/
Author: Карр Дж.Д.
Tags: художественная литература роман романы детективные романы
ISBN: 5-7001-0101-7
Year: 1993
Text
РОСЮЖЕТНОГО
Г— IX -I- I А Л '
МАС ЕРА
~\ОС I
}ДЕ 1ЕКТЦВА
у 1 ( 4 \ ‘ ' V Т/-
ДЖОН ДИКСОН КАРР
МАСВвЕРА
@О СИРО СЮЖЕТНОГО
деИектива
Диксон
Корр
ЗАЩИТУ ВЕДЕТ ПАТРИК БАТЛЕР
ПЫЛАЙ, ОГОНЫ
СКАНДАЛ В ХАЙ-ЧИМИИЗ
РОМАНЫ
§
центр/юлиграяр
Москва
1993
ББК 84.4 (Вл)
К21
Серия "Мастера остросюжетного детектива
издается с 1991 года
Выпуск 37
Художники Е.Н. и С.В.Рудько
Карр Джон Диксон
К21 Скандал в Хай-Чимниз: Детективные романы.— Пер. с англ.
— "Мастера остросюжетного детектива". Вып.37. — М.:
Центрполиграф, 1993. «511 с.
В романах представленного сборника Джона Диксона Карра действие происходит в
прошлое столетие. Исторические события отражены достаточно точно и достоверно,
атмосфера тех времен передана просто великолепно. Все это вместе с захватывающим
сюжетом, ослепительно неожиданной развязкой, напряженностью развития делают
сборник одним из замечательных-образцов детективного жанра.
ББК 84.4 (Вл)
ISBN 5-7001-0101-7 © Состав и художественное оформление
торгово-издательское объединение
"центрпалиграф", 1993 г.
Глава 1
ТУМАН
Это был не славной памяти времен королевы Виктории густой желтый
туман, смешанный с грязью и сажей, а мягкий, сырой, призрачно-белый
удушающий туман наших дней.
В конце ноября около половины пятого пополудни, когда уже почти
стемнело, сгустился он над Линкольн-инн-филдз1. Туман приглушил свет
к окнах нижних этажей, густой пеленой окутал уличные фонари и, клубясь
над землей, скрыл от глаз верхние окна зданий, выходившие на площадь.
Если бы вы случайно поднялись на четыре лестничных марша одного
из домов, то увидели бы на площадке тяжелые двойные двери солидной
фирмы лондонских стряпчих «Прентис, Прентис и Воган», основанной в
восемнадцатом веке предком нынешнего старшего компаньона мистера
Чарлза Грэндисона Прентиса.
А если бы вы еще и толкнули дверь и вошли внутрь, то, возможно,
испытали бы некоторое удивление.
Кабинеты по обеим, сторонам длинного, широкого, застланного истер-
тым ковром коридора были закрыты и погружены во тьму. Только из-за
двух соседних дверей в самом конце пробивался слабый свет. Дверь слева
была закрыта, хотя над порогом виднелась светлая полоска. За этой
дверью молодой мистер Джеймс Воган, один из двух младших компаньо-
нов, проклиная день своего появления на свет, упорно корпел над послед-
ней волей какого-то завещателя. Вторую дверь мистер Хью Прентис, так-
же младший компаньон фирмы, оставил — и оставил специально — слегка
приоткрытой.
— Еще чаю, Хью, дорогой? — спросил молодой женский голос.
— Э... нет, благодарю, — ответил исполненный чувства собственного
достоинства мужской. — Нет, — твердо добавил молодой человек, словно
отказываясь от предлагаемого ему рыцарского звания.
‘Линкольн-инн-филдз - место, расположенное неподалеку от одно-
го из четырех судебных «инков», корпораций барристеров (адвокатов, имеющих пра-
во выступать в Высоком суде).
5
— Право, дорогой, не понимаю, почему ты сидишь как воды в рот
набрав.
— Я? Воды?
В кабинете Хью Прентиса в большом мраморном камине напротив две-
ри горел яркий огонь. К камину был придвинут старинный обитый кожей
диван.
На одном краю дивана, всем своим видом давая понять, что она не
случайно избрала это место, сидела Хелен Дин. На другом — тоже не слу-
чайно — сидел ее жених. Они пили чай с подчеркнутой чопорностью. Было
ясно, что молодые люди хотели бы сидеть гораздо ближе друг к другу,
но обоих угнетала и сдерживала старомодная холодность «Прентиса, Пре-
нтиса и Вогана».
Хью Прентис — темноволосый, смуглый, несколько суровый на вид
молодой человек лет тридцати пяти в официальном черном пиджаке и
брюках б полоску — сидел, будто аршин проглотил.
Лица обоих отражались в широком, слегка наклонном зеркале над
камином.
Хелен говернула голову. Не в пример молодому человеку, в ее внешнос-
ти не было и намека на суровость. Ее блестящие каштановые волосы, тем-
но-карие глаза под черными ресницами эффектно оттеняли нежно-матовый
цвет лиц?- и порой она выглядела не на свои двадцать восемь, а на восем-
надцать лет. Однако силуэт ее зеленого платья свидетельствовал о зрелос-
ти* давно распростившейся с порой девичества.
— О, мне совершенно безразлично, что ты собой представляешь, —
сказала Хелен. — Но, откровенно говоря, интересно было бы узнать, пре-
вратишься ли ты в такого же старого сухаря, как твой дядюшка Чарлз...
— Послушай! Нельзя ли помягче!
—... или ты способен на нечно большее? Хью, почему в Кембридже
тебя называли «Трещоткой»?
— Меня никогда так не называли!
— Называли! — возразила Хелен, со стуком ставя чашку с блюдцем на
чайный поднос. — Мне говорила твоя собственная сестра. И если ты наме-
рен держать себя, как лорд главный судья в его дурацкой мантии, только
из-за того, что мы находимся в этой жуткой конторе, то мне лучше уйти!
Пожалуй, она перегнула палку.
Теперь Хью со звоном поставил на поднос чашку с блюдцем. С важ-
ным видом он обошел столик, сел рядом с Хелен и обхватил ее талию
руками.
Нет, удар грома на них не обрушился. Лишь тусклые струйки тумана
закружились по пыльному кабинету, облепив окно бесплотными полупро-
зрачными клочьями. Огонь в камине с шипеньем взметнулся вверх. После
некоторого молчания прозвучал сонный голос Хелен.
— Дорогой! — пробормотала она. — Неужели ты не можешь хоть не-
надолго забыть о работе?
б
Хыо резко, словно его укололи булавкой, выпрямился и посмотрел на
девушку.
— Я бы хотел, — начал он, — я бы хотел, чтобы ты наконец соблаго-
волила разобраться в моем характере и понять его. Забыть о работе!
— Хыо, не сердись! Я не это имела в виду. Я хочу выяснить, любишь
ли ты меня.
— Забыть о работе! — выкрикнул мистер Прентис, не обращая внима-
ния на слова невесты.
Он поднялся с дивана. Нет, он не скрестил руки на груди, но впечатле-
ние было именно таким.
— Возможно, тебе будет небезынтересно узнать, что сейчас, когда в
конторе всех — от дяди до мальчишки-рассыльного — свалил грипп, мы с
Джимом Воганом работаем до упаду. Мы...
Он замолк, обеспокоенный страдальческой гримасой на лице Хелен. Но
гримасу эту вызвала отнюдь не душевная боль, как думал Хью. Хелен
оглядывалась через плечо на тонкую кожаную подушку у себя за спиной.
Протянув руку, она вытащила книгу, засунутую между подушкой и спин-
кой дивана.
— Что-то, — объяснила она, — воткнулось мне в спину. Я думала, это
ты, и терпела, а это вот что.
И она протянула ему книжку в яркой обложке. Книга называлась «Труп
в кустах».
— Отдай! — с излишней поспешностью воскликнул Хью.
Он выхватил из рук Хелен книжку, быстро подошел к стальному шкафу
с картотекой, который стоял в простенке между окнами южной стены, вы-
двинул большой нижний ящик, почти доверху набитый давно прочитанны-
ми романами такого рода, бросил в него «Труп в кустах» и с грохотом
задвинул ящик.
— Нельзя, чтобы они валялись где попало, — серьезно сказал он. —
Клиенты могут заподозрить меня в несерьезности.
Хелен произнесла что-то нечленораздельное и рассмеялась жениху в ли-
цо. Порой даже самые преданные девушки не в состоянии удержаться от
этого, чем приводят в ярость мужчину.
— Могу я спросить, что тебя рассмешило?
— Прости, дорогой. Ты.
— Неужели? И чем же?
— Хью, ты обманщик. Ты бы и сам с удовольствием пустился в какое-
нибудь невероятное приключение вроде тех, что описаны в этих историях,
и противопоставил бы свой недюжинный ум и проницательность хитрости
коварного злодея. Разве не так?
— Разумеется, нет!
— Из густого тумана, — продолжала Хелен, принимая загадочный
вид, — появился бы таинственный смуглый незнакомец с иностранным ак-
центом. «Я — Омар из Исфахана» — представился бы он и тут же пове-
дал бы тебе о трупе в запертой комнате. А ты надел бы шляпу и, не гово-
7
ря ни слова, последовал за ним. — Лицо Хелен затуманилось. — О доро-
гой! Я поступила бы точно так же. Если бы у меня хватило смелости.
— Послушай, — взмолился Хью.
— М-да?
— Вот уже две недели, как я не прочел ни одного детектива, — объявил
он таким тоном, будто отвергал обвинение в слабости к спиртному или
наркотикам. — До того ли мне было? Мы с Джином вынуждены выпо-
лнять работу собственных посыльных! Вот, взгляни!
Сперва Хелен подумала, что Хью показывает на свой большой письмен-
ный стол, где каждый предмет аккуратно лежал на раз и навсегда отведен-
ном ему месте и горела лампа с зеленым абажуром. Она бросала холодные
блики на стены, выкрашенные в зеленовато-желтый цвет, и зажигала в ка-
рих глазах Хелен яркие огоньки.
Перед столом стоял вращающийся стул с потертым портфелем на си-
денье. На спинке стула лежали темное пальто, серые перчатки и котелок
Хью.
Хелен терпеть не могла котелки (по крайней мере, на Хью), но ей не
хватало решительности уничтожить или похитить его.
Хью подошел к стулу, запустил руку в портфель и извлек из него боль-
шую блестящую папку из светло-желтого картона, перевязанную розовой
лентой.
— Это дело, — объяснил он. — Дело, подготовленное для барристера.
— Знаю, дорогой!
— Прекрасно! Подготовить его — дьявольская работа. И я обещал
ровно в пять доставить его в контору Патрика Батлера в Темпле.
— Патрику Батлеру? — отозвалась Хелен. — Этому ужасному че-
ловеку?
Хью улыбнулся и бросил папку в кожаный портфель. Он был доволен
предоставившейся ему возможностью, и обаятельная улыбка могла дать
некоторое представление о его характере.
— Патрик Батлер, дорогая, самый знаменитый адвокат во всей колле-
гии, во всяком случае по уголовному праву. Его называют Великим За-
щитником.
— Его также называют Чертовым Ирландцем.
— Да, завистники. Согласен. Ему завидуют, потому что он всегда выи-
грывает процессы, за которые берется. — В голосе Хью звучало искреннее
восхищение. — Знаешь ли ты, что он упорно отказывается от дел, связан-
ных с финансовыми злоупотреблениями, и никогда не выступает на сторо-
не обвинения? Всегда и неизменно «Патрик Батлер ведет защиту»!
— Да! — взорвалась Хелен. — Да! Потому что в роли защитника он
может подтасовать факты, заговорить судей и на основании сфабрикован-
ных свидетельских показаний добиться оправдания убийцы.
Она осеклась. Улыбка Хью стала иной.
— Осторожней, любовь моя, — мягко проговорил он. — Видишь ли, ни
об одном из людей нашей профессии нельзя так говорить.
8
Далеко не всегда Хелен относилась к знаменитому адвокату так враж-
дебно. Она лишь однажды встречалась с ним и всего несколько раз слыша-
ла в суде его богатый оттенками, звучный голос, испытывая легкую непри-
язнь. Но теперь, когда стало очевидным, что Батлер — кумир Хью и обра-
зец для подражания, ее неприязнь переросла в настоящую антипатию.
— Извини, — сказала она, — но я не выношу его несносную самонаде-
янность...
— Это вовсе не самонадеянность.
— ...то, с каким величавым видом он произносит: «Я никогда не оши-
баюсь». Не за горами день, Хью, когда этот человек сядет в такую лужу,
что ему уже не удастся выбраться из нее.
— Он еще ни разу не садился в лужу, разве не так? — улыбнулся Хью.
-Хм!
— Но и нам не следует быть наивными.
Хелен шумно вздохнула. Свет лампы играл на обручальном кольце, ко-
торое она крутила на пальце. Хью не обращал на это внимания.
— Надо признать, — продолжал он, с видом верховного судьи меря ша-
гами комнату, — что методы Батлера не всегда традиционны. Он относит-
ся к закону, как к интеллектуальной игре, в которой надо обойти противни-
ка. Между нами говоря, он предпочитает, чтобы его клиенты были винов-
ны. «Невелика заслуга защищать невиновного! Да это и неинтересно» —
так говорит сам Батлер.
— Ты тоже так считаешь? — воскликнула Хелен.
— О, подобное отношение к делу крайне прискорбно. Без сомнения.
М-да. Но все равно! Недавно ты заявила, что я хотел бы быть героем
детективного романа.
— Да, и ты действительно хочешь этого. Ты подражаешь своему драго-
ценному мистеру Батлеру и даже сейчас, в эту минуту, говоришь совсем
как он.
— Ей-богу, ты права!
Хелен промолчала, Хью возобновил прерванную тему.
— Дело в том, что Батлер в самом буквальном смысле живет в гуще
таких событий. После дела о колдовстве, шесть или семь лет назад, у него
была уйма случаев, и из каждого вышел бы недурной детектив: полный
набор доказательств, к логике выводов не придерешься. Но, с другой сто-
роны, твой Омар из Исфахана...
— Позволь, позволь: чей Омар из Исфахана?
Снова Хью замолк на полуслове.
— Откуда мне знать, черт возьми? Ты сама упомянула этого малого.
Сказала, что он мог бы войти сюда...
— И вовсе он не мой Омар из Исфахана, покорно благодарю, — с до-
стоинством возразила Хелен. — Он вообще не существует. Я его выдума-
ла — так, для иллюстрации.
— Очень хорошо, — заметил Хью. — Вот и воспользуемся им как ил-
люстрацией. Персонаж с таким именем вполне мог бы появиться в детек-
9
тивной истории. Более того, только в ней он и мог бы появиться. Нет,
я не против увлекательного чтива. Имей это в виду. Но он имеет такое
же отношение к литературе, как арабский кинжал, который я использую
для разрезания бумаги. Старина Омар, войди он сейчас сюда, не сообщил
бы мне ничего нового о запертой комнате1. Единственное, на что он был
бы способен, так это прокудахтать о каком-нибудь торговце наркотиками,
объявленном в международном розыске, или о подпольной торговле жен-
щинами. Но это неинтересно, даже если бы и было на самом деле. Омар
из Исфахана не существует даже в виде мифа. Не может существовать. Я
ясно выражаюсь?
Слова Хью еще не замерли в воздухе, когда церковные часы за Лин-
кольн-инн-филдз начали глухо отбивать пять. Приглушенный туманом
звон плыл за окнами. В то же мгновение в приоткрытую дверь осторожно,
но настойчиво постучали.
Впоследствии Хелен говорила, что «у нее чуть сердце не выскочило».
Когда кто-то стучит в дверь одновременно с боем часов, в этом нет ничего
зловещего. Но ни Хелен, ни Хью не поверили бы этому, и все, что произо-
шло начиная с той минуты, только укрепило их уверенность.
Дверь кабинета Хью открывалась внутрь. От резкого толчка она рас-
пахнулась, едва ли не ударясь о стенку. На пороге стоял самый чудной
гоблин2, какого только можно себе представить.
Ростом он был не выше пяти футов. Худой и костлявый, он казался
солиднее из-за длинного и темного и довольно ветхого пальто с каракуле-
вым воротником. Последние пятьдесят лет такие воротники встречались
крайне редко. Его большие влажные глаза на смуглом длинноносом лице
не то от страха, не то от волнения бегали по сторонам. На тонкой шее
над чистым белым воротничком и кое-как повязанным галстуком перека-
тывался острый кадык. Голову незнакомца покрывала сдвинутая набок зе-
леная феска, свидетельствующая о том, что ее обладатель — правоверный
мусульманин, совершивший паломничество в Мекку.
Итак, он стоял, с испариной на лбу, вращая глазами, а вокруг него пла-
вали клубы тумана.
— Добрый... де-ень! — вдруг сказал он негромким, но неожиданно глу-
боким голосом.
— Э-э... да, да, — смутился Хью. — Добрый день.
Маленький человечек бросил быстрый, опасливый взгляд налево, затем
направо, после чего торопливыми, семенящими шажками вбежал в
комнату.
— Вы есть мп-истер Прентн-ис? — спросил он, испытывая явные труд-
ности с английским языком. — Вы тот самый ми-истер Прентн-ис?
— Да, моя фамилия Прентис. Но...
1 Мотив «запертой комнаты» весьма распространен п детективах. Сам Карр ис*
пользует его в романе «Тот. кто шепчет», где в запертой изнутри комнате находят
человека с воском в спине.
‘Гоблин — сказочное существо, причиняющее людям зло.
10
— Я Абу из Исфахан, — объявил посетитель. — Пожалуйста, я могу
говорить с вами наедине? Да?
Глава 2
Последний, пятый удар замер вдали. Хью с ужасом посмотрел на часы.
Взглянул на портфель с папкой, которую обещал доставить Патрику Бат-
леру ровно в пять. Бросил взгляд на Хелен: та по-прежнему стояла на ко-
ленях на диване рядом с настольной лампой, широко раскрыв глаза. Хью
понимал, что Хелен не могла просто так, из ничего выдумать имя, почти
целиком совпадающее с именем посетителя. Вероятно, она где-то слышала
или прочла про «Омара из Исфахана», причем совсем недавно. Знала это
и Хелен; знала, но не могла сдержать жеста удивления.
Тем временем с Абу из Исфахана творилось нечто неописуемое.
— Я пришел, — начал он, и вдруг его словно осенило. — Monsieur! Un
moment! Vous parlez fran^ais, peutetre?1
— Un — petit — peu. Oui1 2 3.
— Alors, ecoutezr — воскликнул Абу из Исфахана, хватая Хью за лацка-
ны пиджака. — Mon frere, qui est magicien, а ё1ё escroque.4
— Вашего брата-волшебника обманули?
Немного смущенный Хью отнюдь не был уверен, что esc4oque значит
именно «обманули». Он смутно помнил, что это слово имеет более точное
и специфическое значение. Но на уточнение не было времени, да и человек
в феске, кажется, согласился с ним.
— Si, si, si! Et si vous ne m aidez pas, il arrivera un meurtre!5
— И если я не помогу вам, случится убийство?
-Да.
Хелен грациозно соскользнула с дивана и встала.
— Хью, пожалуй, мне лучше уйти.
— Да. Я тоже ухожу через минуту.
— Нет! — воскликнул Абу из Исфахана.
Хелен почти не употребляла косметики. Ее длинные, до плеч, волосы
совсем не растрепались. Даже не взглянув в зеркало над камином, чтобы
убедиться в этом, она взяла со стула меховое манто. Хью освободился от
цепких пальцев посетителя, подошел к молодой женщине и помог ей одеть-
ся. Хелен не проронила ни слова. Она на ходу кивнула и нервно улыбну-
лась Абу из Исфахана, на что тот ответил низким судорожным поклоном.
У двери Хелен задержалась.
— Хью, ты не передумал сводить меня в ресторан?
1 Мсье! Минуту! Вы, быть может, говорите по-французски? (фр.)
2 Немного. Да (фр.).
3 Тогда послушайте! (фр)
4 Моего брата — он фокусник — обжулили (фр)
5 Да, да, да! И если вы мне не поможете, произойдет убийство! (фр).
11
— Разумеется, нет. Да и с чего бы?
— Хорошо. Я просто поинтересовалась.
— Послушай, Хелен!..
-Да?
Хью сглотнул слюну и сдержался.
— Я зайду за тобой в семь часов. Хорошо?
— Как хочешь, — холодно ответила Хелен и гордо вышла.
Хью — внешне такой флегматичный молодой человек — едва не вце-
пился себе в волосы. Но вместо этого он подошел к Абу из Исфахана и
с высоты своего роста устремил на него мрачный байронический взгляд.
— Мистер Абу, — сказал Хью, — проходите.
— Pardon?
— Проходите, прошу вас. Снимите пальто, снимите... ах нет. Феску вы
вряд ли снимете даже в помещении, не так ли?
— Non! Jamais de ma vie1.
— Хорошо, хорошо. He надо так волноваться.
Хью стянул с костлявых плеч маленького человечка пальто с каракуле-
вым воротником, и Абу остался в облегающем французского покроя ко-
стюме, темном, в широкую полоску. Бросив пальто на картотеку рядом
со свежим номером «Ивнинг ньюз», молодой человек метнулся к камину
и выкатил столик с чайным подносом. Одна чашка упала и вдребезги раз-
билась о каминную решетку. Абу подскочил, словно в него выстрелили.
— Doucement! — успокоил его Хью. — Il faut que...* 2 А, к черту фран-
цузский! Проходите, сэр. Садитесь.
Абу из Исфахана сел на диван. Хозяин подбросил в умирающий огонь
три брикета угля. В камине заклубился черный дым.
— Прежде всего, мистер Абу, позвольте сказать вам, что я отдал бы
десять лет жизни, чтобы выслушать вашу историю.
— Ах!
— Но, к сожалению, не могу этого сделать. У меня деловая встреча,
и я уже опаздываю.
Глядя на Хью умоляющими глазами, Абу из Исфахана вскочил. Хью
толкнул его обратно на диван, чем, возможно, нарушил правила професси-
ональной этики.
— Однако, — твердо продолжал он, — я вернусь через полчаса, самое
позднее — через сорок пять минут. А тем временем мой компаньон, —
Хью кивнул головой в сторону кабинета Джима, — запишет все факты,
которые вы сочтете нужным изложить ему. Когда я вернусь...
— Нет! — сказал Абу из Исфахана. — Не надо компаньона. Вы. Никто,
кроме ми-истера Пренти-иса! Trois quarts d’heure, hein?3
— He больше, клянусь вам!
* Нет! Ни за что на свете (<йдЛ
2 Осторожно! — Нужно... (ЙД>
3 Три четверти часа, а? ($р)
12
'V
— Хорошо. Я жду.
— Вы действительно дождетесь меня? — переспросил Хью, привыкший
иметь дело с нетерпеливыми и требовательными клиентами. —У вас есть
время?
— Время? — по-французски переспросил посетитель. — Что значит вре-
мя? — На смуглом лице Абу появилось циничное выражение. Он откинулся
на спинку дивана и скрестил руки на груди. — В моей стране, в Персии,
это всего лишь дар, который позволяет дольше поспать. Время!
— В таком случае, — сказал Хью, — вы могли бы просмотреть газе-
ту. — Он торопливо подал гостю номер «Ивнинг ньюз». — В коробке на
камине сигареты: турецкие, виргинские... Если вам понадобится что-нибудь
еще — крикните.
— Хорошо. Я благодарен.
Хью надел пальто, серые замшевые перчатки и котелок.
Только теперь молодой человек заметил, что он, как и Абу из Исфаха-
на, весь в испарине. Закрыв портфель и защелкнув замок, он не устоял пе-
ред сжигавшим его любопытством.
— Вы сказали, — проговорил Хью, с головой ныряя в неосвоенные во-
ды французского языка, — что будет убийство.
Сигнал опасности: будь начеку!
Голова Абу страшно задергалась, точно у него сместились шейные поз-
вонки. Он был так мал, что над спинкой дивана виднелись только его гла-
за, морщинистый лоб и феска с пляшущим орнаментом.
— Кого, — продолжал Хью, — собираются убить?
— Моего... моего брата.
— Почему?
— Деньги! — выдавил Абу с какой-то особенной болью в голосе. —
Деньги, деньги, деньги, деньги!
Человечек мастерски владел искусством пантомимы: его гибкие, выра-
зительные руки изобразили стопки монет, пачки банкнот, кипы ценных
бумаг.
— Но кто собирается убить вашего брата?
Казалось, Абу умышленно сделал вид, будто не расслышал вопроса.
Его глаза блуждали, обшаривая стены и углы комнаты. Но вот они вновь
остановились на Хью, точнее, на его руках.
— Ваши перчатки, — отрывисто проговорил он.
— Мои... что?
— Ваши перчатки, — Абу почти кричал, — причина всех моих бед!
Сперва Хью подумал, что либо он не разобрал слов, либо имеет дело
с душевнобольным. Но это впечатление быстро рассеялось: в устремлен-
ных на него глазах горели острый ум, проницательность и даже лукавство.
— Идите же. Вы теряете время! — визгливо крикнул Абу, взмахнув га-
зетой. — Уходите!
Прежде чем уйти, Хью машинально взглянул на письменный стол, что-
бы убедиться, все ли на месте. Ему смутно показалось, что на столе чего-
13
то не хватает. Он вспомнил о газете, и в голове у него мелькнула неожи-
данная мысль. Но маленький перс слишком занимал его, не давая сосредо-
точиться ни на чем другом.
Уже выходя и закрывая за собой дверь, Хыо заколебался. Надо при-
знать, что в теперешнем состоянии духа он ничем не напоминал обычно
сдержанного, подчеркнуто корректного мистера Хью Прентиса. Лихора-
дочно возбужденный молодой человек боялся, что таинственный посети-
тель может улететь, исчезнуть в тумане, прежде чем он услышит его
рассказ.
Итак, оставив дверь приоткрытой фута на два, Хью на цыпочках под-
крался к закрытой двери соседнего кабинета, отделенного от его собствен-
ного двумя дверными косяками и узким простенком между ними.
Хью осторожно постучал в дверь. Ответа не последовало. Он постучал
чуть громче, но с тем же результатом.
— Джим! — шепотом позвал Хью и открыл дверь.
Кабинет был пуст.
Хью переступил порог и осмотрелся. Кабинеты младших компаньонов
ничем не отличались один от другого, за тем исключением, что у Джима
отсутствовала такая удобная вешь, как диван перед камином.
— Джим!
— Я здесь, старик. — Голос прозвучал так близко, что Хью вздрогнул
и обернулся.
Джим Воган — большой, неопрятный, рыжеволосый — стоял рядом.
— Ш-ш! — прошептал Хью.
Он проскользнул мимо компаньона, остановился между двумя дверьми
и, вытянув шею, еще раз заглянул в свой кабинет.
Абу из Исфахана — он пока не исчез — сердито расправлял смятые
страницы газеты, отпуская при этом не слишком обнадеживающие замеча-
ния по-арабски или по-персидски. Не оставляя занятой позиции, Хью при-
дал шее’ нормальное положение и посмотрел на Джима.
— В чем дело, черт возьми?
— Ш-ш! Где ты был?
— Я? В туалете, в конце коридора. А ты думал где? Но повторяю...
— Черт возьми, ты можешь говорить тише?
Джим подбоченился, насупил белесые брови и, отступив на шаг, внима-
тельно посмотрел на Хью. Молодые люди вместе выросли, служили в од-
ном подразделении в армии; и, кроме всего прочего, Джим был обручен
с сестрой Хью Моникой. Но, несмотря на давнюю дружбу, они были абсо-
лютно разными.
Джим был плотного телосложения, Хью - худощав и подтянут. Джим
был ленив, но практичен, Хью — трудолюбив, но излишне мечтателен. В
рабочее время Джим обычно носил черный пиджак и брюки в полоску,
однако сейчас он был без пиджака, с закатанными по локоть рукавами ру-
башки, обнажавшими веснушчатые руки. Серый слегка распущенный галс-
тук съехал набок под жестким воротничком. Под расстегнутым жилетом
14
был заметен живот, обнаруживающий явную склонность к росту, упомина-
ние о чем воспринималось Джимом как смертельное оскорбление.
Джим послушно перешел на шепот.
— Ладно, ладно! Что за таинственность? А где Хелен?
— Хелен давно ушла. Кажется, я снова обидел ее, хотя не пойму, чем
именно.
— Так-таки и не понимаешь? — поинтересовался Джим, закрывая гла-
за. — Вот так штука!
— Ш-ш!
— Если бы по соображениям, которые начисто ускользают от моего по-
нимания, эта девушка не считала тебя даром Божьим для любой женщины,
ты бы уже давно потерял ее. Тебе когда-нибудь приходило в голову гово-
рить ей комплименты? Посылать цветы? Хоть иногда проявлять
внимание?
— Все это делал, — возразил Хью, который искренне — и, надо при-
знать, без малейшего на то основания — полагал, что так оно и было. —
Но я не хочу перегибать палку, а то она подумает, что я не в себе. Хелен
не такая!
— Все женщины таковы. Но разве ты не собирался повидать Пата
Батлера?
— Собирался! И собираюсь! Но, видишь ли, мне нужна твоя помощь.
— Ах, так. А в чем дело?
— У меня сидит клиент. Прошу тебя, развлеки его, займи чем-нибудь,
чтобы ему не надоело ждать меня и он не ушел. Ты ведь, кажется, хорошо
говоришь по-французски?
— Да вроде бы неплохо. А он что, француз?
— Нет, перс. Его зовут Абу из Исфахана, он в зеленой феске. Если я
не помогу ему, его брата могут убить. И во всех его бедах почему-то вино-
ваты мои перчатки. Он...
Последовала пауза.
Хью, вдруг поняв, что он несет, и заметив выражение лица компаньона,
резко прервался.
— Хорошо, хорошо, — пообещал Джим.
И вновь пауза.
— Кстати, — заговорил Джим, — не упоминал ли он закутанную в по-
крывало гурию, девять амфор и северную башню в полночь? Без них фокус
старого Абу не удался бы. Ну и ну!
— Черт побери, Джим, дело серьезное! Думаешь, я тебя разыгрываю?
— Вовсе нет. Но ставлю десять против одного, — ответил Джим, водя
пальцем в двух дюймах от носа Хью, — что кто-то разыгрывает тебя. Я
всегда думал, старина, что ты был бы отличной поживой для какого-
нибудь мистификатора из детектива. И вот ты попался на крючок. Как
пить дать попался.
Громко тикали часы. Хью был в полном отчаянии. С трудом сдержива-
ясь, чтобы не закричать, он возбужденно приплясывал на месте.
15
— Говорю тебе, дело очень серьезное! Взгляни на этого малого. Про-
сунь голову в дверь и взгляни на него!
— Нет уж, благодарю. Со мной такие шутки не пройдут, — сказал
Джим. — Часом, он не проглотил рвотного, чтобы имитировать отравле-
ние? Хью, когда ты наконец станешь взрослым?
И тут в кабинете Хью кто-то громко вскрикнул.
Возможно, даже после этого Джим не удержался бы от какого-нибудь
саркастического замечания. Но крики продолжались. Они звучали все
громче, разносясь по самым дальним уголкам холодного, погруженно-
го в тишину здания. Они пробуждали в душе подсознательные ночные
страхи; звучащая в них боль заставила бы всякого содрогнуться от
ужаса.
Компаньоны не смотрели друг на друга. Их торопливый разговор ше-
потом в клубах тумана, плавающих в коридоре, освещенном светом из
двух открытых дверей, оборвался как лопнувшая струна.
Хью, по-прежнему держась рукой за косяк двери, вытянул шею и загля-
нул в свой кабинет. Когда он вбежал в него и остановился около вращаю-
щегося стула, у него дрожали колени.
Абу из Исфахана, шатаясь, стоял между диваном и бронзовой каминной
решеткой. Его лицо, на которое Хью старался не смотреть, отражалось
в зеркале над камином. В зеркале отразилось бы и туловище Абу, если
бы тот по-прежнему не держал в вытянутых, трясущихся руках смятую
газету.
Но вот листы газеты рассыпались по полу. Абу изогнулся дугой. Нога
его ударилась о решетку камина, и он непременно рухнул бы в огонь, если
бы не задел за что-то рукой и не сделал пол-оборота в противоположную
сторону. Лицо Абу исчезло из зеркала, и он упал.
— Спокойно! — рявкнул Джим в самое ухо Хью.
Хью в мгновение ока обогнул письменный стол и диван.
— Спокойно, говорят тебе!
Абу из Исфахана лежал навзничь между камином и диваном. Феска от-
летела в сторону, обнажив плешивую, морщинистую голову. На раскры-
тых от боли губах застыло выражение обиженного ребенка, в узкой груди
торчал длинный массивный нож. Удар нанесли сверху вниз; нанесли неуме-
ло, и рукоятка слоновой кости — эфеса у ножа не было — почти касаясь
тела, выступала из него, как плохо вбитый гвоздь.
Спина Абу все еще выгибалась дугой. Руки вцепились в нож, а кровь тем
временем все обильнее пропитывала пиджак, жилет и пузырилась в том месте,
где должен был находиться эфес ножа. Глаза Абу были широко раскрыты.
Хью бросил портфель на диван, стянул с рук перчатки и засунул их
в карманы пальто. Затем потянулся через диван за телефоном, но он вы-
скользнул у него из рук и со звоном упал на письменный стол.
— Джим! Может быть, врача?
— Ты прекрасно знаешь, что врач уже не поможет.
Хью опустился на колени возле раненого и попробовал приподнять его
16
за плечи. Абу со слабым стоном воспротивился, и Хью осторожно опустил
его обратно. Большинство газетных листов упало в камин, и только один
лист застрял в решетке. Извивающимся ярко-желтым столбом пламя
взмыло вверх и осветило лицо Хью.
Абу из Исфахана, медленно вращая глазами, узнал склонившегося над
ним человека. Его окровавленная рука с усилием поднялась и, вцепившись
в правую руку Хью, сжимала ее до тех пор, пока пальцы Абу не разжались
и рука не соскользнула на пол.
— Ваши перчатки, — отчетливо проговорил маленький человечек и
умер.
Глава 3
Часы Хью Прентиса громко отбивали секунды. Огонь в камине уже
расправился с тремя свежими брикетами угля и медленно догорал. Хью
поднялся с колен.
— Бедняга, — пробормотал он. — Бедняга...
-Да.
— А все же странно.
— Что странно?
— То, о чем я подумал. — Хью прижал пальцы к глазам. — В армии,
Джим, нас учили убивать мгновенно и бесшумно. Знаю, знаю... это было
в той, другой, жизни. Она позади, и мы успели забыть о ней. Когда я
все это увидел... больше всего меня поразило то, что кто-то неумело сде-
лал свое грязное дело и оставил беднягу агонизировать. Ti»i можешь по-
нять такое?
— Могу. — Джим вскинул голову. — Старик Абу сам это и сделал. Раз-
ве не так?
— Нет.
— Что?
— Я сказал: нет.
Джим — этот сугубо практичный человек — грузно опустился на стул.
Он сидел, водя рукой по животу; на его бледном лице проступили незамет-
ные раньше веснушки. Услышав ответ Хью, он приподнялся.
— А нож? — спросил он и, показав на труп, снова сел. — Это маври-
танский кинжал, который мистер Как-Его-Там прислал тебе в подарок из
Марокко. Я бы где угодно узнал его. Посмотри! И ножны лежат на столе.
Ножны из плотного картона, обтянутого грубой темно-синей тканью,
были семи дюймов в длину с широким отверстием, в которое свободно
входил шестидюймовый кинжал с тусклой коричневой рукояткой слоновой
кости.
Хью, не глядя, кивнул.
— Знаю, Джим. Я всегда держу его в ножнах, чтобы кто-нибудь случай-
но не порезался.
17
— Но как же так?
— Подожди. При мне Абу не мог вынуть его из ножен. Я внимательно
наблюдал за ним. И потом, он не мог взять его. Прежде чем выйти отсю-
да, я машинально взглянул на стол. На нем было что-то не так, чего-то
не хватало. Я никак не мог сообразить, чего именно, пока через пару се-
кунд не вернулся и не заглянул в кабинет. Кинжала в ножнах не было!
— Ты уверен?
— Абсолютно. При свете настольной лампы рукоятка всегда блестела.
Вот тебе и доказательство, Джим; я готов в этом поклясться. Абу не мог
взять нож по той простой причине, что брать было нечего.
Джим тяжело поднялся со стула.
— Постой, постой! — проговорил он. — Ты помнишь, когда в послед-
ний раз видел кинжал в ножнах?
— Часа два назад.
—- К тебе кто-нибудь приходил, кроме Хелен? Ну и Абу, конечно?
— Нет.
— Прекрасно. А не мог ли кто-нибудь прошмыгнуть сюда, стащить
кинжал и незаметно выскользнуть?
— Но каким образом?
— В таком случае о чем, черт побери, мы спорим? — Джим, который
предвидел крупные неприятности для них обоих, не сводил с компаньона
гипнотического взгляда. — Если ты хоть немного угомонишься, старина,
я приведу тебе самые убедительные доводы. Оставив Абу одного, ты прак-
тически не отходил от своей двери. Ты следил за ним?
— Да. Но не тогда, когда ты поднял меня на смех, заявив, что все это
розыгрыш!
— Я стоял по другую руку от тебя, рядом со своей дверью. Ну а теперь
подумай! Мог ли... мог ли убийца проскользнуть мимо нас в комнату, да
так, что мы его не заметили?
— Нет. Конечно, нет!
— Когда мы бросились сюда, здесь кто-нибудь был? Может быть,
здесь кто-нибудь прятался?
—• Разумеется, нет. Здесь негде спрятаться.
Джим решил, что последнее слово осталось за ним, и шумно вздохнул.
— Вот так, Хью. Убить этого малого никто не мог. По той или иной
причине, а закололся он сам, совсем как...
Джим Воган замолк: по глазам друга он понял, что того осенила новая
идея. В лице Хью, которое было бы даже красиво, если бы не идущая от
носа ко рту суровая складка, сейчас не было ни капли суровости. Осмотрев
камин и труп, он перевел взгляд своих блестящих от возбуждения серых
глаз на окна южной стены.
Хью быстро пересек комнату и проверил затворы на окнах. Затем обер-
нулся и кивнул.
— Кроме того, — отрывисто проговорил он, — чего ради Абу стал бы
кончать с собой, если ему так не терпелось что-то рассказать мне? Он был
18
смертельно напуган. Говорил, что очень боится за брата, но слова «мой
брат» произнес после некоторого колебания. Боялся он за себя — вот в чем
штука. И ставлю пять против...
Хью вернулся к камину. Один газетный лист сгорел и превратился в
черные хлопья; несколько других пожелтели от жара, но, не тронутые
огнем, лежали на кирпичах.
Вспомнив, что его правая рука, за которую цеплялся умирающий, все
еще в крови, Хью поднял газету левой рукой, разложил газету на диване
и принялся лихорадочно перелистывать ее.
— Какая идея, — спокойно осведомился Джим, — пришла тебе в голо-
ву на этот раз?
— Надеюсь, то, что я ищу, было не на сгоревшей странице. Мне нужен
репертуар театров и кино.
— Замечательно, — сказал Джим, — он нас очень выручит. Нам сейчас
позарез необходим трогательный фильм с горой трупов в финале.
Хью не слышал друга.
— Нашел! — воскликнул он. Его палец побежал по странице, секунду
помедлил и окончательно остановился. — А вот и еще! — добавил он. —
Иначе и быть не могло!
Он выпрямился — само вдохновение, облаченное в пальто и коте-
лок, — и левой рукой взялся за портфель.
— Джим, — сказал он, — твои доводы безукоризненны.
— Рад слышать. Если у тебя хватает здравого смысла признать, что
это самоубийство...
— Никто, — снова заговорил Хью, — никто мимо нас не мог бы про-
скользнуть в дверь. Никто здесь не прячется и не прятался. Дымоход
слишком узкий, и человек в нем не поместится. Оба окна — можешь прове-
рить — прочно закрыты на шпингалеты. К тому же в сырую погоду рамы
разбухают так, что их с места не сдвинешь. И тем не менее некто все-таки
проник в комнату и выбрался из нее незаметно. — Хью повысил голос. —
Как хочешь, Джим, но это убийство в запертой комнате.
Наступило молчание.
— Хью, — вкрадчиво заговорил Джим, — хочешь, я скажу тебе, что с
тобой?
-Ну?
Несмотря на свою комплекцию, Джим проворно подошел к стальному
шкафу с картотекой, наклонился и выдвинул нижний ящик, набитый детек-
тивными романами.
— Вот это! — объявил он. — И это! И это! И это!
При очередном «это» Джим вытаскивал новый роман и с шумом бро-
сал его на пол. Поднялись клубы пыли. Книги в ярких обложках падали
одна на другую, и, когда образовалась довольно большая куча, раскраснев-
шийся Джим подошел к Хью и схватил его за руку.
— А теперь я отведу тебя к себе и изложу факты, каковы они есть в
действительности.
19
Не обращая внимания на протесты Хью (молодые люди кричали друг
на друга, как мальчишки), Джим привел друга в свой кабинет, мрачный
и холодный в прямом и переносном смысле. Хью швырнул свой портфель
на письменный стол рядом с изрядно потрепанным портфелем Джима.
Джим, крайне напуганный случившимся, хоть и старался не показать
вида, поднес кулаки к губам.
— По неведомым нам причинам твой владелец ковра-самолета наложил
на себя руки в одном из помещений этого дома. Начну с того, что это
весьма дурная реклама. Наша фирма занимается исключительно семейны-
ми делами; за дела уголовные и разводы мы не беремся. Ты подумал, что
скажет твой дядя?
И верно, положение было из рук вон плохое. Хью молчал.
— Во-вторых, — взревел Джим, — надо набраться духу и вызвать по-
лицию. Они, конечно, спросят, почему мы не сделали этого раньше. И если
услышат твой бред о невероятном убийстве, то не поверят ни единому на-
шему слову.
— Знаю. — Хью глубоко вздохнул. — Именно поэтому мне и надо не-
медленно уйти!
— Уйти?
-Да.
— Ты что же, собираешься сбежать и предоставить мне одному расхле-
бывать это дело?
— Нет, нет, нет! — крикнул Хью, ударяя кулаком по столу. — Кто го-
ворит о побеге? Дай мне пять минут форы, а потом звони в полицию.
Я вернусь к их прибытию.
— Черт возьми! Куда...
— К Патрику Батлеру, как и собирался. Ты знаешь кого-нибудь, кто
лучше него помог бы нам выпутаться из этой истории?
Явно не находя, что ответить, Джим стоял, приоткрыв рот и почесывая
щеку. Его тусклые голубые глаза растерянно бегали по комнате.
— Но мы не можем просить его вести это дело, Хью. Нам нечего сооб-
щить ему!
— Нам ничего и не надо ему сообщать. Стоит мне рассказать о случив-
шемся, как он ухватится за возможность помочь мне. Ты это прекрасно
знаешь. Его хлебом не корми, дай только заняться чем-нибудь этаким.
Слова Хью не развеяли сомнений Джима: если он пригласит старого
доктора Гидеона Фелла, тогда...
— На сей раз не пригласит. Доктор Фелл на Мадейре, Майорке или где-
то еще. А что?
— Что? — заорал Джим, в свою очередь стукнув кулаком по столу. —
А кто раскрыл загадку в деле об отравлении Реншоу? В убийстве Бредли?
Я мог бы назвать еще три или четыре случая.
— Джим, все это не имеет ни малейшего...
— Э нет, имеет, и еще какое. Когда рядом с ним нет Гидеона Фелла,
Патрик Батлер в сто раз безумнее тебя. Ну, а если серьезно, — он слишком
20
уверен в себе, слишком высокомерен. Не слушает ничьих советов. Хью!
Ради Бога, не уходи.
Но было слишком поздно.
Схватив портфель и на ходу уговаривая Джима через пять минут позво-
нить в полицию, Хью уже бежал по коридору. Он с трудом открыл двой-
ные двери на выложенную плитками лестничную площадку.
Лифт — тесная стальная клетка — уже месяцев пять не работал и, не-
смотря на весьма выразительные жалобы обитателей дома, нахально висел
между третьим и четвертым этажом. Хью устремился вниз по лестнице,
вьющейся вокруг шахты лифта.
Заметив, что его портфель открыт, — очевидно, он раскрылся на лест-
нице, Хью на бегу защелкнул замок. На первом этаже призрачные хлопья
тумана стали гуще, но в вестибюле ярко горела кем-то зажженная лампа
под стеклянным абажуром. Она освещала последние ступени, ведущие на
тротуар, сам тротуар и даже металлические ограждения на расстоянии де-
сяти — двенадцати футов. Хью отворил застекленную дверь, пронесся по
каменным ступеням... и наскочил прямо на полисмена.
Полисмен, донельзя величественный в своей черной водонепроницаемой
накидке, услышав топот ног, подался немного влево, и Хью с разбегу вре-
зался головой прямо ему в грудь. Как ни странно, они не растянулись на
тротуаре: правая рука Хью вцепилась в правую руку представителя закона,
а левая рука полисмена так же инстинктивно ухватилась за левое запястье
Хью. Оба покачнулись, зашатались и посмотрели друг на друга.
— Э... извините, констебль.
— В чем дело? — начал полисмен и тут же замолк.
На пальцах и на тыльной стороне руки Хью блеснула невысохшая
кровь. Полисмен взглянул на руку Хыо, на свой левый рукав, на пятна
вокруг замка на портфеле молодого человека. И, хоть рядом не было хи-
мика, который признал бы в них пятна крови, одного взгляда на виноватое
лицо Хью было достаточно. Справа, со стороны Холборна, вывернули раз-
мытые туманом огни быстро приближающейся машины; без сомнения, за
рулем сидел один из тех лихачей, которые считают, что на тихой, безлюд-
ной площади даже в тумане можно гнать во весь дух.
Глаза полисмена округлились; он было раскрыл рот, но более сообрази-
тельный и проворный Хью с вежливым «извините» метнулся через дорогу
прямо под колеса.
Слепящий свет фар, визг тормозов, и машина резко вильнула дюймах
в трех от молодого человека. Черная крылатая ракета кое-как выровнялась
и скрылась из виду, но в глазах Хью все еще горели ее фары.
Хью ожидал, что полисмен ринется за ним или, по крайней мере,
засвистит. Но констебль, разумеется, не сделал ни того, ни другого. Запе-
чатлев в памяти внешность молодого человека, он,поспешил вверх по сту-
пеням выяснить, что произошло в здании.
Тяжело дыша, Хью стоял на противоположном тротуаре. Только теперь
он всем телом ощутил пронизывающий холод. Глаза покалывало от едкого
21
тумана. Он разглядел, что констебль поднимается по ступеням, и понял
зачем. Не теряя времени, Хью бросился по широкой мощеной дорожке к
саду в центре Линкольн-инн-филдз.
Теперь он окончательно убедился, что поступает как нельзя более пра-
вильно. Однако были и некоторые опасения. Сперва он представил себе
дядюшку Чарлза в его загроможденном мебелью и украшениями хампстед-
ском доме — тучного, раздражительного, беспрерывно кашляющего из-за
простуды. Затем — свою темноволосую, темпераментную сестру Монику:
она была обручена с Джимом Воганом, но их свадьба дважды откладыва-
лась из-за того, что жених крупно проигрывал на бегах.
То были мелкие неприятности. Но теперь...
Теперь его — и не в воображении, а в действительности — преследует
полиция, и нет в этом ничего забавного, ничего увлекательного.
Набирая «999» или прося телефонистку соединить их с полицией, боль-
шинство людей думают, что их соединяют с районным или участковым
отделением. Хью знал, что это не так. Звонящего соединяют прямо с От-
делом информации Скотленд-Ярда, и там без лишнего шума начинают
раскидывать сети.
«Спокойно, — подумал Хью. — Без паники!» В центре сада в Лин-
кольн-инн-филдз, где летом шепчутся кроны деревьев и с веселым стуком
прыгают мячи на теннисных кортах, стояла беседка. Хью на минуту
укрылся в ней от тумана и холода, чтобы собраться с мыслями.
— Хуже всего в этом проклятом деле то, — вслух объявил он, — что
у меня есть ключ к разгадке.
Кем был Абу из Исфахана? Откуда он явился? Каким был его характер,
его сущность, до того как удар ножа лишил его и того и другого? Он —
Хью Прентис — ни минуты не сомневался, что мог бы ответить на эти
вопросы, если... бы ему удалось в течение часа или двух не попасться в
сети Скотленд-Ярда.
Ну да ладно! Шесть-семь минут быстрой ходьбы, и он в конторе Пат-
рика Батлера. По дороге надо где-нибудь смыть с рук кровь и позвонить
Хелен. Что бы ни случилось, Хелен поможет ему; а для осуществления
плана, который уже начал созревать в его голове, без ее помощи не
обойтись.
Из беседки Хью пошел к югу и, повернув налево, оказался на мощеной
дорожке, которая вывела его на Серл-стрит в Грейз-инн-сайд. С Серл-стрит
он еще раз свернул налево и вышел на Кэри-стрит. Неподалеку находился
знаменитый паб1 «Семь звезд» — там можно было вымыть руки. А на
противоположной стороне улицы за громадой Дома правосудия виднелось
несколько телефонных будок.
«Семь звезд» были закрыты и погружены во тьму. Либо — хотя едва
ли — еще не пробило половины шестого, либо паб открывался только в
шесть.
1 П а б — пивная.
22
Призрачный мир окружал Хью. На расстоянии нескольких футов он до-
вольно отчетливо различал низкие здания, выстроившиеся вдоль тротуара
слева от него. Дальше висела плотная белая завеса; она переходила в таин-
ственную туманную тьму, кое-где прорезанную тусклыми пятнами света
за овальными стеклами телефонных будок.
Все будки были пусты. Хью проскользнул в одну их них, чудом
отыскал в кармане три пенса и набрал номер квартиры Хелен в Най-
тсбридже.
Пока в трубке раздавались длинные гудки, Хью внимательно осмотрел
вымазанную кровью руку, затем положил трубку на металлический верх
аппарата, вынул из кармана пальто перчатки и надел их. Теперь пятен кро-
ви не видно, а остальное не имеет значения!
«Ваши перчатки — причина всех моих бед!» И столь же безумное: «Мо-
его брата-волшебника escroque».
Но что же, черт возьми, значит это «escroque»?
Хью снова схватил трубку. Гудки с равными интервалами летели в ти-
шину, а на противоположном конце провода все не отвечали. Хелен поеха-
ла на место и, конечно, уже добралась до дому. Правда, она изрядно рас-
сердилась, хоть и непонятно на что. Но ведь не настолько, чтобы не под-
ходить к телефону. Не может же она...
Но тут Хью бросило сперва в жар, потом в холод от облегчения.
— Я слушаю. — Знакомый голос произнес еще что-то, но Хью нажал
кнопку «А», и звон монет, провалившихся в автомат, заглушил слова.
— Хелен!
— Ах, — холодно выговорила Хелен, — это ты. — Снова пауза. —
Возможно, тебе будет небезынтересно узнать, что ты вытащил меня из
ванны? Я вся в мыле. С меня течет, и на мне только полотенце. Право,
Хью, даже если ты и считаешь меня наивной...
Так вот в чем дело! Вот на что она дуется. Умереть ему на этом месте,
но он не помнит, что назвал ее наивной. Должно быть, так оно и есть,
уж она-то не забудет.
— Хелен, дело очень серьезное. Я в телефонной будке на Кэри-стрит,
по пути к мистеру Батлеру. Меня разыскивает полиция. Мне нужна твоя
помощь.
Снова пауза.
Хотя Хелен была в нескольких милях от него, Хью так ясно представил
себе ее лицо, словно она стояла рядом. Через мгновение она, конечно, забу-
дет, что он назвал ее наивной, как забыла бы и кое-что похуже. Карие
глаза смягчатся, на лице появится выражение, перед которым он никогда
не мог устоять.
— О Хью, почему ты сразу не сказал? Я... Я думала, что это очередной
бред, вычитанный из детектива. Что случилось?
— Сейчас некогда рассказывать. Но нашего перса... Ну, в общем... он
мертв. И у меня из-за этого крупные неприятности.
— Не волнуйся, дорогой. Что я должна делать?
23
— Прежде всего собери два чемодана без инициалов, чтобы их нельзя
было опознать. Потом...
На сей раз паузу сделал Хью — внезапно он все понял.
«Очередной бред, вычитанный из детектива...» Хелен права. Придумав
эффективный план розыска убийцы, он действовал вслепую, не задумыва-
ясь о последствиях. Пролитая кровь — настоящая кровь. Констебль, под-
нявшийся по ступеням дома № 13 по Линкольн-инн-филдз, уже связался со
Скотленд-Ярдом.
Хью откашлялся.
— Извини, — сказал он. - Я дурак. Нельзя впутывать тебя в это дело.
— Хью!
— Я позвоню позже, дорогая.
— Хью! Подожди! Не вешай трубку!
Хью охватило мучительное сомнение. Казалось, Хелен протягивает к
нему руки. Слабый, нежный, бесконечно любимый голос с мольбой взыва-
ет к нему.
— Я не знаю, что ты имеешь в виду. И не желаю знать. Но какой во
мне прок, на что я гожусь, если не могу помочь тебе? Если ты хоть немно-
го любишь меня...
— Ты знаешь, как я люблю тебя. Именно поэтому я и не могу впуты-
вать тебя в эту историю. Пока!
Телефон щелкнул, в трубке послышались короткие гудки. Тонкая нить
эфемерной близости оборвалась; мольбы, зов любящего сердца растаяли
в воздухе.
Подняв с пола портфель, Хью плечом открыл дверь кабины, вышел
в холодный туман, повернул на Белл-ярд и зашагал в сторону Флит-стрит.
Джим ругал его за то, что он скупится на комплименты Хелен. Конечно
же, он прав. Но сейчас о Хелен надо на время забыть.
Но забыть ее он не мог. Образ Хелен последовал за Хью на окутанную
туманом Флит-стрит, не покидал его, когда он пробирался сквозь бесконеч-
ные пробки из медленно ползущих машин.
Вдруг, словно красные, ярко освещенные здания, перед Хью выросло
несколько автобусов. Они остановились, и все вокруг, казалось, замерло
среди унылого завывания автомобильных гудков. Спешили только пешехо-
ды — бледные, с сосредоточенными, возбужденными лицами. Их поток
смыл Хью с тротуара и повлек через дорогу. Петляя между машинами,
он выбрался на противоположную сторону и нырнул под арку Темпла.
С трудом сдерживая кашель от забивавших горло клубов тумана, чихая
от щекотавшего ноздри запаха грязи, Хью с трудом продолжал путь. Об-
раз Хелен не померк в его воображении даже тогда, когда он вошел в ста-
ринное здание на Брик-корт и поднялся по голой лестнице между стенами,
отделанными, как в общественном туалете, белым кафелем.
— Мистер Прентис, мистер Прентис, — укоризненно произнес тонкий
старческий голос, когда Хью открыл дверь в контору Патрика Батлера.
Небольшие часы с курантами на камине в приемной пробили без чет-
24
верти шесть. Хью посмотрел мимо них на дверь в берлогу Батлера. Она
была закрыта. Старейший клерк Батлера, маленький мистер Пилки, сидел
за аккуратной конторкой и покачивал головой с волосами цвета пересушен-
ного табака, которые так до конца и не поседеют.
— Мистер Прентис, мистер Прентис, — повторил клерк.
— Он... он, наверное, ушел?
— Да, сэр.
Мистер Пилки мог бы поставить Хью на вид, что тот опоздал на три
четверти часа. Но как Великий Защитник разительно отличался от боль-
шинства адвокатов, так и мистер Пилки отличался от большинства клер-
ков адвокатских контор.
— Боюсь, сэр, мистер Батлер ушел в четыре часа.
— В четыре часа? Ушел в четыре часа?
— Да, мистер Прентис. Он приносит вам свои нижайшие извинения.
Видите ли, молодая леди...
— Ах, клиентка? Но все же!
— Нет, сэр. — Пилки сложил кончики пальцев. — Не клиентка. Моло-
дая леди, к которой мистер Батлер относится с особым, смею сказать, с
личным интересом.
Хью был настолько ошеломлен, что забыл свою неизменную сдер-
жанность.
— Но ведь он женат, не так ли? Разве он не женился несколько лет
назад на вдове, некоей Луссии Раншо?
— Нет, мистер Прентис. Это совсем новая молодая леди, — ответил
Пилки, делая особый акцент на слове «совсем».
— Пилки, — в отчаянии проговорил Хью, — мне надо найти его. Очень
надо. Вы случайно не знаете, где он?
— Знаю, сэр.
— Я могу позвонить ему?
Видя отчаяние Хью, Пилки сжалился над ним. Он всегда с особой сим-
патией относился к молодому мистеру Прентису за его честность, тогда
как дядюшку Хью считал — разумеется, про себя — старым толстошеим
пройдохой.
— Обстоятельства таковы, сэр, что связаться с ним по телефону будет
несколько затруднительно. С другой стороны, он находится недалеко отсю-
да. Вы бы легко его нашли, если бы потрудились пойти к нему лично.
— Ах! Так будет даже лучше! И где же он?
— Мистер Батлер, сэр, в Скотленд-Ярде.
Глава 4
Поднимаясь по лестнице Нового Скотленд-Ярда, Хью уже не считал
свой план безрассудным. И подтолкнуло его к такому выводу всего-навсего
случайное слово, оброненное Пилки в разговоре.
— Видите ли, сэр, — сказал клерк, желая хоть немного утешить моло-
дого человека, — обстоятельства довольно необычны. Мистер Батлер не
пользуется особым расположением полицейских чинов. Но он хотел пока-
зать молодой леди Музей Столичной полиции.
— Как? Это жуткое место с его кошмарными экспонатами? То самое,
что нам не рекомендуют называть «Черным музеем»? — Пилки наклонил
свою серо-бурую голову. — Он сам придумал для нее это сомнительное
развлечение?
— Леди Памела, сэр, из старинного аристократического рода. Она нем-
ного blasee*. Да, да, именно, blasee. И, смею сказать, — еппиуёе1 2. Сомнева-
юсь, чтобы в Лондоне нашлась еще одна молодая леди, столь же апатич-
ная, столь же пресыщенная и утомленная общепринятыми...
— Благодарю вас, — спокойно сказал Хью и вышел из конторы с уве-
ренностью в сердце и внезапным просветлением в мыслях.
Сити! Лондонский Сити!
Хью совсем забыл, что Линкольн-инн-филдз находится в Сити, на кото-
рое (чисто формально) не распространяется власть Столичной полиции.
Лондонский Сити имеет собственную полицию, сам занимается расследо-
ванием преступлений, совершенных в его пределах, и, что немаловажно,
ревниво оберегает свои права. Информация об убийстве и о человеке с
кровью на правой руке прежде всего попадет в Управление полиции лон-
донского Сити. До Скотленд-Ярда она дойдет несколько позднее.
Так что хоть и ненадолго, но Хью мог чувствовать себя в безопасности
в логове врага.
Пройдя через Темпл и по набережной Виктории, он через несколько ми-
нут добрался до Скотленд-Ярда.
Под сводчатой аркой, увенчанной королевским гербом, ощетинилась
высокими прутьями некогда золоченная чугунная решетка. За ней поблес-
кивал черный мощеный двор, с трех сторон замкнутый массивным кир-
пичным зданием, когда-то бело-красным, теперь же зловеще темным от
грязи и копоти. Верхние этажи здания терялись в непроницаемой пелене
тумана.
В правом крыле несколько ступеней под тускло освещенным сводом ве-
ли к широким стеклянным дверям, рядом с которыми висела табличка:
«Столичная полиция — Комиссариат».
Не без волнения Хью поднялся по ступеням и толкнул стеклянную
дверь.
В просторном вестибюле с выкрашенными в кремовый цвет стенами
неподвижно стоял одинокий полисмен. Он внимательно посмотрел на посе-
тителя.
Вот и все. Слева от Хью за стеклянной дверью тянулся широкий кори-
дор со сводчатым потолком. Другой точно такой же коридор молодой че-
1 Пресыщена (фр.)-
2 Скучает (фр)
26
ловек видел прямо перед собой, за внушительной фигурой полисмена —
казалось, единственного живого существа во всем здании.
Хью приблизился к полисмену, и шаги его гулким эхом разнеслись по
погруженному в легкий полумрак вестибюлю.
— Добрый день, — проговорил он с наигранной сердечностью.
Констебль кивнул, но не проронил ни слова.
— Моя фамилия Прентис, — громко объявил Хью, хотя видимых при-
чин повышать голос у него не было.
Констебль снова кивнул, не раскрывая рта.
— Я стряпчий. Мне необходимо найти барристера по фамилии Батлер.
Спокойно! Хью чуть было не сказал: «Батлера по фамилии Барристер».
— ...Его клерк сказал, что он где-то в вашем Музее. Нельзя ли мне
пройти туда, чтобы повидаться с ним?
Констебль наконец-то ожил и даже улыбнулся.
~ Думаю, это легко устроить, сэр. Правда, нужно получить раз-
решение.
Хью, ни на секунду не забывая про кровавые пятна под перчаткой на
правой руке, лицемерно улыбнулся в ответ.
— Разрешение? У кого?
— У мистера Ли или мистера Хатертона. Но можно и у мистера Вирта.
— А кто они такие?
— Мистер Ли — помощник комиссара. Мистер Хатертон — шеф отдела
уголовного розыска. Мистер Вирт — офицер по внешним связям. Да вот
и он сам.
Констебль кивнул в сторону стены за спиной Хью. Дверь рядом с глав-
ным входом распахнулась, и из нее, теребя пуговицу твидового пиджака,
торопливо вышел худой подтянутый человек с белоснежными волосами и
в очках в черепаховой оправе. Полисмен не спеша направился к офицеру
и стал что-то говорить ему вполголоса.
Проклятое место начинало действовать Хью на нервы. Оно слишком
напоминало школу или церковь.
Но название «офицер по внешним связям» звучало успокаивающе. И
Хью действительно успокоился, когда мистер Вирт порывисто подошел к
нему с сердечной, хотя и несколько натянутой, улыбкой.
— Мистер Прентис? Хотели бы осмотреть наш музей? Да, да. Рад по-
мочь вам! Как раз сейчас инспектор Базилиск ведет экскурсию.
— Благодарю вас. Э... Мне понадобится пропуск или что-то в этом
роде?
— Пропуск? Нет, нет! Я сам провожу вас. О нет — мне вовсе не
трудно!
Мистер Вирт жестом радушного хозяина показал на свой кабинет.
— Не желаете ли снять пальто? Шляпу? Перчатки?
— Нет, благодарю.
— Как угодно. Это не заняло бы много времени, — заметил мистер
Вирт, взглянув на часы. — Тогда идемте. Сюда, пожалуйста.
27
Едва поспевая за своим провожатым, Хью прошел мимо полисмена.
Дверь, которую он издали принял за стеклянную перегородку, распахну-
лась и пропустила его в широкий коридор. Вскоре он стоял в неглубокой
нише перед дверью под номером 31. Язычок французского замка удержи-
вал ее слегка приоткрытой.
— Ах, — произнес мистер Вирт, — у меня тоже нет ключа. Осторожно,
там лестница. Нам надо спуститься вниз.
Когда они с еще большей поспешностью спускались по лестнице, Хью
заметил, что стало значительно теплее. В музее — вытянутом помещении
с высоким потолком — стояли плоские застекленные витрины и высокие
шкафы со стеклянными дверцами. Шкафы, на которых стояло нечто вроде
выцветших бюстов, разделяли музей на несколько изолированных «ком-
нат». Здесь, как в учебном классе, царила тишина, нарушаемая только при-
глушенным шарканьем ног о цементный пол — в одной из дальних выго-
родок инспектор Базилиск водил группу невидимых экскурсантов.
Вдруг раздался звук, какой едва ли слышали эти стены. Звук этот доле-
тел из первой выгородки, где двое посетителей, отстав от основной груп-
пы, задержались среди витрин и шкафов, набитых самыми разнообразны-
ми орудиями из арсенала взломщиков. Хью, который, спустившись с лест-
ницы, проходил мимо вешалки с пальто и шляпами посетителей, вздрогнул
и резко повернулся. Даже мистер Вирт широко раскрыл глаза.
В характере этого звука нельзя было ошибиться: то был громкий смач-
ный шлепок мужской руки по женским ягодицам.
— Ах!
Высокая, стройная девушка с норковой шубкой на руке в негодовании
отошла от своего спутника. Дойдя до стола с отталкивающей посмертной
маской Гиммлера, она помедлила, гордо выпрямившись и надменно под-
няв аристократическую головку.
— Вы поддали мне! — объявила она.
Ее спутник приосанился и сложил руки на груди.
— Да, мадам, — согласился он. — Вы правы.
Красавец Патрик Батлер предстал во всеоружии манер светского щего-
ля восемнадцатого века. Его враги уже давно пророчили, что с годами он
располнеет. Однако в свои сорок семь лет Патрик Батлер выглядел не
старше Хью Прентиса. Его светлые волосы поблескивали в мягком свете,
отраженном от инструментария взломщика. Ироничная складка большого
рта смягчала впечатление от излишне высокомерного рисунка носа, а лу-
чистые голубые глаза — нескрываемое презрение к интеллектуальным спо-
собностям окружающих. Если бы не его отзывчивость и граничащее с иди-
отизмом вольное обращение с деньгами, число его недоброжелателей было
бы куда больше.
Однако сейчас глаза Патрика Батлера были непривычно суровы, а гус-
той, раскатистый голос разносился по музею, словно по залу суда.
— Как ни прискорбно, мадам...
— Вы поддали мне!
28
— Здесь, мадам, я с вами согласен. Вашу худосочную томность я кое-
как перенесу, с дурными манерами — с трудом, но смирюсь. Однако над-
ругательства над английским языком я не потерплю. И когда вы называете
этот музей «первостатейным кошмарищем», у меня, должен признаться,
чешутся руки.
Высокая девушка резко обернулась.
— Вы поддали мне! — трагическим голосом воскликнула она и зали-
лась слезами.
— О Господи! — возопил ирландец, мгновенно почувствовав себя вино-
ватым и проявляя явные признаки раскаяния.
Хью бросил взгляд на мистера Вирта. Но тот, словно в Скотленд-Ярде
подобные сцены разыгрывались ежедневно, промолчал.
Раскаяние Патрика Батлера длилось не более секунды.
— Дорогая Пам, — торжественно произнес он. — Прошу извинить ме-
ня, но позвольте полюбопытствовать: вы действительно существо из пло-
ти и крови?
— Да, да, да!
— В таком случае откуда та эфемерная легкость, с коей вы ускользаете,
словно эктоплазма?
— Вы меня напугали, — просто сказала Пам. — Жуть как напугали.
Настроение Батлера снова переменилось. Он был выпускником Вест-
минстер-Скул, учился в Крайс-Черч в Оксфорде, но довольно часто в речи
его слышался легкий дублинский акцент, который англичане называют
«башмачным».
— Каюсь, дорогая, но что мне оставалось? Право, не стоит обижаться.
Идите сюда.
— Не-е-ет, — прорыдала Пам, высоко задрав нос. — Вы поддали мне.
— Дьявольщина! Подойдите, говорят вам!
— У-у-у-у...
На сей раз мистер Вирт решил вмешаться. Он поспешил к спорящим,
таща Хью за собой. Молодой человек тем временем снимал шляпу. Пат-
рик Батлер, одетый в прекрасный костюм с Савил-Роу1, в мгновение ока
преобразился и теперь являл собой воплощенную учтивость.
— О капитан!
— Извините за беспокойство, — проговорил мистер Вирт, взглянув на
часы, — но этот джентльмен, кажется, ваш знакомый, мистер Батлер. Он
желает поговорить с вами. А теперь прошу прощения. Я должен предупре-
дить инспектора Базилиска.
И он скрылся.
— Дорогой мой! — сияя, воскликнул Батлер и сжал руку Хью, которо-
го искренне любил, ибо знал, с каким восхищением тот относится к его
особе. Для молодого стряпчего он сделал бы что угодно. — Вы-то что де-
’Савил-Роу — улица в Лондоне, где расположены ателье дорогих мужских
портных.
29
лаете среди всех этих наручников и орудий убийства? Ах! Вы же незнакомы
с Пам. Позвольте мне представить вас. Мистер Хью Прентис. Леди Паме-
ла де Сакс.
Слезы бесследно исчезли с искусно подкрашенного лица Пам, и Хыо,
немало удивленный этим обстоятельством, решил, что тут не обошлось
без чуда. Вблизи девушка казалась еще более воздушной, почти бесплот-
ной. У нее были серые, широко расставленные глаза, блестящие белокурые
волосы, зачесанные назад, так что шея и щеки оставались открытыми.
Одета она была очень модно, но слишком легко. Несмотря на высокий
рост и худощавость, она обладала соблазнительным бюстом и безукориз-
ненной линией бедер.
— Мистер Хью Прентис! — выходя из себя, взревел Батлер. (Пам меж-
ду тем разглядывала Хью.) — Леди Памела де Сакс!
Пам пробормотала, что она в восторге, просто в восторге.
Патрик Батлер закрыл глаза. Его правая рука с раскрытой ладонью
поднялась и стала задумчиво описывать круги в воздухе.
Пам тут же подскочила к Хью, обняла его за шею и поцеловала в губы.
Это не был обычный дежурный поцелуй. Он, что называется, пробирал
до костей. Затем Пам выпустила Хью и порхнула на свое место, все так
же держа на руке норковую шубку.
— Потрясающе! — объявила она, одаривая мужчин невинным взгля-
дом. — Но он действительно симпатичный, — как бы оправдываясь, доба-
вила Пам, заметив выражение лица Батлера, — чертовски симпатичный.
Батлер снова закрыл глаза.
— Согласен, — вежливо сказал он. — И я, моя лапочка, дрожу при
мысли о том, что могло бы здесь произойти, вздумай вы влюбиться в
него с первого взгляда. Послушайте, старина. Вирт сказал, что вы хотели
меня видеть?
Хью выхватил носовой платок и отер с губ следы помады.
— Одну минуту, — попросил он. — Как вы назвали этого седого типа,
что снует здесь, точно мальчишка-посыльный? Кто он?
— Кто? — в свою очередь осведомился Батлер. — А как, по-вашему?
— По-моему, какой-нибудь старший клерк. Здесь его называют офице-
ром по внешним связям.
— Именно так. Это капитан Джон Вирт. Глава Специальной службы.
— Вот те на!
— То-то и оно, — согласился Батлер. — Ради Бога, будьте осторожны
в этом славном заведении. У здешних ребят внешность обманчива.
— Значит, этот господин числится по самому высшему разряду? —•
простонал Хью. — Если бы им давали нормальные имена, как в детекти-
вах, сразу было бы ясно, с кем разговариваешь: с помощником комисса-
ра или с тем; кто метет полы. Почему Вирт все время смотрит на
часы?
— Потому что к шести часам посторонних отсюда выпроваживают.
А сейчас уже, должно быть, хорошо за шесть. Посетителей впускают в
зо
четыре, показывают им Топографический центр. Отдел информации. Но
все же, зачем я вам понадобился?
Хью огляделся и понизил голос:
— Всего-навсего затем, что меня разыскивает полиция.
— Что?
— Ш... ш... ш! Мистер Батлер, я не могу предоставить вам изложение
дела...
— Да и к чему? — спросил Великий Защитник, с презрением отводя эту
тему.
— Но я могу предложить вам историю убийства. Мне достоверно из-
вестно, что в запертой комнате, куда никто не мог войти, был зарезан че-
ловек. Вероятнее всего, убийство совершили при помощи пары перчаток.
Хью украдкой взглянул на Батлера: не смеется ли тот над его расска-
зом. Но Великий Защитник не проявил ни малейшего признака сомнения
или скепсиса. Напротив — его лицо порозовело от радостного ожидания.
— Черт побери! — прошептал Батлер. — Расскажите мне обо всем под-
робнее.
— Как! Прямо здесь?
— А почему бы и нет? Разве существует место, более подходящее для
заговора против этих бездельников, чем их собственный притон?
— Хм, — буркнул консервативный Хью. — Вы отдаете себе отчет в
том, что говорите о полиции?
— Естественно.
— Значит, вы мне поможете?
Батлер выпятил грудь.
— Сэр, я сделаю нечто большее. Я раскрою это преступление.
— Но... что, если вы ошибаетесь?
— Я никогда не ошибаюсь.
Как вы, вероятно, догадываетесь, в ответе знаменитого адвоката не бы-
ло ни тени заносчивости. Патрик Батлер, ростом в шесть футов два дюй-
ма, пропорционального сложения, с приятной улыбкой на красивом, хоть
и чересчур румяном лице, всего-навсего констатировал факт, который, по
его мнению, не нуждался в доказательствах.
Во всяком случае, Хью Прентис был тем стряпчим, который давно в
это свято уверовал.
— А теперь прошу вас подробности.
— Но инспектор Базилиск и его компания могут с минуты на минуту
вернуться сюда! А где капитан Вирт? Неужели все еще рассказывает обо
мне инспектору?
— Пожалуйста, детали.
— Хорошо!
Понизив голос до шепота, Хью торопливо и очень сжато начал рассказ
со своей перепалки с Хелен и появления Абу из Исфахана. Пам сразу вме-
шалась и спросила, кто такая Хелен. Прежде чем Батлер .успел шикнуть
на девушку, Хью удовлетворил ее любопытство.
31
Из дальнего конца железобетонной пещеры со шкафами светлого дере-
ва, уставленными посмертными масками повешенных преступников, слабо
долетал торжественный голос — видимо, инспектора Базилиска, объясняю-
щий разные способы надувательства при игре в рулетку. Хью спокойно
продолжил прерванный рассказ.
Чем больше деталей он приводил: дверь в поле зрения, закрытые на
шпингалеты окна, отсутствие второго выхода или входа, умирающий чело-
век на коврике перед камином, — тем больше возрастало волнение обоих
слушателей. Хью закончил рассказ на том, как, выбежав из дома № 13 по
Линкольн-инн-филдз, столкнулся с полисменом из окружной полиции
Сити.
Батлер задумался; его глаза сияли.
— По-моему, — томно проговорила Пам, — вы были про-осто по-
трясающи.
И она подалась к Хью. Будто не слыша заявления своей спутницы, Бат-
лер мощной рукой обвил ее шею и рывком водворил на прежнее место.
— Мистер Прентис, нам надо побеседовать у меня дома. Я живу
недалеко, и меня ждет машина. Но продолжайте! Что случилось
потом?
— По пути в вашу контору я позвонил Хелен и попросил ее собрать
два чемодана.
— Зачем?
—• Видите ли, мистер Батлер, я не был уверен, что это дело может за-
интересовать вас...
— Вы действительно так думаете? М-да!
— ...поскольку в известной мере оно связано со слежкой, которая мо-
жет превратиться в погоню. Ведь я понятия не имею, кем был Абу, где
искать его партнеров. Правда, думаю, что и то и другое мы сумеем уста-
нойить по улицам. Отсюда и мой план... — Хью раскрыл рот, чтобы пу-
ститься в объяснения, но вдруг осекся. — Кстати! Что значит слово
escroqufe?
— «Надувать», разумеется.
— Да, да, да! — выпалила Пам, вновь оживляясь. — Ах, Патрик! По-
следние слова бедняжки!..
— Радость души моей, замолкните!
— Но Патрик!
— Нам предстоит распутывать уголовное дело, мадам. В подобном за-
нятии вмешательство женщины заслуживает не только всяческого осужде-
ния, но и самого решительного противодействия посредством ладони пра-
вой руки. Боги вавилонские! Если нам предстоит погоня, пусть это будет
погоня, от которой зазвенит весь город. Прентис и я позаботимся об этом!
-Ия,- просто сказала Пам, — поеду с вами.
Батлер обернулся и, как пишут в романах, смерил ее долгим, вырази-
тельным взглядом. Пам успела неведомо откуда достать свою сумочку и,
слегка откинув голову и глядясь в зеркальце, подкрашивала губы.
32
— Да, да, поеду, — добавила она, ненадолго отрываясь от этого важно-
го дела. — А если нет, все расскажу папе, а уж он скажет министру внут-
ренних дел, комиссару полиции... и всем-всем, кто вам такого покажет...
Во-о-т.
— Да избавит меня Господь от всех женщин до единой! — воскликнул
Батлер, забыв о том, что ему пришлось бы весьма несладко, вздумай Все-
вышний поймать его на слове.
— В таком случае я отправлюсь с мистером Прентисом, — подхватила
Пам, устремляя на Хью томный взгляд.
— Мадам, вы избалованный ребенок, который если и сохранил невин-
ность, то только в сфере умственных способностей. Может быть, вы со-
благоволите разрешить мне задать несколько вопросов моему клиенту, да-
бы все мы не оказались раньше времени за решеткой? — Батлер резко по-
вернулся к Хью. — Послушайте! Вы, конечно, смыли кровь с руки?
— Признаться, нет. Не было времени.
— И после этого вы утверждаете, что прямым ходом направились в
Скотленд-Ярд?
— А что мне оставалось делать? Ваш клерк сказал, что вы здесь.
В конце концов, мне ничего не угрожает.
—- Ах вот как? И что же дает вам основание так думать?
— Вы же сами говорили, — возразил Хью, — что полиция Сити зани-
мается преступлениями, совершенными только в ее округе. А тот полицей-
ский был из Сити.
Батлер покачал головой.
— Боюсь, — ответил он, — вы заблуждаетесь, и вам грозит куда боль-
шая опасность.
— Что вы имеете в виду?
— Полиция Сити, — продолжал Батлер, — действительно занимается
преступлениями, совершенными исключительно в Сити. Но когда нужно
вызвать машину или поймать бежавшего преступника, то к этому подклю-
чается и Столичная полиция. У них общий парк машин; Посему считайте,
что вам чертовски повезло, если сведения о вашем деле под соответствую-
щим номером еще не поступили в информационное бюро.
Из отдаленного уголка музея донесся приветливый голос.
— Ну вот и все, джентльмены, — говорил инспектор Базилиск. —
Сюда, пожалуйста.
Поскрипывание обуви и глухой гул восхищенных голосов стали громче,
и вот экскурсанты по узкому проходу между шкафами подошли к деревян-
ной лестнице, ведущей наверх.
В то же мгновение на нижней ступеньке вырос капитан Вирт. Хью не
мог понять, каким образом ему удалось совершенно незаметно подняться
по лестнице и снова спуститься. Но как бы то ни было, мистер Вирт стоял
на нижней ступеньке, и свет одной из ламп отражался в его массивных
очках. Обратив лицо к троим заговорщикам, капитан внимательно разгля-
дывал их.
2 «Скандал в Хай*Чимни1«
33
Глава 5
Оказавшись объектом пристального внимания со стороны Пам, Хью
уже испытал некоторый страх, своего рода предчувствие близкой опаснос-
ти. Патрик Батлер — как всегда в рискованных ситуациях — казался еще
более спокойным и любезным.
•—Не. пугайтесь, дорогой сэр. Мои скромные способности в вашем рас-
поряжении.
— Но мистер Вирт? — горячо зашептал Хью. — Наверное, он все знал
с самого начала!
— Не думаю.
— Почему?
— Это не по; его ведомству. Правда, он водил меня и Пам в бюро ин-
формации в подвальном этаже.-
— Бюро информации! — простонал Хью.
— Но он не задержался там- Кроме того, это самое спокойное помеще-
ние в Скотленд-Ярде;
— И вы, очевидно, полагаете, что утешили меня?
Они переговаривались, не раскрывая рта, как чревовещатели. Не пере-
ставая любезно улыбаться, Батлер бросил на Хью хмурый взгляд.
— Я имею в виду, молодой человек, что там не носятся сломя голову,
не орут в телефон, не разговаривают о происшествиях, не обсуждают по-
ступившие сообщения. А если высылают машину, то кто-нибудь прямо в
наушниках подходит к карте и прикрепляет к ней красный кружок.
Послушайте’ Что же мне делать, черт возьми?
Батлер поднял брови.
— Делать? Ровным счетом ничего. Поменьше разговаривайте, не при-
влекайте к себе внимание и постарайтесь смешаться с остальными, когда
все будут выходить. Спокойно!
«Остальные» уже появились. В их число входило три мэра из Шотлан-
дии, один заслуженный отставной полицейский, чиновник из Малайи и не-
кий сочинитель детективных романов, весьма раздосадовавший инспектора
Базилиска тем, что располагал гораздо более обширной информацией о
знаменитых преступлениях, чем он сам. Инспектор Базилиск — полный,
хорошо одетый человек — неторопливо шел впереди группы с видом учи-
теля на вакациях.
Семь пар глаз, включая глаза капитана Вирта, с любопытством воззри-
лись на Батлера и его спутников. Но Батлер не растерялся. Он взял из
рук Пам норковую шубку и заботливо набросил ее на плечи девушки.
— Уверяю вас, леди Памела, — громко и нарочито официально заявил
он, — здесь вам нечего бояться, не из-за чего тревожиться. Поэтому вы-
бросьте пустые страхи из своей очаровательной головки. Они всячески ста-
рались напугать: вас- Но из этого ничего не вышло, и теперь все позади.
— Но я была напугана! — самым искренним ' тоном воскликнула
Пам. — Вы поддали мне! — И выразительно добавила: — По заднице.
34
Я не позволю обращаться с собой, как с ребенком. Не позволю! Не
позволю!
Эту тираду Батлер пропустил мимо ушей.
— Стоит ли удивляться, джентльмены, — знаменитый адвокат недаром
славился присутствием духа и красноречием, — что выставленные здесь
ужасы производят столь удручающее впечатление на юную леди с повы-
шенной чувствительностью и уязвимой нервной системой? Право, я пора*
жен тем, что наши так называемые блюстители закона показывают подоб-
ные вещи молодым женщинам.
У мужчин, которые до спича Патрика Батлера с трудом пытались
скрыть улыбки, вытянулись лица. Застенчивый шепот перешел в сочув-
ственное бормотание, а кое у кого и в гневное ворчание.
— Ну-ну, леди Памела, — ласково проговорил инспектор Базилиск, по-
сылая Батлеру столь трудный для расшифровки взгляд, что тот не заме-
тил, как Хью скользнул в сторону. — Мистер Батлер сам привел вас сюда.
Наши дела не так и плохи, как он говорит, вы согласны? Мы не показыва-
ем дамам фотографии. Позвольте мне проводить вас, леди Памела.
— Ах, б-благодарю.
В результате этого маневра Хью незаметно поднялся по лестнице
сквозь толпу экскурсантов, разбиравших с вешалки свои пальто и шляпы.
Как ни опасался он со стороны капитана Вирта какой-нибудь макиавелли-
евской хитрости, стало ясно, что единственным желанием мистера Вирта
было поскорее отделаться от надоевших ему посетителей.
Надежно прикрытый тремя шотландскими мэрами, Хью миновал кори-
дор и большую часть вестибюля. Посетители без устали обменивались
впечатлениями, что обычно и происходит с людьми после посещения
Музея Столичной полиции. Видя внимание со стороны двоих полицейских,
Пам с удовольствием вообразила себя страдающей героиней.
Беда грянула, когда Хью был в двух шагах от двери и уже дышал спо-
койнее.
Капитан Вирт — человек исключительной добросовестности — пожелал
удостовериться в том, что выполнил свой долг.
— Все в порядке, леди Памела? Вот и прекрасно! Всего доброго, мистер
Прентис!
Прентис — гулко разнеслось по притихшему коридору.
Чрезвычайно высокий и довольно полный мужчина без пиджака, кото-
рый в эту минуту шел по коридору слева от вестибюля, остановился как
вкопанный, обернулся и, сдвинув густые черные брови, сделал едва замет-
ный знак мистеру Вирту. Капитан, славившийся поразительной наблюда-
тельностью, направился в его сторону.
Тут Батлер вновь призвал на помощь свои чревовещательные спо-
собности.
— Этот верзила, — проговорил он, — капитан Хатертон из отдела уго-
ловного розыска. Живо смывайтесь отсюда. Нет, не бегом!
— Но...
35
— Пам! Идите с ним и покажите ему, где стоит моя машина. Ждите
меня в ней. Я улажу это дело и через пару минут присоединюсь к вам.
Толпа распахнула стеклянную дверь и буквально вынесла в нее Хью и
Пам. Со двора под арку над каменной лестницей повеяло пронизывающе
холодным ветром. На верхней ступеньке Хью едва не споткнулся. Норко-
вый рукав завладел его правой рукой, норковая шубка прижалась к его ле-
вому боку.
— До-рогой, — шепнула Пам в самое ухо Хью.
На нижней ступеньке лестницы столпились посетители: как часто быва-
ет с совершенно незнакомыми людьми, никто не решался уйти первым,
и они продолжали неестественно затянувшийся разговор. Пам обвила рука-
ми шею Хью, всем телом прильнула к нему и запечатлела на устах моло-
дого человека поцелуй еще более жгучий, чем в музее.
«Ну вот, — в отчаянии подумал Хью, — она опять за свое».
Удивленные зрители замолкли на полуслове. Наконец Пам на несколько
дюймов отстранила свои губы от губ, но не от лица Хью.
— Эта ваша невеста, — презрительно вымолвила она, — эта Хелен...
Почему вы попросили ее собрать вам два чемодана?
.— Послушайте... Я...
— Вы собираетесь бежать с ней. И жить в грехе. Разве нет?
— Боже правый, нет! Я вовсе не думал о грехе... — выпалил Хью.
— О-ля-ля! А не мешало бы. Я все время о нем думаю.
Губы Пам вновь заняли боевую позицию, руки сомкнулись плотнее. Не-
сносная приятельница Батлера нисколько не интересовала Хью, для него
существовала только одна женщина — Хелен. Но есть призывы, к кото-
рым ни один джентльмен не может — и не должен — оставаться без-
участным.
«Будь что будет», — подумал Хью и так порывисто привлек Пам к се-
бе, что ее каблучки почти взлетели в воздух.
— Хью\ — прозвучал женский голос.
Нет, не случайно приходит к нам пророческий страх, порой задолго до
рокового события, им предвещаемого. Не впадая в преувеличение, можно
сказать, что Хью знал, кто именно произнес его имя, еще до того, как
оно растаяло в воздухе. Он высвободился из объятий Пам и обернулся.
На расстоянии не более четырех футов справа от них в тумане стояла
Хелен. В руках она держала по чемодану.
Хелен молчала, что было дурным знаком. Ее лицо — более привлека-
тельное, чем лицо Пам, поскольку в нем было больше мягкости и вырази-
тельности, — слегка порозовело, затем немного побледнело. Она опустила
чемоданы на землю и, мельком взглянув на Хью, с подчеркнутым безраз-
личием отвела глаза в сторону.
— Видишь ли... —начал Хью.
Пам — сама простота и невинность — отступила на шаг и тут же испо-
ртила все впечатление, склонив голову на грудь Хью и громко хмыкнув.
Хелен побледнела чуть больше, но ничего не сказала.
36
— Видишь ли!.. — снова, на сей раз с большим воодушевлением, начал
молодой человек, понятия не имея, что сказать дальше.
К счастью, продолжения не потребовалось.
За его спиной раскрылась и тут же закрылась стеклянная дверь. На фо-
не приглушенного туманом желтого света обрисовалась фигура Патрика
Батлера. Он быстро сбежал вниз, остановился на нижней ступеньке, и на
собравшихся во дворе обрушился грозный, как сама судьба, голос:
— Бегите! Бегите все! Беда! Бегите!
Таинственна, неуловима и гнетуща атмосфера Нового Скотленд-Ярда.
Даже людей с крепкими нервами приводит она в состояние тревожного
возбуждения.
Три шотландских мэра, абсолютно безупречный джентльмен из Малайи
и относительно безупречный автор детективных романов стремительно
развернулись и бросились врассыпную.
Какое-то мгновение Патрик Батлер стоял, точно Генрих V, наслаждаясь
собственной импозантностью. Затем, не без труда узнав во вновь прибыв-
шей Хелен, подхватил обоих девушек под руки и устремился в туман. Хью
ничего не оставалось, как взять чемоданы и бегом пуститься за ними.
Бам! — хлопнула стеклянная дверь. Констебль, дежуривший в вестибю-
ле, сбежал по лестнице с приказом задержать мистера Прентиса, которому
желают задать несколько вопросов. На нижней ступеньке он застыл в нере-
шительности.
Мистера Прентиса и опознать-то было невозможно, а уж задержать и
подавно. Двор буквально звенел от топота толстых подошв: казалось, не
менее пятидесяти человек мчатся по нему как в восточном, так и в запад-
ном направлении. Чертыхаясь себе под нос, констебль поспешил наверх за
дальнейшими указаниями.
Батлер направился отнюдь не к набережной Виктории. Сквозь туман,
испещренный огнями автомобильных фар, держа под руки двух женщин
и петляя из стороны в сторону, он пустился в прямо противоположном
направлении: между закопченными зданиями через Западные ворота к Де-
рби-ярд и Уайтхоллу. Хью почти нагнал своего кумира, когда тот, миновав
ворота, свернул в узкую улочку.
Здесь стоял длинный блестящий лимузин. Из него выскочил шофер в
форме и распахнул заднюю, дверцу.
— Джонсон!
-Сэр?
— Бросьте чемоданы этого джентльмена рядом с собой и поезжайте
так быстро, как только можно по такой' погода
— Слушаю, сэр!
Батлер коротко, но весьма цветисто извинился перед обеими девушка-
ми. Затем схватил Пам в охапку и швырнул ее в дальний угол заднего
сиденья, где она и . приземлилась, пронзительно визжа. С Хелен обошлись
более церемонно: подхватили под.обе руки и с. шумом водрузили рядом
с левой дверцей. Сам. Батл ер в модномпальто-и мягкой ^серой^шл яле яьцъ
37
нул следом и уселся между ними. Хью, который, спотыкаясь, забрался в
машину последним, оставалось выбирать одно из откидных мест, каковое
он и занял, усевшись лицом к остальной компании. Дверца захлопнулась
с грохотом малокалиберной пушки, и лимузин выехал на Дерби-ярд.
— Ну как? — спросил Батлер, тяжело дыша, но с видом человека, впол-
не довольного собой и ожидающего благодарности.
— Послушайте, — запротестовал Хью, также с трудом переводя дыха-
ние. — Чего ради вы разыграли эту комедию?
— Комедию? — взревел адвокат. — Вы, кажется, не понимаете, что Ха-
тертон хотел задержать вас?
— Понимаю, но...
— Поэтому я вежливо распрощался с ними, проскользнул в дверь и,
чтобы дать вам возможность бежать, предпринял отвлекающий маневр.
Боже правый! Да неужели вы начисто лишены чувства благодарности?
— Ах, да... разумеется! Я только хочу сказать, не пустятся ли они за
нами вдогонку?
— О нет. Они думают, что таких рассудительных и респектабельных
особ, как мы с вами, полиция отыщет при первой необходимости.
— А если вы ошибаетесь?
— Я никогда не ошибаюсь.
Хью обеими руками вцепился в поля своего котелка.
— Разумеется, — добавил Батлер, — если вы предпочитаете остановить
машину и объясниться с ближайшим полисменом...
— Нет! Ни за что на свете!
— Очень хорошо. В таком случае, мой мальчик, поспешите принести по-
добающую благодарность. Быть может, вы немного утешитесь, узнав, что
есть некто, интересующий их гораздо больше, чем вы.
— И кто же это?
— Ваш компаньон, мистер Воган.
Хью не верил своим ушам. Ему показалось, что лимузин вдруг поднял-
ся в воздух и, словно диковинная машина из научно-фантастического рома-
на, воспарил к небесам:
— Джим Воган?
— Он самый. Кто же еще?
— Но Джим имеет к убийству Абу такое же отношение, как я.
— Да. Именно это я и заключил из вашего рассказа при всей его несо-
образности. В эту самую минуту они по всему Лондону разыскивают ва-
шего приятеля. Такой гонки ради снятия показаний не было со времен по-
имки Кристи.
— Но почему? Что произошло после того, как я покинул контору?
— Прошу не забывать, — немного высокомерно проговорил Батлер, —
что я около двух минут разговаривал с капитаном Хатертоном. Он откро-
венен ровно наагодько, насколько считает нужным. И не более. Тем не ме-
нее я пришел к выводу...
— Прошу вас, Продолжайте!
38
— Так вот! Вы припоминаете полисмена, с которым столкнулись при
своем драматическом исходе? Фу, какое неуважение к...
— Объясните же!
— Похоже, бобби довольно быстро обследовал три этажа, прежде чем
обнаружить труп на четвертом. Тем временем ваш друг мистер Воган на-
брал три девятки. На ребят из Информационного отдела Скотленд-Ярда
его сообщение не произвело особого впечатления. В конце концов, они
ежедневно принимают в среднем по тысяче двести звонков — в основном
пустячных, — и среди них от двадцати до тридцати сообщений о внезап-.
ной смерти.
— И вы серьезно говорите, что каждый день случается по двадцать—
тридцать убийств?
— А кто говорит вам об убийствах, позвольте узнать?
— Но вы сказали...
— Я сказал «внезапная смерть». Подобная формулировка может озна-
чать все что угодно: от жертвы автомобильной катастрофы до столетнего
старца, умершего в своей постели. Чтобы, я ни думал о дотошных ребятах
Боба Пиля, подчас ими нельзя не восхищаться; но об этом мало знают
и почти никогда не говорят.
Неожиданно в Батлере проснулись патриотические чувства истинного
ирландца, и, отклоняясь от темы, он стукнул себя по колену.
— Они терпеливо выслушивают каждого звонящего и, если надо, по-
долгу возятся с ним. Выслушивают душевнобольных, которых знают как
облупленных, — бедолаги звонят чуть ли не каждую ночь, — и заговарива-
ют им зубы, пока те не уснут. Принимают исповедь разных горемык, до-
шедших до ручки. Одному Богу известно, сколько самоубийств они предот-
вратили, выслав машину.
Беспрерывно гудя, автомобиль маневрировал между рядами машин в
бесконечных пробках. Отчаяние Хью возрастало.
— Мистер Батлер, я ничего не имею против полиции! Я спросил про
Джима Вогана, Вы говорите, он набрал три девятки?
— Ах да! — спохватился Батлер, немного смутясь. — Так вот, повто-
ряю: его сообщение не произвело на них особого впечатления. Но старина
«Девять А» отправился в путь...
— А кто он?.
— «Он» — автомобиль полицейского отделения Сити. Машина с сер-
жантом и двумя рядовыми прибыла в ту самую минуту, когда полисмен
входил в контору «Прентис, .Прентис и Воган».
— А дальше?
— Ваш друг Воган объяснил, что вы запачкали ладонь кровью, когда
умирающий схватил вас.за руку. Он сказал, что вы выбежали только за-
тем, чтобы.привести полицию...
— А им не показалось странным, что я.наскочил,прдмц на полисмена
и не заикнулся про убийство?
Батлер задумчиво кивнул.
39
— Да, они отметили этот факт. Мистер Воган слегка позеленел и объяс-
нил — по-видимому, весьма искренне, — что вы всегда были с приветом.
— Неудивительно. Джим свято верит, что так оно и есть.
— Потом он рассказал им подлинную историю убийства в том виде,
как и вы.
— И они ему не поверили?
— Совершенно верно. Ни единому слову. Более того, сержант откопал
одну совершенно новую улику...
— Какую улику?
— Почем я знаю. Или вы воображаете, будто капитан Хатертон поде-
лился со мной всеми подробностями? Так или иначе, эта улика указывала
на то, что убийцей мог быть и сам мистер Воган.
— О Господи!
— Успокойтесь! —обронил Батлер, небрежно махнув рукой. — Я дока-
жу его невиновность. Но к этому времени ваш друг — что вполне естест-
венно — окончательно потерял самообладание. Он пулей вылетел из
конторы.
Хью стиснул голову руками и громко застонал.
— Однако, задумчиво продолжал Батлер, — я не могу не восхищать-
ся мистером Воганом. Без пальто, в одном пиджаке — к тому же с ото-
рванным рукавом — он протаранил группу из четырех полицейских, ска-
тился с лестницы и исчез в тумане.
— Они не нашли его?
— Нет. Но в настоящий момент весь наличный состав лондонской по-
лиции и полиции Сити прилагает к этому немалые усилия. Клянусь Юпите-
ром! Элементарная вежливость требует, чтобы мы разыскали его и...
Словно вспомнив о собственной чудовищной невежливости, Батлер за-
молк. Он взглянул на Хелен и всем существом ощутил прилив галантнос-
ти, даже нежности.
— Мадам, — заговорил он самым вкрадчивым тоном, на какой был
способен, — надеюсь, вы простите мне бесцеремонность, с какой я удалил
вас со сцены, начинающей представлять известную опасность. Я убежден,
что мы прежде где-то встречались, или, по крайней мере, виделись
мельком.
— М-да, — запинаясь, ответила Хелен. Это было первое слово, произ-
несенное ею.
— Ах! — воскликнул Батлер. — Вы — мисс Хелен Дин! И вы обруче-
ны, он таким жестом указал на Хью, словно тому было не больше че-
тырнадцати лет, — с моим юным другом.
— Была обручена, возразила Хелен.
При этой последней чертовщине, обрушившейся на его голову, Хью
впал в ярость, и только взгляд Батлера удержал его от взрыва. Знамени-
тый адвокат поглядывал то на Хелен, то на Пам.
— Мадам, послушайте меня! — С этими словами он схватил Хелен
за подбородок, и той ничего не оставалось, кроме как смотреть на него
40
снизу вверх. — Мы влипли в передрягу, и у нас нет времени на женские
капризы.
— Соблаговолите отпустить меня!
— Нет, мадам. Не соблаговолю. Проверим, сумею ли я определить
причину вашего раздражения.
Недостойная попытка Хелен ударить его по голени была предвос-
хищена.
— Как нам известно, ваш жених попросил вас помочь ему и собрать
два чемодана. Затем, поскольку совесть не позволяла ему впутывать
вас в историю с убийством, он сказал, чтобы вы забыли про эту прось-
бу (несомненно, успев сообщить, что звонит вам по пути в мою
контору).
— Будьте так любезны...
— Нет, мадам. Не буду. В конторе — всенепременно! Мистер Пилки со-
общил вам, что ваш жених отправился в Скотленд-Ярд. В дверях — как
я догадываюсь — вы застали его в объятиях молодой особы, которая ми-
мо чучела в брюках и то не пройдет спокойно. «Так вот, — трагически по-
думали вы, — награда за мою преданность!» И надулись. Итак, мадам,
верно мое заключение или нет?
Заключение Батлера было верно.
Более чем верно. Если вы хоть самую малость разбираетесь в женской
душе, то, конечно, поймете, что после речи Батлера Хелен пришла в еще
большее неистовство. Но неумолимый Патрик Батлер не дал ей времени
опровергнуть правильность его выводов.
— Мадам, — твердо сказал он, — вы крайне несправедливы к этому
молодому человеку. Разве его вина, что он нравится женщинам? Или вы
предпочитаете, чтобы в тот момент, когда прекрасные ручки обвиваются
вокруг его шеи, он стоял бы, как педантичный зануда, не прикасаясь
к их обладательнице и делая вид, будто ничего не происходит? Конеч-
но же, нет! И в глубине души вы это отлично знаете. Наконец, в качес-
тве последнего оправдания должен вам напомнить, что ему грозит
опасность.
Подбородок Хелен перестал сопротивляться руке Батлера.
— Оп-пасность?
— Смертельная опасность, если его найдут.
— Но это просто глупо! Я не верю! Вы шутите!
— Он будет повешен за шею, — вперив взор в глаза Хелен, отчеканил
барристер голосом, который напугал бы самых заядлых любителей исто-
рий с привидениями.
До сих пор либо из осторожности, либо по недомыслию* Пам не проро-
нила ни слова. Но теперь даже она выказала беспокойство и, закончив кра-
сить губы и подводить глаза, убрала зеркальце и огляделась.
Патрик Батлер выпустил подбородок Хелен, смахнул с руки пудру, сел
поглубже и откинулся на спинку.
— Мадам, я закончил, — объявил он.
41
Хелен не смягчилась — по крайней мере внешне. И все же ее карие глаза
остановились на Хью, и по ним было видно, с какой радостью простила
бы она жениха, если бы тот признал свою вину. Но Хью был слишком
сердит, слишком раздосадован ее несправедливостью: он сидел вытянув-
шись в струну и скрестив руки на груди.
— Хью, — нежно позвала Хелен.
Но порывистый мистер Батлер, который вихрем мчался по жизни, не
дал чувствам молодых людей ни секунды передышки.
— Вы! — продолжал он, тыкая пальцем в лицо Хью. — Чемоданы! На-
поминают мне! Вы сказали, что у вас есть теория, которая может решить
или, во всяком случае, помочь решить эту загадку. Скорее всего, она ниче-
го не стоит...
— Вот уж нет! — взвизгнул Хью.
— Нет? Но что вы можете нам сказать?
— Я могу вам сказать, — завопил Хью, — кто такой на самом деле
«Абу из Исфахана». Могу сказать...
Хью замолк. Автомобиль резко остановился. Молодого человека от-
кинуло на спинку сиденья, и он машинально вцепился в колени
Хелен.
— Продолжите через минуту, — сказал Батлер, — у камина в моей би-
блиотеке. Выходите! Все выходите!
Джонсон открывал заднюю дверцу. Лимузин стоял перед малопримеча-
тельным домом Батлера на Кливленд-Роу, невдалеке от Сент-Джеймс-
стрит. Пока хозяин и его спутники выбирались из машины, дверь дома
открыла пожилая невысокая женщина с морщинистым лицом. Хотя очер-
тания ее фигуры расплывались в тумане, все заметили, что она, часто мор-
гая, смотрит в блокнот.
— Миссис Пастернак! — воскликнул Батлер. — Вы простудитесь на та-
кой погоде. Немедленно войдите в дом!
— Слушаюсь, сэр, — коротко ответила миссис Пастернак, не делая при
этом ни малейшего движения. — Сэр, вы знакомы с неким мистером
Джеймсом Воганом?
Хью мертвой хваткой сжал ручку портфеля и шагнул вперед. Но Батлер
опередил его.
—- Мне не. доводилось встречаться с этим джентльменом, миссис Па-
стернак. Но его имя мне хорошо известно.
— Видите ли, сэр, вот уже целый час, как он звонит вам через каждые
пятнадцать минут. По-моему, он очень возбужден.
— Откуда он звонит?
— В том-то и дело, сэр, что он не желает этого говорить. Он твер-
дит, что единственное, чего он хочет, — миссис Пастернак поднесла
блокнот к самому носу, — так это убить некоего мистера Хью Прен-
тиса. . - . 1 л* • ’
42
Глава 6
В уютной библиотеке, по трем стенам которой до самого потолка шли
выкрашенные в белый цвет книжные полки, протянув руки к огню, потрес-
кивающему в камине, стояли Патрик Батлер и Хелен.
Блестящие светло-каштановые волосы Хелен искрились в свете матовых
ламп и яркого пламени. Ее восхитительная фигура, подчеркнутая облегаю-
щим платьем, приковала к себе внимание Пам, которая, лежа в одном из
глубоких кресел у камина, не сводила с нее прищуренных от напряжения
глаз.
Хелен смотрела на этюд в раме над камином. Это был карандашный
набросок головы девушки, почему-то вносивший некоторый диссонанс в
спокойную атмосферу комнаты. Такое ощущение вызывала не красота изо-
браженного художником лица, а выражение глаз девушки, устремленных
на зрителя, где бы он ни находился, и едва заметная загадочная улыбка.
— Как она прелестна, — со вздохом проговорила Хелен, отводя взгляд
от этюда. — Могу я спросить, кто это?
Патрик Батлер стоял перед камином, не глядя на портрет.
— Ее звали Джойс, — сухо ответил он. — Она была единственной жен-
щиной, которую я по-настоящему любил.
— Была? — повторила Хелен, мгновенно проникаясь сочувствием. — О,
простите. Значит, она умерла?
— Нет. Суд присяжных признал ее виновной, но невменяемой. Она от-
бывает пожизненное заключение в Бродмуре.
Молчание. Никто не знал, что сказать.
Пламя камина бросало по сторонам танцующие огненно-желтые блики.
Книги тоже обладают способностью создавать определенную атмосферу.
Для человека, любящего книги, как любил их Хью, от этой огромной би-
блиотеки по криминалистике веяло чем-то зловещим и грозным, как и от
порога, который они, казалось, уже переступили.
Батлер повернулся спиной к камину, и его взгляд задержался на дикто-
фоне рядом с обитым кожей стулом.
— Дьявольщина! — буркнул он, неожиданно впадая в один из тех при-
ступов дурного настроения, когда он был готов проклинать весь свет. —
Не все ли равно? Обычно я говорю, что этот набросок к портрету одной
актрисы викторианской поры в роли Розалинды с коротко подстриженны-
ми волосами. С вами-то какого черта я разоткровенничался? — Он помол-
чал, затем громко ударил в ладоши. — Впрочем, неважно! К делу!
Прентис!
-Да?
— Расскажите-ка мне про убийство Абу.
— Опять?
— Да, опять. Шараханье от одной музейной витрины к другой не спо-
собствует сообразительности.
— К тому же я о. нем еще ничего не слышала, — заметила Хелен.
43
Она повернулась к Хью и заглянула ему в глаза, при этом почему-то
держа руки за спиной.
— С удовольствием, — сказал Хью, — если вы сперва покажете мне,
где я мог бы...
Он снял пальто и шляпу, но руки его по-прежнему были в перчатках.
Вытянув вперед правую руку, Хью попробовал стянуть с нее перчатку. Но
та прилипла к ладони и, несмотря на все его старания, не поддавалась.
— Кровь засохла, — задумчиво проговорил молодой человек, явно рас-
считывая произвести впечатление на Хелен и даже на Пам. — И, — по-
спешно добавил он, — могу я воспользоваться вашим телефоном? Мне на-
до связаться с Джимом Воганом.
— Воганом? — воскликнул удивленный Батлер, забывая о своем дур-
ном настроении. — Старина! Полиция и та не знает, где он находится.
Вам-то откуда это известно?
— Не то чтобы известно, но я, кажется, догадываюсь. У него, конечно,
хватило соображения не отправиться к себе домой. Он обручен с моей
сестрой и — ставлю пять против одного — окопался в квартире Моники.
Кроме того, нам просто необходимо услышать про эту «новую улику».
Батлер кивнул на дверь, скрытую в стеллажах.
—Раковина, — сказал он, — в чулане под лестницей, в конце коридора.
Телефон в столовой: первая комната слева в начале коридора. Поторо-
питесь!
Хью поторопился. Снять перчатку оказалось нелегко. Он густо намы-
лил руки, тщательно вымыл их почти кипятком и сунул перчатки в кар-
ман. Затем он поспешил по узкому коридору восемнадцатого века с выло-
женным черно-белым мраморным полом, невольно задаваясь-вопросом,
отчего тесный дом Батлера кажется таким мрачным и зловещим. Наибо-
лее подходящее объяснение, видимо, заключалось в том, что именно здесь
разыгралась последняя сцена одного нашумевшего дела об убийстве, равно
как и предпоследние сцены нескольких аналогичных дел.
В столовой было темно. Хрустальные подвески жирандолей позвякива-
ли в такт шагам Хью. Нащупав выключатель у двери, он включил свет
и увидел в углу столик с телефоном. Золоченые бронзовые часы на камине
показывали около половины восьмого.
Квартира Моники в Хампстеде находилась недалеко от дома их дяди.
Дрожащей рукой Хью набрал Хам. 5975.
И снова, как тогда, когда он звонил Хелен, Хью казалось, что гудки
длятся целую вечность. Наконец на противоположном конце провода сняли
трубку.
— Я слушаю, — прозвучал холодный голос его младшей сестры Мони-
ки, который Хью не спутал бы ни с каким другим.
— Монни, это я, Хью. Мне надо поговорить с Джимом, если он у тебя.
— Простите, какой номер вы набираете?
Хью •явственно представил. себеМонику, темноволосую, красивую/снег
изменно высокомерной' гримасой на бледном лице. По мнению брата; она
44
вполне могла бы быть нормальным человеком, если бы не поступила в
личные секретарши к какому-то надутому чиновнику из Уайтхолла, к кото-
рому он питал искреннее отвращение.
— Монни, это я, Хью! Твой брат! Полиция не знает, где Джим, но мне
кажется, я догадался. Я думаю...
— Должно быть, вы ошиблись номером.
Хью представил себе, как она стоит в нерешительности, прежде чем по-
ложить трубку, и ему показалось, что именно от нее зависит его успех или
неудача, жизнь или смерть.
— Монни! Если ты решила, что какой-то хитрый сышик подражает мо-
ему голосу, то дай мне сказать тебе что-нибудь, чего не может знать ник-
то, кроме твоего брата. Когда тебе было лет одиннадцать, у тебя была
чертовски нелепая кукла по имени Каролина Джейн. Ты часто давала ей
лорнет из проволоки и такой же брала себе. Однажды я бросил крикетный
мяч в середину стола, за которым ты устраивала чаепития, где все, чтобы
не разозлить тебя, должны были быть при лорнетах и выбрать себе имя
из Дебретта1.
— Не говори глупостей, — сказала Моника, меняя тон. Ее голос смяг-
чился, и, хоть в нем звучали сердитые нотки, чувствовалось, что она напу-
гана. — Подожди минуту.
В трубке послышался приглушенный шепот, затем тяжелое мужское
дыхание.
— Друг мой! — произнес Джим голосом, не поддающимся описанию.
— Извини, Джим! Я не удержался. Но ты не должен был убегать из
конторы.
То была явная оплошность. Джим молчал — вероятнее всего, раскрыв-
ши рот и остолбенев от такой наглости.
Хью поспешил исправить ошибку.
— Подожди. Я вовсе не то имел в виду. Знаю, я виноват, что сразу
убежал. — Затем более спокойно: — Но вот что, Джим! Если вся эта чер-
товщина не выяснится до завтра, я сдамся полиции.
Несколько секунд еще более тяжелого дыхания. Потом менее хриплым
голосом:
— Ты действительно собираешься это сделать?
— Да! — отрезал Хью, который именно это и собирался сделать. —
Более того, я письменно признаю себя виновным. Но что произошло в
конторе?
— Я предупреждал тебя, что случится, если я расскажу правду. Ведь
так?
— Да, предупреждал! Да! Но я спрашиваю: зачем тебе понадобилось
убегать?
1 Д ебретт, Джон (1752-1882) — английский издатель, автор двухтом-
ника «Пэры Англии, Шотландии и Ирландии» (1802) и книги «Баронеты Анг-
лии» (1908).
45
— Ты давно заглядывал в свой портфель?
Для Хью этот вопрос прозвучал полной бессмыслицей. Он не знал, что
ответить, и, пока длилось молчание, представил себе Джима — с веснушка-
ми, небольшим брюшком, и прочая и прочая — с распущенным галстуком,
в пиджаке без рукава, сидящего на модном, но крайне неудобном синем
диване в гостиной Моники. Если прежде в его голове мелькали хоть какие-
то связные мысли, то теперь они начисто улетучились.
— Портфель?
—- Это не твой портфель, чертов недотепа! Это мой портфель! Дошло?
Мой, мой портфель! Ну что, вспомнил?
— Постой! Я, кажется...
— Как только старик Абу умер, ты принес свой портфель ко мне. Он
был закрыт на замок. Ты положил его на письменный стол рядом с мо-
им — открытым и совершенно пустым. От волнения я, признаться, не за-
метил, как ты схватил его и удрал. Если он с тобой, загляни в него.
— Довольно. Не вешай трубку!
— Но...
Хью ясно услышал, как Моника выразительно проговорила: «О Госпо-
ди!» — единственное, что она могла сказать по данному поводу. Еще не
добежав до конца коридора, он все вспомнил.
Старые, потертые портфели действительно почти не отличались один
от другого. Но тот, что он схватил со стола Джима, был открыт. Хью
вспомнил, как, сбегая по лестнице дома № 13 по Линкольн-инн-филдз, он
закрыл его, запачкав замок кровью.
Портфель лежал на чемоданах, оставленных в едва освещенном коридо-
ре дома Патрика Батлера. Едва взглянув на него, Хью убедился, что это
и в самом деле портфель Джима, а не его. Он открыл портфель — тот
был пуст. При одной мысли о том, что он явился в Скотленд-Ярд с пятна-
ми крови на никелированном замке портфеля, молодой человек задрожал.
Но кровь высохла, и ее вполне можно было принять за ржавчину или
грязь.
Хью бросился обратно к телефону, и Джим обрушил на его голову под-
робности о приходе полиции и о расспросах, в результате которых о нем
сложилось впечатление как о самом что ни на есть заправском лжеце.
— Не знаю, — бушевал Джим, — что их так взбудоражило. Они не мо-
гли найти на рукоятке ножа отпечатков пальцев. Они втащили меня в мой
кабинет, чтобы продолжить допрос. Не скрою, в тот момент я был сам
не свой.
— Но какое отношение имеет этот портфель к...
— Если ты, воплощенное предательство, выслушаешь меня до конца,
ты все поймешь!
— Джим, не горячись!
— Не го... Ну да ладно. Все было бы ничего, если бы не их подчеркну-
тая вежливость. Невозмутимый сержант из полиции Сити так и рыскал
по комнате. Казалось, он вовсе не замечает моего стола. И вдруг возьми
46
да и остановись около него. «Это ваш портфель, сэр?» — эдак по-просто-
му, словно «целую ручки». Я, да поможет мне Бог, ответил, что да, мой.
«Не возражаете, если я открою его?» — «Нет, валяйте».
Рука Хью, державшая трубку, стала влажной.
-г- Джим, в портфеле не было ничего, кроме дела Матесона — того са-
мого, что я собирался отнести к Батлеру.
— Ничего... не было?
— Говорю тебе, дело Матесона...
— Да. Оно там было. А кроме него пара белых хлопчатобумажных пер-
чаток. И одна из них вся перепачканная кровью.
Опять перчатки!
Хью снова услышал, как Моника что-то говорит Джиму. На сей раз
в ее голосе звучало ледяное спокойствие.
Однако Хью решил, что едва ли стоит осуждать Монику за стремление
свалить всю вину на брата. Монни хочет,-чтобы Джим остепенился, на-
шел — после женитьбы - то, что она называет «достойным» домом, ска-
жем, в Саннингдейл, был бы принят в «хороший» клуб и вступил в «хоро-
ший» гольф-клуб, где можно найти «полезные» контакты.
Как женщину Монику вполне можно было понять.
И тем не менее язвительный ум Хью употребил вышеприведенные эпи-
теты в кавычках, поскольку за ними стояло все, что он высмеивал и прези-
рал не меньше, чем Патрик Батлер. «К черту полезные контакты, — сказал
как-то Патрик во время приема нового члена в Гаррик-клуб. —- Если чело-
век не может преуспеть в жизни благодаря собственным способностям, он
не заслуживает успеха!» С тех пор эти слова стали девизом Хью.
Но думать об этом не было времени. Все мысли Хью были поглощены
кошмарными перчатками и потрескивающим телефоном.
— Джим, ну надо ли говорить, что я ничего не знаю про эти белые
перчатки? И понятия не имею, как они очутились в моем портфеле.
Голос Джима резко изменился. Хью еще никогда не слышал в нем тако-
го холода и отчужденности.
— Пойми, Хью. Я не выдал тебя. Я выскочил из конторы прежде, чем
они опомнились от удивления. Ну. и хватит. Кроме тебя, никто не мог
убить Абу, и ты это знаешь.
— Да, — после непродолжительной паузы согласился Хью, — очевидно,
так оно и есть.
— Ты — единственный, кто оставался с ним наедине. Ты сказал, что,
уходя, видел, как он живой и невредимый сидел на диване. Кто еще мог
бы это сказать? Ты владелец кинжала. Ты завел разговор про запертую
комнату...
Хью отвел трубку от уха. Каждый слог, раздававшийся в ней, негромко,
но очень отчетливо потрескивал и скрипел в холодной столовой.
— ...Ты убежал. 7Ъ/ подменил портфель. Ты...
— Не стоит продолжать. Мое предложение остается в силе
— Сдаться и признать свою вину?
47
-Да.
— Когда?
— Это уже ближе к делу. Сейчас я у Патрика Батлера, но не могу ска-
зать, где окажусь в ближайшее время. Я прошу об одном. Мне надо двад-
цать четыре часа.
— Нет! — заявила Моника, выхватив трубку у Джима.
— Да! — сказал Джим, отбирая трубку обратно. — До тех пор я про-
держусь. Его голос дрогнул. — Послушай, старина. Я уверен, что должно
быть какое-то объяснение.
— Мы договорились, — ответил Хью и положил трубку на рычаг.
Некоторое время он продолжал сидеть, ни о чем не думая и вперив
взгляд в телефон. На камине тикали часы.
Хью очнулся от ощущения чьего-то присутствия. В дверях стояла Хелен
в темном вечернем платье, раздумывая: признаться Хью, что она слышала
весь разговор или только его часть. Ее розовые губы были приоткрыты,
лицо бледно.
— Хелен. — Хью вскочил со стула и, не дав ей рта раскрыть, загово-
рил: — Ты бы хотела, чтобы я налаживал выгодные связи?.. Приличия ра-
ди играл в гольф и всячески умасливал своих предполагаемых клиентов?..
Или, совсем как в стишке, время от времени летал со всех ног, и ревел
как гудок, и. вытворял прочие глупости безо всякой на то причины?
Глаза Хелен округлились.
— Да! Нет! Да! — бессвязно лепетала она, протягивая руки к Хью. —
То есть разве я недавно не сказала тебе, что если бы ты превратился в
чванливого зануду, я бы : не перенесла этого? — Она почему-то дрожа-
ла. — Я имею в виду гольф, нюх на выгодные дела, монотонную скуку
и ничего живого, неожиданного, бесшабашного!
— Хелен, я когда-нибудь говорил тебе, как я тебя люблю?
— Нет. Но ты мог бы попробовать. — И она бросилась в его объ-
ятия. — Я не против.
Но за спиной Хелен выросла высокая,, представительная фигура, и ее
обладатель постучал пальцем по плечу молодой женщины. .
— Тогда как я, со своей стороны, —• серьезно проговорил Патрик Бат-
лер, — исходя из сугубо эстетических соображений, категорически возра-
жаю против того, чтобы слушать всякий любовный вздор. Едва ли есть
надобность говорить, что данное возражение не распространяется на лю-
бовный вздор, изрекаемый моими собственными устами.
Батлер закончил тираду, и выражение его лица и голоса мгновенно из-
менилось.
— Итак, вам предложили ультиматум?
— Вы слышали?
— Сэр, весь дом.при всем желании не мог бы избежать этого. Они
предложили вам ультиматум?
Взглянув на лицо Батлера, Хью подумал, что ни за что на свете не
согласился бы сойтись в поединке со знаменитым ирландцем.
48
— Да!
— Так!
Мягкое тело Хелен окаменело в руках Хью.
— Если ты полагаешь, что тебе позволят признаться в преступлении,
которого ты не совершал, — сказала она, почти касаясь губами шеи моло-
дого человека, — то тебе стоит еще раз обдумать, свое решение! Я ненави-
жу ее! — И добавила: — Твою сестрицу!
— Хелен, Моника имела в виду совсем не то. Я слишком хорошо ее
знаю. Она сейчас очень взволнована и напугана. Вот и все. И она любит
Джима. А Джим в глубине души стремится к тому же, что и она: больше
всего на свете он желает прослыть добропорядочным, респектабельным че-
ловеком.
— Я ненавижу ее!
— Кроме того, чего еще я мог ожидать? Своим поступком я при-
вел фирму к полному краху, расстроил свадьбу Моники и вычеркнул дя-
дюшку Чарлза из ближайшего списка на представление к рыцарскому
званию.
— Из чего следует, что ваше единственное достоподлинное преступле-
ние, — не без величия заметил Патрик Батлер, — состоит в том, что в мо-
мент кризиса вы ищете моего совета. Что есть — то есть! А теперь — в
библиотеку, — выпалил он.И хватит глупостей. Живо!
В библиотеке спиной к камину стояла Пам. Очевидно, она забыла на
время про скуку, про томность и предалась обдумыванию некоей глубокой,
трудноразрешимой проблемы.
— Я есть хочу, — заявила она.
Секунду-другую Хью искренне полагал, что Батлер схватит малый
оксфордский словарь и запустит им в девушку.
— Еда! — возгласил Батлер, словно при одной мысли об этой ужасной
отраве его начинала бить дрожь. — В такое время! Еда!
— Так нечестно, — сказала Пам. — Жутко, жутко нечестно1. Вы сказа-
ли, что мы поедем в Карриз.
Величественным жестом Батлер указал на кресло в глубине комнаты.
Когда он заговорил, голос его звучал глухо и слегка прерывался.
— Женщина! Сядьте вон там и закройте свою хавалку. В противном
случае, да поможет мне...
Пам торопливо прикрыла руками зад и сделала, как ей велели.
— А теперь, — Батлер обратился к Хью, — будьте любезны, все с са-
мого начала. И ничего не пропускать.
Хью снова начал свой рассказ.* В камине извивались желтые языки пла-
мени, потрескивали поленья. Из рамы на стене смотрела на собравшихся
в библиотеке загадочная девушка. Батлер вышагивал из угла в угол. Хелен
сидела на краешке стула и пока Хью, подавленный собственным рассказом,
не закончил, не сводила с него глаз. < ~
Батлер остановился и повернулся к Хью. Совершенно бессознательно
его голова откинулась, руки нащупывали лацканы пиджака, словно то бы-
49
ли края черной шелковой адвокатской мантии, в которой он выступал в
суде.
— Надеюсь, вас не затруднит ответить на пару вопросов. Вы уверены,
что, когда оставили Абу в своем кабинете, он был жив?
— Да! Да! И еще раз да!
— Вы также уверены и в том, что в это время в кабинете никто не
прятался?
— Абсолютно уверен. Да и где там прятаться?
Батлер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, задержав взгляд
на.потолке, передумал.
— Уже в дверях, опасаясь, что ваш клиент мог каким-либо неведомым
образом исчезнуть, вы оглянулись?
— По меньшей мере дважды я уже говорил об этом.
— Он сидел на диване спиной к вам. Он был слишком мал, и его лицо
не отражалось в зеркале над камином. Вы по-прежнему уверены, что он
был невредим?
— Да! Да! Да! Он листал газету и разговаривал сам с собой. К тому
же никому просто не хватило бы времени подойти к нему. Да! Я уверен.
— За то короткое время, что вы провели у мистера Вогана, мог ли
убийца проникнуть в кабинет, нанести Абу удар ножом и скрыться?
— Нет!
— Хорошо!
— Не считаете ли вы, что, пока вы торчали в коридоре, наш гипотети-
ческий убийца мог проскользнуть мимо вас?
— Нет. Это совершенно невозможно.
В библиотеке, пропитанной ароматами табака и убийства, голова Хью
шла кругом при виде улыбки Батлера и его прищуренных глаз, вперивших-
ся в потолок.
— Что ни говори, — согласился барристер, — но это и впрямь одна из
наших запертых комнат в ее самом классическом виде. — Он устремил на
Хью магнетический взгляд. — Последний вопрос! Почему ваша знамени-
тая теория должна помочь нам в случае с Абу из Исфахана?
Хью вытянул шею.
— Потому что он вовсе не Абу из Исфахана! В моем распоряжении
двадцать четыре часа. Если мы узнаем, кем он был на самом деле н поче-
му пришел в мою контору, разве это не поможет нам найти убийцу?
Глава 7
Хелен вскочила с подлокотника дивана, но жест Батлера усадил ее
обратно.
— Можете продолжать, — сказал он.
. — Как я уже говорил вам, — возобновил Хью прерванный рассказ* —
перед самым его приходом мы с Хелен спорили о детективной литературе.
50
Она придумала — или ей так казалось некоего персонажа по имени
Омар из Исфахана. Когда вошел «Абу», и Хелен и я поняли, что она не
могла выдумать имя, почти целиком совпадающее с настоящим. Скорее
всего она где-то слышала или видела его, причем совсем недавно.
— Но я так и не знаю где, — возразила Хелен.
— Неважно. Я знаю. Малыш Абу — будем называть его так для крат-
кости — был до смерти перепуган. Он чуть ли не с порога заговорил о
своем так называемом брате. «Моего брата-волшебника обманули». Знай
я тогда, что он сказал именно «обманули», многое прояснилось бы.
— Да. — Батлер, который успел вынуть портсигар, проявлял явный ин-
терес к рассказу.
— Позвольте мне привести некоторые его фразы! — настойчиво пере-
бил его Хью: — «Если вы не поможете мне, произойдет убийство». —
«Кого собираются убить?» Недолгое замешательство, затем: «Моего...
моего брата». Говоря о брате, он едва ворочал языком, хотя и говорил
по-французски.
— Иными словами...
— Невозможно поверить, чтобы кто-нибудь так боялся за другого чело-
века, будь он трижды его братом. Поэтому одно из двух: либо у Абу вовсе
нет брата, либо он не имеет ни малейшего отношения к этому делу. Бедня-
га говорил о себе.
— Суть дела, — вертя в руках портсигар, сухо проговорил Батлер, —
мне уже ясна. Это все, что вы имеет сообщить нам?
— Нет! Ни в коем случае! Когда Абу сказал, что его брат — волшеб-
ник, он вовсе не имел в виду сказочного волшебника, который появляется,
лишь только потрут лампу. Он имел в виду театрального фокусника, воз-
можно, одного из тех, что устраивают настоящие представления, какие те-
перь увидишь только на Рождество. Я тогда же догадался, что сам Абу
и есть этот фокусник.
Патрик Батлер выбрал сигарету, закурил и со щелчком закрыл изящ-
ный серебряный портсигар. Из уголка его рта взвилась волнистая струйка
дыма, на лице вновь появилось высокомерное выражение.
— У вас есть улики, могущие подтвердить ваше предположение?
— Да! Я говорю не о театральном пальто этого типа с каракулевым
воротником и не о его эстрадном костюме с белым галстуком. И даже
не о манере держаться и разговаривать. Я говорю, — Хью постучал указа-
тельным пальцем левой руки в ладонь правой, — нет, настаиваю на том,
что он был непревзойденным мастером пантомимы.
— Пантомимы? — как эхо, переспросила Хелен.
— Жестов без слов. — Хью посмотрел на Батлера. — Клянусь святым
Георгием! Когда его дрожащие руки стали изображать, какую сумму из
него выудили, я своими глазами видел, как растут горы серебра, банкнот,
ценных бумаг... Они росли, пока не добрались до потолка.
— Именно такими способностями, — быстро добавил Хью, — должен
обладать театральный фокусник, не говорящий по-английски. Помните ки-
51
тайских — а может быть, и мнимокитайских — фокусников былых времен? ’
Они вообще никогда не раскрывали рта. Жесты и музыка — вот все, чем
они добивались поразительных результатов, за которыми не поспевало
самое богатое воображение. И лишь под занавес гремели литавры и свет
заливал место, где только что стояла исчезнувшая женщина.
При этих словах Пам, словно участница описанного Хью зрелиша, вос-
парила над своим стулом.
— Как чу-у-десно! — на выдохе пропела она. — Ах, как чу-у-десно!
— Женщина! — грянул голос Батлера. — Сядьте!
— В конце концов, — спохватился Хью, — у вас есть газета? Любая —
утренняя, вечерняя за прошлую неделю или близко к тому?
Патрик Батлер подошел к столику и из груды книг и старых журналов
вытащил номер «Ньюз кроникл» двухдневной давности.
Хью схватил газету и принялся лихорадочно ее перелистывать. Найдя,
что ему было нужно, он аккуратно сложил страницы.
— Вот. — И, протягивая газету Хелен, он пальцем указал на интере-
сующее его место. — Это список представлений в театрах Вест-Энда. Про-
чти нижнюю строчку.
Хелен взглянула на указанное Хью место и вскочила.
— Какая же я дура! Я видела...
— Читай! Читай вслух! — попросил Хью.
— «Оксфорд»1, — начала Хелен, по-своему передавая драматизм проис-
ходящего. — Тел. 0006. Веч. 7.30...
— К черту номера телефонов! Читай, что дают в «Оксфорде».
— «Омар из Исфахана. Чудеса и магия для всех. Утро: среда...
суббота...»
Леди Памела де Сакс вновь явила собравшимся в библиотеке образчик
приступа восторга в духе прерафаэлитов.
— Патрик! — выдохнула она, хватая Батлера за руку. — Папочка водил
меня смотреть одного фокусника. Это было чу-у-дес-но. Может быть, вы
сводите меня на этого? А, Патрик?
— Нет. Он умер.
— Кто умер?
— Прелесть моя. — Батлер наклонил голову. — Сейчас нет времени
вдалбливать все перипетии этого дела в ваш и без того перегруженный чер-
дак. Соблаговолите ненадолго отвязаться от меня. Договорились?
И Батлер, выпустив струю дыма, перебросил сигарету в другой угол
рта и расправил плечи с надменным — чтобы не сказать угрюмым — ви-
дом. Хью предстояло привыкнуть к тому, что Батлер всегда выглядел над-
менно, когда его младший коллега бывал прав, и излучал благодушие и
доброжелательность, когда тот ошибался.
Хозяин дома пересек комнату, подошел к камину и дернул за гобелено-
вую сонетку восемнадцатого века.
’ В действительности в этом месте расположен «Кембридж-театр».
52
— Допустим, — сказал он, — для поддержания дискуссии допустим,
что ваш клиент — тот самый Омар из Исфахана, который выступает в
«Оксфорде», — что можно подтвердить или опровергнуть, не выходя от-
сюда, — разве это объяснит нам его появление в вашей конторе?
— Да! И не только!
Вежливым жестом Батлер попросил Хью продолжать.
— Начнем с того, — снова заговорил Хью, — что я знаю этот тип лю-
дей. Они любят рискованные спекуляции, особенно несуществующим золо-
том или нефтью. Они — находка для ловкого проходимца. Вероятно, кто-
то надул его на весьма значительную сумму. Что же он сделал? Направил-
ся прямиком к солиситору1 узнать, какие законные действия можно пред-
принять.
Хью в нерешительности помолчал и проглотил слюну.
— Вот в чем сложность, — продолжил он. — Поэтому я и не мог вме-
шивать в это дело Хелен. ТУт-то и начинается опасность, если не кое-что
похуже.
— Опасность? — быстро повторил Батлер, и в его глазах зажегся сла-
бый огонек. — Почему?
— Очень просто. Вам приходилось слышать о подобных проделках? Их
инициатор — не убийца и не головорез. Выдоив свою жертву, он, как пра-
вило, отнюдь не стремится к встрече с полицией. Здесь же нечто другое.
— Объясните, прошу вас.
— Наш падкий до легкой наживы маленький фокусник заключил
сделку с какой-то темной личностью, кем-то достаточно могущественным,
кто не остановится перед тем, чтобы навсегда заткнуть Абу рот, если тот
вздумает жаловаться. Именно так и поступил его противник: четыре стены
и дверь под присмотром не спасли Абу от удара кинжала еще до того,
как он успел заговорить.
— Клянусь Юпитером! — пробормотал Батлер, слабо присвистнув от
удовольствия.
Дверь библиотеки отворилась — миссис Пастернак поспешила явиться
на зов.
— Миссис Пастернак, — сказал Батлер, бросая сигарету в огонь, —
будьте любезны, позвоните в «Оксфорд».
— Слушаюсь, сэр.
— Черт возьми, где газета? Ах, вот она. Телефон: Темпл-Бар 0006.
Представления начинаются в семь тридцать. Сейчас без десяти восемь. Но
вы все равно спросите, можно ли заказать четыре места в партере на сегод-
няшний спектакль.
— Как чу-у-десно! — пролепетала Лам. — Ах, как чу-у-десно!
— Мы вовсе не собираемся в театр, моя терпеливая Гризельда, —
отрезал Батлер, бросая на Пам загадочный взгляд,, смысл которого Хью
‘Солиситор — стряпчий; дает: юридические консультации,.. готовит дела
для ^барристеров^ имеет право выступать, в суде. низшей -инстанции;
53
не смог расшифровать. — Миссис Пастернак! Если вам скажут, что Пред-
ставление отменено, повесьте трубку. Если скажут что-нибудь другое, спро-
сите, выступает сегодня Омар из Исфахана или его кто-то заменяет. Вам
все понятно?
— Да, сэр, — ответила миссис Пастернак, которая на самом деле ниче-
го не поняла.
— Послушайте! — Как только за экономкой закрылась дверь, Батлер
стремительно повернулся к Хью. — Имеют ли эти выводы какое-нибудь
отношение к вашему первоначальному плану поисков убийцы?
— Имеют! И еще какое!
— А именно?
— Итак, Абу едва говорил по-английски. У него не могло быть много
компаньонов. И все же должен существовать некто, англичанин или по
крайней мере говорящий по-английски, кто был бы с ним близок и знал
бы о нем буквально все. Далее. Где мы займемся расследованием его убий-
ства? Я скажу вам: за кулисами «Оксфорда»! А где, между прочим, он
находится?
— На Семи Лучах, — сказал Батлер. — Да, точно! Семь Лучей!
Наступило неловкое молчание, нарушаемое только потрескиванием огня
в камине.
— Семь Лучей! — воскликнула Хелен. — Я уже несколько лет слышу
про это место, но, хоть убей, не знаю, где оно находится.
В полумраке библиотеки воображению Хью с почти неправдоподобной
живостью явились знакомые образы. Он видел светящиеся красным светом
название отеля над седьмым этажом бетонного здания... мягкий свет в
фойе театра и тени, мелькающие в окнах... тусклое синеватое свечение в
окне антикварной лавки.
Но довольно.
— Семь Лучей, — сказал он, — небольшой участок между концом
Шафтсбери-авеню и Сент-Мартин-лейн. Семь маленьких улочек, словно ве-
лосипедные спицы, сходятся на крошечной площади. На одном из ее углов
стоит «Оксфорд». На другом отель «Букингем». На третьем — антиквар-
ная лавка... м-да... Ну а что на остальных, я запамятовал. В основе моего
плана отель «Букингем» — вполне приличный современный отель.
— Но почему именно отель? Послушайте, приятель, не кривите рот и
не говорите загадками! Почему?
Хью сделал нетерпеливый жест.
— У меня есть друг и заодно клиент по имени Джордж Дарвин. Он
живет в Диттоне-на-Темзе и вместе с женой часто останавливается в «Бу-
кингеме». Но Джордж уверяет, что ни руководство, ни прислуга отеля не
знают их в лицо, только по фамилии. Так вот! Моя идея заключается в
том, чтобы приехать туда с Хелен под именем мистера и миссис Джордж
Дарвин...
Все это Хью выложил, не глядя на Хелен.
— Как вы не понимаете? Повторяю: разгадку нашей истории надо ис-
54
кать за кулисами «Оксфорда». Остановившись в отеле, я мог бы выяснить
все, что нам надо, хоть полиция и преследует меня по пятам. В театре
два входа. По прогнозу, туман продержится несколько дней. Если бы меня
увидел полицейский или сыщик, я мог бы немедленно скрыться.
Здесь Батлер хлопнул в ладоши, но этого никто не заметил.
— ...никому бы и в голову не пришло, что я бросился в отель, до кото-
рого рукой подать. А если бы пришло, то никогда бы не подумали, что
я в нем остановился. В списке постояльцев они нашли бы имена безупреч-
ной супружеской четы из Диттона-на-Темзе, известной в отеле каждой гор-
ничной. Вот и все!
И вновь среди мертвой тишины миссис Пастернак открыла дверь.
— Ну что, миссис Пастернак? —- спросил Батлер.
— Прошу прощения, сэр. На сегодня вовсе нет билетов. Сам мистер
Омар из Исфахана не расположен...
Батлер и Хью обменялись взглядами.
— Вот, вот. Слово, извольте видеть, как нельзя более подходящее.
Именно не расположен. — Барристер кивнул. — Расположившись на столе
в морге.
— Не говорите так! — воскликнула Хелен.
— Во всяком случае, — утомленно проговорил упавший духом Хью, —
таков был мой план. Теперь это не важно. Продолжайте, громите его, кру-
шите. Кажется, он и впрямь глупый и идиотский.
Молодой человек никак не мог привыкнуть, что время от времени их
оживленный разговор сменяется странной тишиной. Уныло разглядывая
ковер под ногами и тшетно пытаясь ответить на вопрос, почему вся про-
блема сводится к паре перчаток, Хью вдруг обнаружил, что стал объектом
пристального внимания трех пар глаз. Он поднял голову.
— А кто, — повелительно спросил Патрик Батлер, — кто сказал, что
ваш план глупый и идиотский?
— Да! Кто хотя бы подумал так? — воскликнула Хелен.
— А, что там думать? Действительно глупый! — хихикнула Пам,
устремив на Хью тоскливый взгляд.
Библиотеку охватило легкое волнение.
— Хью! — заявила Хелен.— Тебя разыскивает полиция. Твоя родная
сестра и твой ближайший друг так напуганы, что выдадут тебя через двад-
цать четыре часа. Ты же, дорогой, думаешь о том, как отомстить за убий-
ство совершенно постороннего человека и, если тебе это не удастся, наме-
рен сознаться в преступлении, которого не совершал. Ты столь восхити-
тельно безумен, что я отправлюсь за тобой хоть на край света. Собствен-
но, я уже...
Хелен замолкла и неожиданно снова спрятала руки за спиной. Однако
Хью успел заметить то, что-раньше ускользало от. его внимания. На сред-
нем пальце левой руки девушки над обручальным кольцом, подаренным
им, было надето венчальное кольцо белого золота,.которого он определен-
но не дарил ей и, более того, никогда прежде не видел.
55
Хелен покраснела. _ Л
— Будь что будет! — воскликнула она, с загадочным видом вскинув го-
лову. — Будь что будет!
Батлер в глубокой задумчивости ходил от стены к стене.
— Конечно, я отправлюсь с вами, — объявил он, — и сниму номер в
том же отеле.
У Хью закружилась голова.
— Но зачем? — спросил он. — Вас никто не преследует, не собирается
арестовывать. Вы свободны, как туман.
Батлер приосанился.
— Вы возражаете против моего присутствия, сэр?
— Нет, нет! Разумеется, нет!
— Тогда считайте, что все решено. — Высокомерное выражение слетело
с лица Батлера, и он принялся снова вышагивать по комнате. — Вы будете
мистером Дарвином из Диттона-на-Темзе. К сожалению, я не могу стать
мистером Хаксли из Хэмптон-корта. Шутка старовата, но, признаться, мне
не за кого себя выдать.
— Боже мой! — взорвалась Хелен. — К чему вам за кого-то выдавать
себя? Почему вы не можете быть самим собой? Или вам так нравится ра-
зыгрывать из себя актера? Возможно, вы и великий адвокат, но вы еше
и сущий ребенок.
.На сей раз пауза была чревата грозой.
Батлер остановился и посмотрел на Хелен.
— Очевидно, мадам, вам не приходило в голову, что полиция может
проявить, известное любопытство, если меня обнаружат в том самом оте-
ле, где ищут его. Боюсь, ваш здравый смысл сегодня не на высоте. Однако
в вашем предложении что-то есть! — Он отвесил поклон. — Я останусь
Патриком Батлером, хоть это и может повлечь за собой арест вашего
жениха.
— Подождите! Я не поняла...
— Вы сами ответили на свой вопрос.
И Батлер небрежно махнул рукой, давая понять, что не желает продол-
жать неприятную для него тему.
— Хью! Объясни ему, что я имею в. виду! (Хелен, спокойно!)
— Миссис Пастернак,г соблаговолите задержаться.
— Я здесь, сэр.
— Ах да. Вы и впрямь здесь. Миссис Пастернак, не откажите в любез-
ности позвонить в отель «Букингем». Номер телефона вы найдете в спра-
вочнике. Закажите комнату — нет, комнаты для мистера и миссис Джордж
Дарвин.
— А я, Патрик, — безмятежным тоном прервала его Пам, — буду ва-
шей женой. Нет! Не. говорите, что не хотите брать меня с собой.
— Полагаю, в противном случае вы позвоните в отель и наговори-
те о нас кучу самых невероятных небылиц. Будь по-вашему! — Батлер
вновь наградил Пам не поддающимся расшифровке взглядом. — Миссис
56
Пастернак, закажите также комнаты для мистера и миссис Патрик
Батлер.
— Слушаю, сэр.
— Постойте! Я забыл! — Батлер проворно обернулся. — Если мне не
изменяет память, вы сказали, что Омар из Исфахана занемог, но билетов
все равно нет. Его кто-нибудь заменяет?
— Да, сэр. Француженка, мадам Фейюм. Она жена мистера Омара.
Прошу прощения, сэр.
— Француженка? Вот как? — пробормотал Батлер вслед удаляющейся
экономке. — А знаете, Прентис, возможно, вы с самого начала были пра-
вы! Жена Омара! Вот наш источник информации! Она дополнит выводы,
к которым, надеюсь, мы уже можем прийти.
— Да, — подтвердил Хью. — Но здесь нужна осторожность! — Он хо-
тел добавить: «Никакой театральщины!» — но ограничился более мяг-
ким: — Никаких эффектов. — И закончил: — Мы можем ввязаться в до-
вольно грязное дело. Более того, если полиция уже в театре...
— «Если» полиция уже там, — сухо проговорил Батлер. — Sancta sim-
plicitas!1 Вместо того, чтобы строить разные предположения — пусть даже
основанные на дедуктивном методе, — следовало проверить карманы по-
койника, пока он был у вас под рукой.
— Нет! — Хью всего передернуло. — Есть вещи, через которые я не
могу переступить.
— Ну-ну, полицейские не так брезгливы. Они наверняка уже в театре.
Надо спешить, черт возьми!
Прежде чем они уселись в машину Батлера с флегматичным Джонсоном
за рулем, прошло довольно много времени, хотя Хью казалось, что пролете-
ло лишь несколько минут. Причиной задержки послужил долгий спор Батлера
с Пам. Пам заявила, что ей надо — надо, и все — захватить одежду, и проси-
ла по пути заглянуть в Парк-лейн. Батлер спокойно ответил «нет» и спросил,
не думает ли она, будто по-прежнему находится на отдыхе в Каннах. Однако
для себя он приказал собрать чемодан* чем вызвал у Пам настоящую истери-
ку, которую и наблюдал с немалым удовольствием.
Хелен предложила Пам воспользоваться ее гардеробом; правда, не без
сомнения, поскольку Пам была на три дюйма выше и несколько иной ком-
плекции. Пам отказалась. Но, отказываясь, обняла Хелен в столь бурном
порыве благодарности, что последнюю охватила неподдельная тревога.
Хуже всего для Хью была холодная, зловещая пропасть между Хелен
и Батлером. Если эти двое и обращались друг к другу, то неизменно с
подчеркнутой вежливостью. Однако разговаривали они редко, явно игнори-
руя один другого.
В такой напряженной атмосфере лимузин сквозь холод и туман плавно
двигался к Семи Лучам. Пам вытирала слезы. Хью, снова устроившийся
на откидном сиденье, пребывал в полном отчаяниил .
1 Святая простота! (лат.)
57
«Но почему, — думал он, — почему люди должны впадать в такое
настроение из-за случайного слова, а то и вообще на пустом месте? Поче-
му не могут они держать себя так же спокойно, как я?
И, говорил он про себя, если я не найду разгадку, мне придется взять
на себя смерть Абу, потому что только так можно спасти Монику, Джима
и даже дядю Чарлза. Кроме того, если заколол его я, пока был с ним
наедине, то отпадает проблема запертой комнаты.
Но даже если я признаюсь, кто мне поверит? Полиции нужны не при-
знания, а истина. Где мотивы преступления? С какой стати мне ни с того
ни с сего убивать постороннего человека? Правда, по закону прокурор не
обязан оглашать мотивы преступления. Но это очередная фикция. Не
предъявив их, он никогда не убедит присяжных поддержать обвинение.
Батлер наверняка догадывается о чем-то таком, что я упустил из виду.
Но о чем, черт побери? Он уже достаточно натворил, чтобы, его по мень-
шей мере исключили из корпорации. Если он и дальше будет молчать, мы
все крепко влипнем».
Лица трех спутников, сидевших напротив со стиснутыми зубами, каза-
лись Хью расплывшимися пятнами.
Следуя кратчайшим путем, Джонсон проехал Пэлл-Мэлл, обогнул Тра-
фальгарскую площадь и выехал на Чаринг-Кросс-роуд. Они проехали в сто-
роне от толп и красочной световой рекламы Лестер-сквер.
Тем не менее, стоило им оставить позади Лонг-Акр, как все вокруг не-
уловимо изменилось. Звуки улицы тонули в густой туманной мгле.
Первой заговорила Хелен:
Семь Лучей! Как же я сразу не .вспомнила? —Предназначая вопрос
Хью, она невольно обратила его к Батлеру: — Наверное, это жуткая тру-
щоба или что-нибудь вроде того?
На губах Батлера появилась снисходительная улыбка, способная любую
женщину привести в бешенство, что почти и случилось с Хелен.
— Лет семьдесят назад, мадам, ваши сведения вполне соответствовали
бы истинному положению вещей.
Хелен передернула плечами, но ничего не сказала.
— В середине царствования королевы Виктории, — с неподражаемой
учтивостью продолжал Батлер, — это были.едва ли не самые отвратитель-
ные трущобы в Лондоне, известные прежде всего нищетой, драками, вин-
ными лавками, проститутками и балладами.
— Балладами?
— Да, уличными балладами. Когда случалось действительно сенсацион-
ное событие — скажем, какой-нибудь торговец сальными свечами убивал
сразу трех любовниц или знаменитый взломщик усаживал купца из Сити
на головни его собственного камина, чтобы узнать, где тот прячет день-
ги, — то оно отмечалось целым потоком, песен, известных под названием
«трущобных». Они были еще менее пристойны, но гораздо более интерес-
ны, чем плоды творчества некоторых наших современников.
Подавшись вперед, Батлер всматривался в левое окно машины.
58
— И все это, — осведомился Хью, — викторианцы относили к разряду
развлечений?
— Во всяком случае, смертную казнь они числили именно по этому
разряду.
— А трущобы?
— О, трущобы снесли в середине, восьмидесятых годов прошлого века,
когда открыли Шафтсбери-авеню и Чаринг-Кросс-роуд. Возможно, Семь
Лучей и не самый фешенебельный район в городе, но не менее респекта-
бельный, чем Кенсингтон-Гарденз. И вам не найти более безопасное,
более...
Батлер осекся и схватил переговорную трубку, соединяющуюся с шофе-
ром за стеклянной перегородкой. От негромкого голоса адвоката трое его
слушателей подскочили на сиденье.
— Джонсон! Остановите машину. Вон там, у витрины магазина с сине-
ватым светом.
Лимузин, который едва полз вдоль тротуара, остановился.
— Что такое? — воскликнула Пам.
— Ничего особенного, моя прекрасная Иезавель. Джонсон! В витрине
антикварной лавки картонная вывеска. Я не могу разобрать ее. Включите
большой фонарь, если он при вас.
Они находились в самом сердце Семи Лучей. Антикварная лавка была
не за углом, как говорил Хью, а ярдах в десяти от маленькой площади.
Высокую пыльную витрину с инициалами и фамилией владельца — Дж.
Коттерби, — выведенными белыми буквами, изнутри освещала калильная
сетка под грязным голубым шелковым абажуром с длинными кистями, ко-
торая висела почти над самым прилавком.
Все четверо смутно увидели, как Джонсон потянулся к окну, одновре-
менно открывая ящик для перчаток. Через несколько секунд яркий луч све-
та запрыгал по тротуару.
— Выше! — сказал Батлер. — Вывеска в витрине! Вот так!
Больше он ничего не успел сказать. Верхняя строчка вывески, сделанной
из куска грязно-белого картона, была выведена крупными прописными бук-
вами; две нижние — тонкими строчными. При том, что рука, изготовив-
шая надпись, заметно дрожала, вывеска, выхваченная лучом света из по-
глотившей ее тьмы, производила впечатление изысканной, утонченной
строгости.
ПЕРЧАТКИ ПОКОЙНИКОВ
Исторические редкости
для любителей старины
Справки у владельца
59
Глава 8
С быстротой молнии Патрик Батлер выскочил из машины. Хью после-
довал за ним, оставив дверцу открытой. Прежде чем атаковать владения
Дж. Коттерби, разумеется, закрытые — как же иначе? — Батлер остано-
вился и огляделся.
Несмотря на кажущуюся безлюдность, за барьером тумана чувствова-
лась жизнь.
По диагонали напротив, над стеклянными дверями «Оксфорда», вспых-
нули зеленью расплывчатые, но довольно четкие буквы «О» и «Р», затем
отдельные части слова «Исфахан»: здание театра углом выходило на две
улицы. В фойе, подобно привидениям, двигались силуэты людей с сигаре-
тами в руках.
Прямо напротив, в тридцати — сорока ярдах от Батлера, высоко в небо
устремлялись мерцающие призрачным светом окна отеля «Букингем». Пы-
лающее красным огнем название отеля терялось в тумане. В неподвиж-
ном воздухе пронзительно заливался свисток швейцара, вызывающего
такси.
Кто-то невидимый прошел через маленькую площадь, и звук шагов рас-
таял в тумане. Машина-невидимка медленно двигалась по дороге и, неожи-
данно дав задний ход, заскрипела шинами, будто посылая проклятие тем-
ноте и туману.
И только залитый синеватым светом тротуар перед антикварной лав-
кой Дж. Коттерби и сама лавка были совершенно безлюдны.
ПЕРЧАТКИ ПОКОЙНИКОВ
Исторические редкости
для любителей старины
Справки у владельца
— Джонсон! — услышал Хью голос Батлера.
-Сэр?
— Подойдите сюда. У меня есть к вам поручение. И включите фонарь.
Дверца машины открылась и тут же с шумом захлопнулась. Флегма-
тичный Джонсон — сама услужливость и внимание — поспешил на зов
хозяина.
— Вы видите театр на противоположном углу, Джонсон? Сейчас там
антракт, вероятно — единственный антракт. Ступайте, туда и смешайтесь
с публикой в фойе. Форма шофера — прекрасный пропуск куда угодно.
Сделайте вид, будто вы кого-то ищете.
— Кого именно, мистер Батлер?
— Никого. Слушайте, что говорят о представлении: Хорошо оно идет
или -плохо. В последнюю минуту перед спектаклем, была сделана, замена,
«•^введена дублерша по мменн мадам лФейюм. - Бытьможет, она все испо-
60
ртила, а может статься — сорвала овацию. Так или иначе, вы вернетесь
сюда и все мне расскажете.
— Слушаюсь, сэр! — Но любопытство одержало в Джонсоне верх. —
Прошу прощения, сэр, но не могу ли я спросить...
— Зачем мне это надо? Нет, дружище. А теперь — проваливайте! Нет!
Постойте! Прежде чем уйти, отгоните машину футов на двадцать, чтобы
она не стояла перед лавкой.
Джонсон сделал, как велел хозяин, после чего Батлер открыл переднюю
дверцу и заглянул в машину.
— Здесь вы будете в полной безопасности, сударыни, — объя-
вил он.
Было более чем заметно, что при этом известии ни Хелен, ни Пам не
испытали особого удовольствия.
Захлопнув дверцу с шумом, который не переходил границ вежливости,
Батлер подошел к стоящему возле лавки Хью. Молодой человек разгляды-
вал застекленную дверь слева от витрины Дж. Коттерби. На шнурке от
портьеры висела табличка с надписью «Открыто». На деревянной части
двери, под щелью для почты, белыми буквами было выведено еще одно
имя, но оно находилось почти у самого тротуара и в такой густой тени,
что Хью не мог его разобрать.
— А теперь, — сказал Батлер, — за перчатками мертвеца!
— У вас есть серьезные причины наведаться в это заведение?
Уже держась за ручку двери, Батлер помедлил, покусывая губу от нере-
шительности.
— Откровенно говоря, пусть меня повесят, если я знаю. Но, коли со-
мневаешься, воспользуйся совпадением и ныряй в тесную аллею. Другого
не дано.
— Вас тоже беспокоят эти перчатки?
— Беспокоят? — воскликнул Батлер. — Их здесь слишком много, и на
первый взгляд в них нет ровно никакого смысла. Но он должен быть! До-
лжен, или нам прямая дорога в Бедлам! В сущности, перчатки —
единственное во всем этом деле, что я могу понять.
— Считая запертую комнату?
— Ах, запертая комната! — нетерпеливо проговорил Батлер. — Она
объясняется крайне просто.
Он открыл дверь и боком прошел внутрь.
В нескольких шагах от порога они увидели закрытую деревянную дверь.
Она выходила на лестницу, ведущую наверх. Хью предположил — и ошиб-
ся, — что она ведет в жилые комнаты антиквара.
В лавке стоял обычный для таких мест неприятный затхлый запах и
было очень холодно.
Единственной особенностью, отличающей лавку от прочих заведений
такого рода, был короткий прилавок справа от закрытой лестницы. С по-
толка на длинном шнуре свисала лампа под грязным синим абажуром, и
его бахрома почти касалась прилавка.
61
Тусклый грязноватый свет освещал разнообразные «редкости» — по
большей части самый обыкновенный хлам. Хью увидел много фарфора,
стекла, потемневшую от времени плохую живопись в вычурных, некогда
золоченных рамах, часы восемнадцатого века без стрелок.
— Алло! — позвал Батлер и постучал по прилавку костяшками затяну-
тых в перчатки пальцев.
Калильная сетка засвистела под синим шелковым абажуром. Хью огля-
нулся, и ему стало не по себе.
Слева за прилавком, спиной к лестнице, стояла восковая фигура женщи-
ны в изысканном платье коричневой тафты покроя времен короля Эдуарда.
Вскоре Хью понял, почему эта кукла с первого же взгляда показалась ему
такой странной. У нее была голова с настоящими волосами и стеклянными
глазами. Но то была современная голова с короткой прической и улыбкой
1920-х годов над платьем времен. Эдуарда.
И голову и платье покрывал толстый слой пыли.
— Алло! — повторил Батлер.
Где-то справа зазвенели японские колокольчики. Упала рама. За прилав-
ком неизвестно откуда появился высокий, грузный человек.
— Хм! — произнес густой, хриплый голос, прочищая горло.
Человек, выросший за прилавком, некогда обладал недюжинной силой,
теперь же он был просто толст. В карих глазах под редкими седыми бровя-
ми горел взгляд висельника. Дряблый подбородок почти скрывал жесткий
воротничок и патентованный галстук. От владельца лавки — очевидно, это
был он — за несколько шагов разило джином. Опустив крупные руки на
прилавок, он постарался выглядеть как можно любезнее.
— Добрый вечер, мистер Коттерби, — самым сердечным тоном прого-
ворил Батлер. — Ведь вы, полагаю, и есть мистер Коттерби?
При желании Батлер мог очаровать и заставить улыбаться даже тотем-
ный столб. Мистер Коттерби заметно оживился.
— Он самый, сэр, — ответил он и, словно Батлер только что поднес
ему выпить, добавил: — Доброго здоровья, сэр.
Но приветствие толстяка звучало натянуто. Он был либо напуган, либо
сердит, что усугубляло атмосферу неловкости, царившую в этой странной
лавке с жуткой восковой фигурой, улыбающейся в пустоту.
Мистер Коттерби почему-то украдкой взглянул на потолок.
— Осмелюсь сказать, сэр, — с неожиданной поспешностью проговорил
он, — вы, кажется, любопытствуете, с чего бы это моя лавка открыта в
такое время?
— Право... нет. Мне и в голову не приходило...
— Хм! Это только из-за толпы в театре. Кое-кто из них не прочь укра-
сить свой дом недурными старинными вещицами. Вы, сэр, осмелюсь спро-
сить, тоже из театра? Вы и другой джентльмен? — Цепкие глазки мистера
Коттерби остановились на Хью. — Или, может, с собрания «ОДГ» в
отеле?
— Из театра. Дело в том, что я хотел...
62
— Отличные часы, сэр! — Толстяк буквально подскочил к Батлеру. —
Я могу показать вам подлинные старинные часы времен Людовика Пят-
надцатого. Это то,. что вам надо!
— Нет, благодарю вас. Батлер специально повысил голос. — Меня
заинтриговала ваша вывеска о перчатках покойников. Ваши исторические
редкости для любителей старины.
Мистер Коттерби снова взглянул на потолок. И снова от него пахнуло
ужасом и гневом. Но он справился со своими чувствами.
— Всего-навсего, сэр? Как вам угодно.
Протянув руку к шнуру с лампой, он сперва прибавил газа, затем под-
нял лампу так, что она оказалась высоко над его головой. Из синего свет
сделался желтовато-белым и ярко осветил пыль, покрывавшую почти все
предметы в лавке.
Хью замер в напряжении и присвистнул. На узкой деревянной стене за
спиной мистера Коттерби висел в деревянной раме большой квадрат потер-
того бархата с двенадцатью длинными ножами. Ножи располагались кру-
гом остриями внутрь. . , .
Когда мистер Коттерби наклонился что-то достать из-под прилавка,
Батлер молниеносно взглянул на ножи и сразу перевел взгляд на прилавок.
— А теперь, сэр, — мистер Коттерби распрямился, держа в руках два
пакета в оберточной бумаге, — любопытно, что вы скажете об этих пер-
чатках? Хм!
Громко сопя, он положил оба свертка на прилавок. Хью едва взглянул
на них.
Ножи не представляли особой ценности. Но это были не простые ножи,
а апостольские. Апостольские ножи, а не ложки, в чем не было бы ничего
удивительного. Каждый выкрашенный под серебро черенок был отлит в
виде фигуры одного из двенадцати апостолов.
Ножи были хорошо отполированы и, выложенные на грязном бархате,
так и притягивали взгляд.
— Откровенно говоря, — разочарованным голосом сказал Батлер, — я
не очень разбираюсь в перчатках. Например, вот эти две пары. Вы могли
бы рассказать мне их историю?
— Ах! Вы очень удивитесь, сэр!
— Впрочем, подождите. У вас есть другие пары?
Казалось, мистера Коттерби охватило внезапное вдохновение, которое
тут же заявило о себе.
— Провалиться мне на этом месте, есть, сэр! В задней комнате. По-
стойте немного. Извините.
Спотыкаясь, мистер Коттерби с грохотом поспешил за прилавок и
дальше, к правой стене. Впоследствии Хью долго не мог забыть выражение
его глаз. Когда он. выходил из комнаты, японские колокольчики снова
громко зазвенели на все голоса. Склонив голову над прилавком, Батлер
чуть слышно свистнул и дал Хью знак подойти ближе.
В комнате наверху кто-то медленно расхаживал взад-вперед.
63
Шепот Батлера едва долетал до Хью.
— Прентис, вы меня слышите?
Хью кивнул.
— Если дойдет до драки...
— До драки? — прозвучал такой же едва слышный шепот.
— Да. Вы сумеете постоять за себя?
Шепот Батлера замер. Через мгновение он зазвучал снова, но тише и
с примесью горечи.
— Мне тоже задавали такой вопрос. Много лет назад. Я был дураком
и ответил, что не опущусь до того, чтобы против каких-то подонков пу-
скать в ход кулаки. С тех пор я этому научился. А вы?
— И я тоже. В отряде десантников. Быстро и без лишнего шума.
— Хорошо! Даже лучше, чем я думал!
— А что?
— Крупная неприятность. Того и гляди... Когда Коттерби вернется,
займите его разговором. Говорите о чем угодно. Что в голову взбредет.
Мне надо как следует рассмотреть эти перчатки.
Приглушенные голоса растаяли в воздухе. Слабо поблескивали разло-
женные на бархате ножи. Наверху кто-то упорно мерил комнату нетороп-
ливыми шагами.
— Видите ли, эти перчатки...
Банг\ — точно удары гонга, грянули японские колокольчики. Мистер
Коттерби опрокинул статуэтку Дианы, и она выкатилась в лавку. С короб-
кой из-под обуви в руках антиквар, тяжело дыша, вернулся к прилавку.
— Вот, джентльмены! Как я и обещал.
Он поставил коробку на прилавок и рядом с ней положил клочок бума-
ги, на котором успел нацарапать два слова. Указательный палец старика
бесшумно выстукивал дробь по бумажке.
На ней было написано: «Немедленно. Уходите».
Палец мистера Коттерби предупреждал об опасности еще более красно-
речиво, чем его поднятые брови и удрученное выражение крупного лица.
Хью расстегнул пальто и достал из кармана жилета карандаш. На том же
клочке бумаги он написал: «Почему?» —и подвинул его старику.
Батлер переложил две пары перчаток в один конец прилавка. Хью по-
смотрел на них без всякого интереса. За исключением того, что обе были
в отличном состоянии, хотя ткань проносилась от времени, он не заметил
в них ничего особенного. Первая пара представляла собой мужские перчат-
ки с крагами, некогда серые или белые, изящные, для небольшой руки, с
вышивкой по всей длине пальцев. Вторая пара, хоть и большего размера,
несомненно, принадлежала женщине: это были лайковые перчатки до лок-
тя, когда-то черные или малиновые, но давно выцветшие и ставшие почти
серыми.
— Вот что я вам скажу, мистер Коттерби, — громко сказал Хью. —
Здесь есть одна вещь, которая меня чрезвычайно интересует. Это апо-
стольские ножи. .
64
Выражение лица мистера Коттерби мгновенно изменилось. Даже гор-
танный голос актиквара стал другим.
— Нет! — воскликнул он и, отступив на шаг, поднял толстую руку,
словно желая прикрыть ею ножи, как щитом. — Ах, нет! Не надо! Только
не их!
— Извините, я всего лишь...
И снова лицо антиквара изменилось в мгновение ока.
— И, поверьте, мне очень жаль, — продолжал он с достоинством, —
если я был с вами невежлив. Но они не продаются. Только не ножи для
метания!
— Ножи для метания? И кто же метал их?
— Я, — ответил мистер Коттерби. — В залах. До того, как Нелли
ушла от меня. Я и Нелли...
За считанные секунды в глазах актиквара отразилось все его прошлое.
Он поддался внезапному порыву.
— Не верите мне, да? — с напускной суровостью спросил он. — Смот-
рите же!
Прежде чем Хью успел возразить, неуклюжие на вид руки мистера Кот-
терби взметнулись вверх. Все последующее походило на сеанс иллюзионис-
та. В левой руке антиквара появились три ножа, которые он держал
веером на равном расстоянии один от другого рукоятками наружу.. Боль-
шой и указательный пальцы правой руки сжимали острие еще одного
ножа.
— Взгляните-ка на Фигурину, — предложил мистер Коттерби.
Он кивнул на восковую фигуру, которая стояла спиной к тонкой дере-
вянной стенке, скрывающей лестницу. Не сводя с нее глаз, он отступил на
десять, затем на пятнадцать футов от прилавка. А губы фигуры продолжа-
ли улыбаться в обрамлении пыльных прядей волос.
— Я зову ее Фигуриной, потому что Нелли не позволяла мне дать ей
настоящее имя. Говорила, что будет ревновать. Я это о Нелли. Такая уж
она была. И все равно ушла от меня.
Он слегка отвел правую руку назад и резким движением поднял ее
вверх. Хью сделал шаг вперед.
— Послушайте! Осторожнее!
— Не извольте беспокоиться, сэр, — возразил мистер Коттерби с горде-
ливой улыбкой. — Стоит мне пропустить вечерком первый глоток джина,
как вот эта рука становится такой же верной, как встарь. — Он насупил-
ся. — Но дело здесь не только в руке, как думают люди. Все дело в ловкос-
ти. Глядите!
Бам!
Хью *не увидел, как сверкнуло лезвие. Но нож с изображением апостола
Павла, поблескивая, качался с центре головы восковой фигуры, не срезав
ни единого волоса. От толчка манекена тонкая деревянная перегородка из-
дала глухой звук и задрожала.
Под легкий шум мистер Коттерби приговаривал вполголоса:
3 «Скандал Хай-Чимни
65
(Папаша Билл положил на вас глаз.)
Бам!
(Сматывайтесь, пока его ребята...)
Бам!
(...не схватили вас. Они запаздывают.)
От взмахов руки мистера Коттерби лампа над его головой начала рас-
качиваться. Голубые, желтые, белые всполохи газового света бросали ко-
леблющиеся тени. Из обеих щек восковой фигуры торчало по ножу.
Кто-то спускался по невидимой лестнице, и звук шагов раздавался по
всей лавке.
Для Хью несуразное имя «Папаша Билл» ровным счетом ничего не зна-
чило. Но Патрик Батлер, едва услышав его, положил перчатки на прилавок
и обернулся.
Покрытый испариной мистер Коттерби занес руку, чтобы метнуть чет-
вертый нож. В то же мгновение дверь, ведущая на лестницу, широко рас-
пахнулась и ударилась о стейу. Довольно молодой, сухощавый человек сто-
ял на нижней ступени и смотрел на хозяина лавки и посетителей.
То ли джин не придал уверенности руке мистера Коттерби, то ли он
был слишком испуган и расстроен, но пальцы его левой руки дрогнули.
Сверкнув, нож пролетел мимо цели и со стуком вонзился в дверь примерно
в трех дюймах от шеи стоящего рядом человека.
Наступившую тишину нарушало только тяжелое дыхание мистера Кот-
терби. Лампа перестала раскачиваться, и равномерный сине-белый свет
осветил лавку. Вновь прибывший заговорил голосом ни грубым, ни мяг-
ким, ни достаточно приятным, ни откровенно неприятным.
— Не правда ли, — спросил он, — глупо метать ножи, когда вы уже
не в том возрасте и не в той степени трезвости?
— Хм! Может, оно и так, — ответил мистер Коттерби тоном, по кото-
рому нелегко было определить — раболепствует он или бросает вызов. —
А может, и нет. Вы образованный человек, мистер Лейк. Вам виднее, так
ведь?. — Он посмотрел на Хью и Батлера. — У мистера Лейка наверху
контора.
Без малейших комментариев молодой человек, названный мистером
Лейком, вырвал нож из двери и вошел в лавку. Его темные волосы были
подстрижены очень коротко, словно он не мог слишком часто утруждать
себя таким вздором, как стрижка волос. На его тонком и отнюдь не оттал*
кивающем лице светились проницательные глаза. Коричневый костюм
молодого человека не был ни плох, ни хорош — просто он висел на
нем/мешком, словно efp обладатель не мог утруждать себя и этим
вздором.
Весь облик мистера Лейка можно было охарактеризовать одним сло-
вом — «утилитарный». ^И* он действительно был утилитаристом —
смоделированным, выкроенным, запрограммированным утилитаристом,
устремившим свое честолюбие к единственной цели — к службе.
Из кармана молодого^ человека торчала сложенная газета.
..66
— Да, — сказал он, поигрывая блестящим апостольским ножом. —
Мое имя Лейк, Дженералд Лейк. Возможно, вы видели его на двери снару-
жи. Я солиситор.
— Солиситор? — отрывисто переспросил Хью.
Дженералд Лейк внимательно разглядывал Хью и Батлера без малей-
ших признаков симпатии или антипатии.
— Людей, подобных вам, — заметил он, — удивляет, что солиситор
держит свою контору за пределами общепризнанных мест.
— В самом деле? — поинтересовался Патрик Батлер.
Знаменитый адвокат стоял, гордо выпрямившись и задрапировавшись
вызывающими восхищение всех посетителей шумных судебных процессов
манерами, как дуэлянт эпохи Регентства — плащом.
— Масса бедняков нуждается в советах юриста, — сказал Лейк. — И
они получают их за умеренную плату от того, кто почти так же беден,
как они. Иностранцам да и просто неискушенным людям необходимо объ-
яснить, как заработать на жизнь. Некоторые совсем потеряли надежду.
Впрочем, я могу показать вам статистику!..
Темно-карие глаза Лейка загорелись. Зажав нож под мышкой, он выта-
щил из кармана сложенную газету и расправил ее. Это была «Дейли уор-
кер». Батлер покраснел еще сильнее. Заметив выражение его лица, Лейк
положил и нож и газету на прилавок.
— Впрочем, зачем? —- утомленно проговорил он. — Вы ведь даже не
догадываетесь, что существуют какие-то там бедняки!
— Вы полагаете, мой друг? Число бедняков, которых я защищал в су-
де — притом бесплатно, — куда больше числа тех, кому вы помогли свои-
ми консультациями.
Лейк поднял брови.
— Вы думаете, это ваша заслуга? Не говорите вздор! Просто вы могли
позволить себе такую роскошь, как щедрость.
— И каким же образом я мог ее себе позволить?
— Вы получили образование. Вы платили за это образование?
— Вы получили несколько пар перчаток, — сказал Батлер, постукивая
пальцем по прилавку. — Вы платили за эти перчатки?
Не ответив, Лейк отвернулся и бросил через плечо:
— Идемте в мою контору. Вы оба. Мой долг сказать вам то, что помо-
жет и вам, и мистеру... вашему другу.
— Одну минуту, — остановил его Батлер.
Лейк оглянулся и посмотрел в окно. ТУда же смотрел вспотевший от
возбуждения мистер Коттерби, исподтишка подавая обоим посетителям
отчаянные знаки.
— Я был очарован, — дружелюбно продолжал Батлер, — вывеской об
исторических редкостях. Написали ее, конечно/ вы?
— НетГ
Батлер рассмеялся.
— Вижу, вы любите играть словами. Скажем так: вы составили текст,
67
а наш друг мистер Коттерби списал его. При всем уважении к нему, я со-
мневаюсь, что он способен на такие стилистические изыски, как «историче-
ские редкости» или «любителям старины». — Затем тон ирландца изме-
нился: — Но клянусь бородой Создателя! Неужели эта изобретательная на-
живка вам понадобилась только затем, чтобы заманить меня в лавку, а
потом и в вашу контору? Один телефонный звонок с любым оскорбитель-
ным выпадом... и я не заставил бы вас долго ждать моего визита.
— Телефонный звонок мог бы не дойти до великого Патри Батлера.
А чего, собственно, вы достигли?
— Когда про мои достижения, — улыбнулся Батлер, — спрашивает че-
ловек молодой, мне хочется посоветовать ему прежде рассказать о своих
собственных.
Лейк даже не обернулся. Его глаза горели.
— Думаю, я сделал мало добра. Да! Слишком мало для мира, который
так в нем нуждается! Но и зла я никому не причинил.
— Зла? — крикнул Батлер. — Никому? — Он кивнул на мистера Кот-
терби. — Вы до смерти напугали старика. Вы и ваш Папаша Билл. И вы
заплатите за это, мой любезный ханжа, если мы еще встретимся с вами.
— Берегитесь, мистер Батлер!
— И чего же, позвольте узнать? — спросил ирландец.
Смерив Лейка презрительным взглядом, Батлер лениво застегнул паль-
то на все пуговицы, натянул кожаные на меховой подкладке перчатки и
посмотрел на Хью.
— Вы готовы, мой мальчик?
— Абсолютно готов, — ответил Хью, хотя его любопытство достигло
точки кипения и переливалось через край. — Так что же об исторических
перчатках? Во всяком случае, о тех, что лежат на прилавке? Чьи они?
— Вон те? Ах! Каждая пара стоит по меньшей мере небольшого состоя-
ния. Они не принадлежат ни Коттерби, ни Лейку. Посему один не имеет
права продавать их, а другой — использовать в качестве приманки. Види-
мо, они оказались здесь через Папашу Билла — первого мошенника нашего
времени, а он одну из них украл из Лондонского музея. Они расставили
нам ловушку, неизвестно с чего вообразив, будто она сработает.
Пойдемте!
— Предупреждаю вас ради вашей же пользы, не выходите в эту
дверь, —- сказал Джералд Лейк.
Батлер и Хью боком прошли мимо него.
Батлер открыл входную дверь. На улице Хью почувствовал, как его
легкие сжались от влажного ледяного воздуха. Он стоял на тротуаре, лицом
к площади, настороженно «.переводя взгляд то вправо, то влево. Батлер с
шумом захлопнул дверь лавки и встал на некотором расстоянии слева от
ХьЮ;' г, 4Щ .
— Приготовьтесь, — процедил он сквозь зубы. — Банда Папаши Билла
не заставит, себя ждать.
И он не ошибся.
68
Видимость по-прежнему была в лучшем случае около двенадцати фу-
тов. Медленно, очень медленно в тумане обозначались три мужские фигу-
ры. Шагов их не было слышно. Глаза незнакомцев были прикованы к Хью
Прентису и Патрику Батлеру. Все трое остановились футах в десяти от
них, над чем-то весело посмеиваясь.
Глава 9
Патрик Батлер расстегнул пальто, сорвал его с плеч и отшвырнул влево
на тротуар, тем самым удвоив на случай необходимости свободу действий.
Хью сделал то же самое, запустив свое пальто в противоположном направ-
лении, то есть вправо. От троицы долетел легкий смешок.
За спиной Хью и Батлера, выступая дюймов на восемнадцать на троту-
ар, тянулась витрина мистера Коттерби. Ее синеватое газовое освещение
позволяло им рассмотреть противников хоть и не совсем четко, но доста-
точно, чтобы догадаться об их намерениях.
Крайний справа в котелке над расплюснутым носом был одного роста
с Батлером, но гораздо плотнее его. Крайний слева был гораздо ниже, но
с широченными плечами; голова его была непокрыта, и на желтых волосах
блестели капли тумана.
Но Хью, точно влекомый тлетворным дыханием зла, сосредоточил вни-
мание на худосочном юноше в середине.
Тщедушный юноша, которого Хью мысленно окрестил «Змееныш», в
отличие пт своих приятелей был без пальто. Широкополая шляпа почти
полностью скрывала его лицо. Он носил длинный узкий пиджак; жилета
под пиджаком не было, зато был галстук — очень узкий, но с непомерно
большим узлом. Вид юнца производил отталкивающее впечатление.
— Ну! — промычал он и, к ужасу своих приятелей, равно как их про-
тивников, сунул руку под пиджак и вытащил небольшой револьвер с корот-
ким стволом.
Плотный мужчина в котелке завертел головой. Коротыш с желтыми
волосами проделал то же самое. Их голоса зашипели в тумане.
— Да чтоб ты... туда тебя и обратно! Никакого шума!
— Никакого шума? Хочешь, чтобы нас заграбастали ищейки?
— В этой копоти? — хихикнул Змееныш. — Смоемся, только нас и
видели!
Дуло револьвера нацелилось на Батлера.
— Пару в брюхо, наудачу, — сказал Змееныш. — Получай, дружище.
Его палец нащупал курок.
У самого уха Хью раздался шелест, и краем Глаза он заметил серебрис-
тую вспышку.
< Апостольский тюж, брошенный . с ‘расстояния десяти футов, вонзился
под правую ключицу и-вышел из спины Змееныша. От толчка тот сделал,
полуоборота и оказался лицом , к лицу. со своими сообщниками. -
* /'ч
69
Он покачнулся, но не упал и стоял, шатаясь, широко раскрыв рот и
с выражением дурацкого недоумения на лице. Хыо не следовало рисковать,
и все же он быстро глянул назад и вправо.
— Это мой ответ Биллу, — глухим от ярости голосом проговорил ми-
стер Коттерби. Долготерпение антиквара истощилось, он почти обез-
умел. — Видите, он таки получил по заслугам, эх!
Тяжелый, обрюзгший мистер Коттерби, дрожа всем телом, стоял у две-
ри. В залитой синим светом лавке ничто не говорило о присутствии мисте-
ра Лейка.
— Понимаете? — пронзительно крикнул мистер Коттерби.
Змееныш, под ключицей которого торчала фигурка апостола Луки, ров-
ным счетом ничего не понимал. Подобно большинству людей, настигну-
тых клинком или пулей, он еще не осознал, что произошло. Шок сделал
его нечувствительным к боли. Но револьвер выпал из руки юноши и засту-
чал по мостовой. Этот звук вернул к жизни Котелка и Желтоволосо-
го. Оба посмотрели на мистера Коттерби, у которого уже не было ножа.
Казалось, теперь их жертвы совершенно беззащитны. Уголком глаза Хью
увидел, как Котелок нацелился на Батлера с левого фланга. Больше он ни-
чего не успел разглядеть.
Согнув плечи, Желтоволосый вытащил бритву. Она была намертво
прикреплена к ручке и не убиралась.
Держа бритву в вытянутой правой руке, он медленно двинулся вперед,
а поднявшись на тротуар, побежал, высоко подпрыгнул и бросился на
Хью.
Впоследствии он так и не мог сообразить, что именно произошло.
С ускорением, приобретенным главным образом за счет собственного веса,
он мчался на противника, когда ребро правой ладони Хью рубануло его
по черепу в двух дюймах от правого уха. Уже без сознания он продолжал
лететь, пока не врезался головой в огромное зеркальное стекло витрины
антикварной лавки. Осколки вдребезги разбитого стекла со звоном посыпа-
лись на тротуар. Желтоволосый влетел в витрину и, грохнувшись ничком,
застыл в полной неподвижности с ногами, торчащими на улицу.
Хью понял, что перестарался, и похолодел от ужаса. Ему казалось, что
на мир обрушился не дождь, не ливень, но поток звенящего стекла, грохот
которого неизбежно поднимет на ноги всех полицейских в радиусе полуми-
ли. Футах в восьми справа он увидел — или это только показалось ему —
Хелен и Пам. Но его тут же отвлек быстро нараставший шум схватки Бат-
лера и Котелка.
В это мгновение Змееныш очнулся и вскрикнул. Касаясь пальцами тор-
чащей из-под ключицы фигурки апостола, он, шатаясь, поднялся на ноги
и, не разбирая дороги, бросился наутек и скрылся в тумане.
Кулак в перчатке с глухим стуком опустился на противника. Хью уви-
дел спину разорванного посередине пальто Котелка. Увидел, как Батлер
нанес ему удар правой, затем левой. Хью отскочил в сторону. Котелок еще
не утратил боевой дух, но последний удар оказался роковым для него. Он
70
на пару шагов отступил к витрине с выбитым стеклом. Но Батлер настиг
его и, оскалив ослепительные зубы, снова ударил.
— Побе... — Предупреждение замерло в горле Хью. Тот, к кому оно
было обращено, в нем не нуждался.
Икры Котелка ударились о деревянную раму все той же витрины. Теряя
равновесие, он взмахнул руками и повалился на спину.
Прежде чем Котелок благополучно приземлился в витрине, Хью успел
разглядеть его лицо — удивленное, залитое кровью из глубокого поре-
за под глазом. Под его спиной крошились остатки разбитого фарфора,
голова расколола мраморную статуэтку Дианы, которая подкатилась
слишком близко к витрине. Он утратил всякий интерес к окружаю-
щему.
Итак, двое молодцов Папаши Билла — один на животе, другой на спи-
не — с самым дурацким видом лежали в пустой витрине, и головы их по-
коились на объявлений о перчатках покойников. Фоном для этой картины
служила неуклюжая фигура мистера Коттерби, который с громким сопени-
ем приплясывал от радости.
Блаженный, согревающий душу, почти неправдоподобный покой сошел
на Хью Прентиса.
Но Патрик Батлер, еше не отдышавшийся после схватки, вовсе не был
склонен позволять кому бы то ни было слишком долго пребывать в состо-
янии покоя. Он сорвал с головы шляпу и высоко поднял ее.
— In расе requiescant1, — продекламировал он, задыхаясь.
— In расе мои глаза! — сказал Хью. — Надо уходить!
— Верно!
Батлер нахлобучил шляпу, выскочил на дорогу, подобрал револьвер
Змееныша и вернулся обратно. Он забрался в витрину, вложил револьвер
Котелку в руку и сжал его пальцы на рукоятке. Затем поднял бритву, на
которой были отпечатки пальцев Желтоволосого, и вложил ее в руку вла-
дельца.
— Пойдемте же! — торопил Хью, натягивая пальто. — Весь этот
шум... полиция...
— Не торопитесь, мой юный друг. Просто и надежно! — пропел воз-
бужденный Батлер. — Сперва надо удостовериться...
Он замолчал. Хью услышал тяжелые шаги, быстро приближающиеся
в тумане, и у него перехватило дыхание от тревоги, как у Батлера от
схватки.
Но это был всего-навсего Джонсон, который шел из театра. Стоило
Джонсону увидеть следы сражения, как его глаза погасли и на лице отрази-
лось неизбывное отчаяние. !
-Ия все пропустил! Ох я растяпа! — трагическим тоном проговорил
он. — Еще одна схватка шефа, и опять без меня!
Да почиют в мире! (лат.)
— Джонсон, — обратился к нему Батлер, мгновенно становясь вопло-
щенным достоинством.
— Сэр?
— Бегите к машине и заведите мотор. Мы дожны как можно торжест-
веннее обставить наше прибытие в отель.
Натянув пальто, Батлер обнаружил, что его левая перчатка перепачкана
кровью Котелка. Он сунул обе перчатки в карман и знаком попросил мис-
тера Коттерби подойти к двери. Когда антиквар появился на пороге лавки,
Батлер вынул пачку пятифунтовых банкнот и вложил ему в руку.
— Вы помогли мне! — отпрянув, запротестовал мистер Коттерби. —
Не надо мне никаких денег. Вы помогли мне!
— Нет, возьмите, прошу вас. И выслушайте меня внимательно. Слу-
шайте! Вы понимаете, что я говорю?
— Да, сэр!
— Когда прибудет полиция...
— Это произойдет с минуты на минуту, — вмешался Хью. — Поэтому,
ради Бога, никаких лекций!
— ... когда прибудет полиция, не упоминайте про нож, который вы
бросили в того мерзавца в жутком костюме. Рана пустяковая, но заставит
его хорошенько помучиться. Даже если полиция и нападет на его след, что
маловероятно, — у вас есть два свидетеля. Они подтвердят, что вы броси-
ли нож только потому, что он вытащил револьвер и чуть не выстрелил.
— Они бы и меня убили — они и его милость Джералд Лейк, если бы
не вы и тот, другой, джентльмен.
— Вы поняли все, что я вам сказал?
— Да, сэр! Все уразумел!
— Если вам все-таки придется сказать, что здесь были мистер Прен...
мистер Дарвин и я, придумайте другие имена и опишите кого-нибудь дру-
гого. Это тоже понятно?
— Что-то не припоминаю, как вас зовут, сэр. Да и фотографии ваши
запамятовал.
— И последнее: спрячьте перчатки и никому их не показывайте. А за
Папашу Билла не тревожьтесь — его я тоже проучу. Вот, пожалуй, и все.
Последним штрихом к абсурдности происходящего были слезы, пока-
завшиеся на глазах мистера Коттерби.
— Да благословит вас Господь, сэр. Можете на меня положиться.
Хью и Батлер бежали к машине, когда, вовсе того не ожидая, натолкну-
лись на Пам и Хелен. Обе девушки буквально оцепенели.
Не выясняя, до какой степени они утратили дар речи, каковое обстоя-
тельство порой бывает необходимым условием мирных взаимоотношений
с женской половиной челбЬечества, их схватили в охапку и запихнули в
машину.
Мерно застучал мотор.1 На сей раз Джонсон, пренебрегая формально-
стями, не распахнул заднюю дверцу и, как только она захлопнулась, сколь-
знул за баранку.
72
В результате беспорядочного размещения, напоминавшего схватку за
сидячие места, Хью с удивлением обнаружил, что сидит на заднем сиденье
с Пам на коленях. Знакомые руки в норке обвивали его шею, знакомый
голос шептал в самое ухо.
— До-огой, — говорила Пам, совсем не взволнованная увиденным, —
вы были просто восхитительны. Но что вы сделали с этим ужасным чело-
веком? Вы только прикоснулись к нему, а он поклонился вам и нырнул
в витрину.
— Все не так просто, как вам кажется. Я сам виноват. Давно не трени-
ровался и поэтому не рассчитал силу удара.
— Не рассчитали?
— Я слишком далеко швырнул этого негодяя. Разбитая витрина могла
все испортить. Видите ли...
Шум легкой потасовки и холодный сердитый голос справа заставил
Хью отвести глаза от руки Пам и взглянуть вверх. Извиваясь, всем телом,
на коленях Батлера сидела Хелен. Хью слишком хорошо знал свою невесту
и видел, что она далеко не так разгневана, как хочет показать.
— Мистер Батлер, я буду вам чрезвычайно признательна, если вы отпу-
стите меня и уберете руки.
— Клянусь честью, дорогая, разве не пора вам называть меня просто
Пат?
— Какое...
— Ах! Разрази меня гром! —- в экстазе вздохнул Батлер. — Разве не бы-
ла наша схватка исполнена леденящей душу красоты истинного боя?.. Ну...
и так далее?
— Она была омерзительна, отвратительна!
— А этот доблестный молодой человек, ваш...
— Мне всегда казалось, что в натуре Хью есть некоторая жестокость,
даже садизм. Да, да! Однажды, когда мой кузен Эндрю попробовал ска-
зать (никого не желая обидеть), что десантникам не с чего задирать нос
(а так оно и есть), этот садист бросил его лицом в навозную кучу. Иногда
я думаю, что он не вполне нормален.
Хью знал, что в Хелен говорит раздражение, однако постарался высво-
бодить голову и заявить протест.
— Ну-ну! — посмеиваясь, сказал Батлер. — Садист или нет, а рядом с
таким. парнем я бы не побоялся попасть в какую угодно передрягу. Что
вовсе не исключено, если Папаша Билл вздумает нанести ответный удар.
По одной ей ведомой причине Пам еще теснее сжала руки вокруг шеи
Хью. Но последнему все же удалось заговорить., . .
— Я обязательно узнаю, — сдавленным голосом воскликнул молодой
человек, — кто такой этот, король преступно^ мира, которого вы называе-
те Папашей Биллом. И кому принадлежали перчатки, которые, по вашим
словам, стоят целое состояние. Могу поклясться — они семнадцатого или
даже шестнадцатого века. Иначе...
— Тсссс! — предупредил Батлер. — Вот и отель.
73
Их появление перед вращающимися дверями отеля «Букингем» было,
пожалуй, не столь торжественным, как планировал Батлер.
Джонсон выпрыгнул из машины. Высокий носильщик в фуражке и
длинной серой форменной куртке с серебряными позументами подскочил
к дверце, но, открыв ее и увидев клубок человеческих рук, ног и прочего,
поспешил отвернуться.
Однако подобные мелочи не стоили внимания; и Патрик Батлер, ссадив
Хелен с колен, ступил на тротуар подобно римскому императору, сходяще-
му с прогулочной триремы на берег Капри.
— Добрый вечер, — проговорил он.
— Добрый вечер, сэр, — приветствовал его носильщик, вытягиваясь в
струнку.
— Мы... ах, впрочем, номера уже заказаны.
— О, это очень кстати, сэр, — добродушно заметил носильщик, помо-
гая Джонсону выгрузить из багажника три небольших чемодана и жестм
подзывая напарника. — Сегодня у нас проводится ежегодная встреча чле-
нов ОДГ. Они целиком заняли три этажа, разумеется не считая банкетного
зала. (Бартон! Отнесите чемоданы в отель!)
Следом за Пам и Хелен войдя через вращающуюся дверь в отель, Хью
испытал еще одно потрясение.
Его потрясло отнюдь не то обстоятельство, что огромное фойе было
битком набито гостями. И не то, что гости явились в вечерних туалетах:
мужчины во фраках и белых галстуках, женщины в длинных платьях. Это-
го и следовало ожидать.
Хью ошеломила сама атмосфера, в которой он оказался. В фойе непре-
менно должны были присутствовать — и наверняка присутствовали —
люди моложе шестидесяти лет. Но большинство гостей выглядело так,
словно им перевалило по меньшей мере за семьдесят. Двигались они мед-
ленно. Их разговор походил на едва уловимый шепот, сопровождаемый
призрачной улыбкой, вялым кивком. Очевидно, мимика и жесты служили
лишь затем, чтобы показать, что перед вами не тени, а живые люди.
Но худшее было впереди.
Лавируя между гостями, носильщик направился к конторке портье. Он
шел первым. За ним шествовал Батлер. За Батлером двигались Пам, Хелен
и в арьергарде — Хью.
Молодой человек увидел троих священнослужителей, в том числе одно-
го епископа в полном облачении. Увидел двоих знакомых барристеров, из-
вестных язвительной колкостью холодного ума. И наконец —• Хью был го-
тов в этом поклясться, — он увидел сморщенное лицо судьи Стоунмена,
злейшего врага Батлера среди судейских. Судья разговаривал с одной из
своих дочерей, которая тоже уже разменяла шестой десяток.
Хью втянул голову в плечи и поспешно отвернулся.
Один из священнослужителей залился смехом. (О Боже, это сборище
было куда хуже съезда полицейских!) За конторкой портье маялись от без-
делья два хорошо одетых молодых человека. Внушительная фигура Патри-
74
ка Батлера сразу привлекла внимание того из клерков, кто был одет получ-
ше, — тощего юноши с прилизанными волосами. Он подошел к посе-
тителям.
— Слушаю вас, сэр.
В восхитительном неведении относительно своего слегка испачканного
лица, порезанной губы и пыльного пальто, Батлер с надменным видом
огляделся.
— Моя фамилия Батлер, — бросил он.
— Мистер Батлер? Ах, разумеется, сэр! — На лице клерка появилась
сердечная, но без тени подобострастия улыбка. — Рады видеть вас в на-
шем отеле, мистер Батлер. Сегодня здесь должно быть много ваших
друзей.
— Я уже заметил. Хотя, признаться, меня удивляет, что вы принимаете
у себя такую невежественную и глупую свинью, как судья Хорее Стоунмен.
Прекрасно отдавая себе отчет в произнесенных словах, Батлер не счел
нужным сдерживать свой звучный баритон.
Клерк решил, что это шутка, и нервно улыбнулся.
— Хм... да, сэр. — Он понизил голос. — Очень сожалею, сэр, но по
причине небывалого количества гостей мы можем предложить вам и ваше-
му другу мистеру... мистеру...
— Мистеру Дарвину, — подсказал Батлер. — Вы, конечно, помните сво-
его старого клиента мистера Джорджа Дарвина?
— Конечно, — улыбнулся клерк. (Разумеется, он ничего не помнил.)
Тем не менее было ясно, что Хью, который старался напустить на
себя надменный вид и даже попробовал изобразить на лице преслову-
тые садистские наклонности, в глазах клерка поднялся на несколько
ступеней.
— Как я уже сказал, мистер Батлер, — продолжал клерк, — к нашему
великому сожалению, мы можем предложить вам только Королевские по-
кои и Апартаменты для новобрачных. И те и другие на верхнем этаже.
Вы, сэр?..
— Пожалуй, Королевские покои.
— Слушаю, сэр. — Клерк был в явной нерешительности. — Позвольте
спросить, сэр: вы не член ОДГ?
Тон Батлера резко изменился.
— Послушайте, — сказал он, — я не любопытнее других. Но все же что
это еще за ОДГ?
— Прошу прошения, мистер Батлер, разве вы не знаете?
— Нет!
— Ах! А я чуть было не предупредил вас, что через десять минут на-
чнется обед. Я думал, вам надо переодеться. Вполне естественно, что ОДГ
проводит ежегодные встречи в этом районе, сэр. Мы всегда рады принять
их. Смотреть на архиепископа Кроули с «Дочерью палача» — одно удо-
вольствие.
Патрик Батлер прищурил один глаз.
75
— Не сомневаюсь, — заметил он, — что его обращение с тетушкой вика-
рия было бы еще более пылким. Но, черт возьми, что это все-таки такое?
— Официально, сэр, сокращение ОДГ означает Общество древних
грехов.
Пам взвизгнула от удовольствия и прижалась к конторке.
— Ах, какая прелесть! — воскликнула она. — Они знают что-нибудь та-
кое, что неизвестно нам?
Хелен залилась краской и устрашающим взглядом заставила свою спут-
ницу замолчать. Светясь ангельской невинностью, Пам тем не менее вы-
глядела озадаченной. Не отрывая локтя от конторки, Батлер обернулся и
не спеша оглядел собрание. Один джентльмен очень преклонного возраста
преподнес жене какую-то призрачную шутку, и она ответила с безмолвной
радостью.
Нестройный гул неуловимых разговоров поднимался к потолку.
— И все они, — осведомился Батлер, — грешники?
— В некотором смысле, да. — Клерк улыбнулся. — Разумеется, это
шутливый титул. Он относится к старинным балладам, сочиненным и на-
печатанным в Семи Лучах, тем самым балладам, которые когда-то были
так знамениты. «Пролей над павшею слезу» — одна из них. Но ваш... э-э...
ваш друг сэр Хорее Стоунмен предпочитает исполнять «Песнь о разгуль-
ной девице».
— Песнь... Старик Стоуни поет это?
— Э... господин судья Стоунмен, да, поет. — Клерк снова улыбнулся
и взял толстый журнал посетителей. — Будьте любезны расписаться, ми-
стер Батлер.
' Мистер и миссис Патрик Батлер — витиеватым почерком начертал бар-
ристер и добавил столь впечатляющий адрес Замка Такого-то и еще Такого-
то в Ирландии, что Хью про себя обвинил его в отсутствии художествен-
ной меры. Лишь значительно позже Хью узнал, что у Батлера действи-
тельно был родовой замок.
— Благодарю вас, сэр. А теперь, если вы и миссис Батлер желаете...
Глаза клерка в нерешительности остановились где-то между Пам и
Хелен.
И тут, к своему невыразимому ужасу, Хью Прентис ощутил на себе
Руку Судьбы в виде облаченных в рукава норковой шубы изящных ручек,
плотно сжимающих его левый локоть, прильнувшей к нему стройной фигу-
ры и мягких губ, щекочущих его ухо.
— О нет! — ворковала Пам, поднимая на него светящиеся обожанием
глаза. — Миссис Дарвин — это я. Как ни странно занимать Апартаменты
для новобрачных после стольких лет... Хью, до-огой, прошу тебя, рас-
пишись.
Глава 10
Стоя у окна в гостиной Апартаментов для новобрачных на восьмом
этаже отеля «Букингем», Хью тщетно пытался разглядеть «Оксфорд» под
смутно зеленевшей в тумане вывеской и предавался воспоминаниям.
О память!
У него за спиной Пам заказывала по телефону ужин.
Никогда в жизни, подумал Хью, не забудет он выражения лица Хелен
в тот миг, когда Пам выступила со своим ошеломляющим заявлением у
конторки портье. Не забыть ему и вкрадчивого «Пойдемте, дорогая» Бат-
лера, когда тот взял Хелен под локоть и с нежной настойчивостью повел
ее к лифту.
Более того: Хью подслушал короткий, торопливый разговор Батлера
с Джонсоном, который, сообщая патрону р том, что он услышал в фойе
театра, еще более усугубил — если это только возможно — абсурдность и
нелепость их положения. Разговор происходил перед самым лифтом.
И наконец, все они недооценили леди Памелу де Сакс, принимая ее за
недотепу с куриными мозгами. (Или, несмотря на внешнюю обходитель-
ность, Батлер действительно так думает? Иначе к чему все эти странные
взгляды, недомолвки?) Ясно одно: когда двое неженатых мужчин и столь-
ко же незамужних женщин, подходя к портье, выдают себя за две супруже-
ские пары и одна из женщин решительно предъявляет права на конкретно-
го мужчину в качестве своего мужа, последний не может объявить/ что
не является таковым. Он окончательно и бесповоротно попал в ловушку,
не хуже тех, что сам Батлер расставляет во время своих выступлений в
суде.
— ...и моему мужу, — щебетала Пам в телефонную трубку, — то же,
что и мне. Я повторю. Полдюжины уитстеблских устриц, filet de sole Jean
Bart, un Chateaubriand tres bien cuit...1 — Здесь Хью наконец прервал гроз-
ное молчание.
— Нет! — взревел он. — Недожаренный! Бифштекс всегда никуда не
годится! Я не могу этого есть! Недожаренный! Всегда недожаренный!
Прекрасные серые глаза Пам обратили на Хью ласковый, укоризнен-
ный взор.
— Tres, tres bien cuit, — проворковала она в трубку, — с теми же овоща-
ми. На сладкое? Ах да! Ему тоже peche Melba1 2.
Хью оглядел гостиную, и ярость его запылала пуще прежнего. Хотя
весь, отель был отделан неброско и со вкусом, в убранстве Апартаментов
для новобрачных дали полную волю неуемно^ фантазии какого-то безумца.
Их заполняла мебель неопределенного цвета, очевидно призванная пробуж-
дать томность и сладострастие; на окнах и дверях висели мягкие портьеры.
1 Филе палтуса Жан Бар; хорошо прожаренный шатобриан (фр).
2 Персик Мельба (фр.).
77
В целом складывалось впечатление, что эти покои перенесены сюда прямо
из Голливуда.
Хью заскрежетал зубами.
— Сыр! — прохрипел он. — Неужели вы думаете, что я смогу прогло-
тить отвратительную сладковатую жижу вроде peche Melba? Сыр! Стил-
тон, если он у них есть. Сыр!
Пам изящно пожала плечами.
— Вы, конечно, записали, какие вина я заказала к каждому блюду?
Очень хо-ошо. И разумеется, арманьяк к кофе. Пожалуй, арманьяка можно
принести целую бутылку. C’est entendu? Bon! C’est tout, merci3.
Хрупкая ручка повесила телефонную трубку. Светлая головка склони-
лась ниже, и Пам посмотрела на Хью.
— До-огой, — сказала она, — когда вы будете немного навеселе, вам
станет гораздо лучше. Вот увидите.
— Но мне нельзя быть навеселе! Как вы не понимаете? — Хью показал
на одно из окон, выходящих на Семь Лучей. — Как только Джонсон сооб-
щит, что представление окончено, мы с Батлером попытаемся пробраться
в «Оксфорд».
— Хью!
— Что?
— Я вам не нравлюсь?
— Э-э... да! Конечно, нравитесь!
(В том-то и беда, что она была по-своему привлекательна. И, как ни
странно, ее привлекательность возрастала, когда под ворохом напускного
и наигранного постепенно открывался живой и острый ум. Хью предавался
этим мыслям, и его кальвинистская совесть ощутила не один болезнен-
ный — даже очень болезненный — укол.)
— Мне кажется, — пролепетала Пам, — вы думаете, что я веду себя
так со всеми мужчинами.
— Откровенно говоря, вы не ошиблись.
— Ах нет, вовсе нет! — возразила девушка, с неожиданным воодушев-
лением вскинув голову. — Что они вам наговорили обо мне?
— Ничего не наговорили. Я вообще ни разу не слышал вашего имени,
пока сегодня вечером его не упомянул клерк Батлера. Он назвал вас отпры-
ском аристократического семейства.
— Папочка, — сказала Пам, — получил звание пэра всего два года на-
зад. Он купил его, чтобы доставить удовольствие мамочке. Ну и обошлось
же оно ему! Знаете, какая я?. Я такая же грубая, вульгарная и неотесанная,
как папочка. Но и такая же, прямая и решительная, когда мне что-нибудь
или кто-нибудь нравится.— Пам вдруг приняла надменный вид. — Ну, а
что до этой вашей.женщины...
— Женщины? — воскликнул Хью. — Одну минуту!
— Хью! Куда вы?
— Здесь недалеко. Сейчас вернусь.
* Понятно? Хорошо! Это все, благодарю (фр).
78
Хью бросился к тяжелой двери красного дерева, которая вела в кори-
дор. Он открыл ее и, выйдя, осторожно закрыл за собой. Апартаменты
для новобрачных и Королевские покои располагались по двум сторонам
широкого, устланного толстым ковром коридора и занимали значительную
часть верхнего этажа. В коридоре царил полумрак.
Не иначе как в подобных делах существует телепатия. В то же мгнове-
ние Хелен вышла из противоположной двери и, закрывая ее за собой, уви-
дела Хью. В сравнении с виноватой физиономией Хью Хелен выглядела
совершенно спокойной.
Не исключено, что ее спокойствие было обманчивым. Когда Горацио
описывает своему возбужденному другу Гамлету призрак его отца, Гамлет
спрашивает, бледен он или покраснел. И когда Горацио отвечает: «Нет,
очень бледен», оба считают, что вопрос закрыт.
И тем не менее посредством некоей необъяснимой алхимии лицо разгне-
ванной хорошенькой девушки может быть одновременно и очень бледным,
и покрасневшим.
— Ну? — сквозь зубы процедила Хелен. — И чем же ты сейчас занима-
ешься со своей блондинкой?
— Ничем. Она только что заказала обед.
— Вот как? А почему бы нам не пообедать вместе в вашем или нашем
номере?
— Именно это я ей и предлагал. Но она раскричалась на весь отель.
А мы не должны привлекать внимание.
Хелен подняла голову и заглянула в глаза Хью.
— Хью, только посмей!
— Посметь... что?
— Ты знаешь!
— Боже мой, Хелен, неужели ты не можешь думать ни о чем, кроме..?
— Не могу. Так же, как и она. Этой блондинке я не доверила бы самого
Иоанна Крестителя, не говоря уже о тебе. А вот Пат...
— Ах вон оно что! Уже «Пат»! Уж не приглянулся ли он тебе?
— Вовсе нет! — пожалуй, слишком поспешно ответила Хелен. — И те-
бе это прекрасно известно. Признаюсь, я была к нему несправедлива.
В нем нет ни капли высокомерия. Он встревожен, ужасно встревожен. Все
время ходит взад-вперед по комнате.
— Не говорил ли я, что ты ошибаешься на его счет? А вот. Пам...
краска сошла с лица Хелен.
— Да. Ты и Пам. — Голос Хелен звенел пр всему коридору. — Ъ>1 на-
рочно устроил путаницу с номерами, чтобы вы могли быть вместе, разве
не так? О нет, не отпирайся! Взгляните на св<рё лицо, мистер Прентйс, пре-
жде чем осмелитесь хоть что-нибудь сказать. — Хелен судорожно теребила
средний палец левой руки: ей никак не удавалось снять у'кого-то одолжен-
ное венчальное кольцо, надетое над'-11 * другим ” кольцом. — Пре-
красно! ’Если вы, мистер Хью Прентис, склонны прельститься первой
попавшейся обтянутой кожей жердью с пережженными перекисью патла-
ми, которая томно строит вам глазки, и если ваша внезапная страсть объ-
ясняется лишь тем, что у нее есть деньги, а у меня нет, то знайте: мне
это только на руку! Но возьмите назад ваше обручальное кольцо и прибе-
регите его до тех пор, пока не найдете настоящую женщину, хоть я и со-
мневаюсь, чтобы растяпе вроде вас в ближайшие сто лет выпала такая
удача!
Хью - человек терпеливый — склонив голову набок, разглядывал Хе-
лен. Но перебор есть перебор.
Он схватил молодую женщину за плечи и с такой силой тряхнул, что
ее глаза затуманились слезами, а зубы застучали мелкой дробью.
— А теперь послушай меня, — произнес он, словно громкоговоритель
военного судна в американском кинофильме. — Я признателен за то, что
ты поддержала меня в трудную минуту. Но кое-какие твои замашки, моя
милочка, я не могу и не стану больше терпеть.
Хью продолжал трясти Хелен, пока волосы ее совсем не растрепались.
— Ты у меня перестанешь изображать праведный гнев — да-да, именно
изображать, — чтобы заставить меня ползать у твоих ног и вымаливать
прощение. Хоть я и люблю детективы, ты больше не будешь, как сегодня
днем, подтрунивать над моей мнимой напыщенностью. Если мои слова
обижают тебя, так и скажи, чтобы я мог извиниться или объяснить, что
я имею в виду, а не удаляйся — как сегодня — не говоря ни слова. Ну,
а что до обручального кольца, ты можешь оставить его или вернуть... мне
ровным счетом все равно. Но не называй себя настоящей женщиной, пока
не научишься хорошим манерам.
Он оттолкнул Хелен, и та ударилась о стену.
— Ох, — прошептала Хелен, едва переведя дух. — Ах! — когда оконча-
тельно отдышалась.
Хотя она не присутствовала при недавней сцене в Музее Столичной по-
лиции, в ее голосе звучали те же интонации, что и в голосе Памелы де
Сакс, когда она получила хлопок по ягодице. И дело здесь было не столько
к обращении, которому подверглись молодые женщины, сколько в перене-
сенном ими унижении, в грубейшем посягательстве на права личности.
Хелен сорвала с пальца венчальное кольцо и бросила его в сторону; со-
рвала обручальное и бросила в противоположную сторону. Затем подбежа-
ла к Хью с явным намерением дать ему пощечину, но он оттолкнул ее.
Как истинный джентльмен, даже в ярости сохраняющий полнейшее само-
обладание, он спокойно поднял оба кольца и запустил их в воздух, нимало
не заботясь, где они упадут.:
В этот момент Патрик Батлер во фраке открыл дверь.
Хелен подняла дрожащий указательный палец и показала им на Хью.
— Этот человек... — проговорила она задыхающимся голосом, словно
приступая к чтению обвинения в государственной измене.
-Да-да. Я слышал. Ви получили по заслугам. — Батлер быстро
взглянул на Хью. — Как? Вы не одеты?
— Не одет? Но зачем?
80
Батлер задумался над вопросом молодого человека, и на его лбу собра-
лись морщины.
— Признаться, понятия не имею. Но я всегда считал вечерний костюм
столь же подходящим и уместным в подобных случаях, как доспехи во вре-
мя боя. Войдите в номер. Оба.
Если бы Хелен смогла придумать, куда ей пойти, она бы отказалась
просто из духа противоречия. Всегда, всегда Хью был терпелив и обходи-
телен. Иногда она с раздражением думала, что даже чересчур терпелив.
И вдруг...
Итак, Хелен, рыдая в душе, вбежала в гостиную Королевских покоев.
И через секунду дверь спальни с грохотом захлопнулась за ее спиной.
Батлер просто не обратил внимания на ее уход. Хью был слишком рас-
сержен. Кроме того, поведение Патрика Батлера усиливало его беспокой-
ство. Безумный декоратор заполнил гостиную позолотой, лепниной и укра-
сил хрустальной люстрой, слишком вычурной даже для Букингемского
дворца. Из-за обилия мебели в гостиной с трудом удавалось двигаться.
Патрик Батлер уселся в гигантское золоченое кресло, похожее на трон
и поразительно ему подходящее.
— Джонсон, — сказал он, вынув из белого жилета плоские часы и глядя
на них, — скоро сообщит нам, что еще ему удалось узнать. Вы слышали,
что он сказал мне у лифта?
-Да.
— Наша мадам Фейюм имеет сногсшибательный успех. Он говорит о
ней: такая вся французистая, сплошные округлости — есть на что по-
смотреть.
— Он ее видел?
— Нет. Но все фойе увешано ее фотографиями. Видно, Омар из Исфаха-
на говорил очень редко. Мадам Фейюм без умолку болтает с акцентом,
который публика находит совершенно неотразимым. Стоит фокусу не вый-
ти, она начинает хохотать во все горло, а зрители аплодируют и того
громче. Прентис, мне это не нравится!
— Почему?
— Очень просто! Несомненно, к концу представления в театр нагрянет
полиция; к чему, собственно, мы были готовы.- Но молва об успехе рас-
пространяется со скоростью пожара, из чего следует, что слетится пресса,
да не с пустыми руками, а с фотокамерами.
Хью не ответил.
— Полагаю, — барабаня пальцами по подлокотнику кресла, барристер
поднял глаза на молодого человека, — вы слышали новость, имеющую к
нам отношение?
— Да! Но по-прежнему не верю ей. Дядя Чарлз?
— Верите или нет, а мистер Чарлз Цзэндисон Прентис сидел в фойе
театра, куря одну из своих оскорбительно длинных сигар и разыгрывая
из себя лорда со свойственным ему прискорбным пренебрежением к об-
щественным функциям.
81
— Но, мистер Батлер, этого не может быть. Дядя Чарлз у себя дома:
у него грипп! Джонсон, должно быть, ошибся.
— Джонсон редко ошибается. Во всяком случае, он знает в лицо не
меньше народа, чем я. Впрочем, не стоит беспокоиться. Полиция... пре-
сса? — Презрительный щелчок пальцами. — Ваш дядюшка? — Щелчок
презрительный, с призвуком антипатии. — Нам предстоит решить задачу
совсем иного рода. Видите ли...
Хью исподтишка бросил взгляд на дверь спальни. Он представил себе
сидящую в гордом одиночестве Хелен.
Она же тем временем ничком лежала на кровати, рыдала в три ручья
и в безысходном горе молотила кулаками по покрывалу. Хью, разумеется,
ни о чем не догадывался, иначе он тут же ворвался бы к ней.
Кроме того, что-то неуловимое в выражении лица Батлера на время
лишило его голоса.
— Да? — кашлянул он.
— Видите ли, — продолжил Батлер, — возможно, я и ошибся.
Мертвое молчание, нарушаемое лишь гулом голосов этажом ниже.
Батлер постарался сделать это признание как можно более легкомыс-
ленным тоном. С наигранно-беззаботной улыбкой он снизу вверх посмот-
рел на Хью, стараясь казаться неуязвимым в броне своего вечернего ко-
стюма с целой обоймой колодок, представляющих многочисленные награ-
ды, на левой стороне груди. Он всегда выглядел лет на десять моложе
своего возраста, и никогда раньше Хью не замечал на его висках извилис-
тых синих вен.
— Ош-шиблись? — словно эхо повторил Хью.
— Ваша загадка запертой комнаты представлялась мне сравнительно
простой. — Пальцы Батлера собрались в тяжелый кулак. — Расскажите-ка
мне вот о чем. Недавно в лавке Коттерби вы видели, как старик метнул
три ножа в восковую фигуру.
— Да. И что из того?
— Вы действительно видели ножи в воздухе?
— Нет. Он слишком быстро кидал их. Не успеет поднять руку, а нож
уже в манекене.
— Теперь изобразите еще раз сцену убийства Омара из Исфахана, как
вы ее мне описывали. Вы задержались слева от двери своего кабинета. Ваш
друг Джим Воган справа от вас перед своей дверью. Если бы кто-нибудь
метнул нож из. широкого и темного коридора за вашей спиной, вы бы
его увидели? Я говорю о вас, и вашем друге.
Вся сцена вновь ожила перед глазами Хью. Он увидел Джима в расстег-
нутом над обозначившимся животом жилете. Увидел дверь, которую сам
же широко раскрыл. УвиАел диван спинкой к двери...
— Не исключено, — пинался он. — Но все равно этот вариант не сра-
батывает. J
— Отчего же? г
— Ему нанесли удар спереди. Сверху вниз. Даже если допустить, что
82
это был нож для метания, вы знаете хоть одного человека, который мог
бы метнуть его так, чтобы он, как бумеранг, развернулся в воздухе и пора-
зил жертву, сидящую спиной к метавшему?
— Вы опять за свое. Святая простота!
—- Но почему?
Батлер ударил рукой по подлокотнику.
— Вы снова забыли, — чуть не умоляя, проговорил он, — или, по
крайней мере, не понимаете сути сцены, которая разыгралась перед ваши-
ми глазами на улице. Она отвечает на ваше возражение. В конце концов,
если в этом деле замешан один из подручных Папаши Билла...
Батлер уставился на ковер.
— Я... иногда бываю самонадеянным глупцом. С нами, ирландцами,
такое случается. Два или три раза я повторил (не знаю, мой дорогой, заме-
тили вы или нет), что никогда не ошибаюсь...
— Во всяком случае, — пробормотал Хью, тоже уставясь на ковер, —
здесь присутствует один ничем не примечательный адвокат, который ду-
мает именно так.
— Благодарю.
— Впрочем, неважно. Я лишь...
— Нет! Клянусь Богом! — взревел Батлер и вскочил с кресла. — Им
не удастся посмеяться надо мной! Они говорят, что я не могу раскрыть
убийства, если рядом нет Гидеона Фелла. Не так ли?
Коли на то пошло, Джим именно так и говорил. Но Хью только про-
бубнил что-то нечленораздельное.
— Мы еще посмотрим! Если я и ошибаюсь, в моем распоряжении по-
чти двадцать четыре часа на то, чтобы доказать, что я таки прав. Факти-
чески, дорогой мой...
В дверь торопливо постучали, и, не дожидаясь ответа, в гостиную во-
шел Джонсон. Выглядел он очень взволнованным.
— Поторопитесь, сэр, — просипел он. — Представление закончится ми-
нут через шесть, а вам бы неплохо поспеть в театр чуть раньше. —
Джонсон замялся. — Но не знаю, как вы сумеете выбраться, сэр. Ей-богу,
не знаю. В отеле полно легавых.
Глава 11
Этого вполне хватило.
Патрик Батлер тотчас сделался другим человеком. Выпрямив спину и
расправив плечи, он непринужденно стоял с довольной улыбкой на лице,
и его русые волосы блестели в свете хрустальной люстры.
— Превосходно! Превосходно! — Батлер потёр руки. — Миньоны Зла,
гм? Мы ими займемся. Столичные или из Сити?
— Столичные, сэр. Но ими руководит одетый в гражданское шотландец
из Полицейского управления Сити, инспектор Дуфф.
83
— Вот как! И все они ищут меня?
— Нет, сэр. Но ваше имя числится в журнале посетителей. Думаю, они
не слишком долго кумекали, кто с вами.
— Понятно, что они наводили справки по всему району, — возразил
Хью. — Но все-таки как им удалось так быстро разыскать меня?
В смущении перекладывая фуражку из правой руки в левую, Джонсон
с укоризной посмотрел на Хью.
— Позволю себе заметить, сэр, что в книге постояльцев вы поставили
имя Чарлза Дарвина, а не Джорджа Дарвина и указали адрес вашего
дядюшки в Хампстеде. Думаю, вы были немного не в себе, как и светло-
волосая молодая леди. Но при всем том, если бы не фамилия мисте-
ра Батлера, написанная такими же крупными буквами, как вывеска
«Гиннесса»...
— Вот-вот! — без малейшего неудовольствия, сияя, изрек Патрик Бат-
лер и кивнул в сторону спальни. — Я предупреждал вашу очаровательную
невесту, что может случиться, если я укажу свое настоящее имя. Но она
не вняла моим доводам.
— Шеф, ради Бога, поторопитесь!
— Успокойтесь, Джонсон, — отозвался Батлер.
Он схватил со стула черный плащ, набросил его на плечи, застегнул
у шеи серебряную пряжку и надел на голову щегольскую мягкую шляпу
а 1а д’Артаньян.
— Э-э... Джонсон! Полагаю, вы оставили мою визитную карточку за
кулисами? Не настоящую, а ту, которой мы обычно пользуемся в таких
случаях. И послали цветы, как я приказал?
— Давно, сэр. Мадам Как-Ее-Там уже давно получила их. Но...
— Отлично. Идемте, милый Прентис.
— Но я без пальто и без шляпы! Я...
— Пустое!Батлер дружески похлопал Хью по спине. — К чему вам
пальто и шляпа? Нам надо всего-навсего перейти улицу. Быстрее!
Все трое выбежали в застланный толстым ковром и освещенный мяг-
ким, приглушенным, светом коридор. Пока они шли по нему, Батлер насто-
роженно оглядывался.
— Никогда не доверяйте лифтам, мой дорогой, — вполголоса настав-
лял он Хью. — Полицейские все. до единого, как малые дети, обожают ка-
таться на них вниз-вверх. Кажется, я видел где-то здесь лестницу. Так и
есть, вот она!
Широкие, покрытые ковром ступени лестницы с высоким, занавешен-
ным тяжелыми портьерами окном шли вдоль стены. Второй лестничный
марш после площадки свррачивал вправо и заканчивался на следующем
этаже. .о - • • ' . •
Батлер легко сбежал "по первому маршу", и тут даже, .ему стало, не по
себе. Он остановился и знаком велел своим подопечным прижаться к стене
С площадки седьмого этажа донесся резкий, требовательный голос; ви-
димо, его обладатель спорил с кем-то не менее требовательным.
— Я показал вам свое удостоверение. И не собираюсь показывать сно-
ва. Меня зовут Дуфф. Инспектор Дуфф! И я спрашиваю вас, черт побери,
что здесь творится?
Инспектор Дуфф имел все основания задать подобный вопрос.
Общеизвестно, что ни одна отдельно взятая группа индивидуумов не
может организовать клуб или общество, которое доставляло бы большую
радость его членам и притом не преследовало бы никаких практических
целей, чем группа высокообразованных, хорошо воспитанных людей сред-
него и весьма преклонного возраста. И пока существует этот замечатель-
ный обычай — Англии быть!
По приглушенному шуму, доносящемуся снизу, Хью еще раньше пред-
положил, что под ними, вероятнее всего, находится банкетный зал. Теперь
он в этом убедился.
Фортепьяно раскололось тремя оглушительными аккордами. К нему
присоединились две скрипки. Но вот музыка полилась в грустном, минор-
ном ключе, и полторы сотни голосов, которые раньше казались Хью неж-
ными и слабыми, слились в торжественном и отнюдь не слезливом
звучании.
Поплачь над ее могил oft!
Несчастная спит в ней одна.
Она моряка любила.
Ах, горькая чарка вина!
А он подлецом оказался,
Сгубил он девчонку к чертям.
С ней провел часок и сорвал цветок,
И она пошла по рукам1.
Из-за поворота лестницы Батлер, Хью и Джонсон не могли видеть ни
инспектора Дуффа, ни его собеседника. Но голос инспектора они слышали
отлично.
— Я вас спрашиваю, ~ гремел он, перекрывая вторую строфу, — что
здесь творится?
— Это, — ответил бесстрастный голос метрдотеля, — Общество древ-
них грехов, инспектор.
— Грехов? Хм! Я им покажу грехи!
— Смею напомнить, инспектор, что вы не имеете права переступать по-
рог этого зала. Председатель, сам господин судья Стоунмен...
— Слава небесная! —прошептал Батлер, и глаза его засияли, как у чело-
века, пред которым раскрылись врата рая. — Как вы думаете, он арестует
старика Стоуни за публичное исполнение непристойных песенок?
— Сэр! Сэр! — Джонсон не на шутку забеспокоился. — Как мы выбе-
ремся из этой ловушки? Через секунду они поднимутся сюда.
— Ах да. Действительна 'г‘
Перевод £. Фрадкиной.
№
Глаза Батлера метали молнии. Он круто повернулся и бросился вверх
по лестнице. Хью и Джонсон последовали за ним. Батлер раздернул по-
ртьеры высокого окна.
— Разумеется, по пожарной лестнице, — с легким налетом высокомерия
произнес он. — Возле лестничной клетки всегда есть пожарная лестни-
ца. — Не без шума, который потонул в летящем снизу пении, он рванул
на себя раму. Окно со скрипом открылось. — Вот видите, — добавил Бат-
лер, указывая на улицу.
К несчастью, на сей раз пожарной лестницы за окном не оказалось.
— Хм! — вырвалось у Батлера.
Под их ногами застыли белесо-черные тучи тяжелого плотного тумана,
но впереди висела легкая дымка, которая не мешала видеть, что лежит
за нею. На уровне окна вдоль стен отеля тянулся карниз дюймов восемнад-
цати шириной. Если строго придерживаться истины, то пожарная лестница
в отеле, разумеется, была, но находилась она на тридцать футов правее
окна, и добраться до нее можно было только по узкому каменному
карнизу.
Вновь раздался голос инспектора Дуффа:
— Я вас спрашиваю совсем не о том! У меня нет полномочий... Я спра-
шиваю вас о...
Спою я вам о разбойнике —
Второго такого нет.
Под ним не конь, а сущий огонь,
А за поясом — пистолет.
На Собачьей пустоши вырос он,
А Салли, подружка его,
Она была — такие дела —
Из прихода Мари-ле-бон*.
— Апартаменты для новобрачных, инспектор, расположены этажом вы-
ше. Номер два в начале...
Впоследствии Хью Прентис неизменно повторял, что если Патрик Бат-
лер говорит, будто то-то и то-то существует, то оно и впрямь существу-
ет — в воображении Батлера.
— Пожарную лестницу вы, конечно, видите? — осведомился Батлер. —
Следуйте за мной. Оба. Закройте окно и... кто-нибудь задерните портьеры.
И без малейшего колебания он встал в окне седьмого этажа.
Сперва Хью подумал, что пожарная лестница существует только в воо-
бражении Батлера и тот выбрал весьма своеобразный способ самоубий-
ства. Однако такое впечатление мгновенно рассеялось. Повернувшись ли-
цом к стене и держась за нее одной рукой, ирландец осторожными шагами
двинулся вправо, к пожарной лестнице.
И все же внутренности Хью пришли в состояние легкой вибрации. Вне
себя от бешенства, он взгромоздился на карниз и, подняв вверх руки, то-
ропливо засеменил по нему. С риском для жизни встав на колени лицом
Перевод Е. Фрадкиной.
86
к окну, Джонсон задернул портьеры; его ступни свешивались с карниза и
терялись в густом тумане. Джонсон едва не сорвался, прежде чем ему уда-
лось закрыть плотно пригнанные к раме створки окна.
Подобные переходы Хью проделывал во время войны и поэтому де-
ржался увереннее, чем сам ожидал. Всем троим в значительной степени по-
могало то, что они не могли видеть улицу: почти на одном уровне с карни-
зом лежал плотный белесый ковер.
Но когда перед глазами нет ни одного окна и практически не за что
ухватиться рукой, воображение может сыграть немало скверных шуток.
Когда они уже прошли пол пути до пожарной лестницы, Батлер остано-
вился как вкопанный.
Решив, что перед ним возникло препятствие, Хью попробовал посмот-
реть через плечо и инстинктивно качнулся назад. У него слегка свело икру,
он начал терять равновесие и прежде, чем сумел выровняться и распря-
миться и вспомнил, что нельзя впиваться пальцами в гладкую бетонную
стену, пережил некоторую панику.
— В чем дело? — недовольным тоном спросил он.
— Как бы вам объяснить?
— Я спрашиваю, в чем дело, черт возьми! Почему вы останови-
лись?
— Ах, я размышлял над тем, что случилось с ревущим разбойником
и его девицей из Баттеркап-лейн.
— Я могу вам сказать, что случится со. всеми нами, — проревел
Хью, — если вы будете то и дело останавливаться и философствовать по
поводу уличных баллад в то самое время, когда мы висим в воздухе на
высоте шестидесяти футов. Идите дальше, слышите?
— Спокойнее, мой мальчик. Не давайте воли своему английскому тем-
пераменту. Мы почти у цели.
И действительно, через секунду-другую они ее достигли.
Путеводный огонь направлял их — мерцающий свет, пробивающийся
из-за тяжелых, но неплотно задернутых портьер на окне ближайшего но-
мера отеля. Окно было тоже высоким, .и, поскольку туман здесь был не
таким густым, оно сносно освещало пожарную лестницу.
Лестница лепилась футах в двух от окна. Металлические перекладины
ее площадки поблескивали от влаги. Беглецы различили очертания крепле-
ний и железные перила, обвивающие ступени.
Батлер подался вперед, ухватил руками перила и одним крахом пере-
прыгнул через них. В длинном черном развевающемся плаще он очень на-
поминал графа Дракулу1. . г
О чем он совершенно забыл, так это о необходимости соблюдать тиши-
ну, а посему его ноги опустились на металлические перекладины со звоном
и грохотом, оповещающим всех, кто был за ближайшими окнами, о при-
'Дракула — трансильванский граф-вампир, персонаж многих романов о
вампирах.
87
бытии «взломщиков». Мало того! Батлер заскользил по влажному насти-
лу, зашатался, потерял равновесие и, хватаясь руками за портьеры в от-
крытом окне, влетел в комнату, где и приземлился в вертикальном по-
ложении.
Хью перепрыгнул через перила, с кошачьей ловкостью опустился на
площадку и, зажмурив глаза в ожидании катастрофы, услышал голос
Батлера.
— Мадам, — говорил адвокат, — прошу принять мои искренние увере-
ния в том, что это вторжение совершенно случайно. Но если вам все же
угодно закричать — чего я умоляю вас не делать, —; то прежде позвольте
сказать, что фигуры более пленительной и ножек более очаровательных
мои глаза еще не видели.
— О Боже! — простонал Джонсон, дыша в затылок Хью. — Шеф опять
принялся за свое.
— Хорошо, хорошо, — ответил тихий женский голос. — Но уходите!
Прошу вас! Мой муж...
— Ах, так есть еще и муж! Я этого опасался. Какая-нибудь бездушная
скотина из биржевых дельцов...
— Прошу вас...
Батлер высунул голову в окно, поднял левую ногу и поставил ее на пло-
щадку пожарной лестницы.
— Я ухожу, — объявил он, — но, подобно некоему прославленному ге-
нералу, еще вернусь!
Галантность этой тирады в известной мере поблекла, ибо, произнося
ее, Батлер держал левую ногу почти на одном уровне с поясницей, и едва
он замолк, как Хью могучим рывком изъял его из поля зрения той, кому
она предназначалась, и вернул на лестницу.
Батлер с достоинством выпрямился.
— В этом вовсе не было необходимости, — сурово заметил он. — А те-
перь следуйте за мной. Оба. И будьте любезны производить как можно
меньше шума.
Держась за перила, они начали спускаться. С каждым поворотом лест-
ницы туман становился все плотнее. Один, два, три, четыре этажа — и ни
одного раскрытого или незанавешенного окна.
Внизу поблескивали огни машин, с проезжей части доносился глухой
шум — в основном изобретательные, смачные проклятия людей, старав-
шихся припарковать автомобили обычных размеров там, где едва хватало
места для малыша «остина».
Позади остался еще один этаж. Смутно увидев, что Батлер поднял ру-
ку, призывая их остановиться, Хью и Джонсон различили впереди пролет
железных ступеней, параллельный бегущей внизу улице.
?— Прошу внимания! -г произнес Батлер. — Когда мы все вместе сту-
- пим вон на тот пролет и -он под нашим весом прогнется, я — еще не сойдя
на землю — начну, кричать: «Полисмен! Полисмен!»
У Хью голова пошла кругом.
88
— Понятно, — сказал он. — Но не кажется ли вам, что и без ваших
призывов за нами гонится достаточно полицейских?
Батлер прищелкнул языком.
— Дорогой друг, — прозвучал его невозмутимый голос, — где ваше
стратегическое чутье? Инспектор Дуфф, если он действительно толковый
полицейский, уже поставил человека к подножию пожарной лестницы, что-
бы отрезать нам простейший путь к отступлению.
— Еще один легавый?
— Естественно. А вы что думали? Но если мы начнем звать его на по-
мощь, не видя его самого (а он именно так и подумает), то уж беглецов
в нас он явно не заподозрит. Ясно?
Хью впервые подумал, что в очевидном безумии Батлера куда больше
последовательности, чем может показаться.
— Верно! — согласился он. — А что мы скажем констеблю?
— Все очень просто. Мы скажем ему, что в одном из номеров восьмого
этажа красивую женщину, почти раздетую — что соответствует истине —
душит ее злодей муж. И если, услышав об этом, он не бросится вверх
по пожарной лестнице со скоростью хорошо смазанной молнии, то поли-
ция уже не та, что прежде.
— Мне вдруг пришло на ум, — сказал Хью, — что мы с вами уже поро-
дили целую волну преступлений, совершенных двумя лицами. Мы вырва-
лись из Скотленд-Ярда, разгромили антикварную лавку, вышибли дух из
двоих бандитов, третьего оставили с ножом под ключицей. А теперь вы
хотите, чтобы невинного человека арестовали за попытку удушения со-
бственной жены.
— Придумайте что-нибудь получше, я не возражаю.
— Ладно, будь по-вашему. Пошли!
Не выпуская из рук перила, Батлер, Хью и Джонсон одновременно сту-
пили на последний пролет пожарной лестницы, и он с неожиданной бы-
стротой подался вниз. Батлер только трижды успел громко позвать кон-
стебля, а металл уже с лязгом ударился об асфальт.
Беглецы соскочили на землю. Лестница за их спиной медленно подня-
лась и, приняв прежнее положение, исчезла в тумане.
Но констебля поблизости не было. Никто не обратил на них внимания.
Огни автомобильных фар стали более расплывчатыми и тусклыми, ро-
кот моторов более громким, скрежет переключателей скоростей в коробках
передач более резким и нетерпеливым. Двое разъяренных джентльменов,
машины которых крепко сцепились задними бамперами; стояли посреди
улицы и трясли кулаками перед носом друг друга.
— Пошли! — ворчливо сказал Батлер. — Инспектор Дуфф разочаровал
меня. Но неважно. Теперь можно бежать — мы свободны. Сейчас прямо,
затем первый поворот направо и по улице мимо-восточного фасада театра.
Все трое бок о бок устремились сквозь тумай. Джонсон бежал, вытянув
вперед правую руку, готовый оттолкнуть всякого, кто вздумал бы остано-
вить их.
89
— Позвольте мне повторить, — Батлер слегка задыхался от бега, —
что я разочарован в инспекторе Дуффе. Я бы закупорил отель, как бутыл-
ку. Если я когда-нибудь буду выступать на стороне закона...
— Что едва ли возможно?
— Что совершенно невозможно, вы правильно заметили. Разве я допу-
стил хоть малейшую оплошность, позволяющую усомниться в безупреч-
ности моих методов?
— Клянусь Богом, нет! Но между нами: неужели ученый юрист всегда
действует так и не иначе?
— Я действую только так. В чем, да позволено будет заметить, и со-
стоит моя уникальность.
— Согласен!
— Стряпчие, — продолжал Батлер, многозначительно поднимая палец
на бегу, — часто ругают меня на чем свет стоит, когда я рву подготовлен-
ные ими дела по причине их абсолютной неразработанности и сам отправ-
ляюсь на поиски нужных свидетелей. Большинство адвокатов считают ме-
ня наглецом и от души ненавидят. Возьмем, к примеру, адвоката, который
должен защищать беднягу, обвиненного в убийстве, но не считает нужным
поговорить с клиентом из опасения быть «предвзятым». — В мягком, за-
дыхающемся голосе ирландца звучал неподдельный гнев. — Да жарься он
на вечном огне, коли ему так нравится! Но он подвел своего клиента. Под-
вел самого себя. В чем, собственно, заключается его работа? Всеми правда-
ми и неправдами добиться оправдания клиента — ни больше ни меньше
Вот как я понимаю закон, черт возьми! И пусть смеется тот, кто может
потягаться со мной в числе выигранных процессов.
— Но ведь они только и ждут, как бы вас на чем-нибудь поймать.
— О да. И однажды им это удастся. Стоп!
Они остановились на плавающей в тумане площади Семи Лучей. Пред-
ставление в «Оксфорде» не просто закончилось, а закончилось давно. При-
глушенные звуки шагов затихали в близлежащих улочках, большинство ма-
шин разъехалось, фойе театра опустело.
— Сэр! — Джонсон еще не отдышался, но в голосе его снова звучала
тревога. — Пожалуй, я наведаюсь к служебному входу. Нет ли там поли-
цейских?
— Да, разумеется! Но не думаю, что вы обнаружите там хотя бы
одного.
Хью и Батлер почти одновременно остановились и посмотрели в сторо-
ну антикварной лавки мистера Коттерби. Но они ровно ничего не увидели.
Туман, подумал Хью, не может полностью поглотить свет, если он хоть
где-то горит. Но сторона улицы, на которой находилась лавка, была по;
гружена во тьму. Никаких признаков вездесущих стражей порядка они тоже
не обнаружили.
Батлер нахмурился и открыл было рот для какого-то замечания, но
только нетерпеливо махнул рукой. Они быстро пошли по узкой улочке, на-
звания которой Хью так никогда и не узнал, — вдоль правой стены театра,
90
если стоять к нему лицом. Служебный вход был позади здания, сразу за
углом. Подойдя к нему, Хью и Батлер обменялись удивленными взгляда-
ми. Зрители разошлись. Вблизи не было никого, даже отдаленно напоми-
нающего полисмена. Пространство перед служебным входом заполняла не-
большая, но весьма возбужденная и шумная толпа поклонников. За окном
небольшой каморки справа от двери лысый человек в рубашке с закатанны-
ми рукавами в исступлении пытался призвать их к порядку.
— Нет! — вопил он. — Вы не друг мадам Фейюм. Я знаю вас. Нет,
нет, вы не из «Дейли экспресс». Пресса здесь была, но уже ушла. Нет!
Больше никаких автографов! Никаких...
Его голос потонул в криках толпы.
— Джонсон, — заметил Батлер, широким жестом снимая плащ и пере-
кидывая его на руку, — я многое могу вынести. Но не толпу. Это обстоя-
тельство заставляет пустить в ход еще одну из наших незаменимых
карточек. ।
Слив два последних слова в одно, он вынул футляр с визитными кар-
точками и, выбрав ту, на которой значилось: «Его светлость маркиз Дан-
вич», — с серьезным видом протянул ее Джонсону. Тот с не менее серьез-
ным видом принял карточку и отдал честь. Затем опустил плечи и словно
бык врезался в толпу.
— Мои методы снова шокируют вас? — спросил Батлер. Однако на сей
раз в его голосе не слышалось оживления, взгляд то и дело обращался
на улицу — очевидно, антикварная лавка не выходила у него из головы, —
лицо потемнело от беспокойства.
— Бог с ними, с методами, — спокойно сказал Хью. — Провались они!
Но почему вы сами-то сомневаетесь?
- Э...э?
— До того как мы побывали у Коттерби, вы были уверены, что ре-
шение загадки у вас в кармане. Однако, осмотрев старинные перчатки
и услышав имя Папаши Билла, вы не на шутку разволновались. По-
чему?
Некоторое время Хью думал, что Батлер не ответит.
— Нет! — орал страж служебного входа. — Да тебе нет и шестнадца-
ти! Совсем мальчишка, а туда же!..
Среди взволнованного гама четко прозвучал голос Батлера:
— Вы помните первую пару перчаток? Серые или белые перчатки на
мужчину с маленькой рукой?
— Конечно, помню. А что?
— В них, — ответил Батлер, — король Карл Первый* встретил смерть
на эшафоте.
— ...ты хочешь познакомиться с мадам Фейюм, потому что она сма-
зливая и фигуристая бабенка? Да будь я твоим отцом!..
'Карл I (1600-1649) — король Англии (1625-1649гг.), казненный по приговору
парламента.
91
Призрачное мерцание уличного фонаря и приглушенный свет из двери
служебного входа театра осветили мрачное лицо Батлера в тот самый миг,
когда Хью выпалил:
— Вы это серьезно?
— Да, да, да! Впрочем, прошу прощения: самообладание не следует те-
рять ни при каких обстоятельствах. Вторая пара еще более древняя. Шест-
надцатый век. Их сняли с рук очень знаменитой женщины после ее казни
в зале замка Фатерингей1.
Рассеянный свет отбрасывал на завесу тумана причудливо движущие-
ся тени от голов взбудораженной толпы. Хью стоял совершенно непод-
вижно.
— Вы говорите о...?
— И снова — да, — кивнул Батлер. — Если вы потрудитесь заглянуть
в «Суд над королевой шотландцев» в моей библиотеке, то найдете там сви-
детельства очевидцев ее казни. Эти перчатки, изначально черные с ярко-
алым, прекрасно гармонировали с ее платьем.
— Нет.1 Нет! Кончено! Эй, вы там, в шоферской форме,..
Батлер расправил плечи.
— Если мне не изменяет память, вторая пара перчаток выставлялась
на аукционе Сотби месяцев восемь назад.- Они достались дельцу с Бонд-
стрит, но он, как всегда, действовал за некоего таинственного богача, чье
имя не фигурировало на торгах. Ну, раскиньте мозгами! Что из всего это-
го следует?
— Продолжайте, — попросил Хью. — Развивайте свою мысль, а я по-
стараюсь уловить ее.
— Во-первых, — продолжал Батлер, — ловушку расставил кто-то чер-
товски богатый. Во-вторых, тот, кто в любую минуту может достать по-
добные редкости. Кстати, вы, разумеется, не сомневаетесь, что это
ловушка?
— Разумеется, нет. Но на кого из нас она была рассчитана?
— На обоих, естественно! — сообщил Батлер. — Послушайте. Если бы
вы один проходили мимо лавки и увидели вывеску, вы бы вошли?
— Да, сию же минуту.
— А почему?
— Потому, — просто ответил Хью, — что меня привлекло бы упомина-
ние «исторических редкостей для знатоков и любителей старины». Я бы
не смог побороть искушение.
— И я тоже. Итак, в-третьих, — подхватил Батлер, — эту ловушку рас-
ставил некто, кто нас знает,знает наши вкусы и, самое главное,
1 Имеется в виду Мария Стюарт (1542-1587), королева Шотландии, смещенная
с престола в 1567 г.; казнена по обвинению в заговоре против '.ее кузины Елизаве-
ты 1 Английской.
92
знает, что мы работаем вместе. Прекрасно! А над каким делом мы вместе
работаем?
— Над делом об убийстве Омара из Исфахана, — невозмутимо ответил
Хью. Хоть он и дрожал от холода, от внезапного волнения его бросило
в жар. — Так что — вы бы сказали, «в-четвертых», — эти «исторические
перчатки» не могут быть простым совпадением. Наш некто прекрасно
знал, что умирающий упомянул перчатки. Знал об испачканных кровью бе-
лых хлопчатобумажных перчатках, которых я и в глаза не видел, и в каче-
стве своего рода художественного изыска воспользовался для приманки то-
же перчатками.
— Точно! — Батлер взмахнул руками. — Но если все было именно так,
моя теория рассыпается в прах!
— Но почему?
— Потому, что нам известно, кто был этот «некто». Это Папаша Билл.
Не кто иной, как он. И тем не менее^ если организация Папаши
Билла убила Омара, а затем подстроила так, чтобы и нас убили или
до смерти избили в качестве предупреждения, то я ошибаюсь, как
последний недоумок. Недоумок, .черт побери! А я никогда не оши-
баюсь.
— Последний вопрос. — Хью был вне себя. — Кто такой этот Папаша
Билл?
— Это никто не знает. Но я, кажется, знаю. И то лишь потому, что
всякий сброд приходит ко мне с секретной информацией и при случае я
могу ею воспользоваться. Ко мне, а не в Скотленд-Ярд. Правда, я и плачу
больше.
— Превосходно! Но вы не ответили на мой вопрос!..
— Про Папашу Билла? — Батлер несколько странно взглянул на своего
спутника. — Официально, это один из крупнейших букмекеров в стране
У него больше шестидесяти филиалов в разных городах. К этой стороне
его деятельности не придерешься, хотя Боже упаси заплатить ему не вовре-
мя. Но и здесь Папаша Билл — по вполне понятным причинам*— не афи-
ширует своего имени. За этой ширмой скрывается целая шайка вымогате-
лей, обделывающая такие гнусные дела, что даже я остерегусь говорить
о них вслух.
На фоне тусклого света, льющегося из окна, часть толпы заволнова-
лась и с ревом и визгом отхлынула от стены. Все с тем же странным
выражением лица Батлер снова взглянул на? Хью. И небрежно доба-
вил:
— Надеюсь, вы догадываетесь, что Пам де Сакс — дочь Папаши
Билла?
Глава 12
Бывают психологические пощечины, которые дают по мозгам гораздо
сильнее, чем прямой апперкот. И эта была отнюдь не последней из тех,
что Хью предстояло получить в ходе развития событий, правда, на данный
момент наиболее чувствительной.
Конечно же, ни о чем подобном Хью не догадывался. И Батлер, пре-
красно зная об этом, решил в очередной раз покрасоваться. Однако, когда
образ Пам, равно как и некоторые замечания, отпущенные ею по адресу
своего папочки, всплыли в идущей кругом голове Хью, его представления
о ней несколько изменились по форме, хоть и остались прежними по со-
держанию.
— Ее отец? — машинально переспросил Хью. — Но ведь вы гово-
рите не о, — Хью с трудом припомнил титул, — не о лорде Сакс-
мунде?
— Именно о нем.
— Но разве лорд Саксмунд не известен своей благотворительностью и
добрыми делами?
— Вне всякого сомнения. А почему бы и нет?
— Но, сэр...
— Ну-ну! Вы, англичане, на все смотрите сквозь розовые очки. Напри-
мер, кое-кто из благородных лордов извлекает доходы, и немалые, из без-
застенчивой эксплуатации принадлежащих им трущоб. Не является ли ми-
лое старое ремесло букмекера, которое не исчезнет, пока в крови людей
горит спортивный азарт, а в карманах найдется, что поставить на 3.30,
куда более честным?
— Да, да, я просто неясно выразился! Я хочу сказать, что, поскольку
пресловутый Папаша Билл — гангстер с телохранителем...
Батлер начал терять терпение.
— Мой дорогой Прентис, — проговорил он, выпрямляясь во весь рост
и становясь донельзя импозантным в своем фраке, — вы читаете слишком
много детективных романов, авторы которых привержены школе крутого
сюжета. Что значит «пресловутый» Папаша Билл? Вы хоть что-нибудь о
нем слышали до сегодняшнего вечера?
— Признаться, нет. »
— Никакой он не гангстер, а всего-навсего человек, умеющий дергать
ниточку за сценой, как и многие другие. На черта ему телохранитель? —
Батлер задумался. — Вы могли бы — хоть и не без труда — доказать, что
он заправила букмекерское бизнеса. Ну и что с того? Никто бы и ухом
не повел. Что же касается {грязных махинаций, которые он обстряпывает
под прикрытием своего «дела», то вам не доказать их и за миллион лет.
94
Упомяни я о них публично — и он мог бы привлечь меня за клевету. Да
что там «мог», непременно привлек бы.
Рядом с Батлером и Хью выросли три. фигуры: две крупные и одна
маленькая. Послышался чей-то громкий хриплый голос. Чьи-то пальцы
коснулись руки адвоката. Йо ни Хью, ни Батлер, увлеченные разговором,
не обратили на это никакого внимания.
— И все же, — заметил Батлер, сверкая глазами, — возможно, мне
вскоре придется вступить в поединок с этим отъявленным старым
грешником.
— По делу об убийстве?
— Нет. Он позволил себе некоторые замечания по моему адресу.
Они попали в прессу, и это ему не пройдет даром. Сначала я подумал,
что мог бы многое узнать, задав несколько толковых вопросов его до-
чери.
— Значит, вы и Пам... то есть?.. z
Батлер уставился на Хью.
— Боги вавилонские, приятель! Надеюсь, вы не думаете, что я поку-
шался на ее добродетель? Разумеется, если допустить, что таковая суще-
ствует?
— Уж теперь-то с вашей помощью я вообще ничего не думаю. Просто
не в состоянии!
— Нет, нет, нет, нет! — воскликнул явно задетый Батлер. — Дружище,
я люблю их зрелыми! Женщина начинает что-то смыслить, только когда
ей за тридцать пять. Разумеется, я говорю не об успехах в науках. В моем
обращении с Пам... немного любезности — не более того. К тому же ваши
собственные поползновения...
— Мои поползновения?
— А как прикажете это назвать? На вашем месте я был бы осторожнее.
Отец девушки души в ней не чает и бережет дочь как зеницу ока. Сегодня
ей удалось ускользнуть из дому только потому, что Саксмунд с женой
уехали на два-три дня.
— Но послушайте...
— Черт возьми, неужели вы ничего не слыхали или не читали про них?
Они живут в огромном доме,, набитом, граммофонами. Саксмунд обожает
всякие хитроумные устройства и антикварные редкости, чему свидетель-
ство — перчатки в лавке Коттерби.
Голос, который уже некоторое время тщетно взывал к Батлеру, встал,
так сказать, на цыпочки и грянул в самое ухо адвоката:
— Милорд! Ой! Милорд! ь
• Хью отпрянул.^Даже Батлер был выведен'из равновесия.
В голове Хью; перед которым постоянно мйячйл весьма четкий и сугубо
гипотетический-образ лорда Саксмунда, мелькнула дикая идея, что этот
крик — не что иное, как вызов, и сам лорд Саксмунд в облике зловещего
95
Джекила — Хайда1 материализовался из тумана перед входом в театр.
Но увидел он всего лишь лысого привратника, дергающего Батлера за
руку, Джонсона, да мальчишку-рассыльного с прилизанными волосами.
— Милорд, — хрипло проговорил привратник, — мадам Фейюм гово-
рит, что вы можете пожаловать наверх.
Батлер, забывший было, что его принимают за сиятельного маркиза
Данвича, вошел в роль с той же легкостью, с какою надел бы новую шляпу
взамен старой.
— Ах да, — томно пробормотал он. — Прошу простить мою минут-
ную рассеянность. — Хрустящая банкнота ненавязчиво перешла из рук в
руки. — Э-э... уборная мадам Фейюм?..
— Наверху, милорд. Джонни вас проводит. — Лысый кивнул на маль-
чика, после чего повернулся к Хью. — А этот джентльмен?
И снова, уже в который раз, Батлер самым возмутительным образом
обозрел Хью с таким выражением лица, словно тот был не старше маль-
чишки-рассыльного.
— Это мой юный друг. Да, разумеется, он со мной.
Под громкие крики рассыльного, прокладывающего путь сквозь угрю-
мую толпу поклонников, под поблескивание бесчисленных колодок Батле-
ра, раскачивающихся от его неторопливых шагов, они поднялись по узкой
лестнице и пошли по коридору. Патрик Батлер и Хью шепотом обменива-
лись короткими замечаниями, совсем как боксеры в легком, щадящем мат-
че. Но Хью был полон решимости выяснить то, что особенно его за-
нимало:
(— Послушайте! Вам удалось что-нибудь выведать у Пам?)
(— Нет. Вы не поверите, но она куда умнее, чем кажется. Я думал, что
самое лучшее притвориться, будто попался на удочку и принимаю ее за
ту самую недотепу, какую она строит из себя. А вот вы могли бы полу-
чить кое-какую информацию.)
(—Я?)
(— Она же не на шутку втюрилась в вас, старина. Просто сама не своя,
хотя и знает, чего хочет. Так что развлекайтесь, но повторяю: остерегай-
тесь папашу. С другой стороны, ваша Хелен...)
(— При чем здесь Хелен?)
(— При том, что я нахожу ее весьма привлекательной.)
(— Хм, в самом деле?)
(— Определенно. Хоть ей и не тридцать пять. Но близко к тому. Более
опытна. Я подозреваю в ней нечто такое, что вам никогда не пришло бы
в голову. Надеюсь, вы не будете возражать, если я подробнее остановлюсь
на этом предмете?)
(— Минуточку! Мы с Хелен помолвлены!)
* Доктор Джекил и мистер Хайд — две ипостаси героя ромаиа Р.Л. Сти-
венсона; образ этот стал нарицательным, обозначая добро и зло, совместившиеся
в одном человеке.
96
(— Помолвлены? Во время вашей последней встречи мне этого не пока-
залось. Видите ли, играть надо в открытую.)
(— Но позвольте!..)
(— Ш-ш! Не стоит повышать голос, старина.)
К тому времени, когда рассыльный по привычке обрушил на дверь
уборной целый ряд ударов, Батлер сумел успокоить Хью.
В комнате послышалось легкое движение и шелест ткани. Дверь откры-
ла женщина, которая не могла быть никем иным, кроме мадам Фейюм.
Она и впрямь являла собой образец истинной женщины. Джонсон не погре-
шил против истины, говоря про ее округлости, — последние при всем желании
нельзя было не заметить. Она был француженкой с головы до пят, хотя смуг-
лый цвет кожи свидетельствовал о том, что родилась она ближе к Французскому
Марокко, чем к Парижу, и в жилах ее, возможно, есть частица мавританской
крови. Она уже стерла сценический грим со своего красивого открытого лица
с широкими тонко очерченными ноздрями, но ее обычный макияж был не менее
ярким. Он оттенял блестящие черные волосы и живые, немного выпуклые тем-
но-карие глаза. Мадам Фейюм успела переодеться в тяжелый малиновый с золо-
том халат, под которым, казалось, не было ничего, кроме чулок и туфель на
высоких каблуках. Постукивая визитной карточкой по своим ослепительным зу-
бам, мадам Фейюм рассматривала посетителей откровенно оценивающим
взглядом. Она осталась довольна, чего также не стала скрывать.
— Monseigneur le marquis?1 — обратилась она к Батлеру, присев в изы-
сканном реверансе. — Je suis bien flattee, monseigneur...1 2
— Mais pas du tout, chere madame!3 — срывая с головы шляпу, пробор-
мотал Батлер и чопорно поднес к губам протянутую ему руку.
Мадам Фейюм с самым серьезным видом приняла эту дань, затем
улыбнулась и протянула руку Хью. Тот, чувствуя себя последним дураком,
прошел через тот же ритуал.
Вдруг мадам Фейюм заметила мальчика-рассыльного, который во все
глаза смотрел на происходящее.
— Джон-ни! — В ее контральто звучала наигранная суровость. — Ты
дурной мальчик. Уходи! Va-t-en!4 Брысь!
Мальчик скорчил гримасу, втянул голову в плечи и заковылял прочь.
Однако, несмотря на благодушие и живость мадам Фейюм, несмотря
на то, что она источала женское очарование, столь же сильное, как и
аромат Шанель номер такой-то, Хью сразу подумал, что подо всем этим
скрывается беспокойство. Внимание! Смотри в оба! Второе, о чем — точ-
нее, о ком — подумал Хью, был ее суетливый муж, который, должно
быть, выглядел рядом с ней совсем крошечным.
«Бедняга, — подумал Хью. — Кажется, Абу или Омар — единствен-
ный человек, до которого никому и дела нет».
1 Господин. маркиз? (фр)
2 Я весьма польщена, ваша светлость... (фр)
3 Вовсе ни к чему дражайшая мадам! (фр).
4 Уходи! (фр)
4 «Скандал в Хай-Чиынит.
97
Мадам Фейюм быстро огляделась. Легким движением она захлопнула
дверь, и все трое остались в коридоре. Мягко, но абсолютно бесстрастно
она обратилась к Батлеру.
— Я очень сердита, — объявила она. — Много! Очень! Ах! Почему вы
дважды посылаете эти карточки? — Она подняла вверх визитную карточ-
ку. — Какой-то глупый лорд, который совсем не существовать, когда я
скорее встретиться с великий Патрик Батлер? А?
На сей раз Батлер опешил.
— И почему, — продолжала мадам Фейюм, — вы посылаете свой шо-
фер, кто с некрасивое лицо, так же известное, как вы, потому что вы везде
его посылаете, спрашивать в фойе, как я поживаю? Вы думаете, мне не
сказать?
Батлер усмехнулся.
— Дорогая мадам, — сказал он, — вы артистка. Если бы вы сегодня
провалились, то крушили бы мебель и никого не принимали после спекта-
кля. Но после столь блистательного успеха...
Зубы мадам Фейюм сверкнули в очаровательной улыбке, в темно-карих
глазах вспыхнуло оживление.
-г Я уложить их наповал, — просияла она. — Э? Да! Черт возьми! —
Ее манера неожиданно изменилась. — Вы мне нравитесь. — Тон был куда
красноречивее слов. — И вы нравитесь, — проговорила она тем же тоном,
поспешно оборачиваясь к Хью. — Кто вы такой, пожалуйста?
— Меня зовут Прентис, мадам Фейюм. Хью Прентис.
Сверкающие глаза мадам Фейюм прищурились под густо накрашенны-
ми ресницами.
— Пренти-ис? — повторила она почти с той же интонацией, что и ее
муж. Хью вздрогнул. По лицу молодой женщины вновь пробежала тень;
пробежала и тут же исчезла. — Пренти-ис, говорите. Alors, c’est...1
Она замолкла и передернула плечами.
— Неважно, — добавила она. — Вы — это вы, а вы, — она посмотрела
на Батлера, — это вы. Почему мы стоим здесь? Нет, нет, нет! Войдите!
И мадам Фейюм распахнула дверь уборной.
Костюмерши не было видно. В комнате царил полнейший беспорядок,
и если бы не отсутствие окон, ее вполне можно было бы принять за номер
отеля. Единственным островком света был ярко освещенный засыпанный
пудрой туалетный столик, на котором прежде всего бросались в глаза от-
крытая баночка кольдкрема и выцветшее полотенце. Слева на краю стола
стояла большая ваза с красными и белыми гвоздиками.
Вслед за Батлером Хью сделал три шага по комнате, развернулся, что-
бы встать с ним рядом, да так и обмер.
Рядом с туалетным столиком сидел мистер Чарлз Грэндисон Прен-
тис.
Хью раскрыл рот и, не произнеся ни слова, мгновенно закрыл его. Ма-
1 Ну, это... (фр.)
98
дам Фейюм кивнула на цветы в вазе и хотела что-то сказать, но, заметив
выражение лица Батлера и Хью, промолчала.
Дядюшка Чарлз, как всегда, в безукоризненном смокинге с белой гвоздикой
в петлице и с неизменной длинной сигарой между пальцами сидел с таким невоз-
мутимым видом, будто находился в доме леди Такой-то. Это был в меру пол-
ный человек, среднего роста, с излишне массивной нижней челюстью, отчего
нижняя губа почти скрывала верхнюю и едва не касалась коротких седых усов.
Его череп покрывали редкие и довольно тонкие седые волосы.
Лицо его было, как обычно, лишено всякого выражения.
Посреди гробового молчания мистер Чарлз Грэндисон Прентис поднял-
ся со стула.
— Боюсь, мадам Фейюм, — произнес он гортанным монотонным голо-
сом, — уже поздно, и я должен удалиться. Доброй ночи. Надеюсь, вы не
забудете?
Мадам Фейюм провела языком по накрашенным губам.
— Нет! — сказала она. — Jamais!1
— Ах, я так и предполагал, — заметил дядюшка Чарлз, сунув сигару
в рот. — Еще раз доброй ночи.
Наконец Хью обрел дар речи.
— Дядя Чарлз! — воскликнул он. — Мне сказали, что вы в театре, но
я не верил. Как ваша простуда? Вам лучше? Должно быть, да!
Дядюшка Чарлз помедлил, вынул сигару изо рта и устремил на моло-
дого человека спокойный взгляд.
— У вас, сэр, есть передо мной известное преимущество, — вежливо,
но весьма холодно возразил он. — Я никогда не видел вас раньше и не
желаю видеть впредь.
Он поклонился мадам Фейюм, едва заметно, но крайне пренебрежитель-
но кивнул Батлеру и удалился из уборной. Дверь бесшумно закрылась за
ним.
Ошарашенный Хью уставился на дверь. Батлер побелел от гнева. Ма-
дам Фейюм села спиной к столу, скрестила ноги и, опустив голову, глядела
в пол; ее черные блестящие коротко остриженные волосы упали на глаза.
Теперь Хью все понял. Они отреклись от него. Сперва Моника и Джим,
теперь дядя Чарлз. У него осталась только... Нет! Хелен он тоже потерял.
Но в этом он сам виноват!
В уборной мадам Фейюм, в отличие от большинства актерских уборных
зимой, было нестерпимо жарко. Откуда-то издали до Хью донесся голос
Батлера.
— Выше голову, мой мальчик! Обещаю вам: не пройдет и дня, как этот
старый мошенник очень пожалеет, что отрекся от собственного пле-
мянника.
— Ну, это вы слишком! Не принимайте всерьез его выходку.
— Вы действительно любите старика? — сухо спросил Батлер.
1 Никогда! (фр.)
99
— Нет. Мы никогда не были особенно близки. С его стороны это впол-
не естественно. Моника любит светскую жизнь, а я терпеть не могу. Дядя
Чарлз сноб. Он знает законы хуже, чем следовало бы в его положении.
Но он не мошенник — все что угодно, только не мошенник. По-своему он
даже очень порядочный человек.
С подчеркнутой учтивостью Батлер повернулся к туалетному сто-
лику.
— А каково ваше мнение, мадам Фейюм?
— Мое? — Мадам Фейюм вскинула голову, и ее темные волосы разле-
телись в разные стороны. — У меня нет мнения, как вы это называете.
Почем я знаю?
— Зачем этот добродетельный старый джентльмен был здесь сегодня
вечером?
— Из-за письма. Это ничего. Ах! Если бы было что важное, —
отрезала мадам Фейюм, — неужели вы думаете, я позволить вам войти
сюда?
— Прямое попадание! — В голосе Батлера зазвучали ласковые интона-
ции. — Самое что ни на есть прямое. Ощутимый удар. Мадам, разговари-
вать с вами — истинное наслаждение.
Он взял руку мадам Фейюм и прижал к губам.
— Вы не любезны! — воскликнула она, мгновенно становясь удивитель-
но женственной. В ее глазах стояли слезы. — Я говорю вам правду. Впер-
вые я вас увидела в суде Бейли, где вы защищали какую-то мисс Грапп,
которая обвинялась в отравлении своего любовника. И я восторгаться ва-
ми. Вот! Я вижу вас сейчас. Вы нравитесь мне. Публика я уложить напо-
вал! Да! Они кричать, они аплодировать. Я тронута, и я плачу. Но вначале
они не думать, что у меня будет успех. И вот, — она кивнула на вазу с
гвоздиками, — нет никого, кто догадаться послать мне цветы, кроме вас.
Она опустила голову и уставилась в пол.
Батлер, явно устыдясь, что и его жест был не более чем часть заранее
обдуманного плана, тоже отвел глаза. Но ненадолго.
— Вы догадываетесь, зачем мы пришли сюда?
Женщина кивнула.
— Найти убийцу вашего мужа?
Не подымая глаз, она снова кивнула.
— Бедный Абу, — проговорила она после небольшой паузы.
— Его действительно звали Абу? Или Омар? Или как?
— Его настоящее имя Абу. Но мы зовем его и Омаром. Это не делает
разницы. Зависит, в какой стране мы находимся и что кажется лучше.
Она вдруг резко подняла голову и с вызовом посмотрела на обоих муж-
чин. Слезы смыли тушь с ресниц, и она стекала по щекам.
— Это был брак по расчету, вы понимаете? Я его чревовещатель. Для
большинства представлений, как это, есть чревовещатель, чтобы делить
• его на части. Он думать, женщина-чревовещатель будет очень смешно. Так
и есть, когда я это делаю. Но этот брак? Ладно! В некоторые страны,
100
где мы путешествовать, про людей сцены есть особые идеи. Вы по-
нимаете?
— Да, мадам Фейюм, я понимаю.
Мадам Фейюм снова тряхнула волосами.
— О! — воскликнула она, стараясь сдержать слезы. — Тгор de politesse,
voyons!1 —Она вскинула голову. — Можете звать меня Сесиль. — И,
взглянув на Хью, добавила: — Вы тоже можете звать меня Сесиль.
Хью и Батлер поблагодарили.
— Я не любить Абу, нет! — сказала Сесиль. — Но я жалеть его и ни-
когда не оскорбить его гордость. Когда он делать большой frisson1 2 на пуб-
лике, ломать стол в ресторане и отделать официанта, чтобы показать, ка-
кой он большой человек, хотя он маленький, я только говорить: «Да, до-
рогой». О! Этот человек ввязываться в драки, даже когда он знать, что
его сильно побьют. Вы понимаете?
Хью кивнул. Казалось, что убитый перс ходит по жарко натопленной
уборной, разговаривает, жестикулирует.
— Но он не позволять мне делать фокусы. Нет, никогда! И, ах! Как
этот человек любить делать игру и получать что-то из ничего!
Возможно, сама женшина и не поняла, насколько изменилась атмосфера
в уборной.
— Так. Вот мы и дошли до сути, — сказал Батлер. — Как я понимаю,
полиция уже побывала здесь. Когда они были у вас?
— Grand Dieu3, когда их здесь нет? В первый раз они прийти около
семи часов. Они сказать, что Абу умер. Они найти его паспорт в его карма-
не с другими вещами доказать, кто он.
— А дальше?
— Ну! Я говорить, очень жаль, но я должна спешить и спешу начинать
спектакль. Потому что я могу все делать сама. Я! Сама! Есть один инспек-
тор Макдуфф4, как Шекспир, который спрашивать меня. Он такой шотлан-
дец, и я еле-еле понимаю его. Он говорить, не могу ли я отменить этот
спектакль?
— А вы не могли?
— Нет, нет, нет, нет! — возразила Сесиль, выпрямляясь на стуле и при
каждом слове хлопая в ладоши. — Если идти слухи, что спектакль закрыть
даже на один вечер, у вас неприятности.
— Вот как? Продолжайте!
— И эти полиция все садиться в зал и смотреть мой спектакль. Когда
антракт в восемь часов, я стараться отдыхать. Но проклятие! Они прихо-
дить обратно и спрашивать меня вопросы. Нет, это слишком!
— И что вы им сказали?
1 Слишком вежливо, видите ли! (фр.)
2 Дрожь (фр).
3 Боже мой (фр).
4МакдуфФ — персонаж трагедии Шекспира «Макбет».
101
— То, что говорю вам! Только вам я говорю больше, если могу.
— Например, вы сказали им, что ваш муж любил крупную игру. Кар-
ты? Лошади?
На смуглом лице молодой женщины мелькнуло и исчезло выражение
откровенного цинизма.
— Карты? Лошади? Никогда. Это приводить его в ужас! Он говорить:
«Нет, нет, это игра. Я покупаю акции. Я покупаю ценные бумаги». Я гово-
рить: «Хорошо. Ты брать совет у банка или хороший маклер?» Абу гово-
рить: «Банки? Ах! Они покупать государственные бумаги с очень малень-
кая прибыль. Нет! Я получаю пятьдесят, сто, двести процентов!» Я гово-
рю: «Какая разница между этим и игрой? Когда-нибудь тебя обманут».
Она остановилась и перевела дыхание после торопливой утомительной
речи. Батлер молча наблюдал за ней.
— И вот, — снова заговорила Сесиль, — немного времени спустя он
приходит домой с важным видом, — она продемонстрировала с каким, —
и говорить, что ему посоветовали сделать очень крупный тайный вклад.
Посоветовали самые уважаемые стряпчие в Лондоне.
— Стряпчие? — порывисто переспросил Батлер.
-Да.
— Какие стряпчие? Какая фирма?
— Я не знать. В то время! Когда вопрос о деньгах, Абу ничего вам
не скажет! Он не сказать мне имя, даже когда...
— Что когда?
— Две ночи назад, — Сесиль проглотила комок в горле, — он прихо-
дить в этот театр цвета я не знаю что. Его руки трястись так много, что
я должна делать представление за него, как сегодня. Абу сказать, что его
уже два-три месяца уговаривать вложить шесть тысяч фунтов в компанию
с названием Английско-Американско-Иракская Нефть. Он только что выяс-
нить, что нет такой компании, и его обмануть. Но я не слышать имя
стряпчих, пока полиция не сказать мне сегодня вечером. Они Пренти-ис,
Пренти-ис и Вон.
В уборной стало так тихо, что было слышно слабое бульканье в батарее
парового отопления..
Хью Прентис ощутил новый приступ тошноты. Но, сохраняя полней-
шее самообладание, он авторитетно вступил в разговор:
— Батлер! Вы не будете возражать, если я ненадолго займу ваше
место?
— Нет, валяйте!
Сесиль повернулась к Хью. Он ощутил дыхание яростной женственнос-
ти. Ее глаза под густо накрашенными ресницами внимательно изучали его
лицо, и взгляд их влек и тревожил.
— Надеюсь, вам известно, — Хью улыбнулся, — что наша фирма дает
своим клиентам консультации в таких вопросах?
— Да! — ответила Сесиль. — Теперь известно!
— Будьте любезны все объяснить поточнее.
102
Губы Сесиль сложились в гримасу, взгляд скользнул в сторону, затем
снова остановился на Хыо.
— Потому что, — с легким вызовом произнесла она, — это одна из
причин, как Абу узнал, что его надули. Сперва он обнаружить, что кто-то,
кто нс член фирма, притворился членом фирма и напоить его... Кто-то
предс... предс...
В сердце Хыо затеплилась надежда: пусть слабая, но надежда. Неужели
удача наконец улыбнулась ему?
— Представился? — подсказал он. — Представился членом фирмы?
— Я говорю хороший английский, благодарю вас! Только не знаю, член
или нет. Но кто-то, кто связан с эта фирма. Да!
(Только не сделать неосторожного шага. Только не спугнуть ее! Не
спугнуть'.)
Хью всем корпусом подался вперед.
— Сесиль, — сказал он, — вы знаете, что полиция думает, будто это я
убил Абу? Либо я, либо другое лицо, мой компаньон Джим Воган?
— Вон? Ах! Но уже в девять часов они схватить этот человек с немец-
кое имя.
— Схватили Джима Вогана? Где?
— Откуда мне знать точно? — воскликнула Сесиль. — Они говорят так
быстро, когда говорят. Я путать. Но я думаю, они говорят, на квартире
вашей сестры.
— И они арестовали его?
— Нет, нет! Они спрашивать его. Он доказать что-то о портфеле, чего
я не понимаю. Но он доказать, это не его портфель или другие вещи.
И они сказать «хорошо». Он то, что в фильмах называют чистый.
— Значит, остаюсь только я. Сесиль, вы верите, что я убил вашего мужа?
— Ба! — фыркнула Сесиль, не сводя глаз с лица Хью. — Я знаю, что
нет. Я знаю мужчин. Как только я видеть вас здесь, я уверена.
— Видите ли, я действительно член фирмы. И могу легко доказать, что
не продавал никаких фальшивых нефтяных акций. С какой стати мне уби-
вать его?
Что означало выражение глаз, губ и даже широких ноздрей этой жен-
щины? Сочувствие? Симпатию? Ее грудь медленно вздымалась, сплетен-
ные кисти рук лежали на коленях, скрытых складками пунцового халата.
Вдруг она заговорила:
— Вы действительно хотите, чтобы я все вам рассказала?
— Конечно!
— Хорошо! Полиция думать, что Абу бросился в ваша фирма помочь
найти человека, который обманул его.
— Да! Вполне возможно! Это многое объяснило бы.
— Воп!1 Он написал письмо вашему дяде, да. Но вы ничего об это не
знать. Когда Абу прибежал в контору и стал шуметь про нефтяные компа-
1 Хорошо! (фр.)
юз
нни и про то, что его обманули, он все перепутать. Абу плохо говорить
по-английски. Может быть, вы думаете, он вас иметь в виду? Вы в лоб
говорить ему, что он глупый. Он стать безумный и начать драться, он
всегда драться с высокие люди, как вы...
— Ия схватил мавританский нож и ударил его? Так?
-Да!
Мотив. Вот наконец и мотив. Нелепый, абсурдный, хотя...
Уголком глаза Хью посмотрел на Батлера. Батлер с плащом на руке,
закрыв глаза, стоял лицом к зеркалу. Он слушал.
— Сесиль, — спокойно сказал Хью, — я нисколько не сомневаюсь в
правдивости вашего рассказа. Но как могло случиться, что полицейские
столько выболтали? И сказали вам — свидетельнице — все, что они обо
мне думают?
— Вы все еще не понимаете?
— Боюсь, что нет.
— Все время, пока полиция здесь, — просто ответила она, — ваш дядя
тоже здесь.
— Дядя Чарлз?
— Да! Как только они найти труп бедного Абу, они звонить ему и
спросить, что за черт. Он здесь, в театре, раньше их.
— Вот оно что! Прошу вас, продолжайте!
— Когда он услышать обо всем, и что я говорить, он становиться со-
всем ласковый и тихий. Даже инспектор Макдуфф, который думать, что
только шотландец в порядке, думать, что дядя тоже в порядке. Как могут
они уважать этого старого... Как могут они уважать его? Я не знаю. Но
ош! уважают.
— Не волнуйтесь, Сесиль! Что же он сказал полиции?
Женщина выразительно пожала плечами.
— Он сказать, — ответила она, — что полиция думать, наверное, пра-
вильно.
— Так, — прошептал Патрик Батлер, не открывая глаз.
— Он сказать, — продолжала Сесиль, по-прежнему не сводя глаз с
Хью, — что вы (как же это?) драчун. Неуравновешенный. Сорваться с при-
вязи! Если вы терять голову, то могли схватить нож, когда Абу наскочить
на вас и драться. Но он сказать, все в порядке и ничего страшного не про-
изошло.
— Но как же так?
— Потому что, сказать он, на плохой конец это убийство. И если
Патрик Батлер будет вас защищать, они провести все под самоза-
щиту.
Батлер, так и не раскрывая глаз, не отходил от зеркала.
— А ведь я, знаете ли, мог бы, — насмешливо заметил он. — И Грэн-
дисон Прентис прекрасно знает, что мог бы. Ну так как, старина? Не же-
лаете ли сдаться?
— Нет! — Стены уборной дрогнули от голоса Хью.
104
В глазах Сесиль зажегся дикий огонек. Она приподнялась с банкетки.
Халат соскользнул с ее плеч, но она проворно поправила его и снова села.
— Значит, сдаваться вы не желаете? — отчеканил Батлер.
— Нет! Разве вы не понимаете, что я совершенно свободен? С Джима
обвинение снято, а это единственное, что меня беспокоило. Таким образом,
я освобожден от данного мною обязательства явиться с повинной. Но это
еще не все. Дядя Чарлз, Моника и даже Джим стакнулись, решив сделать
из меня козла отпущения только затем, чтобы оградить себя от неприятно-
стей, а то и скандала. Ведь меня все равно не повесят и не отправят в
тюрьму. Прекрасно! — Голос Хью обрел неслыханную силу. — Они могут
без пересадок отправляться ко всем чертям! Но даже если для этого пона-
добится чудо, я намерен скрываться от полиции, пока не докажу, что нико-
го не убивал.
— Ах! — В голосе Батлера звучало явное удовольствие
Хью сдержался.
— Но есть одно... — начал он и замолчал в нерешительности.
— И что же это?
— Мой разговор с Абу, о котором известно полиции. Он ни разу не
упомянул про фальшивые акции. И не был сердит. Только испуган. Вряд
ли я что-нибудь упустил. Беда в том, что я почти так же плохо знаю фран-
цузский, как Абу знал английский. В конце разговора мы перешли на фран-
цузский.
Реакция Батлера была столь же неожиданной, как и откровение Хью.
Глаза адвоката мгновенно раскрылись. Левая рука с плащом простерлась
с силой, равной скорости, с какой большая ваза с красными и белыми гвоз-
диками сорвалась со стола. Ваза ударилась о стену и вдребезги разбилась.
Вода разлилась, цветы разлетелись в разные стороны.
Сесиль с криком бросилась подбирать их. Батлер отошел от зеркала.
Его рот был раскрыт, губы слегка шевелились.
— Позвольте, позвольте, — негромко произнес ученый юрист, — вы
уверены, что это был именно французский?
— Но разве я уже не говорил вам? Дважды? Готов поклясться, я не
мог не сказать...
Батлер жестом остановил Хью. Его взор, завороженный и вместе с тем
лихорадочный, казалось, витает где угодно, но только не в уборной мадам
Фейюм.
— Значит, я не ошибался! — заявил знаменитый адвокат, щелкнув
пальцами. — Ведь я действительно никогда не ошибаюсь. Прентис! Все на-
ши проблемы решатся сами собой, если я услышу ответ всего на один во-
прос. Вот он: когда Абу сказал...
Он замолк.
В коридоре послышались громкие быстро приближающиеся шаги —
словно удары молотка наполнили притихший театр. Дверь без стука рас-
пахнулась, и возникло взволнованное лицо и прилизанные волосы рассыль-
ного Джоннп.
1QS
— Мадам Фум! — Мальчик задыхался. — Полицейские снова верну-
лись. Ъ>ма полицейских. И с ними тот же самый инспектор Дуфф, злой
как черт!
Прижимая к груди мокрые гвоздики, Сесиль выпрямилась во весь рост.
Из жалобного ее лицо превратилось в гневное, почти разъяренное.
— Джон-ни! — проговорила она хрипло. — Что Гарри говорит им?
— Гарри говорит, что вы здесь с маркизом Данвичем и его другом. —
Все еще не отдышавшийся Джонни бросил быстрый взгляд на Батле-
ра. — Но инспектор Дуфф, — и он продолжал, мастерски подражая речи
полицейского, — он говорит: «Маркиз Данвич? Как бы не так! — говорит
он. — Это Батлер и Прентис! Рассредоточиться, — говорит он.— Накрыть
театр с фронта и с тыла. На этот раз они не улизнут!»
Хью и Батлер переглянулись.
— По всей видимости, положение из рук вон плохо, — признался Бат-
лер. — Однако, думаю, мы смогли бы найти...
Сесиль гордо повела плечами.
— Плохо, говорите вы? Фи, говорю я! — воскликнула она. — О, ces
sales flics!1 — И она бросила на Хью взгляд, исполненный материнской
нежности. — Они не заберут вас, mon pauvre!1 2 Нет! Я сделаю так, что вы
исчезнуть!
— Исчезнуть?
Сесиль уже повернулась к рассыльному.
— Джон-ни! — проворковала она медоточивым голосом. — Ты будешь
хороший и поможешь мне?
— Вы это и сами знаете, мэм!
— В театре темно, да?
— Конечно, мэм! В театре никого нет, кроме Гарри и меня.
— Хорошо! Хорошо! Сперва сбегай и выключи все огни за кулисами.
Потом вернись — я спуститься с этими джентльменами по железной лест-
ница, — и я сказать тебе, что делать. Беги!
Дверь с грохотом захлопнулась. Топот бегущих ног замер в отдалении.
Сесиль выпрямилась с поистине королевским величием.
— Леди и джентльмены, — с мрачноватым весельем объявил Бат-
лер. — Снова наш выход.
Сесиль топнула ногой и еще крепче прижала к груди гвоздики.
— Не надо шутить, вы, — сказала она, — потом, да, может быть. —
Она посмотрела на Хью. — Вы говорить, нужно чудо, чтобы вам отсюда
выбраться? Хорошо! Идите за мной. Я покажу вам чудо!
1 Ах, эти гнусные шпики! (Фр)
2 Бедняжка! (фр.)
106
Глава 13
— Ш-ш! — шепнула Сесиль минуты через три с половиной.
— Но где мы? — прозвучал в ответ такой же тихий шепот Батлера.
— Ш-ш!
Кроме того, что они находятся в полной темноте и скорее всего рядом
со сценой, Хью ничего не мог бы ответить. Об этом говорил ни с чем
не сравнимый тяжелый запах пыли и холста, а также ощущение, что деко-
рации окружают их, словно стены колодца, где голоса звучат глухо, как
в пещере.
Хью и Батлер знали только то, что Сесиль на цыпочках- ведет их за
собой вниз по винтовой лестнице. По шороху ткани Хью догадался, что
она туго стягивает кушак халата и завязывает его узлом. Тйхим голосом
она велела Батлеру держаться за ее кушак, а Хью — за две пуговицы
над фалдами фрака Батлера, пока она ведет их к одной ей известной
цели.
В таком порядке и продвигалась вперед эта процессия, чем-то похожая
на не совсем обычную змею.
— Все нормально?
— О мадам, все замечательно! Однако искушение ущипнуть почти...
— Ми-истер Батлер!
— Сесиль?
— Здесь не время и не место, чтобы вы меня щипать, — строго про-
шептала Сесиль. — Потом, может быть, — важно добавила она, совсем
как судья, выговаривающий адвокату за несвоевременное предъявление до-
водов защиты.
— Ради всего святого! — шепнул Хью Батлеру. — Постарайтесь вести
себя подобающим образом.
— Дорогой друг, вы превратно судите обо мне, — самым искренним то-
ном возразил Батлер. — Я уже составил целых два плана вашего избавле-
ния на случай, если Сесиль потерпит поражение. Но наш бег по этим афри-
канским джунглям и путешествие вниз по реке под завывания людоедов
на обоих берегах действует мне на нервы.
— Да. И мне тоже! — прошептал Хью в ответ. — Но как вы не пони-
маете, что мы чудом не столкнулись с людьми Дуффа на лестнице за кули-
сами? Теперь ими полон весь театр.
На это возразить было нечего.
Голоса, торопливые шаги, осторожные движения за кулисами и в парте-
ре были не более чем голосами, шагами и движениями людей, уверенных
в своих действиях. Но в опустевшем, погруженном во тьму театре в пол-
ночь каждый голос вырастает до крика, каждый шаг — до шума настига-
ющей вас погони.
Где-то далеко узкие, белые лучи электрического фонарика обшаривали
полы, углы, стены. Хью боялся, как бы один из этих лучей не заглянул
за укрытие и не выставил бы их на всеобщее обозрение. Вдруг до беглецов
107
долетел громовой голос инспектора Дуффа, перечисляющего все входы и
выходы, которые необходимо взять под наблюдение.
Тогда-то Сесиль и прошипела свое «ш-ш!», а Батлер спросил, где они.
— Ш-ш!
— Моя прелестная чародейка, бесполезно повторять «ш-ш!», когда нас
со всех сторон обложили эти охотники за скальпами. В чем заключается
ваш прекрасный замысел? Мой план...
— Ш-ш! — Небольшая процессия остановилась. — Ces sales flics! —
злобно выдохнула Сесиль, присовокупив несколько слов о espece1 чего-
то. — Мой муж, мой первый муж я по-настоящему любить. О, как я его
любить! У него всегда неприятности с flics; и я всегда выручать мой муж,
пока они не застрелили его. Flic у нас значит полицейский. Как вы сказать
это по-английски?
— Все зависит от того, — шепотом объявил Батлер, — кого вы имеете
в виду. Например, переодетых ребят из уголовного розыска называют сек-
сотами, пугалами, сыщиками, прилипалами. Парней из оперативных отря-
дов зовут свини — по имени Свини Тодда. Женщины-полицейские в пол-
ном восторге от титула зомби. Обычный полицейский...
— Пугала! — с ненавистью прошептала Сесиль. — Это то, что мне
нравится. Они есть сыщики.
— Пугала так пугала. Но куда мы идем?
— Подождите! Я протянуть руки вперед и проверить. Ах! Верно!
— Что верно?
— Я перед пультом электрика. Он управляет почти всеми выключа-
телями.
— И где мы?
— В кулисах у самой сцены. Если с того места, где мы стоять, вы сде-
лать несколько шагов налево, то вывалитесь на сцену лицом к публике.
Даже Патрик Батлер, судя по его интонации, начал выходить из себя.
— Мадам, все это очень интересно. Но каким образом...
— Ш-ш-ш! — прошептала Сесиль и нарушила строй. — Я показать
вам! — Шумно дыша и что-то задев локтем, она схватила правой рукой
левую руку Хью.
— Я ваша французская мамочка, — проговорила она и крепко поцелова-
ла молодого человека в щеку. — Ваше семейство не дать за вас и ломаный
грош. Это старый cochon1 2 с сигара... он уже строить против вас много
каверза. Но я забочусь.
Казалось, для Хью так же, как и для Сесиль, кличка «пугала» вдруг
обрела настоящий смысл. Полицейские сновали по залу, переговаривались,
окликали друг друга, светили в разные стороны фонариками. Выхода из
западни не было.
— Идемте, — настойчиво сказала Сесиль. — Или вы не верите мне?
1 о роде {фр).
2 Свинья (фр).
108
— Да, да, — отозвался Хью. — Прошу прощения. Куда мы идем?
— Я совсем тихо-тихо провести вас на самую середину сцены. Я вер-
нуться сюда и чиркнуть спичку быстро-быстро, чтобы увидеть нужные вы-
ключатели. И я зажечь рампу и батенсы.
Тьма закружилась перед глазами Хью.
— Прекрасно, — с горечью сказал он. — Не могли бы вы еще и про-
жектор на меня направить, чтобы полицейские получше рассмотрели мою
персону? И я бы специально для инспектора Дуффа спел «Анни Лори».
В голосе Сесиль зазвенели ледяные нотки:
— Вы мне верите или нет?
— Верю, верю! Ведите!
— А как же я? — раздался драматический шепот Батлера.
— Ш-ш-ш! Вы остаться здесь. Я вернусь за вами.
В этот миг тьма зазвенела от пронзительного голоса. Хью, чьи нервы
были на пределе, показалось, что он звучит не более чем в двадцати футах
за их спиной.
— Инспектор! — позвал голос.
— Ну? — с не поддающегося уточнению расстояния гаркнул инспектор
Дуфф.
— Нам здесь ничего не сделать без света, сэр! Разве в театрах вроде
этого нет центрального пульта?
— Да, парень! Кажется, есть!
— С какой он стороны? Справа или слева?
— Понятия не имею! Поищи!
— Есть, сэр!
К счастью, у энтузиаста не было фонарика. Быстрые шаги загромыхали
по голому полу и вдруг стихли — бегущий со всего маху налетел на кипу
декораций, прислоненных к стене.
— Не бойтесь, — мягко сказал Батлер, в предвкушении активных дейст-
вий вновь обретший свое обычное спокойствие. —Если этот тип прибли-
зится к пульту, я с удовольствием уложу его немного охладить пыл. Веди-
те его, Сесиль!
Сесиль на цыпочках двинулась вперед; Хью тоже на цыпочках последо-
вал за ней.
По легкому сквозняку, повеявшему в лицо, и по ощущению окружаю-
щей пустоты Хью догадался, что они идут по сцене.
В самой глубине партера по красным креслам последних рядов пробе-
жал белый глазок электрического фонарика. Казалось, он бродит по паути-
не, сплетенной над бездной.
— В середине сцены, — шепнула Сесиль в самое ухо Хью, — есть кир-
пичная стена.
— Что?
— Кирпичная стена. Восемь футов в высоту и два фута в ширину. Не-
сколько зрителей — совсем не наши помощники — строить ее узкой сторо-
ной к залу. Строить, пока я делаю другие номера.
109
-Да?
— Ш-ш-ш! Вот стена! Потрогайте ее.
Хью почувствовал под ногами продолговатый предмет, похожий на
толстый ковер. Он сделал по нему несколько шагов, и его вытянутые руки
коснулись небольшой кирпичной стены, стоящей торцом к залу. Раствор
между кирпичами был совсем свежим.
— Понимаете? — почти беззвучно спросила Сесиль. — Сперва, до того,
как они строить ее, я показываю им этот ковер. Люди из зала со всех сто-
рон осматривают его. Они видят, что в нем нет разрез или отверстие и
я не могу спуститься под ним в люк. Да? Потом они строят кирпичную
стену через ковер. Да?
— Да! Но...
— Слушайте! С одной стороны стены в середине ставят ширму с тремя
створками. С другой стороны в середине тоже ставят ширму. Вы по-
нимаете?
— Понимаю, да! Но...
— Ш-ш-ш! Я встаю за ширму справа. Когда я вхожу, человек двадцать
из зала стоят вокруг стены, так что я не могу выйти. Бьют барабаны.
Бум! Они убирают ширму с другой стороны. Бум! Я прошла прямо сквозь
кирпичную стену. Все в порядке.
В голове Хью забрезжили давние воспоминания.
Он вспомнил, что кто-то когда-то рассказывал ему про точно такой же
номер. Он казался совершенно невероятным. Стена действительно была из
настоящих кирпичей, ее окружали зрители, ковер был совершенно целым
и исключал малейшую возможность скрыться.
— Ха, ха, ха! — мелодично рассмеялась Сесиль. — Этот инспектор
Макдуфф... он видел это!
— Да, но...
— Он бежать, как лошадь. Он вскочить на сцену. Но стена есть стена
и никаких фокусов.
Не обращая внимания на вопросы и протесты Хью, Сесиль положила
его руки на хрупкую лакированную ширму, которая стояла так, что ее
створки образовывали три стены прямоугольника. Ширма находилась в
правой стороне сцены.
Сесиль втолкнула Хью за ширму и осторожно придвинула ее к кирпичной
стене, оставив узкую щель, обращенную к чернеющей пустоте зала.
— Теперь пригнитесь и оставайтесь там! — прошептала она. — Не ше-
велитесь, не говорите, ничего не делайте, что бы вы ни слышать и ни ду-
мать о том, что происходит. Entendu?1
— Сесиль!
-Да?
— И как же я улизну от прилипал, даже пройдя сквозь кирпичную сте-
ну? Если мне это и удастся, что из того?
1 Понятно? (йа)
110
— Есть один путь, о котором они не подумали, и я знала, что не поду-
мают. Ха, ха, ха!
— Сесиль!
Но Сесиль уже ушла.
Об ее уходе Хью догадался по легкому шороху шелкового халата и по
едва уловимым звукам шагов. Догадался, и все.
В тот же миг из глубины театра грянул голос, гулким эхом прокатив-
шийся по пустому залу.
— Инспектор Дуфф!
— Ай?
— По сцене кто-то движется!
В узкую щель между стеной и створкой ширмы Хью увидел яркий свет
разом зажегшихся фонариков. Поверх ширмы он успел разглядеть у одной
стены плоскую позолоченную фигуру кентавра.
— Не суетиться! — крикнул инспектор Дуфф. — Заходи с фланга! Не
бежать! Остановиться! Где парень, который пошел к пульту?
— Он здесь, инспектор! откликнулся голос с другой стороны сцены.
- И ГДЕ ЖЕ?
— На полу за кулисами. Лежит дух вон, с синяком под левым ухом.
Не успел инспектор ответить, как всю сцену осветил мягкий, но яркий
свет.
Сквозь щель Хью был виден край рампы, вспыхнувшей оранжево-жел-
той подсветкой. Сверху на его ненадежное убежище тоже хлынул
поток света; он лился с довольно высоких батенсов, ярко освещая про-
странство, огороженное ширмой, и голубой ковер, на котором она
стояла.
Хью услышал голоса, нарочито громкие с расчетом на инспектора Дуф-
фа и его людей. По сцене шли двое, а именно: Сесиль Фейюм и Патрик
Батлер.
— Очень хорошо, — говорила Сесиль, притворяясь рассерженной. —
Если вы настаиваете, мой* Патрик, я покажу вам, как я пройти сквозь кир-
пичную стену.
— Увы, моя дражайшая Сесиль! — нежным голосом воскликнул
Батлер.
— А если я покажу вам, — щебетала Сесиль, — вы будете любезны со
мной?
— «Любезны», моя дорогая, невыразительное и дурно выбранное сло-
во! Но почему, позвольте спросить, даже здесь мы не можем быть одни?
Как видно, и в полночь здесь бражничают ваши вечно пьяные и, кстати,
весьма неумелые рабочие сцены.
— Рабочие сцены, хм! — с довольно большого расстояния рявкнул го-
лос инспектора Дуффа.
Со всех сторон на сцену устремились полицейские. Хью прошиб пот.
Когда Батлер и Сесиль прошли мимо ширмы, Хью различил их силуэ-
ты на фоне оранжево-желтых огней рампы. Сесиль помедлила, взялась ру-
111
кой за край скрывавшей его ширмы, и он увидел ее пальцы с покрытыми
красным лаком ногтями.
Хью буквально выполнил приказ Сесиль согнуться. Он согнулся, как
бегун, выставив вперед левое и согнув правое колено и касаясь пальцами
ковра у средней створки ширмы. Но бежать ему было некуда, разве что
прямо в кирпичную стену.
— Рабочие сцены? Так-так. — Теперь голос инспектора звучал гораздо
ближе.
Кто-то, скорее всего сам инспектор, перелезал через барьер между орке-
стровой ямой и партером. Кто-то с грохотом приземлился в оркестровую
яму, перевернув при этом пюпитр. По полу волокли стул. Кто-то с ужаса-
ющим скрежетом карабкался из ямы на сцену.
— Клянусь Богом, Сесиль! Один из ваших рабочих допился до белой
горячки. Эй, дружище, держите руку, я втяну вас!
«Боже, — молил Хью, — останови его. Ради всего святого, не дай ему
окончательно свихнуться!»
Несмолкающий топот свидетельствовал о том, что полицейские прибы-
вали с обеих сторон сцены, а также со стороны задника.
Вдруг послышался более громкий стук — очевидно, инспектор Дуфф
растянулся на сцене и теперь поднимался на ноги. Видеть инспектора Хью
не мог, но отчетливо слышал его дыхание.
— Боже правый, Сесиль! Это вовсе не рабочие сцены! Позвольте, да
это, кажется...
— Вы отлично знаете, кто я такой, мистер Батлер, и зачем я здесь. Где
Хью Прентис?
— Ах да. — Несмотря на все усилия Батлера, его высокомерие одним
махом подскочило до верхней планки, хотя голос звучал спокойно. — Я,
кажется, припоминаю, инспектор, что раза два мне пришлось подвергать
вас в качестве свидетеля перекрестному допросу в Олд-Бейли. Припоминаю
я и то, что результат был для вас неутешительным.
— Где Прентис?
— Где бы он ни был, инспектор, полагаю, вы не думаете, что он рядом
с мадам Фейюм или со мной.
— Нет. Чего нет, того нет! — хмуро согласился инспектор. — Но где
он прячется?
— Мой дорогой сэр, даже если бы я и знал, то вряд ли сообщил бы
вам.
Инспектор Дуфф переменил тон. Теперь голос его звучал спокойно и —
как показалось Хью — зловеще.
— Вот что я скажу вам, мистер Батлер. Не слишком-то увлекай-
тесь. Мне ведь ничего не стоит отвести вас в отделение, как всякого
другого.
— В самом деле? Это интересно. И в чем же вы меня обвиняете?
— В неподчинении представителю закона во время исполнения им слу-
жебных обязанностей. Вот в чем!
112
— Понятно. Между прочим, инспектор, в чем обвиняется мистер
Прентис?
— Он разыскивается для снятия показаний по делу об убийстве...
— Ну-ну, сэр! Ни дать ни взять, совсем как в зале суда. Прошу вас
не уклоняться от ответа. В чем вы его обвиняете? Вы предполагаете аре-
стовать его за убийство?
— Пока, может, и нет! Пока. Но...
— Как? Без предъявления обвинения? — изумился Батлер. — И при
этом у вас хватает наглости угрожать мне?
— Не спешите, дружище. Не спешите! — Зловещий голос инспектора
звучал вполне спокойно. — Шагах в десяти от места, где вы стояли, одного
из моих людей сшибли с ног ударом в ухо.
— Любопытно узнать, — задумчиво поинтересовался Батлер, — как вы
собираетесь доказать, где именно я стоял? И к тому же кого-то еще и уда-
рил. Если вы не почтете за труд осмотреть мои руки, то не обнаружите
никаких следов.
— Того, что вы ударили человека в ухо? Может, и не найду.
— Позволю себе также напомнить вам, что вы не в своем районе, а
в зоне, подлежащей ведению Столичной полиции, где вы находитесь с раз-
решения мистера Роберта Ли, помощника комиссара отдела уголовного ро-
зыска. Факт сам по себе достаточно любопытный. — Последнюю фразу
Батлер произнес с таким выражением, будто его осенила внезапная
мысль. — Мистер Ли мой друг. Он адвокат, как и я. Человек он культур-
ный и не без чувства юмора. Но, мой дорогой инспектор, факт остается
фактом: в зоне, подлежащей компетенции Столичной полиции, вы вообще
не имеете права арестовывать кого бы то ни было.
— Так-таки не имею? — взревел инспектор Дуфф; раскаты его голоса
долетели до задней стены зала и вернулись обратно.
— Решительно никакого! — рявкнул Батлер, пробудив еще более гром-
кое эхо.
— Это мы еще увидим, приятель! Сержант Бейнс!
— Сэр? — отозвался новый —- молодой и энергичный — голос.
— Вы один из тех самых неумелых, некомпетентных «столичников»,
так ведь?
— Неум... — Сержант Бейнс осекся. — Да, сэр, — глухо закончил
он.
— Тогда слушайте мой приказ: арестуйте этого малого за нападение на
полицейского, находящегося при исполнении...
— Инспектор! Подождите!
— Э...э?
— Сэр, не делайте этого! — попробовал урезонить инспектора сержант
Бейнс. — Мы не можем предъявить ему такого обвинения. И вы прекрасно
знаете, что не можем. Это же Патрик Батлер. Он вам еще устроит у миро-
вого судьи...
— Мне наплевать, что он там устроит! Он явился сюда; он и его да-
пз
ма... — Инспектор Дуфф замолк. — Ага! — произнес он еще более грозно,
чем прежде. — А зачем вы пришли сюда?
— Вот из-за этой кирпичной стены. — Хью увидел, как рука адвоката
вытянулась вперед и ударила по стене. — Вы что, оглохли, инспектор? Ма-
дам Фейюм обещала сперва показать мне весь фокус, а потом объяснить,
как она его делает.
— Мне нет дела до... — И вновь инспектор резко оборвал себя. Когда
он снова заговорил, в голосе его звучала новая и довольно странная инто-
нация, которую ему не удалось побороть. — Вы говорите, фокус? Какой
фокус?
—- Проход сквозь кирпичную стену.
— Хм. — Дыхание инспектора участилось.
— Но теперь, — удрученно заявил Батлер, — я в жизни не узнаю, как
это делается. Вы ее очень расстроили.
И действительно, на протяжении всей сцены Сесиль горько рыдала, и
слезы ее кого угодно привели бы в замешательство.
— Э...э! Э... э, мадам! — выдавил из себя инспектор Дуфф.
— Нет! — громко воскликнула Сесиль, на миг прервав рыдания, кото-
рые сотрясали ее тело. — Вы скверный человек. Никогда, никогда я не по-
казать вам, как это делалось.
И к ужасу Хью, в бурном порыве наигранных чувств она дюйма на
два приоткрыла створку ширмы.
— Мадам! — с достоинством произнес инспектор. — Я никогда не стал
бы огорчать благородную женщину. Но мы не можем упустить эту шель-
му Прентиса. Ваш фокус займет не больше минуты. Пока я окончательно
не вышел из себя, вы, может быть, покажете нам, как это делается?
— Никогда! — взвизгнула Сесиль, так взмахнув рукой, что Хью при-
шлось вцепиться в ширму, чтобы та не рухнула прямо на него.
— Мадам, на сей раз я не прошу вас. Я вам приказываю!
Рыдания Сесиль оборвались на высокой драматической ноте. Она сдела-
ла шаг в сторону, и темные, несмотря на малиново-золотой халат, очерта-
ния ее фигуры закрыли щель между стеной и ширмой.
— Очень хорошо, я это сделаю! — крикнула она. — Но потому, что ме-
ня просит ми-истер Батлер, а не вы. Я зайду за эту ширму и закрою ее.
Я крикнуть: «Вы готовы?» Потом я пройти сквозь стену и открыть другая
ширма. Затем я убрать обе ширмы и показывать вам, как я это делаю.
Но обещайте мне: вы не прикоснетесь к ширмам до тех пор, когда я ска-
зать вам.
Хью казалось, что он слышит, если не видит, как инспектор Дуфф за-
скрежетал зубами.
— Ну, что до меня, то я играю в открытую. Эй, вы! Встаньте вокруг
ширмы и ковра. Ставлю шесть пенсов, что сейчас у нее ничего не выйдет!
Тяжело дыша, Сесиль кинулась за ширму и закрыла створки. Бросив
на Хью дикий, ликующий взгляд, она опустилась на колени и постучала
по ковру в самом центре, у основания стены.
114
В мгновение ока Хью все понял.
Ковер, как и говорила Сесиль, был абсолютно цел. Но, как в большин-
стве номеров первоклассных иллюзионистов, то, что на первый взгляд де-
лало трюк совершенно невозможным, в действительности лишь облегчало
его выполнение.
Под самой стеной на сцене, был люк. От удара Сесиль невидимые
створки люка опустились, и ковер немного провис. Внизу хватало места,
чтобы иллюзионист мог проползти под прикрытие ширмы с другой сторо-
ны и по пути разгладить ковер.
Но Сесиль, двигаясь с поразительной быстротой, сделала большее.
— Я дать вам слово через две секунды! — прокричала она. — Я крик-
нуть: «Вы готовы?» Поняли?
— Да! — отозвался хор голосов.
Под их шум Сесиль вытащила из кармана лезвие безопасной бритвы,
развернула его и сунула бумажку в карман. Острой бритвой она сделала
ровный длинный надрез в ковре под самой стеной.
— Сперва нога! — Она беззвучно шевелила губами. — Вниз!
Ошеломленный простотой фокуса, еще не совсем понимая, что он дела-
ет, Хью выполнил приказ.
Он лег на пол и, извиваясь, двинулся вперед. Сперва ноги, а затем и
все тело молодого человека пролезло в длинный широкий разрез. Падая,
он задел лицом жесткий край ковра.
Хью слышал, что подвалы под сценой довольно глубоки, и приготовил-
ся к долгому падению. Вместо этого, пролетев не больше восьми футов,
он растянулся на толстых матрасах и тут же неуклюже подскочил с не
слишком приятным ощущением в области бедер.
— Вы готовы? — услышал он крик Сесиль.
Рядом вспыхнул карманный фонарик, осветив лицо Джонни-рассыльно-
го, который стоял на матрасах в полной готовности. В то же мгновение
с непринужденным изяществом, хотя и с досадным отсутствием скромнос-
ти, Сесиль упала возле Хью.
— Джон-ни! — шепнула она. — Ты снова скверный мальчик, ну да лад-
но. Быстро! Я поднять тебя!
Она подхватила Джонни под мышки и подняла на вытянутых руках.
Держа в одной руке фонарик, мальчик аккуратно соединил края ковра. За-
тем передал фонарик Хью, который уже встал на ноги, подтянулся, закрыл
створки люка и бесшумно задвинул тяжелый болт.
С покрытых матрасом подмостков Сесиль легко сбежала по ступенькам
деревянной лестницы на каменный пол. Следом за Джонни, светившим во
тьме, Хью, ковыляя, спустился на пол и подошел к Сесиль.
В широко раскрытых глазах Сесиль горел восторг.
— Вы видите? — спросила она. — Разрез в ковре под самой стеной.
Они смогут увидеть его, только если разрушат всю стену. А этого они не
сделают. Они подумают...
Что именно они подумали, было уже ясно.
115
В .силу причудливой игры акустики шаги и голоса со сцены доносились
в подвале гулко, но чрезвычайно отчетливо.
— Инспектор! — раздался чей-то голос, чей именно — установить было
трудно. — Не слишком ли много времени ей надо, чтобы пройти сквозь
стену?
— И впрямь, слишком много! А ну-ка сдвинь эту чертову ширму с дру-
гой стороны стены.
Ширму не просто сдвинули, но отшвырнули, шум от ее падения гулко
разнесся по подвалу.
— Инспектор, она вовсе и не прошла сквозь стену! Ее здесь нет!
— Вижу, вижу! Убери вторую ширму, будь ты проклят!
Бум\ Вторая ширма отлетела в сторону и упала на пол.
— Провалиться мне, — крикнул еще один незнакомый голос. —
Женщина исчезла!
Вне себя от вполне понятной радости Сесиль запрокинула голову и
громко рассмеялась.
— Ш-ш-ш! — на сей раз шипел Хью, закрывая ей рот рукой. — Если
мы слышим их, то и они могут услышать нас.
— Но не так хорошо. — Тем не менее Сесиль угомонилась.
— Но разве вы не должны были пройти сквозь кирпичи? Вы доведете
инспектора до того, что понадобится смирительная рубашка!
— Я этого и хотела! — резко ответила Сесиль. — Он мне не нравится.
Но не важно. После того как я вывести вас на улицу, я вернусь. И сделать
мое появление очень, очень драматичным — я слечу с потолка на плечи
инспектора.
— О Боже!
— Вам это не нравится?
— Нет, нет! Это восхитительно! Но хоть мы и очутились в подвале,
как мне выбраться из театра? Они заняли все входы.
—- Ба! — воскликнула довольная Сесиль. — Они так и думают, потому
что я слышать, как он перечислять все двери. Но неТ, нет, нет! Есть слу-
жебный выход. Около него они видеть лестницу в подвал. Они думают,
это единственный выход...
— А это не так?
— Ах! А как, вы думаете, они вносят и выносят все тяжелые вещи при
такой большой спектакль, как наш? На той же стороне, где служебный
выход, в ста футах от него есть двойные двери и пандус на улицу. Джон-
ни! Посвети briquet1, чтобы я не споткнулась. Идем!
Кошмарное путешествие Хью по подвалам театра «Оксфорд», где пе-
ред ним то возникало лицо манекена, вперившего в него жуткий взгляд,
то раскачивался скелет в исчезнувшем шкафу, было, во всяком случае, не-
долгим. 1
1 Зажигалкой (#д).
116
Фонарик Джонни снова погас. Резкий холод, ветер, дующий по ногам,
подсказали Хью, где они находятся. Сесиль осторожно отодвинула верхний
и нижний засовы на двойных дверях и выглянула наружу.
— Вы видите? — спросила она. — На улице никого нет. Я больше не
могу помогать вам. Но вы поверните налево от служебного выхода и беги-
те. Да?
Волнение, переживание, усталость, все впечатления этого безумного ве-
чера всколыхнулись в душе Хью.
— Сесиль, — сказал он, — я просто не знаю, как благодарить
вас!
— О! Я ваша французская maman. Этого достаточно. Да?
Хью действовал, повинуясь инстинкту: схватил Сесиль и крепко поцело-
вал. Поцелуй, который она ему вернула, едва ли кто-нибудь назвал бы ма-
теринским. Но Сесиль тут же потрепала молодого человека по щеке и ле-
гонько подтолкнула его.
— А теперь идите. Я не против того, что вы делать, но здесь, брр,
холодно, а на мне почти ничего нет. Но вы снова благодарить меня! Да,
может быть?
И она исчезла, бесшумно закрыв за собой дверь.
Хью свернул влево и уже бежал на цыпочках по каменному пандусу в
сторону плавающей в тумане улицы, как вдруг остановился, будто врезал-
ся головой в кирпичную стену Сесиль.
На пандусе, в самой середине, устремив на Хью серые глаза и так широ-
ко распахнув их от изумления, что Хью сразу увидел их в тусклом свете
уличного фонаря, стояла Пам де Сакс.
Как она там оказалась, какие волшебные чары перенесли ее в столь не-
подходящее место, Хью не знал, да, собственно, и не задумывался над
этим.
— Пам! — прошептал он, подбегая к девушке и беря ее за руку. —
Я ничего не имел в виду. Это только...
— Ш-ш-ш! — прошипела Пам, как и многие до нее в этот вечер. —
Я на такси. Оно тут, рядом; мотор стучит. Не ходите к служебному входу.
Там сыщик, который... Бежим!
Они побежали. Такси с открытой дверцей стояло у тротуара. Пам ныр-
нула внутрь (изрядно пошатываясь, как заметил Хью), и молодой человек
последовал за ней.
Дверь театра была довольно далеко, но вдруг она открылась, и на фоне
льющегося из нее света Хью сквозь туман мельком увидел на пороге тень
с котелком на голове.
— Эй! — крикнула тень в котелке. — Кто там? Кто в машине? Стойте!
Дверца с шумом захлопнулась. Шофер, которому, по всей вероятности,
хорошо заплатили, дал газ, и машина ринулась в туман. Слышал он свист-
ки полицейских или нет, Хью не мог сказать.
Пам со слезами на глазах и с пальто и шляпой Хью на коленях сидела
вытянувшись в струнку.
117
— Признайтесь, — проговорила она, — сколько женщин вам надо?
И что же, они все должны быть без одежды?
Отнюдь не вызывая неприятных ощущений, вокруг Пам, подобно обла-
ку, по которому ступают ангелы, витал сильный запах коньяка. Хью
вспомнил длинный перечень вин, которые она заказала в отеле «Букин-
гем», и приказ помимо всего прочего принести целую бутылку арманьяка.
— Пам, вы пьяны?
— Ах, ка-акой ужас! — выдохнула Пам, подаваясь слегка назад и при-
жимая руку к груди. — Как вам не стыдно думать, что я так быстро
опьянела!
Но ее настроение быстро изменилось. Она приподнялась, подвинулась
влево, села Хью на колени и положила голову ему на плечо.
— Ничего, до-огой! — пробормотала Пам. — Я понимаю: эти женщи-
ны просто не могут удержаться. Я, по крайней мере, не могу'.
Как ни странно, Хью не имел ничего против присутствия Пам. Когда
же он обнял ее за талию, то нашел ее близость еще более приятной.
— Пам, послушайте! Куда мы едем?
— Домой, конечно. Ко мне домой. Там никого нет, даже слуг. Понима-
ешь... понимаешь...
— Пам!
Пам немало потрудилась в тот вечер; да и коньяк тоже. Она доверчиво
прильнула к Хью. Глаза ее закрылись, и со вздохом, похожим на трепета-
ние крыла ангела, она заснула в его объятиях. А такси тем временем с
шумом и скрежетом катило к дому лорда Саксмунда, известного также под
именем Папаши Билла.
Глава 14
Хью Прентис открыл глаза.
В первую минуту он не мог собраться с мыслями и лихорадочно обша-
ривал самые темные уголки памяти, что всегда случается с нами, когда
мы просыпаемся в незнакомом месте.
Он находился в роскошной спальне, которую никогда раньше не видел.
Комната была слишком заставлена мебелью и производила мрачное впе-
чатление. Он лежал в кровати, и лежал один. Хью сделал осторожное дви-
жение и обнаружил, что одет в чью-то пижаму, слишком короткую в руках
и ногах и слишком узкую в плечах, зато настолько широкую в поясе, что
тот, кто натянул ее на Хью, счел необходимым завязать кушак пижамы
тугим узлом.
Автоматически, словно он был в своей квартире, Хью протянул правую
руку к прикроватному столику за часами.
Туалетный столик действительно оказался на месте. Но рука Хью уда-
рилась о низкий выступ с целой батареей кнопок. Где-то под потолком по-
слышалось жужжание, потом шипение, и вдруг на всю мощь грянула музы-
118
ка, как утверждал», нежная и мелодичная, к которой тут же присоединился
густой баритон.
Хью сел, точно его током ударило.
Он принялся нажимать на все кнопки и наконец нашел нужную. Опять
что-то зажужжало, затем зашипело, и голос оборвался. Хью все вспомнил.
Он находился в одной из спален дома лорда Саксмунда в Парк-лейн.
Его часы лежали на столике, где он их и оставил. Хотя тяжелые портьеры
не полностью занавешивали окна, о времени судить было трудно: густой
туман темной пеленой висел за стеклами и через приоткрытую раму проса-
чивался в комнату.
Хью посмотрел на часы. Не поверив глазам, поднес их к уху, но они
тикали.
Измученный роковыми событиями минувшей ночи, он проспал почти
все то время, за которое часовая стрелка проходит полный круг. Была по-
ловина второго дня.
— Пам! — громко позвал он. — Хелен! Батлер!
Хью свесил ноги с кровати и сидел, пытаясь выстроить в цепочку по-
следовательных событий все случившееся после его поспешного отбытия
из «Оксфорда».
Большинство из нас, во всяком случае в юности, имели случай транспо-
ртировать домой чью-нибудь подвыпившую дочь. Опыт не из приятных.
Вы предстаете перед одним, но чаше — перед двумя родителями. Их при-
ем или обдает вас ледяным холодом, или намного превосходит любую
крикливую мелодраму, когда-либо шедшую на сцене театра «Адельфи».
Каковы бы ни были их взгляды в целом, в одном пункте папаша и мамаша
абсолютно едины: вы опоили невинную девушку крепкими напитками с
гнусной целью воспользоваться своим преимуществом и...
Но поскольку мы до предела откровенны и говорим только правду, то
родители потерпевшей в большинстве случаев — и это надо признать —
держат себя исключительно вежливо и корректно.
С другой стороны, нередки случаи, когда невинная девушка отнюдь не
нуждается в каком бы то ни было подстрекательстве.
Напротив, несмотря на слезы, мольбы и проклятия сопровождающего,
она постепенно доходит до состояния, когда никому и в голову не придет
воспользоваться этим самым преимуществом, а если бы и пришло, то все
равно не удалось бы добиться необходимого в таких делах сотрудничества.
Похоже, что именно в таком состоянии пребывала Пам де Сакс, когда
такси остановилось в холодном тумане перед жилищем лорда Саксмунда.
Оно представляло собой один из тех домов, которые стойко сопротивля-
лись вторжению в Парк-лейн современной безвкусицы. Каменная лестница
с довольно большим числом ступеней вела к парадной двери желтоватого
здания с толстыми стенами, просторного, хотя и несколько узкого по фаса-
ду, с массивным эркером по правую руку.
Огни в доме были потушены. Хью вздохнул свободнее.
Держа на руках Пам в норковой шубке, ее сумочку, а также свое пальто
119
и шляпу, он открыл дверцу машины и вышел на тротуар. Дружелюбный,
исполненный благоговения шофер выскочил из-за баранки и, обогнув ма-
шину, поспешил предложить помощь.
— Ключ у вас, шеф?
— Нет. Он должен быть у нее в сумке. Вас не затруднит открыть ее
и поискать?
— Нисколько. Да вот он! — хрипло сказал шофер. — Кроме ключа от
дома да от машины, там ничего нет. Несите ее наверх, сэр. Я открою
дверь.
— Идет! Благодарю.
— Надо же! — проворчал шофер, качая головой. — Выходит, они тоже
закладывают, не так ли?
— Что значит «тоже закладывают»? — огрызнулся Хью.
И здесь в интересах истины необходимо развеять еще одно заблужде-
ние, которое нам внушает литература.
Когда девушка, забывшись и выпив сверх меры, приходит в определен-
ное состояние, то по воле автора сопровождающий ее мужчина всегда пе-
реживает шок и легкое отвращение. Почему он должен испытывать именно
такие чувства, совершенно непонятно, если, конечно, это не педантичный
болван, который сам никогда не бывал так пьян, что не мог подняться
по лестнице без посторонней помощи.
Хью, разумеется, был не из их числа и посему не находил в поведении
Пам ничего предосудительного. Как раз наоборот: он поднимался по сту-
пеням лестницы и, крепко прижимая к себе девушку, чувствовал прилив
все возрастающей нежности.
У него мелькнула мысль, что Хелен с ее здравомыслием и рассудитель-
ностью никогда бы не позволила себе оказаться в подобном положении.
Аналогичность этой мысли ужаснула молодого человека; но что подума-
лось, то подумалось. Хью хотел задать Пам тысячу вопросов о Хелен,
о ней самой, о том, что случилось после того, как они с Батлером покину-
ли отель «Букингем». Но даже они показались ему несущественными. Во-
прос шофера разъярил Хью.
— Что значит «тоже закладывают»? — рявкнул Хью. — В чем, со-
бственно, дело?
— Ну-иу, шеф, не обижайтесь!
Шофер отпрянул, торопливо вставил ключ в замочную скважину, повер-
ну» его и открыл дверь. Бросив ключ в сумочку, он защелкнул ее и протя-
нул Хью.
— Все?
— Да. Теперь я сам справлюсь. Благодарю вас. Извините за мой
тон.
— Шеф! — Шофер улыбнулся. — Я не сказал ничего обидного!
Хью пошарил в кармане и протянул ему банкноту:
— Этого хватит?
— Да, сэр! Благодарю вас, сэр. Доброй ночи. Желаю удачи.
120
Войдя в дом, Хью толкнул ногой тяжелую дверь. Она захлопнулась.
Тйшина, тьма, тепло. И больше ничего.
Массивный трехгранный выступ на фасаде означал, что вблизи парад-
ного входа находится комната. Ощупью двигаясь вдоль правой стены, Хью
дошел до приоткрытой двери и ударом ноги распахнул ее.
Неверный туманный свет, пробивавшийся из незашторенного окна, сла-
бо освещал шестигранную комнату с креслом у двери. Хью осторожно по-
ложил на него Пам. После недолгих поисков он нащупал четыре выключа-
теля, нажал на верхний из них и сразу отскочил назад, словно от луча по-
лицейского фонарика.
Так состоялось первое знакомство Хью с граммофонами, скрытыми в
каждой комнате этого дьявольского дома. Под потолком раздалось потре-
скивание, шипение, и на Хью обрушились оглушительные звуки вальса из
«Веселой вдовы». Прежде чем найти выключатель, скрытый телефоном на
письменном столе, Хью прослушал «Всегда», «Снова влюблен» и столь
вдохновенную интерпретацию «Ребят из Старой бригады», словно ее испо-
лняли все оркестры береговой охраны, спрятанные за деревянными панеля-
ми стен.
Громкий щелчок выключателя пришелся на мощный аккорд цимбал.
Музыка захлебнулась и смолкла. Запыхавшийся Хью прислонился к пись-
менному столу, затем быстро подошел к окну и задернул тяжелые по-
ртьеры.
Хью, признаться, и сам любил подобную музыку. Сидя вечерами в сво-
ей квартире, читая Босуэлла или благородный детективный роман, он с
удовольствием слушал ее негромкое звучание по радио. Однако сейчас она
не доставила ему никакого удовольствия, так как в любую минуту могла
возбудить любопытство каждого полицейского от Парк-лейн до Мрамор-
ной арки.
Он попробовал представить себе причудливый склад ума того человека
(разумеется, лорда Саксмунда), который на радость себе и друзьям поме-
стил сюда звуковое устройство, но не мог вызвать в воображении даже
лица Папаши Билла.
— Ладно! — громко сказал Хью и приступил к переносу Пам наверх.
Неуклюже неся Пам и держа в одной руке коробок, а в другой спичку,
Хью не прикасался ни к каким электрическим приспособлениям: он скорее
дотронулся бы до любого выключателя в доме смерти в Синг-Синге1.
На втором этаже, также устланном толстыми коврами и погруженном
во тьму, был добрый десяток спален. Шестая или седьмая была, несомнен-
но, женской, и инстинкт подсказал Хью, что она принадлежит Пам.
Молодой человек осторожно положил свою ношу на кровать. Не без
труда сняв с Пам шубу и туфли, он перевернул ее на спину и укрыл стега-
ным одеялом, сложенным в изножие кровати.
’Синг-Синг — тюрьма в США.
121
Покончив с этим делом, Хью зажег спичку и сверху вниз посмотрел
на Пам.
На столике возле кровати стояла небольшая лампа с кнопкой на белом
основании. Хью внимательно осмотрел ее.
«Эта штука, — про себя заметил он, — лампа. Если я нажму кнопку,
то не исключено, что в качестве приветствия моей особе какой-нибудь хор
заголосит «Веди меня, добрый свет». Но если я подниму ее белый провод,
он приведет меня всего-навсего к розетке в плинтусе. Рискнем!»
И Хью рискнул. Лампа, как ни странно, зажглась. Подходя на цыпоч-
ках к приоткрытой двери в другом конце комнаты, Хью едва ли понимал,
что им движет. Так или иначе, а ему хотелось увидеть лицо Пам без грима.
Неосязаемо, призрачно и волнующе ночное бдение. Пока Хью в ванной
комнате смачивал и отжимал полотенце, неподвижная фигура Пам пошеве-
лилась. Одно веко девушки задрожало и слегка приподнялось. Серый глаз,
затуманенный, любящий, недоумевающий, глянул в сторону соседней
комнаты.
Однако когда Хью с полотенцем в руках вернулся к кровати, Пам снова
лежала неподвижно. Глаза ее были закрыты, дыхание ровно.
Стараясь не разбудить девушку, Хью осторожно провел полотенцем по
ее лицу. Это оказалось гораздо сложнее, чем он полагал. Затем...
Боже! Как очаровательна была она без косметики. Растрепавшиеся бе-
локурые волосы обрамляли нежные черты лица, покрытого легким естест-
венным румянцем, не нуждавшимся в краске. Брови взлетели дугой; длин-
ные темные ресницы касались щек, и губная помада только испортила бы
пухлый розовый рот.
— Черт возьми, — громко сказал сам себе Хью, — зачем ты это дела-
ешь? К чему?
Он отшвырнул полотенце. Но прежде чем уйти, не удержался, поднял
крошечную ручку Пам и прижал ее к губам.
На миг он с ужасом подумал, что разбудил девушку. Пам вдруг вздрог-
нула и дернулась во сне, пробормотав что-то нечленораздельное. На ресни-
цу набежала слеза и скатилась по щеке.
Встревоженный Хью поспешно выключил настольную лампу и бесшум-
но вышел из комнаты. Вновь вооружившись спичками, он добрался до
лестницы. Оставалось забрать в шестигранном кабинете пальто и шляпу
и выйти в ночь.
Уже пройдя половину лестницы, Хью неожиданно споткнулся и не упал
только потому, что вовремя ухватился за перила слева от себя.
Пропустить ступеньку в темноте. Что за глупость! А если подумать?
И, подумав, Хью все понял: он слишком устал. Но не столько от перена-
пряжения, сколько от того, что после ленча в полдень не проглотил ни
крошки.
А если еще подумать? Раз хозяева и слуги будут отсутствовать всего
несколько дней и центральное отопление не отключено, значит, в кладовке
должна быть еда.
122
Одна мысль подсказала другую. А почему бы не провести здесь ночь?
В конце концов, куда еще мог он пойти? Те, кого он считал самыми
близкими, выставили его, отреклись от него. Дядя Чарлз собирался выдать
его полицейским ищейкам. Конечно, можно разбудить кого-нибудь из при-
ятелей, но элементарная порядочность не позволяет впутывать друзей, ког-
да скрываешься от полиции.
— Почему бы не остаться здесь? — прозвучал во тьме голос Хью.
Познав одиночество, точнее, тот его тип, который может прочувство-
вать лишь отверженный, Хью забеспокоился. Ощупью дойдя до лестницы,
он нашел дорогу в глубину дома и далее на кухню. Там он набросился
на электрические выключатели, полностью игнорируя вероятность музы-
кального ответа, и, разумеется, не получил его.
Дом, построенный в середине прошлого века, имел просторную ком-
фортабельную кухню. Его первые владельцы придерживались истинно вик-
торианских взглядов. Внутренняя сторона двери была снабжена двойным
засовом от взломщиков. Во всем остальном кухню заново отделали, и она
сияла хирургической белизной кафеля и эмали.
Хью дернул ручку высокого холодильника. Его не встретил мощный
хор, к неизменной радости повара воспевающий гастрономические услады.
Вспыхнувший в холодильнике свет осветил холодного цыпленка, холодную
ветчину, холодный язык, масло и молоко.
За другими белыми эмалированными поверхностями глазу открылись
хлеб, ножи и вилки, блюда и стаканы. После пятнадцатиминутной обстоя-
тельной трапезы за столом с белым эмалированным покрытием Хью ощу-
тил приятное, благостное довольство. Теперь ему хотелось чего-нибудь вы-
пить и закурить. Хью с удивлением вспомнил, что, заядлый курильщик,
он с полудня не прикоснулся к пачке сигарет в кармане.
За виски пришлось отправиться в большую столовую, увешанную при-
чудливыми гобеленами и обставленную странной мебелью. Она недвус-
мысленно говорила о вкусах Папаши Билла, который купил перчатки коро-
левы шотландцев и украл или одолжил перчатки Карла I.
Хью не испытывал недостатка в напоминании о коварных врагах. Ког-
да он взял графин с изысканной серебряной подставки на серванте, под-
ставка принялась отзванивать мелодии шотландских горцев, и этот пере-
звон вызвал в памяти молодого человека образ инспектора Дуффа, оруще-
го где-то за украшенной гобеленами стеной.
Подставка являлась одновременно и музыкальной шкатулкой. Хью не
мешал ей играть, пока наливал себе виски, разбавлял его содовой, но, ста-
вя графин на место, наступил на горло «Лох-Ломону»1. Хью вернулся на
кухню и под громко тикающими часами с белым циферблатом, показыва-
ющим двадцать минут второго, не спеша выпил виски и выкурил две си-
гареты.
1 « Л о х - Л о м о н » — шотландская баллада. Лох — озеро (шопи.). Это са-
мое большое и красивое озеро в Шотландии.
123
Чувствуя, что голова у него опять идет кругом от утомления, Хью вы-
ключил свет, едва волоча ноги поднялся по лестнице — и испытал очеред-
ной шок.
Он мог чем угодно поклясться, что около комнаты Пам увидел яркую
вспышку, которая тут же погасла. Хью замер в коридоре второго этажа.
Протер глаза. Решив, что увиденное — не более чем плод его слишком бо-
гатого воображения, он двинулся дальше и в конце коридора, слева, нашел
комнату, явно принадлежащую мужчине.
Там в ящике комода он обнаружил довольно короткую, но весьма про-
сторную пижаму. Он быстро разделся, облачился в не соответствующую
его размерам пижаму, сел на краешек кровати и, заводя часы, прикинул
план дальнейших действий.
— Теперь все в порядке, — твердо сказал он себе. — Я настроюсь на то,
чтобы проснуться в шесть утра, до того, как в доме кто-нибудь появится.
Я могу выбраться отсюда незамеченным. Я могу...
Вот так все и произошло.
Хью проснулся после, как ему казалось, непродолжительного сна, при-
вел в действие еще одно поющее устройство, заткнул его и окончательно
пришел в себя, снова сидя на краешке кровати и держа в руках часы, стрел-
ки которых показывали половину второго пополудни.
Хью выпрямился и прислушался. В доме царила полная тишина.
Несмотря на охватившую его панику, Хью чувствовал, что хорошо от-
дохнул и теперь может встретиться с любым полицейским на свете. В ком-
нате было тепло от батарей центрального отопления, но из полуоткрытого
окна тянуло холодным ветерком.
Одежда Хью по-прежнему висела на спинке стула, куда он бросил ее
ночью. Возле кровати лежали комнатные туфли на войлочной подошве, ко-
торые он мог надеть, хотя они были не его размера. Приоткрытая дверь
напротив вела в сибаритскую ванную комнату.
— Теперь все в порядке! — снова вслух объявил Хью. — Надо чертовс-
ки спешить, и тем не менее все в порядке! Наверное, Пам еще не просну-
лась. Хоть я и не могу быстро смыться, но уйду только после того, как
приму ванну и побреюсь.
Хью сунул ноги в комнатные туфли и направился в ванную.
Ванная комната была отделана черным мрамором и зеленым кафе-
лем — сочетание, достойное всяческого сожаления.
Напротив двери из длинного широкого углубления поднималась мра-
морная стенка самой ванны. От ее верха и до самого потолка тянулась
стеклянная стена со стеклянной дверью, справа снабженной серебряной
ручкой.
Хью понял идею, но не одобрил ее. Высоко на правой стене над ванной
помещался душ. Слева, на мраморном выступе, расположилась целая серия
затейливых кранов.
— Хм! — буркнул Хью.
124
Он скинул комнатные туфли, освободился от пижамы. Затем открыл
стеклянную дверь, вошел за стеклянную стену и закрыл дверь. Стоя в чер-
ной мраморной ванне, Хью с опаской разглядывал краны.
Он по опыту знал, что многие гости в чужом доме, желая наполнить
ванну, вместо этого получают прямо в шею чрезвычайно бодрящие струи
холодного душа. Кроме того, следовало помнить про страсть лорда Сакс-
мунда ставить разные мудреные устройства в самых неподходящих мес-
тах.
На этом основании Хью решил принять душ на скорую руку. Так будет
спокойнее. Где бы ни располагались краны для включения душа, они будут
именно там, где быть не должны. В зеленой кафельной стене над самой
серединой ванны взгляд молодого человека привлекли две ничем не приме-
чательные черные кнопки. Хью возликовал и нажал левую.
Послышался треск. Послышалось шипение. И вот в небольшом замкну-
том пространстве раздались радостные звуки.
О, мадемуазель из Арментьера, parlez-vous!
О, мадемуазель из Арментьера, parlez-vous!
На сей раз Хью потерял-таки равновесие, поскользнулся и едва не грох-
нулся на дно ванны.
В поисках источника, из которого несся голос одержимого певца и его
бурный аккомпанемент, Хью дико огляделся по сторонам, но ничего не
нашел. Возвестив о том, что мадемуазель из Арментьера в свои сорок лет
не пользуется вниманием (утверждение невероятное, учитывая прочие эпи-
зоды ее славной истории), радостный голос залился в руладе «хинки-динки-
parlez-vous». В полном отчаянии Хью ударил кулаком по правой кнопке.
Голос, напоминающий хрип боксера, которого приперли к стойке ринга
и молотят по животу, захлебнулся и умолк.
Испытывая подлинный прилив душевных сил, Хью бросился к кранам
и включил все, что попало в его поле зрения.
Лавина перемешанной холодной и горячей воды как раз нужной темпе-
ратуры обрушилась на его плечи и потекла вниз.
Это было великолепно. Это было замечательно. Хью прибавил воды
и сам запел бы от полноты чувств, если бы не избыток вокальных впечат-
лений, полученных им в доме лорда Саксмунда.
Долгим пристальным взглядом изучал Хью овальный кусок мыла, ле-
жавший в небольшом углублении в зеленой стене. Думай не думай, а без
мыла не обойтись, какая бы язвительная песенка ни зазвучала от прикосно-
вения к нему. Хью схватил мыло: на этот раз все обошлось без неожидан-
ностей. Под конец ему еще раз повезло: он нашел кран холодного душа
и заскрежетал зубами под ледяной струей.
Все выключив посредством простейшего способа, при котором необхо-
димо все вывернуть, Хью вышел из-за стеклянной стены и закрыл за собой
дверь. Он был новым человеком.
125
Он поспешно вытерся и стянул узлом пижамные брюки. В аптечке над
раковиной рядом с дверью в спальню лежал прекрасный бритвенный при-
бор. Хью вставил новое лезвие в станок безопасной бритвы. Густо намы-
лил лицо и только собирался сделать первый взмах бритвой, как вдруг
остановился, ощутив холодок в спине.
Кто-то только что открыл из коридора дверь в спальню. Подумав, что
это Пам, Хью протянул руку за пижамной курткой. И тут же уронил ее
на пол. Шаги, раздававшиеся в спальне — короткие, тяжелые, грузные, —
без сомнения, принадлежали мужчине.
Шаги остановились. Все стихло. Держа бритву в поднятой руке, Хью
застыл перед зеркалом.
Шаги пересекли комнату.
В открытой двери ванной появился невысокий, плотный, краснолицый
человек с сигаретой во рту.
Человек уставился на Хью, и его маленькие глазки навыкате увеличива-
лись с каждой секундой. Он вынул сигарету изо рта.
— Кто вы такой, черт возьми? — Язык того, кто задал этот вопрос,
с трудом ворочался от удивления.
В голове Хью мысли с лихорадочной быстротой сменяли друг друга.
Слегка повернув голову, он внимательно разглядывал в зеркале правую,
намыленную, часть своего лица. Затем провел бритвой от виска до шеи.
Один раз, другой. Внимательно осмотрел чистые от мыльной пены бороз-
ды и только тогда повернулся к двери.
— Лорд Саксмунд, если не ошибаюсь? — спросил он.
Глава 15
Хью постарался задать вопрос тоном, каким, по его мнению, покойный
Генри М.Стенли обращался к доктору Ливингстону в дебрях Конго. Воспо-
минание о столь беспрецедентном в летописях прошлого проявлении бес-
печности задело нужную струну. Ведь положение Хью, и он знал об этом,
было не из веселых. Он снова попал в пренеприятную историю. Перед ним
стоял кряжистый, толстый, краснолицый человек в провинциальном тви-
довом костюме коричневого цвета, с золотой цепью на внушительном, как
у резиновой куклы, животе, но он был не кто иной, как грозный махинатор
Папаша Билл.
Хью оставалось только (во всяком случае, он так решил) во всем подра-
жать своему герою Патрику Батлеру. Он должен думать, говорить и по-
ступать, как сам Батлер. Возможно, не самый разумный вариант, но он
выбрал именно его. Плотный, приземистый человек выронил сигарету и
наступил на нее ногой.
126
— Да, — проговорил он хриплым голосом, — я — Саксмунд. И я спра-
шиваю, — добавил он, вновь обретая подвижность языка, — кто вы
такой?
Пока лорд Саксмунд осматривал ванную, можно было не спешить с
ответом. Его широкое лицо покраснело еще сильнее. Он не говорил, а
рычал:
— Спать в моей кровати! Носить мою пижаму! Пользоваться моим
особым мылом для бритья! Кто?! Кто?!
Хью продолжал бриться.
— Ваша речь была бы куда выразительней, — сухо заметил он, — если
бы ваш голос меньше походил на рычание одного из Трех Медведей.
Глаза старика чуть не выскочили из орбит. Он заговорил тихо, хрипло,
угрожающе:
— Очень скоро, молодой человек, вы узнаете, на которого из Трех Мед-
ведей я похож. Последний раз спрашиваю: кто вы такой?
Теперь уже Хью вышел из себя и саданул кулаком по раковине.
Несколько вежливых слов, искусно придуманное объяснение (без упоми-
нания о том, что дочь лорда Саксмунда доставили домой в стельку
пьяной), и все закончилось бы благополучно. Но все испортило бри-
тье. Ничто так не раздражает бреющегося человека, как вопросы, кото-
рые сыплются на него в ту самую минуту, когда он водит бритвой по
подбородку. Он начинает суетиться. Он выходит из себя. Он готов
взвыть.
— Я — друг Пата Батлера! — гаркнул Хью, споласкивая бритву. — Он
намерен разобраться с вами. Надеюсь, вы знаете об этом?
— Батлер? Этот пустозвон!
— Пустозвон? Это он-то? Вы когда-нибудь слышали, чтобы он не вы-
полнил свою угрозу?
— Батлер! Вы просто сумасшедший! Да я вернулся сегодня утром
только...
— Вы, кажется, испугались? Уж лучше посмотрите на себя, Папаша
Билл, прежде чем угрожать другим!
Короткая пауза; тишину нарушает тяжелое, прерывистое дыхание.
— Что еще за Папаша Билл? — уже не так громко спросил лорд Сакс-
мунд. — Кто здесь говорит про Папашу Билла?
— Я, — ответил Хью, подняв голову и глядя в глаза собеседнику. —
Что вы на это скажете?
— Это, приятель, вы тоже узнаете» как только я доберусь до телефона.
— Папа* — долетел из спальни звонкий голос с ноткой упрека.
Конечно, это была Пам. Вскинув голову, она стояла в нескольких футах
от двери ванной.
Перемену, которая произошла с толстяком, трудно описать. Одно мож-
но сказать точно: на мгновение он перестал быть и разгневанным владель-
цем дома, и зловещим махинатором. От бурного дыхания лорда Саксмун-
да золотые часы наполовину вылезли из кармана его жилета. Романисты
127
старшего поколения не преминули бы высказаться по адресу заблудшей
овечки, зеницы ока своего отца.
— Памми! — вырвалось у опешившего родителя, и Хью сразу подумал,
что более отвратительного имени он никогда не слышал.
Пам было трудно узнать. Вместо туфель на четырехдюймовых каблу-
ках на ней были домашние тапки без задников, и она не казалась такой
высокой, как накануне вечером. Густые светлые волосы были тщательно
причесаны. На ней почти не было косметики (чуть-чуть пудры и немного
помады), и слабый румянец подчеркивал естественную прелесть ее лица.
Хью ограничился данным заключением, пока не осознал, что она одета
в облегающий халат из тонкого белого шелка с голубыми драконами и
не обременена (что сразу бросалось в глаза) прочими деталями туалета.
— Папа! — повторила Пам.
Дыхание лорда Саксмунда сделалось еше более хриплым.
— Это’ человек, которого я люблю, — сказала Пам. Она покраснела и
отвела глаза. — Хоть ему и нет до меня никакого дела, но я его люблю.
Лорд Саксмунд посмотрел на дочь, посмотрел на Хью и вдруг точно
обезумел. Ох и трудно же быть отцом заблудшем овечки! Вот он — источ-
ник душераздирающих сцен, недоступных пониманию обыкновенного
смертного...
— Tti... ты уходила из дому вчера вечером? О Боже, и чтобы такое
случилось именно со мной! — воскликнул лорд Саксмунд. — Мы с ма-
терью уехали всего на несколько дней, и вот мне надо вернуться по делам,
и... Ъ>1 была с ним?
— Да, — холодно ответила Пам.
Лорд Саксмунд рванулся к дочери.
— От тебя разит коньяком! — прорычал он. — Нет, моя милая, твои
полосканья и притиранья меня не. обманут! От тебя разит коньяком!
Вдруг он заметил, как Пам и Хью одеты, и его взгляд.заметался меж-
ду молодыми людьми, а в голосе появились трагические, умоляющие
нотки:
— Он принудил тебя, ведь так? Он заставил тебя пить? Вливал в твое
бедное горлышко стакан за стаканом? Грязный мерзавец! И потом он...
он...
— Папа! Он действительно самый...
Лорд Саксмунд подскочил к Хью.
Я убью тебя! — почти спокойно объявил он. — Погубить мою дочь,
так? В грош ломаный ее не ставить и, поди ж ты, навлечь трагедию и
позор на мою седую голову, на голову ее матери?!
— А кто сказал, что она мне безразлична? — взревел Хью, теряя свою
голову.
— Да я!..
— Папа! — пронзительно вскрикнула Пам и выпрямилась. —
Пожалуйста, прекрати нести этот жуткий вздор! Немедленно прекрати!
Дай мне услышать, что он сказал! Ведь он сказал...
128
— Я задушу тебя собственными руками, — пообещал окончательно
обезумевший лорд Саксмунд. — Собственными руками! — Для большей
убедительности он поднял упомянутые конечности. — Я задушу тебя.
Утратив остаток самообладания, Хью швырнул бритву в наполненную
водой раковину.
— Предупреждаю вас, коротконогий маньяк! — воскликнул он. — Не
подходите! Только попробуйте подойти!
— Что-о-о? — заголосил хозяин дома, театрально оскалившись. — Так
он не хочет, чтобы я подходил! Вот как! А почему он не хочет, чтобы
я подходил?
— Да потому, что не хочу вас покалечить! Падать здесь будет не слиш-
ком мягко. Не нарывайтесь!
— Я убью тебя! — завопил добродетельный отец и наскочил на Хью.
И напрасно. Однако справедливости ради следует заметить, что, проле-
тев по воздуху, лорд Саксмунд ногами (а не головой) врезался в стеклян-
ную стену, поднимавшуюся от ванны к потолку. Стекло разбилось и разле-
телось мелкими осколками, а лорд Саксмунд без единой царапины призем-
лился на дно ванны спиной к передней стенке. Приземлившись в сидячем
положении, он почти потерял сознание от мощного соприкосновения с
твердым керамическим дном, сотрясшего его туловище от основания поз-
воночника до столь уязвимой в руках палача шеи. Но пока он пребывал
в состоянии полета, его нога задела левую кнопку в зеленой кафельной
стене.
Прибытие лорда Саксмунда было встречено радостным приветствием:
Два немецких офицера перебрались через Рейн, parlez-vous!
Два немецких офицера перебрались через Рейн, parlez-vous!
Два немецких офицера перебрались через Рейн в...
Хью был в тапках и не боялся острых осколков. Он открыл абсолютно 1
целую стеклянную дверь, с убийственно-нежной заботливостью протянул
руку над потрясенным хозяином и безошибочно точно отвернул кран хо-
лодного душа.
Мощный поток сверкающих, холодных, как лед, водяных игл обрушил-
ся по касательной на щеку лорда Саксмунда. Вода разлеталась во все сто-
роны, заливала лицо и медленно стекала на твидовый костюм.
— Поостыньте немного, старый вы... — сказал Хью; — Мне наплевать,
кто вы: Папаша Билл или рождественский дед. Но в другой раз, когда
захотите постращать кого-нибудь своими головорезами, постарайтесь вы-
брать того, на кого это произведет большее впечатление;
И он с грохотом захлопнул стеклянную дверь.
Пам в полупрозрачном развевающемся халате влетела в ванную и в .
ужасе остановилась. .
— О Господи... — пробормотала она.
Несмотря на свое смятенное состояние, Хью подумал, что разыгравша-
яся сцена может быть неприятна, для Пам. Как-никак, а он швырнул ее
5 «СимдАл в Хай-Чичии-1.
129
старика сквозь зеркальное стекло и пустил на него холодный душ. Он и
сам был обескуражен случившимся.
Пам обвила шею Хыо руками, поцеловала его в губы и плотно прижа-
лась к нему. Молодой человек всем телом откликнулся на ощущение —
разумеется, чисто химическое, — которое за целую жизнь в нас вызывают
очень немногие женщины.
Через несколько секунд Пам слегка оттолкнула его.
— Хью, — сказала она. — Идите в спальню и ждите. Минут через пять
он утихомирится. Больше обычно не требуется. Вы как раз успеете одеть-
ся. Но не уходите. У меня есть свой план уладить все ваши затруднения.
Пожалуйста, поторопитесь.
Неужели ему только показалось? Или Пам действительно говорила бы-
стро и плавно, отбросив свою нелепую жеманную манеру, из-за которой
казалось, будто у нее во рту перекатывается слива?
Хью так и не понял, но поспешил выйти из ванной. Дверь захлопну-
лась; щелкнул замок.
Приятный баритон продолжал с вожделением воспевать дальнейшие
приключения дамы из Арментьера. Оно и к лучшехму, поскольку очнувший-
ся лорд Саксмунд продолжал бушевать. Душ выключили. Хью все-таки ус-
пел добриться и в спальне рубашкой лорда Саксмунда, которую он нашел
в комоде, стер с лица остатки мыла. Он как раз закончил одеваться и
поправлял узел галстука, когда дверь ванной открылась и снова закры-
лась.
Нет, он ошибся.
— До-огой, — проговорила Пам, берясь за прежнее: снова казалось,
будто во рту у нее перекатывается слива. — У вас и впрямь страсть бро-
сать людей сквозь зеркальные стекла. Но, пожалуйста, больше не делайте
этого. Я не стану возражать, если вы захотите поколотить меня. Но не
стекло. Об него можно порезаться.
— Мне очень жаль, Пам. Но я не мог оставаться в долгу за то, что
вчера он натравил на меня свою шайку.
— Ах, вы про это? — Пам небрежно махнула рукой. — Папа и в самом
деле ничего не знал, иначе я бы ему выдала. Прикрываясь его именем,
люди часто делают такое, о чем он и понятия не имеет. Но сейчас, — она
кивнула на дверь ванной, — может понадобиться немного больше времени,
чем я предполагала. А вы пока спуститесь на кухню и позавтракайте; Там
все готово. Я пришла, чтобы сказать вам об этом.
— Завтрак? А кто его приготовил?
— Я и приготовила, — ответила Пам, широко раскрыв серые глаза. —
Я могу и в доме убраться лучше и быстрее, чем все наши горничные, вме-
сте взятые. Только мне никогда не разрешают.
Затем тон ее изменился.
— Но, до-огой, до-огой, — с мольбой в голосе проговорила она, — по-
жалуйста, не уходите из кухни, пока я не приду за вами. Обещаете?
— Я обещаю вам все, что захотите, Пам.
130
В глазах девушки вновь засветилась безграничная нежность. Но отве-
тить ей помешали звуки из ванной, по которым можно было заключить,
что лорд Саксмунд крушит все вокруг, кроме заливающегося очередными
трелями динамика. Пам поспешила обратно.
Пытаясь разобраться, что творится в его голове и сердце, Хью угрюмо
спустился по лестнице.
В кухне под металлическими крышками на плитке он нашел превосход-
ный завтрак и никак не мог поверить, что его приготовила Пам. Очень
немногие женщины (впрочем, и мужчины) знают, как надо приготовлять
самое изысканное из всех возможных сочетаний — омлет, бекон и тосты.
Здесь это знали.
Хью нашел кофе и чай. Проглотив изрядное количество чая, он закурил
сигарету и вдруг, бросив взгляд на громко тикающие часы, ощутил силь-
нейшее беспокойство.
Было десять минут третьего.
Охота на него, естественно, продолжается. Даже усерднее, чем раньше.
ГУстой туман за окнами — настолько густой, что пришлось включить
свет, — явственно оживил перед глазами Хью события минувшего дня.
Почему Пам заставила его дожидаться ее на кухне? Надо отыскать те-
лефон и связаться с Патриком Батлером, разумеется, если разъяренный
инспектор Дуфф не привел в исполнение свою более чем прозрачную угрозу
и не отправил его в тюрьму.
Хью сломал сигарету и принялся крупными шагами ходить по кухне.
Единственный телефонный аппарат он видел в шестигранной комнате спра-
ва от двери: видимо, лорд Саксмунд называл ее кабинетом. Хью подумал,
что ничего не случится, если он на пару минут выйдет из кухни.
В коридоре, тянувшемся по всей длине дома, было так же темно, как
прошлой ночью, за исключением короткого участка, на который падал сла-
бый свет из большого матового стекла входной двери. Хью ощупью про-
двигался вперед. Почти у самой двери шестигранной комнаты — сейчас
она была слева от него — он резко остановился. В верхней части продолго-
ватой стеклянной панели внезапно появилась тень чьей-то головы. Возмож-
но, в этом не было ничего особенного. Возможно, после стольких невероят-
ных случайностей, с которыми Хью столкнулся за последние двенадцать
часов, его нервы были далеко не в лучшем состоянии. Или, как только
за дверью показалась тень руки, тянувшейся к звонку, он подсознательно
узнал в посетителе что-то знакомое? Хью не размышлял, не мог размыш-
лять над тем, что именно заставило его остановиться. Он знал (или ему
так казалось) только одно: необходимо во что бы то ни стало помешать
этому человеку встретиться с теми, кто находится в доме.
Хью крупными шагами двинулся дальше. Когда он подошел к шести-
гранной комнате, ему почудилось, будто в ней слышен спокойный голос
Пам и... голос еще одной женщины, которая, по его. представлениям, ни-
как не могла там находиться.,
Не дожидаясь звонка, Хью открыл входную дверь.
UJ
Человек за дверью был без шляпы, в плаще с поднятым воротником.
Он стоял на предпоследней ступеньке и, следовательно, примерно на фут
ниже пола вестибюля. Посетитель поднял глаза. Хью увидел эти коротко
остриженные волосы, этот узкий череп, эти черные бесстрастные глаза и
узнал их обладателя, прежде чем тот заговорил.
— Меня зовут Лейк. — Молодой человек тряхнул головой и раздражен-
но откашлялся. — Джералд Лейк. Я — солиситор. Вероятно, мое имя неиз-
вестно лорду Саксмунду. Но если возможно и если есть малейший шанс
застать его здесь, я бы хотел увидеть его по делу, не терпящему отлага-
тельства.
Туман был еще гуще, чем накануне. Хью не мог различить даже дере-
вьев Гайд-парка через дорогу. Но неисправимый идеалист пристально
смотрел вверх. Слишком хорошо помнил Хью солиситора из конторы над
антикварной лавкой мистера Коттерби, увиденного им перед дракой на
улице, того самого Джералда Лейка, к совету которого Батлер не пожелал
прислушаться.
По глазам Лейка было видно, что он не узнал Хью. Да и не мог узнать,
поскольку тот стоял в тени. Если Лейк что и увидел, то лишь одежду Хью:
короткий коричневый пиджак и брюки в полоску — костюм делового чело-
века, какой мог бы носить и вышколенный слуга.
— Не угодно ли войти, сэр? — очень тихо сказал Хью.
Он и сам не знал, какой черт дернул его впустить Лейка. Придерживая
дверь, он отступил в более густую тень коридора.
— Не знаю, дома ли лорд Саксмунд... — Неудивительно, что Хью гово-
рил почти шепотом. — ...Но я справлюсь об этом.
Лейк кивнул и вошел в дом.
— Благодарю вас, — сказал он и снова откашлялся.
Повернувшись спиной к посетителю, Хью направился ко второй двери
слева по коридору. Он не имел ни малейшего представления, куда ведет
эта дверь, — возможно, в гардеробную. Но за ней оказалась комната, судя
по обстановке — малая гостиная.
— Подождите, пожалуйста, здесь, — сказал Хью и кивком указал на
стул.
Он не решился включить свет или просто притронуться к выключате-
лю, ибо это могло повлечь за собой бурный взрыв музыки, от которого
он наверняка выскочил бы из собственной шкуры. Но когда Лейк снова
кивнул и поднял на него глаза, ему показалось, что в них горит безумие.
Сам не зная почему, Хью немного испугался; он вышел из комнаты и за-
крыл за собой дверь.
Как бы ни расценивал Хью свой поступок, но ему было необходимо
добраться до телефона. Он пересек коридор и увидел, что дверь кабинета
слегка приоткрыта.
Хью совсем забыл, что всего несколько минут назад слышал там
голоса. Он немного помедлил, затем приоткрыл дверь еще дюймов на
десять.
132
Один из голосов принадлежал Пам. Одетая в серое платье, она сидела
на высоком жестком стуле спиной к двери и лицом к стоявшему перед ок-
ном письменному столу. Вторая девушка сидела в кресле за столом лицом
к Пам.
— ...поэтому я позвонила вам и попросила разрешения прийти сю-
да, — довольно высоким, ломким голосом говорила вторая девушка. —
Как, по-вашему, называется то, что вы делаете?
Говоря так, она протянула руку и зажгла плоскую лампу с зеленым аба-
журом. Света лампы хватало всего на несколько футов над столом. На
его фоне четко обозначился силуэт и мягкая линия белокурых волос Пам.
Лицо девушки, которая сидела у стола, бледное, с едва заметным румян-
цем, было освещено полностью.
— Я спрашиваю, — ее высокий голос почти срывался на крик, — что
вы себе позволяете?
Это была невеста — возможно, теперь уже бывшая, — невеста
Хью.
Глава 16
Хелен явно находилась во власти острого приступа рассудительности.
Ее губы ровно ничего не выражали. Карие глаза, более темного цвета, чем
волосы, выражали гнев, с которым — и она всем своим видом показывала
это — ей ничего не стоило совладать. На ней было меховое пальто, голову
покрывал цветной шарф, ярким пятном выделявшийся на фоне темных за-
дернутых портьер.
— Между нами говоря, — Хелен давала понять, что намерена говорить
начистоту, — вы далеко не так глупы, как желаете показать.
Пам промолчала.
— И, опять-таки между нами, — продолжали Хелен, но уже громче,
словно желая встряхнуть Пам и заставить ее хотя бы пошевелиться, — я
признаю, что вчера вечером, в отеле, вы выручили меня из ужасного за-
труднения. Разве Хью или Батлер удосужились помочь мне? Нет! Они сло-
мя голову бросились в «Оксфорд». А полиция прибыла минут через пять.
Все могло кончиться скандалом!
Наконец Пам заговорила.
—Да, могло, — сказала она, забыв о своей обычной манере. — Между
прочим, вам известно, что у дома стоит полицейская машина?
Хелен явно не знала этого. Она было привстала и повернулась к окну,
но снова села.
— Нет, — ответила она, — неизвестно. Наверно, я не заметила ее.
Слишком густой туман. Но мне все-таки интересно... какую комедию вы
ломаете на этот раз?
— Никакой комедии, — бесстрастно ответила Пам. — Если вы не вери-
те мне, выйдите и поговорите с людьми в машине.
133
Хелен обеими руками ударила по столу. Гнев ее вырвался наружу, а с
ним и страх.
— Это правда?
-Да.
— Значит, они приехали арестовать...
Пам молчала. Хелен снова ударила по столу.
— Скажите мне, вы... вы, всемогущая дочь богача...
— Как же вы глупы! — после короткой паузы заметила Пам, по-преж-
нему не шевелясь и не поднимая головы. — Но если хотите, я скажу, какой
вопрос вы пришли задать мне.
— И какой же, позвольте узнать?
— Нет, — проговорила Пам. — Я не рассказала Хью.
— Не рассказали — о чем? — крикнула Хелен.
— О том, что вы наговорили инспектору-шотландцу, когда уже после
ухода Хью и Пата в отель явилась полиция.
Теперь Пам наконец повысила голос, но совсем немного. Усилием, бо-
лее героическим, чем можно было предположить, она сохраняла прежнюю
невозмутимость.
— Вы сказали ему, — продолжала Пам, — что вас втянули в это и вам
ничего не известно. Вы сказали, будто не знаете о том, что Хью разыски-
вает полиция. Вы сказали, что он дал вам не настоящее обручальное коль-
цо. Когда вы поняли, что происходит что-то страшное, то сказали, что
сняли с пальца не свои, а его обручальное и венчальное кольца. Вы сказа-
ли, что их можно найти в коридоре. И они нашли. И под конец, желая
доказать свою правдивость, вы сообщили полицейским, что Хью ушел в
«Оксфорд». После ухода полицейских вы стали лить крокодиловы слезы
и ушли из отеля.
Пока Пам говорила, лицо Хелен ничего не выражало.
— Вы потеряли голову, — сказала Пам. — Я вас не виню. У вас дей-
ствительно доброе и отзывчивое сердце.
— Благодарю.
— Не доводите меня до крайности, — сказала Пам.
В одну секунду, всего пятью словами, она нанесла Хелен такой сокру-
шительный удар, что та отпрянула и плотно прижалась к спинке кресла.
Пам снова успокоилась.
— Когда в доме Пата вы впервые услышали рассказ Хью, вас глубоко
тронуло, что никто из близких не поддержал его. Вы подумали, что може-
те помочь ему, что вам это ничего не будет стоить. Потом, когда мы ока-
зались в отеле...
— Где вы, — перебила Хелен, язвительной улыбкой нанося ответный
удар, — перед стойкой портье явили себя во всей красе?
— Неужели?
-Да!
— Да, — согласилась Пам, словно под гипнозом кивнув головой. —
Но, видите ли, это было нетрудно. Я всю жизнь была вынуждена строить
134
из себя дурочку. Мои родители предпочитали видеть меня именно в таком
обличье и.не позволяли быть другой. Так что все было очень, очень про-
сто, когда...
— Когда вы потеряли голову из-за бедняги Хью? — поинтересовалась
Хелен и улыбкой нанесла собеседнице еще один ощутимый удар. — И вели
себя совсем как ребенок? И тем не менее добились немалых успехов? Разве
нет?
— Нет.
— И никогда не добьетесь, дорогая. Или вы еще этого не поняли?
— Да. — Пам опустила голову. — Но я не ответила на вопрос, ради ко-
торого вы пришли.
— Вопрос? Какой вопрос?
— Я не рассказала ему, что вы отреклись от него, как и остальные, —
ответила Пам. — Я была пьяна. Глотала рюмку за рюмкой и старалась
придумать какую-нибудь ложь, чтобы сбить полицейских с толку. И все
же я не настолько опьянела, чтобы рассказать ему о вашем предательстве.
И никогда не расскажу. Пусть он думает, что среди окружающих его сно-
бов был по крайней мере один человек, который до конца стоял бы с ним
рядом. Даже если этот человек вы. Но вы... вы... хуже всех.
Краска сбежала с лица Хелен. Ее глаза расширились.
— А сказать вам, — спросила Пам, — почему вы не могли помочь ему?
— Право, — произнесла Хелен неестественно высоким голосом, — не
стоит касаться этой темы...
Пам вскинула голову.
— Потому, что вы не любите его, — с чувством сказала она. — И ни-
когда не любили.
— Повторяю, — воскликнула Хелен с неприятным смехом, — есть ве-
щи, которые я не намерена об...
— Ах, бросьте! — сказала Пам совсем как ее отец. — Неужели вы ду-
маете, что я не знала этого? Я все поняла, как только услышала ту отвра-
тительную, бессмысленную сцену, которую вы закатили ему в коридоре.
— Какую сцену? В каком коридоре?
— В коридоре отеля, между Покоями новобрачных и Королевскими
апартаментами. Не прикидывайтесь, будто ничего не понимаете! Когда я
заказывала обед, он был со мной в Покоях новобрачных. Он вспомнил
о вас и выбежал в коридор. Там он встретил вас. Я слышала. Можете
сколько угодно улыбаться. Вы одержали вовсе не такую большую победу,
как. думаете.
Разъяренная, но внешне спокойная Хелен действительно улыбалась, и
в ее улыбке сквозила ничем не прикрытая, примитивная жестокость.
— Вы напустились на него из-за меня, — без малейшего угрызения со-
вести продолжала Пам. — Из-за меня! Но истинная причина была в дру-
гом, и вы это знаете. Вы не ревновали ко мне — вы были слишком высо-
комерны, чтобы ревновать.
— Вероятно, милая, это и сейчас так.
U?5
— Улыбайтесь! Продолжайте, как начали. Но теперь все это вам боль-
ше не покажется смешным. Теперь он видит вас насквозь.
Гробовое молчание.
Глядя со стороны на уютную комнату, накаленную страстями, скон-
центрированными в небольшом островке света над столом, можно было
подумать, что в мире не существует ничего и никого, кроме этих двух
девушек.
— Хотите, я скажу вам, что произошло? — спросила Пам. — В своем
номере вы разговаривали с Патом, не так ли?
— А если и так?
— До того, — продолжала Пам, — вам это приключение казалось чер-
товски увлекательным. Забава, да и только! Но Пат знал, в чем дело. Он
любит опасность, но он понимал, насколько рискованна эта забава. Вы во-
все не были рассержены. Вы были напуганы. Вы побежали искать Хью
и, как всегда, устроили, ему сцену: устроили потому, что испугались.
Пам не позволила Хелен не только возразить, но и ответить.
— Не отпирайтесь! — крикнула она. — Не правда ли, вы всегда немно-
го презирали Хью за его терпение? Но на сей раз вам не удалось выйти
сухой из воды. Он раскусил вас. Он рассказал вам кое-что о вас самой.
И попал в точку. Вы совсем разошлись. Вы бросили кольца. Не потому,
что любите его, а он сделал вам больно. Вовсе нет. А потому, что, сказав
правду, он задел вашу гордость. И теперь ответьте честно: ведь вы не лю-
бите его?
Предмет этого разговора, пораженный, онемев, так и держал дверь по-
луоткрытой и не мог пошевелиться. Хью безумно хотелось сдвинуться с
места: у него уже давно появилось желание убежать. Но он не мог этого
сделать.
Бывают ситуации, про которые сказать «неловкие» — значит ничего не
сказать. Бывают случаи, когда мы просто не задумываемся, что пристало
и что не пристало джентльмену, невольно подслушивающему чужой разго-
вор: ведь чувства в такие минуты полностью выходят из-под контроля.
Пам не видела Хью — она сидела к нему спиной. И Хелен не видела
его — настольная лампа слепила ей глаза.
Испытывая величайшее унижение от невообразимой роли, Хью не дви-
гался с места.
Он думал, что худшее уже позади. Он был уверен, что после восклица-
ния Пам: «Ведь вы не любите его!» — ничего более щекотливого он не
услышит. Но Хью заблуждался. Худшее было впереди. Ошеломленно
вглядываясь в лицо Хелен, он понимал, что у нее всегда будет огромное
преимущество перед Пам, когда та с открытой душой станет задавать по-
добные вопросы.
— Не люблю его? — повторила Хелен. Она как будто задумалась. Рука
в перчатке двинулась по столу и коснулась сумочки. — Послушайте, доро-
гая! Я, кажется, уже дважды говорила вам, что есть вопросы, которые
я не намерена обсуждать.
136
— Хорошо! В таком случае: вы его уважаете?
Пауза.
Откровенно говоря, вопрос застал Хелен врасплох. Она взглянула на
Пам. Ее губы приоткрылись, и она рассмеялась. Рассмеялась более громко
и резко, чем обычно, — она была встревожена, — но абсолютно искренне.
— А и впрямь! Уважаю ли я старину Хью? Право, не знаю. Боюсь,
я не задумывалась об этом.
Пам вскрикнула.
— Вы дура, — сказала она. — Пустоголовая, бесчувственная дура!
Хелен вскочила.
— С меня довольно! Благодарю вас, — с достоинством произнесла
она. — Если не возражаете, я...
Пам тоже вскочила.
— О нет, нет! — поспешно возразила она, делая шаг к столу. — Вы бу- .
дете сидеть, где сидите, иначе я как следует разукрашу вам физиономию,
что следовало сделать еще вчера вечером. Вы не помните?
— Я...
— Не помните? — настойчиво повторила Пам. — Как врали в спальне
Королевских апартаментов, рыдая в три ручья из-за того, что задета ваша
гордость? Как к нам нагрянула полиция? Как мне пришлось прибежать и
заставить вас очухаться, после чего вы стали хоть немного соображать и
смогли отвечать на вопросы?
— Вам не кажется, что вы весьма вульгарны?
— Конечно, вульгарна. И буду еще вульгарнее. Если бы в отеле наш
план сработал; если бы полицейские не нашли нас; если бы я позволила
вам занять Покои новобрачных вместе с Хью Прентисом (чего я вовсе не
собиралась делать, благодарю покорно!), что тогда? Вы пошли бы на-
пролом?
— Не думаю, что я... пошла бы напролом... в чем?
— Ладно! Я спрошу проще. Вы бы...
— Остановитесь! О, право... Остановитесь!
— И все же, вы бы...
— Не знаю, — спокойно ответила Хелен. — Просто не знаю.
— Не пошли бы, — так же спокойно сказала Пам.
— И поэтому вы считаете, что тоже имеете право на некоторое высоко-
мерие? — тем же ровным тоном спросила Хелен. — Вы, люди с деньга-
ми! — продолжала она с неожиданно прорвавшейся завистью. — Вам все
нипочем. Вы можете делать все что заблагорассудится.
Пам рассмеялась.
— Я сказала что-нибудь смешное? — осведомилась Хелен.
— Нет. Извините. Просто ваше «вы можете делать все что заблагорас-
судится» применительно ко мне...
Боевой дух Пам иссяк, и она снова села на стул.
— А разве нет? — отрывисто спросила Хелен. — Одежда! Меха! Маши-
ны! Драгоценности! Все, чего ни пожелаете! Все, за что большинство из
137
нас отдало бы душу! — С каждым словом голос ее взвивался выше и вы-
ше. — Вы говорите или, во всяком случае, хотите сказать, чтобы я... ну...
что мне следует поостеречься... да, да!., поостеречься продолжать отноше-
ния с Хью...
— О нет! — возразила Пам. — Я вовсе не то имела в виду. Я имела
в виду, что вы здорово увлеклись Патриком Батлером.
Наступила еще одна пауза, после чего Хелен схватила со стола сумочку.
— Это неправда. — Она говорила совершенно ровным голосом. — Но
уж коль мы так откровенны, то признаюсь, что это вполне могло бы
быть правдой.
— Да, именно так я и подумала.
— Я очень давно впервые увидела и услышала Пата в зале суда, —
продолжала Хелен звонким, четким голосом. — И тогда он не произвел
на меня особого впечатления. Но в ту пору я не знала его. Пока вчера
вечером он не похитил нас на своей машине и не заговорил со мной по
дороге к дому, я и не догадывалась, каким... каким обворожительным он
может быть. Меня влекло к этому человеку, даже когда я сопротивлялась
ему; возможно, я и сопротивлялась именно поэтому. Он способен на по-
ступок! Он не потерпит ничего на своем пути! Хью очень милый, но Хью
не такой.
Пам резким движением вскинула голову. Каждый мускул ее тела на-
прягся.
— Да, не такой! — сказала она. — По-вашему, он недостаточно эф-
фектен?
— Эффектен?
— Он не бахвалится тем, чего не может сделать. Он стиснет зубы и
сделает.
— Когда я сюда пришла, — Хелен, довольная, что излила душу, рас-
краснелась и похорошела, — я не хотела с вами ссориться. Я никогда не
ссорюсь. Ни с кем. Но вы этого не пожелали. Вы захотели узнать, люблю
ли я Хью. Да, люблю. Надеюсь, мой ответ охладит ваш пыл.
Так и произошло. Пам хотела что-то сказать, но вместо этого устави-
лась в пол.
— Точнее, — продолжала Хелен, пытаясь дрожащими пальцами от-
крыть сумочку, — я влюблена в него ровно настолько, насколько нужно!
Если я хочу посмеяться над ним, то смеюсь в свое удовольствие. Если хочу
озадачить его своим настроением, поведением... ну, и так далее... я это
делаю.
Хелен выдержала паузу. Раскрасневшаяся, она была хороша как
никогда.
— Думаю, вам не понять меня, — проговорила она не то недоуменно,
не то презрительно. — Вы бы поднесли мужчине на блюдечке всю свою
жизнь. Не так ли?
Пам кивнула, не поднимая глаз.
— Да, — прошептала она. — Жизнь. И все остальное. На блюдечке.
138
Она закрыла глаза руками.
— В таком случае вы просто глупы, — спокойно сказала Хелен. — Ума
не приложу, как вы еще не поняли этого. Если не указать мужу на его
место, вы никогда не будете свободны. О, мне часто не хватает твердости!
Слишком часто! Такова моя природа. Но в основном мне это удается.
На сем Хелен глубоко вздохнула и обратилась к предмету, который по
какой-то неведомой причине чем дальше, тем больше волновал ее.
— Так вот, леди Памела, — сказала она. — Вы сколько угодно можете
быть дочерью графа Саксмунда. На деньги вашего отца можно купить
норковое манто, которое было на вас вчера вечером. Можно купить круи-
зы по Средиземному морю. Можно купить почти все, чего вы так жаждете.
Но на них нельзя купить вот это.
Немного порывшись в сумочке, Хелен наконец нашла то, что искала.
Она подняла руку. Взгляд Пам инстинктивно последовал за маленьким
кружочком, блестевшим на свету. Это было бриллиантовое обручальное
кольцо, которое Хыо дал Хелен и которое сперва она сама, а потом ее
жених швырнул на пол в коридоре отеля.
— Как вы помните, — воскликнула Хелен, — полицейский инспектор
вернул его мне! Чтобы наказать Хью, я хотела некоторое время не носить
его. Но поскольку вы, да, именно вы, заслужили, чтобы вам надавали по-
щечин (о, разумеется, чисто метафорически!), я намерена наказать вас,
юная леди, наказать так, как только я и могу. Поэтому я снова надену
кольцо на палец. Я...
Хелен замолкла, ее глаза вспыхнули.
В немой ярости Хью распахнул дверь.
— Привет, Хелен, — сказал он.
Самым страстным желанием его было защитить Пам и, щадя ее чув-
ства, оставить в неведении о том, что он все слышал. Он видел, как поро-
зовели плечи девушки.
— Извините, Пам, — небрежно продолжал он, — но я застрял в этой
чертовой кухне и не мог больше ждать. Мне необходимо связаться с Па-
том Батлером. Если не возражаете, я позвоню по телефону.
Пока он говорил, его пронизывающий взгляд не отрывался от стоявшей
в противоположном конце комнаты Хелен. Этот взгляд запрещал ей наде-
вать кольцо.
Как всегда, сообразительная Хелен все поняла. Она стояла неподвижно
и держала поблескивающий кружочек над средним пальцем левой руки.
Уголки ее губ дернулись в улыбке — явный признак того, что, при всей
своей мягкости, она не потерпит противодействия ни от одного мужчины
на свете.
Небрежно, медленно, вызывающе она поднесла кольцо к пальцу.
Хью тоже слегка улыбнулся. Разворот его плеч изменился. Хелен и это
заметила.
Если она выполнит свое намерение, хладнокровно решил Хью, он со-
рвет кольцо, даже если придетря сломать ей палец.
139
У края стола лежало тяжелое каменное пресс-папье. Им вполне можно
было расплющить кольцо, расколоть, разбить бриллианты или по крайней
мере испортить безделушку и уничтожить заключенный в ней символ.
Во второй раз за то время, что Хелен находилась здесь, она побледнела
и провела языком по губам. Но она не отрываясь смотрела на Хью. Нако-
нец она опустила глаза.
Хелен глянула в раскрытую сумочку. Словно она того и не делала,
словно в руках у нее ничего и не было, она бросила кольцо в сумочку и
едва слышно защелкнула замочек. Через секунду она снова стала веселой,
беззаботной, смешливой девушкой, которую, как казалось Хью, он давно
знал.
— Мы с Пам, — с легким смешком сказала она, — разговаривали о
беспокойстве, которое ты и Пат Батлер причинили нам вчера вечером. Не
скрою, мы сильно рассердились на вас! — Это признание смягчил такой
же легкий смешок, и Хелен посерьезнела. — Я очень надеюсь, Хью, что
ты выпутаешься из неприятностей. А сейчас мне надо идти. Надеюсь, по-
лицейская машина, которая стоит у дома, не заберет меня.
Она кивнула Хью и дружески коснулась плеча Пам. Через несколько
секунд ее уже не было. Дверь шестигранной комнаты закрылась. Пауза.
Затем — негромкий, но решительный стук входной двери. Пам по-прежне-
му сидела спиной к Хью. Он медленно дошел до середины комнаты, стара-
ясь прочистить горло, что оказалось нелегко.
— Пам, — немного помолчав, хрипло позвал Хью.
Пам украдкой приложила платок к глазам, вскочила со стула и с наи-
гранной живостью обернулась к молодому человеку.
— Привет! — бодро воскликнула она. — Вы... вы позавтракали?
— Да, благодарю. Завтрак был великолепен. Я...
— Вам не нужно звонить Пату Батлеру, — торопливо проговорила
она. — Я сама позвонила ему. И он устроил... О чем я говорила?.. Ах да!
Папа. Так вот, он ужасно рассердился. Я его успокоила, и даже больше.
Он обещал... обещал...
Пам запнулась и умолкла.
Хью не умел скрывать своих чувств: они всегда отражались на его лице.
Он жалел об этом, но ничего не мог с собой поделать. Он пристально
смотрел в глаза Пам, и она безошибочно определила, что он в. них уви-
дел.
— Вчера вечером, —г сказал Хью, — вы только притворились, будто
коньяк свалил вас с ног. Вы не хотели говорить о том, что произошло
в отеле. И поэтому...
О Господи! Он был готов откусить язык, лишь бы вернуть эти слова.
Ведь тем самым он выболтал, что ему все известно. По глазам и губам
девушки он увидел, что об остальном она догадалась сама. Еще было не
поздно исправить ошибку, наскоро сочинив какую-нибудь историю. Но из-
за своей собачьей честности он уперся.
— Да, — сказал Хью. — Да, я все слышал! Но мне осточертела ложь.
: 140
Я хочу, чтобы люди говорили, что думают, и думали, что говорят. Пам,
дорогая, мне надо сказать вам...
— Вы слышали, что я сказала? Все?
— Да! Но какое это имеет значение!
К удивлению и ужасу Хью, Пам попятилась от него. Он не понимал,
как это вышло, но он любил ее и хотел сказать ей об этом.
Пам в ужасе отступала. Она задела за спинку стула, на котором недав-
но сидела, и чуть не упала. Она отступила за стол, туда, где во время
их разговора сидела Хелен. Словно сраженная ужасным известием, Пам
села на вращающийся стул в нише окна, отвернулась от Хью и застыла —
лицом к портьерам.
— Уйдите, — прошептала она.
— Пам!
— Пожалуйста, уйдите, — тихо повторила Пам. Голос ее дрожал.
Вот так-то.
Хью повернулся к двери.
Его бессмысленно блуждающий взгляд упал на пальто и котелок, кото-
рые кто-то оставил на кресле справа от двери. Да это его собственное
пальто и шляпа... Он оставил их там вчера вечером, когда...
Пошарив в правом кармане, Хью нащупал перчатки. Они совсем рас-
плющились. На правой должны быть пятна засохшей крови, но носить
перчатки вполне можно.
Он надел пальто и шляпу; вынул перчатки, встряхнул их и натянул на
руки. Он открыл дверь и, уходя, оставил ее немного приоткрытой. Дошел
до входной двери, открыл ее и, выйдя в туман, закрыл за собой.
В шестигранной комнате вдруг возникло движение, раздался истошный
крик Пам:
— Хью! Вы куда?
Хью не слышал крика. Он спустился по каменным ступеням на тротуар
и огляделся.
Машина стояла немного левее, и Хью узнал бы ее даже без ярко-желтой
надписи «полиция», горевшей на крыше, как у свободного такси.
Он подошел к машине и обратился к шоферу.
— Полагаю, — сказал Хью, — вы ищете меня.
Двое полицейских на переднем сиденье, один из которых при свете при-
боров на щитке управления пробовал читать газету, удивленно перегляну-
лись. Но в машине находился еще один человек — плотный субъект с круп-
ными чертами лица; при словах Хью он подался вперед.
—• Ага, — проворчал знакомый голос. — Что ищем, то ищем!
Хью рассеянно подумал, что никогда не видел лица инспектора Дуффа.
И вот увидел.
— Ну, джентльмены, — сказал Хью, — шутки в сторону, игра законче-
на! Если не возражаете, я сдаюсь. Подвиньтесь, инспектор.
< 141
Глава 17
Сравнительно быстро двигаясь в усеянном звездами уличных фонарей
тумане, полицейская машина объехала Мраморную арку, свернула влево,
проехала по Оксфорд-стрит, пересекла Оксфорд-серкус и подъехала к пере-
крестку на Тоттенхэм-корт-роуд.
За все время пути никто не проронил ни слова.
Хью сидел, скрестив руки на груди, погруженный в мрачные думы, чуть
ли не помышляя о самоубийстве, и тишина целительно действовала на его
нервы. Хоть его и забрала полиция, но рядом с поведением Пам это сущий
пустяк, который не стоит внимания. Сперва он рассеянно подумал, что ес-
ли его везут в Скотленд-Ярд, то путь выбрали довольно странный. Ах
нет! Его везут совсем не туда! Конечно же, они едут в Сити, в берлогу
инспектора Дуффа. Решив, что его подвергают своеобразному бойкоту,
Хью почувствовал легкое злорадство. Он был доволен. Однако инспектор
Дуфф не выглядел удовлетворенным. Раза два он бросал на пленника
быстрый, пронзительный взгляд, обращая к нему очень похожее на Кром-
веля лицо под натянутым по самые уши полицейским шлемом. Однаж-
ды — единственный раз, когда молчание в машине было нарушено, —
инспектор Дуфф подался вперед, в пустоту кабины, и грозно изрек: «Тьфу
ты!».Но поскольку это восклицание было воспринято как форма излияния
чувств инспектора, ни один из сидевших на переднем сиденье мужчин в
полицейской форме не отреагировал на него. Но инспектору так и не уда-
лось до конца сохранить выдержку. Машина проехала Тоттенхэм-корт-роуд
и покатила по Нью-Оксфорд-стрит. Инспектор Дуфф повернулся к Хью.
— Ъ»фу ты! — снова сказал он. — Я вот все размышляю, мистер Пре-
нтис, о чем это вы думаете?
— Размышляете... хм?..
— Ну, размышляю.
— Вы действительно хотите узнать, о чем я думаю?
— Да.
Хью напряг скрещенные на груди руки, яростно посмотрел вперед и из-
рек всего два слова:
— О женщинах.
Такой ответ пробудил внезапный интерес и даже одобрение мужчин в
форме Но инспектор Дуфф был шокирован.
— Же-енщинах?! — воскликнул он и, кое-что вспомнив, плюнул. — О!
Вы наверняка думали о нечестивой блудодейке из «Оксфорда»! Той самой,
которая невесть откуда свалилась мне на шею после того, как испарилась у
меня под носом. Которая прикрывается не больше, чем передавшийся младе-
нец! А известно ли вам, что сделали эти пустоголовые недоучки, которые
называют себя Столичной полицией, когда она грохнулась мне на шею?!
— Нет.
— Они засмеялись! — сказал инспектор Дуфф с таким видом, словно
описывал самые кошмарные мерзости Черной Мессы. — Засмеялись!
142
Хью резко повернулся к нему.
— Инспектор, — прорычал он, — вы женаты?
— Ну?
— А вы понимаете свою жену? Понимаете хоть одну из тех чертовых
баб, которых когда-либо встречали?
Впереди сверкнул плоский козырек фуражки полицейского; он неожи-
данно повернулся и протянул Хью руку. Тот пожал ее. Полицейский принял
изначальное положение и тоже скрестил руки на груди.
Лицо инспектора Дуффа приняло более чем мрачное выражение.
— Ми-истер Прентис! Сейчас не время думать о плотских грехах!
— А кто здесь думает о плотских грехах? Очевидно, только вы. Ваши
мысли...
— Ми-истер Прентис! — Задыхаясь, инспектор обрушил кулак на спин-
ку переднего сиденья. — Вы бы лучше унялись да прочли молитву. Ведь
вам придется за многое, очень многое ответить.
Хью, перед которым живее прежнего стоял образ Пам, не был настроен
терпеть нотации какого-то там полицейского.
— И за что же именно я должен ответить? — спросил он. — Прежде
чем объяснять, вспомните, что я тоже адвокат. Так за что же я должен
ответить?
— Вы упорно избегали и подвергали обструкции представителей поряд-
ка, желавших задать вам кое-какие вопросы.
— Любое лицо, не имевшее судимости в прошлом и которому не предъ-
явлено обвинения в совершении уголовного преступления в настоящем, по
закону имеет право сколь угодно долго избегать дачи показаний полицей-
ским властям. Этот принцип был заложен в деле Рекса Уолкера в тысяча
восемьсот одиннадцатом году и поддержан лордом Главным судьей Эллен-
боро. Что еще?
— В некоей антикварной лавке в районе Семи Лучей...
— В некоей антикварной лавке в Семи Лучах, — перебил Хью, — два
хулигана, оба вооруженные смертоносным оружием, в драке нокаутирова-
ли друг друга. У вас имеется свидетель этого происшествия в лице владель-
ца лавки — некоего мистера Коттерби? Да. Вижу, имеется. Что еще?
Инспектор Дуфф посмотрел на Хью.
— Хм... О Господи, — почти спокойно сказал он, — да вы ничуть не
лучше самого Патрика Батлера!
— О котором, полагаю, вы придерживаетесь самого невысокого
мнения?
Несмотря на раздражение и явное предубеждение против инспектора
Дуффа, Хью был несколько удивлен тем обстоятельством, что инспектор
в нерешительности, почесал подбородок и, казалось, погрузился в разду-
мья. Наконец инспектор вынес вердикт:
— Мистер Батлер, — заявил он, взвешивая каждое слово, — не богобо-
язненный человек. Мотивы, заставившие его вчера вечером сопровождать
домой французскую греховодницу, которая ходит без штанов, не подлежат
143
разбирательству и крайне предосудительны. Да простит его Господь! Но
я не отрицаю, что иногда (заметьте, не всегда, а иногда) мистер Батлер
бывает человеком рассудительным и даже здравомыслящим.
— Что-о?
— Да-да.
Хью уставился на собеседника. Он изумился бы куда меньше, если бы
инспектор опустил боковое стекло, высунул голову и громко свистнул ка-
кой-нибудь молодой особе на тротуаре.
— Черт с ним, инспектор! Вы говорили...
Машина мягко затормозила у левой обочины и остановилась.
Вместо того чтобы свистнуть, инспектор Дуфф открыл дверцу, вышел
из машины, сурово взглянул на Хью и показал на тротуар.
— Вылезайте, — коротко сказал он.
Обвиняемый, который всю дорогу не обращал внимания, куда его ве-
зут, спустил ногу на тротуар и с удивлением огляделся по сторонам. Они
находились на Линкольн-инн-филдз. Мало того, машина остановилась пе-
ред самыми ступенями лестницы, ведущей к двери дома номер тринад-
цать, на верхнем этаже которого помещались конторы фирмы «Прентис,
Прентис и Воган». Только теперь Хью с неожиданным страхом почувство-
вал, что дело, должно быть, принимает новый, опасный оборот.
— Инспектор, что вы затеваете?
— Вылезайте! — твердо прозвучало в ответ.
— Послушайте, сэр, — извиняющимся тоном вмешался водитель, —
возможно, это не так плохо, как вы думаете. Видите ли...
— Прошу тишины! — проревел инспектор Дуфф. Он пребывал в своих
владениях и раздулся от важности, подобно некой фигуре в известной алле-
гории. — Тйшины, такой же полной и глубокой, как на блаженных берегах
Инверэри в полночь. Вылезайте!
Втянув голову в плечи, Хью вышел из машины. Фантазия инспектора
изобразила почти что Линкольн-инн-филдз. ТУман был еще гуще, чем нака-
нуне; кроме того, начинало темнеть.
Гулкий вестибюль, шахта лифта без признаков лифта, выложенная
плиткой лестница, по которой Хью с грохотом слетел накануне вечером,
были так же безлюдны и едва освещены.
Хью устало поднимался впереди инспектора, пока они не дошли до по-
следнего этажа.
— Входите, — сказал инспектор, показывая на закрытые двери конторы
«Прентис, Прентис и Воган».
— Но послушайте! — воскликнул Хью. — Вы не предупредили меня!
Я это расцениваю как подтверждение того, что против меня еще не выдви-
нуто никакого обвинения и я не нахожусь под арестом.
— Можете расценивать.
— Так какого черта?..
— Входите, — жестко повторил инспектор и снова показал на дверь.
Инстинктивно сняв шляпу, Хью открыл правую створку двери, вошел
144
и сразу отпрянул, словно его ударили по лицу. Он ожидал, что помещение
конторы будет таким же темным и пустым, даже мрачным, каким он его
оставил. Однако превращение было полное. Все лампы горели, и в боль-
шинстве комнат находились люди. Казалось, шел обычный рабочий день.
Широкий центральный коридор со старомодным потертым ковром был
хорошо освещен, хотя из-за хлопьев тумана в нем стоял полумрак. По-
смотрев в самый конец коридора, Хью увидел под закрытой дверью своего
кабинета узкую полоску света. Рядом, в кабинете Джима, дверь была при-
открыта, и там тоже горел свет.
Из-за двери слева по коридору доносился неумолчный стук пишущих
машинок. Немного ближе, из помещения за женским и мужским туалетами
долетал звон чашек о край небольшой газовой плиты.
Но самый большой и импозантный кабинет, принадлежавший дядюшке
Чарлзу, казалось, был пуст. Он находился в середине коридора справа, и
его окна глядели в парк. Хью посмотрел на приемную справа от входной
двери.
В этой небольшой унылой комнате сидела Сесиль Фейюм, а рядом с
ней с томным видом светского человека курил сигару рассыльный по име-
ни Джонни. Хью круто обернулся к инспектору, но тот подтолкнул его
вперед, вошел следом и закрыл дверь.
«Тук-тук-тук» — бормотали пишущие машинки. Из помещения, в кото-
ром кипятили чай, долетел громкий хлопок, затем — шипение: кто-то по-
вернул не ту горелку, и ее пришлось на секунду выключить. Мисс Огден,
секретарша Хью, чуть слышно чертыхнулась нежным голосом.
Хью невольно заговорил шепотом.
— Недостает еще троих, — сказал он, — но остальные, похоже, как
один оправились от гриппа, словно покойники, восставшие из мертвых.
— Да, — согласился инспектор Дуфф и вытянул руку. — Шагайте! —
добавил он.
— Что значит «шагайте», черт подери?! Какого...
— Шагайте к своему кабинету, откройте дверь и войдите.
— И что дальше?
— А это, приятель, сами увидите.
— Вы пойдете со мной?
— Не думаю, — с неуклюжей беспечностью ответил инспектор и, не го-
воря больше ни слова, направился в приемную.
Сесиль издала радостное «ха-ха», подмигнула Хью, но под взглядом
инспектора Дуффа мгновенно приняла крайне серьезный и важный вид.
В алом платье, в пальто из леопардовой шкуры и в шляпке, поразительно
похожей на головной убор богини Солнца в восточных балетах, она, пожа-
луй, выглядела слишком броско для Лондона. Джонни с любопытством
взглянул на инспектора и выпустил кольцо дыма.
Хью пошел по коридору, стараясь отогнать воспоминания.
В эту минуту дверь его кабинета открылась и тут же захлопнулась. По
коридору двигалась мисс Прунелла?.Уотс, его личная секретарша, с кипой
145
дел в руках. Мисс Уотс, возможно, и не самая красивая девушка на свете,
всегда была мила, всегда доброжелательна и порой намекала на свою по-
вышенную чувствительность. Увидев Хью, она вцепилась в бумаги, словно
вот-вот закричит.
— Мистер Хью! — наконец почти шепотом вымолвила она.
— Извините, мисс Уотс, в моей внешности что-нибудь не так? Кажется,
вы не в первый раз меня видите?
Мисс Уотс, что называется, не смогла совладать с собой. Совсем как
Сесиль в миниатюре, она издала короткое нервное «ха-ха», бросилась в се-
кретарскую, будто увидела привидение. Подходя к своей двери, Хью уви-
дел, что дверь в кабинет Джима приоткрыта, и после некоторого колеба-
ния распахнул ее.
— ...итак, на основании того, что мне сообщила Моника... — говорил
Джим невидимому собеседнику, не глядя на дверь.
Джим был всегда безукоризненно одет, когда невеста находилась рядом
и могла проследить за этим. Нос и лоб темноволосой Моники в профиль
очень напоминали призму: в фас она была просто хорошенькой, незлой де-
вушкой, но в таком же платье с иголочки и с таким же строгим выражени-
ем рта, как в те дни, когда ребенком устраивала воображаемые приемы
и заставляла своих друзей называться именами из справочников Дебретта
или Берка1. Песочные брови Джима поднялись над голубыми глазами.
В привычном порыве дружеских чувств он вскочил со стула.
— Боже правый! — горячо воскликнул он. - Хью, старина! Что же
ты...
Джим выбрался из-за стола, но Моника взглядом остановила его.
— Джим, не забывайся, пожалуйста. Если тебя ждут клиенты, секре-
тарша может прислать их список.
. Несколько мгновений Хью смотрел на Монику, потом закрыл дверь.
Шагнув в сторону, он открыл свой кабинет, вошел внутрь и с легким
щелчком закрыл дверь. Он сунул перчатки в карман и повесил пальто и
шляпу.
В камине за черным кожаным диваном снова потрескивал огонь. За
письменным столом Хью спиной к двери сидел мистер Чарлз Грэндисон
Прентис, и его жесткие седые волосы, как стеклянное волокно, поблескива-
ли в свете настольной лампы.
Дядюшка Чарлз просматривал небольшую пачку документов. Все ящи-
ки в столе Хью были выдвинуты, равно как и ящики картотеки.
Из ящиков были вынуты все дела, которые Хью бережно хранил, все
письма, которые он никогда не выбрасывал, все бумаги, к которым он от-
носился с благоговением. Некоторые были разорваны и брошены в корзи-
1 Берк, Джон Бернард (1787-1848) — автор «Генеалогического и геральдическо-
го словаря пэров и баронетов Соединенного Королевства» (1836), более известного
как «Книга пэров Берка».
<46
ну для бумаг. Правда, большая часть аккуратными стопками лежала на
столе, на картотеке и на диване. Многие деловые письма, представлявшие
чисто человеческий интерес, были отправлены в корзину для бумаг с таким
же презрительным равнодушием, как и кипа детективов из нижнего ящика
шкафа. Дядюшка Чарлз не обернулся. Когда он обращался не к клиентам,
его голос всегда был слегка надменным и слегка неприятным.
— Мисс Уотс, кажется, я не вызывал вас.
— Меня тоже никто не вызывал, — отрезал Хью, — и тем не менее я
здесь.
Казалось, дядюшку Чарлза просто невозможно удивить, взволновать
или привести в замешательство. Он медленно повернулся на вращающемся
стуле. Его нижняя губа снова почти закрывала верхнюю, веки опустились,
а на лице отразилось только утомленное терпение.
— Опять ты? — спросил он.
— Вижу, что на сей раз вы по крайней мере узнали меня.
Дядюшка Чарлз проигнорировал намек. Он оставался абсолютно спо-
койным.
— Tk»i, кажется... хм... снова сбежал от полиции. Но если ты надеешься
найти здесь убежище, то ошибаешься.
Рука дядюшки Чарлза потянулась к телефону.
— Собираетесь вызвать полицию?
— Разумеется. А ты как думаешь?
— Думаю, в этом нет необходимости. Инспектор Дуфф сидит в прием-
ной. У дома стоит полицейская машина. Вам достаточно крикнуть.
— Ах так! Значит, тебя привезли сюда в качестве арестанта?
— Нет, — четко ответил Хью. - Не знаю почему, но мне кажется, что
меня вообще не арестуют. Между прочим, разве не нахальство с вашей
стороны совать нос в мои бумаги и выгребать содержимое моего стола?
— Едва ли. Поскольку ты уже не компаньон фирмы, поскольку тебя
лишат права вести практику...
Громоздкие плечи дядюшки Чарлза изобразили некое подобие насмеш-
ливого пожатия; именно подобие, ибо их обладатель не снизошел до само-
го жеста. Он коснулся пальцами белой гардении в петлице, и по выраже-
нию глаз под тяжелыми веками было видно, что даже это движение стоило
ему немалых усилий.
— Уже много лет, Хью, — проговорил дядюшка Чарлз, — я стараюсь
понять тебя. И не могу. Ты слишком похож на своего отца — вот все, что
я могу заключить.
«Крак» — треснула головешка в камине. Пламя взметнулось ввысь.
Дядюшка Чарлз не шелохнулся.
— Пожалуйста, пойми, — продолжал он, — я не хочу сказать ничего
против твоего отца. Он был моим старшим братом. Он был барристе-
ром — по мнению многих, блестящим барристером.
Дядюшка Чарлз не сумел скрыть легкой усмешки в голосе. В камине
треснула еще одна головешка.
147
— Но, — снова заговорил дядюшка Чарлз, — он имел такое же слабое
представление об обязанностях перед обществом, как и ты. Он сильно пил.
Ведь ты не станешь отрицать? Он питал склонность к женщинам вольного
поведения. И на это тебе нечего возразить. Он растерял всех клиентов.
Мне стоило немало труда не допустить скандала.
— А теперь выслушайте меня, — срывающимся голосом проговорил
Хью. — Вы хотите сказать, что, помимо всего прочего, отец не ценил деньги.
— Нисколько. Или ты намерен возразить?
— Этому делу, — Хью сделал широкий жест рукой, — было больше
двухсот лет. Оно умирало. Отец ввел в него вас. Дал вам денег. Он поддер-
жал вас, когда вы были молоды и нуждались в помощи.
— А разве, — осведомился дядюшка Чарлз, еще выше подняв нижнюю
губу, — я когда-нибудь это отрицал? Или отказывался выполнять свои
обязательства по отношению к его детям?
Броня добродетели, светившейся в невозмутимых рыбьих глазах дя-
дюшки Чарлза, надежно защищала его от подобных нападок.
— Нет, нет и нет, Хью! Тебе не удастся...
— Что не удастся? Свернуть вам шею, как вы того заслуживаете?
— Чего бы ты этим добился? Послушай, это просто глупо. Ты такой
же неисправимый романтик, как твой отец. Такой же донкихот. Он никак
не желал видеть мир таким, каков он есть.
— Если вы говорите...
— Я говорю правду, — кротко сказал дядюшка Чарлз. — А она часто
причиняет боль. Но чего он добился? Знаю, ты всегда обожал отца. Если
бы в юности ты чувствовал большую уверенность в себе, то не послушался
бы моих советов и стал бы барристером, как отец. Но другие, как ни горь-
ко мне говорить об этом, не разделяли твоего отношения к нему. ТЬоя
мать ушла от него. Он умер почти никем не оплаканный всего в пятьдесят
два года. Спроси хотя бы свою родную сестру. Что она про него думает?
Не в силах больше смотреть в глаза дядюшки Чарлза, Хью отвернулся.
Его взгляд упал на корзину для бумаг, набитую книжками в ярких об-
ложках.
— Ты не согласен?
—- Он был лучшим человеком, которого я знал.
Дядюшка Чарлз вздохнул.
— Не сомневаюсь, что именно так ты и думаешь. А жаль. Ты не уви-
дишь мир таким, каков он в действительности... Ты предпочитаешь идти
собственной дорогой...
— Благодарю вас. Мне не на что жаловаться!
— И это перед арестом по обвинению в убийстве? — усмехнулся дя-
дюшка Чарлз. — Послушай, не говори глупости! — Он взял себя в ру-
ки. — Позволь мне выразиться яснее. Ъ>1 предпочитаешь водить знаком-
ства с людьми, которые тебе нравятся; тебя отнюдь не заботит куда более
разумное соображение: а могут ли они быть тебе полезны? Ты отказыва-
ешься от приглашений, ты избегаешь общества. Более того, я даже слы-
148
шал, как ты насмехался над обычаями, над тем, что теперь называют об-
щественными контактами.
— Я всего лишь сказал и готов повторить...
— Мой дорогой мальчик, будь любезен не прерывать меня. Каков ре-
зультат подобного поведения? Ты опозорил фирму куда больше, чем твой
отец опозорил свою профессию.
— Я был глупцом. Если угодно, так меня и называйте.
Брови дядюшки Чарлза поднялись, но тяжелые веки едва дрогнули.
— Глупцом? — повторил он. — Прекрасно! Вероятно, лучшего опреде-
ления не найти. Но каков результат? Ты пренебрегаешь всеми, включая
меня, кто мог бы тебе помочь. Немного влияния здесь, небольшой нажим
там — и можно было бы значительно сократить для тебя тот путь, по
которому ты должен идти сам. Тебе не поможет ни одна душа на свете.
— Уж так и не поможет, черт возьми! — проговорил новый голос.
Дверь открылась, бесшумно закрылась, и на ее фоне вырос Патрик
Батлер — с портфелем в руке, готовый ринуться в бой.
Как вы понимаете, он говорил негромко и с тем убийственным спо-
койствием и с той подчеркнутой вежливостью, к которым он всегда прибе-
гал, загоняя свидетеля в угол и готовясь нанести последний, но отнюдь
не милосердный удар. Судя по всему, он пришел в контору некоторое вре-
мя тому назад. На нем не было ни пальто, ни шляпы; изысканная стро-
гость его темно-синего костюма, серого галстука и белоснежного ворот-
ничка в* этом старом кабинете казалась особенно неотразимой.
— Вы должны простить меня, дорогой друг, — продолжал Батлер, дру-
жески похлопав Хью по плечу, — за то, что я не позвонил вам утром. Но
я весь день занимался вашим делом. И, думаю, небезрезультатно.
Выражение лица дядюшки Чарлза не изменилось, разве что стало чуть
более высокомерным. Он оглядел вошедшего с ног до головы, и его челю-
сти, казалось, налились еще большей тяжестью.
— А что, собственно, вы здесь делаете, сэр? — спросил он. — По-мое-
му, я не приглашал вас. Будьте добры немедленно уйти.
Батлер сделал шаг в сторону сэра Прентиса. Его тон резко изменился.
— А не пошли бы вы... старый ханжа! — нарочито вульгарно прогово-
рил он. — Я хочу свести кое-какие счеты.
Глава 18
Чарлз Грэндисон Прентис вынул кожаный портсигар. Достал сигару,
проткнул ее иглой, прикрепленной к цепочке для часов, затем убрал по-
ртсигар и иглу.
— Если вы отказываетесь уйти, мистер Батлер, — продолжал он, под-
нимая глаза, —• придется вызвать швейцара, чтобы он выставил вас на
улицу. Посмотрим...
— В самом деле? — Батлер снова был сама учтивость и улыбчи-
вость. — Посмотрим!
-Ы9
Дядюшка Чарлз протянул руку и нажал кнопку звонка на столе Хью.
Батлер с показной учтивостью бросил портфель на стул и небрежной
походкой подошел к столу.
— Так вот, — заметил он, — я располагаю уликами, на основании кото-
рых намерен отправить вас в тюрьму. Вы предпочитаете ознакомиться с
ними здесь, без посторонних, или в присутствии офицера полиции?
С холодным презрением подняв брови, дядюшка Чарлз еше раз нажал
кнопку звонка и зажег спичку.
Батлер кивнул, повернулся к нему спиной, подошел к двери и широко
распахнул ее.
— Инспектор сыскной полиции Дуфф! — на весь коридор гаркнул он.
Не зная, чего и ждать, Хью в полном отчаянии смотрел на знакомый
коридор с рядами дверей по обеим сторонам. В конце коридора из-за угла
приемной справа от Хью выглянуло серьезное лицо инспектора Дуффа.
— Ага! — крикнул он в ответ.
— Будьте любезны, зайдите сюда.
Дядюшка Чарлз погасил уже поднесенную к сигаре спичку.
— Одну минуту, — резко сказал он.
Батлер поклонился и снова подошел к двери.
— Старая шельма, — прокричал он в дальний конец коридора, —
желает, чтобы вы немного подождали! Идет?
Инспектор Дуфф кивнул и убрал голову.
Стук пишущих машинок внезапно оборвался. Мисс Огден, выйдя с под-
носом из буфетной, поскользнулась, чашки опрокинулись, и девушка, с
трудом удерживая поднос, нырнула обратно.
Живот дядюшки Чарлза то раздувался, то сокращался, как у лягушки.
— За такие слова я могу подать на вас в суд! — отрезал он.
— Мне это известно, — вкрадчиво согласился Батлер. — Когда я разбе-
русь с вами, любезный, посмотрим, захотите ли вы подавать на меня в
суд.
Гордо вскинув голову, Патрик Батлер взирал на дядюшку Чарлза, и его
левая рука машинально тянулась к лацкану воображаемой черной шелко-
вой мантии, в которой он выступал в зале суда.
— Кажется, вы знакомы с мадам Сесиль Фейюм?
— Вы же знаете, что я встречался с ней, — буркнул дядюшка Чарлз.
— Встречались. Очень хорошо.
Обитателей всех помещений фирмы в буквальном смысле слова парали-
зовало. Не будучи исключением, мисс Прунелла Уотс, секретарша Хью, с
трудом справилась со слабостью в ногах и наконец явилась на зов. Когда
она показалась в дверях, Батлер встретил ее улыбкой.
— Ах, вот и вы, моя милая, — проговорил он, ласково взяв девушку
за подбородок. — Мне бы такую очаровательную секретаршу... Не отка-
жите в любезности попросить мадам Фейюм — она в приемной, доро-
гая, — присоединиться к нам.
Он потрепал девушку по щеке.
150
Мисс Уотс вспыхнула. Как впоследствии она рассказывала подругам,
исключительно от негодования по поводу столь возмутительного насилия.
Так или иначе, она тряхнула головой и сказала, что исполнит про-
сьбу.
— Вот такая девушка по мне! — просиял Батлер и, закрыв дверь, снова
повернулся к дядюшке Чарлзу.
— А теперь, сэр, да будет вам известно, что вчера вечером, после того
как вы удалились, ваш племянник и я взяли интервью у мадам Фейюм
в ее артистической уборной. Судя по всему, она не очень благоволит к вам.
Ведь так, не правда ли?
Дядюшка Чарлз зажег очередную спичку и, раскурив сигару, прогово-
рил с тихой злобой:
— Я, мистер Батлер, не специалист по части симпатий и антипатий
французских проституток. Уж скорее вы.
Батлер улыбнулся.
— Вы мне льстите, — сказал он. — Однако еще разок назовете ее про-
ституткой, и я буду к вам куда менее милостив, чем собирался. — И
он продолжал совсем другим тоном: — Она — честная женщина. Ей не
доставляет удовольствия говорить ложь. В основном ее показания
были правдивы. Но в одном случае она по принуждению солгала
нам.
Батлер круто повернулся к Хью.
— Дорогой Хью, — сказал он с резкостью, вполне простительной
между друзьями, — неправду она ответила на ваш вопрос. Отвечая, она
отвела глаза и что-то добавила, будто бросая вам вызов. Вы заме-
тили?
— Да! — воскликнул Хью. — Заметил, конечно, заметил! Но не понял,
что она имеет в виду. Это было, когда она сказала...
— Минутку, — мягко перебил его Батлер.
В дверь тихо постучали. Мисс Уотс впустила Сесиль и тут же поспешно
скрылась.
Было заметно, что, несмотря на лихую демонстрацию пальто из лео-
парда, алого платья и восточной шляпки, Сесиль не на шутку испуга-
на. Но, увидев Батлера и Хью, она приободрилась. И даже более
того.
Отличный тактик, Батлер молча ждал. Ошибку допустил не кто иной,
как сам Чарлз Грэндисон Прентис.
— Позвольте предупредить вас, милая дама, — вынув сигару изо рта,
высокомерно произнес он гортанным голосом, — что вы находитесь в при-
сутствии солиситора. Советую быть осторожнее.
Сесиль остановилась. Пальто вздымалось у нее на груди в такт биению
сердца, бледное лицо пылало, в бездонных глубинах темно-карих глаз за-
жегся гнев, губы, накрашенные темной помадой, приоткрылись, обнажив
ослепительные зубы.
•'L51
— Черт побери! — прошептала она.
— Совершенно верно, — улыбнулся Батлер. — Вы ведь знаете, что, по-
ка здесь молодой Прентис и я, вам нечего бояться, не так ли?
— Знаю, черт побери!
— Тогда вам остается сесть, — сказал Батлер, указывая на черное кожа-
ное кресло напротив дядюшки Чарлза, — и ответить на несколько моих
вопросов, как... гм!., вчера вечером. Правда, тогда мы немного припоз-
днились.
Хью, тоже улыбаясь, подвел Сесиль к креслу. Усевшись и расправив
складки платья и пальто, она схватила его за руку. Молодой человек при-
мостился на подлокотнике. Глаза Сесиль внимательно изучали его лицо.
— Я — ваша французская мамочка, да? — со страстным волнением
спросила она. — Я в порядке?
— Более чем, Сесиль. Но послушайте мистера Батлера.
— Сесиль, — начал Батлер, презрительным жестом указывая на дя-
дюшку Чарлза, — вы раньше когда-нибудь видели этого человека?
— Но я уже сказать вам!
— Нет! словно тесаком рубанул Батлер. — Необходимо все сделать
в строгом соответствии с правилами дачи свидетельских показаний. Вы
раньше когда-нибудь видели этого человека?
— Mais, oui!1 Да! Один раз!
— Когда и где?
— В театре «Оксфорд». Вчера вечером!
— До или после того, как вы давали показания полиции?
— Но я вам обоим, — Сесиль перевела взгляд с Батлера на Хью, —- уже
сказать все вчера. Это было раньше, чем полиция прийти туда.
— Будьте любезны вспомнить, насколько раньше.
— Я не знаю. То есть не совсем точно. Он...
— Постарайтесь назвать хотя бы приблизительное время. Пять минут?
Десять? Пятнадцать? Сколько?
— Думаю, пятнадцать. Около того.
— Пятнадцать минут. Ясно. Что он вам сказал?
Сесиль постепенно возгоралась от манеры Батлера.
Каждый жест, каждая интонация барристера столь явственно вызывали
в воображении атмосферу суда, что женщина испытывала трепет, всей ду-
шой откликалась на происходящее и получала такое же удовольствие, как
и сам улыбающийся Патрик Батлер. Она выпаливала ответы с такой же
скоростью, с какой он кидал вопросы.
— Он сказать, — ответила Сесиль, — его имя — мистер Чарлз Прентис
из «Прентис, Прентис и Вон». Он сказать, что. он ах как огорчен! — Она
изобразила его мимику и вся задрожала при словах: — Услышать от поли-
ции по телефону, что моего бедного мужа Абу зарезали мавританским кин-
жалом в кабинете его племянника.
1 Ну да! (фр.)
152
— Прошу прощения. Мавританский кинжал, — кажется, вы так
сказали?
— Я...
— Пожалуйста, ничего не скрывайте, мадам. Не бойтесь. Он описал
вам кинжал?
— Нет. Он только сказать, что их хороший клиент из Касабланка в Ма-
рокко прислал его в подарок фирме.
— И что вы сказали на это?
— Я сказать: «О Боже!» Я так чувствовать, когда услышать, что бед-
ный Абу мертв.
Батлер не сводил с Сесиль глаз. Ее взгляд был прям и открыт, губы
слегка дрожали.
— С вашего позволения, мадам, мы обратимся к другому аспекту дела.
Муж вам что-нибудь рассказывал о своих отношениях с фирмой «Прентис,
Прентис и Воган»?
-Да!
— Что именно?
— Абу говорить, что он встретить члена этой фирмы, большой
партнер.
— Вероятно, большим партнером он называл старшего компаньона? —
поспешно прервал Батлер. — Вы в этом уверены?
— Да! Абу так и говорить!
— Продолжайте, прошу вас.
— Хорошо! Абу говорить, что этот член убедить его вкладывать шесть
тысяч фунтов в большой тайный вклад под названием Американско-
Английско-Иракская Нефть. Абу отдать ему чек и получить акции.
— Эти фальшивые акции при вас?
— Да. Они у меня в сумочке.
— Вскоре мы представим их в качестве вещественного доказательства
номер один. А пока — будьте добры, расскажите,нам, что было дальше
с вашим мужем.
— Абу обнаружить — не знаю как! — что такой фирмы на свете нет.
Он выяснить, что этот человек надуть его.
— Понятно. И все это вы вчера вечером рассказали мистеру Чарлзу
Грэндисону Прентису? — Батлер сделал указующий жест. — Вот ему?
-Да!
— В самом деле? И что же он сказал?
— Он?! — Голос Сесиль взвился на истерической ноте. — Он стать со-
всем елейный и дурашливый со мной. — Разъяренная женщина изобразила
и эту сцену, подняв плечи и опустив веки. — Он взять моя рука и сказать:
«Нет, нет, нет!» Он сказать, л не должна говорить полиции. Нет, нет, нет!
Он говорить, я должна сказать полиции, что тот, кто надуть Абу, совсем
не член фирмы. Он говорить, я должна сказать им, что тот, кто на-
дуть, — мошенник, который только пред-ста-виться кем-то из фирмы.
— Вы так и сделали?
153
— Да!.— Сесиль беспомощно взмахнула рукой. — Поэтому я потом и
вести себя так смешно с вами и мой французский сын. Мне ничего не
остаться!
— Значит, все, что вы сказали полиции, — ложь?
— Grand Dieu1, что мне делать? — Сесиль разрыдалась, и по ее щекам
потекли слезы, смешанные с тушью. — У меня не было выхода! — Она
ткнула пальцем в сторону дядюшки Чарлза. — Этот человек угрожать
мне...
— Ах так, — стрелой пронеслось по кабинету, — он угрожал вам?
-Да!
— Вас не затруднит рассказать его мил... гм! Рассказать нам, чем он
вам угрожал?
Сесиль уронила руки на колени, но при этом гордо подняла голову.
— Я француженка, — объявила она, — но родилась в Марокко. О моем
первом муже я уже говорить вам, — она коснулась колена Хью, — вчера
вечером. Он взломщик, которого они называть Le Renard, Лис. Я любить
его. Ах! Вам, мужчинам, не понять, как я любить его! Я часто помогать
ему убегать, пока они не застрелить его в Ницце. Я долго думать, что
жить больше незачем. Но этот человек, — она показала на дядюшку Чарл-
за, — говорить, что он все знать обо мне от клиента, который жить в Ма-
рокко. Он говорить, что Интерпол, который международная полиция, все
еще искать меня, чтобы посадить в тюрьму за помощь моему мужу. Он
говорить, если я не сказать полиции, как ему нужно, он дать знать в Ин-
терпол, и они посадить меня в тюрьму даже теперь.
Батлер — голова откинута, левая рука у левого лацкана пиджака —
ласково смотрел на Сесиль.
— А если бы я, мадам, сказал, что Интерпол ни в чем не обвиняет вас?
Женщина молча раскрыла рот.
— И я с радостью сообщаю вам об этом, мадам Фейюм. Английское
отделение Интерпола находится в Новом Скотленд-Ярде, рядом с отделом
информации. Час, проведенный там нынче утром с любезного разрешения
мистера Ли, — и я узнал то, о чем только что сообщил вам.
Лицо Сесиль пришло в движение. Но Батлер не дал ей заговорить. Его
рука вновь простерлась в широком жесте.
— Но этот человек угрожал вам? — спросил он.
-Да!
— У вас есть свидетель, который мог бы подтвердить, что он угрожал
вам?
(Батлер медленно отчеканил каждый слог слова «угрожал»).
— Да. Рассыльный, которого зовут Джон-ни. Он быть за дверью. Не
думаю, что толстый насмешник знать об этом. Но Джон-ни все слышать.
— Мадам, вы готовы поклясться в суде, что говорите правду?
— Если вы просить, то да.
1 Великий Боже (фр).
154
— Мадам, вам известен смысл понятия, которое в обиходе называется
«шантаж»?
Сесиль задумалась.
— Это значит у кого-то просить денег, да? Если деньги не дают, вы
сердиться и говорить о нем плохо?
— Нет, — решительно возразил Батлер. — Вы повторяете распростра-
ненное заблуждение. Понятие «шантаж» трактуется гораздо шире.
— Pardon!
— Если некое лицо прибегает к незаконным угрозам с целью принудить
другое лицо дать предвзятые показания, особенно показания ложные, —
Батлер скрестил руки на груди, — то оно является более виновным, неже-
ли в том случае, если бы вымогало деньги. Шантаж — тяжкое уголовное
преступление. Он влечет за собой многолетние каторжные работы. Я по-
забочусь, чтобы ваш насмешник отбыл срок на всю катушку.
На сем Батлер с легким поклоном отступил на шаг и взмахнул рукой.
— Я закончил, — вежливо сказал он. — Мистер Чарлз Грэндисон Пре-
нтис может провести перекрестный допрос.
Перекрестного допроса дядюшка Чарлз проводить не пожелал.
То был один из сокрушительных нокаутов, которыми славился «прокля-
тый ирландец».
Дядюшка Чарлз уже забыл о своем высокомерии. Дрожащей рукой он
положил сигару на краешек пепельницы. Даже его отлично скроенный ут-
ренний костюм с гарденией в петлице, казалось, обвис на нем мешком.
Вращающийся стул скрипел под мистером Чарлзом Грэндисоном Пренти-
сом, который безуспешно пытался подняться. Встать ему так и не удалось.
— Батлер, — проговорил он. Его гортанный голос срывался. — Вы шу-
тите! Вы не сделаете этого!
— Ха! — с удовольствием произнес Батлер. — Не сделаю?
Хью вскочил с подлокотника кресла, в котором сидела Сесиль.
— Послушайте! Подождите! — запротестовал он. — Я вовсе не соби-
рался!.. Я не хотел...
Батлер подошел к молодому человеку и схватил его за плечи.
— Дружище, — спокойно сказал он, — я обещал, что старый мошенник
пожалеет о том, что отрекся от вас. Обещал или нет?
— Да, но...
— Теперь вы видите его насквозь, — мягко продолжал Батлер. — Он
недолюбливал вас с тех пор, как вы были мальчишкой. Вы не умеете при-
спосабливаться; вы не соответствуете его примитивным шаблонам. Отда-
дим ему должное: он бы не позволил повесить вас за убийство, сведя дело
к непреднамеренному убийству или к убийству во время самозащиты. Но
дальше он не пошел бы. Его не очень беспокоило совершенное здесь убий-
ство, коль скоро в нем повинны вы. Он всегда считал вас неуравновешен-
ным, драчливым, да и вообще недостойным его расположения. Но мошен-
ничество в такой фирме, как ваша! Оно неминуемо привело бы фирму к
полному краху. Он знал, что не может свалить его на вас, а вот убий-
:i55
ство — может. По крайней мере, ему так казалось. Послушайте! Когда,
по вашим же показаниям, Абу впервые вошел сюда, разве он не сказал,
что желает видеть того самого мистера Прентиса?
Хью схватился за голову.
— Да! Да, так и сказал.
— И кого же, скажите на милость, он имел в виду, как не старшего
компаньона?
— Я...
— Согласно вчерашним показаниям мадам Сесиль, — Батлер кивнул в
сторону оцепеневшей женщины, — несколько дней назад Абу написал ему
письмо. Так можно ли, черт возьми, поверить, что он ничего не знал?
Хью впервые увидел, что дружба Патрика Батлера так же сокрушитель-
на, как и его вражда.
— Не волнуйтесь, мой мальчик, — продолжал Батлер, хлопая Хью по
плечу, — он сполна получит все, что ему причитается.
— Но я не хочу!
— Не хотите... Неужели вы станете отрицать, что вам отвратительна
его подлость?
— Нет! — воскликнул Хью. — Я не отрицаю, что его подлость мне от-
вратительна, но я не хочу видеть его в тюрьме. Если он надул Абу, — Хью
шумно вздохнул, — ну... может быть, ему были нужны деньги, или он ду-
мал, что нужны. Нельзя ли найти какой-нибудь компромисс? Раз вы по-
дошли к концу своего фейерверка...
Батлер отступил на пару шагов и рассмеялся, закинув голову.
— К концу фейерверка, говорите? Ах, дружище, да вы еще и начала-то
не видели! Смотрите же!
Батлер торжественно подошел к столу Хью и несколько раз нажал на
кнопку звонка, вызывая секретаршу. Как ни прискорбно об этом говорить,
но мисс Прунелла Уотс, должно быть, подслушивала, ибо дверь распахну-
лась со скоростью, едва ли возможной при иных обстоятельствах.
Батлер весь просиял.
— Ах, милочка! — приветствовал он секретаршу. — Что за зрелище
для утомленных глаз! Лорд Саксмунд случайно не здесь?
— Д-д-да, мистер Батлер. Он в приемной.
Дверь стремительно закрылась.
Лорд Саксмунд? Душа Хью Прентиса, безмолвно (выражаясь фигураль-
но) издав глубокий стон в предвидении стычки между графом Саксмундом
и Патриком Батлером, дух коего взыграл с поистине дьявольской резвос-
тью, заставила его (опять-таки говоря фигурально) пережить ощущение,
какое испытывает человек, чья голова внезапно пришла в соприкосновение
с каменной стеной.
Даже то обстоятельство, что Сесиль, обуянная внезапным порывом
чувств, с донельзя округлившимися глазами, настойчиво дергала Хью за
рукав, оказалось бессильным поднять окончательно, упавший дух молодого
человека.
456
(— Этот человек, — шептала Сесиль, яростно кивая на Батлера, —
просто ужасный. Да, черт побери! Я думать, мой первый муж плохой,
но он!.. Когда он прийти со мной домой вчера ночью... вы знаете, как
долго он держать меня без сон утром?!
— Ш-ш-ш!
— Я-то знаю, но — черт побери! Как долго...
— Ради Бога, тише!)
Хью так и не узнал, какие душераздирающие подробности поведала бы
ему Сесиль, если бы мисс Уотс снова не открыла дверь.
Лорд Саксмунд, который выглядел еще ниже и толще из-за надетого
на нем жемчужно-серого пальто с черными лацканами, грузно ступая, с
воинственным видом вошел в кабинет. Его воинственный вид усугубляла
опущенная на один глаз мягкая серая шляпа. Он опять курил сигарету.
Рядом с ним шла Пам.
Лорд Саксмунд тяжело подошел к Батлеру.
Однако все, буквально все выходило не так, как ожидал Хью.
— Ну! — прорычал лорд Саксмунд, вынув сигарету изо рта. — Только
потому, что вы утром позвонили мне, я проделал весь этот путь из дере-
вни. Вот так-то. Значит, мир?
Он, словно нехотя, протянул руку.
— Мир, — серьезно сказал Батлер и пожал протянутую ему руку. — А
кроме того, доброжелательство и сотрудничество. Если я могу быть вам
полезен, то отныне я — к вашим услугам.
— Хорошо, — проворчал лорд Саксмунд, разглядывая пуговицу на жи-
лете Батлера, чтобы не смотреть ему в лицо. — Между нами говоря, уж
лучше иметь в вас сторонника, чем противника. Уф! — Он нетерпеливо
взмахнул рукой с сигаретой. — Потом поговорим. Увидите, что я не такой
уж прижимистый. А тем временем, как я сказал по телефону, любая мел-
кая услуга, какую я могу оказать вам...
Здесь, по-прежнему стараясь не глядеть на Батлера, лорд Саксмунд от-
вел глаза вправо. И увидел Хью.
— Папа! — предостерегающе воскликнула Пам. Но поздно.
Лорд Саксмунд являл собой уже не просто рассерженного человека.
Гнев его перешел все границы, доступные разуму человеческому и божест-
венному. Он бросил сигарету на пол, наступил на нее; затем сорвал с голо-
вы аккуратную серую шляпу, высоко поднял ее и швырнул под ноги.
— Вот человек, — завопил он, — который совратил мою дочь с пути
истинного! Опоил ее коньяком (да, да!), а ведь бедной овечке никогда не
давали ничего крепче лимонада.
Но тут его сразило воспоминание о второй чудовищной гнусности.
— Швырнул меня, — кричал лорд Саксмунд, — сквозь стеклянную
стенку моей собственной ванны! И еще пустил на меня холодный душ!
О-о-о! Да поможет мне Бог!
— Пам! — Хью разъярился не меньше лорда Саксмунда.
Пам бросила на него любящий взгляд и сразу отвела глаза.
'157
— Пам!
— Я убью его! — взвыл лорд Саксмунд.
И вновь перемена.
Несмотря на свое душевное состояние, Хыо твердо решил не допускать
ничего подобного тому, что омрачило минувшее утро. Поэтому когда взбе-
шенный пэр взмахнул кулаком, от которого увернулся бы и слепой, Хью
крепко схватил его под мышки и поднял высоко над головой. Ноги и кула-
ки лорда Саксмунда молотили воздух. Его проклятия оглашали все поме-
щения по обеим сторонам коридора. Хью подошел к стулу около двери
и водрузил на него свою ношу, как ему казалось, сравнительно мягко.
— Ну-ну! — прищелкивая языком, вмешался Патрик Батлер. — Доро-
гой мой, идет расследование. Время не слишком подходящее...
— Да провались все надувательства, все, кого надули, и сам глава фир-
мы! — в бешенстве закричал Хью. — Это действительно серьезно! Пам,
идемте со мной!
И, схватив не слишком упиравшуюся Пам за руку, он распахнул дверь
и вытащил девушку в коридор.-
Глава 19
В долгой, спокойной истории фирмы «Прентис, Прентис и Воган»
(основана Джош. Прентисом, эсквайром), вероятно, еще не случалось по-
добной сцены. Разумеется, сотрудники не принимали в ней прямого уча-
стия. Из помещений по обеим сторонам длинного коридора долетал сла-
бый шум, приглушенный стук пишущих машинок, свидетельствующий о
том, что сотрудники украдкой подглядывали из-за дверей и затем разбега-
лись шептаться по углам. Правда, мисс Уотс как угорелая бежала по кори-
дору, а мисс Огден, предприняв еще одну вылазку из буфетной со вторым
подносом, уставленным чашками, поспешно шмыгнула обратно. Зато из
кабинета Хью, дверь которого оставалась широко раскрытой, несся невоо-
бразимый гам: казалось, там все старались перекричать друг друга.
— Черт побери! — голосом, исполненным благоговейного ужаса, кри-
чала Сесиль Фейюм. — Но я не знаю, который из них хуже!
Лорда Саксмунда, который сидел откинувшись на спинку стула, безо-
становочно выкрикивая: «Убью! Убью!», удалось угомонить лишь после
того, как Патрик Батлер левой рукой сжал ему горло.
— А теперь слушайте меня! — проревел Батлер. — Если вы скажете
еще хоть одно слово, то, ей-богу, я не стану защищать Джо Петермана.
Понятно?
Лицо лорда Саксмунда уже побагровело, но он продолжал лягаться.
— Если Джо получит срок, что произойдет? Так я вам скажу что! — за-
явил Батлер. — У Большого Луи не останется ни одного человека, кото-
рый мог бы свинтить коробку... гм!., я хотел сказать «открыть сейф»...
даже самый пустяковый. И наконец, что вы там несете про галлоны конья-
ка и погибель своей дочери?
1S8
Лорд Саксмунд перестал лягаться.
— Ваша дочь, — продолжал Батлер, — может влить в себя куда боль-
ше коньяка и прочего спиртного, чем когда-либо могли вы сами. А чем
вас не устраивает Хью Прентис? Он из лучшей семьи, чем любой титуло-
ванный козел, которого вы можете купить на свои деньги. Он работает
как черт. Он единственный, у кого хватило духа прошибить вами вашу сте-
клянную стенку, не заботясь о том, кто вы такой. Он любит вашу дочь,
и она любит его. Если я хоть немного его знаю, у него самые благородные
намерения...
— Ну? — То был первый осмысленный вопрос лорда Саксмунда.
В довершение всеобщей неразберихи дверь кабинета Джима Вогана рас-
пахнулась, и в ней показались лица Джима и Моники Прентис.
— Хью! — позвал Джим громким театральным шепотом. — Что за
чертовщина?
— Ш-ш-ш! — шикнул Хью.
Все еще таща Пам за собой, он не мог найти более спокойного убежи-
ща, чем кабинет дядюшки. По крайней мере, там было пусто.
Хью поспешно втянул Пам в кабинет и решительно закрыл дверь.
Кабинет сэра Прентиса был больше и значительно менее аскетичен, чем
остальные. В нем было тепло: в большом мраморном камине горел огонь.
Колеблющиеся отсветы пламени мягко поблескивали на массивной мебели.
Напротив двери посередине стены висел портрет в полный рост — Джош.
Прентис, эсквайр (1714 - 1772). У Джош. Прентиса были пудреный парик,
парчовый камзол и отвратительная улыбка. Под портретом стоял диван
восемнадцатого века. Усадив на него Пам, словно та собиралась позиро-
вать для своего портрета, Хью остался стоять.
— Итак, — сказал он, глядя сверху вниз, — что все это значит?
— Ну, правда же, — пробормотала Пам, — думаю, из всех недостой-
ных представлений, какие мне довелось видеть...
Во рту у нее снова перекатывалась слива.
— Ах, Пам! Прекратите!
— П-прекратить? Что именно?
— Ваше нелепое сюсюканье. Где вы только ему научились!
Молчание. Пламя бросает желтые блики на потолок и стены.
— Из-звините, — проговорила Пам уже нормальным голосом. — Но
так уж меня учили. Иногда от этого трудно отделаться. Папа и мама обо-
жают, когда я так говорю. Они считают, что этим я проявляю внимание
к ним, и не разрешают мне разговаривать иначе. — Тон ее изменился: —
Почему, — пылко спросила она, — почему вы ушли и сдались полиции?
Решили, что все бессмысленно? Ведь так?
-Да.
— Да! Бессмысленно потому, что вы раскусили свою ужасную Хелен,
а на все, кроме нее, вам плевать?
— Что? — вскричал окончательно ошарашенный Хью.
— Так или нет?
159
— Нет, нет и нет! — Хью упал на колени и обхватил руками ноги
Пам. — Неужели все женщины абсолютно безумны?
— Т-так или нет? Я знаю, что не имею права спрашивать вас, — сказа-
ла Пам, опуская глаза и теребя парчовую обивку дивана, — но именно так
вы и поступили.
— Нет, нет и нет! Я пытался сказать вам, что люблю вас...
— ЧТО? — в свою очередь воскликнула Пам.
— Да! Именно это я и пытался сказать. Но вы шарахнулись ют меня,
как от прокаженного. Вы дважды велели мне уйти. Естественно, я решил,
что вам невыносим мой вид.
— О Боже! — воскликнула донельзя смущенная Пам. — Неужели все
мужчины абсолютно безумны? — На глазах у нее блеснули слезы. —
Идите сюда, — проговорила она, глотая слезы и поглаживая рукой ди-
ван. — Обнимите меня. Конечно, если вам хочется. Объясните, что значит
весь этот жуткий вздор.
— Что вы называете вздором? — спросил Хью, вскакивая с колен и са-
дясь рядом с девушкой. — Свое собственное поведение?
— Но... но ведь вы унизили меня...
— Унизил вас? Я?
— Вы слышали все, что я говорила. Ах, вы ничего не понимаете!
— Нет, не понимаю! — вскричал Хью с жестом незаурядного орато-
ра. — Может быть, во всем этом есть некий скрытый смысл, который
ускользает от моего приземленного сознания. И все же...
— Послушайте, — умоляюще пробормотала Пам, уткнувшись лицом в
его плечо, — прошу вас, послушайте. — Она на мгновение замолкла. —
Как только я вас увидела, то стала самым шокирующим образом заигры-
вать с вами. Я это делала нарочно. Мне так хотелось.
— Я все же не понимаю...
— Мне было все равно. Я носила маску.
— Маску?
— Да. Манера говорить! Нелепые туалеты, про которые мама и папа
говорят, что это самый шик! Клоунский грим на лице! Глупое, жеманное
поведение, на котором они всегда настаивали! Не понимаете? Когда на вас
маска, можно делать все что угодно... валять дурака... и на все плевать.
Поняли, наконец?
— Да. Кажется, понял.
— Но сегодня, во время того ужасного разговора с вашей Хелен...
— Продолжайте!
— Я была собой, — сказали Пам, задрожав. — На мне не было маски.
Я ненавидела себя. Вся мелочная злоба, все злорадство, копившееся года-
ми, вылились наружу. А потом я узнала, что вы все слышали. Я не могла
вынести этого. Вот и все.
Наступило молчание.
Это было слишком: такая застенчивость в той, чья доброта, сердеч-
ность и боевой дух никогда не блистали столь ярко, .как в те минуты, когда
160
она ради него до последнего сражалась с неуступчивой Хелен... Хью почув-
ствовал комок в горле. В течение нескольких секунд он ничего не видел
в комнате, освещенной ярким пламенем камина.
Наконец он коснулся рукой лица Пам.
— Пам, дорогая, — ласково проговорил он.
-Да?
— Думаю, вам и в голову не приходило, что в том страшном разговоре
вы проявили себя самой любящей женщиной, когда-либо сотворенной Со-
здателем?
— Ваши слова причиняют мне боль, — сказала Пам, высвобождаясь из
рук Хью. — Пожалуйста, не делайте этого, Хью. Не надо.
— Причинить вам боль? Боже мой, неужели вы считаете, что я спосо-
бен причинить вам боль? Я так люблю вас. Именно во время того разгово-
ра я и понял, как вы мне дороги.
— Вы действительно так думаете?
— Пам, вы пойдете за меня замуж?
— Я...
— Да, — пробормотал Хью, вдруг почувствовав, как уныние, подобно
мировой тьме, овладевает его душой. — Знаю, это трудно.
— Трудно? Почему трудно?
— Я хочу сказать: трудно для вас. Ведь о таких глупостях, как деньги
вашего старикана, не может быть и речи. Вам придется жить на мой зара-
боток, только так. Захотите ли вы этого, дорогая? Сможете ли?
— Но я же показала вам, — воскликнула впервые по-настоящему раздо-
садованная Пам, — что могу вести дом не хуже любой другой женщины
в Лондоне! Мама многому научила меня, когда у папы не было ни пенса
за душой. Разве вы не поняли? Только папа мне ничего не позволяет де-
лать самой, говорит, что это ниже моего достоинства.
— Да, да. Еще и это. Мне предстоит повоевать с вашим отцом, Пам.
Не исключено, что придется десяток раз швырнуть его в окно. Вы нужны
мне такой, какая вы есть, а не той, в кого этот старый болван хочет вас
превратить. Переживете?
— Дорогой, прошу вас, выберите самую большую витрину в «Селфрид-
жес». Я помогу.
— Но. если вы не пойдете за меня...
— Не пойду? Лх! Вы же знаете, что пойду. Какой же вы глупый!
— Не понимаю, — сказал Хью, охваченный еще большим унынием, —
с чего мне вдруг привалило такое счастье? Со мной никогда не случалось
ничего подобного. — Неожиданно его посетило страшное сомнение. — Вы
не шутите? Вы действительно меня любите?
— Люблю ли я вас? — почти прорыдала Пам и протянула Хью ру-
ки. — Я докажу вам, но только чуть-чуть...
И здесь, как говорится, наступила пауза.
Как долго она длилась под желтые сполохи пламени, подрагивающие
на стенах, потолке и пудреном парике Джош. Прентиса, эсквайра, опреде-
6 «Сканддл в Хай-Чимнт.
161
лить едва ли удастся. Точные сведения можно было бы получить от Хью
или Пам, но и их представления на сей счет всегда оставались крайне ту*
манными. Одно известно доподлинно: нарушил ее возмущенный женский
голос, издавший громкое «ах!».
Разумеется, возмущенное восклицание исходило не от Пам. Оно сорва-
лось с уст мисс Прунеллы Уотс, которая в лучах яркого света, струившего-
ся из коридора, стояла у открытой двери.
— Я стучала три раза! — воскликнула мисс Уотс, пятясь, словно от ор-
гии в честь богини Иштар, каковую и впрямь напоминала сцена, представ-
шая ее взору. — Я постучала четыре раза! Но не могла достучаться...
И Пам и Хью были так взволнованны и возбуждены (нервы!), что по-
следний заорал на секретаршу:
— А зачем вам вообще понадобилось стучать?!
— Ах, право, мистер Хью! Я хочу сказать...
— Нет! Я хочу... чтобы... чем дело?
— Ах, извините, м-мистер Хью! Но мистер Батлер ждет вас в вашем
кабинете. Там происходят чрезвычайно ужасные вещи! Прошу вас!
Мисс Уотс пустилась бежать. Справившись с нервным возбуждением и
собравшись с мыслями, Хью и Пам решили последовать за ней.
— Хью, — задыхаясь, говорила Пам, пока они шли по коридору, —
ты... ты ведь не станешь сейчас разговаривать с папой? О нас с тобой?
— Да, да! Чем скорее, тем лучше!
— Но не сейчас, разве ты не понимаешь! Если там скандал или свалка,
папа наверняка в самой гуще.
Пам не ошиблась. В кабинете Хью, как и следовало ожидать, вовсю
полыхал, хоть еще и не достиг кульминации, скандал между лордом Сакс-
мундом и Патриком Батлером.
— Нет! Вы это сделаете! Сделаете! — выкрикивал лорд Саксмунд, пры-
гая по собственной шляпе. — Я вас нанял! Нанял или нет? И вы это сдела-
ете! Вот так-то! Должны, и все!
Выпрямившись во весь рост, Батлер невозмутимо обозревал противни-
ка с ног до головы и с головы до ног.
— Ах, малыш, малыш, — заметил он. — «Должен» — не то слово, ко-
торое следует употреблять в разговоре с Патриком Батлером.
Лорд Саксмунд вновь пустился в пляс на своей шляпе.
— Он — пустозвон! — вопил разъяренный пэр, обращаясь ко всей ком-
пании. — Малахольный! Он спятил! Свихнулся! Тронулся! Я вас
спрашиваю!
— Несносный коротконогий хулиган, — выводил звучный баритон
Батлера, — ради вас я рискую. Впрочем, я всегда рискую. Коль скоро я
выступаю в качестве вашего друга, то ваше имя не только не будет упомя-
нуто, но про него никто не заикнется вовсе. Это яснее ясного. Ну а что
до нравственной стороны дела, — он щелкнул пальцами, — я, как всегда,
предпочитаю, чтобы мой клиент был по возможности виновен.
— Так чего ради вы устраиваете всю эту кутерьму? Что там...
162
— На земле нет, — заявил Батлер, — и никогда не было человека, рож-
денного женщиной, который мог бы приказывать мне.
— Никто и не собирается вам приказывать. Я только...
— Значит, до вас дошло? Тогда давайте сюда погашенный чек.
Лорд Саксмунд запустил руку в нагрудный кармашек пиджака под жем-
чужно-серым пальто, но заколебался.
,— Да, да, да! — сказал Батлер. — Мы отлично понимаем, что вы никак,
не связаны с интересующей нас фирмой. Его дал мне мистер Луи Рефтон,
которого иногда называют Большим Луи. Погашенный чек, будьте
любезны.
Лорд Саксмунд протянул серый чек, приколотый скрепкой к листку
бумаги.
Атмосфера в кабинете плавно и как бы незаметно изменилась.
Сесиль Фейюм, все так же широко раскрыв глаза, сидела в кресле. Дя-
дюшка Чарлз все так же сидел у письменного стола, но теперь спиной к
собравшимся, поставив локти на стол и сжав голову ослабевшими руками.
Джим Воган и Моника вошли в кабинет в отсутствие Хью, и до самой
последней минуты Джим стоял прислонясь к шкафу с картотекой и, каза-
лось, с огромным вниманием наблюдал баталию лорда Саксмунда с Пат-
риком Батлером. Испуганная Моника прижалась к его руке.
Но битва уже закончилась.
Лорд Саксмунд, озадаченный, с тревожным выражением раскрасневше-
гося лица, уселся на тот самый стул, на который не так давно его сгрузил
Хью. В камине под зеркалом гудел и потрескивал огонь.
Держа чек в одной руке, другой Батлер взял свой портфель со стула
лорда Саксмунда и выглянул в коридор. Хью, обнимая Пам за талию, сто-
ял рядом с дверью, и ему показалось, что Батлер сделал какой-то знак.
Он взглянул через плечо и в конце коридора увидел инспектора Дуффа. Ему
почудилось, что инспектор кивнул. Батлер закрыл дверь. С чеком и по-
ртфелем в руках он не спеша подошел к коврику у камина и остановился
между решеткой и кожаным диваном спиной к огню и зеркалу. Бросив
быстрый взгляд на засохшую на решетке кровь, он посмотрел на груду
детективов, сваленных на диване, и положил рядом с ней портфель.
Затем Батлер повернулся к собравшимся. Нет, не только сила и обаяние
его личности покорили и заворожили всех присутствующих. Здесь было не-
что большее.
Хью мог бы поклясться, что с уст Батлера вот-вот сорвется: «Ваша
милость, господа присяжные заседатели...» Но тот вовремя опомнился и
не изрек привычного вступления.
— Кажется, все уже забыли, — начал Батлер, — что двадцать четыре
часа назад, почти минута в минуту, в этой комнате, на диване, что стоит
передо мной, ударом кинжала был заколот человек. И, похоже, никто не
в состоянии сказать, как и почему он был убит в комнате, которая — по
всем признакам — была заперта.
Бои/ — пробило на часах в дальнем конце Линкольн-инн-филдз.
163
В воздухе плыли те же тяжелые, приглушенные туманом звуки, кото-
рые Хью слышал сутки назад. Наблюдая небольшое общество, Батлер
ждал, пока часы пробьют пять раз.
— Если быть абсолютно точным, — продолжал он, — минуло ровно
двадцать четыре часа с тех пор, как Абу из Исфахана вошел в эту дверь.
Если у кого-то и возникло желание заговорить, то бой часов сковал его
язык. Батлер небрежно взял с дивана несколько детективов в ярких облож-
ках, подержал их в руках и бросил обратно, кроме одной книжки, названия
которой никто не мог разглядеть.
— Как бы вы к этому ни относились, — сказал он, — но я считаю
вполне уместным заметить, что мистер Хью Прентис обожает детектив-
ные истории. Каждый из нас читал их. И очень часто мы встречали в них
один и тот же расхожий прием. Умирая, жертва успевает сказать всего не-
сколько слов. Конечно же, называет имя убийцы. Но в некоторых сочине-
ниях жертва способна всего-навсего прохрипеть какую-то тарабарщину, ко-
торую не выговорит ни один нормальный человек. Автор придумывает ее
с единственной целью: направить расследование по ложному пути. Такой
на первый взгляд была и наша загадка. И все оттого, что Абу из Исфаха-
на, прежде чем испустить дух, схватил Хью Прентиса за руку и произнес
два слова: «Ваши перчатки».
Батлер помолчал. Хью больше не мог сохранять самообладание.
— Но я слышал его! — воскликнул он. — Именно так он и сказал!
— О нет. Не так, — возразил Батлер.
Он выпустил книгу из рук, и она, шурша страницами, упала на диван.
И вновь Батлер обратился ко всем присутствующим:
— Когда мой молодой друг Хью Прентис в Скотленд-Ярде изложил
мне эту историю и предложил свое собственное объяснение, она казалась
совсем немудреной, даже простой. Каковой в сущности и была, за исклю-
чением одной загадочной детали, то есть перчаток. Но вскоре... м-да, дей-
ствительно вскоре, — Батлер нахмурился, — произошли события, заста-
вившие меня ненадолго усомниться в подобном суждении. Сомневаться в
собственных суждениях было с моей стороны актом беспримерной глупос-
ти. — Как бы извиняясь, Батлер сделал вялый жест рукой. — Это непрос-
тительно и больше не повторится. По некотором размышлении, еще до того,
как мы с Прентисом пришли в уборную мадам Фейюм, я убедился, что все-
таки был прав. Затем, во время нашей беседы с этой дамой, в цепи моих
рассуждений появилось последнее звено. Оно все расставило по местам. Я
узнал, что в конце разговора с Абу Хью Прентис говорил по-французски.
На сей раз не выдержала Сесиль.
— По-французски? — вырвалось у нее.
Батлер с чуть насмешливой улыбкой взглянул на француженку и по-
клонился.
— Мадам, — напомнил он ей; — вы там были. Это было в вашей убор-
ной. К несчастью, я от волнения спихнул с туалетного столика целую вазу
белых гвоздик.
164
— Но французский? — не унималась Сесиль. — Какая разница, какой
язык он говорить?
— Постараюсь объяснить. У меня была прекрасная возможность уз-
нать, — заметил Батлер, устремив взгляд в потолок, — что вы пользуетесь
очень темной и яркой губной помадой. Прошу вас, одолжите мне ее не-
надолго.
— Моя губная помада? Зачем она вам?
— Дайте ее мне, пожалуйста, — сказал Батлер и, щелкнув пальцами,
протянул руку.
Несмотря на свою гибкость, Сесиль чуть не споткнулась, когда обходи-
ла стол, чтобы отдать Батлеру помаду._—
— Я хочу воспользоваться ею вместо карандаша, — ответил Батлер.
Он шагнул в сторону и повернулся вполоборота к зеркалу над камином.
Подняв правую руку, он быстро начертал на зеркале два коротких слова.
Они были написаны крупными прописными буквами темно-красного цвета:
VOS GANTS
— Едва ли вам надо объяснять, — сардоническим тоном сказал Бат-
лер, — что «vos gants» по-французски значит всего лишь «ваши перчат-
ки». — Он посмотрел на Хью. — Произнесите эти слова.
— Что такое?
— Я сказал: произнесите их. Просто, без всякого старания. Произ-
несите.
— Хорошо. Получается что-то вроде «во-ган». Буква «s», конечно, не
произносится, «gan» звучит в нос. В целом получается почти одно слово.
«Воган».
— Правильно, — сказал Батлер. — Ваше произношение не совсем четко,
но в общем вполне удовлетворительно. Так вот, все мы знаем, что люди,
которые в основном говорят по-французски-и лишь изредка по-английски,
как Абу, произносят английские имена на французский манер. Даже если
они хорошо говорят по-английски, то все равно английские имена произно-
сят, как французы. Мадам Фейюм! Думаю, вам редко приходится говорить
по-английски. Прошу вас, произнесите имя, которое я напишу на зеркале.
Батлер снова повернулся боком к заинтригованному обществу. Губная
помада быстро задвигалась по зеркалу. Под словами «vos gants» появилась
английская фамилия. Хью увидел ее, да так и обмер, не веря глазам.
— Произнесите то, что я написал.
— Но французы произносят это точно так же, как другие! —
воскликнула Сесиль. — Это «во-ган», что значить и «ваши перчатки», и
имя, которое вы написать. Я никогда не видеть это имя написанным. Но
вы смешной. Потому, что вы делать в нем звук, похожий на «вон».
А мы говорим...
На зеркале яркими буквами горело имя: Воган.
Голос Батлера прогремел на всю комнату:
165
— Вот вам и убийца. — Он показал рукой на зеркало. — Избалованный
любимчик фирмы, мистер Джеймс Воган. Испуская дух, Абу выкрикнул
именно это имя!
Глава 20
— Однако для тех, кто не говорит по-французски, — сухо проговорил
Батлер, — позвольте заметить, что это сущий пустяк среди прочих улик,
подтверждающих его виновность. С вашего разрешения, я задам один во-
прос мисс Монике Прентис.
Рука Батлера двинулась к левому лацкану пиджака.
— Я бы не хотел причинять вам боль, мисс Прентис. Но правда ли,
что ваша свадьба с мистером Воганом дважды откладывалась? И откла-
дывалась по той причине, что мистер Воган играл на скачках и испытывал
денежные затруднения?
Несколько мгновений казалось, будто слова Батлера ушли в пустоту.
Такое часто бывает, когда от сильного нервного напряжения мы не в состо-
янии вымолвить ни звука. Даже Пам и лорд Саксмунд, знавшие Джима
только понаслышке, невольно вздрогнули.
Но вот разом прозвучали три голоса.
Неуверенный — дядюшки Чарлза:
— Вы считаете сказанное вами достаточной уликой?
Учтивый — Батлера:
— Считаю, сэр.
Жалобный — Моники:
— Хью! Помоги мне! Пожалуйста, помоги!
У Хью мелькнула мысль, что лет с пятнадцати сестра ни разу ни обра-
щалась к нему за помощью, как бы ее ни обидели или ни испугали. Он
протянул руку, и Моника спряталась за него, словно ища защиты.
— Все в порядке, Мон. Не бойся.
Но хорошо поставленный, беспощадный голос Батлера настиг Монику.
— Поверьте» мисс Прентис, устранить все сомнения сейчас гораздо ме-
нее жестоко, чем если бы вы вышли замуж за обворожительную кровожад-
ную свинью, которая корчится там, у шкафа. Разве не так? Ваша свадьба
действительно дважды откладывалась из-за того, что он ставил не на ту
лошадь?
— Да! — отрезал Хью, стараясь защитить сестру. — Но как вы узнали?
— Вы сами мне сказали.
— Я?
— Возможно, вы и не догадываетесь. Со свидетелями такое часто быва-
ет, когда их просят повторить показания несколько раз. Наверное, вы вспо-
минали об этом вчера вечером.
Так оно и было. Хью вспомнил, что, когда он выскочил из дома номер
тринадцать по Линкольн-инн-филдз, в его голове мелькали мысли о дваж-
166
ды отложенной свадьбе Моники, о причинах отсрочки, а также о том, что
случившееся необходимо скрыть от дядюшки Чарлза.
— У меня в руках, — неумолимый Батлер вновь привлек к себе всеоб-
щее внимание, — погашенный чек. Он был выписан на имя мистера
Джеймса Вогана для предъявления в отделение «Кэпитэл энд Каунти Бэнк»
на Риджент-стрит и подписан Абу Фейюмом. Чек на шесть тысяч фунтов.
Мадам Фейюм! Вы признаете подпись вашего мужа?
Сесиль, которая так и стояла рядом со стулом, тупо глядя по сторо-
нам, оживилась. Она взглянула на чек и произнесла по-французски непечат-
ное слово.
— Да! — прибавила она. — Да, да, да! Это рука Абу!
— А теперь, мистер Воган, не сочтите за труд опознать свой
индоссамент1 на обороте чека.
В ответ на просьбу Батлера Джим закричал неестественно высоким
голосом:
— Что вы себе позволяете, черт возьми! — Но тут же спохватился, и
на его губах появилась всегдашняя обворожительная улыбка, в данной си-
туации выглядевшая довольно нелепо. — Хью, ты ведь знаешь, что я этого
не делал. Если ты еще не забыл, что такое правила честной игры...
— Думаю, Джим, ты слишком долго делал из меня дурака. — Хью
всем существом испытывал почти физическую боль. Но старые связи рвут-
ся не так просто. — Ну да ладно! Если я могу чем-нибудь помочь...
— Значит, нет? — осведомился Батлер, словно стекло разбивая несосто-
ятельное возражение Джима. Он отколол чек от листка бумаги. — Печать
на погашенном чеке, равно как и копия письма, приобщенного к делу, под-
тверждает, что деньги были переведены на счет букмекерской фирмы с
весьма предосудительным названием «Господа Джо Джоллибой* 2 Лимитед»
в их контору на Оксфорд-стрит.
Копия сопроводительного письма господ Джоллибой, подписанного
мистером Луи Рефтоном, подтверждает получение от мистера Вогана всей
суммы его долга, равного четырем тысячам пятистам фунтам. В письме
также содержится просьба приложить чек на оставшиеся полторы тысячи,
с тем чтобы они могли быть использованы в его дальнейшей карьере неиз-
менного участника их предприятия. Оба документа вкупе с фальшивыми
акциями нефтяной компании, не столь опрометчиво, сколь неуклюже под-
писанными мистером Воганом в качестве одного из директоров, представ-
ляют собой великолепные улики.
Батлер аккуратно положил чек и письмо на кипу детективов.
— Экспонаты под номером два и три, — сказал он.
Чарлз Грэндисон Прентис сделал попытку взять из пепельницы потух-
шую сигару, но его рука слишком дрожала и, не дотянувшись до сигары,
упала на пресс-папье.
‘Индоссамент — передаточная надпись (на чеке, векселе и т.п.).
2 Буквально «веселый мальчик».
167
— А я было вообразил, мистер Батлер, — проговорил он со слабым по-
добием былого высокомерия, — что вы меня собираетесь объявить мо-
шенником.
— Вас? — Батлер поднял брови. — Ах, полно! Вы слишком мелки для
подобного дела. Наличность детского игрушечного банка вам и то нельзя
доверить. К тому же вы слишком старомодны, чтобы допустить такой не-
ловкий ход. Чек вместо наличных! Подписан где только можно! Мистер
Воган вызывает у меня отвращение.
— Еще одно заявление, сэр, позволяющее мне привлечь вас к суду!
— И я еще раз предлагаю вам привести в исполнение вашу угрозу, —
сказал Батлер. Заметив поистине устрашающее выражение лица адвоката,
дядюшка Чарлз откинулся на спинку стула. — Неужто вы полагаете, сэр,
что в коллегии адвокатов ничего не известно о ваших делишках? Вы так
и не простили отцу этого юноши, — он показал на Хью, — того, что он
был гораздо способнее вас. Привязанность к племяннице делает вам честь.
Ваш протеже, мистер Воган, вроде бы обладал теми качествами, которых
начисто лишен ваш племянник. Он безропотно выслушивал ваши нагоняи.
Он приспосабливался к вашим взглядам, вкусам, желаниям, мнениям. Он
обладал располагающими манерами, угодливым языком. Брак племянни-
цы с мистером Воганом казался вам идеальным. И вы решили во что бы
то ни стало защитить его.
Мой дорогой сэр, вы уже несколько дней назад знали, что Джим Воган
надул Абу Фейюма на шесть тысяч фунтов. Знали, так как Абу написал
вам письмо и все рассказал...
Дядюшка Чарлз, пошатываясь и почти ничего не видя, встал со стула.
— Прекратите! — сказал он.
— Прекратить? — воскликнул Батлер. — Прекратить, говорите?
— Оскорбительные... невыносимые... подсудные...
— В результате, — продолжал Батлер, — вы остались дома, сраженный
гриппом (что было вам на руку) и страхом. Убийство свершилось. И тут
вы выступаете на сцену и начинаете действовать. Вам доставило немалую
радость вступиться за других и предоставить племяннику самому выпуты-
ваться из скверной истории. — Батлер справился с волнением и продолжал
более спокойно: — Однако в час испытания именно этот, столь презирае-
мый вами, племянник — одному Богу известно зачем! — стал сражаться
за вас и наверняка защитил бы!
Пам положила голову на плечо Хью. Тот, безумно смущенный, боясь
взглянуть на Монику, молил о чуде, которое позволило бы ему провалить-
ся сквозь землю.
Но случилось нечто худшее. Лорд Саксмунд, с лицом, еще более крас-
ным, чем в тот момент, когда он грохнулся на стул, неожиданно резко
обернулся и показал пальцем на Хью.
— А парень-то не так плох! — проговорил он скрипучим голосом. —
Обратите внимание! Я ни от кого не слыхал таких дерзостей, как от него!
Он так мне врезал... Ах, да что там! Но он совсем не так плох!..
168
— Прекратить, говорите? — гремел Батлер, которого почему-то именно
это слово сэра Прентиса привело в исступление. — Посмотрим! Сейчас я
выясню один пустяковый вопрос, который едва не сбил меня с толку (это
недолго), а затем объясню, почему Воган, и только Воган, мог убить Абу
Фейюма.
Батлер протянул руку к столу и нажал кнопку звонка.
— О том, что Хью Прентис пошел ко мне, — сказал он более мягко, —
знал только один человек. Знал он и то, что мы вместе работаем, что в
наших вкусах много общего, знал даже, что мы находились в моем доме.
Этим человеком был Джеймс Воган. Просто удивительно, что столь оче-
видный факт не сразу привлек мое внимание. Но...
Перепуганная мисс Уотс открыла дверь.
— Ах, милочка, — обратился к ней Батлер, — нет ли в приемной некое-
го мистера Джералда Лейка?
— Д-да, мистер Батлер.
— Ах, будьте настолько любезны, пригласите его сюда.
—- Лейк! — вдруг прорычал лорд Саксмунд. — Это что же...
— Не бойтесь, рождественский дед. Он не скажет ничего лишнего.
По виду мистера Лейка, когда тот наконец вошел в кабинет, можно бы-
ло заключить, что он едва ли станет говорить что-то лишнее. Он все так
же был без шляпы и в застегнутом до подбородка плаще. Молодой чело-
век, казавшийся накануне вечером таким самоуверенным и даже высоко-
мерным, выглядел теперь еще более смущенным и робким, чем в доме
лорда Саксмунда несколько часов назад. Его короткие волосы и узкое лицо
были влажны от тумана. Казалось, с утра он постарел лет на десять. Пока
он прокашливался, его засунутые в карманы руки непрерывно сжимались
и разжимались.
Батлер обратился ко вновь прибывшему тоном официальным и под-
черкнуто любезным.
— Мистер Лейк, — сказал он, — позвольте мне первому принести изви-
нения. Когда мы встретились в антикварной лавке мистера Коттерби, я
счел вас невыносимым, тогда как вы — обыкновенный идеалист.
— Идеалист! — прошептал Лейк с презрением к самому себе.
— Тем не менее это правда. Видите ли, я такой же убежденный консер-
ватор, как вы... наоборот. Когда вы сказали, что ненавидите насилие, я
вам не поверил. Когда вы сказали, что ваш долг — давать юридические
консультации беднякам, я подумал, что вы лицемерите. Когда вы просили
нас не выходить на улицу, я подумал, что вы снова лицемерите. Искрен-
ность политических взглядов действует'даже на меня. Вы были абсолютно
честны...
— Взяв деньги у Большого Луи? — спросил Лейк, и его темные глаза
засверкали.
— Да, в прошлом...
— Чтобы помогать бедным, — сказал Лейк, — приходится брать де-
ньги у тех, кого ненавидишь. Без этого не обойтись. Вы считаете, что нет
169
ничего предосудительного в использовании грязных денег в чистых целях?
Но это худший из софизмов.
— Не утруждайте себя размышлениями над моими софизмами. Лучше
расскажите нам, что произошло вчера вечером.
— Примерно в четверть девятого, — зубы Лейка обнажились, — в мою
контору над антикварной лавкой позвонил человек по имени Большой Луи
Рефтон. Он сказал, что их клиент, хороший клиент, обратился к нему с
просьбой о небольшой услуге. Услуга, сказал Большой Луи, совсем пустя-
ковая, и все обойдется благополучно.
— Кто этот клиент?
— Мистер Воган. Думаю, Джеймс Воган. Я его не знаю.
— Ага! И о какой же пустяковой услуге он просил?
— Он хотел, чтобы вас избили. — Лейк проглотил слюну. — Так изби-
ли бы, чтобы вы на месяц попали в больницу и не могли заниматься делом
об убийстве, которое, как предполагалось, вы расследуете.
Джим Воган с отвисшей челюстью отпрыгнул от картотеки, но под
взглядом Батлера вернулся на место.
— Ясно, — сказал Батлер. — И как же это должно было прои-
зойти?
— Как я понял, вы, некий мистер Прентис и две дамы находились в
вашем доме. После некоторого промедления вы все вместе отправились в
машине в отель «Букингем».
— Минуту, — резко оборвал его Батлер. — Тот Воган, с которым вы
не имели удовольствия встречаться; знал, что мы были у меня. Но как
он узнал, куда мы отправились потом?
— Думаю, от вашей экономки, кажется, Воган был близким другом
мистера Прентиса. Он звонил вам целый вечер, и вы все ему рассказали.
Поэтому, когда он позвонил сразу после вашего ухода, она сочла возмож-
ным сообщить, куда вы отправились.
— Да, конечно. И что же предложил наш добрый мистер Воган?
— Вы хотите... хотите...
— Не волнуйтесь, мистер Лейк! Осталось совсем немного.
— Насколько я могу судить, он сказал, что вы можете ехать только
одной дорогой и лучше всего было бы заманить вас в лавку мистера
Коттерби.
—- Каким образом?
— Историческими реликвиями. Чем-нибудь, связанным с историческими
реликвиями! Для этой цели лучше всего подошли бы перчатки, поскольку
ваши мысли... я имею в виду вас и мистера Прентиса... заняты перчатка-
ми, и вы не устоите. Большой Луи сказал, что это несложно устроить.
Босс...
— Осторожно! — рявкнул лорд Саксмунд.
— Некто, — стиснув зубы, поправился Лейк, и в его глазах сверкнула
ненависть, — имеет коллекцию таких перчаток. Большой Луи (не странно
170
ли!) — тоже богатый человек. Его дом недалеко от Парк-лейн, и на всякий
случай у него есть ключ от дома этого лица. Если он отправит человека
на машине, тем более что из-за тумана вы поедете медленно, то можно
успеть привезти перчатки в лавку до вашего появления. Труднее было...
— Продолжайте!
— Сложнее, — продолжал Лейк, вынув руки из карманов, — было при-
вести ребят, чтобы...
— Чтобы измолотить нас?
— Все это я услышал по телефону, — сказал Лейк, игнорируя во-
прос. — Наконец-то я узнал, в какое дело дал себя впутать. Я попался.
При одной мысли о насилии мне становится плохо. Я собирался предупре-
дить вас, хотя бедный старик Коттерби считал, что я из той же шайки.
Но ваша манера держаться, мистер Батлер, не располагает к вам. Когда
я попробовал проводить вас в контору и там задержать... впрочем, о чем
тут говорить... Побоище учинили не они, а вы с мистером Прентисом.
Я не ложился всю ночь и утром выполнил свой долг. Я пришел в дом
упомянутого «некто» сказать, что должен покончить с этим. Вероятно,
этот джентльмен успел договориться с вами и послал меня в вашу кон-
тору.
Лейк замолк и почесал влажную скуластую щеку. Его рука дро-
жала.
— Помимо своего заявления здесь, — добавил он голосом, в котором
звучало легкое безумие, — я желаю выступить со свидетельскими пока-
заниями в суде, никого не вмешивая в эту историю. Заблуждающие-
ся должны расплачиваться за то, что думали, будто у них есть
идеалы.
Лейк открыл рот, желая сказать что-то еще, но передумал. Кивнув
остриженной головой, он повернулся и вышел из кабинета.
— Этот человек, — воскликнул дядюшка Чарлз, делая пол-оборота на
вращающемся стуле, — безумен, как шляпник1. Он опасен! Он...
Но остановился сам дядюшка Чарлз: не окончив фразы, он повернулся
к столу.
Батлер с небрежным видом открыл портфель и вынул из него конусоо-
бразные ножны дюймов семи в длину из грубоватой темно-синей ткани.
Из ножен выступала рукоятка слоновой кости.
— Показания Лейка, — объяснил он с таким же небрежным видом, — в
суде не потребуются. А вот мой показ того, как Воган убил свою жертву,
потребуется.
'Шляпник — персонаж книги Л.Кэррола «Алиса в стране чудес». «Сумас-
шедшим шляпником» называли некоего Картера, торговца мебелью, жившего вбли-
зи Оксфорда: он всегда носил цилиндр и был полон эксцентрических замыслов. Счи-
тается, что именно его изобразил иллюстратор «Алисы...» Джон Теннил.
171
И он вынул из ножен шестидюймовый кинжал с прямым клинком. Его
до самой рукоятки покрывала засохшая кровь. Батлер сдул остатки порош-
ка для снятия отпечатков пальцев.
Кто-то выругался. Сесиль с криком выскочила из-за стола и плюхнулась
в кресло. Дядюшка Чарлз поднялся с вращающегося стула и отошел от
него, с трудом передвигая ноги. Батлер осторожно положил пустые ножны
на правый край письменного стола, и на их грубую синюю ткань упал свет
лампы под зеленым абажуром.
— Ну, — сказал он, обращаясь к Хью, — вы согласны быть вторым
свидетелем?
— Да. Если смогу.
— Сможете! — Батлер закрыл глаза. — Если не ошибаюсь, вы говори-
ли, что, когда оставили Абу одного, кинжала в ножнах не было. Последний
раз вы видели его за пару часов до того. Следовательно, за это время его
кто-то украл, не так ли?
-Да.
— Все помещения конторы были пусты. За эти два часа сюда заходили
какие-нибудь посетители, кто-нибудь, кроме мисс Хелен Дин?
— Нет! Никто не заходил! Джим задал мне точно такой же вопрос.
— Четкий, быстрый, отвлекающий вопрос. Кто же в таком случае мог
взять кинжал, кроме самого мистера Вогана?
Хью как открыл, так и закрыл рот. Ответить ему было нечего.
— В этом деле, — продолжал Батлер, — меня постоянно изумляет по-
следовательное пренебрежение самоочевидными фактами. Воган находился
в соседнем кабинете. Я нисколько не сомневаюсь, что ваш дядюшка позво-
нил и предупредил его, что Абу придет в пять часов. — Он круто повернул-
ся к дядюшке Чарлзу. — Разве не так?
— Я отказываюсь отвечать!
— А придется, — заметил Батлер с широкой улыбкой, от которой мо-
роз продирал по коже. — Придется, сэр! Будьте уверены!
—- Я не имею никакого отношения...
— О нет! Но вернемся к приходу Абу в пять часов. Он появился весьма
театрально, почти распахнув дверь. Будьте любезны, покажите нам, на-
сколько широко она раскрылась.
Моника и даже Пам отскочили, когда Хью открыл дверь и задержал
ее дюймах в двенадцати от правой — если стоять лицом к коридо-
ру — стены.
— Затем он вошел. Он сделал что-нибудь еще?
— Ну... — Хью заколебался. — .Сперва мне показалось, что он испуган-
но взглянул налево...
— О да! Вероятнее всего, так и было. Джим Воган находился в сосед-
нем кабинете, и Абу знал об этом. Он был очень проницателен и догады-
вался, что Воган — человек опасный и без колебаний убьет его при малей-
шей возможности. Итак, Абу вошел...
— И принял меня за дядю?
172
— Да. Он спросил, не тот ли вы самый мистер Прентис. Вы просто
ответили, что ваша фамилия Прентис, и он домыслил остальное. Возможно,
он удивился, найдя вас гораздо моложе, чем предполагал. Но что из того?
Молодые люди часто бывают старшими компаньонами. Его рассказ о «бра-
те», о том, что «брату» грозит смертельная опасность, объяснить легче, чем
остальные детали нашего дела. Все юристы, все врачи знают: если люди
замешаны в финансовых махинациях или больны некоторыми болезнями,
они не любят признаваться, что их провели или заразили. Они судорожно
сочиняют историю о ком-нибудь другом и лишь потом сознаются, что гово-
рят о себе. Итак, он начал сбивчиво выкладывать свою историю.
Держа в руках кинжал, который приковывал к себе все взоры, Батлер
замолк и поднял брови.
— Мог ли Воган, — продолжал он, — подслушать ваш разговор?
— Мог. И очень легко.
— Каким образом?
— Да вы только посмотрите на эти двери! Они не доходят до пола,
и с любого места в коридоре под ними можно увидеть свет.
— Прекрасно! Воган в своем кабинете, с кинжалом в руке, знает, что
история Абу не должна быть рассказана до конца. Необходимо нанести
удар, и нанести немедленно. Как вы мне сообщили, вы сняли с Абу пальто.
Вы и Абу сидели на диване лицом к камину и спиной к открытой двери.
Он или вы хоть раз обернулись?
— Нет. Я же говорил вам.
— Вы не поднимали головы к зеркалу?
— Нет. И об этом я вам говорил.
И вновь раскаты голоса Батлера заполнили комнату, гипнотизируя при-
сутствующих.
— Итак, — объявил он, — вы не видели, как Воган прошмыгнул в ка-
бинет и спрятался -за открытой дверью, прижавшись к стене.
Наступила мертвая тишина.
Никто не мог отвести глаз от кинжала с красноватым клинком и мато-
во-коричневой рукояткой, которым поигрывал Патрик Батлер.
— Вы сказали Абу, что вам необходимо уйти, и предложили ему пого-
ворить с вашим компаньоном. Абу громко запротестовал — понятно, за-
протестовал, поскольку не хотел видеть человека, которого боялся. Он ду-
мал, что пришел очень тихо и никто не знает о его присутствии в кон-
торе.
Вы дали ему газету. Вы надели пальто, шляпу, перчатки и взяли по-
ртфель. Когда вы выходили, Воган стоял вот за этой дверью. Естественно,
вы его не заметили; вы когда-нибудь заглядываете за дверь, выходя в ко-
ридор? Вы оглянулись на Абу и спокойно закрыли ее за собой.
А дальше? Прошу внимания. Следите за секундной стрелкой на часах.
Это займет не более десяти секунд. Вы подошли к соседней двери, чтобы
повидать компаньона. Вы постучали — никакого ответа. Вы открыли
дверь и вошли в комнату. Вашего компаньона там не было.
173
И не могло быть! Он находился в вашем собственном кабинете. Когда
вы вышли, он шагнул к человеку, сидяшему к нему спиной. Изобретатель-
ный мистер Воган заранее надел белые хлопчатобумажные перчатки. Мы
их скоро увидим. В армии его научили молниеносно убивать ножом. Но
костяная рукоятка может скользнуть по ткани. Он нанес удар сверху
вниз — удар смертельный, но не убивший мгновенно.
И вот удар нанесен. Пересекая комнату, Воган сунул перчатки в карман,
вышел и присоединился к вам. Время, повторяю, десять секунд, не больше.
Он заговорил у вас за спиной; вы не видели, с какой стороны он подошел;
и сказал, что был в противоположном конце коридора.
Вот и все. Так выглядит эта простая история. Вскоре вы заглянули че-
рез дверной проем в свой кабинет. И что же вы увидели? Вы увидели заты-
лок Абу. Вы увидели, что он бьет ладонью по газете, и услышали какое-то
дикое бормотанье. Его лица вам не было видно; как известно, он был
очень маленький, а зеркало висит высоко. Его грудь с воткнутым в нее
кинжалом вы также не видели. Вы решили, что он цел и невредим.
Описанная Батлером сцена смутно всплыла в воображении Хью. Но в
ней чего-то недоставало, что-то казалось несообразным, странным.
— Подождите! — возразил Хью.
— В чем дело?
— Но мог ли Абу закричать некоторое время спустя после того, как
ему нанесли удар кинжалом? Мог ли вскочить или сделать что-нибудь еще,
как оно и было?
— Нет! — четко ответил Батлер. — Немного позднее вы видели точно
такую же сцену, разыгравшуюся у вас на глазах, хоть она и не имела фа-
тальных последствий. Вы наблюдали ее на улице возле антикварной лавки
мистера Коттерби.
— О чем, черт возьми, вы говорите?
— Вы видели, как Коттерби метнул нож в одного из трех хулиганов.
А дальше?
Хью начал было говорить, но замолчал. Он знал ответ.
— Почти каждый, кого неожиданно поражает нож или пуля, —
продолжал Батлер, — испытывает слишком сильное потрясение и не мо-
жет сразу закричать. Он не понимает, что случилось. В первые секунды
он только бормочет и делает слабые движения, что и было с Абу. Лишь
немного спустя, когда его сознание проясняется, он начинает кричать, его
охватывает паника, что тоже было с Абу. Это обеспечило мистеру Джейм-
су Вогану алиби, а вас навело на мысль о ситуации «запертой комнаты».
— Значит, Джим старался обеспечить себе алиби? Старался выдать
убийство за случай в запертой комнате?
— Нет! — вновь нарочито четко произнес Батлер. — Зачем ему запер-
тая комната? Он хотел, чтобы все выглядело как самоубийство. Разве не
пытался он убедить вас в том, что это самоубийство? Если вы правильно
описали его поведение после убийства, он просто из кожи вон лез, желая
убедить вас в справедливости своей версии. Но вы не соглашались с его
174
доводами. Настаивали, что это убийство. И тогда, хоть он действительно
не хотел...
— Что?
— Ему оставалось только свалить вину на вас, — сказал Батлер.
Комната медленно поплыла у Хью перед глазами.
— Но Джим потерял голову и удрал. На его след напала полиция. Они
подозревали его...
— Неужели? — спросил барристер. — Когда вы убежали, по ошибке
схватив его портфель, то ваша оплошность послала ему возможность, о
которой он и мечтать не смел. Он спокойно положил залитые кровью пер-
чатки в ваш портфель и стал ждать. Полиция не могла не найти их. Ваш
драгоценный друг ни на минуту не терял головы. Его побег от полиции
был тонко рассчитан; цель заключалась в том, чтобы отвлечь подозрение
от себя и направить на вас. Мог бы он все объяснить, когда его найдут?
Да, мог бы. Разве подобная уловка не выглядела как благородное стремле-
ние защитить вас? Да, выглядела. То был его единственный умный посту-
пок. Ведь даже по телефону он убеждал вас признаться в убийстве и сдать-
ся. Спектакль был недурен, но уж больно мерзок. И он проиграл.
Батлер взял со стола синие ножны, вложил в них кинжал с пятнами
крови и бросил в портфель.
— И наконец, — сказал он, — я должен объяснить, в чем заключаются
мои полномочия в данном деле. Помощник комиссара отдела уголовного
розыска — барристер и мой друг. Полиция лондонского Сити —
возможно, вам это известно, а возможно, и нет, — подчинена судебным
органам муниципального совета. Ее глава работает в тесном контакте с
главой отдела уголовного розыска, несмотря на широко распространенную
легенду об их соперничестве. Они согласились дать мне возможность разо-
браться в этом деле под наблюдением и с помощью инспектора Алека
Дуффа. — Батлер повысил голос: — Инспектор Дуфф!
— Ага! — отозвался инспектор Дуфф.
— Вот здесь, — Батлер постучал пальцем по портфелю, — вы тоже
найдете хлопчатобумажные перчатки вроде тех, что надевают для работы
в саду, которыми пользовался Воган. Если бы он купил их когда угодно,
но не в конце ноября, его никто не приметил бы. А так две продавщицы
опознали его по фотографии. Как вы полагаете, инспектор, дело достаточ-
но подготовлено для вынесения на суд присяжных?
— Ну! — сказал инспектор.
— В таком случае вот ваш пленник.
Джим изо всех сил выкрикнул несколько слов, смысла которых Хью
не уловил. Затем, пригнув голову, он бросился на инспектора Дуффа. По-
сле короткого и крайне неприглядного эпизода инспектор хладнокровно
скрутил ему руки за спиной и защелкнул наручники.
— Ъ>фу ты! — сказал он и без лишнего шума увел арестованного.
В свободной руке инспектор нес портфель Батлера.
И вновь в кабинете воцарилась тишина. Первой ее нарушила Сесиль.
175
— лу? — Она смахнула слезы с глаз, хлопнула себя по коленям и под-
нялась с кресла. — Вечером у меня спектакль, черт побери! Это грустно
и скверно. А теперь я уходить?
— И, если мне будет позволено, — галантно предложил Батлер, — я
провожу вас, мадам, если, конечно, вы подождете, пока я заберу шляпу
и пальто из кабинета этого мерзавца Вогана...
— О да, черт побери!
— Батлер! — У Хью сдавило горло. — Как мне благодарить вас...
— Дружище! Это был сущий пустяк! Однако, — Батлер перешел на ше-
пот, — я пригласил вашу приятельницу Хелен Дин пообедать со мной. Вы
не станете возражать, если я... хм!., продолжу начатое?
— Ей-богу, нет!
— Вот и хорошо. Мои намерения могут быть вполне серьезны. Я нахо-
жу, что она — великолепная девушка, и льщу себя надеждой, что не оши-
баюсь и на этот раз. Прощайте!
Батлер и Сесиль эффектно удалились.
— Что касается меня, — покусывая ус, пробормотал дядюшка
Чарлз, — то я, пожалуй, пойду к себе в кабинет и немного посижу там. —
Он повернулся к двери, но помедлил в нерешительности. — Хью, мальчик
мой... Если я был несправедлив...
— Не надо ничего говорить. Забудьте об этом деле.
— Но твое положение в фирме...
— Вы своевременно получите мое заявление об отставке. Я открою со-
бственное дело. Я кое-что скопил, и у меня есть друзья.
Дядюшка Чарлз вышел.
Темноволосая Моника, бледная и неприступная в своем темно-зеленом
пальто, воспротивилась попытке Хью заговорить с ней.
— Благодарю, но я не нуждаюсь в сочувствии, — сказала она, — и уйду
одна, как всегда уходила одна. В нем было мало хорошего, я знала. Но
он — все, что я имела.
Твердой походкой, без слез, с высоко поднятой головой она вышла и
осторожно закрыла за собой дверь.
Итак, когда за окнами сгустилась пропитанная туманом тьма, в комна-
те остались трое. Казалось, лорд Саксмунд ничего не слышал. Он угрюмо
сидел на стуле и о чем-то мучительно размышлял (видимо, совесть у ста-
рого грешника все-таки была).
Хью взглянул на Пам. Ее губы сложились в беззвучное «я люблю те-
бя». Хью знал, что надо делать.
— Лорд Саксмунд, — сказал он.
- Гм?
Пам не хуже Хью знала, что он скажет. Инстинктивно она посмотрела на
окна. От мостовой их отделяли пять высоких этажей, и Пам ощутила минутное
беспокойство. Но она была слишком счастлива, чтобы тревожиться.
— Лорд Саксмунд, — повторил Хью с широкой и опасной улыбкой, —
мне нужно вам кое-что сказать.
РОМАН
Глава 1
«ТАК КАК ЖЕ Я ПОПАЛ СЮДА?»
Женщина никоим образом не могла быть убита в этом широком кори-
доре, на всехМ протяжении которого висели светильники. Она не могла по-
гибнуть на глазах трех очевидцев. И тем не менее она была мертва.
Иными словами, как скажет вам Чевиот, — самое загадочное в его
практике убийство начиная с 1829 года.
До восшествия на престол королевы Елизаветы оставалось еще полных
восемь лет. Они были ознаменованы закатом известности изысканных де-
нди и прекраснейших куртизанок, славившихся белизной кожи и загадочны-
ми улыбками, салонов, полных богатой бижутерии, а также вереницей
скандалов, из-за которых старый тучный король Георг IV испустил дух,
скончавшись за столом в Виндзорском замке.
Но так как в середине 1950-х годов детектив-суперинтендант Джон Че-
виот по-прежнему был жив, здоров и в отменном здравии, данная ситуа-
ция нуждается в определенном объяснении.
Примерно в десять часов октябрьского вечера наших дней Чевиот оста-
новил такси на Истон-роуд. Водителю он сказал: «В Скотленд-Ярд». За-
тем, захлопнув дверцу, сел на заднее сиденье.
Чевиот был суперинтендантом в отделе C-Один. Под началом руково-
дителя отдела уголовных расследований было десять отделов «С», среди
которых C-Один занимался расследованием убийств. Чевиот занял свой
пост потому, что заместитель начальника был убежден: продвижение по
службе должно обусловливаться способностями, а не стажем.
Сегодня уже не считается позором, если ты пришел в полицию из Вин-
честера или Тринити-колледжа. И, убедившись, что человек справляется со
своими делами, никто не будет возражать, если он станет рыться в старых
полицейских досье в Центральном бюро Скотленд-Ярда.
К тому же Чевиот научился держать под контролем свое излишне пыл-
кое воображение; вел он себя столь же флегматично и невозмутимо, как
и все остальные. Суровая обстановка публичной школы оказалась неплохой
подготовкой для полувоенной дисциплины в полиции. Но если ему удалось
179
вынести то, что свалилось на него, то лишь благодаря женщине и своему
собственному чувству юмора.
Итак, Чевиот, разрешите напомнить, сел в такси на Истон-роуд и при-
казал водителю везти его в Скотленд-Ярд.
Ночь была сырая и довольно прохладная, с легким туманом. Он не об-
ращал внимания, как идет машина. Мысли его были заняты делом, кото-
рое не имеет отношения к повествованию. Он мог поклясться, что в этот
день его не посещали никакие мрачные предчувствия; Чевиот не мог и
представить себе, в каком странном мире он окажется, он и не подозревал,
что события, происходящие в этом мире, поглотят его с головой, когда
машина наконец притормозила в том месте, где и должна была остано-
виться.
«Итак, если эта уборщица, — думал он, — говорит правду...» Накло-
нившись влево, он повернул ручку дверцы. Открыв ее, он вышел. Шляпой
он зацепился за верхнюю раму дверцы, отчего шляпа упала на пол
машины.
С удивлением прервав размышления, он нагнулся. На нем была мягкая
фетровая шляпа. Она никоим образом не могла так основательно задеть
раму дверей, чтобы скатиться у него с головы.
Он оглядел представшую перед ним картину. Сквозь туман он увидел
блеклый свет газовых светильников, которые, напоминая своеобразные
стеклянные гробики, размещались там, где должны были стоять стандарт-
ные фонарные столбы.
Что ж, это зрелище не должно было вызвать ни сердечных спазм от
ужаса, ни даже удивления. Многие районы Лондона по-прежнему освеща-
лись газом.
Осторожно нагнувшись, он поднял шляпу, взяв ее за твердые закруглен-
ные поля. Выходя, он увидел у себя под ногами высокие ступеньки. Эки-
паж, в котором он прибыл, нес на себе два медных дорожных светильника,
заправленных маслом. В тусклом свете одного из них он не видел ни куче-
ра, ни лошади. Но теперь он ощутил запах в салоне, который отдавал кон-
ским потом.
Чевиот не промолвил ни слова. Выражение его лица не изменилось. Он
опустил ногу в отозвавшуюся всплеском грязь, которая дюймовым слоем
покрывала булыжную мостовую. К кучеру он обратился высоким от на-
пряжения голосом:
— Сколько я вам должен?
— Шиллинг, — ответил кучер.
Это было все, что он промолвил. Но больше, чем странностью окружа-
ющей его в ночи обстановки, Чевиот был удивлен мстительной нена-
вистью, прозвучавшей в тихом голосе кучера.
— Значит, шиллинг, — автоматически ответил он. — Где я сел к вам?
Щелкнул невидимый хлыст, издав звук, полный той же ненависти.
— На Истон-роуд. Сказали «Скотленд-Ярд». Но вы имели в виду
«Большой Скотленд-Ярд», что еще? — Снова щелкнул хлыст. — Вот так!
180
Чевиот посмотрел на шляпу, которую держал в руках. Она несколько
напоминала современный головной убор с высокой тульей, но была замет-
но выше и тяжелее, и ворс на ней смахивал на бобровый мех. Что-то не
то случилось с его волосами, которые были, он чувствовал, куда длиннее
и rvuje, чем обычно; он задумчиво взвешивал шляпу на руке.
Правая его кисть скользнула в карман брюк. Его пальто великолепного
плотного сукна было слишком длинным; ему пришлось откинуть его полу,
чтобы добраться до кармана непривычно тугих брюк, откуда он извлек
горсть мелочи.
И все это время странный невидимый голос изливал на него потоки
ненависти.
— Никак, вы большая шишка, верно? — вопрошал он. — Вижу, что вы
один из двух новых комиссаров этой вонючей полиции Бобби Пиля...
- Что?
— То, что слышали! — В голосе слышалась тихая ярость. — Глянь, на-
пялил на себя гражданскую одежку! И ко всему попробует не заплатить
мне. А что — нет? Скажет, что, мол, я вообще не садился...
Чевиот поднял глаза.
— Помолчи, —- сказал он.
В свое время женшина-репортер писала, что суперинтендант Чевиот
из отдела расследования убийств «выделяется своими строгими светло-
серыми глазами, хотя мне лично кажется, что по натуре он человек
добрый».
Без сомнения, он позволил себе излишнюю вспышку эмоций. И тем не
менее, когда кучер увидел эти обращенные к нему светло-серые глаза, в
них было такое зловещее выражение, что слова замерли у него в горле.
Глаза резко выделялись на сухом лице, мрачность которого подчеркивалась
белыми уголками воротничка и аккуратно завязанным галстуком черного
сукна.
«Вот черт возьми!» — подумал водитель. Ему расхотелось с ним связы-
ваться. Он не хотел иметь серьезных неприятностей от типа, распространя-
ющего вокруг себя ощущение опасности.
— Вот, возьмите, — мягко сказал Чевиот. Он протянул два шиллинга
кучеру, который уже успел спрыгнуть и придерживал дверцу.
Если вся поездка от Истон-роуд стоила всего шиллинг, то этот бобби
дает огромные чаевые. Кучер схватил монеты. Утопая в грязи, кеб почти
беззвучно развернулся и, поскрипывая, покатил по Уайтхоллу, закрытому
пологом этой странной ночи. Но удаляющийся голос все же выкрикнул два
оскорбительных слова:
— Пилер!1 Шпион!
Повернувшись, Джон Чевиот направился налево в небольшой тупичок,
где, освещенный газовым светильником на кронштейне, стоял единствен-
'Пилер, полицейский — по имени Роберта Пиля, реорганизовавшего лондон-
скую полицию в 1829 году.
181
ный кирпичный дом, в окнах нижнего этажа которого было видно несколь-
ко огоньков.
Вязкая грязь смочила обшлага его брюк и неприятно холодила обувь.
Неужели он реально ощущает все это?
Но так не может быть! Чевиот был в этом уверен.
«Вот старый Скотленд-Ярд, — думал он. — Точно там, где и должен
находиться. Он, конечно, не изменился. Как и мои глаза, мои чувства, мое
мышление».
Но внезапно его охватили ужас и отчаяние.
«О Господи, это в самом деле случилось! Я и представить себе такого
не мог, даже когда зарабатывался до изнеможения. Но это случилось».
И тут он впервые увидел эту женщину.
Закрытая карета черного лака, с позолоченными спицами колес, запря-
женная серыми лошадьми с лоснящейся шерстью, остановилась почти
вплотную у окон дома номер четыре по Уайтхолл-плейс. Чевиот еле раз-
глядел ее, потому что светильники на облучке горели слабыми синими
огоньками, но он увидел, как кучер в высокой шляпе и красной ливрее
спрыгнул с облучка.
Он подкрутил маленькое колесико в корпусе лампы, пламя которой сра-
зу же расцвело ярким желтым цветом. Открылась дверца кареты. Женши:
на поставила ножку на ступеньку и замерла, ожидая помощи кучера. Она
в упор смотрела на Чевиота с расстояния в десять ярдов.
— Мистер Чевиот, — обратилась она к нему. Голос у нее был мягким
и нежным, и в нем слышались нотки застенчивой вежливости. Смутив-
шись, она опустила длинные ресницы и снова села обратно в карету.
Чевиот продолжал стоять на месте.
Дела оборачивались хуже некуда. Он успел бросить на нее лишь беглый
взгляд. И тем не менее, хотя он никогда в жизни раньше не видел ее, он
знал, кто она такая.
Она не была юной девушкой. Ей могло быть лет тридцать или около
того. Женственность ее стройной фигуры лишь способствовала ее очарова-
нию. На ней была белая парчовая накидка с желтой оторочкой, которая
облегала плечи и грудь, оставляя руки свободными.
Ее волосы цвета чистого золота были разделены пробором посередине
и чуть закрывали лоб, обнажая уши и завершаясь крутой волной, падавшей
на спину. Они как нельзя лучше оттеняли мягкую красоту лица и шеи,
лишь чуть тронутых рисовой пудрой. Ее рот, которого не коснулась пома-
да, был маленьким, как и ее округлый подбородок, но губы были полными
и красиво очерченными. Кроме изящества всего ее облика, привлекали вни-
мание ее глаза: большие, вытянутые, с тяжелыми ресницами, чистого тем-
но-синего цвета, взгляд которых был невинным, как у четырнадцатилетней
девочки.
Одно из самых тяжелых испытаний, выпавших в жизни на долю Чевио-
та, заключалось в необходимости подойти прямо к карете. Краем глаза
он заметил, что кучер в высокой шляпе и красной ливрее снова взгро-
182
моздился на козлы и неподвижно сидел там, глядя прямо перед
собой.
«Я слеп, — казалось, говорила ему спина кучера. — Я ничего не слышу
и ничего не вижу».
Чевиот снял шляпу. Поднявшись на ступеньку кареты, он просунул го-
лову внутрь.
Это был не наемный кеб. Даже от бордовой обивки пахло жасминными
духами. Женщина сидела, откинувшись на спинку сиденья, полузакрыв не-
винные синие глаза; но как только Чевиот оказался в карете, она выпря-
милась.
— Дорогой мой, — еле слышно произнесла она.
Затем она подняла к нему лицо, подставляя губы для поцелуя.
— Мадам, — сказал Чевиот, — как ваше имя?
Вспыхнув, синие глаза широко открылись.
— Не зовут ли вас Флора? Не так ли?
— Будто вы не знаете!
— Вы леди Дрейтон. Вы вдова. Вы живете в...
Он знал, что даже в минуту наивысшего напряжения или страсти она
могла придавать своим словам оттенок скромности или даже застен-
чивости.
— Я живу там, — шепнула она, — где вечно жду твоего появления. Как
всегда.
Чевиот старался сохранять спокойствие, хотя так никогда и не смог по-
нять смысла собственных поступков. Встав на колено, он крепко обнял ее
за талию и прижался щекой к ее груди.
— Не смейся надо мной, — сказал он. — Ради Бога, не смейся надо
мной.
Флора не сказала ему, что и не думает смеяться над ним. Она не сказа-
ла ему, что он причиняет ей боль своим объятием, хотя так и было.
Вместо этого она обхватила его за шею и щекой прижалась к его го-
лове.
— Дорогой мой! Что это? В чем дело?
— Я ничего не понимаю. Я схожу с ума. Я несчастный обитатель бедла-
ма. Видишь ли...
Секунд тридцать он то ли шептал, то ли выкрикивал дикие слова. Со-
мнительно, что Флора, которая запомнила и повторила потом все сказан-
ное, поняла хотя бы одну десятую из них.
Но по мере того как он говорил, черная завеса ужаса как-то постепенно
стала отпускать его. Он ощущал, как мягкая душистая плоть вздыма-
ется и опадает под его щекой. Он чувствовал ее руки вокруг своей
шеи.
«У полицейского офицера при исполнении обязанностей, — думал
он, — есть и некоторые преимущества».
Чевиот поднялся на ноги, едва не наступив на край бело-желтой накид-
ки, стянутой в талии и широкой внизу, как предписывала мода. Стоя в
183
карете, он не мог выпрямиться во весь рост. Наклонившись, он легко поло-
жил ей руки на плечи, и ее голова откинулась назад.
Казалось, что шея у Флоры была слишком хрупкой, чтобы выдержи-
вать золотую копну ее волос. Ее большие удлиненные глаза затуманились
слезами, и она дрожала. Ее облик так волновал его, что...
— Ты не сумасшедший, — мягко сказала она ему. Затем, отвернув голо-
ву, сделала гримаску. — Если конечно, не считать, что ты хочешь стать
суперинтендантом в их Центральном управлении, или в Отделе, или как-
там они называются. — В глазах у нее снова появилось тревожное выраже-
ние. — Но если ты сойдешь с ума, что будет со мной? Если ты считаешь
себя сумасшедшим, то кто же тогда я?
— О, ты образ из книжки с картинками!
— Мой дорогой!
— Точнее говоря, из фолианта с раскрашенными рисунками из...
Он уже был готов сказать «из музея Виктории и Альберта», но спох-
ватился.
— Никто не знает, — сказал он, — как давно я люблю тебя. Никто и
не узнает.
— Ну, я на это надеюсь. — Ее облик разжигал в нем пламя страсти. —
О, как бы я хотела, чтобы мы оказались дома! Но... но не опаздываешь
ли ты на свою встречу?
— Встречу? С кем?
— Конечно же, с мистером Мейном и полковником Роуэном!
На сиденье рядом с Флорой лежали большая легхорновская шляпа и
красная кашемировая шаль. В полутьме Чевиот тупо уставился на них. Как
и каждый, кто имел дело с архивными документами, он знал имена первых
двух комиссаров полиции, на пару деливших власть, — это были мистер
Ричард Мейн и полковник Чарлз Роуэн.
Он знал, как они выглядят, знал их истории. Он знал...
— Ты имеешь в виду, — сказал он, откашлявшись, — сэра Роберта
Пиля?..
— Сэра Роберта? — изумленно взглянула на него Флора. — Я слыша-
ла, что старый сэр Роберт очень болен, и, говорят, он не выживет. Но
неужели он уже умер? И мистер Пиль унаследовал его баронетство?
— Да нет же, нет! Еще нет! — вырвалось у Чевиота. — Прости, —
успокоившись, добавил он. — Я всего лишь ошибся.
— Ну-ну, — пробормотала Флора. — Предполагаю, что тебе пора ид-
ти. Но прошу тебя, прошу, не оставайся там слишком долго.
И она снова подставила ему свои губы.
Нет необходимости уточнять, чем они были заняты последующие не-
сколько минут. Во всяком случае, когда Чевиот покинул карету и уверенно
направился к дверям дома номер четыре по Уайтхолл-плейс, последние
следы волнения покинули его.
«Итак, вперед, — насмешливо хмыкнул внутренний голос. — Не явля-
ется ли все это всего лишь частью твоих снов, тайными мечтами, которые
184
скрывают, но лелеют все мужчины? Разве ты не хотел увидеть воочию
первые исторические шаги начинающего действовать Скотленд-Ярда? Ког-
да толпа представляла собой сборище разъяренных тигров, когда банды
были куда более жестоки, когда полиция была окружена ненавистью и под-
вергалась нападкам за ее якобы покушения на свободу личности? Когда
загадочные преступления, грабежи и убийства удавалось раскрыть только
благодаря удаче или с помощью шепота доносчика?
Давай признаем, — продолжал тот же насмешливый голос, — что
убийство — всегда подлое и, как правило, глупое преступление; оно не име-
ет ничего общего с романами. И тем не менее! Разве ты не лелеял в меч-
тах, как бы ты мог поразить их, раскрывая тайны с помощью своего зна-
ния дактилоскопии, баллистики или современных способов дедукции? И
даже сейчас разве ты не хранишь в глубине сердца мечту, как ты поразишь
их тем, что можешь сделать?»
— Да! — громко пробормотал суперинтендант Чевиот.
Номер четыре по Уайтхолл-плейс представлял собой красивый кирпич-
ный дом, сквозь занавешенные окна которого по обе стороны от двери
пробивались полосы света. Чевиот поднял дверной молоток и с силой опу-
стил его.
Показалось ли ему, что кто-то, стоя за его спиной, издал смешок?
Чевиот повернулся: да, показалось. Никого не было.
Дверь была открыта человеком... да, именно такую личность Чевиот
и предполагал увидеть.
Это был мужчина среднего роста, с красным лицом, и его осанка позво-
ляла безошибочно определить, что он служил в армии. Его сюртук, дохо-
дивший до середины бедер, был темно-синего цвета с металлическими пу-
говицами, ряд которых опускался до пояса. Брюки у него тоже были тем-
но-синие.
Окинув пришедшего взглядом, он застыл в сухом, но вежливом
поклоне.
— Да, сэр?
— Моя фамилия Чевиот, — небрежно сказал гость. — Не сомневаюсь,
что мне назначена встреча с полковником Роуэном и мистером
Мейном.
— Да, сэр. Не будете ли любезны проследовать за мной, сэр?
Дубинка твердого дерева и наручники, которыми были вооружены пи-
леры, скрывались полами его сюртука. В сущности (и это было настойчи-
вое желание мистера Пиля), его подчиненные практически ничем не отлича-
лись от обыкновенных граждан, если не считать сине-белой повязки на ле-
вой руке, которая говорила лишь о том, что они находятся при исполнении
обязанностей.
Чевиот неторопливо последовал за ним, оказавшись в широком про-
сторном вестибюле с дверями по обе стороны. Дальнейшее путешествие
убедило его, что дом заметно одряхлел, о чем говорили запах сырости и
пятна, расползшиеся на пурпурных обоях.
185
Держась подчеркнуто прямо, из дверей справа вышел полисмен. Он рас-
пахнул их.
— Мистер Чевиот, — оповестил он хриплым голосом, который, чув-
ствовалось, подвергался постоянному воздействию бренди.
На секунду Чевиота охватила слепая паника, приступ которой оказался
сильнее, чем все, что он испытал до этого. Приговор вынесен. На радость
или на горе, на смерть или свободу, но он должен идти по тропе, проло-
женной Бог знает куда. Ну что ж! Флора благословила его.
Он успел окинуть лишь беглым взглядом обширную комнату с дубовы-
ми панелями, на которых в изобилии были развешаны охотничьи трофеи.
Ему смутно припомнилось, что полковник Роуэн был холостяком и пред-
почитал служебную квартиру. И, распрямив плечи и с небрежной улыбкой,
Чевиот сделал шаг вперед.
— Добрый вечер, джентльмены, — сказал он.
Глава 2
ПРОБЛЕМА ПТИЧЬЕГО КОРМА
В сущности, в помещении было три человека. Но так как один сидел
за письменным столом в углу, Чевиот сначала увидел только двух.
На полу лежал турецкий ковер, настолько истертый и усыпанный табач-
ным пеплом, что о его первоначальном цвете можно было только догады-
ваться. В середине комнаты стоял полированный стол красного дерева. На
нем, среди разбросанных бумаг и коробок с сигарами, высилась лампа с крас-
ным абажуром, сквозь который был виден яркий огонек фитиля.
Сбоку от стола, в удобном кресле с выцветшей пурпурной обивкой, сидел
высокий стройный человек лет под пятьдесят, которого можно было бы назвать
даже красивым. Его седеющие густые волосы были зачесаны назад и завитками
спускались на высокий лоб. Первым делом в его внешности обращали на себя
внимание большие глаза и широкие ноздри; они дополняли впечатление.об уме
и чувствительности, читавшееся на этом тонком лице
Это, конечно, был полковник Чарлз Роуэн. Кроме шпаги и портупеи, на нем
была полная форма 52-го пехотного полка: красный сюртук с золотыми эполета-
ми, с обшлагами коричневого цвета и серебряной оторочкой. Он сидел, скрестив
ноги, обтянутые белыми лосинами. В левой руке он держал залокенную сигару,
а правой, в которой была пара белых перчаток, постукивал по ручке кресла..
Чевиот посмотрел на мужчину, сидевшего за столом.
Мистер Ричард Мейн, известный адвокат, которому было тридцать с
небольшим лет, курил сигару. С первого взгляда его лицо казалось совер-
шенно круглым. Это впечатление создавали его ухоженные черные волосы
и такие же бакенбарды, которые хотя и не окаймляли полностью его лица,
сходясь на подбородке, но им для этого не хватало лишь дюйма или около
того. Из этого обрамления смотрели темные глаза, блестящие и умные,
сочетавшиеся с длинным носом и большим ртом.
186
Одеяние мистера Мейна напоминало костюм Чевиота, только несколько
худшего качества. На мистере Мейне был темный пиджак неопределенного
цвета, стянутый в талии и свободно падающий едва ли не до колен.
В проеме его высокого стоячего воротничка виднелся белоснежный шей-
ный платок. Брюки его были из коричневого вельвета, как у Чевиота, и
заправлены в сапожки.
«Ну, держись! — подумал Чевиот. — Возьми себя в руки!» Тем не ме-
нее, отвесив вежливый общий поклон, он продолжал бороться с кашлем.
— Я... я должен извиниться за опоздание, джентльмены.
Оба его хозяина, приподнявшись, ответили на приветствие. Оба они ки-
нули свои сигары в плевательницу китайского фарфора, стоявшую под
столом.
— Я бы предпочел, чтобы вы даже не упоминали об этом, —
улыбнулся полковник Роуэн. — Что касается меня, то скорее я должен вас
поблагодарить за появление. Это,.насколько я понимаю, ваш первый визит
в Скотленд-Ярд?
Возникла небольшая пауза.
— Видите ли... — сказал Чевиот, сделав неопределенный жест шляпой.
— Ах, да. Будьте любезны, садитесь вот в это кресло, и мы поговорим
о вашей квалификации.
Мистер Мейн, который уже занял свое место, снова вскочил на ноги.
Нельзя сказать, что на его лице было выражение недружелюбия, но непре-
клонное упрямство на нем читалось без труда.
— Роуэн, — сказал он тихим голосом, в котором чувствовался легкий
ирландский акцент. — Мне это не нравится. Простите меня, мистер Чеви-
от, — движением черных бровей он указал на полковника, — но сей
джентльмен страдает избытком благородства. Роуэн, так не пойдет!
— А я вот в этом не уверен, — пробормотал его собеседник.
— Не уверен? Черт возьми, да это противоречит прямому приказу са-
мого Пиля! Полицейские силы должны набираться из бывших рядовых и
находиться под командованием сержантского состава. Сержантского. Пиль
не жалует джентльменов, о чем и говорит. — Тут мистер Мейн, что-то
припоминая, прищурился. — «Сержант гвардии, получающий двести фун-
тов в год, — процитировал он, —- лучше отвечает моим целям, чем капи-
тан с высокой военной репутацией, который может служить и даром,
пусть даже я мог бы дать ему тысячу фунтов в год». Что вы на это
скажете?
Полковник Роуэн медленно повернул к мистеру Мейну свое тонкое лицо,
увенчанное седеющими волосами; высокий черный воротничок, заставляв-
ший его прямо держать голову, придавал его вежливости оттенок хо-
лодности.
— После первого же нашего смотра, — сказал он, — мы были вынуж-
дены уволить пятерых офицеров за то, что они были пьяны при исполне-
нии обязанностей. Не стоит упоминать тех девятерых, которых мы освобо-
дили в связи с их жалобами на слишком длинные рабочие часы.
187
— Пьянство? — улыбнулся молодой юрист. — Подумаешь! А чего же
еще мы могли ждать?
— Я думаю, что нечто лучшее. Минутку.
Отвесив еще один вежливый поклон, полковник Роуэн подошел к письмен-
ному столу в дальнем углу комнаты. Там он тихим голосом обменялся не-
сколькими словами с человеком, сидевшим за столом. Человек, которого Че-
виот не мог ясно разглядеть, протянул полковнику лист бумаги размером 13
на 17 дюймов, с которым полковник Роуэн вернулся к собеседникам.
— Итак, сэр, — сказал он, глядя на Чевиота, — ваше заявление. — Он
сел. Это же сделали мистер Мейн и Чевиот, который не переставал мять
неловкими пальцами круглые поля шляпы.
Под пристальным взглядом спокойных светло-голубых глаз полковника
Роуэна ему казалось, что он становится меньше ростом. Он смутно припо-
мнил портрет полковника с пятью медалями на мундире. Этот человек
дрался во всех основных битвах войны на Полуострове1 и командовал
частью под Ватерлоо.
— Я вижу, — сказал полковник, глядя в текст на листе, — что вы слу-
жили в армии во всех последних кампаниях?
Он, конечно, имел в виду наполеоновские войны. Но Чевиот мог ис-
кренне говорить о единственной известной ему войне.
— Так точно, сэр.
— Ваше звание?
— Капитан.
Мистер Ричард Мейн хмыкнул. Но полковник Роуэн остался не-
возмутим.
— Ясно. Как мне кажется, в сорок третьем полку легкой пехоты. —
Теперь он говорил о Чевиоте в третьем лице» словно последний тут отсут-
ствовал. — За время службы имеет награды... хм-м-м! Голыми руками его
не взять.
Чевиот промолчал.
— Живет, — теперь полковник обращался непосредственно к Мейну, —
в холостяцкой квартире в Олбани1 2. Имеет независимый источник дохода:
в ходе знакомства его банкир, мистер Гроллер с Ломбард-стрит, любезно
сообщил нам это. Известен как отменный стрелок из пистолета, борец и
фехтовальщик. — Он одобрительно глянул на разворот плеч Чевиота и пе-
ревел взгляд на Мейна. — Его увлечения и личные дела... хм-м-м. Это уже
нас не касается.
Голос Чевиота прозвучал непривычно громко в продымленной неряш-
ливой комнате.
— Если вы ничего не имеете против, сэр, мне было бы интересно услы-
шать, что вы выяснили относительно моей личной жизни.
1 Имеется в виду война 1808-1814 гг. на Пиренейском полуострове, когда войска
Англии и Португалии вместе с испанскими патриотами дрались с Наполеоном.
2 Фешенебельный жилой дом на улице Пиккадилли в Лондоне, построенный во
второй половине XVI11 века.
188
— Вы настаиваете?
— Я прошу.
— Порой увлекается азартными играми, — прочел полковник Роуэн, не
глядя на него, — но может месяцами не прикасаться к картам или костям.
Знакомств среди противников алкоголя не имеет, но и пьяным его никогда
не видели. Хорошо известна его дружба с леди-Дрейтон...
— Хм-м-м, — буркнул Мейн.
— Но, повторяю, нас это не касается.
И он бросил лист бумаги на стол.
Обилие потрясений, доставшихся на долю Чевиота, произвело на него
обратное действие. Они вызвали у него подъем духа, возбуждение типа
«черт-побери-всех»; он был готов ко всему, что его ждет.
Это настроение пришло к нему как нельзя кстати, потому что он услы-
шал низкий голос мистера Мейна.
— Итак, мистер Чевиот! — сказал хадвокат, выбросив руки на стол и
так резко наклоняясь к ним, что Чевиот испугался, как бы лампа не опали-
ла ему бакенбарды. — С вашего разрешения, я задам вам несколько вопро-
сов, которые собирался задать полковник Роуэн.
Мистер Мейн, встав, заложил руки под фалды сюртука. Это движение
позволило увидеть его бархатный жилет, на котором черные арабески пе-
реплетались с зелеными, подчеркивая блеск золотой цепочки от часов, уве-
шанной печатями и брелоками.
— Сэр, — продолжил он, — вы изъявили желание занять пост суперинтен-
данта в нашем Центральном подразделении или отделе внутренних дел. У
вас есть, как мы слышали, независимые источники дохода. Но ваше возна-
граждение будет составлять всего двести фунтов в год. Вам придется испо-
лнять обязанности по двенадцать часов в день. У вас будет тяжелая, опасная,
порой кровавая работа. Мистер Чевиот, почему вы хотите занять этот пост?
Чевиот тоже вскочил на ноги.
— Потому, — возразил он, — что работа в полиции требует умения не
только утихомиривать уличные скандалы и задерживать пьяных и прости-
туток. Вы согласны?
— И если даже я согласен?..
— Предположим, преступление совершено неизвестным лицом или лицами?
Грабеж? Взлом? Даже, — Чевиот подчеркнул каждый слог, — убийство?
Мистер Мейн колыхнул фалдами сюртука. Полковник Роуэн хранил молчание.
— Такими преступлениями, насколько мне известно, — продолжал Че-
виот, — ныне занимаются сыщики полицейского суда. Но сыщики пораже-
ны взяточничеством. Их труд может быть оплачен и частным лицом, или
же правительство может выдать им вознаграждение в зависимости от зна-
чимости преступления. И, конечно, Боу-стрит* всегда готова представить
’ Боу-стрит — главный уголовный полицейский суд в Лондоне, получивший
название по улице, на которой он расположен. Сыщики с Боу-стрит — сыщики, ра-
ботающие при этом суде.
189
вам жертву, которую остается только повесить. И как часто вы вешаете
подлинного преступника?
Мейн отреагировал с непривычной резкостью.
— Редко! — сказал он. — Чертовски редко! В соответствующее время,
лет так через десять, — добавил он, — мы вообще откажемся от сыщиков.
Мы создаем новые полицейские силы, которые по нашему замыслу до-
лжны будут называться «детективная полиция».,
— Отлично! — звонко сказал Чевиот. — Но почему бы мне в добав-
ление к остальным своим обязанностям не стать первым членом
вашей детективной полиции? И сразу же не приступить к несению
службы?
Наступило молчание.
Полковник Роуэн был удивлен и даже несколько раздосадован. На лице
мистера Мейна появилось новое, совершенно иное выражение.
— А в самом деле, почему бы и нет? — зажигаясь, воскликнул
юрист. — Мы живем в новые времена, Роуэн. Во времена пара, железных
дорог, механических мельниц и ткацких станков!
— И к тому же, — возразил полковник, — во времена бедности, кото-
рая становится все глубже и беспросветней. Призывы к реформам могут
вызвать бунты; не забывайте этого. И если к этому времени в следующехМ
году нам необходимо иметь семнадцать подразделений, на счету будет
каждый человек. Вы слишком торопитесь, Мейн.
— Я тороплюсь? Удивительно! Все доказывает, что мистер Чевиот
справится с этой работой. Но что заставляет вас лично считать, сэр, что
она вам по плечу?
Чевиот отвесил поклон.
— Потому что я могу это доказать, — сказал он.
— Доказать? Как?
Чевиот обвел- взглядом комнату. Лампа с красным абажуром давала
.слабый рассеянный свет, который смутными отблесками ложился на мечи,
пистоли, мушкеты и шлемы, развешанные по стенам. У задней стенки, ря-
дом с белым мраморным камином, возвышалось побитое молью чучело
бурого медведя; словно прислушиваясь, он стоял на задних лапах, вытянув
передние, и одного стеклянного глаза у него не было.
Чевиот обратился к полковнику Роуэну.
— Сэр, — обвел он рукой комнату, — есть ли среди этого оружия заря-
женный пистолет?
— По крайней мере, — серьезно ответил тот, — один у меня имеется.
Полковник открыл ящик письменного стола. Оттуда он вынул револь-
вер средних размеров; на рукоятке его, насколько Чевиот успел заметить,
была серебряная пластина с инициалами полковника.
Столь же серьезно его владелец поставил оружие на предохранитель и
протянул его Чевиоту.
— Этот годится?
190
— Великолепно. С вашего разрешения, сэр, я попытаюсь провести один
эксперимент. И вы, джентльмены, будете его свидетелями. Стоп! —
Чевиот посмотрел на фигуру за письменным столом. — Я вижу, тут есть
и третий. Это несколько осложняет задачу.
Полковник Роуэн повернул голову.
— Мистер Хенли! — позвал он.
Раздался какой-то глухой звук и позвякивание абажура лампы, словно
кто-то неловко выбирался из-за стола. Из тени появился невысокий коре-
настый человек пятидесяти с лишним лет. Из-за раны, полученной при Ва-
терлоо, он слегка прихрамывал и опирался на тонкую трость черного дере-
ва. У него были веселые карие глаза, приплюснутый нос и добродушный
мясистый рот. Даже его зачесанные набок густые рыжеватые волосы не
могли скрыть пробивающуюся лысину на макушке.
Чувствовалось, что перед вами предстал лихой малый, ценитель жен-
щин, любитель хорошей еды и вина. Это было видно, несмотря на его
строгий темный костюм и почтительность, с которой он предстал перед
полковником Роуэном.
— Могу ли я представить вам мистера Алана Хенли, нашего старшего
клерка?
— Ваш слуга, сэр, — с той же почтительностью произнес мистер Хенли,
но, несмотря на сдержанность тона, было видно, что это качество не всегда
присуще ему.
Он адресовал Чевиоту откровенную улыбку, чего полковник Роуэн не
увидел. Затем, положив свою трость на край стола, он оперся на него обе-
ими руками и принял вид глубокой задумчивости.
— Однако! — взорвался мистер Мейн. — Что это за чертов экспери-
мент? Что этот парень собирается делать?
— Увидите! — сказал Чевиот.
Носовым платком не первой свежести, вытащенным из кармана под
фалдами, он протер револьвер, хотя тот и так был начищен до блеска.
Затем, придерживая его левым указательным пальцем за дуло, а правым
за спусковую скобу, он положил его под лампу.
— Снаружи, — сказал он, засовывая платок обратно в карман, —
дежурит констебль. Я предложил бы кому-нибудь выйти и сказать кон-
стеблю, чтобы он не спускал с меня глаз; во всяком случае, чтобы я нико-
им образом не мог увидеть, что тут происходит.
- Ну? Ну? Ну?
— Затем закройте двери; заприте их. Один из вас, джентльмены, до-
лжен взять револьвер. И пусть из него будет произведен выстрел с любого
угодного вам расстояния; ну, скажем, в это чучело медведя.
Все, повернувшись, посмотрели на чучело, которое, словно прищурив-
шись, смотрело на них одним стеклянным глазом.
— Наконец, — продолжал Чевиот, — вы дадите мне знак, что я могу
возвращаться. И я скажу, кто из вас трех стрелял, с какого расстояния
и что он делал до и после выстрела. Вот и все.
191
— Все? — эхом повторил мистер Мейн после удивленной паузы.
— Да, мистер Мейн.
Стол вздрогнул, когда мистер Мейн обрушил на него удар кулака.
— Человече, да вы просто с ума сошли! — едва не завопил он. — Этого
не может быть!
-- Могу ли я попробовать?
— Бедный старый Том, — с легкой грустью сказал полковник Роуэн,
посмотрев на чучело бурого медведя. — Я добыл его в Испании много лет
назад. Так что еще одна пуля ему не повредит. В то же самое время, — не
без едкости добавил полковник, — наш гость без труда сможет опреде-
лить, с какого расстояния был произведен выстрел. По следам порохового
ожога.
Чевиоту показалось, что сердце у него замерло. Ведь не могли же в
самом деле эти люди?..
Его мгновенное оцепенение разделили старший клерк, а также юрист.
Мистер Алан Хенли, блеснув пробивающейся лысинкой, грузно повернулся,
широко открыв глаза. Струйка пота сползала по коротким рыжеватым ба-
кенбардам.
— С-сэр? — вопросил он.
— Бросьте, Хенли, вы же были на войне! Разве вы никогда не обраща-
ли внимания на характер ранения?
— Нет, сэр. Не могу утверждать чего, — тут мистер Хенли, кашлянув,
сразу же поправил свою грамматическую неточность, — не могу утверж-
дать, что обращал.
— Если выстрел произведен с достаточно близкого расстояния, то на
мундире остается черный след ожога. Даже если стреляют с десяти или
двенадцати футов, в зависимости от моши заряда может остаться слабый
след. В противном случае, пусть мистер Чевиот простит меня, я бы счел
его предложение невероятным для исполнения, — сказал полковник.
— Невероятным? — вскричал мистер Мейн. — А я скажу, что это не-
возможно! — Он посмотрел на Чевиота. — Может быть, заключим не-
большое пари, — предложил он, — что вам это не удастся?
— Мистер Мейн, я...
Чевиот замолчал.
Ком отвращения тошнотной спазмой поднялся у него в горле. То, что
он собирался сделать, было фокусом, и причем дешевым. Нетрудно пред-
ставить себе, как можно ошеломить несведущих людей своим превосход-
ством в знаниях, создав о себе представление как о всеведущем знатоке.
Но когда вы предстаете лицом к липу с необходимостью сделать это, то
в смущении чувствуете, что у вас нет на это сил.
— На пять фунтов? — продолжал настаивать юрист, запуская руку в
карман и вынимая ее с купюрой. — Скажем, пять фунтов, идет?
— Мистер Мейн, я не могу взять ваших денег. Мы имеем дело с очевид-
ностью. Видите ли...
Рат-та-та! Рат-та-та!
192
Это всего лишь раздался резкий стук в дверь в коридоре. И только в
это мгновение они осознали, как велико было возникшее в комнате напря-
жение. Мистер Мейн подпрыгнул. Даже полковник Роуэн, при всей своей
невозмутимости, вздернул подбородок.
— Да-да, кто там? — крикнул он.
Дверь открылась, пропустив констебля. Высокий шлем полицейского
казался еще выше в неясном свете лампы. Застыв по стойке смирно, он
отдал честь. Затем, промаршировав по направлению к полковнику Роуэну,
он протянул ему вчетверо сложенный лист бумаги, запечатанный странной
печатью желтого воска.
— Вам письмо, сэр. Лично и все такое.
— Благодарю вас.
Краснолицый констебль тем же шагом вернулся к дверям и застыл ря-
дом с ними. Полковник Роуэн, глянув на письмо, повернулся к нему.
— Биллингс!
-Сэр!
— Это письмо было открыто. Кто-то снизу поддел печать.
— Да, сэр, — хриплым голосом немедленно отрапортовал Бил-
лингс. — Я предполагаю, что это была та леди, сэр.
— Леди? Какая леди?
— Та леди, сэр, карета которой стояла как раз под окнами. Леди, сэр,
с такими красивыми волосами, такими прекрасными, что в жизни таких
видеть не доводилось.
— Ага, — пробормотал полковник Роуэн, переводя взгляд на Чевиота.
— С вашего разрешения, сэр, — сказал Биллингс, снова отдавая
честь. — Я услышал, как снаружи подъезжает конный экипаж, и решил,
что это патруль. Открыл ворота на улицу. Но было вовсе не то. Это был
ливрейный лакей на лошади. На лошади! — добавил он, не скрывая отвра-
щения. — В мое время, сэр, нас заставляли бегать. И бегать как молнии.
— Биллингс!
— Очень хорошо, сэр. А, ну да. Леди высунула голову из окошка каре-
ты. Лакей остановился и этак льстиво посмотрел на нее. Она что-то сказа-
ла ему; я не расслышал, что именно. Он сунул ей в карету это письмо.
Она тут же вернула его. Он подъехал ко мне, вручил его мне и ускакал,
не дожидаясь ответа. Больше ничего не могу доложить, сэр.
«Ради Бога, — в смятении думал Чевиот, — какое отношение ко. всем
этим делам имеет Флора? К этим делам, которые, в сущности, касаются
полиции?»
Но он промолчал. За Биллингсом закрылась дверь. Полковник Роуэн
при всеобщем молчании вскрыл и прочел письмо. Выражение его лица из-
менилось. Он посерьезнел и протянул письмо мистеру Мейну.
— Я серьезно опасаюсь, мистер Чевиот, — сказал он, — что нам при-
дется отложить наш эксперимент с револьвером. К нам пришло известие
о достаточно серьезном деле. Кто-то снова украл запасы птичьего корма
у леди Корк.
7 «Сканлэл а Хай-Чнмниз»
193
Наступила пауза.
Слова эти прозвучали таким гротеском, так неожиданно, что в первую
секунду Чевиот не мог даже улыбнуться. Он не был уверен, что правильно
расслышал, сказанное.
— Птичий корм? — повторил он.
— Птичий корм! — объявил мистер Мейн, который прямо дрожал от
возбуждения. Внезапно в глазах его мелькнула какая-то мысль, и он бро-
сил письмо на стол. — Клянусь Юпитером, Роуэн! Поскольку наш добрый
друг Чевиот считает, что у него есть способности детектива, вот ему и
предоставляется возможность. Иными словами, я хотел бы увидеть, что
его хвастливое заявление относительно револьвера имеет под собой основа-
ния. А после этого испытания можно будет решить, заслуживает ли он
того, на что претендует!
— Честно говоря, — сказал полковник, — я придерживаюсь той же точ-
ки зрения.
Глаза всех присутствующих уставились на Чевиота, который, медленно
склонившись, подобрал с пола свою шляпу.
— Понимаю, — с подчеркнутой вежливостью сказал он. — Значит, вы
хотите, чтобы я расследовал это отвратительное преступление?;
— Вам это происшествие кажется всего лишь забавным, мистер
Чевиот?
— Если откровенно, полковник Роуэн, то да. Но в свое время я получал
и более бессмысленные задания.
— Еще бы! — сказал полковник, у которого перехватило дыхание. —
Еще бы! — Несколько секунд он помедлил. — Вы знакомы с леди Корк?
Или, называя ее полным титулом, с графиней Корк-и-Оррери?
— Нет, сэр.
— Леди Корк — одна из самых знаменитых фигур в обществе. Она со-
держит много птиц в клетках. Среди них есть даже знаменитый попугай
ара, который болтает, бегает и курит сигары. Второй раз за неделю кто-то
крадет корм из кормушек нескольких клеток. Больше ничего не украдено,
кроме птичьего корма. Но леди Корк очень разгневана.
Мистер Мейн подчеркнуто молчал.
— Мы — мы представляем собою новую организацию: «Столичная по-
лиция». Мне нет необходимости говорить вам, как толпа ненавидит нас
и боится. И селимы хотим добиться успеха, то должны добиться располо-
жения со стороны аристократии. Сам граф, занимающий ныне пост пре-
мьер-министра, без особого желания содействует нам в этом; во всяком
случае, гордости за нас он не испытывает. И не обуревает ли вас излишняя
гордыня, мистер Чевиот?
— Нет, — ответил Чевиот, опуская глаза. — Я понимаю. И прошу
прощения.
— Мы должны,действовать немедленно. Сегодня вечером леди Корк да-
ет бал для молодежи. Вы джентльмен, и ваше присутствие пройдет незаме-
ченным. Вы понимаете, в чем, ценность моего подхода, Мейн?
194
— Роуэн, я не собираюсь вам возражать! — вскричал мистер Мейн.
— Лучше всего, чтобы мистер Хенли черкнул вам несколько строк, ко-
торые мы с Мейном подпишем, и они будут подтверждением ваших по-
лномочий. Хенли!
Но главный клерк уже направлялся к своему столу, за которым и распо-
ложился. Подкрутив фитиль лампы, он заставил ее озарить стол ярким
синевато-желтым светом, который в сочетании с зеленым абажуром произ-
водил странный эффект, и стал затачивать кончик пера.
— Хенли, как я предполагаю, мог бы составить вам компанию, буде
у вас появится желание делать какие-то заметки. Мы должны позвонить
и попросить подготовить лошадей. Однако стоп! — У полковника Роуэна
на лице появилось выражение сосредоточенности. — Прав ли я в своем
предположении, что карета снаружи принадлежала леди Дрейтон?
В помещении продолжало висеть молчание, нарушаемое лишь скрипом
пера по бумаге.
— Вы правы, - сказал Чевиот. — Могу ли я осведомиться, где живет
леди Корк?
— На Нью-Берлингтон-стрит, номер шесть... вы проводите туда леди
Дрейтон?
— Собираюсь.
— Ага! У нее, без сомнения, есть приглашение на бал; и вы должны
выразить желание направиться туда с ней в карете, не так ли?
— С вашего разрешения, сэр.
— Кстати, — отвел глаза в сторону полковник Роуэн. — Это дело ва-
шей совести — как вы сможете узнать у нее, открывала ли она письмо.
Итак, Хенли!
Старший клерк протянул половину листа, на котором виднелись четыре
четкие строчки. Он положил его на стол рядом с чернильницей. Мистер
Мейн и полковник Роуэн торопливо поставили свои подписи. Мистер Хен-
ли посыпал лист мелким песком, сложил его и протянул Чёййоту.
— А теперь поторопитесь, — посоветовал полковник Роуэн, — но без
излишней спешки! Хенли поедет верхом и будет рядом с вами. Он и объяс-
нит суть дела. Одну минуту!
Джон Чевиот почувствовал, как у него необъяснимо дрогнуло сердце.
Тонкое лицо полковника Роуэна с большими глазами предстало перед ним
символом мягкого, но непререкаемого авторитета.
— Это дело может показаться вам пустяковым. Но я снова говорю
вам, что оно имеет исключительное значение. Вы не подведете нас, мистер
Чевиот? Вы приложите все силы?
— Я буду стараться изо всех сил, — сказал Чевиот,* — чтобы разрешить
загадку исчезнувшего птичьего корма.
Он не без юмора поклонился, прижав шляпу к сердцу. Последнее» что
бросилось ему в глаза; когда он выходил навстречу самому ужасающему
кошмару, который он только мог себе представить, * был зловещий блеск
отполированного дула револьвера, лежащего под лампой -на столе.
495
Глава 3
КАРНАВАЛ В ГАЗОВОМ СВЕТЕ
Без малого дюжина скрипок, сопровождаемых звуками арфы, задавали
быстрый стремительный ритм танца. Открытые газовые светильники, раз-
мещенные над плоскими стеклянными подставками, подпрыгивали и пока-
чивались в такт музыке.
Как только карета Флоры Дрейтон повернула на Нью-Берлингтон-
стрит, короткую и довольно узкую улочку слева от Риджент-стрит, до них
сразу же донеслись звуки музыки.
Дом номер шесть по Нью-Берлингтон-стрит был большим зданием с
двумя фронтонами красного кирпича, с грязновато-белыми колоннами по
обе стороны дверей, выходивших на улицу, и белыми оконными рамами.
Двери были плотно закрыты, но сквозь пелену тумана пробивался желто-
вато-голубой подрагивающий газовый свет. Он был виден в окнах из-за
наполовину приоткрытых портьер.
«1\мп-тумп» — были слышны шаги танцоров, когда они сближались и
вновь расходились. В окнах, выходящих на улицу, мелькали тени:, они то
представали во всей резкости, то снова расплывались. Оконные переплеты
слегка подрагивали от шума.
Кучер негромким возгласом успокоил норовистых лошадей, которым не
давала покоя жесткая упряжка. Копыта их гулко стучали о мостовую.
— Флора!
— Д-да?
— Эта музыка. Танцы. Что это?
— Но, Джек, это всего лишь кадриль. Бога ради, что же еще это может
быть?
В памяти у Чевиота всплыли смутные представления о старомодных
танцах, которые теперь предстали перед ним наяву. Но он никогда не ви-
дел их воочию, что постарался скрыть.
Флора, забившаяся в угол после всего, что ей пришлось вынести за вре-
мя этого краткого путешествия, прижала руку к груди.
Она любила его. Видя его рядом, с его светло-серыми глазами, высо-
ким лбом, на который падали густые завитки каштановых волос, с на-
смешливыми складками от крыльев носа до рта, Флора Дрейтон со всей
остротой почувствовала, как глубоко и страстно она его любит.
Флора не была собственницей, во всяком случае, убежденной. Будучи
достаточно умной женщиной, она не требовала, чтобы он давал ей отчет
в каждой смене своих настроений. Она понимала, что скоро в нем, как
обычно, заговорит совесть, и к нему вернутся те нежность и мягкость, ко-
торые с самого начала покорили ее. Но он не должен ни подсмеиваться
над ней, ни дразнить ее; он не имеет права так поступать! Она и без того
была чрезмерно испугана,
А сам Чевиот?-
196
Едва покинув дом номер четыре на Уайтхолл-плейс, преодолев пелену
тумана, сквозь который пробивалось газовое сияние, и сев в карету с по-
золоченными спицами колес, Чевиот стал мучительно размышлять, что же
он должен ей сказать. И когда их экипаж повернул на Нью-Берлингтон-
стрит, перед ним снова предстала сцена у Скотленд-Ярда.
Кучер в красной ливрее, соскочив с облучка, поспешил открыть дверцу
кареты. Чевиот, держа шляпу в руке, замялся на ступеньке.
Флора продолжала сидеть, откинувшись на пурпурную спинку сиденья,
и, не глядя на него, тяжело дышала, пытаясь справиться со своими чув-
ствами. На ней по-прежнему не было шляпы. Казалось, что ее золотые
волосы, открывающие ушки и длинной волной спадающие на спину, вооб-
ще не знают шляпы. На плечи она накинула красную кашемировую шаль.
Ее руки в белых перчатках до локтей были скрыты в большой меховой
муфте с такой же бело-желтой оторочкой, что и на ее платье.
— Итак! — выдохнула она, все так же не глядя на него. — Достался те-
бе тот отвратительный гнусный пост, которого ты так отчаянно до-
бивался?
— Гнусный! — воскликнул Чевиот, все еще медля на ступеньке.
Флора вскинула голову.
— А разве нет?
— Получи я этот пост, я бы командовал четырьмя инспекторами и
шестнадцатью сержантами, у каждого из которых в подчинении было бы
по девять констеблей.
— Если бы ты получил его? — Наконец она подняла на него глаза. —
Значит, он тебе не достался?
— Пока еще нет. Первым делом я должен выдержать испытание. Фло-
ра, не затруднит ли тебя, если мы направимся к леди Корк? Я... я пола-
гаю, у тебя есть пригласительный билет?
Открывала она это письмо или нет?
Чевиот был уверен, что, как правило, он достаточно хорошо разбирает-
ся в человеческих характерах.
Но Флора с ее до смешного невинным ртом и такими же невинными
синими глазами, которые сейчас были широко открыты, так действовала
на него, что он не мог разобраться ни в причинах, ни в следствиях. Да
и кроме того, черт возьми, какое значение имеет, открывала она это пись-
мо или нет? Ему была ясно видна краска смущения на ее лице, когда она
опустила глаза.
— Моя репутация стоит еще достаточно высоко, — очень тихим голо-
сом сказала она, — и нет дверей, которые были бы закрыты для меня.
Да! У меня есть приглашение. И на тебя тоже.
Из муфточки она вынула две большие квадратные карточки, украшен-
ные излишним, на его консервативный взгляд, обилием орнамента; затем
она спрятала, их обратно.
— Но ты клялся, что не пойдешь туда, — укоризненно шепнулапона, —
потому что терпеть не можешь такого типа женцин. Я сама не в восторге
J97
от них, так что я понимаю тебя. И самая оригинальная из всех — леди
Корк, Бог ей судья. Джек! Ну пожалуйста, пойдем!
— Мистер Чевиот, — обратился к нему сзади грубоватый голос.
Флора отпрянула. Чевиот резко повернулся.
На черной лошади, нервно косящей круглым глазом, сидел мистер Хен-
ли, старший клерк. Его коренастая невысокая фигура настолько уверенно
дерхсалась в седле, что он напоминал кентавра; поводья он небрежно де-
ржал двумя пальцами левой руки. Его шляпа из лоснящегося бобрового
меха была небрежно засунута под мышку.
Лошадь, переступая копытами, танцевала на месте. Мистер Хенли при-
струнил ее. В правой руке у него была толстая узловатая трость, больше
подходящая для пеших прогулок, а также плоская папка шагреневой кожи
с письменными принадлежностями.
Он наклонился к Чевиоту.
— Я отбываю, — сказал он. — Но одно слово вам на ухо, сэр.
Его карие глаза на широком мясистом лице, сохранявшие неизменную
веселость, на этот раз посерьезнели, когда он старался проникнуть взгля-
дом сквозь туман, окружавший их со всех сторон.
— Будьте очень осторожны, когда говорите с леди Корк. Да! И также
с мисс Маргарет Ренфру. То есть если вам придется говорить с ней.
«И все это, — в смятении подумал Чевиот, — из-за украденного птичье-
го корма?» Но он понимал, что старший клерк был далеко не дурак. Изо-
бражая преувеличенную почтительность, мистер Хенли поднес два пальца
ко лбу. Затем черный жеребец, разбрызгивая грязь, двинулся прочь —
мимо Адмиралтейства, очертания которого смутно виднелись вдали, иска-
женные туманом, затем он перешел на рысь, потом на галоп и галопом
скрылся по направлению к Уайтхоллу.
— Джек! — тихо взмолилась Флора. — Да влезай же! — Она обрати-
лась к безмолвному кучеру. — Роберт! Будьте любезны, к леди Корк.
Значит, она знала даже имя, данное ему при крещении. В свое время
все, по крайней мере, в Скотленд-Ярде, звали его Джеком. Все это было
столь фантастично, что...
— Репутация, — словно про себя заговорила Флора. — Словно она что-
то значит. О, словно я дам за нее хоть фартинг! Дорогой мой...
И снова она оказалась в его объятиях, и сладкое опьянение заставило
улетучиться все его мысли.
Но другие мысли и чувства, столь неотвязные, как запах ее духов, про-
должали беспокоить Флору. Она откинула голову назад.
— Джек! Кто был этот человек? Человек с сумкой для депеш?
— Его фамилия Хенли. Он старший клерк в комиссариате полиции.
— Маргарет Ренфру... — начала Флора.
— Да?
— Ты не знаком с леди Корк, — сказала Флора. — Я совершенно увере-
на, что ты не знаком с леди Корк. Но тьГмбг встречаться с Маргарет
Ренфру. Да, ручаюсь, что ты знаешь Маргарет Ренфру.
198
— Флора, я...
— Ты знаком с ней, не так ли?
Внезапно, к своему изумлению, Чевиот почувствовал, что держит в объ-
ятиях тигрицу. Нежную и женственную, но тем не менее тигрицу. Малень-
кими кулачками она отчаянно стала бить его в грудь и с удивившей его
силой извивалась, стараясь вырваться из его рук.
— Флора! — Он был скорее удивлен, чем разгневан. — Флора! — рявкнул он.
Внезапно она снова утихомирилась. Этот взрыв чувств, который выра-
зился в столь решительных действиях, сказал ему, что она с трудом удер-
живается от слез.
— Послушай, моя дорогая, — мягко сказал он. — Я никогда даже не
слышал имени этой женщины, кто бы она ни была, пока Хенли не упомя-
нул ее. Скоро, в один прекрасный день, я смогу сказать тебе, кто я и что
я. Я смогу сказать тебе, когда ты впервые предстала в моем воображении
и почему твой образ так долго не покидает меня.
Он больше почувствовал, чем увидел, с каким изумлением уставились
на него глаза, опушенные длинными ресницами.
— Но пока я ничего не могу поведать тебе, Флора. Я не хочу пугать
тебя; ни за что на свете я не позволил бы себе этого. Вот что мне доста-
лось — в незнакомом месте, среди людей, которых я не знаю, мне прихо-
дится решать идиотскую загадку. И мне нужна твоя помощь.
— Дорогой мой, конечно, я помогу тебе. В чем она заключается?
Чевиот объяснил ей смысл своего задания.
— О да, это достаточно смешно, — сказал он, хотя Флора не восприни-
мала ситуацию с таким юмором, ибо видела, как она волнует его. — Но
я понимаю, почему это так важно для них. Даже личность, именуемая
«Графом», кто бы он ни был, думает...
Внимание!
Чевиот успел замолчать как раз вовремя, потому что к нему пришло
мгновенное озарение.
«Графом», без сомнения, был премьер-министр, граф Веллингтон. Хотя
ему минуло шестьдесят, он был еще достаточно бодр, чтобы в марте этого
года участвовать в дуэли на пистолетах с лордом Уинчилсом. («А теперь,
Хардинг, — сказал он своему секунданту, — беритесь за дело и отмерьте
шаги. Я не хочу впустую терять время. Черт побери! Да не подходите так
близко к канаве. Когда я подстрелю его, он свалится прямо в нее».) Трудно
было поверить, что эта грубоватая реплика останется в исторш!. Сегодня
среброголовый и остроносый граф был более чем жив, и его рычание напо-
лняло Апслихаус1. Пока карета грохотала и подпрыгивала по камням мо-
стовой, Чевиот старался представить себе реальность, отдаленную от его
времени на столетие с лишним. Сэр Джордж Мюррей управлял Министер-
1 Здание в Лондоне на улице Пиккадилли, где ныне находится дом-музей герцога
Веллингтона, названное так по имени его первого владельца, лорда Алели, который
построил его в 1778 году.
199
ством по делам колоний; лорд Абердин был Секретарем по иностранным
делам, а мистер Роберт Пиль, кроме всего прочего, возглавлял Министер-
ство внутренних дел.
Ошибка Джона Чевиота прошла незамеченной. Флора была восхищена,
поистине восхищена, как любая женщина, к помощи которой обращаются
в разрешении загадки.
— Но почему?.. — продолжала она настаивать.
— Почему птичий корм? Не могу на это ответить. Больше ничего не
украдено. Ты хорошо знакома с леди Корк?
— Очень. Исключительно хорошо!
— Хм-м-м. Не является ли она определенным образом... как бы это
выразиться?., определенным образом несколько эксцентричной особой?
— Не больше, чем все прочие. Надо тебе сказать, что она очень стара;
ей, должно быть, крепко за восемьдесят, и у нее есть свои причуды. Она
сто раз будет рассказывать тебе, о чем ей поведал доктор Джонсон, когда
она была девочкой, и что она ему ответила. Она расскажет, до чего напил-
ся бедный Босуэлл1 в компании с лордом Грэхемом, как он вел себя на
одном из приемов ее матери и какие отпускал непристойные замечания в
адрес присутствующих леди; а потом он был так смущен своим поведени-
ем, что в виде извинения написал ей венок сонетов, которые она до сих
пор хранит в своем сандаловом ящичке.
— Верно, верно! —- воскликнул Чевиот, вспомнив «Жизнь» Босуэл-
ла. — А не является ли леди Корк на самом деле мисс Марией Монктон?
— Да! Джек!
— Моя дорогая?
— Почему ты делаешь вид, что никогда не слышал о ней, когда это
не так? Ты такой нервный, напряженный, словно... словно тебе предстоит
идти на казнь?
— Ты должна извинить меня, Флора. Скажи, хранит ли леди Корк в
доме большие суммы денег?
Флора еще дальше отодвинулась от него.
— Господи помилуй, конечно, нет! Зачем ей это нужно? Зачем это вооб-
ще нужно?
— Есть ли у нее драгоценности?
— Думаю, какие-то есть. Но она постоянно держит их в большом же-
лезном ящике у себя в будуаре, в розовом будуаре; и ключ от ящика хра-
нится только у нее. Какое это имеет отношение к...
— Стоп, стоп! Дай мне подумать. Ты знаешь ее горничную?
— Приди в себя, Джек! Откуда мне знать горничных своих знакомых?
Но Чевиот, барабаня пальцами по колену, продолжал сидеть, тупо
уставившись на нее; Флора наконец смягчилась.
1 Джеймс Босуэлл (1740-1795) — шотландский юрист и писатель. Всю
жизнь служил праву, но основные его интересы были связаны с литературой. Его
самая известная работа — «Жизнь Самуэля Джонсона» (1791).
200
— Это верно, — сказала она, вздернув свой маленький круглый подбо-
родок. — Я немножко знакома с Соланж. Да, с ее горничной. Соланж про-
сто обожает меня, что порой бывает даже утомительно.
— Отлично, отлично! Это может пригодиться. И наконец — есть ли у
леди Корк родственники? Дети? Племянники или племянницы? Близкие
друзья?
— Ее муж, — сказала Флора, — умер больше тридцати лет назад. Дети
ее выросли и разъехались. — В приступе добросердечия Флора умоляюще
вскинула руки. — Только не смейся над ней, — взмолилась она. — Многие,
я знаю, подсмеиваются над ее излишне громким голосом и старомоднос-
тью. Но у кого еше такая добрая душа, чтобы болтать с молодежью, ког-
да она предпочла бы выпить чаю и посидеть за книжкой? А они только
бьют китайский фарфор, пачкают ковры и ломают мебель. Не смейся над
ней, Джек, молю тебя.
— Обещаю, что не буду, Флора. Я...
Он уже не в первый раз во время поездки внимательно вглядывался
в окошко. Теперь карета, судя по всему, стала одолевать подъем, а покры-
тие мостовой заметно улучшилось.
Чевиот сдвинулся к окну и, опустив шторку, которая с треском упала,
высунул голову наружу. Затем он принял прежнее положение и обнял Фло-
ру за плечи.
— Вперед! — беспечно воскликнул он. - Я знал, что тут не может
быть ни Трафальгарской площади, ни колонны Нельсона, ни Националь-
ной галереи. Но, ради Бога, где же мы сейчас? Что это?
— Дорогой мой! Это всего лишь Риджент-стрит!
— Риджент-стрит, — Чевиот прижал руку ко лбу и задумался. — Ах,
да.
Тут карета резко свернула влево на Нью-Берлингтон-стрит. Он увидел
газовое освещение, пробивающееся из окон четвертого этажа.
До них донесся стремительный танцевальный ритм скрипичной музыки.
Он спросил, что это за танец. Флора забилась в угол кареты, испуганная
и недоумевающая. Карета остановилась, и. Чевиот выругал себя —
разумеется, не вслух.
Он пришел к выводу, что первым делом должен следить за своими сло-
вами. Но присутствие Флоры казалось таким знакомым и близким, вызы-
вало ощущение такой теплой интимности (почему?), что, разговаривая с
ней, он не взял на себя труд остановиться и раскинуть мозгами. Без нее
он чувствовал себя просто потерянным.
— Флора, — сказал он, с трудом сглотнув комок в горле, — послушай
меня еще раз. Я обещаю больше не пугать тебя. Я приложу для этого
все усилия. — Теперь в голосе его звучали вся серьезность, вся убежден-
ность, на которые он только был способен. — Но помоги мне, пусть даже
ты еще многого не понимаешь. Когда я объясню тебе, что я собираюсь
сделать, ты все поймешь и, думаю, посочувствуешь мне. А пока, дорогая
моя, надеюсь, ты простишь меня. Могу ли я на это рассчитывать?
201
Выражение лица Флоры изменилось, когда она протянула ему руку.
Схватив Флору в объятия, он принялся целовать ее, не обращая внимания
на тени танцующих, которые были видны в тумане над их головами.
— Так я могу рассчитывать? — продолжал он настойчиво спрашивать
ее. — Простишь ли ты меня, я хочу сказать?
— Простить? — Она не могла подобрать слов от изумления. — О,
Джек, но что же тут прощать? Только не говори больше загадками. Пожа-
луйста! Я этого не вынесу.
Затем он обратил внимание на кучера, терпеливо ждущего минуты, ког-
да он сможет открыть двери, и отпустил Флору.
Легким движением Флора привела в порядок волосы, слегка одернула
платье. Но щеки у нее раскраснелись, и когда Чевиот, выпрыгнув наружу,
протянул ей руку, помогая выйти, она появилась с опущенными глазами.
Флора сунула ему две карточки с приглашениями.
— Ты не в вечернем костюме, — с легкой укоризной пробормотала
она. — Хотя... Многие джентльмены так обильно пьют, собираясь на бал,
что забывают переодеться.
— Иными словами, если я притворюсь слегка выпившим, это не
страшно?
— Джек! — В голосе у нее появилась странная новая нотка.
— О, я только поинтересовался.
В сущности, его в самом деле интересовало, каким образом джентльме-
ны в крепком подпитии могли достаточно устойчиво держаться на ногах,
принимая участие в этом изысканном танце. От крыльца к мостовой была
протянута красная ковровая дорожка, но двери дома оставались за-
крытыми.
Впрочем, их прибытие не осталось незамеченным. Как только они с
Флорой поднялись на первую же ступеньку, швейцар в оранжево-зеленой
ливрее распахнул створки дверей. На них обрушился оглушительный шум
голосов.
Они вошли в длинный вестибюль с натертым воском полом и деревян-
ными панелями восемнадцатого века, расписанными эпигонатии Ватто и
Буше; отсюда с правой стороны поднималась красивая лестница, которую
не портил даже уродливый ковер на ней.
Открывающиеся из фойе налево и направо двери открывали взгляду
большие пустоватые помещения, где в этот вечер стояли столы с закуска-
ми. Сверху доносились не только звуки музыки и танцев, от которых по-
драгивал потолок и позвякивали стеклянные подвески на канделябрах с
газовыми рожками. Где-то в задних покоях более дюжины мужских голо-
сов орали песню, сопровождая исполнение звоном бокалов.
— Хо! — дружным возгласом завершили они свой номер и яростно за-
аплодировали сами себе. Раздались звуки вылетающих пробок. Кто-то раз-
бил стакан.
Флора отдала свою кашемировую шаль бесстрастному швейцару,, хотя,
к удивлению Чевиота, оставила при себе меховую муфту. Она попыталась
202
сказать: «Мы сильно запоздали», но голос ее заглушил взрыв шума. Во
всяком случае, Чевиот ее не расслышал.
Теперь к нему снова вернулась привычная собранность полицейского
офицера. Его ждала работа, которую он должен был сделать. И не имело
значения, в каком странном времени он оказался. Он сделает свое дело;
он проведет тщательное расследование, хотя прежде всего ему необходимо
следить за своими словами, а то не пройдет и десяти минут, как он выдаст
себя.
Он протянул швейцару свою шляпу и пригласительные билеты.
— Я... — начал он.
Внезапно шум голосов стих. Несмотря на крики протеста, скрипки и
арфа торжественно начали плавную мелодию. Над головой теперь слыша-
лось только шарканье ног. Замолчали и певцы в задней комнате. Оттуда
доносилось только несколько голосов, которые, начав с крика, перешли на
нормальную тональность, сливаясь в смутное бормотание. Явственно до-
носился запах светильного газа, который даже в душном фойе нельзя было
ни с чем спутать.
— Мне нужно не сюда, — сказал Чевиот, — хотя я и приглашен, на бал.
Будьте любезны проводить меня к леди Корк.
Швейцар в своей оранжево-зеленой ливрее с легким высокомерием сме-
рил его взглядом с головы до ног.
— Боюсь, сэр, что ее сиятельство...
Чевиот, который разглядывал обстановку в поисках птичьих клеток, по-
ка не попадавшихся ему на глаза, резко повернулся.
— Проводите меня к леди Корк, — коротко сказал он.
Справедливости ради надо сказать, что он не старался продемонстриро-
вать силу и полномочия, которыми обладал, когда смотрел швейцару в
глаза. Тот облизнул губы.
— Очень хорошо, сэр. Я доложу о вас...
И тут практически одновременно произошли два эпизода.
Откуда-то из-под лестницы, где, расположившись в кресле, он скрывал-
ся от глаз, появился Алан Хенли с толстой узловатой тростью в одной
руке и футляром с письменными принадлежностями в другой.
И в ту же секунду по лестнице стала спускаться стройная женщина в
белом одеянии.
— Все договорено, — сказала она низким хрипловатым контральто. —
Добрый вечер, мистер Чевиот.
Флора, которая в это время стягивала перчатку с одной руки, даже не
повернулась. На лице ее появилось подчеркнутое выражение полной неза-
интересованности. Она заговорила, не шевеля губами и так тихо, что ее
мог расслышать только Чевиот.
Она, которая показалась ему такой откровенной, на этот раз действи-
тельно не пыталась скрыть неприязнь и насмешку.
— Вот она, ваша драгоценная мисс Ренфру, — сказала она.
Зй
Глава 4
ЖЕНЩИНА НА ЛЕСТНИЦЕ
Маргарет Ренфру была в самом деле прекрасна. Или почти такова.
Она была смуглой брюнеткой с безукоризненной фигурой. Насколько
Чевиот успел заметить, в этом году было в ходу полдюжины модных при-
чесок. Волосы мисс Ренфру завивались густыми блестящими локонами, за-
крывавшими уши. У нее был прекрасный цвет лица, который лишь подчер-
кивался слегка нарумяненными щеками. У нее были темные прямые брови,
оттенявшие живые темно-серые глаза; нос с широкими ноздрями был чу-
точку длинноват, но его скрашивали очертания подбородка и рта с блестя-
щими темно-красными губами.
Она еле заметно улыбалась. Держась подчеркнуто прямо, она спусти-
лась по лестнице, одной рукой в белой перчатке слегка касаясь перил. Ее
белое длинное платье, как у Флоры, стянутое в талии и свободно ниспада-
ющее от бедер, было окаймлено черной полоской и украшено по подолу
гирляндой роз.
Эта почти совершенная красота во всем блеске предстала в душном
фойе, озаренном трепещущим светом газовых светильников. И тем не ме-
нее — Чевиот нипочем не смог бы понять или проанализировать, в чем
было дело, — в ней было что-то неприятное, что-то почти отталкивающее.
Маргарет Ренфру спустилась к подножию лестницы. Снова прозвучал
ее хрипловатый голос.
— О, леди Дрейтон, — и она склонилась перед Флорой в низком ре-
верансе.
Даже Чевиот отметил, что он был слишком подчеркнут для простой
вежливости, слишком глубок. Он был полон сарказма и вызова. Флора,
повернувшись, холодно кивнула.
При более близком рассмотрении становилось ясно, что на мисс Ренфру
было старое, хотя тщательно вычищенное и подштопанное платье. Но ка-
залось, что она чуть ли не гордится этим фактом, насмешливо выставляя
его напоказ.
— Простите мою бесцеремонность, — сказала она с легкими ирониче-
скими нотками в последнем слове, — с которой я решила сама предста-
виться вам. Но я видела вас на прогулке верхом в парке, и ваши достоин-
ства и хорошие манеры не вызвали у меня сомнений. С вашего разреше-
ния, я Маргарет Ренфру.
На этот раз она в самом деле была неподдельно вежлива. Ее живые
глаза под темными бровями уставились на Чевиота и сочли его достаточно
привлекательным. Но в следующую же секунду они потемнели и в них по-
явилось жесткое выражение.
Чевиот поклонился в ответ.
Слова «хорошие манеры» угрозой всплыли у него в мозгу. Упоминание
о достоинствах заставило его внутренне содрогнуться. Молнией промель-
204
кнули слова полковника Роуэна — «известен как стрелок из пистолета, бо-
рец и фехтовальщик».
Да, он был обладателем серебряного кубка, полученного за успехи в
стрельбе из пистолета в Метрополитен-полис. Но как он справится с ору-
жием без нарезки, заряжающимся с дула, пули которого всякий раз отли-
чались друг от друга? Это было уже нечто совершенно другое. Он не раз-
бирался в борьбе, если не считать полученных им в свое время нескольких
уроков дзюдо. Он не был даже уверен, что правильно представляет себе
рапиру. Впрочем, все это не важно!
— К вашим услугам, мисс Ренфру. Я тоже имел удовольствие видеть
вас, — с максимально возможной для себя грацией солгал он. — Как я
предполагаю, вы имеете какое-то родственное отношение к леди
Корк?
У Маргарет Ренфру был высокий голос.
— Родственное? Увы! Я всего лишь дочь одной из ее старых подруг.
Я просто бедная приживалка, сэр. И существую благодаря щедрости леди
Корк.
— Без сомнения, в качестве компаньонки?
— Что ? такое компаньонка? — подчеркнуто заинтересовалась мисс
Ренфру. — Никогда не слышала, что это такое. Когда-нибудь вы расскаже-
те мне об этом подробнее.
Вышитый розами подол ее платья колыхнулся и опал. До чего порази-
тельная женщина! Почему ее окружает атмосфера какой-то смутной тайны
и подавленных страстей, среди которых и гордость и стыд? Мисс Ренфру
отвела от него глаза и глянула на мистера Хенли.
— Этот... этот джентльмен, — сказала она, качнув густыми локона-
ми, — объяснил нам, что вы явитесь как представитель полковника Роуэна.
Очень хорошо; итак, мы вас дождались! Прошу вас следовать за мной.
Подол ее платья резко взметнулся, когда она двинулась по лестнице.
И тут же фойе, куда высыпала куча народа, наполнилось гулом и шумом.
В нем появилось полдюжины молодых людей в вечерних костюмах,
среди которых был и юный гвардейский офицер в ярко-красном мунди-
ре — лицо его было украшено ухоженными усами и густыми бакенбарда-
ми; из задней комнаты в вестибюль хлынули ароматы пунша и бренди.
Облегающие сюртуки в талию, очень узкие брюки в сочетании с белыми
пластронами или жилетами придавали всем фигурам до карикатурности
резкие очертания.
Но они были далеко не карикатурами.
— Джек, старина! — раздался добродушный голос, которого Чевиот
никогда раньше не слышал.
Раскрасневшийся молодой человек, на первый взгляд никак не старше
двадцати одного года или двадцати двух, вцепился ему в руку, демонстри-
руя свою расположенность. Вздернутый нос нового знакомого, широкий
рот и мутноватые глаза сочетались со светло-кащтановыми волосами и ба-
кенбардами, чем-то напоминая мистера Мейна.
205
— Фредди! — с искренним удовольствием воскликнула Флора, протяги-
вая ему левую руку.
— Флора! Радость моя! — заорал молодой человек по имени Фредди.
Он склонился над ее рукой, издав сдавленный звук, полный страсти, типа
«М-м-м!», и, поцеловав ее перчатку, неловко выпрямился, чуть не
упав.
— Клянусь Господом! — с энтузиазмом добавил он. — Должно быть...
сколько же? Две недели? Да! Самое малое две недели, провалиться мне,
как я никого из вас не видел! — Он ткнул пальцем в белой перчатке в Че-
виота и оглушительно расхохотался. — Скрываешь свои грешки, скрыва-
ешь! Не обращай внимания. Завидую. Слушайте, — он ткнул пальцем в по-
толок, — а не потанцевать ли нам?
— Только не сейчас, Фредди, — Чевиот подчеркнул его имя. — Дело в
том...
«Дело в том, — думал он, — что человек, у которого постоянно возни-
кает желание спрашивать себя «кто я? что я?», явно на пути к смиритель-
ной рубашке».
К счастью или к несчастью, но эта опасность ему не угрожала. Моло-
дой гвардейский офицер, единственный эполет которого говорил о том,
что он в звании капитана, и с красными лампасами на черных брюках,
вздернув подбородок, вмешался в их разговор.
— Да неужто! — сказал он утомленным гнусавым голосом, заметно
шепелявя. — А я думаю, что кто-то так и мечтает попасть в танцевальный
зал.’ ‘
Несмотря на свою томность и расслабленность, говоривший был высок
и силен. Внезапно ухватив одного из стоявших рядом за накрахмаленную
сорочку, он оттолкнул его в сторону и сделал шаг вперед.
Увидев, как тот приближается к нему, Чевиот ощутил прилив гнева.
Подобравшись, он напрягся и подготовился. Гвардейский офицер, которого
никто не осмеливался остановить, ринулся прямо на него — и содрогнулся,
словно налетев на скалу.
' Фредди завопил от удовольствия. Но гвардейский офицер не разделил
его восторгов.
— Неужто? — повторил он таким же томным, но более громким голо-
сом. — Почему бы тебе не признаться, куда ты направляешься, приятель?
И кто ты вообще такой, приятель?
Чевиот не обратил на него внимания.
Маргарет Ренфру, поднявшись на четыре ступеньки, смотрела на Чевио-
та краем глаза, откинув локоны. Он обратился к ней:
— Не покажете ли мне дорогу, мисс Ренфру?
— Я с тобой говорю, приятель! — рявкнул гвардейский офицер, схватив
Чевиота за левуЪо руку.
— А я с тобой не разговариваю, — сказал Чевиот, поворачиваясь и вы-
свобождая свою руку из чужой хватки. — Надеюсь, что и впредь Мне это
не понадобится.
206
Вытянутая физиономия капитана Хогбена, украшенная черными усами
и бакенбардами, обрела цвет его мундира. Затем он стал смертельно
бледен.
— Клянусь Господом! — сдавленным голосом прошептал он, отводя
назад правую руку в белой перчатке, — клянусь Господом!
Но тут же четверо его друзей с хохотом накинулись на него и, несмотря
на отчаянное сопротивление капитана, потащили его вверх по лест-
нице.
— Сдержи свои страсти, Хогбен!
— Ты же не собираешься вызывать лучшего стрелка в городе,, не так
ли, Хогбен?
— Изабелла ждет тебя, Хогбен! Она просто умирает от желания уви-
деть тебя, Хогбен, клянусь адским пламенем!
Пять сплетенных тел грохнулись о стенку, миновав мисс Ренфру, кото-
рая с отвращением отстранилась от них; запинаясь и падая, компания по-
тащилась вверх по лестнице. Чевиот успел лишь мельком увидеть длинное
разъяренное лицо гвардейца с растрепанной прической.
— Я тебя запомню! — донесся до него вскрик.
Молодой Фредди, с сияющей улыбкой поклонившись Флоре и Чевиоту,
последовал за всеми прочими. Длинные фалды его сюртука летели вслед
за ним, когда он взбегал по лестнице. Через секунду компания исчезла.
Маргарет Ренфру вздернула плечо.
— Сущие щенки, — невыразительно сказала она. И затем, с большей
силой: — Как с ними скучно. Я бы предпочла человека постарше, с
опытом.
Она не смотрела на Чевиота. Ее взгляд, внимательный и загадочный,
приковался к чему-то за его спиной. Затем она повернулась и неторопливо
стала подниматься по лестнице.
Если даже Флора и почувствовала прилив гнева, то ничем не выдала
его. Она была взволнована и даже несколько испугана, когда поднималась
наверх рядом с Чевиотом.
— Тебя не успели предупредить, — тихо сказала она. — Но я молю те-
бя об одном!
— Да?
— Не ссорься с капитаном Хогбеном; молю тебя, не надо!
— В самом деле?
— Не серди его и вообще не связывайся с ним. Он известен полным
отсутствием благородства; терпеть не могу таких высоких слов, но ты мо-
жешь пострадать!
— Как ты меня пугаешь.
— Джек!
- Я не сказал ничего, кроме-, «как ты меня пугаешь».
Флора засунула руки в меховую муфту..
—И... и, кроме того, ты был довольно суховат с бедным Фредди
Деббитом.
Л7
Чевиот остановился почти на вершине лестницы. Снова он поднес руки
ко лбу. И голос его был лишь чуть громче, чем у нее.
— Флора, сколько еще раз мне придется просить у тебя прощения?
Этим вечером я просто сам не свой.
— И ты считаешь, что я этого не замечаю? Я пытаюсь всего лишь по-
мочь тебе! — Она снова замолчала, утомленная столь бурной вспышкой.
Чувствовалось, что она лихорадочно соображает, как объяснить ситуацию
своему спутнику.
— У Фредди, бедного мальчика, хоть он и сын лорда Ловестоуна, нет
ни пенни. Но он страшно обожает тебя; вот почему он мне и нравится.
Он развлекает леди Корк своими ужимками и своими сказками...
— Сказками? Какими сказками?
— О, это всего лишь болтовня! Ну, например, о ворах, поскольку ты
так занят этим противным птичьим кормом.
— Что именно о ворах, Флора? Расскажи мне!
— Ну, например, что кто-то может украсть обожаемого ара леди Корк,
того попугая, который курит, — мол, кто-то утащит его прямо с насеста
и все такое. . Или что он не будет даже утруждаться, вскрывая замок ее
сейфа, — он просто утащит его целиком.
— Вот как! — пробормотал Чевиот, щелкнув пальцами. — Вот как!
Поднявшись на верх лестницы, они оказались в широком, хорошо осве-
щенном коридоре. Он повернулся, с интересом осматриваясь вокруг.
Стены были украшены росписью в китайском стиле, столь восхититель-
ной лет сорок назад, но теперь несколько поблекшей. Черные лакирован-
ные панели стен золотыми драконами поблескивали в свете масляных
ламп, бросавших отблески также на шелковые ширмы и украшенные рос-
писями пустые фарфоровые вазы. Лампы стояли на маленьких низких сто-
ликах тикового дерева, рядом с которыми вдоль дальней стены располага-
лись гнутые стульчики из такого же тика.
Стоя спиной к коридору, Чевиот увидел посередине стены закрытую
двойную дверь, на глянцевой оранжевой поверхности которой вились золо-
тые арабески. Она вела в бальный зал; из-за нее-доносился гул голосов
и приглушенные звуки скрипок.
Все двери были выкрашены в оранжевый цвет с золотыми узорами, ко-
торые контрастировали с черным лаком стен. Вторые двойные двери, тоже
закрытые, были расположены в конце коридора. Две одинаковые двери по
правой стороне были широко распахнуты. Современный ковер с блеклыми
цветами был покрыт грязными следами ног и пылью.
— Мистер Чевиот?
Но Чевиот рассматривал птичьи клетки.
— Мистер Чевиот! — повторила мисс Ренфру, которая, обратясь к нему
лицом, стояла у двойных дверей в отдалении.
Птичьих клеток было восемь; они по четыре в ряд свешивались с по-
толка вдоль стены по обе стороны тикового столика. В каждой из кле-
ток беспокойно прыгали канарейки, некоторые из которых издавали тре-
208
ли. Все клетки были позолочены и очень большие. Так он и предпо-
лагал.
Сделав шаг, он вынул из одной клетки кормушку белого китайского
фарфора. Она тоже была внушительных размеров. Клетка качнулась;
встрепенувшаяся канарейка вспорхнула на жердочку, и Чевиот, осторожно
ставя кормушку на место, краем глаза увидел, как Маргарет Ренфру, ожи-
давшая его, с силой сцепила руки.
— Вы считаете, что это очень вежливо — заставлять ждать леди
Корк? — обратилась она к нему.
Неожиданно заявила о себе Флора.
— Я уверена, мисс Ренфру, — ясным голосом сказала она, — что леди
Корк не будет возражать, если я и никто иной задержит мистера Чевиота
на пару секунд?
— Вы ведь, как правило, и всегда задерживаете его? Ну конечно! И да-
же в таких случаях?
— Особенно в таких случаях!
— Вы же знаете, насколько важны дела леди Корк!
— Не сомневаюсь, — вежливо согласилась Флора. — Как и мои. Так
что мне понадобится всего лишь минутка, договорились?
Чевиот, готовый запротестовать, повернулся и впервые увидел Флору
при ярком свете.
Она была выше и у нее были более женственные формы, чем он пред-
полагал. Может быть, сидя в карете, он представил ее меньше ростом из-
за тихого голоса и миниатюрных рук. Свет озарял чистую гладкую кожу
ее лица и плеч. На губах ее была вызывающая улыбка. От ее облика у
него перехватило дыхание.
В тот же самый момент двойные двери за спиной мисс Ренфру, ведущие
в будуар леди Корк, распахнулись и тут же мягко прикрылись.
Оттуда выскользнула смуглая девушка с кожей оливкового оттенка, лет
восемнадцати или девятнадцати. Чепчик прикрывал ей уши, а длинный пе-
редник поддерживался завязками. Она была хорошенькой, с такими сияю-
щими карими-глазамНу-которые зачастую кажутся черными.
Обращаясь к Маргарет Ренфру, девушка пробормотала: «Прошу-
прощения-мисс» и заторопилась по коридору к лестнице. По пути она отве-
сила реверанс Флоре, искоса одарив ее взглядом, полным обожания.
— Мистер Чевиот! — снова окликнула его мисс Ренфру. — Не думаете
ли вы, что теперь?..
— Мадам! — вмешался почтительный голос.
Чевиот и забыл о мистере Хенли, который вслед за ними поднялся на-
верх. Но он был рад увидеть этого коренастого, крепко сбитого человека.
— С вашего разрешения, мадам, — сказал старший клерк, адресуясь к
мисс Ренфру и отвешивая ей поклон, — я бы взял на себя смелость войти
первым. И обещаю вам, что. мистер Чевиот не задержится.
— В таком случае, будьте любезны.
Она открыла одну створку двери и вошла. Мистер Хенли, бросив Чеви-
209
оту быстрый одобрительный взгляд из-под рыжеватых бровей, последовал
за ней, закрыв за собой двери. Чевиот остался наедине с Флорой в аляпо-
вато расписанном коридоре.
— В чем дело? — спросил он. — Ты хотела мне что-то сказать?
Флора, мотнув головой, пожала плечами, стараясь спрятать от него
взгляд.
— Ну-ну... — пробормотала она. — Если это не так сложно для тебя
и ты мог бы пожертвовать мне один танец...
— Танец? И это все?
— Все? — отозвалась Флора, широко открывая глаза. — Все?
Так он выразился. Но он не мог сопротивляться ей, и она это отлично
понимала. Может быть, именно поэтому ее сердце смягчилось и она не
стала слишком настаивать.
— Ну что ж, — сказала она, скривив рот в огорченной гримаске. —
Я вижу, что тебя главным образом интересуют эти ужасные полицейские
дела. Во всяком случае, первым танцем будет вальс, а кое-кто считает этот
танец просто восхитительным. Очень хорошо! В таком случае я буду си-
деть здесь, — и она с изящной неторопливостью опустилась на один из
черных стульчиков, — и ждать, пока ты не покончишь с делами.
— Но ты не можешь здесь ждать!
— Почему же? Я не могу позволить себе зайти в зал; все подумают,
что меня некому сопровождать! Почему бы мне не подождать здесь?
— Потому что... ну, я сам не знаю! Но ты не должна! — С заметным
усилием Чевиот вернул себе наружное спокойствие. — Тем не менее, если
ты по-прежнему хочешь помочь мне...
Флора мгновенно исполнилась внимания.
— Да, да! Все что угодно!
— Эта темноглазая девушка в чепчике. Та, которая только что промель-
кнула мимо нас. Прав ли я, предполагая; что она горничная леди Корк?
Как ты назвала ее? Соланж?
— Да. А. что с ней?
— Вот что мне надо...
Он дал короткую точную инструкцию. Флора вскочила на ноги.
— О, с этим я справлюсь, — закусив губу, сказала она. — Хотя это...
это так странно!
— Что, Бога ради, тут может быть странного?
— Ничего,- это я так. — Ее темно-синие глаза, которые казались огром-
ными и блестящими в сиянии светильников,-уставились ему в лицо. — Ты
что-то ищешь, не так ли? И подозреваешь ее?
-Да.
— Но что ты ищешь?
— Пока я не могу сказать. Пока. Я еше не уверен, что напал на верный
след. Я должен обмануть эту дуэнью, а времени у меня немного. — В па-
мяти у него всплыли стоящие внизу столы с холодными закусками. —
Флора! Присоединяется ли обычно леди Корк к своим гостям за ужином?
;210
— Да, конечно! Всегда!
— И в какое время тут принято приступать к ужину?
— Как правило, к полуночи. — Она с любопытством приглядывалась
к нему. — А затем, как ты, конечно, знаешь, танцы продолжаются до часа
или двух ночи. Мы... мы очень поздно подъехали, как я уже говорила. Мне
даже не преподнесли программку танцев, что говорит о плохих манерах
в этом доме. Сколько сейчас времени?
Ни о чем не думая, Чевиот автоматически вытянул левую руку и ото-
гнул обшлаг сюртука, чтобы взглянуть на часы. Никаких часов на руке
не было. Флора смотрела на него с растущим удивлением.
Он опустил отяжелевшую левую руку в кармашек жилета. Часы пред-
ставляли собой массивный золотой брегет с репитером и с двойной цепоч-
кой. Вытаскивая часы, он скреб пальцами по крышке, не представляя, как
открыть ее и увидеть циферблат.
— Джек! — тихо сказала она, но в голосе ее слышался ужас. —
Неужели ты не можешь открыть, собственные часы?
Не будь ее присутствия, смущающего его, он бы никогда не сделал та-
кой ошибки. Наконец он нажал головку, и крышка откинулась.
— Без двадцати пяти минут полночь, — сказал он, откашлявшись.
— О Господи, — с молитвенным выражением прошептала Флора.
Она отпрянула от Чевиота, словно стараясь отдалиться от него и ду-
шой и телом. Ему показалось, что между ними возникла туманная стена.
— Сначала, — сказала Флора, — я решила, что ты шутишь, ты не мо-
жешь... этого не может быть... после всех твоих обещаний...
Она отпрянула от него и легко пошла, почти побежала по коридору,
устланному выцветшим ковром, между черных лакированных стен с золо-
тыми драконами, направляясь к лестнице, по которой спустилась Соланж.
— Флора! Что я сделал?
Ответа не последовало. Она исчезла.
Чевиот со щелчком захлопнул крышку часов и, ощущая их- вес вместе
с золотой цепочкой и брелоками, опустил их в кармашек. От напряжения
сыщик был весь в поту.
Он испытывал едва ли не молитвенное желание понять эмоциональный
подтекст, сопровождавший почти каждое слово, сказанное сегодня в этом
доме. Этот подтекст присутствовал во всем, что тут делалось и говори-
лось; даже не понимая смысла слов, он ощущал его присутствие. И тем
не менее...
— Справлюсь! — громко сказал он, выпрямляясь.
Он резко постучал в двойную дверь. Он не мог предвидеть, что, в ка-
кой-то мере из-за его собственных слов и действий, через двадцать минут
в этом доме произойдет убийство.
411
Глава 5
УБИЙСТВО ПОД ЗВУКИ ВАЛЬСА
— Входите! — раздался хриплый голос.
Повернув ручку, Чевиот толкнул створку дверей.
Его встретил ошеломляющий нечеловеческий вопль, что-то вроде «Ха-
ха-ха!», и на мгновение ему показалось, что его источник — очень старая
женщина, сидевшая у камина в другом конце комнаты, скрестив руки на
гнутой рукояти клюки.
Она была невысока ростом и скорее ширококостная, чем полная; шеи
практически не было видно. Ее белый чепчик, оборки которого обрамляли
крупную голову, покрывал снежно-белые волосы. Платье ее также было
белого цвета. Тем не менее, несмотря на возраст, у нее была превосходная
кожа, а черты лица выдавали следы былой красоты. Ее маленькие хитрые
глазки выжидательно уставились на Чевиота.
— Ну-ну, — громко сказала она. — Закройте-ка двери.
Чевиот притворил их.
По другую сторону камина на деревянном шесте с перекладиной сидел
ее излюбленный неизменный спутник — огромный красно-зеленый ара.
Попугай обходился без клетки; он был прикован к перекладине тоненькой
цепочкой, обвивавшейся вокруг одной из ног. Голова его была украшена
красно-белыми перышками, и на Чевиота уставился хитрый круглый глаз.
Взъерошив перья, попугай потоптался на шесте, как человек, вытирающий
ноги о коврик у дверей, и, закинув клюв, издал тот же самый вопль, кото-
рый Чевиот уже слышал.
От него мороз шел по коже.
— Как я догадываюсь, вы леди Корк?
— Догадываетесь? Тело Господне! Разве вы не знаете?
— Я офицер полиции, леди Корк...
— Эй! Это еще что такое?
— ...и оказался здесь, чтобы задать вам несколько вопросов...
— До чего мы дожили! — воскликнула леди Корк. — Услышать та-
кое — и от сына Джорджа Чевиота? Ни одного изящного комплимента?
Ни слова о том, как я хороша в свои годы? Что за манеры царят в наши
дни?
Чевиот заставил себя собраться, не давая выхода своим эмоциям.
Леди Корк расположилась в комнате, заставленной столами и трюмо,
которые были украшены завитками позолоченной бронзы и черепаховыми
накладками; тут же теснились стулья с гнутыми спинками и китайские ва-
зы. Розовые стены были увешаны картинами — миниатюрами в золотых
и серебряных рамках, датированными не ранее чем 1829 годом. Но сама
она принадлежала скорее восемнадцатому веку, и ароматы ее обстановки
говорили о том же.
Он должен был найти не только правильный подход к ней, но и един-
ственно верные слова.
212
— Тем не менее, мадам, — улыбнулся он, — я не слышал, что покой-
ный доктор Джонсон удостоил вас уж очень изысканных комплиментов
при вашей первой встрече.
Леди Корк, которая уже открыла рот, так и осталась сидеть, не произ-
нося ни слова.
— На самом деле, как я читал, он назвал вас тупицей. Но к тому же
он обратился к вам «дорогая»; а некоторое время спустя преподнес изящ-
ные извинения за то, что так окрестил вас. Мадам, я бы предпочел при
первой же нашей встрече преподнести вам и комплимент и извинения, не
откладывая их до второй.
Наступило молчание. Леди Корк была изумлена, но смотрела на него,
приоткрыв рот. Затем в долю секунды и манеры и речь ее претерпели стре-
мительное изменение.
— Мне доставит большое удовольствие, сэр, — произнесла она, обретя
подлинное достоинство, — иметь дело с джентльменом, который в наше
распущенное время предпочитает отдавать свое время книгам, а не картам
и игре в кости. Вы, подобно волшебнику, нашли удивительно удачную
форму комплимента.
— О, молю вас, мадам, я далеко не волшебник! Я мог лишь процитиро-
вать обращенные к вам строки мистера Босуэлла: «Она предстает послан-
ницей высших сил, вокруг которой расцветает жизнь».
— Златоуст! — вскричала леди Корк. — Златоуст!
(«О Господи, — с отчаянием подумал Чевиот, — какого безнадежного
идиота я изображаю из себя!») .
Эта мысль пришла ему в голову и потому, что Маргарет Ренфру, кото-
рая также была в комнате и стояла рядом с мраморным камином, опира-
ясь локтем на каминную доску, смотрела на него, не скрывая иронии.
Несколько поодаль, исполняя обязанности секретаря, с несчастным ви-
дом сидел мистер Хенли; разложив свои письменные принадлежности,
он занес перо над листом бумаги, на котором пока еще не появилось ни
слова.
— Мой дорогой юноша, — с сердечным радушием сказала леди
Корк, — садитесь! Прошу вас, присаживайтесь! Да садитесь же, вам тут
всегда рады!
Она сияла каждой морщинкой лица, как девочка, полная радости и
оживления.
Своей клюкой с загнутым верхним концом она указала на широкое пле-
теное кресло, стоявшее рядом с насестом для попугая. Ара, живое вопло-
щение зла, поцарапал когтями о перекладину и издал несколько невнятных
звуков. Во взгляде Чевиота на попугая было симпатии не больше, чем в
том, которым попугай одарил его при встрече.
— Не надо бояться, — насмешливо сказала леди Корк. — Он, бедняга,
не усядется вам .на голову, потому что я приковала его. В своей жизни
он уже и так совершил немало преступлений.
— Рад это слышать.
— Это правда, что он покушался на королевские чулки. Правда, он сде-
лал это лишь от обиды, — серьезно уточнила леди Корк. — Преступление
было пресечено за счет ноги леди Дарлингтон.
Никто не улыбнулся, хотя она ожидала именно такой реакции. Ее лег-
кое замешательство напомнило Чевиоту о его собственных ошибках. Хотя
ее невысокая сгорбленная фигура продолжала источать достоинство, чув-
ствовалось, что леди Корк была несколько растеряна и даже смущена.
— Мда... Я предполагаю, что вам поведали о наших... не очень прият-
ных проблемах?
Чевиот сел.
— Возможно, они не так уж и тревожны, как вам кажется, — сказал он.
В комнате возникло странное, слегка неприязненное напряжение. Леди
Корк ткнула клюкой в слабое пламя камина.
— Я много что слышал, — сказал Чевиот, — но не имею представления
о том месте, откуда был украден корм. Может быть, с кухни? Из гарде-
робной? Из буфетной?
— Нет, нет, нет! — решительно возразила леди Корк. (Чевиот обратил
внимание, что в будуаре клеток не было.) — Из этого... как бишь его? Ну,
вы понимаете. Из той штуки на краю клетки, куда засыпается корм.
— Да, так я и предполагал; Но мы должны, отбросив все сомнения,
обрести уверенность. Мадам, сколько птичьих клеток у вас в доме?
— Ну, в моей спальне живут четыре попугая...
Леди Корк показала на другую дверь, ведущую из будуара, как раз на-
против двойной двери. Если бы Чевиот сейчас вошел в будуар через двой-
ные двери, то другая дверь осталась бы у него справа. Ее спальня была
одной из комнат, выходивших прямо в коридор.
•— Четыре попугая! — с ударением сказала она. — К тому же добавьте
еще шесть клеток с самыми разными птицами, но все исключительно экзо-
тичны и восхитительны, в столовой, что позади спальни. И как вы могли
уже увидеть в коридоре, восемь канареек. Это все.
Она дважды стукнула тростью. Значит, клетки практически во всех ком-
натах на этом этаже; в бальном зале птиц не было.
— Сэр! — громким шепотом прошипел из-за спины Чевиота мистер
Хенли. — Вы хотите, чтобы я делал стенографические записи?
Приняв решение, Чевиот кивнул, имея в виду только леди Корк.
— Насколько мне известно, кормушки дважды... дважды подвергались
нападению похитителей?
— Да! Однажды во вторик, то есть три ночи назад, а потом в четверг,
то есть прошлой ночью. Они были вычищены дочиста, словно собака их
вылизала, ни семечка не оказалось на полу, — и это в середине ночи!
— Благодарю вас, мадам. Значит, были ограблены все восемнадцать
клеток?
—Нет, нет, нет! — Во взгляде леди Корк появилось какое-то новое вы-
ражение. — Всего пять из них. Четыре во . вторник ночью, прямо в моей
спальне, где я спалаг.И одна клетка с канарейкой в коридоре прошлой
214
ночью. Вы считаете, что это немного? Но я прямо с ума схожу. Плоть
Господня, да я прямо вне себя!
— Тетя Мария... — начала мисс Ренфру, словно собираясь ей возра-
зить.
— А ты бы помолчала, ангел мой!
Чевиот оставался невозмутим.
— Могу я осведомиться, мадам, кто конкретно занимается клетками?
Чистит их и все такое?
Качнув белыми оборками чепчика, леди Корк с гордым удовлетворени-
ем посмотрела на него.
— Можете, и вы получите ответ. Хубильо!
— Прошу прощения...
— Хубильо! Черный мальчик, — объяснила леди Корк, поднимая руку
фута на четыре от пола. — Это мой личный слуга; у него специальная зе-
леная ливрея и шапочка с черным плюмажем. Леди Холланд, а также леди
Шарлелевиль, — добавила она, презрительно фыркнув при упоминании
двух других известных светских дам Лондона, — они просто выходят из
себя от зависти, видя его!
— Не сомневаюсь, мадам. И я предполагаю, что вы никогда не держи-
те денег у себя дома?
— Деньги? Деньги? Смерть богачам! — отчетливо выкрикнула леди
Корк, которая принадлежала к радикальному крылу партии вигов. Она
стукнула своей клюкой об пол. — Если примут билль о реформах, я выве-
шу флаги на окнах!
— Но вы храните у себя драгоценности... мадам, могу ли я взглянуть
на ваш сейф?
Леди Корк, которой минуло восемьдесят четыре года, проявила отмен-
ную прыть.
Поднявшись из кресла, она возбужденно проковыляла через комнату.
Запустив руку за пазуху, она извлекла оттуда цепочку, на которой висели
два ключа.
Одним из них она открыла письменный стол работы Буля, откуда вы-
нула небольшой металлический ящик. Хотя он был невелик, похоже, он
был сделан из слоновой кости и окован железом. Подняв его, она грохнула
его на стол, отодвинув в сторону синюю вазу.
Чевиот торопливо последовал за ней.
Она открыла ящик и откинула крышку.
— Вот! — объявила она и, вернувшись в кресло, сделала движение,
словно отряхивая руки после неприятной работы.
— Приношу свою нижайшую благодарность, мадам.
В дальнейшем тишину не нарушали никакие звуки, кроме скрипения пе-
ра мистера Хенли или случайного скрежета, когда он макал перо слишком
глубоко в чернильницу. Леди Корк рассеянно уставилась в пространство.
Но Маргарет Ренфру несколько, раз бросала взгляды на Чевиота, покачивая
густыми локонами. Наконец, скрип пера прекратился. • .«
215
Чевиот слышал, как в жилетном кармане у него тикали часы. Время,
время, время!
Ящик был далеко не полон и не очень тяжел. Кроме тиары и несколь-
ких браслетов, остальные предметы были невелики по размерам, хотя и
представляли большую ценность из-за украшавших их рубинов, изумрудов
и особенно алмазов. Здесь были кольца, серьги, крохотные нагрудные ча-
сики, усыпанные алмазами. Чевиот тщательно сосчитал их, выкладывая
вещь за вещью на стол.
Тишину, которая становилась почти невыносимой, нарушали только
звуки вальса, доносившиеся из зала.
Он никогда раньше не мог себе представить, что скрипки и арфа могут
играть так громко и что вальс на три такта может звучать в столь стреми-
тельном темпе. Музыка перемежалась радостными вскриками танцующих.
Он представлял себе, как они в сумасшедшем галопе несутся по навощенно-
му полу.
В этот момент Чевиот, как и все остальные, услышал осторожный стук
в двойные двери, выходившие в коридор.
— Прошу прошения, — вежливо сказал он.
Торопливо подойдя к дверям по толстому ковру, заглушавшему его ша-
ги, он приоткрыл одну створку дюймов на десять.
Снаружи стояла Флора. Она не смотрела на него или, во всяком случае,
старалась отвести глаза. Но ее рука (левая рука, которая была в перчатке,
машинально заметил он) протянула ему сложенный лист бумаги.
Взяв его, он прикрыл двери и вернулся к столу. Под низким абажуром
лампы драгоценности переливались снопом блестящих искр, которые бро-
сали отблески на розовые стены, увешанные картинами. Развернув лист,
он неторопливо пробежал глазами по строчкам.
— Ну? — вопросила его из кресла леди Корк. — И что же мы теперь
будем делать?
Поскольку мистер Хенли уже нетерпеливо крутил головой в высоком
воротничке, Чевиот сделал ему знак продолжать запись. Затем он, улыба-
ясь, подошел к креслу хозяйки дома.
— Леди Корк, — сказал он, — я насчитал тут тридцать пять драгоцен-
ностей. Но, как явствует из моей информации, тут должно быть сорок.
Куда делись остальные пять?
— Но почему... — Она остановилась.
— Ну же, мадам! — Он говорил в своей напористой манере, к кото-
рой столь часто прибегал раньше. — Не лучше ли выложить мне всю
правду?
Взвились и опали последние аккорды вальса.
— Что у вас там написано в бумаге?
— Я получил информацию, мадам. Остальные пять драгоценностей бы-
ли украдены, не так. л и?
—Ха-ха-ха! — заскрежетал ара и, хлопая крыльями, затанцевал на насе-
сте. Краем глаза Чевиот отметил, как выпрямилась Маргарет Ренфру. Ее
216
блестящий красный рот (она что, облизывала губы?) был полуоткрыт,
словно в изумлении.
— Вы хотите обвинить меня, — громко, но без выражения сказала леди
Корк, — в краже моих собственных безделушек?
— Только не в краже, мадам. Просто вы хотели спрятать их.
— Фредди Деббит сказал!..
— Да. Похоже, что Фредди Деббит много чего сказал. И не сомнева-
юсь, что, кроме всего прочего, жестами и мимикой он вызвал у вас беспо-
койство, расписав, как воры могут утащить ваш сейф. Учитывая наш
опыт, леди Корк...
— Чей опыт?
— ...хочу сказать, что для женщины является совершенно естественным
инстинктом прятать самые ценные вещи, причем так, чтобы они в случае
опасности были под рукой. Это особенно относится к вещам, с которыми
связаны дорогие воспоминания.
Чевиот говорил спокойно, вежливо и убедительно.
— И мне трудно представить себе лучшее место, где можно спрятать
кольца, браслеты, небольшие камешки, — продолжал он, — чем в кор-
мушке птичьей клетки. Отдаю должное вашей предусмотрительности.
Кому это может прийти в голову? И даже в том случае, если подо-
зреваемый попытается ночью взять кормушку из клетки, это разбудит
птиц и вызовет всеобщий переполох, который выдаст вора с головой.
Таким образом вы попытались спрятать самые свои ценные вещи.
Я прав?
— Да! — сказала леди Корк.
Ее окончательно поразили слова о «дорогих воспоминаниях». Неловко
склонив короткую шею, она уставилась в огонь. Как ни странно, из-под
морщинистых век выползли две слезы и скользнули по щекам.
— Они остались от мужа, — кашлянув, сказала она, не отрывая глаз
от пламени. — Ах! И от другого мужчины, который уже шестьдесят лет
покоится в земле.
Настойчивые ритмы вальса ни на секунду не оставляли Чевиота.
— Я должен напомнить вам, — мягко сказал он, — что эти драгоцен-
ности были украдены. И похититель до сих пор не найден.
Не оборачиваясь, леди Корк согласно кивнула.
— Тетя Мария, — вмешалась мисс Ренфру, и голос ее выражал глубокое
сострадание, — они будут найдены. Не переживайте. Но, кстати, уже
около полуночи. Гости ждут приглашения к столу. Разрешите мне заняться
этим?
Леди Корк, не поворачиваясь, снова с силой кивнула. Ее дряхлые опу-
щенные плечи сотрясала дрожь.
Белое платье мисс Ренфру, с розами по окаймленному черным подолу,
скользнуло через дверь, ведущую в спальню, а не через двойные двери.
Провожая ее глазами, Чевиот вознамерился было заговорить, но тут же
отказался от своего намерения.
217
— Леди Корк, я не могу и не хочу расстраивать вас еще больше. Но
почему вы не сказали о пропаже драгоценностей? Почему вы скрыли этот
факт?
— Чтобы они снова смеялись надо мной, как они всегда делают?
— Да. Я понимаю.
— Человек, который позволяет себе смеяться над вами, — со сдержан-
ным гневом неожиданно вмешался мистер Хенли, — ответит передо мной.
Клянусь Богом, ответит!
Эти слова заставили ее встрепенуться. Повернув голову, она одарила
мистера Хенли милостивой улыбкой. И, стараясь скрыть свои слезы, по-
смотрела на Чевиота.
— И кто бы мог подумать, что у сына Джорджа Чевиота хватит ума
вообразить себе все это? — фыркнула она, хотя слезы продолжали стру-
иться по ее щекам.
— Это моя работа, мадам.
— Ваша что?
— Моя работа, должен вам сказать. Могу ли я задать вам несколько
вопросов?
— Можете.
— Итак, во вторник вечером, решив попробовать, что из этого полу-
чится, вы спрятали четыре драгоценности в кормушках клеток попугаев в
вашей спальне? Так. И вы были вне себя от ужаса, изумления и гнева,
когда на следующее утро обнаружили их исчезновение. В четверг вечером
вы спрятали очередную драгоценность в клетке канарейки, что в коридоре:
что-то небольшое и не вызывавшее у вас воспоминаний. Скорее всего, вы
хотели сделать из спрятанной вещи ловушку для вора, ведь так?
Леди Корк откинулась на спинку кресла.
— Да! Верно! Но, человече, откуда вам это известно? Не так давно мы
говорили о волшебниках. До чего странная жизнь. Вы что, один из них?
Чевиот, ошарашенный такой оценкой его наблюдений, вытекавших из
обычного здравого смысла, сделал смущенный жест.
— Это всего лишь предположение, мадам. И не больше.
— Ага! Тогда скажите мне вот что, синьор Калиостро! — Несмотря на
слезы, ей не изменила проницательность. — Почему этот проклятый мо-
шенник пересыпал содержимое кормушек в коробку или что там у него
было и оставил их совершенно пустыми? Почему он просто не порылся
в них пальцами и не вытащил оттуда все безделушки, создав впечатление,
что к корму и не прикасались?
— Мадам, на это есть несколько объяснений. Я мог бы изложить вам
их все, но предпочитаю самое убедительное.
— Ну же!
— Я уверен, что на следующее утро, леди Корк, вы первым делом по-
спешили к клеткам, чтобы убедиться в безопасности ваших сокровищ, так?
— Плоть Господня!—сказала леди Корк. — Так я-и сделала!
— Так что похититель (он или она, пока неизвестно) ночью должен был
И»
действовать как можно быстрее. Не так просто осмотреть клетку, не по-
беспокоив попугая, чьи крики могли бы разбудить вас. Вне всяких сомне-
ний, вора меньше всего беспокоило, в каком состоянии будут найдены кор-
мушки. Вы понимаете, что это значит?
-Ну?
— Разберемся. Надежно ли запираются на ночь наружные двери дома?
— Как Ньюгейт! Или Казначейство! Или даже еще основательнее, на-
сколько я знаю.
— Запираете ли вы на ночь двери своей спальни?
— Нет! Какая в том необходимость?
— Значит, похититель, он или она, — кто-то из ваших близких. Полага-
юсь на ваше здравомыслие, мадам: у вас нет никаких предположений отно-
сительно того, кто бы мог быть этим вором?
— Нет, — помолчав, она вымолвила это слово с подчеркнутым уда-
рением.
— Рассказывали вы кому-нибудь о вашем намерении спрятать драго-
ценности?
— Никому! — уверенно рявкнула леди Корк.
— Тогда еще один вопрос, мадам. Вы уверены, что ночью не слышали
никаких звуков, не видели отблесков света?
— Нет. Дело в... в лаудануме.
— Лаудануме?
— Старухи, мальчик мой, спят очень плохо. — Теперь она рассердилась
на него. — И я пью его каждую ночь, чтобы обрести покой. И ничего не
могу поделать! Даже когда в четверг я расставила силки, сунув дешевое
колечко в клетку к канарейке, мне пришлось выпить лекарство, чтобы не
мучиться. Ну и что страшного? Разве сам король не пьет лауданум из-за
спазм в мочевом пузыре? И когда его министры заходят к нему с разгово-
рами о государственных делах, он в таком одурманенном состоянии, что
не может говорить с ними.
Разговаривая, она яростно тискала руками навершие своей клюки. Тем
не менее тон ее сменился.
— Король, — сказала она. — Они ненавидят его, не так ли? Да! Его не-
навидят! А я знала его, когда он был молод, красив как Бог, и весь двор
следил за его романом с Пердитой Робинсон.
И снова мышцы ее лица безвольно расслабились, и, как она ни крепи-
лась, слезы обильно потекли по ее щекам.
— Убирайтесь, — откашлявшись, каркнула она. — С меня хватит для
одного вечера. Вон с глаз моих!
Чевиот сделал знак мистеру Хенли.
Старший клерк аккуратно закупорил чернильницу, отложил ручку, за-
крыл папку с бумагой и, опираясь на свою трость, подошел к камину, ря-
дом с которым висел шнур для.вызова прислуги. Хенли потянул за него.
Затем они с Чевиотом направились к двойным дверям.
— Стоп! -г внезапнр,остановила их леди Корк.
2.W
С удивительным для ее вида достоинством, не обращая внимания на
то, что лицо ее было залито слезами, она поднялась.
— Несколько последних слов! Я все знаю. Я все знаю, не важно, как
или от кого, относительно моей броши с изумрудами и алмазами, сделан-
ной в виде кораблика. Это был первый подарок, полученный мною после
свадьбы от мужа. И я слышала, что она была заложена у Вулкана.
Казалось, от звуков вальса она была готова прийти в ярость. Она с
такой силой ударила клюкой в пол, что даже ара подскочил и вскрикнул.
— Мою брошь, — переведя дыхание, сказала она, — у Вулкана!
«У Вулкана? — подумал Чевиот. — В ломбарде! У ростовщика?»
Он не мог спрашивать, кто такой Вулкан. Естественно, она предполага-
ла, что он отлично знает это имя. Но задать этот вопрос мог бы только
кто-то другой, и поэтому он ограничился поклоном.
— Спокойной ночи, леди Корк.
После того как Чевиот захлопнул двери, он и Хенли остановились в
широком пустынном коридоре с двумя рядами китайских светильников,
молча глядя друг на друга.
— Итак, — спросил мистер Хенли, — что вы извлекли из всего
этого?
— Видите ли, — откровенно признался Чевиот, — она настолько при-
надлежит восемнадцатому столетию, что я с трудом понимал ее произно-
шение, не говоря уж о смысле ее слов. Какое облегчение — перейти на нор-
мальный язык.
(На нормальный язык. За девяносто лет до своего рождения!).
— Ага! — пробормотал мистер Хенли, диковато глядя на него. — Ясно.
Я и сам пару раз просто терялся, хотя значительно старше вас. Но вот
что я хотел бы сказать...
— Она не сказала нам всей* правды. Она знает или предполагает, кто
украл ее драгоценности. И если бы они не были связаны для нее с сенти-
ментальными воспоминаниями, она, может быть, вообще не заговорила
бы о них. И совершенно ясно, что...
Чевиот замолчал, потому что его собеседник отвернулся от дверей.
Хенли внимательно вглядывался в пространство перед собой; его рыжева-
тые брови сошлись к переносице, и он приподнял трость, указывая на что-
то. Чевиот тоже повернулся.
Примерно в дюжине футов от них, повернувшись к ним спиной, стояла
Флора Дрейтон.
Вообще-то в ее присутствии здесь не было ничего особенного. Она стоя-
ла около закрытых дверей танцевального зала, и под ногами у нее был
выцветший ковер.
В ее застывшей напряженной позе с откинутой головой и руками, глу-
боко засунутыми в муфту, было что-то неестественное. Хотя они не видели
ее лица, во всей ее фигуре читались мука и отчаяние.
У Чевиота сжалось сердце, словно кто-то схватил его холодными
пальцами.
220
Через секунду открылась дверь, одна из трех одинарных оранжевых
дверей — та, что была слева от них, если стоять лицом к лестнице. За ней
скрывался проход в спальню леди Корк.
Резко захлопнув ее за собой, оттуда вышла Маргарет Ренфру. Она про-
шла совсем близко перед Флорой, торопливо направляясь, по всей види-
мости, к дверям бального зала.
Здесь она несколько помедлила, изменив, очевидно, свое намерение.
Сделав нетерпеливый жест, она легко повернулась и прямо посередине ков-
ра двинулась к лестнице. Она была примерно в десяти футах от застывшей
на месте Флоры.
И в этот момент — как не хватало тут хронометриста, который точно
все засекал бы! — кто-то выстрелил.
В силу причин, о которых будет сказано ниже, они не услышали выстре-
ла. Стремительные пассажи дюжины скрипок, звучные аккорды арфы,
шарканье ног танцующих, смех женщин и возбужденные громкие голоса
мужчин создавали в коридоре невообразимый шум.
Но пуля попала Маргарет Ренфру точно под левую лопатку.
Чевиот, не отрывавший от нее глаз, увидел, как по спине, обтянутой
белым платьем, потекла темная струйка. Было похоже, что кто-то огром-
ной нечеловеческой рукой толкнул ее вперед. Она сделала еще два шага,
ноги у нее подкосились, и она рухнула лицом вниз.
Две или три секунды, которые показались бесконечными, она лежала
неподвижно. Затем, судорожно сжав пальцы, она заскребла ими по ковру.
Она пыталась опереться на руки, но ей удалось лишь приподняться на лок-
тях. Мучительная спазма сотрясала ее тело. Плечи Маргарет Ренфру пере-
дернулись. Она упала, гулко стукнувшись лбом о пол, разметав густые чер-
ные кудри. И осталась недвижимой.
В мертвой тишине взвились ритмы вальса:
Пока мы скользим по летней волне, нет, не кончатся сны.
Пока мы скользим, наши мысли вослед нам летят...
Чевиот рванулся вперед так, что золотые драконы на выцветших стенах
слились для него в одну полосу. Он упал на колени у неподвижного тела.
Отверстие от пули было невелико; из него вытекло совсем немного уже
свернувшейся крови. Оружие явно было миниатюрным, с легким порохо-
вым зарядом, звука выстрела из него почти не было слышно. Пуля, выпу-
щенная из такого оружия, не могла нанести серьезную рану, если только
она не попадала прямо в сердце.
Куда она и попала.
Вытащив часы, он нажал кнопку, откинув крышку. Подсунув руку
под лоб женщины, он приподнял ей голову и поднес стекло цифербла-
та к накрашенным губам, автоматически отметив время. Стекло
осталось чистым, не затуманенным. Она скончалась за двадцать
секунд.
221
Чевиот опутил ее голову. Защелкнув крышку циферблата, он положил
часы в кармашек жилета.
Мистер Хенли, бледный как бумага, с перекошенным ртом, склонился
к нему. Лицо его выражало полную растерянность. Он неуклюже опустился
на колени рядом с Чевиотом.
— Что?.. — начал он.
К счастью, он смотрел лишь на тело мисс Ренфру. Чевиот отвел от
него глаза и похолодел.
Застывшая поза Флоры изменилась. Теперь она стояла лицом к нему
в тех же десяти футах. Ее глаза невидяще смотрели на Чевиота. Ее стала
сотрясать неудержимая дрожь, с которой она была не в силах справиться,
потому что уже не владела своими нервами. Муфта выскользнула из ее
дрожащих рук.
Хотя она продолжала придерживать муфту левой рукой, правая ее ру-
ка — в перчатке до локтя, на тыльной стороне которой широко разошелся
шов, — беспомощно выскользнула из муфты.
Й из нее выпал крохотный пистолетик с позолоченной пластинкой на
деревянной рукоятке. Он упал на ковер и, поблескивая, остался лежать.
Флора уронила муфту, судорожно вздохнула и прижала ладони- к
глазам.
Глава 6
КОШМАР В КОРИДОРЕ
Чевиот, встав, решительно ухватил за плечо мистера Хенли, по-прежне-
му стоявшего на коленях.
— Переверните ее! — приказал он.
— А?
— Положите ее на спину и проверьте, скончалаЬь ли она. Вы же были
на войне и не Должны терять головы. И пусть ничто не ускользнет от ва-
шего внимания!
— Как скажете, сэр!
Если только старший клерк повернется...
Но он не поворачивался: Хромая нога заметно мешала ему, когда он
возился с обмякшим и отяжелевшим телом убитой.
И тут детектив-суперинтендант сделал то, что, как он думал, не может
сделать ни за что в жизни.
Он молча подошел к Флоре. Ее глаза, в которых застыла немая отчаян-
ная мольба, не отрывались от него. Он поднял пистолет, надежно ухватив
его за дуло большим и указательным пальцами. В нескольких футах сбоку
от'нее стоял один из очень низких чайных столй’ков тикового Дерева. Не-
смотря на то, что высокая лампа с шелковым абажуром создавала впечат-
ление, что она должна опираться на солидное основание, он знал, что тя-
желая фарфоровая ваза, на которой она крепилась, была пустой внутри.
222
Левой рукой он приподнял лампу. Правой опустил пистолет. Тот пол-
ностью скрылся в фарфоровой полости.
Но предварительно он отметил еще несколько деталей. Оружие было
еще теплым. На его пальце, скользнувшем по дулу, остался черный след
сгоревшего черного пороха. На маленькой золотой пластинке, врезанной
в рукоятку, были выгравированы инициалы «А.Д.».
После того как пистолет скрылся в вазе, необходимо было как можно
быстрее повернуться. Мистер Хенли еще не смотрел в его сторону. Но...
Боже всемогущий!
Ему показалось, что одна из створок дверей, ведущих в бальный зал,
приоткрылась на пару дюймов и. тут же снова закрылась. В ужасе ему по-
казалось, что он увидел в проеме что-то черное, то ли сюртук, то ли воло-
сы, промелькнувшее на фоне ярко-оранжевого косяка с его золотыми ара-
бесками.
Но полной уверенности у него не было. Он успел заметить мгновенное
движение лишь краем глаза в долю секунды и, конечно, не мог быть пол-
ностью убежден в том, что оно ему не померещилось.
Маргарет Ренфру лежала на спине, широко открыв глаза, с отвисшей
челюстью. Она не слышала музыки и никогда больше не услышит ее.
Мистер Хенли, с лица которого еще не сошла бледность, вставая на
ноги, понемногу стал обретать свою рассудительность.
— Мистер Чевиот, — спросил он, — кто это сделал?
Чевиот рискнул посмотреть на Флору. Его глаза с мольбой уставились
на нее» словно он спрашивал: «Флора, Флора, как ты могла?..»
И ее тлаза с тем же отчаянием отвечали: «Это не я! Это не я! Это
не я!»
— Мистер Чевиот, — низким хриплым голосом повторил старший
клерк, — кто это сотворил?
На этот раз он не следил за правильностью языка.
— Вы этого не делали, — сказал он. — Я тоже нет. При всем уважении
к леди и ни на что не намекая, — он качнул головой в сторону Флоры, —
она также этого не делала. Я наблюдал за ней, и она ни на секунду не
вынимала рук из муфты.
Это было правдой.
Открытие поразило Чевиота, как удар молнии, и он выпалил, не раз-
думывая:
— Вы видели рану. Она нанесена из небольшого оружия, которое, обыч-
но называют карманным. Если бы вы или я стреляли из кармана, чтобы
заглушить звук...
Мистер Хенли, издав какой-то невнятный звук, очнулся от своих раз-
мышлений.
— Осмотрите мою одежду! — сказал он, оглядывая сам себя. — Вы же
суперинтендант из отдела внутренних дел. Осмотрите меня! А я то же са-
мое сделаю для вас!
- Но...
223
— Прошу вас, сэр. С вашего разрешения, сэр! Я настаиваю!
Чевиот сделал это. Он даже раскрыл папку с письменными принадлеж-
ностями и осмотрел трость. Он ничего не обнаружил. Но он был готов
к этому. Когда мистер Хенли осматривал его, он думал лишь о муфте Фло-
ры. В ней не могло быть...
— Неужели дело только в размерах? — предположил он, выдавив из се-
бя некоторое подобие искаженной улыбки. Он взял муфту Флоры.
Она не могла стрелять сквозь нее, не оставив на подкладке следа ожога
от пороха. Покрутив муфту в руках и не обнаружив в ней отверстия, он
вернул ее хозяйке.
Флора больше не дрожала. Ее страх перед ним, каковы бы ни были
его причины, тот страх, который заставил ее повернуться спиной к Чевио-
ту, теперь исчез. Но, заговорив, она с трудом шевельнула губами.
— Дорогой мой! — шепнула она столь тихо, что он с трудом расслы-
шал ее. — Мой дорогой, дорогой, дорогой! Ты же знаешь, что я не могла
это сделать.
1\т она наконец обрела голос.
— Но кто же это сделал! — воскликнула она. — Ведь тут в коридоре
больше никого не было.
И это было правдой: кроме них, в коридоре никого больше не было.
Масляные светильники бросали мрачные отсветы на черные лакирован-
ные стены. Возбужденные доносившейся музыкой, канарейки прыгали в
клетках, издавая нестройные трели. Чевиот посмотрел на мистера Хенли.
Тот почтительно отдал ему честь, приложив два пальца ко лбу.
— Это не мое дело, мистер Чевиот. Но, — и он обвел руками обстанов-
ку, — есть только одно объяснение. Должно быть, приоткрылась одна из
этих дверей, за которой и было оружие.
— Я могу поклясться, — тихо сказал Чевиот, — что, когда раздался
выстрел, ни одна из этих дверей не открывалась.
—- Вы уверены в этом, сэр?
— Совершенно...
- Но...
— Стоп, стоп! Дайте мне подумать!
Он уставился на ковер. Женщина не могла погибнуть от пули в сердце,
если бы не было человеческой руки, нажавшей на спусковой крючок; и тем
не менее это произошло. Чевиот отчетливо слышал, как тикают часы в
кармашке жилета.
Этот звук заставил его прийти в себя. Снова вытащив часы, он выяс-
нил, что три минуты тому назад миновала полночь. Вальс скоро кончится;
танцы длятся уже довольно долго. Мисс Ренфру направлялась, как она са-
ма сказала, пригласить гостей на ужин. И через несколько минут вся толпа
вывалит сюда. И если они увидят труп в коридоре...
— Минутку! — сказал Чевиот.
Подойдя к дверям танцевального зала, он приоткрыл одну створку и
заглянул внутрь.
224
Никто не увидел его или, во всяком случае, не подал виду, что увидел.
Пока он вглядывался в массу танцующих, его обдало войной жаркого
воздуха, густого, но благоухающего духами. Дюжина скрипачей, как сумас-
шедшие, приплясывали на своем небольшом возвышении. Широкие подолы
женских нарядов и пышные рукава крутились перед ним радугой розовых,
голубых, зеленых, белых цветов.
Перед его глазами промелькнуло не менее полудюжины самых разных
причесок; у некоторых женщин были цветы в волосах, некоторые украсили
себя перьями. На тонких шнурках, обмотанных вокруг нежных запястий,
болтались программки тайцев. У всех дам были перчатки до локтей, в то
время как мужчины в черных сюртуках предпочитали короткие белые
перчатки.
Кое-кто, как сказала Флора, считает вальс непристойным танцем. Чеви-
от не мог этого понять. Партнеры держались друг от друга на расстоянии
вытянутой руки. И все же...
И все же под внешним покровом этого мира, представшего перед ним
как сон в неровном свете газовых светильников, пульсировало странное по-
давленное возбуждение. Чевиот ощущал его. Лица женщин раскраснелись
от танцев, а мужчин — от напряжения или выпивки. В этом зале с наво-
щенными до стеклянного блеска полами, с тяжелыми зелеными портьера-
ми, закрывавшими окна, никто не скрывал своих страстей и эмоций.
«Что тут происходит? — попытался понять он. — Да, с первого взгля-
да все ясно. Но уже вторая мысль предельно примитивна: эта обстановка
привела к убийству».
Он увидел, что с внутренней стороны дверей торчит большой медный
ключ. Чевиот сделал шаг за порог. Незаметно заведя руку за спину, он
повернул ключ, вытащил его и опустил себе в карман.
«Внешне, — продолжал он лихорадочно думать, — тут все пристойно,
как в женском колледже. Но что творится в глубине?»
Берегись!
Вальсирующая пара, вь нырнувшая из разноцветья танцующих, налете-
ла на него. Он не успел увернуться. Раздался мягкий звук столкновения
тел. Танцующие покачнулись, но не упали. В ту же секунду Чевиот рассы-
пался в извинениях перед молодой женщиной.
— Мадам, молю вас простить меня. Это исключительно моя ошибка.
Я слишком загляделся.
Юная леди, хорошенькая и худенькая, со светло-каштановыми волосами
и широко расставленными газельими глазами, в синем шелковом платье,
с прической типа «не забывай меня», перевела дыхание, приостановив свое
стремительное скольжение.
Но она не забыла сделать изящный реверанс, вскинув большие глаза
и затем опустив их с улыбкой.
Наконец Чевиот понял общее свойство всех этих женщин — свойство,
которое так бросилось ему в глаза у Флоры. Это была их неизменная жен-
ственность, самое сильное их оружие, которое так метко поражает мужчин.
8 «Скандал п Хай-Чимниъ
225
— Прошу вас, не беспокойтесь, сэр, — улыбнулась ему девушка, при-
стально глядя на него. — Умоляю вас, не обращайте внимания! Это совер-
шенно обычное дело. И я не сомневаюсь, что мой партнер согласится со
мной.
Она повернулась. Теперь на Чевиота в упор глядели глаза того самого
гвардейского офицера, капитана Хогбена, с которым он недавно обменялся
резкостями на лестнице.
Несколько секунд капитан Хогбен, дыша ненавистью и запахом бренди,
не произносил ни слова. Тем не менее он не производил впечатления осо-
бенно разгневанного человека; он был, как и раньше, расслаблен и томен.
Он разгладил свои усы и бакенбарды.
— Снова ты, парень? — протянул он. — Ну и ну! Я должен поговорить
с тобой, парень; в соответствующее время и в соответствующем месте. Так
что мы еще с тобой встретимся.
Он резко выкинул вперед правую руку, чтобы презрительно толкнуть
Чевиота в грудь.
Странности сопутствовали Чевиоту весь вечер. Волна ярости, которую
Чевиот редко чувствовал и, уж во всяком случае, никогда не показывал,
бурно вскипела в нем. В долю секунды мгновенным движением руки он
остановил капитана. А затем его левая рука с силой тарана врезалась в
грудь гвардейского офицера.
Пятки блестящих сапог капитана Хогбена разъехались на скользком
паркете. Он шлепнулся на пол с грохотом, от которого вздрогнули язычки
светильников, но немедленно вскочил, щелкнув каблуками, и в глазах у не-
го плескалась ярость.
Было бы неправдой утверждать, что девушка с каштановыми Полосами
поспешила пресечь стычку. Она лишь приподняла руки, готовясь к продол-
жению танца, и мягко пробормотала несколько неразборчивых слов.
Чевиот ждал, глядя капитану Хогбену в глаза.
Но требования хорошего тона одержали над капитаном верх. Хогбен
повернулся к партнерше. Никто не обратил особого внимания на этот ин-
цидент, который ускользнул от глаз танцующих, только какая-то женщина
в лиловом наряде громко взвизгнула. В следующий миг мимо них пролетел
увлеченный танцем круглолицый Фредди Деббит, держащий на вытянутых
перед собой руках величественную брюнетку в розовом платье.
Чевиот вышел из зала. Притворив двери, он вытащил ключ и закрыл
обе створки. Ключ он оставил в замке.
Но лоб его был мокрым от пота.
Черт возьми, что с ними происходит? Неужели и его так возбудила ат-
мосфера бального зала? Или его терзают и не дают покоя кроющиеся
в глубинах сознания сомнения относительно Флоры... и ее невинов-
ности?
Сама Флора, которая отодвигалась все дальше и дальше от мертвого
тела, распростертого в коридоре, где сейчас стало заметно тише, со слеза-
ми бросилась к нему.
226
— Джек! Во имя всего святого, что ты делал в танцевальном зале?
В такую минуту?
Чевиот окончательно пришел в себя.
— Закрыл его, — коротко сказал он, продолжая изучать лицо Флоры
в поисках искренности в ее глазах и очертаниях рта. — Разве мы можем
позволить, чтобы сюда высыпала толпа народа? Естественно, нет. Нельзя,
чтобы тут воцарилась суматоха.
— Но это ужасно. — Она качнула золотой копной волос в сторону тела
Маргарет Ренфру и заломила руки. — Что нам теперь делать?
— Я покажу тебе.
Флора едва не вскрикнула, когда он снова покинул их. На этот раз Че-
виот поспешил в будуар леди Корк. Постучав, он повернул ручку дзерл,
которая неизменно издавала при этом громкий щелчок, и вошел.
Леди Корк дремала в кресле у потухающего камина; ее чепчик с оборка-
ми сполз набок, а руки покоились на клюке. Даже ара сидел с закрытыми
глазами. Только услышав щелканье замка, он встрепенулся- и закрутил
головой.
Но проницательность не покинула старую леди. И при виде Чевиота
на лице ее сразу же отразилось напряженное ожидание.
— Что-то неладно, юноша? — спросила она, поднимаясь. —
Выкладывайте; я готова. Что случилось?
— С сожалением должен сообщить вам, что ваша племянница, мисс
Ренфру...
— Она мне не племянница, — сказала леди Корк, и ее лицо окамене-
ло. — И даже не родственница, если уж об этом зашла речь. Что она те-
перь выкинула?
— Ничего. Она стала жертвой несчастной случайности. Говоря откро-
венно, она мертва.
— Мертва, — после долгого молчания повторила леди Корк, и под гла-
зами у нее проступили белые пятна. Затем она прищурилась. — Несчастная
случайность, вы говорите?
— Нет. Просто к такой формулировке прибегает полиция, чтобы смяг-
чить потрясение. Она была убита выстрелом в сердце сзади и сейчас лежит
в коридоре. Поэтому, мадам, — Чевиот встретил и выдержал ее
взгляд, — я и обращаюсь к вам за помощью. Как полицейский офицер я
должен предотвратить доступ в коридор большого количества людеЛ, пока
не осмотрю его. Не будете ли вы любезны помочь мне, задержав гостей
в бальном зале, что-то сообщив им или предложив еще потанцевать.;, сло-
вом, все, что хотите? Их надо задержать минут на десять или пятнадцать,
не сообщая им (пока!) о несчастье. Можете ли вы это сделать?
— Эге, — сказала леди Корк, подтягивая к себе свою палку. — И могу,
и сделаю. Там есть с десяток вдов и пожилых дам, которые мне помогут!
Она торопливо засеменила к дверям, но остановилась, поджал губы.
— Выстрел, —• ровным голосом сказала она. — Кто это сделал? Ее лю-
бовник?
227
На этот раз лицо Чевиота полностью сохранило невозмутимое выраже-
ние, ничего не выдав.
— Значит, у мисс Ренфру был любовник, леди Корк?
— Ба! Только не рассказывайте мне! Уверена, что он у нее был!
— И его имя!..
— Откуда мне знать? Эта шельма держала язык за зубами. Но разве
вы нс заглядывали ей в глаза?
— Кое-что я в самом деле заметил.
— Гордость и в то же время стыд? Обидчивость, и в то же время же-
стокость, и страх, что ее может выдать выражение лица? Когда это напи-
сано большими буквами при помощи румян и помады! К чему все это
в тридцать один год? Ба! В наши дни совесть никому не нужна!
П<ев исказил ее лицо, колыхнув морщины, как камень, брошенный в
воду.
— Вот то, чего я терпеть не могла, и не собираюсь этого отрицать!
Лицемерка, проклятая лицемерка! К чему? Неужели она думала, что я про-
тив? — Леди Корк внезапно раскашлялась, и не понять было, то ли от
смеха, то ли по другой причине. — В мое время, юноша, девушка не счита-
лась достойной внимания, если до того, как ей минет двадцать, у нее не
было полудюжины ухажеров. Если вы хотите найти ее дружка, то он ско-
рее всего в зале. Но она отрицала, что у нее кто-то есть... А теперь она
мертва.
— Леди Корк!
Она уже почти добралась до дверей.
-Э?
— Прав ли я, предполагая, что ваши драгоценности похитила мисс Ре-
нфру? Или что, по крайней мере, вы считали ее похитительницей?
Музыка прекратилась.
В старом обветшалом доме внезапно воцарилась тишина. Из бального
зала донеслись аплодисменты, но они были лишь данью вежливости. Это
можно было предположить, потому что утомленные гости, мужчины и
женщины, мечтали сейчас лишь об обилии еды и выпивки.
— Итак, леди Корк? Вы подозревали мисс Ренфру?
— Молодой человек, молодой человек, вы торопитесь! Неужели вы не
слышите того, что слышу я? Даже не дождавшись приглашения на ужин,
они все равно рванутся к лестнице, как стадо диких коней. Идем!
— Они не смогут рвануться. Я запер двери снаружи.
— Да неужто? — заскрипела леди Корк, напоминая своего попугая. Ее
поведение изменилось. Она разглядывала его с неподдельным сарказ-
мом. — Ручаюсь, что это только разожжет их любопытство. А ведь вы
хотите хранить все происшедшее под покровом тьмы? Что, по-вашему,
они будут думать, когда найдут двери закрытыми?
— Вы ответите на мой вопрос, леди Корк?
— Молодой человек, да вы никак наседаете на меня?
— Нет, мадам. В любом случае, если даже вы не ответите, я буду вы-
228
нужден сделать вывод, что вы в самом деле подозревали мисс Ренфру.
И буду действовать соответствующим образом.
Она уставилась на него.
По выражению ее лица он понял, что нащупал правду. Он мог ручать-
ся, что она была на волоске от того, чтобы гаркнуть «да!», но, с присущей
ей непредсказуемостью, изменила свое намерение. Фыркнув, леди Корк с
треском распахнула двери и решительно вышла.
Чевиот в разочаровании мог только последовать за ней.
Леди Корк не обратила внимания ни на мистера Хенли, ни на Флору,
которые продолжали стоять там, где он их оставил. На несколько секунд
невысокая согбенная фигура склонилась над телом Маргарет Ренфру.
— Бедная девочка, — пробормотала леди Корк.
Не промолвив больше ни слова, она просеменила к дверям зала, откры-
ла их, вошла внутрь и закрыла двери за собой. ГУл голосов перешел в
приветственные крики, а затем сменился взрывом оваций.
— Итак! — обратился Чевиот к Флоре. — Давай посмотрим, что тут
можно сделать.
Конечно, он не должен был допускать, чтобы изменилось положение
тела. Но это пришлось сделать, потому что он, только он, мог отвлечь
внимание клерка, заставив его проверить, жива ли жертва, и успеть в это
время спрятать еще горячее оружие, из которого недавно стреляли.
Теперь Маргарет Ренфру уже стала коченеть. Очертания ее тела, вклю-
чая положение рук и ног, отпечатались на пыли, покрывавшей ковер. Осто-
рожно перевернув ее в прежнее положение, он вытянул ей руки вдоль тела
и соединил ноги.
Сделав это, он ощутил свою полную беспомощность в ситуации, в ко-
торой оказался.
Он не мог сделать снимков. У него не было ни мела, ни увеличительно-
го стекла, ни клейкой ленты для снятия отпечатков. Но и это было не
так важно; в конце концов, он мог бы найти какие-то грубые заменители.
В мире не существовало баллистика, который мог бы идентифициро-
вать пулю, вылетевшую из ствола без нарезных каналов. Даже веря в неви-
новность Флоры, даже принимая за истину все объяснения того, как у нее
в муфте оказалось оружие, он никогда не смог бы указать, из какого писто-
лета был сделан выстрел.
Отпечатки пальцев, на которые он так рассчитывал в эксперименте с
мистером Мейном и полковником Роуэном, здесь были бесполезны. Кроме
слуг, вроде Соланж, его самого, мистера Хенли и леди Корк, все остальные
обитатели здания были в перчатках.
Блистательные преимущества, которыми он обладал, рассыпались
в прах. Он был предоставлен лишь самому себе и своей сообразитель-
ности.
— Мистер Хенли, — сказал он, поворачиваясь и на глазок прикидывая
расстояние. — Среди ваших письменных принадлежностей нет ли случайно
кусочка мела?
229
— Мела, мистер Чевиот? — переспросил последний, делая шаг на-
зад. — Ей-богу, сэр, не могу понять, зачем он вам понадобился.
— Обрисовать очертания тела. Мы же не можем оставлять его здесь.
— А! — выдохнул мистер Хенли, испытывая облегчение при этом по-
нятном объяснении. — У меня есть угольная палочка, если она вам при-
годится.
— Да! Благодарю вас! Я вижу, что ковер имеет достаточно светлую
раскраску, — уголь подойдет для этой цели. Если вы ничего не имеете про-
тив, дайте мне ваши принадлежности. Я сам сделаю набросок и произведу
обмеры.
Минут десять, пока они молча наблюдали за ним, а Флора была близка
к истерике, он углубленно занимался делом. Чтобы измерить расстояние,
он использовал свой длинный шелковый галстук, шагая взад и вперед от
тела к стене
Из зала все громче и громче доносились голоса. Чевиотом снова овла-
дел страх перед нашествием публики. Пером он торопливо скреб по бума-
ге; чернила расплывались. Черт возьми, тут не было промокательной бу-
маги, и он забыл о песке
Думаю, что это все, — сказал он, возвращая папку мистеру Хенли
и помахивая в воздухе листом бумаги, чтобы просушить его. — Мистер
Хенли, мне неудобно вас утруждать, но у вас тут лошадь. Можете ли вы
поехать за хирургом? За любым, но лучше, чтобы он был достаточно ква-
лифицированным .
— Мистер Чевиот! Эта леди мертва! Никакой хирург не сможет вер-
нуть ее к жизни.
— Да. Но он может достать пулю и определить направление пулевого
канала.
— С-сэр?
— А теперь слушайте меня! — потребовал Чевиот, уставившись в глаза
старшего клерка, едва не выкатившиеся из орбит. — Мы пришли к выводу,
что стреляла не леди Дрейтон, ведь так?
— О! Значит, это сделал я!
— В дальнейшем мы пришли к выводу, — мягко продолжил Чеви-
от, — что у леди Дрейтон вообще не было никакого оружия?
— О, конечно!
— Очень хорошо. — Он не осмеливался взглянуть на Флору. —- Но тут
в коридоре тоже нет никакого оружия. Я только что обыскал его. Следую-
щее замечание касается положения тела мисс Ренфру. Она была убита вы-
стрелом в спину. Все мы это видели и не сомневаемся в этом. Она лежит,
как вы видите, посередине ковра, лицом к лестнице и перед всеми дверями,
выходящими в коридор.
— А! То есть это означает...
— Это означает только следующее: мы не можем отбрасывать возмож-
ности, что одна из этих дверей могла быть на секунду приоткрыта и снова
закрыта.
230
— Но вы говорили...
— Я знаю, что я говорил. Я по-прежнему считаю, что ни одна из этих
дверей не открывалась. Тем не менее, если мы отбрасываем эту версию,
нам остается поверить лишь в чудо или во вмешательство злых сил.
— Да, сэр! Так оно и есть! Хотя все говорят, что это вранье, но тут
могут быть и колдуньи...
Чевиот не обратил внимания на его слова. Он сделал еще один шаг
вперед.
— Вы спрашивали меня, зачем нужен хирург. Чтобы извлечь пулю, по-
сле чего он сможет сказать, был ли произведен выстрел прямо в спину
или под углом. Если сбоку, то откуда — слева или справа? Вы понимаете,
какое значение это имеет? Вы понимаете, что тогда мы поймем, где, види-
мый или невидимый, стоял убийца?
— Ага! — выдохнул, выпрямляясь, мистер Хенли.
— Сэр, — смущенно откашлявшись, добавил он. — Прошу прощения.
Теперь я вижу, что полицейский детектив должен знать куда больше тех,
кто привык добывать пятерней признания из взломщиков просто потому,
что он, видите ли, уверен в своей правоте. Я отнимал у вас время, мистер
Чевиот, но больше не буду злоупотреблять им. Я бегу, сэр, чтобы приве-
сти вам хирурга.
Он с достоинством поклонился. Повернувшись, он направился к лестни-
це и исчез из виду.
Несколько секунд Чевиот смотрел ему вслед.
Он знал, что выражение «добывать пятерней» означало работу кулака-
ми. Несмотря на его углубленный интерес к политическим и социальным
аспектам истории, благодаря которому он понимал выражения, бывшие в
ходу в полиции, все же трудно было предполагать, что он сможет усвоить
каждую услышанную им фразу.
И, оказавшись рядом со свалившимся на него преступлением, он мог
только с достоинством нести тот груз, который навалило на него время.
Наклонившись, он подсунул одну руку под плечи Маргарет Ренфру, а
другую под колени и поднял отяжелевшее мертвое тело.
— Флора! — с напряжением обратился он к ней. — Мы должны куда-
нибудь перенести ее.
Флора, готовая уже заговорить, отказалась от своего намерения. При-
держивая муфту на правой руке, она торопливо открыла одинарную створ-
ку дверей около лестницы.
Чевиот, которому предстояло перенести туда тело, помедлив, по-
вернулся.
Он слышал гул голосов из бального зала. Леди Корк не сможет доста-
точно долго продержать гостей там. И его не устраивало, что, когда все
хлынут наружу, кто-то может задеть лампу и обнаружить спрятанный там
пистолет. И к тому же...
С заметным усилием, придерживая висящее на сгибе руки тело, он при-
поднял лампу одной рукой и вытащил маленький пистолетик, на позоло-
231
ценной пластинке рукоятки которого были отчетливо видны инициалы
«А.Д.».
Чевиот не мог опустить пистолет в карман, так как для этого требова-
лось положить тело. Он едва не уронил его, когда холодная влажная щека
мисс Ренфру прижалась к его собственной.
Флора облизала губы. Она была бледна, как труп мисс Ренфру. Хотя
густые шелковистые волосы Флоры были в порядке, она растерянно при-
гладила их обеими руками, прикрывая уши.
Чевиот быстро проследовал за ней в открытую дверь, которая вела в
столовую. На обоих концах длинного чиппендейловского стола, чистого и
блестящего, стояло по массивному серебряному канделябру на шесть све-
чей. Она зажгла свечи, трепещущие язычки которых бросали отблески на
пол, натертый воском. По стенам и по углам заплясали смутные тени.
— Джек! Что ты делаешь?
— Кладу тело на стол. Сегодня вечером этой комнатой пользоваться
не будут. Закрой двери.
Как только он опустил свою тягостную ношу на стол, между двумя
источниками неверного света, он услышал, как медный ключ повернулся
в замке. Он слышал, как с грохотом распахнулись двойные створки дверей
бального зала. Хотя в запертую комнату к ним доносились приглушенные
звуки, он из-за гула не мог разобрать ни одного слова. Громкоголосая тол-
па, удаляясь, проследовала по коридору.
Чевиот подошел к дальнему концу стола. Он стоял лицом к Флоре, ко-
торая застыла, прижавшись спиной к дверям. Вид распростертого трупа,
на который падали отблески света, заставил ее нервы дойти до крайнего
предела напряжения. Тем не менее, преодолевая собственную слабость, она
сделала шаг вперед.
Он был обязан выполнить свой долг. Глядя на нее из-за стола, он при-
поднял на ладони пистолет, поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
— Итак, Флора?.. — тихо сказал он.
Глава 7
«ИБО БОЛЬШАЯ ЛЮБОВЬ ПЛАВИТ И СВИНЕЦ...»
Флора отпрянула от него.
— Итак... что? — спросила она.
— У меня есть несколько вопросов, которые я хотел бы задать тебе,
моя дорогая. Подожди!
Прежде чем она успела открыть рот, он вскинул руку. Голову его про-
нзил острый приступ боли, и в горле поднялась рвотная спазма.
— Запомни, пожалуйста, что я прикрывал тебя. Я никогда не напомнил
бы тебе об этом, Флора, ни единым словом, если бы не хотел дать тебе
понять, что ты можешь доверять мне... В прошлом, Флора; мы с тобой
были любовниками.
232
— Джек! Ради всего святого! Не говори таких вещей. А что, если нас
кто-то подслушает?
— Очень хорошо. Но подожди еще немного, — настаивал он. — И ради
Бога, не считай, что я пьян или сошел с ума... — глаза его блеснули, —
когда услышишь то, что я собираюсь сказать тебе. Что я сделал, когда
сегодня впервые встретил тебя в карете у Скотленд-Ярда?
— Джек!
— Что я сделал?
Флора вздернула голову и слегка отвернулась.
— Ты... ты обвил меня руками, положил голову мне на колени и наго-
ворил целую к-кучу глупостей. И еще ты сказал, что я как картинка из
книги.
— Да. Так я в то время и думал.
— Ты... так думал? — Флора отпрянула от него.
В памяти у него вспыхнуло воспоминание о нежном цвете лица и яркос-
ти нарядов на акварели «ин фолио» в Музее Виктории и Альберта: «Леди
(Флора) Дрейтон, вдова сэра Артура Дрейтона; работа Ш.Фуркье, 1827 г.».
— Флора, я не дамский угодник. До настоящего времени я никогда бы
не позволил себе даже прикоснуться к незнакомой женщине, но в подсозна-
нии я чувствовал, что ты мне отнюдь не чужая.
— Ты и я? Чужие?
— Этого я не говорил. Весь сегодняшний вечер я думал над этим, и
мое предположение переросло в уверенность. Когда-то, может быть, в ка-
ком-то другом воплощении, мы были с тобой так же близки, как и
сегодня.
С этими словами Чевиот сделал короткий резкий жест.
— Это все, — сухо сказал, он. — Я сказал тебе об этом лишь для того,
чтобы объяснить самому, себе, да и тебе, почему я действую подобным
образом. Но не лги мне. Этот пистолет, — он поднял оружие. — Как он
у тебя оказался?
Было видно, что Флора с трудом воспринимала все события, обрушив-
шиеся на нее в ту ночь. Новый для нее тон Чевиота, резкий и грубоватый,
хлещущий, как бичом, лишил ее последних сил. Ее колотил озноб, и она
с трудом удерживалась на ногах.
— Как он у тебя оказался, Флора?
— Он... он принадлежал моему мужу.
— То есть инициалы А.Д., вырезанные на пластинке?..
— Д-да!
— Почему ты захватила его с собой сегодня вечером?
Изумление, с которым она взглянула на него, невозможно было сы-
грать, понял он.
— Захватила? Принесла сюда? Но я этого не делала! Никогда!
— Послушай, моя дорогая, — мягко сказал он. — И у других женщин
были меховые муфты, когда они приезжали сюда. Но ни одна из них не
брала ее с собой. Почему ты поступила иначе?
233
Хотя ответ на вопрос, который он ей задал, был прост и ясен, Флора
не смогла найти слов. Вместо этого она швырнула муфту на один из чип-
пендейловских стульев. Вытянув правую руку, она решительно ткнула
пальцем в прореху перчатки, образовавшуюся из-за разошедшегося шва.
Губы ее искривились, стараясь выдавить хоть слово.
— Когда я ждала тебя в карете, а ты был с мистером Мейном и по-
лковником Роуэном, я натянула перчатки. И... шов разошелся. Поэтому
мне пришлось прятать правую руку, так что, когда ты сказал, что мы от-
правляемся к леди Корк, я была просто обязана прятать ее. Разве ты не
видел, что я подала Фредди Деббиту левую? Или как я левой рукой пода-
вала тебе список драгоценностей? И все время старалась спрятать другую
руку?
Чевиот уставился на нее.
— И это все? — спросил он.
— Все? — эхом непонимающе отозвалась Флора. — Все?
— То есть ты не использовала муфту, чтобы прятать в ней пистолет?
— О Господи, конечно, нет!
— То есть все это, Флора, связано с разошедшимся швом на перчатке?
А ты не могла надеть перчатки так, как они есть? Или просто снять в
доме обе?
Флора не без ужаса посмотрела на него.
— Надеть на балу рваную перчатку? Или, что еще хуже, явиться вооб-
ще без перчаток?
— Но...!
— Должна тебе сказать, что, если бы ты уступил мне и пошел танце-
вать со мной, моя перчатка была бы скрыта в твоей левой руке и ни одна
душа ничего бы не заметила. А в противном случае... — Она с отчаянием
всхлипнула. — О мой дорогой, что с тобой делается?
Наступило молчание. Чевиот отвернулся.
Догорающие свечи еле слышно потрескивали. Их слабые отблески пада-
ли на закрытые сукном молчаливые клетки, в которых содержалось то,
что леди Корк называла «исключительно экзотическими и удивительными
созданиями». Он смутно различал очертания столовой, на стенах которой
висели большие портреты и поблескивало серебро.
Он возненавидел этот слабый дрожащий свет, который даже Флоре
придавал какой-то призрачный вид. С содроганием он подумал, что гово-
рит с женщиной из другого века; из века, когда обычаи, принятые в обще-
стве, были столь же незыблемы, как законы Рима.
Когда он снова повернулся к ней, они уже смотрели друг на друга с
пониманием в глазах.
— Ты не веришь мне? — огорченно спросила Флора.
— Да! Да! Я верю тебе! - не кривя душой, ответил он. — Но каким
образом этот пистолет оказался в доме?
— Она одолжила его, — Флора бросила беглый взгляд на то, что лежа-
ло на столе, и отвела глаза. — Больше двух недель тому назад.
234
— Мисс Ренфру одолжила его? Зачем?
— Для леди Корк, как она сказала. Ты же не забыл, что примерно ме-
сяц тому назад тут поблизости произошло ограбление? Когда взломали
три дома по соседству?
— Я... нет, не забыл.
— Эта странная женщина сказала, что леди Корк вообще ничего не бо-
ится. Она сказала, что в доме, кроме слуг, нет никого из мужчин; что в
случае необходимости леди Корк сама сможет постоять за себя. Я терпеть
не могу такие вещи и ничего в них не понимаю! Но Мириам, моя эконом-
ка, нашла пистолет Артура у него в кабинете среди прочих его вещей. Там
же был и... и кисет с пулями, рожок с порохом и небольшой шомпол. Эта
ужасная женщина все забрала с собой. И вот она мертва.
— Флора, вот что я пытаюсь понять...
— И ты мне не веришь!
— Да нет! Я верю тебе! Но я хотел понять, каким образом пистолет
оказался в твоей муфте, откуда он выпал сразу же после...
— О, мой дорогой, дорогой мой, совсем не из этого пистолета убили
ее!
— То есть как?
— Потому что из него стреляли задолго до того, как она погибла. Он
уже был разряжен, когда я нашла его.
- Что?
— Я нашла его в коридоре. И это правда!
Флора собрала все силы, стараясь убедить его.
— Джек, не сердись на меня. Я буду предельно терпеливой. Я расскажу
тебе все, что ты хочешь услышать. — Голос ее дрожал. — Но я больше
не могу выдержать, когда ты задаешь мне вопросы в... в присутствии этой
женщины. Она смотрит на меня, а рот у нее открыт, словно она хочет
укусить меня.
Ничего не видя от слез, Флора кинулась к двери. Она никак не могла
найти ключ. Кулачками она беспомощно заколотила по филенкам.
Не говоря ни слова, Чевиот, обогнув стол, оказался рядом с ней. Держа
пистолет левой рукой, он обнял ее за плечи. Флора, ослабев от рыданий,
уткнула голову ему в плечо.
—- Я не подумал, — сказал он. — Теперь коридор должен быть пуст.
Мы можем перейти в будуар леди Корк; А теперь успокойся.
Он открыл двери. Когда они выскользнули наружу, Флора отпрянула
от него. Чевиот снова запер двери снаружи и опустил ключ себе в карман.
И тут же они столкнулись нос к носу с кем-то еще.
Поднявшись по лестнице, по коридору торопливо шла девушка, кото-
рую он недавно где-то видел. Она с усилием несла перед собой большой
поднос с холодным мясом и бокалом шампанского.
Широкий подол ее темно-синего платья развевался при движении.
Густые светло-каштановые волосы были уложены в прическу «не забы-
вай меня». Когда она удивленно подняла глаза с мягким газельим
235
выражением, он, увидев этот короткий нос и большой рот, сразу же
вспомнил ее.
Она танцевала с этим идиотом, капитаном Хогбеном, когда он столк-
нулся сними в бальном зале. Она была той девушкой, которая...
Видно было, что она не ожидала увидеть здесь Флору, и резко остано-
вилась. Флора сразу же повернулась к ним спиной.
— Вас не было внизу, — пробормотала девушка в синем платье. —
Я решила отнести вам...
Она опустила глаза на поднос, содержимое которого вдруг стало так
подрагивать у нее в руках, что шампанское выплеснулось.
— Мой-папа-говорит-что-я-слишком-много-болтаю-и-это-в-самом-деле-
правда-хотя-я-никому-не-навязываю-своего-общества-когда-оно-нежелатель-но-
о-господи...
Все это она с милой наивностью выпалила на одном дыхании. Девушка
всучила ему поднос с мясом и шампанским, так что ему пришлось принять
груз, хотелось ему этого или нет.
— Это очень любезно с вашей стороны, мисс... мисс...?
Времени вежливо раскланиваться с ней решительно не было. Она про-
бормотала:
— Вы-совсем-забыли-меня-о-господи-Хьюго-Хогбен-будет-в-ярости, —
оставила его с подносом и, встряхивая каштановыми кудрями, побежала
к лестнице, на которой стремительно и исчезла.
Чевиот, отягощенный подносом с холодным мясом и держа в другой
руке стакан с шампанским, в то время как пистолет болтался у него на
пальце, продетом в спусковую скобу, уставился на лестницу, догадываясь,
что бедная девушка ничего не поняла.
Она вздрогнула от страха, только когда увидела Флору. Конечно, как-то
не принято, чтобы мужчина разгуливал по дому с обнаженным оружием.
Тем не менее, хотя девушка в синем первым делом увидела пистолет, она
не выказала особого удивления.
Она вообще не удивилась.
Хотя, возможно, его профессиональные инстинкты оказывают ему дур-
ную услугу. Он видит намеки и следы там, где их нет и в помине. Но
он сможет обдумать ситуацию, когда присоединится к Флоре в будуаре ле-
ди Корк и закроет за собой двери, — если ему вообще будет предоставлена
возможность обдумывания.
Ибо Флора сразу же набросилась на него, и в пылу ярости ее красота
стала еще ослепительнее.
— Ты специально это делаешь? — сдавленным голосом спросила она.
— Специально? Что я делаю?
— Как будто ты не знаешь!
— Флора, о чем ты толкуешь, черт побери?
— Ъ>1 хочешь вызвать у меня ревность? Поэтому ты все время подка-
лываешь и мучаешь меня?
— Я так и не пони...!
236
— Он не дамский угодник, — взорвавшись, передразнила она его. — Ес-
ли ты хочешь сказать, что не строишь глазки, не выступаешь с напыщен-
ным видом, не спрыскиваешь духами бакенбарды, как кое-кто, я, конечно,
чрезвычайно благодарна тебе. Но можешь ты подумать о своей репутации?
Взять хотя бы эту ужасную особу Ренфру. А теперь и маленькая Луиза
Тремьян! Подумать только!
— Луиза Тремьян? Эта девочка в голубом? Так ее зовут?
Флора была так изумлена, что лишилась дара речи. Она отпустила ему
увесистую пощечину открытой ладонью. Силы у нее было немного, но
удар получился хлестким.
Чевиот не шелохнулся. В нем, в котором постоянно жила глупая, но
неизбывная ревность к ее покойному мужу, о котором он вообще ничего
не знал, вспыхнуло желание отпустить ей ответную пощечину. И не будь
у него заняты обе руки, может быть, он так и сделал бы. Флора увидела
выражение его глаз и перепугалась.
— Я уже однажды говорил тебе, — изо всех сил стараясь сдерживаться,
сказал он, — что я и в глаза не видел мисс Ренфру до сегодняшнего вечера.
С чего ты взяла, что это не так?
Флора не обратила внимания на вопрос, проигнорировав его.
— Черт бы ее побрал! — крикнула она, топнув ногой. — Чтоб она про-
валилась!
Даже эти невинные выражения звучали в устах Флоры столь неуместно,
словно она разразилась градом грязных ругательств. Но ее уже понесло.
— Джек, сколько тебе лет? Да, я знаю. И все же — сколько тебе лет?
— Тридцать восемь.
— А мне тридцать один! — сказала Флора таким тоном, словно она
была дама более чем средних лет на пороге старости. Тон ее изменил-
ся. — Разве ты не видишь, как на тебя смотрела эта женщина? Сегодня
вечером? На лестнице? Когда эти противные молодые люди спешили ми-
мо нее? А она смотрела прямо на тебя и сказала...
— Но она...
Их голоса прозвучали одновременно. Какая-то мысль, которая могла
бы помочь ему, скользнула у Чевиота в мозгу, но исчезла в смятении
чувств, охватившем его.
— Я всегда сохраняла верность тебе, — сказала Флора, — после всего,
что произошло между нами, и ты это знаешь. Ты должен это знать. Нет
такого мужчины...
У нее перехватило дыхание, и она смолкла. Но не могла удержаться
от того, чтобы не поддразнить его, одарив соблазнительной вызывающей
улыбкой.
— Конечно, — добавила она, — кроме моего мужа.
— Да пошел он к черту, провалиться бы ему!
— Джек! — с насмешливым удивлением произнесла она, не в силах
скрыть удовлетворения. — Tbi же не ревнуешь к Артуру?
— Если тебе угодно, то да.
237
— Но, дорогой, это же абсурдно! Он...
— Я не хочу ничего больше слышать о нем!
Их голоса были перекрыты нечеловеческим вскриком.
— Ха-ха-ха! — заскрежетал ара, сидящий на перекладине над головой
Флоры. Встопорщенный цветной хохол на голове придавал ему сходство
с дьяволом, когда он подпрыгивал на насесте, пытаясь взлететь.
Чевиот снова отчетливо осознал, где он находится: в розовом будуаре,
и перед ним стоят проблемы, которые необходимо разрешить, но при-
сутствие вечной Евы, обнимавшей его за шею, отвлекало его. Он поставил
поднос и бокал с шампанским на черепаховый столик, рядом с плетеным
креслом леди Корк.
Но он продолжал держать в руках пистолет, только осторожно перело-
жил его в правую руку, придерживая за спусковой крючок. Огонь в камине
почти погас. В комнате похолодало.
— Флора, с этим надо кончать.
— С чем именно?
— Не притворяйся. Ты все прекрасно знаешь. Сядь сюда.
Флора опустилась в плетеное кресло, вцепившись пальцами в его ручки.
— О, Джек, неужели мы в самом деле...
— Да. В самом деле. Ты рассказала мне, что мисс Ренфру одолжила
этот пистолет для леди Корк две недели назад. Видела ли ты его или слы-
шала ли о нем за эти две недели до сегодняшнего вечера?
— Боже небесный, конечно, нет. В любом случае я видела эту ужасную
вещь два или три раза в жизни.
— Сегодня вечером, как ты сказала, она была найдена тобой в коридо-
ре. Как и когда ты нашла его?
— Ну вот! Ты сам послал меня, — с укоризненными нотками в голосе
возразила Флора, — составить с Соланж список всех драгоценностей леди
Марии Корк. Соланж очень толковая девочка и наизусть помнила все из
них, но она не умеет читать и писать, так что мне пришлось самой все
записывать. Потом я вернулась и вручила тебе список, даже не заходя в
комнату. Ты не помнишь?
— Ясно. И дальше?
Флора в отчаянии вскинула руки, но потом уцепилась за ручки кресла.
— А дальше, — сказала она, — я села на один из этих тиковых стульев
у маленького столика и стала ждать тебя. Как мне и было сказано.
— На какой стул? У какого столика?
— Ох, откуда мне помнить? Хотя погоди — вспомнила! Это был стул
у того же самого столика, на котором... на котором ты позже спрятал
пистолет в вазу.
— Господи! Продолжай!
— Делать мне было нечего, кроме как волноваться и ломать себе голо-
ву. И ты был тому причиной. Я не идиотка, и я не болтушка, ты же зна-
ешь. Ты не говорил ни о чем, кроме этого идиотского птичьего корма;
тем не менее все время ты был так напряжен, что порой тебя даже била
238
дрожь. Ты задавал вопросы относительно воров, денег и драгоценностей.
Tii приказал мне принести список, но не сказал, зачем он тебе нужен. До-
рогой мой, я почувствовала,’ что случилось или случится что-то ужасное.
— Продолжай!
— Ну что ж! Наконец я опустила глаза на ковер, как раз под столиком.
Я увидела, что там что-то отливает золотом. И блестит. Я подумала, что
там лежит какая-то драгоценность или что-то такое. Но, нагнувшись, что-
бы рассмотреть предмет поближе, я увидела, что там было.
— Ты узнала этот пистолет?
— Да! О Господи, да! С инициалами Артура на рукояти.
— И что ты сделала?
— Я не осмелилась притронуться к нему. Я боялась, что он заряжен
и может выстрелить. Ногой я вытолкнула его из-под стола.
— И затем?
— Я увидела, что он уже разряжен. Посмотри на него! Курок спущен.
Посмотри на обгоревший клочок бумаги под ним. Это то, что вы называе-
те пыжом, не так ли? Да! Я убедилась, что он разряжен и не представляет
больше опасности.
— Что ты тогда сделала?
Остановившись, Флора подняла на негр глаза.
— Я подняла его, — четко сказала она, — и сунула за подкладку
муфты.
— Почему ты так поступила?
— Я...
Слова ее, до сих пор такие четкие и ясные, замерли у нее на губах. Уста-
вившись на зеленые и розовые узоры ковра, она замолчала.
— Почему, Флора? В этом краеугольный камень того, что произошло...
Хотя подожди! Когда ты подобрала пистолет', как ты это сделала? Tti мо-
жешь показать мне? Но если ты боишься притрагиваться к нему, я не буду
настаивать.
Снова она взглянула на него.
— Конечно, не боюсь!
— Тогда покажи.
Он держал оружие на ладони, поставив его на предохранитель. Ладонь
Флоры легла на пистолет сверху, закрыв курок и часть ствола, пальцы ка-
сались и деревянного цевья. Подержав руку в таком положении несколько
секунд, она убрала ее.
— Спасибо, Флора. Когда ты его держала, был ли ствол, вот эта
часть, — был ли ствол теплым?
— Теплым? Нет. Во всяком случае, сквозь перчатку я не чувствова-
ла. — Хотя она, казалось бы, не могла читать его мысли, от Флоры не
мог укрыться ни один их оттенок. — Джек! В чем дело?
— В общем-то ни в чем. И после этого ты положила пистолет в муфту?
— Да. И держала его обеими руками.
— За сколько времени до убийства это произошло?
239
— Господи, чего ты от меня ждешь? Я была так расстроена. Кто-то
стрелял из пистолета в доме, где и без того хватает неприятностей. Может
быть, прошло несколько минут, точно не помню. Все, что я помню...
-Да?
— ...это то, что я вскочила и повернулась лицом в другую сторону.
И осталась'так стоять. Мне казалось, что я не могу двинуться с места.
И в этот момент я услышала щелчок (они всегда щелкают) дверей той
Комнаты. Оттуда вышел ты и тот хромой человек, вы беседовали друг
с другом. Я не оглядывалась, я не хотела, чтобы кто-то увидел мое лицо.
Я услышала, как ты сказал что-то вроде: «Она не говорит правды» или
«всей правды», хотя не могу ручаться за точность слов. Я решила, что
ты имеешь в виду меня.
— Ты решила... что?
Жест Флоры заставил его замолчать.
— Колени мои подкосились, и меня стала бить дрожь. Я не могла дви-
нуться с места. Из спальни Марии Корк вышла эта ужасная женщина Ре-
нфру, направившись к залу для танцев. Но она вдруг изменила свое наме-
рение и направилась к лестнице. Она была впереди и слева от меня.
Я почувствовала колебание воздуха и какой-то легкий свист или что-то
вроде этого. Она сделала еще несколько шагов и упала лицом вперед.
И больше я ничего не могу тебе сказать.
— И тем не менее...
— Прошу тебя, дорогой мой!
— Но я обязан узнать у тебя, Флора, пусть даже это останется только
между нами: зачем? Почему ты с самого начала спрятала оружие?
Мягкие очертания лица Флоры отвердели, когда она подняла на него
глаза. Флора уверенно и твердо посмотрела на него, и ее длинные ресницы
не дрогнули.
— Потому что, — ответила она, — я чувствовала, что отвечаю за эту
ошибку.
— Прошу прощения...
— Когда Артур был жив, — со страстной настойчивостью сказала
она, — все, что не получалось, было связано с моими ошибками. Во вся-
ком случае, я так считала. Теперь, когда бедный мой муж скончался два
года назад, стало еще хуже. Я ничего, ну совершенно ничего не могу сде-
лать без того, чтобы эти отвратительные люди вокруг не думали и не го-
ворили обо мне ужасные вещи. Я знаю, Джек, что я не уродина и не старая
карга и во мне говорит не тщеславие. Но что я могу тут сделать? Я даже
стараюсь не кататься по Рингу в моей карете, никому не улыбаюсь и ни
с кем не раскланиваюсь, ибо тут же вижу любопытные глаза и слышу ше-
пот. «Ага!» — перешептываются они, считая, что я кем-то увлечена, хотя
я даже не думаю об этом.
Внезапно Флора протянула руку, коснувшись пистолета.
— Он принадлежит мне, — сказала она. — Во всяком случае, принадле-
жал Артуру, а это одно и то же. Прежде^ чем тут произошло... произошло
240
убийство, когда только начались разговоры о похитителях драгоценностей
и других интригах, кто-то стрелял из принадлежавшего мне оружия. И пер-
вым моим побуждением было спрятать его, спрятать, спрятать до того,
как кто-то сможет меня в чем-то заподозрить. Может, это было глупо.
Может, я и в самом деле сделала глупость. Но неужели ты не можешь
понять меня?
Наступило молчание.
Чевиот кивнул. Он положил руку ей на плечо, и она прижалась к ней
щекой, теплой и нежной. Затем он отстранился от нее, рассеянно глядя
на картины и миниатюры, украшавшие розовые стены.
Да, каждое слово из повествования Флоры может быть чистой правдой.
— Ты говоришь, Флора, что в коридоре прозвучали два выстрела?
— Дорогой мой, я говорю только о том, что случилось.
Чевиот сжал зубы.
— Мне придется тебе кое-что сказать. Когда я поднял пистолет с ковра
и спрятал его под лампой, ствол его был еще теплым.
— Теплым? Теплым? — помолчав, повторила она. — Конечно, он и до-
лжен был быть теплым! Он лежал в муфте, и я держала его обеими рука-
ми, а минуты все шли и шли!
Запнувшись, она растерянно спросила:
— Ты... ты все еще сомневаешься в моих словах?
— Нет. В тебе я не сомневаюсь. И не ломай себе больше голову.
Флора прикрыла глаза.
— А теперь, — без паузы продолжил он, — ты должна отправляться
домой. Ты и так уже на пределе напряжения и дальнейших разговоров про-
сто не выдержишь. Швейцар вызовет твою карету.
— Да, да, да! — Она с готовностью встала. — И ты поедешь со
мной, — она помедлила. — Не так ли? — спросила она.
— Нет! Я не могу!
— Но прошу тебя, почему же?
— Это происшествие недолго будет оставаться тайной. Да оно и не до-
лжно храниться в секрете. С другой стороны, я должен опросить всех слуг
и гостей в доме.
— Да, да, я понимаю. Но потом?
— Ты хоть представляешь, сколько людей болтается в доме тут и там?
Это может занять у меня всю ночь.
— Ах, вот как... Да, в самом деле.
— Ради Бога, Флора, неужели ты не видишь, что я действительно не
могу?
Когда она отстранилась от него, он потянулся остановить ее. Но Флора
ускользнула от его рук гибким и грациозным, как у балерины, движением
и направилась к дверям. Около них она повернулась, вскинув подбородок
и развернув плечи.
— Ты не хочешь быть со мной, — сказала она.
— Флора, да ты с ума сошла! Этого я хочу больше всего на свете!
241
— Ты не хочешь, — высоким голосом повторила она. Глаза ее заплыли
слезами не гнева, а укоризны. — У меня нет другого объяснения, раз ты
не можешь быть со мной в то время, когда я больше всего нуждаюсь в
тебе. Очень хорошо. Получай удовольствие от общества Луизы Тремьян.
Но если ты сейчас не пойдешь мне навстречу, то не трудись’люкать со мной
встреч и впредь. Так что спокойной ночи, Джек; и я думаю,'что мы проща-
емся с тобой.
И она исчезла.
Глава 8
РАЗГОВОР ШЕПОТОМ В КОФЕЙНЕ
Рассветало.
Утро, скрывающееся за низким сумрачным октябрьским небом, давно
уже наступило, когда суперинтендант Чевиот наконец оставил дом номер
шесть на Нью-Берлингтон-стрит, закрыв за собой парадную дверь здания,
в котором уже сновали слуги, приводя все в порядок после суматохи про-
шедшей ночи.
Чевиот уже миновал ту грань, где еще чувствуется переутомление. Он
был в состоянии второго дыхания, когда кажется, что мозг работает четко
и ясно, хотя на самом деле он готов каждую минуту подвести тебя, не
выдержав беспросветной депрессии и нервного напряжения.
Он попытался выкинуть из памяти все то, что происходило, когда он
попытался опрашивать толпу гостей. Ему пришлось пережить унижение,
крторое он не скоро забудет. Он был готов бросить это дело, подумал
он, не окажи ему содействие леди Корк, молодой Фредди Деббит и
та Луиза Тремьян, к которой Флора так безосновательно его прирев-
новала.
Флора...
О, черт бы все побрав!
Можно ли предполагать, что Флора вспыхнула от гнева только потому,
что была переутомлена?
Теперь в его кармане, аккуратно завернутая, лежала пуля, которая сра-
зила Маргарет Ренфру. Любопытное свидетельство, имеющее к Флоре пря-
мое отношение, было обеспечено ему хирургом, которого Хенли доставил
вскоре после ухода Флоры.
Во всяком случае, эта сцена стояла у него перед глазами. Все происходи-
ло в столовой, озаренной свежими свечами, вставленными в канделябры,
где над распростертым на столе телом мертвой женщины склонился хи-
рург, изучая его.
Мистер Даниэл Сларк, хирург, был маленьким суетливым человечком
средних лет, на внешности которого лежала печать профессиональной серь-
езности, а в глазах светилось понимание всего происходящего. Он поставил
на стол свой побрякивающий инструментами саквояж, который оказался
242
на удивление мал. Рассмотрев пулевое ранение, он облизал губы, покачал
головой и пробормотал:
— Мда... мда.
— Прежде чем вы приступите к делу, мистер Сларк, — обратился к не-
му Чевиот, — могу ли я задать вам сугубо личный и конфиденциальный
вопрос?
Маленький хирург извлек из саквояжа зонд и хирургические ножницы,
причем ни один из инструментов не отличался чистотой.
— Можете спрашивать, сэр, — серьезно взглянул он на него.
— Я вижу, мистер Сларк, что вы человек светский?
Хирург сразу же проникся к нему расположением.
— Даже при нашей непростой профессии, сэр, — напыщенно сказал он,
в то же время заговорщически подмаргивая левым глазом, — мы кое-что
знаем о жизни света. О да, дорогой мой. Кое-что!
— В таком случае значит ли что-либо для вас имя Вулкан?
Положив инструменты, мистер Сларк пригладил свои черные ба-
кенбарды.
— Вулкан. — Голос у него был совершенно невыразительным. —
Вулкан.
— Да! Может ли он быть содержателем ломбарда? Или ростовщиком?
— Да бросьте! — сухо и с легким подозрением сказал мистер Сларк. —
Вы тоже, насколько я вижу, светский человек. И вы, суперинтендант наших
новых сил защиты порядка, вы говорите мне, что не знаете Вулкана?
— Нет. Признаю!
Внимательно оглядев его с головы до ног, мистер Сларк бегло осмот-
релся. Они были одни. Чевиот, решив сам справиться с делом, отослал
старшего клерка домой. Мистер Сларк снова еле заметно подмигнул.
— Ну что ж! — пробормотал он. — Не сомневаюсь, что силы порядка,
когда им это надо, могут быть и слепыми. Я слышал (повторяю — только
слышал), что поблизости от Сент-Джеймсского дворца расположено не ме-
нее тридцати фешенебельных игорных домов...
— Ах, вот как!
— И возможно (только возможно, не так ли?), что заведение Вулкана
находится среди них. Доводилось ли вам ставить на красное или черное
или на рулет?..
— Что значит «рулет»?
— Ба! Мой дорогой сэр! Официально это называется рулеткой. Фран-
цузское название для французской игры. Должен ли я докладывать вам,
как в нее играют?
— Нет. Я догадываюсь, как играют в нее. Иными словами, если у чело-
века не хватает денег поставить на кон, он всегда может раздобыть их,
заложив или продав драгоценности?
— Так часто и делается, — с еще большей сухостью сказал мистер
Сларк. — Но, прошу прощения, это уже не мое дело. Будьте любезны, по-
дайте мне ножницы. Итак, как мы пустим их в ход? .
243
Ножницы, лязгнув, разрезали ткань платья. Под ним не было ни корсе-
та, ни нижнего белья. Мистер Сларк ввел зонд в раневой канал и грубова-
то, но быстро сделал разрез скальпелем, никогда не знавшим асептики.
Вытащив пинцетом пулю, он обтер с нее кровь платком, извлеченным из
кармана, и протянул пулю Чевиоту.
— Вы желали получить данный предмет? Ну-ну! Осмелюсь предполо-
жить, что окружному коронеру это и в голову не пришло бы. Когда я рас-
скажу ему, он изрядно удивится. Завтра они ею займутся. Кстати, что ка-
сается направления раневого канала...
Скоро они завершили беседу. Из того, что хирург сообщил ему, и после
сравнения пули с пистолетом сэра Артура Дрейтона в одном Чевиот был
совершенно уверен.
Флора была совершенно невиновна. И в случае необходимости это мож-
но было убедительно доказать. Пуля, попавшая в сердце жертвы, хотя и
небольшая по размерам, все же была слишком крупной, чтобы просколь-
знуть в пистолетное дуло. Ясно, что пороховые следы были смыты с нее
кровью; она не сплющилась, поскольку не попала в кость, и тусклый свин-
цовый шарик свободно катался по столу.
Правда, это новое доказательство лишь усложнило задачу. Теперь пред-
стояло искать способ, каким можно было на глазах трех свидетелей застре-
лить женщину, предстояло искать убийцу, которого никто не видел. Во вся-
ком случае, пока Чевиот не представлял себе, как за это взяться.
Он был вне себя. Он по-прежнему злился, когда, сев за стол, стал тща-
тельно составлять рапорт, который после трех часов напряженной работы
занял девять плотно исписанных листов. Швейцар, которого с трудом уда-
лось уговорить, взялся доставить его в Скотленд-Ярд, чтобы он утром же
оказался в руках мистера Мейна и полковника Роуэна.
__ Что-то тут не так, — бормотал Чевиот про себя, исписывая ли-
сты. — Здесь, в рапорте, все ясно как Божий день. Но я ничего не
понимаю.
Главное, что Флора невиновна.
В таком состоянии духа, решив наконец, что все расставил по местам,
он покинул дом леди Корк, подставив лицо свежему ветерку.
Но угрызения совести по-прежнему терзали его, и он не мог успокоить-
ся. В первый раз в жизни он кое-что утаил в рапорте; или, в крайнем слу-
чае, исказил истину. Он почти ничего не упомянул о Флоре, назвав ее лишь
как свидетельницу и процитировав лишь часть ее рассказа, которая показа-
лась ему существенной. О пистолете, который ныне лежал у него в боко-
вом кармане, он даже не упомянул; во всяком случае, кто бы ни стрелял
из него, никто не был убит выстрелом из этого оружия. Он просто уточ-
нил, что оружия найти ему не удалось.
Как бы там ни было, рапорт пошел по назначению, и ничего изменить
в нем не удастся.
Чевиот покрылся холодным потом — и не из-за свежего утреннего ве-
терка, — когда подумал, что могло бы случиться с ним, если бы кто-то
244
увидел, как он поднимает оружие и прячет его под лампой. К счастью,
сказал он себе, никто этого не видел.
«Хоть немного отвлекись от своих мыслей! Смотри, куда ты идешь!»
Было четверть восьмого утра, и на Нью-Берлингтон-стрит еще горели
уличные фонари. Из дымовых труб поднимались к низкому серому небу
дымки, медленно оседая копотью на грязную мостовую. Но дома, красно-
го кирпича или белого камня, выглядели аккуратными и чистыми. На па-
радных дверях почти каждого из них красовалась начищенная медная пла-
стинка с именем его обитателя.
«Я совсем забыл, — подумал он, — что мы, конечно, в Уитли. А что-
бы разобраться в его топографии, нужна куча карт. И к тому же...»
Да. Когда он повернул направо вдоль Нью-Берлингтон-стрит, оставив
за спиной то, что называлось Сэвиль-стрит, и снова двинулся направо по
Клиффорд-стрит, он увидел уличный указатель, который привел его к оче-
редной медной табличке с именем коронера на ней.
Впереди простирался такой же ряд уличных светильников. Если он в
самом деле занимает комнаты в Олбани, как упоминал полковник Роуэн,
перед ним лежит самый короткий путь домой. Бурное оживление на Бонд-
стрит захватило и понесло его.
Большинство витрин освещалось желтыми газовыми светильниками.
Чевиот миновал несколько дворников, пытавшихся густыми метлами раз-
гонять грязь. В глаза ему бросился красный мундир почтальона. То и дело
попадались бледные скорбные лица бедняков, у которых не было работы,
и они не знали, чем себя занять. Они брели мимо него или стояли, тупо
уставясь в витрины, заполненные китайскими тканями, золотыми украше-
ниями и высокими шелковыми тюрбанами, которые в рекламах на фран-
цузском языке именовались последним криком моды для леди.
Спустившись по Бонд-стрит к Пиккадилли, Чевиот прошел мимо огней
гостиницы. Стеклянная дверь, на которой было написано «Кофейня», на-
помнила ему о терзавшем его голоде.
Пока он медлил, владелец соседнего с гостиницей магазина — четкие
буквы на вывеске гласили, что тут продается оружие и выполняются сле-
сарные работы, — открыл свое заведение. Оружейник, человек в годах, с
совершенно седой головой, подозрительно посмотрел на него, и его взгляд
отвердел.
Чевиот торопливо отворил дверь кофейни.
Внутри его встретил густой ковер, ряд ниш с дубовыми стенками, или,
точнее, кабинок с деревянными столами в них, вытянувшихся вдоль стены.
В настенном зеркале, укрепленном в дальнем конце кофейни, он увидел
свое собственное отражение.
В зеркале над камином, висящим на стенке слева, краем глаза он заме-
тил двух джентльменов, завтракавших в нише напротив и горячо спорив-
ших о чем-то приглушенными голосами.
Оба они не снимали шляп за едой, и Чевиот поступил точно так же,
когда, забравшись в кабину рядом с дверями, расположился там.
245
На столе лежала смятая и испятнанная газета. Рядом было несколько
монеток, оставленных на чай, и стоял стаканчик с зубочистками. Развернув
газету, он присмотрелся к дате.
Сегодня было 30 октября 1829 года.
Светильник в медном кольце бросал желтовато-голубые отсветы. В ко-
фейне было тихо, если не считать негромкого напряженного разговора двух
мужчин в нише поодаль.
Один из них отчетливо сказал:
— Бросайте это гнилое местечко, сэр! Нужны реформы, сэр! Голоса
всех домовладельцев, в соответствии с единым планом...
— Только без вигов, сэр! — ответил второй. — С вашего разрешения,
пусть нас виги оставят в покое!
Чевиоту отчаянно хотелось расспросить Флору. Но если даже не учиты-
вать, что он не знает толком, где она живет, Флора может разгневаться
или испугаться, если он ворвется к ней в дом в восемь утра.
Он был полон страстного, но бессмысленного убеждения, что Флора,
пусть даже сама не понимая этого, знает тайну, как и почему он оказался
в прошлом столетии.
Даже при этих шуточках, которые с ним откололо время, должны быть
ответы на вопросы «как» и «почему». Он не мог просто так взять и прова-
литься в какую-то дыру, чтобы появиться в этом времени, как, скажем,
один из его предков. Они все, как правило, были эсквайрами в восточной
части страны; в течение восьми или девяти поколений никто из них не жил
в Лондоне.
Похоже, что все знали и принимали его. Леди Корк неизменно обраща-
лась к нему как к «сыну Джорджа Чевиота». Но имя его отца было...
Каким оно было?
Чевиот не смог припомнить.
Он сидел, застыв на месте и держа в руках газету. Ну и идиотское по-
ложение!
, В его памяти отлично сохранились все события прошедшей ночи. Он
отчетливо, как текст лежащей перед ним газеты, видел страницы одно-
го из учебников, которым он когда-то пользовался в Хендоне в полицей-
ском колледже, и раздел, посвященный заряжающемуся с дула оружию.
Некоторые из студентов посмеивались над этим старьем, не утруж-
дая себя изучением подобных сведений, и отчаянно сдували на экза-
менах.
В воображении он мог представить себе лица отца и матери. Вот самая
простая проверка: какой была девичья фамилия его матери?
Она тоже исчезла у него из памяти.
— Да, сэр? —- раздался голос рядом с ним.
Голос был ровен и спокоен, но он прозвучал для него ударом грома.
Чевиот поднял глаза на официанта в фартуке, который застыл в вопроси-
тельной позе.
— Да, сэр? — повторил он.
246
Чевиот заказал яйца всмятку, ветчину, тост и крепкий черный чай. Ког-
да официант удалился, он вытер пот со лба.
Он пытался проникнуть памятью все дальше и глубже, словно погружа-
ясь в глубокую воду. Неужели пройдут часы, дни или недели и вода забве-
ния покроет его с головой?
Он закрыл глаза. В своей прежней жизни он жил (отлично!) в квартире
на Бейкер-стрит. По какому адресу, какой был у него номер квартиры?
Он отчаянно напрягся, стараясь припомнить. Был ли он холостяком или
был женат? Ради всего святого, он должен это вспомнить. Ну же! Он
был...
— Джек, старина! Привет! — кто-то расслабленным голосом обратился
к нему с сердечным приветствием.
Рядом с нишей, чуть покачиваясь, но определенно трезвый, стоял моло-
дой Фредди Деббит.
— Подумать только, — сказал он и, крепясь, занял место по другую
сторону стола, — подумать только, я нашел тебя здесь. Ты обычно посе-
щаешь это заведение, не так ли?
Кое-как напяленная меховая шапка Фредди сползла набок. Кнопка его
носа покраснела, а круглое лицо отливало бледностью после ночной попой-
ки. Воротничок, галстук и манжеты рубашки были мятыми и грязными.
Чевиот заставил себя расстаться с паническими мыслями.
— Где вы были, Фредди? — спросил он, не скрывая горечи в голосе. —
Вы тоже... э-э-э... исчезли вместе с остальными?
Фредди постарался сглотнуть, словно в горле у него застряла порция
жидкости, и не смог.
— Кое-кто из нас, — сказал он, — как вы знаете, направились к Кэрри.
У нее появились новые девочки, то есть у Кэрри. Мне т-т-тоже досталась
неплохая.
— Ясно. Я вижу.
Но Фредди старательно избегал взгляда своего собеседника.
— Хотя, — внезапно добавил он, — я хотел бы поговорить о прошлой
ночи. Поэтому я здесь и оказался. Хотел видеть вас, чтоб мне прова-
литься.
— В связи с чем?
- Ну...
В эту секунду снова возник официант, поставив на стол поднос с зака-
зом и ловко сервируя стол серебряным чайным прибором с неизменными
сахарницей и молочницей.
— Позавтракаете, Фредди? — предложил Чевиот.
Юноша передернулся.
— Нет, благодарю. Хотя подождите! Пинту кларета и бисквит.
— Пинту кларета, сэр. Бисквит, сэр. Очень хорошо, сэр. — Официант
снова испарился.
— Джек!
-Да?
247
— Прошлой ночью... — Фредди откашлялся..— Когда прошлой ночью
вы сообщили, что Мэг Ренфру мертва, и попросили всех нас остаться для
допроса, ваше сообщение, что вы офицер полиции, прозвучало для всех как
пощечина...
— Фредди, я должен поблагодарить и вас, и леди Корк, и мисс Тремьян
за тс усилия, которые вы предпринимали, чтобы помочь мне. Но осталь-
ные? Они даже не дали себе труда отказываться отвечать на мои вопросы.
Они вообще не обращали на меня внимания, покидая дом, словно я был
какой-то мусор под ногами.
Фредди съежился.
— Видите ли, старина... черт побери, Джек! Вы только не обижайтесь,
но они были правы!
— Ну?
— Вы же знаете, что пилеров в самом деле воспринимают как отбросы
общества.
— Это относится к полковнику Роуэну? Или к Ричарду Мейну? Или да-
же к мистеру Пилю?
— ТУт совсем другое дело. Пиль — член кабинета министров. Осталь-
ные двое — комиссары. Но все прочие?.. — Фредди помолчал, копаясь в
зубочистках на столе. — Черт побери, все так неожиданно обрушилось!
Почему вы не сказали, что просто хотите все выяснить? Или что вы хотя
бы светский репортер? Это все восприняли бы куда лучше. Но пилер! Пи-
лер осмеливается задавать вопросы офицеру гвардии, как, например,
Хогбену?
Чевиот положил на тарелку нож и вилку, которые он крутил в
руках.
Но он ничего не сказал; он понимал, в каком затруднении находится
этот юноша, лет на шестнадцать или семнадцать моложе его, который пы-
тается помочь ему. Он снова .принялся за еду.
— И вы! — сказал Фредди, возя по столу зубочисткой. — Вы! Пилер!
До сих пор! Но по крайней мере (я надеюсь, старина!), может быть, еще
не слишком поздно?
— Не слишком поздно?
— Я слышал, что вы вроде окончательно не присоединились к ним, вер-
но? Вроде стукнули кулаком по столу или что-то такое?
— Нет.
На бледном лице Фредди с красным носиком появилось нечто вроде
оживления, и он взъерошил свои бакенбарды. Положив зубочистку, он ти-
хо обратился к Чевиоту:
— Вы должны все это бросить, старина. Тогда все поймут, что вы про-
сто шутили, и мы все вместе посмеемся.
— Пошутил?
— Ну, скажем, у вас такая странная манера шутить, не так ли? Но
бросьте эту историю. Я чертовски сожалею, вы колоссально всех обдури-
ли, но вы должны это бросить. Если вы этого не сделаете...
243
Фредди облизал губы. Ему было невероятно трудно поднять глаза на
собеседника, к которому он испытывал искреннюю симпатию. Но Чевиоту
внезапно стало ясно, что в характере Фредди Деббита гораздо больше си-
лы воли, чем он мог подозревать.
— Джек! Некоторые из нас... а, черт возьми, мы любим вас! Но если
вы не бросите это дело...
— Да? И если я не брошу это дело?
— Тогда, черт побери, мы заставим вас это сделать!
Чевиот положил нож и вилку.
— И как вы предполагаете с этим справиться?
Фредди уже открыл было рот, чтобы ответить ему, как в этот момент
у их столика предстали два человека. Одним из них был официант, кото-
рый нес на подносе кларет и бисквит для Фредди. Вместе с ним к столику
подошел гвардейский офицер в полной парадной форме.
Это был изысканный молодой человек, аккуратно причесанный, двадца-
ти с небольшим лет. Его высокая меховая шапка с коротким красным плю-
мажем справа говорила, что он принадлежал ко Второму или Колдстрим-
скому полку; держался он неестественно прямо.
У него были проницательные умные глаза, манеры сдержанные и веж-
ливые, хотя и в нем чувствовалась та же расслабленность и томность, как
и у многих его однополчан.
— Я не сомневаюсь, что вас зовут мистер Чевиот?
— Да, — ответил Чевиот.
Он даже не приподнялся, чего, казалось, ожидал офицер. Он просто
смерил подошедшего взглядом сверху донизу, не выказывая ему никакого
расположения.
— Надеюсь, вы не будете удивлены, сэр, когда я сообщу вам, что я
здесь по поручению моего друга капитана Хогбена из Первого гвардейско-
го полка.
-Да?
— Капитан Хогбен поручил мне высказать вам его мнение, что ваше
поведение прошлым вечером носит столь оскорбительный характер, что
джентльмен не может позволить себе его простить.
Застонав, Фредди Деббит выругался сквозь зубы. Официант мгновенно
исчез, как сдутый ветром.
— Ну и?.. — спросил Чевиот.
— Исходя из этого, — продолжил офицер, — капитан Хогбен поручил
мне сообщить вам, что, учитывая ваше совершенно неприемлемое для него
положение члена так называемой полиции, он готов удовлетвориться пись-
менным извинением.
Отодвинув дубовую скамью, Чевиот встал.
— Да плевать мне на него, — почти вежливо сказал он. — Но с чего
это он взял, что армия может равняться с полицией?
Сухое умное лицо его собеседника осталось бесстрастным. Но мгновен-
ная судорога заставила слегка дернуться его щеку.
249
— Я должен предупредить вас, сэр, что в противном случае вы получи-
те еше один вызов. Я лейтенант Уэнтворт из Второго пехотного. Вот моя
карточка.
— Благодарю.
— Тем не менее, сэр, я еще не закончил.
— Так будьте любезны, заканчивайте.
— В том случае, если вы отказываетесь от письменного извинения, ка-
питан Хогбен просит вас представить мне своего друга, с которым мы мо-
гли бы обговорить время и место встречи. Каков будет ваш ответ,
сэр?
— Мой ответ будет —-нет.
Во взгляде лейтенанта Уэнтворта мелькнуло удивление.
— Должен ли я понимать вас, сэр, что вы отказываетесь от вы-
зова?
— Конечно, отказываюсь.
— Вы... вы предпочитаете представить извинение?
— Конечно, нет.
В кофейне наступила мертвенная тишина, нарушаемая лишь слабым по-
трескиванием газовых светильников.
— Что я могу передать капитану Хогбену?
— Вы можете сказать ему, — едва ли не с нежностью сказал Чеви-
от, — что у меня есть своя работа, и у меня нет времени заниматься дет-
скими шалостями. Кроме того, можете передать ему мою надежду, что
в свое время он поумнеет.
— Сэр! — почти нормальным человеческим голосом воскликнул лейте-
нант. Лицо его потеряло надменное окаменевшее выражение. — Вы пони-
маете, что вас ждет? Вы знаете, что может сделать капитан Хогбен?
— Надеюсь, у меня нет необходимости уточнять, куда он может засу-
нуть то, что собирается делать. Будьте здоровы, сэр.
Лейтенант Уэнтворт уставился на него.
Его левая рука опустилась на рукоятку шпаги. Он был слишком хорошо
воспитан, чтобы позволить себе усмешку. Но уголки его губ чуть припод-
нялись, изображая легкое презрение, и подбородок, перетянутый ремешком
мехового кивера, дрогнул. Он поклонился Чевиоту в ответ, резко повернул-
ся и вышел из кофейни, четко печатая шаг.
Двое мужчин в отдаленной нише, которые приподнялись, чтобы наблю-
дать за происходящим, торопливо сели. Чевиот видел, как его позор отра-
зился во взгляде Фредди Деббита, который с тихой, молчаливой, но заки-
пающей в нем яростью продолжал заканчивать свою яичницу с ветчиной.
— Джек!
-Да?
— И это вы? — вырвалось у Фредди. — Вы оказались трусом?
— Вы в самом деле так считаете» Фредди? Кстати, — и Чевиот отодви-
нул тарелку, — вы собирались изложить способ заставить меня уйти из
полиции?
250
г- И вы сейчас думаете об этом! О Господи! Да Хогбен возьмет
хлыст...
— Как, Фредди? Как вы заставите меня подать в отставку?
— Это не я, — возразил собеседник, который уже успел почти покон-
чить с кларетом. — Это сделают другие. Когда новость станет повсемест-
ной, вас нигде не будут принимать. Вам придется уйти, из всех своих клу-
бов. Вы не сможете показаться ни в Аскоте1, ни в Ньюмаркете. Как пилер,
вы не сможете зайти даже в игорный дом...
— Даже, — спросил Чевиот, — к Вулкану?
— Почему именно к Вулкану? — запнувшись, быстро спросил Фредди.
— Неважно. Не имеет значения.
— Черт побери, Джек, вы совершенно не тот человек, которого я видел
две недели назад! Это все Флора Дрейтон? Ее влияние? Или что? — Сде-
лав последние глотки кларета, Фредди проявил склонность к сентименталь-
ности и плаксивости. — Но не могла же она требовать от вас, чтобы вы
стали паршивым лидером. Почему бы не считать, что все ваши действия
прошлой ночью были связаны с Мэг Ренфру и драгоценностями? Да что
там, я мог бы сказать вам...! — Спохватившись, он замолчал.
— Да, — согласился Чевиот. — Так я и предполагаю, что могли бы.
- А?
— Только что, Фредди, я благодарил вас за помощь, которую вы мне
оказывали. И. вы, и леди Корк, и Луиза Тремьян. Но, в сущности, никакой
реальной помощи вы мне не оказали. Леди Корк была слишком упряма;
мисс Тремьян слишком боялась Бог знает чего; вы же испытывали благо-
говейный страх перед вашими друзьями.
— Да провалиться им, ничего подобного! Только...
— Подождите! Еще до того, как внизу я стал задавать вам вопросы,
со слов Флоры и леди Корк стало ясно, что вы немало знаете об этом
деле. Ваше неизменное хорошее настроение, ваше отменное чувство юмора
привели к тому, что леди Корк решила спрятать свои драгоценности в кор-
мушках. И вы постоянно болтаетесь где-то рядом.
— Вы же знаете, что это была только шутка!
— Допустим. Но в самом ли деле Маргарет Ренфру похитила драгоцен-
ности леди Корк, в чем убеждена хозяйка дома?
— Да! — ответил Фредди, уставившись в стол.
Джон Чевиот тихонько испустил вздох облегчения. Но на лице его ниче-
го не отразилось.
— Маргарет Ренфру, — пробормотал он.
— А в чем дело, старина?
— Я припоминаю ее. — Чевиот сделал неопределенный жест рукой. —
Этакая живая брюнетка с прекрасной фигурой. Она могла бы быть очень
’Аскот — ипподром близ г. Виндзора, посещение скачек на котором считает-
ся важным событием для английской аристократии. Такой же ипподром существует
и близ г. Ньюмаркета.
251
привлекательной, просто красавицей, если бы не... не что? Холодность?
Жесткость? Явное пренебрежение к окружающим? Застенчивость? Един-
ственная личность, в характере которой я не смог разобраться.
Фредди решил было заговорить, но передумал.
— Послушайте, — решился Чевиот, увидев блеснувшие глаза молодого
человека. — Она была убита наповал. Она оказалась в центре всей этой
неразберихи. И мы не двинемся с места, пока не поймем ее роль.
После чего Фредди Деббит, на лице которого появилось рассеянное вы-
ражение, пробормотал странные и даже удивительные для него слова.
— Пылай, огонь, — сказал он, — и клокочи, котел!
— Что это?
— Вы знаете Эдмунда Кина? — вышел Фредди из транса. — Ак-
тера?
— Мы никогда с ним не встречались, — совершенно искренне ответил
Чевиот.
— Хм. Впрочем, ладно. С ним покончено. Он окончательно спился —
теряет память и все такое. Хотя, должен сказать, он еще числится в Ко-
вент-Гардене и по-прежнему играет.
— Фредди! Я спрашивал вас о...
— Парень невысок ростом, но отнюдь не карлик, — продолжал свое
Фредди. — И с широченной грудью, а голос у него такой, что стекла дро-
жат. Когда в старые времена Кин был истым светским львом, отец расска-
зывал мне, что он редко бывал в обществе. «Плевать мне на них!» — гово-
рил Кин. Теперь все это в былом, он еле волочит ноги и не может доковы-
лять от Ковент-Гардена до Оффли, его приглашает к себе лишь Мария
Корк. Хотя стоп, стоп! — вскинулся Фредди. — Как-то вечером, с месяц
тому назад, Кин был у леди Корк. И думаю, он. в первый раз увидел Мэг.
Он был так перепуган, словно увидел привидение как-там-его-имя. Он не
сводил с нее глаз. И... «Пылай, огонь, и клокочи, котел!» О, черт возьми!
Не выходит из головы этот голос, от которого даже у швейцаров волосы
вставали дыбом. Не могу понять, что он имел в виду. Честно говоря, он
набрался глинтвейна с бренди.
Они сидели в кофейне, залитой неверным светом газовых светильников,
но эти слова заставили Чевиота поежиться. Перед ним всплыло лицо мисс
Ренфру, ее кривящиеся губы, — какие таила она намерения, что крылось
у нее в сердце?
— Фредди! Можете ли вы мне рассказать то, что знали о ней? И осо-
бенно о ее таинственных любовниках?
Собеседник помедлил.
— А если я это сделаю, — с непритязательной юношеской хитростью
обратился он к Чевиоту, — бросите ли вы свои глупости с дилерами? А?
— Не могу обещать. Но, возможно, в будущем моя точка зрения из-
менится.
Фредди внимательно осмотрелся по сторонам и махнул рукой.
— Слушайте! — шепнул он.
252
Глава 9
НЕВИНОВНОСТЬ ФЛОРЫ ДРЕЙТОН
Подтянутая фигура полковника Чарльза Роуэна, стоявшего у стола в
своем кабинете в присутствии мистера Мейна (за его спиной) и мистера
Хенли на обычном месте, излучала гордость и удовольствие. Однако на
его вытянутом невозмутимом лице не отражалось и следа этих чувств.
— Мистер Чевиот, — начал он, — могу ли я иметь честь представить
вас мистеру Роберту Пилю?
Пятый человек в комнате, который, сцепив за спиной руки и оттопырив
нижнюю губу, стоял у окна, глядя на почти облетевшие деревья и обнажив-
шиеся кусты во дворе Скотленд-Ярда, наконец повернулся.
Мистер Пиль был высоким мужчиной с крупной головой, и его внеш-
ний вид говорил о присущей ему властности. На нем был длинный корич-
невый сюртук с высоким воротничком черного бархата и широкими петля-
ми. В сорок один год у него был прекрасный цвет лица и на удивление
большие и внимательные глаза. Чевиот, лишь читавший о нем, представ-
лял его холодным и напыщенным; действительно, речи мистера Пиля на
заседаниях кабинета министров отличались высокопарностью и были усна-
щены латинскими цитатами.
Но не было ничего более отличного от этого представления, чем его
манера держаться.
— Мистер Чевиот, — сказал он с широкой улыбкой, сопровождаемой
рукопожатием, — вы убедили меня. Он ваш.
-Сэр?
— Да ваш пост, человече! Вы суперинтендант министерства внутренних
дел!
— Мистер Пиль, — вмешался полковник Роуэн, аккуратно приводя в
порядок груду бумаг на своем столе, — был более чем приятно удивлен
вашим рапортом.
— Лучший из всех, которые я когда-либо читал, — тут же перехватил
инициативу мистер Пиль. — Они послали вас туда, и ради чего? Из-за кра-
жи птичьего корма. Вы же установили (и как!), что там было похищение
драгоценностей. Вам удалось найти, где были спрятаны драгоценности.
Вы выдвинули предположение, кто мог это сделать, и фактически убедили
Марию Корк признать вашу правоту. Все эти действия были проведены
с такой математической точностью, о которой можно только мечтать...
Вы математик, мистер Чевиот?
— Нет, сэр. Математика всегда была моим слабым местом.
Брови говорившего удивленно приподнялись.
— Хм. Жаль. Вы удивляете меня. А вот я-то математик. Скажу вам
больше: я ланкаширец, человек практичный. Если что-то у вас не идет,
подходите к делу с другого конца и не бросайте его: вот это и есть практи-
ческий подход. И если вы правы, не обращайте внимания, как вас будут
253
называть. Брани вам в любом случае не избежать, ее доводится слышать
и мне.
Мистер Пиль принялся расхаживать по комнате, и, казалось, в ней бу-
шевал ураган. Хотя кабинет полковника Роуэна и мистера Мейна был не
так мал, присутствие высокой фигуры министра внутренних дел заставило
его уменьшиться в размерах.
Затем румяное лицо Пиля снова повернулось к Чевиоту.
— Теперь, сэр, касательно вас. Итак, вы суперинтендант данного под-
разделештя. И тем не менее! Мы не можем позволить, чтобы такие голо-
вы, как ваша, подвергались риску нападения уличных хулиганов.
—- Но, сэр...
— Говорю я, мистер Чевиот.
Было три часа пополудни, и в воздухе стоял легкий морозец октябрь-
ского дня. Водянистый солнечный свет, падая на последние пожелтевшие
листья на ветках, проникал сквозь красные портьеры и ложился бликами
на турецкий ковер, посеревший от бесчисленных кучек пепла.
С прошлой ночи тут ничего не изменилось. Даже увесистый пистолет
с серебряной рукояткой и полуспущенным курком — курок придерживался
примитивным предохранителем — все так же лежал на столе под неза-
жженной лампой красного стекла.
Чевиоту — свежевыбритому, после ванны, в модной новой одежде —
его положение уже не казалось столь странным.. Т\т он чувствовал себя
уже более привычно, чем в занимаемых им комнатах в Олбании, где моло-
дой и серьезный камердинер помог ему управиться с кадушкой с горячей
водой и подобрал гардероб, который ныне был на нем.
Если бы он стал вдумываться во все эти обстоятельства, они бы приве-
ли его в ужас. Но сейчас он видел перед собой только пронизывающий
взгляд министра внутренних дел.
— Говорю я, мистер Чевиот, — повторил тот.
— Прошу прощения, сэр.
— Ладно, ладно,.— мистер Пиль отмахнулся. — Тем не менее вам при-
дется взять на себя большинство номинальных обязанностей старшего инс-
пектора. Вы будете ходить без формы, даже без желтого галуна вокруг
воротника, говорящего о вашем звании. Вы должны будете оставаться в
цветном платье, таком, как на вас сейчас.
(«Как мне это не пришло в голову? — подумал Чевиот. — «Цветное
платье» означает просто штатский наряд, о чем я должен был догадаться
после слов кучера кеба».)
— Пока еще не может быть никакой «детективной полиции», —
объявил мистер Пиль. — Будет еще хуже, если появится ряд людей в
штатском и все начнут кричать: «Шпионы!» Но он будет у нас, — кивнул
он на Чевиота, — всей детективной полицией под одной шляпой. Вы мате-
матик, полковник Роуэн?
— Мистер Пиль, — вежливо начал полковник Роуэн, — у меня есть не-
которые элементарные...
254
— А вы математик, мистер Мейн?
Молодой юрист, чьи округлившиеся глаза и щеки сочетались с черными
полукружиями бакенбардов, с трудом сдержал поток слов, готовых вы-
рваться наружу. Мистер Мейн помялся, вытаращив глаза, и отрицательно
покачал головой.
Мистер Пиль хмыкнул.
— Ну ясно, — сказал он. — Впрочем, вам и не надо быть математика-
ми, чтобы бегло подсчитать те выплаты, которые мы должны выклады-
вать этим проклятым типам с Боу-стрит. За задержание взломщика —
сорок фунтов. Поймали грабителя — сорок фунтов. Убийцу — сорок фун-
тов, — и он снова кивнул на Чевиота. — Вы представляете, сколько денег
мы сэкономим благодаря ему.
— О, несомненно, — серьезно сказал полковник Роуэн.
— Итак, — продолжал настаивать мистер Пиль, в упор глядя на
Чевиота.
На мгновение все замолчали.
— Да, сэр? Что именно?
— Я должен вернуться в Палату общин. Я не могу оставаться здесь.
Но одну вещь я должен выяснить.
Тут мистер Пиль вернулся к столу, где уперся сжатыми в кулаки огром-
ными руками в разбросанные листы рапорта Чевиота.
— Кто убил племянницу Марии Корк, эту женщину Маргарет Ренфру?
И как, черт побери, это было сделано?
Наконец Чевиот понял, почему четыре пары глаз настойчиво устави-
лись на него.
Даже во взгляде мистера Пиля было нестерпимое любопытство.
Министр внутренних дел смотрел на него, поджав губы. Мистер Мейн
просто уставился на него. Сидя за столом в углу, мистер Хенли наклонился
вперед, опираясь на трость из черного дерева. Полковник Роуэн, стараясь
скрыть свои чувства, похлопывал белыми перчатками по белым же брю-
кам, сочетавшимся с красным мундиром.
— Сэр, — ответил Чевиот, — пока я не могу этого сказать.
— Вы не можете сказать? — эхом отозвался мистер Пиль.
— Нет, сэр. Пока нет. Лишь утром я получил очень важную информа-
цию от мистера Фредерика Деббита, которая не нашла отражения в рапор-
те. Но...
— И это человек, — недоверчиво воскликнул мистер Пиль, обращаясь
к остальным, — кому достаточно лишь одного взгляда на свидетельство,
и он может рассказать нам почти все, что произошло. Тем не менее даже
он не может объяснить одну деталь.
Сердце у Чевиота замерло.
В результате трудов прошлой ночи, за которые в прошлой жизни он
не удостоился бы и слова похвалы от своего начальства, он произвел на
эту публику такое впечатление» что теперь они ждали от него чуда. Чуда,
которое он должен был представить.
255
И не только. Этот огромный дом, который непрестанно расширялся,
чтобы вместить в себя все подразделения полиции, сегодня был полон шу-
ма и оживления. В его распоряжение явились четыре инспектора с узкими
серебряными галунами на воротничках и сержанты, украшенные металли-
ческими номерами от первого до шестнадцатого. Как ему и было сказано,
шестьдесят пять констеблей ожидали его инспекции на маленьком плацу
с тыльной стороны дома.
Это была суровая публика, готовая и помрачнеть, и огрызнуться при
встрече с суперинтендантом, если бы тот оказался слишком слаб, чтобы
справиться с ними. Еще при входе в здание до него донеслись звуки много-
численных шагов, пахнуло густым запахом виски, и он услышал треск де-
ревянных дубинок, в шуточной битве на которых сошлись два весельчака.
Ему предстояло пройти нелегкое испытание.
Но Чевиот, который с самого утра только тем и занимался, что
держал в узде свои эмоции, не позволил себе потерять контроль над ними
и сейчас.
— Мистер Пиль, — холодно сказал он, — я попросил бы вас обратить
внимание на возникшие перед нами трудности. Вот, например! Насколько
я понимаю, вы читали мой рапорт?
— Да. От слова до слова.
— И вы также видели мою схему коридора верхнего этажа, где произо-
шло преступление?
Мистер Мейн молча порылся среди бумаг на столе, вынул план и при-
поднял его.
— Неужели все это, — с сокрушением сказал мистер Пиль, — так уж
необходимо? Я видел этот коридор много раз.
— Ия, — сказал полковник Роуэн, уставившись в угол потолка.
— Прошу прощения, — ответил Чевиот, — но дело не только в этом.
В своем заключении я прошу обратить внимание на направление пулевого
канала, установленное хирургом.
Он помолчал, обводя взглядом каждого из слушателей.
— Траектория пули, которая убила мисс Ренфру, — четко и ясно сказал
он, — представляла собой совершенно прямую линию. Вы обратили на это
внимание? Совершенно прямую линию.
Мистер Пиль сделал маленький шаг назад, присматриваясь к плану и
изучая его своими большими внимательными глазами. Оба же комиссара,
полковник Роуэн и мистер Мейн, склонились вперед.
— Я понимаю, к чему вы клоните, мистер Чевиот, — ответил полков-
ник Роуэн. Он взял план у своего компаньона и постучал по нему. —
В этом коридоре, выходящем на лестницу, есть две одиночные двери слева
и одна двойная справа, ведущая в бальный зал. Тем не менее ни одна из
этих дверей не была открыта. Так что, если... если тело этой бедной жен-
щины лежало прямо перед ними, то траектория должна была быть проло-
жена по диагонали, а не прямо.
— Совершенно верно! Ну и?..
256
— Да разве, черт побери, — наконец взорвался мистер Мейн, — это не
ясно, как Божий день?
— Неужто? — осведомился Чевиот.
— Пуля, — сказал мистер Мейн, — была выпущена из задней части ко-
ридора. Откуда очень близко от того места, где стояли вы с мистером
Хенли. Вы это допускаете?
— В определенной степени. Да.
— Мы должны принять за истину, — продолжал мистер Мейн, обретая
свое достоинство юриста, — что ни вы, ни мистер Хенли не имеете отно-
шения к выстрелу. Вы смотрели друг на друга. А как насчет тех двойных
дверей сразу же за вами? А? Как насчет дверей, ведущих в будуар леди
Корк?
— Ну и?..
— Вы стояли спиной к ним. И осмелюсь предположить, что они-то мо-
гли открыться?
— Теоретически — да.
— Только теоретически, мистер Чевиот?
— Да. Но лишь со скрипом и щелканьем замка, напоминавшим писто-
летный выстрел, — возразил Чевиот. — Как я указывал в своем рапорте,
замок щелкал каждый раз, открывали дверь или закрывали ее. Мы должны
были бы услышать его, но этого не произошло. Во-вторых, возможно ли,
чтобы кто-то выстрелил из пистолета из-за моего плеча или из-за спины
Хенли и никто из нас не ощутил ни запаха пороха, ни движения воздуха
от пролетевшей пули?
— Возможно ли это, сэр? — с изысканной судейской вежливостью по-
вторил мистер Мейн. — Возможно ли? Мой дорогой сэр, да ведь это и
произошло.
— Прошу прощения?
Мистер Мейн с недовольным видом ткнул указательным пальцем в про-
странство.
— Где бы ни находилось место, откуда была выпущена пуля, вы не мо-
жете отрицать, что оно Должно было быть где-то недалеко от вас, так?
Да, так. И тем не менее вы утверждаете перед нами, что вы почти ничего
не слышали, не чувствовали и ровным счетом ничего не видели?
— Вы хотите сказать, что я лжец, мистер Мейн?
— Джентльмены! — решительно вмешался полковник Роуэн. Мистер
Роберт Пиль, искренне наслаждаясь, лишь молча переводил взгляд с одно-
го на другого.
— Я всего лишь... э-э-э... подвергаю сомнению точность ваших наблю-
дений, мистер Чевиот, — с достоинством сказал адвокат. — Я юрист, сэр.
И я должен изучить доказательства.
— А я офицер полиции, сэр. И занимаюсь тем же самым.
— И вы с этим отлично справились. — Мистер Мейн выхватил план из
рук полковника Роуэна и приподнял его. — На этом вашем восхитительном
плане, как я вижу, отмечено расположение всех дверей?
257
9 «Скандал а ХлА-Ч)
— Совершенно верно.
— Отлично! Мог ли кто-то из танцоров незамеченным выскользнуть из
зала незадолго до убийства?
— Во всяком случае не в то время, когда леди Дрейтон ждала в ко-
ридоре.
— Ах, да! Леди Дрейтон, — насмешливо сказал мистер Мейн. Он вне-
запно вытаращил большие круглые глаза. Чевиот почувствовал укол стра-
ха. — Но пока мы оставим ее в покое. Насколько я понимаю, леди Дрей-
тон находилась в коридоре не все время, предшествовавшее убийству?
— Нет. Она спускалась вниз, чтобы составить список драгоценностей
леди Корк.
— Со-вер-шен-но верно! — согласился мистер Мейн, покачиваясь с нос-
ка на пятку. — Верно! И тем не менее я повторяю: мог ли убийца, он или
она, выскользнуть из зала, не замеченный другими танцующими?
— Да, и довольно легко. Когда я сам заглянул в зал, танцующие были
так увлечены, что никто даже не посмотрел на меня.
— Ага! — сказал мистер Мейн, снова принимаясь раскачиваться. —
Я хотел бы изложить перед вами, мистер Чевиот, вполне допустимое предпо-
ложение. Давайте представим себе, что убийца в самом деле выбрался из
зала. Он или она по диагонали направляется к двери в столовую. Здесь
у нас, — и он показал на плане, — свидетельство того, что тут находится
дверь из столовой, ведущая в спальню леди Корк, и еще одна дверь из
ее спальни в будуар.
Мистер Мейн бросил план на стол и, торжествующе поблескивая тем-
ными глазами, остался стоять, все так же покачиваясь.
— И давайте допустим, мистер Чевиот, — продолжил он, — что убий-
ца юркнул в спальню леди Корк. Как только вы с Хенли оставили будуар,
закрыв за собой двойные двери, убийца двинулся к ним и приоткрыл за
вашими спинами одну створку. Под прикрытием звука открывающихся
дверей он произвел выстрел на высоте плеча из-за ваших спин. Затем он
прикрыл двери и перебрался в спальню. И разве мы не можем допу-
стить, — мистер Мейн снова автоматически выкинул палец, — такое раз-
витие событий?
—- Нет, — сказал Чевиот.
— Нет? Интересно, почему же?
— Потому что, — возразил Чевиот, — леди Корк все время находилась
в спальне.
— Я отказываюсь понимать...
— Неужто, мистер Мейн? Подумайте! Когда некоторое время спустя я
зашел в будуар, леди Корк дремала у камина. Но едва только щелкнул
замок, она мгновенно пришла в себя.
— Ну?
— Ну же» сэр! Неужели вы считаете, что убийца мог пробраться в буду-
ар, открыть немилосердно .скрипящую дверь, выстрелить из пистолета,
снова закрыть двери и удалиться, проделав все это так, что ни мы, ни
258. .
леди Корк не заметили его? Или вы считаете леди Корк соучастницей пре-
ступления?
Наступило напряженное вежливое молчание.
Мистер Пиль поглаживал подбородок, прикрывая рукой улыбку. По-
лковник Роуэн, чья аккуратная прическа слегка растрепалась на висках, был
так задумчив, что казалось, будто он здесь отсутствует. Ричард Мейн пре-
бывал в растерянности, хотя его темные глаза сверкали яростью.
— Вы считаете, что эта ситуация невозможна, мистер Чевиот?
— С вашего разрешения, сэр, именно так я и считаю.
— Здесь, без сомнения, — сказал адвокат, — есть очень простое объяс-
нение. Но я бы не торопился предлагать его.
Чевиот всего лишь приподнял плечи и сделал жест рукой, приглашаю-
щий высказаться всех остальных.
Круглое лицо мистера Мейна смягчилось. Откровенно говоря, как он
не раз доказывал в прошлом и еще докажет в будущем, он был добрым
и очень толковым малым. Но его кипучая энергия, свойственная тридца-
титрехлетнему человеку, порой заставляла его думать, что он может ре-
шить любую проблему одним силовым напором.
По-прежнему враскачку он подошел к ближайшему окну и отдернул по-
ртьеру. Глазам его предстало пространство двора, залитое грязью, засы-
панное опавшими листьями и изрезанное следами экипажей. Он глянул на
скромную, но элегантную карету мистера Пиля, дожидавшуюся хозяина,
на голые кусты, на одинокое покосившееся дерево, на ветках которого
оставалось еще несколько желтых листьев.
Затем мистер Мейн сжал губы. Подойдя к столу, он ткнул в листы,
исписанные почерком Чевиота.
— Мистер Чевиот, — сухо сказал он, — почему вы прикрываете леди
Дрейтон?
У мистера Хенли, сидящего за столом в углу, выпало из руки перо и
покатилось по столу; мистер Хенли еле успел поймать его.
У Чевиота перехватило дыхание.
— Какие у вас есть основания утверждать, — осведомился он, — что я
прикрываю леди Дрейтон?
Мистер Мейн нетерпеливо махнул рукой.
— Дело не в том, что вы говорите. Дело в том, что вы не говорите.
Бросьте! Она представляет собой вашего самого важного свидетеля, а вы
почти ничего не говорите о ней. В соответствии с вашим собственным от-
четом леди Дрейтон стояла в десяти или двенадцати футах за спиной жерт-
вы. И, что еще более странно, у нее была с собой мутфа. Вы изучали исто-
рию, .мистер Чевиот?
— К счастью для себя, да.
— Значит, вы должны знать, — сухо сказал юрист, — что примерно в
конце семнадцатого столетия, во времена так называемого гнусного «Пап-
ского заговора», женщины привыкли защищать себя, нося в муфтах кар-
манные пистолеты.
259 1
При этих словах мистер Мейн выпрямился.
— Мне будет очень жаль, мистер Чевиот, — с подчеркнутой вежливос-
тью продолжил он, — если наше сотрудничество начнется с недоразу-
мений. Но, простите меня, мы так мало знаем о вас. Говорят, что вы
известный атлет. Тем не менее удастся ли вам справиться с очень не-
простой командой, которой вы должны ныне руководить? Прошлым
вечером вы весьма хвастливо старались убедить нас, что любой мо-
жет взять пистолет — да, тот самый, что лежит ныне на столе! —
выстрелить в чучело медведя, и вы сможете сказать, кто из нас стре-
лял. Выполнили ли вы свое обещание? Мне кажется, что нет. Вместо
этого...
Неожиданно он замолчал.
Он замолчал и повернулся к окну, потому что никто из находящихся
в помещении не мог не услышать доносившийся снаружи голос.
Он сотрясал октябрьский воздух, который, потеряв водянистую желтиз-
ну утра, обрел мрачноватую серость. Чевиот понял, кому принадлежал
этот голос: капитану Хогбену, и теперь в нем не было и следа былой шепе-
лявости. Он был хриплым, грубым, полным ярости, ненависти и тор-
жества.
— Выходи, Чевиот! — орал он. — Выходи, трус, и получи, что тебе
причитается!
Глава 10
БИТВА ВО ДВОРЕ
Чевиот сделал три стремительных шага к ближайшему от' него окну
и, подобно мистеру Мейну, отбросил портьеру.
Внизу, не далее чем в тридцати футах от дома, располагались три чело-
века. Утопая в грязи, они недвижимо стояли под высоким изогнутым дере-
вом с немногими оставшимися на нем листьями.
Капитан Хогбен и лейтенант Уэнтворт оба были в полной парадной
форме. Их пурпурные мундиры и белые портупеи ярко выделялись в серо-
ватом воздухе — так же, как и тугие белоснежные лосины. На левом боку
каждого из них висел прямой палаш в позолоченных ножнах, на обоих бы-
ли высокие медвежьи шапки. И только короткий белый плюмаж на левой
стороне головного убора Хогбена и такой же короткий красный плюмаж
справа у Уэнтворта позволял отличить форму Первого гвардейского от
Второго.
Но были и другие различия.
Капитан Хогбен, подбоченившись, стоял под высоким деревом, которое
возвышалось у него за спиной. Его лицо над ремешком головного убора,
перетягивающим подбородок, покраснело от натуги, а выкрикивающий ру-
гательства рот искривился. Левое его плечо было приподнято, а правое
260
опущено; в правой руке в белой перчатке он держал рукоятку хлыста, кото-
рый волочился за ним по земле.
Лейтенант Уэнтворт стоял строго и неподвижно. Между ними, дрожа
всем телом, размещался Фредди Деббит.
Взгляд Хогбена наткнулся в окне на Чевиота.
— Выходи, трус! — завопил он. — Выходи сейчас же, а не то...
Напряжение Чевиота, которое он сдерживал весь день, лопнуло и с та-
ким грохотом рассыпалось на куски, что на мгновение он едва ли не оглох.
Он резко повернулся. На лице его расплылась широкая улыбка, полная
такой убийственной ярости, что четверо собеседников просто не узнали его
с первого взгляда.
— Прошу простить меня, джентльмены, за небольшую отлучку, —
сказал он голосом, незнакомым даже ему самому.
Двинувшись к дверям, он распахнул их.
В коридоре его встретил шум и топот торопливых шагов. На нижней
площадке марша была мешанина высоких шлемов и тугих синих мундиров
с металлическими пуговицами, обладатели которых торопливо затягивали
портупеи. В дальнем конце недвижимо стоял высокий инспектор с узким
серебряным галуном на воротнике, удерживавший тех, кто рвался наружу.
Как только в дверях показался Чевиот, все застыли как вкопанные.
Прямо перед Чевиотом оказался невысокий, но очень широкоплечий
сержант с цифрами 13 по обеим сторонам его воротничка. У него было
красное лицо и насмешливые глаза, которыми он внимательно оглядел но-
вого суперинтенданта, даже застыв по стойке «смирно» и отдавая ему
честь.
— Ваши приказания, сэр?
Чевиот заговорил негромким голосом, но его, казалось, было слышно
во всех уголках здания.
— Приказов не будет. Пусть каждый остается на своем месте. Я сам
справлюсь.
Глаза сержанта блеснули. Откуда-то из-за спины он извлек подвешен-
ную там длинную дубинку, сделанную из железного дерева.
— Дубинку, сэр?
— Зачем мне оружие? Посторонитесь!
Чевиот решительно двинулся к парадным дверям. У них были огром-
ные тяжелые створки. Когда, повернув ручку, он рванул их на себя, створ-
ка ударилась о стену и тут же возвратилась в прежнее положение, так что
он едва успел выйти.
Все его чувства были предельно напряжены; быстро оценив взглядом
ситуацию, он шагнул со ступенек прямо в грязь. В нескольких дюжинах
шагов от него, недалеко от кирпичной стены здания, стояла карета мистера
Пиля с двумя лакеями на запятках и сонным кучером на козлах. Одна из
лошадей внезапно прянула и заржала.
Капитан Хогбен издал торжествующий вопль. Отведя правую руку, он
поспешил через двор.
261
В соответствии с общепризнанными правилами Чевиот должен был
стоять неподвижно, принимая избиение. Он мог даже согнуться, прикрывая
руками лицо, как подобает вести себя тому, кто отказался от вызова на
дуэль. Эта ситуация неизменно описывалась в книгах; Хогбен, Уэнтворт
и Ф;здди Деббит твердо верили, что так оно и бывает в реальной жизни.
Но ничего подобного он и не подумал делать.
Вместо этого, приподняв левую руку и оставив правую чуть позади, Че-
виот стремительно двинулся навстречу Хогбену, чтобы встретить его на
середине двора.
Слишком поздно Хогбен увидел, что они не могут не столкнуться.
Слишком поздно он догадался, что ему стоило бы остановиться и пустить
в ход орудие избиения. Но он не мог замедлить свое стремление к врагу,
хотя у него еще было время поднять хлыст. Правая его рука взметнулась,
и черный кончик хлыста зазмеился по земле.
Чевиот резко остановился. Хогбен не смог этого сделать. Как только
его правая рука дернулась кверху, пальцы левой руки Чевиота цепко ухва-
тились за кисть гвардейца. Надежно уперевшись правой ногой, он слегка
повернулся боком и изо всех сил рванул нападавшего на себя.
Каши ан Хьюго Хогбен, шести футов ростом и весивший одиннадцать
стоунов и десять фунтов1, головой вперед пролетел над левым плечом
Чевиота.
Ножны его палаша с дребезгом отлетели в сторону. Хогбен рухнул го-
ловой вниз, и лишь меховая шапка, мгновенно превратившаяся в грязный
комок, спасла его от сотрясения мозга. Его тело врезалось в землю с такой
силой, что вышибло из легких остатки воздуха и последние остатки здра-
вого смысла из головы.
Чевиот оседлал неподвижную фигуру в бело-красном мундире, распро-
стертую в черной грязи, и вырвал хлыст из руки Хогбена. Смотав его в
тугое кольцо, он зашвырнул хлыст в кусты.
Затем он снова поднялся на ноги.
— А теперь вставай! — потребовал он.
Лошади, запряженные в карету, пронзительно заржали и подались на-
зад. Кучер, который едва не свалился с облучка, успокоил их и пробормо-
тал слова, которых никто не расслышал. В кустах зашуршал холодный ве-
терок. Увядшие листья сорвались с дерева и, лениво кружась в воздухе,
опустились на землю.
Капитан Хогбен быстро пришел в себя и поднялся на ноги.
Левая его рука, затянутая в перчатку, рванула ремешок, придерживав-
ший на подбородке головной убор. Обеими руками он медленно снял с го-
ловы тяжелую меховую шапку и отбросил ее в сторону. Весь его мундир,
от кончиков сапог до физиономии, был заляпан грязью, которая оставила
нетронутой только полоску лба да пространство вокруг глаз и ушей, кото-
1 Стоу н^- мера, веса, равная 6,34 кг; ф у н т равен, примерно 400 г. (Примеч.
перев.) ''
262
рое было прикрыто головным убором; чистое незаляпанное пятно остава-
лось также на скуле под правым глазом.
Глаза капитана помутнели. Он нетвердо стоял на ногах. Но отваги у
него хватило бы и на десятерых.
— Свинья, — сказал он.
Его правая рука взметнулась, готовая с размаху нанести сокрушитель-
ный удар в лицо соперника.
Чевиот нырнул ему под руку. Его встречный удар жестоко поразил Хог-
бена, заставив того повернуться на месте. Контратака была столь неожи-
данной, что и плечи и руки Хогбена моментально обвисли. В ту же секунду
правая рука капитана была перехвачена у кисти и заведена за спину. Инс-
тинктивно Хогбен рванулся, стараясь освободиться от хватки противника,
оказавшегося у него за спиной. Но вместо этого он лишь издал болезнен-
ный вскрик.
— Если ты еще попробуешь дергаться, — четко сказал Чевиот, — то
поломаешь себе руку. А теперь марш отсюда, пока я не посадил тебя в
камеру. И не пытайся больше угрожать людям, что изобьешь их хлыстом,
пока не научишься держать его в руках.
Лейтенант Уэнтворт, по-прежнему стоявший на месте, высоким голо-
сом обратился к нему.
— Отпустите его! — так надменно приказал он, что в Чевиоте вновь
вскипела ярость. — Ты слышишь, шшер? Отпусти его, говорю я
тебе!
— С удовольствием! — рыкнул он.
Отпустив капитана Хогбена, он взметнул обе руки и с силой опустил
их сцепленными на основание шеи капитана. Всю силу он вложил в это
движение, напоминающее удар катапульты.
Капитан Хогбен, спотыкаясь, сделал три длинных шага, обмяк и едва
устоял, чтобы не рухнуть лицом вниз. Одним коленом он коснулся земли
и застыл в таком положении секунд на шесть.
Затем, выпрямившись, он повернулся, тяжело дыша. Белое пятно под
правым глазом придавало его взгляду странное выражение: полное ярости
и в то же время растерянное
— Черт бы тебя побрал, — прошептал он.
Левой рукой он схватился за ножны на боку. Раздался скрежет стали,
когда он извлек палаш и снова приготовился к нападению.
' Не радо было даже предсказывать, чем все это кончится, если Хогбен,
видевший перед собой только голову противника, сделает выпад, намерева-
ясь снести ее с плеч. Дружный вопЛь предупреждения, вырвавшийся из
множества глоток, раздался подобно военном^ кличу, но Чевиот не услы-
шал его. ,
Но в нем не было необходимости. Капитан Хогбен отвел назад руку
и плечо, готовясь нанести сокрушительный рубящий удар. И в ту долю
секунды, когда он перемешал вес тела на другую ногу, Чевиот кинулся на
него.
,263
Мистер Роберт Пиль, полковник Чарлз Роуэн, мистер Мейн и мистер
Алан Хенли, забыв о вежливости и субординации, отталкивали друг друга
от окна, чтобы не упустить ничего из происходящего перед их глазами.
Офицеры вместе с констеблями, забыв об отданном им приказе, высы-
пали из дома и выстроились вдоль стен, наблюдая за схваткой.
Например, мистер Пиль успел только уловить блеск лезвия, взлетевше-
го высоко в воздух. Оно воткнулось острием в грязь не далее чем в четы-
рех футах от ног лейтенанта Уэнтворта. Мистер Пиль так и не понял, как
Чевиот выбил его.
Но капитан Хогбен каким-то образом взлетел в воздух спиной к земле.
И прежде чем все увидели подошвы сапог Хогбена, обращенные к зданию,
он приземлился на голову и спину и остался лежать неподвижно.
Разными, совершенно разными были эмоции в небольшом застывшем
кружке, столпившемся вокруг упавшего Хогбена.
Чевиот, хрипло дыша и чувствуя, как пот заливает тело, отошел в сто-
рону. Обхватив правой рукой рукоятку, он вырвал клинок из земли. Левой
рукой он взялся за лезвие. Клинок сломался с резким сухим звуком, когда
он переломил его о колено. Чевиот отбросил обломки в сторону.
— О Господи, — молитвенно прошептал Фредди Деббит.
Строгие черты лейтенанта Уэнтворта обрели мертвенную бледность.
Он облизал пересохшие губы. И хотя голос его был спокоен, в нем слыша-
лись нотки ужаса.
— Вы сломали оружие гвардейского офицера, — сказал он.
— Неужто? — выдохнул Чевиот, на которого эти слова не произвели
никакого впечатления. — Но что вы, черт возьми, — не без удовольствия
добавил он, — что вы, гвардейцы, собой представляете?
Лейтенант Уэнтворт не ответил. Он просто был не в состоянии подо-
брать слов. Словно Чевиот спросил короля, что он, черт возьми, из себя
строит, или же задал этот вопрос самому всемогущему Богу. Уэнтворт
просто растерялся.
— Мистер Чевиот, я...
В первый раз за все время Чевиот повысил голос.
— А теперь послушайте меня, — рявкнул он, вытаскивая часы и глядя
на поверженного Хогбена. — Я даю вам ровно тридцать секунд, чтобы
утащить отсюда это... это создание. Если вы не успеете, я скручу вас по
рукам и ногам и предъявлю обвинение в нападении на офицера полиции.
Выбирайте.
— Джек, старина! —• взвыл Фредди.
— А, никак, тут мой дорогой Фредди! — с изысканной вежливостью
обратился к нему Чевиот. — Мне кажется, вы объявили, что являетесь мо-
им другом, не так ли? Так что же вы делаете во вражеском лагере?
— Провалиться мне, Джек, я в самом деле ваш друг! Я пытался пре-
дотвратить все это! Спросите Уэнтворта, если мне вы не верите! —
Обеспокоившись, Фредди бросил взгляд в сторону и застыл в тревоге.—
Хогбен! Прекратите!
264
Неукротимый капитан Хогбен с трудом поднимался на ноги.
— Нет! — сухо сказал лейтенант Уэнтворт.
Двинувшись к Хогбену, он схватил своего друга за левую руку н развер-
нул его. Фредди с удивительной для его внешности силой и решительнос-
тью уцепился за правую руку Хогбена.
— Нет! — повторил Уэнтворт. — Если вы снова, как деревенщина, пу-
стите в ход руки, он ославит вас на все времена. Успокойтесь!
— Десять секунд, — пробормотал Чевиот.
Уэнтворт вежливо повернулся к нему.
— Мистер Чевиот! Вы же не собираетесь на самом деле арестовывать...
— Неужто? — с широкой улыбкой осведомился Чевиот. — Вы так
думаете?
— Я не сомневаюсь, мистер Чевиот, что, несмотря на вашу профессию,
вы все же джентльмен. Некоторое время назад во вполне понятном пылу
я позволил себе несколько слов, о которых искренне сожалею. Примите
мои извинения, сэр. — Уэнтворт слегка склонил свой высокий меховой го-
ловной убор. — Тем не менее дело зашло слишком далеко. Вы должны
встретиться с капитаном Хогбеном у барьера...
— На пистолетах? — с сарказмом спросил Чевиот. — Осталось пятнад-
цать секунд!
— Да, на пистолетах! Говорю вам, вы должны встретиться с ним, или
же он получит право просто застрелить вас на улице.
Чевиот, готовый уже презрительно ответить на эти слова, заметил вы-
ражение лица Фредди Деббита. И, поняв суть морального шантажа, кото-
рый Фредди старался пустить в ход этим утром, он ощутил прилив вдох-
новения. Теперь он понимал, какая перед ним стоит цель.
— Согласен! — сказал Чевиот, захлопывая крышку часов.
— Так вы встретитесь с ним?
— Я встречусь с ним.
— Вы поступили бы куда разумнее, — сказал Уэнтворт, переводя дыха-
ние, — скажи вы об этом несколько раньше. С кем я должен встретиться
как с вашим секундантом?
— С присутствующим тут мистером Деббитом. Он обговорит с вами
все детали, включая место и время по вашему выбору, — Чевиот опустил
часы в кармашек. — Вы согласны, Фредди, не так ли?
— Я... я, черт возьми, да!
— Очень хорошо. Но предварительно я должен буду настоять на одном
условии.
Лейтенант Уэнтворт оцепенел.
Чевиота бросало в жар и холод, несмотря на холодный воздух. Он ста-
рался хотя бы в общих чертах представить себе обстановку квартиры, в
которой он жил (где?) в своей прежней жизни, как суперинтендант отдела
С-Один.
. Вспомнить ему ничего не удавалось. Неуклонно и, безжалостно память.
отказывала ему. Тем не менее ему как-то удалось восстановить очертания
265
обстановки, расположение комнат и даже запах и атмосферу того жилиша,
в котором он, как ни трудно ему было в это поверить, когда-то обитал.
— Ъ1р Джоя Мантона, — рявкнул Чевиот, — кажется, находится на Дэ-
вис-стрит, двадцать пять? Да, да, я знаю, что Мантон уже скончался. Но
тир по-прежнему принадлежит его сыну, а рядом, под номером двадцать
четыре, лавка оружейника?
— Ну и?..
— До того, как мы выйдем к барьеру, — сказал Чевиот, — мы с капи-
таном Хогбеном померимся силами: каждому по шесть выстрелов и любая
ставка, которую вы только пожелаете.
Лейтенант Уэнтворт был скандализован.
— Двое соперников, — вскричал он, — будут мериться силами перед
дуэлью. Это невоз...
— Стоп! — прохрипел капитан Хогбен. — Помолчи!
Хогбен теперь уже надежно утвердился на ногах, хотя руки его все так
же безвольно висели вдоль тела. Заляпанное грязью лицо было мертвенно-
бледным, что было особенно видно по контрасту с черными бакенбардами
и прической. Он еще с трудом переводил дыхание, но, сплюнув грязь, по-
павшую в рот, снова заговорил.
— Вы говорите, ставка любая? — спросил он, жадно облизывая губы.
-Да!
— На тысячу гиней! А?
— Договорились, — сказал Чевиот.
— Я слышал, будто вы считаете себя, — фыркнул Хогбен, все еще ста-
раясь перевести дыхание, — непревзойденным стрелком из пистолета, осо-
бенно когда приходится стрелять по жребию. Но обещаю, что все будет
совсем по-другому, когда вы выйдете к барьеру. Именно так! Вы можете
изображать из себя все что угодно, когда вам не угрожает опасность. Так
что мы ставим на кон? »
На этот раз Чевиот б^л выДужДЬн перевести дыхание. *
— Если вы одержите надо мной верх, — громко объявил он, — и судьи
подтвердят это, я тут же на месте плачу вам тысячу гиней. Если же пове-
зет мне...
— Ну? И что же?
— Мне остается лишь полагаться на ваше слово британского офицера.
Вы расскажете все, что вам известно о покойной Маргарет Ренфру. Как
и ваш друг лейтенант Уэнтворт. Это все.
В кустах прошелестел порыв ветерка. Лошади в упряжке мистера Пиля
по-прежнему перебирали ногами, и кучер успокаивал их.
— Подождите! — с загадочным выражением лица сказал Уэнтворт. —
Я снова должен выразить протест против...
Хогбен, который уже постарался обрести прежнюю осанку, успокоил
его.
Произношение его теперь потеряло признаки изысканности. Когда он,
повернувшись, глянул на Чевиота подбитым глазом, в этом взгляде горели
266
такая злоба и такая хитрость, что они должны были послужить Чевиоту
предупреждением. Он должен был увидеть оскаленные клыки в засаде, из
которой враг собирался навсегда покончить с ним.
— Договорились! — коротко сказал Хогбен тихим голосом.
— А я говорю вам, что кодекс... — начал Уэнтворт.
— Плевать на кодекс! Помолчи, Андриан, и дай мне шапку!
Лейтенант Уэнтворт торопливо подобрал из грязи вымазанный голов-
ной убор, хлопнул им о колено, чтобы очистить его, и неторопливо водру-
зил на голову приятеля, который затянул ремень на подбородке. Хогбен
слегка поморщился от боли, но продолжал держаться прямо. Он даже не
глянул на обломки палаша.
Фредди Деббит выскочил на Уайтхолл. Сунув два пальца в рот, он про-
нзительно свистнул. Показалась большая и широкая открытая коляска,
влекомая двумя вороными лошадьми, сиденье в которой было обито бе-
лым шелком, словно специально для того, чтобы оттенить плюмажи гвар-
дейцев.
За ним почти вплотную катился другой открытый экипаж: более скром-
ный, но куда лучше ухоженный — от красных колес до расчесанных хво-
стов серых лошадей.
В нем сидел полный багроволицый джентльмен в рединготе с бархат-
ным воротничком поверх сюртука и в величественной шляпе. Расположив-
шаяся рядом с ним Луиза Т^емьян, едва не выпав из коляски, в упор уста-
вилась на Чевиота.
На юной Луизе был один из этих модных тюрбанов синего шелка и
белая накидка, синие шнурки которой обвивали ей шею. Ее глаза газели
на нежном девичьем лице посылали ему беззвучное послание, как и шевеля-
щиеся губы, из которых не вырвалось ни звука.
— Я должна была немедленно увидеть вас в связи с... — казалось, шеп-
чет она.
Полный джентльмен, увидев, как она повернула голову, тронул Луизу
за плечо. После того как Луиза покорно скрылась за отворотами шляпки,
этот толстый джентльмен — скорее всего отец, дядя или близкий род-
ственник — так выразительно поднял свои густые черные брови, что, будь
он на сцене, выражение его лица было бы безошибочно принято за гримасу
крайнего удивления.
— Эй, парень! — фыркнул капитан Хогбен.
Чевиот перевел на него взгляд, чувствуя, как в нем снова вскипает не-
нависть.
— Итак, у Мантона? — переспросил капитан Хогбен. — Завтра устроим
в девять часов?
Чевиот сухо кивнул.
— А потом, значит, дуэль?
Чевиот снова кивнул.
Не обращая больше на него внимания, капитан Хогбен повернулся и
направился к первой коляске. Двигался, он неверными шагами: Уэнтворт
лл267
и Фредди Деббит поддерживали его под руки с обеих сторон. Но, сделав
всего два шага, он снова повернулся.
Единственный глаз, которым он еще мог смотреть, был полон демони-
ческой ненависти.
— И пусть Бог поможет тебе, — негромко сказал Хогбен, — когда я
увижу тебя на мушке моего пистолета!
Лейтенант Уэнтворт дернул его за руку. Они с Фредди потащили Хогбе-
на за собой и помогли ему одолеть ступеньки экипажа, в котором он рас-
положился между ними. Кучер щелкнул бичом, и вороные лошади повле-
кли экипаж по Уайтхоллу. Второй экипаж, над дугой которого качался фо-
нарик, прогромыхал мимо Хогбена, направляясь во двор Адмиралтейства
по другую сторону улицы. В нем сидела Луиза, скромно опустив глаза,
и джентльмен, заряжавшийся доброй понюшкой нюхательного табака из
табакерки слоновой кости.
Суперинтендант Чевиот стоял молча, опустив голову. Концы его высо-
кого воротничка обвисли, не подпирая больше подбородок. Чевиот медлен-
но приходил в себя.
Он дал Хогбену по рукам. Но он был далеко не уверен, не оказался
ли он сам в дураках. В грязи лежали два куска сломанного им палаша.
Чевиот, слегка устыдившись, поднял их и взвесил в руках.
По-прежнему не поднимая глаз, медленно и тяжело ступая, он напра-
вился к зданию.
Только подойдя к нему, он поднял голову — и остановился как вко-
панный.
Ибо глазам его предстало то, чего он никак не предполагал увидеть.
Все шестьдесят пять его констеблей стояли по стойке смирно, выстроив-
шись в две шеренги по обе стороны от входа. Их возглавляли шестнадцать
сержантов, по восемь с каждой стороны дорожки, ведущей к входу. И пе-
ред ними по двое стояли четверо инспекторов.
Они стояли, застыв на месте, так развернув плечи, что, казалось, синяя
ткань мундиров готова была лопнуть. Руки были вытянуты по швам. Они
смотрели прямо перед собой стеклянными невидящими глазами, хотя каж-
дый стоящий в строю не сомневался, что все его соседи готовы взорваться
приветственными криками.
Стояла мертвая тишина, которую нарушали только легкие порывы
ветра.
То была величайшая честь, которую они могли отдать ему. Чевиот по-
нял это. Он ощутил прилив гордости и вдохновения, который заставил его
подтянуться, и голова у него чуть закружилась. Но теперь уже, справясь
со своим смущением, он понимал, что должен делать.
— Кто из вас, — коротко спросил он, — старший инспектор?
Высокий ‘худой человек, которого он уже успел заметить раньше, с но-
сом, которому позавидовал бы и Панч с журнальной обложки, сделал два
четких шага вперед и взял под козырек.
— Сэр! — отрапортовал он. — Инспектор Сигрейв, сэр!
268
— Великолепный строй, инспектор Сигрейв. Благодарю вас.
-Сэр!
Чевиот глянул на два обломка лезвия, которые он держал в левой руке.
— У меня тут, — сказал он, — первый трофей для нашего маленького
музея. Он будет принадлежать всем нам. Возьмите.
Он решительно передал обломки лезвия инспектору Сигрейву, который,
звякнув металлом, аккуратно взял их. Легким движением руки инспектор
дал понять строю «не орать!»,' хотя линия высоких шлемов качнулась, го-
товая разразиться восторженным воплем.
Чевиот снова неторопливо обвел взглядом застывший строй слева и
справа от себя.
— Вольно, — сказал он.
Улыбнувшись в первый раз, он прошел между своими подчиненными
и, поднявшись по ступенькам, вошел в открытую дверь здания.
Он даже не слышал рева, раздавшегося за его спиной. Ему было над
чем подумать: мистер Мейн явно не собирался прекращать нападения, а
ему было кого защищать, даже перед лицом министра внутренних дел.
Подойдя к двери кабинета полковника Роуэна, он открыл ее, не утруж-
дая себя излишней вежливостью вроде стука в дверь. Войдя, он закрыл
ее за собой.
Затем он медленно обвел взглядом мистера Роберта Пиля, полковника
Роуэна, Алана Хенли, снова занявшего место за своим столом, и, наконец,
мистера Ричарда Мейна.
— Итак, джентльмены, — сразу же приступил он к делу, — на чем мы
остановились, прежде чем нас неожиданно прервали? Как мне кажется, ми-
стер Мейн собирается обвинить в убийстве Флору Дрейтон?
Глава 11
ЛУИЗА ТРЕМЬЯН — И ДОРОГОЙ ПАПА
— Черт побери, человече, — воскликнул мистер Мейн, высвобождая ру-
ки из-под фалд сюртука, — я никогда не говорил ничего подобного! Я ска-
зал лишь...
Полковник Роуэн поднял руку, призывая к молчанию.
Обрезая кончик сигары и раскуривая ее, полковник продолжал мерить
шагами свой кабинет. Он остановился перед Чевиотом, и его широкие ноз-
дри раздулись.
— Суперинтендант, — сказал он, вынимая сигару изо рта, — Первый
Гренадерский пехотный — старейший полк в английской армии. Ваше пове-
дение было просто нетерпимым, и я должен сделать вам самый серьезный
выговор. Э-э-э... считайте, что вы его получили, — добавил полковник Роу-
эн, снова беря в рот сигару.
— Есть, сэр, — сказал Чевиот.
Мистер Пиль, который был больше не в силах скрывать свои эмоции,
269
разразился громовым хохотом. Но затем он прищурил глаза, и в них по-
явился холодок.
— Что касается меня, мистер Чевиот, — сказал он, — я бы дорого дал,
чтобы узнать — то ли вы просто вышли из себя, то ли сделали все это
совершенно сознательно с целью потрясти своих людей. Ну, на них вы
произвели впечатление. И должен признаться, что и на меня тоже, сэр!
Но в то же время вы обеспечили себе .массу неприятностей.
— Из-за капитана Хогбена, сэр?
— Хогбена? Этого болвана? Остальные офицеры Первого пехотного не
хотят с ним даже разговаривать; вот почему он был вынужден обратиться
за помощью к офицеру из Колдстримского полка. Нет. Я имею в виду
графа. Пэафа и гвардию. Говоря о нем, учтите, что только его полк был
в Ватерлоо...
При этих словах полковник Роуэн выпрямился.
— ...и будут ужасные неприятности, если он обо всем услышит. Кроме
того, — пробормотал мистер Пиль — меня интересует, о чем вы так веж-
ливо беседовали с Хогбеном перед тем, как он ушел.
— Чисто личное дело, сэр. Оно не имеет к вам отношения.
— Хм, — задумчиво сказал мистер Пиль.
Чевиот подошел к столу.
— Но вот что имеет к нам отношение, — повернулся он к присутствую-
щим, — это заявление мистера Мейна о том, что я пренебрегал своими
обязанностями и что я прикрывал леди Дрейтон.
— Я так считаю. Да! — с достоинством поднял голову мистер Мейн.
— На каком основании? — стукнул рукой по столу Чевиот. — С вашего
разрешения, сэр, я повторю все аргументы. Как вы утверждаете, у вас вы-
звало подозрение то, чего я «не говорил». С точки зрения закона, мне ни-
когда не приходилось слышать, чтобы человека осудили за лжесвидетель-
ство в силу того, что он не говорил.
— Вы выкручиваетесь!
— Нет, я утверждаю. Ваше так называемое доказательство, для которо-
го вы использовали выражение «необычное обстоятельство», заключается
лишь в том, что у леди Дрейтон была с собой муфта. Читали ли вы мой
рапорт, сэр, — Чевиот поднял листки и потряс ими, — в котором подчер-
кивается, что в этих обстоятельствах не было ничего необычного. Любой
может засвидетельствовать, что у леди Дрейтон была порвана перчатка
на правой руке; и, как любая другая женщина, она хотела скрыть прореху.
И этим- вы пытаетесь доказать, что в муфте был скрыт какой-то пистолет?
*. Темные глаза мистера Мейна блеснули.
— Доказательство? Я вообще о нем не упоминал. Я всего лишь обра-
тил внимание на ту линию расследования, которой вы, похоже, прене-
брегли.
— Сэр! — раздался низкий хрипловатый голос из глубины комнаты.
Алан Хенли стоял, согнувшись над столом и упираясь в столешницу
толстыми пальцами. Хотя было только пять часов дня, небо настолько
270
потемнело и в комнате стоял такой сумрак, что фигуры присутствующих
обрели призрачные очертания.
Вспыхнул широкий фитиль; мистер Хенли с громким стуком водру-
зил на свой стол лампу с зеленым абажуром, который контрастировал
с красным абажуром на другом столе. Он с подчеркнутой почтительно-
стью склонил набок свою крупную голову с рыжеватыми бакенбар-
дами.
— Сэр, — повторил он, обращаясь к полковнику Роуэну, — она не име-
ла к этому отношения.
— Ну? К чему не имела? — мягко спросил полковник Роуэн, вынимая
сигару изо рта.
— У леди, — продолжал настаивать Хенли, — не было пистолета.
Я сам был там, сэр. И все видел. Что же касается того, что суперинтен-
дант пренебрег... что вы, сэр, это было первое, о чем он подумал.
-Что?
— Ему пришло в голову (прошу прощения, полковник), что выстрел
мог быть произведен леди. Я-то знал, что это было не так; я смотрел
на нее. У нее, так же как у суперинтенданта и у меня, не было оружия.
Но он попросил ее показать муфту и вывернул ее, чтобы убедиться — не
стреляла ли она сквозь нее. И увидел, что нет.
Поскольку мистер Хенли искренне верил в каждое свое слово, его за-
ключение прозвучало с редкостной убедительностью.
Все это время перед глазами Чевиота стоял облик Флоры; ревность
Флоры и ее ярость, с которой она накинулась на него, длились всего лишь
несколько минут, — хотя почему она вообще приревновала его к Маргарет
Ренфру? Весь день она ждала его в своем доме на Кавендиш-сквер; он там
не объявился. Как только он смущенно пробормотал, что признает свою
ошибку, как она зарыдала и призналась, что это была ее ошибка, после
чего упала в его объятия...
И тут в голову ему пришла мысль, от которой его буквально зако-
лотило.
Откуда он знает, что Флора живет на Кавендиш-сквер, если она в са-
мом деле живет там? Откуда у него такое знание ее поступков после ссор
или недоразумений?
Но теперь он должен собраться с мыслями. Мистер Хенли продолжал
говорить с присущей ему настойчивостью:
— ...так что, как видите, сэр, я даже не читал рапорта суперинтенданта.
И до последнего времени даже не слышал о нем. Но и хирург сказал, что
пуля была выпущена сзади и летела по прямой. Ну вот! А любой вам
подтвердит, что леди Дрейтон стояла позади бедной женщины, футах в
двух или трех, и справа от нее. Так что она могла стрелять только под
углом, иначе у нее бы не получилось, верно?
Мистер Ричард Мейн приподнял плечи.,
— Похоже, что вы все против меня, — сказал он.
— Нет, сэр, мистер Мейн, ни в коем случае! — .Старший клерк с жаром
271
снова обратился к полковнику Роуэну. — Разрешите еще несколько слов,
полковник?
Улыбнувшись, полковник Роуэн утвердительно махнул рукой с сигарой.
— Я лично думаю, — сказал мистер Хенли, — что мистер Мейн прав
в своем предположении относительно выстрела откуда-то из-за двойных
дверей. Звук! — Он фыркнул, надув щеки. — Там не было бы слышно ни
щелканья замка, ни даже слабого выстрела. Мы с суперинтендантом (ведь
так, сэр?) были слишком поглощены тем, что нам только что сказала леди
Корк. И ни на что больше не обращали внимания. По мне, рядом с нами
можно было бы выпалить из мушкета —* и то бы мы не услышали. Вот
так!
— Весьма вам благодарен, — пробормотал Ричард Мейн, — за это объ-
яснение.
— Мейн! — мягко обратился к нему полковник.
— А?
— До настоящего времени, — улыбнулся полковник, — мы с вами вы-
полняли свои обязанности комиссаров, отлично понимая друг друга. Да-
вайте надеяться, что так будет и впредь. Всегда! Насколько мне известно,
вы собираетесь жениться на очаровательной молодой леди?
— Совершенно верно, — с гордостью объявил собеседник, тщательно
подравнивая обшлага рубашки.
— И думаю, что не ошибаюсь, предположив, что эта леди придержива-
ется строгих моральных и религиозных взглядов?
— Всем нам известны, полковник Роуэн, ваши свободные воззрения...
— Те-те-те! — возразил полковник, разгоняя рукой сигарный дым. —
А теперь признайтесь, Мейн! Признавайтесь же! Разве в глубине души
у вас сразу же не зародилось подозрение насчет Чевиота и леди Дрей-
тон лишь потому (как бы мне поделикатнее выразиться?), что она его
ВОЗЛЮБЛЕННАЯ?
Мистер Мейн был слишком честен, чтобы полностью отрицать это
предположение. Стоя у стола, он несколько заколебался, засунув руки под
фалды сюртука.
—• Может быть, вы и правы, — сказал он. Затем решительно стукнул
ладонью по столу. — Однако к делу! Мы услышали то, чего суперинтен-
дант не говорил. Ну, а что он говорил? Мистер Чевиот, кто убил Маргарет
Ренфру?
Чевиот облизал губы. Дом сотрясали порывы поднявшегося ветра, от
которого подрагивали оконные рамы. В этой комнате, увешанной красны-
ми коврами, на которых в изобилии красовалось оружие, озаренной светом
из-под зеленого абажура, застыло напряжение, которое ощущал каждый из
расследователей.
— По моему мнению, сэр, она была убита ее любовником.
— Ага! — Мистер Мейн прикоснулся к листам рапорта. — Тем таин-
ственным любовником, о котором вы так часто упоминаете? Как же его
зовут?
272
— Пока еще я не могу вам назвать его имя, — искренне признался Че-
виот. — Даже Фредди Деббит, который знает все сплетни в Лондоне, не
мог мне сказать этого. Но я могу описать его.
— Прошу вас.
— Это человек, — неторопливо начал Чевиот, взвешивая все факты, —
родившийся в хорошей семье и получивший соответственное воспитание,
хотя он не богат и постоянно попадает в трудные ситуации. Он несколько
старше мисс Ренфру и привлекателен для женщин. Он заядлый игрок.
Он... — Чевиот сделал паузу. — Скажите мне, джентльмены. Кто-нибудь
из вас видел Маргарет Ренфру?
Полковник Роуэн кивнул, старательно изучая своими голубыми глазами
угол вешалки. Мистер Мейн сухо склонил голову.
— Очень хорошо, — сказал Чевиот. — Пылай, огонь, и клокочи, котел!
— Прошу прощения, — пробормотал юрист.
Чевиот развел руками.
— Вот перед вами прекрасная женщина, — сказал он, — тридцати од-
ного года. Внешне она холодна и величественна, хотя с трудом сдерживает
бушующие в ней страсти. Она с ненавистью и яростью воспринимает свое
положение бедной родственницы в доме, хотя старается не показывать
этого.
— Да? — рассеянно произнес полковник Роуэн, медленно выпуская дым
сигары.
— Когда такая женщина влюбляется, она способна взорвать все вокруг.
И, по словам леди Корк, она в самом деле влюбилась. Конечно, она отча-
янно отрицала даже сам факт существования такого человека. Но она ис-
пытывала к нему столь страстную любовь (или похоть, если угодно это
так называть), что она лгала ради него и крала ради него драгоценности,
чтобы он мог посещать игорный дом Вулкана...
— Представила ли леди Корк, — вежливо осведомился мистер
Мейн, — доказательства того, что именно мисс Ренфру похитила драго-
ценности?
— Как вы знаете, мне лично нет. Но вот Фредди Деббит...
— Доказательство, основанное на слухах, мой дорогой сэр...
Чевиот посмотрел на него.
Его не ввело в заблуждение вежливое выражение лица юриста и инте-
рес, светившийся в его темных глазах. Мистер Мейн был ле только чест-
ным человеком, он был умной и тонкой личностью, хотя порой руковод-
ствовался скорее инстинктами, чем здравым смыслом. 0н твердо вбил себе
в голову убеждение, что Флора Дрейтон в чем-то виновна или вообще име-
ет какое-то отношение к этому делу. И стоит Чевиоту сделать малейшую
ошибку, стоит мистеру Мейну узнать те факты, которые суперинтендант
скрыл от него, весь этот .пороховой погреб взорвется с оглушительным
грохотом.
Мистер Мейн ждал, скрестив на груди руки. И, образно выражаясь, Че-
виот нанес ему ответный удар.
273
— Доказательства, основанные на слухах? — спросил он. — Господи
Боже, а что же еще у меня есть? Напоминаю вам, сэр, что мы еще не
в суде.
— Не стоит горячиться, мистер Чевиот. Что вы предполагаете делать?
— Сегодня вечером я отправляюсь в игорный дом Вулкана, — сказал
Чевиот, — расположенный по Беннет-стрит, двенадцать, недалеко от
Сент-Джеймс-стрит. В случае необходимости я буду играть по-круп-
ному у стола...
— На какие деньги? — внезапно вмешался мистер Роберт Пиль, подни-
маясь во весь рост. — Предупреждаю вас — только не на деньги прави-
тельства! Только не на деньги правительства!
Поклонившись, Чевиот коснулся своего кармана.
— Да, сэр. Только на мои собственные. Именно поэтому, с сожалением
должен вам признаться, я и запоздал сегодня. Мне пришлось посетить мо-
его банкира на Ломбард-стрит.
— На свои собственные? — с удивлением выдохнул мистер Пиль. —
Ну, друг мой, вы идете на все ради дела! — Он усмехнулся. — Должен
вам сказать, что много слышал об этом Вулкане. Это один из тех немно-
гих домов у Сент-Джеймс, куда допускают и леди.
Мистер Мейн вскинул брови.
— Леди? — повторил он. — Ах, да, понимаю. Вы имеете в виду про-
ституток.
С холодным высокомерием, которое он приобрел в Палате общин, ми-
стер Пиль повернулся к нему.
— Нет, молодой человек. Я говорю не о проститутках. Я имею в виду
именно леди, женщин из общества. Их сопровождают для защиты слуги,
и им никто не осмеливается досаждать. Говорят, что там самые ловкие
крупье в городе, и когда садишься за стол, тщательно следи за своим выи-
грышем. Во всяком случае, — торопливо добавил мистер Пиль, поймав
взгляд полковника Роуэна, — так мне говорили. Ну и как же вы предпола-
гаете действовать, молодой человек? — спросил он, повернувшись к
Чевиоту.
Полковник Роуэн был заинтересован не меньше министра внутренних
дел.
— Да! Каков ваш план?
- Ну...
— Надеюсь, никаких налетов, а? Это будет нелегко. Лестница у них
всегда перекрыта железной дверью.
— Нет, нет, никаких налетов. Я предполагаю отправиться туда в
одиночку...
— Это чертовски опасно, — сказал полковник, отрицательно качая го-
ловой. — Если они узнают в вас офицера полиции...
— Значит, я должен рискнуть. Кроме того, я, с вашего разрешения, в
определенном смысле буду чувствовать себя защищенным.
— Каким образом? Что вы собираетесь .делать?
Настала очередь Чевиота мерить шагами душную продымленную
комнату.
— Этим утром, когда мы с Фредди Деббитом сидели в кофейне в гости-
нице, — начал он, выглядывая из окна, — он набросал мне план дома Вул-
кана, включая и его личный кабинет.
— Ну и?..
— Как считает леди Корк, весьма ценная часть ее коллекции драгоцен-
ностей находится — скажем, в виде залога — в кабинете Вулкана. Опо-
знать ее легко: брошь с алмазами и рубинами, сделанная в виде кораблика.
Так как она не продана, а только заложена, она по-прежнему должна нахо-
диться там. Весьма сомнительно, что брошь была заложена лично мисс
Ренфру; ее неприязнь к азартным играм хорошо известна, и вряд ли она
могла позволить себе быть столь неблагоразумной! Нет! Это было сдела-
но мужчиной. И стоит мне только добраться до этой броши, мы заставим
Вулкана выдать наги имя этого человека.
— И таким образом, — не без сарказма спросил мистер Мейн, — вам
удастся доказать, что он убил мисс Ренфру?
Отвернувшись от окна, Чевиот подошел к столу и в упор посмотрел
на адвоката.
— С точки зрения закона — нет, — признал он. — Но если вы отказы-
ваетесь собирать доказательства вины какого-то человека, так как мы еще
не знаем в точности, кто виновник, то все дальнейшее расследование мож-
но прекратить. Я руководствуюсь лишь убеждением, основанным больше
на опыте, чем на том, что можно выразить в словах.
— То есть вы рискуете наудачу?
— Исходя из убеждения, как я сказал! И когда мы будем знать имя
этого человека, мы захватим его врасплох.
— Может быть... может быть, вы и правы. Но каковы бы ни были
ваши личные убеждения, вы уверены в своих выводах?
— Нет! Нет и нет! Существует ли вообще человек, кроме разве такого
маньяка, как покойный генерал Бонапарт, который был бы столь уверен
в себе? А вы уверены в себе? А полковник Роуэн или мистер Пиль? Я могу
быть уверен лишь в том, что мое предположение вполне реально. Слиш-
ком запутанное дело. Могу даже предположить, что убийца — женщина.
— Женщина? —эхом отозвался мистер Пиль.
И в эту секунду раздался резкий отрывистый стук в дверь.
Ее открыл невысокий, но очень широкоплечий и мускулистый сержант,
у которого на воротнике была цифра 13 и выражение красного лица кото-
рого Чевиот уже успел запомнить. Сержант обратился к полковнику Роуэ-
ну, но его четкий жест, которым он отдал честь, был адресован только
Чевиоту.
— Леди хочет увидеть суперинтенданта, сэр.
— Леди? — растерянно переспросил полковник Роуэн, обозревая усы-
панный табачным пеплом хаос в своем кабинете. — Это невозможно, сер-
жант Балмер! Нам негде принять ее!
275
Сержант Балмер не шелохнулся.
— По имени Луиза Тремьян, сэр. Говорит, у нее есть важная информа-
ция относительно мисс Ренфру, но не хочет говорить ни с кем, кроме
суперинтенданта, и с глазу на глаз с ним.
Полковник Роуэн потушил сигару о край стола и, сдув искры, бросил
ее в плевательницу китайского фарфора, стоявшую под столом.
— Мистер Пиль, — обратился он к министру внутренних дел, — вы,
конечно, заняты сейчас важными государственными делами. Мы... мы не
можем принять эту юную леди в моей квартире наверху. Но мы с мисте-
ром Мейном покидаем эти апартаменты, чтобы мистер Чевиот мог уви-
деться с ней здесь. Без сомнения, сэр, вы составите нам компанию.
Величественно, подобно римскому императору, мистер Пиль водрузил
на голову свой высокий меховой головной убор.
— Конечно, сэр, я составлю вам компанию, — произнес он столь же ве-
личественно. —- Но провалиться мне на месте, если я этого хочу. Эти чер-
товы комнатные игры «кто-убил-кого-и-как» заставили меня совершенно
забыть об обязанностях перед нацией. Вся ответственность возлагается на
вас, но я буду сопутствовать вам.
Через несколько секунд полковник увел своих спутников. В полутемном
коридоре застыл сержант Балмер, рядом с которым была видна высокая
фигура и выдающийся нос инспектора Сигрейва. Чуть придержав дверь,
Чевиот шепнул им:
— Инспектор! Сержант! Свободны ли вы от несения службы, чтобы
помочь мне сегодня вечером? Скажем, между половиной одиннадцатого н
часом? Надо немножко потревожить шулеров.
Его люди выразили не просто согласие, но страстное желание.
— Хорошо! Сможете ли вы освободить от обязанностей еще шесть кон-
стеблей? Отлично!
— Вам нужны специалисты, сэр? — шепнул инспектор Сигрейв.
— Да. Мне нужны альпинисты. То есть люди, которые смогут вскараб-
каться на крышу или каминную трубу так же бесшумно и быстро, как
взломщик.
— У нас есть такие, сэр, — сказал инспектор, подняв глаза к нему, слов-
но подсчитывал личный состав. — Точно такие, как вам нужно. Между на-
ми говоря, я не взялся бы утверждать, что в свое время они и в самом
деле не были взломщиками.
— Еще лучше. Позже мы с вами потолкуем по секрету. А теперь пред-
ставьте мне леди.
Чевиот безуспешно попытался разогнать руками завесу табачного ды-
ма. Приподняв раму окна, он убедился, что на нем нет щеколды для под-
держки, и был вынужден опустить ее. И тут вошла Луиза.
Он решил, что ей лет девятнадцать или двадцать. В своем синем тюр-
бане, в белой пелерине, отороченной синим, которая подчеркивала пыш-
ные рукава ее. платья и широкого кринолина, отстоящего от пола на
три дюйма, с ее огромными влажными глазами, она была так очарова-
276
тельна, что могла бы вскружить Чевиоту голову, будь он лет на десять
моложе.
Но он предпочитал более зрелых женщин, чье умение поддерживать
разговор весьма ценил. Чевиот сначала встретил ее с некоторой покрови-
тельственностью, которую она сразу почувствовала и несколько обиделась.
Он в свою очередь увидел ее реакцию и сразу же стал весьма галантен,
чем откровенно обрадовал ее.
— Я испытываю искреннее удовольствие видеть вас, мисс Тремьян, —
сказал он, обмахивая неизменным носовым платком сиденье красного ко-
жаного кресла, в результате чего над ним поднялось лишь еще больше пы-
ли. — Не будете ли так любезны присесть?
— О, благодарю вас...
— Э-э-э... боюсь, что эта комната...
Но Луиза совершенно не обратила внимания ни на пыль, ни на беспоря-
док в помещении; казалось, что она и ожидала увидеть ее в таком состоя-
нии. Под его взглядом она опустила ресницы и испуганно посмотрела в
сторону окна.
— Прошу простить мою настойчивость, мистер Чевиот, но мне было
совершенно необходимо увидеться с вами. Мне даже пришлось обмануть
папу. Мистер Чевиот, ну почему некоторые отцы так боятся всего?
Чевиот подавил желание сказать, что они к тому же слишком много
едят и пьют для своих лет и вообще предпочитают не выходить из дому.
— Никогда этим не интересовался, мисс Тремьян. Но неужели они неиз-
менно в таком настроении?
— Во всяком случае, мой отец. Когда мы ехали через Вестминстер, мой
дорогой папа не переставая говорил о том портном...
— О ком?
— О портном. Папа говорил, что этот портной или подожжет дом, или
устроит бунт, или что-то такое еще из-за Реформ1. А мы... впрочем, лад-
но! Мы следовали за коляской капитана Хогбена, потому что капитан при-
гласил нас посмотреть, как он отделает вас хлыстом. Но у него ничего
не получилось, не так ли?
ТУт Луиза повернула голову, вскинула свои чистые ясные глаза и без
стеснения посмотрела на него прямо в упор.
— Мне кажется, что это было просто восхитительно, — сказала она.
Чевиот, чувствовавший себя так, словно находился под градом стрел
Амура, с трудом сглотнул комок в горле. Он еще не привык общаться с
женщинами столь юного возраста. Но они ему очень нравились.
-Э-э-э... благодарю вас.
1 Билль о реформе парламентского представительства, предоставивший право
голоса средней и мелкой торгово-промышленной буржуазии, давший представитель-
ство новым промышленным центрам и уничтоживший часть «гнилых местечек», ко-
торые имели право посылать депутатов в Палату общин, несмотря на ничтожное
количество жителей.
277
Луиза тут же вспыхнула и снова отвела глаза в сторону. Но, почувство-
вав прилив доверия к нему, она тут же вновь стремительно заговори-
ла:
— Дорогой папа был в ярости. Всю дорогу он был просто вне
себя. «Ч.п.1 этого типа», — говорил он, и еще разные ужасные сло-
ва, ну, вы понимаете, относительно вас. «Я всю жизнь наблюдал за
схватками, но такого бойца еще не видел, и ч.п. меня, — говорил он, —
если я понимаю, как этот парень с ним справился». Понимаете, папа
был очень сердит, потому что хочет выдать меня за капитана Хог-
бена...
— И вы собираетесь выйти за него замуж, дорогая мисс Тремьян?
— Насколько я знаю, ни в коем случае! — воскликнула Луиза, с вызо-
вом вскинув свой маленький подбородок. — Как я уже говорила, папа так
расстроился, что был вынужден остановиться у своего клуба, оставив меня
в холле. Но я выскочила наружу, села в экипаж и приказала Джою отвезти
меня сюда.
— Как я понимаю, вы хотите что-то сообщить мне?
— Да, да, да! О, дорогой мой мистер Чевиот, я должна сообщить вам
две ужасные вещи. Я так хотела сказать их вам прошлым вечером, но в
первый раз там была Флора Дрейтон... — Она остановилась.
— Да, — сказал Чевиот, уставясь в пол.
Он чувствовал, что от этой стройной девушки в синем тюрбане и белой
накидке исходит волна страха и неуверенности. И, что было хуже всего
и чего он никак не мог понять, эти страх и неуверенность начинали сказы-
ваться и на нем.
— Я хотела рассказать вам, — ее сотрясала дрожь, но она продолжала
говорить чистым звонким голосом, — об... об этом человеке.
— Человеке? Каком человеке?
— О том, к которому имела отношение Мэг Ренфру. Говорят, она про-
сто обожала его. Так сильно, что порой даже ненавидела его. Вы понимаете
это?
— Думаю, что да.
— А я никак не могу понять. Но говорят, — с предельной откровеннос-
тью продолжала Луиза, — что Мэг крала деньги для этого человека и по-
хитила драгоценности, чтобы он мог играть. Но она была в ужасно тяже-
лом положении: бедная родственница, целиком зависящая от леди Корк.
Она понимала, что если леди Корк это станет ясно, она выкинет ее из до-
му. Поэтому несколько дней назад она сильно изменилась.
Чевиот кивнул, не поднимая глаз.
— Мэг была жесткой, ужасно жесткой женщиной. И, говорят, она ска-
зала ему, что никогда больше не украдет для него ни одного пенни, тем
более никаких драгоценностей. Если же он будет настаивать, сказала она
ему, то она расскажет о нем леди Корк и всем остальным. А у этого чело-
* «Черт побери»: застенчивая Луиза не осмеливается сказать эти слова вслух.
278
века (о, дорогой мистер Чевиот, я только повторяю сплетни!) был очень
отвратительный характер.
Несмотря на всю свою сдержанность, Луиза не могла скрыть волнения.
— А он сказал, что если только она промолвит хоть слово кому-нибудь,
он убьет ее. Застрелит. И это случилось, не так ли?
Снова Чевиот кивнул, не глядя на нее. Он догадывался, что она бросает
на него быстрые испытующие взгляды, приоткрыв свой большой невин-
ный рот.
— И понимаете, прошлой ночью, когда вы задавали людям вопросы,
я п-пыталась вам все рассказать. Но вокруг было так много народу и все
слушали! Я могла лишь намекнуть.
От возбуждения на лбу у Чевиота выступил пот. Он даже не предпола-
гал, что убийца окажется почти у него в руках. Склонив голову, он стоял
лицом к Луизе, ухватившись левой рукой за край стола со следами ожогов
от сигар.
— Да, я все понимаю, — сказал он. — Как и леди Корк. Но ваши на-
меки были так загадочны, так невнятны, что я не воспринял их, пока
Фредди Деббит сегодня утром не объяснил мне всего в кофейне. Луиза!
Ведь все это может быть обыкновенными сплетнями. Могу ли я им
доверять?
— Ладно! Об этом говорили мои папа с мамой. Я всегда подслушиваю,
хотя они об этом не догадываются.
— А теперь послушайте меня. Кому-то должно быть известно имя лю-
бовника Мэг, который угрожал ей! Вы знаете его?
— А вы... вы нет?
— Нет, да и откуда мне было узнать, если все словно воды в рот набра-
ли? Что говорят — кто он такой?
— А в-вы не догадываетесь?
— Да нет же, нет! Так кто он такой?
— Ну ладно! — пробормотала Луиза, опуская ресницы. — Некоторые
считают, что это вы.
Нержиданность и невероятность этих слов так потрясла обоих, что им
пртребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
Секунды шли за секундами. Чевиот, который всем весом опирался,на
левую руку, лежащую на столе, почувствовал, что ладонь'ее мокра от по-
та. Качнувшись, он сделал шаг вперед и едва не упал.,
— Откровенно говоря, — заторопилась» Луиза, — я-то знаю, что это не-
правда!
Но она сама не была уверена в своих словах, несмотря на все усилия,
которые предприняла, чтобы предупредить его; она Испытывала страх пе-
ред ним, и в ее голосе слышалась мольба — «опровергни меня!».
— Хотя надо сказать, — столь же торопливо, продолжала она, — порой
вы в самом деле просто ужасно увлекаетесь азартными играми. Но только
когда вы крепко выпьете. А в обществе вы никогда не позволяете себе на-
пиваться.
279
Она использовала почти те же самые слова, что и полковник Роуэн
прошлым вечером.
Луиза остановилась. Подняв глаза, он уставился ей в лицо.
— Луиза, — хрипло сказал он, — вы в самом деле считаете, что я мог
брать деньги у женщины? Или что я нуждался в них? Я ведь в них не
нуждаюсь!
— Нет, нет, нет! Но... но люди часто говорят такое, хотя на самом
деле им очень нужны деньги, не так ли? И многие удивляются, что, мол,
если у вас столько денег, почему же вы пошли на эту ужасную работу по-
лицейского офицера?
Чевиот взял себя в руки. Он видел опасности, подстерегающие его на
каждом шагу и исходящие от этой тупоголовой публики, которую нельзя
ни убедить, ни разубедить. И он еще пытался опрашивать их относительно
убийцы!
Знала ли все это Флора? Во всяком случае, кое-что ей должно быть
известно. Тогда становится понятно...
— Поверите ли вы мне, — обратился он к Луизе, — если я скажу вам,
что до прошлого вечера я никогда в жизни не встречался с Маргарет Ре-
нфру? Ведь, в сущности, она сама это признала в присутствии других лиц!
— Но... но ведь так она и должна была говорить, разве нет? И Мэг
всегда объявляла, что может влюбиться только в человека старше себя,
который, — Луиза замялась, подбирая слова, — который принят в свете.
Я припоминаю, как однажды она заметила (о, лишь мельком, поправляя
шляпку), как хорошо вы держитесь на лошади.
— Послушайте! В первый раз я услышал имя этой женщины...
Чевиот резко остановился.
Как от потрясения могут порой замереть все эмоции, так же оно может
заставить увидеть ряд фактов, которые и до этого были на виду, но им
не придавалось подобающего значения. Перед его мысленным взором яс-
но предстали его собственные слова и факты, о которых эти слова гово-
рили. И факты и события стали быстро выстраиваться в стройную
цепочку.
Раньше он не видел их в такой последовательности. Он был ослеплен
своими чувствами. Стоя у стола, он рассеянно смотрел куда-то в простран-
ство. Под красным абажуром лампы, рядом с листами своего рапорта он,
опустив глаза, увидел пистолет полковника Роуэна с блестящей серебряной
рукояткой.
Если бы только прошлой ночью ему удалось снять обычные отпечатки
пальцев с пистолета, чтобы выяснить, кто стрелял, ему бы уже была из-
вестна истина. Вместо этого...
— Копоть! — громко сказал он. — Копоть, копоть!
Луиза Тремьян, вскочив с кресла, отпрянула от него.
— Мистер Чевиот! — со страхом выдохнула она, вскинув руки и тут
же уронив их. — Я еще не сказала вам, — заторопилась она, — самое
ужасное из всего. Это касается и вас, и... и леди Дрейтон.
280
Чевиот был вынужден прервать нить размышлений.
— Да? — едва ли не грубо осведомился он. — Да?
Луиза пододвинулась к окну. Чувствовалось, что она разрывалась меж-
ду страхом и обожанием: она боялась испытать обиду и в то же время
она бы с наслаждением перенесла оскорбление от него.
— Мы танцевали, — сказала она, — с Хьюго Хогбеном. Должно быть,
это было после... после того...
— После того, как была убита мисс Ренфру. Так?
— Да! И мы... — Теперь настала очередь Луизы замолчать, склонив
голову.
Она явно встревожилась, куда больше, чем он пять минут назад. Чеви-
от не услышал тяжелые грузные шаги, казалось, сотрясавшие весь дом,
и пропитой голос, который раздался внизу.
— Это папа, — сказала Луиза. Ее короткий носик и большие губы
сморщились, как у ребенка. — Он будет бить меня. Он добрый, хороший
человек, но если я чего-нибудь не придумаю, он изобьет меня. Я не могу
этого вынести, не могу!
Кинувшись к дверям, она растворила их и захлопнула за собой.
Чевиот в ту же секунду бросился за ней, но уже опоздал. Кроме кон-
стебля, застывшего под потухшим светильником, коридор был пуст, и па-
радные двери уже захлопнулись.
Он услышал густой мужской голос, перекрывавший скрип экипажа и то-
пот копыт, когда коляска разворачивалась во дворе. Луиза дала ему по-
нять, что его и Флору подстерегают большие опасности. Но она исчезла
вместе со своим добрым, хорошим папой.
Чевиот вернулся взять шляпу. Он решил не ходить к тем, кто ждал
его наверху в квартире полковника Роуэна. Вместо этого, дав корот-
кие указания инспектору Сигрейву и сержанту Балмеру, он вышел
наружу.
В верхней части Уайтхолла он нашел кеб. После поездки, которая пока-
залась ему невыносимо долгой, по грязным улицам, в лужах которых уже
начинали отражаться газовые светильники, он наконец оказался у дома но-
мер восемнадцать по Кавендиш-сквер.
Дом Флоры был сложен из белого камня, которого еще не коснулось
дыхание смога. Но все окна его были плотно закрыты, и за ними не было
видно ни огонька, не раздавалось ни звука. Хотя он стучал в двери и едва
не оборвал шнур звонка, дергая за его медную ручку, ответа не после-
довало.
Пообедав и тщательно переодевшись, в половине десятого вечера Чеви-
от, дожидаясь своих спутников, стоял в темном проходе на Беннет-стрит
рядом с Сент-Джеймс-стрит, глядя на игорный дом Вулкана, который, ка-
залось, ждал его появления.
281
Глава 12
«НА ТРИНАДЦАТЬ, ЧЕРНОЕ»
Во тьме подъезда, по обе стороны его, показались физиономии двух че-
ловек — один был пониже, а другой повыше Чевиота.
Чевиот, в полном вечернем костюме, включавшем в себя длинное, до
пят, черное пальто с короткой пелериной, воротник которого был оторочен
каракулем, и высокий блестящий цилиндр, расположился между ними.
— Свисток взяли, сэр? — шепнул сержант Балмер справа от него.
— Да. Он спрятан под фалдами фрака, и заметить его невозможно.
— А дубинку?
— Нет.
— Вы без дубинки, сэр? — в свою очередь осведомился инспектор Сиг-
рейв. — Но у вас, конечно, есть пистолет?
— Пистолет? — Чевиот повернулся к нему. — С каких пор отделу уго-
ловных расследований разрешено пользоваться оружием?
— Э-э-э... что, сэр?
Чевиот спохватился. Он несколько раз сглотнул слюну, чтобы справить-
ся с растерянностью.
— Прошу прощения. Обмолвился. А теперь слушайте: я не думаю, что
вам или кому-либо еше необходимо входить в дом. Но если в этом возник-
нет необходимость и у кого-то из ваших молодцов есть оружие, избавьтесь
от него. Вы поняли меня?
Сержант Балмер, насколько Чевиот успел заметить, был смел, но беспе-
чен. Инспектор же Сигрейв, несмотря на свою внешнюю невозмутимость,
был куда более обеспокоен.
— Сэр! — вежливо сказал он. — Прошу прощения, суперинтендант, но
в этом доме полно пистолетов и сабель. И мистер Пиль сказал, что при
особых обстоятельствах мы тоже можем пользоваться ими.
— Сейчас у нас нет таких обстоятельств. А теперь внимание!
Стояла ясная холодная ночь; луны не было видно, но звезды светили
ярко и чисто.
Беннет-стрит, короткая и узкая улочка, освещенная лишь одним фона-
рем, была первой улицей справа, если с Пиккадилли сворачивать в сторону
Сент-Джеймс-стрит. Чевиот и его спутники стояли в подъезде рядом с тем-
ным зданием каретной мастерской мистера Купера. Ёеннет-стрит была
столь же пустынна, как бульвар в Помпея^. Но ’сквозь густую непролазную
грязь, покрывавшую Сент-Джеймс-стрит, непрестанно пробирались кабри-
олеты, экипажи, кареты и были слышны окрики кучеров, щелканье бичей.
Чевиот обратился к своим спутникам.
— Придет время, — ^сказал он, — когда эти люди — все они! — будут
считать вас своими друзьями, своими защитниками, своими спасителями
в дни мира и дни войны. Вам достанется высокая честь. Помните об этом!
Сержант Балмер промолчал. Инспектор Сигрейв коротко хмыкнул.
282
— Полагаю, что на нашу долю это не достанется, сэр.
— Да. Ваше время обойдет вас стороной. Но это придет, — схватил его
за руку Чевиот, — если вы будете действовать по моим указаниям. Вы не
должны пользоваться никаким оружием, ни огнестрельным, ни холодным;
только ваши руки и дубинки, если понадобится.
— Я с вами, сэр, — сказал сержант Балмер. — Я не могу оставить ору-
жие на улице. Но я могу разрядить его.
— Сэр! — сказал инспектор Сигрейв. — Вы были раньше у Вулкана?
— Да, — солгал Чевиот.
— Значит, вы догадываетесь, что вас ждет, если они поймут, откуда
вы?
-Да.
— Очень хорошо, сэр, — сказал инспектор, отдавая ему честь и снова
вытягивая руки по швам.
Откинув полу пальто рукой в белой перчатке, Чевиот вытащил тяжелые
серебряные часы на серебряной же цепочке, как требовалось этикетом ве-
чернего костюма.
— Ровно десять тридцать, — сказал он. — Время идти. Ах, да. Вот что
я забыл спросить. Этот Вулкан... Как он выглядит?
В темноте он услышал удивленный вздох сержанта Балмера.
— Вы же, кажется, здесь бывали, сэр? И никогда не видели его?
— Во всяком случае, мне его не представляли.
— Этакий здоровый малый, сэр, — пробормотал сержант Балмер, ка-
чая головой. — Выше вас и пошире в плечах. Голова у него совершенно
голая, без единого волоска на ней. Один глаз стеклянный. Не помню толь-
ко какой — правый или левый. И говорит, и ведет себя, как джентльмен,
хотя не знаю, где он этого набрался. Если вы собираетесь поговорить с
ним...
— Именно это я и собираюсь сделать, и вы это знаете.
— Тогда держите ушки на макушке, сэр. Вы и не услышите, как он под-
крадется к вам, а двигается он стремительно, как молния. И если начнется
свалка, главное, не позволяйте ему заходить к вам со спины.
— Почему его называют Вулканом? Ведь это не подлинное его
имя?
— Еще бы. — Сержант ухмыльнулся. — Но один джентльмен, очень
образованный человек, рассказал мне эту историю. Думаю, что из Библии.
-Да?
— Да, сэр. Вулкан был богом подземного мира, а его жена была богиня
Венера. Однажды она забавлялась с Марсом, богом войны, и Вулкан засту-
кал их. Ну вот! То же самое произошло и с этим Вулканом, что через
дорогу.
— Вот оно что! Каким же образом?
— У него как-то была очередная жена; красивая баба, но та еще стерва.
Как-то он засек ее; , как говорится, на месте преступления — на ней не было
ни клочка одежды, а рядом находился армейский офицер. И наш Вулкан
. 283
выкинул этого Марса прямо через окно второго этажа. Так что он непрос-
той тип. Будьте настороже!
— Ясно. Ну, инструкции у вас имеются. Удачи.
Спустившись по ступенькам подъезда, в котором они скрывались, Чеви-
от пересек темную улицу.
Вечерний Лондон был заполнен скрипом колес и глухим топотом ко-
пыт; для него было странно слышать эти звуки, но отделаться от них он
не мог.
Вулкану принадлежал трехэтажный дом темного кирпича, причем верх-
ний этаж был меньше по размерам, чем остальные два. На улицу из окон
не пробивалось ни лучика, если не считать, что, когда входная дверь приот-
крывалась, из ее проема падал свет, горевший в вестибюле дома. Как ему
было известно, такой внешний вид был свойствен всем игорным домам,
и те, кто сюда направлялся, воспринимали свет из дверей как приглашение
войти.
Поставив ногу на первую ступеньку, ведущую к дверям, Чевиот
оглянулся.
Да, приходится признать, что он несколько нервничал.
Но в глубине души он понимал, что это состояние овладело им лишь
потому, что он не нашел Флору. В течение тех часов, пока он отчаянно
искал ее, расспрашивал о ней всех встречных, ему стало ясно одно: Флора
была для него больше, чем женщиной, которую, как он считал, любил.
Она была необходима ему, она владела его жизнью и душой; и, хотя он
никогда не осмелился бы произнести вслух столь банальные слова, он не
мог жить без нее.
Думать так не возбранялось. Тем не менее необходимо было существо-
вать дальше. Жить в пустынном для него Лондоне, столь незнакомом и
в то же время смутно узнаваемом, в городе, который принадлежал Флоре.
Если только...
Стоя на ступеньках, Чевиот встрепенулся.
Небольшой изящный экипаж с яркими светильниками на облучке, на ко-
тором восседал столь же элегантный кучер, вывернулся с Арлингтон-
стрит. Он пересек улицу, направляясь к дому Вулкана.
При вежливой поддержке лакея из экипажа выпорхнул человек, как две
капли воды смахивающий на Чевиота ростом и внешним видом. Но ново-
прибывший был моложе; у него были рассеянные глаза, длинный красно-
ватый нос и роскошные каштановые бачки.
Бок о бок они поднялись по каменным ступеням, вежливо уступая друг
другу дорогу, пока не оказались перед приоткрытой дверью.
— Только после вас, сэр, — сказал Чевиот, скромно отступая в сторону.
— Ни в коем случае, сэр! — провозгласил подъехавший гость, который
был слегка пьян и потому подчеркнуто любезен. — Прошу вас, прошу!
Я не могу себе позволить. Только после вас.
Этот обмен любезностями мог бы продолжаться до бесконечности, ес-
ли бы Чевиот не толкнул наконец входную дверь, после чего, обмениваясь
284
взаимными поклонами и улыбками, они оказались в небольшой прихожей,
смахивающей на пещеру. Прямо перед ними оказалась другая дверь: не-
смотря на лакированную поверхность и тщательность отделки, чувствова-
лось, что она толстая и тяжелая; в ее панель был вделан смотровой
глазок.
Со скрипом повернулся массивный ключ. Лязгнули два отодвигаемых
запора. Дверь приоткрыл швейцар в строгой черно-красной ливрее, гамму
которой оживляли лишь белый воротничок, такие же перчатки и золотые
(на первый взгляд) пряжки туфель. Как и у всех прочих швейцаров, у него
были густо напудренные волосы, хотя в целом привычка пудрить волосы
отмерла уже лет тридцать назад.
Любой полисмен, бросив лишь беглый взгляд на замкнутое лоснящееся
лицо швейцара, изрезанное шрамами, понял бы, с кем имеет дело, и насто-
рожился.
— Добрый вечер, милорд, — с равнодушным дружелюбием сказал
швейцар. Затем с тем же выражением, в котором скользнула лишь легкая
тень заинтересованности, он повторил: — Добрый вечер, мистер Чевиот.
Чевиот пробормотал что-то невнятное. Его нервы, моментально на-
прягшиеся в преддверии неизвестности и в ожидании опасности, сразу же
успокоились, как только он понял, что тут его должны хорошо знать.
Швейцар молча помог освободиться от пальто неизвестному джентль-
мену. Но тот не выразил намерения снять цилиндр, и Чевиот предпочел
поступить так же.
— Ха-ха-ха! — внезапно разразился смехом джентльмен. Глаза его воз-
бужденно блестели, и он потирал руки в белых перчатках в предвкушении
удовольствия. — Хорошая игра сегодня, Симпсон?
— Как всегда, милорд. Не затруднит ли вас, джентльмены, пройти
наверх?
Мраморный вестибюль, в котором встретил их швейцар, был большим
и пустынным, хотя под высоким потолком стояла удушливая атмосфера,
которую лишь несколько смягчал слабый запах цветов. Описывая его
внешний вид, журналист обязательно написал бы, что «тут в изобилии
стояли вазы, содержавшие изысканные букеты и экзотические растения».
Лестница, покрытая красным ковром, вела к закрытым дверям наверху.
Перила ручной работы представляли собой затейливое сплетение металли-
ческих кружев, выкрашенных золотой краской. Джентльмен так и лучился
приветливостью, поднимаясь по лестнице рядом с Чевиотом.
—- Вы впервые у Вулкана, сэр? — осведомился он.
— Пожалуй, что так, должен признаться.
— Вот как! Впрочем, это неважно. — По лицу милорда проскользнула
мгновенная тень. — Будем держаться рядом, и я вас тут со всем познаком-
лю; за пару дней освоитесь. Главное, что тут идет честная игра. — При
этих словах к нему вернулось искрящееся дружелюбие. — Чувствую, что
сегодня мне повезет, я всегда это чувствую. К чему вы испытываете при-
страстие? Красное и черное? Карты? Просто рулетка?
285
— Боюсь, что я слабо разбираюсь, что такое «красное и черное».
Джентльмен внезапно остановился и, нетвердо держась на ногах, оперся
спиной о металлические перила.
— Не знаете, что такое «красное и черное»? — воскликнул он, в изумле-
нии открыв глаза. — Ну и ну! Черт побери! Вы сущий Джонни Новичок.
Да игры проще и быть не может. Я покажу вам!
Милорд распростер руки в белых перчатках.
— Вот стол, — объяснил он. — Вот тут нуар, то есть черное, слева от
меня. Тут руж, красное, справа. В середине сидит крупье...
Он поперхнулся, зашедшись от смеха, но потом снова стал серьезен.
— Прошу прощения, — сказал он с поклоном. — Столько общался с
этой публикой (хорошие ребята, должен вам сказать), что и говорить стал,
как они. Я имею в виду крупье, конечно.
— Думаю, что понимаю вас.
— Отлично. Крупье, под руками у которого шесть колод перетасован-
ных карт, сначала выкладывает карты слева. Смысл в том, что на картах
должно выпасть тридцать одно или число, как можно более близкое к
нему. Предположим, что крупье выкинул тридцать одно очко. Он гово-
рит: «Первый!» Затем поворачивается направо, к красному полю. Улав-
ливаете?
— Да.
— Хорошо. На этот раз, предположим, он выкладывает туза (он идет
за единицу), затем картинку (это десятка), девятку, еще картинку, пятерку
и... черт побери! — удивленно остановившись, джентльмен облизал гу-
бы. — Сколько выпало на красное?
— Тридцать пять.
— О, это плохо. Крупье кричит: «Четыре! Черное выиграло!» Все очень
просто: вы делаете ставку на красное или черное, вот и все, — джентльмен
замолчал. — Правда, всегда есть шанс, что выпадет апре.
— И что же это значит, разрешите осведомиться?
— А! Это значит, что и на черное, и на красное выпало одинаковое
число. Тридцать один, тридцать четыре, как хотите. К счастью, бывает это
нечасто. — Джентльмен слегка нахмурился. — И в таком случае банк за-
гребает все деньги.
— Банк загребает... — начал Чевиот, спохватившись, закашлялся и
кивнул.
— Просто, не так ли? — спросил милорд.
— Очень. Не подняться ли нам?
На площадке они оказались перед дверью, относительно которой не бы-
ло никаких сомнений, что она из прочного металла; никаких глазков в ней
не было. Чевиот сразу же обратил на это внимание.
«Красное и черное» было не только простой игрой — эта игра была
рассчитана на простодушных и доверчивых; Когда в деле были все шесть
колод, одно и то же число на красном и черндм полях выпадало куда чаще;
чем понтирующие, целиком захваченные страстью к игре, могли предполо-
28б
жить; банк неизменно оставался в выигрыше. Банк вообще ничем не риско-
вал: понтирующие постоянно заключали пари друг с другом.
— Ну, а моя игра, — воскликнул джентльмен, — это рулетка! Сегод-
ня я их высажу; провалиться мне, если я этого не сделаю. Кроме того,
у стола с рулеткой всегда есть нечто весьма привлекательное. Кэти
де Бурк.
— Ах, да, — согласился Чевиот, делая вид, что это имя ему знако-
мо. — Кэти де Бурк.
Джентльмен подмигнул.
— Она собственность Вулкана, — сказал он, — но эта женщина принад-
лежит всем. Вы не сможете не заметить, что она постоянно у стола с ру-
леткой. И если ее не окрестили в церкви просто Кейт Бурк, то я не... впро-
чем, неважно. Волосы цвета воронова крыла! Пухленькая, как куропаточ-
ка! Смуглая, как...
Он замолчал. За дверью прозвучал звонок, который скорее всего исхо-
дил от швейцара внизу.
Четырехдюймовая стальная дверь беззвучно приотворилась. На пороге
стоял очередной швейцар, и Чевиот поймал себя на том, что не может
оторваться от разглядывания безжизненных глаз и припудренного лица в
шрамах.
За его широкой спиной был виден большой игорный зал с высоким по-
толком; в помещении стояла густая жаркая духота. Зал занимал все про-
стр&нство дома от стенки до стенки.
Окон тут не было. Желтые бархатные портьеры с красным узором
сплошь закрывали все стены, опускаясь до темно-красного ковра, украшен-
ного желтыми кругами. В стене слева Чевиот увидел огромный мрамор-
ный камин, в котором бушевало пламя. Вдоль стены справа стоял длин-
ный стол под белой скатертью; на нем теснились серебряные блюда с санд-
вичами, салатами из лобстеров, вазы с фруктами и длинные ряды
бутылок.
Но, главное, тут было лихорадочное возбуждение, царящее вокруг сто-
лов, уставленных высокими канделябрами с восковыми свечами.
Напротив железной двери боком стояли два стола — каждый восемнад-
цати футов в длину, закругленные с концов и затянутые зеленой тканью
для записи ставок.
Ближайший стол был предназначен для игры в «красное и черное», с
большим красным треугольником в правой части стола и таким же черным
треугольником — в левой. Оттуда, где стоял Чевиот, второй стол он раз-
личал хуже, но тот ему напомнил обыкновенную рулетку, если не считать,
что колесо было погрубее с виду.
За каждым столом сидел крупье. Рядом с ним стоял второй крупье, де-
ржа в руке деревянную лопаточку с длинной ручкой.
— Пока, пока, — сказал Чевиоту джентльмен и беззвучно удалился,
ступая по толстому ковру. Его голос прозвучал до странности громко в
этом обширном помещении.
287.
Тут стояла тишина, нарушаемая только негромким бормотанием
крупье, шлепаньем выбрасываемых карт, пощелкиванием шарика в колесе
рулетки и сухими звуками деревянной лопаточки, сгребающей фишки из
слоновой кости.
Чевиот, обшаривавший зал взглядом в поисках шулеров и вышибал
Вулкана, присмотрелся к столу. Места вокруг него были прочно заняты
публикой, большинство которой составляли мужчины в безукоризненных
вечерних костюмах и цилиндрах; они сидели бок о бок на стульях, пред-
ставлявших грубое подобие чиппендейловских изделий.
Крупье, убедившись в том, что и черная и красная половина стола по-
крыты фишками, каждая из которых имела стоимость от пяти до ста фун-
тов, быстро стал выбрасывать карты на черное.
Не сводя глаз с разлетающихся карт, Чевиот приблизился к столу.
— Шесть! — пробормотал крупье. — Теперь на красное.
Молодой человек со старообразным выражением лица, который выгля-
дел лет на сорок, хотя ему было не больше двадцати одного — двадцати
двух лет, перевел дыхание и придвинулся со стулом поближе.
— Теперь-то мне повезет! — зашептал он. — Красное просто обязано
выпасть! Обязано! Бьюсь об заклад...
— Тс-с-с!
Крупье выкладывал карты на другой половине стола. Руки его двига-
лись быстро и четко, но не настолько, чтобы нельзя было подсчитать коли-
чество выпадающих очков.
Он выбросил даму пик, валета бубен и десятку червей, все по десяти
очков. Помедлив, он перевернул очередную карту, которая оказалась вось-
меркой бубен.
— Семь! — объявил он. — Выиграло черное.
Молодой человек искривил старческое лицо; казалось, что его веки не
смогли удержать тяжесть ресниц. Он что-то пробормотал и поднялся из-за
стола. Стоявший рядом с ним высокий и грубовато-добродушный человек
с внешностью отставного морского офицера и с белоснежным пластроном
накрахмаленной рубашки мягко взял его под руку и повлек за собой.
Обогнув этот стол, Чевиот направился к рулетке. В камине потрескивал
огонь, бросая отблески на ряды бутылок.
На рулетке закончился очередной кон, и он услышал легкий вскрик. Раз-
далось пощелкивание сгребаемых фишек. У этого стола тоже было полно
народу. Бесшумно подошел швейцар с подносом, на котором стояли бока-
лы с кларетом, бренди и шампанским.
Приблизившись к рулетке, Чевиот остановился и огляделся. Вдоль всей
задней стены на высоте примерно четырнадцати футов шла узкая галерея,
перила которой тоже напоминали металлическое кружево, но скорее всего
были сделаны из полированного дерева. С обоих концов галереи, тоже за-
тянутой желтым бархатом и устланной красными ковровыми дорожками,
в игорный зал опускались две узкие лестницы.
«Вот оно», — подумал Чевиот.
288
Желтые портьеры не могли скрыть три двери, выходящие на галерею.
Средняя была из блестящего красного дерева, и на ней красовалась золотая
буква «В».
«Личный кабинет Вулкана. Если он достаточно аккуратен, и описание
Фредди правильно, и мой план чего-нибудь стоит...»
Он посмотрел еще раз на стол рулетки, вокруг которого стояла толпа.
У стола сидели две женщины.
Одной из них, судя по описанию милорда, была Кэти де Бурк, принад-
лежавшая Вулкану.
Она сидела с правой стороны стола, повернувшись спиной к изобилию
закусок — салатам из лобстеров и грудам сандвичей. Кэти была невысо-
кой, хорошенькой и мрачноватой женщиной. Ее глянцевые черные волосы,
схваченные блестящей цепочкой, были зачесаны назад, открывая уши. Гла-
за у нее были живыми и яркими, но черные зрачки мрачно смотрели на
все окружающее. В правой руке она держала кучку фишек, рассеянно кидая
их перед собой на стол. Полные ее губы были плотно сжаты, и выражение
лица было явно подавленным.
Другая же женщина...
Взгляд Чевиота переместился к дальнему концу стола, где на стуле ря-
дом с крупье сидела другая женщина.
Это была Флора.
— Делайте ваши ставки, леди и джентльмены, — раздавался тонкий
равнодушный голос крупье. — Делайте-ваши-ставки; делайте-ваши-ставки;
делайте-ваши-ставки.
Флора почувствовала его присутствие гораздо раньше, чем он увидел
ее; может быть, она следила за ним с первой же минуты; Она сидела с
опущенными ресницами; на ней было темно-синее бархатное платье, ото-
роченное золотой каймой, с низким декольте; платье поддерживали на пле-
чах лишь две полоски материи.
Перед ней лежала небольшая кучка жетонов слоновой кости. Густые зо-
лотистые волосы Флоры, так же, как у Кэти, были отброшены назад, на-
поминая о прошлой ночи. Вплотную за стулом, не спуская с нее глаз, стоял
ее мускулистый кучер в ливрее.
На мгновение она вскинула глаза на Чевиота.
В этом взгляде были раскаяние, и призыв, и мольба о прощении.
И когда их взгляды встретились, они почувствовали такую близость, слов-
но лежали в объятиях друг друга.
«Что ты здесь делаешь?» — спрашивал се взгляд, в котором светилось
понимание.
«А что ты здесь делаешь?»
Флора растерянно опустила глаза, перебирая фишки. Кучер узнал Чеви-
ота и испустил вздох облегчения.
Чевиот беззаботно пошел вдоль стола, лавируя между джентльменами,
которые, прежде чем сделать ставки, освежались из бокалов, что подносил
им швейцар.
10 «Скандал и Хай-Чимцщ*
289
Царящий тут азарт игры, казалось, совершенно не трогал Чевиота. Он
никогда не мог понять тех странных людей, которые посвящали весь свой
досуг картам, когда вокруг было так много хороших книг. Правда, порой
его одолевали и другие искушения. И если бы не сила воли, он легко мог
бы увлечься женщинами и выпивкой.
Когда он был очень молодым человеком в той жизни, которая невоз-
вратно миновала, он был готов пуститься во все тяжкие. Он кончал Кем-
бридж, и одна девушка была просто вне себя и отказывалась выйти за
него замуж, потому что он решил вступить в полицию вместо того, чтобы
стать практикующим юристом. Он был слишком упрям, чтобы уступить
ей, но пустился в длительный запой. На что девушка сказала...
Воспоминания заколыхались и померкли.
Память явно подводила его; он не мог даже вспомнить ее имя и как
она выглядела.
От спертого воздуха, от жара камина и свеч, от постоянного мельтеше-
нья гостей, которые не играли, а медленно перемещались по комнате, затя-
нутой желтым, у него потемнело в глазах и закружилась голова.
Он сосчитал до десяти и понемногу пришел в себя. Пока он помнит
свои обязанности полицейского, все остальное не имеет значения. Если же
он забудет и их...
Теперь он оказался по другую сторону стола рулетки и стал лениво про-
хаживаться вдоль него. На его поле по обе стороны от нескладного колеса
располагались желтые квадраты с черными и красными цифрами на них.
Это было...
Он мгновенно насторожился.
Когда шарик рулетки останавливался на цифре ноль, все ставки доста-
вались банку. На этом колесе ноль повторился дважды. Было и кое-что
еще.
— Делайте ваши ставки, леди и джентльмены! Делайте-ваши-ставки;
делайте-ваши-ставки-делайте-ваши-ставки!
Чевиот втесался в толпу, прижавшись бедром к столу, как раз между
Флорой и первым крупье. Кучер почтительно поклонился и сделал шаг в
сторону.
С Флорой Чевиот не обменялся ни словом. Он лишь нежно положил
руку ей на плечо. У нее была теплая и чуть влажная кожа, и плечо дрогну-
ло под его пальцами. Снова она мельком бросила беглый взгляд в его сто-
рону. Под тонким слоем пудры, покрывавшей ее лицо, было видно, что
она слегка раскраснелась и вспотела.
— Добрый вечер! — громко сказал Чевиот ближайшему крупье, чтобы
привлечь к себе его внимание.
Крупье, приподняв голову, кивнул и улыбнулся, показав испорченные
зубы.
— Добрый вечер, мистер Чевиот! — ответил он и снова речитативом
затянул приглашение делать ставки.
Теперь Чевиот обратился ко второму крупье.
290
— Для начала, — еще громче сказал он, — обменяйте мне скромные
двести фунтов. Будьте любезны, на фишки по пятьдесят фунтов.
Из бокового кармана он извлек деньги, которые успел взять в Гроллер-
банке. Тысяча фунтов в пятифунтовых банкнотах составляла внушитель-
ную кучу денег.
В ту же секунду на него обратили внимание не менее дюжины пар глаз;
обступив его, любопытные внимательно наблюдали за его действиями.
У стола, за которым играли в «красное и черное», по его прикидкам,
стояли девять молодцов Вулкана. По крайней мере четверо рассредоточи-
лись среди публики, слоняющейся по комнате и глазеющей. Вместе с еще
двенадцатью типами, сгрудившимися вокруг стола рулетки с колесом по-
средине, их было человек двадцать пять.
Вполне возможно, что их было и больше, скажем, на четыре или пять
человек, то есть среди ста двадцати гостей четверть принадлежала людям
Вулкана.
Второй крупье, перед которым лежала целая куча банкнот, золотых мо-
нет и фишек, только кивнул. Засунув остальные деньги себе в карман, Че-
виот протянул сорок пятифунтовых купюр и получил четыре жетона по
пятьдесят фунтов каждый. Он небрежно взял их неловкими пальцами.
Один жетон у него выскользнул. Он упал на ковер рядом с первым
крупье, который в этот момент склонился к рулетке. Нагнувшись, Чевиот
быстро взглянул на правую ногу крупье, которую тот держал под псевдо-
чиппендейловским стулом.
Затем он выпрямился.
— Сегодня вечером, — объявил он звенящим голосом, — ко мне при-
шло вдохновение.
И, вспомнив номер на воротничке мундира сержанта Балмера, он про-
тянул руку и кинул сотню фунтов на черную цифру тринадцать.
Среди собравшихся вокруг стола пронесся тихий шепот.
— Джек!., — невольно запротестовав, начала Флора.
Снова он ободряюще сжал ее плечо.
Все шло, как он и надеялся. Если человек так уверен в себе, что идет
против общепринятых правил, то остальные последуют за ним.
Он увидел обращенные к нему лица, раскрасневшиеся от кларета и
бренди. Руки стали перебирать жетоны из слоновой кости. Его знакомый
джентльмен, чей нос заметно покраснел от выпивки, решительно кинул
двадцать фунтов на ту же цифру — черную тринадцать. То же сделал и
высокий молодой человек с рыжеватыми бачками, сидевший в дальнем
конце стола, которого, как смутно припомнил Чевиот, он видел на балу
у леди Корк. Остальные, проявив ббльшую осторожность, ставили на крас-
ное или черное, на чет или нечет. Большинство из них делили между собой
четыре номера, кроме очень высокого стройного юноши, который стоял
с мрачным видом человека, изображающего Гамлета; он бросил на крас-
ную шестерку на шестьдесят фунтов жетонов. И затем, надвинув шляпу
на глаза, сел на свое место.
291
Все ставки были сделаны, игра предстояла нешуточная; у крупье изме-
нился тон голоса.
— Ставки окончены! — выразительно сказал он, вставая.
Одной рукой он крутанул красно-черное колесо, другой запустил шарик
из слоновой кости в направлении, противоположном вращению.
Наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь мерным пощелкиванием
шарика.
Соприкоснувшись с наклонной поверхностью колеса, шарик подскочил,
ударился о бордюр из той же слоновой кости и несколько замедлил свой
бег, то и дело стукаясь о переборки, разделявшие на колесе ячейки с разны-
ми цифрами. Оно вращалось все медленнее и медленнее.
Суперинтендант Чевиот опять небрежно обошелся с оставшимися у не-
го жетонами: один из них опять упал на ковер. Чевиот нагнулся подобрать
его; быстро взглянув на правую ногу крупье, он выпрямился.
Колесо замедлило свое вращение, и шарик остановился. Слегка поколе-
бавшись, он, издав щелчок, свалился в ячейку с нулем.
Все стоявшие вокруг стола дружно выдохнули воздух, издав общий
стон, в котором смешались мольбы и проклятия.
И в это время Чевиот почувствовал, что за его спиной кто-то стоит,
внимательно наблюдая за ним.
В тени высокой галерейки, четко выделяясь на фоне желтых портьер
с красными узорами, стоял сам Вулкан.
Глава 13
СОБРАНИЕ ПРОКЛЯТЫХ
Но Чевиот не выказал никакого интереса к нему. Он даже не повернул
головы. Краем глаза он бросил на него лишь беглый взгляд, который поз-
волил ему создать представление о крупном широкоплечем человеке с бле-
стящей лысой головой, одетом в безукоризненное сочетание черного и
белого.
Самоуверенно улыбаясь, Чевиот обратил все внимание к столу. Пока
лопаточка на длинной ручке сгребала многочисленные жетоны, многие
бросали на него гневные взгляды, даже не очень скрывая желание прикон-
чить его тут же на месте.
Но его знакомый джентльмен, чье раскрасневшееся лицо сохраняло со-
вершенно бесстрастное выражение, всего лишь пожал плечами и вытащил
кошелек красного шелка. Рядом с ним сидел явный шулер, крепко сколо-
ченный человек в пестром парике, скрывающем шрамы на голове, который
что-то одобряюще шептал джентльмену на ухо.
Столь же невозмутим был и молодой человек с рыжеватыми бачками,
который прошлым вечером танцевал на балу у леди Корк. Рядом с ним
также располагался мошенник, подбадривавший своего молодого соседа-
игрока, дыша ему в затылок; то был костлявый человек средних лет с мор-
292
щинистым лицом и искусственными зубами, которые выдавались вперед,
когда он разговаривал.
— Джек! — шептала Флора, которая вслед за ним преданно поставила
пятьдесят фунтов на черные тринадцать. — Не думаешь ли ты, что уже
время...
— Естественно, думаю, мадам. — Галантность Чевиота была не лучше-
го сорта. Он бросил взгляд на белые скатерти столов с едой и винами и
кинул на зеленое сукно два оставшихся у него жетона. — Думаю, не меша-
ло бы освежиться, верно?
— Да, да, да! — Флора встала, отодвинув стул.
— Удача к нам придет попозже, — сказал Чевиот, обращаясь к муску-
листому кучеру Флоры. — А тем временем не подержите ли вы стул леди
Дрейтон и наши ставки?
— Да, Роберт, пожалуйста! — попросила его Флора.
— Я позабочусь обо всем, — сказал кучер, кивая с мрачным выраже-
нием лица. — Можете положиться на меня, сэр и мадам, я все сде-
лаю.
Глянув в дальний конец стола, Чевиот не мог удержаться от того, что-
бы не приглядеться к Кейт де Бурк.
Одинокая и отчужденная, Кейт сидела, положив локти на стол и рассе-
янно поигрывая жетонами. На ней было светло-зеленое платье, которое
отчетливо подчеркивало очарование ее плоти. Только раз, когда Чевиот де-
лал ставку, она подняла на него глаза, с любопытством взглянув на него.
Затем снова принялась поигрывать жетонами.
«Клик-клик-клик!» — доносилось до него их пощелкивание, когда он,
взял Флору под руку, проходил с ней под галереей.
Оценивая Флору, Кейт лишь чуть повернула голову, после чего верну-
лась к прежнему занятию.
Золотая волна волос Флоры падала ей на плечи. В своем темно-синем
платье, отороченном золотой вышивкой, в белых перчатках до локтей и
с золотистой сумочкой в руке, она была прекрасна, и ее красота бросалась
всем в глаза на фоне кричащей безвкусицы обстановки.
Но она держала голову опущенной, уставившись взглядом в ковер, и
голос ее был еле слышен.
— Джек.
-Да?
— Прошлым вечером, — все тем же тихим голосом торопливо загово-
рила Флора, — ты был так терпелив. Я же вела себя просто невыносимо,
просто ужасно. Мне было так стыдно потом! Стыдно, стыдно и еще раз
стыдно!
— Моя дорогая, не надо так волноваться. Мы обо всем переговорили.
Но теперь мы должны окончательно понять друг друга. Например, прош-
лой ночью мне довелось услышать сплетни о...
— ...и тем не менее, — тем же самым тоном прервала его Флора, — ты
мог бы сегодня нанести мне визит.
293
— Нанести тебе визит? Так я и сделал! Я чуть не оборвал у тебя зво-
нок. Но мне никто не отвечал.
Флору было еле слышно, когда она приподняла голову.
— Ах, да! Мне пришлось поехать навестить мою тетю в Челси, и я
сказала слугам не отвечать, если ты будешь звонить. Но ты в конце кон-
цов мог кинуть записку в почтовый ящик как доказательство твоего по-
сещения.
Остановившись, Чевиот внимательно пригляделся к ней.
— Боже милостивый, Флора, неужели ты всегда должна быть такой
упрямой?
— Упрямой? — Голубые глаза ее расширились и сверкнули, но она
успела подавить свой гнев прежде, чем он овладел ею. — Упрямая,—
прошептала она. — Да. Такая я и есть. Дорогой мой, что же мне теперь
делать?
— Ничего, — улыбнулся он, — если не считать того, что ты пустила в
ход чисто женское оружие. В таком возрасте...
— В каком возрасте?
— У тебя нет прав, почти нет свободы, никаких привилегий. Каким еще
оружием ты можешь пользоваться? Но прошу тебя, не пускай его в ход
против меня. В этом нет необходимости. Флора! Посмотри на меня!
Они стояли рядом с буфетом.
. Чевиот, который давно уже снял шляпу и сунул свои белые перчатки
за проймы жилета, положил шляпу на белую скатерть стола. Он припод-
нял большое блюдо с сандвичами с холодной говядиной и толстыми лом-
тями ветчины. Флора взяла один сандвич, по-прежнему не глядя на него.
Вдоль всего стола стояли влажные ведерки со льдом, из которых высо-
вывались горлышки бутылок, покоящихся в тающем льде. Вытащив одну
из них, с шампанским, марка которого была ему незнакома, он наполнил
два бокала. Флора, по-прежнему не поворачивая головы, взяла один из
них.
— Я хочу повторить, — сказал он, — что прошлой ночью я не слышал
никаких сплетен о Маргарет Ренфру и о себе. Насколько я догадываюсь,
их слышала ты?
— А ты считаешь, что под ними не было оснований?
— Слышала ли ты что-нибудь еще на эту тему?
— Нет. А было ли еще что слушать?
— Флора! Посмотри на меня! Подними голову!
— Не буду!
— Значит, тебе довелось услышать, — с сарказмом сказал он, — часть
этих сплетен, будто кража денег и драгоценностей — дело моих рук?
Флора вскинула полные слез глаза, и ее губы раскрылись в немом
изумлении.
— Но это просто смешно! Ты? Это сделал? Да это же просто предель-
но глупо... это... Интересно; какая глупая женщина осмелилась это
сказать?
294
— Как ты знаешь, все такие утверждения —из разряда сплетен. Но ес-
ли ты поверила в одно, то можешь поверить и в другое. Не так ли?
— Я...
— Разве ты только что не пустила в ход против меня чисто женское
оружие, Флора? А разве ты в глубине души не понимаешь, что у Маргарет
Ренфру никогда не было ничего общего со мной, а у меня с ней? Разве
ты не знаешь этого?
Наступило молчание. Затем Флора коротко кивнула.
— Да, — сказала она. — То есть я понимала — если ты со мной, то
просто не можешь быть с нею. — Она покраснела, но отважно взглянула
ему в глаза. — Да, у меня были такие ужасные мысли, вот и все. И я ниче-
го тут не могла поделать.
— Значит, можно считать, что между нами никогда больше не будет
никаких недоразумений?
— Никогда! Никогда! Никогда!
Он поднял бокал с шампанским. Флора чокнулась с ним. Быстрыми
глотками оба выпили содержимое бокалов, отставили их и дружно отло-
жили в сторону сандвичи, к которым никто из них не прикоснулся.
И Флора протянула ему руки.
Он просто физически не мог рассказать ей о самой большой опасности,
подстерегавшей их. Он не мог поведать ей о подозрениях мистера Ричарда
Мейна, внезапно вновь ужаснувших его. Если бы кто-то увидел, как из
муфты Флоры выпал пистолет или как он его прятал под лампу, обоим
им пришлось бы предстать перед судом по обвинению в убийстве.
Но об одном он должен был предупредить ее немедленно.
Он привлёк ее к себе и зашептал на ухо:
— Если ты доверяешь мне, дорогая, то ты должна сделать то, о чем
я прошу тебя. Ты должна уйти отсюда, и уйти немедленно.
•— Уйти? — Он почувствовал, как Флора встрепенулась. — Почему?
— Потому что тут вокруг громилы Вулкана. И их тут слишком много.
Я чувствую опасность.
— Громилы? Кто они такие?
Чевиот еще раз обвел взглядом помещение, стараясь не обращать на
себя внимания.
— Существует обычай нанимать для охраны таких домов несколько
здоровых мужчин, которым платят две или три гинеи за ночь.
—- Да? И что еще здесь делается?
— Здесь подлавливают простаков и этаких Джонни Новичков, которые
полны желания сорвать банк, и побуждают их играть, пока те не спускают
все, что у них есть. Шулера, конечно, заключают между собой надуманные
пари; потом, когда часа в три заведение закрывается, они рассчитываются
и с простаком, и между собой. Если у бедняги появляются подозрения —
ну что ж! Его чаще всего уговаривают не поднимать шума. Если же этого
не получается, к услугам шулеров есть громилы с пистолетами и ножами.
Он еще раз скользнул взглядом по человеку у желтой портьеры.
295
— Говорю тебе, — яростным шепотом обратился он к ней, — здесь их
слишком много! Слишком много шума и разговоров; разве ты не замеча-
ешь? В воздухе стоит слишком большое напряжение; ты только посмотри,
как они переглядываются друг с другом.
— Я ничего не вижу!
— Может, ты и не видишь. А я вижу. Они ждут какого-то сигнала, по-
сле которого тут все взорвется.
— Взорвется? Что именно?
— Я не уверен, но... Флора! Почему ты сегодня пришла сюда?
— Я... я надеялась найти тебя. Я... я думала... — Она замолчала.
— Ъ>1 думала, что я снова ударился в игру и стал пить еще основатель-
нее, потеряв последние остатки разума? В чем ты меня и подозревала
прошлым вечером?
— Я не это имела в виду! Честное слово! Только...
— Ну так обрати внимание, что я совершенно нормален. Еще одно до-
казательство в пользу того, что ты должна покинуть это заведение, прежде
чем тут что-то произойдет. Получи наличными за свои жетоны и отправ-
ляйся; Роберт доставит тебя домой.
Он стоял к ней почти вплотную, так что смог нагнуться и поцеловать
ее в губы. Он скорее почувствовал страсть, охватившую ее тело, чем уви-
дел следы ее на лице Флоры; он почувствовал также, что ее настроение
изменилось в долю секунды.
— О Господи, — шупнула Флора, — неужели это снова случится?
— Снова?
— Как это произошло прошлым вечером. Ты поручился своей честью.
Я ждала и ждала тебя до первых лучей рассвета. — В ее словах звучал
не гнев, а скорее усталое любопытство. — Неужели тебе доставляет удо-
вольствие, Джек, когда я схожу с ума и мечусь из стороны в сторону, плачу
и колочу по подушке, пока не приходит рассвет и у меня уже не остается
ни слез, ни каких-либо чувств?
Движением головы Чевиот показал на игорный зал.
— Сегодня вечером, — сказал он, — тебе угрожает опасность. Как и
мне, хотя в куда меньшей степени. Но я обязан оставаться здесь. Моя
работа...
— Да. — Он почувствовал, как Флора передернулась от отвраще-
ния. — ТЪоя работа. Я буду честной с тобой. Это то, что я ненавижу.
(«И ты тоже, Флора?»)
— Опасность? — тихо переспросила она. — Что ж, всем настоящим
мужчинам приходится встречаться с опасностью, это так естественно; так
же, как они пьют, играют в азартные игры и...! — Она сглотнула комок
в горле — Если бы ты был офицером армии или флота и началась война,
я боялась бы за тебя. Но в то же время я гордилась бы тобой и была
счастлива. Гордилась бы! — Ее вдруг передернуло от отвращения, которо-
го она не могла больше скрывать. — Но полиция! Иметь дело с этими
омерзительными уголовниками, которым самое место в тюрьме! И ты
296
хочешь, чтобы я из-за этого переживала? Мы не муж и жена. Есть ли. у
тебя право требовать этого от меня?
— Нет, — сказал Чевиот, отпуская ее руку.
— Джек! Я не имела в виду...
Чевиот взял шляпу со стола.
Его так долго учили скрывать свои мысли, что даже Флора, которая
знала его или считала, что знает, не увидела следов ярости и горечи на
его бесстрастном лице.
— И в самом деле, — делая вид, что соглашается с ней, сказал он, —
какого черта в этой полицейской работе! Давай забудем ее. Я провожу
тебя домой и останусь с тобой, сколько ты захочешь.
— Джек! — Наступила легкая пауза. — TU в самом деле этого хочешь?
Несмотря на всю охватившую его горечь, ему показалось, что он в са-
мом деле хочет этого.
«И в самом деле, какой смысл? — молча разозлился он на самого се-
бя. — Разве могу я в одиночку одолеть предрассудки, берупше начало с
времен Кромвеля? Почему я должен тратить свои мозги и принимать по-
ношения, стараясь убедить идиотов, что в один прекрасный день полиция
будет олицетворять законность и порядок? Не лучше ли предаться любви
с Флорой, чем ждать, пока тебе на темной улице размозжат голову, а это
удел большинства из нас. Какой смысл? Кто меня осудит?»
Он с усилием отогнал от себя эти мысли.
— Можешь не сомневаться, что именно этого я и хочу, — объявил он
с полной серьезностью. — А теперь мы должны идти.
— Да, да, да!
— У тебя есть шубка или ротонда?
— Да, внизу! В фойе!
— Значит, мы обмениваем наши жетоны и уходим. Не обопрешься ли
на мою руку, Флора?
И когда они шли вдоль задней стены помещения, когда проходили под
галереей, минуя стол с рулеткой, он чувствовал, что Флора до кончиков
пальцев была преисполнена гордости и возбуждения. Он сам был полон
энергии от ее присутствия.
Второй крупье у рулетки, едва оторвав глаза от стола, на котором игра
была в полном разгаре, обменял им жетоны на банкноты и золота Колесо
снова стало вращаться. Увлеченные игроки, приковавшиеся к нему взгляда-
ми, даже не подняли глаз на них.
И тем не менее...
Когда он подвел Флору к дверям в сопровождении ее кучера, Чевиот
испытал ощущение, что повернулась далеко не одна голова и множество
глаз уперлось ему в спину. Чувство это было сродни звериному инстинкту,
который заставил его напрячься.
Швейцар с запудренными шрамами на лице стоял у железной двери с
двумя запорами. Чевиоту показалось, что он несколько помедлил, прежде
чем беззвучно отодвинуть запоры и открыть двери.
297
За спинами Чевиота и Флоры раздался низкий, мягкий и глубокий
голос.
— Неужели леди Дрейтон! — произнес голос. — Мистер Чевиот, неуже-
ли? Вы, конечно же, не собираетесь так поспешно покинуть нас?
Они обернулись. Перед ними высилась могучая фигура Вулкана. За ним
стояла Кейт де Бурк.
Вулкан был на два или три дюйма выше Чевиота, шире в плечах и му-
скулистее, хотя массив его мышц был почти полностью скрыт под отлично
сшитым костюмом. Часть его массы может быть жиром, подумал Чеви-
от, хотя сам усомнился в этом.
Человек этот передвигался неслышными кошачьими шагами, а его мо-
гучая шея надежно поддерживала совершенно лысую блестящую голову.
У него почти не было бровей. Стеклянный глаз был у него справа, но,
как ни странно, смотрел он мягко и доброжелательно. Вулкан старался,
чтобы на него не падал свет, присматриваясь к окружающему миру левым
глазом. На вид ему могло быть лет сорок пять. Вулкан, чувствовалось,
приложил немало стараний и терпения, чтобы годы не сказались на его
внешности члена Палаты лордов, — и он подчеркивал свой вес в обществе
изумрудным и рубиновым кольцами на левой руке и кольцом с алмазом
на правой.
Он перевел взгляд на Кэти. Эта заклинательница змей, чью яркую цы-
ганскую красоту оттеняло светло-зеленое платье, судя по всему, обож^а
его. У Чевиота появилось подозрение, что Вулкан повлек ее с собой к две-
рям лишь для того, чтобы потешить свое тщеславие.
— Я предполагаю, леди Дрейтон, — своим сочным тихим голосом про-
должил Вулкан, — что вы в первый раз почтили нас своим визитом?
— Я... я думаю, что в самом деле так.
Железная дверь продолжала оставаться распахнутой, Флора кинула на
нее взгляд из-за плеча. Кучер Роберт, насупившись, стоял за ее спиной.
— В таком случае, — улыбнулся Вулкан, — могу ли я представит^ вам
мою жену? Кэти, познакомься с леди Дрейтон.
У Кэти была настолько недвусмысленная внешность уличной женщины,
что Чевиот не мог скрыть изумления. Чувствовалось, что Вулкан школил
ее долго, тщательно и даже, может быть, жестоко. Кэти не были свойст-
венны неуклюжесть манер и разболтанность поведения. Она склонила
голову, подражая Флоре, и пробормотала несколько вежливых слов
низким контральто; произношение ее напоминало манеру говорить
Вулкана.
— Мистер Чевиот! — вежливо произнесла Флора, показав на открытую
дверь. — Не думаете ли, что уже время...
— Увы! — сказал Вулкан.
Он вскинул ладони своих массивных рук, и кольца на пальцах заискри-
лись зелеными, красными и ослепительно белыми искрами.
— Как хороший хозяин, — не без юмора сказал он, — я хотел бы, но
не имею права задерживать уходящих гостей. — В тоне его проскользнули
298
насмешливые нотки. — Но вы, мистер Чевиот! Должен признаться, вы ме-
ня удивляете!
— Да? Каким образом?
— Я не мог себе представить, сэр, что вы боитесь игры по-крупному.
Или вообще чего-то боитесь.
Для кого-либо другого эти слова могли бы прозвучать комплиментом.
Но, произнося их, говоривший повернулся к Чевиоту своим мертвым
стеклянным глазом. И даже когда Вулкан улыбался, выражение его давало
понять, что эти слова — не что иное как вызов, сопряженный с на-
смешкой.
И в эту секунду Чевиот понял, что не может уйти отсюда.
Не может! Он, должно быть, сошел с ума, если, поддавшись уговорам
Флоры, позволил себе даже подумать о таком исходе.
У него есть тут дело, которое он обязан завершить. Он едва не бросил
на произвол судьбы инспектора Сигрейва, сержанта Балмера и шесть кон-
стеблей, которые должны были действовать по его указаниям. Из-за Фло-
ры он решил изменить своему долгу, и эта мысль принялась неотвязно
терзать его. Он не может пойти на это ни из-за нее и ни из-за любой дру-
гой женщины на свете. Чевиот посмотрел на Вулкана.
— Идет! — щелкнул он пальцами. — Спасибо, что напомнили. Есть од-
но маленькое дельце, которое я хотел бы обсудить с вами.
Вулкан широко распростер руки жестом понимания и согласия.
Чевиот повернулся к Флоре.
— Я думаю, мадам, — улыбнулся он, — что будет куда лучше, если мы
сейчас расстанемся. Под попечительством Роберта вам будет совершенно
спокойно.
Стиснув в. руках золотистую сумочку, Флора смертельно побледнела.
Она далеко не глупа, понял Чевиот. Она догадывается о причине, по
которой он должен остаться. Но поймет ли она ее и, главное, примет ли?
На лбу его выступила легкая испарила.
— Мадам, завтра нам предстоит встретиться, — сказал он, в то же вре-
мя настойчиво моля ее взглядом понять, что он имеет в виду сегодня вече-
ром, вечером, вечером. -- Если я прибуду хоть на одну минуту позже часа,
вы можете дать мне отставку.
У Флоры был ровный невыразительный голос.
— Отставку? — повторила она. — Как можно дать отставку тому, кто
тебе никогда не принадлежал? Спокойной ночи, мистер Чевиот. Следуйте
за мной, Роберт.
Когда она миновала дверной проем, Роберт тяжело двинулся за йей.
Дверь закрылась, и щеколды бесшумно вошли в гнезда.
— Итак, — сказал Чевиот, — как говорит привидение в одной из исто-
рий, мы заперты на всю ночь.
Лицо Вулкана с крупными чертами изобразило легкое смущение;
— Мистер Чевиот, мистер Чевиот! До чего вы деловиты! — Рука его
было двинулась по направлению к внутреннему карману, но затем он в
299
смущении опустил ее. — Прошу прощения. Но если речь идет о временных
денежных затруднениях, вы всегда можете рассчитывать на мое со-
действие.
— О, дело не в деньгах, — Чевиот небрежно вытащил из кармана пачку
купюр и столь же небрежно сунул их обратно. — Нет, отнюдь не в них! —
И он глянул в лицо Вулкану, искусственный глаз которого был полон зло-
вещей загадочности. — Речь идет, как я сказал, о деловом предложении,
из которого, как мне кажется, мы оба сможем извлечь выгоду.
— Ах, вот как? — пробормотал Вулкан.
— Может быть, у вас тут есть место, где мы смогли бы поговорить
с глазу на глаз?
— О, вне всякого сомнения. Мой кабинет. Китти, радость моя, не бу-
дешь ли так любезна составить нам компанию и зажечь свечи? Будьте лю-
безны следовать за мной, мой дорогой сэр.
Ступая по мягкому ковру, Чевиот двинулся за ним по направлению к
столам с холодной закуской.
При словах Вулкана пульс у него зачастил. Вулкан в самом деле был
бережлив. Выходя из кабинета, он гасил все свечи.
Но сердцу не было необходимости ускорять свой бег. Как только он
впервые почувствовал взгляд Вулкана, упершийся ему в спину, возникшее
напряжение заставило его и думать и действовать легко и стремительно,
но это относилось только к нему одному.
Они все знали.
Все шулера и громилы, собравшиеся в этом зале, знали, что он офицер
полиции, и теперь ждали только сигнала наброситься на него и при-
кончить.
Он прошел сквозь строй глаз. Всем своим существом он воспринимал
мельчайшие детали: даже запах макассарового масла от мужских причесок
или скрип стула.
Вулкан, на полированной поверхности черепа которого отражался блеск
восковых свечей, от чего его массивная фигура казалась еще крупнее, скло-
нился к Кэти.
— Ты меня любишь, малышка?
— Да! — тихо сказала Кэти. В голосе ее звучала такая до непристой-
ности откровенная страсть, что Чевиот не мог не восхититься. Ему показа-
лось, что, если бы не величественная манера держаться Вулкана, напоми-
навшая осанку епископа, она бы, подпрыгнув, укусила его за мочку уха.
Вулкан, замурлыкав, не пытался даже скрыть удовлетворения, с кото-
рым он воспринимал ее обожание.
— Вот мы почти и пришли, — сказал он.
Они проходили мимо того места, где еще недавно стояли Флора и Че-
виот. Всего в нескольких футах справа от них были два марша узенькой
лестнички, которая вела на галерею.
Из связки восковых свечей, стоявших в вазе на столе, Кэти вытянула
одну. Но она не пыталась зажечь ее. И в самом деле, фитиль свечи, кото-
зоо
рую она держала, не мог бы заняться иначе, кроме как от светильника на
противоположной стороне комнаты.
Слегка заторопившись, Чевиот двинулся вперед и остановился. Как бы
там ни было, он должен первым подняться по лестнице. Но стоявший сза-
ди Вулкан облегчил ему задачу.
— Только после вас, мой дорогой сэр, — сказал он с вежливым по-
клоном.
Поднимаясь по узкой лестнице, Чевиот понял, что его предположение
было верным. И лестница и галерея целиком были сделаны из дерева. Да-
же перила, окраска которых должна была создать впечатление чугунного
литья, были из старого обветшавшего дерева. В случае пожара тут было
бы не самое приятное место.
Безошибочно можно было предположить, что центральная дверь ведет
в кабинет Вулкана. Свечи в пергаментной обертке, укрепленные в бра по
обе стороны двери, бросали свет на красное дерево глубокого темного от-
тенка и на блестящую букву «В».
Вулкан был у него за спиной, а за Вулканом следовала Кэти. Чевиот
глянул через перила. Прямо под ними был длинный стол рулетки. После
всеобщего гула разговоров в зале наступила странная тишина. Он прекрас-
но понимал, с каким невысказанным ликованием смотрит на него зловещая
команда Вулкана.
Чевиот небрежно прислонился к левому косяку двери. Вынув из жилет-
ного кармана кольцо с двумя ключами, одним длинным, а вторым корот-
ким, Вулкан открыл дверь и распахнул ее — внутрь и направо.
— И снова — только после вас, мой дорогой сэр, — сказал Вулкан.
Кэти была занята тем, что запаливала фитиль свечи от канделябра
справа от дверей.
— Благодарю вас, — сказал Чевиот.
Он вошел в непроглядную тьму комнаты с некоторой нерешительнос-
тью, которую должен был подчеркнуть. Как бы для того, чтобы уступить
дорогу своим спутникам, он тут же скользнул влево вдоль стены.
И тут, действуя мягко и стремительно, он сделал движение, ценой кото-
рого могла стать победа или его жизнь.
Глава 14
ОЗАРЕНИЯ И ОБМАНЫ
На стене, примерно в четырех футах от него, торчала медная ручка
звонка, от которой по комнате тянулся единственный шнур.
Пальцы Чевиота нащупали ее.
У него было не больше двенадцати секунд, чтобы сделать то, что над-
лежало сделать.
Если свет восковой свечи упадет в комнату до того, как он выполнит
свой замысел, с ним тут же будет покончено.
301
Его шляпа мягко упала на ковер. Из жилетного кармана он выхватил
предмет, в поисках которого сержант Балмер обыскал полгорода, пока не
нашел его у мастера, делавшего очки: тоненькая отверточка, не больше
дюйма длиной.
Руки у Чевиота больше не дрожали. Пальцы двигались с холодной,
продуманной четкостью и стремительностью. В темноте он мог полагаться
только на свои ощущения. Нащупав микроскопический винтик в выпуклос-
ти ручки, который крепил ее к шнуру, он вогнал лезвие отвертки в шлиц
винта.
— Радость моя, что ты так долго возишься? — Это был мягкий бас
Вулкана. ,
— Да ладно, чтоб у тебя глаза лопнули! — То было музыкальное кон-
тральто Кэти.
— Я предупреждал тебя, радость моя, чтобы ты не смела употреблять
таких слов.
Едва только комнату озарили первые отблески восковой свечи, крохот-
ный винтик упал в руку Чевиота.
Когда это произошло, сердце его подпрыгнуло к горлу от страха, что
шнур от звонка может скользнуть по стене или что ручка упадет в
комнату.
Но шнур, прикипевший к ручке, оставался в том же положении. Как
и сама ручка. Чевиот успел сунуть и винт и отвертку в карман жилета,
отойти от стены и наклониться, поднимая шляпу, которую озарил колеб-
лющийся свет свечи, упавший на ковер.
— А это, мистер Чевиот, — раздался сочный голос Вулкана, — моя свя-
тая святых, которую газеты предпочитают обзывать разными вульгарны-
ми словами. Кэти, будь любезна, зажги обе лампы.
Чевиот лишь смутно различал очертания большой комнаты с низким
потолком. Ее обои, как предписывала давно скончавшаяся мода француз-
ской Империи, были расписаны вертикальными зелеными, и оранжевыми
полосками. В задней стене, напротив дверей, было два крохотных окошка,
почти полностью закрытых занавесями оранжевого бархата.
— Обратите внимание на стол, — с некоторой чопорностью предложил
Вулкан.
Мебели в помещении почти не было, и стол сразу же бросился Чевиоту
в глаза.
На первый взгляд в полумраке он показался столом для рулетки. Он
был восемнадцати футов в длину, располагался торцом к окнам, и в сере-
дине его высилось колесо рулетки.
Но оно было чисто декоративным. Поверхность стола представляла со-
бой полированное красное дерево. По обе стороны стола, на некотором
расстоянии от колеса, стояли две китайские статуэтки, каждая высотой не
менее фута, раскрашенные в естественные цвета и покрытые густой гла-
зурью. За ними, тоже по обоим концам стола, стояло по лампе со стеклян-
ными оранжевыми абажурами.
302
— Еще раз обратите внимание! — сказал Вулкан, когда Кэти, припод-
няв абажур, зажгла лампу справа.
Мрачноватое и несколько угрожающее сияние залило комнату, окна ко-
торой не открывались несколько лет.
Фигура справа от колеса рулетки представляла собой известное изобра-
жение Вулкана: черный и широкоплечий, с молотом в одной руке и сетью
в другой.
— Да, — признал Чевиот. — Великолепная работа. А статуя слева... —
Он остановился.
Кэти быстро передвинулась к другому концу стола, и он услышал лег-
кий хлопок загоревшегося фитиля.
Вторая фигура представляла обнаженную Венеру, выходящую из моря.
Редко когда скульптор, художник, глазуровщик вкладывали столько вдох-
новения в свое творение, производившее впечатление живой и страстной
чувственности.
— Классическая мифология, — продолжил объяснение Вулкан, —
Венеру или Афродиту обычно представляет светловолосой. Так что вы,
мистер Чевиот, скорее всего, предполагали увидеть...
Он замолчал, деликатно кашлянув.
— Но эта Венера, — сказал он, и, казалось, даже его стеклянный глаз
блеснул восторгом, — смуглая и темноволосая. Смотрите, как падают ей
на плечи темные волосы. Глаза ее полузакрыты, а руки, ладонями наружу,
опушены вдоль тела. Видите?
— Отлично. Это столь необычно, что просто восхитительно.
Вулкан издал свой мягкий смешок. Кэти де Бурк с дрожащими губа-
ми стояла у второй лампы. Затем она двинулась вдоль стола по
комнате.
У стены справа стоял большой шкаф, покрытый китайским лаком, с
двойными дверцами и выдвижными ящиками. Прижавшись к нему спиной,
Кэти остановилась и замерла, вздернув подбородок, полуприкрыв глаза и
опустив руки с повернутыми наружу ладонями.
— Это я, — подчеркивая каждое слово, сказала она. — И я горжусь
этим! Что мне еще надо?
— Кэти!
Жадно вытянув губы, Кэти направилась к Вулкану и обхватила его ру-
ками за шею.
— Поцелуй меня, голубчик, — сказала она.
Вулкан с силой повел плечами. Он отшвырнул ее назад с такой силой,
что она еле устояла на ногах. Спиной и головой она ударилась о дверцу
китайского шкафа.
Но Кэти только рассмеялась, явно испытывая удовольствие. На этот
раз она приблизилась к нему с такой подчеркнутой скромностью, которая,
несмотря на ее красоту, а может быть, именно из-за нее вызывала непри-
ятное впечатление. У Чевиота мелькнула мысль, что она специально пыта-
лась подражать Флоре Дрейтон.
зоз
— Значит, мой дорогой, я не могу оставаться тут, пока ты будешь раз-
говаривать с этим джентльменом?
— Нет. У нас дела. Оставь нас.
Вулкан, положив Кейт руку на плечо, развернул ее к открытым две-
рям и, повернувшись к Чевиоту, сразу же заговорил благодушным
тоном:
— Простите, мистер Чевиот, что я оставил вас своим вниманием! Сади-
тесь... вот сюда.
В его спокойном жесте была такая властность, что Чевиот невольно
обернулся.
У стены слева от дверей, недалеко от медной ручки, стоял большой
и широкий письменный стол времен Регентства. Его гладкая поверхность
была покрыта зеленой кожей, а два ряда выдвижных ящиков по обе сторо-
ны стола были украшены металлическими ручками, изображавшими льви-
ные головы.
По обе стороны стола раскинулись широкие удобные кресла зеленого
бархата.
В глаза Чевиоту бросилось еще кое-что. У дальнего конца стола стояли
два образца из знаменитой коллекции тростей, принадлежавшей Вулкану.
Одна трость, изогнутая, как посох, была из тяжелого черного дерева с се-
ребряным набалдашником. Другая, с изящным изгибом в верхней части,
чувствовалось, была куда легче.
Тревожным эхом вспыло у него в мозгу предостережение:
«Не позволяйте, чтобы, он подходил к вам со спины! Не позво-
ляйте...»
Но Вулкан все время держался от него в отдалении.
Толстая дверь красного дерева с шумом захлопнулась, и Чевиот обер-
нулся на этот звук. Вулкан, пустив в ход ключ побольше, аккуратно запи-
рал ее.
— Всего лишь предосторожность, — объяснил он, — чтобы нам не по-
мешали в нашем уединении.
— Конечно, — согласился Чевиот, располагаясь в том дальнем кресле,
на которое указал ему хозяин.
Вулкан опустил связку ключей в жилетный карман.
Каждая складочка его вечернего костюма выражала самодовольство.
Подойдя к Чевиоту, он застыл над ним башнеобразным колоссом, и тень
его упала на оранжево-зеленые обои.
— Разве это не странно? — насмешливо спросил он. — Странно, я хочу
сказать, что человек — и снова подчеркиваю, человек, не обладающий ни-
какими дарованными природой достоинствами, — все же вызывает такую
привязанность у многих женщин? 'Даже у женщин (я не имею в виду Кэти,
хотя обожаю ее больше, чем кого-либо), даже у женщин аристократическо-
го происхождения и изысканных вкусов?
Вулкан обвел взглядом белый пластрон своей рубашки, бросающиеся
в глаза запонки и кольца на пальцах. '
304
— И такого человека я знаю, — с легкой улыбкой добавил он.
— О да, — сказал Чевиот, не глядя на него. — Как и я.
Вулкан застыл в молчании, стоя перед креслом рядом со столом.
Казалось, стрела, попавшая туда, куда и нацелил ее Чевиот, произвела
загадочный эффект.
— Могу ли я предложить вам сигару, мистер Чевиот?
— Благодарю вас.
Большинство сигар, которые Чевиот покупал и курил в свое время, име-
ли отвратительный вкус. Эта же, которую ему предложили из глубокого
сандалового ящичка с тонкими стенками, стоявшего на столе, была превос-
ходной гаваной. Из правого жилетного кармана он вынул гильотинку для
обрезания кончиков сигар, которая висела на другом конце толстой сере-
бряной цепочки от часов.
Взяв сигару, Вулкан сделал то же самое.
— Бокал бренди, мой дорогой сэр? — расплылся он в сияющей улыб-
ке. — О, не раздумывайте! Это подлинный «Наполеон», и притом высшего
качества.
— Не могу устоять, благодарю вас. Никогда не пробовал вкуса подлин-
ного бренди «Наполеон».
Вулкан поставил на поднос между стаканами хрустальный графин и ра-
злил бренди по бокалам, не прикасаясь к ним. Чевиот, поднявшись, дви-
нулся к столу. Споткнувшись, он едва не упал, но удержался на ногах, на-
летев на Вулкана.
— О, прошу прощения, — вскрикнул Чевиот, обретая равновесие. —
Непростительная неловкость с моей стороны!
— Отнюдь, — сказал Вулкан.
Взяв бокал с бренди, Чевиот снова уселся. Вулкан, продолжая стоять,
подкрутил металлический стерженек в дюйм длиной у основания игрушеч-
ной пагоды из золота и серебра. С легким треском поднялся язычок пламе-
ни на пропитанном маслом фитиле. Вулкан аккуратно дал прикурить
Чевиоту.
Затем он прикурил сам, поднял бокал с бренди и комфортабельно рас-
положился в удобном кресле зеленого бархата.
— Как мы говорили... — сказал Чевиот, втягивая дым в легкие.
Легкая улыбка, вызвавшая представление об акуле, оскалившей челю-
сти, скользнула по лицу Вулкана и тут же исчезла.
— Да, — сказал он, — это было в самом деле очень забавно, когда
вам вздумалось споткнуться об меня. Вы хотели убедиться, сколько
я вешу, не так ли? И, полагаю, сочли меня достаточно увесистым,
верно?
Чевиот не ответил.
— А теперь, мистер суперинтендант Чевиот, — точно таким же тоном
продолжил Вулкан, — я хотел бы знать, что вам на самом деле от меня
нужно?
305
Голос Чевиота тоже не дрогнул при ответе.
— Как я и .говорил вам, — ответил он, выдыхая ароматный дым и сле-
дя за его кольцами, — я предлагаю вам честную деловую сделку. Об-
мен...
— Чем?
— Информацией. И верьте мне, он устроит нас обоих.
— Простите мою откровенность, сэр, — сухо сказал Вулкан, покачав
своей большой головой, — но мне кажется, что вряд ли вы мне сможете
что-то предложить. Хотя... Излагайте.
— Вы слышали, как я предполагаю, об убийстве Маргарет Ренфру в
доме леди Корк прошлой ночью?
Вулкан изумился.
— Мой дорогой сэр! Да кто же этого не слышал? В «Морнинг пост»
об этом происшествии несколько колонок.
— Отлично! Лицом, которое, как мы предполагаем, является убийцей,
вам была предложена в залог брошь из рубинов и алмазов, выполненная
в форме кораблика. Еще четыре драгоценности, список которых у меня с
собой, — и Чевиот притронулся к нагрудному карману, — скорее всего то-
же заложены у вас.
— Как печально, что джентльмен позволяет себе такие предположения.
Но, в соответствии с совершенно законной лицензией, я имею право прини-
мать вещи в залог.
— Эти драгоценности краденые.
— Откуда мне было знать об этом? — вопросил Вулкан.
Замолчав, он сделал глоток бренди и затянулся сигарой.
— Если они украдены, — великодушно предложил он, — они должны
быть возвращены. Но подумайте, какие передо мной стоят трудности! Все
ли обстоит так, как вы говорите? Изумрудная и какая-то там еще брошь,
выполненная в форме кораблика? Имеете ли вы представление, сколько та-
ких пробрякушек проходит через мои руки и руки моих крупье в течение
года? И вы требуете, чтобы я их все помнил?
— Да бросьте вы, — нахально сказал Чевиот.
— Прошу прощения?
— Я сказал — бросьте, — повторил Чевиот, допивая бренди и ставя
бокал на стол. — Насколько я понимаю, вы не выдаете залоговых кви-
танций. Но вы ведете бухгалтерские книги, в которых против описания
каждого предмета стоит имя человека, сдавшего его вам в залог. Да или
нет?
— Да, — помолчав, согласился Вулкан. — Я веду бухгалтерские книги.
Так что вы на самом деле хотели бы узнать?
— Имя человека, который заложил эту брошь.
— И что же вы можете предложить мне взамен?.. Минутку!
Вулкан поднял руку с бокалом. Он выпрямился в кресле. Могучая сила
его личности, не имеющая отношения к его размерам или весу, должна
была подавить Чевиота, заставить его застыть на месте.
306
— Разрешите мне, — предложил он, — сказать это вам. Любое сделан-
ное вами предложение должно касаться моего игорного дома. Верно, со-
держание его является противозаконным. Но закон редко проявляет себя
в данном случае. Почему? Потому что человека, который с удовольстви-
ем проводит время за игорным столом, вам вряд ли удастся убедить,
что игра — это преступление И мне-то хорошо известно, что тут ве-
дется честная игра.
Поэтому я могу выдвинуть три убедительных объяснения, —
продолжал он, — почему вы не можете помочь мне и, уж конечно, не
сможете причинить мне вред. Во-первых, если новая полиция
решит совершить налет на мое заведение, меня заблаговременно преду-
предят.
Чевиот кивнул.
— О да, — сказал он. — В этом я не сомневаюсь.
И снова ему показалось, что выпущенная им стрела попала точно в
цель.
Обаяние силы, идущей от личности Вулкана, не изменилось. Точно та-
ким же остался и тон его голоса. Но если его стеклянный глаз, в котором
отражались оранжевые отблески свечей, остался мертвенно-неподвижен, то
в здоровом глазу блеснула злоба.
— Во-вторых, — сказал он, — вам никогда не удастся найти свидете-
лей, которые решатся обвинять меня в суде. Представители высшего обще-
ства, боясь скандала, никогда не пойдут на это. А люди, ну, скажем, сред-
него класса и тем более низкорожденные просто не осмелятся свидетель-
ствовать...
— Потому что ваши громилы могут их подкупить, запугать или избить
до смерти?
— Мне не нравится ваш тон, мистер Чевиот.
— И мне ваш тоже. Могу ли я выслушать изложение и третьей вашей
причины?
— Охотно! — Вулкан осторожно положил сигару на край стола и поста-
вил рядом бокал. — В-третьих, ваша полиция никогда не доберется сюда.
Вы уже обратили внимание на мою железную дверь, толщина которой со-
ставляет четыре дюйма, и основательные стены? Для того чтобы вашей
полиции взломать двери ломами, топорами или что вы там предпочитаете,
понадобится минут двадцать, а то и полчаса. Согласны?
-Да.
— Но к тому времени, дорогой сэр, тут не останется никаких доказа-
тельств азартных игр. Мои гости или, во всяком случае, те из них, которые
предпочтут скрыться, уже исчезнут. И глазам ворвавшихся предстанет
только мирная беседа джентльменов в гостиной.
Чевиот засмеялся.
Он постарался, чтобы смех его звучал как можно оскорбитель-
нее.
— Вулкан, — сказал он, — вы разочаровали меня.
307
Ответа не последовало. Язычок пламени за хрустальным абажуром
лампы опал и померк; в комнате стало темнее.
— Простите мою откровенность, — сказал Чевиот, слегка передразни-
вая интонации голоса своего собеседника, — но вы подобны содержателям
всех остальных подобных домов на соседних улицах. Вы соорудили такую
неодолимую, такую внушающую уважение дверь, что никому в голову не
может прийти одолеть ее, кроме разве профессиональных взломщиков. Но,
как и все прочие, вы совершенно забыли о своей задней двери.
Кивком головы Чевиот указал на два окна в задней стенке, плотно за-
крытые оранжевыми портьерами.
— За этими окнами, — сказал он, - идет крутая черепичная крыша, ко-
торая спускается к конюшне у задней стены дома. Когда сегодня во второй
половине дня я прохаживался около этой стены, то увидел, что задняя
дверь была широко открыта, чтобы обеспечить доступ воздуха в дом. За
ней размещались буфетная и кухня. Через них можно попасть в столовую,
размещенную в нижнем этаже, и в то помещение, где идет рискованная
игра в кости.
Вулкан не шевельнулся и не проронил ни слова.
— Когда вечером я снова очутился около конюшни, — продолжал Че-
виот, — ваша задняя дверь по-прежнему была приоткрыта. Вулкан, Вул-
кан! Будь у меня сейчас около этих дверей пятьдесят констеблей, они бы
через двадцать секунд ворвались в игорный зал.
И тут Вулкан дернулся.
С удивительной для его размеров стремительностью он вскочил на но-
ги, подобно пантере. В долю секунды он отпрыгнул от стула. Его правая
рука ухватилась за медную ручку от шнура и резко дернула ее. Ручка оста-
лась у Вулкана в руке.
— Нет, — сказал Чевиот. — Таким образом вам не удастся дать сигнал
своим бандитам.
Медная ручка с глухим стуком упала на ковер. Без слов, без улыбки
Вулкан двинулся к столу из красного дерева.
Его толстые пальцы опустились в карман жилета, порылись в нем, за-
тем скользнули в другой карман...
— Нет, — сказал ему Чевиот, — и это тоже не сработает.
Из бокового кармана он вытащил и показал Вулкану его кольцо с двумя
ключами.
— Я боюсь, — сказал он, — что мне пришлось заглянуть в ваш кар-
ман, когда я налетел на вас. Так ли я был неуклюж, по вашему мне-
нию?
Лысая голова Вулкана медленно повернулась к нему. Его здоровый глаз
налился кровью.
— Конечно, — добавил Чевиот,* — вы всегда можете начать колотиться
в двери и взывать б помощи. Но поскольку, как все видели, вы находитесь
тут наедине с невооруженным человеком на два или три стоуна легче вас,
я предполагаю, что вы постесняетесь пойти на это.
308
— Да, — согласился Вулкан, — вы правы. И зачем мне это делать, —
наконец улыбнулся он, — если я в любой момент сам могу отобрать у вас
ключи?
Чевиот учитывал такой поворот событий.
— Ну и что вам это даст? — насмешливо спросил он. — Я предлагаю
вам наконец поверить мне. В то, что у задней двери нет констеблей.
— Если это ложь или запугивание!..
— Я никогда не лгу, — сказал Чевиот, - и не запугиваю. И презираю
тех, кто прибегает к таким приемам, — добавил он, тщательно следя за
интонациями своего голоса. — Кроме того, поскольку вы так много гово-
рили сами, вы так и не выслушали, какое предложение хочу я вам сделать
в обмен на имя убийцы.
— Очень хорошо. Делайте ваше предложение.
Склонившись вперед, Чевиот аккуратно положил свою наполовину до-
куренную сигару на серебряный поднос с графином. Затем он встал, пере-
неся вес тела на правую ногу.
— Ваша рулетка оснащена жульническим приспособлением, — сказал
он. — И я могу это доказать. В таком случае вы будете разорены.
Только последующие резкие слова Чевиота, обращенные к здравому
смыслу Вулкана, удержали того от нападения.
— Азартные игры? — сказал Чевиот. — Какое мне дело, если вы об-
стрижете тут тысячу юных болванов, если взамен я смогу отомстить за
одну человеческую жизнь? Она мало что значит для вас? Ну так, черт
возьми, она многое значит для меня! Я не хочу ни насилия, ни страда-
ния — можете подобрать любое слово. Как, надеюсь, и вы. Хотите, я про-
демонстрирую вам, как действует ваше колесо внизу?
Не дожидаясь ответа, он сделал шаг назад. Обойдя стол с левой сторо-
ны, где стояли две прислоненные к нему трости, он встал за рулеткой спи-
ной к портьерам.
На колесе лежал маленький шарик из слоновой кости. Чевиот поднял
его.
Затем, не глядя на Вулкана, он опустил колено на толстый зеленый ко-
вер. Его пальцы стали исследовать ковер справа от того места, где должен
был стоять стул крупье. Затем они переместились влево.
Чевиот встал.
Вулкан в упор глядел на него из-за стола; их разделяло пространство
в два с половиной фута шириной.
— Итак? — осведомился Вулкан.
— Этот стол в порядке. Но я покажу вам принцип. Он так древен, так
стар и примитивен, что уже забыт в современном... — Чевиот запнулся
и замолчал.
-Да?
— Правая нога крупье контролирует четыре (да, четыре) очень малень-
кие кнопочки, скрытые под ковром. От них идут к ножкам стола проходя-
щие через них очень тонкие провода. Легкое нажатие приводит в действие
309
три сжатые пружинки, которыми управляет сжатый воздух. В ваше... в
наше время этот принцип уже был хорошо известен. Но ни одна из пружи-
нок не может развернуться на всю длину. В таком случае раздался бы
мощный взрыв.
Чевиот сделал паузу.
Но когда он заговорил, его взгляд внезапно остановился на тонкой
струйке дыма от сигары, лежащей на дальнем конце стола.
— Нет, нет, никогда! — выдохнул он, словно борясь со своими чувства-
ми. — Лишь очень легкое прикосновение; запасов воздуха должно хватить
на всю ночь!
— И чем же все это кончается, хотел бы я осведомиться?
— Смотрите!
Чевиот легонько подтолкнул посеребренный обод колеса рулетки, и
красно-черная раскраска ее замелькала перед глазами. Затем он бросил на
нее шарик.
Подпрыгнув, тот, как всегда, с пощелкиванием полетел по колесу, то
и дело ударяясь о его внешний обод из слоновой кости. Постепенно пощел-
кивание шарика становилось все тише, и было слышно только прерывистое
дыхание Вулкана.
— Повторяю — чем же -все это кончается? — требовательно спросил
Вулкан.
— Смотрите!
— Я ничего не вижу!
— Когда шарик замедляет свой бег, становится ясно, что через один
или два оборота он остановится где-то около нуля или двойного нуля, рас-
положенных друг против друга. Прикосновением пятки или носка крупье
может одновременно контролировать три спрятанные пружинки. И неваж-
но, в каком месте находится шарик, потому что колесо разделено на четы-
ре части. Прикосновение заставляет чуть приподняться три из них: чуть-
чуть, практически незаметно для глаза. И когда это колесо едва наклоняет-
ся в сторону...
Чевиот наклонился к нему.
— Господи Боже, оно в самом деле наклоняется!
Пальцы Чевиота лишь чуть скользнули по краю, но тайный механизм
действовал эффективно. Легкое изменение положения колеса, замедляюще-
го бег, невозможно было определить невооруженным глазом. Но шарик,
поколебавшись на месте, с щелканьем свалился в ячейку с двойным нулем.
Чисто выбритые скулы Вулкана не были прикрыты бакенбардами, и
видно было, как по ним поползли струйки пота.
— Я крутанул его лишь раз, — сказал Чевиот. — Сколько недель или
месяцев практикуются ваши крупье?
— Я...
— Все кончено, — сказал Чевиот, глядя прямо в глаза человеку, стояще-
му по другую сторону стола. —Не кажется ли вам, что ваша ставка бита,
Вулкан?
310
Глава 15
ОБРЯДЫ ВЕНЕРЫ
Как бы он хотел тяжелым спокойным безмятежным взглядом уставить-
ся Вулкану в лицо! Но он не мог.
— Так нс думаете ли вы, что ваша ставка бита? — повторил он. —-
И если вы хотите, чтобы я объяснил вам...
— Дорогой сэр, вам никому ничего не придется объяснять, потому что
вы никогда не выйдете из этой комнаты.
— Нет? Я выйду отсюда, — сказал Чевиот, — в любое время, как толь-
ко пожелаю.
— Ложь? Вы снова лжете?
Чевиот подошел к одному из окон и слегка отодвинул в сторону портье-
ру оранжевого бархата.
— Я совершенно честно сказал вам, — начал Чевиот, — что у ваших за-
дних дверей нет констеблей. Но за этим окном, на скате крыши, находятся
шесть констеблей и два офицера. Мне стоит только приподнять створку
окна и подать сигнал или, в крайнем случае, разбить окно. Они перемахнут
через подоконник и ворвутся сюда раньше, чем вы успеете сделать хоть
шаг к двери. — И он еще больше отдернул занавес. — Вы сомневаетесь в
этом, Вулкан?
— Опустите занавес! Закройте окно!
Чевиот подчинился. Два человека в мертвенной неподвижности застыли
по обе стороны стола, наблюдая за каждым движением друг друга. Вулкан
первым проявил готовность к переговорам.
— Каковы ваши условия, мистер Чевиот?
— Вы их слышали. Брошь с алмазами и рубинами, а также ваша бух-
галтерская книга, где против описания каждого предмета стоит имя за-
кладчика. За это мы оставим вас в покое
— Мда... — пробормотал своим низким голосом Вулкан. — Должен
признаться, я законопослушный гражданин. И кроме того, ключ все равно
•у вас.
— Ключ?
— На колечке с ключами, которое вы так ловко стащили у меня, корот-
кий подходит ко всем ящикам моего письменного стола. Слева находится
моя коллекция драгоценностей; к сожалению, они валяются там как попа-
ло. В' двух верхних ящиках справа вся моя бухгалтерия. Вот и все
От сигары Вулкана, лежавшей на самом краю стола, уже пошел резкий
запах тлеющего дерева. Словно подчеркивая свою полную независимость,
он сдвинулся с места и пошел вдоль стола.
К дверям? Да. Но он даже не смотрел в сторону дверей. Миновав боль-
шой шкаф китайского лака, он повернулся лицом к Чевиоту.
Тот, сделав движение вправо, обогнул игорный стол с другого конца
и остановился около письменного.
311
Краем глаза он поглядывал из-за плеча, не выпуская Вулкана из виду.
Вулкан стоял, опираясь на середину стола, поставив бокал и положив сига-
ру на тот его конец, который теперь стал дальним для Чевиота; он равно-
душно изучал колесо рулетки.
Вынужденный отвести глаза, Чевиот вставил маленький ключ в замоч-
ную скважину верхнего ящика справа. Ключ легко повернулся, и он выдви-
нул ящик.
По крайней мере, в этом Вулкан ему не солгал. Внутри лежали четыре
гроссбуха. Огромные, в переплетах из толстого картона, на верхних крыш-
ках были белые наклейки с аккуратно выведенными датами: 1823-1824 гг.
Гроссбухи были столь велики, что ему придется вытаскивать их один
за другим, класть на стол и рассматривать, прежде чем он найдет то, что
ему нужно. Ему придется...
«Не позволяйте ему подходить к вам со спины! Не позволяйте ему...»
Подошвой Чевиот отодвинул в сторону кресло, чтобы на всякий случай
обеспечить себе полную свободу действия со всех сторон. Прикрывая свои
движения телом, он незаметно вытащил часы, полированная серебряная
крышка которых должна была сыграть для него роль зеркала, и аккуратно
повесил их на задней стенке ящика.
Он успеет заметить любое нападение на себя из-за спины.
Затем он вытащил первый гроссбух и разложил перед собой на столе,
не спуская глаз с полированной поверхности часов. Второй гроссбух был
почему-то датирован 1822-1823 годами. Он выволок и его и бросил на
стол.
Внизу лежала бухгалтерская книга за 1828-1829 годы.
Вот она!
Чевиот не успел заметить стремительное перемещение Вулкана в левую
сторону за своей спиной. Он не успел заметить, как Вулкан схватил сере-
бряный набалдашник тяжелой трости черного дерева, изогнутой подобно
посоху.
Но он увидел, как в полированной крышке часов мелькнул какой-то чер-
ный предмет. Он успел заметить алмазный блеск на взметнувшейся руке
Вулкана. И в ту долю секунды, когда трость должна была опуститься ему
на голову, Чевиот успел отпрыгнуть вправо.
Он успел уберечь голову и даже плечо и руку, хотя...
Сорванные с места часы остались болтаться на цепочке, которую каким-
то чудом удержала гильотинка для сигар в другом кармане жилета
Чевиота.
Удар, который должен был прийтись ему по затылку, лишь скольз-
нул по густым волосам и пришелся по плечу и руке, которой он при-
крылся.
Ему пришлось несладко. Он почувствовал оглушающую силу удара, и
от затопившей его волны боли помутилось в глазах.
Он услышал рычание Вулкана, когда трость врезалась в зеленую кожу
стола, едва не вывернув ему кисть. Произошло то, о чем Чевиот все время
312
мечтал. Хотя скула его сразу опухла и в ней пульсировала боль, руки и
ноги не изменили ему.
Схватив легкую гнутую трость — во всем мире она употреблялась
только слепыми, — он обежал вокруг стола и остановился за колесом ру-
летки. Затем он расчистил себе поле действия, смахнув со стола пустой
бокал и потухшую сигару.
Оскалившись, Вулкан повернулся к нему. Держа в руках тяжелую
трость, он двигался легкими кошачьими шагами, меряя глазами разделяв-
шее их пространство стола.
Сдавленным шепотом они обменялись несколькими репликами.
— Если вы только притронетесь к портьере.. — Это был шепот
Вулкана.
— Я не притронусь. Пока вы не прикоснетесь к дверям.
— Значит, лицом к лицу?
-Да!
В ту же секунду Вулкан сделал выпад через стол, метясь в голову
Чевиота.
Чевиот даже не попытался парировать его легкой тростью, от чего та
только разлетелась бы в щепки. Вместо этого он отпрыгнул в сторону.
Гйутый посох, описав широкий полукруг, с треском врезался в дальний
край стола. В красном дереве осталась глубокая вмятина. Оранжевый аба-
жур лампы подпрыгнул и задребезжал, а китайская статуэтка качнулась.
Но Вулкан, лишь на мгновение потерявший равновесие, снова был в бо-
евой стойке. Чевиот мог лишь с молчаливой издевкой наблюдать за ним.
Столкнувшись с такой мощью и стремительностью действий, он не риско-
вал применить захват из арсенала джиу-джитсу, пока...
Пока он не выведет Вулкана из себя и тот не потеряет равновесия.
Вулкан ждал, слегка перемещаясь из стороны в сторону. Чевиот занял
позицию у края стола, не спуская с него глаз.
Вулкан снова промахнулся, сделав размашистый выпад, отчего улыбка
Чевиота стала еще шире.
Вулкан медленно отодвинулся от стола. Столь же неторопливо он сдви-
нулся влево, пока перед ним не оказалась одна из китайских статуэток.
Один глаз у него не видит, припомнил Чевиот, он может ошибиться в
оценке дистанции.
Вулкан тоже понял это, что вызвало у него приступ ярости. Он сделал
еще шаг назад. Чевиот же, напротив, прижался к краю стола и даже слегка
перегнулся над ним.
Вулкан мощным движением развернулся на месте и кинулся вперед.
Слишком поздно он увидел, куда должен прийтись его удар, но уже не
мог остановить замаха, и вся его мощь обрушилась на улыбающуюся Ве-
неру с рассыпавшимися по плечам черными волосами. Китайская статуэтка
рассыпалась на мелкие осколки, а трость врезалась в стол.
По-прежнему никто не проронил ни слова. Вулкан застыл на месте, и
его единственный глаз расширился от ужаса. Его бледное лицо стало еще
313
бледнее. Словно пораженный столбняком, он прошептал единственные сло-
ва, полные искренних человеческих чувств, которые Чевиоту довелось от
него услышать.
— Кэти, — сказал он. — Моя бедная Кэти.
И тут же ярость снова охватила его. Кровь бросилась ему в лицо, и
лишь скулы остались такими же бледными. Он кинулся к столу, но Чевиот
внимательно следил за его движениями. Видя перед собой ненавистное ли-
цо противника, Вулкан размахнулся, желая нанести сокрушительный
удар, — и потерял равновесие.
Чевиот уже отбросил бесполезное оружие. Когда сжатая в кулак правая
рука Вулкана метнулась через стол, левой рукой он схватил ее за кисть,
как в схватке с капитаном Хогбеном. Он дернул на себя это огромное тело
Левиафана, которое рухнуло на стол рядом с рулеткой.
Не более чем на секунду шея Вулкана оказалась на краю стола, словно
ожидая удара гильотины. Ребром правой ладони Чевиот резко, словно но-
жом, рубанул Вулкана по основанию черепа. Затем рывком перевернул его
на спину, заставив закрутиться колесо рулетки.
Вулкан тяжело перевалился сначала на бок, а потом на спину; конечнос-
ти у него подергивались. Полузакрытые глаза с подрагивающими ресница-
ми остекленели. Похоже, что он не дышал.
Колесо рулетки медленно замедляло свой ход и наконец остановилось.
Чевиот, обливаясь потом от страха, смотрел на Вулкана, ужасаясь делу
своих рук.
Точно нанесенный удар такой силы мог не только оглушить человека,
что он собирался сделать, а и убить. Но в самом ли деле он собирался
всего лишь оглушить его? Точно ли он выбрал место, после удара по кото-
рому Вулкан лишь впадет в беспамятство?
Вся эта схватка, не считая сказанных шепотом слов и треска ударов
трости Вулкана, проходила в мертвой тишине.
Не в силах вымолвить ни звука, Чевиот в этой ужасающей тишине то-
ропливо стал искать часы, чтобы проверить, замутится ли их стекло от
дыхания жертвы. Часы куда-то исчезли. Склонившись, он пощупал пульс.
Ему показалось, что он чувствует его биение, но полной уверенности в
этом не было. Разорвав рубашку на груди у Вулкана, он прижал пальцы
к его сердцу.
Сердце билось — слабо, но ровно. Вулкан был только без сознания.
Чевиот поднялся на ноги. Необходимость наклоняться вызвала боль в
левой стороне головы. Через пару секунд к нему вернулись силы, и он обо-
шел вокруг стола. Взяв гроссбух за 1828-1829 годы, он положил его на сто-
лешницу. Тут же он нашел свои часы на цепочке и гильотинку для сигар.
Вынув из замка короткий ключ, он сунул кольцо с ключами в карман.
Затем, прислушиваясь к малейшему звуку внизу, он заторопился к окну.
Открыть его было не просто. Он с силой дернул створку, едва не выбив
стеклр. Пришлось с силой ударить кулаком по раме, чтобы не поддалась
вторая створка.
314
Глоток холодного ночного воздуха освежил и успокоил его. Задернув у
себя за спиной занавески, чтобы наружу не донесся ни один звук, он выта-
щил свисток. Его пронзительная трель раздалась в ночном небе.
Он вернулся назад, переступив через тело Вулкана, который теперь тя-
жело, с хрипом, дышал, лежа на полу рядом со своим изогнутым оружи-
ем, и направился к дальнему концу стола, обращенному к дверям. Теперь,
когда жар схватки покинул его, он снова был полон внимания и насторо-
женности.
Из-за опущенных портьер, держа дубинки наготове, как черти в панто-
миме, появились инспектор Сигрейв с одной стороны и сержант Балмер —
с другой. Они поспешно отступили в стороны. Шесть констеблей с повяз-
ками на рукавах, говорившими, что они находятся при исполнении обязан-
ностей, и с дубинками наголо гурьбой перевалили через подоконник и вы-
строились в шеренгу.
— Какие будут приказания, сэр? — обратился к нему инспектор
Сигрейв.
— Прежде всего, наденьте ручные кандалы на эту спящую красавицу.
Он в любую секунду может прийти в себя.
Сержант Балмер вытащил из-под сюртука наручники и защелкнул их
на толстых запястьях Вулкана. Его глаза чуть не вылезли из орбит, когда
он этим занимался.
— Господи! — вырвалось у него.
— Ъ1хо! — сказал Чевиот.
— Но что вы сделали с этим быком, сэр? — заинтересовался Бал-
мер. — Мы ничего не видели и не слышали, кроме разве смутных звуков,
будто бы драки. Да и у вас просто ужасно опухла голова. Непросто было,
наверно, уложить старину Вулкана.
Инспектор Сигрейв, с лица которого не сходило озабоченное выраже-
ние, взглядом принудил его к молчанию и снова застыл по стойке смирно.
. — Ваши приказания, сэр? — повторил он.
— Те же, что проистекают из первоначального плана. Оказавшись в
этом заведении, я нашел устройство, при помощи которого Вулкан обирает
своих гостей. Я пустил это в ход в качестве аргумента, с помощью кото-
рого получил доступ к его бухгалтерским книгам и броши, которую
я ищу.
— И... и вам это удалось сделать, сэр?
— Да, к счастью. Смотрите сами! Его гроссбух за 1828-1829 годы ле-
жит раскрытый на столе..В четырех левых ящиках стола находится его
коллекция драгоценностей. Вот!
Чевиот извлек из кармана кольцо с ключами и положил его на край
стола.
— Короткий, — сказал он, — подходит ко всем ящикам. Основная при-
чина, по которой я пригласил вас сюда, заключается в том, что мы до-
лжны действовать в большой спешке. Четверо из вас возьмут на себя каж-
дый по одному ящику и тщательно обыщут их. Ищите главным образом
315
брошь; она станет нашим доказательством. Действуйте как можно быст-
рее, пока нас не нашли.
— И затем, сэр? — продолжал настаивать инспектор Сигрейв, который
хотел четко представить себе все детали.
— После этого мы освобождаем Вулкана и уходим по крышам. Мы не
будем трогать ни Вулкана, ни его заведение. Я ему обещал, и я сдержу
слово.
— Прошу прощения, сэр, — хриплым сдавленным голосом сказал один
из констеблей, — но, может быть, стоит устроить тут хорошую драку?
Чевиот, который был уже почти рядом с креслом, в котором распола-
гался еще недавно, резко повернулся.
— Драку? Как мы вдевятером сможем одолеть тридцать громил да еще
не менее полудюжины швейцаров внизу, большинство которых во-
оружены?
По шеренге, стоявшей у противоположной стены, прошел легкий
шепот.
— Тридцать? Может быть, тридцать шесть? — воскликнул сержант
Балмер. — Да этих мошенников тут вдвое меньше, чем когда Капитан
Уимпер и Черный Карлик ворвались в такое заведение и перезали глотку
Билли Хенчу!
— Да, но Вулкан предупредил свою шайку. Он знал, что я появлюсь.
Кто-то заранее предупредил его. Но оставим это! Быстрее! Если у нас в
руках будет доказательство, мы победили! Мы полностью...
Он остановился.
Раздался какой-то странный деревянный скрип. По лицу Балмера, сто-
явшего в другом конце комнаты, Чевиот понял, что и он услышал его.
Двойная дверь большого китайского шкафа внезапно распахнулась,
словно отброшенная рукой маньяка, что, впрочем, было довольно близко
к истине.
Внутри его, скорчившись, находилась Кэти де Бурк.
Видно было, что она рвала лиф платья и свои блестящие черные воло-
сы, беспорядочными прядями рассыпавшиеся по плечам. Растянувшиеся в
странной гримасе губы обнажали десны. Ее глаза пылали яростью.
«Она все время была здесь, — мелькнула у Чевиота мысль. — Я ведь
так и не видел, как она покидала комнату. Вулкан на всякий случай оставил
свидетеля. Она слышала каждое слово и, даже видя, как развалилось ее
изображение, не осмелилась броситься на помощь. Она...»
И тут Кэти вскрикнула. Ее пронзительный вопль, казалось, должен был
быть услышан всеми в игорном доме. Взмахнув широким подолом платья,
Кэти вылетела из шкафа. Так долго просидев в темноте, она почти ничего
не видела. Но она успела различить смутное поблескивание ключей, лежав-
ших перед ней на столе.
Повернувшись, Кэти схватила ключи и бросилась к двери красного де-
рева, которая была от нее не дальше чем в трех шагах. Только тут все
находившиеся в комнате пришли в себя от оцепенения.
316
— Балмер! Хватайте ее!
Одновременно с Балмером и Сигрейвом Чевиот кинулся к дверям. Но
они опоздали.
В сущности, все совершили одну и ту же ошибку. Чевиот так и не по-
нял, каким чудом Кэти нащупала замок, мгновенно распахнула запертую
дверь и вылетела наружу.
Столкнувшись в дверях с Балмером, он вытянул руку и резко рванул
того назад. Тем не менее он не мог себе позволить хватать женщину за
шиворот, как мошенницу. Она ничего не сделала.
Но Кэти, стремительно кинувшаяся бежать по узкой галерейке, на мгно-
вение остановилась, чтобы оглянуться. Он мельком увидел лицо Кэти, коп-
ну спутанных волос, искривленную линию рта и ужас в глазах.
В горячке бегства она увидела смутные очертания лица человека, от
удара которого рухнул ничком на стол и лишился чувств ее непобедимый
Вулкан.
За промежуток времени, достаточный, чтобы сосчитать до двух, Чеви-
от успел увидеть, как в большой затянутой желтым комнате внизу все по-
вскакали на ноги, увидел поднятые к нему лица и на стене, на уровне своих
глаз, три больших канделябра со свечами.
— Стоп! — крикнул он. Он попытался сказать это спокойно и вежливо,
но его голос громом раскатился по всему дому. — Мы не причиним вам
вреда. Мы не тронем вас. Но остановитесь, или вы сами...
Но Кэти слышала лишь пугающий голос человека, который...
Она снова вскрикнула. И вслепую рванулась вправо. Она еще раз попы-
талась бросить взгляд из-за левого плеча, но увидела лишь блеск свечей
в канделябре. Они ослепили ее, и, ничего не видя перед собой, она вреза-
лась в деревянные перила.
Треск ломающегося дерева и разлетающейся в стороны резьбы, про-
ломленной ее телом, не был так громок, как удар трости Вулкана по сто-
лу. Но длился он куда дольше.
Перевернувшись в воздухе, Кэти упала лицом вниз. Она свалилась с вы-
соты в четырнадцать футов, с разметавшимися волосами, и ее тело без-
вольно ударилось об пол, потому что она была без сознания. Всем своим
весом, над которым она была уже не властна, Кэти подломила правую
ножку стола рулетки.
Не выдержав выпавшей на ее долю нагрузки, тут же подломилась и
вторая. Остальные ножки, заскрипев, тоже рухнули. Противоположный
край восемнадцатифутового стола, покрытого зеленым сукном, уродливо
перекосился и приподнялся в воздух.
Жетоны из слоновой кости, банкноты и золотые монеты посыпались
с его поверхности. Но в зале воцарилось немое молчание отнюдь не из-за
этого.
С хрустом и скрежетом два длинных провода прорвали ковер под сто-
лом, и все увидели, что они крылись в ножках стола с левой стороны.
Ярко блестя в свете канделябров, они прорывали ковер все дальше, в ре-
317
зультате чего появилась на свет и металлическая пластинка с четырьмя
черными кнопками на ней.
Стол, словно кто-то вдохнул в него жизнь, сошел с ума. Впрочем, как
любая машина, когда ее ломают. Мало кто понял, что означает шипение
вырывающегося под давлением воздуха. Но все увидели, как само по себе
закрутилось колесо рулетки, когда из-под него с одной стороны выскочили
металлические пружины, развернувшись, как змеи в броске. С лязгом выле-
тела еще одна пружина, врезавшись в колесо. ’
Все собравшиеся в зале, и игроки и громилы, столпились вокруг сто-
ла, дабы увидеть, что происходит. Зрелище заставило всех застыть на
месте.
Лишь Шевиот, склонившись над выломанными перилами, не спускал
глаз с Кэти де Бурк. ’ ,
Она распростерлась под столом, и юбка у нее задралась выше колен.
Он не видел ее лица. Но ее раскинутые руки шевельнулись.,Пальцы ее ца-
рапнули по зеленому сукну. Медленно, с ^рудом г^риходя в себя, она при-
подняла голову и огляделась.
Никто не услышал, как Чевиот издал вздох облегчения.
Это он отдал неверный прйказ: «Балмер! Хватай ее!» — который мог
бы привести к смерти женщины, и так едва не сошедшей с ума. Ему стало
дурно, когда он увидел ее /падение. ?
И все же, как это часто бывает, ее тело упало так мягко и расслабленно,
как умеют падать только жокеи и пьяницы. Женщина не только не разби-
лась насмерть и ничего себе не поломала, но даже не пострадала.
Вряд ли прошло больше чем несколько секунд с момента ее падения.
Но все его восемь спутников, несмотря на его отчаянные жесты, уже вы-
сыпали на галерею, разместившись по обе стороны от него.
Они предстали перед глазами тридцати громил, которые наконец стали
медленно переводить взгляды на галерею.
Они оказались в ловушке. Если только...
Собравшиеся в игорном зале продолжали горячо перешептываться. Че-
виот отчетливо заметил четырех человек, стоявших у дальнего конца ру-
летки. Высокий молодой человек, в котором Чевиот узнал своего знакомо-
го джентльмена и которого швейцар называл милордом, со своими растре-
панными рыжими бачками и красным носом, сохранял ледяное спокойст-
вие. Рядом с ним стоял крепко сколоченный вышибала в парике, угрожаю-
ще выставив перед собой руки.
Прямо за колесом рулетки стоял высокий человек с каштановыми бач-
ками, которого Чевиот видел у леди Корк. А за ним отирался тощий кост-
лявый жулик с морщинистым лицом и искусственными зубами.
— Эй! — крикнул Чевиот.
Среди собравшихся пробежал шепоток. Все подняли глаза на дубинки
и форменные мундиры, среди которых выделялся Чевиот в вечернем ко-
стюме и с пустыми руками.
— Вот так вас обманывали, — сказал он, указывая на рулетку.
318
В дальнем конце комнаты, от стола, за которым играли в «красное и
черное», раздалось щелканье взводимого пистолетного курка.
— Да, мы полиция, — сказал Чевиот. — Но на чьей вы стороне — на
стороне тех, кто обманывал и обирал вас, или же на нашей?
Один, два, три, четыре...
«Милорд» повернулся к вышибале в причудливом парике.
— Ты проклятая паршивая дешевка, — t едва ли не с удивлением сказал
он высоким надтреснутым голосом.
Размахнувшись левой рукой, он врезал вышибале прямо в толстый жи-
вот. Правая его рука обрушилась тому на голову. Задыхаясь и потеряв рав-
новесие, вышибала рухнул на стул, который тут же сломался под ним.
В то же время резко исказилось выражение лица костлявого человека
с искусственными зубами. Из рукава у него показался нож. Но он не успел
пустить его в ход против обладателя рыжих бачек, стоявшего перед ним.
Выхватив из рук второго крупье лопаточку на длинной ручке, рыжие бачки
с такой силой обрушили ее на голову громиле, что у того провалились
в глотку искусственные зубы.
У стола, за которым играли в «красное и черное», двое набросились
на крупье и, схватив за воротник, повалили того на ковер. Кто-то разбил
бутылку. Кто-то издал боевой клич. И закипела битва.
С обоих концов галереи вниз вела узкая лестница. Во главе части своего
отряда Чевиот кинулся вправо. Поймав взгляд инспектора Сигрейва, раз-
мещавшегося на левом фланге, он высоко поднял руку и щелкнул
пальцами.
— Вперед! — крикнул он.
Во главе трех констеблей он спустился прямо в гущу схватки, пока инс-
пектор Сигрейв с остальными своими людьми спускался слева.
Глава 16
«Я СТРАСТНО ЦЕЛОВАЛ ТЕБЯ... ОНИ УБИЛИ МЕНЯ»
Часы пробили три, когда наемный кеб свернул на Кавендиш-сквер к до-
му Флоры Дрейтон.
Пассажир, несмотря на одолевавшую его усталость, сиял от счастья.
Он едва не пел.
Внешне он сохранял полную респектабельность. Ни его пальто, ни шля-
па не пострадали во время свалки у Вулкана. Пальто было застегнуто до
самого подбородка, а шляпа лежала рядом на сиденье, ибо из-за шишки
на голове ему было трудно надеть ее.
У Чевиота несколько ныла челюсть справа, но, похоже, она не опухла.
Прочих травм на теле почти не ощущалось, хотя он понимал, что завтра
они крепко дадут о себе знать. На сиденье справа от него лежали два
гроссбуха и его носовой платок, в котором, надежно завязанные, покоились
пять драгоценностей.
319
— Та-ти-та! — позволил себе замурлыкать суперинтендант Чевиот, ко-
торый не отличался особой музыкальностью.
— Если бы только Флора не рассердилась...
Кебмен замедлил неторопливую рысь лошадей и подъехал к дверям ее
дома.
Чевиот выглянул из окошка кеба. Дом был темен и заперт, но ему надо
было найти какой-то способ проникнуть внутрь. Он осмотрел фасад и,
удивившись, пригляделся пристальнее.
На полукруглое окно над парадной дверью падали отсветы газового
светильника. Хотя окно слева от дверей было плотно закрыто, в узенькую
щель пробивался свет изнутри.
Собрав гроссбухи, свою шляпу и носовой платок, Чевиот торопливо
выбрался наружу, поспешив расплатиться с кебменом, который предусмот-
рительно открыл дверцу. На этот раз он не стал спорить с кебби относи-
тельно чаевых: тот потребовал уплатить ему на шесть пенсов или хотя
бы на три больше, чем ему причиталось, и Чевиот выложил их.
Он направился к дверям. Едва он успел прикоснуться к дверной ручке,
как их распахнула женщина средних лет, стройная и подтянутая, со стро-
гим выражением лица, в чепчике и длинном переднике. Она смахивала ско-
рее на экономку, чем на горничную.
— Добрый вечер, сэр, — вежливо сказала она, словно он явился в семь
вечера, а не в три ночи.
— Э-э-э... добрый вечер.
— Позвольте вашу шляпу, сэр.
— Благодарю вас. Но, — заторопился он, — пальто и все остальное я
оставлю.
— Очень хорошо, сэр, — с легким поклоном согласилась эта женщина
средних лет.
— Э-э-э... она... то есть леди Дрейтон... она?..
Женщина с вежливой серьезностью указала на закрытые двойные две-
ри, выходившие на левую сторону мраморного фойе.
Флора не огорчилась тем, что даже це услышала подъехавшего кеба.
В своем темно-синем вечернем наряде, отороченном золотом, она сидела
за круглым столиком у камина, сжимая в руках книгу в кожаном переплете,
в которой не могла прочесть ни строчки.
На столе горела керосиновая лампа. На камин белого мрамора, в кото-
ром ярко полыхало пламя, ложились желтые отсветы, и темные тени у
нее под глазами были почти не видны.
Когда Чевиот распахнул и закрыл за собой двери, она не шелохнулась;
ее тонкая фигура застыла в неподвижности, а в устремленных на него гла-
зах читался страх перед тем, что он мог пострадать. Убедившись, что он
невредим, она издала легкий вздох облегчения.
Чевиот торопливо положил гроссбухи, платок с завернутыми драгоцен-
ностями и шляпу на кресло с обивкой из вишневого бархата. Флора кину-
лась к нему, обхватив его с такой силой, что он невольно дернулся от бо-
320
ли, которую причинили ему синяки по всему телу. Флора откинула голову.
Он страстно приник к ней поцелуем, но через несколько секунд подумал,
что было бы лучше — как бы это выразиться поделикатнее? — если бы по-
ка она несколько отстранилась от него.
Голос у него был хрипловат, но он постарался придать ему легкость
и небрежность.
— Могу ли я предположить, радость моя, что из всех женщин на земле
ты самая непредсказуемая?
— Что за прекрасный комплимент, — Флора с трудом удерживала сле-
зы. Она и в самом деле решила, что это изысканный комплимент. —
Когда захочешь, ты можешь говорить такие чудные слова.
Тем не менее, не в силах забыть, что должна играть роль хозяйки сало-
на, она слегка отстранилась от него, хотя продолжала оставаться в его
объятиях.
— Фу! — сказала Флора, изображая отвращение. — Tti снова курил!
— Конечно, мне пришлось курить. Но тебе не стоит делать такой вид,
словно я накурился опиума или гашиша. Это был всего лишь табак.
— И он, — объявила Флора, на глазах которой все еще блестели сле-
зы, — является отвратительной привычкой, неприемлемой в любом при-
личном доме. Если мужчине хочется покурить, он курит в каминную трубу.
— Он... что?
— Он садится к очагу, — и Флора величественным жестом указала на
зев камина рядом с собой, — всовывает голову внутрь и пускает дым в
трубу. Конечно, — торопливо добавила Флора, — в камине не должно
быть огня.
Чевиотом овладело состояние, в котором смешались удовольствие,
подъем духа и ощущение того, что наконец он начинает понимать ее.
— Я искренне надеюсь, что мне этого не придется делать, — серьезно
сказал он. — Если бы мне пришлось засовывать голову в дымоход, боюсь,
что я основательно опалил бы себе бакенбарды еще до того, как докурил
бы сигару.
— Но у тебя их совсем нет... о, погоди! Tbi снова смеешься надо мной.
Я ненавижу тебя!
— Флора, посмотри на меня. Тебе в самом деле так не нравится
курение?
— Да. Конечно, оно мне не нравится. Поцелуй меня еще раз, — и затем
после паузы: — А я уже думала, что не увижу тебя сегодня вече-
ром...
— Так и могло случиться.
— Нет, нет! Я была просто вне себя! — сказала Флора, отбрасывая
свой великосветский тон и становясь сама собой, — потому что я была так
напугана. Ты что, думаешь, я ничего не слышала о Вулкане? Или о его
репутации? И ты пошел прямо к нему в логова И там, где ты был...
впрочем, не важно! Там у тебя были неприятности, не так ли?
— Да, небольшие. Не стоит и говорить о них.
11 «Скандал в Хай-Чимниз»
321
— Слава Богу, — не в силах перевести дыхание, сказала она. — Доро-
гой мой! Иди сядь и все расскажи мне. Дай я сниму твое пальто.
— Нет, нет! Только не пальто!
Но Флора уже расстегнула верхнюю пуговицу и размотала тяжелый
шерстяной шарф. Когда пальто оказалось у нее в руках, она издала слабый
крик.
И воротничок и галстук у него исчезли. Рубашка была мятой, грязной,
и в двух местах на ней виднелись пятна засохшей крови. Брюки его, разо-
дранные на коленях, были все в пыли, так же, как и порванный сюртук.
И как он ни старался скрыть ее от Флоры, умывая руки и лицо, на правом
рукаве была видна черная опаленная дыра от пули.
— Я... я понимаю, — сглотнув комок в горле, сказала Флора. — Я все
вижу. Значит, были всего лишь небольшие неприятности, о которых не
стоит и говорить.
Она расхохоталась и продолжала смеяться, не в силах справиться с
собой.
— Флора! Прекрати! Ты не должна так себя вести!
При первых же звуках его голоса смех ее прекратился. Прижав руки
к груди, она подняла на него глаза, в которых была такая нежность, что
он не мог вынести ее взгляда.
— Нет, дело тут не в нервах или в мигрени, Джек. Честное слово, я
смеялась над комизмом ситуации. Но все шло от сердца, которое и у меня
может болеть. А теперь я скажу, что я решила, и решила я в эту ночь.
Она облизала губы и еше плотнее прижала руки к груди.
— Говоря откровенно, мой дорогой, я многого не понимаю в тебе. По-
рой ты мне кажешься человеком из другого мира. Я не могу понять, поче-
му ты так настаиваешь на том, чтобы заниматься только «своей рабо-
той», — и она в смущении закусила губу. — Джентльмены не работают
или, во всяком случае, не нуждаются в этом. Никогда, никогда, как гово-
рил мой отец. Нет, и не спорь! Почему я должна соглашаться с тобой?
Неужели я такая глупая, — верю во все это притворство? Прошлой ночью
я проявила глупость — да, в самом деле! — и этим вечером тоже. Но если
ты любишь меня, ты больше не сочтешь меня глупенькой. И если ты уж
так предан своей полиции — что ж, тогда и я буду ей предана! Не обращай
внимания на свое достоинство! Потому что я люблю тебя и ты мне нужен
такой, как ты есть!
Чевиот не мог поднять глаз. Он стоял с опущенной головой. В горле
у него застрял комок, и у него не было сил посмотреть на нее.
Флора приблизилась к нему. Он подался к ней; и поскольку на левой
руке у нее висело его пальто, он взял ее правую руку, поднес к губам и
поцеловал.
Наконец они полностью поняли друг друга, и их охватило такое тепло,
которое, казалось, никакая сила в мире не могла нарушить... как вдруг в
комнату донеслось звяканье колокольчика в вестибюле.
Флора, вспылив, отпрянула от него.
322
— В такой час! — воскликнула она. — Ну нет! Я велела Мириам никого
не принимать! Сегодня вечером они уже не заберут тебя у меня!
— Можешь быть в этом уверена. — Его голос был мрачен. — Никакой
силе в мире не удастся это сделать.
В вестибюле мелькнул свет, и он услышал осторожное царапанье по
двери; затем, после долгой паузы, строгая домоправительница открыла
дверь.
— Миледи... — в некотором замешательстве начала она и останови-
лась. — Я, как вы знаете, не собиралась беспокоить вас, но, видите ли...
тут леди Корк.
— Леди Корк? — растерянно переспросила Флора.
Невольно сжав кулаки в грязных белых перчатках, Чевиот тут же по-
морщился от боли в ободранных до крови костяшках кулаков.
— Нам бы лучше повидаться с ней, — пробормотал он.
— Ты... ты уверен?
— Да. Сегодня днем, Флора, я начну решать эту загадку.
— Об убийстве Маргарет Ренфру?
— Да. Я был слеп. Но теперь я знаю, кто совершил убийство, и вече-
ром у Вулкана я понял, как оно было совершено. И когда я выясню одну
деталь и задам один вопрос, на который можете ответить только вы с
леди Корк, передо мной предстанет полная картина.
Флора с трудом перевела дыхание.
— Мириам, пригласите леди Корк войти.
Как только за ней закрылась дверь, Чевиот заговорил тем же самым
торопливым шепотом:
— Что бы я ни сказал, ты не должна волноваться. Все в порядке. Но
сегодня утром мистер Ричард Мейн, один из двух комиссаров полиции,
лез из кожи вон, чтобы выдвинуть против тебя обвинение в убийстве
Маргарет Ренфру, а я прикрывал тебя. Нет, я прошу тебя: держи себя
в руках!
Бросив взгляд на пока еще закрытую дверь, Чевиот заговорил еще
быстрее.
— Придет время, — сказал он, — когда я смогу обелить тебя. Но толь-
ко путем признания, что оба мы врали и скрывали доказательства, а это
сегодня пока еще представляет большую опасность. Единственная моя на-
дежда заключается в том, что я смогу объяснить, как было совершено это
убийство. И, как я думаю — подчеркиваю, как я думаю, — мне удастся
объяснить это с начала до конца.
Он поднял руку, призывая к молчанию. Выхватив у Флоры свое пальто,
он накинул его на себя, успев застегнуть воротник как раз в ту секунду,
когда Мириам объявила о графине Корк-и-Оррери.
Прежде чем их глазам предстала маленькая сухая надменная женщина,
они услышали шарканье ее ног и постукивание трости.
На этот раз на леди Корк не было ее белого чепчика с оборками, но
высокая шляпа с широкими полями, из тени которых смотрели ее хитрые
323
умные глаза, производила то же самое впечатление. Она была в знакомом
белом платье, на которое была наброшена меховая шуба.
Вместе с ней в комнату вошел дух восемнадцатого столетия со всеми
его призраками, кружащимися вокруг нее в неверном свете канделябров.
— Никак, это ты, девочка! — обратилась она к Флоре, но, несмотря на
всю ее решительность, в ее голосе слышались нотки извинения. — Я бы
не решилась беспокоить тебя в столь поздний час, если бы не увидела про-
блески света в окне нижнего этажа. — Последние слова она слегка под-
черкнула.
Случись эта встреча дня два или три назад, Флора была бы в смятении
и растерянности. Но на этот раз она предстала воплощением сдержанного
улыбающегося изящества.
— Я всегда рада вас видеть, леди Корк. Но, конечно, вам придется поз-
дно лечь спать.
— Я всегда поздно ложусь. Я не сплю. — Леди Корк с хрустом покру-
тила шеей. — Нет, нет, девушка, уж оставьте на мне шляпу и шубу. Не
приставайте ко мне!
Последнее замечание было обращено к ее хорошенькой юной горничной
Соланж, замешкавшейся в дверях. Влажные карие глаза Соланж в смуще-
нии уставились на Флору из-за отворотов зеленого чепчика.
— Садись туда. — Леди Корк указала Соланж концом трости на даль-
нее кресло. — И чтоб тебя не было ни видно, ни слышно. Визит мой будет
краток.
— Как и мой, — пробормотал Чевиот, плотнее запахивая пальто.
— Это вроде бы сын Джорджа Чевиота? — с сарказмом осведомилась
леди Корк. Ее взгляд переместился с Флоры на него. — Неужели? Ба!
А теперь излагайте всю правду, и пусть дьяволу станет стыдно.
— В сущности, мадам, я бы серьезно рекомендовал сделать это вам.
— Ну? Неужели вы хотите сказать, что я не говорю правду?
— Порой говорите, мадам. Но откровенность посещает вас очень редко.
Он не сомневался, что леди Корк его понимает. Она фыркнула. Она
оглядела обстановку комнаты в серовато-серебряных обоях, кресла, софу
и оттоманку, обтянутые бархатом вишневого цвета.
Снова фыркнув, она доковыляла к креслу Флоры у камина рядом с
круглым столиком и плюхнулась в него. На столике лежала открытая кни-
га, которую Флора пыталась читать перед приходом Чевиота.
Леди Корк уткнулась в страницы. Казалось, что она принюхивается к
запаху типографской краски.
— Вы знаете, где я была этой ночью? Нет! Отлично! Я обедала с Джо-
ном Уилсоном Крокером, — яростно вымолвила леди Корк, — и еще с па-
рочкой красноподкладочных тори. Можете ли вы себе представить, с ка-
ким наглым предложением обратился ко мне Крокер?
— Да, — тут же вмешался Чевиот. Это был единственный способ оста-
новить ее долгие рассуждения. — Мистер Крокер предложил выпустить
в свет новое издание Босуэлла с примечаниями, что потребует от него
324
года два или больше. Не сомневаюсь, что ему были нужны ваши воспо-
минания.
— Ну да, так он и сказал. Да провалиться ему...
— Вам нечего опасаться, мадам.
— А?
— Молодой мистер Макколей, который пишет такие великолепные ста-
тьи в «Эдинбург ревью», ненавидит мистера Крокера больше, чем холод-
ную телятину. Наступит время, и он так разделается с мистером Кроке-
ром, что даже будущие поколения будут помнить это.
— Вы никак пророчествуете, — пробормотала леди Корк, скрестив руки
на своей клюке. — Но какое это имеет значение? В свое время я устраивала
салоны для всех этих паршивых литературных львов прошлых лет, от
Вашингтона Ирвинга до молодого Дизраэли, когда он стал знаменит
своим романом «Вивиан Грей». Но таланты исчезли. Свет потух. Все
прошло.
— Только не таланты, я протестую! — воскликнула Флора. — Разве,
например, мистер Дизраэли не является сейчас звездой первой величины?
— Вы только посмотрите, — хмыкнула леди Корк, с трудом поворачи-
вая шею. — Да кому не известно, что он ездит на Континент и убеждает
всех, что сразу же по возвращении он станет членом парламента?
— И он добьется своей цели, — серьезно сказал Чевиот. — Обещаю
вам, что он добьется своей цели.
— Бен Дизраэли? А почему вы так ухмыляетесь при этих словах?
— Я всего лишь вспомнил «Вивиан П?ей». Одну из самых интересных
личностей в книге зовут лорд Биконсфилд. В юности мистер Дизраэли в
самых сумасшедших мечтах и представить себе не мог, что в один прекрас-
ный день его назовут...
— Ну, дальше, парень! Что ты замолчал, словно язык себе прикусил?
Кем его назовут?
— Я собирался поговорить совсем на другую тему.
Прямо у камина, напротив кресла, в котором разместилась леди Корк,
стояла широкая софа. Флора села на нее, поближе к гостье, а Чевиот рядом
с ней.
Но когда он произнес последние слова, в леди Корк произошла рази-
тельная перемена. Она наклонилась вперед, опираясь на трость, пожевала
челюстями и резко сказала:
— Я услышала от Крокера кое-что еще.
-Да?
— Да. Примерно в половине двенадцатого подошел швейцар и что-то
прошептал на ухо Джону Уилсону. И я услышала, — с подчеркнутой нето-
ропливостью продолжила леди Корк, — что сын суперинтенданта Джорд-
жа Чевиота только с восемью лидерами молнией ворвался к Вулкану. Черт
знает, как им это удалось. За семь минут по часам они измолотили всех
его громил и покидали их в кучу.
Чевиот вздохнул.
— Это не совсем точно, мадам.
— Тогда что же там случилось? — свирепо осведомилась старуха. —
А, парень? Что же там случилось?
Чевиот в упор посмотрел на нее.
— Эта история, — сказал он, — может подождать до другого раза. По-
ка достаточно сказать, что эти неотесанные болваны...
— Что... что ты сказал? — изумившись, переспросила Флора.
— Прошу прощения. Я имел в виду веселую живую публику. То есть
джентльменов, предпочитающих честную игру. Они пришли в ярость, уви-
дев, как их обманывали. Практически все они, по крайней мере восемь из
каждых десяти, навалились на этих жуликов, вступив в бой на нашей сто-
роне. В результате наши силы настолько увеличились, что это даже труд-
но было назвать схваткой. Они были смяты не за семь минут, а за
пять.
Покончив с этой темой, он по-прежнему продолжал в упор смотреть
на леди Корк.
— Но я не допускаю мысли, мадам, что вы явились сюда в половине
третьего утра лишь для того, чтобы выяснить детали свалки у Вулкана.
Не руководил ли вами интерес к принадлежащей вам броши?
Леди Корк опустила вспыхнувшие глаза. От ее наигранного возбужде-
ния не осталось и следа.
— Не буду отрицать, — пробормотала она. — Она была моим свадеб-
ным подарком, vous comprene, — закончила она по-французски фразу. —
Первым из полученных мною. Четыре остальные драгоценности... да
пусть они останутся у Вулкана. Пусть он распоряжается ими; меня они
не волнуют. Они не имеют для меня значения. Но эта брошь...
Чевиот поднялся на ноги. Он подошел к креслу у дверей. На гроссбухах
лежал узелок, связанный из его носового платка.
Вернувшись к леди Корк, он положил сверток ей на колени и развернул
его. В дрожащем свете газового светильника рассыпались ослепительные
искры драгоценных камней.
— Разрешите мне, — вежливо сказал он, — представить вам все пять
изделий.
Леди Корк опустила глаза. Какое-то время она сидела, не произнося
ни слова, не издав ни одного возгласа. Она прижала сморщенные ладони
к губам, и ее сухонькое тело несколько раз качнулось в кресле
Наконец она взяла один из предметов, маленький кораблик из рубинов
и алмазов, прижала его ко рту, а потом провела им по щеке, тихо мурлы-
кая песенку, забытую уже лет шестьдесят.
Флора отвернула голову. Прошло несколько секунд, и леди Корк, от-
кашлявшись, уставилась на нее
— В наши дни, юноша, — сказала она, — такие люди не появляются на
свет.
— Но я ничего или почти ничего особенного не сделал, — искренне ска-
зал Чевиот; он в самом деле верил, что так и есть. — Если вы хотите по-
326
благодарить кого-то, благодарите Сигрейва, Балмера, моих шестерых кон-
стеблей. Клянусь Богом, мадам, они действовали просто великолепно.
В моем рапорте, уже доставленном комиссарам, я дал им самую высокую
оценку.
— А вы, как я полагаю, — фыркнула леди Корк, — просто стояли ря-
дом и ничего не делали?
— Я...
— Хватит! —- голосом, в котором прозвучали нотки истинного досто-
инства, сказала леди Корк. Она приподнялась. — Мистер Чевиот, мне в
самом деле трудно выразить в словах свою признательность вам. Но я
напишу о ней Бобби Пилю. Да что там, я напишу самому графу!
— Тем не менее я предпочел бы, чтобы вы этого не делали.
-А?
— Если вы хотите выразить мне свою признательность, мадам, вам до-
статочно всего лишь сказать мне правду.
На собеседников снова легла мрачная тень.
Брошь упала из руки леди Корк в кучку остальных драгоценностей. Тй-
хо шипели газовые светильники. Флора стиснула руки. И перед ними пред-
стал облик женщины, убитой выстрелом в спину.
— Прошлой ночью, — продолжил Чевиот, — вы рассказали мне некую
историю. Вы сообщили мне, что в среду вечером спрятали четыре своих
самых больших драгоценности, включая и эту брошь, в кормушку у птичь-
их клеток в вашей спальне.
— Но так и было! Я в самом деле это сделала! Вы сами в этом убе-
дились!
— Верно, и я не собираюсь этого отрицать. А вот что было вечером
в четверг?
Открыв рот, леди Корк закрыла его и отвела глаза в сторону.
— Вы утверждали, — настойчиво продолжал Чевиот, — что поддались
искушению и приняли лауданум. Приняв это лекарство, вы крепко заснули
и не видели похитителя.
— Я...
— Прошу прощения, но мне трудно в это поверить. Вы были в таком
возбуждении, буквально поражены ужасом. И пусть даже всего лишь подо-
зревая, кто был похитителем, вы должны были опознать его. Вот, напри-
мер, это кольцо, которое вы спрятали.
Чевиот приподнял его. Зловеще блеснул единственный алмаз на нем.
— По бухгалтерским книгам Вулкана, он дал за него (оно было заложе-
но, а не продано) сто гиней. Вам не кажется, что это немалая цена? Вам
пришлось положить для вашего вора стоящую наживку. И вы хотите убе-
дить нас, что выпили снотворного до того, как должны были увидеть по-
хитителя? Нет, этого не может быть. — Он остановился. — И вы видели
его. пе так ли? И опознали в нем Маргарет Ренфру?
— Да, — после долгого молчания сказала леди Корк.
— Сможете ли вы засвидетельствовать это под присягой, мадам?
-J27
— Могу, и я это сделаю! — вскинула голову леди Корк.
Некоторое время она задумчиво смотрела на них, и в ее старческих гла-
зах читались ум и хитрость.
— Да, я видела ее, — неожиданно добавила она. — Босоногую, в тон-
кой ночной рубашке, со свечой в руках. Увы! Мэг никогда ничего не стесня-
лась, и я всегда подозревала ее в этом, хотя отлично знала, — и тут она
подмигнула, — что вы не в ее вкусе. Но, ей-богу, пока я не увидела ее той
ночью, с полуоткрытым ртом и пылающими щеками, когда она схватила
кольцо, я и представить себе не могла, какие дьявольские силы владеют
ее душой и плотью.
— Пылай, огонь, — пробормотал Чевиот, — и клокочи, котел!
— А? Что вы сказали?
— Прошу прошения, — спохватился Чевиот. — Всего лишь цитата, ко-
торая в какой-то мере имеет к ней отношение. Пламя поднялось слишком
высоко, и варево в котле стало переливаться через край. И тем не менее
она продолжала оставаться сама собой; она не изменила своей молчаливой
сдержанности и прекрасно все понимала.
— Ну? — с нескрываемым любопытством спросила леди Корк.
Он присоединил алмазное кольцо к остальным драгоценностям на коле-
нях леди Корк.
— У меня есть еще один вопрос, мадам, которого я не могу избежать.
Он касается того письма, которое вы написали в ночь убийства. Имеет ли
оно отношение и к присутствующей тут леди Дрейтон.
— Ко мне? — вскричала Флора.
Чевиот улыбнулся. Над камином между светильниками висел портрет
Флоры в полный рост, написанный три или четыре года назад, кисти ста-
реющего сэра Томаса Лоуренса, который с тех пор, как стал Президентом
Королевской Академии, редко прннпмал заказы на портреты.
Все время Чевиот не мог удержаться от того, чтобы не бросать украд-
кой взгляды на портрет, переводя их затем на Флору во плоти, которая
светилась обаянием жизни. Сидя на диване, она подпирала подбородок ру-
ками, затянутыми в перчатки. И за тонкой лайкой перчаток чувствовались
мягкость и нежность ее щек и подбородка.
— К вам? — повторил он. — Моя дорогая, когда сегодня днем мистер
Мейн обрушился на меня с градом вопросов, я больше всего боялся, что
он вспомнит о письме, потому что я не знал, что ему ответить.
Стоя рядом с камином, он повернулся к леди Корк.
— Прошлым вечером, предшествовавшим ночи убийства, вы написали
письмо полковнику Роуэну в Скотленд-Ярд?
— Да, ну и что из этого?
— Вы тщательно запечатали его. Печать была желтого воска? Да. По-
чему, позвольте осведомиться, вы адресовали его именно полковнику Роуэ-
ну, а не обоим комиссарам полиции?
— Ну, милый мой, полковник Роуэн часто бывал у меня дома. Он был
даже знаком с бедной Мэг.
328
— Понимаю. Флора! — Он посмотрел на нее сверху вниз. — Как ты по-
мнишь, ты ждала у полицейского управления в своем закрытом экипаже.
Подъехал швейцар с письмом. Ты остановила его и попросила у него
письмо.
— Ох, дорогой мой! — Флора выпрямилась. — Я в самом деле так и
сделала! Я совсем забыла.
— Забыл, к счастью, и мистер Мейн. Почему ты попросила передать
письмо тебе?
— Как вы и говорили, оно было тщательно запечатано печатью желто-
го воска. Я увидела это при свете лампы на облучке кареты. — Флора по-
молчала, и лицо ее залилось краской. — Пусть будет известно хоть всему
миру, — с отчаянием сказала она, — но я должна была быть с тобой.
И всем было известно, куда ты этим вечером направился. И я решила,
что письмо может быть адресовано мне
— И ты его взяла. Tfc»i сломала печать?
— Боже небесный, конечно, нет. Оно было адресовано полковнику Роуэ-
ну. Да и кроме того, печать была уже сломана.
Чевиот уставился на нее.
— Господи! — воскликнул он. — Еще лучше А теперь, леди Корк, с ва-
шего разрешения!.. Кому вы передали в руки ваше письмо после того, как
написали его?
— Ну как же, конечно, Мэг Ренфру! Я была наверху в своем буду-
аре и...
— Кому она передала его?
— Швейцару внизу. Кому же еще?
— Когда письмо попало в руки полковника Роуэна, — пробормотал он,
глядя в пламя камина, — печать на нем была уже сломана. Значит, сло-
мать ее могла скорее всего сама Маргарет Ренфру. — Он хлопнул в ладо-
ши. — Да! Она поняла (прошу простить меня, мадам) ваши смутные наме-
ки относительно украденных драгоценностей. Она поняла, что сейчас сюда
явится полиция. Леди Корк! Вы заметили потом какие-нибудь изменения
в ее поведении?
— Ага, — мрачно кивнула старуха. — Заметила.
— Она стала вести себя резче? Вызывающе? Испуганно? Скорее всего
испуганно, потому что...,стоп! Заметили ли вы под покровом ее непроница-
емой внешности какие-то угрызения совести? Призналась бы она в то вре-
мя, если бы я стал задавать ей вопросы в лоб?
— Могла бы, — фыркнув, призналась леди Корк. — Скажу больше то-
го: я думала, что она так и сделает. И я могла бы... а впрочем, не важно!
Кто знает, что делается в сердце одинокой женщины? Могла ли она, не
могла... Но...
— Ясно. Убийца заткнул ей рот.
Стоя у потрескивающих в камине поленьев, жар которых заставлял его
щуриться, Чевиот рассудил, что ситуация стала обретать определенные
очертания.
329
— Он застрелил ее. Спокойно и хладнокровно. Лишь потому, что боял-
ся разоблачения. Всего лишь из-за горстки драгоценностей. Из-за пачки
грязных... прошу прощения: я имел в виду банкноты.
— Джек! — прервала его Флора. — Ради всего святого, откуда ты зна-
ешь все эти ужасные выражения? «Неотесанные болваны». «Грязные бу-
мажки». И еще целая дюжина. Где ты их набрался?
Чевиот застыл на месте.
— Я... я и сам не знаю.
— Я спрашиваю, — настаивала Флора, — потому что некоторые из них
встречаются в этой книге. В той, что я читала перед твоим приходом.
— В книге? — переспросил он, поворачиваясь к круглому столику.
К удивлению обеих женщин, он кинулся к нему и схватил книгу в кожа-
ном переплете. Открыв ее, он взглянул на титульный лист.
— Она, — сказал Чевиот, — была опубликована пять лет назад. До-
лжно быть, я читал ее, но то ли забыл, то ли не закончил. Но я не предпо-
лагал, что ты читаешь такие книги, Флора. «УЖАСНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ
АЗАРТНЫХ ИГР, ЗАВЕРШИВШИХСЯ УБИЙСТВОМ БЕДНОЙ МАДАМ
ЙОР, А ТАКЖЕ ПРОЦЕССОМ И ОСУЖДЕНИЕМ ДЖОНА ТАРТЕЛЛА,
УБИЙЦЫ, И ЕГО СООБЩНИКОВ, С ДОБАВЛЕНИЕМ...»
Флора торопливо перебила его.
—- Нет, не в этой части! Во второй части книги! Посмотри дальше!
— «БИЧ ИГРОКА, — вслух прочитал он, — ИЛИ ИСЧЕРПЫВАЮ-
ЩЕЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕ СИСТЕМЫ АЗАРТНЫХ ИГР В МЕТРОПОЛИ-
СЕ, А ТАКЖЕ...»
На титульном листе был еще текст, но он уже не стал читать его. Он
быстро пролистал Kimry до конца, бегло проглядывая страницы. Флора
снова запротестовала:
— Нет, ты пропустил часть об азартных играх. Тут есть еще одно до-
бавление. Об одном ужасном человеке, по фамилии Проберт, который
имел отношение к убийству Йор, и что он рассказывал после того, как его
выпустили. — Она запнулась. — Джек! В чем дело?
Никогда раньше она еще не видела Чевиота таким бледным; свет лам-
пы падал на страницы книги, которую он держал в дрсжаших руках.
У него были все основания для подобного поведения.
На четыреста восемнадцатой странице в глаза ему бросилась дюжина
строчек, отпечатанных более темным шрифтом. Он медленно прочел их.
Он прочел следующую страницу и последующие три, смутно усваивая их
содержание. И наконец шесть строчек на верху четвертой страницы свели
все воедино.
— Ну-ну! — проворчала леди Корк, бросая на него вопросительный
взгляд из-под полей шляпы. — В самом деле, что это с вами делается?
— Я бы назвал это завершенностью, — сказал Чевиот.
— Завершенностью?
— Да. — Он закрыл книгу. — В сущности, мне это не было нужно: Тем
не менее я получил подтверждение. Я нашел подсказку, где искать то,
ззо
что мне нужно. — Он слегка улыбнулся. — Вы имели в виду убийцу,
мадам?
— Я не имела, но...
— Он у меня в руках, — без всякого выражения сказал Чевиот. — Он
у меня в руках, — и он сжал пальцы правой руки. — Вот здесь.
— Итак, — провозгласила леди Корк, с такой силой ударив тростью об
пол, что драгоценности едва не посыпались с ее колен, — но кто же он,
этот убийца? И как вам удалось его определить?
— Прошу прощения, мадам. Я еще должен поразмыслить.
— То есть вы мне не скажете?
— Не могу.
— Так! Прекрасные же у вас манеры! В таком случае я забираю свои
драгоценности (большое вам спасибо за них) и удаляюсь.
Полная возмущения, причины которого ей и самой не были ясны, она
уже стала завязывать платок в узелок, когда вмешался Чевиот. Положив
книгу на стол, он склонился к ней и помог завязать платок, затянув узлы
на нем. Затем с наивозможной вежливостью он взял у нее драгоценности.
— Мне очень неприятно, леди Корк, но пока еще я не могу позволить
вам забрать драгоценности. Они должны предстать в виде доказательства.
На лице леди Корк появилось изумленное выражение.
— Я не могу их взять? Даже брошь? Мой свадебный подарок?
-г- Мадам, прошу простить меня! Они, конечно, будут возвращены вам.
Если хотите, я вам тут же напишу расписку.
— Расписку! — вскрикнула леди Корк, словно это предложение оскор-
било ее больше всего. — Расписку!
Опираясь на трость, она решительно поднялась на ноги, одернув набро-
шенную на плечи меховую шубу.
— Спокойной вам ночи, мэм, — обратилась она к Флоре. — Идем со
мной, девочка! — бросила она смугло-оливковой Соланж, которая все это
время, не шелохнувшись, просидела в углу и, скрестив ноги, смотрела во
все глаза. Соланж заторопилась открыть двойные двери. Леди Корк про-
маршировала мимо них едва ли не стрбевым шагом.
— Кучер окоченел, как и я, — буркнула она. У открытых дверей леди
Корк приостановилась, бросив взгляд на Чевиота.
—- Эй-эй! А я и не думала, что вы можете так бледнеть! И что у вас
так будут трястись руки! Я бы сказала, что вам надо серьезно привести
себя в порядок, когда завтра вы встретитесь...
Глянув на Флору, она закусила нижнюю губу и остановилась. На лице
ее под маской гнева проступило смущение.
Чевиот, уставившись на нее, пытался понять, откуда она все узнала.
Например, от Фредди Деббцта; рот ему не заткнуть. Ведь завтра, после
стрельбы на пари, ему предстоит встретиться на дуэли с капитаном Хьюго
Хогбеном. Он совершенно забыл об этом.
Леди Корк, замешкавшаяся в дверях, пожевала губами и снова сменила
свои намерения. ‘
331
— Мистер Чевиот! Я... я прошу вас простить фантазии глупой старой
женщины с ужасным характером. Я питаю к вам искреннюю привязан-
ность, вы это знаете. Я перед вами в неоплатном долгу; и это тоже вам
стоит знать. — На глазах ее блеснули слезы. — Удачи вам, молодой чело-
век. И да сопутствует вам Бог.
Дверь за ней закрылась. Снизу донеслись неясные звуки голосов, а по-
том раздался стук захлопнувшейся тяжелой входной двери.
Флора поднялась, провожая леди Корк, и теперь снова опустилась на софу
недалеко от Чевиота, который остался стоять, уставившись на дверь.
— Джек, что она имела в виду? Когда говорила... говорила «да сопут-
ствует вам Бог»?
— Ничего особенного. Завтра в девять утра я должен на спор стрелять
в тире Джоя Мантона. И все.
— Ох!
Он продолжал смотреть на закрывшиеся двери. Он никогда не имел де-
ла с этими проклятыми дуэльными пистолетами. Он даже не представлял,
сколько они весят, как сбалансированы по руке, какой ударной силой обла-
дает их пуля. Он может больше никогда не увидеть Флору.
В камине затрещало полено, выбросив сноп искр. Чевиот повернулся.
Наклонившись, он страстно привлек Флору в свои объятия.
Глава 17
ШЕСТЬ ВЫСТРЕЛОВ НА ПАРИ
В этом длинном кирпичном помещении, завершавшемся железной стен-
кой, выстрелы из пистолетов грохотали подобно пушечной канонаде.
Клубы дыма от черного пороха так сгустились, что даже Джой Ман-
тон-младший, который давно привык к ним, еле различал напряженное —
за неимением более сильного определения — лицо своего клиента. Чевиот
вытянул руку для последнего выстрела.
Трах! Свинцовая пуля расплющилась о металл и шлепнулась на камен-
ный пол.
В тире наступила такая. тишина, что, несмотря на открытую дверь,
сквозь которую доносились звуки из мастерской, слышалось тиканье часов
на стене. Было десять минут десятого. Суперинтендант Чевиот трениро-
вался с двадцати минут девятого.
Джой Мантон заторопился вдоль железной загородки, доходившей ему
до пояса, от которой до стенки с мишенями было ровно тридцать шесть
шагов. Потянув канат, он со скрипом поднял окно в крыше, чтобы выпу-
стить пороховой дым.
Кирпичные стены, выкрашенные в белый цвет, требовали едва ли не
ежедневной покраски. С правой стороны размещалось окно, сейчас слегка
приоткрытое. Сквозь него клубами стал выходить дым.
332
Черный пороховой нагар ел глаза; от него щипало в носу и першило
в горле. Дым рассеивался, и Чевиот проморгался. И у него и у Мантона
лица были в пятнах пороховой гари.
— Вы можете с этим справиться, сэр, — сказал Джой, откашляв-
шись. — Можете. — Он изо всех сил боролся с чувством неприятия, кото-
рое рвалось наружу. — Но, прошу прощения, мистер Чевиот, вы все делае-
те неправильно.
— Я знаю.
— Но, сэр...
На полке над железной решеткой лежал дуэльный пистолет средних
размеров.
Чевиот отстрелял не менее дюжины пистолетов: от убийственного две-
надцатого калибра, который ни к чему не годился, потому что отдача
слишком подбрасывала ствол, до маленького карманного, напоминавшего
тот, что принадлежал покойному мужу Флоры.
Каждый раз после выстрела Джой-младший молча откладывал писто-
лет в сторону, выбивал капсюль, быстро прочищал ствол шомполом с мас-
ляной тряпкой и подвешивал в длинный ряд пистолетов вдоль левой
стены.
Чевиот по-прежнему стоял неподвижно, изучая результат последнего
выстрела. Казалось, смотреть было не на что. Железная стена вся была
в пятнах порохового нагара, кое-где покоробленная и неровная, испятнан-
ная клочками белой бумаги.
Джой-младший, поерзав на месте, приподнялся на носки. Это был креп-
ко сколоченный юноша с песочными волосами, высокими скулами и серь-
езными глазами. Лицо его было в черных пятнах пороха, как у гоблина.
На нем был темный сюртук, коричневый передник и бриджи темно-крас-
ного цвета с темными гамашами. Он еще не в полной мере обрел веж-
ливые манеры своего отца, но уже усвоил предельную откровенность
его речи, ибо он был восприемником славы оружейника, знаменитого
с 1793 года.
«Вот, — подумал Джой. — Вот так!»
Ему бы хотелось, чтобы этот новый джентльмен с широкими плечами
и светло-серыми глазами хотя бы улыбнулся, или засмеялся, или же отпу-
стил шутку, как все прочие.
Этот мистер Чевиот, кроме белоснежной нижней рубашки, был одет
во все черное; даже передник он предпочел черный.
«В чем дело? — продолжал думать Джой. — Вроде непохоже, что он
готовится к дуэли, так? Он сказал, что у них будет всего лишь соревнова-
ние. Кроме того, может быть, они уже дрались на дуэли рано утром».
— Прошу прощения, сэр!.. — громко сказал он.
— Я знаю, — повторил Чевиот. Повернув голову, он улыбнулся. — Но
у меня ничего не получается, Джой. Во всяком случае, если я хочу попасть
в цель.
— Сэр?
333
— Какую вы предлагаете мне занять стойку? Боком к мишени, так?
Правая нога выставлена вперед, левая отставлена в сторону?
При каждом движении Чевиота Джой серьезно кивал.
— И далее, — продолжал показывать Чевиот, — опустив правую руку
вниз, я вскидываю ее, вот так, и навожу на цель, держа ее прямо и непод-
вижно. Вот таким образом, верно?
— Сэр, это единственный образ действий! Ручаюсь вам, — с воодушев-
лением воскликнул Джой, — ручаюсь вам, что даже мой па не смог бы
предложить вам ничего иного!
— И тем не менее... Вы убедитесь в этом. Вы больше думаете о форме,
а не о результате, не так ли?
— Сэр?
— Многие из лучших стрелков из пистолета (я не говорю, что все, но
многие) ведут себя точно так, как вы и говорите Но в таком положении
трудно брать цель на мушку. Это словно... словно вы вытягиваете руку,
тыкая указательным пальцем. А на самом деле все должно происходить
очень быстро. Это (какое бы мне подобрать слово?) — дар, сноровка, что-
то вроде фокуса. Он или есть, или его нет, — Чевиот помолчал. — Могу
ли я тут где-нибудь помыться?
Джой-младший испытал удовольствие от того, что наконец до его слуха
донеслись слова, которые он мог понять.
— Вот тут, сэр. Откройте воду.
В стенку слева, за перильцами и рядом с дверью, ведущей в магазин,
был вделан коричневый каменный рукомойник с короткой металлической
ручкой насоса рядом. Маленькое зеркальце сверху было чисто отполирова-
но, а тонкое полотенце рядом — безукоризненно чистым.
Чевиот промыл лицо и руки желтым мылом, время от времени подка-
чивая воду.
Меховая шляпа плотно села ему на голову, так как опухоль уже стала
спадать. Но подсыхающие ссадины на теле еще здорово давали о себе
знать, когда он наклонялся над раковиной.
Хуже всего, думал он с горечью, что дуэль где-то, как-то, когда-то со-
стоится, но он ничего не знал о том, как все это будет, и она была совер-
шенно не нужна ему.
Он принял вызов Хогбена, только чтобы раззадорить его и заста-
вить принять участие в стрельбе на пари. Если ему удастся отстреляться
лучше; чем Хогбену и Уэнтворту, они расскажут ему все, что знают о
Маргарет Ренфру. Но теперь ему уже ничего больше не надо было знать
о погибшей женщине; дело завершено. Теперь имела значение сама
дуэль.
Если после прошедшей ночи он потеряет Флору...
После прошедшей ночи, после утра, после этих нескольких часов...
Если в результате этой дурацкой дуэли, когда пуля пробьет ему голову,
он потеряет Флору...
Может быть, ему всего лишь снится кошмарный сон?
334
До него донеслось ровное тиканье часов с большим белым цифербла-
том на стене. Было пять минут десятого.
Повесив полотенце на гвоздь, он усилием воли заставил себя не думать
о Флоре и вернулся к железной загородке, рядом с которой тянулась длин-
ная полка с оружием.
— Джой! Будьте любезны, Джой!
Джой-младший, который к тому времени прочистил, отполировал и по-
ложил на место последний пистолет, поспешил на его зов. Чевиот поднял
с пола папку зеленой кожи с ручкой, которую взял с собой из Олбани.
В сущности, обычно в ней были письменные принадлежности, но он
избавился от всего ее содержимого ради предмета, который собирался по-
казать. Положив папку на полку, он расстегнул ее и вынул оттуда малень-
кий пистолет с золотой пластинкой, врезанной в рукоятку.
— Джой, вам доводилось раньше видеть его?
— Да это же изделие Мантона, — Джон с удовольствием уставился на
оружие. — Видите, вот наша марка? Его сделали еще до моего рождения,
а теперь я делаю совсем новые. «А.Д.». Ручаюсь, что сделано на заказ.
— Да. Для человека, ныне покойного. Если у вас есть подходящие пули,
не можете ли вы зарядить его?
— Первым делом его надо почистить. Вы только загляните в
ствол!
— Отлично, прочистите его. А потом зарядите. Но поторопитесь!
Поглядывая себе за спину, Чевиот барабанил пальцами по полке. Не
появлялись ни капитан Хогбен, ни лейтенант Уэнтворт, ни даже Фредди
Деббит. В конце концов, Фредди должен был сообщить ему время и место
настоящей дуэли и, что еще важнее, расстояние, с которого им предстояло
стреляться.
Передняя часть тира, с большими полукруглыми окнами по обе сторо-
ны от двери, напоминала обычный магазин. Сквозь частый переплет окон,
выкрашенных в белый цвет, он видел Дейвис-стрит. Перед его глазами
представали, как и везде, дома да длинные ряды каменных столбиков коно-
вязей с металлическими кольцами — и ничего больше.
Непостоянная октябрьская погода гнала по небу облака, из-за. которых
порой проглядывало солнце; лучи его падали сквозь стеклянную крышку
люка в потолке. В тир с улицы проникал запах сырой земли.
Джой, стоя у стены слева, зарядил маленький пистолет. Из металличе-
ской фляжки он отмерил порцию пороха. Предварительно он загнал в
ствол маленький маслянистый пыж: оторвав клочок газеты, Джой аккурат-
но сложил его, скатал и загнал внутрь с помощью шомпола.
— Куда мне повесить мишень, сэр?
— На этот раз, Джой, мне не понадобится мишень. Я буду стрелять
просто в стену.
Щелкнул взведенный курок. Раздался негромкий, еле слышный звук вы-
стрела. Вместо того чтобы уставиться на железную стену, Чевиот склонил-
ся над барьером и уставился на руки Джоя.
335
— Он так мал, — показал он на пистолет. — Но вы чувствуете запах
пороха? Неужели у него такой резки Г! запах?
— Конечно! — вскричал Джой удивленно. — Как всегда!
— Ясно. А теперь принесите мне, пожалуйста, пулю.
— Сэр?
— Пулю, которую я только что выпустил. Принесите ее мне
Джон подобрался к стене с мишенями. Ногой он откинул в сторону не-
сколько расплющенных пуль. Присмотревшись, он поднял одну и
вернулся.
— Осторожнее, сэр. Она еще горячая.
Чевиота не волновало, обожжет ли он себе пальцы. Заряд пороха опа-
лил разорванный надвое пыж и оставил свои черные следы на мягком
свинце Кивнув, он положил пулю в папку и вынул оттуда книжку в кожа-
ном переплете
— Джой, я не пьян, и я не сумасшедший. У меня есть основания посту-
пать подобным образом. Будьте так любезны прочитать дюжину строчек:
вот здесь. И еще шесть строчек: вот тут.
Наступило молчание; небо то светлело разрывами облаков, то снова
мрачнело.
— Так в чем дело, сэр? — осведомился Джой. — Все совершенно ясно.
— Но оружие? Сначала я не мог себе представить, что такое оружие
уже изобретено, и это говорит о моей глупости.
— Изобретено? — воскликнул Джой. — Да как же, мистер Чевиот! Мы
его делаем из года в год вот уже много лет! Разве вы не видели коронаци-
онную процессию короля восемь... нет, девять лет назад?
— Нет. Я... меня здесь не было.
— Королевский экипаж был просто великолепен. Как мечта. Я никогда
ни до, ни после не видел короля, потому что он не появлялся в Лондоне.
Он был такой большой и тучный, что трудно было поверить. Глаза у него
все время были полузакрыты, словно его ничего не волновало. Хотя на
самом деле ему было из-за чего волноваться. Он вертелся все время на
месте, постепенно распаляясь, потому что люди не кричали «ура!» Ну ни-
кто! И вы помните пулевое отверстие в окне королевской кареты? И как
никто не мог сказать, откуда оно появилось?
— Да! Вроде я читал... впрочем, это не важно. Продолжайте.
— Не изобретено! — снова вскрикнул Джой, устыдившись, что позво-
лил себе прийти в такое возбуждение. — Ну как же, сэр, я сам сделал тут
одно такое!
— Сами сделали? Могу ли я взглянуть на него?
Внезапно обретя величественный вид, как у своего отца, Джой открыл
маленькие воротца в барьере и вышел наружу.
— Будьте любезны, — сказал он, — проследовать в магазин.
Тиканье часов теперь слышалось более отчетливо. В магазине, на полках
которого лежали различные образцы оружия, стояла приятная атмосфе-
ра, пропитанная запахами деревами масла. Здесь было несколько ру-
336
жей, но большинство из них представляли собой спортивные одноствол-
ки; стволы их были отполированы, а ложи и цевья поблескивали корич-
невыми оттенками свежего дерева. Джой двинулся между стоек с ру-
жьями...
Банг!
Чевиот был слишком увлечен, чтобы услышать стук копыт на улице.
До его слуха донесся лишь грохот захлопнувшейся двери с улицы, ведущей
в тир; туда вошли три человека.
— Задержите их! — быстро сказал Чевиот Мантону. — Любым
способом!
В открытых дверях магазина стоял капитан Хьюго Хогбен.
Как и лейтенант Уэнтворт, показавшийся у него за спиной, капитан
Хогбен на этот раз был без формы. Он был весь в черной одежде, из-под
которой виднелась белая сорочка; шляпа была ухарски сдвинута набок, а
на руке висело пальто. Остальные двое были в обыкновенных костюмах,
хотя жилет Фредди Деббита отливал всеми цветами радуги. Хогбен отвел
свои маленькие глазки.
— Этот тип здесь, — сказал он из-за плеча Уэнтворту. — Насколько я
понимаю, он репетировал.
Хогбен избегал обращаться прямо к Чевиоту или смотреть на него, да-
же когда они стояли лицом к лицу. Выражение лица Хогбена, окаймленно-
го веерообразными черными бачками, было бесстрастным, если не считать
легкой издевки, что слышалась в его словах.
— Привет, Джой, — сказал он. — У нас матч на тысячу гиней. А где
деньги этого типа?
Повернувшись на каблуках, он направился обратно в тир.
Последним в магазин торопливо влетел Фредди. Кивком он дал понять
Мантону-младшему, что тому пора идти в тир, и Джой исполнил его ука-
зание. Фредди, которого била лихорадка от возбуждения, понизив голос,
обратился к Чевиоту:
— Черт побери, Джек! Где вы были? Я искал вас повсюду. Кстати!
Я же должен сообщить вам условия... э-э-э, встречи, не так ли?
— Где она состоится?
— Как раз за старым садом Воксхолл-гардена. К северо-востоку от него
стоит какое-то подобие древнего греческого храма, и там есть пустое про-
странство, окруженное деревьями. Знаете это место?
— Да, — ответил Чевиот, который не имел о нем представления. —
С какого расстояния мы будем стреляться?
— С двадцати шагов, — Фредди, не спуская глаз с собеседника, сглот-
нул комок в горле, потому что это расстояние было гораздо меньше обще-
принятого. — Согласны?
— Согласен. Время?
— Сегодня вечером, в пять часов.
— Вечером? — Это известие нисколько ошеломило его; Чевиоту при-
шлось вытащить часы и откинуть ^их крышку. — Я никогда не слышал,
337
чтобы такие встречи назначались на вечер. Да и кроме того!.. Давайте при-
кинем: сегодня тридцать первое октября...
— Преддверие Дня Всех Святых, — попытался выдавить из себя шутку
Фредди. — Когда призраки прогуливаются в замках и злые силы летят по
ветру.
— К пяти часам, Фредди, почти стемнеет. Как мы разглядим друг
друга?
— Знаю, знаю! — пробурчал Фредди. — Но это время назначил Хогбен,
передав свое пожелание, конечно, через Уэнтворта. Да, так никогда раньше
не делалось, но в дуэльном кодексе нет никаких указаний на время встречи.
Мы проглядели его вдоль и поперек. Черт побери, Джек, да вы никак
взволнованы?
— Разве я говорил, что меня это волнует?
— Нет, но... — У Фредди невольно сорвался голос. — Черт побери, че-
ловече, да вы же лучший стрелок!
Из тира, примыкавшего к магазину, донесся голос Хогбена, обращавше-
гося непонятно к кому.
— Пусть этот тип войдет сюда, — фыркнул он, — и попытается это до-
казать!
— Спокойнее, Джек! — вскинулся Фредди.
Он был прав. Чевиот не вправе был снова выйти из себя, видя перед
собой этого гвардейца, — ни на йоту, ни на долю секунды. Он расслабил
напрягшиеся мускулы, кивнул и проследовал за Фредди в тир.
И тут, бросив взгляд в одно из больших полукруглых окон, выходив-
ших на улицу, он увидел, как из-за угла поворачивает открытый экипаж,
в котором сидит Флора.
Кабриолет, низко сидевший на рессорах, влекли две гнедые лошади в
белой упряжи. Флора в короткой меховой шубке, с руками в муфте, в высо-
кой светлой шляпке, под которой на этот раз были спрятаны ее золотые
волосы, тоже увидела Чевиота.
Прижав руки ко рту, она затем порывистым движением протянула их
к Чевиоту. Ее глаза и губы сказали все остальное.
Приподняв шляпу, Чевиот отвесил поклон, надеясь, что его глаза будут
столь же красноречивы. Он не осмелился глядеть на нее дольше, чем секун-
ду-другую, ибо мог потерять пришедшую к нему собранность. Ее появле-
ние было для него полной неожиданностью, и, повернувшись, он с трудом
пришел в себя от потрясения; ’ '
Вся подготовка, которая шла в( соответствии с громкими приказаниями
Хогбена, была почти завершена.
Джой Мантон зарядил шесть дуэльных пистолетов, расположив их на
полке в двух футах от себя. Они абсолютно не походили на современное
Чевиоту оружие; одна только круглая пуля весила не меньше двух унций.
Затем Джой взял яшнк с мишенями.
Эти мишени из плотного материала, который позже получит название
гильзового каотона, были круглые, белого цвета, примерно двух дюй-
338
мов в диаметре. На тыльной стороне каждой из них была капелька
клея.
Держа в одной руке влажную тряпку, а в другой коробку с мишенями,
Джой направился к тыльной стене, на которой их предстояло разместить.
Он счистил со стенки остатки бумаги. Прикинув расстояние, он смочил
оборотную сторону шести мишеней. Шлепками ладоней он прилепил их на
стенку, толщина которой напоминала железные двери в заведении Вулкана.
Когда Джой вернулся, мишени предстали белыми пятнышками на фоне
черной стены. С расстояния в тридцать шесть шагов они казались кро-
шечными.
— Итак! — сказал Хогбен, переступая с ноги на ногу, словно собираясь
сорваться с места и пуститься бежать. Он обращался к лейтенанту Уэнт-
ворту. На тысячу гиней. А где деньги этого типа?
Уэнтворт, которого представить себе без формы было еще труднее, чем
Хогбена, в изумлении выпрямился. Он увидел, что его компаньон совер-
шенно серьезен.
— Хогбен, — сказал он, — разрешите мне сказать вам, что я не потер-
плю впредь подобного поведения. В нем нет необходимости. В любом слу-
чае джентльмен, побившийся об заклад, не может позволить себе...
— Где деньги этого типа?
Не говоря ни слова, Чевиот подошел к стойке, располагавшейся с левой
стороны, рядом с которой Джой Мантон с подкосившимися ногами прива-
лился к стене. Рядом с его локтем он выложил пачку банкнот, россыпь
золотых соверенов и немного серебряных монет.
По-прежнему храня молчание, он вернулся к Фредди, притулившемуся
спиной к окну.
Хогбен отбросил пальто. В первый раз он взглянул на Чевиота.
— Итак, парень! — Он мотнул головой по направлению к полке с пи-
столетами. — Стреляй первым!
Чевиот неожиданно сделал шаг вперед. Фредди, уловивший выражение
его лица, бросился между ними.
— Надо бросить монету! Это будет честно! Брось монету!
— Как вам угодно, мистер Деббит, — согласился Уэнтворт, вынимая
монету из жилетного кармана. — Хогбен, эта встреча была предложена не
вами. Так что ваше слово.
— Орел, — сказал Хогбен, когда монета взвилась в воздух.
— Решка, — объявил Уэнтворт, наклонившись к упавшей монете. —
Каковы будут ваши пожелания, мистер Чевиот?
— Пусть он стреляет первым.
Хогбен, нимало не обеспокоившись, водрузил шляпу на голову. Он взял
с полки первый, ближний к нему пистолет. Раздался легкий приглушенный
щелчок, когда курок был взведен. Встав боком к мишеням, Хогбен расста-
вил ноги, заняв общепринятую позицию.
Было слышно лишь громкое тиканье часов на стене. Никто не мог поз-
волить себе пошевелиться, вымолвить хоть слово поддержки и одобрения.
339
Теперь с Хогбена слетело все чванство. Не в силах выкинуть из го-
ловы мысли о лежащих перед ним деньгах, он стал молчалив и собран.
Он тянул время, чего никогда не мог бы себе позволить во время дуэли.
Подняв правую руку, он чуть опустил ее и выпрямился. Он ждал, пока
на крохотную мишень вдали упадет луч света из стеклянного люка
в потолке.
Трах!
Из ствола вырвался сноп пламени, и под сводами тира раздалось гул-
кое эхо удара пули о железо. Мишень, пораженная точно в центре, разлете-
лась в клочки, которые мгновенно охватило пламя.
• Хогбен лениво положил пистолет и потянулся за вторым.
Второй его выстрел поразил верхний край мишени, который тут же раз-
лохматился, но мишень осталась висеть на стене, к подножию которой упа-
ла пуля.
Третий его выстрел ушел в молоко.
Сплющившаяся пуля с визгом отлетела назад и ударилась в пол на пол-
пути до наблюдателей. Хогбен постоял несколько секунд, опустив голову,
и над воротником на затылке встопорщились черные волосы; тем не менее
он сохранил хладнокровие. Их окутывал едкий пороховой дым, и он ждал,
пока клубы его рассеются. Четвертый выстрел поразил мишень скорее бли-
же к краю. Но пятая и шестая пули легли точно в цель. Шестая мишень
почти полностью сгорела.
Положив шестой пистолет, Хогбен подчеркнуто приосанился.
— Вот так! — самодовольно сказал он, не спуская глаз с банкнот и зо-
лота. — Перекрой-ка меня, приятель!
Да, отстрелялся он превосходно. Это было ясно всем. Но никто не про-
молвил ни слова, пока Хогбен мыл руки и лицо в раковине, а Джой Ман-
тон протирал стенку сырой тряпкой. Он прикрепил к ней шесть новых
мишеней.
Посвистывая сквозь зубы и сложив на груди руки, капитан Хогбен стал
неторопливо фланировать по тиру. Джой взялся чистить и перезаряжать
шесть пистолетов. Всем казалось, что это занятие длится невыносимо до-
лго; лишь только Хогбен небрежно насвистывал «Мою любимую
лягушку».
— Ваш черед, мистер Чевиот, — сказал лейтенант Уэнтворт.
У Чевиота пересохло в горле. Он не смотрел на Флору. Фредди коснул-
ся его руки; помедлив, он двинулся к барьеру.
Трах! — Трах! — Трах! — Трах! — Трах! — Трах!
Чевиот, не сдвинувшись с места, стрелял с быстротой, поразившей его
спутников. После грохота выстрелов наступило изумленное молчание. Чер-
ные пороховые облака окутывали их лица, руки и даже барьер. Шесть вы-
стрелов прозвучали за несколько секунд.
На улице гнедые лошади присели в упряжке и заржали. Чевиот поло-
жил последний пистолет и присоединился к Фредди у окна. Дым постепен-
но рассеивался, уходя в окна и в люк в потолке.
340
Все шесть мишеней были поражены точно в центр; часть из них свали-
лась со стены. Кроме нескольких прилепившихся к стене клочков бумаги,
стена была совершенно чистой, словно Джой только что промыл ее
Посерьезневший Уэнтворт, который стоял рядом с задумавшимся Хог-
беном, очень вежливо обратился к Фредди:
— Я думаю, мистер Деббит, не может быть никаких сомнений в том,
что ваш доверитель выиграл пари?
— Н-нет! Н-нет! Черт побери, ни малейших сомнений!
— Очень хорошо, — Уэнтворт повернулся к Чевиоту. — Сэр, мы гото-
вы предоставить вам определенную информацию...
Но Чевиот, откашлявшись из-за дыма, остановил его.
— Сэр, у меня больше нет потребности в данной информации. Я осво-
бождаю вас от этой обязанности.
— Отлично! Просто чертовски отлично! — сказал Хогбен и расхохотал-
ся. — Потому что вы все равно ее не получили бы.
Тонкие черты лица Уэнтворта побагровели.
Нетрудно было убедиться, что результаты стрельбы заставили капита-
на Хогбена расстаться с последними остатками вежливости. По крайней
мере, он должен был бы догадаться, что дуэль на расстоянии двадцати
шагов может иметь фатальный исход для обоих. Но Хогбен продолжал
сохранять высокомерную надменность.
— О, я держу свои обещания, — сказал он, поднимая с пола пальто и
накидывая его себе на плечи. — Но вы сделали ошибку, приятель. Я ска-
зал, что в самом деле дам информацию. Но я не уточнил, кому я ее дам,
припоминаете? И не говорил, что получите ее вы.
Он вытаращил глаза, наслаждаясь собственной хитростью, и снова рас-
хохотался.
— Я готов тут же предоставить ее вашему начальству, как-там-его, в
Уайтхолле. Кстати, Уэнтворт! Вы договорились с Деббитом о месте и вре-
мени нашей встречи?
-Да.
— Мы будем пользоваться моими пистолетами?
— Стоп! — воскликнул Фредди, вытирая измазанное лицо. — Я забыл
упомянуть...
— Оружие любое, — коротко прервал его Чевиот и направился к ра-
ковине.
— Так и договорились, приятель, — сказал Хогбен, — и вы сами это
сказали, — он привалился плечом к дверному косяку. — Двинулись,
Уэнтворт?
— Нет.
— Вы идете, Деббит?
— Да, да! То есть не с вами. У меня назначена другая встреча, Джек,
старина! Мои поздравления, и жму руку! Вот так! — Фредди понизил го-
лос. — И не сомневайтесь относительно вечера. Вы его подстрелите. До
встречи там. Пока!
341
За окном Флора привстала в экипаже, стараясь разглядеть очертания
фигуры Чевиота. Кончив умываться, он улыбнулся и помахал ей.
За Хогбеном захлопнулась дверь. Он вскочил в седло своей белой лоша-
ди и пустил ее в галоп, направляясь к югу, к Беркли-сквер. Фредди, остано-
вившись рядом с Флорой, чтобы приподнять шляпу, поклониться и отпу-
стить пару цветистых комплиментов, торопливо двинулся к северу по на-
правлению к Оксфорд-стрит.
Не имея представления о потрясении, которое обрушится на него через
несколько секунд, Чевиот расплатился с Джоем за использование тира и
выслушал его восторженные отзывы о своей стрельбе. Оставив Джоя обли-
ваться потом после пережитого напряжения, он взял зеленую папку из-за
барьера, где он оставил ее.
Лейтенант Уэнтворт тоже направился к умывальнику, где остановился,
изучая в зеркальце мрачные черты своего лица. Чевиот, пробормотав на
прощание несколько вежливых слов, открыл двери.
— Будьте здоровы, сэр! — крикнул ему Джой Мантон-младший. —
Я думаю, что скоро сюда толпой повалит публика. И помоги мне Бог
выдержать их нашествие!
Уэнтворт резко нажал металлическую ручку насоса. Вода плеснула в ра-
ковину, брызнув ему на костюм. Его лицо в зеркале искривилось выраже-
нием, которое вряд ли когда-нибудь до этого появлялось на нем.
— Мистер Чевиот, — сказал он, когда к нему снова вернулось самооб-
ладание, — могу ли я переговорить с вами на тему, имеющую жизненно
важное значение?
Глава 18
ЛОВУШКА У ВОКСХОЛЛ-ГАРДЕНЗ
Дверь была приоткрыта. Прохладный осенний воздух, наполненный за-
пахом гниющих листьев, все же был чист и мягок. Чевиот придержал
двери.
— Да? В чем дело?
Он неохотно повернулся. Флора, чья боязнь нарушить приличия не поз-
волила ей выйти из кареты и направиться в тир, сделала нетерпеливую
гримаску. У Чевиота разболелась голова; спал он не более часа( и мучился
кошмарами.
— Сэр, — сказал лейтенант Уэнтворт. — Похоже, что я обманываю
оказанное мне доверие. Или выражаю сомнение в своем друге. Но я чув-
ствую, что обязан сказать вам. Вы не заметили ничег9 странного в поведе-
нии Хогбена?
Чевиот сделал неопределенный жест рукой с папкой.
— Откровенно говоря, сэр, — ответил он, — капитан Хогбен начинает ’
меня утомлять. Даже если мы убьем друг друга на дуэли, это будет...
— Мне кажется, — сказал Уэнтворт, —- что дуэль не состоится.
342
— Что?
Теперь они остались в тире одни. Как только четко и недвусмысленно
прозвучало слово «дуэль», Джой Мантон тут же исчез в магазине.
Уэнтворт плеснул водой в лицо, вытер его и придвинулся поближе. Без
мундира он напоминал скорее студента, чем солдата: он был так же кор-
ректен и вежлив, но в нем исчезло высокомерие, словно у человека, кото-
рый ночью обрел какой-то ужасный опыт.
— Что вы сказали? — вопросил Чевиот. — Дуэль не состоится? Исче-
зли все опасности?
— Этого я не говорил. Опасность может быть очень велика. Для вас.
— Но я для Хогбена...
— О, Хогбен ничем не рискует. Многие могли бы сообщить вам, что
он никогда не ведет честную игру.
Это же говорила и Флора. Чевиот выглянул из окна. Флора стояла в
экипаже, придерживая шляпу; ветер развевал ее юбку, и по губам ее можно
было прочесть, что она спрашивала: «В чем там дело? Почему ты не вы-
ходишь?»
— Но что Хогбен может сделать? — недоуменно спросил Чевиот. —
Насколько я понимаю, и вы там будете? И мой секундант?
— Да, если появится Хогбен. Больше я ничего не могу вам сказать, сэр;
я ничего не знаю, а только догадываюсь. Я пытался быть другом этого
человека, но это выше моих сил. И вполне возможно...
-Да?
— Что кто-то мог бы столкнуться с вами в сумерках. И Хогбен был
бы только очень рад этому — рад вашей смерти.
Чевиот, вспомнив, что забыл пальто, сдернул его с крючка около о£на.
Открытая дверь скрипнула петлями' и качнулась. Перед ним возникла
ухмыляющаяся физиономия Хогбена; на ней было выражение торжества,
как у шулера, у которого в рукаве был припрятан козырной туз.
«Кто-то мог бы столкнуться с вами в сумерках».
В сумерках Дня Всех Святых.
— Лейтенант Уэнтворт, — сказал Чевиот, запахивая пальто и снова бе-
рясь за дверную ручку. — Я искренне благодарю вас за предупреждение.
Поклонившись, он закрыл за собой двери и заторопился к Флоре.
Даже когда он, вспрыгнув на ступеньку, сел рядом с Флорой, которая
подвинулась, освобождая ему место, никто из них не говорил о том, что
больше всего занимало их обоих. Правда, Флора начала; «Во сколько ты
ушел от меня утром?», но тут же поперхнулась, наткнувшись взглядом на
прямую спину Роберта, ее кучера. На запятках не было никого из лакеев.
— Я слышала, — сменила ода тему1, чго ты опытный стрелок из пи-
столета. Но я даже видеть не хочу, как ты этим занимаешься. Как только
тебе удалось одолеть капитана Хогбена! — В голосе ее были гордость,
удовольствие и легкое смущение, когда она добавила: — Но... но я наде-
юсь, что ты с ним не поссорился?.
— Ни. в коем случае, как ты.сама видела..
343
— Но я ничего не слышала, дорогой мой. Кроме выстрелов.
— А там нечего было и слышать.
— Я думаю, — серьезно сказала Флора, кивнув на плетеную корзину со
снедью, стоявшую у ее ног, — что, если хочешь, мы можем поехать куда-
нибудь на природу. Там в корзинке есть вино и еда. Ведь мы можем на
весь день уехать из Лондона?
— Да! Я должен только на минутку забежать в Скотленд-Ярд. Что
ты скажешь, Флора, если мы поедем куда-нибудь в район Воксхолл-
гарденз?
— Прекрасное место! — Глаза у Флоры засияли. — Конечно, в это вре-
мя года сад закрыт. Со времен моего дедушки туда не пускают вульгарную
публику, хотя время от времени для них устраивают там фейерверки и пус-
кание шаров.
— Флора, не употребляй таких слов!
Она смутилась.
— Не употреблять... таких слов?
— «Вульгарная публика». Придет время, когда мы поймем... —
спохватившись, он поперхнулся.
— Джек! Разве я обидела тебя?
— Нет, нет! Ты никогда этого не делала; эти слова вырвались у меня
случайно, прости меня. Там есть какой-то греческий храм, как мне кажется,
в северо-восточной части сада?
— О да! — Она повысила голос. — Вы слышали, Роберт?
— Миледи, — ответил кучер, — я все слышал.
Экипаж развернулся на Беркли-сквер, и прохладный воздух, струивший-
ся с темнеющего неба, обвевал их лица. Запахнувшись в короткую меховую
шубку, обшитую бело-синей тесьмой, Флора под ней взяла Чевиота за ру-
ку. Ей очень хотелось поговорить о них самих, и она не могла отказать
себе в этом удовольствии.
— Tk>i сказал, к Скотленд-Ярду? — с неестественным оживлением спро-
сила она. — Ручаюсь, ты туда направляешься из-за тех людей, что захва-
тил у Вулкана. Понимаю, что ты не можешь мне ничего рассказывать.
Но по городу ходят самые разные слухи, и тебя превозносят до небес.
— Меня?
— Ну и твою полицию тоже.
— Вот это уже лучше! На это я и рассчитывал!
— Так расскажи мне! Если полиция налетела на игорный дом, разве его
посетители не несут такую же вину, как и хозяева? Разве они не аре-
стованы?
— Теоретически ты права.
— И тем не менее все подчеркивают, что ты не арестовал никого из
игроков. Ъ>1 всем пожал руки, поблагодарил за мужество в схватке и заве-
рил всех, что ничье имя не будет упомянуто. Это правда?
Чевиот засмеялся. Смех позволил ему освободиться от нервного на-
пряжения.
344
— Моя дорогая, как я мог арестовать тех, кто помогал мне? — объяс-
нил он. — Кроме того, они дали мне немало д!ельных советов. Тебе надо
было бы видеть в этой каше инспектора Сигрейва и сержанта Балмера.
Громилы так и валились под ударами их дубинок...
— Прошу тебя!
— ...а потом Сигрейв и Балмер стали выволакивать за шиворот одного
за другим с криками: «Вот Джимми Такой-то, разыскивается за взлом!»
Или: «Вот Том Сорвиголова, разбой на дороге, поджог и Бог знает что
еще». Я должен был заранее предвидеть это: Вулкан собрал у себя полови-
ну всех мошенников Лондона. И когда мы уложили их рядком в фургоне...
— Не смейся! Это совсем не смешно!
— Дорогая Флора, но это в самом деле смешно. Мне пришлось уверять
игроков, что это не налет на игорный дом, а просто самая крупная опера-
ция года по обезвреживанию известных преступников. В результате отде-
лам «В», «С» и «Д» пришлось открывать свои камеры, чтобы разместить
всех задержанных. Вот почему и я задержался.
— Да. Ты был очень поздно.
Экипаж миновал Беркли-сквер, где няни в высоких чепчиках прогулива-
ли малышей в саду, под еще не опавшей желтоватой листвой. Прогрохотав
по Беркли-стрит, экипаж повернул налево в сумятицу Пиккадилли.
Флора, очнувшись от глубокого раздумья, снова заговорила.
— Вулкан, — пробормотала она. — Вулкан и эта его женщина! Джек,
что?..
— Все это было довольно неприятно. Он тоже сейчас сидит в ка-
мере.
— Тогда я не хочу слышать ни слова о нем. Хотя нет; расскажи мне
еше раз.
— Женщину мы освободили. Самого же Вулкана... ну, мы его уложили
в наручниках отдохнуть в его кабинете наверху. К тому времени, когда я
нашел ключи от ящика с драгоценностями (Кэти бросила их с галереи
вниз), Вулкан пришел в себя и попытался добраться до своих гроссбухов,
несмотря на то, что на нем были наручники. Я представить себе не мог,
что у него был пистолет.
— Вот почему у тебя дырка от пули в рукаве Не так ли?
Чевиота покинуло беспечное настроение
— Это не важно, — сказал он. — Да, — повторил он, — я не мог себе
представить, что у него был пистолет. Он даже не попытался вытащить
его, когда мы носились вокруг стола. Вулкан, пусть и по своим правилам,
но все же вел себя по-спортивному. А вот Хогбен!..
— Что Хогбен? — очень тихо спросила Флора. — Я догадываюсь,
между вами что-то произошло. Тебе не кажется, что мне будет легче, если
я буду знать об этом?
— Не забивай себе, голову мыслями о Хогбене. У него есть какие-то
карты в рукаве, или ему кажется, что они у него есть. И думаю, что я
догадываюсь о его намерениях. Вот и все.
345
Он не сказал больше ничего. Экипаж повернул вниз к Хаймаркету, —
где тот пересекался с Пиккадилли, налево от Коклур-стрит и дальше вниз
к Уайтхоллу.
— Флора, могу ли я отдать приказание твоему кучеру? Роберт! Будьте
любезны остановиться у дома номер четыре по Уайтхолл-плейс. Во двор
не въезжайте; держитесь у фонарного столба рядом.
— Очень хорошо, сэр.
Когда экипаж остановился у красного кирпичного дома, он, вылезая,
обратился к Флоре:
— Я буду там недолго. А потом, я надеюсь, мы вместе посмеемся.
Но в этом доме он пробыл гораздо дольше, чем ожидалось. Флора,
засунув руки в муфту, считала минуты, которые тянулись, как часы. Перед
ней была прямая неподвижная спина кучера. Вокруг грохотали колеса про-
езжающих экипажей, раздавались голоса тех, кто сидел в них, и весь этот
шум заставлял женщину разрываться между предвкушением счастья и
мрачными предчувствиями.
Прошло не менее часа, прежде чем он появился; с извинениями он занял
место в экипаже и дал сигнал Роберту трогаться, но лицо его было
мрачным.
— Боюсь, — сказал он, — что ты должна провести со мной весь вечер.
— Но чего еще мне надо? — вскричала Флора. — Это отнюдь не нака-
зание. И... и теперь мы можем смеяться?
— К сожалению, пока нет. Я не должен держать тебя при себе, но, мо-
жет быть, это будет наилучшим выходом. Видишь ли, я обещал сегодня
к восьми часам представить убийцу Маргарет Ренфру.
Лошади прибавили шагу, натянув вожжи, и карета покатилась быстрее.
— И поэтому, — добавил он, — я освобожден от одной обязанности.
Если у Пиннера начнутся какие-то волнения, мне не придется командовать
людьми.
— Джек, — сдавленным голосом ответила она, — я прошу тебя не го-
ворить загадками. Что за волнения?
— Ну, есть такой портной по фамилии Пиннер. Припоминаю, что вче-
ра, — он потер уставшие глаза, — кто-то говорил о некоем портном со
склонностью к произнесению зажигательных политических речей. И я
только что услышал о нем от полковника Роуэна и мистера Мейна. Его
мастерская на... м-м-м, да, на Парламент-стрит, как они сказали.
Сообщив это Флоре, он помрачнел.
По мере того как экипаж катился к югу» исчезали все признак» Уайтхол-
ла, которые ему запомнились еще с прошлой жизни.
Впереди высились клинообразные очертания массива зданий, закопчен-
ных дымом многочисленных каминных труб; его прорезали две улицы. Та,
что вела направо, прикинул он, должна быть Кинг-стрит, а слева, тянув-
шаяся вдоль реки, — Парламент-стрит.
Он нс ошибся Роберт повернул лошадей налево, лавируя между не-
сколькими коле< ,-4м.ч экипажами; мимо них проплывали древние потем-
346
невшие фасады домов из выщербленного камня. Здесь размещалось множе-
ство магазинчиков — торговцев сальными свечами, изготовителей зеркал,
мясников; они располагались между частными домами, у входа в которые
не было ни медных досок, ни отполированных колокольчиков.
— До чего мрачные руины, — пробормотал он. — Посмотри туда!
По другую сторону Парламент-стрит небольшая толпа собралась вокруг
человечка с выпяченной грудью и взлохмаченными седыми волосами, кото-
рый стоял, взгромоздившись на деревянный ящик рядом с дверями магазина,
на которых было крупно выведено: «Т.Ф.ПИННЕР, ШИТЬЕ И КРОЙ».
По противоположной стороне улицы прогуливался полицейский, кото-
рый не спускал глаз с толпы, но не вмешивался. Человечек с выпяченной
грудью и седыми волосами, с бутылкой джина в кармане сюртука, был
уже в крайнем возбуждении.
— Разве вы не хотите отмены Хлебных законов1? — кричал он. — Го-
лодную смерть вы не переспорите. Их она не волнует! Есть ли среди вас
хоть один человек, который не голодал бы или не видел, как голодает его
семья? — потряс он в воздухе сжатыми кулаками.
— Нет! — завопили голоса. По толпе, небольшой, но плотной, прошло
волнение. Она уже частично перекрывала дорогу. Спина Роберта оцепене-
ла; он уже несколько раз взмахнул хлыстом, примериваясь пустить его в
ход.
— Поезжай! — сказал Чевиот, встав в экипаже. — И никого не трогай!
Поезжай!
— Есть только один путь добиться этого, — гремел голос оратора. —
Это принять билль о реформе парламента. Факты, истинные факты
говорят...
Они миновали собравшихся, и голос за их спинами стал затихать. Лишь
кто-то крикнул что-то им вслед, но ничего больше не последовало.
— Но, Джек, — запротестовала Флора, которая была больше удивлена,
чем испугана, — это же происходит каждый день. Какое мы имеем к этому
отношение?
— Во всяком случае, не сегодня вечером...
Он по-прежнему стоял в покачивающемся экипаже, держась за перильца
у облучка. Он не мог вымолвить ни слова, потому что его со сверхъестествен-
ной силой охватили воспоминания о прошлом, частью которого он был.
Справа, осененные покоем древности, безмятежно возвышались башни
Аббатства. Слева, за Вестминстерским мостом, он увидел еще одну баш-
ню: приземистая и квадратная, она выделялась среди скопища разномаст-
ных зданий, притулившихся к массивным стенам Вестминстер-Холла1 2.
1 Общее название законов, регулировавших в VI-XIX вв. ввоз и вывоз зерна и
других сельскохозяйственных продуктов, усугубляя бедственное положение масс; бы-
ли отменены в 1846 году. (Примеч. перев.)
2 Дворцовый Холл — огромный зал, единственная сохранившаяся часть старого
Вестминстерского дворца. (Примеч. перев.)
347
Через пять лет все, что простиралось от него в левую сторону, станет
жертвой огня, кроме Вестминстер-Холла, и исчезнет. Он не мог оторвать
взгляда от старого здания парламента, над квадратной башней которого
развевался флаг, говоривший о том, что парламент заседает.
И, поблескивая в вечерних сумерках, под Вестминстерским мостом ми-
мо квадратной башни текла Темза; тесно зажатая берегами, темно-корич-
невая от грязи и сточных вод, тихая речка, по которой еще придет в город
холера.
— Джек, — сказала Флора, — ради Бога, о чем ты только что говорил?
Он даже не помнил, что о чем-то говорил. Сев рядом, он взял ее за
руку.
— Прости. Думаю, что тот подвыпивший портной показался тебе
смешным и глупым? И тем не менее он был прав. Все это будет.
— И ты? И ты выступаешь за реформы?
— Флора, я ни за что не выступаю. Я всего лишь сожалею о тех несчас-
тьях, что причинил тебе и, возможно, еще доставлю в силу причин, кото-
рые я не могу пока объяснить. Но давай в самом деле поедем на природу.
И ради всех святых, давай забудем обо всем, если это у нас получится.
Казалось, что они в самом деле забыли обо всем. Когда они пересекли
сравнительно недавно возведенный склепанный из железа мост Воксхолл,
на той стороне реки, где простирались просторы Сюррея, перед ними от-
крылась восхитительная местность, тронутая красотой осени. Воксхолл-
Гарденз был совершенно безжизнен, и на его извилистых дорожках, на
площадке для оркестра, рядом с двумя статуями Аполлона и (странное со-
седство) бюстом Генделя не было ни души.
Но тем приятнее было пребывать тут в одиночестве. Экипаж тем вре-
менем выехал на поляну, окруженную деревьями. В задней части ее за дере-
вьями отливал белизной мрамора небольшой полукруглый храм со статуей
внутри. Поскольку храм был выстроен в греческом стиле, богиня, скорее
всего, должна была носить греческое имя Афродиты.
Роберт осадил лошадей, остановившись недалеко от здания. Обмотав
вожжи вокруг кнутовища, он спрыгнул, чтобы помочь Флоре выйти из
экипажа, причем обратился к ней с вежливой просьбой. Скорее всего, ска-
зал он, у миледи не возникнет в нем надобности в течение часа или двух.
Недалеко от входа в Воксхолл-Гарденз есть небольшая таверна под назва-
нием «Пес и Стервятник», так что не может ли он позволить себе отсут-
ствовать какое-то время?
Флора коротко сказала ему, что может. Его шаги были почти неслыш-
ны, когда он удалялся от них по увядшей траве сада.
— А теперь, сэр, — Флора смотрела на Чевиота с насмешливой улыб-
кой, но на сердце у нее лежал смертельный холод, — не будете ли вы
так любезны объяснить все те намеки, которые мне довелось от вас
услышать? Ъ>1 что, хочешь, чтобы я окончательно с ума сошла? Я... Что
случилось?
Чевиот уставился в небо.
348
— Время, — не раздумывая, сказал он. — Должно быть, сейчас куда
позже, чем я предполагал.
Проще было бы посмотреть на часы. Но он не решался это сделать.
— Время? — рассеянно откликнулась Флора. — Разве в нем дело?
— Нет, нет, конечно, нет! Разве что...
— Ты хочешь поесть или выпить? — перебила его Флора, торопливо
распаковывая корзинку, стоящую у нее под ногами. — Здесь есть много че-
го, если тебе не надоело мое общество.
— Прекрати! Перестань кокетничать. У нас на это нет времени.
— О, я понимаю! Но этой ночью или, точнее, утром было так... так...
— Да, — с силой сказал он. — Все было прекрасно и изумительно. Пре-
красно и изумительно, хотел бы я повторить. Именно поэтому я должен
задать тебе вопрос: Флора, мы поженимся с тобой?
— Поженимся?
— Да. Я совершенно серьезно.
— Ну конечно! Что за вопрос! Я... я уже столько раз в мечтах давала
обет перед алтарем. Но ты... ты ведь никогда не спрашивал меня.
— Ты уверена в себе? И ты никогда не передумаешь? Потому что эти
мысли приходили мне в голову. Когда я сегодня утром тихонько спускался
по лестнице, стараясь никого не разбудить в доме, мне пришло в голову...
— А мне пришло в голову, — перебила она его, — как ты мог уйти,
не разбудив меня! Я всегда просыпалась вместе с тобой. А сегодня я про-
тянула руку, а тебя уже не было. Это было ужасно. Словно ты ушел на-
всегда.
— Флора, прекрати! Больше ни слова... подожди минутку!
Он опустил голову. Рядом с корзинкой размещалась его зеленая папка.
Но сейчас он не думал о ней. Осенняя листва, среди которой сохранились
мазки зелени, смешанные с желтоватым и красным цветами увядания, укры-
вала своей сенью греческий храм и тихо шелестела под порывами ветерка.
— Нет, — с отчаянием сказал он, — этого не может быть. Ты пленница
своего века, и тебе никогда не удастся вырваться за его пределы. В то
время как я...
-Да?
— Слушай! Всего три ночи назад я обещал рассказать тебе все. Я до-
лжен это сделать, хотя не сомневаюсь, что ты не поверишь мне. Так же,
как это было у леди Корк, ты отшатнешься и сочтешь, что я напился до
полного сумасшествия, хотя у меня были ясные глаза и четкая речь...
— Что ты хочешь мне рассказать?
— И тем не менее я должен все поведать тебе, — настаивал он, не обра-
щая внимания на ее слова, — потому что сны и предчувствия не дают тебе
покоя. Я думаю, Флора, что скоро нам придется расстаться.
— Нет!
* Она оказалась в его объятиях, но ее толкнул к Чевиоту не любовный
порыв. Она не в силах была вынести напряжения, которое вызывал в ней
его шепот.
— Но что может разделить нас? Ты имеешь в виду... смерть?
— Нет, моя дорогая. Не смерть. Но что-то похожее.
У Флоры вырвался крик протеста. Он с отчаянием прижимал ее к себе,
мучительно страдая от щемящей боли, охватившей их обоих, когда невоз-
можны слова. Они едва ли слышали друг друга. Флора утверждала, что
он собирается умирать; он же возражал, что не говорил ничего подобного.
Этот диалог повторялся снова и снова, пока над их головами не сгустились
тени.
— Прошу тебя, — всхлипнула Флора, — так скажи же, что ты имел в
виду?
— Только то, что я должен тебе объяснить. Скоро придет час, может
быть, ознаменованный победой и торжеством, когда измерение, именуемое
временем, сменит свой ход. И все исчезнет. Все! Можно ли будет это
счесть «несущественным сдвигом»? Ни в коем случае! Это будет ужасно.
— Я ничего не понимаю! Ничего!
—- Сон, который пришел ко мне...
— Ох, эти сны! Всем известно, что в жизни все бывает наоборот!
— В один прекрасный день, моя дорогая, жизнь предстанет куда более
запутанной, чем этот сон. Нет, скорее всего я употребил не то слово. Это
не сны. — Он с трудом перевел дыхание. — Ладно. Лучше всего тебе вы-
слушать правду. Когда ты как-то сказала мне, что я выгляжу так, словно
появился из другого мира, ты была гораздо ближе к правде, чем можешь
себе представить. На самом деле я...
— Миледи! Сэр!
Лишь через несколько секунд они, замкнутые в узком пространстве сво-
его собственного мира с его проблемами, услышали, как кто-то вежливо
покашливает в нескольких ярдах от них. Преисполненный почтительности,
Роберт, кучер, едва не поперхнулся и сделал шаг назад.
Мир, окружавший их, исчез. Флора и Чевиот растерянно огляделись.
Вокруг стояли сумерки. Чевиот еле рассмотрел Роберта в густой тени с
фонарем в руках.
На них опустился сырой туман. В нем отсвечивали белизной лишь очер-
тания греческого храма.
— Простите, миледи, — почтительно сказал Роберт, — но я предпо-
ложил, что вы ждете моего возвращения. Уже двадцать пять минут
шестого.
Рука Чевиота метнулась к жилетному карману.
— Шестого?
— Да, сэр. И даже больше того. Столько было на часах, когда я вышел
из «Пса и Стервятников», и мне еще понадобилось время добраться сюда.
В это время они услышали цокот копыт по дорожке, по которой только
что пришел Роберт. Несколько всадников шли галопом, приближаясь с
каждым мгновением. Он прикинул, что их должно быть не меньше трех.
Лучи фонаря, качающегося в руке первого, бросали отсветы на желтею-
щую листву.
350
Одним из трех должен быть Хогбен. Остальные двое, скорее всего лей-
тенант Уэнтворт и Фредди Деббит. С другой стороны, Хогбен мог взять
с собой и любых других людей...
— Роберт, — тихо сказал он, — прошу вас, занимайте свое место и как
можно скорее доставьте леди Дрейтон домой.
— Роберт, — высоким, но спокойным голосом вмешалась Флора, — вы
не будете делать ничего подобного. Мы остаемся здесь.
Первый всадник выбрался на открытое место, а остальные держались
за ним. Они придержали коней, которые с хрипом раздували ноздри. Когда
первый всадник приподнял фонарь, Чевиот увидел того, кого меньше всего
предполагал тут встретить.
Третьим всадником в самом деле был лейтенант Уэнтворт. Но вторым
оказался сержант Балмер. А первым — инспектор Сигрейв, у которого по-
блескивали на воротнике серебряные шевроны.
— Сэр, — хрипло спросил инспектор, вздымая фонарь, — может ли
этот ваш кучер ехать как можно скорее? Он тоже понадобится.
— В чем дело? — осведомился Чевиот. — Что вы тут делаете? Я пред-
полагал встретить капитана Хогбена. У меня... у меня с ним была назначе-
на встреча на пять часов.
Сигрейв и Балмер обменялись взглядами.
— Так вот в чем дело! — буркнул последний. —- Видите ли, сэр, у капи-
тана Хогбена в пять часов состоялась другая встреча. Скорее всего он про-
сто постарался убрать вас с дороги. А сам он встречался в Скотленд-Ярде
с полковником Роуэном и мистером Мейном.
— С полковником...
— Сэр! Он обвинил леди Дрейтон в убийстве Маргарет Ренфру, а вас
в том, что вы помогали ей. Он уже представил свое заявление, он и мисс
Луиза Тремьян. Они сказали, что видели, как леди Дрейтон стреляла; и
как у нее из муфты выпал пистолет; и как вы спрятали его под лампу.
И они почти убедили мистера Мейна.
С предельной яркостью в воображении Чевиота всплыл тот коридор в
доме леди Корк в ночь убийства. Он припомнил, как ему показалось, что
одна из оранжево-золотистых дверей, ведущих в бальный зал, чуть приот-
крылась и тут же снова закрылась и как в ее проеме блеснули глянцем
гладко причесанные черные волосы... Да, он в самом деле видел все это.
Но и он был открыт взору Хьюго Хогбена.
Глава 19
КОНТРУДАР
Было четверть седьмого, когда в кабинете полковника Роуэна и мистера
Мейна был задан главный вопрос, на который тут же последовал ответ.
— Вы готовы, Хогбен, — спросил мистер Мейн, — подписать заявле-
ние, с которого наш старший клерк сейчас снимает две дословных копии?
ЗЯ
— Да, готов.
Мистер Мейн сохранял полную бесстрастность, чуждую и удовлетворе-
ния и разочарования, ибо он был юрист до мозга костей, но голос его
время от времени срывался. Он сидел за своим столом, и оранжевый аба-
жур лампы бросал кровавые отблески на увешанные оружием стены. По-
лковник Роуэн, наоборот, стоял за своим столом, и на скулах его рдели
пятна нервного румянца.
— Отдавайте себе отчет в своих словах и действиях, капитан, —
коротко бросил он. — И мистер Мейн, и я —- члены городского магистра-
та. Вы делаете заявление под присягой.
Хогбен, стоявший перед столом с небрежно сложенными на груди рука-
ми, смерил его взглядом с головы до ног. Не подлежало сомнению, что
он не принимал всерьез полковника, который командовал в свое время Пя-
тым пехотным полком. Выражение лица Хогбена ясно говорило об этом.
— Что толку в пустой болтовне? — спросил он, тараща свои маленькие
глазки. — Я сказал, и этого достаточно, не так ли?
— А вы, мисс Тремьян? — с изысканной вежливостью обратился к ней
полковник Роуэн. — Вы также готовы подписать заявление?
Луиза Тремьян, которая, забившись в широкое кресло, сидела у окна,
была близка к истерике. Ей только что минуло девятнадцать лет. Прижи-
мая муфту из чернобурки к шубке такого же меха, она подняла к полковни-
ку бледное лицо с огромными влажными глазами.
Даже ее модный тюрбан голубоватого шелка придавал ей еше более
детский вид. И все же какое-то упрямство и настойчивость, унаследован-
ные ею от ее дорогого папы, удерживали ее от того, чтобы дать волю
своим эмоциям.
— Я клятвенно заверяю вас, как уже заверяла раньше, — невнятно про-
износя слова, сказала Луиза, — что не видела леди Дрейтон... ладно!
Я не видела, что она стреляла.
Последние слова привели ее в ужас, так как она не могла представить
себе, что способна произнести их.
— Только не это! — все же продолжала настаивать она. — Хьюго ви-
дел. Своими глазами я видела только то, что последовало потом, в чем
и могу поклясться. В сущности, это я и пыталась рассказать мистеру Чеви-
оту вчера. Но я не видела, как леди Дрейтон... кого-то убивала.
— Осторожнее, моя дорогая! — Хогбен опустил руки, и в его голосе
прозвучали угрожающие нотки. — Вы говорили мне...
— Я не говорила!
— Капитан! — приказным тоном рявкнул полковник Роуэн. Хогбен по
привычке выпрямился, затем, вспомнив, где он находится, презрительно
фыркнул. — С вашего разрешения, — добавил полковник Роуэн, — мы не
позволим, чтобы эта молодая леди подвергалась запугиванию.
Мистер Мейн, развалившийся в кресле, предостерегающе поднял руку.
— Ну-ну, мой дорогой Роуэн, — сказал он. — Я тут не вижу никакого
запугивания. Во всяком случае, мы его не допустим. Но боюсь, что перед
352
нами доказательства, и, боюсь, достаточно серьезные доказательства.
Возьметесь ли вы и сейчас защищать вашего мистера Чевиота?
— Мы еще не слышали его точку зрения.
— Верно, верно. Но он солгал нам, мой дорогой Роуэн. Разве вы може-
те усомниться в этом? Неужели вы предполагаете, что капитан Хогбен и
мисс Тремьян сочинили свою историю с начала до конца, тем более что
она подтверждает то, что я и сам предполагал?
Полковник Роуэн замялся с ответом, и мистер Мейн продолжил:
— Он не сказал ни одного слова об этом пистолете и вообще о каком
бы то ни было пистолете. Он солгал нам, а это самое серьезное прегреше-
ние для офицера полиции. Как адвокат...
— Тем не менее, как у юриста, у вас уже сложилось убеждение по делу.
— Прошу прощения, Роуэн. Убеждение сложилось у вас. Вы испытыва-
ете симпатию к мистеру Чевиоту, потому что это человек вашего круга.
У него хорошие манеры. Он сдержан. Он скромен — для вас. Он никогда
первым не прибегает к силе, пока не подвергнется нападению, но в этом
случае действует стремительно и резко.
— Еще один чисто английский принцип, — вежливо сказал полковник
Роуэн, — который я рекомендовал бы вашему вниманию.
— Но, — возразил мистер Мейн, резко хлопнув по столу, — он человек
без всяких моральных принципов. То ли он прикрывал свою любовницу,
леди Дрейтон, которая, как всем известно, ненавидела мисс Ренфру; то ли,
что еще хуже, будучи в связи с мисс Ренфру и решив избавиться от нее,
он сам задумал и осуществил это преступление.
При этих словах мистер Мейн распростер руки.
— Я делаю этот вывод только из имеющихся доказательств, Роуэн.
Когда мы получим копии заявления...
Услышав отчетливый скрип пера, мистер Мейн сморщился и по-
вернулся.
— Эй, эй, Хенли, неужели вы с вашей скорописью еще не кончили сни-
мать копии?
На углу стола старшего клерка стояла лампа под зеленым абажуром.
Откинувшись на спинку стула, мистер Хенли положил перо.
— При всем к вам уважении, сэр, — сказал он своим низким хриплова-
тым голосом, — мне довольно трудно работать, когда у меня буквально
дрожит рука. И разрешите мне еще раз выразить уважение к капитану и
его даме, но все это неправда.
— Хенли!
— Мистер Мейн! — ответил старший клерк. — Я сам был там!
При желании старший клерк мог быть скромен и незаметен. Но ему
с трудом удавалось скрыть сильные стороны своей натуры. Свет лампы
отчетливо высвечивал резкие черты его грубоватого лица с рыжеватыми
бачками и блестящими карими глазами.
— Так как я был там, — перо казалось совсем крошечным рядом с его
кулаком, — я должен был бы все это видеть. И если бы пистолет в самом
12 «Скандал Хай-Чимннз. 353
деле выпал из муфты благородной леди и мистер Чевиот спрятал бы его
под лампой, неужели это ускользнуло бы от моего глаза?
— Именно так, — торопливо выпалил капитан Хогбен. — И я скажу те-
бе почему, чиновничек. Ты стоял спиной. Ты стоял, склонившись к трупу,
переворачивая его лицом кверху. Не так ли, приятель? Да или нет?
— Да или нет, Хенли? — ровным голосом повторил мистер Мейн.
На лбу мистера Хенли высыпали капельки пота.
— Может быть, — сказал он. — Возможно, я и не мог этого увидеть,
но, — и он кивнул в сторону Луизы Тремьян, которая была почти в бессоз-
нательном состоянии, — но, как эта юная особа сказала вам, леди Дрейтон
не роняла пистолета из муфты. Я же смотрел на нее! И в подкладке муф-
ты не было отверстия для пули! Она не могла этого сделать!
— Даже в том случае, — тихо спросил мистер Мейн, — если она бы-
стро повернула муфту боком, — руками он показал это движение, — и вы-
стрелила из ее проема, так, чтобы не оставлять следов пороха на под-
кладке?
— Я...
— Возьметесь ли вы утверждать под присягой, что этого не могло про-
изойти?
Мистер Хенли оперся на свою толстую трость черного дерева. Покач-
нувшись, он едва не упал и, отведя глаза в сторону, опустил их.
— Видите ли... — нерешительно начал он.
— Значит, вы не можете поклясться? — потребовал от него ответа ми-
стер Мейн.
— Нет, сэр, под присягой я не взялся бы...
— Значит, ваше заявление не имеет значения. Вам осталось дописать
лишь полдюжины строчек. Так что садитесь, мой добрый Хенли, и закан-
чивайте свое дело.
Когда клерк, сгорбившись, снова взялся за перо, на губах Хогбена по-
явилась надменная, легкая и загадочная улыбка. Но полковник Роуэн вне-
запно вскинул руку.
— Слушайте! — приказал он.
В течение пяти или шести секунд никто не проронил ни слова. В поме-
щении стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь скрипом пера по бумаге.
Луиза Тремьян спрятала лицо в ладони. Разве что только чуткое ухо по-
лковника Роуэна уловило слабый отдаленный шум. Во всяком случае, он
незамедлительно приподнял колокольчик со стола, который издал резкое
пронзительное звяканье.
В ту же секунду открылась дверь, ведущая в коридор, и на пороге пред-
стал сержант с номером 9 на воротнике мундира.
— Сержант! — сказал полковник Роуэн. — Каковы последние сообще-
ния... о тех небольших беспорядках на Парламент-стрит?
— Сэр! — отдал ему честь сержант. — Пока еще ничего серьезного, сэр.
Но толпа растет.-Дело в том...
— Да? В чем дело?
354
— Видите ли, сэр, дело не только в этом малом, портном Пиннере. Там
уже не меньше полудюжины ораторов. Когда наши ребята заставили одно-
го из них заткнуть свою картофелечистку, из других дверей высыпала тол-
па народа с факелами, которая окружила их.
— Кто там командует, сержант?
— Инспектор Бейн, сэр. Там еще сержант Кроссли со своими констебля-
ми, которых у него от десяти до девятнадцати. Поступают жалобы из Па-
латы общин, сэр.
Вмешался мистер Мейн.
— Говорю вам, Роуэн, что мы не можем послать туда больше людей!
— Во всяком случае, не из нашего отделения, — холодно улыбнулся по-
лковник Роуэн. — Но, с вашего разрешения, Мейн, отделения «С» и «Д»
предоставят нам человек восемнадцать. Сержант! Пусть они присоединят-
ся к остальным. И никакого насилия, пока оно не станет неизбежным.
— Есть, сэр.
— Сержант! — несколько иным тоном обратился к нему мистер
Мейн. — Когда вы исполните приказание, не будете ли вы столь любезны
выйти на улицу и доставить нам пару свидетелей, чтобы заверить доку-
мент? Любых, первых встречных.
— Очень хорошо, сэр.
Когда затянутый в портупею сержант открыл двери, из коридора
донесся какой-то шум. Было ясно, что спать полиции в эту ночь не придет-
ся. Не прошло и минуты, как сквозь закрытые портьеры донесся грохот
экипажа, который на полной скорости ворвался во двор, где и остановился.
Почти сразу же сержант доставил двух свидетелей. Одним из них был
потрепанный человек с взлохмаченными седыми волосами, а другим —
почтенный морщинистый джентльмен, который направлялся в Атенеум-
клуб. Оба были далеко не в самом лучшем расположении духа.
— Джентльмены, джентльмены, — принялся успокаивать их мистер
Мейн. — Мы задержим вас не больше, чем на минуту. (Вы уже закончили,
Хенли? Отлично.) Я почтительно прошу вас, мои дорогие сэры, всего лишь
поставить свои подписи как свидетели под двумя копиями документов. Ка-
питан Хогбен?
Хогбен небрежно начертал свою роспись. То же сделали и остальные.
Копии были заверены и запечатаны, а свидетелей выпроводили столь же
бесцеремонно, как и пригласили. Мистер Мейн сиял.
— Хотя это вряд ли имеет значение, — сказал он, — но могу ли я по-
просить вас, мисс Тремьян, вручить капитану Хогбену вашу муфту?
— Мою муфту? — изумилась Луиза Тремьян.
— Если вам будет угодно. И пусть он покажет нам, как леди Дрейтон
боком держала муфту во время выстрела, хорошо?
— Да! — резко ворвался новый голос. — Так или иначе, пусть он нам
это покажет!
Голос был негромок. Более того, он был тих, подчеркнуто тих и
сдавлен.
355
В открытых дверях стоял суперинтендант Джон Чевиот.
Лицо его было бледным, а стиснутые челюсти разжались только для
того, чтобы произнести эти несколько слов. Под накинутым пальто он,
как и Хогбен, был весь в черном, если не считать полоски белой сорочки
и золотой цепочки от часов с брелоками на жилете. В руке он держал пред-
мет, напоминающий зеленую папку.
В комнате наступила мертвая тишина, и казалось, что всех присутству-
ющих охватила дрожь. Луиза Тремьян подавила готовый вырваться у нее
вопль.
Сразу же за Чевиотом стояла Флора Дрейтон, а за ними держался сер-
жант Балмер. Чевиот поклонился Флоре, пропуская ее в комнату. В мерт-
вой тишине он усадил ее в другое широкое кресло недалеко от Луизы. Лег-
ко кивнув всем собравшимся, Флора устроилась в нем. Она была еще более
бледна, чем Чевиот, но высоко держала голову и была сдержанна, как и
он.
Чевиот адресовал легкий загадочный жест сержанту Балмеру, который,
кивнув, закрыл двери. Чевиот легкими шагами пересек комнату, прибли-
зившись к столу, за которым сидел мистер Мейн. Среди разбросанных бу-
маг насмешливым напоминанием тут лежал пистолет полковника Роуэна
с серебряной рукоятью.
Не говоря ни слова, с отвращением на лице Чевиот переместился к сто-
лу старшего клерка, на который и положил зеленую папку.
Наконец это мрачное молчание было нарушено голосом мистера
Мейна.
— Вы появились довольно поздно, мистер Чевиот, — сказал он.
— Да, сэр. Это верно. Некое лицо, — ответил Чевиот, — приложило не-
мало сил, чтобы я вообще тут не появился.
Слегка повернувшись, он глянул на Хогбена. Тот, оскалив зубы, засме-
ялся ему в лицо. Этот хриплый смех резко контрастировал со спокойной
и твердой вежливостью двух комиссаров полиции.
— Конечно, мистер Чевиот, — ровным голосом сказал мистер
Мейн, — вы проявили излишнюю смелость, когда пообещали нам доста-
вить убийцу мисс Ренфру к восьми вечера, не так ли?
— Я так не считаю, сэр, — Чевиот снял пальто и шляпу, аккуратно по-
ложив их на стул, и вернулся к столу. — Кроме того, сейчас только чет-
верть восьмого.
— Мистер Чевиот! — вмешался полковник Роуэн, и в голосе его были
едва ли не умоляющие нотки. — Капитан Хогбен сделал заявление, с кото-
рого ныне сняты заверенные копии...
— Я был готов к этому, сэр. Могу ли я взглянуть на заявление?
Мистер Хенли протянул ему копию.
За каминной решеткой, бросая отсветы на большого траченного молью
медведя с одним стеклянным глазом, горел огонь. Никто не проронил ни
слова, пока Чевиот медленно перечитывал текст заявления. Флора Дрей-
тон, по-прежнему сидящая с высоко поднятой головой, переводила взгляд
356
с полковника Роуэна на мистера Мейна и на капитана Хогбена; на Луизу
она не глядела.
— Понимаю, — тем же самым спокойным, холодным голосом заметил
Чевиот. Он положил листы на стол. — Капитан Хогбен, без сомнения, го-
тов ответить на несколько вопросов, касающихся его заявления?
Он повернулся лицом к Хогбену. Тот стоял, сложив руки на груди, и
спокойствие в его глазах сменилось удивлением.
— Вопросы, приятель? От тебя, приятель? Ну уж нет, черт побери!
— Боюсь, что вам придется отвечать, — тихо сказал полковник Роуэн.
Даже мистер Мейн, несмотря на все свое предубеждение, был непре-
клонен.
— Конечно, придется! — согласился он, стукнув по столу костяшками
пальцев. — Вы обвинили леди Дрейтон и мистера Чевиота в заговоре с
целью убийства. Не будем опережать события, но пока еще он суперинтен-
дант этого отделения. Если вы отказываетесь отвечать на вопросы, то цен-
ность вашего заявления становится весьма сомнительной.
— Перед этим типом? — вспылил Хогбен, но затем взял себя в ру-
ки. — Спрашивайте! — бросил он.
Чевиот взял заявление.
— Вы утверждаете, что видели, как леди Дрейтон произвела выс-
трел?
— Да! И попробуйте опровергнуть это!
— Далее вы утверждаете, что оружием был маленький пистолет, с зо-
лотой пластинкой, врезанной в рукоятку, на которой были какие-то иници-
алы, так? И, по вашим словам, вы видели, как он выпал из муфты леди
Дрейтон, а я подобрал его?
-Да!
Чевиот раскрыл папку, вынул оттуда пистолет, принадлежавший покой-
ному мужу Флоры, и протянул его Хогбену.
— Этот?
Хогбен прищурился, чувствуя в вопросе какую-то ловушку.
— У вас нет необходимости медлить с ответом, — тем же спокойным
тоном сказал Чевиот. — Я подтверждаю, что этот пистолет был в муфте
леди Дрейтон. Вы опознаете его?
— Да! — торжественно сказал Хогбен, возвращая оружие.
— Обоняли ли вы дым? Во время выстрела или после него — ощущали
ли вы пороховой дым?
— Нет! — фыркнул Хогбен. — Это просто смешно! Я... — Он замол-
чал, настороженно сжав губы.
— Вы слышали звук выстрела?
— Я...
— Поскольку вы отказываетесь отвечать, мы спросим других, кто там
присутствовал. Мисс Тремьян, слышали вы выстрел?
— Нет! — удивившись, сказала Луиза. — Но, честно говоря, оркестр...
— Мистер Хенли! А вы слышали выстрел?
357
— Н-нет, сэр. Как я уже говорил. Но, как утверждает эта молодая
леди...
Чевиот повернулся к двум комиссарам полиции и положил на стол ма-
ленький пистолет.
— Обратите внимание, джентльмены. Ни звука выстрела, ни, что
гораздо более важно, малейшего признака порохового дыма. На
последний факт, должен признаться, в свое время я не обратил вни-
мания.
Мистер Мейн заерзал на своем стуле с прямой спинкой, и тот заскрипел
под ним.
— Мистер Чевиот! — поднял он руку. — Вы признаете, что леди Дрей-
тон убила несчастную женщину из этого пистолета?
— Нет, сэр.
— Но вы признаете, что данное оружие находилось в муфте леди Дрей-
тон? И что вы его скрыли под основанием лампы?
— Признаю, сэр.
— Значит, вы солгали? Вы скрыли доказательства?
— Так я и сделал, сэр.
— Ага! В таком случае, — голос у мистера Мейна охрип, — я хотел бы
задать вам прямой вопрос: почему вы это сделали?
— Потому что эти доказательства только сбили бы вас со следа, как
сбивают сейчас. — Голос Чевиота, которым он владел с таким трудом, что
у него ныло все тело, все же стал громче, и это произвело на всех порази-
тельное воздействие. — Потому что этот пистолет не имеет никакого отно-
шения к убийству Маргарет Ренфру. И позвольте мне в меру моих сил до-
казать вам это.
С тем же выражением. лица он подошел к закрытой двери, коротко
стукнул в нее и вернулся на свое место.
Дверь открыл сержант Балмер, который втолкнул в помещение малень-
кого сопротивляющегося человечка в пестром жилете и с темными растре-
панными бачками. Беглый взгляд из-под ресниц сразу же дал ему понять,
что он находится в светском обществе, но складка пересохших губ говорила
о том, что он никогда и ни за что ничего не расскажет.
— Мистер Хенли, — спросил Чевиот, — можете ли вы опознать этого
джентльмена?
— Ну как же, сэр, с удивлением на лице сказал старший клерк, — это
хирург, которого по вашему указанию я привез три ночи назад, когда вы
выразили желание изъять пулю из тела бедной леди. Это мистер Даниэл
Сларк.
Мистер Сларк наконец неторопливо снял шляпу и подошел к столу.
— Я рад видеть вас, джентльмены, — обратился он к двум комиссарам
полиции, хотя его настороженный и раздраженный тон говорил скорее об
обратном. — Суперинтендант Чевиот, должен заметить, вытащил меня из
дома в чертовски неподходящее время. Я...
Жест Чевиота остановил его.
358
— Мистер Сларк, три ночи назад, двадцать девятого октября, присут-
ствовали ли вы в доме номер шесть по Нью-Берлингтон-стрит и извлекли
ли вы в моем присутствии пулю из тела мисс Маргарет Ренфру?
— Я извлекал пулю из тела женщины. Да.*
— Явилась ли данная пуля причиной ее смерти?
— Насколько я могу судить, — сказал мистер Сларк, приглаживая ба-
кенбарды и опустив глаза, — да.
Чевиот снова открыл папку. Он вынул оттуда маленький, круглый и
гладкий свинцовый шарик, завернутый в бумагу с написанными на ней бук-
вами. Шарик блеснул под красным абажуром, когда Чевиот на ладони под-
нес его к свету.
— Опознаете ли вы данную пулю?
Наступило молчание. Наконец мистер Сларк утвердительно кивнул.
— Именно та пуля, сэр, — объявил он.
— Вы уверены?
— Уверен ли я, сэр? Как вы можете заметить, она не расплющилась,
потому что не коснулась костей. Вот отметка, напоминающая вопроситель-
ный знак, сделанная моим скальпелем. В свое время я обратил на нее вни-
мание. Вот и еще две характерные царапины от моего пинцета. Вы хотите,
чтобы я дал показания под присягой? Я и так должен отвечать за свои
слова, сэр. Тем не менее я могу поклясться.
— Мистер Мейн! — сказал Чевиот.
Он толкнул через стол пистолет с золотой пластинкой на рукоятке и
положил перед мистером Мейном маленькую пулю.
— Вы можете и не быть специалистом по оружию, сэр, — продолжил
он. — Пусть даже вы никогда не притрагивались ни к одному пистолету.
Но возьмите его, сэр; благодарю вас! А Теперь постарайтесь засунуть пу-
лю в дуло, как я это пытался сделать три ночи тому назад.
Мистер Мейн инстинктивно отпрянул, но под напором Чевиота взял
оба предмета. После небольшой паузы он откашлялся.
— Эта... эта штука не лезет! — с отчаянием в голосе вскричал он. —
Эта пуля, какая бы маленькая она ни была, все же слишком велика, чтобы
попасть в дуло этого пистолета.
— Следовательно, — заключил Чевиот, — данная пуля никоим образом
не могла быть выпущена из пистолета леди Дрейтон, не так ли?
— Да. Я признаю это.
В первый раз за все время Чевиот повысил голос.
— Из чего явствует, — указал он на Хогбена, — что этот человек под
присягой выложил целую кучу лжи!
Все сидели, застыв на своих местах, слыша лишь шум крови в ушах
да отдаленный гул уличной толпы. Обе женщины приподнялись.
Хогбен, уронив руки, бросил беглый взгляд на дверь. Ухмыляясь так,
что были видны даже десны, в дверях стоял сержант Балмер.
— Минутку! — прервал молчание полковник Роуэн.
Отойдя от стола, полковник Роуэн прислушался с выражением удовлет-
359
ворения на своем тонком красивом лице. Затем он нахмурился и закусил
губу.
— Я совершенно согласен, — сказал он, когда в комнате опять воцари-
лось молчание, — что эта пуля никоим образом не могла быть выпущена
из данного оружия. Но... могу ли я взглянуть на пулю, Мейн?
Мистер Мейн протянул ему кусочек свинца.
— Вы заставили меня задуматься, мистер Чевиот, — сказал юрист. —
И что касается меня, я... я признаю, что снова проявил излишнюю тороп-
ливость. И тем не менее, сэр! Это никоим образом не снимает с вас обви-
нения в укрывательстве доказательств или же...
Полковник Роуэн снова прервал его.
— По моему мнению, — сказал он, — вопрос гораздо серьезнее, чем
выяснение того,, была ли эта пуля выпущена из пистолета леди Дрейтон.
Эта пуля вообще не имеет отношения ни к какому оружию.
— О нет, имеет, —- сказал Чевиот.
Полковник Роуэн прервал его.
— Могу предположить, — с изысканной вежливостью обратился он к
суперинтенданту, — что у меня несколько больше опыта в обращении с
оружием, чем у вас, мистер Чевиот. Эта пуля, — он подкинул ее на ладо-
ни, — совершенно гладкая, и на ней не осталось следов пороха.
— Совершенно верно, сэр. Такой я и обнаружил ее три ночи назад.
— Но любая пуля, выпущенная из любого пистолета, — сказал полков-
ник Роуэн, — как только вылетает из ствола, несет на своей мягкой свин-
цовой поверхности следы зерен пороха!
— И снова я хотел бы попросить вашего внимания, сэр, — зазвеневшим
голосом сказал Чевиот. Он еще раз пошарил в папке и извлек оттуда сплю-
щенную закопченную пулю. — Вот, например, пуля, которую я отстрелял
сегодня утром в тире Джоя Мантона из этого же пистолета.
— Со всем уважением к вам могу ли я осведомиться, какого чёрта...
Чевиот положил на место сплющенную пулю.
— Но это не относится к любому оружию, полковник Роуэн, — сказал
он.
— Вы смеетесь надо мной, мистер Чевиот!
— Ни в коем случае, сэр. Я не могу смеяться над тем, кто защищает
близкого мне человека. Задумайтесь, полковник Роуэн! Без звука! Без запа-
ха~порохового дыма! Наконец, на самой пуле нет и следа пороха! Из како-
го же таинственного оружия мог быть произведен выстрел, убивший мисс
Ренфру?
Полковник Роуэн застыл на месте. К нему пришло озарение, и он мед-
ленно поднял свои бледно-голубые глаза...
— Вы поняли! — сказал Чевиот. — Признаю, что я был слеп и глух
вплоть до прошлой ночи, когда обнаружил, как действует шулерская рулет-
ка в игорном доме Вулкана.
— Вулкана? — с изумлением переспросил мистер Мейн.
— Да, сэр. И где-то в середине расследования я понял, какое действие
360
может произвести мощная пружина, управляемая давлением сжатого
воздуха.
— Мощная пружина? Сжатый воздух?
Чевиот вытащил из папки книгу в кожаном переплете и перелистал ее
страницы.
— Разрешите мне зачитать вам два кратких абзаца из книги, озаглав-
ленной «Ужасные последствия азартных игр...» и так далее, опубликован-
ной фирмой мессира Томаса Келли в тысяча восемьсот двадцать четвертом
году. Она описывает жестокое преступление Джона ТУртелла, который
убил шулера по имени Вильям Йор; он буквально вышиб ему мозги. Ну,
часть, рассказывающая о приемах шулеров, нам не интересна, но вот тут,
в приложении, есть свидетельство одного мошенника, некоего Проберта.
И не важно, правдивое оно или ложное, но оно кое-что проясняет. ТУртелл,
говорит он, собирался убить еще одного человека по имени Вуд. Запомни-
те: Вуд!
— Но я все же хотел бы знать... — начал мистер Мейн.
Чевиот, нашедший наконец нужное место, прервал его, начав зачиты-
вать текст.
— «Проберт, — громко читал он, — пришел вечером домой еще до-
вольно рано и нашел свою хозяйку с дочерью вышивающими внизу у себя,
так как Вуд уже пошел спать; предполагалось, что, когда он уснет, Туртелл
подкрадется к дому, откроет двери ключом, полученным от Проберта,
поднимется в комнату Вуда и убьет его выстрелом в сердце из духового
ружья».
. Наступившая в комнате тишина, несмотря на отдаленный шум, давила
на присутствующих почти физически.
— Воздушное ружье, — пробормотал полковник Роуэн, щелкнув
пальцами.
— Подождите! — остановил его Чевиот.
«После этого, — продолжал читать он, — Туртелл должен был вло-
жить в руку Вуда маленький пистолет, создавая впечатление, что тот по-
кончил жизнь самоубийством».
Чевиот захлопнул книгу.
— Преступление, даже то, которое замышляется, — задумчиво сказал
он, — часто идет протоптанными тропками, не так ли? Кроме того, ТУр-
телл должен был обеспечить себе алиби.
Щелчком пальцев Чевиот дал знак сержанту Балмеру у дверей.
— Хотелось бы знать, как сегодня выглядит такое воздушное ружье.
Ответ был найден на странице четыреста восемьдесят пять. Разрешите мне
зачитать вам еще небольшой отрывок!
Он быстро перелистал страницы.
— Вот! «Воздушное ружье, — прочел Чевиот, — напоминало узлова-
тую трость...»
—- Э-э-э... -что?
— «Узловатую трость, — неумолимо продолжал читать Чевиот, —
361
содержащую в себе не менее шестнадцати зарядов. Достаточно было на-
жать пальцем один из шишковатых выступов на трости, и раздавалось
лишь слабое шипение, которое с трудом мог различить даже тот, кто сто-
ял рядом».
Захлопнув книгу, Чевиот отшвырнул ее.
— Сержант Балмер! — приказал он. — Покажите нам то, что вы на-
шли там, где оно и должно было быть.
Рука Балмера нырнула за дверь. Затем он вышел на середину комнаты,
держа предмет, который приковал к себе взгляды всех присутствующих,
а мистер Мейн даже вскочил на ноги.
Чевиот показал пальцем на оружие, которое ничем не отличалось с виду
от обычной трости.
— Вот мы и нашли объяснение предельно загадочному преступлению.
Но преступлений, которые невозможно раскрыть, не существует. Убийца
выстрелил практически у всех на виду. Своими собственными глазами я
видел, как он поднимал оружие для выстрела, но решил, что он просто
указывает на что-то. И если вы признаете, что я невиновен, то он был
единственным, кто стоял прямо за спиной жертвы.
Набрав воздуха в грудь, Чевиот повернулся к комиссарам полиции.
— Убийца, джентльмены, — не кто иной, как ваш собственный стар-
ший клерк — мистер Алан Хенли.
Глава 20
УБИЙЦА НАЙДЕН
Перед глазами Флоры Дрейтон,-ноги у которой дрожали, ладони взмо-
кли, а пальцы судорожно вцепились в шелковую подкладку муфты, лица
всех присутствующих поплыли в красно-зеленых кругах.
Она не различала лица Чевиота и была только рада этому.
Ее взгляд был прикован к мистеру Алану Хенли. Мистер Хенли с полу-
открытыми мясистыми губами и выкатившимися глазами был мертвенно
бледен от ужаса. Он попытался перенести тяжесть своего коренастого тела
на трость черного дерева, но та вывернулась из его руки, и он едва не
упал лицом на стол.
Все окружающее пространство теперь, казалось, заполнял лишь звеня-
щий голос Чевиота.
— И я представлю тому доказательства. Когда три дня тому назад я
впервые встретил здесь мистера Хенли (должен признаться, я отнесся к не-
му с полным доверием), то сразу же отметил, что в нем есть черточки
дамского угодника, фата, любителя хорошей пищи и вина. Он явно продви^
гался по службе и, чувствовалось, хотел взлететь еще выше.
Тогда он, как сейчас, опирался на тонкую трость черного дерева. Прогу-
лочная трость, заключавшая в себе воздушное ружье, которую вы видели
в руках сержанта Балмера, была найдена в запертом комоде в доме мисте-
362
ра Хенли. Он никогда не осмеливался приносить ее на службу. Полковник
Роуэн, как опытный военный человек и охотник, конечно, сразу же поймет,
какой цели должна была служить ее толстая шишковатая ручка.
Три ночи назад, когда я был направлен в дом леди Корк разобраться
в деле, которое в то время касалось лишь похищения птичьего корма, Хен-
ли был приглашен сопутствовать мне как стенографист. И не получи он
приказания сопутствовать мне, он все равно нашел бы какой-нибудь изви-
нительный предлог составить мне компанию. Но последующее развитие
событий, о которых может свидетельствовать и леди Дрейтон...
Чевиот на секунду повернулся к Флоре.
Она не решалась взглянуть на него. Его лицо было холодным, широко
расставленные светло-серые глаза смотрели жестко и беспощадно. Флоре,
привыкшей к уютной жизни, озаренной тихим светом газовых светильни-
ков, показалось, что кто-то сжал ее сердце железными пальцами; нет, она
не могла даже взглянуть на него.
Но Чевиот уже отвернулся от нее.
— Когда мы с леди Дрейтон покинули дом, — продолжил он, — ми-
стер Хенли уже сидел верхом. Он, видите ли, должен был поехать перед
нами. Но сначала он остановился у нашего закрытого экипажа. В неярком
свете фонаря на облучке я мог видеть толстую узловатую трость, на кото-
рую он сменил свою тонкую тросточку из черного дерева.
Опознай я в ней скрытое духовое ружье, его план рухнул бы с самого
начала. Но, откровенно говоря, я ничего не заметил. Да простит мне Бог,
ровным счетом ничего! Я ничего не понял, даже когда он дерзко и цинично
предложил мне осмотреть оружие уже после убийства.
Но я хочу вернуться к тем минутам,. когда он сидел верхом на лошади
рядом с каретой леди Дрейтон. Я заметил его странное смущение, как
раньше я отметил обильный пот, заливший ему лоб (почему?), когда по-
лковник Роуэн заметил, что на одежде того, кто застрелен в упор, должны
оставаться следы черного пороха.
Склонившись с седла, мистер Хенли сказал мне: «Будьте очень внима-
тельны, когда говорите с леди Корк. И также с мисс Маргарет Ренфру.
То есть если вам доведется говорить с ней».
Это было первое упоминание имени мисс Маргарет Ренфру. Почему?
Каким образом мистеру Хенли удалось так много узнать о внутреннем рас-
порядке дома леди Корк? Я заметил, что когда он оказался в нем, то де-
ржал себя с почтительностью слуги. Он старался быть как можно незамет-
нее. Леди Корк не знала его. И мисс Ренфру не подавала виду, что знает
его. Но необходимо припомнить вот что: когда мы с Флорой оказались
в доме леди Корк, нас встретила спускавшаяся с лестницы мисс Ренфру.
Она была в странном взвинченном состоянии, которое очень трудно опре-
делить словами. Но не подлежало сомнению, что ее поведение было доста-
точно вызывающим и в то же время стыдливым. Стоя на лестнице, она
с подчеркнутой насмешкой произнесла несколько выразительных слов ег
адрес группы молодых людей, которые, миновав ее, поднялись наверх.
363
«Какие же они щенки, — сказала мисс Ренфру. — И как они не умеют
наслаждаться жизнью! Я предпочитаю мужчину постарше, с опытом!»
Она не смотрела на меня. Нет. Ее глаза, в которых было какое-то
странное, загадочное выражение, были устремлены куда-то мне за спину.
Прошу прощения, леди Дрейтон, но я вынужден просить вас вступить в
разговор. Кто стоял за мною на лестнице, сопровождая нас?
Сначала Флора, у которой пересохло во рту и не повиновались губы,
не могла вымолвить ни слова. Но она тоже отлично помнила эту сценку
на лестнице.
— Это... это был мистер Хенли, — промолвила она. — Но я не обрати-
ла на него внимания.
Чевиот снова повернулся.
— Мы все не обращали на него внимания, — сказал он. — Но вы толь-
ко присмотритесь к нему! Он приятен на вид, чего никто не может отри-
цать. Ему свойственно чисто мужское обаяние. Своими трудами он поднял-
ся из положения, которое вы можете счесть довольно низким, до поста
старшего клерка Комиссариата полиции.
Я не могу доказать, когда и как он впервые познакомился с Маргарет
Ренфру. Не стоит удивляться тому, что одинокая и симпатичная женщина,
чья страстная натура, в силу каких-то странных причин, не знала ни привя-
занности, ни любви, стала жертвой опытного мужчины, который отлично
овладел наукой обольщения? Более того! Стоит ли удивляться тому, что
и она ему вскружила голову? Он прилагал все усилия, чтобы предстать
перед ней во всем блеске. И эта женщина, которой он внушил безрассудную
страсть, в конце концов стала красть для него деньги. Она пошла даже
на то, чтобы украсть для него драгоценности леди Корк. С какой целью?
Чтобы он мог набить себе карманы, чтобы он мог швырять соверены на
игорный стол у Вулкана, чтобы в собственных глазах он был «истинным
джентльменом», которым так стремился быть.
Тем не менее он столкнулся с препятствием, которое оказалось для него
неожиданным. Он не принимал во внимание душу мисс Ренфру, в которой
жило глубокое презрение ко всем окружающим ее людям. Нанесите малей-
ший укол ее снобизму — и вы для нее не существуете. Припомните, как
она держала себя, — вы все, знавшие ее! Страстность всего ее облика, не-
прикрытая тяга к комплиментам и лести — они полностью захватывали
и поглощали ее. А тем временем она стала испытывать стыд от того, что
ограбила леди Корк. Но не только это творилось в ее душе. Главным обра-
зом ее ужасало то, что она обрела любовника не из того круга, в котором
привыкла вращаться. В ее глазах он был довольно грубым человеком. Че-
ловеком, который не умеет правильно изъясняться, с плохими манерами,
с ковыляющей походкой, короче, мужчина, не обладающий важными для
нее достоинствами. Вот чего она стыдилась. Вот почему она была готова
предать его, что он отлично видел и понимал. И поэтому, чтобы спасти
свое с таким трудом завоеванное положение, он убил ее прежде, чем она
успела заговорить.
364
Чевиот помолчал.
Мистер Алан Хенли, привалившийся к столу с лампой под зеленым аба-
журом, издал какой-то сдавленный звук. Он не промолвил ни слова. Но
его правая рука с пером в ней дернулась, и бумаги разлетелись по столу.
— Стоп! — сказал мистер Мейн.
Словно приходя в себя от забытья, мистер Мейн потер лоб и сжал в
ладонях свое круглое лицо.
— Вы говорили очень убедительно, мистер Чевиот, — сказал он. — Но
этот человек, — кивнул он на мистера Хенли, — преданно служил делу, от-
давая ему все свои способности...
— Согласен! — сказал полковник Роуэн.
— И свидетельствующие против него, доказательства должны быть
представлены во всей полноте, — стукнул рукой по столу мистер Мейн. —
Воздушное ружье, которое вы представили нам, — пока единственное до-
казательство, которое может быть предложено вниманию суда. Всегда
можно сказать, что пуля, на которой нет следов нагара, была выпущена
из воздушного ружья, но...
Мистер Даниэл Сларк, который рассеянно покусывал поля шляпы, поз-
волил себе поднять глаза.
— Сэр, — обратился он к мистеру Мейну, — могу подтвердить вам, что
она действительно была выпущена из воздушного ружья. Как хирург я
имею некоторый опыт в распознании пуль.
— Но вы не сказали это мистеру Чевиоту?
— Я достаточно сдержан, сэр. Мне не задавали такого вопроса.
— Очень хорошо! — И мистер Мейн уставился на Чевиота. — Но у вас
слишком мало законных доказательств, если не считать таковыми утверж-
дения, что, мол, «женщина это видела», «человек так сказал». Есть ли у
вас какие-то доказательства, из которых вытекает, что мисс Ренфру в са-
мом деле украла драгоценности леди Корк, а мистер Хенли наложил на
них руку?
— Да! — сказал Чевиот, снова открывая папку.
— Вот здесь, — сказал он, — лежит письмо, собственноручно написан-
ное леди Корк. Сегодня рано утром она вручила мне его в Олбани.
В нем — суть разговора, который я вел с ней поздним вечером. Леди Корк
действительно видела, как Маргарет Ренфру похитила алмазное кольцо.
И ей было известно, что мисс Ренфру готова сделать признание; как вы
убедитесь, она собиралась дать свои показания перед судом.
Еще раз Чевиот обратился к содержимому папки, вытащил оттуда и
развязал круглый сверток, сделанный из носового платка; на столе перед
глазами блеснула снопом искр кучка драгоценностей. Рядом с ними Чевиот
с грохотом водрузил два гроссбуха.
—. Вот, — продолжал он, — сами драгоценности. Любой из моих лю-
дей подтвердит вам, что я нашел их в игорном доме Вулкана, и леди Корк
опознала их. А теперь взгляните на записи в бухгалтерских книгах! —
Найдя нужную страницу, он ткнул в нее пальцем. — Посмотрите, чье имя
365
написано против описания залогов — вот тут, и тут, и тут. Все пять из
украденных предметов. И всюду стоит имя Алана Хенли.
Замолчав, мистер Мейн углубился в записи.
— Да, — сказал он, — похоже, что...
— Все ясно, — сказал полковник Роуэн, справившись с замеша-
тельством.
— И вы все это подозревали с самого начала, мистер Чевиот? — подни-
мая глаза, осведомился мистер Мейн.
— Нет, сэр. Вынужден признаться вам, сэр, что ни в коем случае! Мои
глаза открылись только вчера днем, чему помогло одно замечание мисс
Луизы Тремьян.
— Мое замечание? — вскричала Луиза. — Мое?
Широко открыв глаза, с дрожащими губами, она встала и направилась
к ним с таким видом, будто вот-вот упадет в обморок. Чевиот был вынуж-
ден поддержать ее.
Флора швырнула свою муфту на стул за спиной. В эту минуту она нена-
видела Луизу всеми силами души и искренне верила, что может убить ее.
— Вы высказали предположение, — не без едкого юмора сказал Чеви-
от, — что я мог быть любовником мисс Ренфру.
— Но я никогда на самом деле не думала...
— Никогда, мисс Тремьян? — вежливо прервал он ее. — Но как бы там
ни было, я решительно отказался от этой чести. В ответ на ваши слова
я сказал что-то вроде: «Послушайте! Я впервые услышал имя этой женщи-
ны...», а дальше не проронил ни слова. Я вспомнил, как в самом деле
впервые услышал это имя и кто назвал его: мистер Хенли. Прошедшие
события стали обретать более четкие очертания. В тот момент, когда ко
мне пришло это озарение, я смотрел прямо на стол, на пистолет полковни-
ка Роуэна с серебряной рукояткой. Я припомнил, как это обыкновенное
оружие лежало на столе мистера Хенли...
(Алан Хенли оцепенел. Никто не заметил этого, кроме Чевиота.)
— ...и с предельной ясностью припомнил, что в момент смерти мисс
Ренфру в коридоре совершенно не чувствовалось запаха порохового дыма.
Не был слышен звук выстрела, на пуле не было следов пороха. Но мне
и в голову не приходила мысль о воздушном ружье, пока рулетку в доме
Вулкана не разворотил взорвавшийся резервуар со сжатым воздухом.
После этого события в ночь убийства не могли не выстроиться в логи-
ческий ряд. Этот маленький пистолетик, — и Чевиот приподнял оружие с
золотой пластинкой на рукоятке, — должен был послужить лишь целям
обмана, увести нас со следа.
Кто одолжил это оружие у леди Дрейтон? Официально — леди Корк;
но, как нам уже известно, одолжила его и хранила у себя мисс Ренфру.
Мистер Хенли, как нам тоже известно, явился в дом примерно за полчаса
до появления в нем леди Дрейтон и меня.
Ему было не так трудно похитить пистолет из комнаты взволнованной
женщины, которая была уже на грани, признания. И когда он убил мисс
366
Ренфру, никому и в голову не могло прийти, что в его толстой узловатой
трости скрывается воздушное ружье.
Предполагалось, что причиной смерти будет сочтен этот игрушечный
пистолетик. Вы убедитесь, что на самом деле убийство было совершено
из такого же оружия, которое пустил в ход Джон Туртелл, чтобы покон-
чить с Вудом. Сомневаюсь, чтобы Хенли отстреливал пистолет в доме.
Скорее всего он вышел с этой целью в сад и стрелял в мягкую землю.
Затем у него было время вернуться в дом, спрятать пистолет под столиком
на верхнем этаже в коридоре рядом с будуаром леди Корк и спокойно за-
нять свое место в фойе.
Незадолго до убийства леди Дрейтон нашла разряженный пистолет.
В силу убедительных причин, которые она исчерпывающе изложила мне
и на которых я не считаю нужным тут останавливаться, она решила спря-
тать его у себя в муфте.
Тем временем в будуаре, где я опрашивал леди Корк в присутствии мисс
Ренфру и мистера Хенли, продолжало расти напряжение. Господи, вам на-
до было видеть, в каком состоянии находилась тогда мисс Ренфру! Вам
надо было видеть, какие долгие и настойчивые взгляды она бросала на
мистера Хенли, который сознательно делал вид, что полностью поглощен
своими записями. И надо было видеть, в каком состоянии она вышла из
комнаты! Он понял, что должен убить ее и сделать это как можно быст-
рее. Все было подготовлено для этого.
Я думаю, полковник Роуэн, что вы увидели бы истину гораздо раньше,
разобравшись, как мы стояли в коридоре, если бы мистер Мейн не был
так настойчив, выдвигая обвинения против леди Дрейтон и меня. Я в этом
уверен!
Мы с Хенли покинули будуар, прикрыв за собой двери. Затем мы по-
вернулись. Леди Дрейтон стояла примерно в дюжине футов от нас, не-
сколько правее, спиной к нам. Мисс Ренфру открыла двери из будуара
и вышла.
Что произошло в эти минуты? За две секунды до этого мистер Хенли
приподнял свою трость, словно указывая на что-то. Я не видел, как он
нажал спусковой крючок. Может быть, он и не собирался ничего делать —
пока не увидел мисс Ренфру. .На этот счет у меня нет никакого мнения;
да и откуда оно могло бы у меня появиться?
Мисс Ренфру двигалась под углом к нам, направляясь как будто к две-
рям танцевального зала. Примерно в середине коридора она повернулась
и пошла прямо по направлению к лестнице, оказавшись спиной к нам. Если
вы заглянете в показания леди Дрейтон, которые я включил в свой отчет,
перед вами предстанет истина. О чем леди Дрейтон рассказала нам?
Флора сама не могла припомнить своих слов. Она была в полной расте-
рянности. Но Чевиот, положив на стол маленький пистолетик, заговорил
четко и ясно.
— Флора Дрейтон, — сказал он, — сообщила мне следующее: «Она —
то есть мисс Ренфру, — находилась передо мной, несколько слева. Я по-
367
чувствовала на своей руке что-то вроде порыва ветерка и услышала легкий
свист. Она сделала еще несколько шагов и упала лицом вниз».
Наконец Флора припомнила все происходившее, которое ярко предстало
перед ней. К ней снова вернулось ощущение ужаса, охватившее ее в ту
ночь.
— Иными словами, — продолжал Чевиот, — она почувствовала, как
мимо ее левой руки пролетела пуля. Хенли, который находился прямо за
спиной своей жертвы, наконец нажал кнопку. Я не услышал никаких зву-
ков, потому что все заглушалось музыкой. Будь расстояние несколько по-
больше, эта маленькая пуля не могла бы причинить серьезной раны. Но
мисс Ренфру была поражена прямо в сердце. Она сделала еще два шага
и рухнула мертвой.
Это был последний акт драмы, — сказал Чевиот. — Но еще не послед-
нее звено в цепи.
— Вы говорите, — неожиданно высоким голосом сказал мистер
Мейн, — что это еще не последнее звено в цепи?
— Да, — решительно сказал Чевиот. — Вы считаете, что Алан Хенли
был вашим преданным работником?
. —-Да! — в один голос сказали полковник Роуэн и мистер Мейн.
— Он не был таковым, — покачал головой Чевиот. — Хотя я не под-
черкиваю этого в своем втором рапорте, появилось много доказательств,
что между Вулканом и Аланом Хенли существовала тесная связь. Оба они
занимались самообразованием, хотя Вулкан, который вращался в самых
различных кругах, обладал более изысканными манерами. Оба страдали
от физических недостатков, полученных в результате несчастных случаев.
У мистера Хенли хромая нога, а у Вулкана стеклянный глаз. Оба были
исключительно тщеславны, главным образом из-за их власти над жен-
щинами.
Когда мы находились в кабинете Вулкана, он не мог удержаться от на-
меков на это обстоятельство. Он заметил, что, как ни странно, некоторые
мужчины, пусть даже и с природными недостатками, обладают такой
властью. Имея в виду, конечно, себя, он добавил, что знает таких людей.
А я, увидев две трости, стоящие у дальнего конца рулетки в его кабинете,
сказал: «И я тоже».
Он очень сообразителен. Он сразу же понял, что я имею в виду мистера
Хенли. Стрела попала точно в цель.
Несколько позже он кинул мне еще один намек, который укрепил мое
убеждение. Он сказал, что если полиция решится совершить налет на его
игорный дом, его успеют предупредить заранее. И, уже не испытывая
удивления, я сказал, что предполагал нечто подобное.
Тогда Вулкан все понял. Он понял, что я имел в виду старшего клерка
Комиссариата полиции. И снова стрела попала в цель.
Ваш преданный работник? Нет, я так не думаю! Мистер Хенли сотруд-
ничал с Вулканом, не только предлагая ему в залог драгоценности. Как
далеко он зашел в сотрудничестве с другими владельцами игорных домов
368
и в чем он оказывал им содействие — это предстоит вам выяснять. Так
что преданность никогда не была ему свойственна!
Снова Алан Хенли издал какой-то бессвязный звук.
Он ничего не отрицал; у него просто не было сил говорить. Его левая
рука невольно дернулась, словно он хотел схватить пистолет с серебряной
рукояткой и направить его на себя. Но он не смог этого сделать.
В его вытаращенных глазах стоял образ палача, выжигающего на нем
клеймо каторжника. Он закрыл руками лицо. Трость черного дерева со сту-
ком упала на пол. Головой вперед он без сознания упал на стол среди раз-
метавшихся бумаг.
Перед глазами Флоры, у которой першило в горле, появилась еще одна
фигура. За столом мистера Хенли теперь стоял капитан Хогбен, перебросив
пальто через правую руку. Фигура его была частично освещена лампой с
зеленым абажуром. Правая его рука змеиным движением дернулась
вперед...
— Разве это не смешно?.. — начал мистер Мейн, но Чевиот резко пре-
рвал его.
— Смешно? — вскричал он. — Есть и более смешные вещи!
Тем, кто слышал его, показалось, что Чевиот сошел с ума.
— А ведь я суперинтендант отдела «C-Один» департамента уголовных
расследований! Я, который так гордился моими познаниями в научной
криминалистке! Я не мог себе представить, что духовое ружье уже изобре-
тено, и потратил два дня, не подозревая о его существовании, о котором
в тысяча восемьсот двадцать девятом году мне мог бы поведать любой
оружейник!
Все уставились на него. За спиной сержанта Балмера, который сто-
ял недвижимо, подобно скале, держа в руках толстую узловатую трость,
дверной проем был переполнен полисменами, толпившимися в ко-
ридоре. Сквозь их толпу пробился еще один сержант с цифрой 9 на
воротнике.
Тяжело переводя дыхание, сержант застыл по стойке смирно и отдал
честь.
— Сэр! — сказал он полковнику Роуэну. — Начался бунт. Этот порт-
ной, напившись, поджег свой собственный дом. Черт знает, почему он это
сделал, но они все прямо рехнулись. На Парламент-стрит шестьсот чело-
век, с которыми идет драка, и все дубинки пущены в ход. Они напали на
наших людей и высыпали на Кинг-стрит...
— Нам придется справиться с этим, — рявкнул полковник Роуэн. —
Кстати, мистер Чевиот, не сошли ли и вы с ума? Что значат ваши слова
об отделе «C-Один»? О «департаменте уголовных расследований»?
Чевиот засмеялся.
— Прошу прощения, — сказал он. — Я совершенно запамятовал био-
графию Георга Четвертого, написанную мистером Фулфордом, в которой
он упоминает дырку от пули духового ружья, обнаруженную в окне коро-
левской кареты. Это было в тысяча восемьсот двадцатом году. Впрочем,
369
воздушное оружие было известно задолго до этого. Но потребовалась
встреча с Джоем Мантоном-младшим, чтобы напомнить мне об этом.
— Биография короля? — эхом откликнулся удивленный мистер
Мейн. — Но ведь король еще жив! Еще не существует никакой биографии
Его Величества!
— Да, сэр, — согласился Чевиот. — К тому же я забыл, что работа
мистера Роджера Фулфорда не будет опубликована еще больше ста лет.
—- Боже небесный! —- выдохул полковник Роуэн. — Мистер Чевиот!
Следите за своими словами, иначе мы решим, что вы окончательно
спятили.
— Может быть, так оно и есть, — возразил Чевиот. — Но я должен
разобраться еще кое в чем. Это совершенно не имеет отношения к мистеру
Хенли.
И он указал на капитана Хогбена, рука которого по-прежнему лежала
на столе мистера Хенли.
— Я имею в виду этого человека, — резко сказал Чевиот. — Капитан
Хогбен, давая показания под присягой, совершил клятвопреступление, при-
чем в присутствии членов магистрата. И он за это заплатит. В соответст-
вии с требованиями времени наказание за это...
Все действия Хогбена уложились в одно стремительное движение.
Правая рука его схватила пистолет с серебряной рукояткой. Левой ру-
кой он сдернул со сгиба локтя длинное черное пальто и швырнул его в
голову Чевиота, закрыв ему лицо.
Рванувшись к дверям, он увидел, что проем забит полицейскими. На
мгновение Хогбен оказался между Флорой и Луизой. Раздался треск стекла
и ломающегося дерева, когда он, прикрывая рукой лицо, кинулся головой
вперед сквозь нижнюю раму окна. Все услышали, как он ударился о землю
и откатился в сторону. Через несколько мгновений он вскочил на ноги. Ло-
шади, запряженные в карету, испуганно заржали и подались назад. Но
оседланной верховой лошади для Хогбена тут не было, он с Луизой, как
и Чевиот с Флорой, прибыл сюда в карете.
В слабом свете газовых светильников у входа они увидели, как он тяже-
ло побежал по Уайтхоллу. Чевиот, который наконец освободился от паль-
то, швырнул его на пол у дверей.
— Пусть все остаются на своих местах! — крикнул он. — Этого пре-
ступника я возьму сам.
Кинувшись к окну, он, прикрывая лицо от осколков стекла, высунул но-
ги наружу и спрыгнул вниз. Все собравшиеся в комнате увидели, как он
бросился вслед за Хогбеном.
Стремясь остановить Хогбена, сержант Балмер вскинул воздушное
ружье, готовый стрелять. Но он был не в силах найти на ручке трости
ту выпуклость, которую следовало нажать, чтобы ружье выстрелило.
И когда Чевиот исчез за окном, Балмер швырнул ружье на пол.
— Сэр, — сказал он полковнику Роуэну. — Я всегда подчинялся супер-
интенданту. Но сейчас я хочу нарушить его приказ. Я тоже...
370
Проверив боковой карман под мундиром, он тоже выпрыгнул в окно.
Алан Хенли продолжал лежать лицом вниз на столе. Остальные стояли
неподвижно. Полковник Роуэн, мистер Мейн, мистер Сларк, Луиза,
Флора...
До них не доносилось никаких звуков, кроме тяжелых шагов сержанта
Балмера, бежавшего по подмерзшей грязи. Затем стихли и они. Издали
еле слышно доносились крики взбунтовавшейся толпы.
— Нет! — вскрикнула Флора. И после паузы снова: — Нет!
Ею владело предчувствие, подсказанное сердцем, что вот-вот случится
то, что и должно было случиться.
Где-то поблизости раздался четкий и сухой звук пистолетного выстрела.
Можно было бы сосчитать до трех, максимум до четырех, — и столь
же ясно донесся звук второго выстрела.
Затем наступило молчание.
Полковник Роуэн медленно подошел к разбитому окну и, высунув голо-
ву, посмотрел налево.
— Балмер! — крикнул он, хотя сержант скорее всего не мог его слы-
шать. — Балмер!
Далеко к югу красные отсветы пламени пожаров стали озарять небо.
Смертельно бледный полковник Роуэн отдернул голову от окна и повер-
нулся. Неверными шагами, словно в ступоре, он добрался до стола и за-
стыл за ним — в своем пурпурном мундире, с окаменевшим лицом.
Все присутствующие, оцепеневшие от изумления, чувствовали себя как
во сне. Сон этот длился и длился, но он не мог быть бесконечен. Из руки
мистера Сларка выпала шляпа и легла на пол. Луиза Т^емьян съежилась
в кресле. Только Флора продолжала стоять на месте, вздернув подбородок
и глядя куда-то вдаль.
Наконец они услышали звуки шагов. Сержант Балмер, тяжело волоча
ноги, появился в коридоре. Никто ни о чем не спросил его, когда он шел
мимо окон, никто не проронил ни слова.
Медленно, с помрачневшим и усталым лицом, он проложил себе путь
сквозь толпу в коридоре. Когда сержант появился в дверях, по лицу его
было видно, что он не понимает происходящего. В опущенной руке он де-
ржал пистолет с короной и правительственной эмблемой.
— Итак? — откашлявшись, спросил полковник Роуэн. Гнев так и бур-
лил в нем. — Что случилось? И где... где суперинтендант Чевиот?
Видно было, что Балмер с трудом приходил в себя.
— Видите ли, сэр, — сказал он, — суперинтендант не вернулся.
— Я знаю! Где он?
Сержант Балмер вскинул голову.
— Я что хочу сказать, сэр, — с трудом выдавил он, — он вообще не
вернется. Я что хочу сказать... он мертв.
И снова мрачное молчание воцарилось в комнате, освещенной лампами
под красными и зелеными абажурами.
— Понимаю, — пробормотал полковник Роуэн.
371
— Хогбен, — со всей силой ненависти сказал Балмер, — этот Хогбен и
не собирался никуда убегать. Хогбен... он остановился и повернулся. А вы
же знаете суперинтенданта. Он двинулся на него с пустыми руками. И Хог-
бен выхватил пистолет и выпалил ему прямо в лицо.
У сержанта Балмера перехватило горло, и он сделал отчаянное усилие,
чтобы продолжить рассказ.
— Ну вот, — сказал он. — Я был неподалеку. Суперинтендант преду-
предил меня, чтобы я никогда не носил с собой заряженное оружие. Я заве-
рил его, что не буду. Но оно у меня было. Я подошел почти вплотную,
так что промахнуться просто не мог. И я влепил пулю этому подонку Хог-
бену прямо между глаз. И видит Бог, я горжусь этим.
Все молчали, пока мистер Мейн не взорвался.
— Это была ошибка Чевиота! — вскричал он, не в силах справиться с
нервным потрясением. — «Пылай, огонь, и клокочи, котел!» Он всегда ци-
тировал эти слова, когда шла речь о Маргарет Ренфру. И он не знал, он
не догадывался, что эти слова могли быть отнесены скорее к нему. — По-
ка мистер Мейн говорил, он постепенно приходил в себя. — Леди Дрейтон!
Прошу простить меня! Я не имел в виду...
Голос у него прервался.
Флора не шевельнулась; она не проронила ни слова, не посмотрела ни
на кого. У нее лишь дрожали губы, и дрожь эта становилась неудержимой,
а тем временем все слышнее становился рев толпы и пламя окрашивало
пурпуром край неба.
Эпилог
«О ЖЕНЩИНА! В НАШЕМ ДОМЕ, ГДЕ ЦАРИТ ПОКОЙ...»
Когда Чевиот увидел фигуру повернувшегося Хогбена, черным силуэ-
том выделяющуюся на фоне языков пламени, он сразу же понял, что сей-
час произойдет, потому что отдаленные отсветь! мелькнули на посеребрен-
ном стволе пистолета.
Он успел вымолвить лишь одно слово: «Флора!», и Хогбен спустил
курок.
Что-то с огромной силой ударило его по голове. Или это ему показа-
лось, потому что он не увидел вспышки, не услышал выстрела. Одна лишь
мысль мелькнула у него, что странно было бы падать ничком, а не на
спину, получив удар тяжелой пули в лицо.
Затем наступила темнота, кроме которой ничего больше не было.
Он не мог сказать, сколько длилось пребывание в этой темноте. До не-
го, словно из другого мира, доносились звуки и голоса. Он чувствовал свои
мышцы, свои нервы и сердце. В голове у него проплывали какие-то мысли,
что несказанно удивило его.
Если он мертв, то, конечно, не может думать. И, разумеется, не может
слышать.
372
— Суперинтендант! — сказал чей-то голос.
Чевиот приподнял голову, которая страшно болела; у него все расплы-
валось перед глазами. Как ни странно, он стоял на коленях у дверцы како-
го-то кеба.
— Я ничего не смог сделать! — снова и снова повторял голос. — Как
мог я что-то разглядеть в таком тумане? А эта машина вывалилась из
ворот мне наперерез и сразу врезалась в меня передним бампером?
— Пуля, — сказал Чевиот. — Должно быть, она не попала в меня!
— Какая пуля? — сказал голос у него над ухом. И он узнал его.
Он высунул голову из открытых дверей такси. Перед ним стояла стена
непроглядного октябрьского тумана. Шляпа на нем была мягкой и совре-
менных форхМ. Сквозь туман мерцали слева огни паба.
Оглядевшись, прямо перед собой он увидел высокие железные ворота
с полукруглой аркой прохода между Центральным управлением Скотленд-
Ярда и его южным отделением. Перед самым капотом его такси стояла
другая машина, на крыше которой была светящаяся панель с черными бук-
вами «Полиция».
— Ты что, не видел здесь знак? — обрушился на водителя такси поли-
цейский шофер. — Не знал, что никаким машинам не позволено проезжать
под этой аркой?
— Осторожнее, мистер Чевиот, —- сказал сержант Бойс, который помо-
гал инспектору Хастингсу во время ночного дежурства в Центральном
управлении Скотленд-Ярда.
— Э-э-э... да.
— Вы получили основательный удар по голове, — продолжил сержант
Бойс. Как и все, кто дежурил по ночам, он был в штатском. — Когда ма-
шины столкнулись, вы крепко стукнулись головой о ручку дверцы. Но ко-
жа цела, так что вы получили только сотрясение. Опирайтесь на мою руку
и вылезайте.
Держась за его предплечье, Чевиот вылез из машины и почувствовал
под ногами основательность асфальта.
Время вернулось на место.
— Не может быть, чтобы я спал, — сказал Чевиот.
— Конечно, вы не спали. Кстати, ваша жена звонила полчаса назад и
сказала, что подъедет и заберет вас на машине. Не пугайте ее! Она сейчас
в здании, и...
— Это не было сном! — сказал Чевиот.
— Спокойно, суперинтендант!
— Тайна убийства наконец разрешена, — продолжал Чевиот, все еще не
в силах окончательно прийти в себя. — Разрешена до последней детали.
Но все остальное я никогда не узнаю и не смогу узнать. Я в самом деле
существовал в тысяча восемьсот двадцать девятом году! Прошлое повто-
ряется! Мне никогда не доведется увидеть доску у старого здания Пар-
ламента...
— Послушайте, суперинтендант...
373
— ...я никогда не встречал описания тира Джоя Мантона на Дейвис-
стрит и не знал, под каким номером этот дом там находится. Часть моей
подлинной жизни находится здесь, смешавшись с той частью, которую я
и во сне не мог себе представить. Я не могу отделить их одну от другой.
Если только она..\ она...
Легкие каблучки процокали по асфальту, направляясь из дежурной ком-
наты, и торопливо миновали арку. Под ней показалась женская фигура.
— Все в порядке, сэр? Вот ваша жена.
У Чевиога все прояснилось в голове. И сердце, словно издав беззвучный
крик, сбросило с себя тяжесть.
Женские руки обвились вокруг него, и он обнял жену в ответ. Сквозь
туман на него смотрели те же самые синие глаза. Тот же самый рот, та
же изящная фигура, те же золотые волосы под кокетливой шляпкой — все
сливалось в тот облик, который он видел перед тем, как потерял сознание.
— Здравствуй, дорогой, — сказала Флора.
РОМАН
Глава 1
ЗЛОВЕЩИЕ ТЕНИ
Речь шла о Кейт и Селии Деймон. Хотя они были сестрами, но совер-
шенно не похожи друг на друга. Кейт — темноволосая, а Селия — белоку-
рая; Кейт — живая и дерзкая, Селия — послушная, правда, с сильным ха-
рактером. Обе, впрочем, были неоспоримо красивы.
— Если бы они вышли замуж... — завела разговор их мачеха.
Мэтью Деймон тяжело повернулся на стуле.
— Молодые они еще для замужества.
— Удивляюсь тебе, Мэтью. Ведь Селии уже двадцать, а Кейт —
девятнадцать.
— У них еще достаточно времени... А пока пусть остаются хорошими
девочками и украшают нашу старость.
— Нашу старость? Может быть, твою старость, Деймон?
— Что сказал, то сказал, — сердито отрезал мистер Деймон. — Больше
слышать об этом не хочу — пока, во всяком случае. Пусть будут хороши-
ми девочками, и достаточно: в нашем безнравственном мире не о каждом
такое можно сказать.
Быть может, в этих словах было некоторое преувеличение, относившее-
ся и ко всему миру, и к. одной из дочерей... Мэтью Деймон — человек
опытный и как всегда знал, о чем говорит.
В один из октябрьских вечеров 1865 года перед Брайс-клубом на Довер-
стрит из кеба вышел молодой человек. Пробило шесть часов. Клайв Стри-
кленд знал, что ужин в клубе начинают подавать только с семи, но он
приехал не ужинать, а спокойно посидеть в пустой курильной комнате и
обдумать план своего нового романа.
В мрачноватом холле клуба стоял запах промокших пальто и вареной
баранины. Швейцар, услышав шаги Клайва, выглянул из застекленной
клетушки.
— Добрый вечер, сэр. Вас ожидает один джентльмен.
— Спасибо, Пирсон. Кто он?
— Я провел его в гостиную, сэр, — уклонился от ответа Пирсон.
377
Впрочем, в ответе не было необходимости. Из гостиной выглянул Ви-
ктор Деймон — известный франт. На нем великолепно сидел строгий ве-
черний костюм.
Клайв удивился, увидев Деймона.
— Мне надо поговорить с тобой, старина,— нервно поправляя высокий
воротник, проговорил Виктор. — О довольно важном деле. Зайдем, ладно?
С этими словами Виктор прошел в гостиную.
Клайв прошел за ним. Стоя спиной к камину и заложив руки за полы
фрака, Виктор неподвижно вглядывался в полутьму.
— Что с тобой, Виктор?
— Ничего. Честное слово, абсолютно ничего. Только, знаешь ли...
старик...
— Твой отец? Неужели урезал тебе содержание?
— Господи, с чего ты это взял? — с явным удивлением воскликнул
Виктор.
— Что же тогда?
— Ты ведь знаком с моими сестрами, не так ли? С Кейт и Се-
лией?
-Да.
— Так вот, старина, — повертев шеей, сказал Виктор, — я хотел бы по-
просить тебя о большой услуге. Я хотел бы, чтобы ты поехал завтра в
Хай-Чимниз просить руки Селии.
Стрикленд молчал, не проявляя ни малейших признаков удивления,
хоть и не был уверен, что правильно все расслышал.
Лампы в гостиной всегда слабо горели, потому что пламя из экономии
прикручивали до предела. Клайв подошел к камину и прибавил газу в обе
горелки. Пляшущие отсветы пламени внезапно ярко осветили лицо
Деймона.
Виктору было двадцать четыре года, это был красивый, стройный мо-
лодой человек с густыми светло-русыми волосами и усами. Его вечерний
костюм был с иголочки, тяжелая золотая цепочка часов выглядела весьма
импозантно.
Клайв не имел ничего ни против Кейт, ни против Селии, но, по правде
говоря, он несколько лет не встречал девушек и едва припоминал их. Брата
же их он знал хорошо: когда-то в детстве Клайв приезжал с родителями
в Хай-Чимниз, а потом в Лондоне подружился с Виктором. Неплохо по-
мнил он и его отца.
Высокий, со строгим лицом, Мэтью Деймон привлек бы внимание лю-
бого писателя. По профессии он был юристом, но, обладая приличным со-
стоянием, не нуждался в том, чтобы заниматься делами. Клайв находил
его добродушным человеком, хотя друзей у него было мало, да и те, что
были, считали его натурой трудной и неуживчивой.
Странно было, однако, что, где бы ни появлялся этот глубоко религиоз-
ный, почитающий каждую букву священного писания человек, его окружа-
ли перешептывания и сплетни. И дело было не только в том, что, остав-
378
шись вдовцом с тремя маленькими детьми, он женился второй раз. Было
тут что-то еще...
— Ну, так как, старина? — прервал размышления Клайва Виктор.
— Не сердись, Виктор, я просто задумался, — сказал Клайв и потянул-
ся к звонку. — Что ты будешь пить?
— Спасибо, ничего, — ответил Виктор, что было и вовсе удивитель-
но. — Так какого ты мнения о том, что я сказал?
— Для меня, естественно, было бы большой честью жениться на мисс
Селии...
— Жениться? — дернув себя за усы, удивленно воскликнул Виктор. —
Черт возьми, Клайв, я думал вовсе не о том, чтобы ты женился на ней.
— Нет?
— Нет, конечно. Ito — хороший парень, но партия для Селии не очень
подходящая. Я имел в виду, что ты ведь адвокат, не правда ли? Во всяком
случае, был до того, как занялся своей писаниной.
— Ну, был.
— Стало быть, тебе с руки заниматься всякими такими вопросами. Ъ>1
можешь спокойно поехать и поговорить со стариком...
— О том, чтобы он согласился выдать Селию замуж? Но за кого же?
— За Тресса.
— Если ты имеешь в виду лорда Альберта Трессидера...
Виктор перебил его.
— Тс-с! — Виктор оглянулся и посмотрел на дверь. — Тс-с! — повторил
он. — Не так громко! Т^есс в любой момент может появиться здесь, и
я хотел бы, чтобы ты повежливее отзывался о нем. Говори о нем: «его
светлость».
— Слово чести, я лучше сдохну, чем так назову его.
— Ты не любишь Тресса, — с укоризной в голосе проговорил Виктор.
— Да, не люблю. •
— Ну, так мы никуда не. придем. Как-никак, его отец — маркиз. Тресс
влюбился в нашу Селию и женится на ней, если хорошо разыграть карты.
Как ты думаешь, многим девушкам выпадает случай выйти замуж за ари-
стократа? Мой старик,, если хорошенько вдуматься, все-таки большой сноб.
Завтра ты поедешь и поговоришь с ним.
— Нет, Виктор.
— Но...
— Во-первых, — повысив голос, сказал Клайв, — это дело вообще не
относится к обязанностям адвоката. А во-вторых, если бы оно даже отно-
силось к ним, я бы за него не взялся. Уж если посылать туда кого-то,
то адвоката Тресса. Чего ради ты просишь, об этом меня?
— Потому что старик тебя любит. Да, да! Он перечитал все твои книж-
ки и считает, что они не так уж плохи. Ну, и кроме того, так все осталось
бы между друзьями.
— Ага. Скажи, твой отец уже знает об этих планах?
— Нет! Еще нет.
379
— А Селия?
— Э-э... тоже нет.
— Виктор, — спросил Клайв, — что стряслось с Хай-Чимниз?
Виктор сидел неподвижно, дергая рукой усы. Снаружи холодный осен-
ний ветер гонял по лондонским улицам обрывки бумаги. Окна были закры-
ты широкими зелеными шторами, но ветер все же выдувал сквозь щели
все запахи, кроме пропитавших все запахов мокрых пальто и вареной ба-
ранины.
— Только не начинай убеждать меня, — продолжал Клайв, — что ты
считаешь этого человека великолепной партией. Пусть даже считаешь!
Я думал, ты любишь Селию.
— А я и люблю. Черт возьми! Конечно, люблю.
— Тем не менее, все выглядит так, словно ты хочешь как можно скорее
и незаметнее выдать ее замуж, лишь бы убрать с глаз долой.
— Речь идет не только о Селии. О... о Кейт тоже!
— Как? Ты и ее хочешь выдать замуж?
— Ну да. Я же об этом и говорю.
— Но почему? Почему ты хочешь чуть не силком, без их согласия, вы-
дать сестер замуж? Почему?
Виктор открыл было рот, чтобы ответить, но тут же снова закрыл его.
Клайв вновь подумал о Мэтью Деймоне; способный, честный человек, кра-
сивая, молодая жена, прекрасное имение неподалеку от Рединга, а все же
карьера его испорчена сплетнями, и у некоторых при упоминании имени
Деймона появляется какая-то странная ухмылка.
«Еше секунда, и он расскажет все», — подумал Клайв.
— Ты знаешь... — начал Виктор, но вдруг из холла донесся звук шагов.
Громкий, повелительный голос перекрыл услужливое бормотанье швейца-
ра, а еще через мгновенье в комнату вошел, улыбаясь, Тресс собственной
персоной.
— А, Деймон... — бросил он вместо приветствия.
— Привет, Тресс, старина! Ты пришел чуть раньше, не так ли? Дело
в том, что мы еще не...
— Ты не закончил переговоры с господином стряпчим? —
нахмурившись, спросил Тресс. — А ведь времени у тебя было достаточно.
Не люблю ждать. Впрочем, это не беда. Откровенно говоря, Деймон, я
думаю отказаться от этого дела.
— Ты отказываешься?
— Бросаю карты, если тебе так больше нравится, — холодно прогово-
рил Тресс. — Мисс Селия Деймон слишком, скажем так, хороша для ме-
ня, — мое почтение...
— Но почему?
Тресс рассмеялся негромким, глубоким смехом и подошел к огню.
Виктор быстро направился к двери, поплотнее закрыл ее и вернулся к
камину.
— Почему? — повторил он.
380
Тресс грел руки над огнем. Это был широкоплечий молодой человек
с гладкими светло-русыми волосами и окаймленным бакенбардами краси-
вым, хотя и несколько жестким, лицом. Он был на голову выше и явно
сильнее Виктора. Поверх вечернего костюма на нем было серое пальто
с каракулевым воротником, шляпу с шелковой подкладкой он держал
в руке.
— Дело в том, Деймон, что ты не был вполне откровенен со мною.
Такие вещи мне не нравятся, что верно, то верно. Я, видишь ли, разузнал
кое-что.
Будить в Викторе спящего льва было, пожалуй, неосторожно. Гордо от-
кинув назад голову, он взорвался:
— Кто бы ни наговаривал тебе на Селию, он лжет!
— Ну-ну-ну! Зачем так горячо! Какой это дьявол в тебя вселился? — ух-
мыльнулся Тресс, а затем уже серьезно проговорил: — Речь не о твоей се-
стре, Деймон, а о твоем отце.
— Мой отец никогда не делал ничего, чего надо было бы стыди-
ться!
— Вот как? Насколько мне известно, он женился на актрисе!
— Ну и что? Какое отношение имеет к этому Селия? Между прочим,
моя мачеха — прекрасная женщина! Я уважаю ее!
— Все очень уважают актрис, Деймон. Только не принимают их у себя,
понятно?
Виктор закрыл руками лицо.
— Это еще не все, — продолжал Тресс. — Только сегодня я разговари-
вал с сержантом Балантайном. Похоже, что у твоего отца были когда-то
довольно странные вкусы. В бытность судьей он охотнее всего вел дела
женщин, совершивших убийство.
Виктор отнял руки от лица.
— Это факт, — продолжал Тресс. — Он выносил им приговоры, словно
воплощенная добродетель или какой-нибудь ветхозаветный пророк, а по-
том частенько навещал их в Ньюгете, где они дожидались казни. Разумеет-
ся, он создавал видимость, будто приходит, чтобы облегчить их совесть
и вместе с ними помолиться за спасение их души, но только, по мнению
Балантайна, все это ерунда. Твоему отцу просто приходилась по вкусу то
одна, то другая из них — особенно те, что помоложе и покрасивее. И похо-
же, что они не могли устоять перед ним.
— Господи! — прошептал Виктор.
Ветер дул вдоль Довер-стрит, завывая в трубах каминов.
— Это означает, Тресс, что ты не женишься на Селии? — воскликнул
Виктор. — Что ты отказываешься от своего предложения?
Тресс подождал пару секунд, а потом негромко рассмеялся.
— Ну, что ты! Об этом нет и речи, дружище. Ты же знаешь, что у
меня, как и у всех младших сьщовей, туговато с финансами. А деньги твое-
го старика ничем не хуже любых других. Я предложил в обмен свое имя,
и предложение остается в силе.
381
Многие считали Клайва Стрикленда человеком, слишком почтительно
относящимся к традициям. Однако это было не совсем справедливо. Бро-
сив портсигар на стоявший рядом с камином стул, он вмешался в раз-
говор.
— Исключительно любезно с вашей стороны, — бросил он. Тресс, при-
подняв брови, медленно смерил его взглядом.
— Вы что-то сказали, Стрикленд?
— Да, я что-то сказал. Вы потрудились спросить у мисс Деймон ее мне-
ние об этом деле? Да и, между прочим, о вас самом?
— Нет. Что нет, то нет, господин стряпчий. Насколько припоминаю,
ни о чем подобном я у нее не спрашивал.
— Вы отдаете себе отчет, Трессидер, что слово «стряпчий» звучит для
меня оскорбительно?
— Вот как? — удивился Тресс. — Провалиться на месте, если я это знал
и если меня это интересует.
Виктор явно страдал, слушая этот разговор.
— Не надо провоцировать скандал, Трессидер, — сказал он. — Клайву
и так не по вкусу вся эта история, а если ты выведешь его из себя, он
не захочет помочь мне.
— Найдем кого-нибудь другого. Может, он и впрямь не нуждается в
деньгах, но только, знаешь ли, все эти писатели не так уж много зарабаты-
вают. Впрочем, поступай как знаешь. Если часов в одиннадцать заглянешь
в «Аргилл», мы с тобой выпьем по стаканчику, чтобы отметить такое со-,
бытие. Будь здоров, Деймон.
После этого Тресс, испытывая явное удовольствие от разговора, надел
цилиндр, поправил его перед зеркалом, пригладил бакенбарды, обаятельно
улыбнулся и, словно пресытившийся тигр, вышел из комнаты. Тяжелая ду-
бовая дверь хлопнула так, что в клубе дрогнули стены.
Виктор вздохнул.
— Я знаю, что ты обо мне думаешь, — сказал он. — Знаю и не виню
тебя за это. Но не суди опрометчиво.
— Опрометчиво?
— Послушай, старина. Поездов в ту сторону идет много, но лучше все-
го, если ты поедешь экспрессом Бат — Бристоль. Выйдешь в Рединге.
Я дам телеграмму, чтобы Бербидж ждал тебя с каретой на станции.
— Ты что, серьезно считаешь, что я поеду?
— Должен, старина. Поверь мне, должен.
— Стало быть, ты не против того, чтобы этот, так сказать, джентль-
мен, женился на твоей сестре?
— Нет. Что я могу имеТь против? — ответил Виктор. — Да и не важно.
Крепко вбей себе в голову одно: я хочу выдать Кейт и Селию за кого угод-
но, за любого, кто может, разумеется, входить в расчет, лишь бы убрать
их из Хай-Чимниз, подальше от опасности,
— О какой опасности ты говоришь? В последний раз спрашиваю: что
происходит в Хай-Чимниз?
382
Капельки пота выступили на висках Виктора. Он вынул платок и вытер
лоб. Внезапно Клайв увидел какие-то странные огоньки в глазах Виктора.
Однако Виктор, заметив его взгляд, опустил глаза и ответил:
— Этого я не могу сказать.
Глава 2
ЭКСПРЕСС БАТ — БРИСТОЛЬ
На следующий день в час дня экспресс Бат — Бристоль стоял на вокза-
ле, готовясь к отправлению. Носильщики уже уложили багаж на крыши
вагонов. Клайв Стрикленд кашлял, задыхаясь от удушливого паровозного
дыма.
«Таких, как я, в сумасшедший дом отправлять надо, — думал он. — Да
это еше мягко сказано! Мужчинам, воображение которых трогает мысль
о попавшей в беду женщине, которые сломя голову бросаются ей на по-
мощь, хотя не знают о чем, собственно, идет речь, место только в моих
романах».
— Баран! — проговорил он вслух.
— Вы что-то сказали, сэр? — спросил несший его чемодан носильщик.
— Нет, все в порядке. Второй вагон, шестое место, пожалуйста.
— Да, сэр! Будет сделано, сэр!
Ситуация была не очень разумной. Он отправлялся в поездку, для кото-
рой не видел никаких оснований.
Клайв постарался отогнать эту мысль. Любой, кто взглянул бы на него
мимоходом, увидел бы, что загорелый свежевыбритый молодой человек
в цилиндре и модном пальто беззаботно спешит на поезд. В действитель-
ности же он никак не мог отделаться от предчувствия катастрофы.
В этот момент он увидел Мэтью Деймона.
Клайв оторопел. Не столько из-за того, что встретил его именно здесь,
сколько от того, что он так изменился.
Виктор, правда, говорил, что за последние три — четыре месяца отец
постарел на добрый десяток лет, но такой перемены Клайв все же не
ожидал.
Мэтью .Деймон стоял у открытой двери купе вагона первого класса, су-
нув руку в карман жилета и неуверенно озираясь вокруг. Клайв хотел было
повернуться и незаметно скрыться, но было поздно: их разделяло всего
несколько шагов и ускользнуть от взгляда запавших глаз Деймона было
уже невозможно.
— Мистер Стрикленд!
У Клайва тупо заныло голова..
Даже на сорок восьмом году жизни внешность Деймона по-прежнему
внушала восхищение. Он словно излучал достоинство и какую-то мрачную
силу, которую подчеркивал низкий рокочущий голос. Лицо тоже осталось
очень красивым. Одежда, правда, выглядела несколько старомодной, глав-
383
ным образом из-за наброшенного на плечи пледа и шляпы устаревшей
формы, хотя и пошитой из лучшего материала. Когда-то черные, а теперь
сильно поседевшие бакенбарды обрамляли впалые щеки, глаза глубоко
запали.
— Мистер Стрикленд, — вновь повторил Деймон, подыскивая, видимо,
слова. — Вы... вы тоже едете этим поездом? Какое счастливое стечение об-
стоятельств!..
— Очевидно, сэр, вы не получили мою телеграмму.
— Телеграмму?
— Да, сэр. Я осмелился напроситься к вам в Хай-Чимниз. Боюсь, что
это непростительная дерзость с моей стороны.
— Нет, нет. Ничуть, уверяю вам! Мы всегда рады видеть вас, молодой
человек, хотя... хотя, если память мне не изменяет, в последние годы мы
имели удовольствие встречаться только в Лондоне.
Деймон уже взял себя в руки и говорил искренне, с той чуть неуклюжей
любезностью, которая была ему присуща издавна.
— Вы окажете, быть может, нам помощь в разрешении одной загад-
ки, — добавил он и повернулся к купе. — Не так ли, дорогая?
В дверях показалась красивая, с густыми каштановыми волосами дама,
за спиной которой стояла ее горничная. С легкой гримаской дама подняла
глаза к небу.
— Ради Бога, Деймон!
— Разве я не прав?
Хотя кроткость, судя по всему, не относилась к числу тех даров, кото-
рыми природа щедро одарила супругу мистера Деймона, она уступила пе-
ред тихой настойчивостью в голосе мужа.
— Не путайся под ногами, Гортензия! — бросила она горничной. —
Если не ошибаюсь, мистер Стрикленд, мы уже встречались с вами у леди
Тедворт? Надеюсь, вы присоединитесь к нам? Мы, знаете, ли, чтобы не
ехать с какими-нибудь незнакомцами, заняли целое купе.
Джорджетта Деймон из-под опущенных ресниц взглянула на Клайва.
Это был легкий, почти мимолетный взгляд, и все же Клайв ощутил
его почти как прикосновение. Чуть смущенно он смотрел на высокую грудь
под зеленой шелковой кофточкой и серый, по последней моде сшитый
кринолин.
Какая женщина!
Клайв чертыхнулся про себя, как это делаете и вы, когда мысли поми-
мо воли устремляются в нежелательном направлении.
— У меня билет в другой вагон, миссис Деймон, но я сочту за честь
. присоединиться к вам. Мисс Кейт и мисс Селия... тоже здесь?
— Нет, нет! — сказал Деймон. — Кейт и Селия не с нами... это хо-
рошие девочки, — добавил он несколько загадочно. Мы с женой вы-
ехали из Рединга утренним поездом и провели в Лондоне всего несколь-
ко часов. Вы, кажется, упомянули о какой-то телеграмме, молодой
человек?
384
— Да, сэр. Виктор собирался отправить ее еще вчера вечером, но кончи-
лось тем, что я послал ее сегодня утром.
Дым клубился вокруг поезда. Миссис Деймон отвела взгляд от Клайва,
а выражение лица ее мужа стало почти испуганным.
— Вчера вечером вы были с Виктором? До какого времени?
— Ну, примерно с шести часов вечера до двух ночи.
— Вы уверены в этом, мистер Стрикленд? Вполне уверены?
Клайв был вполне уверен. Так он и сказал. Мэтью Деймон обернулся
к жене.
— Стало быть, это была не шутка, — сказал он, — и наш гость не мог
быть Виктором. Мне надо было поверить своему внутреннему голосу и
обратиться к детективу.
«Ну и ну! — подумал Клайв. — Что там у них, черт возьми, про-
исходит?»
Долго задумываться над этим у него, однако, не было времени.
Звон колокола возвестил, что поезд сейчас отправится. Гортензия, гор-
ничная миссис Деймон, с грациозным реверансом выбежала из купе и на-
правилась к вагону второго класса в конце поезда. Клайв устроился на про-
пахшем пылью сиденье, спиной к ходу поезда. Напротив него сидели
Джорджетта и Мэтью Деймон.
Проводник с флажком в руке и свистком в зубах бежал вдоль вагона,
старательно закрывая двери купе. Через мгновенье прозвучал свисток.
Из вагона третьего класса, где в окнах не было стекол, послышались
испуганные восклицания и визг. Из трубы локомотива посыпались искры,
вагоны окутало облако пара, колеса начали вращаться: поезд тронулся.
«Гладко отправились», — подумал Клайв.
Он родился уже в век железных дорог. Его не смущала необходимость
сидеть в закрытой, тесной клетушке купе грохочущего поезда. Тем сильнее
смущали его сейчас взгляды спутников — насколько он мог различать их
в полутьме.
— Мистер Стрикленд, — проговорил Деймон резким, но каким-то не-
уверенным голосом, — если вы ничего не имеете против, я хотел бы за-
дать вам пару вопросов. Надеюсь, вы не будете руководствоваться ложно
понятым чувством солидарности с моим сыном и не станете скрывать ни-
чего, относящегося к нему.
— Естественно. Что мне, собственно, скрывать?
— В таком случае, молодой человек, я попрошу вас ответить на мой
вопрос.
Разозлившись, Клайв выпрямился так же, как Деймон.
— Может быть, вы будете добры задать этот вопрос, мистер Деймон?
— Как вы провели с Виктором вчерашний вечер?
— Ну, тут нечего особенно рассказывать.
Действительно, ничего особенного — во всяком случае, с точки зрения
Клайва не было, они вместе поужинали в клубе,.причем Виктор основа-
тельно выпил. Об этом можно было спокойно рассказать: отец Виктора
13 «Скамддл в Хай-Чимнн!»
385
и сам не сторонился виски с содовой, считая выпивку достойной подража-
ния традицией. Виктор, правда, кончив пить, возжаждал общества жен-
щин, мягко выражаясь, сомнительного поведения. Впрочем, и в этом его
заявлении тоже не было ничего необычного.
Отпустить его одного на подобную вылазку было бы чистейшим без-
умием. Каждый,, кто осмеливался выйти за пределы освещенных газовыми
лампами Риджент Серкес и Хеймаркета, особенно, если он был один, да
еще выпивши, рисковал потерять кошелек, а то и жизнь. Клайв и сам не
был трезв, но подраться он умел и решил проводить товарища.
Рассказывать об этом старику он, разумеется, не стал.
Явившись в «Аргилл», где как раз шли танцы, Виктор и Клайв не за-
стали там Тресса. Потом они заглянули еще в три или четыре ночных заве-
дения, где продолжалась выпивка, а в украшенных плюшем и зеркалами
залах выискивали добычу элегантные, но вызывающе ведущие себя
сирены.
— Виктор, — спросил еще раз Клайв, — что случилось в Хай-Чимниз?
— Этого я тебе не могу сказать, старина.
— Но ты можешь сказать по крайней мере, какая опасность угрожает
твоим сестрам?
— Доро... дорогой друг! — заплетающимся языком пробормотал Вик-
тор и зашелся пьяными рыданиями.
Клайв нашел кеб и отвез Виктора на его квартиру. Втащив друга в гос-
тиную, он зажег свечу — и увидел картину.
Это был написанный масляными красками портрет девушки, висевший
в тяжелой раме над камином. Девушка, с высоким лбом, поблескивающи-
ми черными волосами и густыми бровями, с широко раскрытыми карими
глазами, смотрела с портрета. Она была стройна и изящна, рука, стисну-
тая в кулак, была прижата к груди.
В стельку пьяный Виктор сразу же повалился на диван, так что спраши-
вать его о чем бы то ни было не имело смысла, но из прикрепленной к
раме портрета маленькой металлической таблички Клайв и так узнал то,
что его интересовало: «Мисс Кейт Деймон, 1865».
Клайв и сейчас отчетливо помнил, как в свете свечи портрет, словно
живой, выступал из темноты комнаты.
— Так что же, мистер Стрикленд? — настойчиво спросил Деймон.
Клайв прислушался к стуку колес. Выехав на свободное пространство
за Альберт-роуд, поезд прибавил скорость и сейчас, весь трясясь и громы-
хая, мчался вперед.
— Мне нечего особенно рассказывать, — повторил Клайв. — Мы по-
ужинали вместе в моем клубе, а потом я проводил его домой.
— Ну-ну-ну, молодой человек! Уж не хотите ли вы сказать, что до двух
часов ночи просидели в клубе?
— Я этого не говорил, — почти грубо ответил Клайв. — Позже мы еще
посидели у Виктора. Курили и беседовали.
— Мой сын был пьян?
386
— Да. Но не лучше ли было бы задать эти вопросы самому Виктору?
— Я уже это сделал. Для того и приезжал в Лондон. Он, правда, все
еще был пьян и не мог ответить ничего связного.
Клайв окончательно перестал что-нибудь понимать.
— Как бы то ни было, сэр, я все время был с ним. Если вы сомневае-
тесь, что я проводил его домой, то могу сказать, что видел у него портрет
мисс Кейт, которого там не было еще неделю назад.
— Эту отвратительную мазню?
— Прошу прощения, но, на мой взгляд, картина нарисована прекрасно.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Работа Милле. Я, однако, имел
в виду ее нравственную ценность. Мне портрет очень не понравился — по-
тому я и разрешил Виктору забрать его. Могу добавить, что Милле наме-
ревался отправить этот портрет на выставку в Королевской Академии под
отвратительным названием «Желание».
Поезд оставил уже за собой дымный Лондон, и сквозь грязные стекла
окон пробивался теперь свет осеннего дня. Клайв обратил внимание на ко-
поть и грязь в купе, впрочем, как их могло не быть?
Мэтью Деймон сидел, выпрямившись как струна, и перебирал пальцами
свой плед. Шляпа его вздрагивала при толчках поезда.
— Знаете ли, мистер Стрикленд, — продолжал он своим низким голо-
сом, — я обнаруживаю в Кейт какое-то... гм... беспокойство, которого,.как
ни странно, нет в Селии. Я часто задумываюсь: чего хочет молодежь?
Клайв не ответил, но Деймон и не ждал ответа.
— Чего хочет молодежь? Чего ей не хватает для счастья? Я не ретро-
град, мистер Стрикленд. Я и слова не скажу против чтения романов или,
скажем, против того, чтобы кто-то посмотрел хорошую комедию — не
так, как многие ханжи. Но танцев, вольных бесед, бесконтрольного обще-
ния молодых людей разного пола я не терплю и терпеть не буду.
Сжав в кулак руку, Деймон с силой ударил по спинке сиденья.
Его супруга смотрела в окно. Серый кринолин ее платья был так ши-
рок, что муж сидел в трех или четырех футах от него.,
— Тебе не кажется, Мэтью, — проговорила она, — что ты придаешь
этому слишком большое значение? И, в частности, тому, что случилось
прошлой ночью?
— Не думаю, дорогая моя.
— Но ведь ничего дурного не произошло!
— Дурного? А что ты знаешь о нем?
В устремленном на жену взгляде Мэтью была какая-то смесь гнева, не-
уверенности и алчности. Джорджетта кротко посмотрела на мужа, и
взгляд его смягчился.
— Ты ничего не знаешь, дорогая, о людской скверне. Вот я знаю. Всю жизнь
я только ее и видел, только с нею и боролся. Думаю, что я научился различать
доброе и дурное Например, — он повернулся к Клайву, — мне кажется, мистер
Стрикленд, что вы умалчиваете о том, как мой сын провел вчерашний вечер,
потому, что он совершил какую-нибудь безнравственную выходку.
— я...
— Так это или не так, мистер Стрикленд?
— Вернее было бы сказать, сэр, что хотел совершить. Он был, однако,
слишком пьян, чтобы суметь что-то сделать.
— Ну, это уже звучит лучше. Вы даете мне слово джентльмена, что
вчера в половине двенадцатого ночи Виктор не мог быть в Хай-Чимниз?
— В Хай-Чимниз? В половине двенадцатого мы с Виктором... короче
говоря, я даю слово, что* в это время он и близко не был возле Хай-
Чимниз.
— Я верю вам, — проговорил Деймон, пристально смотря в глаза
Стрикленду. Он помолчал. Затем, словно отвечая своим мыслям, он про-
бормотал:
— Такое поведение молодого человека хотя и нельзя назвать похваль-
ным, но можно извинить. Да! Это я допускаю...
— Но почему, сэр, скажите мне, ради Бога, вы любой ценой хотите убе-
диться, что вчера ночью Виктор не был в Хай-Чимниз?
— Мне кажется, Деймон, — вмешалась Джорджетта, — что не следует
забивать нашему гостю голову этими мелкими домашними пробле-
мами.
— Напротив! Мистер Стрикленд, хотя и молод, уже завоевал репута-
цию талантливого писателя. Я читал его произведения и знаю, что в по-
следних главах его романов читателя всегда ожидает какой-нибудь малень-
кий сюрприз. Невинное, казалось бы, развлечение, но в то же время оно
не лишено поучительности. Мне кажется, наша история заинтересует его,
и надеюсь, что он сможет помочь нам.
Деймон наклонился вперед, в волнении теребя рукой плед.
— Мистер Стрикленд, — спросил он, — вы верите в привидения?
Глава 3
ПРИЗРАК НА ЛЕСТНИЦЕ
Когда позже Клайв вспоминал эту беседу, ему казалось, что он мог бы
о многом догадаться из того, что Мэтью Деймон рассказал и о чем он
умолчал. Тогда, однако, он ничего не подозревал, ему и в голову не могло
прийти, что все уже готово к убийству.
Клайв ощущал только безумную тряску вагона. Порывы ветра гнали
в окно искры и облака дыма от локомотива. Хай-Чимниз, он хорошо по-
мнил это, в четырех милях от Рединга,, значит, осталось не больше часа
езды.
Клайв все время видел перед собою лицо Кейт Деймон. Со вчерашней
ночи он никак не мог освободиться от этого видения. Подобно романтиче-
ским героям своих книг, он мечтал спасти девушку от опасности. Эту опас-
ность он, однако, всерьез ощутить не мог.
— Верю ли я в привидения? — переспросил Клайв. — Нет...
— Вот именно! Мы для этого слишком просвещенные люди, нам следу-
ет найти другое объяснение.
Взгляд мистера Деймона, казалось, углубился внутрь, но тут же, словно
испугавшись того, что он там увидел, Мэтью заговорил снова.
— Последние три месяца были трудными для меня, мистер Стрикленд.
Странно, что человек может годами, даже десятилетиями жить, не отдавая
отчета в последствиях своего необдуманного, глупого поступка. Это было
не преступление, нет. Просто большая глупость. Человеку свойственно от-
кладывать решения — не знаю уж в надежде на что. Мы сами себя пыта-
емся ввести в заблуждение... А потом: конец, мы проиграли.
Деймон помолчал несколько секунд, а потом продолжал:
— Тут я виновен, надо признать. Однако это не все. К беспокойству —
это ведь только беспокойство, не более того — Кейт и нервному состоя-
нию Селии добавилось и кое-что другое. Моя жена, добрая женщина...
Он протянул руку Джорджетте, которая нежно сжала ее пальцами и от-
вернулась, глядя в окно.
— Моя жена, считая, что я болен, написала на прошлой неделе в Лон-
дон нашему врачу. Глупость, разумеется. Я не болен.
— Бедный Мэтью, — прошептала Джорджетта.
— Я говорю, что не болен! Меня уложить могла бы только пуля. Все
это, мистер Стрикленд, только к слову. Однако перейдем к делу. Вы, мо-
жет быть, помните Бербиджа, нашего дворецкого?
— Да, прекрасно помню.
— Так вот, у Бербиджа есть дочь Пенелопа. Несколько дней назад она
приехала в гости к отцу. Мы поместили ее в одной из комнат для слуг,
на верхнем этаже. Добавлю, что Пенелопа — гувернантка в очень порядоч-
ной семье из Уилтшира. Быть может, она слишком образованна для своего
положения, но это воспитанная, умная и достойная девушка.
Вчера был понедельник, и Пенелопа попросила у отца разрешения схо-
дить вечером на проповедь в редингскую церковь святого Фомы. Она ска-
зала, что сходит туда и обратно пешком, если только Бербидж разрешит
ей вернуться позже обычного.
В моем доме люди укладываются, как правило, в половине одиннадца-
того. В это время Бербидж запирает окна и двери. После этого все должны
быть дома.
Мне казалось, что в данном случае я спокойно могу сделать исключе-
ние. Естественно, я не мог допустить, , чтобы девушка отправилась без про-
вожатого, и приказал моему кучеру, пожилому женатому человеку, кото-
рый живет в комнате над конюшней, чтобы он отвез Пенелопу Бербидж
в церковь, прослушал вместе с нею проповедь, а потом привез ее
домой.
Более того, я разрешил Бербидж дать дочери ключ от задней двери с
тем, чтобы Пенелопа закрыла ее на засов после возвращения. Теперь я ви-
жу, что это была глупость с моей стороны.
Мэтью Деймон вновь наклонился вперед.
389
— Слушайте внимательно, молодой человек! Не стесняйтесь задавать
вопросы, если будет что-то неясно. Речь идет о жизненно важной пробле-
ме, даже если моя супруга не согласна с этим.
Джорджетта слегка пошевелилась. Похоже, что ее мучило какое-то по-
дозрение, в котором она стыдилась себе признаться.
Деймон глубоко вздохнул и продолжил рассказ:
— В последнее время я очень плохо сплю, мистер Стрикленд. Даже
у самого здорового человека бывают тяжелые сны, к тому же я сплю
один в комнате. Этой ночью мне тоже снились кошмары, и хотя я и
не вполне проснулся, но в каком-то полусне услышал шум вернувшегося
экипажа.
Вы, молодой человек, помните, вероятно, какая великолепная акустика
в Хай-Чимниз. Малейший шум можно хорошо слышать в любом уголке
дома. Вот я и услышал, как Пенелопа отворила заднюю дверь и вошла
в дом.
Я слышал, как она заперла дверь на ключ, а потом задвинула засов,
и успокоился. Сон начал уже вновь овладевать мной, когда внезапно я
окончательно проснулся, пораженный мыслью: почему я не слышал шагов
Пенелопы на задней лестнице?
Я и не мог их услышать. Она направилась не туда, а в холл, несколько
мгновений расхаживала по нему, а затем звук ее шагов стал громче, словно
она двинулась в сторону главной лестницы.
Вы скажете, это мелочь? Несомненно. Но ночью как раз такие мелочи
больше всего привлекают внимание.
Я зажег свечу на ночном столике и взглянул на часы. Половина двенад-
цатого — несколько позже, чем я думал.
В этот момент я услышал, как Пенелопа что-то негромко проговорила.
Потом она уже вполне отчетливо произнесла: «Кто там?», а еще примерно
через полминуты я услышал...
Деймон опустил голову. На его виске с силой билась жилка. Клайв не-
ожиданно резко проговорил:
— Успокойтесь, сэр! Что вы услышали?
Мэтью Деймон поднял на него глаза.
— Вопль...
Экспресс Бат — Бристоль мчался с максимальной — 50 миль в час —
скоростью. Резкий толчок вагона отбросил Клайва на соседнее, пустое
сиденье.
— Да смилуется Господь над грешными душами! — проговорил Дей-
мон. — Такого вопля я не слышал с того дня, как в сорок шестом году
Гарриет Пайк, которую я часто посещал в ньюгетской камере смертников,
поволокли к виселице. Не думайте, пожалуйста, что во мне говорит нечис-
тая совесть.
— Нечистая совесть, сэр? О чем вы?
— Нет, тогда этот вопль даже не напомнил мне о Гарриет Пайк. Та
женщина была ведь, несомненно, виновна. Нет, в тот момент я подумал
только, что Пенелопа наткнулась на грабителя. Накинув халат, я поспешил
на лестницу.
Бербидж и двое слуг уже сбежали вниз. Пенелопа не потеряла сознание,
но в явно полуобморочном состоянии сидела на корточках у подножия
лестницы.
Ее отец бросился было к ней, но я немедленно приказал ему и слугам
обыскать дом на случай, если в него проник грабитель, и сам помог девуш-
ке подняться. Не знаю, упоминал ли я, что мой врач, доктор Томсон
Бленд, находится сейчас в Хай-Чимниз?
Клайв покачал головой.
— Нет, сэр, вы сказали только, что миссис Деймон писала ему.
— Так вот, в ту минуту я был очень рад, что он находится в доме.
По какой-то загадочной причине девушка испугалась меня (меня, пойми-
те!), отшатнулась в сторону и вновь начала кричать. Вышел доктор Бленд
и заставил ее выпить рюмку бренди. Тем не менее понадобилось еше
довольно много времени, прежде чем Пенелопа рассказала, что про-
изошло.
— И что же произошло?
Молчание.
— Что с нею произошло?
—- Как я и думал, — уже спокойнее заговорил Деймон, —Пенелопа во-
шла через заднюю дверь и тщательно закрыла ее за собою. Бербидж оста-
вил на столике у двери свечу, но девушка не сумела ее зажечь: огонь на
кухне уже погас, а огнива у нее не было.
В Хай-Чимниз, как вы, может быть, помните, окна завешены тяжелы-
ми шторами. Пенелопа ощупью прошла в холл и там зажгла свечу от еше
тлевшего камина. После этого она направилась к главной лестнице, но да-
леко не прошла.
На повороте лестницы стоял мужчина.
Он не двигался и молчал так же, как и Пенелопа. Чуть подождав, де-
вушка спросила: «Это вы, сэр?» — и подняла свечу выше, но не смогла
разглядеть лицо мужчины. Он продолжал неподвижно стоять. Пенелопа
воскликнула: «Кто там?» — и тогда мужчина, вытянув руку, бросился к
ней. Звука шагов она при этом не слышала.
Пенелопа закричала, упала на колени, закрыв лицо руками. Свеча погас-
ла. Девушка продолжала кричать, хотя незнакомец и пальцем не тронул
ее. Когда я появился, Пенелопа была уже одна.
Джорджетта Деймон вздрогнула, когда за окошком купе появился силу-
эт чьей-то головы. Это был проводник, обходивший вагон для обычной
проверки билетов. Купе сразу же наполнилось пылью, так что Клайв, как
только проверка закончилась, поспешил закрыть окошко.
— Была одна? — переспросил он. — А куда девался мужчина с
лестницы?
— Бесследно исчез.
— Пенелопа смогла описать его?
’#1
— В общих чертах. Она утверждает, что на мужчине были сюртук, тем-
ный жилет, клетчатые брюки и носки, ботинок на ногах не было. Послед-
нее объясняет, кстати, бесшумность его шагов, все же остальное — обыч-
ный костюм английского джентльмена.
— Это верно, но...
— Был ли он высоким или низким, старым или молодым, худым или
толстым? Этого до смерти перепуганная Пенелопа не могла сказать. Не
видела она и лица мужчины. Он показался ей очень высоким, но она
сама признает, что такое впечатление могло создаться только потому, что
мужчина стоял на лестнице выше нее.
— Больше от девушки ничего не удалось узнать?
Запавшие глаза Деймона блеснули.
— Только то, что она говорит правду. Я не зря провел полжизни в Олд
Бейли. Забавно, однако, мистер Стрикленд, что остальные не хотели пове-
рить рассказу этой простой девушки. Доктор Бленд прямо заявил: «Доро-
гой Деймон! Эта девушка фантазирует». На первый взгляд — повторяю,
на первый взгляд! — таинственный посетитель вообще не существовал.
— Не существовал? Как это?
— Пока я расспрашивал Пенелопу, ее отец й другие слуги успели уже
вернуться. Они обыскали весь дом от подвалов до чердака и никого не
нашли. Все двери и окна были, как и положено, заперты изнутри.
Клайв выпрямился.
— Но в таком случае — какие могут быть сомнения...
— Гм... Не знаю.
— Но, Мэтью!.. — начала Джорджетта.
— У моей супруги объяснение, разумеется, есть.
— Конечно, есть, — с достоинством проговорила Джорджетта. — Не
то чтобы мне хотелось говорить об этом...
— Говори, дорогая. Можешь спокойно говорить.
— Мэтью, я уверена, что эта девушка все выдумала. При всех ее так
называемых достоинствах Пенелопа Бербидж — хитрое, лицемерное суще-
ство. Этого может не замечать только мужчина.
— Что ты этим хочешь сказать, дорогая?
—- Кто, кроме нее, видел этого таинственного мужчину, спрашиваю я?
Никто. Эта девица чересчур безобразна, чтобы привлекать к себе внимание
мужчин, вот она и выдумала эту сказочку, чтобы все ахали и танцевали
вокруг нее. Я ее насквозь вижу. Надеюсь, ты не станешь утверждать, буд-
то такая возможность исключена?
— Предположим, что не исключена. Однако, зная эту девушку, я в та-
кую возможность не верю.
— Одну минутку, сэр! — поспешил вмешаться Клайв, прежде чем муж
и жена слишком увлеклись спором. — Почему вы спрашивали у меня, где
был Виктор? Почему вы решили, что тем незнакомцем мог быть он?
Вопрос застал Мэтью Деймона врасплох. Он глядел на Клайва с непро-
ницаемым лицом, но рука его, поглаживавшая бакенбарды, дрожала.
392
— В глубине души я и сам не верил в такую возможность, мистер
Стрикленд. Мой сын склонен иногда к глупым, дурного тона шуткам.
Однако и самый гениальный молодой человек не может покинуть дом так,
чтобы все осталось запертым изнутри, а к тому же я верю вам, что вы
провели прошлую ночь вместе. А теперь позвольте задать вам один во-
прос, мистер Стрикленд. Вы только что сказали, что, если все было запер-
то, то нет сомнений... Сомнений в чем?
— Мне кажется, что это совершенно ясно, сэр.
— Вот как? Хотел бы услышать, что вы имеете в виду.
— Незнакомец, если он вообще существовал, может быть лишь одним
из жильцов дома. Сколько мужчин среди ваших слуг?
— Только Бербидж и те двое, что были с ним. Быть может, вы подо-
зреваете их?
Клайв удивленно поднял брови.
— Черт возьми, сэр, я не сказал, что подозреваю кого бы то ни было!
Я сказал лишь...
— Не говоря уж обо всем прочем, ни у одного их них просто не было
времени на то, чтобы, напугав Пенелопу, вновь подняться наверх, пере-
одеться и успеть вновь появиться на лестнице. Или, может быть, вы подо-
зреваете меня, молодой человек? Или моего друга, доктора Бленда? Кроме
нас, никаких других мужчин в доме не было.
— Ну, кто-то все-таки должен был быть. Если мы исключим возмож-
ность того, что это было привидение — а такую возможность мы, наде-
юсь, исключаем, — то что остается?
— Остаются описанные Пенелопой сюртук, темный жилет и брюки в
красно-белую клетку. Объясните мне их, если умеете.
Брюки в красно-белую клетку. Тряска вагона словно вдалбливала эти
слова в голову Клайва. Внезапно он рассмеялся.
— Вы находите все это забавным, мистер Стрикленд?
— Ничуть, — ответил Клайв. — Мне просто пришло в голову, что воз-
можно еще одно объяснение.
— Любопытно, какое же?
— Прошу прощения, но оно настолько абсурдно, что я предпочту оста-
вить его при себе.
— Попрошу не шутить со мной, молодой человек! Что это за объ-
яснение?
Клайв молча смотрел на Деймона.
Поезд пронзительно загудел: он приближался к шлагбауму. Искры от
локомотива проносились по серому небу. Явно перепуганная Джорджетта
вынула из сумочки флакончик с нюхательной солью.
— Говорят, — сурово произнес Деймон, — что современная молодежь
не умеет прилично себя вести. До сих пор, мистер Стрикленд, я считал
вас исключением. Теперь я вижу, что ошибался.
— Как вам будет угодно, сэр. .
— Ради Бога, мистер Стрикленд! — воскликнула Джорджетта.
393
Мужчины, однако, не обращали уже на нее внимания, приняв, как это
в подобных случаях практикуется всеми поколениями, чопорно вежливый
вид.
— Раз уж вы будете гостем в моем доме, мистер Стрикленд, осмелюсь
напомнить, что это вы пожелали оказать мне такую честь.
— Совершенно верно, сэр, но дело не только в моем желании. Я еду
в качестве адвоката, поскольку дал обещание поговорить с вами по поводу,
касающемуся одной из ваших дочерей.
— Моей дочери? — Голос Деймона неожиданно изменился.
— Да, сэр. Поскольку правда, так или иначе, выйдет наружу...
Невзирая на тряску вагона, Деймон вскочил с места.
Поднялся с места и Клайв.
— Лучше, если я скажу это сразу же. Некий Трессидер, джентльмен, к
которому я лично не чувствую особой симпатии, желает сделать предложе-
ние вашей дочери. Это основная, если не единственная причина моего
визита.
Джорджетта вскрикнула, на лице ее мужа появился ужас, он покачнулся
и, быть может, упал бы, если бы Клайв не схватил его за плечо. Тяжело
дыша, Деймон сел, что-то пробормотал про себя и закрыл лицо руками.
Глава 4
ДВЕ ДЕВУШКИ НА ВЫДАНЬЕ
Клайв забеспокоился — увидит ли он все-таки Кейт Деймон?
Он взглянул на часы, стоящие под стеклянным колпаком в освещенном
только слабым светом керосиновой лампы салоне Хай-Чимниз. Пять ми-
нут седьмого. Клайв вспомнил слова Мэтью, сказанные им после того, как
они вышли из поезда и зашли по дороге на телеграф в Рединге:
— Я все взвешу и дам вам ответ, мистер Стрикленд, но прошу пока
не торопить меня. Сегодня вечером до ужина мне необходим полный
покой.
Сегодня вечером до ужина...
Клайв поспешно переоделся в вечерний костюм, мысленно посылая ко
всем чертям вертевшегося вокруг него и только мешавшего слугу. Похоже,
однако, что спешил он напрасно: кроме него, вниз еще не спустился никто.
Если не считать шума ветра, гулявшего над холмами Беркшира, всюду сто-
яла полная тишина.
Позолоченный маятник часов медленно, бесшумно раскачивался, ничем
не отличаясь от своего отражения в зеркале над белым мраморным ками-
ном. Клайв обвел глазами комнату:, в скудном свете все казалось каким-то
новым и чужим.
Салон не производил уже того убогого впечатления, которое создалось
у Клайва, когда несколько лет назад он был здесь в последний раз. Мебель
из розового дерева была доведена до блеска уксусом и пчелиным воском,
пол покрыт ярким, пушистым персидским ковром, на окнах висели новень-
кие тяжелые шторы. Во всем чувствовалась рука второй миссис Деймон,
которой муж, видимо, ни в чем не отказывал.
Клайв чувствовал, что закурить здесь сигару было бы кощунством. За
салоном была погруженная в темноту комната библиотеки, а еще дальше,
если память ему не изменяла, кабинет Мэтью Деймона.
Клайв выглянул в просторный холл. Напротив него была дверь в, ма-
лую гостиную, где семья собиралась, когда не было гостей. Из-за приот-
крытой двери до него донесся девичий голос:
— Я слыхала, что у нас новый гость.
— О да. Некий мистер Стрикленд. Я думаю, ты не помнишь его.
Второй голос принадлежал миссис Каванаг, которую Клайв вспомнил.
Это была набожная женщина средних лет, склонная к ханжеству. Много
лет назад миссис Каванаг, которая когда-то нянчила всех детей хозяина
Хай-Чимниз, добилась поста домоправительницы.
— Ну, почему же не помню, — сказала девушка, а потом чуточку взвол-
нованным голосом спросила: — Скажи лучше, Кавви, зачем моя мачеха се-
годня утром ездила в Лондон?
— Если бы ты вовремя спустилась завтракать, могла бы сама у нее
спросить. Разве не так? А могла бы, если бы не поехала кататься верхом,
спросить и днем, когда она вместе с отцом вернулась. — Тон миссис Кава-
наг изменился. — Уверена, однако, что на этот раз она не ездила навестить
одного благородного джентльмена. Она была ведь вместе с твоим отцом.
— Я тебя не понимаю, Кавви. Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, о чем и ты подумала, ласточка моя. А может, и что-то
другое. Во всяком случае, мне до этого нет никакого дела. Как и до того,
зачем ездил в Лондон твой отец.
— А зачем?
— Кто не задает вопросов, — с хитрецой в голосе ответила миссис Ка-
ванаг, — тому и лгать не будут.
Клайв, стоявший уже в дверях и собиравшийся обратить на себя внима-
ние, вдруг застыл на месте. Перед ним была девушка с картины, только
с немного более взволнованным лицом.
Кейт Деймон, чтобы лучше видеть лицо миссис Каванаг, держала лам-
пу на уровне плеча. Еще лучше, однако, была освещена она сама: короткие
локоны темных волос и блестящие карие глаза. На ней было плотно обле-
гающее желтое бархатное платье. Движения ее отличались легкостью и не-
принужденностью, почти не приличествующими юной леди.
— Что отцу нужно было в Лондоне? Я должна это знать!
— ТЬой батюшка мне об этом не докладывал, дорогая.
— В этом я не сомневаюсь. Но, Кавви, ты ведь столько слышишь...
— Постыдилась бы! — фыркнула миссис Каванаг. Даже ее черное
платье, казалось, задрожало от возмущения. — Как это ты разговарива-
ешь с доброй, старой Кавви! Если горничные непрерывно обсуждают все,
что ни случается в доме, то, право же, я к этому ни имею никакого отноше-
1ДО5
ния! Естественно, я слышала, что твой отец хотел встретиться с
Виктором...
— Который всегда был твоим любимчиком, не так ли?
— Но главной причиной поездки было не это и не какие-нибудь подо-
зрения насчет твоей мачехи. В первую очередь он хотел встретиться с
одним детективом.
— Вот как?
— Во всяком случае, — продолжала миссис Каванаг, — этот Джонатан
Уичер был когда-то инспектором полиции, к тому же одним из самых спо-
собных и ловких.
— Был?
— Вот именно. Твой отец тогда еше не разрешал тебе читать газетные
отчеты об убийствах. Это было лет пять тому назад — на Роуд-хилл.
Инспектору Уичеру было ясно, кто убийца, и он попытался получить ордер
на арест. А что из этого вышло? Никто не поверил ему, что воспитанная
девушка из порядочного семейства перерезала горло своему братишке, а
потом спокойно отправилась на танцы.
— Да? Я бы поверила.
— Ну, а инспектору Уичеру порекомендовали держать язык за зубами
и подать в отставку. Вот так-то. А потом, примерно год назад, эта барыш-
ня взяла да и созналась в убийстве. Ее звали Констанция Кент.
— Судя по всему, папу волнует, кто был тот мужчина на лестнице!
— Это уж ему знать, что его волнует. Ты, может, вообще не веришь,
что кто-то был в доме?
— Ну нет, — решительно проговорила Кейт. — Что кто-то был, это
точно. И расхаживал туда-сюда, словно неприкаянная душа.
— И искушал добродетель Пенелопы Бербидж? Гм...
— Искушал добродетель? — передразнила Кейт. — Господи, что за вы-
ражения!
— Думайте, что говорите, барышня, не то получите еще по губам от
батюшки!
В Кейт было какое-то внутреннее напряжение, напоминавшее о Мэтью
Деймоне. Сейчас она подняла лампу еще выше, правая рука — так же, как
на портрете — была сжата в кулак, на который опирался подбородок.
— Меня, — проговорила она решительно, — интересует только одно.
Я не допущу, чтобы мою сестру пугали всеми этими историями с привиде-
ниями, и в этом я прошу послушаться меня.
— Ну-ну-ну! Меня не надо учить, я знаю свой долг.
— Вот так?
— Об этом уж позволь судить своему отцу. Что же касается мисс
Селии...
— Кто-то звал меня? — спросил новый голос.
Круг света высоко поднятой лампы четко вырисовывался в пыльном
воздухе переполненной безделушками комнаты. Пробивался свет и сквозь
завешенную цветными бусами дверь в столовую. Раздвинув шнуры буси-
39б
нок, в комнату вошла девушка. На ней было темно-красное шелковое
платье, кринолин вздрагивал в такт шагам. Она была более худощавой и
стройной, чем Кейт, серые глаза прикрывали густые темные ресницы, кра-
сивые светло-русые волосы были причесаны так же, как у сестры.
Кейт поставила лампу на стол.
— Селия, милая! — проговорила она с любовью.
— Кейт!
— Очень хорошо, что вы так любите друг друга, — скрестив руки на
груди, сказала миссис Каванаг. — Но замуж выходить вам все-таки пора.
В этом хозяйка права, если даже думает больше о себе, чем о вас. Но запо-
мните хорошенько, что никогда вы не выйдете замуж, пока ваш отец будет
так напуган.
Клайв чувствовал себя крайне неловко. Он громко кашлянул, но ни
Кейт, ни миссис Каванаг не обратили на это внимания. Зато у стоявшей
напротив него Селии округлились глаза и приоткрылся рот. Только тогда
другие женщины посмотрели на него и смущенно умолкли.
Первой пришла в себя Кейт. Ее губы сжались плотнее, а потом она
проговорила:
— Вы, разумеется, мистер Стрикленд. И ни меня, ни Селию вы не виде-
ли с тех пор, как мы были детьми, не так ли? Ты помнишь его, Селия?
— Нет. По-моему, нет.
Кейт поглядела на сестру.
— А должна бы помнить, дорогая. Давайте будем считать, что мы уже
давно знакомы, мистер Стрикленд, и пожмем друг другу руки. Вот так!
Как же это Бербидж не догадался проводить вас в салон?
Кейт щебетала, не отрывая взгляда от Клайва, и его внезапно поразила
одна несомненная истина, хотя он и не знал — благодарить или прокли-
нать за это Бога: как бы ни относилась к нему эта девушка, Клайв уже
точно знал, что для него не существует другой женщины, кроме Кейт
Деймон.
— Раз уже речь зашла об этом, то Бербидж проводил меня в салон,
мисс Деймон, — сказал Клайв. — Прошу прощения, что помешал вашей
беседе.
— Вы ничуть не помешали нам, — ответила Кейт. — Может быть, пе-
рейдем в салон?
— Пойдемте.
Клайв только сейчас сообразил, что все еще держит руку Кейт, и еще
раз пожал ее, прежде чем отпустить. Кейт не подняла на него глаз. Селия
с любопытством взглянула на них.
— Добрый вечер, сэр, — скромно проговорила миссис Каванаг. — Не
сочтите за дерзость, но я тоже рада снова видеть вас.
— Спасибо, миссис Каванаг, — ответил Клайв, по-прежнему не отрывая
глаз от Кейт.
— Если разрешите задать вам вопрос, сэр, то не связан ли ваш приезд...
с предложением руки?
№
— Предложением руки?
— Или, скажем, с одним джентльменом, инициалы которого А.Т.?
Клайв отступил в сторону, чтобы пропустить Кейт и Селию в
холл, где остановились на мгновенье, взволнованно поглядев друг на
друга.
— Кажется, гром прогремел? — спросила, прикладывая к уху сложен-
ную ладошку, Селия. — Наверное, будет буря, правда?
— Да, конечно, — ответила Кейт. — Спасибо, Кавви, ты можешь идти.
Девушки, шурша юбками, прошли через холл в салон. Войдя, Кейт ре-
зко остановилась.
— Это уже чересчур! Горит только одна лампа, и камин до сих пор
не разожжен!
— Кейт, милая! — с упреком проговорила Селия. — Что с тобой?
Кейт не ответила, но взгляд ее был достаточно выразителен.
— Взгляни на часы, — кивнула Селия в сторону камина. — Еще нет и
четверти седьмого, дорогая. А раньше, чем без четверти семь, никто ведь
никогда не спускается — разве что папа в свой кабинет.
— Да, конечно, — поспешила согласиться Кейт.
— Так что несправедливо обвинять беднягу Бербиджа. Похоже, что
сегодня вообще все не как всегда. Я удивилась, как ты рано ус-
пела.
— Что я успела?
— Переодеться к ужину.
После короткой паузы Кейт, взглянув на Селию, заметила:
— А можно поинтересоваться, почему ты поспешила?
— Потому же, что и ты. Услышала, что ты переодеваешься.
— По-твоему, Селия, такая уж беда, что раз в жизни кто-
то в этом доме вместо того, чтобы опоздать, оказался чересчур то-
чен?
— Нет, что ты, — чуть удивленно ответила Селия. —Просто мне не хо-
телось бы, чтобы у мистера Стрикленда сложилось впечатление, будто в
нашем доме все идет вверх дном. — Селия засмеялась, а потом оправдыва-
ющимся голосом добавила: — Он и так уже мог подумать, что Кавви,
сколько бы там лет она у нас ни жила, слишком уж дерзка и навязчива.
Я уж не говорю о том, что она наговорила насчет причины визита мистера
Стрикленда.
— Вы ведь приехали вовсе не поэтому, мистер Стрикленд?
Клайв заранее боялся этого вопроса.
— Ну, должен признать, что причина угадана правильно, —
пробормотал он.
Кейт и Селия переглянулись.
— Если бы этот разговор происходил перед моим отъездом сюда, —
продолжал Клайв, — я счел бы своим долгом изложить вам все подроб-
ности. В данной ситуации я, к сожалению, не могу это сделать. Когда в
поезде я заговорил о своем поручении с вашим отцом, это произвело такое
ЗИ'-
впечатление, что я испугался, как бы ему не стало дурно. Я аал слово,
что буду молчать, пока он не расскажет мне все.
— Все... о чем? — резко спросила Кейт.
— Об одной из вас.
Его слова произвели необычный эффект. Обе девушки смотрели на него
так, что трудно было сказать: испуганы они, не верят ему или не понима-
ют, о чем он говорит.
— Об одной из нас?! — воскликнула Кейт.
— О которой же? — спросила Селия.
— Не знаю. Думаю, что... нет, не знаю. Ваш отец сказал, что расскажет
мне все, какими бы ни были последствия. Кроме того, он сказал, что до
ужина ему нужен полный покой.
Кейт хотела что-то сказать, но не успела, так как из холла донесся звук
шагов. Клайв взглянул на дверь, в которой появился Бербидж.
— Прошу прощения, сэр, — проговорил дворецкий, — но мистер Дей-
мон спрашивает — не могли бы вы зайти к нему в кабинет.
— Да, разумеется.
Кейт положила руку на локоть Клайва и крепко сжала его.
— Я очень уважаю вас, — сказала она. — Должна признаться, что
вспоминала вас, может быть, даже чаще, чем следовало бы... — Кейт с
испугом почувствовала, что краснеет. — Неважно — главное, что я уважа-
ла вас. А потому я не поверю, что вы возьмете на себя роль посыльного
в таком грязном деле.
— Вы говорите — грязном?
-Да.
— Быть может, вы правы. Я не очень-то горжусь собой, но я искал
предлога, чтобы встретиться с вами, и этот показался мне самым подходя-
щим. Если даже Тресс хочет жениться на вашей сестре, это еще не значит,
что она должна принять его предложение.
Кейт опустила руку Клайва.
— Хочет жениться на Селии? Селии? Что вы говорите?!
— Только то, что мы живем в девятнадцатом веке и никто не может
принудить мисс Селию выйти замуж против ее воли.
— Боже мой! — проговорила Кейт.
Внезапно наступившую тишину нарушил Бербидж:
— Если вы будете добры последовать за мною, сэр...
Кейт отступила назад и посмотрела на Бербиджа. Селия стояла непод-
вижно. Свет бросал странные тени на их лица.
— Если вы соблаговолите последовать за мной, сэр, — повторил Бер-
бидж, возмущенный больше, чем кто-либо из присутствующих: семейные
дела обсуждались при слугах! .
Клайв искоса взглянул на часы. Ровно четверть седьмого. Он посмотрел
на дверь в неосвещенную библиотеку. Из ее дальнего угла другая дверь
вела в кабинет Деймона, и Клайв автоматически направился в ту сторону.
Бербидж остановил его:
399 i
— Пожалуйте сюда, сэр.
Поклонившись Кейт и Селии, Клайв последовал за дворецким в холл.
Даже Бербидж при всей своей невозмутимости чувствовал: что-то висит
в воздухе. Клайв, шедший позади, видел только спину дворецкого, и ему
показалось, что впереди него идет священник: такие же сюртук и походка,
и даже прическа.
В конце коридора виднелась обитая зеленым сукном дверь, отделявшая
кухню и служебные помещения от остальной части дома. Ее, как и дверь,
ведущую в кабинет Деймона, слабо освещала висевшая на стене лампа.
Зеленая дверь неожиданно отворилась.
— Папа! — раздался женский голос.
Бербидж остановился.
— Тебе здесь не место, Пенелопа.
— Извини, пожалуйста, извини. Я знаю, что любая девушка должна
просить прощения уже за то, что она вообще живет.
Клайв тоже остановился. Красивый, глубокий голос девушки настолько
не сочетался с лицом и фигурой, что Клайв невольно начинал сомневать-
ся — она ли это говорит. С уродливого лица глядели, однако, на мир ум-
ные, насмешливые глаза. Девушка была невысокой, коренастой, с зачесан-
ными назад, точно как у миссис Каванаг, волосами. Чуть наклонившись,
она стояла в бледном кругу света лампы.
— Тебе здесь не место, Пенелопа. Я знаю, что ты близорука, но этого
джентльмена ты ведь видишь, не так ли?
— Именно потому, что я близорука...
— Ты видишь джентльмена?
— Я прошу прощения и у него, но мне пришла в голову одна деталь,
впечатление, оставшееся от того, что я видела на лестнице...
На мгновенье наступила тишина.
— Не могу я сейчас же поговорить с мистером Деймоном и рассказать,
что я видела? — спросила Пенелопа.
— Не можешь.
— А почему, черт возьми, ей здесь не место? — вмешался Клайв.
— Прошу прощения, сэр, прошу прощения. Не принимайте это на свой
счет. Иди же, Пенелопа.
Пенелопа ответила каким-то неловким, почти жалким жестом, но выра-
жение ее лица вдруг изменилось, когда она посмотрела в сторону
лестницы.
— Ты повесил замок на входную дверь! —- сказала она.
— Да. По приказу мистера Деймона. А теперь иди!
Свет лампы вздрогнул, когда зеленая дверь захлопнулась. Бербидж про-
водил дочь взглядом, а затем медленно повернулся к Клайву.
— Прошу вас извинить ее, сэр. Очень прошу. Для бедняжки все это бы-
ло тяжелым потрясением.
После этого он отворил дверь в кабинет Мэтью Деймона.
400
Глава 5
ГАРРИЕТ ПАЙК
Деймон в строгом вечернем костюме сидел за письменным столом. Пе-
ред ним стояла бутылка виски, рядом лежали какие-то бумаги. Весь его
вид был исполнен достоинства, но взгляд, неподвижно устремленный на
Клайва, был похож на взгляд больного, может быть, даже душевнобольно-
го человека.
— Заходите, мистер Стрикленд. Садитесь!
— Мистер Деймон, могу я спросить...
— Нет! Подождите немного. Бербидж!
— Да, сэр. Все и полностью.
— Спасибо, — проговорил Деймон и жестом руки отпустил дворецкого.
Подождав, пока закроется дверь, он встал и шагнул к Стрикленду. — Еше
минуту, пожалуйста! Сегодня днем я отправил из Рединга телеграмму.
-Да.
— Я телеграфировал в частное детективное агентство, которым руково-
дит один бывший инспектор полиции. Прошу извинить, что до сих пор
я умалчивал об этом. Завтра в четыре часа дня я навещу мистера Уичера.
— Разве нельзя было пригласить его сюда?
— Можно, но я не хочу. Все это дело должно оставаться в строжайшей
тайне, разве что... Разве что за это время случится что-нибудь...
От взгляда этих глубоко запавших глаз Клайву стало жутковато. Дей-
мон поднял руку, опережая какие-либо вопросы.
— Так вот, если со мной что-нибудь случится, вы встретитесь с ним
вместо меня и перескажете то, что сейчас услышите. Вы меня поняли?
— Да, понял.
— Адрес агентства: Оксфорд-стрит, триста сорок семь. Это рядом с
«Пантеоном». Думаю, что вы найдете его без труда.
— Разумеется.
В комнате с закрытыми шторами окнами было душно. Клайв все еще
стоял возле двери. Напротив него в старомодном камине горел огонь. Дей-
мон повернулся к двери в библиотеку, но продолжал искоса смотреть на
Клайва. Настольная лампа бросала зеленоватый свет на его лицо.
— Оксфорд-стрит, триста сорок семь, — повторил Деймон. — Как раз
напротив театра «Принцесса». Вы обещаете, что в случае необходимости
выполните это поручение?
— Послушайте, сэр...
— Обещаете?
— Ну, хорошо, обещаю. Однако о чем бы ни была речь, что бы ни
мучило вас, ситуация наверняка не настолько серьезна, как вы думаете.
— Быть может, вы правы-, — с насмешливой вежливостью согласился
Деймон. — Но, поскольку для меня эта ситуация достаточно серьезна, раз-
решите обосновать мою мысль одним примером. Вы холосты, не так ли?
401
— Да.
— Могли бы вы жениться на дочери женщины, совершившей гнусное
убийство?
— О чем вы говорите? Чья мать совершила это убийство?
— Сядьте, мистер Стрикленд.
Поленья потрескивали в камине. Деймон показал на обтянутое потер-
тым красным бархатом кресло, стоявшее перед письменным столом.
Клайв сел, и хозяин подвинул к нему наполненный виски стаканчик.
— По своей профессии вы должны интересоваться различными сенса-
циями, мистер Стрикленд. Наверняка, вы внимательно следите за уголов-
ной хроникой. Знакомо вам имя Гарриет Пайк?
— Я слыхал о нем только от вас.
— От меня? Когда?
— В поезде, сегодня днем.
— О да! Несомненно! — Деймон почти выкрикнул эти слова, но затем
взял себя в руки и улыбнулся. — Есть, однако, некоторые вещи, о которых
я не могу говорить в присутствии жены.
— Да, сэр?
— Наверняка вы знаете, что один из пригородов Лондона, Сент Джонс
Вуд, славится тем, что там в собственных элегантных виллах живут лю-
бовницы многих состоятельных джентльменов. На какой-нибудь Бернере
или Ньюмен-стрит живет немало красивых женщин — в чертовски дорогих
домах без табличек с именами владельцев. Так это и сейчас, так было и
тогда, когда там было совершено убийство. Одной из таких женщин была
Гарриет Пайк.
Клайв молчал. Деймон наполнил стакан .и себе. Быть может, от волне-
ния содовой воды он не налил ни себе, ни гостю.
Где-то в комнате тикали часы. Деймон поднес стакан к губам и, выпив
его до дна, поставил на стол.
— Мистер Стрикленд! Вы думаете, я не знаю, какие сплетни ходят обо
мне?
-Сэр?
— О том, что я не пренебрегаю плотскими удовольствиями.
В холле послышались твердые шаги, направлявшиеся в сторону двери,
а затем раздался негромкий стук. Деймон повернул голову к приоткрыв-
шейся двери.
— Слушайте, Деймон... — начал мужской голос, но тут же умолк.
На пороге стоял полный бородатый мужчина.
— Доктор Ролло Томсон Бленд, — сдавленным голосом представил
Деймон. — Мистер Клайв Стрикленд.
— К вашим услугам, сэр, — вежливо проговорил доктор.
— Рад познакомиться, — с поклоном ответил Клайв.
Клайв, нервы которого были уже натянуты до предела, обратил тем
не менее внимание на две вещи. Во-первых, Деймон был явно в ярости
от того, что его прервали, а во-вторых, гроза, о которой говорила Селия,
402..
приближалась уже к дому: слышны были глухие раскаты грома, над кры-
шей все сильнее завывал ветер.
— Что случилось? — спросил Деймон.
— Дорогой Деймон, куда запропастилась ваша жена?
— Моя жена? Насколько мне известно, моя уважаемая супруга находит-
ся в салоне или где-нибудь поблизости от него.
— Сейчас там ее нет.
— Тогда, может быть, разумнее всего спросить у ее горничной или
Бербиджа.
— Ну, ну, сэр! Вы, кажется, забыли о вами же установленном строгом
распорядке дня! Между четвертью и половиной седьмого вся ваша прислу-
га ужинает. Нельзя сказать, что времени на это ей отпущено слишком ще-
дро, особенно если учесть, что сами мы привыкли сидеть за ужином чуть
ли не от семи до девяти. Не хотел бы мешать им в это время.
— Вот так? — бросил Деймон и поднял стакан. — За вашу исключи-
тельную тактичность!
Удар грома. Через широко раскрытую дверь в комнату ворвался порыв
ветра. Пламя лампы вздрогнуло, а два листка слетели бы со стола, если
бы Деймон с силой, словно стараясь убить муху, не прихлопнул их.
Доктор Бленд нахмурился.
— Деймон! — резко проговорил он.
— Если вы, сэр, так хорошо знаете распорядок дня в этом доме, то
разрешите напомнить вам еще одно. Я не терплю, когда мне мешают пе-
ред ужином, даже если я не занят в это время.
— Я знаю об этом.
— Я не терплю этого ни при каких обстоятельствах, разве что сам кого-
то пригласил к себе. Это ясно?
— Вполне. — Доктор Бленд побагровел, но его голубые глаза по-преж-
нему не отрывались от лица Деймона. Только сейчас Клайв обратил вни-
мание на то, что тщательно заперты были в доме не только двери, но
и решетки на окнах.
Дверь в холл снова захлопнулась — Бленд вышел.
Деймон отставил стакан, опустился в кресло и закрыл глаза.
— Я старею, мистер Стрикленд. О чем мы только что говорили?
— О плотских удовольствиях и о Гарриет Пайк, сэр, — ответил Клайв.
— Да, конечно.
Ветер за окном гудел в кронах деревьев. Деймон открыл глаза.
— В то время этой женщине было двадцать три года. Вероятно, нет
надобности называть вам имя последнего поклонника, поселившего ее вме-
сте с горничной в одной из вилл Сент Джонс Вуда, оплачивавшего ее рас-
ходы и презентовавшего ей карету. Гарриет Пайк была тогда в расцвете
красоты и обаяния. Любовник ее был, однако, человеком неуравновешен-
ным — особенно в нетрезвом виде. Ну, и нельзя отрицать, что, несмотря
на хрупкое телосложение, силы у него было вполне достаточно.
Деймон взглянул на руки и сжал их в кулаки.
403
— В конце сорок шестого года, ночью, в вилле разыгралась ссора. Что
было ее причиной, мы не знаем и до сих пор, но закончилась она двумя
убийствами. Любовник Гарриет Пайк получил пулю в живот из многоза-
рядного пистолета — так называемого револьвера. В него выпушены были
все пули, но в цель попала только одна. Вилла стояла в стороне от других
домов, и услышать выстрелы могла только служанка. Она, однако, —
единственный свидетель — была задушена.
Казалось, какие-то мрачные тени проникли в комнату.
Клайв бросил через плечо быстрый взгляд на дверь в библиотеку, к ко-
торой он сидел спиной. Затем он вновь посмотрел на Деймона.
— Вы говорите, что выстрелы были сделаны из револьвера? — спросил
Клайв. — Девятнадцать лет назад?
— Да. Вы думаете, это оружие — новое изобретение?
— Не то чтобы совсем уж новое, но все-таки...
— Я имел в виду не револьвер с металлическими патронами, мистер
Стрикленд. Это действительно новое — можно сказать, новейшее —
изобретение. У меня самого лежит в столе такой револьвер на случай, если
в дом заберутся воры.
Деймон потянулся к ящику стола, но так и не открыл его.
— Дело выглядело очевидным. Власти хотели, чтобы процесс над этой
женщиной послужил примером и предостережением всем остальным. Вести
обвинение было поручено мне. В свою защиту Гарриет Пайк могла только
утверждать, будто в ту ночь ее не было на вилле. Да, но где в таком слу-
чае она была? Отвечать на этот вопрос она отказалась. Она лишь упрямо
твердила, что ее любовник соблазнил горничную и, видимо, между ними
возникла ссора, что стреляла горничная, а умирающий еще успел, должно
быть, задушить ее. Полагаю, вы сами понимаете смехотворность этой ска-
зочки, которую никто не принял всерьез.
Я тогда переживал довольно трудное время: моя первая жена умерла
незадолго до этого. Я был, однако, еще молод и считал своим долгом убе-
дить суд в полной неправдоподобности истории, рассказанной Гарриет
Пайк. Мне это удалось.
Лишь после вынесения приговора мне начало казаться, что я проявил
излишнее рвение, внеся, быть может, в зал суда горечь, владевшую мной
после смерти жены.
Когда я вошел в камеру смертников, чтобы повидать эту женщину, то
сделал это не потому, что был очарован ее внешностью, — это я могу ут-
верждать самым решительным образом. Дело в том, что в течение все-
го процесса она смотрела на меня таким взглядом, словно хорошо зна-
ла меня. Я и сейчас вижу, хак она глядит на меня со скамьи подсу-
димых.
Потом выяснилось, что она и впрямь кое-что знала обо мне. По ее сло-
вам, ей приходилось читать о тех процессах, которые я вел. Подробнее
расспросить ее мне не удалось, потому что она упала передо мной на коле-
ни и рассказала теперь уже совершенно новую историю.
<404
Согласно этой истории, у Гарриет Пайк был ребенок — примерно того
же возраста, что и мои дети. Это оказалось правдой. Связавшись с послед-
ним своим любовником, она поручила ребенка заботам одной портнихи и
когда только могла, навещала его. Это тоже правда.
В ночь убийства, по ее словам, она была у ребенка. Это будто бы могла
засвидетельствовать портниха. Однако, если бы она рассказала об этом в
суде, это погубило бы впоследствии будущее ее ребенка. Только теперь
страх смерти перевесил все остальные соображения.
Портниха действительно подтвердила рассказ Гарриет Пайк, но ее пока-
заниям трудно было поверить, поскольку и сама она была женщиной весь-
ма сомнительной репутации. Во всяком случае министр внутренних дел ей
не поверил. Мне не удалось добиться пересмотра дела, и Гарриет Пайк
была повешена.
Деймон умолк. Откинувшись на спинку кресла, он опустил руки на
стол. Лицо его не выражало никаких чувств.
— Стало быть, вы считаете, что Гарриет Пайк говорила правду? —
спросил Клайв.
— Никоим образом, — ответил Деймон.
— Это была неправда?
— За исключением того, о чем я уже упомянул, все было ложью.
Я, однако, представьте себе, поверил ей. Поверил в эту сказку и верил в
нее почти двадцать лет, пока три месяца назад не узнал правду.
Деймон говорил со все возрастающим волнением, не отрывая взгляда
от зеленого абажура лампы. Его слова казались бессвязными. Было такое
впечатление, что он говорит сам с собой:
— Дочь Гарриет Пайк, как бы то ни было, родилась бы в грехе, но
я верю, что можно было бы избежать самого худшего. У любого из них
троих могли бы возникнуть проблемы, если бы правда вышла наружу.
И все же, если бы Гарриет Пайк была невиновна...
— Мистер Деймон!
-Да?
— Прошу прощения, но о чем вы говорите? И какое все это может
иметь отношение к замужеству вашей дочери?
Деймон вновь выпрямился. Ноздри его раздувались, на лице было на-
смешливое выражение. Казалось, что он готов вот-вот расхохотаться.
— Вы же умный человек, сэр! Прошу вас, не делайте вида, будто вы
ничего не поняли!
Клайв действительно все понял, хотя в глубине души предпочел бы ни-
чего не понимать.
— Мне следовало, — сказал Деймон, — спросить мнение Уичера обо
всем этом еще в ту пору, когда он был молодым сержантом в сыскном
отделении. Я, однако, упустил случай. Меня волновалитолько мои угрызе-
ния совести. Из-за меня была повешена невиновная женщина — так, во
всяком случае, я тогда думал. С тех пор мне не раз приходилось выносить
приговоры преступникам, но ни в одном процессе я не выступал так безжа-
•405
лостно, как тогда. Я боялся, что меня не минует расплата, если я сам не
искуплю совершенное.
— Искупите? Каким образом? Вырастив ребенка Гарриет Пайк?
-Да.
На мгновенье воцарилась тишина.
— Это не было оформлено юридически. Все было сделано в тайне. До
смерти жены мы жили в северной Англии. Я уволил всех слуг за исключе-
нием няни, ухаживавшей за двумя моими родными детьми. Остался лишь
один человек, знавший мою тайну, даже дети не знали о ней. Друзья?
У меня их практически нет.
Клайв молчал.
— Я был бы счастлив, что поступил именно так, если бы Гарриет Пайк
действительно была невиновна. Но так... Даже сегодня вечером глаза, руки
Гарриет Пайк были вновь передо мною. «Грех отца твоего до седьмого
поколения будет...»
— Но не матери, — перебил Клайв.
— Ни к чему играть словами, мистер Стрикленд!
— Я и не собирался, сэр!
— «Грех отца твоего до седьмого поколения...» — надо ли про-
должать?
— Нет необходимости, сэр.
Дом вздрогнул от близкого удара грома.
— Скажите, сэр, Гарриет Пайк была душевнобольной?
— Напротив. Трудно было бы отыскать более здравомыслящее и хит-
рое существо. Судьба родившегося от неизвестного отца ребенка вовсе не
волновала ее; она лишь стремилась спасти ложью свою шкуру. Все дикие
вопли начались только после того, как она увидела, что потерпела неудачу.
Но почему вы задали этот вопрос?
— Потому, — ответил Клайв, бросая вызов многовековому предрассуд-
ку, — что я не верю, будто склонность к насилию, воровству или убийству
непременно передается по наследству. В Лондоне мне пришлось немало по-
видать...
— Вы и впрямь сомневаетесь в подобных фактах?
— Нет, в фактах я не сомневаюсь... Но только больше всего мне хоте-
лось бы написать книгу, которая тронула бы души людей рассказом об
этом лучшем из всех миров.
— Это гнусный мир, молодой человек! Вы поняли, разумеется, кто
унаследовал преступные наклонности Гарриет Пайк?
— Нет.
— В таком случае пора раскрыть все карты. Что это было?
— О чем вы?
— Этот звук?
Мэтью поднялся с места. Встал и Клайв.
— Вы имели в виду гром?
— Нет, я имел в виду не гром, не треск огня и не тиканье часов.
'406
Странным образом Клайву начало казаться, что они снова в поезде —
только теперь он испытывал совсем иные чувства.
Опершись левой рукой о стол, Деймон протянул правую к ящику стола,
а затем внезапно бросил взгляд на закрытую дверь в холл. Затем он повер-
нулся к двери в библиотеку, тоже закрытой, которую отделяло от него
каких-нибудь пятнадцать футов.
— Нет, ничего. Кажется, я ошибся.
Проследив за взглядом Деймона, Клайв вновь перевел глаза на его
взволнованное лицо.
— Меня, мистер Стрикленд, винят в том, что я не умею проявлять сво-
их чувств. Как бы то ни было, я старался любить этого ребенка так же,
как своих собственных детей. Мне как будто удавалось это. Вы сами може-
те засвидетельствовать, что...
Деймон снова умолк. Нижняя губа его опустилась, обнажились зубы.
Он глядел куда-то за плечо Клайва.
Клайв обернулся.
Дверь в темную библиотеку бесшумно приотворилась, фигура, стояв-
шая на пороге, была наполовину скрыта тенью от двери, голова остава-
лась в полной темноте, так что казалось, будто у стоящего вовсе нет лица.
В следующее мгновенье он поднял руку и нажал на спусковой крючок.
Из всех смутных впечатлений в памяти у Клайва осталось только то, что
на стоявшем в дверях были сюртук, темный жилет и брюки в красно-бе-
лую клетку.
Глава 6
СМЕРТЬ НОСИТ КЛЕТЧАТЫЕ БРЮКИ
Ему задавали вопросы, и он старался отвечать на них. Но что, со-
бственно, произошло и что он мог из этого запомнить?
В раскате грома бушевавшей над самой крышей грозы выстрел прозву-
чал еле слышно. Сразу же за этим послышался звук падения тяжелого тела
и перевернутого стула.
Все это Клайв слышал, но ничего не видел. Совершенно инстинктивно
он бросился к двери в библиотеку.
Стоявшая перед ним фигура сделала какое-то странное движение рукой.
Клайв отпрыгнул в сторону, почувствовав, как что-то пролетело мимо не-
го, задул лампу и, споткнувшись, с грохотом упал на ковер. Дверь библио-
теки захлопнулась у него перед носом, и он услышал, как в замке повер-
нулся ключ. Дергать ручку не имело смысла — дверь была заперта.
Бросив быстрый взгляд через плечо, Клайв кинулся к двери в холл. Она,
однако, тоже была заперта. Сначала Клайв не поверил самому себе и не-
сколько раз дернул за ручку — без всякого результата. Удержавшись от ис-
кушения забарабанить в дверь, Клайв опустился на колени и заглянул в
>407
замочную скважину. Снаружи в замке торчал ключ, которого еще несколь-
ко минут назад там не было.
Правая рука Деймона шевельнулась, Клайв услышал хрип. Он поспе-
шил к лежавшему рядом с перевернутым стулом телу, стараясь не глядеть
на рану от пули, попавшей в лоб у самого основания волос.
Деймон, однако, больше не шевелился, не было слышно и дыхания, и
Клайв отпустил его внезапно обмякшую руку. За окнами хлынул дождь.
Комната была наполнена запахом пороха. Только теперь Клайв взглянул
на предмет, лежавший на полу, в паре шагов от запертой двери.
Аналогичную штуку он недавно видел в оружейном магазине Стовера
на Пиккадилли и знал, что перед ним шестизарядный револьвер с так на-
зываемым боковым боем, когда боек при выстреле ударяет по вделанному
в край гильзы капсюлю.
Такое оружие, намного более легкое и удобное, чем револьверы старого
образца, изготовляла одна французская фирма.
Клайв взглянул на письменный стол.
С правой стороны был тот ящик, который Деймон хотел открыть пе-
ред тем, как прозвучал выстрел. С силой дернув ящик, Клайв открыл его,
но он был пуст.
Что бы это могло означать?
Каждый звук заставлял Клайва вздрагивать. Ему почудилось, что одна
из дверей в холле отворилась. Он не ошибся. Чуть погодя послышались
приближавшиеся к кабинету тяжелые шаги, и принадлежать они могли
только одному человеку.
— Бербидж!
Шаги умолкли.
— Да, сэр?
Несколько мгновений Клайв не мог выговорить ни слова. Мучительно
соображая, что же сказать, он мимолетно взглянул на продолжавшие не-
возмутимо тикать часы. Они стояли на верху книжной полки, и ярко-белые
стрелки были хорошо видны на черном фоне циферблата.
Послё половины седьмого прошло только две минуты.
— Да, сэр? — повторил Бербидж.
Клайв знал, что дворецкий возвращается с ужина прислуги.
— Бербидж, эта дверь заперта снаружи. Я попрошу вас отпереть, но
не отворять ее.
— Слушаюсь, сэр, — после небольшой паузы ответил Бербидж.
Ключ гладко, как по маслу, повернулся в замке; так же, вероятно, глад-
ко, кто-то запер дверь.
— А теперь я попрошу вас, Бербидж, отойти от двери.
Судя по звуку шагов, Бербидж послушался. Пока что нельзя, чтобы он
заглянул в комнату. Клайв отворил дверь, вышел и вновь затворил ее -за
собою. В слабом свете висевшей у зеленой двери лампы все цвета казались
Клайву какими-то неправдоподобными. Он чувствовал, что и сам он,
вероятно, бледен, как стена.
408
— Слушайте, Бербидж, вопросы, которые я задам, покажутся, навер-
ное, крайне необычными, но я прошу вас взять себя в руки — это потребу-
ется каждому из нас. Ключ всегда оставляется в этом замке?
— Нет, сэр, — бесстрастно ответил Бербидж.
— А в двери, ведущей из кабинета в библиотеку?
— Тоже нет, сэр. Однако ключ от любой двери первого этажа отворяет
их.
— Вы ведь сейчас возвращаетесь с ужина, не так ли? Там была вся
прислуга?
— Да, сэр, большинство и сейчас еще там. Вернее, — поправился дво-
рецкий, — там все, кроме миссис Каванаг и моей бедной дочери. Они пло-
хо себя чувствовали и не стали ужинать.
Шум дождя становился все сильнее. Клайв обвел взглядом коридор.
— Обойдите, пожалуйста, дом, Бербидж, и проверьте — заперты ли из-
нутри все двери и окна.
— Э-э... слушаюсь, сэр. — В глазах Бербиджа первый раз появилась
тревога.
— Зайдите также к миссис Деймон и скажите ей... — Клайв замялся,
не зная, что сказать дальше.
— Миссис Деймон нет дома, сэр.
— Нет дома? Где же она?
— Не могу знать, сэр. Примерно час назад она велела подать карету
и приказала Хопперу отвезти ее в Рединг. Она взяла с собой какие-то вещи,
но горничной с ней не было. После того как она уехала, я снова запер
входную дверь.
— Мистеру Деймону об этом было известно?
— Не могу знать, сэр. Об этом лучше спросить у него самого.
— Это, к сожалению, невозможно. Мистер Деймон умер.
Клайв совершенно не обратил внимания — заметил ли что-нибудь Бер-
бидж и какое было у него выражение лица. Сейчас Клайва занимало
другое.
Ему пришло в голову, что надо как-то поделикатнее сообщить о случив-
шемся Кейт и Селии. Понемногу он начал осознавать, что будет означать
для всех смерть мистера Деймона. Заниматься рассуждениями не было,
однако, времени — надо было действовать.
Бербидж продолжал что-то говорить, но Клайв услышал только по-
следние слова.
— Нет, это не был несчастный случай, — ответил Клайв. — Одну ми-
нутку. Мне кое-что пришло в голову. Пойдемте со мною.
Заперев дверь в кабинет, он сунул ключ в жилетный карман и чуть не
бегом поспешил в другой конец холла.
В четверть седьмого, выходя из салона, он оставил там Кейт и Селию.
Сейчас комната была пуста.
Толстые ковры и шторы создавали зловещее впечатление. Лампа
все так же стояла на столике в центре комнаты. Занавес из бус, закры-
409
вавший вход в библиотеку, ярко блеснул, когда Клайв поднял лампу
повыше.
Раздвинув занавес, Клайв вошел в библиотеку. Там тоже было пусто.
— Сэр... — услышал он за собой голос Бербиджа.
— Та дверь, — Клайв показал на дверь в противоположной стене, —
ведет в кабинет?
— Да, сэр.
Еще одна дверь из библиотеки выходила в холл.
— Мистер Деймон застрелен. Убийца — тот же человек, который
прошлой ночью напугал вашу дочь. Пенелопа ничего не выдумала. Все бы-
ло правдой.
Бербидж, ничего не ответив, провел кончиком языка по пересохшим
губам.
— Убийца отворил ту дверь, — показал Клайв, — и выстрелил из ре-
вольвера. Думаю, что это был револьвер самого мистера Деймона. Потом
он захлопнул передо мной дверь и скрылся. Дверь из кабинета в холл бы-
ла, должно быть, заперта заранее. Если вы не слышали выстрел... или,
может быть, слышали?
— Нет, сэр, не слышал.
— Это потому, что тогда гремел гром. Кучер, который отвозил миссис
Деймон, уже вернулся из Рединга? Нет? Когда вернется, надо будет по-
слать его за полицией. А пока стоило бы пригласить доктора Бленда. Вра-
чебная помошь не нужна, но лучше, если он будет с нами.
— Какое из ваших распоряжений, сэр, надо выполнить первым?
Бербидж говорил непривычно громко. Клайв поставил лампу на стол.
— Прежде всего проверьте запоры. А потом пригласите доктора.
Клайв вернулся вместе с Бербиджем в холл. Кейт Деймон, тяжело ды-
ша, стояла, держась рукой за перила, примерно на середине лестницы.
Хотя Кейт стояла в тени, Клайв заметил, как она, покачнувшись, вцепи-
лась в перила, и понял, что девушка может вот-вот упасть в обморок. Он
подбежал к ней.
— Вы всё слышали? — огорченно спросил Клайв. — То, что я говорил
Бербиджу?
— Да, слышала. Мой отец...
У нее сорвался голос.
Это была уже не та нетерпеливая, импульсивная, склонная все критико-
вать Кейт. Клайву показалось, что перед ним стоит добросердечная,
с пылким темпераментом девушка, может быть, немного более роман-
тичная, чем следовало бы, но, прежде всего, немыслимо привлека-
тельная.
Следует рассмотреть все возможности. Предположим, что Кейт — дочь
Гарриет Пайк...
Что тогда? Клайв сам поразился, поняв, как волнует его этот вопрос.
Сейчас, когдаМэтью Деймон умер, тайна, кроме него, Клайва, известна
только одному человеку — няне детей Деймона, если, конечно, она жива.
'4Ю
Почему бы тайне не остаться тайной? Разумеется, это может и не удаться.
Джонатану Уичеру тоже известно многое, если не все.
Может быть, полиция захочет допросить Уичера, а может быть, и нет.
Однако, если, узнав из газет об убийстве, детектив решит дать показания,
скандал возникнет неминуемо.
Не лучше ли сразу же поделиться тайной с Кейт и предостеречь ее?
— Послушайте меня, мисс Деймон.
Кейт подняла полные слез глаза.
— Послушайте меня, — повторил Клайв. — Мне надо поговорить с ва-
ми. Но не в салоне и не в гостиной — сюда в любой момент может прийти
доктор. Что за комната выходит в холл напротив кабинета?
— Напротив кабинета? Там, где отец...
— Да. Что это за комната?
— Маленький салон, который... который с другой стороны открывается
в зимний сад. Почему вы спрашиваете об этом?
— Пожалуйста, подождите меня здесь.
Клайв зашел в салон, чтобы взять лампу, а затем, поддерживая Кейт
за локоть, провел ее до конца коридора.
— Дверь в кабинет заперта и ключ у меня. Не надо смотреть на нее!
Кейт с трудом отвела взгляд от двери. Небольшой салон, в который
они вошли, был увешан картинами и, судя по всему, служил для того, что-
бы устраивать в нем завтраки.
Напротив них виднелась дверь из цветного стекла, ведущая в зимний
сад — большой зал со стеклянными крышей и стенами. Дверь кто-то оста-
вил открытой. Сырой, пропитанный запахом растений воздух наполнял
комнату.
Кейт, покраснев и тяжело дыша от волнения, заговорила первой:
— Мистер Стрикленд, не обращайте внимания на то, что я сегодня на-
говорила вам и особенно миссис Каванаг. Так всегда: то я слишком высо-
кого мнения о себе, то начинаю понимать, что просто упряма и глупа.
И почти всегда позже жалею о том, что наговорила.
— Думаю, что так бывает с каждым из нас. Я хотел сказать вам...
Сейчас, когда надо было рассказать обо всем, Клайв почувствовал не-
уверенность. Как воспримет Кейт подобную новость, независимо от того,
кто из них дочь Гарриет Пайк?
— Мой отец был убит? — воскликнула Кейт, выслушав первые несколь-
ко фраз. — Тем же человеком, который ночью блуждал по дому?
— Это только мое предположение. Во всяком случае, одет он, насколь-
ко я успел заметить, был точно так же. Он запер меня в кабинете, как
я уже вам говорил. Когда Бербидж выпустил меня, моя первая мысль бы-
ла о вас и вашей сестре. Я беспокоился за вас.
— За нас? Почему?
— Убийца, — проговорил Клайв, и Кейт вздрогнула, услышав это сло-
во, — вошел из библиотеки, а вы ведь, когда я пошел к вашему отцу, оста-
вались в соседнем с нею салоне. Если бы он зашел туда...
— Но нас не было в салоне. Мы вышли оттуда через минуту после вас
и поднялись наверх.
— Вместе?
— Да. В комнату Селии.
— И все время были вместе? В комнате, я имею в виду...
— Да, все время. Никто из нас не выходил из комнаты.
Клайв поставил лампу на столик и вздохнул. Он сам не ожидал, что
почувствует такое облегчение.
Еще в поезде Клайву пришла в голову мысль, о которой он предпочел
тогда не говорить Деймону. Он подумал тогда, что призрак, появившийся
на лестнице, мог быть женщиной, переодетой в мужское платье. Правда,
такое чаще случается на сцене, чем в жизни.
Несколько минут назад мысль эта вновь зашевелилась в его мозгу, по-
рождая различные, достаточно мрачные картины. Сейчас, когда он знал,
а не только чувствовал, что ни Кейт, ни Селия не имеют ничего общего
с этим гнусным убийством...
Дождь барабанил по крыше зимнего сада. Кейт подошла ближе к Клай-
ву, пристально вглядываясь в его лицо.
— Ну, — со странным в этой обстановке смехом сказал Клайв, — хотя,
разумеется, совершенно неважно, где вы были, но точно знать все факты
никогда не повредит. Должен признаться, что я пережил несколько кош-
марных минут. Как вы помните, когда я распрощался с вами, ваш отец
хотел что-то рассказать мне...
— О... — проговорила Кейт, — я совсем забыла об этом. Не понимаю,
как это возможно, но забыла. Да, он хотел рассказать вам все.
И рассказал?
— Не все, но достаточно для того, чтобы... скажите, Кейт, вы знаете,
что он собирался сообщить мне?
Сейчас, когда он впервые назвал ее по имени, между ними словно рух-
нула стена.
— Не знаю, — ответила Кейт. — Мы думали, что вы говорите о на-
шей мачехе и этом противном лорде Т^ессидере, с которым она встречает-
ся каждый раз в Лондоне.
Клайв был ошеломлен. Джорджетта и Тресс? Благовоспитанная, зрелая
красавица и тигр из зоопарка?
— Вы не помните? — спросила девушка. — Кавви намекала, собственно
даже прямо сказала это, когда вы уже были с нами.
-Да.
— Эта связь длится давно, о ней знали почти все, за исключением отца.
Селия думает, что Джорджетта и ее благородный рыцарь хотели бы полу-
чить от отца развод и пожениться. Мне это кажется неправдоподобным.
Я просто не могу представить, чтобы Трессидер женился не ради денег.
Кейт боролась со слезами.
— Впрочем, чего только не бывает, — продолжала она. — Когда
вы сказали, что приехали в Хай-Чимниз по вопросу, связанному с предло-
41'2
жением руки, и что отцу чуть не стало дурно, когда вы упомянули
об этом...
— Кейт, уж не решили же вы, что я...
— Нет. Во всяком случае, не очень. Потом вы сказали, что речь идет
об одной из нас и что этот замечательный джентльмен хочет жениться на
Селии. Это представить мне было уже гораздо легче. Жениться на богатой
девушке и сохранить в качестве любовницы (я, вероятно, шокирую вас?)
женщину, которая в молодости играла в водевилях роли мальчиков и толь-
ко за пару лет до замужества с отцом добралась до Шекспира. Да, это
в его стиле. Но к вам, насколько я, по крайней мере, вас знаю, это как-то
не подходило.
— Господи, Кейт! За кого вы меня принимаете?
— Не знаю. Во всяком случае...
— Послушайте, вы поверите мне, если я скажу, что понятия не имел
о связи между вашей мачехой и Трессом? И что я приехал сюда ради вас?
— Я поверю всему, что вы скажете, — ответила Кейт. — Поэтому,
очень прошу вас, говорите мне только правду.
Сквозь стеклянную крышу Клайв увидел яркую вспышку молнии. Дол-
гий раскат грома заставил задребезжать стекла и постепенно замер вдали.
То, что потом случилось, быть может, не должно было произойти, но
опять-таки, если взглянуть на вещи с другой стороны, было неизбежным.
Кринолин не представляет серьезной помехи, если кто-то хочет обнять де-
вушку и при этом встречает не сопротивление, а доверчивый взгляд и тяну-
щиеся к нему руки и губы.
Клайв даже не заметил, что кто-то вошел в комнату и оторопело за-
стыл на месте. Опомнился он, лишь когда сильный голос резко про-
говорил:
— Кейт!
Глава 7
В КРУГУ СВЕТА ЛАМПЫ
— Мне кажется, — подчеркивая каждое слово, проговорил доктор
Бленд, — что будет разумнее всего, если я забуду о том, что видел. Вы
согласны, мистер Стрикленд?
— Откровенно говоря, — ответил Клайв, продолжая обнимать Кейт, —
я не вижу причин что-то забывать, да и не думаю, что был бы на это
способен.
Сунув два пальца в прорезь жилета, доктор Бленд смерил Клайва
взглядом.
— И это в то время, когда отец мисс Деймон лежит в кабинете мерт-
вый? — вежливо поинтересовался он.
Вскрикнув, Кейт вырвалась из объятий Клайва.
— Я был бы очень признателен вам, дорогая, — продолжал доктор, —
st!’
если бы вы поднялись наверх и занялись сестрой. У Бербиджа не было
времени, чтобы достаточно деликатно сообщить грустную новость, и Се-
лия сейчас не в себе.
— Селия?.. — вскрикнула Кейт.
Неизвестно, что подумала при этом Кейт, но доктор отрицательно по-
качал головой.
— Нет, нет, — проговорил он. — Но в этот трудный час все равно
правильнее было бы оставаться вместе с нею вместо того, чтобы ус-
тупать низменным инстинктам, готовя почву и для дальнейших усту-
пок.
— Черт возьми, — бросил Клайв, — вы, я вижу, изо всех сил напраши-
ваетесь на ссору!
— Мистер Стрикленд, будьте поосторожнее со словами!
— А вы, доктор Бленд, поберегите свою шкуру!
Кейт выбежала из комнаты. Доктор Бленд с мрачным выражением ли-
ца продолжал неподвижно стоять у двери. Однако добродушный характер
быстро взял верх.
— Ну, ну, молодой человек, — проговорил он, улыбаясь. — Я вовсе не
намерен выносить поспешные суждения...
— Я тоже не хотел вас обидеть.
— Вот и отлично. Значит, мы поймем друг друга. Я хотел лишь ска-
зать, что вам лучше забыть об этом. Или, может быть, у вас серьезные
намерения?
-Да.
— Тем хуже. Забудьте это. Мой старый друг Деймон был решительно
против того, чтобы его дочери выходили замуж...
— Почему?
— Не знаю. — Лицо доктора стало озабоченным. — Но отцу и нет на-
добности как-то обосновывать свои решения.
— Вот как? Мне кажется, что такая надобность все-таки есть.
— Весь мир иного мнения, чем я, — следовательно, весь мир ошибает-
ся. Типичный для молодежи способ рассуждения. Его можно понять,
сейчас, однако, мне хотелось бы поговорить с вами совсем о дру-
гом.
— Слушаю вас, сэр.
— Убийство, — с нажимом произнес Бленд, — особенно подобное убий-
ство — страшная вещь, мы оба с этим согласны. И, надеюсь, вы не стане-
те спорить, что, пока не прибудет полиция, взять на себя руководство сле-
дует мне, потому что я старше и опытнее вас.
— Да, с этим я спорить не стану.
— Хорошо, — сказал Бленд и протянул руку. — В таком случае будьте
добры передать мне ключ от кабинета. Я знаю от Бербиджа, что он у
вас. Мы сейчас же пойдем туда, взглянем на беднягу Деймона и убедимся,
насколько верен ваш рассказ о случившемся.
Сверху донесся женский крик.
414**
Несмотря на шум дождя, слышен он был вполне отчетливо и с каждой
секундой становился все громче. У Клайва мороз пробежал по спине. До-
ктор Бленд, однако, и глазом не моргнул.
— Ну, ну, мистер Стрикленд, — проговорил он своим обычным, чуть
небрежным тоном, — уж не испугались ли вы? Это кричит Селия. При
том состоянии нервов, которое у нее сейчас, такие взрывы — вещь вполне
обычная. Вы слишком много внимания уделяете теням.
— Похоже, что больше, чем вы больным.
— Возможно. Сейчас, однако, я нужен здесь, а потом видно будет.
Когда они вышли в холл, чтобы открыть дверь кабинета, выяснилось,
что крик уже прекратился и не поднял на ноги никого, кроме Пенелопы
Бербидж. Стоя у обитой зеленым сукном двери, она украдкой бросила на
них взгляд, прежде чем исчезнуть в комнатах слуг. )
Бленд открыл дверь кабинета и, оставив Клайва на пороге, шагнул впе-
ред, чтобы осмотреть труп.
В комнате было тихо. От дождя стены пахли сыростью. Бленд быстро
обошел всю комнату, внимательно присмотревшись к обеим дверям. Затем
он поднял с пола револьвер.
— Лефоше, — внезапно проговорил Клайв.
— Что вы сказали?
— Лефоше, — повторил Клайв. — Название французской фирмы, кото-
рая изготовляет такие револьверы.
— Совершенно верно, — кивнул доктор, вынимая из револьвера бара-
бан. — Шестизарядный Лефоше, одной пули не хватает, пять в бараба-
не. — Он снова собрал револьвер. — Весит немного, и очень легкий спуск.
Вы занимаетесь спортом, мистер Стрикленд?
— Немного.
— Я вижу, вид бедняги Деймона производит на вас не слишком прият-
ное впечатление.
— Пожалуй. У трупов всегда бывает так открыт рот?
— Что? А, да. Шестизарядный Лефоше. Я как раз был с Деймоном,
когда он его покупал в Лондоне. Как произошло убийство?
Клайв рассказал все, не пересказывая, однако, содержание разговора.
— Да, да, — проговорил доктор. — Но, как я узнал от Бербиджа (по-
правьте меня, если я ошибаюсь), мой старый друг собирался сообщить вам
что-то очень важное. Да и действительно, когда я зашел в кабинет, видно
было, что он очень увлечен разговором. О чем вы беседовали?
— Этого я вам сказать не могу.
Бленд строго взглянул на Клайва, а затем улыбнулся.
— Как хотите. Предупреждаю, однако, что полиция вряд ли будет столь
же уступчива. Позвольте напомнить вам, что, согласно закону...
— Спасибо, не надо. Я изучал право.
— Пусть так. — Продолжая держать в руке револьвер, Бленд задумчиво
пригладил мизинцем усы. — Вы сидели в этом кресле, не так ли? Напротив
Деймона?
<1^
-Да.
— И так же, как Пенелопа Бербидж, видели загадочного незнакомца,
которого не видел никто иной? Гм... Надеюсь, — добавил доктор, —
завтра у вас нет в Лондоне никаких срочных дел.
— Напротив. Завтра в четыре часа дня у меня очень важное дело на
Оксфорд-стрит.
— Жаль, право же, очень жаль. Боюсь, что вы не сумеете туда попасть,
мистер Стрикленд. Более того, могу вам это гарантировать. Если вы рас-
скажете полиции эту историю, то наверняка не сможете отсюда уехать. Вас
будут допрашивать и, вполне возможно, арестуют по обвинению в убий-
стве. Прошу вас, выслушайте меня! И не надо излишне волноваться. Одну
минутку, друг мой!
Продолжая говорить, доктор подошел к двери в библиотеку, дернул за
ручку и убедился, что дверь заперта снаружи.
— Одну минутку, — повторил он, быстро прошел мимо Клайва в холл
и исчез в библиотеке. В это мгновенье в холле с лампой в руке появился
Бербидж.
— Сейчас, сэр! — воскликнул он, услышав последние слова доктора, а
затем, пройдя через малый салон в зимний сад, начал тщательно осматри-
вать помещение. Свет лампы мелькал между растениями, отражаясь в бле-
стящей от дождя стеклянной крыше.
Бленд тем временем открыл дверь из библиотеки в кабинет и остано-
вился на том же месте, что и убийца.
— Вы говорите, что он стоял здесь?
— Да. Левой рукой он держался за дверную ручку, а в правой был ре-
вольвер.
— Вот как? Хорошо. Следовательно, вы могли смотреть прямо в лицо
ему?
-Да.
— Странное для взломщика поведение, не так ли?
— Я говорю только то, что было.
— Вы видите мое лицо?
-Да.
— А его видели?
— Нет.
— Так! Для того, чтобы убить Деймона, этот человек должен был вы-
стрелить, целясь всего в одном или двух дюймах от вашей головы? Верно?
Хорошо. Рискнули бы вы, пользуясь столь ненадежным оружием, на по-
добный выстрел? Не побоялись бы попасть в совсем другого?
— Послушайте, доктор. Убийца вынужден был пойти на риск. Если бы
он этого не сделал, мистер Деймон рассказал бы мне...
— Да, что же?!
— Этого я не знаю.
— Если этот неизвестный действительно существовал, почему он не вы-
стрелил из другой двери?
416
— Из другой двери?
Мягкими, как у кошки, шагами доктор Бленд подошел к Клайву и оста-
новился рядом с ним.
— Предположим, что убийца стоял у двери в холле. По вашим словам,
он должен был в какой-то момент стоять там, поскольку запер эту дверь
снаружи. Прошу вас, слушайте меня внимательно! Дверь открывается
внутрь и вправо, так что вы со своего кресла не могли бы его увидеть.
Вы согласны со мною?
— Да, конечно.
— А стрелять в свою жертву ему было бы даже удобнее. Ведь никто
и ничто не могло помешать ему. Мог ли застать его врасплох кто-нибудь
из прислуги? Нет. Между четвертью и половиной седьмого — а иногда и
чуть позже — вся прислуга ужинает. Кто-нибудь из гостей или членов се-
мьи? Тоже невероятно. При нормальных обстоятельствах (повторяю: при
нормальных обстоятельствах) до без четверти семь на лестнице не бывает
ни души. Согласны?
— Да. — Ответил Клайв. — Я тоже думал об этом.
Попадавшие через дымоход дождевые капли шипели в углях камина.
Доктор Бленд подошел к столу, положил на него револьвер и круто
обернулся.
— И вы думали об этом?
— Да. Быть может, вы обвиняете меня? В том, скажем, что я, едва
успев встретиться, убил достойного всяческого уважения джентльмена?
— Обвиняю вас? Что вы! Вы меня удивляете, мистер Стрикленд!
Я просто еще раз повторяю, что, если вы собирались завтра быть в Лон-
доне, то наберитесь терпения. Вы туда не поедете.
— Кто же помешает мне?
— Ну, в случае необходимости для этого есть определенные средства.
А пока что, — доктор вновь пристально взглянул на Клайва, — может
быть, вы скажете мне, чего ради какой бы то ни было убийца, если он
не существует только в вашем воображении, стал бы любой ценой стре-
миться обеспечить свидетеля преступления?
— Да, думаю, что могу вам это сказать, — ответил Клайв, хотя сомне-
ния далеко не оставили его. — Как раз вы и дали мне только что объ-
яснение.
— Но, сэр...
— Убийца хотел, чтобы его видели... — Чуть помолчав, Клайв продол-
жал: — Хотел, чтобы видели, как он одет. Ему было необходимо, чтобы
его видели и запомнили, потому что... ну... потому что никто не заподо-
зрил бы, что в таком костюме может быть женщина.
Наступила напряженная тишина. Доктор Бленд схватился за бороду.
— Женщина?! Но это же невозможно!
— Отнюдь, — сказал Клайв. — Мне самому не нравится эта гипотеза,
скажу больше — она вызывает у меня отвращение, и все же она выглядит
одной из наиболее правдоподобных.
14 «Скандал Хай-Чимннъ
417
— Мистер Стрикленд, вы соображаете быстрее, чем я предполагал. Тем
не менее ваша теория не выдерживает никакой критики. В ней нет...
Бленд умолк, потому что в это мгновенье оба они заметили какое-то
движение в совершенно темной библиотеке.
Хотя для своего возраста и телосложения доктор двигался достаточно
расторопно, Клайв, человек молодой и физически тренированный, легко
опередил его. В мгновенье ока он был уже в библиотеке и остановился пе-
ред мелькнувшей там тенью.
— Не надо входить, — мягко проговорил Клайв. — Вы только еще
сильнее расстроитесь.
— Я и не собиралась входить, — ответила Селия Деймон.
Клайв не различал лицо девушки, но хорошо слышал ее дыхание.
— Зря вы спустились вниз, мисс Деймон! Разрешите, я провожу вас в
салон.
Лишь привычка к послушанию удержала Селию от взрыва.
— Спасибо, — опустив глаза, ответила она, — но я непременно должна
кое-что сказать.
— Селия! — послышался издали голос Кейт.
С лампой в руке Кейт вбежала из холла в салон в тот момент, когда
Клайв раздвинул занавес из бус, чтобы пропустить вперед Селию. В проти-
воположность Селии Кейт выглядела очень взволнованной.
— Селия! — вновь воскликнула она. — Тебя нельзя даже на минутку
оставить...
— Извини, Кейт, если я напугала тебя. Поверь, я не хотела этого.
После того как в салон вошли и доктор, захвативший лампу из кабине-
та, и Бербидж со своей лампой, яркий свет залил всю комнату — кресла,
толстый персидский ковер, пианино с бронзовыми подсвечниками...
— Поверь, я не хотела, — повторила Селия. — Но только мне надо
обязательно сказать одну вешь.
В хрупкой, с растрепанными локонами Селии было что-то внушавшее
уважение. Подойдя к столу в центре салона, она на мгновенье растерянно
остановилась и обвела взглядом комнату. Затем она подошла к пианино,
села за него и открыла крышку инструмента. Кейт хотела было подойти,
но Бленд остановил ее, и Селия опустила пальцы на клавиши.
Знакомая мелодия псалма перекрыла шум ветра. Клайв вздрогнул. Се-
лия откинула назад голову и зажмурила глаза. Никто не двигался с места.
— Селия! — вскрикнула Кейт, но никто не обратил внимания на ее вос-
клицание. Пальцы Селии все с большей силой опускались на клавиши.
Доктор и Бербидж стояли опустив головы.
Музыка умолкла. К концу ее опустила голову и Селия. Несколько мгно-
вений она продолжала сидеть неподвижно, а затем встала и обвела взгля-
дом собравшихся в комнате.
— Извините, но сейчас я должна что-то сказать вам. Я подозревала,
кто убил отца...
— Селия!
418
— ...а теперь я знаю наверняка. Я знаю это, после того как Бербидж
сказал, кто уехал из дома, пока мы переодевались к ужину.
— Ох! — вырвалось у Кейт, словно она ожидала чего-то совсем иного.
— Дорогая моя... — начал Бленд.
— Я буду говорить, — с бледным как мел лицом, но спокойно прого-
ворила Селия. — Никто не остановит меня, пока я не скажу всего, что хо-
чу. Не нужно было мистера Стрикленда, чтобы догадаться: эта женщина
переоделась в мужское платье. Ей не раз случалось это делать, еще когда
она выступала на сцене вместе с Чарлзом Кином. Я понимаю и для чего
она это сделала. Не для того, чтобы ее приняли за мужчину! Нет, нет!
Это для того, чтобы обратить подозрения на Кейт.
Три руки с лампами, как одна, поднялись выше.
— На Кейт?! — вырвалось у Клайва.
— Доктор Бленд понимает меня, и Бербидж тоже понимает. — Глаза
Селии затуманились слезами. — Мы все здесь слыхали... даже слишком
много слыхали!., о Констанции Кент и кошмарном убийстве, совершенном
пять лет назад на Роуд Хилл. Говорят, что Констанция Кент не раз убега-
ла из дому, переодевшись мальчишкой. Так вот, когда мы с Кейт были
еще детьми...
Доктор Бленд сделал два шага вперед. Селия попятилась от него, она
продолжала:
— Мы тоже убежали из дому. И Кейт тогда тоже оделась мальчишкой.
Джорджетта Лпббард, выйдя замуж за нашего отца, часто смеялась над
этой историей и всем рассказывала ее. Она смеялась, даже когда Кейт дала
ей пощечину и сказала, что у Джорджетты не хватает таланта даже для
того, чтобы как следует играть роль проститутки.
— Селия! — воскликнул доктор Бленд. — Как вы можете употреблять
такие выражения!
— Вы не видели, как она посмотрела на Кейт, когда та ударила ее.
А я видела.
— Бербидж, — внезапно, как человек, которому что-то неожиданно
пришло в голову, сказал Бленд, — вы можете идти.
— Сэр... — проговорил дворецкий.
— Ну, Бербидж? — вмешался Клайв. — Что вы хотите сказать?
— Сэр, я...
— Бербидж! — рявкнул Бленд. — Вы можете идти!
— Нет! Подождите! — со сверкающими глазами проговорила Кейт.
Клайв, став рядом с нею, взял девушку за холодную руку. — Бер-
бидж только что обошел весь дом, чтобы проверить — все ли заперто.
Я слышала, как мистер Стрикленд поручил ему это. Заперты ли
двери?
— Да, мисс Кейт.
— Этого не может быть! — борясь со слезами, воскликнула Селия.
Клайв перевел взгляд с Кейт на Селию, а потом, снова повернувшись
к Бербиджу, спросил:
419
— Вы ведь говорили, что в половине шестого кучер отвез миссис Дей-
мон в Рединг, не так ли?
— Да, сэр, на станцию. Он уже вернулся и...
— Могла бы миссис Деймон, даже если бы она вернулась со станции,
попасть в дом?
— Нет, сэр.
Тени плясали на пурпурно-красных шторах. Хотя лица всех пятерых бы-
ли хорошо видны в свете ламп, невозможно было сказать, кто так громко
вздохнул.
— Спасибо, Бербидж, — проговорил Бленд, — вы можете идти.
— Нет, Бербидж, — сказал Клайв, — мы еще не кончили. Могли бы
мы поговорить с дочерью?
— С моей дочерью, сэр?
— Да, если вы не возражаете. Мисс Бербидж упомянула, что ей что-то
припомнилось, какое-то впечатление, оставшееся от того, что она видела
на лестнице. Она хотела рассказать об этом мистеру Деймону, он, однако,
погиб прежде, чем она успела это сделать. Не согласится ли она рассказать
это же нам?
— Я сейчас приведу дочку, сэр, — чуть помедлив, проговорил Бербидж.
Через несколько минут они уже были в салоне. Все продолжали стоять
так же, как перед выходом Бербиджа, только Кейт поставила лампу на
стол, а доктор на белый мраморный камин.
Клайв был уверен, что Бербидж ничего не сказал дочери, но тем не
менее Пенелопа выглядела встревоженной. Глаза ее беспокойно бегали, ру-
ки нервно поправляли кринолин.
Клайв на мгновение замялся.
— Мисс Бербидж, — проговорил он наконец и увидел, с каким внимани-
ем девушка смотрит на него, — вы говорили своему отцу, что вспомнили
или, по крайней мере, думаете, что вспомнили что-то о незнакомце, появив-
шемся вчера ночью на лестнице. Это так?
— Да, сэр.
— И вы намекнули, что к этому имеет отношение ваша близорукость,
правильно?
— Да, сэр.
Теперь голос ее звучал упрямо.
— Прошу тебя, Пенелопа! — вмешалась Кейт. — Скажи, мог этот че-
ловек быть переодетой в мужчину женщиной?
Пенелопа широко раскрыла глаза.
</Гак и есть, — подумал Клайв. — Именно это она и хотела сказать».
— Ну же, Пенелопа! — воскликнула Селия. — Что ты собираешься ска-
зать нам? Это была женщина?
Ответ Пенелопы вряд ли содержал больше десятка слов, но после него
все погрузилось в еще большую тьму, чем прежде.
420
Глава 8
ДЖОРДЖЕТТА ДЕЙМОН
На следующий день около полудня кеб катился по ухабистой мостовой
Оксфорд-стрит. Улица была и пыльной и грязной, хуже всего, однако,
были шум и тряска.
Сидевший в экипаже Клайв Стрикленд оставил начатый было спор со
своим спутником и взглянул на левую сторону улицы.
Они как раз миновали Риджент Серкес. Контора Джонатана Уичера до-
лжна была быть над парикмахерской в соседнем с «Пантеоном» доме, чуть
не доезжая грязного и пользовавшегося дурной славой квартала Сент-
Джайлс. Внимание Клайва привлек человек, выделявшийся из заполнившей
тротуар толпы.
Это был бородатый полисмен в шлеме, привычной, неторопливой по-
ходкой шагавший вдоль улицы.
Полиция! Борода!
И то и другое вызвало у Клайва невеселые мысли.
Хотя Клайв был уверен, что сумеет вовремя вернуться в Хай-Чимниз,
его не без оснований мучила мысль о том, что подумает беркширская по-
лиция об его исчезновении. Не меньше мучили его и другие сомнения.
— Девушка лжет, — проговорил он. — Голову даю на отсечение, что
Пенелопа Бербидж лжет.
— Вполне возможно, старина, — согласился Виктор. — Только что она,
собственно, сказала?
— Борода!..
— Нет, а все-таки? И кто убил старика?
— Не знаю, Виктор. Пенелопа только еще больше все запутала. Кстати,
не замечаю, чтобы ты так уж переживал смерть отца.
— Если ты имеешь в виду то, что я еще не в трауре, то это просто
потому, что траурный костюм еще не готов. Я всего два часа назад полу-
чил телеграмму от Бленда.
— Я не это имел в виду.
— Догадываюсь. Что ж, я не умею заливать платочки слезами только
потому, что так положено. Таких и без меня достаточно.
Их кеб едва не столкнулся с ехавшей навстречу каретой. Виктор чер-
тыхнулся сквозь зубы, но его холодные, серые глаза даже не дрог-
нули.
— Мой старик не был человеком, имевшим современные взгляды, и все
же он согласился, чтобы я жил в Лондоне, и прощал мне такие вещи, кото-
рые никогда не стерпел бы другой. Нелегко мне будет теперь самому ста-
новиться на ноги.
— Tti, как всегда, остаешься, хоть и добродушным, но эгоистом. А те-
перь, старина, я попрошу тебя ответить на пару не слишком, может быть,
приятных вопросов. Когда ты говорил, что Кейт и Селия в опасности, ты
421
имел в виду, что кто-то ненавидит их и не прочь любой ценой от них изба-
виться?
— Да! В первую очередь я думал о Кейт. Тогда, во вторник, то, что
разговор сначала зашел о Селии, получилось просто случайно.
— И кто же ненавидит их? Твоя мачеха?
— Моя мачеха? Джорджетта? — Виктор вдруг выпрямился. — Господи,
что ты!
— Ъ»1 думал не о ней?
— Нет, конечно! Я всегда восхищался ДжорджеттоЙ и не раз говорил
тебе об этом. Артистка там или не артистка, но отцу было хорошо с нею.
— Тогда о ком же ты думал?
— Когда я говорил тебе, что не могу этого сказать, то это просто озна-
чало, что я не знаю. Потому и не могут сказать, что не знаю. Если бы
знал, то не стал бы впутывать тебя в эту историю.
— Еще один прямой вопрос, — сказал Клайв, — но я хотел бы полу-
чить и прямой ответ! Ты знал, что у Тресса связь с твоей мачехой?
— Нет, — ответил Виктор голосом, в котором удивление было смеша-
но с испугом. — Это даже для меня чересчур, старина. Отдать сестру за
человека, который крутит роман с моей мачехой.... нет, это уж слишком.
Хотя Тресс мог бы быть неплохой партией для Селии или, скажем, Кейт...
— Черт побери! Кейт оставь в покое, ладно?
Проехавшая мимо карета брызнула на них грязью.
— Вы только подумайте... — насмешливо протянул Виктор. — Что это
ты так взвился?!
— Ты — сноб, Виктор...
— Спасибо за комплимент. Я думал, что ты — мой друг.
— Так оно и есть. Ты очутился в трудном положении и ждешь, что
я подскажу тебе решение — только потому, что я на шесть лет старше!
Т^есс, я вижу, производит на тебя глубокое впечатление своими визитными
карточками с гербом. А ведь он водит за нос тебя, меня, всех нас — и
не помешало бы сказать ему об этом прямо в глаза.
— Ну и скажи, если так уж хочется. Только предупреждаю, что с Трес-
сом так разговаривать опасно.
— Ты думаешь?
— Знаю. И советую тебе держаться с ним поосторожнее.
— Тресс и Джорджетта! Она тогда отправилась на станцию... хотел бы
я знать — поехала ли она в Лондон, встретилась ли с Трессом, и если да,
то где.
— Черт возьми, уж не думаешь ли ты, что это она убила отца?
— У нее не было такой возможности, Виктор. Но почему она уехала
и куда? Судя по тому, что сказала Пенелопа Бербидж...
Клайв нахмурился, в его памяти вновь всплыл вчерашний неприятный
разговор в душном салоне с пурпурно-красными шторами.
— Я уже рассказывал тебе, — проговорил он, — что мы пригласили
Дочь Бербиджа. Я начал как можно осторожнее расспрашивать ее, но у
422
Кейт и Селии не хватило терпения: они сразу же выскочили с наводящими
вопросами. «Мог этот человек быть переодетой в мужчину женщиной?»,
а потом прямо: «Это была женщина?» Пока жив, не забуду ответа Пенело-
пы. Она взглянула на Селию и сказала: «Нет, я уверена, что это был муж-
чина. У него была борода».
— Борода? — воскликнул Виктор.
— Совершенно верно.
— И ты думаешь, что она солгала?
— Уверен, Виктор.
Кеб почти остановился из-за затора на мостовой. Какой-то уличный
мальчишка лет десяти состроил гримасу, передразнивая выражение лица
Клайва, и высунул язык.
— Пенелопа видела тогда на лестнице . женщину, — продолжал
Клайв. — Об этом она и хотела нам рассказать, но потом, Бог знает поче-
му, выдумала эту бороду. Я просто не могу поверить, что одинаково оде-
ты могли быть два человека: один — вечером в понедельник, а второй,
убийца твоего отца, — во вторник. Тебе это кажется правдоподобным?
— Нет. Ни в коем случае.
— До тех пор, пока Пенелопа не выступила со своим заявлением, я не
верил в то, что убийцей могла быть женщина. Сейчас, однако, я и сам
не знаю, что думать. Слишком уж много женщин замешано в этой
истории.
— Да... — задумчиво протянул Виктор. — Т\т немудрено и запутаться.
— Разумеется, после слов Пенелопы началась полная неразбериха. Я ре-
шил убраться оттуда, прежде чем появится полиция.
— То есть еще вчера вечером? — приподняв брови, спросил Виктор. —
Ты еще вчера вечером уехал из Хай-Чимниз? Почему?
— Неужели ты не понимаешь? Доктор решил воспрепятствовать моей
встрече с Уичером. К счастью, он оказался настолько любезен, что сооб-
щил мне об этом. Быть может, он уговорил бы полицию задержать меня
там. Этим я рисковать не мог.
— Но, черт возьми, Клайв, не запер бы он тебя в кабинете?!
— Нет, конечно, но есть ведь и другие способы. Повторяю: я не мог
рисковать. О том, что я собираюсь делать, я рассказал только Кейт. Ре-
динг — узловая станция, так что поезда мне долго ждать не пришлось. Се-
годня в восемь утра я был уже в конторе Уичера.
— Вот как? И ты встретился с ним?
— Нет. Там никого не было, и дверь была заперта. Никакого другого
адреса в адресной книге нет. Я прождал два с половиной часа, а потом
написал записку, в которой объяснил, что произошло, и обещал вернуться
около полудня. Записку я сунул в щель под дверью. Если Уичер и до сих
пор не вернулся...
— Тогда конец, тебе, не так ли?
— Не то чтобы конец, но придется срочно вернуться в Хай-Чимниз, по-
ка полиция и впрямь не потеряла терпение.
423
Клайв поднял глаза и взглянул на здание «Пантеона», выглядевшее и
теперь, когда в нем разместилась картинная галерея, так же запущено, как
и в прежние времена, когда там был концертный зал. Затем он громко
крикнул:
— Кучер!
Голова кучера появилась в окошке.
— Кучер! Остановите здесь! Мы выходим.
Отворив дверцу кеба, Клайв выпрыгнул на тротуар. За ним последовал
и Виктор.
Восточный ветер разогнал туман. Две модно одетые дамы прошли ми-
мо театра «Принцесса», ветер раздувал их кринолины, словно паруса. Из
ряда угрюмых зданий театр выделялся только королевским гербом, укра-
шавшим фасад. Афиша рядом со входом извещала, что в театре идет новая
драма Чарлза Рида «Исправиться никогда не поздно», а в программе так-
же водевиль «Мирный очаг». Представление начинается без четверти во-
семь и заканчивается в одиннадцать.
Клайв расплатился с кучером. На театр он и не взглянул бы, если бы
его внимание не привлекла направлявшаяся к его входу женщина.
Это была Джорджетта Деймон.
Клайва она не заметила, хотя и бросила быстрый взгляд по сторонам,
прежде чем войти в здание. В короткой норковой шубке и синем шелковом
платье она выглядела настоящей красавицей. В руках у нее был большой
пакет, завернутый в оберточную бумагу.
Виктор, который, отвернувшись от ветра, старался закурить сигару, не
заметил Джорджетту. Клайв толкнул товарища в бок.
— Подожди меня здесь. Я зайду в театр.
— Старина, в эту пору не бывает представлений!
— Не говори глупостей, Виктор! Оставайся здесь и жди меня!
В холле театра стояли тишина и полумрак. Клайв вошел почти вслед
за Джорджеттой и слышал, как она быстро направилась в зрительный зал.
Потом она мелькнула в проходе между ложами. Шаги Клайва, последовав-
шего за нею, звучали достаточно громко, но Джорджетта была настолько
погружена в свои мысли, что ни на что не обращала внимания.
Зрительный зал, пропитанный запахом светильного газа и апельсино-
вых корок, выглядел пустым. Горелка тускло освещала декорации к сцене
в тюрьме из спектакля «Исправиться никогда не поздно», сцене, которая
своей безжалостной правдивостью — особенно в изображении наказания
«беличьим колесом» — вызывала немало протестующих возгласов у
публики.
Джорджетта остановилась в темноте. Ее голос прозвучал негромко, но
ясно и решительно:
— Мистер Вайнинг!
Клайв тоже остановился. Он знал, что Вайнинг уже много лет был вла-
дельцем этого театра, театра, в котором до 1859 года выступал в трагеди-
ях Шекспира Чарлз Кин.
424
— Мистер Вайнинг! — вновь раздался голос Джорджетты.
— Я здесь, мисс Либбард, — ответил мужской голос.
— Меня зовут миссис Деймон. Я предпочла бы, чтобы вы пользовались
этим именем.
— Как вам угодно, миссис Деймон. Хотя вы могли бы...
— Могла бы еще снова вернуться на сцену? — вкрадчивым голосом
спросила Джорджетта. — Нет, мистер Вайнинг, что нет, то нет! Никогда,
никогда больше!
— Ну, как хотите.
— Я принесла костюм, — сказала Джорджетта. Зашелестела оберточ-
ная бумага. — И напоминаю о вашем обещании.
— Где вы его нашли?
— Там, где он и должен был быть. Среди вещей одной девушки, в
спальне Хай-Чимниз.
Клайв, едва удержавшись от восклицания, схватился рукой за обитые
красным плюшем перила ложи. В декорациях, изображавших тюрьму, гос-
подствовали темные цвета: черный, коричневый, серый. Вайнинг с резким,
нетерпеливым жестом проговорил:
— Я почти ничего не знаю о вашей теперешней жизни, миссис Деймон.
Что вы от меня хотите?
— Только одного — чтобы вы сдержали свое обещание! Надеюсь, вы
не откажетесь от него. Спрячьте эти вещи или, может быть, еще лучше —
отдайте их гардеробщице. В театре они не привлекут ничьего внима-
ния пока, во всяком случае... пока они не понадобятся мне в качестве
довода.
— Вы могли бы и сами их спрятать.
— Как вы можете даже подумать об этом! Чтобы горничная нашла
мужской костюм среди моих вещей?
— Могу дать простой совет: расскажите обо всем мужу.
— Это невозможно! Не в моих силах! — задыхающимся голосом вос-
кликнула Джорджетта. — Вы видите там «беличье колесо»?
— Вижу.
— От вас я не стану скрывать, что еще в детстве, живя с родителями,
’познакомилась с тем, что такое тюрьма. Я знаю кое-кого, кто заслуживает
и кандалы, и кнут, и «беличье колесо». Он их и получит, если так будет
продолжаться дальше. Мой муж, однако, всегда был по-своему очень добр
ко мне. Я не хотела причинять ему боль. Пусть у него останется хотя бы
эта иллюзия.
— Не считая иллюзии того, — насмешливо добавил Вайнинг, — что его
жена ведет безупречный образ жизни.
— Ах, как вы стали добродетельны! То, что я делаю, вредит только
мне. И к чему столько шума из-за какой-то ношеной одежды?
— Миссис Деймон, вы обещаете, что во всем этом не окажется ничего
противозаконного?
— Разумеется. Клянусь вам.
425
— Хорошо. Тогда — в память старых, добрых времен — давайте этот
сверток. Тем не менее, я думаю, что вы гораздо меньше задели бы чувства
мужа, рассказав ему правду.
— Быть может, вы и правы.
— Я уверен, что прав, миссис Деймон. Можете мне поверить.
Клайв увидел в свете газового рожка, освещавшего сцену, силуэт
Джорджетты, поднявшей руки в трагическом жесте. Он не видел ее лица
и не знал, насколько искренен этот жест, — вообще не знал, что обо всем
этом думать.
— Сейчас я пойду к Лорье, — сказала Джорджетта. — У меня там на-
значена встреча, которая может оказаться решающей, роковой. Я говорю
не о себе, хотя я пошла на большой риск, уехав в Лондон. Она может
оказаться роковой для того жалкого создания, которое сумело так втереть-
ся в наше доверие. А о вашем совете, мистер Вайнинг, я еще подумаю.
До свидания!
Кивнув, Джорджетта повернулась к выходу.
Стало быть — у Лорье.
Как только Джорджетта произнесла это имя, Клайв, стараясь двигаться
как можно бесшумнее, направился к выходу. Похоже, что Джорджетта так
и не заметила его. Шатавшийся по улице, дымя сигарой, Виктор сразу же
кинулся навстречу другу.
— Ну, какое давали представление, старина? — спросил он чуть на-
смешливо.
— Гй, очень любопытное. С участием твоей мачехи. Не поворачивайся
в сторону входа в театр!
— Ты с ума сошел! — воскликнул Виктор. — Ты видел там мою маче-
ху? Сейчас? Что она там делала?
— Встретилась с одним своим старым знакомым. Что у нее на уме,
кроме этого, еще увидим. Сейчас она направилась к Лорье, и я пойду туда
вслед за нею.
— А как же твой детектив?
— Это отнимет у меня не больше четверти часа — разве что случится
нечто непредвиденное. Отправляйся к УичерУ — это вон там напротив, над
парикмахерской — и жди меня.
— Но послушай! Если женщина идет к Лорье, это еще вовсе не значит,
что она не леди. Самое большее, несколько свободно ведет себя.
— Свободно ведет себя? На этот раз речь о гораздо более серьезных
вещах! Ну, иди же!
Виктор медленно удалился.
Клайв, сделав вид, будто разглядывает витрину, уголком глаза наблю-
дал за Джорджеттой, вышедшей из театра. Она не заметила или, во вся-
ком случае, не подала виду, что заметила его. Напрасно подождав несколь-
ко минут кеб, она недовольно скривилась и пошла пешком по направлению
к Оксфорд-стрит.
Клайв незаметно последовал за нею.
426
Заведение Лорье было чем-то средним между рестораном и обычным
трактиром. Здесь не беседовали об охотничьих собаках и скаковых лоша-
дях. А женщины могли здесь находиться сколько им вздумается, лишь бы
не было скандалов.
Что это, однако, был за пакет с таинственным мужским костюмом?
Тем самым, почти наверняка, который был на убийце...
«Где вы его нашли?» — «Там, где он и должен был быть. Среди вещей
одной девушки, в спальне Хай-Чимниз!»
Например, у Кейт?
Здесь, на тротуаре Оксфорд-стрит, среди толпы прохожих, эти слова
Джорджетты будто вновь громко прозвучали в ушах Клайва, приобретая
какое-то новое, большое значение.
Похоже, что Джорджетта еще не знала о смерти мужа. Но, с другой
стороны, если Селия права в том, что убийца любой ценой стремится наве-
сти подозрения на Кейт, то костюм действительно должен был бы ока-
заться среди ее вещей, подложенный Джорджеттой (или, может быть, кем-
то другим?). Это было бы логично.
При определенном стечении обстоятельств убийцей может оказаться са-
ма Джорджетта.
Никаких чудес для этого не требуется. Иное дело, если бы в момент
убийства Мэтью Деймон сидел один в запертом изнутри кабинете, но из-
нутри заперт был только дом! Вполне можно представить, что у Джорд-
жетты в Хай-Чимниз есть соучастник!
Да. В половине шестого Джорджетта собирается и на виду у всех уез-
жает. Бербидж запирает за ней входную дверь, но незадолго до убий-
ства сообщник открывает одну из дверей или, может быть, окно и
впускает Джорджетту, которая, разыграв свою роль, исчезает тем же
путем.
«Чушь! — воскликнул про себя Клайв. — Откуда у нее мог взяться со-
общик? Ты сам-то в это веришь?» — «Нет, — ответил он самому себе. —
Но в таком кошмарном сне все возможно». Клайва охватила злость. Он
никак не мог прийти к какому-нибудь определенному мнению о Джорджет-
те. Она казалась ему то одинокой и сдержанной, то вспыльчивой и склон-
ной к насилию, то чем-то напуганной, то измученной угрызениями совести.
Быть может, она более чувственна, чем большинство женщин? Да, но и
у Кейт, его Кейт, чувственности сколько угодно, а судить Джорджетту за
то же самое, что казалось ему восхитительным в Кейт, Клайв не считал
себя вправе.
Джорджетта ускорила шаги. Клайв тоже.
Они оставили уже позади Бернерс-стрит с великолепными магазинами,
миновали и Ньюмен-стрит. Уже видна была Ратбон-плейс с заведением
Лорье на углу. Дальше, за Тотенхем-роуд были трущобы, в которых хозяй-
ничали грабители и воры.
Джорджетта пересекла площадь. Сворачивавшая карета заслонила от
Клайва украшенную арабесками вывеску Лорье и матовые стекла под нею.
427
Перейдя на противоположную сторону, Джорджетта не вошла к Лорье,
а поспешила дальше по Тотенхем-корт-роуд, в сторону перекрестка Краун-
стрит и Сент-Джайлс-Хай-стрит.
Клайв тоже ускорил шаги, не чувствуя приближающейся беды.
Глава 9
ВСТРЕЧА НА ОКСФОРД-СТРИТ
*- Я не знаю вас, сэр, — сказала, внезапно остановившись и обернув-
шись, Джорджетта — Почему вы идете за мной?
— Я не далее как вчера имел удовольствие познакомиться с вами, мис-
сис Деймон. Причем вы заметили, что это была уже вторая наша встреча.
— То, что меня зовут миссис Деймон, это верно, но вы либо жертва
недоразумения, либо сумасшедший. Почему вы следуете за мной? Почему
вы пристали ко мне? — Артистка резко повысила голос.
«Да, — подумал горько Клайв, — с такой дамой бороться не-
возможно».
— Миссис Деймон, уверяю вас...
— А я уверяю вас, сэр, что если вы ошиблись, я с готовностью приму
ваши извинения. Однако если вы и дальше не оставите меня в покое, я
вынуждена буду позвать полицейского.
До сих пор мимо них проходило немало элегантно одетых людей. При
слове «полицейский» тротуар вокруг Клайва и Джорджетты, словно по во-
лшебству, опустел.
Выражение лица Джорджетты внезапно изменилось. Если только что
она стояла в позе мученицы, глядя на Клайва невинными голубыми глаза-
ми и прижимая к груди отделанную жемчугом сумочку, то теперь она
смотрела куда-то за спину Клайва.
— Нет! — воскликнула она. — Нет!
— Но почему же? — ответил низкий, самоуверенный голос, который
Клайв сразу же узнал. — Я не могу извинить его.
Одного роста с Клайвом, но несколько более плотный, Тресс подошел
к ним со стороны Ратбон-плейс мягкой походкой дрессированного тигра.
Его шляпа была сдвинута на затылок, серое пальто с каракулевым ворот-
ником расстегнуто, на губах играла неприятная улыбка. Поигрывая трос-
тью с серебряным набалдашником, Тресс смерил Клайва взглядом.
— Так... — протянул он презрительно, словно только что узнав Клай-
ва, — Стрикленд, значит.
— Тресс!
— Снова ваши старые штучки, а?
— Нет* — выкрикнула Джорджетта, обеими руками сжимая сумочку.
Сейчас в ее голубых глазах было искреннее, глубоко человеческое со-
чувствие.
428
— Что вы можете сказать в свое оправдание, Стрикленд?
— Убирайтесь отсюда. Предупреждаю вас...
— Вот как? О чем же, любопытно знать?
— Хотите устроить скандал? Здесь на улице?
— А вы этого, держу пари, не хотите.
— Послушайте.
Т^есс ухмыльнулся в свои желтоватые усы.
— Вы не хотите получить трепку на людях, Стрикленд. Я это понимаю.
Но вы заслужили ее и получите прямо сейчас.
Тресс молниеносным движением поднял трость и ударил ею по лицу
Клайва. Удар не был сильным, и Клайв, шагнув вперед, хотел, было, вне
себя от гнева, всей тяжестью тела нанести ответный удар, когда почувство-
вал, что его схватили чьи-то сильные руки.
Два сильных голоса прозвучали, перекрывая возгласы зевак.
— Хо-хо! — проговорил схвативший левую руку Клайва бородатый по-
лицейский. — А ну-ка, спокойнее!
— Хо-хо! — одновременно проговорил схвативший правую руку другой,
тоже бородатый полицейский. — Что здесь происходит? Беспокоите даму,
сэр?
— Нет, — ответил Клайв.
— Конечно, да, — с ухмылкой проговорил Тресс.
— Почему бы вам не спросить у самой дамы? — воскликнул Клайв.
Дама, однако, успела уже исчезнуть.
— Приставали вы к этой даме или нет, сэр?
— Вы же слышали, как она сама это сказала, не так ли? — вмешался
Тресс.
— Это верно, — проговорил один из полицейских. — Спокойно! —
бросил он Клайву. — В участок его, Том!
— Дорогу! — послышался новый голос. — Дорогу!
Оба полицейских вытянулись по стойке смирно, не выпуская, однако,
Клайва. Сквозь свистящую и хихикающую толпу зевак пробивался коренас-
тый, средних лет мужчина с веснушчатым лицом. Несмотря на старенький
штатский костюм, он производил впечатление человека, привыкшего ко-
мандовать.
— Приставал к женщине, сэр, — с внушительным видом проговорил
один из полицейских. — Той леди, наверное, стало дурно. Во всяком слу-
чае, здесь ее уже нет.
— Да, я слышал! — Веснушчатый мужчина, нахмурившись, оглядел
Клайва, а затем повернулся к Т^ессу. — Вы готовы свидетельствовать про-
тив этого человека, сэр?
— Да. — Tfc»ecc вынул бумажник. — Вот моя визитная карточка.
— Спасибо. В случае необходимости мы вас вызовем, сэр. А этого отве-
дите в участок, ребята. Не спускайте с него глаз.
В определенных ситуациях ярость настолько ослепляет человека, что ра-
зумнее слушать, чем смотреть. В данный момент Клайв слышал два звука.
429
Одним из них был звон колоколов, возвещавших, что наступил полдень,
и напоминавших Клайву, что он сейчас должен был быть совсем в другом
месте, а другим — тихий, почти беззвучный смех Тресса.
Клайв хотел было резким движением вырваться из рук полицейских, но
добился только того, что они схватили его еще крепче.
— Вы бы лучше успокоились, Стрикленд, — злорадно заметил
Тресс. — Вам и сказать-то нечего.
— Зато есть что сделать, Трессидер, и вы это почувствуете при первой
же нашей ближайшей встрече.
Тресс пожал плечами и, отвернувшись, зашагал прочь.
— Спокойно! — еще раз бросил веснушчатый, а потом обернулся к тол-
пе зевак. — Представление окончено. Шагайте по своим делам! Ну, живо!
Большинство подчинилось приказу, и только пара оборванцев поплелась
за маленькой процессией в сторону Сент-Джайлс-Хай-стрит.
— Ну, молодой человек? — громко спросил у Клайва веснушчатый. —
Если вам есть что сказать, я слушаю.
— Что ж... — сказал, задыхаясь, Клайв и остановился, заставив этим
остановиться и остальных, — я скажу вам вот что. Я действительно шел
вслед за миссис Деймон, но и только. В данную минуту я должен
был бы разговаривать с одним детективом по имени Уичер об убийстве,
совершенном вчера в Беркшире. Почему бы вам заодно не устроить
и это? С такими силами вы могли бы с равным успехом арестовать
и его.
Веснушчатый мужчина, подойдя вплотную к Клайву, негромко про-
говорил:
— Говорите все, что хотите, но, очень прошу вас, не мешайте отвести
вас в участок. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то сообразил, что мы аре-
стовали вас только для видимости. Уичер — это я.
Мимо них с грохотом прокатилась груженная пивными бочками телега.
Клайв, все еще тяжело дыша, посмотрел на стоявшего перед ним Уичера.
До полицейского участка, укрывшегося в тени большого собора, они
добрались вполне благополучно. При входе Клайв для виду немного посо-
противлялся, но, как только они вошли внутрь, оба полицейских отпустили
его, и их бородатые лица расплылись в широких улыбках.
— Прошу прощения, сэр, — сказал один из них, подвигая стул к «аре-
стованному».
— Прошу прощения, — добавил и второй. — Мистер Уичер — наш ста-
рый, добрый друг. Он рассудил, что тот усатый джентльмен хочет впутать
вас в какую-то нехорошую историю и нам следует вмешаться, пока не поз-
дно. К счастью, нашего сержанта сейчас нет.
— Гм! — выдавил из себя Клайв и сел.
— Ну, — облегченно вздохнул повеселевший Уичер, — с этим мы разо-
брались.
По-настоящему веселым настроение Джонатана Уичера назвать, тем не
менее, было нельзя.
430
Наклонив голову набок, он глядел на Клайва, озабоченно хмурясь,
словно человек, решающий трудную математическую задачу.
— Я тоже должен извиниться перед вами, сэр, — проговорил он. —
Сейчас вы наверняка считаете меня слегка рехнувшимся, если не хуже того.
Однако я случайно услыхал, как вот этот джентльмен, — Уичер пока-
зал визитную карточку Тресса, — произнес ваше имя. Возможно, мое ма-
ленькое представление закончилось бы иначе, если бы я смог обменяться
парой слов с миссис Деймон, но мне и в голову не пришло, что она так
поспешно удалится.
Клайв вскочил со стула.
— Господин инспектор!.. — начал он.
— Не надо! — протестующим жестом поднял руку Уичер. — Я предпо-
чел бы, сэр, чтобы вы не называли меня инспектором. Из-за этого были
неприятности даже у Чарлза Филда, хотя он по всем правилам ушел на
пенсию, а не был так, как я, уволен из полиции.
— Как же мне вас именовать?
— Предоставляю выбор вам. Мне это безразлично.
— Хорошо, оставим это, — сказал Клайв. — Вы знаете миссис Деймон?
— Можно сказать и так.
— Мое имя вам тоже известно. Судя по этому, вы получили мою
записку?
— Получил, — с горькой улыбкой ответил Уичер. — Сожалею, что вы
не застали меня. О смерти мистера Деймона я, однако, узнал еще раньше.
Потому меня и не было на месте: телеграмма об убийстве была получена
в Скотленд-Ярде еще утром, и один мой друг решил, что это дело должно
меня заинтересовать.
— Надеюсь, что оно действительно вас заинтересовало.
— Больше, чем заинтересовало, — сказал Уичер и снял шляпу. —
Может быть, это вас удивит, сэр, но Мэтью Деймон был одним из самых
благородных людей, каких я только знал. Мне не слишком-то приятно ду-
мать, что я сам отчасти несу ответственность за его смерть.
— Вы что-то рассказали мистеру Деймону, не так ли? Три месяца тому
назад?
— Да, — ответил Уичер и вновь надел шляпу.
— И вы знаете, которая из двух дочерей Деймона на самом деле дочь
Гарриет Пайк?
Клайв только намного позже понял, почему на лице Уичера появилось
такое удивленное выражение.
В разговор вмешался один из полицейских:
— Мистер Уичер, мы с Томом сейчас на службе, так что нам пора ухо-
дить. Вы лучше побудьте здесь, пока зеваки окончательно не разойдут-
ся. — Повернувшись к Клайву, он добавил: — Надеюсь, вы на нас не в
обиде, сэр?
Клайв был настолько не в обиде, что пара банковских билетов поменяла
своего владельца. Полицейские, откозыряв, с довольными улыбками вы-
431
шли in комнаты. Помимо Клайва и Уичера в помещении остался только
третий полицейский, который был там и раньше — такой же бородатый,
как и его товарищи, но без шлема. Мирно покуривая трубку, он сидел за
слолом и читал «Морнинг пост».
— Ну? — вновь начал Клайв. — Могли бы вы сказать, кто из них —
Селия или Кейт — дочь Гарриет Пайк?
— Нет, сэр. Ни о чем подобном мне не известно, — ответил Уичер. —
И вряд ли я мог рассказать минеру Деймону об этом — ему ведь и так
все это было известно. В Хай-Чимниз все известно и еще одному человеку.
Клайв прямо-таки задыхался в душной комнатке полицейского участка.
— Господин инспектор... прошу прощения, мистер Уичер... в своей
записке я объяснил причину, по которой приехал в Лондон.
— Да, сэр.
— Мистер Деймон сегодня в четыре часа дня собирался встретиться с
вами. Я думаю, вы получили его телеграмму?
— Разумеется.
— Мистер Деймон взял с меня слово, что в любом случае — что бы
с ним ни случилось...
— Минуточку! — перебил Уичер. — Стало быть, он подозревал, что с
ним может что-то случиться?
— Да. У него в ящике стола был револьвер — тот самый револьвер.
По словам доктора Бленда он купил его две недели назад. Судя по этому,
он опасался не кого-то из членов своей семьи.
Все это время Уичер пристально смотрел прямо в лицо Клайву, одной
рукой позванивая медяками в кармане, а из другой не выпуская визитную
карточку Тресса.
— Как я уже сказал, — продолжал Клайв, — мистер Деймон взял с ме-
ня слово, что я — как бы ни обернулись дела — приеду вместо него на се-
годняшнюю встречу. Сейчас я хочу предложить вам заняться расследовани-
ем этого убийства. Какие бы ни потребовались расходы, я оплачу их.
— Спасибо, сэр. Я принимаю ваше предложение. Не буду отрицать, что
расходы возникнут, но, быть может, дело окажется не таким трудным, как
это кажется.
— Вот как? Почему же это?
— Потому что, мне кажется, я уже догадываюсь, кто убийца.
На мгновение огонь в камине разгорелся и ярче осветил стены
комнатки.
— О, я пришел к этому выводу не путем расследования и, увы, не с
помощью логических рассуждений, —- сказал Уичер. — Просто в августе
мне случайно удалось получить одну информацию. На ней и основывается
мой вывод.
— И кто же убийца?
— Гм-м... — расхаживая взад-вперед по комнате, пробормотал Уи-
чер. — Если позволите, пока что я лучше умолчу об этом — отчасти пото-
му, что я могу ошибаться, а отчасти потому, что, не считая полученной
432
в Скотленд-Ярде телеграммы, я не располагаю пока никакой информацией.
В свое время, расследуя убийство на Роуд Хилл, я совершил ошибку, са-
мую тяжкую ошибку в своей жизни: я арестовал Констанцию Кент, не
имея достаточных улик, и этим погубил самого себя. А ведь она была ви-
новна. Кто может поручиться, что сейчас не виновна какая-то другая
девушка?
— Черт возьми, до чего же здесь душно! — нервно поправляя ворот-
ник, воскликнул Клайв.
Взглянув на него, Уичер заметил:
— Ну, не буду больше забивать вам голову своими неприятностями, ви-
жу, что вы и так достаточно озабочены из-за одной юной леди.
— Вы ошибаетесь, мистер Уичер. Никаких ни забот, ни сомнений у ме-
ня нет.
Уичер глубоко вздохнул и еще раз взглянул на визитную карточку Трес-
са, которая все еще была у него в руке.
— Я хотел бы, чтобы вы пошли ко мне, сэр, и рассказали обо всем,
что произошло вчера вечером. Лучше — если вы не возражаете — сделать
это еще до того, как мы отправимся в Хай-Чимниз и возьмем за шиворот
того, кто знает всю правду. Кстати, сегодня никаких особенных событий
не было?
— В Хай-Чимниз не было. Здесь, однако, я по чистой случайности уви-
дел на улице миссис Деймон и вошел вслед за нею в театр «Принцесса».
Я был свидетелем того, как она оставила там на хранение мужской ко-
стюм — костюм убийцы, надо полагать. Я слышал, как она намекнула,
что кто-то — имени она не назвала — заслуживает «беличьего колеса» и,
вероятно, получит его.
Никогда нельзя сказать заранее, что оставит безразличным, а что пора-
зит другого человека.
Вообще говоря, Уичер почти не проявлял своих чувств, даже голос его
оставался неизменно негромким и спокойным, но, когда прозвучали слова
«беличье колесо», бывший инспектор вздрогнул, и это еще больше обеспо-
коило Клайва.
— Сэр, — сказал Уичер, дружелюбно похлопав Клайва по плечу,— я
предлагаю сделать так: отправимся ко мне, а по дороге вы расскажете
свою историю. Не только о том, что было в театре, а все от начала и
до конца.
Когда они уходили, Клайв готов был поклясться, что за решеткой
окошка одной из камер мелькнула тень мужчины с бакенбардами, на удив-
ление напоминавшего Виктора Деймона.
На Оксфорд-стрит Клайв мчался в таком темпе, что коротконогий Уи-
чер едва поспевал за ним.
По дороге Клайв начал свой рассказ. Он говорил по порядку обо всем,
что случилось в Хай-Чимниз, о беседах, в которых участвовал сам и свиде-
телем которых ему довелось быть, даже о тех своих мыслях, которые каза-
лись ему достойными упоминания.
433
Веснушчатое лицо становилось все мрачнее и мрачнее.
— Черт побрал бы все! Нет никакого сомнения, сэр, что я в немалой
степени несу ответственность за эту смерть.
— Каким образом? Что вы три месяца назад сказали мистеру Деймону?
— Не сердитесь, сэр, но пока что я попрошу вас продолжать дальше.
Уже возле самого «Пантеона» они — по предложению Уичера — зашли
пообедать в небольшой ресторанчик. Кормили в сыром, похожем на тю-
ремную камеру подвальчике отвратительно. Клайв больше пил, чем ел, да
и Уичер то и дело потягивал разведенное водой бренди.
— Послушайте, сэр! Вы утверждаете, что мистер Деймон сказал вам
именно так? Слово в слово?
— Утверждаю. Слово в слово. И это все, что я могу рассказать о вче-
рашних событиях в Хай-Чимниз. Добавлю только одно: вы не знаете, кто
дочь Гарриет Пайк — Селия или Кейт. Так вот, по-моему, это не имеет
никакого значения.
— Да? — пробормотал Уичер.
— Я просто не верю, что склонность к убийству, если отвлечься от пси-
хических заболеваний, передается по наследству. Если ребенок растет в
бедности, окруженный насилием и страхом, он легко может, чтобы спа-
стись от голода, стать и вором и убийцей — каков бы ни был этот ребе-
нок. Но если того же ребенка воспитать в порядочной семье, ему это и
в голову не придет.
— Между нами говоря, сэр, я придерживаюсь того же мнения. Случа-
ются, однако, и исключения.
— Ну, а кроме того, — ударив по столу, сказал Клайв, — я хочу же-
ниться на Кейт Деймон и женюсь, если только она не будет против. Кто
бы ни был убийцей, я уверен, что это не она.
— Опять-таки между нами: я тоже в этом уверен.
— Спасибо, мистер Уичер!
— Минутку! — предостерегающе поднял палец детектив. — Быть мо-
жет, нам еще придется изменить мнение. Нельзя требовать от врача, что-
бы он поставил диагноз, прежде чем увидит больного. Однако, отвлекаясь
от этого, я согласен с вами.
— Еще одно! Мистер Деймон, будучи юристом, наверняка оставил заве-
щание. В нем или, может быть, в семейной библии упоминается, вероятно,
о приемном ребенке...
— Пи, я в этом не сомневаюсь.
— Так вот, раз уж мы дошли до этого, — с пересохшим горлом продол-
жал Клайв, — надо ли, чтобы об этом знали Кейт и Селия? Я подумывал
уже о том, чтобы довериться Кейт и все рассказать ей, но у меня не хвати-
ло духу причинить ей такое потрясение — я уже не говорю о том, как тя-
жело пережила бы это .Селия. Если полиция не сочтет нужным посвятить
их, почему бы все не могло остаться между нами?
— Может остаться, сэр. Думаю даже, что так будет лучше всего.
— Спасибо, большое спасибо.
434
— Ну, что вы так переживаете, сэр! Успокойтесь, прошу вас! Эту тайну
можно будет сохранить, предполагая, конечно, что нам удастся получить
ответ на интересующие нас вопросы от того, кто помимо нас знает правду.
— Ради Бога, мистер Уичер, кто этот человек?
— Вы еще не догадались? — Уичер с задумчивым видом откинул голо-
ву на спинку стула. — Послушайте, я не очень образованный человек, но
кое-что все-таки читал. Скажите, сэр, это вы — тот Клайв Стрикленд, ко-
торый написал роман под названием... «Будь у смерти удобное кресло...»?
Я прочел его. Вы написали этот роман?
— Да, — с легким удивлением ответил Клайв. — А почему вы об этом
спрашиваете?
— Да ерунда, знаете ли, просто ерунда. Название не очень-то связано
с содержанием книги, и все-таки оно долго не выходило у меня из головы.
«Будь у смерти удобное кресло...» Оно меня, можно сказать, просто пре-
следовало.
— Со мной было то же самое. Потому я и назвал так книжку. Это пер-
вая строка старинной баллады. Но какое отношение это имеет к нашему
делу?
— Никакого. К убийству мистера Деймона — никакого.
Клайв удивленно посмотрел на Уичера.
— Впрочем, — наклонившись вперед, продолжал Уичер, — кое-какое
все же имеет. Судя по этой книге, из вас мог бы получиться вполне прилич-
ный детектив. Сейчас я уже просто уверен в этом. А теперь слушайте: вы
хотите знать, кто убил мистера Деймона?
— Да. — Клайв с трудом сдерживал себя. — По-моему, я уже говорил
об этом.
— Но ведь Деймон сказал вам, кто хочет его убить! Думаю, во всяком
случае, что сказал. Только во время вашего разговора он, видно, был
не совсем в себе: он, как это часто делают юристы, говорил примера-
ми, приводил их один за другим, но главного так и не объяснил
прямо.
— Потому что у него не было для этого времени! О главном он и не
начал говорить!
— Сэр, он по крайней мере трижды упомянул вам о том, что считал
самым главным.
Они поднялись с мест и взяли пальто и шляпы.
Обед стоил им по шесть пенсов (о, счастливые старые времена!) с каж-
дого и шиллинг за выпивку. Клайв положил на стол полкроны, надел
пальто и, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно, прогово-
рил:
— Мистер Уичер, я понимаю, что вы не хотите высказывать оконча-
тельное мнение, прежде чем поговорите с теми, кто остался в Хай-Чимниз.
Я попрошу вас об одном: начав что-то, доведите дело до конца или лучше
совсем не начинайте.
— Не волнуйтесь, сэр, нет никаких причин для беспокойства.
435
— По-моему, — буркнул Клайв, — для беспокойства есть все причины!
Пойдемте!
Они вышли на улицу и через минуту поднимались по грязной лестнице
соседнего с «Пантеоном» дома. Газовая лампа освещала лестничную клет-
ку перед канцелярией Уичера.
— Я только сейчас сообразил, — проговорил, поднимаясь по лестнице,
Клайв, — что уже второй час. Я спокойно сидел в ресторане и начисто за-
был, что еще в двенадцать попросил друга подождать меня здесь! Впро-
чем, не думаю, чтобы он до сих пор ждал меня.
Виктора действительно не было.
Зато вместо него на лестничной площадке стояли мистер Ролло Бленд
и еще кто-то. Как только Клайв их увидел, все его раздражение мгновенно
улетучилось.
— Кейт! — воскликнул он. — Каким ветром тебя сюда занесло?
Глава 10
КЕЙТ ДЕЙМОН
Кейт стояла у сводчатого окна, в кругу света газовой лампы. Черный
с красным костюм очень шел ей, украшенная пером шляпа в форме лодоч-
ки плотно прилегала к темным волосам.
— Кейт! Каким ветром тебя сюда занесло?
— Я приехала, потому что...
— Она готова была, — вмешался доктор Бленд, — приехать одна, если
бы я не решил проводить ее. Ей даже в голову не пришло, насколько не-
слыханно, чтобы девушка ехала в Лондон без провожатого — на следую-
щий день после смерти отца, и вдобавок для того, чтобы встретиться с
молодым человеком.
Кейт опустила глаза.
— Меня нельзя упрекнуть в консерватизме, — продолжал Бленд, — но
я уверен, что мой покойный друг ничего подобного не потерпел бы. При
всем этом сегодняшний день не прошел безрезультатно. Пенелопа Бербидж
дала новые показания.
— Новые показания? О чем?
У Клайва ноги словно приросли к земле.
— Теперь она уже клянется, что ночью в понедельник видела на лестни-
це переодетую мужчиной женщину. — Доктор улыбнулся. — Это, разуме-
ется, нелепица. Еще большая, чем ее прежний рассказ о бородатом мужчи-
не. Доказывает только, что у этой девицы богатое воображение.
Глаза Клайва и Кейт встретились, ее рука в черной перчатке потянулась
к нему.
— Все в порядке, Кейт?
— У меня — да, по крайней мере теперь, когда я тебя вижу. Но если
бы ты не сказал, куда едешь... Прошу тебя! Очень прошу тебя—
436
возвращайся в Хай-Чимниз! Полицейские уже начали ворчать, особенно
инспектор.
— Может быть, вы считаете, что инспектор не прав? —
поинтересовался Бленд.
— Конечно!
— Ну, видит Бог, — сказал доктор,— это и впрямь не слишком интел-
лигентный парень. Однако в конце концов он обязан основываться только
на фактах. Кейт утверждает, мистер Стрикленд, что вы сбежали ради того,
чтобы встретиться с частным детективом. С какой целью, разрешите вас
спросить? Не потому ли, что Пенелопа переменила свои показания?
— Нет, сэр, — ответил Клайв. — И могу добавить еще, что Пенелопа
вовсе не фантазирует. Я видел ту же фигуру, что и она.
— Дорогой мой, ваши слова звучали бы намного убедительнее, если бы
вы дали хоть какое-то описание! Какого роста был этот человек? Какого
телосложения? И тому подобное...
Клайв отпустил руку Кейт и повернулся к доктору.
— Обо всем этом я понятия не имею! Я видел этого человека слишком
недолго, да еще и с револьвером, направленным в мою сторону... У меня
от него осталось лишь мимолетное впечатление.
— Пусть так. Мимолетное впечатление. Случайно не впечатление, будто
вы видите перед собой бородатого мужчину?
—- Нет, — ответил Клайв.
— Хорошо! Тогда, может быть, переодетую мужчиной женщину?
— Тоже нет.
Они смотрели прямо в глаза друг другу. Наконец доктор Бленд махнул
рукой.
— Ладно, может быть, так оно и лучше. Вы нашли частного детектива,
которому мы можем, по крайней мере, доверять. Черт возьми, ведь кто-то
убил же моего друга! Но кто? И кто сумеет ответить нам на этот вопрос?
TYixoe покашливание привлекло наконец внимание Клайва. Он обернулся
и представил Уичера Кейт и доктору Бленду.
— Рад познакомиться, мисс Деймон, — вежливо сказал Уичер, припод-
няв шляпу. Затем он обратился к доктору:
— Ваше имя знакомо мне, сэр. Надеюсь, вы не очень долго ждали нас.
— Нет, не очень, — ответила Кейт и, с трудом сдерживая слезы i повер-
нулась к Клайву. — Достаточно, впрочем, долго, чтобы узнать кое-что о
моей мачехе и страшно переволноваться за тебя. Вот записка тебе. Не сер-
дись, что я, увидев твое имя, прочла ее. Она была приколота к двери.
Кейт протянула Клайву листок, на одной стороне которого стояло его
имя, а на другой были нацарапаны карандашом несколько строчек. Виктор
так и не освоил каллиграфию, хотя после окончания школы собирался
стать офицером и провел два года в военном училище.
«Ждал пять минут, а потом пошел за тобой, старина, и встретился с
выбегавшей на Оксфорд-стрит Джорджеттой. Она сказала, что ты аресто-
ван и что это ее вина, и даже плакала. Оказывается, она не знала, что
437
старик умер, а узнав, страшно разрыдалась. Если верить ей, ты что — со-
бираешься убить Т^есса??? Я провожу ее на вокзал, а потом отправлюсь
освобождать тебя. Впрочем, надеюсь, что к тому времени ты уже будешь
здесь и получишь мое послание. Твой В.»
Клайв был тронут тревогой Кейт за него.
— Произошла небольшая путаница. Как видишь, никто меня не аресто-
вал... Подожди! Уж не думала ли ты, что меня арестовали по подозрению
в убийстве?
— Я не знала, что думать.
— Я тоже, — заметил Бленд.
Уичер отпер дверь канцелярии.
— Разрешите пригласить вас.
Они вошли в прохладную комнату, обстановка которой состояла всего
из трех простых стульев, письменного стола, шкафа и кушетки. Взяв у
Клайва записку Виктора, Уичер пробежал ее глазами, а затем вошел вслед
за остальными.
—- Мистер Стрикленд сказал мне вчера, — проговорила, обращаясь к
Уичеру, Кейт, — что поедет к вам и что таково было желание моего отца.
— Вот как? Это было желание мистера Деймона? — воскликнул Бленд.
Лицо его налилось краской. — Почему же?
— Не знаю, — пожала плечами Кейт. — И не думаю, что это сущест-
венно. Мистер Уичер, в половине третьего уходит поезд. Идет он
не так быстро, как экспресс, но нам подходит. Сможете вы поехать
с нами?
— Да, разумеется. Мне непременно нужно поговорить с одним челове-
ком в Хай-Чимниз. А пока что было бы неплохо, если бы вы и господин
доктор ответили на несколько вопросов.
Уичер предложил Кейт стул, но девушка не стала садиться.
— Спрашивайте!
— Так вот, мисс Деймон, ситуация выглядит следующим образом. Ми-
стер Стрикленд рассказал мне обо всем, что вчера происходило в Хай-Чим-
низ. Я имею в виду то, что может быть связано с убийством, — добавил
он быстро, увидев, как нервно дрогнули ресницы Кейт. — Я хотел бы
знать: вы тоже, как и ваша сестра, подозреваете мачеху?
— В чем?
— Прошу прощения, если выражусь более... грубо: считаете вы, что
миссис Деймон убила вашего отца?
— Нет, я не верю в это.
— Гм... — пробормотал Уичер.
— Кейт, дорогая моя... — начал доктор Бленд.
— Спрашивайте, — повторила Кейт. Глаза ее блестели словно в ли-
хорадке.
— Я и сам пришел к выводу, — проговорил Уичер оправдывающимся
тоном, — что вы не подозреваете мачеху... Однако, знаете ли, полной уве-
ренности у меня не было. Вы ведь, кажется, — поправьте меня, если я
438
ошибаюсь, — как бы это сказать... не слишком в хороших отношениях с
миссис Деймон?
— Да, однажды я ударила ее. Теперь искренне сожалею об этом. Могу
вам сказать, что это случилось потому, что я не выношу, когда на меня
смотрят как на ребенка, и ни от кого не потерплю обвинений...
— В чем?
— ...в том, что во мне нет никакой женственности. Во мне нет жен-
ственности! — Кейт раскраснелась от возмущения. — Мне она всегда не
очень нравилась, потому что за отца она вышла по расчету, но, тем не
менее, меня поразило, что Селия считает ее способной на убийство. Иногда
мне кажется, что у Джорджетты гораздо более доброе сердце, чем думают.
— Стало быть, мисс Деймон, если бы кто-то пытался свалить на вас
вину за преступление...
Кейт протестующе вскрикнула.
— Вы не считаете это возможным?
— Ну... может быть... Откуда мне знать?
— Но если так, кто, по-вашему, был бы на это способен?
— Никто. Я не знала бы, на кого и подумать.
— Когда мистер Стрикленд сообщил, что одна из целей его визита в
Хай-Чимниз — просить от имени лорда Трессидера руки вашей сестры, ко-
му-нибудь из вас пришлась по душе мысль об этом?
Доктор Бленд взволнованно поднял голову.
— Кейт,' дорогая моя, вынужден перебить вас. О каком предложении
руки идет речь? Почему я ничего об этом не слышал?
— Понятно, что не слышали, — воскликнула Кейт. — И у Селии и у
меня было достаточно забот, чтобы говорить об этом! — Кейт взглянула
на Клайва. — Кроме Селии и меня ты кому-нибудь это говорил?
— Никому, — ответил Клайв.
Пока он объяснял доктору Бленду цель своего приезда в Хай-Чимниз,
Уичер внимательно наблюдал за ними обоими.
— Могу вас уверить, мистер Уичер, — закрыла тему Кейт, — что Селия
так же не выносит этого самодовольного болвана, как и я.
— В таком случае, мисс Деймон, не буду больше беспокоить вас своими
вопросами. — Отставной инспектор повернулся к Бленду. — Надеюсь, сэр,
вы не будете возражать, если я, исключительно ради порядка, задам не-
сколько вопросов вам? Вы не думали всерьез, что убийца мистер
Стрикленд?
— Но, сэр! Я никогда не утверждал ничего подобного!
— Прошу прощения, сэр, но не исключено, что вы могли подумать
именно так. Говоря между нами, я думаю, вы опасаетесь, что убийца —
кто-то, кому нельзя было совершать такое преступление.
— Не понимаю вас, друг мой. Такое совершать нельзя никому.
— Справедливо, сэр, очень справедливо. Тем не. менее, кто-то это убий-
ство совершил. Вы, кажется, сказали, доктор, что были старым другом
покойного мистера Деймона?
439
— Совершенно верно.
— Хорошо! Очень хорошо! Вероятно, вы издавна были его домашним
врачом? Вы лечили его первую жену? Помогали появиться на свет его
детям?
— Нет, наше знакомство началось позже. — В голосе доктора вдруг за-
звучало волнение. — Если вы клоните к тому, что в семье бедняги Деймона
есть еще кто-то с неустойчивой психикой...
Кейт, приоткрыв рот, смотрела на них, а потом подошла к письменно-
му столу.
— Дядя Ролло! О чем вы? Кто говорит такое?!
— Во всяком случае, не я, дорогая, и вообще все это абсурд. Забудь
об этом.
— Но вы же сказали...
— Забудь об этом, Кейт.
Уичер вынул из кармана визитную карточку Тресса.
— Прошу прошения, доктор, но у меня к вам еще один вопрос. Почему
вы вчера вечером, перед тем, как было совершено убийство, так настойчи-
во искали ее?
— Ее? Кого?
— Миссис Деймон. Насколько я знаю, сэр, вы искали ее, и притом дело
было настолько срочным, что вы пробились даже в кабинет к мистеру Дей-
мону. Что было поводом для этого?
Бленд смерил Уичера взглядом.
— Если какая-то причина и была, — предельно вежливым тоном отве-
тил он наконец, — то сейчас я ее не помню. Как бы то ни было, миссис
Деймон тогда уже не было в доме.
— Да, как мы знаем, тогда она уже уехала.
— Так что дело было несущественным — в чем бы оно ни состояло...
— Одну минутку! — проговорил Уичер.
Вновь сунув визитную карточку Тресса в карман, он вытащил часы и
открыл крышку.
— Прошу извинить, но должен обратить ваше внимание на то, что уже
поздно — предполагая, что вы хотите успеть на поезд в половине третьего.
Отсюда до вокзала кебом езды, по крайней мере, полчаса, а омнибусом
и того больше. Мисс Деймон! По соседству с вашим домом есть какая-
нибудь гостиница, где я смог бы остановиться в случае необходимости?
— Вам вовсе незачем останавливаться в гостинице. Само собой, вы по-
селитесь у нас.
— Ну, если вы не имеете ничего против такого неотесанного чурбана,
как я... Большое спасибо. А сейчас лучше всего будет, если вы и доктор
Бленд отправитесь на вокзал. Мы с мистером Стриклендом выйдем немно-
го позже, но к поезду обязательно постараемся успеть.
Кейт с внезапной неуверенностью взглянула на Клайва.
— Ты ведь поедешь с нами?
— Я поеду с тобой, Кейт. Обязательно.
440
— Тогда почему бы тебе...
— Прошу прошения, мисс Деймон, — вмешался Уичер, — во-первых,
мне надо собраться, а во-вторых, я хотел бы перекинуться с мистером
Стриклендом парой слов наедине. Обещаю, что на поезд мы не опоздаем.
Можете верить мне.
«Надеюсь, что и я могу тебе верить», — подумал Клайв.
Кейт продолжала колебаться.
Она не делала тайны из того, что полюбила Клайва, так же, как Клайв
не скрывал своих чувств к ней. Человек со строгими взглядами наверняка
назвал бы это чрезмерной свободой нравов. Ну и, разумеется, доктор
Бленд стоял между ними как воплощение хорошего воспитания.
— Разрешите вашу руку, дорогая! — сказал доктор.
- Но...
— Кейт! — прозвучало уже не терпящим возражений голосом.
Дверь затворилась за ними. Уичер торопливыми шагами расхаживал по
комнате.
— Сэр, ситуация выглядит хуже, чем я думал. Думаю, что лучше будет,
если я расскажу вам то, что мистер Деймон узнал от меня в августе.
— Слушаю вас.
— В Хай-Чимниз есть человек, знающий тайну ребенка Гарриет Пайк,
и поскольку нам придется...
— Разрешите обратить внимание, — воскликнул Клайв, — что вы не
первый раз упоминаете об этом! Более того, вы сказали, что я должен
был бы давно догадаться об этом, исходя из того, что услышал от мисте-
ра Деймона.
— Разве он не сказал вам, что тайну знает и еще кто-то кроме него?
— Да, сказал. Я думал, что он имеет в виду вас.
— О, разумеется, он имел в виду не меня. Но ведь кроме меня кто-то
еще должен знать. Представьте себя на месте мистера Деймона девятнад-
цать лет назад. Он намерен взять кукушечье яйцо в свое гнездо — в вели-
чайшей по возможности тайне. Задача трудная, но выполнимая — ведь
между детьми был всего год или два разницы. Человек просто переезжает
из одной части страны в другую, как это сделал мистер Деймон. Помимо
этого он порвал связй с узким кругом друзей. Жена умерла, слуги уволены.
Разрешите процитировать вам слова мистера Деймона — те самые, ко-
торые я услышал от вас. «Я уволил всех слуг за исключением няни, ухажи-
вающей за двумя моими детьми». Ну? Черт возьми! Соображайте же! Кем
может быть человек, знающий тайну?
Клайв сглотнул слюну.
— Няней, — ответил он сразу же. — Миссис Каванаг, которую девочки
зовут Кавви.
— Ну вот вы угадали! До сих пор вы не думали об этом?
— Пожалуй, нет, — ответил Клайв. — После смерти мистера Деймона
я не встречался с нею. Правду говоря, я вообще забыл о ее существовании.
— Если дело идет об убийстве, оставлять без внимания нельзя никого.
441
— Но не думаете же вы, что... Одну минутку! Подозревать миссис Ка-
ванаг мы можем на одном-единственном основании: она знала тайну, не
так ли? Какие у нее могли быть мотивы для убийства?
— Ну, один, пожалуй, был, — ответил Уичер.
— А именно?
— Тот самый, о котором я совершенно случайно узнал в августе.
— Даже если так! Эта кислая, почтенная старуха с елейным голосом?
— Кислая? Почтенная? С елейным голосом? — Уичер получал явное
удовольствие от разговора. — Да, такой она хотела бы представить себя.
Но не забывайте, что мистер Деймон упомянул вам и еше кое о чем.
— Что вы имеете в виду?
— Процесс Гарриет Пайк.
Где-то за окном загремел духовой оркестр, заглушив на мгновенье голос
Уичера.
— Так вот, до процесса Деймон никогда не встречался с Гарриет Пайк.
Тем не менее, эта женщина смотрела на него со скамьи подсудимых так,
словно что-то знала о нем. Он не говорил вам об этом?
— Да, но вполне возможно, что это было сказано только для кра-
сочности.
— Кой черт... простите за выражение! Эта женщина и впрямь знала
кое-что о личной жизни Деймона. Ему не удалось установить откуда, но
наверняка не из газет, как она утверждала. Он говорил вам, что Гарриет
Пайк была умной и расчетливой женщиной?
— Да, но...
— В этом, мистер Стрикленд, Деймон тоже был прав. Эта женщина
была, безусловно, преступницей. Она застрелила своего любовника, а по-
том задушила горничную. Убийства были совершены в состоянии аффекта,
но после этого у нее хватило ума для того, чтобы пытаться спасти себя
даже в камере смертников. Она знала, что сумеет пробудить в Деймоне
угрызения совести, если только он посетит Ньюгет. Так и случилось. Ко-
нечно, заботилась она не о ребенке, а о спасении собственной шкуры — и
это почти удалось ей. Впрочем, это ничего не дает нам, если мы не сумеем
раздобыть доводы...
Уичер на мгновенье сделал паузу, словно прислушиваясь к духовому
оркестру.
— Да, доводы! — повторил он задумчиво. — Театр «Принцесса»! «Аль-
гамбра»! Гром и молния! Быть может, если удастся поставить ловушку...
А теперь, сэр, забудьте все, о чем я говорил, и поспешите за мисс Деймон
и доктором Блендом. Поезжайте с ними поездом в половине третьего.
Я еще на пару часов задержусь в Лондоне, чтобы переговорить с одним
полицейским агентом, и, как только смогу, отправлюсь вслед за вами.
— Но, мистер Уичер!
— Вы не доверяете мне, сэр?
— Доверяю, но скажите все-таки, почему миссис Каванаг вызывает у
вас такие подозрения?
442
— А, вот вы о чем, — пробормотал Уичер. — Имя Мери Джейн Кава-
наг неоднократно упоминается в написанном Гарриет Пайк из камеры
смертников письме — и не без причины. Знаете вы, кто в действительности
эта миссис Каванаг?
— Кто же?
Уичер ответил. Клайв вытаращил глаза, хотя не стал понимать сколь-
ко-нибудь больше.
Снаружи продолжал играть духовой оркестр.
Глава 11
СУМЕРКИ В ЗИМНЕМ САДУ
В Беркшире погода была ветреной, холодной, но ясной. Кабинет
Мэтью Деймона заливали лучи послеполуденного солнца.
Масвел, старший инспектор местной полиции, высокий мужчи-
на со вспыльчивым характером, тяжело дыша, стоял у письменного
стола.
— Мистер Стрикленд — или как вас там, — это убийство могли совер-
шить только вы, разве не так?
— Нет.
— Тем не менее, это так. И я поступил бы совершенно оправданно, если
бы сейчас арестовал вас.
— Пожалуйста, можете арестовать, господин инспектор.
— Вижу, что у вас хорошее настроение.
— Совершенно верно, — ответил Клайв, который только что провел не-
сколько минут наедине с Кейт.
Впрочем, беззаботным его настроение назвать было трудно, —
виновата в этом была не только царившая в доме нервозность, жертвой
которой стала и полиция. Инспектор Масвел, старавшийся, казалось, за-
гипнотизировать Клайва взглядом, угрожающе нахмурился.
— Давайте обсудим все еще раз, — сказал он. — Еще один, но уже по-
следний раз. Я прав, Питерс?
—- Так точно, сэр, — поспешил поддержать шефа полицейский.
— Это убийство, —- продолжал Масвел, — не могла совершить жен-
щина. Способных на это женщин не существует. Вы видите этот ре-
вольвер?
— Вижу, — ответил Клайв.
— Это убийство не могла бы совершить ни одна женщина. Почему,
спросите вы? Потому что она смертельно боялась бы даже взять револь-
вер в руки, не то что выстрелить из него. Можете вы представить себе
женщину, способную на это?
— Могу.
— Я имею в виду хорошо воспитанную, благородного происхождения
женщину...
443
— Перечислить? Миссис Милл, мисс Флоренс Найтингейл...1
Инспектор возмущенно перебил Клайва:
— Они могли бы послать пулю в голову несчастного, стоявшего в пяти
шагах от них? Мисс Найтингейл могла бы сделать это?!
— Ничего подобного я не говорил...
— Как бы то ни было, мы знаем, что это не была женщина. Почему?
Сейчас я скажу вам.
Убийство было совершено вчера около половины седьмого, может
быть, на пару минут позже. Все женщины из числа прислуги — за исключе-
нием двух — от пятнадцати до тридцати двух минут седьмого ужинали в
столовой для слуг. Их мы можем — вне всяких сомнений! — исключить.
Но и тех двух, миссис Каванаг и Пенелопу Бербидж, мы тоже можем ис-
ключить. Они показали, что все время были вместе.
Следовательно, у Мери Джейн Каванаг есть алиби, подтвержденное Пе-
нелопой Бербидж.
После того, как Клайв вместе с Кейт и доктором Блендом вернулся в
Хай-Чимниз, он еще не видел домоправительницу. Впрочем, кроме Бербид-
жа, он, прежде чем им занялась полиция, вообще ни с кем не успел встре-
титься. День уже клонился к концу. 'Тикавшие над камином часы показыва-
ли тридцать пять минут шестого.
Селия и Кейт Деймон тоже были все время вместе.
— Не то чтобы я хоть сколько-нибудь подозревал их, — продолжал
Масвел. — Нет, нет! Но напоминаю, что они все время были вместе. Мис-
сис Джорджетта Деймон была во многих милях отсюда, и, кроме того,
не могла проникнуть в дом сквозь запертые двери, как, впрочем, и любой
другой извне. Если вы и дальше настаиваете, что убийцей была женщина...
— Господин инспектор! Я этого вовсе не говорил!
— Стало быть, вы признаете, что преступником был мужчина!
— Я просто не знаю.
— Мужчины из прислуги отпадают, потому что они тоже были в сто-
ловой. Кто остается?
— Понимаю, куда вы клоните. Остаются...
— Остаетесь вы и доктор. Может быть, это был доктор?
— Не знаю, но как-то не верю в это.
— Я тоже. У доктора Бленда не было доступа револьверу, у вас он
был. И потом: с какой стати этот джентльмен пошел бы на преступление?
Какие у него могли быть мотивы?
— Если уж на то пошло, какие мотивы могли быть у меня?
—Я мог бы ответить на этот вопрос, если бы знал, о чем вы перед
самым убийством спорили с мистером Деймоном.
— Мы не спорили. Я уже сообщил вам об этом разговоре все, что мог
сообщить. Мистер Деймон чувствовал, что ему грозит опасность, но умер
прежде чем успел сказать, кто ему угрожает.
1 Первые в Европе женщины, отправившиеся сестрами милосердия в действую-
щую армию во время Крымской войны. (Прймеч. перев.)
444
— Ладно! Вы видите правый ящик стола?
— Вижу.
— Как сообщил нам доктор Бленд, мистер Деймон купил этот револь-
вер две недели назад. Все утверждают, что он держал его вот в этом ящи-
ке. Ящик мы нашли открытым и, по вашим же словам, открыли его вы.
Вы утверждаете, что это произошло уже после убийства, но в таком слу-
чае — зачем вы его открывали?
— Чтобы выяснить — не из его ли собственного револьвера был он
убит.
— Предположим. Но, если револьвер был куплен две недели назад, а
вы уже несколько лет не бывали в Хай-Чимниз, откуда, черт возьми, вы
знали, что он находится именно в этом ящике?
— Я уже говорил, что мистер Деймон упомянул об этом во время раз-
говора.
— Когда вы. начали угрожать ему, не так ли?
— Вовсе нет. Чего ради я угрожал бы ему?
— Понятия не имею, но ясно, что что-то тут не в порядке. Исчезло,
например, завещание Деймона. Бербидж говорит, что мистер Деймон сам
составил завещание и собственноручно написал его, так что в свидетелях
не было необходимости. Мы уже несколько раз обыскали всю комнату,
но не нашли ничего, кроме не имеющих никакого значения бумажек и фото-
графий его жены и детей. Если бы я еще мог понять, как вы ухитрились,
убив мистера Деймона, запереть себя снаружи...
— Если вас, инспектор, смущает только это, я могу вам помочь.
— Каким образом?
— Я могу объяснить, как бы это можно было сделать. Смотрите
Мейхью, издание тысяча восемьсот шестьдесят второго года, страница
двести восемьдесят восьмая.
— Кого смотреть?!
— Книгу Генри Мейхью «Жизнь лондонской бедноты». В ее четвертом
томе, посвященном ворам и проституткам, описывается, как обворовыва-
ются закрытые номера в гостиницах. У воров есть специальные приспособ-
ления, позволяющие повернуть ключ, вставленный с противоположной
стороны двери.
— Стало быть, вы признаете...
— Я ничего не собираюсь признавать. Я только рассказываю, как бы
я мог это сделать. Ну, так почему же вы не арестовываете меня?
Парк, еще хранивший следы вчерашней бури, медленно погружался в
темноту. Ветер гонял сорванные листья. Клайв поднялся с того самого
стула, на котором сидел и накануне вечером.
— Не хочу быть навязчивым, инспектор, — сказал он, — но полчаса на-
зад я получил вот эту телеграмму. — Он вынул из кармана смятый ли-
сток. — До сих пор вы не давали мне возможности заговорить об этом.
Могу я прочесть ее вам?
— Нет, — грубо ответил Масвел. — Ни к чему.
445
Терпение Клайва было на исходе.
— Тем не менее, я прочту. «Несмотря на обещание сегодня приехать
не могу. Занят с агентом. Не беспокойтесь. Западня преступнику будет по-
ставлена. Уичер».
— Уичер... — сдавленным голосом повторил Масвел. — Стало быть,
Уичер!
— Да, разумеется. Как вы, надеюсь, помните, в деле Констанции Кент
он оказался прав — все другие ошиблись. В конечном счете он доказал, что
более глупого полицейского, чем Фоли, старший инспектор уилтшир-
ской полиции, еще земля не носила. А Уилтшир не так уж далеко
отсюда!
— Господин инспектор! — услышав, как задевают честь полиции,
вскрикнул Питерс.
— Хватит, — ударив кулаком по столу, сказал Масвел. — Что вы хоти-
те, мистер Стрикленд?
— Ответа на один вопрос, только и всего.
— Ну?
— Я рад был бы никогда не покидать Хай-Чимниз,— сказал Клайв, по-
думав, конечно, о Кейт, — но сейчас мне необходимо быть в Лондоне, что-
бы выяснить, что готовит мистер Уичер. Долго вы собираетесь держать
меня здесь?
— Может, до завтрашнего дня, а может, год. Если захочу, то до тех
пор, пока рак не свистнет.
— Не думаю, чтобы вам это удалось.
— Господин инспектор! — снова воскликнул Питерс.
— Либо приведите в исполнение свою угрозу и арестуйте меня, либо
дайте мне возможность свободно передвигаться. Ну?
— Убирайтесь!
— Ваш ответ? Могу я свободно передвигаться — в разумных пределах,
я имею в виду?
— Я еще подумаю об этом, — буркнул Масвел. — Еще подумаю...
— Вы не глупый человек, инспектор. В глубине души вы не верите в
мою вину. Вам потому так трудно владеть собой, что вы не знаете, как
со мной быть.
— Убирайтесь, — повторил Масвел. — Но если вы покинете дом без
моего разрешения, клянусь Богом, я упрячу вас за решетку!
Чувствуя, что еще немного и Масвела хватит удар, Клайв счел благора-
зумным удалиться. Он вышел на улицу. В воздухе чувствовалось то же
напряжение, что и прошлым вечером. Из каждого уголка, казалось Клайву,
за ним подглядывает Мери Джейн Каванаг, та самая миссис Каванаг, о
которой он теперь знал многое.
Если бы можно было сегодня уехать из Хай-Чимниз! И увезти с собою
Кейт...
«Ничего не выйдет, — подумал Клайв. — Хотя...»
Дом казался вымершим. В холле стояла полная тишина.
446
Клайв прошел в зимний сад, где он недавно оставил Кейт. В этот вечер
все — не только убийство — выглядело каким-то неправдоподобным.
«Сама история, — подумал Клайв, — вступает в новую эпоху». Он
вспомнил, что еще в Лондоне, пока добирался до вокзала, слышал кое-
какие новости...
Ходили слухи, что лорд Пальмерсто умирает в своем хертфордширском
имении; завсегдатаи клубов держали пари — доживет ли премьер-министр
до своего восемьдесят первого дня рождения, который должен отмечаться
послезавтра.
«Если Пальм умрет, — думал Клайв, — оборвется последняя связь
между эпохой Регентства и временами Крымской войны и восстания
сипаев».
Крым. Сипаи. Револьверы...
А кого это интересует? И с какой стати я думаю об этом?
Клайв вошел в малый салон. Еще не время было зажигать свет, но в
зимнем саду горела лампа. Клайв увидел край женского платья, вероятно,
Кейт еще не ушла.
На скамейке среди сада сидела, однако, миссис Деймон, опустив голову
на руки. Она сменила синее платье на черное.
Услышав шаги Клайва, Джорджетта выпрямилась.
— О! — с явным изумлением воскликнула она.
— Добрый вечер, миссис Деймон!
-О! А я думала...
Клайва так и подмывало спросить — узнает ли она его сейчас и не ду-
мала ли она, что он все еще сидит в полицейском участке? Он вспомнил
насмешливую улыбку Тресса.
Заговорить об этом у Клайва не хватило, однако, духа. Глаза Джорд-
жетты были красными и опухшими от слез. Он почти физически ощущал
ее боль и бессильный гнев.
— Извините меня, мистер Стрикленд.
— Ну что вы, миссис Деймон! Я понимаю вас.
— Нет, нет! Вы не понимаете! Никто меня не понимает.
-Но...
— Я пыталась ’ скрыть, что у Лорье мне назначил свидание один
мужчина. Теперь я вижу, что в этом не было необходимости. О моей
связи все знают. И все-таки! — В широко раскрытых голубых глазах
Джорджетты вновь появился природный блеск. — Я утверждаю — и гото-
ва сказать это не только вам, а хоть всему миру, — что не предавала
своего мужа. Что в том, что человек отдает свое тело? Разве это
главное?
— Я не ханжа, миссис Деймон. Если вы полюбили Тресса, то, хотя это
несколько удивляет меня...
— Полюбила? — словно плохо расслышав, переспросила Джорджет-
та. — Вы сказали — полюбила?
— Да. Есть, однако, вещи посерьезнее. Например, кто заслуживает «бе-
447
личьего колеса»? Кто, миссис Деймон, попадет на него, если так будет про-
должаться и дальше? Женщина, девушка?
Джорджетта не ответила. Темно-каштановые волосы и зелень зимнего
сада подчеркивали ее бледность. Глаза раскрылись еще шире. Несколько
слезинок скатилось на черное платье. Джорджетта даже не пыталась выте-
реть их сжатым в руке носовым платком.
— Да, миссис Деймон! Вы не ослышались: я шпионил за вами и был
в театре «Принцесса».
— Вы слышали?
-Да.
— Ваши родители никогда не сидели в тюрьме, не так ли? И вы, мистер
Стрикленд, не знаете, что женщин никогда не приговаривают к «беличьему
колесу»?
— В таком случае?
Джорджетта облизнула пересохшие губы.
— Вчера, когда мы все сидели в поезде, я пыталась перевести разговор
на другую тему. Тогда я сказала, что Пенелопа просто выдумала человека
на лестнице, а между тем я отлично знала, что Пенелопа не лгала.
И Мэтью тоже знал это! Он был слишком умен, чтобы не заподозрить
правду! Когда я нашла одежду убийцы, спрятанную в комнате совсем
другого...
— Чья это была комната? Вы можете сказать мне, кто убийца?
— Да. И как только немного приду в себя, скажу это полиции.
В саду послышался какой-то странный шорох, словно кто-то задел вет-
ку и сразу же застыл на месте.
Клайв оглянулся.
Лампа стояла на столике рядом со скамейкой. Ее свет смешивался с
сумеречным светом, пробивавшимся сквозь стеклянную крышу.
— Но прежде чем я это сделаю... — начала Джорджетта.
— Минуточку!
Клайв высоко поднял лампу и медленно обвел помещение взглядом.
Джорджетта, не обращая на него внимания, боролась со слезами. Левая
рука, в которой она держала флакончик с нюхательной солью, опустилась
на скамейку.
— Прежде чем я это сделаю...
— Одну минутку! Вы не слышали словно бы чьих-то шагов?
— Нет. Прежде чем я это сделаю, мистер Стрикленд, я хочу объяснить,
какие отношения связывают меня с лордом Альбертом Трессидером.
Да! Послушайте! Я знаю, что меня считают безнравственной. Мне это
мнение безразлично. Если кто-то мне нравится, не вижу причин скры-
вать это.
— Миссис Деймон! К чему мне выслушивать ваши- признания?
— Должна же я кому-то все рассказать! — топнула ногой Джорджет-
та. — Начнем с того, что вы — друг Тресса...
— Я вовсе не его друг.
448
— Возможно. Так вот, мне он не нравится. Вы думаете, я стала бы
встречаться с ним, если бы не была вынуждена?
— Вынуждены?
— А что вы думали? У меня был выбор: либо я стану любовницей
Тресса, готовой прибежать на первый его оклик, либо он расскажет мужу
все о моем прошлом.
Джорджетта умолкла.
Клайв, придя в себя от изумления, опустил лампу на стол с такой си-
лой, что чуть не разбил ее.
— Что случилось, мистер Стрикленд?
— Ничего.
— Что с вами?
— Ничего, это мое личное дело. Сегодня утром, миссис Деймон, я кое-
что пообещал Трессу. Сейчас это уже не просто обещание. Это клятва.
— Что же касается Кейт...
— Какое отношение имеет ко всему этому Кейт?
— Я скажу вам что-то, чего вы не знаете. И Кейт не знает, что для
меня это не тайна. Она уже с четырнадцати лет влюблена в вас, мистер
Стрикленд. Быть может, за это время вы не обменялись и десятком слов,
быть может, вы даже не заметили этого. Тем не менее, прошу вас помочь
ей. Кто-то любой ценой намерен отправить ее на виселицу! Помогите ей!
Клайв кивнул.
— Это я обещаю. А теперь, миссис Деймон, откройте, кто убийца?
Глава 12
...ПРИНИМАЮ ТАКИМ, КАК ЕСТЬ
— Убийца? — повторила Джорджетта и вдруг задумчиво добавила: —
Бедняжка Кейт! При ее самолюбии! Когда-то Кейт решила, что я насме-
хаюсь над нею. Она ударила меня по лицу, да, дала мне пощечину. И ска-
зала, что я не сумела бы пооядочно сыграть даже роль проститутки.
Я только засмеялась, я ведь люблю ее и восхищаюсь ее умом — разве что
нахожу забавной ее наивность.
Знаете что, мистер Стрикленд? Пройдитесь по вечернему Лондону!
Пройдитесь по его улицам и спросите у женщин, которых вы увидите, на
что они живут. А если бы они жили не этим, то на что еще могли бы
они прожить? Большинство из них живет, как жила когда-то я, в комна-
тках, где ютится дюжина человек, где так часты голод и болезни. Они
не очень-то знают, что такое «невинность», которой лишаются уже в оди-
ннадцать—двенадцать лет. Господи, как глупы бывают мужчины!
. Ее смех странным эхом отозвался в зимнем саду.
— Добро и зло... что это такое? Если хотите, я скажу вам.
Джорджетта вскочила со скамейки и приняла вдруг театральную позу.
15 «Скандал в Хай-Чимниз»
449
Она еще смеялась, но теперь в ее лице была и мудрость много повидавше-
го человека. Она произносила чужие, но глубоко пережитые и прочувство-
ванные слова:
— «Лорд-мэр ли, откушав паштет из раков, отправляется в ратушу?
Беднягу ли Джека выводят стражники из тюрьмы в последний путь к
Тайберну?»
— Миссис Деймон! Может быть, не надо?
— «Я заглядываю в свою душу и вижу, что она ничем не хуже, чем
у лорда-мэра, и ничем не лучше, чем у бедного Джека».
Клайв от растерянности не способен был уже произнести ни слова.
— «Наденьте на меня красную мантию, повесьте на шею золотую цепь,
накормите до отвала пудингом — и я отлично сыграю роль судьи, вынеся
после сытного обеда приговор Джеку. Но морите меня голодом, держите
подальше от книг и порядочных людей, дайте мне в качестве единственных
развлечений кости и джин — и я стану разбойником с большой дороги.
И по заслугам будешь повешен, скажете вы, потому что вам уже надоела
вся эта докучливая болтовня. Не стану спорить, не остается ничего иного,
кроме как принимать мир таким, как он есть, включая — пока она еще
не вышла из моды — и пеньковую петлю».
Вновь засмеявшись, Джорджетта сделала реверанс.
— Вы знаете, мистер Стрикленд, что это написал очень мудрый чело-
век? Уже два года, как он умер, но сказанное им по-прежнему справедливо.
Или, может быть, вы не согласны?
— Согласен, разумеется. И вообще ни к чему было цитировать Текке-
рея — я и без того понял вас.
— Поняли?.. Вы, сын добропорядочного адвоката?
— Да. Я, сын добропорядочного адвоката. Почему бы мне не понять
вас? Я и* сам пришел к тем же самым мыслям. Но, миссис Деймон, вы
начали говорить об убийце...
—- О, разумеется! Убийца! Я чуть не забыла о нем! Так вот, не забывай-
те, что историю Констанции Кент все вновь и вновь рассказывала девоч-
кам не я, а драгоценная миссис Каванаг!
— Вы хотите этим сказать, что миссис Каванаг убила вашего мужа?
Наступила тишина, только снаружи завывал ветер.
— Убийца — миссис Каванаг?
Кто убийца, я вам не скажу. Все равно вы бы, боюсь, только рассер-
дились на меня.
— Но вы же сказали, что расскажете обо всем полиции.
— Да, расскажу. Вы узнаёте всё от инспектора Масвела, но не от меня.
Сейчас я пойду к себе, чтобы немного привести себя в порядок, а потом...
Сейчас шорох послышался уже совершенно отчетливо.
— Ради Бога, миссис Деймон, оставайтесь на месте. Где-то здесь скры-
вается убийца! .
— У вас разыгралось воображение! Впрочем, если и так, меня он тро-
нуть не посмеет! Отпустите вы мою руку?
tfO'*'
— Я не позволю вам одной подниматься по лестнице в темноте.
— Но, сэр! Даже если бы у меня не было возражений против того, что-
бы переодеваться в вашем присутствии, боюсь, что это смутило бы докто-
ра Бленда, не говоря уже о прислуге! Прошу вас, отпустите мою руку!
Или вы хотите, чтобы я позвала на помощь и еще раз обвинила вас в
приставании к женщинам?
Клайв продолжал держать руку Джорджетты.
Ситуация была достаточно глупой: хотя надо было бы обыскать поме-
щение, он не мог отпустить Джорджетту. Взяв лампу в левую руку, он
провел Джорджетту через маленький салон до двери в холл.
— Мистер Стрикленд, я не хочу ссориться с вами. Для Кейт я сделала
все, что было в моих силах — во всяком случае, не меньше, чем доктор
для Селии. Прошу вас, отпустите меня.
Клайв отворил дверь в холл. Теперь вой ветра в дымоходах заглушал
любые шорохи.
— Мисс Бербидж! — позвал Клайв.
Пенелопа в это время выходила с лампой в руке из двери библиотеки.
— Мисс Бербидж, — продолжал Клайв, — не будете ли вы так добры
проводить миссис Деймон наверх? И я попрошу вас сказать ее горничной...
— Гортензии сейчас нет, — перебила Джорджетта. У нее вновь как буд-
то пересохло горло. — Вчера вечером все почему-то решили, что я сбежа-
ла. Чего ради? Короче говоря, миссис Каванаг отпустила Гортензию...
— Ага, значит, ее отпустила миссис Каванаг?
— Мистер Стрикленд, выпустите вы наконец мою руку? Мне больно!
— Вы можете проводить миссис Деймон наверх и побыть там с
нею? — пристально глядя на Пенелопу, невозмутимо проговорил Клайв.
— Да, сэр, — ответила девушка.
— Еще одно. Миссис Деймон хочет, после того как переоденется, побе-
седовать с инспектором Масвелом. Вы обещаете, что будете рядом с нею,
пока она не зайдет в кабинет? Обещаете?
— Конечно, обещаю!
Клайв отпустил руку Джорджетты.
— Если бы вы знали то, что знаю я, — потирая онемевшую руку, обра-
тилась к нему Джорджетта, — вы бы поняли, как все это смешно. Кажет-
ся... кажется, я забыла что-то. Только что? Впрочем, неважно. Потом
вспомню.
Пенелопа пробормотала что-то успокаивающее, а затем, не сводя глаз
с Джорджетты, сказала Клайву:
— Предоставьте все мне, сэр. Можете не беспокоиться.
За окнами все так же выл ветер. Немного успокоившись, Клайв видел,
как женщины поднимаются по лестнице. Из-за закрытых дверей слышен
был голос инспектора Масвела, разобрать слова было невозможно. Внезап-
но Клайву пришла в голову мысль.
— Мисс Бербидж! — крикнул он вдогонку, высоко подняв лампу.
— Да, сэр?
451
— Не могли бы вы после того, как проводите миссис Деймон в кабинет,
зайти ко мне в зимний сад?
— Если вам это угодно, сэр...
— Непременно зайдите. Только мы с вами видели убийцу. И тем не ме-
нее, не смогли бы его распознать: мы ведь не знаем, какое у него лицо.
— Ради Бога! — воскликнула Джорджетта.
— Если, мисс Бербидж, мы обменяемся нашими впечатлениями и пой-
мем, почему мы даже вблизи не могли разглядеть это лицо...
Пенелопа тоже подняла лампу, и тени от обоих огоньков медленно по-
ползли по стенам и потолку. Джорджетта, у которой начали сдавать не-
рвы, воскликнула громко, звук ее голоса заполнил весь холл.
— Я скажу, почему вы не могли разглядеть его! Потому, что на лицо
был натянут черный шелковый чулок с прорезями для глаз! Я нашла его
в спальне Кейт. Вам еще что-нибудь нужно?
— Да. Так вы разыщете меня, мисс Бербидж?
— Да, сэр.
Доносившийся из-за двери голос Масвела внезапно умолк. Может быть,
он начал прислушиваться? Клайв вошел в малый салон. Он не сводил глаз
с двери в зимний сад — выскользнуть оттуда незамеченным не мог никто.
Никто, однако, и не пытался оттуда выскочить.
Войдя в сад, Клайв затворил за собою стеклянную дверь. В свете его
лампы мелькнуло черное платье. Когда он дошел до середины сада, миссис
Мери Джейн Каванаг уже ждала его.
Клайв не мог понять, что именно выражает лицо миссис Каванаг. Ра-
дость? Торжество? Коварство?
Стоя рядом со столиком, она заговорила своим обычным елейным
голосом.
— Добрый вечер, сэр! — Затем в ее голосе послышалось что-то вроде
упрека. — Я вовсе не хотела напугать ни вас, ни миссис Деймон. Вам, сэр,
следовало, услышав мои шаги, окликнуть меня!
— Значит, это были вы?
— О Боже, — смущенно пролепетала миссис Каванаг, — я ведь часто
прогуливаюсь здесь! Обожаю растения! Но, разумеется, мне не пристало
вмешиваться, когда вы и наша леди беседует о своих личных делах.
— Гм!
— Да еще о каких делах, Боже мой! Если бы бедный мистер Деймон
знал...
— Он знал многое, миссис Каванаг!
— Боюсь, что так, сэр! Бедная мисс Кейт хотела убежать из дома —
родного дома! — от отца и всех, кто так любит ее! Вы что-то сказали,
сэр?
— Нет.
— Увы, мы живем в таком жестоком мире! И не только для мисс Кейт.
Вы можете поверить, сэр, что мистер Деймон хотел пригласить детектива
из-за того, что у леди была будто бы связь с одним джентльменом?
452
Клайв поставил лампу на стол.
— Нет! Все было не так! — возразил он решительно.
— В каком смысле, сэр?
— Пригласить детектива он хотел не из-за миссис Деймон, а потому,
что чувствовал себя в опасности. Три месяца назад, миссис Каванаг, Джо-
натан Уичер выяснил всю правду относительно Гарриет Пайк.
— Вот как, сэр? А кто такая Гарриет Пайк?
— Вы не знаете?
Лицо миссис Каванаг было бесстрастным, но Клайв чувствовал излуча-
емую ею ненависть.
«Кейт, — подумал Клайв, — надо увезти отсюда не только потому, что
я люблю ее и хочу быть рядом с нею. Она в опасности. Те, кто убил Дей-
мона, плетут заговор против нее. Я подозревал это раньше, но теперь —
уверен. Убийца спрятал в ее комнате свой наряд, а эта женщина, когда-то
нянчившая Кейт, ненавидит ее так, как только один человек может ненави-
деть другого. Если бы я мог наплевать на всех и сегодня увезти Кейт...»
Клайв отогнал эти мысли.
— Вы не знаете, кто такая была Гарриет Пайк?
— Я не ясновидящая, сэр.
— Тогда я, пожалуй, расскажу вам, о чем сегодня узнал у Уичера.
— Я не собираюсь выслушивать то, что не имеет ко мне ни малейшего
отношения! Если позволите, сэр, я покину вас.
—- Не позволяю. Оставайтесь на месте.
Воздух стал, казалось, еще более сырым и душным.
— Девятнадцать лет назад, — заговорил Клайв, — Гарриет Пайк была
повешена за убийство своих любовника и служанки. Уичер (только не гово-
рите, что вам незнакомо и это имя!) присутствовал при ее аресте. Тогда
он был всего лишь молодым сержантом под начальством инспектора
Чарлза Филда. Тогда он ничего не смог сказать бы мистеру Деймону, даже
если бы тот стал его расспрашивать. Он только знал, что Гарриет Пайк
родилась в бедной, но порядочной многодетной семье.
Что еще знал Уичер? — продолжал Клайв. — Что у Гарриет Пайк, кра-
савицы брюнетки, чересчур любившей мужчин, родился ребенок от одного
из любовников, которого (надеюсь, вы внимательно слушаете меня?) звали
Айвор Рич.
Уичер не знал, ни сколько лет ребенку, ни как его зовут. Просто знал,
что он существует. Между тем мистер Деймон, которого Гарриет Пайк
удалось убедить в своей невиновности, начал добиваться пересмотра при-
говора. Безрезультатно: Гарриет Пайк была повешена.
Миссис Каванаг топнула ногой.
— Повешена — и конец на этом!
— Нет. На этом еще не конец.
— Я не хочу больше слушать!
— Тем не менее, я буду продолжать. Айвор Рич, успевший растранжи-
рить два полученных в наследство состояния, в начале августа этого года
453
отравился в своей квартире, за которую ему уже нечем было платить. Хо-
зяин дома хорошо знал Уичера, ставшего тем временем частным детекти-
вом, и попросил его замять слухи о самоубийстве.
Разумеется, сохранить все в тайне было невозможно, но все-таки боль-
шого шума избежать удалось. Удалось умолчать и о том, что среди вещей
Рича были найдены несколько писем Гарриет Пайк, в том числе то, кото-
рое ей удалось передать ему из тюрьмы.
Думаю, что Гарриет любила этого человека. В письме она признает
свою вину и пишет, что убила любовника во внезапном приступе гнева.
Она просит Рича молчать об этом, еще не все потеряно. Ей многое извест-
но об обвинителе: одна из ее сестер — няня детей Мэтью Деймона...
Клайв прервал свой рассказ.
Все это время миссис Каванаг только заламывала руки, теперь она сде-
лала движение, словно собираясь убежать. Клайв загородил ей дорогу.
— Останьтесь, миссис Каванаг! Гарриет Пайк рассчитывала на то, что
ей удастся убедить мистера Деймона в невиновности и обеспечить будущее
своему ребенку. Она надеялась, что он сделает все для ее спасения. Так
и случилось, а ребенок...
Мери Джейн Каванаг негромко проговорила:
— У вас нет никаких доказательств, сэр. Абсолютно никаких!
— Почему вы так думаете? Может быть, потому, что вы уничтожили
завещание мистера Деймона?
— Я ничего не уничтожала.
— Даже мир души мистера Деймона? Молчали все девятнадцать лет
о том, что ваша сестра была-таки преступницей?
— Преступницей? Бедняжка была невинна, как агнец! Да, невинна.
— Ну, нет. Ваша сестра была дважды убийцей. Это доказывается ее
собственным письмом, которое и сейчас находится у владельца дома в
Нью-Элм-роуд. Что же касается вашего участия в обмане...
— В обмане?
-Да!
Побледнев, миссис Каванаг подняла руку, собираясь принести присягу.
— Это было добрым делом! — воскликнула она. — Лучшим в моей
жизни, истинно христианским поступком! Воспитать сиротку, дитя невин-
но пострадавшей матери, уберечь родную мне кровь от греха и зла? Это
вы называете обманом?
— Да, называю. И "хотел бы сейчас услышать правду.
— Да пусть земля разверзнется подо мной...
— Это еще может случиться. Почему вы хранили в тайне свое родство
с Гарриет Пайк? И наконец: почему вы так ненавидите Кейт?
Теперь миссис Каванаг подняла уже обе руки, словно собираясь про-
клясть Клайва.
— Я же вижу, что вы ненавидите ее, миссис Каванаг. Я это понял, еще
когда вчера в первый раз увидел вас вместе. И уже тогда не мог понять,
почему вы непрерывно придираетесь к ней. Почему?
454
— Я придираюсь? Я, добрая старая Кавви? Это ложь! И вы даже не
можете сказать, кто именно тот ребенок? Или можете?
— Не могу, — честно признал Клайв, сразу теряя все преимущество.
— Ага! — воскликнула миссис Каванаг.
Она была бледна, но выражение лица стало торжествующим.
— Прошу прощения, сэр, но я хотела бы закончить этот разговор. Вы
не можете принудить меня продолжать его, и все равно больше я ничего
не скажу. Могу я уйти, сэр?
Разгладив кринолин, она с равнодушным видом прошла мимо Клайва.
Не удержавшись, она решила все-таки оставить последнее слово за собою:
— Когда ваш Уичер нашел будто бы это письмо Гарриет Пайк, он, на-
до полагать, сообщил об этом мистеру Деймону?
— Естественно. Он сразу же приехал в Хай-Чимниз. Вы разве не встре-
тились с ним?
— Первую неделю августа я была в Уэстоне.
— А! Иначе вы помешали бы ему, не так ли?
В глазах миссис Каванаг сверкнули молнии.
— Не приписывайте мне слов, которых я не говорила, сэр, чтобы потом
самому не раскаиваться! А Уичер только на то и способен, чтобы всюду
совать свой нос!
— Мистер Деймон девятнадцать лет прожил, убежденный, что из-за не-
го была повешена невинная женщина. Уичер открыл ему правду. Мистер
Деймон не сказал вам об этом?
— Может, сказал, а может, и нет.
— Миссис Каванаг! За что вы ненавидите Кейт? Почему хотите свалить
на нее вину за убийство ее отца?
— Думайте, о чем вы говорите, сэр! Это я хочу что-то свалить на нее?
Никто здесь ничего не собирается сваливать на мисс Кейт, никто не желает
ей зла. Здесь она может чувствовать себя в такой же безопасности, как
в царстве небесном.
Миссис Каванаг умолкла и отвернулась от Клайва.
Накануне вечером Клайв слышал донесшийся сверху крик Селии: веро-
ятно, как раз тогда она узнала о смерти отца. Сейчас до него вновь донесся
такой же крик.
Даже сквозь закрытые двери Клайв ясно расслышал голос Кейт: «Кто
это? Что вы хотите?» — а потом крик.
Схватив со стола лампу, Клайв распахнул дверь и, пробежав через ма-
лый салон, выскочил в холл. Даже на бегу он успел удивиться последовав-
шей за криком тишине Клайв ожидал, что, из кабинета появится Мас-
вел — ничего подобного!
Комнаты первого этажа были пусты, шторы опушены, и единствен-
ным звуком был топот шагов самого Клайва.
— Кейт! — крикнул он, перепрыгивая через две ступеньки лестницы.
. 455
Глава 13
ТРУП В ЗИМНЕМ САДУ
Нигде никого и ничего.
На втором этаже пол был покрыт ковром, заглушавшим звук шагов.
Слышно было, как в конце коридора тикают настенные часы. В комна-
тах по обе его стороны было темно.
— Кейт!
Справа, недалеко от лестницы, за чуть приоткрытой дверью вспыхнул
огонек спички, а затем загорелась свеча.
Кейт с искаженным лицом выбежала к Клайву. Обнимая ее, он почув-
ствовал, что девушка дрожит всем телом.
— Я больше не могу! — проговорила она. — Я считала себя храброй,
но это уж чересчур для меня. Я видела его! Снова в том самом костюме!
Он здесь!
В наступившей тишине слышно было лишь тиканье часов. Хотя они
были в другом конце коридора, Клайв различал стрелки: четверть
седьмого.
Вчера в это же время...
— Что случилось, Кейт? Что ты видела?
— Джорджетта...
— Где Джорджетта?
— Нет, нет, с ней ничего не случилось!
— Ты уверена в этом? Где она?
— Это наша с Селией гардеробная, — показала Кейт на дверь, из кото-
рой только что выбежала, сейчас она старалась заставить себя говорить
спокойно, — я переодевалась к ужину. Селия спит — доктор дал ей снот-
ворное.
— Кстати, где сейчас доктор Бленд?
— Откуда я могу знать?! Пару минут назад, когда я была уже почти
готова, я услышала, как Джорджетта и Пенелопа Бербидж спускаются по
лестнице.
— Спускаются?
— Да. Джорджетта просила Пенелопу оставить ее, поскольку она идет
поговорить с полицией. Пенелопа ответила: «Я провожу вас до кабинета,
мэм, я ведь дала слово».
— Дальше!
— Это все, — взглянув на Клайва, ответила Кейт. — Я об этом расска-
зываю только потому, что ты так беспокоишься о моей мачехе.
— Гораздо меньше, чем о тебе. И ты права в том, что сейчас с ней
ничего не может случиться. Но что было потом? . Почему ты закричала?
— Я закончила переодеваться и, взяв зажженную свечу, вышла из комна-
ты. Дверь ее открывается почти бесшумно. Этот человек, это существо
или не знаю, как его еще назвать, стоял в темноте возле лестницы и смот-
456
реп вниз. Мгновение я не чувствовала ничего, кроме удивления. Не думаю,
что когда-нибудь встречала его, потому что мне пришло в голову...
В общем, в это мгновенье я заметила брюки в красно-белую клетку и
непроизвольно воскликнула: «Кто это?», а потом: «Что вы хотите?» Когда
я спохватилась, было уже поздно. Охотнее всего я проглотила бы язык.
Этот человек повернулся ко мне. Мне показалось, что у него нет лица, и
это было самое страшное.
Позвав на помощь, я кинулась назад в гардеробную. Свеча выпала у
меня из рук и погасла. Я была так перепугана, что не могла в темноте
найти засов и думала уже, что это существо сейчас нападет на меня, а
я не сумею запереть дверь! Потом я услышала шаги: кто-то бежал по лест-
нице. Это был ты. Когда я узнала твой голос, я вновь зажгла свечу. Не
сердись — я, наверное, просто сумасшедшая!
У Кейт сорвался голос, она закрыла руками лицо. Клайв нежно обнял
девушку.
— Никакая ты не сумасшедшая, и тебе нечего стыдиться. Он не напал
на тебя?
— Нет.
— Куда он исчез?
— Не знаю. Было темно, а двигался он бесшумно. Куда ты?
— Надо осмотреть...
— Нет! Прошу тебя, не оставляй меня здесь!
Клайв высоко поднял лампу и оглядел коридор. Где-то ветер стучал
оконной рамой.
— Это просто безумие какое-то, — проговорил Клайв и услышал, как
Кейт, словно задыхаясь, вдохнула воздух. — Может быть, ты не поймешь
то, что я сейчас скажу, до сих пор никто еще не говорил тебе об этом.
Не могу представить, каким образом у убийцы оказался здесь еще один
костюм, если тот, в котором он был раньше, лежит в театре «Принцесса».
Ты сказала, что этот мужчина (или женщина) стоял у лестницы и смотрел
вниз?
-Да!
— Так, словно следил за твоей мачехой и Пенелопой Бербидж?
— Ну... не знаю. Я тогда не подумала об этом.
— Сколько времени прошло после того, как они спустились вниз?
— Несколько минут. Точно не знаю. Мне сейчас так трудно судить о
времени. Но почему это так важно?
Клайвом понемногу овладевало отчаяние.
— Кейт, — сказал он неожиданно. — Почему ты не доверяешь мне?
Почему никто мне не доверяет?
Во взгляде Кейт любовь смешалась с удивлением.
— Я не доверяю тебе? Что ты хочешь этим сказать?
— Пойдем! 1
Взяв Кейт за руку так же, как недавно Джорджетту (хотя нельзя отри-
цать, что не совсем так), Клайв провел ее в гардеробную. .
457
Две двери в противоположных стенах отделанной розовыми в цветочках
обоями комнаты вели в спальни девушек. Рядом с дверьми стояли два оди-
наковых умывальника. Воздух в комнате был чуть сыроват. Свет лампы
Клайва упал на опущенные шторы, два одинаковых туалетных столика и
стоявший возле камина большой таз для купанья.
— Кейт!..
— Тс-с! Не так громко! — попросила Кейт, показывая кивком на левую
дверь. — Там спит Селия. — И тут же, забывшись, она сама громко
спросила:
— Клайв, дорогой, почему ты говоришь, что я не доверяю тебе?
— Потому что это правда. Никто не доверяет мне.
— Это не так!
— Двое — Уичер и твоя мачеха — говорят, что догадываются, кто
убийца. Я уверен, что для тебя и миссис Каванаг это тоже не секрет.
И никто не намерен даже слова проронить об этом мне!
Кейт вздрогнула, когда она услышала имя миссис Каванаг.
— Не могу, дорогой мой! Не смею...
— Вот именно! Об этом я и говорю. — Клайва охватила горечь. —
Я делаю все, что от меня зависит, но я же не детектив. Если бы ты была
откровенна со мной...
— А ты был вполне откровенен со мной? Разве вчера отец не сказал
тебе ничего такого, о чем ты не сказал мне?
— Сказал.
— Вероятно, речь шла о том, на что сегодня намекал дядя Ролло?
О наследственном психическом заболевании в нашей семье?
— Психическом заболевании? Господь с тобой, дорогая! Я не был от-
кровенен с тобой только потому, что хотел уберечь тебя от лишних тревог.
— Вот именно! И точно поэтому не была откровенна с тобой и я!
Клайв поставил лампу на стол.
— Кейт! — с горечью проговорил он. — Плевать мне на то, прилично
это или нет! Здесь было совершено убийство! И ты в опасности! Джорд-
жетта сейчас рассказывает Масвелу о том, что она знает или всего
лишь подозревает. Но это ничего не даст, если не будет достаточных
улик, а я не верю в то, что они будут. Мне кажется иногда, что лучше
всего было бы забрать тебя отсюда и не останавливаться до самого
Лондона!
На мгновенье наступила тишина. Потом Кейт взглянула на него так
выразительно, что слова были уже не нужны.
— Увези меня, — тихо проговорила она. — Господи, если бы ты меня
увез! Увези меня сегодня!
Снаружи завывал ветер, ветка ударила в окно. Клайв резко повернул
голову.
— Кейт! Ты сама не знаешь, что говоришь!
— Отлично знаю! Ты живешь, на Брук-стрит, правда?
— Да. Там рядом есть гостиница. Можно было бы снять там...
•458
— Мне не нужна гостиница. Забери меня к себе! Или, может быть, ты
не всерьез говорил об этом?
— Как ты можешь?
— Тогда увези меня. Мне тоже плевать на приличия.
— Я не об этом думал. Опасность угрожает не столько тебе, сколько
Джорджетте: убийца может решить избавиться от нее, потому что она
слишком много знает. Тебя же он наверняка не собирается убивать, раз
хочет навлечь на тебя подозрения. Думаю, что тебе еще никто не сказал
об этом, но убийца спрятал свой наряд в твоей комнате, чтобы полиция
нашла его там. К счастью, Джорджетта нашла его и унесла оттуда.
Лицо Кейт побледнело еще больше.
— Это именно так! — продолжал Клайв. — Насколько мне известно,
полиции еще никто об этом не сообщил. Масвел не верит, что убийство
могла совершить женщина, потому что не способен представить женщину,
стреляющую из револьвера. Но...
— Но я умею стрелять из револьвера! — сказала Кейт.
Они молча переглянулись.
— Во всяком случае, из старого капсюльного пистолета. Только целить-
ся как следует не могу, потому что дрожит рука. — В глазах Кейт появил-
ся страх. — Но стрелять я умею так же, как и ездить верхом в мужском
седле.
—- В таком случае уехать сейчас было бы безумием. Масвел и сейчас
подозревает меня, а узнав, что я люблю тебя...
— Правда? Ты мне еще не говорил об этом!
— Хочешь, чтобы я сделал тебе предложение?
— Да. По всем правилам. — На глазах Кейт навернулись слезы. —
А Уичер — ты веришь в него? Он сумеет найти убийцу? Даже без моих
показаний?
— Думаю, что да. Но люди...
— Какое мне дело до них! — воскликнула Кейт. — Ты вынуждаешь ме-
ня сказать: я хочу быть с тобой! Я давно уже мечтала об этом. Увези
меня с собой! Или, если я не нужна тебе...
— Подожди!
— Что такое? Что это было?
Быть может, это всего-навсего ветка вновь стукнула об оконную раму.
Но могло быть и так, что кто-то, пробираясь на цыпочках, задел что-то
в одной из соседних комнат. Взяв лампу, Клайв подошел к двери в спаль-
ню Селии и осторожно повернул ручку.
'Впнина.
Стоявшая на ночном столике свеча освещала разбросанные по подушке.
густые волосы Селии. Лицо девушки было бледно, но дышала она спокой-
но и ровно.
Кроме нее в комнате никого не было.
Клайв затворил дверь и, повернувшись к Кейт, посмотрел ей прямо в
глаза.
459
— Кейт! Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?
Кейт закрыла лицо руками.
— Что я наговорила? Господи, что я наговорила? Я же не могу оста-
вить здесь Селию одну, без защиты!
— Кейт! Возьми себя в руки! — Клайв поставил лампу на стол и обнял
девушку. — За сколько времени ты успеешь собраться?
— Но я...
— Сколько тебе нужно времени?
Кейт какое-то мгновение пыталась освободиться из объятий Клайва, но
потом опустила голову ему на грудь.
— Пятнадцать минут хватит, Кейт? Полчаса?
— Полчаса? Да что ты? Хватит и пяти минут... Но...
— Мы должны уехать отсюда. — Клайв вынул карманные часы. —
Двадцать минут седьмого. Прислуга будет ужинать еще десять минут. Тра-
тить время на то, чтобы раздобыть лошадь, мы не можем. Сумеешь ли
ты пройти пешком четыре мили?
— За кого ты меня принимаешь? Если будет нужно, пройду пят-
надцать!
— Отлично! Сейчас я схожу за чемоданом, а ты запри дверь и не впу-
скай никого, пока не услышишь моего голоса. Всего пять минут, даю тебе
слово!
Клайв крепко поцеловал девушку и вышел в коридор. Лампу он оставил
в комнате, у него были спички. Он услышал, как Кейт повернула ключ
в замке.
В коридоре стояла полная темнота. Дом вздрагивал и скрипел от поры-
вов ветра, словно душа Мэтью Деймона старалась сровнять его с землею.
Добравшись до своей комнаты, Клайв при свете спички отыскал свечу.
Вечерний костюм он забрал в Лондон накануне, а остальные вещи упаковал
в несколько мгновений.
Надев пальто и шляпу, Клайв вышел в коридор. Слышно было, как
Кейт нервно ходит взад-вперед по комнате.
На душе у Клайва было не очень спокойно, но сейчас это его не трога-
ло. Мнение полиции — и того меньше.
Внезапно ему пришло в голову, что странно, как это инспектор Масвел
и Джорджетта — с их-то горячими характерами — ухитряются так тихо
беседовать. Или, может быть, их голоса не доносятся сюда из кабинета?
Поставив чемодан, Клайв, стараясь ступать как можно осторожнее, спу-
стился по скрипучей лестнице.
Слышно по-прежнему ничего не было.
В конце Холла на пол падала полоска света от керосиновой лампы
дверь на половину прислуги была чуть приоткрыта. Клайв подумал, что
на этот раз Пенелопа и миссис Каванаг наверняка ужинают вместе со все-
ми остальными.
Если так, он сможет вывести Кейт прямо через парадную дверь. Не
надо будет...
•‘460
В эту минуту ему показалось, что перед ним мелькнул силуэт Тресса.
Клайв стоял в холле, по обе стороны от него были открытые двери
в гостиную и салон. На долю секунды ему показалось, что он видит перед
собой Тресса — с его желтоватыми усами, каракулевым воротником на
пальто и так далее, — но видение в мгновение ока исчезло из полосы света.
Клайв прислушался, но шум ветра заглушал все звуки за исключением
потрескивания поленьев в камине салона. Времени, чтобы убедиться, не по-
чудилось ли ему все это, у Клайва не было, наверху отворилась дверь, и
он услышал шаги Кейт.
Клайв поспешил наверх. Сейчас Кейт была важнее всего, и остальные
мысли он просто выбросил из головы. Впрочем, они и сами испарились,
как только он увидел Кейт.
На Кейт были перчатки и шляпка лодочкой, поверх красного с желтым
платья наброшена элегантная шубка. Кейт молчала, но ее глаза вырази-
тельно глядели на Клайва.
Клайв взял сумку Кейт и свой чемодан, а затем они вместе спутились
по лестнице.
— Клайв, ты думаешь, что...
— Тс-с! Ты хочешь, чтобы Масвел...
— Что случилось?
Клайв напрасно пытался повернуть ручку входной двери.
— Заперто, — прошептал он. — Не на засов, как видишь, но заперто.
Мне почудилось — или кто-то засмеялся? Ты слышала?
— Нет.
Они говорили шепотом и сейчас одновременно обернулись.
— Заперто и ключа нигде не видно. Бербидж всегда так рано запирает
эту дверь?
— Никогда. Вчера он сделал это только из особой предосторожности.
— Предосторожности? Против чего?
— Просто так. — Кейт была смертельно бледна. — Будь я суеверна, я
бы сочла это дурной приметой.
— Кто сейчас верит в приметы?! Мы уходим?
— Конечно.
— Вопрос только в том, как нам выйти? Но, думаю, мы легко сможем
выбраться через любое из окон.
— Вряд ли, — проведя языком по губам, ответила Кейт. — Эти окна
почти никогда не открывают, и засовы совсем проржавели. Конечно, ты
сумеешь открыть какое-нибудь из них, но без шума не обойдется. Легко
выйти можно через зимний сад. Там окна легко открываются, потому что
помещение приходится часто проветривать. Но если полицейские все еще
в кабинете...
— Что тогда?
— Ничего! Меня уже ничто не остановит!
В таком нервном состоянии им, конечно, не удалось пройти, не наделав
шума. Когда они миновали кабинет, дверь отворилась. Остановился
><.461
Клайв, однако, не поэтому, а потому, что из дверей вышла Пенелопа, и
было отлично видно, что в кабинете больше никого нет. Клайв шепотом
обратился к девушке:
— Пенелопа, где они? Где Масвел и остальные полицейские?
— Я так и знала, сэр! — ломая руки, воскликнула Пенелопа.
— Что вы знали?!
— Так и знала, сэр, что они уехали. Потому я и пришла сюда.
— Не понимаю...
— Я проводила миссис Деймон до самых дверей, как и обещала вам,
сэр. Только позже, за ужином, мне пришла в голову...
— Пожалуйста, говорите тише!
— Только тогда мне пришло в голову, что никто ведь, не ответил «вой-
дите», когда миссис Деймон постучала в дверь. Никто не ответил, но мис-
сис Деймон все равно отворила дверь и вошла. Я решила, что все в поряд-
ке, и ушла. Я очень плохо сделала?
Совсем растерянная Пенелопа только сейчас разобралась, с кем гово-
рит, и обратила внимание на чемоданы. Клайв, однако, не дал ей загово-
рить снова.
— Вы с нами не встречались, Пенелопа. Поняли?
— Да, сэр! Отлично поняла!
— Вы нас вообще не видели, так ведь?
— Да, сэр. Я думаю, мне лучше всего вернуться к себе.
— Еще минутку! — сказал Клайв. — Вчера вечером, когда мисс Кейт и
мисс Селия разговаривали с вами, они спросили — не женщиной ли был
тот, кого вы встретили на лестнице в понедельник? Вы ответили, что нет.
Это было неправдой?
— Сэр...
— Вы ведь все-таки видели женщину? Только побоялись, что, если вы
скажете об этом, другие начнут подозревать мисс Кейт или мисс Селию?
Так было?
— Да, сэр. — Опустив глаза, ответила Пенелопа.
— Когда прозвучал этот вопрос, вы смотрели на доктора Бленда. Вы
растерялись и с ходу не придумали ничего лучшего, как сказать, будто ви-
дели бородатого мужчину. Так ведь?
— Да, сэр.
— Женщиной, которую вы видели, — это было скорее утверждением/
чем вопросом, — была миссис Каванаг?
— Я, стало быть, не встречала вас, сэр, — повторила Пенелопа и по-
спешно скрылась за дверью в комнаты прислуги.
Кейт, прижав руки к груди, смотрела ей вслед.
— Я знала! — с жаром проговорила она. — Клайв, теперь мы. уже в
безопасности! Я знала, что это правда, только... ну да ладно! Во .всяком
случае, Селия в безопасности. И почему ты сказал, что из тебя плохой де-
тектив? Ведь мы теперь свободны!
— Tti думаешь?
462'
— О чем ты?!
Клайв решил, что лучше немного уклониться от истины.
— Да ничего особенного. Мы оставили лампу наверху, и я просто не
знаю, как нам удастся выбраться из зимнего сада.
— О, тебя это волнует? Дай руку. Я хоть с закрытыми глазами проведу
тебя. Дай руку!
Взяв оба чемодана в правую руку, Клайв протянул левую Кейт.
Они прошли через темный салон и начали пробираться между растения-
ми зимнего сада. Клайву показалось, что здесь стало намного холоднее,
словно...
— Остановись! — прошептала Кейт, когда они дошли примерно до се-
редины помещения. — Остановись! Дверь недалеко от скамейки, но сейчас
я совершенно не могу сообразить, в какую, надо идти сторону.
— Я зажгу спичку.
— Нет, подожди. Я и так найду. К двери ведет тропинка, это не больше
шести шагов.
Их окружала полная темнота — в таких ситуациях человек не должен
давать волю воображению. Клайв услышал шорох юбки Кейт, а потом —
наконец-то! — и ее голос.
— Есть! Сделай два шага вперед до скамейки! Потом зажги спичку и
иди ко мне!
Клайв сделал два шага вперед и застыл на месте.
— Клайв, что случилось?
Ответа не было.
— Клайв, что случилось?
Клайв поставил чемодан на землю и кашлянул. Послышались прибли-
жающиеся шаги Кейт.
— Не надо подходить, — проговорил он почти громко. — Я сейчас за-
жгу спичку, но ты не подходи и не смотри сюда. На скамейке кто-то сидит
или лежит — и не движется.
Вспыхнул огонек спички. Первым, на что упал взгляд Клайва, был фла-
кончик. для нюхательной соли, но сейчас Клайву было не до него. Его вни-
мание было приковано совсем к другому.
Кто-то задушил Джорджетту Деймон.
Она лежала на скамейке, с головой, откинутой на спинку, и темными
следами пальцев на шее. Каштановые локоны были разбросаны в бес-
порядке.
Стояла почти невыносимая тишина, только где-то далеко что-то скрип-
нуло — может быть, дверь.. Клайв показал на лежавший рядом со скамей-
кой флакончик.
— Она забыла- его здесь, — сказал :он. —г Только не сразу сообразила
это. Поэтому она вернулась сюда и поэтому умерла.
Глава 14
В ТРАКТИРЕ
На следующий день, вскоре после полудня, по улицам Лондона — Рид-
жент-стрит, а потом Ковентри-стрит — катился кеб.
Был четверг, 19 октября.
В кебе сидели Кейт и Клайв. Клайв держал в руке утреннюю газету
и смятую телеграмму — вторую телеграмму от Уичера. Кеб остановился
на северной стороне Лестер-сквера.
Кучер мгновенье колебался, прежде чем спуститься с козел и отворить
дверцу.
— Вы уверены, сэр, что это правильный адрес?
— Да. По-моему, мы на месте.
— Но это же трактир! — возразил кучер. — Разве можно вести сюда
леди!
— А я и не собираюсь вести ее туда. Леди останется в карете. Вы по-
дождете меня.
— Клайв... — начала было Кейт.
— Ты останешься в карете!
Увидев, что его пассажиры прощаются так трогательно, словно моло-
дой человек собирается лет на десять уехать в колонии, кучер тактично
вернулся на козлы. Успел он заметить и то, что девушка сильно взволнова-
на, а глаза ее покраснели от слез.
— Ты ведь не задержишься надолго, Клайв?
— Не задержусь. Если Уичер здесь, то наверняка не задержусь. Я вовсе
не хочу, чтобы ты задерживалась в этих местах дольше, чем необходимо.
— Ну, это-то меня, Клайв, не волнует! Мне здесь даже нравится.
— Думаю, что ночью тебе тут понравилось бы гораздо меньше.
В те времена большая часть Лестер-сквер представляла довольно жал-
кое зрелище. Посреди площади, окруженная мусором, стояла конная статуя
Георга I, которую какой-то шутник выкрасил в снежно-белый цвет, быть
может, стремясь обратить внимание на необходимость навести хоть какой-
то порядок.
Людей на площади почти не было. Солнечные лучи безуспешно пыта-
лись пробиться сквозь густую пелену пыли и дыма. Не улучшился внешний
вид площади и от того, что в феврале стоявший на северном краю площа-
ди Сэвил. Хауз сгорел, а в его уцелевших подвалах обосновалось открытое
всю ночь заведение под названием <Лени».
Немного в стороне от <1Геней» стояло вычурное, с башенками в маври-
танском стиле, здание театра и концертного зала «Альгамбра», а по дру-
гую сторону был трактир, из которого доносился резкий запах уксуса и
красного перца.
464
Клайв вошел в трактир и сразу же увидел Уичера. Детектив с мрачным
видом сидел за одним из столиков.
— Где вы были весь день? — прежде всего поинтересовался Клайв.
— В Хай-Чимниз. Беседовал там кое с кем и только что вернулся
оттуда.
Отставной инспектор покачал головой, а потом даже присвистнул.
— Здорово вы это провернули! — одобрительно проговорил он. —
Черт возьми! Просто-таки здорово! Устриц попробуете? Они здесь деше-
вые и неплохие.
— Спасибо, обойдусь без устриц. Я хочу сказать...
— Догадываюсь о чем.
— Не думаю.
— В любом случае — присядьте.
Клайв хоть и со скрежетом зубовным, но послушался.
— Послушайте, сэр, — заговорил Уичер, — то, что вы увезли мисс Кейт
в Лондон, я вполне могу понять. Но, ради Бога, почему именно тогда,
когда вы нашли труп миссис Деймон? Насколько я понимаю, вы ведь на-
шли его. Почему вы решили все-таки уехать после этого? Чья это была
идея?
— Естественно, моя.
«Правде это не вполне соответствует, но пока сойдет», — подумал
Клайв.
Настроение у него было далеко не радужным: за последние сутки он
столько испытал... Он был искренне потрясен, увидев труп Джорджетты
Деймон, но — при всем этом — отказаться от плана побега не мог.
Решимость Кейт тоже была твердой — до того момента, когда они се-
ли в поезд. Там ею овладели угрызения совести, она расплакалась и начала
сравнивать свое поведение с поступками Мессалины, Лукреции Борджиа и
прочих сомнительной нравственности дам.
К моменту приезда в Лондон она была уже в таком состоянии, что
в гостинице Клайву пришлось поручить ее заботам горничной.
«Впрочем, все нормально», — подумал Клайв.
Немного разбираясь в человеческой натуре^ он был готов к тому, что
на следующий день найдет Кейт совсем иною. Действительно, сейчас Кейт
обвиняла себя в том, что накануне вечером наговорила глупостей, спраши-
вая Клайва — любит ли он ее, спрашивала... Впрочем, опустим это!
Об этом Клайв не обмолвился Уичеру и словом, но на душе у него бы-
ло очень тяжело.
— Да, это было безумие Признаю. Однако ни Кейт, ни я не раскаива-
емся в нем.
— Вы серьезно так думаете?
— Да! — решительно ответил Клайв.
— Что ж, сэр! Инспектор Масвел...
— Получил ордер, на арест Кейт? Или, может быть, нас обоих?
- Ну...
465
— По обвинению в убийстве?
— Ну-ну-ну, — ухмыльнулся Уичер. — Вам, адвокату, да не знать, что
в делах об убийстве полиция не нуждается в ордере для ареста подозревае-
мого? В случае более мелких преступлений — да. Но при убийстве?!
— Так что же произошло?
— На время вам обоим лучше будет скрыться. Не попадаться никому
на глаза.
— Отлично! — бросил Клайв. — Мы хоть завтра можем выехать в
Фолькстон и в тот же вечер быть в Париже. Кейт будет счастлива.
Уичер встал из-за стола и, бросив: «Черт побери!» — начал нервно рас-
хаживать по комнате.
— Я уж боялся, что окончательно разочарую вас, сэр. Но не падайте
духом. Нет, нет! Если вы готовы помочь мне, если готовы пойти на неко-
торые неудобства, а может быть, и опасность, тогда завтра вам уже нече-
го будет бояться Масвела. Кстати, вчера из Хай-Чимниз бежали не только
вы и мисс Деймон.
— Кто же еще?
— Убийца.
— Вы, стало быть, подозреваете, кто это?
— Я знаю, кто это. И ваша девушка тоже это знает.
Уичер вновь начал расхаживать взад-вперед, позвякивая мелочью в
кармане.
— Еще одно! — сказал он. — Вчера я, быть может, немного ввел вас
в заблуждение. Не в той степени, как мистер Деймон, но только он сделал
это помимо воли, а я умышленно. Вы понимаете меня?
Клайв постарался взять себя в руки.
— Мистер Уичер, — ответил он вежливо, но с горечью в голосе, — про-
шу вас, не напускайте еще большего туману. Пусть окажется, что Земля
перестала вращаться, что трава красная, а статуя Нельсона изображает
усатую женщину, но в любом случае я хочу знать правду! Достаточно с
меня загадок.
— Сэр, сэр! Я вижу, что вы чересчур взволнованы.
— Не спорю. Так вот, я хотел сказать вам, что вчера вечером, — Клайв
стукнул по столу, — я пришел к выводу, что убийцей может быть только
миссис Каванаг. У нее достаточно мужеподобная фигура. У нее сильные
руки. Она?гладко причесывает волосы. Если к тому же она скроет лицо
за чулком, невозможно будет сказать — мужчина это или женщина.
Уичер вопросительно посмотрел на Клайва.
— Правильно или неправильно мое предположение, — продолжал
Клайв, — но оно только подкрепляется тем, что сказала —вернее, тем, че-
го не хотела говорить Пенелопа Бербидж. Сейчас я объясню, что я имею
в виду.
Клайв коротко пересказал свой вчерашний разговор с Пенелопой.
— Что вы можете на это сказать?
— Ну-у... В своем роде обоснованная гипотеза.
466^
— В своем роде? Что это значит? Либо миссис Каванаг — убийца, либо
нет!
— Действительно, — задумчиво кивнул Уичер. — Это вполне спра-
ведливо.
— Мистер Уичер!
Отставной инспектор с неожиданной силой в голосе перебил Клайва:
— Не горячитесь! Придержите чувства, сэр! Вы еще не понимаете, что
мы имеем дело с самым гнусным убийцей, какого мне приходилось встре-
чать, а я имел много случаев повидать их! Это не игра! Вы подождете
меня здесь, пока я в задней комнате переговорю с одним моим товарищем,
а потом...
— Надеюсь, мне не придется долго вас ждать. Кейт сидит в кебе там,
на улице.
У Уичера округлились глаза.
— Мисс Кейт здесь?
— А почему бы и нет?
— Ну-у, не знаю. Да нет, для страхов нет никаких причин. Я поговорю
со своим приятелем, а потом... Потом, возможно, возникнет несколько за-
путанная ситуация. Посмотрим.
Клайв вскочил было со стула, но тут же снова сел.
Движения на Лестер-сквер почти не было. Через площадь видно было
розовое здание «Альгамбры», башенки которого возвышались словно ми-
нареты старинной мечети, муэдзины которой призывали правоверных не
к молитве, а к созерцанию пикантных танцовщиц.
Положив перед собою газету и телеграмму, которой его вызвал Уичер,
Клайв задумался о жизни и смерти.
Думая о Джорджетте Деймон, он вспоминал ее живой, со смеющимися
голубыми глазами, стоящей перед ним в зимнем саду. «Я заглядываю в
свою душу и вижу, что она ничем не хуже, чем у лорд-мэра, и ничем не
лучше, чем у бедного Джека. Наденьте на меня красную мантию, повесьте
на шею золотую цепь, накормите до отвала пудингом — и я отлично сы-
граю роль судьи, вынеся после сытного обеда приговор Джеку». А по-
том — изменившимся голосом: • «Но морите меня голодом, держите по-
дальше от книг и порядочных людей, дайте мне в качестве единственных
развлечений кости и джин...»
Джорджетта декламировала это не ради шутки. >
А потом перед Клайвом всплыло посиневшее лицо и неподвижное тело
на скамейке под индийской азалией.
И Мэтью Деймон...
Клайв поспешил отогнать эти мысли. Заглянув в газету, он увидел напе-
чатанный огромными буквами заголовок, сообщавший о том, что вчера
скончался лорд Пальмерстон.
Разумеется, это не было ни для кого потрясением, но заставило каж-
дого вспомнить о событиях, ставших уже достоянием истории. По-
койный был министром иностранных • дел в кабинете лорда Рассела,
467
премьер-министром во время Крымской войны, а потом еще раз —
в 1861 году, когда Англия чуть не вмешалась в гражданскую войну в
Америке.
В то время здесь, за три тысячи миль от полей сражений, все раздели-
лись на два жарко поддерживавших ту или другую сторону лагери (газеты,
разумеется, были на стороне южан). Небольшая демонстрация, помнится,
состоялась даже перед «Альгамброй».
Крымская война, восстание сипаев, гражданская война — повсюду вы-
стрелы из пушек, ружей, револьверов... А теперь револьверный выстрел
прозвучал и в Хай-Чимниз...
Хватит об этом!
Уичер вернулся из задней комнаты с озабоченным лицом.
— Мистер Уичер, — спросил Клайв, — кто нашел ее?
— О чем вы?
— Вот телеграмма, — Клайв показал на листок, — которую вы присла-
ли мне из Рединга. Вы говорите, что провели весь день в Хай-Чимниз и
успели со всеми побеседовать?
— А что? Вам что-то пришло в голову? — внимательно глядя на Клай-
ва, спросил Уичер.
— Да нет, ничего особенного, просто мне хотелось бы знать, кто после
того, как мы с Кейт ушли, нашел труп миссис Деймон. И еще — куда дева-
лась полиция? И почему была заперта входная дверь?
— Не обижайтесь, — с холодной вежливостью проговорил Уичер, — но
лучше будет, если сначала вы расскажете, каким образом вы обнаружили
труп.
Клайв рассказал рассеянно насвистывавшему что-то сквозь зубы Уичеру
историю вчерашнего вечера.
— Хорошо. Мы, в общем-то, так и подозревали. Хотя, надо сказать,
было определенное расхождение во мнениях между Масвелом и мною.
Итак, сэр, где сейчас живет ваша девушка?
— В гостинице.. Но если ее хотят арестовать, ей, я думаю, лучше туда
не возвращаться. Я тоже не вернусь домой.
— Ни о чем подобном я не говорил. Я сказал лишь, что вам лучше
пока не попадаться людям на глаза. Кстати, не думаю, что кого-то из вас
хотят арестовать.
— Как это?
Глаза Уичера ехидно блеснули.
— Разве что я потерплю неудачу. В это, однако, я не верю. А до тех
пор...
-Да?
— Сознаюсь, я был удивлен, узнав о том, что мисс Деймон ждет вас
в кебе. Сейчас у нас будет много дел. С нами она пойти не сможет, так
что с вашего разрешения я отправлю ее в гостиницу. Только сначала я хо-
тел бы обменяться с ней парой слов. Как вы думаете, она не будет возра-
жать, если я пойду поговорить с нею?
^468
В это время они увидели, как отворилась дверца кеба и Кейт шагнула
на ступеньку.
Клайв и Уичер выскочили из трактира и, спотыкаясь на грязной мосто-
вой, бросились к кебу, оглядываясь по сторонам — не приближается ли
кто-нибудь.
Надо сказать, что крупные драки и скандалы случались здесь лишь по-
сле наступления темноты, когда из ночного кабаре или из «Альгамбры»
начинали выходить посетители, зачастую настроенные агрессивно. Однако
и сейчас назвать эти места вполне безопасными было бы преувеличением.
Увидев их, Кейт застыла, поставив ногу на ступеньку кеба.
—- Но... — начала она.
— Мисс Деймон, — успокаивающе проговорил Уичер, — нет никакого
повода...
Кейт умоляюще посмотрела на Клайва.
— Я только что говорил мистеру Стрикленду, что вам пока нечего бо-
яться полиции. Однако приличия запрещают вам оставаться здесь вне
кареты.
— Ради Бога, что, собственно, происходит?
Уичер пропустил этот вопрос мимо ушей.
— Нам, мисс Деймон, удалось более-менее восстановить события, про-
исходившие вчера в Хай-Чимниз.
— О чем вы?
— Я говорю о смерти вашей несчастной мачехи. От без четверти шесть
и до пяти минут седьмого мистер Стрикленд беседовал с нею в зимнем
саду. Так ведь? — обратился Уичер к Клайву.
— Да, примерно в это время.
— Что же случилось потом? — спросил Уичер, словно надеясь услы-
шать ответ от Кейт. — Она поднялась в сопровождении Пенелопы Бер-
бидж наверх, чтобы умыться и переодеться. Масвел и констебль Питерс
были тогда еще в кабинете — мистер Стрикленд слышал голос инспектора.
Вы, однако, не знаете, как не знала этого и миссис Деймон, что инспек-
тор, потеряв терпение, послал дела ко всем чертям и решил, что ему пора
перекусить. Прихватив Питерса, он преспокойно ушел, пока мистер Стри-
кленд беседовал в зимнем саду с миссис Каванаг. Ушел, не сказав ни слова
никому, кроме доктора Бленда.
Кейт хотела уже было что-то сказать, но сдержалась.
— Доктора Бленда? — спросил Клайв.
— Совершенно верно. Они случайно столкнулись в холле, и доктор, че-
ловек любопытный, проводил полицейских до ворот, где их ждал экипаж.
Войдя в дом, доктор запер за собою входную дверь.
— Это он запер ее?
— Да. Он еще раньше взял у Бербиджа ключ, сказав: «Бербидж, есть
тут кое-кто, кого я не хотел бы выпустить из дома».
— Но почему? — не выдержал Клайв. — Какой смысл имело запирать
дверь?
,469
— Вот именно — какой смысл?! — как эхо, отозвался Уичер.
— Но, мистер Уичер!..
— Что между тем, — невозмутимо продолжал детектив, — было с
миссис Деймон? Наверх она поднялась — тут все в порядке, но переоде-
ваться не стала. У женщин для этого требуется немало времени — даже
если не менять белье. Она немного поплакала, потом умыла лицо и напра-
вилась вниз, чтобы разоблачить убийцу перед полицией.
В зимнем саду миссис Деймон во весь голос сказала, что знает о том,
кто убийца. Через несколько минут она спустилась сверху, постучала в
дверь кабинета и вошла. Вы следите за ходом моей мысли, сэр?
Клайв кивнул.
— Да, я понимаю. Вопрос только, почему миссис Деймон и слова не
сказала, увидев, что кабинет пуст? И почему она осталась там, вместо то-
го, чтобы уйти?
— Этого мы не знаем, сэр. Спросить у нее уже невозможно.
- Но...
— Убийца заманил миссис Деймон в ловушку. — Уичер взглянул на
Кейт. — Прежде всего он напугал вас, когда вы выглянули в холл. Вы за-
кричали, и мистер Стрикленд бросился наверх. Избежать встречи для убий-
цы не представляло труда — он мог укрыться в любой из пустых комнат.
Кейт все еще продолжала неподвижно стоять на ступеньках кеба. Она
кашлянула, но ничего не сказала.
— Готов согласиться, что это действительно не представляло труда, —
сказал Клайв. — Однако меня смущает одно обстоятельство. Миссис
Деймон должна была слышать крик Кейт. Почему же она не отворила
дверь кабинета?
— Но, сэр! Откуда вы знаете, что не отворила? Вы же сломя голову
промчались наверх. К тому же мы не знаем точно, где находилась миссис
Деймон, надолго в кабинете она задерживаться, ясное дело, не стала бы.
Для нас это не играет существенной роли. Предположим, что она вышла
сразу после того, как вы пробежали мимо двери...
— И в этот момент появился убийца?
— Стало быть, все-таки миссис Каванаг? — спросил Клайв. — Она
осталась в зимнем саду, когда я бросился наверх. Это она?
— Нет, не она, — ответил Уичер.
— Кавви ведь в это время... — начала Кейт.
— Не скажу, — продолжал Уичер, — что это совершенно невозможно.
Слуги не слышали никаких криков — обитая сукном дверь не пропускает
звуков. И все же я думаю, сэр, что в тот момент, когда была задушена
миссис Деймон, миссис Каванаг ужинала вместе со всеми остальными.
И еще одно. Миссис Деймон не боялась убийцы — об этом мы знаем
от вас, мистер Стрикленд. Не боялась она и темноты. И к тому же она
забыла в саду флакончик с нюхательной солью. Если даже она увидела ко-
го-то в костюме, который надевал убийца...
— Как? — спросил Клайв. — Не самого убийцу?
470
— Да нет, почему же... Короче говоря, если бы она даже увидела убий-
цу, она все равно со спокойной душой направилась бы в сад забрать свой
флакончик. Тем не менее, как мы знаем, это было безрассудством.
Уичер сделал жест, словно пытаясь задушить кого-то. Кейт протестую-
ще вскрикнула.
— А кто же нашел труп? — спросил Клайв. — После нас, я имею в
виду.
— Доктор Бленд.
— Каким образом?
— Каким образом? — повторил Уичер. — Распрощавшись с Масвелом,
он вернулся в дом и, никого не встретив, начал искать, куда девались все
остальные. Заглянув в зимний сад, он сразу же обнаружил странную вещь:
там было холодно. Потому, разумеется, что дверь наружу осталась приот-
крытой. А вслед за этим он обнаружил, что у миссис Деймон температура
и того ниже.
— Оставьте это, — воскликнула Кейт.
— Я буду счастлив, мисс Деймон, когда смогу это сделать. Поймите,
однако, что мистер Стрикленд основательно усложнил мое положение. По-
мочь вам будет нелегко, и благодарить за это вы отчасти должны себя.
Сбежать с человеком, в которого вы, по словам миссис Каванаг, влюблены
уже не один год.
— Кавви сказала так?
— Вот именно, она не очень-то любит вас. Впрочем, это, полагаю, для
вас не новость.
— Да, я знаю об этом.
— Оставим пока в покое миссис Каванаг, — вмешался Клайв. — Вы
сказали, мистер Уичер, что доктор взял у Бербидж ключ от входной двери
и, войдя в дом, запер ее. Как он это объясняет?
— Никак.
— Никак?
— Никак. И это существенно облегчило мою ситуацию. Когда Масвел
вернулся из Рединга — сами понимаете, в каком настроении, — и хотел до-
просить доктора, тот отказался отвечать на вопросы, а потом просто уе-
хал в Лондон. Разве я не говорил, что не вы одни сбежали вчера из Хай-
Чимниз?
Кейт и Клайв переглянулись.
— Прошу у вас обоих прощения, если чем-то обидел, — вновь с каким-
то напряжением в голосе проговорил Уичер. — Я уверен, что все кончится
благополучно, если только вы доверитесь мне и не будете нарушать мои
планы! Мисс Деймон! Сейчас мистер СтрикДенд отправится со мной по
одному чрезвычайно важному делу. Я попрошу вас цока что вернуться в
гостиницу.
— Без Клайва?
— Да, мисс Деймон. Мы сейчас отправимся с ним совсем в неподходя-
щее для вас место, но обещаю, что мистер Стрикленд не задержится на-
а,471
долго. Пятичасовой чай вы сможете уже выпить вместе. Должен, однако,
кое-что добавить — собственно, поэтому я и хотел поговорить с вами.
— Я слушаю.
— Сегодня еще предстоит немало событий, — сказал Уичер, — так что
вечер провести с мистером Стриклендом вам не удастся. Часов с восьми
он будет занят. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Глава 15
ЧЕРРИ
Кейт хмуро посмотрела на Уичера.
— Я вообще не понимаю, о чем вы говорите. Но если уж вы обязатель-
но хотите это знать, могу сообщить, что мы с мистером Стриклендом бе-
жали из Хай-Чимниз для того, чтобы... чтобы...
— Чтобы иметь возможность быть вместе? Я знаю это. Думаю, одна-
ко — даже уверен в этом, — что вы хотите, чтобы я нашел убийцу вашего
отца.
- Куда вы сейчас направляетесь?
— Пока, мисс Деймон, это секрет.
— До пяти часов! — сердито воскликнула Кейт. — Ладно, пусть будет
до пяти часов! Клайв, у тебя есть ключ от квартиры? От твоей квартиры?
Ты его дашь мне? Вместо того, чтобы сидеть в гостинице, я пойду к тебе,
и, когда ты вернешься, чай уже будет ждать тебя.
Клайв без лишних слов протянул Кейт ключ и, заплатив кучеру, велел
ему отвезти леди в гостиницу.
— Я доверяю вам, мистер Уичер, — сказала, занимая место в кебе,
Кейт, — но и побаиваюсь вас. Господи, еще как побаиваюсь!
Клайв захлопнул дверцу кеба, и через пару минут экипаж уже скрылся
за поворотом на Пентон-стрит. Стало холоднее и начинало понемногу тем-
неть. У Клайва не было никаких оснований прощаться в душе с Кейт, в
стуке захлопнувшейся дверцы не было ничего рокового —- и все же он был
охвачен тревогой и сомнениями.
— Чем мы займемся и куда пойдем? — спросил он у Уичера.
— Как вы полагаете, сэр, почему я назначил вам встречу именно здесь?
Пойдемте. Через минуту мы будем на месте.
Поправив шляпу, он зашагал через площадь в сторону «Альгамбры».
Они подошли ко входу в театр. Большая афиша возвещала, что новый
сезон открывается музыкальной комедией в восточном стиле «Блудный
сын». Вещь была отечественной переработкой оперы француза Обера.
— Да, именно сюда нам и надо, — постучав в дверь, сказал Уичер. —
Вы; знаете «Альгамбру»?
;г~А кто не знает?
— Я имею в виду — часто бываете здесь?
— Пожалуй, чаще, чем следовало бы, — признал Клайв. — Ведь слава
. 472
у этого заведения немногим лучше, чем у того. — Он кивнул в сторону ка-
баре на противоположном конце площади.
— Так или иначе, сэр, на мысль меня навели вы сами своим рассказом
о театре «Принцесса». И впрямь в театре можно увидеть кое-что интерес-
ное, даже зайдя в неурочное время.
— О какой мысли вы говорите? И что надеетесь тут увидеть в три часа
дня?
— Увидеть я намерен своего агента, — ответил Уичер. — Он — вернее
будет сказать «она» — уже ожидает нас.
Клайв обвел взглядом площадь.
Сейчас она еще была пуста. Только ветер гонял по ней пыль и мусор.
— Да, ровно три часа, как вы и сказали, — взглянув на часы, сказал
Уичер. — Мы пришли как раз вовремя. Идите за мной.
Внутри было темно. Уичер зажег спичку и повел Клайва по коридорам
первого этажа.
— У меня, знаете ли, много друзей, — проговорил он сквозь зубы. За-
тем, немного помолчав, он продолжил:
— Среди них попадаются разные люди, но без них мне никак не обой-
тись. Вы готовы, сэр, пожертвовать десять фунтов, если нам удастся полу-
чить улики против убийцы мистера и миссис Деймон?
— Конечно! Согласен заплатить и больше.
— Нет, нет! Больше не понадобится. — Уичер неожиданно обернулся.
В свете спички его веснушчатое лицо выглядело совсем уродливо. Потом
он вдруг сказал:
— Никогда не позволяйте женщинам надувать себя!
— Не понимаю, о чем вы.
Они вышли в коридор второго этажа, сбоку огибавшего огромную сце-
ну. Спертый воздух был наполнен запахами окурков, спиртного и дешевых
духов.
— Стало быть, вы готовы заплатить моему агенту десять фунтов за
помощь?
— Да. Хотя я по-прежнему не знаю, о чем идет речь.
Спичка Уичера погасла. Откуда-то послышался смех, и внезапно, слов-
но дождавшись сигнала, загорелась газовая лампа.
В дальнем конце коридора, за полукруглой стойкой бара стояла строй-
ная, с поблескивающими глазами девушка лет восемнадцати. На ней было
модное, хотя и недорогое платье, а на белокурых волосах — овальная, пло-
ская шляпка.
Уичер поспешил к стойке.
— А, ты здесь! Надеюсь, я не опоздал. Добрый день, Черри!
— Добрый день,, мистер Уичер. -
Девушка вновь засмеялась хрипловатым, но приятным голосом. Про-
должая смеяться, она проделала несколько танцевальных па. Уичер с мяг-
ким упреком проговорил:
— Черри, девочка... пила уже?
473
— Ну, что может значить пара рюмок?
— Гм... — протянул Уичер и постучал по стойке. — Стоило бы поды-
скать тебе место где-нибудь подальше от выпивки. — Он повысил го-
лос. — Сегодня вечером, Черри, тут будет полиция. Речь идет об убийстве,
понимаешь? Об убийстве. Если ты подведешь...
Черри с такой яростью хлопнула по стойке банкой с конфетами, будто
намеревалась расшибить ею кому-то голову.
— Скажите, я когда-нибудь вас подводила? Подводила?
— Тогда сделай и теперь то, что я скажу. То дело ты уладила?
— Конечно!
— На когда договорились?
— На девять ровно. В это время на сцене танцуют почти голышом,
и все будут смотреть туда. Во всяком случае большинство.
— Так вот, Черри, это мистер Стрикленд. Присмотрись к нему хоро-
шенько, чтобы наверняка узнать вечером.
— О-о, — с искренним любопытством протянула Черри, внимательно
разглядывая Клайва, застывшего в форме человека, страдающего от кам-
ней в желчном пузыре. — Рада познакомиться, сэр. Если вы случайно по-
сле девяти ничем не заняты...
— Прекрати! — рявкнул Уичер.
Однако Черри продолжала стоять в кокетливой позе. Уичер отвернулся.
Сейчас в его лице не было обычного философски спокойного выражения,
оно выглядело бледным и взволнованным.
— Сэр! Я очень неохотно впутываю вас в эту историю...
— В какую? — поинтересовался Клайв. — О чем, собственно говоря,
идет речь?
Уичер ответил:
— В девять часов в коридоре появится один человек. Черри в это время
будет на работе — продавать конфеты. Может быть, это будет мужчина,
а может, женщина...
— Минуточку! Это будет кто-то из Хай-Чимниз?
— Весьма вероятно.
— В таком месте? В «Альгамбре»?
— В таком месте, — повторил Уичер. — В «Альгамбре».
Черри засмеялась.
Клайв обвел взглядом стройные колонны в мавританском стиле и отде-
ланный цветной мозаикой пол, на котором плясали тени.
— Послушайте! У меня нет другого выбора, — сказал Уичер. —Вы же
сами понимаете. Быть может, наступит день, когда родится полицейский,
в котором нельзя будет еще издали опознать ищейку. Я и сам полностью
не отвечаю этому требованию. Как бы то ни было, парням из Скотленд-
Ярда и мне тоже придется, держаться в укрытии. Я могу доложиться толь-
ко на вас, если, конечно, вы согласитесь.
— Я согласен.
— Обещаете?
474
— Можете рассчитывать на меня в чем бы то ни было. Я готов на лю-
бой риск. Только объясните мне наконец, что я должен буду делать!
— Ну... Сделай огонь немного ярче, Черри!
Черри послушалась, вновь громко рассмеявшись. Свет газового рожка
и теперь оставался слабым, хотя банки с конфетами и горки апельсинов
отчетливее выступали из темноты.
Уичер оглядел ряд колонн и после некоторого раздумья подошел к
третьей, считая от стойки.
— Здесь будет лучше всего, — сказал он. — В девять часов мы должны
стоять здесь. Можете курить, прогуливаться, но очень прошу вас ровно
в девять часов быть на месте. В коридоре будут люди, их будет не слиш-
ком много, но это даже лучше.
— Я должен буду прятаться?
— Нет, ничего подобного. Стойте там, где сейчас стою я, и... да, стой-
те здесь!
— Но ведь оттуда не видна средняя часть стойки. Ее закрывают другие
колонны!
— Это несущественно. В девять часов — может быть, чуть раньше или
чуть позже — к стойке подойдет кто-то и попросит у Черри одну вещь.
— Какую?
Уичер не обратил внимания на этот вопрос. Нервно поглядев на часы,
он продолжал:
— Так вот! Как только он попросит у Черри эту вещь, вы выйдете впе-
ред, чтобы хорошо видеть, с кем она разговаривает. Слышать вы вряд
ли что-то будете, потому что со сцены будет греметь музыка, но Черри
даст знак, что тот, кого мы ждем, уже здесь. Покажи ему, девочка! .
— С удовольствием!
Симпатичная девушка, ничуть не скрывая, что слегка пьяна, отодвину-.
лась к концу стойки и театральным жестом подняла правую руку к затыл-
ку, согнув ее в локте почти под прямым углом.
— Хватит! — бросил Уичер.
Черри недовольно фыркнула.
— Хватит, я говорю! Нельзя переигрывать!
— Послушайте, господин режиссер...
— Если вечером ты будешь пьяна и подведешь нас, то да поможет тебе
Бог!..
Черри схватила было апельсин, чтобы запустить им в Уичера, но мгно-
венно успокоилась под гипнотизирующим взглядом детектива. Уичер вновь
посмотрел на часы, а потом внимательно присмотрелся к темной лестнич-
ной клетке.
— Увидев-» этот сигнал, вы, мистер Стрикленд, выйдете из-за колонны
(с какой стороны — безразлично) и снимете шляпу. Так, словно вам стало
жарко. Тут и впрямь будет жарко, так что никого это не удивит. При ва-
шем росте разглядеть вас можно будет издалека. Все ясно, сэр?
— Да. А потом? Что мне делать потом?
475
— Ничего. Это все. Снимете шляпу и будете наблюдать за проис-
ходящим.
Уичер с обычным для него добродушием и солидным видом повернулся
к стойке.
— А тебе все ясно? Надеюсь, девочка, что все будет в порядке и ты
сделаешь свое дело. Если ты все поняла, то я тебя больше не задерживаю.
У меня все.
— Ну нет! — проговорила Черри.
Выйдя из-за стойки, она вновь встала в драматическую позу.
— Как это все? Речь шла о десяти фунтах, и я бы хотела получить не-
большой авансик.
— Чтобы отправиться с ним в ближайший трактир?
— Если не дадите, тогда я напьюсь в кредит — это уж как Бог свят!
Еще чего! Ставите меня за стойкой, чтобы я любезничала с какой-нибудь
дамочкой!..
Клайв, как раз сунувший руку в карман за бумажником, замер.
— С кем?!
Черри засмеялась, но тут вмешался Уичер:
— Не слушайте ее, сэр! Лучше, однако, если вы дадите ей пятерку впе-
ред, а потом, когда все кончится, я еще поговорю с нею.
— Пожалуйста. Вот деньги. Я хотел бы только знать...
— Ха-ха! — произнесла Черри.
Кокетливым жестом приподняв кринолин и нижнюю юбку, она спрята-
ла пятифунтовую банкноту в чулок.
—- Вот это по-джентльменски, — сказала она, подмигивая Клайву. —
Это да. Если вам придет охота немного развлечься...
Уичер поднял руку, словно собираясь ударить девушку.
— Убирайся вон, девчонка! Предупреждаю тебя в последний раз!
Черри, отлично понимавшая, что Уичер и не думает тронуть ее, с шут-
ливым пируэтом удалилась в сторону лестницы. Казалось, даже шляпка
танцует на ее белокурых волосах.
— Черт возьми! — буркнул Уичер и вытер лоб рукавом. — Хотите
верьте, хотите нет, но эта девушка — один из моих самых толковых аген-
тов и еще ни разу не подводила меня. Она и сейчас выполнила уже очень
нелегкое задание. Я уверен, что и вечером она будет в порядке, так что...
Клайв продолжал неподвижно смотреть на умолкшего детектива.
— Не надо, сэр!— воскликнул наконец Уичер. — Не думайте об этом!
— Откуда вы знаете, о чем я думаю?
— Даже если придет женщина, это еще ничего не значит.
— Полагаю, — пряча в карман бумажник, с холодной вежливостью
произнес Клайв, — что вы и сейчас не намерены рассказать мне обо всем
подробнее?
Уичер ответил после небольшой паузы:
— Не намерен. Тут вы правы.
Он нервно зашагал вдоль стойки.
“476
Жара, табачный дым, приторный запах косметики душили Клайва. Уи-
чер пробормотал что-то про себя, а затем снова взглянул на часы.
— Дело в том, сэр, что я жду еще одного человека. Вы ведь помните,
что в трактире я беседовал с одним моим знакомым?
— Да, помню, И что же?
— Я послал его с одним поручением. Я и сейчас еще не уверен, что
сумею разыграть свою игру — даже если получу на это разрешение... Разу-
меется, вы уже поняли, что речь идет о ловушке. Правда, совсем не о той,
которую я имел в виду вчера. Вернее, то, о чем я думал вчера, стало бы
лишь первой ступенью в моем плане, если бы у меня было время на его
осуществление. Вы меня понимаете?
— Нет.
— Объясню. Девятнадцать лет назад Гарриет Пайк написала из тюрь-
мы письмо отцу своего ребенка, а три месяца назад этот человек — если
помните, его звали Айвор Рич — покончил с собой. Владелец дома, в кото-
ром он жил, обратился ко мне с просьбой помочь замять скандал, обычно
возникающий вокруг самоубийства, и вот тогда мы нашли это письмо. По-
ка все ясно?
— Разумеется. Вы еще вчера говорили мне об этом.
Уичер в задумчивости поднял палец.
— В этом письме Гарриет Пайк много говорит о своей сестре, Мери
Джейн Каванаг, и о своем ребенке...
— Погодите! — перебил Клайв. — Вы говорили, что не знаете имя
ребенка!
— Я не знал его и, в определенном смысле, не знаю и сейчас. В любом
случае западня готова, а письмо — приманка в ней... Черри, представляясь
шантажисткой, предложила купить это письмо тому человеку, который се-
годня вечером подойдет к ней. Черри сказала, что согласна встретиться
только в общественном месте, где ей не будет грозить никакая опасность.
Она даст письмо так, чтобы это могли видеть свидетели, включая и вас.
И тогда на сцене появится полиция... Понимаете?
— Не понимаю. То, что кто-то решил купить это письмо, вовсе не озна-
чает, что он же убил мистера и миссис Деймон!
— Тут вы правы, — чуть насмешливо проговорил Уичер. — Это абсо-
лютно ничего не доказывает.
— И что же тогда?
— Что же тогда?! — повторил Уичер. - А то, что полицейский, уве-
ренный в своей правоте, может рассчитывать на то, что застигнутый врас-
плох преступник растеряется, сломится и начнет давать показания. Что вы
на это скажете?
— На мой взгляд, риск чрезмерно велик. Вы готовы пойти на него?
— ГМ... — пробормотал Уичер и вновь чуть насмешливо продол-
жал: — Знаете, сэр, точно так я поступил в • деле Констанции Кент. Для
меня улики, доказывавшие, что она — убийца, были вполне достаточными,
но в суде они не стоили бы и ломаного гроша. Я подумал: «Если я неожи-
• ~477
данно арестую девушку, мне наверняка удастся, прежде чем она успеет опо-
мниться, получить от нее нужные показания».
Это была ошибка. Самая большая ошибка в моей жизни. Я поклялся,
что никогда больше не совершу подобной. Последний раз я клялся в этом
только вчера. А сейчас, если только разрешит начальник полиции, я все-
таки снова пойду на риск. Если я не сделаю этого, завтра сюда явится
инспектор Масвел и арестует вас или кого-нибудь еще, такого же невинов-
ного. Теперь вы понимаете?
Вопрос был риторическим. Мгновение Уичер смотрел куда-то прямо пе-
ред собой.
— Сегодня вечером, сэр, — добавил он, — я вновь арестую эту
девушку.
Глава 16
ТЕНИ СКОТЛЕНД-ЯРДА
— Эту девушку? — ошеломленно переспросил Клайв.
— В определенном смысле.
— Но вы же сказали...
— Минуточку! — перебил Уичер. — Давайте четко выясним одну вещь.
Что бы ни произошло, с вашей девушкой — даю вам слово — ничего не
случится. Во всяком случае, — на лице Уичера появилась гримаса боли, —
я надеюсь, что могу вам это обещать. Есть во всем этом одна неприятная
деталь! Ну да ладно! Если с нею все будет в порядке, волнует вас, кто
будет арестован?
— Абсолютно не волнует.
— Тогда нет смысла останавливаться на моем первоначальном плане.
Сейчас он уже не представляет интереса. Мне пришлось отказаться от него,
когда вы сбежали из Хай-Чимниз. Сейчас я просто вынужден поступить
так же, как в деле Констанции Кент. Быть может, есть какая-то высшая
справедливость в том, что эти два дела так похожи. В этот раз у меня
тоже есть все улики, и опять-таки они ничего не будут стоить в суде.
— О каких уликах вы говорите? Где вы их раздобыли?
— В первую очередь дали их мне вы, мистер Стрикленд, но и другие,
с кем я вчера беседовал, тоже. Кое-что... — задумчиво проговорил Уи-
чер, — кое-что я узнал еще тогда, когда в августе навестил мистера Деймо-
на и в день рождения Селии сидел за столом вместе со всеми, исключая
миссис Каванаг. Скажите, сэр, а вы задумывались над мотивами этого пре-
ступления?
— Ну, если только в этой семье нет какого-то наследственного психиче-
ского заболевания, на которое несколько раз намекал доктор Бленд...
Клайв ждал реплики Уичера, однако тот молчал.
— Одним словом, если это не так, то именно мотив оказывается глав-
ной проблемой. Представить себе не могу, почему убийца вел себя именно
так.
478
Уичер удовлетворенно хмыкнул.
— Горячо, горячо! — бросил он Клайву, которому, впрочем, и так было
жарко. — Наконец-то вы начали думать! Я хотел бы задать вам вопрос,
мистер Стрикленд, еще только один, последний вопрос.
-Да?
— Вам наверняка не раз приходилось видеть женщин, выступающих в
мужских костюмах...
— Разумеется, — нетерпеливо ответил Клайв. — Начиная от Розалин-
ды и Виолы и кончая пажами в опереттах, а что?
— Черт возьми! И вы когда-нибудь действительно верили, что видите
на'сцене мужчину? Да и пытались ли артистки заставить вас в это пове-
рить? Это мой вопрос! И это ответ на него! Это означает...
Клайв дернулся так, будто у него за спиной выстрелили из пистолета.
Вздрогнул й Уичер. Кто-то на первом этаже громко выкрикнул его имя.
В голосе звучали и усталость и раздражение — видно, звавший его человек
совершенно заблудился в темноте.
— Я здесь, Хекни, — кашлянув, проговорил Уичер. Потом он обернулся
к Клайву. — Сегодня вечером вам нужно только глядеть в оба и быть го-
товым дать показания, если понадобится, под присягой в том, что вы уви-
дите и услышите. Вам все понятно?
Уичер вновь поглядел на часы.
Послышались тяжелые шаги: сначала по лестнице, а затем по мозаич-
ному полу коридора.
Появился рослый мужчина с длинными усами и пышными бакенбарда-
ми. Судя по насмешливым складкам в уголках глаз, это был добродушный
человек, но сейчас он был в исключительно плохом настроении.
— Добрый день, Хекни! — поздоровался. Уичер. — Ты немного
опоздал.
— Опоздал? Еще бы!
-— Джордж не рассказал тебе, как меня найти?
— Сказал только, что ты в «Альгамбре». А вот где именно в этой чер-
товой «Альгамбре», это он сказать позабыл. А мне и в голову не пришло,
что ты совсем рехнулся и выберешь такое место!
— Мистер Стрикленд! — с обычным невозмутимым спокойствием про-
говорил Уичер. — Разрешите представить вам инспектора Хекни из Скот-
ленд-Ярда. Это мой старый,, добрый товарищ. Хекни, это тот джентль-
мен, о котором я тебе говорил.
Хекни, даже не взглянув на Клайва, лриподнял шляпу.
— Ну так что, Хекни?. Ты разговаривал с шефом?
— Да. .
--т И .что он сказал?. Повезло нам? 1
— Нет. Мы получили .запрошенные данные от йоркширской- полиции,
но и ТОЛЬКО. •. . . Г ...
— Он не разрешил предоставить пару людей- в мое распоряжение?
— Не разрешил. Как раз в этом и не повезло.
479CL
— Что ж — я был уверен, что так и будет.
— Джонатан, — взорвался Хекни, — что на тебя нашло? Совсем ре-
хнулся? Какой смысл лезть на рожон? Шеф не поддержал тебя и тогда,
в шестидесятом году, и сейчас не поддержит, если ты попадешь в беду.
— Возможно.
— Ты телеграфировал мне из Рединга, — сказал Хекни, вытирая лоб
изящным, хотя и не слишком чистым платком, — и попросил, чтобы я
встретился с тобой здесь, в Лондоне...
— Со мной и с Черри Уайт.
— Да, и с Черри Уайт. Ты попросил также получить разрешение у ше-
фа, и все было бы в порядке, если бы это имело хоть какой-то смысл.
Но ведь не имеет. Пойми, что в.этом нет ни малейшего смысла!
— Ну, не знаю... — проговорил Уичер. — Понимаешь ли, сначала я и
сам собирался действовать иначе, но на другое сейчас просто нет времени.
Принимая все во внимание, у меня немало шансов на удачу.
Хекни пренебрежительно махнул рукой.
— Ошибаешься, Джонатан! Никаких шансов! Это-то меня и мучит!
— Гм... — протянул Уичер, — даже с учетом показаний Черри?
Лицо Хекни вновь исчезло за платком.
— А разве..?
— Спрашиваешь!
— Тогда почему бы не устроить имитацию ареста? Ты же в этом всегда
был мастером. В этом я с удовольствием помог бы тебе. Это ничем не
грозило бы. Зачем тебе нужен настоящий арест?
— Я знаю преступника и встречался с ним, — ответил Уичер. —
Ставлю десять против одного, что он расколется, только если его аресту-
ют по-настоящему. Если обвинение будет предъявлено в глаза и в полиции.
Возможность провала скрывается не в этом... Мистер Стрикленд, спасибо,
что вы пришли, — добавил он неожиданно. — Но не лучше ли вам будет
сейчас вернуться домой?
Когда человека окружает слишком много загадок, когда то, что он слы-
шит, совершенно непонятно, его охватывает страх. Так сейчас случилось
и с Клайвом. Даже воздух в коридоре начал казаться ему отравленным.
— Ваша девушка ждет вас уже с чаем, не так ли? — спросил Уичер.
— Да. Так она обещала.
— Ну, тогда вам пора уже идти. Полагаю, у вас дома есть прислуга?
— Экономка.
— Хорошо. Очень хорошо! Так вот, сэр, прежде чем вы вернетесь сюда,
проводите мисс Деймон в гостиницу и уговорите ее, чтобы она никого не
впускала к себе. Никого, понимаете? Кто бы это ни был!
— Вы хотите сказать, мистер Уичер, что Кейт грозит опасность?
— Опасность не для жизни, если вы это имели в виду. — Уичер вновь
бросил на Клайва испытующий взгляд. — Просто мне в голову пришла
мысль — ничего особенного. Скорее всего вообще ничего не случится.
Я сказал об этом только из осторожности.
480
Только из осторожности?
Клайв поспешил вниз по лестнице. Выйдя на улицу, он взглянул на ча-
сы: было уже почти четыре.
Кебов на Лестер-сквер видно не было. Пришлось плестись пешком до
Риджент-стрит. Повсюду на улицах были заторы, так что до Брук-стрит
он добрался только после половины пятого. Пешком было бы, пожалуй,
быстрее.
Уже горели фонари, и в стоявшей на углу гостинице окна были занаве-
шены шторами.
Только на лестнице Клайву пришло в голову, что по четвергам у миссис
Квинт, его толковой и очень энергичной экономки, свободный день.
Впрочем, какое это может иметь значение?
Кейт, однако, в квартире не было.
Дверь не была закрыта на цепочку, в гостиной рядом с камином с не-
громким, хорошо слышным в тишине комнаты шипеинем горел газовый
рожок. На полках правильными рядами стояли переплетенные в кожу кни-
ги. На столике у камина все было приготовлено к чаю, а в кресле лежал
платочек с монограммой Кейт.
При виде маленького, пахнущего духами платочка Клайв живо предста
вил себе девушку, даже как будто услышал ее голос.
Самой Кейт, однако, не было.
От Кейт мысли Клайва каким-то загадочным образом перенеслись к
Трессу. Клайву казалось, что он стоит за бархатной шторой, закрывающей
дверь в спальню, стоит с той же торжествующей улыбкой на лице, как
накануне в Хай-Чимниз, — естественно, как и тогда, только в воображении
Клайва. Губы Тресса шевелились, взгляд был полон насмешки.
«Хватит об этом! — подумал Клайв. — Хватит, — повторил он, сми-
ная платочек Кейт. — Я не могу допустить, чтобы воображение взяло верх
надо мной. Наверняка есть какое-то простое объяснение отсутствия Кейт.
Скорее всего она вернулась за чем-то в гостиницу и сейчас будет здесь.
Ясно ведь, что она только что вышла».
В дверь кто-то постучал — сначала робко, а потом решительнее.
«Похоже, что я запер за собою дверь, — подумал Клайв. — Поэтому
Кейт и приходится стучать».
Вернувшись в прихожую, он отворил дверь и готов был уже радостным
восклицанием встретить Кейт, когда увидел, что перед ним стоит
Селия.
Клайв не ожидал никаких визитов, но ее — меньше всего.
Селия!
— Чем я обязана тому, что вы обращаетесь ко мне по имени? — с уко-
ром спросила Селия. Ее серые глаза в упор смотрели на Клайва из-под
черной шляпки. Селия была в трауре..
— Прошу прощения, мисс Деймон. Заходите!
— Спасибо. Думаю, что при данных обстоятельствах я не погрешу этим
против приличий, а кроме того, я не одна. — При этих словах она кивнула
16 «Скандал в Хай-Чичнн
481
на скромно державшуюся позади Пенелопу Бербидж. Селия выглядела не-
обычно разгоряченной и с явным трудом сохраняла спокойствие.
— Для меня было неожиданностью встретиться с вами в Лондоне, мисс
Деймон.
— Тем не менее, в этом нет ничего удивительного. Я остановилась у
тети Эбигейл на Девоншир-плейс. Это, если вы не знаете, жена дяди Рол-
ло. Приезжая в Лондон, я всегда останавливаюсь у них.
Взгляд Селии упал на платочек Кейт, который Клайв и не пытал-
ся спрятать. Потом она взглянула на чайный сервиз, на штору, закры-
вавшую дверь в спальню и еще на одну дверь, выходившую из гос-
тиной.
— Можно спросить, мистер Стрикленд, куда ведет эта дверь?
— В столовую.
— Спасибо. Подождите меня там, Пенелопа.
— Там не зажжен газ, — возразил Клайв, но Селия только отмах-
нулась.
— Сэр!.. — почти лихорадочным голосом начала Пенелопа.
— Пенелопа, — перебила Селия, — хочет сказать вам, что она сделала
все для того, чтобы прикрыть вас и Кейт. Когда вы бежали из Хай-Чим-
низ, упаковав вещи и выйдя через зимний сад, где вы нашли труп моей
мачехи, Пенелопа никому не обмолвилась и словом, пока дядя Ролло не
заставил ее это сделать- Помолчите, Пенелопа, и будьте добры подождать
меня в столовой!
Пенелопа с полным достоинства видом вышла из комнаты. Селия по-
дождала, пока дверь закроется за нею.
— Постыдились бы, мистер Стрикленд!
— Если вы пришли ради Кейт, мисс Деймон, — сказал Клайв, — то я
попросил бы вас думать о том, что говорите. Речь идет о моей будущей
жене.
— О! Это представляет все несколько в ином свете. Тогда где же Кейт?
Может быть, там? — Селия кивнула на закрытую шторой дверь.
— Нет. Насколько я могу судить, Кейт ушла на пару минут в гостини-
цу. Она остановилась там, поскольку мне не удалось уговорить ее остаться
у меня.
— И вам не стыдно, мистер Стрикленд?
— Не вижу никаких для этого поводов, мисс Деймон! Как бы то ин
было, Кейт поселилась в гостинице.
— Я знаю об этом, сэр! Но сейчас ее там нет! Я только что была в
гостинице.
— В таком случае она наверняка пошла к Виктору. Его квартира на
углу Глостер-плейс и Портмсн-сквер...
— Где живет мой брат, — дрожащим голосом проговорила Селия, — я
знаю и сама. Квартира пуста, хотя и не заперта. В оставленной для эко-
номки записке он пишет, что уезжает в Хай-Чимниз. Так что Кейт нет и
там.
482
Клайву стало по-настоящему страшно — тем более что Пенелопа я Се-
лия словно принесли с собою гнетущую, полную угрозы атмосферу Хай-
Чимниз.
— Мистер Стрикленд, — продолжала Селия, — если бы речь шла толь-
ко о Кейт, я не пришла бы сюда. Ваш поступок был низостью, и, собствен-
но говоря, дело следовало бы поручить Виктору или дяде Ролло.
— Мисс Деймон! Мы должны найти Кейт!
— Вот вы и ищите ее! Я люблю ее и надеюсь, — со слезами в глазах
произнесла Селия, — что и вы ее любите! Нет, спасибо, я не стану са-
диться!
— Но где, черт возьми, может быть Кейт?
— Разговаривая в таком тоне, вы ничего не достигнете, сэр! Кейт до-
лжна была в первую очередь сама следить за собой! Как постелишь, так
и... Что ж, Кейт сама выбрала себе судьбу. Выбрала, руководствуясь не
любовью, а только лишь страстью.
— Черт возьми, что вы плетете?!
— Мистер Стрикленд!
— Все это чушь! Я серьезно это вам говорю! Сейчас я словно вновь
слышу вашего отца.
— Никто и не ждет от вас, мистер Стрикленд, уважения к моему не-
счастному отцу...
— Напротив, мисс Деймон! Я уважал его гораздо больше, чем вы дума-
ете! У него, однако, был небольшой недостаток: он был идеалистом. Во
имя идеи он жил и во имя ее умер!
— Аминь, — дрогнувшим голосом проговорила Селия. — Надеюсь на
то, что вам можно будет довериться, я и пришла сюда...,
Ее голос сорвался. Клайва охватило сочувствие к девушке.
— Вы можете мне довериться, — сказал он. — Извините за то, что я
наговорил вам. Может быть, вы все-таки присядете?
— Разве что на минутку. Спасибо, пальто я снимать не буду.
Клайв усадил Селию в кресло рядом с камином. Девушка беспокойно
поглядела на Клайва, словно не решалась заговорить, но потом все-таки
заговорила:
— Мистер Стрикленд, я...
— Да?
— Есть люди — дядя Ролло, например, — которые считают, что жен-
щине вообще нечего размышлять о том, кто же преступник. Очень жаль,
но я так не могу. В конце концов, убит был мой отец!
— И ваша мачеха!
— Да, я знаю. Мне стыдно за то, как я вела себя во вторник. Я была
уверена, что убийцей, — Селии стоило немалого усилия выговорить это
слово, — может быть только Джорджетта. Для нас ведь не было тай-
ной — Кавви часто намекала на это, — что наша мачеха не совсем пра-
вильно вела себя с лордом Альбертом Трессидером.
Клайв поднял на девушку глаза, но промолчал.
Г 483
— По-моему, я рассказывала вам, — продолжала Селия, — что Джорд-
жетта часто, словно это ей доставляло удовольствие, заводила речь о том
случае, когда Кейт переоделась в мужское платье. Я решила, что Джорд-
жетта убила отца так, чтобы навести подозрение на Кейт. А потом...
— Потом?
— Вчера вечером была убита и она сама. — Селия вздрогнула. —
Задушена! Я решила, что обязана воздать ей должное.
— Вы это уже сделали, мисс Деймон. Почему, однако...
— Я знаю, — перебила Селия, — что меня считают фантазеркой. Мо-
жет быть, так оно и есть. Только в этом нет ничего плохого. Иногда это
даже помогает. В конце концов, историю о переодевании рассказывала не
только Джорджетта, но и Кавви.
Клайв выпрямился.
— Старая, добрая миссис Каванаг! — процедил он сквозь зубы. — Ми-
лая, верная Кавви!
— Что вы говорите?
— Ничего существенного. Продолжайте, пожалуйста!
— Кавви и впрямь предана нам! Можете в этом ни на минуту не сомне-
ваться! Просто у нее, как и у всех пожилых людей, бывают свои причуды.
Кавви в связи с этой историей так же часто подтрунивала и надо мной,
как и над Кейт, — во всяком случае до тех пор, пока не начала упоминать
при этом о некой Констанции Кент. Мне пришло в голову...
Селия внезапно встала.
— Мне не следовало приходить сюда! Не следовало обманывать дядю
Ролло, надо было послушаться его и лечь отдохнуть!
— Мисс Деймон, — спросил Клайв, — что вам пришло в голову? Что
вы хотели мне сказать?
— Ничего! Если я как-то обидела вас...
— Господи, чем вы могли меня обидеть?
— Ну, хорошо. Мне пришло в голову, что, может быть, Джорджетта
и Кавви хотели просто предупредить Кейт...
— Мисс Деймон, я ни слова не понимаю!
— Собственно, я тоже. В трудные минуты у людей возникают самые
странные мысли. Даю вам честное слово, что без нужды никому не обмол-
влюсь об этом ни словом. Мистер Стрикленд, что сказал вам отец, когда
во вторник вы беседовали с ним в кабинете?
— Этого я не могу вам сказать.
— Но я могу попробовать угадать?
— Естественно.
Селия глубоко вздохнула.
— Да простит мне Бог, если словом или мыслью согрешу против кого-
нибудь. Но не может ли быть так, что оба эти убийства совершил лорд
Альберт Трессидер? И не может ли быть так, что его соучастницей в этом
была моя родная сестра, Кейт?
484
Глава 17
СЛОМАННЫЙ НОЖ ДЛЯ БУМАГ
• — Кейт? Вы с ума сошли!
— Сошла с ума? — воскликнула Селия.
Стоявший на огне чайник загудел, и перелившаяся через край вода
брызнула на огонь. Схватив чайник, Клайв поставил его на подставку та-
ким резким движением, которое со стороны могло показаться угрожаю-
щим. Отшатнулась назад и Селия.
— Погодите! — сказала она. — Я сказала вам об этом только потому,
что вы любите Кейт. Вы приехали в Хай-Чимниз с тем смешным предло-
жением руки, но что означало оно на самом деле? Кейт и в детстве была
легкомысленной... Сейчас это, надо полагать, известно и вам самому. Вы
слышали, с каким отвращением она говорила о лорде Трессидере. Не пока-
залось вам это отвращение преувеличенным?
— Мисс Деймон...
— Не перебивайте! — чуть не выкрикнула Селия. — Вы уговорили
Кейт бежать из Хай-Чимниз или она вас?
— Какое это имеет значение?
— Надеюсь, никакого. Дай Бог, чтобы это было так!
— Что вы этим хотите сказать?
— Вы дослушаете меня спокойно до конца и не ударите, если я расска-
жу, о чем я думаю? — спросила Селия.
— Вы шутите! Мне и в голову не придет ударить вас, мисс Деймон!
Селия сделала еще шаг назад, глядя прямо в глаза Клайву, стоявшему,
возле камина с пересохшим от страха и гнева горлом. Потом Селия сколь-
знула за стоявшее рядом с маленьким столиком кресло. На столике рядом
с элегантным чайным сервизом лежал деревянный нож для разрезания бу-
маг, напоминавший по виду тяжелый кинжал.
В комнате понемногу темнело. Прислонившись спиною к стене, в кото-
рой были двери в прихожую и столовую, Селия откашлялась.
— Моего отца убили двое: женщина и высокий мужчина. Они составили
заговор против него. Нет, не перебивайте!
Клайв не произнес ни слова.
— В течение двух вечеров каждый из них сыграл свою роль. Одеты они
были одинаково, чтобы мы подумали, будто речь идет об одном и том
же человеке. Таким образом, каждый из них снимал подозрения с другого.
Это было умно придумано.
Селия повысила голос:
— Пенелопа!
Прошло десять показавшихся вечностью секунд, пока отворилась дверь
из столовой и вошла Пенелопа.
— Пенелопа, дорогая моя! — даже не взглянув на нее, бросила Се-
лия. — В понедельник ночью, вернувшись с проповеди, вы увидели кого-то
485
на лестнице. Все остальные тогда уже легли спать. Вчера вы сказали инс-
пектору Масвелу, что видели переодетую в мужское платье женщину, не
так ли?
— Если и так, — вмешался Клайв, — то что это доказывает? Кстати,
мисс Бербидж рассказала об этом и мне. Но что это доказывает?
— Пенелопа!
— Да, мисс Селия?
— Вы видели тогда мою сестру?
— Не знаю, мисс Селия. Бог свидетель, что...
— И все же — как вы думаете, кто это был?
— Я право же...
— Возвращайтесь в столовую, Пенелопа, и затворите дверь!
Пенелопа от радости, что может уйти, изо всех сил захлопнула дверь.
— Как бы то ни было, там стояла женщина в мужском платье, — вновь
заговорила Селия, — и, судя по всему, с единственной целью — показаться
Пенелопе. Но для чего — вот в чем вопрос? Для того, чтобы все поверили:
неизвестный — мужчина, к тому же мужчина, живущий в Хай-Чимниз —
ведь в тот вечер никто извне проникнуть в дом не мог.
На следующий день отец был убит. Мистер Стрикленд, вы видели стре-
лявшего в него человека, видели, потому что убийца хотел этого. И — во
всяком случае, так я слыхала — вы утверждаете, что этот человек был
мужчиной. Это верно?
— Да, я говорил это. Тогда я придерживался такого мнения.
— Разумеется! — воскликнула Селия. — Стало быть, их было двое!
Неподвижно глядя перед собой, она продолжала:
— В понедельник вечером, когда никто не мог проникнуть в дом, Кейт
сыграла роль высокого мужчины. Она стояла на лестнице гораздо выше
Пенелопы и в слабом свете свечи показалась ей гораздо выше своего роста.
Во вторник вечером, когда Кейт была со мной и располагала алиби на
момент убийства, она впустила убийцу в дом, а после того, как он ушел,
заперла за ним дверь или окно. О такой возможности вы не думали, ми-
стер Стрикленд?
Клайв не ответил.
— Говорите же! Вы не думали об этом?
— О том, что у убийцы, вероятно, был соучастник, думал, но...
— Вы же знаете, вы должны знать, что Кейт не сумела бы одним вы-
стрелом из револьвера убить человека. У нее слишком слабы для этого
руки. Чтобы довести план до конца, необходим был мужчина. Если бы
хоть один свидетель видел этого мужчину в доме, видел его лицо без
маски...
Клайв сделал шаг назад.
— Что с вами, мистер Стрикленд? Быть может, вы видели его?
-Нет!
— Ни единого разу? Вы уверены в этом? Вы не видели любовника
Кейт, лорда Альберта Трессидера?
486
Было бы несправедливостью обвинить Селию в неспособности здраво
мыслить. Сейчас, однако, не разум диктовал ей слова. Они вырывались
непроизвольно, откуда-то из глубины души. Ей самой было страшно, но
остановиться она уже не могла.
— Любовник Кейт, лорд Альберт Трессидер...
— Хватит, мисс Деймон! Прекратите! Вы с ума сошли?
— Не смейте говорить, что я сошла с ума, — побледнев как мел, сказа-
ла Селия, — пока не объясните, как еще могло.все произойти! Любовник
Кейт, лорд Трессидер...
Клайв повернулся спиной к Селии.
Два огромных окна гостиной выходили на Брук-стрит. Шторы не были
опущены, и Клайв видел, как один за другим вспыхивают желтые огни
уличных фонарей. По улице прогромыхала карета. В окне аптеки красным,
желтым, синим поблескивали склянки с лекарствами.
Скоро Лондон начнет оживать вновь. Толпы людей соберутся у входов
в театры...
На мгновенье Клайв прижался лбом к стеклу. Селия продолжала гово-
рить, но% он не слушал ее.
Он видел перед собой лицо Тресса, торжествующее лицо Тресса, кото-
рый с Кейт...
Клайв резко обернулся.
— Мисс Деймон!
Селия умолкла. Ее затянутая в перчатку рука поднялась ко рту, серые
глаза округлились. В тишине слышно было только шипение газа.
— Мисс Деймон, вы обвиняете свою сестру в покушении на жизнь ва-
шего отца. Полагаю, вы понимаете тяжесть этого обвинения. Вы верите
в него? Или хотите верить?
— Что вы! Боже сохрани!
— В таком случае ответите мне на несколько вопросов? Способны вы
ответить разумно и спокойно?
- Да! Да!
— Сколько раз, по-вашему, встречалась Кейт с Трессом?
— Я не знаю. Шесть, восемь — в моем присутствии, но откуда я могу
знать, сколько раз они встречались без моего ведома?
— Короче говоря, шесть—восемь раз. Не больше?
— Мистер Стрикленд, не мучьте меня!
— Я делаю, мисс Деймон, только то, что должен делать. Существуют
еще какие-либо причины считать, что Кейт интересовалась Трессом, поми-
мо несколько странного довода, что она выражала свое отвращение к
нему?
— Я могу только сказать...
— Вы знаете хоть один случай, когда они оставались наедине?
— Нет.
— Тогда на каком основании вы так решительно утверждаете, что
он — ее любовник?
4S7
Дрожа всем телом и все же с необычной для хрупкой девушки реши-
тельностью, Селия выпрямилась. Ее взгляд упал на нож для бумаг, и она
схватила его обеими руками.
— Мисс Деймон, будьте добры ответить на мой вопрос! Вы только что
и не один раз утверждали, что Тресс — именно он! — любовник вашей се-
стры. — Мысль об этом приводила Клайва в такое отчаяние, что он про-
сто не мог от нее освободиться. — Если бы вам пришлось давать показа-
ния под присягой...
— Я не собираюсь давать никаких показаний!
— Вы и тогда посмели бы сказать это? Почему?
— Я говорю только то, что чувствую.
— Или, может быть, Пенелопа Бербидж узнала вашу сестру в стоявшей
на лестнице женщине? Да? Позовем ее снова и спросим у нее?
Пальцы Селии лихорадочно сжали нож. Клайв шагнул вперед.
— Вы обвиняете...
— Я не обвиняю! Я хочу лишь обрести уверенность!
— Вы обвиняете Кейт и Тресса в том, что они, одевшись в одинаковые
костюмы, появлялись в разное время с тем, чтобы обеспечить друг другу
алиби на момент убийства вашего отца. Однако чего ради Кейт могла бы
хотеть убить мистера Деймона?
— Не знаю.
— Предположим, что Тресс стал бы просить не вашей руки, а руки
Кейт. Стал бы ваш отец возражать против этого брака?
Сейчас Клайв умышленно перегибал палку.
Неподвижно глядя в пламя газового рожка, Селия резко проговорила:
— Вы отлично знаете, что воспротивился бы, мистер Стрикленд. Вы
сами сказали нам в Хай-Чимниз — перед тем как пойти в кабинет к от-
цу, — что он зовет вас для того, чтобы что-то рассказать об одной из нас.
О которой? О чем тогда шла речь, мистер Стрикленд?
Клайв не ответил.
— Вы вновь и вновь злоупотребляете моим терпением, — сердито про-
должала Селия, — и еще обвиняете меня в том, что я не отвечаю на ваши
вопросы. Скажите: вы во вторник или среду не видели случайно лорда
Трессидера в Хай-Чимниз?
— Не видел.
— Сейчас вы солгали, правда? Я же вижу по вашему лицу.
— Мисс Деймон...
Теперь голос повысила Селия.
— Если вы не верите в то, что моя несчастная сестра сговорилась с
тем человеком убить моего отца и уничтожить его завещание, чтобы унас-
ледовать не принадлежащие ей по праву деньги, а потом навеки покинуть
Хай-Чимниз, то как вы объясняете все происшедшее?
В маленькой прихожей под чьей-то ногой скрипнул пол. Там кто-то под-
слушивал их разговор.
Может быть, Кейт?
488
Нет, не Кейт. Судя по звуку, это мужчина, и довольно тяжелый. Клайв
украдкой взглянул на дверь. Селия ни на что не обращала внимания.
— Мне необходима уверенность! — воскликнула она. — Инспектор
Уичер...
До Клайва вновь донесся звук шагов.
— Что вы хотите сказать об Уичере?
— Я дважды встречалась с ним, — борясь со слезами и еще крепче сжи-
мая в руках нож, ответила Селия. — Второй раз сегодня утром, в Хай-
Чимниз. Первый раз это было в августе, когда весь дом, исключая уехав-
шую Кавви, собрался отпраздновать мой двадцатый депь рождения. Ми-
стер Стрикленд, Кейт никогда не рассказывала вам о своих детских
мечтах?
— Нет. Да у нас и не было для этого случая. До того, как мы снова
встретились вечером во вторник, мы в жизни не обменялись и двумя десят-
ками слов...
— А в среду она уже бежала с вами. Несчастный!
— Что вы хотите сказать?
— Кейт хотела стать танцовщицей, как Лола Монтес. Кавви однажды,
услышав об этом, основательно всыпала ей. После этого подобных разго-
воров уже не было. Однако, когда мы, дети, строили планы на будущее,
Кейт всегда хотела стать танцовщицей, Виктор - офицером, а я — просто
хорошей женой и матерью. С тех пор моя мечта не изменилась. И почему
бы ей не осуществиться, почему?
— В самом деле, не вижу, почему бы ей не осуществиться, мисс Дей-
мон. Но о чем вы начали говорить? Что-то об инспекторе Уичере?
В прихожей пол снова громко скрипнул. Дверь, однако, отворилась бес-
шумно. В просвете появился доктор Ролло Бленд; похоже, что, несмотря
на свой солидный вес, двигался он бесшумно, как кошка. Чуть наклонив
голову набок, он пристально смотрел своими блестящими голубыми глаза-
ми на Селию, которая не замечала его. Клайв хорошо помнил, что точно
так же доктор Бленд смотрел на Мэтью Деймона, когда незадолго до
убийства вошел в кабинет. Кстати, по словам Уичера, тогда Деймон был
не в себе и не вполне отдавал отчет в том, что говорил.
У Клайва мороз пробежал по спине. Бленд стоял неподвижно, Селия
тоже.
— Об инспекторе Уичере? О да! — Селия рзяла себя в руки. — О нем
доложили, как раз когда начали подавать праздничный обед.
— Что же случилось за этим обедом? — спросил Клайв.
— Джорджетта, как всегда, только о том и говорила, что пора выда-
вать нас замуж. Отец внезапно вспылил и заявил, что ни одна из нас не
может выйти замуж, пока «не раскроется правда». Не знаю, что он этим
хотел сказать, но... но сказал он именно так.
В это мгновенье, словно по заказу, в столовую вошел Бербидж и доло-
жил о приходе мистера Уичера. Отец велел Бербидж проводить его в сто-
ловую, очень удивив этим всех нас. <.
489
Рука Селии вновь сжала нож, она сглотнула слюну.
— Инспектор Уичер вошел и сказал: «Сэр, я принес вам письмо, напи-
санное девятнадцать лет тому назад давно умершей женщиной. Думаю,
что оно содержит добрые для вас вести». Я подумала было, что он потеря-
ет сознание, но он сказал только: «Пойдемте ко мне в кабинет!» Испо-
ртить мне праздничный обед! Тогда мне нелегко было это простить!
Селия снова повысила голос.
— Так было. Я не знаю, что все это значило, понятия не имею, но так
было. Если не верите, спросите у дяди Ролло! Он тоже был там. Или
спросите...
Доктор Бленд вошел в комнату.
— Селия! — проговорил он негромко.
В комнате воцарилась тишина, только Селия громко вздохнула, увидев
доктора. Бленд был сейчас бледнее обычного.
— В гостинице мне сказали, что вы, моя дорогая, были там и разыски-
вали Кейт. Сказали и о том, что вы интересовались мистером Стриклен-
дом. — Доктор обвел взглядом комнату. — Кстати, мистер Стрикленд,
смогу я навестить вас сегодня после ужина? Жизненно важно, чтобы я се-
годня вечером поговорил с вами...
— Сожалею, но это невозможно. Я буду в «Альгамбре»...
— В «Альгамбре»? — изумленно переспросил Бленд. Он и сейчас гово-
рил негромко, хотя чуть-чуть повысил голос. — Послушайте, сэр, мне не-
пременно надо поговорить с вами. Если вы будете в «Альгамбре», я тоже
приду туда.
— Это невозможно, сэр! Прошу вас, даже не пытайтесь приходить ту-
да! Кстати, — все еще глядя на Селию, спросил Клайв, — вы слышали то,
что говорила мисс Деймон?
— Да, —- ответил Бленд.
— Что именно из этого вы слышали?
Ответ доктора прозвучал решительно:
— Если вы имеете в виду то, что было сказано о Кейт Деймон и лорде
Трессидере, то я слышал все.
— И что же? Права Селия?
— Увы, — улыбнулся Бленд, — или, вернее сказать, слава Богу! Се-
лия — лучшая девушка в мире, но иногда дает волю воображению. Слава
Богу, я повторяю: слава Богу, она ошибается, во всем этом нет ни слова
правды.
Выражение лица Селии вдруг изменилось. Бленд протянул ей руку.
— Вам не надо было выходить, дорогая моя, — мягко проговорил
он. — Пойдемте. Вы устали, Селия, пойдемте домой!
Клайв с испугом увидел, как исказилось лицо Селии и как ее руки сжали
нож.
— Селия!
Девушка не ответила. Послышался резкий треск, и, сломав деревянный
нож пополам, она швырнула обломки на пол. Затем, проскользнув под ру-
’490
кой у доктора, она бросилась из комнаты. Клайв успел еще, прежде чем
девушка, словно безумная, выбежала на лестницу, заметить на ее лице вы-
ражение бесконечной горечи.
Глава 18
АЛЬГАМБРА
Хотя наступила ночь, на улицах Лондона — от Риджент-стрит до Ле-
стер-сквер — было светло. В свете газовых фонарей Клайв спешил на ус-
ловленную встречу, которая должна была решить все или, может быть,
ничего.
Отправился он поздно. Он надеялся, что опоздание не будет непоправи-
мым, но все-таки было уже поздно.
— Нет, сэр, — сказал ему в шестой, наверное, уже раз швейцар гостини-
цы. — Мисс Кейт Деймон еще не вернулась.
В те времена почти все театральные представления начинались без чет-
верти восемь. Ужинали, как правило, в семь часов, но, если человек от-
правлялся в театр, это время приходилось несколько сдвигать.
Поспешно переодевшись в вечерний костюм, Клайв зашел поужинать
в ресторан гостиницы. И повара и официанты вели себя словно сонные
мухи. Из семи блюд Клайв отказался от трех. Не прикоснулся он и ни
к одному из четырех сортов вина, желая в этот вечер оставаться трезвым.
В кеб на Брук-стрит он сел, когда было двадцать пять минут девятого.
Движение на улицах, к счастью, немного ослабло: люди уже успели
разъехаться по театрам, концертам и ночным клубам. До одиннадцати на
улицах будет относительно спокойно, но потом...
— Кучер!
Кучер повернул голову.
— Поспешите! Плачу вдвое, если без четверти будем у «Альгамбры»!
— Не знаю, сэр... Не так-то просто это будет, но попробую.
Кеб свернул за угол и, пытаясь сократить дорогу, поехал по Пиккадил-
ли. Больше всего его могли задержать омнибусы, останавливавшиеся каж-
дый раз, когда кому-то нужно было войти или выйти. Если придется та-
щиться за омнибусом, на всех планах можно поставить крест.
Без двадцати девять.
— Кучер!
— Стараюсь, сэр!
Они ехали все дальше... навстречу чему?
Доктор Бленд ушел сразу за Селией без всяких объяснений. Клайв был
уверен, что в коридоре «Альгамбры» встретится не с Селией. Разумеется,
и не с Кейт.
Потрясение, которое он испытал, услышав от Селии ее версию собы-
тий, уже прошло. Сейчас теория Селии казалась ему смешной, во всяком
случае, он старался относиться к ней именно так.
Черт возьми, как он мог почти поверить в т^кую ерунду!
49J
«Ясно, — думал Клайв, — что первое . убийство пытались свалить на
Кейт. Следовательно, если бы она была способна на что-либо подобное,
во что я не верю...» — «Ты уверен?» — шепнул Клайву на ухо дьявол.
«Уверен. Кейт не могла это сделать. На нее просто хотели свалить ви-
ну. Так думала и Джорджетта. Больше того! Так думает и Уичер! Именно
на этом и основан весь его план!» Клайв снова взглянул на часы.
До него дошла горькая мысль о том, что, защищая Кейт, он тем са-
мым защищал и Тресса. Если бы оказалось, что Тресс убийца, он бы с
удовольствием разбил ему физиономию...
Tfcecc, однако, не может быть убийцей. Так просто желания не выполня-
ются. Зато теперь Клайв был уже вполне убежден, что и впрямь видел
его в Хай-Чимниз в тот вечер, когда была задушена Джорджетта. Тресс
как нельзя лучше подходил к общей картине — даже если он всего лишь
шантажировал Джорджетту.
Хотя...
— Кучер!
— Где ваши глаза, сэр? — послышался ворчливый ответ. — Поглядите,
где мы!
Кеб остановился. Из «Альгамбры» доносились звуки музыки. Своды
освещены были сейчас множеством газовых ламп.
Клайв расплатился с кучером и, чувствуя, как его сердце бешено коло-
тится в такт восточной музыке, вбежал в фойе. 1\т его неожиданно схва-
тил за плечо инспектор Хекни.
Недовольным шепотом Хекни проговорил:
— Где вы, Господи помилуй, были до сих пор, сэр?
— Вам известно, что мисс Деймон, мисс Кейт Деймон, исчезла?!
— Известно, известно, — ответил Хекни. — Но сейчас не задавайте ни-
каких вопросов, сэр, и не упоминайте мисс Деймон.
Со сцены доносился женский голос, что-то певший под звуки оркестра.
Здесь же, в фойе, грязный пол был усеян апельсиновой кожурой, конфетны-
ми обертками и окурками.
Клайв посмотрел в лицо Хекни.
— Вы знаете, где мисс Деймон?
— Не совсем точно, но не беспокойтесь.
— Как это не беспокоиться?
— Сейчас без десяти девять. — Хекни чуть повысил голос. — Купите
билет на верхнюю галерею и немедленно отправляйтесь туда, сэр. Я оста-
новил вас — рискуя, что меня заметят, — только для того, чтобы передать
последние указания Уичера.
— И в чем они состоят?
— Вы должны стать у третьей колонны, считая от стойки с конфета-
ми, — вытирая пот, проговорил Хекни. — Когда Черри подаст знак, сде-
лайте шаг в сторону и снимите шляпу. Что бы вы ни увидели, — Хекни
предостерегающе кашлянул, — молчите и не вмешивайтесь. Полная тиши-
на, понятно? И полное спокойствие! Это все!
'л‘492
Хекни скользнул назад, в.свое укрытие. Не прошло и минуты, как
Клайв уже спешил по лестнице в шумный, затянутый табачным дымом
коридор.
«Если дирекция не наведет в театре порядок, — подумал Клайв, — его
скоро прикроют. И так непонятно почему не вмешивается полиция».
Слабый свет газовых рожков падал на людей, оживленно разговаривав-
ших и смеявшихся в коридоре. К густому табачному дыму примешивались
пары виски и пива. Большинство женщин были в платьях с открытыми
плечами; если не удавалось уговорить кого-нибудь на шампанское, они бы-
ли согласны и на стакан джина.
В коридоре было жарко. Вокруг толпились не занятые в данный мо-
мент на сцене танцовщицы. Восточный наряд зашелестел, когда одна из
них остановилась перед Клайвом, явно удивленная тем, что он один.
— Что скажешь насчет джина, дружок? Обожаю джин. Не захватил с
собой бутылочку?
— В следующий раз.
— А сейчас нет, дружок?
— Нет. Сейчас нет.
Отсюда стойка, за которой Черри продавала апельсины, конфеты и
раков к пиву, не была видна. Клайв протиснулся сквозь толпу и прислонил-
ся спиной к третьей колонне. Минуты шли одна за другой, вокруг продол-
жала гудеть толпа. На сцену никто не обращал внимания.
Сквозь просвет в толпе Клайв увидел за стойкой Черри с поблескиваю-
щими глазами. Покупателей не было. На девушке было ярко-красное, с
глубоким вырезом платье, в котором она. выглядела настоящей краса-
вицей.
Лампа над головой Черри горела несколько ярче, чем в прошлый раз,
освещая белокурые волосы девушки, горку апельсинов и банки с конфета-
ми. Толпа вновь сомкнулась, закрыв стойку от Клайва.
Сможет ли он вообще хоть что-нибудь увидеть, оставаясь здесь, у
третьей колонны?
Танцовщицы разбежались. Клайв отступил на пару шагов. Стойку в
конце коридора увидеть можно было только случайно.
А уже около девяти...
Музыка умолкла. Послышались аплодисменты и крики «браво!». Кто-
то пронзительно свистнул.
Клайв снял перчатку, чтобы легче было вынуть из кармана часы. Снял
и пальто, перебросив его через руку. Он чуть было не снял и шляпу, но
вовремя сообразил, что это было бы условным сигналом. Оглядевшись
еще раз, он не увидел ни одного знакомого лица.
— Мисс Уокер! — крикнул кто-то.
— Что еще?
— На сцену! Сейчас начнется танец!
У тех мест, с которых хорошо видна была сцена, началась толчея.
Клайв вынул часы и щелкнул крышкой. Было' ровно девять.
? 493
В этот момент чья-то рука опустилась на его плечо.
Клайву удалось сохранить спокойствие.
Впоследствии он часто пытался восстановить это мгновенье, но так и
не мог вспомнить, что же он почувствовал, когда обернулся.
— Доктор Бленд! — нервно воскликнул он. — Не хотел бы обидеть вас,
но пару часов назад я уже сказал, что не смогу поговорить с вами в «Аль-
гамбре», и сказано это было вполне серьезно.
Клайв растерянно умолк, его сбивало с толку лицо доктора, на котором
абсолютно ничего нельзя было прочесть.
— При других обстоятельствах, — громким шепотом проговорил
Бленд, — я бы не беспокоил вас. Сейчас, однако, я не могу поступить ина-
че, поверьте мне! Я обошел весь театр, разыскивая вас, мистер Стрикленд!
Прошу вас, спустимся вниз, чтобы поговорить наедине...
— В последний раз повторяю, доктор, что не могу это сделать!
— Вы должны, сэр! Ситуация изменилась!
— Как?! — отшатнулся Клайв. — Ничто не изменилось! Если бы вы
знали, зачем я пришел сюда...
— Думаю, что знаю, сэр.
Оба старались говорить тихо, хотя Клайву хотелось заорать во весь
голос.
— Вы можете положиться на меня, доктор. Я не выдам...
— Что вы не выдадите?
— То, что знаю о Селии Деймон. Вы считаете — может быть, с самого
начала считали, — что Селия немного... как бы это сказать?., психически
неуравновешенна. Так это или нет — не мне судить. Думаю, однако, что
сюда вы пришли, чтобы поговорить не об этом.
— Нет, — с нажимом ответил Бленд. — Вовсе не об этом. Несколько
часов назад я, возможно, хотел бы поговорить с вами и на эту тему. Но
не сейчас.
Клайв вдруг сообразил, что стоит сейчас спиной к стойке, из-за которой
Черри уже, быть может, подала ему знак. Он быстро повернулся к стойке.
Толпа почти рассеялась. Все собрались у конца коридора, выходящего
к сцене.
Клайв видел сейчас почти всю стойку, но саму Черри закрывала вторая
колонна.
Дирижер поднял палочку. Зазвучали скрипки, зазвенели тарелки. Все во-
шли в зал. Клайв шагнул вправо и увидел наконец Черри. Она была одна.
Доктор схватил Клайва за руку.
— Доктор, ради Бога!
—.Мистер Стрикленд, поймите...
— Это вы поймите меня. Я не могу никуда с вами пойти.
— Тогда я вынужден буду остаться здесь.
— Пожалуйста! — ответил Клайв. — Это общественное место! Никто
не вправе запретить вам находиться здесь. Однако, прошу извинить меня,
но я уже сказал, что разговаривать с вами сейчас не могу. Я жду...
'494
— Знаю, — сказал Бленд. — Насколько могу судить, вы ждете убийцу.
Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. — Бленд глубоко вздохнул,
а затем полным горечи, но упрямым тоном проговорил: — Ну, выслушае-
те вы мою исповедь?
Глава 19
ТРЕТЬЯ КОЛОННА
Клайв не смотрел на Бленда, хотя и чувствовал на себе его взгляд.
Публика в зале наконец смолкла, быть может, под влиянием льющейся
со сцены музыки. Лишь кое-где слышались перешептывания.
— Знаете ли, мистер Стрикленд, я всегда считал себя порядочным чело-
веком. Вы, конечно, можете упрекнуть меня в том, что, навлекая на вас
подозрения во вторник вечером, когда погиб бедняга Деймон, я поступал
не слишком порядочно. Тем более что и тогда и позже у меня были все
основания верить, что преступник не вы...
— Весьма обязан.
— Молодой человек, это неподходящий момент для насмешек!
— Полагаю, что для исповедей тоже.
— И все же я расскажу вам правду! — упрямо бросил Бленд. —
Попытаюсь, во всяком случае. Вы помните, как я не совсем вежливо во-
рвался, когда вы с Деймоном сидели в кабинете?
— Помню. Вас интересовало местонахождение миссис Деймон.
— Да, но пришел я вовсе не из-за этого. Просто я думал, что Деймон
один, и, растерявшись при виде вас, придумал первую попавшуюся отго-
ворку. Пришел я с совсем другой целью.
— Какой же? Убить мистера Деймона?
— Ради Бога, сэр. Неужели вы всерьез думаете, что я был бы способен
убить своего старого друга? Я, старающийся защищать его семью, даже
выходя за круг обязанностей врача?
— Вы сказали, что намерены исповедаться? — бросил Клайв.
— Намерен! Но не в убийстве! Послушайте, если я на что-то не спосо-
бен, так это...
— Иначе говоря, вы хотите сообщить о своей невиновности и для этого
вам надо поднимать столько шума?
— Да! О моей невиновности! О том, что у меня нет и не было никаких
дурных намерений! Можете поверить, что я отнюдь не прыгал от радости,
когда мепя вызвали в Хай-Чимниз из-за угрожающего состояния здоровья
Деймона! Я не считал его душевнобольным так же, как не считаю нездоро-
вой Селию. Однако спокоен я не был. Уже три месяца, как у Деймона бы-
ло нервное расстройство, хотя, что его вызвало, я и сейчас не знаю. Селия
унаследовала от него склонность к меланхолии. На прошлой неделе похоже
было, что оба они в неважном состоянии.
— И вы решили, что преступница — Селия?
— Поверьте, сэр, в глубине души я ни минуты не верил в это!
495
— Но находили возможным, не так ли?
— Я...
— Вы находили это возможным, правда ведь? — Клайв вложил всю
свою горечь в эти слова. — И решили, что легче всего будет защитить ее,
обвинив меня?
— Излишне сильное утверждение.
— Сильное или не сильное, но это правда, не так ли?
— По существу, может быть, и так. Вы поймете меня, если будете су-
дить мои тогдашние слова и поступки в свете того, что я говорю сейчас.
— Я понимаю. Это-то нетрудно понять. Непонятно мне кое-что другое.
Вы сказали, что ни на минуту не верили в виновность Селии и в то, что
она душевнобольная?
— Да.
— Тогда почему вы заперли дверь?
Музыка перешла в бурное крещендо, словно подбадривая доктора.
— Дверь? Какую дверь?
— Входную дверь. Когда мы с Кейт бежали из Хай-Чимниз и попыта-
лись выйти из дома, то обнаружили, что дверь заперта. От Уичера я
узнал...
— А! От Уичера!
— От Уичера я узнал, — продолжал Клайв, не отрывая взгляда от Чер-
ри, — что вы попросили у Бербиджа ключ, сказав, что есть кто-то, кого
лучше не выпускать из дома. Проводив Масвела и Питерса до ворот, вы
заперли потом дверь. Уж не Селию ли вы не хотели выпустить?
— Увы, да.
— Если вы не верили, что Селия больна и может представлять для ко-
го-то опасность, почему вы не хотели выпускать ее?
— А потому, молодой человек, что она могла бы забрести куда-нибудь
и нарваться на несчастный случай! Она ведь находилась под действием ле-
карства! Может, вы помните, что накануне она спустилась вниз, как только
Кейт оставила ее одну? Неужели вы думаете, что, если бы, на мой взгляд,
она представляла угрозу для кого-то в Хай-Чимниз, я стал бы запирать
ее в доме? Ну, разве это не так?
Клайв все еще держал часы в руке. Было уже три минуты десятого,
но к стойке никто не подходил.
— Доктор! — проговорил, продолжая наблюдать за стойкой,
Клайв. — Сегодня Селия бежала из вашего дома...
— Был бы признателен, сэр, — перебил его Бленд, — если бы вы не
употребляли слова «бежала». Селия не под стражей.
— Она сама сказала, что «обманула» вас. Сначала у меня появилась
она в сопровождении Пенелопы, а потом и вы. Прошу вас, не перебивайте!
Я не знаю, зачем приходила Селия: чтобы найти Кейт или просто чтобы
изложить мне свою теорию. Как бы то ни было, она изложила ее. Она
обвинила Кейт и лорда Трессидера в том, что оба убийства являются след-
ствием их заговора. Она сказала, что Кейт придумала план, а Тресс —
496
якобы любовник Кейт! — был его исполнителем. Вы слышали все это,
доктор?
— Слышал. Она действительно говорила это.
— И вы по-прежнему отрицаете, что Селия психически неуравновешена?
— Нет! Этого я не отрицаю!
— Насколько я помню, вы заявили, что теория Селии абсурдна?
— Да, я говорил это.
— Тогда в чем же изменилась ситуация? Что вам понадобилось здесь,
в «Альгамбре»? В чем дело?
— Я побеседовал с вашим другом Уичером и узнал от него, что теория
Селии во всех существенных пунктах справедлива. Мы ошибались, мистер
Стрикленд, а эта «неуравновешенная» девушка была права.
— Ложь!
— Нет, нет! Я извиняю вашу грубость, мистер Стрикленд, потому что
понимаю, какие чузства обуревают вас...
— Говорю вам, это ложь!
— Посмотрите на меня, молодой человек! Посмотрите мне в глаза, и
вы поймете, что я не шучу и не пытаюсь обмануть вас!
Толпа, затаив дыхание, следила за танцем ьа сцене, приобретавшим все
более бурный характер.
Под аккомпанемент звона тарелок доктор заговорил снова:
— Мне, как врачу, следовало бы все время помнить об этом. Ни бедня-
га Деймон, ни Селия никогда не были психически больны. Полагаю, все
дело в том, что мы, обычные, посредственные люди, не доверяем суждени-
ям людей талантливых, но с нервным складом характера. Их мудрость
мы называем безумием.
Клайв схватил доктора за лацканы пальто.
— А я говорю, что это ложь! Не пытайтесь убедить меня, будто
Кейт...
— Я хочу лишь повторить вам то, что только что услышал от Уине-
ра, — сказал Бленд. — Не больше и не меньше. Выслушаете вы меня?
— Нет!
— Вот как! Боитесь правды? Миловидное лицо и свободный нрав де-
вушки очаровали вас настолько, что истина больше вас не интересует?
И вдобавок вы еще смеете так вести себя с человеком, который намного
старше вас! Отпустите мое пальто, сэр!
— Да, смею. И пальто ваше я отпущу, когда мы закончим этот разго-
вор. А пока что...
— Мистер Стрикленд!
— Пока что, — сказал Клайв, — продолжайте!
— Отпустите пальто! Хотите поднять скандал?
— Мне это безразлично. Быстрее говорите то, что вы хотели сказать,
иначе я шею вам сверну!
— Это уж слишком!
— По-моему, тоже! Говорите!
497
— Инспектор Уичер, — проговорил Бленд, пытаясь сохранять досгоин-
ство, что было совсем не просто, поскольку, чтобы не задохнуться, ему
пришлось подняться на цыпочки, — в отличие от вас умеет смотреть в ли-
цо фактам.
— Будете вы говорить или нет?
— Хорошо! Я встретил его здесь, когда разыскивал вас. Похоже, что
вы опаздывали. Уичер спросил — не встречал ли я вас. Я ответил, что око-
ло шести был у вас и застал там также Селию и Пенелопу Бербидж. Ска-
зал я и о том, что Селия убежала сломя голову и что мы с Пенелопой
последовали за нею.
Мистер Уичер спросил — не случилось ли чего-то такого, что могло за-
держать вас. Я ответил, что исчезла Кейт Деймон, и заметил, что, если
бы не это, нелепая теория Селии, конечно, не вывела бы вас так из себя.
С моей стороны это было просто мимолетное замечание, но, к моему
величайшему изумлению, Уичер захотел услышать, в чем состояла эта тео-
рия. Я не хотел говорить на эту тему, но он так угрожающе... Короче го-
воря, мне пришлось все рассказать. Когда я закончил, он сказал слово в
слово вот что: «Сэр, я ни на минуту не сомневался, что там действовали
совместно мужчина и женщина». Отпустите вы меня?
Доктор безуспешно пытался вырваться из рук Клайва.
— Что еще сказал Уичер?
— Уверяю вас, я был ошеломлен...
— Меня не интересуют ваши чувства, доктор! Что сказал Уичер?
— Он сказал...
— Ну?
— «Мисс Селия — очень умная девушка. Она попала в самую точку и
ошиблась только в двух местах. Не женщина придумала план этого убий-
ства, она была лишь помощницей. Она полностью попала под власть это-
го человека, сотворила из него идола, делала все, что он хотел...»
Танец на сцене приближался к концу. Клайв схватил доктора еще крепче
и прижал его к колонне.
— «Сотворила идола... Полностью попала под власть...»
— Мистер Стрикленд! — с холодной ненавистью прошипел доктор. —
Я вам больше ничего не скажу!
— Скажете!
— Я ничего не скажу, — решительно продолжал доктор, — потому что
в этом нет необходимости. Мне не хотелось бы думать, что вы сошли с
ума, мистер Стрикленд! Если вы сейчас оглянетесь, вам не понадобится
других доказательств того, что я говорил правду. Быть может, вы еше по-
просите у меня прощения.
— Что еще сказал Уичер?
— Оглянитесь! — проговорил доктор таким повелительным тоном, что
Клайв невольно обернулся — всего на мгновенье, но и этого было до-
статочно.
Со стороны лестницы к ним приблизилась женщина. Свет газовых
498
ламп был слабым, но все же вполне достаточным, чтобы Клайв мог раз-
глядеть ее лицо.
Женщина не видела Клайва. Она двигалась вперед неуверенно, словно
в полусне. Лицо ее было бледно, а походка так нерешительна, словно она
шла не по мозаичному полу, а по битому стеклу. На ней была шляпка
лодочкой, а на красное с желтым платье была наброшена шубка.
Это была Кейт Деймон. Направляясь к стойке Черри, она прошла ми-
мо ряда колонн всего в паре ярдов от Клайва.
— Что вы скажете, молодой человек? — спросил Бленд.
Клайв потерял из виду Кейт, закрытую от него колоннами. Отпустив
доктора, он шагнул в сторону, и как раз вовремя. Теперь ему хорошо видна
была стоявшая спиной к нему Кейт. Черри, что-то оживленно говоря, сня-
ла крышку с банки. Кейт поспешно кивнула. Пока Кейт открывала сумоч-
ку, словно собираясь взять оттуда мелочь, Черри свернула бумажный ку-
лек и, наполнив его конфетами, вновь закрыла банку крышкой. Не пригля-
дывайся Клайв так внимательно, он никогда бы не заметил листка бумаги,
который Черри ловко вложила в кулек вместе с конфетами, так же, как не
заметил бы и банковский билет, скользнувший по стойке от Кейт к Черри.
Протянув с улыбкой кулек Кейт, Черри подняла согнутую под прямым
углом руку и погладила затылок.
Рыбка проглотила крючок. Это был сигнал.
Клайв должен был сейчас снять шляпу,, чтобы передать сигнал дальше.
Этого однако не случилось. Клайв даже не шевельнулся. Правая сторона
стойки находилась в тени, не настолько, однако, густой, чтобы не заметить
скрывающийся в ней силуэт мужчины. Когда Кейт взяла у Черри кулек
и заглянула в него, чтобы убедиться — там ли письмо, силуэт с ловкостью
тигра метнулся в ее сторону.
У стойки появился лорд Альберт Трессидер в сером пальто с большим
каракулевым воротником.
С садистской улыбкой на лице Т^есс остановился перед Кейт и протянул
руку, словно требуя что-то. Кейт сделала шаг назад и немного поверну-
лась, так что Клайв видел сейчас ее лицо в профиль.
Клайв не слышал, что сказал Тресс, но по губам прочел: «А теперь да-
вайте-ка это сюда, девочка!»
Не в силах что-то ответить или крикнуть, Кейт прижала кулек к се-
бе — с такой силой, что конфеты посыпались на пол.
— Нет! — вырвалось наконец у нее. Тогда Тресс, схватив левой рукой
запястье Кейт, правой ударил ее по лицу.
Вот это было настоящим сигналом для Клайва.
— Мерзавец! — крикнул он. Крикнул? Вернее сказать — прорычал. Его
голос перекрыл даже музыку. Все в коридоре услышали его, многие начали
оборачиваться.
Естественно, услыхал его и Тресс. Отпустив руку Кейт, он выпрямился
и повернулся в сторону приближавшегося к нему Клайва.
( Кейт все еще стояла, лихорадочно прижимая к себе кулек со спрятан-
4S&
ным в нем письмом. Клайв не знал — заметила ли она его, но, во всяком
случае, через мгновенье она опомнилась и бросилась в сторону лестницы.
Мгновенье Тресс колебался, не зная, как быть, но затем на лице его появи-
лась злая улыбка. Видимо, он принял решение.
Клайв уже бросил пальто. Сейчас и Тресс не спеша снял пальто и при-
слонился спиной к стойке.
— Мальчик хочет подраться! — с пренебрежительной усмешкой проце-
дил он. — Подумать только — подраться! Посмотрим, как это у
него...
Клайв ударил. Первый удар пришелся в солнечное сплетение, а второй,
в который Клайв вложил всю силу, был нанесен слева в подбородок так,
что Тресс, согнувшись, упал.
Стоявшие вокруг взвыли от восторга.
— Еще разок!
— Валяй дальше!
— По голове, чтоб не встал!
Тресс был лишь слегка оглушен и уже поднялся на ноги, дрожа от ярос-
ти. Клайв ждал. Несколько секунд Тресс переводил дыхание, а потом с ре-
вом бросился вперед. Его боковой удар задел лицо Клайва, тот ответил
прямым левой и разбил Трессу нос. Следующий удар правой пришелся
Трессу в живот, и он вновь упал.
Толпа возбужденно загудела. Кто-то затянул песню — ту самую на-
смешливую песенку, которую днем напевала Черри, внезапно куда-то испа-
рившаяся. Где-то позади пронзительно зазвучал полицейский свисток.
Клайву некогда было оглянуться. Он услышал предостерегающие
возгласы:
— Осторожно, дружище!
— У него бутылка!
Тресс и впрямь схватил за горлышко одну из стоявших на стойке буты-
лок. С залитым кровью из разбитого носа искаженным лицом он бросился
на Клайва. Однако на полпути его встретил нанесенный всей тяжестью те-
ла прямой удар в челюсть, и бутылка, описав в воздухе сверкающую дугу,
разбилась о колонну.
— Мистер Стрикленд! — донесся до Клайва знакомый голос.
Клайв не обратил внимания, Тресс, теряя сознание, повалился на пол.
— Мистер Стрикленд! — послышалось вновь.
Это был Уичер. Он схватил Клайва за плечо, но тот вырвался и отско-
чил назад.
— Ради Бога, сэр, успокойтесь!
— Вот убийца, — показал Клайв на лежащего без чувств Тресса и еле
сдержался, чтобы не пнуть его ногой. — Заберите его! Отправьте в поли-
цию! В чем дело — что с вами?
— Что с вами? — бросил в ответ Уичер. — Это не убийца!
Тяжело дыша, опустив ноющую от боли правую руку, Клайв уставился
на детектива.
500
— Говорю вам, что это не убийца! — сказал Уичер. — Убийца задер-
жан, но вас тут благодарить не за что. Если бы этот тип не раскололся,
когда мы поставили его перед Черри...
— Lin! Какой тип?
Дальше, в глубине коридора кто-то пытался вырваться из рук двух оде-
тых в штатское сыщиков.
— Пойдемте и сами увидите! — сказал Уичер. — Дорогу! Дорогу!
Клайв, словно слепой, последовал за ним. Прежде всего его взгляд упал
на Кейт, которую держал под руку полицейский в форме. В глазах у Клай-
ва потемнело.
— Спокойно, сэр! — донесся до него голос Уичера. — Я, по-моему, уже
не один раз говорил, что ваша девушка не имеет ко всему этому никакого
отношения! Поглядите лучше туда! Туда!
Кто-то вновь завопил. Клайв увидел разорванную рубашку, широко
раскрытые серые глаза, густые светло-русые усы, искаженное от страха
лицо...
— Виктор Деймон? — воскликнул он. — Виктор Деймон — убийца?
Убийца собственного отца?! Родного отца?
Уичер кашлянул.
— Он действительно убийца, но родного отца он не убивал. Спокойно!
Тот, кого вы знаете под именем Виктора Деймона, сын Гарриет Пайк.
Глава 20
ВСЕ СТАНОВИТСЯ НА СВОИ МЕСТА
Было уже два часа ночи. Тишину дома на Брук-стрит нарушил звук ша-
гов по лестнице.
Клайв Стрикленд расхаживал по гостиной, докуривая четвертую сигару.
Швырнув окурок в камин, он отворил дверь Джонатану Уичеру.
— Где... — начал было Клайв.
— Спокойно! — решительно проговорил Уичер и показал на стоявшее
рядом с камином кресло. — Сядьте, сэр. Дама вашего сердца прибудет с
минуты на минуту. Ее показания уже заканчивают записывать. Будьте до-
бры, сядьте, сэр!
Клайв прибавил огня в газовых рожках, горевших по обе стороны ками-
на. Потом он действительно сел.
— Виктор Деймон! — вырвалось у него.
—- Ну-ну! — покачал головой Уичер, производивший теперь впечатление
усталого, немолодого человека. — Не хотите же вы сказать, что вообще
не подозревали его?
Клайв не сразу нашел слова для ответа.
— Ну... вообще говоря, я подозревал его, в том смысле, что думал о
такой возможности...
— Это любопытно! А почему вы начали думать о такой воз-
можности?
.501
— Вы, наверное, знаете, что Виктор провел два года в военном учили-
ще, собираясь стать офицером. Впрочем, поразмыслив, он решил остаться
штатским... Почему бы и нет? Человек молодой, при деньгах, с друзьями-
аристократами...
— Да, если не ошибаюсь, это исключительный сноб.
— Еще какой!
— Возможно, это и подтолкнуло его, заставив решиться на самое худ-
шее, когда он увидел, что его положение под угрозой. Так?
— Да, но...
— Вы сказали, что думали о нем как о возможном убийце. Почему же
все-таки?
— Когда сегодня утром я размышлял о смерти лорда Пальмерстона, —
глядя на огонь, ответил Клайв, — мне пришло в голову, что в Крымскую
войну в армии офицеры пользовались револьверами. И во время подавления
восстания сипаев, и в войне с Америкой... Чему-чему, а стрелять и ездить
верхом Виктор за два года в Сендхерсте научился. От кого бы еще могла
научиться всему этому Кейт, если не от Виктора? Наверняка не от отца,
и насколько я знаю доктора Бленда, не от него тоже. А потом...
— Да, сэр? — проговорил Уичер, видя, что Клайв колеблется.
— Вас не было здесь сегодня днем, когда мисс Селия Деймон излагала
свою теорию о том, как был убит ее отец...
— А, эта теория! — кивнул Уичер. — Мисс Селия, несомненно, умная
девушка! Она попала в самую точку во всем, за исключением двух деталей.
Во-первых, план был разработан мужчиной, а женщина была лишь
соучастницей. Ну, во-вторых, она думала о двух совсем других людях.
В остальном же она была совершенно права.
— Мистер Уичер, кто был соучастником Виктора?
— Вот еще — не говорите мне, что вы сами не догадались!
— Может, и так, но...
— Ну?
— Я все время ломал голову над тем, кто может быть дочерью Гарри-
ет Пайк! Мистер Деймон определенно ведь сказал, что взятый им на вос-
питание ребенок был девочкой!
— Сэр, — вежливо проговорил Уичер, — вы в этом уверены?
— Во всяком случае, я так его понял!
— Пока мы ждем мисс Кейт, давайте, мистер Стрикленд, еще раз при-
помним все то, что вы же сами мне рассказывали. Тогда, может быть,
выяснится, что же на самом деле говорил вам мистер Деймон.
-Да?
Уичер заговорил не сразу. Положив шляпу на колени, он несколько
мгновений смотрел в огонь й только потом начал:
— Во вторник, в начале второго, вы встретились с мистером и миссис
Деймон на вокзале. Кто уговорил вас поехать в Хай-Чимниз? Кто прямо-
таки умолял вас сделать это? Разве не Виктор?
— Да, но...
502
— Минутку, сэр! Предыдущей ночью в Хай-Чимниз. появилось то ли
привидение, то ли грабитель, напугавший Пенелопу Бербидж. Учитывая,
что ничего серьезного не произошло, мистер Деймон воспринял случившее-
ся даже слишком близко к сердцу, не так ли? И кого же он заподозрил?
— Судя по всему, Виктора.
— Когда вы рассказали, что до двух часов ночи были вместе с Викто-
ром, он сначала не поверил вам. В Лондон Деймон поехал с единственной
целью — убедиться, не Виктор ли был таинственным посетителем. В поез-
де он расспрашивал вас до тех пор, пока с виду — повторяю, с виду — не
удовлетворился вашими объяснениями.
Но действительно ли он поверил им? Давайте-ка поразмыслим! Вы и
сами ломали тогда голову над тем, как можно объяснить всю эту исто-
рию. Потом вам что-то пришло на ум и вы улыбнулись, это вызвало силь-
ное недовольство мистера Деймона, и он пожелал узнать, о чем вы поду-
мали. И что же это было?
— Я подумал, что незнакомцем могла быть и переодетая в мужское
платье женщина.
— Правильно! — кивнул Уичер. — А как вы думаете, не пришла ли та
же мысль в голову и мистеру Деймону?
Клайв, вспомнив разговор в поезде, счел это вполне правдоподобным,
но промолчал.
— Вы отказались ответить, — продолжал Уичер, — и это чуть не при-
вело к ссоре. Деймон кричал на вас, пока вы не ответили, что едете в Хай-
Чимниз отнюдь не по своей воле. Вы упомянули, что дело касается одной
из дочерей мистера Деймона. Только это. Слово в слово: «Я дал обещание
поговорить с вами по делу, касающемуся одной пз ваших дочерей».
Далее! У Деймона изменилось лицо, когда он переспросил: «Моей доче-
ри?» Вы добавили: «Правда, так или иначе, выйдет наружу». И тогда Дей-
мон вскочил, словно увидев привидение. Так это было?
— Да! Я, естественно, сделал вывод...
— Минуточку! — перебил Уичер.
Над их головами шипел в рожке газ. Детектив наклонился вперед.
— Представьте себя на месте Деймона, сэр. Представьте, что в глазах
целого света у вас две дочери, но в действительности одна из них — не
ваш ребенок! Внезапно появляется человек, чтобы сделать предложение
«одной из ваших дочерей». Каким был бы ваш первый вопрос?
Клайв выпрямился.
— Я спросил бы, о которой из дочерей идет речь!
— Вот именно! Деймон, однако, не задал этого вопроса. Судя по всему,
это его вообще не интересовало. Но, если он так взволновался, то для это-
го должна была быть какая-то причина! Попробуем вспомнить, что вы
видели и слышали в тот вечер. Еще в самом начале, услышав разговор
мисс Кейт и миссис Каванаг, вы обратили внимание на то, что миссис Ка-
ванаг' поддразнивает девушку и придирается к ней. Вы пришли к выводу,
что старая ведьма ненавидит мисс Кейт.
503
На следующий день вы узнали, что миссис Каванаг ненавидит Селию
почти наравне с Кейт. Но как же это может быть? Няня ненавидит детей,
которых она воспитала? Почему? В тот же день я сообщил вам, что Мери
Джейн Каванаг — сестра Гарриет Пайк.
Уже тот первый разговор мог дать вам ключ ко всему. Миссис Каванаг
непрерывно задевала Кейт, пока у той не вырвался многозначительный во-
прос: «Виктор всегда был твоим любимчиком, не так ли?» Помните вы
это?
Клайв кивнул. Он видел их сейчас перед собою: ехидную, насмешливую
миссис Каванаг и Кейт, прижавшую к груди сжатую в кулак руку.
— Посмотрим, сумеем ли мы, — продолжал Уичер, — выяснить, о чем
думал мистер Деймон в тот вечер. Он был убит прежде, чем успел закон-
чить разговор с вамп, так что всего мы никогда уже не узнаем. Основное,
однако, нам известно.
Он сказал, что все расскажет вам, но хочет, чтобы до ужина его остави-
ли в полном покое. В августе — там же, в Хай-Чимниз — я случайно услы-
шал, как он в кругу семьи произнес очень обеспокоившую меня фразу, про-
изнес еще до того, как я передал ему старое письмо Гарриет Пайк. Об
этом же самом он хотел поговорить в кабинете и с вами.
В случае брака любого из троих детей он намерен был рассказать буду-
щему супругу или супруге всю правду о приемном ребенке. Говорил он это?
— Да, нечто в этом роде.
— И это — ключ ко всему делу! Ему не хотелось, очень не хотелось
с кем бы то ни было говорить на эту тему. Сама мысль об этом была
для него мучительной. Однако он был слишком честен, чтобы скрыть все
от того, кто войдет в его семью. К тому же он начал подозревать, что
сын Гарриет Пайк в. союзе со своей теткой способен на вес, в том числе
на убийство.
Будем рассуждать дальше, сэр. В четверть седьмого Деймон пригласил
вас в кабинет. Вы в это время беседовали в салоне с девушками. Вы только
что сказали, что их отец хочет сообщить вам что-то чрезвычайно важное
об одной из них. Это не соответствовало действительности, но вы искрен-
не так думали.
Естественно, обе девушки были поражены. Им и не снилось, что из тро-
их детей один — приемный. И что же делает мисс Селия? Она задает сразу
же тот самый очевидный вопрос: «О которой же?», которого не задал ее
отец.
Когда вы вошли в кабинет, Деймон начал свой рассказ. Я совершенно
уверен, что он вовсе не собирался вводить вас в заблуждение, хотя именно
это и произошло. Деймон никак не думал, что вы неправильно его
поймете...
— Это почему же?
— Потому что он был уверен, что вы уже все и так поняли, — ответил
Уичер. — Деймон думал, что сказал в поезде вполне достаточно для того,
чтобы вы обо всем догадались. Он ведь сказал, что вместе с Бербиджем
504
запер все двери изнутри. Если бы он опасался кого-то из живущих в доме,
такое распоряжение не имело бы никакого смысла. Деймон боялся своего
приемного сына; хотя тот и жил в Лондоне, но в любой момент мог по-
явиться в Хай-Чимниз — поездов от Лондона до Рединга идет сколько
угодно.
В понедельник ночью миссис Каванаг разыграла сцену на лестнице, что-
бы обеспечить бедненькому, невинному Виктору алиби на следующий ве-
чер, когда будет убит его приемный отец...
Вы следите за мной, сэр?
Мистер Деймон был взволнован и не слишком ясно выражал свои мыс-
ли. Как это принято у юристов, он оперировал примерами: «Могли бы
вы жениться на дочери женщины, совершившей гнусное убийство?» Да и
после этого он продолжал говорить намеками, не досказывая все до конца.
«Дочь Гарриет Пайк, как бы то ни было, родилась бы в грехе». Обра-
тили вы внимание? Он сказал: «родилась бы», а не «родилась»! Потом
он добавил: «Но я верю, что можно было бы избежать самого худшего».
Вероятно, он имел в виду, что тогда можно было бы по крайней мере не
опасаться убийства. Наконец он сказал: «У любого из них троих могли
бы возникнуть проблемы, если бы правда вышла наружу». Так ведь?
-Да.
— Из вашего рассказа я знаю, что Деймон удивился, обнаружив, что
вы не понимаете его. «Прошу вас, не делайте вид, будто вы ничего не по-
няли!» А одной из его последних фраз, обращенных к вам, была: «Вы по-
няли, разумеется, кто унаследовал преступные наклонности Гарриет
Пайк?» Вы на это ответили, что нет.
Деймон был удивлен, что такой умный человек, как вы, все еше не до-
шел до сути дела. Он не понимал, как это может быть, и в то же время
не хотел говорить прямо о вещах, вызывавших у него чувство глубокого
стыда...
— Все это я понимаю, — перебил Клайв, — но он произнес и еще одну
фразу, которая окончательно ввела меня в заблуждение и которую я не по-
нимаю и до сих пор. Я считал, что ребенком Гарриет Пайк может быть
лишь Кейт или Селия, в первую очередь потому, что Деймон сказал: «Да-
же сегодня вечером глаза, руки Гарриет Пайк были вновь передо мною».
Где же, черт возьми, он мог их увидеть?
— На фотографии, — ответил Уичер.
- Как?!
— Разве Масвел не сказал вам о фотографиях, которые мы нашли в
столе Деймона?
— Да, теперь я припоминаю!
— В ящике стола мы нашли фотографии всех троих детей. Черт возь-
ми! Я уверен, что, ожидая вас, Деймон вглядывался в эти фотографии.
Во всяком случае, из ваших слов ясно, что на одну из них он взглянул:
на фотографию самоуверенного, эгоистичного молодого человека, готового
убить своего приемного отца — лишь бы заставить его молчать.
505
Вот, собственно, и все, что я могу сказать.
Клайв поднялся. Разбитая о челюсть Тресса рука ныла, пальцами боль-
но было пошевелить.
— Могу только удивляться, мистер Уичер, — проговорил он, — как вам
удалось с самого начала так быстро разобраться во всем этом.
Уичер кашлянул и оправдывающимся тоном ответил:
— Знаете, сэр, не так уж трудно разобраться в подробностях, если ответ
уже в ваших руках.
— Ответ?
— Да. Я нашел его в письме Гарриет Пайк. Я не солгал вам, сказав,
что не знаю имени ее ребенка. Там действительно не было упомянуто ни
имя, ни возраст. Ни место рождения. Об этом я, однако, решил умолчать,
пока не буду окончательно уверен в том, кто убил мистера Деймона. Из
письма недвузначно следовало, что речь идет о мальчике.
— Но, сэр! Когда я сказал, что преступные наклонности не передаются
по наследству, вы согласились со мной.
— Правильно. Я и сейчас с этим согласен. Но задумывались вы, что,
собственно, толкнуло Виктора Деймона на убийство?
Уичер умолк. >
В тишине ночной улицы послышался стук копыт. Кеб остановился пе-
ред домом, и немного погодя в комнату вошла Кейт Деймон в сопровож-
дении инспектора Хекни. Кейт была очень бледна, но старалась держать
себя в руках и даже пыталась улыбаться. Встав из кресла, Уичер поздоро-
вался с нею.
— Надеюсь, вы не очень сердитесь на меня, мисс Кейт. Я скрыл, что
ваш брат, собственно говоря, не брат вам, но мне казалось, что лучше
молчать об этом до самого ареста. Думаю, впрочем, что вы, как и миссис
Деймон, подозревали, что Виктор — убийца. Ну, если вы чувствует себя
в силах объяснить кое-что мистеру Стрикленду... :
— В этом нет нужды, — перебил Клайв, не сводивший глаз с Кейт. —
Уже очень поздно, дорогая. Я провожу тебя в гостиницу.
— Не надо! — сказала Кейт. — Извини, Клайв, что я не была откро-
венна с тобой. Я просто не решалась рассказать тебе все, что знала о
Викторе...
Уичер подвинул к камину кресло для Кейт.
— Мисс Кейт имеет в виду, что она боялась задеть ваши дружеские
чувства, мистер Стрикленд. Вы ведь считали того.молодого человека сво-
им другом. Именно поэтому ни мисс Кейт, ни миссис Деймон не сказали
вам всю правду. К тому же мисс Кейт сама никак не хотела поверить,
что ее брат убил отца, а вину за это хотел свалить на нее.
— В такое каждому нелегко было бы поверит^, — заметил Клайв. —
Но с чего все началось? Как могло Виктору прийти в голову...
Уичер вздохнул. <
— Собственно говоря, это моя вина. Я уже говорил, что отчасти несу
вину за смерть м/стера Деймона. Сейчас объясню почему.
506
Очень существенно, что когда я в августе приехал в Хай-Чимниз, миссис
Каванаг была в отъезде. Виктор до тех пор не знал, что он не сын Мэтью
Деймона. Намеков миссис Каванаг было достаточно только для того, что-
бы Виктор почувствовал, что что-то не в порядке, и начал размышлять
об этом. Это я знаю из тех показаний, которые он дал сегодня.
Когда появился я с письмом Гарриет Пайк, мистер Деймон как раз упо-
мянул за обедом, что если кто-то из дочерей выйдет замуж, придется рас-
крыть какую-то тайну. Вслед за этим мы с мистером Деймоном ушли в
его кабинет, и там я познакомил его с содержанием письма.
Виктор подслушал наш разговор через замочную скважину. Миссис Ка-
ванаг тогда не было, и это оказалось существенным для последующего.
Молодой человек вовсе не хотел никого убивать, поверьте мне. Быть
может, он и не пошел бы на это, если бы был уверен, что мистер Деймон
сохранит тайну. Хотя и тогда еще оставался вопрос, связанный с надежда-
ми на наследство. Все это было достаточным поводом для мучительных
размышлений. А потом внезапно выяснилось, что аристократ, лорд Аль-
берт Трессидер, намерен жениться на мисс Селии ради денег ее отца.
Виктор понял, что надо что-то делать. Он не мог допустить, чтобы
аристократ, и к самому мистеру Деймону относящийся свысока из-за его
женитьбы на актрисе, узнал, кем была его, Виктора, мать.
У Виктора был друг — вы, мистер Стрикленд, пару раз уже помогав-
ший ему выпутываться из неприятностей. Он решил, что сумеет уговорить
вас поехать в Хай-Чимниз и поговорить с мистером Деймоном о предложе-
нии Тресса. Сказочку об угрожающей его сестре — со стороны страдающе-
го душевным расстройством отца — опасности он придумал, чтобы сбить
вас с толку на тот случай, если мистер Деймон расскажет вам правду.
Виктор надеялся, что, узнав о таком лестном предложении, мистер Дей-
мон откажется от своего решения и будет молчать. Решающим испытани-
ем должен был стать его разговор с вами. Раскрыть тайну мистер Деймон
не должен никому. Если он заговорит, то должен будет умереть — решил
Виктор. — Уичер пару мгновений смотрел в огонь, а потом откашлялся.
— Разумеется, вы не поехали бы в Хай-Чимниз, если бы не увидели
у Виктора портрет мисс Кейт. Виктор, однако, ни на минуту не сомневался
в своем влиянии на вас. Он был настолько уверен, что сумеет вас угово-
рить, что спланировал все заранее. От своей тетушки он знал, что в поне-
дельник вечером Пенелопа Бербидж поздно вернется домой из Рединга, так
что, пока Виктор проводил вечер в вашем обществе, миссис Каванаг разы-
грала роль таинственного незнакомца, обеспечивая ему алиби.
Черт возьми! Когда женщина выступает на сцене в мужском костюме,
никто не принимает ее за мужчину. Иначе мужчины вообще перевелись бы
в театральных труппах. Они и не надеялись, что Пенелопа сочтет призрак
на лестнице мужчиной. Колебалась Пенелопа только из-за своей близору-
кости. Все было задумано так, чтобы навести подозрения на мисс Кейт.
Кейт опустила глаза и после минутной нерешительности проговорила:
— Мистер Уичер, Виктор и впрямь так ненавидит меня?
507
— Мисс Кейт, Виктор вовсе вас не ненавидит.
— Но...
— Нет, нет. Я думаю, он даже любит вас, насколько способен любить
кого-то кроме себя. Во всяком случае, учил вас ездить верхом и стрелять
он без всякой задней мысли. Просто ему припомнилось, что миссис Дей-
мон часто рассказывала о том случае, когда вы переоделись мальчиком.
Пробираясь во вторник вечером в Хай-Чимниз, чтобы убить приемного от-
ца, он, как и миссис Каванаг, был уверен, что его трюк прошел. Виктор
ведь невысокого роста и строен. Разумеется, у них были два одинаковых
костюма. Тот, который надевала миссис Каванаг, она потом спрятала в
вашей комнате. Второй был на Викторе, он приехал в нем в Хай-Чимниз,
и миссис Каванаг впустила его через зимний сад. Сам по себе такой ко-
стюм не мог привлечь внимания: половина мужчин в Англии носят при-
мерно такие же.
Входя в дом, Виктор снял обувь отчасти, чтобы двигаться бесшумно,
а отчасти, чтобы не оставить грязных следов, на улице ведь шел дождь.
Отсутствие таких следов должно было прямо указывать на то, что пре-
ступника — вас, мисс Кейт, — надо искать внутри дома. Что касается Ме-
ри Каванаг...
Уичер повернулся к инспектору Хекни.
— Пришла уже телеграмма из Рединга? Насчет ареста сестры Гарриет
Пайк?
— Ага, — проворчал Хекни.
— Держу пари, что она отказалась давать показания. Верно? Так я и
думал. Это крепкий орешек — не то что ее племянничек, который все заду-
мал, а потом сразу раскис, когда дело дошло до расплаты.
— А почему так существенно, — спросил Клайв, — то, что миссис Ка-
ванаг не было в Хай-Чимниз во время вашего прошлого визита?
— Потому что Виктор не знал, кто я, да и не интересовался этим. Ког-
да он рассказал о моем визите миссис Каванаг, она тоже решила, что при-
езжавший был просто каким-то полицейским чином, ей и в голову не при-
шло, что речь может идти обо мне. Она не подумала об этом, даже узнав,
что мистер Деймон хочет встретиться со мной в Лондоне. Она была увере-
на, что речь идет всего лишь об отношениях между миссис Деймон и лор-
дом Трессидером.
И вот Виктор убил своего благодетеля. Сейчас мы знаем, — угрюмо
продолжал Уичер, — что он приехал в Хай-Чимниз уже вооружившись. Его
тетка украла револьвер мистера Деймона — с тем чтобы еще больше наве-
сти подозрения на мисс Кейт, — а потом уничтожила завещание. Это тоже
важная улика. По существующим законам дочери получают право на на-
следство только в том случае, если они специально упомянуты в завеща-
нии, сыновья же наследуют автоматически. Вы об этом не подумали, ми-
стер Стрикленд? Вы же адвокат!
— Знаете, до последнего разговора с Селией мне это как-то не приходи-
ло в голову.
508
— Итак, Виктор убил мистера Деймона. План в целом был не так уж
и плох, но в него вкрались две оплошности. Первая: фигура у Виктора
стройная, но все же отнюдь не женская. Увидев убийцу, вы сразу же поня-
ли, что это мужчина. Вторая: миссис Деймон сумела прийти к правильно-
му выводу, что в Хай-Чимниз готовится что-то и что-то собираются сва-
лить на мисс Кейт. Когда во вторник днем она уехала из Хай-Чимниз, по-
тому что ее вызвал в Лондон шантажировавший ее джентльмен, она захва-
тила с собою тот самый костюм, который должен был привести мисс
Кейт на виселицу. На следующий день Виктор встретил миссис Деймон
на Оксфорд-стрит и сообщил ей о смерти мужа. Ему и в голову не приходи-
ло, что мачеха может что-то подозревать. Из показаний Виктора не ясно,
чем выдала себя миссис Деймон, но несомненно, что это случилось. Виктор
сразу же понял, что, если миссис Деймон заговорит, все будет кончено.
И тут грубую ошибку совершил я. Мистер Стрикленд, когда в среду
утром вы беседовали с Виктором, у вас не создалось впечатления, что он
хочет любой ценой отвести подозрения на какую-то женщину?
— Да, так и было.
— А из того разговора, который вы подслушали в театре «Принцесса»,
ясно было, что миссис Деймон отлично знает, что преступник — мужчина.
Она еще не слыхала об убийстве, но, тем не менее, сказала, что есть кто-то,
заслуживающий «беличье колесо», — а ведь это наказание, как известно,
применяется только к мужчинам. Других улик против Виктора мне уже не
было нужно. Если бы я, как собирался с самого начала, поехал в тот вечер
в Хай-Чимниз.
Уичер встал и с горечью продолжал:
— Но нет! Для Джонни Уичера это было слишком просто, недостаточ-
но эффектно. Ему подавай неожиданности, сюрпризы, растерянных, за-
гнанных в угол преступников — я не знаю, что там еще! Я думал: «Я по-
шлю Черри Уайт к этому типу с предложением купить письмо Гарриет
Пайк, дам Черри несколько дней поиграть ему на нервах, а потом, когда
она будет вручать ему письмо, на сцене появится полиция».
В конечном счете этот план и пошел в ход, только осуществить его
пришлось раньше, чем я думал, а следовательно, и с большим риском.
Впрочем, он сработал, а это главное.
Как бы то ни было, я должен был сообразить, что Виктор, поговорив
в среду днем с Черри, еще в тот же вечер отправился в Хай-Чимниз.
Я не подозревал, однако, что это будет означать смерть миссис Деймон!
В этот раз Виктор не стал ничего обсуждать с миссис Каванаг. Быть
может, он не сразу решился на убийство Джорджетты Деймон, но потом,
подслушав часть разговора, отбросил всякие сомнения.
Убийство ему удалось совершить без свидетелей, но покинуть дом он
мог теперь только через зимний сад — окна и парадная дверь были запер-
ты, а пробираться к черному ходу через комнаты прислуги было слишком
рискованно.
Дверь зимнего сада не запирается снаружи, потому там и было так хо-
509
лодно, когда вы с мисс Кейт вошли туда. Я в свое время сказал вам, ми-
стер Стрикленд, что ваши соображения насчет вины миссис Каванаг в
определенной мере обоснованы, но сказал и то, что убийца еще в тот же
вечер покинул Хай-Чимниз.
Разумеется, я не мог знать, что лорд Трессидер тоже отправился в Хай-
Чимниз, чтобы немного подработать шантажом Виктора...
— Тресс хотел шантажировать Виктора?
— А разве он не шантажировал миссис Деймон? Правда, не ради денег,
но я не вижу в этом большой разницы. А в деньгах этот молодой человек
нуждается и раздобывает их, где только можно!
Согласно показаниям Виктора, Тресс заходил к нему в то время, когда
там была Черри. Виктору не пришло в голову, что его могут подслушать,
но у Тресса вполне подходящий для этого характер. Думаю, мы никогда
не узнаем, что именно слышал Тресс. Во всяком случае, он понял, что,
если перехватит письмо, представляющее такую ценность для слабохарак-
терного молодого человека, ожидающего солидное наследство, ему не по-
надобится унижать свое достоинство лорда, беря в жены Селию Деймон.
Когда вы бежали в Лондон, я вынужден был сразу же поставить запад-
ню, хотя существовала угроза, что Виктор придет за письмом не сам, а
пришлет кого-то другого. Мисс Кейт была под рукой. Случайно заглянув
к вам, Виктор встретил тут мисс Кейт, рассказал подходящую историю
и уговорил ее взять для него это письмо... ну, что вы на это скажете?
Теперь уже Клайв вскочил с места:
— Вы думаете, что он мог бы осмелиться на это? Попросить об услуге,
такой услуге! ТУ, кого он хотел отправить на виселицу? Вы серьезно думае-
те, что он смог бы пойти на это?
— А он и пошел. Вы пишете очень занимательные книги, мистер Стри-
кленд, но не слишком разбираетесь в психологии преступников. Такие вот
Викторы Деймоны воображают, будто способны уговорить любого на что
угодно. Виктору это по большей части и удавалось. Он не чувствовал опас-
ности, он просто не мог вообразить, что и он сам может кончить на висе-
лице. В определенных вещах его безудержная фантазия была крайне огра-
ниченной. Вот и все.
— Да я и не дала себя уговорить! — с жаром проговорила Кейт. — Я
согласилась помочь ему, потому что знала уже от вас, что он не мой брат
и что, собственно говоря, это никакая не помощь, а западня. Я только
страшно боялась, когда входила в коридор театра. Боялась, что Виктор
не пойдет вслед за мною, как он мне обещал.
— Этого боялся и я, — сказал Уичер. — Правда, я был почти уверен,
что он пойдет за вами — просто не сумеет выдержать ожидания. Тем не
менее, действовали мы отнюдь не наверняка. Вы знаете^ что мистер Стри-
кленд должен был снять шляпу, когда Черри передаст письмо. Это было
бы сигналом для полицейских — мы ведь спрятались так, чтобы тот, кто
возьмет письмо, кем бы. он ни оказался, никак не мог нас увидеть. Одцако
предвидеть, что на сцене появится еще и Тресс, мы не могли.
510
Наше счастье, что Виктор стоял почти рядом с нами, когда вы передали
ему письмо, и что как раз вовремя появилась Черри. Если бы Виктор не
впал в панику...
Уичер потер подбородок, видно было, что его бросает в дрожь от од-
ной мысли, что было бы, если...
— Знаете, сэр, — проговорил он, обращаясь к Клайву, — есть еще одна
вещь, о которой я не говорил вам, хотя узнал о ней от Хекни еше днем.
Я знал, конечно, что мистер Деймон прожил немало лет в Йоркшире,
недалеко от Донкастера. Не было никаких проблем с тем, чтобы попро-
сить Скотленд-Ярд дать телеграфный запрос в тамошнюю полицию.
Запрошенные данные были получены: родными детьми мистера Деймо-
на являются мисс Селия, рожденная в августе 1845 года, и мисс Кейт, рож-
денная в июле 1846 года. Имеются соответствующие записи в церковных
книгах, жив еще даже священник, крестивший их.
Таким образом мы могли без труда доказать, что Виктор не был род-
ным сыном, а значит, и законным наследником мистера Деймона, но убий-
ство — это уже другое дело, тут нам было не обойтись без его признания.
Кстати, сэр, я хотел спросить вас: раз вы считали, что ребенок Гарриет
Пайк — девочка, о которой из двоих вы думали?
— О Кейт.
- О-о...
— Обо мне? — воскликнула Кейт. — Почему?
— Потому что у Селии и Виктора светло-русые волосы и серые глаза,
а у Гарриет Пайк волосы были темными, как и у тебя.
На лице Уичера появилась улыбка.
— Ну, сэр, верить в то, что два человека, — брат и сестра только пото-
му, что у обоих светло-русые волосы и серые глаза! Черт возьми! С рав-
ным успехом можно было доказывать, что Виктор — сын .Гарриет Пайк
на том основании, что он любил выпить так же, как и она.
— Клайв! — вырвалось у Кейт. — Ты думал... И тебя не смущало это?
— Ничуть. Я не верю в то, что преступные склонности передаются по
наследству. Неужели мы должны считать, что Виктор совершил два убий-
ства только потому, что в свое время его мать сделала то же самое?
— Конечно, нет! — решительно проговорил Уичер. — Слабохарактер-
ность, однако, по наследству передается — это вещь общеизвестная. А если
к этому добавится подходящий мотив и если человек знает, что его мать
была убийцей, и убедит себя в том, что и сам должен поступить точно
так же...
Было раннее утро, предрассветные часы, время самоубийств. Уичер по-
дошел к окну и показал на дремлющую внизу Брук-стрит.
— Это относится к миллионам людей, спящих там... Я не очень обра-
зованный человек, сэр, но знаю, что один молодой человек по имени Гам-
лет думал обо всем этом, когда никого из нас еще не было на свете. Все
зависит только от самого человека, кем он сделает себя. Черт возьми!..
Да, все зависит только от этого.
СОДЕРЖАНИЕ
ЗАЩИТУ ВЕДЕТ ПАТРИК БАТЛЕР
Роман
Перевод с английского И. Тихонова
5
ПЫЛАЙ, ОГОНЬ!
Роман
Перевод с английского Д.Эннис
179
СКАНДАЛ В ХАЙ-ЧИМНИЗ
Роман
Перевод с английского А.Креснина
377
Литературно-художественное издание
Карр Джон Диксон
СКАНДАЛ В ХАЙ-ЧИМНИЗ
Детективные романы
Ответственный редактор И.АЛазарев
Редактор Н.К. Попова
Технический редактор Ю.А.Мухин
Корректор О.П.Иванова
Подписано к печати с готовых диапозитивов 02.09.93. Формат 60x84 1/16.
Бумага книжно-журнальная офсетная. Гарнитура ’Таймс". Печать офсетная.
Усл.печл. 29,76. Уч.-издл. 40,56. Тираж 50 000 экз. Заказ 4.1 82
Торгово-издательское объединение "Центрполиграф",
Москва, 127018, Октябрьская ул., 18
Отпечатано с готовых диапозитивов в ГИПП "Нижполиграф".
603006, Н.Новгород, Варварская ул., 32
Джон Диксон Корр
♦
ЗАЩИТУ ВЕДЕТ ПАТРИК БАТЛЕР
ПЫЛАЙ, ОГОНЬ!
СКАНДАЛ В ХАЙ-ЧИМНИЗ
РОМАНЫ