Author: Гинцберг Л.И. Волков В.К. Поп И.И. Степанов А.И. Турок-Попов В.М.
Tags: политика история империализм история германии германский империализм
Year: 1977
Text
„ Дранг нах Остен"
и народы
Центральной,
Восточной и
Юго-Восточной
Европы
1871 -1918
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Институт славяноведения и балканистики
«Дранг нах Остен»
и народы
Центральной,
Восточной
и Юго-Восточной
Европы
1871-1918 гг.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
Москва 1977
В книге раскрывается суть германской политики «Драга*
нах Остен» в эпоху империализма, внешнеполитические кон-
цепции кайзеровской Германии, а также курс «восточной по-
литики» с момента образования Германской империи в 1871 г.
до конца первой мировой войны. В работе показано воздей-
ствие германской экспансии на общественно-политическое раз-
витие стран и народов Центральной, Восточной и Юго-Восточ-
ной Европы, реакция различных социальных слоев на герман-
скую угрозу. Использованы новые материалы, раскрывающие
ответственность германского империализма за развязывание
первой мировой войны.
Редакционная коллегия:
В.К.Волков (ответственный редактор),
Л. И. Гинцберг, И. И. Поп,
А. И. Степанов, В. М. Турок-Попов
Издательство «Наука», 1977 г.
Вместо введения
В настоящее время, пожалуй, невозможно найти человека,
который бы стал отрицать резко возросшее воздействие между-
народных отношений в современную эпоху как на развитие всего
мира, так и на развитие отдельных стран. К такой констатации
следует добавить также и прогнозы, что рост влияния междуна-
родных отношений будет наблюдаться и в дальнейшем. Вместе
с тем область международных отношений превратилась в одну из
важнейших сфер классовой борьбы, в сферу борьбы между капи-
тализмом и социализмом в глобальных масштабах.
Оценивая факты новейшего времени и рассматривая их в ис-
торической ретроспективе, следует констатировать, что процесс
роста значения международных отношений для развития других
сторон общественной жизни можно было наблюдать с начала пере-
хода мира к эпохе империализма. Перерастание капитализма в им-
периализм на рубеже XIX—XX вв. характеризовалось окончатель-
ным разделом мира между крупнейшими капиталистическими
державами и начавшейся борьбой за передел уже поделенного
мира, за перераспределение сфер влияния, рынков сбыта, источ-
ников сырья и областей приложения капитала. Действие откры-
того В. И. Лениным закона неравномерности экономического и
политического развития капиталистических стран придало этой
борьбе особенно ожесточенный и остроконфликтный характер.
В борьбу между империалистическими державами оказались
втянутыми не только колониальные страны, чаще других служив-
шие объектом соперничества между ними, но и другие народы,
испытывавшие мощное воздействие внешнеполитических факто-
ров на внутренние процессы своего развития. К их числу в пер-
вую очередь следует отнести народы Центральной, Восточной и
Юго-Восточной Европы, которые на протяжении жизни несколь-
ких поколений чувствовали угрозу со стороны германского импе-
риализма и дважды подверглись германской агрессии. Ответная
реакция с их стороны потребовала не только мобилизации уси-
лий для отпора внешней опасности, но и сопровождалась серьез-
ным сдвигом в расстановке классовых сил и радикальными изме-
нениями в общественно-политических отношениях. Конечные итоги
этих изменений оказались прямо противоположны тем расчетам,
3
которые преследовала германская империалистическая политика
«Дранг нах Остен», сыгравшая зловещую роль как в истории на-
родов Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы, так и
в истории самого германского народа.
Марксистско-ленинская теория международных отношений от-
крывает перед исследователями возможность глубже раскрыть
отдельные стороны исторического процесса, в частности теорети-
чески обосновать характер обратных связей и обратное воздей-
ствие внешней политики на процессы внутриполитического раз-
вития. Она дает также методику изучения процессов формирования
внешнеполитических целевых установок, на основе которых выра-
батываются внешнеполитические курсы отдельных государств.
Интересно отметить, что инструментарием такого рода пользова-
лись для анализа исторической обстановки классики марксизма-
ленинизма. Так, характеризуя воздействие первой мировой войны
на общественные процессы, В. И. Ленин в «Письмах издалека»
указывал, что для быстрой победы Февральской революции 1917 г.
в России «необходим был еще великий, могучий, всесильный «ре-
жиссер», который, с одной стороны, в состоянии был ускорить
в громадных размерах течение всемирной истории, а с другой —
породить невиданной силы всемирные кризисы, экономические,
политические, национальные и интернациональные. Кроме не-
обыкновенного ускорения всемирной истории нужны были особо
крутые повороты ее, чтобы на одном из таких поворотов телега
залитой кровью и грязью романовской монархии могла опроки-
нуться сразу. Этим всесильным «режиссером», этим могучим уско-
рителем явилась всемирная империалистическая война» 1. Отме-
ченные оценки, конечно, ни в коей мере не означают, что рабочий
класс и его революционный авангард видели в войне желатель-
ный или желанный катализатор общественного развития. Такой
вывод был бы не более как карикатурой на марксизм-ленинизм.
Предлагаемая читателю монография посвящена изучению слож-
ного комплекса проблем, связанных с германской империалисти-
ческой политикой «Дранг нах Остен» и ее влиянием на судьбы
народов и стран Центральной, Восточной и Юго-Восточной Ев-
ропы.
Выделяя политику «Дранг нах Остен» как объект своего ис-
следования, авторский коллектив, руководствуясь марксистско-
ленинским пониманием законов и закономерностей обществен-
ного развития, видел в этой политике не проявление некоего
якобы извечного «германского духа», враждебного славянским на-
родам, как были склонны трактовать политику Германской импе-
рии буржуазные ученые в России и других славянских странах.
Эпоха империализма в целом, особая агрессивность монополисти-
ческого капитализма во всем мире — вот рамки для понимания
своеобразных черт германского империализма, так же как и импе-
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 13.
4
риализма российского, английского, французского и всякого дру-
гого. Монография хронологически охватывает почти половину
века —от образования Германской империи в 1871 г. до конца
первой мировой войны в 1918 г. Этот период заполнен драматиче-
скими событиями, среди которых особенно выделяются события,
приведшие к развязыванию мировой войны, и бурными общест-
венно-политическими процессами, из которых в первую очередь
следует назвать Великую Октябрьскую социалистическую револю-
цию в России, открывшую новую страницу в истории всего чело-
вечества.
В центре внимания авторского коллектива стояли вопросы
формирования германских империалистических внешнеполитиче-
ских концепций, лежавших в основе политики «Дранг нах Остен».
Не менее важной стороной исследования являлся показ ответной
реакции народов и стран Центральной, Восточной и Юго-Восточ-
ной Европы на угрозу со стороны германского империализма.
В соответствии с этими общими целями авторский коллектив ста-
вил перед собой конкретные задачи исследования. Так, раскрывая
внешнеполитические концепции германского империализма, ав-
торы стремились выявить целевые установки кайзеровской Герма-
нии. При анализе воздействия внешнеполитического фактора на
общественно-политическое развитие народов и стран Центральной,
Восточной и Юго-Восточной Европы прослеживалась буржуазно-
националистическая реакция со стороны их господствующих клас-
сов на германскую угрозу, обострение национальных взаимоот-
ношений и противоречий, а также на формы их разрешения.
Внешний фактор во многом определил два пути решения нацио-
нального вопроса в этом регионе — путь образования многона-
ционального Советского государства, возникшего в результате
Октябрьской революции на месте бывшей Российской империи,
и путь создания самостоятельных национальных буржуазных го-
сударств, сложившихся на развалинах Габсбургской монархии.
Происходящий ныне процесс разрядки международной напря-
женности, усилия Советского Союза и других социалистических
стран по созданию надежных основ безопасности в Европе пре-
вращают изучение истории германской империалистической поли-
тики «Дранг нах Остен» в задачу не только научной, но и поли-
тической значимости, выходящей далеко за рамки непосредствен-
ной темы. Раскрытие механизма зарождения и развития таких и
подобных им концепций, представляющих угрозу миру и безопас-
ности народов, само по себе служит делу укрепления мира, воору-
жает миролюбивые силы новыми инструментами исследования
международных отношений, своевременного обнаружения опас-
ных и агрессивных тенденций.
Конкретный анализ исторических фактов, приведших к заро-
ждению и проведению политики «Дранг нах Остен», показывает
преходящий характер такой политики, ее классовый характер, ее
обусловленность многими факторами. Такой анализ с позиций
5
марксизма-ленинизма, требующего изучения любого явления в его
конкретно-исторической обстановке, предотвратит складывание
национальных стереотипов, возникающих из односторонней оценки
событий и имеющих тенденцию к превращению в стойкие пред-
ставления. Точный анализ политики «Дранг нах Остен», таким
образом, призван служить целям миролюбивой политики Совет-
ского Союза, борьбе за обеспечение безопасности в Европе на
основе взаимовыгодных и равноправных отношений со всеми
народами.
Авторский коллектив отдавал себе отчет в том, что отношения
Германии и немецкого народа в изучаемый период с народами и
странами Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы да-
леко не исчерпывались сферой политических отношений, которые
явились главным предметом исследования. Вычленение основной
темы поневоле оставило за рамками исследования связи в области
культуры, науки и искусства, а также революционные связи, имев-
шие давние традиции. Точно так же и экономические связи про-
слеживаются лишь в той мере, в какой это диктуется необходи-
мостью раскрытия политических отношений, и даже более узко —
отношений международных. Тем не менее такое ограничение было
необходимо и обусловливалось как характером предпринятого
исследования, так и сравнительной самостоятельностью сферы
политических отношений, динамика развития которых далеко не
всегда совпадала с развитием отношений в других областях.
В исторической науке накопилось огромное количество трудов,
освещающих политику «Дранг нах Остен» или отдельные ее ас-
пекты. Этой проблеме посвящены многочисленные работы в исто-
риографиях всех без исключения стран Центральной, Восточной
и Юго-Восточной Европы, а также многочисленные исследования
немецких, французских, английских и американских авторов. Ес-
тественно, что многообразие работ породило и различную трак-
товку ключевых вопросов политики «Дранг нах Остен», и подход
к их освещению с различных методических и методологических
позиций.
Тем не менее обилие литературы не означает равномерного
освещения всех сторон исследуемой проблемы. Так, если концеп-
циям и проявлениям самой германской империалистической поли-
тики «Дранг нах Остен» посвящено огромное количество работ и
серьезных исследований, то многие другие стороны, и в первую
очередь ответная реакция народов и стран Центральной, Восточ-
ной и Юго-Восточной Европы на агрессивную германскую поли-
тику, оказались гораздо менее освещенными.
Представляя монографию на суд читателей, авторский коллек-
тив отдает себе отчет в том, что в рамках одной, хотя бы и об-
ширной монографии, невозможно исчерпать всех сторон проблемы,
которая заняла видное место в ряду других важнейших проблем
новой и новейшей истории не только европейской, но и всемирной.
Авторский коллектив и редколлегия выражают вместе с тем на-
6
дежду, что появление их труда в свет послужит более глубокому
пониманию данной проблемы и явится новым толчком к ее даль-
нейшему изучению.
Настоящая монография подготовлена сектором истории между-
народных отношений в Центральной и Юго-Восточной Ев-
ропе Института славяноведения и балканистики АН СССР. Она
написана авторским коллективом в составе: И. И. Астафьев
(главы 6, 8), М. А. Бирман (глава 10), В. К. Волков (Введение,
части глав 4, 6, 8, 9, 16, Заключение), Л. И. Гинцберг (глава 1),
Т. Ю. Григорьянц (глава 5), М. И. Леньшина (глава 9), А. Я. Ма-
нусевич (главы 13, 15), 3. С. Ненашева (глава 9), Г. В. Павленко
(глава 3), И. И. Поп (главы И, 12, 14, 16), Н. Д. Ратнер (главы
2, 7), Б. М. Туполев (глава 4).
В подготовке монографии к печати принимали участие
А. С. Аникеев и М. И. Леньшина.
Раздел I. Образование Германской империи
и изменение
международного положения
в Европе
в период перехода к империализму
Глава 1. Основные проблемы
внешней политики Германии
в 70-90-х годах XIX в.
Победа в войне с Францией 1870—1871 гг. позволила Пруссии
объединить под своим главенством всю Германию. Вместо кон-
гломерата немецких государств, взаимно ослаблявшихся соперни-
чеством, «в союзе европейских держав», отмечал В. И. Ленин, по-
явился молодой и сильный «новый хищник, создалась в 1871 г.
новая капиталистическая держава, развивавшаяся неизмеримо бо
лее быстро, чем Англия» 1. После объединения Германия пережи-
вала невиданный экономический подъем, в ходе которого проис-
ходило перерастание «свободного» капитализма в империализм.
Опираясь на резко возросшую экономическую мощь страны, ее
господствующие классы стали добиваться создания условий, ко-
торые обеспечили бы Германии гегемонию на Европейском кон-
тиненте.
Появление на международной арене новой великой державы —
Германской империи — коренным образом изменило политическую
карту Европы и существовавшее до того времени соотношение
сил. С возникновением империи исчез так называемый германский
вопрос, занимавший важное место в международных отношениях
предшествовавших десятилетий и позволявший другим державам,
в первую очередь Франции, играть на противоречиях Габсбург-
ской монархии и Пруссии. В новых условиях Австро-Венгрия
стала во все возраставшей мере ориентироваться в своей внешней
политике на Германию, а последняя, опираясь на нее, сущест-
венно упрочила свои позиции. Из внешнеполитических расчетов
Англии и России выпадали отныне надежды на равновесие сил
между Францией и Пруссией, которые служили им в течение
долгого времени одной из важных основ в дипломатических каль-
куляциях. Германская империя значительно превосходила по силе
своего западного соседа. Более того, она не оставляла надежд на-
нести ему новый удар, который закрепил бы ее завоевания и от-
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 32, с. 84.
8
крыл путь к гегемонии в Европе. Не допустить такого поворота
событий стало в последующий период одной из существенных за-
дач внешней политики и Англии, и России. Однако они продол-
жали оставаться соперницами во всех остальных вопросах (Бал-
каны, Средняя Азия, Дальний Восток), и эти противоречия опре-
деляли характер их отношений вплоть до начала XX в. Если
учесть еще, что объединенная Италия с начала 70-х годов XIX в.
тоже стала играть роль великой державы, хотя и слабейшей среди
других, то картина ломки старой системы международных отно-
шений и связанного с ней равновесия сил будет близка к полной.
Все это не означало, однако, что происшедшие изменения были
сразу же замечены современными государственными деятелями
и наблюдателями и положены в основу новых политических рас-
четов. В политике всех без исключения великих держав вначале
продолжали действовать унаследованные от предшествовавшего
времени представления, что затрудняло и замедляло осознание
новых реальностей. Английские правящие круги поначалу пола-
гали, что Германская империя сможет занять место ослабевшей
Австро-Венгрии в качестве их «естественного союзника», сдержи-
вающего на континенте и Францию, и Россию, и тем самым Вели-
кобритания получит свободу рук для расширения своих колони-
альных владений2. В свою очередь правящие круги России, тесно
связанные классовыми узами и династическими интересами
с Германией, не только не видели в ней потенциальной угрозы,
но и надеялись, что она окажет сдерживающее влияние на Австро-
Венгрию и откроет новые возможности для экспансии на Балка-
нах. Потребовалось немало времени, чтобы рассеять имевшиеся
иллюзии.
Скачкообразный рост международного влияния самой Герман-
ской империи можно проиллюстрировать на примере сравнения
двух крупнейших дипломатических конгрессов второй половины
XIX в. — Парижского в 1856 г. и Берлинского в 1878 г. На пер-
вый Пруссия была приглашена только к концу, и ее участие
в его работе сопровождалось рядом ограничений, которые показы-
вали, что другие великие державы не считали ее полноправным
партнером и привлекли ее к сотрудничеству из политических
соображений. Совершенно иным было положение на Берлинском
конгрессе. Германия не только стала его устроителем, но и высту-
пила в качестве своего рода арбитра в отношениях между дру-
гими великими державами. Ее роль на конгрессе показала, что
к тому времени Германия превратилась в исходный пункт всех
расчетов и планов установления равновесия сил на континенте;
при европоцентризме, свойственном тогдашним международным
отношениям, это имело значение, выходившее далеко за пределы
самой Европы. Изменение в соотношении сил неизбежно поло-
2 Тейлор Л. Дж. П. Борьба за господство в Европе. 1848—1914. М., 1958,
с. 239.
9
жило начало новому процессу блокообразования, который в конеч-
ном итоге разделил Европу на два враждующих лагеря.
Удельный вес Германии в международных делах рос по мере
усиления ее военной и экономической мощи, причем внешнеполи-
тические следствия ее бурного промышленного развития стали
особенно сказываться позднее, ближе к концу XIX в. Однако ее
собственное положение было далеко от неуязвимого. Агрессив-
ность германского милитаризма вызывала беспокойство у соседей
Германии, а ее экономическая конкуренция обостряла противо-
речия даже с теми державами, которые находились в дружествен-
ных отношениях с ней. Географическое положение в центре Ев-
ропы порождало угрозу войны на два фронта, становясь пред-
метом постоянных и мучительных размышлений для германского
генерального штаба. В его среде довольно рано зародилась мысль
о превентивной войне как выходе из трудного положения. Гер-
манская же дипломатия ставила перед собой цель не допустить
образования враждебной Германии коалиции.
Эту задачу в течение первых 20 лет существования Герман-
ской империи решал Бисмарк, руководивший как ее внешней,
так и внутренней политикой и стремившийся сочетать интересы
юнкерства с интересами экономически быстро крепнувшей бур-
жуазии. Как государственный деятель Бисмарк обнаружил боль-
шое дипломатическое искусство, необычайную изворотливость и
незаурядную дальновидность. В этом смысле Бисмарк безусловно
превосходил представителей германской, точнее прусской, воен-
щины, нередко рвавшихся в бой и подчас пренебрегавших тем,
какова будет группировка держав, с которой пришлось бы столк-
нуться Германии.
Центральной задачей внешней политики Германии в 70—
80-х годах была изоляция Франции. Германские юнкеры и бур-
жуазия, навязавшие Франции грабительский мирный договор и
отторгнувшие от нее две провинции, не могли не понимать, что
это породит стремление к реваншу. По выражению К. Маркса,
аннексия Германией Эльзаса и Лотарингии превратила франко-
германскую войну в «европейскую институцию» 3. Правители Гер-
мании упорно старались связать европейские государства различ-
ными обязательствами, исключавшими сближение с Францией,
а особенно — союз с ней. Позиция Бисмарка по отношению к Рос-
сии во многом диктовалась враждебностью, но он как никто дру-
гой понимал мощь и потенциальные возможности России и бо-
ялся ее. «Война между Германией и Россией, — писал он, напри-
мер, в 1879 г., — явится во всех случаях, независимо от военных
шансов, большим бедствием для нас, даже если Франция в ней
участвовать не будет; только в самом крайнем случае, когда
вопрос идет о наших крупнейших интересах и наш тыл полней-
3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 271.
10
шим образом обеспечен, можем мы пойти на такую борьбу»4.
Отсюда стремление Бисмарка не рвать связей с правящими кру-
гами России, которые объединяла с германскими, в частности,
обоюдная заинтересованность в развитии торговли и расширении
финансовых операций, превративших Берлин в центр размещения
русских займов за границей. Определенное значение имела общ-
ность интересов, обусловленная совместным участием в разделе
Польши и решимостью сохранить господство над польским наро-
дом5. Но главным были общие реакционные устремления господ-
ствующих классов Германии и России, обоюдная заинтересован-
ность в незыблемости существующего строя.
С особенной силой сказывалось это в первые годы после фран-
ко-прусской войны, когда еще столь свежо было воспоминание
о Парижской коммуне. Встретившись в сентябре 1872 г. в Бер-
лине, императоры Германии, России и Австро-Венгрии подтвер-
дили свою точку зрения на I Интернационал, как на «опасный
элемент в Европе», который «необходимо, в интересах порядка и
морали, подавлять всеми имеющимися средствами» 6. Этим в не-
малой степени объясняется готовность, с которой Германия шла на
установление договорных отношений между тремя крупными мо-
нархиями Центральной и Восточной Европы — Германией, Рос-
сией и Австро-Венгрией. Соглашение трех императоров, заключен-
ное в 1873 г., на ряд лет стало основой внешнеполитической
ориентации Германии. По словам Бисмарка, «нельзя вообразить
себе какую-нибудь другую политическую систему, которая пре-
доставляла бы большие гарантии сохранения всех консервативных
элементов современного мира» 7.
Таким образом, это было соглашение на реакционной основе,
в известной мере напоминающей принципы Священного союза8.
Соглашение декларировало общность политики и предусматривало
взаимные консультации в случае осложнения международной об-
становки 9. Оно представляло особый интерес для Германии, у ко-
торой не было сколько-нибудь серьезных противоречий не только
с Австро-Венгрией (главное противоречие между ними было ре-
шено войной 1866 г.), но в то время и с Россией. Союз должен
был обеспечить, во-первых, изоляцию Франции, а во-вторых, воз-
4 Die grosse Politik der europäischen Kabinette 1871—1914. Bd 3, N 713.
Berlin, 1922.
5 «... сохранение раздела Польши, — писал Ф. Энгельс в 1882 г., — есть
именно та связь, которая вновь и вновь сплачивает Священный союз...»
(Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 35, с. 220).
6 Diplomatie und Kriegspolitik vor und nach der Reichsgründung. Berlin,
1971, S. 194
7 Fester R. Sabourov und die russischen Staatsakten über die russisch-deut-
schen Beziehungen von 1879—1890. — «Die Grenzboten», 1921, N 16,
S. 59.
8 Ерусалимский А. С. Бисмарк. Дипломатия и милитаризм. М., 1968, с. 102.
9 Русско-германские отношения 1873—1914 гг. (Документы из секретного
архива бывшего министерства иностранных дел). М., 1922, с. 33.
11
можность для Германии стать чем-то вроде арбитра между Рос-
сией и Австро-Венгрией, которых разделяли острые разногласия
на Балканах.
Проблема изоляции Франции все острее вставала перед гос-
подствующими классами Германии по мере того, как западная
соседка оправлялась от поражения. В правящих кругах Германии
крепла мысль о проведении превентивной войны против Франции
с тем, чтобы в зародыше подавить идею реванша и помешать
созданию самих условий для его подготовки. Стремление к пре-
вентивной войне диктовалось также серьезным ухудшением эко-
номической конъюнктуры, наступившим в 1873 г.; прекращение
небывалой лихорадки «учредительства», вызванной 5-миллиард-
ной французской контрибуцией, толкало правителей Германии на
внешнеполитические авантюры. Впервые кампания устрашения
Франции была предпринята в 1873 г., затем такого рода «военные
тревоги» повторялись периодически. Шовинистический угар, на-
гнетавшийся послушной Бисмарку прессой, помогал протаскивать
через рейхстаг военные законы (септеннаты), значительно огра-
ничивавшие парламентский контроль над ассигнованием средств
на вооружение. При этом шумиха, инспирируемая Бисмарком, от-
нюдь не была ответом на действительные проявления реваншист-
ских настроений во Франции. Германские дипломаты, находив-
шиеся там в 70-х годах, отрицали какую-либо реальную опас-
ность реванша. Так, немецкий посол Арним в апреле 1874 г.
писал Вильгельму I, что «Франции потребуется еще длительное
время, чтобы она могла попробовать с шансами на успех вступить
в схватку с германской армией» 10.
Но возможность нанести Франции превентивный удар зави-
села не только от воли Бисмарка. Уже в 1873 г., когда француз-
ское правительство своевременно забило в набат, Бисмарк убе-
дился, что реакция основных европейских держав неблагоприят-
ствует замыслам Германии. Эта реакция объяснялась весьма
определенными мотивами — незаинтересованностью в дальнейшем
усилении Германии.
Противодействие великих держав планам Германии еще более
явственно обнаружилось во время «военной тревоги» 1875 г.,
поводом к которой послужила подготовка во Франции нового за-
кона об увеличении армии. Россия недвусмысленно воспротиви-
лась попыткам провести превентивную войну против Франции.
Неблагоприятной для осуществления этих планов была и пози-
ция Англии. Причины «военной тревоги» 1875 г. и ее обстоятель-
ства глубоко проанализировал Ф. Энгельс в своей статье «Офи-
циозный вой о войне». Рассмотрев действительное соотношение
сил обоих государств, он пришел к выводу, что «истинной пред-
10 Манфред А. 3. Традиции дружбы и сотрудничества. Из истории русско-
французских и советско-французских связей. М., 1967, с. 90.
12
ставительницей милитаризма является не Франция, а германская
империя прусской нации» 11.
События 1875 г. отразились на внешнеполитической ориента-
ции Германии. Несмотря на существование Союза трех импера-
торов, Бисмарка страшила возможность русско-французского
союза, заключение которого означало бы для Германии войну на
два фронта. Бисмарк и его окружение искали средства укрепле-
ния позиций Германии на случай, если русско-французскую коа-
лицию все же не удастся предотвратить; одним из них могло
стать сближение с Австро-Венгрией. Осуществление этого за-
мысла было ускорено внезапным обострением положения на Бал-
канах в результате восстания населения Боснии и Герцеговины
против турецкого ига. Восстание началось всего через 3 месяца
после франко-германской «военной тревоги» и было весьма на
руку германской дипломатии, ибо отвлекло внимание великих
держав от франко-германских отношений. Бисмарк деятельно спо-
собствовал втягиванию России в балканские дела, подталкивая ее
на войну с Турцией. Балканский кризис стал «исходным момен-
том для всей его системы союзов в 80-е годы» 12.
Русско-турецкая война 1877—1878 гг. окончилась победонос-
ным миром, заключенным Россией в Сан-Стефано. Но Англия и
Австро-Венгрия, не желавшие примириться со столь значитель-
ным расширением влияния России на Балканах, потребовали пе-
ресмотра условий договора на международном конгрессе. Он состо-
ялся летом 1878 г. в Берлине. Бисмарк любил говорить о своей роли
«честного маклера» и в таком качестве руководил работой кон-
гресса. Но германский канцлер, конечно, не был «честным мак-
лером». «На самом конгрессе и за его кулисами он плел тонкую
сеть дипломатических интриг, используя существующие разно-
гласия и разжигая новые в расчете на то, что в недалеком буду-
щем Германская империя ... создаст и возглавит могуществен-
ную военную коалицию» 13. Бисмарк усиленно помогал Австро-
Венгрии, с которой намеревался в ближайшем будущем вступить
в союз, добиваться от России отказа от тех или иных положений
Сан-Стефанского договора и поддерживал ее экспансионистские
устремления.
Ухудшение русско-германских отношений после Берлинского
конгресса определялось многими причинами, в том числе и эко-
номическими. К концу 70-х годов начали сказываться результаты
ускоренного промышленного развития Германии, а также роста
капитализма в России и действия сильнейшего аграрного кризиса,
охватившего все страны мира. Россия принимала меры, чтобы ог-
радить свою развивавшуюся промышленность от наплыва немецких
готовых изделий. В Германии все более усиливались требования
11 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 565.
12 Сказкин С. Д. Конец австро-русско-германского союза. М., 1974, с. 61.
13 Ерусалимский А. С. Бисмарк..., с. 145.
13
юнкерских кругов закрыть германский рынок для русского хлеба
и других сельскохозяйственных продуктов (в Германию направ-
лялось около 300/о всего экспорта России14). Введение протекцио-
нистских пошлин обоими государствами не могло не сказаться
на их взаимных отношениях.
Не менее важную роль в осложнении русско-германских отно-
шений сыграло сближение Германской империи с Австро-Венг-
рией. В этом вопросе особенно наглядно прослеживается тесная
связь внутренней политики с внешней, весьма характерная для
деятельности Бисмарка. И здесь главное слово принадлежало ге-
гемону политической жизни объединенной Германии — прус-
скому юнкерству, классовые интересы которого требовали сохра-
нения многонациональной монархии Габсбургов и противодейст-
вия возможному ее распаду.
Сохранение Австро-Венгрии диктовалось и идеологией юнкер-
ства. В этом смысле весьма характерны взгляды Бисмарка, в кон-
центрированной форме выражавшие точку зрения «элиты» его
класса. «Железный канцлер» исходил из того (и его точка зрения
на сей счет никогда не менялась), будто лишь немцы распола-
гают необходимыми качествами, чтобы управлять «пространст-
вом» Центральной и Юго-Восточной Европы. Очень подробно
Бисмарк высказался по этому поводу в беседе с венгерским пи-
сателем Иокаи в начале 1874 г.: «Остальные национальности
дают, правда, хороших солдат, но административный талант, зна-
ния, необходимые для государственной деятельности, интелли-
гентность и собственность все же имеются преимущественно
у немцев» («и венгров», добавил он, учитывая, с кем беседует) 15.
Почти в тех же выражениях Бисмарк говорил о «миссии» нем-
цев в Австро-Венгрии спустя 20 с лишним лет, уже будучи в от-
ставке 16. А вывод, который он делал из этого, был недвусмыслен:
«Образование малых национальных государств на Востоке не-
возможно; право на существование имеют лишь исторические го-
сударства».
Под «историческими государствами» имелись в виду Герма-
ния, Австрия и Россия, но ни в коем случае не Польша. Стрем-
ление не допустить восстановления ее независимости было одним
из краеугольных камней политики «железного канцлера», а поль-
ский вопрос, по словам Бисмарка, был единственным затрудне-
нием на пути к союзу с Австро-Венгрией. И он, и его преемники
с неодобрением относились к тому, что галицийские поляки на-
ходились в лучшем положении, чем их соплеменники в Германии,
что представители польской знати (Потоцкий, Бадени, Голухов-
ский и др.) временами занимали виднейшие посты в государствен-
14 Schreiner А. Zur Ceschichte der deutschen Außenpolitik. 1871—1945, Bd I.
Berlin 1955 S 112
15 Bismarck О. Gesammelte Werke, Bd VIII, S. 105—106.
16 Ibid., Bd XIII, S. 570.
14
ном аппарате Австро-Венгрии17. Правители Германии опасались,
как бы все это не способствовало активизации освободительной
борьбы угнетаемого ими польского населения. Кроме того, их бес-
покоила угроза выдвижения Австро-Венгрией лозунга независи-
мости Польши в противовес России в случае войны с нею18.
Средством предотвращения подобной угрозы, по мнению Бис-
марка и его единомышленников, была германизация поля-
ков.
В вопросе о судьбе Австро-Венгрии, как и во многих других,
учитывались также интересы капиталистов. В пользу ее упро-
чения говорили экономические соображения — обеспечить доступ-
ность важного для германской промышленности рынка Австро-
Венгрии, гарантировать его целостность. Этот рынок поглощал
10—12% германского вывоза, а в 90-х годах даже занял второе
место после Англии19.
Германский император решительно противился заключению
договора, направленного против исконного союзника и покро-
вителя реакционной Пруссии — царской России. Вильгельм исхо-
дил при этом не только из принципов монархической солидар-
ности, но и из практических соображений. «Проектируемый
договор, — писал он, — должен бросить Россию в объятия Фран-
ции»20. Тем не менее Бисмарку удалось побудить Вильгельма I
дать согласие на союз с Австро-Венгрией; при этом он использо-
вал все возможные средства, включая и крайнее — угрозу от-
ставки.
Готовя заключение договора, Бисмарк искусственно нагнетал
напряженность в отношениях с Россией, против которой и был
задуман австро-германский союз. По испытанному рецепту вновь
была пущена в ход рептильная пресса: она принялась распрост-
ранять версию об угрозе Германии со стороны России21. На
деле же царизм, лишь незадолго до того проведший тяжелую
войну против Турции, испытывавший большие внутриполитиче-
ские трудности и недостаток финансовых средств, даже и не по-
мышлял о войне против Германии.
17 См.: Ратнер Н. Д. Очерки по истории пангерманизма в Австрии в конце
XIX в. М., 1970, с. 177—178.
18 Rothfels Н. Bismarck, der Osten und das Reich. Stuttgart, 1960, S. 71;
Wendt H. Bismarck und die polnische Frage. Halle, 1922, S. 49.
19 Хвостов В. М. Кризис внешней политики Бисмарка. — «Историк-марк-
сист», 1934, № 5, с. 36—37.
20 Die Grosse Politik..., Bd 3, N 482.
21 Ротштейн Ф. А. Международные отношения в конце XIX в. М.—Л., 1960,
с. 89. Автором газетных статей подобного содержания нередко являлся
сам Бисмарк. Вот что записал в своем дневнике будущий рейхсканцлер
Гогенлоэ в связи с опубликованием одного из такого рода произведений:
«После я узнал от канцлера, что он написал эту статью лишь для того,
чтобы, воздействуя таким образом на депутатов, заставить их голосовать
за военный закон. Он смеялся, когда я рассказывал ему о произведенном
ею впечатлении» (Сказкин С. Д. Конец австро-русско-германского союза,
с. 154).
15
Австро-Германский союз, заключенный в октябре 1879 г. и яв-
лявшийся совершенно секретным актом, был первым звеном
системы военных блоков, разделивших в дальнейшем крупные
государства Европы и подготовивших мировую войну 1914—
1918 гг. Договор предусматривал военную помощь в случае на-
падения России на одного из союзников, в случае же нападения
какой-либо иной державы другая договаривающаяся сторона была
обязана соблюдать благожелательный нейтралитет. Формально
австро-германский союз носил оборонительный характер, но на
деле полная неопределенность понятия нападающей стороны пре-
вращала его в агрессивный блок. Характерно, как воспринял
союз с Германией австро-венгерский министр иностранных дел
Андраши. «Я поздравляю Ваше Величество, — писал он императору
Францу-Иосифу, — теперь путь на Восток для монархии от-
крыт» 22. Косвенно договор был направлен против Франции. Гер-
манское правительство настойчиво стремилось столкнуть Францию
с Италией, используя то, что обе они притязали на Тунис. Захват
Францией Туниса вызвал форменный взрыв ярости у правителей
Италии и на долгие годы определил их внешнеполитическую
ориентацию.
На основе австро-германского союза в 1882 г. возник так на-
зываемый Тройственный союз, включавший в себя и Италию. Он
предусматривал оказание Германией и Австро-Венгрией военной
помощи Италии в случае нападения на нее Франции и помощь
Италии Германии при нападении Франции на последнюю. Нако-
нец, в 1883 г. Германия специальным протоколом присоединилась
к заключенному в том же году между Австро-Венгрией и
Румынией военному союзу, практически направленному против
России 23.
Еще до окончательного оформления военного блока Германии,
Австро-Венгрии и Италии Бисмарк предпринял шаги к возобнов-
лению соглашения с Россией. Как и во времена заключения
Союза трех императоров, канцлером в этот момент руководило не
только стремление предотвратить франко-русский союз — тем бо-
лее что в первой половине 80-х годов, когда Франция устреми-
лась в колониальные авантюры, перспективы франко-русского
сближения были невелики. Речь шла о большем — о сохранении
«провода в Россию», как выражался Бисмарк, о создании усло-
вий, при которых не могла бы вспыхнуть война с ней24. Русско-
германские противоречия, связанные с экспансией Австро-Венг-
рии в Юго-Восточной Европе и оказываемой ей здесь поддерж-
кой со стороны Германии, еще не приобрели в те годы такой
остроты, как позднее.
Стремление правящих кругов Германии к урегулированию отно-
шений совпало с намерениями царского правительства, которое ру-
22 Österreich-Ungarns Aussenpolitik, Bd II, N 1735. Wien, 1930.
23 Ерусалимский А. С. Бисмарк..., с. 201—203.
24 Kumpf-Korfes S. Bismarcks «Draht nach Russland». Berlin, 1968.
16
ководствовалось своими соображениями. Немалое значение имело
желание посредством соглашения с Германией (и Австро-Венг-
рией) укрепить внутреннее положение царизма, испытывавшего
сильнейший натиск со стороны революционных сил. Важную роль
играло то, что царизму был нужен мало-мальски обеспеченный
тыл в Европе в связи с ухудшением отношений с Англией на
Ближнем Востоке и в Средней Азии. Соглашение трех императо-
ров было возобновлено в июне 1881 г. Теперь оно предусматри-
вало благожелательный нейтралитет договаривающихся сторон
в случае войны одной из них с какой-либо великой державой. Та-
ким образом, Германия получила свободу рук в случае войны
с Францией, а Россия — в случае водны с Англией или с Турцией
(последнее, однако, лишь при условии предварительной догово-
ренности о результатах войны, иными словами, о компенсации за
счет турецких владений). Царизм устраивала и специальная
статья договора, подтверждавшая принцип закрытия проливов25.
Для России, еще не успевшей восстановить свой черноморский
флот, это имело жизненно важное стратегическое значение.
Возобновление соглашения трех императоров было несомненным
успехом внешней политики Германии. Вместе с Австро-герман-
ским союзом и Тройственным союзом оно составило систему сою-
зов, имевших целью обеспечить сохранение Германией завоеван-
ных ею позиций в условиях, когда у нее еще не имелось достаточных
внутренних ресурсов и не было необходимых международ-
ных предпосылок, чтобы поставить в порядок дня вопрос о но-
вых крупных приобретениях. Монархическая солидарность в не-
малой степени обусловила еще одно (но уже последнее) возоб-
новление Союза трех императоров в 1884 г.26 В беседе с русским
министром иностранных дел Н. К. Гирсом в конце 1883 г. Бис-
марк выразил сожаление, что в тогдашней обстановке его уже
нельзя называть Священным союзом, но высказал уверенность,
что он «будет так же полезен для Европы, как и последний».
А в официальной инструкции Гирса послу в Берлине Н. А. Ор-
лову говорилось, что соглашение трех императоров «более необ-
ходимо, чем когда-либо, чтобы укрепить принципы монархиче-
ского порядка перед лицом растущей опасности революции» 27.
Первая половина 80-х годов была временем значительного
обострения англо-германских отношений в связи с началом гер-
манской колониальной экспансии. В ходе ее немцы повсюду
наталкивались на соперничество и сопротивление своих более опыт-
ных английских конкурентов. К тому же вывоз товаров в коло-
нии, который в домонополистическую эпоху являлся одним из ос-
25 Русско-германские отношения..., с. 129—135.
26 При этом обязательства России были ограничены. Бисмарк вынужден
был дать официальные заверения, что пока он «является министром, на-
падение Германии не состоится» (Die Grosse Politik..., Bd 3, N 622).
27 Goriainov S. The End of the alliances of the Emperors. — «American Hi-
storical Review», 1918, v. ХХШ, N 2, p. 327, 329.
17
новных стимулов к колониальным захватам, оказался ничтожно
мал; расчеты на смягчение социальных противоречий в резуль-
тате получения колониальных прибылей также не подтвердились
ввиду сравнительно небольших размеров и бедности захваченных
Германией земель28. После 1885 г. германская колониальная экс-
пансия на время приостановилась; она возобновилась позднее,
уже в новых условиях «мировой политики».
Во внешней политике Германии, да и в международных от-
ношениях в целом середина 80-х годов была переломным момен-
том. Франция, не отказываясь полностью от колониальных приоб-
ретений, вновь обратила свое главное внимание на европейские
проблемы. Во второй половине 80-х годов она вслед за Германией
стала усиленно вооружаться. 80-е годы вообще были временем
повсеместного быстрого роста вооруженных сил европейских го-
сударств. Пример здесь, как и прежде, показывала Германия.
Возникновение гонки вооружений внесло новые черты в об-
становку, сильно увеличив возможность военного столкно-
вения.
Это наглядно подтвердили события, вызванные новым кризисом
на Балканах, развернувшимся в 1885 г. и последующих годах.
Поводом к обострению противоречий на Балканском полуострове
было «самовольное» объединение Восточной Румелии с Болга-
рией, расчлененной решениями Берлинского конгресса. Стремле-
ние болгарского народа к объединению страны вызывало сильней-
шее недовольство со стороны Англии и Австро-Венгрии.
Русско-австрийские отношения становились все более напря-
женными. Позиция же Германии определялась преимущественно
стремлением заставить Россию как можно глубже втянуться в бол-
гарские дела, чтобы в конечном счете столкнуть ее с Австрией и
ослабить чужими руками. Полемизируя с теми, кто доказывал
необходимость помешать русской экспансии на Балканах, Бис-
марк писал в конце 1886 г.: «Именно в результате вступления
в Болгарию Россия станет уязвимой для Австрии; когда русские
будут находиться в Болгарии, они окажутся в западне. Россия
станет в военном отношении слабее» 29. Но хотя закулисные инт-
риги Бисмарка не могли быть абсолютным секретом для цар-
ского правительства, обстановка побуждала правящие круги
России идти на какое-либо соглашение с Германией — взамен
Союза трех императоров, о возобновлении которого уже не могло
быть речи. Согласие (пусть показное) абсолютистской России и
полуабоолютистской Германии должно было демонстрировать
«незыблемость» реакционных устоев и во внутренней политике,
и в международных делах.
28 См.: Чарный И. С. Начало колониальной экспансии Германии в Африке
(1879-1885). М., 1970.
29 Raab G. Der deutsch-russischer Rückversicherungsvertrag in dem System
der Bismarckschen Politik. Wetzlan, 1925, S. 78.
18
Во второй половине 80-х годов вновь резко обострились отно-
шения Германии с Францией, где значительно усилились реван-
шистские тенденции. Они были тесно связаны с именем генерала
Буланже, занимавшего пост военного министра.
Буланжизм был пропагандистски умело использован правя-
щими кругами Германии для осуществления собственных замыс-
лов. Именно в конце 1886—начале 1887 г. Бисмарк вел упорную
борьбу за утверждение нового септенната. Непокорный парламент
был распущен, и правительство развернуло крикливую шовини-
стическую кампанию, изображая дело так, будто предстоит не-
посредственное нападение Франции. Даже такой милитарист и
шовинист, как Вальдерзее, тогда заместитель начальника глав-
ного генерального штаба Пруссии, записал в своем дневнике:
«Чем больше я размышляю об опасностях войны (с Францией. —
Ред.), которые канцлер считает теперь нужным расписывать,
тем прочнее делается мое мнение, что все это — коме-
дия» 30.
Как раз в то время Бисмарку удалось добиться того, над чем
уже несколько лет он настойчиво трудился. Речь идет о соглаше-
нии между Австро-Венгрией, Италией и Англией о сохранении
статус-кво на Средиземном море, оформленном в виде обмена но-
тами. Участники соглашения обязались не допускать никаких
территориальных изменений во всем бассейне Средиземного моря,
включая Адриатическое, Эгейское и Черное моря. Нетрудно по-
нять, что «Средиземноморская Антанта», как ее иногда именуют
в исторической литературе, была направлена прежде всего про-
тив России, а также против Франции31. Содействуя сохранению
турецких владений на Балканах, она была враждебна и нацио-
нально-освободительному движению балканских народов, боров-
шихся за освобождение от турецкого господства. Таким образом,
казалось, что Бисмарк, хотя и в ограниченной степени, достиг
цели, которая, по его собственному признанию, была предметом
его забот в течение многих лет, — сотрудничества Англии с Трой-
ственным союзом.
Быстро складывавшийся германский империализм протягивал
щупальца во все стороны, в том числе и на Балканы. В 1890 г.
Германия заняла первое место в румынском импорте. Сильные
позиции завоевала Германия и в импорте Болгарии. Весьма зна-
чительным было участие немецких фирм в железнодорожном
строительстве на Балканах и в Турции, что позволяло Германии
оказывать постоянный нажим на правящие круги этих стран32.
Успешно развивалось германское экономическое проникновение
в Сербию. Немалые усилия прилагала Германия, чтобы привязать
30 Waldersee А. Denkwürdigkeiten, Bd l. Berlin, 1923, S. 281.
31 Ерусалимский А. С. Бисмарк..., с. 270.
32 Kumpf-Korfes S. Die ökonomische Expansion des deutschen Finanzkapitals
in Bulgarien vom Ende des 19. Jh. bis zum Ausbruch des ersten Weltkrie-
ges. — «Zeitschrift für Geschichtswissenschaft», 1969, N 11.
19
Турцию к возглавляемому ею блоку. Большой интерес проявляла
к Турции и германская военщина 33.
В это время в правящих кругах Германии усилилось крыло,
представленное прежде всего руководителями генерального
штаба — Мольтке и Вальдерзее, которое настаивало на превен-
тивной войне против России; эту войну, по их мнению, надо было
провести, пока Германия располагает военным превосходством34.
Но милитаристы были не единственной социальной силой в тог-
дашней Германии, активно враждебной по отношению к России.
Немалая часть буржуазии, которой не удавалось монополизиро-
вать русский рынок, также была питательной средой для анти-
русских настроений. Немецкие буржуа, поддерживая антирусскую
пропаганду, широко использовали ненависть демократических
кругов к царизму. А такого рода пропаганда велась довольно ин-
тенсивно, особенно в 80-х годах, когда колониальные захваты
сделали актуальным вопрос о магистральном направлении гер-
манской экспансии.
Издавалось много брошюр, посвященных различным аспек-
там будущей войны с Россией. Открыто говорил, например, о пер-
спективе такой войны высокопоставленный офицер, скрывшийся
под псевдонимом «Сарматикус»; в своей брошюре, вышедшей
в 1879 и 1882 гг. (под разными названиями), он доказывал, что
Германия победит Россию. Автор другого аналогичного произве-
дения, опубликованного в Лейпциге в 1882 г., требовал, чтобы
«русский колосс был отброшен в свои естественные границы»,
чтобы «у него были отняты Финляндия, Польша, остзейские про-
винции, Кавказ, русская Армения» 35.
Идеологи юнкерско-буржуазного блока П. де Лагард, К. Франц,
Г. Ленис и другие рассматривали расширение владений Герма-
нии на Востоке в качестве первостепенной задачи. Так, в своей
книжке «Европейские колонии», появившейся в 1881 г., Г. Ленис
писал, что у Германии есть свой собственный путь развития, по
которому ей и надлежит следовать; первый этап колониальной по-
литики Германии — колонизация Юго-Восточной Европы. П. де Ла-
гард требовал оттеснить Россию от берегов Черного моря, за-
хватить ее балтийские порты, а К. Франц — отбросить ее на За-
падную Двину и Чудское озеро36. Немцы, писал Лагард, должны
помочь украинцам, полякам, чехам, сербам исчезнуть с лица Ев-
ропы, для которой они — излишнее бремя. Эта «идея» не остава-
лась лишь пожеланием: со второй половины 80-х годов гонения
33 Силин А. С. Экспансия Германии на Ближнем Востоке в конце XIX в.
М., 1971, с. 65-68.
34 История дипломатии, т. II. М., 1963, с. 261.
35 Машкин М. И. Из истории германской милитаристской пропаганды конца
XIX—начала XX в. —В кн.: Славяно-германские отношения. М., 1964,
с. 141.
36 Эйсымонт В, С. Борьба вокруг колониального вопроса и рост шовинизма
в Германии накануне ее первых колониальных захватов. — «Ученые
записки Омского под. ин-та», 1957, вып. 8, с. 165—166.
20
на жителей польских земель, входивших в состав Германии, резко
усилились.
В возобновлении «Дранг нах Остен» были заинтересованы
также немецкие бароны, буржуазия и лютеранская церковь при-
балтийских губерний России37. Эти элементы пользовались боль-
шими привилегиями и рассматривали себя как аванпост, «выдви-
нутый на стражу европейской культуры и немецкой цивилиза-
ции». Их идеологи называли остзейские провинции России не
иначе, как немецкой колонией, стремились к неограниченному
господству над коренным населением этих провинций — латы-
шами и эстонцами38. Одним из выразителей этих взглядов был
Ю. Эккардт, издававший, как и многие его коллеги, свои сочи-
нения в Германии39. Никто другой из германских государствен-
ных деятелей не находился в столь тесных личных связях с при-
балтийской аристократией и не имел с ней столь много общего,
как Бисмарк40; правда, Бисмарк заявлял, будто Германия на-
всегда отказалась от притязаний на Прибалтику, но можно
с уверенностью сказать, что это делалось в целях успокоения пра-
вителей России.
Бисмарк не был сторонником крайних решений там, где речь
шла о России, ибо опасался ее. Но в последние годы своего пре-
бывания у власти он не исключал полностью возможность войны
против нее, хотя знал, что она неминуемо вызвала бы вмешатель-
ство Франции. Бисмарк допускал возможность войны с Россией
только в случае участия в ней, наряду с Австро-Венгрией, Анг-
лии. В июне 1889 г. он писал, что целью внешней политики Гер-
мании «является пока сохранение мира, по меньшей мере до того...
момента», когда «Германия завершит подготовку вооружения
и амуниции; если возможно, даже до того момента, когда нынеш-
няя относительная безоружность Англии уйдет в прошлое и
можно будет больше, чем теперь, рассчитывать на содействие
Англии в случае кризиса». Поэтому он считал необходимым
«хотя бы до того времени щадить и развивать наши отношения
с Россией» 41. Без участия Англии, писал Бисмарк в 1886 г., «вся
тяжесть войны на два фронта ляжет преимущественно на наши
плечи»42. Таким образом, различие между концепциями Бис-
марка и Вальдерзее было не принципиальным, а тактическим: по
мере роста объективных противоречий, подрывавших всю внеш-
неполитическую систему Бисмарка, их позиции сближались.
Переговоры с Англией о союзе велись на протяжении ряда
лет, но не привели к каким-либо существенным результатам. Цель
37 Хвостов В. М. Германская экспансия на Востоке, история и идеологиче-
ские корни. — «Новая и новейшая история», 1961, № 3, с. 48.
38 Духанов М. М. Остзейцы. Явь и вымысел. Рига, 1970.
39 Зутис Я. Очерки по историографии Латвии, ч. 1. Рига, 1949, с. 155—156.
40 Rothfels Н. Bismarck, der Osten und das Reich, S. 39.
41 Kumpf-Korfes S. Bismarcks «Draht nach Russland», S. 110.
43 Хвостов В. М. Кризис внешней политики Бисмарка, с. 43.
21
обоих партнеров заключалась в одном — заставить другую сто-
рону «таскать каштаны из огня», как выражались в секретных
документах и немцы, и англичане. Ни у того, ни у другого участ-
ника возможного антирусского сговора не было охоты рисковать
во имя интересов другой стороны. Это заставляло правителей
Германии добиваться нового двустороннего соглашения с Рос-
сией. Но «военная тревога» конца 1886—начала 1887 г. не про-
шла бесследно. Александр III решительно отказался заключить
выгодный для Германии договор о полном нейтралитете, не-
смотря на содержавшиеся в проекте приманки, касавшиеся проли-
вов и Болгарии43.
В подобных условиях Бисмарк форсировал заключение иного
соглашения с Россией. Оно было подписано в июне 1887 г. и во-
шло в историю под названием «договора о перестраховке» 44. До-
говор, срок действия которого был определен в 3 года, предусмат-
ривал нейтралитет участников в случае войны между одной из
них с какой-либо третьей державой. Исключение делалось для
случая нападения Германии на Францию и России — на Австрию.
Имелся еще «весьма секретный» протокол, конкретизировавший те
статьи договора, которые касались Балкан и проливов. Германия
обязалась здесь сохранять благожелательный нейтралитет и ока-
зывать царскому правительству моральную и дипломатическую
поддержку в том случае, если бы оно было вынуждено «принять
на себя защиту входа в Черное море» 45.
Одной из тайных целей германской дипломатии при подписа-
нии этого договора было провоцирование англо-русской войны.
«Договор, — писал один из ближайших сотрудников Бисмарка
Берхем, — имеет целью вызвать военные события, локализация
которых крайне невероятна... Если Россия начнет восточную
войну, что и является целью договора, то...» 46. Это многоточие
весьма многозначительно: ведь «Средиземноморская Антанта»,
созданная по настоянию Германии, имела единственной целью
помешать России изменить статус-кво в этом районе. Однако
царское правительство оказалось осмотрительнее, чем этого бы хо-
телось правящим кругам Германии.
Возможно, на русских сановников подействовали как холодный
душ некоторые шаги Бисмарка, сделанные чуть ли не сразу по-
сле заключения «договора о перестраховке». Германия ответила
отказом на просьбу царского правительства повлиять на Австро-
Венгрию с тем, чтобы она сняла кандидатуру немецкого князя
Фердинанда Кобургского на болгарский престол. Было проведено
новое повышение пошлин на ввоз русского хлеба в Германию. Но
наибольшее значение имел «совет» Бисмарка германским банкам
43 Ерусалимский Л. С. Бисмарк..., с. 264—265.
44 Zur Geschichte und Problematik des deutsch-russischen Rükversicherungs-
vartrages 1887. Dannstadt, 1968.
45 Русско-германские отношения..., с. 147—151.
46 Die Grosse Politik.. ., Bd VII, N 1368.
22
разгрузиться от русских ценностей якобы ввиду неустойчивого со-
стояния русских финансов47. На деле Германия стремилась
заставить царское правительство отменить незадолго до того приня-
тый указ о принудительной продаже иностранцами земельных вла-
дений и об ограничении их имущественных прав в западных гу-
берниях России.
Финансовый нажим, оказанный на Россию берлинской бир-
жей, имел неожиданные результаты. Царское правительство обра-
тилось во Францию, и уже в 1888 г. парижские банки предоста-
вили России первый заем на сумму 200 млн. рублей. Для фран-
цузских банкиров это было выгодное дело, не говоря уже о том,
что кредиты проложили путь политическому сближению респуб-
ликанской Франции с царской Россией48.
К концу 80-х годов внешняя политика, проводившаяся Бис-
марком, казалась наиболее крайним представителям юнкерства и
крупного капитала устарелой, недостаточно энергичной в удов-
летворении растущих аппетитов этих кругов. Объективной осно-
вой их недовольства были процессы, свидетельствовавшие о при-
ближении империалистической эпохи. Предметом наиболее ост-
рых споров, развернувшихся в правящей верхушке Германской
империи, особенно между Бисмарком и Вильгельмом II, пришед-
шим к власти в 1888 г. и пользовавшимся поддержкой генерали-
тета, была политика по отношению к России. Противники Бис-
марка полагали, что нет надобности сохранять с ней договорные
отношения, которые лишь мешают налаживанию контактов
с Англией. Именно в последнем они видели главную задачу гер-
манской внешней политики. Они могли при этом ссылаться на то,
что система союзов Бисмарка не создала необходимых гарантий
устойчивой безопасности.
Заключенные в 70—80-х годах соглашения действительно были
непрочны и могли просуществовать как цельная система лишь
ограниченный срок. «... двадцать семь лет хозяйничанья Бис-
марка, — писал Ф. Энгельс, — навлекли на Германию -и не без
основания — ненависть всего мира... Бисмарк сумел создать Гер-
мании репутацию страны, жаждущей завоеваний...»49.
Подлинные гарантии национального существования Германии
могла дать только такая политика, которая основывалась бы на
уважении независимости других народов, на дружественных от-
ношениях с соседними государствами. Такую политику отстаи-
вали К. Маркс и Ф. Энгельс, ее пропагандировала германская
социал-демократия во главе с А. Бебелем и В. Либкнехтом. Они
с самого начала поняли, какие тяжелые для Германии последст-
вия может иметь аннексия Эльзаса и Лотарингии, решительно
выступали против угнетения польского населения, подвергали
47 Schreiner А. Zur Geschichte der deutschen Aussenpolitik..., Bd I, S. 150.
48 Манфред А. 3. Образование русско-французского союза. М., 1975,
49 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 413.
23
резкой критике союз с раздиравшейся острыми национальными
противоречиями Австро-Венгрией. Германские социал-демократы
последовательно разоблачали германский милитаризм и его планы
превентивной войны против Франции (а затем и против России),
призывали к братству и совместным выступлениям с трудящи-
мися других стран (такие выступления имели место, например,
во время «военной тревоги» в 1886—1887 гг.)50.
В 80-х годах германская социал-демократия, несмотря на то,
что она находилась в крайне тяжелых условиях «исключитель-
ного закона», выработала свою внешнеполитическую программу —
альтернативу курсу правящих кругов на создание военных блоков,
обращенных против соседних стран. Эта программа СДПГ каса-
лась преимущественно трех аспектов международной политики.
Во-первых, она предусматривала отказ от Эльзаса и Лотарин-
гии, а также восстановление независимости Польши, что на-
несло бы серьезный удар реакционному Союзу трех императоров.
Во-вторых, социал-демократы считали необходимым, чтобы Гер-
мания, на которой лежала ответственность за гонку вооружений,
сделала шаги в направлении их ограничения и установления ми-
ролюбивых отношений между европейскими государствами.
Третьим пунктом внешнеполитической программы СДПГ было
внедрение принципов народного суверенитета во внешней поли-
тике—в противовес бонапартистским устремлениям Бисмарка51.
Подобный курс, конечно, был несовместим с господством эксплуа-
таторских классов. Но успехи социал-демократии, в 1890 г. до-
бившейся отмены «исключительного закона», превратили требова-
ния СДПГ в альтернативную программу в области внешней по-
литики, в фактор, с которым приходилось считаться правящим
кругам Германии.
Опоры по поводу тактики, которую следует проводить по от-
ношению к рабочему классу, и разногласия со сторонниками пе-
рехода к «мировой политике» послужили причиной отставки Бис-
марка в 1890 г. «Новый курс», провозглашенный Вильгельмом II
и осуществлявшийся преемником Бисмарка адмиралом Каприви,
положил начало качественно новому этапу внешней политики гос-
подствующих классов Германской империи. Его главной целью
было превращение Германии в «мировую державу», а тактически
он стремился создать такую группировку держав, которая прево-
сходила бы по силе Россию и Францию, вместе взятые (речь шла
о присоединении Англии к Тройственному союзу) 52. Правда, этот
курс осуществлялся без какой-либо последовательности. Начался
он с отказа от продления «договора о перестраховке», ибо, по
50 Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung, Bd I. Berlin, 1966,
S. 398-402.
51 Wolter H. Alternative zu Bismarck. Die deutsche Sozialdemokratie und
die Aussenpolitik des preussisch-deutschen Reiches 1878 bis 1890. Berlin,
1970, S. 104-105.
52 История дипломатии, т. II, с. 268—269,
24
мнению нового императора и его советников, война с Россией
была неизбежна53. Одновременно были сделаны усилия, чтобы
добиться прочного соглашения с Англией.
Однако правителей Англии и Германии гораздо большее разде-
ляло, чем связывало. Общим у них была, пожалуй, лишь вражда
к России. Но сговориться за ее счет оказалось невозможным не
только потому, что Англия уклонялась от каких-либо договорных
обязательств. Гораздо важнее было то, что Англия представляла со-
бой такое государство, за счет которого более всего и мог пожи-
виться молодой «обделенный» хищник — Германия. Это касалось
всего, что составляло предмет вожделений крепнущих герман-
ских монополий: рынков сбыта для товаров развивавшейся стре-
мительными темпами германской промышленности, источников
сырья и продовольствия, колониальных владений.
В самой Германии среди правящих классов не было единства
насчет проанглийского курса внешней политики. Против него вы-
сказывались влиятельные промышленники, которым сговор с Анг-
лией представлялся серьезнейшей помехой на пути развертыва-
ния экономической экспансии. Они все еще стремились исполь-
зовать Россию как гигантский рынок сбыта, что было невозможно
без поддержания нормальных отношений с ней. Юнкерство же
было более заинтересовано в сближении с Англией, чем с Рос-
сией, так как последняя являлась конкурентом Германии на хлеб-
ном рынке.
Каприви, начавший с антирусских шагов, казалось, должен
был устроить юнкеров. Но, как в свое время Бисмарк, новый рейхс-
канцлер не мог не учитывать требований крупного капитала,
превращавшегося во все более внушительную политическую силу,
обеспечить рынки сбыта германским промышленным изделиям.
Начиная с 1891 г. Германия заключила ряд торговых договоров,
основанных на взаимном снижении ввозных пошлин. Такие
договоры были подписаны с Австро-Венгрией, Италией, Бельгией,
Румынией, Испанией, Сербией и др. Последним, но, конечно, наи-
более важным из всех был торговый договор с Россией, заклю-
ченный в 1894 г. Против него-то резко выступили аграрии, кото-
рым уже в том же году удалось свалить Каприви. Он был заменен
на посту рейхсканцлера бывшим наместником Эльзаса и Лота-
рингии Гогенлоэ. Однако договор с Россией все же был ратифи-
цирован.
Политическое и стратегическое положение Германской импе-
рии серьезно ухудшилось в результате создания франко-русского
союза, который был образован в 1891—1893 гг. В Европе возник
военный блок, противостоявший Германии и возглавляемой ею си-
стеме союзов, создание которого Бисмарку удавалось предотвра-
щать в течение многих лет.
53 Otto H. Schliefen und der Generalstab. Berlin, 1966, S. 149.
25
С середины 90-х годов германская дипломатия придержива-
лась курса, который можно охарактеризовать, как балансирование
между Англией и Россией, сочетавшееся с настойчивыми попыт-
ками столкнуть оба государства друг с другом. Другим излюб-
ленным методом из арсенала «железного канцлера», которым
охотно пользовались его наследники, было подталкивание России
на авантюры в удаленных от Европы районах, В отличие от про-
шлого Германия толкала теперь царизм не к проливам, ибо это уже
стало невыгодно германскому капиталу, а на Дальний Восток.
«Ибо несомненно, — писал Вильгельм II Николаю II в 1895 г.,—
что для России великой задачей будущего является дело цивили-
зации Азиатского материка и защита Европы от вторжения ве-
ликой желтой расы» 54.
Экспансия германского капитала приобретала все более ак-
тивный характер. Размеры германской внешней торговли в конце
XIX в. в 2,5—3 раза превышали уровень 70-х годов55. Германия
занимала первое место в ввозе России, Австро-Венгрии, Дании,
Швеции, Швейцарии, Румынии, она успешно вытесняла англий-
ские товары и из других европейских стран. Не ограничиваясь
этим, немецкие фирмы наводняли своими товарами гораздо более
отдаленные страны, на рынке которых господствовала Англия, —
Центральную и Южную Америку, государства Ближнего и Даль-
него Востока. Экономическое проникновение влекло за собой за-
хват важных политических позиций. Особенную остроту англо-
германская борьба приобрела в связи с началом строительства
в Германии мощного военно-морского флота. Создание флота
было одним из важнейших элементов «мировой политики»,
к которой господствующие классы Германии перешли в 90-х
годах.
В 1897 г. статс-секретарем по иностранным делам стал Б. Бю-
лов, в дальнейшем (с 1900 г.) занявший пост рейхсканцлера. Бю-
лов был политическим деятелем новой, империалистической фор-
мации, сторонником и активным проводником экспансионистской
политики, которая уже не ограничивалась рамками Европы,
а отражала стремления быстро растущего империалистического
хищника — кайзеровской Германии — к мировому господству.
Пропаганда идеологии империализма была главной целью
Пангерманского союза, возникшего в 1890—1891 гг. Хотя созда-
ние союза было одним из проявлений перехода от континенталь-
ной к мировой политике, в его деятельности важное место за-
нимало распространение лозунга «Срединной Европы», под кото-
рым имелся в виду блок подчиненных Германии государств и
территорий. В одном из своих программных заявлений (1894 г.)
Пангерманский союз призывал к продвижению на восток и юго-
восток, «чтобы обеспечить германской расе такие условия су-
54 Переписка Вильгельма II с Николаем II. М.—Пг., 1923, с. 8.
55 Кучинский Ю. История условий труда в Германии. М., 1949, с. 122.
26
шествования, в каких она нуждается для полного развития своих
сил, — даже если в результате этого такие ничтожные народцы,
как чехи, словенцы и словаки, прекратят свое бесполезное для
цивилизации существование»56. Вновь и вновь пангерманцы
твердили: необходимо «решительно направить взоры на юго-
восток как естественную сферу германских интересов. Дунай
был в предшествующих столетиях широкой дорогой немецкой
колонизации, указывающей нам путь к Черному морю, на Бал-
канский полуостров, в Малую Азию. Надо оживить старый
«Дранг нах Остен» 57.
В 1895 г. вышла анонимная пангерманская брошюра «Вели-
кая Германия и Срединная Европа в 1950 г.», содержавшая раз-
вернутую программу германской экспансии, причем главное вни-
мание было уделено Восточной Европе. Автор писал, в частности:
«Неизбежная война между Германией и Россией завершит дело
объединения. Если она окончится благополучно, то Германия
присоединит балтийские губернии, Эстляндию, Лифляндию и
Курляндию и создаст Польское государство и Русинское (укра-
инское) королевство» 58. Не случайно немаловажную роль в Пан-
германском союзе играли немецкие иммигранты из Прибалтики.
Наиболее активным из них был Т. Шиман, в 1887 г. перебрав-
шийся в Германию и на страницах крайне правой «Крейццай-
тунг», а также в отдельных изданиях неустанно возбуждавший
антирусские настроения. Аннексия прибалтийских областей Гер-
манией была одним из непременных лозунгов Пангерманского
союза. В 1892 г. Шиман издал дневник своего коллеги В. Гена,
около 20 лет прожившего в России и служившего в Петербургской
публичной библиотеке, напоследок в чине действительного стат-
ского советника. Книга называлась «О нравах русских» и имела
единственной целью разжечь неприязнь к русскому народу, за-
пугать немецкого обывателя «опасностью с Востока». Деятель-
ность Шимана привлекла внимание Вильгельма II, и впоследст-
вии выходец из Прибалтики стал одним из приближенных кай-
зера, его советником по «русским делам» 59.
С середины 90-х годов Пангерманский союз оказывал расту-
щее влияние на позицию правящих кругов (хотя они подчас
отмежевывались от «крайностей» пангерманской пропаганды).
Дух шовинизма, насаждавшийся им, с особенной силой обращен-
ный против славянских народов, распространялся в самых раз-
личных социальных прослойках.
56 Кrиск А. Geschichte des Alldeutschen Verbands. 1890—1939. Wiesbaden,
1954, S. 43-44.
57 Коржалка И. О характере и особенностях пангерманизма в Германии и
Австрии в конце XIX в. — В кн.: Славяно-германские отношения, с. 87;
Werner Z. Der Alldeutsche Verband. Berlin, 1935, S. 134.
58 Ротштейн Ф. А. Из истории прусско-германской империи. М.—Л., 1948,
с. 219.
59 Meyer К. Theodor Schiemann als politischer Publizist. Frankfurt a/M., 1956.
27
К началу эпохи империализма Германия пришла экономи-
чески чрезвычайно укрепившейся. Ее господствующие классы,
отмечал Ленин, создали «самое сильное во всей 2-ой половине
XIX века государство»60. Монополии все решительнее толкали
к экспансии, требовали «места под солнцем», искали все новые
идеологические оправдания для проведения «мировой политики».
Но при этом отнюдь не забывались планы всемерного расшире-
ния на континенте — и посредством прямых захватов, и путем
создания подчиненных Германии блоков типа «Срединной Ев-
ропы». Все более тесное сплочение с Австро-Венгрией, поддержка
ее политического курса на Балканах, резко усиливавшаяся экс-
пансия в Турции свидетельствовали о том, что эпоха «мирного»
«Дранг нах Остен» завершилась.
Глава 2. Австро-Венгрия и Германская империя:
внутренняя и внешняя политика
Габсбургской монархии
Созданная в 1871 г. милитаристская юнкерско-буржуазная
Германская империя унаследовала от Пруссии, главной ее силы,
грубейшие формы национализма и определенную, своими тра-
дициями уходящую в далекое средневековье прусскую систему
национального угнетения. Это наложило особый отпечаток на
дальнейшее развитие Германии, обусловив резко выраженный
националистический характер гогенцоллернского государства.
Политика национального гнета внутри страны отражалась
и на внешней политике, усиливая агрессивную, националистиче-
скую направленность ее — особенно, когда речь шла о «защите
интересов» немецкоязычного населения вне Германии, в част-
ности немецкого населения Австрии1. Ввиду этого образование
Германской империи имело далеко идущие последствия как для
внешнеполитического, так и для внутриполитического развития
многонациональной Австро-Венгерской монархии.
Австрийская монархия с конца 50-х годов XIX в. находи-
лась в состоянии глубокого политического кризиса: социально-
экономическое развитие ее, особенно интенсивное с 60-х годов,
вновь выдвинуло на повестку дня вопросы буржуазно-демокра-
тической революции, не завершенной в 1848—1849 гг. Вместе
с тем 60-е годы характеризуются ростом национального движе-
ния угнетенных народов Габсбургской монархии, направленного
против политики централизации и насильственной германизации.
60 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 20, с. 16.
1 Ссылаясь на данные 1875 г., Буржелен считает, что около 15—20 млн.
немцев жило вне империи, 38 млн. — в самой Германии (Bourgelin H.
La societe Allemande, 1871—1968. Paris, 1969, p. 15, 19—20); Mann G.
Deutsche Geschichte des 19. und 20. Jahrhundert. Frankfurt a/M., 1973.
S. 393).
28
Создание в 1867 г. дуалистической Австро-Венгрии, в резуль-
тате которого венгерские господствующие классы стали партне-
рами немецких помещиков и немецкой буржуазии Австрии,
должно было укрепить пошатнувшиеся после военного пораже-
ния 1866 г. позиции Габсбургской монархии и ее австро-немец-
ких господствующих классов и консолидировать реакционные
силы в борьбе с национальным и социальным движением
в стране 2.
Но дуализм не ликвидировал национальных противоречий,
ибо все угнетенные национальности монархии в той или иной
степени были недовольны новым государственным устройством.
В связи с социально-экономическим развитием крепла на-
циональная буржуазия оттесненных наций. Набирая силы, она
стремилась занять соответствующее место не только в земском
управлении, но и во всей австрийской половине государства в це-
пом. Австро-венгерской гегемонии в монархии начинали серьезно
угрожать имущие классы других народов, в первую очередь че-
хов, хорватов, румын.
Вся национально-политическая история Габсбургской монар-
хии второй половины XIX в. вплоть до ее распада характеризу-
ется борьбой двух направлений — централистического и федера-
листического3.
Централизм, который был основой государственного строя
Габсбургской монархии и господства австро-немецких, а с 1867 г.
и венгерских господствующих классов, просуществовал, сумев
сохранить свои позиции, вплоть до 1918 г. Федералистическое
переустройство монархии, за которое ратовали общественно-поли-
тические деятели оттесненных национальностей обеих половин
монархии, должно было в случае его осуществления положить
конец гегемонии австро-немецких и венгерских господствующих
классов в управлении страной, допустив имущие классы других
национальностей к кормилу власти. Однако в условиях сущест-
вования Габсбургской монархии настоящая федерализация
страны, предусматривающая равноправие национальностей, не
была политической реальностью4. Для ее осуществления нужна
была в первую очередь коренная демократизация государствен-
ного строя, несовместимая с сохранением реакционного режима
Габсбургов. В то же время такая демократическая федерация
2 См.: Der österreichisch-ungarische Ausgleich 1867. Materialien der interna-
tionalen Konferenz in Bratislava 28.VIII—l.IX 1967. Bratislava, 1971.
3 Kann R. Das Nationalitätenproblem der Habsburger Monarchie. Geschichte
und Ideengehalt der nationalen Bestrebungen vom Vormärz bis zur Auf-
lösung des Reiches im Jahre 1918, Bd 1—2. Graz—Köln, 1964; Zwitter F.
Les problemes nationaux dans la monarchie des Habsburg. Beograd, 1960;
Hantsch H. Die Nationalitätenfrage im alten Österreich- Wien, 1953.
4 Mommsen H. Die Sozialdemokratie und die Nationalitätenfrage im Habs-
burgischen Vielvölkerstaat, Bd 1. Wien, 1963, S. 3 u flg.; Lentze N. Die
Problematik der Föderalisierung in Österreich. — In: Der Österreichisch-
ungarische Ausgleich 1867, S. 925—944.
29
не отвечала классовым и социальным интересам имущих классов
угнетенных национальностей, стремившихся к осуществлению
своей национально-политической программы федерализации,
часто в ущерб другой, более слабой в социально-экономическом
отношении народности.
Все федералистические концепции исходили из необходимости
сохранения Габсбургской монархии. Для славянских народов это
был австрославизм (т. е. федерация в рамках Австрии), выдви-
нутый еще в начале 40-х годов представителями чешского нацио-
нального движения и поддержанный в революции 1848—1849 гг.
представителями других национальностей монархии5. Именно
австрославизм, а не панславизм, вопреки утверждению некото-
рых историков немецко-националистического лагеря6, был в Ав-
стро-Венгрии наиболее распространенной идеологией имущих
классов славянских народов монархии. Панславистская же кон-
цепция имела распространение среди крайне немногочисленных
группировок славянской буржуазии монархии.
Большинство буржуазных политических деятелей угнетенных
народов Австрии в общем-то отдавали себе отчет, что образова-
ние гогенцоллернской Германии на может быть безразлично не
только для национального развития их народов, но, безусловно,
таит угрозу и для классовых интересов самих имущих кругов
этих национальностей, стремившихся обеспечить себе в самой
монархии «место под солнцем» 7.
Вместе с тем различие интересов среди имущих классов угне-
тенных национальностей, несмотря на их отношение к образова-
нию Германской империи, как к фактору, усиливающему и
поддерживающему германизацию в самой Австро-Венгрии, не
привело тогда к складыванию внутри монархии единого анти-
габсбургского фронта. Такое положение сохранилось и в после-
дующие годы. В значительной степени это вызвано было разли-
чиями в политике германизации, проводимой в отдельных зем-
лях Австрии. Наиболее угрожаемыми в этом плане были Чешские
земли и области, населенные словенцами. В Чехии вследствие
относительно высокого уровня социально-экономического и на-
6 Palacky Fr. Spisy drobne, d. 1. Praha, 1898, s. 16—22, 75—90, 150, a ji.; см.
также: Ратнер Н. Д. Программа и тактика чешской буржуазии в 1860—
1867 гг. — В кн.: «Ученые записки Ин-та славяноведения АН СССР»,
1956, т. XIV; Колейка И. Славянские программы и идея славянской со-
лидарности в XIX и XX вв. Прага, 1964.
6 Molisch Р. Geschichte der deutschnationalen Bewegung in Österreich von
ihren Anfängen bis zum Zerfall der Monarchie. Jena, 1926; Fischet A. Der
Panslawismus bis zum Weltkrieg. Ein geschichtlicher Überblick. Stuttgart-
Berlin, 1919.
7 Ратнер Н. Д. Реакция на образование Германской империи в государст-
венно-политических концепциях имущих классов славянских националь-
ностей Австрии. — В кн.: Германская восточная политика в новое и но-
вейшее время. М., 1974; Pisch М. Slovenske pohl'ady na statnozjednocovaci
proces Nemecka. — «Historicky casopis», 1971, N 3.
30
ционально-политического развития оппозиция в отношении гер-
манизаторской политики австро-немецких господствующих клас-
сов была наиболее значительной, в словенских же областях
именно в силу их неразвитости она в те годы была слабой8.
А в Галиции, где существенным фактором были польско-укра-
инские трения, польские господствующие классы (речь идет
о шляхте, так как национальная буржуазия там тогда была сла-
бой) стремились договориться с австро-венгерскими правящими
кругами. Они достигли в этом значительных успехов: автономия
Галиции при сохранении и укреплении позиций польского дворян-
ства была в те годы значительно расширена.
Одним из важнейших последствий австро-прусской войны и
окончательного исключения Габсбургов из Германии в резуль-
тате объединения ее в 1871 г. гогенцоллернской Пруссией, стало
начало процесса складывания австрийской нации. Процесс этот,
очень сложный и затянувшийся на многие десятилетия, был об-
условлен рядом причин социально-экономического и националь-
но-политического характера 9.
Говоря о значении образования Германской империи для вну-
триполитического развития и национальных отношений в Габс-
бургской монархии, следует прежде всего учитывать, что в этом
аспекте существовало отличие между венгерскими и австрий-
скими землями двуединой монархии.
В Венгрии со времени дуализма основной проблемой в на-
циональном вопросе была борьба невенгерского населения против
политики мадьяризации, ставшей главной угрозой национальному
существованию румын, сербов, хорватов, словаков и других наро-
дов Транслейтании. «Немецкой проблемы» как таковой там не
было. Венгерские господствующие классы, как и австро-немец-
кие, являлись активными сторонниками сближения Австро-Венг-
рии с Германией, видя в Пруссии, а затем и в Германии надеж-
ный оплот дуалистической системы. Они с нескрываемым неодо-
брением относились к планам реванша, которые после 1866 г.
были основой внешнеполитических устремлений министра ино-
странных дел Габсбургской монархии барона Бейста, поддержива-
емого императором и двором, так как боялись, что осуществление
Габсбургом «великогерманского» объединения Германии снова
усилит Австрию и пошатнет позиции Венгрии в дуалистической
системе. Поэтому они приветствовали образование в 1871 г. Гер-
манской империи.
Для Цислейтании, в которой стержнем национальных проти-
воречий были противоречия немецко-славянские, образование
сильного германского государства, исторически с Австрийской
8 Gestrin F., Melik V. Slovenska zgodoviaa 1792—1918. Ljubljana, 1966,
s. 160—169 a ji.
9 См.: Энгельс Ф. Предисловие ко второму изданию «Крестьянской войны
в Германии». — Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 415.
31
монархией тесно связанного, являлось без сомнения фактором,
усиливающим позиции австро-немецких господствующих классов,
а стало быть, централизацию и германизацию. Соседняя Герман-
ская империя порождала и укрепляла националистические на-
строения среди самих австрийских немцев, что в свою очередь,
вызывая ответную реакцию славянского населения, приводило
к росту немецко-славянских противоречий и к обострению нацио-
нальных споров в многонациональной Австрии, в первую оче-
редь в ее Чешских землях.
Вместе с тем Германская империя уже тогда начала высту-
пать в роли «защитницы» австрийских немцев. Уход в отставку
правительства Гогенварта и крах австро-чешского соглашения
осенью 1871 г., борьба против правительств Бадени—Гауча—
Туна, отставка последнего и отмена так называемых распоряже-
ний о языках в конце столетия — звенья одной и той же поли-
тической линии германского вмешательства во внутриавстрий-
ские дела. Зарождение в 70-х годах австрийского пангерма-
низма — идейно-политического течения, конечной целью кото-
рого было присоединение Австрии к Германии, — было также
связано с образованием Германской империи 10.
В такой ситуации руководящим деятелям австро-венгерского
МИД в 1870—1871 гг. было над чем задуматься. Вопрос шел
о выработке нового внешнеполитического курса, ибо поражение
Франции и образование объединенной Германии указывало на
невозможность для Габсбургов продолжения старой антипрусской
реваншистской внешней политики. Кроме того, австро-венгер-
ская внешняя политика во многом обусловливалась внутрипо-
литическим положением монархии 11
С вопросом о внешнеполитической ориентации был тесно свя-
зан вопрос о возможных союзниках. Для австро-немецких и вен-
герских господствующих классов таким союзником могла стать
Германская империя. Это приветствовалось в Венгрии, а ее ми-
нистр-президент граф Дюла Андраши, один из создателей дуа-
лизма, стал активным проводником австро-германского сотруд-
ничества, считая основным противником Австро-Венгрии цар-
скую Россию. В этом его поддерживало большинство венгерских
политических деятелей 12.
В Цислейтании подавляющее большинство австро-немецких
политических течений стояло за налаживание отношений с бис-
марковской Германией, считая последнюю, помимо всего прочего,
надежной союзницей в борьбе с возрастающим национальным
10 Ратнер Н. Д. Очерки но истории пангерманизма в Австрии. М., 1970.
11 Виноградов К. Б., Писарев Ю. А. Главные направления внешней поли-
тики Австро-Венгрии. — «Вопросы истории», 1966, № 6, с. 90.
12 Wertbeimer Е. Graf Julius Andrassy, sein Leben und seine Zeit, Bd 1—3.
Stuttgart, 1910—1913; Buchheim K. Das deutsche Kaiserreich. 1871—1918.
München, 1969, S. 123—124.
32
движением у себя в стране. Степень же сближения с Германией
каждая политическая группировка трактовала по-своему — от
пангерманского стремления к аншлюсу до равноправного парт-
нерства. Но в 1871 г. в правящих кругах были силы (сам импе-
ратор, часть придворных и военных кругов, клерикалов-консер-
ваторов и др.), которые, не забыв поражения при Садовой, боя-
лись, что дальнейшее усиление «Пруссо-Германии» станет
угрозой самому существованию Габсбургской монархии, и очень
сдержанно относились к Германской империи.
Эти группировки были не прочь в противовес большей части
буржуазно-помещичьих слоев, которые не скрывали своего вос-
хищения Бисмарком, наладить сотрудничество с имущими клас-
сами оттесненных наций и сделать их опорой трона, пусть даже
ценой некоторого (конечно, незначительного) ослабления господ-
ствующих доселе позиций австро-немецких эксплуататорских
классов. Уступки галицийской шляхте в известной мере объяс-
нились именно этими соображениями.
Проект австро-чешского соглашения 1871 г. (так называемые
Фундаментальные статьи), связанный с именем австрийского
премьер-министра консерватора графа Гогенварта и предусма-
тривавший автономию Чешских земель в рамках Цислейтании13,
был, несомненно, также акцией подобного рода. Острие австро-
чешского соглашения в случае его осуществления было бы до
известной степени направлено и против Берлина14. В проти-
вовес объединяющейся Германии у границ ее должно было
быть создано сильное австрийско-венгерско-славянское государ-
ство.
Но против «Фундаментальных статей» выступила единым
фронтом большая часть австро-немецких буржуазно-помещичьих
группировок — от либералов до самых крайних националистов15.
В этом они встретили полную поддержку венгерских помещиков.
Андраши был одним из активных противников Гогенварта.
К втому следует добавить внушительный нажим со стороны Гер-
мании во время встреч Вильгельма I и Бисмарка с Францем-
Иосифом, Андраши и Бейстом в августе—сентябре 1871 г., когда
давались «советы» в связи с угрозой «славянизации» Австрии.
В результате в октябре Гогенварт ушел в отставку, а проект
соглашения был отклонен министерским советом.
«Фундаментальные статьи» стали последней попыткой феде-
рализации государственного строя австрийской половины двуеди-
ной монархии. В дальнейшем имущие классы угнетенных на-
13 Ратнер Н. Д. О проекте австро-чешского соглашения 1871 г.— В кн.:
Общественно-политические движения в Центральной Европе в XIX—на-
чале XX в. М., 1974, с. 324—353; см. также: Тrаиb Н. Posledni pokus
о vyrovnani z Rakouskem 1871. Praha, 1919.
14 История дипломатии, т. II. М., 1963, с. 35.
15 Rogge W. Österreich seit Vilagos bis zur Gegenwart, Bd 3. Leipzig—Wien,
1873.
33
циональностей старались укрепить свои позиции на базе дуа-
лизма как государственной системы, добиваясь отдельных уступок
в области расширения административного и национально-куль-
турного самоуправления.
Провал австро-чешского соглашения показал, какое значение
для австро-немецких помещиков и буржуазии имеет опора на
Германию; тем самым как бы намечались контуры будущих
союзных отношений в их внутриполитическом аспекте.
Во внешнеполитическом плане соседняя Германия станови-
лась также решающим фактором для Австро-Венгрии. После
войн 1866—1870 гг. положение Австро-Венгрии как великой дер-
жавы пошатнулось. Политическая система в Европе, созданная
Венским конгрессом, в которой габсбургская Австрия играла зна-
чительную роль, подточенная уже Крымской войной, теперь пе-
рестала существовать.
Была разбита Франция, потенциальная союзница Австрии
в борьбе с Пруссией. Была враждебна Габсбургам объединенная
Италия. Правда, оставалась Англия, всегда поддерживавшая Ав-
стрию, когда дело касалось ее распрей с Россией16. Россия же,
объявив в октябре 1870 г. об отмене тех параграфов Парижского
договора 1856 г., в которых говорилось о нейтрализации Черного
моря, ясно дала понять, что она не намерена ограничиваться
ролью постороннего наблюдателя на Балканах.
Австро-Венгрия, изгнанная из Италии и Германии, всю свою
внешнеполитическую активность могла теперь сосредоточить
только и исключительно на Балканах. Именно в этом регионе
Европы ее господствующие классы стремились показать, что
Австро-Венгрия продолжает быть сильной европейской держа-
вой 17.
В необходимости утверждения позиций и престижа Австро-
Венгрии на Балканах были согласны почти все австро-венгерские
помещичье-буржуазные группировки монархии. Заинтересован-
ность в экономической экспансии на Балканах проявляли также
имущие классы оттесненных национальностей, в частности наи-
более экономически развитая чешская буржуазия, умело прикры-
вавшая свою тягу на Балканы фразами об общности националь-
ных интересов славянских народов 18.
На Балканах интересы Австро-Венгрии неминуемо сталки-
вались с интересами других держав, в первую очередь царской
России. Австро-русские противоречия из-за Балкан во многом
16 Bridge F. R. Great Britain and Austria-Hungary 1906—1914. A Diplomatic
History. London, 1972, p. 1—4.
17 Jelavich B. The Habsburg Empire in European affairs. 1814—1918. Chicago,
1969, p. 125; Sosnosky Th. Die Balkanpolitik Österreich-Ungarns seit 1866,
Bd 1. Berlin, 1913, S. 101.
18 Prehled ceskoslovenskych dejin, d. 2, sv. 1. Praha, 1960, s. 440; Necas C.
Balkan a ceskä politika. Pronikäni rakousko-uherskeho imperialismu na
Balkan a ceskä burzoazni politika. Brno, 1972.
34
предопределили всю дальнейшую внешнеполитическую ориента-
цию Габсбургской монархии.
Вместе с тем для успешного проведения «балканской поли-
тики» Германская империя представлялась возможным и нуж-
ным союзником. Австро-венгерские господствующие классы ис-
ходили из того, что союз с Германией так же необходим для
внешней политики монархии, как дуализм для политики вну-
тренней. «Это был фундамент, на котором держалась монархия,
по крайней мере в представлении и в политической практике
императора», — писал Ханч19. Это было основой внешнеполити-
ческой концепции венгерского премьера Андраши (1867—1871),
влияние которого на политику Габсбургской монархии в эти годы
усиливается (в 1871—1879 гг. — министр иностранных дел).
Все внешнеполитические программы дуалистического госу-
дарства начиная с 1871 г. обусловливались двумя постулатами —
сближением, а затем и союзом с Германией и экспансией на Бал-
каны. Это проявилось уже в памятной записке, составленной
министром иностранных дел Австро-Венгрии Бейстом для импера-
тора Франца-Иосифа летом 1871 г., в которой излагались основы
нового внешнеполитического курса двуединой монархии20. В этой
записке, поводом для написания которой стали имевшие тогда
место переговоры между Бисмарком и Бейстом, ударение дела-
лось на необходимости для Габсбургской монархии установления
тесных, дружественных отношений с Германской империей и на
желательности заключения в будущем союзного договора между
двумя странами. Интерес Австро-Венгрии к Балканам излагался
в сдержанной и завуалированной форме, вместе с тем Бейст дал
понять, что в этом плане возражений со стороны Бисмарка ожи-
дать не следует. Все последующие внешнеполитические концеп-
ции преемников Бейста по сути являлись продолжением и раз-
витием намеченной уже в 1871 г. внешнеполитической линии.
Принципы австро-венгерской политики на Балканах своди-
лись к следующему. Балканы рассматривались как компенсация
за недостающие Габсбургам колонии, здесь уже в 70-х годах
стали активно действовать австро-венгерские капиталисты.
Именно экономическая экспансия и стремление к политическому
влиянию, а не присоединение территорий было характерной чер-
той «освоения» Балкан.
Австро-венгерские господствующие классы не стремились
к включению в состав монархии областей, населенных славянами,
ибо они могли стать фактором, усиливающим национально-поли-
тические позиции славянских народов, в первую очередь южных
славян, в империи.
19 Hantsch H. Kaiser Franz-Joseph und die Aussenpolitik. — In: Probleme der
Franzisko-Josephinischen Zeit. 1848—1918. Wien, 1967, S. 32.
20 Beust F. E. Aus drei Viertel-Jahrhunderten. Erinnerungen und Aufzeichnun-
gen, Bd 2. Stuttgart, 1887, S. 483—489.
35
Острые кризисные периоды в русско-австрийских отношениях
сменялись периодами затишья, переговоров, даже заключения со-
глашений, сводившихся большей частью к определению сфер
влияния в этом регионе (например, Рейхштатское соглашение
1876 г., австро-русское соглашение 1897 г.). Однако основной
внешнеполитической линией, которую стал проводить Андраши
и его преемники на Балканах, было сопротивление любой акти-
визации России, противодействовать которой Австро-Венгрия
могла, лишь опираясь на Германию, а также на Англию и Ита-
лию. Стремление заручиться поддержкой Англии являлось одной
из существенных задач австро-венгерской дипломатии в последую-
щие десятилетия. Образование в 1887 г. Средиземноморской Ан-
танты было успехом этой политики.
Австро-венгерские правящие группировки стремились не до-
пустить также распада Оттоманской империи, что неминуемо
повлекло бы за собой усиление позиций царской России,
а это рассматривалось как угроза планам «освоения» Бал-
кан.
Еще большей угрозой представлялось создание на Балканах
самостоятельных славянских государств, особенно такого, кото-
рое могло бы распространить свое влияние на весь балканский
регион и стать притягательной силой для славянского населения
монархии, импульсом для усиления там национально-освободи-
тельного движения. Кроме того, эти самостоятельные славянские
государства могли стать возможной опорой России на Балканах.
Исходя из этого Австро-Венгрия в 70—80-х годах всеми силами
противодействовала созданию объединенной Болгарии, а в на-
чале XX в. начала активную борьбу против Сербии. «Турция
обладает почти провиденциальной полезностью для Австро-Венг-
рии, — говорил Андраши, — ибо Турция поддерживает статус-кво
мелких балканских государств и препятствует их [националисти-
ческим] стремлениям. Если бы не Турция, все эти стремления
обрушились бы на нашу голову... если бы Босния и Герцеговина
отошли к Сербии и Черногории или если бы было основано новое
государство, чему мы не в состоянии воспрепятствовать, то нам
грозила бы гибель и мы должны были взять на себя роль «боль-
ного человека»21. Эти слова Андраши, сказанные на заседании
Коронного совета 29 января 1875 г., очень хорошо раскрывают
сущность балканского вопроса в представлении правящих кругов
монархии.
Наиболее приемлемым решением сохранения статус-кво на
Балканах австро-венгерская дипломатия считала раздел их на
сферы влияния между Россией и Австро-Венгрией при опоре по-
следней на Германию, а несколько позднее стали учитываться
в какой-то степени и интересы Италии.
2l Цит. по кн.: Тэйлор А. Дж. Борьба за господство в Европе. 1848—1918.
М., 1958, с. 256.
36
Эта политика, проходя различные этапы, была в общем доми-
нирующей до 1908 г.
Первыми на пути к австро-венгерскому проникновению на
Балканы лежали две славянские провинции Оттоманской импе-
рии — Босния и Герцеговина, представлявшие интерес не только
в плане экономическом, но и в территориальном, ибо граничили
с Далматинским побережьем, что обеспечивало Австрии выход
к побережью Адриатического моря.
В 1875 г. в этих областях началось национально-освободи-
тельное восстание против турецкого гнета.
Восстание в Боснии и Герцеговине и русско-турецкая война
были встречены с большим сочувствием и воодушевлением в сла-
вянских землях Габсбургской монархии, в первую очередь южно-
славянским населением, хотя и в Чехии и Моравии эти события
также приковали внимание широкой общественности и вызвали
рост симпатий к России. Австрийские власти с большим неудо-
вольствием отмечали усиление русофильских настроений, осо-
бенно в Чехии, считая это следствием панславистской агитации
Москвы22. Во многих славянских областях Австро-Венгрии, осо-
бенно среди словенского, хорватского и сербского населения, на-
чался сбор средств в помощь восставшим, покупка и поставка
медикаментов и оружия, даже посылка небольших отрядов добро-
вольцев в районы восстания.
События на Балканах имели очень большое значение для
роста национального самосознания южных славян монархии.
Борьба в Боснии и Герцеговине рассматривалась не как факт,
имеющий только местное значение, а в широком общеславянском
плане. Это считалось кровным делом всех южных славян, кото-
рые надеялись, что победа боснийцев и герцеговинцев поможет
принести свободу всем славянским народам, томящимся под ту-
рецким игом. Более того, она могла иметь влияние на судьбу
славянского населения монархии. «Наши братья.., ведут кро-
вавую и ожесточенную борьбу за свою свободу. Завоеванная ими
свобода будет и нашей свободой...»,— писала 3 августа 1875 г.
газета «Словенски народ» 23.
Боснийские демократические и либеральные общественно-по-
литические деятели боролись за объединение Боснии и Герцего-
вины с Сербией, и поэтому, когда в июле—октябре 1878 г. по
решению Берлинского конгресса в эти области были введены
австро-венгерские войска, их встретило вооруженное сопротив-
ление.
Оккупация Боснии и Герцеговины имела большое значение
как для внешней, так и для внутренней политики Дунайской мо-
нархии.
22 Kollmer G. Parlament und Verfassung in Österreich, Bd 2. Wien—Leipzig,
1903, S. 425-427.
23 Цит. по: Gestrin F., Melik V. Slovenska zgodovina..., s. 199—200.
37
В плане внешнеполитическом она положила начало активной
экспансионистской политике Австро-Венгрии на Балканах, тем
самым углубила и усилила уже ранее существовавшие в этом
регионе национальные и политические противоречия, сделав та-
ким образом первые шаги к превращению в будущем Балкан
в «пороховой погреб» Европы.
То обстоятельство, что санкцию на оккупацию Австро-Венг-
рия получила при активной поддержке и содействии Бисмарка24,
было дополнительным толчком для сближения обеих государств.
Оккупация оказала влияние и на внутриполитическую жизнь
многонационального государства. Она внесла осложнения в ав-
стро-венгерский господствующий лагерь, так как была встречена
враждебно большинством венгров, а также теми слоями немец-
кой буржуазии Австрии, которые были объединены в либераль-
ную Конституционную партию. Свое отрицательное отношение
к оккупации они аргументировали нежеланием усиления славян-
ского элемента в монархии, а также тяжелым финансовым со-
стоянием государства, для которого расходы по оккупации
были бы непосильным бременем.
Исходя из этих же причин, но в очень резкой, звучащей порой
антигабсбургски форме против оккупации выступило очень не-
многочисленное тогда течение австрийских пангерманцев во главе
с Г. Шёнерером, который в речи в рейхсрате 18 декабря 1878 г.
заявил, что австрийские немцы хотели бы принадлежать к Гер-
манской империи, чтобы освободиться от Боснии и ее придатка25.
За оккупацию, даже аннексию выступали прежде всего воен-
ные группировки. В связи с восстанием в Боснии и Герцеговине
они стремились включить эти земли в монархию, боясь в случае
победы восстания и сербо-турецкой войны возможного присоеди-
нения их к Сербии26. Последнее было аргументацией самого
Андраши в ответ на упреки в том, что он отошел от своей кон-
цепции сохранения Оттоманской империи.
Для Франца-Иосифа оккупация была долгожданной компен-
сацией за утраченные в прошлые десятилетия итальянские вла-
дения, большой победой габсбургской дипломатии, поднятием
престижа Габсбургов в Европе. Оккупацию одобрили те части
помещичьих, клерикальных и придворных кругов, которые всегда
чутко прислушивались к желаниям императора.
Дебаты в рейхсрате в связи со всеми этими проблемами ре-
шили судьбу так называемого либерального министерства,
во главе которого с 1871 г. стоял А. Ауэрсперг, сторонник про-
ведения политики централизации в Цислейтании27. С августа
1879 г. правительство возглавил Э. Тааффе, ставленник импера-
24 Sosnoski Th. Die Balkanpolitik Österreich-Ungarns..., S. 180.
25 Herwig (Pichl E.J. Georg Schönerer und die Entwicklung des Alldeutschtu-
mes in der Ostmark. Ein Lebensbild, Bd 1. Wien, 1921, S. 17.
26 Ekmecic M. Ustanak u Bosni 1875—1878. Sarajevo, 1960, s. 367—368.
27 Kollmer G. Parlament und Verfassung in Österreich, Bd 2, S. 438—440.
38
тора и помещичьих консервативно-клерикальных кругов. Целью
нового правительства было создание в рейхсрате правительствен-
ного большинства правых партий и депутатов славянских земель
монархии, что должно было означать некоторое послабление про-
немецкой политики во внутренней жизни и предоставление незна-
чительных уступок славянским национальностям монархии,
в первую очередь чехам. На деле «прославянские» симпатии
Тааффе были всего лишь тактическим приемом с целью обузда-
ния немецких либералов, влиятельной политической группи-
ровки в Цислейтании, навлекших на себя гнев императора своим
отрицательным отношением к оккупации.
В то время большинство югославянских общественно-полити-
ческих деятелей монархии положительно оценивали оккупацию
Боснии и Герцеговины, исходя из национально-политических мо-
тивов и из господствовавшей тогда австрославистской концепции.
Увеличение численности славянского населения в монархии рас-
сматривалось ими как положительный факт, усиливавший их по-
зиции в борьбе с германизацией и мадьяризацией. Лишь отдель-
ные из наиболее дальновидных представителей югославянского
демократического лагеря думали тогда о независимом югославян-
ском государстве. Однако резко отрицательное отношение насе-
ления Боснии и Герцеговины к оккупации и стремление при-
соединиться к Сербии вызывало у многих скептическое отноше-
ние к самой форме проведения оккупации28, полностью
игнорировавшей волю населения и не дававшей каких бы то
ни было конституционных гарантий возможных реформ и т. п.
Оккупация Боснии и Герцеговины была началом активной
австро-венгерской политики на Балканах, которая в свою оче-
редь стала существенным моментом в политике «Дранг нах
Остен» германского империализма. С этого времени австро-вен-
герская экспансия стала всегда ассоциироваться с германской.
И хотя ее экономические аспекты поддерживались имущими
классами славянских народов монархии, она по мере своего раз-
вития всегда вызывала растущее беспокойство славян Австро-
Венгрии, являя собой одну из форм проявления германской экс-
пансионистской политики в страны Центральной и Юго-Восточ-
ной Европы, которая представляла угрозу для них самих.
Год спустя после оккупации Боснии и Герцеговины произо-
шло событие, имевшее первостепенное значение не только для
судьбы Габсбургской монархии, но и всей Европы. В октябре
1879 г. был заключен австро-германский союзный договор. До-
говор был в основном направлен против России29, носил секрет-
28 Gestrin F., Melik V. Slovenska zgodovina..., s. 201.
29 Э. Цёлльнер, взгляд которого в общем типичен для австрийской историо-
графии, подчеркивал «оборонительный» характер союза: Австро-Венгрия,
мол, объединялась с Германией для противодействия опасности, якобы
исходившей от России (Zöllner E. Geschichte Österreichs. München, 1961,
S. 422-423).
39
ный характер и общественность узнала о нем только в конце
80-х годов. Но сам факт все большего и большего сближения
между обоими государствами был очевиден, что вызывало раз-
личный резонанс среди многонационального населения монархии.
В необходимости договора сходились почти все австро-венгерские
правящие группировки. Он исходил из основ внешнеполитиче-
ской концепции Андраши, бывшего в эти годы одним из энер-
гичнейших проводников австро-германского сотрудничества. Тре-
бование заключения теснейшего союза с Германией было одним
из основных пунктов пропаганды австрийских пангерманцев.
Мечтая об аншлюсе, они стремились к более тесной связи с гер-
манской империей — политической, экономической, идеологиче-
ской 30.
Славянские народы монархии всегда с недоверием и опаской
относились к Германии. Они понимали, что австро-германское
сближение укрепляет позиции австро-венгерских господствую-
щих классов, усиливает их германизаторские устремления и по-
литику национального угнетения.
В Цислейтании опасность германизации угрожала двум сла-
вянским народам — чехам и словенцам, но в связи с тем, что они
находились на разных ступенях социально-экономического и на-
ционально-политического развития, интенсивность и формы их
сопротивления были различны.
В словенских землях целью германизаторской политики было
онемечивание словенского населения. Здесь экономические пози-
ции австро-немецких капиталистов были несравненно более зна-
чительными, чем у слабой словенской буржуазии, хотя лозунг
«свой у своего» начал уже тогда распространяться среди словен-
ского населения31. Но в основном здесь национальные противо-
речия носили «языковый» характер и борьба словенского насе-
ления шла в первую очередь за право обучения на словенском
языке в школах и гимназиях, а также употребления его в госу-
дарственной администрации. В Словении тогда только начальные
школы были словенскими, но не существовало ни одной гимназии,
не говоря уже о высшем учебном заведении.
В словенских землях поэтому все усилия в первую очередь
были сконцентрированы на школьной проблеме, а вопрос об уч-
реждении в г. Целие (Штирия) гимназии, в которой преподава-
ние велось бы на немецком и словенском языках, стал лозунгом
словенских политических группировок32. Борьба за учреждение
словенской гимназии вышла за рамки словенских земель и полу-
чила общеавстрийский резонанс. В 1894 г. австрийское мини-
стерство Виндишгреца, санкционировавшее учреждение такой
гимназии в Целие, вынуждено было из-за противодействия ав-
стрийских немцев уйти в отставку.
30 Herwig (Pichl Е.). Georg Schönerer..., Bd. 3, S. 31, 41 u flg.
31 Gestrin F., Melik V. Slovenska zgodovina..., s. 160—169.
32 Там же, с. 206.
40
В словенских землях очень активно действовала австро-не-
мецкая пропаганда, что практически воплощалось в усиленное
насаждение немецких школ, главным образом в районах со сме-
шанным словенско-немецким населением.
Национальное движение в словенских землях в те годы не
представляло серьезной угрозы австро-немецким господствующим
классам.
В Чешских землях монархии, в Чехии и Моравии, высокораз-
витых в социально-экономическом и национально-политическом
отношении частях Австро-Венгрии, в 70—90-е годы национально-
политическое движение по сути тоже продолжало носить «язы-
ковый» характер. После неудачи чешско-австрийского соглаше-
ния 1871 г., целью которого было изменение государственной
структуры Цислейтании и создание в ней чешского автономного
государства, национальная борьба в Чешских землях снова со-
средоточилась на «вопросе о языке». Но здесь речь шла не
о средних учебных заведениях (этот вопрос был решен в сущ-
ности в 60-х годах), а об учреждении чешского высшего учебного
заведения, а также о признании чешского языка языком дело-
и судопроизводства наряду с немецким. По сути это был вопрос
об укреплении политических позиций чешской буржуазии и ин-
теллигенции в земском управлении, где тогда значительную роль
играли немцы.
Используя удачно складывавшуюся внутриполитическую си-
туацию, чешские буржуазные политические деятели добились
при министерстве Тааффе определенных уступок. В 1880 г. было
введено употребление чешского языка во внешнее дело- и су-
допроизводство на территории Чехии и Моравии, а в 1882 г.
университет в Праге был разделен на две части — немецкую
и чешскую 33.
Это был первый, пусть незначительный шаг в борьбе против
засилья немецкого элемента в учреждениях и судах Чехии и
Моравии. Немцы в подавляющем большинстве чешского языка
не знали, а поскольку образованные слои чехов владели немец-
ким, то им формально был открыт доступ на все должности34.
Если к этому прибавить, что в связи с ростом промышленности
и железнодорожного строительства в северные, северо-западные
и северо-восточные области Чехии нахлынула масса рабочих
из числа чешских и смешанных в национальном отношении обла-
стей Чехии и Моравии, то становятся понятны страхи немецких
шовинистов перед опасностью «славянизации» и рост национа-
лизма, захватившего тогда широкие слои немецкого населения
Чешских земель. Немецкая буржуазия Чешских земель не ду-
мала без борьбы сдавать своих позиций, и в этом она находила
33 Tobolka Z. Politicke dejiny ceskoslovenskeho näroda od r. 1848 az do
dnesni doby, d. 3, c. 4. Praha, 1934, s. 48—69, 81—94.
34 Benedikt H. Monarchie der Gegensätze, Österreichs Weg durch die Neuzeit,
Wien, 1947, S. 183.
41
полную поддержку своих австрийских «соплеменников». На ус-
тупки чехам австро-немецкие политические группировки реаги-
ровали резче, чем на уступки, сделанные другим национальностям
монархии. Так, например, когда в конце 60-х годов польский язык
был признан внутренним языком дело- и судопроизводства в Га-
лиции, то это не вызвало особого недовольства среди немецко-
австрийской бюрократии35.
В Австрии в то время активизировались крайние шовинисти-
ческие группировки, в частности австрийские пангерманцы с Ге-
оргом Шёнерером во главе. В 1882 г. в Линце они выдвинули
свою программу, которая заложила основы пангерманской идео-
логии и оказала большое влияние на дальнейшее развитие авст-
рийского пангерманизма36. Хотя австрийские пангерманцы в по-
литической жизни монархии существенной роли не играли, но их
реакционное влияние в периоды обострения национальных про-
тиворечий было несомненно. Преследуя крайние националисти-
ческие цели, думая об аншлюсе, пангерманцы способствовали
накалу националистических страстей и обострению в связи
с этим обстановки в стране.
Не случайно, что это течение оформилось в первые годы дея-
тельности правительства Тааффе, заигрывавшего с чешской бур-
жуазией.
В 90-х годах, несмотря на союзные отношения между Герма-
нией и Австро-Венгрией, дает себя знать экономическая конку-
рентная борьба, в первую очередь из-за самих Балкан, что со-
ставляло одну из характерных черт развития германо-австрий-
ских отношений и в следующие десятилетия37.
Германский империализм стремился укрепиться в Австро-
Венгрии не только экономически, но и политически и идеологи-
чески, противодействуя всяким попыткам ослабления позиций
австро-немецких и венгерских господствующих классов.
Особое раздражение в Берлине вызвали так называемые
указы о языках Бадени—Гауча, министров-президентов Австрии
в 1897—1898 гг. Эти указы, значительно расширявшие сферу
применения чешского языка в дело- и судопроизводстве Чехии,
в случае их претворения в жизнь, без сомнения, основательно
задели бы интересы австро-немецкой буржуазии, в первую очередь
бюрократии, оттеснив ее от управления в Чехии38.
35 Hantsch Я. Die Geschichte Österreichs, Bd 2. Wien, 1953, S. 410—411.
36 Ratner N. D. Program pangermanistow austriackich uchwalony w Linz
w 1882 г.— «Przegla.d Zachodni», 1964, N 5—6.
37 Klein F. Probleme des Bündnisses zwischen Österreich-Ungarn und Deutsch-
land von 1900 bis 1914. — In: Österreich-Ungarn in der Weltpolitik 1900—
1918. Berlin, 1965, S. 162.
38 Неслучайно в многотомном издании документов германского МИД собы-
тия в Австрии выделены в особую главу с характерным названием «Про-
движение чехов в Австрии и Тройственный союз...» — Die Grosse Politik
der europäischen Kabinette 1871—1914, Bd 13. Berlin, 1924,
S. 114-176.
42
Ослабление позиций австро-немецких правящих группировок
могло, по мнению Бюлова и других германских политиков, из-
менить внешнеполитическую ориентацию Габсбургской монар-
хии в сторону сближения с Францией и Россией и тем самым
подорвать Тройственный союз — основу основ германской внеш-
ней политики.
Одновременно с внешнеполитической аргументацией герман-
ское правительство мотивировало свой интерес к событиям в Ав-
стрии давлением общественности Германии, якобы очень обеспо-
коенной судьбой австрийских «соплеменников». Действительно,
значительная часть буржуазии была тогда втянута в антисла-
вянскую пропаганду. В этой шовинистической кампании в Гер-
мании первое место принадлежало основанному в начале 90-х го-
дов Пангерманскому союзу.
Агрессивные, расистские устремления пангерманской пропа-
ганды прикрывались жупелом «славянской опасности»39. Гер-
манское правительство и его дипломатия очень умело использо-
вало подобную пропаганду для нажима на своих австро-венгер-
ских союзников.
Австрия в этот период переживала острый внутриполитиче-
ский кризис. Рейхсрат вследствие бойкота со стороны подавляю-
щего большинства немецких депутатов бездействовал, ряд сеймов,
приостановил свою работу. Активизировались австрийские пангер-
манцы, призывавшие к воссоединению с Германией. Большинство
австрийских политических деятелей более умеренного толка,
будучи настроено проавстрийски и прогабсбургски, также не хо-
тели слышать о каких-либо уступках, требуя полной отмены
указов о языках. Венгерские господствующие классы, открыто
не вмешиваясь в конфликт, заявляли о кризисе дуалистической
системы. В этих условиях нажим германского правительства
произвел свое действие. Указы о языках осенью 1899 г. были от-
менены, австрийское правительство Ф. Туна ушло в отставку.
События 1897—1899 гг. продемонстрировали Европе внутрен-
нюю слабость многонациональной Габсбургской монархии. Но для
целей Германии это было в известной степени выгодно. Как
Бисмарк, так и другие представители правящей верхушки Гер-
мании в конечном счете были не прочь уменьшить политический
вес Австро-Венгрии в Европе, считая, что только слабая Австрия
могла бы быть послушным союзником Германии и не осмелива-
лась бы вести самостоятельную внешнюю политику, не всегда
согласующуюся с интересами Германской империи40.
Однако в Австрии продолжали существовать политические
группировки, которые боялись слишком большого усиления влия-
ния Германии в Австро-Венгрии. Эти круги хотели в рамках
39 Kuczynski J. Studien zur Geschichte des deutschen Imperialismus, Bd 2.
Berlin, 1950, S. 50, 54.
40 Бюлов Б. Воспоминания..., с. 56—58; Musulin F. Das Haus am Ballplatz.
München, 1924, S. 80.
43
Тройственного союза «сохранить великодержавную самостоятель-
ность, к которой они привыкли на протяжении столетий»41.
Они хотели проводить свою внешнеполитическую линию, кото-
рая хотя и шла в общем русле германской политики, но порой
вступала в противоречия с планами гогенцоллернского МИД. Эти
круги считали возможным идти на сближение с имущими клас-
сами оттесненных национальностей монархии, чтобы сделать их
своего рода опорой против все возрастающего как в самой Авст-
рии, так и в Германии влияния пангерманизма, а также и про-
тив венгерских господствующих классов. Расширив таким путем
социально-политическую базу своей власти, они хотели тем самым
укрепить положение Габсбургской монархии и не быть в междуна-
родном плане только привеском своего могущественного партнера.
Таким образом, в конце века с началом эпохи империализма
среди господствующих классов Габсбургской монархии в вопросе
отношения к союзной Германской империи существовали как бы
две тенденции. С одной стороны, все большее признание и даже
одобрение усиливающейся зависимости от Германии, с другой —
стремление, оставаясь, безусловно, в рамках Тройственного
союза, сохранить и отстоять известную самостоятельность.
Глава 3. Россия и Германская империя
в 70—90-х годах XIX в.
Русско-французский союз
Франко-прусская война дала России ряд временных преиму-
ществ в области внешней политики. Поражение Франции —од-
ной из главных участниц Крымской войны — создавало благопри-
ятные условия для пересмотра ограничительных статей Париж-
ского мира (специальным трактатом о нейтрализации Черного
моря Россия лишалась права содержать там свой военно-морской
флот). Объявив о присоединении к «лиге нейтральных», русский
канцлер А. М. Горчаков в июле 1870 г. заручился согласием Бис-
марка поддержать Россию в этом вопросе 1. 31 октября 1870 г.
Россия направила ноту правительствам, подписавшим Париж-
ский договор, с уведомлением об одностороннем аннулировании
стеснительных для нее статей трактата. И хотя этот шаг русского
правительства вызвал большое недовольство правящих кругов
Англии и Австро-Венгрии, они вынуждены были с ним сми-
риться. Лондонская конференция заинтересованных держав, со-
бравшаяся в январе 1871 г., отменила устаревшие статьи трак-
тата 1856 г. и утвердила новый статус Черного моря, согласно
которому прибрежные государства — Турция и Россия — получили
41 Ерусалимский А. Е. Внешняя политика и дипломатия германскоґо импе-
риализма в конце XIX в. М.—Л., 1951, с. 134.
1 Бисмарк О. Мысли и воспоминания, т. II. М., 1940, с. 99.
44
возможность беспрепятственно развивать свой военно-морской
флот, а также право сооружать укрепления на его побережье2.
Франко-германский антагонизм, ставший постоянным факто-
ром международной жизни после 1871 г., существенно менял по-
зиции царизма в Европе и его роль в европейской политике. «Не-
обыкновенно выгодное международное положение, в которое по-
ставила Россию война 1870 года, надолго поселившая раздор
между Германией и Францией, — писал В. И. Ленин, — конечно,
только увеличило значение самодержавной России как реакци-
онной силы» 3. В правящих кругах, близких к трону, снова на-
чали поговаривать о необходимости создания нового Священного
союза. Парижская коммуна напугала всю европейскую реакцию.
«Все европейские правительства, — говорил Александр II, —
должны быть солидарны между собою в этом деле, должны вза-
имно поддерживать друг друга в борьбе против общего врага» 4.
На первых порах отношения царской России с Германской
империей складывались весьма благоприятно. Одинаковая клас-
совая природа обеих монархий, традиционные династические узы
и давние торгово-экономические связи обеих стран — вот те фак-
торы, которые сближали империи Романовых и Гогенцоллернов и
порождали обоюдную заинтересованность во взаимной поддержке
на международной арене. Руководствуясь этим, Бисмарк в июне
1871 г. обратился к европейским государствам с призывом со-
здать своего рода Священный союз в борьбе против революций
и социализма за сохранение в Европе «порядка на монархиче-
ской основе»5. Этот призыв, как и следовало ожидать, нашел
особенно горячее сочувствие и поддержку со стороны монархиче-
ских кругов Австро-Венгрии и России. Так была подготовлена
почва для союза трех монархий.
Однако намерение Бисмарка использовать Союз трех импера-
торов для установления германской гегемонии в Западной Ев-
ропе путем изоляции и нового ослабления Франции не могло
найти поддержки в России. Дальнейшее возрастание мощи Гер-
маний и усиление ее позиций в Европе могли создать реальную
угрозу и для России. Поэтому царская дипломатия после Франк-
фуртского мира настойчиво работала над тем, чтобы, с одной
стороны, сохранить и даже расширить контакты с Германией
(свидетельством чего был Союз трех императоров, сближение с мо-
нархией Габсбургов, военная конвенция 1873 г. и т. д.), с дру-
гой же — поддержать Францию в качестве противовеса Германии
и ее гегемонистским устремлениям6.
2 История дипломатии, т. I. M., 1959, с. 748—749.
3 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 2, с. 14.
4 Цит. по: Ерусалимский Л. С, Бисмарк. Дипломатия и милитаризм. М.,
1968, с. 92-93.
5 Бисмарк О. Мысли и воспоминания, Т. II, с. 209.
6 См.: Манфред А. З. На другой день после Франкфуртского мира (Русско-
французские отношения 1871—1872 гг.). —В кн.: Манфред А. 3. Тради-
ции дружбы и сотрудничества. М., 1967, с. 80.
45
В период франко-прусской войны 1870—1871 гг. император
Александр II открыто афишировал свои пропрусские настроения
и не скрывал своей радости по поводу германских побед над
французами. В отличие от российского самодержца и узкого
круга его царедворцев общественное мнение России с самого на-
чала войны находилось на стороне Франции. Особенно возросли
профранцузские настроения в самых различных слоях общества
после седанской катастрофы и падения наполеоновской империи.
Это подтверждается высказываниями многих общественных дея-
телей, писателей, литераторов, просто влиятельных сановников
царской России того времени. «Значительное большинство от-
крыто выражало желание успеха французам, — писал, например,
военный министр России Д. А. Милютин, — и первые сообщения
о победах немецких войск возбудили в русском обществе не
только некоторое удивление, но даже разочарование и прискор-
бие. Напротив того, в придворных сферах, начиная от самого го-
сударя и царской фамилии, высказывалось явное сочувствие ус-
пехам немецкого оружия» 7.
Германские победы вызвали среди русского общественного
мнения тревогу за будущность России. В основе ее лежали опасе-
ния, что разгром Франции и усиление Германии разрушат сло-
жившееся равновесие сил в Европе и — как знать? — не обер-
нется ли все это против России.
Для России образование Германской империи имело еще одно
следствие: оно привело к вспышке националистических чувств
среди прибалтийских немцев.
Образование Германской империи побудило царское прави-
тельство обратить особое внимание на проведение таких мер, ко-
торые обеспечили бы безопасность России «на случай, — как
писал Д. А. Милютин, — каких-либо новых политических пертур-
баций в Европе» 8.
В правительственных сферах, как и в широких русских поме-
щичье-дворянских и буржуазных кругах, заговорили о необходи-
мости военной реформы. В таких условиях в России было прове-
дено одно из важнейших военных преобразований — переход
с 1 января 1874 г. от рекрутской системы формирования армии
к всеобщей воинской повинности. Это и другие нововведения зна-
чительно усиливали боеспособность русской армии, а также со-
здавали запас обученных резервов, столь необходимых для развер-
тывания армии в случае войны. Военный министр Д. А. Милютин,
руководивший разработкой и проведением реформы, не скрывал,
что он широко использовал прусский образец9, оправдавший себя
в ходе франко-прусской войны.
7 Цит. по: Шнеерсон Л. М. Франко-прусская война 1870—1871 гг. и общест-
венное мнение России (начало войны). — «Ученые записки Белорусского
гос. ун-та им. В. И. Ленина», 1955, вып. 23. Сер. ист., с. 38.
8 Дневник Д. А. Милютина. 1873—1875, т. I. M., 1947, с. 39.
9 Там же, с. 178.
46
Военная реформа была ответом на изменение соотношения сил
в Европе, вызванное значительным усилением вильгельмовской
империи после разгрома Франции.
Русская дипломатия стремилась не допустить дальнейшего
ослабления Франции на международной арене. «Мы желаем, — го-
ворилось, например, в инструкции от 11 декабря 1871 г. русскому
послу в Париже кн. Н. А. Орлову, - чтобы Франция оправилась
от потрясений, восстановила бы все разрушенное, залечила внут-
ренние раны, восстановила силы и вновь заняла подобающее ей
место в Европе» 10.
Эта диаметрально противоположная по отношению к Франции
политика России и Германии отчетливо проявилась во время бер-
линского свидания трех императоров — русского, германского и
австро-венгерского —в сентябре 1872 г. В то время как Бисмарк
особенно усердно трудился над тем, чтобы придать ему анти-
французскую направленность, русский канцлер Горчаков дал
знать французскому правительству, что Россия не допустит даль-
нейшего ослабления Франции. «Я сам это уже говорил и рад это
повторить, — заявил Горчаков французскому послу в Берлине
Гонто-Бирону, — нам необходима сильная Франция» 11. И в даль-
нейшем русский канцлер неоднократно повторял эти слова, а рус-
ская дипломатия прилагала немало усилий, чтобы расстроить аг-
рессивные планы германских правящих кругов по отношению
к Франции.
Последнее вовсе не означало, что Россия была склонна к со-
юзу или тесному сближению с Францией не только в начале
70-х годов XIX в., но и позже, когда речь заходила о возможных
союзниках России в Европе. Своим основным соперником в меж-
дународных делах русская дипломатия продолжала считать Анг-
лию. Действительно, и балканская политика, и экспансия в Сред-
ней Азии и на Дальнем Востоке вели к обострению англо-русских
отношений. Для противодействия Англии Россия нуждалась
в обеспеченном тыле в Европе, а его мог создать только союз
с Германией, а никак не с Францией. Более того, по мнению пра-
вящих кругов, союз с Францией в тех условиях таил определен-
ную опасность для России, так как реваншистские элементы во
Франции могли использовать его для того, чтобы столкнуть Рос-
сию с Германией. Возможность прямой угрозы России и ее инте-
ресам со стороны Германии вплоть до Берлинского конгресса ни-
когда не принималась серьезно в расчет в официальных кругах.
Желая ослабить заинтересованность России в сохранении
французских позиций в Европе, германская дипломатия прибе-
гала к более гибкой тактике. Она видела, что на Ближнем Вос-
токе завязывается новый узел противоречий между Россией, Анг-
10 Манфред А. 3. На другой день после Франкфуртского мира.., с. 73; Бо-
рисов Ю. В. Русско-французские отношения после Франкфуртского мира.
М., 1951, с. 71-75.
11 История дипломатии, т. II. M., 1963, с. 40.
47
лией и Австро-Венгрией и стремилась как можно глубже втянуть
в ближневосточный конфликт крупные европейские державы.
Германский канцлер не без оснований рассчитывал на актив-
ность Англии в ближневосточных делах, поддерживал австро-вен-
герскую экспансию на Балканы, подталкивал к активной поли-
тике в этом районе и Россию, рассчитывая связать ей руки
новыми внешнеполитическими осложнениями. «У нас нет полити-
ческих интересов на Востоке» 12, — заверял Бисмарк Горчакова.
Во время переговоров с ним в апреле 1873 г. германский канцлер
обещал предоставить в распоряжение русского правительства все
то влияние, «каким Пруссия обладает на Востоке» 13.
Но попытки заручиться согласием России отказаться от под-
держки Франции взамен на обязательство Германии поддержать
русские интересы на Востоке не приносили успеха. В начале фев-
раля 1875 г. в Петербург со специальной миссией Бисмарк на-
правил одного из своих доверенных дипломатов, Радовица14.
Он должен был в осторожной форме довести до сведения цар-
ского правительства новые предложения Германии: Россия
недвусмысленно должна заявить Франции, что она не может рас-
считывать на ее поддержку, взамен Германия будет поддержи-
вать русскую политику на Ближнем Востоке. Однако в ходе пере-
говоров с ним Горчаков не обнаружил желания идти навстречу
германским предложениям. Позиция России проявилась в ходе
военной тревоги 1875 г. Когда с начала апреля 1875 г. герман-
ская пресса как по команде резко усилила нападки на Францию
по поводу ее якобы «колоссальных вооружений» и в воздухе
снова запахло порохом, французское правительство, не без ос-
нований надеясь на помощь России, с первых же дней тревоги
информировало обо всем происходящем русское правительство.
Оно открыто обращалось к России с просьбой о поддержке в со-
здавшейся ситуации15.
В России явно были обеспокоены возможностью новой войны
Германии против Франции. Французский посол в Петербурге был
принят Горчаковым и Александром II и получил от них завере-
ния в активной дипломатической поддержке со стороны России16.
10 мая 1875 г. Александр II и Горчаков прибыли в Берлин для
переговоров. Они еще раз недвусмысленно дали понять правящей
верхушке Германской империи, что в случае войны против Фран-
ции Германии не стоит больше рассчитывать на благожелатель-
ную позицию России. Акцию русского правительства решило под-
держать и английское правительство, опасавшееся захвата Бель-
гии, разгрома Франции и выхода Германии к берегам Па-де-Кале.
12 Русско-германские отношения 1873—1914 гг. (Документы из секретного
архива бывшего министерства иностранных дел). М., 1922, с. 17.
13 Там же, с. 21.
14 История дипдоматии, т. II, с. 45.
15 Ерусалимский А. С. Бисмарк..., с. 132
16 История дипломатии, т. II, с. 51.
48
8 мая, за два дня до прибытия царя в Берлин, оно сделало через
своего посла Одо Рассела соответствующее представление герман-
скому правительству.
Совпадение, пусть даже и временное, интересов России и Анг-
лии в этом вопросе было симптоматичным и показывало обеспо-
коенность этих держав нарушением равновесия сил в Европе и
возможностью дальнейшего усиления Германии. Военная тревога
1875 г. и выявившаяся поддержка Франции со стороны России и
Англии были первым свидетельством начавшегося в Европе но-
вого процесса блокообразования, указывали на возможности иной
расстановки сил на международной арене. Бисмарку в срочном
порядке пришлось бить отбой по всей линии и убеждать Горча-
кова, что он даже и не помышлял о войне против Франции17.
Союз трех императоров начинал давать серьезные трещины.
Восточный кризис 1875—1878 гг. способствовал дальнейшему
ухудшению русско-германских отношений. Поддержка Россией
национально-освободительного движения славянских народов
Балканского полуострова против турецкого гнета вызвала резкое
обострение русско-австрийских противоречий, так что русское
правительство не сбрасывало со счетов возможность и русско-ав-
стрийского конфликта. Александр II обратился к германскому
правительству с недвусмысленным вопросом, останется ли Гер-
мания нейтральной, если Россия вступит в войну с Австрией 15.
Тут-то и обнаружилось, что правящие круги вильгельмовской
империи были вовсе не намерены занимать в случае русско-авст-
рийской войны такую же позицию, какую занимала Россия в пе-
риод франко-прусской войны 1870—1871 гг. После долгого мол-
чания русскому правительству был дан ответ, который сводился
к следующему: Германия будет сожалеть, если между Россией
и Австро-Венгрией разразится война, но она не допустит, чтобы
одному на партнеров «был нанесен столь тяжкий урон и ущерб,
что окажется под угрозой его положение как независимой и имею-
щей в Европе значение великой державы» 19.
Вместе с тем германское правительство вновь предприняло
попытку добиться отказа России от поддержки Франции, обещая
взамен безоговорочную поддержку на Ближнем Востоке20, но
опять получило решительный отказ.
Убедившись в провокационном характере поведения Бисмарка
в восточном вопросе, царское правительство за спиной герман-
ского канцлера сделало определенный шаг в сторону сближения
17 «Красный архив», 1938, т. 6 (91), с. 134, 135.
18 Бисмарк О. Мысли и воспоминания, т. И, с. 191.
19 Там же, с. 193.
20 «Бисмарк, — записывал по этому поводу в дневник Д. А. Милютин, —
сулил полную поддержку свою России в восточном вопросе, не только
дипломатическую, но и материальную, войском и деньгами, если только
мы предоставим Германии беспрепятственно расправиться с Францией»
(Дневник Д. А. Милютина. 1876—1877, т. 2. М., 1947, с. 144).
49
с Австро-Венгрией. В июне 1876 г. в Рейхштадте между двумя
правительствами было подписано тайное соглашение, сущность
которого сводилась к следующему: на случай русско-турецкой
войны Австро-Венгрия обещала России нейтралитет, а Россия
давала согласие на определенные территориальные компенсации
в пользу монархии Габсбургов21. Тем самым снималась угроза
открытого противодействия Германии русским планам.
Расчеты Бисмарка на затяжную русско-турецкую войну и
значительное ослабление России не оправдались. В начале марта
1878 г. Россия подписала с Турцией в Сан-Стефано победоносный
мир. Усиление роли России в балканских делах вызвало нескры-
ваемое недовольство и в Вене, и в Лондоне, и в Берлине. Бис-
марк, который еще совсем недавно подталкивал Россию к войне
с Турцией, сразу же превратился в «великого миротворца» и
начал «советовать» русскому правительству согласиться на созыв
международного конгресса, на котором настаивали Австро-Венг-
рия и Англия 22.
Россия, оказавшаяся в изоляции, вынуждена была согласиться
на созыв такого конгресса, а значит — и на пересмотр условий
мирного договора с Турцией. Рассчитывая все же на поддержку
Германии, царское правительство избрало местом конгресса
Берлин, а председательствовать на нем просило самого Бисмарка23.
Вышло, однако, как раз наоборот. Согласившись на пересмотр
Сан-Стефанского мирного договора, Россия при самом активном
содействии Бисмарка вынуждена была лишиться значительной
части плодов своей победы.
Работа Берлинского конгресса и его итоги вызвали острую
полемику в русской прессе и критику царской дипломатии, осо-
бенно резкую со стороны правых кругов. Пресса помещичье-бур-
жуазных кругов, в частности панславистская, высказывала рез-
кое недовольство позицией Бисмарка на конгрессе, обвиняя по-
следнего в «черной неблагодарности», «измене» и т. д. Впрочем,
и «С.-Петербургские ведомости», представлявшие интересы либе-
ральных кругов, также видели за порядком, созданным Берлин-
ским конгрессом, дело рук Бисмарка.
Царское правительство, раздраженное поражением на Берлин-
ском конгрессе, если не подогревало, то и не сдерживало негодо-
вания русской прессы, клеймившей самыми нелестными эпите-
тами «предательство» Бисмарка. Ему даже выгодна была такая
дискуссия, так как она, во-первых, отвлекала общественные
круги России от внутриполитических дел и концентрировала вни-
мание на внешнеполитических причинах поражения России на
Берлинском конгрессе. Во-вторых, она давала возможность ца-
21 Русско-германские отношения 1873—1914 гг., с. 37—39.
22 История дипломатии, т. II, с. 127.
23 Бисмарк О. Мысли и воспоминания, т. II, с. 194; Ротштейн Ф. А. Между-
народные отношения в конце XIX в. М.—Л., 1960, с. 86,
50
ризму обелить себя в глазах общественного мнения и свалить всю
вину за внутренние и внешние неудачи на других.
В свою очередь германский канцлер жаловался на «резкий и
язвительный тон всей русской печати» 24. Антигерманская кампа-
ния в русской прессе дала ему повод уверять императора Виль-
гельма I, что Россия якобы готовит против Германии войну, вос-
препятствовать которой может только германо-австрийский союз.
Видя, как разваливается после Берлинского конгресса Союз трех
императоров, Германия решила поторопиться с заключением во-
енного союза с Австро-Венгрией против России.
В России тоже отдавали себе отчет в закате Союза трех
императоров. Но выводы, к которым приходили в связи с этим
представители русской дипломатической службы, были далеко
не однозначны. Горчаков полагал, что следует «закончить ликви-
дацию прошлого и впредь искать опоры лишь в самих себе» 25.
Иную точку зрения развивал в своих донесениях новый рус-
ский посол в Берлине П. А. Сабуров. Резюмируя свои беседы
с Бисмарком в июле 1879 г. на курорте Киссинген, он ставил
перед русским правительством вопрос, не требует ли растущая
изоляция России на международной арене решить, наконец,
альтернативу, с кем идти — с Францией или с Германией. Правда,
сам русский посол настаивал на необходимости вернуться к ста-
рой идее русско-германского союза. Александр II целиком был
согласен с его точкой зрения. На полях памятной записки Сабу-
рова он начертал: «Заключение вполне соответствует моим соб-
ственным убеждениям и пожеланиям» 26.
Однако попытки русской дипломатии завязать переговоры
о русско-германском союзе закончились безрезультатно. 7 ок-
тября 1879 г. Германия и Австро-Венгрия подписали тайный до-
говор якобы о «чисто оборонительном союзе против русского на-
падения на одну из сторон» 27.
Причины охлаждения в русско-германских отношениях имели
глубокие политические и экономические корни. Инициатором на-
чавшегося поворота были германские правящие круги. В письме
к германскому императору Александр II, указывая, что поли-
тика Бисмарка идет вразрез с обещаниями Вильгельма I, полу-
ченными царем в 1870 г., открыто высказывал опасение, как бы
последствия этого курса не стали «бедственными для обеих на-
ших стран» 28.
Еще большее значение в русско-германском отчуждении иг-
рали все возраставшие с конца 70-х годов XIX в. экономические
24 Бисмарк О. Мысли и воспоминания, т. II, с. 196.
25 Цит. по: Сказкин С. Д. Конец австро-русско-германского союза. М., 1974,
с. 91.
26 Цит. по: Ерусалимский А. С. Бисмарк..., с. 157.
27 Бисмарк О. Мысли и воспоминания, т. II, с. 215.
28 Татищев С. С. Император Александр II. Его жизнь и царствование, т. II.
СПб., 1911, с. 499.
51
противоречия, что признает и немецкая буржуазная историогра-
фия29, которая долгое время объясняла причину ухудшения
русско-германских отношений исключительно или почти исклю-
чительно политическими мотивами. Действительно, факты свиде-
тельствуют о том, что хорошие внешнеполитические отношения
между царской Россией и Пруссией в 50—60-х годах XIX в. опи-
рались, помимо прочего, и на солидную экономическую обнову.
До середины 70-х годов 24% всего германского экспорта направ-
лялось в Россию. Германская доля в русском ввозе выросла с 28 %
в 1858—1862 гг. до 44% в 1868—1872 гг. В середине 60-х годов
германские товары заняли первое место в русском импорте.
В свою очередь быстро растущая индустриализация Германии
вызывала все увеличивавшуюся потребность в русском сельско-
хозяйственном сырье. Российские помещики получили обшир-
ный рынок для вывоза своих продуктов. В середине 70-х годов
34% всего русского экспорта направлялось в Германию, что со-
ставляло 8,6 % ее импорта. Германия являлась одним из важней-
ших торговых партнеров России 30.
Однако по мере промышленного развития Германий, а также
с ростом капитализма в России экономические отношения между
двумя странами становились напряженнее. Причину этого обстоя-
тельства следует искать прежде всего в различии хозяйственных
структур, в степени и темпах развития капитализма обеих
стран31.
Промышленное развитие Германии явно опережало развитие
России. А это в свою очередь создавало опасность для молодой
русской промышленности, вынужденной конкурировать с более
развитой германской промышленностью на собственном внутрен-
нем рынке. Русские промышленники все настойчивее требовали
от правительства введения покровительственных тарифов с целью
защиты отечественной промышленности от иностранной конку-
ренции. Это и было сделано в конце 1876 г., когда русские ввоз-
ные пошлины на иностранные промышленные товары начали
взиматься не в бумажных, как раньше, а в золотых рублях, что
было равносильно подъему пошлин на 50% 32. Естественно, что
больше всего от этого решения пострадала Германия, так как
именно она занимала первое место по ввозу в Россию машин и
металлоизделий 33.
29 См., например: Böhme Н. Politik und Ökonomie in der Reichsgründungs-
und späten Bismarckszeit. — In: Das kaiserliche Deutschland. Politik und
Gesellschaft. 1870—1918. Düsseldorf, 1970. S. 26—49; Wehler H. U. Bis-
marcks Imperialismus und späte Russlandpolitik unter dem Primat der In-
nenpolitik. — In: Das kaiserliche Deutschland..., S. 235—255.
30 Kucsynski J., Wittkowski G. Die deutsch-russischen Handelsbeziehungen in
den letzten 150 Jahren. Berlin, 1957, S. 24, 26.
31 Kumpf-Korfes S. Bismarcks «Draht nach Russland». Berlin, 1968, S. XVI
32 Kumpf-Korfes S. Bismarcks «Draht nach Russland»..., S. 8.
33 Бовыкин В. И. Очерки истории внешней политики России. Конец XIX в.—
1917 г. М., I960, с. 7.
52
Ответные мероприятия германского правительства не заста-
вили себя долго ждать. В январе 1879 г. был установлен почти
полный запрет на ввоз скота из России в Германии), что силь-
нейшим образом задело интересы русских помещиков. В июле
того же года германское правительство, заботясь об упрочении
своей классовой основы — юнкерско-буржуазного блока, вообще
перешло к протекционизму 34.
Установление высоких аграрных пошлин еще более ударило
по интересам сельского хозяйства России, угрожая подрывом
всей русской денежной системы, а значит —и промышленного
развития страны, так как главным источником финансирования
этого развития были тогда или займы, или доходы от сбыта
зерна 35.
Между Германией и Россией возникла ожесточенная тамо-
женная война. В ответ на германский аграрный протекционизм
царское правительство повысило еще на 10% ввозные пошлины
на иностранные товары. Хотя Германия продолжала занимать
первое место в русском импорте, эти ограничительные мероприя-
тия привели к довольно значительному сокращению германского
экспорта в Россию. В 1884—1885 гг. русское правительство про-
вело новое повышение пошлин36.
Германия в свою очередь дважды (в 1885 и 1887 гг.) значи-
тельно повышала пошлины на ввозимые из России зерно и дре-
весину 37. В итоге таможенная война привела к тому, что герман-
ский экспорт в Россию сократился с 300 млн. марок в 1880 г. до
206,3 млн. марок в 1886 г. За то же время доля России в общем
экспорте Германии снизилась с 7,3 до 4,5%38.
Русско-германские экономические противоречия вызвали оже-
сточенную полемику в прессе обеих стран.
Действительно, германские аграрные пошлины не только уда-
рили самым чувствительным образом по экономическим интере-
сам русских помещиков. Повышение ввозных пошлин на русский
хлеб усиливало рост антигерманских настроений в среде влия-
тельных в России дворянско-помещичьих кругов. Политически
самая сильная социальная прослойка российского господствую-
щего класса, раньше выступавшая за русско-германское сближе-
ние и дружбу, теперь превращалась в противника такого сбли-
жения.
34 Rathmann L. Bismarck und der Übergang Deutsehlande zur Sehutezollpoli-
tik. 1873—1879. — «Zeitschrift für Geschichtswissenschaft», 1956, N 5, S.
899-949.
35 Мигулин П. П. Русский государственный кредит 1769—1899. Опыт исто-
рики-критическото обзора, т. I. Харьков, 1899, с. 461.
36 Соболев М. Н. Таможенная политика России во второй половине XIX в.
Томск, 1911, с. 512, 575.
37 Böhme К, Dreissig Jahre deutscher SohutzzoHpeMtik. Heidelberg, 1909, 9. 43.
38 Kuczynski J., Wittkowski G. Die deutsche-russischen Handelsbeziehun-
gen. .., S. 27.
53
Антигерманские настроения находили себе сторонников также
среди высокопоставленных сановников при царском дворе.
Германофильские течения, столь сильные при царском дворе
до конца 70-х годов, явно теряли свое влияние.
Борьба в правящих кругах за направление внешней политики
не могла не сказаться и на русско-германских отношениях.
П. А. Сабуров еще в августе 1879 г. пришел к неутешительному
для себя выводу, что они «двигаются к кризису, более серьезному,
чем мы склонны думать» 39. Внутриполитические события в Рос-
сии и реакция, наступившая после убийства Александра II, за-
медлили этот процесс и временно даже повернули его вспять.
Результатом почти полуторагодичных переговоров и диплома-
тического зондажа явилось не заключение русско-германского
союзного договора, а подписание в июне 1881 г. австро-русско-
германского соглашения, возобновлявшего Союз трех императо-
ров. Не только Германии, но и России этот договор давал опре-
деленные выгоды. Прежде всего он покончил с той внешнеполи-
тической изоляцией, в которой оказалось царское правительство
после русско-турецкой войны. В условиях, когда чрезвычайно
обострились русско-английские отношения на Ближнем Востоке
и в районе Средней Азии, этот договор гарантировал России бла-
гожелательный нейтралитет двух великих европейских монархий
на случай возможной войны с Англией, а кроме того, провозгла-
шал принцип закрытия проливов, что тоже имело немаловажное
значение для русского правительства40. Он был победой эконо-
мических и внешнеполитических требований той части русской
буржуазии и крупных помещиков, которые более всего были за-
интересованы в сохранении германского рынка и надеялись, что
путем политического сближения с Германией удастся воспрепят-
ствовать новым мероприятиям германского правительства, на-
правленным на ущемление интересов русских импортеров, в пер-
вую очередь импортеров зерна41. Наконец, подписывая новое со-
глашение о Союзе трех императоров, царизм надеялся укрепить
свое внутриполитическое положение и обезопасить себя хоть
в какой-то мере от натиска революционных сил. Несомненно,
к возобновлению Союза трех императоров подтолкнуло убийство
Александра II: угроза монархическим устоям со стороны револю-
ционного движения заставила трех императоров снова вспомнить
о Священном союзе.
В то же время подписание царским правительством соглаше-
ния 1881 г. было отражением слабости царизма. В противоречии
со своими интересами Россия брала на себя обязательство при-
держиваться благоприятного нейтралитета на случай войны Гер-
мании с Францией. В целях укрепления самодержавия она ис-
39 Русско-германские отношения..., с. 65—66.
40 Там же, с. 129—135.
41 Kumpf-Korfes S. Bismarcks «Draht nach Russland», S. 38.
54
кала сближения и с Австро-Венгрией, хотя это и вело к значи-
тельному ослаблению русского влияния на Балканах и к усиле-
нию роли Германии в общеевропейских делах. Союз трех импе-
раторов не привел к ликвидации противоречий между господст-
вующими классами трех монархий, он только отсрочил время
окончательного разрыва.
Ближайшее будущее показало, что экономические и полити-
ческие противоречия между тремя монархиями были гораздо
сильнее монархических принципов и династических связей.
Вот почему не успели просохнуть чернила под австро-русско-
германским договором, как 20 мая 1882 г. в результате сложных
дипломатических маневров Бисмарка был подписан секретный
договор о военном союзе между Германией, Австро-Венгрией и
Италией, получивший название Тройственного союза. Он был
направлен как против России, так и против Франции42. В конце
1883 г. Австро-Венгрия и Румыния заключили договор и секрет-
ную военную конвенцию, к которой примкнула и Германия. Эта
комбинация тоже практически была направлена против России43.
В марте 1884 г. соглашение о Союзе трех императоров было
возобновлено с некоторыми изменениями еще на три года44, но
уже болгарский кризис 1885—1886 гг. показал, сколь непрочен
этот союз.
Воспользовавшись новым обострением балканского вопроса,
германская дипломатия вновь попыталась вызвать конфликт
между Россией и Англией, а также ухудшить ее отношения с Ав-
стро-Венгрией. Одновременно в конце 1886 г. в Германии раз-
вернулась новая кампания против Франции. Как никогда
раньше, Бисмарк был на сей раз уверен, что Россия, занятая
балканскими распрями, сохранит в случае франко-германской
войны нейтралитет.
Обострение русско-австрийских противоречий на Балканском
полуострове фактически привело к окончательному развалу
Союза трех императоров. В таких условиях отдельные предста-
вители русской германофильской партии начали вновь говорить
о необходимости замены Союза трех императоров двухсторонним
русско-германским союзом. В январе 1887 г. подобное предложе-
ние Бисмарку сделал влиятельный русский дипломат П. А. Шу-
валов. Был составлен даже проект договора, согласно которому
Россия гарантировала Германии свой нейтралитет в случае
франко-германской войны, а Германия соглашалась не препят-
ствовать России овладеть проливами и восстановить свое влияние
в Болгарии45.
42 Die Grosse Politik..., Bd 3, N 571.
43 Там же, № 583—598.
44 Русско-германские отношения.. .,с. 137 и сл.
46 Русско-германские отношения..., с. 92 и сл.; см. также: Die Grosse Poli-
tik..., Bd5, N 1063.
55
Однако проект договора не встретил поддержки со стороны
Александра III и даже таких германофилов, как Н. К. Гирс и
его ближайший помощник В. Н. Ламздорф.
Дело заключалось в том, что болгарский кризис совпал с но-
вым обострением русско-германских экономических противоре-
чий и вызвал усиление антигерманских настроений среди россий-
ских господствующих классов и их органов печати. Новая воен-
ная тревога 1887 г., инициатором которой вновь стали правящие
круги Германии, только усилила эти настроения.
Внешнеполитический курс, направленный на сближение
с Германией, встречал с середины 80-х годов XIX в. все усили-
вавшуюся оппозицию со стороны довольно влиятельных кругов
русской промышленной буржуазии, заинтересованных в дальней-
шем повышении охранительных таможенных тарифов. Оппози-
цию поддержала та часть помещиков, которая надеялась сохра-
нить германский рынок для сбыта своих сельскохозяйственных
товаров не путем уступок, а путем твердого курса в отношении
правящих кругов Германской империи, или же, потеряв надежду
на внешние рынки, делала теперь ставку на промышленное раз-
витие самой России, которое неизбежно должно было привести
к повышенному спросу на хлеб на внутреннем рынке 46.
Глашатаем этих кругов выступал один из ярых противников
сближения с Германией М. Н. Катков. Уже в июле 1886 г. он
начал энергичную антигерманскую кампанию, обосновывая не-
обходимость внешнеполитической переориентации царизма с Гер-
мании на Францию47. В то самое время, когда П. А. Шувалов
вел с Бисмарком переговоры о русско-германском союзе, Катков
обратился к царю со своим первым письмом, в котором доказы-
вал, что если Россия пойдет на подписание соглашения с Герма-
нией, то она только проиграет, так как свяжет себя по рукам
и ногам и не сможет быть посредником в отношениях между
Германией и Францией48. В своем третьем письме от 20 января
1887 г. он открыто доказывал, что Россия ни в коем случае не
может придерживаться нейтралитета в случае новой франко-гер-
манской войны49. Эта точка зрения стала вскоре господствующей
в русской помещичье-буржуазной печати того времени.
Германофильские течения в правящих кругах России начали
терять влияние. В конце 1886 р. вынужден был уйти в отставку
министр финансов Бунге, сторонник соглашения с Германией,
а его место занял Вышнеградский, разделявший взгляды Кат-
кова и влиятельнейших кругов русской промышленной буржуа-
46 Бовыкин В. И. Очерки истории внешней политики России, с, 13.
47 См.: Манфред А. 3. Внешняя политика Франции. 1871—1891. М., 1952,
с. 392—393.
48 «Красный архив», т. 58. М., 1933, с. 60 и сл. Письмо Каткова Алек-
сандру III от 26 декабря 1886 г. (7 января 1887 г. по н. ст.).
49 Там же, с. 77 и сл.
56
зии50. Уже в мае 1887 г. он добился нового значительного повы-
шения пошлин на ввозившиеся в Россию промышленные то-
вары и промышленное сырье51.
Примечательно, что именно в этот период влиятельные воен-
ные круги из германского генерального штаба начали всерьез
поговаривать о необходимости превентивной войны против Рос-
сии; Бисмарк этих планов не разделял52. Он считал, что необ-
ходимо и дальше предпринимать шаги, чтобы убедить россий-
ского царя в пользе германской «дружбы» 53.
В апреле 1887 г. российский император, наконец, согласился
пойти на переговоры с Германией о замене соглашения о Союзе
трех императоров, срок которого истекал, двухсторонним русско-
германским соглашением. Переговоры, ведшиеся в Берлине
между русским послом П. А. Шуваловым и Бисмарком, окончи-
лись неудачей. Русская сторона решительно отвергла предло-
жение германского канцлера подписать такой договор о нейтра-
литете, который исключал бы только один случай, а именно,
когда Россия нападет на Австрию. Маневр Бисмарка был ясен:
заручиться нейтралитетом России на случай войны Германии
с Францией и в то же время оградить своего союзника Австро-
Венгрию от возможного нападения России. Русская дипломатия
выдвинула контрманевр: будущий русско-германский договор
о нейтралитете должен исключать не один, а два случая — случай
нападения Германии на Францию и России на Австрию. Такой
договор, получивший название «договора о перестраховке», и был
подписан в июне 1887 г.54
Он, конечно же, мало удовлетворял германскую дипломатию.
По-прежнему преследуя свою главную стратегическую цель —
установление гегемонии Германии в Европе, Бисмарк начал с но-
вой силой приводить в движение различные рычаги экономиче-
ского и политического давления на царское правительство, на-
деясь заставить его пойти на уступки германской стороне.
Воспользовавшись тяжелым положением русских финансов,
германское правительство дало указание Имперскому банку не
принимать в залог русские деньги. Одновременно в германской
прессе началась кампания, целью которой была дискредитация
русских финансов и экономического положения России вообще55.
50 Витте С, Ю. Воспоминания, т. I. М., 1960, с. 279; Гиндин И. Ф. Русская
буржуазия в период капитализма, ее развитие и особенности. — «История
СССР», 1963, № 2, с. 74.
51 Российское самодержавие в конце XIX столетия. М., 1970, с. 143—144.
52 «1887 год, — признает и западногерманский историк Ганс Ульрих Ве-
лер,—стал кульминационным пунктом в разработке планов превентив-
ной войны против России в бисмарковское время» (Wehler H. U. Bis-
marcks Imperialisnurs..., S. 249; Ерусалимский А. С. Бисмарк..., с. 265—
266).
53 История дипломатии, т. II, с. 256.
54 Русско-германские отношения.., с. 147—151.
55 Kumpf-Korfes S. Bismarcks «Draht nach Bnsslaneb, S. 156—157.
57
Это возымело молниеносное действие. Русские ценные бумаги
начали быстро падать в цене на германском денежном рынке.
Все это грозило русскому правительству серьезными затрудне-
ниями, особенно если учесть, что в Германии было размещено
4/5 всех русских займов56.
Положение еще более усугублялось тем обстоятельством, что
дочти одновременно с закрытием германского денежного рынка
германский рейхстаг в декабре 1887 г. в соответствии с требо-
ваниями германских аграриев, принял новый аграрный тариф, ко-
торый поднял пошлины на ввозившийся из России хлеб сразу
на 66%(с 3 до 5 марок за каждые 100 кг)57.
Однако новые экономические ограничения германского пра-
вительства против русского импорта привели не к уступчивости
русских властей, как ожидалось в Берлине, а к повороту русской
политики в сторону сближения с Францией. Нуждаясь в кредитах,
русское правительство обратилось за помощью на французский
денежный рынок и уже в ноябре 1888 г. получило от группы
французских банкиров во главе с Ротшильдом первый большой
заем, за которым последовали другие58. С этого времени фран-
цузский капитал становится главным кредитором царизма.
В то же время резко сокращался объем русско-германской тор-
говли. Если в 1875 г. 24% всего германского экспорта направля-
лось в Россию, в 1885 г. — 10, то четыре года спустя — уже
только 8%. Если в 1875 г. русский импорт из Германии
составлял 42%, а в 1880 г. даже 49, то уже в 1885 г. он
понизился до 39, а четыре года спустя — составлял уже
только 33% 59.
Таким образом, политика экономического давления Германии
на Россию обернулась бумерангом против самой вильгельмовской
империи. Фактически получалось так, что Германия сама же
закладывала фундамент того русско-французского союза, к пред-
отвращению которого она стремилась начиная с 1871 г.
Действительно, русско-французское экономическое сближение
прокладывало путь и политическому сближению между респуб-
ликанской Францией и царской Россией. Такое сближение дик-
товалось, кроме того, всей внешнеполитической обстановкой того
времени. В начале июня 1890 г., через 3 месяца после отставки
Бисмарка, в правящих кругах России стало известно, что Герма-
ния отказалась от возобновления «договора о перестраховке».
Это вызвало раздражение даже у наиболее ревностных поборни-
ков русско-германского союза среди правительственных кругов
России 60.
56 Халъгартен Г. Империализм до 1914 г. Социологическое исследование
внешней политики до первой мировой войны. М., 1961, с. 89.
57 Kumpf-Korfes S. Bismarcks «Draht nach Russland», S. 123.
58 Витте С. Ю. Воспоминания, т. I, с. 280—281.
59 Kumpf-Korfes S. Bismarcks «Draht nach Russland», S. 116.
60 Дневник В. Н. Ламздорфа (1886—1890), т. I. М.—Л., 1926, с. 313—315.
58
Германо-английский договор о Гельголанде и африканских
колониях еще более насторожил Петербург в отношении даль-
нейшей ориентации германской внешней политики61. В России
видели, что Германия ищет сближения с Англией и даже были
уверены в том, что Англия или уже присоединилась к Тройствен-
ному союзу, или собирается это сделать62. Демонстративное за-
игрывание членов Тройственного союза, возобновленного в мае
1891 г., с Англией только усиливало эти опасения правящих кру-
гов России63.
В этих условиях царское правительство вынуждено было
серьезно призадуматься о дальнейшей внешнеполитической ори-
ентации России. Боязнь изоляции заставила ускорить оформле-
ние военно-политического союза с Францией. Так, уже в июле
1891 г. французская эскадра прибыла с дружественным визитом
в Кронштадт. Открыто афишируя русско-французскую дружбу,
царское правительство и правительство Франции договорились
о заключении франко-русского консультативного пакта64. Когда
в 1893 г. германские власти развернули особенно ожесточенную
экономическую войну против России, царское правительство де-
монстративно направило русскую эскадру с ответным визитом
в Тулон. Одновременно в результате предварительных перегово-
ров между представителями генеральных штабов обеих стран
27 декабря 1893 г. была подписана франко-русская военная кон-
венция65. Франко-русский союз стал фактом. Большинство рус-
ской буржуазии приветствовало союз с Францией, так как ви-
дело в нем силу, способную не только противостоять германской
конкуренции, но и отвечавшую политическим интересам страны.
Оформление франко-русского союза в 1891—1893 гг. знаме-
новало собой создание второго милитаристского блока держав
в Европе, противостоявшего ранее созданному Тройственному
союзу. Правда, его создатели, как и творцы Тройственного союза,
рядились в одежды миротворцев. Так, авторы отчета министер-
ства иностранных дел новому царю Николаю И, обосновывая
возникновение франко-русского союза, писали: «... со своей сто-
роны, стремясь именно к упрочению мира, Россия вступила в со-
глашение с Францией, которое и является противовесом союзу
Германии, Австро-Венгрии и Италии» 66.
В середине 90-х годов германское правительство предприняло
попытку вновь сблизиться со своим восточным соседом. В 1894 г.
был подписан русско-германский торговый договор67, положив-
61 Манфред А. 3. Внешняя политика Франции..., с. 482—483.
62 Дневник В. Н. Ламздорфа (1891—1892), т. II. М.—Л., 1934, с. 153.
63 История дипломатии, т. II, с. 275; Ротштейн Ф. А. Международные отно-
шения в конце XIX в., с. 190.
64 История дипломатии, т. II, с. 275—276; Сборник договоров России с дру-
гими государствами. 1856—1917. М., 1952, с. 278—280.
65 Сборник договоров России с другими государствами..., с. 281—283.
66 Манфред А. 3. Внешняя политика Франции..., с. 513.
67 См.: Халъгартен Г. Империализм до 1914 г., с. 151—153,
59
ший конец таможенной войне и приоткрывавший до известной
меры дуть и к политическому урегулированию русско-герман-
ских отношений. Вильгельм II в письмах к русскому императору
Николаю II особенно напоминал о монархической общности и
необходимости «поддерживать принцип «божьей милостью» и,
играя на монархических струнках Николая II и запугивая его
опасностью быть втянутым «в самую страшную войну, какую
когда-либо видела Европа», пытался отговорить царя от союза
с республиканской Францией, поскольку этот союз компроме-
тирует монархический принцип и ничего доброго не сулит ди-
настии 68.
Экономические и политические противоречия между Герма-
нией и Россией были, однако, сильнее монархической общности.
Хотя на записке министра финансов С. Витте «О торговых недо-
разумениях с Германией» Николай II и начертал 9 декабря
1896 г., что в данный момент «лучше удовольствоваться мелкими
взаимными уступками»69, а созванная вскоре после этого в Бер-
лине конференция экономических экспертов действительно при-
няла секретное соглашение о взаимных мелких уступках в отно-
шениях между двумя монархиями70, тем не менее этого было
явно недостаточно для упрочения русско-германских отно-
шений. Под нажимом прусских юнкеров германское прави-
тельство вскоре снова перешло на путь ущемления интересов
России как экспортера зерна и скота на германский рынок. Уже
в середине 1897 г. русский посол в Берлине Остен-Сакен не без
оснований писал в одном из своих донесений о политике герман-
ского правительства: «Поворот в сторону консерваторов-аграриев
очевиден» 71.
Безусловно, в одном только Гогенцоллерны и Романовы были
единодушны — в необходимости совместной борьбы против рево-
люционного движения в обеих странах. Это и понятно. Монархии
смертельно боялись революционного движения народов своих
стран, русско-германского революционного сотрудничества, кото-
рое угрожало смести прогнившие, реакционные режимы и Рома-
новых, и Гогенцоллернов. Революционное рабочее движение ста-
новилось фактором, с которым не могли не считаться правящие
круги и Германии, и России.
Общая классовая природа обеих монархий, их реакционная,
антинародная, антидемократическая сущность подсказывали ре-
волюционным силам обеих стран идею солидарности и взаимо-
помощи. В то время как линия на русско-германское революци-
68 Переписка Вильгельма II с Николаем П. М., 1923, с. 12—14.
69 ЦГИАЛ, ф. 20, оп. 7, д. 37. О торговых недоразумениях с Германией.
1896—1898 гг., л. 263, об.
70 Там же, л. 349—352.
71 АВПР, ф. Канцелярия МИД, 1897 г., д. 21. Донесение Остен-Сакена —
М. Н. Муравьеву 23 июня (5 июля) 1897 г., д. 143.
60
онное сотрудничество совпадала с прогрессивной линией разви-
тая и отражала стремление народов обеих стран к лучшему бу-
дущему, линия на сотрудничество монархий обеих стран против
революционного движения отражала интересы отживших клас-
сов и была направлена исключительно на то, чтобы законсер-
вировать прогнившие режимы и затормозить развитие сил
прогресса, демократии и социализма.
Первые контакты между германским и русским революцион-
ным движенцем относятся уже к началу 80-х годов XIX в.72
Г. В. Плеханов в августе 1880 г., будучи еще редактором «Черного
передела», направил официальное приветствие Виденскому
съезду германской социал-демократии, в котором подчеркивал об-
щую заинтересованность германских и русских революционеров
в едином боевом союзе борьбы против реакционных режимов
обеих стран. По словам Г. В. Плеханова, «уже непосредственное
соседство обеих стран и сердечный реакционный союз между пра-
вительствами обуславливают необходимость не менее сердечного
союза между социалистами Германии и России» 73.
Особенно тесными русско-германские революционные связи
становятся с начала 90-х годов, когда германская социал-демо-
кратия, покончив с исключительным законом, по праву заняла
место наиболее сильной и влиятельной партии в международном
рабочем движении последней трети XIX в.74 Успехи германских
рабочих вызывали искреннюю радость русского революционного
движения. А. И. Ульянова-Елизарова вспоминала впоследствии:
«В 90-е годы мы все благоговели перед немецкой социал-демо-
кратией. Припоминаю, как торжествовал Владимир Ильич, когда
закончился срок исключительного закона, и с какой живой ра-
достью следили мы за сказочным ростом этой партии» 75.
Одновременно и германские социал-демократы с неослабева-
ющим вниманием следили за развитием революционного движе-
ния в России. Партия германского пролетариата в своей печати, на
своих собраниях, конференциях и, наконец, на своих партийных
съездах солидаризировалась с борьбой русского пролетариата,
брала под защиту русских революционеров, разоблачая преступ-
ные действия царизма. В то же время германские социал-демо-
краты начинают оказывать все более активную помощь и рус-
ским революционерам, вынужденным бежать из царской России.
Они помогали им материально, доставали паспорта, устраивали
72 См.: Бартель Хорст. Газета «Социал-демократ» и русское революционное
движение. — В кн.: Ежегодник германской истории. 19,68. М., 1969, е. 86—
95.
73 Государственная Публичная библиотека им. М. Б. Салтыкова-Щедрина
в Ленинграде. Дом Плеханова, С. 41, № 10 747, л, 2.
74 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 19, с. 80; т. 36, с. 461.
75 Ульянова-Елизарова А. И. Воспоминания об Ильиче. М., 1934, с. 147—
148.
61
на работу, содействовали транспортировке нелегальной литера-
туры в Россию. Вскоре Берлин в силу своей географической бли-
зости к границам русской монархии превратился в один из зна-
чительных центров пребывания русской революционной эмигра-
ции и в важнейший пересылочный пункт революционных печат-
ных материалов76.
В таких условиях русская и германская монархии договари-
вались о еще более тесном сотрудничестве в борьбе против ре-
волюционного движения народов обеих стран. Еще в середине
80-х годов XIX в. между русским правительством и правительст-
вами Пруссии и Баварии были подписаны тайные соглашения
о взаимной выдаче революционеров («анархистов», как говори-
лось в этих документах) и полицейской слежке за «подрывными
элементами»77. По-видимому, такие же соглашения, как свиде-
тельствуют документы русской дипломатической службы, сущест-
вовали между царской Россией и другими германскими землями,
в том числе с Саксонией, Вюртембергом и др.78
И все же, несмотря на старания и попытки правящих кругов
Германии и России задушить революционное движение, они были
бессильны это сделать, ибо время работало не на монархии, а на
революции. Русско-германское революционное сотрудничество за-
кладывало основы новых братских взаимоотношений между
народами, и ему, а не монархиям, принадлежало будущее.
Глава 4. Экспансия Германии на Балканах
в последней трети XIX в.
Европейские события конца 60-х—начала 70-х годов оказали
существенное влияние на судьбы всех балканских народов. Сдвиг
в международных отношениях, вызванный франко-прусской вой-
ной и сопутствующими ей событиями, способствовал развитию
освободительного движения балканских народов против гнета Ос-
манской империи.
В самом начале 70-х годов в рядах сербской организации «Ом-
ладина» возник план поднять восстание против турецкого вла-
дычества на Балканах. Инициаторы восстания надеялись, что
76 См.: Агафонов В. К. «Заграничная охранка» (составлено по секретным
документам заграничной агентуры и департамента полиции). М., 1918,
с. 45.
77 АВПР, ф. Канцелярия, оп. 470, д. 84. Миссия в Мюнхене. Донесение Вест-
мана В. Н. Ламздорфу от 20 января (2 февраля) 1905 г., л. 10.
78 Там же, л. 37. Миссия в Дрездене. Шифрованная телеграмма В. Н. Ламз-
дорфа в Дрезден (лето 1904 г.), л. 44, д. 119. Миссия в Штутгарте.
Шифрованная телеграмма русской миссии от И августа 1907 г., л. 27;
Донесение К. Нарышкина А. П. Извольскому от 18 (31) августа 1907 г.,
л, 38—39, 40—41 и др.
62
в случае успешного его развития все Балканские государства —
Сербия, Черногория, Греция, Румыния — вступят в войну
с Портой и положат конец ее владычеству на Балканах.
России в этом плане отводилась роль сдерживания Австро-Венг-
рии от выступления на стороне Турции, Но осуществить этот
план тогда не удалось: перепуганное сербское правительство,
к которому обратилась «Омладина», поспешило за помощью
к царскому правительству, под их совместным нажимом «Омла-
дина» должна была отказаться от осуществления своих замы-
слов 1. Однако сам факт их возникновения свидетельствовал о ши-
роком распространении идей борьбы с османским господством,
росте патриотических настроений, с которым вынуждены были
считаться правительства. Следует отметить, что охвативший
сербский народ национальный подъем не ограничивался, по за-
мечанию югославского историка Н. Петровича, рамками сущест-
вовавших государственных границ собственно Сербии и вовлекал
в политические процессы того времени сербов и в Воеводине
(Австро-Венгрия), и в Боснии и Герцеговине, находившихся под
турецким владычеством2.
В начале 70-х годов национально-освободительное движение
болгарского народа переживало бурный подъем. В эмиграции, на
территории Румынии, был создан Центральный Болгарский ре-
волюционный комитет. В 1871—1872 гг. возникла Внутренняя
революционная организация, в деятельности которой идея на-
ционального освобождения связывалась с программой революци-
онно-демократических преобразований. В болгарских землях, на-
ходившихся под турецким господством, назревали условия для
массовой национально-освободительной борьбы3. Болгарское
освободительное движение встречало сочувствие и поддержку
среди различных кругов в России, а также находило широкий
отклик со стороны сербской, румынской и греческой обществен-
ности.
Внешние факторы оказывали, конечно, значительное влия-
ние на подъем освободительного движения балканских народов.
Но основная причина его усиления коренилась в начавшемся
развитии капитализма, в нерешенности аграрного вопроса и в са-
мом характере турецкого господства, варварские формы которого
не только препятствовали экономическому и политическому про-
грессу, но и закрывали путь для культурного развития балкан-
1 Кондратьева В, Н. Новые архивные материалы по истории объединенной
сербской «Омладины».— «Ученые записки Ин-та славяноведения АН
СССР», 1960, т. XX, с. 306—330; Bojeoduh В. Узединьена омладина
српска и припремнье Устанка на Балкану. — В кн.: Уjединьена омла-
дина српска. Нови Сад, 1968, с. 305—315.
2 Петрович И. Борьба за освобождение балканских народов от власти
Оттоманской империи и сербы Австро-Венгерской монархии. М., 1974,
с. 60.
3 Косев Д. Новая история Болгарии. М., 1952, с. 308—309.
63
ских народов. Состояние вассальной зависимости Сербии и Ру-
мынии от Османской империи постоянно поддерживало в них
стремление к достижению полной независимости. Широкий резо-
нанс не только в Греции, но и среди других балканских народов по-
лучило восстание на Крите в 1866—1869 гг.4 Охватившее весь Бал-
канский полуостров возбуждение, а также благоприятные внешне-
политические условия после поражения Австрии под Садовой
создали предпосылки для образования первого союза Балканских
государств против Османской империи. Этот союз, возникший
в виде системы двусторонних договоров Сербии с Черногорией,
Грецией и Румынией, заключенных в 1866—1868 гг., впервые
наметил контуры будущих коалиций Балканских государств, сы-
гравших свою роль лишь в начале XX в. В тот же период он не
оказал заметного влияния на развитие событий, хотя и
подготовил почву для совместного с Россией выступления Бал-
канских государств против Турции несколько лет
спустя.
«Восточный кризис» 1875—1878 гг. был подготовлен всем хо-
дом предшествовавшего развития. Уже первый его этап, начав-
шийся летом 1875 г. восстанием в Герцеговине и Боснии, а затем
восстаниями в Болгарии, привел к кризису Османской империи,
показал невозможность дальнейшего существования в ней военно-
феодальных пережитков и сохранения ее власти над угнетенными
балканскими народами. Второй этап, основными событиями кото-
рого стали вступление в войну Сербии и Черногории и вмешатель-
ство со стороны великих держав (Константинопольская конфе-
ренция и Лондонский протокол), показал желание западных дер-
жав, в первую очередь Англии, путем реформ сохранить Осман-
скую империю от распада, а также недостаточность сил самих
балканских народов для освобождения от турецкого господства.
Третий этап характеризовался вступлением России в войну с Тур-
цией. Политика России, несмотря на корыстные замыслы царизма,
объективно поддерживала стремления балканских народов к осво-
бождению и сыграла прогрессивную роль в их судьбах. На заклю-
чительном этапе войны помимо русских армий в военных дей-
ствиях против Турции приняли участие воинские соединения Ру-
мынии, Сербии, Черногории, болгарское народное ополчение, пов-
станческие отряды других порабощенных балканских народов.
Таким образом, в борьбе против турецкого господства приняли
участие, хотя и в разной степени, все народы Балканского полу-
острова5. Именно поэтому русско-турецкая война оказалась для
балканских народов национально-освободительной и антифео-
дальной.
4 Сенкевич И. Г. Россия и Критское восстание 1866—1869 гг. М., 1970,
с. 102-130.
5 См.: Бескровный Л. Г. Русско-турецкая война 1877—1878 гг. и освободи-
тельная борьба балканских народов. — «Вопросы истории», 1967, № 6.
64
Заключенный в Сан-Стефано в феврале 1878 г. мирный дого-
вор6 фактически положил конец господству Османской империи
на Балканах. В соответствии с условиями договора было создано
Болгарское государство. Сербия получила приращение территории
(Ниш, Митровица, Нови-Пазар), но не получила Боснии и Герце-
говины. Значительно увеличивала свою территорию Черногория.
Румыния получила Северную Добруджу. Все они — и Черногория,
и Сербия, и Румыния — становились независимыми от Османской
империи (внешним проявлением их нового статуса на междуна-
родной арене стало преобразование этих княжеств в королевства).
Для Боснии и Герцеговины, а также для Албании, Эпира и Фес-
салии предусматривалось автономное управление и проведение
реформ. Сан-Стефанский договор, удовлетворявший политические
интересы царизма, открывал вместе с тем путь к сравнительно
быстрой ликвидации зависимости от Турции остававшихся на Бал-
канах турецких владений и уничтожению там военно-феодальной
системы.
Выступление Англии и Австро-Венгрии против усиления рус-
ского влияния на Балканах, за пересмотр Сан-Стефанского дого-
вора и в поддержку Османской империи была одновременно и
выступлением против национально-освободительного движения
балканских народов. На Берлинском конгрессе в июне—июле
1878 г. их совместная линия была поддержана Германией7. Рос-
сия оказалась в состоянии политической изоляции. Именно пози-
ция Германии склонила чашу весов в сторону пересмотра итогов
русско-турецкой войны, что влекло за собой попрание националь-
ных прав и социальных завоеваний балканских народов. Болгар-
ские земли были разъединены: лишь северная часть Болгарии
получила самостоятельность при сохранении номинальной вас-
сальной зависимости от султана. Земли к югу от Балканского
хребта (Восточная Румелия) в виде автономной провинции сохра-
нялись в составе Турецкой империи, Австро-Венгрия получала
право на оккупацию Боснии и Герцеговины, а Македония оста-
лась под властью турецкого правительства. По отдельному согла-
шению с Портой Англия оккупировала остров Кипр8. Решения
Берлинского конгресса замедлили социально-экономическое и по-
литическое развитие земель, оставшихся под турецким владыче-
ством, положили начало новым миграционным и этническим про-
цессам.
Дипломатия западных держав на Берлинском конгрессе стара-
тельно сеяла семена раздора между балканскими народами. Путем
6 Сборник договоров России с другими государствами..., док. № 25,
с. 159-175.
7 О позиции великих держав см.: Нарочницкий А. Л. Балканский кризис
1875—1878 гг. и великие державы. — «Вопросы истории», 1976, № 11.
8 Шпаро О. В. Захват Кипра Англией. М., 1974.
65
мелких подачек Сербии (небольшие территориальные приращения
на юго-восточных границах) и Греции (часть Фессалии) был дан
толчок дальнейшему развитию их экспансионистских устремле-
ний, имевшихся и ранее в буржуазных кругах этих стран. В то же
время возвращение Ново-Пазарского санджака под власть Турец-
кой империи территориально разъединяло Сербию и Черногорию.
Сохранение турецкого господства на значительных территориях
Балканского полуострова более чем на три с половиной десяти-
летия задержало здесь ликвидацию турецкой феодальной системы.
Расчленение и взаимное противопоставление балканских народов
было одним из результатов вмешательства западных держав, ко-
торые сознательно проводили политику «разделяй и властвуй»
в интересах собственных экспансионистских замыслов.
Берлинский конгресс стал поворотным пунктом в политике
Германской империи на Юго-Востоке Европы. Если раньше инте-
ресы германской дипломатии на Балканах определялись преиму-
щественно соображениями общего порядка, связанными, с одной
стороны, с австро-русскими противоречиями и необходимостью
для Германии занимать в отношении них свою позицию в рамках
Союза трех императоров, а с другой — попытками использовать
заинтересованность России в Балканах с целью получения от нее
свободы рук в отношении Франции, то с конца 70-х—начала
80-х годов положение меняется9. После заключения австро-гер-
манского договора и образования Тройственного союза интересы
Германской империи охватывали уже весь Балканский полу-
остров, а степень ее участия в балканских и ближневосточных де-
лах неизменно возрастала вплоть до первой мировой войны.
Возглавив созданный ею военно-политический блок (Тройст-
венный союз), германская дипломатия в самом начале 80-х годов
XIX в. поставила перед собой задачу вовлечь в сферу его влияния
Балканские страны и Турцию. Эта линия стала постоянным кур-
сом германской дипломатии и вместе с экономической экспансией
приобрела к концу века форму «Дранг нах Зюд-Остен» по линии
Берлин—Багдад, положив начало новому узлу империалистиче-
ских противоречий.
Долгое время германская дипломатия пыталась ввести в за-
блуждение общественное мнение распространением легенды о не-
заинтересованности Германии в балканских делах. Начало этой
легенде было положено самим Бисмарком, заверявшим в парла-
ментской речи в декабре 1876 г., что в восточных делах нет таких
германских интересов, «которые стоили бы... хотя бы костей
одного померанского мушкетера». Подхваченный германской прес-
сой, этот тезис в бесконечных вариантах постоянно муссировался
германской пропагандой и был превращен ею в устойчивый сте-
9 Сказкин С. Д. Конец австро-русско-германского союза. М., 1974, с. 123—
152.
66
реотип, позволявший успешно маскировать действительное поло-
жение вещей и истинные цели германской политики 10.
Особенности германской политики на Балканах складывались
с учетом того, что основными здесь продолжали оставаться австро-
русские и англо-русские противоречия. Стремление использовать
их в своих интересах побуждало германскую дипломатию действо-
вать из-за кулис даже в тех случаях, когда она являлась действи-
тельным инициатором тех или иных шагов. Усиление австрий-
ского влияния в западной части Балканского полуострова после
Берлинского конгресса отвечало германским политическим целям.
Поэтому в отношении балканских стран германская дипломатия
применяла гибкую тактику, в одних случаях сознательно уступая
Австро-Венгрии первую роль (Сербия), в других — поддерживая
ее начинания (Болгария), а в третьих — являясь их закулисным
инициатором (Румыния). Лишь там, где она не могла опереться
на австрийское влияние, она оказывалась перед необходимостью
выступать открыто, как это имело место в Турции.
Итоги Берлинского конгресса и ощутимая германская под-
держка активизировали австро-венгерские планы экономического
и политического подчинения центральной и восточной части Бал-
канского полуострова, а получение свободного выхода к Салони-
кам через Вардарскую долину стало на долгий период основной
целью Австро-Венгрии11. В этих планах решающую роль играло
установление контроля над Сербией. Используя реакционное пра-
вительство и проавстрийские настроения членов регентского со-
вета Сербии, австрийской дипломатии удалось в течение 1880—
1883 гг. заключить с Сербией ряд договоров, конвенций и секрет-
ных соглашений, которые привели ее к политической зависимости
от Австро-Венгрии, а в экономическом плане содействовали ее
превращению в аграрно-сырьевой придаток Габсбургской монар-
хии. Среди договорных обязательств особо выделялись торговый
договор 1881 г., крайне невыгодный для Сербии, а также секрет-
ное соглашение, по которому Сербия принимала обязательство не
заключать никаких политических договоров с другими государ-
ствами без согласия Вены12. До начала XX в. Австро-Венгрия
сохраняла свое доминирующее положение в сербской экономике
и внешней политике, что давало ей возможность оказывать ре-
шающее влияние на отношения Сербии с другими странами. Ее
преобладающее влияние в Сербии соответствовало интересам
Германии, которая предпринимала попытки достичь здесь эконо-
мического, а также политического влияния.
10 Глебов В. Д. Основные черты и приемы германской политики на Балка-
нах в конце XIX—начале XX в. — В кн.: Германская восточная политика
в новое и новейшее время. Проблемы истории и историографии. М., 1974,
с. 75—85.
11 История дипломатии, т. II, с. 127; Fellner F. Der Dreibund. Europäische
Diplomatie vor dem ersten Weltkrieg. Wien, 1960, S. 22.
12 Aleksic Lj. Tajna konvencija iz 1881 g. — okvir austrofilske politike kralja
Milana. — «Historijski pregled» (Beograd), 1960, N 1, s. 34—44.
67
Среди стран Юго-Восточной Европы особый интерес для им-
периалистической Германии как с политической и экономической,
так и с военно-стратегической точек зрения представляли Турция
и Румыния.
Находясь между Австро-Венгрией и Россией, Румыния как бы
отделяла Балканский полуостров от царской России. Последова-
тельным проводником германского влияния в Румынии являлся
воцарившийся на румынском престоле отпрыск германского кня-
жеского рода Гогенцоллерн-Зигмаринген Карл (Кароль I). Много
лет спустя русский дипломат Гирс писал: «Личные убеждения
короля и его воспитание побуждают его усиленно работать на
пути водворения в Румынии немецкой культуры и сближения ее
с Австро-Венгрией и Германией... Он... придавал всей своей
деятельности характер чужеземного благодеяния, основанного на
убеждении, что будущность Румынии кроется в ее германизации
и в водворении в ней германских интересов» 13.
Германия старалась использовать ухудшение русско-румын-
ских отношений. Но у румынской буржуазии были также серьез-
ные противоречия с Австро-Венгрией. Они определялись экспан-
сионистскими целями австро-венгерской политики, в частности
в вопросе дунайского судоходства, грубым экономическим нажи-
мом на Румынию, а также вопросом о положении трансильван-
ских румын, лишенных национальных прав, что вызывало в Ру-
мынии постоянное недовольство. Германская дипломатия прила-
гала немалые усилия, чтобы, с одной стороны, содействовать ухуд-
шению русско-румынских отношений, а с другой — способство-
вать урегулированию австро-румынских противоречий и добиться
переориентации румынской внешней политики на Германию и
Австро-Венгрию, перечеркнуть русско-румынское сближение
в ходе и под влиянием Восточного кризиса 1875—1878 гг.14 и
в конечном итоге привлечь Румынию на свою сторону.
Добиться поворота во внешней политике Румынии удалось
в августе 1883 г., когда по инициативе германской дипломатии
Кароль I был приглашен в Берлин. Здесь ему настойчиво вну-
шали мысли о необходимости изменения политики его страны,
ее сближения с Германией и Австро-Венгрией. На обратном пути
из Берлина Кароль I посетил Вену, что само по себе свидетель-
ствовало о его серьезном отношении к советам, данным ему в Гер-
мании.
Одновременно Бисмарк поручил германскому послу в Вене по-
ставить перед монархией Габсбургов вопрос о желательности рас-
пространения действия Тройственного союза на Балканы, чтобы
«руководить политикой Румынии, а также в случае необходи-
13 Архив внешней политики России (далее — АВПР), ф. Политархив, 1901—
1903 гг., д. 3195, л. 393 (депеша Гирса. Бухарест, 14 апреля 1903 г.).
14 Залышкин М. М. Внешняя политика Румынии и румыно-русские отно-
шения 1875-1878 гг. М., 1974.
68
мости — политикой Сербии и Порты»15. Австро-венгерская ди-
пломатия согласилась с таким предложением.
В сентябре 1883 г. в Гаштейне состоялась встреча Бисмарка
с румынским министром-президентом Братиану. Хотя переговоры
велись «не столько в деловом, сколько в декламаторском духе»,
Бисмарк понял, что румынский Гогенцоллерн и правительство
Румынии готовы вступить в Тройственный союз. Но при этом,
учитывая возможную реакцию России, Бисмарк проявил осторож-
ность и вместо вступления Румынии в Тройственный союз выдви-
нул идею двустороннего соглашения Румынии с Австро-Венгрией.
Не испытывая особого доверия друг к другу, Австро-Венгрия и
Румыния настаивали на присоединении Германии к договору.
При таких обстоятельствах Германия фактически становилась
арбитром австро-румынских отношений 16.
Союзный договор между Австро-Венгрией и Румынией был
заключен 30 октября 1883 г. в Вене17. По его условиям стороны
обязались не вступать в какие-либо дипломатические комбинации,
направленные против одной из них, и оказывать друг другу по-
мощь в случае неспровоцированного нападения. В тот же день
состоялось подписание Присоединительного акта Германии к ав-
стро-румынскому договору. Италию сначала даже не поставили
в известность об этом; ее присоединение к договору состоялось
лишь в 1888 г.18 В итоге Румыния втягивалась в систему Тройст-
венного союза, но не стала его полноправным участником.
Благодаря германской поддержке Австро-Венгрия смогла ока-
зать серьезное воздействие и на Болгарию, в отношении которой
она проводила сложную и противоречивую линию. С одной сто-
роны, она подталкивала румынские экспансионистские замыслы,
направленные против нее, а с другой — испытывала удовлетворе-
ние от ухудшения русско-болгарских отношений после 1883 г.
в связи с антирусской позицией князя Александра Баттенберга,
поскольку соответственно возросли его проавстрийские и прогер-
манские настроения. В то же время Австро-Венгрия продолжала
подозрительно относиться к стремлениям болгарского народа
к единству, опасаясь создания сильного болгарского государства.
Когда в сентябре 1885 г. болгарский народ в Восточной Ру-
мелии поднялся на восстание и воссоединился с Болгарским кня-
жеством в одно государство, Австро-Венгрия воздержалась от
прямого вмешательства, убедившись, что за этим актом не стояла
Россия. Тем не менее она была обеспокоена усилением Болгарии.
Под ее прямым воздействием сербский король Милан потребовал
15 Die Grosse Politik der europäischen Kabinette. 1871—1914, Bd III. Berlin,
1922, Dok. N 583, S. 266.
16 Ерусалимский А. С. Бисмарк. Дипломатия и милитаризм. М., 1968,
с. 202—203.
17 Ключников Ю. В., Сабанин А. В. Международная политика новейшего
времени в договорах, нотах и декларациях, ч. 1. М., 1925, с. 243—244.
18 Fellner F. Der Dreibund..., S. 21.
69
компенсаций и в ноябре 1885 г. объявил Болгарии войну. Эта
непопулярная среди сербского народа война окончилась пораже-
нием сербских войск в битве у Сливницы. Австро-Венгрия по-
спешила на помощь королю Милану. По подписанному 2 марта
1886 г. в Бухаресте мирному договору было восстановлено поло-
жение, существовавшее до войны. Действия австро-венгерской
дипломатии спровоцировали, таким образом, первую войну
между самими балканскими государствами после их возрождения.
События 1885—1886 гг. вновь подняли «восточный вопрос»,
а также привели к обострению политической борьбы внутри Бол-
гарии. В августе 1886 г. в результате государственного
переворота был свергнут князь Александр Баттенберг, однако
последовавший через несколько дней контрпереворот, опи-
равшийся на поддержку Австро-Венгрии, а также Англии, вос-
становил у власти прежние политические силы. К управлению
страной пришел регентский совет, в котором первую роль играл
С. Стамболов, и правительство Радославова, занявшие антирус-
скую позицию. Из-за противодействия России восстановить
А. Баттенберга на престоле не удалось. Тогда при поддержке
Австро-Венгрии и Германии на болгарский трон был возведен
германский принц Фердинанд Кобургский. Отказ России при-
знать его избрание привел к прекращению дипломатических от-
ношений между двумя странами почти на 10 лет 19.
Во всех этих событиях германская дипломатия не стояла
в стороне. Через своих дипломатов в Софии и Стамбуле Германия
поддерживала антирусскую линию на упрочение позиций сна-
чала болгарского князя Александра Баттенберга, а позднее —
Стамболова и Фердинанда Кобургского. Германия фактически
поддерживала лишь такие изменения статус-кво на Балканах,
какие были выгодны Австро-Венгрии, и содействовала распро-
странению австрийского влияния в независимых странах Балкан-
ского полуострова.
Германия, не выдвигаясь на авансцену событий, сумела
во второй половине 80-х годов существенно ослабить русское
влияние на Балканах и приобрести здесь прочные позиции.
Успехи ее политики скрывались за действиями ее партнеров по
Тройственному союзу, которых она часто сознательно выдвигала
на передний план. К поддержке своих целей на Балканах гер-
манская дипломатия, руководимая Бисмарком, сумела в извест-
ной степени привлечь и Англию, что выразилось в подписании
двух соглашений Австро-Венгрии и Италии с Англией, извест-
ных в истории дипломатии как первая и вторая Средиземномор-
ские Антанты20. На самом деле они имели отношение не столько
19 Мартыненко А. К. Русско-болгарские отношения в 1894—1902 гг. Киев,
1967, с. 9.
20 Тейлор А. Борьба за господство в Европе, 1848—1918. Пер с англ. М.,
1958, с. 337-338.
70
к Делам Средиземного моря, сколько к поддержанию статус-кво
на Балканах, а конкретнее — к сохранению здесь позиций Тур-
ции и обеспечению существовавшего тогда режима проливов,
малоблагоприятного для России. Действия Германии, таким об-
разом, можно оценить в полной мере только с точки зрения об-
щей политики на Балканах военно-политического блока, ею руко-
водимого и направляемого.
Успехи германской дипломатии на Балканах были закреплены
начавшейся с 80-х годов широкой экономической экспансией
в этом районе, которая в свою очередь прокладывала путь даль-
нейшему усилению политического влияния Германии.
Германское экономическое проникновение проходило в раз-
личных формах. Основными из них являлись развитие торговых
связей, предоставление займов и банковские операции, прямые
капиталовложения в промышленность, участие в железнодорож-
ном строительстве. Направление экономической экспансии, как
правило, совпадало с политическими интересами Германии. Не-
удивительно поэтому, что особую активность германский капитал
развивал в Румынии и Турции.
В 1877 г. была подписана торговая конвенция между Румы-
нией и Германской империей, которая вступила в силу в 1881 г.
и действовала до 1891 г. Конвенция принесла большие выгоды
Германии. Произошло значительное увеличение объема германо-
румынской торговли. С 1875 по 1885 г. экспорт Германии в Ру-
мынию возрос с 5 млн. до 40 млн. лей21. Сочетание конвенцион-
ного тарифа с режимом наибольшего благоприятствования
обеспечило германским промышленным товарам широкий доступ
на румынский рынок.
В начале 80-х годов произошла активизация деятельности гер-
манских банков в Румынии, которые стали проводниками гер-
манской экспансии. Руководящая роль здесь принадлежала Учет-
ному обществу. Последнее в 1881 г. создало банковский консор-
циум, который должен был заниматься размещением займов,
предназначенных для вооружения румынской армии, строитель-
ства крепостей, развития путей сообщений и т. п.22 В течение
1881—1888 гг. Румыния получила у синдиката германских банков
ряд займов на общую сумму в 400 млн. золотых лей. Финансы
страны оказались в состоянии зависимости от германского де-
нежного рынка, на котором в 1895 г. было размещено 3/5 всех
иностранных займов королевства23.
В 1897 г. Учетное общество и С. Блейхрёдер создали в Бу-
харесте Всеобщий румынский банк, первый германский банков-
21 Савин Т. Иностранный капитал в Румынии (с 1859 по 1945 г.). М., 1957,
с. 56.
22 Constantinescu, N. N., Axenciuc V. Capitalismul monopolist in Rommia.
Bucuresti, 1962, p. 208.
23 Grünberg К. Die handelspolitischen Beziehungen Österreich-Ungarns zu den
Ländern an der Unteren Donau. Leipzig, 1902, S. 104.
71
ский институт на Балканах. Новый банк всеми средствами содей-
ствовал укреплению экономических и политических позиций
Германии в Румынии, имел несколько отделений и активно
участвовал в торговле хлебом.
Немецкие капиталы содействовали развитию германского экс-
порта в Румынию. Недаром В. И. Ленин относил Румынию
к «странам-должникам» Германии и областям «открытых две-
рей» «старого типа»24. В торговых отношениях между двумя
странами большое место занимали договоры 1893 и 1906 гг.,
носившие неравноправный характер. Согласно этим договорам
Германия получала из Румынии сельскохозяйственные продукты,
составлявшие 2/3 всего румынского экспорта, а также такие важные
стратегические товары, как нефть и бензин. Германия сбывала
в Румынию свои промышленные товары. Важной статьей гер-
манского экспорта были поставки оружия, что оказывало прямое
воздействие и на усиление политического влияния.
Германский капитал активно проникал в румынскую про-
мышленность. Еще в начале 70-х годов Германия получила кон-
цессию на строительство железных дорог в стране. И в последую-
щие годы ноток инвестиций не прекращался. В итоге к началу
XX в. почти половина германских капиталов на Балканах была
размещена в Румынии. Все это втягивало страну в орбиту влия-
ния Тройственного союза. Высказывая совместную точку зрения
германской и австро-венгерской дипломатии, министр иностран-
ных дел двуединой монархии Голуховский не без основания мог
назвать Румынию «образцовым государством», а ее короля— «об-
разцовым сувереном» на Балканах25.
Экономическая экспансия Германии проходила в условиях
острой конкуренции с французским и английским капиталом,
имевшим старые позиции в Балканских странах, в частности и
в Румынии. Германский капитал не останавливался и перед вы-
теснением экономических позиций Австро-Венгрии, если это со-
ответствовало его интересам.
Османская империя, уже утратившая положение великой дер-
жавы, все еще играла значительную роль на международной
арене. В то же время по мере своего ослабления Турция все
больше превращалась в объект империалистической экспансии
великих держав, в том числе и Германии. Значение Турции
в международных делах определялось также ее географическим
положением: она контролировала черноморские проливы и не-
посредственно примыкала к наиболее уязвимым частям Британ-
ской колониальной империи. Коммуникации, связывавшие Гер-
манию с Турцией, проходили по суше и не могли быть блокиро-
ваны английским флотом. Экономические и политические
24 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 28, с. 80, 167.
25 Documents Diplomatiques Francais (далее —DDF), 2-е ser., t. II, N 236,
p. 288. Реверзо—Делькассе. Вена, 8.V 1902.
72
соображения побудили германскую дипломатию включиться в ак-
тивную борьбу за влияние в Турции. Германский генеральный
штаб отводил ей существенную роль в своих планах превентивной
войны против России.
Генерал-квартирмейстер, а затем начальник генерального
штаба Германии А. Вальдерзее в 80-х годах настаивал на за-
ключении военного союза с Турцией и переоснащении ее армии.
В 1882 г. германское правительство направило в Стамбул для
реорганизации турецкой армии военную миссию, которую не-
сколько позднее возглавил военный теоретик, офицер генераль-
ного штаба К. фон дер Гольц. При активной поддержке гер-
манской дипломатии и промышленных кругов ему удалось до-
биться почти монопольного положения германской военной про-
мышленности в деле продажи вооружения Османской империи26.
Главными поставщиками полевых орудий и тяжелой артиллерии
стали фирмы Круппа, винтовок и карабинов — Маузер и Леве,
причем нередко в Турцию сбывалось уже устаревшее оружие.
В результате был заложен прочный фундамент германского влия-
ния в Османской империи, позволивший впоследствии герман-
скому империализму, опираясь также и на возраставшее эконо-
мическое проникновение, постепенно завоевывать все новые и
новые позиции в этой стране.
В осуществлении экономической экспансии германскому ка-
питалу в Турции, где его исходные позиции не шли ни в какое
сравнение с английскими и французскими, приходилось вести осо-
бенно тяжелую борьбу. Из общей задолженности Турции евро-
пейским державам в 2,4 млрд. франков в 1881 г. на долю Гер-
мании приходилось лишь 4,7 %. Германские банки финансировали
торговлю с Ближним Востоком, но их участие в турецких займах
было незначительным 27.
Активизации немецких финансистов в Турции содействовали
поставки германских оружейных фирм в эту страну. Для покры-
тия затрат на закупку оружия в Германии турецкие власти вы-
нуждены были прибегать к внешним займам. В 1888 г. Немецкий
банк предоставил Османской империи крупный заем и с этого
времени был заинтересован почти во всех финансовых опера-
циях, связанных с Турцией28.
В 1889 г. Вильгельм II совершил свою первую поездку в Стам-
бул. Визит кайзера упрочил положение миссии фон дер Гольца
26 Силин А. С. Экспансия Германии на Ближнем Востоке в конце XIX в.
М., 1971, с. 63—79, 122.
27 Grabska W. EkonomiCzna ekspansja Niemiec na wschöd w latach 1870—
1939. Wroclaw—Krakow, 1964, s. 54; Helfferich K. Georg von Siemens. Ein
Lebensbild aus Deutschland grosser Zeit, Bd 3. Berlin, 1923, S. 19.
28 В турецких займах принимали участие также Учетное общество, С. Блейх-
рёдер, Дрезденский банк, Дармштадтский банк и Берлинское торговое
общество (см.: Be Velay А. Essai sur l'histoire de la Turquie. Depuis le
regne du Sultan Mahmoud II jusqu'ä nos jours. Paris, 1903, p. 635—636;
Morauwitz Ch. Les finances de la Turqui. Paris, 1902, p. 365).
73
и привел к расширению сферы торгово-финансовых интересов
Германской империи на Ближнем Востоке 29.
В конце 80-х годов произошел решительный поворот в отно-
шении крупного германского капитала к Османской империи. Ди-
ректор Немецкого банка Георг фон Сименс заявил с трибуны
рейхстага, что прошли те времена, когда германский капитал был
лишь участником английских и французских предприятий в Тур-
ции. Теперь германский капитал чувствует себя настолько окреп-
шим, что готов в интересах развития германской промышлен-
ности выступить там самостоятельно30.
В 1888 г. Немецкий банк приобрел у Турции железную дорогу
Хайдарпаша—Измид и получил концессию на строительство и
эксплуатацию железнодорожной линии на Анкару. В марте
1889 г. Немецкий банк вместе с Дрезденским банком и другими
германскими банками учредил в Стамбуле Оттоманское общество
Анатолийских железных дорог, которое должно было построить
линию от Измида до Анкары. В дальнейшем это общество полу-
чило и другие концессии31. Немецкий банк играл в Турции столь
значительную роль, что в финансовых кругах этот банк назы-
вали «банкиром султанов». Германские инвестиции в строитель-
стве Анатолийских железных дорог стали главным фактором об-
щего усиления позиций германского капитала в Османской им-
перии. Эти инвестиции резко повысили заинтересованность гер-
манского капитала в строительстве железных дорог на Балканах.
Директор Немецкого банка Сименс считал необходимым соеди-
нить Анатолийские железные дороги с европейской железнодо-
рожной сетью и во всяком случае не допустить того, чтобы
Румелийские железные дороги оказались под каким-либо враж-
дебным германскому капиталу влиянием32.
Особый интерес германского капитала привлекли располо-
женные на Балканах Восточные железные дороги, строительст-
вом которых занимался известный австрийский делец барон
Гирш. В 1889 г. Немецкий банк вместе с Венским банковым
союзом приобрел у Гирша контрольный пакет акций Общества
эксплуатации Восточных железных дорог. В результате железно-
дорожная сеть на Балканах общей протяженностью 1260 км ока-
залась под контролем германского капитала33. Немцы завла-
21 Майский И. М. От Пруссии к Средней Европе (Внешняя политика Гер-
мании). Пг., 1918, с. III; Meyer H. С. Mitteleuropa in German Thought and
Action 1815—1945. The Hague, 1955, p. 95.
30 Ерусалимский А. С. Внешняя политика и дипломатия германского импе-
риализма в конце XIX в. М., 1951, с. 192.
31 De Velay A. Essai sur l'histoire..., p. 588—591; Riesser J. Die deutschen
Grossbanken und ihre Konzentration im Zusammenhang mit der Entwick-
lung der Gesamtwirtschaft in Deutschland. Jena, 1912, S. 355—356, 364.
32 Hetterich K. Georg von Siemens..., S. 48, 49.
33 Riesser J. Die deutschen Grossbanken... S. 356; Rathmann L. Volldampf
vorwärts nach Euphrat und Tigris, S. 97; Hoffmann W. Deutsche Banken
in der Türkei. — «Weltwirtschaftliches Archiv» (Jena), 1915, Bd 6, H. 2,
S. 419.
74
дели, в частности, железнодорожной линией Стамбул—Бедово,
расположенной на кратчайшем пути от Босфора к Вене.
Почти одновременно представитель Немецкого банка Каулла
вступил с турецким правительством в переговоры о концессии
на строительство и эксплуатацию железной дороги в Македонии.
В октябре 1890 г. Немецкому банку была предоставлена такая
концессия на линию Салоники—Монастир (219 км) с преиму-
щественным правом на ее продление к какому-либо порту на
Адриатическом побережье. Движение поездов по этой железной
дороге было открыто в 1894 г., причем техническое обслуживание
линии осуществляло Общество эксплуатации Восточных желез-
ных дорог.
В начале 90-х годов Немецкий банк владел железнодорожной
сетью в Юго-Восточной Европе и Малой Азии длиной в 2 тыс. км,
вытеснив оттуда английский и французский капиталы, а австрий-
ский поставив в положение младшего партнера. Для финансиро-
вания созданных германским капиталом железнодорожных об-
ществ в Швейцарии был основан Банк Восточных железных
дорог34. Контроль над этой сетью железных дорог имел не только
первостепенное экономическое значение, но и давал в руки Гер-
мании мощные рычаги политического воздействия на страны
этого региона, а также важные стратегические позиции.
Со вступлением в эпоху империализма германский капитал
приступил к реализации обширной программы проникновения
в Османскую империю, стремясь превратить ее в свою полуко-
лонию. В октябре 1898 г. кайзер в сопровождении статс-секретаря
иностранных дел Бюлова вновь прибыл в Стамбул. Одновре-
менно в столице Турции оказался и Георг фон Сименс. Резуль-
таты этой поездки были очень велики. «Перед германской про-
мышленностью и перед германской торговлей открываются широ-
кие горизонты», — писал Бюлов35.
В Стамбуле Вильгельм II и Сименс, каждый в отдельности,
вступили с турецкими властями в переговоры о концессии на
строительство железнодорожной линии до Багдада, с выходом
к Персидскому заливу. В декабре 1899 г. был подписан предвари-
тельный концессионный договор о Багдадской дороге, но пере-
говоры по этому вопросу продолжались до 1902 г.36 Планы соору-
жения Багдадской железной дороги исходили уже из установок
германской «мировой политики» и вели к дальнейшему обо-
стрению отношений с Великобританией.
Параллельно росли и германские торговые интересы в Осман-
ской империи. В конце XIX в. на территории европейской и
34 Туполев В. М. Экспансия германского империализма в Юго-Восточной
Европе в конце XIX—начале XX в. М., 1970, с. 233—237.
35 Bülow В. Denkwürdigkeiten, Bd I. Vom Staatssekretariat bis zur Marokko-
Krise. Berlin, 1930, S. 572.
36 Бондаревский Г.Л. Багдадская дорога и проникновение германского
империализма на Ближний Восток. 1888—1903. Ташкент, 1955, с. 250.
75
азиатской Турции расчитывалось около 70—80 немецких тор-
говых фирм, обладавших капиталом в 70—80 млн. марок и поль-
зовавшихся покровительством германских властей37. В 1899 г.
в Берлине было создано Немецко-восточное экспортное общество
с отделениями в Стамбуле, Смирне и Каире.
К началу XX в. Германия обогнала Францию и заняла третье
место в турецкой внешней торговле — после Великобритании и
Австро-Венгрии. По темпам увеличения экспорта в Османскую
империю Германия значительно обогнала всех своих сопер-
ников38. Однако установить безраздельный контроль над турец-
кой экономикой ей не удалось.
Все более укреплялись и политические связи между Осман-
ской империей и Германией, а в начале XX в. в дипломатических
кругах появились даже слухи о стремлении Турции вступить
в Тройственный союз. Так, французский посол в Лондоне П. Кам-
бон неоднократно извещал об этом Париж. Однако Германия
тогда холодно встречала турецкие демарши. Причины ее сдер-
жанности объяснялись довольно просто. «Император действи-
тельно желает использовать султана, а не служить ему», — писал
Камбон в 1902 г.39
Укрепление экономических и политических позиций на Балка-
нах необходимо было правящим кругам Германской империи, чтобы
обеспечить надежную связь с Османской империей. «Мост в Тур-
цию» должен был проходить через страны Балканского полу-
острова, где Германия особенно нуждалась в поддержке Австро-
Венгрии.
Вероятно, Болгария была наиболее ярким примером страны,
проникновение в которую германский и австро-венгерский капи-
талы осуществляли совместно. Дунайская монархия обладала
значительным экономическим влиянием в Болгарии и тесными
связями с местной буржуазией. Особенно активно в Болгарии
действовали два крупных австрийских банка, из которых один —
Австрийский земельный банк — был связан с французским капи-
талом, а второй — Венский банковый союз — являлся постоянным
партнером Немецкого банка40.
Государственные займы, связанные прежде всего с железнодо-
рожным строительством, оказались одной из самых ранних и
важнейших форм проникновения иностранных капиталов в Бол-
гарию. В декабре 1888 г. в Болгарии был принят закон о строи-
тельстве нескольких железнодорожных линий. Для покрытия рас-
ходов на эти работы и закупку подвижного состава Болгария
обратилась за займом в Вену. В 1889 г. Венский банковый союз и
37 Brüning А. Р. Die Entwicklung des ausländischen, speziell des überseeischen
deutschen Bankwesens. Borna—Leipzig, 1907, S. 36.
38 Osman Zeki Torgay. Der deutsch-türkische Handel. Organisation und Tech-
nik. Hamburg—Berlin, 1939.
39 DPF, 2-е ser., t. II, N 270, p. 331. Камбон—Делькассе. Лондон, 30,V 1902.
40 Örabska W. Ekonomiczna ekspansja..., s. 71.
76
Австрийский земельный банк при участии Немецкого банка предо-
ставили Болгарии заем в 30 млн. франков41. В конце XIX—на-
чале XX в. не было почти ни одного болгарского займа, в котором
в той или иной степени не принимал бы участия германский ка-
питал.
В 1893 г. болгарское правительство предприняло тщетную по-
пытку приобрести железнодорожные линии, построенные в преде-
лах страны Обществом эксплуатации Восточных железных дорог,
которое вело себя в Болгарии как государство в государстве и
даже имело собственную валюту. Германский капитал ревниво
оберегал свои позиции. Когда в 1898—1899 гг. Болгария присту-
пила к строительству линии от Чирпана на Нову Загору, что
создавало прямую угрозу интересам Общества эксплуатации
Восточных железных дорог42, то Немецкий банк принял меры про-
тив допуска болгарских ценных бумаг на берлинскую биржу и
Болгария была вынуждена отступить. Строительные работы на уча-
стке Сарамбей—Чирпан были прекращены. В марте 1899 г.
болгарское правительство капитулировало перед мощным фронтом
германского и австрийского капиталов, подписав соглашение
с Обществом эксплуатации Восточных железных дорог о передаче
ему в аренду линии Чирпан—Нова Загора, которая начала функ-
ционировать в сентябре 1900 г.43
Болгария брала на себя обязательство в течение 25 лет не
строить железнодорожных линий, которые могли бы конкуриро-
вать с Восточными железными дорогами. В результате этого
соглашения и вследствие экономического кризиса железнодорож-
ное строительство в Болгарии прекратилось на несколько лет,
а выкуп Восточных железных дорог в границах государства про-
изошел только в 1909 г.44
Иностранный, в том числе германский, капитал причинял боль-
шой вред Болгарии: подчинял себе государственные финансы,
захватывал важные отрасли промышленности, расхищал природ-
ные богатства страны, диктовал государству экономическую поли-
тику. Финансовый капитал западноевропейских стран эксплуати-
ровал Болгарию колониальными методами, рассматривая эту
страну как удобный плацдарм для проникновения на Балканы и
Ближний Восток.
Неурожаи 1897—1901 гг., экономический кризис, борьба с Об-
ществом эксплуатации Восточных железных дорог и иностранные
займы оказали пагубное влияние на состояние болгарских
41 «Balkan-Revue» (Berlin), 1914, Н. 4-5, S. 351; Botcheff St. La participation
des capitaux etrangers dans les entreprises bulgares. — «La Bulgarie. Situa-
tion economique et finaneiere...», Numero special, hors ser., Paris, 1921,
p. 50.
42 Mendel J. Das Orientbahnproblem. — «Balkan-Revue», 1914, H. 2, S. 129.
43 Станишев X. А. Н. История на строежите и съобщенията в България от
освобождението до края на 1939 г. София, 1948, с. 105—106.
44 Там же, с. 107; Mendel J. Das Orientbahnproblem, S. 131.
77
финансов. Государственный долг Болгарии достиг почти
200 млн. франков 45.
В Болгарии развернулась упорная конкурентная борьба между
германскими и австро-венгерскими финансистами, с одной сто-
роны, и французскими капиталистами, с другой. На рубеже XIX и
XX вв. в банках Болгарии доминировал иностранный капитал.
Государственные займы страны на 3/5 состояли из французского,
а остальная часть — из австрийского, германского и русского ка-
питалов. Поставки оружия в Болгарию осуществлялись в основ-
ном французской фирмой Шнейдера—Крезо46.
В 1897—1906 гг. германские капиталы в Болгарии в ценных
бумагах составляли 114,3 млн. марок47. Но их действительное
участие в болгарской экономике этим не ограничивалось. Часть
их выступала под видом австрийских инвестиций. Общая доля
Австро-Венгрии в заграничных капиталовложениях в Болгарии
в 1878—1910 гг. постепенно возросла до 40%. Принимая во вни-
мание германское влияние в Венском банковом союзе, можно по-
лагать, что значительная часть этих капиталов представляла ин-
тересы германских монополий48. Усилению зависимости Болгарии
от Германии и монархии Габсбургов содействовало то обстоятель-
ство, что правил страной князь Фердинанд Кобургский, являв-
шийся их ставленником.
В германской экспансии на Балканах Сербия занимала скром-
ное место, входя в сферу влияния Австро-Венгрии. Германский
капитал в 80—90-х годах принял участие в предоставлении Сер-
бии ряда займов наряду с австро-венгерским и французским ка-
питалом 49.
В 1895 г. Сербия, опасаясь банкротства, вынуждена была
пойти на заключение нового конверсионного займа. Соглашение
между Имперским Оттоманским банком и Берлинским торговым
обществом, достигнутое в июне 1895 г. в Карлсбаде, позволило
этому германскому банку участвовать в займе вместе с рядом
французских банков50. Гарантиями нового займа служили доходы
государственной железной дороги Белград—Ниш—Вране, доходы
от гербовых сборов, табачной, нефтяной, соляной монополий и т. д.
45 «Balkan-Revue», 1914, Н. 4-5, S. 355.
46 Натан Ж. История экономического развития Болгарии. М., 1961, с. 334;
История Болгарии, т. I. М., 1954, с. 474, 475; Popoff К. G. La Bulgarie eсо-
nomique. 1879—1911. Etudes statistiques. Sofia, 1920, p. 446.
47 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 28, с. 265; Schubert E. Deutschlands
Brücke zum Orient (Österreich-Ungarn, Balkanstaaten, Türkei). Berlin,
1915, S. 47.
48 Grabska W. Ekonomiczna ekspansja..., s. 71—72.
49 Diouritch G. L'Expansion des banques allemandes a l'etranger. Ses rap-
ports avec le developpement economique de l'Allemagne. Paris—Berlin,
1909 p. 438, 489; Brüning A. P. Die Entwicklung des ausländischen...,
S. 33.
50 Милич Д. Чуждестранният капитал в Сърбия до първата световна
война. — «Исторически преглед», 1965, кн. 4, с. 59.
78
Более того, сербское правительство согласилось на создание Глав-
ного управления монополий, в административный совет которого
входили французский и германский представители. Это было на-
чалом эры иностранного финансового контроля в Сербии51.
В 1899 г. германский капитал являлся наиболее крупным дер-
жателем ценных бумаг сербского займа 1895 г., владея почти
половиной облигаций. После кризиса начала века большая часть
сербских ценных бумаг этого займа оказалась переведенной из
Берлина и Вены в Париж.
Дальнейшее совместное проникновение германского и австрий-
ского капиталов в Сербию столкнулось с очень серьезным препят-
ствием: усилением антагонизма между монархией Габсбургов и
Сербией. Финансисты Германии и Австро-Венгрии вынуждены
были осуществлять основные кредитные трансакции в Сербии
путем сотрудничества с французским капиталом52.
В конце XIX в. Германия становилась все более важным тор-
говым партнером Сербии. На развитие торговли между Сербией
и Германией существенное влияние оказал торговый договор 1893 г.
Кроме того, германские капиталовложения проникали и в серб-
скую промышленность, возникавшую в то время 53.
Анализируя события на Балканах на рубеже веков, француз-
ский журналист Г. Жарэ писал, что в Сербии Германия действует
осторожно, «дабы не навлечь на себя гнева своей союзницы,
Австрии. Однако и в Сербии она методично и твердо преследует
намеченную цель... По размерам торговых оборотов с Сербией
Австрия пока занимает первое место, а Германия второе, из года
в год вытесняя австрийские товары, и близок день, когда Герма-
ния займет на рынках Сербии первое место» 54.
Важной целью германского капитала в Сербии было расшире-
ние рынка сбыта для своей промышленной продукции. Добившись
существенных успехов в торговле, германский империализм, од-
нако, сумел завладеть лишь второстепенными позициями в серб-
ской экономике, а Сербия в конечном счете попала в зависимость
от французского финансового капитала.
Из всех Балканских стран относительно слабым влиянием
германский капитал располагал в Греции. Вместе с другими
международными финансовыми группами германские банки при-
няли участие в предоставлении ей займов в 1889 и 1890 гг.,
но после финансового банкротства греческого государства в 1893 г.
51 Боев Ю. А. Ближний Восток во внешней политике Франции (1898—
1914 гг.). Очерки истории дипломатической борьбы Франции за Ближний
Восток. Киев, 1964, с. 69.
52 Grab ska W. Ekonomiczna ekspansja..,, s. 73; Poidevin R. Les interets fi-
nanciers francais et allemands en Serbie de 1895 a 1914. — «Revue histori-
que», 1964, t. ССХXII, N VII-IX, p. 53.
33 Gross H. Mitteleuropäische Handelspolitik 1890—1938 und der Donauraum.—
«Der Donauraum» (Wien), 1962, H. 2-3, S. 102.
54 Цит. по: «Русский вестник», 1906, т. 302, с. 698—699.
79
и падения курса греческих ценных бумаг они больше не возвра-
щались к этой форме деятельности. Предоставление же частных
займов и капиталовложения в промышленность продолжались,
хотя и встречали ожесточенную конкуренцию. В частности, Гре-
ция стала полем борьбы между иностранными военными фирмами,
в первую очередь между германской фирмой Маузера и австрий-
ской Манлихера. Все же доля германских капиталов в сумме
всех иностранных инвестиций в промышленность Греции состав-
ляла едва лишь 2% 55.
Германия проявляла значительный интерес к греческим же-
лезным дорогам и стремилась связать их с сетью балканских же-
лезных дорог. Ее особое внимание привлек проект строительства
линии Пирей—Лариса. Но неоднократные попытки получить кон-
цессию на ее сооружение не увенчались успехом. Рассчитывая
усилить экономическое проникновение в страну в результате уста-
новления прямого железнодорожного сообщения с Грецией и по-
терпев неудачу, Германия оказывала в последующие годы кос-
венную поддержку австро-венгерскому плану строительства
Санджакской железной дороги, призванной соединить железнодо-
рожную сеть монархии Габсбургов с греческими железными доро-
гами 56.
Воспользовавшись поражением Греции в войне с Турцией
в 1897 г., германская дипломатия выступила инициатором введе-
ния в Греции международного финансового контроля, надеясь
таким путем усилить свое политическое влияние и экономи-
ческие позиции в этой стране57. На конференции, проведенной
шестью европейскими державами, было принято решение об уре-
гулировании прежних греческих долгов и эмиссии нового займа,
необходимого Греции для выплаты военной контрибуции. В 1898 г.
в интересах финансовой олигархии европейских держав Греции
был навязан международный финансовый контроль 58.
В Англии возникли вполне обоснованные опасения, что Герма-
ния воспользуется тяжелым финансовым положением Греции для
получения железнодорожных концессий и заключения выгодного
торгового договора. В европейской печати появились сообщения
о том, что Вильгельм II предложил Греции своих военных ин-
структоров. Английскую буржуазию особенно тревожила судьба
65 Grabska W. Ekonomiczna ekspansja..., s. 72; Zolotas X. Griechenland auf
dem Wege zur Industrialisierung. Leipzig—Berlin, 1926, S. 43; Dertilis P. B.
Le Probleme de la Dette publique des etats Balkanique. Athenes, 1936,
p. 104—105.
56 См.: АВПР, ф. Политархив, 1901—1903 гг., д. 3195, л. 294—295 (депеша
Чарыкова. Белград, 8 мая 1902 г.), До 1916 г. Греция оставалась единст-
венной Балканской страной, железные дороги которой не были соеди-
нены с европейской железнодорожной сетью.
57 Ерусалимский А. С. Внешняя политика и дипломатия германского импе-
риализма. .., с. 272.
58 История дипломатии, т. II, с. 346, 347; De Velay А. Essai sur l'histoire...,
p. 451.
80
греческого торгового флота, который Германия могла попытаться
поставить под свой контроль. Действительно, осенью 1898 г.
Сименс прибыл в Афины для ведения переговоров о концессии
на железную дорогу Пирей—Лариса, но сделка так и не состоя-
лась. Не были направлены в Грецию и германские военные ин-
структоры 59.
Юго-Восточная Европа стала одним из важнейших направле-
ний германской экономической экспансии. В конце XIX—начале
XX в. на Балканские страны, Австро-Венгрию и Турцию при-
ходилась треть всех заграничных инвестиций и активов герман-
ского капитала (7806,2 млн. марок из 22 млрд. марок, размещен-
ных за рубежом) 60. Хотя доля стран этого региона в германской
внешней торговле была весьма незначительной, во внешней тор-
говле самих Балканских стран она была неизмеримо выше, что
оказывало существенное воздействие на экономическое развитие
этих стран и их внешнеполитическую ориентацию.
Прилив иностранного капитала в слаборазвитые страны Бал-
канского полуострова, с одной стороны, ускорял их экономическое
развитие, содействовал появлению там железных дорог и промыш-
ленности, а вместе с ними и городского пролетариата; способство-
вал зарождению современной банковской системы, включению
этих стран в систему мирового хозяйства, формированию в них
кадров отечественной технической и научной интеллигенции.
С другой стороны, приток иностранного капитала придавал этому
развитию однобокий характер, деформировал структуру народного
хозяйства отдельных стран в соответствии с экономическими и
политическими планами и замыслами их кредиторов.
Экономическая зависимость Балканских государств рождала
в них недовольство иностранным засильем, особенно в среде на-
рождавшейся промышленной буржуазии, которая приобретала все
большее влияние в своих странах. Ее недовольство обращалось
в первую очередь против стран, которые наводняли внутренние
балканские рынки своими промышленными товарами и своей
конкуренцией препятствовали развитию национальной промыш-
ленности, в частности против Германии и Австро-Венгрии. В то же
время экспортеры сельскохозяйственных продуктов были по-преж-
нему заинтересованы в германском и австро-венгерском рынках,
которые поглощали значительную часть их вывоза. В Балканских
странах к концу XIX в. усилилась внутриполитическая борьба по
вопросам экономических связей и внешнеполитической ориен-
тации.
Экономическая подоплека новых тенденций, обозначившихся
в политике Балканских стран в самом конце XIX в., дополнялась
вескими соображениями, связанными с изменением расстановки
сил на международной арене.
59 См.: Ерусалимский А. С. Внешняя политика и дипломатия германского
империализма..., с. 272.
60 Туполев Б. М. Экспансия..., с. 322—323.
81
В европейской и мировой политике складывается «новый ба-
ланс сил». Коалиции «срединных монархий», во главе которой
стояла кайзеровская Германия, противостояла теперь иная сила —
русско-французский союз. Ф. Энгельс так определил новое поло-
жение вещей, сложившееся в Европе: «Крупные военные державы
континента разделились на два больших, угрожающих друг другу
военных лагеря: Россия и Франция — с одной стороны, Германия
и Австрия — с другой» 61. Силы двух военно-политических блоков
были примерно равны, а это означало, что в порядок дня стала
дипломатическая борьба за привлечение третьих стран — эвенту-
альных союзников каждой из коалиций62.
Оказавшись в зоне политической борьбы двух блоков, Балкан-
ские страны стали проявлять стремление занять позицию, которая
дала бы им возможность проводить политику лавирования между
двумя европейскими коалициями.
В начавшемся повороте во внешней политике Балканских
стран серьезную роль играли их противоречия с Австро-Венгрией,
вызывавшиеся ее великодержавными устремлениями. Так, резкий
рост антиавстрийских настроений в конце XIX—начале XX в.
стал характерным явлением для Сербии63. Румыния стала прояв-
лять склонность к нормализации и улучшению своих отношений
с Россией, обе стороны обнаружили стремление к сотрудничеству
в вопросах дунайского судоходства против австро-венгерского
произвола в правилах навигации64. Усилилось русское влияние
в Болгарии, ее дипломатические отношения с Россией были вос-
становлены 65. Сдвиги в политике Балканских стран были вызваны
также внутренними причинами.
Конец XIX—начало XX в. принесли некоторое ослабление
соперничества великих держав за влияние на Балканах, что
объяснялось перемещением их интересов в другие районы земного
шара. Царизм все больше втягивался в дальневосточные дела,
у Германии обострялись отношения с Англией в связи с резким
усилением конкурентной борьбы на мировом рынке, планами
строительства военно-морского флота и в сфере колониальной
политики. Поэтому новая вспышка на Балканах, связанная с вос-
станием на Крите и последовавшей в 1897 г. войной между Гре-
цией и Турцией, не привела на этот раз к серьезному междуна-
родному кризису. В таких условиях в мае 1897 г. между Россией
и Австро-Венгрией было заключено соглашение о поддержании
статус-кво на Балканах66. Восточный вопрос, издавна служивший
61 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 44.
62 Манфред А. 3. Образование русско-французского союза. М., 1975, с. 352.
63 История Югославии, т. 2. М., 1963, с. 498—499.
64 Агаки А. С. Русско-румынские политические отношения в конце XIX—
начале XX в. — В кн.: Балканский исторический сборник, вып. 4. Ки-
шинев, 1974, с. 154—162.
65 Мартыненко А. К. Русско-болгарские отношения..., с. 71—86, 118—146.
66 История дипломатии, т. II, с. 345—350.
82
источником беспокойства для дипломатии всех европейских вели-
ких держав, был на известное время заморожен. Косвенным образом
это соглашение фиксировало равновесие сил и влияния на Балка-
нах двух военно-политических блоков, борьба между которыми
в возрастающей степени определяла дальнейшее развитие всей
международной обстановки и самым непосредственным образом
влияла на Балканские страны и отношения между ними.
Глава 5. Германская политика
на польских землях (1870—1890-е годы)
Создание Германской империи было важнейшим событием
в истории польского народа после поражения восстания 1863 г.
Польская проблема перестала быть международным вопросом,
базировавшимся на решениях Венского конгресса, и преврати-
лась во внутреннюю проблему Германской империи, России
и Австрии. Все планы восстановления польского государства свя-
зывались до этих пор с надеждой на помощь западных держав,
прежде всего на помощь Франции. Эти иллюзии рухнули с обра-
зованием Германской империи и военным разгромом Франции
во франко-прусской войне. Франция стала искать соглашения
с Россией против Германии. Хотя такое соглашение было достиг-
нуто значительно позднее, лишь в 1891—1893 гг., но уже с на-
чала 70-х годов стало очевидным, что Франция никогда не будет
находиться в антирусском лагере 1. Французская дипломатия от-
казалась от «польской карты» в европейской политической игре.
Усиление реакции в Европе после подавления Парижской ком-
муны показало боязнь европейской, в том числе и французской,
буржуазии всех демократических движений, включая и нацио-
нально-освободительные. Освободительная борьба польского на-
рода не могла больше рассчитывать на использование внешнепо-
литического фактора, выражавшегося в традиционной формуле:
«Европейские западные державы восстановят Польшу».
К 70-м годам XIX столетия изменилось и внутреннее положе-
ние польских земель. К этому времени капитализм проник на
польские земли и изменил их облик.
Но капиталистическое развитие их проходило не в рамках не-
зависимого национального государства, а в условиях политиче-
ского расчленения и национального угнетения, что наложило отпе-
чаток на этот процесс. Польские земли входили в экономическую
систему каждой из трех держав, разделивших Польшу, не состав-
ляли единого хозяйственного организма и имели свои специфиче-
ские особенности. Другим важным обстоятельством был тот факт,
1 Krasuski J. Stosunki polsko-niemieckie. 1871—1939. Warszawa, 1967, s. 9.
83
что польские земли несколько позднее, чем передовые страны,
вступили на путь капиталистического развития.
Характерным для всех польских земель был так называемый
«прусский путь» капиталистического развития, сопровождавшийся
сохранением многочисленных феодальных пережитков, тормозив-
ших капиталистическую эволюцию польских земель и решение
важнейших демократических задач. Прусские и австрийские гос-
подствующие классы проводили политику их превращения в аг-
рарно-сырьевой придаток, а также в источник дешевой рабочей
силы и промышленного сырья2. Поэтому в 70-е годы польские
земли, находившиеся под властью Германской империи и Австро-
Венгрии, оставались (за исключением Силезии) преимущественно
аграрными районами со слаборазвитой промышленностью и мало-
численным пролетариатом, где преобладало политическое влияние
крупной земельной аристократии и клерикальных кругов. Поль-
ское крестьянство в политическом отношении было относительно
инертной массой и находилось под сильным влиянием аграрно-
клерикальных кругов3. Национальная польская буржуазия, хотя
и довольно многочисленная, была преимущественно мелкой4.
Лишь Царство Польское, несмотря на тяжелый национальный
гнет, превратилось в один из наиболее развитых промышленных
районов России с массовым пролетариатом и сильной буржуа-
зией 5.
Ломка феодальных устоев и победа буржуазных отношений,
поражение восстания 1863 г. и глубокое разочарование в прежних
методах борьбы за независимость Польши явились причиной из-
менения политических позиций польских имущих классов
в 70-е годы XIX в. Подчеркивая связь этих изменений с глубо-
кими переменами, произошедшими в результате социально-эконо-
мического развития Польши к тому времени по сравнению с сере-
диной XIX в., В. И. Ленин писал: «Тогда революционною была
именно Польша в целом, не только крестьянство, но и масса дво-
рянства. .. Тогда Польша была действительно оплотом цивилиза-
ции против царизма, передовым отрядом демократии. Теперь
правящие классы Польши, шляхта в Германии и Австрии, про-
мышленные и финансовые тузы в России выступают в качестве
сторонников правящих классов в угнетающих Польшу странах» 6.
В новых исторических условиях «Польша, — по меткому замеча-
2 Luczak Cz, Przemysl Wielkopolski w latach 1871—1914. Poznan, 1960,
s. 13—14; История Польши, т. II. М., 1955, с. 33.
3 Grzeu В., Kozlowski J., Kramski A. Niemcy w Poznanskiem wobec polityki
germanizacyjnej 1815—1920. Poznan, 1976, s. 197.
4 Maj J. Die preussisch-deutsche Polenpolitik. 1885—1887. Berlin, 1962, S. 18.
К 1882 г., например, среди всех владельцев фабрик на Познаньщине по-
ляки составляли, по данным И. Мая, 49,7%.
5 Kostrowicka J., Landau Z., Tomaszewskt J. Historia gospodarcza Polski XIX
і XX wieku. Warszawa, 1966.
6 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 7, с. 237—238.
84
нию В. И. Ленина, — не могла не потерять своего исключитель-
ного революционного значения» 7.
Под влиянием произошедших перемен помещичье-клерикаль-
ные круги Княжества Познаньского, Поморья и Галиции, бур-
жуазные круги в Царстве Польском отказались от борьбы за на-
циональную независимость прежними методами, т. е. путем
организаций заговоров и восстаний. Широкое распространение
получили теории «органической» или «социальной» работы на
ниве капитализма 8. Польские имущие классы развивали так на-
зываемую позитивную программу, которая должна была считаться
с «реальными отношениями» в политике, общественной жизни,
экономике. Лозунги «органической работы» получили широкое
распространение во всех трех частях разделенной Польши.
В 60—70-е годы XIX в. «органическая работа» на Познань-
щине и в Восточном Поморье выразилась в организации просве-
тительных и культурных учреждений, а главное, в организации
польских земледельцев: создании сельскохозяйственных союзов,
кооперативных товариществ и ссудных касс, рассматривавшихся
идеологами этой работы как средство стимуляции «национальной
жизни» 9.
Однако польский вопрос всегда сохранял актуальность во
внутренней жизни Пруссии. Правящие круги Пруссии выступали
яростными противниками восстановления независимого польского
государства и самой мысли о воссоединении польских земель.
Идею независимости Польши Бисмарк еще в 60-е годы считал
диаметрально противоположной прусским государственным инте-
ресам. По мнению Бисмарка, любое польское автономное образо-
вание между Пруссией и Россией представляло бы собой «фран-
цузский лагерь на Висле».
Этими настроениями диктовалась позиция Пруссии в период
польского восстания 1863 г. Тогда Бисмарк выступил с инициа-
тивой заключения военной конвенции с русским царизмом, по
которой Пруссия обязалась помочь ему в подавлении восстания
(конвенция Альвенслебена 1863 г.). Антипольская платформа, по
мысли Бисмарка, должна была вновь сплотить прусскую и рус-
скую монархии. «Россия и Пруссия так солидарно выступают про-
тив общей опасности, как будто они составляют одну страну», —
писал он 10. Общая антипольская платформа сплачивала Россию
и Пруссию (позднее Германию) в международных делах. Крайне
негативно относясь к национально-освободительным устремлениям
7 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 298.
8 Kieniewicz S. Historia Polski. 1795—1918. Warszawa, 1970, s. 317; Wrzesin-
ski W. Niemcy w polskiej mysli politycznej. — In: Polska і jej sassiedzi.
Wroclaw, 1975.
9 Бернгард Л. Борьба поляков за существование в Пруссии. М., 1911, с. 61,
82 и др.
10 Цит. по кн.: Ерусалимский А. С. Бисмарк. Дипломатия и милитаризм.
М., 1968, с. 57.
85
поляков в Царстве Польском, Бисмарк еще более опасался подоб-
ных настроений на польских землях, находившихся под властью
Пруссии.
Раскрывая смысл польского вопроса для Пруссии и ее руко-
водящей роли среди германских государств, К. Маркс заметил
в «Речи на польском митинге», что «если бы завтра она [Прус-
сия] потеряла свою польскую добычу, она растворилась бы в Гер-
мании, вместо того чтобы ее поглотить» 11.
Правящие круги Пруссии рассматривали национальные устрем-
ления поляков в прусских «восточных провинциях» как центро-
бежную силу, противодействующую делу объединения Германии.
Петицию польской фракции в прусском ландтаге, направленную
королю в августе 1866 г., в которой выражались надежды, что на-
ционально-государственное преобразование Германии может ока-
зать благоприятное воздействие на положение поляков 12, Бисмарк
воспринял как новое доказательство враждебности поляков делу
объединения Германии и существования «польской опасности».
Последовавшие протесты польской фракции в северогерманском
парламенте против включения в Северогерманский союз польских
земель (18 марта 1867 г.) и протесты в германском рейхстаге
(31 марта 1871 г.) против включения польских земель в состав
Германской империи еще более утвердили Бисмарка в его мнении.
Протесты поляков были отклонены большинством северогерман-
ского парламента, а затем и германского рейхстага. Большинство
германских буржуазно-помещичьих партий, в том числе и либе-
ралы, критиковавшее в 1863 г. заключенную Бисмарком «конвен-
цию Альвенслебена», направленную на подавление польского на-
ционально-освободительного движения в Царстве Польском,
теперь решительно поддержали Бисмарка, отвергнув польский
протест. Рейхстаг и канцлер Бисмарк категорически отвергли даже
право польских депутатов на постановку вопроса о национальных
правах поляков 13.
Однако в польском протесте, прозвучавшем в германском
рейхстаге 31 марта 1871 г., Бисмарк увидел уже не только «поль-
скую опасность», но и угрозу объединения противников молодой
империи. Он опасался установления связей между германскими
сепаратистами, противниками «прусско-протестантского господ-
ства», австрийскими католиками и поляками и создания единого
«польско-католическо-австрийского» фронта14, угрожающего це-
лостности Германской империи.
В этой связи особую озабоченность и недовольство правящих
кругов Германии вызывала «польская политика» Габсбургской
11 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 208.
12 Broszat М. 200 Jahre deutscher Polenpolitik. München, 1963, S. 94.
13 Buzek L Historia polityki narodowosciowej Rzadu pruskiego wobec polakow
od traktatu wiedenskiego do ustaw wyjatkowych z 1908 r. Lwow, 1909,
s. 130.
14 Broszat M. 200 Jahre... S. 98.
86
монархии, в частности предоставление автономии Галиции.
Бисмарк опасался неблагоприятного воздействия «галицийской
автономии» («польского Пьемонта») на польские земли, нахо-
дившиеся под властью Пруссии.
Помимо прочего германскую дипломатию беспокоило, что
австрийская политика в Галиции приведет к ухудшению отно-
шений между Россией и Австрией в тот момент, когда подго-
тавливалась почва для соглашения между Берлином, Петербургом
и Веной15. Под давлением Германии Андраши и Франц-Иосиф
были вынуждены заверить русского императора, что австрийские
уступки полякам «полностью исчерпаны»16. Для разделенного
польского народа «союз трех черных орлов», заключенный
в 100-летнюю годовщину первого раздела Польши, приобрел
характер зловещего символа, поскольку он не оставил места
надеждам на крушение солидарности трех держав, с которым
поляки еще могли бы связывать иллюзии на возрождение поль-
ского вопроса. Еще раз «союз черных орлов» снял польский
вопрос с международной арены 17, поскольку три монархии еди-
нодушно признали общей и главной задачей борьбу с револю-
ционным и национально-освободительным движением, в частности
польским. Польский вопрос вновь послужил, по определению
Ф. Энгельса, связующим цементом в союзе трех держав, разде-
ливших Польшу18.
Бисмарк постоянно прилагал все усилия, чтобы использовать
польский вопрос в качестве способа удержания России от сбли-
жения с Францией. Всячески раздувая «польскую опасность»,
«железный канцлер» подчеркивал, в частности, широкое участие
поляков в Парижской коммуне 19. Правда, после «военной тревоги»
1875 г. и Берлинского конгресса этот прием не приносил уже
прежнего успеха, хотя и продолжал оставаться в арсенале гер-
манской дипломатии.
Польский вопрос использовался не только во внешней поли-
тике для укрепления международных позиций империи, но и для
стабилизации внутреннего положения прусско-юнкерской монар-
хии. Начатая сразу после создания Германии под лозунгом борьбы
за единство государства, политика унификации и насильственного
опруссачивания всех земель, вошедших в состав империи, вы-
звала усиление антипрусских тенденций со стороны политических
течений и кругов, возглавлявшихся католической партией центра.
15 Как подчеркивает польский историк X. Верешицкий, вопрос «галиций-
ской автономии» являлся одновременно и препятствием и облегчающим
обстоятельством для союза между тремя дворами (Wereszycki Н. Sojusz
trzech cesarzy. Geneza. 1866—1872. Warszawa, 1965, s. 10).
16 Feldman J. Bismark a Polska. Warszawa, 1947, s. 284.
17 Там же, с. 277.
18 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 35, с. 220.
19 Trzeciakowski L. Kulturkampf w zaborze pruskim. Poznan, 1970, s. 177—178;
Wendt H. Bismarck und die polnische Frage. Halle, 1922, S. 41, 87.
87
В борьбе с католической церковью, возглавлявшей сепаратистское
движение, одно из центральных мест заняло жестокое националь-
ное угнетение поляков. Антипольскую политику Бисмарка в на-
чальный период, сразу после создания Германской империи, под
флагом «культуркампфа» следует рассматривать в значительной
степени как составную часть унификационной реакционной внут-
ренней политики прусско-юнкерского государства, сопровождав-
шуюся жестоким подавлением национальной жизни, преимуще-
ственно в области культуры и языка, всех угнетенных империей
наций — датчан в Северном Шлезвиге (хотя они и не были като-
ликами), французов в Эльзасе и Лотарингии и в первую очередь
поляков 20.
Бисмарк старался всемерно преувеличить «польскую опас-
ность», чтобы таким путем эффективнее воздействовать на прус-
ский ландтаг и германский рейхстаг и добиваться нужных ему
решений в области внутренней политики. Внося в феврале 1872 г.
в прусский ландтаг законопроект о лишении духовенства права
контроля над всеобщим обучением, Бисмарк назвал одной из
причин, побудивших его к такому шагу, ситуацию в «восточных
провинциях». Она представляла, по его мнению, опасность для
Германской империи, поскольку католический клир поддерживал
стремления польской шляхты, направленные якобы против целост-
ности государства. Он обрушился на факты вытеснения из пре-
подавания в польских школах немецкого языка «школьными
инспекторами в сутанах», в результате чего отдельные гмины,
особенно в Западной Пруссии, после почти столетнего прусского
господства «вновь полонизировались» 21.
Правящие круги Германии и сам Бисмарк считали, что поль-
ское население «восточных провинций» Пруссии в первую оче-
редь подлежит насильственной ассимиляции, полному поглощению
его «государственной нацией» 22, а земли — германизации.
Рядом административных распоряжений23 правительство
осуществило полную германизацию народного просвещения
и среднего образования на польских землях в составе империи,
вытеснило польский язык из преподавания, судопроизводства
и административно-государственного аппарата, начало акцию по
20 Grot Zd. Pruska polityka narodowosciowa w potnocnym Szlezwiku 1864—
1920. Poznan, 1967; Wehler H. U. Elsas-Lothringen von 1870 bis 1918. Das
«Reichsland» als politisch-staatsrechtliche Problem des zweiten deutschen
Kaiserreiches. — «Zeitschrift für die Geschichte des Oberrheines», 1961,
Bd 109.
21 Feldman L Bismarck a Polska, s. 290.
22 Broszat M. 200 Jahre..., S. 96.
23 Имеются в виду известные «майские законы» от 11, 12 и 13 мая 1873 г.,
по которым устанавливался строгий контроль государства над школами,
назначениями на церковные должности, над отношениями духовенства
и верующих при помощи государственного полицейско-административ-
ного аппарата.
88
ограничению гражданских прав польского населения и германи-
зации названий местностей, имен и фамилий жителей24.
В области общественной жизни национальное угнетение поля-
ков вылилось в преследование польских общественных органи-
заций и союзов, прессы, кооперативных объединений, польских
собраний, поставленных под строгий полицейско-административ-
ный контроль властей 25.
«Культуркампф» способствовал, с одной стороны, небывалому
усилению на польских землях клерикализма, а с другой — про-
буждению национального самосознания широких народных масс.
Преследования польского духовенства в ходе «культуркампфа»
(особенно арест гнезненско-познаньского архиепископа М. Ледо-
ховского и других деятелей католической церкви) поставили его
в положение «национального мученика». Не удивительно поэтому,
что гонение против католической церкви и ее служителей отож-
дествлялось в представлении широких народных масс с гонени-
ями против всего национально-польского, а понятия «поляк»
и «католик» стали синонимами. В индиферентных прежде кресть-
янских массах западных польских земель, особенно в Силезии
и Поморье, начало пробуждаться недовольство правительственной
политикой.
Как отметил В. И. Ленин, путем полицейских преследований
католицизма «Бисмарк только укрепил воинствующий клерика-
лизм католиков»26. Сопротивление польского населения герма-
низации приобретало в таких условиях специфический националь-
но-клерикальный характер.
Активно выступала против политики германизации польская
пресса Познаньщины, Восточного Поморья и Силезии. Со страниц
«Дзенника Познаньского», «Курьера Познаньского», «Газеты То-
руньской», «Орендовника», силезского «Католика» все слои поль-
ского населения призывались к национальному единству перед
лицом германизации и отпору ей путем сбора подписей под пети-
циями, проведения собраний и митингов протестов против герма-
низации польской национальной жизни27. Выдвигавшиеся лозунги
национальной солидарности были окрашены клерикализмом.
В свою очередь немецкая пропаганда и прусская школьная
система прилагали все усилия для фальсификации исторического
прошлого польского народа и дискредитации его культуры. Исто-
рия польско-германских отношений, приведшая к первому разделу
Польши, использовалась немецкой пропагандой как доказатель-
ство исторической закономерности этого события и превосходства
24 Buzek J. Historia polityki..., s. 154—157, 176; Maj J, Die preussisch-
deutsche..., S. 27; Рубинштейн Е. И. Политика германского империализма
в западных польских землях. М., 1953, с. 59.
25 Buzek L Historia polityki..., s. 177; Trzeciakowski L. Kulturkampf...,
s. 220-223.
26 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 17, с. 416.
27 Trzeciakowski L. Kulturkampf..., s. 224—227.
89
германского духа. Сотая годовщина первого раздела Польши,
исполнившаяся в 1872 г., послужила поводом для широкой про-
пагандистской кампании такого рода.
Для сопротивления германизации наиболее важна была защита
и пропаганда польской культуры, проводившаяся польской прес-
сой. Особое значение для поддержания национального самосозна-
ния имели организованные при поддержке польской прессы
массовые празднества в честь 400-летней годовщины со дня
рождения Николая Коперника (18—19 февраля 1873 г.) и 50-лет-
ней годовщины ноябрьского восстания (1881 г.). Акции протеста
против германизации (сборы подписей под петициями-протестами,
митинги и собрания) получили широкое распространение и охва-
тили все польские земли, находившиеся под властью Германской
империи. В разных районах, однако, они отличались своей
направленностью. Движение протеста против «культуркампфа»
в Силезии носило преимущественно клерикальный характер,
было направлено главным образом против правительственной
политики в отношении католической церкви и блокировалось
с немецкой партией центра. На Познаньщине же и в Восточном
Поморье протесты были направлены в основном в защиту нацио-
нальных прав польского народа28, и немецкая католическая
партия центра почти не имела здесь поддержки.
Сопротивление польского народа на землях, находившихся
под властью Германской империи, приняло самые разнообразные
формы. Помимо выступлений прессы, митингов и празднования
памятных национальных дат, оно приняло формы, вытекавшие
из программы «органической работы», призывавшей к органи-
зации различного рода экономических (промышленных, сельско-
хозяйственных, кооперативных союзов, ссудно-кредитных касс),
научных и культурно-просветительских обществ.
В условиях германизаторской политики эти польские орга-
низации сыграли положительную роль в деле пробуждения
национального самосознания, сохранения польского языка, поль-
ской культуры, в развитии польского просвещения и образования.
Особенно важное значение для пробуждения крестьянских масс
к противоборству с германизацией имели польские крестьянские
союзы29. Не случайно именно на эти формы польской экономиче-
ской и общественной жизни, как на препятствие успеху германи-
заторской политики, указывал в своей книге прусский профессор
Л. Бернгард30, позиция которого была определена В. И. Лениным
как «точка зрения подлого национализма и полицейщины»31.
В то же время В. И. Ленин подчеркивал, что книга Л. Бернгарда
содержит «много интересных фактов о росте национализма
28 Trzeciakowski L. Kulturkampf..., s. 228, 230—232.
29 Trzeciakowski L. Kulturkampf..., s. 239—252; Kieniewicz S. Historia Pol-
ski. .., s. 323—326.
30 Бернгард Л. Борьба поляков...
31 Ленинский сборник, т. XXX, с. 75.
90
у поляков и передвижении национального движения сверху (от
шляхты) вниз (к крестьянству)» 32.
В работе «О праве наций на самоопределение» В. И. Ленин
отмечал, что бисмарковский «культуркампф» пробудил националь-
ное самосознание крестьянской массы: «Немецкий гнет сплотил
поляков, обособил их, пробудив национализм сначала шляхты,
потом буржуа, наконец крестьянской массы (особенно после на-
чавшегося в 1873 году похода немцев против польского языка
в школах)» 33.
Прекращение «культуркампфа» в конце 70-х—начале 80-х го-
дов не означало прекращения антипольской политики Бисмарка.
С середины 80-х годов она приобрела лишь новые черты, отра-
зившие возросшие аппетиты буржуазно-юнкерской Германии.
Превращение Германской империи в крупную промышленную
державу, интересы экономической экспансии на европейских рын-
ках, неуклонный рост милитаризма и его агрессивных устремле-
ний, усиление буржуазного германского национализма — все это
предопределило новый курс германской политики на польских
землях. Целью ее был подрыв экономических основ существования
польской нации для полного вытеснения ее с этих земель и пре-
вращения их с помощью «внутренней колонизации», т. е. увели-
чения площади немецкого крестьянского землевладения, в чисто
германские области, в форпост Германской империи на Востоке.
С особым рвением за проведение «внутренней колонизации»
выступала германская национально-либеральная партия, обсуж-
давшая специально этот вопрос на своем партийном съезде
в 1885 г. Национально-либеральная пресса развернула кампанию,
главным лейтмотивом которой была мысль о необходимости
«победить поляков при помощи экономических мероприятий»,
путем «поселения на Востоке возможно большего числа немецких
мелких землевладельцев» 34. Прусское правительство разработало
план, который состоял в том, чтобы, воспользовавшись кризисным
положением польских помещичьих имений35, выкупить землю из
рук польского дворянства и поселить на ней немецких крестьян.
32 Там же.
33 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 319.
34 Вернгард Л. Борьба поляков..., с. 105—106.
35 В результате развития капитализма в польской деревне на западных
польских землях происходило разорение польских помещиков, особенно
усилившееся в период аграрного кризиса начала 80-х годов. Наиболее
ощутимо последствия кризиса сказались в «восточных провинциях» —
в Княжестве Познаньском и Западной Пруссии, на крупном помещичьем
землевладении вообще и на польском в особенности, ибо, как отмечает
западногерманский историк М. Брошат, финансово-кредитная помощь
предоставлялась преимущественно немецкому юнкерскому землевладе-
нию. По данным прусского министерства сельского и лесного хозяйства,
за 30 лет (с 1848 по 1878 г.) общая площадь польского помещичьего зе-
млевладения сократилась на 250 тыс. га, однако составляла около
700 тыс. га общей стоимостью около 100 млн. талеров (см.: Broszat M.
200 Jahre..., S. 115).
91
Антипольские планы Бисмарка строились на убеждении, что
главной помехой на пути германизации польских земель являются
польское католическое духовенство и шляхта. Польское кресть-
янство не рассматривалось такого рода препятствием и выража-
лись надежды, что оно сохранит лояльность по отношению
к прусскому правительству.
В ходе «культуркампфа», как полагало германское прави-
тельство, оно нанесло удар по первому противнику. В итоге
колонизационной политики канцлер намеревался подорвать эко-
номическую базу польского дворянства — «главного противника
момента» 36, чтобы таким образом покончить со вторым врагом.
Начавшееся в 1885 г. выселение из пределов польских земель,
находившихся под властью Германской империи, около 30 тыс. по-
ляков, не имевших германского гражданства (т. е. польских
сельскохозяйственных и промышленных рабочих и их семей,
пришедших на заработки из Царства Польского и Галиции),
явилось преддверием нового этапа антипольской политики и имело
своей целью «количественное оттеснение польского элемента».
Другой целью выселений было, по замыслам правящих кругов,
нанесение удара по польскому помещичьему землевладению, ли-
шение его таким путем наемной рабочей силы. Последовавшее
вслед за выселениями колонизационное законодательство должно
было подорвать экономическую базу польского дворянства
и «открыть борьбу за германизацию земли» 37.
Создание 26 апреля 1886 г. колонизационной комиссии для
польских земель со 100-миллионным фондом, возраставшим затем
год от года, для скупки польских помещичьих земель и меропри-
ятий по парцелляции приобретаемой земли и передаче ее в руки
немецких крестьян-колонистов, имело целью «создание абсолют-
ного германского большинства как в отношении земельных пло-
щадей, так и в отношении численности населения» 38.
Как писал прусский профессор Бернгард, «удар со ста миллио-
нами казался хорошо задуманным» 39. Уже в 1886 г. колонизацион-
ной комиссией было приобретено на 7 млн. марок 12 тыс. га при-
надлежавшей ранее полякам земли40. Постепенно из списка
польских названий исчезли Коморово, Свинари, Руново, чтобы по-
явиться на карте в виде Кайзерсауэ, Фридрихсхое, Херренкирхе
36 Wendt Н. Bismarck und die polnische Frage, S. 63.
37 Wehler H. U. Sozialdemokratie und Nationalstaat. Würzburg, 1962, S. 101.
38 Западногерманские историки М. Брошат и X. У. Велер вопреки распро-
страненному в реакционной буржуазной германской историографии мне-
нию, будто бы антипольская политика Бисмарка, начатая в 1885 г., была
«государственной оборонительной политикой», вызванной угрозой «поло-
низации», справедливо считают, что это была «наступательная» поли-
тика, целью которой была форсированная ассимиляция и вытеснение
польской нации (см.: Broszat М. 200 Jahre..., S. 115; Wehler H. U. So-
zialdemokratie und Nationalstaat, S. 102).
39 Бернгард Л. Борьба поляков..,, с. 109—110.
40 Там же.
92
и т. д. Уже в 1898 г. прусский ландтаг предоставил комиссии но-
вые 100 млн. марок, а в 1902 г. — еще 150 млн. марок. В общей
сложности к началу XX в. колонизационной комиссией было куп-
лено 325 993 га земли.
Колонизационная политика сопровождалась усилением гер-
манизации в области просвещения и административного управ-
ления, дальнейшего приспособления государственно-администра-
тивного аппарата для целей германизаторской политики (указ
6 июня 1887 г. о «разукрупнении» повятов в «восточных про-
винциях»41). Рядом указов, по которым право контроля над
польскими школами переходило исключительно в руки гер-
манского государства, прусское правительство целенаправленно
добивалось полной ликвидации польского просвещения и вытес-
нения польского языка. Одновременно предусматривались меры
по поддержке немецкого народного образования, выделялись круп-
ные денежные ассигнования42 и вводилась система различного
рода льгот немецким чиновникам и учителям за службу в «восточ-
ных провинциях» 43.
Однако уже в первые годы деятельности комиссии выяснилось,
что перед ней возникли совершенно непредвиденные трудности.
Одной из них оказалась нехватка немецких колонистов. В связи
с миграцией немецкого населения из «восточных провинций» в раз-
витые промышленные районы Германии, получившей в литературе
название «остфлухт» — «бегство с Востока», происходило постоян-
ное уменьшение количества немецкого населения на этих землях.
Даже чрезвычайно льготные условия, предлагавшиеся колонистам,
не могли приостановить этот процесс44. Столь же трудной и
малорезультативной оказалась вербовка колонистов для польских
земель в других районах Германской империи. Не менее важным
обстоятельством явился и тот факт, что в немецких поселениях
оставался, вопреки усилиям немецких властей, значительный
процент польского населения, ибо ввиду острой нехватки наемной
рабочей силы немецкие колонисты вынуждены были прибегать
к использованию рабочих польской национальности 45.
Еще одним неожиданным обстоятельством явилось повышение
цен на землю в результате спроса на нее со стороны колонизацион-
41 Buzek J. Historia polityki..,, s. 207.
12 Прусский государственный бюджет в 1886 г. выделил единовременно на
цели расширения немецкого образования в Княжестве Познаньском, За-
падной Пруссии и Опольской Силезии сумму в 2 млн. марок помимо
предусмотренных ежегодных 900 тыс. марок.
43 Buzek J. Historia polityki. .., s. 205—206.
44 Колонисты платили ренту, составлявшую всего 3% суммы, затраченной
колонизационной комиссией на покупку земли (см.: Формы националь-
ного движения в современных государствах. Австро-Венгрия, Россия и
Германия. СПб., 1910, с. 679).
45 Прусский парламент требовал, чтобы колонизационная комиссия созда-
вала возможно более крупные крестьянские хозяйства размерами свыше
20 га. Создаваемые немецкие крестьянские кулацкие хозяйства не могли
обходиться без помощи наемного труда.
93
ной комиссии. В 1896 г. вследствие уменьшения предложений
о продаже земли с польской стороны прусские власти вынуждены
были разрешить покупку земли у немецких крупных землевладель-
цев. Таким образом, комиссия, имевшая задачей экспроприацию
польского землевладения, превратилась в орудие выкупа по чрез-
вычайно взвинченным ценам имений крупных земельных собствен-
ников не только поляков, но и немцев, т. е. произошла деформация
результатов деятельности комиссии в направлении, обратном перво-
начальным замыслам «усиления германского элемента» в «восточ-
ных провинциях».
Насильственные методы, призванные способствовать осущест-
влению прусской колонизационной политики, противоречили объек-
тивным закономерностям социально-экономического развития.
Уменьшение «немецкого элемента» в «восточных провинциях»
вследствие миграции населения слаборазвитых восточных районов
в индустриальные западные области страны было закономерным
явлением для периода индустриализации, так называемым бег-
ством из деревни. В специфических условиях «восточных провин-
ций» Пруссии оно превратилось в «бегство с Востока», которое
господствующие классы Германской империи расценили как про-
явление «полонизации» «восточных провинций» и нарастание
«польской угрозы». Вследствие объективного характера этого про-
цесса все меры прусских властей с целью воспрепятствовать от-
току немецкого населения, а также остановить поток сезонной ра-
бочей силы, хлынувшей в образовавшийся вакуум из Царства
Польского и Галиции, оказались малоэффективными. Ответом на
правительственную колонизационную политику явилась польская
парцелляционно-поселенческая кампания, которая в значительной
степени явилась также причиной банкротства прусской политики46.
С целью воспрепятствовать германизаторской колонизационной
политике и поддержать польскую парцелляционную кампанию
были созданы польские кредитные учреждения, акционерные
банки, в частности Земельный банк, парцелляционные товари-
щества, взявшие на себя посредничество в деле парцелляции земли
между польскими крестьянами47. За период с 1887 по 1907 г.
возникло 85 новых польских кредитных товариществ, которые
серьезно нейтрализовали деятельность колонизационной комис-
сии48. Важную роль в этой борьбе играли польские крестьянские
союзы, создавшие, по выражению Л. Бернгарда, «польскую
крестьянскую республику в Пруссии» 49.
46 См.: Рубинштейн Е. И. Политика германского империализма..., с. 130;
Behrendt J. Die polnische Frage und das österreichisch-deutsche Bündnis
1885 bis 1887. —Archiv für Politik und Geschichte, H. 10-12. Berlin, 1926,
S. 475.
47 Подробно см. в кн.: Бернгард Л. Борьба поляков..., с. 113—123; Klenie-
wicz St. Historia Polski..., s. 408—409.
48 Wehler H. U. Sozialdemokratie und Nationalstaat, S. 116.
49 Бернгард Л. Борьба поляков..., с. 88.
94
Уже к середине 90-х годов деятельность колонизационной ко-
миссии на польских землях была заторможена. В течение 1896—
1905 гг. польскому землевладению удалось компенсировать зе-
мельные потери, понесенные в первое десятилетие ее деятель-
ности50. По данным статистики, перевес в пользу польского
землевладения за этот период составил 60 799 га51, а из куплен-
ных 325 993 га только 103 059 га, или около 30%, оказались
приобретенными у поляков, т. е. большая часть земли была приоб-
ретена у немцев же52.
Прусская германизаторская и колонизационная политика
вызвала усиление национального польского самосознания, спо-
собствовала «единению поляков» 53 и укреплению связей между
всеми тремя частями разделенной Польши: прусской, русской и ав-
стрийской 54. Борьба против антипольской политики способствовала
росту национальных чувств во всех прусских «восточных про-
винциях» — на Познаньщине и Поморье, в Силезии и Восточной
Пруссии. Германский национализм порождал в свою очередь от-
ветный польский национализм, носивший, как подчеркивает
польский историк Ю. Хлебовчик, «оборонительный характер» 55.
Антипольская политика прусских властей способствовала также
распространению буржуазных теорий общенациональной солидар-
ности и усилению клерикализма, что затрудняло на западных
польских землях развитие классового рабочего движения и обус-
ловливало появление в нем клерикальных и националистических
элементов.
Внешнеполитические цели Германской империи придавали
польскому вопросу новые аспекты. Усиление влияния агрессивных
милитаристских кругов, ухудшение германо-русских отношений
50 Формы национального движения..., с. 683.
51 Там же, с. 678.
52 Процесс сокращения размеров помещичьих земельных площадей не от-
разился на польском крестьянском землевладении. К середине 80-х го-
дов оно по-прежнему превосходило немецкое по размерам земельных
площадей (польское насчитывало 650 тыс. га, а немецкое — 400 тыс. га;
см.: Broszat M. 200 Jahre..,, S. 115; Maj J. Die preussisch-deutsche...,
S. 99). Кроме того, по данным прусской статистики, в 1885 г. количество
немецкого населения уменьшилось в польских владениях Пруссии на
5 тыс. человек по сравнению с 1880 г. (см.: Broszat M. 200 Jahre...,
S. 109).
53 Behrendt J. Die polnische Frage..., S. 737, 739. Как пишет этот автор,
«в польской политике Бисмарка усматривались (поляками. — Т. Г.) за-
чатки нового возрождения польского вопроса».
54 О помощи познаньскому Банку спасения из Галиции и Царства Поль-
ского см. в кн.: Maj J.. Die preussisch-deutsche..., S. 170. Как подчерки-
вает М. Брошат, борьба поляков против германизаторской политики
в экономической области «предоставила полякам возможность гораздо
быстрее эмансипироваться экономически и социально» (Broszat M.
200 Jahre..., S. 117).
55 Хлебовчик Ю. Роль польско-германских отношений в истории герман-
ского «Дранг нах Остен» 1795—1918 гг. — В кн.: Германская экспансия
в Центральной и Восточной Европе. М., 1965, с. 179.
95
в середине 80-х годов, появление планов превентивной войны про-
тив России, авторами которых являлись Мольтке и Вальдерзее,
ознаменовались попытками германского генерального штаба ис-
пользовать польский вопрос в своих стратегических расчетах. В ка-
честве одного из основных условий успеха превентивной войны
на Востоке Вальдерзее рассматривал использование лозунга вос-
становления независимой Польши на территории Царства Поль-
ского. Замысел германского генерального штаба заключался
в том, чтобы поднять на борьбу против России население Цар-
ства Польского56. Вассальное польское государство, созданное
исключительно из земель Царства Польского, без включения зе-
мель, находившихся под властью Германской империи и Габс-
бургской монархии, должно было оттеснить Россию от границ
Германской империи.
План Вальдерзее встретил поддержку влиятельных военных
кругов, но натолкнулся, однако, на несогласие канцлера. Бис-
марк выступал не только против превентивной войны с Россией,
но и возражал против использования лозунга восстановления не-
зависимой Польши в борьбе против России, ибо опасался потери
Пруссией ее польских владений в случае восстановления даже
ограниченного польского государства57. Восстановление Польши
в качестве буфера, направленного против России, полагал он,
противоречило бы традиционным основам внутренней и внеш-
ней политики Пруссии. Осуществление этого замысла озна-
чало бы (даже в случае, если на престол такого польского госу-
дарства удалось бы посадить какого-нибудь австрийского эрцгер-
цога) неизбежно выдвижение Польшей требования о возвращении
ей польских земель, захваченных Пруссией и Австрией, а это
вновь вызвало бы необходимость объединения усилий трех мо-
нархий для нового раздела Польши58. Поэтому Бисмарк высту-
пал за сохранение статус-кво в польском вопросе, считая лучшей
гарантией сохранения за Германской империей польских земель
жесточайшее подавление поляков путем форсированной герма-
низации 59.
Бисмарк опасался также, что в обстановке обострения рус-
ско-австрийских противоречий Австрия в случае войны с Рос-
сией не преминет использовать против нее поляков в Царстве
Польском и Галиции и таким образом создаст угрозу польским
землям Германской империи. Бисмарк выразил свои опасения
германскому послу в Австрии Ройсу в беседе с ним 1 февраля
1886 г.: «... Австрия не захочет в согласии со своей прежней по-
литикой в случае войны с Россией отказаться поднять Польшу
56 Ерусалимский А. С. Бисмарк..., с. 194.
57 Pajewski J. Niemcy a kwestia polska 1871—1914. — In: Studia historica
slavo-germanica, N 1. Poznan, 1973, s. 20.
58 Ерусалимский А. С. Бисмарк..., с 204—205; Wendt H. Bismarck und die
polnische Frage..., S. 66.
59 Pajewski J. Niemcy a kwestia polska..,, s. 20.
96
и создать в Галиции польскую национальную армию. Такое раз-
витие событий было бы для нас тем опаснее, чем сильнее поль-
ский элемент на Познаньщине и в Западной Пруссии... Ослаб-
ление польского элемента у нас является условием укрепления
нашего союза с Австрией»60.
Колонизационная политика Бисмарка была очевидно связана
с напряженностью, возникшей в русско-германских отношениях.
Как отмечает Ю. Хлебовчик, «антипольскими репрессиями он
(Бисмарк. — Авт.) хотел убедить Петербург в желании Второй
империи продолжать традиционное прусско-русское сотрудниче-
ство, сцементированное солидарностью интересов в польском во-
просе»61. На эту связь указывает и западногерманский историк
Велер, который пишет, что «на напряженность в отношениях с цар-
ской империей он (Бисмарк. — Авт.) ответил обострением анти-
польской политики, косвенно апеллируя к общим интересам
обеих держав — участниц разделов»62.
После заключения «договора о перестраховке» в 1887—1888 гг.
Бисмарк стал склоняться к мысли о возможности восстановления
польского буферного государства на территории Царства Поль-
ского63. Однако в его взглядах на польский вопрос так и не про-
изошло решительной эволюции. В последний период своей
жизни, после отставки с поста канцлера, он сохранял убеждение,
что восстановление польского государства было бы как для Гер-
мании, так и для Австрии «обоюдоострым мечом»64, ибо по-
влекло бы за собой потерю обеими монархиями их польских вла-
дений. В одной из своих речей в ноябре 1894 г. он заявил: поль-
ское буферное государство «было бы колом, вбитым в тело
Австрии, означало бы гибель нашего нового и, как я надеюсь,
длительного союза с Австрией... По моим политическим убежде-
ниям, русское соседство хотя и бывает зачастую неудобным и
вызывающим сомнения, но все же не в такой степени, как поль-
ское»65.
Изменение международной обстановки в начале 90-х годов —
ухудшение германо-русских отношений, русско-французское
сближение, приведшее к созданию в 1891—1893 гг. русско-фран-
цузского союза, — все эти обстоятельства лежали в основе но-
вого, «примирительного» по отношению к полякам курса при
преемнике Бисмарка канцлере Каприви. Перед возможностью
войны на два фронта Каприви вернулся к мысли о привлечении
в случае войны с Россией поляков в Царстве Польском на сто-
рону Германии путем создания польского буферного государства.
Определенную роль сыграли также внутриполитические сообра-
60 Broszat M. 200 Jahre..., S. 101.
61 Хлебовчик Ю. Роль польско-германских отношений..., с. 156.
62 Wehler Н. U. Sozialdemokratie und Nationalstaat, S. 100.
63 Feldman J. Bismarck a Polska..., s. 333—334.
64 Broszat M. 200 Jahre..., S. 100.
65 Цит. по кн.: Германская экспансия..., с. 158.
97
жения: путем небольших уступок правительство надеялось ис-
пользовать голоса польской фракции в рейхстаге во внутрипар-
ламентской борьбе против оппозиции аграриев и при вотирова-
нии военных кредитов. И действительно, удовлетворившись мел-
кими подачками, польская фракция в германском рейхстаге,
представлявшая наиболее консервативные шляхетско-клерикаль-
ные круги и возглавлявшаяся в начале 90-х годов Ю. Косцель-
ским, охотно пошла на сотрудничество с правительством Кап-
риви и голосовала за увеличение имперского военного бюджета.
Таким образом, тенденция к компромиссам окончательно транс-
формировалась у «польского коло» в соглашательскую политику.
Основой соглашения с правительством должна была стать
совместная борьба против революционного движения и «русской
угрозы»66. Столь откровенная политика «соглашательства» вы-
звала негодование в польских буржуазно-демократических кру-
гах Княжества Познаньского. Концентрировавшиеся вокруг га-
зеты «Орендовник» и его редактора Р. Шиманьского, эти круги
потребовали сложения полномочий познаньского Центрального
избирательного комитета, возглавлявшегося консервативной шлях-
той, и добились этого в июле 1893 г. Подобные события разы-
грались в период лета 1893—осени 1894 г. в Быдгощи, Иновроц-
лаве, других городах и даже в польской деревне, всколыхнув
общественное мнение всех западных польских земель. 11 марта
1894 г. глава польской фракции Ю. Косцельский был вынужден
отказаться от депутатского мандата67.
«Смягчение» польской политики при Каприви нашло свое вы-
ражение в некоторых уступках в пользу польского просвещения,
в частности было разрешено частное преподавание польского
языка в школах. Несколько ослабла практика выселений, умень-
шился нажим на польские экономические организации, прус-
ским кредитным банкам было разрешено оказывать им финан-
сово-кредитную помощь, а польским организациям — иметь
собственных ревизоров. На пост гнезненско-познаньского архиепи-
скопа был назначен поляк Ф. Стаблевский68. Однако все пере-
численные уступки носили чисто тактический, временный
характер, что наглядно проявилось после отставки Каприви и пре-
кращения «политики уступок» с середины 90-х годов, когда гер-
манизаторская политика вновь чрезвычайно усилилась при канц-
лерах Гогенлоэ и Бюлове69, что было связано с общим ростом
германского национализма. Его характерными чертами были шо-
винизм и проповедь национальной исключительности немцев и
66 Krasuski J. Stosunki polsko-niemieckie..., s. 24.
67 Бернгард Л. Борьба поляков..., с. 132—138; Krasuski J. Stosunki polsko-
niemieckie..,, s. 23—24.
68 Бернгард Л. Борьба поляков..., с. 126—127; Wehler H. U. Sozialdemokra-
tie und Nationalstaat, S. 116.
69 Рубинштейн Е. И. Политика германского империализма..., М., 1953.
98
их превосходства над славянскими народами. В специальном по-
становлении по польскому вопросу Пангерманского союза
(1891 г.) политика открытого насилия против польского народа
провозглашалась частью общего антиславянского курса. Осенью
1894 г. на съезде Пангерманского союза была принята целая
программа антипольских мероприятий70.
Объединение на антипольской платформе юнкерских и на-
ционалистических кругов, стоявших в оппозиции к «примиренче-
ской» политике правительства, привело к созданию 3 ноября
1894 г. Союза содействия германизму в восточных провинциях.
Активную роль в организации и деятельности Союза играли
крупные прусские аграрии и представители финансового капи-
тала, в частности крупнейшего аграрного банка «Дисконтоге-
зелльшафт». Непосредственными его организаторами были поз-
нанские аграрии Ганземан (сын А. Ганземана, главы банка
«Дисконтогезельшафт»), Кеннеман и Тидеман, по инициалам
фамилий которых Союз получил наименование Гакаты. В число
руководящей верхушки Гакаты входили представители герман-
ского монополистического капитала — глава Центрального союза
германских промышленников фон Кирдорф, Хенкель фон Дон-
нерсмарк, Гогенлоэ и др. Союз содействия германизму в восточ-
ных провинциях ставил своей целью обострение антипольской
политики и ликвидацию польской проблемы в «восточных про-
винциях» путем усиленной и форсированной германизации поль-
ских земель и всесторонней поддержки экономических позиций
немецкого населения в промышленности и торговле путем беспо-
щадной борьбы с польской нацией в целом71.
Политические партии юнкерства и германской империалисти-
ческой буржуазии — консерваторы, имперские консерваторы и
национал-либералы — одобряли антипольскую правительствен-
ную политику. Они поддерживали, в частности, колонизацион-
ную политику, начатую Бисмарком в середине 80-х годов, и вы-
ступали за «внутреннюю колонизацию» и германизацию поль-
ских земель72. Оппозиционные партии (партия центра и партия
свободомыслящих), разделяя в принципе идею германизации,
выступали лишь против жестокости «прусских методов»73. Как
указывает И. Май, истинной подоплекой выступления этих пар-
тий против политики выселений была не защита национальных
прав угнетенных наций, а «протест против политики гегемонии
юнкерской Пруссии и защита интересов буржуазной Герма-
нии»74.
70 Там же, с. 40.
71 См. подробно: Galos A., Gentzen F. H., Jakobczyk W. Dzieje Hakaty. Poz-
nan, 1966.
72 См. подробно: Grzee В., Kozlowski J., Kramski A. Niemcy w Poznan-
skiem..,, s. 208.
73 Maj J. Die preussisch-deutsche..., S. 78, 80, 82, 85.
74 Maj J. Die preussisch-deutscbe..., S, 80.
99
Несколько отличались лишь позиции прогрессивной партии,
которая поддерживала идею канцлера Каприви о возможности
создания польского буферного государства из земель Царства
Польского (естественно, без включения польских земель, нахо-
дившихся под властью Пруссии) как барьера против России75.
Принципиальную позицию в польском вопросе заняла гер-
манская социал-демократия. Она приняла самое активное уча-
стие в дебатах по польскому вопросу в германском рейхстаге
в конце 1885—начале 1886 г., использовав парламентскую три-
буну для разоблачения и осуждения антипольской политики Бис-
марка и ее принципов и разъяснения своей точки зрения по
польскому вопросу. Выступавшие от имени германского рабочего
класса В. Либкнехт и А. Бебель решительно разоблачили попытки
прусского правительства представить антипольскую политику как
частную, специфически прусскую проблему. В. Либкнехт с пар-
ламентской трибуны выдвинул требование восстановления неза-
висимости Польши, заявив, что свобода Германии невозможна
без свободы Польши76. Восстановление польской независимости,
говорил он, является «политической необходимостью», ибо сво-
бодная Польша будет союзником в непримиримой борьбе с рус-
ским царизмом77. В разработанной германской социал-демокра-
тией внешнеполитической программе в качестве важного прин-
ципа выдвигалась защита национальных интересов угнетенных
народов: поляков, эльзасцев, лотарингцев, датчан. Наравне с тре-
бованием отказа от Эльзаса и Лотарингии выдвигалось требова-
ние восстановления независимости Польши78 и одновременно
утверждался принцип пролетарской солидарности и совместной
революционной борьбы германского рабочего класса и рабочих
угнетенных национальностей против общего классового врага79.
75 Galos A. Klasy posiadajace w Niemciech wobec sprawy polskiej 1894—
1914. — «Przeglad Historyczny», 1954, t. XLV, N 4, s. 660.
76 Maj J. Die preussisch-deutsche..,, S. 81, 84—85.
77 Wehler H. U. Sozialdemokratie und Nationalstaat, S. 103.
78 Wolter H. Alternative zu Bismarck. Die deutsche Sozialdemokratie und
die Aussenpolitik des preussisch-deutschen Reiches 1878—1890. Berlin,
1970, S. 104—105.
79 Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung, Bd 1. Berlin, 1966, S, 393.
Раздел II. Восточное направление
в «мировой политике»
Германской империи.
Борьба империалистических блоков
в Европе
Глава 6. Германская «мировая политика»
и ее концепции
К середине 90-х годов в Германской империи произошли круп-
ные экономические и социальные сдвиги. В их основе лежали
бурный рост германской промышленности и процессы, связанные
с переходом европейского капитализма в стадию империализма.
Способствовало этому росту и то, что происходил он в условиях
начавшейся научно-технической революции. Применение новей-
ших методов изготовления стали, введение более совершенных
двигателей, развитие новых отраслей промышленности (химиче-
ской, электротехнической и т. д.) позволили Германии довольно
быстро догнать, а в некоторых отраслях даже обогнать самую
развитую в промышленном отношении капиталистическую
страну — Англию.
Рост промышленности сопровождался сильной концентрацией
производства, создавшей основу для ранней монополизации гер-
манского народного хозяйства. К 1896 г. в Германии уже насчи-
тывалось 260 монополий, причем наиболее монополизирована была
тяжелая промышленность 1. Процесс концентрации и монополи-
зации охватил и банки. К концу века подавляющее большинство
кредитных операций было сосредоточено в шести банках, из ко-
торых ведущую роль играли четыре «Д-банка» (Deutsche Bank,
Disconto-Gesellschaft, Dresdener Bank, Darmstädter Bank).
В результате этих процессов в Германии сложилась группа
крупнейших магнатов монополистического капитала (главным
образом представители монополизированной тяжелой промыш-
ленности и банковского капитала), которая обладала значитель-
ными силами и средствами для оказания влияния на политику
правительства. Важнейшим политическим инструментом этой
группы стал Центральный союз германских промышленников, где
ведущую роль играли представители рейнско-вестфальского мо-
нополистического капитала,
1 Klein Fr. Deutschland 1897/99-1917. Berlin, 1961, S. 12.
101
Второй социальной группой, оказывавшей влияние на поли-
тику кайзеровской Германии, были крупные земельные собствен-
ники во главе с прусским юнкерством. Политическим инструмен-
том этой группы был Союз сельских хозяев, возникший в 1893 г.
в борьбе аграриев против торговой политики Каприви. К 1895 г.
он насчитывал 188 тыс. членов, а к началу первой мировой войны
их число возросло до 328 тыс. Хотя крупные аграрии составляли
меньшую часть членов Союза, он защищал почти исключительно
их интересы, так как в немецкой деревне юнкерство обладало
громадным влиянием 2.
Эти два социальные группы — крупная монополистическая
буржуазия и прусское юнкерство — играли виднейшую роль при
определении политического курса правительства в период всего
существования кайзеровской Германии, что наложило определен-
ный отпечаток на германский империализм, метко названный
В. И. Лениным «юнкерски-буржуазным империализмом» 3. Инте-
ресы этих групп отнюдь не были идентичны. Между ними не-
редко возникали разногласия, шла борьба, но в двух вопросах
они всегда были едины: в стремлении к широкой экспансии во
внешней политике и в борьбе против демократического движения
народных масс Германии, в первую очередь против революцион-
ного рабочего класса. Это способствовало классовому компро-
миссу между крупной буржуазией и юнкерством, особенно ок-
репшему в период империализма.
Интересы этих кругов представляли три правые партии: не-
мецкая консервативная партия (главная партия аграриев), им-
перская партия и национал-либеральная партия. Благодаря круп-
ным денежным средствам они располагали мощным аппаратом
идеологического воздействия на население. Так, по официальным
данным, национал-либеральная партия имела в начале XX в.
свыше 300 печатных органов, а немецкая консервативная пар-
тия — свыше 2004. К этому следует прибавить периодические из-
дания, выпускавшиеся или контролировавшиеся Союзом сельских
хозяев, Центральным союзом германских промышленников и свя-
занными с ними организациями.
Из среды прусского юнкерства и монополистической буржуа-
зии пополнялись ряды высшего имперского чиновничества и офи-
церства. Между ними устанавливались теснейшие родственные
связи. Словом, эти социальные слои постепенно образовали при-
вилегированную правящую касту, определившую курс как внут-
ренней, так и внешней политики Германской империи.
Из этих слоев и вышла так называемая концепция «мировой
политики». Хотя какой-либо стройной единой концепции не су-
ществовало, отдельные ее черты весьма четко проявились с са-
2 Die bürgerlichen Parteien in Deutschland. 1830—1945. Bd I. Leipzig, 1968.
S. 129.
3 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 300.
4 Die bürgerlichen Parteien in Deutschland, Bd I, S. 674; Bd II, S. 345.
102
мого же начала. Под «мировой политикой» понимали расширение
интересов, а следовательно, и деятельности германского империа-
лизма на территорию всего земного шара. Сам же термин возник
в противовес понятию «континентальная политика», означавшему
постоянно подчеркивавшееся Бисмарком ограничение интересов
Германии рамками Европейского континента (хотя для Бисмарка
это имело скорее тактическое значение). Соответственно и Гер-
мания должна была превратиться из «континентальной» в «ми-
ровую державу».
Смысл, вкладывавшийся в понятие «мировая держава», есте-
ственно, не оставался неизменным. За спорами о «мировой поли-
тике» скрывалась оживленная полемика, сопровождавшая выра-
ботку идеологами немецкой империалистической буржуазии кон-
цепций национально-государственных интересов, отражавших
взгляды господствующих классов Германской империи. Первона-
чально эти концепции исходили из желания поставить Германию
на один уровень с общепризнанной мировой державой того вре-
мени — Британской империей. Постепенно они развились в за-
конченную систему взглядов с широко разветвленными комплек-
сами представлений о ходе мирового развития, месте Германии и
других держав в этом процессе и необходимых действиях для до-
стижения поставленных целей.
Новая концепция исходила из положения, что приходит конец
эпохе так называемой системы европейского равновесия и «кон-
церта европейских держав», за которыми на деле скрывалась
мировая гегемония Великобритании. Представления о скором
конце английской гегемонии разделялись всеми сторонниками
германской «мировой политики». Разногласия между ними суще-
ствовали по другому вопросу: чем заменить английскую гегемо-
нию — германской ли гегемонией, как считали наиболее экспан-
сионистские элементы пангерманского толка, или же системой
«мирового равновесия», где Германия займет место рядом с дру-
гими двумя-тремя «мировыми державами»? Но и в том и в дру-
гом случае в качестве первостепенной ставилась задача превра-
щения страны в мировую державу и завоевания ею соответствую-
щего места на международной арене. Эта цель — достижение
статуса и положения мировой державы (Weltmachtstellung) —
стала на долгий период главной для германского империализма.
Исходными пунктами формирования концепций «мировой по-
литики» явились обострение отношений между Германией и Анг-
лией, стремление германского империализма к колониальной экс-
пансии и выдвижение требований о переделе уже поделенного
мира. Средства же к достижению поставленных целей виделись
в наращивании военного могущества, создании сильного флота,
завоевании гегемонии в Европе путем применения силы и с по-
мощью политики союзов. В этом пункте «мировая политика» смы-
калась с континентальной, а ее «восточное направление» со вре-
менем приобретало все большее значение.
103
В пропаганде колониальной экспансии и тем самым в подго-
товке перехода к «мировой политике» крупную роль сыграло Гер-
манское колониальное общество, созданное еще в 1882 г. (до
1887 г. оно называлось Германский колониальный союз). Подан-
ным на 1893 г., 40,5 % членов общества составляли представители
промышленного и торгового капитала и 13,1% —правительствен-
ные чиновники5. Общее число членов к 1896 г. достигло 18,5 тыс.,
а к 1914 г. — 42 тыс. человек. Общество располагало крупными
денежными средствами и прессой, ведшей безудержную пропа-
ганду колониальной экспансии.
Но наибольшую роль в распространении агрессивной импе-
риалистической идеологии германского монополистического капи-
тала сыграл Пангерманский союз. Сила его заключалась не
столько в числе членов, которое колебалось от 5—6 тыс. человек
до 35 тыс. (в 1918 г.), сколько в теснейших связях с верхушкой
монополистического капитала, юнкерством и правительством.
В руководстве Союза в разные времена были такие видные
представители германского капитала и юнкерства, как А. Гутен-
берг (генеральный директор фирмы Крупна в 1909—1918 гг.),
Э. Кирдорф, В. фон Кардорф (основатель Центрального союза
германских промышленников и один из вождей имперской пар-
тии), граф Т. Арним-Мускау, У. цу Штальберг-Вернигероде
и др. Основную массу членов Союза (около 50%) составляла бур-
жуазная и мелкобуржуазная интеллигенция, среди которой было
много преподавателей высших школ, гимназий, публицистов. Они
несли идеи пангерманизма в учебные заведения, распространяли
на страницах многочисленных изданий, прямо или косвенно свя-
занных с Союзом.
В пропаганде Пангерманского союза на первый план выдви-
галось восточное направление. В январе 1894 г. центральный ор-
ган Союза писал, что Германии нужно «обдуманно и решительно»
направить свой взор на юго-восток как «естественную» сферу не-
мецких интересов. «Старый «Дранг нах Остен» должен быть воз-
рожден. На востоке и юго-востоке должны мы приобрести место
для локтей, чтобы обеспечить германской расе те жизненные ус-
ловия, в которых она нуждается для полного развертывания своих
сил, даже если для этого должны будут поплатиться своим беспо-
лезным для цивилизации бытием такие неполноценные народики,
как чехи, словенцы и словаки» 6.
В пропаганду идей «мировой политики» и «мирового господ-
ства» немалую лепту внесли и германские философы, социологи,
историки, подводившие «научную базу» под притязания юнкер-
ско-буржуазного империализма. Возвеличение роли государства и
особенно его внешнеполитической функции в истории Германии,
неправомерное подчеркивание особенностей ее развития (рево-
5 Die bürgerlichen Parteien in Deutschland, Bd I, S. 393.
6 «Alldeutsche Blätter», 1.I 1894.
104
люция сверху, однонациональное государство, роль насилия
в становлении империи), замалчивание классовых противоречий
и выделение национального начала как основного фактора
в жизни народа, теория «народа без пространства» — вот идеи,
которые лежали в основе всех великодержавных концепций гер-
манского империализма. Именно в этот период распространяется
концепция «национального эгоизма», согласно которой, как от-
кровенно заявил в 1895 г. видный германский социолог и полит-
эконом Макс Вебер, «государственные интересы» являются опре-
деляющими и решающими для судеб нации. По словам Вебера,
его поколение ответственно перед потомками за размер «прост-
ранства для локтей», которое оно им добудет и оставит. «Мы
должны понять, что объединение Германии было юношеской про-
делкой, которую нация совершила на склоне своих лет и которую
из-за ее дороговизны лучше было бы не совершать, если она
должна была стать завершением, а не исходным пунктом герман-
ской мировой политики» 7.
Почти все видные буржуазные профессора-историки, от либе-
ралов до пангерманцев, идеологически оправдывали и воспевали
империалистическую германскую политику экспансии. Причем
делали это не только в своих исторических трудах, но и в газетах
и других органах монополистического капитала, нередко забегая
далеко вперед, значительно опережая по времени официальное
выдвижение отдельных требований8.
Провозглашение целью внешней политики новоиспеченной
Германской империи завоевания позиций «мировой державы» не-
избежно должно было осложнить ее международное положение.
И увеличение численности германской армии (в 1893 г. состав
мирного времени был доведен до 557 097 человек), и соглашение
с Англией об обмене некоторых германских территорий в Восточ-
ной Африке на важный в стратегическом отношении о-в Гельго-
ланд у побережья Германии представляли собой ступени одной
лестницы, ведшей к эре «мировой политики». Хотя это соглаше-
ние в момент его заключения вызвало бешеное негодование сто-
ронников колониальной экспансии и послужило даже поводом
к созданию Пангерманского союза, позднее эксперт Союза сель-
7 Цит. по: Schleier Н. Zur Auswirkung der Reichsgründung auf historisch-
politische und methodologische Konzeptionen der bürgerlichen deutschen
Geschichtsschreibung bis 1914. — In: Die Grosspreussisch-militaristische
Reichsgründung. 1871, Bd II. Berlin, 1971, S. 525.
8 Так, в прессе в отдельных выступлениях политических деятелей Герма-
нии термины «мировая держава» и «мировая политика» появляются
с конца 80-х годов XIX в. Уже в 1886 г., например, эксперт имперской
партии по колониально-политическим вопросам Отто Арендт писал во
введении к своей работе «Цели германской колониальной политики», что
немцы «на полях сражений под Кёнигграцем и Седаном создали Герма-
нии положение мировой державы», и естественным следствием этого
должна быть целенаправленная и энергичная колониальная политика
(Arendt О. Ziele deutscher Kolonialpolitik. Berlin, 1886, S. 3).
105
ских хозяев по внешнеполитическим вопросам, являвшийся одно-
временно и членом Пангерманского союза, Э. Ревентлов признал,
что без Гельголанда была бы невозможна и морская мощь Гер-
мании9. Усиление строительства флота означало не только созда-
ние «орудия мировой политики», но и резкое увеличение прибы-
лей металлургических, угольных, судостроительных монополий.
Предметом зависти и вожделений германских империалистов
было положение Англии, которая представлялась немецким поли-
тическим деятелям и публицистам того времени образцом миро-
вой державы. Переход Германии к проведению «мировой поли-
тики» в условиях закончившегося территориального раздела мира
означал неизбежное обострение противоречий с «владычицей мо-
рей». Отсюда та ненависть друг к другу, которая постоянно
выплескивалась на страницы буржуазной печати и Германии и
Англии, несмотря на непрекращавшиеся попытки правительств
обеих держав прийти к какому-то соглашению по отдельным воп-
росам колониальной и европейской политики10.
Впервые было официально заявлено, что Германия рассмат-
ривает себя «мировой державой» со всеми вытекающими отсюда
последствиями, Вильгельмом II 18 января 1896 г. в речи по слу-
чаю 25-летия со дня основания империи11. Переход к активной
«мировой политике» требовал новых людей в правительстве, го-
товых взять на себя решение тех задач, которые ставились пра-
вящими кругами Германии. Такие люди были выдвинуты летом
1897 г. Пост статс-секретаря морского ведомства занял контр-
адмирал А. фон Тирпиц, во главе ведомства внутренних дел встал
А. фон Позадовский-Венер, ведомство иностранных дел возглавил
Б. фон Бюлов, в первом же своем выступлении в рейхстаге за-
явивший, что теперь Германия также требует для себя «места
под солнцем».
Политика, которую начало проводить новое правительство
Германской империи, получила в истории название «политики
сплочения», под чем подразумевается сплочение наиболее реак-
ционных сил обоих правящих классов Германии — юнкерства и
буржуазии — для борьбы с растущим рабочим движением внутри
страны и проведения империалистической «мировой политики»
вовне.
Первые же шаги нового правительства были направлены на
удовлетворение важнейших требований юнкерства и монополи-
стического капитала. В сентябре 1897 г. был создан комитет для
подготовки торговых договоров, в задачу которого входила выра-
ботка основных принципов новых договоров, которые должны
были заменить ненавистные аграриям торговые договоры Кап-
9 Reventlow Е. Deutschlands auswärtige Politik. 1888—1914. Berlin, 1918, S. 49.
10 Ерусалимский А. С. Внешняя политика и дипломатия германского им-
периализма в конце XIX в. М., 1951, с. 45.
11 Там же.
106
риви. Летом того же года начинается активная подготовка к уси-
лению строительства морского флота.
Проект развития флота, с которым выступил Тирпиц,
предусматривал не просто увеличение количества военных судов,
а коренное изменение в структуре и задачах германского флота.
Он требовал создания мощного линейного флота, способного не
только оборонять берега Германии, но и угрожать кораблям
и берегам противника. С самого начала предпосылкой для
создания такого флота для Тирпица была возможность войны
с Англией, которую он рассматривал главной соперницей Германии
в борьбе за мировое господство12.
В июне 1897 г. в морском ведомстве было создано специальное
отделение пропаганды, задачей которого стала обработка общест-
венного мнения в духе обоснования необходимости усиленного
строительства флота. Виднейшие буржуазные профессора — ис-
торики, экономисты, социологи, — гипнотизируя своими званиями
и титулами, единогласно утверждали, что время мирного сорев-
нования государств прошло, наступает «последний великий раз-
дел земного шара» и в этом разделе Германия призвана сыграть
«всемирную миссию», приняв «подобающее ей участие» в миро-
вом господстве, «которое указывает культурным народам их бо-
лее высокое предназначение и сущность человечества» 13.
Впоследствии, вспоминая гигантскую идеологическую кампа-
нию, развернувшуюся в Германии в конце XIX в., идеологи гер-
манского империализма называли 1896—1898 годы важнейшими
«годами учения» для немецкого народа и наибольшую заслугу
в этом «воспитательном деле» приписывали морскому ведомству
во главе с Тирпицем14. Безудержный шовинизм, проповедь на-
ционализма и идей превосходства немцев над другими народами
стали постоянным курсом империалистической пропаганды
в идеологической обработке немецкого народа, несмотря на не-
прекращавшуюся борьбу германской социал-демократии против
милитаризма и морских законопроектов Тирпица.
В марте 1898 г. был принят первый закон о строительстве
флота, за которым вскоре последовали и другие (в 1900, 1906,
1908 и 1912 гг.). В том же году для дальнейшей обработки масс
в духе империалистической «мировой политики» был создан Гер-
манский флотский союз, ставший вскоре самой крупной массовой
организацией германского финансового капитала (к 1913 г. его
численность достигла 1 123 628 человек). С ним были тесно свя-
заны и другие организации типа Пангерманского союза и Коло-
ниального общества. Флотский союз вел настолько разнузданную
пропаганду агрессивной империалистической политики, что вре-
менами даже оказывался в конфликтах с правительством, по так-
12 Ерусалимский А. С. Внешняя политика..., с. 308—310.
13 См.: Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Düsseldorf, 1963, S. 18—19.
14 Rohrbach P. Der deutsche Gedanke in der Welt. Düsseldorf—Leipzig, 1912,
S. 179; Reventlow E. Deutschlands auswärtige..., S. 95—96.
І07
тическим соображениям вынужденным вести более «умеренную»
политику, чем хотелось бы руководителям Союза. Особенно уси-
лилась агитационная и пропагандистская деятельность Союза
с 1900 г., когда к нему примкнули видные представители бур-
жуазной интеллигенции, входившие в Свободное объединение для
чтения лекций о флоте (Г. Дельбрюк, Г. Шмоллер, Д. Шефер
и др.) 15.
Переход к ведению официальной «мировой политики» был
отмечен резким усилением внешнеполитической экспансии.
В ноябре 1897 г. отряд германских кораблей занял бухту Цзяо-
чжоу в Китае. Летом 1898 г. во время испано-американской войны
германская эскадра демонстративно появилась перед Манилой,
подкрепляя притязания Берлина на участие в дележе испанского
наследства. В феврале 1899 г. был заключен германо-испанский
договор об уступке Германии ряда островов в Тихом океане за
вознаграждение в 17 млн. марок. В конце 1899 г. Немецкий банк
получил от Турции предварительную концессию на строительство
крупнейшего предприятия германского капитала за пределами
империи — Багдадской железной дороги. «Итак, полный вперед
к Евфрату и Тигру, к Персидскому заливу, а тем самым сухо-
путный путь в Индию снова перейдет в те руки, которым он
только и подходит, — в трудолюбивые и готовые к борьбе герман-
ские руки!» — с ликованием писал в те дни орган пангерманцев 16.
К началу XX в. определились основные направления герман-
ской империалистической «мировой политики». Особое место
в ней занимала Европа. «Прежде чем стремиться к увеличению
Германии в других частях света, мы должны увеличить Герма-
нию ... в Центральной Европе», — писал немецкий историк, глава
Пангерманского союза Э. Хассе 17. Мечты об увеличении террито-
рии Германской империи с давних пор не давали покоя наиболее
агрессивным кругам юнкерства и буржуазии. «Великая Герма-
ния» в центре Европы мыслилась ими как основная предпосылка
успешного ведения «мировой политики».
Реакционная псевдонаучная теория об определяющем значе-
нии в жизни государства его географического положения, пущен-
ная в свет немецким географом Ф. Ратцелем и позднее получив-
шая название геополитики, призвана была служить обоснованием
притязаний германских империалистов в Европе. По этой теории,
пытавшейся приложить идеи дарвинизма к политической жизни,
государство уподоблялось биологическому организму, подчинен-
ному биологическим законам развития, в том числе и естествен-
ному отбору. Ведущим принципом объявлялось стремление госу-
дарства к территориальному расширению.
15 Die bürgerlichen Parteien in Deutschland, Bd I, S. 437.
16 «Alldeutsche Blätter», 6.XII 1898; Rathmann L. Stossrichtung Nahost.
1914—1918. Berlin, 1963, S. 21.
17 Hasse E. Deutsche Politik, Bd I, H. 3. München, 1906, S. 171.
108
Идеи Ратцеля, развитые в дальнейшем его учеником и после-
дователем Р. Челленом, очень быстро были приняты на воору-
жение идеологами империализма и широко распространились
в Германии. Они активно пропагандировались Пангерманским
союзом, членами которого состояли как Ратцель, так и Челлен.
По словам сторонников этой теории, географическая территория
Германской империи не соответствовала растущей численности и
потенциальным возможностям немецкой нации. «Мы как дерево,
вросшее корнями в расщелину скалы, — писал один из публици-
стов того времени. — Или мы раздвинем камень и будем расти
дальше, или сопротивление окажется столь велико, что зачахнем,
так как не получаем достаточного питания» 18.
«Раздвинуть камень» в Европе можно было только путем
войны. Откровенные высказывания об этом мы находим у пред-
ставителей германской военщины. Особенно поучительна в этом
отношении работа одного из ведущих военных публицистов и тео-
ретиков Германии начала XX в., генерала Фр. фон Бернгарди,
«Германия и ближайшая война», вышедшая в одном только
1912 г. в пяти изданиях. Автор утверждал, что война — это «био-
логическая необходимость», что «сохранение мира никогда не
может и не должно быть целью политики» и что «при известных
обстоятельствах ... моральный и политический долг государствен-
ного деятеля — вызвать войну» 19. Генерал Бернгарди видел «ис-
торическую миссию» Германии в Европе в противодействии «на-
тиску славянства», а будущее устройство мира мыслил только на
«реальных факторах силы» 20. Он ставил перед Германией выду-
манную альтернативу — «мировая держава или закат» и выдви-
гал свою программу достижения желанной цели. Центральное
место в его планах отводилось превентивной войне против Рос-
сии, что отражало давно уже сложившийся стереотип в мышле-
нии германских милитаристских кругов21. Разгром России дол-
жен был открыть путь к созданию «Великой Германии».
К планам создания «Великой Германии» примыкала и кон-
цепция «Срединной Европы», особенно широко пропагандировав-
шаяся пангерманскими кругами с середины 90-х годов. В основе
ее лежала мысль о создании экономико-политического блока ев-
ропейских государств под гегемонией Германии. Такой блок, по
мнению сторонников этой концепции, дал бы Германии экономи-
ческую и политическую базу для выступления на мировой арене
в качестве «мировой державы» и ведения «мировой политики».
18 Rohrbach Р. Der deutsche Gedanke..., S. 8.
19 Bernhardt F. von. Deutschland und der nächste Krieg. Stuttgart—Berlin,
1912, S. 11, 34, 39.
20 Там же, с. 81, 117—119.
21 Один из приверженцев теории превентивной войны против России, ге-
нерал фон Вальдерзее, еще в 1897 г. писал, что твердо убежден в том,
что доживет до «Великой Германии», простирающейся до Адриатического
моря (Denkwürdigkeiten des Generalfeldmarschalls Alfred Grafen von
Waldersee, Bd 2. Stuttgarts erlin, 1923, S. 404).
109
Как показали дальнейшие события, и военные и экономические
планы создания «Великой Германии» тесно переплетались между
собой; они были приняты на вооружение германскими правящими
кругами и легли в основу их политики 22.
В своей пропаганде пангерманцы и другие представители
наиболее агрессивно настроенных кругов Германии постоянно
указывали на Восток как главное направление экспансии в Ев-
ропе. Германский «Дранг нах Остен» вошел в «мировую поли-
тику» как одна из важнейших составных частей борьбы Герма-
нии за мировое господство 23.
В исторической литературе за минувшие десятилетия нако-
пилось немало трудов, объясняющих враждебную политику Гер-
мании по отношению к России в конце XIX—начале XX в. эко-
номической конкуренцией двух стран, повышением таможенных
пошлин в Германии на ввоз русского хлеба под влиянием прус-
ских аграриев и введением защитного тарифа в России в инте-
ресах развития отечественной промышленности24. Не скидывая
эти факторы со счета, тем не менее вряд ли можно объяснить
только ими неоднократные ожесточенные кампании в германской
прессе против России, а также исходившие из МИД и выдвигав-
шиеся последовательно двумя начальниками генерального штаба
(Мольтке-старшим и графом Вальдерзее) идеи и планы превен-
тивной войны против России25. Объяснение этих фактов надо ис-
кать в той программе внешнеполитических задач страны, в ко-
торой отразилась с известными модификациями новая концепция
«мировой политики» Германии.
Творцом внешнеполитической программы, ставшей догматом
веры германской дипломатии вплоть до начала первой мировой
войны 26, явился Фридрих фон Гольштейн. Его программа вобрала
в себя не только агрессивные замыслы германского империализма,
но и ограниченность взглядов и старые предрассудки немецких
правящих классов.
Основой всех выкладок Ф. Гольштейна была непоколебимая
убежденность в неизбежности войны с Россией и невозможности
мирных отношений с Францией27. Наибольшая угроза Германии,
22 См.: Fischer F. Griff nach der Weltmacht, S. 106—109, 240—250.
23 Хвостов В. М. Германская экспансия на Восток, ее история и идеологи-
ческие корни. — «Новая и новейшая история», 1961, Ns 3.
24 Kumpf-Korfes S. Bismarcks «Draht nach Russland». Zur Problem der so-
zialökonomischen Hintergründe der russisclbdeutschen Entfremdung im
Zeitraum von 1878 bis 1891. Berlin, 1968.
25 Хальгартен Г. Империализм до 1914 г. Социологическое исследование
внешней политики до первой мировой войны. Пер. с нем. М., 1961, с. 78,
84, 100—104 и др.
26 Hillgruber А. Deutschlands Rolle in der Vorgeschichte der beiden Welt-
kriege. Göttingen, 1967, S. 13.
27 Rich M. Friedrich von Holstein. Politics and Diplomacy in the Ara of Bis-
marck and Wilhelm II, v. I. Cambridge, 1965, p. 204—207, 212—220, 325—
346.
110
считал он, исходит от России, но именно из-за Франции Герма-
ния не может сосредоточить все свои силы на востоке. Перспек-
тива войны на два фронта требовала создания против России коа-
лиции, которая была бы в состоянии сдержать ее влияние в Во-
сточной Европе и особенно на Балканах, в оптимальном
варианте — даже без участия Германии, что дало бы последней
значительную свободу действия и возможность самой решать, куда
бросить свои основные силы. Отсюда — вывод о безусловной под-
держке Австро-Венгрии в области внешней политики и тесном
союзе с нею, а также создании на антирусской основе блока,
в который входили бы Османская империя, Балканские страны и,
возможно, Италия. Центральным пунктом строившихся планов
была мысль добиться их поддержки со стороны Великобритании,
которая должна была придать проектируемому блоку не только
антирусскую направленность и ударную силу, но также и актив-
ность действий, не останавливавшуюся перед превентивной вой-
ной против России28. Надежды Гольштейна на англо-германское
сотрудничество строились на убеждении, что враждебное отно-
шение к России является неизменной константой английской
внешней политики.
В оценке позиции Великобритании программа Гольштейна
в тактических вопросах расходилась с той концепцией нацио-
нально-государственных интересов, которую отстаивали в то
время идеологи германского империализма. Это вызывало подчас
бурные кампании против политики правительства со стороны
националистических кругов и их организаций типа Пангерман-
ского союза, Немецкого колониального общества, Флотского
союза и т. п. Идеологи последних, не расходясь с действиями
правительства по другим вопросам, доказывали также возмож-
ность успешной войны с Англией и раздела британской колони-
альной империи, — разумеется, в пользу Германии 29.
Решение о строительстве флота и отказ от союзных отноше-
ний с Россией являлись двумя столпами «нового курса» Герман-
ской империи. В то же время они ставили немецкую «мировую
политику» в определенные рамки и направляли деятельность ее
дипломатии и всего государственного аппарата. В целом эти за-
мыслы сводились к тому, чтобы для начала обеспечить Германии
доминирующее положение в Европе.
Чрезвычайный интерес для понимания этих целей наряду
с доктриной Гольштейна представляет собой тесно связанный
с ней и вытекавший из нее план Шлиффена30. Оценка военно-
стратегического положения Германии привела, как известно, ге-
28 Там же, с. 204.
29 Примером подобной критики правительства, но с либерально-буржуазных
позиций, может служить книга: Lenz Max. Die grossen Mächte. Ein Rück-
blick auf unseres Jahrhundert. Berlin, 1900.
30 Rassow P. Schlieffen und Holstein. — «Historische Zeitschrift», 1952,
Bd 173, S. 297-313.
111
неральный штаб к выводу, что единственным выходом из угрозы
войны на два фронта является быстрый разгром Франции с тем,
чтобы затем развернуть наступательные операции на востоке,
против России31. Выбор направления первоначального удара
строился на соображениях, что война с Россией примет затяжной
характер и именно для этой войны необходимо создать благопри-
ятные предпосылки. Восточный фактор становился, таким обра-
зом, решающим в политико-стратегических расчетах германских
правящих кругов.
Отношение к России было центральным пунктом, в зависи-
мости от которого решались остальные проблемы германской во-
сточной политики (польский вопрос, оценка внутреннего положе-
ния Австро-Венгрии и поддержка ее внешнеполитических целей,
политика на Балканах и в Турции).
Переход к «новому курсу» внес коррективы в прежние внеш-
неполитические расчеты, например в польском вопросе. Послы-
шались отдельные голоса, призывавшие «пригрозить России
Польшей». Такие мысли развивали представители либерально-
буржуазных течений, отстаивавшие мнение, что любое немецкое
правительство, ожидающее войны с Россией, должно добиваться
дружбы поляков. Эти течения были даже готовы считаться с воз-
можностью контролируемого Германией ограниченного возрож-
дения польской государственности на землях Царства Польского.
Носителем таких идей был, например, профессор Ганс Дель-
брюк 32.
В политическом мышлении различных общественных слоев
Германии в конце XIX—начале XX в. угроза панславизма про-
должала рассматриваться как весьма актуальная и нависшая не
только над Германией, но и над Австро-Венгрией. «Чтобы оправ-
дать новые вооружения, — писал Ленин в 1913 г., — стараются,
как водится, намалевать картину опасностей, угрожающих «оте-
честву». Германский канцлер пугает, между прочим, немецкого
филистера славянской опасностью. Изволите видеть, балканские
победы усилили «славянство», которое враждебно всему «немец-
кому миру»!! Панславизм, идея объединения всех славян против
немцев, — вот опасность, уверяет канцлер юнкеров»33. Именно
в этот период особенно ярко проявился спекулятивный характер
раздувания ложных страхов перед «русской угрозой», что всегда
являлось неотъемлемым компонентом немецкой националистиче-
ской идеологии34.
31 Ritter G. Der Schlieffenplan. Kritik eines Mytos. München, 1956.
32 Krasuski J. Spor о orientacje imperializmu niemieckiego w dobie wilhel-
minskiej. Poglady polityczne Hansa Delbrücka. Poznan, 1961.
33 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23, с. 182.
34 См.: Волков В. К. К вопросу о происхождении терминов «пангерманизм»
и «панславизм». — В кн.: Славяно-германские культурные связи и отно-
шения. М., 1969, с. 25—69.
112
Склонность рассматривать проблемы своей восточной поли-
тики в идеологическом плане под углом зрения борьбы с пансла-
визмом наиболее заметно сказывалась на отношении Германии
к Австро-Венгрии и Балканским странам. Национальное движе-
ние славянских народов Габсбургской монархии воспринималось
националистическими течениями в Германии и германской дип-
ломатией как угроза «славянизации» Австро-Венгрии и прелюдия
к ее возможному распаду. Это разрушило бы не только Тройст-
венный союз, являвшийся основой всей ее политики в Европе, но
и вызвало бы цепь непредвиденных событий, которые невольно
шли бы вразрез с общими целями и интересами Германии35. От-
сюда проистекало враждебное отношение Германии к чешскому
национальному движению, приведшему в самом конце XIX в.
к серьезному внутриполитическому кризису двуединой монархии,
и к югославянскому национальному движению, особенно обост-
рившемуся в начале XX в.
В «мировой политике» германского империализма внимание
к Австро-Венгрии объяснялось рядом обстоятельств. Немалое зна-
чение имели здесь географическое положение (через ее террито-
рию проходили основные коммуникационные пути, связывавшие
Германию с главным объектом экспансии германского империа-
лизма в начале XX в. — Ближним Востоком) и общность экспан-
сии в Юго-Восточной Европе.
Проникновение на Балканы и поддержка австро-венгерских
замыслов шли также и под лозунгами экономического объедине-
ния европейских стран — прежде всего Скандинавских, Балкан-
ских, Бельгии, Швейцарии и Турции — в единый экономический
блок «Срединной Европы» под эгидой Германии и при непремен-
ном участии Австро-Венгрии36. Именно здесь, на востоке и юго-
востоке Европы, особенности националистической идеологии немец-
кой буржуазии и экспансионистские цели германского империа-
лизма сплетались в один запутанный клубок, образуя своего рода
пангерманский гордиев узел.
События начала XX в. повели к складыванию в 1904—1907 гг.
коалиции Англии, Франции и России, противостоящей Тройствен-
ному союзу. Возникновение Антанты как бы делит историю гер-
манской «мировой политики» на два этапа, каждый из которых
имеет свои особенности. Эти изменения отразились в первую оче-
редь на повышении удельного веса и значения ее восточной поли-
тики в рамках «мировой политики».
Ретроспективное обращение к истории германской восточной
политики позволяет сделать вывод, что после 1904—1907 гг. она
претерпела качественные изменения. Если до этого времени ее
35 Ратнер Н. Д. Очерки по истории пангерманизма в Австрии в конце XIX в
М., 1970.
36 Pajewski J. «Mitteleuropa». Poznan, 1959, s. 1—23; Meyer H. C. Mitteleuropa
in German Thought and Action 1815—1945. The Hague, 1955.
113
конкретные цели сводились главным образом к устранению помех
со стороны России в решении основной задачи германской «ми-
ровой политики» — превращения Германии в мировую державу
путем установления гегемонии на континенте и создания герман-
ской колониальной империи, то теперь положение существенно
меняется. С этого времени Центральная, Восточная и Юго-Вос-
точная Европа все в большей и большей мере становится объектом
ее экспансионистских устремлений, а роль восточной политики
в ее общих внешнеполитических задачах непрерывно возрастает.
«Дранг нах Остен», опирающийся на широкую экономическую
экспансию германского империализма, стал одним из главней-
ших, если не самым главным направлением внешней политики
Германии. В конкретных условиях того времени он принял форму
устойчивого «комплекса ослабления России»37, уменьшения ее
роли в европейских делах и вытеснения ее влияния с Балкан,
подчинения Балканских стран германскому влиянию и включе-
ния их вместе с Австро-Венгрией и Турцией в руководимый Гер-
манией экономический и политический блок.
Изменение удельного веса различных компонентов «мировой
политики» Германии и рост значения ее восточной политики
стали впервые заметны в период аннексионного кризиса 1908—
1909 гг. Тогда мир явился свидетелем столкновения на Европей-
ском континенте интересов двух блоков великих держав — Ан-
танты и Тройственного союза 38 в их полном составе, чего не наб-
людалось во времена марокканских кризисов. Конфронтация двух
блоков проявилась и в период балканских войн 1912—1913 гг.,
показав непримиримость их противоречий, а также все возрастав-
шее внимание, которое уделялось германскими правящими кру-
гами позиции и оценке сил России.
В начале XX в. германская «мировая политика» приняла ха-
рактер явной борьбы за мировое господство. Наряду с активиза-
цией экономической экспансии на всех направлениях герман-
ский империализм предпринимал отчаянные усилия, чтобы из-
менить в свою пользу соотношение сил в мире и расколоть союз
своих соперников. Этому, казалось, благоприятствовало то обстоя-
тельство, что один из важнейших соперников на Европейском
континенте — Россия — был и в военном и в политическом отно-
шении ослаблен поражением в войне с Японией и развитием ре-
волюционного движения в стране. Отсюда — невиданная до того
времени гонка вооружений, центральное место в которой зани-
мало англо-германское соперничество в строительстве флота, и
непрестанные дипломатические маневры, направленные на изо-
ляцию своего будущего противника.
37 Это определение дано Ф. Фишером в одной из его работ (см.: Fischer F.
Weltmacht oder Niedergang. Deutschland im ersten Weltkreig. Frankfurt
a/M., 1965, S. 73).
38 Виноградов К. Б. Боснийский кризис 1908—1909 гг. — пролог первой ми-
ровой войны. Л., 1964.
114
Начиная с 1905 г. с регулярностью часового механизма каж-
дые три года Европа оказывалась на грани войны вследствие
международных кризисов, в центре которых постоянно находился
германский империализм. Это было не только проявлением обо-
стрения экономических противоречий между империалистиче-
скими державами, но и следствием германской «мировой поли-
тики». Балансирование на грани войны стало определенным
методом действий правящих кругов Германской империи, рассчи-
танным на запугивание и разобщение своих соперников. Такой ме-
тод действий на практике способствовал лишь объединению импе-
риалистических противников Германии для совместной борьбы
против нее, как это было, например, в период обоих мароккан-
ских кризисов в 1905—1906 и в 1911 гг.
Германский монополистический капитал не жалел ни средств,
ни сил для проведения в жизнь своих планов мирового господ-
ства. В стране велась широкая и упорная идеологическая обра-
ботка населения в духе «мировой политики». В 1912 г., когда
близость войны ни у кого уже не вызывала сомнений, появилась
еще одна мощная пропагандистская организация со специальной
целью подготовить немецкий народ в психологическом, идеологи-
ческом и политическом отношении к войне. Эта организация, на-
званная Германским военным союзом, была создана теми же
кругами, которые в конце XIX в. основали Колониальное обще-
ство, Флотский союз и Пангерманский союз, ставший, кстати,
инициатором ее создания. К началу войны Германский военный
союз насчитывал уже около 100 тыс. индивидуальных членов и
примерно 260 тыс. корпоративных39, а центральный орган союза
ежемесячный журнал «Оборона» («Die Wehr») в 1914 г. выходил
тиражом в 96 тыс. экз.40
Однако милитаризм и пропаганда идей «мировой политики»
встречали сопротивление в Германии. С самого начала центром
антимилитаристской и антиимпериалистической оппозиции стала
германская социал-демократия. Август Бебель, Карл Либкнехт,
Франц Меринг, Роза Люксембург и другие деятели социал-демо-
кратической партии Германии не раз разоблачали связи между
монополистическим капиталом и правительством, вскрывали
корни «мировой политики». Социал-демократы вели большую про-
пагандистскую работу, находившую широкий отклик среди гер-
манского рабочего класса. «Сознание необходимости более реши-
тельной, наступательной, массовой борьбы рабочих медленно, но
неуклонно растет среди германской социал-демократии, — писал
Ленин перед первой мировой войной. — Если оппортунисты, ко-
торых много в парламентской фракции и среди чиновников ра-
бочего движения, противятся такой борьбе, то в рабочих массах
она встречает все больше сочувствия» 41.
39 Die bürgerlichen Parteien in Deutschland, Bd I, S. 574.
40 Там же, с. 575.
41 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23, с. 183—184.
115
Когда Карл Либкнехт за свою брошюру «Милитаризм и анти-
милитаризм» в 1907 г. был обвинен в государственной измене и
осужден на заключение в крепости, берлинские рабочие избрали
его своим депутатом в прусский ландтаг. В 1912 г. на выборах
в рейхстаг, проходивших в обстановке шовинистической кампа-
нии в связи с марокканским кризисом, социал-демократы, высту-
павшие против оголтелой милитаристской пропаганды, полу-
чили на миллион голосов больше, чем на выборах 1907 г., и
впервые их фракция стала самой многочисленной в рейх-
стаге.
Рабочий класс Германии был менее других социальных слоев
заражен милитаристским духом, но растущий приток мелкобур-
жуазных элементов в ряды пролетариата (следствие разорения
крестьянства и городской мелкой буржуазии в период империа-
лизма), расширение слоя рабочей аристократии, постепенная
бюрократизация функционеров рабочих организаций способство-
вали тому, что в социал-демократической партии Германии побе-
дило оппортунистическое течение и ей не удалось до конца по-
следовательно провести борьбу против империализма в своей
стране. «Оппортунизм, задушивший с.-д. партию Германии, пре-
вративший эту партию в национал-либеральную рабочую пар-
тию, отлился в форму социал-шовинизма в войну 1914—
1915 гг.» 42
Несмотря на большую самоуверенность правящих кругов Гер-
манской империи и их готовность силой добиться целей своей
внешней политики, в их среде существовали серьезные опасения
относительно перспектив дальнейшего развития событий в мире,
которые могут затруднить или даже сорвать осуществление их
планов. Эти сомнения были связаны в первую очередь с быстрым
экономическим развитием России, особенно в 1909—1914 гг., ро-
стом ее промышленности, военного потенциала и повышением
боеспособности ее армии. Руководители имперской политики за-
давались вопросом в связи с этим, не приведет ли развитие России
к возникновению такого положения, когда она станет достаточно
сильной, чтобы собственными силами уравновесить мощь Герма-
нии и Австро-Венгрии вместе взятых. Внушали серьезные опасе-
ния и внутренние противоречия в Австро-Венгрии, ее прогресси-
рующее ослабление. Все эти проблемы подвергались подробному
рассмотрению, а выводы ложились в основу конкретных шагов
в области внешней политики. Взгляды, получившие в канун пер-
вой мировой войны распространение в правительственных сфе-
рах Германской империи, были изложены и нашли теоретическое
обоснование в работе Курта Рицлера, политического советника
канцлера Бетман-Гольвега, опубликовавшего в начале 1914 г.
под псевдонимом Ю. Рюдорфер книгу «Основы мировой поли-
42 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 445.
116
тики современности»43. Последующие события показали, что
изложенные им взгляды и расчеты носили не академический ха-
рактер, а служили основой практической деятельности герман-
ской дипломатии. Они развивали идеи внешнеполитической докт-
рины Ф. Гольштейна применительно к конкретной обстановке,
сложившейся в то время на международной арене.
Исходным пунктом рассуждений К. Рицлера был тезис о не-
разрывной связи «мировой политики» с политикой континенталь-
ной. В Европе, где будет решаться судьба «мировой политики»,
считал он, Германия должна стать настолько сильной, чтобы
иметь шансы одержать победу в борьбе против любой возможной
комбинации противостоящих государств. Переходя к анализу со-
отношения сил Антанты и Тройственного союза и их возможностей
в Европе, он полагал, что пока их силы более или менее уравно-
вешены. Примерное равенство сил, а также опасения чрезвы-
чайно разрушительного характера предстоящей войны, грозящей
катастрофой, заставляют их оттягивать конфликт. Однако буду-
щее обоих блоков неодинаково, поскольку в состав каждого из
них входят страны с противоположными тенденциями развития.
Речь идет о России, которая быстро развивается, а вследствие
этого происходит общее усиление Антанты, и об Австро-Венгрии,
которая находится в состоянии внутреннего разложения, что ве-
дет к ослаблению Тройственного союза. Время работает против
Германии. «Русский колосс» становится угрожающе сильным.
Отсюда — вывод о необходимости превентивных действий для
пресечения неблагоприятных политических тенденций и стиму-
лирования развития событий в выгодном для себя направлении.
От внимания К. Рицлера не ускользнул тот факт, что собы-
тия на Балканах не в равной мере затрагивали интересы входив-
ших в Антанту стран, а за их действиями нередко скрывалось и
взаимное недоверие, как это имело место в отношениях между
Англией и Россией. Действительно, события периода Босний-
ского кризиса и балканских войн будили у русской дипломатии
опасения, что она не встречает со стороны своих союзников,
прежде всего Англии, достаточной поддержки своей политике44.
Действия Англии в самом деле давали основания для подозрений
в ведущейся ею двойной игре и подогревали надежды Германии
использовать их в своих целях, добиться с помощью балканской
политики раскола Антанты путем противопоставления интересов
43 Ruedorffer J. (Riezler К.). Grundzüge der Weltpolitik der Gegenwart.
Stuttgart—Berlin, 1914; Hillgrub er A. Riezlers Theorie des kalkulierten Ri-
sikos und Bethmann-Hollwegs politische Konzeption in der Julikrise.—
«Historische Zeitschrift», 1966, Bd 202, N 2; Pogge von Strandmann H.,
Geiss I. Die Erforderlichkeit des Unmöglichen. Deutschland am Vorabend
des ersten Weltkrieges. Frankfurt a/M., 1965.
44 История дипломатии, т. II. М., 1963; Бовыкин В. И. Из истории возникно-
вения первой мировой войны. Отношения России и Франции в 1912—
1914 гг. М., 1961; Бестужев И. В. Борьба в России по вопросам внешней
политики. 1906—1910. М., 1961.
117
Англии интересам России. В конкретных условиях того времени
на Балканах переплетались в один узел основные элементы гер-
манской восточной политики: желание не допустить усиления
влияния России и стремление поссорить ее с союзниками по
Антанте, прежде всего с Англией; намерение поддержать Ав-
стро-Венгрию и укрепить ее внутриполитическое положение;
усилия создать дружественную центральным державам полити-
ческую группировку Балканских государств с подключением
к ней Турции. Все это должно было изменить соотношение сил
в Европе и проложить путь к осуществлению плана «Срединной
Европы» — созданию экономического и политического блока
под эгидой Германии, утверждающего ее гегемонию на конти-
ненте.
Желание использовать сложившуюся на Балканах ситуацию
в интересах германской «мировой политики» привело к составле-
нию политических расчетов, нашедших обоснование и оформле-
ние в выдвинутой К. Рицлером «теории скалькулированного ри-
ска». Применение этой теории на практике впервые познакомило
мир с политикой балансирования на грани войны и ее послед-
ствиями. Она побудила германское руководство к составлению
той «балканской калькуляции», которая и ввергла человечество
в мировую войну. «Рассчитанный риск» его действий исходил из
предположения, что уничтожение русского влияния на Балканах
заденет не в равной мере интересы других стран Антанты и даст
возможность локализировать конфликт, представить его как столк-
новение интересов России и Австро-Венгрии, придать ему форму
молниеносной превентивной войны против Сербии как центра
южнославянской агитации и форпоста (по терминологии идеоло-
гов германского империализма) панславизма на Балканах.
«Балканская калькуляция» Германии, выработанная в конце
1913—начале 1914 г., превращала Балканы в своего рода центр
политической тяжести, перемещение которого в ту или иную
сторону должно было склонить чашу весов в пользу одной из
империалистических группировок. Такая политика и превратила
в конечном счете Балканы в «пороховой погреб Европы».
О том, что германское имперское руководство сознательно и
целенаправленно использовало свою «балканскую калькуляцию»,
тщательно выбирая благоприятный для себя момент, свидетель-
ствует сравнение его тактики и образа действий во время Скута-
рийского конфликта 1913 г. и в период, последовавший за сара-
евским покушением. Заняв сдержанную позицию в первом слу-
чае, оно решило до конца использовать сараевское покушение
как «неповторимую ситуацию», не останавливаясь перед всеоб-
щей войной.
Перемещение центра тяжести германской политики на Восток
сказывалось и на деятельности германского генерального штаба.
После аннексионного кризиса 1908—1909 гг. он все больше и
больше склонялся к идее превентивной войны против России,
118
что стало идеей-фикс у его шефа — генерала Мольтке-младшего.
Последний считал, что оттяжка конфликта уменьшает шансы
Германии на победу, и уже в конце 1912 г. выдвигал тезис: «Чем
ни быстрее, тем лучше» 45.
О происходившей переориентации целей германской «мировой
политики» накануне первой мировой войны свидетельствует по-
явление планов перевода всей германской внешней торговли на
Европейский континент, одним из инициаторов которых высту-
пил еще в 1912 г. Вальтер Ратенау в своей концепции «Средин-
ной Европы» 46. Эти планы исходили из предвидения, что война
приведет к нарушению торговли и экономических связей с замор-
скими территориями, на чем строились экономическая экспан-
сия Германии и бурное развитие ее промышленности уже с конца
XIX в. Предложения отказаться от этих связей и перенести эко-
номические интересы в Европу свидетельствовали о том, что их
авторы сознательно подчиняли экономические факторы общим
политическим расчетам, направленным на создание для Герма-
нии позиций мировой державы с основной опорой на континенте.
Такие планы встречали многочисленные возражения накануне
войны, но после ее начала они получили широкое распростра-
нение.
В связи с происходившими переменами в общем направлении
«мировой политики» Германии шло изменение и целей ее поли-
тики по отношению к Англии. Двойственность этой политики,
колебавшейся между попытками к сближению и угрозами приме-
нения силы, рассматривается в буржуазной немецкой историо-
графии как две альтернативные политические линии. Ошибоч-
ность этого мнения была убедительно раскрыта западногерман-
ским историком Ф. Фишером, показавшим скрывавшееся за
ними различие в тактике для достижения одной и той же цели.
По его мнению, главная цель немецких усилий заключалась
в обеспечении английского нейтралитета на случай войны на
континенте. Обращаясь к истории миссии Хольдэна, он приходит
к выводу, что, хотя переговоры между Англией и Германией
в 1912—1914 гг. велись по ограниченному кругу вопросов (воен-
но-морские и колониальные проблемы), на деле за ними скры-
валось желание Германии получить «свободу рук» на конти-
ненте и английское согласие на установление германской гегемо-
нии в Европе47. Когда же Англия не проявила готовности пойти
на столь далеко идущие уступки, которые могли привести к ее
собственному подчинению Германии, немецкая дипломатия по-
своему истолковала ее позицию как нежелание жертвовать Фран-
цией. Только этим можно объяснить попытку Бетман-Гольвега
в самый канун войны заинтересовать Англию новым предложе-
45 Hillgruber А, Deutschlands Rolle..., S. 42.
46 Там же, с. 55.
47 Fischer F. Weltmacht oder Niedergang..., S. 42—45.
119
нием. В беседе с английским послом Гошеном 29 июля 1914 г.
он пытался обеспечить английский нейтралитет обещанием со-
хранить после войны территориальную целостность Франции и
Бельгии48. Невысказанным аспектом этого предложения был
отказ Германии от территориальных притязаний на Западе за
счет Восточной Европы, т. е. России: здесь должна была быть
собрана основная масса «плодов победы». Эта попытка поставить
крупную ставку на русскую карту в игре с Англией была не
случайным тактическим шагом германского имперского руковод-
ства, а отражала глубокие сдвиги в его общих целях.
Приведенные выше факты позволяют гораздо полнее оценить
ту роль, которую сыграл восточный фактор германской «мировой
политики» в возникновении мировой войны. Выдвижение в ка-
нун войны ложной альтернативы — «мировая держава или за-
кат» — отражало не существование какой-либо реальной угрозы
положению Германии как великой державы, а существование
опасений, что планы завоевания позиций «мировой державы»
могут оказаться неосуществимыми. И в этих опасениях восточ-
ный фактор сыграл ведущую роль, побуждая германское руко-
водство не только к поспешным превентивным действиям, но и
пробуждая захватнические аппетиты в отношении народов и
стран Восточной и Юго-Восточной Европы.
Глава 7. Австро-Венгрия
и ее национальные проблемы
в германской политике в начале XX в.
В конце XIX—начале XX в. Габсбургская монархия вступила
в империалистическую стадию развития. Однако австро-венгер-
ский империализм имел характерные особенности, обусловленные
всем предшествовавшим социально-экономическим и политиче-
ским развитием страны 1.
Уже в последние десятилетия XIX в. в развитии австро-вен-
герской экономики приобрели значительный вес иностранные
займы и капиталовложения, значение которых с началом эпохи
империализма продолжало увеличиваться. Англия, Франция,
Германия, Бельгия, Италия и другие страны Европы, а позднее
и США были активными участниками этих операций.
48 История дипломатии, т. II, с. 798—799.
1 Виноградов К. Б. Некоторые особенности экономического развития Ав-
стро-Венгрии накануне первой мировой войны. — «Ученые записки ЛГУ»,
1955, № 194. Сер. ист. наук, вып. 23. Вопросы новой истории, с. 67—91;
Кrizек J. Die wirtschaftlichen Grundzüge des österreichisch-ungarischen
Imperialismus in der Vorkriegszeit (1900—1914). Praha, 1963.
120
С конца XIX в. Германская империя стала главным кредито-
ром и торговым партнером Габсбургской монархии2. С переходом
к империализму стремление подчинить планам германских моно-
полий экономику двуединого государства, а затем при помощи
последнего укрепиться на Балканах становилось все более оче-
видным и достигло значительных размеров.
Однако подчинение это надо понимать не однозначно, а как
все усиливающуюся тенденцию в экономических отношениях
обоих государств, так как оно происходило при взаимоперепле-
тении экономических интересов и срастании экономических си-
стем Австро-Венгрии и Германии.
Сильное влияние германского капитала ощущалось во всех
отраслях австро-венгерской экономики, начиная с банков, же-
лезнодорожного строительства (особенно в Транслейтании) и
кончая такими значительными отраслями, как машиностроение,
химическая, электротехническая промышленность и др.3
В предвоенные годы германский капитал являлся крупней-
шим иностранным держателем австрийских и венгерских ценных
бумаг. На это указывал В. И. Ленин в «Тетрадях по империа-
лизму» 4. В 1911 г. около 50% их находилось в руках Германии,
затем шла Франция (30%) 5.
Германии принадлежало первое место во внешнеторговых
оборотах монархии (по данным 1899 г., 52,8 % экспорта шло в Гер-
манию, 34% импорта— из Германии, второе место занимала Анг-
лия, на 3-м месте по экспорту и 4-м по импорту стояла Италия) 6.
Германия вывозила в Австро-Венгрию преимущественно про-
мышленную продукцию, что тормозило развитие промышленности
в Габсбургской монархии и вызывало серьезную озабоченность
среди части буржуазии, в основном той, которая была связана
с легкой промышленностью (текстильной, пищевой и др.).
Усиливающаяся политическая и экономическая зависимость от
Германии наталкивалась на сопротивление в Австро-Венгрии,
в частности со стороны буржуазии славянских народов и части
австрийской буржуазии. Их настроения достаточно ясно прояви-
лись и в дебатах о проблеме таможенного союза с Германией,
что было тогда очень актуально7.
2 Battaglia R. Ein Zoll- und Wirtschaftsbündnis zwischen Österreich-Ungarn
und Deutschland. Geschichte, Konstruktion, Einwendungen. Wien—Leipzig,
1917.
3 Виноградов К. Б. Некоторые особенности..., с. 85.
4 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 28, с. 70, 546.
5 Battaglia R. Ein Zoll- und Wirtschaftsbündnis..., S. 394.
6 KHzek J. Die wirtschaftlichen..., S. 74, 80.
7 В начале века в Вене состоялась дискуссия о создании более тесной та-
моженной унии между Германией и Австро-Венгрией, которая, однако,
была признана невозможной вследствие опасности для развития австрий-
ской и венгерской промышленности (Jindra Z. Über die ökonomischen
Grundlagen der «Mitteleuropa» — Ideologie des deutschen Imperialismus. —
In: Probleme der Ökonomie und Politik in. den Beziehungen zwischen
121
Показательным в этом отношении был отчет Промышленного
клуба в Вене в июне 1914 г., в котором указывалось, что Герма-
ния является самым серьезным конкурентом австрийской про-
мышленности как на внутреннем, так и на внешнем рынках8.
Таким образом, австро-венгерская буржуазия боролась за сохра-
нение своей экономической самостоятельности, чтобы не быть
только послушным соучастником германской экономической по-
литики.
Внешнеторговые отношения монархии в десятилетия, пред-
шествующие войне, определялись торговыми и таможенными со-
глашениями со странами Тройственного союза, заключенными
еще в 90-е годы, а также соглашениями со Швейцарией и Бал-
канскими странами. Особенно невыгодны были договоры с Гер-
манией 1892 и 1906 гг.9 Следствием всех этих соглашений была
постепенная утрата ряда рынков Балканских стран, где усилива-
лись другие страны, в частности Германия. Даже экономически
слабая Италия понемногу вытесняла там Дунайскую монархию.
Усиливалось и политическое влияние других держав в этом
регионе Европы (Англии, России, Франции). Для Германии эко-
номические отношения с Австро-Венгрией были также орудием
политического подчинения Габсбургской монархии интересам
германского империализма. Вместе с тем они содействовали эко-
номическому продвижению германского капитала на Балканы10.
Для империалистов Австро-Венгрии во все разгоравшейся
борьбе за Балканы экономические контакты и поддержка Герма-
нии были необходимы. Часто финансовая помощь, в которой
Австро-Венгрия не могла отказать своим союзникам, субсидиро-
валась Германией. В свою очередь активизация и укрепление
германского капитала в самой Австро-Венгрии толкали австро-
венгерских империалистов к более решительным действиям на
Балканах, усиливая агрессивность ее внешнеполитического курса
в этом регионе.
В. И. Ленин в «Тетрадях по империализму» указывал, что
Габсбургская монархия накануне войны сохраняла еще полити-
ческую самостоятельность, но в финансовом и экономическом от-
ношениях находилась в сильной зависимости от Германии11.
Ost- und Westeuropa vom 17. Jahrhundert bis zur Gegenwart. Berlin,
1960, S. 159).
8 Там же, с. 161.
9 Сообщение Либерецкой (Рейхенбергской) торговой палаты за 1896 г.
(пит. по: Kfizek J. Die wirtschaftlichen..., S. 107; Angerman C. österrei-
ches Versäumnis. Wien, 1913).
10 Grabska W. Ekonomiczna ekspansja Niemiec na Wschod w latach 1870—
1939. Wroclaw, 1964, s. 68; Ньюбольд Дж. Т. У. Как Европа вооружалась
в войне. М., 1923, с. 113—114.
11 Ленин подразделял восемь крупных держав мира на три группы. В пер-
вую он включал Англию, Германию, США, во вторую — Францию, Рос-
сию, Японию, «первоклассные, но не вполне самостоятельные» державы,
в третью — Италию и Австро-Венгрию, страны непервоклассные и «фи-
122
На международные позиции Австро-Венгрии и внешнеполити-
ческий курс Габсбургской монархии действовали в большей сте-
пени, чем в предыдущие десятилетия, факторы внутриполитиче-
ского характера, в первую очередь межнациональные отношения.
В их обострении все более проявлялась внутренняя слабость
этого многонационального государства. Этот фактор давал себя
знать и в предшествующие десятилетия, но со вступлением
в эпоху империализма он становится все более заметным.
Русская революция 1905—1907 гг. оказала огромное револю-
ционизирующее влияние на широкие народные массы во всех
областях монархии и помогла им в борьбе за демократические сво-
боды12. Важнейшим завоеванием стало введение в 1907 г. всеоб-
щего избирательного права, правда, только в австрийской поло-
вине монархии. Оно имело немалое значение для национально-
политической борьбы угнетенных национальностей, изменяя в их
пользу состав рейхсрата. Все это воздействовало на расстановку
общественно-политических сил внутри страны, подрывало пози-
ции австро-венгерских господствующих классов, угрожая самому
существованию дуалистической монархии, этому уже становив-
шемуся историческим анахронизмом государственному орга-
низму 13.
Для судьбы монархии все углубляющийся кризис дуалисти-
ческой системы, принявшей в первые десятилетия XX в. перма-
нентный характер, имел огромное значение 14.
Уже в 1897 г. вопрос о продлении экономического соглашения
между обеими половинами монархии, которое согласно договору
1867 г. каждые 10 лет подлежало возобновлению,, вызвал серьезные
разногласия. В 1907 г. с истечением срока его действия вопрос
снова стал актуальным, а решение его еще более трудным. Вен-
герским помещикам, теперь все более связывавшимся с австрий-
ским финансовым капиталом и своим нарождающимся — венгер-
ским, вкупе с правительством и короной надо было преодолеть
большую оппозицию, чтобы добиться подписания экономического
соглашения еще на 10 лет.
Усиление социальной и национальной борьбы в самой Тран-
слейтании с предельной ясностью продемонстрировало венгер-
ским господствующим классам, что значение одного из важней-
ших факторов, вызвавших к жизни дуализм, — совместные дей-
ствия с австрийскими помещиками и капиталистами против
нансово несамостоятельные» (Ленин В. И.. Полн. собр. соч., т. 28, с. 178,
700).
12 Первая русская революция и международное рабочее движение, ч. I. M.,
1955.
13 Турок В. М. Австро-Венгрия — «модель» интеграции Европы? — «Вопросы
истории», 1965, № 1, с. 65.
14 Исламов Т. М. Политическая борьба в Венгрии накануне первой мировой
войны. М., 1971; Kosary D. Ungarische politische Bestrebungen und die
Probleme der Monarchie im Zeitalter des Dualismus. — «Acta Histonca Aca-
demiae Scientiarum Hungaricae», t. 14, N 1-2, 1971.
123
социальной и национальной борьбы своих же трудящихся
масс — не только сохранилось, но и существенно возросло.
Это обстоятельство явилось одной из причин того, что факти-
чески до 1914 г. среди имевших влияние венгерских политиче-
ских партий ни одна не включала в свою программу полного
отделения от Австрии и создания самостоятельного венгерского
государства. Максимальным их требованием была личная уния.
Однако венгерская правящая верхушка использовала недоволь-
ство венгерской буржуазии, испытывавшей австрийскую конку-
ренцию, а также широких слоев рабочего класса и крестьянства
для торга с Веной с целью усиления своих позиций в дуалисти-
ческом государстве.
Венгерские господствующие классы поддерживали внешне-
политический курс монархии, оставаясь по-прежнему сторонни-
ками союза с Германией. Балканская политика Вены отвечала
также интересам венгерского финансового капитала, который
вместе с австрийским и германским устремился на Балканы,
в частности в Боснию и Герцеговину.
В Транслейтании политика жестокой мадьяризации продол-
жалась и в последние десятилетия существования монархии. Не-
которое ослабление ее в те или иные годы в отношении того или
иного народа (румыны, хорваты) не меняло сути дела, а объяс-
нялось исключительно тактическими соображениями и политиче-
ской конъюнктурой.
В последние предвоенные десятилетия усилилась борьба угне-
тенных национальностей Венгрии против правящих кругов Буда-
пешта, в которой все отчетливее звучали антинемецкие настрое-
ния. Объяснялось это не только тем, что мадьяризация воспри-
нималась как часть общего австро-венгерского гнета, но и тем,
что за ним стояла Германская империя, империалистическое
продвижение которой в Дунайскую монархию и на Балканы ста-
новилось все более энергичным, а антиславянские лозунги ее
наиболее реакционных кругов — пангерманцев — все откровеннее
и громогласнее.
Эта антинемецкая направленность отчетливо проявилась в по-
литических воззрениях части буржуазных политических группи-
ровок Хорватии, нашедших выражение в Риекской и Задарской
резолюциях 1905 г.15 Основными положениями их были сотруд-
ничество и поддержка венгерской оппозиции (Партии независи-
мости), которая тогда резко выступала против Вены, а также
требование объединения Далмации с Хорватией, консолидации
действий хорватских и сербских политических партий этих зе-
мель против великодержавных стремлений Вены и Будапешта, ко-
торые использовали противоречия и раскол среди хорватско-серб-
ских политических группировок. В Риекской резолюции прямо
15 Текст Риекской и Задарской резолюций см.: Supilo F. Politika u Hrvat-
skoj. Zagreb, 1953, s. 317—319,
124
говорилось о необходимости сплочения сил хорватского и серб-
ского народов для совместной защиты от внешней опасности, ко-
торая виделась в германской угрозе.
На основе Риекской резолюции в конце 1905 г. была создана
хорватско-сербская коалиция — политический блок ряда буржу-
азных политических группировок Хорватии и Далмации, который
поддержали некоторые депутаты Словении. Хорватско-сербская
коалиция стала значительным фактором в политической жизни
югославянских земель Транслейтании 16. Антигерманские настрое-
ния ее лидера Ф. Супило, а также крупного политического дея-
теля Далмации А. Трумбича, всегда акцентировавших внимание
на усиливающейся угрозе австро-германской экспансии на Бал-
канах, отражали широко распространенные взгляды среди юго-
славянских народов двуединой монархии. В области внешней
политики их программа включала требования решительного из-
менения курса, отхода от Тройственного союза и разрыва союза
с Германией.
Усиление борьбы угнетенных национальностей Транслейтании
подталкивало правящие группировки Будапешта к укреплению
дуалистического государства, т. е. союза с Австрией.
В самой Цислейтании происходили аналогичные процессы.
Рост социального и национального движения в стране ослаблял
позиции австро-немецких господствующих классов. Последние
стремились избегать обострения отношений с Венгрией, но вместе
с тем опасались слишком большого усиления ее влияния на обще-
государственные дела. В то же время, оставаясь сторонниками
соглашения 1867 г., некоторые венские группировки в моменты
обострения отношений с Будапештом выступали против дуализма,
угрожая перестройкой монархии.
В Цислейтании германизаторская политика властей была зна-
чительно менее резко выраженной и не столь последовательной,
как мадьяризация в Венгрии. Ощутимее всего она проявлялась
в областях, населенных словенцами, но была более гибкой и осто-
рожной, встречая сильный отпор, в Чехии и Моравии, коснулась
имущих классов Буковины и практически не затронула Галицию,
уступая здесь полонизации. Это в значительной мере ослабляло
попытки объединения национальной оппозиции, являясь препят-
ствием на пути образования единого антиавстрийского фронта.
Несмотря на эпизодические попытки объединить националь-
ные движения в рамках всего государства17, консолидировать
силы угнетенных наций в борьбе против австро-венгерских гос-
подствующих классов не удалось.
Кроме того, австрославистские концепции продолжали оста-
ваться основой всевозможных планов реорганизации монархии.
16 Gross М. Vladavina Hrvatsko-Srpske koalicije. 1906—1907. Beograd, 1960.
17 Dolmanyos J. L'idee «Tune alliance hungaro-polono-tcheque contre les Hab-
sburg en 1905. — «Annales Universitatis Scientiarum Budapestiensis de Ro-
lando Eötvos nominatae. Sectio Historica», t. VI, 1964.
125
Такое положение не было случайным. Усиливавшаяся классовая
дифференциация и революционизирование широких народных
масс делали имущие классы угнетенных народов более склон-
ными к компромиссу с правительством, что понимали и учиты-
вали правительственные круги.
Это отчетливо проявлялось в действиях самой развитой тогда
в экономическом отношении буржуазии угнетенных националь-
ностей — чешской, которая стала на путь так называемой пози-
тивной политики 18. Сходные процессы наблюдались и в Хорва-
тии, и в румынских областях Венгрии.
Новым и важным моментом в развитии национальных движе-
ний Дунайской монархии было перемещение центра нацио-
нально-освободительного движения (в смысле его политической
значимости и остроты для Габсбургов) из Чехии в югославян-
ские земли дуалистического государства. В XX в. уже не чеш-
ский, а югославянский вопрос стал для австро-венгерского прави-
тельства наиболее важным, а планы укрепления и реорганизации
монархии, исходившие из Вены, учитывали необходимость реше-
ния прежде всего югославянского вопроса.
Выдвижение югославянской проблемы в начале века на пер-
вый план объяснялось рядом причин.
Национально-политическое движение чешского народа за рас-
ширение земской автономии, которым было ознаменовано начало
дуализма, превратилось в конце века в основном в борьбу за
претворение в жизнь пресловутых «Распоряжений о языках» и
не представляло угрозы для существования монархии. Чешский
вопрос оставался и в предвоенные десятилетия преимущественно
внутриавстрийским вопросом. Правда, чешские политические
деятели пытались придать ему международное звучание. Известны
попытки Крамаржа, лидера младочехов, ориентироваться на Рос-
сию и Францию, Масарика — на англосаксонские страны, а Кло-
фача — на Балканы. Крамарж еще в конце XIX в. выдвинул
идею отказа Австро-Венгрии от Тройственного союза и заключе-
ния соглашения с Россией. В начале XX в. он развивал дальше
свои положения, считая, что именно Чехия должна стать засло-
ном против германской экспансии в Юго-Восточной Европе, пре-
пятствием на пути осуществления планов «Берлин—Багдад» 19.
Но в действительности только война 1914—1918 гг. поставила
чешский вопрос в разряд международных.
Точно так же и польская проблема в Галиции продолжала
вплоть до первой мировой войны рассматриваться как внутри-
австрийская 20.
18 Hauser J. Statopravni programy na prelomu stoleti. — «Pravnehistaricke
Studie», 1971, sv. 15.
19 Herman K., Slddek Zd. Slovanska politika Karla Kramare. Praha, 1971,
s. 14—20 a ji.; Nejedly Z. Dr. Kramaf Rozbor politickeho zjevu. — In:
Nejedly Z. О lidovou republiku, d. 1. Praha, 1948, s. 313—381.
20 Pajewski J. Niemcy a kwestia polska, 1871—1914- — «Studia Historica Slaw
Germanica», 1972, N 1.
126
По-другому обстояло дело с южными славянами21. Существо-
вание Сербского королевства — «южнославянского Пьемонта», ко-
торое после 1903 г. не только вышло из-под австро-венгерской
опеки, но и вступило в конфликт с Габсбургской монархией, вы-
зывало опасение австро-венгерского правительства. В ответ на
усиление национально-освободительного движения югославянских
народов в начале XX в. австро-венгерские власти активизировали
германизаторско-мадьяризаторскую политику, тем самым подо-
гревая ирредентистские тенденции югославянского населения
монархии. В его среде стало заметно стремление создания еди-
ного независимого югославянского государства, причем немалую
роль здесь играли и исторические традиции иллиризма22.
В связи с резким обострением австро-сербских отношений
после 1903 г. и подготовкой к аннексии Боснии и Герцеговины
австро-венгерские власти, видя в сербах монархии очаг ирреден-
тистского движения, перешли к политике репрессий в отношении
их политических лидеров. Власти подготовили и организовали
процесс над 53 сербскими политическими деятелями. Процессу
предшествовало опубликование в Будапеште брошюры провока-
тора Настича. В ней утверждалось, что сербские деятели хорват-
ско-сербской коалиции якобы действуют по наущению из Сер-
бии, желая превратить Хорватию в провинцию Сербского
королевства. В 1909 г. состоялся этот печально знаменитый За-
гребский процесс. И хотя к тому времени Настич был уже разо-
блачен как провокатор, суд приговорил большинство подсудимых
к длительным срокам заключения. Процесс вызвал большое воз-
мущение не только в славянских землях Австро-Венгрии, но и
за пределами ее — в Сербии, России и других странах, получил
широкий резонанс, заставил задуматься о возможных внешне-
политических последствиях обострения национальных противоре-
чий внутри Австро-Венгрии. Показательно, что даже австрийский
рейхсрат 167 голосами против 132 осудил провокационный процесс.
Однако австро-венгерское правительство с тупым упорством
продолжало прежнюю политику. В самом конце аннексионист-
ского кризиса в широко распространенной венской газете «Нейе
фрайе прессе» была опубликована статья австрийского историка
Г. Фридъюнга, немецкого националиста, близкого к австро-вен-
герскому МИД. На основе подложных документов он обвинил
хорватско-сербскую коалицию, в частности Ф. Супило, в госу-
дарственной измене. В ответ 52 депутата венгерского парламента
подали на Фридъюнга в суд по обвинению в клевете. В конце
1909 г. в Вене состоялся процесс Фридъюнга. На нем были пред-
ставлены веские доказательства подложности документов, кото-
рыми оперировал Фридъюнг. Процесс снова вызвал бурную реак-
21 Писарев Ю. А. Освободительное движение югославянских народов в Ав-
стро-Венгрии в 1905—1914 гг. М., 1962, с. 94—104 и др.
22 Лещиловская И. И. Иллиризм. М., 1968.
127
цию не только австро-венгерской, но и мировой общественности.
Эренталь, министр иностранных дел Австро-Венгрии, поспешил
отмежеваться от Фридъюнга, а судебное разбирательство закон-
чилось публичным отказом Фридъюнга от обвинений в адрес
хорватско-сербской коалиции и принесением им извинений23.
Известный австрийский политический деятель Й. Бернрейтер,
сторонник более гибкой политики в отношении югославянского
населения с целью пресечения ирредентистских настроений, резко
осудил Фридъюнга и стоявшего за его спиной Эренталя. «Про-
цесс Фридъюнга, — писал он, — привел к еще большему углубле-
нию противоречий и порче отношений, препятствуя проведению
правильной югославянской политики»24.
В начале века внутриполитическое состояние монархии было
таково, что вызывало беспокойство австро-венгерских господ-
ствующих классов, а также общественно-политических деятелей
оттесненных национальностей, заставляя задумываться над буду-
щим. Речь шла о том, как сохранить Габсбургское государство.
Предлагая свои проекты реорганизации монархии, каждая сторона
исходила, естественно, прежде всего из своих классовых инте-
ресов.
Но многочисленные проекты, появившиеся на свет в начале
XX в., не принесли чего-либо нового и оригинального25. Венгер-
ские буржуазные общественно-политические деятели (от самых
правых до левых) не думали, как и в прошлом, об изменении
политической структуры государства с целью каких-либо уступок
имущим классам угнетенных национальностей. Даже наиболее
реально мыслящие деятели настаивали только на соблюдении
закона о национальностях 1868 г. В большинстве своем, ослеп-
ленные шовинизмом, они предпочитали методы насильственного
подавления 26.
В австрийской половине монархии некоторые группировки
господствующих классов австрийских немцев уповали на успеш-
ную внешнюю политику, которая помогла бы Габсбургам выйти
из кризиса. Другие, как бы продолжая традиции австрийских
федералистов, считали возможным в какой-то степени, в зави-
симости от политической ситуации, пойти на уступки некоторым
национальностям монархии.
Ни о каком изменении дуалистической системы не хотел слы-
шать престарелый император, и общественное мнение склонялось
к мысли о том, что пока он жив, никаких реформ ожидать нельзя.
23 Писарев Ю. А. Освободительное движение..., с. 206—213; Sidak G.,
Gross М., Кагатап J., Sepiс D. Povijest hrvatskog naroda. Zagreb, 1968,
a. 245-251.
24 Baernreither L M. Fragmente eines politischen Tagebuches. Die südslawi-
sche Frage und Österreich-Ungarn vor dem Weltkrieg. Berlin, 1928, S. 145.
25 Kann R. A. Das Nationalitätenproblem der Habsburgermonarchie, Bd 2.
Graz—Köln, 1964; Böhm W. Konservative Umbaupläne im alten Österreich.
Gestaltungsprobleme des Völkerreiches. Wien, 1967.
86 Исламов Т. М. Политическая борьба..., с. 341.
128
Союз с Германией продолжал оставаться альфой и омегой всей
политики правящих кругов Австро-Венгрии, хотя последняя иг-
рала в нем все более подчиненную роль. Тенденция к усилению
политического подчинения не вызывала сомнений, чему способ-
ствовали и экономические и внутриполитические факторы. Но эта
зависимость была в известной мере обоюдной, двусторонней и
на разных этапах проявлялась в разной мере27. Помимо совмест-
ной экспансии на Балканах и тесных экономических и полити-
ческих связей союз с Австро-Венгрией обеспечивал германским
империалистам определенные позиции на международной арене,
позволяя Тройственному союзу противостоять вначале русско-
французскому блоку, а затем и всей Антанте. В обстановке все
увеличивающейся изоляции Германии и проявлявшихся со сто-
роны Италии колебаний Австро-Венгрия оставалась ее единст-
венным верным союзником. Учитывались также военно-стратеги-
ческое значение и людские резервы на случай будущей войны.
Со своей стороны австро-венгерская правящая верхушка, взяв
курс на открытую экспансионистскую политику на Балканах
(аннексия Боснии и Герцеговины, планы превентивной войны
против Сербии — тому примеры) и пускаясь в опасные авантюры,
отдавала себе отчет в том, что она может рассчитывать на по-
мощь Германии. Последняя не всегда одобряла отдельные сто-
роны политики Австро-Венгрии, но в целом поддерживала свою
союзницу. Это обстоятельство было немаловажным фактором,
приведшим к войне 1914 г.
В довоенные годы среди националистически настроенной части
австрийских немцев, особенно среди пангерманцев, получила зна-
чительное распространение идея аншлюса, который часто пони-
мался не в прямом политическом смысле, а в опосредствованной
форме — в виде тесной таможенной унии и т. д. Тем же целям
служила пропаганда лозунгов «Срединной Европы» как экономи-
ческого целого, что должно было способствовать экономическому
объединению обоих государств28. Помимо экономических интере-
сов их толкали к Германии все прогрессирующий разлад в мо-
нархии, рост социальных, а главное национальных противоречий.
Австрийские пангерманцы оставались верной опорой германского
империализма и с ними в какой-то мере должна была считаться
австрийская официальная политика. Активизировалась деятель-
ность пангерманцев и среди немецкого населения в Венгрии29.
В предвоенные годы усилились связи австрийских пангерман-
цев с Пангерманским союзом, который проявлял все больше ин-
тереса к «восточной марке». Во взглядах его лидеров на Австро-
27 Характерным в этом плане является письмо Бюлова от 30.IX 1908 г.
(Die Grosse Politik der europäischen Kabinette, 1871—1914, Bd 26, T. 1.
Berlin, 1927, S. 46).
28 Jindra Z. Über die ökonomischen Grundlagen..,, S. 139—162.
29 Tokody G. Die Pläne des Alldeutschen Verbandes zur Umgestaltung Öster-
reich-Ungarns. — «Acta Historica», 1963, N 1—2.
129
Венгрию также наблюдались некоторые изменения. Целью гер-
манской политики они считали теперь не аншлюс, который
отодвигался на второй план, а сохранение монархии, оказание
поддержки агрессивных устремлений австро-венгерского импе-
риализма на Балканах, что отвечало интересам германских им-
периалистов. Они выдвигали также вопрос о замене устаревшего,
по их мнению, договора 1879 г. новым, который должен был
усилить зависимость Австро-Венгрии от Германии.
Но в Вене была также значительная политическая группи-
ровка, которая уже тогда начала оказывать существенное влия-
ние на политическую жизнь монархии, а в будущем должна была
приобрести первостепенное значение. Это была так называемая
группа Бельведера во главе с наследником престола эрцгерцогом
Францем-Фердинандом30. Они видели все усиливающиеся нацио-
нальные противоречия в стране, грозящие потерей политической
гегемонии австрийских господствующих классов и династии Габс-
бургов, и хотели задержать их развитие любыми средствами.
Основное побудительное начало, двигавшее наследником и его
сторонниками в прожектах «реформаторской» деятельности, за-
ключалось в укреплении трона и монархии. Эта цель, по их мне-
нию, могла быть достигнута только посредством уменьшения
значения и роли Венгрии и мадьярского дворянско-помещичьего
блока в дуалистической системе31. Чтобы ослабить их роль в по-
литической жизни страны, они были даже готовы пойти на триа-
лизм, т. е. создание наряду с Цислейтанией и Транслейтанией
еще и югославянского комплекса. Такая программа была не нова
и была заимствована из арсенала австрийских клерикально-кон-
сервативных кругов прошлого века, которые видели в ней сред-
ство сохранения своих сословных прав и привилегированного по-
ложения. Показательно, что имперские пангерманцы, в отличие от
своих австрийских коллег, поддерживали идею триализма, рас-
сматривая ее лишь как тактический маневр для укрепления мо-
нархии.
В проведении своей политики Франц-Фердинанд делал ставку
на крайне националистические течения хорватской буржуазии,
играя на их великохорватских тенденциях (хорватская Партия
права во главе с Й. Франком) и пытаясь разбить хорватско-серб-
скую коалицию, вызвать вражду между сербами и хорватами.
Франц-Фердинанд не скрывал, что его мало интересуют нацио-
нальные чаяния угнетенных народов. Для него проекты триа-
лизма были также средством борьбы с ирредентистскими планами
югославянского населения Австро-Венгрии. Когда после ан-
нексии Боснии и Герцеговины стало ясно, что побороть усили-
30 Kiszling R. Erzherzog Franz-Ferdinand von Österreich-Este. Leben, Pläne
und Wirken am Schicksalsweg der Donaumonarchie. Graz—Köln, 1953.
31 Все современники подчеркивают нескрываемую ненависть Франца-Фер-
динанда к мадьярам (см.: Allmayer-Beck G. Ch. Ministerpräsident Baron
Beck. Ein Staatsmann des alten Österreich. München, 1956, S. 169—175 и др.).
130
вающийся югославянский ирредентизм с помощью триализма
не удается, он отбросил эти планы и снова стал приверженцем
дуализма.
«Группа Бельведера» не имела четкого плана и каких-либо
определенных взглядов в отношении реформы государства. Пре-
столонаследник Франц-Фердинанд окружил себя довольно боль-
шой группой советников, представителей не только различных
социальных слоев, но и национальностей (румын А. Поповичи,
пангерманец Штейнакер, венгр Криштофи и др.). Разрабатывав-
шиеся ими проекты реформ представлялись на усмотрение на-
следника, который складывал их под сукно.
Внутренние реформы и усиление мощи государства, ослаблен-
ного национальными распрями, рассматривались Фрайцем-Фер-
динандом как предпосылка для перехода к активной внешней
политике. Он был тесно связан с военными кругами и возлагал
большие надежды на «удачную» войну», которая должна была,
по его мнению, укрепить положение Австро-Венгрии. Союз Габс-
бургов с Гогенцоллернами был для него непременным условием
всей внешнеполитической деятельности32. При этом наследник
не исключал из своих планов и Россию, считая возможным дого-
вориться с царем о разделе сфер влияния на Балканах.
Из планов федерализации монархии, исходящих от имущих
классов угнетенных наций, заслуживает упоминания проект, ав-
тором которого был Ауриель Поповичи, представитель крупной
румынской буржуазии Трансильвании. Его книга «Соединенные
штаты Великой Австрии»33, вышедшая в 1906 г., по существу
вносила мало нового по сравнению с проектами федералистов
прошлого столетия (Ф. Палацкого и др.), не посягала на целост-
ность Австро-Венгрии и оставляла тем самым румынское мень-
шинство в границах Габсбургской монархии. По сути дела, По-
повичи отвергал румынский ирредентизм и стремление румынского
населения Трансильвании к воссоединению с Румынией. Он хо-
тел сломить мощь венгерских господствующих классов, и в этом
его взгляды совпадали с желаниями Франца-Фердинанда. Его
книга имела большой резонанс. Чешская буржуазная обществен-
ность отнеслась к ней критически, поскольку А. Поповичи пред-
лагал отдать всю Моравию немцам. Наоборот, те австро-немецкие
политические круги, которые задумывались о реформах, встре-
тили ее благосклонно.
В условиях тогдашней Габсбургской монархии федералисти-
ческие проекты были нереальны. Во внутриполитическом плане
само существование реакционного режима Габсбургов превра-
щало все проекты федерализации, не отделимой of процесса де-
мократизации общественной жизни страны, в утопию. В плане
32 Франц-Фердинанд был в особо дружественных отношениях с Вильгель-
мом II (Hötzendorf С. von. Aus meiner Dienstzeit. 1906—1918, Bd. I.Wien —
Berlin—Leipzig—München, 1921, S. 159).
33 Popovici А. С Die Vereinigten Staaten von Grossösterreich. Leipzig, 1906.
131
внешнеполитическом они наталкивались также на серьезные
препятствия. Германская империя, заинтересованная в сохранении
Австро-Венгрии как своего союзника, оставалась верной защитни-
цей господствующего положения австрийских немцев и против-
ницей преобразований. Перестройка Австро-Венгрии на федера-
тивных началах привела бы к изменению внешнеполитического
курса страны и ее выходу из Тройственного союза.
Острота национальных противоречий оказывала отрицатель-
ное влияние на рабочее движение в монархии, тормозя рост клас-
сового самосознания пролетариата, препятствуя его единству
в духе интернационализма. Внутри социал-демократии росли
центробежные силы, что вызывало тревогу у руководства партии
и заставляло задуматься над решением национальных проб-
лем34-36.
Таким решением, по мысли лидеров социал-демократии
К. Реннера (Шпрингера) и О. Бауэра, была реформистская
теория культурно-национальной автономии, в предвоенные годы
ставшая популярной не только среди социал-демократии Австро-
Венгрии. Она оказала влияние на широкие слои буржуазии и
интеллигенции (в частности, на Э. Бенеша), давая им возмож-
ность при случае козырнуть поддержкой социал-демократии.
Программа культурно-национальной (а не территориальной)
автономии предусматривала предоставление национальным мень-
шинствам широкой автономии в вопросах развития собственной
культуры, что было возможно лишь в реорганизованном на де-
мократической основе государстве. К этому и стремилась социал-
демократия. Свободная и демократическая Австрия, полагал Рен-
нер, сможет вновь обрести на Востоке положение великой дер-
жавы и станет притягательной силой для всех малых народов.
Социал-демократы считали, что, если будет реализована их про-
грамма, целостности государства будет грозить только внешняя
опасность.
Пропаганда программы культурно-национальной автономии
как формы решения национального вопроса в рамках Австро-
Венгрии наносила вред интересам широких народных масс и
прежде всего рабочему классу, разобщая его на национальные
группы и сея иллюзии о возможности таким путем разрешить
национальный вопрос. В. И. Ленин подчеркивал: «Культурно-
национальная автономия» означает именно самый утонченный и
потому самый вредный национализм, означает развращение ра-
бочих лозунгом национальной культуры...» 37
Национальные меньшинства Австро-Венгрии, не сумев со-
здать единого фронта внутри Габсбургской монархии, не встречали
34-36 Mommsen H. Die Sozialdemokratie und die Nationalitätenfrage im Habs-
burgischen Vielvölkerstaat, Bd 1. 1867—1907. Wien, 1963. Книга содержит
большой фактический материал. Однако методологическая основа и вы-
воды автора вызывают возражения.
37 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 24, с. 225.
132
и внешнеполитической поддержки. Связи отдельных руководи-
телей хорватско-сербской коалиции с правящими кругами Сербии,
где усиливались стремления к образованию единого югославян-
ского государства, имели значение главным образом для распро-
странения соответствующих политических идей. Никакой дейст-
вительной внешнеполитической поддержки национальному дви-
жению югославянских народов Габсбургской монархии Сербия
оказать не могла. Правительства же России и Франции, хотя
внимательно следили за развитием внутриполитических событий
в Австро-Венгрии и задумывались над их возможными внешне-
политическими последствиями, были далеки от мысли поддер-
жать национальные движения угнетенных народов.
Переход к империализму ознаменовался ростом противоречий
между великими державами и изменением международного поло-
жения Австро-Венгрии. Заключение в 1904 г. англо-французского
соглашения более отчетливо определило будущую расстановку
сил, противостоящую Тройственному союзу. Попытки Германии
воспрепятствовать образованию Антанты потерпели неудачу.
Вместе с тем вызывало тревогу у германских империалистов по-
ложение внутри Тройственного союза, главным образом из-за по-
зиции Италии. Заигрыванием с Францией Италия явно шанта-
жировала Германию. Но еще больше беспокойств приносили
австро-итальянские отношения. Отнюдь не добрососедские в про-
шлом, они не сулили никакого улучшения в будущем, поскольку
вспыхнувшие противоречия из-за Балкан (главным образом из-за
Албании) и итальянская ирредента в самой Габсбургской монар-
хии продолжали нарастать38.
На международном форуме Габсбургская монархия в начале
века оставалась как бы в тени, котируясь лишь как союзница
Германии. Ее позиция отчетливо проявилась на Альхесирасской
конференции из-за Марокко, на которой только Австро-Венгрия
поддержала Германию, да и то делала это «вяло и неохотно» 39.
Экспансионизм Габсбургской монархии проявлялся лишь тогда,
когда речь шла о Балканах40. Ее устремления в этом плане ста-
новились все агрессивнее. Помимо этого у соседей монархии
также вызывало беспокойство ее внутриполитическое положение.
Ведь уже внутриполитический кризис конца века дал толчок
к размышлениям в правящих кругах европейских держав о воз-
можности распада этого государственного организма41. Дебати-
ровался этот вопрос и в начале XX в., в частности на совещании
начальников штабов России и Франции в 1901 г., когда обсужда-
38 Valiant L. Die internationale Lage Österreich-Ungarns 1900 bis 1918. —
In: Österreich-Ungarn in der Weltpolitik 1900—1918, S. 62.
39 История дипломатии, т. И. М., 1963, с. 603.
40 Engel-Janosi F. Geschichte auf dem Ballhausplatz. Essays zur österreichi-
schen Aussempolitik 1830—1945. Graz, 1963, S. 24.
41 Ратнер Н. Д. Очерки по истории пангерманизма в Австрии в конце
XIX в. М., 1970, с. 163—166, 170, 206 и др.
133
лись проблемы возможной войны в связи с предполагаемыми
притязаниями Германии на некоторые территории Австрии
в случае ее распада. Великие державы распада тогда не желали,
понимая, что он вызовет осложнения и нежелательную для них
перекройку этой части Европы (фактор, сохранявший свое зна-
чение почти до конца первой мировой войны).
Правда, в первые годы XX в. Габсбургская монархия продол-
жала придерживаться заключенного в 1897 г. с царской Россией
соглашения о сохранении статус-кво на Балканах. «Пассивность»
австро-венгерской внешней политики объяснялась тогда внутри-
политическими мотивами, которые, по мнению министра ино-
странных дел Голуховского, во многом сковывали ее внешнепо-
литическую активность42.
Царская Россия со своей стороны, занятая на Дальнем
Востоке, ослабленная русско-японской войной и революцией,
также стремилась к сохранению статус-кво.
Общая позиция Австро-Венгрии и России проявилась во время
восстания в Македонии в 1903 г. против турецкого господства и
нашла отражение в Мюрцштегском соглашении 1903 г. Сущность
соглашения сводилась к контролю России и Австро-Венгрии над
осуществлением программы реформ в Македонии и по существу
продолжала линию австро-русского соглашения 1897 г.43 Затишье
на Балканах было временным: под покровом соглашений 1897 и
1903 гг. австро-венгерский империализм вкупе с германским осу-
ществлял там широкую экономическую и политическую экс-
пансию.
Труднее всего для Габсбургской монархии складывались от-
ношения с Сербией44. Находившаяся ранее в экономической и
политической зависимости от Австро-Венгрии, Сербия после го-
сударственного переворота 1903 г. и восшествия на престол Петра
Карагеоргиевича резко изменила внешнеполитический курс в сто-
рону России и Франции и стала активно освобождаться от авст-
рийской опеки. Австро-венгерский капитал, особенно в связи
с начатой в 1906 г. Австро-Венгрией таможенной войной против
Сербии, стал вытесняться французским и русским.
Внешнеполитические планы Сербского королевства, в отличие
от Болгарии, были направлены не только на славянские области
европейской Турции, но и на южнославянские земли Габсбург-
ской монархии. Часть сербской правящей верхушки стремилась
42 Dioszegi J. Einige Bemerkungen zur Frage der österreichisch-ungarischen
Ostpolitik. — In: Österreich-Ungarn in der Weltpolitik..., S. 245; Wal-
ters E. Austro-Russion Relation under Goluchowski 1895—1906. Unpubli-
sched dokuments. — «The Slavonic and East European Review», 1953,
v. 32, N 78.
43 Галкин И. С. Дипломатия европейских держав в связи с освободитель-
ным движением народов европейской Турции. 1905—1912. М., 1960,
с. 197.
44 Ubersberger H. Österreich zwischen Russland und Serbien. Graz-Köln, 1958.
134
создать под своей эгидой большое югославянское государство, что
вызывало серьезные опасения в Вене.
Во внешней политике двуединой монархии в годы, предшество-
вавшие первой мировой войне, можно выделить два этапа. Пер-
вый, охватывавший период до 1906 г., характеризовался относи-
тельным затишьем, своего рода «пассивностью» Австро-Венгрии.
Второй период, условно начавшийся с 1906 г., ознаменовался пере-
ходом к экспансионистской внешней политике, положившей на-
чало превращению Балкан в «пороховой погреб» Европы.
Переход к новому курсу был отмечен и персональными пере-
менами в правящих кругах Австро-Венгрии. К власти пришли
лица, связанные с наследником престола и так называемой воен-
ной партией. Эренталь, бывший посол в Петербурге, сменил Голу-
ховского на посту министра иностранных дел, а начальником ге-
нерального штаба стал Конрад фон Гётцендорф, один из вдох-
новителей агрессивного внешнеполитического курса и лидер
австрийской военщины.
В военно-политических программах Эренталя и Гётцендорфа
весной 1907 г. экспансия на Балканы связывалась с изменением
внутреннего положения в монархии45. Правящие классы надея-
лись, что успешная внешняя политика станет панацеей от всех
внутриполитических осложнений — социальных и националь-
ных — и укрепит международное положение Габсбургской монар-
хии. Между министром иностранных дел и начальником генштаба
были расхождения по ряду вопросов. Конрад фон Гётцендорф
считал нужным начать превентивную войну против Италии, чтобы
сделать ее более уступчивой в балканских вопросах, а также, как
и Франц-Фердинанд, считал нужным ослабить Венгрию. Эрен-
таль же был против войны с Италией, чего не хотел также Бер-
лин, поскольку это привело бы к распаду Тройственного союза.
Он предпочитал действовать в контакте с Будапештом и не раз-
дражать мадьярские господствующие классы. Но в основном и
Гётцендорф и Эренталь преследовали одни и те же цели: выход
из внутриполитических затруднений они видели в развертывании
экспансии на Балканах для ослабления Сербии как очага южно-
славянской ирреденты. Первым шагом на этом пути должна была
стать аннексия Боснии и Герцеговины. Эти действия связывались
с проектами перестройки монархии на основах триализма. Юго-
славянский комплекс Эренталь считал нужным оставить в рамках
Транслейтании, опасаясь обострения и без того нелегких отноше-
ний с Венгрией и одновременно надеясь, что усиление югославян-
ского элемента несколько уменьшит амбиции правящих кругов
Будапешта. В планах подчинения Сербии военная камарилья не
останавливалась перед возможностью превентивной войны. Как
45 Wank S. Aehrenthal's Program for the Constitutional Transformation of
the Habsburg Monarchy. Three Secret Memoires. — «The Slavonic and
East European Review», 1963, v. XVI, N 97; Hötzendorf C. von. Aus meiner
Dienstzeit.., Bd 1, S. 13—28, 516—517, 530—532.
135
средство укрепления Австро-Венгрии на Балканах возможность
превентивной войны фигурировала в планах австрийской воен-
щины и в последние десятилетия прошлого века, но тогда она
направлялась против России, затем Италии. Теперь же пришла
очередь Сербии46.
С намеченной программой был ознакомлен Берлин, куда для
согласования действий ездил Франц-Фердинанд47. В Берлине
прекрасно понимали, какое значение имела бы для германо-авст-
рийской группировки победа над Сербией. Она могла привести
к устранению на Балканском полуострове влияния России.
Именно поэтому во время Боснийского кризиса, когда угроза
войны с Россией и Сербией поставила вопрос о возможности краха
австро-венгерской экспансии на Балканах, германская диплома-
тия стала активно на сторону Австро-Венгрии. Хотя эта экспан-
сия задевала интересы союзной Италии, но австрийская военщина
не останавливалась перед мыслью о войне с ней.
В австро-венгерских правящих кругах полагали,. что переход
к широкой агрессии на Балканах не исключал бы возможности
какой-то договоренности с царской Россией, в частности в вопросе
изменения режима проливов. В этом направлении велись летом
1907 г. переговоры А. Эренталя с министром иностранных дел
России А. П. Извольским48.
Революция в Турции летом 1908 г. была с беспокойством встре-
чена в европейских столицах, в том числе в Вене и Берлине.
Здесь помимо прочего опасались, что конец турецкого господства
вызовет новую волну национально-освободительного движения на
Балканах, которое может стать серьезным препятствием для их
экспансионистских планов в этой части Европы. Поэтому в Вене
торопились с подготовкой аннексии Боснии и Герцеговины, кото-
рая произошла в октябре 1908 г.
В самой монархии аннексия была принята с удовлетворением
большинством австро-венгерских политических группировок. Она
не встретила возражений и со стороны имущих классов других
национальностей. Славянские буржуазные общественно-политиче-
ские деятели видели в ней, во-первых, усиление славянских эле-
ментов в стране, во-вторых, возможность расширить рынки сбыта
своих товаров. Последнее соображение было особенно заметно
у чешской буржуазии49. Только социал-демократические партии
осудили агрессию, хотя австрийские социал-демократы в лице
О. Бауэра сделали это с оговорками50.
46 Dioszegi G. Einige Bemerkungen..., S. 241.
47 Die Grosse Politik..., Bd 26, T. I, S. 28, 35—39, 45—49; Allmayer-
Beck J, Ch. Ministerpräsident Baron Beck..., S. 190.
48 Carlgren W. Iswolsky und Aehrenthal vor der bosnischen Annexionkrise.
Uppsala, 1955.
49 Necas C. Balkan a ceska politika. Pronikani rakousko-uherskeho imperia-
lismu na Balkan a ceska burzoazni politika. Brno, 1972.
50 Писарев Ю. А. Освободительное движение..., с. 185.
136
Таможенная война с Сербией, а также аннексия Боснии и
Герцеговины не только обострили отношения Австро-Венгрии
с Сербией, но и привели к усилению освободительных движений
на Балканах, активизировали внешнеполитическую деятельность
национальных государств, стремившихся к полной ликвидации
турецкого господства на Балканах,
После того как в 1909 г. непосредственная угроза войны ми-
новала, царская Россия пошла на уступки, а Сербия вынуждена
была признать аннексию, в Австро-Венгрии снова на короткое
время победили сторонники более осторожной внешней политики.
Аннексионный кризис наглядно показал, что локальная война
может перерасти в европейскую, к которой Австро-Венгрия не
была готова. Внутриполитическое положение, отягощенное
финансовыми и экономическими затруднениями, связанными с во-
енными расходами, вызванными аннексией и необходимостью ре-
организации армии, а также усиливающееся национальное движе-
ние — все это подсказывало необходимость проведения Австро-
Венгрией более умеренного внешнеполитического курса.
Однако «военная партия» во главе с престолонаследником,
ободренная безнаказанностью аннексии Боснии и Герцеговины,
не оставляла мысли о продолжении экспансионистской внешней
политики. События периода балканских войн 1912—1913 гг. уси-
лили эти стремления, которые совпадали с планами германского
руководства, опасавшегося резкого изменения соотношения сил
в пользу Антанты. В таких условиях мысли о превентивной войне
как средстве пресечения нежелательных тенденций стали преоб-
ладающими в правящих кругах как Австро-Венгрии, так и Гер-
мании. Покушение на Франца-Фердинанда летом 1914 г. в Са-
раеве стало поводом к войне, которая переросла в мировую бойню.
Глава 8. Русско-германские отношения
в начале XX в.
Заключение русско-французского союза сказалось не только
на политических, но и на экономических отношениях между Рос-
сией и Германией. В первую очередь это проявилось во внешних
займах. Царизм для пополнения своего бюджета теперь чаще
обращался к помощи парижского денежного рынка. В результате
роль Германии как кредитора царизма в начале XX в. упала.
К 1913 г. из 4,3 млрд. руб. государственного заграничного долга
России на долю Германии приходилось лишь 500 млн., или
11,6%, а доля Франции составляла 3 млрд. руб.1 С середины
90-х годов XIX в. в инвестициях в русскую промышленность
1 Сидоров А. Л. Финансовое положение России в годы первой мировой
войны (1914—1917). М., I960, с. 92.
137
французский капитал также занял первое место, оттеснив гер-
манский на второй план2. Однако в своей совокупности экономи-
ческие связи между Россией и Германией продолжали оставаться
весьма тесными и значительно превосходили по объему и разно-
сторонности связи России с какой-либо другой страной.
О развитии русско-германской торговли после заключения до-
говора 1894 г. и до начала первой мировой войны можно судить
по следующим данным 3:если в 1896—1900 гг. экспорт Германии
в Россию составлял 204,0 млн. руб., импорт — 342,9 млн. руб.,
то к 1911—1913 гг. эти цифры соответственно увеличились до
557,4 млн. и 766,9 млн. руб. Таким образом, к 1913 г. среднегодо-
вой оборот вырос почти в 2,5 раза. Особенно заметен был рост
в 1906—1913 гг., после заключения выгодного для германских ка-
питалистов торгового договора 1904 г., вступившего в действие
с марта 1906 г.
Роль Германии во внешней торговле России была исключи-
тельно велика. В 1913 г., по данным русской статистики, торговля
с Германией составляла 38,2 % всего внешнеторгового оборота
России. Следует отметить, что во внешней торговле самой Герма-
нии торговый оборот с Россией составлял всего лишь 11%, не-
много уступая оборотам с США (11,6%) и Великобританией
(11,1%)4.
Односторонняя торговая ориентация царской России на Герма-
нию возбуждала недовольство в кругах российской буржуазии.
Особенно много нареканий вызывала структура русско-германской
торговли. Подавляющую долю германского ввоза в Россию состав-
ляли промышленные изделия и полуфабрикаты, тогда как Рос-
сия вывозила в Германию почти исключительно продовольствен-
ные товары и сырье. Изделия промышленности составляли лишь
1% вывоза. Больше всего вывозилось хлеба (в 1913 г. — 55%
всего импорта зерновых в Германию), что особенно выгодно было
для капитализирующихся помещиков, главных экспортеров рус-
ского хлеба. Однако в угоду прусскому юнкерству германское
правительство ввело высокие ввозные пошлины на хлеб, что по-
могло германским аграриям не только выдержать конкуренцию
с дешевым русским хлебом на рынках Германии, но и начать
экспортировать хлеб в Скандинавские страны и даже в отдельные
районы Российской империи, например в Финляндию 5.
Русско-германский торговый договор 1904 г., заключенный
в трудный для царизма момент войны с Японией на весьма благо-
приятных для немцев условиях, также способствовал усилению
германской экспансии на рынки России. Промышленные монопо-
2 Maj J. Das deutsche Kapital in Russland. 1850—1894. Berlin, 1970, S. 224.
3 По данным «Обзоров внешней торговли России» и «Statistik des Deut-
schen Reichs» за 1894—1913 гг.
4 См.: Обзор внешней торговли России. 1913. СПб., 1914.
5 См.: Денисов В. И. Экономическое завоевание Германией финляндского
рынка. СПб., 1911.
138
лии сбывали в Россию свою продукцию по демпинговым ценам,
успешно конкурируя как с местными капиталистами, так и с экс-
портерами из других стран и постепенно монополизируя русский
рынок6.
По мере развития капитализма в России, роста отечественной
промышленности и насыщения внутреннего рынка промышлен-
ными изделиями торговая конкуренция с германскими экспорте-
рами становилась все более острой и вызывала протесты среди
русских капиталистов. Особенно актуальными все эти вопросы
стали в России в начале второго десятилетия XX в. в связи с про-
мышленным подъемом 1909—1913 гг. и начавшейся в 1911 г. под-
готовкой к пересмотру торгового договора с Германией, хотя срок
его действия должен был истечь в декабре 1917 г.
Несмотря на то что роль германских капиталов в промышлен-
ности России в начале XX в. постепенно падала, все же к началу
мировой войны около 16% всех иностранных инвестиций прихо-
дилось на долю германского и связанного с ним австро-венгер-
ского капитала7. Характерной чертой экспансии германского капи-
тала было то, что его особенно охотно помещали в предприятия
пограничных с Германией районов: Царства Польского й Прибал-
тики. Это обстоятельство и по военно-стратегическим и по полити-
ческим мотивам давно уже беспокоило русское правительство, ко-
торое делало попытки остановить германизацию экономики запад-
ных районов империи8. Но и в начале XX в. ряд крупнейших
предприятий Царства Польского и западных губерний России
либо находился целиком в руках германского капитала, либо ра-
ботал с его участием: к 1917 г. здесь было вложено германских
капиталов на сумму 124,1 млн. руб., что составляло 52,9 % всех
иностранных капиталовложений на этих территориях 9.
Особенно большую роль германский капитал играл в новых от-
раслях промышленности: электротехнической и химической.
Здесь он значительно опережал своих соперников. К 1914 г.
в предприятия электротехнической промышленности Германией
было вложено 116,5 млн. руб., что составляло около 40% всех ка-
питаловложений в эти предприятия и примерно 1/4 часть всех
германских инвестиций в промышленность России 10. Германские
электроконцерны не только выкачивали из России огромные при-
были, но и сознательно тормозили развитие российской электро-
индустрии.
Такая же примерно картина наблюдалась в химической про-
мышленности. В 1910 г. в высших военных сферах России под-
6 См.: Гольдштейн И. М. Германские синдикаты и русский экспорт. М.,
1914, с. 10, 11, 17, 40 и др.
7 Сидоров А. Л. Финансовое положение России..., с. 94.
8 См. гл. 3 настоящего издания, с. 42—62.
9 Оль П. В. Иностранные капиталы в России. Пг., 1922, с. 142—143.
10 Дякин В. С. Германские капиталы в России. Электроиндустрия и электри-
ческий транспорт. Л., 1971, с. 268.
139
нялся переполох в связи с «открытием», что крупнейшее в Рос-
сии предприятие по производству взрывчатых веществ—«Русское
общество для выделки и продажи пороха», в свою очередь владев-
шее рядом пороховых и химических заводов, на самом деле от-
нюдь не русское, а германское предприятие, что фактические
его владельцы — германские промышленники Дутенгофер и Мил-
лер, а весь состав служащих — иностранные подданные, главным
образом немцы11. Российское министерство торговли и промыш-
ленности, признавая опасность такого положения дел, видело вы-
ход в организации казенных пороховых заводов 12. Однако до ми-
ровой войны таких заводов создано не было.
Данные об экономических связях между кайзеровской Герма-
нией и царской Россией в начале XX в, говорили о том, что это
были связи далеко не равных в экономическом отношении парт-
неров и Россия была одним из объектов экономической экспансии
германского империализма. Различие в степени экономиче-
ского развития обеих стран ярко проявилось еще в одном во-
просе — в ежегодном отходе сельскохозяйственных рабочих из Рос-
сии в Германию (главным образом в Восточную Пруссию) на
сельскохозяйственные работы. Положение этих рабочих в Пруссии
было крайне тяжелым. В записке, составленной царским МИД
в ходе подготовки к встрече Николая II с Вильгельмом II в 1912 г.
в одном из балтийских портов, отмечались жестокое обращение
прусских помещиков с выходцами из России и произвол админи-
стративных властей, источником которого, по мнению МИД, слу-
жило «враждебное отношение прусского правительства к славян-
ским элементам» 13.
Характер экономических связей с Германией вызывал в Рос-
сии широкое недовольство и служил основой для проявления ан-
тигерманских настроений. Особенно распространены они были
среди буржуазных и мелкобуржуазных кругов, чаще всего стал-
кивавшихся в своей деятельности с германской конкуренцией или,
как тогда говорили, «немецким засильем».
Однако развитие межгосударственных отношений двух стран
отнюдь не было простым отражением их экономических связей.
В основе их политических отношений лежали более широкие
интересы правящих кругов обоих государств, которые определяли
всю их внешнюю политику.
В германских концепциях «мировой политики» Россия приоб-
ретала особое значение в связи со все более обострявшимися отно-
шениями Германии с Великобританией и Францией. Многие круп-
ные политические деятели Германии, среди них хотя и находив-
11 ЦГИА СССР, ф. 23, оп. 27, д. 311, л. 1—3. Письмо Столыпина Тимашеву,
2 (15) июня 1910 г.
12 Там же, л. 30. Тимашев — Столыпину, 18 (31) августа 1910 г.
15 АВПР, ф. Канцелярия, 1912 г., д. 183, л. 29. Докладная записка дирек-
тора II департамента МИД об отношениях с Германией за последние
годы. 18 июня (1 июля) 1912 г.
140
шийся в отставке, но пользовавшийся большим влиянием О. Бис-
марк, а также адмирал фон Тирпиц, настаивали на необходимости
улучшения отношений с Россией.
С 1896 г., когда после визита царя во Францию ни у кого не
оставалось сомнений в существовании русско-французского союза,
германская дипломатия начала систематически заигрывать с ца-
ризмом, пытаясь ослабить образовавшиеся «клещи». Расчет стро-
ился, с одной стороны, на родстве политических систем обеих
монархий и страхе царизма перед революцией, а с другой — на
активизации с середины 90-х годов экспансионистской политики
России на Дальнем Востоке. Главная же ставка в этой диплома-
тической игре делалась на раскол русско-французского союза и
обострение русско-английских отношений.
С внешней стороны эти попытки выглядели как желание до-
биться улучшения отношений между Германией и Россией, что
представляло собой лишь определенную тактику в достижении
целей «мировой политики» и не означало, конечно, отказа Герма-
нии от экспансии на Восток. Берлин не хотел даже ограничивать
себя в этом отношении. Когда весной 1899 г. в связи с усилив-
шейся активностью Германии на Ближнем Востоке, грозившей
установлением монополии германского влияния в Турции, русский
посол в Берлине предложил заключить соглашение, которое «успо-
коило бы» Россию в вопросе о черноморских проливах в обмен на
предоставление Германии полной свободы экономического проник-
новения в Малую Азию, Бюлов предпочел уйти от соглашения.
В ответ он выдвинул встречное предложение о союзе с условием
гарантии границ Германской империи, включая Эльзас и Лота-
рингию 14. Такая гарантия фактически означала бы ликвидацию
франко-русского союза, и Петербург, естественно, на это не
пошел.
Переписка Вильгельма II с Николаем II раскрывает тактику
германской дипломатии, которая всячески старалась подтолкнуть
царизм к агрессивным действиям на Дальнем Востоке15. Чем
больше Россия увязла бы в дальневосточных авантюрах, тем
выгоднее это было бы германскому империализму, так как ослаб-
ляло действенность русско-французского союза, отвлекало россий-
ский империализм от активного участия в делах Европы и стал-
кивало его интересы с Англией — соперницей Германии в «ми-
ровой политике».
Начавшаяся в 1904 г. русско-японская война и подъем револю-
ционного движения в стране заставили и царизм искать дружбы
со своей западной соседкой. Внешнеполитическая обстановка в тот
период была очень сложной. Отношения с Англией обострились
до предела. В Петербурге, зная о существовании англо-японского
14 Ерусалимский А. С. Внешняя политика и дипломатия германского им-
периализма в конце XIX в. М., 1951, с. 499.
15 См.: Переписка Вильгельма II с Николаем II. Пг., 1923.
141
союза, опасались даже военных действий со стороны Англии.
Союз с Францией явно слабел, и в апреле 1904 г. стало известно
о заключении англо-французского соглашения. Словом, все скла-
дывалось как будто благоприятно с точки зрения замыслов гер-
манской дипломатии. И не удивительно, что как раз в тот момент
Германия предприняла первую серьезную попытку разбить фран-
ко-русский союз, нейтрализовать Россию и по возможности теснее
привязать ее к группировке центральных держав.
В октябре 1904 г. вскоре после так называемого Гулльского
инцидента, когда следовавшая на Восток эскадра адмирала Роже-
ственского обстреляла флотилию английских рыбаков в Север-
ном море, приняв их за японские миноносцы, и отношения с Лон-
доном особенно накалились, немцы предложили заключить до-
говор о союзе. В качестве внешнего повода была выдвинута
необходимость объединения сил против «коварного Альбиона». По
составленному в Берлине проекту договора, действие которого
было рассчитано на период войны с Японией, Германия и Россия
обязывались прийти на помощь друг другу «всеми своими сухо-
путными и морскими силами», если один из них подвергнется не-
спровоцированному нападению со стороны какой-либо из европей-
ских держав. Францию, союзницу России, предполагалось изве-
стить об этом договоре лишь после его заключения16.
В таком виде проект договора был явно рассчитан на разрыв
русско-французского союза. Это сразу поняли в Петербурге и
предложили сообщить в Париж о предполагаемом союзе до его
заключения и пригласить Францию присоединиться к нему17.
Лучшим подтверждением того, что русская дипломатия не ошиб-
лась, служил тот факт, что после этого предложения переговоры
моментально прекратились.
Однако мысль о ликвидации русско-французского союза не
была оставлена, и летом 1905 г. Берлин предпринимает новую
попытку. Психологически момент был выбран довольно удачно.
Царизм только что был вынужден признать свое поражение
в войне с Японией и согласиться на мирные переговоры. Фран-
ция демонстрировала дальнейшее сближение с Англией: в начале
июля в Бресте с ликованием принимали английскую эскадру.
В самой России нарастали классовые бои, и летом 1905 г. револю-
ционное движение стало принимать форму вооруженной борьбы.
Именно в это время, 24 июля 1905 г., у небольшого островка
Бьерке в финских шхерах во время свидания Вильгельма II с Ни-
колаем II и был подписан русско-германский договор о союзе
Заключение его произошло в беспрецедентных условиях, когда
с русской стороны ни в переговорах, ни в подписании договора не
принимал участия ни один чиновник министерства иностранных
дел.
16 Розенталь Э. Дипломатическая история русско-французского союза в на-
чале XX века. М., 1960, с. 63—66.
17 Розенталь Э. Дипломатическая история..,, с. 70.
142
По условиям Бьеркского договора Россия и Германия обязыва-
лись оказывать друг другу вооруженную помощь в Европе в слу-
чае нападения на кого-либо из них одной из европейских держав
(ст. 1). Специальной статьей предусматривалось, что Россия после
вступления договора в силу предпримет необходимые шаги для
ознакомления с ним Франции и привлечения ее к союзу. Вступал
в действие договор сразу же после заключения мира между Рос-
сией и Японией 18.
Главной целью Германии было разрушение русско-француз-
ского союза, а не приобретение союзника в Европе. Об этом ясно
свидетельствует переписка Ф. Гольштейна с Б. Бюловым19. Виль-
гельм, руководствовавшийся теми же соображениями, в письме
к канцлеру на следующий же день по подписании договора, вос-
клицал: наконец-то Германия будет освобождена «от ужасных
Галлия—Россия»20.
Русская дипломатия, поставленная царем перед свершившимся
фактом, постаралась парализовать его возможное воздействие на
русско-французские отношения. В Петербурге срочно была выра-
ботана дополнительная декларация к договору, и правящие круги
убедили Николая II на нее согласиться. В направленной в Берлин
декларации оговаривалось, что ст. 1 договора не может иметь
применения в случае войны с Францией и взаимные обязатель-
ства ее с Россией сохраняют силу до установления русско-франко-
германского согласия21. Такая поправка сводила для Берлина
значение договора к нулю.
Бьеркский договор оказался мертворожденным в первую оче-
редь потому, что он представлял собой плод чисто дипломатиче-
ской игры и совершенно не отражал действительного развития
отношений между Россией и Германией. Хотя внешне отношения
между обеими империями в период русско-японской войны были
спокойными и, казалось, даже дружественными, в действитель-
ности имели место глубинные процессы обратного порядка, кото-
рые не могли со временем не выйти на поверхность.
Поражение царизма в войне с Японией и развитие революцион-
ного движения в стране оказали сильное влияние на внешнюю
политику России. Перед царизмом на первый план выступила
задача самосохранения, которая во внешней политике воплоти-
лась в требование «мира во что бы то ни стало». Для правящей
верхушки в тот период новая неудачная война была неразрывно
связана с представлением о революции. Отсюда и «политика согла-
шений», к проведению которой приступил российский МИД
18 Сборник договоров России с другими государствами. 1856—1917. М.,
1952, с.335-336.
19 См.: Астафьев И. И. Русско-германские дипломатические отношения
1905—1911 гг. М., 1972, с. 19.
20 Die Grosse Politik der europäischen Kabinette, Bd 19, T. II. Berlin, 1922,
N 6220.
21 Там же, № 6254. Николай II — Вильгельму II, 10 (23) ноября 1905 г.
143
сразу же после окончания русско-японской войны. В первую оче-
редь постарались заключить соглашения по наиболее острым во-
просам с державами, отношения с которыми были напряжены и
грозили осложнениями, — с Японией и Англией. Но соглашения
с этими странами не должны были, по планам МИД, мешать раз-
витию отношений с другими великими державами. В феврале
1907 г. на совещании, посвященном обсуждению готовившегося
англо-русского соглашения, новый министр иностранных дел
А. П. Извольский подчеркнул, что оно «может принести ожидае-
мые от него результаты и предупредить возможность междуна-
родных осложнений лишь в том случае, если не вызовет возраже-
ний со стороны третьих держав и прежде всего, конечно, Гер-
мании. ..» 22
Идя на соглашение с Англией в 1907 г., Россия стремилась
уладить наиболее острые противоречия с нею, но хотела бы
остаться «нейтральной в англо-германской вражде»23. Факти-
чески же соглашение оказалось важным этапом в формировании
Тройственной Антанты, направленной против Германии. Немалую
роль в этой трансформации сыграла политика германского им-
периализма по отношению к России в период, последовавший за
заключением соглашения.
Для германского империализма англо-русское соглашение ока-
залось неожиданным и сильным ударом. Долгое время германская
дипломатия в своей политике исходила из догмы, положенной
в основу доктрины Ф. Гольштейна, о непримиримости англо-рус-
ских противоречий. Даже в августе 1908 г., уже после заключения
соглашения, германский посланник в Тегеране А. Квадт писал,
что «если держаться осторожно» и «не дать возможности обеим
державам из-за нас и против нас теснее сплотиться», то «противо-
естественное согласие» со временем распадется из-за внутренних
противоречий. Судя по пометкам на письме, Бюлов был целиком
с ним согласен24.
Политика балансирования между Германией и Англией, кото-
рую пыталась проводить русская дипломатия, вызывала неудо-
вольствие в Берлине, старавшемся использовать малейшую воз-
можность для того, чтобы выбить Россию из состояния баланса.
Такая попытка была предпринята во время Боснийского кризиса
1908—1909 гг., сыгравшего большую роль в дальнейшем развитии
отношений между русским царизмом и германским империа-
лизмом.
В октябре 1908 г. Австро-Венгрия объявила об аннексии окку-
пированных ею в 1878 г. Боснии и Герцеговины. Ее действия
вызвали резкое обострение австро-сербских отношений. Царизм,
вначале пытавшийся в этой обстановке добиться благоприятного
22 «Красный архив», 1935, т. 2-3, с. 20.
23 См.: Остальцева А. Ф. Англо-русское соглашение 1907 г. Автореф. докт.
дис. М., 1962, с. 28.
24 Die Grosse Politik..., Bd 27, Т. II, N 10072.
144
для него решения вопроса о проходе русских военных судов через
черноморские проливы25, потерпев поражение, стал на сторону
Сербии. Россия выдвинула требование решения вопроса об аннек-
сии на конференции держав, подписавших Берлинский трактат
1878 г., и обязательного предоставления компенсаций со стороны
Австро-Венгрии славянским государствам, интересы которых были
затронуты ее действиями.
В напряженном международном кризисе, длившемся почти
полгода, Германия заняла позицию безоговорочной поддержки
Австро-Венгрии. Она настаивала на признании аннексии всеми
державами и ультимативно потребовала от Петербурга воздействия
на Сербию в том же духе. Германия и Австро-Венгрия готовы
были поддержать свою позицию военной силой. Но царизм не мог
и не хотел воевать, а Франция и Англия не проявили желания
поддержать его в этом конфликте. Царизм вынужден был капиту-
лировать, а также склонить Сербию к безоговорочному признанию
аннексии. В оппозиционных буржуазных кругах России эта капи-
туляция была окрещена «дипломатической Цусимой». Кризис
окончился полным торжеством австро-германского блока.
Ф. Гольштейн откровенно признал еще в январе 1909 г., что
целью германской политики в этом кризисе было «доказать де-
лом, что окружение недостаточно сплочено, что его согласован-
ность недостаточно сильна, чтобы осмелиться на столкновение
с Германией и Австрией»26. Берлинский кабинет рассчитывал
отпугнуть царизм от дальнейшего сближения с Англией и пока-
зать, что та не может обеспечить защиту интересов России, если
этому воспротивится Германия, а следовательно, в ее интересах
действовать вместе с центральными державами.
Боснийский кризис, революционное движение в Оттоманской
империи и усилившееся национально-освободительное движение
балканских народов снова выдвинули на передний план в Европе
балканский вопрос. Как видно из документов российского МИД,
целью царизма на Балканах в этот период, как и в конце XIX в.,
было сохранение существовавшего территориального и политиче-
ского статус-кво. Но в создавшихся условиях задача его сохране-
ния осложнялась.
Кризис усилил в правящих кругах России борьбу за направле-
ние курса внешней политики. Первой мыслью, как и надеялись
в Берлине, было обращение к Германии. В мае 1909 г. временно
управляющий МИД Н. В. Чарыков составил «схему соглашения
с Германией», в основе которой лежало присоединение Берлина
к русско-австрийскому соглашению 1897 г. о сохранении ста-
тус-кво на Балканах. Германия должна была гарантировать, что
25 См.: Астафьев И. И. Вопрос о черноморских проливах в период Босний-
ского кризиса 1908—1909 гг. — «Вестник МГУ», 1969, № 1.
26 Die geneimen Papiere Friedrich von Holsteins, Bd I. Göttingen, 1956,
S. 163-164.
145
Австро-Венгрия воздержится «от всяких завоевательных вожделе-
ний» в этом районе. В обмен на это царизм обязывался соблюдать
нейтралитет в случае нападения Англии на Германию 27. Как пи-
шет Чарыков, «схема» была одобрена Николаем II28, и в Берлине
был предпринят зондаж для выяснения позиции кайзера в отно-
шении дальнейшей экспансии Австрии на Балканах. Однако тут
германской дипломатией был допущен просчет. Рассчитывая объ-
единить действия трех империй под своим руководством, герман-
ская дипломатия не смогла оценить значения того факта, что
противоречия между Австрией и Россией снова выходят на
первый план в связи с обострением балканского вопроса, и отказа-
лась дать какие-либо гарантии относительно австрийской поли-
тики. В результате в правящих кругах царизма победило направ-
ление, настаивавшее на сохранении политики лавирования между
Германией и Англией29.
Так как события кризиса показали, что рассчитывать на Фран-
цию и Англию для защиты русских интересов в случае новых
осложнений на Балканах нельзя, а собственных сил для борьбы
с австро-германским блоком не хватало, единственное, что остава-
лось царизму, — это попытаться организовать самооборону Бал-
канских государств против австро-германской экспансии. С конца
1909 г. российская дипломатия начала работать над созданием
союза Балканских государств, включая Турцию, для установления
преграды дальнейшей экспансии Австро-Венгрии и Германии.
Боснийский кризис стал крупной вехой в развитии русско-
германских отношений. Он показал, что русско-австрийские про-
тиворечия на Балканах не исчезли, а были лишь искусственно
приглушены соглашениями 1897 и 1903 гг., и связал дальнейшее
развитие политических отношений между Берлином и Петербур-
гом с позицией германского империализма в австро-русском кон-
фликте.
События кризиса оказали большое влияние и на формирование
буржуазного «общественного мнения» царской России. «Мы вышли
из недавнего кризиса с твердым решением искать возможно более
тесного сближения с Англией и Францией», — заявил в июне
1909 г. французским журналистам один из лидеров кадетов30.
Буржуазные круги особенно бурно выражали свое возмущение
действиями Австро-Венгрии и Германии, нападая одновременно
и на царское правительство за его «пассивность» и «неумелость»
отстоять «русские интересы». Как писал В. И. Ленин в разгар
кризиса, «все буржуазные партии — вплоть до самых либеральных
и «демократичных» по названию, в том числе вплоть до наших
27 Сборник секретных дипломатических документов из архива бывшего ми-
нистерства иностранных дел, вып. I. Пг., 1917, с. 4—5.
28 Tcharykov N. V. Glimpses of High Politics. London, 1931, p. 271.
29 См: Астафьев И. И. Русско-германские отношения после Боснийского
кризиса 1908—1909 гг.— «Вестник МГУ», 1969, № 1.
30 «Речь», 1909, 28 июня.
146
кадетов — стоят на точке зрения капиталистической внешней
политики»31.
Особую позицию занимали лишь наиболее правые круги по-
мещиков, смертельно боявшиеся революции, а потому требовав-
шие сближения с Германией и Австрией и временного отказа от
активной политики, которая могла бы привести Россию к войне.
В феврале 1908 г., когда появились первые признаки активизации
австро-венгерского империализма на Балканах, один из реакцион-
ных публицистов, ополчаясь на кадетов за их призывы к «дея-
тельной политике» на Ближнем Востоке, писал: «С таким ужас-
ным расстройством сил, как у нас, ввязываться в активную
политику, задирая одновременно Турцию, Австро-Венгрию и Гер-
манию, — это было бы верхом глупости, которая ничем не может
завершиться, кроме окончательной гибели России» 32. Эти слова
буквально вторили мыслям Столыпина, высказанным на совеща-
нии министров 21 января (3 февраля) 1908 г.: «Иная политика,
кроме строго оборонительной, была бы в настоящее время бредом
ненормального правительства, и она повлекла бы за собой опас-
ность для династии» 33.
Страх перед революцией определял внешнеполитическую ли-
нию царизма и после Боснийского кризиса, заставляя искать пути
улучшения отношений с Германией. В Берлине видели этот страх,
понимали, что царизм не может и не хочет воевать, и старались
использовать создавшееся положение с максимальной для себя
выгодой. Действия германского империализма по отношению
к России в тот период приобрели особенно агрессивный и напори-
стый характер. Новые черты в политике по отношению к России
были одним из направлений усиления германского «Дранг нах
Остен».
Одним из вопросов, все более ухудшавших русско-германские
отношения в начале XX в., был вопрос о германской экспансии
в Северной Персии, признанной по англо-русскому соглашению
сферой влияния России. Царизм не раз предпринимал попытки
договориться на Вильгельмштрассе об ее ограничении. Одним из
условий, выдвигавшихся при этом Берлином, был отказ царизма
от всякого противодействия строительству Багдадской железной
дороги и обязательство построить от нее линию к Тегерану, са-
мому развитому центру и столице Персии.
И Багдадская дорога, и монопольное положение в Северной
Персии имели для царизма не только экономическое, но и боль-
шое военно-стратегическое значение. Поэтому требования Берлина
встречали неизменно отрицательное отношение представителей
военных и промышленных кругов России. Однако натиск герман-
ского империализма в Персии после Боснийского кризиса на-
31 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 17, с. 231.
32 «Новое время», 1908, 26 февраля (11 марта), статья М. Меньшикова
«Кадетская политика».
33 «Вестник НКИД», 1919, № 1, с. 23.
147
столько усилился, что возникли «серьезные опасения, что Россия
и Англия внезапно очутятся перед совершившимся фактом вы-
дачи шахским правительством германским предпринимателям
каких-либо железнодорожных или иных политического значения
концессий, в силу которых германское правительство неизбежно
приобрело бы право голоса в персидских делах вообще» 34.
Эти опасения наряду с отмечавшимся выше стремлением ца-
ризма уйти от внешнеполитических осложнений побудили в конце
концов русскую дипломатию пойти на заключение соглашения
с Германией о Персии и Багдадской дороге на условиях, выдви-
нутых Берлином.
Германия увидела в этой готовности к уступкам еще одну
возможность попытаться испортить отношения России с Англией
и Францией и вывести ее из состояния политического баланса.
В ходе переговоров со стороны немцев было выдвинуто предложе-
ние о взаимных обязательствах: со стороны Германии — не под-
держивать агрессивной политики Австрии на Балканах, со стороны
России — не участвовать во враждебной по отношению к Гер-
мании политике Англии. Какова была цель этого предложения,
видно из письма министра иностранных дел Германии Кидерлен-
Вехтера германскому послу в Петербурге Ф. Пурталесу. «Русское
заявление относительно Англии для меня альфа и омега всего
соглашения, — писал он. — Оно должно так бросаться в глаза,
чтобы в тот момент, когда о нем станет известно англичанам, оно
скомпрометировало бы русских» 35.
Хотя обязательство Германии не поддерживать австрийскую
экспансию на Балканах было очень важно для русской диплома-
тии, которая сама добивалась его весной 1909 г., а неучастие во
враждебной Германии политике Англии вполне соответствовало
тому курсу, которого придерживался в тот период царизм, на пись-
менное оформление таких обязательств новый министр иностран-
ных дел России С. Д. Сазонов не пошел. Он откровенно признался
Пурталесу, что опасается того впечатления, которое произведет
такое соглашение в Лондоне. Его следствием «было бы то, что
все трудности, которые доставляла нам Англия в Центральной
Азии и беспокойства в области центральноазиатских вопросов,
начались бы снова. Этим был бы испорчен весь результат нашего
соглашения с Англией, заключенного в 1907 г.» 36. Сазонов пред-
ложил ограничиться устным обещанием обоих императоров при-
держиваться политики, сформулированной в германском проекте37.
Русско-германское соглашение о Персии и Багдадской дороге
было подписано в Петербурге 6 (19) августа 1911 г. Царизм был
вынужден согласиться и на отказ от противодействия строитель-
34 ЦГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 1380, л. 173. Справки МИД от 12 (25) мая 1910 г.
35 Die Grosse Politik..., Bd 27, Т. II, N 10167. Письмо содержит приписку Ки-
дерлена, рекомендующую Пурталесу сжечь его.
36 Die Grosse Politik..., Bd 27, Т. II, N 10171.
37 Там же, № 10174.
148
ству Багдадской дороги, и на постройку железнодорожной линии
от Ханекина до Тегерана, которая должна была связать строив-
шуюся Багдадскую дорогу со столицей Персии, и даже на право
Германии добиваться концессии на эту линию в случае отказа
России от ее строительства. Германия же признавала «специаль-
ные интересы» России в Персии и заявляла, что «не имеет на-
мерения» добиваться железнодорожных, навигационных и теле-
графных концессий в зоне русского влияния в Персии38. Устно
германским послом было заявлено от имени Вильгельма II, что
германское правительство не будет строить ответвлений Багдад-
ской дороги на севере Турции, в области, расположенной между
этой дорогой и русской и персидской границами к северу от Хане-
кина 39.
Хотя соглашение означало отступление царизма перед нати-
ском германского империализма, оно было выгодно и царизму,
так как давало ему передышку для собирания сил. Оно способст-
вовало некоторой разрядке русско-германских отношений, до-
вольно натянутых после Боснийского кризиса. Внешне отношения
между Петербургом и Берлином, казалось, снова приобрели «дру-
жественный» характер, что вызывало многочисленные нападки
в русской и зарубежной прессе на «германофильствующие эле-
менты» в МИД и окружении царя. На самом деле курс на улуч-
шение отношений с Германией объяснялся не германофильством
руководителей политики царизма, а опасениями новых внешне-
политических осложнений.
Период переговоров о соглашении 1911 г. оказался перелом-
ным во внешнеполитическом курсе царизма в другом отношении.
Отказ от заключения общеполитического соглашения, включав-
шего обязательства Германии не поддерживать австрийскую по-
литику на Балканах, заставил русскую дипломатию искать других
путей защиты своих интересов в этом районе. Было ясно, что, как
и в 1908—1909 гг., в будущем ей придется встретиться здесь
с объединенной австро-германской экспансией. Чтобы оградить
себя от новой «дипломатической Цусимы», царизм стал на путь
укрепления своих связей и с Францией, и с Англией, стремясь
превратить «рыхлое Тройственное согласие в боевой Тройствен-
ный союз» 40. С политикой балансирования между Англией и Гер-
манией было покончено. В августе 1912 г. была подписана русско-
французская морская конвенция, а в сентябре того же года
С. Д. Сазонов, ранее избегавший в беседах с англичанами затра-
гивать вопросы, которые могли бы отразиться на русско-герман-
ских отношениях, прямо спросил министра иностранных дел
38 Сборник договоров..., с. 405—407.
39 Международные отношения в эпоху империализма (далее — МОЭИ),
сер. 2, т. 18, ч. 1. М.—Л., 1938, с. 323.
40 Деренковский Г. М. Франко-русская морская конвенция 1912 г. и англо-
русские морские переговоры накануне первой мировой войны. — «Исто-
рические записки», т. 29. М., 1949, с. 107.
149
Великобритании Э. Грэя, чего могла бы ожидать Россия от Анг-
лии в случае вооруженного столкновения с Германией. Он полу-
чил ответ, что Англия употребит «все усилия, чтобы нанести
самый чувствительный удар германскому морскому могуще-
ству» 41.
Все это еще не означало, что царизм отошел от той внешне-
политической установки, которая была выдвинута в 1905 г., —
стремиться к поддержанию внешнего мира ради сохранения мира
внутреннего, т. е. в целях подавления революционного движения
в стране. В декабре 1912 г. при обсуждении в совете министров
мер военной предосторожности в связи со сведениями об австрий-
ской мобилизации С. Д. Сазонов и председатель совета мини-
стров В. Н. Коковцов продолжали считать, что «необходимо при-
нять все меры к тому, чтобы не обострять событий и не дать
нашим противникам возможности вовлечь Россию в опасное по-
ложение, когда самое достоинство ее потребует с нашей стороны
активных действий» 42.
Однако того единодушия, с которым ранее в царском прави-
тельстве отвергалась мысль о возможности для России вступить
в войну с Австро-Венгрией и Германией, в документах 1912 —
1914 гг. уже не прослеживается. В первую очередь это стало
проявляться в позиции военных кругов царской России, которые
по-прежнему настаивали на «деятельной подготовке» военных
сил и «полном параллелизме в военно-подготовительных мерах»
между Австрией и Россией.
В Германии не замечали этого изменения в настроении правя-
щих кругов России и продолжали считать, что она не решится на
военное столкновение с центральными державами. В сентябре
1912 г. в беседе с министром иностранных дел Австро-Венгрии
Берхтольдом германский канцлер Бетман-Гольвег заявил, что из
недавней беседы с Коковцовым он вынес впечатление, что Россия
еще в течение нескольких лет по внутренним причинам должна
будет придерживаться мирного курса43. Такие оценки побуждали
германские правящие круги использовать в своих интересах соз-
давшееся положение и склоняли их к мысли о желательности
превентивных действий.
Период 1911—1914 гг.— это период беспрерывных междуна-
родных осложнений, в центре которых неизменно находился бал-
канский вопрос. Итало-турецкая война, две балканские войны,
русско-германский конфликт в связи с миссией Лимана фон Сан-
дерса в Турции — все это следовало одно за другим, словно цеп-
ная реакция.
41 МОЭИ, т. 20, ч. 2. М.—Л., 1939, с. 457—458. Докладная записка С. Д. Са-
зонова Николаю II от 2 (15) октября 1912 г.
42 АВПР, ф. Канцелярия, 1912 г,, д. 218, л. 6. Особый журнал совета ми-
нистров от 29 ноября (12 декабря) и 5 (18) декабря 1912 г.
48 Österreich-Ungarns Außenpolitik von der Bosnichen Krise 1908 bis zum
Kriegsausbruch 1914, Bd IV. Wien, 1930, N 377.
150
Отношения между правительствами Германии и России в пе-
риод балканских войн были настороженными, но не доходили до
такого напряжения, как в период Боснийского кризиса. В Бер-
лине, потеряв надежду на разрушение франко-русского союза
и привлечение России к блоку центральных держав, пытались
решить вопрос об ослаблении лагеря противников путем обеспе-
чения нейтралитета Англии в случае конфликта с Россией и
Францией.
В начале 1912 г. с Англией велись переговоры о нейтралитете
в случае войны одной из держав, но это предложение было откло-
нено Лондоном.
Все это определяло осторожную позицию Берлина в период бал-
канских войн и лихорадочную гонку вооружений. В мае 1912 г.
в рейхстаге были приняты законы об увеличении состава армии
и строительстве военных судов, а в марте 1913 г. был опублико-
ван проект нового закона об увеличении армии в мирное время,
предусматривавший доведение ее к осени 1914 г. до 800 тыс. че-
ловек (из них более 30 тыс. офицеров), а к осени 1915 г.— до
900 тыс. 30 июня 1913 г. этот проект был утвержден рейхстагом
и стал законом44.
В России балканские события вызвали противоречивую реак-
цию. Царское правительство и крайне правые с беспокойством сле-
дили за их развитием, опасаясь быть втянутыми в нежелательные
внешнеполитические осложнения. Это определяло советы об уме-
ренности из Петербурга и воздействие на Сербию в вопросах
о выходе к Адриатическому морю и границах Албании.
В буржуазных же кругах с начала первой балканской войны
развернулась шовинистическая антиавстрийская кампания, кото-
рую В. И. Ленин называл «грубой «патриотической» «славян-
ской» политикой, указывая, что суть ее — «поддержка реакции
внутри и колониального, империалистского грабежа вовне»45.
Все буржуазные партии, от октябристов до кадетов, выступили
с требованием поддержки «братьев-славян» во имя решения «сла-
вянских задач» России. В. И. Ленин, горячо поддерживая нацио-
нально-освободительную борьбу балканских народов против Ту-
рецкой империи, требовал невмешательства великих держав в со-
бытия на Балканах. «И враждебное и якобы дружелюбное
вмешательство «держав» Европы, — писал он, — означает для
балканских крестьян и рабочих только прибавление всяческих
пут и помех свободному развитию к общим условиям капитали-
стической эксплуатации» 46.
Параллельно с политическими событиями на Балканах в Герма-
нии и России постепенно развертывалась работа по подготовке
к пересмотру торгового договора 1904 г. Такой подготовкой заня-
44 Klein F. Deutschland 1897/98—1917. Berlin, 1961, S. 248—249.
45 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 146.
46 Там же, с. 142.
151
лись как правительственные органы, так и представительные орга-
низации буржуазии. Сознание неравноправности экономических
отношений между обеими странами, опасности для экономики
России доминирующего положения Германии на русском рынке
широко распространилось в стране и еще более способствовало
росту антигерманских настроений.
Антигерманская кампания в России, так же как и шедшая па-
раллельно с ней антирусская кампания в Германии, достигла
апогея в начале 1914 г. в связи с конфликтом из-за миссии Ли-
мана фон Сандерса в Турции.
Руководящая роль германских офицеров в турецких вооружен-
ных силах представляла большую опасность для интересов ца-
ризма, поскольку ставила под контроль Германии как политику
Турции, так и черноморские проливы.
«Проливы в руках сильного государства — это значит полное
подчинение экономического развития всего юга России этому
государству», — писал в ноябре 1913 г. Сазонов в докладной
записке Николаю II47. К этому добавлялось также огромное во-
енно-стратегическое значение, которое имели проливы для Рос-
сии. Вопрос о черноморских проливах и связанный с ним балкан-
ский вопрос все больше влияли на развитие русско-германских
межгосударственных отношений. И в этих вопросах между цариз-
мом и русской буржуазией расхождений практически не было.
В декабре 1913 г., ставя перед царем вопрос о позиции Рос-
сии в случае отказа Турции выполнить требование о смещении
Лимана фон Сандерса с поста командующего корпусом в Констан-
тинополе, Сазонов настаивал на «мерах понуждения» даже в слу-
чае, если они вызовут выступление Германии в защиту Турции.
«Если в столь существенном вопросе, как командование герман-
ским генералом корпусом в Константинополе, Россия примирится
с создавшимся фактом, — писал он, — наша уступчивость будет
равносильна крупному политическому поражению и может иметь
самые гибельные последствия. Прежде всего она не предохранит
нас от возрастающих притязаний Германии и ее союзников, начи-
нающих усваивать все более и более неуступчивый и неприми-
римый тон во всех вопросах, затрагивающих их интересы. С дру-
гой стороны, во Франции и Англии укрепится опасное убеждение,
что Россия готова на какие угодно уступки ради сохранения мира.
Раз такое убеждение укрепится в наших друзьях и союзниках,
без того не очень сплоченное единство держав Тройственного со-
гласия может быть окончательно расшатано, и каждая из них
будет стараться искать иных обеспечений своих интересов в со-
глашениях с державами противоположного лагеря» 48.
На совещании, созванном в январе 1914 г. для обсуждения
записки Сазонова, военный министр и начальник генерального
47 Зайончковский А. М. Подготовка России к мировой войне в международ-
ном отношении. М., 1926, с. 394.
48 Цит. по: Константинополь и проливы, т. I. M., 1925, с. 63.
152
штаба заявили о «полной готовности России к единоборству
с Германией, не говоря уже о столкновении один на один с Авст-
рией» 49. Хотя победила точка зрения В. Н. Коковцова «о край-
ней нежелательности» вовлечения России в европейское столкно-
вение, развитие событий показывало, что с лозунгом «мир во
что бы то ни стало» покончено.
Воинственные заявления царских сановников не соответство-
вали, однако, реальной готовности русской армии к войне. Хотя
Россия тоже включилась в империалистическую гонку вооруже-
ний, она отставала от других империалистических держав. Тех-
нико-экономическая отсталость замедляла развитие материальной
части армии, а отсутствие финансовых средств препятствовало
проведению широкой программы, разработанной генеральным
штабом в 1908 г., и заставляло ограничиваться лишь удовлетворе-
нием самых неотложных нужд. К тому же значительные ассигно-
вания шли на развитие флота, хотя его вероятное участие в буду-
щих военных действиях было заведомо вспомогательным.
После Боснийского кризиса военное министерство приступило
к проведению в жизнь долгосрочной программы развития армии и
флота, учитывая, что в случае войны вооруженным силам страны
придется иметь дело одновременно с Германией и Австро-Вен-
грией. Эта программа, неоднократно пересматривавшаяся и допол-
нявшаяся, была рассчитана на 10 лет50.
На ход выполнения программы влияли такие факторы, как
балканские войны и темпы перевооружения германской и австро-
венгерской армий. Уже с 1912 г. военные атташе в Германии и
других странах, а также русская разведка сообщали как о концен-
трации усилий германского генерального штаба на завершении
перевооружения германской армии к концу 1913 г., так и о пла-
нах военного и политического руководства Германии и Австро-
Венгрии, которые могли привести к открытию ими военных дей-
ствий летом 1914 г.
Союзники России, в первую очередь Франция, были серьезно
обеспокоены ее отставанием от уровня вооружения стран вра-
ждебной коалиции. Эти вопросы были рассмотрены на совещаниях
начальников генеральных штабов русской и французской армий
в 1912 и 1913 гг. Французское правительство предложило России
ежегодные займы на военные цели. Россия обещала изменить воен-
ные планы в направлении скорейшего развертывания наступления
русской армии против Германии в случае возникновения войны51.
49 «Вестник НКИД», 1919, № 1, с. 26—32. Журнал совещания министров
31 декабря 1913 г. (13 января 1914 г.).
50 Шацилло К. Ф. Россия перед первой мировой войной (Вооруженные силы
царизма в 1905—1914 гг.). М., 1974, с. 49—52.
51 Бовыкин В. И. Очерки истории внешней политики России. Конец XIX в.—
1917 г. М., 1960, с. 125—127, 144—145; он же. Из истории возникновения
первой мировой войны. Отношения России и Франции в 1912—1914 гг.
М, 1961, с. 92—98.
153
Перечисленные выше обстоятельства побудили русский гене-
ральный штаб спешно разработать последнюю модификацию ме-
роприятий по подготовке армии к войне — так называемую «боль-
шую программу», которая в октябре 1913 г. была одобрена царем
с категорическим предписанием провести ее в жизнь до конца
1917 г. Летом 1914 г. «большая программа» была одобрена Думой
и стала законом 24 июня, т. е. немногим более чем за месяц до
начала первой мировой войны52.
Подчеркивая роль гонки вооружений в развязывании первой
мировой войны, Ленин отмечал, что Германия организовала «на-
ступление в момент, который ей казался наиболее удобным для
использования последних ее усовершенствований в военной тех-
нике, и накануне проведения так называемой большой военной
программы Россией» 53.
Глава 9. Неославизм и польский вопрос
Усиление националистической пропаганды в Германии в конце
XIX в., особенно после образования Пангерманского союза, было
связано с переходом германских правящих кругов к «мировой
политике». С наступлением эпохи империализма она все больше
принимала шовинистический характер. Страницы таких органов,
как «Алльдойче блеттер», «Ди цукунфт», «Кройццайтунг», а не-
сколько позднее «Дас грёссере Дойчланд», были заполнены мате-
риалами с грубыми выпадами против славянских народов, пропо-
ведью экспансионистской политики в Европе, особенно на Востоке
и Юго-Востоке континента, утверждениями о расовом превосход-
стве немцев и заявлениями о неизбежности войны «германства»
и «славянства». Имена руководителей Пангерманского союза
Э. Хассе, Г. Класса, а также таких трубадуров экспансии на
Восток, как Т. Шиман, П. Рорбах, Г. Дельбрюк и многих других,
стояли на обложках бесчисленных книг и брошюр, доказывавших
желательность войны против России и рисовавших контуры того
«германского мира», который должен образоваться под эгидой
торжествующей Германии с подчинением ей народов и государств
Восточной и Юго-Восточной Европы.
Националистическая пропаганда в Германии создавала особый
идеологический климат в стране, который оказывал давление на
государственное руководство и подталкивал его в сторону более
активной защиты «национальных интересов». Этот климат ска-
зывался и на отношениях кайзеровской Германии с другими
странами, заслуженно принеся ей репутацию агрессивного госу-
дарства. Вызывая отрицательную реакцию во всем мире, пангер-
52 Шацилло К. Ф. Россия перед первой мировой войной, с. 97—100.
53 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 5.
154
манская пропаганда особенно сильно задевала национальные
чувства народов, которые она провозглашала объектом своей
экспансии и объявляла низшими по сравнению с немецким. Но
наибольшую тревогу она вызывала у народов, собственный опыт
которых приводил их к убеждению, что они имеют дело не просто
с пропагандистской кампанией, а с идеологическим обоснованием
политики, уже проводящейся в жизнь и угрожающей их интере-
сам. К числу таких народов относились в первую очередь поляки
в Германии, а также славянские народы в Австро-Венгрии, где
австрийские пангерманцы рьяно проповедовали аналогичные идеи.
В среде славянских народов уже с конца XIX в. отчетливо
зазвучали голоса, указывавшие на германскую угрозу и призы-
вавшие искать спасения в славянском единстве. На этот призыв
первыми откликнулись слои, представлявшие те же общественные
силы, на которые в Германии опирались идеологи экспанси-
онизма, — буржуазия и представители буржуазной интеллигенции.
Это была ответная националистическая реакция, в ходе которой
появились свои, славянские, алармисты и идеологи единения всех
славян на новой, буржуазной, основе. Примером может служить
начавший выходить с 1900 г. в Вене журнал «Славянский век»,
в деятельности которого значительное место заняло освещение
германских экспансионистских замыслов. Его редактор Д. Вергун
в конце 1904 г. опубликовал серию статей «Немецкие захваты
и притязания на славянских землях и Ближнем Востоке». Позже
они вошли в книгу «Германский «Дранг нах Остен» в цифрах
и фактах», которая получила широкий отклик. Проанализировав
германскую экономическую и политическую экспансию, Д. Вер-
гун пришел к выводу, что ее целью является образование «Гер-
манской мировой империи немецкой нации», и призвал к созданию
«славянской самообороны» 1.
Ответная реакция на пангерманскую пропаганду и экспан-
сионистскую политику Германии была тем более сильной, что
она совпала с началом нового этапа в развитии народов Цен-
тральной, Восточной и Юго-Восточной Европы, связанного с их
вступлением «в эпоху начавшихся буржуазно-демократических
революций, в эпоху пробуждения и обострения национальных
движений, в эпоху возникновения самостоятельных пролетарских
партий...» 2 Эту эпоху открыла русская революция 1905—1907 гг.,
которая оказала огромное влияние на развитие событий, в част-
ности, в Восточной Европе и Азии. В. И. Ленин подчеркивал,
что на востоке Европы — в Австрии, на Балканах и в России —
«именно XX век особенно развил буржуазно-демократические
национальные движения и обострил национальную борьбу»3.
Характер этих движений оказал огромное влияние на оценку
1 Vergun D. Nemecky «Drang nach Osten» v cislech a skutcieh. Brno, 1906,
s. 88, 95.
2 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 298.
3 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 260.
155
ими германской экспансионистской политики и выработку своих
внешнеполитических концепций.
Одними из первых определили свою линию политические тече-
ния югославянской буржуазии Габсбургской монархии. Здесь
среди хорватских и сербских политических партий уже с осени
1903 г. начал формироваться так называемый «новый курс»,
в основе которого лежала идея их сплочения с целью образования
общего фронта против германской политики «Дранг нах Остен».
Этот курс нашел свое выражение в принятых хорватскими
и сербскими буржуазными политиками Австро-Венгрии Риекской
(3 октября 1905 г.) и Задарской (17 октября 1905 г.) резолюциях
и привел к образованию хорватско-сербской коалиции. Последняя,
представляя интересы хорватской и сербской буржуазии, повела
борьбу против немецкой и венгерской гегемонии в югославянских
землях монархии4. Конечной целью ее лидеров (Ф. Супило,
А. Трумбич и др.) было создание самостоятельного югославян-
ского государства.
По-иному обстояло дело в австрийской части монархии Габс-
бургов — Цислейтании. Политические партии чешской и словен-
ской буржуазии стояли на позициях австрославизма. Добившись
в конце 1905 г. обещания правящих кругов Австро-Венгрии
о введении всеобщего избирательного права, они уверовали в ско-
рое торжество основной цели австрославизма — преобразования
монархии на началах федерализма. В то же время их беспокоила
растущая экономическая и политическая зависимость Австро-
Венгрии от Германской империи. Наличие сильного германского
соседа заставляло их строить сложные политические концепции.
Ленин отмечал в политике ряда входивших в Австро-Венгрию
народов «тяготение как раз не к отделению от Австрии, а к со-
хранению целости Австрии именно в интересах национальной
независимости, которая могла бы быть совсем раздавлена более
хищническими и сильными соседями!». В силу этого «своеобраз-
ного положения», развивал далее В. И. Ленин свою мысль,
Австрия, сложившаяся в двухцентровое (дуалистическое) госу-
дарство, «теперь превращается в трехцентровое (триалистическое:
немцы, венгры, славяне)» 5.
Подобная программа переустройства Австро-Венгрии на три-
алистических началах имела также и свою внешнеполитическую
концепцию, которую ее носители по понятным причинам зату-
шевывали и не выставляли на всеобщее обозрение. В основе ее
лежало стремление буржуазии славянских народов, в первую оче-
редь наиболее развитой чешской буржуазии, защититься от кон-
куренции германского империализма и противопоставить его
экономической экспансии свое экономическое проникновение, осо-
4 Gross М. Vladavina hrvatsko-srpske koalicije 1906—1907 g. Beograd, 1960;
Supilo F. Politika u Hrvatskoj (Sa predgovorom V. Bogdanova «O zivotu
і radu Frana Supila»), Zagreb, 1953.
5 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 270—271.
156
бенно на Балканы и в другие интересовавшие ее районы. Эта
концепция была направлена против союза Австро-Венгрии с Гер-
манией и искала опоры на международной арене в сближении
с Россией и западными державами. Лидеры и идеологи австро-
славизма были готовы пойти на сотрудничество с Россией, но
сотрудничество на паритетных началах, условий для которого
раньше не существовало. Поэтому политическое оформление рус-
ской буржуазии после революции 1905 г. и появление среди нее
партий, течений и групп, разделявших близкие или аналогичные
внешнеполитические взгляды, вызывало большой интерес и на-
дежды на сотрудничество у политических деятелей всех славян-
ских народов.
Наиболее близкими по духу к буржуазным партиям зарубеж-
ных славянских народов были в России кадеты, октябристы
и партия демократических реформ. «Национализм великорусский,
как и всякий национализм, переживет различные фазы, смотря
по главенству тех или иных классов в буржуазной стране, — пи-
сал В. И. Ленин. — До 1905 года мы знали почти только национал-
реакционеров. После революции у нас народились национал-
либералы.
На этой позиции стоят у нас фактически и октябристы
и кадеты... т. е. вся современная буржуазия» 6. Именно из этих
кругов русской буржуазии вышли первые проекты создания сла-
вянами «антигерманского фронта», в частности попытка органи-
зовать в Петербурге в конце 1905—начале 1906 г. Славянский
союз. Инициатор этого проекта В. П. Сватковский мыслил Союз
как политическую организацию, целью которой являлось бы
«практическое осуществление всеславянского единения как мир-
ного противовеса наступательным планам воинствующего герма-
низма» 7. Одновременно Сватковский сформулировал «новую сла-
вянскую идею», принципом которой было бы «равенство всех
славянских народов, больших и малых, а также тех народов,
которые в будущем могли бы присоединиться к «славянскому
миру». Указывал он также на необходимость «упорядочения
вопроса польского и малорусского». Его идеи не встретили в этот
период понимания не только в официальных кругах, но даже
в умеренно либеральных буржуазных слоях, отнесшихся к ним
скептически.
Заявление, сделанное в мае 1906 г. новым министром ино-
странных дел А. Извольским об изменении внешнеполитической
ориентации России, активизировало «славянскую деятельность»
как русской буржуазии, заинтересованной в балканских рынках,
так и славянской буржуазии Австро-Венгрии. С инициативой
обсудить вопрос о возможности культурного и экономического
6 Ленин В, И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 318.
7 «Русь», 1906, 27 января (4 февраля); 31 января (13 февраля); 7 (20) фев-
раля; «La Revue Slave» (Париж), 1906, № 1, p. 9.
157
сотрудничества славянских народов Габсбургской монархии вы-
ступила чешская буржуазия, опубликовав в мае 1906 г. в журнале
«Май» соответствующую анкету. В ходе ее обсуждения было вы-
сказано предложение созвать съезд представителей славянских
народов Австро-Венгрии для выработки практической программы
сближения славян. Одновременно в публицистике появилось вы-
сказывание о необходимости решения славянских проблем в Рос-
сии, и прежде всего польского и украинского вопросов 8. В ответах
на анкету представителей словенской буржуазии особенно под-
черкивалась необходимость экономического сотрудничества между
чехами и югославянскими народами. Задачей такого сотрудничества
была бы концентрация славянского капитала для оказания по-
мощи местной промышленности в борьбе с иностранным, в первую
очередь германским капиталом9.
В России обсуждение вопроса о славянском сотрудничестве
активизировалось с лета 1907 г. в связи с идеей организации Все-
славянского конгресса. Эту мысль подхватили буржуазные поли-
тические партии. Одобрили ее и официальные круги с условием
ограничения программы такого съезда культурно-благотворитель-
ными целями 10. Определенный интерес к проекту созыва Всесла-
вянского конгресса проявили и славянские буржуазные круги
Австро-Венгрии, хотя и высказали озабоченность по поводу его
характера.
Причиной их беспокойства были серьезные изменения, проис-
шедшие в расстановке политических сил в австрийской части
Габсбургской монархии. Проведенные в мае 1907 г. всеобщие вы-
боры привели к тому, что соотношение сил в австрийском рейхсрате
изменилось в пользу славянского населения монархии: 255 пред-
ставителей их народностей (из них 82 — поляки) и 233 — австрий-
цев и немцев. Это необычайно подняло роль польского коло в обес-
печении венскому правительству решающего большинства в пар-
ламенте. В самом же польском коло консервативно-помещичье
большинство уступило место национальным демократам. Последнее
могло отрицательно сказаться на отношениях коло с правительст-
вом, поскольку основной программной установкой национально-
демократического направления (или «вшехпольского»), возглав-
ляемого Лигой народовой, было стремление проводить единую
«польскую» политику в Австрии, Германии и России. Такой по-
литикой руководители Лиги народовой после долгой и сложной
эволюции признали прежде всего антигерманскую 11.
Антигерманская ориентация национальных демократов Поз-
наньщины и Царства Польского, возглавлявших парламентские
8 Herman К. Novdslovanstvl a ceska burzoasie. — In: Kapitoly z dejin
vzäjemnych vztahu narodu CSR a SSSR, I. Praha, 1958.
9 Necas C. Balkan a ceska politika. Brno, 1972, s. 47.
10 ЛГИА, ф. 851, on. 1, д. 10, л. І об.
11 Terej J. J. Idee, mity, realia. Szkice do dziejow Narodowej Demokracji. War-
szawa, 1971.
158
представительства поляков в России и Германии, могла стать
элементом политики и польского коло в Австрии, Первым шагом
в этом направлении было совместное выступление в венском
рейхсрате 27 ноября 1907 г. славянских депутатов и польского
коло с протестом против закона прусского правительства об
экспроприации польской земельной собственности. Славянская
буржуазия Габсбургской монархии рассчитывала, что антигер-
манская переориентация польского коло приведет его в «славян-
ские ряды», в результате чего будет достигнута столь желаемая
консолидация сил славянского буржуазного лагеря в Австрии со
всеми вытекающими последствиями в области внутренней и внеш-
ней политики. Вместе с тем это придало польскому вопросу осо-
бую актуальность в политической деятельности австрославистов.
Именно поэтому лидер младочешской партии К. Крамарж на
совещании славянских депутатов австрийского рейхсрата (без
поляков) в ноябре 1907 г., одобрив идею созыва славянского кон-
гресса и рекомендации русских официальных кругов не придавать
съезду политической окраски, от имени всех австрийских славян
заявил о необходимости урегулирования русско-польских отно-
шений, являвшихся серьезным препятствием для сотрудничества
славян Австрии и России. На этом же совещании для органи-
зации съезда был создан Подготовительный комитет в составе
чехов К. Крамаржа и В. Клофача, словенца И. Хрибара и ру-
сина М. Глебовицкого 12.
В апреле 1908 г. в Праге состоялись переговоры между рус-
ским Клубом общественных деятелей 13 и Подготовительным ко-
митетом, которые завершились обсуждением «новой славянской
программы». Она отличалась компромиссным характером. Главной
целью сплочения славян было признано достижение ими эконо-
мического и культурного процветания. Идея создания «сла-
вянского противовеса» германской экспансии едва проглядывалась
в приглушенных выводах о «противнике вообще». Особо под-
черкивалась готовность к такому сотрудничеству, которое спо-
собствовало бы русско-австрийскому сближению.
В России лагерь сторонников русско-австрийского сближения
переживал серьезный кризис. Усилившееся экономическое про-
никновение Австро-Венгрии на Балканы (прежде всего проект
строительства железной дороги в Македонии) активизировало
деятельность той части октябристско-кадетского лагеря, которая
требовала решительного изменения балканской политики России 14.
12 Материалы совещания были посланы в Петербург (см.: ЛГИА, ф. 400,
оп. 1, д. 1007, л. 44).
13 Создан в 1905 г. из числа буржуазно-либеральных членов Государствен-
ной думы, Государственного совета, общественных деятелей и предста-
вителей либеральной интеллигенции (ЛГИА, ф. 851, оп. 1, д. 5, л. 1—5;
д. 16, л. 1-16).
14 Бестужев И. В. Борьба в России по вопросам внешней политики. 1906—
1910. М., 1961.
159
Эти круги трубили об угрозе балканскому славянству со стороны
Австрии, подчеркивали необходимость созыва славянского съезда
и с этой целью предлагали основать Общество содействия общению
славян15.
Еще сложнее был вопрос о русско-польских отношениях, раз-
решение которого, по замыслу славянской буржуазии монархии
Габсбургов, должно было стать одним из составных элементов
«новой славянской программы». Царизм, хотя и трактовал свою
политику в отношении поляков как внутреннее дело русского го-
сударства, был связан антипольским курсом с Германией. Усили-
вавшаяся столыпинская реакция после контрреволюционного тре-
тьеиюньского переворота 1907 г. сопровождалась также усилением
репрессий в отношении поляков. Царское правительство не было
склонно считаться даже с теми польскими буржуазно-помещичь-
ими кругами, которые выражали готовность к сотрудничеству с ним.
На основе нового избирательного закона число польских депутатов
в III Думе сократилось до 12 (по сравнению с 36 во II Думе).
Буржуазно-либеральные круги были склонны поддержать идею
о предоставлении культурной автономии польским землям в со-
ставе Российской империи, что послужило бы, с их точки зрения,
средством укрепления западных границ России 16. Эти круги по-
лагали, что «умеренный польский курс» не только поднимет
престиж России в славянском мире, но укрепит ее «естественные
связи со славянством вообще и прежде всего с западным». Все
это дало бы в руки правительства новые сильные внешнеполи-
тические средства, которые смогли бы не только предотвратить
русско-австрийский конфликт, но и сблизить Россию с Австрией 17.
В Польше, которая была, по замечанию Ленина, «насквозь про-
питанной националистическими стремлениями и увлечениями» 18,
не прошел незамеченным факт, что вопрос о русско-польском
«примирении» стал рассматриваться в России с учетом роста
германской опасности. Однако возможность привлечь к «обще-
славянской работе» буржуазию Царства Польского казалась
проблематичной. Лидеры ее политических партий не видели
в правительственном курсе каких-либо перемен в польском
вопросе. С их точки зрения «наиболее надежным всеславянским
клеем являлся немецкий гнет»19. И тем не менее судьба
«нового славянского движения» была поставлена в зависи-
мость от позиции польской буржуазии в не меньшей степени,
чем от позиций царского правительства.
15 «Слово», 1908, 5 апреля; «Новое время», 1908, 23 апреля.
16 Wierzchowski М. Sprawa polska w programach і taktyce rosyjskich partii
folitycznych w latach 1905—1914. — In: Studia z dziejöw ZSRR і Europy
rodkowej, t. 2. Warszawa, 1967, s. 81—101.
17 Струве П. Великая Россия. Из размышлений о проблеме русского могу-
щества. — «Русская мысль», 1908, кн. 1, с. 150—151.
18 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 25, с. 294.
19 «Slowo», 27. III 1908.
160
Эти вопросы были обсуждены во время визита в мае 1908 г.
членов австрийского Подготовительного комитета Крамаржа, Хри-
бара и Глебовицкого, или, как отмечал В. И. Ленин, «одного чеха
(депутата), либерального словенца и русофильского русина» 20,
в Петербург, где их торжественно встречали как официальные
круги, так и представители буржуазно-либеральных партий. Сде-
ланное на одной из встреч заявление председателя польского коло
Думы Р. Дмовского о том, что он рассматривает «славянское дело
как дело польское без оговорок», определило дальнейшее развитие
«нового славянского движения»21.
Решение о целесообразности «славянской политики» Лига на-
родова приняла еще осенью 1907 г. Дмовский через польских по-
литических деятелей Галиции наладил контакт с Крамаржем.
Он сообщил о желании поляков принять участие в славянском
съезде с условием, что славянские политики Австрии выдвинут
требование урегулирования русско-польских отношений в качестве
первого шага на пути славянского сближения22. Последние взяли
на себя миссию посредников, руководствуясь при этом собствен-
ной оценкой степени готовности правящих кругов России изме-
нить политику в отношении поляков. Так, в период осени 1907—
весны 1908 г. практически сложился скрытый союз чешских
буржуазных политиков с руководителями «вшехпольского» дви-
жения.
Мотивы, склонившие «вшехполяков» к участию в «новом сла-
вянском движении», изложил Р. Дмовский в книге «Германия,
Россия и польский вопрос», которую он начал писать еще в авгу-
сте 1907 г. и закончил в апреле 1908 г.23 Основой построений Дмо-
вского было убеждение, что события в Европе развиваются в на-
правлении, благоприятном для восстановления независимости
Польши: фронт государств-разделителей раскололся. Постепенно
возрастающая зависимость внутренней и внешней политики
Австро-Венгрии от Германии, стремление последней к мировому
господству, усиливающийся кризис царизма в России привели
к тому, что решение польского вопроса стало зависеть от направ-
ления русско-германских отношений. Дмовский создал теоре-
тическую схему развития русско-германских отношений. Взяв за
основу географический фактор, диктовавший якобы и фатальные
предопределенности во внешней политике этих государств и на-
правление их экспансии, лидер «вшехполяков» прогнозировал не-
избежность стремлений Германии к захвату Царства Польского,
а через это — неизбежность русско-германского конфликта24. Вы-
званное этой перспективой обострение Германией антипольского
20 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 28, с. 506.
21 «Слово», 1908, 15 (28) мая.
22 Dmowski R. Polityka polska і odbudowanie panstwa. Warszawa, 1925,
s. 101; Bobrzynski M. Z moich pamiуtnikow. Wroclaw—Krakow, 1957, s. 127.
23 Dmowski R. Niemcy, Rosja a kwestia polska. Lwow, 1908.
24 Dmowski R. Niemcy, Rosja..,, s. 250—254.
161
курса привело, по мнению Дмовского, к росту антигерманских
настроений в польском обществе и переходу польского националь-
ного движения на антигерманские позиции. Последнее, по расчетам
Р. Дмовского, должно вызвать интерес Европы к польской проб-
леме и убедить Россию, что в борьбе с Германией она может рас-
считывать на союз с поляками 25.
Перспектива столкновения государств, разделивших Польшу,
при общей ставке на победу Антанты, давала, по мнению Р. Дмов-
ского, надежду на решение польского вопроса посредством объеди-
нения всех польских земель в рамках Российской империи при
предоставлении им автономии. Но внешняя политика России
крайне медленно и с постоянными отступлениями развивалась
в направлении, которого так ждали «вшехполяки». Одним из
средств, способных ускорить переход России к активной внешней
политике, могло стать, по мнению Р. Дмовского, широкое славян-
ское движение, направленное против Германии. Участие в нем
поляков вынудило бы Россию изменить правительственный курс
в польском вопросе, поскольку в противном случае другие славян-
ские народы не согласились бы на сотрудничество с державой,
угнетающей одну из ветвей славянства. Внешнеполитическая
необходимость оказала бы, таким образом, сильное влияние на
внутреннюю политику России, где славянское движение высту-
пило бы против правительства, связанного политикой Берлина
в вопросе оздоровления русско-польских отношений26.
Таким образом, участие поляков в новом славянском движении
Р. Дмовский рассматривал как акт международной политики,
смысл которого заключался в том, чтобы превратить русско-поль-
ские отношения в проблему, решение которой отвечало бы «го-
сударственным интересам» России27. Такая трактовка устраивала
консервативных польских политиков в Австро-Венгрии. Они вы-
разили готовность «не препятствовать действиям, от которых за-
висит судьба поляков Царства Польского» 2S. Подобную позицию
заняли и галицийские демократы, оговорившие при этом, что,
с их точки зрения, союз России с Англией и Францией является
достаточно надежным средством для защиты против германского
натиска29. Помещичье-консервативные круги Царства Польского,
склонявшиеся к союзу с русскими помещиками и буржуазией на
платформе совместной борьбы против революционного движения
русского и польского пролетариата, сдержанно отнеслись к проек-
там национальных демократов, но все же признали целесообраз-
ность участия поляков в славянском движении30. Лишь финан-
сово-промышленные круги Царства Польского, привлеченные
25 Dmowski R. Niemcy, Ras ja..,, ,s. 254; idem. Polityka polska..., s. 120.
26 Dmowski R. Niemcy, Rosja..., s. 68, 137; «Glos Warszawski», 28.V 1908.
27 «Przeglad Narodowy», 1908, t. II, N 9, s. 335—346.
28 «Gzas», 3.VI 1908.
29 «Kurier Lwowski», 10.VI 1908.
30 «SIowo», 31.V 1908; «Kraj», l.VI 1908.
162
идеей славянского экономического сотрудничества, полностью
одобрили «новое славянское движение»31.
Переговоры в Петербурге, а затем в Варшаве, которые вели
представители славянской буржуазии Австро-Венгрии, явились
завершающим этапом оформления «новой славянской программы»
в политическое движение, получившее название неославизм.
Программа включала в себя в основном мероприятия культурно-
просветительного характера. Экономическое межславянское со-
трудничество ограничивалось на первом этапе идеей создания
Славянского банка в противовес Немецкому банку — рычагу гер-
манской экспансии на Балканах. Эта идея особенно развивалась
чешской буржуазией. Несмотря на откровенно антигерманские и
националистические тенденции неославизма, его идеологи усиленно
отрицали политический характер движения, а исключение из
программы вопросов большой политики импонировало большин-
ству сторонников «славянского сплочения». По классовой сущ-
ности и программным установкам неославизм представлял собой
иное явление, чем панславизм. Это отличие особенно было видно
в главном принципе неославизма — «равенстве всех славянских
народов, больших и малых», что соответствовало идеологии ли-
беральной буржуазии. Но именно этот принцип оказался на
деле наиболее трудно осуществимым, что в конечном счете
явилось одной из основных причин краха неославистского дви-
жения.
Первый съезд неославистов состоялся в Праге 12—18 июля
1908 г. В нем приняли участие в основном представители бур-
жуазных политических партий славянских народов, в меньшей
степени — деятели культуры и науки. Самыми многочисленными
были соответственно чешская, русская и польская делегации.
Большинство русской делегации относилось к умеренно правым,
широко представлены были Государственный совет и Дума (9 из
23). Чешская делегация, возглавлявшаяся К. Крамаржем, фор-
мально включала в себя представителей всех буржуазных партий.
Польская делегация, руководимая Р. Дмовским, состояла из пред-
ставителей польского коло Думы и буржуазных партий Царства
Польского. От Галиции в Прагу приехала официальная делегация
национальных демократов, консерваторы и демократы отказались
принять участие в съезде. Присутствовали хорватская, словен-
ская и сербская делегации югославянских земель Габсбургской
монархии. Болгарская делегация была представлена русофиль-
скими политическими кругами. На съезде отсутствовали словаки
Венгрии, лужицкие сербы и поляки Пруссии. Последние прислали
лишь «журналистов» (в их числе был глава «вшехполяков» По-
знаньщины М. Сейда). Все делегаты выступали или от своего
имени, или как представители общественных организаций.
31 ЦГИА СССР, ф. 909, оп. 1, ед. хр. 124, л. 19—21; Веуliп К. W Warszawie
w latach 1900—1914. Warszawa, 1972, s. 286.
163
Русская сторона отнеслась к съезду как к мероприятию кон-
сультативного характера. Принятые накануне съезда на совеща-
нии в Петербурге «общие директивы» обязывали делегацию сле-
дить, чтобы русско-польские отношения не стали предметом
обсуждений32. Практически это перечеркивало результаты пред-
варительных совещаний в Петербурге и Варшаве и было чревато
конфликтом с польской делегацией. Последняя накануне отъезда
в Прагу на специально созванной конференции в Кракове наме-
тила в качестве основной своей задачи добиться от русских по-
литических деятелей заявления, что полякам будет предоставлена
в России возможность свободного национального развития33.
Лишь посредничество Крамаржа позволило избежать конфликта и
прийти к компромиссу: русская сторона решила обсудить вопрос
о русско-польских отношениях и сделать заявление о «необходи-
мости устранения препятствий, которые мешают культурному и
экономическому развитию поляков в России» 34.
Работа съезда вылилась в благие пожелания развития сотруд-
ничества. Отсутствие практических результатов особенно бросалось
в глаза в расплывчатых формулировках окончательной резолю-
ции, не содержавшей никаких конкретных предложений. Единст-
венным деловым проектом, который также остался на бумаге, был
чешский проект создания Славянского банка. Он был задуман не
только как финансовое учреждение, но и как центр, способствую-
щий экономическому развитию славянских народов и координи-
рующий их экономическую политику.
Отсутствие конкретных результатов и консультативный харак-
тер работы съезда по-разному оценивались самими участниками
неославистского движения. С одной стороны, широко было рас-
пространено мнение, что выработка форм сотрудничества — это
дело будущего35. С другой стороны, каждая группа участников
делала свои выводы о перспективах развития движения. Так, не-
участие в работе съезда польского коло Австрии поколебало на-
дежды чешских австрославистов и их лидера Крамаржа привлечь
его к неославизму. Р. Дмовский же считал, что антиславистская
позиция консервативных польских кругов Австрии, препятствую-
щая освобождению внутренней и внешней политики Австрии от
немецкого влияния, зависит главным образом от положения поля-
ков в России и политики царизма в Царстве Польском36.
Русские участники съезда сдержанно оценивали возможности
неославизма, хотя русская буржуазная публицистика утверждала,
будто съезд «положил начало демократическому прогрессивному
32 ЛГИА, ф. 400, оп. 1, д. 1007, л. 38.
33 Biblioteka im. E. Raczynskiego w Poznaniu. DziaJ rekopisow. Sygn. 794,
Biuro Informacyjne-Prasowe Galicyjskiej Rady Narodowej w Paryzu, 7.VII
1908; «Gazeta Narodowa», 12.VII 1908.
34 Кораблев В. Н. Славянский съезд в Праге. СПб., 1908, с. 37—41.
35 «Слово», 1908, 22 мая (4 июня).
36 «Glos Warszawski», 7—11.IX 1908.
164
движению» 37. В это время особенно ярко проявилась справедли-
вость слов Ленина, который, говоря о кадетах (а их позиция
в данном вопросе совпадала с позицией других буржуазных пар-
тий России), отмечал, что в их «национализме, неославизме и т. п.
была корыстная, узкоклассовая буржуазная сущность и звонкая
либеральная фраза» 38.
Польская буржуазная печать почти всех политических направ-
лений оценивала результаты съезда как весьма положительные.
Пресса «вшехполяков» усмотрела в них успех тактики Дмовского,
а потому особо отмечала молчание германских газет39. Любой
отклик в Германии на итоги съезда рассматривался через увели-
чительное стекло. Так, польская пресса перепечатала оценку праж-
ского съезда гакатистскими кругами, которые, как писала «Кёль-
нише цайтунг», заявляли, что поляки принимают участие
в неославистском движении только для того, чтобы использовать
«всеславянские настроения» в русском обществе для достижения
своих собственных целей40. Отдельные австрийские газеты также
подчеркивали, что съезд преследовал не столько «всеславянские»,
сколько антинемецкие цели, отразившиеся в экономической части
его резолюции41.
Противники неославизма с удовлетворением писали об «удиви-
тельном контрасте между тем, что провозглашалось в Праге, и
тем, что делается в Варшаве» 42, имея в виду репрессивную поли-
тику царизма.
Польский вопрос сразу же превратился в слабое звено всего
неославистского движения, показав невозможность решения на-
циональных проблем в рамках буржуазной идеологии и политики.
Его выдвижение на первый план критиками из лагеря бывших
сторонников неославизма побудило Р. Дмовского выступить
с разъяснениями, чего ожидала польская буржуазия от своего
присоединения к неославизму. В сентябре 1908 г. он заявил:
«Путем участия в славянском движении наша политика опреде-
лила свою позицию в отношении Германии, западных славян и
России... Остановить продвижение Германии на Восток и Юг
можно только путем развития сил всех народов, которым угрожает
Германия, и всесторонней координации их действий... Одной
польской обороны перед германским натиском недостаточно...
На одних нас, поляках, немецкая волна не разобьется» 43. Поль-
ский неославизм являлся попыткой обеспечить полную независи-
мость внутренней и внешней политики России от Германии и обо-
стрить их противоречия на международной арене44. Дмовский
37 «Московский еженедельник», 1908, 9 августа, с. 16.
38 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 19, с. 222.
39 «Glos Warszawski», 28.VII 1908.
40 «Glos Warszawski», 30.VII 1908.
41 «Neues Wiener Tageblatt», 3.VII 1908.
42 «Ateneum Polskie», т. III, N 1, 1908, s. 117; «Kurier Lwowski», 23.VI 1908.
43 «Glos Warszawski», 8.IX 1908.
44 Dmowski R. Polityka polska..., s. 88—89.
165
явно преувеличивал значение и роль польского неославизма как
фактора, способного повлиять на политику царизма, который ис-
ходил совсем из другого понимания своих интересов.
Несмотря на все слабости неославистского движения и его
аморфность, оно вызвало чрезвычайно большое раздражение
в пангерманских кругах в Германии. В правящих кругах Австро-
Венгрии, особенно в их немецкой части, в нем увидели покуше-
ние на целостность империи и возрождение призрака пансла-
визма 45. Их реакция немедленно сказалась на деятельности сейма
в Чехии, где немецкие депутаты начали политику обструкции по
вопросу об употреблении чешского языка в судопроизводстве.
Осенью 1908 г. произошли столкновения в Штирии и Крайне
(Словения), где в ответ на провокационные действия немецких
националистов состоялись демонстрации словенского населения46.
Рост шовинизма австрийских пангерманцев был, несомненно, реак-
цией этих кругов на неославистское движение.
Однако почти сразу после своего зарождения неославизм всту-
пил в полосу острого кризиса, вызванного аннексией Боснии и
Герцеговины. Отношение Австро-Венгрии к этому агрессивному
акту раскололо неославистское движение на составляющие его
национальные группировки и показало, что на основе буржуаз-
ного национализма нельзя сплотить даже близкие друг другу на-
роды. Основные лозунги и принципы неославизма не выдержали
первого же испытания.
Боснийский кризис показал примат австрославистских мотивов
над неославизмом в действиях буржуазных партий славянских
народов австрийской части Габсбургской монархии: увидев в ан-
нексии Боснии и Герцеговины шаг на пути к усилению славян-
ского влияния в Австро-Венгрии, они проголосовали в венском
парламенте за одобрение этого агрессивного акта. Их действия
подрубили один из столпов внешнеполитической концепции чеш-
ских неославистов — идею австро-русского сближения. Укрепле-
ние великодержавных позиций Австро-Венгрии, собственные эко-
номические и политические интересы оказались для них более
важными, чем идея общеславянского сотрудничества и взаимо-
помощи против экспансии германского империализма.
Известия о позиции славянских представителей рейхсрата
вызвали возмущение и растерянность в рядах русских неослави-
стов, которые обвинили их в ненадежности и измене. Другим
ударом для русских неославистов было поведение депутатов поль-
ского коло в Думе, которые, несмотря на настойчивые требования
кадетов, не выступили с открытым осуждением аннексии и пред-
почли отмолчаться. Консервативные же круги в Царстве Польском
откровенно заявили, что, учитывая крайне доброжелательную по-
литику Австро-Венгрии в отношении поляков, они не могут осу-
45 Погодин А. Л. Славянский мир. Политическое и экономическое положе-
ние славянских народов перед войной 1914 года. М., 1915, с. 55.
46 Там же, с. 56.
166
дить аннексию так, как это сделало русское общественное мне-
ние47. Русские буржуазные политические деятели стали открыто
говорить о «двойной игре поляков» и высказывали мнение, что
буржуазия Царства Польского намерена отойти от славянского
движения 48.
Боснийский кризис вызвал взрыв националистических страстей
в среде русской буржуазии. Раскрывая глубинные причины этого
явления, В. И. Ленин видел их в росте «классового сознания и
сознательной контрреволюционности нашей российской буржуа-
зии... Шовинизм усиливался в ней параллельно росту и обостре-
нию конкуренции международного капитала»49. Либеральные,
октябристские и умеренно правые круги России сразу же высту-
пили с планами создания антиавстрийской коалиции на Балканах,
полагая, что создавшееся там положение следует использовать
для усиления влияния России среди славян балканского региона.
Суть всех их планов сводилась к одному — России следует акти-
визировать политику «защиты славян» на Балканах. Сюда пере-
местился и центр тяжести неославистского движения. Отмечая
поворот интересов русской буржуазии к балканским делам, лидер
кадетов П. Милюков говорил в начале 1909 г. на закрытом засе-
дании партии, что «интересы славянских государств соответствуют
нашим интересам в Европе. Сейчас фактически группировка сла-
вян в Европе идет параллельно нашим союзам и против герма-
низма. Этим положением вещей должна определяться наша сла-
вянская политика. Мы же преследуем славянскую политику лишь
в пределах собственных интересов» 50. Южнославянская ориента-
ция движения отвечала также интересам правительственных
сфер и буржуазно-помещичьих кругов.
Аннексионный кризис имел катастрофические последствия для
неославистского движения. Невольно возникает вопрос, не вхо-
дили ли в расчет вызвавших его австро-венгерских правящих
кругов и стоявшей за ними германской дипломатии с самого на-
чала также и соображения подрыва этого движения. Если такие
калькуляции имели место, то нельзя не признать, что они в зна-
чительной степени оправдались. Кризис подорвал внешнеполити-
ческие концепции неославизма, способствовал расколу движения,
а также похоронил попытки польской буржуазии поднять поль-
ский вопрос как международную проблему. Последнее обстоятель-
ство было сразу же отмечено лидером «вшехполяков» Р. Дмов-
ским, который с горечью вынужден был признать, что «если бы
он знал, что наступит Боснийский кризис, то не стал бы реклами-
ровать неославизм» 51.
47 Tarski [pseud]. [Rechniewski Т.] Sprawy slawianskiei і niestawiauskie. —
«Wiedza», 1908, t. 2, N 48, s. 676.
48 «Слово», 1908, 14 (27) декабря; «Новое время», 1909, 2 (15) февраля.
49 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 19, с. 220.
50 ЦГАОР СССР, ф. 523, оп. 1, ед. хр. 30, л. 5.
51 Studnicki Wl. Z przezyc i walk. Warszawa, 1928, s. 72.
167
Но по крайней мере в одном пункте организаторы аннексион-
ной международной провокации просчитались: они не учли реак-
ции югославянских народов и ее внутриполитических и междуна-
родных последствий для Австро-Венгрии. Хорватско-сербская
коалиция была единственной группировкой буржуазных полити-
ческих партий Габсбургской монархии, которая решительно осу-
дила в конце 1908 г. аннексию Боснии и Герцеговины. Правящие
круги монархии обрушили репрессии на нее и представителей
югославянского национально-освободительного движения, которое
с этого времени начинает принимать все более открытый характер
борьбы за образование самостоятельного югославянского государ-
ства. В марте 1909 г. в Загребе власти организовали фальсифици-
рованный судебный процесс против сербских политических дея-
телей по обвинению в «государственной измене». В прессе не
прекращалась погромная кампания как против Сербии, так и
против деятелей югославянского движения в Австро-Венгрии. Так
называемый процесс Фридьюнга в Вене в декабре 1909 г. пока-
зал, что высшие правящие круги Габсбургской монархии не оста-
навливались перед фабрикацией фальшивок, чтобы расправиться
с лидерами хорватско-сербской коалиции. В конечном счете пра-
вящим верхам удалось навязать ей линию поведения, отвечающую
как интересам монархии, так и местной буржуазии, и добиться
известного компромисса с ней. Однако освободительное движение
югославянских народов Австро-Венгрии продолжалось, причем
с течением времени руководящая роль в нем все больше перехо-
дила в руки революционных и прогрессивных политических тече-
ний. Организация же политических процессов в Габсбургской мо-
нархии в 1909 г. наглядно показала, что югославянский вопрос
приобрел международное значение и стал одной из наиболее
острых национальных проблем в Европе52. Именно югославянский
вопрос, а не польский стал играть в последующие годы все воз-
растающую роль в отношениях России с Австро-Венгрией и Гер-
манией.
Внутриполитический кризис монархии Габсбургов, усиление
в связи с аннексией пангерманских настроений среди ее немец-
кого населения показали славянской буржуазии в пределах Ав-
стрии необходимость консолидации своих сил. Вновь встал вопрос
о средствах, с помощью которых можно было бы привлечь поляков
Австрии к общеславянской коалиции, что создало бы реальные
возможности для организации австрийскими славянами активной
обороны «против немецких замыслов превратить Австрию в не-
мецкое государство» 53.
Надежды на оживление неославизма появились среди его
идеологов лишь в начале 1909 г. в связи с образованием своеоб-
разного центра неославистов России — Общества славянской
52 Seton-Watson R. W. The Southern Slav Question. London, 1913.
53 АВПР, ф. Канцелярия, oп. 470, д. 130, т. 2, л. 380—389.
168
взаимности. Однако собравшийся в апреле 1909 г. в Петербурге
съезд представителей славянских обществ России показал, что
в большинстве этих обществ руководство перешло в руки черно-
сотенных и крайне националистических организаций. Первооче-
редной задачей славянского сближения съезд признал урегулиро-
вание межславянских отношений на Балканах54. Съезд счел
излишним даже на словах признать необходимость решения поль-
ского вопроса в России. Это создало угрозу окончательного отхода
поляков Царства Польского от неославистского движения, на чем
настаивали и либеральные круги польской буржуазии. «Мы рас-
считывали, что славянская идея в России пробудит к жизни новые
силы, — заявил один из ее представителей. — Сейчас этой идеей
овладела реакция. Широкая историческая перспектива оконча-
тельно сужена...» 55. Крамарж и левые русские неослависты еще
надеялись удержать поляков в неославистском движении. Но дея-
тельность специально созданной для этого русско-польской согла-
сительной комиссии и личные переговоры с Дмовским не привели
к желанной цели56.
Лишь чешская буржуазия продолжала пытаться оживить нео-
славизм. В мае 1909 г. в Петербурге состоялось заседание Испол-
нительного комитета, избранного на съезде в Праге. Как и следо-
вало ожидать, центральное место в его работе заняло обсуждение
вопроса об аннексии Боснии и Герцеговины. Разгоревшаяся дис-
куссия, в ходе которой сербские делегаты выступили с осужде-
нием агрессивных действий Австро-Венгрии по отношению к Сер-
бии и критикой позиций славянских депутатов рейхсрата, поддер-
жавших эти действия, показала, что перед неославизмом во весь
рост встал вопрос югославянский. Крамарж вынужден был занять
позицию активной обороны. «Русская политика была для нас ро-
ковой, — говорил Крамарж. — Она привела к тому, что Австрия
соединилась с Германией такой крепкой связью, какой еще
не было» 57.
Изменения в международной обстановке раскололи союз чеш-
ских и польских неославистов, сделали последних ненадежными
участниками всего движения. Отмечая значение этих перемен,
Дмовский подчеркивал, что после аннексии «уже не стало основ
для неославизма... в виду невозможности отделить Австрию от
Германии» 58. Руководимое им «вшехпольское» движение пережи-
вало серьезный кризис.
Осуществимой продолжала еще казаться только программа
экономического сотрудничества славянской буржуазии. Чешские
неослависты разработали новый проект Славянского банка,
54 ЛГИА, ф. 1947, оп. 1, ед. хр. 5, л. 60.
55 «Nowa gazeta», 25.V 1909.
56 Biblioteka Jagiellouska. Dzial rekopisow. Rkps. 32/62 Akc. Wspomnienia
M. Kaczanowskiego, cz. II, k. 6.
57 «Narodni Listy», 29.V 1909.
58 «Россия», 1909, 14 мая.
169
но взгляды русской буржуазии на эту проблему уже изменились.
Влиятельная группа русских финансистов и промышленников
при поддержке государственных деятелей, прозондировав пред-
варительно почву на Балканах и Ближнем Востоке, попыталась
основать Русско-славянскую восточную торговую палату, задача
которой заключалась в том, чтобы «вступить в борьбу с австро-
венгерскими товарами, которым объявили бойкот южные славяне»
(т. е. Сербия, Черногория, Болгария) 59. В результате экономиче-
ские интересы русской и чешской буржуазии, двух ведущих груп-
пировок в неославизме, столкнулись на почве борьбы за балкан-
ские рынки. В итоге петербургскому совещанию не удалось
решить ни одного вопроса межславянских отношений. Неосла-
вистское движение вошло в полосу открытого кризиса.
В феврале 1910 г. было созвано в Петербурге очередное сове-
щание Исполнительного комитета с целью обсудить программу
предстоящего съезда неославистов в Софии. Практически поляки
к тому времени вышли из неославистского движения60. Усилились
оппозиционные настроения по отношению к неославизму и со
стороны чешской буржуазии, что отразилось в его критике со сто-
роны клерикалов и в отказе аграриев послать своих представите-
лей на съезд в Софию. Особые опасения у чехов вызывала поста-
новка первым пунктом программы съезда вопроса «о современном
положении югославянских народов». Его включение в программу
в качестве главного вопроса съезда свидетельствовало о том, что
неославистское движение приобрело откровенно политический ха-
рактер. Составы делегаций, особенно русской, ясно указывали,
что в неославизме усилилось влияние правых политических те-
чений.
Съезд в Софии состоялся 24—28 июня 1910 г. Несмотря на
усилия устроителей придать ему принципиальную значимость,
съезд явился по существу «концом неославизма, его торжествен-
ными похоронами»61. Попытки чешской делегации ослабить
политический характер съезда не увенчались успехом. В его
напряженной атмосфере вспыхивали острые политические
дискуссии. Скромная резолюция по вопросу о Славянском
банке убедительно свидетельствовала, что интерес к этой идее
угас как у русской, так и у чешской буржуазии. В отличие от
пражского софийский съезд гораздо больше занимался вопро-
сами межславянских культурных отношений. Однако принятые
по этим вопросам резолюции даже участники съезда рассматри-
59 ЦГИА СССР, ф. 909, оп. 1, д. 403, л. 35; АВПР, ф. Особый политический
отдел, оп. 474, д. 382, л. 2.
60 Этот вопрос имел огромное практическое значение для Крамаржа в связи
с его попытками привлечь поляков Австрии к буржуазно-парламентскому
блоку славянских депутатов в австрийском рейхсрате — Славянскому
союзу (см.: Ненашева 3. С. «Славянский союз» в австрийском рейхс-
рате. 1909—1911.—«Советское славяноведение», 1975, № 5).
61 Tobolka Z. Proces Dr. Krampre a jeho pratel, sv. II, k. 6. Praha, 1918—
1920, s. 96-97.
170
вали как замыслы, практическое осуществление которых опре-
делялось развитием событий в Центральной и Юго-Восточной
Европе.
Представители правых политических кругов России были
удовлетворены тем, что съезд оказался так «мало неославян-
ским» 62. Наоборот, австрийские славянские буржуазные поли-
тики увидели в нем опасное перерождение неославизма вообще.
Его воспринимали как угрозу для себя и правящие круги
Габсбургской монархии. Министр иностранных дел Австро-
Венгрии на заседании комиссии по внешним делам в рейхсрате
осенью 1910 г. отметил, что неославизм «не чужд политики
и в этом смысле враждебен Австро-Венгрии»63. Неприемле-
мость неославизма, по мнению Эренталя, состояла в том, что
у одних он способствовал появлению сепаратистских тенденций,
а для других являлся орудием достижения гегемонии в мо-
нархии 64.
Интерес к неославизму в целом, к его лозунгам и программе
заметно угас, и после софийского съезда он как движение со-
шел с политической сцены. Неославизм вошел в историю как
неудавшаяся попытка организовать сотрудничество буржуазных
партий славянских народов на региональной основе. Искус-
ственные расчеты на возможность создания консолидирован-
ного фронта для противодействия воинствующему пангерма-
низму на деле превратились в практическую поддержку реак-
ционных правительств, политика которых была враждебна
национально-освободительным движениям славянских народов.
«... Нет ничего реакционнее, как заботы австрийцев, с одной сто-
роны, русских черносотенцев, с другой, о „братьях-славянах".
Эти „заботы" всегда сводятся к покушению на действительный
демократизм...»65. Так характеризовал В. И. Ленин «славян-
скую» политику этих правительств.
Как политика реакционного заговора против истинной
демократии, политика вмешательства во внутренние дела был
расценен неославизм представителями рабочего и социалисти-
ческого движения балканских и славянских стран на
XVII съезде Болгарской рабочей социал-демократической пар-
тии (тесных социалистов) в июле 1910 г.66 Отмечая демагоги-
ческий характер заявлений славянской буржуазии об идеях
славянского сотрудничества, лидеры социал-демократических
партий подчеркивали необходимость единых интернациональ-
ных действий всех прогрессивных сил против буржуазно-
националистических течений.
62 Кулаковский П. А. Славянский съезд в Софии. СПб., 1911, с. 26.
63 АВПР, ф. Канцелярия, оп. 474, д. 130, т. 1, л. 217.
64 Там же.
65 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 17, с. 230.
66 «Работнически вестник», 27.VII 1910.
171
Глава 10. Германский империализм
на юго-востоке Европы
накануне первой мировой войны
На рубеже XIX—XX вв., с переходом капиталистического
мира к стадии империализма, конкурентная борьба великих дер-
жав за Балканы как за рынок сбыта товаров, источник сырья
и сферу приложения капиталов чрезвычайно обострилась.
Балканские буржуазные монархии находились в большей
или меньшей экономической и политической зависимости от
великих держав. В то же время острая борьба между империа-
листическими державами на Балканах создавала обстановку,
в которой правительства малых Балканских стран могли вести
до поры до времени относительно самостоятельную внешнюю
политику, определявшуюся в конечном счете корыстными инте-
ресами господствовавших в них буржуазно-националистических
клик и династий. Лавируя, они выбрали себе «покровителей»
в лице той или иной великой державы (или группы держав)
ради осуществления своих захватнических замыслов, добиваясь
расширения территории своих стран за счет сопредельных вла-
дений Турции и Австро-Венгрии, населенных единоплеменными
балканскими народами; замыслы эти маскировались популяр-
ными в народных массах лозунгами освобождения «единокров-
ных братьев».
Развивавшееся здесь национально-освободительное движение
угнетенных народов нередко становилось орудием в руках бал-
канских буржуазно-националистических правительств и дина-
стий, добивавшихся гегемонии на Балканах 1.
Переплетение разного вида, масштаба и уровня противоречий
на Балканах привело к накоплению массы горючего материала,
что превратило Балканы в начале XX в. в пороховой погреб
Европы.
Интерес правящих кругов Германии к балканскому региону
продолжал нарастать и определялся различными политико-эко-
номическими и стратегическими факторами. Балканы находи-
лись на магистральной дороге экспансии германских империа-
листов в страны Ближнего Востока, в первую очередь в Турцию.
По признанию известного немецкого публициста-националиста
Э. Ревентлова, единственным районом, позволявшим Германии
избежать контроля превосходящих морских сил Великобритании
и «.. .вырваться на простор, был Балканский полуостров, и путь
этот вел на Восток... Сухопутная связь по линии Балканский
полуостров — Константинополь... могла стать монополией цент-
ральных держав. Это связывало в то же время германскую
1 См.: Галкин И. С. Дипломатия европейских держав в связи с освободи
тельным движением народов европейской Турции в 1905—1912 гг. М.,
1960; История дипломатии, т. И. М., 1963.
172
внешнюю и экономическую политику со всем комплексом во-
просов Балканского полуострова, вопросов силы и вопросов эко-
номики» 2.
Отношения с Австро-Венгрией были также существенным
фактором, определявшим балканскую политику Германии.
Известная реплика начальника генштаба австро-венгерской
армии Конрада фон Гётцендорфа в беседе с императором
Францем-Иосифом в 1907 г. «наше будущее на Балканах»
вкратце формулировала внешнеполитические устремления
господствующих классов двуединой монархии в начале века.
Германская дипломатия сознательно поощряла экспансию
Габсбургов на Балканах. Германские монополии, оттесняя
постепенно и втихомолку австрийские позиции на Балканах,
были в то же время непосредственно заинтересованы в эконо-
мическом проникновении Австро-Венгрии на юго-восток Европы.
Австрийский торговый и промышленный кредитный банк, Вен-
ский банковский ферейн и некоторые другие важнейшие венские
и будапештские банки, игравшие первостепенную роль в эконо-
мической экспансии австро-венгерского империализма на Бал-
канах, фактически находились под контролем либо под большим
влиянием Немецкого банка, Берлинского торгового общества
и других крупнейших банков Германии. По некоторым под-
счетам, почти в половине всех зарубежных инвестиций
Австро-Венгрии, направлявшихся большей частью в балканский
регион, участвовал капитал германских банков и значительная
часть прибылей фактически попадала к германским монопо-
лиям 3.
Экспансия германского империализма на юго-восток в на-
чале XX в. продолжалась в основном по тем же направлениям,
которые определились в предшествовавший период.
Важнейшим объектом устремлений германских монополий
оставалась Турция. Строительство Багдадской железной дороги
было крупнейшим зарубежным предприятием немецких моно-
полий 4. Она должна была стать заключительным звеном так
называемого великого железнодорожного пути «трех Б» (Бер-
лин—Бизантиум—Багдад), с которым империалисты Германии
связывали свои далеко идущие планы колониальных захватов.
В старую сферу английских и французских интересов, как об-
разно писал известный немецкий историк Г. Хальгартен,
«...с грохотом и лязгом ворвались багдадские локомотивы, пи-
таемые немецким финансовым капиталом» 5.
2 Reventlow E. zu. Politische Vorgeschichte des Grossen Krieges. Berlin, 1919,
S. 52.
3 См.: Grabska W. Ekonomiczna expansja Niemiec na Wschod w latach 1870—
1939. Wroclaw—Warszawa—Krakow, 1964, s. 54, 68—69.
4 Бондаревский Г. Л. Багдадская дорога и проникновение германского им-
периализма на Ближний Восток (1888—1903). Ташкент, 1955.
5 Хальгартен Г. Империализм до 1914 года. М., 1961, с. 458.
173
Германские монополии завоевали серьезные позиции в строи-
тельстве портовых сооружений и в судоходстве Турции. По тем-
пам роста оборота торговли с Османской империей Германия
обгоняла другие великие державы. В области государственных
займов, в сфере финансов, так же как и в промышленности,
шла острая борьба между немецкими и французскими, а также
английскими банками. В ходе этой борьбы немецким банкам
удалось потеснить английские монополии, но позиции француз-
ского капитала в Турции все еще продолжали оставаться зна-
чительными 6.
Возобновила свою деятельность и специальная германская
военная миссия, которую в 1909—1910 гг. (как и в 1882—
1895 гг.) возглавил генерал фон дер Гольц. Она занималась
реорганизацией, обучением и перевооружением турецкой армии.
Германские фирмы (в первую очередь Крупп) добились практи-
чески монопольного положения в отношении поставок вооруже-
ния и боеприпасов для армии и флота Турции 7.
Экспансия германского капитала в Турцию опиралась на
прямую и открытую поддержку государственного аппарата.
Крупнейшие государственные деятели империи и сам кайзер
не скрывали своих так называемых протурецких настроений
и рекламировали себя в качестве «друзей Турции и ислама» 8.
Правительство кайзера стремилось создать из Турции
«...опору для Германии на Востоке»9. Эти усилия встречали
полную поддержку и одобрение пангерманских кругов. Авторы
анонимного произведения «Пангерманская доктрина», опубли-
кованного в 1904 г., писали: «Германия рассматривает Турцию
в качестве опытного поля, которое она считает своим... Герма-
ния естественно тяготеет к Востоку. Она достигает такого эко-
номического влияния над турками, что три страны — Германия,
Австрия и Турция — формируют как бы единую и неделимую
троицу» 10. В этой «единой» сфере немаловажное место занимал
балканский регион.
До поражения Турции в первой балканской войне владения
султана на Балканском полуострове были весьма значитель-
ными. Они охватывали территории от Адриатического моря до
черноморских проливов и включали Албанию с Эпиром и Север-
ной Фессалией, Новипазарский санджак с Косово и Метохией,
Македонию, а также Западную и Восточную Фракию с Констан-
тинополем. Турецкие владения на полуострове превышали и по
населению, и по территории такие государства, как Болгария
6 См.: Туполев Б. М. Экспансия германского империализма в Юго-Восточ-
ной Европе в конце XIX—начале XX в. М., 1970, с. 229, 230.
7 См.: Силин А. С. Экспансия германского империализма на Ближнем Во-
стоке накануне первой мировой войны. 1908—1914. М., 1976, с. 138—164.
8 См.: Вильгельм II. Мемуары. События и люди. 1878—1918. М.—Л., 1923,
с. 13—14, 17, 43, 46; Бюлов Б. Воспоминания. М., 1934, с. 40, 128—132, 334.
9 Büllow В. von. Deutsche Politik. Berlin, 1916, S. 73—74.
10 Цит. по: Lewin E. P. The German Road to the East. London, 1916, p. 26.
174
и Греция вместе взятые. Интерес германского капитала к бал-
канским владениям Турции проявился, в частности, в создании
в Берлине в 1906 г. самостоятельного Немецкого Восточного
банка. Последний осуществлял широкие операции в европейской
Турции, основал свои филиалы в Адрианополе, Дедеагаче
и Константинополе и приобрел большое влияние на Бал-
канах 11.
Нарастала и прямая активность германского империализма
в Балканских странах, прежде всего в Румынии. В начале XX в.
особенно возрос интерес немецких монополий к румынской нефти.
За нее шла острая борьба германских монополий с американ-
скими и отчасти русскими нефтяными монополиями. Немецкий
банк и другие берлинские банки «...стремились, — как отмечал
В. И. Ленин, — «отстоять» «себе» Румынию...» 12 По добыче не-
очищенной нефти в начале века Румыния занимала 5-е место
в мире 13, а перед первой мировой войной — 4-е. Конкурентная
борьба за румынскую нефть вспыхнула и между Немецким банком
и германским Учетным обществом. В. И. Ленин писал по этому по-
воду, что «...немецкие крупные банки перессорились между со-
бою из-за дележа добычи...» 14 В 1905—1907 гг. укрепились пози-
ции Учетного общества, потеснившего (в союзе с Рокфеллером)
Немецкий банк15. В целом в нефтедобывающем производстве Ру-
мынии под финансовым контролем Немецкого банка и Учетного
общества действовали шесть больших компаний16. 40% иностран-
ного капитала, вложенного в начале века в румынскую нефть,
приходилось на долю Германии17. Лишь перед самой войной
усилился приток англо-голландского капитала, и доля герман-
ского капитала снизилась.
Существенного влияния добились германские монополии и
в банковском деле Румынии. В 1904 г. Берлинское торговое об-
щество и Дармштадтский банк превратили старый румынский
банкирский дом «Мармарош, Бланк и К0» в акционерное общество,
ставшее новой опорой влияния германских банков в Румынии.
Акционерный банк распространил свою деятельность на самые
разные сферы румынской экономики. Он содействовал также про-
никновению германского капитала и в другие Балканские
страны — в Болгарию и европейскую Турцию (в Салоники).
Значительными были и позиции Германии во внешней тор-
говле Румынии. В начале XX в., вплоть до первой мировой войны,
доля Германии в румынском импорте постоянно составляла
11 Strasser К. Die deutschen Banken im Ausland, München, 1924, S. 86, 101.
12 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 368.
13 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 28, с. 453.
14 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 369.
15 См.: Фурсенко А. А. Нефтяные тресты и мировая политика. 1880-е годы—
1918 г. М.—Л., 1965, гл. XI.
16 Feis U. Europe: the World's Banker. 1870—1914. New Haven, 1930, p. 79,
17 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 28, с. 115.
175
около 30% (на долю Австро-Венгрии приходилось в те же годы
около 25%). Несколько меньшей была доля Германии в румын-
ском экспорте. Румыния вывозила из Германии машины, металлы
и металлоизделия, текстиль, а также оружие и экспортировала
нефть, лесные и сельскохозяйственные товары 18.
Интерес к Болгарии проявился в первую очередь в росте гер-
мано-болгарской торговли. К 1912 г. Германия уже вышла на
первое место среди внешнеторговых партнеров Болгарии, оттеснив
Англию и Австро-Венгрию. Вместе с Австро-Венгрией в 1912 г.
на долю Германии приходилось около 37 % всего внешнеторгового
оборота Болгарии. В болгарском импорте доля Германии и Австро-
Венгрии была еще более значительной, достигнув в 1911г. 44 %19.
В сравнительно короткий срок немецкие банки завоевали
в Болгарии довольно значительные позиции. В 1905 г. Учетное
общество вместе с другими немецкими банками основало Кредит-
ный банк в Софии, ставший вскоре одним из крупнейших болгар-
ских банков. Он открыл свои филиалы в Варне и Русе и приоб-
рел большое влияние в экономике страны, финансируя различные
промышленные и торговые компании Болгарии20. Укреплению
позиций германского капитала (в первую очередь Немецкого
банка) содействовал и Балканский банк21, созданный в 1906 г.
на средства главным образом Венского банковского ферейна.
Некоторые германские промышленные монополии создали
свои филиалы в Болгарии. Так, представителем берлинской Все-
общей электрической компании (АЕГ) стало Болгарское элект-
рическое общество, и т. д.22 Однако в промышленности Болгарии
прямые германские вложения были в целом сравнительно неве-
лики: здесь и в государственных займах основные позиции завоевал
франко-бельгийский капитал23. Значительную роль в опре-
делении внешнеполитической ориентации Болгарии накануне пер-
вой мировой войны сыграл заключенный 12 июля 1914 г. с гер-
манско-австрийской группой банков государственный заем на
сумму в 500 млн. франков. Он содействовал втягиванию страны
в войну на стороне центральных держав24.
18 См.: Туполев Б. М. Экспансия..., с. 200—209.
19 См.: Статистически годишник на Българското царство. Година IV. 1912.
София, 1915, с. 206, 207; Попов К, Стопанска България. София, 1916, с. 368.
20 Daskaloff R. J. Das ausländische Kapital in Bulgarien. Berlin, 1912,
S. 135—136.
21 «Списание на българското икономическо дружество» (далее — «Списание
на ВИД»), 1921, кн. 4-5, с. 31.
22 Йорданов Д. Принос за промишленната история на града София, 1928,
с. 78.
23 См.: Попов К. Стопанска България, с. 399—400; Тодорова Цв. Диплома-
тическа история на външните заеми на България. 1888—1912. София,
1971, с. 41, 472-473.
24 Müller К. Н. Die Unterwerfung Bulgariens unter den deutschen Imperia-
lismus am Vorabend des ersten Weltkrieges. — «Jahrbuch für Geschichte
der UdSSR und der Volksdemokratischen Länder Europas», Bd 4. Berlin,,
1960, S. 265—292.
176
Переворот 1903 г. привел в Сербии к власти династию Караге-
оргиевичей и новую группировку буржуазии, стремившуюся ос-
вободиться от засилья Австро-Венгрии в сербской экономике.
С начала XX в. в Сербии все более укреплялись позиции фран-
цузских банков, которые стали ее главными кредиторами25.
Вскоре между Белградом и Веной возник торговый конфликт,
приведший к таможенной войне 1906—1911 гг.26
Конфликт привел к резкому сокращению торговли Сербии
с Австро-Венгрией. Германские фирмы, используя благоприят-
ную для себя конъюнктуру, основательно потеснили австрийские
компании. В среднем доля Австро-Венгрии в сербском импорте
и экспорте с 58 и 88% в 1894—1905 гг. упала соответственно до
34,4 и 26,9% в 1906—1910 гг., а доля Германии сильно выросла,
достигнув соответственно 32 и 25,9 % (ранее — 12,6 и 4,6%)27.
Все же в сумме на долю Германии и Австро-Венгрии перед вой-
ной приходилась основная часть внешнеторгового оборота Сер-
бии. Одновременно в экономике Сербии значительно возросли
позиции Франции. Влияние французского капитала за эти годы
усилилось и в области финансов (в государственных займах), и
в горнорудных разработках28.
Гораздо менее значительными были успехи германских моно-
полий в греческой экономике, где они встречались с очень силь-
ной конкуренцией со стороны Англии и Франции. Последние
были ее основными кредиторами по линии государственных зай-
мов. Главным торговым партнером Греции была Великобритания,
па долю которой приходилось в среднем в довоенные годы более
1/5 внешней торговли страны. На долю же Германии вместе
с Австро-Венгрией приходилось в среднем перед войной менее
1/5 внешнеторгового оборота Греции29. В греческой промышлен-
ности также преобладали инвестиции английского и француз-
ского происхождения30.
Оценивая экономическую экспансию Германии на Балканах
в начале XX в., следует отметить ее неравномерность и разную
степень влияния германских монополий в странах Балканского
полуострова. Но в целом балканский рынок представлял с на-
чала XX в. для германского империализма значительный и все
растущий интерес. Об этом свидетельствовало неуклонно увели-
25 Милиh Д. Немачки капитал у Србіjи до 1918 године. — «Историіски ча-
сопис» (Београд), 1963, кн. XII—XIII, с. 320—325.
26 См.: Dopньeвuh Д. Царински рат Аустро-Угарске и Србиіе 1906—1911.
Београд, 1962.
27 См.: Статистика спольашне трговине краліевине Cpбиje за 1910 года, кн. V.
Београд, 1911, с. X, XV, XIX, XXVI (вводный раздел).
28 Милиh Д. Немачки капитал у Србиjи..., с. 322—323, 338.
29 См.: Gewin L. Die politische Neuordnung auf dem Balkan und der deutsche
Aussenhandel. — «Schmollers Jahrbuch für Gesetzgebung, Verwaltung und
Volkswirtschaft im Deutschen Reich», H. IV. München, 1913, S. 273.
30 Dertillis Р. В. Probleme de la Dette publique des etats Balkanique. Athe-
nes, 1936, p. 104-105, 138.
177
Торговля Германии с Балканскими странами и Турцией
(в млн. марок) *
Страна
1897 г.
Импорт
Экспорт
абсолют-
ное число
абсолют-
ное число
1912 г.
Импорт
абсолют-
ное число
% к
1897 г.
Экспорт
абсолют-
ное число
% к
1897 г.
Румыния 52,6 33,1 138,0 262,4 132,0 398,8
Болгария 3,0 6,4 18,0 600,0 29,0 451,2
Сербия 8,1 3,9 20,0 246,9 19,0 487,2
Греция 9,25 4,2 25,0 270,3 19,0 452,4
Турция 30,5 30,9 78,8 255,4 113,2 366,3
Итого 103,45 78,5 279,0 269,7 312,2 397,7
Общий объем тор-
гового оборота
Германии со всем
миром
4681 3636 10 692 228,4 8957 246,1
* Statistisches Jahrbuch für das Deutsche Reich, Bd 128. Berlin, 1900; Bd 261, 1913.
чивавшееся расширение объема торгового оборота Германии
с балканским регионом, что видно из данных следующей таблицы.
Из приведенной таблицы видно, что если общий объем товаро-
оборота Германии со всем миром вырос в 1912 г. по сравнению
с 1897 г. приблизительно в 2,25 раза по импорту и в 2,5 раза по
экспорту, то объем товарооборота Германии с Балканскими стра-
нами и Турцией (в сумме) вырос еще больше — в 2,7 раза по им-
порту и в 4 раза по экспорту. Таким образом, при общем росте
внешней торговли Германии удельный вес торговли ее с балкан-
ским регионом возрастал более быстрыми темпами. Балканский
рынок становился все более важным центром притяжения интере-
сов германских монополий. По темпам роста экспорта в страны
юго-востока Европы Германия значительно опережала все другие
великие державы, включая даже Австро-Венгрию, для которой
Балканы являлись главным рынком сбыта товаров31.
Быстро расширялся также и экспорт германского капитала
в страны юго-востока Европы. Их доля (Балканские страны, Ав-
стро-Венгрия, Турция) в общем объеме долговременных зарубеж-
ных инвестиций Германии перед войной достигла 27,66 %, в то
время как у Франции она составила 17,77 %, а у Англии —лишь
1,3%32.
Активное проникновение германских монополий в страны
Юго-Восточной Европы вело к росту числа германских поддан-
ных, действовавших в этом регионе, причем по численности они
31 См.: Gewin L. Die politische Neuordnung auf dem Balkan..., S. 275; «Рус-
ские записки», 1916, № 1, с. 216.
32 См.: Feis H. Europe..., p. 23, 51, 74.
178
превосходили здесь колонии других великих держав. Перед са-
мой войной в Балканских странах насчитывалось около 60 тыс.
немцев, главным образом купцов, предпринимателей, а также
квалифицированных рабочих-мастеров, ремесленников и прочих
категорий. Из них в Румынии было около 35 тыс., в Сербии —
9 тыс., в Болгарии — около 6 тыс., в Греции — 5 тыс., в турецкой
Фракии и Константинополе — около 5 тыс.33 Гельферих, сменив-
ший Г. Сименса на посту директора Немецкого банка, охаракте-
ризовал их деятельность следующим образом: «Их коммерческие,
промышленные и сельскохозяйственные предприятия хоть и на-
ходятся на чужой земле, но образуют важную точку опоры для
положения Германии в мировом хозяйстве»34. Немецкие коло-
нисты имели свои объединения — «ферейны» в крупнейших горо-
дах Балканского полуострова (в Софии, Константинополе, Афи-
нах). В контакте с ними отчасти действовали и немецкие школы,
существовавшие перед войной в ряде балканских центров: в Бу-
харесте и Белграде, Софии и Русе, Константинополе, Едикуле
и Караагаче (близ Адрианополя), Салониках и Афинах35.
В интересах укрепления политического влияния Германии
в Юго-Восточной Европе германские деловые круги старались ис-
пользовать и приток студентов из Балканских стран, обучавшихся
в университетах и других высших учебных заведениях Германии.
Активность германских монополий в Юго-Восточной Европе
в начале XX в. носила характер ярко выраженной экономиче-
ской экспансии. Так, болгарский буржуазный экономист Ст. Бо-
чев, характеризуя деятельность немецких монополий в Болгарии
перед первой мировой войной, писал: «Интересы нашей хозяйст-
венной жизни строго подчинены интересам тех, чьи филиалы
действуют у нас. Германское проникновение имеет все признаки
колониального проникновения»36. Понимание опасности экспан-
сии Германии (как и других империалистических держав) для
развития балканских народов37, желание избавиться от расту-
щей финансовой и иной зависимости, от «опеки» великих держав
проявлялись в деятельности ряда публицистов и политиков бур-
жуазного лагеря в Балканских странах 38.
Однако настроения правящих кругов Балканских стран, среди
которых господствовали националистические идеи и склонность
к открытой коррупции, объективно способствовали интригам и
проискам империалистических держав.
33 См.: Wirth А. Der Balkan. Stuttgart, 1914, S. 378.
34 Гельферих К, Развитие народного хозяйства Германии в 1883—1913 гг.
М., 1920, с. 68.
35 См.: Wirth А. Der Balkan, S. 377.
36 Бонев Ст. Чуждите капитали в България. — «Списание на ВИД», 1921,
кн. 4-5, с. 33.
37 См., например: Joeanoeuh В. Проблеми Влизког Истока и пангерманока
опасност. Београд, 1909.
38 См.: «Списание на ВИД», 1897, кн. 4, с. 192—197; Милоевич М. Г. Равно-
весие на Балканах. СПб., 1913, с. 10, 12, 22.
179
Принципиально иную позицию занимали лишь революцион-
ные социал-демократы Балкан. Они решительно осуждали экс-
пансионистские устремления Германии и Австро-Венгрии, равно
как и империалистов Антанты, на Балканах. В отличие от неко-
торых буржуазных публицистов из лагеря «неославистов», отме-
чавших в основном лишь национально-политический аспект гер-
манского внедрения, Д. Благоев, Д. Туцович и другие раскры-
вали прежде всего классовый смысл экспансии, подчеркивали, что
империалистическая политика Германии является выражением
интересов не «германской расы», а германской монополистиче-
ской буржуазии39.
В противовес насаждавшемуся правящими кругами национа-
лизму болгарские тесняки, сербские социал-демократы вместе
с революционными социал-демократами других Балканских стран
выдвигали идею создания на Балканах демократической федера-
ции республик. Осуществлением этого лозунга балканские со-
циал-демократы намеревались укрепить независимость Балкан-
ских государств от посягательств империалистических держав.
В обстановке растущего шовинизма и милитаризма лозунг Бал-
канской федерации был направлен на укрепление дружбы и со-
трудничества балканских народов. Он был поддержан революци-
онной социал-демократией Германии и других стран и большеви-
ками во главе с В. И. Лениным. «Действительная свобода
славянского крестьянина на Балканах, как и крестьянина турец-
кого, — писал В. И. Ленин, — может быть обеспечена только пол-
ной свободой внутри каждой страны и федерацией вполне и до
конца демократических государств» 40.
Если экономическая экспансия, несмотря на различные пре-
пятствия и конкуренцию других империалистических держав, раз-
вивалась успешно, то политические события на Балканах прини-
мали с начала XX в. для руководимого Германией Тройственного
союза не очень благоприятный оборот. Здесь набирали силу ос-
вободительные движения балканских народов, которые служили
препятствием в первую очередь для политической экспансии цен-
тральных держав, поскольку своим острием они были направлены
как против Австро-Венгрии, так и Турции, пользовавшихся гер-
манской поддержкой.
Государственный переворот в Сербии в 1903 г. был воспринят
Австро-Венгрией как сильный удар по основам ее балканской по-
литики. Илинденское восстание в Македонии в августе 1903 г. по-
казало назревание внутриполитического кризиса в Османской им-
перии. Потопленное в крови, оно тем не менее стало крупным со-
бытием в освободительной борьбе угнетенных балканских народов,
не желавших мириться с турецким игом. Мюрцштегское соглаше-
39 См.: Благоев Д. Съчинения, т. 15. София, 1961, с. 2—5; Туцовиh Д. Иза-
брани списи, т. II. Београд, 1950, с. 146—148.
40 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 151—152; «Звезда», 1912, 2 (15)
и 5 (18) февраля.
180
ние России и Австро-Венгрии в октябре 1903 г., пытавшихся пу-
тем реформ сохранить статус-кво на Балканах, поставило вместе
с тем македонскую проблему в разряд международных вопросов,
превратив ее в объект вмешательства со стороны великих держав
и в яблоко раздора между самими Балканскими странами.
Эти два события, казалось бы не затрагивавшие непосредст-
венных интересов Германии, тем не менее имели последствия
для ее балканской политики, ибо они (особенно первое) созда-
вали более благоприятную обстановку для сближения Сербии и
Болгарии. Оно было опасно и для Австро- Венгрии, и для Германии.
В случае образования блока малых стран рушился бы герман-
ский «мост в Турцию». Не удивительно, что как австро-венгер-
ская, так и германская дипломатия стремились обострить отно-
шения между Болгарией и Сербией, поставить Сербию в состоя-
ние политической изоляции среди Балканских государств.
Австро-венгерская дипломатия сосредоточила свои усилия на
Болгарии, используя династические связи, экономическое влия-
ние, националистические настроения болгарских политических
деятелей, чтобы посеять между Болгарией и Сербией семена не-
доверия и вражды. Германская дипломатия одновременно пред-
принимала усилия, чтобы нарушить связи между Сербией и Чер-
ногорией, придать политике последней русофобский характер.
В мае 1905 г. по приглашению правительства Германии со-
стоялась поездка в Берлин черногорского князя Николая, хит-
рого и корыстолюбивого интригана. Князь с большой помпой
был принят в Германии41. Представитель черногорской княже-
ской фамилии, старший сын Николая — княжич Данила (жена-
тый на немецкой герцогине), демонстративно высказывал свои
русофобские настроения42.
Некоторые временные успехи австро-венгерской и германской
дипломатии не были, однако, прочными. Начавшаяся в 1906 г.
таможенная война между Австро-Венгрией и Сербией показы-
вала растущие противоречия между этими странами. На полити-
ческое развитие балканских народов оказывала огромное влияние
русская революция 1905—1907 гг., стимулировавшая не только
развитие рабочего движения, но и борьбу за утверждение демо-
кратических принципов и методов управления, а также усиление
освободительной борьбы в балканских владениях Османской им-
перии, что привело вскоре к младотурецкой революции. Русская
революция оказала также сильное воздействие на политическую
борьбу в самой Австро-Венгрии.
Младотурецкая революция носила верхушечный характер.
Введение 24 июля 1908 г. в действие конституции, образование
нового правительства, состоявшего из представителей младотурок,
не сопровождались проведением широких преобразований, а по-
41 Вуковиh Г. Германjа и Црна Гора. Котор, 1928, с. 15, 16.
42 Соловьев Ю. Я. Воспоминания дипломата. 1893—1922. М., 1959, с. 168—
169.
181
следующая политика в отношении угнетенных народов империи
показала шовинистический характер нового режима. Политиче-
ские события в Турции заставили великие державы поторопиться
с осуществлением своих планов на Балканах. Австро-венгерская
дипломатия, поддерживаемая Германией, пошла по пути отказа
от прежнего курса на сохранение статус-кво на Балканах, осно-
ванного на соглашении с Россией, и начала готовить аннексию
Боснии и Герцеговины. К дипломатической подготовке этого акта
она старалась привлечь некоторые другие государства. Ее внима-
ние по-прежнему привлекала Болгария. Разжигая здесь настрое-
ния великоболгарского национализма, Австро-Венгрия подталки-
вала болгарские правящие круги на проведение антисербской
политики, играла на честолюбивых планах князя Фердинанда.
Россия, добивавшаяся пересмотра режима проливов, пыталась
согласовать свою позицию с Австро-Венгрией. Во время встречи
в Бухлау 15 сентября 1908 г. министр иностранных дел России
Извольский не возражал против аннексии Боснии и Герцеговины
(хотя и оговаривал необходимость решения этого вопроса всеми
участниками Берлинского конгресса), добиваясь в обмен согла-
сия Австро-Венгрии поддержать Россию в вопросе о проливах.
Дальнейшие действия Австро-Венгрии носили односторонний
характер и привели к серьезному политическому кризису.
По предварительному согласованию с ней Болгария 5 октября
1908 г. объявила о разрыве вассальных отношений с Османской
империей и провозгласила свою полную независимость. Князь
Фердинанд принял титул царя Болгарии43. В тот же день в Вене
было объявлено об аннексии Боснии и Герцеговины, была также
проведена частичная мобилизация австро-венгерской армии.
Актом аннексии империалисты Австро-Венгрии стремились на-
нести также удар по растущему в двуединой монархии освободи-
тельному движению югославян и тем обеспечить планы дальней-
шей экспансии на Балканах. Попытки России, оказавшейся перед
свершившимся фактом, поставить вопрос о созыве международ-
ной конференции и обсудить на ней весь комплекс балканских
проблем не получили поддержки со стороны Англии и Франции
и были решительно отвергнуты Австро-Венгрией и Германией44.
Россия оказалась в состоянии международной изоляции. Дипло-
матическая победа Австро-Венгрии была достигнута ею благо-
даря решительной и бескомпромиссной поддержке со стороны
Германии, потребовавшей от России признания аннексии45.
Мотивы действий германской дипломатии в период Босний-
ского кризиса получили разъяснение в воспоминаниях и пе-
43 Тодорова Цв. Обяваването на независимостта на България през 1908 г.
и империалистическите държави. София, 1960.
44 История дипломатии, т. II, с. 661—664.
45 См.: Астафьев И. И. Русско-германские дипломатические отношения.
1905—1911 гг. М., 1972, с. 159, 172—174, 179, 182—187; Виноградов К. Б.
Боснийский кризис 1908—1909 гг. — пролог первой мировой войны. М..
1964, с. 35-37, 73.
182
реписке одного из ее руководителей, барона Ф. фон Гольштейна.
Излагая свои соображения о политике Германии в этом между-
народном конфликте, он писал в январе 1909 г.: «В этом балкан-
ском вопросе Австрия, преследуя свои цели, боролась за наше
дело. С самого начала общей целью борьбы как для Германии,
так и для Австрии было доказать делом, что окружение недо-
статочно сплочено, что его согласованность недостаточно сильна,
чтобы осмелиться на столкновение с Германией и Австрией».
Откровенно подмечая, что «в восточном вопросе прямо расхо-
дятся и интересы держав окружения», он выражал надежду
на то, что конфликты на Балканах вместе с вопросом о проливах
могут поставить Англию и Россию лицом к лицу46.
Как и предполагали дипломаты с Вильгельмштрассе, царское
правительство, не получив поддержки со стороны Англии и Фран-
ции, вынуждено было отступить; Россия и Сербия, а за ними
и другие державы признали аннексию. Таким образом, первая
проба сил в борьбе двух империалистических коалиций в конф-
ликте по балканским проблемам подтверждала как будто бы
некоторые расчеты и предположения германской дипломатии, ее
ставку на «балканскую игру».
Результатом Боснийского кризиса явилось резкое обострение
империалистических противоречий во всем мире, в особенности
на Балканах. Наступление германских империалистов в союзе
с Австро-Венгрией на позиции других держав на Балканах и
в Турции, их попытка использовать балканские проблемы с целью
разжигания антагонизма в лагере Антанты фактически превра-
щали Берлин в главную опору открытой австро-венгерской экс-
пансии. Конфликты на Балканах оказались с этого времени тес-
нее связанными с общими и более существенными для судеб
всего мира противоречиями между двумя крупнейшими империа-
листическими державами: Германией и Англией. Со времени Бос-
нийского кризиса Балканы стали превращаться в пороховой по-
греб, где сталкивались непримиримые интересы империалисти-
ческих держав. В столицах Балканских стран усиливалась
дипломатическая напряженность47; они превратились в центры
политических интриг, в которых принимали участие предста-
вители правящих кругов и династий.
Если дипломатическая победа центральных держав была пол-
ной, то социально-политические процессы, ускоренные Босний-
ским кризисом, развивались в направлении, прямо противопо-
ложном интересам империалистов Германии и Австро-Венгрии.
Кризис до крайности обострил югославянский вопрос. В Боснии
и Герцеговине сразу же вслед за ним стали возникать и усили-
ваться многочисленные национально-освободительные организа-
ции, в основном молодежные. Росло национальное движение
46 Die geheimen Papiere Friedrich von Holsteins, Bd I. Göttingen—Berlin-
Frankfurt, 1956, S. 163—164, 194-195; Bd IV, 1957, S. 520.
47 См.: Соловьев Ю. Я. Воспоминания дипломата, с. 204.
183
в других югославянских землях Австро-Венгрии. В целом оно
стало все более склоняться к сепаратистским программам. Орга-
низации в самой Австро-Венгрии действовали в тесном контакте
с националистическими организациями в Сербии, среди которых
особенно выделялись «Народная защита» и «Объединение или
смерть» (последняя известна более под неофициальным назва-
нием «Черная рука»). Югославянский вопрос стал крупной
международной проблемой, постоянным источником нестабиль-
ности на Балканах, опасным очагом возможных конфликтов.
Некоторое укрепление германских позиций в Турции среди
тесно связанных с военными кругами младотурок, столь желан-
ное для политических целей Германии на Балканах и Ближнем
Востоке, также имело свою оборотную сторону. Перечеркнув
надежды Англии на усиление ее влияния в Турции, оно толкало
Англию к сближению с Россией. С другой стороны, национали-
стическая политика младотурок, усиление национального гнета и
ассимиляторские планы в отношении нетурецких народов при-
вели к изменению политического положения на Балканах.
Вспышка турецкого шовинизма (пантюркизма) вызвала ответную
волну национализма среди балканских народов и создала для
правительств Балканских стран благоприятную обстановку для
решения национальных вопросов силой, путем захвата оставав-
шихся под турецким владычеством территорий.
Боснийский кризис усилил также центробежные силы среди
Тройственного союза. Экспансионистские планы Австро-Венгрии,
новые проекты строительства железнодорожной линии через Но-
випазарский санджак к Салоникам вызывали большое недоволь-
ство Италии, которая стала проявлять все больше внимания
к Балканам и обнаруживала тенденции к расширению здесь
своего влияния, особенно в Албании и Черногории. Выдвинутый
ею проект строительства железной дороги от Адриатического
побережья в глубь Балканского полуострова должен был открыть
путь ее экономическому проникновению. Она встретила резкое
противодействие со стороны Австро-Венгрии, увидевшей в этом
проекте перспективу получения Сербией выхода к Адриатиче-
скому морю, чему она стремилась помешать всеми силами. Отме-
чая эту империалистическую грызню, В. И. Ленин писал, что
«... на Балканах «интересы» Италии и Австрии не совпадают.
Италия хочет урвать еще кусок — Албанию, Австрия этого допу-
стить не хочет»48. Кроме того, интересы Италии столкнулись
с германскими в турецких владениях Северной Африки. Связи
Италии с Тройственным союзом явно слабели, она становилась
все более ненадежным союзником49.
Боснийский кризис вызвал рост антиавстрийских настроений
в Румынии, чему способствовали обострение национальных про-
48 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 116.
49 См.: Кирова К. Э. Итальянская экспансия в восточном Средиземноморье
(в начале XX века). М., 1973, с. 253—257, 262, 272.
184
тиворечий в Габсбургской монархии и подъем национального
движения трансильванских румын. В стране проявились откро-
венные симпатии к Сербии, к ее борьбе против австро-венгер-
ского засилья. Когда в ходе Боснийского кризиса возникла угроза
войны против Сербии, правящие круги Румынии увидели в этом
«опасный прецедент». Начальник румынского генерального штаба
заявил русскому военному атташе: «Если Австрия займет Сер-
бию, это будет началом окружения нас австрийским кольцом» 50.
Румынские дипломаты заверяли русских, что в случае войны
между Сербией и Австро-Венгрией Румыния сохранит нейтра-
литет51.
Позиция Румынии отражала сдвиги в ее внешнеполитической
ориентации. Они происходили под влиянием изменений в между-
народной обстановке, некоторого усиления позиций английского
и французского капитала в экономике страны, под воздействием
дипломатии стран Антанты. На них накладывал отпечаток рост
румыно-австрийских противоречий, в первую очередь из-за Тран-
сильвании. Перемены во внешней политике страны выразились
в улучшении ее отношений с Россией и постепенном отходе от
Тройственного союза. Формально сохраняя с ним договорные
обязательства, Румыния встала на путь лавирования между
Тройственным союзом и Антантой, проявляя тенденцию к все
большему сближению с последней62. Изменение курса румынской
внешней политики было серьезным ударом для германских поли-
тических замыслов на Балканах.
Еще большую угрозу этим замыслам представляло быстрое
нарастание противоречий между Турцией и Балканскими госу-
дарствами, среди которых появилось стремление к образованию
антитурецкого блока. Эти стремления активно поддерживала
русская дипломатия, видевшая в таком блоке возможность укреп-
ления своих позиций на Балканах и вытеснения отсюда Австро-
Венгрии и Германии. Его создание было ускорено итало-турецкой
войной за Триполи и Киренаику, начавшейся в сентябре 1911 г.
Отмечая ее влияние на развитие международных отношений,
В. И. Ленин писал в октябре 1912 г.: «Тройственный союз (Гер-
мания, Австрия, Италия) в данный момент ослаблен...» 53 Раз-
гром турецкой армии в Северной Африке и оккупация Додека-
незских островов послужили катализатором политических собы-
тий на Балканах.
После длительных переговоров (с марта по сентябрь 1912 г.).
между балканскими государствами была заключена серия дву-
50 История Румынии. 1848—1917. М., 1971, с. 370.
51 Там же, с. 371.
52 Агаки А. С. Русско-румынские межгосударственные отношения в конце
XIX—начале XX в. Кишинев, 1976, с. 174—178; Виноградов В. Н. Вступ-
ление Румынии в первую мировую войну. — «Новая и новейшая исто-
рия», 1976, № 5, с. 57—58.
53 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 116.
185
сторонних договоров, направленных против Турции, которые при-
вели к образованию коалиции, известной под названием Балкан-
ского союза. Наибольшую активность проявила дипломатия Бол-
гарии и Греции. Общность интересов Балканских стран
ограничивалась, однако, необходимостью совместной борьбы про-
тив Турции. Предварительной точной договоренности о разделе
османских владений на Балканах между ними достигнуто не
было, а общие туманные формулировки скрывали взаимоисключа-
ющие захватнические планы, которые таили в себе зародыши
их будущих противоречий.
В начале вспыхнувшей в октябре 1912 г. войны Черногории,
Болгарии, Сербии и Греции против Турции правящие круги Гер-
мании рассчитывали на быструю победу турецкой армии, обучен-
ной германскими инструкторами и вооруженной германским ору-
жием. Однако по мере того как обрисовывались контуры ката-
строфического разгрома Турции, поставившего под вопрос само
существование Оттоманской империи, германскую дипломатию
стал одолевать «кошмар Балканского союза».
Война на Балканах послужила новым импульсом для шови-
нистической кампании, проводившейся в Германии осенью
1912 г., за ускоренное осуществление программы перевооружения
страны. Некоторые деятели Пангерманского и Военного союзов,
связанные с генштабом, требовали не только ускоренного форси-
рования военной подготовки, но и прямого развязывания превен-
тивной войны, особенно в связи с обострением обстановки в Ев-
ропе и шумихой в германской и австрийской печати по вопросу
о выходе Сербии к морю54.
Давление пангерманских кругов оказывало влияние на пра-
вительство. 2 декабря 1912 г. канцлер Т. Бетман-Гольвег высту-
пил в рейхстаге с энергичной речью, в которой бряцал оружием.
В решительных тонах он заявил, что если Австро-Венгрия под-
вергнется нападению, которое будет угрожать ее существованию,
то верная своим союзническим обязательствам Германия придет
ей на помощь. В этой же речи рейхсканцлер отметил также пря-
мой интерес Германии к Востоку, ее значительную заинтересо-
ванность в перспективах развития Балканских стран, в особен-
ности их экономики 55.
Успехи Балканских стран в войне с Турцией повысили инте-
рес генерального штаба в Берлине к Балканам с точки зрения
военно-стратегической. Несколько сот тысяч штыков, насчиты-
вавшихся в армиях Балканских стран, имели немаловажное зна-
чение в общем балансе сил в предстоящей войне.
Руководители правительств Германии и Австро-Венгрии по-
ставили перед собой задачу — взорвать союз Балканских стран,
54 См.: Жогов П. В. Дипломатия Германии и Австро-Венгрии и первая бал-
канская война 1912—1913 гг. М., 1969, гл. IV.
55 Verhandlungen des Reichstages. Stenographische Berichte, Bd 286. Berlin.
1913, S. 2471—2472.
186
возникший при опоре на дипломатию России, Франции и Англии.
Вся деятельность дипломатии центральных держав была постав-
лена на службу этой цели. В многотомных сериях дипломатиче-
ских документов имеются любопытные свидетельства отношения
государственных деятелей и дипломатов Берлина и Вены к Бал-
канскому союзу. «Со славянами нужно обходиться по принципу
«разделяй и властвуй», — прямо формулировал кайзер осенью
1912 г. руководящую идею дипломатии Германии на Балканах56.
Более конкретно общую цель политики Берлина и Вены по отно-
шению к балканским союзникам высказал один из ведущих авст-
рийских дипломатов, граф Ф. Хойос: «Наша политика с начала
кризиса была направлена на то, чтобы взорвать Балканский
союз». Из тактических соображений дипломатия центральных
держав старалась добиться своей цели, «...не выступая открыто
против Балканского союза», отмечал Хойос57.
Дипломатические представители Германии и Австро-Венгрии
в балканских столицах в течение первых месяцев 1913 г. систе-
матически и настойчиво содействовали разжиганию шовинизма
в отдельных Балканских странах. Они плели интриги, натравли-
вая Болгарию и Черногорию против Сербии, Сербию и Грецию
против Болгарии, предлагали сербскому правительству искать
выхода не в Адриатическое, а в Эгейское море, через Македонию
и Салоники58. В Софии тайно рекомендовали не уступать Бел-
граду59. По их наущению Румыния, провозгласившая нейтрали-
тет в начале войны, выдвинула требование о предоставлении ей
территориальных компенсаций за счет болгарских земель в До-
брудже60.
Обстановка на Балканах в ходе войны менялась. После того
как решительные победы над султанской Турцией были одержаны
и начались переговоры о перемирии, шовинистические настрое-
ния и тенденции в правящих кликах Балканских стран стали
быстро нарастать. Центр тяжести проблемы был перенесен
«... на театр грызни и интриг так называемых великих держав» 61.
Интриги дипломатии Вильгельмштрассе и Баллплатц облегча-
лись политикой балканских буржуазно-монархических прави-
тельств. Они, как отметил В. И. Ленин, были готовы «... заклю-
чать сделки с одной из соперничающих империалистических
держав ради осуществления своих грабительских целей...» 62.
56 Die Grosse Politik..., Bd 33, N 12402, S. 371.
57 См.: Бирман М. А. Дипломатия Германии и Балканский союз в 1912 г.—
В кн.: Исследования по славяно-германским отношениям. М., 1971,
с. 116—119, 124—126, 130—133.
58 См.: Österreich-Ungarns Auss-enpolitik..., Bd IV, N 4245, 4379, 4602; S. 758,
850, 999.
59 См.: Die Grosse Politik..., Bd 34, т. I, N 12788, S. 310; т. II, N 13338,
S. 870.
60 История Румынии. 1848—1917, с. 371—373.
61 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23, с. 38.
62 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 258.
187
Ведя сложную дипломатическую игру на Балканах, диплома-
тия Германии стремилась не только взорвать Балканский союз,
оторвав от него Болгарию, но и использовать балканские проб-
лемы в целях обострения противоречий между Россией и Англией.
Некоторые расхождения по отдельным балканским вопросам ме-
жду Лондоном и Петербургом в период войны действительно от-
мечались; было заметно также и стремление британской дипло-
матии выступить в ряде случаев в балканских конфликтах в роли
арбитра между центральными державами, с одной стороны, и Рос-
сией — с другой.
Добившись в конце июня 1913 г. в связи с началом второй
балканской войны развала балканской коалиции63 и прихода
в Болгарии к власти германофильского правительства В. Радо-
славова, ориентировавшегося на центральные державы, дип-
ломатия Берлина и Вены испытывала некоторое удовлетво-
рение.
Тем не менее общие итоги балканских войн не могли радовать
правящие круги Германии. Развал Балканского союза не создавал
еще основы для прочного утверждения влияния Германии и
Австро-Венгрии на Балканах. Положение здесь, с точки зрения
германской дипломатии, продолжало оставаться неустойчивым.
В случае новых осложнений «мост в Турцию» мог рухнуть, отре-
зав Германию от стран Ближнего Востока. Вместе с тем продол-
жал обостряться югославянский вопрос в Габсбургской монархии
на фоне общего обострения национальных проблем в Австро-
Венгрии. События на Балканах грозили свести к нулю все за-
мыслы «мировой политики» Германии. В таких условиях в гер-
манском политическом руководстве, в близких к канцлеру Бет-
ман-Гольвегу кругах возникли планы проведения политики
«скалькулированного риска» на Балканах, которые одним ударом
должны были пресечь все неблагоприятные для Германии тенден-
ции международного развития: ликвидировать югославянский во-
прос путем разгрома Сербии и предотвратить возможность рас-
пада Австро-Венгрии; разбить единство держав Антанты; на-
нести превентивный удар России; удержать в своих руках Бал-
каны и Турцию. Все это должно было бы обеспечить Германии
гегемонию в Европе и открыть путь к широкой «мировой поли-
тике» 64.
Против реакционной политики милитаризма и шовинизма
в Германии выступили прогрессивные силы немецкого народа,
в первую очередь передовые отряды германского пролетариата,
выразившего недвусмысленно свои антивоенные настроения на
63 На донесении германского посла в Петербурге о нарастании разно-
гласий внутри Балканского союза от 8 июня 1913 г. (т. е. накануне вто-
рой балканской войны) кайзер начертал: «... пусть сгинет эта славян-
ская мерзость» (Die Grosse Politik..., Bd XXXV, N 13373, S. 21).
64 См. главу 6 настоящего издания.
188
митингах и демонстрациях, проведенных по всей Германии в ок-
тябре—ноябре 1912 г,65
Мужественную борьбу против милитаризма и шовинизма из-
давна вели левые германские социал-демократы во главе
с К. Либкнехтом, Р. Люксембург, Ф. Мерингом и др. Они клеймили
капиталистический строй и призывали рабочие массы к реши-
тельной борьбе против национализма и войны66. В данной связи
следует особо отметить многолетнюю отважную борьбу К. Либк-
нехта против милитаризма, его доблестные выступления в рейх-
стаге в 1913 г. с разоблачениями закулисных связей Крупна и
других магнатов военной промышленности с правительством, их
опасного влияния на государственную политику страны. Бес-
страшно раскрыв на основе документов факты поставок воору-
жения германскими и австрийскими фирмами воюющим Балкан-
ским странам67, К. Либкнехт показал, что заправилы военной
промышленности в союзе с банками «... проявили свою непо-
средственную заинтересованность в войне на Балканах»68.
Он гневно заклеймил «.. .круги, которые чеканят золото из розни
между народами»69.
События на Балканах в 1912—1913 гг. особенно четко вы-
явили все замыслы германской «мировой политики». Под их влия-
нием германское имперское руководство, уверенное в возмож-
ности раскола Антанты на почве балканской политики и локали-
зации превентивной войны против Сербии, пошло на составление
«балканской калькуляции», не останавливаясь перед риском боль-
шой войны. Положение на Балканах привлекало внимание герман-
ской дипломатии также с точки зрения выбора повода для развя-
зывания войны, что давно уже обдумывалось ею. В результате,
когда в июле 1914 г. прозвучали выстрелы на Балканах, убийство
австрийского престолонаследника в Сараеве было использовано
военными партиями Германии и Австро-Венгрии для развязыва-
ния похода против Сербии и России, который перерос в первую
мировую империалистическую войну.
65 См.: Гапонов П. М. Антивоенные выступления германского рабочего
класса в 1912—1914 гг. — «Труды Воронежского гос. ун-та», 1958, т. 51,
вып. 1; Кривогуз И. М. Антивоенные выступления рабочего класса
осенью 1912 г. и Базельский конгресс. — «Вопросы истории КПСС»,
1962, № 5.
66 Бартель В. Левые в германской социал-демократии в борьбе против
милитаризма и войны. М., 1959; Айзин Б. А. Революционная германская
социал-демократия против империализма и войны (1907—1914). М., 1974.
67 Либкнехт К. Избранные речи, письма, статьи. М., 1961, с. 212.
68 Там же, с. 209.
69 Там же, с. 189.
Раздел III. Восточный фактор в политике
германского империализма
в годы первой мировой войны.
Военно-политические цели Германии
в Восточной
и Юго-Восточной Европе
Глава 11. Развязывание первой мировой войны
Убийство австрийского престолонаследника Франца-Ферди-
нанда 28 июня 1914 г. в Сараеве было воспринято в правящих
кругах Германии как «неповторимая ситуация» и предлог для
развязывания большой войны в Европе в целях осуществления «ве-
ликого решения», к которому Германия готовилась долгие годы,
К моменту сараевского покушения она обладала гораздо более
высокой степенью военной готовности, нежели державы Ан-
танты, в особенности Россия. Германская буржуазия, по характе-
ристике В. И. Ленина, «внесла начала огосударствления капита-
листического производства, соединения гигантской силы капита-
лизма с гигантской силой государства в один механизм, ставящий
десятки миллионов людей в одну организацию государственного
капитализма» 1. Более высокий уровень боевой подготовки лич-
ного состава германской армии и многочисленность офицерских
кадров, наличие значительных запасов вооружения, лучшая по
сравнению с другими странами организация работы военной про-
мышленности, равнявшейся по производственным мощностям во-
енной промышленности всех стран Антанты, включая Англию, —
все это вселяло в правящие круги Германии уверенность в благо-
приятном исходе предстоящего военного конфликта, который, как
полагали, не будет длительным2. Кроме того,, германская импе-
риалистическая буржуазия была уверена, что ее пропагандист-
ской машине удалось «объединить весь немецкий народ, от юн-
керства до пролетариата, под знаком безудержной русофобии».
Это обстоятельство рассматривалось как серьезный фактор в идео-
логической подготовке к войне 3.
К развязыванию конфликта именно в тот момент империали-
стические круги Германии толкали и другие, не менее важные
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 32, с. 83.
2 Вержховский Д. В., Ляхов В. Ф. Первая мировая война 1914—1918 гг.
М., 1964, с. 28—29.
3 Gasser А. Der deutsche Hegemonialkrieg 1914. — In: Deutschland in der
Weltpolitik des 19. und 20. Jahrhunderts. Düsseldorf, 1973, S, 323.
190
соображения. Военная мощь союзника Германии, Австро-Венг-
рии, вследствие обострения внутренних национальных и социаль-
ных конфликтов обнаруживала тенденцию к ослаблению. За-
тяжка конфликта была на руку государствам Антанты, в част-
ности Франции и России, только начавших реорганизацию своих
вооруженных сил. Об этом откровенно говорил в июльские дни
1914 г. не кто иной, как статс-секретарь по иностранным делам
Ягов: «В основном Россия сейчас к войне не готова. Франция и
Англия также не захотят сейчас войны. Через несколько лет, по
всем компетентным предположениям, Россия уже будет боеспо-
собна. .. В России это хорошо понимают и поэтому, безусловно,
хотят еще на несколько лет покоя» 4. Опасения, что быстрый рост
могущества России и ее военного потенциала через несколько лет
поставит под вопрос все планы «мировой политики», были так
велики в правящих кругах кайзеровской Германии, что они со-
знательно шли на риск превентивной войны против нее.
Место развязывания конфликта — Балканы, где можно было
столкнуть Австро-Венгрию и Россию, в Берлине считали наибо-
лее выгодным. В Германии были прекрасно осведомлены о том,
что правящие круги Габсбургской монархии давно вынашивали
планы расправиться с Сербией, центром южнославянской пропа-
ганды, угрожавшей самому существованию Австро-Венгрии. Рос-
сия же усматривала в Сербии свою опору против двуединой мо-
нархии на Балканах. Поэтому австро-сербский конфликт неиз-
менно вызвал бы выступление России5. Германская дипломатия
отдавала себе отчет, что этот конфликт не останется локальным,
а приведет в движение всю систему внешнеполитических союзов
и вызовет мировую войну. Правда, в Берлине надеялись, что кон-
фликт, вызванный балканскими событиями, позволит удержать
Англию в стороне от войны и расколет Антанту. Эти надежды
оказались иллюзорными.
Германия подталкивала к конфликту своего союзника — Авст-
ро-Венгрию, которая не осмелилась бы сама на подобный шаг.
Внешне оставаясь в тени, Германия стремилась вину за развя-
зывание европейского конфликта возложить на Россию. На дости-
жение этого пропагандистского эффекта были направлены все уси-
лия германской дипломатии в период июльского кризиса 1914 г.
Поэтому тайное давление на Вену в направлении форсирования
конфликта с Сербией, секретные заверения правительственных
кругов Австро-Венгрии в полной поддержке со стороны Герма-
нии на случай выступления России сопровождались широковеща-
тельными предложениями о «посредничестве», просьбами к Рос-
сии воздействовать на Сербию при заведомо неприемлемых для
4 Die deutschen Dokumente zum Kriegsausbruch, Bd I, Berlin, 1921, N 72,
S. 100.
5 Biehl W. Zu den österreichisch-ungarischen Kriegszielen 1914. — In: Jahr-
buch für Geschichte Osteuropas. München, 1968, S. 505—530.
191
Сербии и России условиях6. Все это впоследствии было исполь-
зовано правящими кругами Германии для обвинения России в аг-
рессивности, с целью представить войну со стороны самой Герма-
нии как оборонительную.
Наличие обдуманного плана развязать войну и добиваться «ве-
ликого решения», предоставление Австро-Венгрии «свободы рук»
и подталкивание ее к развязыванию всеобщего конфликта делают
кайзеровскую Германию главным виновником развязывания пер-
вой мировой войны, не снимая при этом вину с других империа-
листических государств7. В. И. Ленин писал осенью 1914 г.: «Не-
мецкая буржуазия, распространяя сказки об оборонительной
войне с ее стороны, на деле выбрала наиболее удобный, с ее точки
зрения, момент для войны, используя свои последние усовершен-
ствования в военной технике и предупреждая новые вооружения,
уже намеченные и предрешенные Россией и Францией» 8.
Первая мировая война была империалистической с обеих
сторон.
Давая оценку разразившейся войне, В. И. Ленин писал в но-
ябре 1914 г.: «Захват земель и покорение чужих наций, разоре-
ние конкурирующей нации, грабеж ее богатств, отвлечение вни-
мания трудящихся масс от внутренних политических кризисов
России, Германии, Англии и других стран, разъединение и на-
ционалистическое одурачение рабочих и истребление их аван-
гарда в целях ослабления революционного движения пролетари-
ата — таково единственное действительное содержание, значение
и смысл современной войны» 9. Единственным исключением была
маленькая Сербия, ведшая борьбу за свое существование и неза-
висимость. После нападения на нее Австро-Венгрии в войну всту-
пила Россия, Франция и Англия. Таким образом, в войну вклю-
чилась вся Антанта. Ставка на ее раскол провалилась. В то же
время Тройственный союз практически распался. Италия объ-
явила о своем неучастии в войне, ссылаясь на то, что она вы-
звана нападением Австро-Венгрии на Сербию, тогда как
Тройственный союз предусматривал взаимные обязательства
только в случае неспровоцированного нападения на одного из его
участников. Позиция Италии отражала ее противоречия с Ав-
стро-Венгрией в борьбе за влияние на Балканах. Вокруг нее,
а также вокруг Балканских стран (Болгария, Румыния, Греция)
завязалась ожесточенная дипломатическая борьба. Каждая из
воюющих империалистических группировок стремилась перетя-
нуть их на свою сторону.
Такая же борьба шла и за Турцию, хотя здесь ее исход был
6 Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Die Rriegszielpolitik des kaiserlichen
Deutschland. 1914—1918. Düsseldorf, 1962, S. 63—75.
7 Deutschland im ersten Weltkrieg, Bd I. Berlin, 1968, S. 212—240, 277—296.
8 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 16.
9 Там же, с. 15.
192
в значительной мере предопределен. 2 августа 1914 г. был под-
писан секретный германо-турецкий союзный договор 10. В турец-
ких правящих кругах одержала верх германофильская группи-
ровка. В конце октября 1914 г., напав на русские черноморские
порты, Турция вступила в мировую войну. Германия получила
союзника, ценность которого заключалась не только в его воен-
ных возможностях, но главным образом в том, что его стратеги-
ческое положение позволило создать России угрозу с юга, отре-
зать ее от союзников, прервав коммуникации по Черному и Сре-
диземному морям, и тем самым лишить ее возможности быстрого
получения военного снаряжения от Франции и Англии. Вступле-
ние Турции в войну поставило Россию в состояние, напоминаю-
щее установление блокады, поскольку коммуникации через Скан-
динавию, Архангельск и Владивосток имели малую пропускную
способность и не могли удовлетворить ее нужд. Кроме того, ту-
рецкие вооруженные силы, руководимые германским генералите-
том, создали угрозу английским колониальным владениям на
Ближнем и Среднем Востоке, а также важнейшей транспортной
артерии через Суэцкий канал. Образовался также русско-турец-
кий фронт на Кавказе. Все это вынуждало союзников дробить
свои силы, выделяя войска и снаряжение для борьбы с Турцией.
И хотя турецкие армии терпели одно поражение за другим, они
продолжали сковывать значительные силы союзников, отвлекая
их от борьбы против Германии11.
Тем не менее с самого начала войны расстановка сил на меж-
дународной арене оказалась не в пользу центральных держав.
Симпатии США, на позицию которых в начале войны обращали
мало внимания, были на стороне Антанты. Япония, воспользовав-
шись ситуацией, захватила в конце августа 1914 г. все владения
Германии на Тихом океане и в Китае и даже объявила ей войну,
хотя в дальнейшем не приняла в ней никакого участия. Но миро-
вая расстановка сил, неблагоприятная для Германии, начала ока-
зывать свое воздействие лишь по мере перерастания войны в за-
тяжную, когда страны Антанты использовали имеющиеся у них
ресурсы для быстрого наращивания своей военной мощи, которая
впоследствии уравновесила, а затем и превзошла силы централь-
ных держав.
Обстановка же в Европе складывалась поначалу, казалось бы,
в пользу Германии. Удар по Франции в соответствии с планом
Шлиффена, отражение русского наступления в Восточной Прус-
сии и поражение, нанесенное там двум русским армиям, — все
это создавало в правящих кругах Германии и пронизанной на-
ционализмом буржуазии настроения ожидания близкой победы.
Охватившая страну националистическая эйфория создавалась и
искусно поддерживалась империалистической пропагандой.
10 История дипломатии, т. III. М., 1965, с. 7.
11 История первой мировой войны, т. I. M., 1975, с. 389—398.
193
В Германии в первые месяцы войны началась разработка планов
желательного переустройства Европы и мира, планов военных за-
хватов и целей войны. Существовавшие ранее замыслы, давно
бродившие в кругах империалистической буржуазии и пропаган-
дировавшиеся организациями типа Пангерманского союза, стали
воплощаться в конкретные планы действий государственного
аппарата.
Уже в первые дни войны в правительственных кругах Гер-
мании, среди представителей промышленных и финансовых кру-
гов, в среде пангерманцев, в высших кругах союзных германских
государств развернулась широкая дискуссия по проблеме воен-
ных целей кайзеровской империи на Западе и Востоке Ев-
ропы 12.
Первыми общую программу военных целей выдвинули пан-
германцы, поддержанные большей частью представителей тяжелой
индустрии. Уже в июле 1914 г. генерал Гебзаттель заявил, что
результатом войны должно стать «освобождение от населения»
полосы на Востоке, которая должна быть заселена нижними чи-
нами германской армии. Только таким способом, по его мнению,
может быть обеспечено мировое господство немцев на столетия 13,
Ему вторил другой пангерманский деятель — Штёссель, указы-
вавший в письме председателю Пангерманского союза Г. Классу,
что территория по линии рек Нарев—Висла—Неполомице—Мисло-
вице должна быть очищена от польского населения14. Общая
программа Пангерманского союза была разработана Г. Классом
по заданию главного директора крупповского концерна А. Гуген-
берга и принята правлением Союза 28 августа 1914 г. В ней на-
мечалась аннексия Германией захваченных территорий в Европе,
в том числе бассейна Лонгви-Брие, северного побережья Фран-
ции, массива Вогезских гор и ключевых крепостей в предгорье
Арденн в Бельгии, создание колониальной империи в Центральной
Африке. Для Центральной Европы основополагающим было при-
знано осуществление плана «Срединной Европы», ядром которой
должно было стать объединение Германии и Австро-Венгрии.
В нее предполагалось включить также Голландию, Швейцарию,
Скандинавские страны, Италию, Румынию и Болгарию. В отно-
шении России Г. Класс заявил: «Лицо России должно быть ре-
шительно повернуто на Восток, для этого она должна быть от-
брошена к границам до-Петра Великого» 15. В рамках этого плана
предполагались аннексия Прибалтики, существенные «поправки»
12 Теодорович И. М. Разработка правительством Германии программы за-
воеваний на Востоке. — В кн.: Первая мировая война. М., 1968, с. 108—
120.
13 Fischer F. Krieg der Illusionen. Die deutsche Politik von 1911 bis 1914.
Düsseldorf, 1969, S. 657—658.
ї4 Fischer F, Krieg der Illusionen..., S. 658—659.
15 Petzold J. Zu den Kriegszielen der deutschen Monopolkapitalisten im ersten
Weltkrieg. Dokumentation. — «Zeitschrift für Geschichtswissenschaft», 1960,
N 6, S. 1396.
194
границ Германии в Польше, отрыв от России Финляндии, пере-
селение на аннексированные территории немцев из Южной
Украины и Заволжья16. Крупный монополист А. Тиссен подал
собственную записку канцлеру, в которой единственно возмож-
ным миром считал мир, который бы диктовала Германия 17.
Собственную программу выдвинул также Г. Крупп. На Вос-
токе, согласно его представлениям, следовало создать буферное
польское государство, а другие западные провинции России «осво-
бодить от населения» и заселить немцами. Германия должна была
образовать «ядро Европы», создав в форме «Срединной Европы»
монолитное экономическое и политическое объединение, куда
должны были войти прежде всего Австро-Венгрия, Голландия,
Швейцария и Скандинавские страны18.
Тот же характер имели и требования немецкой профессуры,
этого идеологического центра Пангерманского союза. Их планы
и цели в войне шли в том же направлении, что и у монополисти-
ческих объединений. При этом главное ударение делалось прежде
всего на немецкой колонизации Востока, ибо только сильный
«германский вал», но их мнению, мог противостоять славяно-рус-
ской массе и стать единственно возможным способом закрепле-
ния Германии на Востоке 19.
Политику экспансионизма поддерживало и абсолютное боль-
шинство рейхстага. Широкие захваты на Востоке были неотъем-
лемой частью программ парламентских клубов консерваторов,
национальных либералов, центра. Аннексионистскую программу
фактически поддерживали и правые социал-демократы.
Особый общественный резонанс вызвала памятная записка
представителя центра М. Эрцбергера, тесно связанного с концер-
ном Тиссена, поданная канцлеру 2 сентября 1914 г. Эрцбергер
представил свою программу как якобы выражение требований
всего немецкого народа. Одним из основных условий достижения
гегемонии Германии в Европе он считал расчленение «русского
колосса», отделение нерусских народов западных провинций Рос-
сии, создания «автономных» государств «под военным покрови-
тельством» германского кайзера и, возможно, в таможенной унии
с Германией. Россию, по его мнению, следовало оттеснить как
от Балтики, так и от Черного моря20.
Несколько иную линию представлял собой меморандум гене-
рального директора Всеобщей электрической компании, руково-
дителя отдела военного сырья при прусском военном министер-
стве Вальтера Ратенау. Этот меморандум был сформулирован
с претензией на «этический империализм», хотя изложен-
16 Теодорович И. М. Разработка..., с. 112.
17 Там же.
18 Fischer F. Griff nach der Weltmacht.., S. 197—198.
19 Das annexionistische Deutschland. Lausanne, 1917, S. 132—143.
20 Pajewski J. «Mitteleuropa». Studia z dziejow imperializmu niemieckiego
w dobie pierwszej wojny swiatowej. Poznan, 1959, s. 47—48.
195
ная в нем программа не отличалась по существу от планов
М. Эрцбергера. В программе В. Ратенау нашел отражение страх
определенной части господствующих кругов кайзеровской Герма-
нии перед перспективой превращения Германии в многонацио-
нальное государство. Поэтому В. Ратенау на первое место вы-
двигал задачу не столько политического, сколько экономического
подчинения континента Германии, идея которого наиболее четко
была выражена в известном плане «Срединной Европы» 21. В даль-
нейшем лагерь германских империалистов группировался именно
вокруг этих двух направлений — с одной стороны, открытых
аннексионистов, а с другой — сторонников завуалированной
формы гегемонии Германии в Европе под флагом «экономиче-
ского» объединения в форме «Срединной Европы».
Все эти планы, проекты, памятные записки были известны и
в максимальной мере учтены канцлером Т. Бетман-Гольвегом при
разработке так называемой сентябрьской программы (9 сентября
1914 г.). Эта программа содержала три основные задачи: утверж-
дение в Центральной Европе гегемонии Германии; создание гер-
манской колониальной империи в Центральной Африке; оттесне-
ние России на восток путем отделения от нее северо-западных и
западных провинций (комплекс «ослабления России»).
И само имперское руководство с первых дней мировой войны
приступило к разработке детальной программы ослабления России.
Общая цель определялась следующим образом: смещение границ
Германии на Восток, до линии Верхняя Силезия—Курляндия,
и отрыв от России Финляндии, Польши, Украины и Кавказа.
Уже 11 августа 1914 г. Т. Бетман-Гольвег писал германскому
послу в Вене Чиршки, что «в случае победоносного исхода войны
необходимо образование нескольких буферных государств между
Россией, Германией и Австро-Венгрией с тем, чтобы отодвинуть
Россию как можно дальше на Восток»22. Канцлер указывал
также, что Германия должна проявить умеренность в своих тре-
бованиях на Западе и все свои силы повернуть на Восток.
Для Бетман-Гольвега обеспечение континентальных позиций
Германии было предпосылкой для последующего установления
германского мирового господства. По его мнению, только расчле-
нение России могло обеспечить позиции Германии в будущем
конфликте с Англией за мировое господство.
Практическим средством подрыва России изнутри правящие
круги кайзеровской Германии считали прежде всего разжигание
национальных конфликтов, в особенности в западных и южных
провинциях России. Эта политика должна была привести к созда-
нию внутренних трудностей в России, к нарушению стабильности
ее государственного организма, к ловкому использованию недо-
вольства широких масс национальных окраин царской России
21 Deutschland im ersten Weltkrieg, Bd 1, S. 360.
22 Deutschland im ersten Weltkrieg, Bd 1, S. 353.
196
в целях их последующего отделения от нее. Однако никакого на-
ционального взрыва в России в начале войны им добиться не
удалось.
В конце 1914 г. наступление германской армии во Франции
было остановлено, русская армия в Галиции и в Карпатах оттес-
нила австро-венгерские войска на запад, в глубь монархии, а на
Южном фронте сербская армия перешла в наступление. План
молниеносной войны рухнул, она приняла затяжной характер.
Значительную роль в срыве германского плана войны сыграли
русский фронт, русская армия. Неся большие потери в сражениях
с технически лучше вооруженным противником, русская армия
мужественно и стойко выполняла свой союзнический долг. О зна-
чении русского фронта в этот период войны говорят следующие
цифры: если в августе на русском фронте находилось всего
17 германских пехотных дивизий и 35,5 австрийских, то к концу
года стало уже 36 германских и 41 австрийская23. Французский
маршал Ф. Фош указывал, что русская армия «своим активным
вмешательством отвлекла на себя значительную часть сил и тем
позволила нам (Франции.— Ред.) одержать победу на Марне»24.
Да и начальник генерального штаба Германии Э. Фалькенгайн
считал битву на Марне и победу русской армии в Галиции одина-
ковыми по значимости событиями первой мировой войны, которые,
по его словам, «отодвинули ее исход на совершенно неопределен-
ное время» 25. Русский фронт становился одним из главных фрон-
тов первой мировой войны. Общие потери австро-германских армий
на русском фронте в кампанию 1914 г. составили около 955 тыс.
солдат и офицеров, в то время как на Западном фронте германская
армия потеряла 757 тыс. человек26.
В 1915 г. с изменением германского стратегического плана,
когда основная тяжесть войны переместилась на Восточный фронт,
русская армия приняла на себя главный удар австро-германских
армий. Для наступления в глубь России, нанесения ей сокруши-
тельного удара и планируемого выведения из войны германскому
командованию пришлось к сентябрю 1915 г. довести свои силы до
65 дивизий, главным образом за счет перебросок с запада. Всего
в этот период на Восточном фронте действовало 107 австро-гер-
манских дивизий против 106 русских. На Западном фронте в это
время находилось 90 германских дивизий против 133 англо-фран-
цузских 27.
23 История первой мировой войны, т. I, с. 440—441; Строков Л. Л. Воору-
женные силы и военное искусство в цервой мировой войне. М., 1974,
с. 271-277.
24 Фош Ф. Воспоминания. М., 1939, с. 186.
25 Фалькенгайн Э. Верховное командование 1914—1916 гг. в его важнейших
решениях. М., 1923, с. 31.
26 Ростунов И. И. Русский фронт первой мировой войны. М., 1976, с. 193.
27 Вержховский Д. В., Ляхов В. Ф. Первая мировая война 1914—1918 гг.,
с. 286-287.
197
Русский фронт в 1915 г. имел решающее значение в борьбе
с коалицией центральных держав. Несмотря на тяжелые условия
борьбы, отступление в глубь территории, русские войска в 1915 г.
сорвали основной стратегический план Германии, направленный
на уничтожение русской армии и выведение России из войны,
кроме того, обеспечили Англии и Франции передышку 28. С кру-
шением планов молниеносной войны спор о целях войны еще более
разгорелся в германском империалистическом лагере. Все более
определенно ставился вопрос о сосредоточении усилий в одном
направлении, т. е. на восток или на запад, к чему стремиться
в первую очередь — к разгрому ли Англии и Франции или к экс-
пансии в Восточной и Юго-Восточной Европе29. Либеральное
крыло германской империалистической буржуазии ставило прежде
всего вопрос об установлении в ходе войны экономического влия-
ния Германии, подчинив ему в первую очередь союзников и вклю-
чив оккупированные территории в единый хозяйственный орга-
низм — «Срединную Европу» с целью скорейшего достижения
победы. «Сначала победить, а потом делить», — писал один из
идеологов этого направления, Ф. Науманн 30.
За компромисс с Англией и экспансию на восток и юго-восток
Европы выступали крупный финансовый капитал (Немецкий,
Дрезденский и Дармштадтский банки, берлинские банки
«С. Блейхрёдер», «Менделсон и К0» и др.), Судоходное общество
Ганаг, представители нефтехимической промышленности31.
Характерными документами, представлявшими взгляды этого
направления, явились записка Ф. Шверина, основателя Общества
содействия внутренней колонизации, занимавшегося немецкой ко-
лонизацией на восточных границах Германии, поданная Т. Бет-
ман-Гольвегу в марте 1915 г., а также доклад председателя этого
общества М. Зеринга от сентября 1915 г. Ф. Шверин в своей
записке указывал, что германская господствующая нация ввиду
внутреннего перенаселения и угрозы абсолютной урбанизации
должна получить территорию для аграрного заселения на Вос-
токе. Только таким путем может быть создана база для «мировых
позиций» Германии. В формулировках Ф. Шверина уже сквозила
идея «жизненного пространства»32.
Пропагандой «Дранг нах Остен» особенно занимались тогдаш-
ние кёнигсбергские и шарлоттенбургские «остфоршеры». В Шар-
лоттенбурге ими было создано специальное «Восточное издатель-
ство» («Ostlandverlag»), которое наладило выпуск журнала
«Восток» — органа Союза зарубежных немцев. Как указывалось
28 Строков А. А, Вооруженные силы..., с. 335—340.
29 Gutsche W. Erst Europa und dann die Welt. Probleme der Kriegszielpoli-
tik des deutschen Imperialismus im ersten Weltkrieg. — «Zeitschrift für
Geschichtswissenschaft», 1964, N 5, S. 746.
30 Deutschland im ersten Weltkrieg, Bd 1, S. 363.
31 Deutschland im ersten Weltkrieg, Bd. 1, S. 363.
32 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 187—189.
198
в первом номере, журнал ставил себе целью «развивать уже су-
ществующее и еще возникающие интересы» Германии на отторг-
нутых от России землях.
Несколько иную тактическую линию отстаивали консерватив-
ное крыло, ряд крупных монополистических объединений герман-
ской индустрии и пангерманцы, которые требовали нанесения
вначале основного удара на Западе, с тем чтобы после этого повер-
нуть все силы на Восток. Особенно бурную деятельность в пер-
вой половине 1915 г. развил Пангерманский союз. 10 марта
1915 г. от имени правления Союза и при поддержке крупнейших
монополистических объединений в рейхстаг была подана записка
о целях войны, разработанная Г. Классом, А. Гугенбергом и пре-
зидентом торговой палаты Эссена В. Гиршем. По-прежнему на
первом месте стояли аннексии на Западе и Востоке, а также созда-
ние колониальной империи. На Востоке предполагался захват
всей Польши, Прибалтики, Ковенской, Гродненской, Сувалкской,
Виленской, Минской и Витебской губерний и германизация их33.
22 апреля 1915 г. те же требования выдвинуты были вновь пан-
германцами перед канцлером.
Широкое распространение получила в то же время «Петиция
шести экономических союзов» от 20 мая 1915 г., которую подпи-
сали руководители крупнейших объединений промышленности и
юнкерства. Характерной чертой петиции являлся компромисс
между империалистической буржуазией и крупным юнкерством.
В ней указывалось, что «ожидаемый большой прирост промыш-
ленной мощи на Западе должен найти противовес в равноценном
сельскохозяйственном пространстве, которое должно быть приоб-
ретено на Востоке» 34.
Многочисленные отклики вызвала нашумевшая «Петиция про-
фессоров», принятая на митинге в Берлине 20 июня 1915 г. В ней
делалась попытка «научно обосновать» ту же захватническую
программу, которая была изложена в петиции шести экономиче-
ских союзов. 1341 профессор подписал эту петицию, тогда же был
создан ими так называемый Независимый комитет за немецкий
мир во главе с профессором Д. Шефером35.
Либеральное крыло германской империалистической буржуа-
зии считало наиболее перспективным с экономической и полити-
ческой точки зрения план таможенного объединения Германии,
Австро-Венгрии, Бельгии, Голландии, стран Балканского полу-
острова 36.
Военная блокада Германии вызвала необходимость создания
автаркической экономики, которая не зависела бы от импорта
сырья для промышленного производства и продуктов питания.
33 Petzold J. Zu den Kriegszielen der deutschen Monopolkapitalisten. ..,S. 1402.
34 Das annexionistische Deutschland, S. 123—132.
35 Deutschland im ersten Weltkrieg, Bd 2. Berlin, 1968, S. 169—170.
36 Fischer F. Weltmacht oder Niedergang. Deutschland im ersten Weltkrieg. —
«Hamburger Studien zir neueren Geschichte». Frankfurt a/M, 1965, S. 71.
199
Еще в августе 1914 г. канцлер Бетман-Гольвег, исходя из идей
германских и австрийских экономистов, в основу плана «Средин-
ной Европы» положил таможенное объединение Германии, Австро-
Венгрии, Франции, Бельгии, Голландии, Польши, Балкан и азиат-
ской Турции. Ядром этого объединения должен был стать германо-
австро-венгерский таможенный союз.
Программа Т. Бетман-Гольвега была передана для разработки
статс-секретарю министерства внутренних дел К. Дельбрюку.
Ему предписывалось подготовить план среднеевропейского эконо-
мического союза, в первую очередь с Австро-Венгрией. В ней
будущее континентальной Европы представлялось в следующем
виде: «В то время как мы до сих пор стремились защитить «на-
циональную работу» (национальные интересы. — Ред.) путем вы-
соких тарифов и таможенных соглашений со всеми европейскими
государствами, в будущем на всем пространстве от Пиреней до
Мемеля, от Черного моря до Северного, от Средиземного до Бал-
тийского должна бурлить свободная игра сил... Условия, опреде-
лявшие нашу прежнюю экономическую политику, больше не
существуют, мы боремся не только за господство на внутреннем
рынке, но и за господство на рынке мировом» 37.
Общие цели Германии в войне Бетман-Гольвег определил
в нарочито туманной формулировке следующим образом: «Безо-
пасность Германии на Востоке и Западе на возможно длительный
срок. С этой целью Франция должна быть настолько ослаблена,
чтобы не смогла больше стать великой державой, Россию следует
как можно дальше отодвинуть от германских границ и покончить
с ее господством над нерусскими вассальными народами» 38. В слу-
чае их практического осуществления они мало чем отличались бы
на деле от крайних аннексионистских программ.
К. Дельбрюк связывал план «Срединной Европы» с более ран-
ними попытками заключения таможенного союза между Пруссией
и Австрией. Он указывал, что в случае тесного экономического и
политического союза центральных государств «мы получим для
нашей промышленности большие выгоды в безграничном освое-
нии австро-венгерского экономического района»39. К. Дельбрюк
рассматривал также «Срединную Европу» в качестве средства про-
тиводействия трансатлантическому рынку.
Но германских экспансионистов перспектива постепенного осу-
ществления плана «Срединной Европы» не устраивала. Они тре-
бовали осуществления его «одним ударом», путем применения
политического, экономического и военного давления.
Часть высокопоставленных имперских политических деятелей
и промышленников высказывали опасения в отношении целесооб-
разности таможенного союза и его эффективности. Они считали,
что создание «объединенного экономического пространства»
37 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 306.
38 Fischer F. Krieg der Illusionen..., S. 768.
39 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 309.
200
в Центральной Европе произойдет за счет Германии. Юнкерские
круги опасались, что экономическое объединение с аграрной
Австро-Венгрией нанесет ущерб сельскому хозяйству Германии.
Представители банков высказывали сомнения в отношении эф-
фективности таможенного союза ввиду различия в обеспечении
валюты в Германии и Австро-Венгрии. С возражениями высту-
пили и представители Пруссии, опасавшиеся, как бы в резуль-
тате осуществления этого плана Пруссия не была оттеснена на
задний план в будущем таможенном германо-австрийском парла-
менте 40.
Все группировки соглашались в одном, что осуществление
плана «Срединной Европы» следует начать с объединения Герма-
нии с Австро-Венгрией. Поэтому уже в ноябре 1914 г. были
начаты неофициальные переговоры между представителями монар-
хии Габсбургов и кайзеровской империи о возможностях их более
тесного союза41. Но уже в самом начале участники переговоров
натолкнулись на сопротивление определенных кругов как в Цис-
лейтании, так и в Транслейтании. Т. Бетман-Гольвег заявил,
что объединение Центральной Европы под гегемонией Германии
может быть осуществлено только «путем диктуемого нами мира
и под давлением политического перевеса» 42.
Поэтому Т. Бетман-Гольвег стремился постепенно осуществ-
лять его в отношении Австро-Венгрии. Вся правящая верхушка
кайзеровской Германии требовала соглашения с Австро-Венгрией
по линии военной, политической и экономической. Германские
националисты, кроме того, считали, что только такое развитие
обеспечит немецкому элементу в Австро-Венгрии ведущую роль.
Однако продолжение официальных переговоров по вопросу
«Срединной Европы» было временно приостановлено. На Восточ-
ном фронте в течение 1915 г. центральные государства добились
значительных успехов. В правительственных кругах вильгельмов-
ской Германии полагали, что Россию удастся склонить к сепарат-
ному миру43. Т. Бетман-Гольвег считал, что предполагаемые вы-
сокие внешние тарифы в зоне «Срединной Европы» могут быть
восприняты как дискриминация русского экспорта и станут пре-
пятствием на пути заключения сепаратного мира с Россией44.
Но когда в августе 1915 г. стало ясно, что все попытки заклю-
40 Поп И. И. «Срединная Европа» в планах кайзеровской Германии в пе-
риод первой мировой войны. — В кн.: Исследования по славяно-герман-
ским отношениям. М., 1971, с. 136—137
41 Gratz G., Schüller R. Die äussere Wirtschaftspolitik Österreich-Ungarns.
Mitteleuropäische Pläne. — In: Wirtschafts und Sozialgeschichte des Welt-
krieges, österreichische und ungarische Serie. Wien, 1925, S. 79—87.
42 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 310.
43 Cechlin E. Friedensbestrebungen und Revolutionierungsversuche Deutsch-
lands Bemühungen zur Ausschaltung Russlands im ersten Weltkriege.—
In: Aus Politik und Zeitgeschichte. Beilage zur Wochenzeitung «Das Par-
lament», 17.V; 14, 21.VI 1961; 15, 29.V 1963.
44 Fischer F. Weltmacht oder Niedergang..., S. 72,
201
чения сепаратного мира с Россией оказались безрезультатными,
план «Срединной Европы» вновь стал предметом обсуждения
в правительственных кругах Германии и Австро-Венгрии.
На этот раз планом «Срединной Европы» заинтересовались
в германском генеральном штабе. Начальник генштаба генерал
Э. Фалькенгайн в своем докладе о положении на фронтах в конце
августа 1915 г. отметил тот факт, что, несмотря на значительные
успехи Германии на русском фронте, западные союзники не спе-
шат России на помощь. Он сделал из этого вывод, что Англия и
Франция рассчитывают на затяжную войну и планомерное исто-
щение Германии. Поэтому Фалькенгайн выступил за создание
«среднеевропейского союза государств», куда, по его мнению, сле-
довало включить Германию, Австро-Венгрию, Болгарию и Тур-
цию. В перспективе, полагал он, к такому союзу могут присоеди-
ниться и другие государства, в частности Швеция и Швейцария,
а также Греция. После образования союза легко будет решен и
вопрос о Польше45. Для Фалькенгайна «Срединная Европа» была
также политико-пропагандистским средством в борьбе против пла-
нов Англии и Франции, направленных на постепенное истощение
Германии.
Против концепции Фалькенгайна резко выступил канцлер Бет-
ман-Гольвег. Он указывал, что военная сила Германии, Австро-
Венгрии и Турции и без того находится в распоряжении герман-
ского генерального штаба, присоединить же к союзу другие Бал-
канские государства, за исключением Болгарии, не представляется
возможным, так же как и Скандинавские государства46. Но такая
позиция Т. Бетман-Гольвега вовсе не означала его отказа от своей
идеи, выдвинутой еще в сентябре 1911 г. Для него план «Средин-
ной Европы» был целью германской империалистической поли-
тики, т. е. желанным результатом войны, в то время как для
Фалькенгайна он был лишь средством ее продолжения.
Осенью и зимой 1915 г. в Берлине состоялись совещания пред-
ставителей высших имперских и прусских инстанций, на которых
обсуждался вопрос уже не за или против таможенного союза,
а определялась тактика действий в отношении Австро-Венгрии.
Для обсуждения его 11 ноября в Берлин прибыл министр ино-
странных дел Австро-Венгрии С. Буриан. Представители кайзе-
ровской империи предприняли во время этих переговоров энергич-
ную попытку осуществления плана «Срединной Европы» в отно-
шении Австро-Венгрии. Канцлер Бетман-Гольвег с согласия
кайзера и начальника генерального штаба предложил приступить
к созданию тесного союза между обоими государствами. Т. Бет-
ман-Гольвег подчеркнул, что только образование такого централь-
ноевропейского блока поможет Германии устоять перед новым
натиском противника. Наряду с политическими и военными вопро-
45 Janssen К. Н, Der Kanzler und der General. Die Führungskrise um Beth-
mann-Hollweg und Falkenhain (1914—1916). Göttingen, 1967, S. 49—85.
46 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 241.
202
сами Т. Бетман-Гольвег поставил также вопрос об экономической
интеграции обоих государств, в частности проблему единых тамо-
женных тарифов. Но министр иностранных дел Австро-Венгрии
Буриан весьма скептически отнесся к экономической части пред-
ложений германского канцлера, указав на возможную неблагопри-
ятную реакцию нейтральных стран, а также на сложность согласо-
вания этого вопроса с венгерской частью монархии Габсбургов47.
Основные противоречия между кайзеровской Германией и
Австро-Венгрией касались в тот период решения польского во-
проса как составной части «среднеевропейского плана» герман-
ских экспансионистов. Германский канцлер выступил против
включения Польши в состав монархии Габсбургов и превращения
последней таким образом в триалистическое государство. Свое ре-
шение он мотивировал тем, что в таком случае немецкий элемент
окажется в Австро-Венгрии в абсолютном меньшинстве, а это вы-
зовет неблагоприятную реакцию германской общественности48.
Буриан решительно выступил против утверждений герман-
ского канцлера об опасности преобладания славян в Австро-Венг-
рии в результате включения в ее состав Польши49. Но это ни-
сколько не повлияло на позицию германской стороны. Сама
Австро-Венгрия во все большей степени становилась объектом
«среднеевропейских планов» германских империалистов. Об этом
недвусмысленно свидетельствовал меморандум статс-секретаря
министерства иностранных дел Г. Ягова, поданный им спустя не-
сколько дней после отъезда Буриана.
В основе аргументации Ягова лежал тезис, что война является
решающей фазой борьбы между миром германским и миром сла-
вянским. Из этого он исходил и в своем понимании внутренних
проблем монархии Габсбургов. Он вновь выдвинул требования га-
рантий сохранения господства немецкого элемента в Цислейта-
нии, с тем «чтобы воспрепятствовать славянизации Австрии и
чтобы германский элемент снова занял ведущее место в Австрии,
как будущей «восточной марке» 50.
К. Гельферих, государственный секретарь министерства фи-
нансов, тоже составил свою записку относительно таможенного
союза Германии с Австро-Венгрией, в которой подчеркивал, что
основная цель союза — слияние его частей в единое экономическое
целое. При этом Гельферих сделал ударение на том, что союз этот
эффективен будет лишь в том случае, если он гарантирует воз-
можность «на протяжении десятилетий применить немецкую про-
изводственную прилежность в Австро-Венгрии и позволит развер-
нуться в стране германскому капиталу» 51.
47 Bethmann-Hollweg Т. Betrachtungen zum Weltkriege, T. IL Während des
Krieges. Berlin, 1921, S. 32—40.
48 Pajewski J. «Mitteleuropa»..,, S. 72.
49 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 256.
50 Fischer F. Griff nach der Weltmacht.. „ S. 256.
51 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 256.
203
Представленные документы стали основой меморандума, ко-
торый 13 ноября 1915 г. германское правительство послало
в Вену. В нем предлагалось заключить таможенный союз со все-
сторонними тарифными преимуществами. Окончательно герман-
ские устремления в этом направлении были сформулированы
в конце ноября 1915 г. во «Вводных замечаниях к переговорам
с Австро-Венгрией по вопросу таможенного союза». В них гово-
рилось: «Экономическое объединение Германии и Австро-Венгрии
является политической необходимостью... переговоры следует
вести сдержанно, но с твердой волей; они должны привести к со-
глашению, в котором были бы осуществлены политические цели
в наиболее полной форме» 52.
Переговоры о «Срединной Европе» велись в Зальцбурге, а за-
тем в Вене, как правило, за закрытыми дверями и были известны
лишь узкому кругу высокопоставленных чиновников, генералитета
и представителей монополистического капитала. Когда же они
перешли в фазу практического осуществления, возникла необхо-
димость популяризации идеи в широких кругах стран, входивших
в лагерь центральных государств. Эту роль должна была выпол-
нить книга известного германского публициста пастора Ф. Нау-
манна «Mitteleuropa», вышедшая осенью 1915 г. Науманн «обос-
новал» необходимость объединения государств Центральной Ев-
ропы. Путем искусной фразеологии Науманн пытался изобразить
«Срединную Европу» как воплощение прогресса, как чуть ли не
самое демократическое межгосударственное образование, отвечаю-
щее якобы национальным интересам народов Центральной, Вос-
точной и Юго-Восточной Европы.
«Срединная Европа» в 1914—1915 гг. была той идеей, которая
стала центральным комплексом военных целей германского пра-
вительства, буржуазных партий и монополистических объедине-
ний на первом этапе войны. Между различными группировками
были определенные различия, но все сходились в одном: после
победоносной войны Германия должна занять такое положение,
в результате которого в ближайшее время против нее не
смогла бы образоваться какая-либо враждебная коалиция. Разли-
чия же между группировками империалистической буржуазии и
юнкерства Германии касались в основном путей достижения этой
цели и выкристаллизовывались в трех направлениях: 1. Должна ли
Германия уже в этой войне достичь мирового господства, или она
достигнет только равного с другими «мировыми державами» по-
ложения в качестве четвертой «мировой державы» наравне с Анг-
лией, США и Россией, а мировое господство ею будет завоевано
во второй войне? 2. В какой форме будет осуществлена империа-
листическая гегемония Германии в Европе: путем прямых аннек-
сий или посредством среднеевропейского экономического союза?
3. Куда должен быть направлен главный удар — на Восток или
на Запад?
52 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 314.
204
В зависимости от ответов на эти вопросы в течение 1914—
1915 гг. сложились два направления: с одной стороны, неприкры-
тых аннексионистов, с другой — сторонников первоначального
установления экономического господства Германии в Европе.
В борьбе между ними отражались противоречия между крупным
монополистическим капиталом и юнкерством, с одной стороны, и
более широкими кругами германской средней и мелкой буржуа-
зии — с другой. Последняя ничего не могла получить от экспро-
приации крупной собственности на захваченных территориях, но
могла надеяться на участие в эксплуатации зависимых от Герма-
нии стран. Это делало средние слои германской буржуазии более
склонными к принятию плана экономического «объединения»
Европы под эгидой Германии, который казался им более реаль-
ным, в особенности ввиду уменьшения надежды на возможность
решительной победы в войне против Антанты или одного из ее
участников. Но эти два течения в лагере германской империали-
стической буржуазии, хотя и вели борьбу между собой, в сущ-
ности дополняли друг друга и пропагандировали две стороны од-
ной и той же программы. В отношении же планов экспансии на
Востоке Европы оба крыла были едины. Их мечтой было такое
ослабление России, которое не только привело бы к расширению
Германии и установлению ее влияния в Восточной Европе, но и
устраняло бы Россию как конкурента в мировой политике вообще,
на Балканах и Ближнем Востоке в частности.
Все это придавало особую остроту империалистическим планам
кайзеровской Германии в первой мировой войне. Уже на началь-
ном ее этапе они выделялись на фоне империалистических планов
других участвовавших в войне государств. Если государства Ан-
танты ставили своей целью пресечь дальнейший рост экономиче-
ской и военной мощи Германии как нежелательного конкурента,
сохранить свои империалистические позиции и по возможности
урвать еще какую-нибудь добычу, а в Европе восстановить прес-
ловутое «равновесие сил», нарушенное быстрым ростом могуще-
ства Германии, то германская империалистическая буржуазия
преследовала иные цели. Их осуществление привело бы к пол-
ному изменению соотношения сил не только в Европе, но и во
всем мире, к низведению Франции и России до уровня второраз-
рядных государств, к появлению на мировой арене германского
сверхгосударства. Победа Германии привела бы к решительной
перекройке политической карты Европы и прежде всего к полному
порабощению народов Центральной, Восточной и Юго-Восточной
Европы. Эта угроза вызвала усиление национально-освободитель-
ного движения угнетенных народов этого региона, использован-
ного в своих целях государствами Антанты. Захватнические планы
германской империалистической буржуазии уже в том виде, как
они проявились в 1914—1915 гг., были наиболее агрессивными и
экспансионистскими из всех захватнических программ воюющих
империалистических держав.
205
Глава 12. Нарастание
внутриполитического кризиса
Австро-Венгрии и усиление
ее зависимости от Германии
Затяжной характер войны и итоги кампании 1916 г., не откры-
вавшие новых перспектив в военном отношении, все больше под-
тверждали иллюзорность расчетов центральных держав на пол-
ную победу. Боевые действия русских войск в 1916 г., наступле-
ние на русском Юго-Западном фронте, поставившее под угрозу
полного разгрома австро-венгерскую армию, заставили Германию
вновь переводить крупные силы на Восток, что облегчило коман-
дованию войск Антанты проведение операций на Сомме и под
Верденом. Действия русской армии в 1916 г. решительно способ-
ствовали тому, что инициатива из рук Германии была вырвана
окончательно и в ходе войны был создан перелом в пользу держав
антигерманской коалиции 1. Особенно очевидным становилось во-
енное бессилие монархии Габсбургов, ярко проявившееся в ходе
летнего контрнаступления русских войск в Галиции. Ввиду этого
в Берлине все меньше считались с интересами Австро-Венгрии,
требуя от нее покорно следовать в фарватере политики Германии,
не помышляя о каком-либо особом, австрийском решении проблем
войны.
Процесс распада монархии Габсбургов резко усилился. Весьма
характерно было отношение к нему правящих кругов Англии и
Франции, настойчиво призывавших Россию оставить Австро-Венг-
рию и бросить все силы против Германии2. При этом они руко-
водствовались не только военными, но и политическими сообра-
жениями, которые отчетливо проявились уже в 1915 г., когда
в европейских столицах начали обсуждать вопрос о возможности
сепаратного мира между Австро-Венгрией и Антантой. Министр
иностранных дел России С. Д. Сазонов в беседах с союзными
представителями в Петрограде высказывался за расчленение мо-
нархии Габсбургов, хотя был осведомлен о взглядах английских
и французских дипломатов, предпочитавших сохранить двуединую
монархию в целях «политического равновесия» в Европе3.
В лагере центральных держав Австро-Венгрии окончательно
отводится только подчиненная роль, что ярко проявилось в во-
просе о Польше. Несмотря на первоначальное соглашение по
польскому вопросу в пользу Австро-Венгрии, начальник генштаба
генерал П. Гинденбург потребовал полного экономического под-
1 Росгунов И. И. Русский фронт первой мировой войны. М., 1976, с. 325—
377.
2 Емец В. А. Очерки внешней политики России в период первой мировой
войны. Взаимоотношения России с союзниками по вопросам ведения
войны. М., 1977, с. 85.
3 Там же.
206
чинення Польши Германии и существенных «поправок» прусско-
польских границ, аннексии Литвы и Курляндии, включая Вильно,
Гродно и Брест-Литовск. Гинденбург настаивал на установлении
границ с Польшей по линии Варта—Бзура—Висла—Буг—Нарев—
Бобр и заселении этой территории немцами. Кроме того, он потре-
бовал до предела сузить коридор соприкосновения русских и
польских границ путем создания новой прусской провинции от
Бяловиц до Брест-Литовска. Но самым лучшим «решением» во-
проса как полной изоляции Польши, так и ослабления России
Гинденбург считал отделение от России Украины4. Такая уста-
новка полностью соответствовала концепции лидера Пангерман-
ского союза Г. Класса, выдвинутой им в сентябре 1914 г.
Германские планы на Балканах представляли серьезную
угрозу для Австро-Венгрии. Одно только упоминание о плане
создания сербского государства говорило о том, что в Берлине не
собирались в будущем считаться с монархией Габсбургов как
равноценным союзником со своими особыми интересами. Там
просто закрыли глаза на то, что вся политика Австро-Венгрии
направлена была на ликвидацию сербского государства, а его вос-
становление означало бы крах всех балканских планов монархии
Габсбургов. Узнав об этих планах, венские правящие круги не
осмелились на большее, как только просить гарантий, что на
мирной конференции Германия будет отстаивать целостность
двуединой монархии. Самой же Австро-Венгрии уготовано было
подчиненное место в «Срединной Европе». И именно это вызвало
ожесточенные споры в среде австро-немецкой и венгерской бур-
жуазии, а также в среде национальной буржуазии других народов
Австро-Венгрии.
С воодушевлением встретили план «Срединной Европы»
прежде всего немецкие националисты, пангерманцы и милитарист-
ские круги в Австрии. Последние, ободренные временными успе-
хами центральных государств, считали, что еще в ходе войны им
удастся решить внутренние проблемы монархии Габсбургов. По-
беда на фронте и твердая рука внутри страны должны были, со-
гласно представлениям австро-немецких националистов и венгер-
ских шовинистов, подготовить переустройство монархии. Уже
в самом начале войны правящие круги Австро-Венгрии поняли,
что война превращается для них в борьбу за существование мо-
нархии. Националистические представители австро-немецкой бур-
жуазии считали войну последней возможностью остановить «не-
благоприятное» для себя развитие событий в Цислейтании, где
немецкий элемент оказывался в положении меньшинства, что
с особенной силой проявилось в венском парламенте до войны5.
4 Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Die Kriegszielpolitik des kaiserlichen
Deutschland. 1914-1918. Düsseldorf, 1962, S. 406-407.
5 Шмералъ Я. Б. Образование Чехословацкой республики в 1918 г. М , 1967,
с. 67-69.
207
План «Срединной Европы» приветствовали также крупные зем-
левладельцы Австрии. Перспектива увеличения рынка сбыта
сельскохозяйственной продукции делала их сторонниками объеди-
нения государств Центральной Европы. Но промышленная австро-
немецкая буржуазия видела и отрицательную сторону плана, опа-
салась быть подавленной более развитой промышленностью Гер-
мании. Поэтому отношение к плану «Срединной Европы» было
с ее стороны сдержанным6.
Против унии с Германией выступили помещики венгерской
части двуединой монархии. Они опасались, что прилив герман-
ской сельскохозяйственной продукции ускорит снижение цен на
нее в пределах центральноевропейского союза. Следует учесть,
что внутренний рынок самой Австро-Венгрии поглощал 94% вен-
герской сельскохозяйственной продукции. К тому же венгерские
помещики сильно опасались беспошлинного ввоза балканского
хлеба. Поэтому, невзирая на соображения военного характера,
венгерская аграрная верхушка выступала против плана «Средин-
ной Европы». Она считала его неактуальным, утопическим,
а также квалифицировала его как попытку «лишения Венгрии ее
национального характера» 7.
Часть венгерских промышленников поддерживала идею та-
моженной унии с Германией, рассчитывая, что она принесет
пользу венгерскому экспорту, так как откроет для него восточный
рынок, где раньше господствовали Англия и Франция. Но эта
часть была невелика. В то же время, как писал видный венгер-
ский экономист и политический деятель Г. Грац, представители
«той промышленности, которая в народнохозяйственном отноше-
нии имеет наибольшее значение, боялись возможного сближения
с Германией» 8. Торговые круги Венгрии также выступали против
планов «Срединной Европы». В целом почти вся крупная венгер-
ская торгово-промышленная буржуазия опасалась конкуренции
германской промышленности. К тому же она сама имела свою собст-
венную империалистическую программу. Она надеялась расши-
рить свой рынок сбыта за счет Польши и Румынии, так как пола-
гала, что результатом первой мировой войны должно быть уста-
новление австро-венгерской гегемонии в этих странах9.
Интересы господствующих классов венгерской части двуеди-
ной монархии Габсбургов ярко отразились на позиции основных
буржуазно-дворянских партий. Резко отрицательно отнеслась
к плану «Срединной Европы» правящая Партия труда — партия
крупных землевладельцев. Столь же отрицательно отнеслись
к проекту объединения Центральной Европы под германской геге-
6 Irinyi К. Mitteleuropa — tervek es az osrträk-magyar politikai közgondol-
kodös. Budapest, 1973, 137—159.oId.
7 Irinyi K. A Näumänn-fele Mitteleuropa tervezet es a Magyarorszäg politikai
közvelemeny. Budapest, 1963, 50—52.old.
8 Irinyi К. А Häumann-fele..., 50—52.old.
9 Irinyi K. A Näumänn-fele..., 43.old.
208
монией и оппозиционеры из «партии 48-го года». Наиболее после-
довательными противниками германской идеи в ее рядах была
группа крупного либерально-буржуазного политического деятеля
М. Каройи 10.
Противоречивым было отношение к плану «Срединной Ев-
ропы» со стороны австрийской и венгерской социал-демократии.
К. Реннер полагал, что в принципе эта идея правильна, ибо, по
его мнению, «это тот же самый процесс концентрации, который,
согласно Марксу, проходит в сфере экономической жизни». От-
сюда К. Реннер делал вывод, что социал-демократия должна под-
держивать идею таможенного объединения центральноевропей-
ских государств. Задачу же социал-демократов в обеих странах,
т. е. в Германии и Австро-Венгрии, он видел в том, чтобы воз-
действовать на их правящие круги в таком направлении, дабы
этот союз был лишен националистических и агрессивных тенден-
ций11. Такая трактовка была полностью в духе социал-шовинизма
и только создавала ширму для агрессивных планов кайзеровской
Германии, прикрывая их псевдосоциалистической фразеологией.
На этой же точке зрения стояла и часть венгерской социал-
демократии. Она считала, что поскольку перед Венгрией стоит за-
дача проведения в первую очередь буржуазных преобразований,
то образование «Срединной Европы» будет закономерным и про-
грессивным явлением. Объединение с Германией, по мнению этой
группы венгерских социал-демократов, приведет к тому, что вен-
герские рабочие автоматически получат такие же права, кото-
рыми пользуются рабочие Германии. В «Срединной Европе», го-
ворили они, также будут «ликвидированы крупные латифундии,
вследствие чего ослабнет прусский милитаризм» 12.
Против подобных измышлений резко выступила часть левых
венгерских социал-демократов, подчеркивавших, что организаторы
«Срединной Европы» преследуют империалистические и милита-
ристские цели 13.
Перспектива включения всей Австро-Венгрии в германскую
сферу влияния и усиление германской экспансии в Центральной
Европе вызвали наибольший резонанс в Чешских землях 14. В по-
10 Irinyi К. А, Näumänn-fele..., 54—59.old. Примечательно, что такая пози-
ция буржуазно-помещичьих кругов Венгрии в отношении «Срединной
Европы» была отмечена и русской прессой того времени, пристально
следившей за развитием событий в Дунайской монархии. «Русские ве-
домости» с удовлетворением отмечали понимание в Венгрии характера
«Срединной Европы» как «моста для триумфального шествия Германии
на Восток», а также то, «что если победа над Германией грозит ей
участью побежденных, то победа Германии, простершей к ней свою
увесистую длань, сулит ей не роль победителя, а роль подчиненной»
(«Русские ведомости», 1916, 25 января, 2 июля).
11 Irinyi К, Mitteleuropa-tervek..., 109—137.old.
12 Irinyi К. А, Naumänn-fele..., 103 оld.
13 Irinyi К. А Naumänn-fele..., 103. old.
14 Irinyi К. Mitteleuropa-tervek..., 151—152. old.
209
литических кругах Чешских земель это будило опасения, что
после войны германский империализм будет иметь в Центральной
Европе решающий перевес, а Габсбургская монархия превратится
в одно из немецких союзных государств. В годы войны усилилось
стремление австро-немецких господствующих классов укрепить
привилегированное положение немцев в Австрии. Правящие круги
разжигали вражду и национальную нетерпимость в Чешских зем-
лях. В пограничных районах Чешских земель большого размаха
достигло пангерманское движение. Его шовинизм смыкался с по-
литикой германского империализма 15. Поэтому победа последнего
в войне и установление гегемонии Германии в Центральной Ев-
ропе означали бы национальную катастрофу для славянских на-
родов Австро-Венгрии, в том числе и для чешского народа.
В этих условиях чешские буржуазные деятели начали искать по-
тенциальных союзников за пределами Габсбургской монархии, по-
явились и проекты создания чешского государства вне рамок
Австро-Венгрии.
Впервые такой проект был выдвинут в кругах так называемой
прогрессивной государственно-правовой партии. В сущности это
была всего лишь небольшая группа мелкобуржуазной интеллиген-
ции. Осуществление своих идей они связывали с предстоящей вой-
ной, которая, по их мнению, могла привести к коренному изме-
нению карты Европы и созданию под покровительством Англии
системы малых буферных государств, расположенных между Гер-
манией и Россией16. Какого-либо значительного отклика про-
грамма этой партии не нашла, но в данном случае важен сам
факт ее появления и обоснования.
Более широкую базу имели планы связать перспективу созда-
ния чешского государства с Россией.
Возникли и чисто фантастические планы. Так, один из веду-
щих чешских политических деятелей того времени — К. Кра-
марж — передал в июне 1914 г. царскому правительству проект
«Устава славянской империи» во главе с Россией. Эта империя под
скипетром русского царя должна была включить в свой состав от-
15 Немецкими националистами в Австрии весной 1915 г. был выработан
документ под названием «Требования австрийских немцев по поводу
послевоенного нового порядка». Этот документ тесно примыкал к пан-
германской программе. В нем предусматривалось введение специального
статуса для Галиции, Буковины и Далмации с тем, чтобы лишить их
представительства в рейхсрате и обеспечить там прочное большинство
за немецкими партиями. Чешские земли предлагалось разделить на две
части: чисто немецкую и смешанную, а в последней предоставить особые
права немцам, сократить число чешских школ и признать немецкий язык
единственным официальным языком. В области внешней политики пред-
усматривались укрепление экономического, политического и военного
союза с Германией, а также создание австро-германской таможенной
унии (Шмераль Я. Б. Образование Чехословацкой республики..., с. 68).
16 Шмераль Я. Б. Образование Чехословацкой республики..., с. 36—37.
210
дельные славянские королевства: Россию, Польшу, Чехию, Болга-
рию, Сербию и Черногорию. Чешское королевство должно было
быть связанным с Россией федеральными отношениями, таможен-
ным союзом, но сохранить полную автономию во внутренних де-
лах. Характерно, что К. Крамарж в своем «Уставе» полностью
игнорировал национальные устремления украинцев, белорусов,
словаков, словенцев. Но и этот проект остался без внимания в Пе-
тербурге. Русский посол в Вене Шебеко характеризовал его как
чистую фантазию 17. Этот проект был интересен лишь как свиде-
тельство существования прорусских настроений у значительной
части чешских политических деятелей.
Антивоенные и антигабсбургские настроения охватили широ-
кие круги народных масс Чешских земель. Первые месяцы войны
характеризовались широким распространением традиционных сла-
вянских и русофильских симпатий, усилившихся с осени 1914 г,,
когда русские войска близко подошли к границам Чешских зе-
мель. Одной из форм протеста стал массовый переход на сторону
русских войск воинских частей и подразделений австро-венгер-
ской армии, в которых основной костяк составляли чешские и
словацкие солдаты.
Но настроения, преобладавшие в массах чешского населения
в первые годы войны, хотя они и носили национальную окраску,
нельзя было назвать антиавстрийскими. Возмущение масс было
направлено не столько против Австрии как государственного об-
разования, сколько против установившегося в ней реакционного
режима. И лишь примерно весной 1917 г., когда идея создания
самостоятельного государства начала широко распространяться
среди чешского населения, развернулось массовое антиавстрий-
ское движение в полном смысле этого слова 18.
Политика большинства чешских буржуазных деятелей в то
время была двойственной. Ее можно охарактеризовать как соче-
тание лояльного отношения к военным усилиям правящих кру-
гов монархии, экономического с ними сотрудничества и участия
чешской буржуазии в военной конъюнктуре с пассивным сопро-
тивлением политике германизации 19.
Развитие событий все более наглядно показывало, что победа
германского блока может привести к серьезному ослаблению
политических, а следовательно, и экономических позиций чеш-
ской буржуазии. Не кто иной, как бывший премьер-министр
Австрии Кербер, на вопрос Т. Масарика, возможны ли реформы
в Австрии после победы, ответил: «Победа усилит старый ре-
жим. .. После победоносной войны решающий голос приобретут
17 Herman К., Sladek Z. Slovanskä politika Karla Kramare. — «Rozpravy Ces-
koslovenske akademie ved», Rada spolecenskych ved. 1971, Roe. 81, sesit 2,
s. 38-39.
18 Шмераль Я. Б. Образование Чехословацкой республики..., с. 52—53.
19 Кrizек J. Prispevek k dejinam rozpadu Rakousko-Uherska. — In: Prispevky
к dejinam KSC. Praha, 1958, s. 61.
211
военные, а они будут проводить политику централизации и гер-
манизации, создавая абсолютизм с парламентским украшением» 20.
Ближайшее развитие событий подтвердило его слова. После от-
ступления русских войск в Польше и оккупации Сербии в 1915 г.
австрийские власти провели в Чехии серию арестов, в числе аре-
стованных оказались В. Клофач, К. Крамарж, В. Рашин и др.
В 1916 г. даже начался процесс против цитадели чешского фи-
нансового капитала — Живностенского банка, его глава —
Я. Прейс — был арестован21.
В результате действий венских правящих кругов чешский
буржуазный лагерь был деморализован, а наиболее активные
его представители — Т. Масарик, Э. Бенеш — эмигрировали за
границу и там развили энергичную деятельность в лагере Ан-
танты, стремясь превратить чешский вопрос в международную
проблему.
В отличие от «славянских» планов К. Крамаржа и заговор-
щического направления В. Клофача Масарик стремился связать
чешский вопрос с проблемами малых народов всей Центральной
Европы. Он считал, что вооруженный конфликт между централь-
ными государствами и Антантой может в конечном счете со-
здать новые объективные условия для решения чешского воп-
роса. Для действий и планов Масарика были характерны полный
отрыв от опоры на народные массы внутри страны, боязнь мас-
сового движения и надежды только на кабинетные решения
Парижа и Лондона.
Масарик отдавал себе отчет в возможных последствиях по-
беды Германии и реализации пангерманских планов для наро-
дов Центральной Европы. Он был убежден, что Австро-Вен-
грия под давлением Германии не только не допустит какой-либо
внутренней демократизации монархии, а соответственно и усту-
пок чешской буржуазии, но еще в течение войны превратится
в бессильного вассала кайзеровской империи22. Отсюда вытекал
его решительный разрыв с довоенной проавстрийской и австро-
славистской политикой.
Наряду с политической эмиграцией большую деятельность
в странах Антанты и США развернули после начала войны пред-
ставители ряда чешских и словацких организаций из числа пере-
селенцев. Они также выступили с лозунгом создания самостоя-
тельного чешского или чехословацкого государства. Но наиболее
активную деятельность проводил Т. Масарик. В результате ряда
политических маневров и компромиссов ему постепенно удалось
подчинить контролю созданного им Чешского заграничного ко-
митета, преобразованного позднее в Чешский национальный
20 Шмераль Я. Б. Образование Чехословацкой республики..., с. 64—66.
21 Prehled ceskoslovemskych dejia, d. II, sv. 2. 1900—1918. Praha, 1960,
s. 1150—1151.
22 Шмераль Я. Б. Образование Чехословацкой республики..., с. 64—66.
212
совет в Париже23, деятельность большинства этих органи-
заций.
Другой непосредственной задачей Масарика было установить
тесные связи с правящими кругами Англии, Франции и России.
Уже в мае 1915 г. он направил министру иностранных дел Анг-
лии меморандум под названием «Независимая Богемия». Война
1914 г. показала, указывал Т. Масарик в меморандуме, что
Австро-Венгрия не способна быть защитницей для чехов и других
народов. Он высказывал надежду, что на основании англо-рус-
ского союза будет создана «обновленная Европа», в которой на-
ряду с передачей Франции Эльзаса-Лотарингии и Дании Шлез-
вига будет восстановлена Польша, создано сербскохорватское
и чешское государства. В результате создания последних возник-
нет, по его мнению, славянский барьер против германской
экспансии в направлении Константинополя и Багдада24. Маса-
рик подчеркивал в меморандуме, что чешский народ настроен
русофильски, а поэтому русская династия на чешском троне
была бы наиболее популярной25. Последнее противоречило
взглядам самого Масарика и было вставлено им в свою про-
грамму только потому, что он стремился выступать в роли пред-
ставителя всех основных групп чешской буржуазии, настроен-
ной в значительной степени русофильски 26.
Но меморандум Масарика не имел каких-либо важных по-
следствий для чешской эмиграции. Мысль о распаде Австро-Вен-
грии как в Англии, так и во Франции считали нереальной.
Поэтому одна из задач, которые ставила перед собой чешская
и словацкая эмиграция, заключалась в том, чтобы убедить пра-
вительства стран Антанты, что альтернативой «Срединной Ев-
ропы» может быть только освобождение малых народов Централь-
ной и Юго-Восточной Европы. Здесь они вступали в противоречия
с калькуляциями великих держав о поддержании равновесия сил
в Центральной Европе. Ввиду этого чешская эмиграция стреми-
лась убедить правящие круги Англии, Франции и России, что
Австро-Венгрия уже не обеспечивает сохранения равновесия, ибо
сама она находится в полной зависимости от Германии.
В декабре 1915 г. Масарик написал в Лондоне другой мемо-
рандум, в котором предостерегал от недооценки военной силы
Германии. Одновременно он критиковал пассивность английских
военных кругов. Во второй части меморандума Масарик подчер-
кивал необходимость выработки Антантой ясного политического
и стратегического плана для Центральной Европы. Он писал, что
если германской программой являются пангерманская «Срединная
Европа» и линия Берлин—Багдад, то Антанта должна выдвинуть
23 Клеванский А. X. Чехословацкие интернационалисты и проданный кор-
пус. М., 1965, с. 12—13.
24 Вепеs Е. Svetova valka a nase revoluce, d. III. Praha, 1928, е. 203—222.
25 Вепеs Е. Svetova valka..., s. 220.
26 Шмераль Я. Б. Образование Чехословацкой республики..., с. 75.
213
такую программу для Центральной Европы, которая была бы
«не немецкой, а европейской», т. е. программу национального осво-
бождения угнетенных народов от Балтийского до Черного мо-
рей.27. Масарик, кроме того, выступал с лекциями, давал интервью,
писал многочисленные статьи в газеты.
В Париже подобную деятельность развернули Э. Бенеш
и М. Р. Штефаник. В результате уже в феврале 1916 г. Масарик
был официально принят премьер-министром Франции А. Брианом.
В Париже Масарик подчеркивал, что «если будет уничтожена
Австрия, то это будет ударом в сердце Германии, так как тем
самым будет перечеркнут план «Срединной Европы» и забаррика-
дирована пресловутая дорога Берлин—Багдад... — великий не-
мецкий план будущего, который угрожает существованию всех
союзников и направлен к подчинению Германии всей Центральной
Европы» 28. А. Бриану Масарик также передал меморандум под
названием «Пангерманская Центральная Европа или свободная
Чехия?» И здесь он подчеркнул: «Пангерманской "Срединной
Европе" союзники должны противопоставить свою, свободную
Центральную Европу» 29.
От имени чехословацкой эмиграции Э. Бенеш 12 февраля
1916 г. выступил в комитете сената по защите интересов Франции
за границей с речью о «борьбе чехословаков в Австрии» и «планах
Германии в Центральной Европе» 30. Аналогичная деятельность,
хотя и в меньших масштабах, велась и в других странах Антанты.
М. Р. Штефаник передал соответствующий меморандум прави-
тельству Италии. Определенных результатов чешская эмиграция
добилась также к этому времени и в России, где чешский вопрос
был поднят Милюковым в Думе.
Чешская и словацкая эмиграция субъективно стремилась всеми
силами обратить внимание правительств держав Антанты на
судьбы народов Центральной Европы, находившихся под герман-
ским гнетом. Объективно же она способствовала возникновению
пропагандистской акции, ловко использованной впоследствии
президентом США В. Вильсоном в борьбе «западной демократии»
против «германского деспотизма», в глорификации освободитель-
ной миссии западных держав. Тем самым в глазах трудящихся
стран Центральной и Юго-Восточной Европы затушевывался
империалистический характер войны со стороны держав Антанты.
Проблема возможных последствий разгрома Австро-Венгрии
и будущих судеб ее народов в случае ее распада стала предметом
обсуждения в Петрограде, Париже, Лондоне, Вашингтоне.
Конечно, в этом была заслуга не только и не столько чешской
27 Masaryk Т. G. Svetovä revoluce. Za valky a ve valce 1914—1918. Praha,
1933 s. 100-101
28 Masaryk T. G. Svetova revoluce..., s. 103—104.
29 Masaryk T. G. Svetova revoluce..., s. 103—104.
30 Benes E. Svetova valka..., s. 223.
214
и словацкой эмиграции, сколько нарастания освободительного
движения в самой Австро-Венгрии.
Для правительств держав Антанты еще большее значение имел
тот факт, что они поставили перед собой задачу оторвать Австро-
Венгрию от Четверного союза и тем самым ускорить победу над
Германией. И только в рамках этой программы более рельефно
на первый план выступила проблема будущности Австро-Венгрии,
а чешский вопрос превратился в международный31. Не случайно
упоминание чешской проблемы в дипломатических документах
встречается впервые в ноте держав Антанты Австро-Венгрии
от 10 января 1917 г.
В ходе борьбы за независимое чехословацкое государство в пе-
риод первой мировой войны словаки были на втором плане. Тем не
менее проблема вхождения их в общее чехословацкое государство
представляет также интерес именно в аспекте борьбы народов
Центральной Европы против германского «Дранг нах Остен».
В Словакии, в отличие от Чешских земель, политическая жизнь
была скована сильным национальным гнетом, задавлена мадьяри-
заторскими устремлениями властей и ограничивалась деятель-
ностью тонкой прослойки интеллигенции и духовенства. Поэтому
наиболее активную роль в освободительном движении играли
словацкие переселенцы, которых только в США к началу первой
мировой войны было свыше полумиллиона 32.
Уже в сентябре 1914 г. Словацкая лига в США издала
меморандум, в котором требовала самоопределения наций.
Но впоследствии в полемике на страницах словацкой прессы
в США постепенно стала проводиться мысль об общем чехословац-
ком государстве, при соблюдении взаимного национального сувере-
нитета обоих народов. В результате уже в октябре 1915 г. между
Чешским национальным объединением и Словацкой лигой
в Кливленде было заключено соглашение о «соединении чешского
и словацкого народов в федеративном союзе при полной нацио-
нальной автономии Словакии...» 33
Идея вхождения Словакии в единое государство чехов и сло-
ваков имела большое значение в период борьбы за освобождение
как по принципиальным, так и по тактическим соображениям.
В случае восстановления чешского государства без Словакии оно
сразу же оказалось бы в окружении Германии, Австрии и Венг-
рии, враждебных ему. Отрезанное географически и изолирован-
ное в военно-стратегическом отношении, оно не имело бы ника-
кого веса в международных делах и не могло бы представлять
интереса в качестве союзника какого-либо конкурента Германии.
Это понимали Т. Масарик и Э. Бенеш. Таким образом, их заин-
тересованность в освобождении Словакии и ее вхождении вместе
31 Клеванский А. X, Чехословацкие интернационалисты..., с. 42—43.
32 Gosiorovsky М. Slovenska otazka za prvej svetovej vojny. — In: Slovaci
a ich narodny vyvin. Bratislava, 1969, s. 291—305.
33 Gosiorovsky M. Slovenska otazka..., s. 297.
215
с Чешскими землями в единое государство, идеологически обосно-
ванная теорией единого «чехословацкого народа», не была только
«заботой» чешских политических деятелей о словаках. Она имела
прямую связь с освобождением самого чешского народа, что
признал и М. Р. Штефаник в Петрограде осенью 1916 г.34
Не менее остро стоял и югославянский вопрос в Австро-Венг-
рии, Уже в самом начале войны из югославянских земель мо-
нархии Габсбургов — Хорватии, Словении, Боснии и Герцего-
вины—эмигрировал ряд буржуазных деятелей, делавших ставку
на победу стран Антанты. Они создали в Риме и Нише (Сербия)
центры югославянской эмиграции. Из римской группы впослед-
ствии, в апреле 1915 г., был образован Югославянский комитет
во главе с далматинцем Анте Трумбичем, центр которого был
затем перенесен в Лондон. Программой этого объединения было
создание югославянского государства путем объединения югосла-
вянских земель монархии Габсбургов с Сербией на автономных
началах35. Наиболее радикальный проект выдвинул Ф. Супило,
видный деятель национально-освободительного движения юго-
славян Австро-Венгрии. Он считал, что будущее югославянское
государство должно строиться по принципу централистского
федерализма, т. е. сильной центральной власти и широкого мест-
ного самоуправления в Сербии, Хорватии, Черногории и Сло-
вении36. Однако в комитете не было единства. Часть его членов
из числа представителей Хорватии строила планы создания юго-
славянского государства при гегемонии в нем Хорватии. Пред-
ставители Далмации, Воеводины, Боснии и Герцеговины более
склонялись к великосербскому варианту, т. е. к присоединению
югославянских земель Австро-Венгрии к Сербии. Разногласия
усиливались ввиду интриг сербского правительства Н. Пашича.
В результате из югославянского комитета вынужден был уйти
уже в мае 1916 г. Ф. Супило, наиболее последовательно высту-
павший за создание демократической югославянской федерации37.
В Лондоне и Париже вначале не считались с Югославянским
комитетом, так же как и с чешской и словацкой эмиграцией38.
К тому же английская империалистическая буржуазия, рассмат-
ривавшая Балканы как сферу своего влияния, не желала обра-
зования сильного югославянского государства, опасаясь, что оно
усилит только влияние России в этом районе. Поэтому деятели
Югославянского комитета встречали прохладный прием в Лон-
доне и находили больше понимания в Петрограде.
34 Gosiorovsky М. Slovenska otazka..., s. 301.
35 Bastaic К. Stvaranje stare Jugoslavije. — In: Narodi Jugoslavije u borbu za
slobodu (od kraja XIX st. do oslobodenja). Zagreb, 1959, s. 72—74.
36 Писарев Ю. А. Образование югославского государства. М., 1975, с. 134—
135.
37 Bastaic К. Stvaranje stare..., s. 90—91.
38 Jankovic D. Jugosloveni і cechoslovaci v procesu stvaranja novih samostal-
nih nacionalnih drzava 1914—1918 godine. — «Zbornik Pravnickog fakul-
teta u Zagrebu», 1968, br. 3-4, s. 356—379.
216
Осенью 1914 г. министр иностранных дел России С. Д. Са-
зонов выступил за выделение из монархии Габсбургов югосла-
вянских народов39. В этом отношении позиция России совпадала
с внешнеполитической программой сербского правительства
Н. Пашича. Более того, последний уже в 1914 г. настаивал на
необходимости ликвидации Австро-Венгрии.
Н. Пашич, выражая требования великосербской буржуазии,
выдвигал далеко идущие планы превращения Сербии в лидера
всех Балканских государств40.
В отличие от великосербских националистов прогрессивные
круги Сербии во главе с социал-демократической партией вы-
двинули принцип демократической федерации балканских наро-
дов. Вместе с социал-демократией Греции, Румынии и Болгарии
они опубликовали 24 июня 1915 г. «Манифест мира рабочего
класса и народов Балканских стран», в котором отстаивали идею
образования федеративной балканской республики как путь
решения национальных проблем на Балканах и способ сохра-
нения мира в этом районе41.
Затянувшаяся война и ухудшение положения на Западном
фронте заставляли правительства Англии и Франции проявлять
все больший интерес к Югославянскому комитету, используя
его связи в целях создания своей разведывательной сети, а также
стремясь превратить этот комитет в орудие давления на Австро-
Венгрию с тем, чтобы заставить ее подписать сепаратный мир.
Действительные же интересы югославянского освободительного
движения в Париже и Лондоне полностью игнорировались.
Ярким свидетельством этого стало подписание Лондонского
соглашения Антанты с Италией в мае 1915 г., согласно которому
ряд югославянских земель — Крайна, Истрия, значительная
часть Далмации и острова Адриатического моря — должны были
отойти после войны к Италии как цена за ее вступление в войну
на стороне Антанты.
Усиление внутриполитического кризиса внутри Австро-Венг-
рии вело к расширению освободительной борьбы югославянских
народов. С конца 1916 г. стал наблюдаться массовый рост дезер-
тирства и рост отрядов так называемых «зеленых кадров» в го-
рах Хорватии, Боснии и Герцеговины. Император Карл I и его
правительство стремились открыть какие-то клапаны, чтобы
спасти расползавшуюся монархию от распада. Под давлением
широкого движения народных масс, в том числе сербских тру-
дящихся Бачки, Воеводины, Хорватии, в июне 1917 г. вынуж-
дено было уйти в отставку реакционнейшее будапештское прави-
тельство И. Тисы42.
39 Писарев Ю. А. Сербия и Черногория в первой мировой войне. М., 1968,
с. 67.
40 Там же, с. 68.
41 Там же, с. 68—71.
42 История Венгрии, т. III. M., 1972, с. 19.
217
Наибольшего размаха достигло социальное движение в про-
мыikенно развитых Чешских землях во второй половине 1916 г.
Волнения охватили крупные промышленные центры — Прагу,
Остраву, Либерец43. Голодные бунты возникли во многих районах
Словакии.
Важным стимулом в борьбе угнетенных народов Австро-
Венгрии за социальное и национальное освобождение стало
известие о Февральской революции в России. С этого момента
борьба трудящихся приобрела качественно новые черты. Дви-
жущей ее силой все больше становился рабочий класс. Наряду
с экономическими требованиями стали выдвигаться и полити-
ческие. Массовое движение охватило не только окраинные на-
циональные районы, но и собственно австрийские и венгерские
области. Весной 1917 г. впервые выдвигаются в Чешских землях
и национальные требования. Одно из первых упоминаний о не-
обходимости создания самостоятельного чешского государства
встречается в решении комитета рабочих уполномоченных Праги,
направленном депутатам рейхсрата в конце мая 1917 г.44
Нарастание внутреннего кризиса двуединой монархии спо-
собствовало также активизации политической деятельности чеш-
ской и югославянской буржуазии. В ноябре 1916 г. между круп-
нейшими чешскими политическими партиями было достигнуто
соглашение о координации их деятельности и создании соответ-
ствующего «надпартийного» органа, так называемого Чешского
союза. Цели этого союза первоначально носили более чем уме-
ренный характер. Они сводились к тому, чтобы оттянуть осу-
ществление планов внутренней перестройки Австрии в соответ-
ствии с идеями немецких шовинистов и в обмен за поддержку
целостности монархии добиться у императора Карла I и его
окружения скорейшего восстановления парламентского режима45.
Надвигавшуюся опасность острого внутреннего кризиса на-
чали понимать и в правящих кругах Вены. Если первая весть
о Февральской революции в России была встречена здесь с чув-
ством облегчения, то уже спустя несколько недель ввиду уси-
ления стачечного движения во всех уголках монархии ближай-
шее окружение Карла I пришло к выводу, что Австрию ждет
то же самое. «Если монархи центральных держав не смогут
заключить мир в ближайшие месяцы, то народы сделают это
сами через их головы, и революционные волны затопят тогда
все», —писал в середине апреля 1917 г. императору министр
иностранных дел О. Чернин46.
О том, что венские правящие круги были серьезно напуганы
развернувшимся в стране революционным движением, говорило
послание императора Карла кайзеру Вильгельму, в котором он
43 Шмералm Я. Б. Образование Чехословацкой республики..., с. 81.
44 Шмералm Я. Б. Образование Чехословацкой республики..., с. 82.
45 Prehled ceskoslovenskych dejin, d. II, sv. 2, s. 1155—1557.
46 Czernin О. Im Weltkriege. Berlin, 1919, S. 204.
218
писал: «Мы боремся против нового врага, который опаснее
Антанты, против международной революции»47. Страх перед
революцией и стремление сохранить целостность монархии,
хотя бы и ценой значительных уступок, толкали правящие круги
Австрии на заигрывание с представителями господствующих
классов угнетенных народов двуединой монархии. С начала
1917 г. австрийское правительство предприняло ряд мер, пы-
таясь расчистить себе путь к компромиссу с буржуазией сла-
вянских народов. Из тюрьмы был освобожден Крамарж и другие
арестованные и осужденные чешские буржуазные лидеры48.
В качестве другого средства снижения напряженности
в стране явилось принятие весной 1917 г. в Вене решения
о созыве рейхсрата, три пятых общего количества депутатов
которого составляли представители славянских народов. Была
ослаблена цензура, восстановлено гражданское судопроизводство,
отменен ряд приговоров, вынесенных военными судами49. Эти
меры не остались без ответа. Буржуазия славянских народов,
руководствуясь своими классовыми интересами, поспешила на
помощь правящим кругам Австро-Венгрии. В заявлении Чеш-
ского союза остро осуждалось сформулированное в ноте держав
Антанты требование «освобождения чехословаков» и вновь
публично подтверждалась верность чешских политических пар-
тий Габсбургской монархии50.
В день открытия заседания рейхсрата лидер словенских кле-
рикалов Антон Корошец от имени так называемого Югославян-
ского клуба, объединявшего словенских, хорватских и сербских
депутатов рейхсрата, выступил с заявлением, получившим назва-
ние Майской декларации. Исходя из программы «триализма»
в ней выдвигалось требование объединения всех словенских, хор-
ватских и сербских земель монархии в единое автономное обра-
зование под скипетром династии Габсбургов51. Майскую декла-
рацию поддержали прежде всего клерикалы, предпринимавшие
отчаянные усилия для сохранения монархии. Всех превзошел
в проявлении своих верноподданнических чувств сараевский мит-
рополит сербской православной церкви Летице, выступивший
за включение Сербии и Черногории в состав монархии Габсбур-
гов, обнаружив при этом полное отсутствие ориентации в реаль-
ной политической обстановке52. Но хорватско-сербская коалиция,
объединявшая буржуазные партии Хорватии, испугалась даже
такого документа, как Майская декларация53. Будапештские
правящие круги по достоинству оценили ее лояльность, назначив
47 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 451.
48 Шмераль Я. Б. Образование Чехословацкой республики..., с. 79.
49 Рубинштейн Е, И. Крушение Австро-Венгерской монархии. М., 1963,
с. 198.
50 Bastaiс К. Stvaranje stare..,, s. 92—93.
51 История Югославии, т. I. M., 1963, с. 679.
52 Bastaic К. Stvaranje stare..., s. 93—94.
53 Писарев Ю. А. Образование югославского государства, с. 198—200.
219
видного деятеля хорватско-сербской коалиции Антуна Михало-
вича хорватским баном. И только отдельные представители коа-
лиции выступили в хорватском соборе с заявлением о необхо-
димости объединения всех югославянских земель монархии.
В Чешских землях верноподданническая политика Чешского
союза вызывала растущую оппозицию чешской общественности,
что привело к возникновению так называемой националисти-
ческой оппозиции из мелкобуржуазных слоев. В мае 1917 г.
222 чешских писателя опубликовали манифест, обращенный
к депутатам рейхсрата, с призывом решительно отстаивать права
чешской нации. Именно из рядов этой оппозиции впервые от-
крыто прозвучал и призыв к полному разрыву с Австро-Венг-
рией54. Такие выступления, а также все усиливавшееся массовое
движение заставили деятелей Чешского союза изменить тактику
и заговорить более решительно. 30 мая 1917 г. председатель
Союза на заседании рейхсрата зачитал декларацию, в которой
было выдвинуто требование о преобразовании монархии Габс-
бургов в федеративное государство. Кроме того, декларация
содержала требование объединения «всех ветвей чехославянской
нации в чешское демократическое государство, включая и сло-
вацкую ветвь нации...»55 Это означало требование коренной
ломки всей политической системы дуализма, поскольку Словакия
в то время входила в состав Венгерского королевства, а Чешские
земли — в австрийскую часть монархии.
На основе этой декларации летом 1917 г. было подготовлено
несколько проектов конституции будущего чешского государства.
В них предусматривалось создание суверенного чешского коро-
левства, включающего Чехию, Моравию, Силезию и Словакию.
Королевство должно было стать составной частью федерации
придунайских государств, которая представляла бы собой наслед-
ственную конституционную монархию во главе с Габсбургской
династией. Такая программа по существу не выходила далеко
за рамки довоенных австрославистских планов чешской буржуа-
зии. Тем не менее ее принятие значительно укрепило позиции
Чешского национального совета в Париже, который теперь уже
мог выступать не только от имени эмигрантских организаций,
но и от имени чешских политических партий в стране56.
Развивая в тот период свою «патриотическую» деятельность,
буржуазные чешские лидеры стремились отвлечь массы трудя-
щихся от социальных вопросов путем подогревания национа-
листических настроений. Их тактика имела заметный успех:
им удалось привлечь на свою сторону даже значительную часть
рабочих, чему способствовал, с одной стороны, оппортунизм ру-
ководителей чехославянской социал-демократии, а с другой —
54 Рубинштейн Е. И. Крушение Австро-Венгерской монархии, с. 185.
55 Шмераль Я. Б. Образование Чехословацкой республики..., с. 87.
56 Шмераль Я. Б. Образование Чехословацкой республики..,, с. 88,
220
национализм руководства австро-немецкой социал-демократи-
ческой партии57. Но пальма первенства в раздувании национа-
листических страстей принадлежала все же лидерам австрийских
буржуазных партий, по-прежнему выступавших в рейхсрате
с шовинистических великодержавных позиций, в вызывающей
форме отклонявших даже весьма умеренные требования чешских
и югославянских буржуазных политических деятелей.
Стремясь ослабить центробежные силы в Австро-Венгрии,
премьер-министр Австрии Зейдлер в начале августа 1917 г.
предложил председателю Югославянского парламентского клуба
Корошецу, а также председателю Чешского союза депутатов
Станеку войти в состав парламентского министерства. На это
предложение представители Югославянского клуба и Чешского
союза ответили отказом58.
Под влиянием Февральской революции в России началась
перегруппировка сил в рядах югославянской эмиграции. Пошат-
нулось положение сербского правительства Н. Пашича, поте-
рявшего свою основную опору на русское царское правительство.
В результате оно вынуждено было пойти на соглашение с Юго-
славянским комитетом.
После длительных переговоров в резиденции сербского пра-
вительства на острове Корфу 20 июля 1917 г. была подписана
«Корфская декларация», сформулировавшая программу создания
единого югославянского государства. В этом документе указы-
валось, что будущее государство — Королевство сербов, хорватов
и словенцев — должно включить в свои границы все югославян-
ские земли Австро-Венгрии, Сербию и Черногорию.
Декларация, таким образом, отрицала тезис Н. Пашича
о «присоединении» югославянских земель к Сербии и признавала
объединение трех равноправных народов, что было отказом
и от унитаризма, т. е. идеи единой нации. Государственный строй
будущего государства определялся как демократическая консти-
туционная монархия. Но право конечного решения оставалось
за королем. Это было существенной уступкой буржуазных дея-
телей Югославянского комитета сербским монархистам. Они
поспешили согласиться с этим требованием Н. Пашича, опасаясь
нарастания революционной ситуации в югославянских землях.
«Корфская декларация» вскоре была признана Черногорским
комитетом национального объединения59. Несмотря на то что
этот акт был совершен сверху, «Корфская декларация» была
большим событием в истории югославянских народов.
Наряду с поисками компромисса с буржуазией славянских
народов в правящих кругах Австро-Венгрии все более утвер-
ждалась мысль о необходимости выхода двуединой монархии
57 Рубинштейн Е. И, Крушение Австро-Венгерской монархии, с. 176.
58 Рубинштейн Е. И. Крушение Австро-Венгерской монархии, с. 198.
59 Писарев Ю. Л. Образование югославского государства, с. 206—211.
221
из войны путем заключения сепаратного мира. В начале 1917 г.
император Карл I начал в строгой тайне от Берлина переговоры
с Антантой через своего шурина, принца Сикста Бурбонского,
офицера бельгийской армии. Ради сохранения довоенных границ
Австро-Венгрии он готов был пойти на заключение сепаратного
мира, а также обещал содействовать возвращению Франции Эль-
заса и Лотарингии. Правительства Англии и Франции отнеслись
с большим вниманием к предложению австрийского императора.
Но тут обнаружились глубокие разногласия в лагере Антанты.
Италия не собиралась отказываться от обещанных ей Триеста,
Истрии, Далмации и адриатических островов. В результате мис-
сия Сикста потерпела неудачу60. Материалы этих переговоров
были весной 1918 г. опубликованы французским правительством,
что вызвало замешательство в лагере Четверного союза. Карл I
свалил всю ответственность на министра иностранных дел
О. Чернина, представив его как инициатора закулисных пере-
говоров с Антантой, что и заставило его уйти в отставку61.
В Берлине не прочь были поиграть с идеей мира. «До сих
пор Германия победила, — писал в январе 1917 г. В. И. Ле-
нин, — оказавшись неизмеримо сильнее, чем кто бы то ни было
предполагал до войны. Понятно поэтому, что Германии выгодно
было бы заключить мир как можно скорее, ибо ее соперник
мог бы еще, в наивыгоднейшем мыслимом для него (хотя и не
очень вероятном) случае, пустить в ход большой запас рекрутов
и т. п.» 62 Германия желала мира, но мира империалистического,
который закрепил бы в руках германской империалистической
буржуазии все награбленное ею в ходе войны, причем не исклю-
чалась мысль о дележе чужих владений, но не такого мира,
на который были готовы правящие круги Австро-Венгрии. Как
показывают материалы коронного совета в Бад-Крёйцнахе
23 апреля 1917 г., в борьбе за сохранение своих приобретений
на Востоке Европы они готовы были даже передать России
Восточную Галицию. При этом Австро-Венгрия должна была бы
получить компенсацию в Сербии, Черногории и Албании,
а также в Западной Валахии. На совете подчеркивалась необ-
ходимость «сохранить» Румынию в возможно больших размерах
и обеспечить там германские интересы в добыче нефти. Болга-
рия, согласно этой программе, должна была отказаться от окку-
пации румынской территории по линии Черновода—Констанца 63.
Кроме того, Турции за ее участие в войне «до победного конца»
Людендорф обещал болгарскую Западную Фракию64.
60 История дипломатии, т. III. M., 1965, с. 46.
61 Czernin О. Im Weltkriege, S. 201—214.
62 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 30, с. 244.
63 Pajewski J. «Mitteleuropa». Studia z dziejow imperializmu niemieckiego
w dobie pierwszej wojny swiatowej. Poznan, 1959, s. 259.
64 Камбуров Г. Разногласия в Четверния Съюз при переговорите в Брест-
Литовск и Букурещ през 1918 г. — «Исторически преглед», 1971, № 3, с. 55.
222
Таким образом, налицо был абсолютный примат захватни-
ческих интересов кайзеровской Германии в коалиции централь-
ных государств. Правящие круги Германии ни в малейшей мере
не считались с интересами своих союзников. Более того, союз-
ники должны были платить собственной территорией за гер-
манские «приобретения». При этом Германия не только толкала
их на продолжение войны, но и прямо обязывала бороться за
германские цели. Об этом ярко свидетельствуют материалы союз-
нической конференции 17—18 мая 1917 г. в Бад-Крейцнахе,
где министр иностранных дел Австро-Венгрии О. Чернин, при-
шедший добиваться скорейшего заключения сепаратного мира
с Россией, вынужден был пойти на согласие с программой союз-
ника, стремившегося, по выражению Чернина, к мировому гос-
подству65. Невзирая на требования Вены, германское имперское
руководство и не помышляло ограничивать свои цели на Востоке,
а интересы Австро-Венгрии просто не принимались во внимание.
Тем более что Германии то и дело приходилось спасать своего
союзника на Восточном фронте от угрозы полного разгрома.
Летом 1917 г. русские войска Юго-Западного фронта, брошенные
Временным правительством в новое наступление в Галиции, про-
рвали главную оборонительную линию австро-венгерских войск
и вторглись в глубину их обороны. Германское командование
вынуждено было направить к месту прорыва для помощи ав-
стрийцам свои резервы. В результате в августе 1917 г. на Вос-
точном фронте находились 124 дивизии австро-германского
блока, из них 84 германских — наибольшее количество с начала
войны66. Русские войска вынуждены были отступить. Это было
последнее наступление русской армии на Восточном фронте.
Весьма характерна оценка роли России в войне, данная У. Чер-
чиллем, не питавшим, как известно, к России особо дружеских
чувств: «Несмотря на страшные поражения и невероятное коли-
чество убитых, Россия оставалась верным и могущественным
союзником. В течение почти трех лет она задерживала на своих
фронтах больше половины всех неприятельских дивизий и
в этой борьбе потеряла убитыми больше, чем все прочие союз-
ники взятые вместе» 67.
В первой мировой войне потерпела поражение не Россия,
не русский народ, а русский царизм, русская буржуазия. «Пора-
жение России, — писал В. И. Ленин, — оказалось наименьшим
злом, ибо оно двинуло вперед революционный кризис в вели-
чайшем масштабе, расшевелило миллионы, десятки и сотни
миллионов» 68.
65 Czernin О. Im Weltkriege, S. 194—212.
66 Вержховский Д. В., Ляхов В. 27. Первая мировая война 1914—1918 гг. М.,
1964, с. 287.
67 Черчилль У. Мировой кризис. М.—Л., 1932, с. 39.
68 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 30
223
Глава 13. Германская политика
в польском вопросе
в годы первой мировой войны
Польские земли стали ареной военных действий с самого на-
чала войны. Более того, на австро-русской границе они начались
еще до объявления войны: с территории двуединой монархии по-
торопились вторгнуться отряды Стрелецкого союза под командо-
ванием Ю. Пилсудского. Но эта авантюра, рассчитанная на то,
чтобы вызвать восстание населения Царства Польского против
царизма, развязать в дополнение к мировой войне еще и «польско-
русскую войну» 1, провалилась. При всей ненависти к царизму на-
селение польских губерний вовсе не предпочитало ему австро-вен-
герских захватчиков, а тем более их старшего партнера — кайзе-
ровскую Германию.
В начале войны польский вопрос не играл самостоятельной
роли. Буржуазные польские партии во всех трех частях Польши
цоддержали соответствующие империалистические группировки
и державы. Все страны Антанты считали, что при решении поль-
ского вопроса решающее значение имеют интересы Российской
империи. Планы царизма предусматривали объединение всех
польских земель под скипетром Романовых, хотя и сопровожда-
лись обещаниями предоставить этим землям «самоуправление».
Политику царизма поддерживали эндеки и близкие им партии,
создавшие Польский национальный комитет во главе с Р. Дмов-
ским и 3. Велепольским. Комитет имел сторонников среди поль-
ских буржуазных политических течений в землях германского и
австрийского захватов. В целом симпатии большей части поль-
ских буржуазных кругов были на стороне Антанты.
Сторонниками ориентации на союз центральных государств
являлись в основном буржуазные и мелкобуржуазные политиче-
ские партии и течения в Галиции. Они рассчитывали, что осу-
ществление захватнических стремлений правящих кругов Австро-
Венгрии и присоединение к ней новых польских земель позволит
осуществить планы преобразования дуалистической Габсбургской
монархии в триалистическое государство, где Польша займет рав-
ное место наряду с Австрией и Венгрией.
Трения с австрийским командованием, неудачи, которые с на-
чала войны терпела Австро-Венгрия, побуждали пилсудчиков
искать и других покровителей. Секретная миссия пилсудчиков
в составе С. Патека и А. Натансона через Швейцарию направи-
лась во Францию и Англию, где вошла в контакты с министер-
ствами иностранных дел 2.
1 См.: Kumaniecki К. W. Odbudowa panstwowosci polskiej. Najwazniejsze
dokumenty. 1912 — styczen 1924. Warszawa—Krakow, 1924, s. 12.
2 См.: Pajewski J. Wokol sprawy polskiej. Paryz—Lozanna—Londyn. 1914—
1918. Poznan, 1970, s. 18—19, 182.
224
Другая миссия, в которую входили один из основателей ППС
и ближайших соратников Пилсудского, В. Йодко-Наркевич, и один
из руководителей польских воинских формирований, В. Сикорский,
побывала в Берлине. Здесь она выяснила, что Германия собира-
ется «округлить» свои польские владения и в первую очередь
включить в них Домбровский каменноугольный бассейн и что
она допускает возможность создания в результате войны сдвину-
того на восток польского государственного образования, которое
будет тесно связано с центральными державами. Поставленные
польской стороной вопросы о гражданской администрации на ок-
купированных Германией землях Королевства и о возможности
создания там новых польских воинских формирований в Берлине
отнесли всецело к компетенции командующего образованной в сен-
тябре 1914 г. IX германской армии генерала П. Гинденбурга.
Германское же военное командование вообще не желало брать
какие-либо обязательства в отношении поляков и Польши. Перед
Пилсудским и связанными с ним кругами, в особенности создан-
ной в тылу царской армии Польской организацией войсковой
(ПОВ), ставились лишь разведывательные и диверсионные за-
дачи, обращенные против России.
Ни одна из воюющих держав и ни одна группировка польской
буржуазии не выдвинула идеи восстановления независимого Поль-
ского государства. Только большевики, выступившие с програм-
мой превращения войны империалистической в войну граждан-
скую, неизменно отстаивали право польского народа на самоопре-
деление и образование независимой Польши. Уже в первом
документе, вышедшем из-под ленинского пера после начала
войны — резолюции «Задачи революционной социал-демократии
в европейской войне», выдвигалась среди других задача пропа-
ганды как одного из ближайших лозунгов республики польской3.
Военные действия, проходившие первоначально с переменным
успехом, привели к опустошению значительной части польских
земель. К концу первого года войны все польские земли, входив-
шие в состав Российской империи, были оккупированы централь-
ными державами.
Одной из политических целей Германии в войне являлась ан-
нексия части Королевства Польского — пограничного с Германией
пояса земель, который предполагалось очистить от польского на-
селения и заселить колонистами из Германии4. Остальную часть
Королевства, а равно и некоторые белорусские, литовские и лат-
вийские земли планировалось превратить в буферное «государ-
ство», входящее в возглавляемую Германией систему «Срединной
Европы» 5. Но эти планы по-разному истолковывались в различ-
3 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 6.
4 Geiss I. Der polnische Grenzstreifen. 1914—1918. Ein Beitrag zur deutschen
Kriegszielpolitik im Ersten Weltkrieg. Lübeck—Hamburg, 1960, S. 24 usw.
5 Hutten-Czapski B. Szesdziesiat lat zycia politycznego і towarzyskiego, t. II.
Warszawa, 1936, s. 173.
225
ных кругах германских империалистов6 и наталкивались на про-
тиводействие Австро-Венгрии, которая в переговорах с Берлином
добивалась того, чтобы Королевство Польское было соединено
с Галицией и включено в состав монархии Габсбургов 7.
В секретных планах венского министерства иностранных дел
между тем предусматривалась возможность раздела Королевства
между Германией и Австро-Венгрией. При этом за Австро-Вен-
грией предполагалось оставить примерно 2/3 территории Королев-
ства, включая Варшаву. На этой территории проживало более
8 млн. человек, в том числе 5 млн. поляков. Такую «уступку»
Берлину в Вене считали во многих отношениях лучшим вариан-
том решения польского вопроса: нельзя было не считаться с ин-
тересами более могущественного партнера и одновременно можно
было избежать слишком большого увеличения удельного веса
польского населения в монархии. Учитывалось также, что герма-
низаторская политика на той части Королевства, которая отойдет
к Германии, обеспечит лояльность новых подданных по отноше-
нию к Габсбургам и поможет избежать триализации монархии.
Кроме того, в Вене рассчитывали получить компенсацию за
«уступку» части польских земель на Волыни и Подолии, украин-
ское население которых вместе с украинским населением Восточ-
ной Галиции могло бы противодействовать претензиям тех поль-
ских сторонников ориентации на Габсбургов, которые как раз и
развивали планы триализации монархии8.
Планы объединения Галиции и Королевства в составе монар-
хии Габсбургов поддерживали польские буржуазно-помещичьи
круги, националистические руководители социально-демократиче-
ской партии Галиции и Силезии и ППС — «революционной фрак-
ции» и их главный политический и военный лидер Ю. Пилсуд-
ский9.
Тяжелые поражения, которые несла Австро-Венгрия в войне
против России, и нараставший в двуединой монархии военно-по-
литический кризис делали неосуществимыми венские правитель-
ственные планы. Заняв Варшаву, германское командование раз-
делило Королевство Польское на две зоны, граница которых при-
мерно совпадала с разделом Польши в 1795 г. В Варшавском
генерал-губернаторстве, находившемся в ведении германской окку-
пационной администрации, остались все промышленные районы
6 См.: Нотович Ф. И. Захватническая политика германского империализма
на Востоке в 1914—1918 гг. М., 1947, с. 3—33; Эггерт 3. К. Борьба классов
и партий в Германии в годы первой мировой войны. М., 1957, с. 176—207
и др.
7 См.: Grosfeld L. Polityka panstw centralnych wobec sprawy polskiej w la
tach pierwszej wojny Swiatowej. Warszawa, 1962. s. 21—22.
8 См.: Теодорович І. М. Польська політика монархії Габсбургів на по-
чатку першої світової війни (1914—1915 pp.)—«Українське слов'яно-
знавство», вип. 8. Львів, 1973.
9 Нирко J. Z czasow wielkiej wojny. Pamietniki nie kombatanta. Lwow, 1937,
s. 116.
226
Королевства и 6,6 млн. жителей, в Люблинском (первоначально —
Келецком) генерал-губернаторстве, являвшемся австрийской зо-
ной оккупации, — 3,3 млн. населения. Хелмскую губернию авст-
рийские оккупанты до июня 1916 г. оставляли вне Люблинского
генерал-губернаторства. Введение австрийской администрацией
в Хелмщине в делопроизводстве немецкого и украинского языков
говорило о том, что в Вене рассчитывали использовать эту часть
Польши в целях проведения своей «украинской политики».
Расчленение Королевства закрепил Тешинский договор, подпи-
санный центральными державами в сентябре 1915 г. Договор не
предрешал ни в коей мере окончательных позиций держав и дол-
жен был сохранить силу лишь на время войны.
Вопрос о будущем Польши, точнее так называемой русской
части Польши, был предметом весьма оживленной полемики в гер-
манской периодической печати, на различных заседаниях, сове-
щаниях и т. п.
Расчетам гакатистов на колонизацию польских земель и пла-
нам прусской военщины о превращении Королевства в военно-по-
литический придаток Германской империи противостояли более
осторожные предложения. Известный социолог, историк, эконо-
мист и юрист М. Вебер, опасаясь того, что «немецкая националь-
ная политика» может превратить поляков в смертельных врагов
Германии и сторонников России, считал полезным ограничиться
созданием автономных польского, украинского и других госу-
дарств, на территории которых крепости и стратегические дороги
будут находиться в полном распоряжении центральных держав10.
Другой политолог, Ганс Дельбрюк, также находил гакатистскую
политику вредной для Германии и видел выход в создании особого
польского государственного образования. Такое государство могло
состоять в персональной унии с Саксонией, как это уже было
в истории Польши, не являясь в правовом отношении частью
Германии, но по существу тесно связанное с ней политически,
экономически и династически11. К мысли, чтобы для борьбы про-
тив России было «призвано к жизни Польское государство», скло-
нялся и известный экспансионист П. Рорбах12.
Ни открыто аннексионистские планы «немецкого мира», ни
различные варианты скрытой аннексии не встречали принципи-
альных возражений правых лидеров германской социал-демокра-
тии. Используя старое представление о прогрессивности всякой
войны против России и спекулируя на враждебных чувствах не-
мецких рабочих к царизму, социал-демократы изображали войну
как освободительную, направленную на уничтожение царского
ига над поляками, прибалтийскими и другими народами и даже
соответствующую интересам рабочего класса России. Политику
10 Weber М. Gesammelte politische Schriften. München, 1921, S. 41—47.
11 Krasuski J. Spor о orientacje imperializmu niemieckiego w dobie wilhel-
minskiej. Poglady polityczne Hansa Delbrücks. Poznan, 1961, s. 216—217.
12 Рорбах П. Война и германская политика. М., 1915, с. 88,
227
«гражданского мира» в Германии они оправдывали необходи-
мостью разгрома «оплота европейской реакции» 13. Оценивая по-
зицию социал-демократии, лидер немецких консерваторов А. Фи-
липп говорил: «Практически в восточной политике пути немецких
социалистов и пангерманцев шли некоторое время вместе» 14.
Председатель социал-демократической партии Ф. Шейдеман
вообще был против публичного обсуждения польского вопроса.
Его коллега Г. Носке прямо заявлял, что «независимая Польша —
это утопия», а польское государство не имеет шансов удержаться
«даже в течение 24 часов» 15-16.
С аннексионистской позицией социал-шовинистов смыкалась
позиция центристов и их духовного вождя К. Каутского. Он уве-
рял, что «рамки национальных государств стали слишком тесны»
для государств Европы, расположенных между Россией и Анг-
лией.
Левые в германском рабочем движении во главе с Р. Люксем-
бург с первых дней войны разоблачали измену правых социал-
демократов и лживость их утверждения, будто «отечество в опас-
ности» 17.
В основной работе Р. Люксембург периода войны — брошюре
«Кризис социал-демократии», написанной в тюрьме в апреле
1915 г., разоблачались все попытки аннексионистов изобразить
германские захваты на Востоке как освободительную миссию кай-
зеровских войск 18.
Усиление в ходе войны гегемонии Германии практически исклю-
чало возможность решения польского вопроса на основе соеди-
нения Королевства с Галицией. Поэтому проавстрийские польские
круги стали склоняться к германским планам «Срединной Ев-
ропы». Считалось, что при некотором возможном ущербе для про-
мышленности Королевства от конкуренции со стороны Германии
польская буржуазия сможет выйти на другие рынки, что вполне
компенсирует ей и потерю российского рынка, и немецкую кон-
куренцию.
Все многообразные проекты решения польского вопроса исклю-
чали возможность создания суверенной Польши. Предметом дис-
куссий являлись лишь вопросы о формах зависимости и размерах
территориального приращения отдельных частей польских земель
к Германии, а также о степени соучастия в польских делах
Австро-Венгрии.
Экономическое положение Королевства Польского в ходе
13 См.: Брюнин В. Г. Внутриполитическая борьба в Германии летом и
осенью 1917 г. Л., 1965, с. 195—196.
14 Цит. по: Эгеерт 3. К. Борьба классов и партий..., с. 220.
15-16 См.: Matthias Е. Die deutsche Sozialdemokratie und der Osten. 1914—
1945. Tübingen, 1954, S. 8.
17 «Спартак» во время войны. Документы и нелегальные листовки союза
«Спартак» во время войны. М., 1933, с. 85—196.
18 Люксембург Р. Кризис социал-демократии. М., 1923, с. 57, 61, 63.
228
войны продолжало ухудшаться. К опустошениям, вызванным во-
енными действиями, прибавилась еще более тяжкая по своим по-
следствиям политика оккупантов. Германские оккупанты создали
Управление военного сырья, которое ввело систему безудержной
реквизиции ценных металлов, железа и металлического лома, го-
рючих материалов и др. К середине 1916 г. с территории Варшав-
ского генерал-губернаторства в нарушение международного права
было вывезено около 70% всякого вида сырья. С весны 1916 г.
началась широкая конфискация машин и промышленного обору-
дования с их последующим вывозом. Реквизиции и конфискации
во все большей мере превращались в организованный грабеж и
целенаправленное разрушение экономики немецкой оккупацион-
ной зоны, где было сосредоточено примерно 85% промышленного
производства всего Королевства Польского. В какой-то мере были
сохранены лишь каменноугольная промышленность и отдельные
предприятия, выполнявшие военные заказы. Но и эти отрасли
промышленности оказались во власти германских монополий.
В Варшаве, где на 1 января 1914 г. имелось 595 промышлен-
ных предприятий, к 1 января 1917 г. осталось 308, из которых
полностью работало лишь 90. Число работавших в варшавской
цензовой промышленности сократилось с 41 тыс. до 10 тыс.19
Польша, как и Бельгия и Сербия, говорилось в листовке «Спар-
така», написанной К. Либкнехтом и выпущенной к 1 мая
1916 г., — «высосаны вампиром германского империализма до по-
следней капли крови, до мозга костей, подобны огромным кладби-
щам, грудам развалин» 20.
Непрерывно снижался жизненный уровень трудящихся окку-
пированных польских земель. За период оккупации стоимость
фунта хлеба возросла более чем в 20 раз, заработная же плата
увеличилась лишь в 1,5—2,8 раза21.
В ходе экономического разграбления страны из одного только
Варшавского генерал-губернаторства, по неполным данным, было
вывезено в Германию 4,4 млн. ц картофеля, 400 тыс. ц клевера,
800 тыс. ц сахарной свеклы и 50 тыс. ц сахара, 120 млн. яиц,
59 тыс. ц животного масла и т. д.22
Реквизиции зерна, скота, лошадей, принудительные закупки
привели к продовольственному кризису. В 1917 г. в зоне немецкой
оккупации было собрано лишь 29,9 % пшеницы по сравнению с до-
военным 1913 г., ржи — 58,7, овса — 41,7, ячменя — 36,1, карто-
феля- 53,9 %23.
19 «Ekonomista» (Warszawa), 1917, t. III, s. 267.
20 «Спартак» во время войны..,, с. 138.
21 Крушевский С, Здзярский И. Быт рабочих в Польше. 1913—1921 гг.
М., 1923, с. 28.
22 Basler W. Deutschlands Annexionpolitik in Polen und im Baltikum. 1914—
1918. Berlin, 1962, S. 110.
23 См.: Kuzminski T. Walki klasowe na wsi Lubelskiej w latach 1918—1919.
Warszawa, 1955, s. 10.
229
С начала войны происходили значительные изменения в со-
ставе рабочего класса Королевства: часть его была мобилизована
в царскую армию, часть — эвакуирована в глубь России; немец-
кими оккупантами широко вывозилась рабочая сила в Герма-
нию24. Приказом варшавского генерал-губернатора Г. фон Безе-
лера 4 октября І916 г. была введена трудовая повинность для
мужчин в возрасте 18—45 лет. Проводились облавы на людей для
отправки их на принудительные работы. Были сформированы
особые рабочие батальоны: в них принудительно зачислили около
60 тыс. человек —для проведения различных работ в прифрон-
товой зоне.
Все же для упрочения своих позиций оккупанты в целях за-
игрывания с населением предпринимали некоторые меры, дабы де-
магогически подчеркнуть отличие их курса от политики царизма.
Несколько расширена была сеть школ, в которых преподавание
велось на польском языке. В ноябре 1915 г. немецкие власти со-
гласились на открытие в Варшаве университета и политехниче-
ского института с преподаванием на польском языке. Польская
интеллигенция привлекалась в низовые органы управления, в су-
дебные органы и т. п. Особенно содействовали оккупанты деятель-
ности сторонников активного сотрудничества с центральными
державами. Эти так называемые активисты состояли из трех основ-
ных групп: «независимцев» пилсудчиковского лагеря, сторонни-
ков проавстрийского решения польского вопроса и прямых гер-
манофилов.
Первые, учитывая изменения в соотношении сил оккупирую-
щих держав, выступали против своих недавних венских покрови-
телей. Внешнеполитические расчеты этих кругов строились на
убеждении, что Берлину выгодно создание Польши, которая, обра-
зовав федерацию с Литвой, включающей Белоруссию, и Украиной
или инкорпорировав эти страны, тем самым сформирует «охран-
ный вал», оберегающий Германию от смещенной на восток Рос-
сии 25.
Правые германофилы, лидером которых был В. Студницкий,
убеждали германские власти, что они легко могут получить в свое
распоряжение почти миллионную армию и большие материальные
ресурсы, если согласятся на образование польской монархии.
В состав монархии, полагали они, должны войти лишь территория
немецкой оккупации, что не заденет интересы Австро-Венгрии,
а также Гродненская и Виленская губернии. Студницкий и члены
возглавлявшегося им Клуба польской государственности считали,
что командование первыми частями армии польской монархии
должно быть возложено на Пилсудского.
24 Имеются данные о том, что из Королевства Польского в Германию было
вывезено 800 тыс. человек («Ekonomista», 1918, t. III, s. 237).
25 Linde G. Die deutsche Politik in Litauen im Ersten Weltkrieg. Wiesbaden,
1965, S. 73-74.
230
«Активисты» не пользовались доверием влиятельных буржуаз-
ных и помещичьих кругов Королевства. Объединенные в создан-
ном в октябре 1915 г. межпартийном политическом коло, польские
партии, которые ранее сотрудничали с царскими властями, счи-
тались стоящими на позициях пассивного отношения к оккупан-
там. Но по мере того как стали нарастать социальные конфликты,
«пассивисты» все более открыто и широко переходили к сотруд-
ничеству с оккупантами.
Решительными противниками всяких оккупантов и ориентаций
на любые империалистические силы являлись лишь социал-де-
мократы и ППС-левица.
Разоблачая в нелегально выпущенной в сентябре 1916 г. лис-
стовке политику ориентации ППС на Германию, а также лживые
утверждения, будто Германия, избавив Польшу от царской не-
воли, не будет ее по-разбойничьи грабить, что от Германии можно
ожидать независимости, руководство социал-демократии доказы-
вало, что единственный путь польского пролетариата — это не
ориентация на ту или иную державу, а путь революционной
борьбы, путь интернационалистов — борцов за социалистическую
революцию 26.
Ни показные проявления либерализма, ни полицейский террор
и произвол военной администрации не могли предотвратить
стачки, голодные бунты, расправы крестьян со сборщиками рек-
визиций.
Ухудшение военной ситуации центральных государств к осени
1916 г. побудило германские правящие круги пойти на новую
крупную акцию в польской политике. В германском политическом
руководстве, стремившемся к победоносному выходу из войны пу-
тем вывода из нее России, начали созревать новые планы полити-
ческого воздействия на нее.
Для продолжения империалистической схватки нужна была
максимальная мобилизация человеческих ресурсов. Польские
земли еще обладали такими ресурсами. Но использовать их было
трудно без какой-либо крупной меры, хотя бы внешне отвечавшей
интересам польского народа. Начались поиски методов, которые
дали бы возможность включить поляков в сферу германского им-
периализма, готовившегося к дальнейшей схватке за гегемонию
в Европе. Одним из элементов этой подготовки явилось опублико-
вание 5 ноября 1916 г. манифестов обоих кайзеров о создании
на польских землях, вырванных из-под русского владычества,
«самостоятельного государства с наследственной монархией и
конституционным строем». Границы этого «Польского Королев-
ства» подлежали определению в будущем. Новое королевство, го-
ворилось в манифесте, «обретет в своей связи с обеими союзными
державами залог свободного развития своих сил». А пока, создав
26 См.: Socjaldemokracja Krolestwa Polskiego і Litwy. Materialy i doku-
menty. 1914-1918. M., 1934, s. 158-161.
231
«собственную армию», вопросы организации, боевой подготовки
и командования которой «будут урегулированы совместным согла-
шением», «Польское Королевство» сможет продолжить «славные
традиции польских войск старых времен...» 27
Смысл акта 5 ноября 1916 г. о создании «самостоятельного»,
а не независимого, польского «королевства» без короля, без опре-
деленных границ, без своего правительства с несомненной яс-
ностью сводился к углублению раздела польских земель и лишь
к созданию «собственной армии», которая на основе «совместных
соглашений» с германским командованием будет проливать свою
кровь во имя интересов германского империализма. Тем не менее
манифест обоих императоров вызвал прилив восторга у части
«активистов», считавших этот «акт», как писал тогда Пилсудский,
«триумфом нашей идеи...»28 Но вовсе не о «триумфе» пилсуд-
чиковских политических спекуляций пеклись германские импе-
риалисты: задыхаясь от недостатка рекрутов, германские правя-
щие круги в своей затее с «самостоятельностью» «Польского
Королевства» руководствовались, как признает Э. Людендорф,
«железными требованиями войны на человеческий материал»29.
Правые лидеры германской социал-демократии поддержали фик-
цию польского «государства». Как писал Носке, «Польское Коро-
левство» и в будущем должно находиться «в государственной и
военной зависимости от Германии» 30.
В историографии существует немало работ польских буржуаз-
ных авторов, основная мысль которых состоит в том, что «началом
польского государства был акт обоих императоров от 5 ноября
1916 г.» 31 Многие апологеты политики германского империализма
также утверждали, что в ноябре 1916 г. благодаря немецко-ав-
стрийскому акту произошло «воскрешение польского государ-
ства» 32.
Однако речь в акте 5 ноября 1916 г. шла не о признании права
польского народа на собственное государство, а о закреплении
зависимости Королевства Польского от Германии, стремившейся
насадить систему зависимых от нее административных образова-
ний. То, что германские оккупанты посулили создать из части
польских земель, В. И. Ленин исчерпывающе точно назвал ублюд-
ком государства33. Самые правые германские политики — лидер
прусских юнкеров граф Вестарп, представитель интересов про-
27 Kumaniecki К. W. Odbudowa panstwowosci polskiej..., s. 48.
28 Pilsudski J. Pisma zbiorowe, t. IV. Warszawa, s. 192.
29 Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914—1918 гг., т. I. M., 1923,
с. 318.
30 См.: Козюченко В. Германский социал-шовинизм и центризм в годы пер-
вой мировой войны. М., 1948, с. 76.
S1 Berezowski С. Powstanie panstwa Polskiego w swietle prawa narodow.
Warszawa, 1934, s. 32.
32 Broszat M. Zweihundert Jahre deutscher Polenpolitik. München, 1963,
S. 145.
33 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 30, с. 282.
232
мышленных магнатов Густав Штреземан и другие — выражали,
подобно гакатистам, недовольство польской политикой правитель-
ства и актом 5 ноября. С других позиций этот акт осуждали мно-
гие социал-демократы. Выражавший их мнение депутат рейхстага
Ледебур говорил о необходимости предоставить польскому народу
самому распорядиться своей судьбой 34.
Не успели улечься волнения, вызванные актом 5 ноября, как
последовало своеобразное разъяснение их смысла: 9 ноября оба
генерал-губернатора опубликовали обращение к населению. В нем
говорилось, что обстоятельства вынуждают их временно сохранить
управление «новым государством» в своих руках, но для того
чтобы «обеспечить создание твердого фундамента» нового государ-
ства, они создают «войско польское», так как еще не прекрати-
лась война с Россией 35.
Акт 5 ноября 1916 г. не вызвал существенных изменений
в расстановке политических сил на оккупированных территориях.
Лишь небольшие интеллигентские группы с одобрением откликну-
лись на призрак государственности, который им сулили в обмен
на поставку рекрутов германскому командованию. ППС, в прин-
ципе одобрив манифест, поставила условием создания польской
армии одновременное образование временного правительства, ко-
торое проведет выборы в сейм, а также отмену принудительного
набора рабочих, принятие мер к восстановлению экономики и
т. д.36 Из этой позиции ППС вытекало, что она в известной мере
переставала быть только орудием политики пилсудчиков, что,
окрепнув, создав ряд низовых организаций, она начинала отра-
жать взгляды части трудящихся, еще далеких от социализма и
пролетарского понимания действительности, но явно недружелюб-
ных к оккупантам.
Для достижения своей цели оккупантам пришлось 6 декабря
1916 г. объявить о создании в Варшаве Временного государствен-
ного совета, из 25 членов которого 15 назначались варшавским,
а 10 — люблинским генерал-губернаторами. Совет наделялся сове-
щательными функциями. Оккупационные власти пытались при-
влечь во Временный государственный совет пассивистские круги.
Но крупная польская буржуазия, ее главные партии — националь-
ных демократов и реальной политики — были слишком задеты
политикой разрушения польской экономики, чтобы на данном
этапе изменять свою позицию. Назначенный в состав Временного
государственного совета Пилсудский, являвшийся с начала войны
«беспартийным», но практически оказывавший руководящее воз-
действие не только на ППС, но и на другие партии, был постав-
34 Pajewski J. «Mitteleuropa». Studia z dziejow imperializmu niemieckiego
w dobie pierwszej wojny swiatowej. Poznan, 1959, s. 214—216.
35 Kumaniecki K. W. Odbudowa panstwowosci polskiej,.., s. 50.
36 См.: Яблоньский Г. Политика Польской социалистической партии. М.,
1963, с. 185-186.
233
лен во главе военной референтуры. В состав совета оккупанты
включили и деятеля ППС В. Куновского.
Февральская буржуазно-демократическая революция, низвер-
жение царизма, обращение Петроградского Совета к польскому
народу, признание за ним права на свободу и независимость и
обращение Временного правительства России вызвали живой от-
клик в изнывавших под властью оккупантов польских народных
массах. Социал-демократическая «Наша трыбуна», горячо привет-
ствовавшая революцию и отметившая, что она ознаменовалась
созданием особых органов власти пролетариата — Советов37,
вскоре же была закрыта немецкими оккупационными властями.
Бедствия войны и известия с фронта побуждали массы к ак-
тивным действиям. В марте и апреле 1917 г. в Варшаве бастовали
металлисты, в городе происходили выступления голодающего на-
селения, было разгромлено несколько магазинов. В начале мая
забастовали и в Домбровском каменноугольном бассейне.
Нарастание политического кризиса, определенное влияние на
развитие которого оказало объявление в апреле 1917 г. войны
Германии со стороны США, проявилось в патриотической демон-
страции, проведенной студентами 3 мая — в годовщину конститу-
ции 1791 г. Несколько участников демонстрации было арестовано.
Это вызвало студенческую забастовку, продолжавшуюся почти до
конца месяца, а затем бойкот немецких инструкций учащейся
молодежью 38.
Антиоккупационные настроения срывали выполнение многих
замыслов оккупационных властей. Даже Временный государствен-
ный совет не мог быть уже просто пристройкой к оккупационным
органам. Еще 7 февраля этот Совет обратился к Германии и Ав-
стро-Венгрии с просьбой передать польские легионы «Польскому
королевству», попросил привлечь представителей Совета к не-
мецко-австрийским переговорам о формировании польского войска
и расширить сферу его полномочий. Но все эти просьбы были
отклонены.
Тем временем Германия все в большей мере оттесняла Австро-
Венгрию от участия в польских делах. В марте 1917 г. по секрет-
ному протоколу Австро-Венгрия в обмен на большую часть Ру-
мынии полностью отказалась в пользу Германии от всех претензий
на земли Царства Польского39. Польша была предметом торгов
и в секретнейших переговорах, которые центральные державы
вели со своими западными противниками40.
10 апреля 1917 г. австро-венгерские власти передали польские
легионы в ведение германских властей. Легионы должны были
послужить ядром польских вооруженных сил — «Польнише вер-
37 «Nasza Trybuna», 24.III 1917.
38 См.: Виlat W. Strajk studencki w Warszawie w 1917 roku. Warszawa.
1960.
39 См.: Grosfeld L. Polityka paustw centralnych..., s. 213—214.
40 Там же, с. 236—237.
234
махт», командующим которыми был назначен не офицер-поляк,
а генерал-губернатор Безелер. Это обстоятельство достаточно от-
кровенно раскрывало место польских вооруженных сил как вспо-
могательного немецкого формирования. Изменившиеся условия
затрудняли вербовку рекрутов. После Февральской революции
в России Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов
провозгласил право Польши на свободу и независимость, а боль-
шевики добивались создания условий для претворения этого права
в жизнь, требовали мира без аннексий и контрибуций. Идея
борьбы против революционной и республиканской России уже
не могла обеспечить польские вооруженные силы притоком добро-
вольцев.
Часть руководства левых партий и течений, ранее сотрудни-
чавшая с оккупантами (ППС, Польская крестьянская партия и
др.), стала от них обособляться. 2 мая 1917 г. ППС официально
отозвала своего представителя из состава Временного государст-
венного совета. В июне 1917 г. XIII съезд ППС выдвинул требо-
вание объединения всех польских земель, свидетельствовавшее
о пересмотре ППС курса ориентации на одну из центральноевро-
пейских держав.
«Пассивисты» же, встревоженные разворотом событий в Рос-
сии, обострением классовой борьбы в Германии, Австро-Венгрии
и на польских землях, стали постепенно льнуть к оккупантам
для того, чтобы вместе с ними предотвратить нараставший рево-
люционный шквал41.
Изменившаяся обстановка побудила «левую» часть «активистов»
на выступление против оккупантов. Поводом к нему стал вопрос
о присяге для «Польнише вермахт». Присяга, утвержденная Вре-
менным государственным советом, обязывала к «братству по ору-
жию» с Германией и Австро-Венгрией. Зная, что такой текст
присяги вызовет протесты польских солдат и офицеров, и стре-
мясь сохранить остатки своей популярности среди националисти-
ческих средних слоев, Пилсудский счел за лучшее расстаться
со своими новыми покровителями. 2 июля 1917 г. он и трое его
единомышленников вышли из состава Временного государствен-
ного совета. Это событие отразило не только просчет Пилсудского,
еще недавно упивавшегося «триумфом своей идеи», но и неудачу
политики оккупантов, потерю поддержки тех слоев, которые рас-
считывали ориентацией на центральные державы в духе своих
националистически-реформистских и милитаристских интересов
разрешить польский вопрос.
Подавляющее большинство солдат и офицеров I и III бригад
«Польнише вермахт» отказалось принести присягу. 3300 человек
немецкие власти интернировали, австрийских подданных-галичан
(около 3500 человек) направили в австрийскую армию. В «Поль-
41 Документы и материалы по истории советско-польских отношений, т. I.
М., 1963, с. 31.
235
нише вермахт» осталось всего 1100 человек, впоследствии с тру-
дом удалось навербовать еще 1600 человек. Пытаясь пресечь на-
раставшую оппозицию, оккупанты приступили к широким арестам.
21 июля 1917 г. они арестовали Пилсудского и Соснковского и
увезли их в Германию, в Магдебург. «Образование польской ар-
мии, — писал позднее Людендорф, — отпало по политическим при-
чинам» 42.
Февральская революция внесла решительные изменения в поль-
ский вопрос, повысила прямую заинтересованность в Польше со
стороны Франции, Англии, США. На территории Франции летом
1917 г. началось формирование польской армии. Проантантовские
круги польской буржуазии, многие политические лидеры которых
перебрались из России в западные страны, проводили там весьма
активную деятельность. Под руководством бывшего члена Госу-
дарственной думы Дмовского в Лозанне 15 августа 1917 г. был
образован Польский национальный комитет43. Комитет вскоре
переехал в Париж. Его представители появились в Англии, США,
Италии, Швейцарии.
Германское правительство, стремясь сохранить свои позиции
в Польше, нисколько не меняя политику репрессий, сделало еще
одну попытку найти опору внутри самой Польши. Патентом обоих
генерал-губернаторов от 12 сентября 1917 г. впредь до установле-
ния в Королевстве Польском монархии создавался Регентский со-
вет в составе трех человек.
Кроме Регентского совета и назначаемого им правительства,
глава которого утверждался оккупационными властями, созда-
вался Государственный совет, наделенный законодательными
функциями в пределах установленной компетенции. Ряд оговорок
означал, что практически речь шла лишь о том, чтобы несколько
прикрыть оккупационный режим фикцией польских органов
власти44.
От имени Вильгельма II и Карла I 15 октября 1917 г. в Ре-
гентский совет были назначены архиепископ Краковский, князь
3. Любомирский и Ю. Островский, т. е. глава польской католиче-
ской церкви, представитель высшей аристократии и крупный по-
мещик. Все трое в прошлом были известными процаристскими
деятелями. Их назначение в Регентский совет говорило о том,
что в непрерывно осложнявшейся обстановке обе стороны — и
оккупанты, и та часть польских господствующих классов, которая
оставалась в оккупированной стране, — стали остро нуждаться
друг в друге в первую очередь ради соединения своих усилий
для борьбы против революционного движения в Польше.
Победа Великой Октябрьской революции вызвала огромное
возбуждение в Польше. Авангард рабочего класса выражал пол-
42 Людендорф Э. Мои воспоминания..., с. 319.
43 См.: Dmowski R. Polityka polska і odbudowame panstwa. Warazawa, 1925,
s. 625.
44 Kumaniecki K. W. Odbudowa panstwowosci polskiej..., s. 88—89.
236
кую готовность следовать примеру рабочих России. Буржуазию
и помещиков это событие чрезвычайно напугало. Один из круп-
нейших польских магнатов — князь Я. Радзивилл, выражая тре-
вогу всех польских имущих кругов, писал в немецкой газете
«Фоссише цайтунг» о необходимости серьезных мер, которые по-
могли бы «уберечь Польшу от идущей с Востока анархии» 45.
В такой обстановке марионеточный Регентский совет 21 ноября
1917 г. образовал первое «правительство» «независимой» Польши,
главой которого был утвержден реакционный историк Ян Куха-
жевский. В своем программном заявлении он указывал на «вред-
ное и разлагающее» влияние русской революции и необходимость
создания сильной польской армии, которая должна «задержать
заразу, идущую с Востока» 46. Многие близкие пассивистам лица
согласились войти в состав созданного к 7 декабря 1917 г. пра-
вительства Кухажевского47.
Перед началом мирных переговоров между Советским прави-
тельством и Четверным союзом «правительство» Кухажевского
и регенты добивались в Берлине и Вене допущения их хотя бы
в роли советников к участию в мирной конференции.
Но центральные державы не допустили представителей ма-
рионеточных властей к участию в мирных переговорах в Бресте.
Более того, до ставленников оккупантов стали доходить слухи
о возможном новом переделе Королевства Польского.
Во время брестских переговоров вопрос о польских землях
занял одно из важных мест. Советская сторона добивалась предо-
ставления права на самоопределение не только польским землям,
оккупированным центральными державами во время войны, но
и всем польским землям — Познаньщине, Силезии, Галиции, По-
морью и другим, в разное время попавшим под прусское или
австрийское иго48.
Центральные державы сначала заявили, что народы оккупиро-
ванных территорий уже «самоопределились и имеют свои ор-
ганы власти — Регентский совет в Варшаве и др.». Советское пра-
вительство сделало еще одну попытку привлечь западные дер-
жавы к мирным переговорам и прямо поставило перед ними
вопрос о том, требуют ли они, вместе с Советским правительством,
предоставления самостоятельности населению Галиции, Познани
и др.49 Оставив без ответа советское предложение, западные
страны, однако, не могли не выступить с заявлениями по вопросу
о мире. Но их заявления были не ясны, глубоко противоречивы
и открывали широкое поле для всяких сделок.
45 «Glos Robotniczy», 1.XII 1917.
46 «Glos Robotniczy», 5.XII 1917.
47 Kozlowski Cz. Dziatalnosc polityczna Kola Miedzypartyjnego w latach
1915-1918. Warszawa, 1967, s. 201—203.
48 «Известия ЦИК», 1917, 10 (23) декабря; «Правда», 1917, 27 (10) декабря.
49 Мирные переговоры в Брест-Литовске. Пленарные заседания, заседания
политической комиссии, т. I. M., 1920, с. 28.
237
Стремясь всеми возможными средствами помешать осуществ-
лению германских грабительских планов и вызволить польский
и другие народы из неволи, советская сторона 2 (15) января
1918 г. предложила, учитывая заявление главы германской деле-
гации Р. фон Кюльмана о существовании на оккупированных тер-
риториях органов, представляющих соответствующие народы,
привлечь к участию в мирных переговорах представителей этих
органов50. В отношении Польши речь шла, естественно, о Регент-
ском совете. Через некоторое время правительство Кухажевского
огласило декларацию, в которой вопреки действительности повто-
рялось заявление Кюльмана о том, что якобы советская сто-
рона не согласна с участием в переговорах польских предста-
вителей. Одновременно правительство Кухажевского выдвинуло
притязания на территории Белоруссии и Волыни51.
Германские власти не только продолжали отказывать марио-
неточному Регентскому совету в каком-либо участии в обсуждении
польских дел в Бресте, но запретили органам польской печати
касаться вопроса о самой возможности участия поляков в мир-
ных переговорах52.
Запреты, однако, не могли помешать тому, что, как отмеча-
лось в одном из донесений, направленных из Варшавы в Краков,
конференция в Бресте «занимает все умы в Варшаве» 53. В много-
численных листовках обе революционные партии — СДКПиЛ и
ППС-левица — разъясняли значение брестских переговоров для
Польши, изобличали захватническую политику оккупантов, угод-
ничество Регентского совета и правительства Кухажевского.
О том, что в Бресте идет борьба двух миров, что монархи Герма-
нии и Австро-Венгрии хотят любой ценой удушить русскую рево-
люцию, писал в январе 1918 г. нелегальный орган СДКПиЛ —
газета «Червоны штандар». Газета ППС-«фракции» призна-
вала, что в Бресте большевики «мужественно защищают не
только дело Российского государства, но и дела других на-
ций. ..» 54.
Польский народ с напряжением ждал исхода переговоров
в Бресте и усиливал борьбу против оккупантов и Регентского со-
вета. Борьбу начали варшавские рабочие-коммунальники. Их за-
бастовку в январе 1918 г. поддержали практически все трудя-
щиеся Варшавы. Немецким властям и муниципалитету при-
шлось пойти на некоторые уступки рабочим. Во время стачки
в Варшаве действовал Совет коммунальных рабочих. По масшта-
бам и характеру своей деятельности этот Совет был уже чем-то
большим, чем просто забастовочным комитетом.
50 Мирные переговоры в Брест-Литовске..., т. I, с. 71, 107—108.
51 «Przeglad Poranny», 30.I 1918.
52 Tajne dokumenty cenzury niemieckiej. 1914—1918. Warszawa, 1919, s. 89.
53 Wojewodskie archiwnm Panstwowe w Krakowie (далее — WAPKr). Acta
Naczelnego Komitetu Narodowego, Sygn. 137, k. 192.
64 «Jednosc Robotnicza», 23.XII 1917.
238
Ярко выраженный антиоккупационный характер стачки дал
толчок волне забастовочных выступлений, охвативших всю
Польшу. В этих забастовках экономические требования сочета-
лись с политическими, с лозунгами в честь русской революции и
с призывами покончить с оккупантами и их ставленниками.
Нарастание рабочего движения совпало с нарастанием ост-
роты переговоров, проходивших в Бресте.
5 (18) января 1918 г. представитель германского верховного
командования на брестских переговорах генерал Гофман в уль-
тимативной форме потребовал от советской стороны согласия на
фактическую аннексию Германией части Королевства Польского,
Литвы, Белоруссии и большей части Латвии. Спустя несколько
дней, 11 (24) января 1918 г., начался антисоветский мятеж
I Польского корпуса, дислоцированного в Минской, Тверской и
Смоленской губерниях. Корпус был сформирован летом 1917 г.
по решению Временного правительства России. Подготовка к мя-
тежу началась сразу же после Октябрьской революции. Мятеж
подготовлялся соединенными силами польской и русской контр-
революции и антантовских империалистов. В декабре нечто вроде
союза заключили командование Польского корпуса, Централь-
ная украинская рада, Белорусская рада, а также Чехословацкий
национальный совет55. Мятеж подготовлялся как составная часть
обширного антантовско-белогвардейского заговора против Совет-
ской власти с целью срыва мирных переговоров и возобновления
военных действий на Восточном фронте.
Польский национальный комитет в Париже, претендовавший
на роль правительства в эмиграции, предложил командиру кор-
пуса Довбор-Мусницкому действовать совместно с Калединым,
румынами и чехами против Советской власти. Этот совет был
принят им к исполнению, но и ему, и Каледину, и румынам при-
шлось вскоре переметнуться на сторону Германии.
По сути дела речь шла о том, что главари польской контрре-
волюции в Белоруссии и Литве стремились к сделке с Германией
и ее варшавскими ставленниками. Мятеж корпуса явился, таким
образом, не попыткой восстановления антинемецкого Восточного
фронта, а попыткой установления единого с Германией антисо-
ветского фронта. Одной из побочных задач мятежников было
оказание помощи терпевшей полный крах Украинской цент-
ральной раде. Мятежники вели также переговоры с германским
командованием об оккупации немецкими войсками белорусских
земель56. Подготовка к их оккупации была частью новых аннек-
сий, которые германский империализм намеревался незамедли-
тельно осуществить.
55 Zdzieckowski J. Przyczynki do historii kapitulacji 1-go korpusa. Drukowano
jako rfkopis. S. 1., s. a., s. 11.
66 WAPKr, Akta NKN, Sygn. 159, k. 456; Bagiushi H. Wojsko polskie na
Wschodzie. Warszawa, 1921, s. 184.
239
В начале февраля 1918 г. германское верховное командование
представило правящим кругам Германии план аннексий польских
земель. Предполагалось от западных земель Королевства Поль-
ского отсечь территорию в 240 тыс. кв. км, включавшую и Дом-
бровский бассейн. Все 2-миллионное польское население этих зе-
мель подлежало выселению, за исключением польских безземель-
ных крестьян, которых предполагалось использовать в качестве
батраков немецких колонистов. На секретном заседании высших
германских деятелей, обсуждавших требования верховного глав-
нокомандования, указывалось, что во время недавнего посещения
Регентским советом Берлина регент Островский, введенный в курс
общих замыслов оккупантов, не выразил какого-либо протеста57.
Новый взрыв антинемецких настроений в Польше вызвал под-
писанный 9 февраля 1918 г. «мирный договор» центральных дер-
жав с Украинской центральной радой, в котором предусматрива-
лось включение Хелмщины и части Подляшья в состав украин-
ской «державы».
Сделка с Центральной украинской радой, воспринятая как
новый раздел польских земель, настолько подрывала почву под
всеми планами сотрудничества с оккупантами, что даже «прави-
тельство» Кухажевского 11 февраля ушло в отставку. В Люблине
вышли в отставку все поляки, служившие в австрийской оккупа-
ционной администрации. Поднял бунт находившийся в Буковине
Польский вспомогательный корпус. Регентский совет в обраще-
нии «К народу польскому» осудил политику оккупационных дер-
жав, назвал ее насилием над Польшей58, но не решился сложить
полномочия: польские буржуазно-помещичьи круги были больше
взволнованы обострением положения в стране, чем ее националь-
ными интересами и судьбами народа.
Продолжая политику использования польских дел в своих ин-
тересах, правительства Антанты предприняли еще одну акцию,
которая должна была облегчить им политику создания антисовет-
ского «санитарного кордона». 2 марта 1918 г. дипломатические
представители стран Антанты в Яссах опубликовали совместную
декларацию, в которой сообщалось, что одной из ее целей явля-
ется восстановление Польши в «ее географических и этнографи-
ческих границах...». Эта декларация, при сопоставлении ее с дей-
ствиями центральных держав, естественно, укрепляла проантан-
товские симпатии в Польше. В прямые контакты с антантовскими
миссиями в Яссах вступили представители «польской организа-
ции войсковой»; ее ячейки, существовавшие кое-где на советской
территории, выступали совместно с силами русской контрреволю-
ции.
Опасаясь бурно развивавшейся активности масс, буржуазно-
помещичьи круги на территории Королевства Польского после
57 См.: Grosfeld L. Polityka panstw centralnych..., s. 266.
58 Kumaniecki K. W. Odbudowa panstwowosci polskiej..., s. 113.
240
почти двухмесячного «правительственного» кризиса возобновили
открытое сотрудничество с оккупантами: 4 апреля было создано
«правительство» во главе с Я. Стечковским. Последующие недели
были заполнены поиском компромисса между германскими вла-
стями и пассивистами.
«Правительство» Стечковского опиралось на поддержку пас-
сивистского межпартийного кола59, представлявшего верхушку
помещиков и буржуазии. Деятели одних и тех же польских пар-
тий в оккупированной Польше сотрудничали с грабившими и пе-
рекраивавшими страну немецкими и австро-венгерскими захват-
чиками, на Западе льнули к Антанте и США, а в России делали
все для сокрушения Советской власти. Это весьма наглядно гово-
рило о том, что обильно расточавшиеся слова о патриотизме и
национальных интересах служили им лишь звонкой оболочкой
эгоистической классовой политики союза буквально со всеми си-
лами международной реакции и контрреволюции.
9 апреля 1918 г. оккупационные власти, стремясь сплотить
вокруг себя все группировки, напуганные подъемом революцион-
ного движения, радикализацией ППС-«фракции», активизацией
СДКПиЛ, ППС-левицы, крестьянских и других организаций, про-
вели выборы в Государственный совет. Согласно установленной
оккупантами антидемократической системе в него вошли 9 че-
ловек по должности, 46 — по назначению Регентской рады и
55 избранных членами магистратов и поветовых сеймиков. Соз-
дание Государственного совета не изменило сложного положения
в стране.
Немецкие оккупационные власти продолжали грабеж Польши.
Усиливался голод, росло стремление масс к отпору оккупантам и
их ставленникам, к социальным переменам. Сопротивление, ко-
торое рабочие и трудящиеся крестьяне оказывали интервентам,
влияние десятков тысяч возвращавшихся в страну польских бе-
женцев, бывших участниками или свидетелями Октябрьской ре-
волюции, укрепляли стремление масс вырваться из немецко-ав-
стрийской неволи. Рост этих стремлений дал себя знать на состо-
явшемся в мае 1918 г. XIV съезде социал-демократической
партии Галиции и Силезии60 и на проходившем в сентябре
XIV съезде ППС-«фракции», где доминировали антиоккупацион-
ные настроения, требования борьбы за независимую польскую
демократическую республику, включавшую все части Польши, и
проведения социально-экономических реформ61.
ППС-«фракция», превратившаяся в крупную политическую ор-
ганизацию, переходила к активной борьбе против оккупантов.
Созданные ею «летучие» отряды совершали нападения на склады
продовольствия, мешали оккупантам в проведении реквизиций.
69 См.: Kozlowski Cz. Dzialalnosc polityczna Kola Miedzypartyjnego...,
s. 221—223.
60 «Naprzod», 23.V, 2.VI 1918.
61 «Naprzod», 29.IX, 2.X 1918.
241
Несмотря на быстрое ухудшение военного, экономического и
политического положения, Германия и Австро-Венгрия все еще
продолжали споры о том, кому и сколько должно достаться поль-
ской земли. Летом 1918 г., непосредственно перед развалом мо-
нархии, австро-венгерская сторона попыталась гальванизировать
видоизмененный план австро-польского триалистического решения
польского вопроса: Берлину предлагалось согласиться с унией
Австро-Венгрии и Польши, монархом которой должен был стать
глава двуединого государства император Карл. Но германские
правители не желали даже обсуждать домогательства своих нахо-
дившихся на грани краха младших партнеров. Генеральный штаб
германской армии (Людендорф и Гинденбург) в июле 1918 г. вы-
двинул новый, более «умеренный» проект решения польского во-
проса, при котором от оккупированных польских земель предлага-
лось отрезать пограничную полосу площадью «только» в 20 тыс.
кв. км, провести с 8 тыс. кв. км полное выселение поляков, а на
«освободившихся» землях поселить до 1,5 млн. немецких колони-
стов из России и создать здесь немецкий «защитный» пояс62.
Продолжая свою политику помощи польскому народу, Совет
Народных Комиссаров 29 августа 1918 г. принял декрет об отказе
от договоров о разделах Польши, заключенных правительством
бывшей Российской империи с правительствами Германской и
Австро-Венгерской империй63.
Совпавшее с декретом Советского правительства обострение
положения в Польше и явно обнаружившийся перевес сил Ан-
танты и США на всех фронтах борьбы против германского блока
вызвали новые перестановки и переориентацию польских буржу-
азно-помещичьих кругов. Считая изжившей политику компромис-
сов с центральными державами, они побудили «правительство»
Стечковского 31 августа 1918 г. выйти в отставку.
Буржуазно-помещичьи круги стремились не позволить народ-
ным массам определить развитие Польши после надвигавшегося
краха оккупантов. Заключались немыслимые в другое время со-
глашения — национальные демократы и пилсудчики искали вре-
менной поддержки и помощи друг у друга.
Внешним проявлением наступавшей агонии оккупантов было
состоявшееся 1 октября 1918 г. покушение на комиссара и поли-
тического руководителя немецкой политической полиции в Вар-
шаве Э. Шульце. Оно открыло поток военных выступлений про-
тив оккупантов, в ходе которых расцветала на новой почве и на
неожиданном для нее направлении пилсудчиковская повстан-
ческо-милитаристская тактика.
4 октября 1918 г. Германия, Австро-Венгрия, Турция обрати-
лись к вражеской коалиции с просьбой о мире. 7 октября Регент-
ский совет объявил о создании «независимого польского государ-
62 См.: Grosfeld L. Polityka panstw centralnych..., s. 296—297.
63 Документы и материалы по истории советско-польских отношений, т. I.
с. 418—419.
242
ства, охватывающего все польские земли с доступом к морю» 64.
Государственный совет был распущен, предпринимались судо-
рожные усилия по созданию вооруженных сил для сохранения
буржуазно-помещичьего строя в стране, для сколачивания поль-
ского буржуазно-помещичьего государства, борьбы против рево-
люционного движения в стране и Советского государства.
23 октября Регентский совет сформировал свое последнее пра-
вительство во главе с национальным демократом Ю. Свежинь-
ским. Однако конфликты внутри буржуазно-помещичьего лагеря
привели к тому, что 3 ноября правительство ушло в отставку.
К тому времени монархия Габсбургов уже капитулировала и
развалилась. В Галиции, Тешинской Силезии и частях Королев-
ства, входивших в состав Люблинского генерал-губернаторства,
происходило разоружение австрийских войск. Власть на местах
переходила к муниципалитетам и буржуазно-помещичьим пове-
товым сеймикам. В ночь с 6 на 7 ноября в Люблине объявилось
Временное народное правительство во главе с правым социали-
стом И. Дашиньским. 7 ноября в Люблине возник и Совет рабо-
чих депутатов. Будущее Польши должно было определиться
в результате соотношения сил как внутри страны, так и в между-
народном масштабе.
Проиграв войну, германский империализм вовсе не считал, что
все его планы закабаления Польши навсегда потерпели крах.
Германское командование спешно переправило в Варшаву нахо-
дившегося в заключении в Магдебургской крепости Ю. Пилсуд-
ского. Ореол немецкого узника несколько затмил былую роль
прислужника германских империалистов. Пилсудский оказался
той фигурой, которой все польские буржуазно-помещичьи и мел-
кобуржуазные партии и группировки временно доверили ответ-
ственнейшую деятельность по определению первых шагов польской
государственности. Эта деятельность протекала при многосторон-
ней поддержке и самих германских оккупантов. Компьенским пе-
ремирием державы Антанты и США обязали Германию очистить
территории, занятые ею после 1 августа 1914 г. Другими словами,
значительная часть польских земель оставалась под «охраной»
германских захватчиков. Соглашение германского правительства
и варшавских властей предусматривало, что германские оккупа-
ционные войска будут выведены с территорий, лежащих к за-
паду и параллельно железной дороге Ковель—Брест—Белосток-
Гродно 65, и таким образом сохранят под своим контролем осталь-
ные оккупированные на востоке территории, создавая тем самым
обширную буферную зону между Польшей и Страной Советов, са-
мое появление которой и было главной предпосылкой краха гер-
манского империализма и восстановления в ноябре 1918 г. неза-
висимости Польши.
64 Kumaniecki К. W. Odbudowa paustwowosi polskiej.. . s. 122.
65 См.: Smogorzewski G. L'Union sacree polonaise. Paris, 1929, p. 29—30.
243
Глава 14. Оккупационная политика Германий
и Австро-Венгрии
в годы первой мировой войны
В результате наступательных операций войск коалиции цент-
ральных держав на Восточном фронте в 1915 г. были оккупиро-
ваны значительные территории западной части Российской им-
перии, захвачены Сербия и Черногория. В Восточной Европе
были созданы три отдельно управляемые территории: Люблин-
ское генерал-губернаторство под австро-венгерским управлением,
Варшавское генерал-губернаторство под германским управлением
и отдельная оккупационная зона, находившаяся под непосредст-
венным управлением германского командования Восточным фрон-
том. В последнюю вошли почти вся Литва, Курляндия, польские
и белорусские районы бывших Сувалкской и Гродненской губер-
ний. Эта зона после стабилизации линии Восточного фронта
в ноябре 1915 г. была преобразована в оккупационную админист-
ративную единицу «Земля Оберост» 1.
В отличие от других оккупированных территорий, где суще-
ствовало так называемое гражданское управление (Варшавское
и Люблинское генерал-губернаторства), а также от Сербии, где
делались попытки привлечь к работе оккупационной администра-
ции местное население, и от Черногории, где был использован
старый административный аппарат, «Земля Оберост» получила уп-
равление строго военного характера. Эту территорию с самого
начала стремились превратить в плацдарм дальнейшей агрессии
против России, причем «быстро и основательно» 2. Стратегическое
значение «Земли Оберост» определялось главным образом
мыслью об открытых воротах в Прибалтику и русский тыл, на
Петроград и Украину. Поэтому правящие круги кайзеровской
Германии рассматривали немецкое военное управление «Оберост»
не как временное учреждение, а как прообраз военно-колониаль-
ной администрации, которую они намеревались ввести здесь
после окончания войны. Не случайно высшие посты в оккупаци-
онной администрации «Земли Оберост» занимали пангерманцы,
деятели консервативной партии и бывшие германские колониаль-
ные чиновники в Африке3. Цементирующей основой, опорой гер-
манизации Прибалтики должны были стать остзейские немцы,
хорошо знавшие местные условия и язык. Это позволяло сделать
их своего рода «пятой колонной» в среде латышей и эстонцев.
Штаб главного командования германской армии на Востоке
образовал в аппарате оккупационного управления отделы, кото-
1 Стражас А. Ш. «Земля Оберост» в германской политике в годы первой
мировой войны. Дис. Вильнюс, 1970, с. 193.
2 Стражас А. Ш. «Земля Оберост»..,, с. 193.
3 Kiewicz L. Sprawy lotewskie w battickiej polityсе Niemiec w latach 1914—
1919. Poznan, 1970, s. 53.
244
рые должны были обеспечить функционирование оккупационной
системы, а именно: политический, финансовый, сельского хозяй-
ства, школ и культов, почты, торговли и некоторые другие. Ха-
рактер управления был «узаконен» в специальном документе —
«Уложении управления», изданном главным командованием. Для
того чтобы сильнее подчеркнуть военный характер управления и
исключить вмешательство даже германских гражданских учреж-
дений, которое могло бы тормозить дело быстрого создания воен-
ной колонии на этом важном плацдарме, управление «Оберост»
было создано как часть штаба главнокомандующего Восточным
фронтом, а нумерация его отделов была включена в общую ну-
мерацию отделов штаба4.
«Уложение» исключало возможность участия представителей
местного населения в администрации. Отдельные поручения во-
енного управления местным жителям рассматривались как «по-
четные». Право обжалования распоряжений и действий органов
или чиновников управления предоставлялось лишь подданным
Германии. Все места в центральном управлении, в управлениях
областей, уездов и даже волостей должны были замещаться лишь
военнослужащими. Лишь на места деревенских старост разреша-
лось назначать местных жителей.
Всякое передвижение населения Литвы и Курляндии допу-
скалось лишь с разрешения военных властей. Были введены
налоговые обложения и система индивидуальных и коллектив-
ных штрафов. Вся административная система в оккупирован-
ной Литве и Курляндии носила откровенно колониальный харак-
тер. По выражению деятеля германской социал-демократии Да-
вида, «Земле Оберост» готовилась судьба «Остэльбской колонии».
В этом отношении небезынтересен тот факт, что оккупационными
властями в Литве и Курляндии были уничтожены все старые
местные учреждения. Смысл этого акта заключался в том, чтобы
порвать какие бы то ни было узы этих земель не только с Рос-
сией, но и со всей их собственной историей. Здесь должно было
быть создано нечто новое, а именно военная колония, управлять
которой должны были даже не местные бароны, а прусские юн-
керы. Поэтому все мероприятия оккупантов в системе админист-
ративного управления в Литве и Курляндии были отрицанием
как старого права, так и элементарной законности и преследовали
цель превращения «Земли Оберост» в военную колонию5.
Особое внимание германская оккупационная администрация
уделяла Курляндии как территории, предназначавшейся в буду-
щем для непосредственной немецкой колонизации. Вся Курлян-
дия была разделена на округа во главе с окружными начальни-
ками. Города Лиепая и Митава были выделены из округов, а во
4 Стражас А. Ш. Колониальный режим германских империалистов в Литве
в годы первой мировой войны. — «Вопросы истории», 1958, № 12, с. 67—
85.
5 Стражас А. Ш. «Земля Оберост»..., с. 703—710.
245
главе них поставлены коменданты. Если в главном управлении
«Земли Оберост» все основные посты занимали имперские немцы,
то в окружных управлениях это были повсеместно прибалтийские
немцы: из семи округов в Курляндии в конце 1915 г. шесть воз-
главлялись ими 6.
С целью укрепления базы оккупационного режима в среде
местного населения главное командование создало наряду с ок-
ружным управлением совещательные органы из представителей
местного населения. Сюда включались, как правило, помещики,
кулачество, торговцы, городская буржуазия. При этом для при-
балтийских немцев в этих «советах» специальным постановле-
нием было оговорено большинство мест.
Округа делились на более мелкие административные единицы,
так называемые амтсбецирки. Именно их руководители должны
были обеспечивать проведение в жизнь всех решений и меро-
приятий оккупационной администрации, а конкретно — проведе-
ние реквизиций, взимание налогов и контрибуций, выполнение
полицейских функций7.
Самым низшим звеном оккупационного аппарата в Курляндии
было поселение, во главе которого стоял староста. Старостами
также были прибалтийские немцы, верой и правдой служившие
оккупационным властям, обеспечивавшие выполнение реквизиций
и сбор налогов, следившие за настроениями жителей селений8.
Отдельную административную единицу составляло управление
крупными поместьями. Поместья в Литве и Курляндии, вла-
дельцы которых отсутствовали или объявлялись оккупантами не-
способными вести хозяйство, были взяты под особое управление
оккупационных властей. В то время как поместья немецких по-
мещиков в Курляндии всячески оберегались, другие секвестиро-
ванные поместья хищнически разорялись руководившими ими
«хозяйственными» офицерами.
В своей «экономической» деятельности оккупационные власти
приступили прежде всего к ограблению захваченных территорий
Прибалтики. Был издан ряд распоряжений, позволявших безна-
казанно грабить население. Одним из основных средств были
реквизиции. В результате уже в первые месяцы оккупации Литва
и Курляндия были подвергнуты хищническому ограблению.
В ноябре 1915 г., согласно сообщению главы администрации «Обер-
ост» А. Госслера, количество скота в курляндских округах резко
уменьшилось и составляло от 50 до 20% довоенного уровня. В те-
чение 6 месяцев, т. е. в конце 1914 и начале 1915 г., только в Кур-
ляндии оккупационные власти реквизировали у латышских
крестьян 409 949 ц ржи, овса, ячменя и кормовой крупы общей
стоимостью 2547 тыс. марок9.
6 Kiewicz L. Sprawy lotewskie..., s. 51—52.
7 История Латвийской ССР, т. III. Рига, 1958, с. 117.
8 Kiewicz L. Sprawy lotewskie..., s. 53.
9 История Латвийской ССР, т. III, с. 117—120.
246
Ограбление осуществлялось не только в пользу армии, но и
в пользу рейха. Этим занималось Восточнопрусское сельскохозяй-
ственное общество. А. Госслер с гордостью заявил осенью 1915 г,
в Берлине, что он и его администрация помогли поддержать про-
довольственный баланс в самой Германии10.
Вся торговля в «Земле Оберост» была под контролем герман-
ских оккупационных властей. Литовские и латышские крестьяне
под угрозой крупного штрафа не смели реализовывать на рынке
свои излишки.
Наряду с экономическим ограблением активно осуществлялись
ликвидация и подавление национальной культуры населения ок-
купированных областей Прибалтики, в особенности Курляндии.
Ликвидированы были все латвийские культурно-просветительные
общества, запрещено издание книг на латышском языке, в шко-
лах наибольшее количество часов отводилось для изучения не-
мецкого языка.
В Литве оккупанты усиленно разжигали национальную рознь
между литовцами и поляками. Провоцируя столкновение сторон,
постоянно посылавших жалобы в оккупационное управление, гер-
манские колонизаторы получали возможность играть роль арбит-
ров, создавая видимость объективности.
Население Литвы и Курляндии оказывало стихийное сопро-
тивление оккупационным властям. Начальными формами его
были укрытие продовольственных запасов, поддержка отрядов
русских военнослужащих, оставшихся по той или иной причине
на оккупированной территории и скрывавшихся в лесах. С усиле-
нием террора оккупационных властей в лесах Литвы и Курляндии
стали появляться отряды местных крестьян, нападавших на не-
мецкие обозы. Против участников этих отрядов германские
власти применяли крайне жестокие меры. Только в Курляндии до
конца 1916 г. было повешено, расстреляно и замучено свыше
2000 человек11.
В связи с Февральской революцией в России и развитием на-
ционально-освободительного движения в оккупационной политике
Германии в Литве и Курляндии появились новые тенденции. Гер-
манская империалистическая буржуазия и в особенности прус-
ские юнкеры возлагали большие надежды на аннексию всей При-
балтики, включая Литву, Латвию, Эстонию и Финляндию. Они
планировали здесь массовое поселение немецких колонистов12.
Такая колонизация, считали они, станет серьезным фактором
в росте сил германского народа, усилит его военный потенциал и
одновременно создаст соответствующую экономическую базу для
будущих захватов. Расширение германских границ в Прибалтике
не имело ничего общего с «защитой Восточной Пруссии», как
10 Kiewicz L. Sprawy lotewskie..., s. 60.
11 Kiewicz L. Sprawy lotewskie.. ., s. 61.
12 Basler W. Deutschlands Annexionspolitik in Polen und im Baltikum. 1914—
1918. Berlin, 1960, S. 244-247, 299, 310.
247
это пытались представить адвокаты германского империализма.
Продвижение германских границ в сторону Петрограда и оттес-
нение России от Балтийского моря были одними из основных
военных целей Германии. Начало их осуществления еще в ходе
войны означало только одно, а именно, что балтийский плацдарм
рассматривался германскими империалистами как трамплин для
нового прыжка против России.
В декабре 1915 г. объединенные силы Австро-Венгрии, Герма-
нии и Болгарии оккупировали Сербию и Черногорию. В австро-
венгерских правящих кругах разгорелась острая борьба по во-
просу о характере оккупационного режима в Сербии и Черногории.
Военные круги во главе с начальником генерального штаба Кон-
радом фон Гетцендорфом выступали за прямую и долговремен-
ную оккупацию основной части Сербии, аннексию некоторых ее
частей и упрочение стратегических позиций Австро-Венгрии в мо-
равско-вардарской долине13. Гётцендорф в докладе императору
Францу-Иосифу от 10 октября 1915 г. писал, что Сербия всегда
являлась рассадником русской и югославянской пропаганды и по-
этому должна быть уничтожена как самостоятельное государство.
Территорию Сербии он предложил разделить на две части: север-
ную Сербию включить в состав Австро-Венгрии, а южную, вклю-
чая Македонию, отдать Болгарии. В отношении Черногории он
предлагал два варианта: присоединить ее к Австро-Венгрии или
оккупировать австро-венгерскими войсками. Албания, в соответ-
ствии с его планом, также должна была быть аннексирована
Австро-Венгрией. При этом все варианты объяснялись стратеги-
ческими соображениями14.
Другой план выдвинул министр иностранных дел О. Буриан.
Он выступил против неприкрытой аннексии и высказался за пре-
вращение Сербии и Черногории в вассальные государства, окру-
женные австро-венгерскими территориями. От Сербии оттор-
гался бы ряд территорий: богатый сельскохозяйственный район
Мачвы подлежал передаче Австро-Венгрии, восточная и северная
Македония — Болгарии, а южную и западную Македонию предла-
галось отдать Греции как плату за нейтралитет. Черногория
должна была превратиться, по плану О. Буриана, в подмандат-
ную территорию или государственное образование с представите-
лем династии Габсбургов на княжеском троне. Албанию Буриан
13 Bordevic D. Austro-ugarski okupacioni rezim u Srbiji і njegov slom 1918. —
In: Naucni skup u povodu 50-godisnjice raspada Austro-Ugarske Monarhije
і stvaranja jugoslovenske drzave. Zagreb, 1968. Materijali. Zagreb, 1969
s. 209.
14 Писарев Ю. А. Экспансионистские планы Австро-Венгрии на Балканах
в годы первой мировой войны и югославянская проблема.— В кн.: Бал-
канский исторический сборник. Кишинев, 1970, с. 179.
248
также предлагал разделить между Австро-Венгрией и Грецией15
Но этот план встретил решительное сопротивление в Германии и
Болгарии. Кроме того, против него резко выступили правящие
круги Будапешта, опасавшиеся возрождения идеи триализма.
Правда, со своей стороны премьер-министр будапештского пра-
вительства И. Тиса и его окружение требовали присоединения
к Венгрии северо-западной части оккупированной Сербии 16.
Министерство иностранных дел в Вене во избежание обостре-
ния противоречий в правящих кругах Австро-Венгрии и ухуд-
шения и без того натянутых отношений между Веной и Будапеш-
том предложило отодвинуть окончательное решение сербской про-
блемы на более поздний период, ко времени заключения мирных
договоров 17.
Эти разногласия отразились на решении, принятом министер-
ским советом в Вене 7 января 1916 г. В нем указывалось, что
Сербия не будет аннексирована Австро-Венгрией и что в будущем
предполагается ее самостоятельное существование, хоть и в умень-
шенном виде. Земли, отошедшие от нее, будут присоединены
к Венгрии18.
Этим же решением австро-венгерская оккупационная зона
была объявлена военным генерал-губернаторством с центром
в Белграде. Болгарии для оккупации была выделена зона, вклю-
чавшая северо-восточную часть Сербии до р. Моравы, а также
македонские земли. Австрийским генерал-губернатором в Сербии
был назначен граф Салис фон Севис. На территории страны были
размещены многочисленные воинские части и создано 12 жан-
дармских постов с более чем 5500 жандармов 19. При генерал-гу-
бернаторе было создано несколько управлений, в том числе наи-
более разветвленное финансовое управление с многочисленным
аппаратом чиновников.
В первое время оккупанты оставили без изменений местные
органы власти и общинное самоуправление в Сербии, надеясь с их
помощью более эффективно выкачивать из сербской деревни про-
довольствие и сырье. Но ввиду саботажа, а порой и открытого со-
противления оккупационному режиму все остатки старой адми-
нистрации вскоре были ликвидированы, а вместо них учрежден
институт военных уполномоченных, назначавшихся из числа
австрийских и венгерских государственных служащих20.
Оккупационные власти также стремились создать для себя со-
15 Там же, с. 180—181.
16 Dordevic D. Austro-ugarski..., s. 209.
17 Dordevic D. Austro-ugarski..., s. 209.
18 Петровиh Н. Заіеднички аустро-угарски кабинет и іугословенско питанье.
1912—1918. — В кн.: Іугословенски народ пред први светски рат. Београд,
1967, с 733-739.
19 Kirch P. Krieg und Verwaltung in Serbien und Mazedonien. 1916—1918.
Stuttgart, 1928, S. 25—29.
20 Писарев Ю. А, Сербия и Черногория в первой мировой войне. М., 1968,
с. 185.
249
циальную базу в Сербии, используя прослойку коллаборациони-
стов. Так, уже в феврале 1916 г. был реорганизован муници-
пальный совет Белграда путем его расширения за счет сербских
консервативных политических деятелей. Затем был создан «благо-
творительный комитет» как посредническая организация в кон-
тактах оккупационных властей с сербским населением21. Деятель-
ность этих «сербских» органов строго контролировалась оккупа-
ционной администрацией, а любой намек на «самостоятельные»
действия резко пресекался вплоть до ареста их инициаторов22.
Но даже ограниченное использование коллаборационистских
элементов вызывало подозрения в Будапеште. К этому добавилась
пропаганда органа оккупационных властей «Београдске новине»
о будущем сербов в «новом государстве», т. е. в составе Австро-
Венгрии, а также открытие некоторых сербских школ, бездейство-
вавших после оккупации. Премьер-министр Венгрии И. Тиса
заподозрил в муниципалитете Белграда и «благотворительном ко-
митете» прообраз сербско-хорватской администрации и возрожде-
ние триалистических планов 23. В марте 1916 г. он направил в Вену
протест против таких действий генерал-губернатора Сербии. Опа-
саясь разрастания конфликта с Будапештом, министерство ино-
странных дел в Вене присоединилось к венгерскому протесту и
направило его верховному командованию.
В мае 1916 г. И. Тиса предпринял инспекционную поездку по
северо-западной Сербии, намеренно обходя Белград, чтобы не
встречаться с губернатором. Итогом его поездки был новый де-
марш в ставке и при дворе в Вене. В результате 6 июля 1916 г.
генерал-губернатор Сербии Севис был отстранен от занимаемой
должности, а на его место назначен А. фон Ремен.
Однако гораздо более серьезные последствия имели германо-
австро-венгерские противоречия в Сербии и Черногории. После
оккупации страны германское командование хозяйничало здесь
по-своему, реквизируя запасы продовольствия, горючего и т. д.,
что вызвало недовольство как в Вене, так и в Будапеште. После-
довало непосредственное ходатайство Гётцендорфа у генерала
Фалькенгайна о прекращении этих акций. Последний заявил, что
германское командование согласно уступить Сербию Австро-Венг-
рии при условии: 1) свободного немецкого транзита в Сербии;
2) права Германии на использование продовольственных и сырь-
евых ресурсов Сербии; 3) железнодорожная линия Смедерево—
Ниш—Скопле и железнодорожная сеть у Крагуевца должны ос-
таться в руках Германии; 4) Германия сохраняет за собой право
использовать месторождения меди в Сербии24.
Эти ультимативные требования были весьма болезненно встре-
чены в Вене. Тем не менее в январе 1916 г. все они были при-
21 Dordevic D. Austro-ugarski.. , s. 215—216.
22 Dordevic D. Austro-ugarski..., s. 215—216.
23 Dordevic D. Austro-ugarski..., s. 217.
24 Dordevic D. Austro-ugarski..., s. 211.
250
няты австро-венгерской стороной25. Таким образом, у австро-вен-
герских оккупационных войск в Сербии практически оставалась
только полицейская роль.
Более сложной, чем в Сербии, была в первый период оккупа-
ционная система в Черногории. Наряду с военными властями, ко-
мендантом Черногории генералом фон Вебером и всесильной кан-
целярией гражданского комиссара во главе с бывшим австро-вен-
герским посланником в Цетинье Эдуардом Отто в первые два
месяца после оккупации страны продолжало функционировать чер-
ногорское правительство М. Радуловича. Оно имело своих пред-
ставителей при военном управлении и гражданском комиссаре и
через них согласовывало свои действия с оккупационными вла-
стями26. Но компетенция этого «правительства» была весьма не-
значительной и ограничивалась преимущественно обеспечением
поставок армии оккупантов, да и то под строгим контролем авст-
ро-венгерских властей, которые всячески подчеркивали его вре-
менный характер 27.
Венские правящие круги с самого начала оккупации Черно-
гории усиленно подыскивали кандидата на черногорский престол.
Представитель дома Габсбургов не имел шансов на воцарение,
ибо это вызвало бы протесты со стороны Германии и Болгарии.
Среди преемников бежавшего черногорского короля Николы
также не нашлось подходящей кандидатуры. 1 марта 1916 г. ок-
купационная система в Черногории была реорганизована: прави-
тельство Радуловича было ликвидировано, а вместо него создано
генерал-губернаторство во главе с губернатором Вебером. Функ-
ции гражданского комиссара Э. Отто были урезаны, вся полнота
власти передавалась в руки военных 28.
Черногория по новой системе была разделена на семь воен-
ных округов, состоявших из 23 срезов и 56 капетаний. Округа
управлялись военными и гражданскими комиссарами. Председа-
тели капетаний назначались окружным управлением. Во второй
половине 1916 г. капетаний были преобразованы в общины.
Весьма показательной была «самоуправляемость» и «выборность»
в общинах. Председателя общины и его заместителя назначали
военные власти, им был, как правило, комендант местного гар-
низона оккупационных войск.
Окружной военный комиссар исполнял также судебные функ-
ции. Все действия, направленные против оккупационного режима,
считались уголовными и рассматривались на основании австро-
венгерского уголовного права 29.
Таким образом, весной 1916 г. на территорий Сербии и Чер-
ногории был окончательно оформлен оккупационный военно-поли-
25 Dordevic D. Austro-ugarski..., s. 211.
26 Писарев Ю. А. Сербия и Черногория..,, с. 186.
27 Там же, с. 187.
28 Там же.
29 Писарев Ю. А. Сербия и Черногория.,., р. 188.
251
цейский режим. Его основные задачи заключались в обеспечении
«порядка и мира» и экономической эксплуатации Сербии и Черно-
гории. «Порядок и мир» поддерживались главным образом тер-
рористическими методами. С первых же дней установления окку-
пационного режима австро-венгерские власти стали широко
применять так называемые превентивные меры: высылку, интер-
нирование и систему заложников30. В 1916 г. из Сербии было вы-
слано в Австро-Венгрию 18 318 человек, а в 1917 г. — около
30 тыс.31 Сначала интернированы были бывшие сербские военно-
служащие, по той или иной причине оставшиеся на оккупиро-
ванной территории, затем — сербская интеллигенция. Все они
были заключены в концентрационные лагеря, и впоследствии
даже половина их не вернулась обратно. Кроме того, значитель-
ная часть сербского населения вывозилась на сельскохозяйствен-
ные работы в помещичьи имения Австрии и Венгрии, а также
на строительство дорог, укреплений.
Оккупационные власти стремились всеми силами вытравить
из сознания сербов идею их национальной независимости, нацио-
нального самосознания. Они предприняли настоящий поход про-
тив национальной культуры Сербии и Черногории. Прежде всего
было запрещено пользоваться кириллицей, из школ и библиотек
были изъяты книги, где упоминалось героическое прошлое серб-
ского народа, разграблены такие центры национальной культуры,
как музеи, архивы, монастыри.
Наиболее «последовательны» были оккупанты в ограблении
экономики Сербии и Черногории. Положение усугублялось кон-
куренцией в этой области между Германией и Австро-Венгрией.
В конце 1915 г. в Вене было создано Центральное управление по
вывозу сырья и продовольствия из Сербии, Черногории, Македо-
нии, Албании и Польши. В Белграде летом 1916 г. в качестве
вспомогательного органа генерал-губернатора было создано спе-
циальное управление с заданием «организации торгового обмена
между оккупированными Сербией и Черногорией, с одной сто-
роны, и Австро-Венгрией — с другой» 32. На деле это управление
занималось реквизициями у населения и грабежом сырьевых ре-
сурсов страны.
Оккупационные власти весной 1916 г. объявили о подчинении
военной администрации всех крупных промышленных и финансо-
вых предприятий Сербии. Австрийским и венгерским промышлен-
ным и торговым фирмам были переданы концессии на производ-
ство и сбыт в Сербии и Черногории товаров первой необходи-
мости.
Хозяйничанье оккупантов привело в полное расстройство фи-
нансы Сербии и Черногории. По указу генерал-губернатора летом
1916 г. была снижена на 50% номинальная стоимость сербского
30 Dordevic D. Austro-ugarski..., s. 222.
31 Dordevic D. Austro-ugarski..., s. 222.
32 Dordevic D. Austro-ugarski.., s. 222.
252
динара, в то время как обесцененные австрийские кроны обраща-
лись по старому курсу, но обменивались на динар по новому па-
ритету. Аналогичные мероприятия были проведены в области фи-
нансов и в Черногории33.
В результате непрерывных и повсеместных реквизиций, угона
физически трудоспособного населения, уничтожения тяглового
скота и семенного фонда сельское хозяйство Сербии и Черного-
рии оказалось в катастрофическом положении уже в первый год
оккупации. Пытаясь хоть как-то исправить положение, оккупа-
ционные власти создавали из зажиточных крестьян земледельче-
ские комитеты, которым в период посевной выдавался семенной
материал. Кроме того, в генерал-губернаторстве были созданы го-
сударственные имения с применением принудительного труда34.
Но все указанные меры не давали никакого эффекта. Ката-
строфическое положение с продовольствием достигло таких раз-
меров, что только в 1916 г. погибло от голода и эпидемий 30 тыс.
человек35.
Такое положение в оккупированных Сербии и Черногории не
могло не вызвать сопротивления со стороны населения. Если в на-
чале оно носило формы преимущественно пассивного саботажа и
укрытия продовольствия, то с середины 1916 г. начались воору-
женные выступления. Важную роль играло четническое движе-
ние, в которое включились доведенные до отчаяния крестьяне и
бывшие военнослужащие сербской армии. В Черногории воору-
женные отряды создавались самим населением без участия воен-
ных. Кульминационным пунктом народной борьбы против окку-
пантов было массовое Топлицкое восстание в феврале 1917 г.36
Оккупанты потопили его в крови и учинили массовые расстрелы,
не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков. Но ни террор, ни ин-
тернирование, ни система заложников не могли задушить освобо-
дительное движение в Сербии и Черногории.
Дальнейшее расширение оккупированной центральными дер-
жавами территории произошло в декабре 1916—январе 1917 г.,
когда южная часть Молдовы и вся Валахия в результате пора-
жения румынских войск оказались в руках Германии и Австро-
Венгрии. Управление оккупированных румынских территорий,
в отличие от Сербии и Черногории, перешло тут же в руки гер-
манских военных властей. Во главе управления оккупированных
румынских территорий стал фельдмаршал Макензен с многочис-
ленным штабом, включавшим и «хозяйственных» офицеров. Прак-
тически этот штаб был подготовлен задолго до разгрома Румы-
нии и сразу же после оккупации Молдовы и Валахии приступил
к работе под названием «Оберкомандо Макензен» (ОКМ). Чи-
33 Писарев Ю. А. Сербия и Черногория..., с. 194.
34 Там же, с. 197.
35 Там же.
36 Перовиh М. Устанак на jyry Србиjе 1917. Београд, 1959.
253
новники этого управления рекрутировались исключительно из
среды имперских немцев. При ОКМ создан был специальный «хо-
зяйственный» центр, составленный из германских и австро-вен-
герских представителей. Его задачей была непосредственная эко-
номическая эксплуатация оккупированных территорий Румынии 37.
В оккупационной администрации, как и в оккупационной по-
литике в Румынии в целом, доминировали интересы Германии, что
вызывало острое недовольство как в Вене, так и в особенности
у политических деятелей Будапешта. Политические интересы
Габсбургской монархии в Румынии вначале представляли только
военные. Лишь значительно позже после длительных переговоров
правящие круги Берлина согласились с назначением в Бухарест
гражданского чиновника Австро-Венгрии со скромным титулом
«императорско-королевского консульского представителя». Им
стал барон Э. фон Конрадсгайм38. Его присутствие в штабе было
чисто формальным. Налицо было стремление Германии не до-
пустить какого-либо проявления влияния или вмешательства
Австро-Венгрии в дела на оккупированной территории Румынии.
Основные направления германской политики в Румынии оп-
ределил сам кайзер, посетивший Румынию сразу же после ее ок-
купации. Они сводились к наиболее эффективному использова-
нию Германией румынских экономических ресурсов. Для этого
германские оккупационные власти произвели учет запасов про-
довольствия и сырья на оккупированной территории. Чиновники
оккупационного аппарата с таким рвением отнеслись к своей мис-
сии, что за период оккупации — с декабря 1916 г. по ноябрь
1918 г.— из Румынии было вывезено 2161 тыс. т зерна, 90 тыс. го-
лов крупного рогатого скота, более 200 тыс. овец и свиней,
1,1 млн. т нефти, 100 тыс. т соли, огромное количество лесоматериа-
лов и др. Одним из видов ограбления, в котором проявили особую
изобретательность и неизмеримую алчность солдаты оккупацион-
ной армии, была форма «личных посылок». Только под этим ви-
дом из Румынии в 1917 г. было вывезено 1002 вагона продоволь-
ствия 39.
Кроме того, оккупированные территории Румынии должны
были полностью содержать и снабжать всем необходимым гер-
манскую армию в 480 тыс. человек40. Ее нужды обеспечивались
непрерывными реквизициями. Германские оккупационные власти
ввели в 1917 г. в принудительном порядке так называемые но-
вые леи — ничем не обеспеченные денежные знаки, отпечатанные
37 Pajewski J. «Mitteleuropa». Studia z dziejow imperializmu niemieckiego
w dobie pierwszej wojny swiatowej. Poznan, 1959, s. 313.
38 Gratz G., Schüler R. Die äussere Wirtschaftspolitik Österreich-Ungarns. Mit-
teleuropäische Pläne. Wirtschafts- und Sozialgeschichte des Weltkrieges,
österreichische und ungarische Serie. Wien, 1925, S. 178—180.
39 Pajewski J. «Mitteleuropa»..., s. 316.
40 Виноградов В. Н. Румыния в годы первой мировой войны. М., 1969,
с. 227-228.
254
в Берлине. Ими «расплачивались» экономический штаб, реквизи-
ционные команды и отдельные солдаты. В результате финансы
оккупированной части Румынии были полностью расстроены41.
С самого начала оккупации германские власти уделяли особое
внимание добыче румынской нефти, все месторождения которой
оказались в их руках. Румынские власти под давлением предста-
вителей Антанты в Бухаресте перед отступлением румынских
войск приказали сжечь все запасы горючего и добытой сырой
нефти, взорвать вышки и перерабатывающие заводы. Специали-
сты подсчитали, что для восстановления работы нефтяных про-
мыслов Румынии после войны понадобится по меньшей мере от
4 до 5 лет. Но германские оккупационные власти такие сроки,
естественно, не устраивали. В районе нефтяных промыслов была
введена система принудительного труда. 9 марта 1917 г. собст-
венникам нефтяных месторождений приказано было в течение ме-
сяца наладить добычу нефти. Невыполнение этого приказа вело
к конфискации имущества и месторождений нефти фирм, обществ
и отдельных собственников. В итоге в конце оккупационного пе-
риода, осенью 1918 г., продукция румынской нефти достигла до-
военного уровня42.
В результате хозяйничанья германских оккупационных вла-
стей уже весной 1917 г. возникла катастрофическая нехватка
даже таких продовольственных товаров, которые в мирное время
Румыния вывозила в большом количестве. Но это нисколько не
смущало оккупационные власти. Они продолжали свою политику,
вывозили в Германию почти все продовольственные запасы и
сырье, имевшееся на оккупированной территории. Следует отме-
тить, что помощь в этом им оказывала и румынская администра-
ция, оставленная на оккупированной территории и активно со-
трудничавшая с германскими властями. Особенно большое рве-
ние она проявляла в подавлении всякого недовольства народных
масс.
Несмотря на драконовские меры и беззастенчивый грабеж гер-
манских и австро-венгерских войск, оккупационный режим
в Польше, Литве, Курляндии, Сербии, Черногории и Румынии не
дал того эффекта, какого от него ожидали германские империа-
листы и военщина. Сопротивление трудящихся масс, дезоргани-
зация транспорта, укрытие крестьянами запасов продовольствия
сделали невозможным восполнение запасов центральных держав
в той мере, как это себе представляли правящие круги Берлина
и Вены.
Экономический грабеж и выкачивание средств из оккупиро-
ванных территорий в целях продолжения войны были важной, но
41 Pajewski J. «Mitteleuropa»..., s. 315.
42 Виноградов В. Н. Румыния..., с. 228.
255
не единственной целью германской оккупационной политики. По
мере затягивания войны и все более ясно вырисовывавшегося
факта, что военными средствами довести ее до победного конца
не удастся, оккупационная политика стала превращаться в одну
из форм политического ведения войны.
Февральская революция в России была воспринята в правя-
щих кругах кайзеровской Германии как событие, которое ставило
Германию у порога победного для нее окончания войны. Сепа-
ратный мир с Россией, условия которого диктовал бы Берлин, ка-
зался вопросом ближайшего будущего. Это дало бы возможность
сосредоточить впоследствии все военные силы Германии на западе и
добиться окончательной победы над Англией и Францией. Од-
нако более дальновидные политические деятели кайзеровской
Германии, такие, как канцлер Т. Бетман-Гольвег, видели и дру-
гую сторону событий в России и их возможного отражения в Гер-
мании, а именно рост революционных настроений в среде обездо-
ленных трудящихся масс коалиции центральных государств43. Про-
должение активных военных действий Германии против России
в данной ситуации давало, кроме того, обильную пищу для про-
паганды в лагере Антанты, изображавшей участие в войне Анг-
лии, Франции, а затем и США как борьбу демократии против
деспотизма кайзеровского режима. Все это заставляло правящий
лагерь Германии искать политическое решение проблемы Восточ-
ного фронта, притом решение такое, которое бы в видоизменен-
ной форме принесло непременно осуществление германских пла-
нов на востоке Европы.
Эта политическая линия стала особенно проводиться с сере-
дины 1916 г., когда ставка на чисто военный разгром России ока-
залась несостоятельной. Первым серьезным шагом в этом направ-
лении стало провозглашение образования «самостоятельного»
польского государства 5 ноября 1916 г. Правящие круги кайзеров-
ской Германии полагали, что этот акт найдет большой отклик
в России ввиду нерешенности национального вопроса и политики
царизма в отношении нерусских народностей.
Военное командование потребовало от канцлера уже в начале
апреля окончательного определения военных целей Германии на
востоке. Бетман-Гольвег не хотел такой официальной конкрети-
зации, считая, что это воспрепятствует предполагаемому сепарат-
ному миру. Но Гинденбурга и Людендорфа поддержал кайзер и
дал указание канцлеру ввиду возможных мирных переговоров
с Россией и союзнической конференции с представителями
Австро-Венгрии определить минимальную и максимальную воен-
ную программу Германии44. Сам кайзер выступил против мира
43 Bethmann-Hollweg Т. Betrachtungen zum Weltkriege, Bd II. Berlin, 1921,
S. 174-175.
44 Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Die Kriegszielpolitik des kaiserlichen
Deutschland. 1914-1918. Düsseldorf, 1962, S. 447—448.
256
«без аннексий и контрибуций», а 19 апреля 1917 г. провозгласил
собственную программу военных целей, которая полностью со-
впадала с требованиями высшего военного командования. Наряду
с переходом к Германии Лонгви-Брие, Мальты, Азорских остро-
вов, Мадейры, Бельгийского Конго он требовал прямо или кос-
венно аннексии Польши, Курляндии и Литвы, а также достиже-
ния «автономии» Украины и Эстонии и общей «федерализации»,
т. е. расчленения России в будущем45.
21 апреля 1917 г. Бетман-Гольвег созвал секретное совещание
прусского правительства, на котором вице-канцлер Гельферих
сформулировал в соответствии с указанием канцлера новую гер-
манскую военную программу с учетом влияния Февральской ре-
волюции в России. Вместо прежних прямых аннексий в докладе
Гельфериха в отношении Прибалтики был разработан принцип
«автономии» Литвы, Курляндии и др.46 Это было дальнейшим раз-
витием идей А. Циммермана, статс-секретаря в ведомстве ино-
странных дел.
Сразу же после Февральской революции А. Циммерман выдви-
нул по отношению к России проект некоего «мирного» периода
продолжения перманентной войны за мировое господство. Этот
проект предусматривал возможность достижения германского гос-
подства в Восточной Европе путем расчленения России полити-
ческими средствами. Он основывался на убеждении, что военное
наступление на Восточном фронте невыгодно и малоперспективно
для Германии. Для того чтобы показать народам окраин России
пример «благих намерений» Германии, Циммерман предложил
создать вассальные, по существу фиктивные «государства» в Литве
и Курляндии, что, по его мнению, должно было ускорить распад
России47. Этот проект имел значительный резонанс в политиче-
ских кругах кайзеровской Германии, так как исходил он от авто-
ритетного лица в вопросах восточной политики империи. А. Цим-
мерман с начала войны руководил так называемой инсуррекцион-
ной политикой Германии и подготовил влиятельные группы
германофилов среди буржуазных националистов окраин России.
С этой программой и выступил Бетман-Гольвег на коронном
совете в Бад-Крёйцнахе 23 апреля 1917 г. От требований воен-
ного командования его программа отличалась только завуалиро-
ванной формулировкой тех же планов аннексий. «Для того чтобы
устранить столь неприемлемые и для русских несимпатичные
слова, как «аннексии» и «поправки границ», и сделать удобова-
римой для русских потерю Курляндии и Литвы, — указывал
канцлер, — следует оформить их как самостоятельные государства,
которые получат собственное внутреннее самоуправление, но в во-
45 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 448—449.
46 Borowsky P. Deutsche Ukrainepolitik 1918 unter besonderer Berücksichti-
gung der Wirtschaftsfragen. Lübeck—Hamburg, 1970, S. 43,
47 Mann B. Die baltischen Länder in der deutschen Kriegszielpolitik. 1914—
1918. Tübingen, 1965, S. 71—79.
257
енном, политическом и экономическом отношении будут пол-
ностью зависимы от нас» 48.
В Крёйцнахе было принято решение: в той или иной форме
Германия должна получить Литву, Курляндию, острова Рижского
залива, Эстонию, «поправки границ» с Польшей.
Начальник немецкого военного управления в Курляндии фон
Госслер писал: «Тогда, до русской революции, объявление аннек-
сии Литвы и Курляндии не встретило бы никакого сопротивле-
ния со стороны какой бы то ни было партии рейхстага, в том чи-
сле и со стороны социал-демократической. Но теперь появилась
необходимость чем-то прикрыть эту аннексию» 49.
Детальную разработку политики Германии на востоке Европы,
и в частности политики «автономизации», взяла на себя немец-
кая экспансионистская публицистика. П. Рорбах писал весной
1917 г., что свои экономические интересы в Восточной Европе
Германия сможет обеспечить только в том случае, если на разва-
линах России возникнут от Балтийского до Черного морей «на-
циональные государства» под эгидой Германии50. Ему вторил еже-
недельник «Дас грёссере Дойчланд». На его страницах публикова-
лись проекты полного подчинения России интересам Германии,
а также переключения экономических и политических интересов
России в Азию, в направлении Персии, Афганистана и Белуджи-
стана51. Такое направление, по мнению германских экспансиони-
стов, столкнуло бы Россию с Англией и сделало бы ее полностью
зависимой от Германии. На страницах еженедельника «Ди гренц-
ботен» видный идеолог германского экспансионизма Г. Клайнов
выдвигал идею превращения новой России в страну чисто аг-
рарную, лишенную собственной промышленности, где господст-
вовал бы исключительно германский капитал52.
Захватнические планы, выдвигавшиеся в германской экспан-
сионистской публицистике в 1917 г., получили завершение в ста-
тьях и брошюрах пангерманцев. Орган пангерманцев «Альдойче
блеттер» призывал к аннексии Прибалтики и установлению гос-
подства Германии на территории от Финляндии до Черного мо-
ря53. Программным документом пангерманцев этого периода
можно считать брошюру Г. Класса, появившуюся в июне 1917 г.
В ней нашли отражение взгляды крайних экспансионистов кай-
зеровской Германии. Г. Класс требовал удержать Россию как
можно дольше в состоянии полной анархии, а границу немецких
48 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 493.
49 Basler W. Deutschlands Annexionspolitik..., S. 247.
50 Borowsky P. Paul Rohrbach und die Ukraine. Ein Beitrag zum Kontinui-
tätsproblem. — In: Deutschland in der Weltpolitik des 19. und 20. Jahrhun-
derts. Düsseldorf, 1973, S. 443—447.
51 Pajewski J. «Mitteleuropa..., s. 259—260.
52 Pajewski L «Mitteleuropa».. , s. 269—270.
53 Kruck A. Geschichte des Alldeutschen Verbandes. 1890—1939. Wiesbaden,
1954, S. 81-83.
258
захватов в Восточной Европе определил по линии Нарвы до Го-
меля и дальше через Курск и Харьков до Ростова-на-Дону54.
Пангерманцы стремились также расширить социальную базу
экспансионизма, развернув широкую агитационную кампанию
среди германских рабочих. Но здесь они нашли отклик только
среди той части рабочих, которые пришли в промышленность в пе-
риод войны, т. е. разорившихся мелких буржуа, бывших ремес-
ленников и т. д. Среди кадрового пролетариата росло влияние
германских левых социал-демократов группы «Спартак», что вы-
разилось в росте стачечного движения в промышленных центрах
Германии55.
В июле 1917 г. руководитель германской военной администра-
ции в Прибалтике А. Госснер разработал проект, согласно кото-
рому предполагалось создание двух отдельных «государств»
в Литве и Курляндии. Одновременно на совещании представи-
телей имперского руководства и военного командования 31 июля
1917 г. в Бингене было решено создать литовский «совет дове-
ренных» и «земский совет» в Курляндии. Последний был состав-
лен исключительно из немецких дворян. Германские власти ре-
шили использовать литовских буржуазных деятелей для прикры-
тия аннексии. Для того чтобы создать напряжение между Литвой и
Польшей, широко было разрекламировано «включение» в состав
Литвы Вильнюса. Таким образом, Курляндия и Литва должны
были стать надежным стратегическим плацдармом против Рос-
сии, в то время как борьба между Литвой и Польшей должна была
дать возможность Германии держать в повиновении оба «госу-
дарства» 56.
В сентябре 1917 г. оккупантами была созвана «Литовская кон-
ференция», на которой был создан «литовский» орган — «Тариба»
(литовский совет). Никаких полномочий «Тариба» не имела. Един-
ственное, на что она осмелилась, это собирать потоком хлынувшие
жалобы литовских крестьян, торговцев, духовенства на бесчинства
оккупантов. Германским властям она служила лишь ширмой их
далеко идущих аннексионистских планов.
Однако после захвата германскими войсками Риги и военного
ослабления России, выявившегося в провале авантюристической
попытки Временного правительства организовать летом 1917 г.
наступление на Восточном фронте, эти планы были вновь моди-
фицированы по инициативе военных округов. Последние пору-
чили В. Гайлу, директору Восточнопрусского сельскохозяйствен-
ного общества, разработать новый проект, который 4 ноября
1917 г. был обсужден на совместном заседании имперского ру-
ководства и военного командования. Согласно этому проекту
54 Class H. Zum deutschen Kriegsziel. München, 1917, s. 71—78.
55 Вартель В. Левые в германской социал-демократии в борьбе против ми-
литаризма и войны. М., 1959, с. 482—495.
56 Стражас А. Ш. «Земля Оберост»..., с. 607,
259
предполагалось создание единого «государства» в Литве и Кур-
ляндии, связанного персональной унией с Пруссией57. Таким об-
разом, по проекту В. Гайла, Литву и Курляндию фактически
планировалось превратить в прусские провинции, а тем самым
предполагалось удовлетворить захватнические устремления дина-
стии Гогенцоллернов. Военные круги полностью согласились
с указанным проектом. Правда, он вызвал известное недовольство
в кругах имперского руководства, которое опасалось чрезмерного
роста Пруссии и в связи с этим усиления недовольства других
немецких династий, также стремившихся к участию в дележе до-
бычи.
Возникшие трения заставили военное командование разрабо-
тать новый проект. Он был представлен А. Госслером 29 ноября
1917 г. под названием «Записка по балтийскому вопросу». В «За-
писке» указывалось, что создание буферных государств в Прибал-
тике между Германией и Россией нецелесообразно, так как у них
не было бы сил стать в будущем защитным валом Германии про-
тив России. По мнению А. Госслера, следовало аннексировать
всю Прибалтику. Учитывая ситуацию в оккупированных Литве и
Курляндии, он поддержал концепцию образования двух «госу-
дарств» — Литвы и Курляндии, полностью зависимых от Герма-
нии. Им же была сформулирована теория фиктивной независи-
мости малых народов. В осуществление этого плана и под гер-
манскую диктовку 1 декабря 1917 г. представители «Тарибы»
подписали в Берлине «протокол» о расторжении Литвой уз с дру-
гими государствами (т. е. с Россией) и установлении с Герма-
нией «вечного союза» 58. Германия стремилась к полному оттор-
жению Прибалтики от России.
Новое развитие получила и так называемая украинская поли-
тика германских империалистов. Общество «Украина», созданное
в конце 1915 г. во главе с пангерманцем Гебзаттелем, теперь ока-
залось в центре событий. В его заседаниях участвовали видней-
шие промышленники и финансисты Германии59. 13 мая 1917 г.
император Вильгельм II в своем выступлении по вопросу воен-
ных целей Германии ратовал за «автономную» Украину.
В июле же он потребовал быстрейшего признания и заключения
союза с ней60.
Военное министерство через военнопленных офицеров-украин-
цев, обработанных агентами Союза визволення України, созданного
в 1914 г. во Львове эмигрантами из Восточной Украины, уста-
навливает связи с образовавшейся в марте 1917 г. в Киеве бур-
57 Kiewicz L. Sprawy lotewske..., s. 116—117.
58 Стражас А. Ш. «Земля Оберост»;.., с. 609—610.
59 Kulinyc J. М. Die Eroberungspolitik des deutschen Imperialismus gegenü-
ber der Ukraine in den Jahren 1914—1918. — In: Zur Ukraine-Politik des
deutschen Imperialismus. Jena, 1969, S. 55—63.
60 Borowsky P. Deutsche Ukrainepolitik..., S. 44.
260
жуазно-националистической Центральной радой61. Более тесные
контакты между Берлином и Центральной радой были установ-
лены летом 1917 г. В правящих кругах Германии в июле 1917 г.
возникает проект заключения с Украиной сепаратного мира це-
ной передачи ей Хелмской губернии и Восточной Галиции. Авто-
ром его был тот же А. Циммерман, разрабатывавший политику
«автономизации» на востоке Европы62.
Против этого проекта, официально выдвинутого канцлером Ми-
хаэлисом в Вене в августе 1917 г., резко выступил министр ино-
странных дел Австро-Венгрии О. Чернин. Правящие круги Вены,
естественно, и слышать не хотели о том, чтобы сделать Галицию
разменной монетой восточной политики Германии. Учитывая по-
зицию Вены, Михаэлис предложил создать в Галиции самостоя-
тельную украинскую провинцию, что тоже было неприемлемым
для правящих кругов Австро-Венгрии.
Ослепленные ложной перспективой «умирающей России», гер-
манские империалисты уже видели «вакуум» на востоке Европы,
который, по их мнению, призвана была заполнить только Герма-
ния. Восточную политику в этот период поддерживали уже не
только аграрии, но и многие промышленники и банкиры, в том
числе и Немецкий банк. В Польше, Прибалтике, на Украине и
других территориях бывшей Российской империи германские им-
периалисты узрели достаточные пространства для осуществления
«внутренней колонизации», т. е. германизации этих территорий.
Здесь они видели возможность доказать, что война имела какой-
то смысл и для тех сотен тысяч мелкобуржуазных элементов, ко-
торые вложили свои средства во внутренние займы. Идеологи
экспансионизма стремились спасти германский империализм от
революции и переключить внимание масс на ожидание быстрой
и легкой победы, отравить сознание трудящихся новой волной
шовинистического угара, направить вожделения мелкобуржуаз-
ных слоев в русло стремлений урвать свой клочок от «плодов по-
беды».
61 Borowsky P. Deutsche Ukrainepolitik..., s. 44.
62 Borowsky P. Deutsche Ukrainepolitik.. , s. 45.
261
Глава 15. Октябрьская революция
и судьбы народов
Центральной и Юго-Восточной Европы
Великая Октябрьская социалистическая революция расколола
мир на две противостоящие социально-экономические системы: со-
циалистическую и капиталистическую, положила конец монополь-
ному положению капиталистической формации и открыла эпоху
становления новой, коммунистической формации. Тем самым
Октябрьская революция открыла собой новую страницу всемирной
истории. «... Мы вправе гордиться и мы гордимся тем, — писал
В. И. Ленин в статье к четвертой годовщине революции, — что на
нашу долю выпало счастье начать постройку советского государ-
ства, начать этим новую эпоху всемирной истории, эпоху господ-
ства нового класса, угнетенного во всех капиталистических стра-
нах и идущего повсюду к новой жизни, к победе над буржуазией,
к диктатуре пролетариата, к избавлению человечества от ига
капитала, от империалистических войн» 1.
Внешнеполитическая программа Октябрьской революции исхо-
дила из революционно-демократических и социалистических прин-
ципов взаимоотношения народов и стран, многие годы разраба-
тывавшихся и пропагандировавшихся партией большевиков. Эта
программа была теснейшим образом связана с принципами нацио-
нальной политики партии большевиков, предусматривавшими
право наций на самоопределение и образование самостоятельных
государств и преобразование России в федерацию свободных со-
ветских республик.
Еще в октябре 1915 г., за полтора года до низвержения ца-
ризма, В. И. Ленин писал: «На вопрос, что бы сделала партия
пролетариата, если бы революция поставила ее у власти в тепе-
решней войне, мы отвечаем: мы предложили бы мир всем вою-
ющим на условии освобождения колоний и всех зависимых, угне-
тенных и неполноправных народов... Не подлежит никакому
сомнению, что победа пролетариата в России дала бы необыкно-
венно благоприятные условия для развития революции и в Азии
и в Европе. Это доказал даже 1905 год. А международная соли-
дарность революционного пролетариата есть факт, вопреки гряз-
ной пене оппортунизма и социал-шовинизма» 2.
Когда Октябрьская революция поставила большевиков
у власти, они первым же своим актом — написанным Лениным
Декретом о мире, принятом 25 октября (8 ноября) 1917 г.
II Всероссийским съездом Советов, — провозгласили внешнеполи-
тическую программу, предусматривающую справедливые демо-
кратические взаимоотношения между народами на основе заклю-
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 148.
2 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 50—51,
262
чения мира без аннексий и контрибуций, право всех народов на
самоопределение3.
Определив основы новых отношений между народами, Совет-
ское правительство начало упорную, тяжелую борьбу за то, чтобы
добиться претворения в жизнь выдвинутых им принципов. Осо-
бенно трудна она была на международной арене, где новое Со-
ветское государство находилось в полной изоляции. И хотя с пер-
вых дней своего существования Советская Россия пользовалась
неизменной симпатией и поддержкой международного пролета-
риата, она оказалась практически перед единым фронтом обеих
коалиций воевавших между собой империалистических госу-
дарств.
Будущий мир, указывало Советское правительство в опубли-
кованном 15(28) ноября 1917 г. «Обращении к правительствам и
народам воюющих стран» с предложением присоединиться к пере-
говорам о перемирии, «должен быть честным соглашением, обес-
печивающим каждому народу свободу экономического и культур-
ного развития» 4.
В тот же день, когда Советское правительство выступило со
своим Обращением, отвечавшим интересам всех угнетенных на-
родов и в том числе угнетенных народов Центральной и Юго-Вос-
точной Европы, заседавший в Париже Верховный совет стран Ан-
танты и США решил установить «действительный контроль над
развитием русской внешней политики»5. Обращение Советского
правительства было оставлено без ответа. 23 декабря Англия и
Франция подписали тайную конвенцию, которая, как весьма ту-
манно писал Д. Ллойд-Джордж, предусматривала единство дей-
ствий «по отношению к России в связи с предложениями боль-
шевиков о мире» 6. Более откровенно об этой конвенции сказал
У. Черчилль, признавший, что в ней речь шла о географическом
разделении сферы действий Англии и Франции в России «на
всем том протяжении, какое они были в состоянии охватить» 7.
Об англо-французском соглашении был уведомлен представитель
США, который выразил готовность оказать финансовую помощь
в осуществлении англо-французских антисоветских планов8. Об-
ращенный против Советского государства, сговор великих запад-
ных «демократий» был обращен и против всех стран и народов,
томившихся под чужеземным игом и стремившихся к миру, сво-
боде и независимости.
Вынужденное ввиду позиции стран Антанты и США пойти на
сепаратные переговоры с Германией и ее союзниками, Совет-
ское правительство самоотверженно боролось за общие интересы
3 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 13—17.
4 «Правда», 1917, 15 (28) ноября.
5 Леонтьев А. Империализм доллара в Западной Европе. М., 1949, с. 26.
6 Ллойд-Джордж Д. Военные мемуары, т. V. М., 1938, с. 93—95.
7 Черчилль У. Мировой кризис. М.—Л, 1932, с. 105.
8 Кеппап G. F. Russia Leaves the War. Princeton, 1956, p. 178.
263
демократии, свободы и независимости. На первом же пленарном
заседании мирной конференции в Брест-Литовске 9(22) декабря
1917 г. представители Советского правительства выдвинули тре-
бование, чтобы всем национальным группам, не пользовавшимся
политической самостоятельностью до войны, была гарантирована
возможность свободно решать вопросы о своей принадлежности
к тому или иному государству или о своей государственной само-
стоятельности 9.
Поскольку переговоры начались с державами германского
блока, то практически Советское правительство добивалось осво-
бождения Сербии и Черногории, независимость которых была
растоптана центральными державами в 1915 г., и предоставления
права самоопределения населению Чехии, польских земель, Бос-
нии и Герцеговины, Трансильвании и других частей Восточной
Европы, а также народам колоний.
Советское правительство не питало иллюзий в отношении воз-
можности побудить империалистов принять его программу мира,
программу перестройки международных отношений на основе
свободы и равенства народов. Оно неоднократно выражало на-
дежду, что советская политика демократического мира встретит
поддержку со стороны трудящихся масс Европы10. Особые на-
дежды революционная Россия возлагала на пролетариат Герма-
нии: классовые противоречия в Германии достигли в годы войны
большей остроты, чем в странах Антанты, а революционное тече-
ние в германском рабочем движении было сильнее, чем в других
западноевропейских государствах 11.
В единоборстве с империалистической Германией и ее
империалистическими союзниками Советское правительство не
смогло добиться большего, чем признание со стороны централь-
ных держав готовности вести переговоры на основе провозгла-
шенных Советской властью принципов. Германская делегация не
решилась сразу же отвергнуть их и 12(25) декабря заявила, что
согласится с основными положениями советской декларации
о мире без аннексий и контрибуций при условии, если страны
Антанты присоединятся к советской формуле мира. Одновременно
германские представители попытались дать этим принципам трак-
товку, отвечавшую целям германской захватнической политики
и обеспечивавшую сохранение за Германией, Австро-Венгрией,
Турцией не только их довоенных владений, но и земель, оккупи-
рованных ими в ходе войны.
Вместе с тем тот факт, что представители Германии и ее
союзников оказались вынужденными говорить о праве народов
на самоопределение, хотя и трактуя это право лишь в соответ-
9 Мирные переговоры в Брест-Литовске. Пленарные заседания, заседания
политической комиссии, т. I. M., 1920, с. 68.
10 Документы внешней политики СССР, т. I. M., 1957, с. 29, 41, 59, 61 и др.
11 См.: Кривогуз И. М. «Спартак» и образование Коммунистической партии
Германии. М., 1962, с. 84.
264
ствии со своими аннексионистскими планами, свидетельствовал,
что победа Октябрьской революции прокладывает путь к новой
системе международных отношений, создает серьезные полити-
ческие преграды империалистической политике угнетения и гра-
бежа народов.
В то время как в Бресте шли трудные переговоры., а запад-
ные империалисты искали способы осуществления своих анти-
советских планов, Советское правительство стало на путь реаль-
ного осуществления политики признания за каждым народом
права на самостоятельное существование. Начав строительство
федерации советских республик и действуя в соответствии с Дек-
ретом о мире и Декларацией прав народов России, оно заявило
о своей готовности способствовать реализации народом Финлян-
дии права на отделение и создание самостоятельного государства.
В Финляндии уже осенью 1917 г. существовали условия для пере-
хода власти к рабочему классу. 11(24) ноября В. И. Ленин писал
лидерам революционного крыла финской социал-демократии
К. Маннеру, Ю. Сироле, О. Куусинену, Э. Валпасу, К. Вийку, что
революционный пролетариат России уверен, что им удастся
«успешно осуществить социалистическую реорганизацию Финлян-
дии» 12.
Однако при поддержке правых социал-демократов в Финлян-
дии к власти пришло буржуазное правительство во главе
с П. Свинхувудом. Напуганное угрозой революции и страшась
соседства со Страной Советов, это правительство стало тайно до-
могаться введения германских войск в Финляндию. 6 декабря
финский сейм принял решение о независимости Финляндии.
Совет Народных Комиссаров незамедлительно 18 (31) декабря,
в день получения обращения финляндского сейма, принял реше-
ние «признать государственную независимость финляндской рес-
публики» 13. В. И. Ленин, лично принявший делегацию Финлян-
дии, сообщил ей о решении Советского правительства. После за-
седания Совета Народных Комиссаров Ленин сам доставил текст
декрета о государственной независимости Финляндии в редакцию
газеты «Известия» для срочного опубликования 14. Решение Со-
вета Народных Комиссаров 22 декабря 1917 г. (4 января 1918 г.)
было утверждено ВЦИК. 15(28) января 1918 г. III Всероссийский
съезд Советов одобрил решение СНК и ВЦИК 15. Позднее, оста-
навливаясь на том, что ему пришлось вручать декрет СНК о при-
знании независимости Финляндии представителю финской бур-
жуазии, Ленин говорил, что «это нужно было сделать, потому что
тогда эта буржуазия обманывала народ, обманывала трудящиеся
12 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 90.
13 Внешняя политика СССР. Сб. документов, т. 1. М., 1944, с. 71.
14 Труш М. И. Внешнеполитическая деятельность В. И. Ленина. 1917—1920.
М., 1961, с. 80.
15 Внешняя политика СССР..., т. 1, с. 93—94.
265
массы тем, что москали, шовинисты, великороссы хотят задушить
финнов» 16.
Правительство Финляндии, где у власти стояли ненавидевшие
Советскую власть реакционеры, все же посчитало себя обязанным
обратиться с письмом к Советскому правительству. В письме со-
держалось признание того, что независимость Финляндии явилась
результатом победы Октябрьской революции и констатировалось,
что «освобождение русского народа принесло свободу также фин-
скому народу...» 17 Этот факт в свое время признали даже ли-
деры финской реакции.
Однако свободу финского народа узурпировали самые реак-
ционные крути буржуазии. Когда финские рабочие в конце ян-
варя 1918 г. поднялись против реакционного строя, установили
свою власть и провозгласили Финляндию социалистической рабо-
чей республикой, на помощь финской реакции пришли герман-
ские империалисты. Германские правые социал-демократы пол-
ностью одобрили политику сговора германских империалистов
с финской контрреволюцией. В Германии лишь группа «Спар-
так», обличая разбойничий поход Германии против революцион-
ной России, выступила в защиту финляндской революции18.
Германская вооруженная интервенция, начавшаяся 3 апреля
1918 г., привела к кровавому подавлению рабочей революции
в Финляндии и превращению страны в полуколонию германского
империализма19.
Так ярко проявились две политики: захватническая политика
империализма и освободительная политика, политика равнопра-
вия и уважения суверенной воли народов, проводившаяся стра-
ной социализма.
Воздействие советской внешней политики, провозглашенных
ею принципов демократического мира на широкие народные массы
всех стран было столь ощутимо, что просто не принять советскую
политику во внимание не могло уже ни одно из воевавших пра-
вительств. Провозглашенные Советской властью принципы встре-
чали горячую поддержку угнетенных народов и трудящихся клас-
сов. Даже некоторые депутаты Хорватского собора, состоявшего
из далеко не радикальных деятелей, приняли 3 декабря 1917 г.
декларацию, в которой приветствовали мирные предложения Со-
ветского правительства и требовали такого мира, который гаран-
тирует всем народам, в том числе хорватам, сербам и словенцам,
полную свободу государственной, культурной и экономической
16 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т, 38, с. 458.
17 См.: «Международная жизнь», 1957, № 9, с. 56.
18 См.: Мюллер Р. Мировая война и германская социал-демократия, т. I. M.,
1924, с. 241—245; «Спартак» во время войны. Документы и нелегальные
листовки союза «Спартак» во время войны. М., 1933, с. 197, 200.
19 См.: Холодковский В. М. Революция в Финляндии и германская интер-
венция. М., 1967.
266
жизни20. Несколько позднее, 6 января 1918 г., состоявшееся
в Праге совместное заседание чешских депутатов рейхсрата и
сеймов Чехии, Моравии и Силезии (австрийской) приняло декла-
рацию, в которой требовало, чтобы выдвинутый новой Россией
принцип права наций на самоопределение был положен в основу
мирных переговоров и было обеспечено создание суверенного чеш-
ского государства, включавшего и «словацкую ветвь» 21. Мощный
отклик советская политика мира встречала у рабочих и солдат
всех стран, особенно у находившихся в наиболее тяжелом положе-
нии рабочих Германии и Австро-Венгрии22.
До победы Великой Октябрьской социалистической революции
ни одно западное правительство никогда и ни в какой форме не
выдвигало в качестве своей цели в войне освобождение западных
и южных славян или других угнетенных народов Европы. Более
того, объявив в декабре 1917 г. войну Австро-Венгрии, США
прямо заявили, что не имеют своей целью ее «раздробление» 23.
Это нашло выражение и в программе, выдвинутой американским
империализмом в противовес ленинскому Декрету о мире. В этой
программе—«14 пунктах», провозглашенных Вильсоном 8 ян-
варя 1918 г., т. е. накануне возобновления переговоров в Брест-
Литовске, — 10-й пункт гласил: «Народам Австро-Венгрии, место
которых среди других наций мы желаем видеть сохраненным и
обеспеченным, должна быть предоставлена наиболее свободная и
благоприятная возможность автономного развития»24. Автоно-
мия — но не суверенитет, власть Габсбургов, а через них и Гоген-
цоллернов — но не свобода — таковы были «освободительные»
цели империализма США в отношении большинства угнетенных
народов Европы. Подобно Вильсону, Ллойд-Джордж заявлял: «Раз-
вал Австро-Венгрии не отвечает нашим целям»25.
Руководители США, Англии, Франции стремились спасти
Австро-Венгрию от развала, подавая мысль о политике ограничен-
ных уступок. Их цель заключалась в том, чтобы помешать даль-
нейшему развитию освободительного революционного движения
угнетенных народов Австро-Венгрии, сохранить на послевоенной
политической карте перестроенную монархию Габсбургов и пре-
вратить ее как в оплот борьбы против Советской России, так и
в противовес кайзеровской Германии26. На деле эта политика
попирала право наций на самоопределение, право народов на сво-
20 Dokumenti о postanku Kraljevine Srba, Hrvata i Slovenaca. 1914—1918.
Zagreb, 1920, s. 105.
21 См.: Benes E. Svetova valka a nase revoluce, d. III. Praha, 1928, s. 510—
515.
22 См.: Кремер И. С. Германский пролетариат в борьбе за мир с Советской
Россией (ноябрь 1917—февраль 1918 г,), М., 1963.
23 Архив полковника Хауза, т. IIІ. М., 1939, с. 236.
24 Там же.
25 Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. The World
War. V. 1. Washington, 4918, p. 45.
26 Ллойд-Джордж Д. Военные мемуары, т. V, с. 37.
267
боду и независимость. Весьма наглядно это отражала и позиция
США в отношении Польши.
В послании сенату от 22 января 1918 г. Вильсон писал, что
Польша должна стать «единой, независимой и автономной». Не-
определенность и двусмысленность этого заявления, в котором
нарочито ставились в один ряд «независимость» и «автономия»,
открывали широкие возможности для дипломатических маневров,
в том числе и таких, какие шли навстречу планам германского
империализма.
Во время брестских переговоров, возобновившихся 27 декабря
1917 г. (9 января 1918 г.) после 10-дневного перерыва, вопрос
о Польше оказался одним из главных в борьбе двух политических
линий. Излагая позицию Советского правительства в отношении
Польши, газета «Известия» писала в статье «Судьба Польши»,
опубликованной на следующий день после открытия конферен-
ции в Бресте: Польша «должна включать в себя все части бывшего
Польского государства, где преобладает польское население, и
быть страной глубоко демократической. Отстаивание единства
Польши во время переговоров о мире составляет задачу не только
русской революционной демократии, но в еще большей степени
германского и австрийского пролетариата, ибо Галиция и Прус-
ская Польша находятся в руках внутренних врагов пролетариата
этих государств — германских и австрийских империали-
стов» 27.
Столь последовательной и всеобъемлющей программы решения
польского вопроса, какую отстаивало Советское правительство, не
выдвигало ни одно политическое направление польской буржуа-
зии, ни одна польская мелкобуржуазная партия.
В Бресте советская делегация внесла на рассмотрение свой
проект первой статьи мирного договора. В ней предлагалось уста-
новить, что стороны берут на себя обязательство о выводе войск
с занятых ими в ходе войны территорий. Следовательно, преду-
сматривалось прекращение оккупации сербских, части польских,
румынских и ряда других земель. Далее в этой статье указыва-
лось, что в соответствии с принципами российского правительства
населению Польши, т. е. бывших польских губерний Российской
империи, как и населению других национальных областей, из ко-
торых надлежало эвакуировать вооруженные силы другой сто-
роны и которые до войны принадлежали России, «будет дана воз-
можность вполне свободно в ближайший точно определенный
срок решить вопрос о своем присоединении к тому или иному
государству или об образовании самостоятельного государства.
При этом в самоопределяющихся местностях недопустимо присут-
ствие каких-либо войск, кроме национальных или местной ми-
лиции» 28.
27 «Известия ЦИК», 10 (23) декабря.
28 Мирные переговоры в Брест-Литовске..., с. 28—29.
268
Но уже обсуждение проекта первого пункта договора пока-
зало, что Германия и Австро-Венгрия не только не собираются
признать право на самоопределение за угнетенными народами, но
даже и не думают выводить войска из захваченных в ходе
войны польских и других земель. В отношении этих земель герман-
ские империалисты и их союзники утверждали, что населяющие
их народы якобы самоопределились, а поэтому отпадает совет-
ское предложение о выводе германских войск из оккупированных
бывших русских территорий29. Свои аннексионистские позиции
Германия пыталась прикрыть тем, будто марионеточные органы,
созданные оккупантами на захваченных территориях, являются не
чем иным, как свободно созданными правительствами народов.
Разоблачая аннексионистов, указывая на то, что марионеточные
органы, созданные оккупантами, не могут считаться представляю-
щими народ, так как народ их не избирал, «Правда» писала:
«Мы требуем самоопределения всех угнетенных народов и поэтому
не можем допустить, чтобы польский народ был лишен этого
права» 30. В своем обращении к народам и правительствам союз-
ных стран, т. е. Антанте и США, опубликованном 17(30) де-
кабря 1917 г., Советское правительство запрашивало правитель-
ства Франции, Италии, Великобритании и США, требуют ли они
вместе с Советским правительством предоставления права само-
определения народам Эльзас-Лотарингии, Галиции, Познани, Бо-
гемии, южнославянских областей и другим народам мира31.
Мирная политика Советского государства, решительное отстаи-
вание им интересов угнетенных народов привлекали к себе воз-
раставшее внимание во всех странах. Естественно, что особенно
напряженным это внимание было в тех странах, вокруг судьбы ко-
торых шла в первую очередь борьба в Бресте. Вся польская пресса
и в бывшем Королевстве Польском, и в Галиции, и в Познаньщине
систематически и относительно подробно сообщала о всех касав-
шихся Польши предложениях советских представителей на Брест-
Литовской конференции. Конференция в Брест-Литовске, отме-
чала осведомительная служба Главного национального комитета
в Кракове, «занимает все умы в Варшаве. Ее значение оценивают
надлежащим образом...» 32
В создавшейся обстановке западные державы не могли не из-
менить своей позиции в польском и ряде других вопросов.
Правда, в своих секретных переговорах с Австро-Венгрией, рас-
считанных на ее разрыв с Германией, они не только подтверждали
согласие на территориальную целостность Дунайской монархии,
но, подобно Франции, выражали готовность согласиться на «ассо-
циацию» Австро-Венгрии с Румынией и Сербией и на расширение
29 См.: «Известия ЦИК», 1917, 19 декабря (1 января 1918 г.).
30 «Правда», 1917, 14 (27) декабря.
31 Документы внешней политики СССР, т. I, с. 69.
32 Archiwum Paustwowe Miasta Krakowa і Wojewodztwa Krakowskiego. Zes-
pol Naczelnego Komitetu Narodowego, Sygn. 139, k. 425.
269
территории двуединой монархии за счет так называемой «русской
Польши»33. В секретных же переговорах между Англией и Гер-
манией, происходивших в конце 1917—начале 1918 г., рассматри-
вались даже планы сговора за счет России34.
Неясные и неопределенные заявления западных держав отно-
сительно судьбы угнетенных народов Европы преследовали глав-
ным образом цель оказать давление на правящие круги Германии
и Австро-Венгрии, а также прикрыть свои собственные захватни-
ческие планы, ослабить революционизирующее влияние Октябрь-
ской революции во всем мире. Такая политика на деле сочетала
провоцирование угнетенных народов на освободительную борьбу
с готовностью в любой момент предать эти движения. Именно
такого рода рекомендации выдвинула в декабре 1917 г. комиссия
экспертов, работавших по поручению Вильсона при государствен-
ном департаменте. Комиссия советовала «разжигать недовольство
наций в Австро-Венгрии, но наряду с этим препятствовать далеко
идущим последствиям, порождаемым этим недовольством и мо-
гущим привести к распаду Австро-Венгерской монархии» 35.
Особенно важно для западных стран было обеспечить свое со-
трудничество с польскими буржуазно-помещичьими кругами.
После Октябрьской революции, не без основания пишет американ-
ский историк, дипломаты Антанты повернулись к Польше как
«к замене России на Востоке и как к барьеру против больше-
визма» 36.
Поэтому как в состоявшемся в январе 1918 г. программном
выступлении Д. Ллойд-Джорджа по вопросу о мире, так и в одном
из «14 пунктов» Вильсона говорилось о необходимости создания
независимой Польши. Одновременно выдвигались такие условия
независимости Польши, которые допускали исключение из со-
става входящих в нее территорий значительной части неоспоримо
польских земель и лишение ее суверенных прав на польское по-
бережье Балтийского моря37.
Прекрасно отдавая себе отчет в спекулятивном характере поли-
тики западных держав, в антисоветизме как основе всей их поли-
тики, в военном превосходстве над силами Советской республики,
германские империалисты 5 (18) января 1918 г. потребовали
в Бресте фактического признания Советским правительством ан-
нексии Германией ряда польских и других земель38. Тем самым
германские империалисты с позиции силы решительно отвергли
33 Mermeix. Les negociations secretes et les armistices. Paris, 1919; Prince
Sixte de Bourbon. L'offre de paix separee de l'Autriche. Paris, 1920.
34 Fisher L. The Soviets in World Affairs, v. I. London, 1930, p. 50.
35 Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. 1919. The
Paris Peace Conference, v. I. Washington, 1945, p. 45.
36 Fisher H. H. America and the New Poland. New York, 1928, p. 111.
37 Подробнее см.: Манусевич А. Я. К постановке вопроса о западных и се-
верных границах Польши на Парижской мирной конференции. — «Изв.
АН СССР». Сер. истории и философии. 1946, т. III, вып. 1.
38 Мирные переговоры в Брест-Литовске..., с. 71—72, 92.
270
те основы для переговоров, которые в начале мирной конферен-
ции были выдвинуты советской стороной.
Положение Советской Республики становилось все более слож-
ным. Внутри страны зрели контрреволюционные заговоры, орга-
низованные как российской контрреволюцией, так и антантов-
ской агентурой и агентурой германского империализма. Послед-
ний вступил в сговор с украинской Центральной радой, с рядом
белогвардейских организаций. Антантовские представители скола-
чивали антисоветский ударный блок, участие в котором должны
были принять, помимо белогвардейских заговорщиков, Румыния,
сформированные в России чехословацкие вооруженные силы и
вооруженные силы польской контрреволюции39. Серьезные ослож-
нения во внутриполитическое положение Страны Советов вносила
направленная против ленинской линии большевистской партии
позиция «левых коммунистов» и троцкистов.
В то же время советские предложения о мире встречали все
больше сочувствия и понимания со стороны рабочего класса, угне-
тенных народов и всех трудящихся во всем мире. Особенно мощ-
ный отклик советская политика мира вызвала у измученных вой-
ной и блокадой народов Центральной Европы. В донесениях,
поступавших в генеральный штаб в Берлине, все чаще говорилось
о том, что русский пример «действует возбуждающе на массы и
может в конце концов толкнуть их на серьезные и необдуманные,
поступки»40. Именно к таким действиям призывала германский
рабочий класс группа «Спартак». В распространенных в январе
1918 г. письмах и листовках «Спартака» говорилось, что мир не
может быть достигнут без свержения господствующей в Германии
власти, что пришло время народной революции и народной рес-
публики в Германии41, что, для того чтобы покончить с удушением
Польши, Литвы, Эстонии, Лифляндии, надо бороться за всеобщий
мир и республику42, надо заговорить с реакцией «по-русски!»43
В поддержку борьбы Советского правительства за мир в сере-
дине января сначала в Австрии, затем в Венгрии и, наконец,
в конце января 1918 г. в Германии прокатилась мощная волна
забастовок. В Винер-Нёйштадте, Вене, Будапеште, Берлине, Киле,
Гамбурге она сопровождалась созданием Советов. В бастовавшей
Варшаве возник Совет делегатов коммунальных рабочих. Востор-
женно встретив весть о том, что рабочий класс других стран обра-
зовал свои Советы, Петроградский Совет рабочих и солдатских
депутатов в обращении к Советам рабочих депутатов Берлина и
39 Za svobodu, Obrazkova kronika Ceskoslovenskelio revolucniho hnuti na
Rusi. 1914—1918, t III. Praha, 1926, s. 638—639; Grosfeld L. Polskie reakcy-
jrie formacje wojskowe w Rosji. 1917—1919. Warszawa, 1956.
40 См.: Маммах К. Влияние Февральской революции в России и Великой
Октябрьской социалистической революции на рабочий класс Германии.
М., 1957, с. 90—91.
41 «Спартак» во время войны..., с. 187.
42 Там же, с. 186.
43 Там же, с. 193.
271
Вены отмечал, что, приступив к созданию Советов, рабочие Герма-
нии и Австро-Венгрии избрали путь, направленный к тому, чтобы
вырваться из огненного кольца империалистической бойни и дви-
нуться к социализму44. Однако отсутствие во главе рабочего
класса Австрии, Венгрии, Германии, Чехии, Польши классовых
революционных партий, которые не могли заменить, несмотря на
всю свою самоотверженность, ни группа «Спартак» в Германии,
ни левые в австрийской, венгерской или чешской социал-демокра-
тических партиях, привело к тому, что правые социал-демократы
сумели сорвать мощное революционное выступление пролета-
риата.
«Пусть даже хищникам удастся остановить на время движе-
ние, — говорил В. И. Ленин в связи с окончанием январских вы-
ступлений рабочего класса, — но прекратить его совсем нельзя, —
оно непобедимо» 45.
Крупнейшим событием, вызванным стремлением к миру и
поддержке политики Советского правительства, явилось начав-
шееся 1 февраля 1918 г. восстание на судах австро-венгерского
военного флота, находившихся в Которской бухте. Восставшие
моряки 40 судов — чехи, хорваты, словенцы, венгры и др. — тре-
бовали немедленного заключения мира с Советской Россией на
справедливых условиях и признания за всеми народами Австро-
Венгрии права на самоопределение.
С помощью германских подводных лодок австро-венгерское ко-
мандование, во главе которого находился адмирал М. Хорти, по-
давило восстание. Его руководители были расстреляны, сотни
матросов подвергнуты суду и тюремному заключению 46. Но эти
меры уже не могли вернуть боеспособность габсбургскому флоту.
После поражения январской стачки 1918 г. германский импе-
риализм перешел в наступление как на внутреннем фронте, так и
на переговорах в Брест-Литовске. Стремясь приглушить револю-
ционное движение в Германии и Австро-Венгрии, отбить первый
натиск национально-освободительного и революционного движе-
ния угнетенных народов, а также использовать выгодное им за-
тишье на фронтах борьбы с силами западных держав и США,
германские и австро-венгерские империалисты торопились реали-
зовать свою программу захватов советских земель.
Используя свое военное превосходство, а также пагубную для
дела социалистической революции позицию Троцкого, которая
отвечала замыслам самых ярых германских аннексионистов, Гер-
мания и ее союзники навязали Советскому государству еще бо-
лее тяжелые условия мира, чем те, которые они выдвигали ранее.
Под давлением ультимативных требований Советское правитель-
44 См.: «Правда», 1918, 23 января (5 февраля).
45 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 279.
46 См.: Stulli В. Ustanak mornara u Boki Kotorskoj. Split, 1959; Фрей Б.
Матросы из Котора. М., 1966.
272
ство подписало 3 марта 1918 г. «похабный», по выражению Ле-
нина, Брестский мир.
К испытаниям, которые принес Советскому государству Брест-
ский мир, присоединились разбойничьи действия английских,
французских, американских, японских империалистов, начавших
вооруженную интервенцию в Страну Советов. С помощью антан-
товских и германских интервентов контрреволюции удалось раз-
жечь гражданскую войну на большей части советской территории.
Существенным толчком к разжиганию гражданской войны послу-
жил мятеж, поднятый в мае 1918 г. контрреволюционным коман-
дованием Чехословацкого корпуса в России47.
В годы иностранных нашествий и контрреволюционных мяте-
жей особое значение для Страны Советов приобрело движение
иностранных интернационалистов — бывших военнопленных, всту-
пивших в ряды защитников Советской власти в России, а затем,
по возвращении на родину, становившихся пропагандистами и
организаторами революционного движения в своих странах48.
Воздействие революционной России на угнетенные народы,
особенно на угнетенные народы Австро-Венгерской монархии,
было столь сильным, что и реформистские партии, и многие бур-
жуазные партии, ранее остававшиеся лояльными по отношению
к династии и ее германскому союзнику, переходили на оппозици-
онные и сепаратистские позиции. Наглядным выражением роста
центробежных тенденций, направленных против всех разновид-
ностей великогерманских планов «Срединной Европы», явился
состоявшийся в апреле 1918 г. в Риме так называемый съезд
представителей угнетенных народов двуединой монархии. На
съезде представители буржуазной и демократической эмиграции,
а также военнопленных, находившихся в плену у западных дер-
жав, высказались за полную независимость своих народов,
за право на самоопределение. В известной мере эти требования
отражали подъем национально-освободительного движения наро-
дов, находившихся под игом обоих кайзеров и ощутивших веяние
освободительной политики Советского государства.
Анализируя международное положение Страны Советов,
В. И. Ленин в докладе на объединенном заседании ВЦИК и
Московского Совета 14 мая 1918 г. говорил, что Советская респуб-
лика завоевала «за какие-нибудь полгода своего существования
горячие симпатии и самое безраздельное сочувствие всех созна-
тельных рабочих всех стран мира» 49.
Продолжавшие нарастать внутренние противоречия с осо-
бой остротой давали себя знать в Австро-Венгрии и Герма-
47 Клеванский А. X. Чехословацкие интернационалисты и проданный кор-
пус. Чехословацкие политические организации и воинские формирования
в России. 1914—1921. М., 1965.
48 Интернационалисты. Трудящиеся зарубежных стран — участники борьбы
за власть Советов. М., 1967.
49 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 330.
273
ний. Расчет германской военщины на то, что грабеж Украины,
контрибуция, наложенная на Советское государство, позволят
упрочить немецкий тыл, не оправдал себя. Не оправдали себя и
надежды на то, что окончание войны на Востоке позволит сосре-
доточить все силы для нанесения удара на Западе: аннексионист-
ская, грабительская политика, поднимавшая население оккупиро-
ванных советских земель на широкую освободительную борьбу,
сковывала десятки германских и австро-венгерских дивизий. Бо-
лее того, откровенно разбойничья, колонизаторская политика за-
хватчиков вызывала возраставшее противодействие в рядах самих
оккупационных армий. Общение с местным населением, работа
подпольных большевистских организаций на оккупированных тер-
риториях, деятельность складывавшихся в оккупационных войсках
спартаковских групп и левых социал-демократов вносили эле-
менты революционизации в вооруженные силы центральных дер-
жав. В секретном циркуляре от 4 мая 1918 г. прусское военное
министерство вынуждено было признать, что большевистская
пропаганда «превращается во все более опасное политическое
движение и будет играть в будущем большую роль» 50.
Несмотря на крайне сложное положение, в котором находи-
лось Советское государство, его авторитет и влияние проводив-
шейся им ленинской политики непрерывно возрастали. В неле-
гальной листовке, выпущенной Главным правлением Польской
социал-демократии в конце апреля 1918 г. — накануне дня между-
народной солидарности пролетариата, отмечалось, что передовым
отрядом мировой революции является русский пролетариат. «Вы-
соко над царскими дворцами развевается его красное знамя, как
ураган проносятся над народами его манифесты», — отмечала
листовка51. В другой листовке, выпущенной в Варшаве органи-
зацией социал-демократической молодежи, разоблачалась поли-
тика польских буржуазно-помещичьих и соглашательских партий,
проводивших политику «ориентации» на ту или иную из воевав-
ших держав, на тот или иной из империалистических бло-
ков 52.
Такой же революционно-освободительный дух, навеянный
влиянием Октябрьской революции, давал себя знать в состояв-
шихся, несмотря на запрещение венгерских властей, первомай-
ских выступлениях в Братиславе, Комарно, Кошице. Особое
историческое значение в судьбах словацкого народа сыграл ми-
тинг рабочих и крестьян 1 мая 1918 г. в словацком городе Литов-
ский Микулаш, проходивший под лозунгами: «Право на самоопре-
деление — нациям! Долой аннексионистов!» Принятая тогда же
резолюция отражала стремление всего словацкого народа покон-
50 «Zeitschrift für Geschichtswissenschaft», 1953, Н. 5, S. 806.
51 Центральный партийный архив ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 446, оп. 1, д. 24,
л. 34.
52 Там же, л. 33.
274
чить с национальным угнетением и господством Габсбургов53.
В требованиях окончания войны и заключения справедливого
демократического мира и предоставления права на самоопределе-
ние для народов Австро-Венгрии, включая и «венгерскую ветвь
чехословацкого народа», т. е. словаков54, сказывались новые ка-
чественного характера сдвиги, которые происходили повсеместно
под влиянием Октябрьской революции и борьбы Советского пра-
вительства за демократический мир без аннексий и контрибуций.
Именно 1 мая 1918 г. и на Чешских землях — в Праге, Кладно,
Простеёве — часть рабочих, высвободившихся из-под влияния
оппортунистических и националистических лидеров, впервые де-
монстрировала под лозунгами мира, социализма и чехословацкого
социалистического государства55.
В связи с днем 1 Мая социал-демократическая партия Хорва-
тии опубликовала воззвание, в котором под явным влиянием
идей Октября выдвигалось требование предоставления словен-
цам, хорватам, сербам права учредить свое самостоятельное,
свободное и независимое государство и говорилось о необходи-
мости перехода от капиталистического общества к обществу
социалистическому56.
В мае 1918 г. в гарнизонах венгерских городов Римасомбот
(Римавска-Собота), Печ, Шайоэгеч, а затем в сербском Кра-
гуеваце, в боснийском Мостаре и других местах прошла волна
антивоенных солдатских восстаний. Зачинщиками их, по дан-
ным австро-венгерских властей, выступали чаще всего солдаты,
возвратившиеся из русского плена57. Бывшие военнопленные
составили значительную часть групп дезертиров. К середине
1918 г. в этих группах — каждая из них состояла из 10—15 че-
ловек — насчитывались уже многие десятки тысяч бывших
солдат и младших офицеров. Действовали эти группы преиму-
щественно на югославянских и венгерских землях. Движение
«зеленых кадров», как называли вооруженные группы дезерти-
ров, не имело какого-либо единого руководства, развивалось без
единого плана и ясной цели, но объективно оно вело борьбу
за прекращение войны, за экспроприацию спекулянтов и других
сторонников войны, вело борьбу за свободу и независимость, за
землю для трудящегося крестьянства58. В связи с антиимпериа-
53 См.: Голотик Л. Октябрьская революция и национально-освободительное
движение в Словакии в 1917—1918 гг. М., 1960, с. 75.
54 См.: Марьина В. Революционное движение в Словакии в 1918—1919 гг. —
В кн.: Октябрьская революция и зарубежные славянские народы. М.,
1957, с. 236.
55 См.: Шмераль Я. Б. Образование Чехословацкой республики в 1918 г.
М., 1967, с. 110.
56 Чулинович Ф. Отклики Октября в югославянских землях, М., 1967, с. 48—
49.
57 См.: Хайду Т. Октябрь и кризис власти в Габсбургской монархии в Венг-
рии. — В кн.: Великая Октябрьская социалистическая революция и Венг-
рия. Будапешт, 1969, с. 189.
58 Чулинович Ф. Отклики Октября..., с. 64—69.
275
диетическим, революционно-освободительным духом движение
«зеленых кадров» воспринималось габсбургскими властями как
«проникнутое большевистскими идеями» 59.
Большевистские идеи все интенсивнее проникали и в герман-
ские войска, действовавшие на Западном фронте. «Значительное
ухудшение психики войск, — отмечал позднее в своих мемуарах
Э. Людендорф, — вызвало пополнение, образованное из солдат,
возвратившихся из русского плена» 60.
Судорожные наступления, предпринятые германским коман-
дованием весной и летом 1918 г. на Западном фронте, привели
лишь к полному истощению людских и материальных резервов
Германии, к обострению экономического кризиса и голода.
18 июля армии западных держав перешли в контрнаступление:
8 августа — в «самый черный день германской армии»61 —
английские и французские войска прорвали немецкий фронт.
Еще в июне 1918 г. крупные поражения понесла на италь-
янском фронте австро-венгерская армия. Начинался ее полный
развал. Массовые антивоенные, революционно-освободительные
и порожденные голодом выступления, прокатившиеся в мае-
июне по всей Австро-Венгрии, резко углубили кризис монархии.
В Вене, Будапеште и некоторых других городах опять на время
возникли Советы. Рабочие повсеместно выдвигали требование
заключения демократического мира. Лишь в одной Венгрии
бастовало во второй половине июня 1918 г. свыше 0,5 млн. чело-
век62. Крайней остроты достигло положение в славянских зем-
лях Австро-Венгрии. «Среди славянских народностей, — писали
«Известия ВЦИК», — революционное брожение достигло исклю-
чительного напряжения и то и дело выливается в вооруженные
столкновения»63. Во всей Австро-Венгрии, равно как и в Гер-
мании, дело явно шло к революции. Предсказывать, когда она
произойдет, было, понятно, невозможно. Но В. И. Ленин говорил
28 июня 1918 г.: «... вот вам второй шаг, вот вам второе дока-
зательство, что, когда русские рабочие сорвали империалисти-
ческие тайные договоры, когда прогнали свою буржуазию, они
сделали последовательный шаг сознательных рабочих интерна-
ционалистов, они помогли росту революции в Германии и Ав-
стрии, как никогда еще не помогала ни одна революция в мире
революции во враждебном государстве, находящемся в состоянии
войны, в состоянии величайшего озлобления» 64.
59 Petrovic N. Oktobar і stvaranje Jugoslovenske Drzave. — In: «Prilozi za
istoriju soeijalizma», N 5. Beograd, 1968, s. 423.
60 Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914—1918 гг., т. II. М., 1924,
с. 206.
61 Людендорф Э. Мои воспоминания..., т. II, с. 273.
62 История венгерского революционного рабочего движения, т. І. М., 1970,
с. 159.
63 «Известия ВЦИК», 1918, 1 июня.
64 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 458.
276
Острый политический кризис, усиливавшийся по мере провала
оккупационной политики на Востоке, военных неудач на Западе
и роста хозяйственной разрухи и голода, сотрясал Германию
и вел к развалу Австро-Венгрию.
Анализируя процесс нарастания всемирной революции,
В. И. Ленин указывал в конце августа 1918 г., что «параллельно
с войной одной группы империалистов против другой начина-
ется всюду война, которую, зараженный примером русской рево-
люции, объявляет рабочий класс своей собственной буржуазии.
Все признаки указывают на то, что Австрия и Италия пере-
живают канун революции... Германские империалисты не могли
задушить социалистической революции. Подавление революции
в красной Латвии, Финляндии и на Украине стоило Германии
разложения армии. Поражение Германии на Западном фронте
было вызвано в значительной степени тем, что старой армии
в Германии уже не существует. То, о чем полушутя говорили
германские дипломаты — «русификация» германских солдат, —
оказалось теперь не шуткой, а горькой для них правдой. Дух
протеста растет, «измены» становятся обычным явлением в гер-
манской армии» 65.
Советское правительство вынуждено было принять на себя
тяжелые финансовые и другие обязательства, навязанные Гер-
манией добавочным договором и финансовым соглашением, под-
писанными в Берлине 27 августа 1918 г. Они отражали планы
германского финансового капитала, стремившегося к закабале-
нию Советского государства66.
Но уже через день после подписания Берлинских соглашений
Советское правительство нанесло удар по грабительскому и уни-
зительному Брест-Литовскому мирному договору и всей герман-
ской политике «натиска на Восток». 29 августа Совет Народных
Комиссаров принял декрет об отказе от односторонне выгодных
другим сторонам договоров бывшей Российской империи с пра-
вительствами Германской и Австро-Венгерской империй, коро-
левств Пруссии и Баварии, герцогств Гессена, Ольденбурга
и Саксен-Мейнингена и города Любека67.
В декрете от 29 августа провозглашалось, что все договоры
и акты, «заключенные правительством бывшей Российской импе-
рии с правительствами королевства Прусского и Австро-Венгер-
ской империи, касающиеся разделов Польши, ввиду их проти-
воречия принципу самоопределения наций и революционному
правосознанию русского народа, признающего за польским наро-
дом неотъемлемое право на самоопределение и единство, отме-
няются настоящим бесповоротно» 68. Отменяя все договоры и акты
о разделах Польши, Советское правительство тем самым подво-
65 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 74—75.
66 См.: Норден А. Между Берлином и Москвой. М., 1956, с. 146—164.
67 Документы внешней политики СССР, т. I, с. 459.
68 Там же.
277
дило прочную правовую базу как под грядущее восстановление
свободы и независимости польского народа, так и под воссоеди-
нение польских земель, поделенных в конце XVIII в. и пере-
деленных в начале XIX в. самодержцами России, Пруссия
и Австрии.
Особое значение декрету от 29 августа придавало то, что он
был подписан главой Советского правительства В. И. Лениным.
Германской экспансионистской политике наносился такой тяже-
лый удар, которого в сфере международно-правовых отношений
она еще никогда не испытывала. Так, после временного тягчай-
шего отступления, обусловленного предельно неблагоприятным
соотношением сил и трудностями первых месяцев борьбы за
свое становление, Советская власть перешла в дипломатическое
наступление, утверждавшее принципиально новое в междуна-
родных отношениях, вносимое социалистической революцией
и созданным ею Советским государством.
Продолжая неизменную политику борьбы за свободу и неза-
висимость польского народа, Советское правительство вскоре,
в конце октября 1918 г., т. е. еще до краха германской и австрий-
ской оккупации Польши, назначило своего дипломатического
представителя в Польшу. Аккредитуя его при марионеточном
Регентском совете, обреченном на исчезновение вместе с поро-
дившими его оккупантами, Советское правительство стремилось
подчеркнуть свою волю сделать все от него зависящее для реа-
лизации своей политики в отношении Польши. Высокая миссия
быть советским представителем в Польше была возложена на
выдающегося деятеля польского рабочего движения, члена ВЦИК
Юлиана Мархлевского. Осуществляя свою политику мира, рав-
ноправия и свободы народов в тяжелых условиях заключитель-
ного периода первой мировой войны, Советская власть неизменно
питала надежду, что новая эпоха истории, открытая Октябрь-
ской революцией, не только в сколько-нибудь отдаленной исто-
рической перспективе, но и в самое ближайшее время принесет
и социальное освобождение ряду народов Европы. Основанием
для такого рода надежд служило развивавшееся революционное
движение пролетариата, освободительная борьба угнетенных
народов всех стран Центральной и Юго-Восточной Европы.
Выход Болгарии из войны в сентябре 1918 г. означал начало
развала сколоченной германским империализмом Четверной коа-
лиции. Этот развал ускоряло грозное революционное и нацио-
нально-освободительное движение, охватившее все земли Австро-
Венгрии, всю Германию. Происходили массовые выступления
рабочих, крестьян, солдат, городских средних слоев. Револю-
ционная ситуация перерастала в революцию, развивавшуюся под
мощным воздействием Октябрьской революции, политики Совет-
ской власти и большевистской партии.
Но именно в ту пору выявилась главная беда революционного
движения рабочего класса капиталистических стран Европы:
278
он не располагал еще революционными партиями нового, ленин-
ского типа. Несмотря на то что повсеместно складывались
и крепли левые, подлинно революционные течения и группы,
стремившиеся к восприятию ленинизма, опыта Октябрьской
революции, большинство рабочего класса и других трудящихся
все еще находились под влиянием социал-реформистских, соци-
ал-националистических и либеральных буржуазных организаций.
Правые социал-демократы проводили курс на сотрудничество
с буржуазией. Так, например, состоявшийся в середине октября
1918 г. чрезвычайный съезд социал-демократической партии
Венгрии, несмотря на усилия ее левого крыла, поддержал курс
на сотрудничество с буржуазными демократами и либералами
и проведение ограниченных реформ, которые могли бы предотвра-
тить социальную революцию69.
В обстановке надвигавшегося полного военного и полити-
ческого краха центральных держав предпринимались последние
попытки спасти от развала монархию Габсбургов путем ее феде-
ративной перестройки. «Такие попытки, — писал американский
исследователь проблемы, — имели целью задержать развитие
мощной социальной революции в этой зоне — революции, воз-
бужденной и подстегнутой большевистской Россией»70. У пра-
вящих кругов монархии не оказалось ни политических, ни
социальных, ни психологических ресурсов к перестройке монар-
хии. В таких условиях у западных держав, четыре года воевав-
ших против Австро-Венгрии и связанных рядом обязательств
в отношении таких влиятельных буржуазных эмигрантских
организаций, как Польский национальный комитет в Париже,
Чехословацкий национальный совет, а также находившегося на
Корфу королевского правительства Сербии и связанного с ним
эмигрантского Югославянского комитета в Лондоне, не остава-
лось иной возможности, как примириться с неминуемым разва-
лом Австро-Венгрии и возникновением на ее обломках новых
государств.
Налаживая на заключительном этапе войны сотрудничество
с социальными силами, пробиравшимися к власти в возникавших
осенью 1918 г. новых государствах — Чехословакии, Польше,
Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев, а также в Австрии,
Венгрии и Германии, западные державы стремились исполь-
зовать их как для торможения и подавления революций, охва-
тивших в конце 1918 г. всю Центральную и Юго-Восточную
Европу71, так —это отмечают и видные буржуазные историки —
60 См.: История венгерского революционного рабочего движения, т. I, с. 70.
70 Капп R. А. The Habsburg Empire. A Study in Integration and Disintegra-
tion. New York, 1957, p. 166-167.
71 См.: Рубинштейн Е. И. Крушение Австро-Венгерской монархии. М., 1963;
Драбкин Я. С. Революция 1918—1919 гг. в Германии. М., 1958; Штерн Л.
Влияние Великой Октябрьской социалистической революции на Герма-
нию и германское рабочее движение. М., 1960; Писарев Ю. А. Сербия и
Черногория в первой мировой войне. М., 1968, и др.
279
и для формирования антисоветского «санитарного кордона»72.
Как падение агрессивных монархий Гогенцоллернов, Габс-
бургов и Романовых, так и последовавшая тогда же перестройка
карты Европы (во многом искаженная последующими сделками,
соглашениями и торгом держав, создававших Версальскую си-
стему) не были событиями, определенными ходом военных дей-
ствий. Без победы социалистической революции в России —
об этом бесспорно свидетельствует любой беспристрастный ана-
лиз официальных документов всех империалистических держав,
их договоров и деклараций, анализ мемуаров высших правитель-
ственных деятелей этих держав, а равно и труды ряда буржуаз-
ных историков — Польше предстояло остаться либо под властью
Германии и Австро-Венгрии, либо под властью русского царизма,
а Чехословакии и югославянским землям победа Антанты су-
лила в лучшем случае перестройку двуединой монархии на более
сложной федеративной основе.
Это вовсе не помешало тому, что оказавшиеся у власти в Че-
хословакии, Польше, Югославии буржуазные политики, а также
их апологеты пытались представить процессы становления новых
государств в Европе не только вне причинной связи с победой
Октябрьской революции, а как раз связать с борьбой против
нее, против развернувшегося во всем мире под ее непосредствен-
ным воздействием революционного движения73. Фальсифицируя
историю, утверждая, что освобождение народов Европы от ига
Габсбургов и Гогенцоллернов явилось результатом «освободи-
тельной» миссии США и политики представляемых ими кругов,
Т. Масарик прямо заявлял, что «Чехословакия является страной
Вильсона». «Союзники победили Германию и Австрию, — писал
он, — и этим сделали возможной и завоевали нам нашу незави-
симость» 74. «Восстановление Польши, — утверждал председатель
Польского национального комитета в Париже Р. Дмовский, —
это жатва без соответствующих усилий с нашей стороны... Наша
независимость была возможна лишь в той мере, в какой сущест-
вование Польского государства было необходимо для того, кто
мог восстановить его», — писал он, восхваляя империализм США
и стран Антанты 75. В акте о провозглашении Королевства Сербов,
Хорватов и Словенцев, принятом 1 декабря 1918 г., также говори-
лось, что «начала народного самоуправления возвещены именно
72 См.: Droz J. L'Europe central. Evolution historique de l'idee de «Mittel-
europa». Paris, 1960; Duroselle J.-B. L'idee Europe dans l'histoire. Paris,
1965.
73 См.: Манусевич А. Я. Октябрьская революция и независимость Польши,
Чехословакии и Югославии (к историографии проблемы и задачам ее
изучения). — В кн.: Исторические связи славянских народов. М., 1963,
с. 51—74.
74 Масарик Т. Г. Мировая революция, т. П. Прага, 1927, с. 196.
75 Dmowski R. Polityka polska i odbudowanie panstwa. Warszawa, 1926,
s. 255.
280
Вильсоном» 76. Криками «Живио Вильсон» югославская реакция
старалась приглушить влияние идей Великого Октября 77.
Создание в конце 1918 г. новых независимых государств
в Европе было в первую очередь результатом длительной, тянув-
шейся многие десятилетия революционно-освободительной борьбы
угнетенных классов и народов против великодержавной политики
прусского юнкерства, германских милитаристов, промышленных
и финансовых воротил, против политики австрийской аристокра-
тии, венгерских латифундистов и других социальных сил, спло-
тившихся вокруг династий Габсбургов и Гогенцоллернов на почве
экспансионизма, реакции, борьбы за гегемонию в Европе и во всем
мире. Но борьба угнетенных классов и народов против германской
и австро-венгерской реакции, против германизаторской политики,
против политики политического деспотизма и экономического при-
теснения смогла принести свои плоды лишь благодаря победе
Октября, покончившего с реакционными классами в России, под-
точившего политические и социальные устои существования Гер-
манской империи и Габсбургской монархии, создавшего базу ми-
рового освободительного движения, повернувшего угнетенных
и эксплуатируемых от решения частных задач к борьбе за свободу
и политическую власть78.
Глава 16. Брестский мир.
Германская военная интервенция
против Советской России
и ее крах
Активизация пангерманских кругов весной 1917 г. и рост их
влияния в правящих верхах кайзеровской Германии, с одной сто-
роны, и стремление к быстрейшему окончанию войны и заклю-
чению мира без аннексий и контрибуций, охватившее широкие
слои населения, с другой — вызвали в Германии в июле 1917 г.
политический кризис. Результатом его была отставка канцлера
Т. Бетман-Гольвега и победа в правящем лагере крайних ан-
нексионистских элементов. Т. Бетман-Гольвег был опытным
политическим деятелем, умевшим ловко маневрировать между
крайними экспансионистами из пангерманского лагеря и под-
держивавшим их верховным командованием, окружением кайзера,
умеренными консерваторами и правыми лидерами социал-демо-
76 Dokumenti о postanku..., s. 280.
77 См.: Джурич М. М. Образование многонационального государства Юго-
славии (1918—1921 гг.). М., 1970, с. 28.
78 См.: Манусевич А. Я. Великий Октябрь и образование в 1917—1918 гг. но-
вых государств в Европе. — «Вопросы истории», 1968, № 11.
281
кратии 1. В отличие от пангерманцев он не считал нужным кри-
чать об аннексионистских планах Германии, в особенности после
Февральской революции в России. В этот период ради конечного
выигрыша в войне он готов был несколько сократить герман-
ские требования и заменить открытую аннексию скрытыми
формами господства, в частности политикой «автономизации».
На смену канцлеру Т. Бетман-Гольвегу и его окружению при-
шла пангерманская группировка империалистической буржуазии
вильгельмовской Германии. В стране была установлена полная
и безраздельная диктатура верховного командования2. Новый
канцлер Г. Михаэлис, бесцветная личность, был тесно связан с ми-
литаристскими кругами и считался ставленником высшего воен-
ного командования3. Идейным вдохновителем нового кабинета
был государственный секретарь по иностранным делам Р. Кюль-
ман, ловкий политический деятель и аннексионист по убеждениям.
Он всячески подчеркивал, что новый кабинет продолжает поли-
тику своих предшественников без существенных ее изменений.
В действительности это было не так.
Внимание имперского руководства и военных кругов все больше
концентрировалось на Востоке, т. е. на захвате западных террито-
рий России от Прибалтики до Черного моря и планах превраще-
ния остальной России в экономический придаток кайзеровской
Германии. Опасаясь дальнейшего ослабления военной силы импе-
рии, они стремились разрешить программу захватов в Восточной
и Юго-Восточной Европе в интересах германского империализма
политическими средствами.
Отставка канцлера Бетман-Гольвега и смена имперского руко-
водства в результате июльского кризиса 1917 г. стали толчком
к усилению деятельности экспансионистов в Германии. В это
время возникла крайне реакционная организация — «Немецкая
отечественная партия», которая своей шумной агитацией за «гин-
денбурговский мир» превзошла даже Пангерманский союз 4. Акти-
визировал свою деятельность также «Независимый комитет
борьбы за немецкий мир», в состав руководства которого входили
такие магнаты монополистического капитала и идеологи экспан-
сионизма, как Кирдорф, Дуисберг, Капп, Штреземан и др.5 Про-
екты и планы захватов, составляемые различными «комитетами»,
хлынули на страницы прессы и в государственные учреждения.
Эту волну экспансионизма отличали качественно новые черты.
Все они рассматривали предстоящие «приобретения» Германии
1 Ritter G. Die Tragödie der Staatskunst. Bethmann-Hollweg als Kriegskanz-
ler (1914—1917). München, 1964.
2 Эггерт 3. К. Борьба классов и партий в Германии в годы первой мировой
войны. М., 1957, с. 572.
3 Kuhlmann R. Erinnerungen. Heidelberg, 1948, S. 501—502.
4 Wortmann K. Die Kriegsziele der Vaterlandspartei. Halle, 1926.
5 Брюнин В. Г. Внутриполитическая борьба в Германии летом и осенью
1917 г. Л., 1965, с. 53-58.
282
в Европе как ступень к достижению ею мирового господ-
ства 6.
Поворот к «восточной» политике особенно усилился летом
1917 г., когда выяснилось, что беспощадная подводная война не
является достаточно эффективным средством для того, чтобы по-
ставить Англию на колени.
На востоке Европы взгляд германских экспансионистов уходил
все дальше, к ожидаемому распаду России, к отделению от нее
Украины. Об этом свидетельствовали материалы конференции
представителей Германии и Австро-Венгрии в Вене 1 августа
1917 г. Спустя неделю, 8 августа 1917 г., состоялось совещание гер-
манского канцлера Михаэлиса с генералами Гинденбургом и Лю-
дендорфом, где «восточные цели» были распределены по двум
направлениям: в юго-восточном, на Украину, и северо-восточном,
в Литву, Латвию, Эстонию и Финляндию. Хотя цели эти не были
новыми, но ставились они сейчас уже как конкретная, реально
осуществимая задача7.
Р. Кюльман и его группировка были против такой прямолиней-
ности и стремились прикрыть экспансию на Восток теорией «поли-
тики безопасности» и концепцией «окраинных государств». Иногда
«политика безопасности» совпадала с концепцией «Срединной
Европы», но связи ее будущих членов представлялись более жест-
кими. Концепция же «окраинных государств» находила тем больше
сторонников, чем больше были военные успехи Германии на Во-
стоке. Один из идеологов германского империализма, Г. Дельбрюк,
писал в то время: «Самым простым решением кажется создание
ряда малых, самостоятельных национальных государств, Финлян-
дии, Литвы и Латвии» 8. Идеалом Р. Кюльмана была расширенная
концепция «Срединной Европы» Т. Бетман-Гольвега, осуществить
которую следовало путем прямых или косвенных аннексий. Ядром
ее должны были стать Германия и Австро-Венгрия, к которым сле-
довало присоединить Бельгию, Курляндию, Литву, Польшу, Румы-
нию, Турцию, Сербию, Черногорию, Северную Албанию и Грецию 9.
Концепцию Р. Кюльмана полностью поддержал О. Чернин.
Р. Кюльману удалось убедить министра иностранных дел Австро-
Венгрии, что сохранение двуединой монархии возможно только
в «Срединной Европе», а послевоенное восстановление — только
в тесном политическом, экономическом и военном союзе с Гер-
манией.
Второе направление аннексионистов, включавшее национал-де-
мократическую партию во главе со Штреземаном, «народно-про-
6 Ахтамзян А. От Бреста до Киля. Провал антисоветской политики герман-
ского империализма в 1918 году. М., 1963, с. 27—31.
7 Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Die Kriegszielpolitik des kaiserlichen
Deutschland. 1914—1918. Düsseldorf, 1962, S. 528; Michaelis G. Für Staat
und Volk. Berlin, 1922.
8 Krasuski J. Sp6r о orientacje inxperializmu niemieckiego w dobie wilhel-
minskiej. Poglady polityczne Hansa Delbrücka. Poznan, 1961, s. 263.
9 Fischer F. Griff nach der Weltmacht.. „ S. 566—569,
283
грессивную» партию и часть католического центра, представляв-
ших торговую буржуазию, реакционную интеллигенцию и рабочую
аристократию, выступало за «мир по соглашению», т. е. закреп-
ление достигнутого. Эта группировка считала, что чрезмерный
аннексионизм приведет только к затягиванию войны, а следова-
тельно, и к социальным волнениям внутри Германии 10.
Решительными противниками аннексионизма были обездолен-
ные массы рабочего класса, настроения и требования которых
выражало левое крыло независимой социал-демократической
партии Германии. В. И. Ленин подчеркивал, что «из числа больших
европейских партий в ней первой подняли громкий голос протеста
товарищи, оставшиеся верными знамени социализма» 11. Наиболее
непримиримым противником всяких аннексий была революци-
онная группа «Спартак».
Победа Великой Октябрьской социалистической революции от-
крыла новый этап в истории человечества, выдвинула великий
лозунг мира и новые принципы международных отношений. Дек-
рет о мире, разработанный В. И. Лениным и принятый в ноябре
1917 г. II съездом Советов, был проникнут уверенностью в том, что
рабочий класс «возьмет верх и проложит дорогу к миру и со-
циализму» 12.
Совсем иначе был воспринят Декрет о мире в лагере герман-
ских экспансионистов. События в России они восприняли как не-
повторимый случай для осуществления империалистических целей
Германии на Востоке, когда старая русская армия распалась, а но-
вая еще не была создана. И они не преминули использовать эту
ситуацию. Соотношение сил в правящем лагере Германии еще бо-
лее изменилось в пользу Гинденбурга и Людендорфа.
Существовало много причин, которые толкали германских
империалистов к выдвижению максималистских условий за-
хватнического мира с Советской Россией. Прежде всего они стре-
мились к захвату русского сырья 13. Русское сырье должно было
стать тем допингом, при помощи которого германские империа-
листы надеялись довести в последнем рывке войну на Западе
до победного конца, а правящие круги Австро-Венгрии — спасти
до предела обессиленную и расползавшуюся лоскутную монар-
хию от распада. Захват огромного количества сырья и продоволь-
ствия в России должен был стать в то же время наглядным и ося-
заемым средством пропаганды с целью поднятия настроения
в мелкобуржуазных массах.
В расчеты империалистов Германии и Австро-Венгрии входил
также замысел закрепить оккупацию захваченных территорий и
отодвинуть границу с революционной Россией как можно дальше
на восток с тем, чтобы воспрепятствовать непосредственному
10 Ахтамзян А. От Бреста до Киля..., с. 26.
11 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 337.
12 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 18.
13 Ахтамзян А. От Бреста до Киля.. , с. 27—29.
284
воздействию идей социалистической революции в России на на-
родные массы центральных держав.
Замыслы дальнего прицела строились на планах создания
могущественного объединения государств под гегемонией Герма-
нии, границами которого на севере были бы Ламанш и Финский
залив, на юго-востоке — устье Дона, далее — Персидский залив
и Красное море14. Только в этом случае, полагали германские
экспансионисты, Германия могла бы победить в будущей войне,
которую планировали уже германские генералы, не докончив на-
стоящую.
Советское правительство развернуло активную деятельность
за немедленное заключение мира. Не дождавшись ответа держав
Антанты, 5 декабря (22 ноября) 1917 г. советская делегация
подписала соглашение о прекращении военных действий на Вос-
точном фронте на 10 дней, а 15 (2) декабря в Брест-Литовске
было заключено перемирие на 28 дней (до 14 (1) января 1918 г.).
22 (9) декабря 1917 г. в Брест-Литовске начались офици-
альные переговоры. Делегация РСФСР огласила декларацию,
в которой требовала отказа от всяких аннексий и контрибуций,
немедленного вывода оккупационных войск с захваченных терри-
торий, восстановления политической самостоятельности всех наро-
дов, лишенных ее в период империалистической войны, и предо-
ставления народам права самим решать вопрос о своих даль-
нейших судьбах 15.
Выступивший от имени Четверного союза министр иностран-
ных дел Австро-Венгрии О. Чернин формально согласился
с принципами советской делегации. Однако условием их осущест-
вления он выдвинул безоговорочное признание этих принципов
и государствами Антанты16. Такая оговорка, фактически пере-
черкивавшая формальное «согласие» делегаций Четверного союза,
показывала демагогический характер позиции германской дипло-
матии, что было необходимо германским империалистам для про-
пагандистской шумихи о «миролюбии» кайзеровского рейха в ус-
ловиях роста антивоенных настроений трудящихся. В действи-
тельности германские условия были разработаны на заседании
Коронного совета в Крёйцнахе 18 (5) декабря 1917 г. Они вклю-
чали расширение немецкой оккупации на всю Прибалтику, в том
числе и на неоккупированную часть Латвии и Эстонии17.
В ходе брестских переговоров выступили наружу глубокие
разногласия между Германией и Австро-Венгрией. Военное и
14 Fischer F. Weltmacht oder Niedergang. Deutschland im ersten Weltkrieg. —
«Hamburger Studien zur neueren Geschichte», Bd I. Frankfurt a/M., 1965,
S. 72—73.
15 Советско-германские отношения. От переговоров в Брест-Литовске до
подписания Рапалльского договора. Сб. документов, т. I. 1917—1018 гг.
М., 1968, с. 123.
16 История дипломатии, т. III. M., 1965, с. 77—78.
17 Советско-германские отношения..., т. I, с. 86—89.
285
экономическое истощение и внутренние противоречия, раздирав-
шие монархию Габсбургов, заставляли ее представителей доби-
ваться скорейшего заключения мира. 27 (14) декабря 1917 г.
О. Чернин обратился к германскому статс-секретарю по ино-
странным делам фон Кюльману с посланием, в котором сообщал,
что если германская делегация будет выдвигать столь далеко
идущие требования, то представители Австро-Венгрии будут вы-
нуждены начать с Россией сепаратные переговоры о мире18. Ко-
нечно, это была всего лишь угроза, продиктованная критическим
положением двуединой монархии. Никакого воздействия на пра-
вящие круги кайзеровской Германии она не оказала.
В начале января 1918 г. переговоры в Бресте возобновились.
Молчание государств Антанты в ответ на советские предложения
включиться в переговоры германская сторона сочла удобным
предлогом для отказа от своего заявления от 25 (12) декабря
1917 г. о согласии с принципами советской декларации. Герман-
ские империалисты раскрыли свои карты. Фон Кюльман и
О. Чернин подчеркнули в своих выступлениях, что речь идет
лишь о сепаратном мире19. Последний, по их представлению,
должен быть таким, каким его продиктует победитель, т. е. Гер-
мания. Жонглируя принципами права наций на самоопределение,
представители Германии потребовали вывода русских войск из
Лифляндии и Эстляндии (восточная Латвия и Эстония).
Для прикрытия прямой аннексии в период переговоров
в Бресте Германия активно осуществляла политику «автономи-
зации» в Восточной Европе. Одним из наиболее важных меро-
приятий в этом направлении было подписание сепаратного мира
между Германией и буржуазно-националистической украинской
Центральной радой 9 (27 января) февраля 1918 г. Его особен-
ность заключалась в том, что все экономические выгоды от него
Германия могла получить только путем последующей оккупации
Украины, ибо Центральная рада к этому времени не представ-
ляла никого 20.
На следующий день по требованию военного командования
Кюльман предъявил советской делегации ультиматум21. В нем
не было упоминания об Эстляндии и Лифляндии, как этого тре-
бовали генералы Людендорф и Гофман, но грабительская сущ-
ность этого диктата германских экспансионистов и без него была
ясна. В нем ясно указывалось: «Области между границами Гер-
мании и Австро-Венгрии и линией, которая проходит... впредь
не будут подлежать территориальному верховенству России.
Из факта их принадлежности к бывшей Российской империи для
них не будут вытекать никакие обязательства по отношению
18 Рубинштейн Е. И. Крушение Австро-Венгерской монархии. М., 1963, с. 234.
19 История дипломатии, т. III, с. 84.
20 Тичина В. С. Боротьба проти окупантів і внутрішньої контрреволюції
на Україні у 1918 році. Харків, 1969.
21 История дипломатии, т. III, с. 88.
286
к России. Будущая судьба этих областей будет решаться в со-
гласии с данными народами, а именно на основании тех согла-
шений, которые заключают с ними Германия и Австро-Венг-
рия» 22. На языке Людендорфа и Гофмана это означало для
России отказ от 150 тыс. кв. км принадлежавшей ей раньше тер-
ритории.
Несмотря на грабительские условия мира, В. И. Ленин, учи-
тывая распад старой русской армии на фронтах и только начав-
шийся процесс создания новой, выступил за немедленное заклю-
чение мира даже на ультимативных условиях 23.
Его борьба с «левыми коммунистами» нашла отклик и за
рубежом. Германские левые социал-демократы, в частности
Ф. Меринг, К. Цеткин, приложили все усилия, чтобы разъяснить
сущность мирных переговоров в Бресте. Они понимали всю необ-
ходимость для Советской России заключения мира и боролись
за его демократические условия 24.
Однако, нарушив директиву Совнаркома, возглавлявший со-
ветскую делегацию Троцкий заявил в Бресте 10 февраля (28 ян-
варя) , что войну Советская Россия прекращает, армию демобили-
зовывает, но мира не подписывает25.
Предательская позиция Троцкого, прикрывавшегося авантю-
ристической формулой «ни мира, ни войны», дорого обошлась Со-
ветской Республике.
13 февраля в Гамбурге состоялось совещание при участии
Вильгельма II, канцлера Гертлинга, сменившего на этом посту
Михаэлиса, статс-секретаря по иностранным делам Кюльмана,
генералов Гинденбурга и Людендорфа, начальника морского
штаба и вице-канцлера. На совещании было принято решение
начать наступление немецких войск. Территориальные захваты
были определены по рецепту Пангерманского союза: оккупация
всей Прибалтики до Нарвы, Белоруссии, Украины, ввод войск
в Финляндию26. Это был план военной интервенции с замыслом
свержения Советской власти и помощи буржуазии и помещикам
против большевиков27. С политической точки зрения он опирался
на организованные германскими милитаристами «призывы о по-
мощи» со стороны буржуазных националистов Украины, Фин-
ляндии и Прибалтики28. Планы военной интервенции против
только что родившейся Советской России давно уже зрели в го-
22 История дипломатии, т. III, с. 88.
23 См.: Ленин В, И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 243—252; Чубарьян А. О.
Брестский мир. М., 1964.
24 Вольгемут X. Борьба германских левых за демократический мир с Со-
ветской Россией (октябрь 1917—март 1918 г.). — «Ежегодник герман-
ской истории, 1969». М., 1970, с. 198.
25 История Коммунистической партии Советского Союза, т. III, кн. 1. М.,
1967, с. 520.
26 Deutschland im ersten Weltkrieg, Bd 3. Berlin, 1969, S. 192—193.
27 История первой мировой войны 1914—1918, т. 2. М., 1975, с. 426.
28 Militarismus gegen Sowjetmacht 1917 bis 1919. Das Fiasko der ersten anti-
sowietischen Aggression des deutschen Militarismus. Berlin, 1967, S. 37—39.
287
ловах германских экспансионистов, а в штабе Восточного фронта
еще с начала января секретно разрабатывалась операция по за-
хвату Петрограда под кодовым названием «Фаустшлаг» («Удар
кулаком») 29. Аналогичные, хотя и более скромные по объему,
замыслы имелись и у австро-венгерского командования. Строили
захватнические планы и турецкие генералы, действовавшие под
руководством германских наставников. Именно турецкие войска
12 февраля (30 января) 1918 г. первыми начали наступление
на Кавказском фронте, вероломно нарушив условия перемирия.
18 февраля 1918 г. началось наступление германской и ав-
стро-венгерской армий по всему Восточному фронту. Нашествие
германских и австро-венгерских интервентов поставило под угрозу
величайшее завоевание рабочих и крестьян России — диктатуру
пролетариата. Совет Народных Комиссаров принял 21 февраля
написанный В. И. Лениным декрет «Социалистическое отечество
в опасности» 30. Советское правительство мобилизовало все силы
страны «на дело революционной обороны» против «полчищ бур-
жуазно-империалистической Германии», обязывало Советы и ре-
волюционные организации «защищать каждую позицию до по-
следней капли крови». В стране развернулось массовое формиро-
вание новых частей Красной Армии. Перед лицом смертельной
опасности В. И. Ленину удалось сломить сопротивление против-
ников заключения мира31. В германский штаб уже на второй
день была послана телеграмма о согласии Советского правитель-
ства подписать мир на условиях Германии. Но германская сто-
рона молчала, а войска продолжали наступление. И только
23 февраля, после того как германские войска встретили отпор
молодой Красной Армии, были получены новые германские усло-
вия, составленные на основании решения совещания в Гам-
бурге.
В. И. Ленин на заседании ЦК со всей решительностью высту-
пил за немедленное принятие ультимативных условий и подпи-
сание мира. 25 февраля советская делегация выехала в Брест-
Литовск. 3 марта был подписан мирный договор. От России по
договору отходили Польша, Литва, Курляндия, Лифляндия и
Эстляндия. Кроме того, под контролем германских войск остава-
лись те районы, которые лежали восточнее установленной дого-
вором границы и были заняты к моменту подписания договора
немецкими войсками. На Кавказе Россия уступала Турции Карс,
Ардаган и Батум. Украина и Финляндия признавались самостоя-
тельными государствами. С украинской Центральной радой Со-
ветская Россия обязывалась заключить мирный договор и признать
мирный договор между Украиной и Германией. Из Финляндии и
с Аландских островов вывозились русские войска. Вновь всту-
29 История первой мировой войны..., т. 2, с. 425.
30 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 357—358.
31 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 415—420.
288
пали в силу отдельные статьи невыгодного для России русско-
германского торгового договора 1904 г.32
О грабительском характере мирного договора и возможности
на его основе продолжения германской экспансии на Восток го-
ворил тот факт, что в нем не были зафиксированы границы
России, ничего не говорилось об уважении суверенитета и це-
лостности территории договаривающихся сторон33. Тем не ме-
нее мир был необходим Советской России как передышка для
собирания сил, подчеркивал на VII съезде партии В. И. Ленин,
который был глубоко убежден в недолговечности Брестского мира
и непрочности временных успехов германских империалистов.
«Мы обязаны подписать, — говорил В. И. Ленин, — с точки зре-
ния защиты отечества, самый тяжелый, угнетательский, звер-
ский, позорный мир — не для того, чтобы «капитулировать» перед
империализмом, а чтобы учиться и готовиться воевать с ним
серьезным, деловым образом» 34.
Благодаря Брестскому миру созданное в результате Октябрь-
ской революции первое в мире пролетарское государство полу-
чило короткую, но жизненно необходимую для него мирную
передышку. Этот стратегический успех в такой мере превосходил
временные неудачи Советской России, что по сравнению с ним
все остальное приобретало второстепенный характер. Однако
далеко не все современники событий были способны оценить эти
факты в соответствии с их действительными масштабами. В наи-
большем ослеплении оказались те лица и политические течения,
которые подходили к их оценке с националистических позиций.
И в первую очередь это относилось к германским экспансионистам,
одурманенным Брестским миром и переживавшим приступ ост-
рого головокружения от успехов. Давая оценку их настроениям,
В. И. Ленин позднее писал: «Действительно, если рассматривать
события того времени в смысле положения России, то более гу-
бительных условий нельзя и представить. Но вздорность выводов
немецких империалистов обнаружилась через несколько месяцев,
когда немцы, завоевывая Украину, хвалились перед немецкой
буржуазией, а еще более перед немецким пролетариатом, что
наступил момент жатвы плодов империалистической политики,
что на Украине они достанут все необходимое для Германии. Это
была самая недальновидная и близорукая оценка событий»35.
Правильность ленинской внешнеполитической стратегии в период
Брестского мира и лежавшего в ее основе научного прогноза
дальнейшего развития событий была подтверждена историей
в самый короткий срок.
32 Советско-германские отношения..., т. I, с. 365—413; История дипломатии;
т. III, с. 94, 95; Чубарьян А. О. Брестский мир, с 188.
33 Советско-германские отношения..., т. I, с. 365—413.
34 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 395.
35 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 395.
289
Для Советской России Брестский мир был связан с большими
внутриполитическими трудностями. Впервые в практике социа-
листического государства встал вопрос о соотношении националь-
ных и интернациональных моментов в его внешней политике.
В. И. Ленин прекрасно видел эту сложность и решал эту проб-
лему с позиций интересов пролетарской революции в России и
интересов международного пролетариата. «К числу особенно
больших, можно сказать, исключительных трудностей нашей про-
летарской революции принадлежало то обстоятельство, что ей
пришлось пройти полосу самого резкого расхождения с патрио-
тизмом, полосу Брестского мира. Горечь, озлобление, бешеное не-
годование, вызванные этим миром, понятны, и само собою разу-
меется, что мы, марксисты, могли ждать только от сознательного
авангарда пролетариата понимания той истины, что мы прино-
сим и должны принести величайшие национальные жертвы ради
высшего интереса всемирной пролетарской революции»36.
В. И. Ленин неоднократно подчеркивал, что Брестский мир от-
толкнул на время от революции мелкобуржуазные элементы и
мелкобуржуазную демократию37, и клеймил меньшевиков и эсе-
ров за «безмерно подлую измену социализму», за их «союз с гра-
бительской англо-французской буржуазией, ради, будто бы, от-
мены Брестского мира»38.
В исторической перспективе ленинский стратегический замы-
сел неизбежно вел к поражению германского империализма и от-
вечал действительным интересам самых широких слоев народа.
Но его психологические издержки проявились весьма быстро.
Мелкобуржуазные демократы и патриоты, писал В. И. Ленин,
«оценивали... положение... не с точки зрения развития событий
в мировом масштабе, а с той точки зрения... будто этот насиль-
нический, необыкновенно грабительский мир является торжест-
вом германских империалистов» 39. Характерно, что так же Брест-
ский мир был расценен и в Германии буржуазными и мелкобур-
жуазными слоями и прослойкой рабочей аристократии, т. е. теми
слоями, которые тоже мыслили категориями национально-госу-
дарственных интересов и не видели его значения с точки зрения
дальнейшего развития мирового революционного процесса, что
было главным в тех условиях. Такая близорукость была не слу-
чайным явлением и прямо проистекала из самой сущности бур-
жуазного национализма и буржуазного патриотизма.
Одобрение рейхстагом политики германского правительства
на востоке Европы и условий Брестского мира свидетельствовало
о том, что все политические партии, за исключением независи-
мых социал-демократов, стояли на платформе пангерманской
программы в отношении России.
36 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 190.
37 Там же, с. 211—214.
38 Там же, с. 98.
39 Там же, с. 394—395.
290
После Бреста в порядок дня империалистических кругов кай-
зеровской Германии и Габсбургской монархии стали закрепление
и ограбление оккупированных территорий Польши, Прибалтики,
Белоруссии, Украины, Крыма, Румынии, а также экономиче-
ское и политическое закабаление Советской России.
Германское и австро-венгерское руководство намеренно не до-
пустило Румынию к переговорам в Бресте, отложив вопрос за-
ключения с ней мира на более поздний период. Тем самым Румы-
ния оказалась один на один перед лагерем оккупантов, не имея
никаких возможностей для маневрирования. В лагере централь-
ных держав разгорелась острая борьба по вопросу дележа добычи
в устье Дуная, несмотря на то что еще в марте 1917 г. герман-
ский канцлер и австро-венгерский министр иностранных дел под-
писали соглашение о том, что Германия получит «восточные» тер-
ритории, т. е. Польшу и Прибалтику, а Австро-Венгрия — Румы-
нию40. В действительности ни одна из сторон не воспринимала
всерьез это соглашение. Германские империалисты и не помыш-
ляли отказаться от нефтяных богатств Румынии. Нефть и сельско-
хозяйственные товары Румынии нужны были кайзеровской Гер-
мании для успешного продолжения военных действий на Запад-
ном фронте. К тому же предполагалось, что они будут важным
козырем в руках Германии в экономической войне с государст-
вами Антанты в мирный период. Германские империалисты, ок-
купировав Румынию, считали необходимым обеспечить себе воз-
можность ее эксплуатации на длительный послевоенный период.
Экономические круги требовали, чтобы мирный договор включал
также пункт об обязательных поставках Румынией «излишков»
всех видов сырья Германии41.
Берлинские банки, проявлявшие большой интерес к румын-
ским богатствам, выступили с предложением установления такого
финансового контроля над Румынией, который бы подчинил гер-
манскому капиталу все сферы экономического и политического
характера. Характерно, что имперское правительство все проекты
и меморандумы относительно условий мира с Румынией, обиль-
ным потоком хлынувшие из различных объединений германского
капитала, направляло прежде всего военному руководству42. Та-
ким образом, для германских империалистов существовала в отно-
шении Румынии только одна линия — полное ее подчинение поли-
тическим и экономическим интересам кайзеровской Германии,
превращение Румынии в своеобразную германскую колонию на
Дунае.
Гораздо сложнее было отношение Австро-Венгрии к Румынии.
Здесь, собственно, было два комплекса: австрийский и венгерский.
40 Meckling I. Die Aussenpolitik des Grafen Czerain. München—Wien, 1969,
S. 175-182.
41 Виноградов В. Н. Румыния в годы первой мировой войны. М., 1969,
с. 278-292.
42 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 678—692.
291
Для Австрии Румыния представляла большой вес с политической
точки зрения. С одной стороны, австрийские правящие круги
всегда видели в ней барьер против распространения влияния
России на Балканах, клин, вбитый между славянскими народами
Восточной Европы и Балкан. С другой стороны, не видя особых
перспектив решения польского вопроса в пользу Австро-Венгрии,
венские круги стремились найти противовес укреплению влия-
ния Германии в Польше и Прибалтике. Этим противовесом я
должно было стать превращение Румынии в вассала Австро-
Венгрии 43.
Но в Будапеште существовала иная точка зрения по этому
вопросу. В правящих кругах венгерской части монархии преоб-
ладали аннексионистские настроения. Из Будапешта требовали
существенных «поправок» границ, т. е. продвижения границ Венг-
рии к Карпатским перевалам, а на юге — вплоть до теснин Же-
лезных ворот на Дунае. Венгерский крупный капитал планиро-
вал прежде всего захват лесных и минеральных богатств Румы-
нии44. Все это осложняло задачи маневрирования для Вены,
тем более что правящие круги Венгрии поставили вопрос о «по-
правках» границ за счет Румынии в категорической форме, при-
грозив при этом добиться отстранения от дел министра иностран-
ных дел Австро-Венгрии в случае принятия иного варианта. Тут
не помогло даже увещевание императора Карла. К тому же
в связи с «передачей» Холмщины украинской Центральной раде
польские депутаты в венском парламенте перешли в оппозицию.
В результате министр иностранных дел Австро-Венгрии О. Чер-
нин вопреки воле императора, мнениям венских правящих кру-
гов, а также резкому неудовольствию Берлина вынужден был
встать на точку зрения венгерских аннексионистов 45. Румынский
вопрос усложнялся еще и претензиями Болгарии на всю Добруджу,
включая порт Констанцу, чего не могла допустить прежде всего
кайзеровская Германия, претендовавшая на полный контроль над
этим портом и устьем Дуная 46.
В такой обстановке 7 мая 1918 г. в Бухаресте был подписан
грабительский мир между Румынией, с одной стороны, и Герма-
нией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией — с другой. В тер-
риториальном отношении Румыния теряла Добруджу и погра-
ничные районы в южных Карпатах. В экономическом отношении
германский капитал становился полным хозяином в стране, в осо-
бенности в добыче и переработке нефти47.
По инициативе правящих кругов Вены был поставлен вопрос
о вовлечении Румынии в будущую «Срединную Европу». Там по-
43 Meckling I. Die Aussenpolitik des Grafen Gzernin, S. 308—309.
44 Galantai J. Magyaroorszag az elso vilaghaboruban 1914—1918. Budapest,
1974, 376-383.old.
45 Meckling I. Die Aussenpolitik der Grafen Czernin, S. 309—313.
46 Виноградов В. Н. Румыния в годы первой мировой войны, с. 287.
47 Нотович Ф. И. Бухарестский мир 1918 г. М., 1959.
292
лагали, что поскольку рынок Австро-Венгрии будет открыт для
германских промышленных товаров, то для Австро-Венгрии
должны быть открыты Балканы. Договоренность с Румынией по
вопросу о вступлении в германо-австро-венгерский таможенный
союз была достигнута путем обмена письмами между премьер-
министром Румынии и государственным секретарем по иностран-
ным делам Германии48.
Но германская империалистическая буржуазия понимала, что
«Imperium Germanicum» пангерманского толка возможна только
в случае превращения России во второразрядное государство. Сум-
мируя ее взгляды и настроения, государственный секретарь по
иностранным делам Германии Р. Кюльман писал в мае 1918 г.:
«Наши интересы требуют предпринять все для того, чтобы как
можно дольше задержать воссоединение расчлененной России...
и все мои устремления направлены будут к тому, чтобы избежать
таких ошибок, которые могли бы привести к быстрому укреплению
России» 49. Лучшим средством ослабления России Кюльман счи-
тал усиление противоречий между Россией и Украиной.
В правящих кругах кайзеровской Германии после Бреста были
убеждены, что отрыв Украины от России и подчинение ее цен-
тральным державам изменят соотношение сил в Восточной Ев-
ропе, ослабят Россию и укрепят Германию. Германские промыш-
ленники требовали установления полного влияния Германии на
Украине, германская публицистика этого периода единым фрон-
том выступала за непосредственную политическую и экономиче-
скую связь Украины с Германией, постройку современных пу-
тей сообщения, каналов, которые бы соединили Балтику с Чер-
ным морем. Украина, согласно планам германских империали-
стов, должна была стать мостом, связывающим Германию с Азией,
что дало бы возможность обойти Австро-Венгрию и Балканы. Вы-
двигались подробно разработанные проекты создания в Крыму
и Таврии германского колониального государства, организую-
щей основой и опорой которого должны были стать немецкие ко-
лонисты южной Украины50. Весна и лето 1918 г. были для гер-
манских экспансионистов периодом наркотических сновидений.
Грезя наяву, они видели осуществление своих самых смелых пла-
нов на расстоянии вытянутой руки. Мечты Г. Дельбрюка, напри-
мер, далеко не самого крайнего из них, уходили уже дальше,
в сторону Кавказа, который манил его «своими урожайными до-
линами и минеральными богатствами, в особенности рудами и
нефтью». «Вдоль Кавказа, — писал Дельбрюк, — тянется желез-
нодорожная линия к Каспийскому морю, открывающая доступ
48 Gratz G., Schüler R. Die äussere Wirtschaftspolitik Österreich-Ungarns. Mit-
teleuropäische Pläne. Wirtschafts- und Sozialgeschichte des Weltkrieges,
österreichische und ungarische Serie. Wien, 1925, S. 138—149.
49 Baumgart W. Deutsche Ostpolitik 1918. Wien—München, 1966, S. 76—77,
50 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 726—730.
293
к Туркестану и стратегический путь, ведущий через Персию
в Индию. Здесь нет границы политическим, военным и экономиче-
ским интересам Германии» 51.
Мысли идеологов экспансионизма зачастую лишь ненамного
опережали действия германского политического и военного руко-
водства. Последнее продолжало начатую военную интервенцию
и захват все новых и новых советских территорий. Оккупировав
по условиям «мирного договора» с Центральной радой всю Укра-
ину, германские войска продолжали продвигаться дальше. Они
захватили Крым и 30 апреля 1918 г. вошли в Севастополь. Бес-
церемонно попирая условия Брестского мира, ими же продикто-
ванного и подписанного, германские интервенты 8 мая заняли
Ростов-на-Дону. Попытка интервентов овладеть Черноморским
флотом, перебазировавшимся в Новороссийск, не увенчалась ус-
пехом: по решению В. И. Ленина52 и Советского правительства
18 июня 1918 г. основная масса кораблей была затоплена. Гер-
манские империалисты протянули руки в сторону Кавказа. Ле-
том 1918 г. здесь уже было сосредоточено более 15 тыс. герман-
ских солдат, они оккупировали ряд прибрежных городов и
столицу Грузии Тбилиси. Германские и турецкие войска, продол-
жая наступление, 15 сентября 1918 г. заняли Баку53.
К осени 1918 г. войска Германии и ее союзников стояли на ли-
нии Нарва, Псков, Орша, Белгород, Миллерово, Ростов-на-Дону,
Керчь и оккупировали все Закавказье. На захваченных ими тер-
риториях продолжало оставаться около 50 дивизий54.
Весной 1918 г. против Советской России начали интервенцию
государства Антанты и Япония. В марте англичане высадились
в Мурманске, японцы совместно с американцами и англичанами
в апреле 1918 г. захватили Владивосток и все Приморье, в мае
подняли мятеж части чехословацкого корпуса, растянувшегося
от Волги до Тихого океана55. На захваченных территориях быв-
шие союзники России проводили политику колониального гра-
бежа и террора, ничем не отличавшегося от террора германских
оккупантов.
Германское командование настаивало на мобилизации ресур-
сов оккупированных территорий для победного завершения войны.
Э. Людендорф требовал, чтобы Украина поставляла в огромном
количестве продовольствие для центральных держав и сырье для
германской промышленности. Кроме того, военное руководство
поставило вопрос о насильственной мобилизации украинских ра-
бочих и посылки их в Германию. Одновременно оно хотело пере-
бросить часть своих военных сил на Западный фронт. Военное
командование выступило за учреждение на Украине военного ге-
51 Krasuski J. Spor о orientacje.. , S. 259.
52 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 50, с. 81.
53 История первой мировой войны, 1914—1918, т. 2, с. 438.
54 История первой мировой войны, 1914—1918, т. 2, с, 438—439.
55 История дипломатии, т. III, с. 120—128.
294
нерал-губернаторства. Но оно натолкнулось на сопротивление им-
перских кругов, считавших, что такая прямолинейность неуме-
стна и вредна56. Правящие круги Германии не могли не учиты-
вать изменившуюся обстановку, рост национально-освободитель-
ного движения на оккупированных территориях. В соответствии
с теорией «окраинных государств» их больше устраивала завеса
так называемого «самостоятельного» и «дружественного» государ-
ства. Такая установка не помешала тем не менее германскому
командованию сосредоточить всю власть на Украине в руках ок-
купационных властей. В конце марта 1918 г. между Германией
и Австро-Венгрией было подписано соглашение о разделе зон ок-
купации на Украине. Австро-Венгрия в соответствии с этим со-
глашением оккупировала Подольскую, Екатеринославскую, Хер-
сонскую губернии, юго-западную часть Волынской губернии,
часть Таврической губернии и г. Одессу57.
Грабеж богатств Украины осуществлялся под прикрытием
«договоров о товарообмене». В дополнение к договору, подписан-
ному германским правительством и Центральной радой в феврале
1918 г. в Бресте, 23 апреля 1918 г. в Киеве было подписано но-
вое «экономическое соглашение». Цифры взаимных поставок были
пустой формальностью, ибо оккупационные войска на местах
вывезли все, что только можно было вывезти. «Норма» вывоза
отдельных видов сырья и продовольствия определялась количест-
вом, «необходимым для удовлетворения текущих потребностей
германских и австро-венгерских войск», находившихся на Укра-
ине б8.
В обстановке грабежа и военной диктатуры оккупационных
властей на Украине буржуазно-националистическая Центральная
рада больше не удовлетворяла оккупантов. Они искали еще бо-
лее послушных носителей украинской «государственности», кото-
рыми стали гетман волею германских оккупационных властей
генерал П. Скоропадский и его окружение, состоявшее из реакци-
онного царского офицерства, мечтавшие с помощью Германии и
при опоре на украинские ресурсы реставрировать царизм в Рос-
сии59. Марионеточное «правительство» Скоропадского отвечало те-
кущим потребностям оккупантов: оно и не помышляло о чем-либо,
что хоть в какой-то мере расходилось бы с политикой оккупантов.
Свою политику проводила на Украине и Австро-Венгрия.
Венские правящие круги стремились создать себе опору в форми-
ровании «сечевых стрельцов», полки которых создавались из вы-
ходцев из Галиции. О далеко идущих планах Вены говорило и
56 Белан Ю. Я. Отечественная война украинского народа против немецких
оккупантов в 1918 г. Киев, 1960, с. 160.
57 Карпенко О. Ю. Імперіалістична інтервенція на Україні 1918—1920 pp.
Львів, 1964, с. 45.
68 Заставенко Г. Крах німецької інтервенції на Україні в 1918 р. Київ,
1959, с 64.
59 Zur Ukraine-Politik des deutschen Imperialismus. Jena, 1969, S. 38—46,
295
выдвижение претендента на «украинский престол» из дома Габс-
бургов. Но все эти потуги оказались безрезультатными. «Сече-
вики» стремились вернуться в Галицию, а претендент на «укра-
инский престол» вынужден был уехать с Украины по требованию
Берлина60-61.
Но основное внимание оккупанты уделяли экономическому
ограблению оккупированной Украины. В дополнение «договоров
о торговле» «украинское правительство» заключило с Германией
и Австро-Венгрией финансовые соглашения 15 мая и 10 сен-
тября 1918 г., которые стали еще одной формой прикрытия гра-
бежа оккупационными властями Украины. Согласно этим «дого-
ворам» Германия и Австро-Венгрия получили от «правительства»
Украины кредит в сумме 2 млрд. казначейских билетов для
«закупки» товаров на Украине62. Ответных поставок фактически
не производилось. «Торговля» со стороны Германии носила от-
кровенно принудительный характер. Член украинской торговой
делегации, ездившей в Германию, заявил на съезде Союза про-
мышленности, торговли и финансов 28 октября 1918 г.: «Это та-
кой произвол, какого торговля еще не видела» 63.
Оккупационные власти и не помышляли придерживаться ка-
ких-либо рамок «договоров». На Украине они проводили откры-
тый грабеж. Прежде всего оккупанты ограбили военные склады,
объявленные приказом генерала Эйхгорна от 17 мая 1918 г. «во-
енными трофеями». Далее оккупанты перешли к грабежу запа-
сов сырья, а также оборудования фабрик и заводов. Использовав
в качестве прикрытия тот факт, что все крупные предприятия
в период войны находились под военным контролем, они объ-
явили их «движимым имуществом русской армии». Демонтирова-
лись и вывозились даже телеграфные линии и линии электропе-
редач 64.
Но в центре внимания оккупантов был вывоз продовольствия,
ибо мир с Центральной радой они считали в первую очередь «хлеб-
ным миром». Однако именно здесь их ожидали большие трудности.
Германские войска, как отмечал Ленин, «вместо хлеба из Укра-
ины вывезли русский большевизм»65. Крестьяне отказывались
продавать продовольствие за оккупационные банкноты, вза-
мен на которые они практически ничего не могли получить.
Оставался единственный способ «заготовок» — принуждение
с помощью военной силы. Германское имперское правительство
в официальной директиве по этому вопросу указывало, что хлеб и
продовольствие следует выкачивать, невзирая ни на какие обстоя-
60-61 Теодорович І. М. Політика монархії Габсбургів на Україні після Брест-
Литовська (березень—листопад 1918 р.).—«Питання нової та новітньої
історії» (Київ), 1971, № 12.
62 Заставенко Г. Крах німецької інтервенції..., с 65.
63 Заставенко Г. Крах німецької інтервенції..., с 68.
64 Там же, с 65.
65 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 376.
296
тельства66. Такое же указание получили и австро-венгерские ок-
купационные власти на Украине. Реквизиции продовольствия и
фуража выливались в открытый грабеж населения оккупацион-
ными властями. Одним из итогов такого курса было то обстоятель-
ство, что «...разложение захватило германскую армию, и она за-
нялась спекуляцией» 67.
Политика грабежа и насилия на Украине в 1918 г. вызвала
широкую волну сопротивления68. Большую роль в развертывании
борьбы с оккупантами сыграло Организационное бюро, создан-
ное на совещании украинских коммунистов 19—20 апреля 1918 г.
в Таганроге, куда после оккупации Украины переехали партий-
ные и советские органы республики. На оккупированной терри-
тории был создан Временный Всеукраинский партийный коми-
тет.
Исключительно большую роль в дальнейшем развертывании
борьбы украинского народа сыграл I съезд КП(б)У, состояв-
шийся в Москве в июле 1918 г.
В середине июля 1918 г. на Украине началась забастовка же-
лезнодорожников, длившаяся около месяца. В ней приняло уча-
стие около 200 тыс. рабочих. Только мобилизация всех оккупа-
ционных сил позволила германским и австро-венгерским властям
с применением самых жестоких методов кое-как наладить работу
транспорта69. Осенью 1918 г. в результате усиления революци-
онных волнений в среде оккупационных войск, поражения цен-
тральных держав на фронтах первой мировой войны и под уда-
рами партизанских отрядов и регулярных частей Красной Армии
оккупационный режим на Украине стал разваливаться. Оконча-
тельно он был ликвидирован в январе 1919 г.
Своеобразным барометром внутри- и внешнеполитического по-
ложения Германии в 1918 г. становится политика правящих кру-
гов Берлина в Прибалтике.
После заключения Брестского мира решено было создать Кур-
ляндское княжество, к которому в будущем предполагалось при-
соединить Литву и Эстонию. Литовская проблема рассматрива-
лась в тесной связи с польской и украинской. Один из высших
чиновников министерства иностранных дел, Р. Надольны, выдви-
нул план продолжения границ Литвы до Украины и достижения
таким путем полного окружения Польши70. Эту идею выдвигали
еще в 1914 г. пангерманцы, к ним позже, в 1917 г., присоедини-
лись Гинденбург и Людендорф. Таким образом, передача Холм-
щины Центральной раде и включение Белоруссии в состав Литвы
66 Куль Г. фон, Дельбрюк Г. Крушение германских наступательных опе-
раций 1918 г. М., 1935, с. 42.
67 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 68.
68 Белан Ю. Я. Отечественная война украинского народа..., с. 170—175.
69 Скляренко С. М. Боротьба трудящих України проти німецько-австрій-
ських окупантів і гетьманщини. Київ, 1960, с 125—147.
70 Fischer F. Griff nach der Weltmacht..., S. 618.
297
должно было настолько ослабить Польшу, что она не пред-
ставляла бы никакого препятствия для установления полного
господства Германии в этом районе.
На совещании высшего военного командования 10 марта 1918 г.
было принято решение осуществить балтийский проект в два
этапа: сначала создать «государства в Литве и Курляндии, заста-
вить их заключить персональную унию с Пруссией или Герма-
нией, а затем присоединить к Курляндии и остальную часть При-
балтики, создать таким образом латвийско-эстонское «государ-
ство», в котором решающая роль принадлежала бы немецким по-
мещикам»71.
Создание Курляндского княжества было первым этапом обра-
зования будущего балтийского «Восточного государства». 8 марта
1918 г. был созван Курляндский ландесрат, который проголосовал
за все, что от него требовала германская военная администрация,
и прежде всего за решение о присоединении Курляндии к Гер-
мании72. Делегация ландесрата во время аудиенции у кайзера
Вильгельма «ходатайствовала» о династической унии прибалтий-
ских княжеств с Германией. Новому балтийскому «государству»
было обещано заключение военной и экономической конвенций.
Весной 1918 г. прусское правительство приступило к практиче-
ской разработке основных принципов объединения Прибалтики
с Германией 73.
Подготовка проекта конвенций Германии с Литвой и Курлян-
дией была поручена профессору И. В. Бредту, автору проекта
Брестского мирного договора. Им были подготовлены проекты
двух договоров: общего договора с Германией и проекта двусто-
роннего соглашения. В общем договоре определялось «вечное объ-
единение» с Германией, которое Литва и Курляндия никогда не
могли бы денонсировать. Далее следовали статьи, лишавшие Литву
и Курляндию даже намека на суверенитет. Интересы их граждан
имела право представлять только Германия. Литва и Курляндия
облагались двойной системой налогов: внутренних податей и цен-
тральных налогов рейха 74.
В мае 1918 г. состоялось тайное совещание по обсуждению
подготовленных проектов. Относительно Лифляндии и Эстонии
единодушия достигнуто не было75. В августе 1918 г. в ведомстве
иностранных дел был разработан очередной проект договора Гер-
мании с «государствами» в Прибалтике. Этот проект больше, чем
предыдущие, маскировал германскую политику аннексий путем
расширения «прав» Курляндии на установление политических и
71 Kiewycz L. Sprawy lotewskie w baltickiej polityce Niemiec w latach 1914—
1919. Poznan, 1970, s. 148.
72 История Латвийской ССР, т. III. Рига, 1958, с. 118.
73 Kiewycz L. Sprawy lotewskie,.., s. 345—346.
74 Стражас Л. M. «Земля Оберост» в германской политике в годы первой
мировой войны. Дис. Вильнюс, 1970, с. 832—840.
75 Там же.
298
экономических отношений с другими государствами (естественно,
с согласия вильгельмовского рейха). Курляндия должна была
стать государством-сателлитом Германии при одновременном со-
хранении внешних атрибутов независимости. Этот проект был
принят на заседании имперского правительства 7 августа 1918 г.
как основа для окончательной разработки договора76. Но, как
впоследствии оказалось, и это решение не было окончательным.
Их мысли шли дальше, к созданию «Восточного государства».
Но поражение Германии в войне перечеркнуло все эти
планы.
Существенным дополнением политических мероприятий кай-
зеровской Германии в Литве, Латвии и Эстонии стала оккупация
германскими войсками Финляндии в апреле—мае 1918 г.
Целью кайзеровской Германии здесь было: подавление ре-
волюции, давление на Советскую Россию, обеспечение допол-
нительного источника сырья, а также выгодного плацдарма
против возможного Северного фронта77. В результате Балтийское
море оказывалось полностью под контролем кайзеровской Гер-
мании.
Контрреволюционная интервенция германских империалистов
против Советской России имела далеко идущие последствия для
кайзеровской Германии. За внешней оболочкой событий проис-
ходили глубинные процессы, которые действовали в направлении,
прямо противоположном замыслам милитаристских и экспансио-
нистских кругов. Революционное движение подтачивало военную
мощь империи. «Подавление революции в красной Латвии, Фин-
ляндии и на Украине стоило Германии разложения армии, — пи-
сал в августе 1918 г. внимательно наблюдавший за событиями
В. И. Ленин. — Поражение Германии на Западном фронте было
вызвано в значительной степени тем, что старой армии в Германии
уже не существует» 78. Революционное воздействие Советской Рос-
сии оказывало все возраставшее влияние на ход событий во всем
мире. Но особенно сильно было ее влияние на развитие внутри-
политического положения в странах Четверного союза, где под
влиянием идей Октября бурно росло революционное и нацио-
нально-освободительное движение.
После провала наступлений весной и летом 1918 г. на Запад-
ном фронте германские империалисты с особым усердием про-
водили свою грабительскую политику на Востоке. Здесь их планы
продолжали вращаться главным образом вокруг России и сосре-
доточивались в первую очередь на идее устранить всякую воз-
можность возрождения России. По вопросу о методах и формах
осуществления таких планов в правящих кругах Германии ле-
76 Kiewycz L. Sprawy lotewskie..., s. 153.
77 Böhme H. Die deutsche Kriegszielpolitik und Finnland im Jahre 1918.—
In: Deutschland in der Weltpolitik des 19. und 20. Jahrhunderts. Düssel-
dorf, 1973, S. 384.
78 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 75.
299
том 1918 г. разгорелись острые споры и дискуссии. В мае 1918 г.
министерство иностранных дел разработало меморандум о поли-
тике Германии в отношении Советской России. В нем указыва-
лось; «Транспорт, промышленность, вся русская экономика дол-
ясны перейти в наши руки! Мы должны осуществлять эксплуата-
цию Востока. Там мы получим проценты, необходимые нам для
наших военных займов» 79.
16 мая 1918 г. в Эссене по инициативе крупповского кон-
церна состоялось совещание ведущих представителей германской
тяжелой индустрии по вопросу о «торговле» с Россией, Украиной,
Балканскими странами и другими «окраинными народами»80.
На совещании было принято решение о будущих германских капи-
таловложениях в этих странах в сумме 2 млрд. марок. Условием
такого вклада, подчеркивалось в решении совещания, должно
было стать укрепление политического влияния Германии в вос-
точных областях в более последовательной и далеко идущей
форме, чем это предполагалось по условиям мирного договора.
Прежде всего выдвигалась необходимость военной оккупации
Германией европейских путей сообщения, ведущих на север.
Ввиду этого считалось необходимым удержать в руках герман-
ских войск Мурманское побережье, острова Балтийского моря и
Финляндию81.
Часть германской империалистической буржуазии выступала
за активизацию и продолжение военной интервенции против Со-
ветской России и ее окончательный разгром. Но военное руко-
водство считало этот вариант неосуществимым, ибо если армия
еще могла выполнять роль оккупанта в Прибалтике, Белоруссии
и на Украине, то для продолжения военных действий на Востоке
у нее уже не было сил. Это признавал и сам Людендорф82. По-
этому лучший путь они видели в том, чтобы держать Россию
в состоянии крайнего ослабления, внешне поддерживать отноше-
ния с Советским правительством, но в то же время искать союз-
ников против него в лагере контрреволюции. Они активно помо-
гали генералу Краснову на Дону. В июне 1918 г. в Киеве состоя-
лась встреча германского посла и видного политического деятеля
Германии Г. Штреземана, с одной стороны, и лидеров русских
кадетов во главе с Милюковым — с другой 83.
Но тем не менее Г. Штреземан и дальше оставался сторонни-
ком сотрудничества с Советским правительством. А цель была
прежняя — империалистическая эксплуатация и прямой захват
богатств России, создание в Восточной Европе германской коло-
нии. Г. Штреземан писал в сентябре 1918 г.: «Возможно, Герма-
ния решительно повернется лицом на Восток и мы там найдем
79 Krasuski J. Spor о orientacje..., s. 348.
80 Böhme H. Die deutsche Kriegszielpolitik..., S. 381.
81 Там же.
82 Людендорф Э. Мои воспоминания..., с. 98—102.
83 Krasuski J. Spor о orientacje..., s. 349.
300
все то, что мы не можем получить путем конкуренции на замор-
ских рынках»84.
С новой силой развернулись споры в правящих кругах Герма-
нии по вопросу о политике в Восточной Европе в июне 1918 г.
ввиду приближения решающей схватки на Западном фронте,
а также в связи с активизацией контрреволюции в России и уси-
лением поддержки ее державами Антанты. В это время и возник
меморандум Людендорфа «Цели германской политики», который
является важнейшим документом, где наиболее полно отражены
планы германских захватов в Восточной Европе.
В меморандуме Людендорфа указывалось, что прорыв «же-
лезного кольца» Антанты может быть осуществлен в случае,
если бы Россия в политическом, экономическом и военном отно-
шениях оказалась полностью зависимой от Германии и преврати-
лась бы в источник ее экономической силы и политической мощи.
Таким путем Германия сможет обеспечить себе господствующее
положение в Европе, заложить основы европейско-азиатского
блока и обеспечить себе положение мировой державы, которая
могла бы стать противовесом панамериканскому и британскому
блокам. По плану Людендорфа Финляндия, Прибалтика, Литва,
Польша, Украина и Грузия должны были быть окончательно отде-
лены от России, в остальной ее части — конечно, после свержения
большевизма! — должно быть создано федеративное государствен-
ное образование при условии его «тесной» экономической связи
с Германией85. Такого положения («супер-Брест», как охаракте-
ризовал его западногерманский историк В. Баумгарт86) Люден-
дорф хотел добиться прежде, чем германские представители ся-
дут за стол переговоров с представителями Антанты.
Не менее пространно на эту тему высказался адмирал
фон Гинтце, сменивший Кюльмана на посту статс-секретаря ми-
нистерства иностранных дел. Он заявил 21 августа 1918 г. на со-
вещании руководителей парламентских клубов, что основной за-
дачей Германии на Востоке является недопущение возникнове-
ния нового фронта. С целью создания лучших позиций Германии
в будущей войне он считал необходимым продолжать осуществ-
лять политику «окраинных государств». На вопрос о том, с кем
должна сотрудничать Германия, он ответил, что только с суще-
ствующим правительством; монархистов он считал офицерами
без армии, кадетов — бессильными87.
Развивавшиеся германскими экспансионистами планы пока-
зывали их полный отрыв от действительности и непонимание пер-
спектив развития событий. Им представлялось, что положение
Германии таково, что они могут диктовать любые условия. «Когда
84 Gatzke H. W. Zu den deutsch-russischen Beziehungen im Sommer 1918.
Dokumentation. — «Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte», 1955, H. I, S. 77.
85 Baumgart W. Deutsche Ostpolitik..., S. 85.
86 Там же, с. 86.
87 Krasuski J. Spor о orientacje..., s. 357.
301
немцы считали себя господами, во время Брестского мира, они
были на шаг от своей гибели», — охарактеризует В. И. Ленин
спустя всего несколько месяцев положение, сложившееся в поли-
тическом и военном руководстве кайзеровской Германии летом
и осенью 1918 г.88
Стоя на грани военного и политического банкротства, герман-
ские империалисты продолжали поиски методов экономической
эксплуатации Советской России, пока обстоятельства не позволят
им свергнуть Советскую власть. Угрожая применением военной
силы, Германия навязала Советскому правительству 27 ав-
густа 1918 г. так называемый «добавочный договор» в порядке
«уточнения» Брестского мирного договора. Под видом компен-
сации за «военные издержки» Советская Россия должна была вы-
платить Германии контрибуцию в б млрд. марок золотом, а также
предоставить в ее распоряжение четвертую часть добычи бакин-
ской нефти89. Но планы экономического закабаления Советской
России строились уже на песке. Военная мощь Германии таяла,
а возглавляемый ею Четверной союз находился на пороге рас-
пада. Подписание этого «добавочного договора» было последней
уступкой, сделанной молодой советской дипломатией зарвавшимся
германским империалистам.
Отличительной чертой советско-германских отношений на за-
ключительном этапе первой мировой войны было то, что кайзе-
ровское правительство проводило все более враждебную поли-
тику по отношению к Советской России по мере приближения во-
енного краха Германии. Продолжалась и усиливалась поддержка
контрреволюционных элементов на Украине, Дону, Кавказе и
в Прибалтике. Участились случаи грубого нарушения условий
Брестского мира, что вызывало протесты со стороны Советского
правительства. В ответ на провокационные действия германских
оккупационных властей и разграбление ими государственного
имущества и природных богатств страны Советское правитель-
ство приостановило в октябре 1918 г. выплату финансовых сумм,
предусмотренных «добавочным договором». Аналогичные меры
были приняты и против антисоветских действий других членов
Четверного союза, нарушавших условия Брестского мира, под
которым стояла их подпись. Так, после захвата турецкими вой-
сками Баку Советское правительство потребовало их немедлен-
ного отвода. Отказ султанской Турции выполнить это требование
привел к тому, что 20 сентября 1918 г. Советское правительство
объявило Брестский мир в отношениях между Турцией и Россией
несуществующим90. Одновременно были предприняты шаги к не-
допущению безвозмездного вывоза бакинской нефти в Германию.
Даже в условиях приближавшегося краха германские империа-
88 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 375.
89 Советско-германские отношения..., т. I, с. 613—622.
90 История внешней политики СССР, т. I. 1917—1945. М., 1976, с. 90.
302
листы не собирались выполнять условий взятых ими на себя обя-
зательств. В ответ на справедливые требования советской стороны
они пошли на односторонний разрыв отношений с Советской Рос-
сией в самом начале ноября 1918 г.91
Рост революционного движения в Германии и Австро-Венг-
рии, а также начавшийся распад коалиции центральных держав
показывали правильность ленинской оценки перспектив между-
народного развития. «...Пролетариат России... со вниманием и
восторгом следит за событиями», — писал Ленин в октябре
1918 г.92 Настало время, когда уже можно было наглядно
показать значение внешнеполитической стратегии, выбранной
в период заключения Брестского мира. «... ценою национальных
жертв, мы сохранили такое интернациональное революционное
влияние, что теперь вот прямо подражает нам Болгария, кипит
Австрия и Германия, ослаблены оба империализма, а мы окрепли
и начали создавать настоящую пролетарскую армию» 93, — писал
В. И. Ленин в начале октября.
События развивались стремительно. В начале октября вышла
из войны Болгария. Начался распад Австро-Венгрии. Наконец,
разразилась революция в Германии. 9 ноября революционная
волна смыла монархию Гогенцоллернов. 11 ноября в Компьенском
лесу было подписано перемирие между странами Антанты и Гер-
манией. Война завершилась поражением Германии и ее союзников.
В новой обстановке ВЦИК и Совет Народных Комисса-
ров РСФСР приняли 13 ноября 1918 г. историческое решение об
аннулировании Брест-Литовского договора и всех вытекавших из
него соглашений. В Постановлении, опубликованном за подписями
В. И. Ленина и Я. М. Свердлова, говорилось, что «Брест-Литов-
ский мир насилия и грабежа пал... под соединенными ударами
германских и русских пролетариев-революционеров» 94. Дальней-
шие отношения между двумя странами могут развиваться лишь
на принципах, провозглашенных Октябрьской революцией и не
совместимых с условиями империалистического диктата.
Поражение германского империализма было также и круше-
нием политики «Дранг нах Остен». Революция в Германии не
увенчалась победой пролетариата. Поэтому там сохранились те
силы, которые были носителями этой политики. Вместе с тем гер-
манская буржуазия сохранила ненависть к первому пролетар-
скому государству, что объединяло ее с победившим блоком импе-
риалистов Антанты. Последнее обстоятельство, как показала исто-
рия, хранило в себе семена возрождения старых и рождения
новых концепций экспансионистской политики на Востоке, и эти
семена по прошествии времени дали новые всходы в иной исто-
рической обстановке.
91 Ахтамзян А. А. От Бреста до Киля..., с. 181—188.
92 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 98.
93 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 109.
94 Цит. по: Советско-германские отношения..., т. I, с. 679,
303
Заключение
Поражением кайзеровской Германии в первой мировой войне
завершился первый этап германской политики «Дранг нах Остен»
в эпоху империализма. Исход войны был прямо противоположен
тем замыслам, планам и целям, которыми вдохновлялось герман-
ское политическое руководство, развязывая ее. «Бросок к миро-
вой державе» обернулся падением в пропасть. Австро-Венгрия —
основная союзница Германии, давшая повод для вступления
в войну, — перестала существовать. Политические и экономиче-
ские позиции Германии на Востоке Европы, на Балканах и в Ос-
манской империи, на создание которых ушли долгие годы экс-
пансионистской политики в конце XIX—начале XX в., были уни-
чтожены. Оказались утраченными все колониальные владения.
Территориальные потери понесла Германия и в Европе, причем
большие — на Востоке.
Анализу причин поражения Германии, а также социально-по-
литических, военно-стратегических и экономических последствий
первой мировой войны посвящена обширная историческая литера-
тура. И тем не менее встает вопрос: какое место занимает «вос-
точная политика» германского империализма в годы первой миро-
вой войны в общем комплексе причин его поражения? Вычлене-
ние этого вопроса правомерно как с точки зрения задач данного
исследования, так и с точки зрения оценки влияния итогов войны
на последующий курс внешней политики империалистической
Германии.
Поставленный вопрос следует оценивать не столько с военной
точки зрения, хотя и здесь его значение чрезвычайно велико: Вос-
точный фронт приковывал в годы войны примерно половину
всех вооруженных сил Германии, большую часть вооруженных
сил Австро-Венгрии и значительную часть сил Болгарии и Осман-
ской империи (Закавказский фронт). Но роль «восточного фак-
тора» возросла еще больше тогда, когда Великая Октябрьская со-
циалистическая революция прорвала единый до того времени
фронт империализма, открыла новую эру в истории человечества
и указала всем народам путь революционного выхода из империа-
листической войны. «Победа Октября — главное событие XX века,
коренным образом изменившее ход развития всего человече-
304
ства», — отмечалось в постановлении ЦК КПСС «О 60-й годов-
щине Великой Октябрьской социалистической революции»1. Ре-
волюция в России, положив начало новому общественному строю,
нанесла могучий удар по всей системе империализма, ввергла
его в состояние общего кризиса. Силу этого удара одним из пер-
вых испытал на себе германский империализм. Идеи Октября,
его программа окончания мировой бойни, непосредственное рево-
люционное воздействие на германские вооруженные силы привели
к тому, что, как писал Ленин, «Германия в несколько месяцев
превратилась из могущественной империи в гнилое дерево»2.
Вслед за русским Октябрем последовал германский Ноябрь.
Революция в Германии не увенчалась установлением власти ра-
бочего класса, чему в огромной степени помешало отсутствие
в стране пролетарской партии нового типа. Однако германский
пролетариат сохранил свои силы и после мировой войны, вплоть
до прихода гитлеровцев к власти, оставался самым организован-
ным и сплоченным отрядом революционного пролетариата в ка-
питалистических странах. Его выступления повергали в страх
не только германскую буржуазию, но и буржуазию других импе-
риалистических держав, срывали их планы использовать Герма-
нию как ударную силу антисоветской интервенции в первые
послевоенные годы, в период гражданской войны в Советской
России.
Одной из форм борьбы германской буржуазии против роста
революционности рабочего класса было усиление национализма
и пропаганды националистических идей. Взаимозависимость этих
явлений неоднократно отмечал Ленин, подчеркивавший, что шо-
винизм является проявлением «сознательной контрреволюцион-
ности» буржуазии и растет «вместе с ростом ненависти к проле-
тариату, как международной силе»3. Это замечание Ленина
может быть целиком отнесено к деятельности германской империа-
листической буржуазии и экспансионистских кругов на заключи-
тельном этапе войны и в послевоенные годы. Шовинистический
угар, охвативший эти круги после победы Октябрьской револю-
ции в России и заключения Брестского мира, не улетучился и
после поражения в войне. Оценка с крайних националистических
позиций всех событий того времени привела к появлению новых
программных установок и идеологических концепций, придавших
национализму пангерманского толка новые и зловещие черты,
предвосхитившие в ряде пунктов нацистские доктрины.
События заключительного периода войны породили в правя-
щих кругах кайзеровской Германии убеждение в возможности
подчинить своему господству огромную территорию России и со-
хранять над ней контроль в течение длительного времени.
1 О 60-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции.
Постановление ЦК КПСС от 31 января 1977 года. М., 1977, с. 3.
2 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 124.
3 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 19, с. 220.
305
По мнению западногерманского исследователя этого вопроса
А. Хильгрубера, такое убеждение исходило из заниженной оценки
сил и возможностей России, что находилось в полном противоре-
чии со взглядами предвоенного германского политического руко-
водства, которое было склонно преувеличивать мощь царской
России 4.
Внешние различия между первоначальной и новой програм-
мами были не столь уж велики. Но в случае их реализации полу-
чилась бы совершенно иная картина мира. Новая концепция
брала за геополитический образец «мировой державы» уже не
Великобританию с ее колониальной империей, а Россию с ее ог-
ромными территориальными пространствами. И если Англии
в свое время намеревались подражать и были даже не прочь раз-
делить с ней бремя «мирового господства», то с Россией теперь
предполагали поступить по-иному: ее стремились полностью под-
чинить Германии, превратить, по сути дела, в колонию, управля-
емую местной администрацией. Составляя с Россией единый
территориальный массив, Германия превратилась бы в неуязви-
мую в экономическом и военном отношениях твердыню, способную
выдержать любые превратности судьбы. Такое решение было
в известной мере альтернативным плану образования «Срединной
Европы». Создавалась, таким образом, другая, новая геополитиче-
ская «модель» мировой державы, отличавшаяся от прежней по
существу принципиально.
Новая программа, а следовательно, и новая постановка воп-
роса о военных целях были продуктами войны, германской импе-
риалистической реакцией на революционные события в России.
Решающую роль в ее формировании сыграли пангерманские круги,
которые приобрели доминирующее влияние после «июльского
кризиса» 1917 г. в Германии. Эти круги тесно сотрудничали и
взаимно переплетались с германским верховным командованием
и Немецкой отечественной партией, ставшей к концу войны круп-
нейшей партией страны по числу членов. Непосредственными но-
сителями таких программных установок были Э. Людендорф и
имперское руководство на заключительном этапе войны.
Прямым продуктом новой концепции военных целей явились
многочисленные проекты колонизации немецкими переселен-
цами различных областей на Востоке: в Польше, Прибалтике, на
Украине и т. д. Эти проекты составлялись не только отдельными
«энтузиастами» и различными колонизационными обществами,
возникавшими тогда в Германии по образцу Гакаты, но разраба-
тывались иногда и по прямому поручению верховного командо-
вания5. Некоторые из этих планов строились с самого начала
4 Hillgruber А. Deutschland Rolle in der Vorgeschichte der beiden Welt-
kriege. Göttingen, 1967, S. 64—66.
5 Так, план колонизации Курляндии был составлен по поручению верхов-
ного командования профессором Людвигом Бернгардом (Людендорф Э.
Мои воспоминания о войне 1914—1918 гг., т. 2. М., 1924, с. 54).
306
в расчете на массовое выселение местного населения, как это
имело место по отношению к польским землям6. Возникали про-
екты расчленения России на ряд мелких государственных образо-
ваний и т. д. Широкая пропагандистская деятельность и «патри-
отическое воспитание», развернутые верховным командованием,
делали эти идеи достоянием националистических течений, которые
распространились во всех общественных слоях. Все это сильно по-
догревало развитие германского буржуазного национализма, да-
вало выход его проявлениям в крайне шовинистических формах.
Рост шовинистических настроений и распространение нацио-
налистических предрассудков влияли в свою очередь на выра-
ботку внешнеполитических стереотипов, которые отражали не
реальную действительность, а были проявлением иррационалисти-
ческих реакционных концепций7. Для правильной оценки значе-
ния этого факта следует также учесть, что в годы войны герман-
ским правящим кругам удавалось путем безудержной национа-
листической пропаганды поддерживать в широких народных
массах иллюзию близкой победы. «Неожиданное» поражение соз-
дало благоприятную психологическую почву для распространения
различных националистических мифов и их полного разрыва
с действительностью. Извращенное представление о положении
дел на Востоке к концу войны и иррационалистические толкова-
ния причин поражения стали тяжелой исторической ипотекой
для германской империалистической идеологии и политического
мышления. Эти, по выражению советского исследователя
Ф. И. Нотовича, «неучтенные уроки» Брестского мира8 оказали
сильное деформирующее воздействие на последующие внешне-
политические концепции империалистической Германии. Именно
в то время были посеяны семена, из которых впоследствии разви-
лись нацистские захватнические замыслы.
Марксисты прекрасно знают, что ни одна возможность в по-
литике не превращается в действительность, если за ней не стоит
общественная сила, заинтересованная в ее воплощении в жизнь.
Такой силой, заинтересованной в возобновлении германской по-
литики «Дранг нах Остен», стал мировой империализм, увидев-
ший в ней один из инструментов борьбы против Советской Рос-
сии. Возможность такого поворота событий первым подметил еще
на заключительном этапе войны В. И. Ленин, который отмечал
уже в октябре 1918 г., что «по крайней мере часть англо-француз-
ских империалистов, видимо, надеется на то, что германское прави-
6 Германская экспансия в Центральной и Восточной Европе. Сб. статей.
М., 1965, с. 182, 193.
7 О механизме складывания и особенностях функционирования подобных
стереотипов см.: Зак Л. А. Западная дипломатия и внешнеполитические
стереотипы. М., 1976.
8 Нотович Ф. И. Захватническая политика германского империализма на
Востоке в 1914—1918 гг. М., 1947, с. 231.
307
тельство, по прямому или молчаливому соглашению с ними, ста-
нет уводить свои войска с Украины лишь по мере того, как Укра-
ину будут оккупировать англо-французские войска, для того
чтобы не допустить неизбежной иначе победы украинских рабо-
чих и крестьян и создания ими украинского рабочего и кресть-
янского правительства»9. Это был первый шаг на пути замыслов
превратить германский империализм в ударную силу в деле уду-
шения пролетарской революции в России. Эта черта в политике
западных держав была подмечена и встретила отклик в империа-
листических кругах Германии, где появились сторонники нового
курса — разделаться с русской революцией путем соглашения
с западными державами о совместном ее удушении, естественно,
при соответствующей компенсации Германии за участие в таком
«крестовом походе». Именно существование подобных замыслов
на протяжении всего периода между двумя мировыми войнами
и сделало возможным возрождение политики «Дранг нах Остен»
после поражения Германии в первой мировой войне.
9 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 37, с. 127.
Указатель имен
Агаки А. С. 82, 185
Агафонов В. К. 62
Айзин Б. А 189
Аксенчук В. 71
Александр Баттенберг, кн. 69, 70
Александр II 45, 46, 48, 49, 51, 54
Александр III 22, 56
Алексии Л. 67
Альвенслебен 85
Альмайер-Бек И. X. 130, 136
Ангерман К. 122
Андраши Дюла 16, 32, 33, 35, 36, 38,
40, 87
Арендт Отто 105
Арендт О. 105
Арним 12
Арним-Мускау Т. 104
Астафьев И. И. 143, 145, 146, 182
Ауэрсперг А. 38
Ахтамзян А. А. 283, 284, 303
Вагинъский Г. 239
Бадени К. Ф. 14, 32, 42
Базлер В. 229, 247
Бартель В. 189, 259
Бартель X. 61
Бастаич К. 216, 219
Баттаглия Р. 121
Баумгарт В. 301
Баумгарт В. 293, 301
Бауэр О. 132
Бебель А. 23, 100, 115
Безелер Г. фон 230, 235
Бейлин К, 163
Бейст 31, 33, 35
Белан Ю. Я. 295, 297
Бенедикт Г. 41
Бенеш Э. 132, 212, 214, 215
Бенеш Э. 213, 214, 267
Березовский Ц. 232
Берендт Я. 94, 95
Бернгард Л. 90, 92, 94, 307
Бернгард Л. 85, 90—92, 94, 98
Бернгарди Фр. фон 109
Бернгарди Фр. фон 109
Бернрейтер Й. М. 128
Бернрейтер Й. М. 128
Берхем 22
Бескровный Л, Г. 64
Бестужев И. В. 117, 159
Бетман-Гольвег Т. 116, 119, 150, 186,
188, 196, 198, 200-203, 256, 257,
281-283
Бетман-Гольвег Т. 202, 203, 256
Бём В. 128
Бёме Г. 52, 53, 299, 300
Бигль В. 191
Бирман М. А. 187
Бисмарк Отто фон 10—19, 21—25,
33, 35, 38, 43, 45, 47, 48-51, 55-
58, 66, 68—70, 85-89, 92, 95, 96,
99, 100, 103, 141
Бисмарк О. 14, 44, 45, 49—51
Благоев Д. 180
Блейхрёдер С. 71, 73, 198
Бобжиньский М. 161
Бовыкин В. И. 52, 56, 117, 153
Боев Ю. А, 79
Бойст Ф. Е. 35
Бондаревский Г. Л. 75, 173
Борисов Ю. Б. 47
Воровски П. 257, 258, 260, 261
Бочев Ст. 179
Бочев Ст. 77, 179
Братиану Й. 69
Бредт И. В. 298
Бриан А. 214
Бридж Ф. Р. 34
Брошат М. 91, 92, 95
Брошат М. 86, 88, 91, 92, 95, 97, 232
Брюнин В. Г. 228, 282
Брюнинг А. П. 76, 78
Бузек Ю. 86, 89, 93
Буланже, генерал 19
Булат В. 234
Бунге Н. X. 56
Буржелен Г. 28
Буриан С. 202, 203, 248
Бухгейм К. 32
Бюлов Б. фон 26, 43, 75, 98, 106, 129,
141, 143, 144
Бюлов Б. фон 43, 75, 174
Валпас Э. 265
Вальдерзее А. 19, 20, 21, 73, 96, 109
Вальдерзее А. 19, 109
Вальтерс Э. 134
Вальяни Л. 133
Банк С. 135
Вебер 251
Вебер Макс 105, 227
Вебер М. 227
Вежховский М. 160
Велепольский 3. 224
Велер Г. У. 97
Велер Г. У. 52, 57, 88, 92, 94, 97, 98,
100
Велэ А. 73, 74, 80
Вендт Г. 15, 87, 92, 96
Вергун Д. 155
Вергун Д. 155
Верешицкий Г. 87
Вержховский Д. В. 190, 197, 223
Вернер 3. 27
Вертхеймер Э. 32
Вестарп, граф 232
Вжесиньский В, 85
Вийк К. 265
Вильгельм І 12, 15, 33, 51, 73
Вильгельм II 23, 26, 27, 60, 75, 80,
106, 131, 140—143, 149, 218, 236,
260, 287
Вильгельм II 174
Вильсон В. 214, 267, 268, 270, 280,
281
Виндишгрец А. 40
Виноградов В. Н. 185, 254, 255, 291,
292
Виноградов К. Б. 32, 114, 120, 121,
182
Вирт А. 179
Витковски Г. 52, 53
Витте С. Ю. 60
Вит те С. Ю. 57, 58
Волков В. К. 112
Вольгемут X. 287
Вольтер Г. 24, 100
Вортман К. 282
Вукович Г. 181
Вышнеградский И. А. 56
Гайл В. 259, 260
Галантаи Й. 292
Галкин И. С. 134, 172
Галос А. 99, 100
Ганземен А. 99
Ганземан Ф. фон 99
Гапонов П. М. 189
Гассер А. 190
Гатцке Г. В. 301
Гауч фон Франкентурм П. 32, 42
Гебзаттель, генерал 194, 260
Гевин Л. 177, 178
Гейс У. 117, 225
Гельферих К. 179, 203, 257
Гельферих К. 73, 74, 179
Ген В. 27
Гентцен Ф. Г. 99
Герман К. 126, 211, 158
Гервиг (Пихль Э.) 38, 40
Гертлинг, канцлер 287
Гестрин Ф. 31, 37, 39, 40
Гётцендорф Конрад фон 135, 173,
248, 250
Гётцендорф К. фон 131, 135
Гжешь Б. 84, 99
Гинденбург П. 207, 225, 242, 256,
283, 284, 287, 297
Гиндин И. Ф. 57
Гинтце фон, адмирал 301
Гирс Н. К. 17, 56, 68
Гирш В. 74, 199
Глебов В. Л. 67
Глебовицкий М, 159, 161
Гогенварт К. С. 32, 33
Гогенлоэ X. 15, 25, 98, 99
Голотик Л. 275
Голуховский А. 14, 72, 134, 135
Гольдштейн И. М. 139
Гольц К. фон дер 73, 174
Гольштейн Ф. фон 110, 111, 120,
143—145, 183
Гольштейн Ф. фон 145
Гонто-Бирон 47
Горчаков А. М. 47—49, 51
Горяинов С. 17
Госиоровский М. 215, 216
Госслер А. 246, 247, 258, 259, 260
Гошен 120
Гофман, генерал 239, 286, 287
Гоффманн В. 74
Грабская В. 73, 76, 78-80, 122, 173
Грац Г. 208
Грац Г. 201, 254, 293
Гросс Г. 79
Гросс М. 125, 128, 156
Гросфельд Л. 226, 234, 240, 242, 271
Грот 3. 88
Грэй Э. 150
Грюнберг К. 71
Гугенберг А. 104, 194, 199
Гупко Я. 226
Гуттен-Чапский Б. 225
Гуче В. 198
Давид 245
Данила, княжич Черногории 181
Даскалов Р. И. 176
Дашиньский И. 243
Дельбрюк Ганс 108, 112, 154, 227,
283, 293
Дельбрюк Г, 297
Дельбрюк К. 200
Делькассе Т. 72
Денисов В. И. 138
Деренковский Г. М. 149
Дертилис П. Б. 80, 177
Джорджевич Д. 177, 248, 249, 250—
252
Джурич М. М. 281
Диосеги И. 134, 136
Дмовский Р. 161-165, 167, 169, 224,
236, 280
Дмовский Р. 161, 162, 165, 236, 280
Довбор-Мусницкий Ю. 239
Долманьош И. 125
Доннерсмарк Хенкель фон 99
Драбкин Я. С. 279
Дроз Ж, 280
Дуисберг 282
Дутенгофер 140
Духанов М. М. 21
Дюрич Г, 78
Дюросель Ж-Б. 280
Дякин В. С. 139
Елавич Б. 34
Емец В. А. 206
Ерусалимский А. С. 11, 13, 16, 19,
22, 44, 45, 48, 51, 74, 80, 81, 85, 96,
106, 107, 141
Жарэ Г. 79
Жогов П. В. 186
Зайончковский А. М. 152
Зак Л. А, 307
Залышкин М. М. 68
Заставенко Г. 295, 296
Здзеховский Е. 239
Здзярский М. 229
Зейдлер Г. 221
Зеринг М. 198
Золотас К. 80
Зутис Я. 21
Извольский А. П. 62, 136, 144, 157,
182
Иокаи М. 14
Иорданов Д. 176
Ириньи К. 208—210
Исламов Т. М. 123, 128
Йиндра 3. 121, 129
Йованович В. 179
Йодко-Наркевич В. 225
Каледин А. М. 239
Камбон П. 76
Камбуров Г. 223
Канн Р. Л. 29, 128, 279
Капп 282
Каприви Лео фон 24, 25, 97, 98, 100,
102
Карлгрен В. 136
Кардорф В. фон 104
Карл I 217, 218, 222, 236, 242, 292
Каройи М. 209
Кароль I (Карл Гогенцоллерн-Зиг-
маринген) 68
Карпенко А. Ю. 295
Катков М. Н. 56
Каулла А. 75
Каутский К. 228
Каутский К. 228
Квадт А. 144
Кевич Д. 244, 246, 247, 260, 298,
299
Кеневич С. 85, 94
Кеннан Д. Ф. 263
Кеннеман Г. 99
Кербер Э. 211
Кидерлен-Вехтер 148
Киндорф фон 99
Кирдорф Э. 104, 282
Кирова К. Э. 184
Кирх П. 249
Кислинг Р. 130
Клайнов Г. 258
Класс Г. 154, 194, 199, 207, 258
Класс Г. 259
Клеванский А, X. 213, 215, 273
Клофач В. 126, 159, 212
Ключников Ю. В. 69
Кляйн Ф. 42, 101
Козловский Е. 84, 99
Козловский Ч. 237, 241
Козюченко В. 232
Коковцев В. Н. 150, 153
Колейка И. 30
Кольмер Г. 37, 38
Кондратьева В. Н. 63
Конрадсгайм Э. фон 254
Константинеску Н. Н. 71
Коперник Николай 90
Косев Д. 63
Костровицкая Я. 84
Косцельский Ю. 98
Кораблев В. И. 164
Коржалка И. 27
Корошец А. 219, 221
Кошари Д. 123
Крамарж К. 126, 159, 161, 163, 164,
169, 170, 210, 211
Крамский А. 84, 99
Красуский Е. 83, 98, 112, 227, 283,
300, 301
Крезо 78
Кремер И. С. 267
Кржижек Ю. 120, 121, 122, 211
Кривогуз И. М. 189, 264
Криштофи Й. 131
Крук А. 27, 258
Крупп Г. 73, 104, 174, 195
Крушевский С. 229
Кузминъский Т. 229
Кулаковский П. A. 171
Кулинич И. М. 260
Куль Г. фон 297
Куманецкий К. В. 224, 232, 233, 236,
240, 243
Кумпф-Корфес С. 16, 19, 21, 52, 54,
57, 58, 110
Куновский В. 234
Куусинен О. 265
Кухажевский Я. 237, 238, 240
Кучинский Ю. 26, 43, 52, 53
Кюльман Р. фон 238, 282, 283, 286,
287, 293, 301
Кюльман Р. 282
Лагард П. 20
Ламздорф В. Н. 56, 62
Ламздорф В. Н. 58
Ландау 3. 84
Леве 73
Левин Э. П. 174
Ледебур Г. 233
Ледоховский М. 89
Ленин В. И. 3, 4, 8, 28, 45, 61, 72,
84, 85, 89—91, 102, 112, 115, 116,
121, 122, 132, 146, 151, 154—157,
160, 161, 164, 167, 171, 175, 180,
184, 185, 187, 190, 192, 222, 223,
232, 262, 265, 272, 273, 276—278,
284, 287—290, 294, 296, 299, 302,
303, 305, 308
Ленин В. И. 4, 8, 28, 45, 61, 72, 78,
84, 85, 89, 90, 91, 102, 112, 115, 116,
121, 123, 132, 147, 151, 154-157,
160, 161, 164, 167, 171, 175, 180,
184, 185, 187, 190, 192, 222, 223,
225, 232, 262, 263, 265, 266, 272,
273, 276, 277, 284, 287—290, 294,
296, 297, 299, 302, 303, 305, 308
Ленис Г. 20
Лентце Г. 29
Ленц М. 111
Леонтьев А. 263
Лещиловская И. И. 127
Либкнехт В. 23, 100
Либкнехт К. 115, 116, 189, 229
Либкнехт К. 189
Лиман фон Сандерс О. 150, 152
Линде Г. 230
Ллойд-Джордж Д. 263, 267
Ллойд-Джордж Д. 263, 267, 270
Лучак Ч. 84
Любомирский 3. 236
Людендорф Э. 222, 232, 236, 242, 256,
276, 283, 284, 286, 287, 294, 297,
300, 301, 307
Людендорф Э. 232, 236, 276, 300,
307
Люксембург Р. 115, 189, 228
Люксембург Р. 228
Ляхов В. Ф. 190, 197, 223
Май И. 99
Май И. 84, 89, 95, 99, 100, 138
Майский И, М. 74
Макензен А. 253
Маммах К. 271
Манн Б. 257
Манн Г. 28
Маннер К. 265
Манусевич А. Я. 270, 280, 281
Манфред Л. 3. 12, 23, 45, 47, 56, 59,
82
Маркс Карл 10, 23, 86, 209
Маркс К. 10, 11, 13, 23, 31, 82, 86,
87
Мархлевский Ю. 278
Марьина В. В. 275
Масарик Т. 126, 211—215, 280
Масарик Т. 214, 280
Мартыненко А. К. 70, 82
Маттиас Е. 228
Маузер Ф. и П. 73
Машкин М. Н. 20
Мейер Г. К. 74
Мейер К. 27
Меклинг И. 291, 292
Мелик В. 31, 37, 39, 40
Мендель Я. 77
Меньшиков М. 147
Меринг Ф. 115, 189, 287
Мигулин П. П., 53
Милан, король Сербии 69, 70
Милич Д. 78, 177
Милоевич М. Г. 179
Миллер 140
Милюков П. Н. 167, 214, 300
Милютин Д. А. 46
Милютин Д. А, 46, 49
Михалович А. 220
Михаэлис Г. 261, 282, 283, 287
Михаэлис Г. 283
Молич Р. 30
Мольтке 20, 96, 119
Мольтке-старший 110
Моммзен Г. 132
Моравитц X. 73
Муравьев М. Н. 60
Музулин Ф. 43
Мюллер К. Г. 176
Мюллер Р. 266
Надольны Р. 297
Нарочницкий Л. Л. 65
Нарышкин К. 62
Настич 127
Натан Ж. 78
Натансон А. 224
Науманн Ф. 198, 204
Неедлы 3. 126
Ненашева 3. С. 170
Нечас Ц. 34, 136, 158
Николай II 26, 59, 60, 140-143, 146,
150, 152
Николай, князь Черногории 181
Норден А. 277
Носке Г. 228, 232
Нотович Ф. И, 307
Нотович Ф. И. 226, 292, 307
Ньюбольд Дж, Т. У. 122
Оль П. В. 139
Орлов Н. А. 17, 47
Осман Зеки Торгаи 76
Остальцева А. Ф. 144
Остен-Сакен Н. Д. 60
Островский Ю. 236, 240
Оттеб Э. 251
Отто Г. 25
Отто Э. 251
Паевский Я. 96, 113, 126, 195, 203,
222, 224, 233, 254, 255, 258
Палацкий Ф. 131
Палацкий Ф. 30
Патек С. 224
Пашич Н. 216, 217, 221
Перович М. 253
Петрович Н. 63
Петрович Н. 63, 249, 276
Петцолъд Я. 194, 199
Пилсудский Ю. 224, 225, 226, 230,
232, 233, 235, 236, 243
Пилсудский Ю. 232
Писарев Ю. А. 32, 127, 128, 136, 216,
217, 219, 221, 248, 249, 251, 253,
279
Ниш М. 30
Плеханов Г. В. 61
Погге фон Штрандман Г, 117
Погодин А. Л. 166
Позадовский-Венер А. фон 106
Поп И. И. 201
Попов К. 78, 176
Поповичи А. 131
Поповичи А. 131
Потоцкий А. 14
Прейс Я. 212
Пуадевэн Р. 79
Пурталес Ф. 148
Рааб Г. 18
Радзивилл Я. 237
Радовиц 48
Радославов В. 70, 188
Радулович М. 251
Рассел О. 49
Рассов П. 111
Ратенау В. 119, 196
Ратман Л. 53, 74, 108
Ратнер Н. Д. 15, 30, 32, 33, 42, 113,
133
Ратцель Ф. 108, 109
Рашин В. 212
Ревентлов Э. 106, 172
Ревентлов Э. 106, 107, 173
Реверзо 72
Ремен А. фон 250
Реннер К. (Шпрингер) 132, 209
Рехневский Т. (Тарский) 167
Рицлер К. (Рюдорфер Ю.) 116—118
Риссер Я. 74
Риттер Г. 112, 282
Рич М. 110
Рогге В. 33
Ротфельс Г, 15, 21
Рожественский 3. П. 142
Розенталъ Э. 142
Ройс 96
Рокфеллер 175
Рорбах П. 154, 227, 258
Рорбах П. 107, 109, 227
Ростунов И. И. 197, 206
Ротштейн Ф. А. 15, 27, 50, 59
Рубинштейн Е. И. 89, 94, 98, 219,
220, 221, 279, 286
Рюдорфер Ю. (Рицлер К.) 120
Сабанин А. В. 69
Сабуров П. А. 51, 54
Савин Т. 71
Сазонов С, Д. 148, 149, 150, 152, 206,
217
Салис фон Севис 249
Сарматикус (псевд.) 20
Сватковский В. П. 157
Свежиньский Ю. 243
Свердлов Я. М. 303
Свинхувуд П. 265
Сейда М. 163
Сенкевич И. Г. 64
Сетон-Уотсен Р. В. 168
Сидоров А. Л. 137, 139
Сикорский В. 225
Сикст Бурбонский, принц 222
Силин А. С. 20, 73, 174
Сименс Г. фон 74, 75, 81, 179
Сирола Ю. 265
Сказкин С. Д. 13, 15, 51, 66
Скляренко С. М. 297
Скоропадский П. 295
Сладек В. 126, 211
Смогожевский Г. 243
Соболев М. Я. 53
Соловьев Ю. Я. 181, 183
Соснковский К. 236
Сосноски Т. 34, 38
Стаблевский Ф. 98
Стамболов С. 70
Станек 221
Станишев X. Л. 77
Стечковский Я. 241, 242
Столыпин П. А. 140, 147
Стражас А. Ш. 244, 245, 259, 260, 298
Строков А. Л. 197, 198
Струве Л. Я. 160
Студницкий В. 230
Студницкий Я. 168
Стулли Б. 272
Супило Ф. 125, 156, 216
Супило Ф. 124, 156
Тааффе Э. 38, 39, 41, 42
Тарский (Рехневский Т.) 167
Татищев С. С. 51
Тидеман Г. 99
Тирпиц А. фон 106, 107, 141
Тиса И. 217, 249, 250
Тиссен А. 195
Тейлор А. Дж. П. 9, 36, 70
Теодорович Я. М. 194, 195, 226, 296
Терей Е. Я. 158
Тимашев 140
Тоболка 3. 41, 170
Тодорова Цв. 176, 182
Токоди Д. 129
Томашевский Е. 84
Трауб Г. 33
Троцкий Л. Д. 272, 287
Трумбич А. 125, 156, 216
Труш М, И. 265
Тун Ф. 32, 43
Туполев Б. М. 75, 81, 174, 176
Турок В. М. 123
Туцович Д. 180
Туцович Д. 180
Тшечаковский Л. 87, 89
Тычина Я. С. 286
Ульянова-Елизарова А. И. 61
Ульянова-Елизарова А, Я. 61
Фалькенгайн Э. 197, 202
Фалькенгайн Э. 197
Фейс Г. 175, 178
Фельдман Ю. 87, 88, 97
Фельнер Ф. 67, 69
Фердинанд Кобургский 22, 70, 78,
182
Фестер Р. 11
Филипп А. 228
Фишелъ А. 30
Фишер Г. Г. 270
Фишер Л. 270
Фишер Ф. 119
Фишер Ф. 107, 110, 114, 119, 192,
194, 195, 198-204, 207, 219, 256-
258, 283, 285, 291, 293, 297
Фош Ф. 197
Фош Ф. 197
Франк Й. 130
Франц К. 20
Франц-Иосиф 16, 33, 35, 38, 87, 173,
248
Франц-Фердинанд 130, 131, 135, 136,
190
Фрей Б. 272
Фридъюнг Г. 127, 128, 168
Фурсенко А, А. 175
Хайду Т. 275
Хальгартен Г. 173
Хальгартен Г. 58, 59, НО, 173
Ханч Г. 35
Ханч Г. 29, 35, 42
Хассе Э. 108, 154
Хассе Э. 108
Хвохтов В. М. 15, 21, НО
Хильгрубер А. 306
Хильгрубер А. 110, 117, 119, 306
Хлебовчик Ю. 95, 97
Хлебовчик Ю, 95, 97
Хойос Ф. 187
Холодковский Я. М. 266
Хольдэн 119
Хорти М. 272
Хрибар И, 159, 161
Цвиттер Ф. 29
Цеткин К. 287
Цехлин Э. 201
Цёлльнер Э. 39
Цёллънер Э. 39
Циммерман А. 257, 261
Чарный И. С. 18
Чарыков Н. В. 80, 145, 146
Чарыков Я. Я. 146
Челлен Р. 109
Чернин О. 218, 222, 223, 261, 283, 284,
285, 292
Чернин О. 218, 222, 223
Черчилль У. 223, 263
Черчилль У. 223, 263
Чиршки 196
Чубарьян А. О. 287, 289
Чулинович Ф. 275
Шацилло К. Ф. 153, 154
Шверин Ф. 198
Шебеко 211
Шейдеман Ф. 228
Шепич Д. 128
Шефер Д. 108, 199
Шёнерер Г. 38, 42
Шидак Г. 128
Шиман Т. 27, 154
Шиманьский Р. 98
Шлиффен 111, 193
Шляйер Г. 105
Шмераль Я. Б. 207, 210—213, 218,
219, 220, 275
Шмоллер Г. 108
Шнеерсон Л. М. 46
Шнейдер 78
Шпаро О. Б. 65
Шрейнер А. 23
Штальберг-Вернигероде У. 104
Штейнакер 131
Штерн Л. 279
Штефаник М. Р. 214, 216
Штёссель П. 194
Штрассер К. 175
Штреземан Г. 233, 282, 283, 300
Шуберт Э. 78
Шувалов П. А. 55—57
Шульце Э. 242
Шюлер Р. 201, 254, 293
Эггерт 3. К. 226, 228, 282
Эйсымонт В. С. 20
Эйхгорн, генерал 296
Эккард Ю. 21
Экмечич М. 38
Энгел-Яноши Ф. 133
Энгельс Фридрих 11, 12, 23, 82, 87
Энгельс Фридрих 10, 11, 13, 23, 31,
82, 86, 87
Эренталь А., граф 128, 135, 136, 171
Эрцбергер М. 195, 196
Юберсбергер Г. 134
Яблоньский Г. 233
Ягов Г. 191, 203
Якобчик В. 99
Янкович Д. 216
Янссен К. Г, 202
Указатель составили Леньшина М. И., Поп И. И.
Оглавление
Вместо введения 3
Раздел I
Образование Германской империи и изменение международ-
ного положения в Европе в период перехода к империализму 8
Глава 1. Основные проблемы внешней политики Германии
в 70—90-х годах XIX в 8
Глава 2. Австро-Венгрия и Германская империя: внутренняя
и внешняя политика Габсбургской монархии . . . 28
Глава 3. Россия и Германская империя в 70—90-х годах XIX в.
Русско-французский союз 44
Глава 4. Экспансия Германии на Балканах в последней
трети XIX в 62
Глава 5. Германская политика на польских землях (1870—
1890-е годы) 83
Раздел II
Восточное направление в «мировой политике» Германской
империи. Борьба империалистических блоков в Европе . . . 101
Глава 6. Германская «мировая политика» и ее концепции 101
Глава 7. Австро-Венгрия и ее национальные проблемы в гер-
манской политике в начале XX в 120
Глава 8. Русско-германские отношения в начале XX в. . . . 137
Глава 9. Неославизм и польский вопрос 154
Глава 10. Германский империализм на юго-востоке Европы на-
кануне первой мировой войны 172
Раздел III
Восточный фактор в политике германского империализма
в годы первой мировой войны. Военно-политические цели
Германии в Восточной и Юго-Восточной Европе . . . . . . 190
Глава И. Развязывание первой мировой войны 190
Глава 12. Нарастание внутриполитического кризиса в Австро-
Венгрии и усиление ее зависимости от Германии . . 206
Глава 13. Германская политика в польском вопросе в годы
первой мировой войны 224
Глава 14. Оккупационная политика Германии и Австро-Венгрии
в годы первой мировой войны 244
Глава 15. Октябрьская революция и судьбы народов Централь-
ной и Юго-Восточной Европы 262
Глава 16. Брестский мир. Германская военная интервенция
против Советской России и ее крах 281
Заключение 304
«Дранг нах Остен»
и народы Центральной, Восточной
и Юго-Восточной Европы
Утверждено к печати
Институтом славяноведения и балканистики
Академии Наук СССР
Редактор издательства Г. В. Моисеенко
Художник Л. И. Брынза
Художественный редактор В, Г. Ефимов
Технический редактор Э. Л. Купина
Корректоры Ф. А. Дебабов, Г. М. Котлова
Сдано в набор 23/V 1977 г.
Подписано к печати 26/VIII 1977 г.
Формат 60X901/16. Бумага типографская № 2.
Усл. печ. л. 20. Уч.-изд. л. 22,8.
Тираж 8200. Т-16122. Тип. зак. 415.
Цена 1 р. 60 к.
Издательство «Наука»
117485, Москва, Профсоюзная ул., д. 94а
1-я типография издательства «Наука»
199034, Ленинград, В-34, 9 линия, д. 12
ОПЕЧАТКА
Страница Стропа I Напечатано Должно быть
Реклама 7 сверху того же 1939
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
Выйдут в свет в 1978 г. книги:
ВОЛКОВ В. К.
Мюнхенский сговор и балканские страны.
20 л. 2 р. 40 к. В пер. 10603.
Монография освещает события с начала 1938 г. до захвата
гитлеровцами Праги в марте того же года. На основе новых
архивных материалов ряда стран прослеживается воздействие
мюнхенского сговора на внешнюю политику и внутреннее
положение Югославии, Румынии, Болгарии, Турции и Греции.
Анализируется борьба империалистических держав на Балка-
нах, раскрываются их противоречия и методы проникновения
в балканские страны. В работе показаны структурные сдвиги
в системе международных отношений под влиянием мюнхен-
ского сговора, воздействие этих изменений на внешнеполити-
ческие концепции балканских государств, на процесс разло-
жения Балканского пакта.
Экспансия на Восток: концепции, планы, действительность.
(Германская политика «Дранг нах Остен» и новейшее время.
1918—1945).
20 л. 2 р. 40 к. В пер. 10603.
В книге раскрываются внешнеполитические концепции вей-
марской Германии и нацистского «третьего рейха», широко
освещаются особенности международных отношений в Цент-
ральной и Юго-Восточной Европе в период между двумя
мировыми войнами; показано, как германская экспансия
в годы второй мировой войны привела к радикальным изме-
нениям в расстановке классовых и политических сил в стра-
нах этого региона, к созданию фронта Сопротивления. Победа
прогрессивных сил при решающей роли Советского Союза
в разгроме гитлеровской Германии привела к образованию
социалистического содружества в Европе, к краху политики
«Дранг нах Остен».
Заказы просим направлять по одному из перечисленных
адресов магазина «Книга — почтой» «Академкнига»:
480091 Алма-Ата, 91, ул. Фурманова, 91/97
370005 Баку, 5, ул. Джапаридзе, 13
734001 Душанбе, проспект Ленина, 95
252030 Киев, ул. Пирогова, 4
443002 Куйбышев, проспект Ленина, 2
197110 Ленинград, П-110, Петрозаводская ул., 7-а
117464 Москва, В-464, Мичуринский проспект, 12
630090 Новосибирск, 90, Морской проспект, 22
620151 Свердловск, ул. Мамина-Сибяряка, 137
700029 Ташкент, Л-29, ул. К. Маркса, 28
450074 Уфа, проспект Октября, 129
720001 Фрунзе, бульвар Дзержинского, 42
310003 Харьков, Уфимский пер., 4/6.