Аркадий Адамов
1ЕГНАЯ
ПОМ
ПОВЕСТЬ
Издательство
„СОВЕТСКАЯ РОССИЯ"
Москва — 1963

Р 2
А 28
ЧИТАТЕЛЮ О КНИГЕ
Повесть «Черная моль» принадлежит перу пи¬
сателя Аркадия Адамова, работающего в при¬
ключенческом жанре. Она посвящена рабочим-
комсомольдам и молодым сотрудникам милиции.
В основе сюжета лежит история разоблачения
шайки опасных преступников, орудовавшей на
одном из московских предприятий.

Глава /
КОМСОМОЛЬСКИЙ ПАТРУЛЬ
Нельзя сказать, чтобы Клима Привалова, слесаря
отдела главного механика меховой фабрики, очень
воодушевило так неожиданно свалившееся на него
комсомольское поручение.
Вызов в комитет комсомола ему передали еще
днем, когда он возился в своем механическом цехе.
Соня Плецкая, технический секретарь комитета, про¬
ходя мимо, сказала:
— После смены явись к Кругловой, понятно?
Клим в ответ лишь небрежно кивнул головой. Хло¬
пот в этот день у него было больше, чем обычно.
В цехе, к которому он был прикреплен, шел монтаж
новых машин, и на первых порах, как водится, то и
дело что-то не ладилось. А над душой стоял начальник
цеха и, не уставая, честил механиков и слесарей. Ре¬
бята лениво и грубовато отругивались. Только Клим
молчал. Он был вообще не очень-то разговорчив, этот
высокий, кряжистый, с медвежьими ухватками, очень
сильный и добродушный парень, которого не так
просто было вывести из терпения.
А тут еще забарахлила машина в пятом цехе. Коро¬
че говоря, Клим наверняка забыл бы о вызове в коми¬
тет, если бы не забежал по делу к главному механи¬
ку, кабинет которого находился на втором этаже
заводоуправления, как раз напротив комитета комсо¬
мола. Поэтрму, выйдя в коридор и скользнув глазами
по табличке напротив, Клим вспомнил о вызове. По¬
чему-то машинально одернув потрепанный черный
3

халат и потерев широкие, перепачканные маслом руки,
он толкнул дверь комитета.
За небольшим столиком у следующей двери с таб¬
личкой «Секретарь комитета ВЛКСМ» сидела Соня
и, подперев руками голову, тоскливо смотрела в ле¬
жавшую перед ней книгу. Заметив Клима, она с на¬
слаждением потянулась и ворчливо сказала:
—	Умучила проклятая эта алгебра! А ведь сегодня
наверняка вызовут,— и уже другим тоном спросила:—
Тебе чего?
—	Сама же велела зайти к Кругловой!
■— Занята сейчас,— ответила Соня.— Инструктор
там из райкома. Тебе когда назначено, в три?
А сейчас?
—	Ну, положим, полвторого.
—	То-то и оно!
Но в этот момент дверь кабинета распахнулась,
в ней появился невысокий, улыбчивый паренек в очках,
он держал в руках желтую, изрядно потрепанную
папку на «молнии» и лохматую ушанку. Махнув шап¬
кой, он весело сказал, обращаясь к провожавшей его
Кругловой:
—	Значит, Верочка, одну линию будем держать в
смысле трудностей роста, да? — И, скользнув близо¬
руким взглядом по широченной в плечах, высокой
фигуре Клима, он восхищенно воскликнул.— Ого! Вот
тебе и отборный кадр! Базис, так сказать! К нему
только надстройку надо!
—	Для того и вызвала,— довольно улыбнулась
Круглова.
На широком, толстогубом лице Клима появилась
скупая и чуть смущенная улыбка.
—	Заходи, Привалов,— позвала его Круглова.
И Клим, пригладив рукой короткие светлые воло¬
сы, перешагнул порог.
В глубине комнаты стоял письменный стол, к нему
был приставлен длинный, покрытый зеленой скатертью
стол для совещания, на стенах висели грамоты, номер
сатирической стенгазеты, выпущенной давным-давно,
к перевыборному собранию, фотовитрина с написан¬
ным от руки заголовком «На избирательном участке».
В шкафу под стеклом поблескивало несколько метал¬
лических кубков. Пепельница блестела первозданной
4

чистотой, а на стене висел аккуратно выглаженный
черный халатик и над ним затейливая шляпка из
серого каракуля.
Вера Круглова, высокая, худая девушка с узким
веснушчатым лицом и копной красивых, золотистых
волос, опустилась в кресло за столом.
—	Ну, садись, Привалов. Есть разговор.
Клим сел на шаткий стул около зеленого стола.
—	Решили дать тебе комсомольское поручение,
Привалов,— внушительным тоном сказала Кругло¬
ва.— Пора тебе активней участвовать в общественной
жизни организации.
—	Опять на баяне играть, что ли? — добродушно
усмехнулся Клим.
—	Нет. Уже всем нашим девицам голову и так
вскружил,— шутливо ответила Круглова и, снова по¬
серьезнев, прежним тоном продолжала: — Решили
назначить тебя в комсомольский патруль для под¬
держания общественного порядка. В помощь мили¬
ции. — И, заметив растерянность на лице Клима, при¬
бавила:— Пойми, Привалов, дело это почетное, важ¬
ное, и комитет оказывает тебе большое доверие.
И потом у тебя все равно нет никакой общественной
работы, а ты по уставу обязан. Кроме того, имей
в виду, это совсем не так много времени займет. Ну,
подумаешь, раз или два в неделю погуляешь вечером
по улицам!
—	Прогулочка!.. — иронически и не очень обрадо¬
ванно протянул Клим.
Круглова, как видно, привыкла к тому, что многие
комсомольцы фабрики не приходят в бурный восторг
от общественных поручений. Поэтому поведение
Клима ее не удивило, и она решительно закончила:
—	В общем, сегодня в пять явишься на инструк¬
таж в наше отделение милиции к товарищу...—она
заглянула в один из блокнотиков «шестидневки», ле¬
жавших на столе,— к старшему лейтенанту Фомину.
Ясно? И смотри, не явишься, вызовем на комитет.
Уговаривать и упрашивать я тебя не собираюсь.
—	Испугался я вашего комитета,— проворчал
Клим, подымаясь со стула.— И упрашивать нечего,
не девушка.
Из комитета Клим вышел расстроенный. Впрочем,
5

на инструктаж он все-таки явился. По дороге он, как
обычно, зашел в булочную и продуктовый магазин, но,
подходя уже к отделению милиции, вдруг почувство¬
вал неловкость: туго набитая «авоська», где впере¬
межку с батонами лежали плоская падка сахара,
кулек конфет для сестренок, сверток с селедкой и дру¬
гой, побольше, с тресковым филе; «авоська» эта при¬
давала ему до смешного домашний, совершенно несо¬
лидный вид, который так резко контрастировал с офи¬
циальной подтянутостью этого учреждения и той
особой ролью, которую должен был теперь играть
здесь Клим. Он даже ругнул себя за то, что не дога¬
дался сделать эти покупки потом. Подходя к барьеру,
за которым сидел дежурный, Клим постарался спря¬
тать «авоську» за спину и солидным тоном спросил:
—	Как тут к старшему лейтенанту Фомину пройти?
Дежурный весело оглядел высокого мрачноватого
парня.
—	А вот кепочку снимешь и по этому коридору
вторая дверь направо. Там ваших хлопцев уже поряд¬
ком набралось.
Так Клим и просидел все полтора часа инструкта¬
жа с «авоськой» на коленях и, как ему казалось,
с самым дурацким видом. Окончательно испортил
Климу настроение какой-то шустрый паренек, кото¬
рый, лукаво подмигнув соседям, заметил:
—	Гляньте-ка, братцы, товарищ, кажись, решил,
что не иначе, как на отсидку сюда явился! Так, знаете,
суток на десять. Вон даже продовольствием запасся.
Среди собравшихся пробежал смешок.
Домой Клим возвращался под вечер. Был тотчас,
когда сумерки уже опустились на город, но огни на
улицах еще не зажглись. Валил липкий, мокрый снег
и тут же таял под ногами. Было тепло. И просто не ве¬
рилось, что сейчас уже середина ноября.
«А дельный,, в общем, мужик, этот Фомин!»,— по¬
думал Клим. Хулиганов и прочую шпану Клим не ува¬
жал, хотя его лично никто из них задевать не осмели¬
вался. Достаточно было одного взгляда на его высо¬
кую, с развернутыми широкими плечами фигуру —
и у самых отчаянных дебоширов пропадала охота из¬
бирать Клима объектом своих «художеств».
6

Придя домой, Клим отдал матери покупки, сунул
сестренке кулек с конфетами и пошел мыться.
—	Все балуешь! — притворно проворчала мать,
высокая женщина с утомленным, суровым лицом.—
А сегодня Татьянка и пол не помыла и на рынок позд¬
но отправилась, картошки уж не застала.
—	Да-а, — жалобно протянула худенькая Татьян¬
ка, теребя пальцами перекинутую через плечо коси¬
цу— а у меня, может быть, завтра контрольная по
геометрии. А Любаша без меня не может, она еще не
самостоятельная.
Восьмилетняя Любаша, с точно такой же косичкой,
как и у сестры, и в таком же пестром ситцевом
платьице, сочувственно вздохнула, не выпуская,
однако, из рук бумажный кулек с конфетами, но и на
решаясь развернуть его.
Семье Приваловых жилось нелегко. В годы войны
Марии Ильиничне пришлось работать на лесозаготов¬
ках, куда ее в то время мобилизовали, и там она за¬
болела жесточайшим ревматизмом. Поэтому в первые
послевоенные годы, когда был еще жив муж, она уже
не работала, и только после его смерти пришлось
поступить уборщицей в одно из министерств. Заработ¬
ка ее даже вместе с пенсией за мужа с трудом хвата¬
ло на жизнь, но к этому времени, закончив семь клас¬
сов, поступил на работу Клим. Жили дружно, и Клим
постепенно и незаметно стал как бы главой семьи.
Мать привыкла во всем советоваться с ним, и Клим
решал дела твердо и справедливо.
Дети не сговариваясь и жалея мать, старались пе¬
рехватить из ее больных, с распухшими суставами рук
любую работу. И Клим при$ык не чураться самых
«бабских» дел. Труднее всего приходилось со стиркой,
но тут на помощь приходили многочисленные соседки
по квартире. Ворча, они отбирали у Клима корыто
с мокрым бельем, прогоняли из кухни, ловко и быстро
заканчивали стирку без него. А потом подросла Тать¬
янка. Так постепенно и сложилось твердое распределе¬
ние обязанностей в семье, неписаный закон ее трудо¬
вой жизни.
За обедом обычно обменивались новостями.
—	Вчера вечером у начальника совещание было,—
ворчливо рассказывала Мария Ильинична,— до ночи
7

сидели. Сегодня захожу прибираться в кабинет—ма¬
тушки! Хаосу-то! Пепельницы с верхом, вокруг бумаг
иашвырено, и на столе и на полу — ну, будто снег вы¬
пал! Стулья раздвинуты — передвинуты, ктой-то дога¬
дался карандаш чинить прямо на ковер. Ваш-то, Свек-
ловишников, тот, конечно, свою пепельницу, отдельную,
из бумаги скрутил и непременно, конечно, весь вечер
кораблики делал.
—	А Антонов с седьмой фабрики, тот опять собачек
рисовал?—заинтересованно спросила Любаша, наби¬
вая рот хлебом.
—	Нет, вчера чегой-то все дома на бумаге строил,
высотные, с колоннами.
—	С лифтом, да?—спросила Любаша.— Мы се¬
годня у Вали Самохиной три раза до конца поднима¬
лись* Тетя Маруся разрешила.
Обед подходил к концу.
—	Мам, а мам, можно мы с Татьянкой сейчас на
телевизор пойде-е-ем? — протянула Любаша.— Там
будут Карандаша показывать...
—	Сперва посуду мыть!—сурово перебила ее
Татьянка и, подражая матери, добавила:—Все бы
тебе бегать, а тут дел полно!
—	Да уж ступайте,— улыбнулась Мария Ильинич¬
на,— сама управлюсь.
—	Управлюсь!—тем же суровым тоном ответила
Татьянка.— А вода? Тебе в воде руки полоскать
нельзя.
Клим неторопливо поднялся из-за стола.
—	Я, мать, во дворе часок посижу, покурю.
—	Тебя уже там небось твой Сенька ждет не дож¬
дется,— засмеялась Любаша.— Влюбленный он в тебя,
а ты в него.
Клим добродушно шлепнул сестренку, и та с виз¬
гом выбежала из комнаты.
У ворот на скамейке Клима действительно дожи¬
дался его закадычный друг Сенька Долинин, ученик
гравера, невысокий, худенький и подвижной па¬
ренек.
—	Привет!— коротко кивнул головой Клим, уса¬
живаясь рядом с Сенькой и доставая из кармана
мятую пачку «Прибоя».— Как она, жизнь-то?
—	Живем, не тужаем, работу уважаем,— беспечно
8

откликнулся Сенька.— Чего это ты сегодня так
поздно?
—	В милиции был.
—	Схватил приводик?—недоверчиво воскликнул
Сенька, и рыжие глаза его загорелись нестерпимым
любопытством.
—	Вроде того,— усмехнулся Клим.— Теперь вот
два раза в неделю придется патрулем ходить комсо¬
мольским, всякую там шпану подбирать.
—	Фюи!—присвистнул Сенька.— Работка! И ты
согласился?
—	А чего же делать-то?
—	Я, между прочим, мировую книжку прочел,—
неожиданно сообщил Сенька.— Называется «Капитан
Сорви-голова». Этот парень хотя француз, но вроде
нашего Павки Корчагина. Против английских импери¬
алистов, понимаешь, воевал, за буров. Дело, понима¬
ешь, в Африке происходило. А те, англичане, действо¬
вали с позиции силы. Ну, он им и влил! Ох, сильная
книга!
—	Против нашего Корчагина он слаб, этот капи¬
тан,— солидно возразил Клим.
—	Ну и что? А книга какая! Я так считаю: если
разговорной речи и приключений много — вот интерес¬
но. А философия — она, знаешь, для пожилых. Сдела¬
ешь себе отчет, что прочел,— и все.
—- Одна философия — это, конечно, нуль,— согла¬
сился Клим.— Нужна конкретная жизнь.
—	Конкретная!—насмешливо повторил Сенька и
вдруг, оживившись, спросил:—А что, этого вашего
кладовщика нашли или нет?
—	Вроде нет.
—	Он небось еще и шкурок со склада попер до
черта?
—	Если так, то далеко не убежит, найдут.
—	Как же! Теперь, брат, жулик умный стал.
—	Ну, насчет жулика — это пока рано говорить.
Человек он вроде был неплохой. Из армии только.
И мало что. Может, он от жены сбежал? Ведь еще ка¬
кая попадется! От другой и на край света подашься!—
убежденно, тонам много повидавшего и испытавшего
человека возразил Клим.
9

—	Все девки хороши, откуда только ведьмы жены
берутся?
—	Ну, положим, девушки тоже разные бывают.
—	Точно! Вот и я говорю,— подхватил Сенька.—
К примеру, заходит к нам сегодня одна мадам. Так
уж, немолодая, лет под тридцать. Одета — фу-ты, ну¬
ты! И лиса на шее чернобурая, и на голове лисий хвост
торчит, и шубка вся бутылкой вниз, по последней моде,
а рукава такие, весь туда залезешь. Брови — во, ни¬
точка, и губы измазаны. Ей, видите ли, надпись сде¬
лать надо на серебряной пластинке к кожаной такой
папке.
—	Ну и что?
—	Что? А надпись знаешь какая? «Дорогому Ко¬
леньке в день шестидесятилетия. Хвоя Мила». Это как
понимать? Факт! Муженька подцепила лет на три¬
дцать постарше себя. Это любовь, я тебя спрашиваю?
Нету настоящей любви...
—	Скажешь!
—	А что? Вон в «Вечерке» одни объявления о раз¬
водах печатают.
—	Ну, конечно. Сколько в Москве народу живет —
и сколько объявлений. Сравнил.
—	Не успевают. Постепенно всех перепечатают.
Будь спокоен,
—	Голову-то не дури.
—	Между прочим,— снова перескочил на другое
Сенька, — сегодня ц ваш заходил. Этот, Рыбья
кость.
—	Плышевский?
—	Он самый. Портсигар принес. Золотой. Михаил
Маркович лично ему гравировал.
—	Кому это он?—удивился Клим.
—	Надпись такая: «Дорогому Тихону Семеновичу
в знаменательный день от друга и сподвижника». Вот,
слово в слово. По тридцать копеек за букву.
—	Это он нашему Свекловишникову преподнес,—
заметил Клим.— Золотой, говоришь?
—	Ага! Тяжелый. Тысячи за три, не меньше. А что
за день, а?
—	Кто его знает. Может, с благополучной реви¬
зией,— усмехнулся Клим.— Неделю у нас комиссия
какая-то сидела.
ю

—* И откуда только люди деньги берут? Оклад-то
у него какой?
—	Почем я знаю?—с неудовольствием пожал пле¬
чами Клим.
Главного инженера своей фабрики Олега Георгие¬
вича Плышевского он уважал. Это был знающий,
энергичный человек, не то что квашня и перестрахов¬
щик Свекловишников, который уже несколько месяцев
исполнял обязанности директора. Вот, к примеру, сов¬
сем недавно Клим предложил изменить крепление
швейной машины десятого класса к рабочему столу.
Плышевский сразу подхватил эту идею. А Свекловиш¬
ников, конечно, возражал: нет, мол, экономической
выгоды. Плышевский все же настоял: культура произ¬
водства, мол, забота о людях. Он помог Климу соста¬
вить чертежи. Так было и с другими рационализатор¬
скими предложениями Клима, и постепенно он
проникся уважением к этому высокому, худому чело¬
веку с густыми черными бровями и плотной шапкой
седых волос на голове. Он прощал Плышевскому его
резкий, не терпящий возражений, напористый тон
в разговорах, вызывающий блеск очков в тонкой золо¬
той оправе на хрящеватом носу, щегольской, модный
костюм и тонкие, нежные руки, под розовой кожей ко¬
торых просвечивали синеватые вены. Клим старался
пропускать мимо ушей ядовитые замечания кое-кого
из рабочих в адрес Плышевского, и сейчас его непри¬
ятно поразило в рассказе Сеньки лишь то, что Плы¬
шевский назвал толстого, лысого и какого-то сонливо¬
го Свекловишникова другом и сподвижником.
—	Тоже, друга нашел,— проворчал он.
—	Ты за Рыбью кость не волнуйся!—насмешливо
посоветовал Сенька.— Он себе дружков подберет ка¬
ких надо. А вот вообще я так считаю: друг — дело
большое,— неожиданно опять изменил он ход бесе¬
ды — инициатива здесь всегда принадлежала ему.—
И еще я считаю, что, к примеру, девушка другом быть
парню не может. С ней так: или любовь, или равно¬
душие.
—	Это как сказать.
—	А так и сказать. Ну, к примеру, у тебя с Лидоч¬
кой Голубковой любви не получается, и уж какая там
дружба!
)1

—	Ты Лиду не трогай.
—	А чего? Другие могут трогать, да еще как...
—	Ну!..— угрожающе произнес Клим.
—	Ладно, ладно,— примирительно заметил Сень¬
ка.— Тоже мне, Отелло! Он в кино хоть черный, афри¬
канец. Потом, когда это дело было. А в нашу эпоху
ты это брось...
Так, покуривая, /фузья еще долго сидели в темноте
на скамейке, пока Клим наконец, взглянув на часы —
для чего специально зажег спичку,— не сказал:
—	Пора, брат. Вон уж одиннадцатый час.
—	Да девчонки твои, н-аверно, у нас еще телевизор
смотрят!
—	Вот и пора их в постель загонять. Мать-то
небось, заждалась. Тоже устала за день.
—	Ну, раз так, то пошли,— неохотно согласился
Сенька.
Они торопливо докурили, бросили окурки в снег и
двинулись в глубь двора.
В первый же воскресный вечер комсомольцы рай¬
она вышли в поход против хулиганов, воров и спеку¬
лянтов.
Штаб рейда обосновался в клубе меховой фабрики.
Там находились члены райкома, сотрудники милиции,
корреспонденты молодежных газет, фотографы, меди¬
цинская сестра, связные. Редколлегия сатирической
газеты «Крокодил идет по нашему району» тут же го¬
товилась к выпуску специального номера.
В штаб для инструктажа явились назначенные
в рейд комсомольцы. Настроение у всех было припод¬
нятое. Что ни говорите, событие. Шутка ли, первый
комсомольский рейд. Это тебе не сбор утиля, не лек¬
ции, кружки и беседы. Это — дело серьезное.
Выступая перед собравшимися, Фомин так и
сказал:
— Это — дело серьезное, товарищи комсомольцы.
Если кто себя чувствует душой слабоватым и нервиш¬
ки уже играют, то, пока не поздно, ступайте домой.
И еще пусть домой идет тот, кто равнодушен, так,
знаете, почти что из-под палки сюда пришел. Я уже го¬
ворил: это не культпоход. Тут вам такие фрукты по¬
12

пасться могут, что порой и сила, и, знаете, храбрость
нужна, а главное, товарищеская спайка. Помните:
самый тяжкий проступок на фронте — бежать от вра¬
га или бросить з беде товарища. А вы, ребятки, сей¬
час будете вроде как на фронте. Хулиган, он что?
Он, первое дело, нахал. Но и злости в нем может ока¬
заться много, отчаяния. Такого надо брать дружно,
чтобы опомниться не успел, сбить гонор-то. А у друго¬
го и ножичек оказаться может, глядишь, в дело-то и
пустит. Ну, тут уж не теряться, действовать смело, ре¬
шительно, дружно. А найдутся и такие, что наутек.
Догнать! И всех, значит, сюда. Мы уж тут разберемся.
Войной пошли мы на хулиганов да воров. Ну, а на вой¬
не— так уж как на войне! Теперь так. Пятерки вы
свои и старших знаете, маршруты тоже. Сейчас...—
Фомин взглянул на часы,— двадцать пятнадцать. При¬
казываю выступать!
Комсомольцы с шумом поднялись со своих мест
и устремились к выходу.
Климу понравились ребята из его пятерки: серь¬
езные, подтянутые и, как видно, не из трусливых.
Двое — с соседней фабрики, двое других — студенты.
Одного из студентов и назначили старшим. Маршрут
их пятерки был сложным: мимо кинотеатра, неболь¬
шого ресторана, павильона «Пиво—воды» и дома №6,
славившегося, как их предупредил Фомин, огромным
и к тому же проходным двором и необычным скопле¬
нием хулиганящих подростков.
Около кино сразу же задержали двух спекулянтов
билетами. Один из них оказался совсем мальчиком,
который тут же расплакался. Второй — худой, зарос¬
ший, с опухшим лицом мужчина. Он попробовал было
убежать, но один из комсомолыцев схватил его за
рукав пальто. Тогда другой рукой спекулянт со всего
размаха ударил его в грудь, сам же грохнулся на зем¬
лю и дико завыл, закатив глаза. Комсомольцы столпи¬
лись вокруг него, не зная, на что решиться: человек
показался больным, припадочным.
—	Берите его, хлопцы,— спокойно сказал подо¬
шедший милиционер.— Симулирует. Знаю я его. Хоти¬
те, могу помочь, только пост бросать нежела¬
тельно.
—	Ну, вот еще! — самолюбиво заметил старший
13

пятерки.— Сами справимся—и, обращаясь к товари¬
щам, прибавил: — Взяли, хлопцы.
Но в этот момент спекулянт вскочил и испустил
протяжный вопль. В руке у него блеснуло лезвие
бритвы. Собравшиеся вокруг люди шарахнулись в сто¬
рону.
—	Ой, сейчас убьет!.. Убьет!..— испуганно закри¬
чала какая-то женщина.
Клим стоял ближе других к спекулянту, но тот
бросился мимо него на одного из студентов. И тогда
Клим, не задумываясь, ударил наотмашь по вытянутой
грязной руке хулигана. Ударил, но не рассчитал силы.
Спекулянт нелепо завертелся на месте и снова, но уже
без всякого умысла, грохнулся на землю, судорожно
забился и утих, закатив глаза и дергая небритым ост¬
рым кадыком.
—	Ну, вот и убили! — желчно констатировал ка¬
кой-то мужчина в пыжиковой шапке и пенсне.— Ком¬
сомольцы, называется!
—	А что, ждать, пока он тебя убьет? — запальчи¬
во спросила какая-то девушка.
—	Гражданин, видно, не успел билетик у него при-*
обрести! — ехидно вставил какой-то паренек и весело
объявил, сдернув с головы шапку: — Собираю на по¬
хороны этого типа! По первому разряду! Кто сколь*
ко может!
Клим смущенно посмотрел на своего старшего.
Действительно, получилось как-то нехорошо. Но тот
очень хладнокровно повторил свой приказ:
—	Взяли, хлопцы. В штабе разберемся.
Клим с отвращением поспешно сгреб обмякшее,
мерзко пахнущее потом и винным перегаром тело и
без всякого усилия понес его сквозь расступившуюся
толпу. За ним последовали остальные комсомольцы
и притихший испуганный мальчишка с размазанными
по лицу слезами.
—	Эх, господи, пропадай моя телега! — гнусаво
объявил вдруг «убитый», открыв глаза и вполне осмыс¬
ленно, с откровенной злобой, косясь на Клима.
—	Телега ничего, подходящая,— откликнулся все
тот же паренек, объявивший о похоронах.— Сбежать
не даст. С богом, православный!
Кругом смеялись люди.
14

Через полчаса патруль уже снова шел по своему
маршруту. Около кино было спокойно, и комсомольцы
двинулись дальше, оживленно обсуждая свое первое
боевое крещение. Наперебой вспоминали, как в отча¬
янии рыдал мальчишка-сцекулянт, умоляя не сооб¬
щать о нем в школу и не вызывать отца, как, освобо¬
дившись из железных объятий Клима, вновь обнаглел
«убитый» и с воем метался по комнате, не давая себя
фотографировать.
Молчал один лишь Клим. Гадливость и злость
переполняли его при мысли о происшедшем.
Патруль миновал ресторан, потом павильон «Пи¬
во—воды» и, наконец, печально знаменитый дом № 6.
Повсюду было тихо. Вскоре повернули обратно.
Шел четвертый час их дежурства, время приближа¬
лось к двенадцати. Прохожих на улице становилось
все меньше. Комсомольцы в четвертый, и последний
уже, раз шли по своему маршруту. Все изрядно уста¬
ли. Откуда-то появилась уверенность, что больше уже
ничего не случится и рейд, по существу, можно считать
законченным.
Мимо них по опустевшей улице медленно проехало
такси; зеленый фонарик ярко горел под ветровым сте¬
клом.
Неожиданно со стороны ресторана донесся истош¬
ный, пьяный окрик:
—	Эй, извозчик!
Комсомольцы невольно ускорили шаг.
—	Последний аккорд! — усмехнулся один из сту¬
дентов.— Так сказать, под занавес.
Тем временем около ресторана разыгрывался
скандал. Какой-то изрядно подвыпивший парень в
модном пальто и сдвинутой на затылок шляпе лез
в драку с шофером такси, который отказывался везти
пьяную компанию за город. Две девицы испуганно
жались друг к другу и неуверенно хихикали. Второй
парень, выпивший, как видно, еще больше, чем его
собутыльник, и по этой причине лишенный возмож¬
ности активно вмешаться в развертывавшиеся собы¬
тия, привалился к плечу одной из девиц и возбужден¬
но гудел:
—	Дай ему, Ромка!.. Ну, дай ты ж ему р-р-раза!..
Из-за стеклянной двери ресторанного подъезда
15

с любопытством наблюдал за скандалом швейцар.
По его удовлетворенному виду можно было понять,
что он считал свою задачу выполненной: пьяные были
удалены с вверенного его попечению «объекта»,
и теперь он вполне заслуженно мог насладиться со¬
зерцанием дальнейшего хода событий.
Подоспевшие комсомольцы не раздумывая и уже
вполне уверенно вмешались в инцидент. При их
появлении девушки поспешно потянули в сторону
стоявшего возле них парня, и тот, как видно, пере¬
трусив, послушно двинулся вслед за ними.
Но второй парень с воинственным видом обернул¬
ся к подошедшим и злобно проговорил:
—	Что, все на одного, сволочи?
И тут Клим с удивлением узнал в пьяном работ¬
ника охраны со своей фабрики Перепелкина.
Ростислава Перепелкина Клим знал хорошо, тот
уже полгода работал на фабрике. Поступил он туда,
как ни странно, на самую низкооплачиваемую долж¬
ность: вахтером. На этом посту он проявил, однако,
высокую бдительность:	глазастый, беспокойный,
сметливый, он задержал в проходной работницу, пы¬
тавшуюся вынести шкурку краденого каракуля. Вслед
за тем Перепелкин выступил на общефабричном
собрании с громовой речью и очень искренне, просто
яростно обрушился на воровку. После этого его наз¬
начили начальником второго караула, то есть, по су¬
ществу, одним из двух помощников начальника
охраны. Перепелкин стал популярным человеком на
фабрике, членом комитета комсомола. Ему прощали
даже излишнюю франтоватость в одежде и хвастли¬
вую болтливость. И вот сейчас Клим вдруг столкнул¬
ся с ним при таких неожиданных обстоятельствах.
Судя по состоянию, в котором он находился, Пере¬
пелкин мог наделать много глупостей, и Клим решил
прийти ему на помощь: все-таки свой, фабричный
парень.
Клим вышел вперед, спокойно подошел к ощети¬
нившемуся, готовому полезть в драку Перепелкину
и положил ему руку на плечо.
—	Узнаешь?
—	П-п-привалов?! — изумленно пробормотал Пе¬
репелкин.— К-клим!..
16

—	Он самый. Так что особо не шуми.— И, обра¬
щаясь к товарищам, Клим прибавил:—Я его знаю,
с нашей фабрики парень.
—	Ну и добре,— согласился старший пятерки.—*
Тогда вот что. Вы, Привалов, ведите его в штаб, а мы
закончим обход. Я думаю, всем возвращаться из-за
него нет смысла. Как полагаете, товарищи?
—	Не убежит?—спросил кто-то из ком¬
сомольцев.
—	Это от Клима-то? — откликнулся второй.— И по¬
том он же на ногах еле стоит.
И вот они пошли по темным, безлюдным улицам —
Клим и рядом пошатывающийся, все так же со сдви¬
нутой на затылок шляпой Перепелкин.
Некоторое время оба молчали. Потом Перепелкин
неуверенно спросил:
—	Куда ведешь-то?
Клим коротко объяснил.
—	И, выходит дело, фотографировать будут, на
фабрику сообщат?
—	А как же?
Помолчали.
—	Клим, а Клим,—понизив голос, снова загово¬
рил Перепелкин.— Ты уж меня, брат, отпусти! Невоз¬
можно мне такое стерпеть. Авторитет подорву, пони¬
маешь?
—	Ничего. Выправишь потом.
—	Слушай, Клим,— лихорадочно зашептал Пере¬
пелкин.— Ну, хочешь, я тебе денег отвалю? А?
Клим прищурился и сухо спросил:
—	Это сколько же ты, к примеру, отвалишь?
—	Ну, хочешь четыре сотни? А? Ну, пять, а?
—	Месячную зарплату? — насмешливо осведо¬
мился Клим.
—	А леший с ней, с зарплатой! — азартно махнул
рукой Перепелкин.— Ты говори: согласен?
—	Не дури, понял? Не дури! — строго сказал
Клим.
—	Не хочешь, выходит. Ну, гляди, не пожалел
бы!—неожиданно меняя тон, с угрозой произнес
Перепелкин.
—	Милый, ты что, меня на испуг хочешь взять? —
усмехнулся Клим. — Чудно даже.
17

—	Как бы потом чудно не вышло. Как с одним
человеком недавно.
—	Что же это с ним вышло такое?
—	А то, что был человек и нет человека.
Клим невольно насторожился. На ум пришло
странное исчезновение кладовщика Клнмашина с их
фабрики.
—	Ты это про кого толкуешь?
—	Сам знаешь, про кого! — все тем же загадоч¬
ным и угрожающим тоном ответил Перепелкин.—
Лучще со мной не связывайся, понял?
Клим резко остановился и угрюмо окинул с ног до
головы Перепелкина.
— Вот что, паря,— тихо сказал он.— Ты чего это
несешь? Выкладывай до конца.
—	А ты кто такой, чтоб я тебе все выкладывал?
—	Ну?..— угрожающе воскликнул Клим.
Но тут худое, вытянутое вперед, какое-то рыбье
лицо Перепелкина с большими прозрачными глаза¬
ми внезапно исказилось в жалкой гримасе, длинные,
тонкие губы задрожали, и он упавшим голосом про¬
изнес:
—	Прости, Клим! Это я сдуру все, ей-богу! Сам
не знаю, чего плету. Просто страшно мне. Пойми,
Клим, страшно позора ждать! Ведь первый раз это
со мной. Приятель сбил. Напился. Вот и нес сейчас
черт те что...
Клим взглянул в его глаза, полные слез, и вне¬
запно ощутил, что злость уходит, осталось только
неприятное чувство досады на себя самого за то,
что мог хоть на минуту принять всерьез эту пьяную
болтовню.
—	Пойми, Клим,— все так же жалобно ныл Пере¬
пелкин,— если такое случится, не переживу я это!
Ой, господи! — Он схватился за голову и жалобно
застонал.— Позор-то какой! И отца опозорил! Память
его светлую. Погиб он у меня, Клим, смертью храбрых
пал в войну...
При последних словах Перепелкина Климу стало
не по себе. Он вдруг вспомнил своего отца, вспомнил
горе свое, матери, сестер, что-то защекотало у него
в горле, и он смущенно, не глядя на Перепелкина,
хрипло бросил:
18

—	Ладно уж. Валяй отсюда. И чтоб больше
такого не было. Слыхал?
Перепелкин встрепенулся, обрадованно закивал
головой.
—	Точно! Слово даю. В жизни никогда не повто¬
рится!
Он повернулся было, чтобы уйти, но вдруг на лице
его отразилась тревога, и он торопливо прибавил:
—	Смотри, Клим, я тебе ничего не говорил, и ты
ничего не слышал.
Он быстро зашагал в сторону и скоро исчез за
углом. Климу не понравились его последние слова,
даже не столько они сами, сколько тон, каким они
были сказаны, полный трезвого и жгучего беспокой¬
ства. «Баламутный парень,— подумал он, пожав
плечами,— сначала несет черт те что, а потом сам же
и пугается».
В штабе к сообщению Клима отнеслись неожидан¬
но спокойно;
—	Ладно,— махнул рукой секретарь райкома
комсомола Кретов.— Раз парень осознал, раскаялся—
пусть. В случае чего мы это ему и потом припомним.
К тому же член комитета...
Поздно ночью возвращался Клим домой. Из голо¬
вы не выходил случай с Перепелкиным. И только на
углу знакомого переулка мысли неожиданно пере¬
скочили на другое. Он вспомнил, что завтра понедель¬
ник, с утра на фабрику, вспомнил все дела, которые
ждут его там, и среди них новое рационализатор¬
ское предложение, которое давно не дает Климу
покоя.
Подходя уже к самому дому, Клим решил, что
надо будет по этому поводу завтра посоветоваться
с Плышевским.
Дома все давно спали. Клим наскоро умылся
на кухне, съел, не разогревая, холодную кашу.
В квартире было тихо. И только старушка Аннушка,
страдавшая бессонницей и отличавшаяся к тому же
удивительным слухом, что позволяло ей находиться
в курсе дел всех жильцов квартиры, хотя, надо ей
отдать справедливость, она никогда не употребляла
во зло полученные ею, так сказать, неофициальные
сведения,— эта самая Аннушка и приоткрыла дверь
19

своей комнаты, когда Клим, дожевывая на ходу
ломоть хлеба, отправился спать.
— Явился, полуночник,— добродушно проворча¬
ла она.— Носит тебя нелегкая! Слава тебе, господи,
живой вернулся! — И с нескрываемым любопытством
спросила: — Знакомых-то кого пьяненьким приметил?
Клим отрицательно мотнул головой и вдруг опять
вспомнил Перепелкина.
Сняв в коридоре ботинки, Клим осторожно про¬
скользнул в свою комнату. Очень довольный, что ни
мать, ни сестры даже не шелохнулись, когда за¬
скрипела под ним кровать, он невольно подумал:
«Ишь, набегались! А ведь воскресенье, могли бы,
поди, и отдохнуть». Климу вдруг стало почему-то
грустно, с этим настроением он через секунду
и уснул.
Рабочий день у Клима начался с неприятного раз¬
говора, который завела с ним начальник раскройного
цеха Мария Павловна Жерехова.
Это была полная, грубоватая и самоуверенная
женщина, работавшая на фабрике уже не первый
год, в прошлом лучшая раскройщица-скорнячка,
бригадир ударной комсомольской бригады. На дол¬
жность начальника цеха ее выдвинули сравнительно
недавно, как одну из лучших производственниц.
Однако в первое время работа у нее не ладилась,
цех не выходил из прорыва. Работницы простаивали,
теряя заработок, и Жерехова, «снизу» и «сверху»
осыпаемая упреками и взысканиями, пришла в отчая¬
ние, похудела и изнервничалась. И только совсем
недавно, каких-нибудь два-три месяца назад, поло¬
жение дел в цехе неожиданно и резко изменилось.
Цех быстро выдвинулся в число передовых и стал пе¬
ревыполнять план. Вот тогда-то и появилась в Жере¬
ховой та грубоватая самоуверенность, сквозь которую
время от времени вдруг прорывалась почти истери¬
ческая раздражительность в отношениях с людьми,
и это тем более возмущало всех окружающих, что
они знали Жерехову прежде совсем другой: скромной,
уравновешенной и душевной.
В этот день Жерехова обрушилась на Клима, как
20

только он появился в ее цехе. Если признаться честно,
то особого дела у Клима там не было, он наполовину
придумал себе его, придумал только для того, чтобы
лишний раз увидеть работавшую там молоденькую
закройщицу Лидочку Голубкову, хотя и знал, что на
успех ему рассчитывать нечего: успехом у Лидочки
пользовался совсем другой человек.
Это была тоненькая черноволосая девушка с боль¬
шими карими, то очень грустными, то вызывающе¬
озорными глазами, в которых временами вдруг появ¬
лялось какое-то горькое и злое недоумение. Вот таким
именно взглядом она и встречала всегда Клима. И
все-таки он приходил, пришел и на этот раз.
Он переступил порог и окинул взглядом громад¬
ный, освещенный лампами дневного света цех, вдоль
которого с легким гудением ползла бесконечная
лента конвейера. По сторонам от конвейера разме¬
стились девушки-закройщицы в черных халатах
и пестрых косынках. Клим сразу нашел среди них
Лидочку. Девушка сидела за своим столиком около
конвейера и, наложив на очередную шкурку то одно,
то другое из лекал, ловкими, заученными движениями
вырезала острым ножом детали будущей шапки,
потом полный комплект их складывала горкой на
конвейер.
Клим еще раздумывал, подойти к Лидочке или
нет, как на него обрушилась Жерехова.
—	Долго я буду цапаться с вашим начальником?!
Опять с утра конвейер стоял! Черта лысого я буду
молчать! — кричала она, истерично блестя глазами.—
Набрали сопляков-слесаришек! Вам бы только за
моими девками бегать! А план.— так я! Все я!
Несколько работниц с сочувственными улыбками
оглянулись на Клима. Только Лидочка, которая тоже,
конечно, все слышала, не подняла головы, и на этот
раз Клим был благодарен ей за это.
Он покраснел.
—	Я Засухина искал! — сердито буркнул он.—
А конвейером вашим не занимаюсь.
Клим повернулся и торопливо вышел из цеха.
«Бешеная баба какая-то!» — подумал он.
Только после обеда Климу удалось забежать
к Плышевскому. Тот быстро схватил идею его пред¬
21

ложения о двухигольной машине. Протерев замше¬
вой тряпочкой очки, он внимательно изучил эскизы,
потом как-то особенно пристально посмотрел на
Клима и внушительно произнес:
—	Ваше предложение, Привалов, безусловно,
дельное. У вас неплохо работает голова. Будете
вести себя скромно, не задевать других, и с моей
помощью многого добьетесь.
«О чем это он?» — невольно насторожился Клим,
но промолчал.
—	Вчера в комсомольском рейде, говорят, участ¬
вовали?— неожиданно спросил Плышевский.
—	Пришлось.
-— И Перепелкина с нашей фабрики в нетрезвом
виде задержали?
«Сообщили все-таки из райкома»,—мелькнуло
у Клима.
—	Было дело,— коротко ответил он.
—	Сильно пьян был?
—	Крепко.
—	Конечно, дрался, ругался, черт знает что
молол?
—	Да нет, ничего.
—	Очень это неприятно для репутации фабрики,—
поморщился Плышевский, но в тоне его Климу почу¬
дилось удовлетворение.
Впрочем, этот короткий разговор вскоре забылся.
Клим вышел от главного инженера довольный, уве¬
ренный, что новое его предложение обязательно будет
осуществлено.
Вечером Клим, как обычно, сидел на скамейке
с Сенькой Долининым и, покуривая, неторопливо
и скупо рассказывал другу о событиях вчерашнего
вечера.
—	Хе, Аника-воин! — насмешливо заметил Сень¬
ка.— Значит, так по уху ему и звезданул?
—	Не по уху, а по руке.
—	Ну и зря. Надо было сразу по мозгам бить.
Враз прочистил бы!—со вкусом произнес Сенька.—
Эх, меня рядом не было! — И снова спросил: — А уж
потом, значит, этого Перепелкина встретили?
—	Угу.
Помолчали. Сенька что-то напряженно соображал.
22

—	Слышь, Клим,— многозначительно сказал он
наконец,— я так полагаю, он тебе насчет денег лепил
всерьез. Понял? И угрожал — тоже. Пьяный, пьяный,
а потом сообразил, что лишнее сболтнул, ну и давай
темнить.
—	Кто его знает,— с сомнением покачал головой
Клим.— Все-таки крепко выпивши был.
—	Мало что. А денежки у него водятся. Помяни
мое слово!— И, как обычно, Сенька вдруг перескочил
на другое.— Интересно знать, сообщали Рыбьей кости
из райкома об этом Перепелкине или нет?
—	А откуда ж ему тогда знать?
—	Мало откуда!—уклончиво ответил Сенька и
философским тоном добавил:—Я, брат ты мой, не
люблю, когда у людей невесть откуда деньги появ¬
ляются. Страсть как не люблю! Почему? А потому:
непонятно. А я люблю, чтоб во всем ясность была.
—	Так уж и во всем?—с добродушной усмешкой
спросил Клим.
—	Ага! Вот, к примеру, жизнь на Марсе. Расти¬
тельность там есть, каналы даже построены, лето и
зима бывают, атмосфера — и та вроде наблюдается.
А человек, спрашиваю, есть? Неизвестно. Потому я
эту книжечку отложил, пока во всех вопросах ясности
не будет. Понял?
—	Все тебе сразу выложи. Больно скор.
—	Не скор. Я и потерпеть могу. У меня пока
на Марсе дел нет.
—	Да ты к чему это завелся?—осведомился Клим.
—	А все к тому же. Насчет ясности. И, между про¬
чим, насчет денег. Что Рыбья кость, что этот Пере-
пелкин. Сорят денежки-то. А берут откуда? Увязыва¬
ешь?
—	Пхе!—презрительно усмехнулся Клим.— В ого¬
роде бузина, в Киеве дядька.
—	Ладно, ладно! Может, тот дядька на этой самой
бузине как раз и сидит. Почем ты знаешь?
—	Чудишь ты, Сенька!
—	А я, между прочим,— заговорщически понизив
голос, сообщил Сенька,— про Рыбью кость у Михаи¬
ла Марковича спрашивал. Так, знаешь, мимоходом
вроде.
23

—	Ну и что?
—	Это, говорит, богатый клиент. Главный, мол,
конструктор авиационного завода, лауреат. Видал,
куда загнул?
■— Брешет твой Михаил Маркович! Я Олега Геор¬
гиевича знаю.
Но Клим вдруг заметил, что прежней уверенности
в его суждениях о Плышевском уже не было. Вспом¬
нил он вдруг его странный совет не задевать других,
удовлетворенную нотку в голосе, когда Клим сказал,
что Перепелкин ничего лишнего не молол, и неволь¬
ное сомнение закралось в душу. Частичка Сенькиной
убежденности, как видно, передалась и ему.
—	Ты бы узнал в райкоме или там в милиции сво¬
ей, что ли,— наседал Сенька,— сообщали на фабрику
про Перепелкина или как?
—	Время будет, так узнаю.
Но про себя Клим твердо решил все досконально
выяснить...
На следующий день Клим, мрачный и задумчивый,
сидел после работы на скамейке и, куря одну папиро¬
су за другой, с нетерпением поджидал Сеньку. Тот
вскоре появился.
—	Что соколик, невесел?—осведомился он.— Что
буйную головушку повесил?— И тут же восторженно
сообщил:—Я, между прочим, знаешь, какую мировую
книженцию достал? Во!—Он показал небольшую
книжку, обернутую в газету.— Кассирша наша дала.
На одну ночь. Про шпионов...— Он вдруг внимательно
посмотрел на Клима.— Ты чего это?
—	Был в райкоме. Был у Фомина. Никто на фаб¬
рику про Перепелкина не сообщал, понял?
Сенька на секунду оторопел. Потом, как бы боясь,
что ослышался, переспросил:
■— Не сообщал?
■— Говорят тебе, что нет!
—	Вот видал?—торжественно произнес Сенька и
повертел пальцем около лба.— Тут у меня еще, ока¬
зывается, кое-что варит. Это дело надо как следует
теперь обмозговать.
—	Выходит, что так. Только бы ошибки не вышло.
Чтобы, значит, зря людей не марать.
24

—- Будьте спокойны. Дело, Клим, и правда серьез¬
ное. Давай мозговать.
Друзья сосредоточенно задымили папиросами.
В темном дворе было по-прежнему тихо и безлюдно.
Глава II
РОСТИСЛАВ ПЕРЕПЕЛКИН
— «ЛОВЕЦ ПИАСТРОВ»
Все началось с того вечера, дождливого, ветреного
и холодного осеннего вечера, который, однако, как ка¬
залось тогда Перепелкину, сулил ему столько удоволь¬
ствий.
Еще бы! Накануне он познакомился на танцах
в клубе с изумительной девушкой. Внешние данные —
блескГ Она не уступала, по его мнению, любой «звез¬
де» киноэкрана. В самом деле, высокая, стройная
фигурка в модном платье из сиреневого крепа, точе¬
ные ножки, высокая, красивая грудь. А лицом — «вы¬
литая молодая Орлова»,— так мысленно определил
Перепелкин.
Чтобы завоевать такую девушку, он превзошел
самого себя. Он ли не был душой компании на танц¬
площадке, он ли не умел танцевать! То плавно, то не¬
ожиданно резко и смело вел он девушку, ближе, чем
следует, прижимая ее к себе. Высокий, гибкий, в узких
кремовых брюках и длинном голубом пиджаке, с ли¬
цом, полным самой вдохновенной мечтательности, он
при этом казался самому себе, да и многим из окружа¬
ющих воплощением гармонии танца. А сколько анек¬
дотов, смешных и страшных историй было рассказано,
сколько было упомянуто знаменитых имен в качестве
личных знакомых!
Словом, в ход были пущены все самые проверен¬
ные средства. И вот девушка согласилась прийти
на свидание. В тот самый вечер!
Ростислав Перепелкин, по паспорту значившийся,
впрочем, Романом, втайне гордился своей пестрой, бес¬
покойной жизнью. Кем только не успел перебывать
Перепелкин после возвращения из армии! Так, неко¬
торое время он работал культорганизатором в доме
отдыха. Работа была, как он говорил, «чистой и здо¬
25

ровой», давала возможность на «готовых харчах» за¬
водить интересные знакомства, в основном, конечно,
с девушками, и оставляла достаточно времени для
того, чтобы в самой поэтической обстановке, на лоне
природы, убедить очередной «предмет» в искренности
и глубине своих чувств. Чрезвычайно ценным оказа¬
лось и то обстоятельство, что по прошествии двадцати
шести суток любой, даже самый неотвязный «пред¬
мет», неминуемо уезжал, хотя, как правило, в очень
раздраженном состоянии, с опухшими от слез глазами
и красным носиком. При этом никакие доводы Пере-
пелкина по поводу того, что даже в международных
масштабах суверенитет и невмешательство во внут¬
ренние дела друг друга являются краеугольным кам¬
нем мирной и счастливой жизни, не могли, как прави¬
ло, изменить драматический характер этих последних
встреч накануне отъезда.
Впрочем, недоволен был Перепелкин совсем дру¬
гим, тем, что он формулировал примерно так: отсутст¬
вие «шума городского» и возмутительно малое, на его
взгляд, количество причитающегося ему ежемесячно
«презренного металла», или «пиастров».
Все это привело в конце концов в тому, что Пере¬
пелкин покинул свой пост и перебрался в Москву.
Здесь он одно время работал помощником админи¬
стратора небольшого клуба, потом комендантом обще¬
жития, затем агентом госстраха, наконец, служащим
при тотализаторе на ипподроме. Он свел дружбу с под¬
ходящими молодыми людьми — «мушкетерами», как
они любили себя называть, и с весьма интересными
девицами, при разрыве с которыми не только не требо¬
валось прибегать к сложным примерам из области
международных отношений, но и просто напускать
на себя огорченного вида. Все было бы хорошо, но
денег, этих проклятых «пиастров», трагически не хва¬
тало.
На робкие упреки матери, встревоженной посто¬
янной сменой профессий и целой вереницей подруг,
которых он порой даже представлял ей, Перепелкин
отвечал с подобающим этому случаю сокрушенным
видом:
— Я искатель, маман. Ловец, так сказать, прекрас¬
ного. Мне душно, понимаешь?
26

И только попав на ипподром, Перепелкин неожи¬
данно почуял, что отнюдь не всех смертных гнетет
отсутствие «пиастров». Около тотализатора мелькали
люди, которые, не задумываясь, проигрывали за раз
по крайней мере годовой заработок Перепелкина. По¬
добные суммы текли широко, но незаметно для по¬
стороннего глаза.
Перепелкин, чья высокая, худая фигура в потре¬
панном модном пальто и широкополой шляпе не
внушала опасений, мог сколько ему было угодно, не
отрываясь, жадно следить за этими умопомрачитель¬
ными пари. Он понимал, что видит только результат,
плоды какой-то неведомой ему, скрытой и очень вы¬
годной деятельности. И Перепелкин ломал себе го¬
лову: какой? Эти солидные пожилые люди совсем
не походили на воров, грабителей или спекулянтов,
какими представлял их себе Перепелкин.
Но и на ипподроме, в этой жалкой роли, Перепел¬
кин удержался недолго. Через два или три месяца
он вынырнул уже в новом, довольно неожиданном
даже для него качестве — заведующим буфетом
на киностудии. Приятелям он говорил, что должность
эта временная, многозначительно намекая на какие-то
важные перемены в будущем. Понимать это надо бы¬
ло в том смысле, что скоро его на студии оценят
и тогда карьера «звезды» экрана раскроется перед
ним во всем своем ослепительном великолепии.
Пока же Перепелкин купался в лучах славы дру¬
гих «звезд», набдюдая их в бытовой, почти, так ска¬
зать, домашней обстановке: за кружкой пива или
легким завтраком в перерыве между съемками.
Иногда Перепелкин оказывал им мелкие услуги
и удостаивался минутного внимания, иногда он про¬
бирался в павильоны, жадно наблюдая за го¬
рячечным напряжением съемок, но воспринимал их
не как тяжелый, хотя и вдохновенный труд, а как
некую блестящую, недоступную простым смертным,
увлекательную игру. Один или два раза ему до¬
велось участвовать в массовках, и он умолил подвер¬
нувшегося фотографа запечатлеть его в одежде «сол¬
дата революции» на фоне павильонного уголка
Москвы семнадцатого года.
Этот фотодокумент стал решающим подспорьем
27

в его многочисленных романах и заставлял знакомых
девиц смотреть на него с немым обожанием, пока он
небрежно рассказывал о «тайнах» кино и своей
дружбе с самыми знаменитыми из «звезд» экрана.
Как раз в это время с Перепелкиным случилась
неприятность, которую он никак не мог и предвидеть:
неожиданно для самого себя он женился. Дело в том,
что молоденькая работница из осветительного цеха
проявила вдруг необычайную строптивость и упорство
в борьбе за свое маленькое счастье, и воспламенив¬
шийся Перепелкин, потеряв голову, пошел на «край¬
нее средство».
Впрочем, счастье молодых супругов длилось не¬
долго. Перепелкин вскоре стал, вполне естественно,
тяготиться семейными узами, тем более что молодая
жена стала вдруг предъявлять совершенно несураз¬
ные, по его мнению, требования. Оказывается, он
обязан был появляться всюду только с ней, не при¬
ходить поздно домой, приносить деньги, а за каждую
ночевку «у приятеля» его дома ждали такие слезы,
что у Перепелкина заранее портилось настроение
и накипало раздражение. Понятно, что долго все это
он терпеть не мог, как, впрочем, и его прозревшая
наконец супруга, и через полгода заявление о разводе
уже лежало в народном суде.
В первый раз Перепелкин не без некоторого стра¬
ха переступил порог этого учреждения. Тут он узнал,
что дело его «рассмотрением отложено». Потолкав¬
шись без цели по людным мрачноватым комнатам,
он собрался уже было уходить, когда внимание его
привлекло необычное зрелище:	раздвигая толпу,
в вестибюле выстроились две цепочки солдат, и по об¬
разовавшемуся коридору под конвоем проследовали
четверо небритых, угрюмых парней. Их ввели в один
из залов заседаний. Подстрекаемый любопытством,
Перепелкин проник туда. Слушалось дело о разбой¬
ном нападении на граждан.
Процесс подходил к концу, и суд перешел к пре¬
ниям сторон. С трепетом выслушал Перепелкин
гневную и суровую речь прокурора, и невольный хо¬
лодок пробежал по спине, когда он услышал, какого
наказания по справедливости потребовал прокурор
для обвиняемых.
28

Вслед за ним стали выступать адвокаты. С горяч¬
ностью и профессиональным пафосом, умело вылавли¬
вая все недоработки и пробелы следствия, они взы¬
вали к гуманности, напоминали о молодости обвиня¬
емых, о горе их близких, и, в конце концов,
представив все «дело».почти как шалость невоспитан¬
ных юношей (за что, конечно же, ответственны были не
они сами, а школа и заводская общественность), на¬
стаивали на снисхождении. Слушая речи защитни¬
ков, восхищенный Перепелкин с облегчением убедил¬
ся в необъективности прокурора, ничтожности пре¬
ступления и проникся жалостью и сочувствием
к «заблудшим» юношам.
Приговор должны были объявить только на сле¬
дующий день, и Перепелкин выбрался в коридор
необычайно взбудораженный.
Теперь он уже с интересом стал проглядывать
списки назначенных к слушанию дел на дверях залов
заседаний и неожиданно наткнулся на «дело о хище¬
ниях в артели «Красный труженик». Перепелкин про¬
тиснулся в переполненный зал.
Шел допрос свидетелей. Потрясенный Перепелкин
услыхал о хищениях на сотни тысяч рублей, о взятках,
хитроумных способах маскировки, наконец, о разгуль¬
ной жизни преступников.
А на скамье подсудимых он увидел солидных,
в большинстве пожилых, людей, удивительно напоми*
навших ему кого-то. Перепелкин напряг память. Ну ко¬
нечно! Эти люди как две капли воды были похожи
на тех, кого он встречал на ипподроме. Так вот где
источник, вот где начало богатства, которому так
жгуче завидовал Перепелкин!
И конечно же, только каким-то неверным ходом,
каким-то просчетом следовало объяснить их появле¬
ние на скамье подсудимых. Если же умно вести себя,
то можно безнаказанно загребать денежки и жить
в свое удовольствие.
Перепелкин вышел из здания суда с гудящей го¬
ловой и дрожью в руках. Перед ним вдруг открылся
неведомый мир, страшный и заманчивый одновре¬
менно...
С тех пор Перепелкин повадился ходить в суд,
29

как в театр. Он пропадал там все свободное время
и был теперь начинен всякими «уголовными» исто¬
риями, которые потом под уважительный шепот дру¬
зей с увлечением и излагал, не очень при этом
считаясь с правдой. Здесь были и никогда не проис¬
ходившие в столице кошмарные убийства и лихие
налеты на банки и магазины, были тупые и грубые
работники милиции, неуловимые преступники, крово¬
жадные прокуроры, несправедливые и подкупные
судьи, симпатичные адвокаты...
Перепелкин в конце концов добился своего: по¬
лучил развод.
А вскоре он ушел и со студии.
Он устроился на меховую фабрику в должности
простого вахтера, рассудив, однако, что на этом неза¬
метном посту он будет «занозой» для всех жуликов
и сможет себя дорого продать:	блеск «пиастров»
не давал ему покоя.
Друзьям Перепелкин сообщил, что работает теперь
«техником по охране», сообщил с таким усталым и
многозначительным видом, что у этих шкодливых без¬
дельников создалось впечатление, будто именно на его
тощих плечах и лежит теперь персональная, грозная
и нелегкая обязанность охранять всю фабрику.
Как уже известно читателю, неумный, но хитрый,
глазастый Перепелкин на первых же порах заметно
преуспел в своей новой должности, получил повышение
и был даже избран в комитет комсомола. В вину ему
ставились только пижонство, неуемная болтливость
и легкомысленное — не более того — отношение к де¬
вушкам.
Решено было его «перевоспитать», и Перепелкин в
первом же разговоре с Кругловой охотно покаялся
в своих недостатках, твердо обещав «поработать над
собой в плане их ликвидации в ближайшее же время».
Перепелкину все казалось, что на фабрике творят¬
ся какие-то темные дела, творятся хитро и с размахом.
Но он никак не мог напасть на след, обнаружить хоть
какой-нибудь, самый ничтожный кончик и уцепиться
за него, заявить кому-то о себе, заставить выделить
ему хоть кроху. Иногда ему вдруг приходила мысль,
что все это он выдумал, что просто-напросто ему
нестерпимо хочется, чтобы это так было, вот и все.
зо

И Перепелкин терзался сомнениями.
Так было вплоть до того памятного вечера, с кото¬
рого, собственно, все и началось. В тот вечер он думал
только о встрече со своей новой знакомой, «неслыхан¬
ной красоткой», которую обворожил накануне на танц¬
площадке в клубе. Но случилось непредвиденное...
Да, конечно же, все началось именно с того вечера.
В условленный час Перепелкин появился на месте
свидания, у входа в сквер на площади Свердлова.
Моросил нудный, мелкий дождь; порывами задувал
то с одной, то с другой стороны холодный ветер. Сквер
был пуст; на дорожках темнели рябоватые от дождя
лужи. Шумливым потоком пересекали площадь вере¬
ницы легковых машин, автобусов, троллейбусов, текла
густая толпа прохожих: рабочий день окончился.
Перепелкин поднял воротник пальто, поглубже
засунул руки в карманы и, насвистывая модный мо¬
тивчик, стал вышагивать журавлиным шагом по до¬
рожкам сквера, старательно обходя лужи и не упуская
из вида каменные шары у входа. Он волновался:
придет или не придет Эллочка? Заветная сотня, давно
припрятанная на экстренный случай, гарантировала
уютный и приятный вечер в кафе. Вот только придет
Эллочка или нет?
Дождь усиливался.
Наконец у входа в сквер мелькнула стройная фи¬
гурка, и Перепелкин, забыв о лужах, устремился
навстречу.
—	Это жестоко — заставлять себя так долго
ждать! — страдальческим тоном сказал он, приподы¬
мая в знак приветствия шляпу.
—	Ну, что вы! — удивилась Эллочка.— Всего пят¬
надцать минут.
—	О, мне они показались часами!
—	Ах, вы промокли, бедняжка? — лукаво спросила
Эллочка.
—	Нет, нет, я этого дождя просто не замечал! То
есть замечал и поэтому безумно боялся, что вы не
придете.
—	Ну, так теперь ваше безумие кончилось. Куда
же мы пойдем?
31

—	Надо перенести свидание с натуры в па¬
вильон,— галантно ответил Перепелкин, беря девушку
под руку.
Они пересекли площадь и направились по одной
из улиц.
—	Из наплыва,— торжественно объявил Перепел¬
кин,— аппарат панорамирует на средний план:вход в
кафе, светящиеся шары в косых струях дождя... Круп¬
ным планом: молодая, красивая и... влюбленная пара.
—	Ого! — засмеялась Эллочка. — Однако!.. Стре¬
мительность у вас действительно, как в кино, и само¬
надеянность...
—	Я не виноват,— весело оправдывался Перепел¬
кин,— так принято в кинематографе. Штамп! Желез¬
ный закон!
Они зашли в кафе, разделись и прошли в дальний
угол зала, к свободному столику. Официантка поло¬
жила перед ними продолговатую папку с меню. Но
в этот момент заиграл джаз.
— Танго,— мечтательно	произнес Перепелкин
и положил руку на тонкие пальчики Эллочки.—
«Листья падали с клена». Пойдемте?
Он танцевал самозабвенно, нежно прижимая
Эллочку к себе, и, погрузив лицо в ее мягкие, души¬
стые волосы, шептал:
—	Мы не случайно встретились с вами. Это судьба!
Я так долго ждал вас. И тосковал. Я так одинок!
Эллочка молча улыбалась.
Потом джаз умолк, и они вернулись к своему
столику.
—	Вам приходилось участвовать в съемках? —
с интересом спросила Эллочка.
—	О, да! — небрежно ответил Перепелкин.— Не
раз. Вот кстати...
И на свет появился знаменитый фотодокумент.
—	А где вы сейчас работаете? — снова спросила
Эллочка, вдоволь налюбовавшись фотографией.
—	Сейчас? Временно на одной крупной меховой
фабрике. Мне поручили наладить ее охрану. Воору¬
женную охрану,— уточнил он.
—	Ой, как это должно быть страшно!
—	Ну, что вы! К свисту пуль можно привыкнуть.
Официантка накрыла на стол. Перепелкин налил
32

Эллочке вина, себе — коньяку и, подняв рюмку, много¬
значительно произнес:
— Давайте выпьем за этот вечер — вечер, с которого
начнется новая, чудесная наша жизнь. Давайте?
—	Просто за этот вечер,— благоразумно поправила
Эллочка.— А там посмотрим, что начнется.
В это время откуда-то сбоку до Перепелкина до¬
несся удивленный возглас:
—	Гляди! Ромка! Ей-богу он, собственной персо¬
ной! И, конечно дело, не один!
Перепелкин поднял голову.
Невдалеке за столиком сидел шофер с их фабрики
Григорий Карасевич. Это был невысокий крепыш,
смуглый, черноволосый, с усиками, одетый, даже на
взгляд Перепелкина, с излишней крикл-ивостыо. Чего
стоил только один галстук — явно заграничный! — где
на красном фоне были разбросаны зеленые пальмы
с обезьянами и розовыми женскими фигурками.
С Карасевичем была работница их фабрики Лида
Голубкова. Ее Перепелкин узнал тоже не сразу. Ярко
накрашенные губы, как-то по-особому уложенные во¬
лосы, серьги, пестрое платье с глубоким вырезом
ушей, вызывающая улыбка и дерзкий взгляд —
все это так не вязалось с обычным, скромным обликом
этой девушки, с обычным выражением робости
и тревоги, что сейчас Лидочку действительно трудно
было узнать.
—	Гуляем, Ромка? — весело подмигнул Карасевич.
—	А как же! — охотно отозвался Перепелкин.—
Милости прошу к нашему шалашу! Официанточка
одна и та же, дозволит.
Карасевич охотно согласился. За ним последовала
и Лидочка. Разлили вино, коньяк и чокнулись.
—	За веселую жизнь всем вам! — объявил Карасе¬
вич.
—	Жить надо уметь,— нравоучительно начал
захмелевший Перепелкин.— По принципу «всех денег
не заработаешь, всех девушек не перецелуешь, но надо
к этому стремиться!».
—	Ха, ха, ха! — звонко рассмеялась Эллочка.—
Прикажете и нам следовать этому принципу?
—	Ни в коем случае! — ревниво замотал головой
Перепелкин, и, перебив собравшегося было что-то ска¬
33

зать Карасевича, он запальчиво продолжал:—Ведь я
это к чему привел? К вопросу о том, что надо уметь
жить. А то знаете, как бывает? «Умные на поезде ка¬
таются, а дураки под поездом валяются».
—	Себя ты, конечно, сажаешь в поезд, и притом в
классный вагон! — ехидно заметил Карасевич.
—	А то как же! Не в твою же задрипанную «Побед-
ку» садиться! — отпарировал Перепелкин.— Вот пусть
девушки решат, куда бы они сели, с кем?
—	Я с Гришей, хоть в «Победе», хоть так! — горячо
и чуть заискивающе ответила Лидочка, и Перепелкин,
хоть был уже изрядно пьян, но все же отметил про
себя эту странную интонацию: «Боится, что бросит он
ее, что ли?».
—	А я подумаю еще! — игриво заметила Эллочка.
—	Я, брат ты мой, в этой «Победке» самого Свек-
ловишникова вожу! — обиженно произнес Карасевич.
—	Подумаешь! Нашел, чем крыть! — вошел в раж
Перепелкин.— Да я, может, и его за жабры возьму!
Все жулики! У меня на подозрении. Захочу — и поса¬
жу.— Он поднял сжатый кулак.— Вот вы все где
у меня!
Карасевич даже задохнулся от злости. Ах, так!
Этот тип еще насмехается над ним! Ну, ладно! Он ему
мину подложит, не обрадуется. Все в удобный момент
«самому» передаст. Жуликами обзывает, тюрьмой
грозит! Ладно! Попомнит Гришу Карасевича!
Между тем Перепелкин уже рассказывал притих¬
шим и испуганным девушкам жуткую историю с тремя
убийствами, случившуюся якобы совсем недавно
в Москве.
—	Процесс сейчас идет,— важно закончил он.— Я
там присутствую.
Девушек развлекал теперь один Перепелкин. Ка¬
расевич угрюмо отмалчивался. Когда же Перепелкин
и Эллочка ушли танцевать, он подозвал официантку,
торопливо рассчитался и грубо бросил через плечо
Лидочке:
—	Пошли, ты!.. Расселась!..
Так в тот вечер Перепелкин, сам того не подозре¬
вая, приобрел опасного врага, и неожиданно пророче¬
ским оказался первый его тост за начало новой, не
очень, правда, «чудесной» жизни.
34

В один из дней следующей недели Перепелкину
пришлось долго томиться на заседании комитета ком¬
сомола.
Обсуждался вопрос о состоянии спортивной рабо¬
ты на фабрике. По этому вопросу ожидали самого
Свекловишникова, а также председателя фабкома
Волину и заместителя председателя областного совета
ДСО Огаркова.
Первым пришел Свекловишников. Это был тучный
пожилой человек. Из-под черного халата виднелся
неряшливый костюм, плохо завязанный галстук, жир¬
но лоснилась бугристая, совершенно лысая голова,
и только из больших, мясистых ушей выбивались
густые пучки волос. Свекловишников, сопя, опустился
на пододвинутый стул и обвел собравшихся маленьки¬
ми, заплывшими глазками.
—	Шумим, комсомол... — добродушно просипел
он. В комнату влетела маленькая энергичная Волина,
следом за ней появились Огарков и еще один человек,
высокий, подтянутый, в куртке с «молнией».
—	Вот, товарищи, тренер нашей борцовской сек¬
ции,— представил его Огарков, — Василий Федорович
Платов.
—	Так будем начинать! — решительно сказала
Круглова.
Все члены комитета прекрасно понимали, чем выз¬
ван этот неожиданный наплыв «начальства».
Полгода назад специальным приказом в отдел
главного механика был оформлен на свободную
«штатную единйцу» новый слесарь Николай Горюнов.
Вопрос этот, как оказалось*, был предварительно
«увязан» с облсоветом ДСО. Дело в том, что Горю¬
нов, ничего не понимая в слесарном деле, имел, одна¬
ко, первый разряд по классической борьбе. Это сулило
фабрике славу передового физкультурного коллектива,
первенство на соревнованиях, грамоты, кубки, допол¬
нительные ассигнования на спортивную работу и, ко¬
нечно, приятно щекотало самолюбие начальства. Но
на главном месте стояло соображение, так сказать,
общественного, воспитательного порядка: появление
чемпиона должно было вдохнуть новую струю энту¬
зиазма и привлечь молодежь к спорту.
35

Действительно, на первых же областных соревно¬
ваниях Горюнов без труда завоевал первенство.
Присутствовавшие в качестве зрителей представи¬
тели фабрики были искренне захвачены красивым
и увлекательным зрелищем, неистово аплодировали,
громкими криками подбадривали товарища и были
безмерно горды его внушительной победой.
Горюнов оказался парнем общительным, веселым
и хотя знал себе цену, но своим положением не козы¬
рял и успехами в борьбе не кичился.
На фабрике он появлялся редко и ни с кем особенно
не дружил: пропадал на сборах, тренировках, соревно¬
ваниях. Был он до самозабвения влюблен в спорт
и этой своей влюбленностью сумел заразить кое-кого
на фабрике.
С десяток энтузиастов записалось в борцовскую
секцию, капитаном которой считался Горюнов, а ру¬
ководил Василий Федорович Платов.
После первых же месяцев тренировок фабричная
команда заняла на первенстве облсовета ДСО третье
место. Фабрика была охвачена ликованием, в котором
потонули голоса отдельных скептиков, считавших, что
Горюнов все же не по праву занимает место и полу¬
чает зарплату.
Успешно выступал Горюнов и на более ответствен¬
ных соревнованиях. Ему уже уверенно прочили звание
мастера, первого мастера по этому виду спорта в ДСО
«Пламя»!
Но вот недавно произошло несчастье: на трени¬
ровке Горюнов сломал себе руку. Уже месяц, как он
лежит в больнице. Стало окончательно ясно: для
спорта он пропал. Был чемпион, да весь вышел!
—	А ведь какой был результативный, какой пер¬
спективный спортсмен! — горевал Платов.
Но теперь надо было спасать то, что можно было
еще спасти: борцовскую команду меховой фабрики.
Первым на заседании комитета комсомола вы¬
ступил Огарков. Квадратное румяное лицо его выра¬
жало суровость и непреклонную решимость.
—	Главное, товарищи, не унывать, сохранить среди
молодых спортсменов — борцов вашей фабрики —
веру в свои силы, так сказать, энтузиазм, боевой, на¬
ступательный дух. Мы, дорогие товарищи, марксисты.
36

Герои приходят и уходят, а народ, масса, ясно дело,
остается. В данном случае перворазрядники «уходят и
прйходят, а команда ваша должна остаться. Тут мы
вправе рассчитывать на общественные организации:
комсомол и профсоюз. Так что призываю вас, товари¬
щи. На носу, так сказать, городская олимпиада проф¬
союзов. Ну, на первое место теперь рассчитывать
не приходится, ясно дело, но второе можем занять.
Как, Василий Федорович? — обратился он к Платову.
— Второе можем,— откликнулся	тот.— Хорошо
еще, что Горюнов уже больше ни за кого другого не
будет выступать.
—	Ну, а как Горюнов-то себя чувствует? — с места
спросил Женя Осокин.
—	Готовясь к сегодняшнему совещанию, — охотно
откликнулся Огарков,— я звонил в больницу, говорил
с врачом. Все в полном порядке: Горюнов лежит и уже
ни за кого выступать не сможет.
—	Порядочек!.. — иронически протянул Женя.
—	Это надо понимать в смысле прогнозов олим¬
пиады,— покраснел Огарков.— В другом, так сказать,
гуманном смысле порядка, ясно дело, нет. Я хочу, то¬
варищи,— продолжал он, — поставить вопрос ребром.
До олимпиады два месяца. Надо вашим борцам соз¬
дать условия.
—	Суммы, выделенные на спортработу, уже освое¬
ны полностью,— вмешалась Волина.— У фабкома де¬
нег нет.
—	Это мы наскребем,— заверил Огарков.— А вот
надо путевочки.
—	Ну, это, я думаю, осилим. На две недели. Под
Москву.
—	Вот, вот. Но это перед самой олимпиадой.
А пока просьба к дирекции.— Огарков повернулся
к хмурому Свекловишникову и указал рукой на соб¬
равшихся.— Тихон Семенович, от имени обществен¬
ности, от имени молодежи: надо помочь.
—	Как вам еще прикажете помогать? — резко от¬
ветил Свекловишников. — И так слесаря взяли
себе на шею, не уволишь теперь: скажут, зачем брал?
А мне, между прочим, настоящие слесари требуются,
а не мифы, да еще со сломанными руками.
Всех невольно покоробили его последние слова.
37

—	Все-таки руку он сломал, а не голову,— сердито
бросил Женя Осокин.— Еще поработает.
Но больше никто ничего не сказал: Горюнов был
здесь для всех, по существу, чужим человеком.
—	А нам его голова и не требовалась,— проворчал
в ответ Свекловишников и повернулся к Огаркову.—
Ну, так чего же вы теперь хотите от дирекции?
Только быстрее выкладывай.
—	Освобождения, Тихон Семенович,— мягко ска¬
зал Огарков.— Ну, часика на два-три в день, для
усиленной тренировки.
—Чтобы побольше рук и ног переломали? Поду¬
маем еще.
—	Вот! — воскликнул Огарков.— Ясно дело, уже
начинается паника. Товарищи комсомольцы! Мы спе¬
циально прибыли к вам, я и вот он.— Огарков показал
рукой на невозмутимо курившего Платова.— Надо
провести работу среди молодежи, среди способных,
перспективных, хотя еще и не очень результативных
борцов вашей фабрики...
Свекловишников тяжело поднялся со своего места
и направился к двери. Проходя мимо Перепелкина,
он, не останавливаясь, сухо буркнул:
—	После зайдете ко мне.
Перепелкин только оторопело посмотрел ему вслед:
от неожиданности он даже не успел ответить.
Заседание комитета кончилось поздно, и Перепел¬
кин досадливо подумал, что разговор со Свекловиш-
никовым теперь отложится, конечно, до завтра. А его
разбирало нестерпимое любопытство, смешанное с
какой-то непонятной тревогой: зачем он понадобил¬
ся— выдвижение, разнос за что-нибудь, личная услуга
или...
На всякий случай Перепелкин заглянул в прием¬
ную дирекции. Секретарши Зои Ивановны уже давно
не было. На ее месте сидел ночной дежурный, с увле¬
чением читавший какой-то пухлый роман.
—Сам-то здесь? — спросил Перепелкин, кивнув на
дверь кабинета.
— Ага.
Перепелкин нерешительно приоткрыл дверь.
33

—	К вам, можно, Тихон Семенович?
—	Прошу.
Свекловишников просматривал какие-то бумаги,
машинально помешивая ложечкой в стакане с чаем,
рядом на тарелке лежали две витые сдобные булочки.
В большом, просторном кабинете царил полумрак,
горела только настольная лампа, бросая яркий пучок
света на разлрженные по столу бумаги.
—	Присаживайтесь, Перепелкин,— добавил Свек¬
ловишников, снимая очки и устало откидываясь на
спинку кресла.— Побеседуем.
По его тону Перепелкин догадался, что разговор
будет мирным, а обстановка придавала ему даже не¬
которую интимность. Вслед за тем последовало мило¬
стивое разрешение курить, и Перепелкин окончатель¬
но успокоился.
—	Ну-с, так как вам работается на нашей фабрике,
Перепелкин? — отеческим тоном спросил Свекловиш¬
ников.— Довольны?
—	Еще бы, Тихон Семенович. Под вашим руковод¬
ством...
—	Ну, ну,— поморщившись, перебил его Свекло¬
вишников.— Давайте без этого. Не приучайтесь. Окла¬
дом, конечно, не очень довольны?
—	Как вам сказать, Тихон Семенович...— насторо¬
жился Перепелкин.
—	Так и сказать. Сам был молод, знаю, как
кровь-то в ваши годы играет. И того хочется и сего...
—	Конечно, Тихон Семенович, культурные запро¬
сы у меня есть,— скромно подтвердил Перепелкин,
внимательно рассматривая свои ногти.
—	Однако жуликов ловите усердно,— усмехнулся
Свекловишников.
—	Приходится, — извиняющимся тоном ответил
Перепелкин.
—	Так, так. Работой вашей я в общем и целом до¬
волен. Вы, кажется, на своем месте.
—	Стараюсь, Тихон Семенович.
«Куда он клонит?» — лихорадочно соображал Пе¬
репелкин, но ответа не находил.
—	Вот, вот. А потому имею намерение вас
поощрить. Есть у меня для такой цели фонд, — дове¬
рительно продолжал Свекловишников и с ударением
39

добавил: — Личный фонд. Во избежание кривотолков
и прочих лишних разговоров распределяю его сам.
Свекловишников выдвинул ящик стола и достал
оттуда тетрадь. Когда он ее раскрыл, Переделкин
увидел вложенные между листами сторублевки.
Чистый лист под ними оказался разграфленным, ввер¬
ху были вписаны названия граф: «Ф. и. о... Дол¬
жность... Сумма... Подпись». Под ними была заполне¬
на только одна строчка.
—	Вот. Извольте здесь расписаться,—придвинул
Свекловишников тетрадь к Перепелкину.
«Началось, — с неожиданным страхом подумал
Перепелкин, и руки его стали влажными от пота.—
Пошли пиастры. Но за что, за что?» Он облизнул сразу
вдруг пересохшие губы и не очень твердо расписался.
Свекловишников веером выложил перед ним пять
сотенных бумажек.
—	Прошу.
Перепелкин суетливо подобрал их и, скомкав, не¬
ловко сунул в карман.
—	Теперь вот что,— наставительно произнес Свек¬
ловишников, отхлебнув чай и не спеша, со вкусом
разжевывая сдобную булочку.— Первое, об этих пре¬
миальных не принято судачить со всяким встречным-
поперечным. Ясно? Второе. Будете стараться — через
месяц подкину еще. И третье. По судам можете
шляться сколько заблагорассудится, по ресторанам
да кафе веселиться, танцевать тоже не грех, для того
живем. Но с одним надо, Перепелкин, покончить:
болтливы и хвастливы не в меру. Да-с! Солидней дер¬
житесь. Деньги, они сами за себя что надо вашим де¬
вушкам скажут.
«Все, старый черт, знает,— со смешанным чувством
восхищения и тревоги подумал Перепелкин,—никуда
от него не денешься».
—	И последнее,— закончил Свекловишников, жир¬
ной рукой стряхивая с пиджака крошки,— положением
своим на фабрике, общественным доверием дорожите.
Очень дорожите. Бдительность свою удвойте. По¬
нятно?
—	Ну, конечно, Тихон Семенович. Вы же меня так
стимулировали, так стимулировали, что...
—	Но порядочек примем вот какой,— перебил его
40

Свекловишников. — Ежели кого с поличным задержи¬
те, то сперва докладывайте мне, лично. А там решим,
как поступить. Подход тут нужен индивидуальный,
чуткий.
—	Слушаюсь, Тихон Семенович. Можете целиком
положиться. МуМ не пролетит. Я для вас, Тихон Семе¬
нович...
Перепелкин даже захлебнулся от избытка чувств.
—	Не мое добро бережете, государственное! —
многозначительно произнес Свекловишников.— А для
меня что. Ну, разве так, помочь в чем...
—	Эх, Тихон Семенович, только бы случай пред¬
ставился! На деле бы доказал. Только бы случай...
На глазах у Перепелкина выступили слезы, он не
на шутку разволновался и говорил очень искренне.
—	Бог даст, будет случай, будет, — покровитель¬
ственно произнес Свекловишников.— Докажете еще...
Из кабинета Перепелкин вышел уже с сухими гла¬
зами, подтянутый и строгий: доверие обязывало ко
многому.
Прошел месяц, но случая доказать свою предан¬
ность Свекловишникову или хотя бы повышенное
служебное рвение так и не представилось. Перепелкин
был в отчаянии. Что же делать? Получит ли он снова
эту странную, но так пригодившуюся ему премию,
о которой, как его ни подмывало, он, однако, никому
даже не заикнулся? Перепелкин, конечно, понимал,
что дело тут не совсем чистое, ну, а если его болтовня
дойдет до Свекловишникова, то что будет тогда —
Перепелкину страшно было даже подумать.
Дни тянулись за днями, полные напряженного,
щемящего ожидания, но Перепелкина никто не беспо¬
коил. Между тем он с удвоенной энергией выполнял
теперь свои служебные обязанности: ведь Свекловиш¬
ников требовал бдительности! Ночью он тщательно
проверял пломбировку цехов, чуть не каждый час
обходил территорию фабрики, проверяя во всех зонах
наружные посты охраны, лично занимался со сторо¬
жевыми собаками.
Но особенно бдителен был Перепелкин в час, когда
очередная смена кончала работу. К этому времени он
неизменно оказывался в проходной, у дверей своего
41

кабинета, и зорко вглядывался в проходивших мимо
людей, следил, как переворачивают они табель, заби¬
рают из камеры хранения свои сумки и кошелки
и шумно, со смехом переговариваясь между собой,
выходят мимо вахтера на улицу. Как назло, никто
больше не попадался на краже шкурбк.
Внимательно наблюдал Перепелкин и за выезжав¬
шими с территории фабрики машинами, которые
развозили по магазинам готовую продукцию — мехо¬
вые шубы и шапки, доставляли на пошивочные фабри¬
ки кипы воротников для будущих пальто. Но и здесь
отличиться не удавалось. Иногда, правда, Перепелки-
ну казалось, что груза на них больше, чем значилось
в накладных, которые предъявляли вместе с пропуском
сопровождавшие машины работники магазинов, люди,
как правило, обходительные, веселые и услужливые.
Но не разгружать же эти машины в воротах, не пе¬
ресчитывать каждую шапку?
С особым почтением пропускал Перепелкин синюю
«Победу» Свекловишникова. Тот ничем при этом не
выказывал своего особого расположения к Перепел-
кину и равнодушно кивал головой в ответ на его поч¬
тительное приветствие. Рядом за рулем сидел
самодовольный Карасевич, всегда иронически и в
упор смотревший теперь на Перепелкина, и тот,
неизвестно почему, ежился под этим враждебным
взглядом и отводил глаза.
...До окончания смены оставалось полчаса. Пере¬
пелкин сидел у себя в кабинете за обшарпанным
столом с отбитым стеклом, под которым лежали
списки караулов, выписки из приказов, записки с фа¬
милиями людей, которых в разное время требовалось
пропустить на фабрику.
Сквозь давно не мытое окно видна была широкая,
обсаженная липами аллея, которая вела к трехэтаж¬
ному административному корпусу. По сторонам от
него вытянулись низкие кирпичные цеха, из широких
окон лился голубоватый свет. Перепелкин, закурив,
подпер кулаком щеку и задумался. Так удачно на¬
чавшийся роман с Эллочкой начинал уже тяготить
его. Последние дни он был занят тем, что придумывал
способ как-нибудь покончить с этой связью,
Зазвонил телефон,
42

—	Товарищ Перепелкин? В дирекцию немедлен¬
но,— услышал он знакомый голос секретарши.
Перепелкин стремительно выскочил из проходной,
забыв даже накинуть пальто, и побежал к админист¬
ративному корпусу.
—	Вот что, дорогой мой,— просипел Свекловишни-
ков, когда запыхавшийся Перепелкин плотно прикрыл
за собой дверь его кабинета.— Сейчас смена кончает¬
ся. Пройдет и кладовщик наш Климашин. Знаете его?
—	Ну, конечно, Тихон Семенович.
—	Так вот, есть у меня сведения, что вынесет
шкурку. Надо задержать.
—	Очень сомнительно, Тихон Семенович,— автори¬
тетно покачал головой Перепелкин.— Не такой чело¬
век. Уж я-то народ знаю.
—	Сомнительно там или нет, а проверить надо, —
раздраженно ответил Свекловишников,— раз такой
сигнал поступил! Причем,— он многозначительно под¬
нял жирный палец,— сделайте это так. Пусть заберет
свою сумку — он сегодня с сумкой пришел,— выйдет
на улицу, а вы его потом уже догоните, вернете
и проверите. Особенно сумку. Если что-нибудь обна¬
ружите, протокол не составляйте, а ведите его ко мне
немедленно. Ясно?
—	Так можно ведь гораздо проще,— услужливо
начал Перепелкин. — Можно...
—	Проще не требуется!—перебил его Свекловиш¬
ников.
Перепелкин возвращался к себе в полном смяте¬
нии. Климашина он знал. Этот худощавый жизнера¬
достный парень с веселыми карими глазами даже
у него, у Перепелкина, не вызывал подозрений. А Пе¬
репелкин умел безошибочно определять честных
и смелых людей, хотя бы по одному уже чувству сму¬
щения и опаски, которые они ему всегда внушали.
Так неужели?.. Перепелкин терялся в догадках.
Вернувшись к себе, он занял свой пост в дверях
кабинета. А через минуту мимо него уже лился говор¬
ливый, шумный людской поток.
Вот идет Горюнов. Он уже месяц как из больницы.
Пытается слесарить, но, говорят, получается плохо.
Ишь как похудел, ходит угрюмый, злой, выпивать
начал здорово. А заработок-то стал раза в два мень¬
43

ше: теперь, брат, без дураков, — сколько наработаешь,
столько и получай. «Ничего, ничего, — со злорадст¬
вом подумал Перепелкин,— это тебе не в чемпионах
ходить».
Но вот и Климашин в своей неизменной солдатской
шинели и ушанке. Он спокойно перевернул табель,
получил свою сумк} и, весело помахивая ею, вышел
на улицу.
Перепелкин дал ему отойти подальше от фабрики
и только тогда окликнул:
—	Товарищ Климашин! Одну минуту!
Тот с недоумением оглянулся.
—	Ба! Перепелкин! Тебе что?
—	Прошу вернуться на фабрику,— как можно
тверже проговорил запыхавшийся Перепелкин.— У
нас сегодня выборочный осмотр сотрудников. Вы наз¬
начены, но случайно вас пропустили.
—	Так в другой раз, дружище, — беспечно ответил
Климашин. — Вот мой трамвай идет. И потом учти,—
с шутливой многозначительностью добавил он,—■
молодая жена ждет. Билеты у нас. Культпоход. Пото¬
му спешу. Понял?
—	Прошу вернуться. Дисциплина, товарищ Кли¬
машин, — настаивал Перепелкин, сам внутренне
стыдясь этой глупой сцены.—Очень прошу, не подво¬
дите меня. По долгу службы, так сказать.
—	Да господи! Ну обыскивай здесь, что ли,—с не¬
терпением и досадой ответил Климашин.— Сейчас все
тебе карманы выверну.
—	Нет, нет. Прошу вернуться,— в третий раз пов¬
торил Перепелкин.— Надо же сознательность иметь,
товарищ Климашин.
—■ А, черт с тобой, пошли. Вот ведь пристал.
Они молча возвратились в проходную, и Перепел¬
кин прикрыл за собой дверь кабинета. В знакомой
обстановке к нему вернулись уверенность и спокойст¬
вие.
—	Вот теперь показывайте ваши карманы,— сухо
произнес он.
—	Пожалуйста. Любуйся. Формалист несчаст¬
ный!— раздраженно ответил Климашин, расстегивая
шинель и выворачивая один за другим карманы.—Что,
доволен?
44

—	Доволен. Теперь посмотрим сумочку.
—	Вот тебе сумочка!
Климашин отдернул замок-«молнию» и неожи¬
данно замер. Трясущимися руками он вынул ском¬
канную шкурку серого каракуля. Несколько мгновений
он ошеломленно смотрел на шкурку, потом поднял сра¬
зу посеревшее лицо на Перепелкина.
—	Это... это... откуда?
—	Вам лучше знать, откуда,— строго возразил
Перепелкин, сам, однако, пораженный не меньше
Климашина.
—	Мне? — заливаясь краской, переспросил Клима¬
шин, и глаза его сузились от злости.— Да ты знаешь,
что это такое? Знаешь, как это называется?
—	Знаю, знаю. Я-то знаю, — с неожиданной жест¬
костью произнес Перепелкин.— Знаете ли вы?
—	Ни черта ты не знаешь! Это провокация! Не
брал я этой шкурки! — с силой прокричал Климашин.
—	Провокаторов у нас на фабрике я что-то не
наблюдал. А вот... жуликов случалось,— насмешливо
и уже вполне•спокойно отпарировал Перепелкин.—
Одну минуту.
Он снял трубку и вызвал кабинет дирекции.
—	Задержан кладовщик Климашин,— с еле сдер¬
живаемым торжеством доложил он,— у него обнару¬
жена шкурка серого каракуля высокого качества. Как
прикажете поступить?.. Слушаюсь.
—	Идем, — коротко приказал он.
Доведя Климашина до кабинета директора, Пере¬
пелкин вернулся к себе. Он был не на шутку взволно¬
ван всем происшедшим, и какое-то неясное сознание
своей вины в чем-то не давало ему покоя.
Через полчаса Климашин, бледный, с дрожащими
губами, ни на кого не глядя, прошел через проходную.
Перепелкин отвернулся.
А на следующий день под вечер он был снова вы¬
зван к Свекловишникову и получил на этот раз семь¬
сот рублей, расписавшись все в той же тетради. День¬
ги были как нельзя более кстати: намечался последний
вечер с Эллочкой, и Перепелкин хотел расстаться с ней
красиво и ярко, как истинный джентльмен.
—	Старайтесь, Перепелкин! — довольно просипел
Свекловишников, милостиво пожимая ему руку.—Еще
45

один такой эпизод — и вы можете рассчитывать еже¬
месячно на эту сумму.
«Ого, вот это я понимаю! —ликовал про себя Пере-
пелкин, выходя из директорского кабинета.— Житуха
пошла. Пиастры прут сами в руки. Только не терять¬
ся».
Прошла неделя. Климашин продолжал являться
на работу. Только на лице его не видно было больше
улыбки, а в уголках плотно сжатых губ залегла горь¬
кая, упрямая складка.
Как-то, проходя мимо Перепелкина, он остановил¬
ся и, пристально глядя ему в глаза, глухо сказал:
—	Думаешь, я вор, да? Врешь, брат. Я еще дока¬
жу, какой я вор, увидишь. Много кое-чего докажу.
«Угрожает,— с непонятным ему самому страхом
подумал Перепелкин. — Кому же это он?» И почему-то
невольно подумав о Свекловишникове, в тот же день
передал ему слова Климашина.
—	И это вместо благодарности, что под суд не от¬
дал,— покачал массивной головой Свекловишников,
и отвислые, склеротические щеки его еще больше по¬
бурели.— Ну да надеюсь, мы скоро от него избавимся.
Надеюсь.
После этого разговора прошла еще неделя, и вот
Климашин по неизвестной причине не явился на ра¬
боту. А на следующий день на фабрику пришла запла¬
канная жена Климашина, совсем еще молоденькая,
худенькая, миловидная женщина, с выбившимися
из-под пестрого шарфика волосами, в скромном, по¬
ношенном пальто. Перепелкин сам проводил ее в ка¬
бинет Свекловишникова.
—	Откуда я знаю, где ваш муж,— раздраженно,
но вполне искренне развел тот руками.—^ В милицию
обращайтесь, уважаемая. А мы в таком случае прове¬
рим склад. Он тут успел у нас уже отличиться.
—	Он последнюю неделю сам не свой был,— про¬
шептала Климашина. — Боюсь я, товарищ директор...
Горячий он.
—	Ну, и я боюсь,— отрезал Свекловишников,— за
склад боюсь.
—	Вы что говорите!.. Вы только подумайте, что вы
говорите!..— заливаясь слезами, пролепетала Клима¬
шина.— Да Андрюша разве может..,
46

—	Я знаю, что говорю, гражданочка. Слов на ветер
не бросаю. А розыском вашего сбежавшего супруга
милиция займется. Да-с, милиция.
В продолжение всего этого разговора Перепелкина
била какая-то нервная дрожь, которую он не в силах
был унять. Жалость переполняла его при взгляде на
эту женщину — жалость и невесть откуда взявшийся
липкий, отвратительный страх.
—	Ну вот, полюбуйтесь! — со злостью произнес
Свекловишников, когда они остались одни.— Удрал,
подлец. Это же уму непостижимо!
И голос его при этом звучал так искренне, что Пе-
репелкин не знал, что и думать. Впрочем, факт оста¬
вался фактом: был человек — и нет человека.
А через два дня, в воскресенье, выходя поздно ве¬
чером из ресторана, пьяный Перепелкин был задержан
комсомольским патрулем. Вот тогда-то и состоялся
его ночной разговор с Климом Приваловым — раз¬
говор, припомнив который на следующее утро, Пере¬
пелкин в страхе побежал к Свекловишникову.
—	Дурак ты!—с неожиданной грубостью крикнул
тот.— И дважды к тому же. Во-первых, пьешь, как
свинья, и болтаешь лишнее. А во-вторых, что испугал¬
ся этого молокососа. Ступай, ступай,— уже мягче до¬
бавил он.— И на своем посту рот не разевай. Лови
птичек, как условились. Скоро еще одна прилетит,—
многозначительно произнес он и, усмехнувшись, приба¬
вил:— А насчет Климашина — что ж. Сбежал! Да еще,
оказывается, шкурок прихватил тысяч на сорок.
А охрана наша проморгала. Только и всего.
Перепелкин ушел из кабинета директора не на шут¬
ку встревоженный. «Какая еще прилетит птичка? —
думал он/—И что все-таки случилось с этим Клима-
шиным?» В то, что охрана «проморгала», он решитель¬
но не верил, а раз так, то что же все это означает?
Глава III
при ЗАКРЫТЫХ ДВЕРЯХ
За окном мягко и беспрерывно уже много часов па¬
дали пушистые снежинки. Снег шел густо, крупными-
хлопьями, и Свекловишникову казалось, что где-то вы¬
47

соко-высоко над землей неожиданно и бесшумно лоп¬
нули гигантские снежные облака, не в силах больше
сдержать великий напор этих невесомых, но страшных
своим множеством снежинок.
«Так и в душе,— скорбно подумал он, прислуши¬
ваясь к тихому шороху за окном,— копится что-то не¬
весомое, копится, а потом вдруг и прорвется. Только
что это? Может, совесть?» — Он горько усмехнулся.
была у него совесть, была, когда после граждан¬
ской войны он пришел на стройку, где вскоре был
выдвинут на хозяйственную работу. Вот тогда была
совесть. А потом? Заметил ли он, как затянулась душа
болотной, тряской тиной, неприметно, за каждоднев¬
ными делами и заботами? И когда это началось? Дав¬
но. Кажется, после рождения третьего, Вовки, когда
его, Свекловишникова, Плышевский познакомил с Нон¬
ной, веселой, красивой, с которой легко забывались
жалобы раздраженной жены, бесконечные разговоры
о детях, очередях и ссорах с соседками, забывались
и служебные заботы.
А потом были другие женщины. Он тянулся к ним,
он мечтал хоть на время забыться, уйти от трудной,
муторной, как ему казалось, жизни, тянулся потому,
что уже не мог разглядеть в этой жизни той цели, ради
которой дрался когда-то, утерял ее, эту цель, разменял
на медные пятаки, соблазнился легким, краденым
счастьем, минутной радостью. Тогда-то и потребова¬
лись деньги, много денег. Ловко добывать их научил
Плышевский...
Да, пятеро детей у него. И все старается убедить
себя Свекловишников, что это для них он делает:
пусть, мол, растут в довольстве. Ну, а если по чести,
то разве для них? И разве скроешь от них все, что
удается скрыть от других, посторонних глаз? Вон
старший, Виталий, студент, нет-нет, да и спросит
вдруг: «А откуда у нас дача, папа, ведь получаешь
ты две тысячи, а нас семеро? А раньше, когда строил,
так и еще ведь меньше получал?» Да к тому же спро¬
сит за обедом, и сразу пять пар ясных, чистых, насто¬
роженных глаз обращаются в его сторону. Попробуй,
вывернись, скрой.
Жена, та, конечно, давно догадалась, но молчит,
не вмешивается, не придет на помощь. Давно у них
48

что-то порвалось, с того, пожалуй, дня, когда вдруг
узнала она о Нонне, а потом догадалась и о других.
И вот молчит, поджала сухие губы.
«Вообще, папа, часто ты выпиваешь,— рассуди¬
тельно замечает в другой раз Виталий.— Для этого,
знаешь, тоже много денег надо. А у нас их нет, по-мое¬
му». Легко ему рассуждать — нет, есть... И Свекло-
вишников в такие минуты вдруг с ужасом ощущает,
что в груди у него поднимается волна ненависти к сы¬
ну. «Змееныш! Мой кусок ест и еще тут...» Свекловиш-
ников с трудом сдерживает себя, бормочет что-то
о премиях, сверхурочных, отводит глаза и сердито со¬
пит. И невольно в голову приходит жуткая мысль: ох,
когда-нибудь они с него спросят, не госконтроль, не
прокурор, не партия даже, а они, дети, самые, кажет¬
ся, страшные его судьи!
А что делать? Внушить им другие правила жизни,
его, теперешние? Пойди внуши, осмелься, попробуй!
Кет, страшно, не пускает что-то, не позволяет. Видно,
любит он их все-таки, любит и не желает им такой
жизни.
«Ох, душно, нечем дышать в этом проклятом каби¬
нете!»— Свекловишников непослушными пальцами
расстегнул воротничок и, навалившись животом
на подоконник, прижался потным лбом к холодному
стеклу.
За спиной на столе зазвонил телефон. Свекловиш¬
ников вздрогнул, оглянулся, секунду будто сообра¬
жая что-то, потом тяжело оторвался от окна и шагнул
к столу. Прежде чем снять трубку, он плотно уселся
в кресло, застегнул воротничок.
— А, Поленька! Ну, здорово, здорово. Соскучи¬
лась? Сегодня приеду,— растроганно загудел он в труб¬
ку.— Да так часика через два, не раньше. Ну, приго¬
товь, приготовь, в холодильничек поставь.
«Вот это друг, единственный, верный,— с благо¬
дарностью подумал он.— Все знает, во всем помогает,
и утешит, и не продаст никому. Потом красивая, здо¬
ровая. У нее и ночевать останусь,— решил он.— Заодно
и насчет магазина ее потолкуем».
В кабинет зашел высокий, худощавый Плышев-
ский, как всегда подтянутый, самоуверенный, под рас¬
стегнутым халатом — щеголеватый, черный костюм,
49

красивый светлый галстук. Ослепительно белый ворот¬
ничок сорочки туго обхватывал его жилистую шею.
—	Ты что, никак на свадьбу собрался?—усмех¬
нулся Свекловишников.
—	Да нет, прямо отсюда в театр, друзья пригласи¬
ли на премьеру,— весело блеснул стеклами очков
Плышевский.— А потом, естественно, банкет.
—	Артисточки все, певички? Меценат, тоже мне.
—	Люблю людей искусства, каюсь,— засмеялся
Плышевский,— Что поделаешь, народ веселый, беспеч¬
ный и при всем при том ни гроша в кармане. Прихо¬
дится поддерживать.
Плышевский небрежно сунул руку в карман и при¬
нялся расхаживать по кабинету.
—	Слушай, Тихон Семенович, я тут кое-что приду¬
мал,— уже другим, озабоченным тоном начал он.—*
Насчет этого неприятного дела с Климашиным. Да¬
вай обсудим. Жена его была у тебя вчера?
—	Вчера,— хмуро кивнул головой Свекловиш¬
ников.
—	И прекрасно. Ты еще ничего не знал и потому
вел себя вполне естественно. Я вчера советовался
с Оскаром Францевичем. И он — светлая голова! —
предлагает сделать хитрый и совсем необычный ход.
Ты же понимаешь, Тихон Семенович, сейчас начнется
шум, и немалый. Это неизбежно. Что ни говори, про¬
пал человек. Так надо не ждать, пока шум начнется.
А самим начать, первыми. Понятно?
—	Положим, не совсем.
—	Эх, и тугодум же ты, дорогуша! Ну, ведь всегда
же вор должен громче всех кричать:	«Держи
вора!»
—	Неуместные шутки!—сердито засопел Свекло¬
вишников.— Дурак Доброхотов и подлец! Да как он
посмел? Положим, ему собственная шкура не дорога,
но ведь он и других подводит под монастырь!
—■ Ты хочешь сказать, под тюрьму? — тонко усмех¬
нулся Плышевский.— Это, дорогуша, тебе только
со страху мерещится. Хотя, конечно, он подлец. Грязь
и мерзость неслыханная. Но раз случилось, надо ис¬
пользовать.
—	Сколько лет работаю, а такого еще не бывало,—
обозлился вконец Свекловишников.
50

—	И не будет. Случай беспрецедентный,— спокой¬
но подтвердил Плышевский, продолжая расхаживать
по кабинету.
—	А все потому, что связались со всякой швалью,
с подонками какими-то!
—	Тоже верно. Хотя, замечу в скобках, подонок
этот очень удобен, просто на редкость. Потому, собст¬
венно, и терпим его.— Плышевский достал портсигар
и на ходу закурил длинную, дорогую папиросу.— Но
ты не отвечаешь на мой вопрос: надо это использовать
или нет?
—	Ну, предположим, надо. Но как?
—	Мы немедленно должны подать заявление в ми¬
лицию об исчезновении Кдимашина и крупной краже
на складе.
—	Постой, постой...— встревожился Свекловишни-
ков.— А ты все уже вывез?
—	Вопрос! Конечно, все.
—	К этому подлецу?
—	А куда же еще прикажешь, дорогуша? Так вот,
значит, заявление. И не в наше отделение милиции, а
сразу в МУР. Дело большое, они ухватятся.
—	В МУР?
—	А что? Пусть работает. Это значит, что в дело
не ввяжется ОБХСС. И это все, что требуется.
—	Ну, знаешь, в МУРе тоже дошлый народ сидит.
Им только сунь палец —оттяпают всю руку.
*— Пусть. Но ведь не голову? К тому же рука не
наша, а Доброхотова. Впрочем, и он, кажется, в сто¬
роне. Ты только пойми, Тихон Семенович, надо пустить
их по другому следу. Оскар Францевич прав, тут это
как раз и получится. Да и у нас на фабрике не мешает
кое-кого с толку сбить. А то за последнее время этих
самых сознательных развелось что-то слишком много.
—	Так-то оно так,— неопределенно проворчал
Свекловишников, потирая шишковатый лоб.
—	А раз так, то завтра с утра и пошлем!—реши¬
тельно закончил Плышевский.— Текст я набросаю.
Вот и все пока.—Он направился к двери, но, взявшись
уже за ручку, обернулся и с усмешкой спросил:—
Кстати, ты сегодня ночуешь у Полины Осиповны?
—	Не знаю еще,— недовольно буркнул Свекловиш¬
ников.— Почему ты так решил?
51

— Расстроен. Нуждаешься в утешении. Итак, о ре-
вуар, дорогуша,
Плышевский, махнув рукой, вышел.
Свекловишников поглядел ему вслед. Ох, ловок же,
шельма! А ведь как умеет жить! Квартира у него —
игрушка, музей, картинная галерея. И знакомых тьма,
все артисты, музыканты. Ну, впрочем, и в деловом ми¬
ре у него знакомых хватает, обижаться не приходится.
Откуда это у него все?
И много ли, собственно говоря, знает Свекловнш-
ников о своем компаньоне? Положим, кое-что все-таки
знает. Не от него самого, конечно, а так, от общих
знакомых:	Плышевский — фигура среди «дельцов»
заметная. Рассказывают, что родом он из богатой
семьи крупного петербургского чиновника, учился
за границей — Гейдельберг, Сорбонна, Иена. Аристок¬
рат, сукин сын, голубая кровь. В годы нэпа — своя
меховая фабричонка. А брат его, говорят, вначале по¬
шел по дипломатической линии, революция застала
его в Лондоне, там и остался, Потом этот брат стал
будто бы заправилой в какой-то меховой компании.
Наследственное у них это, что ли?
И тут передают одну темную историю. Зная Плы-
шевского, поверить в это, вообще-то говоря, можно.
Каждый год на международные пушные аукционы
в Ленинград приезжает представитель этой компании,
от брата. И в эти дни Плышевский обязательно ока¬
зывается тоже в Ленинграде. И вот этот самый пред¬
ставитель будто бы продает ему доллары во много
раз дороже официального курса. На полученные
от Плышевского советские деньги иностранец, в свою
очередь, закупает в магазинах антикварные вещи и
другие ценные товары соответственно во много раз
больше, чем мог бы, если бы обменивал доллары
в банке.
Словом, бизнес! Но и Плышевский, конечно, в та¬
ком случае в накладе не остается. Однако что он де¬
лает с этими долларами, никому не известно. Но что-
то делает, это уже факт. Валютчик он круп¬
ный...
А в тридцатом году фабричонку его все-таки кон¬
фисковали, говорят. Вот после этого он и работает
на государственных меховых фабриках и в артелях.
52

Ворочал, передают, большими делами. Привлекался
по трем процессам. Но из первых двух вышел «сухим,
под чистую», а по-третьему получил пустяковый срок.
И ворожил ему каждый раз будто бы все тот же Фи¬
гурнов, в двадцатые годы у него же на фабрике юрис*
консультом служил. Дружба старинная. И до сих пор
как что — к Оскару Францевичу, «светлой голове».
Да, за таким, как Плышевский, он, Свекловишни-
ков, как за каменной стеной. Вот и сейчас прид\мал
же: самим в МУР сунуться! Что и говорить — нахаль¬
но. Но уж Фигурнов-то знает, что советует: он на этом
«собаку съел»; шутка ли — четверть века, поди, в ад¬
вокатуре! Да и сам Плышевский — тоже ловкач пер¬
вейший. В жизни бы ему, Свекловишникову, не приду¬
мать таких махинаций с «отходами», с обменом
шкурок в цехе Синицына. Ну, а что выкинул Плышев¬
ский с Жереховой? Это уже, так сказать, «высший
пилотаж». Конечно, если бы директором оставался
Петр Матвеевич, то у Плышевского этот номер никог¬
да не прошел бы. Но прежнего директора выдвинули
на ответственную работу в министерство, а Свекло-
вишникова, который был его заместителем по снаб¬
жению и сбыту, временно назначили исполняющим
обязанности директора. Вот Плышевский и развернул¬
ся. Между прочим, он его и с Полей познакомил.
Капитал у Плышевского громадный, это уж точно.
Ну, а где хранит, в каком виде, так это разве
узнаешь? Глупо даже пытаться.
Интересно, неужели ему никогда не бывает вот
так же минутами страшно, как Свекловишникову, не¬
стерпимо страшно и тошно, жить тошно, есть, пить,
спать, работать? И ведь тоже дочь есть, хоть одна, а
дочь. И неужели она никогда не задает ему тех же
вопросов, что и его Виталий: «Откуда, папа?..» Впро¬
чем, кто ж его разберет, этого Плышевского! Снаружи,
кажется, обходительный, простой, даже мягкий, а
копни — кремень, глыба бесчувственная, весь, как
в броне. Да, недаром говорят: чужая душа — потемки,
особенно душа такого человека, как Плышевский,
темна, ох, темна!
Свекловишников тяжело вздохнул, потом встал,
потянулся до хруста в суставах, достал из шкафа
пальто, шапку, погасил лампу и вышел из кабинета.
53

Фабрика начинает работать рано. Еще сумерки
стоят над городом, а к проходной уже вереницей тя¬
нутся люди.
Ярким голубым сиянием полны широкие окна це¬
хов. Там, внутри, над конвейерами и рабочими сто¬
лами протянулись кумачовые полотна лозунгов,
на подоконниках и специальных полках вдоль стен
разместились бесчисленные горшки с цветами, при¬
глушенно играет радио.
Девушки неспеша расходятся по своим местам,
весело переговариваются, смеются, шушукаются,
пристроив на столиках зеркальца, поправляют причес¬
ки, кокетливо повязывают пестрые косынки, кое-кто
даже подмазывает губы, пудрится — ну, просто как
будто на бал собираются, а не работать.
Жерехова наблюдает за ними через открытую
дверь своего кабинета, отгороженного от цеха тонкой,
фанерной стенкой.
Вот мелькнула перед ней худенькая фигурка в цвет¬
ной косынке — Лидка Голубкова. Уже много дней
приглядывалась к ней Жерехова. Что-то творится
с этой девушкой неладное. Еще недавно была тихая,
скромная, а сейчас не узнать. На прошлой неделе
вдруг нагрубила мастеру, та ее попробовала осадить,
так Голубкова такую истерику закатила, что мастер
не знала, что и делать, сама перепугалась, ушла, а
Голубкова нахально улыбнулась ей вслед как ни в чем
не бывало. И еще кое-что поважнее стала замечать
за ней Жерехова. Такое уж никак упустить нельзя,
надо рассказать Плышевскому.
В кабинет к Жереховой забежала Валя Спиридо¬
нова, рыжая, веснушчатая, хитрая, сама широкая и
неуклюжая — «кобыла», звала ее про себя Жерехова.
Спиридонова плотно прикрыла за собой дверь и впол¬
голоса спросила:
—	Мария Павловна, какой товар сегодня рабо¬
тать буду?
—	Каракуль, Валечка, как всегда. И по тем же
лекалам,— многозначительно добавила Жерехова,
доставая из самого дальнего угла кабинета из-под
груды какого-то хлама стопку лекал.— Держи вот.
—	А все шапки в наряд пойдут, как вчера?
—	Нет, Валечка. Сегодня двадцать не пойдут. Я
54

на финише твою карточку заберу, будто для проверки.
Потом наряд закроем, А за эти двадцать рассчитаем¬
ся, как обычно. Поняла?
—	Поняла, Мария Павловна.
Спиридонова хитро улыбнулась и выбежала из ка¬
бинета.
Минуту спустя примерно такой же разговор про¬
изошел и с Зоей Белкиной, маленькой, вертлявой де¬
вушкой с узеньким, плутоватым, как у хорька, ли¬
чиком.
Тут Жерехова спокойна: эти две не подведут, при¬
вязаны самой надежной цепочкой — деньгами. Для них
лишняя тысчонка в месяц — не шутка, ради этого бу¬
дут молчать как рыбы.
Но вот в кабинет зашла Аня Бакланова. Жерехова
настороженно, исподлобья взглянула на девушку.
От этой ничего хорошего ждать не приходится: ком¬
сорг цеха, язва. Она и дверь за собой не прикрыла, го¬
ворит громко, уверенно:
—	Мария Павловна, девушки опять недовольны.
Нет порядка. На последнем комсомольском собрании
ведь говорили...
—	Ты мне опять работать мешаешь!—взорвалась
Жерехова.— Опять! В мои распоряжения вмешивать¬
ся не позволю! Слышишь?
—	Не кричите на меня, Мария Павловна,— с тру¬
дом сдерживаясь, ответила Аня. — Криком рот не за¬
ткнете. Я не от своего только имени говорю.
—	А, ты еще грозить! Комсорг называется! Да тебе,
склочнице, знаешь где место?..
—	Почему только Спиридоновой и Белкиной круп¬
ный товар идет?—краснея и волнуясь, спешит выска¬
заться Аня.— А другим почти все мелочь, кроить
из нее мука одна. Все говорят, любимиц себе
завели.
—	Ах так, любимиц? Кто говорит? Скажи, кто?
Я им дам любимиц!
—	Ну, например, я,— неожиданно спокойно отве¬
тила Аня.— А если вы не хотите считаться с комсо¬
мольским собранием, я в партком пойду, к Тарасу
Петровичу. Вот!
—	Парткомом пугаешь? Иди! Доноси! Не боюсь!—
закричала Жерехова,
55

Аня еще сильней покраснела и выбежала из каби¬
нета, сильно хлопнув дверью.
В этот момент на весь цех зазвенел звонок, и через
минуту мерно загудел конвейер. Рабочий день начался.
Жерехова еще долго не могла успокоиться. Потом
она зашла в кладовку, просмотрела доставленные
из цеха заготовок «паспорта» — кипы подобранных
шкурок, отложила самые мелкие и пошла с ними
к Синицыну. Там они уже вдвоем осуществили нужную
операцию.
В самый разгар их работы зазвонил телефон..
—	Никодим Иванович, привет. Говорит Свекло-
вишников. Отбери-ка лучшего товара головок сто,
на показ в министерство. Еду к двум часам.
—	Слушаюсь, Тихон Семенович,—угодливо отве¬
тил Синицын.— Все будет сделано. В лучшем виде.
И в машину к вам уложим. Не извольте беспокоиться.
Старик Синицын, худенький, седенькая бородка
клинышком, очки на широком красном носу, был че¬
ловек прежнего закала, еще в двадцатые годы на фаб¬
рике Плышевского начинал. Прошел, можно сказать,
«огонь, воду и медные трубы». Был он опытнейший
меховщик и ловкач «первой руки».
Среди дня Жерехову вызвали в кабинет главного
инженера. Там шло совещание. Выступал Плышев-
ский.
—	Мы должны, товарищи, приложить все усилия,
чтобы фабрика выполнила квартальный план. Про¬
дукция наша идет в руки советским людям. Так что
наша ответственность огромна, товарищи. Это надо
всегда помнить, когда мы решаем мелкие, будничные
вопросы нашей борьбы за план. Какие же вопросы яв¬
ляются тут главными, товарищи?
—	Главное тут товар,— заметил кто-то.— Будет
товар — будет и план.
—	Верно,— кивнул головой Плышевский.— Во-
первых, товар. По этому вопросу могу сообщить сле¬
дующее. Я лично договорился с Казанью. Вчера нам
отгружено пять контейнеров овчины, завтра — еще
шесть. Кроме того, сегодня же московский комбинат
дает четыре тысячи головок каракуля и смушки.
56

—	Ого! Вот это да!..— раздались восхищенные воз¬
гласы.— Здорово нажали! Теперь живем!
—	Но это, товарищи, еще не все,— продолжал
Плышевский.— У нас на фабрике есть внутренние ре¬
зервы повышения качества, их надо вскрыть. Так учит
нас партия. Первое, товарищи,— это рабочее изобре¬
тательство. Примером может служить здесь хотя бы
молодой наш слесарь Привалов. Но и это еще не все.
Нам надо больше заботиться о рабочих. Недавно я
побывал в нашем общежитии. Плохо еще там, товари¬
щи. Партия требует от нас чуткости и заботы о людях,
и мы, советские руководители...
Плышевский говорил еще долго. Потом коротко
обменялись мнениями, и совещание окончилось. Все
шумно поднялись со своих мест.
— Жереховой	задержаться,— громко	объявил
Плышевский.— Ну-с, Мария Павловна,— начал он,
когда они остались одни.— Так как обстоят наши
дела, дорогуша?
—	Все ругаюсь, Олег Георгиевич, до хрипоты ру¬
гаюсь,— раздраженно ответила Жерехова.— Никаких
нервов не хватает.
—	Ну, ну, спокойней надо,— усмехнулся Плышев¬
ский, тщательно протирая замшей стекла очков.— Две
у тебя сейчас «левые» шапки шьют?
—	Две. Спиридонова и Белкина. Они у меня вот
где,— сжала маленький грязный кулак Жерехова.—
А сотня других девок покоя не дает. Глазастые боль¬
но... Сегодня эта Анька Бакланова так прицепилась...
—	Ай, господи!—брезгливо перебил ее Плышев¬
ский.— Я ведь не о том. Мало двоих-то, понимаешь?
—	Вот и я говорю. Есть еще одна у меня
на примете,— поспешно проговорила Жерехова.—
Лидка Голубкова. Точно говорю, тащить она стала
шкурки-то. Уж что с девкой стряслось, не знаю, но
только стала тащить. Вот ее бы,— она сделала выра¬
зительный жест рукой,— и под ноготь!
—	Это можно,— задумчиво почесал за ухом Плы¬
шевский.— С умом только. Ну-с, а насчет шкурок
у Никодима-то была?
—	Была. Все сделали, как надо. Штук шестьдесят
получилось.
—	Маловато.
57

—	Так со вчерашними как раз сто. Тихон Семено¬
вич и увез.
—	Так, так, знаю. А шапки твои мы сегодня же
к Середе забросим, на свободное место.
—	Господи, избавиться бы от них поскорее. А то
девки мои не ровен час...
—	Нервничаешь ты, Мария Павловна,— укориз¬
ненно покачал головой Плышевский.— На людей зве¬
рем бросаешься. Разве так можно?
—	А жизнь-то у меня какая,— неожиданно всхлип¬
нула Жерехова.— Кусок каждый поперек горла ста¬
новится. Одна в комнате оставаться боюсь. Все жду,
вот-вот придут. — И уже сквозь слезы продолжала: —
Вчера котенок со стола прыгнул, так у меня сердце аж
зашлось. Разве это жизнь?
—	Ну все-таки дачу-то строишь?
—	Опостылела она мне, эта дача.
—	Ничего, лето придет — отдохнешь там в свое
удовольствие. На Кавказ съездишь, подлечишься, по¬
гуляешь вовсю. Деньги, они, дорогуша, великие лека¬
ри и исцелители. Приедешь — не узнаем тебя. Ну, ну,
веселей смотри. На людях сейчас появишься.
—	Я уж и то,— спохватилась Жерехова, вытирая
платком слезы, и громко высморкалась.
—	Вот и хорошо. А теперь ступай, дорогуша.
Жерехова тяжело поднялась со своего места.
—	Насчет Лидки-то Голубковой не забудь, Олег
Георгиевич,— напомнила она, берясь за ручку двери.
—	Не беспокойся,— усмехнулся Плышевский.—
От нас эта птичка теперь никуда не улетит. Коготок
увяз.
Жерехова вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Плышевский еще несколько минут задумчиво бараба¬
нил по столу, потом вдруг вспомнил что-то, улыбнулся
и, сняв телефонную трубку, набрал номер.
—	Розик? Здравствуй, кошечка, это я,—нежно
проговорил он.— У тебя сегодня спектакль? Чудесно.
Да, как условились. Там сейчас цыгане выступают.
И среди них одна... Ну, ну, не ревнуй. Помни наше
условие. Прощай, дорогуша.
Плышевский повесил трубку и, все еще улыбаясь,
энергично потер руки.
58

Лидочка Голубкова до сих пор не могла понять,
почему ей так запал в душу короткий разговор, кото¬
рый был у нее чуть не полгода назад с Климом При¬
валовым. Всего полгода назад, а можно подумать,
что это было давным-давно, в какой-то совсем другой,
далекой жизни. Почему же она так часто, особенно
теперь, вспоминает этот разговор? И Клим-то ей
в общем совсем безразличен — громадный, молчали¬
вый, к тому же плохо одетый, он небось во время
танцев все ноги отдавит. И разговор-то этот был, ка¬
жется, самый обычный: мало ли парней за ней пыта¬
лось ухаживать! Правда, Клим очень настойчивый,
постоянный, раз влюбился в нее — и уже год ни на ка¬
кую другую девчонку не смотрит, это Лидочка знает
точно, от подруг, и это, конечно, все равно приятно.
Но разве можно было сравнить этого Привалова
с Гришей?
Какой он, Гриша, красивый! И как красиво он
за ней ухаживал, просто, как в кино. Все цветы дарил,
одеколон, а однажды такую косынку принес — все
девчата чуть не умерли от зависти. И слова
он ей говорил такие необычные и нежные, что голова
кружилась, а Гриша при этом улыбался ласково и
ослепительно, тоже прямо как в кино Самойлов. Ну,
куда Привалову до него! И все-таки этот разговор...
Клим дождался ее тогда на улице, возле проход¬
ной. Она вышла с девчатами. Он подошел и сказал:
—	Лид, мне поговорить с тобой надо.
Лидочка подмигнула подружкам, те отошли и при¬
нялись о чем-то шушукаться, поглядывая на них.
А Клим — вот ведь всегда умеет испортить настрое¬
ние— угрюмо так и брякнул:
—	Ты, Лид, почему сегодня такая вроде бледная
и плакала с утра чего-то? Тетка, что ли, доняла или
мачеха эта самая?
Все ему, видите ли, сказать надо! Это он, конечно,
от девчат дознался, что живет Лидочка с теткой, а
у отца другая семья, и мачеха видеть ее не хочет,
на порог не пускает, да еще отца против нее настраи¬
вает, гадости говорит. Отец, конечно, не верит и любит
Лидочку, но человек он уж очень какой-то робкий и
у жены под каблуком, слово поперек сказать боится.
А тетка, она больная и потом жадная, все ворчит, но
59

пока Лидочка ей все деньги отдавала, тетка ее терпе¬
ла. Но до всего этого Привалову, да и вообще никому
дела нет. А Гриша, он ничего про ее жизнь не спраши¬
вал, и это Лидочке было больно. Но Климу она, конеч¬
но, ничего тогда не сказала.
—	Много будешь знать, скоро состаришься,— от¬
ветила она ему с вызовом.
—	Ты это, Лид, зря,—серьезно сказал Клим.—
Я же все вижу. Нелегко тебе.
Много он видит! Лидочка тогда здорово рассерди¬
лась и ядовито, стараясь как можно больнее его уко¬
лоть, громко спросила, так, чтобы слышали и девчата:
—	А ты что, спасательная команда при фабкоме?
Или, может быть, в жены меня хочешь взять, к себе
в комнату, вас там, кажется, только четверо?
Ого, как покраснел тогда Клим! Странно только,
что не разозлился, а так грустно на нее посмотрел,
что у Лидочки на секунду даже что-то защемило в гру¬
ди. А Клим сухо ответил, глядя уже в сторону:
—	Я-то думал, как лучше. Не хочешь говорить —
не надо. А насмехаться я тебе права не давал, поняла?
Счастливо тебе жить дальше.
Счастливо... Так думала и Лидочка. А счастье-то и
не вышло. Даже наоборот.
Она была без ума от Гриши, просто как будто сду¬
рела. Ей так хотелось понравиться ему крепко-крепко.
А для этого надо быть красивой, она это твердо знала.
И Лидочка просиживала ночи напролет, сама переде¬
лывала свои платьица, сверяясь с последним рижским
журналом мод, который выпросила у одной из подруг
(он стоит тридцать рублей — это ведь немалые день¬
ги). Сама укорачивала подолы, рукавчики, пришивала
новые пуговицы, воротнички и легкие капроновые шар¬
фики. Чего она только не придумывала! А кое-что
пришлось и покупать. Что же поделаешь? Только
очень боялась тетки. А та в первый же месяц, получив
на шестьдесят четыре рубля меньше, прямо извела Ли¬
дочку упреками и угрозами выгнать из дому.
■— Вот увидите, тетя,— вся трепеща от волнения,
уверяла ее Лидочка,— скоро женится он на мне. У него
денег много (знала, чем взять старуху!). Тогда вместе
жить станем, вам будет у нас хорошо.
60

И уже замки воздушные строила, рисовала, не жа¬
лея красок, будущее свое счастье и тетино, конечно.
Теперь они с Гришей гуляли каждый свободный
вечер, уходили далеко-далеко по Нескучному саду,
где никого не было. Ох, эти душные, жаркие летние
вечера! Гриша крепко обнимал ее и целовал прямо
в губы. И Лидочка потом уже не отворачивалась...
А Гриша все так и не заговаривал о женитьбе, и
она молчала, боялась чего-то и стеснялась. Потом
Гриша начал реже приходить на свидания, отговари¬
вался работой. И в это время Лидочка почувствовала,
что у нее будет ребенок.
В первую минуту, когда это дошло вдруг до ее со¬
знания, она вся оцепенела от ужаса, сжалась в комо¬
чек на кровати — была ночь, которая уже бессонная
ночь! — и ей показалось, будто медленно останавли¬
вается сердце, голова закружилась, опять подступила
тошнота, и Лидочка решила, что сейчас умрет в этой
кромешной тьме, под храп тети и равнодушное тика¬
ние часов на стене. «Ну и пусть,— в отчаянии подума¬
ла она,— пусть, даже лучше».
На следующий день в обеденный перерыв она ра¬
зыскала Гришу, хотела сказать ему, признаться, но
губы вдруг так задрожали, что Лидочка поняла: толь¬
ко произнеси она слово — и сразу заплачет. А кругом
люди. И она только подняла на него глаза, жалкая
какая-то и самой себе противная.
Гриша взглянул на нее как-то странно, с прищу¬
ром и насмешливо сказал:
—	Ты бы хоть подкрасилась, что ли. Зеленая вся
какая-то стала. Смотреть не хочется.
Подбородок у Лидочки задрожал, и Карасевич,
поняв, что она сейчас расплачется, оглянулся по сто¬
ронам и раздраженно добавил:
—	Сегодня вечером увидимся. Прошвырнемся по
центру. А если дождь, то уж в кафушку тебя отведу.
Людей пугать там будешь.
И Лидочка, сама себя не узнавая, жалобно и за¬
искивающе пролепетала:
—	Куда же мне прийти?
—	Куда надо, туда и придешь. Потом скажу,—
грубо ответил Карасевич и, засунув руки в карманы,
пошел прочь.
61

Это был тот самый дождливый, холодный вечер,
когда они встретили в кафе Перепелкина. Лидочка
тогда все-таки сказала Грише, что она беременна, и
тот даже изменился в лице.
—	Этого еще не хватало!—злобно проговорил
он. — Спасибо за подарочек. Дура последняя.
И Лидочке вдруг показалось, что она летит куда-то
вниз: так закружилась опять голова. Она закрыла
глаза и крепко уцепилась руками за стол.
—	Сиди, как люди, ты...— зашипел Карасевич.—•
Вон Ромка с нашей фабрики. Увидит еще.
И Лидочка заставила себя открыть глаза и даже
улыбаться.
А потом они вышли из кафе, прямо под дождь, и
Гриша был еще злее, как будто она была виновата,
что он поссорился с этим Перепелкиным. Но Гриша
сказал, что во всем виновата она, что все несчастья
в жизни у него от нее и что она теперь может выпу¬
тываться сама как хочет, с него хватит.
Лидочка побрела домой одна, пешком, через весь
город и всю дорогу проплакала. А пришла она такая
мокрая от дождя, что тетка сначала не заметила ее
слез. А когда заметила, стала так ее донимать, что
Лидочка не выдержала и в отчаянии все ей расска¬
зала.
С того дня началась у Лидочки страшная жизнь.
Тетка превратилась в тирана, мачеха злорадствовала,
а отец проклял ее со всей жестокостью тупого и сла¬
бого человека.
И тогда в исстрадавшейся душе Лидочки вдруг
закипела злость на всех людей без разбора. Ах, так,
все против нее? Пусть! Она справится сама, всем им
назло! Но на фабрике никто не должен знать об
этом — никто. Лидочка отыскала одну старуху, ма¬
ленькую, седенькую, лукавую, все умевшую, и по¬
просила помочь в своей беде, обещав расплатиться
в будущем.
—	Ах ты, касаточка, ах ты, несмышленая! —
притворно вздыхала старуха. — Ну как не пожалеть-то
тебя, как не помочь?
И сделала все, что требовалось.
—	Жить уметь надо, милая,—говорила она, скло¬
нившись над бледной, без кровинки в лице, Лидоч¬
62

кой. — Отлежись, отлежись, не потревожу, не бойся.
Мужики, они что? — продолжала она, усаживаясь
возле кровати.— Все как есть подлецы. С ними
играть надо, свою выгоду блюсти. Только скажи, я
тебе хоть завтра такого богатого дурака найду, не
нарадуешься.
Лидочку всю передернуло от этих слов, и она
с отвращением и испугом посмотрела на старуху.
—	Не по вкусу? — сочувственно откликнулась
та.— И ладно, и забудь. Только жить-то, милая,
как-то надо. И должок мне вернуть надо, да не малый!
Вот и соображай. К примеру, может, с фабрики-то
своей какую ни на есть шкурку принесешь! Я тебе ее
и зачту. А то и две прихвати.
Лидочка ничего не ответила, только закрыла гла¬
за, ее всю трясло, как в лихорадке.
Поздно вечером она кое-как добралась до дома,
за ночь отлежалась и утром пошла на работу.
Подруги встретили ее настороженно, сочувствен¬
но, но ни одна не решилась заговорить. А в обеденный
перерыв к ней подошла Аня Бакланова.
—	Вот что, Лида,— решительно сказала она. — Мы
у тебя вчера дома были. Тетка твоя страх один, что на
тебя наговорила.
При этих словах Лидочка закусила губу, лицо
у нее стало злым и упрямым, но Аня не дала ей
ответить.
—	Я тебя не собираюсь допрашивать. Что было, че¬
го не было — ладно. Одно тебе скажу: ты с этой старой
каргой не живи больше. С завтрашнего дня переби¬
райся к нам в общежитие. Поняла? Я с Волиной уже
договорилась, ордер тебе выписан. А если о чем посо¬
ветоваться хочешь, то приходи в комитет. Круглова
уже в курсе.
—	Это в каком еще курсе? — криво усмехнулась
Лидочка.
—	Ну, твоих дел, что ли.
—	Каких дел?! Что вы знаете о моих делах?!—
пронзительно закричала Лидочка.— Чего вы суете нос,
куда вас не просят! И никуда я не пойду жить!
И отстаньте от меня! Отстаньте! Отстаньте! — в ис¬
ступлении повторяла она, с ненавистью глядя на
Бакланову.
63

В тот день Лидочка незаметно и вынесла с фабри¬
ки первую шкурку, а через два дня — вторую.
Вскоре ее вызвала к себе Круглова. Лидочка,
конечно, не пошла бы, но за ней явилась Соня Плен¬
ная, технический секретарь комитета, строгая, реши¬
тельная, и Лидочка подчинилась. Ей вдруг стало
невыносимо жаль себя. Тихая и покорная, побрела
она за Соней.
Когда пришли в комитет, Соня сказала:
—	Садись. Жди. Сейчас выясню обстановку.
Она скрылась за дверью.
—	Велела подождать,— сказала Соня, появляясь
через минуту.— С горкомом разговаривает.
Лидочка долго сидела на диване, перебирая в ру¬
ках косынку, ту самую, что подарил когда-то Карасе-
вич (она теперь даже в мыслях называла его только
по фамилии). Темные курчавые волосы ее были
небрежно собраны на затылке, уголки губ нервно
подергивались.
Неожиданно в комнату зашел Клим Привалов. Он
внимательно, серьезно посмотрел на Лидочку и, об¬
ращаясь к Соне, спросил:
—	Зачем Круглова вызывала?
—	Зайди и спроси,— пожала плечами Соня.
—	Я потом зайду, раз тут уже ждут.
И вышел. А Лидочка вдруг снова вспомнила свой
разговор с ним, и ей впервые стало почему-то совестно
перед Климом.
Из двери выглянула Круглова.
—	Заходи, Голубкова,— сказала она.
Лидочка вошла. Круглова велела ей сесть около
стола, сама опустилась в свое кресло, зачем-то пере¬
ставила чернильницу, подвинула пресс-папье и, не
глядя на Лидочку, сказала:
—	Давай, Лида, поговорим откровенно.
Она умолкла, не зная, видно, с чего начать, потом,
чуть покраснев, сказала:
—	Между прочим, Лида, у тебя большая задол¬
женность по членским взносам. Так нельзя. Это на¬
рушение устава. Надо погасить из первой же зарплаты.
Хорошо?
Лидочка безучастно кивнула головой. А Круглова,
уже увереннее, продолжала:
64

—	И вообще, ты оторвалась от организации, от
коллектива. С этого все начинается, имей в виду.
Всякие там... семейные и личные неприятности.
—	С чего же они начинаются? — тихо спросила
Лидочка, подняв на Круглову свои большие карие
глаза, в которых навернулись вдруг слезы.
—	Ну, как с чего, — неуверенно ответила Кругло¬
ва,—с этой... с моральной неустойчивости, с отсутствия
правильной перспективы в жизни.
—	Перспективы,— горько усмехнулась Лидочка.—
С чем ее едят, эту вашу перспективу?
—	Я, может быть, не так сказала,— смутилась
Круглова.— Но ты же меня понимаешь? Лида, давай
говорить начистоту,— решительно произнесла она.—
Расскажи, как ты живешь, чем мы тебе помочь можем?
—	Ничем мне помогать не надо,— устало возрази¬
ла Лидочка.
—	Нет, надо!
■— Нет, не надо!
—	Надо. Я же знаю. Ну, чего ты скрываешь?
—	Что вы знаете, что? — запальчиво спросила Ли¬
дочка.— Откуда вам знать?
—	Сигналы получила. От актива-
—	Ах, сигналы? Ну и сигнальте, сколько влезет!
А мне плевать!
—	Ну, Лида,— вдруг как-то жалобно произнесла
Круглова.— Ну, ведь мне же надо знать, пойми. Я же
секретарь комитета.
—	А что мне с твоего секретарства? Я же сказала:
членские взносы уплачу. Все! А в душу ко мне не
лезь! Ясно? И без тебя тошно!
Лидочка вдруг вскочила, глаза ее смотрели сухо
и зло.
—	И идите вы все к черту! — крикнула она и вы¬
бежала из комнаты.
Круглова минуту ошеломленно смотрела ей вслед,
потом, закусив губу, решительно встала из-за стола.
—	Я в партком,— бросила она на ходу Соне.
В комнате секретаря парткома Тараса Петровича
Чутко было, как всегда, людно. Сам Чутко, толстый,
круглолицый, весело разговаривая сразу с нескольки¬
ми собеседниками, умудрялся еще просматривать
какие-то бумаги.
65

—	Тарас Петрович, мне надо с вами сейчас же по¬
говорить,— взволнованно обратилась к нему Кругло¬
ва.— Сейчас же, лично.
Чутко оторвался от бумаги и, сдвинув на лоб очки,
удивленно посмотрел на девушку.
—	Что это с тобой, Верочка? Такая всегда у нас
строгая, спокойная, и вдруг на тебе, аж слезы на гла¬
зах. Ну, садись, садись, голубка! Ах, да, лично,
значит?— И, обращаясь к окружающим, громко и ве¬
село объявил: —Товарищи, попрошу ненадолго выйти.
Видите, девушка пришла, посекретничать надо.
—	Тарас Петрович,— нервно теребя платочек, нача¬
ла Круглова, когда они остались одни.— Я больше не
могу. Пусть меня освобождают от секретарства.
—	Да что случилось, Вера? Ты толком говори.
—	Ничего не случилось. Просто я дура, понимаете?
Дура! С людьми даже не умею разговаривать. И вооб¬
ще ничегошеньки у меня не получается, ничего!
Золотистые волосы ее рассыпались по столу, она
закрыла лицо руками и горько расплакалась.
На следующий день Лидочка решила вынести
с фабрики еще одну, третью по счету, шкурку. Надежно
запрятав ее в широкий рукав платья, она после
окончания смены направилась к проходной.
Лидочка уже перевернула табель, когда перед ней
неожиданно выросла тощая фигура Перепелкина.
Растянув в улыбке длинные губы, он с изысканной
вежливостью произнес:
—	Прошу зайти в мои апартаменты.
—	Это зачем еще? — испуганно спросила Лидочка.
—	Требуется смена декораций. На фоне служебно¬
го кабинета крупно: он и она. Драматическое объяс¬
нение.
—	Никуда я не пойду. Пусти, — попыталась
оттолкнуть его Лидочка.
Но Перепелкин уже цепко держал ее за рукав
пальто.
—	Попрошу без эксцессов. Не создавайте массо¬
вок.
Выходившая с фабрики вместе с Лидочкой Аня
Бакланова сердито крикнула:
66

—	Эй, кавалер! Чего к девчонке прицепился? А ну,
дай проходу!
Перепелкин весело возразил:
—	Анечка, мечта моя, вас вызовут. В этой мизан¬
сцене вы не участвуете. Пошли, девушка, пошли.
В это время к ним подошел Клим, тяжелым взгля¬
дом измерил Перепелкина и коротко спросил:
—	Ты чего это?
—	Вот, Климушка,—начиная нервничать, пожало¬
вался Перепелкин.— Я же при исполнении служебных
обязанностей. Выборочная проверка. А они срывают
мероприятие.
Клим как будто и не видел перепуганного, бледного
лица Лидочки. Глядя куда-то в сторону, он с усилием
проговорил:
—	Веди, раз так. И баста.
В проходной уже образовалась пробка,
—	Давай, служба, действуй,— поддержал Клима
Женя Осокин.— Все законно, и обижать никого не
должно.
Довольный Перепелкин провел Лидочку к себе
в кабинет. Закрыв плотно дверь, он повернулся к де¬
вушке и насмешливо спросил:
—	Сама отдашь или обыскивать будем?
—	Чего тебе отдавать?
—	Ну, ну. Все известно. У меня, знаешь, глаз —
алмаз, насквозь все вижу. Так как же?
Лидочка молчала.
—	Да ты не бойся,—вдруг заговорщически понизил
голос Перепелкин.— Обойдется без суда и следствия.
Я даже протокола составлять не буду. Просто отправ¬
лю на беседу к Свекловишникову, и все тут.
У Лидочки по впалым щекам потекли слезы, но она
продолжала молчать.
—	Да я тебе говорю:	ничего не будет,— уже
искренне стал уверять ее Перепелкин, тронутый немым
отчаянием, которое отразилось на лице Лидочки.— Ну,
провалиться мне, ничего не будет.
Через несколько минут в кабинет Свекловишникова
под конвоем Перепелкина вошла Лидочка. На дирек¬
торский стол была положена украденная ею шкурка,
после чего Перепелкин вышел.
—	Садись, голубушка, и рассказывай, как ты до¬
67

шла до жизни такой, — мягко, по-отечески произнес
Свекловишников.
—	Нечего мне рассказывать. Что сделала, то сде¬
лала. Судите меня теперь,— сквозь слезы ответила
Лидочка.
—	И не подумаю,— все так же мягко возразил
Свекловишников.— Я-то знаю, что тебя на это толкну¬
ло. Знаю. Тяжело тебе живется, Голубкова. А моло¬
дость, она свое берет. И то хочется и это. А денежек-то
и не хватает. Знаю, как же. Сам молод был. А ты мне,
Голубкова, в дочки годишься.
Лидочка, ожидавшая все, что угодно, но только не
таких отцовских увещеваний, удивленно подняла на
Свекловишникова свои большие, полные слез глаза.
—	Ну, чего ты на меня так смотришь? — усмехнул¬
ся Свекловишников.— Небось думала, что я зверь?
А я, Голубкова, человек. И наказывать тебя, а тем
более судить не собираюсь. Наоборот. Я тебе даже
помогу. Дадим подработать, чтобы не приходилось
эдакими вещами заниматься. Есть у нас такая воз¬
можность. Иди-ка сейчас же к начальнику цеха, к Же¬
реховой. Она тебе и скажет, что и как надо делать. Да
слушайся ее. И помни, если что не так сделаешь, то
уж пеняй на себя, пойдешь под суд — и лет так на
десять со свободой прощайся. Понятно? — В голосе
Свекловишникова прозвучали жесткие нотки, и Ли¬
дочка поняла, что шутить он не собирается.
—	Спасибо, Тихон Семенович,— упавшим голосом
ответила она,— я буду стараться.— И нерешительно
встала.— Так мне идти можно?
—	Иди, милая, иди. И наш уговор не забывай.
Опустив голову, Лидочка покорно вышла из каби¬
нета.
...Когда Перепелкин вернулся к себе, его уже под¬
жидал начальник охраны фабрики Дробышев.
Член парткома Павел Афанасьевич Дробышев,
невысокого роста, худенький и подвижной, с непокор¬
ным хохолком на затылке, в сапогах и гимнастерке,
с которой только недавно снял капитанские погоны,
был человеком крутым и прямолинейным. Перепелкин
втайне побаивался своего начальника, хотя именно по
его предложению он и был назначен начальником
второго караула.
68

Дробышев сидел на диване, перекинув ногу на но¬
гу, и нетерпеливо попыхивал старенькой почерневшей
трубкой с изгрызенным мундштуком. Увидев входяще¬
го Перепелкина, он сердито проговорил:
—	Ага, заявился! А ну, что у тебя тут приключи¬
лось, докладывай.
—	Ничего особенного, — пожал плечами Перепел-
кин,— задержал работницу со шкуркой, только и всего.
—	Ха, только и всего! Да это же чепе, ты что, не
понимаешь? То, что задержал,— молодец. Но вообще
я тобой не доволен, имей в виду. Ты что-то странные
порядки стал вводить, дорогой мой,—отрывисто про¬
должал Дробышев.— Почему мне не докладываешь
немедленно? Почему не составляешь протоколов? По¬
чему водишь задержанных прямо к директору? Ты что,
инструкций не знаешь?
Перепелкин счел за лучшее молча выдержать этот
натиск. О личном распоряжении Свекловишникова он
предпочитал не рассказывать. Вообще с Дробышевым
связываться было опасно.
— И потом,—не унимался Дробышев,—ты зачем
народу сказал, что идет выборочная проверка? Я ее
объявлял? Зачем же брехать? Не нравится мне все
это. Тем более с Голубковой. Мне о ней в парткоме
Чутко говорил, в комитете комсомола — Круглова. Это
особый случай.
—	Так вот поэтому я ее и отвел...— попытался
наконец вставить свое слово Перепелкин, но Дробы¬
шев не дал ему договорить.
—	Что поэтому? Только мне о ней говорили, по¬
нимаешь? Мне, а не тебе. Откуда же ты знаешь?
Ясновидящим стал? Мысли читаешь, как этот самый,
как его... Мессинг, что ли? Странно, очень странно.
Перепелкин виновато молчал.
Среди дня в кабинете главного инженера зазвонил
телефон. Плышевский снял трубку.
—	Это меховая фабрика? — услышал он молодой,
уверенный голос.— Мне нужен главный инженер това¬
рищ Плышевский.
—	Я самый. С кем имею честь?
—	С вами говорят из МУРа. Оперативный уполно¬
моченный лейтенант милиции Козин. Мы получили
69

ваше письмо. По этому поводу необходимо встретить¬
ся и поговорить.
—	С огромным удовольствием. Это нас очень вол¬
нует.
—	Ну, что касается нас, то мы не такие впечатли¬
тельные. Но нас это, не скрою, заинтересовало. Так
что, с вашего разрешения, я завтра в шестнадцать
ноль-ноль приеду к вам на фабрику. Побеседую с вами
и, если найду нужным, то и с другими работниками.
—	Пожалуйста, пожалуйста.
—	Итак, до завтра.
Плышевский медленно повесил трубку, задумался,
потом встал, прошелся несколько раз из угла в угол
по кабинету и отправился к Свекловишникову.
—	Ну-с, Тихон Семенович,— сказал он, заходя и
плотно прикрыв за собой дверь.— Мне сейчас звонили
из МУРа. Завтра приедут. Итак, начинается. Держись,
дорогуша.
Глава IV
«ВЕРЕВОЧКА» НАЧИНАЕТ ВИТЬСЯ
Михаил Козин выскочил из троллейбуса и по при¬
вычке посмотрел на большие электрические часы
у входа на бульвар. Было без десяти десять. «Поря¬
док,— подумал он,— явлюсь, как всегда, минута
в минуту».
Утро выдалось ясное, морозное, на бледно-голубом
небе ни облачка, под лучами солнца нестерпимо ярко,
до боли в глазах, искрился снег. Кругом шумели трам¬
ваи, автобусы, троллейбусы; они тоже, словно умытые,
сверкали на солнце красными, синими, желтыми, зеле¬
ными боками.
Михаил весело оглядел полную движения и суеты
площадь.
Оттуда, где он стоял, хорошо был виден новый мно¬
гоэтажный корпус управления. К нему свернул кремо¬
вый лимузин. «Начальство прибыло,— отметил Ко¬
зин, — полковник Зотов». За первой машиной завер¬
нула вторая, и Михаил наметанным глазом определил:
«Еще начальство, майор Гаранин. Точно сговорились».
70

Он быстро пересек площадь, вошел в подъезд и в
конце короткого коридора первого этажа предъявил
постовому удостоверение. Тот с улыбкой козырнул
в ответ. «Узнавать стал», — удовлетворенно подумал
Михаил, хотя ничего удивительного в этом не было:
вот уже полгода, как он работал в МУРе.
У лифта Козин встретил старших оперуполномо¬
ченных из своего отдела — Сашу Лобанова и Виктора
Воронцова. Они о чем-то оживленно спорили. Увидев
подходившего Козина, Лобанов добродушно усмехнул¬
ся:
—	Ага, слева по борту наш новый кадр, сам това¬
рищ Козин. Гутен морген.
—	Положим, не такой уж новый,— солидно возра¬
зил Михаил.
—	А главное, подающий большие надежды,— на¬
смешливо прибавил Воронцов. — Растущий, так
сказать, товарищ.
Все трое поднялись на четвертый этаж и прошли
в кабинет начальника отдела майора Гаранина, где,
как обычно, должна была состояться оперативная
летучка. Там уже собирались сотрудники.
У окна стоял Гаранин высокий, кряжистый, чуть
мешковатый с виду, лицо широкое, открытое, добро¬
душное, короткие светлые волосы аккуратно расчеса¬
ны на пробор. Гаранин брал одну за другой бумаги,
лежавшие на столе, и быстро их просматривал, одно¬
временно разговаривая с капитаном Коршуновым,
начальником отделения, в котором служил Михаил.
Когда летучка кончилась, Гаранин приказал Ми¬
хаилу задержаться.
Остался, конечно, и Коршунов.
Козин уже хорошо изучил обоих: друзья закадыч¬
ные, хотя и очень разные люди. Гаранин, тот основа¬
тельный, все решает неторопливо, любит советоваться,
«собирать мнения», как говорит Коршунов, но уж
когда решит, то все: скала, не сдвинешь! А Коршунов—
человек горячий, решительный, очень находчивый,
с большой фантазией. У него ладная, подтянутая
фигура, даже простой штатский пиджак выглядит
на нем, как военный мундир. И лицо у Коршунова
живое, подвижное, тонкое и, в общем, красивое: чер¬
ные волосы, смуглая кожа, а глаза синие.
71

Жена у Коршунова — артистка, говорят, красави¬
ца. Собственно, говорил это один Саша Лобанов, но
в таких вопросах ему можно верить. А у Гаранина
жена — инженер, работает на авиационном заводе.
Об этом Михаилу тоже рассказал Лобанов, по его
словам, они познакомились при необычных обстоя¬
тельствах года три назад, во время расследования
одного сложного дела, которое проходило под шиф¬
ром «Пестрые». Гаранин тогда был, между прочим,
тяжело ранен. Козин еще в оперативной школе читал
служебный обзор по этому делу, написанный Сандле-
ром.
О старейшем работнике уголовного розыска пол¬
ковнике Сандлере Козин слыхал много, но, к сожале¬
нию, не застал его: Сандлер вот уже год, как ушел
в отставку. Теперь на его месте полковник Зотов.
Козин раньше работал на заводе. Там он принимал
активное участие в бригадах содействия милиции,
имел за это три благодарности и даже денежную
премию.
На работу в милицию Козин пошел охотно еще
и потому, что ему очень уж нравилась роль «предста¬
вителя власти», приятно было ощущать на поясе пи¬
столет, распоряжаться, допрашивать и в какой-то мере
даже влиять на судьбы людей. Был он инициативен
и общителен, при случае любил выпить, пошиковать
красивыми вещами, чуть прихвастнуть и порисоваться.
Уже на первых порах Козин показал себя стара¬
тельным, энергичным работником и неглупым челове¬
ком. Конечно, как, вероятно, и всякий новичок, он
мечтал поскорее отличиться на каком-нибудь сложном
и трудном деле, но прошло вот уже полгода, а подхо¬
дящего случая еще не представилось.
Будничная, напряженная работа уголовного ро¬
зыска, кропотливое, тщательное изучение десятков
людей и их связей, ряд сравнительно простых дел,
в разбирательстве которых он принимал участие,—
все это не приносило Михаилу особого удовлетворе¬
ния и только разжигало его честолюбие, как и беско¬
нечные, захватывающие рассказы Саши Лобанова.
Хотя Козин и знал, что одна из важнейших задач
уголовного розыска — не столько раскрывать пре¬
ступления, сколько предупреждать их, не столько
72

разыскивать и арестовывать преступников, сколько
стараться вовремя удержать людей от совершения
преступления, все-таки Михаил с нетерпением и тай¬
ной надеждой ждал какого-нибудь необычного и за¬
гадочного происшествия.
И вот сейчас наконец вырисовывалось одно слож¬
ное дело, связанное с меховой фабрикой. Им,
по-видимому, будет заниматься отделение Коршунова,
и Михаил решил, что уж тут-то он не упустит случая
показать себя. Пусть Коршунов поймет, что он слиш¬
ком долго приглядывается к своему новому сотрудни¬
ку и напрасно не допускает его к самостоятельной
работе. Козин был почти уверен, что полученное им
задание распорядился дать, конечно же, Гаранин, а не
Коршунов. Что ж, ладно, он еще докажет!
Гаранин между тем прочитал уже последнюю
бумагу, подумав, размашисто ее подписал и по привыч¬
ке перевернул чистой стороной вверх: на всякий слу¬
чай, от постороннего глаза. Коршунов все это время
молча стоял у окна, дымя сигаретой и нетерпеливо
постукивая пальцами по стеклу.
—	Значит, так,— неторопливо начал Гаранин.—
Теперь давайте решать.
—	Ну, слава богу,— облегченно вздохнул Коршу¬
нов.— Я думал, ты уж из этих бумаг никогда не выле¬
зешь. Безобразие, вообще-то говоря. Самое оператив¬
ное учреждение Москвы, а бумагами заваливают, как
какой-нибудь главк.
—	Ладно, ладно, Сергей,— добродушно ответил
Гаранин,— давай, брат, не философствовать. Что надо,
то надо. Так вот. Докладывал я вчера вечером комис¬
сару и Зотову это дело по меховой фабрике. Они пол¬
ностью утвердили наш оперативный план.
—	Ага, это подходяще,— обрадовался Коршу¬
нов.— Дело-то вроде перспективное.
—	Значит, начнем. Во-первых, объявим розыск на
этого Климашина. Во-вторых, соберем о нем подроб¬
ные сведения. Потом уж будем решать. Я так пола¬
гаю. А ты?
—	Согласен. Добавлю, что надо познакомиться
с людьми на фабрике: побеседовать с каждым, кто
представит интерес, так, знаешь, вообще, «за жизнь»,
как говорят, и, между прочим, о Климашине.
73

—	Это правильно, — кивнул головой Гаранин, — Л
вы,— он обернулся к молчавшему до сих пор Козину,—
уже договорились с главным инженером о встрече?
—	С Плышевским? Так точно. На шестнадцать
ноль-ноль.
—	Только помните,— строго предупредил Коршу¬
нов,— никаких наводящих вопросов, никаких там
версий, догадок и рассуждений. Ваша задача — вы¬
слушать, что вам расскажут, и запомнить все до по¬
следнего слова, до интонации. Вопросы могут быть
только уточняющие рассказ и вообще самые безобид¬
ные.
—	Но должны же они понять, что не дурак к ним
приехал,— обиженно возразил Козин.— И если начнут
явно врать...
—	То вы им ни в коем случае не будете мешать,—
холодно закончил Коршунов.
—	Между прочим, верно,— согласился Гаранин
и, скупо улыбнувшись, прибавил:-—В этом случае
даже неплохо, если за дурака примут. Ясно?
—	Конечно, товарищ майор!
—	Значит, договорились. А ты, Сергей, что сегод¬
ня делаешь?
—	Вызвал жену этого Климашина. Интересно, что
она расскажет.
—	Добре,— согласился Гаранин и добавил, обра¬
щаясь к Михаилу: — А вы, Козин, как только верне¬
тесь с фабрики, садитесь и, пока свежо в памяти, все
запишите. Поговорим потом.
—	Слушаюсь!
—	И помните,— все так же строго предупредил
Коршунов,— начинаем сложное дело, для вас—первое.
Здесь нужны выдержка и дисциплина. Ни в коем
случае не нарушать данных инструкций.
—	Можешь сослаться хотя бы на свой собствен¬
ный опыт,— усмехнулся Гаранин.— К примеру, в деле
«Пестрых». Помнишь?
—	Еще бы,— невольно улыбнулся Сергей.
—	Улыбается,— кивнул на него Гаранин.— А тогда
так волком выл.
—	У меня, товарищи начальники, будет полный
порядок,— бодро заверил Козин.— Разрешите выпол¬
нять?
74

—	Ну, давайте. Ни пуха ни пера,— напутствовал
его Гаранин.
Ехать на фабрику Козин решил на машине:
быстрее и, между прочим, внушительнее.
Михаил сидел рядом с водителем против обыкно¬
вения молчаливый и сосредоточенный. Он понимал:
задание не простое. С чего же начать? Надо осмотреть
склад и вообще территорию фабрики, а потом уже —
беседа с главным инженером. Ведь во всем случив¬
шемся есть и доля его вины, хотя бы за подбор кадров,
за состояние охраны. Охрана! С ней надо ознакомить¬
ся в первую очередь.
Приняв такое решение, Козин успокоился и пове¬
селел. Но вот и фабрика. В глухой изгороди высокие
железные ворота, рядом две голубенькие проходные.
Над всем этим длинная, сплетенная из проволоки вы¬
веска с желтыми накладными буквами: «Меховая фаб¬
рика» — и мельче название министерства.
—	Прибыли,— объявил водитель.
Козин взглянул на часы: без пяти четыре. Вот это
точность!
—	Давай в ворота въедем. Посигналь,— приказал
он и про себя подумал:	«Перво-наперво — охрана.
Посмотрим, кто тут у них заправляет».
Ворота между тем распахнулись, и машина въеха¬
ла на заводской двор. Подошел Перепелкин и делови¬
то осведомился:
—	Чья машина?
—	Из Московского уголовного розыска,—солидно
ответил Козин, протягивая удостоверение.
—	О, товарищ Козин? — оживился Перепелкин.—
Как же, как же, ждем. Пропуск давно заказан. И глав¬
ный инженер ждет. Вот, прошу вас, прямо к тому кор¬
пусу.
—	А вы кто будете?
—	Я? Начальник караула. Фамилия —Перепелкин.
Член комитета комсомола.
—	Ага. Прекрасно,— сказал Козин.—Так я бы
хотел сначала с вами потолковать. Не возражаете?
—	Что за вопрос? Пожалуйста.
Но в тоне Перепелкина Михаил уловил растерян¬
ность. Это ему понравилось.
75

Когда вслед за Перепелкиным он вошел в проход¬
ную, его внимание привлек высокий темноволосый
парень с бинтом на правой руке. Размахивая здоровой
рукой и сильно шатаясь, он лез напролом, отталкивая
вахтера, и грязно ругался. Расстегнутое пальто его
было в снегу.
Перепелкин подошел к парню и строго сказал:
—	Товарищ Горюнов, опять пьяный? Не имеем
права пропускать вас на фабрику в таком виде.
—	А-а, не имеешь! — злобно воскликнул тот.—Я
те дам, шкура!.. Я те морду сейчас разрисую!..
—	Но, но! — угрожающе ответил Перепелкин, не¬
вольно, однако, отступая. — Без эксцессов. Пока ми¬
лицию не вызвал.
При этих словах Горюнов внезапно побагровел,
глаза его в панике забегали по сторонам.
—	Ну, чего, чего... Я... я того, потопаю домой... Не
виноват. Ей-богу, только выпил, и все тут,— забормо¬
тал он и, пошатываясь, устремился к выходу.
Дежурный вахтер поправил сбитую набок фураж¬
ку и облегченно вздохнул.
—	Хорошо, вы подоспели,— сказал он Перепел-
кину.— А то без драки не обошлось бы. Он последние
дни словно с цепи сорвался. Ладно бы еще только
выпивал...
—	Точно. Начисто свихнулся наш экс-чемпион,—
беззаботно подтвердил Перепелкин и, обращаясь
к Козину, добавил: — То, знаете, гоголем ходил,
эдакая «звезда экрана», а на поверку — отсталый,
несознательный тип, так сказать, статист для
массовки.
—	А почему экс-чемпион? — поинтересовался Ко¬
зин.
—	Так он первый разряд имел по классической
борьбе. Неслыханный, знаете, фурор, популярность, я
вам доложу. Блеск! А потом, значит, руку поломал.
Говорят,— Перепелкин многозначительно взглянул на
Козина,— что на тренировке. Но сомнительно. И вот
опустился, запил горькую. Кстати,— он понизил го¬
лос,— и с Климашиным, между прочим, встречался.
Кто их знает, какие у них там делишки водились.
—	А что это у него рука-то завязана?
—	Обжег, говорит, где-то. Из него, знаете, слесарь,
76

как из меня, к примеру, народный артист СССР,
Ей-богу!
Они прошли в пустую комнату охраны. Перепелкин
облегченно вздохнул: Дробышева там не было. Пере-
пелкина все еще не покидал неприятный осадок от
разговора с ним по поводу задержания Голубковой.
—	Для начала прошу ознакомить меня с системой
охраны фабрики,— решительно сказал Козин, усажи¬
ваясь к столу и кивком предлагая Перепелкину сесть.
Тот скромно опустился на стул и, вынув папи¬
росу, осведомился:
—	Разрешите?
—	Пожалуйста,— снисходительно улыбнулся Ми¬
хаил.— В конце концов вы же здесь хозяин.
—	Да, так вот, — приободрился Перепелкин.—
Значит, система охраны у нас такая...
Он принялся подробно рассказывать, чертя на бу¬
маге схему.
—	А где здесь склад, в котором работал Клима-
шин? — спросил Козин.
Перепелкин показал.
—	Как же мог, по-вашему, преступник вынести
с фабрики такое количество шкурок?
—	Ума не приложу,— развел руками Перепелкин
и самодовольно усмехнулся.— Во всяком случае это
удалось ему не сразу и, конечно, не в мои дежурства.
—	Так, так.— И Козин с легкой иронией переспро¬
сил: — Не сразу и не в ваши дежурства? И вообще ума
не приложите? Ну, ничего. Ум приложим мы.
—	Это уж конечно,—горячо подхватил Перепел¬
кин.— Хватка у вас — дай боже,—и с готовностью
прибавил: — А я вам помогу, чем только способен.
В любой роли меня можете испробовать.
«Кажется, парень действительно подходящий,—
подумал Козин.— Все-таки начальник караула, член
комитета».
—	Ну что ж, в таком случае скажите, что за народ
у вас на фабрике?
Козин спросил таким тоном, будто он сам наперед
все уже знает и только хочет проверить Перепелкина.
—	О, типажей много...— охотно начал было тот,
но тут же осекся. «Как бы чего лишнего не трепа¬
нуть!»— с беспокойством подумал он и озабоченно
77

спросил: — Может, разрешите подумать? Завтра я вам
точнейшие сведения передам.
—	Правильно, — одобрил Козин. — В таких делах
спешить нельзя.
Он встал, за ним поспешно поднялся и Перепел-
кин.
—	Должен вас предупредить,— внушительно ска¬
зал Козин,— разговор наш оглашению не подлежит.
Вы человек, так сказать, почти военный. Понимаете,
надеюсь, что к чему?
—	Вопрос! Даже и не сомневайтесь. Могила!
—	Ну, то-то же. А теперь проводите меня к това¬
рищу Плышевскому. Да по дороге покажите этот
самый склад.
—	Слушаюсь!
Перепелкин забежал вперед и предупредительно
распахнул дверь,
Через двадцать минут Козин уже входил в кабинет
главного инженера. Плышевский встретил его в дверях.
—	Признаться, с нетерпением вас жду,— обрадо¬
ванно произнес он.— Я бы даже сказал с волнением
и с понятной, я думаю, тревогой.
—	Да, понятной, — усмехнулся Козин, направляясь
к столу.— И тревога и волнение — все понятно. Изви¬
ните, пришлось задержаться. Служба!
Тем временем Плышевский незаметно, но зорко
оглядел вошедшего. Так, как будто ничего особенного.
Одет скромно, хотя в петлице какой-то замысловатый
иностранный значок. Пряжка на ремне под пиджаком
уж слишком необычная, претенциозная. Потом вот на
левой руке ноготь мизинца почему-то особенно длин¬
ный и какой-то холеный. Дурной вкус. А больше пока
ничего и не скажешь.
—	Итак, товарищ Плышевский,— приступил к раз¬
говору Козин,— прошу теперь рассказать подробнее о
печальном эпизоде с вашим кладовщиком. Значит, не
уследили? — с тонкой усмешкой закончил он.
—	Кто бы мог подумать! — в полной, казалось бы,
растерянности ответил Плышевский, нервно барабаня
пальцами по столу.— Ведь на самом хорошем счету
был! А рассказывать, к сожалению, тут подробно
и нечего. В прошлый четверг он не вышел на работу,
на следующий день пришла жена, плачет, говорит, не
78

ночевал дома. Ну» мы сразу же ревизию на складе...
И в субботу уже подали вам заявление. Сегодня
вторник. Так что» видите, довольно оперативно,— слабо
улыбнулся он.— Ради бога, товарищ Козин, разыщите
его. Ведь это на всю фабрику тень бросает, на весь
наш дружный, честный коллектив!
Вид у Плышевского был такой расстроенный и бес¬
помощный, что Козин с удовольствием ощутил в этот
момент свое явное превосходство над этим солидным
человеком, даже стало немного жаль его.
—	Разберемся, товарищ Плышевский, не беспо¬
койтесь,— покровительственным тоном заверил он.—
Ну, разумеется, и ваша помощь кое в чем пригодится.
—	Да бога ради! — воскликнул Плышевский-—
Верный ваш помощник. Только приказывайте. Все
здесь в вашем распоряжении.
Плышевскому показалось, что он начинает нащу¬
пывать одну важную струнку в этом человеке, и он
решил проверить свою догадку.
—	Я надеюсь только,— продолжал он,— что вы
будете вести это дело до конца. Вот говорю с вами,
и такая, знаете, уверенность появляется, что разыщете
вы этого подлеца. А до вашего прихода, ей-богу,
прямо отчаяние брало. Ведь позор-то какой на мою
седую голову!
Слушая его, Козин не смог сдержать самодоволь¬
ной усмешки. Но, спохватившись, он тут же погасил
ее и с напускной резкостью сказал:
—	Преувеличиваете, Олег .Георгиевич.
Но Плышевского, этого старого, травленого волка,
нельзя было обмануть таким наивным способом. Он
подметил усмешку, мелькнувшую на губах у Козина,
совершенно точно ее истолковал и окончательно убе¬
дился, что чутье не изменило ему: к этому человеку,
по-видимому, можно будет подобрать «ключик».
Между тем Козин был убежден, что уже одержал
моральную победу над Плышевским, подчинил его себе
и теперь может использовать по своему усмотрению.
—	Для начала,—строго сказал он,—расскажите
мне о связях этого Климашина на фабрике, дайте
характеристики ему и его знакомым.
—	С удовольствием,— поспешно откликнулся Плы-
79

шёвский.— Сейчас мы их припомним. Даже списочек
составим.
Он вынул новенькую, очень красивую авторучку и,
придвинув листок бумаги, задумался.
—	У вас любопытная ручка,— сказал Козин, сго¬
рая от желания рассмотреть ее повнимательней.
—	Случайная покупка. Грешен, люблю красивые
вещи. Вот, полюбуйтесь.
Он протянул ручку Козину. Тот внимательно и лю¬
бовно осмотрел ее, попробовал перо.
—	Да, вещица что надо,— с восхищением вздохнул
он.
Плышевский, казалось, ничего не заметил.
Затем они вернулись к делам и проговорили около
часа. Плышевский подробно информировал о положе¬
нии дел на фабрике, с подкупающей искренностью
признался в неполадках, откровенно указал на недос¬
татки в организации охраны и контроля над работой
склада. При этом он не делал никаких выводов. Козин
как бы самостоятельно пришел к ним: Климашин,
оказывается, был человеком очень подозрительным,
а кражу со склада при некоторой ловкости вполне
можно было осуществить.
В своем рассказе Плышевский упомянул, между
прочим, о задержании Климашина при попытке вы¬
нести с фабрики шкурку и о его недавней ссоре с Го¬
рюновым. (Климашин заступился за одну из работниц,
к которой приставал подвыпивший Горюнов. Но о при¬
чине ссоры Плышевский предпочел умолчать.)
—	Может быть, придете сегодня вечером к нам
на заседание фабкома?—осведомился он.— С народом
познакомитесь.
—	Не могу, Олег Георгиевич. Именно сегодня и не
могу,— признался Козин.
— Неужели	служба?—участливо осведомился
Плышевский.
—	На этот раз — нет. Просто билеты у меня в театр.
—	Да ну? А на какой спектакль?— продолжал
допытываться Плышевский.
—	«Человек с портфелем». Слыхали?
—	Я ли не слышал!—усмехнулся Плышевский.—
Еще лет так двадцать пять назад смотрел. Это вам,
молодежи, он неизвестен.— Он минуту подумал и до¬
80

бавил:—Вот и дочь умоляет свести ее на этот спек¬
такль. И ведь не откажешь,— любовно продолжал
он.— Единственная она у меня. Командует отцом как
хочет!
В управление Козин в тот день уже не вернулся:
помчался домой, чтобы переодеться и не опоздать
в театр. Он только успел позвонить Коршунову по те*
лефону и бодро доложил:
—	Все в порядке, Сергей Павлович. С обстановкой
ознакомился, выяснил интересные обстоятельства и
приобрел в помощь двух ценных людей.
—	Что ж,— сдержанно ответил Коршунов.— Завт¬
ра утром доложите.
«Все еще не доверяет»,— с досадой подумал Козин.
Как только за Козиным закрылась дверь, Плышев-
ский позвонил домой.
—	Галочка? Очень кстати ты дома. Мы идем се¬
годня в театр. Ничего, отложи. На что? На «Человека
с портфелем». Знаю, что видела. Но я тебя познаком¬
лю с одним человеком, которого ты еще не видела.
Очень интересный человек. Заинтриговал? Ну, вот и
хорошо, моя радость. Я через полчаса заеду. Одевайся.
После этого Плышевский позвонил администрато¬
ру театра и договорился о билетах.
Закончив разговор, он довольно усмехнулся своим
мыслям и энергично потер руки: это означало, что
Плышевский, как всегда, полон энергии и дела идут
превосходно.
В театр Козин собирался идти с Сашей Лобано¬
вым, но в последний момент тот позвонил по телефону
и сказал, что пойти не сможет.
—	Так что, браток, попутного тебе ветра. А я уж,
так и быть, сегодня выпью за тех, кто... в театре.
—	Это где же ты выпьешь?
<— А у Гаранина. Девчонке его, оказывается, сегод¬
ня год, Иринке,— охотно сообщил Саша.— Целый день
подарок искал. Извелся аж. Наконец купил, понима¬
ешь, пароход. Классическая посудина. Пусть девка
к морю привыкает! Авось и замуж за моряка выйдет...
81

Спустя полчаса запыхавшийся и раздосадованный
Козин уже продавал билет у входа в театр. Выстояв
затем короткую очередь у вешалки, он с третьим звон¬
ком вбежал в зрительный зал и еле разыскал в полу¬
тьме свое место.
«Чертов моряк,— думал он о Саше.— Ну, хоть бы
предупредил заранее. Теперь вот торчи тут один».
В антракте он, скучая, вышел в фойе. В большом,
от пола до потолка зеркале отразилась его ладная,
спортивная фигура в красивом коричневом костюме
с красным в белую полоску галстуком, сосредоточен¬
ное лицо с правильными, чуть, может быть, мелкими
чертами, высокий лоб. Настроение немного поднялось:
втайне Михаил гордился своей внешностью.
Кружась в потоке людей по небольшому фойе, он
с независимым видом заложил руки за спину и ста¬
рался как можно безразличнее рассматривать окру¬
жающих.
Михаил уже дважды обогнул фойе и направился
к буфету. И вот тут-то совершенно неожиданно он
увидел у стойки высокую худощавую фигуру в черном,
отлично сшитом костюме, блеснули золотые ободки
очков на длинном костистом лице, и Михаил сразу
узнал Плышевского.
Рядом с ним, спиной к Михаилу, стояла стройная
невысокая девушка; ее рыжеватые с бронзовым отли¬
вом волосы крупными локонами лежали на плечах,
удивительно красиво гармонируя с темно-зеленым
платьем. Михаил в замешательстве остановился.
Но Плышевский уже заметил его, приветственно
поднял руку и что-то весело сказал девушке. Та ог¬
лянулась, и Михаил увидел милое, оживленное лицо
с легким румянцем на щеках и большие, выразитель¬
ные глаза, смотревшие на него чуть смущенно, но
с явным интересом. Козин почувствовал невольное
волнение: девушка была очень красива.
Михаил подошел.
— Знакомьтесь,— непринужденно сказал Плышев¬
ский.— Это моя дочь, Галя. А это, Галочка, тот самый
Михаил Ильич Козин, о котором я тебе сегодня гово¬
рил. Человек необычной, трудной и опасной профес¬
сии, тот, кого в старину называли сыщиком. Дело это
требует огромного мужества, находчивости, ума, зна-
82

пия людей и жизни, короче — особого призвания, ред¬
кого таланта. Михаил Ильич, как мне кажется, — за¬
мечательный сыщик. А я. ведь кое-что понимаю
в людях!..
—	Вы меня что-то уж очень пышно представляе¬
те,— скромно улыбнулся Михаил, в глубине души до¬
вольный такой неожиданной рекламой.
—	Нисколько,— поспешил возразить Плышевский.
—	Ой, как интересно!—всплеснула руками Галя,
с нескрываемым восхищением глядя на Михаила.—
И вам не страшно? Правда, ужасно глупый вопрос?—
Она рассмеялась.— Но я, знаете, такая трусиха! Папа
меня прямо ошеломил вашей профессией. Значит, вы
работаете в милиции, да?
—	В уголовном розыске, — уточнил Михаил. «Ми¬
лиция» показалась ему сейчас чем-то слишком про¬
заичным и грубоватым.
В этот момент Плышевского кто-то окликнул, и он
с улыбкой сказал:
—	Простите, друзья. Вы тут погуляйте пока.
Когда он отошел, Михаил нерешительно предло¬
жил:
—	Давайте, действительно, пройдемся.
—	Конечно, давайте,— весело согласилась Галя.
Он осторожно взял ее под руку и при этом ощутил
такой трепет, что невольно сказал самому себе: «Ну,
вот, кажется, разбился о риф, тону»,— и радостно
улыбнулся.
—	А чего вы улыбаетесь?—лукаво спросила Галя.
—	Просто рад, что вас встретил,— признался Ми¬
хаил.— Товарищ меня подвел, и вот скучал тут
один.
-— Да? А я знала, что вы будете, и ужасно хотела
посмотреть на живого сыщика.— Она засмеялась и,
чуть покраснев, добавила: — Ужасно глупо, да?
Это «да» получилось у нее так мило, так искренне
и по-детски наивно, что Михаил вдруг почувствовал
необычайный прилив нежности к этой девушке. Рука
его дрогнула, и Галя почти машинально прижала ее
к себе.
—	Вы мне расскажете что-нибудь о вашей удиви¬
тельной профессии?—с запинкой спросила она.
—	Когда-нибудь потом обязательно расскажу,—
83

ответил Михаил, как бы протягивая невидимую нить
в их общее будущее.
—	Конечно, потом, — тряхнула золотистой голов¬
кой Галя и, взглянув снизу на Михаила, весело спроси¬
ла:— Ну, а как вам нравится пьеса? Смешная эта
Аделаида Васильевна, да?
—	А Редуткин?—улыбнулся Михаил, с наслаж¬
дением поддаваясь ее новому настроению.— Здорово
выписан, лихо.
Только после третьего звонка Михаил отвел нако¬
нец Галю на ее место, где их поджидал Плышевский.
Мужчины обменялись дружескими кивками. Плышев¬
ский незаметно, но внимательно взглянул на оживлен¬
ные лица молодых людей и удовлетворенно подумал:
«Клюнул, дуралей! Только бы Галочка не увлеклась
им всерьез».
Михаил уже в темноте пробрался на свое место.
В следующем антракте они опять встретились, и
снова Плышевский оставил их одних. «Хороший ста¬
рик»,— благодарно подумал о нем Михаил.
—	Как это здорово, что в пьесе целых четыре ак¬
та!— сказал он Гале.
—	Потому что антрактов три, да?—сразу догадав¬
шись, улыбнулась она.
Михаил кивнул головой. Они снова заговорили
о пьесе.
—	Я ее с удовольствием смотрю второй раз,— за¬
метила Галя.— Как хорошо, что папа уговорил меня
пойти!
Только на секунду какое-то смутное подозрение
кольнуло Михаила, но он тут же с радостью обнару¬
жил скрытый смысл в словах девушки, означавших,
конечно, что Галя рада вовсе не возможности еще раз
посмотреть пьесу, а случаю, который свел их здесь.
И сам Плышевский в этот момент показался Михаи¬
лу симпатичным и простосердечным человеком, гото¬
вым ему во всем помочь, человеком, который позна¬
комил его с Галей, который, конечно же, будет его
другом.
И, как бы подтверждая это, Плышевский, когда
они прощались после спектакля, добродушно сказал:
—	Что же ты, Галочка, не приглашаешь Михаила
Ильича к нам?
84

—	Правда,— оживилась девушка.— Приходите.
Придете, да?
Михаил, глядя в эти милые глаза, ответил:
—	Спасибо. Обязательно приду.
Они не заметили усмешки, мелькнувшей на тонких
губах Плышевского, они только услышали его голос,
все такой же добродушный и приветливый:
—	Заходите завтра, Михаил Ильич! Ты, Галочка,
будешь свободна?
—	Наверно, буду.
—	Ну, вот. Кстати, и о делах потолкуем. Ознаком¬
лю вас кое с чем.
По пути домой Михаил снова и снова перебирал
все подробности этого чудесного вечера. Внезапно
мысли опять натолкнулись на странную деталь: «По¬
чему Плышевский уговорил Галю пойти на этот
спектакль второй раз?»
И вот тут-то Козин вспомнил о Коршунове, о том,
что завтра надо будет дать отчет о сегодняшнем дне.
Ну, положим, не обо всем дне, а только о поездке
на фабрику. Михаил почувствовал беспокойство. Он
ясно ощутил, что Коршунов не одобрил бы его зна¬
комства с Галей. «Ну и пусть,— враждебно подумал
он.— Говорить об этом не обязан. Дело личное. И на¬
счет Олега Георгиевича — тоже. Он, кстати, мне очень
пригодится. Потом, когда раскроем преступление, я,
конечно, все расскажу. А пока в отчет личные элемен¬
ты вносить не буду, и вообще не полагается».
Это был первый секрет от начальства, маленький,
незначительный, сугубо, казалось бы, «личный».
Так незаметно и начала виться пресловутая «ве¬
ревочка».
Первым, кого встретил в то утро Козин, придя на
работу, был Саша Лобанов. Он окинул Козина внима¬
тельным взглядом и хитро улыбнулся.
—	Ты, кажется, вчера неплохо провел время без
меня?
—	Откуда ты взял?— опешил Козин.
Круглое веснушчатое лицо Лобанова светилось
скрытым лукавством, голубые глаза, прищурившись,
смотрели на смущенного Михаила.
85

—	Он еще спрашивает! А сам сияет так, что ве¬
чером может заменить в комнате целую люстру. А мо¬
жет, ты просто влюбился, а?— И, заметив досаду
на лице Козина, Саша миролюбиво добавил:—Ну,
ладно, ладно, браток, это я так. Пошли. Начальство
требует.
В кабинете Гаранина они застали Коршунова, Во¬
ронцова и еще нескольких сотрудников.
—	Были на меховой фабрике?—обратился Гара¬
нин к Козину.
—	Так точно,— бодро ответил Михаил.— Ознако¬
мился с обстановкой. Климашина этого характеризу¬
ют плохо: замкнутый, в общественной жизни никакого
участия не принимал, вспыльчивый, завистливый.
За полгода работы друзей не приобрел, а врагов на¬
жил. Например, поссорился со слесарем Горюновым,
избил его. А недели две назад был задержан с полич¬
ным при попытке вынести с фабрики очередную шкур¬
ку каракуля. Оказал физическое сопротивление охра¬
не. Выяснил я еще вот что. Условия работы на складе
и система охраны позволяли ловкому человеку, вроде
Климашина, совершать систематические кражи. Ре¬
визии на складе проводились редко, от случая к слу¬
чаю, учет и документация были запутаны. Должен
отметить, что сейчас администрация фабрики приняла
решительные меры к устранению этих недочетов.
Козин говорил гладко, уверенно и по лицам слу¬
шателей чувствовал, что доклад его убедителен. Толь¬
ко Гаранин оставался невозмутимым. Коршунов же
проявлял легкие признаки нетерпения. Он первый и
стал задавать вопросы, когда Михаил кончил говорить.
—	А кто такой этот Горюнов, которого избил Кли-
машин?
—	Горюнов? Я же сказал: слесарь! Одно время
был у них чемпионом по классической борьбе. Кли-
машин ему все завидовал, сплетни распускал. Ну, а
потом Горюнов опустился, стал пьянствовать.
—	Вы с ним не толковали?
—	Не пришлось. Как раз при мне его не пустили
на фабрику: пьян был.
—	С кем же вы беседовали там?
—	С кем? Ну, прежде всего я решил узнать, как
работает охрана фабрики. Беседовал с начальником
86

караула Перепелкиным. Он у них, кроме того, член
комитета комсомола.
При этих словах Гаранин и Коршунов незаметно
переглянулись. Козин продолжал:
—	Потом толковал с главным инженером Плы-
шевским. Он дал очень подробную и вполне объектив¬
ную информацию. Здорово человек переживает. Вот
на этих двух людей, полагаю, и надо опираться
в дальнейшем.
—	Так, так,— медленно сказал Гаранин.— Дейст¬
вительно, Климашин рисуется неважно. Как думаешь,
а? — обратился он к Коршунову. — Что супруга-то его
рассказывает?
—	Не пришла она вчера,— с досадой ответил Сер¬
гей.— Но вот то письмо...
— М-да,	письмо,— повторил	Гаранин.-—Дело
в том,— обратился он к окружающим,— что вчера
было получено письмо. Факты странные. И представь¬
те, касаются именно тех людей, с которыми вы вчера
беседовали,— обратился он к Козину.
—	Так что не очень спешите на них опираться,—
заметил Коршунов.
—	А где же письмо?—недоверчиво спросил Ко¬
зин.— Надо еще проверить эти факты. Мало ли чего
напишут.
—	Конечно,— согласился Гаранин,— проверить на¬
до. А письмо здесь.— Он достал из папки распечатан¬
ный конверт.— Вот послушайте: «Лично начальнику
московской милиции на Петровке. Сообщение. Ува¬
жаемый товарищ! Пишут вам механик с меховой фаб¬
рики Клим Привалов и ученик граверной мастерской
№ 14 Долинин Семен. Вернее, пишет с общего согла¬
сия последний, т. е. я, Долинин. Сообщаем железные
выводы наших умозаключений на основании фактов.
Учтите, оба мы комсомольцы не первый день. К тому
же Клим работает в бригадмиле, ему, значит, и карты
в руки. Ну, а я пока сочувствующий. Лично мы ничего
не боимся. Но сообщение это просим держать в секре¬
те. Иначе мы не согласны...»
В этом месте письма все невольно заулыбались, но
Гаранин с невозмутимым видом продолжал, и чем
дальше он читал, тем серьезней становились лица
слушателей.
87

—	Да-а,— протянул Воронцов, когда Гаранин кон¬
чил.— Есть, кажется, о чем подумать.
—	Точно,— согласился Лобанов.
—	Положим, факты здесь довольно шаткие.— Ко¬
зин покачал головой.— Недомолвки, намеки, сплетни.
Например, мало ли что пьяный Перепелкин мог на¬
плести этому Привалову? А насчет того, что Плышев-
ский выдает себя за главного конструктора авиазаво¬
да, так это просто брехня. Это же серьезный пожилой
человек.
—	А насчет избытка денег как думаешь?— поин¬
тересовался Лобанов.
—	И это надо проверить еще,— упорствовал Ко¬
зин.— И уж, во всяком случае, это письмо не имеет
отношения к делу Климашина.
—	Ну, в общем, так,— решительно вмешался Сер¬
гей.— Нам, Козин, надо немедленно потолковать
с этим Приваловым. Лучше всего вызовите его сейчас
сюда, в МУР.
—	Нет, постой,— покачал головой Гаранин.— Сна¬
чала пусть он напишет подробный отчет о вчерашней
поездке.
—	С бумагами успеется, Костя. А тут надо быст¬
ро...
—	Нет, не успеется. Это не бумаги, это важные,
может быть, детали и подробности, которые он потом
забудет,— твердо возразил Гаранин.
—	Ну, как знаешь,— согласился Сергей, поняв,
что спорить бесполезно.— А ты, Лобанов, бери адрес
жены этого Климашина и выясни, почему она не яви¬
лась. И чтоб сегодня, в крайнем случае завтра, была
у меня.
—	Правильно,— одобрил Гаранин и, обращаясь
к остальным сотрудникам, сказал:—Расходитесь, то¬
варищи. Пусть Козин тут один сочиняет. И не спеши¬
те,— строго приказал он Михаилу.— Привалов этот
тоже, в крайнем случае, до завтра подождет.
Все поднялись со своих мест и направились к двери.
Сергей прошел вслед за Гараниным в его кабинет.
—	Я тебя и поздравить забыл,— улыбнулся Костя,
усаживаясь за стол.
—	Это с чем же?— удивился Сергей.
88

—	Так Лена-то главную роль получила в новой
пьесе.
—	Ах, Ты об этом! Да, супруга моя идет в гору,—
рассеянно согласился Сергей.— Но, по правде, меня
сейчас больше занимает чужая супруга, Климашина.
—	Да. Дело серьезное. И сдвигов никаких. Ро¬
зыск по Москве ничего не дает, включая больницы и
морги.
—	По Москве и не даст. Надо область подключать.
Вернее, даже все области и республики тоже. Если
жив, то он из Москвы, конечно, давно тягу дал.
—	Область, говоришь?.. Если жив?..— задумчиво
переспросил Гаранин.— А ну, попробуем.
Он решительно потянулся к одному из телефонов
и набрал номер.
—	Семен Васильевич, ты? Гаранин из МУРа бес¬
покоит. Скажи на милость, в твоем хозяйстве за по¬
следние дни неопознанных раненых не появлялось?
Нет. А трупов? Вообще давно не было? Очень жаль.
То есть очень хорошо, говорю,— поправился он.— Ну,
а если появится вдруг, не сочти за труд, позвони.
Я своего человека подошлю.
Сергей разочарованно махнул рукой.
—	Ну, что, пошли докладывать Зотову?—спросил
он.
—	Пошли,— спокойно согласился Гаранин, подни¬
маясь из-за стола.
Часов в семь вечера, когда комнаты МУРа почти
опустели, в кабинете Гаранина зазвонил телефон. Кос¬
тя был уже в пальто и шапке и поджидал Сергея: они
собирались в театр на спектакль, в котором играла
Лена. Костя решил, что звонит Катя, жена, за которой
они должны были заехать по дороге. Он рывком снял
трубку.
— Гаранин слушает. Что? Семен Васильевич? Ну,
ну... Так... Ты сейчас едешь? Одну минуту.— Он сиял
трубку второго телефона и назвал короткий номер-—
Сергей? Звонит Павлов. Час назад в лесу у станции
Сходця обнаружен труп неизвестного мужчины. При¬
меты подходят. Оперативная группа из области сей¬
час выезжает. Поедешь с ними? Добре.— Гаранин
89

повесил трубку и снова заговорил с Павловым: — Се¬
мен Васильевич, слушаешь? Через двадцать минут
у вас будет Коршунов. Подождите его. Ну, привет.
В этот момент в комнату вбежал Сергей. Он тоже
был уже в пальто.
Сергей схватил трубку телефона и торопливо на¬
брал номер.
—	Надо Лену предупредить. Театр? Попросите
Коршунову. Что? Скажите, муж просит.
Было слышно, как кто-то на другом конце проводи
насмешливо крикнул:
—	Леночка! Вас из милиции вызывают!
—	Какая-то сволочь еще острит, — зло про¬
цедил сквозь зубы Сергей.
И тут же раздался голос Лены:
—	Я слушаю.
—	Лена, это я, Сергей. На спектакле быть не смо¬
гу. И не знаю, когда вернусь. Так что ты не волнуйся.
—	Хорошо, Сережа,— весело отозвалась Лена.—
Я тоже задержусь. После спектакля мы чествуем, ока¬
зывается, Никанора Ивановича. Сорок лет на сцене.
Будет небольшой банкет. А ты почему задержива¬
ешься?
—	Тоже небольшой банкет,— с еле сдерживаемым
раздражением ответил Сергей.— Только на свежем
воздухе.
—	Я забыла, что тебе нельзя задавать вопросов,—
обиделась Лена.— Но напомнить можно и повежливее.
—	Ну, в таком случае, прости,— тем же тоном из¬
винился Сергей. — Пока. Очень спешу.
Он повесил трубку.
—	Банкеты все! — гневно произнес он. — Интерес¬
но, кто ее потом каждый раз провожает. И после
спектаклей тоже.
—	Брось,— попытался успокоить друга Костя.—
Хочешь, мы ее увезем с этого банкета?
— А, ладно,— махнул рукой Сергей.— Пусть жи¬
вет, как хочет.
—	Ну, коль так,— вздохнул Костя—то машина
у подъезда.
—	Вот это — самое главное!—снова загорелся
Сергей.— Привет, Костя! А завтра...
И, не договорив, он выбежал из комнаты.
90

Ужин подходил к концу, чудесный, скромный, поч¬
ти семейный. За столом их было всего трое. Галя,
такая милая в своем простеньком платьице и фартуч¬
ке, сама накрыла на стол, хлопотала на кухне. Олег
Георгиевич, приветливый и веселый, был тоже одет
по-домашнему — в теплой куртке из коричневого вель¬
вета.
За столом шутили, смеялись, рассказывали забав¬
ные истории. Незаметно выпили бутылку коньяку. И,
конечно же, не от коньяка так легко и приятно было
на душе у Михаила: ему нравилась эта маленькая,
дружная семья, эта уютная, красивая квартира.
Собираясь к Плышевскому, Михаил даже самому
себе не решался признаться, что делает это из-за Га¬
ли. Он старался убедить себя, что близкое знакомство
с Плышевским принесет пользу делу, позволит узнать
его не только в служебной, но и в домашней обстанов¬
ке, а ведь это очень важно, если в дальнейшем Ми¬
хаил собирается опереться на этого человека. Кроме
того, следовало проверить сведения, сообщавшиеся
в том злополучном письме, хотя Михаил и не склонен
был им верить. В общем, поводов для визита набра¬
лось более чем достаточно.
Плышевский держался просто и непринужденно.
С искренней, казалось, гордостью рассказывал он
об успехах фабрики, о ее людях, добродушно подсме¬
ивался над Свекловишниковым, который сейчас вре¬
менно исполнял обязанности директора, с уважением
отзывался о новом секретаре партийной организации.
«Ну разве может такой человек выдавать себя где-то
за авиаконструктора и так глупо сорить деньгами?—
невольно подумал Михаил и усмехнулся.— Чушь ка¬
кая-то, а может быть, и злой умысел». Все чаще взгляд
его останавливался на Гале. Какая она красивая, ми¬
лая и умница!
Улучив момент, когда Галя убежала за чем-то
на кухню, Михаил вызвался ей помочь. И вот они ока¬
зались одни в маленькой, сверкающей чистотой и
белым кафелем кухоньке. Галя лукаво и чуть смущен¬
но спросила:
— Вам нравится у нас?
Он не сразу нашел нужные слова, только почувст¬
вовал, как забилось вдруг сердце, и нерешительно
91

взял руку девушки. Взгляды их встретились, и уж не
так важно было то, что произнес он потом.
—	Очень, Галочка.
Галя опустила глаза и, освободив руку, тихо ска¬
зала:
—	Да?.. Ну, пойдемте, папа там один,— и, улыб¬
нувшись, прибавила:—Возьмите хоть эту тарелку.
Вы же помогать мне пришли...
Они возвратились в столовую. Плышевский встре¬
тил их добродушной улыбкой.
Потом Михаил рассказал два или три случая из ра¬
боты МУРа. Это были очень опасные, запутанные и
сложные дела, и Галя слушала с замиранием сердца.
Восхищение и тревогу читал Михаил в ее больших
темных глазах.
Когда ужин подошел к концу, Плышевский весело
сказал, обращаясь к дочери:
—	Ну, а теперь я ненадолго украду гостя, дочка.
Надо о делах поговорить. Можно?
—	Идите, идите,— согласилась Галя.— Я пока
со стола приберу. Только быстрее возвращайтесь.
«Вот случай кое-что проверить»,— подумал Ми¬
хаил.
И вот они уже вдвоем сидят на диване в простор¬
ном, со вкусом обставленном кабинете, у низенького
круглого столика. В стороне, у окна, задернутого тол¬
стыми шторами, на большом письменном столе горит
лампа под зеленым абажуром. Вдоль стен блестят
стекла книжных шкафов, над ними — позолоченные
рамы картин.
—	Меня очень волнует это нелепое происшест¬
вие,— доверительно и огорченно произнес Плышев¬
ский.-— Как-то даже в голове не умещается.
—	Это понятно, Олег Георгиевич,— улыбнулся Ми¬
хаил.— Честный человек иначе и не может реагиро¬
вать. Но люди, к сожалению, бывают разные. Между
прочим, я познакомился у вас на фабрике с неким
Перепелкиным. Что вы о нем скажете?
—	Перепелкин?.. В общем, неплохой парень. Энер¬
гичный^ добросовестный. Член комитета комсомола.
—	Ну, а недостатки? Есть же у него и недостатки!
«Куда он клонит?—насторожился Плышевский.—
Странно...»
92

—	Да, вероятно, есть.— Он равнодушно пожал
плечами.— Все мы с недостатками. Но я как-то об
этом не задумывался.
—	А вы задумайтесь. Не любит ли он, к примеру,
выпить лишнее?
«Эге. Кое-что проясняется,— мелькнуло в голове
у Плышевского.— Этот мальчик, однако, ведет дело
довольно неуклюже. Но откуда они могут знать?
Ведь Привалов мне сказал... Неужели обманул?..»
—	Об этом я действительно кое-что слышал,— не¬
брежно заметил он.— Только верить не хотелось.
—	А между тем это факт,— внушительно прогово¬
рил Михаил.— И при этом болтает Перепелкин много
лишнего.
—	Лишнего?—удивленно переспросил Плышев-
ский.— Впрочем,— он заставил себя беспечно улыб¬
нуться,— так всегда и получается: кто лишнее пьет,
тот лишнее и болтает.
—	С некоторыми это бывает и в трезвом виде,—«
усмехнулся Козин и с угрозой добавил:—Но тут уже
мы сами принимаем меры.— «Я покажу этому Прива¬
лову, как писать клеветнические письма, — решил
он. — Надолго запомнит».
—	Да, конечно,— согласился Плышевский.— Это
вам, вероятно, очень мешает работать.
—	Не в том дело!—возразил Козин.— Главное,
это бросает тень на честных, хороших людей.
—	Что вы имеете в виду?
—	Это неважно. Когда нибудь узнаете, и мы вмес¬
те посмеемся.
—	Значит, это касается меня?—с тревогой спро¬
сил Плышевский.— Чья-то болтовня в трезвом виде?
—	Повторяю, у вас нет оснований для беспокой¬
ства. Мы не дадим вас в обиду.
—	Вы настоящий друг.— Плышевский с чувством
пожал Михаилу руку.— И в свою очередь полностью
располагайте мною.
«Славный старик,— подумал Козин.— Конечно, его
нельзя давать в обиду. И вообще он нам пригодится».
—	Может быть, нам уже следует что-то сделать,
Михаил Ильич?—с готовностью спросил Плышев¬
ский.— Как вы скажете, так мы и поступим. Напри¬
мер, не уволить ли нам того самого Горюнова. Пом-
93

ните, бывший спортсмен. Теперь спился. Его несколько
раз видели с Климашиным.
—	Пока никаких мер не принимайте, Олег Геор¬
гиевич,— внушительно произнес Козин.— У Климаши-
ка могут быть на фабрике сообщники, и мы их только
насторожим. И вообще дадим пищу для всяких толков
и сплетен.
Спустя некоторое время они снова перешли в сто¬
ловую. А вскоре Плышевский, сославшись на уста¬
лость, ушел к себе.
Остаток вечера Михаил провел вдвоем с Галей.
Они долго прощались потом в передней, уславливаясь
о новой встрече.
В тот вечер Михаил так и не осмелился поцеловать
эту необыкновенную девушку.
Поздно ночью в квартире Гаранина зазвонил теле¬
фон. Костя в одних трусах подбежал к столу и снял
трубку.
—	Костя!—раздался возбужденный голос Сер¬
гея.— Это он, Климашин! Убит выстрелом из писто¬
лета!
Глава V
ЦЕНА ОДНОГО ВЫСТРЕЛА
Ночь выдалась ясная и морозная. Струйки ледя¬
ного ветра сквозь неплотно прикрытые дверцы со свис¬
том врывались в автобус, заставляя людей теснее
прижиматься друг к другу. Мерцали огоньки папирос,
шел неторопливый разговор.
Оперативная группа областного управления мили¬
ции выехала в полном составе: эксперт, врач, фото¬
граф, проводник с розыскной собакой, несколько опе¬
ративных сотрудников во главе с подполковником
Павловым и следователь областной прокуратуры.
Сергея здесь многие знали, и его появление в ма¬
шине было встречено добродушными шутками:
— А, Коршунов! Что, душно в городе-то? На при¬
роду потянуло?
Народ собрался бывалый, и выезд «на убийство»
не очень отражался на настроении. Перелом обычно
наступал потом, когда люди видели перед собой изу¬
94

родованный труп человека и вся трагичность проис¬
шествия воочию представала перед ними. Вот тогда
они становились молчаливыми, сосредоточенными,
чувствуя на своих плечах ответственность за раскры¬
тие преступления и наказание виновных.
Машина вырвалась из города и понеслась по шос¬
се. По сторонам мелькали огоньки дачных поселков,
полыхали зарева над длинными корпусами заводов
или вдруг возникали безмолвные зимние пейзажи: се¬
ребрились под лунным светом заснеженные поля или
чернел неровной грядой лес.
Примерно через час бешеной езды — оперативные
машины не умеют ездить спокойно — они поравнялись
с платформой станции Сходня, и к водителю подсел
сотрудник местного отделения милиции: он должен
был показать дальнейший путь.
Машина въехала в лес и затряслась по обледенело¬
му проселку. Спустя несколько минут она останови¬
лась у дороги, люди медленно вылезли, разминая за¬
текшие ноги.
Ветер неистово бушевал где-то в вышине, запутав¬
шись в голых кронах высоких деревьев. Треск и стук
ветвей, скрип стволов заполняли весь лес. Вокруг
сгустилась черная, непроницаемая тьма. Ее тут же
пронзили яркие столбики света от ручных фонарей.
Все невольно переговаривались вполголоса.
Группа двинулась в сторону от дороги по неширо¬
кой просеке. Идти было трудно, ноги проваливались
в снег, цеплялись за скрытые под ним корни и сучья.
—	Осторожно, товарищи!—раздался голос экс¬
перта Веры Дубцовой.— Здесь следы протекторов!
Прошу взять левее!
Впереди послышались голоса, и из темноты возник¬
ла чья-то высокая фигура.
—	А, Свиридов,— донесся до Сергея сдержанный
бас Павлова.— Ну, здорово, Вася. Как тут у тебя?
— Обстановка сохранена	полностью,— ответил
Свиридов.
—	Небось наследили, черти? — добродушно спро¬
сил Павлов.
—	Ну, как можно, Семен Васильевич! К трупу
подходил один я. Остальные даже на поляну не выш¬
ли, кругом стоят.
95

—	А кто обнаружил труп?—поинтересовался сле¬
дователь прокуратуры.
—	Наши ребята местные, школьники,—ответил
Свиридов. И озабоченно продолжал:—Сохранились
хорошие следы ног и протекторов автомашины. Ведь
последние дни и снег не шел и оттепели не было.
—	Везет нам,— удовлетворенно произнес Павлов
и, обращаясь к столпившимся вокруг людям, сказал:—
Значит, порядок такой. К трупу подойдут сначала
только эксперт, фотограф и я. След в след. Потом ос¬
тальные.
Началась работа. По краям поляны вспыхнули два
переносных рефлектора. Постепенно поляна стала
заполняться людьми.
Убитый был в старой солдатской шинели без пого-
нов, в сапогах; форменная шапка-ушанка валялась
рядом на снегу. Смуглое окостеневшее лицо его было
спокойно. На затылке, под слипшимися от крови воло¬
сами была обнаружена огнестрельная рана.
После того как прибывшие внимательно изучили
следы ног и протекторов шин, сняли гипсовые слепки,
со всех сторон осмотрели труп и фотограф с нужных
точек зафиксировал на пленку место происшествия,
все собрались на краю поляны, у машины, чтобы под¬
вести первые итоги, обменяться мнениями.
Только проводник с собакой ходил вокруг, разыс¬
кивая стреляную гильзу, да врач осматривал труп.
—	Значит, так,— начал Павлов.— Факт номер
один. Налицо убийство. Выстрелом в затылок. Факт
номер два. Судя по следам, всего их было трое: двое
убийц и жертва. Приехали на машине. Теперь давайте
детали. Ну, хоть ты, Коршунов.
Павлов был человеком обстоятельным и любил все
раскладывать, как говорят, «по полочкам».
—	Все, товарищи, прямо как на ладони,— азартно
начал Сергей.— Следы в сочетании с другими деталя¬
ми дают полную картину происшествия.
—	Только ты по порядку,— предупредил Павлов.
—	Слушаюсь. Значит, факт номер один,— усмех¬
нулся Сергей.— Вышли они из машины. Один из убийц
напал на Климашина, то есть на жертву. А этот па¬
рень— Климашин, которого мы разыскиваем. Теперь
многое в этом деле по-другому поворачивается*
96

—	Ладно. Ты давай картину,— перебил его Пав¬
лов.
—	Картина, на мой взгляд, такая. Завязалась
у них драка. Два следа в этом месте здорово перепу¬
тались. И потом правая рука Климашина в крови, а
раны нет. Скорей всего в чужой крови. Значит, он
чем-то ранил нападавшего.
—	Это мы по группе крови установим,— заметила
молодой эксперт Дубцова.
Девушка примостилась на ступеньке машины и
что-то вычисляла на клочке бумаги, посвечивая фона¬
рем и то и дело дыша на окоченевшие пальцы.
—	Конечно. Последнее слово за наукой,— согла¬
сился Сергей.— Но все-таки кровь не его, спорить
могу. Дальше. Пока они дрались, второй убийца стоял
в стороне, слева, в пяти шагах. Ну, а потом раздался
выстрел. Один. И конец.— Он с ожесточением закон¬
чил:— Дорого они заплатят за этот выстрел.
—	Кто же стрелял?
—	Надо найти гильзу,— заметил следователь.—
По ее выбросу и определим.
—	Думаю, стрелял второй,— вмешался подошед¬
ший врач.— Иначе выстрел получился бы в упор. А
у жертвы входное отверстие от пули чистое, без сле¬
дов пороха.
В этот момент раздался торжествующий возглас
проводника:
—	Есть гильза! Султан нашел!
Все обернулись в его сторону.
—	Место, место, где нашел, покажи, — подбежал
к нему Сергей.— Ну, точно!—через минуту закричал
он.— В шести метрах справа от следов второго. А стре¬
лял из «ТТ»,— добавил он, рассмотрев гйльзу.
—	Так, картина есть,— удовлетворенно констати¬
ровал Павлов.— Теперь, Верочка, скажи, что за ма¬
шина была здесь?—обернулся он к Дубцовой.
—	Сейчас, только расчеты закончу.
—	Погоди, Семен Васильевич! У меня еще есть
факт номер два!—вмешался Сергей, передавая Дуб¬
цовой гильзу.— Часы, понимаете, были у Климашина.
На левой руке четкий след. Большие часы с металли¬
ческим браслетом с характерным рисунком. А теперь
их нет.
97

—	Не иначе, как сняли, сволочи,— заметил один
из сотрудников.— Но чтобы из-за них человека убили,
не верится.
—	Может, у него деньги были?—спросил другой.—*
Зарплата или казенные.
—	Да нет, просто убит соучастниками по краже
со склада,— вмешался третий сотрудник.
—	Погодите, товарищи, — остановил их Павлов. —
Давайте по порядку. Мотивы убийства, видно, придет¬
ся устанавливать вон тем, — он кивнул на Сергея.—
Их дело, ничего тут не попишешь.
—	А машина была «Победа»,— объявила наконец
Дубцова.— Ширина колеи, диаметр колес, рисунок и
модель протекторов — все сходится. Она тут разверну¬
лась и ушла в сторону станции.
—	Так,— кивнул головой Павлов и взглянул на
светящийся циферблат часов.— Двадцать три часа
тридцать две минуты. Что ж. Продолжим осмотр.
Мороз усиливался с каждым часом. И хотя резкий,
порывистый ветер не достигал земли, а свистел, ломая
сучья, высоко над головой, все же холод пробирал
до костей. Кроме тош, все не на шутку проголодались;
в Москве в спешке никому и в голову не пришло взять
с собой что-нибудь из буфета. И все же ни у кого даже
мысли не возникло, что можно закончить работу. Все
твердо знали: надо трудиться до тех пор, пока не бу¬
дет и тени сомнений, что ничего не осталось не осмот¬
ренным, не выясненным. Ведь завтра все это может
быть уничтожено: или исчезнет под слоем снега, под
ногами случайных прохожих, или вдруг растечется
ручьями при внезапной оттепели. Капризны и при¬
чудливы стали московские зимы.
И люди упорно, неторопливо, придирчиво продол¬
жали осмотр, время от времени растирая окоченевшие
лица и руки и ожесточенно постукивая ногами.
И вот, когда уже казалось, что изучено каждое
пятнышко на снегу, каждый куст и каждая ветка во¬
круг поляны, вдруг раздался взволнованный возглас
Сергея:
—	Товарищи! Сюда! Смотрите, что тут такое!
Он стоял возле высокого сугроба на краю поляны.
Все побежали туда.
—	Видите, видите!—возбужденно спрашивал Сер¬
98

гей, освещая фонарем сугроб.— Видите, что здесь от¬
печаталось? Номер! Горзнак машины! Она тут разво¬
рачивалась и задом наехала на сугроб.
—	А ведь верно,— подтвердил Павлов.—Только
черт его разберет, этот номер. Вот тут и тут,— он ука¬
зал пальцем,— снег осыпался.
—	Видна все-таки первая буква — «Э»,— сказал
следователь.— И две цифры: вторая — тройка и по¬
следняя — семь.
—	Нет, вторая цифра — восемь,— возразил Пав¬
лов.— И буква эта «3».
—	Да, тройка, конечно! Ну что, вы не видите? --
горячился Сергей.
К сугробу подтащили оба рефлектора, и все по оче¬
реди до боли в глазах всматривались в искристую
снежную поверхность и ожесточенно спорили. Дубцо¬
ва, дыша на застывшие пальцы, тщательно срисовала
отпечаток, а фотограф сделал несколько снимков.
Следующий час работы принес еще одну, на этот
раз последнюю находку: Дубцова обнаружила невда¬
леке от поляны, около просеки, на одном из деревьев
большой выступающий сук, на конце которого были
видны следы синей нитроэмалевой краски и серебрис¬
тые крупицы металла.
—	Эта машина его задела, и видите, как сильно!—
объясняла она. — Та самая машина, другой здесь не
было. Значит, она была синего цвета, и на ней слева,
на уровне дверцы, есть теперь большая царапина. Хо¬
рошая улика.
Худенькое, очень усталое лицо ее светилось ра¬
достью.
—	Семен Васильевич,— повернулась она к Павло¬
ву,— конец сука надо отпилить, краска пойдет в экс¬
пертизу. А на плане точно обозначим его место. У меня
там в сумке пилка есть.
Один из сотрудников побежал к машине.
Наконец Павлов объявил, что осмотр места проис¬
шествия можно считать оконченным.
Все забрались в машину, сдвинули фонари, и сле¬
дователь прокуратуры принялся за составление про¬
токола осмотра. То и дело по его просьбе кто-нибудь
выскакивал из машины и бежал еще раз измерить
какое-нибудь расстояние или уточнить расположение
99

следов. Все дружно приходили ему на помощь, иногда
спорили.
Только когда и эта работа была наконец окончена
и все присутствующие поставили под протоколом свои
подписи, люди вдруг ощутили безмерную, нечеловечес¬
кую усталость и прямо-таки зверский, будто ножом
режущий голод.
Взревел мотор, и синий, с красной полосой вдоль
борта автобус тронулся с места. Набирая скорость, он
направился в сторону станции, к шоссе, ведущему на
Москву.
Шел третий час ночи.
В кабинет к полковнику Зотову Сергей зашел, как
всегда, подтянутый и бодрый. Трудно было предполо¬
жить, что спал он всего три часа, а до этого семь ча¬
сов провел в утомительной и трудной поездке.
—	Разрешите войти?—на всякий случай спросил
он, задерживаясь в дверях.
Зотов снял очки и грузно повернулся.
—	Уже вошел,— добродушно буркнул он и указал
рукой на стул.— Садись. Рассказывай, где тебя ночью
носило. Гаранин-то в курсе?
—	Так точно. Я его среди ночи поднял. Не терпе¬
лось,— улыбнулся Сергей.
—	Горяч, я вижу, по-прежнему,— не то одобри¬
тельно, не то осуждающе сказал Зотов и усмехнулся.
—	Нет, Иван Васильевич, по-новому,— засмеялся
Сергей.
—	Тогда добре, тогда я спокоен. Ну рассказывай.
Сергей принялся подробно описывать ночной вы¬
езд на место происшествия. Зотов слушал внимательно
и, казалось, спокойно, не перебивал вопросами, толь¬
ко его крупные темноватые руки со вздувшимися ве¬
нами перекладывали карандаши на столе. Время от
времени от доставал из кармана цветной платок и вы¬
тирал им шею и бритую голову.
Когда Сергей кончил, Зотов покосился на него и
глуховато спросил:
—	Что дальше думаешь делать?
—	Изучать надо связи покойного Климашина,—
не задумываясь, ответил Сергей.— Потом искать ма¬
100

шину, ловить часы — жена-то их опознает, надо ду¬
мать. В общем, к концу дня составим план мероприя¬
тий, Иван Васильевич.
—	Эх, Сергей!— покачал головой Зотов.— Все это,
конечно, верно. Но вот ты сейчас удивишься, когда я
скажу. А это точно. Я уже давно замечаю. Не доверя¬
ешь ты одному своему качеству. А без него в нашем
деле, как ни крути, не обойтись.— Он наклонился че¬
рез стол к Сергею.—Ты же фантазер, понимаешь?
—	Как это понимать?— вспыхнул Сергей.
—	Вот и удивился. Даже, кажись, обиделся,— ус¬
мехнулся Зотов.— А я серьезно сказал. Факты соби¬
рать— дело необходимое. Но на их основе ты фанта¬
зируй, предполагай. Мысль, она тоже факты двигает,
не только они ее.
—	Я уже в прошлом нафантазировался, хватит,—
махнул рукой Сергей.
—	И опять ты неправ. Вот говоришь — горяч по-
новому. И фантазируй по-новому. Не на пустом мес¬
те, как раньше. У тебя теперь и опыт кое-какой есть,
и людей узнал, и жизнь. И фантазию свою, конечно,
фактами подкрепляй, исправляй. Это, брат, и назы¬
вается творчеством. Вот будешь ты, к примеру, узна¬
вать характер Климашина и сразу начинай предпо¬
лагать, а как бы он поступил, что бы сказал, случись
то-то и то-то, столкнись он с тем или другим челове¬
ком. Помни: факты тоже встретятся разные, их обя¬
зательно характером человека проверяй.— Зотов от¬
кинулся на спинку стула и вытащил из кармана
платок.— Вот в какую я из-за тебя философию залез,
А ты понял меня?
—	Кажется, понял,— задумчиво ответил Сергей.
Миновав постового, Клим повертел в руках про¬
пуск и, выяснив, что ему надо явиться в комнату
четыреста пятую, на четвертом этаже, направился
к лифту. Около указанной комнаты он снова взглянул
на пропуск, постучал и, услышав приглашение войти,
открыл дверь.
— Присаживайтесь,— небрежно бросил Козин,
смерив Клима с ног до головы долгим, испытующим
взглядом.— Итак, вы и есть Привалов?
101

—	Я и есть.
—	Что ж, сейчас вас допрошу по существу дела,—
холодно объявил Козин.
—	Какого это дела?
—	Сейчас узнаете, какого,— Козин вынул из сто¬
ла бланк допроса.
—	А меня допрашивать нечего,— возразил Клим.—
Я не преступник.
В нем возникло глухое раздражение. Он пригото¬
вился совсем к другому разговору.
—	Вы писали письмо в управление милиции?
—	Ну, писал.
—	Так вот, по изложенным там фактам я и обязан
вас допросить. Прежде всего предупреждаю: согласно
девяносто пятой статье, за дачу ложных показаний
предусмотрена санкция до двух лет тюремного за¬
ключения. О том, что я вас предупредил, распишитесь
вот здесь.
Козин придвинул к Климу бланк допроса.
—	Не буду расписываться.
—	То есть как это «не буду»? — угрожающе пере¬
спросил Козин.— Боитесь? Сначала письма пишете,
а потом увиливать думаете?
—	Ничего я не думаю,— разозлился Клим.— А по¬
казаний никаких давать не собираюсь. Я для разгово¬
ра пришел, а не для допроса.
—	А у нас, дорогой мой, не базар,— усмехнулся
Козин.— Здесь за каждое слово отвечать надо. Вы
зачем писали письмо?
—	Как так «зачем»? Решили сообщить, что стран¬
но ведут себя те люди. Чтоб, значит, проверили их.
—	Доказать свои обвинения можете?
—	Да мы и не обвиняем. Чего вы придираетесь?
—	Вы, Привалов, осторожнее выражайтесь. Никто
к вам не придирается. Значит, не обвиняете? И дока¬
зать ничего не можете? Так чего же вы бумагу зря
переводите? Милицию пустой работой загружаете?
Сами посудите. Ну, мало ли что этот пьяный Пере-
пелкин мог сбрехнуть. Сразу доносить надо? Или
о Плышевском. Он вам что-нибудь плохое сделал?
—	Ничего я о нем плохого не скажу,— с сомнени¬
ем произнес Клим и пожал плечами.— Всегда по ра¬
боте помогал.
102

—	А вы, значит, в благодарность за это слушок
какой-то из третьих рук поймали, снабдили сомнения¬
ми всякими и ну донос строчить? Всю жизнь человека
зачеркнуть этим решили?
—	Зачем же,— смущенно возразил Клим, оконча¬
тельно сбитый с толку враждебным напором Кози¬
на.—Мы этого не хотели. Просто проверить бы...
—	Мы просто не проверяем, товарищ Привалов!—
отчеканил Козин.— Мы ведем следствие и на основа¬
нии неопровержимых улик арестовываем виновных.
А это разве улики? Говорите, улики это или нет?
—	Какие же это улики. Это просто...
—	Вот именно,— решительно перебил его Козин.—
А если так, то берите перо и пишите.
—	Что писать-то?
—	А вот то, что мне сказали. Что просите вашему
письму значения не придавать, сведения в нем считае¬
те непроверенными и сомнительными, за достовер¬
ность их поручиться не можете и свидетелем считать
себя отказываетесь. Тогда я вас допрашивать и пре¬
дупреждать по девяносто пятой статье не буду. А то
ведь у вас с этой статьей неприятность наклевывает¬
ся. А там, между прочим, два года тюрьмы. Не шут¬
ка, а?
—	Ну, если вы так поворачиваете...— неуверенно
произнес Клим.
—	Само поворачивается, дорогой мой,— снова пе¬
ребил его Козин.— Само. Так будете писать?
—	Говорите, как писать-то?
Козин принялся диктовать.
Под вечер довольный Козин уже входил в кабинет
Гаранина. Он нарочно выбрал момент, когда Коршу¬
нова не было в Управлении. В этом случае его обра¬
щение через голову начальника отделения было
оправдано. А с Коршуновым он не хотел говорить
по такому щекотливому делу. Коршунова он не лю¬
бил и чувствовал, что Сергей ему платит тем же.
—	Разрешите доложить, Константин Федорович?
—	Что там у вас? — Костя поднял голову.— За¬
ходите.
—	Допросил по существу письма этого самого
Привалова. Как и следовало ожидать, выеденного
103

яйца оно не стоит. Вот он объяснение написал.— Ко¬
зин положил на стол бумагу.— Отказывается от своих
подозрений. Легкомыслие одно.
Костя пробежал глазами объяснение Клима и
спокойно сказал:
—	Так. Оставьте мне это вместе с письмом. О чем
еще с ним толковали?
—	Пока больше ни о чем. Сильно парень расстро¬
ился, что письмо это написал.
—	Вот как?—усмехнулся Костя.— Даже расстро¬
ился? Интересно! — И, подумав, спросил: — У вас ка¬
кое задание еще?
—	Завтра с утра в ГАИ. Разыскивать машину,
которая была на убийстве.
—	С кем едете?
—	Один.
—	Поедете с Лобановым. Он будет за старшего.
—	Что же, я один, по-вашему, не справлюсь? —
с досадой спросил Козин.
—	Считаю, что нет,— как всегда, невозмутимо,
ответил Костя.— Вам еще подучиться надо.
...В тот вечер Сенька Долинин еле дождался своего
дружка. Пока пришел Клим, он весь извертелся на
скамье у ворот и выкурил от волнения не меньше де¬
сятка папирос.
—	Явился не запылился?—ядовито приветство¬
вал он приятеля.— Ты, славу богу, не девушка, чтобы
на свидание опаздывать, учти. А ко мне, между про¬
чим, и девушки не опаздывают.
Клим, не отвечая, уселся на скамью и с мрачным
видом закурил.
—	Ну, чего молчишь? В милиции был? Чего ска¬
зали?— принялся теребить его Сенька.— Ты мне эти
сфинксы брось. Давай рассказывай.
—	Эх, Сенька,— вздохнул Клим.— Зря, брат, мы
то письмо накатали.
—	То есть как это зря?—возмутился Сенька.—
Ты чего несешь?
—	А то,— с раздражением ответил Клим.— Чуть
два года тюрьмы из-за него не схватил.
На веснушчатом Сенькином лице отразилось такое
104

изумление, что Клим даже в темноте заметил его и
невольно-усмехнулся.
—	Факты, видишь, там непроверенные, и доказать
их я не могу,— пояснил он.— Ну, а за ложные пока¬
зания следует два года. Девяносто пятая статья у них
какая-то есть. Вот и пришлось от письма отказывать¬
ся. В письменной форме.
Потрясенный Сенька не сразу пришел в себя.
—	Отказываться?—не веря своим ушам, пере¬
спросил он.
—	Ага. А что поделаешь?
—	Выходит, мы к ним с открытой душой, а они
тюрьмой грозят?
—	Выходит, так.
—	Ну, нет. Ясности тут не вижу.
—	А ты, Сенечка, валяй, как тогда с Марсом,—
насмешливо посоветовал Клим.— Раз ясности нет, то
и отложи.— Он устало махнул рукой.— И вообще,
что нам, больше всех надо, что ли?
—	По-твоему, значит, наплевать и забыть?
—	Ага.
—	Это, если хочешь знать, на Марс можно на¬
плевать и забыть. А наша грешная земля меня еще
волнует. Понятно?
—	А ты нервы свои побереги. Пригодятся.
В это время к их скамейке подошел какой-то че¬
ловек. В темноте нельзя было разглядеть его лица.
—	Здорово, хлопцы!—весело сказал он.— Это дом
девятнадцать?
—	Он самый.
—	А вы тут Привалова Клима, такого не знаете?
—	А он вам зачем?—насторожился Сенька.
—	Да потолковать с ним надо.
—	А вы сами-то откуда?—продолжал допыты¬
ваться Сенька.
—	Прямо-таки допрос по всей форме,— засмеял¬
ся незнакомец.— Значит, без доклада к товарищу
Привалову никак не попасть?
—	Я Привалов,— мрачно сказал Клим.
—	Вот это здорово. А моя фамилия Коршунов. Я
к вам из МУРа.
—	А-а, — враждебно заметил Сенька. — Арестовы¬
вать, значит, пришли? На два года?
105

—	Ты что, парень, спятил?—удивился Сергей.—
И почему именно на два?
—	Так вон ему сегодня объяснили у вас. За дачу
ложных показаний. Ну что ж, Клим, — обернулся
Сенька к приятелю, — иди, собирай вещички.
—	Ты, парень, не дури, понял? — строго сказал
Сергей.— Может, я для того й пришел, чтобы дело
исправить?
Теперь Сергею окончательно стало ясно то, что он
только почувствовал из короткого разговора с Гара¬
ниным, когда вернулся час назад в управление. Так
и есть. Козин сорвал разговор с Приваловым, озлобил
парня. Костя прав. А еще больше, кажется, прав был
он, Сергей, когда не хотел доверять Козину действо¬
вать самостоятельно. Теперь вот изволь, расхлебывай.
—	Да, исправить,— повторил он.— Тот сотрудник
подчиняется мне, Клим. И я пришел, брат, извиниться
перед тобой.
Сергей сказал это так искренне, что оба его собе¬
седника невольно смутились.
—	Ну, чего там,— пробормотал Клим.— Всяко
может случиться.
—	У нас такого случиться не может,— твердо про¬
изнес Сергей.— Не должно такого случиться. И со¬
трудник тот будет наказан. А письмо ваше нужное,
полезное. Это мне тоже поручено вам сказать. Все
факты в нем мы обязательно проверим.
—	Вот это, я понимаю, разговор!—с восторгом
произнес Сенька.—Выходит, «моя милиция меня бе¬
режет», как сказал великий поэт Владимир Маяков¬
ский?
—	Выходит, так,— улыбнулся Сергей.
—	Тогда разрешите осветить и запомнить вашу
личность.— Сенька зажег спичку и поднес ее к лицу
Сергея.
—	И удостоверение у вас есть?—деловито осве¬
домился Клим.
—	А как же!
Зажгли вторую спичку, и Сергей показал удосто¬
верение.
■— Знакомство состоялось по всей форме,— шут¬
ливо сказал Сенька.— Начинается, как пишут в газе¬
тах, обмен мнениями в сердечной обстановке.
106

—	Нет, хлопцы, обмена мнениями не будет,—
серьезно возразил Сергей.— И, честно говоря, мне не
до шуток. Расскажи, Клим, все, что ты знаешь об Анд¬
рее Климашине.
—	Это который сбежал?—уточнил Сенька.— С их
фабрики?
—	Он не сбежал,— покачал головой Сергей.— Вам
могу сказать то, что мы еще никому не говорим. По¬
тому что я вам верю. И вы пока никому это не долж¬
ны передавать. Ясно?
—	Ясно,— почти в один голос ответили Клим н
Сенька, и оба вдруг ощутили странный холодок, про¬
шедший по спине.
—	Климашин убит,— коротко сказал Сергей.
На минуту воцарилось тягостное молчание. Пер¬
вым его нарушил Клим.
—	Это был хороший парень,— убежденно произ¬
нес он.
—	А ты знаешь, что на складе у него обнаружена
недостача, что его самого однажды задержали в про¬
ходной со шкуркой?— спросил Сергей.
—	Слыхал. Но шкурку могли подложить и
по злобе. Я так полагаю. Да и... он так полагал.
«Проверяй факты характером»,— вспомнил Сергей
слова Зотова.
—	А чем можно доказать, что Климашин был хо¬
рошим парнем?— снова спросил он.
—	Ну, чем...— Клим задумался.— Вот, к примеру,
он первый выступил на собрании против Горюнова,
когда тот еще только у нас появился. А вот другие
побоялись, видно.
—	А почему выступил?
—	Потому — очковтирательство. Какой он слесарь?
И Клим подробно рассказал историю появления
Горюнова на их фабрике.
—	С того и вражда у них пошла,— заключил он.—
С того, наверно, и начальство его невзлюбило.
Сергей вспомнил отчет Козина. Там Горюнов упо¬
минался дважды: встреча в проходной и стычка
с Климашиным. Козин отметил даже необычайный
испуг Горюнова при упоминании о милиции. Ничего
не скажешь: отчет был составлен хорошо.
107

—	А за что Климашин избил Горюнова?
—	За дело,— коротко ответил Клим.— Чтоб пья¬
ный к девчатам не приставал.
—	Ну, за это стоит,— согласился Сергей. Он ми¬
нуту подумал, что-то соображая.— И это было до слу¬
чая со шкуркой?
—	Угу.
«Надо будет познакомиться с этим Горюновым,—
решил Сергей».— Он завтра в какой смене, не знаешь?
Ах да! — с досадой вдруг вспомнил он. — Горю-
нов-то небось на бюллетене сейчас? Он же руку
обжег.
—	Обжег?—с усмешкой переспросил Клим.—
Это кто вам сказал?
—	Перепелкин нашему сотруднику сказал, с его
слов, Горюнова.
—	Брешет,— спокойно возразил Клим.
—	То есть как брешет?
—	А так. Очень даже просто. Я же видел. Сада¬
нули ему чем-то по руке. Небось пьяный был, по¬
дрался.
—	Интересно,— задумчиво произнес Сергей.— А
не помнишь случайно, когда это было?
—	Как же не помнить? В прошлый четверг. Наряд
его мне еще передали по третьему цеху.
—	Так, четырнадцатого, значит, — медленно про¬
изнес Сергей и про себя добавил: «На следующий
день после убийства Климашина».— Тут есть о чем
подумать. И мне, хлопцы, ваша помощь понадобится.
Не откажетесь?
—	А по девяносто пятой в тюрьму не угодим?—
лукаво спросил Сенька.
—	Ох, Сенька, и язва же ты,— рассмеялся Сергей.
—	Смотри, пожалуйста, в темноте меня узнали,—
удивился явно польщенный Сенька.
—	Язык я твой узнал. Так как же, хлопцы?
—	А что делать?—с любопытством спросил
Сенька.
—	Там решим,— ответил Сергей.— Только уговор:
это все надо по-настоящему в секрете держать.
—	Это уж само собой,— согласились друзья.— Мо¬
жете положиться. Комсомольское слово даем.
Получилось это у них твердо, без всякой рисовки,
108

и Сергей ощутил неподдельную радость от встречи
с этими хорошими и надежными парнями.
В тот же самый вечер в просторном кабинете Плы*
шевского оживленная, раскрасневшаяся Галя пода¬
вала мужчинам кофе.
На круглом полированном столике были приготов¬
лены бутылка коньяка и блюдце с аккуратно разло¬
женными дольками лимона.
Пока Галя не вышла, Козин поспешил сказать:
—	Прошлый раз, Олег Георгиевич, если помните,
вы говорили о сплетнях. Так вот. Ложные подозрения
мы с вас сняли. И никому больше этого не позволим
делать.
Галя испуганно посмотрела на него.
—	Какие были подозрения против папы?
Плышевский в своей домашней куртке устало раз¬
валился на диване, перекинув ногу на ногу. Его длин¬
ное костистое лицо с синеватыми мешочками под гла¬
зами, в которые врезалась тонкая золотая оправа
очков, оставалось добродушно-спокойным.
—	Пустяки, моя девочка,— сказал он.— Очевид¬
но, про меня написали какое-то глупое и грязное
письмо, а Михаил Ильич вызвал и отчитал его ав¬
торов.
—	Но Миша говорит, что снял подозрения. Зна¬
чит, они были?
—	Он просто не так выразился,— с заметным не¬
терпением ответил Плышевский, делая Козину пре¬
достерегающий знак.— Иди, милая. Нам надо пого¬
ворить.
—	Хорошо, папа.
Галя послушно направилась к двери, бросив на
Козина настороженный, испытующий взгляд. И ему
вдруг показалось, что под напускной покорностью
девушки скрывается какое-то затаенное от всех бес¬
покойство.
Когда она вышла, Плышевский извиняющимся
тоном сказал:
—	Мне не хотелось ее пугать, Михаил Ильич.
А вообще-то говоря, я вам бесконечно признателен.
Что же все-таки произошло?
—	Кое-кто действительно написал про вас такое
письмо. Вы, кстати, не догадываетесь, кто именно?
109

•— Понятия не имею.
—	Ия вам этого сказать не могу.
—	По мне же надо как-то реагировать на это
безобразие,— с хорошо разыгранным возмущением
сказал Плышевский.
—	Не волнуйтесь, мы уже приняли меры.
—	Как же вы поступили?
—	Этот тип написал объяснение, где полностью
отказался от письма. При этом был немало испуган.
Вот и все,— усмехнулся Козин.
—	Бесподобно!—развел руками Плышевский, но
тут же скорбно прибавил:— Но все-таки этот прохо*
димец Климашин до сих пор не разыскан.
—	Вы так думаете?—улыбнулся Козин.
При всем умении владеть собой Плышевский не
смог удержаться от возгласа, в котором опытное ухо
могло бы уловить не только удивление, но и изрядную
долю тревоги.
—- Что вы хотите этим сказать?
—	- Только то, что он, увы, найден.
—	Увы? Ну, не томите, Михаил Ильич,— Плышев¬
ский умоляюще сложил руки.— Что значит «увы»?
Или, может быть, это тоже служебная тайна?
—	Только отчасти,— небрежно ответил Козин, от¬
хлебывая из маленькой чашечки кофе.— Дело в том,
что ваш Климашин найден убитым в лесу у станции
Сходня.
—	Что-о?!
На этот раз Плышевскому даже не пришлось при¬
творяться:	изумление и испуг его были вполне
искрении.
Козин минуту наслаждался его растерянностью,
потом с напускным хладнокровием прибавил:
—	Можете успокоиться. Преступники будут арес¬
тованы в ближайшее время.
—	Да, конечно,— приходя в себя, ответил Плышев¬
ский.— От вас скрыться вряд ли возможно.
И он как-то странно взглянул на Козина.
Работа оказалась далеко не такой простой, как
это могло показаться. Первая неудача постигла груп¬
пу Сергея в ГАИ. Целый день невылазно сидели там
по

Лобанов и Козин, прежде чем вместе с сотрудниками
автоинспекции пришли к выводу, что найти синюю
«Победу» с номером, обозначенным условно так:
«3 (или 3)~3 (или 8) -7»,— практически почти не¬
возможно, тем более, что буква «3» означала, что
машина зарегистрирована не в Москве, а на букву
«3» их набралось свыше двухсот.
И все-таки Сергей приказал под разными предлога¬
ми осмотреть все эти машины. Помочь должна была
важная примета: царапина на уровне левой дверцы.
—	«Почти» — это еще не причина, чтобы отказать¬
ся от розыска,— сказал он Лобанову.
—	Ну, все, — объявил Саша. — Прощайте, братцы.
Ухожу в годичное плавание. Раньше не ждите.
—	Сроку тебе даю неделю,— жестко отрезал Сер¬
гей; Саша в ответ только вздохнул.
Однако поиски машины были не самым важным
в расследовании. Главная линия была — поиск лю¬
дей, самих преступников. И направление здесь зави¬
село от того, удастся или нет правильно определить
мотивы убийства. Что это: грабеж, месть, ревность,
пьяная драка, внезапная ссора?
Первый мотив отпал сразу же после беседы с же¬
ной Климашина. Она рассказала, что у Андрея в тот
день никаких денег не было. Часы, конечно, в расчет
здесь не шли. Повода для грабежа да еще с убийст?
вом явно не было.
Что касается остальных версий, то их можно было
принять или отвергнуть только после тщательного изу¬
чения характера Климашина и круга его знакомых.
Две оценки, полученные с самого начала от Плышев-
ского и Клима Привалова, были диаметрально проти¬
воположны. Это осложняло дело.
Козин по указанию Сергея вызвал в МУР работ¬
ников фабрики.
Секретарь парткома Тарас Петрович Чутко понра¬
вился Сергею с первого взгляда. В этом человеке сразу
бросалась в глаза главная его особенность: доброта
и расположение к людям. Это было как бы разлито
во всей его толстой, короткой, но удивительно подвиж¬
ной фигуре, написано на широком усатом лице с лука¬
выми морщинками вокруг глаз, сквозило в простой,
душевной манере говорить с людьми.
111

—	Я тебе, сынок, скажу так,— ответил он, когда
Сергей спросил его о Климашине.— Парень он был
хороший, правдивый, но горячий, я бы сказал, неустой¬
чивый. Про случай тот со шкуркой он мне сам расска¬
зал. Мы как раз хотели это дело на парткоме разо¬
брать. Что до меня, то прямо скажу: не верю, что он
мог на такое пойти, что хочешь со мной делай. Это
был морально со всех сторон чистый человек. Со всех
сторон, понял? В нем я успел разобраться точно. Хотя
вообще-то я на этой фабрике недавно. Да, недавно.
И не во всех еще людях здесь разобрался. И, прямо
тебе скажу, не все мне тут нравятся. Нет, не все.
Но и в них разберемся. И тогда еще поглядим...—
неожиданно закончил он, и тут Сергей почувствовал,
что вовсе не из одного добродушия соткан характер
этого человека.
Маленькая, энергичная, острая на язык председа¬
тель фабкома Волина очень волновалась и, отвечая
на вопросы, смешно мешала хлесткие, грубоватые сло¬
вечки с канцелярскими штампами.
—	Филонить он не любил. Это точно. Работяга
был. И водку презирал. А вопросы всегда на принци¬
пиальную высоту ставил. И если критикнет на собра¬
нии, то уж по всем падежам. Я иной раз, бывало, даже
распсихуюсь на него за это. А уж ворюгой он не был,
это точно.
Последним был приглашен для беседы Свекловиш-
ников. Он уже знал отзывы других о Климашине и не
решился идти против течения. Багровея и по-бычьи
выкатывая глаза, он прохрипел:
—	Работник Климашин был, я вам прямо скажу,
неплохой. Правда, факты последнего времени свиде¬
тельствуют против. Я такие факты сразу отметать не
могу, не имею права. Чуткость надо сочетать с требо¬
вательностью. В таком разрезе я вопрос и ставлю.
В дополнение могу проинформировать: фабрика наша
на самом хорошем счету у министерства и главка.
Были вызваны для беседы и соседи Климашина по
дому, удалось даже разыскать его бывших сослужив¬
цев по армии. Отзывы всех полностью совпадали с тем
хорошим, что говорили о Климашине работники фаб¬
рики.
Сотрудникам МУРа не удалось обнаружить ни од-
112

ного человека, с кем бы Климашин был в длительной
ссоре и враждовал, ни одного... за исключением Го¬
рюнова. Тот после драки, оказывается, не раз грозил,
что еще посчитается с Климашиным.
Сразу же после разговора с Климом и Сенькой
в тот памятный вечер Сергей принялся собирать све¬
дения о Горюнове.
Это была трудная и кропотливая работа. Ни с кем
из людей, с которыми в разное время был связан Го¬
рюнов, нельзя было прямо говорить о нем, ибо это
могло стать ему известно, насторожить и, в случае его
вины, позволить скрыться. Поэтому сотрудникам
МУРа удалось на первых порах выяснить только са¬
мые основные факты последних лет жизни Горюнова:
прежнее место его работы, успехи в спорте, переход
в общество «Пламя» и на меховую фабрику, новые
спортивные достижения, травма руки и вслед
за этим — пьянство и «полное моральное разложение».
На следующий день после выезда на место проис¬
шествия эксперт научно-технического отдела Дубцова
сообщила Сергею, что следы на снегу имеют четкие
индивидуальные особенности, которые позволят оп¬
ределить по обуви подозреваемого, был ли он на мес¬
те преступления. Это оказалось тем более возможным,
что, как пояснила Дубцова, один из убийц, и именно
тот, кого ранил Климашин, был в кирзовых сапогах
на литой узорчатой подошве. В таких же сапогах,
по словам Клима, ходил и Горюнов. Кроме того, из всех
возможных мотивов к убийству Климашина остался
один — месть, и версия эта могла быть связана только
с Горюновым, больше ни с кем.
Но выстрел? Значит, второй из убийц имел пи¬
столет? И, не задумываясь, пустил его в ход? А пер¬
вый, раз он полез в драку, выходит, ничего не знал
о пистолете или не предполагал, что второй пустит
его в ход? Но раз так, то первый был куда менее
опытен и опасен, чем второй. Окончательно от¬
ветить на все эти вопросы можно было толь¬
ко после ареста хотя бы одного из преступ¬
ников.
Итак, перед Сергеем и его сотрудниками встала
нелегкая задача — получить хотя бы ненадолго обувь
Горюнова или, в крайнем случае, четкий ее отпечаток.
из

К этому решению они пришли уже на второй день
после разговора Сергея с Климом и Сенькой. Поэтому
Сергей прежде всего решил посоветоваться с Прива¬
ловым. Клим долго молчал, что-то обдумывая, потом
сказал:
—	Можно сделать так. После работы мы в душ
пойдем. А раздеваемся мы в первой комнате. Вот,
пока мыться будем, ваш человек пусть обувь и по¬
смотрит. А я Горюнова задержу сколько надо.
—	Значит, он, хоть рука и не в порядке, на работу
выходит?
—	Выходит. Не хочет почему-то бюллетень брать.
Это, между прочим, тоже на него не похоже.
—	Так. Запомним. А скажи, не помешают нам
в душе-то? Ведь туда народу много небось сразу
приходит?
—	Человек пятнадцать. Да мы раньше времени
никого не выпустим.
—	Кто это «мы»?
■— А я еще двух-трех ребят возьму. И объяснять
ничего не буду. Мне так поверят. Раз надо,— значит,
все.
—	Кого же ты возьмешь?
—	Да хоть Женьку Осокина. Хороший парень. Все
доверить можно. Ну, и еще найдется. Надежных ре¬
бят у нас хватит,— Клим добродушно улыбнулся.
На том и договорились.
В тот же день Клим выполнил свое обещание. Опе¬
рация прошла успешно.
Под вечер Сергею позвонили из научно-техниче¬
ского отдела. Старый эксперт Лев Матвеевич Юров
коротко пробасил в трубку:
—	Коршунов? Так вот. Следы совпали полностью.
Можете брать этого типа.
Обрадованный Сергей немедленно вызвал машину
и вместе с двумя сотрудниками поехал на фабрику. Но
там ему сообщили, что Горюнов сегодня на работу не
вышел. Дома его тоже не оказалось.
Как вчера после работы пришел, так и ушел
с мужчиной, — сказала соседка. — Конечно, выпили
перед тем. — И, заметив досаду на лице Сергея, она
прибавила:—Да вы не расстраивайтесь. Это с Коль¬
кой теперь случается. Не сегодня-завтра заявится.
114

—	Ас кем же он ушел вчера?
—	Вот уж, право, не знаю. Никогда он раньше
у Кольки не бывал. Сам такой худой-худой, с усика¬
ми. А глаза красные, как у кролика. Больной, наверно.
Но Горюнов не вернулся.
Засада в его комнате была снята на третий день.
За это время к Нему никто не приходил, и только раз
его спрашивал по телефону девичий голос.
—	Это Клавочка,— охотно пояснила соседка, ве¬
шая трубку.— Девушка его. А вот где живет или там
фамилию, ей-богу, не знаю. Ни к чему было.
Обыск в комнате Горюнова ничего не дал.
Сергей позвонил по телефону Гаранину и коротко
сообщил, что группа возвращается в управление.
В этот момент взгляд его остановился на висев¬
ших тут же рядом с телефоном правилах пользования
газовыми колонками. Края листа были испещрены но¬
мерами телефонов, именами, фамилиями. Около од¬
ного из номеров стояло: «Клава».
Вот тут-то у Сергея и мелькнула новая мысль...
Зиновий Арсентьевич Поленов давно уже оставил
работу и жил на свою скромную пенсию. Единствен¬
ный сын его погиб на фронте еще в тысяча девятьсот
сорок третьем году, спустя несколько лет умерла же¬
на, и Зиновий Арсентьевич остался один. Здоровье
у него было неважное, и если бы не забота многочис¬
ленных соседей по коммунальной квартире, то старику
пришлось бы плохо. Навещали его и товарищи с заво¬
да, где он проработал почти полвека. Ордена Ленина
и Трудового Красного Знамени были наградой ста¬
рому рабочему за его немалый трудовой подвиг. Сло¬
вом, жил Зиновий Арсентьевич тихо, мирно и сам
давно уже примирился с такой жизнью, хотя и любил
вспоминать огневые годы своей юности и свой не менее
огневой в то время характер.
И можно себе представить удивление Зиновия Ар¬
сентьевича, когда его остановил на улице прилично
одетый молодой человек и вежливо сказал:
— Простите, Зиновий Арсентьевич, нам требуется
с вами поговорить. Вот мое удостоверение. Я из мили¬
ции, Фамилия — Лобанов.
115

Зиновий Арсентьевич с изумлением посмотрел по¬
верх очков на незнакомца.
—	А вы, батенька, не обознались, часом?—Он да¬
же повеселел от этой мысли.— Я ведь не переодетый.
Мне и в самом деле шестьдесят седьмой пошел. И
паспорт не фальшивый, и вот усы тоже.
Он дернул себя за усы и, задиристо, по-петушиному
вытянув вверх голову, посмотрел на Лобанова.
—	Никак нет, Зиновий Арсентьевич, я не обознал¬
ся,— весело сказал Саша.— Вы нам и нужны. Заслу¬
женный рабочий, дважды орденоносец, персональный
пенсионер, бывший боец Красной гвардии.
—	Скажи, пожалуйста,— усмехнулся Зиновий Ар¬
сентьевич,— все успели разузнать! Ну, а зачем я, ста¬
рый пень, вам понадобился?
—	А это уж вам мой начальник объяснит. Прошу.—
И Саша указал на стоявшую у тротуара «Победу».
Зиновий Арсентьевич снова усмехнулся и, кряхтя,
полез в мцшину, придерживая рукой старенькую
шапку-ушанку.
Вернулся он домой только через час, задумчивый
и обеспокоенный. Про себя он все время повторял:
«Высокий, черноволосый, правая рука перевязана,
в кирзовых сапогах, светлой кепке и черном пальто».
И еще он тайком поглядывал на маленький листок из
блокнота, где был записан номер телефона. Ну и ну,
впутался на старости лет. Но Клава-то, Клава!..
Зиновий Арсентьевич стал еще реже выходить из
дома, но, к удивлению соседей, бодро выскакивал
из комнаты, сколько бы звонков ни раздавалось в пе¬
редней, хотя к нему было по-прежнему четыре: два
длинных и два коротких.
Прошло несколько дней, и Зиновий Арсентьевич
как будто даже свыкся с тревожной мыслью, что ему
надо обязательно подстеречь приход к Клаве высокого
парня с перевязанной рукой и в кирзовых сапогах.
В этом случае от Зиновия Арсентьевича требовалось,
собственно говоря, только одно: немедленно позвонить
по указанному номеру телефона и, кто бы ни снял
трубку там, в кабинете на Петровке, назвать себя и
прибавить два слова: «Приезжайте проведать».
Уже по собственной инициативе Зиновий Арсенть¬
евич стал приглядываться к Клаве. Это позволило ему
116

заметить, что всегда веселая, общительная девушка
в последнее время стала грустной, раздражительной,
и ее мать жаловалась на кухне соседкам, что Клава
очень переживает за одного своего знакомого, который
из хорошего когда-то парня стал вдруг очень и очень
плохим.
Прислушивался он и к телефонным разговорам
Клавы. Это было тем более просто, что телефон нахо¬
дился в комнате Зиновия Арсентьевича. Он давно уже
хлопотал, чтобы аппарат переставили в коридор, но
пока что все жильцы невозбранно им пользовались,
справедливо деля плату.
С момента посещения МУРа Зиновий Арсентьевич
вдруг ощутил необычайный прилив энергии. Важное
поручение целиком захватило его.
И вот на седьмой или восьмой день, под вечер,
когда Клава вернулась с работы, в передней разда¬
лись три длинных звонка — к ней!
Зиновий Арсентьевич в это время читал газету.
Уже натренированным движением он вскочил с кушет¬
ки и выглянул в коридор. Клава в домашнем халатике
с повязанной полотенцем головой выбежала из ван¬
ной и открыла дверь. И тут Зиновий Арсентьевич
вдруг ощутил слабость в ногах и необычайную дрожь
во всем теле: на пороге перед Клавой стоял высокий
парень с перевязанной рукой, в кирзовых сапогах. Все
остальные приметы тоже совпали.
Клава очень сухо пригласила гостя в комнату, а
Зиновий Арсентьевич, едва успев запереть за собой
дверь на крючок и английский замок, опрометью бро¬
сился к телефону. Трясущейся рукой он набрал номер,
который успел уже выучить наизусть, больше всего
боясь, что абонент окажется занят. Но вот раздались
длинные гудки, и Зиновий Арсентьевич приготовился
произнести условную фразу. Но гудки все гудели и гу¬
дели, а там, в кабинете на Петровке, никто не подни¬
мал трубку. Это было ужасно, почти невероятно: там
никого не было.
Зиновий Арсентьевич бросил трубку и выскочил
в коридор, чтобы проверить, не ушел ли опасный гость.
Нет, тут все было пока в порядке, за Клавиной дверью
слышались голоса.
Несвойственной ему рысью Зиновий Арсентьевич
117

вернулся в комнату и в полном отчаянии снова набрал
заветный номер. В ответ длинно и равнодушно, невы¬
носимо равнодушно загудели гудки. Никого нет!
Старик был вне себя от злости. Боже, какими
страшными словами называл он своих знакомых, как
клял он их на все лады! При этом он снова и снова
то выскакивал в коридор, страшась даже мысли, что
знакомый Клавы может вдруг уйти, то бросался к те¬
лефону и набирал ставший ему ненавистным номер.
Никогр!
И вот, когда Зиновий Арсентьевич в десятый, на¬
верно, раз выглянул в коридор, он вдруг с ужасом
увидел, как тот самый парень — преступник!—сгор¬
бившись, с потемневшим от злости лицом открывает
парадную дверь, собираясь уходить, а разгневанная
Клава следит за ним с порога своей комнаты. «Поссо¬
рились!— пронеслось в голове у Зиновия Арсентьеви¬
ча.— Значит, больше он сюда уже не придет».
Он снова бросился к телефону, с ожесточением на¬
брал номер, понимая, что даже если ему теперь кто-
нибудь и ответит, то все равно будет уже поздно. «Тот»
сейчас спускается по лестнице и через минуту исчезнет
в толпе, исчезнет, может быть, навсегда. Эта мысль
вдруг представилась Зиновию Арсентьевичу до того
невероятной и недопустимой, что он с силой бросил
трубку, так и не дождавшись гудка, и опрометью вы¬
скочил из комнаты.
В расстегнутом пальто, с шапкой набекрень, чув¬
ствуя, что сердце сейчас выскочит из груди, он бежал
по лестнице, думая только об одном: догнать этого
парня. Что делать потом, об этом он не думал.
И он его догнал уже на улице.
Идя в трех шагах за этим высоким и, как видно,
очень сильным парнем, Зиновий Арсентьевич стал ли¬
хорадочно соображать, что же предпринять теперь.
Схватить? Но об этом нечего и думать. Тот только
двинет плечом, и старик отлетит от него, как пушинка.
Позвать милиционера? Но тот спросит: а ты сам-то
кто такой? Почему я должен верить, что этот гражда¬
нин преступник? Резонно. И, пока милиционер будет
все это выяснять, преступник скроется.
Так что же делать?
118

Терзаясь сомнениями, Зиновий Арсентьевич неот¬
ступно шел за парнем и почти машинально вошел
вслед за ним в метро, купил билет и спустился на эс¬
калаторе.
И только когда парень вошел в вагон, Зиновий А{ь
сентьевич наконец решился.
Он вскочил в тот же вагон и... притворился пьяным*
Но как! Боже, какой скандал закатил он!
Зиновий Арсентьевич плохо потом помнил, что
именно он вытворял в вагоне. Кажется, он сначала
испугал какую-то женщину, потом вырвал газету из
рук мужчины. Но главным объектом его «хулиганских
действий» стал скромный молодой человек с перевя¬
занной рукой. С воинственным воплем вцепился в него
Зиновий Арсентьевич, сорвал с него шапку, оборвал
все пуговицы. А молодой человек, который, казалось*
мог одним ударом просто убить этого щуплого стари¬
кашку, в испуге озирался по сторонам и, по-видимому*
мечтал только об одном: бежать. Но бежать было не¬
куда, вагон несся в тоннеле. А старик буквально неис¬
товствовал, вцепившись, как клещ, в свою жертву.
Между тем публика в вагоне постепенно стала на¬
каляться при виде такого неслыханного безобразия.
И когда поезд подошел к очередной станции, вагон
уже бушевал, из раскрывшихся дверей на перрон по¬
неслись крики: «Милиция!»
Минуту спустя целая толпа до крайности возбуж¬
денных свидетелей, плотным кольцом окружив «дебо¬
шира» и его перепуганную «жертву», в сопровождении
двух суровых милиционеров проследовала в комнату
для милиции.
Через полчаса ошарашенный Горюнов, еще не при¬
шедший в себя от всего случившегося, был доставлен
в МУР.
Другой машиной был отправлен домой Зиновий
Арсентьевич. Он был в полном изнеможении, но в са¬
мом приподнятом настроении.
Его привез домой сам комиссар, начальник МУРа.
Этот худощавый, с проседью человек в скромном си¬
нем костюме долго жал руку Зиновию Арсентьевичу,
и в его умных, живых глазах было столько признатель¬
ности, что Зиновий Арсентьевич наконец не выдержал.
— Да что вы, в самом деле! Я же не барышня.
119

Лучше вон за своими смотрите, чтобы на месте были,
когда надо.
Но в душе он был очень доволен. Усмехаясь, он
еще долго вспоминал, какое удивление охватило всех
присутствующих в комнате милиции, когда он вдруг
«протрезвел» у них на глазах, и каким шумным вос¬
торгом встретили эти «свидетели» сообщение дежур¬
ного о поимке им, Зиновием Арсентьевичем Полено¬
вым, опасного преступника. То-то теперь пойдут
по Москве разговоры!
И все же для него было полнейшей неожидан¬
ностью, когда его пригласили вдруг в заводской клуб
и там в присутствии сотен его старых друзей и совсем
молодых рабочих пареньков ему под гром аплодисмен¬
тов были вручены почетная грамота и новейший радио¬
приемник с надписью: «За заслуги в борьбе по поддер¬
жанию общественного порядка в столице нашей Роди¬
ны — Москве».
Утром Сергей пришел на работу невыспавшийся
и мрачный. Вызвав Лобанова, он сердито спросил:
—	Где протокол повторного обыска в комнате Го¬
рюнова?
—	У Воронцова. — Саша испытующе посмотрел на
Коршунова и, помедлив, спросил: — А в чем дело?
Случилось что?
—	Ничего не случилось, ровным счетом — с непо¬
нятным ожесточением ответил Сергей,— кроме того,
что я дурак последний. При обыске нашли что-нибудь?
—	Опять ничего,— Саша усмехнулся.— Кроме ха¬
рактеристики. Она тоже у Воронцова. Умора, ей-богу.
—	Это еще что за характеристика?
—	Старая. У Горюнова, видишь ли, однажды какое-
то прояснение наступило между двумя пьянками. Ре¬
шил в вечернюю школу поступить. Ну и пошел в коми¬
тет комсомола за характеристикой. Назавтра благой
порыв-то улетучился, как сон в майскую ночь. А ха¬
рактеристика осталась. Ну и документик! Особенно
в сравнении с новой, которую на наш запрос при¬
слали.
—	Дав чем дело в конце концов?
120

—	А вот ты их обе возьми, рядом положи и читай.
Все и поймешь. Воронцов, кстати, еще одну получил.
Тоже роскошь, а не характеристика.
Сергей быстро снял трубку и позвонил Во¬
ронцову.
—	Виктор? Тащи сюда характеристики на Горю¬
нова.
Потом Сергей снова обратился к Лобанову:
—	Как с машинами?
—	Вчера закончили первый тур. Всего обнаружено
их три с царапинами на левой дверце. Теперь надо
водителей изучать.
—	Торопись, Лобанов, торопись.
—	Будь спокоен. Тороплюсь.
—	А я вот что-то не очень спокоен. Как там у тебя
Козин? Ты за ним присматривай.
—	Присмотрю не волнуйся! А ты что такой скуч¬
ный?— Саша похлопал друга по плечу.— Ничего, все
перемелется, и мука будет.
—	Эх!—отмахнулся Сергей и тяжело вздохнул.
Саша внимательно посмотрел на него и, ничего не
сказав, вышел. Встретив в коридоре Гаранина, он
спросил:
—	Слышь, что это там у Коршунова творится,
не знаешь?
—	Да с Леной все,— хмуро ответил Гаранин.—
У нее, видишь ли, премьера в театре прошла, румын¬
ской пьесы. Ну, посол прием устроил. Под утро верну¬
лась. И вообще, машины, цветы, вечерние платья и
поклонники, конечно. Все это, между прочим, на нер¬
вы мужу действует. Вчера до утра ее дожидался. Ну,
и того, поссорились.
—	Да,— покачал головой Саша.— А ты говоришь,
жениться. Вот такая попадется — наплачешься.
—	Лена — человек правильный,— убежденно про¬
изнес Костя.— Ничего лишнего себе не позволит. Но
уж такая специфика.
—	Не зарекайся,— с необычной для него серьез¬
ностью возразил Саша.— Специфика опасная.
К Сергею в это время вошел Воронцов с папкой
бумаг.
—	Толковал с Горюновым?—спросил его Сергей.
—	Второй день с ним лясы точим. Про бабушек
121

и дедушек еще получается, а как до дела — ни
слова. Озлоблен очень.
— Так. Ну, покажи характеристики.
Воронцов иронически усмехнулся, ни слова не го¬
воря, вынул из папки несколько бумаг и разложил их
по столу.
Первая характеристика, выданная Горюнову для
представления в школу рабочей молодежи, была трех¬
месячной давности: «Комсомолец Горюнов Н. за вре¬
мя работы на меховой фабрике производственные за¬
дания выполнял, принимал участие в общественной
жизни, повышал свой идейно-политический уровень,
проявил себя как чуткий и отзывчивый товарищ, ком¬
сомольских взысканий не имеет, членские взносы пла¬
тит аккуратно».
Вторая характеристика, написанная уже для мили¬
ции, была диаметрально противоположной. Там были
те же штампованные фразы, но все глаголы шли уже
с частицей «не». Комсомолец Горюнов, оказывается,
«не участвовал», «не проявил себя», «не повышал» и
«не выполнял», он даже «не платил членские взносы».
Это был законченный образец бюрократической
отрицательной характеристики.
—	Дипломаты, политики,— ядовито заметил Во¬
ронцов.— Знают, куда что писать. Раз в милицию,—
значит, нашкодил. Катай отрицательную. В школу,—
значит, «повышать» хочет, катай положительную.
Сергей, помолчав, еще раз внимательно прочитал
характеристики.
—	Копии пошлем в райком. Там разберутся и кому
надо всыплют,— решил он.
Третья характеристика была из комитета комсомо¬
ла фабрики, где раньше работал Горюнов.
Секретарь комитета писал: «Коля Горюнов был хо¬
роший и честный парень. У него было много товари¬
щей. Успевал хорошо работать и заниматься спортом.
Много читал художественной литературы. Дружил он
с работницей нашей фабрики Клавой Смирновой; это
девушка прямая и принципиальная. Мы все гордились
его спортивными достижениями. Но я замечал за Нико¬
лаем, что он вспыльчив и немного тщеславен. Однако
в этом смысле на него хорошее влияние оказывали
Клава и его самые близкие друзья, комсомольцы Вла¬
122

димир Соколов, Александр Махлин, Алексей Сиротин.
Я с ним тоже дружил. Но на этих его отрицатель¬
ных качествах сыграли деятели из ДСО «Пламя».
Переманили к себе, вырвали из нашего коллектива.
И мы ничего не смогли поделать. Я считав, что в этом
наша большая вина перед Николаем и вообще
перед комсомолом. А Николай окончательно зазнался
и от нас отвернулся. Данная характеристика обсуж¬
далась на комитете. Секретарь С. Владимиров».
Дочитав до конца, Сергей посмотрел на Воронцова.
—	Ну, а про это что скажешь?
—	А что сказать?— пожал плечами Воронцов.—
Нормально. Так и надо писать.
—	Эх, все бы так нормально писали!—вздохнул
Сергей.— А главное, действовали бы как надо. Нам
бы работы живо поубавилось. Ну, что там еще?
Воронцов придвинул ему последнюю из бумаг.
—	Из этого самого спортобщества.
—	«Товарищ Горюнов Н. В., 1932 года рождения,
являлся членом секции по классической борьбе ДСО
«Пламя»,— прочел Сергей.— Показал себя вполне дис¬
циплинированным, на занятия являлся без пропусков
и опозданий. Горюнов был явно растущим, перспек¬
тивным и результативным спортсменом. В аморальных
поступках замечен не был. После травмы правой руки
из списков секции в сентябре с. г. исключен. Председа¬
тель ДСО В. Огарков».
—	Результативный, перспективный! — с негодова¬
нием повторил Сергей, отшвыривая бумагу.— Какие
словечки понабрали! А где они были, когда с челове¬
ком горе стряслось? Кончилась, «перспектива»—кон¬
чился для них и человек. Исключили из списков. Ре¬
корды им подавай!
—	А тем временем у Горюнова другая перспекти¬
ва появилась,— прибавил Воронцов.
—	Звони в тюрьму,— приказал Сергей.— Попро¬
буем еще раз с ним потолковать.
Небритый, хмурый Горюнов, заложив руки за спи¬
ну, сутулясь, вошел в кабинет. Плотно сжатые губы
нервно подергивались, на бледном, осунувшемся лице
блестели глубоко запавшие глаза.
—	Неважный у тебя вид, Коля,—сочувственно
сказал Сергей.—Переживаешь?
123

■— Небось в МУР угодил, а не в санаторий,*— с вы¬
зовом ответил Горюнов.— А переживать мне нечего.
Убийство решили привесить? А я никого не убивал!
—	Знаю.
В злобном взгляде Горюнова мелькнуло что-то но¬
вое. Сергей не успел разобрать: то ли недоверие, то ли
сумасшедшая надежда на ошибку.
—	А раз знаете, то чего же невинных людей хва¬
таете?
—	Чудак,— усмехнулся Сергей.— Да ведь научно
доказано, что ты был там в момент убийства. Научно,
понимаешь? Но стрелял не ты, это я знаю. Эх, Коля!
Дорогой это был выстрел, очень дорогой. Ты даже сам
его цены не знаешь. И по многим он пришелся, не толь¬
ко по Климашину.
—	Ладно загадки-то загадывать. Не маленький.
А на науку вашу я плевал.
—	Не маленький, а дурной,— заметил Воронцов.
—	Обзывайте, пожалуйста. Можете... Я теперь в
вашей власти.
—	Ну, ты мучеником-то себя не выставляй. Пока
что мы с тобой мучаемся. А скажи, Николай,— про¬
должал Сергей,— ты когда руку сломал?
—	Руку? Двенадцатого июля.
—	С того времени с борьбой, значит, все, распро¬
стился? И с ДСО тоже?
—	Ясное дело. Никому калека не нужен.
—	Калека? Скажешь тоже,— улыбнулся Сергей.
—	Это кто на бухгалтера решил идти, тому, может,
здоровая рука и ни к чему,— угрюмо, с глухой тоской
ответил Горюнов.— А кто на спортсмена...
—	И ты, значит, решил, что с этой рукой и жизнь
твоя кончилась, да? Все в ней под откос пошло? Эх,
Коля, мало ты еще, в таком случае, понятия о жизни
имеешь!
—	Другой жизни у меня нет,— тихо произнес Го¬
рюнов.— Вся там была, там и осталась.
—	Ты сколько в больнице-то пробыл?
—	Два месяца.
—	Проведывал кто с фабрики или из ДСО?
—	На кой я им сдался, проведывать. Я для них
стал ноль без палочки. Отставной козы барабанщик.
—	А ведь они тебя там, в ДСО, здорово ценили?
124

—	Пока нужен был, пока места да призы брал,—
губы его задрожали,— а как из больницы вышел, при¬
шел в спортклуб — все, как отрезало! Тренер наш, Ва¬
силий Федорович, тот даже спросил: зачем, мол, явил¬
ся? А у меня, может, там кусок сердца остался! —
вдруг с надрывом воскликнул Горюнов, и по небри¬
тым щекам его потекли слезы.
Час, другой, третий продолжался этот нелегкий
разговор. Горюнов охотно, искренне рассказывал о
своей жизни, но как только речь заходила об убийст¬
ве, взгляд его становился сухим и враждебным, и он
резко, почти истерично отказывался отвечать.
Давно уже ушел Воронцов, разговор шел с глазу
на глаз, без протокола. Вдвоем они выкурили не мень¬
ше пачки сигарет, голубоватые облачка дыма висели
под потолком, в комнате сгустились сумерки.
Сергей наконец встал, открыл окно, и с улицы
ворвалась тугая струя холодного, свежего воздуха.
Подойдя к Горюнову, Сергей положил ему руку
на плечо и устало сказал:
—	Сними, Николай, тяжесть с души. Ведь сам
знаешь, хороший человек погиб. А почему? За что?
Ну, зол ты на него был, знаю. Но разве хотел ты его
смерти? Хотел, скажи?
Горюнов, опустив голову, упрямо молчал.
—	Не хотел,— продолжал Сергей.— Не мог хо¬
теть. Больше тебе скажу: ты даже не знал, что у того
пистолет был. Не знал, верно ведь?
—	Ну и что с того? — глухо спросил Горюнов, не
поднимая головы.
—	Не хочу тебя, Николай, ловить на слове,—
улыбнулся Сергей.— Но ведь ты сейчас сам невольно
признал, что знаешь об убийстве. Только вот что мне
непонятно: неужели у того человека было больше
злобы на Климашина, чем у тебя?
—	Не было у него злобы,— почти равнодушно от¬
ветил Горюнов.
—	Для чего же стрелял? За тебя мстил, что ли?
—	Может, за меня, а может, и за других.—И, слов¬
но спохватившись, Горюнов мрачно посмотрел на Сер¬
гея.— Все. Больше ни слова не скажу.
—	А то, что сказал, в протокол запишем?
—	Для протокола я ничего не сказал!
125

—	Как хочешь. Но того человека надо поймать.
Это опасный человек. Сегодня он убил Климашина,
завтра — другого.
Горюнов помолчал, потом еле слышно сказал:
—	Это — ваше дело. Я друга не выдам.
—	Не друг он тебе,— спокойно возразил Сергей.—
Настоящие друзья тебе — Володя Соколов, Махлин,
Сиротин, Владимиров и... Клава. Забыл их?
Горюнов молчал.
—	Значит, забыл. А они тебя не забыли. Вот послу¬
шай, что про тебя нам написали.
Горюнов слушал молча, низко опустив голову, и
только вздувшиеся на скулах желваки говорили о на¬
пряжении, с которым он ловил каждое слово.
Сергей кончил читать.
—	Верно написана или врут?
—	Верно, — сквозь зубы процедил Горюнов.
—	Так пишут только друзья, Коля. Настоящие
друзья. — Сергей помолчал и вдруг неожиданно спро¬
сил: — Хочешь увидеть их?
Горюнов ошеломленно посмотрел на него, потом
на лице его проступили красные пятна, и он грубо,
мешая слова с бранью, закричал:
—	Не хочу!.. Ничего не хочу!.. Чего в душу
лезешь? — Тяжело дыша, он наконец смолк.
—	Да-а,— протянул Сергей.— Однако устали мы
с тобой порядком. На сегодня хватит, Коля. А о друзьях
все-таки подумай.
Не поднимая головы, Горюнов враждебно спросил:
—	Завтра кто меня потрошить станет?
—	Ас кем бы ты сам хотел говорить?
Горюнов помолчал, потом еле слышно сказал:
—	С вами.
В ту ночь Сергей долго не мог уснуть: будет или не
будет говорить Горюнов, признается или не признает¬
ся «для протокола»?
Но Горюнов не признался. Не назвал он и своего
сообщника. Единственно, чего добился от него Сер¬
гей, — это косвенного подтверждения, что человек
тоу — шофер и москвич. В сочетании с имевшимися
уже приметами это были очень важные сведения.
Работа Лобанова и Козина приобретала теперь
первостепенное значение.
126

Итак, три машины — дело, казалось бы, неслож¬
ное. Но круг теперь сузился, и вероятность, что пре¬
ступник находится внутри его, так возросла, что
Саша Лобанов, несмотря на свою кажущуюся безза¬
ботность, решил никому не перепоручать проверку
водителей.
Одна из машин принадлежала частному лицу, ком¬
позитору Зернину; у него работал один водитель. Вто¬
рая машина была такси, а третья обслуживала строи¬
тельный трест; на каждой из них работало по два во¬
дителя, посменно.
Лобанов решил собрать обо всех пяти водителях
сначала самые общие сведения, чтобы сразу, по
каким-нибудь очевидным обстоятельствам сделать
первый отсев. Так оно и получилось. Шофер компози¬
тора оказался пожилым, многосемейным человеком
с больным сердцем и явно не требовал дальнейшей
проверки. Сразу же отпал и один из водителей в тре¬
сте— тоже пожилой человек, старый член партии.
С обоими водителями такси следовало бы, пожалуй,
разобраться повнимательнее, если бы не одно обстоя¬
тельство, которое сразу же насторожило Лобанова.
Дело в том, что, когда он пришел в отдел кадров
треста за личными делами водителей, ему выложили
только одну папку.
—	А второй водитель? — спросил Саша.
—	А второго нет,— ответили ему.— Спирин недели
две как уволился. По собственному желанию.
Часа через два-три после расспросов и бесед Ло¬
банову стало ясно, что это внезапное увольнение ничем
объяснить нельзя.
Заведующий гаражом сказал о Спирине так:
—	Водитель классный. Правда, зашибает сильно,
пьет то есть. Однако за рулем всегда, как стеклышко.
—	А приятели у него здесь имеются?
—	Таких нет. Сильно замкнут был. Но на Доске
почета висел.
В отделе кадров Лобанов взял фотографию Спи¬
рина и выписал его адрес. Но дома у Спирина ждала
новая неудача.
—	Дней десять как уехал,— сообщили соседи.—
А куда, не знаем, не говорил.
127

В тот же день перед соседкой Горюнова выложили
несколько фотографий.
—	Нет ли среди них того, кто зашел за Ни¬
колаем? — спросили ее.
Женщина долго рассматривала карточки, потом,
вздохнув, ответила:
—	Не знаю, милые. Я его только один разок виде¬
ла, да и то мельком, в коридоре. Еще скажу на кого,
да зря. Избави бог.
Положение осложнилось.
Одновременно с проверкой обоих водителей такси
начался тщательный сбор сведений о Спирине. Этим
занялось все отделение Коршунова.
Один за другим были опрошены работники гаража.
Но никто не мог сообщить о Спирине что-либо опреде¬
ленное.
И только на третий день непрерывной работы не¬
ожиданно появилась первая зацепка.
Шестнадцатилетний слесарь гаража Паша Глаго¬
лев очень сердито сказал Лобанову и Козину:
—	Я в порядке бдительности давно интересуюсь
этим типом. Теперь понятно, почему он исчез: вы его
спугнули. А еще МУР называется!
Лобанов пришел в восторг от этих слов.
—	Ха, частный сыскной агент! Гениальный одиноч¬
ка! Шерлок Холмс! Браво! Так ты нас, дураков, про¬
свети.
Паша рассердился еще больше.
—	Смешно, да? А я, к вашему сведению, давно уже
готовлюсь на сыщика. Все книги о них прочел. И тре¬
нируюсь целый год.
—	Как же ты тренируешься? — улыбнувшись,
спросил Лобанов.
—	Если будете смеяться, ничего не скажу,— сухо
ответил Паша.
—	Ну, ладно. Больше не буду,— как можно серьез¬
нее сказал Лобанов. — Давай выкладывай. Сначала
насчет Спирина.
—	Пожалуйста,— солидно начал Паша.—Однаж¬
ды пил я с ним водку.
—	Водку? — строго спросил Козин.
—	Это я в первый раз,— покраснел Паша.— Об¬
становка потребовала. Я, знаете, самую малость вы¬
128

пил. А Спирин в дым надрызгался. Сам бледный стал,
а глаза кровью налились. И тут он мне вдруг сказал,
что все думают, будто он Спирин, а он Золотой. Я
сразу догадался: кличка. А потом за город пригласил.
Я, конечно,согласился.
—	Ох, парень! — не на шутку встревожился Лоба¬
нов.— С огнем ты играл!
—	Это не игра была,— строго возразил Паша,— Но
только на другой день он раздумал. Видно, не очень
доверял еще. А потом я одного его приятеля засек. Он
однажды к нам в гараж пришел. Спирин назвал его
«Колясь». А о чем говорили, узнать не удалось. Маски¬
ровка у меня еще хромает, и слух не развит,— вздох¬
нул Паша.— Зато среди тысячи этого Коляся узнаю.
Лобанов достал несколько фотографий.
—	А ну, попробуй узнай!
Паша бегло посмотрел на фотографии и, указав на
одну из них, уверенно сказал:
—	Этот.
—	Ну и молодец же ты, Паша! — восхитился Ло¬
банов.— Хороший у тебя глаз. И чутье хорошее. Толь¬
ко мой тебе совет: в таких делах частной практикой
не занимайся. Для этого бригадмил есть. Самая под¬
ходящая школа для будущего сыщика. А подрастешь,
иди к нам.
Паша Глаголев узнал на фотографии Горюнова.
Цепь замкнулась.
По кличке и фотографии в МУРе вспомнили Спи¬
рина. Года два назад он «проходил» по одному круп¬
ному групповому делу, но за недостатком улик был
оправдан. Дело это «подняли», изучили, и по нему
удалось установить прошлые связи Спирина в воров¬
ской среде. По ним и начался следующий «тур» ро¬
зысков.
За неделю около десятка людей было вызвано под
разными предлогами в МУР и умело допрошено,
к другим сотрудники сами явились на дом, о третьих
только осторожно собрали сведения.
В результате по отрывочным, порой совсем, каза¬
лось бы, незначительным данным и отдельным наме¬
кам удалось установить, что Спирин скрывается
у одного приятеля, на улицу выходит редко, не рас¬
стается с пистолетом и настроен чрезвычайно злобно.
129

Вопрос теперь заключался только в одном: как его
взять. Этому и было посвящено специальное совеща¬
ние у Зотова, на котором присутствовал и комиссар
Силантьев.
—	Операцию эту надо продумать во всех деталях,
товарищи,— предупредил	Силантьев. — Преступник
опасный. Вооружен. И, не задумываясь, пустит это
оружие в ход. А нам нельзя допустить не только
жертв, но и стрельбы, паники. Ведь кругом население.
Наблюдение за Спириным ведете? — обернулся он
к Гаранину.
—	Круглосуточно, товарищ комиссар.
—	Где бывает?
—	Только поздно вечером заходит в пивную.
Оттуда — прямо домой. Правда, рука все время в кар¬
мане. На всем пути непрерывно оглядывается. Никого
к себе близко на улице не подпустит. Стрельбу готов
открыть в любую минуту.
—	Днем хоть раз выходил?
—	Нет, товарищ комиссар, ни разу.
—	Так. Интересно. Какие же будут предложения,
товарищи?
—	Пока что ясно одно,— заметил Зотов.— Ночью
в квартире его брать нельзя. В комнату никого не пус¬
тит. Начнет стрелять.
—	А если в пивной? — спросил Сергей.
—	Не годится,— покачал головой Силантьев.—
Много народу кругом. И он, конечно, не один там
бывает. Свалка начнется. Нет, его надо брать, когда
он один и меньше всего ждет опасности.
—	Но когда это бывает?...— вздохнул Лобанов.
Силантьев зорко оглядел присутствующих и хитро
усмехнулся.
—	Давайте-ка учтем психологию и нервы преступ¬
ника,— предложил он.
Все насторожились, догадавшись по тону Силантье¬
ва, что у него уже созрел какой-то план.
—	Жизнь преступника на свободе,— издалека на¬
чал Силантьев,— можно сравнить с положением за¬
травленного волка. Он все время находится в страш¬
ном напряжении, когда нервы натянуты до предела.
Ибо он каждую секунду ждет нападения, ждет опас¬
ности. В каждом встречном он ищет врага или жерт¬
130

ву, которая тоже может обернуться врагом. Преступ¬
ники нигде и никогда не знают покоя. И вот в таком
состоянии у любого Из них бывают моменты неволь¬
ного торможения внимания. Измотанные нервы
требуют хотя бы минутного отдыха. Преступник при
этом цепляется за возникшую вдруг иллюзию относи¬
тельной безопасности. Вот такую минуту нам и надо
подстеречь.
—	Например, ночью, когда он один,— предполо¬
жил Гаранин.
—	Нет,— покачал головой Зотов.— Ночью он спит
только одним глазом, И в темноте его обступают са¬
мые страшные мысли.
—	Верно,— подтвердил Силантьев.— Очень вер¬
но. Ему нужны не ночная, пустынная улица или душ¬
ная квартира, где бьет по нервам каждый посторон¬
ний шорох, а свет, солнце и толпа людей вокруг. Вот
куда его потянет рано или поздно, вот где родится
у него эта самая иллюзия. Поэтому план, который я
хочу предложить, совсем другой. Его реализовать по¬
ручим двоим: Гаранину и Коршунову.
Все переглянулись:	выбор людей говорил за
многое.
—	Не скрою, товарищи, план очень рискованный,—
продолжал Силантьев,— но в данном случае един¬
ственно возможный.
Одно из воскресений выдалось на редкость хоро¬
шим: день был солнечный, теплый, почти весенний.
Так бывает теперь в Москве. Вдруг среди зимы, в де¬
кабре или январе, выглянет яркое, веселое солнце,
застучит капель, растает снег на мостовых, и кажется,
что набухли и вот-вот распустятся почки на деревьях
сквера. В такой день, особенно если он падает на вос¬
кресенье, москвичи спешат из натопленных, душных
квартир на воздух.
И в этот воскресный день прохожие переполнили
широкие тротуары улицы Горького, подолгу останав¬
ливаясь возле сверкающих витрин магазинов.
В толпе, двигавшейся от Охотного ряда к площа¬
ди Пушкина, шел, жмурясь от солнца, худощавый,
131

бледный человек с красными, воспаленными веками,
одетый в поношенное драповое пальто и шапку-ушан¬
ку. Правую руку он держал в кармане.
Выйдя из метро у Охотного ряда, человек опасли¬
во осмотрелся, затем неторопливо перешел мостовую
и двинулся вверх по улице Горького. Бурлившая во¬
круг многоголосая толпа заметно успокаивала его. Не¬
сколько раз, правда, он, вспомнив о чем-то, вдруг
весь напрягался, глаза его холодно и враждебно на¬
чинали приглядываться к окружающим, потом он
резко поворачивался, будто стараясь поймать на себе
чей-то упорный, сверлящий взгляд. Иногда он останав¬
ливался около зеркальной витрины и внимательно раз¬
глядывал отражавшуюся в ней улицу.
Но все было спокойно вокруг; на худощавого че¬
ловека, как ему казалось, никто не обращал внимания,
и на лице у него время от времени появлялось выра¬
жение покоя.
По другой стороне улицы под руку с миловидной
девушкой в меховой шубке и кокетливой шапочке шел
Саша Лобанов. Он рассказывал ей что-то веселое, и
девушка от души смеялась. Между тем они оба не
спускали глаз со Спирина. Видели они и сотрудников,
двигавшихся вслед за ним и впереди него. Преступ¬
ника «вели» надежно, ни одно его движение, ни одна
уловка не могли остаться незамеченными.
Когда Спирин переходил площадь напротив Мос¬
совета, далеко внизу, у Охотного ряда, появилась се¬
ренькая «Победа»— такси. На заднем сиденье ее нахо¬
дились Гаранин и Коршунов. Оба напряженно и мол¬
ча курили.
Водитель свернул на улицу Горького и резко сба¬
вил ход. Напротив Центрального телеграфа и затем
у Моссовета машина даже остановилась, и пассажиры
с видимым любопытством прильнули к боковому стек¬
лу: ничего особенного, просто приезжие взяли такси,
чтобы полюбоваться столицей. Так решил бы любой
прохожий. Он, конечно, не мог заметить, что трогалась
машина каждый раз лишь после того, как водитель по¬
лучал сигнал по маленькой рации, укрепленной перед
ним на щитке.
Спирин между тем уже поравнялся с «елисеевским»
гастрономом, постоял около одной из витрин, а затем
132

неожиданно шмыгнул в широко распахнутые двери
магазина.
Очутившись в торговом зале, он подошел к при¬
лавку и, сделав вид, что разглядывает рыбную гастро¬
номию, бросил опасливый взгляд через головы про¬
давцов на широкое окно витрины. Однако на улице,
среди прохожих, он не заметил ничего подозрительно¬
го. Ни один человек ни на той, ни на этой стороне не
остановился, не стал оглядываться, как бывает, когда
теряют вдруг в толпе кого-то. Спирин удовлетворенно
усмехнулся и, не вынимая правой руки из кармана, на¬
правился в глубь зала.
Через несколько минут сотрудники вновь «приня¬
ли» Спирина, но уже у боковой двери магазина, в пе¬
реулке. Секунду поколебавшись, он медленно вышел
опять на улицу Горького и двинулся дальше, к пло¬
щади Пушкина.
Когда Спирин задержался на углу, пережидая по¬
ток машин, ринувшихся в этот момент через площадь
со стороны бульвара, Саша Лобанов и его спутница
вышли из кондитерского магазина и, перейдя улицу,
очутились рядом со Спириным. К ним поодиночке на¬
чали подтягиваться и другие сотрудники: приближался
решающий момент операции.
Пользуясь минутной остановкой, Воронцов зашел
в пустой подъезд соседнего дома и, выпустив из-под
пальто короткую антенну, связался с машиной-такси,
в это время медленно двигавшейся мимо ресторана
«Астория».
Через минуту постовой перекрыл светофор, и поток
машин и пешеходов полился через площадь уже со
стороны улицы Горького.
Спирин, не торопясь, тоже пересек мостовую и по¬
равнялся со сквером. Всю дорогу он шел, держась не
правой, а левой стороны тротуара. Такая уж у него
была привычка: он предпочитал встречаться с глаза¬
ми прохожих, чем видеть их спины и подставлять свою
под взгляды идущих сзади.
Вот и сейчас, проходя мимо памятника Пушкину,
он держался самого края тротуара, не вынимая пра¬
вой руки из кармана и по привычке ловя на себе
встречные взгляды прохожих.
133

Внезапно где-то совсем рядом с ним раздался удив¬
ленный девичий возглас:
—	Смотрите, смотрите! Что это они делают?
Спирин, приостановившись, невольно оглянулся и
увидел, как двое парней вскарабкались на постамент
памятника и старались положить букетик мимоз к са¬
мым ногам бронзового изваяния поэта.
В этот момент серая «Победа» на полном ходу пе¬
ресекла площадь и затормозила около тротуара, как
раз в том месте, где стоял Спирин. Задняя дверца ее
мгновенно открылась, и Спирин вдруг почувствовал,
как чьи-то крепкие руки схватили его с двух сторон,
а правая рука его, вывернутая точным приемом, вы¬
летела из кармана. Секунда — и он, чуть не лишив¬
шись чувств от нестерпимой боли в плечах, был втис¬
нут в машину. Взревел на полных оборотах мотор, и
«Победа», сорвавшись с места, устремилась вперед
на желтый глаз светофора.
Все произошло так быстро, что прохожие, стояв¬
шие рядом со Спириным, могли только заметить, что
человеку неожиданно подали машину и он, довольно,
правда, неуклюже, влез в нее с помощью двух прияте¬
лей. И никто, конечно, не мог подумать, что у этого
человека в тот момент буквально трещали кости.
И уж тем более никто из прохожих не мог себе и
представить, что в то время среди них находились лю¬
ди, которые должны были в случае какой-нибудь за¬
минки своей грудью прикрыть их от возможного вы¬
стрела, и что среди этих людей была и та самая сине¬
глазая девушка в меховой шубке, которая своим воз¬
гласом подала сигнал к началу опасной операции и
отвлекла на миг внимание преступника.
Девушку эту звали Нина Афанасьева, и ей только
совсем недавно было присвоено звание младшего лей¬
тенанта милиции.
Когда оглушенный Спирин наконец пришел в себя,
машина уже подъезжала к узорчатым воротам
в узеньком переулке близ Петровки.
А еще через пять минут Гаранин и Коршунов, оба
возбужденные и усталые, входили в кабинет Зотова.
—	Порядок, Иван Васильевич,— доложил Гара¬
нин.— Спирин взят.
Зотов грузно поднялся из-за стола и молча по оче¬
134

реди обнял обоих. Сейчас даже он не мог скрыть вол¬
нения, в котором провел все это утро.
—	Он не будет отвечать ни на один вопрос, руча¬
юсь!— убежденно сказал на следующий день Сергей
Гаранину.
—	Да,— покачал головой Костя.— Трудно с ним
будет. Но в конце концов, конечно, припрем уликами.
Все-таки и его следы там были, и машина его, и пуля,
которой убит Климашин, из его пистолета.
—	Все равно он говорить ничего не будет,— на¬
стаивал Сергей.— И Горюнов сейчас не будет. А нам
надо кое-что уточнить. Например, почему они с Горю¬
новым скрылись, как раз когда мы начали работу?
Точно кто-то их предупредил. Или из-за чего все-таки
они убили Климашина, вернее, Спирин убил?
—	Ну, хорошо,— с легкой досадой в голосе произ¬
нес Костя.— Что ты предлагаешь? Спирин, по-твоему,
говорить не будет, Горюнов не будет. Что же делать?
Сергей озабоченно вздохнул.
—	Вот я всю ночь и не спал. Все думал: что де¬
лать?
—	Это ты еще со вчерашнего вечера стал задумы¬
ваться,— усмехнулся Костя.— Вчера, как от вас ушли,
Катя мне по дороге и говорит: «Что это с Сергеем?
Все где-то мыслями витает». Не мог же я ей сказать,
что ты мыслями в тюрьме витаешь! И Лена тебя за
дело пилила.
—	При чем тут Лена?—досадливо отмахнулся
Сергей.— Что она понимает?
—	А ей и понимать нечего. Ей хочется, чтобы муж
хоть раз в неделю о ней думал, а не о делах.
Лицо Сергея помрачнело.
—	Ну, об этом я тебе как-нибудь особо скажу, что
ей хочется.
—	Не дури,— строго произнес Костя.— Лучше ска¬
жи, что у тебя в результате ночных раздумий по¬
явилось.
—	Появилось что?— Сергей загадочно усмехнул¬
ся.— План один появился.
—	Ну и выкладывай.
—	Пожалуйста. Для начала учтем психологию и
нервы преступников,— важно начал Сергей.
135

Костя рассмеялся.
—	Ты что, под комиссара работаешь?
—	Верно,— не выдержал и тоже засмеялся Сер¬
гей.— Учусь.
—	Ну-ну, интересно!
—	Так вот,— с увлечением продолжал Сергей,—
сначала обрати внимание на Спирина. Мрачный, не¬
разговорчивый, упрямый и властный человек. Верно?
Эти его качества — мой первый козырь. Теперь Горю¬
нов. Это птенец. Ты сам видел: он нервный, легко
возбудимый, очень недоверчивый ко всем. Сейчас он
в полном смятении, не знает, что думать, на что ре¬
шиться. Вот это мой второй козырь.
—	Что-то не пойму, куда ты клонишь,— заметил
Костя.— Очную ставку хочешь сделать, что ли?
*— Какая там очная ставка! План вот какой.
Сергей продолжал говорить с прежней горяч¬
ностью. Когда он кончил, Костя удивленно посмотрел
на него и недоверчиво спросил:
—	А ты, брат, не того? Не рехнулся? Это же — на¬
рушение всех правил.
—	Не беда. Важен результат.
—	А ты в нем уверен? Я лично не очень.
—	А я почти уверен.
—	Вот видишь, «почти».
—	Да ведь без риска нельзя. Это же и комиссар го¬
ворил, помнишь? План, говорит, рискованный.
—	Но он еще сказал, что другого выхода нет. А
здесь, может, и есть.
—	«Может»! А может, и нет?
—	Ну, знаешь что?— решил наконец Костя.— По¬
шли к Зотову. Как он скажет.
Зотов внимательно выслушал обоих, потом долго
молчал, перекладывая карандаши на столе.
*— М-да. Признаться, мне это дело нравится. Но
давайте подойдем с другой стороны. Что будет, если
твой план не удастся?—обернулся он к Сергею.
—	Да ничего не будет,— поспешно ответил тот.—
Просто следствие тогда пойдет обычным путем. Спи¬
рин так и не узнает, чем мы располагаем.
Зотов снова помолчал, затем снял трубку и позво¬
нил Силантьеву.
136

К концу дня вопрос был окончательно решен, и
Коршунов приступил к реализации своего необычно¬
го плана.
В тот же вечер Сергей вызвал Горюнова. Допрос
был коротким. Сергей на этот раз держался сухо и
официально.
—	Значит, отказываетесь давать показания насчет
убийства Климашина?—спросил он.— Как знаете.
Только имейте в виду: Спирин арестован, и он не так
глуп, чтобы вести себя, как вы. Да еще при таких ули¬
ках. Смотрите не прогадайте. Ведь суд всегда учиты¬
вает чистосердечное раскаяние и первые признания.
А вы можете с этим опоздать.
Горюнов нервно закусил губу, но продолжал мол¬
чать. Его увели.
Проходя в сопровождении конвоя по двору Управ¬
ления милиции, Горюнов лихорадочно старался со¬
браться с мыслями, понять, почему Коршунов вел себя
сегодня так необычно. Спирина взяли! Неужели он.все
расскажет? Что тогда будет? Нет, этого не может быть.
А почему? Ведь он и сам давно бы все рассказал, если
бы не боялся Спирина. А тому кого бояться? Его, Го¬
рюнова? Уж кого-кого, а его-то Спирин не боится. И во¬
обще в таком деле своя рубашка ближе к телу. А мо¬
жет, Коршунов врет, что Спирина взяли? Разве его
возьмешь, да еще с пистолетом? Конечно, врет! И
все-таки зачем, ну, зачем он только пошел на это дело?
Вот теперь-то уже кончена его жизнь, все кончено, по-
настоящему...
Когда вошли в здание тюрьмы, дежурный спросил
у конвойного:
—	Этот из пятнадцатой камеры?
—	Так точно.
—	Ведите в другую. В пятнадцатой дезинфекцию
начали. Ну, в седьмую, что ли...
Занятый своими мыслями, Горюнов не обратил
внимания на этот короткий разговор. Да и не все ли
равно, куда его поведут?
В небольшой полутемной, очень чистой камере на¬
ходился еще один арестованный.
Когда ввели Горюнова, он спал, укрывшись с го¬
ловой одеялом, но при звуке открываемой двери при¬
поднялся.
137

Ни на кого не глядя, Горюнов прошел к свободной
койке и, повалившись на нее, уткнулся лицом в по¬
душку.
Неожиданно над ним раздался чей-то голос:
—	Колясь, ты?
Горюнов повернулся и от изумления в первый мо¬
мент не мог произнести ни слова. Перед ним стоял
Спирин.
—	Вот это фартово! — продолжал тот.— Перепута¬
ли и сунули тебя сюда. Теперь живем!
Но в голосе его не чувствовалось никакой радости,
говорил он снисходительно и насмешливо.
Горюнов наконец пришел в себя.
—	Здорово! Вот здорово!—захлебываясь, прошеп¬
тал он.— Что теперь делать будем?
—	Меня слушай. Уж я теперь выскочу. Ну, и ты
со мной, конечно. Давно замели?
—	Неделю как сижу. Ничего им не рассказывал.
—	Так. Теперь о чем будут спрашивать, все мне
передавай. Понял?
—	Ага. А ты мне. Ладно?
—	Известное дело. Я уж тебя научу, что им ле¬
пить. Держись за меня.
Они еще долго шептались в темноте.
Спирин устроился на кровати основательно, как
дома, и через минуту уже спал каменным сном. Го¬
рюнов же долго не мог заснуть. Его трясло, как в ли¬
хорадке; мысли скакали в голове, теснили друг дру¬
га; надежда боролась со страхом, иногда его вдруг
охватывало отчаяние и острая, нестерпимая жалость
к самому себе.
Он и сам не подозревал, как разбередил ему душу
Коршунов.
На следующее утро, сразу после завтрака, Спирин
был вызван на допрос.
Когда его ввели в кабинет, Коршунов был один.
Он молча кивнул Спирину на стул. Тот сел. Коршунов
равнодушным тоном задал ему обычные вопросы, ка¬
сающиеся биографии, потом отодвинул в сторону
бланк допроса и снова занялся своими делами: читал
бумаги, делал пометки, говорил по телефону; к нему
заходили сотрудники, шептались о чем-то, уходили.
Спирин все сидел. Он терялся в догадках. Время шло,
138

а допрос не продолжался. Коршунов как будто забыл
о присутствии арестованного.
Наконец подошло время обеда. Только тогда Кор¬
шунов подписал полупустой бланк, дал его подпи¬
сать Спирину и, вызвав конвой, отправил аресто¬
ванного обратно в тюрьму.
Когда тот появился в камере, Горюнов, полный
нетерпения и тревоги, бросился к нему.
—	Ну, что говорили? Почему так долго?
—	Ничего не говорили,— хмуро ответил Спирин,
принимаясь за еду.
—	Как так? Четыре часа там сидел и ничего не го¬
ворили?
—	А вот так.
Не успел кончиться обед, как Спирина снова вы¬
звали на допрос.
И опять повторилось то же самое: он сидел по¬
среди кабинета, а Коршунов, задав два-три совершен¬
но не относящихся к делу вопроса и записав ответы,
снова занимался своими делами.
Спирин наконец не выдержал.
—	Зачем вызывали?—резко спросил он.— Чего
вам от меня надо?
Коршунов, поднял голову, внимательно посмотрел
на него и, не отвечая ни слова, снова углубился в бу¬
маги.
В кабинет вошел Лобанов и прошептал Сергею
на ухо:
—	Был. Горюнов места себе не находит.
Сергей удовлетворенно кивнул головой.
Так прошло время до ужина, и Спирин был опять
отправлен в тюрьму.
В камере ждал его Горюнов, необычайно взволно¬
ванный, полный тревоги и подозрений.
—	Опять ничего не говорили,— холодно сообщил
Спирин.— В молчанку играем.
—	Врешь! — взорвался Горюнов.— Такого не бы¬
вает!
—	А я тебе говорю: факт,— невозмутимо ответил
Спирин.— Сам в толк не возьму, зачем им это надо.
—	Врешь, врешь!—задыхаясь от злости, повторял
Горюнов.— Меня продать хочешь?
—	Дура!—презрительно усмехнулся Спирин.
139

Но только закончился ужин, как дверь камеры
отворилась, и надзиратель громко объявил:
—	Спирин! Срочно на допрос!
И когда за Спириным захлопнулась дверь, Горю¬
нов наконец не выдержал. Он в исступлении начал
бить кулаками в стену и хрипло закричал:
—	Эй, кто там!.. Я тоже хочу на допрос!.. Я тоже
кое-что знаю!..
Через десять минут в пустом кабинете Коршунова
Горюнов уже давал Сергею показания. Он говорил
торопливо, почувствовав вдруг небывалое облегчение,
почти счастье оттого, что кончилась наконец эта му¬
чительная, изматывающая борьба с самим собой. Го¬
рюнов уже забыл, что заставило его давать показа¬
ния; ему казалось, что это он сам решился, сам выбрал
путь для своего спасения.
Это был такой искренний, от самой души идущий
взрыв настоящих человеческих чувств, что Сергей,
поддаваясь какому-то новому, необычному порыву,
понимая, что он делает сейчас именно то, что надо,
что совершенно необходимо и для него самого и для
этого парня, еще не совсем потерянного, еще только
тронутого гнилым ветерком преступлений, встал,
в волнении прошелся по комнате и очень просто, до¬
верительно, как другу, сказал:
—	А знаешь, Коля, теперь я тебе признаюсь: ведь
этот гад Спирин действительно ничего не сказал. Мы
все эти часы молчали, и все эти часы я надеялся толь¬
ко на тебя, на твою совесть.
Горюнов ошеломленно посмотрел на него, потом
опустил голову и долго молчал. Наконец он медленно,
с усилием проговорил:
—	Все равно. Будь что будет. Но уж если дове¬
дется жить, то как все люди. Со спокойной душой.
Если только доведется...
И, закрыв лицо руками, он громко, навзрыд за¬
плакал, уже не скрывая своих слез и не стыдясь.
Вот в этот-то момент Сергей и ощутил всю полноту
счастья. И главное здесь было не в том, что Горюнов
сознался и так удался смелый, тонкий и рискован¬
ный замысел. Главное было в том — и это Сергей
очень ясно понял,— что другим наконец стал этот па¬
рень, что он теперь спасен, окончательно спасен. Вы¬
140

игран куда более важный и трудный бой с ним самим
и за него самого. И коммунист Сергей Коршунов мог
теперь сказать себе: я до конца выполнил свой
долг.
До конца? Да, конечно. Но только в отношении
Горюнова. Однако за ним и даже за Спириным те¬
перь выплыло новое имя — некоего Доброхотова. Это,
оказывается, он, как потом уже сообщил Горюнову
Спирин, посулил очень большие деньги за убийство
Климашина. Это для него снял Спирин часы с убито¬
го, чтобы подтвердить, что «дело сработано».
Горюнов видел Доброхотова только один раз,
в субботний вечер, в ресторане «Сибирь». Спирин пре¬
дупредил, что только по субботам и можно встретить
там Доброхотова. Однако тогда не было разговора
о «деле». Горюнова только поили водкой и настраива¬
ли против Климашина. Он и не думал, что все это
может кончиться убийством, до последнего момента
не думал, до самого того проклятого выстрела.
В этот день они со Спириным решили «проучить»
Климашина. Горюнов, предварительно выпив «для
храбрости», по приказу Спирина предложил Клима-
шину помириться и под предлогом отметить это со¬
бытие затащил в пивную. Климашин быстро опьянел,
а к пивной в это время подъехал Спирин. Они усади¬
ли пьяного Климашина в машину, и там он сразу ус¬
нул. А Спирин погнал машину; куда, этого не знал
и Горюнов. Потом, в лесу, у него завязалась драка
с Климашиным, а Спирин, улучив момент, вы¬
стрелил.
Ну, а скрыться Горюнову велел все тот же Спирин.
Такой приказ он получил от Доброхотова.
Горюнов дал и приметы Доброхотова: высокий,
худощавый, молодой блондин, щегольски одет, узкий
розовый шрам за правым ухом на шее, на левой руке
не хватает двух пальцев.
Обо всем этом Сергей доложил в тот же вечер
на совещании у комиссара Силантьева, где присутст¬
вовали еще только Зотов и Гараиин.
— Поздравляю, Коршунов!—сказал под конец
Силантьев.— Но теперь ищите Доброхотова. Всю
Москву обшарьте, все пригороды. Но найдите. Это
очень опасный человек. И потом...— Силантьев на ми¬
141

нуту задумался,— мне кажется, что не ему нужно
было это убийство. Ведь он и не знал Климашина.
Тогда кому же? Ниточка тянется дальше. Вопрос
только — куда?
Глава VI
ДЕЛА ЛЮБОВНЫЕ, СЕМЕЙНЫЕ И ПРОЧИЕ
Из окна кабинета был хорошо виден почти весь
заводской двор — широкая аллея тополей, веду¬
щая от проходной, слева — кирпичное двухэтажное
здание раскройного цеха, справа — спортивная пло¬
щадка, опоясанная лентой кустарника.
Плышевский, не отрываясь, смотрел в окно, на
асфальтированную дорожку, ведущую от раскройного
цеха к зданию управления. Сейчас по ней должен
пройти Чутко. Он только что звонил, сказал, что зай¬
дет по какому-то делу к Плышевскому. По какому?
Вообще-то дел хватает. Но тон у Тараса Петровича
был какой-то необычный. Он говорил на этот раз
сухо, даже сердито. Не нравился Плышевскому новый
парторг, очень не нравился. С первого дня своего по¬
явления на фабрике. «Прикидывается простачком, а
сам хитер, как черт. И во все щели нос сует. Опасный
человек...»
Ну, вот он, Чутко, идет — в своей старенькой мехо¬
вой безрукавке, надетой на пиджак, в серой шапке —
«гоголе».
Через минуту Чутко уже входил в кабинет Плы-
шевского.
— Привет, Олег Георгиевич!—Он протянул руку
и, как всегда, без особого вступления, сказал:—Слу-
хай, голуба, что ж это за порядки в раскройном, у Же¬
реховой, а? Выделила двух-трех любимиц, им и самую
выгодную работу и самый наилучший товар? И стран¬
ное дело. Скажем, Голубкова, как стала хуже вести
себя, сразу в любимицы попала. А мне ребята говори¬
ли, что Голубкова на руку не чиста, даже попалась
раз. Только акта про то у охраны почему-то нема.
Ну, это я с Дробышевым выясню. А вот с Жереховой
как быть?
142

—	Разберусь, Тарас Петрович,— кивнул головой
Плышевский, делая пометку на календаре.— Сегодня
же.
—	Попрошу,— строго проговорил Чутко и остро
взглянул на Плышевского из-под насупленных, лох¬
матых бровей. — Теперь так. Готовлюсь к докладу.
Нужны данные о производственной работе. И вот я
обратил внимание, голуба, на одну деталь. Обратно
с Жереховой. Чем объяснить, скажи ты мне, что летом,
когда ее начальником цеха выдвинули, цех три месяца
план срывал? А до прихода Жереховой процентов на
двести выгонял. И вдруг— на тебе. Издергали бабу
вконец, изругали по-всякому, а через три месяца все
пошло нормально. Картина, а? И як же це понимать
прикажешь? Попрошу: справочку мне по этому воп¬
росу составь и завтра в партком пришли. Бо це
дило треба разжуваты.
—	Да я тебе сейчас все объясню,— улыбнулся
Плышевский.— Дело простое.
—	Нет, — покачал круглой головой Чутко и упря¬
мым движением расправил сивые усы. — Ты уж пись¬
менно. Разок хочу бюрократом быть.
—	Как угодно. Что-то раньше за тобой это не во¬
дилось.
—	Ох, голуба,— вздохнул Тарас Петрович,— рань¬
ше за мной много чего хорошего не водилось!
Он быстро поднялся. Плышевский проводил его
до двери, потом прошелся по кабинету. Что это с Та¬
расом Петровичем? Куда копает? А уж и лукав, ста¬
рый черт! Ну, насчет любимиц у Жереховой — это
ясно. Кто-то нажаловался. А вот почему Чутко исто¬
рией занялся? Странно. И потом, Голубкова... До чего
еще он там с Дробышевым докопается! Вот ведь по¬
пался секретарь! То ли дело раньше, до него был!
Душа в душу жили. Но тогда директор мешал. Теперь
директора, слава богу, нет, так вот Чутко появился
на нашу голову! Как осенью его выбрали, так пошли
неприятности. И все с шуточками, с прибауточками.
Да и Дробышев этот тоже заноза. Взяли на свою го¬
лову. Вчера пришел к Свекловишникову и потребо¬
вал снять Перепелкина. Он, видите ли, какие-то там
инструкции нарушил. Тихон его еле-еле пригасил. Но
что он еще выкинет? Упрямый мужик. А тут еще ком¬
143

сомольцы... Теперь Осокин у них в вождях, да и При¬
валов очень уж активным стал.
Плышевский злобно нахмурился. Много лишних
людей на фабрике, беспокойных, опасных. Слишком
много!
И что-то делается еще там, в МУРе? Правда, Доб¬
рохотов предупрежден и, конечно, принял меры. Все-
таки надо будет при случае узнать, через кого он
действовал, кого пустил на это... убийство. Как он
вообще посмел это сделать, как решился? Ведь Плы¬
шевский ему только рассказал, что Климашина завер¬
бовать не удалось. Ну и что? Выгнали бы с фабрики —
и делу конец. Кто бы поверил всяким там его подоз¬
рениям? А этот Доброхотов... Тьфу, мерзость какая!
И с таким подонком приходится иметь дело! Вооб-
ще-то Свекловишников, конечно, прав: нельзя связы¬
ваться с такими. Вообще... А в данном случае? Тихон
не знает, что он, Плышевский, ведет через Доброхото¬
ва и другие свои дела. Как раз сегодня должен прий¬
ти от него Масленкин. Два дня назад Плышевский
ездил в Ленинград, встретился с Вурдсоном, получил
валюту... Теперь очень нужен Доброхотов.
И еще вопрос: куда девался Козин? За две неделя
только раз звонил Гале по телефону. И девочка
заметно грустит. Неужели увлеклась серьезно? Этого
еще не хватало! А впрочем, что здесь плохого? Иметь
такого зятя даже полезно.
Плышевский устало провел рукой по лбу, поправил
очки и с хрустом потянулся. Надо заняться делами.
День прошел в привычных хлопотах.
А вечером в квартире Плышевского раздался не¬
уверенный, короткий звонок. Олег Георгиевич в хала¬
те и теплых меховых туфлях сам открыл дверь. На по¬
роге стоял тщедушный человечек в железнодорожной
форме, с опухшим, угреватым лицом — Масленкин.
Они уединились в кабинете.
Масленкин еще не ушел, когда в передней снова
прозвенел звонок. На этот раз дверь открыла Галя.
По ее радостному восклицанию Плышевский догадал¬
ся: пришел Козин.
Через полчаса, незаметно выпроводив Масленки-
на, Плышевский вошел в столовую. Козин что-то с ув¬
144

лечением рассказывал Гале. Перед ним на столе стоял
стакан чая, в блюдце лежал нарезанный кекс.
—	Ну, дочка, дай-ка нам что-нибудь посолиднее!—
весело сказал Плышевский, здороваясь с Козиным.—
Дорогой гость у нас.
Галя с заметной неохотой выполнила его просьбу,
и на столе появилась бутылка коньяка.
Первую рюмку выпили молча, жестом пожелав
друг другу здоровья и удачи. Вторую — за Галю.
Только после третьей или четвертой рюмки, когда
щеки Козина заметно порозовели, взгляд стал весе¬
лым и дерзким, Плышевский спросил:
—	Ну-с, так как наши дела, Михаил Ильич?
—	Дела? — загадочно улыбнулся Козин и поко¬
сился на Галю.— Могу вас обрадовать, все в полном
порядке. Преступники арестованы и в убийстве
сознались.
—	Что?! — Плышевский опешил от неожиданности.
—	Представьте!
—	Это Миша сделал! — с наивной гордостью за¬
метила Галя.
—	Ну, положим, не я один,— скромно возразил
Козин. — У меня тоже начальники есть.
Плышевский пришел в себя быстро. «Ты,— язви¬
тельно подумал он,— ты, брат, осел. Здесь работала
рука поопытней и поумней».
—	У вас, вероятно, очень опытный и знающий на¬
чальник? — поинтересовался Плышевский.
Козин подумал было, что отвечать на такой вопрос
не стоит. Но взяло верх раздражение на Коршунова,
да легкий хмель от выпитого коньяка уже туманил
и будоражил мозг.
—	О начальниках плохо не говорят! — желчно от¬
ветил он.
—	Тем более, если они того не заслуживают,—
как бы дразня его, заметил с усмешкой Плышевский.
—	Мой-то? Это еще как сказать! — И, уже не
скрывая свой неприязни, Козин добавил.— Прыткий,
конечно, и неглупый.
—	Ну, ну, это уж вы сгоряча, дорогуша,— посмеи¬
ваясь, ответил Плышевский.
—	Не верите?
145

—	Нет. Вот если бы самому на него посмотреть.
Хоть издалека...
—	Ну что ж,— распалился Козин.— Приходите в
эту субботу в «Сибирь». Знаете? Даже познакомлю.
Его фамилия — Коршунов.
Плышевский невольно вздрогнул.
—	А что он там будет делать, ваш Коршунов?
—	Папа! — неожиданно вмешалась Галя.— Мо¬
жет быть, об этом нельзя спрашивать?
В продолжение всего разговора девушка сидела
молча, с беспокойством следя за разошедшимся Ко¬
зиным.
—	Ты права, дочка,—сухо согласился Плышев¬
ский.— В самом деле, бросим этот разговор.
—	Галочка, ты зря беспокоишься,— самоуверенно
возразил Козин.— Я-то уж как-нибудь знаю правила
конспирации.
Вечер закончился весело и непринужденно. Уходя,
Козин настолько осмелел, что в передней даже попы¬
тался обнять Галю.
—	Ты меня очень удивляешь, Миша,— шепнула
она, мягко отстраняя его руки.
И Козин вдруг почувствовал какой-то скры¬
тый смысл в этих, казалось бы, простых словах. Ему
снова почему-то стало не по себе, как тогда, когда он
однажды перехватил ее взгляд. Он неловко простил¬
ся и вышел.
Как только Козин ушел — это было около один¬
надцати часов вечера,— Плышевский перенес теле¬
фон в кабинет и позвонил Фигурнову.
—	Оскар Францевич, ты? — почему-то понизив го¬
лос, спросил он.
—	Мое почтение, Олег Георгиевич,—проворковал
в ответ Фигурнов.— Чем могу быть полезен?
—	Повидаться бы надо. Новости есть.
—	Душа моя! Второй день не выхожу. Голос сел.
А мне в большой процесс входить. Трагическая си¬
туация, смею заверить. Каждый час полощу горло,
сырые яички глотаю.
—	Тридцать лет тебя знаю, и каждый раз перед
большим процессом у тебя голос садится! — засмеял¬
ся Плышевский.— А потом соловьем разливаешься.
146

—- Нет, нет! — энергично запротестовал Фигур¬
нов.— Тут случай особый. Председательствующим по
данному делу будет Кротов. Процесс исключительно
трудный. Так что, Олег Георгиевич, душа моя, приез¬
жай ко мне...
—	Ладно уж! Жди.
Через полчаса он подъезжал в своей машине к
дому на Молчановке.
Фигурнов встретил гостя в передней. Это был
очень подвижной невысокий старик с седой гривой
волос, хрящеватым, с горбинкой носом и глубоко за¬
павшими черными, очень проницательными глазами
на смуглом лице с выступающими скулами.
Плышевский по-хозяйски уверенно прошел в
большой кабинет, уставленный массивной мебелью,
и удобно расположился в мягком кресле у громадно¬
го письменного стола. Фигурнов, поджав под себя
ногу, уселся напротив.
—	Дело, Оскарчик, по-моему, осложняется,—
начал Плышевский.
Фигурнов слушал подчеркнуто внимательно, скло¬
нив набок голову и полузакрыв глаза. В этот момент
он чем-то напоминал большую сонную птицу.
Когда Плышевский кончил, Фигурнов еще с мину¬
ту сидел в той же позе, потом театральным жестом
провел рукой по лбу и сказал:
—	Этот самый Козин для вас, конечно, клад, но
только на данном этапе. Надо тянуть дальше. Ведь он
там, у себя, плотва. А надо бы подцепить щуку.
Козин, смею заметить,— это только информация, не
больше. А, к примеру, начальник его, Коршунов, что
ли,— это уже опора, поддержка. Вот он, фигурально
выражаясь, и есть щука.
—	Гм... Соблазнительно. Но голыми руками тако¬
го, кажется, не возьмешь.
—	Люди есть люди, душа моя. И у любого инди¬
видуума есть потребности. Они, эти потребности,
всегда требуют удовлетворения. У этого Коршунова
тоже имеются потребности. Их надо нащупать и...
удовлетворить. Это первый пункт. Второй: надо на¬
щупать его больные, слабые места. Они могут быть
в одной из двух сфер: служебной или личной. Этот
Коршунов — человек молодой и, конечно, честолюби¬
147

вый. Угроза компрометации по службе, если она воз¬
никнет,— сильное оружие. И второе — любовь, жен¬
щины. Смею уверить, они играют в жизни каждого
человека гораздо большую роль, чем у нас принято
думать. Он женат? Кто она?
Плышевский пожал плечами.
—	Плохо, душа моя. Ты ничего о нем не знаешь.
Так работать нельзя.
—	Мне не нравится это совпадение,— озабоченно
произнес Плышевский.— Почему «Сибирь»? Почему
вечер в субботу? И главное, встречу с Масленкиным
я уже не в состоянии отменить. Может быть, мне
просто не ходить туда?
—	Напротив! Иди! Совпадение случайное, смею
тебя уверить. А увидеть и прощупать этого Коршу¬
нова весьма полезно. Весьма!
—	Ну, хорошо. А что передать Вадиму?
—	Доброхотову? Нижеследующее. Пункт пер¬
вый: убийцы найдены и признались. Пункт второй
и самый главный: чтобы он больше не показывался
в «Сибири». Я абсолютно убежден: охота идет за ним.
Плышевский задумчиво барабанил по столу длин¬
ными холеными пальцами, потом одобрительно по¬
смотрел на Фигурнова.
—	У тебя ясная голова, Оскарчик. У тебя по-
прежнему удивительно ясная голова.
Фигурнов тонко усмехнулся и развел руками.
В то утро Нине Афанасьевой передали, что ее вы¬
зывает Зотов. Это было неожиданно и для первого
раза страшновато.
Нина тайком оглядела в зеркало свое скромное
синее платье с ослепительно белым крахмальным во¬
ротничком и поправила волосы.
Когда она вошла в кабинет, Зотов разговаривал
с Гараниным.
—	Ну, вот и Афанасьева, — тепло произнес он,
взглянув поверх очков на девушку.—Присаживайтесь.
Как ваша матушка?
—	Спасибо, Иван Васильевич. Немного лучше.
—	Отлично. Это очень важно, когда тыл, так ска¬
зать, в порядке... А вам, Ниночка, предстоит завтра
148

быть веселой, общительной и — как вам объяснить? —
красивой, что ли,— продолжал Зотов.— Ну, ну, не
удивляйтесь! Сейчас вам все станет ясно. Дело в том,
что завтра вечером вы отправляетесь в ресторан. Не¬
которым образом кутить.
Нина чуть смущенно улыбнулась. Она понимала,
что ресторан — это задание. Но до сих пор ей не при¬
ходилось выполнять такого задания, ей вообще не
приходилось бывать в ресторане. И потом, с кем?
Этот вопрос ее и смутил. Она невольно подумала об
одном-единственном человеке, с которым хотелось бы
туда пойти, в присутствии которого она действитель¬
но была бы веселой и, наверное, красивой.
В этот момент открылась дверь кабинета, и Зотов
сказал:
—	А вот и ваш завтрашний спутник.
Нина быстро подняла голову. В кабинет вошел
Коршунов.
—	Ну-с, все в сборе,— продолжал Зотов.—Итак,
операция в «Сибири» комиссаром утверждена. Мы
тут еще помозговали и решили, что идти Коршунову
туда надо обязательно с девушкой. И притом с хо¬
рошенькой.— Он шутливо указал на Нину.— Вот
с ней. Согласен? — Обернулся он к Сергею.
—	Еще бы! — весело откликнулся тот. — Сам
мечтал. Только робел признаться.
Все рассмеялись, а Нина, слегка покраснев, бойко
возразила:
—	А почему меня не спрашиваете, Иван Василье¬
вич? Может быть, я не согласна?
—	Ниночка!—воскликнул Сергей.— Ну, хоть бы
не говорила так!
—	Ладно, ладно,— усмехнулся Зотов.— Отложите
объяснение до завтрашнего вечера. Самая подходя¬
щая обстановка будет.— И уже серьезно продол¬
жал:— Значит, приметы Доброхотова у вас есть. Хо¬
рошие приметы. Ищите его там.
—	Танцуйте побольше,— вставил Костя.— Легче
будет весь зал, все столики осмотреть. Эх, везет тебе,
Сергей! До чего же приятное задание!
—	К сожалению, другого иодхода к этому типу
пока нет,— вздохнул Зотов.— Спирин молчит, Горю¬
нов ничего больше не знает. Будем надеяться, что
149

Доброхотова вы там встретите. Тогда надо будет
организовать наблюдение. До самого его дома. Дело
это нелегкое. Возьмите сотрудников, машину. Обяза¬
тельно его сфотографируйте. Ну, и вообще глядите в
оба. Может попасться и не Доброхотов, а кто-нибудь
еще из их компании. Ясно?
—	Ясно! — почти одновременно ответили Сергей
и Нина.
—	Ну и хорошо. Значит, на один вечер разрешаем
тебе, Сергей, ухаживать вовсю. Так, что ли, Костя? —
Зотов лукаво усмехнулся.
Все снова рассмеялись, а Нина, не удержавшись,
украдкой покосилась на Сергея.
Нина считала себя смелой и сообразительной.
И это было действительно так, это было уже провере¬
но. С меньшей уверенностью Нина считала себя кра¬
сивой, хотя и здесь подтверждений было достаточно:
молодые люди домогались ее внимания. Невысокая,
стройная, с милыми ямочками на щеках и чуть
вздернутым носиком, с вьющимися каштановыми
кудрями, девушка в самом деле была хороша.
Когда Нина окончила десятый класс, подружки
ее подали заявления в педагогический, и вслед за
ними, после некоторых колебаний, решила пойти
туда и Нина. Она еще не знала, кем ей хочется быть.
Но тут жизнь ее сделала внезапный и резкий пово¬
рот. Неожиданно умер отец. Девушка осталась одна
с больной матерью. По природе своей Нина была
энергичным и решительным человеком. Она объяви¬
ла, что пойдет работать, и без колебаний забрала
из приемной комиссии института свои документы. Но
куда пойти? Один из приятелей отца, сотрудник Ми¬
нистерства внутренних дел, предложил ей, хотя бы
временно, место секретаря-делопроизводителя в от¬
деле кадров Управления московской милиции.
Вот здесь Нина впервые и встретилась с сотрудни¬
ками уголовного розыска. Простые, веселые, общи¬
тельные, они поразили девушку своей наблюдатель¬
ностью, знанием жйзни, дружеской спайкой, а глав¬
ное— своими рассказами о трудных, порой опасных,
но всегда очень важных делах, требующих смекалки,
разумного риска, тонкого знания человеческих ха¬
рактеров. Рассказывали они об этом сначала скупо,
150

осторожно, а потом, ближе узнав Нину, с самым
искренним увлечением и гордостью. Вот эти-то люди
и их дела решили дальнейшую судьбу девушки. Она
перешла на оперативную работу.
Надо сказать, что и здесь, в МУРе, нашлось у
Нины немало поклонников. Но, к полному ее отчая¬
нию, совсем другой человек неожиданно овладел ее
мыслями и мечтами. Человек этот был женат и, ко¬
нечно, ничего не замечал. Да и не было ничего, кроме
самых обычных деловых или шутливых разговоров
и коротких встреч на инструктажах или совещаниях.
И вот сейчас это задание, в ресторане...
«Надо быть веселой и красивой»,— растерянно
повторяла Нина про себя слова Зотова, выходя вместе
с Сергеем из кабинета и не решаясь поднять на него
глаза.
—	Ну, Ниночка,—весело сказал Сергей,— я вижу,
что вам хотелось бы пойти в ресторан с другим и со¬
всем по другому заданию. Верно?
Сделав над собой усилие, Нина улыбнулась.
—	Вы удивительно проницательны! Но задание
есть задание,— деловито закончила она, подавив
вздох.
Сергей внимательно посмотрел на девушку и
ничего не ответил.
Когда Нина под руку с Сергеем вошла в залитый
светом громадный зал ресторана, где на эстраде гре¬
мел джаз, а высоко над головой сверкали хрусталь¬
ные люстры, тысячами огоньков отражаясь в белом
мраморе стен и колонн, она даже на секунду зажму¬
рилась. Потом обвела взглядом длинные ряды сто¬
ликов под белоснежными скатертями, на которых
блестели стекло и мельхиор сервировок, а вокруг
сидели веселые, хорошо одетые люди.
Немного ошеломленная всем этим ресторанным
блеском, Нина с тревогой подняла глаза на Сергея.
Тот ободряюще улыбнулся. И Нине сразу передались
его уверенность и спокойствие.
Сергей провел девушку в самую середину зала.
Рядом было свободное место для танцев, здесь уже
кружилось несколько пар. Краем глаза Сергей при¬
151

метил, где расположились пришедшие раньше него
сотрудники МУРа.
К столику подошел чопорный седой официант
и подал карточку. Сергей заказал легкую закуску
и бутылку сухого вина.
Снова заиграл джаз, и Сергей с улыбкой сказал:
—	Ну что ж, пойдемте в наш первый боевой поиск.
Нина послушно встала и робко положила руку ему
на плечо.
Они говорили о пустяках, и Нина с невольной гру¬
стью чувствовала, что Сергей ни на минуту не за¬
бивает о цели, ради которой они пришли сюда.
Потом они танцевали еще раз и еще. Сергей вы¬
бирал самые замысловатые маршруты, и в его глазах
Нина все время ощущала настороженность. Это чув¬
ство наконец захватило и ее.
Но Доброхотов в ресторане не появлялся.
Внезапно Нина тронула Сергея за рукав и тихо
сказала:
—	Смотрите, Козин встретил знакомого.
Сергей чуть скосил глаза и увидел, что к Козину
подошел пожилой худощавый мужчина с вытянутым
костистым лицом, в очках с тонкой золотой оправой.
Он был одет в строгий черный костюм, жилистую
шею его плотно стягивал белый крахмальный ворот¬
ничок.
Через минуту Козин подошел к столику, за кото¬
рым сидели Сергей и Нина.
—	Сергей Павлович, — сказал он,— случайно
встретил здесь того самого Плышевского, главного
инженера. Очень хочет с вами познакомиться.
Можно?
Сергей слушал с улыбкой, но глаза «го вдруг
стали холодными и злыми,
—	Откуда он знает, что я здесь? — отрывисто
спросил он.
—	Я ему сказал.
—	И очень плохо, что сказали!—отрезал Сергей.—
Вы что, не понимаете? Он же нам помешает работать!
Козин виновато молчал. И Сергей раздраженно
процедил:
—	Идите уж на свое место.
152

Между тем Плышевский приблизился к ним
с рюмкой и бутылкой коньяка.
—	Товарищ Коршунов? — весело спросил он и, не
дожидаясь приглашения, непринужденно опустился
на стул.— Я так рад случаю познакомиться с вами!
Товарищ Козин нам рассказывал о вас. О, не беспо¬
койтесь! — воскликнул он, заметив легкую тень, про¬
бежавшую по лицу Сергея.— Он рассказывал очень
немного. Но нам всем хотелось поблагодарить вас за
успешное проведение, ну, операции, что ли. Кажется,
так это у вас называется? Надеюсь, не откажетесь
в честь знакомства? — Он указал на коньяк.
Сергей улыбнулся:
—	С удовольствием, но...
Он взглянул на Нину, и та сразу догадалась, что
означал его взгляд.
—	Нет, нет, Сережа больше не будет пить! —
вмешалась она.— Я не хочу. Ему еще провожать меня.
—	О, но для мужчины такая капля...— начал было
Плышевский.
—	Нет, нет! — упрямо повторила Нина, твердо ре¬
шив принять все на себя, и извиняющимся тоном при¬
бавила: — Сережа очень много выпил!
При этом она так обворожительно улыбнулась,
что у Плышевского заблестели глаза. «Что за девоч¬
ка! — восхищенно подумал он.— У этого Коршунова
губа не дура».
—	Ну, если ваша дама так решительно возра¬
жает,— он развел руками,— я сдаюсь. Но разрешите
надеяться на встречу с вамц еще раз в такой же не¬
принужденной, я бы сказал, товарищеской обстанов¬
ке.
—	Не знаю, не знаю,— покачал головой Сергей.—
В такой обстановке я бываю не часто.
—	Но все-таки. Мне бы очень хотелось побеседо¬
вать в вами, познакомить с друзьями.
—	Право, ничего обещать не могу. Мы и сегодня
здесь совсем случайно.
При этом Сергей прямо взглянул в глаза Плышев-
скому и успел подметить в них искорку недоверчивой
усмешки. «Не верит,— подумал он.— Но почему?»
«Ого! — в свою очередь, подумал Плышевский.—
Ну и тип! Палец в рот не клади. Неужели я себя чем-
153

нибудь выдал? — И тут же ответил самому себе: —
Болтлив не в меру, вот что. И подозрительно навяз¬
чив. К тому же гулякой каким-то выгляжу».
Он встал и уже совсем другим тоном, серьезно и
просто сказал:
—	Уверяю вас, и -я здесь не частый гость. И если
упомянул о товарищеской обстановке, то вовсе не в
том смысле. Настоящая товарищеская обстановка
в дружном коллективе. У нас на фабрике. Вот там мы
вас и хотели бы видеть. Чтобы вы рассказали народу
об уроках дела, которое всех нас касается и всех
волнует.
—	Я так и понял,— улыбнулся Сергей.—И о вашей
просьбе доложу руководству.
—	Вот и спасибо! — обрадовался Плышевский
и еще раз любезно осведомился:—Так не хотите ли
пересесть за мой столик?
Сергей собрался было ответить, но тут Нина
нежно продела свою руку под руку Сергея и очень
просто, с подкупающей искренностью произнесла:
—	Разрешите нам побыть вдвоем. Нам так редко
это удается!
—	Бога ради! — растроганно всплеснул руками
Плышевский.— И извините меня за назойливость.
В этот момент снова заиграл джаз.
—	Идем, Сережа,—ласково сказала Нина.—Идем
потанцуем.
И она приветливо кивнула головой Плышевскому.
А он еще долго с восхищением следил за нею.
—	Ну, какой же вы молодец, Ниночка! — шепнул
Сергей.— И вы сегодня удивительно... красивая! Он,
конечно, принял нас за влюбленных. Правда?
Нина кивнула головой, щеки ее пылали.
В этот момент Сергей заметил, как внимательно
следит за ними Плышевский. Продолжая играть свою
роль, он привлек Нину к себе и неожиданно почувст¬
вовал, как затрепетала она в его объятиях. Ее волнение
невольно передалось ему, и объятие получилось чуть
горячее, чем это было необходимо. У Сергея вдруг
тревожно и гулко забилось сердце.
«Они влюблены,— убежденно сказал себе Плы¬
шевский, возвращаясь на свое место.— А ведь он, ка¬
жется, женат. Это становится любопытно».
154

—	С кем вы так мило беседовали? — спросил
Плышевского его приятель, франтоватый розовоще¬
кий молодой человек артистического вида.— Девоч¬
ка, кстати, очень недурна.
—- А ее спутник — некий Коршунов,— ответил
Плышевский и с усмешкой добавил: — Сотрудник
милиции.
—	Коршунов? У Соймонова в театре есть пре-
миленькая актриса Коршунова. Ее муж тоже работает
в милиции. Уж не он ли это?
—	А вы ее знаете?
—	Еще бы! За ней активно и, кажется, небезна¬
дежно ухаживает мой добрый приятель, актер их
театра Залесский.
Плышевский задумчиво побарабанил пальцами
по столу, потом взглянул на часы.
—	Вот что, Петенька, не пригласите ли вы сейчас
этого Залесского сюда вместе с Коршуновой?— неожи¬
данно предложил он.— Покажем ей, как развлекает¬
ся ее супруг. Это очень повысит шансы вашего
приятеля. А?
—	Что вы! — ужаснулся тот.— Будет скандал!
Кроме того, это, знаете, неблагородно. Мужская соли¬
дарность все-таки. Наконец, у них сегодня спектакль.
—	Прекрасно. Поезжайте и привозите обоих после
спектакля.— В тоне Плышевского прозвучала пове¬
лительная нота.— И ничего не бойтесь. Мы ей только
издали покажем супруга и уедем. А солидарность...
Хе! Словом, так надо. Ну, ступайте, Петенька, сту¬
пайте, дорогуша!
И он нетерпеливо посмотрел на часы.
—	Мне очень не понравился этот Плышевский,—
не глядя на Сергея, произнесла Нина, когда оба, сму¬
щенные, вернулись к своему столику.— Скользкий
какой-то. И потом он бросил одну странную фразу.
—	Какую же?
—	Он сказал о деле Климашина так, как будто
ему известно, что оно уже закончено. Разве мы сооб¬
щали об этом на фабрику?
—	Верно, верно! — оживился Сергей.— Это дей¬
ствительно странно. Мы ничего не сообщали. И потом,
мне показалось, он не верит, что мы здесь с вами
случайно.
155

—	Может быть,— Нина робко подняла на него го¬
лубые глаза.— Может быть, Козин?..
—	Гм... Это, знаете, еще надо проверить. Но...—
он с нескрываемым восхищением посмотрел на нее,—
но вы... вы просто удивительная девушка! Как я рад
такому помощнику и... другу! Ведь правда, мы
друзья? Ну, отвечайте же!
Сергей положил свою руку на руку Нины и загля¬
нул ей в глаза.
—	Да,— еле слышно ответила она.
—	Какое это, должно быть, счастье, — всегда, по¬
нимаете, всегда, иметь рядом такого друга! — с не¬
ожиданной болью произнес Сергей.— Верного, смело¬
го, находчивого, которому все можно сказать, и он
все поймет.
—	Смотрите! — тихо воскликнула Нина, сжимая
руку Сергея.— Товарищ этого Плышевского куда-то
ушел. И очень неохотно.
—	А вот смотреть мне совсем на этот раз и не
надо,— ласково улыбнулся Сергей.— Вы мне уже все
сказали.— И озабоченно прибавил: — Но Доброхото¬
ва мы так и не встретили еще.
Снова заиграл джаз, и Сергей предложил:
—	Давайте еще раз осмотрим зал. Вы не устали?
—	Ну что вы! — счастливо улыбнулась Нина.—
Не думайте, я сильная.
И они снова закружились между столиками.
Сергей с тревогой замечал, как растет в нем неж¬
ность к этой девушке, как тепло и радостно стало
вдруг у него на душе от ее близости, и он почувство¬
вал невольные угрызения совести. А Лена? Как стран¬
но и как тягостно сложились их отношения! У каждо¬
го своя, отдельная жизнь, свои интересы, свои заботы
и радости, непонятные и даже неприятные для друго¬
го, свои знакомые и друзья. Да, да, он это хорошо
видит! Странно, странно и тяжело. Любит он ее?
Конечно, любит. Ведь столько пережито вместе за эти
три, нет, даже четыре года! А Нина? Как же она?
Эта девушка волновала и притягивала его чем-то
совсем другим, чего не было в Лене. С ней было про¬
ще, легче, радостней. Так что же это в конце концов?
Сергей чувствовал, что окончательно теряет го¬
лову.
156

Он постарался внимательней вглядываться в ли¬
ца людей за столиками. Нет Доброхотова, нет...
—	Какой странный человечек подсел к Плышев-
скому! — вдруг прошептала Нина.
Сергей проследил за ее взглядом.
—	Не странный, Ниночка, а... подозрительный,—
настороженно возразил он.— Что-то в нем есть та¬
кое... Не знаю даже, как сказать. Давайте-ка на вся¬
кий случай их сфотографируем.
—	Давайте.
Танцуя, они стали приближаться к столику Плы-
шевского, и, выбрав момент, Сергей дважды щелкнул
затвором миниатюрного фотоаппарата.
—	Так. А теперь задача,— озабоченно прошептал
он.— Надо бы установить, что это за человек. Но вдруг
появится Доброхотов? А люди уйдут за этим?
—	Отправьте за ним Козина, — посоветовала Ни¬
на.— Пока он еще какой-нибудь глупости не сделал.
—	Умница вы моя! — невольно вырвалось у Сер¬
гея, и он снова осторожно и нежно привлек девушку
к себе.
—	Сережа!..— испуганно прошептала Нина.
—	Да, да, вы правы! — опомнился Сергей.— Прос¬
тите меня!
Джаз кончил играть, и они вернулись к своему
столику. Сергей дал знак Козину подойти.
—	С Плышевским сидит человек,— тихо сказал он
ему.— Вы его знаете?
—	Первый раз вижу.
—	Как только уйдет — отправитесь сейчас же
за ним! Установите его местожительство, фамилию,
занятия и вообще все, что сможете.
—	Слушаюсь, Сергей Павлович!
Козин, если хотел, умел быть лаконичным, понят¬
ливым и исполнительным.
Вскоре Масленкин, поминутно озираясь по сторо¬
нам, выскользнул из ресторана.
Сергей и не подозревал, что с этого момента он
подвергает себя серьезной опасности, что он прикос¬
нулся к самому тайному из всех дел Плышевского, да
еще руками такого человека, как Козин.
В тот вечер Доброхотов так и не появился в ресто¬
ране...
157

Словцов предупредил своего приятеля, что заедет
к нему сразу же после репетиции, и Залесский неска¬
занно обрадовался его появлению.
—	Петр, я ее люблю! — с жаром воскликнул ху¬
дой высокий Залесский, едва только Словцов успел
скинуть в передней пальто и пройти в комнату.—
Люблю мучительно, нежно, страстно. Она мне видит¬
ся по ночам — ее лицо, губы, плечи! Ее улыбка!
Ее смех! Да понимаешь ли ты, что это значит?
—	Что ж я, по-твоему, никогда не влюблялся? —
обиделся толстый и румяный Словцов.
—	Ах! — с досадой махнул рукой Залесский,—
«Влюблялся»! Скажи еще «волочился». А я люблю,
понимаешь, люблю! И когда я вспоминаю, кому при-
надлежцг это восхитительное существо, меня охваты¬
вает бешенство. Да, да! И она страдает. Да, она
страдает! — порывисто воскликнул он, — Она не¬
счастна!
—	А почему она в тот раз не поехала с нами
в ресторан? — спросил Словцов. — Ведь я же преду¬
предил, что она его там встретит с другой. Я ее так
просил!
—	Потому что это благородный человек! Как ты
не понимаешь? О, она истерзала мне сердце! Я уми¬
раю без нее! Каждый день умираю. Я живу только
на сцене!
Залесский возбужденно шагал из угла в угол
по комнате.
—	Да,— солидно кивнул головой Словцов.— Иг¬
раешь ты в последнее время с неслыханной силой.
Зал гремит овациями. Ты покорил зрителей. Володя,
ты все-таки чудовищно талантлив!
—	Ах, что мне зрители! — с яростью воскликнул
Залесский. — Я играю для нее, живу для нее, дышу
для нее!
—	О господи! Да знает ли она об этом?
—	Знает. Я ей все сказал. И она слушала меня.
Поверишь, со слезами слушала! Я околдовал ее! Так
она сама сказала. Но... она не решается уйти от мужа.
Даже тот случай в ресторане не помог мне!
—	Вот, вот! И в связи с этим я хочу кое-что
сказать тебе, Володя,— вкрадчиво проговорил Слов¬
цов, закуривая.— Только, ради бога, успокойся и сядь.
158

Вот так. Ну-с, а теперь представь себе, к примеру,
что ты тут мучаешься, мучаешься, и вдруг — бенц! —
происходит маленькое событие, и она — понимаешь,
она! — приходит к тебе. Навсегда. Сядь! Не вскаки¬
вай и не ломай руки. Ты огромный актер, Володя.
Молчи! Я тебе льщу, но добросовестно. И она не смо¬
жет устоять. Но ты должен сделать вот что. У меня,
видишь ли, есть одна вещь.
Словцов вытащил из-за спины небольшой сверток,
развернул его и не спеша продолжал:
—	Ничего особенного, всего только пыжиковая
шапка. Но ее называют «шапка-невидимка». В мага¬
зинах не достанешь. Это мечта, всякого мужчины. Так
вот. В разговоре с Леночкой как-нибудь так, проход-
но, между прочим, уговори ее подарить эту шапку
мужу. Вот и все, что от тебя требуется. И тогда эта
шапка окажется для тебя волшебной. Она, я уверен,
будет толчком для того маленького события, в резуль¬
тате которого Леночка придет к тебе. А это уже кое-
что, не правда ли?
—	Петя, а ты не болен? — участливо спросил За¬
лесский.— Ты, часом, не мистик? При чем здесь эта
шапка?
—	Не спрашивай,— хитро усмехнулся Словцов.—
И я здоров. Вполне здоров. Сделай, что я говорю, Во¬
лодя, и ты увидишь. Ну, скажи, ты мне веришь?
—	Ну, верю. Но, Петя...
—	Все! Тогда действуй, А для этого на минуту
спустись с неба на землю.
—	Но как это сделать? Я понимаю — цигейковая
шубка, которую ты достал мне для Леночки. Она так
радовалась! Но шапка, мужская шапка!..
—	Подумай. Прояви немного находчивости.
— Петя,— серьезно сказал Залесский.— Мне ка¬
жется, эта затея дурно пахнет.
—	А ты не принюхивайся, черт возьми! Речь идет
о твоем и ее счастье.
—	Именно потому, что я люблю Леночку,— с рас¬
становкой произнес Залесский,— люблю так, как
только может любить мужчина, я не хочу впутывать
ее в подозрительные дела.
Он опустился на кушетку и закурил. Минуту оба
сосредоточенно молчали.
159

—	Между прочим, Петя,— проговорил Залесский.—
Ты все еще кутишь в компании с этим Плышевским
и за его счет? Это унизительно, друг мой! Нашел ме¬
цената! Покровителя искусств!
—	Э, брось! — махнул рукой Словцов.— Ради бо¬
га, не говори красиво. Это не твое амплуа. Да, я люб¬
лю кутнуть, люблю веселую компанию друзей, люблю
шум и блеск ресторана, красивых и... гм... доступных
женщин. А если платит приятель, то что за беда?
Когда будут деньги, я с радостью заплачу за него,
ты же знаешь!
—	У тебя их никогда не бывает.
—	Пусть! У кого из великих актеров были деньги?
И у не великих их тоже не было.
—	Ах, Петя, друг мой! Ты неисправим,— с улыб¬
кой покачал головой Залесский.
—	А ты? Ну, скажи, ты можешь, к примеру, отка¬
заться от Леночки?
—	О, нет! — снова загорелся Залесский.— Никог¬
да! И я ее добьюсь! Любым путем, любой ценой,
клянусь!..
—	Не клянись! — жестко оборвал его Словцов.—
От одного пути ты уже отказался. Одна цена тебе
уже не подошла.
—	Но это очень странный путь! И цена здесь не¬
известна!
—	Ах, вот что! «Странно», «неизвестно»... И это
тебя сразу испугало? Тогда не говори о своей любви.
Ты мыслишь слишком рационально, чтобы любить
так, как говоришь.
—	Но как, как я ей вручу эту злосчастную шап¬
ку?!— в отчаянии воскликнул Залесский.— Да еще
для него, для мужа!
—	Хорошо, Володя,— кротко согласился Слов¬
цов.— Я тебе помогу. Я все-таки люблю тебя. Что
поделаешь!
—	Интересно!—подозрительно покосился на него
Залесский.
—	Ты говоришь, она страдает, она не может сей¬
час уйти от этого человека. Так покажи ей, что ты
не только влюблен, но и друг ее. И посоветуй в по¬
следний раз попытаться наладить отношения с му¬
жем. Пусть проявит к нему внимание, заботу. И вот
160

случайно попалась ей шапка, редкая, красивая, не¬
дорогая. Допустим, в том же самом магазине, где она
вчера купила шубу. И продавщица ей сказала, что
это лучший подарок для мужчины. И она купила эту
шапку для него. Как это мило, трогательно, не прав¬
да ли?
—	Допустим. Но что произойдет потом?
—	Это уж их личное дело, Володя,— развел рука¬
ми Словцов.— У них сложные отношения. Ведь он
тоже влюблен, не забывай.
Поздно вечером серая «Победа» остановилась
около дома на Молчановке.
Плышевский выключил мотор и повернулся к си¬
девшему рядом Фигурнову. Слабый свет уличного
фонаря еле проникал в машину. И все-таки Фигурнов
еще ниже надвинул на глаза шляпу и поднял ворот¬
ник шубы.
—	Значит, одобряешь? — деловито спросил Плы¬
шевский.
—	Прекрасно, душа моя, прекрасно! — закивал
головой Фигурнов.— Всегда надо бить по самому
больному месту. Личные, семейные неурядицы не¬
обычайно остро отражаются на человеке. Он начина¬
ет нервничать, утрачивает способность точно рассчи¬
тывать свои действия, теряет выдержку. Словом, ты
действуешь превосходно.
—	Его жена уже знает об этой девочке.
—	А он об ее артисте?
—	Сегодня узнал.
—	От этого дурака Козина? Неосторожно, душа
моя!
—	Ну что ты, Оскарчик! — засмеялся Плышев¬
ский.— Я уже давно не работаю так грубо. Козин
рассказал одному сотруднику, некоему Лобанову.
А уже тот...
—	Чудесно! И что же? Поверил?
—	Думаю, что да. Мрачен как туча.
—	Ага! И шапка, конечно, сработает. Только бы
он появился в ней на работе. Шубу жена его уже но¬
сит. А потом будем действовать дальше. Условия са¬
мые подходящие: человек морально издерган, на ду¬
161

ше — гадость, в голове — сумятица, а в сердце — хе,
хе! —заноза.
—	И при всем при том ты, по-видимому, прав,—
озабоченно вставил Плышевский,— он действительно
охотится за Доброхотовым.
—	Вот, вот! Словом, душа моя, помни: Коршунова
надо сломать. Только так вы можете спать спокойно.
Только так!
—	Да, ты прав, Оскарчик,— задумчиво согласился
Плышевский.—Тем более, что Козин при последней
встрече намекал... Или я неверно понял... Но будто бы
моя встреча в «Сибири» с Масленкиным не прошла
незамеченной.
—	Ого! Это надо уточнить.
—	Конечно, уточню.
—	И если это удастся,— торжественно объявил
Фигурнов,— то Козин созрел. Его можно брать за гор¬
ло и играть в открытую.
—	Ты думаешь?
—	Абсолютно уверен. Назад ему хода нет.
—	Но вот с Коршуновым так не получится.
—	И не надо. Достаточно, если его просто выго¬
нят с работы.
—	Да, это необходимо. Ведь Масленкин потянет
за собой... Ты понимаешь?
—	Еще бы! Дело становится серьезным. Ах, боже
мой! Прощай, душа моя! — спохватился Фигурнов,
взглянув на часы. — Уже очень поздно. — И игриво
прибавил: — Мы сегодня неплохо провели время.
Он пожал руку Плышевскому, потом торопливо
вылез из машины и исчез в темном подъезде.
Посде спектакля Лена пошла домой одна. Ей хо¬
телось наконец разобраться в клубке противоречивых
мыслей и чувств, которые мучили ее все последнее
время. Что же происходит у них с Сергеем? Неужели
это конец? Любит ли она его по-прежнему? А он? Как
он изменился! Замкнутый, чем-то все время озабочен¬
ный, молчаливый и... почти чужой. Что же с ним про¬
исходит? Откуда все это? Работа? Да, работа у него
очень трудная, изматывающая, опасная. Но... кто та
девушка? Кто? А разве она, Лена, теперь имеет право
162

об этом спрашивать, теперь, когда появился Влади¬
мир? Как же все произошло, как сложилась жизнь
у нее самой?
Лена вспомнила. Три года назад она пришла в те¬
атр. И вскоре первое удачное выступление в трудной
и ответственной роли. Как она волновалась тогда!
И как готовилась! Ночи напролет просиживала она
над ролью, обливаясь слезами при неудачах, безмер¬
но радуясь малейшей находке. И рядом все время был
Сережа! Он тоже вместе с ней ликовал и приходил
в отчаяние. И вот успех, большой, серьезный. И ог¬
ромная корзина чудных цветов у нее в уборной
«от благодарных сотрудников МУРа». А потом и они
сами пришли к ней туда все: и Иван Васильевич, и
Костя, и Саша Лобанов, и много, много других, не¬
знакомых, смущенных и неуклюжих, но искренних
и сильных людей,— и все они так радовались ее успе¬
ху. МУР в тот вечер закупил чуть не треть спектакля.
Ну, а потом? Что было потом? Когда же впервые
появилась эта трещина, которая теперь превратилась
в пропасть? Да, Сереже не нравилась ее жизнь: позд¬
ние возвращения, письма неизвестных и известных
поклонников, цветы, присылаемые на дом, банкеты
после премьер,— не нравились и ее товарищи по теат¬
ру:	шумные, порой легкомысленные, бесцеремон¬
ные,— не нравился их стиль: поцелуи при встречах,
фривольные разговоры о женщинах, легкие и бездум¬
ные связи, о которых он слышал. Сережа сдержаннее,
строже, гораздо целомудреннее их всех.
Но она, Лена? Она же любит не это, а самый те¬
атр, его радостный, блестящий, светлый мир, кипение
высоких и благородных чувств, мыслей, страстей, ко¬
торые несут она и ее товарищи в притихший зал!
Она любит труд, настоящий, нелегкий труд актера и
его вдохновенный талант перевоплощения.
Да, ей бесконечно гадки интриги и легкие
связи. О, как раскаялся один режиссер, когда вдруг
осмелился сказать: «Подумаешь, муж — милиционер!
Смешно! У такой женщины!» Лена на глазах у всех
выгнала его из уборной. Ни одна грязная и «пикант¬
ная» сплетня не приставала к ней. Все это Сережа
мог бы если не знать, то чувствовать!
А вот Владимир, он все понимает и очень много
163

знает, очень! С ним так интересно! Это не просто та¬
лантливый и очень честный актер, нб человек большой
культуры, разносторонне образованный. И как он ее
любит! Лену никто в жизни, кажется, так не любил
и так бурно, трогательно и страстно не признавался
в этом. Что же делать? Что ему сказать? И ведь он,
кроме всего прочего, большой ее друг. Ничтожная
деталь — эта шапка, но Лена понимает, чего ему это
стоило.
Вот сейчас Лена придет домой, увидит Сережу.
Она не может лгать. Она хочет честно, открыто про¬
жить жизнь. Боже, как это трудно!
Подходя к знакомому переулку, Лена невольно
замедлила шаг. Холодный ветер порывисто, со свис¬
том задувал в лицо, леденил лоб, щеки, резал глаза,
и на них навертывались слезы. И Лена не знала, пла¬
чет она или это слезы от ветра, от которого нет
спасения.
Сергей уже был дома, он занимался. Стол, их об¬
щий письменный стол был сейчас завален книгами:
«Кодексы», «Очерки», «Уголовное право», «Граждан¬
ский процесс»... И Лена поймала себя на мысли, что
ей скучны все эти книги, невыносимо скучно все то,
что так увлекает Сережу: он уже на третьем курсе
заочного юридического института.
Скрипнула дверь. Сергей поднял голову.
—	Лена, ты?
—	Я, Сережа. Никто не звонил?
—	А ты ждешь? Нет, никто.
—	Ничего я не жду. Просто так спросила. Ты ужи¬
нал?
—	Нет еще.
—	Ну, давай вместе. Я сейчас все приготовлю.
Не поворачивайся.
Сергей добродушно улыбнулся. Четвертый год же¬
наты, кажется, можно было бы не стесняться. Но он
тут же нахмурился. А тот артист? В таких делах Сер¬
гей скрытничать не умел.
—	Лена, мне сегодня рассказали об одном вашем
артисте,— ровным голосом произнес он, не поднимая
головы.— Его	фамилия — Залесский. Говорят, он
очень влюблен в тебя и что ты...
—	Кто тебе это сказал?
164

—	Все равно, кто. Это правда?
Лена на минуту перестала шуршать платьем за его
спиной. Сейчас он слышал только ее прерывистое,
взволнованное дыхание.
—	Это мой друг.
—	Друг? Что же ты меня с ним не познакомила?
Сергей был внешне все так же спокоен, только
упорно смотрел в одну точку.
—	А ты знакомишь меня со всеми своими друзь¬
ями?
—	Ты их всех, по-моему, знаешь.
—	Кроме той девушки, с которой ты был в рес¬
торане!
Сергей не шелохнулся, не повернул головы, толь¬
ко на смуглых щеках его проступила краска и сузи¬
лись, потемнели глаза.
—	Да. Ее ты не знаешь,— медленно проговорил
он.— Но в ресторане мы были не для развлечений.
—	Как видно, твоя работа временами бывает
очень приятной!
В голосе Лены прозвучала откровенная ирония.
Сергей ничего не ответил.
—	Сережа,— вдруг жалобно сказала Лена.— Я
так больше не могу...
Она обняла его сзади за шею, уткнулась лицом
в его волосы и разрыдалась.
—	Что случилось?.. Ну, скажи, что у нас случи¬
лось?..— сквозь слезы спрашивала она.— Я совсем
запуталась... Я не знаю, что делать... Ты мне сейчас
так нужен, только прежний, хороший... Если бы ты
знал, как мне тяжело!..
Сергей, не поворачиваясь, гладил ее руки, потом
глухим голосом ответил:
—	Я и сам запутался, Ленок... Я сам... Черт возь¬
ми!— вдруг с силой воскликнул он.— Давай попро¬
буем не мучить друг друга. Попробуем жить, как
раньше.
—	Сережа, милый, только скажи: ты меня еще
любишь? Только честно скажи. Ведь я же знаю, ты
не умеешь лгать.
— Люблю...— тихо	произнес Сергей.— Очень...
—	И я... и я...— лихорадочно прошептала Лена,
покрывая поцелуями его лицо.
165

Сергей повернулся и с силой привлек ее к себе.
Минуту они сидели, крепко обнявшись, не говоря
ни слова, будто прислушиваясь к чему-то. Потом
Лена мягко высвободилась из его объятий.
—	И все! — с шутливой строгостью погрозила она
пальцем.— И больше ни слова о том, что было. Мы на¬
чинаем жить по-новому! Так и скажем... всем.
—	Ага! — радостно откликнулся Сергей.— И зна¬
ешь, с чего мы начнем?
—	С чего?
—	С ужина! Я ведь жуткий материалист.
—	Правильно! И я сейчас тоже. Накрывай на стол.
И Лена выбежала из комнаты.
Когда они уже сидели за столом, Лена, разли¬
вая кофе, вдруг вспомнила:
—	Да, Сережа! Я же сделала тебе чудный пода¬
рок. Закрой глаза.
Сергей, улыбаясь, зажмурился.
Лена торопливо вынула из сумки сверток, развер¬
нула его, потом поставила перед Сергеем зеркало и
только после этого надела на него шапку.
—	Теперь смотри,— с торжеством сказала она и
всплеснула руками.— Ой, как тебе идет!
Сергей открыл глаза.
—	Здорово!— обрадовался он.— Замечательная
шапка. Ведь это пыжик! Его же днем с огнем не сы¬
щешь. Как тебе удалось?
—	А вот так и удалось. Не одной же мне ходить
в мехах!
—	Пропорция, конечно, вполне нормальная: же¬
не — шуба, мужу — шапка.
Они весело рассмеялись.
Сергей снял с головы шапку, погладил ее, потом
любовно осмотрел со всех сторон.
Внезапно взгляд его остановился на фабричном
клейме, и Сергей невольно вздрогнул: шапка была
с «той» фабрики.
—	Ленок,— осторожно спросил он,— ты мне все-
таки скажи: как она к тебе попала?
—	Ну, вот,— Лена обиженно надула губы.— Опять
какие-то подозрения. Случайно попала. А как доста¬
ла и сколько стоит, не скажу. О подарках не спра¬
шивают.
166

—	Но это же такой необычный подарок,— с улыб¬
кой покачал головой Сергей.— Ну, скажи, Ленок!
—	Не скажу! — окончательно обиделась Лена.—
Не хочешь брать, так отдай обратно!
—	Нет, не отдам,—уже без улыбки возразил Сер¬
гей.— Пригодится.
—	Так невозможно жить! — с горечью произнесла
Лена.— Вечно всех подозревать в чем-то, вечно видеть
в людях плохое. Что за ужасная профессия!
Сергей ничего не ответил.
Ужин закончился в молчании...
Наутро Сергей решил, что погорячился. «В конце
концов шапка как шапка,— подумал он.— Лена мог¬
ла купить ее в том же магазине, что и шубу. Но так
говорить о моей работе... Эх, ничего она не понимает,
ничего!»
Поколебавшись, Сергей достал шапку, снова при¬
мерил ее перед зеркалом в передней, и на этот раз
она понравилась ему еще больше. «Раз куплена, буду
носить»,— решил он.
В ту ночь Клим Привалов неожиданно узнал
об очень странных и непонятных фактах. Они стали
известны ему при обстоятельствах необычных, вол¬
нующих, от девушки, о которой он одно время долго
и упорно мечтал, а потом заставил себя забыть. Прав¬
да, эти факты были настолько туманные, что делиться
с кем-нибудь возникшей тревогой было бессмыслен¬
но, но подумать над всем этим, крепко подумать
стоило.
Если бы полгода назад кто-нибудь сказал Климу
Привалову, что он станет командиром «особой груп¬
пы» и будет очень доволен этим обстоятельством, то
Клим только усмехнулся бы или ответил пренебрежи¬
тельно: «Нужно мне больно! Что, у меня своих дел
мало?»
Клим был человеком конкретного мышления,
любил видеть и осязать результаты своего труда.
Так было, когда он вытачивал на станке новую
деталь или чинил машину и она, мертвая, вдруг ожи¬
вала под его руками; или когда он вносил свои ра¬
ционализаторские предложения.
167

Но реальных, зримых результатов от обществен¬
ной работы Клим не видел.
Разными путями приходят люди к новым взглядам
на жизнь, по-разному открывают они в ней что-то
новое для себя, полезное, важное. У Клима, напри¬
мер, все началось с того вечера, когда он впервые
участвовал в комсомольском рейде. Неожиданно он
почувствовал вкус к этому делу, почувствовал потому,
что сразу увидел его реальные результаты, ощутил
накал подлинной борьбы. Зло здесь воплощалось в
конкретных людях: пьяницах, хулиганах, спекулян¬
тах, ворах, которых задерживали комсомольцы,
очищая от них улицы родного города.
Вскоре после этого первого рейда в райкоме ком¬
сомола родилась мысль создать «особую группу»
бригадмильцев из комсомольцев меховой фабрики и
во главе ее поставить Клима Привалова.
Надо сказать, что взялся он за новое дело добро¬
совестно, основательно, как брался и за всякое дру¬
гое, которое попадало в его руки.
Придирчиво отобрал Клим людей, и каждый из
двадцати, кто был зачислен наконец в состав «особой
группы», гордился этим.
С тех пор на самые трудные и опасные задания
штаб направлял «климовских орлов», как успели
прозвать их в районе.
И вот наступил Новый год.
Накануне в клубе фабрики состоялся молодежный
вечер. За порядком наблюдала теперь «особая груп¬
па», дисциплинированная, боевая и дружная, неза¬
метно ставшая надежной опорой и активным ядром
всей комсомольской организации фабрики.
В самый разгар вечера Клима разыскал Борька
Сорокин, член «особой».
—	Там посторонние к нам просятся,— деловито
сообщил он.— Пропустить?
—	Кто такие?
—	Да Гришка Карасевич с приятелями. Между
прочим, сильно перебравшие.— Борька выразительно
щелкнул себя по горлу.
Карасевич уже месяца два как уволился с фабри¬
ки.
—	Сейчас разберемся,— спокойно ответил Клим,
168

Внизу, в вестибюле, около входных дверей тол¬
пился народ, слышались чьи-то пьяные выкрики.
Спускаясь по лестнице, Клим неожиданно увидел
Лидочку. Давно уже Клим не видел ее такой краси¬
вой, в новом шелковом платье, с цветком у пояса.
Лидочка стояла на лестнице и, нервно теребя в руках
платок, с испугом следила за тем, что происходит
внизу.
Заметив Клима, она подбежала к нему и торопли¬
во сказала:
—	Клим, не пускай его!
—	Это Карасевича-то? Почему?
Он спросил это сухо, отрывисто, с видимым без¬
различием, хотя давно уже знал, как, впрочем, и мно¬
гие на фабрике, что произошло у нее с этим парнем.
—	Он за мной пришел. Не пускай его, Клим!—■
в отчаянии проговорила Лидочка.
Что-то дрогнуло в груди у Клима, какая-то теп¬
лая, нежная волна на минуту вдруг захлестнула его,
и отсвет ее, наверно, мелькнул у него в глазах, пото¬
му что Лидочка внезапно потупилась и тихо приба¬
вила:
—	Ты только не сердись. Я сейчас правду говорю.
Клим не совсем понял, к чему она это сказала, но
сразу уловил что-то необычное, значительное в ее
тоне. Лидочка с ним еще никогда так не говорила.
—	Разберемся,— коротко ответил он и направился
к двери.
—	Эгей, Клцм! Корешей не узнаешь? Зазнался?—
закричал Карасевич, как всегда, франтовато одетый,
в лихо сдвинутой на затылок шляпе, раскрасневший¬
ся, с дерзкими, нечистыми глазами.
Клим смерил его неприязненным взглядом.
■— Зачем пришел?
—	Вопрос! Старых друзей проведать! И девочек
знакомых тоже! А ну, пропусти!—толкнул он Борьку
Сорокина.
—	Пьяных не пропускаем,— медленно отчека¬
нил Клим.
—	Что?! — заорал Карасевич.— А ну, мальчики,
нажмем!
Дальше произошло неизбежное: «особая группа»
вступила в дело.
169

Когда порядок был восстановлен и Клим, тяжело
дыша, направился в зал, к нему подбежала Лидочка.
—	Ой, Клим! Я все видела. Он теперь будет ждать
меня у выхода. Я боюсь.
Клим усмехнулся.
—	Навряд. Ты еще не все видела. А в общем,я
провожу тебя, если хочешь.
Лидочка недоверчиво подняла на него глаза.
-- Проводишь?
—	Угу.
Они вышли из клуба последними.
На пустынной улице никого не было. Ветер не¬
истово раскачивал фонари у них над головой, и
вокруг плясали безмолвные фантастические тени.
Было холодно и сыро.
Клим не сразу решился взять Лидочку под руку.
Первое время шли молча. Потом Лидочка спросила:
—	Как ты живешь, Клим?
—	По-старому.
—	Но ведь ты теперь во всем районе известен!
—	Денег за это больше не платят,— как можно
пренебрежительнее ответил он.
—	Ах, Клим, не в деньгах счастье! — вздохнула
Лидочка.— Вот у меня они есть, не жалуюсь,
а счастья... его что-то не видно.
—	Это смотря как понимать счастье.
—	А вот скажи, ты счастлив?
Клим усмехнулся.
—	Так сразу и не скажешь.
Помолчали. Клим вынул мятую пачку «Прибоя»
и, на минуту освободив руку, на ходу закурил.
—	Скажи, Клим,— неуверенно спросила Лидоч¬
ка,— тебе, небось, много плохого про меня рассказы¬
вали, да? Только правду скажи. Рассказывали?
—	Угу.
—	А ты верил?
Клим пожал плечами.
—	Верил,— с горечью сказала Лидочка.—И пра¬
вильно, что верил... Я плохая... Ой, Клим, какая
я плохая! За это и нет мне счастья, одни... одни день¬
ги, чтоб они провалились!
—	Ну чего болтаешь! — грубовато оборвал ее
Клим.
170

—	Я не болтаю. Просто ночь такая... страшная.
Правда, Клим, жутко ночью одному?
—	Ты ж не одна.
—	Ой, Клим, ничего ты не понимаешь! Клим...
—	А?
—	Скажи... как людей арестовывают: по ночам, да?
—	Каких людей? — удивился Клим.
—	Ну, милиция. Всяких там... преступников,—
дрогнувшим голосом произнесла Лидочка.
—	Ладно тебе,— хмуро ответил Клим.— Тоже
придумаешь...
—	Нет, ты скажи.
—	Зачем? Тебя ж арестовывать никто не соби¬
рается.
—	А вдруг?
—	Слушай, Лид,— не вытерпел Клим,— ты о чем
другом говорить можешь?
И тут вдруг Лидочка заплакала, да так горько,
безутешно, утирая варежкой слезы, что Клим расте¬
рянно остановился.
—	Да что с тобой творится? — спросил он.
Но Лидочка вместо ответа уткнулась лицом ему в
грудь и заплакала еще сильнее, а Клим неловко
гладил ее па голове и не знал, что сказать.
—	Ну, чего ты... чего ты?..— бормотал он.
—	Страшно...— сквозь слезы проговорила Лидоч¬
ка.— Очень... мне... страшно... по ночам... и днем тоже
страшно. Не могу я так...
—	Ну чего ж тебе страшно, глупая?
—	Всю... всю кровь они из меня выпили! — рыда¬
ла Лидочка.— Всю... всю...
—	Да кто, кто?—с нарастающей тревогой спра¬
шивал Клим.
—	Ой, ничего ты, Клим, не знаешь! Я... сначала
думала, что легко это... А теперь не могу!.. Деньги их
мне руки жгут!.. Ой, пропала я!.. Жизнь моя прокля¬
тая!..— почти истерически выкрикивала Лидочка.
—	Ну, вот что, Лид,— сурово сказал наконец
Клим.— Будешь толком-то говорить? Будешь или нет?!
—	Что?.. Что говорить?..— опомнилась вдруг Ли¬
дочка и так затравленно, с таким отчаянием и страхом
взглянула на Клима, что у него невольно сжалось
сердце.
171

Они еще долго бродили в ту ночь по Москве. Но
Клим так ничего и не мог добиться от девушки. Ее
все время бил какой-то нервный озноб; она то плака¬
ла, то начинала с ожесточением, истерически ругать
кого-то.
Только один раз у Лидочки вдруг сорвалось с губ
имя «Мария».
—	У-у, проклятущая!.. Убила бы ее!.. Вместе с
этим толстым боровом!.. Ой, убила бы!..
И она снова разрыдалась.
Было уже очень поздно, когда они подошли наконец
к ее дому.
На прощание Клим крепко прижал Лидочку к себе
и поцеловал в губы. Она на секунду замерла в его
объятиях, потом вырвалась и убежала.
На обратном пути Клим пытался заставить себя
разобраться во всем том странном, непонятном и тре¬
вожном, что услышал только что от Лидочки. Но на
губах он все еще ощущал ее влажные, соленые от
слез губы, и мысли его путались.
Прежде чем зайти в подъезд, Сенька Долинин оки¬
нул взглядом новый корпус Управления милиций.
«Да-а, хозяйство! — озабоченно подумал он.— Иди
тут его сыщи». Однако он решительно толкнул тяже¬
лую дверь и, поднявшись на несколько ступенек,
очутился в просторном вестибюле. В обе стороны
уходили коридоры, а прямо перед Сенькой оказалось
окошечко бюро пропусков. В глубине вестибюля вид¬
нелись будки с телефонами.
Сенька с независимым видом подошел к дежур¬
ному милиционеру.
—	Мне тут по служебному делу в МУР надо бы
позвонить, товарищу Коршунову. Телефончик не под¬
скажете?
Милиционер окинул взглядом щуплую Сенькину
фигурку, недоверчиво посмотрел в его лучистые, с лу¬
кавыми искорками рыжие глаза, однако взял при¬
вычным жестом под козырек и вежливо ответил, что
такого сотрудника он не знает, а звонить надо дежур¬
ному по МУРу, и указал на телефоны.
Через минуту в кабинете Коршунова раздался
звонок. Сергей снял трубку.
172

—	Товарищ Коршунов? Это вам звонит Семен
Долинин. Не забыли такого?
—	Сенька? — удивился Сергей.— Тебя каким вет¬
ром к нам задуло?
—	А-а, значит, вспомнили! — удовлетворенно ска¬
зал Сенька.— А ветер попутный, хотя и сильный. На
море, так сказать, наблюдается волнение. К вам как
добраться-то?
—	Ты паспорт захватил?
—	А как же!
Сенька получил пропуск, с важным видом
предъявил его постовому и поднялся в лифте на чет¬
вертый этаж. С любопытством озираясь по сторонам,
он дошел до указанной в пропуске комнаты и тол¬
кнул дверь.
—	Ну, входи, входи,— с улыбкой приветствовал
его Сергей.— Рассказывай, как она, жизнь-то?
Сенька удобно расположился на диване и закурил.
—	Только, чур, протоколов подписывать не буду,—
лукаво предупредил он.-— И по девяносто пятой не
привлекать.
—	Ох, ты же и злопамятен, оказывается! — рас¬
смеялся Сергей.
—	А как же! Переговоры будем вести только
в теплой обстановке, и, между прочим, требуется
полная секретность. Имейте в виду, Клим не знает,
что я у вас. Прошу учесть.
—	Условия подходящие,— улыбнулся Сергей.-^
Так что давай выкладывай.
—	Только Климу ни слова,— еще раз предупре¬
дил Сенька.—Иначе я сгорел, как швед под Полтавой.
—	Можешь положиться. Секреты беречь умеем.
—	Значит, так,— приступил к делу Сенька, и ху¬
денькое лицо его стало строгим.— Есть у Клима одна
зазноба. Зовут Лидка Голубкова. Работает на его
фабрике, в раскройном цехе. Путалась одно время
с другим, и тот, говорят, сукиным сыном оказался: в
решительный, значит, момент бросил ее. На Клима
она раньше — ноль внимания, фунт презрения. И,
однако же, я его еле-еле от нее, так сказать, вылечил.
Вроде бы даже забывать стал. Но все это, между
прочим, только увертюра.—Сенька глубоко затянулся
и выпустил дым через нос.— Теперь, значит, сама
173

симфония. Позавчера Клим на вечере с ней опять
встретился, домой провожал всю ночь и всякие ей там
декларации излагал. А потом они вовсю целовались.
—	И на здоровье! — весело вставил Сергей.
—	А вот здоровья-то как раз и невидно,—сердито
ответил Сенька.— Даже наоборот, у Клима, значит,
мозги от этих поцелуев набекрень съехали.
—	Жениться решил?
—	Того не хватает! До женитьбы дело, славу богу,
еще не дошло. Это, знаете, только через мой труп!
—	Ну, ну, зачем же так! — примирительно заме¬
тил Сергей.
—	А затем: Лидка в ту ночь такое ему несла, что
у всякого нормального человека голова бы живо
сработала. А Клим и видеть ничего не желает. Ну,
чисто подменили его, ей-богу! Уж я ему вдалбливал,
вдалбливал, язык аж отнялся, а толку чуть. Так что
другого у меня выхода не было, как к вам идти.
—	Что ж она ему такое говорила?
—	Что? Вот слушайте. Во-первых, что денег у нее,
мол, много, а счастья от них нет. Чувствуете? Потом,
что по ночам вроде ареста боится. Это два. Третье,
что своими руками кое-кого убила бы. И даже сказа¬
ла ему, кого: Марию какую-то — раз, «толстого боро¬
ва» — два. Видите, что делается?
—	М-да, интересно,— задумчиво сказал Сергей.—
Но как же это Клим-то, а?
—	Любовь,— мрачно ответил Сенька.— Все от
нее, паразитки! Хорошего человека вон до чего дове¬
ла!
—	Да, любовь,— согласился Сергей.— Это, брат,
штука не простая. А вещи ты мне, Сенька, рассказал
важные. Значит, у этой Голубковой тоже темные
деньги водятся? Между прочим, письмо ваше до сих
пор у меня в сейфе лежит.
—	Во, во! Значит, увязываете? — оживился Сень¬
ка.—Деньги вроде бы с неба не падают. Мне лично
такое счастье не выпадало и Климу, к примеру, тоже.
Откуда же они берутся: что у Перепел кина, что у
этой? Ясности тут не вижу. А я, знаете, этого не люблю.
—	Я тоже,— кивнул головой Сергей и энергично
добавил: — Вот что, Сенька. Кажется мне, что
небольшой промах мы с вашим письмом допустили.
174

Его уже давно следовало бы переправить в другой
адрес.— И он указал на потолок.— Ну, ничего. Зато
теперь мы еще добавим к нему твой рассказик-
Будет, Сенька, ясность, будет! Спасибо, друг!
—	Не стоит благодарности, — пожал плечами
Сенька.— Дело такое — общее, словом.
Пройдя на обратном пути по знакомому уже кори¬
дору, Сенька вышел на лестничную площадку и за¬
думчиво посмотрел наверх. Потом он остановил одно¬
го из сотрудников.
—	Скажите, у вас там, на пятом этаже, что поме¬
щается?
—	А тебе это зачем? — улыбнулся тот.
—	Да так, для пополнения образования! — весело
ответил Сенька.
—	Ну, это полезно. Там УБХСС. Понял?
—	Ага! — Сенька кивнул головой и тут же снова
спросил: — А как его, между прочим, полностью
расшифровать?
—	А так: Управление по борьбе с хищениями со¬
циалистической собственности.
—	Ого! Вот это, кажись, в самую точку! — обра¬
дованно воскликнул Сенька и устремился вниз по
лестнице.
А Сергей еще долго сидел за столом, куря одну
сигарету за другой.
Дело Климашина после ареста его убийц не только
не закончилось, но продолжало стремительно разрас¬
таться. И, кроме направления на Доброхотова, сей¬
час явственно проступило вдруг новое, не менее важ¬
ное и, кажется, еще более запутанное. Но идти по
нему, по этому новому направлению, должны уже
другие люди, с другим опытом и другими методами
борьбы.
Глава VII
НА ПОДСТУПАХ К «ЧЕРНОЙ МОЛИ»
У комиссара Силантьева обсуждался ход рассле¬
дования убийства Климашина.
— Убийцы-то найдены, — как всегда, напористо
произнес Силантьев, вертя в руке пустую трубку:
175

курить ему было запрещено. — Но разве можно счи¬
тать дело раскрытым? Нельзя. Верно я говорю, Иван
Васильевич? — обернулся он к Зотову.
Тот молча кивнул головой.
—	Вот. А почему? — продолжал Силантьев. — По
крайней мере, по трем причинам. Первая — не уста¬
новлен и не арестован Доброхотов. Очень опасный
человек, главный подстрекатель в этом деле.
—	А может, и не главный, — заметил Зотов.
—	Согласен. Это нам пока не известно. Второе —
так и не установлен мотив убийства. Все версии как
будто отпали:	грабеж, ссора, месть и другие.
И третье...— Силантьев прищурился и посмотрел на
Коршунова и Гаранина.— Скажите на милость, куда
девались меха со склада на сорок тысяч рублей,
недостача которых обнаружена при последней реви¬
зии? Куда они девались, я спрашиваю?
Сергей и Костя переглянулись.
—	Горюнов показывает совершенно точно, — сер¬
дито отчеканил Силантьев, зажав в кулаке трубку,—
ни он, ни Спирин эти меха не брали. То, что их украл
Климашин, тоже отпадает. Куда же они девались?
Кто их взял?
Он обвел взглядом присутствовавших.
—	Два преступления. Одновременно, — сказал Зо¬
тов.— Убийство — раз. Кража мехов со склада — два.
И тут вопрос: случайно они совпали или нет? Уж
больно удобно спихнуть эту кражу на Климашина.
—	Раскрыть кражу — всплывет и мотив убийст¬
ва,— оживился Сергей. — Главное, раскрыть кражу.
—- Только не шарахайтесь теперь в другую сторо¬
ну,— хмуро предупредил Силантьев.— Именно потому,
что это связано одно с другим, ключом ко всему мо¬
жет оказаться этот самый Доброхотов. Ясно? Танце¬
вать будем опять от фабрики. Мы там еще далеко не
во всем разобрались.
—	А те материалы направим Басову? — спросил
Костя.
—	Обязательно. И сегодня же — распорядился
Силантьев, передавая Сергею папку. — Думаю, вместе
с его людьми придется работать.
Выходя от Силантьева, Костя Гаранин сказал
Сергею:
176

—	Народ там деловой. Хватка у них — дай боже!
А работа, конечно, почище: без пыли, и здоровью не
вредит.— Он скупо усмехнулся и потер грудь.
—	Что, «Пестрых» вспомнил? — улыбнулся Сер¬
гей. — Того бандита, Ложкина? Здорово он тебя но¬
жом саданул!
—	А, чего там! — махнул рукой Костя.
Придя к себе, Сергей позвонил начальнику
УБХСС комиссару Басову, и тот попросил его немед¬
ленно зайти. Сергей отправился на пятый этаж.
Басов оказался среднего роста, коренастым чело¬
веком с открытым, суровым лицом, курчавые волосы
были зачесаны назад, в крепких зубах зажата тонкая
изогнутая трубочка с сигаретой. Басов окинул Сер¬
гея внимательным взглядом и улыбнулся.
—	Ага, так вы и есть Коршунов? Муровский ме¬
ховщик? Сейчас я вас со своим меховщиком позна¬
комлю.
Он снял трубку одного из телефонов и набрал
короткий номер.
—	Ярцев? Зайдите ко мне,
Через минуту в кабинет вошел худощавый темно¬
волосый молодой человек в хорошо сшитом черном
костюме и светлом галстуке. «В театр он, что ли, со¬
брался?» — подумал Сергей.
—	Заходи, Геннадий Сергеевич,— сказал Басов.—
Прошу любить и жаловать. Капитан Коршунов из
МУРа... Капитан Ярцев. Так сказать, коллеги по ме¬
ховым делам.
Сергей и Ярцев молча пожали друг другу руки.
—	А теперь, Коршунов, поведайте нам свои се¬
креты. Что у вас там есть по меховой фабрике?
Сергей принялся рассказывать.
—	Ага, Плышевский, — удовлетворенно сказал
Ярцев.— И Перепелкин. Любопытное письмо.
—	А из рассказа этой Голубковой, — добавил Ба¬
сов,— всплывает очень трогательная парочка: некая
«Мария» с неким «толстым боровом». На, держи! —
Он передал Ярцеву принесенные Сергеем бумаги.
—	Значит, будем работать в контакте?—спросил
Сергей.
—	Непременно, — кивнул Басов и указал своей
трубочкой на Ярцева.— Вот с ним. Надо вам сказать,
177

что у нас уже есть кое-какие сигналы по этой фабри¬
ке. Но разворачивать дело нам потруднее, чем
МУРу. Да, да, не улыбайтесь! Ведь вы идете всегда
от происшествия. Так? Скажем, труп — значит, убий¬
ство, сомнений нет. Или там грабеж, кража, — пре¬
ступление налицо, есть пострадавшие, остается найти
преступников.
—	Не так-то просто... — многозначительно вста¬
вил Сергей.
—	Конечно, — сейчас же согласился Басов.— Оби¬
деть вас не хочу. Но нам прежде, чем искать пре¬
ступников, надо еще доказать—понимаете?—дока¬
зать, что совершается преступление. А у нас это очень
непростое дело. Спросите, почему? А потому, что в
таких случаях на поверхности всегда тишь, да гладь,
да божья благодать. План выполняется, люди ра¬
ботают, как обычно, документы вроде тоже в поряд¬
ке — не придерешься. А за всем этим кучка людей,
петляя, фальшивя, изворачиваясь, творит грязные де¬
ла, преступления. И люди эти, как правило, опытные,
их голыми руками не возьмешь. Вот какое наше
дело.
Басов говорил увлеченно, почти весело, словно
радуясь особой сложности своей работы, и чувство¬
валось, что он знает, любит ее и гордится ею.
—	И ведь опасность этих людишек в чем? — про¬
должал он, вставляя новую сигарету в свою трубоч¬
ку. — Не только в огромном ущербе, который они
наносят нашему государству. И не только в созна¬
тельном ухудшении качества продукции, отчего все
мы тоже страдаем. Опасность еще и в том, что эти
подпольные дельцы отравляют воздух вокруг себя,
разлагают неустойчивых людей, особенно из моло¬
дежи, развращают их легкими деньгами, толкают на
преступления, калечат им жизнь. Вот, к примеру, эта
самая Голубкова, о которой вы сейчас рассказывали.
Ведь уже горючими слезами девчонка плачет. А ей,
может, еще и в тюрьме сидеть,— неожиданно жестко
закончил Басов.— Так ведь, Ярцев, а?
—	Разобраться надо, — сдержанно ответил Ярцев.
—	Да, уж придется, — подтвердил Басов. — И
вообще она тут пешка. Кроме того, совесть, совесть
еще осталась, вот что важно! А нам надо добраться
178

до тяжелых фигур, до короля, если уж с шахматами
сравнивать. А там совести не ищи.
—	В шахматы, значит, играете? — улыбнулся
Сергей.
—	А как же?! Для нас эта игра вдвойне полезна:
комбинировать учит. — Басов усмехнулся и деловито
закончил: —Значит, решаем так. Вы идете на Добро¬
хотова и работаете по этой краже на складе. А мы
пойдем на Плышевского и компанию. Чует моя душа,
он там кое-чем заворачивает.
—	Вместе с «Марией» и «толстым боровом» —
добавил Ярцев. — А их еще устанавливать надо, кто
такие.
—	А ты как думал? — строго спросил Басов. — На
блюдечке нам с тобой никто ничего не принесет.
Надо — значит, установим! Теперь главное — кон¬
такт с МУРом. Запиши-ка его телефон. — И он кив¬
нул на Сергея.
Геннадий Ярцев хорошо помнил тот день, когда
он впервые перешагнул порог Управления по борьбе
с хищениями социалистической собственности. Это
было пять лет назад. Он пришел по путевке Москов¬
ского комитета комсомола в числе тридцати других
комсомольцев-активистов и, надо честно сказать, не
испытывал при этом особого энтузиазма, нет, скорее
досаду.
В самом деле, если уж идти работать в милицию,
то, конечно, в уголовный розыск. Об этой работе он
слышал и читал — дело увлекательное: тут схватки,
перестрелки, погони, тут имеешь дело с опасными
людьми, врагами без всякой маскировки, отчаянными
и решительными, готовыми на все...
А его, Геннадия, послали в УБХСС. Он толком
даже не знал, что означает это тяжелое, невпроворот
слово. Правда, инструктор МК в двух словах объяс¬
нил суть новой работы. Но это нисколько не подняло
настроения: эко дело—хватать за руку скользких
хозяйственников или торговых работников, втихомол¬
ку творящих свои грязные делишки!
Особенно разозлило Геннадия, что вызванный
вместе с ним Слава Оболенский после беседы с инст¬
руктором удовлетворенно сказал:
179

—	Ну и слава богу! Работа, кажись, нормальная.
А я, братцы, боялся, что в МУР пошлют. Оттуда уж
целым не выйдешь, будь спокоен. И с утра до вечера
по городу мотайся, как бобик. А тут все-таки что-то
умственное.
Между прочим, Славка уже через несколько ме¬
сяцев был отставлен от этой «умственной» работы.
Сам он говорил коротко:
—	Нервов моих не хватает.
К тому времени Геннадий мог по достоинству оце¬
нить эти слова: новая работа требовала действительно
много нервов.
Прежде чем арестовать группу расхитителей, при¬
ходилось долго, тщательно, кропотливо готовить
дело: собирать улики, документируя при этом каждый
свой шаг, прослеживать весь путь краденых товаров,
разветвленную, хитро законспирированную паутину
преступных связей, выяснять метод хищений, каналы
сбыта и, наконец, улучить самый выгодный момент
для «реализации дела», то есть ареста всей преступ¬
ной группы.
Здесь, в УБХСС, пожалуй, еще больше, чем
в МУРе, следовало учитывать один непреложный за¬
кон, свойственный нашей советской жизни: преступ¬
ники живут и действуют не в безвоздушном простран¬
стве, за ними, всегда, вольно или невольно, следят де¬
сятки, даже сотни честных глаз.
Оперативный работник должен уметь опереться на
помощь всех этих честных, но в то же время очень
разных людей, должен уметь связать воедино их на¬
блюдения, еще больше мобилизовать их бдитель¬
ность и сделать их верными, активными союзниками
в борьбе.
Не сразу понял все это Геннадий Ярцев и тем
более не сразу научился этому искусству.
Вначале ему казалось, что он попал в какой-то
неведомый мир, где все непонятно, сложно, необычно,
и разобраться во всем этом могут только люди, на¬
деленные особым зрением, чутьем и способно¬
стями.
В этом мире Геннадий столкнулся и с преступни¬
ками, с живыми преступниками, о которых раньше
только слышал или читал. Они оказались внешне
180

совсем обычными, как будто даже симпатичными
людьми: часто пожилые, с благородными сединами,
очень вежливые, культурные, спокойные. Правда,
потом с них постепенно сползала напускная привлека¬
тельность, и под этой защитной оболочкой неизбежно
начинал проступать оскал хищника, шкодливая,
грязная душонка стяжателя. Порой они до конца пы¬
тались безмятежно и самоуверенно улыбаться, отка¬
зываясь давать показания, признавать самые очевид¬
ные факты; при этом они энергично и деловито жало¬
вались во все инстанции, ссылались на прежние дей¬
ствительные или мнимые заслуги, спекулируя на том,
что любая жалоба советского гражданина повсюду
встречает внимание и немедленный отклик.
Надо было иметь очень крепкие нервы, чтобы не
растеряться, не отступить в этой борьбе с хитрым,
изворотливым и наглым противником. Но главное,
надо было непоколебимо верить в справедливость и
необходимость такой борьбы.
Все это и многое другое открылось Геннадию
Ярцеву, как только он окунулся в сложный, полный
тревоги и напряжения мир своей новой работы. И в
первый момент он, честно говоря, растерялся. Помог¬
ли только прирожденное упрямство, самолюбие и,
главное, помощь тех людей, которые его здесь окру¬
жали.
Прежде всего таким оказался для Геннадия его
начальник отделения — Анатолий Тимофеевич Зверев,
худой, высокий, белокурый человек с тонким, смешно
искривленным носом и большими умными серыми
глазами, причем правый был всегда насмешливо при¬
щурен. Товарищи шутили, что Зверев потому так лов¬
ко раскрывает самые хитроумные комбинации рас¬
хитителей, что нос его улавливает совершенно недо¬
ступные для других, нормальных носов запахи
и обладает особым чутьем на преступление. Зверев
в ответ только добродушно посмеивался, но правый
глаз его при этом щурился до того лукаво, что всем
невольно казалось, что и этим глазом он подмечает
куда больше, чем любой другой человек. И еще Зве¬
рева отличало несокрушимое, прямо-таки сказочное
хладнокровие, перед которым теряли выдержку даже
самые «закаленные» и опытные преступники.
181

Да, у Анатолия Зверева было чему поучиться, и
Геннадий жадно, упорно учился, все больше входя во
вкус своей работы. С первых дней у Геннадия стала
проявляться одна важная черта, которую хорошо ви¬
дели Зверев, Басов и другие опытные, уже искушен¬
ные в жизни люди. Геннадий Ярцев в ходе расследо¬
вания любого дела был по-особому, почти болезненно
насторожен, все время опасаясь, как бы случайно не
пострадал при этом хоть один невиновный человек.
Поэтому не меньше сил, чем на разоблачение истин¬
ных преступников, Геннадий тратил обычно на то,
чтобы уберечь честных людей от ложных, ошибочных
обвинений или даже простых подозрений. И каждый
раз, когда поступали сведения о подозрительной
деятельности того или иного человека, Геннадий го¬
ворил самому себе: «Этого не может быть, это скорей
всего ошибка. Попробуй, докажи». И он придирчиво,
упорно спорил с фактами, пока они не побеждали его
предвзятого мнения. И эта непрерывная внутренняя
борьба с фактами, которые он сам же и собирал,
в конце концов приводила к неопровержимым выво¬
дам. Их уже никогда и никто не мог оспорить, потому
что ожесточеннее всех оспаривал их до этого сам
Геннадий.
Однажды Басов сказал ему:
— Такой стиль в работе обычно появляется не
сразу. Это, знаете, ваше счастье, что вы так быстро
им овладели.
Пожалуй, только в этот момент Геннадий впервые
задумался над этим своим «стилем» и попытался по¬
нять, откуда же он у него взялся.
И тут вдруг с удивительной четкостью вспомнил
он город Киров, небольшой домик за изгородью из бу¬
зины, отца, работавшего в то время технологом на за¬
воде, мать, сестер. Вспомнил он ту страшную ночь,
когда был арестован отец. Геннадия исключили
из комсомола «за потерю бдительности». Только
спустя-три года, перед самой войной, Геннадий узнал,
что отца оклеветал человек, который теперь разобла¬
чен, оклеветал подло, из мести. А накануне ухода
Геннадия в армию, в самый разгар войны, отец воз¬
вратился домой. И первые слова, которые он сказал,
когда остался наедине с сыном, были:
182

—	Запомни, Геня, на всю жизнь запомни. Комму¬
нист — это только тот, кто сердцем умеет распознать
истинного врага своего народа и никогда не будет
бить по своим, никогда! Настоящий коммунист —
это...— как бы сказать? — совесть народа, вот что.
И еще помни: живем один раз, и жить надо по боль¬
шой правде, нашей, ленинской. Другой правды на све¬
те нет. Так и воюй, сынок, так и живи потом.
Об отце Геннадий сразу же и подумал, когда Ба¬
сов сказал ему о «стиле» в работе.
—	Ваше счастье, что вы так быстро им овладели,—
повторил Басов.
—	Это счастье дорого мне обошлось,— ответил
Геннадий.
Басов не стал расспрашивать, только внимательно
посмотрел на Геннадия, нахмурился и некоторое вре¬
мя задумчиво дымил своей изогнутой трубочкой.
В тот день, когда Геннадий получил от Коршунова
дополнительные данные по меховой фабрике, он по¬
нял, что настало время для активных действий.
Вместе со Зверевым, который к этому времени был
уже начальником отдела (его прежним отделением
руководил теперь Геннадий), был составлен подроб¬
ный план оперативных мероприятий. Басов утвердил
его немедленно, внеся исправления лишь в сроки.
Их он сократил до такого предела, что Геннадий и
Зверев только переглянулись.
С этим планом Геннадий пришел на следующее
утро к Сергею Коршунову.
—	Давайте координировать,— сказал он.
Сергей с интересом прочел план.
—	М-да, у вас, знаете, тоже, оказывается, работка
дай боже! — с улыбкой покрутил он головой.— Что ж,
теперь уговоримся о сроках и взаимной информации.
Они говорили около часу. Под конец Сергей
сказал:
—	Мой совет — опирайтесь там вот на кого.— Он
набросал на листке несколько фамилий.— За них
ручаюсь, не подведут.
—	Спасибо.— Геннадий спрятал листок.— Но опи¬
раться буду не только на них.
183

—	А на кого же еще?
—> На всех, вернее, на любого, кто мне понадобит¬
ся. Союзником нашим будет весь коллектив, все тыся¬
ча двести двадцать человек.
—	Тысяча двести двадцать восемь,— уточнил Сер¬
гей.
—	Восемь — это, допустим, преступники,— отве¬
тил Геннадий.— А го и меньше.
—	Вообще-то верно,— согласился Сергей.— Что ж,
желаю успеха. Вы сейчас куда?
—	Собираюсь в гости.
—	В гости? К кому же, если не секрет?
—	К вашему приятелю Семену Долинину. Проду¬
маем одну комбинацию.
Граверная мастерская, где работал Сенька Доли¬
нин, помещалась на шумной и просторной улице,
в первом этаже маленького двухэтажного домика.
За витринным стеклом видны были граверы, человек
шесть, склонившиеся над своими столиками, где гор¬
кой лежали инструменты и жужжали миниатюрные
станочки. Над каждым столиком даже днем горели
лампы на тонких изогнутых штативах.
За оконцем в тонкой фанерной перегородке видне¬
лась седая голова заведующего: он принимал и вы¬
давал заказы.
Геннадий, как было условлено с Сенькой, подошел
к витрине и стал разглядывать выставленные . там
образцы граверного искусства. Через минуту Сенька
вышел из мастерской, и они двинулись в сторону со¬
седнего сквера.
—	Ну как,— спросил Геннадий,— говорил?
—	Спрашиваете! Известное дело, говорил. Он его,
оказывается, знает аж с тридцать второго года. Лич¬
но я успел в том году только родиться.
—	Как же он к нему относится?
*— Тоже выяснил. Уважительно относится и всей
его брехне верит. И про главного конструктора и про
премии...
—	Так. Теперь самое главное. Как думаешь, мож¬
но ему доверять или нет? Не побежит рассказывать?
Сенька строго посмотрел на Геннадия.
184

—	Это наш-то Михаил Маркович побежит? Да вы
что?! Он, конечно, немного такой, знаете, не от мира
сего. Но это же честный человек! Он, между прочим,
первый образец ордена Ленина гравировал. Представ¬
ляете? Это только чистым рукам доверят, я так по¬
лагаю. И вообще, я за него ручаюсь, — важно закон¬
чил Сенька.
—	Понятно. Твоя рекомендация, конечно, много
значит,— улыбнулся Геннадий и задумчиво спросил:—
Вы на обед когда закрываетесь?
Сенька взглянул на часы.
—	Через двадцать минут.
...Геннадий зашел в мастерскую ровно через два¬
дцать минут. Из окошечка в перегородке высунулась
седая голова Михаила Марковича. Близоруко щу¬
рясь, он сказал:
—	Извините, пожалуйста, но у нас начинается
обед. Очень прошу зайти через час.
—	Мне надо поговорить с вами, Михаил Марко¬
вич,— понижая голос, сказал Геннадий, — и без сви¬
детелей.
Он протянул свое удостоверение.
Михаил Маркович растерянно заморгал, потом
нащупал в кармане старенького пиджака очки и, не
надевая, приложил их к глазам.
—	Ради бога, чем могу быть вам полезен? — про¬
шептал он.
—	Я вас провожу домой и по дороге все объясню.
—	Понимаю. Очень хорошо вас понимаю, — заки¬
вал головой старик.*
Они вышли на улицу. Михаил Маркович, низень¬
кий, худощавый, еле поспевал за своим спутником.
Из-под старенькой шубы виднелся синий халат, седые
волосы разметались по ветру. Геннадий убавил шаг
и неожиданно спросил:
—	А где ваша шапка, Михаил Маркович? Так
можно и простудиться.
—	Ах, боже мой! Моя шапка.— Старик растерянно
схватился за голову. — Она, конечно, осталась в ма¬
стерской. Уверяю вас, она там! Это очень, очень не¬
приятно! Вы знаете, что теперь скажет Соня? Это моя
жена... Она, конечно, скажет: «Ну, вот...»
185

—	Ничего, Михаил Маркович, не волнуйтесь,— с
улыбкой перебил его Геннадий.— Вы с самого начала
скажите, что приехали на машине. Я вас сейчас
отвезу. Кстати, там и беседовать будет удобнее.
Когда они подъезжали к дому, где жил Михаил
Маркович, старик взволнованно произнес:
—	Это просто невероятно! Мне сейчас стыдно
смотреть в глаза вам, Соне, всем. Столько лет моро¬
чить голову можно только такому старому ослу, как
я. Вы, конечно, не поверите, но Соня всегда именно
так мне и говорит.
—	Нет худа без добра,— улыбнулся Геннадий.—
Зато теперь вы можете нам очень помочь.
—	О, да! — с воодушевлением откликнулся Ми¬
хаил Маркович.— Теперь-то я вам, конечно же,
помогу!
—	Вы бывали у него дома?
—	Или нет! Последний раз это было месяц
назад. Отвез ему одну вещицу.
—	По какому адресу?
Михаил Маркович, не задумываясь, назвал адрес.
Геннадий насторожился. Это был совсем не тот
адрес, по которому официально проживал Плышев-
ский.
—	Вы не ошибаетесь?
—	То есть как это «ошибаетесь»? Я даже знаком
с его супругой.
—	Супругой?
—	А что? Даже такой подлец тоже может иметь
супругу.
—	Так, так. А кого из его последних знакомых вы
знаете?
—	Знакомых? Одну минуту.— Михаил Маркович
задумался, потирая лоб тонкими, жилистыми пальца¬
ми.— Вот, скажем, я делал по его заказу очень
теплую надпись одной гражданке ко дню рождения.
Ее звали Мария Павловна. А фамилия... Как же была
ее фамилия?.. Жохова... Жехова...
Геннадий заглянул в записную книжку.
—	Жерехова?
—	Да, да, совершенно верно! — обрадовался Ми¬
хаил Маркович.
—	А текст вы, наверное, уже не помните?
186

—	Извиняюсь!—обиженно возразил старик.—
Что, что, а свои надписи постоянным клиентам я
помню абсолютно все. Я даже помню самую первую,
которую я гравировал по просьбе этого... этого типа
на золотой пластинке для сафьянового бювара: «До¬
рогому и верному другу Оскарчику на память о
прошлом и как залог на будущее».
—	Кто же это такой Оскар?
—	Минуту, минуту! Ему была еще одна надпись.
Когда же это, боже мой?.. Ага! Осенью сорок шестого.
Надпись такая: «Другу и великому адвокату от вечно
признательного». Вот так.
—	Адвокату...— задумчиво произнес Геннадий.—
Осенью сорок шестого... Интересно. Оказывается,
даже такой осторожный человек тоже имеет свои
слабости — эти надписи. Кстати, последняя, на золо¬
том портсигаре, вы знаете, кому адресовывалась?
—	Некоему Свекловишникову, «другу и сподвиж¬
нику», обратите внимание.— Михаил Маркович мно¬
гозначительно поднял палец.— Ну-с, потом были над¬
писи дочке, супруге, ее брату...
—	Погодите, погодите, Михаил Маркович! Давай¬
те по порядку. Значит, дочке. Вы ее видели?
—	Нет. Она с отцом не живет.
—	Да ну?
—	Так он мне сказал. Хотя теперь я уже ничему
не верю.
—	М-да. Ну, а супруга, кто она, как ее зовут?
—	Роза Кондратьевна. Очень молодая особа. Я бы
сказал, недопустимо молодая, если уж на то пошло.
В дочки ему годится. К тому же актриса.
—	Ну, а это откуда вам стало известно?
—	Как по-вашему, у меня есть глаза или нет?
Афиши висят по всей квартире.
—	Тогда понятно. А ее брат, кто он?
—	Тоже, извините, артист. Петр Словцов. Над¬
пись была такая: «Талантливому актеру и верному
другу».
—	Так, все это ясно. А скажите, Михаил Марко¬
вич, вот что. Если прикинуть в среднем за год, то на
какую сумму потянут все эти подарки, как вы пола¬
гаете?
187

—	Гм... Признаться, не задумывался. Но по¬
пробуем...
Старик откинулся на спинку сиденья и, бормоча
что-то стал загибать пальцы.
—	Значит, считать все? — через минуту пере¬
спросил он.— Даже скромный серебряный портсигар
соседу по дому?
—	По дому? — опять насторожился Геннадий.
—	А что особенного? Если есть квартира, то есть
и соседи, я полагаю. Надпись такая:	«Александру
Яковлевичу, доброму соседу, с пожеланием здоровья
и успехов». Значит, считать?
—	Да, конечно.
—	Очень хорошо.
Михаил Маркович принялся снова что-то бормо¬
тать себе под нос, загибая пальцы.
Неожиданно до Геннадия донеслось:
—	Вадиму, это уже, слава богу, шестнадцать.
—	Какому Вадиму? — спросил Геннадий.
—	Вы думаете, я уж все могу знать? — не меняя
позы, откликнулся Михаил Маркович.— Так нет.
Этого Вадима я не знаю. А надпись, если хотите,
была не совсем обычная. На костяной рукоятке охот¬
ничьего ножа: «Вадиму Д., буйной голове, с пожела¬
нием сохранить ее на плечах». Каково? И обратите
внимание, на этот раз без подписи.
Геннадий напряженно слушал, стараясь запом¬
нить каждое слово.
Михаил Маркович кончил наконец считать и со¬
вершенно одурелым взглядом посмотрел на Генна¬
дия.
—	Нет, вы знаете, что получается? Ей-богу, Соня
права, это только мне, старому дураку, не могло
прийти в голову посчитать раньше! Или я окончатель¬
но спятил, или... Вот смотрите. Получается за послед¬
ний год около двадцати предметов средней стои¬
мостью в тысячу рублей каждый. Итого — двадцать
тысяч. Двадцать тысяч! Как следует из ваших доку¬
ментов, его оклад равен тысяче шестистам рублей.
Выходит, все до копейки он тратит на эти подарки. А
жизнь? А туалеты? А машина? А...
Михаил Маркович даже задохнулся от нахлынув¬
ших на него мыслей.
188

Геннадий усмехнулся.
—	На все это деньги идут, по-видимому, из дру¬
гих источников.
—	Жулик...— багровея, выдавил из себя Михаил
Маркович.— Прохвост...
—	Все это предстоит еще доказать,— заметил
Геннадий.— Знаете,— признался он,— я даже не ожи¬
дал получить от вас столько сведений. Большое вам
спасибо!
—	Оказывается, старый Лифшиц еще на что-то
годен,— усмехнулся Михаил Маркович и, проведя
рукой по голове, иронически добавил: — Но вместо
«спасибо» поворачивайте машину и везите меня
обратно в мастерскую. Обед окончен. Все было очень
вкусно.
—	Батюшки! — спохватился Геннадий.— Что* же
я наделал!
—	Ничего, ничего. Как вы сказали? Нет худа без
добра? Так вот, по крайней мере, Соня не видела меня
без шапки. Уверяю вас, обед все равно был бы испор¬
чен. Или я ее не знаю, по-вашему?
Первым пунктом в плане оперативных мероприя¬
тий стояло: «Выявить всех участников преступной
группы». И первым в этой группе должен был зна¬
читься, по-видимому, Плышевский, хотя прямых до¬
казательств пока не было. Правда, образ жизни
главного инженера явно не соответствовал его офи¬
циальной зарплате.
Выявленные уже связи Плышевского Геннадий
разделил на две группы: связи по фабрике — Свекло-
вишников, Жерехова, Перепелкин — и связи на сто¬
роне— адвокат Оскар, актриса Роза Кондратьевна,
актер Словцов и некий Вадим Д.
Легче поддавались изучению связи по фабрике.
К тому же они сейчас были особенно важны, ибо
могли вывести на прямых соучастников Плышевского.
Это казалось тем более вероятным, что туманные
слова Лидочки Голубковой о «Марии» и «толстом
борове» могли относиться к Марии Жереховой, в
цеху которой Лидочка работала, и к очень полному
Свекловишникову.
189

Сейчас для Геннадия первостепенный оператив¬
ный интерес представляла Голубкова. Ее следовало
допросить как можно быстрее. И тут открывалось
два пути.
Можно было провести допрос так, чтобы Голубко¬
ва не поняла, что нужно от нее Ярцеву: создать у нее
впечатление, что это МУР продолжает заниматься
делом Климашина, запутать ее и незаметно получить
интересующие УБХСС данные. Но можно было бы
вести допрос и начистоту в расчете на ее полное
признание.
Геннадий понимал, что выбор тут зависит и от со¬
стояния, в котором сейчас находится Голубкова, и от
ее характера, от ее взглядов на жизнь, на свое прош¬
лое, настоящее и будущее. Сведений, которые сооб¬
щил о Голубковой Сенька Долинин, было явно недо¬
статочно. И помочь здесь мог на первых порах только
один человек — Клим Привалов.
На следующий день Привалов был вызван
в Управление милиции. Геннадию с первого взгляда
понравился этот высокий, сдержанный парень с боль¬
шими, натруженными руками.
—	Не удивляйтесь, что вас на этот раз вызвали
не в МУР,— сказал он, закуривая и придвигая сига¬
реты Климу.— Нам переслали оттуда ваше письмо.
Оно очень пригодилось. Дело в том, что мы уже имели
ряд сигналов о неблагополучии на вашей фабрике.
И, например, фамилия Плышевского нам уже была
известна. Но вы же понимаете, если на фабрике дей¬
ствительно идут хищения, то орудовать там должна
целая группа преступников. Один ничего не сделает,
будь он даже главным инженером.
Клим утвердительно кивнул головой.
—	Это ясно.
—	Так вот,— продолжал Геннадий.— Нам очень
важно выявить всех участников преступления, если
оно совершается. Конечно, всех—крупных и мелких.
А среди мелких участников есть наверняка люди
случайные, неопытные, запутавшиеся, которые тем
или иным путем были втянуты в преступные махина¬
ции. И когда мы заинтересовались такими именно
людьми, нам понадобилась ваша помощь, Привалов.
Как видите, я говорю с вами очень откровенно. Но
190

командир «особой группы» заслуживает и особого
доверия.
Клим смущенно усмехнулся.
—	Положим, этого заслуживает каждый комсо¬
молец нашей группы.
—	Верно. Так вот. Речь сейчас идет об одном че¬
ловеке, которого вы хорошо знаете. Это Лида Голуб¬
кова с вашей фабрики.
При этих словах Клим вздрогнул и с тревогой по¬
смотрел на Геннадия.
—	А что с ней?
—	Мне кажется, что с ней плохо, Клим,— просто
ответил Геннадий,— очень плохо. Вам это не ка¬
жется?
Клим ответил не сразу. Лицо его стало суровым,
брови сошлись на переносице, между ними залегла
глубокая складка.
—	Если хотите знать, — медленно проговорил
он,— то мне тоже так кажется. Не могу только по¬
нять, в чем тут дело.
—	Мы разберемся в этом деле, Клим. Можешь
нам это доверить,— с особой теплотой сказал Генна¬
дий.— Мы очень осторожно разберемся. Извини ме¬
ня, но я слыхал, что эта девушка тебе нравится.
Верно?
—	Это не меняет дела.
—	Конечно, не меняет. Но...
—	Я все равно скажу все, что знаю,— хмуро и
решительно произнес Клим.— Так полагаю, что ей
помочь надо. Не конченая она.
—	Правильно. Поэтому, мне кажется, ее и должна
мучить совесть.
—	А думаете, не мучает? Еще как! И вообще
жизнь у нее криво пошла. Уж я-то знаю.
—	Вот-вот, Клим! Ты и расскажи мне о ее жизни.
Клим долго молчал, пристально глядя в одну точ¬
ку на полу. Было видно, что нелегко ему приступить
к такому рассказу.
Наконец он глубоко вздохнул, потом достал пачку
«Прибоя» и неторопливо закурил. Руки его при этом
чуть заметно дрожали.
—	Ну, что ж. Валяйте, пишите.
—	Да нет, я так послушаю.

—	Ваше дело. Значит, про Лиду могу сказать вот
что.
И опять Клим, в который уже раз за последнее
время, должен был ломать себя и внутренне удив¬
ляться этому. Разве раньше он стал бы вмешивать¬
ся в чьи-то дела, рассказывать, может быть, во вред
человеку, правду о нем? И не где-нибудь, а в милиции.
Да ни за что! «В чужие дела не привык соваться», —
ответил бы он, а про себя еще, может быть, и добавил:
«Вам скажи, хлопот потом не оберешься, за¬
таскаете». А сейчас рассказывал он эту правду —
подозрительную, трудную, опасную — не о каком-то
постороннем человеке, а о самом, может быть, доро¬
гом и желанном — о Лиде. И правда эта могла при¬
нести ей большие неприятности. Но Клим был уверен,
что только так можно помочь Лиде, только так мож¬
но снова вывести ее на честную дорогу.
Клим говорил отрывисто, с плохо сдерживаемой
болью. Вся любовь его, все сомнения и надежды —
все было в этом рассказе, все незримо стояло за
скупыми фактами, которые он сообщал, хотя сам
Клим и не замечал этого.
Когда он наконец кончил, Геннадий сказал:
—	Да, что и говорить, досталось ей. Много вы тут
проглядели,— и, помолчав, спросил: — Вот ты сказал,
что задержали ее тогда в проходной. А кто именно
задержал?
—	Перепелкин, кто же еще!
—	Ну, и нашли у нее что-нибудь?
—	Не знаю. Не интересовался. Отношения у нас
тогда были еще, как бы сказать, не налажены. Думать
о ней, и то боялся.
Клим сконфуженно усмехнулся.
—	Понятно. Значит, это было в середине ноября.
Выходит, месяца два назад?
—	Выходит, так.
—	За два месяца многое могло случиться,— пока¬
чал головой Геннадий.— А вот, между прочим, как
к ней начальник ее цеха относится, Жерехова, не
знаешь?
—	Сначала все придиралась, кричала. Я еще тогда
к Лиде в цех заходил. Ну, а сейчас, говорят, утихла.
Лида даже вроде в любимицы попала,
192

—	В любимицы? Это интересно...
После ухода Клима Геннадий еще долго сидел за
столом, куря одну сигарету за другой.
Что ж, теперь он многое знает о Голубковой. И
все-таки оставалось еще что-то неясное. Геннадий все
еще не мог решить, как вести разговор с этой девуш¬
кой. Наконец он понял: надо самому увидеть эту Го¬
лубкову, и не в кабинете, а в обычной для нее
обстановке: среди людей, с которыми она работает,—
увидеть такой, какой она бывает каждый день,
какой знают ее на фабрике.
Посещение фабрики ни у кого не могло вызвать
подозрения, так как там уже побывали сотрудники
милиции и приезд еще одного не должен был никого
насторожить, а тем более спугнуть.
Машина Ярцева притормозила у ворот фабрики,
и водитель уже собирался посигналить, когда ворота
вдруг распахнулись и оттуда медленно выехала гру¬
зовая машина. К ней подбежал высокий худой парень
в распахнутом пальто, длинные волосы его размета¬
лись на ветру. С игривой усмешкой он крикнул, обра¬
щаясь к сидевшей рядом с шофером немолодой
широколицей женщине в надвинутой на лоб шапке
из серого каракуля:
—	По накладной проверять не будем, Полина
Осиповна?
—	Очумел? — с хрипотцой рассмеялась та и власт¬
но бросила шоферу: —Трогай!
Парень махнул им вслед рукой и тут только заме¬
тил машину Ярцева.
—	Вам, товарищ, куда?
Геннадий давно уже узнал в парне Перепелкина.
—	К вам. Из МУРа,— коротко ответил он, протя¬
гивая удостоверение.
—	Минутку,— засуетился Перепелкин.—Только
доложу начальству. Одна нога здесь, другая там
Как в кино. Значит, товарищ Ярцев, да?
—	Точно.
—	Айн минут.
Перепелкин исчез в воротах. Геннадий усмехнул¬
ся, потом вынул из кармана блокнот, на чистом
листке записал номер грузовой машины и рядом:
«Полина Осиповна». В его деле все могло пригодить¬
193

ся. Вскоре появился задыхавшийся Переделкин, все
так же без шапки, в расстегнутом пальто.
—	Прошу, товарищ Ярцев. Тихон Семенович вас
ждет,— сказал он, наклоняясь к стеклу машины и ста¬
раясь получше разглядеть Геннадия.
Со смешанным чувством настороженности и лю¬
бопытства входил Геннадий в кабинет. Свекловишни-
ков грузно приподнялся в кресле. Вид у него был
усталый, невыспавшийся и мрачный. Морщинистые,
с нездоровым румянцем щеки отвисали, как у буль¬
дога, под глазами — синеватые мешочки.
—- Чем могу служить? — с натугой просипел он.
—	Продолжаем работу, — ответил Геннадий.—
Хотелось бы пройти по цехам, посмотреть на ваш
народ.
—	Пора уж и кончать, да нас информировать не
мешало бы,— недовольным тоном заметил Свекло-
вишников.— А то и в главке и в других инстанциях
интересуются. А мне и сказать нечего.
—	Пока еще рано, Тихон Семенович.
—	Рано... Слава богу, убийц задержали. Чего же
еще-то?
—	Этого никто вам сообщить не мог,— сухо воз¬
разил Геннадий, отметив про себя странную осведом¬
ленность директора.
—	Мог или не мог, уж не знаю, а слухами, говорят,
земля полнится,— раздраженно ответил Свекловиш-
ников.— Руководству фабрики могли бы доверять.
Люди здесь, как-никак, не с неба упали.
«Да уж с неба такой подарочек не упадет»,—
враждебно подумал Геннадий.
Первое свидание со Свекловишниковым оставило
у Геннадия неприятное впечатление. Но он тут же
по привычке заспорил с собой: «Какие основания его
подозревать? Мало ли у кого какой характер! Может,
у него неприятности по работе, или с женой поссорил¬
ся, или, скажем, печень болит, вот он на всех и со¬
бачится. А если бы, значит, хвостом мел, то все в по¬
рядке, хороший, мол, мужик? А надпись Плышевско-
го? Это не улика,-—сам себя оборвал Геннадий.—
Ты еще и самого Плышевского ни в чем не уличил».
Геннадий направился через двор к раскройному
цеху.
194

Громадный, залитый голубоватым неоновым све¬
том цех алел кумачом лозунгов, на окнах стояли
горшки с цветами, мерно гудел конвейер, вдоль него
за своими рабочими столиками склонились девушки
в черных халатах и пестрых косынках.
Геннадий остановился около двери, соображая,
с чего начать. Интересовали его два человека: Го¬
лубкова и Жерехова. Посмотреть бы на них только,
составить пока первое, самое беглое впечатление.
Он остановил проходившую мимо девушку:
—	Где начальник цеха, не скажете?
Та с любопытством оглядела его.
—	Вон туда ступайте.— Она показала рукой
в глубину цеха, где виднелась отгороженная фанер¬
ной стеной небольшая комната.— В кабинет ее.—
И лукаво добавила: — Как раз в самый спектакль
угодите.
—	Это какой же такой спектакль? — удивился
Геннадий.
—	Сами услышите. А пока до свиданьица! — И де¬
вушка убежала.
Геннадий подошел к невысокой, растрескавшейся
двери. Она оказалась приоткрытой. В комнате у обшар¬
панного письменного стола Геннадий увидел полную
женщину в черном халате, каштановые, с рыжими
подпалинами волосы были небрежно собраны в пу¬
чок, напряженные глаза под неестественно черными
бровями глубоко ввалились, на возбужденном лице
проступили красные пятна. Перед ней вполоборота
к двери стоял высокий плечистый старик в очках,
с седым бобриком волос на голове.
Геннадий остановился около двери у доски
с объявлениями и, сделав вид, что читает, прислу¬
шался.
Говорила Жерехова, вернее, не говорила, а кри¬
чала грубо, почти истерично, временами срываясь
на визг:
—• Не позволю подрывать мой авторитет! Понял?
Кто здесь начальник цеха? Я! Я начальник!.. Много
на себя берешь, Степан Прокофьевич! Не оступись,
понял?.. Упрямство для старухи своей побереги! Не
хуже тебя производство знаю!..
195

Шея старика залилась краской, и он досадливо
крякнул:
—	Эк тебя трясет, матушка! Да нетто я твой ав¬
торитет подрываю?
—	А кто, как не ты? Ты! Ты!..
—	Сама подрываешь. И почему я должен, скажи
на милость, каждый раз лучший товар Спиридоновой
или там Голубковой отдавать? А другие девчата,
по-твоему, не люди, им заработать не хочется?
—	Не твоя забота! Моя!
—	Нет, матушка, и моя тоже,— сурово возразил
старик.— Я мастером был, еще когда ты вот такой
девчонкой на фабрику пришла. По совести я тогда
поступал с тобой али Нет? То-то и оно! Таким и ос¬
тался. А через тебя и на меня тень падает. Увольняй,
рапорта пиши, а срамить себя перед людьми не дам!
И тебе заниматься такими делами не советую.
—	Да ты это что?..— задохнулась от негодования
Жерехова.— Ты что, рехнулся на старости лет? Гро¬
зить вздумал?.. Нервов моих на вас всех не хватает!
Уйди от греха!
—	И уйду!
Старик круто повернулся и направился к двери.
И тут у Геннадия возникло новое решение. Он
с равнодушным видом отошел от объявления и на¬
правился к выходу из цеха. При этом он незаметно,
но внимательно наблюдал, как старик мастер что-то
объяснял одной из работниц, потом другой, затем на¬
правился к кладовке. Тут его и окликнул Ген¬
надий:
—	Степан Прокофьевич!
Старик обернулся и, хмуря брови, поглядел поверх
очков на Ярцева.
—	В чем дело?
Геннадий подошел к нему и негромко сказал:
—	Мне бы поговорить надо с вами.
—	Я, милый человек, на работе,—проворчал ста¬
рик.— Времени на разговоры нет.
—	Я, Степан Прокофьевич, тоже на работе,—
с расстановкой ответил Геннадий.— Только работа
моя такая, что я могу и утром, и вечером, и ночью
поговорить, когда вам удобно. И непременно с глазу
на глаз, без свидетелей.
196

Старик внимательно посмотрел на Геннадия
и усмехнулся.
—	Беспокойная у вас работа. Из какого же вы,
извиняюсь, учреждения, если не секрет?
—	Для вас не секрет,— улыбнулся Геннадий.—
Только другим рассказывать пока не надо.
Он протянул удостоверение.
—	Ага,— удовлетворенно кивнул головой старик.—
Так и понял. Ну-к, что ж. Милости просим ко мне
домой в таком разе. Если уже доверие ваше за¬
служил.
Сговорились они быстро. Затем Степан Прокофь¬
евич отправился по своим делам, а Геннадий стал
следить глазами за худенькой девушкой, на которую
ему указал старый мастер.
Так вот она какая, эта Лидочка Голубкова... На¬
стороженная, нервная, а во взгляде что-то жалобное
и дерзкое одновременно, что-то затаенное от всех.
И смех у нее и улыбка, когда перекинулась нескольки¬
ми словами с соседкой, какие-то вымученные, горь¬
кие. А вот другую девушку, ишь, как резанула! Как
зверек ощерилась. Но лицо хорошее, открытое, все на
нем читаешь. Красивое, между прочим, лицо. Как, на¬
верное, смеялась, как радовалась эта девчонка рань¬
ше! Видно, характер живой, искренний. Такую девуш¬
ку Клим и мог полюбить, и она могла... Да, в беду
попала, в беду...
На следующий день перед началом смены Лидочка
Голубкова, заплаканная и перепуганная, заглянула
в дверь кабинета Жереховой.
—	Мария Павловна,— жалобно сказала Лидочка,
и губы ее задрожали.— Что же мне делать теперь?
Жерехова подняла голову.
—	А-а, ты... Ну, чего случилось?
—	Вот. Глядите. За что это меня?
Лидочка положила перед Жереховой скомканную
бумажку.
—	«Повестка»,— не спеша прочла та.— Ну, и что
такого? Это же уголовный розыск, дура ты. Не тебя
первую, не тебя последнюю вызывают. Вон два дня
назад и меня вызывали. Помнишь? Я было не хотела
197

в рабочее время идти, да начальство приказало. Там
ведь следствие ведут насчет Климащина. Неужто
не слышала?
—	Слышала. Да я-то тут при чем?
—	Вот так и скажешь. Ничего, мол, не знаю, ни¬
чего не ведаю. И все тут. Я им тоже так ответила. Ну,
и утерлись. Эх, милая! Нас с тобой в данном случае
это никак не касается.
Жерехова говорила уверенно, но при последних
словах вдруг горько усмехнулась. Потом она достала
из-под груды хл/ама в углу стопку лекал и протянула
Лидочке:
—	Сегодня по ним кроить будешь. А двадцать
шапок скроишь из остатков. Они в наряд не пойдут.
На финише я твою карточку заберу. Понятно? Ну,
держи.
Но Лидочка, ничего не ответив, круто поверну¬
лась и выбежала из кабинета.
Весь день она не могла успокоиться, ее начал
вдруг бить озноб, руки дрожали, в голове лихорадочно
теснились обрывки мыслей: «Вот... в милицию меня...
начинается... Надо Клима спросить, он знает...
за что».
Внезапно острая боль пронзила ей руку. Лидочка
громко вскрикнула и непонимающими, широко откры¬
тыми глазами уставилась на лежавшую перед ней
шкурку черного каракуля, всю забрызганную пунцо¬
выми каплями крови.
Опомнилась Лидочка только в медпункте. Тща¬
тельно перевязав ей руку, сестра укоризненно ска¬
зала:
—	Внимательней надо работать, девушка. Виде¬
ли, какой глубокий порез? Такой нож, как ваш, скор-
няцкий,— это, знаете, не шутка. Ишь, как побледнела.
Ну, ничего, до свадьбы заживет. А сейчас отправляй¬
тесь-ка домой.
Но Лидочка домой не пошла. Она долго без це¬
ли бродила по городу, зябко уткнув лицо в воротник
шубки и следя глазами, как в неподвижном морозном
воздухе медленно кружились снежинки.
Что же ей делать теперь? И зачем ее вызывают?
Неужели из-за этого Кдимашина? Ведь она его почти
не знала. А вдруг ее вызывают, чтобы арестовать?
198

Вдруг узнали что-нибудь? Ох, тяжело, невозможно
больше жить с таким страхом на душе. Все скрывать,
от всех. От Клима даже.
С той ночи, когда он ее провожал, когда она вдруг
так начала плакать и чуть не призналась ему во всем,
он стал самым лучшим для нее, самым близким. И раз¬
ве могла она тогда все ему рассказать? Нет, нет, ни
за что! И теперь не расскажет. Ему хорошо: он чест¬
ный. А она? Что они с ней сделали! Деньги! А на чер¬
та ей сдались их деньги, если она не может смотреть
теперь Климу в глаза? И не прошлого ей стыдно:
прошлое он знает, за прошлое он ее простил, она это
видит. А вот простит ли теперь, если узнает? Нет, не
простит. Прошлое — это была беда, а теперешнее
хуже... Преступление!
Лидочка даже вздрогнула, произнеся про себя это
страшное слово. И если ее арестуют, Клим даже не
посмотрит на нее больше. Нет, нет! Она не хочет
этого, она боится, она никому ничего не скажет.
Просто не будет брать эти проклятые лекала, не
будет...
Вот и сегодня не взяла и не шила тех шапок. И Ма¬
рия не забрала ее карточки на финише. Что же теперь
будет? Ведь Мария непременно пойдет к Свекловиш-
никову. А он велел ее слушаться, иначе... расскажет
о той шкурке. Расскажет? Лидочку неожиданно охва¬
тила злость. Пусть только попробует! Она тоже рас¬
скажет!..
В указанный час Лидочка, держа в забинтованной
руке пропуск, с замиранием сердца подошла к двери
кабинета на четвертом этаже большого здания у Пет¬
ровских ворот.
В кабинете ее ждал Ярцев.
Много надежд связывал Геннадий с этим допро¬
сом. Он правильно сказал тогда Климу: девушка
просто запуталась. Ей надо помочь. Тем более, что
ее мучит совесть. И все-таки начинать с откровенного
разговора нельзя, в этом Геннадий был убежден.
К такому разговору можно приступить только тогда,
когда Голубкова почувствует к нему полное доверие,
когда поймет, что он желает ей добра и что нет у нее
другого выхода, что это единственный путь к спасе¬
нию. Но как ей объяснить?
199

В дверь нерешительно постучали.
—	Войдите!
Вошла Лидочка.
Геннадий сдержанно, но приветливо улыбнулся ей,
попросил сесть, и она робко опустилась на самый
краешек стула.
—	Давайте познакомимся,— просто сказал Генна¬
дий.— Моя фамилия Ярцев. А что это у вас с рукой?
—	Порезалась.
—	Больно, да?
—	Не очень, — слабо улыбнулась Лидочка.
—	Эх, не вовремя я вас, наверно, пригласил,—
с искренним огорчением произнес Ярцев.
—	Что вы! Да мне и не больно совсем. Подумаешь,
тоже...
В больших, выразительных глазах девушки, смот¬
ревших на Геннадия с тревогой, мелькнула на секун¬
ду смешливая искорка.
—	Это вы, наверное, ножом, когда кроили, да?
—	Ну, ясно. Задумалась, и раз...
Лидочка начала постепенно осваиваться в незна¬
комой обстановке. «Не такой уж он страшный,— по¬
думала она.— Даже симпатичный. Жалеет. И вообще
так небось не говорят, если арестовывать думают».
—	А трудно вообще кроить?
—	Учиться надо. Как нож держать, как по лекалу
точно вести.
—	Что это такое — лекало?
—	Ну, господи! — Лидочка улыбнулась,— Лекала
не знаете! Его из латуни или картона делают. Потом
на шкурку накладывают и ножом обводят. Вот детали
шапки и получаются. Сколько в ней деталей, столько
и лекал у нас.
С каждым новым вопросом Лидочка отвечала все
охотнее и, казалось, начала успокаиваться.
—	Ого! Сколько же это лекал надо? — воскликнул
Геннадий.— Ведь размеры и фасоны шапок разные.
Так, пожалуй, и запутаться недолго в этих лекалах.
—	А как же, ясное дело, разные. Только в смену
у нас один или два вида шапок идет. Это лекал десять
всего. Можно управиться.
—	Вы что же, сами их и изготовляете, эти лекала?
Внезапно Лидочку кольнул страх. «Чего это он
200

все про лекала выспрашивает? — холодея, подумала
она. — Ой, неспроста. Дознались небось!»
—	Не знаю я, кто их делает,— уже совсем другим,
враждебным тоном отрезала она.
Геннадий сразу подметил эту новую интонацию.
«Что с ней?» — удивился он и решил переменить раз¬
говор. Не хотелось разрушать простую и легкую ат¬
мосферу их первой встречи.
—	А знаете, я ведь вас уже видел,— улыбнулся
он.— Вчера в цеху. Понравилось мне у вас там: свет¬
ло, просторно, цветы кругом.
—	Ага,— торопливо откликнулась Лидочка.— Хо¬
рошо у нас стало. Особенно, как конвейер пустили.
И заработок прибавился.
—	Почему же? Ведь работа осталась ручной.
—	А успевать стали больше. Носить крой не надо,
сам к финишу едет.
—	Вот оно что!
Геннадий вспомнил бесконечную гудящую ленту
конвейера с металлическими чашками, в которые ра¬
ботницы складывали горки меховых деталей. И
на каждой такой чашке стоял красный номер.
—	А зачем там номера на чашках? — поинтере¬
совался он.
—	Каждая закройщица в свой номер кладет,— не
очень охотно пояснила Лидочка.— Чтобы на финише
знали. Для учета это.
—	Значит, точный у вас учет: известно, кто сколь¬
ко за день выработал?
И снова страх сжал Лидочкино сердце: этот чело¬
век опять коснулся опасной темы. «Господи, долго он
меня мучить будет?» — с отчаянием подумала она.
—	Точный, очень точный,— чуть не плача ответила
Лидочка.
«Опять,— отметил про себя Геннадий.— От самых
безобидных вопросов так нервничает. И сразу, как
еж, колючая. Всего боится и на откровенный разговор,
конечно, не пойдет. Не чувствует она ко мне доверия».
Придя к этому неутешительному выводу, Геннадий
только для очистки совести, чтобы у Лидочки не воз¬
никло каких-либо подозрений, как можно строже
и значительней сказал:
—	Я вас вызвал, собственно, вот зачем. Что вы
201

знаете о бывшем кладовщике вашей фабрики Клима-
шине? С кем он дружил, как себя вел?
«Так и есть.— Лидочка с облегчением вздохнула.—
Значит, верно Мария сказала».
— Ничего я о нем не знаю,— поспешно объявила
она.— Ничего.
«К этому вопросу была готова,— понял Геннадий
и с раздражением подумал: — Эх, не получилось нуж¬
ного разговора. Ничего не получилось. Шляпа я...»
В узком, полутемном переулке, занесенном снегом,
где за невысокими дощатыми заборами тускло свети¬
лись заиндевевшие окна домов, Геннадий наконец
отыскал нужный номер. Пробравшись по едва видной
в снегу дорожке, он поднялся на крыльцо. Квартира
Андреева была на первом этаже.
Дверь открыл Степан Прокофьевич. Он был одет
по-домашнему: в старых, подшитых валенках, в тем¬
ной косоворотке. Очки он сдвинул на лоб, и лицо его
с крупным бугристым носом и седой щетиной на ску¬
лах и широком подбородке казалось бы совсем
простодушным, если бы не острый, пытливый взгляд
умных глаз под лохматыми бровями.
В небольшой заставленной комнате было тепло
и уютно. Пузатый, старинный комод в углу, на нем
телевизор, рядом широкая постель с кружевным под¬
зором и аккуратной горой подушек, круглый, накры¬
тый пестрой клеенкой стол под оранжевым абажуром,
а на стенах бесчисленные фотографии, гитара с бан¬
том и несколько почетных грамот.
Геннадий задержал взгляд на большой групповой
фотографии, в центре которой он увидел самого Сте¬
пана Прокофьевича с супругой, а вокруг стояло чело¬
век шесть молодых парней.
— Все сыны,— сказал старик, перехватив его
взгляд.—Двоих старших с войны не дождались, Ни¬
колая и Сергея, вот этих.— Он указал пальцем.—
А остальные разлетелись по всей России. Все, как
один, коммунисты. За отцом вслед пошли,— с гор¬
достью добавил он.
В комнату неслышно зашла невысокая старушка,
прижимая к груди горку чайной посуды.
202

в~- А вот и хозяйка моя, Анна Григорьевна,—
ласково прогудел Степан Прокофьевич и, обращаясь
к жене, добавил: — Собери-ка, мать, на стол, гостя
чайком попоим. А может, у тебя и что посерьезней
найдется? — И он лукаво подмигнул Геннадию.
Геннадий попробовал было отказаться от угоще¬
ния, но тут же отступил перед несокрушимым раду¬
шием хозяев.
Серьезный разговор начался после ужина, когда
мужчины закурили, а Анна Григорьевна, убрав посу¬
ду, расстелила на столе белую, туго накрахмаленную
дорожку.
—	Вот ты насчет Жереховой Марии Павловны
спрашиваешь,— неторопливо начал Степан Прокофье¬
вич.— На моих глазах ведь росла. Помню, девка была
хоть куда: боевая, ловкая, проворная, да и на вид —
загляденье. Скольких парней приворожила! На моих
же глазах и в комсомол приняли, и замуж вышла,
и учебу в техникуме прошла. Жила, прямо скажу,
весело, легко, покойно. И муж хороший человек был.
Ну, схоронила она его: болезнь в нем открылась.
Одна детей поднимала. Известное дело, без отца
трудно верное направление им дать. Ну, дочь — это
еще куда ни шло, а вот сын — другое дело, ему непре¬
менно отцовская рука в начале жизни требуется. Ло¬
ботрясом стал. Уже полгода нигде не работает —
на материной шее паразитом сидит.
Степан Прокофьевич на минуту умолк, усиленно
раскуривая заглохшую трубку, потом мысли его не¬
ожиданно приобрели новое направление.
—	Жизнь прожить, как говорится, не поле перей¬
ти,— со вздохом произнес он.— В жизни цель надо
иметь, к ней и идти, не сворачивая. Теперь опять же,
какую цель? Мне, к примеру, еще Владимир Ильич
ее указал. Светлая цель, правильная — коммунизм
строить. Легко к ней идти? Не легко, а надо. Верно
я говорю?
—	Верно-то, верно,— кивнул головой Геннадий.—
Плохо только, что не все так ясно это понимают.
Кое-кто о шкуре своей больше думает, не для народа,
а за счет народа жить хочет.
—	Так я ж к тому и веду! — подхватил Степан
Прокофьевич и сердито задымил трубкой.— Верно.
203

Есть такие. На своем веку перевидел. И заметь, в на¬
шем меховом деле их особо много гнездится. Почему?
А потому, обстановка подходящая.
—	Как же это понять?
—	А вот как. Возьмем, к примеру, завод. Там
каждая гаечка, каждая шестереночка, машина це¬
лая— все точненько по чертежу сработаны:	одна
к одной, и никуда не денешься. Учет и контроль тут
строгий, простой. Потому, металл бездушный. А у нас,
милый человек,— природа, товар разный, капризный,
от живых тварей взятый, его в нормы не затолкнешь.
Потому все больше на глазок решаем. На опыт да
на чистые руки полагаемся. К примеру, каракуль
возьмем. Мех, сам знаешь, ценный. А как его сорти¬
ровать? По красоте завитка, по густоте. А кто разбе¬
рется, кто проверит? И так и сяк красоту толковать
можно. Или возьми другое дело. На фабрику мы
товар получаем по количеству шкурок, а. со склада
в цех счет уже другой — в дециметрах квадратных.
Вот тут для нечистых рук и работа. Смекаешь?
—	Не совсем,— честно признался Геннадий.
—	Ну, как же так! — усмехнулся старик и тут же
строго прибавил: — Ты вникай и вникай. Допустим,
получил наш склад три партии шкурок: крупных,
средних и мелких,— по сто штук в каждой партии. Но
это ведь не гайки, они и в каждой партии все разные.
Всего их триста, так и заприходовали. Теперь, значит,
отпускают товар со склада в цех и счет уже на деци¬
метры ведут. Скажем, две тысячи, а сколько шку¬
рок—это уже не суть важно. Ладно. Получаю я их,
к примеру. Для себя шкурки пересчитал, пересмот¬
рел — разные они. Вот я и беру две, допустим, малые
шкурки, по десять дециметров, иду на склад и у свое¬
го кума-товарища там меняю их на одну в двадцать
дециметров. Мне же все одно, закройщица даже до¬
вольна— ей кроить легче, а на складе появляется
одна неучтенная шкурка. Верно, малая, неказистая.
Но она же расти начинает.
—	Это как так? — удивился Геннадий.
—	А очень даже просто,— с каким-то ожесточе¬
нием ответил Степан Прокофьевич.— Вот пришла
на склад партия средних шкурок. Они там тоже все
разные, кое-как измеренные, там и помельче затесать¬
204

ся могут и покрупнее. Природа, словом. Ну, эту, не¬
учтенную, и подменили сперва на среднюю. А ту,
глядишь, потом и на крупную. Вот и выросла!
—	Да-а... Тут, пожалуй, и не уследишь,— сказал
Геннадий.
—	То-то и оно! И другие, сынок, хитрости есть. Я
и то всех их не знаю. Подлость, она тоже своим умиш¬
ком раскидывает. Вот я порой и спрашиваю себя: кто
есть главный враг нашего мехового товара? Говорят,
моль. Светленькая такая, неприметная, порхает себе.
Спору нет. Опасная, конечно, насекомая. Но есть, я
так скажу, и другая моль, которая вокруг нашего то¬
вара вьется. Она, значит, на двух ногах и изнутри
сама черная. Эта, я скажу, еще опаснее. Потому, с ви¬
ду ее не опознаешь, а вреда от нее куда больше.
Понял ты меня?
—	Понял, Степан Прокофьевич,— улыбнулся Ген-*
надий.— Черная моль куда опаснее, согласен.
—	И смотри, сынок, в корень. Черная моль, она
завсегда друг за дружку цепляется, в одиночку она
поделать ничего не может. Так что тут цепочку надо
тянуть осторожно, чтоб не оборвалась.
«Ну и умница же ты? дед!» — с восхищением поду¬
мал Геннадий.
—	Выходит, и на нашей фабрике такая заве¬
лась?— осторожно спросил вдруг Степан Про¬
кофьевич.
Геннадий пожал плечами.
—	Пока утверждать не могу. Но проверить надо.
—	Это уж как водится,— согласился старик.— Но
у нас против такой моли, черной, средство, я скажу,
одно: трясти на чистом воздухе и каждому смотреть
в оба — не вывалится ли.
Помолчали. Потом Геннадий сказал:
—	Вот вы про Жерехову говорили.
—	А, Маруся-то? — вспомнил Степан Прокофье¬
вич.— Да... На глазах у всех поломалась. Ровная,
спокойная была, выдержанная, с людьми ладила, и ее
уважали. А как начальником цеха стала, ну, будто
подменили. Одно слово — взбесилась. И то ска¬
зать— причина к тому вроде и была. Сам посуди.
Цех до нее передовым был, завсегда план выполнял,
а последние месяца два — небывалое дело! — про¬
205

центов на триста план выгоняли. Сами в толк взять
не могли, как это получалось. Весь пошивочный цех
своим кроем завалили. А как Маруся-то пришла,
план «нежданно-негаданно и сорвался. Да не на один
месяц, а на три или четыре подряд. Верно, фабрика
от этого не страдала, продукцию давали в норме:
пошивочный-то цех вперед обеспечен был. А на Ма¬
русю тут все и навалились. Закройщицы воют: ра¬
боты нет и заработка, значит, тоже. Начальство...
—	А какое начальство? — быстро спросил Ген¬
надий.
—	Известно, какое: тогда уже Свекловишников
временным директором сидел, да главный инженер.
Был бы наш старый директор, Петр Матвеевич, раз¬
ве он бы такое допустил? При нем и главный наш
тише воды, ниже травы был. Да, так вот, как у Ма¬
руси план сорвался, эти двое будто того только
и ждали. Терзать ее стали, позорить всюду, выговора
лепить. Ну, что тут с ней твориться стало — смотреть
было страшно. Голову потеряла, извелась вся, по¬
чернела. И вдруг все перевернулось. Словно кто
волшебной палочкой взмахнул. План пошел и по сей
день идет. Но Марусю с тех пор не узнать. Вроде
бы успокоиться должна была, в себя прийти. Куда
там! Еще хуже стала. Чистая сатана в юбке! На лю¬
дей кидается, живого нерва нет. Но вот странно: на¬
чальство ее теперь во всем покрывает. А сладу, ну,
никакого. Горе одно. И что с человеком творится,
никак в толк не возьму.
—	Да, непонятная история,— медленно сказал
Геннадий.
Степан Прокофьевич возбужденно засосал потух¬
шую трубку.
—	Это мы тоже долго терпеть не будем. Народ
у нас боевой. Мы уж и в парткоме с Тарасом Петро¬
вичем на этот счет толковали. Он ведь у нас человек
новый, только осенью выбрали, но уже видно: вполне
подходящий. Вот до него был! Всех учил, на глотку
брал, а с начальства глаз не сводил, все не угодить
боялся.
Геннадий молчал, что-то сосредоточенно обдумы¬
вая, потом не сйеша произнес:
206

—	У меня к вам будет просьба, Степан Про¬
кофьевич. Пока что Жерехову не трогайте. Дайте
нам к ней присмотреться. Может статься, на черную
моль наткнемся.
Старик внимательно посмотрел на него поверх
очков, которые к тому времени сами незаметно спу¬
стились у него на нос, и понимающе кивнул головой.
—	Ради такого дела, конечно, можно и повреме¬
нить,— убежденно ответил он.— Интересы государст¬
ва— на первое место. Такая уж у нас идея и фи¬
лософия.
—	Вот и договорились, — весело заключил Генна¬
дий.— И огромное вам спасибо и за науку и за до¬
верие.
Накинув полушубок, старик вышел проводить
Геннадия на крыльцо. И еще долго после его ухода
он стоял в темноте, привалившись плечом к косяку,
не замечая холода, и попыхивал трубкой. Много
мыслей разбудил в нем нежданный гость.
...Утром, придя на работу, Геннадий первым делом
достал папку с материалами по меховой фабрике
и записал все, что рассказал ему накануне старик
Андреев.
Итак, он сейчас очень подробно знаком с жизнью
и характером двух заинтересовавших его Людей —
Жереховой и Голубковой. И все-таки Геннадий не
может пока ответить на главный вопрос: какие они
сейчас, хорошие или плохие, честные или нет, пре¬
ступники или жертвы? Ясно только, что еще недавно
обе они были, безусловно, честными, веселыми и спо¬
койными. Потом наступил перелом, полоса несчастий
и волнений. Случайно это? Или кто-то виноват в том,
что обе они потеряли вдруг покой, обе полны страха
и злости, отгораживаются от людей, всем не дове¬
ряют и скрывают что-то?.. И это «что-то», очевидно,
связывает их. Иначе почему Лида вдруг стала люби¬
мицей Жереховой, а та, в свою очередь,— любимицей
начальства, то есть Свекловишникова и Плышевско-
го? Цепочка? Похоже, что так. И старик Андреев
прав, надо очень осторожно тянуть ее, чтобы не
оборвалась. Но это пока только цепочка внешних
фактов, за ними должны стоять другие, куда более
важные факты — улики.
207

При мысли о Лидочке Геннадию стало не по себе.
Допрос ее он провалил, причем самым недопусти¬
мым, самым позорным образом. Никаких фактов,
никаких улик он не узнал. Хорошо еще, что не выз¬
вал у Голубковой подозрений, не оборвал цепочку.
Прав Степан Прокофьевич и в другом. Преступни¬
ков трудно уличать в незаконных махинациях
внутри фабрики. Значит?.. Значит, надо, как видно,
идти в обратном порядке. Сначала искать выходы
с фабрики, пути сбыта краденой пушнины. Но как
это сделать?
Геннадий закрыл папку, минуту пристально смот¬
рел на ее глянцевитую, чистую обложку, потом взял
перо и размашисто, крупно написал вверху «Опера¬
тивное дело «Черная моль» (по меховой фабрике)».
В этот момент в комнату вошел Зверев.
—	Ага, нашелся,— насмешливо произнес он, щу¬
ря правый глаз.— Где же ты вчера пропадал, Шер¬
лок Холмс несчастный? В одиночку решил работать?
—	Ничего подобного,—обиженно возразил Ген¬
надий.— Как раз собрался идти к тебе.
—	Все-таки собрался? Большое спасибо. А куда
это ты вчера после допроса Голубковой вдруг исчез,
растворился, так сказать? И до ночи дома не по¬
являлся?
—	Як Андрееву спешил, у него и засиделся. За¬
мечательный старик! Я у него очень интересные све¬
дения получил. Вот прочти.— Геннадий торопливо
протянул исписанные листки.
—	Потом,— отстранил его руку Зверев.—Сна¬
чала скажи, как ты с девушкой толковал, это, на¬
верно, поинтересней было.—И прищуренный глаз
Зверева, как показалось Геннадию, с необычайным
лукавством уставился на него.
—	С Голубковой разговора не получилось.—
признался Геннадий.
—	Вот как? Неужто смутила она доброго молодца?
Не устоял?
—	Шуточки твои тут не к месту.— Геннадий на¬
супился.
Но Зверев уже с интересом рассматривал надпись
на папке.
—	Придумал же шифр! Но, между прочим,
208

метко, со смыслом. Ну, а теперь так.— Зверев удоб¬
но уселся за соседний стол и опять усмехнулся.—
Выкладывай все свои мысли и сомнения. Кстати,
последних у тебя, кажется, больше.
—	Чутье свое показываешь?
—	Зачем? Просто зашел и вижу, лицо у тебя,
как у Гамлета, никак не решишь: быть или не быть?
Геннадий не выдержал и рассмеялся.
—	То Шерлок Холмс, то Гамлет. Культурный ты
человек, смотрю, начитанный.
—	Резвишься? А нам, между прочим, в три часа
к Басову идти.
—	Ну, что ж. Пойдем, раз надо,— вздохнул Ген¬
надий.
—	Конечно. Только придется ему на стол план
положить, план дальнейших мероприятий по делу.-
Как ты его окрестил? «Черная моль».
...Ровно в три часа Ярцев и Зверев вошли в каби¬
нет комиссара Басова.
—	А, товарищи меховщики! — с невозмутимым
видом приветствовал их тот.— Присаживайтесь.
Что-то давно не слышал о ваших успехах.
—	Особых успехов нет еще,— ответил Зверев.
—	Догадываюсь. Потому так скромно себя и ве¬
дете. Пока, значит, у вас одна лирика и всякие жиз¬
неописания. Так, что ли? Ну, давайте их сюда. По¬
смотрим, что там прибавилось.
Геннадий положил на стол папку с делом.
—	Ага, шифр прибавился,— усмехнулся Басов.—*
Ничего, подходяще.— Он стал проглядывать бумаги.—
Так. Разговор с Лифшицем о связях Плышевского.
Гм... Интересно. Дальше... Разговор с Приваловым
о Голубковой. Так... С Андреевым — о Жереховой и
о чем еще? Ага. О порядках на фабрике. Тоже инте¬
ресно...
Продолжая разглядывать бумаги, Басов выколо¬
тил из трубочки остаток сигареты, вставил новую и,
нащупав на столе спички, закурил.
—	Так-так. И все эти разговоры, значит, в откры¬
тую. Что ж. Не возражаю. Люди попались надежные.
Ну, а с кем еще толковали?
—	С Голубковой,— еле выдавил из себя Геннадий,
не поднимая глаз на Басова, и поспешно прибавил: —
209

Но разговора не получилось, товарищ комиссар. Она
ничего не рассказала.
—	А почему?
Геннадий смешался и умолк, не зная, что ответить
на этот прямой вопрос. Вместо него ответил Зверев:
—	Подготовились мы недостаточно.
Басов покачал головой.
—	Главное не в этом. Почему-то Ярцев в этот раз
слишком уж понадеялся на себя и... на нее. Удиви¬
тельное легкомыслие! — Он внимательно посмотрел
на Геннадия.— Раньше, кстати, за вами такого не
наблюдалось.
И снова Зверев поспешил на выручку:
—	Учтем, товарищ комиссар. С кем не бывает!
А Голубкова не догадалась, зачем ее вызвали.
Басов усмехнулся.
—	Из вас, Зверев, адвоката не получится, не ста¬
райтесь. А вам, Ярцев, делаю серьезное предупрежде¬
ние. Если и дальше так пойдет, то эта самая «черная
моль» вам еще при жизни памятник поставит.— И рез¬
ко, почти с угрозой прибавил: — Лично я такой славе
не завидовал бы. Имейте это в виду.
—	Понял, товарищ комиссар.
—	Ну, то-то же. А теперь, друзья-товарищи, пора
переходить от открытой игры к закрытой. В противо¬
положность шахматам, она у нас более активна.
Так, что ли? — Басов снова придвинул к себе папку.—
Ага. Вот и ваш план. Посмотрим.
Зверев и Ярцев с опаской переглянулись. У обоих
одновременно мелькнула одна и та же мысль: «Сейчас
начнет уточнять». Эти «уточнения», как любил выра¬
жаться Басов, нередко кончались тем, что он перечер¬
кивал план и приказывал составить новый.
—	Вот вполне правильная мысль,— неожиданно
сказал Басов и, водя пальцем, прочитал: — «Пункт
двенадцатый и последний: Искать возможные каналы
сбыта». Не мешало бы, однако, уточнить: как вы со¬
бираетесь искать, с чего начнете? Это сейчас главное
звено.
—	Обязательно уточним, товарищ комиссар,— по¬
спешно заверил Геннадий.
—	Интересно знать, когда же произойдет это исто¬
210

рическое событие? — сердито покосился на него Басов,
крепко зажав в зубах трубочку с сигаретой.
Синим карандашом он дважды решительно от¬
черкнул последний пункт и рядом поставил жирный
вопросительный знак. Геннадий с тоской посмотрел
на свой так аккуратно отпечатанный план.
— Уже уточнили,— объявил вдруг Зверев.— Мы
вот с чего начнем.— Он повернулся к удивленному
Геннадию.— Доставай-ка свой блокнот, покажи, что
ты там записал, когда ждал пропуска на фабрику.
Через полчаса листок из блокнота перекочевал в
карман старшего оперуполномоченного лейтенанта
Арбузова.
—	Значит, Федя, понял? — спросил его Ярцев.—■
И надо сегодня же все успеть.
—	Все будет как часы,— весело откликнулся черно¬
кудрый, с лукавыми глазами Арбузов.
—	С водителем поаккуратней.
—	Уж будьте уверены. Убаюкаем так, что только
губами зачмокает и пузыри пустит. А понять ничего
не поймет.
—	Ну, двигай, раз так,— улыбнулся Геннадий.
В тот же день под вечер в небольшой прокуренной
комнате районной автоинспекции Федор Арбузов уже
беседовал с водителем грузовой автомашины Сту¬
пиным. Это был высокий сутулый парень с взъерошен¬
ными белокурыми волосами, одетый в промасленную
спецовку.
Арбузов задавал вопросы весело и напористо, и
Ступин, усиленно подделываясь под его легкий, дру¬
жеский тон, отвечал торопливо, сбивчиво, но вполне
искренне.
—	Вижу, брат, вижу,— добродушно сказал нако¬
нец Арбузов.— Путаница вышла. Путевка у тебя в
порядке. Никакой «левой» ездки. Но для порядку, сам
понимаешь, ты уж мне за тот день во всех подроб¬
ностях отчитайся.
—	Так я же, товарищ инспектор, разве отказыва¬
юсь?.. Ну, с другим просто нет никакой инициативы
разговаривать на этот предмет. А с вами — другое
дело. Значит так.— Ступин наморщил лоб.— В девять
211

подал я машину к тринадцатому магазину. Сама села.
Директор то есть.
—	Фамилию знаешь?
—	А то нет. Середа Полина Осиповна. Ох, и баба!
С ней, значит, на меховую фабрику поехали. За то¬
варом.
—	Каким?
—	Шапки получали. Как накладную оформили,
грузить стали. Она мне и говорит: «Помогай, Ваня.
Тороплюсь. За мной не пропадет». Ну, я и давай. Кто ж
откажется на полушку заработать. Верно?
—	Верно,— согласился Арбузов.— И много потру¬
дился?
—	Да нет. Двести сорок коробок погрузили, и всё
тут.
—	Смотри, пожалуйста, точность какая! — засме¬
ялся Арбузов. — Ты их по дороге пересчитывал,
что ли?
—	Зачем? — в тон ему ответил Ступин и подмиг¬
нул: — Наше дело, шоферское, такое: все замечать и
обо всем молчать. Верно?
—	Ох, ты ж и хитер! Ну, да ладно. Значит, первая
ездка была на меховую фабрику, время — с девяти
до двенадцати, груз — двести сорок коробок с шап¬
ками. Так и записывать?
—	Форменно так! — горячо подтвердил Ступин.—
Чтоб у меня на всю жизнь права отобрали, если вру!
Теперь, значит, вторая ездка...
Ступин говорил с воодушевлением, вдаваясь в бес¬
конечные подробности, и, как видно, сам наслаждался
своей правдивостью и абсолютным на этот раз без¬
грешней.
Расстались они оба очень довольные друг другом.
Арбузов немедленно позвонил Ярцеву.
—	Порядок,— сказал Геннадий, выслушав его док¬
лад.— Зверев приказал операцию провести завтра.
Значит, с утра я свяжусь с райкомом комсомола и
предупрежу Фомина.
Ровно в три часа дня в кабинете секретаря райко¬
ма комсомола собралась «особая группа» комсомоль¬
цев меховой фабрики. Клим в последний раз проверил
список — все в порядке.
212

—	Давай начинать,— сказал он секретарю, — За¬
чем вызывали?
В этот момент в комнату вошел Фомин.
—	Здорово, орлы! — пробасил он, на ходу пожимая
руки комсомольцев.
—	Ну что ж,— сказал, вставая, секретарь. — Нач¬
нем, пожалуй. Женя, — обратился он к Осокину, си¬
девшему около самой двери,— поверни-ка там ключ.
Вот так. Чтобы не мешали. Теперь прошу еще раз
проверить. Кроме членов «особой группы», здесь ни¬
кого не должно быть.
Комсомольцы переглянулись: видно, дело затевает¬
ся нешуточное, если такое вступление.
—	Посторонних нет,— коротко сообщил Клим.
Огромные, залитые голубым светом неона зер*
кальные витрины магазина меховых изделий в этот
сумеречный предвечерний час невольно привлекали
внимание прохожих. С минуты на минуту должен был
кончиться обеденный перерыв, и у дверей магазина
собралась уже небольшая группа людей, в большин¬
стве молодые, рабочего вида парни.
Наконец продавщица в синем халатике распахну¬
ла дверь. Магазин начал наполняться покупателями.
Спустя некоторое время за прилавком появилась
высокая широколицая женщина лет сорока, тоже в
синем халате, из-под которого виднелась белая блуз¬
ка, заколотая у шеи большой, из цветного стекла
брошкой.
Женщина спокойно, по-хозяйски оглядела торго¬
вый зал, потом раскрыла створку шкафа и поправила
выставленные там меховые горжетки. Мимо пробе¬
жала одна из продавщиц.
—	Уже упарилась? — сухо спросила ее высокая
женщина.
—	Покупателей тоже бог послал.— Девушка раз¬
драженно кивнула головой на двух молодых парней.—
Сами не знают, чего хотят. По десять шапок уже пе¬
ремерили, и все им мало.
—	Их право.
—	Да ну, Полина Осиповна! Нервов на таких не
хватит. И уж понимали бы чего-нибудь. Или совета
213

слушали. А то с умным видом самый плохой товар
выбирают. И у Марины вон такие же попались.— Она
указала на другую продавщицу.
—	Ты нервы свои оставь! — властно оборвала ее
старшая.— На работе находишься.
В этот момент к прилавку подошли четверо моло¬
дых людей. Один из них, высокий и плечистый, дело¬
вито спросил:
—	Где тут директора повидать можно, товарища
Середу?
—	Я директор,— ответила пожилая женщина.—*
Что надо, товарищи?
—	Дело к вам есть.
—	Прошу в мой кабинет.
Откинув доску прилавка, все четверо последовали
за ней.
В тесной, заваленной товаром каморке посети¬
тели предъявили свои удостоверения.
—	Общественные контролеры, — коротко пояснил
все тот же высокий парень.
—	А, дорогие гости,— не очень приветливо усмех¬
нулась Середа.— Что ж, контролируйте. Сейчас пока¬
жем вам все документы, жалобную книгу. Товар по¬
глядите в подсобке, может, чего утаиваем от покупа¬
телей.
Однако никто из посетителей не ответил на ее
язвительное замечание.
«Где я его видела?» — думала Середа, вглядыва¬
ясь в хмурое, с крупными, резкими чертами, словно
из меди вычеканенное лицо старшего по группе. Эта
мысль долго не давала ей покоя, и приход контроле¬
ров, такой, в общем, обычный, начинал ее тревожить.
Наконец Середа вспомнила. Ну, конечно. Она ви*
дела его у Тихона на фабрике, он там работает, этот
парень. Фамилия, кажется, Привалов. «Нехай про¬
веряют»,— сразу успокоившись, подумала она и рав¬
нодушным тоном осведомилась:
—	А контрольные закупки вы уже сделали?
—	Нет. Не требуется.
Середа удивленно покосилась на Привалова.
Утром Геннадий еле дождался прихода Зверева
в Управление.
214

—	Сияешь? — в своей обычной насмешливой ма¬
нере осведомился тот.— Может, даже на радостях
спляшешь мне чего-нибудь?
—	Скоро кое-кто другой запляшет,— многозначи¬
тельно возразил Геннадий и, не удержавшись, выпа¬
лил: — Есть канал сбыта! Есть метод хищений!
—	Предъяви доказательства. Москва словам не
верит.
—	С нашим удовольствием,— шутливо поклонился
Геннадий.— Извольте взглянуть.— Он вынул папку с
делом.— Вот свидетельские показания шофера Сту¬
пина. На его машину четырнадцатого января было
погружено двести сорок коробок с шапками. А вот
акт общественных контролеров. В накладной за то же
число значится только сто восемьдесят шапок. Значит,
шел «левак» в количестве шестидесяти шапок.
—	Грубо работают,— покачал головой Зверев.—
Просто даже нахально, я бы сказал. Ну, а каков ме¬
тод изготовления «левой» продукции?
—	Пожалуйста, вам метод.
Геннадий открыл несгораемый шкаф и вывалил
оттуда на стол целую груду меховых шапок.
—	Пятнадцать штук. Ребята из «особой группы»
знали, что покупать. Меховые детали здесь составле¬
ны из лоскутов-отходов. Прошу убедиться.
Он взял одну из шапок и, оторвав мех от ушного
клапана, протянул Звереву.
—	М-да...— Задумчиво произнес тот.— Ну, что ж.
Пошли к Басову. Пусть не думает, что мы такие уж
скромные. Покажем, так сказать, товар лицом.
Басов, однако, не проявил особого восторга.
—	Быстрые открытия — чаще всего ненадежные
открытия,— проворчал он.— Даю вам два дня, ува¬
жаемые господа меховщики. Проверить и доложить.
Прошло два дня, но Ярцев и Зверев не появля¬
лись. А на третий день их вызвал к себе Басов.
—	Что, опять обуяла скромность? — насмешливо
спросил он.— Опять специальное приглашение потре¬
бовалось?
—	Неудача, товарищ комиссар,—сокрушенно от¬
ветил Геннадий, не осмеливаясь поднять глаза на
Басова.— Полная неудача. Исчез «левак». Исчезли
шапки из «отходов».
215

Глава VIII
ХОД «КОНЕМ»
Михаил Козин улучил момент, когда в комнате
никого не было, и позвонил Гале.
—	Галочка? Все в порядке. Билеты я взял. На се¬
годня. Какие места? Сейчас скажу.— Он вынул
билеты.
В этот самый неподходящий момент и вошел Са¬
ша Лобанов.
Дело в том, что он только час назад предлагал
Козину пойти вечером «на Райкина», и, чтобы изба¬
виться от него, Михаил придумал уважительную и
трогательную причину: день рождения матери. По¬
этому, когда Лобанов вошел, Козин мгновенно сунул
билеты в карман, и все его мысли сосредоточились на
одном: только бы Саша не догадался, с кем он
говорит.
—	Да... Я еще тебе позвоню...—отрывисто произ¬
нес он, следя глазами за Лобановым.— И я тоже...—
Он чуть было не сказал «соскучился».— Ты меня из¬
вини, Гал... извини, но тут ко мне пришли с делами.
Да, да, позвоню.
Он с облегчением положил трубку.
Лобанов, казалось, ничего не заметил. Что-то мур¬
лыча себе под нос, он рылся в бумагах, потом с одной
из них деловито подошел к Козину, собираясь, по-
видимому, о чем-то спросить, но вдруг молниеносным
движением сунул руку в его карман и выхватил от¬
туда злополучные билеты.
—	Отдай! — Лицо Козина побагровело от злости.
В комнату вошел Воронцов.
—	Ага,— усмехнулся он.— Вы, кажется, что-то ре¬
петируете?
—	Мы не репетируем,— важно ответил Лобанов,
держа в вытянутой руке билеты.— Мы даем урок.—
И, обращаясь к Козину, уже другим, почти нежным
тоном спросил:—Значит, мама справляет свой день
рождения в театре? Вдвоем с любимым сыночком?
И зовут ее Гал... по-видимому, Галя? Так вот, учтите,
молодой человек,— с напускной суровостью продол¬
жал Лобанов, возвращая Козину билеты.— Вы рабо¬
216

таете не в одесской артели «Московские баранки»,
о которой писали Ильф и Петров, а в МУРе. Вас
окружают гениальные сыщики! — И он стукнул себя
в грудь.— У нас такие номера не проходят!
Козин вырвал у него билеты.
—	Это... это знаешь, как называется? За это...
морду бьют! — И он выскочил из комнаты, с треском
хлопнув дверью.
Лобанов и Воронцов переглянулись.
—	Я и не знал, что он такой псих,— пожал плеча¬
ми Виктор.
—	М-да,— неопределенно пробормотал Саша.
«Из-за каких-то билетов и какой-то девушки такая
истерика? Странно,— подумал он. — И потом, зачем
врать? Встречается с девушкой — и скрывает. А по¬
чему?— тут же задал он вопрос самому себе, рас¬
суждая с чисто профессиональной пытливостью.—
Значит, есть, что скрывать. Может, я ее знаю, эту
Галю? Или не должен знать? — Саша стал припоми¬
нать всех знакомых девушек, но Гали среди них не
оказалось, и он сделал последний вывод: — Не должен
знать. Но почему? Совсем странно...»
Лобанов теперь невольно стал приглядываться
к Козину. Весь остаток дня тот был встревожен
и мрачен.
Успокоился и повеселел Козин только вечером,
когда у освещенного театрального подъезда увидел
наконец знакомую девичью фигурку в светлой цигей¬
ковой шубке и зеленой вязаной шапочке. Галя!
Это был чудесный вечер. Чудесный уже потому,
что они были вместе. Пьеса оказалась неинтересной,
но их это не смущало,— разговор то и дело сворачи¬
вал на другую, куда больше волновавшую их тему.
В этих случаях Галя, зардевшись, принималась
с преувеличенным вниманием смотреть на сцену.
Спектакль окончился рано, было еще только нача¬
ло одиннадцатого. Подавая Гале шубку, Козин ломал
себе голову, как бы продлить этот вечер. Неожиданно
Галя, лукаво взглянув на него из-под длинных ресниц,
спросила:
—	Тебе не хочется домой, Миша?
—	Очень. Расставаться с тобой не хочется,— при¬
знался он.
217

—	Тогда поедем к нам. Папа велел тебя привезти,
если рано кончится. Сказал: «Сам приготовлю кофе».
—	Поехали! — обрадовался Михаил.
Галя своим ключом тихо открыла дверь и, не раз¬
деваясь, вбежала в кабинет отца.
—	Вот и мы, папа!
Михаил чувствовал себя в этом доме уже вполне
свободно. Он деятельно помогал Гале накрывать
на стол, доставал посуду, резал лимон. Вместе с ко¬
фе на столе появилась и неизменная бутылка коньяка.
Молодые люди стали рассказывать о спектакле.
Плышевский добродушно улыбался, поблескивая
стеклами своих очков в тонкой золотой оправе.
У Козина начала привычно кружиться голова,
на душе стало беззаботно и весело. Не вывел его
из этого состояния и осторожный, вкрадчивый вопрос
Плышевского:
—	Кстати, Михаил Ильич. Когда же вы закончите
возню на нашей фабрике? Ведь преступление, как я
понимаю, раскрыто?
—	Эх, Олег Георгиевич! — снисходительно усмех¬
нулся Козин.— Во-первых, сделано только полдела.
Раскрыто убийство. А кража на складе вас разве
уже больше не волнует? Тут надо будет заняться
еще одним человечком.
—	Каким еще человечком? Я, наверно, смогу вам
помочь...— И Плышевский с наивной гордостью по¬
глядел на дочь.
—	Папа, кажется, тоже хочет стать сыщиком! —
смеясь, всплеснула руками Галя.
—	Подавайте заявление, Олег Георгиевич,— под¬
хватил Козин.— Выпьем за вашу новую карьеру.
Они весело чокнулись. И Плышевский с комичес¬
кой воинственностью спросил:
—	С чего прикажете начинать?
—	Хотите сразу отличиться? — осведомился Ми¬
хаил и лукаво подмигнул Гале.— Тогда найдите глав¬
ного подстрекателя. А то мы уже с ног сбились.
—	Позвольте, какого еще подстрекателя? Разы¬
грать старика решили?
«Так, так, значит, ищут подстрекателя,— подумал
Плышевский, — но найти не могут, очень ин¬
тересно»,
218

—	Нет, теперь ищи! Раз вызвался, ищи,— азартно
воскликнула Галя.
—	Но кого? Где? — под общий смех растерянно
спрашивал Плышевский.
—	Ах, вам дать еще и его адрес? — иронически
осведомился Козин и великодушно прибавил: —
Ладно уж. Сами как-нибудь найдем.
—	Уф! Слава богу! Кажется, сыщик из меня не
получится.— И Плышевский облегченно вздохнул.—
Беру заявление обратно.
«Ах, черт возьми, как бы спросить его о Маслен-
кине, как бы спросить?» — мучительно свербило
в мозгу у Плышевского. Но случая не представлялось.
Плышевский и хотел и отчаянно боялся коснуться
этого вопроса.
Галя между тем начала собирать посуду, и Ми¬
хаил вызвался ей помочь. Они дольше чем следовало
задержались на кухне и в комнату вернулись рас¬
красневшиеся и взволнованные.
В глазах дочери Плышевский заметил необычное
для нее выражение какой-то неловкости и впервые
почувствовал острый укол ревности: он ее целовал
там, этот мальчишка, это ничтожество, надутый и са¬
моуверенный болван! И Галя не видит, с кем имеет
дело, не может определить его настоящую цену. Как
она еще наивна и доверчива! И виноват тут он сам,
Плышевский, только он. Кто с самого начала расхва¬
ливал этого типа на все лады, восхищался им? И де¬
вочка поверила. Но и сейчас еще не поздно открыть
ей глаза. О, с каким наслаждением, с каким беспо¬
щадным сарказмом высмеял бы Плышевский этого
человека! Пока не поздно! Но... этот человек необхо¬
дим, он должен помочь Плышевскому и на этот раз
«выйти сухим из воды». Что будет с его девочкой,
если... если он не выпутается? Но своими руками
толкать ее в объятия этого типа? Что же делать?
У него нет другого выхода, нет...
Плышевский на секунду прикрыл глаза и засто¬
нал, как от нестерпимой боли.
—	Папа, что с тобой? — подбежала к нему Галя.
Плышевский бросил на нее странный, какой-то отчуж¬
денный взгляд, но тут же, сделав над собой усилие,
улыбнулся.
219

—	Ничего. Сердце вдруг что-то схватило. Прошло
уже. Все прошло, моя девочка! Прости меня.
Он нежно провел рукой по лицу дочери, но вдруг,
словно устыдившись своей слабости, сухо отстранил
Галю от себя.
«Нервы, нервы разгулялись! — с досадой подумал
он. -— Черт те что в голову лезет! Все делаю верно».
—	Мне вчера показалось,— простодушно заметил
он, обращаясь к Михаилу,— что я видел на улице
вашего Коршунова. Он ведь в новой пыжиковой шап¬
ке теперь ходит, да?
—	Ходит,— подтвердил Козин.
«Удача,— с облегчением вздохнул Плышевский.—
Хоть в этом удача. Теперь выяснить бы еще один
пункт».
Козин уже собирался уходить, когда Плышевский
безразличным тоном спросил его:
—	У вас новый начальник появился, Михаил
Ильич?
—	У меня? — удивился Михаил.
—	Ну да! Капитан Ярцев. Он позавчера приезжал
к нам на фабрику.
—	Ярцев? У нас вообще нет такого. Ярцев... Стой¬
те, стойте! — Козин вдруг вспомнил.— Так это же
от Басова, из УБХСС.
—	От Басова?!
Только огромным усилием воли Плышевскому
удалось скрыть охватившее его волнение. Слишком
хорошо знал он эту фамилию, как, впрочем, знали ее
все, с кем ему приходилось вести дела в его второй,
тайной жизни.
В тот же вечер Тихон Семенович Свекловишников,
закончив очередные дела, поспешно доел сдобную бу¬
лочку, потом стряхнул в руку крошки со стола, вы¬
бросил их в корзину и, глубоко вздохнув, взялся
за телефон.
— Поленька? Это я. Ждешь? — растроганно загу¬
дел он в трубку.— Ну, еду, еду.
Свекловишников встал и беспокойно прошелся
из угла в угол по кабинету.
Еще свежа была в памяти вчерашняя ссора со стар¬
220

шим сыном, Виталием. Щенок! Будет учить его, как
жить!..
Остальные четверо с испугом и напряженным лю¬
бопытством следили за отцом. Только жена остава¬
лась безучастной, но напускное равнодушие ее было
чужим и враждебным. И Свекловишников рассвире¬
пел. Он хотел ударить сына, накричать, обругать их
всех, чтоб навсегда отбить охоту совать нос в его
дела. Он даже замахнулся на Виталия, но тот впер¬
вые не испугался и упрямо стоял перед ним — худень¬
кий, высокий, большеглазый,— только на виске у не¬
го под тонкой, нежной кожей задрожала, забилась
синяя жилка и плотно сжались по-детски пухлые
губы. И Свекловишников не посмел его ударить, не
посмел взглянуть в глаза остальным. По-бычьи на¬
гнув голову, он выскочил из комнаты.
Да и тут, на фабрике, тоже нет покоя. Тяжелым
камнем лежит на душе не утихающая ни на минуту
тревога, всюду чудится опасность — за каждым сло¬
вом, за каждым движением или взглядом окружаю¬
щих людей. Измотался, устал, и все, все бьет по боль¬
ным, возбужденным нервам. И Свекловишников знает:
это его нечистая совесть, его подлая жизнь в послед¬
ние годы мстят ему теперь на каждом шагу. И нет
ему радости ни в чем, нет и никогда не будет.
Потому и мечется он сейчас по кабинету, душно
ему, мерзко, страшно...
На следующий вечер в большой, просторной ком¬
нате, обставленной богато, изящно и со вкусом, их
собралось трое.
Высокий худой Плышевский был, как всегда,
элегантен и подтянут: черный костюм, белоснежная
сорочка, крахмальный воротничок на жилистой шее,
вытянутое, костистое лицо чисто выбрито, блестят
стекла очков в тонкой золотой оправе. Плышевский
сидел у стола, вытянув длинные ноги в лакированных
туфлях.
На тахте удобно откинулся на подушки Фигурнов.
Тонкий орлиный профиль и вздернутая эспаньолка
придавали ему воинственный вид. Темные живые гла¬
за Фигурнова были устремлены сейчас на третьего
из присутствующих — Свекловишникова.
221

Тот никак не «вписывался» в обстановку этой кра¬
сивой комнаты. Громадный, толстый, взъерошенный,
в мятом костюме с выбившимся галстуком, он неуклю¬
же метался из угла в угол по комнате, на ходу заде¬
вая стулья. На измученном, небритом лице с отвислы¬
ми, как у бульдога, щеками возбужденно блестели
заплывшие, маленькие глазки, под ними тяжело
набрякли нездоровые, синеватые мешки.
—	Ты, Тихон, зря нервничаешь,— ледяным тоном
говорил Плышевский, не поворачивая головы в сто¬
рону Свекловишникова.— И рано, дорогуша, начи¬
наешь паниковать.
—	Я не паникую! И не нервничаю!..— с озлобле¬
нием выкрикнул на ходу Свекловишников.— И во¬
обще, какой я тебе к черту дорогуша! Ты пойми...—
Он остановился над Плышевским и жарко задышал
ему в затылок.— Я просто жить так больше не могу.
Эх, да разве ты поймешь?..
Свекловишников махнул рукой и снова зашагал
по комнате.
—	Где уж мне тебя понять! — насмешливо протя¬
нул Плышевский.— Происхождение мешает. На заре
истории мы с тобой были, как говорят, по разные
стороны баррикады.
Свекловишников так круто повернулся, что с гро¬
хотом опрокинул стул.
—	Ты мое прошлое не трожь,— напряженным го¬
лосом произнес он.— Не трожь, я говорю!
—	Слушай, брось фиглярничать! —Плышевский
брезгливо поморщился. — Твое пролетарское проис¬
хождение и революционные заслуги меня сейчас аб¬
солютно не интересуют. Абсолютно. И вряд ли даже
суд их учтет.
—	А-а, судом грозишь! — багровея, прошептал
Свекловишников.— А из-за кого он будет надо мной,
этот суд? Думаешь, я забыл, как взял у тебя первые
две тысячи? Вот он, крючок. Он у меня теперь здесь,
здесь сидит.— Он указал на горло.— Не вытащить...
Кровью захаркаю...
Плышевский раздраженно пожал плечами.
—	Бабой, истеричной бабой стал. И это в такой
момент.
—	Дорогие друзья,— вмешался наконец Фигурнов,
222

до этого с интересом наблюдавший за разговором. —
Позволю себе заметить, что прения сторон следовало
бы закончить. В любой момент может появиться на¬
ша очаровательная хозяйка, и тогда...
—	Она придет не скоро,— успокоил Плышевский,
взглянув на часы.— Спектакль кончается в половине
двенадцатого, а она занята в нем до последней
картины.
—	Это ничего не меняет, душа моя,— мягко возра*
зил Фигурнов.— Пора переходить к существу дела.
Между тем переживания уважаемого Тихона Семе¬
новича придают этому делу, я бы сказал, не тот
аспект.
Плышевский кивнул головой.
—	Ну, давай ты, Оскарчик, давай, светлая голова.
Фигурнов приподнялся на локте.
—	Начну с некоторых исходных моментов. Первое
обстоятельство, которое мы вынуждены констатиро¬
вать: УБХСС в лице некоего капитана Ярцева неглас¬
но занялось фабрикой. Второе: МУР не угомонился
и копает дальше в весьма нежелательном для нас на¬
правлении. Я имею в виду так называемую кражу
на складе и Доброхотова. И третье,— тем же выспрен¬
ним тоном продолжал Фигурнов, по привычке жести¬
кулируя рукой,— на фабрике выявились активные по¬
мощники у этих пинкертонов. Главный из них — При-*
валов. Так, кажется, говорила вам вчера Полина
Осиповна?
Свекловишников, не отвечая, настороженно застыл
в углу, по-бычьи склонив большую, шишковатую го¬
лову, и в упор, не мигая, смотрел на Фигурнова.
—	Есть еще один момент,— продолжал Фигурнов,
многозначительно подняв палец. — Коршунов стал но¬
сить новую шапку. Но об этом я позволю себе сказать
ниже. Сейчас я хочу предложить вам, уважаемые дру*
зья, один ход, эффектный и неожиданный, так сказать,
ход «конем».
Фигурнов на секунду умолк, обведя взглядом
обоих своих слушателей, затем с прежним пафосом
продолжал:
—	Осмелюсь заметить, я не случайно задавал вам
вначале столько на первый взгляд несущественных
вопросов. Подведу некоторые итоги. За последнее
223

время в МУР вызывались среди прочих закройщица
Голубкова и начальник цеха Жерехова. Все это просто
великолепно, смею вас уверить!
Он снова умолк, делая эффектную паузу. Свекло-
вишников напряженно сопел в углу, силясь понять,
куда клонит Фигурнов, и наконец в недоумении скосил
глаза на Плышевского. Тот сидел с невозмутимым
видом, потирая широкий бритый подбородок.
—	Теперь вопрос к вам, уважаемый Тихон Семе¬
нович.— Фигурнов повернулся к Свекловишникову,
сделав широкий жест рукой и как бы приглашая того
вступить в разговор. — Что представляет из себя ваш
начальник главка Чарушин?
—	Степан Григорьевич? — неохотно переспросил
Свекловишников.— Крепкий мужик, напористый и
с этим, с самолюбием. Своих в обиду не даст. Ну,
и за ошибки и особенно за план спуску от него тоже
не жди. А уж ежели про наши дела узнает...
—	Докладывать не собираемся,— оборвал его Фи¬
гурнов.— Итак, отмечаю три пункта: самолюбив, сво¬
их в обиду не даст, очень болеет за план. Та-ак, а
теперь разрешите сообщить, что мною задумано,—
торжественно произнес Фигурнов.— Такого хода и не
ждут уважаемые деятели с Петровки. Это будет
для них вроде водородной бомбы.
Сделав еще одну паузу, Фигурнов продолжал, хит¬
ро щуря свои черные проницательные глаза и еще
энергичнее жестикулируя рукой. По мере того, как
он говорил, на длинном, костистом лице Плышевско¬
го все отчетливее проступала довольная усмешка. Да¬
же мрачный Свекловишников слушал его с нескры¬
ваемым уважением.
—	Итак,— закончил Фигурнов.— Ты, Олег Геор¬
гиевич, берешь на себя Привалова, вы, Тихон Семе¬
нович,— верха. А текст этого документа подготовлю
лично я. Ну, как ваше просвещенное мнение?
Плышевский развел руками.
—	Гениально. Другого слова не подберу. Действи¬
тельно ход «конем», и сокрушительный.
—	Можно попробовать,— буркнул Свекловиш¬
ников.
—	Благодарю, благодарю,— галантно раскланял¬
ся Фигурнов, приложив руку к груди.— Ну-с, а что
224

касается Коршунова, то это особая статья. Есть у ме¬
ня один планчик... Но тут еще надо подумать. Дело
слишком серьезное и тонкое... И последнее. В дальней¬
шем работать так грубо просто невозможно. Это, я
бы сказал, даже стыдно при вашем-то опыте.— Он
посмотрел на Плышевского.— Короче говоря: с се¬
годняшнего дня «левака» на машинах не должно
быть. Это раз. В магазины завозить товар только от¬
личного качества. Это два. Но я отнюдь не требую
свернуть все операции, отнюдь. Вы меня понимаете?
На том и порешили.
Плышевский взглянул на часы.
—	Одиннадцать. Мы как раз уложились в регла¬
мент. Скоро приедет Розик. С подругами.— И он игри¬
во прищелкнул пальцами.
—	Я пошел,— сумрачно объявил Свекловишников
и неуклюже заворочался в своем углу.— Пора мне.
—	К своей Полине Осиповне, конечно? — насмеш¬
ливо спросил Плышевский.— Эх ты, медведь! В берло¬
гу потянуло.
—	Говорю, пора, и все тут. Тебя не спросил, куда
идти! — огрызнулся Свекловишников.
—	Ну, иди, иди! Мы тогда одни выпьем за ге¬
ниальный план Оскарчика. А он стоит того, клянусь
честью.
Утром Плышевский вызвал к себе в кабинет глав¬
ного механика фабрики Герасима Васильевича Заха¬
рова, в отделе которого работал Привалов.
Захаров был щуплый рыжеватый человек лет со¬
рока, суетливый, покладистый, скромный до робости,
но при всем том большой знаток сложного фабрично¬
го хозяйства. Подчинял он себе рабочих не криком,
не властным словом и не какой-нибудь особой душев¬
ностью, а знаниями, точным советом, опытом и сме¬
калкой. И рабочие относились к нему холодно, но
уважительно. С начальством, особенно с главным ин¬
женером, Захаров был до неприятного робок и ус¬
лужлив. Он любил свою работу и очень дорожил своей
должностью, не последнее значение имели для него
и зарплата и премиальные: семья была большая —
жена, старуха мать и двое детишек, а сейчас жда¬
ли третьего.
т

Все это знал и прекрасно учитывал Плышевский,
вызывая главного механика для щекотливого и труд¬
ного разговора.
—	Ну, садись, садись, Герасим Васильевич,— ве¬
село сказал он, как только Захаров появился на поро¬
ге.— Как дома-то дела? Все здоровы?
—	Спасибо, здоровы,— застенчиво ответил Заха¬
ров.
—	А Клавдия Андреевна как? Небось, уже в дек¬
рет пошла?
—	Пошла.— Захаров даже порозовел от сму¬
щения.
—	Ну, смотри, чтоб на крестины позвал.
С костистого, до глянца выбритого лица Плышев-
ского не сходила дружеская улыбка. Заговорили
о делах. Под конец Плышевский как бы между про¬
чим спросил:
—	А как там у тебя Привалов?
Ничего. Работает,— спокойно ответил Захаров.
—	Плохо он стал работать,— внушительно заме¬
тил Плышевский.— В вожди вышел, зазнался. Трудно
тебе с ним, а дальше и еще труднее будет. Я бы,
между нами говоря, его уволил, да придраться пока
не к чему.
—	Да нет, он ничего вроде...— неуверенно произ¬
нес Захаров.
—	А я тебе говорю: плохо работает. И мы, Гера¬
сим Васильевич, давай не ждать, пока совсем плохо
станет. Иначе, помяни мое слово, полетят твои пре¬
миальные, а за ними и ты сам как бы не полетел.
Подведет тебя этот Привалов, сильно подведет,
Плышевский говорил уверенным и многозначи¬
тельным тоном, словно все уже давно решено и со¬
вершенно ясно.
Захаров беспокойно заерзал на стуле.
—	Сомнительно что-то, Олег Георгиевич,— в за*
мешательстве пробормотал он.— С одной стороны, он,
конечно, сильно переменился...
—	Вот, вот.
—	Нос другой...
—	Эх, наивный же ты человек, Герасим Василье¬
вич! — с досадой воскликнул Плышевский.— Сам не
замечаешь, так уж мне поверь. Тебе же в первую
226

очередь добра желаю. Я этого Привалова давно рас¬
кусил. Нам от него непременно избавиться надо. Ты
понимаешь меня? Непременно!
—	Как же от него избавишься, Олег Георгиевич?
Сами ведь говорите, что придраться не к чему.
—	А мы с тобой придираться не будем и увольнять
его тоже не будем. Пусть лучше сам заявление об ухо¬
де подаст.
—	Да он и не думает уходить.
—	Ничего, надумает. Мы его,— Плышевский хитро
прищурился, — на зарплате... того... прижмем малость.
Захаров окончательно растерялся.
—	Эго как же?
—	Неужто учить мне тебя надо? — усмехнулся
Плышевский.— Расценки на работу ему занижай. А
работу давай такую, чтобы взвыл. Вот он месяц —
другой поскандалит и уйдет. Формально-то придрать¬
ся ему будет не к чему.
Лицо Захарова покрылось красными пятнами, гла¬
за смотрели испуганно и как-то жалостливо, губы
дрожали. Он хотел было что-то сказать, но губы при
этом задрожали еще сильнее, и он плотно сжал их,
опустив голову.
—	Да ты не бойся,— подбодрил его Плышев¬
ский.— Если он скандалить начнет, ко мне посылай.
Захаров молчал. Плышевский бросил на него обе¬
спокоенный взгляд и резко спросил:
—	Ну, чего молчишь?
—	Нельзя так делать,— еле слышно проговорил
Захаров, не поднимая головы.
—	Можно,— сухо возразил Плышевский и уточ¬
нил: — В отдельных случаях можно, если интересы
производства требуют.
—	Не могу,— чуть не плача, ответил Захаров,—
не выдержу я!
—	Эх, заячья у тебя душа! «Не могу», «не выдер¬
жу»! Тебе же добра желаю.
Никогда еще этот ничтожный человек не вызывал
у Плышевского такого презрения и такой ненависти,
А Захаров неожиданно для самого себя успокоил¬
ся. Он вдруг понял, что есть, оказывается, предел его
собственной робости и послушания, перейти за кото¬
рый он попросту не может. Захаров до сих пор даже
227

не подозревал в себе ничего подобного, и это внезап¬
ное открытие вызвало у него прилив совершенно не¬
свойственной ему прежде отчаянной решимости.
—	Душа у меня, Олег Георгиевич, не заячья,—
тихо, но убежденно сказал он.— Просто она подлости
не принимает.
Плышевский удивленно поднял брови и испытую¬
ще посмотрел на своего главного механика: уж где-
где, но здесь он никак не предполагал встретить
сопротивление.
—	Так вот ты как рассуждать начал, Герасим
Васильевич? Не ожидал. А я-то думал, что мы с
тобой сработались, понимаем друг друга с полуслова.
—	Я тоже так думал,— спокойно ответил Захаров.
И тут Плышевский вдруг почувствовал, что стано¬
вится опасно вести дальше подобный разговор с этим
странным, так неожиданно заупрямившимся челове¬
ком.
—	Эх, Герасим Васильевич,— огорченно вздохнул
он,— на этот раз ты действительно меня не понял.
Мне лично Привалов не мешает и мешать, как ты
понимаешь, не может. Но показалось мне, что ты с
ним намучаешься. Если ошибаюсь, то и слава богу.
В таком случае считай, что разговора у нас не было. —
И он с подкупающим добродушием прибавил: — А
если в чем моя помощь потребуется, помни, я всегда
тебе ее окажу.
—	Спасибо, Олег Георгиевич,— с достоинством
ответил Захаров.— Запомню.
Он ушел из кабинета главного инженера, впервые
в жизни убедившись, что не покорностью, не услуж¬
ливостью, а смелостью и твердостью можно и нужно
завоевывать себе место в жизни и уважение людей.
Это была первая победа над самим собой, за которой
неминуемо теперь должны были последовать новые
открытия и новые победы.
Одновременно какое-то незнакомое, теплое чувст¬
во возникло у него к Привалову. Так бывает всегда
по отношению к тем, кому ты помог, кому сделал
добро. И это замечательное качество человеческой
души тоже впервые ощутил Захаров.
Плышевский даже не подозревал о столь неожи¬
данных результатах своего разговора. Он проводил
228

главного механика злым взглядом и, когда захлопну¬
лась за ним дверь, поднялся с кресла, потянулся до
хруста в костях и принялся нервно расхаживать из
угла в угол по кабинету.
У комиссара Силантьева Сергей застал Зотова и
Гаранина. Он подсел к Косте и бросил на него корот¬
кий вопросительный взгляд, но тот в ответ лишь еле
заметно пожал плечами.
С минуту все сидели молча. Наконец Силантьев
провел рукой по гладко зачесанным седым волосам,
вынул изо рта незажженную трубку и сердито сказал:
—	Ну-с, поздравляю. Дело Климашина получает
новый, совсем уже неожиданный оборот. В прокура¬
туру поступило письмо от начальника главка Чару¬
шина. Нешуточная жалоба на нас, дорогие товарищи.
—	Похоже, вместо благодарности схватите по
взысканию, — проворчал Зотов.
—	Очень похоже,— серьезно согласился Силанть¬
ев.— Этот начальник главка пишет, что милиция ве¬
дет дело грубо и неумело, нервирует и дергает людей,
дезорганизует работу, оскорбляет необоснованными
подозрениями. Фабрику лихорадит, план под угрозой
срыва. Вдобавок изымаются не относящиеся к делу
документы, и нельзя свести баланс.
—	Откуда он знает, относятся они к делу или
нет? — враждебно откликнулся Сергей.
—	И при этом все подкрепляется фактами,— не¬
возмутимо закончил Силантьев.
Сергей и Костя подавленно молчали. Такого с ни¬
ми еще никогда не случалось.
—	Да какие, наконец, факты? — не выдержал Сер¬
гей.— Какие факты?
—	А вы их разве не знаете, Коршунов? —
прищурился Силантьев.
—	Не знаю.
—	Очень плохо. Должны бы знать! — жестко отре¬
зал Силантьев.— На кой черт вы изымали всю доку¬
ментацию по складу чуть не за год?
—	Меня Ярцев об этом просил.
—	Ярцев? Ну вот, а вы теперь расхлебывайте. И
где она? Почему до сих пор не вернули?
229

—	Она у Ярцева. Я не знаю, почему он не вернул.
—	Опять Ярцев? — проворчал Зотов.— Он сегод¬
ня тоже будет иметь приятный разговор.
—	Сколько человек вызывали с фабрики? — сно¬
ва спросил Силантьев.
—	Сразу не скажешь, — ответил Гаранин. —
Много.
—	Ага. А потом они калечат себе руки, дают брак,
останавливается работа целых бригад. Вот до чего
ваши вызовы доводят! Разучились с людьми гово¬
рить?
—	Кто калечит себе руки? Кто дает брак? Что
они лепят? — снова взорвался Сергей.
—	Что это еще значит — лепят? — возмутился Си¬
лантьев.— Вы бросьте этот жаргон! А кто, это можно
ответить. Например, закройщица Голубкова, началь¬
ник цеха Жерехова. Помните таких?
—	Голубкову вызывал Ярцев, а Жерехову помню.
—	Послушайте, Коршунов, бросьте все валить на
Ярцева.
—	Я ничего на него не валю,— покраснел Сер¬
гей.— Не имею такой привычки.
—	А почему бригады стояли? — поспешно вме¬
шался Гаранин.
—	Жерехову вызывали! А она ключ от кладовки
с сырьем унесла,
—	Жерехову? Да ведь я же специально звонил
их главному инженеру,— сжал тяжелые кулаки Гара¬
нин,—этому самому Плышевскому. Спрашивал. И он
заверил меня, что ее можно вызывать, ничего, мол,
не случится.
—	Ну, вот, и целуйся теперь с этим Плышев-
ским,— досадливо сказал Зотов.— Нашел, кого спра¬
шивать!
—	Мы с ним еще поцелуемся,— угрожающе отве¬
тил Сергей.— Не обрадуется.
—	Ты уж помалкивай! — Зотов бросил на него
сердитый взгляд из-под очков.
—	И вообще, что это за работа? — снова загово¬
рил Силантьев.— Вся фабрика уже откуда-то знает,
что убийство давно раскрыто и преступники задер¬
жаны, в том числе Горюнов. А МУР все еще чего-то
копает, кого-то подозревает.
230

—	Откуда они это все знают? — невольно вырва¬
лось у Сергея.
—	Это вас, Коршунов, надо спросить, вас и ваших
сотрудников. Болтуны развелись. Безобразно дело
ведете. И вы, Гаранин, хороши. Начальник отдела!
А что у вас в отделе творится? Распустили людей!
Сами разучились работать!
Силантьев говорил резко, с негодованием и болью.
Сергей и Костя понуро молчали. Все, казалось,
было справедливо в словах начальника МУРа, все
правильно, возражать было нечего, но где-то в глуби¬
не души у обоих копошилось неясное чувство
протеста.
—	Никому больше не треплите на фабрике нер¬
вы!— гневно закончил Силантьев.— Дайте людям ра¬
ботать как следует! Занимайтесь сейчас только Пере-
пелкиным.
...В тот же день в кабинете начальника УБХСС
произошел еще более крутой разговор. Басов закон¬
чил его с присущей только ему иронией, от которой
у Зверева и Ярцева лица залило краской.
—	Вот так, господа неудавшиеся меховщики. Ду¬
маю, что подобного провала не знала еще ни одна
фирма. Говорят, не ошибается тот, кто ничего не де¬
лает. Ну, МУР хоть дело сделал. Вы же, ровным сче¬
том ничего еще не сделав, наломали столько дров,
что должно быть стыдно людям в глаза смотреть.
Идите, знаменитости. И чтоб сегодня же все докумен¬
ты были возвращены на фабрику.
Басов смерил обоих ледяным взглядом и так сжал
в зубах изогнутую трубочку с сигаретой, что на ску¬
лах его вздулись желваки.
Михаил Козин, радостный и немного озабоченный,
положил трубку. Да, небывалое дело: Галя вдруг
позвонила сама и настойчиво просила прийти сегодня
вечером, именно сегодня. Что бы это могло значить?
Впрочем, не все ли равно? Главное, он увидит ее,
увидит раньше, чем было условлено. И это уже за¬
мечательно. Да и вообще Михаил любил бывать в
этом радушном доме, где все дышало покоем и ком¬
фортом.
23!

Дверь открыла Галя. Девушка казалась встрево¬
женной и усталой. Никогда еще Михаил не видел ее
такой.
—	Галочка, что-нибудь случилось? — невольно вы¬
рвалось у него.
—	Ничего не случилось. Проходи. Я чай поставлю.
—	А Олег Георгиевич дома?
—	Нет. Он у... у одной своей знакомой.
—	Знакомой?
—	Да, да. Я сейчас, Миша.
Галя побежала на кухню.
Первой мыслью Михаила было, что Галя хотела
этот вечер побыть с ним наедине. На секунду в серд¬
це вспыхнула радость, но сразу угасла. Нет, тут что-то
другое.
И все-таки, когда Галя вошла в комнату, Михаил
нежно взял ее за плечи.
—	Галочка, милая, я так рад...
Но она отвела его руки и при этом печально
и строго посмотрела ему в глаза.
—	Нет, Миша, не надо. Я не хочу.
Галя забралась с ногами на тахту и зябко повела
плечами.
>— Миша, мне надо с тобой поговорить.
—	Ну, что ж, давай говорить,— с плохо скрытой
досадой сказал он и, закурив, опустился в кресло.
—	Ты только не сердись. Но я... мне... очень страш¬
но, Миша.
—	Тебе? Страшно? — Он усмехнулся.— Почему
же?
—	Ты не смейся. Я серьезно. Ведь мне не с кем
больше поговорить.
—	А Олег Георгиевич? Он человек умный.
—	Папа... он... Мы с ним совсем чужие.
У Гали навернулись вдруг на глазах слезы, и она
закусила губу, чтобы не расплакаться.
—	Чужие?
—	Я тебе все сейчас скажу, Миша,—с какой-то
отчаянной решимостью сказала Галя.— Все. Я так
больше не могу. Я никому раньше в этом не признава¬
лась, никому, даже себе. Но мы чужие. Да, да, совсем
чужие! Он же все время у той женщины... Все время!
Ну, ладно, пусть! Если бы только это, я бы поняла.
232

Но он что-то все время скрывает от меня, давно скры¬
вает. Какую-то... Как тебе сказать? Какую-то другую
свою жизнь, главную. От всех скрывает. Он лжет
мне... Господи, что я говорю? Что я только го¬
ворю?..
Она упала лицом на подушку и разрыдалась.
Михаил был настолько ошеломлен, что не сразу
пришел в себя. Наконец он поднялся со своего места,
пересел на тахту и стал гладить Галю по голове,
растерянно повторяя:
—	Ну, не надо, Галочка. Ну, успокойся.
Она подняла на него заплаканное лицо.
—	Ты знаешь, что он тебя совсем не любит и...
и не уважает?
Михаил попробовал улыбнуться.
—	Он же не девушка, чтобы меня любить.
Галя с досадой тряхнула головой.
—	Ты понимаешь, что я хочу сказать! Он все
время притворялся. Как ты этого не чувствовал?
—	А почему ты не сказала мне об этом раньше?
—	Я не хотела верить. Но вчера... вчера я услы¬
шала его разговор по телефону. Случайно. Он говорил
о тебе так... Миша, что ты ему рассказывал о своих
делах?
—	О делах? — Михаил почувствовал, как холодок
прошел по спине, во рту пересохло. — О каких
делах?
—	Я не знаю, о каких. Я только знаю... Я сама
видела, что ты хвастался перед ним и передо мной.
Ты... ты что-то рассказывал. Я еще тогда сказала
папе, что об этом, наверное, нельзя спрашивать,
помнишь?
—	Пустяки,— криво усмехнулся Михаил.
—	Ой, как мне потом попало от него за это! И он
стал уводить тебя в кабинет. И всегда коньяком поил,
всегда.
У Михаила тяжело забилось сердце, краска броси¬
лась ему в лицо. Он сидел подавленный, безвольно
опустив руки. «Правда, все правда. Что же это такое?
Зачем?..» — стучало у него в висках.
—	Мишенька! — Г аля прижалась лицом к его пле¬
чу.— Ну, придумай, что же делать? Что мне... нам де¬
лать? Я вчера слышала...
233

—	Что ты слышала? — встрепенулся Михаил.
*— Я... я не могу повторить,— прошептала Галя,—-
Но он тебя просто... просто презирает. И я думаю...
мне стыдно даже сказать тебе...— Она зажмурила
глаза.— ...Я думаю, что он нарочно познакомил нас.
Значит, он и меня не уважает... Он злой, расчетливый.
Он всех презирает.
Презирает? — Михаил наконец пришел в себя
и, как все слабые и не очець далекие люди, ухватился
за одно, самое простое и доступное ему.— Презирает?
Ну, хорошо же! Я с ним поговорю по-своему. Он у ме¬
ня живо подожмет хвост! Иначе...
Он еще не знал, что произойдет иначе. Злость ду¬
шила его.
—	Не надо, не надо говорить с ним,— испуганно
прошептала Галя.— Только... только не приходи к нам
больше.
—	Не видеть тебя?!
—	Нет, видеть, видеть! Только...
Михаил с силой обнял ее и стал целовать в губы,
глаза, щеки. Галя не сопротивлялась.
—	Я не могу без тебя жить,— шептал он.— Я же
люблю тебя, понимаешь, глупенькая?
В этот момент зазвонил телефон. Галя поспешно
вырвалась из его объятий и соскочила с тахты.
Говорил Плышевский:
—	Галя? Ты дома?
—	Да.
—	Одна?
—	Нет, у меня... Миша,— краснея, ответила она.
—	Ага. Ну и прекрасно! Значит, не скучаешь?
Дай-ка ему трубку.
Галя растерянно посмотрела на Михаила и ше¬
потом сказала:
—	Он тебя зовет.
Михаил взял трубку,
—	Слушаю.
—	Михаил Ильич, здравствуйте, дорогой мой. Как
жизнь?
—	Спасибо,— холодно ответил Козин.
—	Что за странный тон? — удивился Плышев¬
ский.— Почему так говорите?
234

—	Значит, надо так говорить.
—	Та-ак.— Плышевский, как видно, что-то сообра¬
жал.— Может быть, поговорим лично?
—	Если вам угодно.
—	Угодно. Я сейчас приеду.
—	Пожалуйста. Приезжайте.
И Михаил рывком повесил трубку.
...Плышевский, как им показалось, приехал почти
мгновенно. Он громко хлопнул дверью, скинул шубу
в передней и, потирая руки, вошел в комнату. Лицо
его раскраснелось от мороза, холодно поблескивали
стекла очков. Не здороваясь, он резко сказал:
—	Разговор, как я понимаю, будет мужской. Про¬
шу в кабинет.
Они молча прошли в кабинет, и Плышевский
плотно прикрыл за собой дверь.
—	Так в чем дело, Михаил Ильич? — И он жестом
указал на кресло около письменного стола.
— Дело в том,— сухо ответил Козин,— что я начал
кое о чем догадываться.
Плышевский усмехнулся, но глаза смотрели хо¬
лодно.
—	Ага. С помощью одной молодой особы?
—	Это не имеет значения.
—	Ну что ж. Только должен вам заметить, что
вы начали догадываться довольно поздно.
—	Лучше поздно...
—	Нет, не лучше! — резко оборвал его Плышев¬
ский.— Не лучше, молодой человек, а хуже!
—	Как вы со мной говорите? — вскипел Ми¬
хаил.
—	Как вы того заслуживаете, вы, жалкий хвастун,
трус и... преступник!
—	Что-о?!
—	То, что слышите. Да, да, преступник. Стоит мне
только снять трубку и сообщить вашему начальству
даже половину тех служебных секретов, которые вы
мне разболтали, и вас ждет увольнение и суд. Ну,
а если я расскажу все...
—	Что вы расскажете, что? — Голос Козина пре¬
дательски задрожал.
—	Да хотя бы про письмо Привалова, про Горю¬
нова, Доброхотова...
235

—	Я не говорил про Доброхотова!
—	Говорили! Все говорили! Вы, кажется, забыли,
сколько коньяка у меня выпили? И теперь будете
говорить еще больше!
—	Я не буду ничего говорить,— упавшим голосом
ответил Козин.
—	Будете! Вы мне расскажете еще об одном чело¬
веке. Все, что о нем узнали, расскажете...
Плышевский наконец решился задать самый опас¬
ный, самый важный вопрос. Больше такого случая
может не представиться, это он понимал. Козин раз¬
давлен, смят, он сейчас может проговориться.
—	...О Масленкине,— властно закончил Плышев¬
ский. — Вы его знаете?
—	Спросите лучше о нем у Коршунова.
—	Так.— Плышевский почувствовал, как на лбу
у него выступила испарина.— Значит, он уцелел, ваш
Коршунов?.. Но вы у меня смотрите, иначе я действи¬
тельно все расскажу!
—	Но и я про вас расскажу,— в отчаянии про¬
шептал Козин.
Плышевский презрительно усмехнулся.
—	Что вы про меня расскажете, щенок! Что вы
про меня знаете?
Плышевский уверенно вел свою кремовую «Побе¬
ду» в сплошном потоке машин. Солнце нестерпимо
сияло в голубом, безоблачном небе, и водители опус¬
кали темные козырьки над ветровым стеклом.
Он свернул машину в одну из улиц и вскоре за¬
тормозил около неказистого на вид двухэтажного до¬
ма с большой вывеской «Юридическая консультация».
Заперев машину, Плышевский неторопливо поднялся
по ступенькам и толкнул дверь.
В узеньком коридорчике сидело два или три посе¬
тителя. Сквозь дверь налево видна была большая
темноватая комната, сплошь уставленная письменны¬
ми столами, над одним из которых был прикреплен
плакатик: «Дежурный консультант».
Из окошечка с надписью «Касса» высунулась де¬
вичья белокурая головка.
236

—	Вам что надо, гражданин? Вы к кому? — стро-
го спросила девушка.
—	Мне товарища Фигурнова надо видеть,— отве¬
тил Плышевский, продолжая осматриваться.
—	Пожалуйста. Оскар Францевич здесь.
Но Фигурнова нигде не было видно. По-видимому,
он беседовал с кем-то в одной из кабин, расположен¬
ных вдоль стены большой комнаты. Плышевский ре¬
шил подождать. Он расстегнул шубу, снял шапку
и, опустившись на стул, принялся с интересом наблю¬
дать за людьми, сидевшими у столов.
Возле одного из столов плакала скромно одетая
старушка, и молоденький адвокат, почти мальчик,
с откровенной жалостью в глазах что-то горячо ей
объяснял. «Наверно, сын не помогает,— подумал Плы¬
шевский.— Дурак. Все равно заставят». Около дру¬
гого стола сидел какой-то толстяк с бегающими глаз¬
ками и, волнуясь, отчаянно жестикулируя, что-то рас¬
сказывал, а адвокат, седой, величественный старик
в пенсне, снисходительно кивал лысой головой и одно¬
временно просматривал пухлую кипу бумаг. «Запутал¬
ся, уважаемый,— насмешливо подумал Плышевский.—
Поздно ты за советом прибежал, вижу, что поздно.
Да и к кому прибежал-то? К чужому. Эх, голова!»
Он перевел взгляд на красивую даму в дорогой ка¬
ракулевой шубе с чернобуркой на плечах. Она что-то
раздраженно говорила, капризно кривя ярко накра¬
шенные губы, а адвокат слушал ее с непроницаемым
видом, вертя в руках карандаш. «За сыночка хлопо¬
чет,— решил Плышевский.— Или с мужем разводит¬
ся. Ну, эта пробьет что хочешь».
Занятый своими наблюдениями, он не заметил Фи¬
гурнова, вынырнувшего из крайней кабины.
—	Олег Георгиевич, душа моя, что тебя сюда при¬
вело? — удивленно воскликнул тот.
—	Разговор есть.
Фигурнов хитро прищурился и кивнул го¬
ловой.
—	С великим удовольствием. Я как раз осво¬
бодился.
Через минуту они уже сидели в машине.
—	Итак, Оскарчик, есть два сообщения. Начну
с приятного. Частичный, но все же успех,— сказал
237

Плышевский — Ход «конем», кажется, принудил од¬
ного из наших противников сдаться.
—	Ого! Что же именно произошло?
—	Сегодня утром все изъятые у нас документы
с извинением,—Плышевский сделал ударение на по¬
следнем слове,— возвращены на фабрику. Многоува¬
жаемый товарищ Басов публично расписался в своей
неудаче.
—	Да, это — событие,— настороженно кивнул го¬
ловой Фигурнов.— Меня только беспокоит второе со¬
общение.
—	Но прежде всего, Оскарчик, это твой гонорар, —
сказал Плышевский, передавая Фигурнову толстый
пакет.
Тот шутливо взвесил его на руке.
—	Ты, как обычно, щедр, душа моя. Покорно бла¬
годарю. Но все-таки жду второго сообщения.
—	Оно не очень приятное,— нахмурился Плышев¬
ский.— Я вчера вечером имел решительное объясне¬
ние с этим самым Козиным. Оказывается, Коршунов
уцелел после нашего «хода».
—	М-да. Это действительно неприятно.
—	Но этого мало. Выяснилось другое, куда более
неприятное обстоятельство.
—	Ты меня пугаешь.
—	Признаться, я и сам встревожен. Дело в том,
что моя последняя встреча с Масленкиным в «Сибири»
не прошла незамеченной. Здесь мы допустили опас¬
ный промах.
Фигурнов беспокойно заерзал на сиденье. Намек
был слишком прозрачен, хотя Плышевский и ска¬
зал «мы».
—	А материалы все пока что у Коршунова,—
многозначительно закончил Плышевский.— Но такой
номер, как с Козиным, с ним не пройдет.
—	Его надо добить,—прошипел Фигурнов, сжав
маленький смуглый кулак.— Немедленно! Чтобы духу
его не было в МУРе.
Плышевский задумчиво потер бритый подбородок.
—	Надо бы. Но как?
—	Я все обдумал,— торопливо, но с привычной
рисовкой произнес Фигурнов. — Здесь надо наступать,
душа моя. Не дать противнику опомниться.

Глава IX
УКУС «ЧЕРНОЙ МОЛИ» ОПАСЕН
Сергей сидел за столом у себя в кабинете и в кото¬
рый уже раз просматривал папку с делом Климашина.
Никогда еще эта папка не вызывала в нем такого
раздражения. Раньше, перебирая бумаги, он испыты¬
вал огромное удовлетворение, ибо каждая из них
свидетельствовала о большой и успешной работе, вела
все дальше и дальше, неуклонно приближала к раз¬
вязке. И вот сейчас, когда убийство наконец раскры¬
то, преступники арестованы и сознались, неожиданно
обнаруживается, что дело не только не окончено, но
утеряны все нити, неясно даже то, что обычно стано¬
вится в таком случае ясным, — мотив преступления.
Зачем убили Климашина? Это не нужно было ни
Горюнову, ни Спирину. За их спиной стоит неведомый
Доброхотов, подстрекатель. Кто он такой? Как его
разыскать? Субботние визиты в «Сибирь» ничего не
дали: Доброхотов там не появлялся. Почему? Скрыл¬
ся из Москвы? Почуял опасность? Наконец, все еще
не раскрыта кража на складе. Ясно только, что ее
совершил не Климашин и не Горюнов.
Но кто же тогда?
Сергей устало провел рукой по лбу.
Ничего не поделаешь, надо опять возвращаться
на фабрику. Надо выяснить там до конца связи Кли¬
машина и Горюнова. Опять фабрика!
Только вчера у Сергея был очень неприятный раз¬
говор об этом в прокуратуре. Он поехал туда вместе
с Ярцевым. По дороге Геннадий сказал:
—	Если будут спрашивать о документах и о Го¬
лубковой, вали все на меня. С документами работали
мы. А с Голубковой неувязочка у них вышла. Она
порезала руку до прихода ко мне, а не после. На этот
счет у меня есть даже справка из их медпункта.
—	Здорово ты подготовился,— улыбнулся Сергей.
—	А как же иначе? Это вам в МУРе такое дело
в новинку. А нам не впервой! Клиентура наша обра¬
зованная, воспитанная, ножом не пырнет, а вот жалобы
строчить — это у нее первое дело. Всем, всем, веемЕ
Погибаю! Спасите честного человека!..
239

Сергей, задумавшись, почти машинально листал
бумаги в папке.
В комнату вошел Гаранин. Был он в новом корич¬
невом костюме с красивым галстуком, в новых на тол¬
стой подошве ботинках.
—	Чего это ты нарядился? — усмехнулся Сергей.—
В честь большого успеха по делу Климашина?
Костя осторожно опустился на диван и скупо, не¬
много смущенно улыбнулся.
—	Да Катя все. В театр сегодня тащит. Актер там
новый появился.
—	Видеть их всех не могу! — вспыхнул Сергей.—
Богема чертова!
—	Какая такая богема?
—	Ну, кутилы, бабники! — Сергей уже не мог
сдержать себя.— Привыкли всех подряд обнимать
и целовать, да интриги всякие плести! На сцене черт
те кого из себя корчат, а в жизни мразь последняя!
—	Зря ты всех под одну гребенку,— с расстанов¬
кой сказал Костя,— давай, брат, поговорим в откры¬
тую. Что у тебя с Леной происходит?
—	Эх, чего там говорить! — махнул рукой Сер¬
гей. — Я и сам не пойму. Разные мы люди, на¬
верное.
—	Что значит разные? Ты знал, на ком женишься.
Просто тебе театр ее не по нутру, так, что ли? А я
тебе скажу. Лену я тоже знаю. Она не такой человек.
И гляди, Сергей, не зарывайся. Такую, как она, дру¬
гую не найдешь.
—	Найду и лучше,— со злостью ответил Сергей.—
Вон она уже нашла!
Костя внимательно посмотрел на друга.
—	Сплетням веришь? А я вот не верю.
—	Тебе, конечно, легко не верить.
—	Нет, не легко,— медленно возразил Костя.— Не
легко. Ты для меня не посторонний человек. Ладно,—
решительно закончил он.— Давай о деле.
—	Дело дрянь,— хмуро ответил Сергей.
<— Вот и давай думать, как его дальше вести. Мне
тут одна мысль в голову пришла насчет Климашина.
Понимаешь, все мне в нем, в этом деле, ясно, кроме
одного...
—	Шкурка?
240

— Точно,— кивнул головой Костя.— Как он мог ее
украсть, ты мне скажи?
—	Не крал он ее,— решительно возразил Сергей.—
Не такой это человек.
—	А ведь факт остается фактом.
Сергей улыбнулся, видимо, что-то вспомнив, и уже
совсем другим тоном, задумчиво и тепло произнес:
—	Мне как-то Иван Васильевич одну мудрую
вещь сказал. Он сказал так: «Факты бывают разные.
Каждый факт характером человека проверяй». Понял?
—	Вообще-то мысль верная.
—	То-то. Мог Климашин совершить крацсу? В его
это характере? Нет!
—	Положим, так,— согласился Костя, доставая
из кармана сигареты и закуривая.— Тогда встает дру¬
гой вопрос: как эта шкурка к нему попала?
—	Вот именно,— уже загораясь, подтвердил Сер¬
гей.— Дай-ка сигарету: у меня кончились.— Он то¬
ропливо закурил.— И здесь, я думаю, может прояс¬
нить кое-что один человек.
—	Перепелкин?
—	Да, Перепелкин, страж их фабричный. Это он
задержал Климашина, он нашел у него шкурку.
В тот же день с утренней почтой из экспедиции
было доставлено в МУР письмо. Необычная приписка
на конверте привлекла внимание секретаря:
«Лично комиссару милиции тов. Силантьеву И. Г.
Просьба никому другому не вскрывать».
Секретарь с любопытством повертел конверт в ру¬
ках, даже прощупал его зачем-то и отложил в сто¬
рону, машинально перевернув вниз адресом, как по¬
ступали в МУРе с секретными документами, оберегая
их от случайного взгляда. Так он и лежал до приезда
Силантьева — самый обычный, скромный конверт
с черными штемпелями почтового ведомства.
Силантьев приехал ровно в десять часов и своей
обычной, стремительной походкой прошел в кабинет.
Там он снял пальто, шляпу и, пригладив короткие
седые волосы, направился к столу.
Начинался обычный рабочий день начальника
МУРа.
541

Секретарь положил на стол большую пачку кон¬
вертов и отдельно подал загадочное письмо. Си¬
лантьев взглянул на адрес, удивленно поднял бровь
и кивком головы отпустил секретаря. Оставшись один,
он вскрыл конверт.
Пробежав глазами письмо, Силантьев нахмурился,
потом медленно перечитал его еще раз. Брови его
сурово сошлись у переносья, худощавое подвижное
лицо приобрело злое выражение. Силантьев откинул¬
ся на спинку кресла и, обдумывая что-то, нервно за¬
барабанил пальцами по столу.
—	Этого еще не хватало! — вслух сказал он
и, сняв трубку одного из телефонов, назвал короткий
номер.— Иван Васильевич? Зайди-ка побыстрее. Не¬
приятный сюрприз получил.
Потом он вызвал секретаря и резко приказал:
—	Никого ко мне не пускать. Телефоны переклю¬
чите на себя.
В кабинет вошел Зотов. Силантьев коротко поздо¬
ровался и протянул письмо.
—	Читай. Опять отличился! — И он с силой стук¬
нул кулаком по столу.
Зотов, ничего не ответив, грузно опустился в крес¬
ло и, надев очки, развернул письмо.
«Я человек маленький — читал он, — и
каждый может взять меня под ноготь, особенно если
он сотрудник милиции. Поэтому я боюсь мести и не
называю себя. Но и молчать не могу. Сообщаю, что
ваш сотрудник Коршунов связан с кем-то из работ¬
ников нашей фабрики. Через них он приобрел (вероят¬
но, в качестве взятки) дефицитные меховые изделия —•
цигейковую шубу для жены и пыжиковую шапку для
себя. Это, конечно, неспроста. Коршунова видели так¬
же 21 декабря в ресторане «Сибирь», где он встречал¬
ся с кем-то из работников фабрики и в пьяном виде
вел какие-то разговоры. Был он там с девицей, кото¬
рую совершенно неприлично обнимал и целовал при
всех. В эти же дни по фабрике прошел слух, что МУР
раскрыл убийство Климашина и по этому делу арес-
тованы наш бывший слесарь Горюнов и некий Спирин,
но в краже на складе они не сознались. Кое-кто
на фабрике прямо указывает на Коршунова, от кото¬
242

рого, мол, эти сведения и просочились. Обо всем этом
я хочу поставить Вас в известность. Гражданин Н.».
По тому, как долго читал Зотов, было ясно, что
он два или три раза перечитал письмо. Потом он мед¬
ленно снял очки и задумчиво почесал ими бритую
голову.
Все это время Силантьев, заложив руки за спину,
возбужденно расхаживал по кабинету. Наконец он
остановился перед своим заместителем и гневно
спросил:
—	Ну, что ты скажешь?
—	Вот думаю,— хмуро ответил Зотов.
—	Раздумывать долго некогда. Надо решать. Что
же нам делать с Коршуновым?
—	Что ты имеешь в виду: уволить или оставить?
—	Кто предлагает уволить?! — вспылил Силанть¬
ев.— Да еще на основании какого-то анонимного пись¬
ма! Ты за кого меня считаешь?
—	Тогда что сейчас можно решать?
—	А вот что. Первое. Об этом письме ни одна
душа в МУРе пока знать не должна. Второе. Все
здесь проверить надо. Коршунова мы знаем не первый
день.
—	Вот именно.
—	Что «вот именно»?
—	Я не верю этому письму,— сухо произнес Зо¬
тов.— Коршунов не может быть взяточником и... пре¬
дателем.
—	А ты думаешь, я верю, да? — язвительно спросил
Силантьев и уже прежним тоном резко продолжал: —
Но и дыма без огня не бывает. Все надо проверить,
все, до мелочи. С этим, я надеюсь, ты согласен?
—	С этим согласен.
—	Вот и займись, Иван Васильевич. Немедленно.
И предупреждаю. Если здесь хоть половина — прав¬
да...— Силантьев решительно рубанул ладонью воздух.
С тяжелым сердцем вышел Зотов от начальника
МУРа и медленно пересек приемную, направляясь
в свой кабинет.
Там он снова перечитал письмо и задумался.
С чего же начать? Здесь три пункта обвинений:
вещи, ресторан и разглашение сведений. Последний
243

пункт выяснится только в результате расследования
двух первых. Итак, вещи... Да, он сам видел Коршуно¬
ва в новой пыжиковой шапке. Купить такую очень
трудно. Откуда же она у него? Не может быть, чтобы
кто-нибудь из его товарищей не поинтересовался
этим. Но кто именно? Гаранин?.. Этот мог вообще не
спросить, по пустякам не любопытен. Воронцов?.. Ло¬
банов?.. Ага! Вот он уж, конечно, спросил в первую
же минуту.
Взгляд невольно упал на список дежурных под
стеклом. Оказывается, Лобанов в эту ночь дежурил
по Управлению. Зотов снял трубку и позвонил дежур¬
ному по городу.
—	Зотов говорит. Что там Лобанов, не ушел еще
домой?
—	Собирается, товарищ полковник.
—	Пусть зайдет ко мне.
—	Слушаюсь.
Зотов вынул из папки на столе сводку происшест¬
вий за ночь и, надев очки, проглядел. Так... Убийств,
конечно, нет, грабежей — один, часы у кого-то сняли,
кражи квартирные — тоже одна, порядочная. Вот это
уже предмет для разговора.
В дверь кабинета постучались, вошел Лобанов. Был
он в легком, не по сезону, пальто, в руке держал
кепку. Как видно, дежурный вернул его уже с улицы.
—	Разрешите, товарищ полковник?
—	Входите. Дежурили?
—	Так точно.
—	Что это вы так легко одеты? Ночь-то была
холодная.
—	А я, товарищ полковник, морозоустойчивый,—
весело ответил Лобанов, приглаживая светлые вих¬
ры.— В войну служил на Севере, да и родился в тех
местах.
—	Ну все-таки,— покачал головой Зотов.— Хоть бы
шапку теплую купили. А то вон в кепке ходите.
—	Оно, конечно, можно было бы и купить,— охот¬
но согласился Саша. — Да на плохую денег жалко,
а хорошую сейчас не достанешь уже.— Он усмехнул¬
ся.'— Лето прошло, сезон на зимние вещи кончился.
—	А вы Коршунова спросите. Вон какую шапку
приобрел!
244

—	Так ведь о нем, товарищ полковник, жена за-
ботится.
—	Лена? — удивился Зотов.
—	Так точно. Она достала. Сергей сам говорил,—■
словоохотливо подтвердил Саша.— Не иначе, как сре¬
ди ее поклонников меховой король завелся. Сначала
ей шубу достал, а потом вот шапку для мужа, чтобы,
значит, у того подозрений не было.
—	Почему именно поклонник? — усмехнулся Зо¬
тов.
—	Артистка! — Саша лукаво блеснул рыжими гла¬
зами.— Так сказать, специфика производства.— И не¬
ожиданно хмуро добавил: —Между прочим, об одном
я уже знаю. Правда, не меховой король, а артист.
По фамилии Залесский.
—	Слухам не верьте, Лобанов. Мы Лену тоже зна¬
ем,— строго сказал Зотов.— А вызвал я вас вот за¬
чем. На эту кражу выезжали?
Он указал на сводку.
-— Так точно.
—	Расскажите подробнее. Она меня интересует.
■— Слушаюсь. Дело, значит, было так...
Когда Лобанов ушел, Зотов долго еще расклады¬
вал карандаши на столе, перебирая в уме полученные
сведения. Он с тревогой и раздражением отметил, что
дефицитные вещи в письме упоминаются не зря, это
не «липа». Итак, Лена?.. Гм... Придется, кажется,
проверить и эту версию. Но пока что надо уточнить
пункт второй.
Зотов снова вынул письмо.
Так... Поцелуи и объятия в ресторане, пьяный раз¬
говор с кем-то. Тьфу! До чего же противно разбирать¬
ся во всей этой гадости!
Он решительно встал, прошелся по кабинету и тут
вдруг заметил, что с самого утра необычно молчит
у него телефон, не заходит ни один сотрудник. Зотов
в недоумении остановился, потер ладонью голову.
Что бы это могло значить? И тут же понял. Ну, конеч¬
но. Комиссар приказал не тревожить. Еще бы, ведь
случилось чрезвычайное происшествие.
Зотов снова перечитал письмо. Итак, ресторан «Си¬
бирь», двадцать первое декабря. Неужели автор имеет
245

в виду ту операцию? По-видимому, так оно и есть.
И с Коршуновым там была...
Он позвонил секретарю и, когда тот приоткрыл
дверь, сухо приказал:
—	Афанасьеву ко мне.
Нина, уже без прежней робости, но все такая же
сдержанная, строгая, вошла в кабинет заместителя
начальника МУРа.
—- Вы меня вызывали, товарищ полковник?
—* Вызывал. Присаживайтесь.
Зотов машинально подровнял разложенные на сто¬
ле карандаши.
—	О вашей работе я знаю пока только со слов
других. Хотелось бы услышать от вас самой. Нравит¬
ся? Трудно? Ведь мы еще ни разу как следует не
толковали с вами.
Нина растерянно подняла глаза: она не ждала та¬
кого разговора, думала, очередное задание.
—	Спасибо, товарищ полковник. Все, кажется,
в порядке.
—	Это хорошо. Последнее ваше задание — слож¬
ное, надо сказать, задание — был ресторан «Сибирь»,
двадцать первого декабря. Так, если не ошибаюсь?
—	Так. И потом еще две субботы.
—	Знаю. Судя по рапорту Коршунова, вы хорошо
справились с этим заданием. Даже очень хорошо.
Нина смущенно опустила зарумянившееся лицо.
Тревожно и сладко было вспоминать эти вечера, хотя
за ними ничего не последовало, да и не могло по¬
следовать, оба это слишком хорошо понимали. Но
у сердца не отнимешь воспоминаний.
Зотов подметил ее волнение, но истолковал по-свое¬
му: первая похвала, застеснялась, конечно.
—	Но Доброхотова мы не встретили,— тихо заме¬
тила Нина.
—	И так бывает. Но вот как, по-вашему, работали
вы в ресторане — правильно? Ничем себя не рас¬
шифровали?
—	Думаю, что нет.
—	Изображали влюбленную пару? — серьезно
спросил Зотов.
Нина еще больше покраснела и только кивнула
головой.
246

—	Здесь очень легко переиграть,— все так же стро¬
го и спокойно продолжал Зотов.—Например, если
вдруг начать на глазах у всех обниматься или там
целоваться. У некоторых это может вызвать насторо¬
женность, у других — прямое подозрение. Да и вообще
это не годится.
Зотов говорил неторопливо, деловито и просто,
тоном и всем видом своим давая понять, что разговор
идет служебный, профессиональный и он не видит
здесь повода для иронических шуток и двусмыслен¬
ных намеков. В то же время он внимательно наблюдал
за девушкой. На лице ее отразилось вдруг такое за¬
мешательство, что Зотов невольно подумал: «Странно!
Неужели и тут автор письма сообщает правду? Не
может быть...» Он с трудом подавил беспокойство,
надел и снова снял очки, потом спросил:
—	Вы встретились там с одним только Плы-
шевским?
—	Да.
—	Какой же произошел разговор?
—	Он усиленно приглашал нас к своему столику,
хотел угостить коньяком,— ответила Нина и тут же
торопливо добавила: —Но Сереж... но Коршунов
отказался.
Зотов сделал вид, что ничего не заметил.
—	Под каким предлогом? — спокойно спросил он.
—	Я сказала, что нам хочется побыть вдвоем, что
Коршунов и так много выпил, а ему надо еще меня
проводить.
—	Но тогда на столике у вас...
—	Да, да,— поспешно кивнула головой Нина.—
У нас стояла бутылка вина.
—	Вина или водки?
—	Что вы! Вина, конечно. Очень слабенького.
Только для вида...
Но Зотов уже не слушал. С удивлением и досадой
он сказал себе: «Влюблена. Неужели и он тоже?..»
—	Ладно,— сделав над собой усилие, спокойно
проговорил он. — С этим заданием, пожалуй, все яшо.
Давайте разберем другие...
Они еще долго разговаривали, и Зотову не соста*
вило большого труда переключить Нину на новые
мысли и воспоминания, даже поспорить с ней, и в ре¬
247

зультате начало их беседы выглядело теперь случай¬
ным и незначительным.
Все это оказалось для Зотова тем более просто,
что его самого заинтересовал разговор, в котором
мало-помалу раскрывались твердый характер и ясный
душевный мир этой девушки, его новой сотрудницы.
Кроме того, Зотов чувствовал, что и ей полезна эта
первая обстоятельная беседа, открывающая для Ни¬
ны глубочайший смысл ее работы.
Когда Афанасьева наконец вышла из кабинета, Зо¬
тов устало откинулся на спинку кресла и подумал:
«Хорошая девушка. И надо же ей было влюбиться
в Сергея! Да и он, небось, в тот вечер... И кто-то это
очень точно подметил... Эх, щекотливое дело! — Зо¬
тов смущенно потер ладонью голову. — Но пьяным
Сергей в тот вечер все-таки не был и ничего лишнего
Плышевскому не говорил... Однако пока, внешне, не¬
известный автор письма во всем прав, черт бы его
побрал!.. Что же я окажу завтра Силантьеву?»
Он тяжело поднялся, подошел к окну и, заложив
руки за спину, долго вглядывался в сгущавшиеся
над городом сумерки. Потом, приняв какое-то реше¬
ние, посмотрел на часы. Было около семи. Зотов снял
трубку телефона и вызвал к подъезду машину.
—	Поедем-ка, Вася, в театр,— сказал он водителю,
с силой захлопывая дверцу машины.
—	Значит, сначала домой, за Ксенией Михай-
ловной?
—	Нет, брат. На этот раз прямо в театр. Посмот¬
рим сначала, какая пьеса идет. А там решим.
В тот вечер в театре ставили «Мертвую хватку»
Голсуорси. На огромной афише у входа Зотов без тру¬
да нашел среди исполнителей Е. Коршунову. Он от¬
пустил машину и зашел к администратору.
Сидя в темном переполненном зале, Зотов неожи¬
данно поймал себя на том, что он, несмотря на все
заботы и неприятности, с интересом, а местами даже
с волнением следит за событиями, развертывающи¬
мися на сцене. «Вот она — сила искусства!» — благо¬
дарно подумал он.
С нетерпением дождавшись конца последнего акта,
Зотов прошел за сцену. В узком коридорчике ему
повстречался один из участников спектакля — немо¬
248

лодой, полный, чем-то озабоченный актер, еще в гри¬
ме и костюме.
—	Где мне увидеть Коршунову? — обратился к не¬
му Иван Васильевич.
Тот посмотрел с любопытством и, в свою очередь,
спросил:
—	А вы, собственно, по какому делу?
—	Старый знакомый,— улыбнулся Зотов.— Позд¬
равить хочу. Первый раз вот на сцене увидел.
Что-то было в его облике такое, что неизменно
внушало людям доверие и симпатию. Почувствовал
это и старый актер.
—	Расчудесно,— ответно улыбнулся он.— Это, зна¬
ете, для нас всегда большая радость. Вот, пожалуй¬
ста. По коридору третья дверь налево.
Когда Зотов постучал, ему ответил знакомый го¬
лос Лены, веселый и возбужденный:
—	Войдите!
Перед большим трехстворчатым зеркалом сидела
Лена. Она уже переоделась и теперь стирала ваткой
остатки грима с лица. Светлые волнистые кудри бес¬
порядочно падали на плечи.
Сбоку от нее, прислонившись к стене, стоял вы¬
сокий, худощавый, всклокоченный человек с узким
лицом и большими выразительными глазами. Одет
он был в модные брюки и бархатную куртку, из-под
которой виднелся изящно повязанный пестрый
галстук.
Лена в зеркале узнала вошедшего.
—	Иван Васильевич! — радостно воскликнула она,
поднимаясь со своего места, но в тоне ее Зотов уло¬
вил чуть заметное смущение.— Здравствуйте, Иван
Васильевич,— улыбаясь, проговорила Лена и дру¬
жески протянула Зотову обе руки. — Как я рада вас
видеть! Вы один?
—	Один.
—	Вот, познакомьтесь,— оживленно продолжала
Лена.—Это актер нашего театра Владимир Алек¬
сандрович Залесский. А это наш старый друг, Иван
Васильевич.
Зотов отметил про себя и слово «наш» и то, что
Лена не назвала его фамилии. Фамилия актера по¬
казалась почему-то знакомой. И тут же натренирован¬
249

ная память подсказала: эту фамилию назвал сегодня
Лобанов...
Зотов молча пожал руку Залесскому и, обращаясь
к Лене, сказал:
—	Случайно оказался в театре и не мог не зайти,
не поздравить. Дай-ка, думаю, заодно уж и домой
провожу. Авось, про меня, старика, не подумают, что
за молодыми актрисами ухаживаю.
Сказал он это добродушно, шутливо, но так, что
отказаться от его предложения было уже неловко.
Впрочем, Лена, как видно, и не думала отказываться.
—	Что вы, Иван Васильевич! — засмеялась она.—
Кто же про вас это подумает! А мне очень приятно...
Однако на лице Залесского он подметил откровен¬
ную досаду.
Лена торопливо закончила свой туалет, надела
шляпку, на плечи накинула легкую косынку. За спи¬
ной Зотова на вешалке висела ее новая шубка из зо¬
лотистой цигейки. Зотов с шутливой галантностью
подал ее и при этом заметил:
—	Хорошая вещь! Мне вот дочка житья не дает:
достань ей такую, и баста. А где ее взять? Может,
научите?
—	Вот, рекомендую,— засмеялась Лена, указывая
на Залесского.—Маг и чародей. Он достал.
■— Ну, это, наверное, по большому знакомству,—
со смущенным видом сказал Зотов.— Через торговых
работников.
—	Случайно,—сухо ответил Залесский.—При¬
ятель один предложил.
—	И отнюдь не торговый работник.— Лена лукаво
улыбнулась.
—	Таких у меня, к счастью, не водится.
Залесский вдруг заспешил, с обиженным видом
поцеловал Лене руку, небрежно кивнул Зотову и вы¬
шел. При этом чуть заметное облачко скользнуло
по лицу Лены.
—	Что ж, пойдемте и мы, Иван Васильевич?
—	Пойдемте,— согласился Зотов и шутливо доба¬
вил: — А то, наверное, супруг уже волнуется,
ждет.
—	Не очень он ждет, Иван Васильевич,— неожи¬
данно грустно возразила Лена,
250

С первой своей встречи с Зотовым, года три или
четыре назад, Лена неизменно чувствовала дружес¬
кую симпатию этого человека к себе и отвечала ему
тем же.
Никогда не приходила к нему Лена за советом
или помощью, но всегда знала, что если будет надо,
то к нему можно идти смело, с ним можно всем по¬
делиться. И сейчас признание вырвалось у нее само
собой.
—	Мне кажется, вы ошибаетесь, Леночка,— пока¬
чал головой Зотов.
И потому, что он не стал горячо возражать и разу¬
верять ее, слова эти толкали не на спор, а на раз¬
думье, заставляли взглянуть шире, на все сразу,
о чем-то вспомнить, что-то сопоставить. И Лена не¬
вольно подумала о Сергее вообще, о том, какой же
он и какими были их отношения раньше. Ни в чем,
однако, не убежденная, полная горечи, она неуверенно
сказала:
—	Так ведь бывает в жизни, Иван Васильевич.
Все хорошо, хорошо, а потом вдруг... плохо.
Зотов улыбнулся.
—	Вдруг, Леночка, бывает в сказках или, скажем,
в романах у плохих писателей. А в жизни... В жизни
поведение людей только кажется случайным и не¬
ожиданным. А если разобраться поглубже, учесть ха¬
рактер этих людей...
—	Жизнь ведь меняет людей, Иван Васильевич.
—	Конечно, меняет,— согласился Зотов.— Одни
становятся лучше, другие хуже. Но и это не случайно.
Вот иногда говорят:	«Эх, был хороший человек,
да вдруг испортился!» К примеру, зазнался или с пло¬
хой компанией спутался. А ведь это все вовсе не
вдруг случилось, и тут не высокий пост или плохая
компания виноваты. Просто человек этот и раньше
был не таким уж хорошим, но чего-то не разглядели
в нем, какую-то червоточинку в характере не замети¬
ли и вовремя не исправили.
Зотов говорил убежденно, даже с увлечением, ку¬
да-то вдруг исчезла его обычная сдержанность. Видно
было, что все эти мысли давно выношены и не пе¬
рестают его волновать.
251

Они шли теперь по улице. Лена зябко куталась
в шубку, взяв Зотова под руку, и внимательно
слушала.
—	Трудно все это сразу разглядеть,— грустно за¬
метила она.
—	Конечно, сразу все не разглядишь. Но если я,
к примеру, знаком с человеком, ну, три или четыре
года, то я уж его характер знаю.
—	Так то вы...
—	И вы, Леночка. Сергея, к примеру, вы знаете.
Не скромничайте.
—	А все-таки факты — упрямая вещь,— возразила
Лена.
Зотов кивнул головой.
—	Конечно. Но их еще надо верно истолковать.
Факты тоже бывают разные.
Они некоторое время шли молча, потом Зотов не¬
ожиданно спросил:
—	Скажите, Леночка, этот человек, с которым вы
меня познакомили, ваш друг?
—	Да... то есть хороший товарищ по работе.
А что?
—	Так. Он, кажется, рассердился на меня. Видно,
я какие-то планы его нарушил.
—	Если он так глуп, пусть сердится! — резко от¬
ветила Лена.— Меня его планы мало волнуют.
—	Ай, ай, и это про человека, который достал вам
такую замечательную шубку! — засмеялся Зотов.—
Кстати, шапку Сергею тоже, наверное, он достал?
—	Да. Только Сереже я об этом не сказала. И про
шубу тоже. Так что вы меня не выдавайте.
—	Согласен. Но почему?
—	Ну, еще ревновать будет,— не очень естествен¬
но засмеялась Лена.
«А ведь Лобанов, кажется, прав,— подумал Зо¬
тов.— Интересно, откуда он узнал. Неладно что-то
у них получается. А вмешиваться вроде и неловко.
Но письмо... Его писал не этот артист. Его писал чело¬
век с фабрики. Значит, должно быть еще какое-то,
промежуточное, звено, ведь цепочка одна».
—	Интересно, как он мог достать такие вещи,
если не знаком с торговыми работниками,— равно¬
душно заметил Зотов.
252

Лена рассмеялась.
—	Вы все просто несносные люди! Даже самые
лучшие из вас. Ну буквально каждая мелочь вас за¬
нимает. И всюду, конечно, мерещатся преступления.
—	Характер, Леночка,— шутливо ответил Зотов.—
Сами от него страдаем. Но что поделаешь?
—	Ладно уж, не страдайте. Владимир Александро¬
вич достал эти вещи через своего приятеля, тоже
актера, Петю Славцова. А уж тот, по-моему, полови¬
ну Москвы знает. Довольны теперь, ужасный вы че¬
ловек?
—	Все. Больше ни слова не спрошу. Давайте гово¬
рить о чем-нибудь другом.
—	Ну, то-то же. Как вам понравился спектакль?
...В ту ночь Лена долго не могла уснуть. Ей вдруг
показалось, что Зотов вовсе не случайно появился
в театре и не случайно пошел ее провожать. Лена
мысленно перебирала в памяти их разговор, Ничего
особенного. Вот только заинтересовался шубой и шап¬
кой. Но это, конечно, пустяк. Впрочем, пустяк ди?
Ведь шапкой интересовался и Сережа. В тот вечер
©на из-за этого даже поссорилась с ним. Странно.
А потом Иван Васильевич говорил о фактах, что они
бывают разные, что их надо уметь истолковать.
На что он намекал? А она имела в виду один только
факт: Сережа ее разлюбил, вот и все. Тут нечего
истолковывать. С того вечера они почти не разгова¬
ривают, уже месяц. А она, она тоже его разлюбила?..
Владимир... Как он глупо вел себя сегодня! Но во-
обще-то он умный, образованный, талантливый
и очень ее любит, очень... А она?... Неужели она
все-таки любит Сережу? Иначе почему так мучается,
почему думает о нем все время и с такой болью?
Что же с ней происходит? И зачем, зачем приходил
сегодня Иван Васильевич?
Придя утром на работу, Зотов первым делом по¬
звонил в УБХСС Ярцеву и попросил зайти. Разговор
был коротким.
—	Вы сейчас отрабатываете связи Плышевско-
го? — спросил Зотов.
—	Так точно, товарищ полковник.
263

—	Какие из них вам удалось уже выявить?
—	По фабрике?
—	Нет, не по фабрике.
—	С этим хуже. Много еще тумана. Не установле¬
ны, например, адвокат Оскар и некий Вадим Д. Есть
еще один артист, его сестра — любовница Плышев-
ского.
—	Как его фамилия, этого артиста?
—	Славцов.
—	Так.— Зотов ничем не выдал своего волнения,
лишь начал быстрее перебирать карандаши на сто¬
ле.— Ну, что ж, все ясно. Больше вопросов нет.
Он вслед за Ярцевым вышел из кабинета и, чуть
сутулясь, прошел к Силантьеву.
Час спустя туда же был вызван Коршунов.
—	Читайте! — резко сказал Силантьев и передал
ему через стол злополучное письмо.
Поздно вечером, оставшись наедине с Силантье»
вым, Зотов, как обычно, неторопливо и рассудительно
сказал:
—	А в общем, направление у них правильное —
этот самый Перепелкин.
—	В общем...—не остыв еще от всех неприят¬
ностей этого дня, передразнил его Силантьев.— Ко¬
нечно, что-то делать надо. Но все это мышиная возня,
мелкие удары по периферии.
—	Нет, это разумная подготовка к удару
по центру.
—	Эх, все это я и сам, не хуже тебя понимаю!—
воскликнул Силантьев и стремительно прошелся по ка¬
бинету.— У меня сейчас мысли, знаешь, где?
—	Где?
—	В горкоме партии, вот где. Что я там теперь
скажу?
—	Да-а,— сокрушенно вздохнул Зотов и, помол¬
чав, прибавил: — У Басова это дело зашифровали
так: «Черная моль».
—	Знаю. Ну, и что?
—	Оказывается, укус этой «черной моли» опасен,
254

Глава X
ТУМАН РАССЕИВАЕТСЯ
Басов приехал в райком партии утром, прямо
из дома.
Миновав высокий, светлый вестибюль, он поднял¬
ся на второй этаж и подошел к двери с табличкой
«Первый секретарь райкома И. М. Васильев».
—	Здравствуй, Петр Максимович. Присаживай¬
ся. Что-то вид у тебя неважный,— сказал Васильев,
отложив газету.
—	Эх! — махнул рукой Басов.
—	Чего рукой машешь? Газету читал? Здорово! —
с каким-то мальчишеским восхищением воскликнул
Васильев.— Атом! Атом в наших руках чудеса будет
делать, новую эпоху откроет! И первыми! Обрати
внимание — первыми! Ну, да ладно. Как у тебя дела?
—	С жуликами вожусь. Какие у меня еще дела!
вздохнул Басов.— Настоящие дела у других.— Он ука¬
зал на газету.
—	Это ты зря,— укоризненно возразил Васильев.
—	Но понимаешь, Иван Михайлович, вот прочту
газету и иной раз обидно становится. Ну, сам по¬
думай, что за судьба? Ведь в дрянь лезу день-день¬
ской. Кругом до черта хорошего, интересного, узна¬
ешь— дух захватывает. Вокруг миллионы хороших
людей, а мне все гадость в руки идет, гниль,
мерзость!
Васильев молча слушал и, прищурившись, следил
за Басовым. А тот, неожиданно для самого себя рас¬
палившись, говорил с искренней горечью и уже не
мог остановиться:
—	Тебе толкуют о громадных планах, об открытиях
таких, что голова кругом идет. А ты? Жулики одни —
вот твоя работа. Вокруг грязной лужи крутишься.
Да их, прохвостов, жизнь все равно в порошок сотрет
и не остановится, не заметит даже: мошкара под но¬
гами, погань, моль действительно какая-то! Кажется,
хлопнул мимоходом ладонью — и нет ее!
—	То-то и оно, что «кажется», — заметил Василь¬
ев—А поди выковыряй ее. Ну, что я буду тебе до¬
казывать...
255

—	Все ясно, Иван Михайлович,— вдруг усмехнул¬
ся Басов и потер широкой ладонью лоб.— Минутная
слабость.
—	Ну, раз минутная, то срок истек,— шутливо ска¬
зал Васильев и уже серьезно добавил: — А попросил
я тебя заехать вот зачем. Как обстоит дело по нашей
меховой фабрике?
—	Установлено пока самое главное — хищения
там идут...
—	Ага. Идут?
—	Да. Но мои сотрудники, по-видимому, промах
какой-то допустили.
—	Это ты насчет жалобы?
<— Не только. Мы, видишь ли, еще до этого напали
было на след. И метод вроде бы установили и канал
сбыта. Но... в один прекрасный день все это неожи¬
данно исчезло. А появилась жалоба.
—	Думаешь, прекратили они хищения?
—	Ну, нет! Не такой это народ. Я бы сказал,
природа их не такая.
—	В чем же тогда дело?
—	По-видимому, чем-то мы себя расшифровали.
Хотя, признаться, я проверил наши действия шаг
за шагом и ошибки не нашел. Странно, вообще-то
говоря. Но так или иначе, а мы их спугнули, насто¬
рожили.
—	И они?..
—	Перешли на новый метод хищений, придумали
новый канал сбыта. Вот и все. Тем более, что вни¬
мание их мы усыпили.
—	Каким образом?
—	Немедленно вернули документы на фабрику
и как бы расписались в своем поражении.
—	Так. Выходит, и вам надо кое в чем менять
методы.
—	То есть?..
—	Сейчас я тебя познакомлю с одним очень нуж¬
ным человеком.
Васильев снял трубку телефона и набрал номер.
—	Владимир Николаевич? Товарищ Чутко у тебя
еще? Так попроси его зайти ко мне.
Он положил трубку и, повернувшись к Басову, ска¬
зал:
256

—	Вообще из этого дела, мне кажется, надо бу¬
дет сделать серьезные выводы. В смысле подбора
кадров, организации труда и учета, а также в работе
с молодежью.
Басов кивнул головой.
—	Верно. Только сначала надо это дело закон¬
чить. Скажи, а кто такой Чутко? Уж не...
В этот момент дверь отворилась и вошел Чутко.
Васильев поднялся ему навстречу, крепко пожал руку.
—	Знакомьтесь, товарищи. Это комиссар милиции
Басов Петр Максимович. А это Тарас Петрович Чутко,
секретарь партбюро меховой фабрики. Большой мой
друг и однокашник. Сколько же мы с тобой знакомы,
а, Тарас?
Чутко добродушно усмехнулся и расправил рукой
усы.
—	Да уж лет так двадцать, считай. С Донбасса.
Потом партшкола. Ну, а потом на Первом Украин¬
ском, в войну. Ох, голуба, да зараз и не вспомнишь
все...
—	Да, — согласился Васильев. — Зараз не вспом¬
нишь. Большой путь с партией прошли...— Он трях¬
нул головой, как бы прогоняя воспоминания, и уже
другим тоном сказал, обращаясь к Басову: — Его на¬
до полностью в курс дела ввести. Вообще больше
опирайся на коллектив фабрики, Петр Максимович,
на партийную организацию. Неоценимую помощь
окажут. А теперь вот что. Я вас тут ненадолго ос¬
тавлю, потолкуйте пока. У меня,— он взглянул на ча¬
сы,— ровно в одиннадцать совещание небольшое. Ну,
а потом договорим.
Оставшись одни, Басов и Чутко некоторое время
молчали. Басов вытащил из кармана свою трубочку,
аккуратно вставил в нее сигарету и не спеша закурил.
«Видно, добренький,— иронически подумал он о Чут¬
ко.— Всех, конечно, жалеет!»
—	Неприятная у меня задача,— сказал он нако¬
нец.— Придется потревожить ваш душевный покой.
Знаю, человек вы на фабрике новый...
—	Да шо там. Нехай, тревожьте.— Тарас Петро¬
вич усмехнулся в усы.— Наперед знаю, что вас ин¬
тересует.
—	Что же именно, по-вашему?
257

—	Та меня вже пытали ваши хлопцы насчет Кли-
машина.
—	Не то, дорогой Тарас Петрович, так ведь вас,
кажется, зовут? Совсем не то.
Чутко удивленно посмотрел на собеседника.
—	Вот те раз! Что же тогда стряслось?
—	А вот что.
Басов глубоко затянулся табачным дымом и при¬
ступил к рассказу.
По мере того, как он говорил, широкое, румяное
лицо Тараса Петровича с сеткой добродушных мор¬
щинок вокруг глаз словно затвердевало, вместо до¬
бродушного оно стало суровым и настороженным,
почти злым. И эта перемена была настолько разитель¬
на, что Басов невольно отметил про себя: «Однако
мужик он совсем не такой уж добренький. С характе¬
ром. Интересно, что он предложит».
Весь следующий день Геннадий Ярцев провел
в кабинете, еще и еще раз проверяя и обдумывая
каждый свой шаг в деле «Черная моль».
Где была допущена ошибка? Почему исчез с ма¬
шин «левак»? Почему исчезли в магазине у Середы
шапки из отходов? Как могли преступники догадать¬
ся, что ими заинтересовалось УБХСС? С кем имел
дело Геннадий? Старый гравер? Этот не разболтает.
Об Андрееве и говорить нечего. Клим, Сенька? Все
не то. Остается Голубкова. Больше Геннадий ни с кем
не говорил. Но и с ней он вел разговор очень осто¬
рожно. Она ничего не могла заподозрить. Правда,
Голубкову так и не удалось вызвать на откровенность.
Каждый раз при мысли об этом Геннадия охва¬
тывала досада. Как могло такое случиться? Он помнил
этот разговор почти дословно. И сейчас, чтобы еще
раз проверить себя, начал повторять его вслух, оста¬
навливаясь и размышляя над каждым словом.
Так... Начало разговора было правильным, сразу
установился хороший, дружеский тон. Голубкова ос¬
мелела, даже повеселела. Когда же появилась первая
трещина? Он спросил, что у нее с рукой. Она охотно
объяснила. Потом разговор зашел о ее работе: он
поинтересовался, как она кроит шкурки. И опять
25В

последовал быстрый, уверенный ответ. Все шло нор¬
мально. Она даже посмеялась над ним: он не знал,
что такое лекала. И тут же объяснила. Потом... Что
было потом?
Геннадий наморщил лоб. Ах, да! Он спросил, кто
их изготовляет, эти лекала. И сразу в ушах его про¬
звучал голос Лидочки, совсем другой, резкий, почти
враждебный: «Не знаю я, кто их делает!» Геннадий
тогда удивился и поспешил переменить разговор.
Так, так... Вот она, первая трещина.- Но почему
Голубкова вдруг так ответила? Почему взволновал
ее этот вопрос? Лекала... Их изготовление... Для чего
они нужны эти лекала? Чтобы меховые детали буду¬
щих шапок получались стандартными, одинаковыми
по конфигурации и размеру. Ну, а если эти лекала
изготовить иной конфигурации? Нельзя. Да и бес¬
смысленно. А иного размера, поменьше? Тогда при
раскройке шкурок получится дополнительная эко¬
номия...
Геннадий так увлекся, что не заметил, как в ком¬
нату вошел Зверев. Тот насмешливо прищурился.
—	Разрешите доложить, товарищ капитан,—
с изысканной вежливостью произнес он,— рабочий
день окончен, сейчас ровно девятнадцать ноль-ноль.
Машина у подъезда.
—	Отставить машину! — весело откликнулся Ген¬
надий.— Садись, Анатолий Тимофеевич, и слушай.
У меня интересная мысль появилась.
—	Ого! Каждая мысль товарища Ярцева у нас
буквально на вес золота,— шутливо ответил Зверев
и, опустившись на стул, пытливо взглянул на това¬
рища.— Ну, ну, давай выкладывай.
Геннадий торопливо повторил весь ход своих рас-
суждений.
—	Ты понимаешь? Это была первая трещина
в разговоре, эти лекала! — возбужденно закончил он.
—	Вернее, их изготовление,— поправил Зверев,—
то есть их качество, их полноценность. Да, ничего не
скажешь, все пока логично. Итак, возьмем на заметку
лекала.
На чистом листе бумаги он сделал короткую за¬
пись, поставил перед ней цифру «1», обвел ее кружком
и снова, уже нетерпеливо, посмотрел на Геннадия.
259

—	Ну, а дальше? Были ведь еще трещины? Вспо¬
минай, дорогой, вспоминай.
И Геннадий стал вспоминать. Да, тогда он поспе¬
шил переменить разговор. Они, кажется, заговорили
о цехе, о конвейере. Да, да о конвейере. И Голубкова
сказала, что прибавился заработок. Крой сам теперь
едет к финишу, носить не надо. И тут он, Геннадий,
спросил ее о чем-то. О чем же? Ах, да! Зачем стоят
номера на чашках конвейера?.. И Голубкова ответила,
что у каждой закройщицы свой номер для учета вы¬
работки на финише. И вот тут-то вдруг и возникла но¬
вая трещина в их разговоре. Нет, вернее, не тут, он
еще что-то спросил.
Геннадий вдруг с необычайной ясностью увидел
перед собой лицо Лидочки, ее большие, испуганные
глаза, нервно подергивающиеся уголки губ, вспомнил,
как дрожала ее рука, когда она откинула со лба
прядь волос, и вдруг почти явственно услышал, как
Лидочка, чуть не плача, воскликнула: «Точный, очень
точный!» Ну, да! Он спросил ее, точный ли ведется
учет выработки у каждой из закройщиц. Это и была
вторая, последняя, трещина. После этого ее ответа
Геннадий понял окончательно, что откровенный разго¬
вор не состоится.
—	Так. Очевидно, происходят какие-то махинации
на финише,— спокойно констатировал Зверев, делая
новую запись.— Да и в самом деле, если бы был точ¬
ный учет, то откуда взяться «левым», то есть лишним,
шапкам даже из отходов?
—	Это все так,— согласился Геннадий.— Но как
проверить, как задокументировать? Имей в виду, я
больше уже к комиссару не сунусь, пока не
проверю.
—	М-да, не советую. Так что давай чего-нибудь
придумывать.
Один план следовал за другим и тут же отвер¬
гался. Казалось, преступная цепочка выявлена: Плы-
шевекий — Свекловишников — Жерехова — Г олубко-
ва. Но оба чувствовали, что она неполная, в ней есть
какие-то, пока неуловимые провалы. Нельзя было ух¬
ватиться пока что ни за одно из звеньев, нельзя было
потянуть. Цепочка легко могла лопнуть...
Было уже около десяти часов вечера, когда не¬
260

ожиданно зазвонил телефон, Геннадий поморщился
и снял трубку. Внезапно на лице его появилось изу¬
мление, потом радость.
—	Кто, кто приедет?— закричал он.— Давай
скорей! Слышишь? Бери такси!.. Да, да, я вас сейчас
встречу!..
Он бросил трубку и взволнованно посмотрел
на Зверева.
—	Это звонил Сенька! Сенька Долинин! Ну и ре¬
бята!.. Ах, черт побери, что за ребята!..
Но чтобы понять, что заставило Сеньку в этот
поздний час позвонить Геннадию Ярцеву, надо вер¬
нуться немного назад, к событиям, разыгравшимся
на меховой фабрике.
Тарас Петрович Чутко вернулся на фабрику и, ни¬
куда не заходя, прошел к себе в партбюро.
— Меня нет! — внушительно сказал он техничес¬
кому секретарю.— Я еще в райкоме.
В кабинете он, не снимая пальто, присел к столу.
Прямо перед ним на большом перекидном календаре
были записаны вкривь и вкось бесчисленные дела,
ждущие его вмешательства. Но все они как-то сразу
вдруг потускнели, отступили куда-то перед тем, что
он узнал сегодня в райкоме.
Ну и ну! Вот так история! И ведь чувствовал, за¬
мечал: что-то не так, что-то вокруг происходит нелад¬
ное. А вот разобраться нс смог. Сразу не придал зна¬
чения, не сопоставил факты, не продумал. История
с Голубковой, перемены в Жереховой, поведение Пе-
репелкина, странные слова Плышевского. Казалось бы,
все наталкивало, звало: займись вплотную, разберись,
вдумайся, посоветуйся с коммунистами. А он? Все
откладывал и откладывал. Не думал, что за всем этим
кроется. Как это называется? Благодушие, вот как,
даже политическая слепота, если хотите.
И невольно вспомнил Тарас Петрович другую
фабрику, тоже меховую, где работал еще совсем не¬
давно. Вспомнил товарищей там, их дружную, чест¬
ную работу, и что-то вдруг защемило в груди. Эх,
зачем только ушел оттуда? Как легко, как радостно
было работать! Ведь самое тяжелое—не доверять
261

людям, с которыми делаешь одно общее дело. И он
доверял, разве мог он иначе работать? Доверял? Нет,
уж давай лучше не хитри. Доверять необходимо, но
только людям, которых узнал, в которых уверен. А для
этого их надо изучить, к ним надо как следует пригля¬
деться. А ты? Узнал ты хоть того же Свекловишникова?
Нет. Вернее, чуть-чуть. Но это чуть-чуть, между про¬
чим, тоже могло бы насторожить: нелады в семье,
какая-то женщина на стороне, упорная защита быв¬
шего секретаря партбюро, подхалима и растяпы. А ведь
всему этому он, Чутко, не придавал значения. План
идет, фабрика на хорошем счету, человек, казалось,
трудится изо всех сил. Что еще надо? Вот то-то и оно!
А надо еще, оказывается, немало...
Да, урок, тебе самому урок, политические выводы
надо делать из него честно, прямо, как подобает ком¬
мунисту. И не так, как сейчас, не перед самим собой,
а перед всеми коммунистами фабрики, перед всеми
честными людьми.
Чутко подумал об упрямом и умном старике Ан¬
дрееве, о Дробышеве, о Волиной, подумал о моло¬
дежи: Клим Привалов, Женя Осокин, Аня Бакланова,
Вера Круглова... Хорошие ребята! И ему стало стыд¬
но... Он с раздражением подергал усы, засопел и тя¬
жело заворочался в кресле, потом решительно ото¬
двинул календарь.
Думай, думай, Тарас Петрович! Ты опять держишь
политический экзамен, уже не первый раз за свою
жизнь! Перед тобой снова враги твоей партии, твоего
народа. Но кто же здесь враг, а кто случайно запу¬
тавшийся человек, за кого и против кого надо начи¬
нать борьбу? И как ее начинать, с чего?
И тут вдруг Тарас Петрович вспомнил, как ворва¬
лась к нему однажды в кабинет Вера Круглова, как
горько плакала вот за этим столом, просила освобо¬
дить от секретарства, говорила, что ничего она не
умеет, даже поговорить с людьми толком не может.
Эх, девочка! А вот ему сейчас куда труднее! Кстати,
почему это она тогда плакала?
Тарас Петрович сосредоточенно нахмурил лоб и
снова затеребил усы.
Ну, конечно! Она пробовала поговорить с Голуб¬
ковой— и ничего не вышло. Голубкова... О ней гово¬
262

рил ему потом Дробышев и еще кто-то... А сегодня
говорил Басов... И о Жереховой ему говорили, не раз
говорили. Так, так...
Долго, очень долго сидел Тарас Петрович один в
своем кабинете, не отвечая на телефонные звонки, не
замечая, как медленно заползают в окно сумерки.
Давно бы следовало уже зажечь свет, снять нако¬
нец пальто.
Секретарь партийного бюро думал о жизни, о лю¬
дях и о завтрашнем дне.
...На следующее утро Вера Круглова была вызва¬
на из планового отдела, где она работала, в партбю¬
ро. А в обеденный перерыв ее разыскала Аня
Бакланова,отозвала в сторонку.
—	Ну что, говорила? — торопливо спросила Аня.
—	Говорила...
—	Что же делать будем?
Вера молчала.
—	Ты имей в виду,— не дождавшись ответа, опять
заговорила Аня.— Это нам с тобой легче всего. Ре¬
бята так не смогут.
—	Боюсь, что и я не смогу,— грустно заметила
Вера.— Я ведь уже пробовала...
—	Значит, плохо пробовала...
—	Это верно... Плохо...
—	А теперь мы хорошо попробуем. Как надо.
Лидка ведь такой хорошей девчонкой была. Ты и не
знаешь... Пока не влюбилась... Ой, знаешь что? —
вдруг оживилась Аня.— Давай ее сегодня к нам в
общежитие затащим. Ведь день рождения у Тони
Осиповой. Мы уже сговорились. И ребята придут.
Комсомольский день рождения устроим. Потанцуем,
споем, по душам поговорим.
Вера смущенно потупилась.
—	Ведь не звали меня...
—	Брось! Позовем. Вот я зову.
—	А ребята какие будут?
—	Да все свои: Женя Осокин, Клим Привалов,
Борька Сорокин...
—	Ладно, пошли,— тряхнула головой Вера.
Когда Лидочка возвратилась в цех из столовой,
ее окликнула Валя Спиридонова:
—	Лид, а Лид, у меня к тебе разговор есть.
263

Спиридонова сказала это весело, беззаботно, но
в глубине ее глаз Лидочка уловила тревогу.
—	Ну, чего тебе?
Спиридонова оглянулась по сторонам, потом пред¬
ложила:
—	Выйдем, а?
Она взяла Лидочку под руку и увлекла за собой
из цеха. В углу коридора Спиридонова остановилась,
снова огляделась по сторонам и опасливо прошептала:
—	Лидка, я все знаю! Смелая ты... Давай вмес¬
те, а? А.то страшно, смерть, как страшно!..
Лидочка чуть побледнела, закусила губу.
—	Ты не бойся меня, слышишь? — горячо продол¬
жала Валя.— Не выдам я тебя! — и неожиданно
всхлипнула.
Так странно было видеть слезы на глазах у этой
высокой, сильной, всегда такой самоуверенной и дерз¬
кой девушки, что Лидочка невольно вздохнула с об¬
легчением, сама, впрочем, не понимая, откуда оно
вдруг появилось у нее. О том, что Спиридонова тоже
была связана с Жереховой, Лидочка до сих пор не
знала, да и сейчас она могла пока только догады¬
ваться об этом.
—	Я все знаю,— повторила Валя.— Ночи не сплю,
все думаю, думаю... Жуть берет от всего!.. И, знаешь,
Лидка, я решила: ты прошлый раз не взяла, и я не
возьму. Будь что будет... Только давай вместе, а?..
—	Чего я не взяла? — еле слышно спросила Ли¬
дочка.
—	Лекала... Лекала ты не взяла. И я не возьму.
Пусть они сгорят, проклятые!.. А знаешь, как я дога¬
далась?
—	Как?
—	Ты тогда от Марии-то выбежала сама не своя.
Тут я и вошла. И вижу... Господи, плачет Мария, ве¬
ришь? А на столе лекала валяются... Ну, я и дога¬
далась про тебя...
—	Неужели плакала? — не выдержав, спросила
Лидочка.
—	Ага. Своими глазами видела. Тоже, наверно,
переживает... Ну, Лида, ну, давай вместе, а?-—умо¬
ляюще закончила Валя.— А то я... я не знаю, что с
собой сделаю!
264

Лидочка возвратилась в цех взволнованная. Сама
не желая того, она вдруг помогла человеку, оказалась
сильнее Вальки, решительнее... Ох, а ведь ей самой
нужна помощь, еще как нужна! Что еще будет!.. Не¬
ужели Мария плакала? Тогда, может быть, она не
расскажет Свекловишникову про нее, Лидочку, и про
Валю тоже?.. Страшно, ой, как страшно! И тетка
теперь обязательно выгонит из дома, а уж что начнет¬
ся у отца!.. И никому не расскажешь, ни единому че¬
ловеку, даже Климу, ему в особенности...
Вот тут к Лидочке и подбежали девушки.
—	Лида, давай десятку! — выпалила Аня Бакла¬
нова.
—	Чего?
—	Десятку. На подарок. А после работы купишь
картошки, луку, свеклы, майонез... В общем, на тебе —
винегрет. Сама рассчитай — человек на двадцать. И
все тащи в общежитие к нам. Бал будет! Тонькин
день рождения!
—	Постойте, девчата...— растерялась Лидочка.—
Я же не могу... Тетка заругается, что приду поздно.
—	Черт с ней, с теткой! — бесшабашно махнула
рукой Аня.— Ты что, маленькая? У нас ночевать
останешься.
—	Не пойду я,— потупившись и вся вдруг внут¬
ренне сжавшись, ответила Лидочка.
—	Пойдем, Лида, — вступила в разговор Вера
Круглова.— Весело будет. И давай все на винегрет
покупать вместе?
—	Вместе? — как-то странно переспросила Ли¬
дочка.
«Опять...— подумала она.— Все мне предлагают
все вместе, вот и Валя Спиридонова тоже...»
—	Лидка, ты не дури! — прикрикнула на нее
Аня.— Это тебе первое комсомольское поручение —
винегрет! Чтобы пальчики облизали, ясно? — и лукаво
добавила:—Между прочим, Клим тоже будет.
Вся семья Приваловых сидела уже за столом, и
Мария Ильинична разливала по тарелкам щи, когда
в дверь просунулась вихрастая голова Сеньки Доли¬
нина.
265

—	Клим дома? — деловито осведомился он.—Ага,
дома. Прием пищи. А нам, между прочим, сегодня
еще на день рождения идти.
—	Влюбленный явился,— прыснула в кулак ма¬
ленькая Любаша.
—	Ты, Сеня, заходи,— сказала Мария Ильинич¬
на.— Пообедай с нами.
—	Давай причаливай,— кивнул головой Клим.—
Еще когда там кушать придется!
Сенька не заставил себя просить дважды.
—	Я, между прочим, уже обедал,—сообщил он,
усаживаясь за стол.— Но от таких щей никто, конеч¬
но, отказаться не может. Потом мне толстеть надо.
А то, знаете, вес «пера». Это же трагедия для муж¬
чины!
—	Клима нашего догнать хочешь? — лукаво спро¬
сила Татьяна.— А то, небось, в милицию не прини¬
мают?
Вскоре обед кончился. Девочки стали помогать
матери убирать посуду.
—	Пошли,— сказал Клим, поднимаясь из-за сто¬
ла.— Нам еще за ребятами зайти надо.
—	И купить тоже кое-что требуется,— подмигнул
Сенька.
Приятели вышли во двор. Было уже совсем темно.
Дул холодный, сырой ветер. Под ногами чавкал раз¬
мокший снег.
Закурив, оба некоторое время шли молча, потом
Сенька сказал:
—	Вот, понимаешь, прочел я вчера книжку. Про
шпионов написана. Всю ночь читал.
—	Значит, без философии,— усмехнулся Клим.—
Одна разговорная речь.
—	Я на твои насмешки ноль внимания, учти,—
предупредил Сенька.— Книжку эту я, между прочим,
как прочел, так и забыл. А вот одна мысль осталась.
Верная она. Я ее на конкретной жизни проверил.
А мысль такая: как эти шпионы людей вербуют?.. Они
недостатки в характере их ищут, понял? Один, ска¬
жем, выпить любит, другой — нарядом пофорсить,
третий самомнением большим обладает.
—	Это, кажется, про тебя, Сенька.
266

—	Скажешь! Но я, между прочим, не завидую то¬
му шпиону, который меня вербовать захочет.
—	Положим, что и так. Я вот только не пойму, к
чему это ты весь разговор завел?
—	Чего же тут не понимать? Только шпионы, ду¬
маешь, людей вербуют через их недостатки? Нет, брат,
я теперь тоже кое-что в жизни узнал.
—	Что же ты такое узнал?
—	А вот, к примеру, Горюнова возьмем. Что он,
по-твоему, сам убийцей стал? Никак нет, не поверю.
Подцепили его через пьянство, точно тебе говорю.
Или, скажем, Перепелкин тот же...
—	Ну, тут еще говорить рано.
—	А денежки у него откуда? — ехидно спросил
Сенька.— Через эти деньги он и погорит. Помяни
мое слово. За красивые глаза ему их давать никто не
станет. Или вот Лидка твоя...
—	Брось к ней цепляться, последний раз говорю,—
хмуро предупредил Клим.
—	Ты, часом, уж не собираешься ли сватов засы¬
лать?
—	Не собираюсь.
—	Уф! Прямо гора с плеч! — облегченно вздохнул
Сенька.— Ну, а гулять с тобой она не отказывается?
—	Отцепись, понял? Лучше перемени пластинку.
—	Не доверяешь? Тебе же счастья желаю. А с
Лидкой какое будет счастье? Не могу я это выносить
спокойно, когда на моих глазах человек в петлю ле¬
зет. Слышь, Клим? — Сенька неожиданно понизил го¬
лос: — А она тебе больше ничего такого не рассказы¬
вала? Ну, там, насчет денег или кого задушить хотела?
—	Ничего. Только плачет. И в МУРе ничего не
сказала.
—	Да ну? А кто там с ней толковал?
—	Ярцев.
—	А-а, это мужик дельный. Только он не из МУРа.
—	Знаю.
—	Мы с тобой, Клим, много чего знаем. Как ду¬
маешь, почему это нам так доверяют?
—	Видят, что честные, вот и доверяют.
—	Нет,— убежденно возразил Сенька.—Честных
много. А мы с тобой еще и активные.— Он снова ожи¬
вился.— Вот бы Лидка твоя заговорила, а? Она много
257

чего знает. Неужели ты на нее воздействовать не мо¬
жешь?
—	Не могу,— честно признался Клим.— Пробовал.
Одни слезы. Извелась вся. Смотреть на нее — душа
переворачивается.
—	Сильно запугана,— убежденно заметил Сень-*
ка.— На какой-то слабости в характере ее зацепили.
—- У тебя все слабости. А, может, на каком горе?
—- И это, между прочим, бывает,— авторитетно за¬
свидетельствовал Сенька и неожиданно добавил: —
А вообще-то Лидка — девчонка ничего. Вот только
переживания у нее всякие. Потому и плачет. А ты,
конечно, подхода найти не можешь.
—	Ты будто можешь! — буркнул Клим.
—	Я-то? Запросто! Случая просто не было. У меня
знакомые девчата все почему-то без переживаний. Ну,
и потом, конечно, любви у меня нет,— со вздохом ска¬
зал Сенька и покровительственным тоном закончил: —
Ладно уж. Ты-то хоть сам не переживай. Забот мне
с вами, ей-богу... Который час-то?
—	Восьмой.
—	Ну вот. Пока соберемся, в магазин зайдем, как
раз к девяти и приедем. Лида-то будет?
—	Должна быть.
...Ребята пришли в общежитие целой компанией.
Человек шесть. Карманы у них подозрительно отто¬
пыривались. Из одного предательски выглядывала бу¬
тылочная головка. Сенька Долинин тащил под мыш¬
кой баян.
Комендант Прасковья Ивановна строго оглядела
веселую компанию.
—	Не пущу, — объявила она. — Поворачивайте, ка¬
валеры!
—	Так мы же на день рождения,— возразил Же¬
ня Осокин.— К Тоне Осиповой.
—	Ну и что? По инструкции в женское общежитие
не велено мужчин пускать,—■ сурово ответила Прас¬
ковья Ивановна.— И еще вон вино несете.
—	Все строго рассчитано,— не сдавался Женя, по¬
няв, что отрицать сам факт в целом уже невозмож¬
но.— По сто двадцать пять граммов на человека.
Только для веселья.
268

—	И даже не говори. Сказала — все. Идите от
греха подальше. А еще комсомол... еще это самое...
секретарь! — возмущенно закончила Прасковья Ива¬
новна.
—	Позвольте,— неожиданно выступил вперед Сень¬
ка.— Один вопрос. Ясности что-то не вижу.— Он
торжественно вытянул из кармана бутылку с вином.—
Это — государственное изделие или частное? Прошу
прочитать вот здесь.— Он ткнул пальцем в бутылоч¬
ную этикетку.
—	Читай сам. А мне это ни к чему.
—	Извиняюсь. Второй вопрос. Если так, то зачем
выпускают? Пятна сводить, компрессы ставить или,
скажем, к примеру, пить?
—	С умом пить надо. А ваш брат...
—	Еще раз извиняюсь. Но вы меня, к примеру,
пьяным когда-нибудь видели?
—	Я тебя, слава богу, вообще первый раз вижу.
А посторонним...
—	Ну вот! — радостно объявил Сенька.— А уже
оскорбляете. Нехорошо, мамаша. Теперь так. Есть
предложение.— Он вынул из кармана комсомольский
билет.— Братцы, покажите свои документы этому то¬
варищу. Если мы к двенадцати часам ночи не смо¬
жем уйти в силу своего нетрезвого состояния,— все!
Звоните завтра в райком. Пусть там нам голову отор¬
вут! Пусть...
Предложение было принято с восторгом, и ребята
полезли в карманы.
Прасковья Ивановна растерялась от такого не¬
ожиданного оборота разговора.
В этот решающий момент подоспели девушки.
—	Прасковья Ивановна, дорогая, милая! — взмо¬
лилась Аня.— Ведь день рождения у нас! Ну, поду¬
майте! Если бы у мамы с папой жили... А то тут живем.
И вы у нас как будто мать общая. Как же не повесе¬
литься раз в году? Ну, разрешите... Честное слово, все
будет в порядке!..
...Вечер удался на славу. Гвоздем ужина оказался
Лидочкин винегрет. Смущаясь, поставила она его на
стол. Громадное блюдо было любовно украшено.
—	Вот, ее рук дело,— торжественно объявила Аня,
указав на Лидочку. — Мастерица наша!
269

—	Чудо!—воскликнул Сенька.— На грани фанта¬
стики! Заказываю мне на свадьбу точно такой же!
—	А что? На такие дела тоже талант надо
иметь,— рассудительно произнес Женя Осокин.
Во всем нужна сноровка,
Закалка, тренировка...—
запел Сенька и вдруг неуловимым движением запус¬
тил свою ложку в винегрет, и, выхватив из центра
главное его украшение — великолепный гриб мухо¬
мор из яиц и моркови,— мгновенно отправил его в рот.
В ответ раздался дружный хохот.
—	Вот это, я понимаю, «закалка», «тренировка»!..
—	Ай да Сенька!..
Первый тост был за Тоню Осипову, второй — за
дружбу.
—	Ребята,— сказал Женя,— предлагаю я его не
просто так. Без дружбы, я так понимаю, нельзя жить.
А у нее закон: все за одного, один за всех! В общем...
За дружбу комсомольскую,
Открытую и свойскую!..—
чуть покраснев, с подъемом продекламировал он.
А Сенька Долинин с другого конца стола тут же
весело подхватил:
За целый ряд побед
И Лидин винегрет!..
И снова раздался хохот.
Аня Бакланова переглянулась с Верой, и обе по¬
смотрели на Лидочку. Только что весельем и задором
блестели ее глаза, но неожиданно на них навернулись
слезы. Лидочка низко нагнула голову, судорожно
проглотила вдруг подкатившийся к горлу комок, по¬
том вскочила и, ни на кого не глядя, выбежала из ком¬
наты.
На секунду за столом воцарилась тишина, потом
все разом заговорили, возбужденно и горячо.
—	Стоп, ребята! — воскликнул Сенька.— Здесь
случай особый! Клим, догоняй!
Клим поднялся со своего места, сосредоточенный,
решительный, и поспешно направился к двери.
—	Пир продолжается! — как ни в чем не бывало
весело объявил Сенька и оОрнулся в сторону бая¬
270

ниста:—Музыка, давай, жарь. А лично я, братцы,
друга оставить не могу.
—	Сенечка, они без тебя объяснятся! — возразила
Аня.— Третий лишний.
—	Объяснятся, но не в том направлении. Это мы
уже знаем...
Сенька выскочил на улицу и огляделся. Зоркий
глаз его различил в тени около ворот массивную фи¬
гуру Клима и рядом с ни-м Лидочку. Не раздумывая,
Сенька побежал к ним.
—	Не могу так жить, не могу! — рыдала Лидоч¬
ка.— Пусть судят!.. Пусть чего хотят делают!..
—	Ну, вот ты опять...— бормотал Клим.— А тол¬
ком ничего и не скажешь...
—	Скажет! — запыхавшись, произнес подбежав¬
ший Сенька.— Правильно, нельзя так жить. С камнем
на душе. Нельзя — и все тут!
Лидочка испуганно подняла на него залитое сле¬
зами лицо.
—	Скажешь? — напористо переспросил Сенька.—
Черт бы их всех там побрал: и Марию твою и этого
толстого борова!
Лидочка, онемев от изумления, продолжала смот¬
реть на Сеньку. А он, чувствуя, как в душе подни¬
мается какая-то сладкая, щемящая жалость к этой
исстрадавшейся девушке, уже не мог сдержать своего
порыва:
—	Стойте здесь! Я сейчас!..
Он со всех ног бросился обратно в общежитие
и влетел в комнату коменданта.
—	Тетя Паша! Который час?
—	Ты откуда сорвался? — испуганно спросила Пе¬
лагея Ивановна.— Ну, десять.
—	А телефон у вас где? Ага, вот он!..
Сенька подскочил к телефону и стал поспешно на¬
бирать номер.
—	Да что у вас случилось там, господи?
—	Что случилось?.. В общем... Даже не знаю, как
вам сказать... Одним словом... человек сейчас родил¬
ся!.. Новый человек, вот что!.. Милиция? — возбуж¬
денно спросил он в трубку.
Ошеломленная Пелагея Ивановна смотрела
271

на Сеньку, силясь, по-видимому, решить, кто из них
двоих сошел с ума.
—	Родился?.. Человек?.. Так куда же ты зво¬
нишь?.. И вообще откуда он мог взяться?
А Сенька, не слушая ее, уже кричал в трубку:
—	Геннадий Сергеевич? Это я, Сенька! Да, да!..
Вы только никуда не уходите, мы сейчас к вам едем!..
Кто? Я, Клим и Лида Голубкова. Что?.. Как зачем?
Она же вам сейчас все расскажет. Что?.. На такси
едем, ладно... Да! Только спускайтесь вниз, встречай¬
те, а то у меня денег ни копейки!..
С того дня, как у Степана Прокофьевича Андре¬
ева побывал нежданный гость из милиции, старик не
переставал думать о Жереховой.
Незаметно для него самого подробный рассказ
Ярцеву о ней помог Степану Прокофьевичу собрать
воедино свои разрозненные, порой случайные наблю¬
дения, и прежнее раздраженное осуждение ее смени¬
лось вдруг беспокойством. И чем больше думал ста¬
рик о Жереховой, тем это беспокойство становилось
острее.
Если разобраться, то что это значит: была хорошей,
а стала плохой?
За свою долгую жизнь старый мастер встречал
много людей, всяких, и научился в них разбираться.
Ни к кому никогда не относился он равнодушно. Он
или уважал человека, или не уважал. И никогда еще
не было так, чтобы плохой человек, которого он не
уважал, стал вдруг хорошим и заслужил бы его ува¬
жение. Впрочем, бывало такое, но только в том слу¬
чае, если в этом плохом человеке оказывалось что-то
хорошее, что брало верх. И это только доказывало,
что он, Степан Прокофьевич, в свое время не до конца
разобрался в том человеке. Да, так бывало.
Ну, а Маруся? Маруся Жерехова? Может, он тоже
не до конца разобрался в ней? Или, может, не что-то
плохое, скрытое в ней, вдруг выступило наружу, а бе¬
да, большая беда сделала ее плохой?
Долго теперь по вечерам просиживал Степан Про¬
кофьевич за столом, попыхивая трубкой и невпопад
272

отвечая на вопросы жены. Старик думал, вспоминал,
сопоставлял.
Была ли Маруся хорошей? Да, была. В памяти
Степана Прокофьевича встала вдруг не сегодняшняя
Жерехова — полная, с подкрашенными волосами,
с Морщинами на широком, чуть дряблом лице, крик¬
ливая, грубая, издерганная, а та, прошлая — сначала
тоненькая девушка с искристой, задорной усмешкой
в черных глазах, комсомольская заводила и певунья,
хохотушка, кружившая парням голову. Потом вышла
замуж, стала степеннее, строже, пошли дети, казалось,
теперь-то и уйдет в семейные хлопоты. Нет, тогда-то
и стала она бригадиром, агитатором. Потом умер
муж. Горе, заботы — всего хватило тогда. Но помогли,
выстояла. Только первые морщинки пошли по лицу,
первая проседь, а нрав был все тот же — спокойный,
мягкий, обходительный с людьми.
И вдруг, смотри ж ты, не узнать стало человека!
В чем тут дело? Конечно, новая, высокая должность,
большая ответственность, доверие... И вдруг с само¬
го начала полный развал работы, срыв плана. Кого
это не перевернет, кого не обозлит, кому не издергает
нервы? А может, тут и сын добавил? Бездельник, пья¬
ница. Может, жизнь одинокая, вдовья опостылела,
а годы-то ушли, не вернешь.
—	Аннушка,— обратился Степан Прокофьевич
к жене,— а ну припомни, сколько лет-то теперь Ма¬
руське Жереховой, а?
Анна Григорьевна — тоже фабричная, долго ра¬
ботала в закройном, всех там знает.
—	Ты что, никак свататься надумал? — улыбну¬
лась Анна Григорьевна в ответ на странный вопрос
мужа.— Помоложе ищешь?
—	Дана много ль помоложе? — лукаво подмигнул
Степан Прокофьевич.— Стоит ли хлопотать?
—	Ну, ни много и ни мало, так лет на пятнадцать
будет. Хватит с тебя, старый.
Степан Прокофьевич прикинул в уме:	выходит,
Марусе сейчас сорок пять. Да, ушли годки. Вот, мо¬
жет, оттого и бесится?..
Теперь на фабрике он стал внимательнее пригля¬
дываться к Жереховой. Из головы не шли слова Яр¬
цева: «Может, на «черную моль» выйдем».
273

Что Жерехова не тащит с фабрики шкурки, за это
Степан Прокофьевич мог поручиться. Значит, воз¬
можно что-то еще.
Но что именно?
Мысль эта не давала старику покоя. Он понимал,
что Ярцев не из простого любопытства оказался
на фабрике и пришел к нему. Значит, у него есть
какие-то основания для подозрений. И неспроста про¬
сил Геннадий указать ему Голубкову. Жерехова
и Голубкова. Какая между ними связь? Старый
мастер стал невольно наблюдать и за Лидочкой. Он
заметил, что девушка в последние дни стала избе¬
гать Жерехову, меняется в лице, когда Мария Пав¬
ловна подходит к ней. И у Жереховой в обращении
с Лидочкой появилась какая-то совершенно несвой¬
ственная ей скованность, даже робость.
Степан Прокофьевич, наблюдая за всем этим, те¬
рялся в догадках. Однажды у него мелькнула мысль,
что все это ему вообще только кажется, и он даже
выругал себя: заделался на старости лет сыщиком,
ни себе, ни людям покоя не дает. Тоже наблюдатель!
Но внезапно произошло событие, которое застави¬
ло отбросить все его колебания.
В тот день из подготовительного цеха, от Сини¬
цына, доставили новые «паспорта» каракуля, и Сте¬
пан Прокофьевич должен был получить часть шкурок
для своей смены. Сразу после обеда он принялся ра¬
зыскивать Жерехову, но той не оказалось ни в цехе,
ни в ее кабинете. Степан Прокофьевич позвонил
в дирекцию, но ему ответили, что Жереховой нет
и там. Выйдя из кабинета в цех, старик сердито ог¬
ляделся и неожиданно увидел, как из кладовки по¬
явилась Жерехова, держа в руке кипу шкурок, и на¬
правилась к выходу.
«Куда это она? — удивился Степан Прокофьевич.—
Бракованные шкурки менять пошла, что ли? Так по¬
слала бы кого-нибудь, зачем же сама? Или в лабора¬
торию?»
Наметанный, опытный глаз его отметил, что шкур¬
ки не плохие, но мелкие, из них в лаборатории шить
не будут
В этот момент к Жереховой подбежала одна из ра¬
ботниц.
274

—	Мария Павловна, давайте я вам помогу. Куда
отнести?
—	Ничего, сама отнесу,— сердито ответила Жере¬
хова.— Я ему, старому черту, покажу, как подсовы¬
вать мне тут всякое!.. Иди работай.
Девушка отошла.
«Это она про Синицына,— догадался Степан Про¬
кофьевич.— И ничего особенного он ей не подсунул.
Товар как товар».
И тут вдруг неожиданное подозрение закралось
в душу. Что-то здесь не то, что-то не чисто. Надо бы
проверить. Но что, собственно говоря, проверять и как?
Степан Прокофьевич растерялся. Никогда еще не
приходилось ему решать такие вопросы.
Жерехова между тем уже вышла из цеха.
Поразмыслив, Степан Прокофьевич решил прежде
всего дождаться ее возвращения, посмотреть, с чем
вернется. Ну, а потом видно будет.
Это тоже оказалось не таким простым делом:
мастера звали в разные концы цеха, то на одной,
то на другой операции возникали неполадки, кого-то
надо было распечь, кому-то объяснить, показать. Сло¬
вом, только успевай поворачивайся. А цех громадный,
из другого его конца или даже с середины уже не вид¬
но входной двери.
Степан Прокофьевич даже вспотел от волнения.
Но вот наконец Жерехова появилась снова. Андре¬
ев издали увидел ее и поспешно двинулся ей навстре¬
чу, переходя от одной работницы к другой вдоль кон¬
вейера и делая вид, что следит за их работой.
Наконец Степан Прокофьевич ясно увидел: Жере¬
хова несла шкурки, правда, их было по крайней мере
вдвое меньше, но зато они все были крупными. Как
только это дошло до его сознания, у Степана Про¬
кофьевича вдруг гулко забилось сердце...
Подчиняясь какому-то внезапному вдохновению,
старик поспешно вышел нз лестницу и направился
на второй этаж, в заготовительный цех.
Синицына он застал около длинных столов, где
работницы сортировали шкурки.
—	Привет Никодиму Ивановичу! Что, моей хозяй¬
ки у вас тут нет? Сказали, будто к вам пошла.
275

Маленький, щуплый Синицын вздернул седенькую
бороденку и, хитро прищурясь, снизу вверх посмотрел
на гостя.
—	Мое почтение, Степан Прокофьевич! Как же, как
же, была... Да только что к себе отправилась...— И Си¬
ницын почему-то захихикал.
—	Чего это ты веселишься? — укоризненно заметил
Степан Прокофьевич.— Она тебя на весь цех ославила.
Работу нам срываешь.
—	Это я-то?..— удивился Синицын.
—	Именно. Что ж это ты за товар к нам засыла¬
ешь? Работать его никак невозможно. Срам один.
Сизый нос Синицына еще больше побурел, и глаз¬
ки под очками сузились от негодования.
—	Ты это что говоришь?!.— срываясь на визг, за¬
кричал он.— Да как осмеливаешься?.. Сорок лет мехо¬
вой товар работаю!
Синицын резко повернулся и с оскорбленным ви¬
дом ушел к себе в кабинет.
—	Ишь ты,— усмехнулась работница, возле кото¬
рой стоял Степан Прокофьевич.— Распсиховался. А
Жерехова ваша точно со шкурками пришла, обмени¬
вать. Небось, час в кладовке потом возились.
—	И верно, плохие шкурки были? — равнодушно
спросил Андреев.
—	Да нет, не плохие, если правду сказать. У нас
сейчас товар первый сорт идет. Ну, верно, что мелко¬
ваты были. Кроить из них, конечно, труднее.
—	Значит, просто на крупные обменяла?
—	Ну, ясное дело.
«Так-так, вот и появились хотя и мелкие, но не¬
учтенные шкурки на складе,— подумал Степан Про¬
кофьевич.—Теперь их только в рост пускать».
Он вышел из цеха, в нерешительности потоптался
на площадке, потом спустился по лестнице и, не захо¬
дя в свой цех, направился через двор к администра¬
тивному корпусу.
В парткоме только что закончилось совещание аги¬
таторов из второй смены, но люди не спешили рас¬
ходиться.
Чутко был в своей неизменной меховой безрукавке,
накинутой поверх пиджака, в поношенных бурках.
Лукаво щурясь и пряча усмешку в пушистых усах,
276

он что-то говорил окружившим его женщинам. Заме¬
тив в дверях массивную фигуру Андреева, он весело
воскликнул:
—	Эге, Степан Прокофьевич! Ну, скажи на ми¬
лость! А еще балакают, шо мысли на расстояние не
передаются! Так я ж до тебя как раз идти собрался.
—	Не знаю уж, как там мысли,— угрюмо возразил
Степан Прокофьевич,— а вот что другое, так пере¬
дается. Своими глазами видел. В общем, мне с тобой
поговорить требуется.
—	И мне тоже,— кивнул головой Чутко и, обра¬
щаясь к окружающим, сказал: — Ну, друзья хорошие,
дайте-ка мне с человеком по душам побеседовать.
Обо всем мы, полагаю, договорились. Дело теперь
за малым: все наши умные планы в жизнь провести.
Так, что ли?..
Когда дверь кабинета закрылась за последним
агитатором, Чутко внезапно посуровел.
—	Ох, кажись, догадываюсь, зачем ты пришел.
Чует душа, на чем-то поймал ты Жерехову.
Степан Прокофьевич с изумлением посмотрел
на Чутко.
—	Дивишься? — скупо усмехнулся тот.— Погоди,
еще не так дивиться станешь. Сгоришь со стыда, як
я горел. Так был у тебя капитан Ярдев?
Разговор вышел долгий, а когда он кончился, Чут¬
ко надел очки, вытащил из кармана старенькую за¬
писную книжку, перелистал ее, потом решительно
снял телефонную трубку и набрал номер.
В кабинет к комиссару Басову были срочно вызва¬
ны Зверев и Ярцев.
— Только что мне звонил Чутко,— сообщил Ба¬
сов.— У них есть важный материал о Жереховой.
Пришло время заняться этой особой. Все о ней надо
выяснить подробнейшим образом, абсолютно все. Что¬
бы жизнь этого человека была нам ясна, как стек¬
лышко. Ведь смотрите, что получается. Голубкова вы¬
вела нас на фальшивые лекала. Это первый метод
хищений. Теперь Андреев выводит на обмен шкурок.
Вот вам второй метод. Это значит, что, кроме «левой»
продукции, они вывозят и целые шкурки. Поэтому на¬
277

до искать и новые каналы сбыта.. Раз идут хищения,
го идет и сбыт. Это ясно.
Басов как бы рассуждал сам с собой, задумчиво
посасывая трубочку с сигаретой, потом остро взгля¬
нул на обоих сотрудников.
—	Жду срочных сведений о Жереховой. Что-то
неладное с ней произошло, необычное.
—	С цехом ее тоже что-то необычное произошло,—
заметил Геннадий.
—	Вот-вот... Одним словом, сейчас главное— Же¬
рехова и каналы сбыта. Действуйте, дорогие товари¬
щи. Туман в этом деле, кажется, начинается рас¬
сеиваться.
На этот раз Зверев и Ярцев действовали с особой
осторожностью.
Геннадий занялся изучением домашнего быта Же¬
реховой. И вскоре перед ним прошла вся ее безра¬
достная, жизнь за последний год, жизнь, аолная слез,
истерических вспышек, припадков то панического
страха, то самой мрачной меланхолии. Случалось, что
Жерехова вдруг начинала с каким-то безудержным
азартом швыряться деньгами, потом испуганно зати¬
хала, боясь истратиться на самое необходимое. К это¬
му добавлялись нескончаемые скандалы с сыном.
У соседей невольно закрадывалась мысль, что непу¬
тевый сынок уносил из дома значительно больше того,,
что могла заработать мать. Незаметно наведенные
Геннадием на разговор о Жереховой, они, однако,
дружно жалели ее, вспоминая, каким мягким, сердеч¬
ным человеком была она раньше.
Зверев пошел другим путем: он забрался в бума¬
ги, целыми днями просиживал в главке и райкоме
партии. И здесь выяснились чрезвычайно важные об¬
стоятельства.
В свое время Плышевский по просьбе Чутко дал,
оказывается, письменные объяснения причин, которые
привели к срыву работы раскройного цеха в первые
месяцы после назначения туда Жереховой. При этом
Плышевский ссылался как на неопытность ее, так и
на объективные причины:	отсутствие необходимого
сырья и участившиеся поломки машин и конвейера,
за что к ответственности был привлечен главный ме¬
278

ханик. Что же касается значительного перевыполне¬
ния плана в предыдущие три месяца, то, по словам
Плышевского, это объяснялось в то время избытком
сырья, неожиданным завозом его сверх всяких планов
и, конечно, опытом и организационным талантом
прежнего начальника раскройного цеха.
Зверев приступил к дотошной проверке каждой
буквы этого документа.
Итак, почему же цех перед назначением Жерехо¬
вой так значительно перевыполнял план? Неожидан¬
ный завоз сырья? И Зверев полез в документацию
главка. Он охотился там за каждой бумажкой, за каж¬
дой цифрой с азартом и терпением, отличающими
истинного охотника. И вот начались первые открытия.
Из бесчисленных папок и сводок были выужены нуж¬
ные данные. Оказалось, что завоз такого количества
сырья был отнюдь не «неожиданным», его добился сам
Плышевский, бомбардируя главк и поставщиков до¬
кладными записками, рапортами, письмами и теле¬
граммами. Мотивировал он это тем, что создалась
якобы опасность частичной приостановки в работе
раскройного цеха из-за сильного износа некоторых
машин и нужно во что бы то ни стало создать задел
раскроенных деталей для того, чтобы обеспечить нор¬
мальную работу остальных цехов.
Чем дальше погружался Зверев в изучение доку¬
ментов, тем все яснее и яснее проступала перед ним
широко и тонко задуманная комбинация:	оставить
цех без сырья, когда туда придет Жерехова, сорвать
ей выполнение плана. Все было задумано для того,
чтобы смять, раздавить, довести до отчаяния, парали¬
зовать волю и разум неопытного, доверчивого и мяг¬
кого человека, а потом развратить его бешеными, лег¬
кими деньгами и, шантажируя, сделать игрушкой
в своих руках.
И Зверев, отнюдь не новичок в таких делах, неволь¬
но по-человечески ужаснулся при мысли, что же при¬
шлось пережить этой женщине, когда она, опутанная
шайкой матерых преступников, вдруг полетела в про¬
пасть. И еще Зверев подумал, что это, пожалуй, самое
страшное из всех преступлений, которые совершают
люди типа Плышевского. И за это им нет и не должно
быть пощады!
279

С гудящей головой, почти ослепленный бесконеч¬
ным потоком цифр, параграфов, неведомых раньше
терминов и названий, Зверев возвращался поздно ве¬
чером домой. Торопливо проглотив ужин, он валился
без сил на кровать, зарываясь головой в подушки,
словно прячась от кого-то, и забывался беспокойным,
тревожным сном.
Наутро, как всегда спокойный, подтянутый, Зверев
опять появлялся в коридоре главка, и сотрудники,
поглядывая на него, недоумевали, кто этот молчали¬
вый, худощавый, с воспаленными глазами человек,
который чуть ли не неделю с утра до вечера сидит
в отведенном ему кабинете и изучает папки с от¬
четностями.
В один из этих дней в главк был вызван главный
механик фабрики. Перед Зверевым предстал щуплый
рыжеватый человек в помятом костюме, лицо усталое,
озабоченное, встревоженное. Он нерешительно посту¬
чался в дверь и, зайдя, остановился у порога. «И это
главный механик!» — с огорчением подумал
Зверев.
—	Садитесь, товарищ Захаров,—сухо произнес
он.— Я тут проверяю по отчетностям за прошлый год
состояние станочного парка на фабриках. В связи
с этим есть у меня к вам вопросы.
—	Слушаю вас,— с готовностью отозвался За¬
харов.
Зверев не спеша сдвинул в сторону папки, потом
достал блокнот, где были записаны вопросы. Он не
мог побороть внезапно вспыхнувшей неприязни к это¬
му человеку и теперь тянул время, чтобы взять себя
в руки. Разговор надо было провести неофициально,
расположить к себе этого человека, толкнуть его
на откровенность. Впрочем, Зверев уже не очень на¬
деялся на успех.
—	Так вот какие вопросы,— произнес наконец
он.— В мае ваш главный инженер сообщал, что силь¬
но изношено оборудование в раскройном шапочном
цехе и в связи с этим планируется даже частичная
приостановка работы там. Но ее не произошло. А
вместо этого спустя три месяца за частые поломки
вам было дано взыскание. Как же все это понять?
Зверев скосил глаза на Захарова и еле сумел по¬
280

давить безнадежный вздох: таким растерянным и по¬
давленным выглядел сейчас главный механик.
Трудно было даже предположить, что в эту мину¬
ту в душе Захарова шла напряженная борьба. Что-то
новое, лишь недавно родившееся в нем и еще пу¬
гавшее своей дерзостью, толкало его на непривычно
смелые поступки, последствия которых он не в состо¬
янии был предвидеть и в успех которых еще не мог
окончательно поверить. От напряжения на лиде Заха¬
рова проступили красные пятна, он судорожно глот¬
нул воздух и вдруг торопливо, но убежденно произнес:
—	Все было не так. Да, да...
—	Что не так? — удивился Зверев.
Но удивился он не столько тому, что услышал,
сколько необычайной перемене, происшедшей вдруг
с Захаровым. Выпалив эту, с таким явным трудом
давшуюся ему фразу, он неожиданно успокоился,
твердо посмотрел в глаза Звереву, и в этом взгляде
можно было прочесть отчаянную решимость вести
прямой и до конца правдивый разговор. Один только
взгляд! И неожиданно совсем другим предстал перед
Зверевым этот усталый, совсем, казалось бы, невзрач¬
ный человек. Так украшает людей внутренняя сила
и убежденность в правоте своих поступков.
—	Я вам скажу сейчас, что именно было не так,—
ответил Захаров.— Парк станков в цехе не изношен,
приостанавливать его работу не собирались, взыскания
я не получал. А поломки действительно были. Но
главный инженер, как я понял, нарочно загрузил мой
отдел другими заданиями и велел говорить Жереховой
(это был новый начальник цеха), что исправлять по¬
ломки сейчас некому. А я... я подчинился. Вот как
все было.
Зверев внимательно слушал, каждую минуту опа¬
саясь нового перелома в настроении этого странного
человека.
—	Это надо все записать,— сказал он, придвигая
блокнот. Но Захаров не собирался больше робеть.
—	Пожалуйста,— даже усмехнулся он.— Я могу
повторить это и в глаза главному инженеру.
—	Нет, пока этого не требуется,— строго и с уда¬
рением ответил Зверев.— Имейте в виду, ни в глаза,
ни... за глаза. Вы меня понимаете?
281

Он каким-то внутренним чутьем почувствовал, что
на этого человека, оказывается, можно положиться,
что это его союзник. Захаров сейчас же уловил новую
интонацию в голосе своего собеседника и понял ее
значение. А это было сейчас для него самым важным
в той ожесточенной борьбе, которую он вел с самим
собой и со всем, что было в нем прежде.
— Очень хорошо понял,— благодарно и радостно
улыбнулся он.
И вот наконец настал день, когда все, что было
добыто Зверевым и Ярцевым, легло на стол комиссара
Басова. Вся жизнь Марии Павловны Жереховой, вся
ее тяжкая, уродливая, трагическая судьба прошла
перед глазами этих трех людей. Вопрос теперь стоял
гак: как поступить дальше с этой женщиной, как ее
спасти, если не поздно?
Когда Жерехова пришла в тот день на работу,
первым увидел ее начальник охраны Дробышев, слу¬
чайно оказавшийся в тот момент в проходной.
—	Мария Павловна, что с тобой? — с тревогой ос¬
ведомился он.— Тебя же не узнать. Глянь, вся почер¬
нела даже. Случилось что-нибудь?
—	Много больно знать хочешь,— по привычке от¬
резала Жерехова, но тут же торопливо добавила: —
Заболела, вот и все. Ну и... ночь не спала.
—	А зачем пришла? Врача надо было вызвать.
—	Иди ты со своим врачом!..
Жерехова зло сверкнула глазами и, закусив губу,
отвернулась.
Но от Дробышева не так-то легко было отделать¬
ся. Это был, пожалуй, единственный человек на фаб¬
рике, на которого совершенно не действовала манера
Жереховой разговаривать с людьми. И в тот момент
Дробышев не разозлился и не обиделся. В прошлом
кадровый строевой офицер, он умел разговаривать
с самыми разными людьми, которых судьба забрасы¬
вала в его подразделение, инстинктом угадывая тот
единственно верный тон, который надо было принять
в таком разговоре.
Невысокий, худощавый, в офицерской шинели без
погонов и до блеска начищенных сапогах, он невозму¬
282

тимо посмотрел на Жерехову и подчеркнуто сухо
произнес:
—	На работу тебе идти нельзя. А будешь ругаться,
пойду в партком, к директору. Поэтому выбирай.
Жерехова резко обернулась, и Дробышев увидел
на ее глазах слезы. Сделав над собой усилие, она
хрипло проговорила:
—	Не буду я ругаться. Сама пойду к главному
инженеру. Для этого только и явилась... больная. По¬
нятно тебе?
—	Понятно,— кивнул головой Дробышев.—- Иди.
Только не сворачивай.
Жерехова с непонятным испугом посмотрела на не¬
го и, не говоря ни слова, торопливо зашагала прочь.
Она дошла до кабинета Плышевского и без стука
толкнула обитую клеенкой тяжелую дверь.
Плышевский был один. Как всегда щеголеватый,
подтянутый, он небрежно проглядывал бумаги, на¬
свистывая какой-то бравурный мотивчик.
Услыхав звук открываемой двери, он поднял го¬
лову, и в тот же момент с его вытянутого, костистого
лица сбежала безмятежная улыбка, глаза под стекла¬
ми очков тревожно блеснули.
—	Ого! Явление прямо с того света,— усмехнулся
он.— Что с тобой, дорогуша? Заболела?
Жерехова, тяжело ступая, подошла к столу и почти
упала в кресло. На ее широком, дряблом лице с тем¬
ными кругами под глазами проступила на миг жалкая
усмешка, но тут же уголки сухих губ стали вдруг по¬
дергиваться, задрожал подбородок.
—	Все,— почти выдохнула она.— Нету больше мо¬
ченьки. Так ночью и решила: или руки на себя нало¬
жу, или...— Она с мольбой посмотрела на Плышев¬
ского.— Отпусти... Слышишь, отпусти ты меня...
—	Я тебя не держу, Мария Павловна,— пожал
плечами Плышевский.— Только...
—	Ведь кем стала? — лихорадочно перебила его
Жерехова.— Зверем, сущим зверем через все это ста¬
ла. И рядом тоже зверя вырастила. Вот, смотри!..
Торопясь, она расстегнула дрожащими пальцами
пальто и судорожно рванула у шеи кофточку, обна¬
жив плечо, на котором растекся фиолетовый, с жел¬
тыми подпалинами синяк.
283

—	Видел? Бил он меня сегодня! Денег требовал.
А я... что я...
—	Закройся,— брезгливо произнес Плышевский,
нервным движением доставая папиросу.— О сыне
твоем наслышан. По нем давно тюрьма плачет.
Жерехова тяжело навалилась на стол и свистящим
шепотом произнесла:
—	По нас она плачет.
—	Ну, знаешь...
Жерехова, не дав ему договорить, умоляюще про¬
тянула через стол руки и сказала:
—	Никому... Никому ни словечка не скажу. Кле¬
щами раскаленными не вытянут. Только кончим, да¬
вай кончим все это... Силушки нет терпеть... всю душу
истерзала себе...
—	Ты просто больна, Мария Павловна,— с доса¬
дой произнес Плышевский.
Отшвырнув незажженную папиросу, он поднялся,
подошел к двери и плотнее прикрыл ее.
—	Сама не знаешь, что говоришь,— раздраженно
докончил он.
Жерехова всем корпусом повернулась к нему
и вдруг тяжело осела на пол.
—	Отпусти... Бросим...
—	Брось лучше мелодраму тут мне устраивать,—
злобно ответил Плышевский.— Сейчас же встань!
Но Жерехова, уткнувшись лицом в пыльную ковро¬
вую дорожку, глухо, надрывно зарыдала.
Плышевский растерянно огляделся по сторонам,
потом, спохватившись, запер дверь на ключ и, подбе¬
жав к маленькому столику в углу кабинета, торопли¬
во схватил графин с водой.
Но в этот момент за его спиной раздался пронзи¬
тельный крик:
—	О-ой!.. Ой, умираю!.. Ой-ой!..
И Жерехова судорожно схватилась обеими руками
за грудь.
Плышевский метнулся к двери и, повернув ключ,
крикнул секретарю:
—	Живо врача! Скорее, черт вас подери!..
Последнее, что слышала Жерехова, это лихора¬
дочный шепот Плышевского:
—	Помни, никому ни слова! Все бросим...
284

Сознание возвращалось медленно. Сначала возник
лишь неясный, монотонный шум, потом стали выде¬
ляться отдельные звуки; очень далекие, они постепенно
приближались и начинали обретать смысл. Перед
глазами проступила темная, дрожащая сетка, она все
светлела и светлела. Жерехова чувствовала, что если
она сейчас откроет глаза, то все увидит, все поймет,
но открывать глаза не было сил, и потом было по¬
чему-то страшно.
Среди доносившихся звуков она различила два
человеческих голоса.
—	Значит, опасность миновала, доктор? — спросил
один из них, молодой и встревоженный.
—	Особой опасности и не было,— ответил второй
голос, спокойный и очень солидный.— Со стороны
сердца, в общем, все в порядке. Нервное потрясение.
Через несколько дней на работу пойдет.
—	На работу ей так скоро идти нельзя,— возразил
первый голос.
«Правильно,— подумала Жерехова.— Нельзя мне
туда».
Это была ее первая мысль, а за ней уже понеслись
другие мысли, обрывочные, лихорадочные, торопли¬
вые: «В больницу угодила... После той ночи... Из его
кабинета... Там и грохнулась... Обещал все кончить...
А туда мне нельзя, нет... Вот так бы лежать и ле¬
жать!..»
И она опять со страхом прислушалась.
—	Тут вот с фабрики ее проведать хотели, а вы,
говорят, не разрешили,— продолжал солидный го¬
лос.— Ну пока-то, естественно, незачем было, а се¬
годня или завтра...
—	Ни сегодня, ни завтра, доктор,— твердо пере¬
бил его молодой.— Это приезжал их главный инженер.
Его визит только ухудшит состояние больной.
—	Вот как? Ну, вам, конечно, виднее.
«Это почему же ему виднее? — настороженно поду¬
мала Жерехова.— А, тот, значит, приезжал... Хорошо,
что его не пускают ко мне. Выходит, молодому спаси¬
бо сказать надо...» Она чуть-чуть приоткрыла глаза.
Около кровати стояли два человека в белых ха¬
латах. Один из них был среднего роста, очень полный,
с седой головой и черными лохматыми бровями на ру-
285

мяном лице. Из кармана отутюженного до блеска ха¬
лата высовывались резиновые трубочки и металличе¬
ская дужка стетоскопа. Второй человек был значи¬
тельно выше ростом, худощавый, с узким лицом,
белокурые волосы аккуратно причесаны на пробор;
большие серые глаза смотрели внимательно, сосредо¬
точенно, но правый слегка щурился, лукаво и добро¬
душно.
Молодой первый заметил, как задрожали ресницы
больной и легкий румянец проступил на щеках. Обра¬
щаясь к Жереховой, он весело сказал:
—	Смелее, Мария Павловна! Открывайте глаза.
Здесь вас никто не обидит. Наоборот, вылечим от всех
болезней.
Так началось выздоровление.
Молодой человек, оказавшийся Анатолием Тимо¬
феевичем Зверевым, часто дежурил у кровати Жере¬
ховой. Неизменно веселый, он то шуткой, то теплым
словом старался приободрить больную. И она с бла¬
годарностью принимала его заботу. Но порой лицо
ее становилось вдруг напряженным и мрачным,
взгляд угасал и сквозь плотно сжатые губы вырывал¬
ся легкий, стон. В такие минуты Анатолий Тимофеевич
клал свою прохладную, широкую ладонь на ее руку
и строго говорил:
—	Не надо пока ни о чем думать, Мария Павлов¬
на. Потом, потом поговорим. И все будет хорошо,
обещаю вам. Ну, верите?
И Жерехова через силу улыбалась, стараясь про¬
гнать мрачные мысли.
Однажды Анатолий Тимофеевич сказал:
—	К вам Плышевский приехал. Пропустить?
В глазах Жереховой мелькнул испуг.
—	Не надо.
—	Вот и я так думаю, что не надо.
—	А вы-то почему так думаете?
—	Полагаю, отмучились вы с ним. Сыты небось
по горло.
—	Это точно, отмучилась.
—	Ну вот. И хватит пока об этом.
Другой раз Жерехова сама спросила:
—	Да вы откуда? Здесь, что ли, служите?
—	Пока здесь,— улыбнулся Зверев.
286

Через два дня Жерехова начала вставать, прошла
головная боль, появился аппетит.
—	Все сулитесь поговорить,— укоризненно сказала
она Звереву.— А когда же время-то для разговора
настанет? Скоро уйду от вас. Опять туда.
Она неопределенно махнула рукой и тяжело вздох¬
нула.
—	Время найдем, Мария Павловна. А вот на фаб¬
рику сейчас возвращаться не советовал бы.
—	А куда же прикажете податься?
—	Надо вам уехать на месяц, отдохнуть. Чтоб
вздохнули полной грудью, отвлеклись от мыслей
всяких.
—	Мысли мои всегда при мне останутся. А вер¬
нусь, опять то же,— угрюмо ответила Жерехова.
—	Нет, не то же. К примеру, кое-кого на прежнем
месте, может, уже не найдете.
Жерехова с тревогой посмотрела на Зверева и
опустила голову.
—	У меня с ними один ответ,—тихо произнесла
она.
—	Нет, разный. Вы себя уже таким судом судили,
который им и не снился. А они... они жизнью своей
довольны. И бросать свои дела добровольно, кажет¬
ся, не намерены. Их заставить надо.
Жерехова снова посмотрела на Зверева.
—	А ведь вы, Анатолий Тимофеевич, не здешний.
—	Ну и что? — улыбнулся тот.—Теперь и разго¬
варивать со мной не станете?
—	Человек вы хороший. А то бы, конечно, не
стала.
—	Эх, Мария Павловна! Много ведь хороших лю¬
дей вокруг. Не заметили вы их только. Ну, да ладно.
Ведь условились, что разговор будет потом, как вы¬
здоровеете. Ладно?
—	Да уж ладно,— вздохнула Жерехова.
А через три дня этот разговор состоялся в кабинете
у Зверева.
—	Присаживайтесь, Мария Павловна,— сказал
он.— Устали, небось? А теперь давайте я вам все рас¬
скажу, как вы жили и что вы делали...
—	Ну нет, милый,—решительно прервала его Же¬
рехова, вытирая платочком со лба бисеринки пота.—
287

Рассказывать буду я. Другой выход у меня — только
головой в петлю. Вот расскажу, а там уж решайте,
как знаете.
Все эти дни Геннадий Ярцев занимался другим,
не менее сложным делом.
«Раз идут хищения, идет и сбыт»,— сказал Басов.
Новые методы хищения были теперь установлены, их
оказалось два: в виде «левой» продукции, то есть лиш¬
них шапок, и в виде целых шкурок. Соответственно
должно было существовать и два канала сбыта. Вот
их-то и требовалось найти.
«Левые» шапки могли сбываться только через ма¬
газины, где у преступников были сообщники. Такой
магазин уже удалось нащупать. Но каким образом
доставляется туда «левый» товар? Проверка показа¬
ла, что количество коробок с шапками теперь строго
соответствует накладным. И, однако, хищения про¬
должаются.
Геннадий потерял покой. Шутка сказать: хищения
продолжаются! Это означало, что пока он, Ярцев,
медлит, государство продолжает нести ущерб, люди —
сотни, тысячи покупателей — продолжают получать
заведомо недоброкачественную продукцию, а группа
хищников, врагов продолжает обогащаться.
Уже дважды звонили из райкома партии: «Как
продвигается дело по меховой фабрике?» — и Ген¬
надий, краснея, отвечал: «Заминка произошла, това¬
рищ Васильев. Но скоро, честное слово, скоро закон¬
чим».
На третий день приехал молодой следователь из
прокуратуры, высокий, худой, в больших роговых оч¬
ках. Ломающимся баском он участливо сказал:
—	Ну, Геннадий, давай рассуждать вместе. Со¬
гласен?
—	Согласен.
—	Значит, так. Как эта «левая» продукция туда
попадает? Вариант первый:	подделка накладных.
Сначала там ставят истинное количество вывозимых
шапок, потом, возвратившись на фабрику, переделы¬
вают подлинник и копию накладной в сторону умень¬
шения.
288

—	Вариант отпадает,—покачал головой Ярцев.—
На фабрике в бухгалтерии сидят честные люди. Про*
верено и нами и партийной организацией.
—	Так,— не сдавался следователь.— Превосход¬
но. Тогда должен быть второй вариант. Что
подсказывает опыт?
—	Опыт подсказывает,— снова улыбнулся Генна¬
дий,— что может быть пересортица.
—	Ага! — обрадовался следователь и на всякий
случай уточнил; — То есть общее количество шапок
указывают верно, но дорогих сортов отправляют боль¬
ше, чем значится в накладной. Разница — в карман.
—	Совершенно верно.
—	Ну, а если нагрянуть с ревизией в магазин, как
только машина туда придет?
—	И этот вариант мы обдумали,—вздохнул Ген¬
надий.— Ничего не получится. Ведь они тут же сме¬
шают новые шапки со старыми, которые уже есть в
магазине. И привет — все концы в воду!
—	Так-таки уж и все?
—	Будь уверен. Спокойненько начнут продавать у
тебя под носом и те и другие.
...Вечером, после работы, Геннадий отправился до¬
мой пешком. Густо валил снег. Мутными, желтоваты¬
ми пятнами проступали над головой уличные фонари.
Геннадий шел медленно, выбирая самый длинный
путь по глухим, безлюдным переулкам. Снежинки пе¬
ред глазами падали неторопливо, монотонно, беско¬
нечно. В этот момент думалось удивительно легко
и спокойно.
Геннадий вспоминал свой разговор со следовате¬
лем. Как это он спросил: «Так-таки уж и все концы
в воду?» И Геннадий ответил ему: «Будь уверен». Но
почему-то он сам сейчас не очень в этом уверен.
Вот идут шапки с фабрики в магазин. В дороге
их задерживать бесполезно. Это ясно. В самом ма¬
газине тоже. А потом они переходят в руки покупате¬
лей и исчезают из поля зрения, бесследно исчезают,
не найдешь их. Постой, постой!..
Геннадий даже приостановился, усталость точно
смыло с его лица, оно стало сосредоточенным, глаза
зорко всматривались во что-то за сплошной стеной
падающих снежинок.
239

Бесследно исчезают? Бесследно? Нет, совсем нет.
Следы остаются. И, кажется, очень важные.
Геннадий снова двинулся вперед, незаметно для
себя все убыстряя шаг. Он мечтал сейчас только об
одном: чтобы скорее наступил завтрашний день...
На следующее утро, часов около одиннадцати,
черноглазый лейтенант Арбузов, красавец и весель¬
чак, появился в скромном помещении горторготдела.
Молодые сотрудницы невольно отрывались от бумаг,
счетов и арифмометров, бросая быстрые, но вполне,
казалось, равнодушные взгляды на нового посе¬
тителя.
Арбузов остановился около кабинета заведующего
инспекционным отделом и вежливо постучал.
...Час спустя он возвратился к себе на работу. В
комнате Ярцева собрались сотрудники его от¬
деления.
—	Дело, значит, обстоит так,— доложил Арбу¬
зов. — Последняя ревцзия в магазине была два меся¬
ца назад. Следующая будет проведена по нашей
просьбе через два дня. После каждой ревизии все кас¬
совые чеки и контрольные ленты направляются на
утильбазу для переработки.
Геннадий прошелся по комнате.
—	Помните, товарищи, ко дню ревизии у нас все
должно быть готово.
...Утром в четверг Арбузов доложил Ярцеву:
—	Ревизия в магазине началась.
—	Порядок. Завтра поедем на утильбазу.
Работа оказалась еще сложнее, чем предполагал
Геннадий. С самого утра во двор базы урча въезжали
грузовые машины с туго набитыми мешками. На каж¬
дой машине их было по нескольку десятков. В мешках
были кассовые чеки и контрольные ленты из магази¬
нов, с которыми база имела договор на получение
утиля.
Рабочие торопливо разгружали машины, и мешки
один за другим летели по наклонному дощатому на¬
стилу в обширный подвал. Там их подхватывали со¬
трудники Ярцева. Каждый мешок тут же вспарывали,
290

и по чекам устанавливалось, из какого магазина они
доставлены.
Количество мешков уже перевалило за четвертую
сотню, их везли из самых различных магазинов, но
мехового среди них не было.
—	Эх, братцы, а что если их сегодня и не приве¬
зут?— вздохнул Арбузов, с усилием расправляя за¬
текшую спину.
—	Да-а, работенка! И закурить нельзя,— провор¬
чал другой сотрудник.— Может, выйдем?
Но на дворе снова заурчали моторы, и через мину¬
ту в подвал полетели мешки.
Спустя еще час напряженной работы вдруг раздал¬
ся чей-то возглас:
—	Есть! Наш магазин!..
После этого мешки из мехового магазина стали
обнаруживаться один за другим. Их оттаскивали в
глубину подвала и выстраивали вдоль стены.
Когда мешков набралось уже около десяти, Ген¬
надий невольно подумал: «Хоть бы уж конец им был!»
Он заметил, что и другие сотрудники поглядывают на
мешки у стенки с явной опаской.
А мешки из мехового магазина все прибывали.
Каждый из них встречался уже без всякого энтузи¬
азма. Двенадцать... тринадцать... четырнадцать... В
конце концов набралось семнадцать мешков. Их пе¬
ретащили в соседнее помещение.
После обеда приступили к разборке чеков. В по¬
мощь была вызвана группа опытных счетных работ¬
ников. Геннадий провел короткий инструктаж.
—• Что требуется, товарищи? Надо, во-первых,
разобрать все эти кассовые чеки и контрольные ленты
по дням и подсчитать выручку магазина за каждый
день. Потом надо будет выявить чеки на следующие
суммы...
Геннадий назвал стоимость шести фасонов шапок,
которые были получены магазином за последние два
месяца с меховой фабрики.
Работа закипела. Всех охватил азарт поиска. Все
чувствовали: сейчас, именно сейчас они напали на но¬
вый след, который неминуемо выведет к цели, даст
в руки следствия огромной важности улики, поможет
разоблачить хитро замаскировавшихся врагов,
291

Людей невозможно было оторвать от длинных сто*
лов, за которыми производился подсчет чеков. Уже
болели глаза, немели руки от бесконечной вереницы
серых измятых квадратиков бумаги, каждый из кото¬
рых надо было разгладить и внимательно рассмотреть
через лупу, но никто не уходил, хотя Геннадий дваж¬
ды уже напоминал, что рабочий день окончился.
На третий день утром Геннадий вошел в кабинет
Басова, изо всех сил стараясь казаться спокойным.
—	Разрешите доложить, товарищ комиссар?
Басов оторвался от бумаг, посмотрел на Геннадия
и сердито сказал:
—	А ну-ка, идите сюда поближе. Что это у вас с
глазами?
—	Ничего особенного. Просто устали.
—	Ничего особенного, говорите? Послушайте, Яр¬
цев, прежде чем вас поздравить с успехом — а я по
вашим красным глазам вижу, что вы пришли не с пу¬
стыми руками,— должен сделать серьезное замеча¬
ние: так работать нельзя. Утром встретил в коридоре
вашего Арбузова. Ведь парень с ног валится от ус¬
талости.
—	Да я их не мог выгнать домой, товарищ комис¬
сар!— воскликнул Геннадий.
—	И не надо было выгонять,— спокойно возразил
Басов.— Надо было просто приказать. Ну, ладно. Уч¬
тите это на будущее, а теперь докладывайте.
Геннадий, все еще сдерживая себя, как можно
спокойнее разложил на столе бумаги.
—	Версия с пересортицей подтверждена, товарищ
комиссар. Судя по накладным, магазин за два меся¬
ца должен был получить три тысячи шапок-ушанок
стоимостью в сто двадцать рублей каждая и шестьсот
каракулевых шапок по триста пятьдесят рублей. Но
чеков достоинством в сто двадцать рублей обнаруже¬
но только две тысячи пятьсот. Зато чеков достоинст¬
вом в триста пятьдесят рублей обнаружено соответст¬
венно не шестьсот, а тысяча сто. Значит, вместо де¬
шевых шапок завозились «левые», дорогие. Разница
в стоимости составляет свыше ста тысяч рублей.
На эту же сумму магазином сдано меньше денег
в банк. Вот все справки и акты.
292

—	Следовательно, сумма хищений только за два
месяца составляет свыше ста тысяч? — спросил
Басов.
—	Если не больше,— убежденно ответил Генна¬
дий.— Иногда суммы выбивались, вероятно, не одним,
а двумя чеками. И такие случаи мы, конечно, учесть
не могли.
—	Вполне возможно,— кивнул головой Басов.—
Но главное сделано: установлен первый канал сбыта.
Теперь двинемся дальше. Надо выявить второй ка¬
нал, по которому Плышевский и компания сбывают
целые шкурки. Для этого надо изучить связи Плышев-
ского вне фабрики. Кто у вас там пока что выявлен?
Геннадий раскрыл пухлую папку с делом «Черная
моль».
—	Артист Славцов, его сестра, тоже артистка, по¬
том адвокат Оскарчик.— Геннадий невольно улыб¬
нулся.— Этого мы уже установили. Трех Оскарчиков
выявили на всю московскую коллегию адвокатов.
Двое отпали сразу, ну, а третий — Оскар Францевич
Фигурнов — вполне подходит по всем статьям. Ста¬
рый друг Плышевского...
— Так, так,— нетерпеливо перебил	Басов,—
об этом потом. Эти трое непосредственного отношения
к сбыту шкурок, конечно, не имеют. Кто там у вас
еще?
—	Еще? — с сомнением переспросил Геннадий.—
Еще есть один человек. Загадочная личность. Плы¬
шевский сочинил очень странную надпись на рукоятке
ножа, который ему подарил.
—	Кто же это такой?
—	Некий Вадим Д. Установить его не удалось.
—	Надо установить,— резко сказал Басов.— Надо
во что бы то ни стало установить, что это за человек.
В этот момент зазвонил телефон. Басов снял
трубку.
—	Да? Я, здравствуй, Илья Григорьевич... Так.
Слушаю... Коршунов? Ого! Ну, хоть в двух словах
расскажи. А потом я к тебе зайду.
Басов внимательно слушал, сделав знак Генна¬
дию, чтобы тот не уходил. Геннадий с волнением
увидел, как нахмурился Басов, как сузились его гла¬
за, на скулах появились каменные желваки. «Что-то
293

случилось! — мелькнула в голове у Геннадия тревож¬
ная мысль.— Что-то серьезное случилось с Сергеем
Коршуновым».
Глава XI
НА ОСТРИЕ НОЖА
В этот день Сергей Коршунов получил тяжелый,
но вполне заслуженный урок.
На заседании партбюро первым выступил Зотов.
Говорил он неторопливо, убежденно, и поначалу ничто
не предвещало той грозы, которая затем разразилась
над Сергеем. Широкое, с крупными чертами темнова¬
тое лицо Зотова оставалось непроницаемо спокойным.
—	Анонимное письмо,— сказал он,— всегда вызы¬
вает у меня недоверие. Потому что говорит о трусости
и очень часто о подлости его автора.— Он брезгливо
взял письмо и помахал им.— Я лично так считаю. Но
факты в нем все же приходится проверять. Особенно,
если они касаются нашего сотрудника. Вот я их и про¬
верил. Ну, что же я могу сказать? Получилось, зна¬
ете, довольно странно. На первый взгляд, конечно.
Факты подтвердились, а выводы автора оказались
злостной клеветой.
—	Действительно, странно,— кивнул головой сек¬
ретарь партбюро Ребров, высокий, худой рыжеволо¬
сый человек в очках.— Как же это понимать?
Костя Гаранин исподлобья посмотрел на Сергея
и, встретившись с ним глазами, ободряюще улыбнул¬
ся. Взгляд его как бы говорил: «Видал, как дело-то
поворачивается?» Сергей нахмурился. Он не искал
сочувствия и, кроме того, прекрасно понимал, что на¬
чатый разговор «повернуться» благоприятно не мо¬
жет и не должен. Сергей понял это еще вчера, когда
Силантьев дал ему прочесть злополучное письмо, а по¬
том сердито сказал:	«Разговор продолжим завтра
на партбюро». Лена! Как же она подвела его с этими
проклятыми вещами! И как она сама их достала,
через кого? Сейчас, наверно, Иван Васильевич ска¬
жет и об этом. Вчера у Сергея не хватило духа начать
с ним этот разговор. И Силантьев тогда ничего боль¬
ше не прибавил, как будто сговорились оставить Сер¬
294

гея один на один со своими мыслями. Бессонная ночь,
которую он сегодня провел, не принесла, однако, об¬
легчения. Эх, Лена, Лена, жена!.. Он так ничего и не
сказал ей о письме, не стал ни о чем расспрашивать.
Они вообще уже давно ни о чем не разговаривают,
только «да» и «нет». Ну и жизнь!..
Сергей с трудом подавил вздох. Все эти мысли
промелькнули у него в голове как бы вторым планом,
почти подсознательно и были уже настолько знакомы
и даже привычны, что ни на секунду не помешали
напряженно вслушиваться в то, что говорил Зотов.
—	Да, странно,— продолжал между тем Зотов.—
А понимать это надо так. Ни о каких взятках и ни
о каком разглашении служебной тайны со стороны
Коршунова не может быть и речи. Вот так. Это ка¬
сается выводов. Ну-с, а факты — они, представьте,
подтвердились. Дефицитные меховые изделия Коршу¬
новым и его женой действительно были получены.
И тут главная вина, я считаю, падает на Коршунова.
При этих словах Сергей вздрогнул и с тревогой
посмотрел на Зотова.
—	Да, на Коршунова,—твердо повторил тот
и, сняв очки, указал на Сергея.— Вот он удивляется.
Это очень плохо. Значит, не понял. А дело в том, что
он не проявил бдительности, что ли, и принципиаль¬
ности в личной жизни. А для коммуниста, да еще
оперативного работника, это главный и непреложный
закон. Я так понимаю.
—	Все так должны понимать,— сухо поправил его
Ребров.
—	Да, конечно,— согласился Зотов.— В самом де¬
ле, ну, как не насторожиться? Ты расследуешь дело
по меховой фабрике, и вдруг твоя жена получает
с этой самой фабрики дефицитные вещи. Это же надо
потерять всякое оперативное чутье! Но есть тут и вто¬
рая сторона. Допустим, что в данном случае жена
Коршунова, хоть и без злого умысла, но обманула его,
сказала, что купила эти вещи в магазине, как все
граждане. Я, товарищи, знаю Лену Коршунову, как,
впрочем, и многие из вас. Это безусловно честный
человек. Тем больше вина Коршунова...
—	Коммуниста Коршунова,— с ударением вновь
поправил его Ребров.
295

—	...Он вовремя не объяснил ей, что наша мораль¬
ная репутация должна быть ей дороже всего.
Заседание партбюро проходило бурно. Выступали
все.
Лишь Сергей подавленно молчал. Но в конце за¬
седания Ребров без всякого предупреждения дал ему
слово.
Сергей тяжело поднялся со своего места, секунду
помедлил, опустив голову и не находя нужных слов,
тихо, с усилием сказал:
—	Мне все понятно, товарищи. И все, что было
сказано обо мне, правильно. Оправдываться не соби¬
раюсь. Выходит, плохой я еще коммунист. Вот что.
Прошу только одного: поверить мне, что этот урок
даром для меня не пройдет.— Сергей поднял голову
и посмотрел в глаза Зотову.— Не пройдет,— мрачно
и решительно повторил он.
—	Но тут есть и третья сторона,— неожиданно ска¬
зал Силантьев.— Правда, она имеет уже чисто опера¬
тивный интерес. Мне пока не ясно вот что. Меховой
фабрикой занимаются две группы сотрудников ми¬
лиции— у нас и у Басова. И первый контрудар пре¬
ступники нанесли по всем. Я имею в виду их жалобу.
А вот второй удар нанесен только по Коршунову. По¬
чему? В чем тут дело?
Плышевский необычно рано вернулся домой и, ски¬
нув шубу, молча прошел к себе в кабинет. На вешал¬
ке он заметил старенькое зимнее пальто дочери и ус¬
мехнулся с досадой. Глупая девчонка! Поссориться
с отцом из-за этого сопляка Козина! И как! Уже две
недели не разговаривает, демонстративно вернула но¬
вую цигейковую шубу, его подарок, и упорно не берет
денег, умудряется жить на свою дурацкую стипендию.
Интересно, надолго у нее хватит этого упрямства?
Ну и характер!
В глубине души Плышевский понимал, что дело
тут не только в Козине. Отношения с дочерью, по ме¬
ре того как она росла и начинала разбираться в окру¬
жающем, становились с каждым днем все сложнее
и напряженнее. И Козин — это, в общем, лшль повод,
последняя капля. Но ведь как вскружил голову дев¬
чонке, подлец такой!
296

Плышевский неторопливо переоделся и, засунув
руки в карманы домашней куртки, принялся расха¬
живать из угла в угол по кабинету.
Да, Козин. Он уже недели две как не показывает¬
ся, исчез после того крупного разговора. Перетрусил,
конечно. Интересно, Галя встречается с ним или нет.
Но теперь Козин нужен и ему. Как раз сегодня стало
известно, что Коршунов опять уцелел. Так умно сос¬
тавленное письмо, по расчетам Плышевского, должно
было покончить с Коршуновым. Но этот проклятый
человек все-таки удержался в МУРе! После того как
миновала опасность со стороны УБХСС (вернув до¬
кументы на фабрику, они расписались в собственном
поражении), главной, самой грозной опасностью
для Плышевского стал Коршунов. И дело, конечно,
не в том, что он охотится за Доброхотовым. Дело
в другом. Коршунов, может быть, сам не ведая того,
ухватился за самую сокровенную из тайных комбина¬
ций Плышевского — за Масленкина. Страшно поду¬
мать, что может быть, если МУР начнет распутывать
эту нить. Она поведет далеко, слишком далеко...
Плышевский решил: с Коршуновым надо разде¬
латься раз и навсегда. И немедленно, иначе будет
поздно. Ведь пока все не раскрыто, Коршунов, веро¬
ятно, не доложит начальству о Масленкине. Значит,
все сведения еще у Коршунова. Да, с ним надо кон¬
чать! План уже составлен, Доброхотов предупреж¬
ден. А это человек дела. Со своим новым, надо ска¬
зать, очень рискованным планом Плышевский решил
не знакомить даже Фигурнова. Оскарчик — слишком
интеллигент, чистоплюй, а в таком деле нужен чело¬
век типа Доброхотова, решительный, готовый на все,
самые крайние средства.
Кажется, все рассчитано. Плышевский убежден, что
при первой встрече Коршунов не арестует Добро¬
хотова, ни в коем случае не арестует, он человек сме¬
лый и, кажется... горячий, он захочет узнать все,
и Доброхотов ему на это намекнет. Коршунов непре¬
менно клюнет. О, Доброхотов — мастер разыгрывать
спектакли, тем более, если обещан такой гонорар
и уже вручен аванс! Да, он, Плышевский, на этот раз
превзошел самого себя в щедрости. Ну, а если Добро¬
хотов и будет задержан — в ресторане или потом,
297

на даче,— Плышевский уверен: он никого не выдаст.
И все-таки план рискованный, очень рискованный.
Здесь придется балансировать буквально на острие
ножа. Но другого выхода нет. С Коршуновым надо
кончать во что бы то ни стало. А для этого Плышев-
скому нужен сейчас Козин, до зарезу нужен, немед¬
ленно. Но как подступиться к Гале с этим разговором?
Плышевский долго еще расхаживал по кабинету.
Он то и дело останавливался у двери, прислушивался.
Тишина. Дочери даже не слышно. «Уткнулась в свои
проклятые конспекты, зубрит! — раздраженно подумал
Плышевский.— И сама, конечно, не зайдет, не заго¬
ворит».
Он вышел из кабинета, прошел в кухню и заварил
себе кофе. На обратном пути Плышевский приоткрыл
дверь столовой и сухо сказал:
—	Галя, зайди, пожалуйста, ко мне на два слова.
Он прошел в кабинет, поставил кофе и нарезал тон¬
кими ломтиками лимон.
Дверь приоткрылась, вошла Галя и остановилась
у порога. Тоненькая, в темном платье, бронзовые во¬
лосы рассыпались по плечам, лицо усталое, строгое,
под глазами легли тени.
—	В чем дело?
Плышевский опустился в кресло и, сцепив пальцы,
внимательно посмотрел на дочь, потом с расстановкой
произнес:
—	Позвони сейчас своему хахалю. Чтоб вечером
пришел... кофе пить.
—	Не подумаю даже. Он больше сюда не придет.
—	Придет. Даже прибежит! Учти: он попал в очень
тяжелое положение, и ему грозят крупные неприят¬
ности.
—	Пусть он скажет за это спасибо тебе. Это ты
виноват, ты!
Щеки девушки порозовели, большие темные глаза
смотрели на отца с вызовом.
Плышевский усмехнулся.
—	Он не стоит такой горячей защиты. Виноват
не я, а он сам, его дрянной, мелкий характер. Удивля¬
юсь, как ты этого не разглядела.
—	Зато я разглядела твой характер, до конца раз¬
глядела!
298

— Галя,— строго сказал Плышевский,— ты слиш¬
ком много себе позволяешь.
—	Ты сам начал этот разговор. А я не привыкла
скрывать свои мысли, как ты.
—	Ты хочешь окончательно со мной поссорить¬
ся? — тихо спросил Плышевский.
Галя опустила глаза и так же тихо ответила:
—	Мы с тобой разные люди, папа. Совсем разные.
Я не хочу жить так... я не умею так жить.
Плышевский снисходительно улыбнулся:
—	Ладно. О жизни мы поговорим в другой раз...
—	Нет, нет. Больше я не буду говорить об этом.
—	Я повторяю: ладно! — холодно произнес Плы¬
шевский.— А сейчас ты позвонишь своему Михаилу.
Имей в виду, на этот раз я поступаю в его же инте¬
ресах.
Галя пристально посмотрела на отца.
—	Я тебе не верю. Ты всегда поступаешь только
в собственных интересах.
—	Не веришь? Тогда я расскажу, в чем дело, хотя
этого бы не стоило делать, опять же в интересах тво¬
его Михаила. Но нам необходимо повидаться сегодня
же вечером, и поэтому я хочу, чтобы ты мне поверила.
Плышевский говорил все тем же бесстрастным,
очень спокойным тоном, и казалось, слова дочери
нисколько не поколебали его душевное равновесие:
он превосходно умел владеть собой.
—	Видишь ли, Михаил Ильич, к сожалению, от¬
личается изрядной болтливостью, кроме того, он очень
любит прихвастнуть и порисоваться. Об этом я ему
и напомнил прошлый раз, а он изволил обидеться.
Но боюсь, что все это скоро станет известно его на¬
чальству, и тогда... Ты же понимаешь, он работает
в учреждении особого рода.
Плышевский с удовлетворением отметил, что при
последних его словах в глазах дочери мелькнул испуг.
Она слушала внимательно, боясь пропустить хоть сло¬
во, и это тоже было хорошим признаком.
—	Так вот,— продолжал Плышевский,— сейчас
у меня появилась возможность оказать ему важную
услугу. Я случайно кое-что узнал о человеке, которым
МУР очень интересуется. Если эти сведения доставит
туда Михаил Ильич, то его положение сильно укре-
299

гштся. Это все, что я могу тебе сообщить. А теперь
решай сама, будешь ты ему звонить или нет.
Галя приложила ладони к пылающим щекам и жа¬
лобно посмотрела на отца.
—	Но ведь ты опять меня обманешь! Ты, наверно,
задумал совсем-совсем другое, а вовсе не помочь
Мише! — И еле слышно прошептала: — Боже мой,
неужели ты и сейчас меня обманешь?
—	К сожалению,— развел руками Плышевский,—
я больше ничего не могу тебе сказать. Ровным счетом
ничего. Решай сама.
Галя повернулась и стремительно выбежала из ка¬
бинета. Спустя минуту Плышевский поднялся и, кра¬
дучись, вышел в коридор. Подойдя к двери столовой,
он прислушался. Да, так и есть. Галя звонила по те¬
лефону.
...Саша Лобанов снял трубку как раз в тот момент,
когда он обдумывал головоломную задачу: как ис¬
пользовать Козина на очередном задании. И дело бы¬
ло не только в том, что Михаил после истории с не¬
умелым допросом Привалова получил выговор и был
отстранен от самостоятельной работы... Нет, дело бы¬
ло глубже. Саша внутренне все больше терял почему-
то доверие к этому парню. Взять хотя бы непонятную
историю с какой-то Галей. Ну, а последние две недели
Козин вел себя очень странно. Ходит какой-то подав¬
ленный, растерянный. Он и внешне сильно изменился:
побледнел, осунулся, рубашка не отутюжена, как
обычно, галстук плохо завязан. Непонятно, что тво¬
рится с парнем. И как же все-таки с ним поступить?
Вот в этот момент мысли Лобанова и прервал те¬
лефонный звонок. Приятный, чуть взволнованный
девичий голос попросил:
—• Позовите, пожалуйста, товарища Козина.
—- Михаила? — переспросил Саша, пытаясь со¬
браться с мыслями.— Он, знаете, вышел на минуту —
и уже в обычной своей шутливой манере добавил —
Но я ему обязательно передам, что вы звонили.
—	Вы же не знаете, кто говорит,— невольно улыб¬
нулась Галя.
—	Совершенно верно,— с готовностью откликнулся
Саша.— К сожалению, не знаю. Но ведь это не сек¬
рет? Меня, например, зовут Саша Лобанов.
зоо

—	А меня Галя.
•— Галя? — насторожился Саша.— Простите, а ва¬
ша фамилия не Скворцова? — Он назвал первую
пришедшую ему в голову фамилию.
—	Нет, что вы! Моя фамилия Плышевская. Так
вы передадите Мише, что я звонила?
—	Да, да, конечно.
Саша повесил трубку. «Ну и ну! Неужели эта Га¬
ля— дочь самого Плышевского? Может быть, поэто¬
му Михаил и старался скрыть свое знакомство».
Саша еще не успел по-настоящему даже разо¬
браться в своем ошеломляющем открытии, когда в
комнату вошел Козин. Саша призвал на помощь всю
свою выдержку и самым безразличным тоном сказал:
—	Тебе звонила какая-то Галя. Просила позво¬
нить.
Козин испуганно поднял голову:
—	Звонила?
—	Да.
—	Хорошо. Спасибо...
Он принялся нетерпеливо искать что-то у себя в
столе> выдвигая один ящик за другим и перебирая
бумаги. Но Сашу трудно было провести: Козин прос¬
то ждал, когда он выйдет из комнаты.
Как только за Лобановым закрылась дверь, Ми¬
хаил сорвал трубку телефона и набрал номер.
—	Галя, ты? Это я, Михаил. Так... так...— По мере
того, как он слушал, лицо его все больше хмурилось,
и наконец он с ожесточением произнес: — Хорошо же.
Я приеду. Обязательно приеду.
Кажется, никого еще в своей жизни Михаил Козин
не ненавидел так, как Плышевского. При воспомина¬
нии о своем последнем разговоре с ним он бледнел от
унижения и ярости. Как нагло, как бесстыдно вел се¬
бя тогда Плышевский и каким жалким выглядел при
этом он сам, Михаил!.. Да, Плышевского он ненави¬
дел, но винил во всем только себя, себя одного. И еще
у него сжималось сердце при мысли о Гале...
С того страшного вечера он не находил себе покоя.
Что он наделал! Как мог он хоть на секунду пове¬
рить в порядочность этого человека, как мог так рас¬
301

пустить себя, столько наболтать? Минутами Михаил
ненавидел себя не меньше, чем Плышевского. Да, ко¬
нечно, он жалкий болтун, дурак, нет, даже хуже, — он
действительно преступник! Но что же делать? Как
ему жить теперь? И Михаилу порой казалось, что
жить ему теперь незачем. Надо пустить себе пулю в
лоб — и конец. А может быть, пойти и все рассказать?
Разоблачить Плышевского? Но, в самом деле, что он
о нем знает? Ничего, ровным счетом ничего. Но рас¬
сказать все-таки надо. Одно из двух: или пулю в лоб,
или все рассказать и принять заслуженное наказание,
вполне заслуженное.
Сколько раз за эти дни Михаил подходил к каби¬
нету Зотова, но в последний момент мужество поки¬
дало его!
По ночам он рисовал в своем воображении этот
разговор. Он рассказывал полковнику о своем пре¬
ступлении, и настоящие, а не воображаемые слезы
текли у него по щекам, голова горела, начинался
озноб, а он все говорил и говорил в подушку честные,
беспощадные слова о самом себе, о своей жизни.
Наутро Михаил вставал разбитый, опустошенный,
так и не сомкнув глаз, и, отправляясь на работу, да¬
вал себе клятву сегодня же все рассказать Зотову.
День проходил в непрерывной, изнурительной и бес¬
плодной борьбе с самим собой. Потом снова наступа¬
ла ночь, и Михаил опять оставался в кромешной тьме
один на один со своей возмущенной совестью.
Долго так продолжаться не могло. Он чувствовал,
что его оставляют последние силы, что еще немного —
и он потеряет контроль над собой и тогда совершит
что-то безрассудное, отчаянное.
Черт возьми, но ведь он же комсомолец, он совет¬
ский человек, неужели у него не хватит мужества вы¬
полнить свой долг? Но в чем его долг? Все расска¬
зать? И только? А Плышевский? Позволить ему
уйти от наказания? Оставить его неразоблаченным?
А Галя?.. Но тут в голове у Михаила начинался та¬
кой мучительный сумбур, что он с еле сдерживаемым
стоном закрывал глаза.
И вот этот неожиданный звонок... Что надо от
него Плышевскому? Галя сказала, что отец хочет со¬
общить ему что-то важное, что поможет ему, Миха¬
302

илу, избежать неприятностей. Глупенькая, и она пове¬
рила!.. Но главное заключается в том, что он все-таки
нужен Плышевскому. Может быть, тот решил, что те¬
перь Михаил у него в руках и его можно использо¬
вать для каких-то своих целей? Что ж! Хоть напо¬
следок Михаил будет умнее, он соберет все силы, он
будет притворяться, будет хитрить и узнает, что это
за цели. И тогда... О, тогда берегитесь, уважаемый
Олег Георгиевич! Не так-то просто сделать из него,
Михаила, предателя и сообщника. Он был пустым
болтуном — верно, был слеп, глуп, самодоволен—то¬
же верно. Но он не был и не будет предателем!
Так говорил себе Козин, отправляясь в тот вечер
на свидание к Плышевскому.
Вот наконец и знакомый дом. Михаил взбежал по
лестнице и с сильно бьющимся сердцем позвонил.
Дверь открыл сам Плышевский.
—	А, Михаил Ильич! — весело воскликнул он.—
Давненько же мы не виделись, дорогуша! Ну, прошу,
прошу!
Козин невольно подивился самообладанию этого
человека. Так вести себя после всего того, что произо¬
шло между ними!
Снимая пальто, он бросил взгляд на дверь столо¬
вой. Она была чуть приоткрыта. Козин скорее уга¬
дал, чем заметил, что за дверью стоит Галя, и тут же
необычайно ясно представил себе ее состояние —
страх, надежду и радость, которые наполняли сейчас
ее душу. И при мысли об этом Михаил вдруг ощугил
небывалый прилив сил и уверенности в себе. «Ничего
не бойся, Галочка! — мысленно произнес он, направ¬
ляясь вслед за Плышевским в его кабинет.— Я уже
не тот, каким был раньше, и... и мне нечего терять».
—	Ну, что ж, присаживайтесь, Михаил Ильич.—
Плышевский широким жестом указал на диван.— И
давайте поговорим.
Он по привычке прошелся из угла в угол по каби¬
нету, засунув руки в карманы своей домашней куртки,
потом остановился перед Козиным и, блестя стек¬
лами очков в тонкой золотой оправе, с усмешкой по¬
смотрел на своего гостя.
—	Надеюсь, вы сделали все необходимые выводы
из нашего последнего разговора?
303

—	Конечно, сделал. Что же мне еще оста¬
валось?
Козин сказал это с таким обреченным видом,
который мог бы ввести в заблуждение любого другого
человека, только не такого осторожного и подозри¬
тельного, как Плышевский. «Не собирается ли этот
тип провести меня?» — подумал тот.
—	Какие же это выводы, если не секрет? — любез¬
но осведомился он.
—	А такие, что мне деться некуда.
Слова эти прозвучали резко и с неподдельной го¬
речью. Плышевский при всем желании не мог уловить
в них фальши. И все-таки что-то в Козине насторажи¬
вало, что-то появилось в нем новое. Уж не донес ли он
своему начальству о их последнем разговоре? Нет,
это исключено, он действительно запутался. Вот толь¬
ко нет в нем, пожалуй, стремления любым путем
скрыть свое преступление, на что рассчитывал Плы¬
шевский. Этот парень растерян и полон отчаяния, он
не видит выхода из тупика, в который попал. Значит,
надо указать ему этот выход. И гибкий ум Плышев-
ского немедленно подсказал ему новую тактику.
—	Не надо так мрачно смотреть на жизнь, доро¬
гуша!— весело сказал он.— Выход всегда есть.
—	Для кого другого, только не для меня,— мрачно
возразил Козин.
—	Нет, нет! — запротестовал Плышевский.— И
для вас тоже. Я должен признать, что слишком пого¬
рячился в тот раз,— с ноткой искреннего сожаления
продолжал Плышевский.— Но теперь, мне кажется,
я могу искупить свою вину. Вот для этого, собственно,
я и просил вас зайти ко мне, дорогуша.
—	Я вас не понимаю, Олег Георгиевич.
Козин не верил ни одному слову Плышевского
и теперь весь внутренне напрягся в ожидании нового
удара.
—	Сейчас все поймете. Как говорится, не было
у вас счастья, так несчастье помогло. Только одно не¬
пременное условие, дорогуша. Вы ни в коем случае
не должны сообщать, что получили эту информацию
от меня. Иначе я окажусь в неприятном положении,
ну, а себя... себя вы просто погубите, окончательно и
бесповоротно. Имейте это в виду.
304

—	Я не враг самому себе, Олег Георгиевич,— не¬
терпеливо ответил Козин.
«Ага, наконец-то пробудился инстинкт самосохра¬
нения. Отлично!» — отметил про себя Плышевский.
Ему надоело разгуливать по кабинету, он опустил¬
ся в кресло напротив Козина и перекинул ногу на но¬
гу, обхватив колено тонкими, длинными пальцами.
Костистое, выбритое до глянца лицо его было по-
прежнему спокойно, лишь глаза настороженно по¬
блескивали сквозь стекла очков.
—	Дело, видите ли, в следующем,— раздельно
проговорил он.— Прошлый раз я не случайно назвал
фамилию Доброхотова. Вы действительно проболта¬
лись мне однажды, что разыскиваете этого человека.
Так вот не далее как вчера я совершенно случайно
узнал, что этот самый Доброхотов в субботу, то есть
послезавтра, будет в ресторане «Сибирь». Можете
там его ловить. Вот так-то, дорогуша.
Козин ожидал услышать от Плышевского все
что угодно, но такое...
—	Не может быть! — взволнованно воскликнул
он.— Откуда вы это знаете?
—	Не все ли равно? — усмехнулся Плышевский.—*
Главное в том, что вся честь и слава этой поимки бу¬
дет принадлежать вам. За это многое простится, имей¬
те в виду. И вы, кстати, успокоите свою больную
совесть.
При этих словах у Козина вдруг тревожно и
глухо забилось сердце.
—	Да, вы правы, вы правы...— через силу прошеп¬
тал он.
И Плышевский подумал, что с этого момента он
начинает крупную и небывало рискованную игру.
На следующее утро Козин пришел в МУР задол¬
го до начала работы. Не поднимаясь к себе в отдел,
он прошел в приемную начальника Управления.
Двойные двери кабинетов Силантьева и Зотова были
распахнуты настежь. У окна приемной за столом си¬
дел секретарь и перебирал утреннюю почту. Он бро¬
сил удивленный взгляд на Козина.
305

—	Чего это ты с утра пораньше к начальству
явился? Вызывали?
—	Нет. Мне полковник нужен,— хмуро ответил
Козин.
Секретарь внимательно посмотрел на него, но про¬
молчал.
Постепенно коридор стал наполняться шумом го¬
лосов. Теперь в приемную то и дело заглядывали со¬
трудники, шутили, обменивались новостями, узнавали,
не приехало ли начальство.
С Михаилом большинство из них здоровалось ко¬
ротко, сдержанно. Он с испугом ощущал этот по¬
явившийся вдруг холодок.
Между тем раньше к Козину относились иначе —
тепло и дружески — лишь потому, что именно так бое¬
вой коллектив МУРа привык встречать каждого ново¬
го сотрудника, будущего товарища по трудной и опас¬
ной работе. Только потом, тщательно приглядевшись
к новичку, проверив на деле его характер, составляли
о нем окончательное мнение, в соответствии с кото¬
рым менялось или укреплялось их первоначальное от¬
ношение к нему. Что касается Козина, то мнение это
сложилось далеко не в его пользу...
Михаил сидел в приемной и напряженно следил за
дверью, каждую минуту ожидая появления Зотова.
О нет, на этот раз решено бесповоротно: он скорее
умрет, чем смалодушничает и убежит из приемной!
Иван Васильевич приехал ровно в десять. Пальто
его и меховая шапка были засыпаны снегом, лицо
раскраснелось от ветра. Зотов окинул взглядом при¬
емную и, заметив Козина, спросил:
—	Вы, наверно, ко мне? — и, не дожидаясь ответа,
добавил: — Заходите.
В кабинете Зотов не спеша снял пальто и шапку,
отряхнул с них снег, потом прошел к столу, около
которого стоял Михаил.
—	Садитесь, чего же вы,— заметил он, опускаясь
в кресло.— Вот только сначала сводку посмотрим.
Он достал очки и внимательно проглядел суточ¬
ную сводку происшествий, затем отложил ее в сто¬
рону и поднял глаза на Козина:
—	Ну-с, так что же вам сообщил вчера вечером
Плышевский?
306

Михаил вздрогнул от неожиданности и с изумле¬
нием взглянул на Зотова. Тот невольно усмехнулся,
но глаза его смотрели теперь строго, испытующе.
—	Что, удивляетесь моей догадливости? Между
тем ничего тут особенного нет. Имейте в виду, Козин,
вы работаете в особом учреждении и окружены очень
внимательными людьми.— И Зотов сурово закон¬
чил:— Вы мне сейчас все расскажете. Что это за
дружба с дочерью Плышевского, почему она началась
как раз тогда, когда возникло дело по меховой фаб¬
рике, и почему вы эту дружбу так скрывали? Здесь
все нечисто, Козин.
Михаил низко опустил голову. В кабинете воцари¬
лось тягостное молчание. Его прервал Зотов:
—	Говорите же, Козин. Ведь вы сами пришли. Я
вас не вызывал. И это хорошо. Это еще оставляет на¬
дежду.
—	Галя тут ни при чем, товарищ полковник,—
еле слышно произнес Михаил, не поднимая головы,—
Во. всем виноват я. А я так виноват, что...
—	Не об этом сейчас речь. В вашей вине мы раз¬
беремся потом. Сейчас главное — факты. Рассказы¬
вайте все с самого начала.
И Михаил стал рассказывать, запинаясь, с трудом
подбирая слова, временами останавливаясь, чтобы
проглотить подпиравший к горлу соленый комок.
Спустя час в кабинете комиссара Силантьева со¬
стоялось короткое совещание. Кроме Зотова, там были
только Гаранин и Коршунов.
—	Да, очень странно,— сказал в заключение Си¬
лантьев.— Плышевский сам подсовывает нам этого
человека. Зачем? Пока непонятно. Все это вам завтра
предстоит выяснить.— Он повернулся к Сергею.— И
при этом ничем себя не расшифровать. Доброхо¬
това будет арестовывать группа Лобанова. По ваше¬
му сигналу, конечно. Ясно?
—	Так точно, товарищ комиссар.
—	Между прочим, не исключено, что Доброхотов
тоже предупрежден,— заметил Зотов.— Тогда это
вдвойне интересно. Так что, Сергей, экзамен тебе
завтра предстоит трудный.
307

К вечеру снег прекратился. Огромные матовые
шары у входа в ресторан «Сибирь» ярким светом за¬
ливали тротуар. В просторном зеркальном тамбуре
величественно прохаживался усатый швейцар с золо¬
тыми галунами на тужурке. Дверь то и дело откры¬
валась, впуская все новых и новых посетителей. В суб¬
ботний вечер, как всегда, в ресторане трудно было
найти свободный столик.
На противоположной стороне улицы в глубокой,
темной подворотне стояли двое. Один из них, высокий,
плотный, в черном драповом пальто с поднятым во¬
ротником и в низко надвинутой на глаза шляпе, глу¬
боко засунул руки в карманы пальто и спокойно ку*
рил, прислонившись к стене. Второй, щуплый, низкий,
в поношенной железнодорожной шинели и фуражке,
нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Оба не спу¬
скали глаз с входа в ресторан.
—	Слушай, Директор, а что если этот мусор не
явится? — озабоченно спросил второй, в железнодо¬
рожной шинели.
—	Явится,— лениво махнул рукой высокий.— Эти
джентльмены уже давно нюхают мой след.— И в свою
очередь спросил: — Эту самую, Нонну, привел?
—	А как же. Усадил ее и выбежал к тебе.
—	Много ты бегаешь, Масленок.
—	Где ж много? Только вчера из рейса вернулся.
—	Сколько привез?
—	Триста.
—	Ого! Порядок! В дороге не наследил?
—	Спрашиваешь! А как у тебя дело идет?
—	У меня? Ателье «Элегант» налогов не платит,
а застраховано у самого господа бога. Так что процве¬
таем. Компаньон на меня не надышится.
—	Уж ты дело знаешь,— с уважением заметил тот,
кого назвали Масленком.— А вдруг твой компаньон
сегодня наштопал? Тогда все, прокол.
—	Дура! Он тоже дело знает. Одна его извилина,—
высокий постучал пальцем по лбу,— стоит всей твоей
башки. Думаешь, он зря не велел тебе приходить
к нему домой? Господин Плышевский ничего зря не
делает, хотя и работает зачем-то на фабрике. А вот
эти руки,—высокий протянул обе руки, на левой не
308

хватало двух пальцев,— эти руки никогда не работа¬
ли и работать не будут.
—	Стоп! — внезапно перебил его Масленок и вы¬
тянул вперед шею.— Топают. Чтоб мне провалиться,
топают. Он самый.
На противоположной стороне улицы остановилось
такси. Оттуда вышли мужчина и женщина. На две¬
рях ресторана уже красовалась табличка «Мест нет».
Но мужчина что-то сказал швейцару и, пропустив
вперед свою спутницу, спокойно прошел вслед за ней
в вестибюль.
Двое в подворотне молча выждали несколько ми¬
нут, потом высокий скомандовал:
—	Пошли! Теперь в самый раз. Представление на¬
чинается.
...Вадим Доброхотов, по кличке «Директор», был
старый рецидивист. В последний раз он, переменив
«специальность», занялся кражами в гостиницах. Это
была, по его мнению, «чистая» работа, как раз
для интеллигентного человека с артистическими на¬
клонностями, каковым он себя и считал. Не надо
было забираться в незнакомые квартиры, каждую
минуту ожидая возвращения кого-нибудь из жиль¬
цов, плутать по комнатам и коридорам, рыться в чу¬
жом барахле, выискивая ценные вещи. То ли дело
в гостинице — чисто, просто, люди, приезжая в столи¬
цу, сами отбирают с собой в дорогу лучшие вещи.
Требовалось только быть безупречно одетым, завязать
шутливый, беспечный разговор с дежурной по этажу,
ласково и открыто улыбаться горничным и в подходя¬
щий момент проявить некоторую ловкость рук, чтобы
незаметно схватить ключ от любого номера.
Справедливости ради следует заметить, что уже
на третьей краже, когда Доброхотов, явившись в одну
из гостиниц, приготовился шутить и улыбаться, его
очень вежливо взяли под руку два симпатичных мо¬
лодых человека, в которых он никак не мог заподоз¬
рить сотрудников уголовного розыска, хотя уже имел
богатый опыт в общении с их коллегами из других
городов. Таким образом московские гостиницы были
на несколько лет избавлены от неприятных визитов.
Выйдя на свободу года за четыре до описываемых
нами событий, Доброхотов решил, что во всем виной
309

его легкомысленное стремление переменить «специаль¬
ность». Поэтому он связался со старым знакомым
по прежним квартирным кражам, неким Софроном
Ложкиным, а тот, в свою очередь, представил его
своему «хозяину», старику по кличке «Папаша», ко¬
торый произвел на Доброхотова весьма благоприят¬
ное впечатление. Но не успел он даже войти в круг
дел, как вся шайка Папаши была внезапно аресто¬
вана. Впечатление от этого было настолько сильным,
что у Доброхотова снова пропал вкус к его прежней
«специальности».
Он снял комнату под Москвой, на станции Сходня,
и принялся судорожно искать новое поприще для при¬
ложения своих «талантов». Вскоре внимание Добро¬
хотова привлек хозяин дома, где он поселился. Петр
Кузьмич оказался не только приятным собутыльни¬
ком, он был скорняк и принимал частные заказы,
при этом весьма ловко играя на психологии некото¬
рых московских модниц. Заказы он выполнял быстро
и старательно и брал за работу бешеные деньги.
У него была представительная внешность, он умел
искусно напускать на себя полное равнодушие, разгля¬
дывая самые дорогие меха, и судил обо всем с без¬
апелляционным и авторитетным видом.
Наблюдая за ним, Доброхотов вскоре заметил, что
Петр Кузьмич порой выполнял заказы и из своего
«товара». Последнее открытие явилось особенно цен¬
ным. После этого Доброхотову ничего не стоило со¬
брать некоторые факты, с помощью которых, попросту
говоря, «взять за горло» своего радушного хозяина.
У Петра Кузьмича оказались весьма обширные связи
среди скорняков и добытчиков «мехового товара». И
вскоре Доброхотов предстал перед самим Плышев-
ским как абсолютно надежный и к тому же оптовый
покупатель шкурок. Таким образом и возникло некое
подпольное меховое ателье* директором которого стал
Доброхотов, а главным закройщиком — Петр Кузь¬
мич. Доброхотов же придумал для своего заведения
пышное название «Элегант».
Постепенно Доброхотов восстановил кое-какие
свои прежние уголовные связи, среди которых был
и Спирин, и завязал новые. Прежним его знакомст¬
вам Плышевский был обязан, как уже известно, всеми
310

своими неприятностями с делом Климашина. Зато но¬
вые связи Доброхотова дали возможность Плышев-
скому пустить в необычайно выгодный оборот долла¬
ры, ежегодно покупаемые в Ленинграде во время
международного пушного аукциона. Наконец, именно
прошлое Доброхотова в сочетании с делом Климаши¬
на и натолкнуло Плышезского на составление пос¬
леднего, весьма рискованного плана в отношении Кор¬
шунова. Этим и объясняется появление Доброхотова
в тот вечер около ресторана «Сибирь».
...Сергей, взяв Нину под руку, вошел в залитый
светом громадный зал.
Вот они опять вдвоем в этом злополучном ресто¬
ране. После того вечера, когда они встретили здесь
Плышевского, чувство неловкости и волнения не по¬
кидало Сергея, когда он думал о Нине. На работе,
среди товарищей, встречаться с девушкой было куда
проще. Да и встречи эти были редкими: Нина явно
его избегала. И Сергей был благодарен ей за это.
Он не мог без угрызения совести вспоминать чувство,
которому внезапно поддался в тот вечер. Он не имел
на это право, не имел потому, что любил и любит
Лену и ничего не может с собой поделать, сколько бы
горечи и обид ни причинила она ему. До сих пор
все у них еще неясно. Неутихающей болью отзывает¬
ся в душе Сергея мысль о том, что Лена, именно Ле¬
на, из-за своего легкомыслия дала повод к появлению
той самой гнусной анонимки, которая так дорого ему
обошлась. Все в МУРе теперь знают об этом, и Нина
тоже. Вот с ней бы никогда, конечно, не произошло
ничего подобного. И все-таки в сердце остается Лена
наперекор всему. Попробуй пойми его, это дурацкое
сердце!.. Еще вчера Сергею казалось, что ему будет
невыносимо трудно снова войти с Ниной в этот зал,
снова разыгрывать из себя влюбленного, беспечно
болтать и смеяться. Если это трудно ему, то как же
должно быть это трудно ей!..
Но все это было вчера. А сегодня, сейчас, вдруг
отступили куда-то сомнения и тревоги, все мысли
сосредоточились на одном — Доброхотове. Каждым
нервом своим Сергей ощущал напряженность собы¬
тий, которые должны развернуться в этот вечер. И, как
всегда бывало с ним в минуту опасности, внезапно
зп

исчезло волнение, мысль работала хладнокровно
и четко: сказалась еще фронтовая закалка, сказались
и четыре года работы в МУРе.
Сергей с улыбкой взглянул на Нину, и девушка
улыбнулась ему в ответ. Один только взгляд — и все
стало ясно, все стало на свои места. «Замечательный
она человек!» — мелькнуло в голове у Сергея, и это
была последняя мысль о постороннем, не относящемся
к тому трудному и опасному делу, ради которого они
оба пришли сюда.
Среди грохота музыки, смеха и шума Сергей спо¬
койно провел Нину к единственному свободному сто¬
лику с табличкой «Занято». Подошел официант,
с легким поклоном убрал табличку, и Сергей сделал
заказ. Теперь можно было не торопясь закурить
и оглядеться.
Нигде не было видно высокого блондина с тонким
розовым шрамом за ухом и без двух пальцев на левой
руке — Доброхотова. Может быть, он не пришел?
Может быть, что-то его спугнуло?
Откуда было знать Сергею, что в этот момент
Доброхотов сам ищет его и придумывает повод, чтобы
завязать знакомство!
•Заиграл оркестр, и Сергей протянул Нине руку,
приглашая танцевать.
Они прошли уже первый круг, когда Нина внезап¬
но сжала руку Сергею и взволнованно прошептала:
—	Тот самый человек. Масленкин. А рядом...
—	Спокойней, Ниночка,— тихо ответил Сергей.—
Сейчас посмотрю я.
Они плавно, в такт музыке, развернулись вслед
за соседней парой, и Сергей увидел прямо перед со¬
бой через два столика знакомую тщедушную фигурку
и угреватое опухшее лицо Масленкина. Рядом с ним
сидел высокий, хорошо одетый блондин и, держа в ле¬
вой руке папиросу, внимательно наблюдал за танцую¬
щими. Сергей мгновенно отвел глаза, успев, однако,
заметить, что на левой руке этого человека не хватает
двух пальцев. Сомнений не было — рядом с Маслен¬
ичным сидел Доброхотов, с ними была еще какая-то
девушка. Только на секунду Сергея кольнула досада,
что он до сих пор не занялся вплотную этим подозри¬
тельным железнодорожником. Но мысли тут же со¬
312

средоточились на Доброхотове. Так вот он каков!..
Музыка кончилась, и Сергей вслед за Ниной про¬
шел к своему столику.
Как же теперь поступить? Сергей взглянул в сто¬
рону выхода. Там, у самого крайнего столика, сидел
Саша Лобанов и с видимым наслаждением расправ¬
лялся с салатом. Казалось, ничто больше не зани¬
мало его в этот момент. Но как только Сергей посмот¬
рел в его сторону, Саша поднял голову. Взгляды их
на секунду встретились, и Сергей подал первый
сигнал, который означал: «Доброхотов в зале, я его
вижу».
Теперь надо решать, что делать дальше. Добро¬
хотов уже не уйдет, его возьмут тут же на улице.
Но как быть с Масленкиным? Арестовывать его нель¬
зя: никаких улик против него пока нет. Но, остав¬
шись на свободе, он сейчас же предупредит всех,
кто связан с Доброхотовым. Впрочем, их, вероятно,
уже предупредил сам Плышевский, он же прекрасно по¬
нимает, что с Доброхотовым будет теперь все кончено.
Но в чем же дело, зачем ему это понадобилось?
Снова заиграл джаз, и внезапно Сергей увидел,
как Доброхотов поднялся со своего места, одернул
длинный, хорошо сшитый пиджак. Уверенно лавируя
между столиками, он подошел к Сергею, отвесил
легкий поклон в сторону Нины и любезно сказал:
—	Ради бога, простите. Можно на один танец
пригласить вашу даму?
Сергей в ответ простодушно улыбнулся и развел
руками:
—	Если ей хоть на секунду стало скучно со мной,
что ж...
—	Ты сегодня слишком задумчив, милый,—кап¬
ризно надула губки Нина.— Вот назло и пойду тан¬
цевать.
—	Ну вот, пожалуйста,— не очень весело произнес
Сергей.— Я как в воду смотрел.
—	О, простите меня! — смущенно ответил Добро¬
хотов, прижимая руку к груди.— Честное слово, я не
хотел... Впрочем,— он дружески подмигнул Сергею,—
я все сделаю, чтобы вернуть вам расположение такой
красивой девушки.
Сергей огорченно махнул рукой:

—	Попробуйте...
Доброхотов и Нина закружились среди танцую¬
щих пар. Только теперь Сергей взглянул в сторону
Лобанова. Тот с самым безмятежным видом тянул
из фужера воду, но в глазах его отражалось изумле¬
ние. Сергей отвел взгляд, и невольно усмехнулся. Да,
такого поворота никто ожидать не мог. Что бы это
могло означать? Пока ясно одно: Доброхотов дейст¬
вует по какому-то плану, и план этот составлен,
вероятно, Плышевским. Теперь остается только
ждать, как развернутся события. Обстановка внезап¬
но и резко осложнилась.
Но Нина, какой молодец! Она правильно поняла:
чтобы разгадать план противника, надо идти ему на¬
встречу.
Продолжая играть свою роль, Сергей грустно ку¬
рил, откинувшись на спинку стула и демонстративно
не глядя в сторону танцующих. Он лишь украдкой
бросил взгляд на столик, где сидел Доброхотов, и
с удивлением вдруг обнаружил, что Масленкина там
уже не было, девушка сидела одна.
Кончил играть джаз, и через минуту Доброхотов
и Нина, оживленно переговариваясь, подошли к сто¬
лику. Сергей натянуто улыбнулся.
—	А мы уже познакомились,— весело объявил
Доброхотов.— Только, ради бога, не ревнуйте. Я
здесь с девушкой, от которой, честно говоря, без ума.
Разрешите и ее с вами познакомить.
—	Ну, это — другое дело,— оживился Сергей.—
С удовольствием. Но сначала мы сами должны позна¬
комиться. Сергей.— И он протянул руку.
Доброхотов с чувством пожал ее.
—	Вадим.
«Вадим Д., надпись на кинжале. Геннадий, пля¬
ши!»— ликуя, подумал Сергей и радостно объявил:
—	Подсаживайтесь оба к нам. Бал продолжается.
Когда Доброхотов отошел, Сергей наклонился
к Нине и возбужденно прошептал:
—	Ниночка, ты совершенный молодец! Теперь
держись так дальше и смотри в оба: нам готовится
какой-то сюрприз.
Он успел заметить, каким откровенным счастьем
засветились на миг глаза девушки»
314

Доброхотов возвратился со своей спутницей.
—	Нонна,— церемонно представилась та.
—	Прошу, прошу,— Сергей галантно придвинул
ей стул.
Завязался непринужденный разговор. Доброхотов
и Сергей состязались в остроумии, девушки безудерж¬
но хохотали, весело подтрунивая над мужчинами.
Те, в свою очередь, дружно оборонялись. Доброхо¬
тов провозгласил тост за дружбу, Сергей — за но¬
вую встречу.
—	Вот кстати! — воскликнул Доброхотов.— Сер¬
гей, друг, доставь радость. Ниночка, и вы тоже. Про¬
шу, в смысле — умоляю. Через неделю мой день
рождения. Тридцать лет. Знаменательная дата. При¬
ходите. Будут только самые близкие друзья.
Сергей вопросительно поглядел на Нину. «Будут
самые близкие друзья. Черт возьми, что это все оз¬
начает?»
Нина в ответ пожала плечами:
—	Вообще я в будущую субботу свободна.
—	Так как же, Сергей, а? — Доброхотов смотрел
на него с веселой мольбой.— Ну, человек ты или...
знаешь, как говорят, или милиционер? Ну, хочешь, я
на колени перед тобой встану?
«Каков наглец! — подумал Сергей.— Ведь он на¬
верняка знает, с кем говорит». Злость охватила его,
на смуглом лице проступил румянец, голубые глаза
блеснули вызовом.
—	Ладно! — стукнул он кулаком по столу.— Спра¬
вим знаменательную дату. Значит, за новую и не пос¬
леднюю встречу!
Сергей высоко поднял бокал с вином. Все весело
чокнулись. Доброхотов не скрывал своей радости.
—	Да, раз уж так, то скажи свой адрес,— вспом¬
нил Сергей.
—	Недалеко. Всего тридцать минут от Москвы.
Станцию Сходню знаешь? — с воодушевлением от¬
кликнулся Доброхотов.
—	Знаю, конечно.
—	А дальше, брат, ты все равно сам не найдешь.
Давай лучше так. В восемь часов я вас встречаю
на платформе. У первого вагона. Идет?
Доброхотов напряженно ждал ответа. В этот мо¬
315

мент впервые, пожалуй, за весь вечер ему вдруг из¬
менила выдержка, в светлых, чуть навыкате глазах
мелькнула злая, ироническая усмешка.
«Он там будет,— убежденно подумал Сергей.— Ру¬
чаюсь, будет. Ему надо, чтобы я приехал».
—	Что ж. Суббота — день короткий. Успеем,— от¬
ветил он.— Как, Нина, а?
—	Конечно, успеем.
И за столиком снова разгорелось веселье.
Улучив удобный момент, Сергей подал сигнал Ло¬
банову, означавший: «Доброхотова не брать, органи¬
зовать наблюдение». Потом он небрежно взглянул на
часы: было половина одиннадцатого. «Пора,— решил
Сергей.— Позже наблюдение будет организовать
трудно».
Нина перехватила взгляд Сергея.
—	У меня разболелась голова,— томно объявила
она, приложив ладони к вискам.— Сережа...
Через минуту все шумно поднялись из-за столика.
—	Только не забудь,— настойчиво повторял До¬
брохотов, обняв Сергея за плечи.— Следующая суб¬
бота, станция Сходня, восемь часов вечера, у первого
вагона. Будет весело... Ой, как будет весело! Не по¬
жалеете!
—	Будь спокоен,— пообещал Сергей.— Раз дого¬
ворились, то все.
У подъезда ресторана вытянулась вереница такси.
Сергей на прощание приветственно махнул рукой
Доброхотову, потом помог Нине сесть в машину, сел
рядом и с силой захлопнул дверцу.
Только когда машина тронулась, он облегченно
вздохнул и откинулся на мягкую спинку сиденья.
—	Уф, ну и вечер!..
—	Сережа, неужели мы поедем к нему в ту суб¬
боту? — с тревогой шепнула Нина.
Сергей с нежностью похлопал ее по руке.
—	Скорей всего да, Ниночка. Так нужно.
Утром в понедельник у комиссара Силантьева со¬
стоялось новое совещание.
Сергей подробно доложил об операции в рестора¬
не «Сибирь». Потом раздосадованный Саша Лоба¬
316

нов рассказал, как ушел из-под наблюдения Доброхо¬
тов.
—	Да, сложное положение,— покачал головой Зо¬
тов и укоризненно добавил: — Эх, Лобанов, Лобанов!..
Ну, а девушка та?
—	Случайная знакомая, черт бы ее побрал! Ни¬
чего не знает.
—	Надо обязательно ехать к Доброхотову,—го¬
рячо сказал Сергей.— Надо выяснить до конца их
план. Может быть, будут предлагать взятку или по¬
просят уничтожить какие-нибудь материалы. Нако¬
нец, просто дадут нить, которой еще нет в деле.
—	И возьмем уже сразу всю компанию, — доба¬
вил Костя.— Вот только...
—	Что только? — резко спросил Силантьев.
—	Не нравится мне, что он не дал адреса.
—	Не нравится! — с усмешкой повторил Силанть¬
ев.— В том-то все и дело! Если Коршунова будет со¬
провождать оперативная группа, то по дороге или на
станции ее неминуемо расшифруют. Для этого и при¬
думано.
—	Вот именно,— согласился Зотов.— И тогда
Доброхотов постарается скрыться. Это будет не так
уж трудно. Он там каждую щель знает. К тому же
вечером, в темноте.
—	Если бы знать адрес,— сжал тяжелые кулаки
Костя,— и заранее расположить группу вокруг дома...
—	Если бы да кабы,— махнул рукой Силантьев.—
План ваш, Коршунов, к сожалению, не годится. Вам
с Афанасьевой нельзя идти в этот притон. Ничем не
оправданный риск, авантюра. Доброхотова придется
брать одного, тут же, на платформе. Операцией буде¬
те руководить вы, Гаранин.
Сергей возвратился с совещания злой и огорчен¬
ный. В душе он понимал, что Силантьев прав, но при¬
мириться с тем, что его план отвергнут... Ну, нет. На¬
до искать выход. Надо во что бы то ни стало устано¬
вить адрес Доброхотова. Но как, через кого?
Эта мысль весь день преследовала Сергея.
Вечером, перед концом работы, к нему зашел Га¬
ранин.
—	Слушай, давай еще раз пересмотрим все дело
317

Климашина,— озабоченно предложил он.— Должна
же быть зацепка, черт возьми!
—	Давай,— воодушевился Сергей, сразу поняв,
что имеет в виду его друг.— Зацепка должна бщть.
На столе появилась пухлая папка. Бесчисленные
бланки допросов, очных ставок, протоколы, рапорты...
Сотни бумаг, исписанные разными почерками.
Около одиннадцати часов вечера вдруг зазвонил
телефон. Костя машинально снял трубку.
—	Слушаю.
—	Товарищ Гаранин? — насмешливо прозвучал
чей-то женский голос.
—	Да... Катя! — Костя тут же посмотрел на часы
и виновато продолжал: — Ох, прости, Катюша! Задер¬
жался и забыл предупредить.
—	Забыл! Я просто удивляюсь своему терпе¬
нию!— возмутилась Катя.— Вот и Лена сейчас зво¬
нила, спрашивает: «Твой дома?» За какие только гре¬
хи судьба послала нам таких мужей?!
—	Чего же она сюда-то не позвонила? — вырва¬
лось у Кости. Он невольно взглянул на Сергея и, спо¬
хватившись, добавил: — Ну, впрочем, ясно. Вот мы
тут с Сергеем и корпим над одним делом... Да, да,
думаю, скоро.
Костя с облегчением повесил трубку.
—	Женушка волнуется? — иронически спросил
Сергей.
—	Твоя тоже волнуется.
—	Да?
В тоне Сергея прозвучала явная заинтересован¬
ность. Костя сердито посмотрел на друга.
—	Этого может не замечать только такой дура¬
лей, как ты.
—	Ладно. Оставим этот разговор,— нахмурился
Сергей.
Они снова принялись за работу.
Далеко за полночь Сергей устало откинулся на
спинку стула.
—	Нет, так дело не пойдет. Давай рассуждать.
—	Ну, давай.
—	Итак: какие связи Доброхотова нам известны?
—	Плышевский — раз.
—	Отпадает.
318

—	Масленкин — два.
—	Тоже отпадает.
—	Спирин — три.
—	Отпадает. Ничего не говорит и не скажет.
—	Ну, кто же еще? — Костя задумался.
—	Постой, постой!..— вдруг оживился Сергей.—
Ведь у нас сейчас есть материалы еще на одного про¬
хвоста! Надо потянуть эту ниточку.
—	Так-то оно так,— с сомнением покачал головой
Костя.— Только он проходит как связь Плышевского,
а этим типом занимаются там.— Он указал на пото¬
лок.— Как бы им карты не спутать!
— Это мы	отрегулируем,— заверил	Сергей,
кладя руку на телефон.— Ярцев — парень с головой.
А ему самому допрашивать нельзя. На фабрике ведь
уверены, что УБХСС их делом не занимается.
...Ростислав Перепелкин, шатаясь, брел домой. На
заснеженных тротуарах поблескивали в лучах фона¬
рей раскатанные полоски льда. Было очень поздно.
Перепелкин возвращался после очередного кутежа.
Его слегка мутило. Всю дорогу он пытался застегнуть
пальто, но мешало вылезшее кашне.
Дома Перепелкина встретила обеспокоенная мать.
—	Ромочка, тебе повестка из милиции. Господи!
Опять пьяный! Когда же это кончится?
Перепелкин мутным взглядом окинул комнату и,
не поворачивая головы, ответил:
—	Никогда не кончится. Давай повестку. Мораль
будешь читать завтра.
Вызов в милицию не очень встревожил Перепел¬
кина: многих с их фабрики уже вызывали. И он давно
привык к мысли, что со дня на день вызовут и его.
Тем более, что он даже предлагал свои услуги. О,
для них он ценный человек! Что отвечать на вопросы
о Климашине и краже со склада, он знал и уже сто
раз репетировал перед зеркалом свои ответы. Все вы¬
ходило очень здорово.
Между прочим, как раз сегодня, в ресторане, ко¬
гда все уже изрядно выпили, он рассказал приятелям
эту историю, рассказал так, как это только он умеет!
Особенно про убийство. Впрочем, он придумал два
убийства и головокружительную погоню, в которой
сам лично участвовал, при этом пули свистели, конеч¬
319

но, над самым его ухом. Собственно, его участие и ре¬
шило весь успех операции. Разве милиция вообще на
что-нибудь способна! Потом он начал подробно опи¬
сывать найденный труп, но тут одна из девиц, не вы¬
держав, истерически взвизгнула. Перепелкин счел за
л}чшее оборвать рассказ, снисходительно заметив на¬
последок:
—	Довольно заурядное дело, но милиция, конеч¬
но, топчется на месте. Правда, они еще не имеют мо¬
их показаний.— И он многозначительно оглядел
притихшую компанию.
В общем, Перепелкин ничуть не боялся вызова в
МУР и даже ждал его. Хотя, надо сказать, не так дав¬
но был момент, когда он изрядно струхнул, но тревога
оказалась ложной. В тот день он шел по очередному
поручению Свекловишникова, чтобы передать в услов¬
ленном месте незнакомому человеку какой-то большой
пакет. С такими пакетами ему пришлось два раза да¬
же ездить к этому человеку за город, на станцию
Сходня. Что было в этом пакете, Перепелкин не знал
и, подчиняясь необъяснимому страху, узнать даже не
пытался. В такие минуты он мечтал только об одном:
скорее избавиться от этого проклятого пакета. Не¬
ожиданно его кто-то окликнул. Перепелкин оглянулся
и узнал паренька, с которым вместе работал в буфете
на киностудии.
—	Легок на помине! — весело сказал тот и, ука¬
зав на пакет, с любопытством спросил: — Куда это ты
такой здоровый волочишь?
—	А! —махнул рукой Перепелкин.— Вещи в хим¬
чистку. А почему я легок на помине?
—	Как раз сегодня про тебя спрашивали.
—	Кто же это такое спрашивал?—насторожился
Перепелкин; в последнее время он опасался вызы¬
вать излишний интерес к своей особе.
—	Да из треста. Счет ты какой-то неверно соста¬
вил. Веселый такой парень попался. Ну, я его, конеч¬
ным делом, угостил. Часа полтора сидел.
—	Что ж он обо мне спрашивал?
—	А я, думаешь, помню? Он и обо мне и о ба¬
бушке моей спрашивал. Сам на флоте раньше слу¬
жил. Интересно тоже рассказывал.
320

— Трепешься со всяким,— недовольно проворчал
Перепелкин, заметно, однако, успокаиваясь.
Откуда ему было знать, что человек, интересовав¬
шийся им в тот день, был Саша Лобанов, хитрейший
из сотрудников Коршунова. Между тем накануне Са¬
ша побывал в Госстрахе и там тоже имел самый не¬
принужденный разговор с бывшими сослуживцами
Перепелкина. А до этого все тот же неутомимый Ло¬
банов ездил на ипподром, затем в клуб, где одно время
работал Перепелкин. В это же время Виктор Ворон¬
цов встретился с директором того самого дома отды¬
ха, где одно время организовывал Перепелкин куль¬
турный досуг отдыхающих, после чего Воронцов
задушевно беседовал со старым татарином-дворником,
недремлющему оку которого был поручен дом, где
жил Перепелкин. И уж, конечно, Перепелкину и в го¬
лову не могло прийти, что в тот вечер, когда он сидел
с компанией в ресторане, за соседним столиком нахо¬
дился самый внимательный его слушатель —все тот
же Саша Лобанов. Именно он в самый критический
момент оказал трогательную помощь одному из упив¬
шихся приятелей Перепелкина и, нежно обняв его за
плечи, через весь город довел в ту ночь до дома. О чем
по пути был разговор, осталось тайной даже для од¬
ного из собеседников, ибо, проснувшись на следующее
утро, он уже ничего не помнил.
Короче говоря, МУР со свойственной ему основа¬
тельностью готовился к встрече с шкодливым и рас¬
торопным «ловцом пиастров».
И вот наконец эта встреча состоялась.
Ровно к указанному в повестке часу Перепелкин
с подчеркнутой, почти, так сказать, военной, пункту¬
альностью явился в кабинет Коршунова. Был он в
самом приподнятом и жизнерадостном настроении.
Худое, все как-то вытянутое вперед лицо его с боль¬
шими прозрачными, словно у рыбы, глазами выгляде¬
ло самоуверенно, тонкие, длинные губы еще больше
растянулись в улыбке, в уголке рта небрежно торчала
недокуренная сигарета.
В кабинете находились Гаранин и Коршунов, Кос¬
тя сидел за столом и проглядывал бумаги, Сергей же
примостился в стороне, на подоконнике.
321

—	Ну вот и явился страж порядка,— добродушно
произнес Костя при виде Перепелкина.
—	Так точно. По вашему приказанию, как гово¬
рится, вошел в кадр, товарищи начальники,— бойко
ответил тот.— Готов оказать любую помощь.
—	Ишь ты! — усмехнулся Костя.— Вполне подхо¬
дящее начало для разговора. Ну, а как служба идет?
—	Нормально. У меня, знаете, дело поставлено.
Муха не пролетит.
—	Знаю. Наслышан. Так сказать, артист своего
дела.
—	Именно. Всегда важно найти свое призвание,
амплуа, иными словами.
—	Ну, вы его, кажется, довольно долго искали.
—	Это в каком смысле? — удивился Перепелкин;
последняя фраза Гаранина ему не понравилась.
—	А вот в каком,— вмешался в разговор Сергей.
Он подошел к Перепелкину и, загибая пальцы, пе¬
речислил все места его прежней работы.
—	Метались в поисках амплуа, так, что ли? — иро¬
нически спросил он под конец.
—	Ну, знаете!...— раздраженно ответил Перепел¬
кин.— Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше.
—	Допустим,— тем же напористым тоном продол¬
жал Сергей.— Тогда еще один вопрос. Уходя с каж¬
дого места, вы заявляли, что вас не устраивает зара¬
ботная плата, а не сама работа. Но на меховой
фабрике заработная плата оказалась самой низкой,
и вас это не остановило. Не скажете ли, почему?
—	Я вам уже сказал: мне эта работа нравится.
Вот и все.
—	Несмотря на низкую заработную плату?
—	Да, несмотря. Но, товарищ начальник,—Пере-
нелкин демонстративно повернулся к Гаранину,— я
полагаю, меня вызвали не для того, чтобы говорить
о моем призвании и моих взглядах на жизнь. Я пола¬
гаю,— самодовольно повторил он,— что на данный
момент есть дело поважнее. И здесь, между прочим,
я вам могу очень и очень пригодиться именно в своем
теперешнем амплуа.
—	Конечно,— кивнул головой Костя.— Вот поэто¬
му мы и стараемся до конца выяснить ваше амплуа.
—	Но оно же ясно, как апельсин!
322

—	совсем,— снова вмешался в разговор Сер¬
гей.— Раньше вы кутили главным образом за счет
приятелей, а с недавнего времени стали угощать их са¬
ми. При меньшей-то заработной плате! Как это объяс¬
нить? Может быть, по совместительству работаете
еще где-нибудь, в другом амплуа?
Перепелкин почти с ненавистью посмотрел на
Сергея и гордо ответил:
—	Мои личные дела никого не касаются, тем бо¬
лее милиции.
—	Имейте в виду, Перепелкин,— с ударением про¬
изнес Сергей,— лишние деньги в конечном счете всег¬
да имеют отношение именно к общественным делам,
хотя и тратятся лично вами. Всегда.
Внезапно Перепелкину стало страшно. Такого раз¬
говора он не ожидал. Откуда эти люди так подробно
знают его жизнь? И что они еще знают, куда клонят?
Особенно этот, черноволосый. Пристал, как клещ.
Поэтому Перепелкин несказанно обрадовался, ког¬
да Гаранин сказал:
—	Ладно. Поговорим пока о другом. О ваших слу¬
жебных успехах, что ли.
—	Пожалуйста,— оживился Перепелкин.—- К ва¬
шим услугам.
—	Нас интересует история с Климашиным,— все
тем же невозмутимым, почти добродушным тоном
продолжал Костя.— Расскажите, как вы его задер¬
жали тогда со шкуркой, вас кто-нибудь предупредил,
что он ее вынесет?
—	Что вы! — через силу улыбнулся Перепелкин.—
В данном случае сработала только моя интуиция, ну,
и опыт, конечно.
—	С некоторым опозданием, однако? — насмешли¬
во осведомился Сергей.
Легкий озноб прошел по спине Перепелкина. Бо¬
ясь встретиться взглядом с Сергеем, он, не поворачи¬
вая головы, внезапно охрипшим голосом ответил:
—	Я не понимаю вашего намека.
—	Ну как же! — усмехнулся Сергей.— Вы почему-
то задержали Климашина только у самой трамвайной
остановки, А потом, не составив даже акта, доставили
его прямо к товарищу Свекловишникову. Вы что,
имели такое указание от начальника охраны?
323

—	Нет, не имел...
—	Может быть, от самого Свекловишникова?
Перепелкин метнул затравленный взгляд на Сер¬
гея и нервно закусил губу.
—	Н-не помню...
—	Значит, действовали по собственной инициати¬
ве, так, что ли?
—	Пожалуй, что так.
—	А когда вы потом задержали со шкуркой Го¬
лубкову, вы тоже проявили эту самую инициативу? —
спросил Костя.
—	Чего вы от меня хотите?! — неожиданно взор¬
вался Перепелкин.— Я отказываюсь отвечать!
—	Мы хотим от вас правды,— холодно ответил
Сергей.— Только вас это, кажется, не очень устраи¬
вает.
—	Но лучше ничего не говорить, чем врать,— ми¬
ролюбивым тоном добавил Костя.— Так, как вы вра¬
ли, например, вчера в ресторане, описывая дело
Климашина. И это, говорят, не первый случай.
Перепелкин ошалело посмотрел на Гаранина.
—	Откуда вы знаете?
—	Мы многое знаем о вас, Перепелкин,— суро¬
во ответил Костя.— И скажу прямо: ваша жизнь
оставляет неважное впечатление.
—	Поганая жизнь,— презрительно заметил Сергей.
—	Вот именно. И учтите, Перепелкин. С этого дня
такая жизнь для вас кончена. И кончена погоня за
«пиастрами», как вы выражаетесь. Мы не спустим с
вас теперь глаз и не позволим так жить. Ясно?
Перепелкин низко опустил голову и молчал. На
глазах у него навернулись слезы, губы нервно подер¬
гивались.
—	Вас затянули в очень опасную историю, Пере*
пелкин,— продолжал Костя.
—	Он меня обманул! — всхлипнул Перепелкин.—
Подло обманул!
—	Но деньги вы все-таки брали?
—	А я не знал, за что. Я расписывался в ведомости.
—	Бросьте валять дурака! — сердито сказал Сер*
гей.— Если хотите еще спасти свою шкуру и выпу¬
таться из этой истории, то рассказывайте правду.
324

—	Ну, чего, чего вам рассказывать? — Перепел-
кин поднял на Сергея залитое слезами лицо.
От самоуверенности его не осталось и следа, вид
у Перепелкина был до того жалкий и омерзительный,
что Сергей с трудом подавил в себе желание сказать
все, что он сейчас о нем думает. «И такого подлеца
тоже надо вытягивать!» — с досадой подумал он.
—	Сделаем так,— строго сказал Гаранин.— Вот
вам чистая бумага, садитесь за этот стол и пишите,
пишите все, как было. Мы потом проверим каждое
ваше слово. Веры вам пока нет, учтите.
—	Хорошо, хорошо! — лихорадочно заторопился
Перепелкин, вскакивая со стула.— Я все напишу...
Перепелкин писал долго, царапая бумагу, раз¬
брызгивая чернила, поминутно всхлипывая и с шумом
втягивая ртом катящиеся по щекам слезы.
Наконец он кончил писать и вдруг, отшвырнув
ручку, уронил голову на стол и громко, навзрыд за¬
плакал.
Час спустя взволнованный Сергей вошел в кабинет
Ярцева.
—	Геннадий, важные новости!
—	Ну, наконец-то! Долго же вы его потрошили!
Ярцев выглядел, как всегда, аккуратным, чуть
щеголеватым, на модном черном костюме ни пылин¬
ки, белоснежная сорочка отглажена до глянца и, как
сразу отметил Сергей, опять новый галстук. Но вид
у Геннадия был озабоченный и хмурый.
—	Пора наконец кончать это дело,— сердито доба¬
вил он.— Мне сейчас опять из райкома звонили. А вся
остановка сейчас за тобой.
—	Знаю.— Сергей торопливо раскрыл папку с де¬
лом.— Вот показания Перепелкина. Оказывается, по
поручению Свекловишникова — понимаешь, твоего
Свекловишникова!—он передавал пакеты со шкурка¬
ми знаешь кому? Моему Доброхотову! Вот он сооб¬
щает его приметы.
—	Да-а...— протянул Геннадий и машинально по¬
правил галстук.— Черт побери! Кажется, все начинает
становиться на свои места. Теперь ясен второй канал
сбыта — целые шкурки идут к Доброхотову. Но одних
показаний Перепелкина мало,— деловито добавил
325

он.— Мне надо найти у Доброхотова шкурки с клей¬
мом фабрики.
—	Найдем, будь спокоен. И не позднее, как в суб¬
боту.
—	В субботу? Но ведь вы берете Доброхотова пря¬
мо на платформе!
—	Это мы так решили в понедельник, а сегодня
вторник, — хитро улыбнулся Сергей.
—	Ну и что с того?
—	А то, что сегодня Перепелкин сообщил нам ад¬
рес Доброхотова на Сходне, и мы теперь будем иметь
честь принять его приглашение,— с шутливым по¬
клоном сказал Сергей. — Постараюсь убедить в этом
свое начальство.
—	Но только...— Геннадий покачал головой.—
Опасная штука!
—	Ничего не поделаешь. Зато наша клиентура не
пишет жалоб.
—	А кто писал анонимное письмо? Странно, очень
странно. Ваш Силантьев прав: почему второй удар
пришелся именно по тебе?
—	Вот уж чего пока не знаю, того не знаю,— раз¬
вел руками Сергей.— Но у меня имеется для тебя
еще одно сообщение.
Геннадий засмеялся.
—	Из тебя сегодня новости сыплются, как из рога
изобилия. За все дни. Ну, так что?
—	А вот что. Есть, понимаешь, такой человек, не¬
кий Масленкин. Засекли мы его два раза в «Сибири».
Первый раз с твоим Плышевским, второй — с моим
Доброхотовым. Чувствуешь, чем пахнет?
—	Кто такой? — быстро спросил Геннадий.
—	Это мы установили. Железнодорожник. Провод¬
ник вагона. Обслуживает поезда на линии Москва —
Берлин.
—	Ого! Интересно!
—	Вот именно. Все, понимаешь, руки до него не
доходили. Но теперь, когда я его с Доброхотовым
увидел...
—	Конечно, о себе только думаешь,— сердито пе¬
ребил его Геннадий.— Интересно, однако,— задумчи¬
во повторил он,— какие дела у Плышевского с этим
ш

типом или с Берлином. И обрати внимание, это — еще
одно звено, которое соединяет твое дело с моим.
—	Точно,— улыбнулся Сергей и, взяв со стола
Геннадия ручку, размашисто написал на своей папке:
«Дело «Черная моль» (по меховой фабрике). Ведет¬
ся совместно со 2-м отделом УБХСС».
—	И вот главный вывод,— удовлетворенно заклю¬
чил он и, присев на край стола, добавил: — А теперь
так. До субботы у нас три дня. За это время нам на¬
до разобраться с этим Масленкиным. Согласен?
—	Согласен. В субботу приступаем к реализации
дела. Ты — на Сходне, мы — в Москве. Одним ударом.
Г лава XII
В ГНЕЗДЕ «ЧЕРНОЙ МОЛИ»
Возвратившись к себе, Сергей немедленно позво¬
нил в линейный отдел милиции Белорусского вокзала
и попросил к телефону капитана Скворцова.
—	Привет, Василий Иванович. Коршунов из МУРа
беспокоит,— весело сказал он.— Как жизнь молодая?
—	Помаленьку. А ты чего это нас вспомнил? Я же
знаю, так просто не позвонишь.
—	Точно,— улыбнулся Сергей.— Вот какое дело.
В прошлую пятницу возвратился наш состав из Бер¬
лина. Так?
—	Ну, так.
—	В составе поездной бригады есть там один про¬
водник, некий Масленкин Григорий Фомич. У вас на
него никаких материалов нет?
—	Сейчас проверю. Так, вроде, не помню.
Сергей только успел одной рукой достать сигаре¬
ту и закурить, как в трубке снова раздался голос
Скворцова:
—	Ничего нет. А в чем дело?
—	Дело, Василий Иванович, большое. Попрошу
я тебя вот о чем. Аккуратно так узнай, не было ли
у этой бригады происшествий каких в пути и кто на¬
парник у этого Масленкина по вагону. Ладно?
—	Ладно. Тебе когда это все надо?
—	Да так через час-два.
327

—	Что-о? Не могу же я все дела бросить!
—	Вася, друг, выручай! Сейчас каждая минута до¬
рога,— взмолился Сергей.— Век не забуду.
—	Ну вот, так и знал,— проворчал Скворцов.—
Если уж кто из МУРа звонит, так человеческого раз¬
говора не будет. Обязательно пожар какой-нибудь!
Однако ровно через час все нужные сведения ле¬
жали на столе у Коршунова.
Наскоро перекусив в буфете, Сергей отправился
по полученному адресу к Анатолию Жукову, молодо¬
му жизнерадостному парню, который работал провод¬
ником в том же вагоне, что и Масленкин.
Разговор у них состоялся в маленькой комнате
Анатолия, все стены которой были увешаны геогра¬
фическими картами, плакатом ко Дню железнодо¬
рожника и бесчисленными фотографиями. Над сто¬
ликом красовались две Почетные грамоты. Оказалось,
что Жуков увлекается географией и сбором почтовых
марок.
Анатолий встретил Коршунова настороженно, но,
узнав, что он интересуется лишь подробностями того,
как отстал у них в Минске один из туристов, отправ¬
лявшихся в Польшу, успокоился. А когда Сергей про¬
явил интерес к его коллекции марок и с большой по¬
хвалой отозвался о наиболее редких экземплярах,
Жуков окончательно проникся симпатией к своему но¬
вому знакомому.
Совсем незаметно разговор перешел на его напар¬
ника по вагону, о котором Жуков отозвался неодобри¬
тельно.
—	Любит на чужом горбу в рай ехать,— заметил
он.— Я, понимаете, целый день шурую пылесосом по
всем купе, а Гришка щеточкой своей помахает раз-
другой — и будь здоров.
—	Технику, значит, не признает? — улыбнулся Сер¬
гей.
—	Не. Носится со своей щеткой, как с писаной тор¬
бой. Он ее даже домой уносит, как из рейса
вернемся. Прижимистый мужик! Среди зимы снега
не выпросишь. Ну и спекулирует, кажись.
—	Чем же? — поинтересовался Сергей, отметив
про себя странную привязанность Масленкина к соб¬
ственной щетке.
328

—	Да безделушек кое-каких накупит в Берлине
и везет. Сувениры вроде. У него даже поставщик за¬
велся из Западного Берлина. Гансом зовут. Как в
Берлин прибудем, так и он тут как тут. Все шушу¬
каются. Я однажды этого Ганса попросил марок мне
достать, — охотно рассказывал Жуков. — Смеется, го¬
ворит: «Мелочью не занимаюсь».
Сергей насторожился. «Выходит, сувениры-то —
одна маскировка, что ли»? — подумал он и равнодуш¬
но заметил:
—	Ну, может, он для себя эти сувениры покупает?
—	Не, он деньги любит, а не сувениры,— покачал
головой Жуков.— И в карты по-крупному играет. Вче¬
ра, как с собрания шли, он мне часики дамские по¬
казал. Заграничные. Сами махонькие и в золотой
браслет вделаны. Никогда таких не видел. Тоже
в карты, говорит, выиграл. Спросил, не найдется ли
у меня покупателя. Ну, я его послал с этими часами
куда подальше.
«Вот оно что, часики,— снова подумал Сергей.—
Странно, что он их Плышевскому не предложил. Или,
может, это остаток,— его вдруг обожгла догадка.—
Остаток... Но откуда у Масленкина валюта? Ведь
в Западном Берлине золотые часики с неба не па¬
дают».
Между тем разговор снова перескочил на случай
с отставшим туристом, потом Жуков опять вспомнил
о марках, и Сергею пришлось мобилизовать все свои
познания в этой области, оставшиеся еще со школь¬
ных лет, когда он не на шутку увлекался филателией.
Убедившись, что разговор о Масленкине не вызвал
никаких подозрений, Сергей вскоре дружески распро¬
щался с Жуковым.
В тот же вечер. Саша Лобанов побывал в доме, где
жил Масленкин. Разговор с работниками домоуправ¬
ления о недоразумениях с пропиской, работе красного
уголка и поведения подростков Саша умело и неза¬
метно перевел на поведение некоторых взрослых жиль¬
цов. Вот тут-то, между прочим, и выяснилось, что
жилец из четырнадцатой квартиры Масленкин про¬
дал недавно одной женщине в доме золотые швей¬
царские часики, причем сказал, что привез их из Бер¬
лина для сестры, но той, мол, они не понравились.
329

—	Врет, конечно,— заключила свой рассказ пожи¬
лая бухгалтерша.— Спекулянт несчастный! Только я
так скажу: от народа все равно ничего не скроешь,
все он видит, только до поры.
На следующий день сведения о Масленкине попол¬
нились новыми данными. Облик этого человечка про¬
яснился для Сергея окончательно:	контрабандист
и спекулянт. А раз так, то должны быть и каналы,
по которым он получает валюту для покупки вещей
в Берлине и осуществляет сбыт их в Москве. Связи
Масленкина частично были установлены: Плышевский
и Доброхотов. Последний мог, конечно, сбывать при¬
возимые Масленкиным вещи, например дамские ча¬
сики, но вот мог ли Плышевский снабжать его ва¬
лютой,— это Сергею было неясно. Поэтому со всем
собранным материалом он отправился к Ярцеву.
—	А я только что собрался тебе звонить,— обра¬
довался Геннадий.
—	Что, есть какие-нибудь сведения?
—	Еще какие! — Геннадий гордо похлопал рукой
по папке с бумагами.— Я начал с простого вопроса:
зачем Плышевскому нужен этот самый Масленкин,
как он его может использовать? Еще один канал сбы¬
та шкурок? Нет, это отпадает. Доброхотов — по-види¬
мому, оптовый покупатель. И такой осторожный че¬
ловек, как Плышевский, ни в коем случае не будет
подвергать себя лишнему риску. Значит, дело не
в шкурках. В чем же? — Геннадий аккуратно закурил
сигарету и поправил галстук.— Дело скорей всего
в том, что Масленкин бывает в Берлине. Здесь пахнет
валютными спекуляциями и контрабандой.
—	Ты начал с того, к чему я пришел,— заметил
Сергей.
—	Ничего нет удивительного. Наша клиентура
сплошь и рядом бывает замешана в таких делах. Те¬
перь встал новый вопрос: занимается ли Плышевский
скупкой валюты?
—	Вот, вот! — Сергей оживился.— За этим я к те¬
бе и пришел.
Геннадий усмехнулся и осторожно стряхнул пепел.
—	Пустым не уйдешь. Слушай.
Чтобы ответить на этот новый вопрос, Ярцеву при¬
шлось заняться биографией Плышевского. По справке
330

из архива, Плышевский привлекался по трем про¬
цессам. Все три дела «подняли» и выудили оттуда
сведения о Плышевском. Оказалось, что в своих ран¬
них анкетах он упоминал о брате, живущем в Лондо¬
не и работающем в одной из меховых компаний.
Причем Плышевский подчеркивал, что старший брат
попал за границу еще до революции и в переписке он
с ним не состоит. По указанию Басова Ярцев запро¬
сил соответствующий отдел Министерства внешней
торговли. Оттуда сообщили, что русский эмигрант
Юрий Плышевский является совладельцем крупной
меховой фирмы, которая после войны регулярно
участвует в пушных аукционах в Ленинграде. Причем
в первый раз на аукцион приехал сам Плышевский,
а в дальнейшем фирма присылала своего предста¬
вителя, некоего мистера Вурдсона, сопровождавшего
своего патрона в первой поездке. Ну, а дальше уже
не составляло труда проверить по записям в ленин¬
градских гостиницах, кто останавливался у них в дни
пушных аукционов. Плышевский-младший появлялся
в Ленинграде каждый год.
—	Братцы, конечно, встретились,— заключил Ген¬
надий.— А потом наш Плышевский...
—	«Наш»,— Сергей брезгливо поморщился.— Он
«их» со всеми потрохами.
—	Согласен. Это я только для простоты. Словом,
скорей всего, вот откуда у него валюта. Очень даже
ясно.
—	Может быть, и ясно, но доказать это нам, по¬
жалуй, не удастся.
■—И необязательно. Важно доказать второе: что
он пускает ее в оборот через Масленкииа.
—	Ну, это мы докажем,— оживился Сергей.—
Стоит только взять за жабры этого подлеца Маслен-
кина, да еще с поличным!
Он рассказал Ярцеву о собранных сведениях.
—	Надо только рассчитать момент,— подумав,
сказал Геннадий.— Если брать Масленкина на пути
в Берлин, то вытряхнем из него валюту, если на об¬
ратном пути,— то контрабанду. В этом смысле, между
прочим, представляет интерес его щетка.
Сергей усмехнулся:
—	Именно. Сразу смекнул?
331

—	На том стоим. Щетка — это еще пустяк. Пого¬
ди, у самого Плышевского на квартире и не такие
тайники попадутся. Так как же с Масленкиным?
—	Их поезд уходит завтра, то есть в пятницу.
В восемнадцать тридцать. Если вы снимете Маслен-
кина хотя бы в Смоленске, то ни Доброхотов, ни Плы-
шевский не узнают об этом. И к ночи с субботы
на воскресенье мы приготовим им обоим неплохой
сюрприз.
—	Что ж. Пожалуй.
Актер Петр Словцов сидел в кафе и, ожидая за¬
каза, нервно барабанил пальцами по столу. Полное
лицо его, всегда оживленное, улыбающееся, сейчас
выглядело встревоженным.
Он нарочно отделался от друзей и пришел сюда
за час до встречи с Залесским, чтобы хоть немного
побыть одному и обдумать вчерашнее происшествие.
И дело тут не в ссоре с Плышевским. Это случалось
и раньше. Хотя надо сказать, что за последние дни
Олег Георгиевич сильно изменился, стал раздражи¬
тельным и грубым. Розик говорит, что у него какие-то
неприятности с дочерью. Вполне возможно. Но у Плы¬
шевского появилась и еще одна черта: он определенно
чего-то боится и чего-то все время ждет. О, у Словцо-
ва зоркий глаз актера, от него мало что можно
скрыть! А Плышевский старается это скрыть, очень
старается. И, надо сказать, он умеет это делать, никто
ничего не замечает, никто, кроме Словцова. Но вче¬
рашняя ссора... Да, со Словцовым это бывает, выпив,
он любит куражиться, Плышевский в ответ сказал
что-то резкое, обидное, он, Словцов, ответил тем же,
так, слово за словом... Все это можно понять. Бывает.
Но то, что сказал потом ему Плышевский, тихо, почти
на ухо, с еле сдерживаемым бешенством, ошеломило
Словцова, и он, может быть, впервые в жизни не на¬
шелся, что ответить. До сих пор в его ушах звучат
эти слова. Да, Плышевский сорвался, видно, нервы
почему-то не выдержали. В другое время он никогда
бы не сказал подобное. Но уж раз сказал, то Слов-
цову это надо обдумать. Нет, нет, он вовсе не хочет
впутываться, он и не подозревал, что это так серьезно.
332

Ах, как был прав Володя! Его надо предупредить,
надо посоветоваться. И еще: он больше никогда, ни¬
когда не встретится с Плышевским. Нет, он пьет хоть
иной раз и на чужие, но на честные деньги. Боже, как
он был слеп!..
Но вот и Залесский, высокий, стройный, элегант¬
ный, тонкое одухотворенное лицо, высокий лоб, отки¬
нутые назад густые темные волосы, большие, выра¬
зительные глаза. Залесский, как всегда, в свободной
бархатной куртке, пестрый галстук завязан с изящной
небрежностью.
—	Володя! — махнул ему рукой Словцов.
Залесский улыбнулся и, уверенно лавируя между
столиками, направился к приятелю.
После первых приветственных слов Словцов, сде¬
лав над собой усилие, как можно беззаботнее сказал:
—	Володя, мне нужен твой совет. Понимаешь,
вчера я ужинал в одной компании. Был там и Плы-
шевский...
— Опять! — поморщился Залесский.— Как мне
неприятен этот человек, если бы ты знал! Давай го¬
ворить о другом.
—	Но я попал в ужасное положение.
—	Ах, друг мой! Я тоже в ужасном положении.
Нет, эта пытка должна когда-нибудь кончиться! Пред¬
ставь, я только что провожал Леночку. И как ты
думаешь, куда? Ей назначил встречу этот проклятый
Иван Васильевич, сослуживец ее супруга. Он уже од¬
нажды был у нас в театре.
—	Сослуживец? Значит, тоже работает в мили¬
ции?— с внезапным испугом переспросил Словцов.—
Что ему надо?
—	Почем я знаю! — раздраженно махнул рукой
Залесский.— Но он мне мешает, ты понимаешь?
С того дня, именно с того дня, как он появился, Ле¬
ночка стала избегать меня. Да, конечно, я был тогда
с ним не очень любезен, но...
—	Скажи, Володя,— перебил его Словцов,—ты
не помнишь, он не интересовался шубкой, которую ты
ей устроил?
—	Ах, меня больше волнует, что он интересуется
хозяйкой этой шубки! Впрочем, и про шубку он тоже,
кажется, спрашивал.
333

—	Вот именно спрашивал! — воскликнул Слов-
цов.— И ты, конечно, назвал меня?
—	Я не помню. Но что с тобой, Петя? В конце
концов...
—	Ах, ты ничего не знаешь! Володя, милый, та¬
лантливый, красивый друг мой. Я так виноват перед
тобой! И перед Леной!..
Словцов в отчаянии всплеснул пухлыми руками.
Залесский никогда еще не видел своего приятеля в та¬
ком состоянии. Он тревожно спросил:
—	Ну, что ты еще выкинул?
—	Зачем я только послушался Плышевского! За¬
чем навязал вам эту шубку, да и шапку тоже!
—	Что-о? Тебе это велел сделать Плышевский?
На впалых щеках Залесского проступил багровый
румянец, глаза расширились.
—	Да, да...— страдальчески закивал головой Слов¬
цов.— И вчера он мне сказал, что теперь мы с ним
связаны одной веревочкой. А, значит, и ты и Леночка...
—	Босяк!.. Негодяй!..— трясущимися губами про¬
шептал Залесский.— Да как ты посмел? Я так и
знал...— Он стал быстро застегивать и расстегивать
пуговицы на куртке, потом схцатился обеими руками
за голову.— Боже, что теперь делать?.. Тебе, конечно,
поделом. Но я, я... моя репутация... мое положение
в театре.... как раз представили на заслуженного...
Боже, если узнают!.. Что же делать? Что делать?..
Залесского бил нервный озноб, глаза были полны
страха и смятения.
—	Я тебя не желаю знать! — вдруг истерически
крикнул он.— Не желаю!..
И, вскочив со стула, Залесский устремился к вы¬
ходу.
—	Скорее, скорее! — шептал он.— Она... она тоже
замешана. Бедняжка!.. Моя бедняжка!..
...Лена позвонила Зотову еще из театра, сказала,
что должна обязательно его повидать, и он назначил
ей встречу прямо на улице. Когда Лена подбежала
к нему, Иван Васильевич спокойно взял ее под руку
и провел за угол, где стояла его машина. Водителя
там не было.
—	Вот здесь и поговорим,— сказал Зотов, откры¬
вая дверцу.— Никто нам не помешает. Садитесь.
334

Лена поспешно вскочила в машину, Иван Василь¬
евич сел рядом и захлопнул дверцу.
—	Ну-с, так что случилось?
—	Иван Васильевич, я так больше не могу жить! —
чуть не плача, сказала Лена, положив руки на рукав
его пальто.—И мне... и я... Ну, чего же вы молчите?!
—	Да ведь я же еще ничего не знаю,—улыбнул¬
ся Зотов. — Что случилось, вы мне скажите?
—	Нет, это вы мне скажите, что с Сережей! Он
все молчит, он мне ничего не рассказывает,— в отча¬
янии продолжала Лена.— Но я же вижу, я сердцем
чувствую, что-то произошло. И вы должны знать.
—	У Сергея были большие неприятности, — по¬
молчав, ответил Зотов.— Очень большие. Но сейчас
они кончились. Вот все, что я могу сказать.
—	Это, наверное, из-за той девушки, да?
—	Из-за какой девушки?
—	С которой он был в ресторане.
Зотов пристально посмотрел на Лену, и она, не¬
вольно смутившись, опустила глаза.
—	Откуда вы об этом знаете?
Лена неуверенно пожала плечами.
—	Отвечайте,— настаивал Зотов.— Это очень важ¬
но. Это даже важнее, чем вы думаете.
—	Мне сказали... их видели там...
—	Кто сказал? Кто, Лена?
—	Один знакомый актер, Петя Словцов.
—	Ах, вот оно что! Ну, а когда он их видел? И
где?
—	В ресторане «Сибирь». Это было, наверно, ме¬
сяца два назад, в конце декабря.
—	Так, так. Именно. И вы поверили?
—	Петя даже приглашал меня поехать и посмот¬
реть,— чуть слышно ответила Лена.
—	Да, они там были...
Зотов сказал это таким тоном, что Лене вдруг
стало мучительно стыдно, и она не нашлась, что от¬
ветить.
—	Вы помните, Лена, наш последний разговор? —
продолжал Зотов.— Я вам тогда сказал, что факты
надо проверять характером человека, факты бывают
разные. И потом, человеку, которого любишь, надо
верить. Особенно если твой муж, скажем, вот на такой
335

чертовой работе, как наша. Ведь он ничего не может
вам сказать, ничем поделиться. Это порой очень тяже¬
ло. По себе знаю. Тут именно сердцем и надо чувство¬
вать. А за Сергея я спокоен: это человек прямой и
надежный. Которые иные, те, кстати говоря, у нас не
задерживаются. Вот так.
—	А почему Сережа мне не верит? — с неожидан¬
ным вызовом спросила Лена и резким движением
откинула назад волосы.
—	Ну и глупые же вы оба! — усмехнулся Зотов.—
И, конечно, молодые еще. Что же, прикажете взять
вас обоих за руки и мирить? Нет уж, увольте. Хоть
молодые, а взрослые. Сами женились, сами и разби¬
райтесь. Третий тут, как говорится, лишний. Вот так.
Лена невольно улыбнулась.
—	Ох, и хитрый вы, Иван Васильевич! Я даже не
знала.
—	И вовсе нет. Просто разболтался по-стариков¬
ски тут с вами.
—	Иван Васильевич, дорогой, ну раз уж разболта¬
лись, то скажите, какие неприятности были у Сере¬
жи? Ведь это же меня тоже касается.
Зотов внимательно посмотрел на Лену и с расста¬
новкой сказал:
—	Да, касается. Даже очень.
—	Почему «даже очень»? — с тревогой спросила
Лена.
—	Потому что и ваша вина тут есть.— Зотов по¬
медлил и добавил: — Вы не очень-то разборчивы в
людях. Забываете, кто ваш муж и где он работает.
Ну, а другие это помнят. Вот так. Больше я вам пока
ничего сказать не могу.
Зотов открыл дверцу и, высунувшись, махнул ру¬
кой. К машине подбежал водитель.
—	Поехали, Вася. Отвезем домой эту гражданоч¬
ку.— Зотов назвал адрес Лены.
Когда машина, урча, тронулась с места, Иван Ва¬
сильевич наклонился и тихо сказал Лене:
—	Сергей завтра не придет ночевать. У него очень
трудное задание. И мне надо, чтобы на душе у него
было совсем, совсем спокойно. Поняли?
Лена молча кивнула головой.
Дома она едва успела сбросить шубку, как в па¬
336

радном раздался длинный, тревожный звонок. Лена
побежала открывать дверь. На пороге стоял запыхав¬
шийся и взволнованный Залесский.
—	Володя?..
—	Да, да, это я! К вам можно?
—	Зачем вы пришли?
—	Ах, Леночка, клянусь, я вам не буду надоедать
своими признаниями! Дело гораздо серьезнее. И вас
это тоже касается.
Лена никогда еще не видела Залесского таким
растерянным и испуганным. Что-то неприятно резану¬
ло ее в его словах.
—	Входите,— сухо ответила она.
Залесский торопливо сбросил пальто и вбежал в
комнату.
—	Это ужасно, ужасно! — простонал он, в отчая¬
нии ломая руки.— Леночка, я погибаю!.. Вы же зна¬
ете, меня представили на заслуженного... я действи¬
тельно большой актер... Ах, не думайте, мне сейчас
не до хвастовства!.. И вот это ничтожество, этот жал¬
кий неудачник... Леночка, у вас тоже блестящее бу¬
дущее! И все, все может погибнуть!
Залесский неожиданно упал на диван и разры¬
дался, уткнувшись лицом в подушку.
Лена смотрела на его узкую, вздрагивающую
спину, на разметавшиеся по подушке волосы, и таким
вдруг чужим и далеким показался ей этот человек,
так странно и неприятно было видеть его в этой ком¬
нате, на этом диване, на котором по вечерам любит
сидеть Сережа и, нахмурившись, читать свои кодексы
и учебники, а рядом всегда ставит вон ту пепельницу
с окна.
В этот момент Залесский вскочил с дивана и, по¬
вернув к Лене залитое слезами лицо, закричал:
—	Я это не переживу! Я покончу счеты с жизнью,
предупреждаю вас!..
—	Но что в конце концов случилось? — как можно
спокойнее спросила Лена.— Из-за чего вся эта исте¬
рика?
—	Истерика?! Вам легко говорить! А меня запу¬
тали в грязную, мерзкую историю! Мне подсунули
эту шубу для вас, эту шапку!.. А я-то обрадовался!
И вы, кстати, тоже! Но я ничего не знал! Леночка, на¬
337

до что-то придумать! Умоляю вас! — Залесский упал
на колени.— Поговорите с мужем, пусть он сделает
что-нибудь! Он не имеет права отказываться! Я чест¬
ный человек!..
— Вы жалкий человек,— прошептала Лена.
Ярцев и Арбузов приехали на вокзал минут за
десять до отхода поезда. Заснеженный перрон был
полон людьми, отовсюду неслись оживленный говор,
смех, шутки. Мелькали белые фартуки носильщиков.
Толпа провожающих с букетами цветов окружила
группу польских юношей и девушек — улыбки, объя¬
тия, веселые напутствия. Невдалеке послышалась не¬
мецкая речь, и Геннадий по обрывкам фраз догадал¬
ся: провожают немецких туристов.
—	У нас одиннадцатый вагон? — спросил он.
—	Ага. Не проспать бы. А то, глядишь, в Польшу
уедем.
—	Тебе дай волю, проспишь и до Берлина.
У входа в вагон стоял высокий парень в желез¬
нодорожной форме и, посвечивая фонарем, проверял
билеты пассажиров. «Жуков»,— одновременно поду¬
мали друзья. Предъявив билеты, они поднялись по
ступенькам вагона и в узком коридоре отыскали свое
купе.
Но вот поезд тронулся, замелькали за окйом
огоньки стрелок, во все стороны разбежались пути.
Вскоре поезд вырвался за границу московского узла,
по сторонам потянулись дачные поселки, заснеженные
поля и перелески.
Жизнь вагона постепенно входила в обычное до¬
рожное русло. Проводники разнесли спальные при¬
надлежности, пассажиры стали облачаться в халаты,
пижамы, домашние куртки и туфли, завязывались
знакомства, подыскивались партнеры по шахматам,
домино, преферансу.
Ярцев и Арбузов стояли у окна в коридоре и, поку¬
ривая, перебрасывались замечаниями о дороге, не¬
заметно наблюдая за Масленкиным. Тот с деловитым
видом сновал по вагону.
Поезд прибывал в Смоленск в четыре часа утра.
Это было самое подходящее время. Пассажиры будут
338

спать, и арест Масленкина, а также обыск в служеб¬
ном купе не привлекут чье-либо внимание.
Ярцев и Арбузов спали по очереди, каждый три
часа. Около двух часов ночи они тихо, чтобы не раз¬
будить соседей, оделись, но из купе не выходили.
Оба нетерпеливо следили за фосфоресцирующими в
темноте стрелками часов. Ровно в половине третьего
Геннадий выглянул в коридор. Он был пуст. Тогда
Ярцев сделал Арбузову знак рукой, и оба, осторожно
выйдя из купе, направились в конец вагона.
Дверь служебного отделения была приоткрыта.
На верхней полке спал Жуков. Внизу сидел Маслен-
кин и что-то писал, мусоля во рту конец карандаша.
Увидев в дверях Ярцева, он вскочил, и, скомкав листок
бумаги, поспешно сунул его в карман.
—	Тихо,— предупредил Геннадий.— Вот ордер на
обыск и ваш арест, гражданин Масленкин. А вот и
мое удостоверение.
Все шло спокойно, по порядку. Опустив голову, си¬
дел в углу Масленкин, бросая исподлобья злые взгля¬
ды на окружающих. Пришел начальник поезда. Яр¬
цев попросил его и Жукова присутствовать при обыске.
Несмотря на необычность обстановки, обыск вели
тщательно. В карманах Масленкина, кроме старень¬
кой записной книжки и скомканного листа бумаги,
ничего интересного не оказалось. Прощупали все швы
на его одежде, подкладку — ничего! Внимательно об¬
следовали вещи Масленкина, находившиеся в купе.
Необычно толстая палка от щетки, как и предполага¬
ли, оказалась внутри полой.
—	Что в ней перевозили? — спросил Ярцев.
Масленкин молча сверкнул глазами и отвернулся.
Из-под нижней полки Арбузов достал потрепанный
чемоданчик.
—	Это ваш? — спросил он Масленкина.
Тот опять не ответил.
—	Его, его,—подтвердил с верхней полки Жу¬
ков.— Чего уж там!..
В чемоданчике лежали белье, полотенце, мыло,
бритвенный прибор и завернутая в газету вареная
курица.
—	Опять курица,— усмехнулся Жуков.— Люби¬
тель...
339

Арбузов подметил искру тревоги, мелькнувшую
в глазах Масленкина, и одним движением разломил
курицу пополам. Внутри оказалась записка. Читать
ее не было времени: до Смоленска оставалось всего
тридцать минут езды.
Геннадий начинал беспокоиться: где же валюта?
—	А вы чего ищете-то, товарищи? — спросил Жу¬
ков.— Может, я чем помогу?
—	Деньги иностранные должны быть,— с досадой
ответил Геннадий.— Запрятал где-то в вагоне, не иначе.
—	Не может быть.— Жуков покачал головой.— В
вагоне негде. А зашить их можно?
—	И зашить можно.
—	Во, во! — обрадовался Жуков.— Так вы ворот¬
ник у шубы его пощупайте. Чего-то он уж больно час¬
то его штопает.
Масленкин поднял голову и с ненавистью посмот¬
рел вверх, на Жукова.
—	У-у, падла! — процедил он сквозь стиснутые
зубы.
Арбузов поспешно вспорол воротник шубы, и че¬
рез минуту на столик легла плотная, перетянутая бе¬
чевкой зеленоватая пачка новеньких стодолларовых
банкнотов.
Едва Ярцев закончил писать протокол обыска и
все присутствующие поставили под ним свои подписи,
как поезд стал замедлять ход: приближался Смо¬
ленск. Масленкина вывели в тамбур.
Одиннадцатый вагон остановился, не доезжая до
перрона. Его встречали новый проводник, на место
Масленкина, и представитель линейного отделения
милиции.
Ярцев первый спустился по ступенькам. За ним
последовал было Масленкин, но поскользнулся и тя¬
жело упал на землю. В ту же секунду он вскочил и
неожиданно юркнул под колеса вагона.
—	Держи! — закричал Арбузов, прыгая вниз.
Геннадий обернулся и успел схватить Масленкина
за пальто, но тот ловко скинул его с плеч и выскочил
по другую сторону поезда.
Арбузов, Ярцев и встречавший их сотрудник бро¬
сились вслед за ним. Они видели, как Масленкин ныр¬
нул под стоявший на соседнем пути состав.
340

Когда все трое проползли под вторым составом,
они снова увидели в желтоватом свете раскачиваю¬
щихся на ветру фонарей Масленкина. Он бежал че¬
рез свободные пути по направлению к водокачке.
—	Стой! — закричал Геннадий,—Стой! Стрелять
буду!
Он выхватил пистолет.
В этот момент невдалеке раздался оглушительный
свисток паровоза: длинный состав отрезал преследо¬
вателей от Масленкина. Тот на бегу оглянулся и на¬
смешливо махнул рукой.
Геннадий, закусив губу, со всего разбега перемах¬
нул пути, только чудом не попав под колеса паровоза.
Его тут лее заволокло горячим паром. Геннадий поч¬
ти вслепую пробежал еще несколько шагов, кожа на
лице нестерпимо горела. С усилием открыв глаза, он
снова увидел Масленкина. Тот был уже далеко, почти
у самой водокачки. Кругом раздавались свистки ма¬
невренных паровозов. Не раздумывая, Геннадий под¬
нял пистолет и выстрелил.
Масленкин упал, потом вскочил и, обернувшись,
погрозил кулаком.
В ту же минуту в рое искр мимо него промчался
маневренный паровоз, и оттуда прямо на Масленкина
неожиданно выпрыгнул какой-то человек. В первый
момент Геннадий даже не понял, что произошло.
Только подбежав, он увидел на рельсах двух человек.
Незнакомый парень в замасленной телогрейке лежал
на Масленкине, тот отчаянно отбивался. Невдалеке,
шипя, остановился паровоз, с него соскочили еще два
человека.
—	Вижу, бежит, паскуда, а вы за ним,— объяснил
потом молодой помощник машиниста Коля Попов.—
Ну, думаю, дело не чистое. Жулика ловят. Вот я и...
того, прыгнул, значит. Только, кажись, шею ему ма¬
ленько свернул. — На перепачканном угольной пылью
лице его сверкнула белозубая улыбка.
—	Ничего. Пусть радуется! — с угрозой ответил
Геннадий, отряхиваясь и машинально поправляя гал¬
стук.— Второй раз я бы уже не промахнулся.
...Масленкин в этот же день был доставлен в Мо¬
скву.
Это было в субботу. Зотов вызвал к себе Сергея.
341

В кабинете полковника он застал Ярцева. Лицо у
Геннадия было в бурых пятнах ожогов, густо сма¬
занных какой-то мазью.
—	Очень горячее было дело,— пошутил Ярцев,
поймав на себе удивленный и встревоженный взгляд
Сергея.— Как видишь, наша клиентура не только жа¬
лобы строчит.
Как всегда, Геннадий был в свежей, до глянца
отутюженной сорочке с аккуратно завязанным, опять
же новым галстуком. Но Сергей уже без обычной
иронии отметил про себя это обстоятельство.
—	Итак, Коршунов,— подчеркнуто строго сказал
Зотов,— сейчас уже два часа. Материалы, изъятые у
Масленкина, мы изучим без вас.
—	Они помогут нам уличить Плышевского?
—	Думаю, что да. Записка, обнаруженная в кури¬
це, написана, очевидно, его рукой, по-немецки, и адре¬
сована Гансу. В другой записке подсчеты самого
Масленкина, сколько взято долларов и сколько привезе¬
но часов. Ну и потом записная книжка. Там тоже, ко¬
нечно, кое-что обнаружим. Словом, об этом пока не
думайте. Помните одно: эти часики могут находиться
у Доброхотова. Ясно?
—	Так точно.
—	Ну, а теперь отправляйтесь домой. Отдыхайте.
В восемнадцать часов вы встречаетесь с Афанасьевой
около вокзала, у выхода из метро. Группа Гаранина
уже выехала на Сходню. Группа Лобанова выедет че¬
рез два часа.
Зотов вышел из-за стола и, подойдя к Сергею, про¬
тянул руку.
—	Ну, желаю успеха. И главное, не горячись. В
точности выполняй намеченный план, хоть он тебе,
кажется, не очень по вкусу. Дело весьма серьезное.
Весьма...
Сергей проснулся от ласкового прикосновения
чьих-то рук. Он открыл глаза и увидел склонившуюся
над ним Лену.
—	Вставай, Сережа. Сейчас будильник звонить
будет. Я уже обед разогрела и рубашку тебе поглади¬
ла, такая мятая была...
—	Ты разве дома?
342

—	Конечно. Репетиция давно кончилась. Вставай,
мой хороший!
Сергей благодарно прижался щекой к ее руке и на
секунду снова закрыл глаза. Потом взглянул на ча¬
сы. Надо еще успеть побриться, одеть выходной кос¬
тюм. «Какая-то Лена сегодня необычная»,— поду¬
мал он.
Через час Сергей уже ехал в метро. Он снова и
снова обдумывал план предстоящей операции, но
мысли то и дело перескакивали на Лену. Сергей давно
уже не видел ее такой заботливой и ласковой. Что с
ней? А за обедом Сергей вдруг поймал на себе ее
встревоженный, испытующий взгляд. «Все-таки она
меня любит, конечно же, любит!» — с какой-то маль¬
чишеской самоуверенной радостью подумал Сергей.
У выхода на Комсомольскую площадь он встретился
с Ниной. Девушка торопливо, .но крепко пожала ему
РУку.
—	Все, Ниночка, в порядке?
—	Все, все. Пошли...
Сергей одобрителько посмотрел на сумочку, кото¬
рую Нина держала в руках. Это была очень малены
кая замшевая сумочка, из тех, с какими женщины хо¬
дят в театр.
Они подошли к пригородным кассам, и Сергей ку¬
пил два билета до Сходни. Тут же, рядом с кассами,
Сергей выбросил в урну свои сигареты.
—	Чтобы иметь повод зайти в буфет на станции,—
пояснил он.
—	Ну, и хитрый ты, Сережа! — чуть нервно засмея¬
лась Нина.
Сергей взял девушку под руку, и они быстро на¬
правились к перрону, где стоял готовый к отходу
электропоезд. Молодые люди едва успели вскочить
в последний вагон, когда раздался свисток кондукто¬
ра. Поезд тронулся. Сергей и Нина прошли по ваго¬
нам и сели в первом, почти совсем пустом.
За замерзшим окном промелькнули станционные
огни. Нина монеткой соскребла лед со стекла и при¬
никла глазами к прозрачному кружку.
Всю дорогу они разговаривали о пустяках. Нина
заметно нервничала. Оба невольно отсчитывали про
себя остановки. Казалось, еще так далеко до Сходни,
343

а не успели они оглянуться, как осталось всего две
остановки, потом одна...
Наконец они вышли на площадку вагона, где уже
толпились люди, собиравшиеся выходить на Сходне.
Сергей снова взял девушку под руку и на миг строго
и ободряюще заглянул ей в глаза. Нина улыбнулась
и инстинктивно прижала к себе сумочку.
Поезд начал медленно тормозить. Приближалась
Сходня. Один из пассажиров приоткрыл тяжелую,
всю в инее дверь вагона, и на площадку ворвалась ту¬
гая, холодная струя воздуха. В темноте замелькали
огни дачного поселка, потом медленно наплыла ши¬
рокая, освещенная фонарями платформа. Поезд оста¬
новился, люди стали торопливо выходить из вагона.
Сергей и Нина последними спрыгнули на перрон.
И тут же к ним подошел улыбающийся Доброхотов.
Воротник его пальто был поднят, лицо раскраснелось
от ветра. Было видно, что он давно уже на станции
и пропустил не один поезд. «Наверно, высматривал,
не приедет ли кто-нибудь раньше нас,— подумал Сер¬
гей.— Только бы не засекли Костю или Сашу! Может,
весь день следит».
—	Вот это точность! — весело сказал Доброхотов,
протягивая холодную как лед, окоченевшую руку.—
Ждать на таком ветрище не заставили.
—	Как договорились,— ответил Сергей.
«Эге, первый промах! — отметил он про себя.—
Грубо соврал!».
Смешавшись с толпой пассажиров, они дошли до
конца платформы. Вдруг Сергей похлопал себя по
карманам и с досадой сказал:
—	Ах, черт возьми, папиросы забыл купить! Тут
есть буфет-то?
Доброхотов настороженно посмотрел на него и,
подумав, ответил:
—	Ясное дело, есть. Вон там,— он махнул рукой
в сторону станционного здания.— Пошли, покажу.
Только давай быстрее, заждались нас уже там. Го¬
лодные все.
Они втроем отделились от остальных пассажиров
и направились назад по платформе.
В буфете Сергей купил пачку папирос, тщательно
пересчитал сдачу, рассовал деньги по карманам, за¬
344

стегнулся, потом закурил и угостил Доброхотова. Ко¬
гда они вышли, на платформе уже никого не было.
Доброхотов, Сергей и Нина подошли к лестнице,
спустились на железнодорожное полотно и, миновав
пристанционные палатки, двинулись по широкой, пло¬
хо освещенной улице.
— Недалеко, совсем недалеко,— объяснял Добро¬
хотов,— только путано, вот в чем беда.
Сергей незаметно огляделся.
На улице было пусто, по сторонам за сугробами
снега чернели заборы, кое-где сквозь строй заснежен¬
ных деревьев пробивались огоньки дач. Изредка тяв¬
кали собаки. Тихо, безлюдно, жутковато, только по¬
скрипывал снег под ногами да свистел ветер, раска¬
чивая редкие фонари на столбах.
Впереди появились два человека и, чуть пошаты¬
ваясь, двинулись в сторону станции. По белому каш¬
не на одном из них Сергей узнал Сашу Лобанова.
И тут Сергей в который уже раз пожалел, что
ему не разрешили проникнуть на дачу к Доброхотову,
выяснить до конца его планы. Но приказ есть приказ,
и никто не вправе его ослушаться. Сергей вздохнул.
Что поделаешь!
Тем временем Лобанов с Воронцовым все прибли¬
жались. Сергей держал в кармане пистолет. Он по¬
чувствовал, как вдруг заколотилось сердце и на лбу
выступила легкая испарина. «Ну, начинается!» — с
невольным волнениехм подумал он.
Сергей не удержался и искоса взглянул на Добро¬
хотова, и тот вдруг случайно поймал на себе-его
взгляд. Сергей закусил губу и тут лее отвернулся.
Но было уже поздно. Доброхотов весь напрягся, по¬
дозрительно и настороженно поглядел на приближа¬
ющихся людей и, сунув руку в карман, сделал два
шага в сторону. Лобанов и Воронцов двигались уже
навстречу одному Сергею. План, заключавшийся
в том, чтобы Доброхотов оказался между ними и Кор¬
шуновым, был сломан. Теперь всех троих отделяла
от Доброхотова Нина, и Лобанову уже было поздно
менять направление, он только выдал бы себя.
Один неостороленый взгляд — и вся обстановка из¬
менилась в пользу Доброхотова. Сергей слишком
поздно понял свою ошибку. Но ее поняла и Нина.
345

В тот момент, когда Лобанов и его товарищи были
уже совсем близко, она неожиданно и резко нагну¬
лась, поправляя ботинок, и Доброхотов вместе с Сер¬
геем невольно прошли вперед, очутившись таким об¬
разом рядом. Сергей мгновенно воспользовался этим
обстоятельством. Выхватив пистолет, он резко повер¬
нулся к Доброхотову и повелительно крикнул:
—	Руки вверх! Не шевелиться!
Но ему не удалось застать Доброхотова врасплох.
Тот левой рукой ударил по пистолету, грохнул вы¬
стрел, в ту же минуту в правой руке Доброхотова
мелькнул какой-то металлический предмет, и он
со всего размаха ударил им Сергея по лицу. Удар
был настолько неожиданный и сильный, что Сергей
упал и, захлебываясь в крови, потерял сознание.
Доброхотов прыгнул в сторону, но на него тут же
налетел Лобанов и заученным приемом вывернул
назад руку. Застонав от боли, Доброхотов лицом
вниз рухнул в снег.
За кустами мелькнула какая-то тень. Воронцов
бросился в ту сторону и, выхватив пистолет, крикнул:
—	Стой! Стрелять буду!..
Нагнувшись, человек продолжал бежать, но когда
Воронцов выстрелил в воздух, он неожиданно упал.
Воронцов подбежал к лежавшему на снегу парню
и приказал встать. Тот медленно поднялся. Не опу¬
ская пистолета, Воронцов насмешливо спросил:
—	Как это понимать прикажешь? Чего это ты
вдруг улегся?
Испуганно косясь на пистолет, парень с дрожью
в голосе ответил:
—	МУР промаха не дает. Наслышан...
В это время Доброхотов уже лежал связанный.
Лобанов подобрал выпавший у него из рук самодель¬
ный кастет. В кармане у Доброхотова был обнаружен
пистолет.
Около Сергея хлопотала Нина. Ей с трудом уда¬
лось остановить кровь, хлеставшую из глубокой раны
на его лице. Сергей все еще не приходил в сознание.
В это время со стороны станции к месту происшест¬
вия подъехали две машины. В одну из них осторожно
внесли Сергея. Нина села рядом, положив его голову
к себе на колени. Машина двинулась в город.
346

В другую машину втолкнули Доброхотова и вто¬
рого парня. Лобанов вскочил туда последним и то¬
ропливо приказал водителю:
—	Давай к даче!
...За изгородью из набитых железных полос, пере¬
витых колючей проволокой, сплошной стеной тянулся
густой, высокий кустарник. В глубине участка свети¬
лись окна небольшой дачи, оттуда неслись веселые,
пьяные возгласы и звуки патефона. К Даче вела про¬
топтанная в глубоком снегу дорожка.
В большой комнате возле длинного стола, устав¬
ленного бутылкамц и закусками, сидели несколько
человек. У самой середины стола по-хозяйски разва¬
лился в кресле пожилой, толстый мужчина в очках
с коротко подстриженными седыми усами.
В стороне, около патефона, в самых вольных по¬
зах расположились три раскрашенные девицы и двое
парней. Один из них, коренастый, всклокоченный, был
одет в мятый пиджак, из-под которого виднелась по¬
лосатая тельняшка. Второй парень был худой и длин¬
ный, в аккуратном сером костюме. Наклонившись, он
тихо сказал парню в тельняшке:
—	Что-то Директор задерживается. Может, шухер
какой, а?
—	Сказано: не долдонь,— мрачно ответил тот.—
Лучше девкам загни чего-нибудь повеселее.
В этот момент снаружи раздался стук в дверь.
В комнате мгновенно воцарилась тишина. Все насто¬
роженно прислушивались. Стук повторился, настойчи¬
вый, требовательный. Тогда пожилой мужчина в оч¬
ках тяжело поднялся с кресла, вышел в переднюю
и, подойдя к двери, отрывисто спросил:
—	Кто там?
—	Петр Кузьмич!—донеслось из-за двери.— Это
я, Ефимов. Открой, дело есть.
—	Соседа нелегкая принесла,— тихо сказал пожи¬
лой мужчина подошедшему парню в тельняшке.—
Открывать, что ли?
—	Валяй.
Дверь распахнулась, на пороге неожиданно вы¬
росла массивная фигура Кости Гаранина с пистоле¬
том в руке.
—	Спокойно! Руки вверх!
347

Пожилой мужчина, хозяин дома Петр Кузьмич,
завороженно глядя на направленный на него пистолет,
поднял дрожащие руки. Но парень в тельняшке стре¬
мительно бросился обратно в комнату.
—	Полундра! Уголовка!..
Он схватил со стола бутылку и швырнул ее
в лампу. Раздался громкий треск, комната погрузи¬
лась в темноту. Дом огласился криками, визгом
и руганью.
В тот же момент лопнули стекла во всех трех
окнах, сквозь них метнулись какие-то тени, и одновре¬
менно в разных концах комнаты вспыхнули ручные
фонарики. В их тусклом свете сбившиеся в кучу гости
увидели направленные на них со всех сторон писто¬
леты.
Со двора доносились чьи-то голоса и злобный со¬
бачий лай.
—	Всем оставаться на своих местах и не шевелить¬
ся,— прозвучал угрожающий голос Гаранина.— Стре¬
ляем без предупреждения. Спектакль окончен.
Взгляд Кости упал на парня в тельняшке.
—	А, Федька-Дубина! — насмешливо проговорил
он.— Вот это уж неожиданный подарок!
—	Друзья встречаются вновь,— криво усмехнулся
тот.
—	Ну-ка, выходи первый,— уже сурово приказал
Костя.
Вторым двинулся было хозяин дома, но Гаранин
остановил его.
—	Вы пока останетесь, гражданин.
Во дворе урчали моторы въезжавших с улицы ма¬
шин.
В комнате над столом уже горела новая лампочка.
Вскоре все было кончено. В доме остались только
четверо сотрудников из оперативной группы во главе
с Гараниным, сам хозяин дома Петр Кузьмич и до¬
ставленный туда же Доброхотов; руки ему развязали,
и он, как видно, придя в себя, с напускным равноду¬
шием наблюдал за происходящим. Только левая щека
его время от времени нервно подергивалась.
Петр Кузьмич сидел, поджав ноги, на табуретке
и, раскачиваясь из стороны в сторону, слезливо при¬
читал:
348

—	Что ж теперь будет?.. Господи, спаси и поми¬
луй!.. Что же теперь со мной будет?.. И ведь с кем
спутался на старости лет!..
—	Попроси кого-нибудь еще от Ефимовых,— при¬
казал одному из сотрудников Гаранин.— Понятыми
будут. Сейчас начнем обыск.
—	Не надо обыска! — поспешно вскочил с табурет¬
ки Петр Кузьмич.— Не надо! Сам все отдам! У-у,
мерзавец! — Он с ненавистью посмотрел на Доброхо¬
това.— «Элегант» проклятый!
—	Не тревожьте светлую память моего предприя¬
тия,— насмешливо сказал Доброхотов.— Ателье «Эле¬
гант» закончило свое земное существование.
—	Как и его владелец, надеюсь,— прибавил Во¬
ронцов, внимательно рассматривая большие ручные
часы на металлическом браслете, которые он только
что обнаружил в ящике стенных часов, под маятни¬
ком.
Щека Доброхотова опять нервно задергалась.
—	Вы что хотите сказать? — с вызовом спросил он.
—	Слишком много крови пролили, Доброхотов.
Начиная с убийства Климашина. Это, между прочим,
его часы.
У Доброхотова еще сильнее задергалась щека,
и он, зажав ее рукой, отвернулся.
—	Вы собирались что-то выдать нам доброволь¬
но?— обратился Гаранин к хозяину дома.
—	Да, да, —торопливо закивал головой Петр Кузь¬
мич.— Шкурки. Там, в погребе. Все он, он добывал...
Вскоре на столе, очищенном от посуды, появились
два больших, перепачканных в земле чемодана, до¬
верху набитых шкурками. Костя взял одну из них,
взглянул на фабричное клеймо и, швырнув шкурку
обратно, подозвал Воронцова.
—	Переройте весь погреб. Там еще кое-что должно
быть.
Воронцов понимающе кивнул головой.
Через полчаса на столе, рядом с чемоданами, по¬
ставили квадратный цинковый ящик, в котором обна¬
ружили двадцать штук миниатюрных дамских часи¬
ков, вделанных в золотые браслеты.
—	Все,— прошептал Доброхотов,— сгорел как
свеча...
349

В это время Гаранину передали небольшой охот¬
ничий нож, на рукоятке которого было выгравирова¬
но: «Вадиму Д., буйной голове, с пожеланием сохра¬
нить ее на плечах». Костя прочел надпись, усмехнулся
и тихо приказал одному из сотрудников:
— Звони в Москву. Доложи обстановку. Ярцев
может приступать. И... узнай там, как Сергей.
Костя взглянул на часы: было два часа ночи.
В эту ночь в коридоре пятого этажа высокого зда¬
ния на Петровке было людно: готовилась большая
операция. Сотрудники, оживленно переговариваясь
между собой, разгуливали по коридору, слышались
шутки, смех. Настроение у всех было приподнятое,
боевое: предстояла ликвидация опасной группы пре¬
ступников, итог многих месяцев напряженной работы
всего отдела. Некоторые из сотрудников играли в шах¬
маты, распахнув двери своих комнат, чтобы услышать
приказ о выезде.
В кабинете Зверева находились Ярцев, следовате¬
ли прокуратуры и старшие оперативных групп. По¬
минутно звонил телефон, и Зверев, выслушав очеред¬
ной короткий доклад, каждый раз невозмутимым
тоном говорил одно и то же:
—	Продолжайте наблюдение. Можем приехать
в любую минуту. Ждем сигнала из Сходни.
Геннадий посмотрел на часы. Было начало второ¬
го. Пора бы уже.
Снова зазвонил телефон. «Внутренний»,— мгновен¬
но определил Геннадий. Зверев снял трубку.
—	Слушаю.
—	Майор Зверев?
—	Да. Кто говорит?
—	Докладывает дежурный по МУРу Скворцов.
Только что звонили из госпиталя. Туда прибыла ма¬
шина «Скорой помощи» из Сходни. Доставлен раненый
капитан Коршунов...—Голос дежурного неожиданно
дрогнул.
—	Но что...— Зверев перевел дыхание и глухо
спросил,— что там произошло?
—	Ничего пока неизвестно. Коршунов без созна¬
ния. Ждите звонка от Гаранина.
ЗЙО

Зверев медленно опустил трубку и обвел взглядом
толпившихся в дверях сотрудников.
—	Ну? — нетерпеливо спросил Геннадий.— Что
случилось?
—	При выполнении задания на Сходне тяжело ра¬
нен капитан Коршунов.
Тихо расходились по своим комнатам сотрудники.
Не слышно уже было шуток и смеха. Люди перего¬
варивались вполголоса, с еле сдерживаемой нена¬
вистью. Предстоящая операция, продолжение той,
на Сходне, теперь казалась всем особенно ответствен¬
ной и особенно необходимой: враг был здесь общий,
злобный, опасный, и у каждого из сотрудников не¬
вольно сжимались кулаки при мысли о встрече с ним
сегодня ночью: «Ну, погоди же, гад!..».
Час спустя раздался наконец долгожданный зво¬
нок со Сходни, и немедленно все комнаты пятого эта¬
жа облетел приказ: «Пора!».
Две машины одна за другой промчались по пустын¬
ной, ярко освещенной улице и затормозили у дома,
где жил Плышевский. Из подъезда вышел человек
и, приоткрыв дверцу первой машины, тихо сказал си¬
девшему рядом с водителем Звереву:
—	Дома. Спит. Там еще дочка. Больше никого.
—	Ясно. Понятые есть?
—	Так точно.
По знаку Зверева все вышли из машины и стали
молча подниматься по лестнице.
На первый и второй звонок никто не ответил, толь¬
ко после третьего за дверью послышались торопливые
шаги и испуганный девичий голос спросил:
—	Кто там?
—	Откройте, пожалуйста. Милиция.
—	Милиция?!.
Девушка завозилась с замком, но, как видно,
от волнения никак не могла с ним справиться.
В этот момент за дверью раздался спокойный муж¬
ской голос:
—	Иди к себе, Галя. Я сам открою. Это — недо¬
разумение.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Плы¬
шевский в домашнем халате и меховых туфлях*
351

—	В чем дело, товарищи? — раздраженно спросил
он.
—	Я сотрудник милиции, вот мое удостоверение,—
невозмутимо ответил Зверев.— А вот санкция проку¬
рора на ваш арест, гражданин Плышевский, и
на обыск в квартире.
Глаза Плышевского сузились, и он резко от¬
чеканил:
—	Не желаю смотреть ваши филькины грамоты.
Я протестую. Ночью врываться в квартиры, хватать
людей. Это произвол...
—	Вы отказываетесь впустить нас в квартиру? —
спокойно спросил Зверев.— Отказываетесь подчинить¬
ся постановлению прокурора?
—	Да, отказываюсь! И повторяю:	это произвол!
—	Ну тогда мы вынуждены обойтись без вашего
согласия,— хладнокровно заключил Зверев.
Он сделал шаг вперед, и Плышевский невольно
отступил в сторону.
Войдя в переднюю, Зверев огляделся и, указав
на одну из дверей, спросил:
—	Это чья комната?
—	Это комната дочери,— хмуро процедил Плы¬
шевский.
—	А та?
—	Та — мой кабинет.
—- Квартира вся принадлежит вам?
■— Повторяю: это комната моей дочери, ее собст¬
венная комната.
В этот момент в переднюю вышла Галя, торопливо
застегивая на ходу платье. Она с вызовом посмотре¬
ла на отца и сказала:
—	Нет, пусть обыскивают и мою комнату.
Обыск начался.
В кабинете за письменным столом расположился
следователь прокуратуры, он вел протокол обыска,
тщательно записывая все изъятые ценности, которые
аккуратно складывались сотрудниками на низкий
круглый столик у дивана: хрусталь, серебро, картины,
антикварные изделия.
Плышевский сидел в кресле у окна и, закинув ногу
на ногу, с презрительной усмешкой наблюдал, время
от времени бросая едкие замечания:
352

—	Советую переписать все книги. Они ценнее, чем
эти безделушки. Только без грамматических ошибок.
Ему никто не ответил.
—	Конечно, милиционерам это недоступно.
Сотрудники молча продолжали работу. Но Галя не
выдержала. Она вскочила с дивана и со слезами
на глазах гневно крикнула:
—	Замолчи! Постыдился бы!..
—	Спокойней, девушка,— остановил ее Зверев —
У гражданина просто шалят нервы. Это понятно.
—	А я не могу спокойнее! — запальчиво ответила
Галя.— Как он смеет!..
Обыск продолжался. Всем было ясно, что изъяты¬
ми ценностями дело не ограничится.
Уже в пятом часу утра один из сотрудников подал
Звереву записку.
—	В передней, за плинтусом,— доложил он.
Зверев развернул записку. Вся она была заполнена
двумя столбиками непонятных цифр и обрывков слов:
«уг. мат. дв. 4 (1,7+1,8 + 3,5+4,25),
3. ст. (3,1+2,4),
дв. пр. 4 (1,9+3,8 + 2,7 + 4,1),
кук. 4 (4,0 + 3,2+ 3,2+ 2,5),
под. 7 (3,8 + 3,1 +4,4 +1,8 + 3,6 +1,3 + 1,6),
я. ст пр. 2 (3,7+4,31)» и т. д.
Внимательно рассмотрев записку, Зверев показал
ее Плышевскому.
—	Что это означает?
—	Понятия не имею,— пожал плечами тот.— От¬
куда вы ее взяли?
—	Не имеете? — Правый глаз Зверева насмешливо
прищурился.— Ладно. Разберемся сами.
—	Пожалуйста,— презрительно скривил губы Плы-
шевский.— Нат Пинкертоны с трехклассным образо¬
ванием...
Зверев, ничего не ответив, вышел из комнаты и по¬
дозвал одного из сотрудников. Вдвоем они закрылись
на кухне.
—	Понимаешь, в чем дело? — спросил Зверев.—
Это же явная шифровка!
Обыск между тем продолжался.
В комнате Гали скатали разложенный на полу
353

большой ковер, и лейтенант Арбузов с трудом выта¬
щил его в коридор. Сквозь открытую дверь кабинета
он поймал на себе пристальный взгляд Плышевского.
Арбузов снова возвратился в комнату.
Через минуту Плышевский как бы нехотя поднялся
со своего места и с безразличным видом прошелся
несколько р-аз по кабинету, потом вышел в переднюю
и, мельком заглянув в комнату дочери, той же лени¬
вой походкой возвратился в кабинет. Никто, казалось,
не обратил на него внимания.
Но лейтенант Арбузов, дождавшись, когда Плы¬
шевский ушел, весело подмигнул товарищу и чуть
слышно прошептал:
— Видал? Занервничал, сукин сын! Давай-ка раз¬
беремся с этим паркетом.
Одна за другой были тщательно обследованы
планки паркета. Все они оказались наглухо вделан¬
ными в пол, все... кроме трех, которые под сильным
нажимом ноги еле заметно «дышали». В ход были
пущены инструменты.
Когда планки были вырваны, под ними оказалось
глубокое оцинкованное пространство, доверху наби¬
тое стопками сберегательных книжек и толстыми пач¬
ками денег. Среди них оказались и доллары.
К нижней стороне одной из планок была прикреп¬
лена пружина, соединенная с шестеренкой, с которой
сцеплялась другая шестеренка — коническая, и от
нее уже уходил под пол стальной тросик. Его путь
был скоро обнаружен. Тросик проходил под полом,
затем под наличником двери и кончался в передней,
у вешалки. Один из болтов, на которых она висела,
оказался фальшивым, в его гнезде обнаружили от¬
верстие для ключа. Механизм тайника был теперь
ясен.
На стол перед следователем были вывалены сбер¬
книжки и деньги.
Галя, забившись в угол дивана, с ужасом наблю¬
дала за всем происходящим. «Боже мой, боже мой,
откуда это все?..— словно в бреду беззвучно шептала
она.— Откуда?.. Прятал, все прятал!.. Вор!.. Вор он!..
Мамочка, бедная, ты даже не знала, с кем ты жила...
и я не знала... Нет, нет, я здесь не останусь... я уйду...
я буду сама работать.., я ни к чему здесь не притро¬
354

нусь...» Галя со стоном закрыла глаза. В этот момент
она невольно подумала о Михаиле. Где он сейчас?
Выложив на стол последнюю пачку денег, Арбу¬
зов взглянул на посеревшее лицо Плышевского и
с необычной для него суровостью сказал:
—	Ваша первая карта бита, гражданин Плышев-
ский.
Плыщевский криво усмехнулся.
—	Что-то уж очень вы стараетесь. Сразу видно,
что вас я не поил коньяком,— и он насмешливо взгля¬
нул на Галю.
Щеки девушки залил багровый румянец, и она
поспешно опустила глаза.
Арбузов ответил спокойно, почти весело:
—	Ах, вы намекаете на Михаила Козина? Но он
уже уволен из органов милиции. А перед этим, между
прочим, сам пришел и все рассказал. Так что даже
из него вам не удалось сделать предателя. Понятно?
Может быть, теперь вы откроете остальные свои кар¬
ты добровольно?
Плышевский поджал тонкие губы и ядовито от¬
ветил:
—	Вы слишком самоуверены, молодой человек.
Надеюсь, кто-нибудь мне задаст более умные вопросы.
Но при всем своем самообладании он не удержал¬
ся и украдкой взглянул на часы. Если Козин все рас¬
сказал, то что же теперь творится на Сходне?
За окном начинало рассветать. Сквозь серую мглу
проступили очертания соседних зданий, пустынная, за¬
несенная снегом улица и желтоватые бусинки фона¬
рей. Было уже около семи часов утра.
Из кухни наконец показался Зверев. С невозму¬
тимым видом он зашел в кабинет, держа в руках
таинственную записку, и сказал:
—	Давайте-ка, товарищи, проверим. Даже инте¬
ресно. Будем искать камушки,— он взглянул на за¬
писку.— Итак, первая строчка, первый адрес — угол
матраца дивана, четыре камушка, вес каждого указан
здесь, вероятно, в каратах.
Галя как ошпаренная вскочила с дивана.
Через несколько минут в уголке деревянной рамы
матраца было обнаружено выдолбленное гнездо и
в нем четыре блестящих камушка — бриллианты.
355

—	Пойдем дальше,— все так же спокойно сказал
Зверев, но в самой глубине его глаз засветилась ра¬
дость.— Вторая строчка --замок стола, два камуш¬
ка... Дальше — диван, правая сторона, четыре камуш¬
ка.— Он посмотрел на Плышевского.— Может быть,
чтобы не ломать вещь, вы укажете точно?
—	Мне какое дело? Ломайте,— с усмешкой отве¬
тил тот.— Государство, надеюсь, не обеднеет?
Когда были извлечены еще четыре бриллианта,
Зверев указал следующий «адрес»:
—	«Кук» — это какая-то кукла. Давайте ее сюда.
Все стали оглядываться по сторонам. Никакой
куклы в кабинете не было.
—	Подождите! — взволнованно сказала вдруг Га¬
ля.— Это, наверно, кукла-грелка для чайника. Другой
у нас... у него нет. Ока в кухне.
Плышевский бросил на дочь злобный взгляд, но
промолчал.
На столе перед следователем росла сверкающая
огоньками горка драгоценных камней.
—	Теперь подоконник. Там семь штук,— продол¬
жал Зверев, водя пальцем по бумажке.— Он, наверно,
выдвижной.
...Обыск закончился только в десятом часу утра.
Усталые, возбужденные сотрудники начали упаковы¬
вать в чемоданы изъятые ценности. Зверев предложил
Плышевскому подписать протокол обыска.
—	Не желаю! — резко ответил тот.
—	Как угодно,— невозмутимо произнес Зверев
и сухо добавил: — Одевайтесь, гражданин Плышев¬
ский.
Машины второй оперативной группы, возглавля¬
емой Ярцевым, остановились у дома, где жил Свекло-
вишников.
Разбуженные дети, полуодетые и испуганные, жа¬
лись к матери. А та, худенькая, прямая, сидела спо¬
койно, угрюмо поджав губы и сцепив на коленях ма¬
ленькие натруженные руки. Ее светлые, с сильной
проседью волосы были наспех собраны в пучок, глаза
колючие, враждебно, с давней, уже привычной болью
следили за мужем.
356

Свекловишников, одетый в старенькую пижаму,
с помятым, искаженным от страха лицом, метался
по комнате и придушенным шепотом молил Ярцева:
—	Увезите меня скорее! Я все расскажу. Ну, будь¬
те же человеком увезите! Не могу я смотреть на них...
в глаза им. Это же пытка, поймите! — и голос его сры¬
вался на крик.— Пытка!.. Пытка!
—	Мы должны произвести обыск, гражданин
Свекловишников,— холодно ответил Геннадий.—
Изъять ценности...
—	Какие ценности? Откуда? — торопливо перебил
его Свекловишников.— Ничего больше нет, ничего...
Вот только это,— он кивнул на стол, где лежала пот¬
репанная сберегательная книжка.— Я сам отдал. Вы
же видите!
Потом он бросился к детям, пытался обнять их, но
те, всхлипывая, отбивались и прятались за мать.
—	Оставь детей, Тихон, — сурово сказала та.— Не
мучай.
Вперед выступил худенький Виталий, смело и гнев¬
но посмотрел на отца.
Свекловишников съежился, втянул в плечи шишко¬
ватую лысую голову, не смея поднять глаза на сына.
Малиновыми стали дряблые, отвислые щеки, на висках
крутыми жгутами набухли вены. Закрыв лицо ру¬
ками, он глухо застонал:
—	Что я наделал? Что только наделал?.. Убить
меня мало!..
В пятом часу утра Свекловишников тясущейся
рукой подписал протокол и, шатаясь, направился
к двери. На пороге он обернулся, долгим и скорбным
взглядом окинул комнату и, встретившись глазами
с женой, глухо пробормотал:
—	Прости, Вера, если можешь!.. За все прости!..
В ту же ночь были арестованы Полина Осиповна
Середа и Синицын. Под тяжестью собранных улик
дрогнул даже Плышевский. Только одна надежда еще
теплилась в нем — Оскарчик.
Но Фигурнову в те дни было не до него. В прези¬
диум Московской коллегии адвокатов неожиданно по¬
ступили кое-какие сведения о вымогательстве им де-
357

негу клиентов. Совпадение было слишком очевидным,
чтобы быть случайным. Фигурнову теперь предстояло
спасать собственную шкуру.
В один из совсем весенних мартовских вечеров
Сенька Долинин, сгорая от нетерпения, расхаживал
вокруг скамейки около ворот, поджидая Клима. Он
выкурил уже пять пли шесть папирос и начинал не
на шутку злиться. Ведь, кажется, условились точно.
У Сеньки же билеты в кармане! Конечно, Клим теперь
начальством стал, всякие там совещания, собрания,
доклады, просто Академия наук, а не бригадмил!
А может, за Лидой пошел? Вот так у них теперь и по¬
велось: то он за ней ходит, то она за ним. Уж жени¬
лись бы, что ли! Все легче было бы. И билетов теперь
приходится брать три, иначе Климку не уговоришь.
Им, конечно, хорошо, у них любовь. А вот ему, Сень¬
ке, даже как-то неудобно, вроде сбоку припека. Не¬
солидно. В конце концов надо и ему тоже с девушкой
ходить.
Тут Сеньке почему-то стало вдруг грустно. Он
вздохнул и собрался было уже закуривать новую па¬
пиросу, когда наконец подошел Клим. С ним была
и Лидочка. Вид у Клима был серьезный.
—	Так,— сердито сказал Сенька.— Конечно, на¬
чальство, не опаздывает, а задерживается...
—	У нас, понимаешь, собрание было.
—	Ну, все ясно, ясно...
—	Ничего тебе не ясно. Открытое партийное со¬
брание. Вся фабрика привалила. Тарас Петрович на¬
счет этой шайки докладывал.
—	Да ну? — Глаза Сеньки блеснули любопытст¬
вом.
—	Ага. И знаешь, кто еще приехал?
—	Я что, по-твоему, ясновидящий?
—	Старые знакомые. Коршунов и Ярцев. Тоже вы¬
ступали, рассказывали, как все было. У Коршунова,
между прочим, во какой шрам, через всю щеку. Толь¬
ко недавно из госпиталя выписался.
—	Ну, откуда шрам-то?
—	Бандита одного арестовывал из той же шайки...
—	Фью! — присвистнул Сенька.— Работка!
358

—	Потому, помогаем еще мало,— строго ответил
Клим.— Об этом тоже на собрании говорили.
—	И Мария Павловна выступала,— робко добави¬
ла Лидочка.— Прямо плакали все, как она говорила.
И сама тоже...
—	Эх, братцы! — Сенька от досады даже смял
в пальцах папиросу.— Ну, как же такое собрание без
меня обошлось? Ясности тут не вижу! Все ж таки
вместе кое-чего сделали.
Климу стало совестно перед другом.
—	Верно. Промашку я дал. Но только уж больно
неожиданно собрали.
—	Ладно, учтем чистосердечное признание и поста¬
вим на вид,— махнул рукой С.енька.— Ты лучше ска¬
жи, чего Коршунов рассказывал.
—	Вот, например, про Климашина. Ему, оказы¬
вается, Синицын шкурку-то подсунул. Сознался, черт
старый!
—	Судить-то их когда будут?
—	Скоро. А Жерехова, значит, и вот Лида тоже
там будут... — Он внимательно посмотрел на девушку.
—	Ты, Лид, не дрейфь,— солидно посоветовал
Сенька.— Руби все, как было. И полный порядок. Мы
тебя всегда поддержим. Можешь положиться. Ну, а
эти-то как, Рыбья Кость да... толстый боров? — Сень¬
ка хитро взглянул на Лидочку.
Но ответил Клим.
—	Судить их будут. По всей строгости. А мы все
должны знаешь какой урок из этого дела извлечь?
На всю жизнь! Это Тарас Петрович сказал. Ну, вот
я потому и решил... понимаешь...— Клим смущенно
замялся.— Не я, конечно, один, а еще Женька Осо¬
кин и Аня Бакланова, вместе...
—	Ну, чего вместе-то, чего? — допытывался до
крайности заинтересованный Сенька.
—	В общем, в партию подали,— твердо закончил
Клим.
—	В партию? Здорово! — Сенька в восторге хлоп¬
нул друга по плечу, потом вдруг неуверенно спросил: —
А примут?
—	Тарас Петрович говорит, должны принять.
359

ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава /. Комсомольский патруль	3
Г лава II. Ростислав Перепелкин —
«ловец пиастров»	25
Г лава III. При закрытых дверях	47
Глава IV. «Веревочка» начинает виться	.	.	,	*	70
Глава V. Цена одного выстрела	94
Глава VI. Дела любовные, семейные и	прочие	.	.	142
Глава VII. На подступах к «черной моли»	.	.	.	175
Глава VIII. Ход «конем»	.216
Глава IX. Укус «черной моли» опасен	239
Глава X. Туман рассеивается	255
Глава XI. На острие ножа		 . 294
Глава XII. В гнезде «черной моли»	327
Аркадий Гриеорьевич Адамов
ЧЕРНАЯ МОЛЬ
Редактор Ю. С. Н о в и к о в.	Художник Д. Б. Ш и м и л и с.
Худ. редактор Э. А. Розен. Техн. редактор В. А. Авдеева.
Сдано в набор 7. V. 63 г. Подписано к печати 31. VII. 63 г. Формат
бум. 84 у 108/32. Физ. печ. л. 11,25. Уел. печ. л. 18,08. Уч.— изд. л. 18,84.
Изд. инд. XЛ-626. АО 9092. Тираж 100.000 экз. Цена 72 коп. в переплете.
Издательство «Советская Россия». Москва, проезд Сапунова, 13/15.
Фабрика высокой печати издательства «Советская Россия»,
г. Электросталь, ул. Школьная, 25.
Заказ № 2106