МАТЕМАТИЧЕСКИЕ
МЕТОДЫ
В ИСТОРИЮ-
ЭЮНОМИЧЕСКИХ
И ИСТОРИЮ-
КУЛЬТУРНЫ
ИСС aOS' '♦

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ОТДЕЛЕНИЕ ИСТОРИИ
КОМИССИЯ ПО ПРИМЕНЕНИЮ МАТЕМАТИЧЕСКИХ МЕТОДОВ
И ЭЛЕКТРОННО-ВЫЧИСЛИТЕЛЬНЫХ МАШИН
В ИСТОРИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ
МАТЕМАТИЧЕСКИЕ
МЕТОДЫ
В ИСТОРИКО-
ЭКОНОМИЧЕСКИХ
И ИСТОРИКО-
КУЛЬТУРНЫХ
ИССЛЕДОВАНИЯХ
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1977

Сборник состоит из работ исследователей, применяющих
математические методы и 'ЭВМ при анализе исторических
процессов и явлений как в социально-экономической, так и в
культурно-политической жизни общества. Большинство
статей сборника посвящено конкретным исследованиям с
помощью количественных методов и ЭВМ {метод графов,
распознавание образов, корреляционный анализ). Наряду с
исследованиями историков, этнографов, демографов, лингвистов в
сборнике представлены также статьи обзорного плана, знакомящие
читателей с работами советских и зарубежных специалистов
в данной области.
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
Член-корреспондент АН СССР И. Д. КОВАЛЬЧЕНКО
(ответственный редактор),
Ю. Л. БЕССМЕРТНЫЙ, Л. М. БРАГИНА, Б. М. КЛОСС,
Л. В. МИЛОВ
Математические методы в историко-экономическнх
и историко-культурных исследованиях
Утверждено к печати Отделением истории
Академии Наук СССР
Редактор О. Ф. Козлов. Редактор издательствам. М. Медведев
Художественный редактор Н. Н. Власик. Технический редактор Ф. М. Хеиох
Корректоры Л. В. Лукичева, В. С. Федечкина
Сдано в набор 23/11-1977 г. Подписано к печати 13/VII-1977 г. Формат 84x108уз2
Бумага типографская № 1. Усл. печ:. л. 20,42. Уч.-изд. л. 19,1. Тираж 1800
Т-10728. Тип. зак. 1961. Цена 2 р. 30 к.
Издательство «Наука», 117485, Москва, В-485, Профсоюзная ул., 94а
2-я типография издательства «Наука», 121099, Москва, Г-99, Шубинский пер.,10
М'(У2(СШ--77 Б3—71—15—76 © Издательство «Наука», 1977 г.

ВВЕДЕНИЕ
Возросший интерес советских историков к
возможности использования математических методов и ЭВМ в
исторических исследованиях широкого диапазона все чаще
воплощается в конкретные разработки. Об этом
свидетельствует выход в свет двух выпусков специальных
сборников, подготовленных Комиссией по применению
математических методов и ЭВМ в исторических исследованиях
при Отделении истории АН СССР 1; публикация
монографических исследований, основанных на применении
количественных методов и ЭВМ 2; расширение и углубление
научных контактов советских ученых с зарубежными
коллегами, проведение конференции молодых ученых,
применяющих количественные методы и ЭВМ в
общественных науках, и т. д.
Издаваемый сборник включает в себя статьи
специалистов Москвы, Ленинграда, Таллина, Новосибирска,
Берлина (ГДР), знакомящие читателя с конкретными
исследованиями в области социально-экономической,
социально-культурной и политической истории с использованием
математических методов и ЭВМ. Разнообразие методов
(метод графов, распознавание образов, корреляционный
анализ и др.) и приемов обработки материала на ЭВМ
позволило исследователям получить интересные и
перспективные результаты.
1 Математические методы в исторических исследованиях. М., 1972;
Математические методы в исследованиях по
социально-экономической истории. М., 1975.
2 Ковалъченко И. Д., Милое Л. В. Всероссийский аграрный
рынок XVIII — начала XX в. (Опыт количественного анализа).
М., 1974; Дробижев В. 3., Соколов А. К., Устинов В. А.
Рабочий класс Советской России в первый год пролетарской
диктатуры. (Опыт структурного анализа по материалам
профессиональной переписи 1918 г.) М., 1975.
3

В первом разделе сборника помещены работы,
посвященные изучению различных аспектов
социально-экономического развития общества.
В работе Ю. П. Бокарева прослежена динамика
соотношения развития промышленности и крестьянского
хозяйства Советской России в середине 20-х годов XX в.
Для выяснения многих моментов взаимоотношения
промышленности и сельского хозяйства автор удачно
применил математические методы (расщепление уровней
динамических рядов, корреляционный анализ, приемы теории
игр). В результате всестороннего изучения бюджетов
крестьянского хозяйства, обследований промышленности
и других источников он пришел к выводу, что
диспропорция между развитием сельского хозяйства и
промышленности возникла вследствие распыленности и дробности
крестьянского хозяйства.
Статья В. А. Обожды посвящена разработке вопроса о
возможности сопоставления группировок крестьянских
хозяйств (на материале крестьянских бюджетов Урала
1925—1926 гг.) по отдельным признакам (по посеву,
стоимости основных средств производства, валовому
доходу) с применением корреляционного анализа. Выводы
автора имеют практическое значение для работ по
данной тематике.
В. П. Пушков задался целью получить
непроизвольные группировки крестьянских хозяйств на основе
использования коэффициента вариации. Взяв в качестве
информационного массива бюджетные обследования
крестьянских хозяйств Украины середины 20-х годов XX в. и
опробовав указанную методику, автор показал
возможность объективной группировки подобных данных.
В статье Э. В. Пауля (ГДР) для определения модели
возрастания численности населения земного шара за
некоторые хронологические отрезки используется метод
наименьших квадратов. Как установил автор, для
получения такой модели в качестве аппроксимирующей
функции целесообразно использовать показательную функцию.
Работа Э. В. Пауля свидетельствует о том, что
теоретические аспекты разработки проблемы закономерности
возрастания численности населения земного шара
продолжают привлекать внимание специалистов.
X. Э. Палли посвятил свою работу вопросам
комплексного использования и обработки на ЭВМ источников
4

по исторической демографии Эстонии XVII—XVIII вв.
(метрические списки, ревизские сказки и гаки).
Разработав конкретные приемы и процедуры восстановления
истории семьи (ВИС) с учетом специфики эстонского
стандарта для ЭВМ, автор указал пути использования
сложных источников по исторической демографии.
При изучении социальной структуры и ее динамики в
эстонской деревне во второй четверти XIX в., но данным
трех ревизских сказок (1816, 1834, 1850 гг.), Ю. Ю. Кахк
и X. Э. Уйбу использовали ЭВМ для подсчетов
перераспределения по хозяйственным группам числа людей и
дворов по многомерным параметрам. Проанализировав
данные более чем о 16 тыс. человек и около 1500 дворов по
всем трем ревизиям прихода Сангате, авторы получили
картину социальной структуры и ее динамики во второй
четверти XIX в. и сделали вывод, что отношения,
господствовавшие в эстонской деревне в этот период, были
отнюдь еще не капиталистическими.
В статье В. Л. Соскина, Е. Д. Гражданникова,
Н. Н. Решетникова анализируются статистические
показатели, характеризующие сферу народного образования
в СССР с 1920 г. в сочетании с историческим
рассмотрением изменений, обусловленных политикой КПСС и
влиянием крупных общественно-политических событий.
При обработке длительных динамических рядов
авторами был использован метод трендовых моделей. Анализ
статистического материала по указанной методике
позволил авторам получить четкую периодизацию динамики
численности школьников в СССР.
Во второй раздел сборника входят исследования
по различным проблемам политической и культурной
истории. Центральными здесь являются вопросы
количественного и машинного анализов данных нарративных
источников. Полученные в ряде исследований
результаты являются весьма важными и перспективными.
Если в исследованиях по социально-экономической
тематике методика использования количественного и
машинного анализов в основном уже сложилась, то в
работах, затрагивающих сферу политической и культурной
истории, она еще на пути становления, апробации. Вот
почему авторы статей второго раздела сборника более
детально останавливаются на вопросах технологии и
методики применения математических методов и ЭВМ.
5

В статье Я. А. Шера анализируются при помощи ЭВМ
памятники первобытного искусства по материалам
наскальных рисунков Среднего Енисея (полевое исследование
которых выполнено автором) и рисунков с Ангары,
изученных и опубликованных академиком А. П.
Окладниковым. Автор разработал формализованный язык
описания изображений, алгоритмы которого автоматически
классифицируют рисунки по стилевым особенностям.
В работе Д. В. Деопика посредством метода графов в
сочетании с источниковедческим и картографическим
анализами прослеживаются социально-политические
процессы, имевшие место в древнем Китае (VIII—V вв. до
н. э.).
Работа О. Ю. Бессмертной посвящена опыту
морфологического анализа архаического фольклора хауси
(народности Западной Африки) на основе классификации
корпуса сказок, представленного 40 рассказами. Автор
развивает и дополняет методику известного советского
филолога В. Я. Проппа в направлении разработки
принципов объективного выделения функций и приемов
классификации на основе изучения внутренней структуры
сказок с применением статистических показателей.
Л. И. Бородкин и Л. В. Милов выявили возможности
формального анализа текста списков одного из
древнейших памятников славянской юридической мысли («Закона
Судного людем») с помощью метода «групп Фроже». Этот
новый метод классификации списков памятника
использует категории теории множеств. Авторы воспроизвели
полную иерархию памятника по изводам и хронологии
и доказали перспективность и плодотворность
использования ЭВМ для аналогичных задач.
Количественный подход к смысловому анализу текстов
итальянских гуманистов XV в. на основе построения
частотного словаря терминов и выяснения их
корреляционной зависимости между собой предложен Л. М.
Братиной.
В статье Л. И. Бородкина, Л. В. Милова и Л. Е.
Морозовой рассматриваются возможности атрибуции текстов
древнерусских писателей XVI в. с помощью анализа на
ЭВМ графов связи синтаксических классов. Путем
сравнения синтаксическо-смысловых построений различных
текстов были сделаны выводы о принадлежности ряда
безымянных произведений тому или иному автору.
6

Некоторые подходы к вопросу математического
определения стиля нарративных источников попытался
наметить Б. М. К л осе.
Т. Л. Лабутина применила ЭВМ при исследовании
формирования политических партий «тори» и «вигов» в
Англии в период поздних Стюартов. Обработав на ЭВМ
«характеристики» парламентариев (набор сведений более
чем о 180 ораторах палаты общин), автор составила модель
«идеального тори» и «идеального виги» в период с 1600
по 1681 г., что позволило более глубоко и всесторонне
представить картину идейно-политической борьбы Англии
в правление Карла II.
В заключительном разделе сборника представлены
обзорные историографические статьи Ю. Ю. Кахка о
работе историко-математической группы Института
истории АН ЭССР, знакомящей читателя с достижениями и
направлениями работы коллектива специалистов в
области применения ЭВМ в историческом исследовании, и статья
Н. Б. Селунской, в которой характеризуются итоги и
перспективы применения количественных методов в
исторических исследованиях в США.
Комиссия по применению математических методов, и
ЭВМ в исторических исследованиях при Отделении истории
АН СССР, выпуская в свет настоящий сборник, надеется,
что и его материалы привлекут внимание широкой
научной общественности.
Редакционная коллегия выражает благодарность
Б. Г. Литваку, И. М. Гарсковой, Ю. А. Мошкову, И. М.
Промахипой, В. В. Чуклову, оказавшим помощь в
подготовке сборника.
Научно-организационная работа по подготовке
сборника к изданию осуществлена М. Б. Булгаковым.
Иллюстративные материалы даются приложением в
конце каждой статьи.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
ИСТОРИЯ
10. П. Бокарев
КРЕСТЬЯНСКОЕ ХОЗЯЙСТВО
И РАЗВИТИЕ ПРОМЫШЛЕННОСТИ СОВЕТСКОЙ РОССИИ
В СЕРЕДИНЕ 20-х ГОДОВ XX В.
В. И. Ленин отмечал диалектику взаимоотношений
между промышленностью и сельским хозяйством в
условиях диктатуры пролетариата. «Единственной
материальной основой социализма,— писал он, — может быть
крупная машинная промышленность, способная
реорганизовать и земледелие»х. Но для того чтобы укрепить и развить
крупную промышленность, необходимо прежде всего
поднять производительные силы сельского хозяйства.
Сделать это в стране с преобладающим
мелкокрестьянским населением и разрушенной крупной
промышленностью можно только, допустив (при условии контроля со
стороны рабочего государства) свободу рыночных
отношений2.
Понятно, что рыночные отношения в
мелкокрестьянской стране создавали возможность для некоторого роста
капиталистических элементов. Во-первых, этот рост
контролировался пролетарским государством; во-вторых,
как писал В. И. Ленин «при увеличении количества
продуктов никакое развитие мелкой буржуазии не будет
большим минусом, поскольку это дает развитие крупной
промышленности...»3 С развитием же крупной машинной
промышленности создаются условия для
социалистического переустройства деревни.
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 44, с. 9.
2 См. там же, с. 70, 307—308.
3 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 43, с. 84.
8

К концу восстановительного периода созрели условия
для перемещения центра усилий от крестьянского
хозяйства к промышленности 4. Государственная
промышленность во все возрастающей степени оказывала влияние
на развитие сельского хозяйства. Еще прочнее стал союз
рабочего класса и трудящегося крестьянства.
В эти годы значительно углубились и усложнились
взаимоотношения между крестьянским хозяйством и
промышленностью.
О том, как решалась эта проблема в первые годы нэпа,
достаточно полно и всесторонне говорится в ряде
монографий и статей 5. Что касается конца восстановительного
периода — начала индустриализации, то эта тема
изучена значительно слабее. Существуют только общие
работы по наиболее кардинальным аспектам темы 6 и
статьи, затрагивающие отдельные вопросы 7.
4 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и
пленумов ЦК, т. 2. М., 1970, с. 410; т. 3. М., 1970, с. 364, 312.
5 Бахтин М. И. Союз рабочих и крестьян в годы восстановления
народного хозяйства (1921 — 1925 гг.). М., 1961; Генкииа Э. Б.
Переход Советского государства к новой экономической
политике (1921—1922 гг.). М., 1954; Дл.итренко В. П. Торговая
политика Советского государства после перехода к нэпу (1921—1924
гг.). М., 1971; Ильина В. И. Укрепление экономической основы
союза рабочих и крестьян в восстановительный период (1921 —
1925 гг.).— «Учен. зап. Пензенского политехнического
института», 1959, с. 3—39; Кузьмин В. И. Новая экономическая
политика и смычка социалистической промышленности с
мелкокрестьянским хозяйством.— «Вопросы истории КПСС», 1967, № 2,
с. 46—57; Поляков 10. А. Переход к нэпу и советское
крестьянство. М., 1967; Попова Г. JI. Укрепление союза рабочего класса
с крестьянством в период восстановления народного хозяйства.—
В кн.: Развитие союза рабочего класса и крестьянства в СССР.
М., 1958, с. 83—127; Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-
крестьянский вопрос, т. 1. М., 1974, и др.
6 История СССР с древнейших времен до наших дней. Вторая
серия, т. VIII. М., 1967; Советское крестьянство. Краткий очерк
истории (1917—1970). М., 1973; Трапезников С. П. Ленинизм и
аграрно-крестьянский вопрос, т. 1—2. М., 1974.
7 Жуйков Г. С. Мероприятия партии и правительства по
укреплению союза рабочего класса с крестьянством в 1924—1925 гг.—
«Учен. зап. Ленинградского гос. ун-та», 1956, № 205, с. 3—30;
Сидоров В. А. Экономические мероприятия КПСС по
укреплению союза с сородняком в 1925—1927 гг.— «Вопросы истории»,
1957, №4, с. 107—119; Юдин И. Н. Из истории'борьбы КПСС
за укрепление союза рабочего класса и крестьянства в 1925—
1927 гг.— «Учен. зап. Казанского гос. ун-та», 1957, т. 117, кн. 1,
с 55—113,
9

В настоящей статье предпринимается попытка
проанализировать важнейшие стороны взаимоотношений между
мелким крестьянским хозяйством и государственной
промышленностью в середине 20-х годов XX в.
Источниковедческой базой статьи служат бюджетные
обследования крестьянских хозяйств, рыночные опросы,
денежные приходо-расходные записи добровольных
корреспондентов и обследования промышленных
предприятий, производившиеся ВСНХ и ЦСУ.
Сложной проблемой остается сопоставимость
изучаемых источников. В промышленной статистике за начало
хозяйственного года принято 1 октября. В
сельскохозяйственной же начало хозяйственного года определяется
только в связи с рыночными опросами (они проводились
в 1923/24 и 1924/25 гг.).
В денежных приходо-расходных записях итоги
подводились за каждый месяц. Поскольку с началом нового
хозяйственного года сеть старых добровольных
корреспондентов не разрушалась, денежные записи в принципе
позволяют получить сопоставимые с промышленными
обследованиями данные. Правда, во всесоюзном мазшта-
бе записи добровольных корреспондентов были начаты
только с 1 ноября 1926 г. Поэтому соединить их данные
с данными рыночных опросов затруднительно, ибо
последние несколько занижают размеры рыночного оборота,
а денежные записи завышают 8.
Сопоставимые между собой за весь интересующий
нас период данные дают крестьянские бюджеты. Кроме
того, они предоставляют необходимые сведения
(отсутствующие в других источниках) о
социально-экономической структуре, производстве и потреблении
крестьянских хозяйств. Но началом хозяйственного года в
крестьянских бюджетах является 1 апреля (с 1927 г.—
1 июля); помесячные или поквартальные записи в них
отсутствуют 9.
Рыночный оборот крестьянских хозяйств, вып. 1. М., 1928, с. 6;
Денежный оборот в крестьянских хозяйствах за 1927 г. М.,
1929, с. 3—5.
Точнее говоря, они есть только в той незначительной части
бюджетных обследований, которые проводились методом заложения
бюджетных записей. Однако репрезентативность таких
обследований сомнительна (Бокарев Ю. П. Вопросы методики
изучения репрезентативности крестьянских бюджетов 20-х годов.—
«История СССР», 1974, № 4, с. 117—132).
10

Из обследований промышленных предприятий
пересчет в соответствии с апрельским началом года допускают
только ежемесячные обследования всей цензовой
промышленности, проводившиеся ЦСУ с октября 1924 г. Однако
они далеко не полные. Более подробные по программе
(но охватывающие меньшее количество предприятий)
обследования ВСНХ содержат в основном только итоговые
данные за год.
Для того чтобы сопоставить данные крестьянских
бюджетов и обследований ВСНХ, мы воспользовались
методами математической статистики. Первоначально
путем расщепления уровней динамического ряда
определялось значение показателей за полугодие. При этом
значения первого и последнего уровней определялись
методом экстраполяции 10. Затем путем суммирования
данных за соответствующие полугодия апрельский
хозяйственный год переводился в октябрьский п.
1
По мере завершения восстановительного периода
Коммунистическая партия и Советское правительство
выдвинули задачу воссоздания промышленности, а вместе
с ней и всего народного хозяйства на новой, более высокой
технической основе 12, задачу индустриализации. XIV
съезд партии нацелил народ «вести экономическое
строительство под таким углом зрения, чтобы СССР из страны,
ввозящей машины и оборудование, превратить в страну,
производящую машины и оборудование, чтобы таким
образом СССР в обстановке капиталистического окруже-
10 Методику см.: Венецкий И. Г., Килъдишее Г. С. Основы теории
вероятностей и математической статистики. М., 1968, с. 56—59,
248—252.
11 Понятно, что в случае июльского года расщепление
производилось на четыре интервала. Использующаяся нами методика
обеспечивает высокую точность определения значения показателей.
Гипотеза о равенстве неизвестной средней генеральной
совокупности ее гипотетическому значению, несущественно (на 0,01)
отличающемуся от вычисленного нами значения выброчной
средней, не отвергается при очень высоком уровне значимости (0,01).
Подобная же методика пересчета бюджетного года широко
использовалась известными советскими статистиками, например
П. И. Поповым (Промышленность СССР в 1924 г. Ежегодник
ВСНХ. М., 1925, с. VIII).
12 КПСС в резолюциях..., т. 3, с. 238.
11

ния отнюдь не мог превратиться в экономический
придаток капиталистического мирового хозяйства, а
представлял собой самостоятельную экономическую единицу,
строящуюся по-социалистически и способную, благодаря
своему экономическому росту, служить могучим средством
революционизирования рабочих всех стран и угнетенных
народов колоний и полуколоний» 13.
Средства для выполнения столь грандиозной задачи
предоставляло прежде всего накопление, производившееся
в рамках самой промышленности. Этого, однако, было
недостаточно. Поэтому важное значение имело и
привлечение через государственный бюджет доходов других
отраслей народного хозяйства, в том числе и сельского
хозяйства ы. При этом партия решительно осудила
«взгляды оппозиции о необходимости проведения
индустриализации путем такого обложения деревни и такой политики
цен, которые неизбежно привели бы к приостановке
развития сельского хозяйства, сократили бы источники сырья
для промышленности и рынок сбыта ее продукции, что
с неизбежностью привело бы к резкому падению темпа
индустриализации страны»15, подрыву союза рабочих
и крестьян. Поэтому основная масса средств от сельского
хозяйства для развития промышленности поступала в
форме дохода от реализации на крестьянском рынке
промышленных товаров. «Только дальнейший рост
товарооборота,—подчеркивалось в решениях партии, —создает
твердую базу для дальнейшего развития промышленности»16.
Таким образом, в середине 20-х годов XX в.
крестьянское хозяйство играло важную роль в деле
экономического переустройства страны. Рассмотрим, какие средства
для промышленного строительства представляла
реализация на крестьянском рынке промышленных товаров,
какова была его емкость (табл. 1).
Анализируя данные табл. 1, замечаем, что по
абсолютным показателям емкость крестьянского рынка в
середине 20-х годов непрерывно увеличивалась. Прежде
всего это объясняется принятыми партией и Советским
правительством мерами, направленными на увеличение
13 КПСС в резолюциях..., т. 3, с. 245.
14 Там же, с. 366.
15 Там же, с. 367.
18 Там же, с. 65.
12

Таблица 1
Емкость крестьянского рынка на промышленные товары
в середине 20-х годов XX в. *
Год
1923/24
1924/25
1925/26
1926/27
Всего
поступило на
рынок по
себестоимости
(в млн. черв,
руб.)
2366,2
3702,7
5549,7
6686,7
Отношение
индексов цен
с учетом

квивалентности обмена в
1913 г.
5,02
3,83
3,99
3,70
Приобретено крестьянским
хозяйством
на сумму
(в млн. черв.
РУб.)
1615,2
2796,6
4036,1
4589,2
% к стоимости
всех товаров (по
розничным
ценам)
28,1
31,6
33,7
31,8
* Промышленность СССР в 1925 г. М. — Л., 1925; Промышленность СССР
в 1925 г. М. — Л., 1926; Промышленность СССР в 1925/26 г. М. — Л., 1927;
Промышленность СССР в 1923/27 г. М., 1928; Крестьянские бюджеты
1922/23 и 1922,24 гг., вып. 1—3. М., 1926—1927; Крестьянские бюджеты
1924/25 г. М., 1928; Крестьянские бюджеты 1925/26 г. М., 1929; ЦГАНХ
СССР, ф. 1562, оп. 9, д. 753—887, 1969—2328; он. 71, д. 74-310.
Третья графа составлена путем распространения данных коестьянских
бюджетов на всю массу крестьянских хозяйств. При этом апрельский
хозяйственный год переводился в октябрьский. Данные последней графы
исчислены.
производительных сил сельского хозяйства, на
расширение емкости крестьянского рынка.
Замена продразверстки продналогом, переход от
натурального налога к денежному расширили для
крестьянства возможности свободно распоряжаться продуктами
своего труда, позволили ему лучше приноравливаться к
рынку 17. Были приняты меры, направленные на
выравнивание цен на продукты сельского хозяйства и
промышленности, установление твердого курса рубля 18. Большое
значение для расширения емкости крестьянского рынка
имели также решения партии и правительства об
улучшении деятельности кооперации 19.
*7 Там же, т. 2, с. 430.
18 Там же, т. 3, с. 22—26, 30—32, 162, 206, 316, 432—443.
19 Там же, т. 2, с. 258, 335; т. 3, с. 29—36, 67—75, 189—202.
13

Таблица 2
Структура народнохозяйственного рынка промышленных товаров
и крестьянского рынка на промышленные товары в середине 20-х
годов XX в. (% к объему товарной массы)*
Отрасль торговли
Топливная
Металлическая
Химическая
Текстильная
Деревообр абатываю-
щая
Пищевая
Кожевенная
Прочие
Структура
народнохозяйственного рынка
U
5i
со
(М
СП
10,9
13,4
6,0
34,8
5,9
18,6
4,3
6,1
и
ю
9,9
15,1
6,9
31,9
4,9
20,4
4,1
6,8
и
со
Si
1П
<м
os
9,6
15,8
6,9
28,7
4,3
21,7
4,0
9,0
и
со
N
ея
9,6
17,1
6,6
27,1
4,5
22,6
3,9
8,6
Структура
крестьянского рынка
о?
С!
OS
2,8
7,5
7,0
26,0
7,1
23,6
16,7
9,3
С*
Ю
со
OS
3,1
7,9
7,9
28,0
7,5
22,6
15,6
7,4
U
ср
1П~
<м
со
2,9
6,9
7,3
28,5
6,8
24,5
15,5
7,6
и
CD
tM
OS
2,7
6,2
7,0
29,1
6,2
26,7
15,4
6,7
* Внутренняя торговля СССР за 1924/25 и 1925/26 гг. М., 1929; Торговля СССР
за 1926|27 г. М., 1930; Промышленность СССР в 1924 г.; Промышленность
СССР в 1925 г.; Промышленность СССР в 1925/26 г,; Промышленность СССР
в 1926/27 г.; Рыночный оборот крестьянских хозяйств, вып. 1—2.М.,
1928—1930; Литошенко Л. Н. Емкость крестьянского рынка. М.—Л.,
1927; ЦГАНХ СССР, ф. 1562, оп. 9, д. 1896—1954а; оп. 71, д. 1—549.
Данные исчислены.
Вместе с тем становится ясно и то, что начиная с 1926 г.
темпы увеличения емкости крестьянского рынка начинают
уступать темпам роста промышленного производства.
Если в 1924/25 г. расширение рынка промышленных
товаров на 56,5% сопровождалось расширением
крестьянского рынка на 73,1%, то в 1925/26 г. увеличение произошло
соответственно на 49,9 и 44,3%. Причины этого явления
коренились в самой природе мелкого крестьянского
хозяйства.
Сравним структуру рынка промышленных товаров со
структурой крестьянского рынка на эти товары (табл. 2).
Из данных табл. 2 видно, что уменьшение темпов роста'
емкости крестьянского рынка связано с понижением
темпов роста спроса на промышленные товары хозяйствен-
14

ного назначения (прежде всего продукцию
металлопромышленности). В условиях продолжающегося увеличения
предложения этих товаров приобретение хозяйственного
инвентаря занимало в 1924/25 г. 15,8% всех покупок
крестьянским хозяйством продуктов промышленности,
в 1925/26 г.-12,5, в 1926/27 г.-только 9,5% 20.
Можно предположить, что уменьшение темпов розта
спроса на сельскохозяйственный инвентарь было связано
с завершением восстановительного периода. Проверим
это с помощью корреляционного анализа. Если
коэффициент корреляции между доходом от сельского
хозяйства и расходом на покупку хозяйственного инвентаря
даст отрицательную величину, то наше предположение
правильно. Коэффициенты корреляции по десяти группам,
выделяемым комбинационной группировкой по стоимости
основных средств производства и доходу от промыслов,
дали значения от 0,25—0,31 (промысловые группы) до
-j- 0,09—0,46 (земледельческие группы). Однако в целом
в подавляющем большинстве случаев значения
коэффициентов корреляции отрицательны (табл. З).-А если связь
между доходом от сельского хозяйства и расходом на
покупку хозяйственного инвентаря в хозяйствах равных по
социально-экономическому положению и с одинаковой
степенью промысл овости отрицательна, то становится
ясно, что с завершением восстановления сельского
хозяйства неизбежно было падение спроса па металлоизделия.
В середине 20-х годов XX в. тенденция падения
спроса на металлоизделия не была еще четко выражена.
Дело в том, что ее проявлению мешали и недостаточность
товаров металлопромышленности на рынке страны, и
процесс дробления крестьянских хозяйств21. Каждое вновь
возникающее хозяйство испытывало определенную
потребность в инвентаре. Именно поэтому данные табл. 2
свидетельствуют не о падении спроса на металлоизделия,
а об уменьшении темпов роста спроса.
Но нельзя забывать того, в каких условиях это
происходило. Во второй половине 20-х годов
металлопромышленность становится центральным звеном
восстановления и развития тяжелой индустрии. Уже в 1925 г. партия
20 Крестьянские бюджеты 1924/25 г. Крестьянские бюджеты
1925/26 г. Денежный баланс крестьянских хозяйств. По
бюджетным записям за 1926/27 г. М., 1930.
21 Советское крестьянство. Краткий очерк истории, с. 149.
15

Таблица 3
Коэффициенты корреляции между доходом от сельского хозяйства и расходом на покупку инвентаря
по средним группам деревни *
Группа хозяйств
(по стоимости основных
средств производства)
От 300 до 400 руб.
» 400 » 500 »
» 500 » 600 »
» 600 » 700 »
» 700 » 800 »
Доход от промыслов
Северо-западный р-н
1923|24 г.
До 50 руб.
—0,35
—0,33
—0,29
—0,28
—0,26
От 50 до
200 руб.
—0,09
—0,37
—0,46
Свыше
200 руб.
+0,12
—0,18
Центрально-промышленный
р-н 1924/25 г.
До 50 руб.
—0,32
—0,29
—0,27
—0,28
—0,27
От 50 ДО
200 руб.
+0,09
—0,18
-0,26
—0,30
Свыше
200 руб.
0,14
—0,15
—0,21
—0,23
Центрально-Черноземный р-н
1925/26 г.
До 50 руб.
—0,48
—0,41
—0,40
—0,38
—0,36
От 50 до
200 руб.
—0,11
—0,28
—0,31
Свыше
200 руб.
+0,25
—0,06
* В. Канин. Бюджеты крестьянских хозяйств Новгородской губернии за 1923/24 г. Новгород, 1927; Н. Г-ринблат,
Т. Ануфриева. Крестьянские бюджеты по Ленинградской губернии за 1923/24 г. Л., 1925; Крестьянские бюджеты
Орловской губернии за 1925/26 г. Орел, 1927; Г. А. Студенский. Опыт исследования организации крестьянского
хозяйства Центрально-Черноземной области, вып. 1. М., 1926; ЦГАНХ СССР, ф. 1562, оп. 9, д. 758—759, 772—774, 782—
787, 789—792, 795—798, 819—821, 830-832, 1093—1101, 1137—1155, 1175—1207, 1278—1283, 1310—1312.
Индивидуальные разработочные ленты по рыночному обороту за 1924/25 г. сохранились лишь частично. Тем не менее
коэффициенты корреляции вычислены по совокупностям, превышающим 30 хозяйств. В тех случаях, когда совокупность
насчитывала менее 30 хозяйств, коэффициенты корреляции не высчитывались.

взяла курс на повышение доли металлообрабатывающей
промышленности в общем объеме промышленного
производства 22.
Только замена мелкого сельскохозяйственного
производства, использующего ручной труд и тягловую силу,
крупным, базирующимся на машинной технике, могла
резко увеличить емкость сельскохозяйственного рынка,
повысить в нем удельный вес продукции
металлообрабатывающей и машиностроительной промышленности,
сделать сельское хозяйство надежной опорой развития
советской индустрии.
2
С увеличением производственных мощностей
государственной промышленности, естественно, возрос спрос на
промышленное сырье. Рассмотрим, как мелкое
крестьянское хозяйство в середине 20-х годов справлялось с этой
задачей. В качестве примера возьмем одну из наиболее
зависимых от сельскохозяйственных поставок отрасль —
маслобойную (табл. 4).
В табл. 4 приводятся данные о развитии в середине
20-х годов важнейших для маслобойной промышленности
сельскохозяйственных культур. Обращает на себя
внимание замедление с 1925/26 г. темпов расширения посевных
площадей и валового сбора масличных культур, а по
подсолнечнику — даже уменьшение в 1925/26 г. площади
посева. Та же тенденция прослеживается и по проценту
товарности масличных культур: до 1925/26 г.—
существенный рост, после 1925/26 г. — падение темпов роста
или уменьшение товарности 23. Вследствие этого
маслобойная промышленность испытывала трудности в
получении сырья; планы заготовок Наркомторга,
составленные на основе объективных оценок ожидаемого урожая,
не выполнялись 24.
Такое же положение складывалось и в ряде других
отраслей промышленности, использующих
сельскохозяйственное сырье: пеньковой, жиркостной, льняной, крах-
22 КПСС в резолюциях..., т. 3, с. 150—151, 205—206.
23 Так, товарность валового сбора льна в 1924/25 г. составила
56,1%, в 1925/26 г.— 59,9, в 1926/27 г.- 54%
(Промышленность СССР в 1927/1928 г., с. 375).
24 Так,план заготовок на 1926 г.был выполнен на 83,9% , на 1927 г.—
на 92,5% (там же, с. 531).
17

Таблица 4
Изменение посевных площадей и валового сбора масличных
культур в середине 20-х годов XX в. *
Год
1923/24
1924/25
1925/26
1926/27
Подсолнечник
Площадь посева
(в тыс. га)
2529,9
3231,0
2577,4
2820,3
Валовой сбор (в тыс. т)
всего
1542,4
2657,4
1544,6
2130,8
фонд для
переработки
1372,7
2364,9
1376,8
1907,3
Год
1923/24
1924/25
1925/26
1°926/27
Лен
Площадь
посева
(в тыс. га)
1306,8
1645,0
1689,4
1687,3
Валовой сбор
(в тыс. т)
всего
446,0
758,2
536,7
517,9
фонд для

переработки
325,6
553,3
392,1
360,7
Конопля
Площадь
посева
(в тыс. га)
825,8
945,0
956,3
960,1
Валовой сбор
(в тыс. т)
всего
368,0
559,0
529,5
595,9
фонд для

переработки
242,9
368,9
350,9
430,4
Промышленность СССР в 1924 г.; Промышленность СССР в 1925 г.;
Промышленность СССР в 1925J26 г.; Промышленность СССР в 1926/27 г-
Сведения о фонде для переработки масличных культур за 1923,24 и
1924/25 гг. рассчитаны но данным крестьянских бюджетов.
мало-паточнои, кожевенной, шерстяной, сахарной,
шелковой, табачной и др. В результате темпы роста
производства этих отраслей замедлились, а в маслобойной и химико-
фармацевтической сократилось само производство25.
Оценивая сложившуюся обстановку и намечая
перспективы ее улучшения, Пленум ЦК ВКП(б) 7—12 фев-
25 Промышленность СССР в 1926/27 г., с. 75.
18

раля 1927 г. отмечал: «Состояние сырьевого хозяйства
характеризуется в этом году рядом неблагоприятных
моментов (незначительный прирост посевных площадей
под техническими культурами, а по некоторым даже
сокращение площадей, замена возделывания технических
культур зерновыми и пр.). Недостаточная выгодность
производства сырья получилась в результате разрыва
цен как на сырье и хлеб, с одной стороны, так и на сырье
и промтовары, с другой. Мы должны выровнять линию
не за счет повышения цен на сырье, что может повлечь
за собой подъем цен на продукты зерновых культур и
удорожание себестоимости промышленной продукции, а
путем обеспечения конкурентоспособности сырьевых
культур с зерновыми и, главное, путем понижения
промышленных цен. Только этот путь обеспечит рост сырьевой
базы промышленности» 26.
Политика снижения промышленных цен была важна
не только для роста сырьевой базы, но и для расширения
емкости внутреннего рынка, создания более
благоприятных условий для развития народного хозяйства и
индустриализации страны.
В первой половине 20-х годов возможность
существования высоких цен на промтовары объяснялась прежде
всего несоответствием «между темпом восстановления
крестьянского хозяйства, с одной стороны, и
госпромышленности — с другой, в условиях свободного
товарооборота» 27. Складывающаяся диспропорция не могла
исчезнуть сама по себе с завершением восстановительного
периода. Как отмечал объединенный октябрьский (1927 г.)
Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б), она «далеко не изжита,
несмотря на более быстрый, чем рост сельского хозяйства,
рост индустрии» 28.
Как же диспропорция между сельским хозяйством и
промышленностью могла вызвать разрыв цен на продукты
сельского хозяйства и промтовары и каковы были в
середине 20-х годов возможности для ликвидации этого
разрыва путем снижения промышленных цен?
Рассмотрим для этого математико-игровую модель
рынка с двумя условными торговцами — государствен-
28 КПСС в резолюциях..., т. 3, с. 433—434.
27 Там же, т. 2, с. 516.
28 Там же, т. 3, с. 509.
19

ная промышленность и крестьянское хозяйство 29. Каждый
обладает набором товаров и стремится обменять их.
В математической теории игр доказывается, что, хотя в
указанных условиях возможно бесконечное множество
вариантов обмена, существует один-единственный
вариант, в равной мере приемлемый для обоих торговцев.
Отыскав этот вариант, мы сможем определить величину
наименьшего расхождеюгя между ценами.
Обозначим через вектор х набор промышленных
товаров:
п
X = 2i\ %i i
i=l
а через вектор у — набор товаров крестьянского
хозяйства:
т
У = 3 Уу
3=1
Если абстрагироваться от некоторых (как правило, не
существенных) факторов, то моншо определить спрос на
товары (q) как функцию рыночной цены (р) в данном
хозяйственном году (t):
4t = f(pt),
а предложение товаров (s) — как функцию рыночной
цены в предшествующем хозяйственном году:
st = q>(#_i).
В математической теории игр устанавливается
понятие цены равновесия. Цена р называется ценой
равновесия, если
dpi/dt = 0 для всех i.
Экономическая интерпретация цены равновесия
заключается в том, что спрос каждого может быть удовлетворен,
причем никаких товаров не останется. Следовательно,
29 О методах математической теории игр см.: Нейман фон Дж., Мор-
генштерн О. Теория игр и экономическое поведение. М., 1970;
Льюис Р. Д., Райфа Х.Игры и решения. Введение и
критический обзор. М., 1961; Оуэн Г. Теория игр. М., 1971.
20

условие равновесия будет выполнено, если
n m
2 PiXi = 2 РзУ]\ (!)
f(Pt)=V(Pt-i)- (2)
Если указанные равенства не соблюдаются, то в нашей
модели происходит одно из следующих событий: 1)
государственная промышленность не реализует на рынке
всех произведенных ею товаров или 2) крестьянское
хозяйство не продает всего произведенного им товарного
хлеба.
Если установить цепу сельскохозяйственного товара
за условную единицу продукта, равную 1, то (зная из табл.1
общие размеры предложения промтоваров, объем
крестьянского спроса и планируя поглощение крестьянским
рынком Vo промышленных товаров) мы можем на основе
уравнений (1) и (2) определить цену равновесия условной
единицы промтоваров (фактически — отношение цен).
Эта цена была равной: в 1923/24 г. —2,05; в 1924/25 г.—
2,27; в 1925/26 г. - 2,18; в 1926/27 г. - 2,06.
Таким образом, при положении, создавшемся в
середине 20-х годов, разрыв цен на промышленные и
сельскохозяйственные товары в условиях свободного рынка
был неизбежен. Но можно ли назвать рынок 20-х годов
свободным? Если мы имеем в виду именно крестьянский
рынок, то в определенном смысле и до известных пределов —
да. Ведь по данным рыночного опроса 1924/25 г. только
60,5% товаров промышленности крестьяне покупали у
кооперации и в госорганах, остальные 39,5% — у
односельчан и у частных торговцев 30. Таким образом,
примерно 2/5 общего количества промтоваров крестьяне
неизбежно покупали по ценам свободного рынка. Но и
остальные 3/5 промтоваров отпускались крестьянам не
по их себестоимости.
Сравнивая полученные нами данные с приведенными
в табл. 1 отношениями индексов цен, мы находим, что
последние всегда несколько выше первых. Дело в том,
что, помимо объективных причин, создавших возможность
для возникновения «ножниц» в системе цен, существовали
еще и субъективные. Как отмечал февральский (1927 г.)
Рыночный оборот крестьянских хозяйств, вып. 1.
21

Пленум ЦК ВКП(б), товарный голод — лишь одна сторона
разрыва цеп; другая ее сторона заключалась в том, что
недостаточность средств у кооперации и госторговли
вызывала у них подчас стремление проводить накопление
не за счет рационализации торгового аппарата, снижения
торгово-накладных расходов, а путем повышения цен на
промтовары, что было возможно в условиях товарного
голода 31.
Партия боролась против подобной практики,
поддерживаемой раскольническими действиями членов
«оппозиции», и прилагала максимум усилий для ликвидации
недостатка промтоваров 32.
Таким образом, было ясно, что мелкое крестьянское
хозяйство не было способно существенно увеличить
производство технических культур и служило тормозом
на пути изживания диспропорции между сельским
хозяйством и промышленностью, ликвидации товарного
голода, повышения производства товаров широкого
потребления.
о
о
На октябрьском (1925 г.) Пленуме ЦК РКП(б)
отмечалось, что развитие экономики вообще в условиях нэпа
«проходит в противоречивых формах и в борьбе
различных хозяйственных систем (частный капитал и
государственное хозяйство, индивидуальные и коллективные
формы хозяйства)». Но стоящий у власти пролетариат
занимает отнюдь не нейтральную позицию по отношению
к этой борьбе. Опираясь на растущую мощь
государственной промышленности, он направляет развитие народного
хозяйства 33.
В середине 20-х годов исход борьбы между
капиталистической и социалистической системами в области
промышленности был предрешен. Об этом свидетельствуют данные
табл. 5, в которой рассматривается соотношение между
продукцией государственной, кооперативной и частной
промышленности в изучаемый период.
Как видим, в середине 20-х годов производство частной
промышленности сокращалось как в относительных, так
31 КПСС в резолюциях..., т. 3, с. 435.
32 Там же, с. 370, 377, 436, 317, 373—374.
33 Там же, с. 231.
22

Таблица 5
Соотношение между продукцией государственной, кооперативной
и частной промышленности в середине 20-х годов XX в.*
Год
1924/25
1925/26
1926/27
1927/28
Государственная
на сумму
(в млн.
черв, руб.)
6 289,1
8 918,3
10 446,9
12 374,4
% ко
всему
объему
86,6
89,9
91,8
91,6
Кооперативная
на сумму
(в млн.
черв, руб.)
457,4
639,3
733,5
1053,2
% ко
всему
объему
6,3
6,4
6,4
7,6
Частная
на сумму
(в млн.
чзрв. руб.)
515,5
362,9
204,1
111,2
% ко
всему
объему
7,1
3,7
1,8
0,8
* Промышленность СССР в 1925 г.; Промышленность СССР в 1925/26 г.;
Промышленность СССР в 1926/27 г.; Промышленность СССР в 1927|28 г. М.,
1930. Процентные отношения исчислены.
и в абсолютных размерах и к 1927/28 г. достигло
совершенно ничтожной величины, измеряемой долей процента.
Одним из основных экономических рычагов, с
помощью которого пролетариат направлял развитие сельского
хозяйства, являлась торговля. Каковы же были позиции
государственной и кооперативной торговли на
крестьянском рынке в середине 20-х годов (табл. 6)?
Как видно из данных табл. 6, в середине 20-х годов
кооперация и госторговля занимали прочное положение в
крестьянском рыночном обороте и в целом могли
«обеспечить государству наибольшую возможность
контроля и регулирования как мелкого
сельскохозяйственного производства, так и товарного оборота в стране» 34.
Однако частник-скупщик по средним группам деревни
все еще приобретал более половины товарной массы
крестьянской продукции. «Относительно более
значительная роль частного капитала в торговле, — отмечалось
на XIII конференции РКП(б),— объясняется большей
приспособляемостью его к мелкому розничному обороту и
обслуживанию распыленных потребителей деревни» 35.
Следовательно, мелкое крес1ЬЯнское хозяйство в
определенной мере способствовало сохранению позиций частного
34 Там же, с. 190.
3!5 Там же, т. 2, с. 524.
23

Таблица б
Распределение крестьянского рыночного оборота по контрагентам
в 1924/25-г. (% ко всему объему оборота)*
Посевная группа
Без посева
До 1,1 га
От 1,2 до 2,2 га
» 2,3 » 4,4 »
» 4,5 » 6,6 »
» 6,7 » 8,8 »
» 8,9 » И »
Свыше 11 га
В среднем по всем группам
Продано

односельчанам
22,4
22,9
22,3
20,6
18,8
18,5
19,4
13,7
19,7
частным
торговцам
37,4
55,5
52,3
51,2
52,2
45,2
42,9
37,1
48,8

кооперации
26,4
16,8
17,8
18,5
17,9
20,0
21,1
20,6
18,8

госорганам
13,8
4,8
7,6
9,7
11,1
16,3
17,6
28,6
12,7
Посевная группа
Без посева
До 1,1 га
От 1,2 до 2,2 га
» 2,3 » 4,4 »
» 4,5 » 6,6 »
» 6,7 » 8,8 »
» 8,9 » 11 »
Свыше И га
В среднем но всем группам
У
односельчан
18,7
16,3
15,3
15,2
16,5
15,9
14,8
17,9
16,3
Куплено
у частных
торговцев
34,9
35,0
40,3
42,8
42,9
42,4
41,8
35,8
39,5
в
кооперации
42,8
44,2
40,3
39,0
37,3
37,9
38,8
41,6
40,2
в
госорганах
3,6
4,5
4,1
3,0
3,3
3,8
4,6
4,7
4,0
Рыночный оборот крестьянских хозяйств, вып. 1—2. Данные о
покупках исчислены.
капитала в деревне, делало борьбу с ним более затяжной
и сложной, чем в промышленности. Занимая определенные
позиции в крестьянском рыночном обороте, частный
капитал мог оказывать сопротивление воздействию
кооперации и госорганов на социально-экономическое развитие
24

деревни, влиять на отдельные слои крестьянства в
направлении капиталистического развития.
Таким образом, успех борьбы с капиталистическими
тенденциями в развитии деревни во многом зависел от
того, сумеет ли крестьянское хозяйство преодолеть свою
распыленность, от успехов колхозного и совхозного
строительства. Последнее же зависело от того, сумеет
ли социалистическая промышленность создать
необходимые материально-технические предпосылки, чтобы
обеспечить постоянный и непрерывно ускоряющийся рост
колхозного строительства, создать в ходе этого
строительства материально-техническую базу коллективного
сельского хозяйства. Как известно, социалистическая
экономика успешно справилась с этой трудной задачей.
В. А. Обожда
К ВОПРОСУ
О СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ГРУППИРОВКЕ
КРЕСТЬЯНСКИХ ХОЗЯЙСТВ ДОКОЛХОЗНОЙ ДЕРЕВНИ
(По материалам Урала)
В процессе социально-экономического анализа совет
ской доколхозпой деревни большое значение имеет вопрос
группировки крестьянских хозяйств. От выбора группи-
ровочных признаков и групповых интервалов зависят
объективность и полнота выявления
социально-экономических типов и групп хозяйств.
Основные методологические принципы и конкретное
направление разработки группировок определил В. И.
Ленин. В основу группировки, отмечал Владимир Ильич,
должны быть положены размеры и типы хозяйств.
Признаки для различения этих типов берутся сообразно с
местными условиями и формами земледелия. Основу
группировки составляет совокупность количественных
и качественных характеристик, свойственных каждому
данному типу хозяйств 1.
Таким образом, наиболее четкая и обоснованная
характеристика социально-экономических типов хозяйств
1 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 3, с. 96; т. 24, с. 280—
281.
25

возможна только на основе источников, всесторонне
описывающих единоличное крестьянское хозяйство.
К сожалению, статистические данные наиболее
массовых обследований крестьянских дворов (весенних, 10%-ных
обследований, динамических переписей) такой полнотой
сведений не обладают. Кроме того, эти материалы
сохранились к настоящему времени в сгруппированном виде
(главным образом в группах по размерам посева).
Основным источником, отвечающим указанным
требованиям, могут служить материалы бюджетных
обследований единоличного крестьянства. Во многих сотнях
и даже тысячах регистрируемых в них признаках
имеются фактически все необходимые для четкой социально-
экономической характеристики показатели.
Главными недостатками бюджетных материалов
являются их относительная малочисленность и
неравномерность распределения по годам и регионам страны.
Необходимо также отметить, что для бюджетных обследований
характерно непропорциональное представительство
различных типов и групп хозяйств (при повышенном внимании
к более мощным хозяйствам) 2.
В связи с этим оообое значение приобретают
группировки, позволяющие получать сопоставимые результаты
анализа хозяйств по материалам бюджетных и других,
более массовых, обследований.
Выявление преимуществ и недостатков различных
группировок позволяет проводить их параллельное
использование на одном и том же или сопоставимом
статистическом материале.
Трудной задачей является определение группиро-
вочных интервалов. Сложность заключается в выборе
количественных границ качественно разнородных явлений.
Критерием эффективности применяемой группировки при
данных групповых интервалах должна быть степень
социальной экономической однородности группы. Одним
из способов ее определения может быть выделение
особенностей внутреннего строя, взаимосвязей элементов
крестьянского хозяйства определенного типа. Возможность
выделения таких структурных особенностей указывает
на качество однородности данной группы.
2 Бокарев Ю. П. Бюджетные обследования крестьянских хозяйств
двадцатых годов.— «Вопросы истории», 1974, № 6.
26

Взаимосвязь между различными элементами хозяйства
помогает обнаружить один из методов математической
статистики — корреляционный анализ, который служит
выявлению наличия, направления и тесноты взаимосвязи
переменных величин.
В настоящей статье излагается опыт выявления
эффективности и особенностей различных группировок и
групповых интервалов с использованием корреляционного
анализа. Нами были обработаны материалы бюджетных
обследований крестьянских хозяйств Урала за 1925/26 г.3
Количество собранных и опубликованных
индивидуальных крестьянских бюджетов на Урале (448) было
одним из самых больших среди обследований различных
сельскохозяйственных районов страны. Для анализа
внутреннего строя хозяйств было отобрано 43
показателя, характеризующих основные факторы
экономического и социального развития крестьянского хозяйства,
среди них: размер и рабочий состав семьи, обеспеченность
средствами производства, структура и размер
сельскохозяйственного дохода, неземледельческие занятия,
арендные отношения, товарность сельского хозяйства,
отношения найма-продажи рабочей силы и средств производства,
товарно-денежные отношения.
Выбор группировочных признаков определялся
следующим. Во-первых, группировка должна максимально
выделять хозяйства разных социально-экономических
типов. Во-вторых, как отмечалось выше, необходимо
учитывать возможность дальнейшего сопоставления
полученных результатов с данными других массовых
обследований.
Размер хозяйства является основным фактором,
определяющим условия и роль сельскохозяйственного
производства, характер товарности сельского хозяйства и
возможность простого или расширенного воспроизводства.
При низкой обеспеченности средствами производства,
незначительном размере собственного производства
хозяйство неизбежно вынуждено увеличивать свои доходы
только за счет той или иной формы продажи своей
рабочей силы, т. е. является полупролетарским. Определенный
размер собственного производства (сельскохозяйствен-
3 Бюджеты крестьянских хозяйств на Урале за 1925/26 г.
Свердловск, 1928.
%7

ного или неземледельческого) позволяет ему полностью
удовлетворять свои потребности за счет реализации своей
продукции. В этом случае ни наличие любой формы
продажи своей рабочей силы, ни, наоборот, найма чужой
рабочей силы не могут сами по себе изменить социальную
характеристику данного хозяйства как мелкотоварного,
середняцкого. При определенном увеличении размеров
производства дальнейшее его расширение неизбежно
приводит к капиталистической эксплуатации чужого
труда.
Величина хозяйства и размер его производства
предопределяют, таким образом, и социально-экономический
тип хозяйства. Без данных о размерах хозяйств
невозможно определить характер отношений найма-продажи
рабочей силы, нельзя определить тип хозяйства.
Фактором, непосредственно характеризующим
размеры хозяйства, является величина его валового дохода,
которая свидетельствует об обеспеченности хозяйства
средствами производства, рабочей силой, его эффективности
и товарности.
Учитывая незначительное число промышленных и
торговых заведений, находящихся в собственности
уральских крестьян в 20-е годы, за валовый доход от
собственного хозяйства можно принять валовый доход от
сельского хозяйства (это позволяет объединить хозяйства одного
производственного направления). Таким образом, одна
из группировок включала хозяйства по размеру валового
сельскохозяйственного дохода.
Кроме того, использовались группировки по стоимости
средств производства и по размерам посева. В 20-е годы
дифференциация крестьян в большей степени
определялась различием в обеспеченности средствами
производства. Вместе с тем величина посева зависела от размеров
земледельческого производства, особенно если иметь в виду
экстенсивный характер сельскохозяйственного
производства на Урале.
Известно, что интервалы группировочных признаков
должны в первую очередь способствовать наиболее
полному выявлению экономической и социальной
дифференциации крестьянства. Поэтому здесь важно учитывать
опыт и результаты конкретно-исторических исследований
социально-экономических отношений доколхозной
деревни. Очевидно, что при выборе группировочных интер-
28

валов нельзя также игнорировать и особенности
используемого источника. В каждой группе необходим
определенный минимум хозяйства для получения устойчивых
средних.
Кроме двух крайних, нами выделялись три средние
группы, каждая из которых имела верхний интервал, не
превышающий более чем в 2 раза величину нижнего.
Это обеспечивало большую однородность групп.
Таким образом были образованы следующие группы.
Для группировки по размеру валового
сельскохозяйственного дохода: I — до 250 руб., II — от 251 до 500 руб.,
III — от 501 до 900 руб., IV — от 901 до 1500 руб.,
V — свыше 1500 руб. Для группировки по стоимости
средств производства (сюда включались показатели
стоимости рабочего скота, инвентаря и хозяйственных
построек): 1) до 200 руб., 2) от 201 до 400 руб., 3) от 401 до
800 руб., 4) от 801 до 1200 руб., 5) свыше 1200 руб.
Для группировки по величине посева: 1) до 2 дес,
2) от 2,1 до 4 дес, 3) от 4,01 до 8 дес, 4) от 8,01 до 12 дес,
5) свыше 12 дес.
Из 448 хозяйств в I группу валового дохода попало
42 хозяйства (9,3%), во II — 119 хозяйств (26,5%),
в III — 166 хозяйств (37%), в IV — 89 хозяйств (20%)
и в V — 32 хозяйства (7,1%).
Приведем лишь наиболее важные и характерные
показатели анализируемых факторов (табл. 1).
Данные табл. 1 указывают на значительную
дифференциацию хозяйств по всем важнейшим экономическим и
социальным факторам. Если размер семьи в V группе
превышал размер семьи в I немногим более чем в 2 раза,
то по обеспеченности рабочим скотом — в 7 раз, по
величине посева — в 9 раз, по стоимости средств
производства — в 12 раз и по доходу от полеводства — почти в
20 раз! Более неравномерное распределение основных
средств производства по сравнению с распределением
земли подтверждает вывод о том, что экономическая
дифференциация хозяйств определялась в первую очередь
различием в обеспеченности средствами
сельскохозяйственного производства.
Обеспеченность землей, скотом, инвентарем,
хозяйственными постройками определяет и размер
земледельческого производства. Кроме того, он обусловливается и
эффективностью использования средств производства.
29

Таблица 1
Основные показатели хозяйств по группам валового дохода
Показатель
Число душ в хозяйстве
Размер посева всего, дес.
Рабочих лошадей (голов)
Стоимость основных средств
производства, руб.
% хозяйств, арендовавших
землю
Арендовано всего, дес.
Валовая продукция
полеводства, руб.
Валовая продукция сельского
хозяйства (с/х), руб.
Доход от промыслов, руб.
% хозяйств с нанимавшимися
в чужое с/х
% хозяйств с наемными
рабочими
Отдано за наем в с/х, руб.
В том числе:
За сроковый наем
Получено за сдачу средств
производства, руб.
Продано и отдано в обмен
продуктов полеводства,
руб. t
Денежный доход от с/х,
руб.
Уплачено налогов, руб.
Куплено продуктов с/х,
руб.
I
3,56
1,44
0,44
137,51
2,5
0,10
63,17
176,17
70,15
52,0
24,0
4,22
1,95
0,54
9,39
51,95
3,64
69,29
II
4,30
2,80
0,98
319,93
25,0
0,42
164,39
366,09
65,30
28,3
21,5
4,75
3,20
4,18
18,18
69,67
8,95
54,87
Ш
5,37
4,63
1,52
574,73
40,0
1,03
340,44
663,93
79,03
15,0
46,2
19,11
11,49
6,60
51,05
144,13
19,96
56,31
IV
6,60
8,65
2,31
949,24
62,0
2,94
590,16
1148,25
96,27
8,8
52,5
40,28
24,06
15,85
122,06
297,13
34,06
67,88
V
8,03
13,97
3,16
1716,34
70,0
4,49
1209,81
2063,69
50,06
0
69,8
70,03
48,58
38,0
386,50
616,06
70,28
73,50
Если неземледельческие занятия были примерно в
равной степени развиты в хозяйствах всех групп, то размеры
найма и продажи рабочей силы в сельском хозяйстве были
теснейшим образом связаны с величиной собственного
хозяйства. Отношения найма и продажи рабочей силы
в сельском хозяйстве являются одними из наиболее
значимых факторов, характеризующих социальную принад-
30

лежпость хозяйств. Высокая абсолютная я относительная
товарность хозяйств высшей группы указывает на
предпринимательский характер их производства.
Группировка по размеру валового
сельскохозяйственного дохода, как мы видим, позволяет дать вполне
определенную социально-экономическую характеристику
каждой группе.
Исходя из анализа данных табл. 1, хозяйства I группы
следует отнести к полупролетарским, бедняцким. Также
достаточно аргументированно хозяйства высшей, V группы
можно считать мелкокапиталистическими, кулацкими.
Сложнее дать характеристику хозяйствам II и
IV групп. В них преобладающее место в валовом доходе
занимает доход от собственного хозяйства. В то же время
если хозяйства II группы тяготеют к полупролетарским,
бедняцким, ввиду небольшого объема
сельскохозяйственного производства и сравнительно большого удельного
веса промысловых доходов в бюджете, то хозяйства
IV группы по совокупности всех показателей
приближаются к высшей, V группе благодаря высокому валовому
сельскохозяйственному доходу, существенному найму
рабочих. Учитывая все это, хозяйства II группы следует
охарактеризовать как группу маломощных середняков,
хозяйства III группы — как группу типичных середняков
и хозяйства IV группы — отнести к зажиточным
середнякам.
(| Качественная характеристика исследуемых групп
дается здесь на основе количественного анализа средних
величин признаков. Естественно, основным недостатком
данного анализа является определенная условность
количественных границ качественно разнородных явлений.
Более четкому и обоснованному определению
количественных границ может способствовать анализ особенностей
взаимосвязей различных признаков.
Рамки данной статьи не позволяют нам подробно
остановиться на характеристике и анализе всех выявленных
взаимосвязей. Поэтому мы ограничимся рассмотрением
специфических особенностей внутреннего строя
хозяйства каждого из типов (табл. 2).
Особое значение имеет выявление существенных
различий в характере взаимосвязей экономических факторов
в кулацкой группе по сравнению с аналогичными связями
элементов в хозяйствах остальных четырех групп.
31

Таблица 2
Взаимосвязь основных элементов по группам крестьянских
хозяйств
Показатель
II
III
IV
Коэффициенты корреляции
Пашня — посев (всего)
Аренда — посев
Посев — стоимость средств
производства
Доход от полеводства —
стоимость средств производства
Весь с/х доход — расход на
наем в с/х
Стоимость средств
производства — промыслы
Продано и отдано продуктов
с/х — доход от с/х
Куплено и получено всего —
доход от работы на заводе
Весь денежный доход — доход
от с/х
Весь денежный доход — доход
от промыслов
Весь денежный доход —
куплено продуктов с/х
0,48
0,21
0,31
—0,02
0,14
0,40
0,16
0,68
—0,21
0,46
0,89
0,56
0,22
0,20
0,29
0,14
0,11
0,09
0,59
—0,12
0,37
0,72
0,75
0,51
0,22
0,11
0,13
0,06
0,18
0,41
0,09
0,32
0,50
0,84
0,66
0,29
0,17
0,14
0,12
0,29
0,16
0,39
0,46
0,57
0,98
0,79
0,54
0,78
0,35
0,01
0,87
—0,03
0,87
0,04
0,32
Анализ данных табл. 2 показывает, что для кулацких
хозяйств показательно наличие тесных взаимосвязей
между обеспеченностью средствами производства, объемом
сельскохозяйственного производства, а также размерами
товарной продукции сельского хозяйства и денежным
бюджетом. Все это убедительно свидетельствует о
предпринимательском характере сельскохозяйственного
производства, его отчетливой товарной направленности.
Высокая сбалансированная обеспеченность средствами
производства приводила к сравнительно эффективному их
использованию. В интересах товарного земледелия в
кулацких хозяйствах развивались аренда земли и наем
рабочей силы. Только в этой группе отмечается
определенная взаимосвязь размера аренды и найма рабочей силы
32

с объемом сельскохозяйственного производства.
Особенностью хозяйств высшей группы является также
отсутствие тесной связи, размеров денежного дохода с
потребительскими расходами. Высокие доходы кулацких хозяйств
существенно не ограничивали эти расходы.
Таким образом, мы имеем возможность построить кои-
реляционную модель этого хозяйства. Под
корреляционной моделью подразумеваются выделенные наиболее
тесные, а значит и устойчивые взаимосвязи 4.
Специфические взаимосвязи признаков, выявленные в хозяйствах
определенного типа, характерны только для данного типа.
Исходя из этого корреляционная модель кулацкого
хозяйства включает следующие тесно взаимосвязанные
признаки: стоимость инвентаря, стоимость всех средств
производства, доход от полеводства и всего сельского
хозяйства, стоимость проданных и обменных продуктов
полеводства и всего хозяйства, стоимость всех
приобретенных продуктов, денежный доход от сельского хозяйства
и весь денежный доход.
Эту модель можно представить в виде корреляционной
полуматрицы (табл. 3).
В качестве корреляционной модели кулацкого
хозяйства можно также выделить вторую группу тесно
взаимосвязанных признаков, в которую входят показатели
размера пашни, всей удобной земли, посева и всей арендной
земли (табл. 4).
Данные табл. 2 указывают на то, что в отличие от
кулацкой группы в характере взаимосвязей признаков
полупролетарских и середняцких хозяйств нет столь резких
различий. Несмотря на значительные различия в
абсолютных показателях, для всех четырех групп характерно
отсутствие существенной связи между показателями
обеспеченности средствами производства, размерами
производства и товарно-денежными отношениями. Заметное
влияние на денежный бюджет этих групп оказывали
неземледельческие доходы.
Характерным для хозяйств полупролетарской группы
является наличие существенных связей денежного бюд-
4 Корреляционная модель предполагает вычисление
доверительных интервалов, в пределах которых будет находиться
коэффициент корреляции показателей не только данной выборки, но
и всей изучаемой совокупности. Доверительные интервалы,
определяемые размером выборки и величиной коэффициента, в
предлагаемых моделях не превышают -f- 0,08.
2 Заказ лг 1961
33

Таблица 3
Корреляционная модель кулацкого хозяйства № 1
Показатель
Стоимость инвентаря
Стоимость основных средств
производства
Доход от полеводства
Доход от с/х
Продано и отдано продуктов
полеводства
Продано и отдано продуктов
с/х
Куплено и получено в обмен
всех продуктов
Денежный доход от с/х
Весь денежный доход
Коэффициент корреляции
1
0
2
93
0
3
72
78
0
4
77
86
90
0
5
77
80
90
87
0
6
81
83
87
89
95
0
7
74
82
82
86
87
87
0
о, ..
8
81
83
87
90
96
0+
88
0
9
77
80
80
87
85
87
96
87
0
Таблица 4
Корреляционная модель кулацкого хозяйства № 2
Показатель
Всего удобной земли
Всего пашни
Всего посева
Всего арендовано
Коэффициент корреляции
1
0+
2
84
0+
3
84
98
0+
о, ...
4
70
79
79
0+
жета с доходами от неземледельческих занятий, между
показателями потребительского расхода и денежного
бюджета. Важно отметить, что аналогичные взаимосвязи
в середняцких группах постепенно ослабевают в более
зажиточных хозяйствах.
34

Таблица 5
Корреляционная модель полупролетарского крестьянского
хозяйства
Показатель
Куплено и получено в обмен
Куплено продуктов с/х
Расход на личное потребление
Весь денежный доход
Коэффициент корреляции 0,...
1
0+
2
76
0+
3
74
74
0+
4
83
89
79
0+
В качестве корреляционной модели полупролетарского
хозяйства нужно выделить небольшую группу тесно
взаимосвязанных признаков (табл. 5).
Следует подчеркнуть отсутствие каких-либо
специфических взаимосвязей, свойственных середняцкой группе.
Все выявленные структурные взаимосвязи элементов этих
хозяйств характеризуют их двойственное,
промежуточное положение между крестьянами-полупролетариями и
крестьянами-кулаками.
Очевидно, что группировка по валовому
сельскохозяйственному доходу позволила достаточно четко выделить
хозяйства разных социально-экономических типов.
Корреляционный анализ основных элементов крестьянских
хозяйств позволил также выявить существенные,
качественно отличные особенности внутреннего строя
полупролетарского и кулацкого типов хозяйств.
Характеризуя результаты группировки
анализируемых крестьянских бюджетов по группам стоимости средств
производства и посева, следует отметить, что наличие
тесных взаимосвязей показателей валового
сельскохозяйственного дохода с этими признаками указывает на
близость трех данных факторов в качестве группировоч-
ных признаков. Следовательно, при определенных
групповых интервалах значительная часть хозяйств должна
войти в соответствующие группы по всем трем
группировкам. Большое значение здесь имеет выбор группового
интервала. При выбранных нами интервалах
распределение хозяйств по группам было следующим.
35
2*

В группах по стоимости средств производства: I группа
(до 200 руб.) — 77 хозяйств (17%), II (от 201 до 400 руб.)—
99 хозяйств (22%), III (от 401 до 800 руб.) — 160 хозяйств
(36%), IV (от 801 до 1200 руб.) —70 хозяйств (16%),
V (свыше 1200 руб.) — 42 хозяйства (10%).
В группах по посеву: I группа (до 2 дес.) — 90 хозяйств
(20%), II (от 2,01 до 4 дес.) — 140 хозяйств (31%), III (от
4,01 до 8 дес.) — 129 хозяйств (29%), IV (от 18,01 до
12 дес.) — 53 хозяйства (12%), V (свыше 12 дес.) —
36 хозяйств (7,3%).
Рассмотрим распределение по этим двум группировкам
хозяйств, входивших в крайние группы валового дохода.
Из 42 хозяйств I группы валового дохода в I группу
стоимости средств производства вошло 32 хозяйства, 10
хозяйств вошло во II группу. В I посевную группу вошло
также 32 хозяйства, 9 хозяйств вошло во II группу и
1 — в III группу. Из 32 хозяйств V группы валового
дохода в высшую, V группу по стоимости средств
производства попало 20 хозяйств, 8 хозяйств вошло в IV группу
и 4 — в III. BV посевную группу вогало 18 хозяйств
высшей подоходной группы, 6 хозяйств — в IV группу и
8 — в III группу.
Таким образом, большинство хозяйств крайних групп
валового дохода попало в соответствующие группы двух
других группировок. Вместе с тем большинство хозяйств,
попавших в крайние группы, входило в средние
подоходные группы. Уже из этого распределения хозяйств
можно заключить, что при данных группировочных
интервалах наибольшая дифференциация хозяйств по основным
факторам осуществлена при подоходной группировке.
Приведем также средние показатели важнейших
факторов развития крестьянских хозяйств по двум посевным
группировкам (табл. 6).
Сравним данные табл. 6 с показателями табл. 1. В
первую очередь следует отметить значительную близость
большинства соответствующих показателей по всем трем
группировкам. В то же время по показателям,
являвшимися группировочными (или их составными частями),
наблюдается большая дифференциация в соответствующих
группировках.
Однако если принять во внимание различия в
абсолютных величинах всей совокупности показателей, а также
характер распределения бюджетов по трем группировкам,
36

Таблица 6
Основные показатели хозяйств по группам посева и стоимости
средств производства
Показатель
Число душ в хозяйстве
Всего посева, дес.
Рабочих лошадей (голов)
Стоимость средств
производства, руб.
Арендовано всего, дес.
Валовый доход от с/х,руб.
Доход от промыслов, руб.
Отдано за наем в с/х, руб.
Продапо и отдано в обмен
продуктов полеводства, руб.
Денежный доход от с/х, руб.
I
3,94
3,87*
1,70
1,20
0,36
0,55
109,57
283,25
0,13
0,15
287,43
310,24
48,39
80,16
3,47
4,57
15,08
6,06
56,0
54,65
II
4,74
4,77
3,70
3,06
1,18
1,17
301,25
441,12
0,80
0,32
476,17
513,42
68,88
80,99
10,01
10,17
41,47
25,61
105,42
94,88
III
5,41
5,91
4,86
6,07
1,51
1,94
561,93
693,97
1,28
1,59
718,63
823,13
80,03
88,37
17,65
27,43
52,17
85,17
150,51
123,99
IV
6,47
6,52
7,31
9,73
2,29
2,40
984,34
900,17
1,64
2,83
990,53
1088,19
110,31
63,58
30,93
27,56
101,86
134,75
232,76
324,50
V
7,10
7,84
13,08
17,24
3,26
3,50
1847,14
1669,63
4,89
8,09
1760,95
1854,72
81,38
51,72
75,10
68,59
310,65
394,13
584,86
609,47
Средние показатели посевной группировки даны нижней цифрой.
то очевидно преимущество группировки по валовому
сельскохозяйственному доходу. Этот признак объединяет
более однородные хозяйства по всем факторам.
Интересно, что отмеченная выше относительная
независимость неземледельческих занятий от размеров
хозяйств подтверждается и неопределенным распределением
доходов от них по группам во всех группировках. Это
важно учитывать, группируя хозяйства по размерам
неземледельческих доходов.
В связи со значительной близостью показателей
основных анализируемых факторов по трем группировкам
социально-экономическая характеристика хозяйств
подоходных групп может с полным основанием быть
перенесена и на соответствующие группы хозяйств по стоимости
средств производства и размеру посева.
87

Таблица 7
Взаимосвязь основных элементов крестьянских хозяйств по двум
группировкам
Показатель
Всего пашни — посев
Аренда — посев
Доход от полеводства —
стоимость средств производства
Весь с/х доход — расход
На наем в с/х
Продано и отдано продуктов
с/х — доход от полеводства
Куплено и получено всего —
доход от работы на заводе
Весь денежный доход — доход
от с/х
Весь денежный доход — доход
от работы на заводе
Весь денежный доход —
куплено продуктов с/х
I
0,39
0,29*
—0,02
0
—0,23
0,17
0,03
0,10
—0,06
0,70
0,63
—0,05
0,22
0,67
0,60
0,88
0,74
И
0,69
0,19
0,37
0,07
0,33
0,03
0,33
0,20
0,23
0,48
0,46
0,23
0,29
0,43
0,46
0,61
0,82
III
0,65
0,34
0,51
0,18
0,19
0,30
0,28
0,41
0,41
0,27
0,33
0,25
0,34
0,31
0,20
0,50
0,52
IV
0,79
0,19
0,53
0,36
0,22
0,01
0,21
0,40
0,53
0,34
0,45
0,09
0,67
0,22
0,44
0,46
0,54
V
0,91
0,74
0,77
0,66
0,78
0,30
0,39
0,83
0,84
0,09
—0,11
0,77
0,86
0,06
—0,06
0,30
0,37
* Коэффициенты корреляции показателей посевной группировки даны
нижней цифрой.
Вместе с тем весьма важно выяснить, в какой степени
отмеченная выше большая неоднородность групп по
стоимости средств производства и размеру посева отразилась
на возможности выявления структурных особенностей
хозяйств разных типов.
Приведем данные о тесноте корреляционных
взаимосвязей основных социально-экономических факторов
хозяйств по двум группировкам (табл. 7).
Сравнивая коэффициенты корреляции, приведенные
в табл. 7, с данными табл. 2, важно отметить следующее.
Очевидно, что основные структурные особенности хозяйств
разных социально-экономических типов, выявленные при
анализе подоходной группировки, достаточно полно
проявились и в двух других группировках. Взаимосвязи
основных элементов полупролетарских и кулацких
хозяйств этих группировок в целом соответствуют корреля-
38

ционным моделям. Подтверждаются также основные
черты внутреннего строя и хозяйств середняцких групп, g
В то же время следует отметить обнаруженные
особенности каждой группировки. В группировках наблюдаются
менее тесные взаимосвязи факторов, если один из них
был группировочным признаком. Объясняется это
меньшей вариацией показателей группировочного признака,
ее искусственным ограничением, усилением влияния на
изменение этого признака третьих, неучтенных факторов.
Поэтому при изучении влияния на размер
сельскохозяйственного производства обеспеченности различными
средствами производства более целесообразным является
использование группировки по величине дохода. Данный
показатель как результирующий признак ставит в
«равные условия» все показатели, характеризующие условия
сельскохозяйственного производства. Кроме того,
объединяя более однородные хозяйства, эта группировка
способствует выявлению более глубоких, устойчивых
взаимосвязей различных факторов. При подоходной группировке
не возникает искажающего влияния на тесноту
взаимосвязей признаков обеспеченности средствами
производства со стороны искусственного ограничения одного из
них.
В целом необходимо отметить, что все три
рассматриваемые нами группировки при данных интервалах в
примерно равной степени позволили выделить хозяйства
различных социально-экономических типов. Каждая из
группировок способствовала выявлению значительной
дифференциации хозяйств по всем важнейшим
показателям. Возможность выявления с помощью
корреляционного анализа особенностей внутреннего строя хозяйства
разных типов указывает на то, что при данных интервалах
каждая из трех группировок позволила выделить
достаточно однородные группы.
Анализ корреляционных взаимосвязей элементов
крестьянских хозяйств Урала при различных группировках
сопоставимых материалов позволяет сделать вывод о
реальности и обоснованности выделения структурных,
корреляционных моделей хозяйств определенных социально-
экономических типов.
Корреляционные модели дают возможность оценивать
степень однородности групп при данных группировочных
интервалах, что весьма важно при выборе их границ.
39

В. ТТ. Пушпов
О ВАРИАЦИОННОМ ПРИНЦИПЕ
ГРУППИРОВКИ КРЕСТЬЯНСКИХ ХОЗЯЙСТВ
(По материалам бюджетов Украины 20-х годов XX в.)
С вводом в научный оборот все новых и новых
массовых источников применение математических методов и
ЭВМ становится необходимым условием успешного
решения целого ряда проблем отечественной истории.
Советскими учеными разработан и успешно
применяется большой набор группировочных признаков для
изучения социально-экономической проблематики, в
частности истории крестьянства и сельского хозяйства.
Исследователи исходят из ленинского указания о том, что
«экономическая статистика необходимо должна положить
в основание группировки размеры и типы хозяйства» 1.
Для бюджетов крестьянских хозяйств 20-х годов XX в.,
которые по инициативе И. Д. Ковальченко все активнее
привлекаются к научному анализу, с помощью
корреляционного анализа в качестве таких группировочных
признаков были установлены: валовый доход от сельского
хозяйства, посевная площадь и стоимость основных средств
производства (живого и мертвого инвентаря и
хозяйственных построек) 2. Они в полной мере определяют
и фиксируют размер производства, который В. И.
Ленин считал единственно точным показателем размеров
хозяйства 3.
Если группировочные признаки установлены, то
вопрос о группировке сводится к проблеме наилучшего
выбора интервалов, или, другими словами, к
конструированию количественно-качественных однородных групп. Здесь
особенно рельефно обнаруживается двуединая функция
группировки — как цели и метода исследования.
Оптимальный выбор интервалов — самая тонкая и сложная
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 3, с. 96.
2 Миняйло II. Г., Обожда В. А., Пушков В. П. О методах
анализа внутренней структуры крестьянского хозяйства накануне
коллективизации.— В кн.: Тезисы докладов и сообщений XV сессии
межреспубликанского симпозиума по аграрной истории
Восточной Европы. Вологда. 7—13 сентября 1974 г., вып. 2. М., 1974,
с. 96—99.
3 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 5, с. 213.
40

задача группировки, которая, по сути дела, сводится
к нахождению меры, «перерыва постепенности», скачка,
перехода от одной количественно-качественной
определенности к другой. Многое здесь зависит от особенностей
конкретного материала, сложившихся традиций,
квалификации исследователя, интуиции. В поисках
оптимального решения приходится по многу раз
перегруппировывать исходные данные. Особенно много сил, средств и
времени уходит при обработке громоздких массовых
источников, содержащих сотни и тысячи объектов с
десятками параметров.
Советской статистической наукой предлагается
оригинальный формальный прием нахождения интервалов
с помощью коэффициента вариации (v). Этот метод
подробно разработан и математически обоснован в книге
В. И. Сиськова 4. Основная его посылка состоит в том,
что объекты, образующие определенную группу, т. е.
существенную определенность, должны быть
количественно однородны.
Под количественной однородностью понимается
«близость значений количественного признака различных
единиц совокупности, объединенных в однородные группы
по качественно существенному признаку.
Выражением количественной однородности может
служить коэффициент вариации, та его максимальная
величина, которая характерна для данного закона
статистического распределения. В случае нормального
распределения величина коэффициента вариации, служащая
границей между однородностью и неоднородностью
статистической совокупности, составляет 0,3 (v = 33%)» 5.
Техническая сторона метода состоит в том, что
количественные значения группировочного признака
ранжируются, т. е. записываются в ряд друг за другом по мере
их возрастания от наименьшего до максимального. Затем
4 Сисъков В. И. Корреляционный анализ в экономических
исследованиях. М., 1975.
5 Там же, с. 32. Заметим, что основная задача состояла в
получении добротных групп для изучения их методом
корреляционного анализа, который наиболее эффективен при нормальном
распределении величин. Однако требование нормальности
распределения как условия применения корреляционного анализа в
наши дни уже не является безусловным (Ковалъченко И. Д., Ми-
лов Л. В. Всероссийский аграрный рынок. XVIII — начало
XX века. Опыт количественного анализа. М., 1974, с. 77—78).
41

берутся первые два значения, для которых рассчитывается
коэффициент вариации по формуле
* = -f-x юо%,
где % — среднее арифметическое; о* — среднее квадрати-
ческое отклонение (оно определяется по формуле
о = Ъ<Р1п, где 2 с?2 — сумма квадратов отклонений от
среднего арифметического: 2d2 = 2 (xt — Ж)2, а п — объем
выборки).
Если вариация (коэффициент вариации) двух первых
значений признака превышает 33%, то объект,
характеризуемый первым, стало быть, наименьшим, значением
группировочного признака в ранжированном ряду,
образует, так сказать, первую группу, и операция
начинается снова. В случае равенства коэффициента вариации
33% первая группа образуется двумя объектами. Когда же
вариация меньше 33% , то счет идет дальше до тех пор, пока
вариация не «наберет» 33%. В этом случае число объектов
в группе будет больше двух. Последняя группа считается
сформированной и при коэффициенте меньше 33%.
По указанной программе автором статьи под
руководством Л. В. Милова в Лаборатории по применению
математических методов исследования и ЭВМ Института истории
СССР АН СССР были ранжированы и разгруппированы
три основные бюджетные характеристики (посев, стоимость
основных средств производства и валовый
сельскохозяйственный доход) по публикациям семейных крестьянских
бюджетов Украины 6.
г? Приводим сводку бюджетов (табл. 1).
г* | Примем распределение количественных значений трех
названных признаков в ранжированных рядах близким
6 Брянский А. М. Крестьянские бюджеты Киевской губернии в
1922/23 г. Киев, 1924. Эти же бюджеты перепечатаны в журнале
Киевского губисполкома «Местное хозяйство» (1924, № 1);
Крестьянские бюджеты Киевской губернии в 1923/24 г. Киев, 1925;
Бюджеты крестьян Харьковской губернии в 1922/23 г., вып. I
(Сумской округ). Харьков, 1924; вып. II (Купянский округ).
Харьков, 1924; вып. III (Харьковский округ). Харьков, 1925;
Бюджеты крестьян Харьковской губернии в 1923/24 г. Харьков,
1925; Крестьянские бюджеты Екатеринославской губернии за
период с 1 сентября 1923 по 1 сентября 1924 г/Екатеринослав, 1925;
Рабочие бюджеты г. Екатеринослава в 1925 г.; Крестьянские
бюджеты Екатеринославского округа в 1924/25 г.
Днепропетровск, 1926.
42

Таблица 1
Опубликованные семейные крестьянские бюджеты
за 1922/23—1924/25 гг.
Губерния
Киевская
Харьковская
Днепропетровская
Итого
Бюджетный год
1922/23
1923/24
1922/23
1923/24
1923/24
1924/25
Коли
1ество бюджетов
199
176
129
102
169
40
815
к нормальному. Основанием тому служит испытание
наших рядов на нормальность по таким критериям, как
асимметрия, эксцесс и правило «трех сигм», по которым
в общем и целом распределение указанных характеристик
близко к нормальному, если учесть, что нарушение
нормальности происходит главным образом вследствие
влияния нескольких (одного-двух) самых крайних,
максимальных, значений признака. Правило «трех сигм», в
частности, гласит: «Если случайная величина распределена
нормально, то абсолютная величина ее отклонения от
математического ожидания (то есть среднего
арифметического.— В. П.) не превосходит утроенного среднего квад-
ратического отклонения». 7
Проверим, например, удовлетворяет ли этому
требованию распределение посевной площади в днепропетровских
бюджетах 1924/25 г. Средний посев по ряду равен 6,43 дес.
Минимальное значение признака — 0 дес,
максимальное — 16,34 дес. Среднее квадратическое отклонение
составляет 4,4 дес. :| 16,34—6,43 = 9,91, что меньше
4,4x3 = 13,2.^ Таким образом, условие нормальности
соблюдено.
В целом можно сказать, что наиболее близко к
нормальному распределепие дохода и посева, а основные средства
производства значительно уступают им в этом смысле.
7 Гмурман В. Е. Теория вероятностей и математическая
статистика. М., 1972, с. 132.
43

Таблица 2
Число количественно однородных групп по основным признакам
сельскохозяйственного производства
Губерния
Киевская
Харьковская
Днепропетровская
В среднем на
Год
1922/23
1923/24
1922/23
1923/24
1923/24
1924/25
признак
Количество
бюджетов
199
176
129
102
169
40
Признак
Стоимость
основных
средств
производства
8
8
4
5
7
7
6,5
Посев
2
4
3
3
4
4
5,5
Доход
И
4
2
2
4
5
3,6
После оценки нормальности распределения по
охарактеризованному выше алгоритму по каждому из трех
базовых бюджетных показателей был получен набор групп
с внутригрупповой вариацией, не превышающей 33%
(табл. 2).
Первый вывод из данных табл. 2 заключается в том,
что вариационный принцип группировки действует:
в 5 случаях из 9 число выделенных групп не изменилось
по соответствующему признаку на материалах
последующего бюджетного года. Еще в двух случаях число групп
почти сходно. Крупные расхождения в количестве
выделенных групп по доходу в Киевской губернии
объясняются неурожаем 1921 г. и тем, что вследствие
неустойчивости денежных знаков валовый доход сельского
хозяйства в 1922/23 бюджетном году рассчитывался в
пудах ржи.
Можно заметить, что количество образованных групп
не зависит от длины ранжированного ряда, а целиком
определяется «компактностью и равномерностью
расположений значений признака, взятых в ранжированном
порядке» 8.
Наиболее равномерное и компактное расположение
имеет посев (меньше всего групп — 3—4), а наименее
8 Сисъков В. И. Указ. соч., с. 35.
44

равномерно распределена стоимость основных средств
производства (в среднем по 6—7 групп). Промежуточное
между ними положение занимает доход от сельского
хозяйства.
Как правило, ряд расчленялся на 2—5 крупных частей
(групп), к которым присоединялось по нескольку
группок, состоящих из 1—2—3 дворов. Очевидно, что эти
минигруппы состояли из беспосевных, убыточных или,
наоборот, очень состоятельных дворов.
Следующий этап работы заключался в построении
комбинационной группировки на основе трех взятых нами
бюджетных параметров, поделенных па интервалы
вариационным способом.
Уместным будет заметить, что В. И. Ленин придавал
большое значение комбинации группировок. Так, в работе
«Аграрный вопрос и «критики Маркса»» он писал, что для
выделения хозяйств разных типов необходима «во-первых,
группировка хозяйств не по одному признаку (величина
площади), а по нескольким признакам (количество машин,
скота, площади под специальными культурами и пр.),
а во-вторых, комбинирование различных группировок,
т. е. разделение каждой группы, например, по величине
площади, на подгруппы по количеству скота и т. д.»9.
Отметим, что в парах бюджетных обследований по
двум разным периодам, взятых по одной области,
соответствующие интервалы по каждому из трех признаков
получились в общем и Целом довольно близкими друг к другу.
В результате построения комбинационных таблиц
1—6 (см. приложение в конце статьи) для каждого
бюджетного обследования была получена трехмерная
комбинационная группировка, состоящая из целого ряда групп,
включающих от 1 до 48 крестьянских хозяйств каждая.
Рассмотрим расположение групп и изменение их
количественного состава. Все они расположены довольно
компактно: в каждой из шести таблиц они занимают
менее половины клеток. Причем группы с числом хозяйств
не менее 10 занимают не более четверти всех клеток и
сосредоточивают в себе как минимум 70% всех хозяйств.
Так что довольно определенно можно наметить структуру
комбинационной группировки. При принятой нами
системе координат (принципе построения таблиц) основная мас-
9 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 5, с. 213.
45

са хозяйств скапливается в двух подоходных группах
(столбцах). Каждая из подоходных групп состоит из двух
посевных подгрупп. G увеличением стоимости основных
средств производства (куда входят живой и мертвый
инвентарь плюс хозяйственные постройки) возрастает
число хозяйств в группах менее мощной посевной
подгруппы левого подоходного столбца (нарастающее
вертикальное движение сверху вниз). При некотором значении
величины стоимости основных средств производства это
движение достигает предела и через связующее звено
передается более мощной посевной подгруппе правого
подоходного столбца, где оно быстро затухает, т. е. резко
уменьшается количество хозяйств в группах с дальнейшим
ростом размера стоимости основных средств производства
(затухающее движение сверху вниз).
Проиллюстрируем эту структурную особенность
комбинационной группировки на примере расположения
7 групп (137 хозяйств) киевских бюджетов 1923/24 г.
(всего 176 хозяйств) (см. схему 1).
Это наблюдение существенно для подхода к анализу
комбинационной группировки в смысле изучения ее
структурных особенностей и установления иерархии
полученных групп.
В вариационно-комбинационной группировке мы будем
рассматривать, как правило, группы с числом хозяйств
более 10. Вычленим эти группы, ранжируем их и в
динамике по группам представим в виде набора таблиц (см.
приложение, табл. 7—12) ряд статистических
характеристик по каждому из трех группировочных признаков
(основные средства производства, посев, доход).
В количественном распределении хозяйств по группам
можно наблюдать два «пика» (см. схему 2).
Эти вершины находятся в области 2-х — 3-х и
5-х — 6-х групп, причем правый «пик» меньше левого.
Район 4-х групп является переходным. В крайних
группах количество хозяйств наименьшее по сравнению
с промежуточными. В крайних левых группах
(экономически самых слабых) хозяйств больше, чем в крайних
правых (наиболее состоятельных).
Нетрудно заметить, что количественное распределение
хозяйств по группам напоминает затухающую синусоиду.
Эта форма кривой, видимо, не случайна, а отражает
в целом реальную картину количественного распределе-
46

30 \
1 6 1
A
/7 I
» /
1 "
V
1 Z J 4 f 6 7 8
ПорядноЗь/й номер групп по ранжиру
Схема 1. Изменение количественного состава групп в
комбинационной группировке
Схема 2. Кривая изменения численности групп в
вариационно-комбинационной группировке по мере роста их экономической
состоятельности
ния крестьянских хозяйств от полупролетарских до
кулацких. Сделанный вывод подтверждает
«работоспособность» коэффициента вариации как принципа группировки
и в первом приближении свидетельствует об
эффективности вариационно-комбинационной группировки.
Цель дальнейшего анализа — найти и обосновать
существенность различий между группами. Только в этом
случае можно будет с полной определенностью говорить
о пригодности коэффициента вариации в качестве
инструмента построения комбинационной группировки.
Рассмотрим вопрос о степени сохранности информации
по каждому из трех группировочных признаков: стоимости
основных средств производства, посевной площади и
валовому сельскохозяйственному доходу в
вариационно-комбинационной группировке. Это даст возможность судить
об «утечке» данных, об однородности и компактности их
распределения (табл. 3). 1
Из данных табл. 3 видно, что привлеченные нами
к анализу группы заключают в себе от 60 до 86%
информации. В среднем ее сохранность не ниже 72%. Наиболее
однородным показателем является посев, за ним идут
доход и стоимость основных средств производства. \
В испытываемой группировке настораживает большая
доля «утечки» информации (до 25%). На данной стадии
работы это существенный недостаток. Но здесь имеет
место не принципиальный дефект группировки, а чисто
47

Таблица 3
Доля признака в группах с числом хозяйств не менее 10 по шести
вариационно-комбинационным группировкам (в %)
Признак
Основные средства
производства
Посев
Доход
Минимальное
значение
60
62
63
Максимальное
значение
86
80
83
В среднем
72,5
73,0
72,6
временная техническая трудность, так как на данном
этапе исследования в группировку включались лишь
«чистые» группы без прибавления к ним промежуточных
прослоек. В дальнейшем путем сочленения имеющихся
групп между собой и присоединяя к ним
группки-прослойки потери информации можно будет снизить до 5—7%.
Остановимся вкратце на сюжете о вариации и
нормальности распределения признаков в группах с числом
хозяйств больше 10. Всего таких групп 108 (по 36 на
каждый показатель). Статистическое распределение всех трех
параметров внутри всех 108 групп строго нормально (по
правилу «трех сигм»).
Из 36 групп (по стоимости средств производства)
вариация признака превышает 33% в 11 случаях и то лишь
очень незначительно (максимальное значение
коэффициента равно 45,7%). В том же количестве групп по посеву
вариация признака выше 33% в 7 группах (v
максимальное — 50%). В 36 группах по доходу та же картина-
в 7 случаях вариация больше 33% (максимум — 50%).
Таким образом, только в 25 группах из 108 внутри-
групповая вариация выше 33%. Следовательно,
во-первых, хозяйства внутри вариационно-комбинационных
групп в целом имеют строгую существенную однородность.
Во-вторых, эту однородность по логике вещей можно
распространить и на весь набор десятков бюджетных
характеристик. Следствием из сделанного вывода является
возможность, правомерность и корректность применения
корреляционного анализа к изучению наших групп, хотя
средний размер групп составляет 17,4 хозяйства.
48

Своеобразное «вымывание» промежуточных слоев и
элиминирование в вариационно-комбинационной
группировке экстремальных хозяйств привели в подавляющем
большинстве случаев (в 11 из 18) к некоторому снижению
межгрупповых средних арифметических величин
(математического ожидания) по сравнению со средними по
полному объему бюджетных обследований. Данное отклонение
составляет в среднем для стоимости основных средств
производства 13%, посева — 8 и дохода — 5%. Стало
быть, диспропорции в распределении хозяйств по их
размеру устраняются прежде всего за счет «выравнивания»
стоимости основных средств производства и посевной
площади, а хозяйства с большими доходами, как правило,
входят в значимые группы (с числом дворов больше 10).
Этот факт, между прочим, лишний раз свидетельствует
об «авторитете» подоходной группировки хозяйств.
Отмеченное явление можно интерпретировать скорее
как достоинство, а не изъян
вариационно-комбинационной группировки, потому что бюджетные обследования
в целом фиксировали более состоятельные дворы, что
приводило к завышению средних величин и искажало
реальное распределение хозяйств по
социально-экономическим типам. Таким образом, предлагаемая группировка
отчасти устраняет этот недостаток.
Приступим к непосредственному анализу средних
величин. По стоимости основных средств производства
четко выделяются 1—2 наименее состоятельные группы,
в состав которых входит от 8 до 30% всех обследованных
хозяйств. Средняя стоимость основных средств
производства в этих дворах примерно в 2,5 раза ниже таковой
в средних группах. Беднейшие в плане основных средств
производства хозяйства сосредоточивают в себе от 2 до
13% количества признака (их обеспеченность
сельскохозяйственным инвентарем, рабочим скотом и
хозяйственными постройками в 4—2 раза ниже их доли среди всех
дворов). Средняя вариация признака равна 33%.
Средние (в смысле основных средств производства)
хозяйства образуют 2—3 группы (как правило, 3). Они
дают около половины всех дворов (48%), а их доля
в признаке равна 42%. Обычно для этих групп их доля
в хозяйствах несколько ниже доли в признаке (примерно
на 5—10%). Средняя вариация — 31,4%.
Наиболее состоятельные хозяйства образуют 1—2 груц-
49

пы (чаще 1) и превышают обеспеченность основными
средствами производства средних групп в 2,5—3 раза. Их доля
в признаке как минимум вдвое выше доли во дворах
(в среднем соответственно 28 и 12%). Средняя вариация
составляет 28%.
Перейдем к рассмотрению посевных групп. На нижнем
полюсе здесь выделяются 1—2 (чаще 2) группы со средним
посевом около 2 дес. Доля этих групп в признаке примерно
вдвое ниже доли во дворах (по 9 и 15%). Вариация в
среднем на уровне 33,6%.
Средние по посеву хозяйства образуют 2—3 группы.
Доля их в признаке (34%) на 10% меньше их удельного
веса среди всех дворов. Среднее значение посева
колеблется около 3,5 дес. и превышает низшие группы примерно
в 1,5 раза при средней вариации в 25,3%.
Хозяйства, сосредоточенные на зажиточном полюсе,
образуют 1—2 группы (по большей части 2). Их посев
примерно вдвое выше, чем у середняцкого «центра»
(6,33 дес), и варьирует в среднем на 26,2%. Доля этих
дворов во всей посевной площади примерно на 10% выше
их доли по отношению к числу всех хозяйств
(соответственно 19 и 28%).
Низшие в смысле валового дохода от сельского
хозяйства дворы образуют 2—4 группы. Их доля в признаке
более чем в 1,5 раза меньше таковой от числа всех
хозяйств (соответственно 21,5 и 37,3%). Средние доходы
в малосостоятельных крестьянских семьях изменялись
от 155 до 255 руб. при среднем значении по всем шести
бюджетным обследованиям в 195 руб. Вариация — 29,5%.
Средние по сельскохозяйственному доходу хозяйства
состоят из 1—3 групп. Удельные веса их в признаке и
дворах в общем совпадают, правда, имеет место некоторое
отставание значения доли признака от значения доли
в числе всех хозяйств примерно на 1 % (соответственно
23,5 и 22,4%). Среднегрупповые показатели по шести
обследованиям колеблются от 157 до 470 руб. Усредненное
значение — 334 руб. Стало быть, имеет место увеличение
средней арифметической величины по сравнению с
малообеспеченными слоями почти в 1,5 раза. Вариация
составляет 22,5%.
Сосредоточенные на богатом полюсе хозяйства
образуют 1—2 группы (чаще 2). Их доля в признаке почти вдвое
выше доли во дворах (31,3 и 18,2%). Средний доход от
$0

ПРИЛОЖЕНИЕ
Таблица 1
Вариационно-комбинационная группировка 199 крестьянских хозяйств Киевской губернии
за 1922/23 бюджетный год
Вариационные
интервалы по
стоимости
основных средств
производства
(в пуд. ржи)
От 0 до 23
Число хозяйств
в группе
От 75 до 209
Число хозяйств
в группе
От 238 до 955
Вариационные интервалы по
от-255
до 0,2
от 1 до 18
от 19 до 54
валовому доходу от сельского хозяйства (в пуд. ржи)
от 55 до 258
от 262
до 698
от 827
до 1450
Вариационные интервалы по посеву (в дес.)
■гч ОО
©СО
в о
О К
61,82
2
2,71,
77,78
£ет
СО~
SS
^ч ОО
осо
в о
О К
81
1
68
С-(М
со^"1
в о
о и
•гч ОО
осо
в о
О Н
41, 67
2
10, 32,
52, 56,
60, 62,
72, 100,
117
■^Csl
со"^
О Н
66
^ ОО
C\l СО
осо
в о
О Н
28, 55, 93, 107,
113, 130, 143, 144
8
6,7, 17,19—21,25,
29,34,38,42,45,47,
48,53,79,86,91,94,
95, 103, 108, 112,
119—121, 123, 134,
136—138, 142, 145,
153—156, 177, 178,
190—194, 196—199
^•w
со"^
Еч О
О К
9,12,73,
74, 88,
135
^н со
осо
в о
О Н
126
1
131
1
24, 75,76,
125
^■w
со ""'
Е- О
О Н
128
1
54, 97,
141, 146,
176
^ЧОО | *-Ч
«to t-p]
осо" со"-'
ой! ой
4,
129

Таблица 1 (Ькюнчание)
<N0
Вариационные
интервалы по
стоимости
основных средств
производства
(в пуд. ржи)
Число хозяйств
в группе
От 970 до 2670
Число хозяйств
в группе
От 2730 до 6780
Число хозяйств
в группе
От 7520 до 19100
Число хозяйств
в группе
от—255
ДО 0,2
^ 00
<М CD
от
gs
4
64,65,
69, 70,
122
5
^■м
со-"-1
ё«
59
1
Вариациов
от 1 до 18
-ri ОО
<MCD
о со
в о
О И
1
78,
162
2
FI.IN
СО"'-'
В О
О Н
ные интервалы по валовому доходу от сельского хозяйства (в пуд. ржи)
от 19 до
54
от 55 до 258
Вариационные интервалы по
' -"ОО
ечасо
от
в о
о я
9
26, 58
2
^(N1
СО"»4
в о
о н
1
■rt ОО
N со
о со
в о
о н
48
23, 39, 50, 63, 84,
85, 89, 101, 102,
Ю4—106, 116, 118,
139, 150, 152, 157,
158, 160, 168, 188,
189, 195
24
187
1
от 262 до 698
посеву (в дес.)
■^.(М
со4^
в о
о н
6
1,13—16,
22,27,46,
87,90,92,
109, 133,
140, 172,
180
16
49, 115,
181—183
о
^■(ОО
1МСО
от
в о
о н
4
99,
124,
173,
175,
185
5
147,
165,
169
3
166
1
от 827
до 1450
^Н 1 -rtOO
со" ""'
в о
О К
5
3, 5, 8, И,
18, 31, 35,
36, 40, 43,
44, 51, 83,
96, 98, 110,
114, 127,
148, 149,
170, 171,
179
23
30, 37, 57, 111,
161,163,164,
174, 184, 186
10
159
1
осо
в о
ОН
Е^(М
СО"""1
& 2-
2
33,
132
2
151
1
167
1

Таблица 2
Вариационно-комбинационная группировка 176 крестьянских хозяйств Киевской губернии
за 1923/24 бюджетный год
Вариационные
интервалы по
стоимости
основных средств
производства
(в руб.)
От 0,4 до 2
Число хозяйств
в группе
От 2 до 5
Число хозяйств
в группе
От 7 до 25
Число хозяйств
в группе
От 32 до 96
Вариационные интервалы по валовому
от 15 до 40 1 от 51 до 263 |
доходу от сельского хозяйства (в руб.)
от 272 до 866 | от 920 до 1256
Вариационные интервалы по посеву (в дес)
от 0,3
ДО 2,5
88, 95,
96, 111
4
99, 121
2
108
от 2,5
ДО 10,7
от 0,3
ДО 2,5
53, 69, 72, 93, 114
5
48, 90, 100, 101
4
1, 15, 27, 35, 50, 61,
62, 86, 102, 118,
158
11
2, 3, 13, 16, 21, 25,
28, 32, 39, 46, 78,
81, 83, 89, 107, 110,
115, 122, 131, 134,146
от 2,5
до 10,7
57,161
2
106,
113
2
40, 94
от 0,3
до 2,5
68
1
142, 147,
171
от 2,5
до 10,7
10, И, 20„ 24, 70,
84, 129, 173
от 0,3
ДО 2,5
от 2,5
ДО 10,7
159

Таблица 2 (окончание)
Вариационные
интервалы по
стоимости
основных средств
производства
(в руб.)
Число хозяйств
в группе
От 99 до 351
Число хозяйств
в группе
От 360 до 1120
Число хозяйств
в группе
Вариационные интервалы по валовому доходу от сельского хозяйства (в руб.)
от 15 до 40 J
от 0,3
до 2,5
1
от 2,5
ДО 10,7
от 51 до 263
Вариационные
от 0,3
ДО 2,5
21
4—6, 17, 29,30,38,
42, 44, 59, 64, 65,
73, 82, 92,104,112,
116, 117, 120, 124,
125, 128, 136, 140,
141, 145, 157, 160,
163
30
43
1
1 от 272 до 886 |
интервалы по посеву (в дес.)
от 2,5
до 10,7
2
8, 26,
47, 79,
162, 170
6
66
1
от 0,3
ДО 2,5
3
14,41,45,
52,54,60,
74, 119,
127, 130,
132, 135,
138, 148,
169, 174,
175
17
от 2,5
До 10,7
8
7,9, 12,18,19, 22,23,
31, 33, 34, 36, 49,
55, 67, 71, 75, 76,
77, 80, 87, 98, 103,
105, 123, 126, 137,
139, 143, 144, 149,
150—153, 154, 164,
165, 167, 168, 172
40
37, 51, 58,63,85,91,
97,109,133,155,166,
176
12
от 920 до 1256
от 0,3
ДО 2,5
от 2,5
ДО ,10,7
1
56,
156
2

Таблица 3
Вариационно-комбинационная группировка 169 крестьянских хозяйств Екатеринославской губернии
за 1923/24 бюджетный год
Вариационные
интервалы по
стоимости
основных средств
производства
(в руб.)
Без основных
средств
производства
Число хозяйств
в группе
От 3 до 31
Число хозяйств
в группе
От 40 до 105
Вариационные интервалы по валовому доходу от сельского хозяйства (в руб.)
от 24 до 282 | от 286 до 873 | от 884 до 1858
Вариационные интервалы по посеву (в дес.)
от 0 до 4
27, 29, 32, 49,
50, 51, 79, 80,
83, 97
10
25, 52, 73, 126
4
1, 2, 5, 26, 54,
57, 75, 99, 100,
103, 149
от 4 до 13
109, 154
2
34, 61,
62, 111,
153, 155
от 13,5
до 17,5
от 0 до 4
28,30,
33,55,
56,78,
81
7
10
1
от 4 до 13
37, 46, 63, 67, 87,
91, 151
7
И, 13, 16, 22, 35,
38, 59, 65, 66, 68,
107, 114, 152, 159,
163, 164
от 13,5
до 17,5
от 0
ДО 4
от 4
до 13
69, 93
2
от 13
до 17,5
1 48

Таблица 3 (окончание)
Вариационные
интервалы по
стоимости
основных средств
производства
(в руб.)
Число хозяйств
в группе
От 107 до 361
Число хозяйств
в группе
От 374 до 1014
Число хозяйств
в группе
Вариационные интервалы по валовому доходу от сельского хозяйства (в руб.)
от 24 до 282 |
от 286 до 873 | от 884 до 1858
Вариационные интервалы по посеву (в дес.)
от 0 до 4
11
3, 4,6, 7, 53, 76,
98, 101, 104,
122—125, 146—
148, 150
17
9, 128
2
от 4 до 13
6
15, 18,
58, 60,
105, 131,
135, 157,
162
9
129, 133
2
от 13,5
до 17,5
от 0
до 4
31,74,
77,82,
102,
127,
130
7
8
1
от 4 до 13
16
12, 14, 17, 20, 21,
23, 36, 39—42, 85,
86, 88, 90, 106, 108,
110, 112, 115, 116,
118, 134, 136, 138,
139, 141, 158, 160,
167, 168
31
19, 43, 44, 64, 72,
84, 89, 113, 117, 119,
120, 132, 137, 140,
143, 144, 156,161, 166
19
от 13,5
до 17,5
47,71,
145,
169
4
от 0
до 4
от 4
До 13
92
1
24, 45,
70, 94,
95, 142,
165
7
от 13
до 17,5
1
96,
121
2

Таблица 4
Вариационно-комбинационная группировка 40 крестьянских хозяйств Днепропетровской области
за 1924/25 бюджетный год
Вариационные интервалы по валовому доходу от сельского хозяйства (в руб.)
Вариационные интервалы
по стоимости основных
средств производства
(в руб.)
0,6
Число хозяйств в группе
От 1,2 до 1,55
Число хозяйств в группе
8,25
Число хозяйств в группе
От 53,8 до 111
Число хозяйств в группе
От 136 до 435
Число хозяйств в группе
От 436 до 1112
Число хозяйств в группе
От 1748 до 1767
Число хозяйств в группе
от 0 до 146 | от 224 до 730 | от 736 до 1994
Вариационные интервалы по посеву (в дес.)
от 0
До 2,01
2
1
1,3
2
4
1
от 2,8
до 9,7
10
1
от 9,75
до 16,3
от 0
до 2,01
7,8
2
6
1
от 2,8 до 9,7
12, 14
2
9, И, 15, 16,
17, 19, 21, 22,
24, 26, 27—29
13
13, 30, 32
3
от 9,75
до 16,3
39
1
35
1
от 0
до 2,01
5
1
от 2,8
ДО 9,7
18, 20,
23, 25,31
5
от 9,75
до 16,3
33, 34,
36, 40
4
37, 38
2

Таблица 5
Комбинационно-вариационная группировка 129 крестьянских хозяйств Харьковской губернии
за 1922/23 бюджетный год
Вариационные
интервалы по
стоимости основных
средств
производства (в руб.)
От 33 до 170
о» Число хозяйств
°° в группе
От 172 до 553
Число хозяйств
в группе
От 560 до 1356
Число хозяйств
в группе
2503
Число хозяйств
в группе
Вариационные интервалы по валовому доходу от сельского хозяйства (в руб.)
от 124 ДО 539 1 от 550 до 1241
Вариационные интервалы по посеву (в дес.)
от 0,75 до 3
1, 2, 4, 6, 9, 10,
12, 44, 46,47,48,51,
52, 95—98, 103, 109
19
3, 5, 7,8, 11, 13, 14,
15, 16, 17,18, 19,20,
21,22,23,24,25,26,27,
43,49,50,94,99—102,
104—106, 110
32
от 3 до 9
45, 53, 55, 57, 60—
63, 66, 68, 72, 76,
79, 119
14
28, 30, 31, 32, 34,
35, 37, 54, 56, 58,
59, 64, 73, 77, 78,
80, 81, 83, 86, 107,
108, 111, 116, 117,
122
25
65, 91, 112, ИЗ,
115, 118, 124
7
от 9,87
до 14,5
от 0,75
ДО 3
от 3 до 9
71, 75
2
39, 67, 87, 88, 93,
120, 121, 123, 126, 127,
128
И
29,33,36,38,40—42^-69,
70,74,82,85, 114, 125
14
129
1
от 9,87
ДО 14,5
90'
1
84,89^
92
3

Таблица в
Вариационно-комбинационная группировка 102 крестьянских хозяйств Харьковской губернии
за 1923/24 бюджетный год
Вариационные
интервалы по
стоимости основных
средств
производства (в руб.)
От 11 до 13
Число хозяйств
в группе
От 49 до 120
Число хозяйств
в группе
От 129 до 438
Число хозяйств
в группе
'От 454 до 1051
Число хозяйств
в группе
2443
Число хозяйств
в группе
Вариационные интервалы по валовому доходу от сельского хозяйства (в руб.)
01
от 0,65 до 3,11
67
1
1, 5, 15, 22, 37,
57, 60, 76
8
2—4,6,7,9,16—21,
23—31,32—36,
38—42,59,61—66,
68—70, 72, 74, 75, 77
45
71
1
109 до 511 |
Вариационные интервалы по посеву
от 3,15 до 8.34
96
1
12, 44,45,46,48,
49, 78, 80, 83,84,
86, 87,88, 89,
91, 92, 99
17
50, 52, 79, 90
4
от 9,93
ДО 13,4
от 0,65
до 3,11
8, 43, 73
3
58
1
от 525 до 1115
(в дес.)
от 3,15 до 8,34
47, 85, 93, 94
4
10,11,13,14,51, 53—
55,81,82,95,97,100
13
98
1
от 9,93 до 13,4
102
1
56, 101
2

Таблица 7
Основные статистические характеристики существенных групп вариационно-комбинационной группировки
по трем определяющим факторам крестьянского хозяйства. Бюджеты Киевской губернии за 1922/23 г.
Количество хозяйств по
группам
% к полному объему
бюджетной публикации
Порядковый номер группы
1
9
4,5
2
8
4
3
48
24
4
24
12,1
5
16
8
6
23
11,5
7
10
5
Количество
хозяйств
в 7 группах
138
69,3
Количество
хозяйств,
не вошедших
в группы
61
30,7
Всего по
публикации
199
100
Характеристики
Фактор
Стоимость основных средств
производства (в пуд. ржи)
Порядковый
номер
группы
1
2
3
4
5
6
7
Количество
признака
3 543
1045
28 908
35 090
23 894
36 990
41950
Доля
признака (в %)
1,24
0,37
10,2-
12,3
8,4
13
14,7
Среднее

арифметическое
438,1
130,6
602,3
1462
1493,4
1608,3
4195
Коэффициент
вариации
(в %>
45,7
34,2
28,7
27,3
32,4
33,2
33,3
Среднее ква-
дратическое
отклонение
200
44,7
173
399,2
483,4
533,5
1398
Итого по 7 группам
Итого по всей публикации
Посев (в дес.)
Итого по 7 группам
Итого по всей публикации
Валовой доход от сельского
хозяйства в пуд. ржи)
Итого по 7 группам
Итого по всей публикации
1
2
3
4
5
6
7
1
2
3
4
5
6
7
7
171420
284 775
18,39
17,86
104,7
59,73
78,75
143,63
54,75
477,81
688,76
303
1 292
6 891
3 765
2 776
10 665
3 784
29 476
44 986
60,2
100
2,67
2,59
15,2
8,67
11,4
20,9
7,95
69,4
100
0,67
2,87
15,3
8,37
6,17
23,7
8,41
65,5
100
1242,2
1431
2,04
2,23
2,18
2,49
4,92
6,25
5,48
3,46
3,46
33,7
161,5
143,6
156,9
173,5
463,7
378,4
326
226,1
87,7
133
41
30
25,3
26
18,3
22,7
25
55,1
58,5
31,9
33
28,5
30,9
33,2
27,2
34
70,5
101
1091
1947
0,84
0,67
0,55
0,65
0,90
1,42
1,38
1,91
2,02
10,8
53,4
40,9
48,5
57,6
126,2
128,5
151
230

Таблица 8
Основные статистические характеристики существенных групп вариационно-комбинационной группировки
по трем определяющим факторам крестьянского хозяйства. Бюджеты Киевской губернии за 1923/24 г.
Количество хозяйств в
группах
% к полному объему
публикации
Порядковый номер группы
1
И
6,25
2
21
11,9
3
30
17,1
4
17
9,66
5 6
40
22,7
12
6,25
Количество
хозяйств
в 6 группах
131
73,9
Количество
хозяйств,
не вошедших
в группы
45
26,1
Всего по
публикации
176
100
Характеристики
Фактор
Стоимость основных средств
производства (в руб.)
Порядковый
номер
группы
1
2
3
4
5
6
Количество
признака
142
1298
4 836
3 398
8 837
7 174
Доля
признака (в %)
0,5
4,34
16,2
11,4
29,5
24
Среднее

арифметическое
12,9
61,8
161,2
199,9
220,9
597,8
Коэффициент
вариации
(в %)
23,5
34,6
25
33,4
39
41
Среднее квад-
ратическое
отклонение
3
21,4
40,3
66,8
87,2
233,1
Итого по 6 группам
Итого по всей публикации
Посев (в дес.)
Итого по 6 группам
Оо Итого по всей публикации
Валовой доход от сельского
хозяйства (в руб.)
Итого по 6 группам
Итого по всей публикации
1
2
3
4
5
6
1
2
3
4
5
6
25 685
29 913
14,8
30,4
48,3
35
155,3
65,9
349,7
464,4
1511
3 307
5119
5 702
17 302
7 417
40358
55 971
85,9
100
3,19
6,55
10,4
7,54
33,4
14,2
75,3
100
2,7
5,91
9,15
10,2
30,9
13,3
72,1
100
196,1
170
1,35
1,45
1,61
2,06
3,88
5,49
2,67
2,64
137,4
157,5
170,6
335,4
432,6
618,1
308,1
318
86,7
106,3
17,2
29,7
29,8
14,6
33,1
34,8
63
66,1
34,2
31,3
27,3
16
26,6
26,4
58,2
72,5
170
178
0,23
0,43
0,48
0,3
1,3
1,91
1,69
1,72
47,1
49,3
46,6
53,5
115,1
163,3
179,5
208,3

Таблица 9
Основные статистические характеристики существенных групп вариационно-комбинационной группировки
по трем определяющим факторам крестьянского хозяйства. Бюджеты Екатеринославской губернии за 1923/24 г.
Количество хозяйств в
группах
% к полному объему
публикации
Порядковый номер группы
1
12
7,1
2
16
9,47
3
И
6,51
4
17
10,1
5
9
5,33
6
16
9,47
7
31
18,3
8
19
11,2
9
7
4,14
Количество
хозяйств
в 9 группах
138
8J ,7
Количество
хозяйств,
не вошедших
в группы
31
18,3
Всего по
публикации
169
100
Характеристики
Стоимость
изводства
Фактор
основных средств про-
(в руб.)
Порядковый
номер
группы
1
2
3
4
5
6
7
8
9
Количество
признака
0
• 0
7 34
3 051
1730
1074
6 822
10 037
3 679
Доля
признака (в %)
0
0
1,96
8,14
4,61
2,86
18,2
26,8
9,81
Среднее

арифметическое
0
0
67
179,5
192,2
67,1
220,1
528,3
525,6
Коэффициент
вариации
(в %)
0
0
32,7
34,2
32,8
34,3
30,1
21,7
13,4
Среднее квад-
ратическое
отклонение
0
0
21,9
61,4
63
23
66,2
114,9
70,5
w Итого по 9 группам
" Итого по есей публикации
^ Посев (в дес.)
Итого по 9 группам
^ Итого по есей публикации
Валовой доход от сельского
хозяйства (в руб.)
Итого по 9 группам
Итого по есей публикации
1
2
3
4
5
6
7
8
9
1
2
з
4
5
6
7
8
9
27127
37 491
34
89,2
23,7
40,1
48,2
97
212,8
169
75
789
986,8
2109
8 625
1959
2 878
1881
6 512
15413
9 627
7199
56 203
70 714
72,4
100
3,45
9,04
2,4
4,07
4,89
9,83
21,6
17,1
7,6
80
100
2,98
12,2
2,77
4,07
2,66
9,21
21,8
13,6
10,2
79,5
100
196,6
221,8
2,83
5,58
2,16
2,38
5,35
6,06
6,87
8,9
10,7
5,72
5,84
175,8
539,1
178,1
169,3
209
407
497,2
506,7
1028,4
407,3
418,4
98,1
103,2
50
49
31,7
30,5
15,9
23,6
28,8
28
10,5
53,2
59,4
49,6
42,3
27,3
30,4
22,8
30,8
29,3
4,6
10,8
61,1
70,2
190,2
225,4
1,42
2,73
0,68
0,72
0,85
1,43
1,98
2,49
1,13
3,01
3,58
87,1
228,2
48,7
51,4
47,7
125
145,7
23,1
111
249,2
301,5

Таблица 10
Основные статистические характеристики существенных групп вариационно-комбинационной группировки
по трем определяющим факторам крестьянского хозяйства. Бюджеты Днепропетровской области за 1924/25 г.
Фактор
Количество хозяйств в группах
% к полному объему публикации
Порядковый номер группы
1
13
32,5
2
5
12,5
3
4
10
Количество
хозяйств
в 3 группах
22
55
Количество
хозяйств,
не вошедших
в группы
18
45
Всего по
публикации
40
100
Характеристики
Фактор
Стоимость основных средств
производства (в руб.)
Итого по 3 группам
Порядковый
номер
группы
1
2
3
Количество
признака
3421
3486
3639
10 546
Доля
признака (в %)
22,7
23,2
24,2
70,1
Среднее

арифметическое
263,2
697,2
909,8
623,4
Коэффициент
вариации
(в %)
28,7
30,5
13,3
62,1
Среднее квад-
ратическоэ
отклонение
75,6
212,4
121
298
С5
Итого по всей публикации
Посев (в дес.)
Итого по 3 группам
Итого по всей публикации
Валовой доход от сельского
хозяйства (в руб.)
Итого по 3 группам
Итого по всей публикации
15 038
33,31
50,67
158,86
257,03
5 418
5 007
5 208
15 633
24 769
100
29,1
13
19,7
61,8
100
21,9
20,2
21
68,1
100
376
5,76
6,66
12,7
7,22
6,43
416,8
1001,4
1302
710,6
619,2
96,46
23
14,6
19,6
42,4
68,5
28,3
28,7
15,4
57,7
74
431,4
1,33
0,97
2,5
3,06
4,4
118
287,4
200
410
463,4

Таблица 11
Оо
Основные статистические характеристики существенных групп вариационно-комбинационной группировки
по трем определяющим факторам крестьянского хозяйства. Бюджеты Харьковской губернии за 1922/23 г.
Количество хозяйств в
группах
% к полному объему
публикации
Порядковый номер группы
1
19
14,7
2
14
10,9
3
32
24,8
4
25
19,4
5
11
8,5
6
14
10,9
Количество
хозяйств
в 6 группах
115
89,2
Количество
хозяйств,
не вошедших
в группы
14
10,8
Всего по
публикации
129
100
Характеристики
Фактор
Стоимость основных средств
производства (в руб.)
Порядковый
номер
группы
1
2
3
4
5
6
Количество
признака
1981
1683
9 773
7 773
4 326
11459
Доля
признака (в %)
4,06
3,45
20
15,9
8,86
23,5
Среднее

арифметическое
104,3
120,2
305,4
310,9
393,3
818,5
Коэффициент
вариации
(в %)
35,7
26,4
31,8
29,8
29
24,3
Среднее ква-
дратическое
отклонение
37,2
31,7
97,1
92,5
114,3
198,5
Итого по 6 группам
Итого по всей публикации
Посев (в дес.)
Итого по 6 группам
Итого по всей публикации
Oi
<© Валовой доход от сельского
хозяйства (в руб.)
Итого по 6 группам
Итого по всей публикации
36 995
35,62
55,63
68,52
109,8
66,7
81,16
417,4
521,5
4 233
4 006
10 061
9 844
7 175
11496
46 815
56 391
75,8
100
6,83
10,7
13,1
21,1
12,8
15,6
100
7,51
7,1
17,8
17,5
12,7
20,4
100
321,7
378,5
1,88
3,97
2,14
4,39
6,06
5,8
3,63
4,04
222,8
286,1
314,4
393,8
652,3
821,1
407,1
487,1
72,3
38,2
25
28,2
30,6
25,4
25,4
52,5
60,9
27,7
18,8
35,4
17,1
12
25,8
53,8
56,4
232
833
0,72
1
0,6
1,34
1,54
1,5
1,91
2,46
61,7
53,8
111,3
67,4
77,9
212,2
219

Таблица 12
Основные статистические характеристики существенных групп вариационно-комбинационной группировки
по трем определяющим факторам крестьянского хозяйства. Бюджеты Харьковской губернии за 1923/24 г.
Фактор
Количество хозяйств в
группах
В % к полному объему
публикации
Порядковый номер группы
1
8
7,8
2
45
44,1
3
17
16,7
4
13
12,8
Количество
хозяйств
в 4 группах
83
81,4
Количество
хозяйств,
не вошедших
в группы
19
18,6
Всего по
публикации
102
100
Характеристики
Фактор
Стоимость
изводства
основных средств про-
(в руб.)
Порядковый
номер
группы
1
2
3
4
Количество
признака
623
10 715
4 736
8 576
Доля
признака (в %)
1,79
30,7
13,6
24,6
Среднее

арифметическое
77,9
238,1
278,6
659,7
Коэффициент
вариации
(в %)
26
33,4
31,5
23,2
Среднее ква-
дратическое
отклонение
20,3
79,4
87,7
153
Итого по 4 группам
Итого по всей публикации
Посев (в дес.)
Итого по 4 группам
Итого по всей публикации
^ Валовой доход от сельского
хозяйства (в руб.)
Итого по 4 группам
Итого по всей публикации
1
2
3
4
1
2
3
4
24 650
34 900
12,93
92
69,99
69,63
244,55
341,8
1878
12 533
5 986
9 555
29 952
40 886
70,6
100
3,78
26,9
20,5
20,4
71,6
100
4,59
30,7
14,6
23,4
73,3
100
297
342,2
1,62
2,04
4,12
5,36
2,95
3,35
234,8
278,5
352,1
735
360,9
400,8
73,9
87,9
46,7
30
26,5
28,4
53,5
67,7
25,7
33,8
15,3
19,5
75
52,8
170
300,8
0,76
0,61
1,09
1,52
1,46
2,27
60,2
94,1
54
143
186,5
211,8.

Сельского хозяйства в 2 раза превосходит аналогичную
характеристику предшествующих групп и составляет
637 руб. при изменении по губерниям от 421 до 768 руб.
Средняя вариация — не более 21 %.
* * *
Подводя краткий итог сказанному, вполне определенно
можно заявить, что существенные различия между
группами по всем трем характеристикам доказаны. Тем самым
обоснован и вариационно-комбинационный способ
группировки исторического материала. Этот метод
группировки вполне прост и доступен. Коэффициенты вариации
легко считаются вручную на обычных электрических
счетных машинах. В этом его немалое преимущество по
сравнению со сложными программами типа распознавания
образов.
Выделенные наборы групп вполне определенно можно
интерпретировать как три основные
социально-экономические категории сельского населения Украины 20-х годов
XX в.: бедняки, середняки и кулаки. Дальнейший
углубленный анализ по линии изучения каждой группы
в отдельности и блоков «состыкованных» групп с
применением корреляционного, регрессионного и факторного
анализов должен дать глубокую и всестороннюю
характеристику каждому социально-экономическому типу и
промежуточным слоям.
Э. В. Пауль (ГДР)
ПРИМЕНЕНИЕ МАТЕМАТИЧЕСКОГО МЕТОДА
НАИМЕНЬШИХ КВАДРАТОВ ДЛЯ МОДЕЛИРОВАНИЯ
ВОЗРАСТАНИЯ ЧИСЛЕННОСТИ НАСЕЛЕНИЯ
ЗЕМНОГО ШАРА *
Использованный нами метод можно охарактеризовать
следующим образом. Искомой является функция
возрастания численности населения земного шара, график
которой представлял бы возможно «простую» кривую.
Если бы мы выделили из общего числа известных эмпири-
* В статье Э. В. Пауля высказано предположение, что в динамике
численности населения земного шара может иметь место
количественная закономерность, охватывающая длительный период вре-
72

ческих оценок численности населения Земли лишь
несколько и считали бы их свободными от ошибок, чтобы
определить затем обычными методами параметры
функционального отношения, тогда возникли бы два вопроса,
на которые следует ответить отрицательно:
1) действительно ли эти выделенные эмпирические
оценки свободны от ошибок?
мени. Такая закономерность действительно наблюдается. В
первом приближении она была установлена Г. Фёрстером с
сотрудниками (1960 г.), но их интерпретация динамики и прогноза была
сделана неверно. Более точный вариант уравнения динамики
(гиперболический закон роста) и правильную интерпретацию
прогноза на его основе дал в 1965 г. И. С. Шкловский. Затем эту
закономерность изучали другие авторы.
Уравнение динамики роста численности населения земного
шара для 1600—1960 гг. имеет следующий вид:
s = 206 960/(2030 — 0,
где s — численность населения земного шара (в млн. чел.); t —
календарное время (календарный год).
Среднеквадратическое отклонение рассчитанных значений
от фактических составляет для этого периода + 1,8%.
Для периода от 7000 г. до и. э. до 1600 г. н. э. имеют
место значительные отклонения, но общая тенденция сохраняется.
С 1960 г. появляются отклонения, которые, на наш взгляд,
говорят о том, что данная закономерность претерпевает изменения и
устанавливается новое уравнение динамики. Период 1960—1976 гг.
с хорошей точностью соответствует линейному уравнению динамики
s = 65,2 (* — 1960) + 2984.
Среднеквадратическое отклонение рассчитанных значений
от фактических составляет ± 0,6%, прогноз на 2000 г.—
5,6 млрд. чел.
Проблема теоретического объяснения и дальнейшего
статистического изучения такого рода закономерностей представляет
большой интерес для исторической науки (Уатт К. Экология
и управление природными ресурсами. М., 1971, с. 21—23;
Шкловский И. С. Вселенная. Жизнь. Разум. М., 1965, с. 250; Идлис
Г. М. Общие законы развития науки и теории оптимальной
структуры научно-исследовательских организаций.— В кн.:
Материалы к польско-советскому симпозиуму по комплексному
изучению развития науки. М., 1967, с. 70; Хованов Г. М. О
математическом описании темпов развития науки.— В кн.:
Проблемы организации научных исследований и разработок. М., 1967,
с. 152; Гражданников Е. Д. Применение трендовых
динамических моделей в историко-статистических исследованиях.— В кн.:
Методы организации и обработки данных в копкретных
социальных исследованиях. Новосибирск, 1972, с. 202—203; он же.
Прогностические модели социально-демографических процессов.
Новосибирск, 1974, с. 23) [Примечание редакции).
73

2) если на основе выделенных эмпирических оценок
построена кривая, точно отображающая эти оценки, будет
ли она также точным отображением других эмпирических
оценок, не учтенных при ее построении?
Необходимо принять во внимание, что:
1) оценки демографов численности населения нашей
планеты становятся менее точными с удалением от нас
рассматриваемой эпохи;
2) оценки численности населения прошлых эпох в
работах современных демографов несколько выше оценок
их предшественников;
3) даже в обозрениях Статистического бюро ООН
данные о численности населения постоянно уточняются
(от 2400 млн. в 1951 г. до 2517 млн. чел. в 1966 г.) г.
Применяя метод наименьших квадратов, следует
исходить (после исключения явных ошибок) из
предположения, что все используемые в вычислении эмпирические
данные ошибочны. Задача заключается в нахождении
функции, которая возможно точнее соприкасается со всеми
наблюдениями (не отдавая при этом предпочтения
каким-то определенным данным при построении). Это
особенно желательно в том случае, если имеются не слишком
точные сведения о процессах 2.
Сначала выбирают тип аппроксимирующей функции.
Конкретные значения параметров функционального
отношения надо определить таким образом, чтобы оно как
можно точнее отражало эмпирические данные в целом.
С помощью метода наименьших квадратов производим
минимизацию суммы квадратичных погрешностей между
значениями аппроксимирующей функции в определенные
моменты времени и результатами всех наблюдений
(оценками населения земного шара) в те же самые моменты
времени (продифференцируем в частных производных
сумму квадратичных погрешностей по отдельным
параметрам и потом приравняем нулю). В заключение
определяем конкретные значения параметров. Следует учесть,
что здесь все свободные от грубых ошибок оценки
численности населения земного шара участвуют в
вычислительном процессе и, кроме того, отдельные ошибки возводятся
1 «Statistical Yearbook 1951». New York, 1951, p. 33; «Demographic
Yearbook 1966». New York, 1967, p. 95.
2 Willers F. A. Methoden der praktischen Analysis. Berlin, 1957,
S. 185.
74

в квадрат (значит, чем больше ошибка, тем сильнее она
сказывается, так как вследствие четности степени не
происходит взаимной компенсации ошибок).
Нужно указать на то, что не всегда бывает легко
определить наиболее целесообразный тип
аппроксимирующей функции s, т. е. ее основополагающую структуру,,
так как при этом возникает следующее диалектическое
противоречие: с одной стороны, аппроксимирующее
функциональное отношение нужно определить так, чтобы
рассчитанная на его основе численность населения земного
шара для различных моментов времени — также и для
сильно удаленных друг от друга -*- как можно лучше
совпадала с данными эмпирических оценок, для чего
требуется, как правило, «сложная» аппроксимирующая
функция; с другой стороны, нужно определять как параметры
аппроксимирующей функции, так и численность
населения Земли в различные моменты времени путем возможно
меньших вычислительных затрат, что означает выбор как
можно более «простой» аппроксимирующей функции.
Здесь подразумевается прежде всего простота в
синтаксическом и прагматическом отношениях.
Перед выбором аппроксимирующей функции очень
важно точно определить цель, которая должна быть
достигнута с ее помощью. Только на этой основе имеет
смысл ставить следующие вопросы: насколько «сложной»
должна быть аппроксимирующая функция? К какому
типу функций она должна принадлежать? Мы ищем не
«простейшую» функцию из всех возможных, а
простейшую аппроксимирующую функцию, соответствующую
поставленной цели.
Таким образом, определение аппроксимирующей
функции представляет собой специфическую проблему
эффективности, причем под эффективностью имеется в виду
отношение выгоды к затратам. Думается, что мы
достигнем цели, если решим задачу только приближенно. Так
бывает в том случае, когда точного решения не требуется
или оно даже вовсе не желательно, если затраты
слишком высоки по отношению к полученной выгоде.
Составим таблицу оценок численности населения
земного шара (табл. 1).
3 Steinhauser A. Die Lehre von der Aufstellung empirischer Formeln
mit Hilfe der Methode der kleinsten Quadrate. Leipzig, 1889, S. 4—
7, 38—42, 104—105.
75

Таблица 1
Оценки численности населения земного шара
Год
1968
1967 (серед.)
1966 (серед.)
1965 (серед.)
1965
1964 (серед.)
1963 (серед.)
1962 (серед.)
1962
1961 (серед.)
1961
1960 (серед.)
1960
1959 (серед.)
1958 (серед.)
1958
Численность
населения земного шара
(в млн. чел.)
3550 х*
3490 2*
3356 3*
3295 4*
3342 4*
3220 5*
3160 е*
3135 7*
3114 8*
3069 9*
3058 10*
3005 13*
ЗОЮ 12*
2905 10*
2904 3*
2838 п*
Год
1957 (серед.)
1957
1956 (серед.)
1956 (нач.)
1955 (серед.)
1954 (серед.)
1953
1953 (серед.)
1952
1952 (серед.)
1951
1951 (серед.)
1951 (нач.)
1950 (серед.)
1950
1949 (серед.)
Численность
населения земного шара
(в млн. чел.)
2795 19*
2791 »*
2737 14*
2729 16*
2691 и*
2952 17*
2459—263418*
2547
2405—2533 is*
2469
2376—2499 2о*
2438
2416 21*
25173*
25001*
2378 2i*
** «Petermanns geographische Mitteilungen», 112. Jahrgang, 1968, S. 215.
2* Ibid., 111. Jahrgang, 1967, S. 139.
з* «Demographic Yearbook 1966». New York, 1967, p. 95.
** «Petermanns geographische Mitteilungen», 110. Jahrgang, 1906, S. 143.
в* «Demographic Yearbook 1965». New York, 1966, p. 103.
e* «Demographic Yearbook 1964». New York, 1965, p. 111.
'* «Demographic Yearbook 1963». New York, 1964, p. 142.
8* «Petermanns geographische Mitteilungen», 107. Jahrgang, 1963, S. 52.
»* «Demographic Yearbook 1962». New York, 1962, p. 124.
in* «Statistical Yearbook 1960». New York, 1960, p. 41.
ii* «Petermanns geographische Mitteilungen», 103. Jahrgang, 1959, S. 47.
i2* «Statistical Yearbook 1958». New York, 1958, p. 39.
i3* «Petermanns geographische Mitteilungen», 102. Jahrgang, 1958, S. 55.
"* «Statistical Yearbook 1957». New York, 1957, p. 35.
"* «Petermanns geographische Mitteilungen», 100. Jahrgang, 1965, S. 60.
i6* «Statistical Yearbook 1956». New York, 1956, p. 37.
17* «Petermanns geographische Mitteilungen», 101. Jahrgang, 1957, S. 57.
I8* «Statistical Yearbook 1954». New York, 1954, p. 34.
»* «Statistical Yearbook 19534». New York, 1954, p. 33.
20* «Statistical Yearbook 1952». New York, 1952, p. 33.
21* Fischer A. Neue Weltstatistik. Wien, 1952.
22* Durgdorfer F. Bevolkerungsdyaamik und Bevolkerungsbilanz. Munchen,
1951, S. 103.
76

Таблица 1 (продолжение)
Год
1949 (нач.)
1948 (серед.)
1948 (нач.)
1947 (серед.)
1947 (нач.)
1946 (нач.)
1945 (нач.)
1944 (нач.)
1943 (нач.)
1942 (нач.)
1941 (нач.)
1940
1940 (серед.)
1940 (нач.)
1939 (серед.)
1939 (нач.)
1938 (нач.)
1937 (нач.)
Численность
населения земного шара
(в млн. чел.)
2364 21*
2349 23*
2338 21*
2326 24*
2314 а*
2293 2i*
2285 21*
2275 2«*
2265 21*
2255 21*
2239 2i*
2295 3*
2218 21*
2195 22*
2196 21*
2175 21*
2155 21*
1932-
1929-
1930
1930
1925
1924-
1920
1920
1915
1910
1908
1908
1900
1900
1891
1890
1882
1880
Год
-1935
-1931
(серед.)
(нач.)
(нач.)
-1925
(серед.)
(нач.)
(нач.)
Численность
населения земного шара
(в млн. чел.)
2093 25*
2022 26*
2070 3*
1972 21*
189721*
1867 27*
1811 28*
1814 21*
1882 21*
1729 29*
1626 зо*
1647 31*
1608 32*
1551 зз*
1480 34*
1468 as*
1434 36*
1456 37*
2з- «Statistical Yearbook 1948—1950». New York, 1950, p. 27.
2** «Statistical Yearbook 1948». New York, 1949.
25* Hubners geographisch-statistische Tabellen aller Lander der Erde, 72.
Ausgabe. Wien und Leipzig, 1936, S. 318.
2«* Ibid., 71. Ausgabe. Wien, 1932, S. 301.
27* Ibid., 69. Jahrgang (Ausgabe). Wien, 1927, S. 161.
28* «Statistical Yearbook 1962». New York, 1963, p. 41.
2»* Scharlau K. Bevolkerungswach^tum und Nahrungsspielraum. Bremen —
Horn, 1953, S. 99.
зо* Ibid., S. 98.
at* Maijr G. V. Statistikund Ge;ellschaftslehre, 2. Band. Tubingen, 1926, S.44.
32* Witthauer K. Die Bevolkerung der Erde. Gotha, 1958, S. 20.
зз* Ibid., S. 20.
м» Wagner H., Swpan A. Die Bevolkerung der Erde, VIII. — Erganzungsheft
Nr. 101 von «Petermanns Mitteilungen». Gotha, 1891, S. XI.
35* Scharlau K. Op. cit., S. 98.
зо* Behm E., Wagner II. Op. cit., VII. — Erganzungsheft Nr. 69 von
«Petermanns Mitteilungen», Gotha, 1882, S. VII.
з'* Behm E., Wagner H. Op. cit., VI. — Ergangzungsheft Nr. 62 von
«Petermanns Mitteilungen». Gotha, 1880, S. IX.
77

Таблица 1 (окончание)
1
Год 1
1878
1876
1875
1874
J 872
1870
1868
1866
1859
1850
1800
1750
1750
1700
1650
Численность
населения земного шара
(в млн. чел.)
1439 38*
1424 39*
1397 40*
1391 41*
1377 42*
1359 46*
1375 43*
1350 43*
1288 44*
117145* ■
836 33*
728 45*
660 33*
623 48*
545 45*
Год
1650
около 16D0
1850
1828
1828
1824
1816
1809
1800
1000
1 век н.э.
2000 до н.э.
4000 до «п.э.
6000 до н.э.
8000 до н.э.
Численность
населений земного шара
(в млн. чел.)
465 33*
500 8*
1098 33*
737 *»*
850 47*
938 «*
704 46*
682 47*
906 45*
500 49*
210—250 б0*
42—66—110 51*
18—30—60 51*
9—17—35 51*
5—10—20 51*
за* Behm E., Wagner H. Op. cit., IV. — Erganzungsheft Nr. 55 von «Pe-
termanns Mitteilungen», Gotha. 1878, S. VII.
39* Behm E., Wagner 11. Op. cit., IV. — Erganzungsheft Nr. 49 von «Peter-
manns Mitteilungen». Gotha, 1876, S. VII.
«о* Behm E., Wagner H. Op. cit., III. — Erganzungsheft Nr. 41 von «Peter-
manns Mitteilungen». Gotha, 1875, S. VII.
«* Behm E., Wagner H. Op. cit., II. — Erganzungsheft Nr. 35 von «Peter-
manns Mitteilungen», Gotha. 1874, S. V.
42* Ibidem (Zitiert von H. Wagner).
«* Behm E. Die Bevolkerung der Erde, II. — Ibidem (Zitiert von H.Wagner).
*** Dieterici. Die Bevolkerung der Erde, II. — Ibidem.
45* Woytinski W. S., Woytinski E. S. World Population and Production.
Trends and Outlook. New York, 1953, p. 34.
46* Balbi A. Die Bevolkerung der Erde, II. — Erganzungsheft Nr. 35 von «Pe-
termanns Mitteilungen». Gotha, 1874 (Zitiert von H. Wagner).
4?* Hassel G. Die Bevolkerung der Erde, II. — Ibidem.
«* Woytinski W. S., WoytinsU E. S. Op. cit., p. 34.
4e* «Raum und Bevolkerung in der Weltgeschichte». Wiirzburg, 1956, Band
1. 1. Teil, S. 292. Von der Vorzeit bis zum Mittelalter, bearbeitet von
E. Kirsten.
w* Witthauer K. Op. cit., S. 14.
"* Stamp L. D. Our Undeveloped World. London, 1953, p. 24 (график).
78

Если данные в табл. 1 оценки численности населения
земного шара для определенных моментов времени
изобразить графически, то можно установить, что оценки yt
в момент времени t\ при рассмотрении достаточно малого
интервала можно удовлетворительно определить
посредством приближенной прямой с помощью метода
наименьших квадратов. Напомним о том, что мы уже при
составлении табл. 1 старались по возможности исключить все
грубые ошибки.
Пусть
z = at + Ъ (1)
— наша аппроксимирующая прямая. Отклонение dt
аппроксимирующей прямой от эмпирически полученного
значения численности населения Земли yt в момент времени tt
составляет в этом случае
dt =att + Ъ — yt. (2)
Теперь потребуем, чтобы сумма всех квадратичных
отклонений
п те
Q = f(a,b)= 2 d\ = 2 (ati + b ~ Vif (3)
г=1 г=1
стала минимальной. Отсюда следует, что параметры а и Ъ
в (3) должны определяться так, чтобы выражение (3)
свелось к минимуму. Необходимым условием для этого
является
те
^-=2^(^ + 6-^)^-0; (4)
г=1
те
4§-= 2^(^ + 6-^0. (5)
г=1
Из выражения (5) следует, что
те те
а 2 h + пЪ — 2 Уг = 0.
г=1 г=1
Итак,
те п I
b^iSiJi-aSh) п. (6)
\ г=1 г=1 .' '
79

Подставляя (6) в (4), получим
п п п I п п
i=i г=1 г=1 / / \ i=i \ г=1
Ъ можно теперь определить из выражения (6).
Если выбрать tt так, что
,2
t
0)
2 *i = о,
г=1
то равенства (6) и (7) упрощаются:
п I
Ъ = 2 у4 / Щ (8)
г=1 /
п I п
« = S ^ / 2 * (9)
г=1 / г=1
Приведем пример использования данного метода для
интервалов времени 1951—1967 (1) и 1891 — 1949 гг. (2).
1) Будем рассматривать только те оценки населения
земного шара, для которых из табл. 1 ясно видно, что они
определены для середины каждого года. Кроме того,
договоримся, что
t =— 8 соответствует середине 1954 г.
t = — 1
t= 0 >
t= 1 >
t= 8 >
> »
> »
> »
> »
1958 »
1959 »
1960 »
1967 »
Из выражений (8) и (9) находим b = 2933 ий = 62,92.
Итак, аппроксимирующая прямая имеет следующий вид:
z = 62,92* + 2933. (10)
В табл. 2 сравниваются результаты расчетов по
формуле (10), округленные до целых значений, с данными,
приведенными в табл. 1.
2) Здесь в ходе расчетов не учитываются оценки
численности населения земного шара, содержащиеся в гео-
графическо-статистических таблицах Хюбнера. В тех
случаях, когда в табл. 1 нет точных сведений о том, для
начала или для середины года сделаны оценки, вычисления
проведены исходя из привязки данных для середины со-
80

Таблица 2
t
8
7
G
5
4
3
2
1
и
—1
—2
—3
_4
—5
—6
—7
—8
Год
1967
1966
1965
1964
1963
1962
1961
1960
1959
1958
1957
1956
1955
1954
1953
1952
1951
Численность населения
земного шара в
соответствии с данными табл. 1
(в млн. чел.)
3490
3356
3295
3220
3160
3135
3069
3005
2905
2904
2795
2737
2691
2652
2517
2469
2438
Численность населения
земного шара, рассчитано
по формуле (10) (в млн. чел.)
3436
3373
3311
3248
3185
3122
3059
2996
2933
2870
2807
2744
2681
2618
2555
2493
2430
ответствующих годов. Кроме того, договоримся, что
t = 29 соответствует началу 1949
* = 1 » » 1921
t = 0 » » 1920
t = — 1 » » 1919
* = — 29 » » 1891
Из выражений (6) и (7) получим а = 16,236 жЬ = 1880,,
искомая аппроксимирующая прямая примет вид
z = 16,236£ + 1880. (И)
При подстановке в формулу (11) соответствующих
значений из интервала —29 <^£ <^ 29 можно убедиться,
что полученные таким образом значения численности
населения земного шара хорошо согласуются с данными
табл. 1.
81

Обратим внимание на то, что угол наклона
аппроксимирующих прямых к оси абсцисс, рассчитанных для
интервалов времени 1750—1850, 1850—1900, 1900—1950
и 1950—1970 гг., увеличивается последовательно при
переходе от одного интервала к другому. Это
обстоятельство нужно учитывать при расчете численности
населения земного шара как для будущих, так и для
давно прошедших моментов времени. Таким образом,
чтобы охватить посредством только одной формулы все
данные табл. 1, целесообразно применять показательную
функцию.
X, Э. Паяли
О НЕКОТОРЫХ МЕТОДИЧЕСКИХ ВОПРОСАХ
ОБРАБОТКИ ИСТОЧНИКОВ
ПО ИСТОРИЧЕСКОЙ ДЕМОГРАФИИ ЭССР НА ЭВМ
В последнее десятилетие интерес к вопросам
демографии значительно возрос, заметно увеличился объем
издаваемой в СССР демографической литературы. Усилился
интерес и к исторической демографии. Об этом, в
частности, свидетельствуют материалы Первого всесоюзного
семинара по исторической демографии в Таллине (ноябрь
1974 г.) К
В докладе на XXV съезде КПСС Л. И. Брежнев сказал:
«Из поля зрения советских ученых не должны выпадать
обострившиеся за последнее время проблемы окружающей
среды и народонаселения. Улучшение социалистического
природопользования, разработка эффективной
демографической политики — важная задача целого комплекса
естественных и общественных наук» 2. Нет сомнения, что
в решении упомянутых проблем определенная роль
отводится исторической демографии.
В современной исторической демографии центральными
вопросами стали естественное движение и
воспроизводство народонаселения. В большинстве европейских стран
имеющаяся текущая демографическая статистика по-
1 Первый всесоюзный семинар но исторической демографии.
Тезисы. Таллин, 1974.
2 Материалы XXV съезда КПСС. М., 1976, с. 73.
82

зволяет изучать эти явления примерно с середины XIX в.
Для более раннего времени, особенно для XVI, XVII и
XVIII вв., в качестве основного источника можно
опираться лишь на церковные метрики. Их всестороннее
использование стало возможным только после того, как
была выработана методика восстановления истории семей
(reconstitution des families) 3. Эта методика позволяет
получить наибольшее количество ценной информации из
данного источника. Метод восстановления истории семей
(ВИС) получил широкое распространение, и на его основе
обработаны материалы метрик многих приходов.
Результаты представлены в ряде монографий и статей 4.
3 Методика эта впервые была систематически изложена в 1956 г.
(Fleury M., Henry L. Des registers paroissiaux a Phistoiro de la
population. Manuel de depouillement et d'exploitation de l'etat
civil ancien. Paris, 1956). Методикой, довольной близкой к
восстановлению истории семьи, пользовался еще раньше X. Хю-
рониус (Hyrenius H. Estlands svenskarna. Demografiska studier.
Lund, [1942]).
4 Gautier E., Henry L. La population de Crulai, paroisse normande.
Etude historique. Paris, 1958; Ganiage J. Trois villages d'lle de
France aux XVIIIе siede. Etude demographique. Paris, 1963; Val-
mary P. Families payssanes au XVIIIе siecle en Bas-Quercy.
Etude demographique. Paris, 1905; Henry L. Fecondite des manages
dans le quart sud-ouest de la France de 1720 a 1829.— In: Annales.
Economies. Societes. Civilisations. Paris, 1972, p. 612—640, 977—
1029; Charbonneau H. Tourouvre-au Perche aux XVIIе et XVIIIе
siecles. Etude de demographie historique. Paris, 1970; Henripin J.
La population canadienne au debut du XVIIIе siecle. Paris, 1954;
Henry L. Anciennes families genevoises. Etude demographique.
XVIе — XXе siecles. Paris, 1956; Wrlgley E. A. Family
Limitation in Pre Industrial England.—«The Economic History Review».
2-nd series, 1966, vol. 19, p. 82—109; Wrigley E. A. Mortality
in Pre-Industrial England: The Example of Golyton, Devon,
over Three Centuries.— «Daedalus», vol. 97, N 2, 1968, p. 546—
580; Deprez P. The Demographic Development of Flanders in the
Eighteenth Century.— In: Population in History. London, 1965,
p. 608—630; Thestrup P. Methodological Problems of a Family
Reconstitution Study in a Danish rural Parish before 1800.— «The
Scandinavian Economic History Review», vol. XX, N 1, 1972,
p. 1—26; Hayami Akira. Demographic Aspects of a Village in
Tokugawa Japan.— In: Population and Economics. Winnipeg,
1970, p. 109—125; Andorka R. Un exemple de faible fecondite
legitime dans une region de la Hongrie.— «Annales de
demographie historique. 1972», Paris, 1972, p. 25—53; Horska P.
Historicity vyvoJ plodnosti v ceskych zemich.— «Historicka demografie»,
6. Praha, 1972, S. 3—39.
83

Сложность применения этого метода заключается в его
большой трудоемкости. Так, па обработку вручную
материала одного прихода во Франции (1000 жителей) за сто
лет приходится затратить один год. Следует учесть, что
во Франции и в некоторых других государствах Западной
Европы в XVII—XVIII вв. были в употреблении
фамилии, правописание которых было относительно
устойчивым 5 по сравнению, например, со странами
Скандинавии и Прибалтики, что, естественно, облегчает процесс
обработки. Трудоемкость ВИС привела к попыткам
использовать для этого электронно-вычислительные машины
(ЭВМ) 6.
Цель данной статьи — показать возможности
применения ЭВМ при обработке метрик XVII—XVIII вв.,
ревизских сказок (1782 и 1795 гг.) и материалов ревизий
гаков XVIII в. в Эстонии.
По записям крещений, похорон и венчаний в
церковных метриках восстанавливаются основные
демографические показатели семей целого прихода. При этом вначале
при ручной обработке эти факты записываются на особых
семейных бланках (см. приложение), где отмечаются
прозвища супругов, их детей, даты их рождения,
вступления в брак, смерти, места жительства, данные об их
социальном положении по профессии и т. д. Семейные
бланки служат основой дальнейшей обработки.
Появление фамилий у эстонских крестьян относится
к первым десятилетиям XIX в. Их прозвища в XVII и
XVIII вв. не всегда устойчивы. Цепь имен предков в
разных записях могла быть то короче, то длиннее.
Так, Helmo Hanso Jurri J a a n, Helmo Jurri J a a n,
Helmo Jaan, Punso Jurri Jaan, Punso J a a n — это
5 Об именах, прозвищах и фамилиях под углом зрения
использования метрических и ревизионных материалов см. сборник
статей: Noms et prenoms. Apercu historique sur la denomination des
personnes en divers pays. Dolhain, [1974].
6 Schofield R. S. Family Roconstitution by Computer. V
International Congress of Economic History. Leningrad. 10—14 August,
1970; Moscow, 1970; Skolnick M. H. A Computer Program for
Linking Records.—- «Historical Newsletter», 1971, 4, p. 114—125;
Russ H. H. Verkartung von Kirchenbuchern mit elektronischen
Datenverarbeitungsanlagen.— «Der Archiv», 1970, 23, S. 213—
226; Henry L. Simulation d'une reconstitution de families par
ordinatour.— «Annalos de demographie historique. 1972», p. 303—
309.
84

разные записи одного и того же лица 7. Кроме того,
имеются случаи описания лиц только по именам (J а а п),}
например иногда в метриках, в ревизских сказках
некоторых мыз и почти при всех описаниях в ревизских сказках
лиц, не родственных главе домохозяйства, но живущих
на его дворе (батраки, батрачки и члены их семей, жильцы
и т. д,). В записях имеются описки и ошибки, которые
в свою очередь вносят немалую путаницу.
При этом между разными приходами имеются
существенные отличия. В некоторых из них изменение прозвища
наблюдается только в некоторых семьях, в других нередки
случаи, когда одна и та же семья или одно и то же лицо
встречается под четырьмя или даже пятью прозвищами.
Несмотря на все эти трудности ВИС, сопоставление
(сравнение) метрических списков (МС) с ревизскими
сказками и демографическими сведениями в гаковых
ревизиях вполне осуществимо. При ручной обработке
имеется несколько способов для проведения ВИС и
сравнения МС с ревизскими сказками и демографическими
данными гаковых ревизий. Из этих способов выбран самый
эффективный, который взят в дальнейшем за основу.
Весь цикл работы по полному использованию
источников для изучения истории народонаселения делится
на четыре основных этапа (иногда на пять): 1. ВИС по
эстонскому стандарту, учитывающий возможность
сокращений или наращиваний в именной цепи 8. 2.
Вторичная обработка полученных по ВИС результатов, так
называемая система идентификации семей (СИС). По этой
системе устанавливаются записи, которые из-за того, что
данная семья имела два или более прозвища, по ВИС
были нанесены на два или более разных семейных
бланка. Все записи после выявления их принадлежности
к одной семье объединяются. 3. Сравнение МС с
ревизскими сказками и нанесение дополнительных данных из
7 О системе эстонских имен XVII—XVIII вв. см.: Лалли X. К
методцко обработки демографических материалов Эстонии XIII—
XVIII вв. (До ревизии душ 1781 — 1782 гг.). — В кн.:
Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1966 г. Таллин,
1971, с. 152; Palli H. Historical Demography of Estonia in the
17th — 18th Centuries and Computors. Studia historica in honorem
Hans Kruus. Tallinn, 1971, p. 209—210.
8 Предварительное описание этих процедур с блок-схемами см.:
Palli II. Historical Demography of Estonia in the 17th — 18th
Centuries and Computers, p. 205—222.
85

ревизских сказок на семейные бланки 9. 4. Сравнение МС
с демографическими данными гаковых ревизий с
занесением дополнительных данных из гаковых ревизий на
семейные бланки 10. 5. Сравнение МС или только пекоторых
семейных бланков с другими источниками, содержащими
демографические данные п (с занесением дополнений на
семейные бланки).
На первых двух этапах работа идет только с
церковными метрическими книгами, на следующих— привлекаются
и другие источники.
Сущность ВИС — определение принадлежности
метрических записей к какой-то семье или к какому-то лицу,
не принимая при этом во внимание возможные изменения
прозвищ. Пусть, например, у Olza Jurri Jahn из деревни
Поанзе (мыза Саастна) 12 февраля родился сын Henrich,
мать — Anno. Имеется семейный бланк № 709, где
находятся записи: Otza Jurri Jahn из д. Поанзе (мыза
Саастна) вступил 6 декабря 1719 г. в брак с Koolme Maddise
Anno. Очевидно, Henrich и является их ребенком.
Вероятность существования другого лица с именем Otza Jurri
Jahn в приходе ничтожна (вообще чем длиннее цепь
имен, тем меньше вероятность существования двух лиц
с одним и тем же именем). Но в большинстве записей
эстонские имена имели лишь два члена — прозвище и имя.
В этом случае положение было уже иным. Если при записи
крещений имя матери в сомнительных случаях
обыкновенно позволяет принять верное решение, то в случае
смерти (похорон) или вступления в брак (венчание),
а также в приходах, где имя матери при записи
крещенного ребенка не отмечается (особенно в XVII — первой
половине XVIII в.), сделать это трудно. Если
одновременно существуют две семьи во главе с Otza Jurri Jahn'ом
9 Метрический список — это список (действительный или
воображаемый) жителей прихода на определенную дату, составленный
на основе данных семейных бланков. В список включаются те
лица, которые, судя по имеющимся данным, жили в приходе
на ту дату (Palli H. Rouge rahvas XVII sajandi teisel poolel.
Ajaloolise demograafia probleeme Eestis. Tallinn, 1973, Ik. 96).
10 При гаковых ревизиях приводятся имена дворохозяев и
количество жителей на дворе (с подразделениями по полу и по
рубрикам: трудоспособные, дети, старики и нетрудоспособные). Здесь
можно в первую очередь установить лишь имя дворохозяина и
занести соответствующую отметку на семейный бланк.
11 Подразумеваются в данном случае только такие данпыо, гдо за-
фиксированны имена лиц.
86

и Otza Hanso Jahn'oM и у обеих имеется ребенок по имени
Ann, то при записи похорон: «дочь Otza Jahn'a — Ann»,
не ясно, в какой семье ребенок умер. Если семьи живут
не в одной деревне, то ясность вносится отметкой о месте
жительства (такая отметка в большинстве случаев
имеется); если они живут в одной деревне, то только наличие
данных о дальнейшей судьбе одной из них (например,
выход замуж) или же возможность привлечения данных
из других источников (ревизские сказки, гаковые ревизии
и т. д.) может решить возникшую проблему.
При ручной обработке 80—90% (в зависимости от
прихода) метрических записей без затруднений определяются
принадлежащим к какой-то семье, в 10—20% случаев
могут возникать некоторые сложности, когда требуются
дополнительные данные, при этом только 1—3% будут
окончательно разрешены при помощи привлечения
других источников, а в 0,1—0,5% случаев остаются
открытыми, другие случаи выясняются в ходе дальнейшей
обработки метрик. Но при этом появляется довольно много
семейных бланков с частичными данными. Например,
имеется дата рождения одного ребенка, но нет других
данных его жизни, есть дата смерти второго ребенка,
но нет даты рождения и т. д. Последнее явление происходит
из-за изменчивости прозвищ (так как изменчивость
прозвищ по приходам значительно различается,, то и доля
семей с «половинными» данными варьируется очень
сильно).
Обработка материалов по исторической демографии
Эстонии на ЭВМ сопряжена с рядом дополнительных
трудностей 12.
Например, разнобой при написании личных имен
в XVII и XVIII вв.: Jack, Jak, Jalik, Jahck, Jaak,
Jaack, Jaek, Jaeck, Joak, Joack — это одно и то же имя
Jaak. He меньше разнообразных форм можно встретить
при написании прозвищ: Dauksa, Dauka, Daukscha,,
Dauhksa, Daoksa, Tauksa, Taukscha, Tauxa, Taoxa, Dautsa,
Daotsa, Dausta, Tautsa, Tausta, Taotsa, Tahotsa — это
одно и то же прозвище Dauksa.
И не всегда сразу ясно, является ли данное написание
вариантом имени (прозвища) или же самостоятельным
12 Применение ЭВМ для обработки материалов по исторической
демографии оправдано только в случае, если оно проводится по
многим приходам (серийно).
87

именем (прозвищем), а прозвища сами со временем
изменялись. Так, Ann, Anna, Anne и т. д. в XVII—XVIII вв.—
варианты одного и того же имени, a Ano, Anno (Anu) —
самостоятельные имена; Tulekiwwi (Tuulekivi)
превратилось с течением времени в Tulikko (Tuuliku); Tamme-
packo (Tammepaku) — в Tampi (Tambi) и т. д.
Поэтому важно привести все эти разнописания к
одному основному варианту или к одному номеру (число
личных имен одного прихода в XVII—XVIII вв. не
превышает 200, а прозвищ — 800), например, Adam, Aadam,
Ado, Aado, Ahdo, Adu, Aadu, Ahdu, Uado — 001. Эта
операция поддается и автоматизации. В этом случае
надо предварительно составить код личных имен и
прозвищ 1S. Невозможно, конечно, всегда найти все
возможные варианты написания имени или прозвища. Поэтому
соответствующая программа должна предвидеть: если
в списке отсутствует данный вариант, то дальнейшая
работа с ним прекращается, материал поступает для
окончательного решения исследователю 14.
Примерно такие же затруднения встречаются с
топонимами — названиями деревень и мыз. В те времена
существовали параллельно как немецкие, так и эстонские
топонимы, из которых в отдельных приходах
употреблялись то первые, то вторые.
Главная сложность при построении программ для
обработки на ЭВМ демографических материалов Эстонии
в XVII и XVIII вв. связана с изменчивостью имен.
К этому следует присовокупить необходимость проверки
демографической достоверности данного факта, а также
возможности альтернативных решений. Кроме того,
эстонский приход XVII—XVIII вв.— открытая система,
т. е. между приходами имел место обмен населением (хотя,
конечно, не такой интенсивный, как в настоящее время или
после отмены крепостнических ограничений).
Главным звеном ВИС при обработке материала на ЭВМ
служит общая схема (кодпрограмма) сравнения. Пусть
Аг — прозвище, А2, А3 — средние члены в цепи имен
Возможно при напечатании поревости номера в стандартные
формы имен. Например, 001 в Aadu. Своеобразие эстонских имен
исключает использование sound-code, имеющего широкое
применение в США п Канаде.
Такие случаи должны быть исключениями, так как они
задерживают ход обработки.
88

(A2 — имя деда, А3 — имя отца), А5 — имя, А4 — имя
матери, В2, В3 — место жительства (В2 — мыза, В3 —
деревня), Д1? Д2, Д3 — даты события (Дх — год, Д2 — месяц,
Д3 — день). Вначале все закодированные записи
систематизируются (рассортировываются) по прозвищам, а затем
по датам (начиная с самого раннего). Дальнейшая
обработка начинается с записей браков. При этом
формируются образцы дальнейшего сравнения: для детей — А1? А3,
А5 (отца), А4, В2, В3 и сокращенный образ А1? А5 (отца),
А4, при этом А5 образца будет соответствовать А3 в записи
имен детей; для жены полный образец — Аь А3, А5,
А4 ~+ А1, А2, А3, А5, сокращенный — Аъ А5, А4 ->■ А1? А3,
А5, для мужа сохраняется полный образец, сокращенный
будет — А1? А5. После рождения детей формируются
новые образцы для отыскания демографических событий
их жизни (смерти, вступления в брак): А1? А2, А3, А5
(А5 — имя ребенка). Если существует несколько
одинаковых сокращенных образцов (например, при определении
принадлежности детей А1? А5, А4), то привлекаются еще
другие данные — В2, В3; определяют возраст матерей:
15 <С Дха <С 45; промежуток между рождениями детей,
имена детей (А5 ребенка, А5 других детей в семье) и
оценивают результаты. Ребенок считается принадлежащим
к той семье, которая наберет больше «очков». Примерно
таким же образом определяются умершие или
вступавшие в брак лица 15.
После окончания первого этапа обработки ВИС
приступают ко второй — устранению параллельных бланков
или нейтрализации влияния изменчивости прозвищ. В
результате ВИС получено большое количество семейных
бланков. Часть из них имеет данные по одной и той же
семье. Для устранения параллельных бланков по одной
семье целесообразнее всего рассортировать все
имеющиеся семейные бланки по географическому признаку, т. е.
по мызам и деревням, а затем по именам мужа и жены.
Все бланки с совпадающими именами мужа и жены будут
дополнительно изучены. Если наблюдаются другие
совпадения (имена некоторых детей, дополняющие даты
и т. д.), то такие бланки считаются описывающими одну и
ту же семью и данные их будут сосредоточены па одном
15 Подробную блок-схему ВИС см.: РаШ II. Historical Demography
of Estonia in the 17th—18th Centuries and Computers, p. 215—
220.
89

бланке (параллельные бланки устраняются от дальнейшей
обработки).
Пример:
I семейный бланк
II семейный бланк
Wabi Simo J u r r i
Jaani Mihkle
J it rvi Eed
дети:
Jaan
Eed
Hans
Ton-
nis
Reet
Ann
род.
l.V 1752
род.
27.11 1754
род.
12.VI 1757
род.
2.XII 1758
род.
17.Х 1762
ум.
15.1
1794
ум.
7.V
1752
ум.
23.IX
1757
венч.
7.XII 1745
венч.
8.XII 1779
венч.
25.XI 1767
Si
жена:
дети:
Simo J ur r i
Edo (вариант
имени Eed)
Eed
Reet
Ann
Mar-
вен ч.
l.XI
1775
венч.
18.X
1786
род.
30. VIII
1747
род.
8.X
1749
венч.
16.X
1776
Нет никаких сомнений, что на этих двух бланках
описывается одна и та же семья. По-видимому, мы имеем здесь
дело с опусканием прозвища (Wabi) в некоторых записях,
что отражает реальное употребление имен в ежедневной
жизни (в одном случае в полном, в другом случае в
сокращенном виде).
Не всегда все так ясно: часто описываемых фактов
меньше, семьи не всегда все время проживали в одной и
той же деревне и т. д. Поэтому необходимо привлечь еще
такие данные, как фертильный возраст жены, возраст
вступающих в брак детей, обратить внимание на даты
смерти супругов и т. д. Если противоречия отсутствуют,
то, следовательно, мы имеем дело с одной и той же семьей.
90

Теоретические соображения, практика показывают
надежность этого способа. Наиболее распространенные
эстонские имена «покрыли» не более 0,2 (20%) всех имен
(в Карузе, например, Liso — 19,3%, Marri — 17,3%,
Eed-16,1%, Ann-14,8%, Ann - 11,8%, Jaan -
16,1%, Jtiri — 15,5%, Mihkel — 12,6%), вероятность
появления другой супружеской пары с совпадающими
именами мала (ниже 0,04). Вероятность резко уменьшается
при наличии других данных, подходящих к гипотезе о
существовании одной семьи. Это подтверждается и проверкой
с другими источниками, особенно с ревизскими сказками.
Неверных решений почти не встречается, и в
сомнительных случаях (около 1%) почти всегда правильным
оказывалось объединение «сомнительных» бланков.
После описанных операций налицо картотека семей,
существовавших в приходе в определенный промежуток
времени. По этой картотеке возможно определить
живущих в приходе на определенную дату, т. е. составить так
называемый метрический список. Можно, конечно,
выписать имена этих лиц, но в большинстве случаев
целесообразно ограничиваться сравнением соответствующих
семейных бланков с ревизскими сказками.
На ЭВМ проверка семейных записей и объединение
записей, относящихся к одной и той же семье,
осуществляется следующим образом. Все семейные записи в памяти
ЭВМ, образуемые в ходе ВИС, рассматриваются по
именам мужа и жены. Записи, где имена мужа и жены
тождественны, затем проверяются по месту жительства, именам
детей, демографическим показателям. Если эти данные не
дают основания для противоположного решения,
семейные записи будут объединены. В очень сложных случаях
материал печатается и решение принимается самим
исследователем.
Значительно легче сопоставление MG и ревизских
сказок.
Проблема заключается в том, чтобы найти
соответствующие семьи как в MG, так и в ревизских сказках. При
этом прозвища могут совпадать или не совпадать, часто
в MG имеется прозвище, в ревизских сказках оно
отсутствует (семьи батраков, жильцов, а в некоторых мызах
и дворохозяев).
Здесь целесообразно в первую очередь выяснить те
семьи, где прозвища совпадают, и затем уже приступить
91

к тем семьям, которые занесены в ревизские сказки без
прозвищ или прозвище которых не совпадает с прозвищем
в МС. Отождествление в данном случае обыкновенно не
представляет особых трудностей, так как, кроме имен
мужа и жены, в расчет можно принять их возраст, а также
имена и возраст детей (не всегда возраст в ревизских
сказках точен, поэтому он служит лишь для ориентировочного
сравнения). Конечно, иногда главным образом новые
переселенцы из других приходов в МС не включены, а
имеются только в ревизских сказках, или в семье переселенца
по ревизским сказкам имеется больше детей, чем по МС.
Часто и в семьях дворохозяев по ревизским сказкам
также гораздо больше детей, чем по МС. Все эти отклонения
можно считать нормальными. Люди, переменявшие место
жительства, попадают на семейные бланки позже (а иногда,
если они находятся на территории прихода недолго,
вообще не попадают), часть их детей родилась в других
приходах. Что касается «лишних» детей у постоянных
жителей, то здесь обыкновенно мы имеем дело с неточным
причислением к детям одной супружеской четы их детей от
прежних браков, а иногда даже детей их умерших
близких родственников (братьев, сестер). Поэтому нормальным
и достаточным для идентификации записей семей в МС
и в ревизских сказках можно считать совпадение имен и
приблизительного возраста мужа, жены и детей.
По ревизским сказкам семейные бланки дополняются
такими сведениями, как место жительства семьи во время
составления ревизских сказок, социальное положение в
это время, а также возраст (и приблизительно год
рождения), если этих данных нет на семейном бланке (например,
если данное лицо родилось вне прихода или до
составления или сохранения метрик), и т. д.
При обработке на ЭВМ семейные записи следует
рассортировать по местам жительства (мыза, деревня). Затем
они сопоставляются с ревизскими сказками: вначале
выясняют семьи, у которых прозвища совпадают (по
дополнительной программе выясняются дети обоих родителей от
предыдущих браков), затем поиск проводится по
совпадающим именам мужа и жены. К вспомогательным
средствам отождествления относятся имена детей и возраст
(нестрого).
Наиболее гипотетично и трудно сравнить МС и данные
гаковых ревизий. При гаковых ревизиях отмечались имя
92

дворохозяина и количество жителей двора, которые
подразделялись по полу, возрасту и трудоспособности
(взрослые и трудоспособные, дети до 15 лет, старые и
нетрудоспособные). Исходя из изучения структуры населения
эстонских дворов, можно с высокой степенью вероятности
предположить, что совместно с хозяином на дворе жили
и члены его семьи, а если жителей на дворе было больше
числа членов семьи дворохозяина, то можно предположить
наличие в домохозяйстве семьи (семей) его родственников
(сына, дочери, брата, сестры) или некоторых
родственников или же батраков и батрачек. Наиболее важным
результатом такой обработки является возможность
нанесения на семейные бланки сведений о социальном
положении: хозяин двора, лострейбер (бобыль). В редких
случаях можно сделать вывод о более вероятном отнесении
какого-то «спорного» демографического события к одной
семье. Применение ЭВМ в данном случае наиболее сложно.
Легче всего найти (если прозвища совпадают) хозяев
дворов.
Что касается других источников, то они разнообразны,
их наличие или отсутствие носит случайный характер.
Из них можно упомянуть следующие более важные:
персональные книги, списки причащающихся, списки кон-
фирмированных и мызные вакенбухи. Персональные
книги — книги с записями жителей прихода по домохозяй-
ствам в течение более или менее длительного периода —
очень важны для выяснения многих вопросов демографии
прихода. К сожалению, они сохранились только в
нескольких приходах. Так как они составлены пастором, то
идентификация семей обыкновенно не представляет
затруднений. Списки причащающихся и конфирмированных
являются вспомогательным источником, они позволяют
установить наличие одного или другого лица в приходе в
определенное время. Составленные церковными служителями,
они обыкновенно имеют те же самые прозвища, что и
метрики.
Вакенбухи имеют значение для выяснения дворохо-
зяев, иногда и лострейберов. Их сравнение
малорезультативно, если прозвища в вакенбухах не совпадают с
прозвищами в МС и если нет других источников, позволяющих
уточнить записи вакенбуха.
Из-за того, что все эти источники, за исключением
персональных книг, для обработки которых можно приспосо-
93

ПРИЛОЖЕНИЕ
Общая блок-схема программы сравнения
От основной программы
I I I
Взять следующи!
образец
Образец-запись
1 да
Сокращенный
образец-запись
Записать данные
да
I
Записи закончились
Да
Взять следующ ю
запись
Запись для
дальнейшего сравнения
Образцы

закончились?
Запись для
дальнейшего сравнения
Образец
Оценить
Взять

следующий
образец
Взять
следующий образец
Образцы
закончились?
Записи для
дальнейшего сравнения
закончились?
I да
Определить по
оценкам принадлежность
записок
К основной
программе
Записать данные
94

Общая блок-схема я программы идентификации семей
МС: имя мужа и жены = имя мужа и жены: PC
МС: имена детей = имена детей: PC
да
частично
МС: семья: семья: PC
бездетная: бездетна
Противоречат
демографическим данным?
Взять следую■
щую семью
да
Семья одна,
данные объединить
МС: список
закончился
да
PC: список закончился
да
Взять
следующую семью
Перейти к следующим
операциям
95

Семейный бланк
Карта № 0709
Место заключ. брака Karuse
муж
жена
прозвище Jurri
OUa Maddise
Koolme
Прозвище Olsa
Мест0 Saastna,
жительства
имя
Jahn Профессия до и
Anno
м.
ж.
Возр.
гр.
15—19
20—24
25—29
30—34
35—39
40—44
45—49
50—
г. бр.
0—4
5—9
10—14
15—19
20—24
25—29
30—34
Детей
Всего
место
рожд.
Sa Poanse
Sa Pagga
о
ft
1,5
5
5
5
5
5
5
5
5
5
5
5
5
м
Д
?
;5
CD
н
CD
н
1
2
2
2
2
1
2
2
2
2
1
1
6
4
10
место жит.
до брака
Sa Poanse
Matsalu Мае
ft
то
о .
m s
19
22
24
26
29
30
33
36
39
43
н .
Oft
f-llO
1
3
6
8
10
12
15
17
21
25
о ¥
1=1 s
14
17
30
26
29
15
34
32
40
48
№ бр.
Д
E
T
И
%
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
p. Дата
1094??
170130
К
m
m
m
n
m
m
n
m
ii
n
Имя
Henrich
Jaak
Jurri
Madde
Adam
Jaan
Lieso
Mar t
Anno
Eed
CM.
12
170022
177703
177705
Дата
P-
1721 02 19
1723 07 14
1726 01 30
1728 04 18
1730 10 09
1732 02 03
1734 12 12
1737 08 21
1741 01 10
1745 01 19
96
Начало и конец 1719 12 06
наблюдения 1760 12 22
Продолжитель- 41
ность брака
Poanse 1719(21)—1760(77)
после закл. брака
см.
66
75
Дата
см.
1730 10 И
1745 03 12
1747 04 06
бр. возр.
25
18
Возр.
0.0.2
13
кон.
бр.
59
Бр.
дата
1744
11 24
1762
12 01
1769
И 22
1749
12 03
1765
И 27
1765
12 04
1763
И 02
возр.
23
39
43
21
31
28
22
дата вдов.
новый бр.
Имя и прозв. м. или ж.
Pawelle Jaani Anno
Kaupme Mihkle Ann
Helmo Toma Jaeni Reet
Pawelle Jaako Andruse
Michel
Polli Marti Juhkam
Helmo Thoma Jacni Liso
Sompi Ado Jaen
НОВЫЙ
партн.
1018
1306
1473
1098
1365
1378
1320
4 Заказ № 1961
97

бить программу сопоставления МС и ревизских сказок,
являются вспомогательными и дают довольно мало новых
данных по сравнению с метриками, ревизскими сказками
и ревизиями гаков, их обработка на ЭВМ не имеет смысла.
Автор данной статьи разработал подробные
блок-схемы по всем стадиям обработки 16, за исключением
последней — стадии сравнения МС и данных вакенбухов. Для
первой стадии ВИС (без учета изменений прозвищ)
имеется программа и обработаны данные одного прихода (Ка-
рузе за 1685—1800 гг.). Проверенные и дополненные
данные обработки опубликованы частично в статье обзорного
характера 17.
Материалы по исторической демографии дают богатые
данные по истории народных масс в прошлом. Их
вовлечение в научный оборот, в том числе и обработка на ЭВМ,—
важная задача историков.
Ж). Ю. Еахк, X. Э. Уйбу
О СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЕ И ЕЕ ДИНАМИКЕ
В ЭСТОНСКОЙ ДЕРЕВНЕ ВО ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX В.
Проблематика социальной структуры и социальной
мобильности в последнее время все больше стала привлекать
внимание историков, особенно занимающихся сюжетами
истории городов. Но в последнее время появились первые
работы на эту тематику историко-аграрников. Мы имеем
в виду прежде всего статьи Б. Н. Миронова, И. Д. Коваяь-
ченко \ посвященные проблемам социальной структуры
и социальным перемещениям па селе в XIX в.
16 Блок-схема обработки без учета измонения прозвища (первого
члена в цепочке имен) опубликована нами в статье: Palli И.
Historical Demography of Estonia in the 17th — 18th Centuries and
Computers, p. 215—220.
17 Палли X. О развитии народонаселения Эстонии в сравнительно-
историческом плане (XIII—XVIII вв.). — «Изв. АН ЭССР»,
Общественные науки, 1974, т. 23, № 4, с. 356—375.
1 Миронов В. Н. Социальная мобильность и социальное
расселение в русской деревне XIX — начале XX в. — В кн.:
Проблемы развития феодализма и капитализма в странах Балтики.
Доклады исторической конференции (14—17 марта 1972 г.).
Тарту, 1972; Ковалъченко И. Д. О характере и формах расслоения
помещичьих крестьян России в первой половине XIX в. —
«Исторические записки», т. 78, с. 85—149.
98

Б. Н. Миронов предложил назвать исследования, в
которых внимание обращается к судьбе каждого отдельного
крестьянского хозяйства, исследованиями
микродинамического направления. В своей работе, посвященной
проблемам социальной динамики русского крестьянства в
XIX в., он приходит к результатам, подтверждающим
тезис В. И. Ленина о том, что во второй половине столетия
социальная дифференциация крестьянства значительно
углубилась. Если в первой половине XIX в. социальная
структура крестьянства была примерно следующая:
бедных хозяйств — 21—30%, средних — 50—60, а богатых —
15—25%, то в конце столетия соответствующие
показатели оказались: 60—76, 18—22 и 6—18% 2. Кроме того,
в течение этого периода, по утверждению Миронова,
структура общества более выкристаллизовалась и границы
между прослойками стали более четкими и
непреодолимыми: если в первой половине XIX в. свыше 80%
крестьян в течение жизни изменили свой социальный статус,
то к началу XX в. этот показатель упал до 50% 3.
Вопросы социальных перемещений в Эстонии
интересуют X. Лиги. Указывая на определяющее влияние
господствовавших социальных отношений, он пишет, что «при
господстве мызно-барщинной системы не могло быть и
речи о нормальном («свободном») экономическом развитии
крестьянских хозяйств. Их экономическое положение
решающим образом регламентировалось в интересах мызы
помещиком» 4. Исследуя «социальную карьеру» 1344 сьь
нов дворохозяев имений прихода Рапла, Лиги приходит
к выводу, что в период 1782—1816 гг. «сыновья дворохо-
зяина имели больше шансов подняться до статуса
хозяина, чем сын батрака, бобыля или дворового:
соответствующий коэффициент у первых — 0,52, а у всех остальных —
0,35» 5.
Авторы данной статьи завершили первую стадию
исследования, целью которого является изучение
социальной структуры (и имевших место социальных перемеще-
2 Миронов Б. Н. Указ. соч., с. 182—183.
3 Там же, с. 181—182.
4 Лиги X. Социальная мобильность крестьян в Эстонии при
феодализме. (Накануне отмены крепостного права).— Проблемы
развития феодализма и капитализма в странах Балтики.
Доклады исторической конференции (14—17 марта 1972 г.), с. 271.
5 Там же, с. 279.
99
4*

ниях) в эстонской деревне во второй четверти XIX в. В
настоящее время завершена разработка материала крупного
прихода Сангасте в Южной Эстонии. Результаты анализа
этих материалов приведены в предлагаемой вниманию
читателя статье.
Были изучены ревизские сказки находившихся в этом
приходе имений. Развернутый анализ ревизской сказки
как исторического источника дан в монографии С. Вахтре,
снабженной пространным на русском языке резюме 6.
В Прибалтике, как и в остальных губерниях, в ревизские
сказки были занесены все люди крестьянского сословия
(как крестьяне, так и проживающие в имениях служилые
люди). Но в данном случае мы взяли только данные о
людях, проживающих в крестьянских дворах. Нам не
удалось установить связь демографических данных с
социально-экономическими, т. е. нам не известно, в каких по
своему размеру дворах проживали крестьяне, как они
исполняли мызные повинности и т. п. Но к довольно интересным
выводам можно прийти и на основании анализа только
демографических данных.
Точные и подробные данные о социальном статусе
встречаются только в ревизской сказке 1816 г., а в
ревизских сказках 1834 и 1850 гг. эти данные встречаются очень
неполно и нерегулярно. Это, безусловно, слабая сторона
наших источников. Но, комбинируя разные источники
и зная традиционный порядок их заполнения, все же
можно с достаточно большой степенью точности определить
социальный и семейный статус занесенных в ревизских
сказках людей.
Мы провели специальное сравнительное изучение
результатов, которые опирались только на данные,
непосредственно зафиксированные в источнике, и результатов,
полученных при «восстановлении» данных. Они в основном
совпадают. Имеющаяся в нашем распоряжении
информация оказалась в конечном счете следующей (табл. 1).
Информация была подвергнута анализу в
вычислительном центре Эстонского радио. При этом математическая
разработка велась в два этапа. На первом этапе единицей
исследования явился человек, на втором — крестьянское
хозяйство (двор). Когда информация о крестьянах вводи-
Vahtre S. Eestimaa talurahvas hingeloenduste andmeil (1782—
1858). Tallinn, 1973.
100

Таблица 1
Год
1816
1834
1850
Число подвергнутых анализу
крестьян
5366
5626
5270
крестьянских дворов
506
463
491
лась в память ЭВМ, каждый человек был
«охарактеризован» номером своего двора. После статистической
обработки данных специальная программа перераспределила
всю информацию по крестьянским дворам, причем каждый
из крестьян был охарактеризован по следующим
параметрам:
1. Общее число людей, проживающих в крестьянском
хозяйстве.
2. Число мужчин.
3. Число женщин.
4. Число людей в разных возрастных группах (до 14 лет,
14—59 лет, старше 59 лет).
5. Тип семьи.
Затем информация, сгруппированная по крестьянским
хозяйствам, была занесена в другую часть памяти ЭВМ.
Теперь ее можно было подвергнуть такому же
статистическому анализу, как и первоначальную информацию об
отдельных людях. Как на первом, так и на втором этапах
при анализе использовались двумерные таблицы.
Подвергнутый анализу период является интересным
во многих отношениях. Он простирается от момента
формального освобождения крестьян в 1816—1819 гг. до
буржуазных реформ 60-х годов XIX в.
В трудах по истории Эстонии подчеркивается, что
власть помещиков и господствующие
феодально-крепостнические производственные отношения законами 1816
и 1819 гг. не были подорваны. С первых же лет проведения
реформы 1819 г. в жизнь было ясно, что на деле
придерживались не данных деклараций, а содержащихся в этих
же законах статей, согласно которым крестьянство
представляет собой сословие, долженствующее заниматься
лишь земледелием и работать только на помещиков, при-
101

чем его можно в порядке так называемой домашней
расправы подвергать телесным наказаниям.
Опасаясь волнений, законодатели разделили крестьян
при переводе на новое положение на отдельные группы.
В Лифляндии в течение первых четырех лет должны
были быть созданы предусмотренные законом судебные
учреждения для крестьян. После этого в Юрьев день 1823 г.
одна половина дворохозяев, а в Юрьев день следующего
года другая половина должны были перейти на
«временное положение». Затем в Юрьев день 1825 г.
предполагалось перевести на «временное положение» часть батраков,
а в Юрьев день 1826 г.— остальных батраков, а также
дворовых мыз. На протяжении первых трех лет
«временного положения» крестьянин имел право передвигаться
в пределах прихода, в течение следующих трех лет —
в пределах орднунгсрихтерского округа и лишь начиная
с 1832 г. ему разрешалось перемещаться в пределах
данной губернии; переселяться же в другие губернии было
вообще запрещено.
Заслугой советской исторической науки, в первую
очередь академика АН Латвийской ССР Я. Я. Зутиса и
члена-корреспондента АН Эстонской ССР А. К. Васса-
ра, можно считать отнесение периода до середины XIX в.
(когда в Эстонии и Латвии в действительности
восторжествовали капиталистические отношения) к эпохе
феодальной формации. В то же время Я. Я. Зутис характеризует
вторую четверть XIX в. как переходный период от
феодализма к капитализму, которому свойственны «различные
формы соединения барщинной системы хозяйства с
капиталистической» 7.
Подвергнутые нами анализу ревизии расположены
хронологически очень удобно — ревизия 1816 г. отражает
картину крепостной деревни, ревизия 1834 г.—
состояние на конец «переходного периода» и ревизия 1850 г. —
после первых 16 лет «свободного состояния».
Прежде всего нас интересует ответ на следующие
вопросы: произошли ли какие-то изменения в социальной
структуре крестьянства? Насколько «непроникаемыми»
были границы между различными прослойками внутри
крестьянства? Какой характер имели миграционные
процессы и социальные перемещения в феодальной деревне?
7 История Латвийской ССР, т. I. Рига, 1952, с. 402.
102

В Эстонии, как и во всей России, во второй чётвертм
XIX в. ускорилось разложение
феодально-крепостнического строя. Стремление увеличить товарную продукцию
своих хозяйств толкало часть помещиков на путь
рационализации хозяйства.
Развитие сельского хозяйства делало необходимым
переход от устаревшей трехпольной системы к многополью.
Первые плодосменные севообороты в Прибалтике были
свойственны экстенсивному феодально-барщинному хозяй
ству, не соответствуя принципам настоящего
плодосмена.
Примерно с 40-х годов XIX в. прибалтийские помещики
для увеличения доходов мызного хозяйства начали его
рационализировать и перестраивать. Деньги
потребовались и для покупки мериносов и племенного скота.
Необходимые средства помещики стремились выжать из
крестьян. Но денежная аренда внедрялась медленно. В Эст-
ляндской губернии к концу 40-х годов XIX в. лишь 5%
помещиков перевели почти всех своих крестьян на
денежную, смешанную или натуральную ренту. Более 2/3 эст-
ляндских помещиков не перевели с барщинной на другие
формы аренды ни одного из своих крестьян.
В соседней, северной Лифляндии процесс перехода на
денежную ренту шел, как показал А. Траат, немного
быстрее. Но и здесь в 1847 г. из всей крестьянской земли
было переведено на денежную ренту лишь 9,18% 8.
Что же представляло собой в это время крестьянское
хозяйство?
В эстонском крестьянском дворе проживали
представители двух, а подчас и трех различных социальных
категорий: 1) члены семьи держателя двора (дворохозяина),
2) батраки (батрачки) и другие служилые люди (пастухи
и т. п.) и 3) бобыли.
В диаграмме (рис. 1) приведены данные о том, сколько
в среднем людей проживало в одном крестьянском
хозяйстве в 1816, 1834 и 1850 гг. Так, в 1816 г. в среднем в
крестьянском хозяйстве проживало 5,85 человека, которые
явились членами семьи дворохозяина или его
родственниками; 4,2 человека входили в разряд батраков; 0,54 —
Traat A. Ankeefc talumaade raharendi leviku kohta Liivimaal
1847. aastal.— «Изв. АН ЭССР». Серия Общественные науки, 1957,
№ 2, с. 192—204.
103

в разряд бобылей и остальные были представители прочих
категорий (ремесленники, нищие и т. п.).
Данные диаграммы образно говорят о том, что почти
половину проживающих в крестьянском дворе людей
представляли собой батраки, пастухи и разного рода другие
работающие на дворохозяипа люди. Бобылей, т. е.
престарелых или не совсем трудоспособных людей,
существовавших случайными заработками и ведущими, как
правило, нищенствующий образ жизни, в крестьянских
дворах проживало сравнительно мало.
Батраки и другие наемные люди встречались в
рассматриваемом нами приходе почти в каждом дворе.
В 1816 г. их нет в 53 дворах (10,5% из общего количества
дворов), в 1834 г.— в 45 (9,7%) и в 1850 г.— в 56 дворах
(11,4%). В то же самое время в большинстве крестьянских
хозяйств бобылей не проживало. В 1816 г. их не
встречалось в 388 крестьянских дворах (76,6% из общего
количества дворов), в 1834 г.— в 360 (77,8%) и в 1850 г.- в
394 дворах (80,2%).
Данные, приведенные в диаграмме, свидетельствуют
о том, что если до 1834 г. наблюдается определенная
стагнация в приросте населения, то в период 1834—1850 гг.
оно довольно значительно увеличилось, особенно
возросло число наемных людей (на 46%) (прирост количества
людей, входивших в семью дворохозяина, — всего на 31 %).
Таким образом можно констатировать, что стабильность
«переходного периода» сменяется ростом в периоде
«состояния свободы».
В задачу нашей статьи не входит анализ структуры
семьи разных категорий крестьянского населения. Но на
одно обстоятельство, которое отчетливо вырисовывается
в рассматриваемом нами материале, мы все же хотели бы
обратить внимание. Хозяйские семьи — это всегда полные
семьи и выступают в очень различных комбинациях (муж,
жена, их дети и родители, дальние родственники и т. п.).
Батраки проживают, как правило, отдельно или имеют
по крайней мере только супругу или детей. А бобыли
живут только по одному.
До объявления формального освобождения эстонских
крестьян батраки встречались в 86% крестьянских
дворов, но только в 50% из всего количества дворов батраки
и батрачки не жили одиночками, а имели семью. В 1834
и 1850 гг. доля крестьянских хозяйств, в которых прожи-
104

вающие там батраки имели и родственников, падала ниже
2%. После опубликования законов об освобождении
крестьян дворохозяева, по-видимому, стали более строго
следить за тем, чтобы у них проживали только работающие
на них батраки.
Может быть, с этим связано и то обстоятельство, что
начиная с ревизии 1834 г. количество и относительная доля
проживающих на крестьянских дворах бобылей
значительно возрастают. По-видимому, престарелые батраки и их
родственники (братья, сестры и родители) были как бы
«вытолкнуты» из категории батраков в категорию
бобылей. Если родственники батраков кормились все же на
хуторе, то за бобылей дворохозяип фактически никакой
ответственности не нес.
Как видно из табл. 1 и 2, возможных комбинаций
сочетания количества членов семьи с количеством батраков
и их членов семей довольно много (в таблицах их
отражено 16 X 16 = 256). Но нас прежде всего интересует,
какие комбинации доминировали — такие, где количество
членов хозяйской семьи превышало число батраков или
наоборот? Легко увидеть, что, если мы начиная с левого
верхнего угла проведем диагональ вниз до правого угла,
то получим налево область, где находятся дворы, в
которых преобладает количество членов семьи, а правее будет
находиться область, где преобладает число батраков.
Итак, мы приходим к следующим выводам (табл. 2).
Таблица 2
Год
1816
1850
Относительная доля (в %) крестьянских дворов,
в которых
преобладало
количество членов семьи
60,0
68,8
обе доли были
равными
11,6
3,4
преобладало число
батраков
28,4
27,8
Приведенные данные свидетельствуют о том, что хотя
за период с 1816 по 1850 г. и наблюдалось определенное
увеличение доли патриархального труда семьи и
сократился промежуточный слой (в котором труд своей семьей
и батраков был уравновешен), в целом картина осталась
105

неизмененной: в 2/3 крестьянских хозяйств доминировал
патриархальный труд своей семьи, и лишь примерно
в V4 хозяйств количественно преобладал батрацкий труд.
Чтобы более подробно выяснить, не произошло ли
все-таки в рассматриваемый период в использовании
рабочей силы на крестьянских хуторах каких-то сдвигов,
мы подвергли специальному анализу данные о мужчинах
рабочего возраста (15—59 лет) (табл. 3—4). Для этого
выяснили, сколько членов хозяйских семей и батраков
трудоспособного возраста проживало в подвергнутых нами
анализу хуторах (табл. 5).
При ознакомлении с данными табл. 5 заметно, что
количество различных комбинаций (дисперсия данных) со
временем значительно возрастает. В четырехугольник,
который образуется, когда мы берем сведения о хуторах,
в которых проживало от 0 до 2 батраков и от 1 до 3 муя^чин
хозяйской семьи, в рубрику 1816 г. входит 85,7% из всех
подвергнутых анализу дворов, в 1834 г.— только 65,2 и
в 1850 г.— 47,6%. В 1816 г. доминируют дворы, в которых
проживает 1 трудоспособный мужчина из хозяйской семьи
и 1—2 батрака или 2 мужчин из хозяйской семьи и ни
одного батрака или 1—2 батрака. В 1850 г. картина
другая: кроме уже названных комбинаций, довольно много
имеется батраков и во дворах, где имеется 3—4
трудоспособных мужчин хозяйской семьи.
В 1816 г. доминируют комбинации:
Батраков
0 1 2
Мужчин
хозяйской семьи
1 99~703~
2 64 61
Когда имеется только 1 мужчина в хозяйской семье,
то надо дополнительно нанимать 1—2 батраков; если 2
трудоспособных человека в семье, то можно вообще
обойтись без батрака или нанять лишь одного.
В 1850 г. ситуация более сложная. Когда в семье
хозяина только 1 мужчина рабочего возраста, то, как
правило, в хозяйстве 2 батрака. Но когда в хозяйской семье
2 мужчины трудового возраста, то хозяйство или может
обойтись совсем без батрака, или имеет их от 1 до 3. Сле-
106

Таблица В
Число батраков и их родственников (1816 г.)*
Число i
членов
семей дво-
рохозяев 1
1
2
3
4
5
6
7
'8
9
10
И
12
13
14
15
16 и
выше
0
2
0,4
1
0,2
5
1
3
0,6
9
1,8
7
1,4
6
1,2
8
1,6
1
0,2
1
0,2
2
0,4
1
0,2
1
0,2
1
1
0,2
4
0,8
3
0,6
12
2,4
10
2,0
И
2,2
7
1,4
4
0,8
3
0,6
1
0,2
1
0,2
1
0,2
2
3
0,6
1
0,2
3
0,6
12
2,4
15
3,0
И
2,2
5
1,0
7
1,4
2
0,4
1
0,2
3
4
0,8
4
0,8
7
1,4
8
1,6
13
2,6
8
1,6
6
1,2
5
1,0
1
0,2
4
5
1,0
12
2,4
И
2,2
И
2,2
9
1,8
3
0,6
4
0,8
1
0,2
2
0,4
5
1
0,2
3
0,6
7
1,4
10
2,0
16
3,2
10
2
5
1,0
4
0,8
4
0,8
1
0,2
0,2
6
1
0,2
4
0,8
8
1,6
10
2,0
17
3,4
2
0,4
5
1,0
2
0,4
2
0,4
0,4
7
5
1,0
3
0,6
6
1,2
4
0,8
4
0,8
2
0,4
2
0,4
2
0,4
1
0,2
8
3
0,6
4
0,8
6
1,2
2
0,4
3
0,6
1
0,2
9
3
0,6
4
0,8
3
0,6
1
0,2
5
1,0
2
0,4
4
0,8
10
2
0,4
3
0,6
2
0,4
1
0,2
и
1
0,2
2
0,4
1
0,2
1
0,2
12
1
0,2
1
0,2
1
0,2
1
0,2
0,2
13
1
0,2
1
0,2
1
0,2
1
14
1
0,2
15
2
0,4
1
0,2
1
16 и выше1
4
0,2
1
0,2
* В графах таблицы приведено абсолютное количество принадлежавших
соответствующему типу крестьянских хозяйств и их относительная доля
(в %) от общего количества хозяйств.
107

Я
^ о
ю
■^
со
05
СО
t~
со
■*
со
со
"■
о
членов
дворо-
шев
исло
мей
хо
F£
5<l N Sfl ?£> 4f «в
чн©^©Ю*нС-~^СО©СО©СО©СО
Nf< СО СО
СО О •*-! О -*-! О •*■<
СО sf ^t1 ^t1 *Ф CO
^©C0OC0©C0OC0©^O
со со о ^
4-1 О ч-l О Ю -г-! СО © ч-l
CO CO CD vf CO CD
^-(O^h©C0©C0O^h©C0©^
V
CO CO CO О CO
^hO^hO ■^-iOCOO'thO^h
vt< CD vfi CD
N О CO О CO © CO © ^-f
** vj< 00 CO CD 4f CD
MOM005-H-HOCOONOCOOIM
CO CO О O0 00 CO
^~<©^<ОЮ^--<^Ф© ^O^-iO t-i
vf sjh vt1 CD 00 О CD
СООСО©СО©СО©*<Г©Ю-г-|СО©СО
CO CO vf CO CD CO CD
^©^4©CO©CD^~<CO©CD^CO©tH
CO CO vf N CO ^i
^-lO n О М О (D T< sf О t> ^ ^
CO CD 00 00 CD CD vj<
^ОСОО^ФО^ОСООСООСООСО
CD CO CO 00 CD CO
сОО^нО^О^ФОсОО-гНОСО
CO vff vji 00 CD vf *Ф
^OCOOCOOv^OcOOCOOCOOCO
CD vf CO CD vf CD
COOCOOthOCOO CO © CO © CO
vf 00 00 CO CD CD 00
COO^Ov^OcD-rHLO^cOOCOOvfO^
-^ CO CO vjl ю CD C~- 00
108

Таблица 4 (окончание)
Число членов
семей дворо-
хозяев
9
10
11
12
13
14
15
16 и выше
0
0,3
6
1,2
4
0,8
1
0,2
3
0,6
7
1,4
1
0,6
1
0,2
1
0,2
1
0,2
1
0,2
2
0,4
2
0,6
4
0,8
1
0,2
3
0,6
1
0,2
2
0,4
3
0,6
2
0,4
2
0,4
3
0,6
1
0,2
2
0,4
4
0,6
3
0,6
4
0,8
1
0,2
1
0,2
2
0,4
5
0,2
6
1,2
2
0,4
2
0,4
4
0,8
6
0,2
2
0,4
1
0,2
4
0,8
7
0,6
3
0,6
1
0,2
1
0,2
3
0,6
1
0,2
1
0,2
8
0,2
2
0,4
2
0,4
3
0,6
1
0,2
1
0,2
9
0,4
4
0,4
1
0,2
1
0,2
3
0,6
10
0,2
1
0,8
2
0,4
1
0,2
1
0,2
2
0,4
11
0,2
1
0,2
1
0,2
1
0,2
12
0,2
0,2
2
0,4
1
0,2
2
0,4
13
0,2
1
0,2
14
1
0,2
1
0,2
1
0,2
15
0,2
2
0,4
1
0,2
! 16 и
| свыше
0?4
2
0,4
1
! 0,2
1
0,2
1
0,2
J

Таблица 6
Число работоспособных мужчин из хозяйской еемьи и батраков
в крестьянских дворах *
Год
1816
1834
1850
Мужчины —
члены
хозяйской семьи
15—59 лет
1
2
о
о
4
5
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
1
0
43
8,5
64
12,7
23
4,6
4
0,8
1
0,2
35
7,6
23
5,0
20
4,3
8
1,7
1
0,2
25
5,1
26
5,3
14
2,9
10
2,0
5
1
Батраки 15—
1
99
19,6
61
12,1
И
2,2
2
0,4
52
11,2
40
8,6
19
4,1
5
1,1
2
0,4
27
5,5
30
6,1
18
3,7
16
3,3
1
0,2
2
103
20,4
23
4,6
5
1,0
73
15,8
27
5,8
13
2,8
2
0,4
42
8,6
28
5,7
23
4,7
8
1,6
4
0,4
59 лет
3
20
4
8
1,6
5
1,0
28
6,1
И
2,4
7
1,5
3
0,7
14
2,9
21
4,3
10
2,0
4
0,8
1
0,8
4
4
0,8
2
0,4
2
0,4
8
1,7
4
0,9
1
0,2
25
5,1
15
3,1
7
1,4
4
0,8
0,2
5
1
0,2
1
0,2
4
0,9
1
0,2
1
0,2
8
1,6
4
0,8
7
1,4
В графах указаны абсолютное число хуторов определенного типа и их
доля (в процентах) в общем числе хуторов.
110

Таблица 6
Передвижение членов семей дворохозяев (а), батраков и других
наемных и членов их семей (б) и бобылей (в), по данным
ревизий 1816, 1834 и 1850 гг. *
Год
1816
1834
1850
Тип
семьи
а
%
б
%
в
%
а
%
б
%
в
%
а
%
б
%
в
%
Всего
зарегистрировано
1556
100
1107
100
134
100
1491
100
1036
100
203
100
1206
100
586
100
88
100
Из них были выходцами
хутора
45
2,8
335
30,3
22
16,4
199
13,3
335
32,3
38
18,7
14
1,2
29
4,9
0
0
имения
16
1
37
3,3
1
0,7
30
2
61
5,9
44
21,7
14
1,2
21
3,6
3
3,4
из другого
прихода
2
0,1
И
1
3
2
19
1,3
19
1,8
17
8,3
23
1,9
19
3,2
12
3,6
* Использованы данные только о лицах мужского пола, чья социальная
принадлежность была точно указана в источниках.
довательно, число батраков стало зависеть но только от
количества трудоспособных мужчин в хозяйской семье,
но и от иных факторов — от величины хозяйства,
размера пашни и др.
Теперь рассмотрим на основании имеющихся в нашем
распоряжении данных миграционные процессы в деревне
и характер социальных перемещений (табл. 6).
Перемещение внутри волости довольно интенсивно, но только в
отношении наемных людей: каждый третий батрак за
период между двумя ревизиями (за 20—30 лет) переходит из
одного хутора в другой. Зато перемещение членов семьи

дворохозяев и бобылей является очень незначительным.
Пока необъяснимым остается резкий спад интенсивности
передвижения (в том числе и батраков) в середине XIX в.
накануне буржуазных реформ и победы
капиталистических производственных отношений в сельском хозяйстве.
Когда мы подвергли специальному анализу социальную
мобильность 1297 мужчин, то выяснилась следующая
картина (табл. 7).
Таблица 7
Входили в разряд
В 1816 е.
Дворохозяев и членов их семей
Батраков
Бобылей
В 1834 е.
Дворохозяев и членов их семей
Батраков
Бобылей
Перешли в разряд (в %)
дворохозяев
и членов их
семей
67,1
28,2
22,9
92
10,1
0
батраков
К 1831 г.
24,8
61,6
45,7
К 1850 г.
1
88,2
8,9
бобылей
3
7,8
31,4
0
0
91,1
Как видно из табл. 7, социальная стабильность
довольно высокая особенно в разряде дворохозяев, и она даже
увеличивается (в период 1816—1834 гг. 70—80% людей
того разряда остается в том же разряде, в период 1834—
1850 гг.— около 90%). Замкнутость батрацкой прослойки
тоже увеличивается (от 50—60 до 70—90%). Особенно
резко возрастает социальная замкнутость прослойки
бобылей (от 30-40 до 70-90%).
Все эти результаты, по нашему мнению, красноречиво
свидетельствуют о том, что в данный период в процессе
развития капиталистических отношений (в пределах внешних
рамок господствующих феодальных отношений)
укрепляются социальные перегородки внутри самого
крестьянства.
Более подробному рассмотрению процесс социальных
перемещений внутри крестьянства подвергнут в табл. 8.
Из ее данных мы можем, например, видеть, что около по-
т

Таблица 8
Социальная мобильность разных группировок крестьян между ревизиями 1816—1834 и 1834—1850 гг.
Группировка
Дворохозяева
%
Первые сыновья
(дочери)
(дворохозяев)
%
Батраки
%
Бобыли
Дворохозяева
%
Прочие сыновья
(дочери)
дворохозяев
%
Батраки
%
Бобыли
%
Общее
количество
К 1816 г.
211
597
333
11
К 1834 г.
245
555
561
28
Мужчины
дворохозяева
108
51
190
53
57
17
199
81
134
60
47
8
сыновья
дворохозяев
[К 1834 г.
124
К 1850 г.
201
остались —
перешли в

батраки
22
10
176
29
191
57
52
9
466
83

бобыли
27
13
51
15
9
82
27
96
члены семьи
дворохозяев
66
11
Женщины
общее
количество
К 1816 s.
110
35
8
7
222
200
169
28
дворохозяй-
ки
58
53
К 1850 г.
143
64
дочери
дворохозяев
К 1834 г.
18
51
107
55
остались —
перешли в

батраки
4
50
149
88

бобыли
18
64

Таблица 9 *
Год
Общее количество
Остались
теми же
или стали
дворохо-
злевами
Остались
теми же
или стали

батраками
Дворо-
хозяином
стал или
остался
его сыном
каждый
Батраком
стал
каждый
1816
1834
Первых сынов 597
дворохозяев
Батраков 333
Первых сынов 555
дворохозяев
Батраков 561
К 1834 г
314
57
К 1850 г
335
47
176
191
52
466
1,9-й (53)
5,8-й (17)
1,7-й (60)
11,9-й (8)
3,4-й (29)
1,8-й (57)
10,7-й (9)
1,2-й (83)
В скобках указаны (в %) шансы стать представителем определенной
социальной группы.
ловины людей (53%), которые в 1816 г. явились первыми
сынами дворохозяев» к 1834 г. остались теми же или
наследовали хутора своих отцов; 11% остались на хуторах в
качестве членов хозяйской семьи и 29% пошли в батраки (в
период 1834—1850 гг. дворохозяевами стали или дворо-
хозяева остались 60%, в батраки пошло только 9%).
В отношении женщин мы привели только показатели,
свидетельствовавшие о социальной замкнутости (и об
усилении этой замкнутости).
На основании приведенных в табл. 8 данных мы можем
вычислить, каковы были шансы, с одной стороны, первого
сына дворохозяина, с другой — батрака стать дворохо-
зяином или соответственно батраком (табл. 9).
Шансы простого батрака стать дворохозяином были
самыми мизерными и ухудшались со временем еще больше.
Ему все больше была уготовлена участь остаться
батраком дворохозяина.
Прежде всего все эти данные говорят о том, что
отношения, господствовавшие в эстонской деревне во второй
четверти XIX в., отнюдь не капиталистические;
сохраняется еще феодальное внеэкономическое принуждение —
обязанность крестьян трудиться в пользу дворянского со-
ш

еловия. Об этом недвусмысленно говорится в § 586
«Учреждения для эстляндских крестьян» 1816 г.: крестьянин мог
«заключить контакты только в самой губернии, не
отвлекающие его от земледельческого состояния и сельского
хозяйства или от занятия и ремесла, сопряженных с
сельской промышленностью». В немецком же и эстонском
переводах закона этой статьи подчеркивалось, что крестьяне
могут заниматься лишь такими видами деятельности,
которые приносят пользу мызе.
Но, как указывает В. И. Ленин, вымирающая
крепостническая система хозяйства может подвергнуться
«буржуазному превращению» 9. В 30—40-е годы XIX в.
заметно возрос интерес крестьян-дворохозяев к поискам
приемов наиболее выгодной эксплуатации батраков.
Переход от крепостнической системы к
капиталистической был определен ходом общественно-экономического
развития в Эстонии уже в первой четверти XIX в. Но это
отнюдь не означало, что уже тогда полоса феодального
развития закончилась и начал господствовать капитализм.
Наоборот, во второй четверти XIX в. в области аграрной
политики наступил период феодальной реакции. Но
именно тогда же была объективно подготовлена почва для
развития капитализма в земледелии по прусскому пути.
Таким образом, возникновение благоприятных
условий для развития капитализма в земледелии по
прусскому пути и чрезвычайно мучительное, медленное и слабое
развитие элементов капитализма в крестьянской среде
можно считать наиболее характерным для эстонской
деревни второй четверти XIX в. Об этом свидетельствуют,
по нашему мнению, и приведенные выше данные.
9 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 489.

ПРИЛОЖЕНИЕ
MJff
/ffSffz.
/03'/г.
-1850г.
Рис. 1. Социальный
состав крестьянского
двора

ИСТОРИЯ ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ
J5BS
В. Л. С оспин, Е. Д. Г раждаппипов,
Н. Н. Решетников
ИСТОРИКО-СТАТИСТИЧЕСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ ДИНАМИКИ
ЧИСЛЕННОСТИ ШКОЛЬНИКОВ Б СССР
В данной статье делается попытка дать историко-ста-
тистический анализ динамики показателей,
характеризующих сферу народного образования в СССР.
Основы политики Советского государства в области
образования были заложены В. И. Лениным и на
протяжении всей истории страны социализма находились в центре
внимания Коммунистической партии и Советского
правительства. Стратегические вопросы системы образования
поставлены в Программе РКП (б), принятой VIII съездом
партии (март 1919 г.), в Программе партии, принятой
XXII съездом КПСС (октябрь 1961 г.), в специальных
постановлениях ЦК Коммунистической партии. Эти
проблемы рассматривались в трудах видных деятелей нашей
партии, руководивших культурным фронтом в 20—
30-х годах XX в.
Специальная историческая литература, посвященная
вопросам истории системы образования в нашей стране,
обширна. Ее историографический анализ дан в ряде
работ 1. Общей особенностью исследовательской деятель-
Кумаиев В. А. Некоторые воиросы историографии культурной
революции в СССР.— В кн.: Очерки по историографии
советского общества. М., 1965, с. 549—598; Зак Л. М., Лелъчук В. С,
Погудин В. И. Строительство социализма в СССР. М., 1970;
Королев Ф. Ф. Очерки по истории советской школы и педагогики
1917—1920 гг. М., 1958; Королев Ф. Ф., Корнейчук Т.Д., Рае-
кии 3. И. Очерки по истории советской школы и педагогики.
1921 — 1931 гг. М., 1961; Прокофьев М. А., Зимина П. В., Кол-
117

ности в этой области является изучение не системы образе-
вания в целом, а истории отдельных структурных
подразделений системы просвещения.
В последние годы в связи с развитием социального
прогнозирования возрастает интерес к анализу динамики
сферы образования. Для целей прогнозирования динамику
желательно изучать как можно более детально и полно.
Однако изучение динамики социальных процессов за
длительные промежутки времени представляет значительные
трудности, потому что обычно ее кривая бывает столь
сложна, что обработать ее с помощью традиционных
статистических приемов практически невозможно. Здесь
перспективными оказываются методы анализа «длинных»
динамических рядов, основанные на использовании
трендовых моделей 2. Решение предполагает такую
процедуру статистической обработки, при которой сначала
выделяются локальные компоненты динамического ряда
(излом, сдвиги и т. д.). Локальные компоненты делят
кривую динамики на отдельные участки, для каждого из
которых выделяется тренд методом спрямления 3, т. е.
находится математическая модель динамики. Когда тренд
соответствует линейной зависимости от времени, то
специальную операцию спрямления проводить не нужно.
Процедура выявления локальных и протяженных
компонентов может быть названа компонентным анализом
динамических рядов.
Компонентный анализ и метод трендовых моделей
является закономерным этапом развития регрессионного
анализа, который уже довольно широко используется
в работах историков 4. Трендовые модели уже
использовались для социологического изучения и прогнозирования
макова М. II., Кондакова М. И., Кузин Н. П. Народное
просвещение в СССР (1917 — 1967). М., 1967.
2 О применении этого метода см.: Гражданников Е. Д.
Применение трендовых динамических моделей в историко-статистиче-
ских исследованиях.— В кн.: Методы организации и обработки
данпых в конкретных социальных исследованиях. Новосибирск,
1973, с. 203—232; он же. Прогностические модели социально-
демографических процессов. Новосибирск, 1974, с. 16—23.
3 Суслов И. П., Гражданников Е. Д. Основы социальной
статистики. Новосибирск, 1973, с. 161.
4 Ковалъченко И. Д., Милое Л. В. Всероссийский аграрный
рынок. XVIII — начало XX века. Опыт количественного анализа.
М., 1974, с. 42.
118

сферы образования б, однако сопоставление с
историческими материалами не проводилось.
Построение трендовых моделей не является
завершающей стадией исследования. После обработки
динамического ряда методом трендовых моделей получается
серия уравнений динамики и набор моментов времени,
соответствующий переходам от одного периода к
другому. Эти моменты времени обычно связаны с какими-либо
историческими событиями или мероприятиями
руководящих органов. Следовательно, следующая стадия
исследования должна включать хронологически
взаимосвязанное сопоставление статистических и исторических данных.
Сопоставление статистических и исторических данных
широко использовалось В. И. Лениным. Классическим
примером сопоставительного историко-статистического
анализа может служить ленинская работа «О статистике
стачек в России», в которой оп сопоставляет даты
максимумов на кривой числа стачечников и даты основных
политических событий в 1905—1907 гг. и устанавливает
фундаментальную закономерность, заключающуюся в
том, что «подъем стачечной волны означает критические,
поворотные пункты всей социально-политической
эволюции страны» 6. Следовательно, сопоставительный историко-
статистический анализ, основанный на изучении
синхронности между историческими событиями и характерными
особенностями кривых динамики, предоставляет
возможность получать сведения о самых общих,
фундаментальных изменениях, имеющих место в процессе развития
общества.
В данной работе сопоставительный историко-статисти-
ческий анализ применен для изучения динамики
численности школьников в СССР в 1920—1974 гг.
Табл. 1 содержит фактические значения численности
школьников, т. е. учащихся дневных общеобразователь-
6 Шубкин В. Н., Константиновский Д. Л. О социальном
прогнозировании в области образования.— В кн.: Социальное
прогнозирование в области образования. Новосибирск, 1969, с. 3;
Ковалева В. А. Математическая модель для прогнозирования
шансов молодежи на поступление в вуз.— Там же, с. 27;
Жданова М. И. Прогнозирование численности учащихся средних
школ СССР.— В кн.: Методы организации и обработки данных
в конкретных социальных исследованиях. Новосибирск, 1973t
с. 187.'
6 Ленин В. И. Иолн. собр. соч., т. 19, с. 394.
119

енн
ч
Г")
а
v
«
к
о
а
н
и
и
и
£2
к
о U
геи
ft
я
CJ
ft
В
со
И
К
К
н
О
(Г О)
cd
и*
И К
СО Еч
X
М
X
>в<
Я И
шта
о
*
В
к
г£
И
И
в
к
CJ
ЧР OJ Ю v}< 00 vji
О О О О О О
О ОЗ СО О vf
<н СО « Ю М
М Ю N >rt О
о о" о о" о
LO v}< СМ
О СО О -н О
О ^н ■*-< О О
744
ОЗ
00
284
t--
999
Г--
00
см
ОЗ
257
о
620
о
СО
о
-гН
264
см
со
ОЗ
Г--
О
о
см
285
см
со
СО
СМ
см
556
со
см
543
СМ
00 LO СМ ОЗ LO
СО СО СО CM СМ
С- xfi -гн 00 LO
t> О <rf N NH
CM CNI СО СО СО
ОЗ О М st< Ю
СО CD 00 О СМ
со о г- ю см
со ^ ю
см см см
со оз оз
СО 1> 00 ОЭ О
CM CM CM CM СО
СО ОЗ ОЗ ОЗ 05
-r-i СМ СО ЧИ Ю
со со со со со
ОЭ ОЗ ОЗ ОЗ ОЭ
СО Г- 00 ОЗ О
со со со со vf
ОЗ ОЗ ОЗ ОЗ ОЗ
LO СО Г-- 00 ОЗ
si* ч!1 ^ sji vfi
ОЗ ОЭ ОЭ ОЗ ОЭ
^
00
t--
ОЗ
оз
со
VT
00
СМ
СМ
СО
Г--
см
СО
ОЗ
Г^
чн
с ■>
см
ОЗ
<—>
СМ
СМ
г~>
т-t
<—>
со
t--
>~>
-гН
СО
со
VJ1
-гН
■^
00
СП
О
СМ
■4-1
со
Ю
со
•4-1
ю
СО
Г--
«
со
со
ОЗ
>~>
см
Г--
ОЗ
СО
ч-ч
см
СО
ОЗ
О
см
см
ОЗ
со
LO
со
см
ю
>о
ю
IO
см
СО
1^-
см
см
СО
ю
ОЗ
см
Г--
ю
-гН
со
со
00
-гН
см
со
-^
00
t--
V4
СО
•^
сз
о
со
см
см
00
LO
00
см
г>
1^-
■st<
ОЗ
см
см
^
\п
•^ч
СО
см
см
см
со
со
ft
о
о
о
_
в
а л
,^= (11

ных школ СССР, и соответствующие величины,
рассчитанные по уравнениям динамики для 1920—1949 гг. Части
динамического ряда, соответствующие отдельным
уравнениям динамики, отделены друг от друга штриховыми
линиями.
Уравнения динамики и соответствующие среднеквад-
ратические отклонения см. в табл. 2.
Таблица 2
Уравнения динамики численности школьников в СССР
в 1920—1949 гг. (в тыс.)
Годы
1920—1922
1923—1925
1926—1931
1931—1935
1936—1940
1945—1949
Уравнение
N == —1229,5 (* — 1920) 4- 9 744
.V = 1129,0 (t — 1923) 4- 7 997
N= 411,1 (*—1926)2-1-10 620
ЛГ = 283,9 (* —1931)2_]-21001
N= 1697,0 («—1936)+27 738
N= 1721,6 (t — 1945)4-26 339
Среднеквадратическое
отклонение (в %)
±0,6
±0,6
±3,1
+0,3
+1,1
±1,0
Для последующего периода времени динамика
численности школьников не соответствует какому-либо
уравнению динамики, а зависит от демографических факторов.
Численность школьников в данном году определяется
числом родившихся за ряд лет со сдвигом (лагом) во времени
приблизительно на 12 лет, из которых 7 лет составляет
возраст поступления в школу, а 5 лет — это средняя
длительность обучения, приходящаяся на весь контингент
школьников данного года. В табл. 3 приводятся данные по
численности школьников в СССР в 1950—1974 гг.
На рис. 1 показана кривая динамики численности
школьников в СССР в 1920—1974 гг. Короткие
вертикальные линии соответствуют изломам кривой динамики,
которые делят ее на ряд участков. Участкам ЛВ, ВС, CD,
Dl, IF, GH соответствуют уравнения динамики,
приведенные в табл. 2. Участок FG соответствует военному времени,
из-за отсутствия данных нет возможности изучить
динамику в эти годы. На участке HI, как указано выше,
динамика численности школьников определяется
демографическими факторами.
121

Таблица 3
Динамика численности школьников в СССР
в 1950—1974 гг. (в тыс.)*
Год
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
Численность
33 314
32 452
30 953
30 208
29 553
28 217
28186
28 692
29 567
31 046
33 417
35 813
38 482
Год
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969 ■
1970
1971
1972
1973
1974
Численность
40 478
42 008
43 410
43 529
44 451
45 077
45 385
45 385
45 448
45 245
44 344
43 518
* Народное хозяйство СССР в 1956—1974 гг. Народное
образование, наука и культура в СССР. М., 1974, с. 44—45.
Прежде всего интересно сравнить различные участки
роста по быстроте изменения численности. Когда
динамика описывается уравнениями различного вида, то нет
возможности строго сравнивать быстроту роста. Можно
давать лишь качественную оценку, например можно
утверждать, что квадратичный закон является более быстрым,
чем линейный.
В данном случае можно использовать приближенную
меру быстроты, ранжируя (упорядочивая) различные
участки по быстроте и рассматривая ранги как условные
единицы (баллы). Для периодов снижения численности
можно положить оценку, равную 1 баллу. Полученную
систему баллов см. в табл. 4.
Быстрота роста численности школьников в 1936—
1940 и 1945—1949 гг. почти одинакова. И там и здесь
линейный закон роста, скорости роста очень близки:
1697,0 и 1721,6 (см. табл. 2). Это говорит о том, что имеет
место восстановление в. послевоенные годы динамики
довоенных лет. Это соответствует наличию определенного
локального компонента динамического ряда — сдвига
122

Таблица 4
Оценка быстроты роста численности школьников в СССР
Годы
1920—1922
1923—1925
1926—1931
1931—1935
Быстрота „
(в усл. ед.) 1оДы
—1
1
4
3
1936—1940
1941—1945
1945—1949
1950—1974
Быстрота
(в усл. ед.)
2
—1
2
0
с переменой уровня. Под переменой уровня имеется
в виду то обстоятельство, что в послевоенные годы новый
участок роста начался с другого начального значения
показателя. В 1940 г. численность школьников была
равна 34 784, а в 1945 г.— 26 094 тыс.
По данным табл. 4 построен график (рис. 2),
характеризующий быстроту роста численности школьников в
СССР. Из рис. 2 видно, что наибольшая быстрота роста
соответствует 1926—1931 гг. Общий характер изменения
быстроты роста свидетельствует о том, что культурная
революция в области народного образования наиболее
быстро проходила в 1926—1931 гг. Общий вид кривой
изменения быстроты роста говорит о волнообразном ходе
этого процесса, если иметь в виду количественную сторону.
Можно говорить о двух основных волнах (подъемах и
спадах): первая — в 1917—1922 гг., вторая — в 1923—1949 гг.
Спад в 1940—1945 гг. является локальным отклонением
от основной тенденции, вызванным войной.
Границы между соседними участками кривой
динамики можно рассматривать как границы определенных
периодов развития народного образования. Эти периоды
приведены выше (см. табл. 2). Полученную периодизацию
можно назвать статистической периодизацией, поскольку она
установлена путем математико-статистического анализа
кривой динамики.
Интересно сравнить статистическую периодизацию с
исторической периодизацией, установленной-методами
обычного исторического исследования. М. П. Ким выделяет
три основных периода:
1) 1917-1927 гг. (подпериоды: 1917-1920, 1921 —
1927 гг.),
123

2) 1928-1958 гг. (подпериоды: 1928-1941, 1941-1945,
1945-1958 гг.),
3) с 1959 г. 7
Нетрудно видеть, что статистическая периодизация
в общих чертах согласуется с исторической периодизацией.
Полного совпадения и нельзя ожидать, потому что, во-
первых, не все исторические факторы обязательно влияют
на динамику численности школьников; во-вторых, в
развитии школы действуют свои внутренние закономерности,
отражающиеся на характере динамики; в-третьих, наша
периодизация строится только на динамике численности
школьников.
Сравнивая основные рубежи статистической
периодизации с историческими событиями и конкретными
мероприятиями партии и правительства, можно указать те из
них, которые способны вызвать изменение в динамике
численности школьников. Излом кривой динамики в 1921 г.
связан с нэпом, когда были уменьшены бюджетные
ассигнования на школы. В результате начался спад
численности школьников, продолжавшийся до 1923 г.
В декабре 1922 г. состоялся X Всероссийский съезд
Советов, па котором были приняты решения о прекращении
отступления на школьном фронте. В начале 1923 г.
была опубликована статья В. И. Ленина «Странички из
дневника», в которой он призвал сделать все возможное для
улучшения положения школы и которая имела громадный
резонанс в стране. Школы получили более широкие
материальные возможности, численность учащихся стала
расти. В марте 1924 г. ЦК РКП(б) принял постановление «О
работе среди сельского учительства», в соответствии с
которым были введены добавки к основной заработной
плате учителей за счет государственного бюджета 8. В
результате улучшились материальное положение учителей
и условия их труда.
Разумеется, связь законов (постановлений) и
изменений в динамике массовых процессов не следует понимать
слишком прямолинейно. Постановления отражают
объективные потребности в развитии народного образования
7 Ким М. ТТ. О сущности культурной революции и этапах ее
осуществления в СССР.— В кн.: Культурная революция в СССР в
1917—1965 гг. М., 1967, с. 33, 38.
8 КПСС о культуре, просвещении и науке. Сборник документов.
М., 1963, с. 332—334.
124

и страны в целом, имеющиеся возможности выделения
средств, организации направленных усилий. Завершение
восстановления народного хозяйства позволило с каждым
годом наращивать ассигнования на школы, что в свою
очередь сказывалось на быстром приросте числа учащихся.
14 августа 1930 г. был принят закон о всеобщем
обязательном обучении детей (закон о Всеобуче).
Соответственно в статистической периодизации с 1931 г. начинается
новый период роста численности школьников (хотя и
несколько менее быстрого, чем в предыдущий период).
Переход от ускоренного квадратичного закона роста
в 1931—1935 гг. к росту с постоянной скоростью в 1936—
1940 гг. означает значительное уменьшение быстроты
роста численности школьников. Несмотря на достаточно
большой абсолютный прирост, рост был гораздо
медленнее, чем он мог быть, если бы продолжалось действие
предыдущей тенденции. Замедление можно объяснить
сложной международной обстановкой, когда государство было
вынуждено выделять больше средств на повышение
обороноспособности страны * .
В целом кривая динамики (см. рис. 1) наглядно
показывает, какого огромного количественного роста удалось
достигнуть. Безусловно, это выдающееся достижение
советского народа. После войны восстановилась довоенная
динамика, а с 1949 г. возможности советской школы
перестали лимитировать численность школьников.
Полученную нами статистическую периодизацию
динамики численности школьников в СССР можно
представить в следующем виде.
7" этап — 1917—1949 гг. Этап экстенсивного развития
школьного образования. Динамика обусловлена
экономическими факторами и внутренним механизмом развития
сферы народного образования. В рамках этапа имеются
следующие периоды:
1) 1917—1920 гг. Равномерный рост численности
школьников за счет государственного финансирования школ.
2) 1921—1922 гг. Равномерное снижение численности
школьников из-за ухудшения материального положения
школ в первые годы нэпа («финансовый кризис»).
* Примечание редакции: Процесс замедления скорее всего следует
объяснить тем обстоятельством, что рост числа школьников
приблизился к определенной пропорции по отношению к общему
демографическому росту.
125

3) 1923—1925 гг. Равномерный рост численности
школьников в связи с улучшением материального положения
школ.
4) 1926—1931 гг. Ускоренный рост численности
школьников, обусловленный мерами Советского государства по
подъему культуры населения.
5) 1931—1935 гг. Ускоренный рост численности
школьников, связанный с введением всеобщего обязательного
обучения детей.
6) 1936—1940 гг. Равномерный рост численности
школьников в условиях установления пропорций между ростом
населения и числом школьников.
7) 1941—1945 гг. Снижение численности школьников
в связи с условиями военного времени.
8) 1945—1949 гг. Равномерный рост численности
школьников, аналогичный росту в 1936—1940 гг.
/7 этап — с 1950 г. Этап столь же интенсивного
развития школьного образования. Динамика численности
школьников детерминируется рождаемостью в
соответствующие годы и постепенным возрастанием доли старших
классов в общей численности учащихся.
Таким образом, современные математические методы
позволяют осуществить детальный анализ динамики за
длительный промежуток времени и обнаружить влияние
исторических событий и государственной политики на
ход массовых социальных процессов.
ПРИЛОЖЕНИЕ
NjtfM чел*
50
WQz. *S№.
WQ&Z
Рис. 1. Динамика численности школьников в СССР в 1920—1970 гг.
126

се}ум.ед.
3
Z
/
0
-/
L_J
ЩОг. /Шг. тОг. 1950г. /Ж 1970г. i
Рис. 2. Динамика быстроты изменения численности школьников
в СССР в 1920—1970 гг.
Я. A. Illep
АЛГОРИТМ РАСПОЗНАВАНИЯ СТИЛИСТИЧЕСКИХ ТИПОВ
В ПЕТРОГЛИФАХ
(К теории стиля в первобытном искусстве)
Для археологии и истории первобытной культуры
большое значение имеет изучение изобразительных
памятников, произведений первобытного искусства,
запечатленных в разных материалах (в камне, кости, дереве,
металле, керамике и т. д.). Так как небольшой размер
вещей с изображениями не исключает возможность их
перемещения на большие расстояния, то всегда есть риск
принять заимствованную вещь за местную и наоборот, а
это в свою очередь ведет к ошибкам в хронологии и
этнокультурной атрибуции. Например, до последнего времени
не был выработан критерий «определения и датировки
памятников восточной торевтики» *. Петроглифы
(изображения на скалах и больших камнях) никогда не могли
перемещаться в пространстве. Следовательно, если удается
установить, что на разных территориях имеются рисунки,
1 Маршак В. И. Согдийское серебро. Очерки по восточной
торевтике. М., 1971, с. 5.
127

выполненные в одной и той же художественной манере,
то можно говорить только о перемещениях людей,
носителей этой манеры, а не памятников.
Однако не всегда изображения, которые одними
исследователями воспринимаются как выполненные в одной
манере, так же воспринимаются и другими учеными.
Распознавание совокупностей изобразительных приемов,
которые позволяют подразделить рисунки по манере
исполнения, происходит в большинстве случаев интуитивно. В
результате длительного изучения рисунков исследователь
приобретает способность почти безошибочного
распознавания одинаковых по сюжету, но разных по манере
изображений. Так, А. П. Окладников различает на Шишкин-
ских скалах ранние изображения лосей и более поздние.
Так же различаются изображения лошадей, быков,
людей и др. 2 После того как рисунки, выполненные в
различной манере, разделены, происходит поиск аналогий,
позволяющих «привязать» ту или иную манеру к
определенному культурно-историческому этапу. Такой подход
считается традиционным и надежным.
Недавно подобный метод исследования наскальных
рисунков вызвал резкую критику 3, которую нельзя
признать справедливой по крайней мере по двум причинам.
Во-первых, 95% открытий и результатов, имеющихся па
сегодняшний день в археологии, получены подобными,
интуитивными методами, поскольку использование
экспериментальных и формализованных методов в нашей
науке пока весьма ограниченно. Во-вторых, критика любого
интуитивного метода может быть плодотворной только
тогда, когда она ведется с позиций какого-либо более
совершенного метода. Но критикующий ничего
позитивного не предложил.
Разработка формализованных методов изучения таких
сложных объектов, какими являются памятники
первобытного искусства, по-видимому, должна начинаться с
моделирования интуитивных методов. В настоящей статье
рассматриваются результаты эксперимента, который
можно считать одним из подходов к моделированию интуитив-
2 Окладников А. П., Запорожская В. Д. Ленские писаницы.
Наскальные рисунки у деревни Шишкине М.— Л., 1959, с. 91—92.
3 Формозов А. А. Очерки по первобытному искусству. М., 1969,
с. 83—101.
128

ного метода распознавания стилистических особенностей
древних изображений.
Содержательная формулировка задачи. Всякое
моделирование предполагает наличие некоторых единиц
измерения, а они в свою очередь не могут быть выработаны,
если нет строго определенных понятий.
Одним из таких понятий, требующих уточнения и
«измерения», является понятие стель, т. е. то, что выше
именовалось манерой исполнения. Именно стиль позволяет
различать разные школы и традиции не только в
первобытном, но и во всем искусстве вообще. Необходимость
изучения конкретных стилей и форм первобытного
искусства осознается многими авторами 4, однако конкретных
разработок явно недостаточно. Прежде всего нет четкого
представления о том, что такое стиль в применении к
памятникам первобытного искусства. «В более широком
смысле термином «стиль» обозначается вообще
совокупность характерных отличительных признаков, присущих
искусству какого-либо народа (например, «египетский
стиль», «греческий стиль», «китайский стиль»), отрезка
времени (например, «стиль Людовика XIV», «стиль
Консульства»), течения, направления или школы (например,
«стиль модерн»). Иногда этот термин применяется для
обозначения группы памятников, обладающих какими-либо
ярко выраженными чертами (например, «звериный
стиль»)»5. В исследованиях о памятниках первобытного
и древнего искусства понятие «стиль» обычно
употребляется как нечто интуитивно ясное и привычное. Между
тем в это понятие разными авторами вкладывается
весьма различное содержание, вариабельность которого
достаточно велика: например, «простой стиль», «богатый
стиль» 6 или «стиль круглоголовых людей», «фигуры
линейного стиля», «стиль периода колесниц» 7 или
«натуралистический стиль», «геометрический стиль» 8.
Однако за всем этим разнообразием употребления
понятий «стиль» или «стилизация» все же можно увидеть не-
4 Там же, с. 227.
5 Большая Советская Энциклопедия, изд. 2-е, т. 41, с. 4.
6 Marstrander S. Rock Carvings in Ostford. Skieberg.—
«Norwegian Archaeological Review», 1970, vol. 3.
7 Лот А. В поисках фресок Тассилин-Аджера. Л., 1973, с. 106—
110.
8 Кюн Г. Искусство первобытных народов. Л., 1933, с. 16.
5 Заказ № 1961
129

которые общие моменты. Часто понятием «стиль»
пользуются тогда, когда хотят подчеркнуть не содержание
образа, не сюжет произведения, а те изобразительные
приемы, система которых составляет своеобразие данного
образа или произведения в целом. Поэтому для изучения
стилистических особенностей содержание образа менее
важно, т. е. несущественно что изображено (лось или
олепь, бык или медведь и т. д.), а существенно как
показан данный персонаж. Например, лось является одним
из самых популярных образов в наскальных рисунках,
распространенных на гигантской территории от
Дальнего Востока до Северной Америки через Западную Сибирь,
Урал и Скандинавию. Только узкий специалист-зоолог
сможет отличить канадского лося от уральского или
карельского. Если же присмотреться к древним рисункам
лосей, то на каждой территории (или на одной
территории в разные периоды) обнаруживаются свои устойчиво
повторяемые особенности, которые позволяют отличать
художественный образ лося, сложившийся в искусстве
жителей различных территорий (или периодов). Эти группы
рисунков отличаются как друг от друга, так и от
документального «портрета» (например, от фотоснимка живого
лося). По сравнению с документальным снимком каждый
из таких рисунков (рис. 1) отличается определенными
«искажениями», но в пределах одного
культурно-исторического периода или района эти «искажения» устойчиво
повторяются.
В первом приближении можно считать, что в
применении к петроглифам понятие «стиль» обозначает систему
(в смысле — упорядоченное множество) таких фрагментов
изображения, которые, отвечая на вопрос: «как выполнен
рисунок?», устойчиво повторяются и мало зависят от
содержания образа. Устойчивые совокупности сходных по
стилю изображений можно объяснять принадлежностью
к одному культурно-историческому периоду или к одной
этнокультурной группе людей. Если такие рисунки
обнаружены на большом удалении, то можно ставить вопрос
о факте миграции.
Формализация языка описания. При сравнении
рисунков на интуитивном уровне исследователь явно или
подсознательно отмечает какие-то общие или разные
признаки, по которым рисунки сходны или различны. Обычно
совокупность признаков не излагается в явной форме,
130

а трансформируется в сознании исследователя в форме
высказываний субъективно-оценочного плана («изящные
линии», «архаический облик», «грубый», «примитивный»,
«стройный», «динамичный» и т. п.). Поэтому первым шагом
к формализованной формулировке задачи классификации
рисунков является изложение перечня признаков, по
которым рисунки будут сравниваться между собой.
Требования к перечню (списку) признаков и к самим
признакам в целом не отличаются от общепринятых и излагались
в печати 9.
На каждом изображении животного могут быть
отмечены достаточно строго фиксированные базовые точки:
А — передний край морды; В — задний край крупа; С —
основание задних ног (если показана только одна задняя
нога, С фокусируется на стыке ноги с липией живота);
D — основание передних ног (если одна нога — D — на
стыке с линией живота). /, К, L, М — крайние нижние
точки ног. На этих точках могут быть построены
вспомогательные линии и точки, так же достаточно строго
фиксированные. Е — перпендикуляр, восстановленный из
точки к прямой АВ до пересечения с линией спины
(точка Е); С С — перпендикуляр из точки С к прямой АВ
(или к ее продолжению); Г — самая нижняя точка спины;
ГН — перпендикуляр к АВ через точку Г; отрезки 1К,
Kl и 1М очевидны из рис. 2.
Теперь рисунки могут сравниваться между собой по
единому перечню качественных и количественных
признаков. Выбор этого списка признаков, как было показано
в ряде работ 10, является творческой процедурой, во
многом зависит от интуиции исследователя и поэтому не
может быть полностью формализован. Однако в отличие от
упоминавшегося выше метода сравнения по общему
облику сравнение по списку признаков полностью
проверяемо и воспроизводимо в любом своем звене.
9 Шер Я. А. Интуиция и логика в археологическом
исследовании.— В кн.: Стати стико-комбинаторные методы в
археологии. М., 1970.
10 Загоруйко Н. Г. Методы распознавания и их применение. М.,
1972, с. 54; Шер Я. А. Указ. соч.
131
5*

Список признаков
1. Корпус массивный — ED ^ FH ^ ВС.
2. Корпус поджарый — ED >> FH > ВС.
3. Корпус с «талией» — ED > FH >> ВС.
4. Корпус грузный — ED < FH < БС.
5. Корпус линейный — (ED -^ ВС) < ЕВ/5.
6. Ноги — El и БМ пересекаются вверху или
параллельны.
7. Ноги — Е1 и БМ пересекаются внизу.
8. Ноги — ЕК и 5/ пересекаются внизу.
9. Голова удлиненная — AN ^> AE/2.
10. Голова укороченная — AN ^ AEI2.
11. Глаз сопряжен с контуром головы.
12. Глаз отделен от контура головы.
13. Ухо треугольной формы (см. рис. 3, 1).
14. Завиток на лопатке.
15. Завиток на корпусе.
16. Завиток на бедре.
17. Гребневидный султанчик на голове (рис. 3, 11 —
13).
18. Ноги заднего по отношению к зрителю плана
механически сдвинуты в одну плоскость с ногами
переднего по отношению к зрителю плана (рис. 3,
11).
19. Рога оленя.
20. Рога лося.
21. Хвост короткий.
22. Хвост средний (не ниже лытки).
23. Хвост длинный (ниже лытки).
24. Животное обращено влево.
25. Животное обращено вправо.
Список содержит в основном качественные признаки
с нестрогой формализацией некоторых из них. Сознавая
несовершенство описательной системы, построенной на
неколичественных признаках п, следует отметить ее
промежуточный характер. Уяснив логику метода сравнения
и классификации рисунков на основе такой системы,
можно затем перейти к более строгой системе записи, рассчи-
11 Патругии 10. А. Об измерении качественных признаков.— В
кн.: Моделирование социальных процессов. М., 1970, с. 103—118.
132

тайной на использование ЭВМ. В таком случае вместо
задания списка признаков может быть использована
какая-либо электронно-оптическая система ввода в ЭВМ
графической информации. Краткость списка объясняется его
экспериментальным характером, однако вполне возможно
его пополнение признаками, не предусмотренными при
первичном описании.
Информация о сравниваемых рисунках может быть
представлена в виде матрицы т X п (т — количество
рисунков, п — количество признаков), по строкам
которой расположены рисунки, а по столбцам—признаки (см.
таблицу). Наличие данного признака отмечается в
соответствующей строке и столбце единицей, отсутствие —
нулем. В результате каждый рисунок представляется
вектором-строкой, компонентами которого являются
нули и единицы на соответствующих местах.
1234 5 6789 10 11 12 13 14 15 16 17
1
2 44
3 41 80
4 65 50 40
5 04 08 10 20
6 04 08 10 20 01
7 65 28 35 79 04 04
8 03 27 33 17 30 30 07
9 21 13 07 14 11 11 14 02
10 14 27 19 07 03 03 07 11 37
И 05 05 02 06 22 22 12 08 45 08
12 18 11 06 12 10 10 12 02 87 33 56
13 05 05 02 06 22 22 12 08 45 08 01 56
14 14 27 19 07 03 03 07 11 37 01 08 33 08
15 14 42 52 30 13 13 17 45 10 25 02 08 02 25
16 21 06 07 14 И И 14 10 73 21 28 64 29 21 10
17 14 27 19 07 03 03 07 И 37 01 08 33 02 01 25 21
18 14 27 19 07 03 03 07 И 37 01 08 33 02 01 25 21 01
Показатель сходства. Представлением рисунка в виде
вектора выполнена только первая часть задачи
(преобразование исходного материала для математической обработки).
Вторая часть состоит в том, чтобы сходство между
рисунками выразить в количественной форме. Для этого можно
133

воспользоваться одним из показателей сходства,
известных из таксономического анализа. Например,
Fu = SVKL
— показатель, который уже был использован автором в
другой работе 12. Здесь К — количество признаков
первого из сравниваемых рисунков, т. е. количество
компонентов первого вектора, обозначенных единицей; L —
количество признаков второго из сравниваемых рисунков,
т. е. количество единиц второго вектора; S — количество
общих признаков у обоих рисунков.
Нетрудно убедиться, что
1 > Stj > О,
т. е. при полном несходстве рисунков (ни один признак
не совпадает) Ftj = 0, а при полном сходстве (совпадают
все признаки) Ftj — 1.
Рассмотрим серию рисунков, выбор которых был
произвольным и диктовался чисто интуитивными
соображениями об их сходстве и различии (см. рис. 3). Показатели
сходства между каждой парой рисунков, вычисленные по
формуле, см. в табл. 1. Классификация рисунков по
степени их сходства между собой выполняется
автоматически, без обращения к содержанию рисунков.
Алгоритм классификации 13. Показатель сходства Ftj
можно рассматривать как некоторое расстояние между
рисунками в признаковом пространстве. Чем больше
величина Ftj, тем короче расстояние между i-м и j-м
рисунками. Обозначим каждый рисунок точкой с номером,
соответствующим нумерации в табл. 1. Соединим все точки
кратчайшим незамкнутым путем (рис. 4). Зададим
некоторое разумное число групп, на которое должна быть
разбита совокупность рисунков. В сомнительных случаях
можно задать два-три варианта числа групп. Например,
в рассматриваемом случае должно было быть не менее
четырех групп. Выберем самый длинный участок пути, т. е.
линию, обозначенную наименьшей связью /2)10 = 0,27, и
12 Sher J. A. Un algorithme de classification typologique.— In: Ar-
cheologie et calculateurs. Paris, 1970.
13 Загоруйко Н. Г. Указ. соч., с. 89—93; Аркадьев А. Г. ж Бравер-
май Э. М. Обучение машины классификации объектов. М., 1971,
с. 108.
134

разорвем ее. Получилось две группы рисунков: 1) 1, 4,
7, 2, 3, 15, 8, 5, 6 и 2) 10, 14, 17, 18, 16, 9, 12, И, 13.
Разрыв следующей по величине связи /8)5 = 0,30 образует
три группы, выделяя в самостоятельную группу рис. 5 и 6.
После очередного разрыва связи ^10i9 = 0,37 получается
искомое количество — четыре группы рисунков. Можно
вычислить среднюю меру сходства для каждой группы
в целом; /i = 1, /и = 0,62, /ш = 0,79 и /iy = 1. Эти
величины могут характеризовать степень компактности
групп.
Интерпретация. В I группе оказались рисунки лосей,
два из которых происходят с берегов среднего Енисея, а
два других — с Ангары. Стилистическое единство этих
рисунков уже отмечалось в литературе 1%. На Ангаре они
датируются неолитическим временем 15. На Енисее, по-
видимому, они появились не позднее ранних этапов эпохи
бронзы. II группа состоит из рисунков, обладающих
признаками скифо-тагарского звериного стиля. В ней
можно выделить подгруппу усть-тубинских рисунков,
несущих на себе явные признаки алтайского искусства
ранних кочевников середины I тыс. до п. э. III группу
образовали таштыкские рисунки (рубеж и I в. н. э.).
IV группу составили рисунки тюрко-кыргызского времени
(раннее средневековье).
Преимущества рассмотренного алгоритма перед
интуитивными методами классификации очевидны. В данном
случае были использованы стилистические признаки и
классификация дала типы рисунков по стилю. Заполнив
матрицу исходных данных признаками иного характера,
можно получить и соответственно другие классификации.
Фиксированный список признаков и количественная мера
сходства резко повышают возможность верификации и
воспроизводимости результатов исследования. К тому же
нельзя забывать, что при работе с большими коллекциями
возникает много чисто технических трудностей, которые
при формализованном подходе если не снимаются
полностью, то существенно сокращаются. Следует отметить, что
на его основе можно вернуться к более глубокому анализу
14 Шер Я. А., Григорьев Г. П., Подольский Н. Л. Находки на
правобережье Енисея.— В кн.: Археологические открытия 1966 г.
М., 1967, с. 147.
15 Окладников А. П. Петроглифы Ангары. М.~ Л., 1966.
135

содержательной стороны понятий «стиль» и «стилизация».
Можно предположить, что и в первобытной графике в
образе животного будут доминировать стилистические
признаки, а не видовые. В результате изображения животных
должны объединяться в группы не по виду (лошади,
олени, лоси и т. д.), а по стилю. Тогда в одной группе
окажутся животные разных видов. Так оно и получилось.
В III группе вместе с изображениями лошадей оказались
рисунки маралухи (9) и оленя (16). Одним из
стилистических признаков, присущих только этой группе рисунков,
является характерный способ изображения ног, при
котором нарушена перспектива, ноги переднего и заднего
плана даны как бы в одной плоскости 16. Этот же прием
можно увидеть на рисунках лося и медведя 17. Головы
лошадей всегда украшены гребневидными султанчиками 18,
туловища всех животных имеют подчеркнутую «талию».
Все эти приемы свойственны только таштыкскому
искусству и устойчиво повторяются даже в тех случаях, когда
изображения выполнены, в разных материалах. Кстати,
рис. (13) и (16) сделаны на деревяпных планках, рис. (9) и
(11) — на камне, а фигурка (12) — из бронзы. Такое
стилистическое единство изображений, исполненных в
разных материалах, свидетельствует о достаточно четких
изобразительных канонах, присущих только
таштыкскому искусству.
В других рисунках, относящихся к иной эпохе,
наблюдаются иные, но тоже устойчивые изобразительные
элементы. Рассмотрим рисунки из II группы, происходящие
с устья р. Тубы (правый приток Среднего Енисея).
Возьмем корпус от рисунка оленя (1) и будем попеременно
«приставлять» к нему головы и хвосты от рисунков
других животных: лошади (4) и волка (7). В результате будут
получены образы разных животных (олень, лошадь, волк),
составленные как бы из стандартных блоков, разные
сочетания которых порождают разные по содержанию, но
одинаковые по стилю образы (рис. 5). И здесь различия в
материале не препятствуют реализации одних и тех же
16 Грязное М. ЯяеМиниатюры таштыкской культуры.— В кн.: Ар-
. хеологический сборник, вып. 13. Л., 1971, с. 106.
17 Там же, с. 100, рис. 3, 3, 4.
18 Кызласов Л. Р. Таштыкская эпоха в истории Хакасско-Мину-
синской котловины. М., 1960, с. 91.
136

изобразительных элементов. Например, цветная
войлочная аппликация из туэктинского кургана, изображающая
оленя 19, содержит те же стилистические элементы, что
и рисунок па камне из Усть-Тубы (1). Из других, но тоже
одинаковых «стандартных блоков» созданы рисунки
лошади (8) и лося (15). Это особенно заметно по рисунку
лося (15). Здесь художник либо пририсовал лосю не
свойственный ему лошадиный хвост, либо лошади — лосиные
рога.
Следует подчеркнуть, что речь идет не о повторяемости
отдельных элементов, а о повторяемости их сочетаний.
Выводы на основе аналогий по отдельным элементам
могут быть ошибочными. Например, спиральные завитки на
различных частях туловища животного (признаки 14, 15
16) можно сопоставить с подобными завитками в зверином
стиле скандинавских викингов раннего средневековья 20,
хотя по сочетаниям элементов скифо-тагарские и
скандинавские рисунки покажут незначительное сходство,
которое может быть случайным. Если же сочетания элементов
указывают на значительное сходство рисунков,
происходящих с разных территорий, то есть все основания
подумать об исторических причинах, обусловивших это
сходство. Так, стилистическое единство рисунков лосей с
Ангары (17,18) и с Енисея (10,14), выразившееся в показателе
/ = 1, вряд ли случайно и может быть объяснено как
результат миграции приапгарских неолитических племен
на запад.
Для более полной характеристики стиля,
по-видимому, следует учитывать не только устойчивые сочетания
графических элементов, но и устойчивые сочетания
композиционных и сюжетных признаков. В скифо-сибирском
зверином стиле таким «логическим клише» является
манера переворачивать заднюю часть туловища животного
по отношению к передней части, которая была
свойственна и передиевосточному искусству.
Рассмотренные особенности присущи не только
сибирским памятникам, они отражают общие закономерности
в развитии первобытного искусства. На рис. б воспроиз-
19 Руденко С. И. Культура населения Центрального Алтая в
скифское время. М.— Л., 1960, рис. 157j ж.
20 Foote R. С, Wilson D. M. The Viking Achievement. A Survey
of the Socictv and Culture of Early Medieval Scandinavia. New
York, 1970, fig. 54-55.
137

ведена роспись глиняного сосуда из Ярым-ТепеП (Ирак-
V—IV тыс. до н. э.) 21. Если ноги птиц «переставить»
животным и наоборот, никаких нарушений в содержании
образов не произойдет. Так же без потери смысла и с полным
сохранением стилистического своеобразия могут,
например, «поменяться» головами и хвостами лошадь и козел
(рис. 7) из Саймалы-Таша (Тянь-Шань, Ферганский
хребет) 22. В древнеегипетском искусстве на профильных
изображениях людей и животных глаза всегда показаны
анфас. В древнерусской живописи так называемые иконные
горки всегда показаны в обратной перспективе.
Разнородность этих примеров, казалось бы, уводит
в сторону от задач эксперимента, рассмотренного выше.
На самом же деле из них видно, что при огромном
разнообразии вещественных и морфологических реализаций
можно найти некоторые общие «правила», или, говоря
точнее, некоторые элементы структуры изобразительного
языка древнего искусства. Всем упоминавшимся выше
изобразительным деталям и приемам присуще одно общее
свойство — они не меняются при преобразовании других,
связанных с ними признаков, в том числе и тех, которые
влияют на изменение содержания образа, т. е. они
обладают свойством инвариантности. Аналогичным свойством,
как известно, обладают некоторые элементы народных
эпических сказаний, волшебных сказок, мифов и других
языковых и неязыковых знаковых систем, уходящих
своими корнями в глубокую древность 23.
Пользуясь понятием «изобразительный инвариант»,
можно сказать, что стиль или стилизация представляют
собой устойчивую совокупность определенных
изобразительных инвариантов. Концепция инвариантных элемон-
Мунчаев Р., Гуляев В. Первые земледельцы планеты.— «Наука
и жизнь», 1973, № 1, с. 91.
Подольский Н. Л. О классификации наскальных изображений
Саймалы-Таш Ферганского хребта.— В кн.: Доклады Восточной
комиссии Географичоского общества СССР. Л., 1966, с. 26, рис. 1,
7.
Пропп В. Я. Морфология сказки. М., 1969; Мелетинский Е. М.
Структурно-типологическое изучение сказки.— Там же;
Иванов В. В-, Топоров В. П. Славянскио языковыо моделирующие
системы. М., 1965; Леви-Стросе Клод. Структура мифов.—
«Вопросы философии», 1970, № 7; Золотарев А. М. Родовой строй и
первобытная мифология. М., 1964, с. 291, и др.
138

тов структуры языка первобытного искусства, как это
показано рядом исследований 24, может сказаться
плодотворной не только при анализе стилистических
составляющих, но и при изучении логической структуры и
сюжетных особенностей памятников искусства.
Для успешного использования математических
методов и ЭВМ при анализе инвариантных элементов
структуры первобытного искусства необходимы
формализованные языки описания самих памятников. В этой связи
нельзя не отметить интересную работу Ж.-К. Гардена 25,
направленную па поиск логических средств описания
иконографических элементов и сюжетных ситуаций. Однако
в подобных случаях следует различать два момента.
Разработка формализованного языка для описания логики
композиции и сюжета изобразительных памятников
представляется необходимой. Что касается языков-кодов для
описания самих изображений, то необходимость в них
значительно менее очевидна.
24 Грязное М. П. Древнейшие памятники героического эпоса
народов Южной Сибири.— В кн.: Археологический сборник, вып. 3,
Л., 19G1; Жегин Л. Ф. Язык живописного произведения. М., 1970;
Маршак Б. И. Язык пеиджнкептской живописи (К постановке
вопроса).— В кн.: Тезисы докладов сессии, посвященной
истории живописи стран Азии. Л., 1965, с. 15—16.
25 Gardin J.-С. Four Codes for the Description of Artifacts, an Essay
in Archaeological Technique and Theory.— (American Antropolo-
gist», 1958, vol. 60, N 2.; Idem. Methodus for the Descriptive
Analysis of Archaeological Material.— «American Antiquity», 1967,
vol. 32, N 1.

ПРИЛОЖЕНИЕ
Рис. 1. Образ лося в наскальных рисунках" разных культурно-
исторических районов
1 — Карелия; 2 — Урал; 3 — Томь; 4 и 5 — Енисей; в — Ангара; 7 — За.
байкалье; 8 и 9 — Лена (неолит и раннее средневековье)
Рис. 2. Система точек и
лиши', по которым
выполняется описание рисунка
140

Рис. 3. Рисунки, составляюхцио оксцоримеитальную выборку
1—16 — Средний Енисей; 17 и 18 — Ангара (но А. П. Окладникову)
141

13
***%
/f
Рис. З (окончание)
142

5 ff
JY группа
Ж группа
/группа
/2 Ж группа
Рис. 4. Кратчайший незамкнутый путь, соединяющий точки рисунка
по величине показателя сходства (см. табл. 2). Штрихом обозначены
«рвущиеся» связи
Рис. 5. Изображения животных образуются как бы из «стандартных
блоков^). Корпус один и тот же, меняются только головы и хвосты
(ср. с рис. 3, 1, 4, 7)
Рис. 6. Роспись на сосуде из Ярым-Тспо (Ирак). Ноги птиц и жи
вотпых показаны одинаково
Рис. 7. Наскальные рисулкп лошади и козла из Сапмалы-Таттт
(Ферганский хребет). Туловища обоих животных составлены из
одинаковых треугольников.
т

Д. В. Деопип
ОПЫТ КОЛИЧЕСТВЕННОГО АНАЛИЗА
ДРЕВНЕЙ ВОСТОЧНОЙ ЛЕТОПИСИ «ЧУНЬЦЮ»
«Чуньцю» — «Вёсны и осени» — древнейший
памятник древнекитайской исторической традиции.
Написанный, видимо, в VII — середине Vb. до п. э., текст
памятника вошел в состав конфуцианского канона уже в V—
IV вв. до н. э. Это обусловило практическую его
неизменность в дальнейшем. Все поздние изменения сводились к
различным толкованиям текста в огромной
комментаторской литературе. Сам же текст окончательно установился
где-то в III—II вв. до н. э., возможно, немного ранее.
Первоначально текст «Чуньцю» был написан па
бамбуковых пластинках (каждая фраза отдельно), затем — па
бумаге. Памятник известен в многочисленных
средневековых списках (как часть трудов Конфуция, которому он
приписывается), ничем не различающихся.
Текст выбран автором по следующим соображениям:
1) «Чуньцю» является основным источником по истории
Дальнего Востока в VIII — начале V в. дои. э.; 2) в
отношении «Чуньцю» еще многое не решено, в том числе
вопрос о типе памятника и его назначении; 3) он
исключительно удобен для количественного анализа.
«Чуньцю» — первая китайская летопись, поэтому на
нее практически не влияла традиция. Не было и влияний
соседних культур, ибо равных или более высоких по
уровню просто не имелось рядом в тот период. Следует
отметить, что в силу специфики духовной жизни в мотивации
отсутствует сверхъестественное. И, наконец, практически
нет одновременных источников (кроме «Бамбуковых
летописей»). Поэтому результаты анализа «Чуньцю»
отражают почти всю совокупность фактов о характере
древнекитайских летописей.
«Чуньцю» содержит огромное количество отрывочных
конкретных сведений по истории, в основном
политической, государств бассейна Хуанхэ и южнее, по они не
обобщены, в источнике нет каких-либо выводов, итоговых
соображений и т. д. В то же время летопись имеет ряд
достоинств, позволяющих сопоставлять отдельные факты;
144

простота языка, компактность изложения, отсутствие
мотивировок, краткость и ясность сообщений. Таким
образом, системный анализ текста сравнительно прост.
По вопросу о типе памятника имеется две точки
зрения. Первая, восходящая к традиции времен ЦиньиХань,
заключается в следующем: это историко-философское
произведение, содержащее изложение Конфуцием
философской концепции общества на материале истории
государств бассейна среднего и нижнего течения Хуанхэ в
VIII — начале V в. до н. э. Поздние комментаторы
немало потрудились над приданием летописи философского
смысла (особенно Цзо Цзю-мин). Вторая точка зрения
стала формироваться в середине прошлого века, по мере
знакомства европейских историков с текстом. В той или
иной мере многие из них считали «Чуньцю» просто
летописью и указывали на различные несуразности и
противоречия, возникающие при попытках философски
интерпретировать сухие фактологические записи «Чуньцю».
В нашей отечественной науке эти моменты были отмечены
исследователем Н. Монастыревым *. Аналогичные
соображения высказывались Дж. Леггом 2, Ф. Куврером 3.
В 20-х годах XX в. Кеннеди предпринял попытку
детального анализа памятника. Он сформулировал положение о
том, что «Чуньцю» — летопись царства Лу. До сих пор
ни одна из точек зрения не была доказана полностью.
Указанные аспекты определили задачи исследования
па данном этапе. Предлагаемый опыт количественного
анализа должен, во-первых, ответить па вопрос о типе
памятника, во-вторых, на основе текстологического анализа
уточнить, в какой мере особенности памятника исказили
реальную картину исторической действительности тех
веков, и после этого дать возможность описать некоторые
стороны той эпохи. Вначале автор попытается показать,
что «Чуньцю» — постепенно создававшаяся и
постепенно забывавшаяся летопись 4 царства Лу, в составлении
1 Монастырев Н. Конфуциева летопись «Чуньцю». СПб., 1876.
2 Legg J. The Chinese Classics, vol. V (The Chun Ts'ew, with the
Tso Chuen). London, 1872, pt. I, II.
3 Couvreur Fr. S. Tch'ouen Ts'iou ot Tso Tchonan, vol. I—II. Ho
Kien Fu, 1914.
4 Под летописью автор имеет в виду не летописный свод типа
«Повести временных лет», а погодную хронику, написанную в одном
центре и постепенно там же дополнявшуюся, подобно европей-
145

которой Конфуций если и принимал участие, то только
как рядовой летописец в описании прижизненных (для
него) лет существования государства Лу. Далее будет
показано, что распределение материала в хронике
неравномерно, подробность изложения возрастает, как и в любой
почти летописи. С учетом возрастающей подробности
изложения, а также преимущественного интереса к государству
Лу будет рассмотрено наличие или отсутствие в разных
частях текста тех или иных видов информации; в
частности, явление можно считать «новым» в истории данного
района тогда, когда его появление и широкое
распространение не могут быть объяснены просто ростом
подробности изложения. (Аналогично будет учитываться
повышенный интерес летописца к государствам союзникам,
симпатии и антипатии в тех случаях, когда о них можно с
определенностью судить на основании анализа текста,
реже — на основании данных других источников.)
Возможность количественного анализа обусловлена
спецификой текста памятника, которому присущи:
1. Компактность; текст состоит не более чем из 7500
иероглифов, обозначающих действия, отношения и
явления (не считая обозначений времени, титулов,
топонимов и собственных имен).
2. Сухость и единообразие языка; вся интересовавшая
летописца историческая действительность описана
приблизительно полусотней видов деятельности — «простейших
событий» (64).
3. Языковая простота текста и объекта описания,
практическое отсутствие существенно различных
толкований существенных для пас массовых иероглифов; «задап-
пость» разделения текста на фразы (т. е. текст не
сплошной).
4. Устойчивость формулировок.
5. Отсутствие в языке словоформ из-за
неизменяемости слов в китайском языке, сильно затрудняющих
количественный текстологический анализ в европейских
ским монастырским хроникам раннего средневековья. Под
«постепенным забыванием» автор имеет в виду весь комплокс причин,
приводивших к утрате письменной исторической информации.
В силу особенностей текста (каждая фраза — на отдельной
планке) эта утрата шла целыми фразами (или началами и концами
фраз), а не страницами или случайно расположенными словами,
146

языках (ср. работы Л. М. Брагиной б по итальянским
источникам и А. С. Мартынова 6 — по китайским).
При решении вопроса о том, была ли «Чуньцю»
произведением одного автора, написанным по данным архива,
или долгое время составлявшейся и забывавшейся
летописью, имевшей ряд авторов, можно рассмотреть объем
информации по различным разделам текста. Объем
текста, приходящийся на основные структурные его единицы —
правление и год, очень важен для решения вопроса о
том, была ли это постепенно создавшаяся летопись (от
которой дошел поздний, много позже V в. до п. э., текст 7)
или же единовременно написанная история. В последней
тоже естественно возрастание подробности описания к
концу — речь идет по преимуществу об этом явлении,
но формы его и темпы иные, больше отклонений,
связанных с «характером» автора.
Объем текста оценивался по числу иероглифов. Всего
их 16 257. Было рассчитано их точное число по всем
структурным единицам текста (обозначения времени,
места, хода события и пр.).
Был произведен расчет подробности текста. Что он
показал? Основная единица, дискретизирующая время,—
правление одного луского гупа (их 12). Единица времени,
наименьшая и единообразная (в отличие от предыдущей),—
год. Их 242 в «конфуциевой» части, а всего — 243,5.
Год делится на сезоны, введение которых в изложение
в принципе обязательно (почти всегда изложению
событий внутри того или иного года предшествуют слова
«весна», «лето» и пр.). Названия месяцев даются далеко не
всегда, названия дней — только в связи с некоторыми
событиями, важными для жизни царства Лу (смерти и
погребения членов правящей семьи и т. п.) и иногда
соседних государств.
Все виды структурных единиц могут быть
сопоставлены между собой и оценены через объем текста (количество
иероглифов), приходящийся на каждую единицу.
5 Брагина Л. М. Опыт исследования философского трактата XV в.
методом количественного анализа.— В кн.: Математические
методы в исторических исследованиях. М., 1972, с. 125—140.
6 Мартынов А. С. О двух рядах терминов в китайских
политических текстах.— В кн.: Письменные памятники Востока. М., 1969,
с. 343—354.
7 Моиастырев II. Указ. соч., с. 3.
147

Един ли объем информации (одинаково ли число
иероглифов) на один год — основную объективную единицу,
одинаковую для всего памятника (в отличие от
изменяющихся временных единиц — правлений)? Выясняется,
что объем информации на год растет (рис. 1, я),
увеличиваясь в поздних шести правлениях на 0,24
приблизительно: 6718 иероглифов на 114 лет в шести ранних
правлениях (722—609 гг. до н. э.) и 9539 иероглифов на 130 лет
в поздних (608—479 гг.). (Напомним, что рост объема
информации идет за счет видов иероглифов,
рассказывающих о событиях, и процент «служебных» иероглифов,
говорящих о годе, сезоне падает.) Следовательно, объем
собственно исторической информации растет быстрее
роста числа иероглифов на год.
Очевидное возрастание подробности изложения на
протяжении всей летописи говорит о естественном
возникновении летописи по обычным законам этого
исторического жанра (имеется в виду меньшая подробность
описания более ранних событий).
Важной особенностью процесса роста подробности
является то, что он почти прекращается на правлении X,
на которое похожи (по сравнительно малой подробности)
правления XI и XII. Поэтому фактору они ближе к
ранним правлениям, т. е. обладают меньшей подробностью.
Возможно, здесь налицо более поздняя запись с несколько
иных позиций Конфуцием и его учеником. Выделяется
большей подробностью правление I, но это естественно,
так как с него начинается хроника (возможна поздняя
редакция). Кратковременность правления IV исказила все
его характеристики, и его лучше рассматривать вместе
с правлением III.
Посмотрим, как ведут себя численности иероглифов на
год, не имеется ли тут резких отклонений от средней.
Рис. 1, б показывает, что средняя распределения объема
информации (п иероглифов) — 66 иероглифов на год.
Отклонения от нее расположены несимметрично, с
большим разбросом, чем в нормальном распределении, разброс
является в целом результатом случайных отклонений,
естественных при неравномерной событийной нагрузке па
год, а положительный эксцесс (число годов с числом
иероглифов более 66 больше, чем годов с числом иероглифов
менее 66) естествен, так как увеличивать число
иероглифов на год при написании летописи можно сколько угод-
148

но (до 150—-160, однажды — 216), а уменьшать —
только до одного иероглифа (практически — до 19
иероглифов). Рост подробности при описании более поздних
правлений (с VIII и далее) отмечен и здесь; объем в 125
иероглифов и более встречен лишь в правлении VIII и
позднее (кроме одного исключения — 216 иероглифов),
а ранние правления, для которых естественно
предположить меньшую подробность описания, дают меньшую
среднюю (59,0 против общей средней 66,0) и объемы не более
124 иероглифов на год.
Таковы общие предварительные оценки подробности
изложения. Они позволяют, во-первых, оцепить текст по
данному критерию как летопись, во-вторых, определить,
когда то или иное явление, появившееся в поздних
разделах летописи, могло попасть в нее (или увеличиться в
числе упоминаний) в результате прослеженного здесь
роста подробности описания, а когда — в результате его
появления в самом описываемом обществе 8 (в последнем
случае о нем должно говориться настолько часто, чтобы
это нельзя было объяснить просто ростом подробности
изложения). Учет последнего обстоятельства позволяет
с большей надежностью пользоваться фактами,
изложенными в летописи.
Рассмотрим простейший элемент содержания —
упоминания о сезонах года. В принципе упоминание о
сезонах обязательно: так обстоит дело в большинстве случаев.
Но есть два редких отклонения: когда сезон не упомянут
и нет соответствующих событий и когда сезон упомянут, а
событий не указано. Обратившись к источнику,
убеждаемся, что пропуски наиболее многочисленны в древних
частях текста, в более ранних правлениях (табл. 1). Это
говорит о том, что соответствующие куски летописи
(достаточно малые — одна бамбуковая пластинка) были утеряны
и отсутствовали на момент окончательного сведения в
один текст.
Таким образом, анализ пустых («без событий») и
опущенных сезонов в сопоставлении с анализом объема текста
по правлениям приводит к одному выводу: подробность
текста возрастает по мере перехода от ранних правлений к
поздним, что естественно для постепенно создаваемой и
Или в рсзультато появления интереса к нему летописцев, что
также есть следствие определенных изменений в общество.
149

Таблица 1
Номер
правле-
I
II
III—IV
V
VI
VII
VJIL
IX
X
XI
XII
I—VI
VII—XII
2 сезона
опущено
п | %
2
2
11,1
1,8
1 сезон
опущен
2 сезона без
событий
п I % i n | %
1
1
6,6
0,8
2
1
1
1
1
1*
5
2
11,1
3,1
3,0
5,6
5,6
0,0
4,4
1,5
1 сезон
без событий
п 1 %
2
3
11
6
1
2
4
1
6
4
2
23
19
18,3
16,7
32,4
18,0
5,6
у,о
22,1
3,2
18,7
26,8
12,5
20,1
14,6
«Полные
годы»
п
9
И
22
26
16
15
14
30
26
9
14
84
108
%
81,7
61,1
64,5
79,0
88,8
83,4
77,9
96,8
81,3
60,0
87,5
73,8
83,1
* 3 сезона без событий.
постепенно забываемой летописи и неестественно (или уж
наверняка намного менее естественно) для произведения,
написанного «одним духом» на основании архивных
материалов. Таким образом, имеются достаточно веские
доводы в пользу того, что исследуемый памятник — летопись
в указанном выше смысле. Следующая задача заключается
в выделении частей, написанных разными авторами, учет
возможностей редактуры, возможно, проведенной где-то
в III в. до н. э.
Переходя к анализу содержания «Чуньцю», отметим,
что на данном этапе исследования те элементарные
понятия, которыми будет оперировать автор при анализе
источника, будут сформулированы из языковых средств
самого источника. Разумеется, на следующих, более
высоких уровнях анализа возникнут более обобщенные
понятия и сложная терминология, по на этом сопоставляется
и служит основой некоторых окончательных выводов
описанная система элементарных понятий. Отметим, что
некоторые из понятий, находящихся в тексте, далеко не
150

всегда просты, особенно в контексте; такие сложные
понятия анализируются иными методами, здесь не
рассматриваемыми.
«Чуньцю» отличает исключительно объективное
отражение реальных событий, сухость и фактографичность,
ничтожное количество неправдоподобных деталей. На
таком простом (лингвистически, композиционно и по
содержанию) памятнике удобно проследить постановку и
отчасти разрешение проблемы специфического для истории
искажения информации. Частным в этой связи является
уже рассмотренный вопрос о типе памятника, о числе
его авторов и длительности периода его написания.
Представим себе некоторые искажающие факторы,
действовавшие в данном случае. Они относятся к двум
видам: во-первых, те, которые обусловили неадекватность
описания как па уровне «реальность — автор», так и на
уровне «автор — читатель» эпохи написания летописи (1),
во-вторых, добавочно исказившие картину в сознании
современного читателя (китайского и тем более
некитайского) (2). Для удобства сведем воедино искажающие
факторы с их разновидностями и укажем те особенности
памятника и возможные количественные методы анализа,
которые позволяют, хотя бы отчасти, снять или
относительно точно учесть объем искажений, тем самым
приблизившись к восстановлению исходной исторической картины.
Учтя, таким образом, часть искажений, используя
также мало искаженные и легко восстановимые элементы
Искажающие факторы
1.А. Забывание давних событий
и их контекста
I.E. Малое число сведений о
далеких государствах
1.2?. Преимущественный
интерес к Лу и его внешним
связям
1.Г. Различная степень
интереса к разным государствам,
тенденциозность составите-
ля
Благоприятные особенности
памятника и возможные методы анализа
Расчеты объема текста и его
частей
Сопоставительные расчеты
объемов и соответствующая оценка
информации (исходя из
различной важности «неупоминаний»
в разных ситуациях, о чем см.
ниже)
Анализ списка чисто «луских»
событий и ситуаций
Сопоставление объемов
информации о разных государствах и
характера этой информации, а
также объемов информации и
географического положения
разных государств
151

2.А. Различие в идеологии, в 1. Простота текста
частности в философии ис- 2. Отсутствие у авторов оце-
тории нок, интерпретаций,
объяснений причин,сравнений (эти
особенности поздние
комментаторы представляли как
«скрытые» оценки, но анализ
показал, что этого нет)
2.В. Особенности древнего ки- 1. Простота языка описания
тайского языка 2. Анализ при помощи нашей
методики лишь простых и
массовых явлений
текста, можно составить описание той части истории
Дальнего Востока в VIII—V вв. до п. э., о которой
имеются сведения в «Чуньцго». Языком описания будут в
таком случае слова — элементы исходного текста
(«вельможа», «воевать» и т. п.) — и отношения между ними либо
взятые из текста, либо установленные в результате
количественных сопоставлений слов между собой, а также со
временем и пространством (сопоставления касаются как
отдельных слов, так и их текстовых сочетаний). Это новые
данные, извлеченные из источника, новые факты,
которые расширяют паши сведения о прошлом, поскольку они
прямо вытекают из текста (и это легко установить) и в то
же время не содержатся в нем в подытоженной или вообще
сколько-нибудь очевидной форме. Напомним, что речь
все время идет лишь о простейших и массовых действиях,
их субъектах, объектах и бесспорных пространственно-
временных характеристиках. Количественные
исследования распределений этих простейших элементов
«простейших событий» (далее — п. с), т. е. сообщений о простейшем
историческом событии, позволяют уловить ряд
важных закономерностей развития дальневосточного
общества. П. с. сопоставимо по конструкции с
«высказыванием» в логике (пример: «У воевало с Чу»).
Исходным понятием при работе с текстом памятника
при выделении п. с. было элементарное событие,
названное «микродействием»; каждому из них соответствует
свой особый иероглиф, одно слово-слог (например,
«осаждать»). Более общим, важнейшим для анализа понятием
системы описания является «действие», объединяющее
небольшую (как правило, от 1 до 4) группу
«микродействий»; наличие при каждом таком понятии списка
«микродействий» позволяет проверить смысл вводимого нами
152

(а не взятого из текста) понятия, образованного за счет
снятия синонимии и смысловых различий, не существенных
с точки зрения данного исследования (например,
«действие» — «захват территории» состоит из «микродействий»:
«захват страны» и «захват части страны»). На основе
«действий» текст разделяется на п.с. Вид п. с. состоит из
«действия» с указанными субъектами и объектами;
отдельное п. с. состоит в пределах фразы из «микродействия»
с субъектом и объектом, а также с указанными здесь же
или через более широкий контекст обстоятельствами места
и времени [например, «8-й год правления (такого-то
монарха из государства Лу). Весна. (Государство) У
вступило в (государство) Сюй»]. «Действие» указано в тексте
всегда, и потому оно положено в основу его
классификации. Видов п.с. в тексте памятника 64. Количественный
анализ текста по его составу, описанному через п. с,
проводился на основе учета частоты встречаемости
данного п. с. в тексте; каждое появление п. с. (или данного вида
субъектов, объектов и т. п.) в тексте называлось
«упоминанием».
Простейший случай — полное явное п. с: «Ци убил
вельможу». Все три элемента очевидны, упоминание
государства Ци дает одновременно с субъектом
обстоятельство места, обстоятельство времени дано в тексте ранее,
когда перед группой событий, куда входит и данное п. с,
были поставлены год и сезон.
Каждому из трех основных элементов п. с. присуща
парадигматичпость, составляющие обстоятельства тоже
образуют парадигмы, но они обычно тривиальны. При
анализе сопоставляются наборы парадигм двух основных
элементов вместе и порознь, в зависимости от так или
иначе классифицируемого ведущего (третьего) элемента,
каковым может быть любой из тех или каждый из них по
очереди («У воевало с Чу», «У воевало с Лу» и т. д.).
Второй случай — неполное явное п. с: «воевали с
Чжу». Такие п. с. по структуре аналогичны полным
явным п. с, но обычно у них опущен субъект или объект;
на этой особенности текста основана первичность
классификации по действию, а не по субъекту. Каков
отсутствующий элемент и что это—субъект или объект — ясно из
контекста. Подобные подразумевания образуют системы,
отличающие одно летописание от другого (возможно,
один памятник от другого). Возникновение неполных яв-
153

пых п. с. возможно не для всех п. с. и в различных
памятниках и летописаниях может реализоваться по-разному.
В нашем примере очевидно, что с Чжу воевали лусцы,
слово это опущено ввиду очевидности.
Третий случай — неявное п. с: «голод», «дождь со
снегом» и др. Они по структуре не аналогичны полным
явным п. с, так как не могут в данном тексте быть
фразеологически полными. Для критики текста и извлечения
из него исторической информации очень важно
установить причины появления в тексте неявных п. с,
установить, зависит оно от вида действия или, шире, от
контекста; в принципе важно установить, насколько вид
действия определяет вид п. с. Заметим, что самая регулярность,
с которой вид действия определяет вид п. с, должна быть
различной в разных текстах и культурах и будет их
характеризовать.
Равным образом важно знать, в каких ситуациях в
данной летописной (шире, культурной) традиции
считается необходимым подробное описание обстоятельств
места, каковы пределы этой подробности и степень
подробности (степень детализации различных аспектов текста —
одна из важных характеристик текста и породившей его
культуры). Необходимо установить, насколько точно и
обязательно, в зависимости от вида действия, субъекта
или объекта, указано место действия.
То же самое необходимо знать об обстоятельствах
времени, их видах, ситуациях, когда в источнике
обязательны или преобладают точные (до дня и месяца) даты.
В «Чуньцю» указания на год и сезон не играют роли
точной даты, они обязательны, но сами случаи пеуказания
сезонов, как показано выше, важны для критики текста,
хотя говорят лишь о степени и характере его сохранности.
Изложенные методики могут дать основу для сравнения
разнокультурных и разновременных летописей,
разумеется, только по реалиям, равно присущим всем
обществам, оставившим летописи (т. е. войнам, отношениям
монархов и пр.).
Далеко не все реалии могут быть сведены к
сопоставимому виду без значительного удаления от языка
источника (связанные с этим опасности при анализе массового
материала очевидны), но в летописях таких реалий
сравнительно мало. В летописях значительная часть
информации сводима к сопоставимому виду в рамках процедур,
154

которые можно разработать; работа в этом направлении
дает ощутимые результаты и в принципе подготавливает
сопоставление и анализ текстов на ЭВМ.
Анализ текста «Чуныгю» ведется количественными
методами с применением простейшего аппарата понятий
частного языка описания, разработанного для конкретной
текстологической задачи. Основным элементом текста,
образующим п. с, но не адекватным ему, является
«действие», т. е. иероглиф, обозначающий, как правило,
отношение, взаимодействие («воевать», «просить помощи»,
«съезжаться» и др.). Из текста были выписаны все виды
«действий», после снятия синонимии и группировки очень
близких действий (обе процедуры коснулись меньшей
части действий) выявились все 64 п. с. Из них были
выбраны наиболее массовые; их оказалось ровно 20. На
первый взгляд, немного, но на них приходится ввиду их
высокой частоты более 90% всех упоминаний п. с. По
каждому из этих массовых п. с. проведен анализ по
изложенной программе; помимо «действия» и его разновидностей,
изучались агенты действия (субъект и объект) и
распределение п. с. во времени и пространстве. На базовой
таблице по горизонтали помещались все имеющие данное
п. с. государства, по вертикальной оси — даты по
возрастанию. На поле таблицы наносились все «действия» с
особыми значками для их разновидностей и
разновидностей субъектов и объектов (рис. 2).
В результате для каждого п. с. были получены:
1. Его распространенность (частота встречаемости) в тот или
иной период; его временные тенденции.
2. Особенности поведения тех или иных государств как
субъектов.
3. Наличие географической специфики, отдельной у субъектов
и у типов связей между ними (например, по вопросу о
границах).
4. Наличие временных тенденций в составе субъектов и
объектов.
Из анализа выясняется, распространяется ли данное
явление или исчезает, присуще оно всем государствам или
части их, реализуется данное п. с. одной категорией лиц
или разными, нет ли смены одних субъектов другими
и т. д.
Все 64 п. с. были объединены в семь групп, внутри
которых имеются подгруппы. Группы были следующие:
1) «внешняя политика», 2) «военная история», 3) «быт мо-
155

нархов», 4) «внутренняя политика», 5) «экономика»,
6) «сакральное», 7) «природные явления».
Проанализируем одну из таких групп, например «военная история»;
об анализе остальных будет сообщено лишь в той мере,
в которой к ним были применены особые методики.
Рассмотрим набор терминов и понятий, при помощи
которых летописцы описывали «военную историю». Это
вторая по массовости группа п. с, она насчитывает 574
упоминания.
Набор терминов, описывающих военную историю,
отличается резким преобладанием часто применяемых
терминов над редкими, что является следствием наличия
разработанной и общепринятой в то время терминологии,
а также того, что эта выделенная нами группа
существовала и в представлениях летописцев как
самостоятельная в отличие, например, от группы п. с. «экономика»,
выделенной мной, но не очевидной для летописцев. Как
следствие, в группе «экономика» оказалось обилие редких
терминов, отсутствие обобщающих понятий с высокой
частотой.
Есть три типа п. с: «очень частые» — более 20
упоминаний, «средние» — более 5 упоминаний, «редкие» — менее
5 упоминаний.
В группе «военная история» отношение трех этих
типов характеризуется резким преобладанием типа «очень
частые» (8 : 4 : 1). Из данных табл. 2 видно, что чем выше
общая частота упоминаний п. с. данной группы, темсиль-
Таблица 2
Группа п. с.
«Внешняя политика»
«Военная история»
«Быт монархов»
«Внутренняя политика»
«Экономика»
«Сакральное»
«Природные явления»
Упоминания
«очень
частые»
7
8
4
1
0
1
1
«средние»
3
4
5
1
6
1
1
«редкие»
1
1
3
4
4
1
1
п
упоминаний
591
574
476
119
83
64
51
Пропорция
групп при
?г«редкие»= 1
7:3:1
8:4:1
1,3 : 1,7: 1
0,25 : 0,25 : 1
0:1,5:1
1:1:1
1:1:1
F _» а
% «очень
стые» от г
упоминай
общих
63,6
61,5
34,4
16,7
0
33,3
33,3
156

нее выражено преобладание «очень частых» над
остальными; иными словами, по мере увеличения числа
упоминаний число разных п. с. в группе растет значительно
медленнее, чем само число упоминаний.
Это говорит о достигнутой в VII—V вв. до н. э.
определенной стандартизации языка описания истории.
Рассмотрев данные табл. 3, увидим, что на долю
упоминаний микродействий (м/д), каждому из которых
соответствует однозначно п. с, приходится 471 упоминание
(уп.), т. е. 83%; на долю м/д, вдвоем образующих п. с,—
90 уп., 15,7%; втроем — 7 уп., 1,3%. Явное преобладание
«прямых» п. с. (равных 1 м/д) говорит о стандартизации
языка (и соответствующих представлений в древнем об-
Таблица 3
Группа п. с.
Названия подгрупп
1.
Непосредственные военные
действия
2. Военные
территориальные
приобретения
3. Битва
4. Прочие
«Военная история»
Простейшие события
Война
Осада
Постройка крепости
Поход
Военная помощь
(собственно «военная
помощь» — 23 уп. из 24)
Вступление на
территорию противника
Захват страны или нолей
(«страны» — 44 уп.)
Сражение
Взятие города
(собственно «взятие» — 7 у п.)
Пленные (собственно
«пленные» — 9 уи.)
Армейские дела (парад
и т. д.)
Просьба военной помощи
Капитуляция
п
упоминаний
184
41
32
41
24
123
47
43
9
10
7
6
1
п-микро-
действий
1
1
1
1
2
1
2
1
2
2
3
1
1

Временная *
тенденция
/
/
/
= ■
71
\
=
/
/
—
Первая
половина
VII в.
* Временная тенденция указывается стрелками: £слева вверх направо —
рост к концу периода, двойная черта— нет тенденции.
157

ществе). При этом детализация (число п. с. больше или
равно 2 м/д) появляется только в типе «средние», что
заставляет предположить, что они — в большей степени
результат обобщений современного исследователя, чем
летописца. Об этом прямо говорит тот факт, что если в типе
«очень частые» появляется «двойное» п. с. («военная
помощь», «захват страны или полей»), то на самом деле оно
состоит почти полностью из одного п. с, а незначительное
число упоминаний другого заставляет думать, что в
представлениях летописца они не образовывали парадигмы и
при их объединении исследователем картина была
несколько скорректирована. Не считая, что предложенные
объединения исказили картину, введем для полноты
суждения более общие критерии объединения (они
представлены на табл. 3 слева). Образуются три основные
подгруппы и подгруппа «прочих»: 1) Непосредственные военные
действия; подгруппа состоит только из «очень частых»,
все они — обязательно «прямые», п упоминаний — очень
большое; 2) Военные территориальные приобретения;
все — «очень частые» и «прямые», п упоминаний —
велико, 167; 3) Битва; одно п. с. — «очень частое» и «прямое»,
1 — «среднее» и «двойное», п упоминаний — 52; 4)
Прочие; все п. с. — «средние» и «редкие», на 4 п. с. — всего
24 упоминания, 3 п. с. — «прямые», 1 — «двойное» и 1 —
«тройное». Одно из «прямых» п. с. состоит всего из 1
упоминания, это «капитуляция», упоминание в Ци, о котором
в соседнем Лу было много специальных сведений, не
встречающихся более в тексте.
«Войны» — это п. с. весьма массовое (184), объединяет
оно далеко не все упоминания о войнах, а лишь данные в
общей форме («воевали», «взял войска», «отправились
воевать»); все конкретные упоминания о войнах
исследовались отдельно, а именно: «взял войска и пошел на помощь»,
«покорили», «пошли в поход», «вторглись», «напали на
границы», не говоря уже о конкретных «сражались», «осадили»
и пр. Поэтому военная история, как она
представлялась летописцам, описана данным п. с. далеко не
полностью. В частности, в целом информация о «военной
истории» растет, в то время как по данному критерию
имеющийся рост — 104 упоминания в позднем периоде (п. п.)
против 80 в раннем периоде (р. п.) — лишь соответствует
общему росту подробности описания во второй половине
памятника. Правда, в последние десятилетия общий
158

объем всей информации значительно упал, в то же время
число упоминаний о «военной истории» резко выросло.
В связи с указанным несоответствием между терминами
из текста, сведенными выше к понятию «военная
история», и нашим более широким понятием «военной истории»
необходимо подчеркнуть, что близость нашего понимания
и наших определений той или иной разновидности
исторических событий (войн, посольств, восстаний и т. п.) и их
определений в источниках весьма различна и, не
определив степень этой близости в каждом конкретном случае,
мы не можем осуществлять сопоставления между
различными памятниками или странами и культурами. При
определении степени такой близости между одним
памятником и нашими современными представлениями можно
установить заметные особенности восприятия истории
авторами памятника.
Беглое знакомство с табл. 4 по п. с. «война» позволяет
сделать ряд предварительных наблюдений. Наиболее
интересные из них следующие: вероятность быть субъектом
нападения выше, чем его объектом, так как нападающие
коалиции довольно часты. Это говорит об общем
характере коалиционных войн — это не войны приблизительно
равных коалиций, а нападения коалиций на
врага-одиночку, видимо, с определенной конкретной целью.
Нападения одиночек на коалиции редки, да и случай этот
сложный.
Интересные результаты дал пространственный и
пространственно-временной анализ связей по п. с. «война».
На табл. 5а, и 56 указаны связи через взаимные войны
между 14 «основными» государствами эпохи; указаны
также племена ди, игравшие важную роль в истории. Все
остальные и Чжоу, о котором мало сообщается в «Чунь-
цго», объединены в группу «прочие», куда вошли
небольшие и совсем маленькие государства.
Обратившись к данным географии, увидим некоторые
закономерности. Выявилось плотное ядро государств,
которые между собой либо совсем не воевали, либо чаще
сражались вместе в рядах одной коалиции, чем друг
против друга. Взгляд на карту (рис. 19) показывает, что это —
соседи по среднему течению р. Хуанхэ, а именно
северные гегемоны Цзинь, Ци, государства дружественного
«блока» Сун, Вэй, Чэнь, Цай, Лу, а также соседнее с
ними Цао. Всем им противостоят несколько государств, не
159

Таблица 4
«Парные» войны и войны «коалиций»; лидеры, субъекты и объекты*
Время
р.п.
и.п
р.п.+
п.п.
р.п.
п.и.
n.n.-f
р.п.
«Парные» войны
Субъект
Объект
2 «парных» + коалиции
Субъект
Объект
2 «парных» -j- коалиции
Субъект
Объект
2 «парных» -|- коалиции
Войны коалиций
Одиночн. или групп.
лидер
Одиночн. объект
2 «коал.» войн
Одиночн. или групп.
лидер
Одиночн. объект
2 «коал.» войн
Одиночн. или групп.
лидер
Одиночн. объект
2 «коал.» войн
Цзинь
5
4
15
13
2
31
18
6
46
1 5
0
6
0 14
2
16
1 19
2
22
s
8
3
28
11
3
29
19
6
57
5 Ю
1
17
1 10
4
15
6 21
5
32
н
12
2
17
17
2
25
29
2
42
1 2
2
5
3 3
0
6
4 5
2
11
н
а
1
2
26
8
6
28
9
8
54
1 17
5
23
0 11
3
14
1 28
•8
37
Вой
2
4
24
5
4
22
7
8
46
1 15
2
18
0 13
0
13
1 28
2
31
Чэнь
0
2
15
0
6
9
0
8
24
0
1
13
0
0
3
0
1
16
5В
ев
0
0
1
1
0
3
1
1
10
0
0
6
0
0
2
0
0
8
я
1
7
26
5
12
32
6
19
58
3 6
9
18
0 6
9
15
3 12
18
33
Цинь
О
о
2
8
1
2
6
4
4
14
0 1
2
3
1 0
2
о
1 1
4
6
>»
0
0
0
5
5
14
5
5
14
0
0
0
2 0
2
4
2 0
2
4
£
10
4
30
7
2
22
17
G
52
0
0
16
0
0
13
0
0
29
о
0
1
7
0
5
15
0
6
22
0
0
6
0
0
10
0
0
16
Цзюй
1
2
з
1
6
11
2
8
14
0
0
0
0
1
4
0
1
4
1
5
10
0
6
13
1
11
23
0
1
4
0
0
7
0
1
И
6
9
28
0
1 1
41
G
20
69
0 2
2
13
0
3
30
0 2
5
43
Полужирная цифра обозначает число групповых лпд^ретв.

образующих ядра, подобного вышеописанной группе, а
враждующих и с нею и между собой. Это, с одной стороны,
сильные периферийные государства на юге и западе —
У, Чу и Цинь, с другой — враждебное, не тесно
примыкающее к «блоку» государство Чжэп(рис. 20). Помимо них,
вне «блока» находятся племена ди, проникающие с
севера, и два средних государства па востоке — Цзюй и Чжу;
последние с «блоком» в целом имеют скорее дружественные
отношения, по с членами «блока» и их союзниками,
своими непосредственными соседями, чаще воюют против,
чем вместе (Цзюй — с Ци, Чжу — с Лу). Вообще факт
соседства оказывал влияние на частоту войн между двумя
государствами, но действовал он непросто. Наложив на
таблицу географических связей указания о наличии
между каждой парой государств большого или малого
участка границы, увидим закономерность, не очевидную без
системного анализа многочисленных фактов. А именно:
с соседями в среднем воевали реже, чем с отдаленными
государствами; соседство далеко не всегда располагало к
войнам, это говорит о наличии устойчивых
межгосударственных связей, обусловливавших выступление в поход
стран, далеких от района конфликта.
Итак, из анализа географии военных противников и
союзников по войнам становится очевидной оппозиция,
составлявшая стержень политической и военной истории
Дальнего Востока этих веков: центральный «блок»
государств среднего Хуанхэ, населенных народом хуа (Сун,
Вэй, Чэнь, Цай, Лу), и примыкающие к нему «ранние
гегемоны» Ци и Цзинь с их давно смешивающимся с хуа
населением, с одной стороны, и три врага «блока» — с
другой, а именно: сильные государства периферии,
«поздние гегемоны» Чу и У и будущий объединитель Цинь,
затем «внутренний враг» Чжэн, не очевидными, но
тесными узами связанный с индифферентным (если судить по
«Чуньщо») Чжоу, из которого Чжэн лишь недавно (802 г.
до н. э.) выделилось, и наконец племена ди и жунов,
игравшие временную и менее значительную роль в истории
этого района. Ядро сплоченно, особенно в п. п.,
выступало против своих врагов, в то время как эти последние
либо враждовали между собой, либо вообще не
контактировали ни как враги, ни как союзники.
Чтобы получить сравнительно подробную и надежную
картину межгосударственных отношений в Восточной
6 Заказ № 19G1
161

Азии в VIII—V вв. до н. э., были составлены таблица
географических связей отдельно для раннего периода
(722—600 гг. до н. э.) и для позднего периода (599—479 гг.
до н. э.) и ряд дополнительных таблиц и графиков. Как
видно из сопоставления табл. 5а, 56, рост объема
информации не повлиял на число пар соперников в группе
«основных» (14 государств и племена ди). Их 47 из 105
возможных в р. п. и 40 — в п. п. (войн в р. п. меньше, но там
больше коалиций, т. е. выше среднее число участников
войны). В п. п. военные отношения становятся более
определенными; пар, воюющих «всегда вместе» или «всегда
против», в п. п. 38 против 27 в р. п., а пар, у которых
число совместных выступлений равно числу конфликтов,
меньше в п. п. в 11 раз (в р. п. — 11, в п. п. — 1). В р. п.
определенных отношений («всегда вместе» или «всегда
против») 27 на 21 случай неопределенных отношений
(чаще «вместе» или чаще «против»), в п. п. их 28 на 25; в п. п.
«всегда» преобладает над «чаще» для отношений «вместе»,
а в р. п. — для «против». Таким образом, еще не
обращаясь к отношениям конкретных государств, мы имеем
основания говорить о поляризации, об обострении
противостояния, о размывании промежуточных групп.
Обратившись к конкретным государствам, мы
получаем возможность описать процессы поляризации в их
историческом воплощении; анализ таблиц по двум
периодам дает для этого достаточные основания.
В раннем периоде мы видим блок Сун, Вэй, Чэнь,
Цай, Лу, внутри которого «вместе» всегда преобладает над
«против». Это компактная группа центральных государств
на берегах среднего (в исторических пределах эпохи)
Хуанхэ. Ни одно из них не имеет открытой границы с
народами, не обладающими еще государственностью.
В целом это восточная часть ядра наследников чжоуской
цивилизации. Западную часть этого ядра образуют, во-
первых, «заклятый враг» первой группы — Чжэн,
этнически и культурно близкое первой группе, также не
имеющее границ с доклассовыми этносами, во-вторых,—
политически индифферентное Чжоу, почти не участвовавшее
в войнах.
Все указанные государства — экономически и
культурно высокоразвитые, этнически единые, без
существенных «примесей» из степи и из лесов юга, древние земледель-
цы-просоводы долины Хуанхэ; ни одно из этих государств
162

никогда не было гегемоном. Основу ядра составляло в
эту эпоху уже не Чжоу, а государства «блока». Наличие
у них многочисленных общих границ тем не менее не
привело к преобладанию войн между ними — преобладают
совместные военные выступления.
Кто же и насколько последовательно выступал против
«блока» в р. п. из «внешних» государств, не входивших
в ядро, и внутри ядра? Во-первых, северные гегемоны —
Ци и Цзинь, государства со смешанным населением и
открытыми границами на севере, особенно у Цзинь. Во-
вторых, будущие (по отношению к р. п.) южные и
западные гегемоны — Чу и Цинь. В-третьих, особняком
стоящий «общий враг» Чжэн; у него плохие отношения со
всеми* с блоком, с севером, с югом, кроме воинствующего
врага «блока» Чжу и в какой-то мере Лу, и никаких
отношений с Цинь.
В поздний период тенденция «втягивания» ближайших
бывших гегемонов севера в «блок» и одновременно
дальнейшее противопоставление ему южных гегемонов и Цинь
видны очень ясно. «Блок» разросся, а его враги стали
противостоять ему еще более последовательно, чем
раньше; но между собой они не дружили, а также воевали,
кроме нейтральных друг к другу Чжэн и У.
Обратимся к составу самого п. с. — «война».
Субъекты и объекты п. с. «война». Набор агентов в
этом п. с. непропорционален, субъектов гораздо больше
(7 разновидностей против 5). Если же убрать редкие
группы (п <С 10), то на 5 разновидностей субъектов
придется 1 разновидность объектов. Эта единственная
группа объектов — «название страны» — есть и у субъектов,
но там это редкая группа с п << 10. Набор агентов «объект»
входит в набор «субъект», две чисто «субъектные»
группы! «родственники монарха» и «люди страны». Основные
группы субъектов — «монарх» и «вельможа» — редки
среди объектов.
Объекты. Это простая совокупность агентов, на
основное значение — «название страны» — приходится 90,4%
упоминаний. Причем очевидна с ростом объема
информации о войнах по мере приближения к концу эпохи
тенденция к уменьшению доли редких значений, Ft. е.
стандартизация языка описаний.
Субъекты. Совокупность агентов сложная, долевое
соотношение семи групп дает яркую картину эволюции.
163 6*

В целом язык описания един, так как 5 основных групп
встречаются в р. п. и в п. п.
Из графика на рис. 3 и табл. 6, видно, как практически
непрерывно падает доля расплывчатой категории «люди»
(«человек») среди субъектов и растет конкретность
описания за счет групп «монарх» и «вельможа». Это отражает рост
подробности информации и (или) степень ее адекватности.
Но рост этой более конкретной информации,
отражающей эволюцию взглядов авторов памятника (стремление
к конкретности), и рост межгосударственных
информационных связей, отражает и изменение социальной структуры
общества. А именно наряду с ростом конкретной
информации соотношение двух видов конкретизации (через
отнесение действия к «монарху» или «вельможе»)
постепенно меняется, и это уже отражает не степень
информированности авторов, а изменение реальной ситуации,
отраженное прямо или косвенно (через
преимущественный интерес к ней авторов поздних частей памятника).
Речь идет о том, что вначале рост конкретизации идет за
счет вытеснения «названия страны» «монархами», а далее —
за счет вытеснения «названия страны» «вельможами»
(см. табл. 6).
Таблица 6
Временное распределение основных групп «субъектов» п. с. «война»
Годы до н. э.
722—680
679—640
639—600
599—560
559—520
519—479
«Люди (человек)»
п
29
31
22
15
12
3
%
51,0
70,5
41,6
14,7
19,1
8,6
«Монарх»
п
18
10
20
58
29
8
%
31,6
29,5
37,8
56,8
46,0
22,8
«Вельможа»
п
4
3
20
20
20
%
7,0
5,7
19,6
31,8
57,1
«Парные» и «коалиционные» войны. Помимо изменения
состава участников войн и изменения состава
руководителей войн менялся и сам характер войн. Постепенно
уменьшается число войн коалиций и растет число «парных»
войн (в целом из 184 войн 126 были «парными» и 58 —«коа-
164

лиционными»). Этот процесс также отражает распад
традиционных связей, ослабление традиционной структуры,
воплощением которой были войны связанных между
собой членов коалиций против одиночных противников,
таких связей в тот момент (или вообще) не имевших.
Возникает и расширяется система контактов, в том числе
вооруженных, не опосредованных никакой системой
межгосударственных коалиционных связей. В рамках эпохи
можно выделить три четко видимых периода (не только по
«войнам»), прямо отражающих, насколько можно судить,
историческую действительность и бесспорно связанных
с распадом чжоуской системы связей, с исчезновением
норм, которое «испугало» Конфуция (табл. 7).
Таблица 7
«Парные» и «коалиционные» войны по трем периодам
Период
(годы до н. э.)
I
II
III
722—
676
675—
536
535—
479
п
%
п
%
п
%
п лет
47
140
57
п участников войны

«парные» 2
9
36,0
81
68,0
36
90,0
3
3
12,0
12
10,1
4
10,0
4
6
24,0
4
3,4
5
2
8,0
7
5,9
6
5
20,0
4
3,4
7
3
2,5
8
2
1,7
9
2
1,7
10
1
0,8
13
2
1,7
14
1
0,8
зтни-
1РНЫХ»
% уча
ков «п
войн
20,0
43,0
86,0
По поведению в войнах государства делятся на две
группы, причем в раннем и позднем периодах
принадлежность к той или иной группе может измениться. Четко видна
группа государств, предпочитавших «парные» войны,
введших этот тип конфликта в общую практику. Это
гегемоны, в первую очередь южные.
«Блок» и примыкающие к нему мелкие и средние
государства являются носителями идеи коалиции, а
периферия, особенно южная,— носителями новой для эпохи идеи
«парных» войн как основного вида конфликта, которая
и победила.
Склонности периферии к одиночным участиям в
войнах соответствует стремление к единоличному лидерству
165

в коалициях. Зато у государств «блока» (особенно у Сун
и Вэй) и у северных гегемонов велик процент группового
лидерства, когда во главе коалиции стоят несколько
равных приблизительно по силе крупных государств (см.
табл. 4); процент группового лидерства у этих государств
составляет более 2/3 случаев участия в коалициях.
Определенные характеристики государствам дает
рассмотрение того, против кого были направлены коалиции
«блока» и его союзников. В первую очередь это западная
периферия — Цинь и «общий враг» — Чжэн. Затем —
южный гегемон У, племена ди и... Сун, т. е. один из
лидеров «блока». А Чу по этому критерию оказался на девятом
месте из 11 (т. е. из числа учтенных противников коалиций
с участием «блока»). Отсюда видно, что коалиции, будучи
излюбленным военным средством «блока», не были
направлены преимущественно против его окружения, а
служили любым военным целям всего «блока» или
большинства его членов. Число одиночных лидерств в коалициях
падает со временем у всех государств, кроме южных
гегемонов, чья сила растет. Число групповых лидерств растет
у Цзинь и Чу, падает у Сун и Вэй, остается без
изменений у Ци и Чжэн. Видимо, Цзинь и Чу вошли в
слабеющую коалиционную систему незадолго до ее краха.
Длительность войн. Определенные характеристики
общества, в том числе экономические, дает анализ
продолжительности войн. Большинство войн эпохи
короткие, один сезон или год, хотя участвовали в них порой
многие далеко расположенные друг от друга государства.
Это сезонные походы, а не затяжные войны, экономические
условия для которых еще только возникали, судя по
военной истории. Указанное выше соотношение сроков войны
и числа и географического размещения ее участников
заставляет думать, что не все из них непосредственно
участвовали в военных действиях. Об этом говорит и
сравнение списков участников войн и участников отдельных
сражений в ходе войн и иных конкретных проявлений
военных действий (осад, вторжений на территорию
противника и др. ).
«Длительных войн» мало (18), менее 10% всех войн.
Но число их постоянно растет, что соответствует общим
наблюдениям об усилении роли войн в эту эпоху.
«Длинные войны» бывают двух видов: 1) с постоянным составом
участников, 2) с изменяющимся (частично) составом участ-
166

Ников. Войны первого вида — в основном «парные»
войны, второго — в основном войны коалиций. Срок «длинной
парной» войны 2, редко 3 года, доля «длинных парных»
войн среди «парных» 7,9%. Срок «длинной коалиционной»
войны больше — обычно 3, редко 2, порой 5 лет. Доля
«длинных» среди «коалиционных» войн выше, чем среди
«парных», она равна 13,8%.
Сезоны войн. Для разных групп государств они
различны, что, может быть, связано или с различной
экономической основой (в первую очередь аграрной) или
определенной стратегией и тактикой, обусловленной местными
особенностями (если бы это были открытия отдельных
стратегов, они вряд ли остались бы характерными лишь для
определенных государств на протяжении четверти
тысячелетия). Рисоводческие государства Чу и У воевали в
основном осенью и зимой (77,8% войн) не только друг с
другом, но и на севере (если они были инициаторами
войны, 63,7% войн). В то же время северяне (в войнах между
собой и в активных войнах с югом) предпочитали воевать
в первой половине года (53,8% войн), особенно летом
(35,4% против 18,2% у южан). Можно считать, что
рисоводы-южане чаще всего старались воевать зимой, после
сбора осеннего урожая (34,1%), а северяпе-просо воды «->
летом (35,4%). Меньше всего северяне начинали воевать
весной, а южане — весной и летом, т. е. во время сева.
Другие п. с. в группе «военная история». Ряд п. с. в
группе «военная история», более конкретных, чем «война»,
также позволил применить количественный анализ.
Прежде всего сюда относятся «походы», отличные от «войн»
тем, что «войны» говорят скорее о «состоянии войны», а
«походы» — о войне реальной. Применение графов в
таких, более конкретных областях военной истории
оказалось плодотворным (рис. 17, 18), так как группы
враждебных и группы дружественных государств стали
предельно очевидны (напомним, что во всем тексте
памятника ни разу не сказано, кто кому друг, а кто враг).
'f\- В связи с анализом группы «военная история»
возникла необходимость уточнения лексики, смысла слов через
количественный анализ текста. В данном исследовании
рассматриваются лишь простейшие элементы текста, но и
у них есть невыявленные (и, возможно, невыявляемые)
лингвистически оттенки смысла, могущие быть
установленными путем количественного анализа исторической
167

информации, содержащейся в тексте. Так, понятие
«вступление на территорию противника», как стало ясно из
соотношения агентов этого п. с, применяется ко всем
государствам, они могут быть как объектами его, так и субъектами
(в отличие, например, от «поездок монархов»,
применительно к которым не все государства могут быть объектами,
так как ездили только к более сильным, а те ни к
кому практически не ездили); в то же время, как и
«поездки монархов», это п. с. не очень хорошо аттестует одного
из агентов, в данном случае объект вторжения. Это видно
из того, что луские летописцы всегда заменяли его для Л у
(на протяжении четверти тысячелетия) специальным
термином — «напали на наши границы».
Следующие два п. с. из группы «военная история»
демонстрируют продуктивность сочетания количественных
и картографических методов; это — «осады» и «захват
страны» (рис. 21). Четко видно, кто в основном был
инициатором агрессии (периферийные государства), а кто
оборонялся (ядро). Видна и специфика языка летописца
(не лингвистическая, а историческая специфика): для
родного Лу он фиксировал и мелкие захваты полей и
городов, что как-то уравнивало Лу в этом отношении
с крупными захватчиками. Для других же государств
фиксировались почти исключительно крупные захваты;
сопоставление и количественная оценка позволяет,
таким образом, четко выделить отдельные элементы текста,
отражающие тенденциозность летописца (в данном случае
симпатии к Лу).
Подгруппы «съезды» и «съезды с клятвами». Две
следующие по массовости после «войн» подгруппы — «съезды»
и «съезды с клятвами» — анализировались по той же
методике, большинство выводов совпадало для обеих
подгрупп. Остановимся на новых наблюдениях, частично
основанных на особых методиках.
Во-первых, подверглось проверке единство двух этих
схоже формулируемых в тексте источников п. с. Из
сопоставления географического и временного
распределения и состава агентов п. с. выяснилось, что они относятся
к одной тесной группе явлений, но в достаточной степени
различны, чтобы изучать их отдельно. Из графика
временного распределения видно (рис. 4 и 5), что они постепенно
падают в числе; в то же время в одни длительные отрезки
времени преобладают «съезды», в другие — «клятвы».
168

Субъектно-объектный состав схож, схожи и
тенденции его развития (от «монархов» к «вельможам»),
соотношение парных и групповых «съездов» и «клятв»
распределено во времени одинаково, и они объединяют
практически одни и те же государства. Вообще все основные
виды коалиций («съезды», «клятвы», «военные союзы»,
совместные войны) имеют общие закономерности,
описываемые схожими кривыми на графиках («парабола
соглашений»). Если на ординате отложить значения п
парных участий (число встреч данного государства
попарно со всеми соучастниками по парным и групповым
встречам), а по абсциссе — h среднее соучастников
(среднее от деления п парных встреч на «п общее» встреч с
участием данного государства, т.е. среднее число участников
встреч с присутствием данного государства), то будет
видно, как «прочие» государства разделяются на две
полярные группы: они будут иметь либо очень большое,
либо очень малое h среднее при всегда малом п парных
участий (nn,Y). «Сильные» н «средние» имеют всегда h
среднее (Яп.у./С) средней величины, а п парных участий —
от большого до очень малого. В зависимости от значений
п парных встреч они располагаются в пределах «столба»
над центральной зоной п среднего. Но в пределах этого
«столба» они располагаются не случайно, а по параболе,
имеющей основанием грань «столба» (рис. 6—9).
Содержательный смысл этой параболы очевиден, ибо одни и те же
государства располагаются независимо от типа п.с. в
одних и тех же частях параболы. Внизу слева, где (в
пределах «столба») малы и пп.у. и йп.у./о расположены сильные
периферийные государства, враждебные «блоку», изредка
приглашаемые на «узкие» совещания или сами
организующие также совещания. В середине «столба», в его правой
стороне — «средние» государства, участвующие лишь
в «широких» совещаниях; они имеют среднее значение
гап.у. и максимальное гёп.у./с. Вверху находятся
«заправилы блока», организующие «широкие совещания», но
устраивающие и «узкие» как между собой, так и с
периферийными «сильными», без участия «средних» — отсюда
максимальная величина пп,у. при малом nn.j.ic- Лу, о
котором, естественно, больше всего информации, всегда стоит
несколько особняком, но в целом соответствует нормам
«блока», несколько превышая их по обоим показателям,
тем самым оставаясь на линии параболы.
169

Определенные группировки государств, легко
интерпретируемые исторически, выявляются при применении
родственного, но несколько иного критерия анализа
союзов, а именно отношения числа союзов (в данном
случае «съездов» и «клятв») с участием данного государства
к числу стран, чьи представители часто встречаются с
представителями данного государства (к таковым отнесены все
страны, для которых участие в общих с данным
государством совещаниях более или равно 50% их участий в
совещаниях вообще). Видно (рис. 10—11), что чем чаще
страна участвует в совещаниях, тем больше таких стран,
тем плотнее ее связь с участниками совещаний. Но
зависимость эта не прямая, а схожая с кривой
биномиального распределения.
Интересные результаты дал анализ сведений (массовый
вид информации) о месте каждого государства в иерархии
государств, получаемых из порядка перечисления лидеров
государств, участвующих в том или ином совещании.
Выяснилось, что этот порядок соблюдался исключительно
строго, местничество процветало. Но зависело место не
от титула (распределение мест не соответствовало
иерархии титулов), а от силы государства в период где-то около
середины VIII в. до н. э., поскольку в конце VIII в. до
н.э. мы уже видим эту иерархию государств в
законченном виде, не изменявшемся до начала V в. до н. э., т. е.
до конца эпохи Чуньцю. Изменение соотношения сил
в эпоху Чуньцю не влияло на положение государства
в иерархии мест. Имелись пары и группы государств,
у которых было строго фиксировано и их взаимное
положение, и место всей группы среди остальных государств.
Имелось и несколько пар с неустойчивым внутренним
порядком, по фиксированным порядком пары среди
остальных государств. Основой этой иерархии государств
были отношения монархов; на советах вельможи даже
самых крупных государств упоминались ниже монархов
самых маленьких государств — участников совета.
В этой же связи интересны количественные
сопоставления встреч лидеров разной иерархической значимости
(наиболее типичный пример — «монарх» и «вельможа»)
в рамках встреч различных государств. Престижно
выигрышные ситуации, когда «свой» вельможа подписывает
соглашение или клянется совместно с «чужим» монархом,
типичны для гегемонов и Цинь, причем среди гегемонов
170

наиболее престижно выгодно положение Чу (зато оно и
редко привлекалось для таких совещаний). Внутри
«блока» клялись только «на равных основаниях»
(«монарх — монарх» и т. п.), что дополнительно характеризует
эту группу государств. Исключение составляет в «блоке»
Лу, что еще раз доказывает, несмотря на усилия луских
летописцев, что Лу было самым слабым государством
в этом объединении. Итак, применительно к «блоку»
и гегемонам картина представляется очевидной: сильные
государства представлены вельможами, более слабые —
монархами; равные по силе представлены и равными
представителями. Но система была сложнее, а именно
«средние» и в отношении гегемонов и в отношении
«сильных» стран «блока» также были представлены престижно
выгодно («свой» вельможа — «чужой» монарх). Видимо,
политическое взаимодействие во время встреч было
обусловлено еще каким-то правилом, видоизменяющим
«ситуацию силы».
Для анализа устойчивых групп государств,
характерных для раннего и позднего периодов отдельно, а также
пространственных отношений на протяжении всей эпохи
и для демонстрации ряда количественных наблюдений
весьма удобными оказались графы (например, при
анализе «клятв» — рис. 16 и «походов»— рис. 17—18). Графы
получились в основном пространственные, но несложные,
хорошо видны группы государств, их постоянные и
временные союзники, отношения между группами. По форме
связей в графе можно отличить «прочие» государства от
«средних», «средние» — от «сильных». Это дает
возможность для экстраполяции, широких сопоставлений,
критики текста (напомним, что текстовая запись таких
закономерностей почти невозможна и даже в частичном виде
очень громоздка).
Анализ состава «военных союзов» ярко
продемонстрировал типичный для всей истории этих веков на Дальнем
Востоке упадок системы коалиций; в начале этого
процесса, борясь с тенденцией распада системы на парные
отношения (обстоятельство, могущее быть наблюденным
и надежно установленным лишь количественными
методами), коалиции растут как в числе коалиций на единицу
времени, так и в числе участников на одну коалицию.
Как видно из источника, спасти традиционную
систему не удалось, и коалиции постепенно сходят с полити-
171

ческой арены. Но сходят, не проходя через период
постепенного упадка, а сразу; за огромными и часто
возникающими коалициями сразу начинаются чисто парные связи
(рис. 12). Причем исчезновение коалиций происходило
неравномерно, вначале широкие «военные союзы»
становятся реже, но еще растет число их участников, потом они
практически исчезают, за исключением двух-трех
случайных парных союзов против одного противника.
Данные количественного анализа удачно сочетаются
и с данными картографического метода исследования. На
примере «военных союзов» можно легко показать (даже
на ограниченном объеме материала) тенденцию к
поляризации в отношениях ядра и южной, и западной
периферии (рис. 20 и табл. 8). Аналогичные данные дают
«осады» и «захваты» территории противника (рис. 21).
Ослабление традиционных форм межгосударственных
связей на уровне монархов демонстрируют данные
анализа «встреч лидеров» (рис. 13). Частые вначале, они
исчезли в 600 г. до н. э. для монархов. Монархов, как и
в других сферах в это время,сменяли с VI в. до н. э.
вельможи, но и они с середины VI в. исчезают, как и сами
«встречи». В межгосударственных отношениях все более
откровенно решающую роль играет сила, растет число
захватов послов, монархов и др. Даже такая массовая
форма контактов, как съезды, быстро идет к упадку,
а «встречи», т. е. съезды двоих, исчезают вообще. Зато
быстро растет в числе такое ранее неизвестное явление, как
«захват лидеров» и «бегство лидеров» из страны в страну
(рис. 14). С одной стороны, это свидетельствует о
растущей неустойчивости, с другой — говорит о появлении
новой формы межгосударственных контактов на высшем
уровне, так типичной впоследствии для Дальнего Востока
V—IV вв. до н. э. («бродячие мудрецы»).
Анализ массового п.с. «смерти и погребения» показал
увеличение объема информации, обгоняющее общий рост
подробности изложения; растет и детальность описания,
и число описываемых государств. Объем информации
естественно угасает по мере удаления от времени
написания последних частей текста и в зависимости от важности
того или иного государства, никаких следов осуждения
тех или иных государств через неупоминание о
погребениях их монархов нет (поскольку обо всех «цзы»,
например, редко сообщается о погребениях, независимо от
172

того, хорошо или плохо относился Конфуций, по мнению
поздних комментаторов, к тому или иному монарху с
титулом «цзы»). Некоторые сведения о политической
истории дает анализ частоты встречаемости совместных
смертей монарха и его наследника или мужчины — близкого
родственника; частота таких смертей выше случайной и
говорит скорее о насильственных смертях.
Раздел о политических убийствах также дал ряд
интересных наблюдений. Это массовое п. с. растет, как видно
из рис. 15, где рост упоминаний об этомп. с. дан с учетом
неравномерности объема информации в памятнике.
Сопоставление упоминаний имен совершенно неизвестных
людей только в связи с их убийством, с упоминаниями
убийств известных по другим событиям людей, заставляет
признать, что для автора соответствующих частей текста
все эти люди были хорошо известны и упоминание их имен
не нуждалось в пояснении. Подобная ситуация не могла
возникнуть при написании книги одним человеком сразу
за 250 лет — такие имена были бы либо опущены, либо
пояснены. Количественный анализ показал и полное
отсутствие политических убийств в Лу, что явно
свидетельствует о лицеприятности летописцев, а это в свою очередь
отрицает традиционное утверждение о полной
объективности «Чуньцю», на чем якобы и зиждется его морально-
философский смысл. Анализ временных закономерностей
показал рост числа убийств политических деятелей чужих
государств, т. е. то расширение «насильственных связей»,
которое разрушало традиционную систему.
И наконец интересные результаты дал анализ
«поездок монархов», позволяющий уточнить смысл этого
термина как поездку государя более слабого государства
к более сильному, но не наоборот и не равного к равному.
Здесь анализ географического распространения термина
позволил на массовом материале надежно уточнить его
социальный смысл, что важно для изучения истории этих
веков. Анализ видов поездок позволил даже отчасти
восстановить политическую историю периода, полосу
дипломатических неудач государства Лу в частности.
После анализа ряда п.с. отдельно сопоставляются
результаты анализа всех п.с, входящих в родственную
группу (это может служить и формой контроля
наблюдений). Многие сложные явления присущи ряду п. с. Так,
в самых разных ситуациях наблюдается отождествление
173

государств бассейна Хуанхэ и бассейна Янцзы и их
противопоставление племенам, в то время как поздняя
китайская историческая традиция склонна изображать все
периферийные по отношению к предкам китайцев (т. е. к
государствам бассейна Хуанхэ) политические объединения
как варварские.
Большинство прослеженных на данном этапе
процессов касается социальной и политической истории, но они
отражают и важные социально-экономические сдвиги,
могущие быть изученными после комплексного изучения
этого и других письменных источников, а также
археологических материалов.
Одним из результатов исследования было разделение
явлений социальной и политической истории на две
большие разновидности: присущие всей эпохе (722—479 гг.
до н. э.) и присущие по преимуществу ее раннему (до
600 г. включительно) или позднему (с 599 г.) периоду.
К неэволюционирующим явлениям можно отнести
с разной степенью доказательности особенности политики
отдельных государств — гегемонов всего региона,
устойчивые «политические симпатии» групп государств и столь
же устойчивые антипатии (к государствам Чжэн, Цинь).
Неизменной в своих основных чертах является
информация о смертях и погребениях монархов, о
жертвоприношениях, сельскохозяйственных вредителях и др.
Неизменной для всей эпохи формой контакта был «захват
территории противника», «строительство укрепленных
городов». Столь же общими для всей эпохи являются
некоторые наблюденные количественными методами
закономерности межгосударственных отношений, такие, как
предпочтительное ведение войн не с соседями, а с более
отдаленными государствами; если же война шла с
соседом, то часто это была война решительная, с целью
окончательного сокрушения. В то же время войны больших
коалиций, в составе которых лишь часть государств были
соседями объекта нападения коалиции, часто не давали
реальных результатов. Примером могут служить
непрерывные войны коалиций центральных государств против
государств Чжэн (рис. 19), без заметных результатов
продолжавшиеся всю эпоху.
174

Основным же объектом исследования в данной работе
были эволюционирующие явления, т. е. те из тенденций
развития, которые надежнее других могут быть изучены
на материале «Чупьцю», сообщающем в основном о
политических событиях, войнах, делах при дворе. Отражаемые
в них социально-экономические изменения могут быть
изучены тем глубже, чем лучше мы изучим их отражение
в социальной сфере.
Анализ показал постепенное ослабление традиционных
связей западно-чжоуского периода, основанных на
иерархии монархов и регулярных связях между ними. На смену
этой системе идет комплекс более обширных и менее
регламентированных связей, объединяющих со все большей
силой и в большем количестве государства в рамках
«парных» связей. Возникает обширная система
изолированных единиц — государств, отношения между которыми
все в меньшей степени нормируются традицией и
соглашениями. Растет роль войн, усиливается влияние
некоронованных лидеров, почти не упоминавшихся в ранних
разделах летописи. Расширяются контакты, они
захватывают все новые области жизни, причем реализуются все
больше на уровне сановников, вельмож, принцев. Все это
отчасти может отражать и изменение интересов авторов
поздних частей летописи; но само такое изменение —
также следствие новой ситуации в обществе.
Основой политической жизни в ранний период были
соглашения монархов (клятвы, съезды, военные союзы),
их встречи в ходе многочисленных поездок, династические
браки, поездки их послов, поднесение подарков одним
монархам со стороны других. При описании поздних
событий все эти «действия» постепенно уменьшаются
в числе. Параллельно падает число различных военных
коалиций, совместных походов. Войны, «вытесняя» эти,
тесно междусобойсвязанные «действия», постепенно
учащаются (особенно всего с двумя участниками) как и воен-
ныепоходы, и прямая военная помощь одного государства
другому. Войны становятся более упорными (растет число
осад), меньшую роль играют в исходе войн генеральные
сражения.Уменьшается роль дипломатических факторов:
послнГездят^реже, их чаще захватывают в плен. Власть
гегемонов все более'базируется не на регулярности и
представительности съездов, а на карательных походах
невмешательстве в дела остальных государств (примечательно,
т

что все гегемоны были окраинными государствами, хотя
их четко отличают от племен типа жунов или ди, а понятие
«варвар» еще не возникло, по-видимому, применительно
к государственным образованиям соседей).
Растет внутриполитическая нестабильность, падает
роль монарха во внутриполитических делах. Усиливается
роль сановников (сюда входят и многочисленные «гун-
цзы» — принцы), растет число заговоров, мятежей, убийств
членов верхушки господствующего класса, ширятся
восстания. Резко учащается и становится типичным для
позднего периода такое явление, как бегство сановников
в соседние государства и соответственно захват
политических лидеров соседей.
Таковы некоторые общие тенденции в политической и
социальной истории конца VIII — начала V в. до н. э.,
становящиеся очевидными при первых сопоставлениях
многочисленных кратких упоминаний о соответствующих
событиях в «Чуньцю». Они с очевидностью отражают
отдельные стороны сложного процесса слома старой
системы групп средних и малых государств, связанных через
отношения монархов по преимуществу, и формирование
сравнительно единого социально-политического комплекса
за счет роста различных (часто — новых) связей между
государствами, все чаще выступающими «поодиночке».
Эти тенденции скорее всего не могли быть реализованы
без соответствующего роста, упрочения связей между
государствами в бассейне среднего и нижнего течения
Хуанхэ и южнее. Непосредственно проследить тенденции
в экономике по «Чуньцю» трудно, так как о ней говорится
мало. Тем не менее примечательно, что все чаще
упоминаются случаи голода, параллельно уменьшается число
упоминаний о стихийных бедствиях. Видимо, летописцы
в поздний период писали прямо о последствиях, опуская
природные причины.
Сопоставительный анализ позволил по
многочисленным «мелким» фактам проследить определенные — общие
и частные — тенденции в истории общества VIII—V вв.
до н. э. в данном районе и выявить ряд особенностей
политической и социальной жизни древнекитайских государств
и их соседей9.
9 Деопик Д. В. Некоторые тенденции в социальной и политической
истории Восточной Азии в VIII—V вв. до н. э.— В кн.: Китай.
Традиции и современность. М., 1976.
176

ПРИЛОЖЕНИЕ
Таблица За
Вэй Чзнь Ци Цао Цз/оц У Чжэн 77pov.
Суп Лу Цай фииь Чму Чу Цинь Ди
Сум
Вэй
Jff
Умь
Цай
Ф
Цзцнь
Цао
Чту
Цз/ай
Чу
У
Цинь
Чтэн
Ли
77рОЧ.
\
0
0
ш
I
О
ш
о
€1
•
®
О
0
0
0
О
®
+
О
©
•
О
в
Q
Q
0
+
©
•
+
•
«
0
«
0
•
0
0
0
+
+
0
+
в
в
О
+
0
+
+
+
в
0
9
+
+
+
0
О
О
+
О
+
о
<$
9
0
в
±
и
в
о
о
Q
+
т
+
0
О
®
«
«
войны:
только,, вместе "
по преимущестйу ,, вместе "
поровну „ Вместе"и г) против"
нет /гонтаятов
толь но „ против "
по преимуществу „ против "
®
0
»
©
+
+
0
ф
в
О
z
•
\
в
О
0
в
о
•
о
о
о
в
в
о
+
Q
«
в
есть участок
граничь/
большой
В
9
J
2
¥
в
Zf
маль/и-
/
-
-
5
7
-
7
О,
О
0
а
о
в
+
о
в
в
+
о
«
нет
границ
6
8
в
39
/0
3
7¥
л
7Z
7Z
//
¥В
75
В
70S
«Война». 722—600 гг. до а. о.
177

Таблица 56
Су»
Вэй
У/у
Умб
Цаа
Ц«
Цзань
Цао
Чжу
ф/аа
Ц
У
Цинь
Чтза
Ли
Уроч.
Суп
+
+
о
о
+
о
о
+
9
о
ю
+
о
Вэй
+
о
0
О,
+
+
•
О
в
Лу
+
+
+
0
+
+
О
0
+
9
О
Чэш
0
+
+
+
+
+
о
о
в
есть yvacmo
границы
tfo/гьшои
S
7
0
1»а/№и
/
—
—
Цаи
+
\
в
^ Ци Цао 7/зюа
фит Чту Чу
0
®
0
®i
0
+
О
«
О
о
+
0
+
+
0
+
-|„
+
9
о
в
к
/
нет
границ
/7
J
—
п
Z'f
w
/
S
0
+
+
0
+
+
+
+
9
О
0
+
Q
-ь
+
+
+
\
+
+
«
О
Г
1
(
+
+
0
о
+
+
+
\
в
о
1
э
Е
9
Q
+
+
\
®
О
У
+
О
9
в
в
\
Цат
О
в
в
о
в
в
О
9
в
есть uvacmet
грансаь/
ia/№ait
/
Ч
У
Z4
а малый
____
£
/
/
7
Чмзп
Ли
2Г
Q
о
в
с?
о
а
о
~ш
о
9
в
е
/7ра
asm
грата
3S
У
У
7¥
п
41
/У
YS
№
«Война». 599—479 гг. до н. э.
178

Таблица 8а
«Военные союзы».
722—600 гг.
до н. э.
Фа '/эт //// ф/а ф/аи // >/>/ш/ /7/mv.
Су// J/y Раи фш/ь 'My '/у Цинь Да
Сум
Вэв
JTff
Чэ//о
фй
Ф
фат
фо
Vwy
фюи
щ
У
Цинь
Уагз//
м
Hpov.
\
0
0
0
О
0
+
0
<•
О
О
0
0
\
0
0
0
0
+
+
в
О
0
0
0
+
0
+
+
в
0
0
0
0
0
0
+
+
+
в
•
О
0
0
0
+
0
0
в
+
«
•
0
0
0
+
0
+
+
®
+
О
О
+
+
+
+
+
9
Ц
О
о
0
+
+
в
+
+
в
©
0
а
в
•
в
т
в
•
+
в
а
в
•
•
в
+
©
в
+
&
•
в
О
о
0
о
•
о
0
о
в
+
0
0
0
0
0
ф
о
0
0
•
о
\
резкое преобладание „ вместе " над против'
Таблица 86
«Военные союзы».
599—479 гг.
до н. э.
Фа Уэ//ь ф
Су// J/y фи
фо фюи
фиш ¥wy Чу
Ужм
Цивь Ди
/7ра¥.
Вэи
Уз//ь
фи
Ф
фим
Цао
Уту
фюи
Цимь
Утэ//
4в
Про'/.
+
+
+
+
0
+
+
+
+
£-
О
О
0
+
+
+
+
0
+
+
+
+
•
в
О
0
+
+
\
+
+
0
Jr
+
+
0
9
+
9
О
0
+
+
+
\
+
+
+
+
+
•
+
+
+
+
+
+
+
+
+
+
«
-Ь
+
0
0
0
+
+
0
0
0
0
в
«
О
0
+
+
+
+
+
0
в
•
О
0
+
+
+
+
+
0
+
в
«
О
+
+
+
+
0
+
+
+
•
в
О
0
+
+
0
+
+
0
+
+
+
«
9
О
+
в
в
•
в
в
•
•
в
а
в
0
е
+
в
в
в
в
•
•
•
9
в
9
О
о
о
+
+
0
о
о
о
©
0
9
о
0
0
0
+
+
0
0
+
0
+
•
«
О
179

Пиер./год
120
100
7ZZ/7rj 093 571 651 639 6/1 595 55Z 532 51 Z 192 182/179
п за 20лет 571-572 i гадь/
ZZ 38 51 70 88 /SZ И8 131 150 166 18Z 198 Z/1
nuepJzod
Рис. 1. Объем текста (а) и число иероглифов на 1 год
(сгруппировано по 4 (б)).
180

1
7Z/
7/9
7/9
7/8
7/6
7/Б
7/3
7/3
707
70¥
700
699
698
637
696
695
695
I
4
X
©
X
(g
&
^
Ф
£.
®
<S>
X
®
®
л
ь
ь
л
*
©
X
®
X
X
©>
X
ь
i.
X
1
i
X
X
2_
X
"4
X
Л
X
X
£
1
X
ffi)
X
X
®
(a
i.
£
(§i
№
®i
i
ч
%
*
Щ
<ir
r»
l£
£
£
X
&
Зап. С/ои
4
1
'1
X
! 1
! \
1 l
г7 ; т -
§»
£
X
(A)
®
4
1
X
&
£
S
j
i 1
54
<S>
1 i |
! 1 |
у (
©! !
l
|
I
^
$
§
i
^
1
i I ! >
i ! !
i 1
i
i 1
i
i
1
i
i
U
,
X
i
N участников
1
1
/
/
5
Z
/
/
3
3
—\
i
z
Zj
5
¥
5
/
3
1
s
/
/
/
/
/
/
/
/
/
/
/
¥
/
/
/
/
/
2
2
e
3
2
Z
¥
¥
5
Z
3
7
$
5
6
2
¥
X,- „монарх" f%-„0еммош" £} -I7//азиате ^-~„&ойш" ^-,,vejraSe/(7J?/ff0a-
с/лраш "
Рис. 2. Образец базовой таблицы на примере п.с. «война». Первые два правления
Знак в круге обозначает объект действия

7ZZ
68D
679
690
659
SOP
599
560
559
5Z0
5/9
979
Рис. З. Временное распределение основных групп «субъектов» п
«война»
1 — процент «людей»; 2 — процент «монархов»; 3 — процент «вельмож»
J™i_J._L
I I Л Jf
7Z2r Se0-№-600-56D-5Z0-
-50/ ~69/ -60/ -56/ -52/ -47S
(интервал ¥0 лет)
Рис. 4. Съезды и клятвы
1 — съезды; 2 — клятвы;
3 — съезды и клятвы
729- 679- 859- 599~ 559~ 5/9-
-700 -660 -6Z0 -580 -5f0 -500
699- 659- 6/9- 579- 539- 999-
-680 -690 -600 -560 -520 -980
(wimepSffjT ZOjrem)
Рис. 5. Клятвы

СтЗы
200
WO
Ди Xi/айи
Жины Цэи Цзлн ХцтГ
Уму
Цэгой
О о Л/. Чти
Тзн О Пц
Vmoff
О
/(331/ О Xg
I _2 L
/ Z 3 '/to/ <F /
Рис. 6. Съезды (парабола)
Военные союза
200
9 /О // Л? /3
N/u/c
/00 -
j Xy«/r ^ Цоа j if f £ у
Рис. 7. Военные союзы (парабола)
Цзюц
4 Тм ° ОМ. fag
9 (О // /2 /В
Ал/на
Рис. 8. Война (парабола)
"//У
/00
30
—
Ди
Чтзн
Чв
t£L.
?
o4fr\
*финь 1
»«• У •^
• уГ
у&Цай
Цит | ■ | |
Цзши
1 Z 3 ¥ $ В 7
183
"м/с

М.Чту О Се
п.!/ /с
Рис. 9. Клятвы (парабола)
УяятВь/
^
30
¥В
Цинь Чу Чту /В
/V хлятВ с у/астаем Вахтгд государства
Рис. 10. Клятвы
Сьвзды
7В
Vmij У jff £ff 3g ifff у у
А/ сьезВсВ с участием Ваатга государства
Рис. 11. Съезды
30
184

TZl CT3 639 533 559 5/9
TOO SffO GZO 580 5W 500
7ZZ 699 679 659 639 6/9 599 579 559 539
7Z0 680 660 6>/0 6Z0 600 580 560 540 5Z0
Рис. 12. «Военные союзы». Эволюция частоты «военных союзов»
и среднего числа их участников
1 — п участников за 20 лет; 2 — п «военных союзов» за 20 лет
Рис. 13. «Встречи лидеров», их временная эволюция и агентпыи
состав
1 — всего «встреч»; 2 — в том числе «монархов»; 3 — в том числе «вельмож»
П
Z9
7.5
10
15
10
Рис. 14. «Захват лидеров» и «бег- f
ство лидеров», временная
эволюция
j i_j t__i. i i
7ZZ 679 639 599 559 519 I
700 660 620 580 540 500
699 559 6/9 579 539 499
680 640 BOO 560 520 479
185

7/3 693 674 654 634 6/4 694 57Z 652 53Z 6/2 492 48/1
"» /2 3 3 6 7// 7 6 /Z 9 34
Рис. 15. Временная эволюция числа погибших «монархов» и
«вельмож»
Пу — «-упоминаний при уравненном среднем объеме текста 40 иероглифов/год,
т. е. с учетом увеличения объема текста к концу
Се -*■— Тэм
■~*€=^* особо сильше Азаимше сЗяза
Рис. 16 а —«Клятвы». Группы государств, чьи парные клятвы
составляют более 80% общего числа клятв одного из членов пары
На графе четко видны «блок», Чжэн с союзниками, занимающее
промежуточное положение Чжоу
б —«Клятвы». Группа «малых» государств и ее связи с остальными
На графе представлены три «малых» государства (Тзн, Се, Малое Чжу),
рядом расположенные, тесно связанные клятвами между собою и со всеми
«сильными» и «средними» государствами «блока» и его северных соседей. Видно
стремление «малых» к широким связям

/
Рис. 17. «Походы», ранний период
а — все связи; б — «Треугольник друзей» («блок» и Цзинь)
1 — только совместные походы; 2 — «компенсированные связи», т, Q, походы
и вместе, и против; 3 — только походы против друг друга

Рис. 19. Главные государства Дальнего Востока в 722—479 гг. до
н. э.
Рис. 20. «Военные союзы». 722—479 гг. до н. э. Государства эпохи
Чюньцю
1 — государства, объединенные взаимными интенсивными дружественными
связями в р.п. и п.п.; 2 — то же, только в п.п.; 3 — государства, явно
враждебные первой группе в р.п. и п.п.; 4 — то же, только в п.п.

19.
20.
189

Рис. 21. «Осады» и «захваты территории страны». 722—479 гг. до
и. э.
1 — сколько раз данное г сударство осаждало1, 2 — сколько раз города
данного государства были осаждены; з — государство, захватывающее чужие
владения более 8 раз; 4 — то же, 2 раза; 5 — то же, 1 раз. Без штриховки —
то же, не захватывавшее ни одного раза
190

О, Ю. Бесемертпаи
ОПЫТ МОРФОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
ФОЛЬКЛОРНОЙ ПРОЗЫ ХАУСА
(Западная Африка)
Заманчивость и сложность изучения фольклора как
памятника духовной культуры определяются, в частности,
смешением и взаимодействием в нем представлений
различных эпох и социальных групп. Фольклор хауса —
народа Западной Африки, насчитывающего (по разным
источникам) 15—20 млн. человек,— один из немногих
известных нам памятников его духовной культуры, в
частности древней культуры х.
Внутри хаусанского фольклорного комплекса сказки—
один из наиболее многообразных и представленных
жанров (записывать их начали европейцы в середине XIX в.).
В частности, именно поэтому их изучение упирается
в разработку их классификации. Наметить пути ее
создания — такова проблема, которой непосредственно
посвящена данная статья. Поскольку, однако, подобная
классификация не является самоцелью, мы попытаемся
одновременно охарактеризовать обнаруженные при ее
разработке некоторые черты фольклорного мышления
хауса 2.
Всякая классификация вызывает необходимость такого
описания классифицируемых объектов, которое сделало
бы их сопоставимыми по какому-либо набору признаков.
В связи с этим возникает задача создания строгого языка-
посредника для единообразного и максимально
объективного описания сказочных текстов.
1 Наряду с фольклором, источниками для изучения духовной
культуры хауса могут служить хроники, памятники
средневековой мусульманской учености на арабском языке (которые,
однако, очень плохо сохранились), произведения письменной
словесности на языке хауса, известные с XIX в.
2 Тексты изучались на языке хауса. Источниками служили
издания: Skinner N. Hausa Readings. Selections from Edgar's Tat-
sunioyi. New York, 1968; Rattray R. S. Hausa Folklore Customs.
Proverbs ets., vol. 1—2. New York, 1969; Johnston H. A. S. A
Selection of Hausa Stories. London, 1966; Сказки хауса.
Африканский этнографический сборник, т. V. М.— Л., 1963; Skinner N.
Hausa Tales and Traditions, vol. 1. New York, 1969 (тексты на
англ. яз.).
191

Классическая фольклористика 3 классифицирует
сказки по тематическим признакам. Обычно выделяются
сказки с чудесным содержанием (волшебные), сказки о
животных, бытовые сказки. Могут быть также специально
выделены авантюрные сказки, анекдоты и т. п. Внутри этих
групп (разрядов, жанров) проводится классификация по
сюжетам и мотивам 4. Система направлена от верхних
уровней к нижним; при этом в верхних уровнях она
основана на внетекстовых признаках б. Недостатки такой
классификации были указаны еще В. Я. Проппом в
известном исследовании «Морфология сказки». Они сводятся
в основном к возможности пересечений, выпадению ряда
сказок, причислению вариантов одной сказки к разным
группам. Таким образом, признак «тема сказки»
оказывается недостаточным и расплывчатым. Он поддается
различной трактовке, что приводит к классификации по
несформулированным разным признакам: разряд «сказки
о животных» выделен по признаку «характер действую-
3 См. об этом подробнее: Пропп В. Я. Морфология сказки. М.,
1969, с. 9—22.
4 См., например: Котляр Е. С. О некоторых чертах фольклора
Африки южнее Сахары.— В кн.: Фольклор и литература
народов Африки. М., 1970, с. 170; Андреев Н. Указатель сказочных
сюжетов по системе Аарне. Л. 1929; Aarne A. The Types of the
Folktale. A Classification and Bybliography. Helsinki, 1961;
Thompson St. Motif-indeks of Folk Literature. A Classification of
Narrative Elements in Folktales, ballades,fmyths, etc. Helsinki, 1932—
1936.
5 Расположение уровня классификационной системы определяется
степенью обобщенности вошедших в него категорий: чем более
абстрактной является категория, тем выше уровень
классификации, на котором она находится. Все категории одного уровня
должны обладать равной степенью обобщенности. В основу
классификации должен быть положен один признак (критерий, на
основе которого выделяются категории) или единый набор
признаков, заданный материалом. Чтобы избежать априорной задан-
ности классификационных категорий, разработку
классификации необходимо, кроме того, начинать с выделения самого
низкого уровня, категории которого непосредственно содержатся
в материале и являются неразложимыми; категории всех
следующих уровней создаются постепенным наращиванием их
сложности (разложимости, обобщенности) на основе заданных
материалом признаков. Классификация сказочного массива
требует, таким образом, прежде всего выделения простейшего
элемента сказочного текста. Сказанное показывает происхождение
недостатков традиционной классификационной схемы.
102

щих лиц», разряд «волшебные сказки» — по признаку
«используемые средства»; в сказках о животных может
встретиться волшебство, в волшебных сказках действуют
как люди, так и животные (порознь и одновременно).
Принципиальная некорректность тематического деления
связана с законом перемещаемости, сформулированным
В. Я. Проппом: «Составные части одной сказки без
всякого изменения могут быть перенесены в другую» 6.
Предлагаемая методика классификации базируется на
принципах структурно-типологической
фольклористической школы 7. Разработка строгого языка-посредника
для описания сказочных текстов потребовала применения
элементов количественного анализа. Мы отправляемся
от выводов Проппа, который и указал на необходимость
создания строгой научной классификации сказочного
массива. Как определяющий признак он рассматривал не
тему сказки, а ее строение — структуру. В качестве
основного постоянного структурного элемента сказки он
выделяет функцию — «поступок действующего лица,
определяемый с точки зрения его значимости для хода действия».
«Определение с точки зрения значимости» означает здесь
учет окружения каждой функции в тексте: одинаковые
поступки могут быть «морфологически различными
элементами». «Если Иван женится на царевне, то это
совершенно иное, чем брак отца на вдове с двумя дочерьми».
При этом особенно важно, что «самый способ
осуществления функций может меняться... Но функция, как таковая,
есть величина постоянная. Для изучения сказки важен
вопрос, что делают сказочные персонажи, а вопрос, кто
делает и как делает,— это вопросы уже только
привходящего изучения» 8. Анализируя русские волшебные
сказки, Пропп показывает, что число функций в них
ограничено, а их последовательность, за исключением
незначительных нарушений, одинакова.
Последовательность функций в сказке названа им сказочной схемой.
Предполагая, что аналогично строятся все сказки 9, Пропп
Пропп В. Я. Морфология сказки, с. 13.
Подробнее об истории изучения сказки в этом аспекте см.: Меле-
тинский Е. М. Структурно-типологическое изучение сказки.—
В кн.: Пропп В. Я. Морфология сказки, с. 134—166.
Пропп В. Я. Морфология сказки, с. 24—25.
Последующие исследования показали, что это предположение
верно. Кроме того, было выяснено, что схеме, выделенной Проп-
7 Заказ № 1961
193

предлагает классифицировать сказочный массив на
основании сходства или различия сказочных схем. Таким
образом, в отличие от классической классификация,
которую он предлагает создать, должна основываться па
строго упорядоченном наборе признаков, являющихся
внутритекстовыми элементами, и быть направлена снизу
вверх.
Однако Пропп выделяет в качестве функций лишь
существенные, важные моменты в развитии сказочного
сюжета: «вредительство», «отправка героя из дома»,
«борьба с вредителем» и т. п. (всего 31 функция). Поэтому
в действительности функцией у Проппа оказывается далеко
не всякий поступок действующего лица сказки. Об этом
говорит уже то, что Пропп отвлекается от конкретных
способов выполнения функции (ср. приводимый им
пример) 10. Фактически он рассматривает в качестве функций
обобщенно описанные сказочные действия. Делая это
интуитивно, он вместе с тем считает функцию
неразложимым сказочным элементом. Аналогично мы считаем
ошибочным утверждение, что «функций чрезвычайно мало,
а персонажей чрезвычайно много» п. Ниже мы
постараемся показать, что действительно неразложимых
сказочных действий внутри одного сказочного комплекса
гораздо больше, чем персонажей. А при условии
обобщенного описания персонажей и их число оказывается
чрезвычайно малым. Сам Пропп говорит о семи (!)
действующих лицах, характерных для волшебной сказки,
имплицитно подвергая их обобщенному описанию 12.
Не ставя перед собой задачи классификации, Пропп
выделяет волшебные сказки в русском сказочном массиве
априори в соответствии с традициями классической
фольклористики. Он предполагает также, что классификация,
ею предлагаемая (волшебные, животные, бытовые сказки),
«в основах своих правильна» 13.
пом для русских волшебных сказок, с незначительными
отклонениями подчинены волшебные сказки вообще (см., например:
Пермяков Г. Л. От поговорки до сказки. М., 1970, с. 60—62).
10 Пропп В. Я. Морфология сказки, с. 23.
11 Там же, с. 24.
12 Там же, с. 72—78, 90.
13 Там же, с. 11 — 12.
194

В соответствии с нашими задачами мы попытались
развить методику Проппа. То, что было возможно при
описании хорошо изученного развитого фольклорного
комплекса, становится невозможным в условиях изучения
более архаичного сказочного массива. Дальнейшая
разработка показанной методики связана в основном со
следующими моментами: 1) Для более сложного, чем русский,
сказочного массива, где сказки в меньшей степени
канонизированы, где круги функций различных сказочных
персонажей часто пересекаются, где различные по
существу функции часто внешне выполняются одинаково, где
степень важности того или иного сказочного действия не
поддается интуитивному учету, возникает необходимость
более строго определить функцию, подробно разработать
процедуру ее объективного выделения, эксплицитно
показав способ ее обобщенного описания. Большая роль будет
придаваться сказочным персонажам. 2) В соответствии
с задачами классификации мы считаем нецелесообразным
предварительное выделение внутри сказочного массива
каких-либо групп по внешним для предлагаемой
методики критериям. Выработка критериев классификации
внутри методики — одна из основных задач работы. Это
приведет, в частности, к применению количественного
анализа, к детализации понятия «сказочная схема», к
выявлению в сказочном массиве хауса трех
классификационных уровней и пр.
Выделив некоторые типы сказок, мы попробуем
сопоставить их с классическими сказочными жанрами.
Сочетание содержательного, формального и количественного
анализов при изучении сказок открывает, на наш взгляд,
широкие возможности.
Наша статья ни в коей мере не претендует на полноту
анализа и носит сугубо поисковый характер. Ее база —
небольшой корпус (40 рассказов). Это может вызвать ряд
ошибок, в частности выпадение из поля зрения некоторых
типов сказок. Вместе с тем мы надеемся, что для общей
характеристики хаусанских сказок, для разработки
метаязыка для описания сказочных текстов, а не для полной
их классификации такая выборка окажется достаточно
репрезентативной.
При отборе материала под сказкой, с точки зрения ее
«художественного задания», отношения к рассказываемому
аудитории и рассказчика, понимался фольклорный текст,
195
7*

повествующий о заведомо недостоверных событиях. С
композиционной точки зрения, мы понимаем под сказкой
тексты, выделенные Г. Л. Пермяковым в конструктивные
типы «И» и «Ж» 14. Для рассмотрения поставленных
проблем вопрос о причинах отнесения нами обоих типов
к сказке не является, на наш взгляд, принципиальным.
А. Методика классификации
А. I. Основные посылки
А.1.1. Всякая сказка по своему строению может быть
разложена на ограниченное число структурных элементов.
А.1.2. В качестве основных структурных элементов
сказки рассматриваются функции — сопоставимые друг
с другом действия сказочных персонажей.
А.1.3. Функции следуют друг за другом в определенной
последовательности. Установив ее, можно составить схему,
которой подчинена сказка. Таким образом, схема
сказки есть последовательность, указанная самой
сказкой, ее структурных элементов —
функции.
А.1.4. Сказки являются сходными или различными
соответственно сходству или различию их схем. Сходные
сказки объединяются в группы, которые являются
основными классификационными единицами сказочного
массива — типами сказок.
А.1.5. Число типов предполагается большим единицы.
Задача работы сводится к их выделению.
А. II. Анализ текстов. Выделение функции
При анализе текстов в данной работе в качестве
структурных элементов сказки подробно рассматриваются
только поступки, действия сказочных персонажей. Мы
отвлекаемся обычно от всех других сказочных элементов, в том
числе от атрибутов действующих лиц сказки, учитывая
их лишь настолько, насколько это необходимо для
характеристики действий.
A.II.1. В качестве примера для анализа текста
рассмотрим отрывок из сказки о пауке и льве, приведенной
полностью на с. 214—217, от слов «вдруг пролетела над
14 Пермяков Г. Л. Указ. соч., с. 56—62.
196

ними куропатка» до слов «только когда лев стал его
уговаривать, он согласился» 1б (с. 214).
A.II.l.a. Как видим, оба персонажа совершают на
протяжении этого отрывка целую серию поступков. Чтобы
выяснить, какие функции здесь имеются, выделим
сначала все действия персонажей сказки (для простоты
изложения — только льва и паука) в том виде, в каком они
имеются в самом тексте 16:
1. Паук говорит льву, что он шил платье для куропатки.
2. Лев спрашивает паука, действительно ли это так.
3. Паук подтверждает это.
4. Лев просит паука сшить ему платье.
5. Паук но соглашается 17.
6. Лев уговаривает паука.
7. Паук соглашается.
Как видно, выделенные действия представляют собой
лишь слегка переформулированные действия сказочного
текста. Производится только несущественное его
изменение. Эти действия являются простыми (п. д.), т. е.
далее неразложимыми. Мы получаем, таким образом,
запись сказки (как последовательность простых еказоч-
15 Мы предлагаем читателю прочесть пока только левую колонку
текста, приведенного па с. 214—217. Сейчас мы рассматриваем
лишь элементы, которые непосредственно связаны с функциями.
Объяснение прочих элементов и некоторых деталей см. в правой
колонке.
16 Идентификация уровня обобщенности каждого данного
сказочного действия осуществляется при помощи следующих
обозначений (слово «обман» используется при указании обозначений
как пример названия действия соответствующего уровня):
п. д.— обман
п.о.д — обман
с.д. (список п.о.д.)— «обман»
функция — «обман»
инвариант первого порядка — «обман»
с.о.ф.— «ОБМАН»
инвариант второго порядка — «ОБМАН»
Связь и иерархия всех вводимых категорий показана в
прилагаемой схеме (рис. 4).
17 Мы сталкиваемся здесь с разрывом между «реальной»
последовательностью событий и последовательностью рассказа о них.
Объяснение этого явления см. на с. 215. Для простоты изложепия
здесь действия записаны так, как они следовали друг за другом
«в реальности».
197

ных действий) на композиционном уровне, следующим
над уровнем слова.
А Л 1.1. б. Для того, чтобы сделать выделенные п. д.
сопоставимыми друг с другом, опишем их обобщенно
(назовем эту процедуру, т. е. запись действий на несколько
более условном языке, перекодировкой):
1. Использование случайных событий героем-антагонистом 18
для обманного сообщения, провоцирующего жертву18 на
просьбу! ——
2. Проверка жертвой правдивости сообщения.
3. Подтверждение героем-антагонистом правдивости
сообщения. "
4. Просьба жертвы — жертва поддается на провокацию.
5. Несогласие героя-антагониста выполнить просьбу жертвы—
усиление провокации.
6. Активизация просьбы жертвы — положительная реакция на
усиление провокации. ~
7. Согласие героя-антагониста выполнить просьбу жертвы —
герой-антагонист добивается своей цели.
Таким образом, мы записываем сказку как
последовательность простых обобщенно описанных действий
(п. о. д.).
A.II.1.B. Будем считать родственными такие п.о.д.,
которые
а. совершаются одним лицом;
р\ следуют непосредственно друг за другом (они могут
разбиваться лишь действиями другого лица);
7- преследуют одну цель.
Перейдем к следующему этапу обобщения: объединим
родственные п.о.д. в некое сложное, т. е. состоящее из
ряда простых, действие (с. д.) 19:
1. «Герой-аитагонист обманом вынуждает жертву попросить
его об услуге» (п.о.д. 1, 3, 5, 7).
2. «Жертва поддается на обман» (п.о.д. 2, 4, 6).
Мы записали сказку как последовательность с. д.,
каждое из которых представляет собой список, ряд п.о.д.
Этим в развитии сюжета сказки выявляются его
существенные моменты.
18 Об описании сказочных персонажей см. ниже (А.Н.З).
19 Такую процедуру обобщепия назовем сложением.
198

А Л 1.1. г. Далее все С. д. сказки сопоставляются дру!1
с другом и еще раз обобщенно описываются
(перекодировка) 20. В результате мы записываем сказку как
последовательность сложных обобщенно описанных действий
(с.о.д.) и добиваемся сопоставимости действий разных
сказок. С.о.д. мы и будем считать функцией.
Таким образом, в приведенном отрывке всего лишь
две функции:
1. «Предварительный обман героя-антагониста».
2. «Реакция жертвы на предварительный обман».
А.II.2.а. Итак, функция есть сложное, обобщенно
описанное действие. Она, таким образом, не является
неразложимым сказочным элементом. Однако для части
функций список п.о.д. (с.д.), в нее вошедших, может
ограничиваться одним п. о. д. Это не означает вместе с тем, что
такая функция равна п. о. д. Функция, представленная
одним п. о. д., как было видно из описания процедуры
ее выделения, остается элементом более высокого
композиционного уровня сказки, стоит в иерархии сказочных
действий на том же уровне, что функции, представленные
несколькими п. о. д., выше, чем одно п. о. д.
А.II.2.б. Одна и та же функция в разных сказках
может быть представлена различными списками п. о. д.
(с. д.): вместо «обманного выиуждения попросить об
услуге» — «обманная просьба». Эти списки и являются теми
конкретными способами выполнения функции, о которых
говорил В. Я. Пропп как об объектах «привходящего
изучения». Таким образом, мы, начиная изучение сказки
с более низкого композиционного уровня, приходим к
аналогичному результату: оговорив способы выполнения
каждой данной функции в рамках описанной процедуры,
мы в дальнейшем отвлекаемся от них. Для каждой
функции внутри одного сказочного массива возможен жесткий
перечень способов ее выполнения (с. д.), что весьма
важно для изучения как самих функций, так и поэтики и
логики сказки.
А.II.2.в. В рамках одной сказки не представляется
возможным достаточно четко определить критерий
важности — неважпости того или иного действия для
развития сюжета иначе, как через рассмотрение всех действий
20 См. также А.II.4.
199

сказки на более низком композиционном уровне и
проведение описанной процедуры их последовательного
обобщения. Это позволяет, на наш взгляд, выделяя в
качестве функций достаточно существенные для развития
сказки обобщенно описанные действия, в то же время
в наибольшей степени объективизировать процедуру
выделения функций.
Будучи обобщенно описанной, функция продолжает,
как мы старались показать, оставаться структурным
элементом текста. Мы лишь подчеркиваем в этих текстовых
элементах их типические черты. Рассмотрение функции
как сложной единицы не является помехой при ее
выделении как основного структурного элемента сказки, а есть
способ ее объективного выделепия как обобщающего
понятия.
А.И.З. Сопоставимость персонажей, выполняющих
функцию, достигается аналогичной процедурой обобщения
их конкретных атрибутов.
Обобщенно описанное самостоятельное действующее
лицо сказки есть агент сказки («герой-аптагонист», а не
«паук»; «жертва», а не «лев»).
Под самостоятельным лицом понимается любое
сознательно действующее лицо сказки, будь то человек,
животное или предмет.
Описание сказочных персонажей, как было показано
в (А.П.1.6.), производится уже при переходе от п.д.
к п.о.д. При этом уровень обобщенности выполнителя
п.о.д., с.д. и функции одинаков (и п.о.д., и с.д., и функция
выполняются героем-антагонистом, жертвой и т. п.).
Процедура обобщенного описания персопажа-выполни-
теля имеет, таким образом, лишь I этап.
Агент-выполнитель функции является, по нашему
мнению, ее необходимым признаком 21: обман,
совершенный героем-антагонистом, не то же самое, что обман,
совершенный жертвой. Необходимость определения функции
и через агента вызывается частым совпадением в сказках
21 Как видно, аналогично конкретным способам выполнения
функции на этапе ее выделения мы и выполнителя функции не
считаем «объектом привходящего изучения». В. Я. Пропп
определял сказочный персонаж («агент» в нашей терминологии) через
функцию, выделяя «круги функций», специфичные для каждого
персонажа (Пропп В. Я. Морфология сказки, с. 72—75).
200

хауса с. д., выполняемых различными агентами. Во
избежание логического круга мы предлагаем определять
агента не через функцию, а через другие структурные
элементы сказки, в частности через устойчивые атрибуты
агентов. Такой подход к определению агента и позволяет
выявлять его уже на уровне п.о.д. Подробное описание
процедуры выделения агентов — предмет другой статьи.
А. П.4. Сопоставление всех с.д. сказки друг с другом
при переходе от с.д. к с.о.д. (функции) означает учет
места с.д., соответствующего данной функции, в сказке —
то, что Пропп ртзывал «значимостью для хода действия».
Дело в том, что некоторые разные функции конкретно
могут выполняться одинаково — им могут
соответствовать одинаковые с.д. (списки п.о.д.). Так в сказках типа
рассмотренной (тип 6, см. ниже) герой-антагонист
совершает серию обманов; эти с.д., однако, являются разными
функциями (ср. брак Ивана с царевной и брак отца с
вдовой). Такие функции, значение которых зависит от их
места в сказке (будучи разными, они могут быть
представлены одинаковыми с.д.), будем называть обусловленными.
Для их различергая производится вначале описание
функций, которым соответствуют индивидуальные с. д.
(«получение выгоды», «обнаружение» и т. п.). Назовем их
первичными. В зависимости от того, какие первичные
функции следуют до и после определяемой (обусловленной),
ей и приписывается соответствующее значение. Так,
«обман», совершаемый с целью непосредственного
получения выгоды (за ним следует функция «получение
выгоды»), является функцией «основной обман»; «обман»,
совершаемый в начале сказки для выяснения сил
противника,— функцией «разведывательный обмагг» и т. п.
Учет окружения каждой данной функции, так же как
и ее агента-выполпителя, является особенно важным в
условиях рассмотрения сказок различных типов. Например,
функция «вредительство» (тип 1) может выполняться как
«обман». Окружающие ее функции («подвох», «встреча
с помощником», «испытание» и т. п.), а также тот факт,
что она выполняется антагонистом, а не героем, и
позволяют точно определить ее.
А.П.5. Итак, определим функцию:
Порвя'шая функция есть обобщенно опиегшяое счож*
яои действие агента сказки.
?М

Основным определением функции, верным для
обусловленных функций, служит следующее:
Обусловленная функция есть обобщенно описанное
сложное действие агента сказки, определяющееся с
учетом его соотношения с предшествующим и последующим
развитием сюжета сказки, представленным в виде
первичных функций.
Антитеза «первичная» <--> «обусловленная» функция
важна лишь при процедуре выделения функций каждого
данного сказочного текста. В дальнейшем она нами не
учитывается, мы оперируем с функцией как таковой, оба
вида функций равноправны.
А. III. Выделение сказочных типов
Как уже говорилось (А. 1.3, А. 1.4), в тип объединяются
сказки, сходные по своим схемам, т. е. по указанной самой
сказкой последовательности ее функций. Сказки одного
типа характеризуются, таким образом, некоторой общей
схемой.
A.III.1. Процедура выделения типа начинается с
сопоставления схем сказочных текстов. Для этого вначале
составляется таблица (табл. 1), в которой учитывается
распределение всех функций сказочного массива по
отдельным текстам (по горизонтали — весь набор функций,
по вертикали — тексты). Таким образом, выделяются
группы сказок (число которых задается материалом),
характеризующиеся общим, одинаковым набором
функций. Отдельные функции могут встречаться в различных
группах, однако их набор индивидуален для каждой
данной группы сказок. Далеко не в каждой сказке той
или иной группы встречаются все функции данной группы.
Некоторые из них могут быть пропущены. Одновременно
в каждой группе существуют такие функции, которые
практически обязательны для любой сказки данной
группы. Таким образом, функции в каждой группе
сказок отличаются друг от друга своей статистической
устойчивостью.
Под статистической устойчивостью (устойчивостью)
функции (р) понимается встречаемость данной функции
в группе, выраженная в % к общему числу ходов22
Точное определение хода будет дано после введения попятрш
«полная схема». Пока будем считать, что ход равен одной сказке.
202

в группе (в одном ходе данная функция встречается только
один раз). Условимся считать практически
обязательными для любой сказки группы функции с устойчивостью
80—100%. Набор таких функций и является признаком,
выделяющим группу. Эти функции названы нами
инвариантами первого порядка (инвариант I) 23. Функции,
встретившиеся в группе более одного раза, будут
называться устойчивыми, функции, встретившиеся лишь один
раз,— прочими.
Таблица 1
Процедура выделения групп сказок
(пример таблицы распределения функций по текстам)
Сказка
( *
2
1 3
(4
5
U
А
+
+
i
Т
В
+
+
с
+
+
+
D
+
+
Е
+
_i_
+
F
+
+
G
+
+
+
Я
+
+
I
+
+
+
J
}
J
}
+ J
Обозначения: функции — А, В, С ...; их наличие в конкретном тексте—
-}-; выделенные группы —{.
A.III.2. Следующим этапом анализа является
сопоставление набора функций (инвариантов I и устойчивых)
данной группы с их последовательностью в каждой сказке
группы. Выяснилось, что, за исключением редких и
незначительных смещений, определенному набору функций
соответствует и определенная их последовательность.
Последовательность инвариантов первого порядка не
нарушается никогда. Таким образом, именно выделенные
группы и являются типами сказок, характеризующимися
общей схемой.
Естественно, что при увеличении репрезентативности выборки
нижняя граница инвариантности первого порядка опускается:
функций со 100%-ной устойчивостью нет именно в таких группах,
которые представлены большим числом ходов. Это связано,
например, с большей встречаемостью неполных сказок, их
«обрывков» и т. п.
203

Инвариантная схема I типа есть обязательная
для каждой сказки типа последовательность инвариантов
первого порядка.
Инвариантная схема I типа является кратким
изложением его сказок, выявляет самые существенные моменты
в их развитии. Наиболее подробным изложением сказок
типа, учитывающим все важные для сказки функции,
знаменующие поворот в ее развитии, является полная схема
типа. Важными мы считаем все устойчивые функции.
Полная, ехрла inn па есть наиболее часто
повторяющаяся последовательность всех устойчивых функций
сказки.
Таким образом, мы достигаем того же результата, что
и В. Я. Пропп: общая схема (инвариантная или полная)
может состоять лишь из существенных для сказки
функций действующих лиц. Функция, вошедшая в общую
схему, приобретает еще один важный признак —
статистическую устойчивость. Процедура построения полной и
инвариантной схем показана на рис. 1.
А.Ш.З. Характеристика представленности типа. Ход.
Представленность типа характеризуется числом
сказочных единиц, в него вошедших. Что же считать такой
сказочной единицей?
При выделении сказочных типов (см. А.Ш.1, А.III.2)
выяснилось, что некоторые сказочные рассказы
представляют собой линейное объединение нескольких схем одного
или разных типов: если полная схема одного типа есть
последовательность функций А', В; С, а другого —
последовательность функций D; E\ F, то схемы этих сказочных
рассказов предстанут в идеале как А; В; С; А; В; С или А;
В; С; D; E; F или A j В', D\ E\ F\ С. Например, в одном и
том же сказочном тексте может рассказываться о том, как
паук сначала обманывает ворон (развитие по схеме типа 7),
а затем, наказанный ими, попадает в подводное царство,
где обманывает крокодила (развитие по схеме типа 6)
(см. с. 219—220). Могут быть и такие случаи, когда сюжет,
принадлежащий какому-либо типу, включает внутрь себя
сюжет, принадлежащий другому типу: привязанный к
дереву пауком лев (схема типа 6) освобождается при помощи
термита (схема типа 1), затем сказка продолжает
развиваться по схеме типа 6 (лев пытается отомстить пауку)
(см. с. 214—217).
204

Типы были выделены на основании сказочных
рассказов, состоящих из одной схемы. После этого схемы
многосхемных рассказов были сопоставлены с инвариантными
I и полными схемами каждого типа. Каждая схема
многосхемного рассказа была приписана к соответствующему
ей типу на основарши инвариантной схемы I даргаого типа.
Полные схемы типов были при необходимости
соответствующим образом дополнены. Каждая данная
манифестация полной схемы того или иного типа была названа
сказочным ходом. Ходы и фигурируют как сказочные единицы.
Представлениость типа характеризуется числом ходов,
в пего вошедших 24.
АЛИ.4. Показатель инвариантности полкой схемы.
Как было отмечено, полртая схема типа есть наиболее
подробное изложение сказок (ходов) данного типа.
Естественно, что степень схожести сказок типа между собой,
степень их каиопизированности будет выражаться тем,
насколько схема каждой конкретрюй сказки приближается
к полной схеме, иначе говоря, тем, насколько полная
схема типа приближается к шгвариантной схеме I.
Введем количественную оценку степегги карюнизированности
сказок типа — показатель инвариантности полррой схемы.
Чтобы он соответствовал своему назначению, он должорт
измерять статистическую устойчивость полной схемы,
т. е. общую устойчивость всех функций типа и их
последовательности.
А.III.4.а. Если п — число ходов в типе, N — число
функций в его полной схеме, a ft (i = 1, . . ., N) — число
ходов, в которых встречается i-я фургкция, то
статистическая устойчивость i-й функции
А.III.4.б. Средняя устойчивость по типу а есть
средняя усторгчивость функций, составляющих его полную
Представляется важным, что некоторые сказочные рассказы
объединяют ходы различных типов. Их мы будем называть
смешанными. Определение хода, соотношение его с самостоятельной
сказкой и сказочным рассказом — один из сложных вопросов
фольклористики. Здесь мы занимаемся им только в
интересующем нас аспекте. (Подробнее см.: Пропп В. Я. Морфология сказки,
с. 83—86).
205

схему:
N
АЛ II.4.в. Выражение (А. III.4.б) легко привести
к виду
а
с '
N
где с = Nn — число возможных, а — 2 А — число име-
г—1
ющихся функций во всех ходах данного типа.
А.III.4.г. Будем считать, что нарушение
последовательности функций полной схемы выражается абсолютно
числом функций, место которых в схеме конкретной
сказки не совпадает с местом в последовательности,
указанном им полной схемой. Назовем такие функции
смещениями. Несмещаемость i-ш функции есть yt = —-, где
Фг — число ходов, в которых данная функция не
смещена.
А.II 1.4.д. Среднюю несмещаемость по типу |3
естественно определять как среднюю несмещаемость функций
его полной схемы
\ N
iv г=1
Аналогичрю (А.III.4.в) получим
ъ N
Р = ~, где b = 2 Фг — число несмещенных функций
г=у
во всех ходах данного типа.
А. II 1.4.е. Показатель инвариантности полной схемы
типа (Е) пропорционален средней устойчивости по типу
и средней несмещаемости по типу. Получим Е — оф.
Договоримся указывать для каждой полной схемы
все три величины в процентах. При этом необходимо
учитывать, что аналогично устойчивости функции при
увеличении репрезентативности выборки показатель
инвариантности снижается.
А. III.4.ж. Показатель инвариантности Е, помимо
своего значения для морфологического анализа
сказочного массива, представляет интерес и в плане
исследования его генезиса. Поскольку данный показатель есть
206

оценка степени канонизированности сказок того или
иного типа, жесткости его структуры, его можно, по-
видимому, использовать для определения относительного
возраста типов сказок. Естественно предположить, что
чем дольше данная сказочная структура (т. е. тип в нашей
терминологии) развивается, чем более глубока традиция,
тем жестче становится канон. Тогда большее Е, при
прочих равных условиях, должно свидетельствовать о
большей древности данного сказочного типа. Необходимо
учитывать при этом, что мы определяем относительный
возраст лишь сказочных структур, внутри которых могут
существовать как совсем молодые, так и наиболее древние
группы сказок, выделенные по другим критериям.
Вернемся к этому предположению в конце статьи (см. В.II.4).
А.III.5. Итак, каждый тип сказок может
характеризоваться тремя показателями:
А.III.5.а. Инвариантной схемой I (которая обычно
показывает лишь основной ход событий в сказках типа);
А.III.5.б. Полной схемой (которая показывает весь
ход событий и обычно более подробна, чем конкретные
схемы сказок типа);
А.III.5.в. Показателем инвариантности полной схемы
(который показывает степень канонизированности
сказок типа, иначе — степень приближенности полной
схемы к инвариантной).
При этом необходимо учитывать, что в результате
малой репрезерггативности выборки в нашем материале
полная схема может в отдельных типах совпадать с
инвариантной схемой I.
А. III.5.г. Представленность типа характеризуется
числом ходов, в него вошедших.
А. IV. Уровни классификации. Выделение семьи типов
По указанной методике в имеющемся материале
выделилось 8 типов сказок. Выяснилось, что они в свою
очередь объединяются в 3 «супер-группы», названные «семьи
типов». Выделение этих семей производится через
сопоставление инвариантных схем I типов.
A.IV.1. Как было показано выше (А.II), каждая
функция может выражаться несколькими (>1) с.д., что
диктуется структурой сказок того или иного типа. Отсюда
появляется возможность того, что функция одного типа
207

может быть частным случаем функции другого типа
(в типе 1 функция «испытание» может быть представлена
несколькими с.д.: «постановка условия», «постановка
задачи», «выспрашивание». В типе 2 имеется функция
«условие», которая при сопоставлении и предстает как
частный случай «испытания»). Возможны также случаи,
когда результат, достигаемый в сказках одного типа
выполнением одной функции, в сказках другого типа
достигается выполнением нескольких функций («реакция на
испытание» — одна из функций типа 1; в типе 2 реакция
на испытание выражается функциями «подготовка к
выполнению условия», «процесс выполнения условия» и
т. д.).
Для обеспечения сопоставимости функций на
межтиповом уровне (см. схему — рис. 4) они проходят
обработку, аналогичную производившейся над п.о.д.
(A.II.1): обобщаются сначала в сложную функцию (с.ф.),
а затем — в сложную обобщенно описанную функцию —
с.о.ф. (аналогично случаям, когда функция может
состоять из одного п.о.д., с.о.ф. может в некоторых типах
совпадать с функцией). Заметим, что здесь целесообразно
работать лишь с инвариантами J порядка, поскольку
неуместно сопоставлять типы по функциям с
устойчивостью р<80%. Инвариантные схемы I типов
приобретают, таким образом, новый вид — записываются в
терминах с.о.ф. (инвариантная схема II типа).
Сопоставление типов проводится аналогично сопоставлению
сказок (A.III.1 и А.III.2) — по их инвариантным схемам
II. Составляется таблица (аналогично табл. 1), в которой
учитывается распределение с.о.ф. по типам. Выделяются
группы типов, объединенные одинаковым набором с.о.ф.
Такие с.о.ф., которые обязательны для инвариантных
схем II всех типов, вошедших в одну группу, названы
нами инвариантами второго порядка (инварианты II).
Естественно, что их число для каждой группы обычно
мало:г^2. При сопоставлении типов по последовательности
в их инвариантных схемах II инвариантов II порядка, их
объединивших, выяснилось, что, за исключением одного
случая (тип 7, см. ниже), последовательность инвариантов
II не нарушается. Таким образом, можно говорить об
общей схеме для группы типов. Группа типов,
объединенных схемой, состоящей из инвариантов II, и была
208

названа семьей типов. Схема, их объединившая, есть
схема семьи25.
А.IV.2. На более низком уровне классификации тип
может разбиваться на подтипы (в имеющемся материале—
не более двух), которые выделяются па уровне полной
схемы типа по следующим критериям:
а) Отличие одной-двух функций, не влияющее на
общую структуру рассказа, т. е. не изменяющее остальную
схему. Так, место «вредительства» в сказках первого
подтипа типа 1 во втором подтипе занято постановкой
антагонистом задачи перед героем26 («задача»);
соответственно «борьба» первого подтипа заменяется «решением
задачи» во втором. Других отличий в схемах нет.
б) Закономерное завершение рассказа на более раннем
этапе, чем тот, которым заканчивается полная схема
(тип 3, подтипы 1-й, 2-й).
в) Незначительные отличия в характере агентов при
совпадении схем (тип 6, подтипы 1-й и 2-й).
Таким образом, в сказочном массиве хауса было
выявлено 3 классификационных уровня:
1 (верхний). Семья типов.
2 (средний). Тип.
3 (нижний). Подтип.
25 Вопросом о полной схеме семьи мы здесь не занимаемся. Могут
быть также выделены инварианты третьего порядка, обобщенные
инварианты II, характерные почти для всех типов сказочного
массива. С точки зрения классификации они представляют мало
интереса. Вместе с тем они могут оказаться существенными при
рассмотрении специфики сказочного массива хауса в целом.
В связи с наличием межсемейных связей (рассматриваемых в
конце статьи) возникает вопрос о возможности построения общей
для всего массива схемы, состоящей из инвариантов третьего
порядка. Она, по-видимому, могла бы выявить логические
инварианты фольклорного мышления хауса.
26 Пунктиром подчеркнуто изложение содержания функция. При
приведении сказочных схем в скобках даны се название и
устойчивость. Пунктиром подчеркнуты также названия функций,
выделенных как инвариантные, но обладающие устойчивостью
р < 80%. В полной схеме названия этапов даны разрядкой. Их
нумерация ведется римскими цифрами. Нумерация функций
сплошная (арабские цифры.) В инвариантной схеме рядом с
номером инварианта I в скобках дается его номер по полной схеме.
Некоторые пазвання функций будут здесь повторяться.
Указывать в данной статье индивидуальные знаки функций с индекси-
ровкой мы не считаем необходимым.
209

Б. Классификация
Полученная по описанной методике классификация
сказок хауса будет очерчена здесь самым кратким
образом. Без подробных комментариев наряду с общей
характеристикой будут приведены лишь три полные схемы
типов 6, 7, 8, объединившихся в семью III. Это позволит
также ярче проиллюстрировать внутрисемейную связь
типов. В качестве примера для каждого из этих типов
будет приведен один наиболее полный ход. После этого
будет дана общая характеристика остальных типов.
Характеристика агентов дается в минимальных
размерах. Описание типов и семей ведется обычно в
последовательности, обратной процедуре их выделергия (сверху
вниз).
Б Л. Рассматриваемая семья типов III объединена
инвариантами второго порядка: 1. «ОБМАН» и 2.
«РЕАКЦИЯ». В каждом типе, как будет показано ниже, они
модифицируются в соответствии с его спецификой. Сказки
данной семьи представляют собой рассказ о серии функ-
ций= обманов. Таким образом, развитие сюжета делится
на этапы.
Этап — ряд функций полной схемы типа,
непосредственно связанных с одним событием.
Каждый этап в этих сказках связан с подготовкой,
осуществлением и удачной или неудачной попыткой
обнаружения очередного обмана.
При сопоставлении полученной по описанной методике
классификации с принятым тематическим делением
сказок на разряды (об этом подробнее ниже) было выяснено,
что данная семья типов соответствует трикстерскому27
разряду сказок.
Тип 6. 11 ходов.
Агенты. Две группы:
1. Обманщик, который в силу его антагонистичности
всем другим персонажам, с одной стороны, и сочувствия
ему сказки — с другой, назван нами герой-антагонист
(такой термин, на наш взгляд, наиболее соответствует
двойственной природе трикстера).
Трршстерскими в фольклористике называются сказки, где
действует герой-трикстер, т. е. шхут, мошенник, острослов, трюкач.
2X0

2. Жертвы его обмана. Их может быть от одной до
множества, но функционируют они как один агент —
жертва в 1-м подтипе; или их две (два самостоятельных
агента) — во 2-м подтипе. Жертвы здесь практически
всегда терпят поражение.
Подтипы. Выделены по указанному критерию —
различие в числе агентов (А.IV.2.б). Отличий в схемах нет.
В дальнейшем подтипы не оговариваются.
Инвариантная схема I. Устойчивость инвариантов I:
р>80%.
1. (1) Встреча героя-антагониста и жертвы («встреча»;
р"-"91";'9%)"
2. (13) Герой-антагонист пытается обмануть жертву
(«основной обман»; р — 91%).
3. (14) Жертва поддается на обман («реакция на
основной обман»; р = 81,8%).
4. (21) Жертва обнаруживает совершившийся обман
(«обнаружение»; р = 81,8%).
Инварианты второго порядка. Им соответствуют
функции 2 и 3 («ОБМАН» - «РЕАКЦИЯ»),
Полная схема. Е = 48,7%; а = 46,9%; (5 - 99,6%.
1. Встреча героя-антагониста и жертвы («встреча»;
р = 9i;9%y:
Далее начинается деление сюжета на этапы.
Этап I. Разведка. Противники как бы
выясняют силы друг друга. Обманы, совершаемые на этом
этапе, обычно не связаны непосредственно с дальнейшим
развитием событий.
2. Жертва проявляет свое отношение к
герою-антагонисту («доброжелательность/недоброжелательность
жертвы»; р = 36,4%). Недоброжелательность проявляется
в попытке жертвы обмануть героя или в прямом насилии,
доброжелательность — в оказании добровольной услуги.
3. Герой-антагонист реагирует на действия жертвы
(«реакция героя-антагониста», р = 36,4%). Он поддается
или не поддается на обман или насилие; использует
услугу.
211

4. Герой-антагонист пытается обмануть жертву
(«разведывательный обман»; р = 18,2%).
5. Жертва поддается на обман («реакция жертвы»;
р = 18,2%)":
Этап Y II. Предварительный обман.
Теперь герой-антагонист совершает обман,
подготавливающий основной или каким-либо образом с ним связанный.
6. Герой-антагонист пытается обмануть жертву
(«предварительный обман»; р —- 72%).
7. Жертва поддается па обман («реакция жертвы»;
р - 72;7%у:
8. Жертва пытается проверить правдивость героя-
аитагониста («проверка»; р = 27,3%).
9. Горой-аптагоаист совершает новый обман
(«маскировочный обман» 11 этапа; р = 18,2%).
10. Жертва поддается па обман («реакция жертвы»,
р - 2т\з%):
Этап III. Основной о б м а н. Здесь герой-
антагонист совершает новый обман, от которого получает
непосредственную выгоду.
11. Герой-антагонист готовится к совершению обмана
(«подготовка»; р — 54,5%). Часто подготовка совершается
за счет жертвы, иногда путем очередного обмана. Поэтому
и здесь следует функция:
12. Жертва поддается на действия героя-антагониста
(«реакция жертвы»; р = 36,3%).
13. Герой-антагонист пытается обмануть жертву
(«основной обман»; р = 90,9%).
14. Жертва поддается на обман («реакция жертвы»;
р = 81,8%')'."
15. Жертва проверяет правдивость героя-антагониста
или ей указывают на совершившийся обман («проверка/
/указание»; р = 45,4%).
16. Герой-антагонист пытается обмануть жертву
(«маскировочный обман» Ш этапа; р = 27,3%). Эта функция
имеется только в том случае, если функция 15 исполняется
как проверка.
17. Жертва поддается на обман или игнорирует
указание («реакция жертвы»; р = 45,4%).
212

18. Герой-антагонист получает выгоду от совершенного
обмана («выгода»; р = 45,4%).
Этап IV. Заключительный обман. Цель
героя-антагониста здесь — освободиться от обязательств,
взятых на себя ранее.
19. Герой-антагонист пытается в очередной раз
обмануть жертву («заключительный обман»; р — 18,2%).
20. Жертва поддается на обман («реакция жертвы»;
р =-18,'2%);
Этап V. Обнаружение.
21. Жертва обнаруживает совершившийся обман
(«обнаружение», р = 81,8%).
22. Жертва пытается ликвидировать последствия
обмана или — реже — отомстить обманщику («попытка
ликвидации/мести»; р = 72,7%).
23. Герой-аптагонист, предвидя попытки жертвы,
готовится к очередному обману («подготовка»; р = 27,3%).
24. Герой-антагонист пытается обмануть жертву
(«избавляющий обман»; р = 63,6%).
25. Жертве удается или не удается ликвидировать
последствия основного обмана или отомстить обманщику
(«успех/провал»; р = 72,7%; при этом «успех» жертвы—
р = 9,1%).
В качестве примера приведем перевод одной из
сказок этого типа 28. При этом для краткости мы будем иногда
давать сокращенное изложение некоторых наименее
существенных моментов. Из тех же соображений для двух
других типов этой семьи (типы 7 и 8) будут приведены лишь
изложения, а не переводы текстов. Для примеров мы
выбираем наиболее короткие и простые для анализа
сказочные рассказы. Напомним, что в данной статье нас
интересует лишь вопрос о функции и сказочной схеме;
мы не занимаемся здесь ни другими структурными
элементами сказки, ни средствами ее художественной
выразительности, пи ее этической нагрузкой. Учитывая
неполноту такого анализа, мы вместе с тем считаем его
необходимым первоначальным этапом в изучении всякой
сказки.
2Н Rattray R. S. Hansa Folklore Customs..., vol. 1, N 2.
213

В левом столбце мы записываем перевод сказки, в
правом — даем примечания, номера которых соответствуют
номерам объясняемых явлений в левом столбце. С.д.,
соответствующие функциям, пе оговариваются
(сказочные действия в необобщепном виде, входящие в одну
функцию, пронумерованы одной цифрой). Нумерация
функций в правом столбце дается по полной схеме.
Это сказка о пауке и льве 1.
Паук пошел ловить рыбу 2.
Он поймал много рыбы 2.
Он ее жарил 2, а тут пришел 3
лев и сказал 4: «Дай мне одну,
я ее съем».
Дал 5 ему паук рыбку, и тот ее
съел 4. Понравилось ему 6, и
он сказал 4: «Еще дай», и паук
дал 5 ему еще, и он съел 4.
И лов сказал 4: «И еще дай».
Тогда паук стал плакать 7. А
лев спросил 8: «Ты что, паук,
плачешь?» Паук сказал 7: «Нет,
я не плачу, мне дым попал в
глаза». Лев же говорит4: «Возьми
всю рыбу и дай мне, я ее всю
съем». И паук взял ь- всю рыбу
и дал 5 ему, а тот ее всю съел 4.
Паук же плакал 7а.
Прошло немного времени и вдруг
пролетела над ними куропатка,
крича: «Кукер! кукер!» 9.
И сказал паук 10: «Вот
развратница! Посмотри на нее,
она передо мной выставляется,
даже не здоровается, как
будто не я ей платье шил!»
Тогда лев сказал п: «Паук, так
это ты ей шил?» Паук сказал 10:
«Ну, а кто же?» Тогда лев
сказал п: «А мне, паук сошьешь?»
Из-за глупости 12. И паук,
сказал 1о: «Я сошью тебе». А сначала
он и внимания не обратил 10а.
Только когда лев стал его
уговаривать 11а, он согласился 10а.
Сказал 13 паук: «Но это
трудно». А лев спросил и: «А что для
этого нужно?» Паук сказал 13:
1 Зачин.
2 Начальная ситуация —
особый структурный элемент, пе
являющийся функцией.
3 Функция 1 — «встреча».
4 Функция 2 —
«доброжелательность/недоброжелательность
жертвы»; выполняется как
насилие .
5 Функция 3 — «реакция
героя-антагониста»;
герой-антагонист поддается на насилие.
6 Мотивировка (особый
структурный элемент) 29.
7,?а,8 Функции 4 и 5—«разведо-
вательный обман» и
«реакция жертвы». Они смещены:
вклиниваются между п.о.д.
функций 2 и 3. Рудимент
функции 4 видим на
«положенном месте» (7а).
9 Появление куропатки здесь
вызывается необходимостью
создать ситуацию для п.о.д.
использование случайных
событии^ являющегося очень
частым в списках п.о.д.,
включающих обман. Такие
ситуации также являются
особыми структурными
элементами и требуют специального
исследования. Будучи
сознательно действующим лицом
сказки, куропатка является
агентом. Однако такая ее роль
при сопоставлении с
подобными ситуациями в других
сказках оказывается
случайностью. Эта сказка вообще
является более стройной и
29 См. о них и других структурных элементах, не являющихся
функциями: Пропп В. Я. Морфология сказки, с. 65—72.
214

«Огромный буйвол и еще
большой баобаб». Тогда лев
сказал 14: «Ну, это не трудно!»
Быстро-быстро он пошел ы в
лес, поймал 14 огромного буй-
Вола, убил 14 его, потащил и
и принос и. Они его
освежевали 13> ы. Паук разрезал 13
шкуру и сказал 13: «Еще остался
баобаб».
(Далее следует рассказ о
том, как паук инструктировал
льва, какой именно баобаб им
нужен, и лев нашел баобаб,
выполнив все инструкции.
Аналогично изготовляются
шампуры для «жарки мяса») 13'14.
Они разожгли костер 13>14.
Тогда паук сказал 15, чтобы лев
пошел и лег. Лев пошел 16 и
лог 16 под баобабом. Паук стал
привязывать 15 его веревками из
шкуры буйвола и все время
спрашивал 1б: «Где я еще не
привязал?» Когда лев
двигался 16, чувствовал 16, где
он был слабо привязан, и
говорил16: «Вот здесь ты не
привязал». Тогда паук
привязывал 15 его хорошенько и
говорил 15: «Подвигайся, я
посмотрю». Лев двигался 16, и
когда паук видел 15, где еще лев
способен двигаться, он
привязывал 15 его (в этом месте)
лучше. Вот так-то он и привязал 15
льва, и тот не мог 16 двигаться.
И тогда паук взял 15 шампуры и
опустил 15 их в огонь. Они стали
огненно-красными 17. Он шял 15
один и прижал 15 его к шкуре
льва и сказал 15: «Чууай! Это
за мою рыбу! Чууай! Это за
моего окуня! Чууай! Это за
мою рыбу-гаргаза!»
< >
И так [он прикладывал 15
раскаленные шампуры к шкуре
льва], пока все его тело не
покрылось 16а волдырями. Он
собрал 18 мясо, он, его жена и
дети 19. Они пошли 18 домой,
оставив льва, лежащим 16а под
художественной, чем обычно;
связано это по-видимому, с
манерой рассказчика.
Агенты, подобные куропатке здесь,
названы нами, аналогично
прочим функциям (см. А.II 1.1),
прочими.
Функция 6 —
«предварительный обман».
Функция 7 — «реакция
жертвы»— жертва поддается на
обман.
L, на gTQ по-прежнему
функции 6 и 7. Такие действия
обобщаются в п.о.д. усиление
провокации и реакция на уси-
ление провокации. Они очень
редко встречаются, а когда
встречаются, следуют
обычно в начале списка. Такие
смещенные оговорки, на наш
взгляд, всегда вызываются
спецификой манеры
рассказчика, ее большей
артистичностью.
Мотивировка (ее особый
вид — «недействие» — вновь
следствие специфики манеры
рассказчика).
Функция 11 — «подготовка».
Функции 8—10 пропущены.
Функция 12 — «реакция
жертвы». Как видно, очень часто
обе функции (Ни 12)
выполняются путем совместных
действий. Обе функции
представлены здесь несколькими,
последовательно следующими
друг за другом, с. д. Это
тоже редкий случай — обычно
в каждой конкретной сказке
одной функции соответствует
одно из возможных для нее
с. д.
Функция 13 — «Основной
обман».
Функция 14 — «Реакция
жертвы». Все действия,
совершенные до того, как паук
стал прикладывать шампуры
к шкуре льва, могут быть
215

баобабом, и он уже чуть ли не
умирал 16а.
(Далее следует рассказ
о том, как лев освободился
при помощи термита, которого
потом съел.) 20
Лев пошел 21 в лес. Он бродил 21
в поисках паука. Он шел 16а,
чуть ли но падая, и тут
встретил 23 худющую газель. И лев
сказал 23: «Ты, газель, куда ты
идешь?» И она сказала 22: «Я так
брожу». Она говорила 22d, не
подходя близко ко льву, и он
не подходил 23а и поэтому24
еще меньше догадывался 23а о
том, кто это на самом деле был.
Он сказал 23: «Ты но видела
паука?» И она сказала 22: «Нет,
бог спас меня от встречи с
ним, этим злоголовым; ой, тот,
кто ищет паука, он уж
наверняка еще хуже». Тогда лев
спросил 23: «Что случилось?» И
она сказала 22: «Все это время
он приносит зло в лесу; разве ты
пе видишь, какой я стала,
совсем больной; мы разговаривали
с пауком, он показал мне руку,
я сразу заболела, оп даже не
ударил меня; каждый, кто
будет с ним разговаривать, если
он (паук) покажет ему руку, то
он заболеет». И тогда лев
сказал 23: «Ради бога, газель, если
ты его увидишь, не говори, что
я его искал». И газель
сказала 22: «Хорошо». А уж,
конечно, внутри был паук 25. А лев
ужасно испугался 23. Тогда паук
быстро-быстро скинул 26 шкуру
газели, вернулся 26 и стал
кричать 26: «Где лев?», пока не
встретил 26 его. И он сказал 26:
«Вот он, я, мне говорили, ты
меня ищешь?» Тогда лев упал 27
на землю, распростерся 27 и
сказал 27: «Я раскаиваюсь, я не
ищу тебя». А паук сердился! 2(>
и говорил 2(i: «Если я еще
услышу, что ты ищешь меня, уж
увидишь у меня тогда; и слу-
отнесены и к функциям И —
12. Однако высокая степень
связанности их с
непосредственным наказанием льва,
заставляет нас предположить,
что указанная здесь
трактовка вернее. Необходимо
учитывать, что «основной обман»
отнюдь не всегда имеет
значение мести, чаще в сказках
хауса это, наоборот,
неспровоцированное зло (ср.
:возможность выполнения
функции 2 как проявления
доброжелательности жертвы).
6а Усилительные моменты
действия (=состояния),
показывающие степень исполнения
функции 15.
7 Атрибут действия, особый
структурный элемент,
имеющий целью повышение
художественной
выразительности.
8 Функция 18 — «выгода».
Функции 15—17 пропущены.
-9 Прочие агенты. Их
появление — усилительный момент,
повышающий
художественную выразительность.
!0 Ход другого типа (тип 1).
!1 Функция 22 — «попытка
ликвидации/мести». Функции
19—21 пропущены. Это одна
из немногих сказок, где
пропущен инвариант 1
«обнаружение». Однако в силу
специфики способа выполнения
инварианта I «основной
обман», который здесь
невозможно но обнаружить,
правильнее, по-видимому,
говорить не о пропуске
«обнаружения», а о его совмещенном
значении с инвариантом I
«реакция на основной об-
ман» (см. примеч. 16).
!2,22т,2за функция
24—«избавляющий обман». По-видимому,
снова как следствие
специфики манеры рассказчика этап V
216

шай: если ты но будешь
подчиняться мне, трудно тебе
придется в лесу». И он (паук)
сказал 28 еще: «Ты прощен,
презирающий людей, вставай,
ничтожество». Вот так 29. Крыса но
съела моей головы, и я съем
тебя, пустобрех 29.
здесь несколько своеобразен.
Функция 23 — «подготовка
к набавляющему обману» —
здесь опущена, но
подразумевается. В другом варианте
той же сказки подробно
описывается, как паук нашел
шкуру газели, влез в нее и т. д.
Отсюда же намеки
рассказчика о том, кем в
действительности была газель (22а—
23а); смещения отдельных
действии.
23 фушщия 25 —
«успех/провал» — «провал».
24 Мотивировка (см. примеч.22).
25 Констатация совершения до
этого функции 23 (см.
примеч. 22).
26 Прочая функция —
«заключительная угроза».
27 Прочая функция —
«реакция жертвы на
заключительную угрозу».
28 Прочая функция —
«заключительное прощение».
Три последних прочих
функции являются
усилительными моментами, повышающими
художественную
выразительность сказки, связаны с
артистичностью манеры
рассказчика и в других сказках
но встречаются.
29 Обычная концовочная
формула хаусанских сказок.
Перейдем к дальнейшему изложению.
Тип 7. 4 хода.
Агенты. Аналогичны типу 6: герой-антагонист и
жертва. Существенным отличием является, по-видимому,
следующее. Если в сказках типа 6 жертва глупа и обычно
не побеждает — сказка не сочувствует ей, то здесь мы
в 50% случаев сталкиваемся с умной, честной и
побеждающей жертвой. Тем не менее она все равно остается
жертвой, так как побеждает уже на последнем этапе, всегда
становясь жертвой обмана, совершенного
героем-антагонистом. Для сказок этого типа возможно, таким образом,
сочувствие одновременно и герою-антагонисту и жертве.
217

Подтипы. Нет.
Инвариантная схема I (устойчивость инвариантов 1:
р = 100%).
1,2. Одна из следующих пар функций:
1. (4) «просьба» 2. (7) «договор»
1. (5) «условие» 2. (6) «согласие»
(подробнее см. ниже)
3. (8) Жертва выполняет договор («выполнение»)
4. (9) Герой-антагонист нарушает договор
(«нарушение»)
Инварианты второго порядка.
Как будет видно из полной схемы, функция 4 —
«нарушение» соответствует здесь «ОБМАНУ»; функция 3 —
«выполнение» — «РЕАКЦИЯ» жертвы на него. Таким
образом, в сказках данного типа последовательность
инвариантов второго порядка изменена по сравнению с
типом 6: «РЕАКЦИЯ» — «ОБМАН». Это естественно
вытекает из характера развития сюжета.
Полная схема. Е = 74,5%; а = 76%; (5 = 98%.
1. Встреча героя-антагониста и жертвы («встреча»;
р = 75%")".
Этап I. Разведка.
2. Герой-антагонист пытается обмануть жертву
(«разведывательный обман»; р = 50%).
3. Жертва обнаруживает обман («обнаружение»; р =
= 50%)".
Этап П. Д о г о в о р.
4. Герой-антагонист обращается к жертве с просьбой
(«просьба»; р = 75%).
5. Жертва выспрашивает героя-антагониста и
предлагает помощь при выполнении им некоторого условия
(«условие»; р = 75%).
6. Герой-антагонист соглашается («согласие»; р —
= 75%у
7. Герой-антагонист и жертва заключают договор
(«договор»; р — 75%).
Одна из следующих пар функций этого этапа
обязательна для сказки:
«просьба» — «договор»
218

«условие» — «согласие»
Таким образом, несмотря на то, что ни одна из
указанных функций не обладает р ^> 80%, сам этап можно
считать первым элементом инвариантной схемы.
Этап III. Обман.
8. Жертва выполняет договор («выполнение»; р =
- юо'%)." '""
9. Герой-антагонист нарушает договор («нарушение»;
р = юо%")':
10. Герой-антагонист получает выгоду от
совершенного обмана («выгода»; р — 75%).
Этап IV. Обнаружение.
И. Жертва обнаруживает обман («обнаружение»; р =
- 75 %)".
12. Жертва пытается отомстить герою-антагонисту или
каким-либо образом противостоять обману («попытка
ликвидации/мести»; р — 75%).
13. Жертве удается или не удается отомстить
обманщику («успех/провал», р = 75%; при этом «успех»—р =
= "5б%).
Пример. Мы приведем лишь изложение одной из
сказок этого типа. В скобках за соответствующим рядом
действий будет следовать номер функции, которую они
составляют. Минус рядом с номером означает негативное
исполнение функции.
В этом сказочном рассказе 30 несколько ходов
различных типов. Приводим 1-й ход.
В голод вороны жили тем, что летали на середину озера, где (па
островке?) рос фикус, и питались его плодами. Паук прослышал об
этом (начальная ситуация). Он взял горшок, в котором разводят
огонь, намазался клеем и отправился к воронам («подготовка к
обману»— прочая функция). Он поздоровался с ними (1), залез к
ним на дерево и попросил огня, а сам сел так, чтоб к нему
прилипли зерна, которые ели вороны (2). Вороны дали ему огня, и он
ушел (— 3). Так повторялось 3 раза (утроение функций 2 и 3) 31.
На третий раз вороны обнаружили обман (3). Они сказали пауку,
что, если бы он не был обманщиком и хорошо вел себя, они бы взя-
30 Rattray R. S. Наша Folklore Customs..., vol. 2, N 28.
31 Утроение (удвоение) различных сказочных элементов: деталей
атрибутивного характера, функций, ходов, отдельных ситуаций —
известный сказочный прием (аналогичный мотивировкам)
(подробнее об утроениях см.: Пропп В. Я. Морфология сказки, с.
67-68).
219

ли его с собой (5). Паук пообещал вести себя хорошо (6). Они
договорились полететь на рассвете (7). После этого паук ночью 3 раза
приходил к воронам, говоря, что рассвет уже наступил
(«предварительный обман»— утроенная прочая функция). Однако вороны
всякий раз обнаруживали обман («реакция жертвы на
предварительный обман»— утроенная прочая функция). Наконец, рассвет
наступил. Вороны дали пауку по перу, чтоб он сделал себе крылья,
и они полетели (8). Когда они прилетели, паук все время говорил,
что он первый увидел то или иное зерно, и воропам приходилось
оставлять это зерно ему (9). Так паук съел все зерна сам (10).
Вороны рассердились, отобрали перья у паука и улетели (12). Паук
не мог улететь и долго сидел на дереве один, так что даже
проголодался (13). (В результате паук падает в воду и с этого
начинается новый ход).
Тип 8. 3 хода.
Агенты. Имеется 3 агента: герой-жертва, который
вначале поддается на обман антагониста, а затем сам
обманывает его, антагонист и судья. Герой-жертва, которому
сочувствует здесь сказка, является, по-видимому, агентом,
аналогичным жертве в предыдущих типах. Это — всегда
побеждающая жертва. Именно поэтому данный агент и
получил такое название. Таким образом, от типа 6 к
типу 8 происходит постепенный перенос понятия «герой»
(для него всюду обязательно сочувствие сказки) с
антагониста на жертву. Герой-антагонист (трикстер «в чистом
виде») исчезает. Вместе с тем в типе 8 как обманщик-трик-
стер действуют и герой, и антагонист. Сказки, оставаясь
трикстерскими, начинают тяготеть к типу 1 (что будет
видно и в наборе функций. О типе 1 см. ниже). Это
усугубляется и наличием судьи, который, по-видимому,
сопоставим с помощником в типе 1 (что подчеркивает
несамостоятельность героя, совмещенность в данном агенте
качеств не только героя, но и жертвы: герой в сказках
хауса — агент, реже обращающийся к чьей-либо помощи,
чем в русских).
Подтипы. Нет.
Инвариантная схема I (устойчивость инвариантов I:
р = 100%).
1. (1) Встреча героя-жертвы и антагониста («встреча»).
2. (4) Антагонист пытается обмануть героя-жертву
(«обман»).
220

3. (5) Герой-жертва поддается или не поддается на
обман («реакция героя»).
4. (6) Герой-жертва пытается обмануть антагониста
(«ответный обман»).
5. (7) Антагонист поддается на обман («реакция
антагониста»).
Инварианты второго порядка.
«ОБМАНУ» здесь соответствует функция 4 —
«ответный обман» героя (он совершается агентом, которому
сочувствует сказка); «РЕАКЦИЯ» — функция 5. Вместе
с тем уже отмечалось тяготение типа 8 к типу 1: «обман»
антагониста — частная форма «НАНЕСЕНИЯ УЩЕРБА»
герою («вредительство» в типе 1) 32, «ответный обман»
героя — частная форма «БОРЬБЫ» с ним («борьба» в типе 1).
Поскольку вместе с тем в типе 8 данные функции могут
выполняться только как «обман», тип 8 выделяется
четко и принадлежит семье III. О межсемейных связях
подробнее будет сказано ниже.
Полная схема. Е = 86%; а = 86%; р = 100%.
1. Встреча героя-жертвы и антагониста («встреча»;
р = ioo%):
Этап I. О б м а н. На этом этапе антагонист
обманывает героя-жертву.
2. Антагонист выспрашивает героя-жертву
(«выспрашивание»; р = 66,6%)
3. Герой-жертва поддается на выспрашивание
(«реакция»; р = 66,6%)
4. Антагонист пытается обмануть героя-жертву
(«обман»; р'"=""1об%")
5. Герой-жертва поддается или не поддается на обман
(«реакция героя»; р = 100%; в 2?ц случаев герой
поддается на обман).
Этап II. Ответный обман.
6. Герой-жертва пытается обмануть антагониста
(«ответный обман»; р — 100%).
32 «Обманы» героя-антагонпста в типах 6 и 7 не связаны с
«вредительством», поскольку «вредительство» — функция агента, по
отношению к которому сказка настроена сугубо отрицательно.
221

7. Антагонист поддается на обман героя («реакция
антагониста»; р — 100%).
8. Антагонист обращается в суд («жалоба»; р =
= 66,6%")"."
9. Судья выслушивает стороны («суд»; р = 66,6%).
10. Судья решает дело в пользу героя-жертвы
(«победа»; р = 66,6%).
11. Судья наказывает антагониста («наказание»;
р=66,6°/о)'.
Пример 33:
Один Язычник (частый трикстер в сказках хауса.—О. Б.)
отправился на рынок, посадив своего сына на быка (начальная ситуация).
Там он встретился с неким мясником (1), который спросил его,
продается ли бык (2). Язычник ответил, что продается (3). Мясник
покупает быка и забирает его вместе с сидящим на нем мальчиком,
мотивируя это тем, что он назначал цену, имея в виду быка вместе
с его «наездником» (4).
Язычнику ничего не остается, кроме как согласиться на такую
продажу (5). Через год (!) Язычник возвращается на рынок. Он
видит мясника, который зарезал быка, и просит дать ему голову.
Когда мясник предлагает ему голову быка, выясняется, что
Язычник имел в виду голову человека, а не быка, так же, как раньше
мясник купил быка одновременно с мальчиком. Язычник забирает
себе сына мясника (6, 7). После долгих препираний мясник подает
жалобу судье (8). Судья выел ушивает, стороны (9) и велит мяснику
вернуть Язычнику его сына, а Язычнику — вернуть сына мяснику
(10 — данная функция здесь несколько модифицирована
—«восстановление справедливости»; функция 11, естественно,
отсутствует). Так все и происходит.
Итак, описана семья типов III, основной формой
конфликта в сказках которой является «ОБМАН». Основной
тип (представлен большим N и большим п 3/\ имеет
подтипы) — тип 6. Заметна эволюция типов внутри семьи
от основного через 7-й к 8-му: тип 7 как бы дополняет тип 6,
показывает, как иначе могут развиваться события в
аналогичной ситуации, дает более подробное описание
некоторых неразвитых в типе 6 моментов («ОБМАН»
через «договор»). Такой тип назван нами добавочным.
Тип 8 испытывает влияние типов других семей и
получает название связывающий. Для него характерны
наименьшие N яп. Указанное соотношение заметно и на характере
агентов.
33 Skinner N. Hausa Tales and Traditions, vol. 1, N 157.
34 См. А.Ш.4а (с. 205).
222

Аналогичная внутрисемейная эволюция типов
характерна и для других семей и указывает не только на
существование связи между типами семьи, но и на то, что
каждый тип обладает определенной значимостью внутри нее.
Перейдем к краткой характеристике остальных семей.
Б. II.
Семья I. Типы 1, 2.
Инварианты II
1. «УЩЕРБ» (в типе 1 чаще выполняется как
«вредительство», по бывают и случаи «недостачи»; в типе 2 —
«недостача»).
2. «ВСТРЕЧА С ПОМОЩНИКОМ».
3. «ИСПЫТАНИЕ».
4. «РЕАКЦИЯ НА ИСПЫТАНИЕ».
5. «ОКАЗАНИЕ/ОТКАЗ В ПОМОЩИ».
6. «ЛИКВИДАЦИЯ/СОХРАНЕНИЕ УЩЕРБА».
Большее, чем обычно (A.1V.1), число инвариантов
второго порядка, объединивших эту семью, связано с
особыми условиями их выделения по типу 1 и с совпадением
инвариантной схемы типа 2 с полной. Оно вместе с тем
указывает на большую связанность типов внутри семьи. В этой
семье в отличие от двух других два типа, а не три.
Самостоятельного связывающего типа нет. Оба типа через
инварианты второго порядка («ИСПЫТАНИЕ» и «РЕАК-
ЦИЯ НА ИСПЫТАНИЕ») связаны с семьей II. Однако по
конкретным формам исполнения этих инвариантов (на
уровне функции) тип 2, как будет ниже показано, связан
с семьей II в большей мере. Напомним, что связывающий
тип 8 семьи III связан с типом 1.
Тип 1. 12 ходов. Основной. Полная схема типа
аналогична полученной Проппом для русских волшебных
сказок. В ней вместе с тем имеются отличия, связанные, в
частности, с существенно большей архаичностью хаусан-
ских волшебных сказок по сравнению с русскими, их
большей близостью к мифу 35. Следствием этого является их
меньшая типовая жесткость и канонизированность,
меньшая оформленность как типа (Е — 42,8%; а =45%; (3 =
Ч Котляр Е. С. Миф и сказка Африки. М., 1975, с. 127, 141—142.
223

= 95%). Поэтому наряду с обычной инвариантной
схемой I (инварианты первого порядка с устойчивостью р >
^> 80%; их всего 2) нами была выделена промежуточная
между инвариантной I и полной схема, состоящая из
функций с устойчивостью р ^ 58,3%. По ней выделялись и
инварианты второго порядка. Она имеет следующий вид:
1. «Вредительство или осознание недостачи»
(р = 100%; из них «недостача», р= 18,2%).
2. «Отправка героя «из дому» (р = 58,3%).
3. «Встреча героя с помощником» (р = 66,6%).
4. «Испытание» (р = 58,3%).
5. «Реакция па испытание» (р = 58,3%).
6. «Оказание помощи» (р = 66,6%).
7. «Встреча с антагонистом» (р = 66,6%).
8. «Борьба» (р = 66,6%).
9. «Исход борьбы» (р = 66,6%).
10. «Ликвидация беды или недостачи» (р = 83,3%).
Полная схема типа состоит из 30 функций; ее
остальные параметры уже указаны. / / '
• Подтипы:
: 1. Развитие через непосредственную «борьбу» с
антагонистом.
2. Развитие через «решение задачи» героем,
поставленной перед ним антагонистом (таким образом, этот подтип
ближе к подтипу I, чем в сказках Проппа, где задача
ставится царевной) 36.
Характеристика агентов здесь опущена.
Тип 2. 3 хода. Добавочный. Развивается через
«осознание героем недостачи», «встречу с помощником»,
«выполнение или невыполнение его условия», «помощь или
отказ в ней» и «ликвидацию или сохранение недостачи».
Полная схема совпадает с инвариантной (Е = 100%) и
имеет 10 функций. «Условие» (функция помощника), как
уже указывалось, есть частная форма «ИСПЫТАНИЯ»,
которое является инвариантом второго порядка, в типе 1
совпадая с функцией,—встречается в любой из своих
форм («условие», «задача», «выспрашивание» и проч.;
36 Пропп В. Я. Морфология сказки, с. 73, 93—95.
224

см. A. IV.1).' Инвариант второго порядка «РЕАКЦИЯ
НА ИСПЫТАНИЕ» в типе 2 предстает как четыре
функции («согласие на условие», «подготовка к выполнению
условия», «процесс выполнения»,
«выполнение/невыполнение условия»). В типе 1 этот инвариант также совпадает
с функцией («реакция на испытание»), по-видимому,
потому, что здесь существен лишь факт выдержанного
испытания, а не процесс его решения (функций, связанных с
ним, нет). Таким образом, схема типа 2 предстает как
распространенный, т. е. имеющий большее число
функций, фрагмент приведенной (и полной) схемы типа 1,
представленный там функциями 1, 3, 4, 5, 6, 10, откуда и
проистекает упомянутая большая связанность типов этой
семьи. Поскольку инварианты второго порядка «ИСПЫТА-
. НИЕ» и «РЕАКЦИЯ НА ИСПЫТАНИЕ» в типе 2 испол-
няются аналогично их исполнению в семье II
(«ИСПЫТАНИЕ» имеет одну из форм, «РЕАКЦИЯ» состоит из
четырех функций), тип 2 правомерно считать главным
связывающим. Подтипов в типе 2 нет; агенты — герой и
помощник.
Семья II. Типы о, 4, 5.
Инварианты II.
1. «ИСПЫТАНИЕ».
2. «РЕАКЦИЯ НА ИСПЫТАНИЕ».
«ИСПЫТАНИЕ» имеет форму функций «условие» или
«задача»; «РЕАКЦИЯ» объединяет несколько функций.
Другие инварианты, характерные для семьи I, жестко
отсутствуют, семья выделяется четко.
Тип 3. 8 ходов. Основной. В него вошли сказки о
состязаниях и сказки-дилеммы — характерная для
Африки сказочная форма, заканчивающаяся вопросом к
аудитории. Для сказок о состязаниях Г. Л. Пермяковым уже
была предложена схема 37. В полной схеме типа,
полученной нами, имеются лишь незначительные отличия, на
которых мы не останавливаемся. Представляется
существенным, что сказки-дилеммы в нашем материале дают те
Пермяков Г. Л. Указ. соч., с. 60.
8 Заказ № 1961
225

же схемы. Говоря об этих сказках, важно помнить вместе
с тем, что их концовка, которая, по-видимому, выражается
реакцией слушающей аудитории, нам может быть
неизвестна.
Инвариантная схема I (устойчивость инвариантов I:
р = 100%).
1. Перед героями возникает задача (подтип 1) или
условие (подтип 2) («Задача/условие»).
2. Герои решают задачу/условие («решение
задачи/условия») .
Полная схема состоит из 8 функций; Е = 82 %; а =
= 82%; р = 100%.
Подтипы: 1-й — сказки-дилеммы; 2-й — сказки о
состязаниях. 1-й подтип закономерно заканчивается
раньше 2-го элементом, который, по-видимому, можно считать
рудиментом 6-й функции полной схемы типа —
определение победителя — «суд»: он предстает как вопрос к
аудитории: «Кто же из них самый умелый?»
Критерием для различения подтипов является исход
функции 5 полной схемы — «решение задачи/условия»
(различие по функциям «задача»/<<условие» обычно, но не
обязательно): в сказках 1-го подтипа «задача» решается
всеми героями, в сказках подтипа 2 — одним из них.
Агенты: Две группы:
1. Герои, которых может быть от двух и более,
решающие задачу/условие.
2. Судья, который ставит задачу/условие (задача
может возникнуть и стихийно: например, начинается гроза,
от которой надо укрыться) и в сказках подтипа 2
определяет победителя.
Тип 4. 3 хода. Добавочный. Полная схема совпадает с
инвариантной I (E = 100%). Состоит из 5 функций:
1. Герой осознает недостачу («недостача») .
2. Герой ставит перед собой задачу («задача»)
3. Герой пытается решить задачу («процесс решения»).
4. В результате противодействия стихийных сил герою
не удается решить поставленную задачу («провал»).
5. Недостача сохраняется («сохранение недостачи»).
Инвариантам второго порядка соответствуют функции
2 и 3-4.
226

Подтипов нет. Агент один — герой. Необычное
число агентов (1!), а также вызванное в связи с этим
необходимостью обеспечить возможность возникновения
конфликта, вмешательство стихийных сил как важный момент
в развитии событий дает возможность предположить, что
этот тип при привлечении большего материала может
оказаться несамостоятельным (перейдет в подтипы).
Возможно также, что он окажется не сказочным.
Тип 5. 3 хода. Связывающий. Полная схема совпадает
с инвариантной I (E = 100%), состоит из 12 функций.
Подтипов нет. Весьма важным с точки зрения выделения
типов и способов их существования является то, что
схема данного типа совпадает с полной схемой типа 3
(развивается через «условие»), но функции 4 и 5 по полной
схеме типа 3 («процесс выполнения условия» и «выполнение
условия») здесь распространены, т. е. достижение того же
результата достигается путем выполнения большего числа
функций (6 вместо 2). Существенно, что этот фрагмент
совпадает с фрагментом полной схемы типа б, представленным
функциями 6, 7, 11, 12, 13, 14 по схеме типа 6. Иначе
говоря, выполнение «условия» достигается здесь героем
через выполнение функций, необходимых для обмана его
антагониста, имеющих соответствующую
последовательность. Таким образом, данный тип связывает семью II с
семьей III.
Агенты — герой, антагонист и судья. Характеристика
эволюции агентов в семье II и связи агентов данного типа
с семьей III здесь опущена.
В. Зак л ючение
В. I. Итак, была кратко очерчена предварительная
классификация сказочного массива хауса на трех
уровнях: семья, тип, подтип.
Получено:
Б 1.1. Паспортный (встречающийся только в данной
семье) ипвариантный (обязательный для всех
типов семьи) набор признаков семьи — схема
семьи. Состоит из инвариантов II.
(Приведены при характеристике семей).
В.1.2. Паспортный инвариантный набор признаков
типа — инвариантная схема I. Состоит из инва-
227
8*

риантов I. (Приведены при характеристике
типов).
В. 1.3. Паспортный набор признаков типа — полная
схема типа. Состоит из инвариантов I и всех устойчивых
функций.
В.П. Представляется весьма существенным, что
проведенный морфологический (структурный) анализ сказок
позволяет выявить не только различия между ними,
разбив сказочный массив на группы, но и показать связи
внутри него на всех уровнях: связь сказок в типе,
внутрисемейную межтиповую связь и межсемейную связь
внутри всего комплекса. То, что каждый тип обладает
определенной значимостью внутри семьи, позволяет
соотносить сказки различных типов друг с другом, судить об их
роли, а отсюда — об их функционировании в фольклорном
комплексе.
То же относится и к межсемейной связи. Покажем это.
В Л 1.1. Указанная межсемейная связь через функции
есть связанность не только того, что рассказывают, но
и того, как рассказывают. Всякая схема показывает,
какие действия должен совершить тот или иной персонаж
для достижения той или иной цели, чем они вызываются
и какова их последовательность: чем выше уровень
обобщенности рассматриваемых действий (от п. д. к функции
и далее к с. о. ф.), тем в большей степени схема, из них
состоящая, является не только изложением сюжета
сказки, но и правилом ее рассказа, субстанцией ее логики.
Классическое деление сказочного массива на
тематические жанры и разряды (см. с. 192) учитывает только сюжет
сказки, при этом, как указывалось, не в его развитии, а
лишь по теме, то, о чем рассказывают. Выделенные нами
связи в сказочном комплексе можно считать, таким
образом, логико-тематическими\ связи, выделяемые
принятым делением, тематическими.
В Л Т. 2. Сопоставим полученную нами классификацию
сказочного массива хауса с обычно выделяемыми
сказочными жанрами. Чтобы сделать принятое деление
сказочного массива несколько более жестким, мы будем говорить
не о волшебных, животных и бытовых сказках, а о
волшебных, трикстерских (сказки о проделках яшвотных и
людей) и бытовых. Изменения, внесенные нами в
классификацию традиционной фольклористики, сделаны по
принятому ею критерию (тема сказки), а в отношении ряда
228

работ носят, по-видимому, лишь терминологический
характер 38. Поэтому мы думаем, что они не скажутся
принципиально на производимом сопоставлении. Можно
говорить о том, что в основном следующим типам
соответствуют следующие жанры сказок:
Семья I: тип 1 — волшебные сказки,
тип 2 — бытовые сказки.
Семья II: тип 3 — трикстерские и бытовые,
тип 4 — бытовые,
тип 5 — трикстерские.
Семья III: типы б, 7, 8 — трикстерские сказки.
Как видим, тематическое и предложенное в этой
работе разделение сказочного массива имеют пересечения (ср.
мнение Проппа, см. с. 194), что свидетельствует о
существовании и тематических связей между семьями.
Сопоставим выделенные нами логико-тематические и
тематические межсемейные связи на рисунках 2 и 3. В
первом из них будем учитывать межтиповые связи (рис. 2);
во втором покажем связь семей, игнорируя типы, через
которые она происходит (рис. 3).
Из данных рис. 2 видно, что в сказочном массиве
хауса семьи I и III представляют собой полюса, семья II
занимает срединное положение. Действительно, в них:
Семья I. Внешние логико-тематические связи—7(77%
всех внешних связей).
Внешние тематические связи — 2 (22%),
из них совпадают — 2 (максимум
возможного).
Внутренние тематические связи — 0 (минимум
возможного).
Семья II. Внешние логико-тематические связи — 7 (44%
всех внешних связей).
Внешние тематические связи — 8 (56%),
из них совпадают — 3 (43% возможного).
Внутренние тематические связи — 1 (33%
возможного).
Семья III. Внешние логико-тематические связи — 2 (25%
всех внешних связей).
Внешние тематические связи — 6 (75%),
из них совпадают — 2 (50% возможного).
38 Котляр Е. С. Миф и сказка Африки; Мелетинский Е. М.
Первобытные истоки словесного искусства.—В кн.: Ранние
формы искусства. М., 1972, с. 149—191.
229

Внутренние тематические связи — 3 (максимум
возможного).
Таким образом, для семьи I характерны
логико-тематические отношения (внутри и вне ее), для семьи III —
тематические, для семьи II — как те, так и другие. Семья
II имеет наибольшее число связей с другими семьями и
представляется нам (как это ни неожиданно — вспомним,
что основной тип в пей — сказки о состязаниях, сказки-
дилеммы — казалось бы, вполне самостоятельная форма)
наиболее «пассивной», вбирающей в себя характерность
сказок других семей: как было выше показано (Б. П.),
набор инвариантов второго порядка, объединивший ее,—
часть набора инвариантов II семьи I; один из ее типов (5)
использует фрагмент схемы типа 6 семьи III; тематически
она также наименее чиста. «Пассивность» семьи II
особенно наглядна на рис. 3.
Таким образом39, семьи I и III представляются нам
наиболее самостоятельными, влияющими на другие,
«активными», при этом в сказках семьи I наиболее «любимо»
другими сказками логико-тематическое начало (иначе
говоря, сказки типа 1, т. е. волшебные — ибо схема типа 2,
как мы помним, есть распространенный фрагмент схемы
типа 1,— являются с точки зрения хаусапского
фольклорного мышления наилучшим способом развития сюжета),
а в сказках семьи III «любимо» в большей степени
тематическое начало (в них, т. е. в трикстерских сказках,
рассказывается о «самом интересном»). Связано это,
по-видимому, с генезисом сказки из мифа 40. Сюжеты о
мифическом трикстере есть всегда пародийное переосмысление
деятельности «серьезного» культурного героя. Более
того, мифы с «серьезным» культурным героем, по-видимому,
древнее мифов о трикстере 41. Естественно, что
последовательность событий в «серьезном» мифе, способ его
рассказа, его логика являются наиболее привычными, а еле-
Дальнейшие выводы высказываются в качестве гипотезы и
нуждаются в проверке на более обширном материале.
Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946;
Котляр Е. С. О некоторых чертах...; она же. Миф и сказка
Африки; Мелетинский Е. М. Первобытные истоки...; он же.
Структурная типология и фольклор. — В кн.: Контекст— 73. М.,
1974, с. 329—346; он же. Поэтика мифа. М., 1976; ВейлисВ. А.
О развитии жанров мифа и волшебной сказки в фольклоре
народов Африки.— «Народы Азии и Африки», 1968, № 5.
Мелетинский Е. М. Первобытные истоки..., с. 178.
230

довательно,— лучшими. А ведь именно его структуру во
многом повторяют волшебные сказки42. Трикстерские
сказки — «эта стихия юмора, народной буффонады» 43 —
восходят к мифам о трикстере, которые были
«своеобразной отдушиной... в строго регламентированном обществе,
каким, безусловно, является общество родоплеменное» 44.
Естественно, что еще с «мифических времен» трикстерские
сказки становятся популярными именно своей фабулой.
Несамостоятельность семьи II может быть связана со
следующим. Естественно предположить, что сказки о
состязаниях, а возможно, и сказки-дилеммы, имеющие ту же
схему (см. Б. II), возникают как на основе «серьезных»
мифов (мотив правильного/неправильного выбора;
мотив опоздания 4б), так и на основе трикстерских
(элементы состязательности между трикстером и его «серьезным»
референтом). Таким образом, уже здесь заложен источник
легкости контаминации характерности обоих жанров в
сказках о состязаниях.
B.II.3. Указанное распределение «ролей» между
сказками различных семей в сказочном массиве хауса
подтверждается, на наш взгляд, и анализом смешанных
сказочных рассказов (см. A.III.3). Распределение ходов пяти
имеющихся в нашем материале смешанных сказочных
рассказов по типам показано в табл. 2.
Таблица 2
Распределение по типам ходов смешанных сказочных рассказов
-
Тип 6
(семья III)
Тип 1
(семья 1)
2
Тип 4
(семья II)
1
Тип 7
(семья III)
2
* Цифрами показано число ходов соответствующего типа, объединившегося
в одном рассказе с ходами типа 6; других объединений в нашем
материале нет.
12 Пропп В. Я. Исторические корни...*, Мелетинский Е. М.
Первобытные истоки...; он же. Структурная типология...
13 Котляр Е. С. О некоторых чертах..., с. 180.
14 Мелетинский Е. М. Первобытные истоки..., с. 179.
;5 См.: Котляр Е. С. Миф и сказка Африки, с. 45.
231

Таким образом, ходы типа 6 наиболее часто
рассказываются вместе с ходами других типов, обладают
наибольшей валентностью. При этом они чаще всего сочетаются
с ходами своей семьи (III) и с ходами семьи I (тип 1).
Если считать, что сказки семьи III (о проделках)
рассказывают о «самом интересном», а сказки семьи I (волшебные)
— лучший способ рассказа, такое сочетание ходов в
смешанных рассказах становится понятным.
В] В.II.4. Сопоставим теперь сказки различных типов по
их возрасту, используя показатель инвариантности их
полных схем (см. А.III.4.). Здесь, по-видимому, уместно
говорить лишь об основных типах семей, как о наиболее
представленных. Малая представленность не основных
типов, влияя, в частности, на показатель
инвариантности (см. А.II 1.4.ж.), делает эти типы в возрастном
отношении не сопоставимыми.
В литературе отмечалось, что наиболее древними
являются трикстерские сказки, за ними следуют волшебные,
бытовая сказка — самый молодой жанр, возникающий на
основе трикстерской сказки 46. Так хронологически
распределяются жанры сказок. Что можно сказать в
отношении сказочных структур? Из В Л 1.2 видно, что бытовая
сказка действительно не дает самостоятельной структуры,
распределяясь между всеми семьями. Это соответствует
утверждению о ее молодости, но означает вместе с тем,
что структура ее возникает как на основе трикстерских
сказок (включая сказки о состязаниях), так и на основе
волшебных. Для дальнейшего сопоставления имеющихся
трех основных типов сказок по их возрасту сведем их
показатели инвариантности Е в табл.3 по степени
возрастания.
Как видим, наиболее жесткой является структура
сказок типа 3 — сказок о состояниях, затем следует тип 6 —
трикстерские сказки и наконец тип 1 — волшебные.
Соответствует ли такое распределение относительному
возрасту сказочных структур? «В фольклоре смех, пусть
ритуальный,— пишет В. А. Бейлис,— очевидно, более
всего располагает к эстетическому осмыслению текстов. Де-
сакрализация таких мифов, на наш взгляд, происходит
в первую очередь» 47. Там же высказывается предположе-
46 Котляр Е. С. Миф и сказка Африки, с. 121, 128, 183—184.
47 Бейлис В. А. Указ. соч., с. 112.
232

Таблица 3
Показатели инвариантности основных типов
Семья
II
III
I
Тип
3
6
1
Е (в о/0)
82
48,7
42,8
ние о наибольшей легкости десакрализации мифов, слабо
связанных с ритуалом. Структура сказок о состязаниях
(а под структурой мы имеем в виду последовательность
функций — схему, т. е. последовательность событий,
структуру сюжета), возможно, связана не только с мифом как
таковым (см. В.II.2), но и с определенными правилами
игры, явления, наиболее легко поддающегося
десакрализации, согласно предположению Бейлиса.
С другой стороны, законы игры особенно строги и
могли повлиять на жесткость структуры сказок о
состязаниях. Отсюда может проистекать и весьма существенный
разрыв между Е типа 3 и' Е типов 1 и 6. Таким образом,
определение относительного возраста данной структуры
в рамках предлагаемой методики может оказаться
ненадежным. Что касается волшебных и трикстерских сказок,
полученное соотношение соответствует общепринятым
представлениям об относительной древности
соответствующих этим структурам жанров48. Таким образом, наше
48 Казалось бы, вывод о большей древности структуры
трикстерских сказок противоречит сказанному (см. В.П.2) о том, что
волшебные сказки есть «наилучший способ рассказа», поскольку их
структура во многом совпадает со структурой наиболее древних
мифов. Действительно, известные отличия между структурами
волшебной сказки и мифа меньше всего касаются общей
последовательности событий в них, их схем, т. е. как раз того, что
имеем -в виду мы. Однако, когда мы говорим, что волшебные сказ-
ки'есть наилучший способ рассказа, мы имеем в виду наиболее
общую логику, выражающуюся инвариантной схемой I данного
типа (ведь и'сопоставление типов мы проводим по их инвариант-
ным^схемам^см. А.П.1.Б, В.II.2). Именно инвариантная схема
сопоставима^ мифом. Полная схема — во многом уже чисто
сказочное явление. Именно на основании степени ее устойчивости
(Е) мы судим о возрасте той или иной сказочной (а не мифологи-
233

предположение (A.III.4.ж) является, по-видимому,
правильным.
В.III. Итак, были выявлены связи внутри сказочного
массива хауса на всех уровнях (сказка — тип — семья),
показана особая роль каждого типа и семьи внутри
комплекса. Все это означает, что сказочный массив не есть
неупорядоченный набор отдельных сказок, а есть система,
элементы которой определенным образом взаимосвязаны
(см. рис. 4 в Приложении на вклейке).
Таким образом, морфологический анализ сказки
позволяет не только создать наиболее жесткую
классификацию сказочного массива, добиться технического
упорядочения материала, но и многое объяснить в структуре и
функционировании каждой отдельной сказки 49.
ческой) структуры. Десакрализация наиболее древних мифов,
возможно, происходит в последнюю очередь. Таким образом,
сохраняя свою наибольшую древность в общем виде, как
мифологическая, структура волшебных сказок как сказочная является
наиболее молодой.
49 Автор глубоко признателен Д. В. Деопику за руководство
работой; Г. И. Потехиной, В. А. Бейлису, Ю. К. Щеглову,
Б. М. Мелетинскому — за ценные советы и замечания.
234

инвар, схема Л
типа л,
инвар, схема Л
типа пг
jT.
инвар, схема Л
та/га л3
J
I
х
чнослед-сть СОФ по инвара,
(ex. 1тила)щинвар. сх.Жтила
I
х
'лослев-сть С<Р ло инва\
^риантной схеме 7 тала
/лосмев-сть СФ но анва^
риантнои схеме I тала
'(ряддевств,
инвариантов 7) = СФ2
I 1^
-(инвар. 1>3~
-(инвар. Zu)~
>-§ I
-(инвар, fj)-
^ Е ,
/(ряб'ровств.
инвариантов I) = Сф,
| Пинвар 1,)\ ц
L.
^lrC^W^)-J S '
Инвариантная схема /тала
—4И
г;
I
7ППГ
JJ
паежв-сть инвариантов I и соответств. ей лосмев-сть дстайчивь/х ср-иа
HUL
L
набор инвариантов I и соответств. емд навор устойчивых аз-на.
тема сназна /?.
х
I
I
[
схема с казни л,
1
схема сназш л.
-х' —'
инослев-сть СОЛ ло а?е^\
стд~ схема сназш)
I
I
/ послев-
сть ОН
. coz
S
С CJ,
ло
)
)
)
тенстд\
Рис. 4. Процедура анализа
сказочного массива (иерархия
введенных категорий и способ их
получения).
1 — действия;
2 — видовое деление действия по
устойчивости (р);
3 — естественные
последовательности действий;
4 — ряды родственных действий
внутри последовательности;
5 — объединенные структуры;
6 — непосредственное следование;
7 — принцип объединения понятий;
8 — перекодировка;
.9 —■ сложение;
10 — получение результата;
11 —• разложение на
составляющие;
12 — получено в результате
аналогичной процедуры;
13 — учет контекста;
14 — перезапись понятия;
15 — порядок действий в
последовательности.
Если N — число действий
в блоке для любого уровня., то,
кроме N (ПОД внутри СД) >
^ 1 и N (инвариантов I
внутри СФ) >1, N >2.
N внутри всех блоков взято
произвольно
CZ>
—I
I
CD ::_]
\
J-
*• *-
=*- —%~
—V\Ar*~
i
~z
— -
щ.
1—(гЧИ*—
^_
-—*-
-т,-
ч
iO
Н
1Z
13
/9
..■/в
'поежв-сть СМ ло тенстд^
/(рявравств.ООО)=СО
,;-сжП1!
Н-( МЛе )-J% I
/(рявровств. ООР)=Ст
If с|ю4!'
К лол3 )-
-----г--
((рявродств. Ш)=Щ
* i
' I
Н-глёп-fg I
Заказ Л1 19G1

ПРИЛОЖЕНИЕ
Тип
^Инвариантная схема Ттина А— ■ А
л _Г
Полная схема /пина П- -П~ ~Г ]- -П- ~П- -Г ]- - П
Схема скажи 3 \ ф--f Ь-т--ф--^ Ь"ф
Схема »—» 2 ф--(*> Ч)--d> " | ~ ф |
сХеш»—»/ Ф -О--О--О—О--CD
О П А (рункаан соответствуяш/нх схем
праиесс вь/вехеная рннкннн саат-
Зетствр/аи/их схем
Рис. 1. Построение общих схем
Лагино-тематические связь,
х - типов внутри семьи
Мешсемейнь/е:
+ - тип с типом
»—•—» тип с семьей
О - тематические связи
тип / 2 J £
/ Л
S в 7 8
Ш
семья I Д Ш
•f логико-тематические связи
метвр семьями
г\тематические связи между
Рис. 2. Межсемейные связи (ч
рез типы). Мы констатируй
лишь наличие связи, не уч
тывая здесь степень связана
сти
Рис. 3. Межсемейные связи (бё
учета типов)

Л. И. Бородкип, Л. В. Милое
О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ АВТОМАТИЗАЦИИ
ТЕКСТОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
(Закон Судный людем)
Анализ развития текстологии (или критики текста)
за последние десятилетия позволяет отметить две
основные тенденции: с одной стороны, это усиление позиций
исторического подхода к вопросам текстологии, с другой —
дальнейшее развитие формальных методов изучения
истории текста древних памятников. Взаимоотношение этих
двух подходов к изучению древнего памятника, дошедшего
до нас в нескольких рукописях (списках), академик Д. С.
Лихачев определяет следующим образом:
«...исторический принцип в классификации списков изучаемого
произведения не может быть противопоставлен формальному.
Принципы эти отнюдь не исключают друг друга.
Формальная классификация — отправная точка
текстологического исследования; историческая — один из его конечных
результатов... Задача текстолога — развернуть во
времени списки произведения, найти между ними
последовательность. Для этого как предварительный этап
работы может служить классификация их по внешним
признакам» 1.
Рассматривая применение формальных методов
именно как предварительный этап текстологического
исследования, отметим, что этап этот заключается в выполнении
следующих стандартных операций: сличение списков,
анализ выявленных различий в тексте списков, построение
стеммы (генеалогического, древа списков) или более общей
формальной классификации списков.
Если количество сохранившихся списков изучаемого
произведения велико, то даже при сравнительно
небольшом его объеме выполнение перечисленных операций
может потребовать от исследователей нескольких лет
работы. Поэтому весьма актуальным представляется
направление, развиваемое с начала 60-х годов во Франции
группой исследователей под руководством Дом Ж. Фроже
(Высшая практическая школа), имеющее своей целью
Лихачев Д. С. Текстология (На материале русской литературы
X-XVII вв.). М.— Л., 1962, с. 225.
235

автоматизацию (с помощью ЭВМ) формального анализа
текста. В его работе 2, посвященной критике текста и ее
автоматизации, описывается новый метод формальной
генеалогической классификации списков (названный
методом «групп» — method «par les groupes»); адекватным
языком для его изложения является теория множеств.
В данной статье исследуется возможность
автоматизации формального анализа истории текста древнеславян-
ских памятников определенного типа с помощью метода
«групп». В первой части статьи дается краткое описание
основных идей этого метода и приводятся конкретные
результаты нашего исследования. Во второй части дается
экспертная оценка построенной с помощью ЭВМ стеммы
списков древнеславянского памятника Закон Судный
людей.
Формальная генеалогическая классификация списков
с помощью ЭВМ (метод «групп»)
Любой формальный метод, применяемый для работы
с эмпирическим материалом, опирается на некоторые
модельные представления об исследуемом объекте. В основе
метода «групп», так же как и всех других известных
формальных методов классификации списков, тоже лежит
определенная модель истории текста. Опишем ее сначала
на содержательном уровне.
Модель процесса генерации списков предполагает, что,
во-первых, у каждого списка имеется только один
протограф, во-вторых, что в каждом списке содержатся все
ошибки его протографа, в-третьих, что одинаковые
ошибки не содержатся в списках, имеющих в качестве своих
протографов независимые списки. Эти модельные
представления уже несколько десятков лет служат предметом
дискуссии между их сторонниками и противниками,
доказывающими несостоятельность каждого из трех
предположений. Нам представляется бесспорным мнение о
том, что описанная модель не может быть адекватной
реальному процессу генерации списков любого древнего
памятника. Однако вряд ли можно сомневаться в том, что
существовали такие эпохи и области, для которых изуче-
2 Froger Dom. J. La critique des textes et son automatisation.
Paris, 1968.
236

ыие истории текста с помощью такой модели является
правомерным. Весь вопрос в том, чтобы при изучении
конкретного произведения определить, в какой мере модель
отражает реальную историю текста.
Одно из достоинств метода «групп» заключается в том,
что уже на одном из первых этапов его применения ответ
на этот вопрос может быть дан с большой определенностью.
Будем называть генеалогию списков произведения
«нормальной», если процесс генерации списков
происходил в точном соответствии с описанной моделью.
Отклонения этого процесса от модели, выражающиеся в
нарушении хотя бы одного из модельных предположений, будем
называть «аномалиями».
В случае нормальной генеалогии метод «групп»
состоит из следующих основных этапов: 1) сличение списков
с целью выявления вариантов; 2) выявление групп;
3) определение их связи; 4) построение стеммы; 5) поиск
истинной ориентации стеммы.
На первом этапе из всей совокупности сохранившихся
списков произведения выбирается какой-либо «хороший»
список, который объявляется «фиктивным оригиналом»
или «экземпляром ссылок» («exemplaire de reference»).
Далее производится сличение, т. е. сравнение каждого
списка с «экземпляром ссылок». При этом последовательность
слов, представляющая собой текст «экземпляра ссылок»,
сравнивается с соответствующей последовательностью
слов текста сличаемого списка. Выявляющиеся
разночтения сличаемого списка относительно «экземпляра-
ссылок» («фиктивные ошибки») называются вариантами.
Группой варианта называется совокупность списков,
имеющих общий вариант (т. е. одинаковое чтение в
данном месте текста).
Итогом работы на первом этапе является построение
таблицы соответствия между вариантами и
соответствующими им группами вариантов. Если в процессе генерации
списков какие-либо списки порождали не одну, а
несколько ошибок, то в данной таблице соответствующие этим
ошибкам варианты будут иметь одинаковые, совпадающие
группы. Поэтому на втором этапе извлекается (из этой
таблицы) полная совокупность групп, среди которых нет
ни одной совпадающей. При этом подсчитывается
«частота встречаемости» каждой группы, т. е. число вариантов,
которым соответствует данная группа. Полученная сово-
237

купность групп дополняется еще одной («группой
ссылок»), содержащей все сохранившиеся списки, включая
и «экземпляр ссылок».
Третий этап начинается с упорядочения групп из
полученной совокупности в соответствии с их «уровнями».
Уровень каждой группы определяется как количество списков,
образующих данную группу; группы, содержащие
одинаковое количество списков, располагаются на одном
уровне. Далее по некоторому формальному правилу,
которое будет описано ниже, для каждой группы находят
одну или несколько групп — «прямых потомков»; поиск
«потомков» для данной группы производится при этом
среди групп, расположенных на более низких уровнях, чем
уровень данной группы. В результате проведения этой
операции (над всей совокупностью групп) составляют
схему связи между ними: каждая группа на этой схеме
связана с одной группой — «прямым предком» и с одним или
с несколькими «прямыми потомками». При этом вся схема
«восходит» к одной группе, той, которая содержит все
списки.
На четвертом этапе производится построение стеммы —
схемы генеалогических связей списков. При этом стемма
должна иметь ту же структуру, что и полученная на
третьем этапе схема связей групп. Стемма «восходит» к
«экземпляру ссылок»; положение на ней остальных списков
определяется в результате некоторой формальной
процедуры над схемой связи групп, которая будет также описана
ниже.
Наконец, на пятом этапе производится
«ориентирование» полученной стеммы, имеющее целью назначение
одного из сохранившихся списков «оригиналом». Каждый из
выявленных при сличении вариантов рассматривается в
определенном порядке с целью определить, представляет
ли данный вариант безусловную ошибку. При этом
привлекаются все доступные сведения («внешние»
относительно самого текста) об истории изучаемого памятника,
учитываются филологические особенности варианта, его
осмысленность и т. д. Аналогично рассматривается и
соответствующее чтение, даваемое «экземпляром ссылок». Если
вариант признается «ошибочным», то каждый из списков,
входящих в состав группы, соответствующей этому
варианту, отпадает как претендент на звание «оригинала».
Список, называемый «оригиналом», определяется в ре-
238

зультате этой процедуры как экземпляр, в котором не
встречается ошибок трансмиссии (т. е. ошибок,
возникающих при копировании текста).
В отличие от предыдущих этапов, «ориентирование»
стеммы является существенно неформальной процедурой.
Остальные же этапы имеют формальный характер.
Перейдем к изложению метода «групп» с помощью
теории множеств. Это важно также для того, чтобы яснее
представить себе, как метод «групп» реализуется на ЭВМ.
Ниже приводится краткий перечень основных терминов и
понятий из теории множеств и теории графов, которыми
мы будем пользоваться 5.
Множество — это собрание объектов любой природы,
называемых элементами. Множество А, элементами которого являются
а, в, с, обозначают символом А = (а, в, с). Целесообразно также
рассматривать пустое множество, пе содержащее элементов; его
мы будем обозначать символом ф.
Пусть А и В — два данных множества; будем пользоваться
следующими обозначениями:
а е А: а есть элемент множества А.
а ф А: а не является элементом множества А.
А = В: А совпадает с В.
А ф В: А не совпадает с В.
А С В: А строго содержится в В, или А есть подмножество
множества В (все элементы множества А являются элементами
множества В и при этом А = В).
А П В: пересечение А и В (множество элементов,
принадлежащих как Л, так и В).
A U В: объединение А и В (множество элементов,
принадлежащих или А, или В, или обоим этим множествам).
А \ В: множество элементов, принадлежащих А, но не
принадлежащих В.
Объединение и пересечение можно определить не только для
двух множеств А и В, но и для семейства множеств {Аг, А2...}.
Объединение множеств А^ — это множество элементов, каждый
из которых принадлежит хотя бы одному At; оно обозначается
символом U At.
г
Пересечение множеств А^ — это множество элементов,
принадлежащих каждому из множеств Af, оно обозначается символом
П At.
г
Пусть X и Y — два данных множества; закон Г, согласно
которому каждому элементу х е X ставится в соответствии элемент
Г х е Y, называется однозначным отображением X в Y.
3 Более подробно с теорией множеств и теорией графов можно
ознакомиться, например, по кн.: Берж К. Теория графов и ее
применение. М., 1962; Хаусдорф. Теория множеств. М., 1937.
2В9

Многозначное отображение Г множества X в множество Y
есть закон, по которому каждому элементу х <= X ставится в
соответствие некоторое подмножество Тх С У.
Будем говорить, что задан неориентированный граф G = (X, Г),
если заданы:
1° непустое множество вершин X;
2° отображение Г множества X в У.
В Элементы множества X будем изображать точками на
плоскости, а пары точек х{ и xj, для которых xt e Txj или xj <= Г xt,
будем соединять линией. Такую пару элементов (xt, xj) назовем
ребром графа. Далее множество ребер графа будет обозначаться
через U. Говорят что хе и хт являются граничными вершинами
ребра и = [хе, хт], если эти вершины соединены ребром и.
Цепь — это последовательность ребер (иъ и2, . . .), в которой
у каждого ребра щ одна из граничпых вершин является также
граничной вершиной для u^_v а другая — граничной вершиной
для ик+г Цикл — это конечная цепь, начинающаяся в некоторой
вершине х и оканчивающаяся в той же вершине х. Граф связан,
если любые две его различные вершины можно соединить цепью.
Дерево, по определению, есть конечный связный граф без циклов,
имеющий не менее двух вершин. В таком графе всякая пара вершин
соединена цепью и только одной.
В ориентированном графе G = (X, Г) вместо понятия ребра
вводится понятие дуги. Пара элементов (xt, xj) множества X
называется дугой графа G, если Xj e Г ^. В этом случае пара
вершин (xt, xj) соединяется линией со стрелкой, ведущей от хг к xj.
Аналогично понятию цикла неориентированного графа вводится
понятие контура ориентированного графа. Конечный граф G =
= (X, U) есть прадерево с корнем хх, если 1) в жх не заходит ни
одна дуга; 2) в каждую вершину х ф хг заходит одна единственная
дуга; 3) граф G не содержит контуров. Всякое прадерево является
деревом; поэтому в дальнейшем, если ориентация дуг не будет
приниматься в внимание, прадерево будет называться деревом.
Примеры.
На рис. 1, а изображено прадерево с корнем 5, а на рис. 1, б —
соответствующее ему дерево (неориентированный граф без циклов).
Граф, изображенный на рис. i, в, не является деревом, так как
содержит цикл А — В — С — F — А, а граф, изображенный па
рис. 1, з, не является прадсревом, так как в вершину F заходят две
дуги. Граф, изображенный па рис. 1, л, также не является прадере-
вом, поскольку он содержит контур А — С ~ Д — А. На рис. 1, е
изображено дерево.
Итак, обозначим X = {хх, х2, . . ., хп] — множество,
элементами которого являются п сохранившихся списков
изучаемого произведения, / ={1, 2, . . ., т) —
упорядоченное множество номеров всех вариантов, выявленных
при сличении (упорядочение номеров вариантов
возникло, например, в соответствии с возрастанием номеров слов
текста в процессе сличения).
ио

На нервом этапе каждому варианту i GE / ставится в
соответствие группа варианта Gt = {xti, xu, . . ., xt\,
т. е. подмножество, состоящее из к элементов множества
X, обозначающих к списков, имеющих одинаковое
чтение (вариант) в данном месте текста. На втором этапе
выделяются классы вариантов Cj, (/= 1, 2, . . ., I; l^m).
Классом вариантов Cj = |/l5 /2, . . ., / } называется
подмножество, состоящее из р элементов множества /,
таких, что группы, соответствующие каждому из этих р
вариантов, совпадают:
Gji = Gj2 = • • • = Gjv — Gj.
На третьем этапе каждая группа Gj (/ = 1, 2, ...
. . ., Г) приписывается к некоторому уровню; уровень
группы Gj равен количеству входящих в нее элементов
| Gj\. На самом «высоком», п-м уровне будет находиться
«группа ссылок».
Определение связи групп основано на свойстве их
«вложенности». Для каждой группы Gs (s = 1, 2, . . ., I)
находят группу Gt, расположенную на более высоком
уровне (| Gt | > | Gs j), такую, что
1) Gs a Gt;
2) нет такой группы Gr (г = 1, 2, . . ., Z), что
}&Gs CI Gr CI Gt.
Группу Gt, удовлетворяющую этим двум свойствам,
будем называть «прямым предком» группы G8. Легко
доказать, что из наших исходных предположений вытекает,
что для каждой группы Gs (s — 1, 2, . . ., I) найдется
лишь одна группа — «прямой предок» 4.
Описанная операция определения «прямого предка»
каждой из групп Gs (s = 1, 2, . . ., Г) вводит на множестве
групп {Gs} отношение частичного порядка, что позволяет
изобразить связь групп в виде графа 1\, который в данном
случае, будет прадеревом. «Группа ссылок» Gl+1 является
корнем этого прадерева.
На четвертом этапе производится построение графа
связи списков Г2. Можно обосновать, что граф Г2 будет
иметь точно ту же структуру, что и граф Г1? т. е. — также
прадерево. Корнем его будет «экземпляр ссылок», а в
4 Очевидно, набор групп {GSJ, s = 1, 2, ..., I + 1, связанных
такими соотношениями, образует семейство Хассе (Вер ж К,
Указ. соч.)
241

каждой вершине его будет находиться один или несколько
из элементов хь ЕЕ X, определяемых по следующему
правилу.
Пусть X' — множество, содержащее все элементы
множества X и еще пустое множество: ф d X'.
Обозначим через {Gti}, i = 1, 2, . . ., д, совокупность
групп, имеющих в качестве «прямого предка» группу
Gf. Будем называть каждую из групп Gn «прямым
потомком» группы Gt. Тогда вершине графа 1\, образованной
группой Gt, будет соответствовать вершина графа Г2,
образованная некоторым подмножеством yt d X':
yt = Gt\\J Gtv (1)
г
Подмножество yt может либо содержать несколько
элементов множества X, либо состоять из одного элемента
множества X, либо являться пустым множеством. Первый
случай возможен лишь в такой маловероятной ситуации,
когда с какого-либо списка были сделаны несколько
абсолютно точных копий или такие копии делались
последовательно друг с друга. Тогда любая группа,
содержащая общий протограф этих копий, будет содержать и все
копии. В результате подмножество yt будет состоять из
этих копий и их протографа.
Нетрудно показать, что yt будет пустым множеством
лишь в том случае, когда некоторый список не
сохранился, но среди сохранившихся списков имеется не менее двух
его «потомков» (необязательно прямых, но независимых).
Во всех же остальных ситуациях подмножество yt будет
содержать лишь один элемент множества X.
Отметим, что если сохранился всего один «потомок»
не дошедшего до нас списка или несколько «потомков»,
составляющих в генеалогическом древе одну ветвь без
разветвлений, то в этом случае факт существования этого
списка установлен не будет.
Таким образом, отображение Г, заданное графом Г2,
ставит в соответствие каждому списку xt £E X некоторое
подмножество Хг а X' его «прямых потомков».
Очевидно, это отображение, вообще говоря, неоднозначно.
Изображая списки точками и рисуя стрелку, идущую из xt
в Xj в случае, когда х}- является «прямым потомком» xt,
мы получим генеалогическое древо, или прадерево связи
списков.
U2

Пятый этап — «ориентирование» стеммы — не
является, как было показано, формальной процедурой; поиск
«оригинала» производится путем содержательного
анализа разночтений, однако при этом встает вопрос, как
преобразуется граф Г2 связи списков при замене «экземпляра
ссылок» на «оригинал»? Нетрудно показать, что при
нормальной генеалогии замена одного «экземпляра ссылок»
на другой может изменить лишь направление связи
каких-либо пар списков, но сам факт наличия или отсутствия
связи любой пары списков останется при этой
неизменным.
Утверждение это удобно интерпретировать с помощью
следующей образной модели. Представим себе, что
вершины графа Г2 — это шарниры, а дуги этого графа —
стержни, скрепленные этими шарнирами. Назначая
«экземпляр ссылок», мы тем самым назначаем шарнир, к
которому будет «подвешена» вся конструкция. Замена
«экземпляра ссылок» на другой означает в такой модели
замену шарнира, к которому теперь подвешивается
конструкция; при этом кажщая пара шарниров будет
соединена тем же стержнем, что и раньше, но некоторые пары
шарниров могут изменить свое положение: шарнир,
который был выше второго в некоторой паре, может теперь
оказаться ниже его.
Для иллюстрации метода «групп» привлечем
конкретный пример генерации списков некоторого произведения.
Пусть процесс копирования списков не сопровождался
аномалиями; всего было создано восемь списков и все они
сохранились. Введем обозначение множества списков X =
= {А, В, С, D, E, F, G, О}. Пусть реальная генеалогия
произведения такова (см. рис. 2).
Будем полагать, что генеалогия эта нам неизвестна;
наша цель — восстановить ее, опираясь лишь на внешние
различия в тексте списков. Следуя методу «групп»,
выберем «экземпляр ссылок». Пусть это будет для простоты
список О (архетип). Текст каждого списка будем
представлять в виде последовательности всех его т слов.
Например, текст списка А представляется в виде
последовательности {аъ а2, . . ., ат}, текст списка В — (61} Ь2, . . .
. . ., Ьт) и т. д. Зададимся каким-либо конкретным
процессом генерации ошибок при копировании списков.
Пусть, например, в списке С ошибочно воспроизведены
слова с± и с5, так что все члены последовательности {съ
243

<?2, . . ., cm], за исключением сг и с5, совпадают с
соответствующими членами последовательности {аь а2, . . .
. . ., ат); в списке Е пусть ошибочно воспроизведено
двенадцатое слово текста е12, так что последовательности
{el5. е2, . . ., ет} и {%, а2, . . ., ат} различаются лишь на
двенадцатом члене, и т. д. В соответствии со сказанным
выше каждое такое разночтение назовем вариантом.
(Отметим, что в данном случае варианты соответствуют
действительным ошибкам, поскольку в качестве «экземпляра
ссылок» взят архитип О.) Перечисление всех ошибок,
возникших в процессе копирования, а также
соответствующих номеров вариантов, содержится в табл. 1.
Таблица 1
Ошибка
с1
d3
gi
Ч
ч
Номер варианта
1
2
3
А
5
Ошибка
ь8
еп
/13
/и
Номер варианта
6
7
8
9
Таблица 2
Номер варианта
1
2
3
4
5
Группа варианта
CEGA
D
GA
CEGA
А
Номер варианта
6
7
8
9
Группа варианта
В
Е
BF
BF
На первом этапе будет произведено сличение текстов
всех списков с текстом списка О. Выявленные при этом
группы вариантов содержатся в табл. 2. Поясним
происхождение в ней, например, группы GEGA,
соответствующей вариантам 1 и 4. Ошибки в написании слов с± и с5
будут в соответствии с предположением о нормальной
генеалогии воспроизведены и в «потомках» списка С —
244

списках Е, G и А; таким образом, одинаковые ошибки в
написании первого и пятого слов (сх и с5) будут
присутствовать в списках С, Е, G, А, что и проявится при
сличении в виде группы С EGA.
Результаты работы второго этапа — выделения
классов вариантов — приводятся в табл. 3. Число
несовпадающих групп 1—7.
Таблица 3
Номер
класса

вариантов
1
2
3
4

Варианты
1,4
2
3
5
Группа

вариантов
CEGA
D
GA
А
Частота

встречаемости
2
1
1
1
Номер
класса

вариантов
5
6
7

Варианты
6
7
8,9
Группа

вариантов
В
Е
BF
Частота

встречаемости
1
1
2
Таблица 4
Номер
группы
1
2
3
4
Номер
уровня
1
1
1
1
Группа
вариантов
А
В
D
Е
Номер
группы
5
6
7
8
Номер
уровня
2
2
4
8
Группа
вариантов
GA
BF
CEGA
ABCDE1GO
Результаты распределения наших семи групп по
уровням приводятся в табл. 4. Напомним, что уровень группы
определяется как количество входящих в нее элементов
(списков); так, группа BF отнесена ко второму уровню,
а «группа ссылок» ABCDEFGO — к восьмому.
Результаты работы третьего этапа — определения
связи групп — содержатся в табл. 5. В соответствии с
введенным выше правилом «прямого предка» какой-либо
группы, например BF, следует искать среди групп с
большим номером уровня; очевидно, для группы BF
«прямым предком» является «группа ссылок» ABCDEFGO,
245

Таблица б
Номер группы
1
2
3
4
5
6
7
Номер -уровня
1
1
1
1
2
2
4
Группа вариантов
Л
В
D
Е
GA

BICE G А
«Прямой предок» группы
GA
BF
ЛВСDEE GO
CEGA
CEGA
A BCDEFGO
ABCDEFGO
так как BFczABCDEFGO и нет другой такой группы G*t
чтобы BFCZG*.
Граф Гь отображающий связь групп, изображен на
рис. 3, а. Способ его построения по табл. 4 очевиден:
располагая группы по их уровням, соединяют каждую
группу с соответствующей группой — «прямым предком»,
находящимся на более высоком уровне.
Таблица 6
Номер группы
вариантов
1
2
3
4
5
6
7
8
Группа
вариантов
Е
А
В
D
BF
GA
CEGA
ABCDEFGO
Соответствующий список на графе
г2
Уг=Е
Уг = А
Уз = В
y± = D
yb = BF\B = F
ye = GA\A = G
у, = CEGA \ (E [J GA) = С
1/8 = ABCDEI GO \ {С EG A \J
UBF\JD) = 0
Данные о связи списков, полученные на четвертом
этапе, приводятся в табл. 6, а на рис. 3, б изображено
соответствующее генеалогическое дерево списков (граф
Г2) — цель нашего конкретного исследования.
Наименования вершин графа Г2 (списков) получены в соответствии
246

с введенным выше правилом (1). Так, вершина CEGA
графа 1\ соответствует вершине С графа Г2.
Действительно, по правилу (1) «вычтем» из группы CEGA ее «прямых
потомков» — группы Е и GA — ив результате получим
вершину С графа Г2:
CEGA \ (E [J GA) = CEGA \ EGA = С.
Поскольку мы предположили, что все списки
сохранились и среди них нет ни одной точной копии, то каждая
вершина графа Г2 на рис. 3, б образована в точности одним
списком. Чтобы проиллюстрировать возможность
появления пустого множества в какой-либо из вершин,
сигнализирующего о потерянном списке, предположим, что один
из наших восьми списков не сохранился (например,
список С), но сохранились его независимые «потомки» G и
Е. Тогда при сличении вариантам 1 и 4 будет
соответствовать группа EGA (см. табл. 1), вариантам же 3 и 7
по-прежнему будут соответствовать группы GA и Е; остальным
вариантам будут также соответствовать те же группы,
что и раньше. На третьем этапе (при поиске связи групп)
группа EGA. будет иметь двух «прямых потомков»—группы
GA и Е. При поиске связи списков выполнение операции
(1) для группы EGA приведет к результату
у1 = EGA \ (GA [J E) = EGA \ GAE = 0.
Граф Тг для этого случая изображен на рис. 4, а граф
Г2 — на рис. 5.
Для иллюстрации пятого этапа работы —
«ориентирования» стеммы — вернемся к исходному примеру, для
которого был получен граф Г2, изображенный на рис. 3, б.
Пусть теперь нам неизвестен «оригинал», а
содержательный анализ разночтений, проведенный на пятом
этапе, показал, что «оригинал» — список G, например.
Тогда в результате «ориентирования» граф Г2 приобрел бы
вид, изображенный на рис. 6.
' Приведенный нами иллюстративный пример не
охватывает все ситуации, возникающие при нормальной
генеалогии, однако принципиальные стороны метода «групп»
нашли в нем свое отражение.
Прежде чем перейти к изложению модификации
метода «групп» в случае наличия аномалий, отметим еще раз
основные достоинства этого метода при нормальной
генеалогии.
247

1. В методе «групп» понятие «ошибки» используется
лишь на этапе «ориентирования», основной же этап —
определение связи списков — производится на основе
понятия «вариант», которое снимает проблему установления
факта безусловности ошибки.
2. Если в других методах формальной классификации
списков выводы о связи списков делаются на основании
небольшого числа «характерных ошибок» и поэтому такие
выводы часто могут не быть надежными, то в методе «групп»
связь списков определяется с привлечением всего
множества вариантов текста. ^
3. Если стеммы, построенные другими формальными
методами, содержат лишь сохранившиеся списки, то
стеммы, полученные с помощью метода «групп», могут
содержать и некоторые не дошедшие до нас списки.
4. В случае адекватности описанной выше модели
процесса копирования списков реальному процессу
формальная процедура метода «групп» приводит к построению
генеалогического древа, наиболее достоверно отражающего
связи сохранившихся списков.
Формальная генеалогическая классификация списков
при наличии аномалий
При изучении какого-либо конкретного древнего
памятника практически бесполезно ожидать, что мы будем
иметь дело с «чистой», нормальной генеалогией. Как
правило, текст «загрязнен» аномалиями, и весь вопрос в том,
какова степень этого «загрязнения». Поэтому важная
роль отводится методам обнаружения аномалий и
возможностям их устранения. При устранимых аномалиях
предполагается, что генеалогия может быть сведена к
нормальной и, следовательно,— применен метод «групп».
Как уже отмечалось, аномалии могут возникать, когда
копия не содержит ошибок своего «предка» или когда
общие ошибки воспроизводятся^в"независимых"'списках.
Аномалии бывают видимые и невидимые. Последние не^могут
быть обнаружены на основании лишь внешних различий
в тексте списков. Видимые же аномалии могут быть
обнаружены по виду графов связи Т1 и Г2. Можно строго
доказать, что при наличии видимых аномалий эти графы
содержат циклы и, таким образом, не могут уже считаться
деревьями. Видимые аномалии можно обнаружить уже
248

при выполнении второго этапа метода «групп» (когда
получен набор групп вариантов) с помощью операции
пересечения подмножеств. Для этого составляют пересечения
всевозможных пар групп Gt f] Gj (г, / = 1, 2, . . ., I +
+ 1). Каждый раз такая операция может иметь три
исхода:
1) Gi П Gi = 0
2) Gi П Gj = Gi или Gi П Gj = &j
3) GiOGj^G, где G=hGi;G^Gj;G^0.
В случае третьего исхода констатируют, что одна из
групп Gt и Gj образует аномалию.
Первый исход операции пересечения говорит о том,
что группы Gi и Gj образуют вершины дерева связи групп
Гъ принадлежащие разным его ветвям, а при получении
второго исхода можно утверждать, что эти вершины
принадлежат одной ветви дерева Г2.
Нетрудно показать, что аномалии будут невидимыми
(т. е. операция пересечения даст один из первых двух
исходов), если какой-либо список лишен ошибки,
внесенной его «прямым предком», или если общие ошибки
(варианты) оказались у двух списков, являющихся
независимыми «потомками» одного общего «прямого предка».
В других случаях, а также при комбинации этих двух
видов аномалий аномалия будет видимой.
Для иллюстрации этих положений вновь обратимся к
нашему примеру. Предположим сначала, что в процессе
копирования списков, отображенном на рис. 2, возникла
некоторая аномалия. Пусть, например, в списках Е и G,—
независимых «потомках» их общего «прямого предка» С,—
была воспроизведена независимо общая ошибка. Это
приведет к появлению соответствующей группы варианта
EGA (так как эта ошибка будет перенесена и в список А,
который является «потомком» списка G). Легко проверить,
что пересечение группы EGA с любой из групп,
содержащихся в табл. 3, даст лишь один из первых двух исходов,
т. е. аномалия не будет зафиксирована. На рис. 7
изображен граф связи групп Гх (ср. с рис. 3, а.), а на рис. 8 —
соответствующий граф связи списков Г2. Из сравнения с
деревом связи списков рис. 3, б видно, что аномалия привела
к появлению мнимого «пропавшего» списка х. Из рис. 7
и 8 видно, также, что наличие описанной невидимой ано-
249

малии не привело к появлению циклов на графах 1\ и
Г2, которые в данном случае являются деревьями.
Если же теперь предположить наличие другой
аномалии — возникновение общей ошибки в списках Е и А (у
них также общий «предок» С, по для А это не «прямой
предок»), то такая аномалия будет видимой. Действительно,
наличие такой общей ошибки приведет к появлению
группы ЕА, пересечение которой с группой А (см. табл. 3)
приведет к третьему исходу:
ЕА П GA = А {АфЕА, Аф GA).
Таким образом будет зафиксирована аномалия
(видимая). Граф связи групп Гь соответствующий такой
ситуации, изображен на рис. 9. Этот граф содержит цикл,
образованный ребрами 1, 2, 3, 4 (рис. 9), и поэтому не
является деревом.
Аналогично можно было бы рассмотреть и примеры
влияния других типов ошибок на возможность появления
видимых и невидимых аномалий (в том числе и так
называемых параллельных ошибок и ошибок «в каскаде»).
Итак, мы установили, что в наших силах обнаружить
лишь видимые аномалии; имеются, однако, априорные
соображения о том, что невидимых аномалий значительно
меньше. Установив наличие аномалий (видимых),
необходимо решить вопрос о возможности их устранения и,
следовательно, о возможности применения метода «групп».
С этой целью предлагается каждый раз, когда
обнаружены две конфликтующие группы (т. е. группы,
пересечение которых приводит к третьему исходу), обращаться
к значениям их частот встречаемости, содержащихся
в табл. 3. При этом следует исходить из следующего
эвристического правила: если частоты встречаемости двух
таких групп сравнимы, то констатируют, что
соответствующая аномалия неустранима; если же эти частоты
значительно различаются, то из дальнейшего
рассмотрения исключается та из этих групп, которая имеет
меньшую частоту. В этом случае аномалия считается
устранимой. Такой подход к решению вопроса об устранимости
аномалий, основанный на различии значений частот
конфликтующих групп, с одной стороны, легко формализуем,
а с другой — представляется содержательно оправданным.
Действительно, если одна из конфликтующих групп
характеризуется частотой встречаемости, скажем, ft — 10,
250

а вторая — /2 = 2, то это означает, что каждый из
списков, входящих в состав первой группы имел на десяти
вариантах то же чтение (отличное от соответствующего
чтения «экземпляра ссылок»), что и каждый из остальных
списков этой группы; для списков же второй группы число
таких вариантов равно лишь двум. В ситуации, когда две
такие группы конфликтуют, естественно предположить,
что вторая группа появилась случайно вследствие
нарушения какого-либо из предложений модели; появление
же первой группы вариантов представляется, наоборот,
закономерным, соответствующим модельным
представлениям о «наследовании» ошибок 5.
Итак, метод «групп» при наличии аномалий в
процессе копирования списков применим, если среди
выделенных на втором этапе групп (число их может быть
весьма велико — сотни или тысячи) найдутся такие, частота
встречаемости которых высока и они не образуют
конфликтующих пар групп. В этом случае в рассмотрение берутся
также группы с малыми частотами, если они не
конфликтуют ни с одной из уже отобранных групп, и далее
применяется метод «групп». Если же все выделенные группы
имеют невысокие и близкие по значению частоты, то,
учитывая, что при большом числе этих групп они наверняка
будут создавать аномальные ситуации, констатируют, что
метод «групп» как способ исследования генеалогии списков
непригоден 6.
Основные этапы работы текстолога при формальной
классификации списков сводятся, как было показано,
к обработке больших массивов информации.
Применяемые при этом процедуры, как правило, настолько
формализуемы, что могут быть описаны на языке теории
множеств и математической логики. В этих условиях
естественным образом возникает задача автоматизации
основных трудоемких этапов текстологического исследования.
5 Отметим, однако, что не следует во всех случаях слепо
полагаться на абстракции, которыми являются частоты групп, надо
считаться и с природой вариантов. Иногда следует исключить из
рассмотрения более «представительную», но образующую
«легкие» варианты группу, отдав предпочтение группе,
конфликтующей с ней, но образующей более значимые варианты со
сравнительно невысокой частотой встречаемости.
6 Дом Ж. Фроже предлагает в этом случае устанавливать
близость списков между собой, используя так называемый метод
расстояний.
251

Применение здесь ЭВМ позволило бы колоссально
сократить время такого исследования и избежать ошибок,
возникающих при «ручной» обработке таких больших
массивов информации, как материалы разночтений, групп
вариантов и т. д.
Фроже первым провел анализ возможностей ЭВМ в
текстологическом исследовании и пришел к следующему
общему выводу: не следует ожидать, что машина, имея «на
входе» тексты списков, выдаст «на выходе»
генеалогическую схему; однако ряд важных этапов текстологического
исследования может быть автоматизирован. В первую
очередь это касается, по его мнению, этапов сличения
списков, выделения групп вариантов, установления стем-
мы и построения матрицы «расстояний» между списками.
Некоторые же «деликатные» моменты исследования
должны быть выполнены самим исследователем, например,
контроль «машинного» сличения, анализ аномалий.
Нам представляется, что ЭВМ может быть безусловно
полезной на двух этапах исследования: при выделении
групп вариантов и при построении матрицы расстояний 7.
Построение стеммы имеет смысл поручать машине лишь
при большем числе групп, а этап сличения списков при
сегодняшнем уровне развития читающих устройств
гораздо быстрее выполняется вручную.
В 1960—1961 гг. во Франции была проведена работа
по автоматизации отдельных этапов метода «групп».
С этой целью были созданы две программы для ЭВМ
Gamma ET Bull: одна — для сличения списков
(исходным материалом для нее является отперфорированный
текст списков) 8, вторая — для поиска связи списков
(исходный материал — закодированные варианты,
содержащиеся на перфокартах).
Для иллюстрации громоздкости работы по «ручному» сравнению
списков с целью построения матрицы «расстояний» Фроже
приводит следующий пример. При подготовке издания Graduel Ro-
main имелось N — 400 рукописей этого произведения со 150 ва-
7V(7V — 1)
риантами. Следовательно, необходимо было сравнить г,
= 79 800 пар рукописей. Работа эта заняла более года.
Об этой программе см.: Renaud. La collation des manuscripts a la
machine electronique.— «Bulletin d'Institut de Recherche et
d'Historie des Textes», 1964—1965, N 13, p. 135—171.
252

Реализация метода «групп» при изучении генеалогии
списков Закона Судного людем
Метод «групп» применялся для изучения генеалогии
списков при критическом издании средневековых
французских произведений 9. Нашей целью в данной работе
было, с одной стороны, исследование возможностей
применения этого метода для формальной генеалогической
классификации списков некоторого класса средневековых
памятников, с другой — создание программ для ЭВМ,
автоматизирующих ряд стандартных операций,
применяемых при формальном анализе текста произведения,
дошедшего до нас в нескольких списках.
При выборе конкретного памятника как предмета
исследования авторы руководствовались прежде всего тем,
чтобы можно было априорно предполагать, что процесс
переписывания списков избранного памятника носил в
основном «механический» характер и таким образом был бы
близок к модельным представлениям, на которых
зиждется метод «групп».
Этому требованию, на наш взгляд, отвечает один из
древнейших памятников славянской юридической мысли
Закон Судный людем. Действительно, уже сам характер
произведения (свод законов) налагает жесткие
ограничения на процесс переписывания, приближая этот процесс
к модельному. Закон Судный людем давно является
объектом изучения со стороны историков и лингвистов.
Имеются опубликованные еще в прошлом веке частичные
издания Закона Судного людем. Все списки этого
памятника можно разделить на три редакции: краткую,
пространную и сводную. Для нашего исследования было
привлечено академическое издание краткой редакции
Закона Судного людем 10. Закон Судный людем получил
широкое распространение в древнерусской письменности.
Число списков Закона Судного людем в русских
рукописях велико. Для указанного издания были, в частности,
привлечены 54 рукописи. Но это число меньше
действительного количества списков Закона'в русских рукопи-
9 Из опубликованных с помощью метода «групп» критических
изданий известно: L'Epitre de Notker sur les lettres significates.—
«Etudes Grigoriennes (Solesmes)», 1962, N 5, p. 23—71.
10 Закон Судный людем (Краткой редакции). Под ред. акад.
М. Н. Тихомирова. М., 1961.
253

сях, так как некоторые поздние рукописи, содержащие
текст «Закона», не учтены п.
Списки краткой редакции Закона делятся на изводы
(т. е. «виды или типы списков Закона Судного людем,
объединенные общими особенностями и вариантами») 12.
54 списка, привлеченных к данному изданию, относятся
к XIII—XVII вв. и делятся на четыре извода: Чудовский
извод (31 список), Софийский извод (15 списков), извод
Мерила Праведного (4 списка) и Древнейший извод (3
списка и примыкающий к ним йоасафовский список). В
приложении содержатся названия списков, их нумерация и
датировка.
В число вариантов в указанном издании введены
главным образом смысловые и орфографические отличия
(графические варианты не отмечаются). Варианты списков
каждого извода приводятся по отношению к основному
списку данного извода. Поскольку применение метода
«групп» требует сличения всех списков с «экземпляром
ссылок», то в качестве последнего был выбран наиболее
древний датированный список — Новгородский список
1280 г. При этом была проведена работа по преобразованию
вариантов к основным спискам изводов, приведенных в
издании, в варианты к экземпляру «ссылок» —
Новгородскому списку 13.
Все варианты текста, полученные таким образом, были
закодированы; при этом списки получили номера от 3 до
56 (см. приложение).
Объем всего закодированного материала вариантов
текста Закона Судного людем составил более 15 тыс.
чисел. Этот материал был занесен на перфокарты и
послужил исходной информацией при применении метода
«групп» в нашем исследовании. Нами была создана
программа, написанная па алгоритмическом языке «АЛГОЛ-
60» (для ЭВМ БЭСМ-6), целью которой является
автоматическое выполнение следующих основных этапов метода
«групп»: выделение групп вариантов, обнаружение и
устранение аномалий, поиск связи групп, построение стем-
Закон Судный людем, с. 7.
Там же, с. 5.
Авторы выражают благодарность Л. Е. Морозовой,
выполнившей эту работу.
254

мы и. Программа состоит из четырех подпрограмм, каждая
из которых реализует один из указанных этапов. Укажем
основные результаты, полученные с помощью ЭВМ на
каждом этапе исследования.
На этапе выделения групп вариантов машиной было
выдано 1046 несовпадающих групп (с указанием частоты
встречаемости каждой из них). Как было указано выше,
уже поверхностный анализ значений этих частот может
дать представление о возможности применения метода
«групп». Поэтому небезынтересно обратиться к значениям
этих частот, содержащимся в табл. 7.
Таблица 7
Диапазон
частот
1
2
От 3 до 5
» 6 » 10
Количество групп
891
73
32
16
Диапазон
частот
От 11 до 20
» 21 » 50
» 51 » 100
Больше 100
Количество групп
15
10
8
1
Как видно из данных табл. 7, большинство выделенных
групп (891) имеет частоту встречаемости, равную 1,
однако часть групп имеет высокие частоты встречаемости.
Поэтому данные табл. 7 не отвергают «в первом
приближении» гипотезу о возможности применения метода
«групп». Более определенные выводы можно получить из
анализа аномалий. В программе предусмотрено два
режима. В первом режиме аномалии не устраняются, в
результате чего граф связи списков Г2 может содержать циклы;
второй режим предусматривает устранение аномалий.
Первый режим в программе был реализован таким
образом, что в рассмотрение принимались лишь группы,
частоты которых были не меньше некоторого фиксированного
значения /*. Графы связи списков, построенные машиной
в первом режиме при /х = 2 и /2 = 3, содержали много
циклов, так что интерпретировать результаты каким-
либо разумным способом было невозможно.
14 Этап «ориентирования» стеммы носит, как было указано,
существенно неформальный характер и не может быть
автоматизирован.
255

Работа программы во втором режиме должна
происходить полностью автоматически, если группы с
относительно высокими частотами (/ ^> /*) не образуют
конфликтующих пар или если отношение частот групп из
каждой такой пары превосходит некоторое пороговое
значение К (в наших экспериментах использовалось
пороговое значение К ;> 2-ьЗ).
В этом случае в рассмотрение принимаются также
группы с низкими частотами, не образующие конфликтующих
пар ни с одной из уже отобранных групп. Если же группы
с высокими частотами конфликтуют между собой, машина
сигнализирует об этом каждый раз, когда устанавливает
такой факт, а затем останавливает работу, так как на этом
этапе требуется участие исследователя, который должен
оценить выявленные аномалии и принять решение о
целесообразности применения в данной ситуации метода
«групп».
В нашем случае при работе во втором режиме (/* = 2)
выявленные аномалии в большинстве своем были
устранимы (в соответствии с «частотным» критерием). Так,
рассмотрение частот двух конфликтующих групп {48, 56}
и {55, 56} (эти группы образуют аномалию, так как {48,
56} П {55, 56} = {56}) позволило устранить группу {48,
56}, поскольку частота встречаемости ее (Д = 5)
значительно уступает частоте конфликтующей группы (/2 = 48).
Аналогично были устранены аномалии, образованные
парами конфликтующих групп {39, 40, 51} (Д = 2) и {50,
51, 52} (/2 = 8),— путем устранения группы {39, 40,
51}, {26, 27, 28} (/х = 2) и {23, 26} (/2 = 7) -
устранения группы {26, 27, 28} и т. д.
Однако наряду с этим машиной были поданы сигналы
о наличии неустранимых аномалий, образованных
конфликтующими группами с близкими значениями частот
fx и /2. Было принято решение рассмотреть значимость
вариантов, соответствующих конфликтующим группам,
и, опираясь на содержательные соображения, по
возможности устранить такие аномалии.
\-'-^ Большинство неустранимых аномалий было
образовано группами, состоящими из списков Софийского
извода; видимо, в процессе копирования списков этого извода
писцы нередко пользовались двумя (или более)
протографами. Содержательный анализ вариантов позволил
устранить большую часть таких аномалий. Так, рассмотрение
256

вариантов, соответствующих конфликтующим группам
(45, 48} и (44, 48}, позволило устранить группу (45, 48}.
Действительно, группе {45, 48} соответствуют два
варианта 15:
1) вжигааи (гл. 16),
2) неприазненыа (гл. 33),
незначительно отличающихся от более древних чтений
«экземпляра ссылок» (Новгородского списка):
1) вьжагани,
2) неприязниныя.
Варианты же, соответствующие группе (44, 48},
представляются гораздо более значимыми:
1) перником (гл. 2),
2) написа (гл. 1)
соответствуют следующим вариантам «экземпляра
ссылок»:
1) соуперникомъ,
2) вписавъ.
Исходя из этого, группа (45, 48} была устранена из
дальнейшего рассмотрения.
Аналогично сравнение значимости вариантов,
соответствующих конфликтующим группам {13, 21, 33} и (14,
33}, приводит к устранению группы {13, 21, 33}.
Однако подобный сравнительный анализ значимости
вариантов конфликтующих групп не во всех случаях
позволил устранить аномалии. Иногда не представлялось
возможным отдать предпочтение какой-либо группе
вариантов. Это относится к восьми группам, образующим
конфликтующие пары, перечисленным в табл. 8.
Таблица 8
{39,
{39,
(39,
(34-
40,
40,
48}
-38}
Конфликтующие
41} и (39,
41, 43} п
и (44, 48}
и {36—48}
40,
(39,
пары
45}
40,
гру
41,
ЦП
43}
Номера
I п
III И
V и
VII и
групп
II
IV
VI
VIII
Здесь и далее деление на главы по Новгородскому и
Варсонофьевскому спискам; разночтения приводятся в облегченной
орфографии.
9 Заказ № 1961
257

Таблица 9
Группа
{39, 40, 41}
{39, 40, 45}
Варианты,
соответствующие данной rpynnej
вдастся
вдастся
испытышемь
богатство в томъ
усе к уть
глава 33
о малншпу
Варианты
«экземпляра ссылок»
дасться
продасться
пспытаньемь
бога та в том
оусЬкають
(пропущено)
о малжену
Номер главы
6
6
2
1
М
33
33
Например, анализируя значимость вариантов,
соответствующих группам (39, 40, 41} и {39, 40, 45} (табл. 9),
трудно принять решение об устранении какой-либо из
них.
Поскольку число неустранимых аномалий в данном
случае было невелико и все они были образованы группами,
состоящими из списков одного извода (Софийского), было
принято решение перейти к построению (в соответствии
с описанной методикой) деревьев связи групп 1\ и
деревьев связи списков Г2 путем поочередного устранения групп
из табл. 9 с тем, чтобы оставшиеся группы не
образовывали конфликтующих пар. Очевидно, существует всего
10 таких максимально полных наборов из этих групп. Их
удобно изобразить на дереве решения поставленной
задачи получения таких наборов групп, не образующих
конфликтующих пар (рис. 10).
Вершины этого дерева соответствуют группам из
табл. 9, а каждый из 10 путей, начинающихся в начальной
вершине и кончающийся в одной из конечных, приводит
к одному из 10 полных наборов неконфликтующих групп.
Отметим, однако, что, на наш взгляд, не все такие наборы
имеют одинаковую ценность. Содержательный анализ
совокупности вариантов, соответствующих указанным
наборам групп, позволяет считать надежными следующие
четыре набора групп:
1) I, III, VI, VII;
2) I, IV, VI, VIII;
3) V, VIII;
4) I, IV, VI, VII.
258

Таким образом, на дальнейших этапах работы при
построении деревьев 1\ и Г2 использовались группы,
оставшиеся после устранения аномалий, а также четыре
перечисленных набора групп (поочередно). Машиной были
построены соответственно четыре варианта деревьев Гх и
Г2. Дерево связи списков, полученное при использовании
первого набора групп («основной» вариант), приводится
на рис. 11. Поскольку остальные варианты отличаются от
«основного» лишь в той части, которая дает
генеалогические отношения списков Софийского извода, то на рис. 12,
13 и 14 изображены эти варьируемые части дерева Г2,
полученные при использовании второго, третьего и
четвертого наборов групп соответственно.
Несмотря на некоторые отличия в виде полученных
стемм, они обладают рядом общих черт. Интерпретация
результатов будет производиться относительно к дереву
связи списков рис. 11, но все сказанное справедливо и для
остальных трех деревьев. Интерпретация
генеалогического древа может содержать много аспектов; обсудим
здесь наиболее важные из них.
Во-первых, отметим, что каждый из четырех изводов
образует на стемме рис. 11 прадерево, т. е. все списки
каждого извода имеют одного общего «предка» (иначе
говоря, изводы на стемме «не пересекаются»).
Во-вторых, полученная стемма не содержит явных
хронологических противоречий, т. е. нет ни одной «цепочки»
списков, содержащей не менее двух датированных
списков, такой, что хотя бы один «предок» был датирован
более поздним временем, чем его «потомки» 16.
Более детальное обсуждение полученной стеммы
производится во второй части данной статьи, но уже
приведенные соображения говорят в пользу разумности метода
«групп» как способа получения генеалогических
отношений списков такого древнеславяиского памятника, как
Закон Судный людем. Однако этих соображений, конечно
же, недостаточно для того, чтобы полностью полагаться
на построенную машиной стемму. У нас нет точных
сведений о реальных генеалогических отношениях между
Положение на этих стеммах пустых кружков, отображающих
возможность существования потерянных списков, не фиксировано;
каждый такой кружок может располагаться в любой точке
линии, соединяющей ближайшего датированного «предка» данного
пустого кружка с его ближайшим датированным «потомком».
259
9*

списками Закона Судного людем; наличие же выявленных
аномалий и большого количества групп вариантов с
малыми частотами встречаемости снижает надежность
полученных выводов. Тем не менее важность построенной
формальной генеалогической классификации списков
очевидна, если рассматривать ее как предварительный этап
текстологического исследования. Взаимоотношения
сохранившихся списков, полученные с помощью описанной
человеко-машинной процедуры, могут дать толчок какой-
либо содержательной гипотезе, а наличие на стемме «не-
сохранившихся» списков может послужить основой для
гипотетического восстановления утраченных звеньев.
* * *
Итак, каково же отношение историка-источниковеда
к работе, проделанной с помощью ЭВМ? Насколько
соответствует предлагаемая стемма представлениям о
соотношении списков Закона Судного людем (ЗСЛ), основанным
на изучении источников историком?
На этот счет можно сделать ряд весьма интересных
наблюдений. В огромном количестве Кормчих книг и
юридических сборников текст ЗСЛ присутствует
одновременно с текстом Пространной редакции Русской Правды,
хотя расположены они в разных местах одних и тех же
книг. Переписчики и редакторы оставляли следы своей
работы на всей книге в целом, поэтому в истории текста
Русской Правды и текста ЗСЛ прослеживается много
общего. Это обнаружилось при издании текстов краткой
редакции Закона Судного людем. Основные изводы
текста ЗСЛ, за некоторыми исключениями, сходны с
изводами (видами) текста Пространной редакции Русской
Правды. Это касается, в частности, Синодально-Троицкой
группы списков. Однако в отличие от Русской Правды
текст ЗСЛ в этих источниках содержит неизмеримо
меньшее количество более или менее значительных
разночтений. Одно из возможных объяснений этому следует
искать в том, что, будучи памятником нерусского
происхождения, ЗСЛ встретил у писцов и редакторов Кормчих
книг и сборников гораздо более осторожное обращение.
Текст его оказался в итоге более каноническим, чем текст
Русской Правды. Учитывая это, издатели краткой
редакции ЗСЛ намеренно упростили классификацию списков
этого памятника, объединив, в частности, списки Розен-
260

кампфовского и Ферапонтовского видов в один, дав ему
новое название (Чудовский извод). В итоге был выделен
Древнейший извод, куда вошли на равных правах три
древнейших списка ЗСЛ (Новгородский список из
Кормчей 1280 г., Варсонофьевский список из Кормчей второй
половины XIV в., Устюжский список из Кормчей начала
XIV в. с вариантами Иоасафовской Кормчей XVI в.);
извод Мерила Праведного с Троицким списком XIV в.
в качестве основного и тремя списками Мерила
Праведного XV—XVI вв., данными в разночтениях; Чудовский
извод, куда вошли списки из Кормчих в соединении
с Мерилом Праведным (списки Розенкампфовского и
Ферапонтовского видов Русской Правды) и Софийский
извод, совпадающий с Новгородско-Софийской группой
списков Русской Правды.
На стемме, созданной с помощью ЭВМ, отметим
важнейшее: выделение трех древнейших списков как
автономных единиц, выделение в особую ветвь списков извода
Мерила Праведного, наконец, выделение в
самостоятельную ветвь списков Чудовского извода и в особую ветвь
списков Софийского извода. Совпадение с существующей
классификацией полное.
Однако классификация с помощью ЭВМ получилась,
во-первых, более подробной, во-вторых, точно
определяющей соотношение всех списков друг с другом, чего нет
не только в издании текстов ЗСЛ, но и в издании текстов
Русской Правды 17.
В связи с этим важнейшим достоинством стеммы,
созданной с помощью ЭВМ, является ввод в систему
генеалогии списков ЗСЛ большой группы не сохранившихся
до наших дней текстов. Установленная возможность их
прежнего существования и место в общей генеалогии
списков ЗСЛ высчитаны машиной (на схеме они обозначены
кружочками с литерной пагинацией и без нее).
Разумеется, машина обозначила не все из когда-то
существовавших списков, а только те, которые несли в себе какие-либо
изменения (искажения) текста. Число же экземпляров
ЗСЛ, текст которых был идентичен с текстом какого-
либо из обозначенных в стемме списков, могло быть
теоретически бесконечно. Таким образом, реконструкция
комплекса протографов ЗСЛ помогает историку соста-
17 Закон Судный людем (Краткой редакции); Правда Русская, т. I
(Тексты). Под ред. акад. Б. Д. Грекова. М,— Л., 1940.
261

вить наиболее полное представление об основных изводах,
уточнить степень их сохранности, а в какой-то мере и
время происхождения.
В свое время, характеризуя извод Мерила Праведного
по текстам Русской Правды, М. Н. Тихомиров отмечал,
что «списки СП, GUI, КБШ не зависят от Троицкого
списка XIV в., а восходят к общему с ним протографу» 18.
Наша стемма не только полностью подтверждает эту
догадку, но и уточняет ее. В нашем варианте списки извода
Мерила Праведного (49, 50, 51, 52) имеют не только
общий для всех протограф, но, кроме того, особый
протограф для СП, GUI, КБШ.
Чрезвычайно важными представляются итоги
реконструкции на ЭВМ соотношений списков ЗСЛ,
составляющих так называемые Розенкампфовский и Ферапонтовский
виды. При создании классификации списков Русской
Правды ученые разошлись при определении основного списка
для Розенкампфовского извода. В. П. Любимов считал
наиболее пригодным для этой роли список Русской
Правды на Кормчей барона Розенкампфа, датируемой концом
XV в. Его точка зрения была принята издателями текстов
Русской Правды. Иной позиции придерживался
Тихомиров, считая, что на роль основного списка более
подходит список из Чудовской Кормчей 1499 г. В своем
фундаментальном источниковедческом «Исследовании о
Русской Правде» Тихомиров объединяет списки
Розенкампфовского вида под общим названием Чудовского извода.
Издатели текста краткой редакции ЗСЛ (М. Н. Тихомиров
и Л. В. Милов) точно так же в качестве основного списка
взяли Чудовскнй список ЗСЛ 1499 г.
На нашей стемме ЭВМ поставила во главе
Розенкампфовского вида не Розенкампфовский, а Чудовский
список. Именно этот список 3 и оказывается непосредственно
связанным с подавляющим числом списков извода.
Стемма ставит как принципиально ведущие начало
от Чудовского списка 1499 г. такие списки, как 11, 12,
15, 16 и 6. В свое время Тихомиров обратил внимание
на то, что Чудовский список 1499 г. песет следы правки
по списку типа Крестининского. В стемме Крестипинский
список (10) лишь в итоге ведет начало от Чудовского
18 Тихомиров М. И. Исследование о Русской Правде.
Происхождение текстов. М.— Л., 1941, с. 113—114 (далее —
Тихомиров М. Н. Исследование).
262

то есть буквального совпадения с мнением ученых здесь
нет, по признаки явной близости наблюдений
несомненны. Нет буквального совпадения итогов стеммы и с
более общими наблюдениями ученых. Так, Тихомиров
полагал, что списки Чудовского извода можно разделить
на 2 ветви (1 — Чудовский, Розенкампфовский и другие,
2 — Крестининский и другие). Обе ветви существовали
уже в конце XV в., то есть до создания Чудовского
списка 1499 г. Анализируемая стемма так же дает 2 ветви
Чудовского извода, но в ином наполнении. Это
разделение действительно раннего происхождения (от
Чудовского списка оно отделено протографами д и ё). Одну из
ветвей образует Чудовский список с 14 списками и 2
реконструируемыми протографами, вторая же ветвь
сохранилась чрезвычайно бедно. Однако состав ее не тот, что
предполагал Тихомиров, исходя из изучения текстов
Русской Правды. Впей сохранилось всего три списка (Троицкий
V—5, Розенкампфовский — 4 и Антониево-Сийский—13).
Два из них (Троицкий V и Розенкампфовский) имеют
сходство в том, что оба сохранились в неполных Кормчих
книгах. В Розенкампфовской Кормчей текст начинается
лишь с 68-й главы, а Кормчая, содержащая Троицкий
V список, имеет только тексты основных разделов второй
части Мерила Праведного, вошедших в книги, известные
под названием «Кормчие в соединении с Мерилом
Праведным» 19. Таким образом, оба списка сохранились лишь во
фрагментах Кормчих одного и того же типа. Возможно,
именно это обстоятельство и послужило причиной
выделения обоих списков в особую ветвь 20. Из отличий
классификации Русской Правды необходимо отметить еще одно:
включение в группу списков Чудовского извода Хлудов-
ского и Никифоровского списков ЗСЛ. По классификации
текстов Русской Правды они отнесены были к Ферапон-
товскому изводу 21.
19 М. Н. Тихомиров считал эту книгу Мерилом Праведным в той
редакции, которая позднее вошла в Кормчие в соединении с
Мерилом Праведным (Тихомиров М. II. Закон Судный людем
Краткой редакции в русских рукописях. — В кя.: Закон Судный
людем (Краткой редакции), с. 19.
20 При классификации списков Русской Правды, помимо разночте^
ний самих текстов, немалую роль в объединении списков в виды
играло сходство и в составе самих Кормчих книг. В данном
случае Троицкий V и Розенкампфовский списки оказались
лишенными этих признаков.
21 Правда Русская, т. I, с. 233.
263

Как уже говорилось, издатели текстов Краткой
редакции ЗСЛ не сочли необходимым разделение группы
списков «Закона», сохранившихся в «Кормчих в соединении
с Мерилом Праведным», на два вида (Чудовский и Фера-
понтовский), как это сделали издатели Русской Правды.
Основной причиной тому послужило отсутствие сколько-
нибудь принципиально важных разночтений. Однако
материала мелких разночтений по 13 спискам оказалось
достаточно, чтобы при обработке их на ЭВМ в итоге все
эти списки четко выделились в особую группу, которую
мы вслед за издателями Русской Правды также назвали
Ферапонтовской. Результаты обработки списков этой
группы на ЭВМ дают возможность сделать ряд интересных
наблюдений. Прежде всего отметим буквальные
совпадения мнения историков в оценке соотношения отдельных
списков друг к другу с итогами нашей стеммы. Так,
оценивая Кирилло-Белозерский I и Кирилло-Белозерский
II списки, издатели Русской Правды отмечали их
теснейшую связь друг с другом 23. На стемме, построенной с
помощью ЭВМ, эта связь не только подтверждается, но и
уточняется: КБ1 и КБП имеют общий протограф. Точно так
же издатели Русской Правды писали и о Погодинском I
списке: «Этот список Кормчей стоит в ближайшей связи
с предыдущим Погодинским II, повторяя его ошибки» 23.
И вновь на стемме мы видим и подтверждение этому,
и уточнение: Ш и ПП (29 и 30) имеют общий протограф.
Вместе с тем важно отметить, что если ученый-историк
отмечает такие взаимосвязи, как правило, на основе каких-
либо ярких, бросающихся в глаза общих пропусках и
искажениях текста, то автоматическая классификация делает
это на менее выразительном материале, т. е. «работает»
более точно. Так, с помощью ЭВМ в Чудовском и Фера-
понтовском изводах были установлены списки ЗСЛ,
имеющие в качестве своего исходного предшественника
сохранившиеся доныне тексты ЗСЛ. Таковы, например,
двойные звенья: Соловецкий II и Овчинниковский I как
исходный (7 и 11), Архивский II и Чудовский как
исходный (12 и 3), Троицкий III и Чудовский как исходный (15
и 3); тройные звенья: Чудовский (3) — Музейский I (16) —
Забелинский (18) или Чудовский (3) — список Публич-
22 Правда Русская, т. I, с. 241.
23 Там же.
264

ной библиотеки (6) — Возмицкий (17). Двойные звенья
есть и в Ферапонтовском изводе (Ферапонтовский и
Толстовский II, Соловецкий IV и Фроловский I).
Наиболее принципиальное значение имеет
выясненный с помощью автоматической генеалогической
классификации общий вид Ферапонтовского извода. Он
предстает перед нами на стемме как извод, сохранившийся
лишь в обломках. Если в Чудовском изводе основной его
костяк составляли уцелевшие до наших дней списки
(номер 3 и др.), то в Ферапонтовском изводе основной костяк
составляют реконструируемые с помощью ЭВМ
протографы, точнее, целая система протографов (протограф з
и др.). От извода как такового сохранились лишь остатки
в виде позднейших списков. В связи с этим становится
понятной ошибка В. П. Любимова, оценившего
ферапонтовский вид списков Русской Правды как позднюю чисто
литературную традицию. «Ферапонтовский вид списков
создался в то время,— писал ученый,— когда Правда
Русская уже потеряла значение действующего источника
права. Составителю его было чуждо приспособление
нашего памятника к потребностям жизни. Такой задачей
могли руководствоваться создатели более ранних видов
списков» 24. Розенкампфовский вид В. П. Любимов,
наоборот, характеризовал как «юридический памятник
древнего происхождения». На анализируемой стемме четко
видно, что Ферапонтовский извод отпочковался по
крайней мере до 1499 г., т. е. в то время, когда создавались
многие из сохранившихся списков Чудовского (Розен-
кампфовского) извода (протографы е и з). Таким образом,
считать Ферапонтовский извод лишь поздней
литературной традицией было бы неверно.
Вместе с тем В. П. Любимов верно оценивал Ферапон-
24 Любимов В. П. Списки Правды Русской.— В. кн.: Правда
Русская, т. I, с. 50. Более осторожно по поводу Ферапонтовского
извода высказывался М. Н. Тихомиров: «Основное отличие
Ферапонтовского списка Русской Правды от Чудовского
заключается в том, что Ферапонтовский список отличается большой
полнотой. В нем выполнены все пропуски в тексте, отличающие
Чудовский извод от Троицкого при сохрапении остальных черт
извода. В этом случае следовало бы признать, что Ферапонтовский
список сохранил более древний текст Русской Правды, уже
искаженный в Чудовском изводе. Но это предположение не
оправдывается, так как большая полнота Ферапонтовского списка
объясняется позднейшими пополнениями» (Тихомиров М. II.
Исследование, с. 126).
265

товский извод как производный от Розенкампфовского 25.
На анализируемой стемме видно, что названный извод
обособился уже тогда, когда Чудовский (Розенкампфов-
ский) извод разделился на две ветви (протографы б, ж,
е и з).
Выше уже говорилось, что ввиду сложности
экспертной оценки разночтений группы списков ЗСЛ не было
принято однозначного решения при определении соотношения
этих списков друг к другу, а представлено три варианта
этих соотношений. На стемме эта группа списков ЗСЛ
соответствует Новгородско-Софийскому изводу. Выбор
из трех предложенных вариантов соотношений списков
может быть сделан лишь при условии дополнительных
знаний историка, либо полученных путем специального
исследования материалов, либо почерпнутых из литературы.
В данном случае нас устраивает последний вариант.
Мы уже писали о неоднократном совпадении наблюдений
историков о соотношении отдельных списков друг к другу
с результатами обработки текстов на ЭВМ. В данном
случае, оценивая пригодность вариантов, нам следует
исходить из факта именно такого совпадения. При
характеристике списков Новгородско-Софийского извода авторы
академического издания Русской Правды отмечали, в
частности, что «по разночтениям список Фроловский (Бра-
иловский) стоит в ближайшей связи с Соловецким III
списком» 26. М. Н. Тихомиров в «Исследовании о Русской
Правде» подчеркивает, что Браиловская Кормчая, в
сущности, является списком с Новгородской (Соловецкой III)
рукописи 1519 г.27 Взяв это наблюдение в качестве
отправного, мы избираем из трех предложенных вариантов один,
в котором два названных списка связаны ближайшим
образом. Таким является вариант, представленный иа
рис. 13. Здесь Соловецкий III (39) и Фроловско-Браилов-
ский (48) списки ведут происхождение от общего
протографа. Больше того, этот вариант полностью совпадает и
с наблюдениями историков более общего характера. Так,
В. П. Любимов, характеризуя списки Русской Правды,
пишет: «Новгородско-Софийский вид списков дошел до
нас в двух разветвлениях. В одной ветви, Новгородско-
Софийской, только два списка: Новгородско-Софийский
25 Любимов В. П. Ут\гл. соч., с. 47.
26 Правда Русская, т. V, с. 147.
27 Тихомиров М. II. Исследование, с. 139,
266

второй половины XV века и Румянцевский I конца
XV века. В другой ветви — остальные 17 списков; из них
древнейшим списком является список Вязпиковский
третьей четверти XV века, к которому близко подходят списки
Ярославский конца XV века и Прилуцкий 1534 г. Из этих
двух ветвей вторая (Вязниковская) дошла в списках
сравнительно с первой с более поздними разночтениями
и с более поздними чертами языка» 28. На нашей стемме
Новгородско-Софийский список и Румянцевский I как
производный от него выделены в самостоятельную ветвь.
Списки эти действительно весьма древние, так как
непосредственно ведут свое начало от основного протографа Нов-
городско-Софийского извода 29. В точном соотношении
с представлениями историков стемма выделяет и вторую
ветвь, объединяющую остальные 13 списков Новгородско-
Софийского извода. Характеристика ее может быть
теперь более точная. Прежде всего не вполне справедливо
называть эту группу списков ЗСЛ Вязниковской (как это
сделано при классификации текстов Русской Правды).
Вязниковский и Ярославский списки, близость которых
отмечена издателями Русской Правды 30, несмотря на то
что датированы XV столетием, восходят к более позднему
протографу чем Прилуцкий или даже Годуновский II
списки. На наш взгляд, на роль заглавного списка этой
группы более подходит Прилуцкий список 1534 г. Кстати,
особую ценность этого списка чувствовали и
подготовители академического издания Русской Правды: «По
вариантам Прилуцкий список относится ко второй ветви
Новгородско-Софийского вида, очень близок к Вязников-
скому и Ярославскому спискам и вследствие архаичности
некоторых чтений производит впечатление копии с
раннего оригинала» 31. Опираясь на данные нашей стеммы,
можно уточнить, что это копия с очень раннего оригинала,
являющегося исходным для всей группы списков.
Характеризуя Вязниковскую ветвь, нельзя не отметить, что, так
же как и Ферапонтовский извод, она сохранилась лишь
в позднейших осколках, хотя основная масса списков
датируется не позднее XVI столетия. Реально сохранившие-
28 Любимов В. П. Указ. соч., с. 46.
29 Издатели Правды Русской считали, что оба списка сделаны с
одного протографа (Правда Русская, т. I, с. 138).
30 Там же, с. 139.
31 Там же, с. 140.
267

ся тексты ЗСЛ отделены от исходного протографа всей
ветви пятью промежуточными протографами. Можно
предположить, что Новгородско-Софийский извод в целом
был весьма распространенным и довольно древним по
своему происхождению (М. Н. Тихомиров возводил его
начало к концу XIV в.32).
Таким образом, тщательное сопоставление итогов
автоматической генеалогической классификации списков
ЗСЛ с известными ранее источниковедческими
характеристиками как целых изводов, так и отдельных списков
блестяще подтверждает эффективность обработки текстов
на ЭВМ. Больше того, автоматическая классификация
текстов поднимает источниковедческое изучение
генеалогии списков исторических памятников на качественно
новый уровень, позволяя заглянуть в глубины истории
текстов, сконструировав сложные системы протографов.
В перспективе вполне возможно, что какой-либо вновь
обнаруженный список Закона Судного, датируемый
XV — началом XVI в., займет в стемме одно из
пустующих мест в системе протографов, сконструированной
с помощью ЭВМ. Наконец, автоматическая
генеалогическая классификация, использовав массив разночтений,
дает возможность установить детальное соотношение всех
сохранившихся списков памятпика, что, как правило,
в обычных исследованиях осуществляется лишь
эпизодически.
Все эти неоспоримые и чрезвычайно важные
достоинства методики автоматической классификации тем не
менее не избавляют историка-источниковеда от ряда
трудностей, являющихся своего, рода производной от данной
методики. Речь идет прежде всего о доводке стеммы до
необходимого уровня в ее вершине, т. е. о неизбежности
проверки правильности выбора «экземпляра ссылок».
Как уже говорилось, ключевой опорной точкой нашей
стеммы служит текст Новгородской Кормчей 1280 г.33,
взятой в качестве «экземпляра ссылок» как наиболее
древний список Закона Судного людем. После того как стемма
составлена, соотношение списков ЗСЛ позволяет внести
дальнейшие уточнения и наиболее правильно выбрать ис-
32 Тихомиров М. Н. Исследование, с. 140.
83 Мы принимаем здесь датировку М. Н. Тихомирова
{Тихомиров М. Н. Закон Судный людом Краткой редакции в русских
рукописях, с. 11). Обычно Кормчая датируется 1282 г.
268

ходный список, к которому будет «подвешена» вся система.
Соотношение списков в стемме при этом не меняется.
Итак, что собой представляет «экземпляр ссылок»
в качестве действительно исходного экземпляра, лежащего
в основе всей генеалогии ЗСЛ? При всей безусловной
древности Новгородская Кормчая 1280 г. на роль исходного
списка не подходит в силу своего сводного характера. Как
известно, в основе ее лежат материалы двух типов
Кормчих книг, тексты которых комбинируются в Новгородской
Кормчей. Это, во-первых, Кормчая типа Ефремовской
Синодальной (восходящей к русским спискам не позже
XI в.) с полным переводом канонических текстов без
толкований; во-вторых, это Кормчая типа Рязанской
(сербской) Кормчей с сокращенным переводом
канонических текстов (иногда они даются даже в извлечениях).
Многие тексты из Рязанской Кормчей сопровождаются
толкованиями. При этом, как известно, сами толкования
даны в компиляции (по Зонаре и АриСтину). Первые
списки Кормчей такого типа появились на Руси не ранее
1262 г.34 В обоих текстах Кормчих книг, послуживших
основой для Новгородской Кормчей 1280 г., Закон Судный
людем отсутствует, как отсутствует он и в более древних
текстах сербской Кормчей в переводе архиепископа
Саввы. Стало быть, он попал в Новгородскую Кормчую из
какого-то иного источника. Кроме Кормчих типа
Ефремовской и Рязанской, в качестве источника для ряда
статей Новгородской Кормчей фигурируют и иные. Из
особого источника взяты в Кормчую русские статьи (Воп-
рошание Кирика, Правило Иоанна митрополита
Русского, Сочинения Ильи архиепископа Новгородского,
Правила Кирилла митрополита Русского) 35. Точно так
же из каких-то иных источников взяты такие статьи, как
«Яко не подобает жены звати госпожею», Вопросы
Федору Сикивоту, Написание Афанасия к Панкови, статья
о тугом опоясывании апостолов и святых, статьи: «Рече
господь Моисею», «О кресте, иже на земле и на леду пи-
шуть» и др.
Наконец, текст Закона Судного имеет параллель
в Устюжской Кормчей начала XIV в. (л. 336 об.).
34 Срезневский И. И. Обозрение древних русских списков Кормчей
книги. СПб., 1897, с. 83—84.
35 Наблюдения проведены по основной части Кормчей, статьи
которой зафиксированы в оглавлении.
269

Параллель с Устюжской Кормчей имеет и статья «О
возбраненных женитвах» (л. 476 об.)36. На этом основании
можно было бы предположить, что текст ЗСЛ заимствован из
протографа Устюжской Кормчей.
Однако в качестве предположения должны быть
рассмотрены и другие варианты выбора исходного текста. Из
них вариант о Варсонофьевской Кормчей XIV в. сразу
же отпадает, поскольку она одного (сводного) типа с
Новгородской Кормчей и, вероятно, списана с одного и того
же или с близких протографов. Наконец, еще одним
вариантом может быть представлен извод Мерила
Праведного, древнейший Троицкий список которого датируется
XIV в.
В дореволюционной литературе господствовало
представление о том, что этот сборник юридических текстов
составлен на основе Кормчей Софийского типа (типа
Новгородской Кормчей) и, следовательно, материалы этого
сборника происходят из источников, восходящих либо
к самой Новгородской Кормчей, либо (через нее) к
Рязанской Кормчей 1280 г. или ее протографу 37. Вместе с тем,
согласно представлениям некоторых учс-тых (Н. В. Ка-
лачев, М. Н. Тихомиров), в составе первой части
Мерила Праведного представлены материалы, гораздо более
древние. Недавно появились аргументы в пользу весьма
древнего происхождения некоторых текстов из второй
(основной) части Мерила Праведного 38. Таким образом,
предположение о списке ЗСЛ из протографа Троицкого
списка Мерила Праведного как исходном списке нашей
стеммы не может быть отвергнуто без ближайшего
рассмотрения. При допущении этого варианта
«подвешивания» стеммы ее начальные звенья выглядели бы
следующим образом (рис. 15).
На данной схеме все гипотетические ранние звенья
истории текста ЗСЛ в принципе не нарушают
хронологические соотношения, и с этой точки зрения подобный ва-
38 Эти наблюдения принадлежат И. И. Срезневскому
(Срезневский И. И. Указ. соч.).
37 Павлов А. С. Книги законные. СПб., 1885, с. 16; Бенеман-
ский М. Закон градской. М., 1917, с. 38.
38 Речь идет о доказательствах в пользу присутствия в Мериле
Праведном древнерусского, а не славянского (болгарского)
перевода Эклоги, относящегося ко времени не позднее XI в.
(Милое Л. В. О древнерусском переводе византийского кодекса
законов VIII века (Эклоги).— «История СССР», 1976, № 1.)
270

риант стеммы вполне правомерен. Однако в ней есть
некоторые несообразности. Как уже упоминалось,
Новгородская и Варсонофьевская Кормчие являются сводными
Кормчими единого типа и имеют либо общий протограф,
либо два промежуточных, восходящих в конечном счете
к единому общему протографу. В данном варианте стеммы
четко видно, что протограф Новгородского списка (а)
восходит к протографу Варсонофьевского списка (б).
Протограф Троицкого списка Мерила Праведного XIV в.,
к которому «подвешена» вся стемма (ж), является в этом
случае предшественником протографа Варсонофьевской
Кормчей (б) через промежуточное звено, которое,
возможно, уже было Кормчей Софийского типа (в). В
принципе это допустимо, но тем не менее приводит к следующей
ситуации. Списки ЗСЛ из Устюжской и Иоасафовской
Кормчих (55 и 56) являются в таком случае производными
от списков типа Новгородской Кормчей (точнее, от ее
протографа а). Однако выше мы видели, что Кормчие этого
типа являются компиляциями, и одним из возможных
источников этой компиляции (в части, касающейся текста
ЗСЛ) служит протограф Устюжской Кормчей.
Следовательно, нарушается элементарная логика.
Анализируемому варианту свойствен и ряд иных несообразностей, па
которых мы останавливаться не будем. Таким образом,
жесткая система взаимоотношений сохранившихся
списков ЗСЛ и их протографов, созданная с помощью ЭВМ,
помогает нам отвергнуть разобранный вариант, что при
отсутствии стеммы сделать было бы весьма трудно.
Итак, перебор вариантов заставляет нас в конечном
счете вернуться к гипотезе, которая ставит в качестве
вершины стеммы протограф Устюжской Кормчей (рис. 16).
Соотношение реальных списков и протографов ЗСЛ в
последнем варианте не имеет каких-либо несоответствий. От
протографа л происходят два списка (Устюжский и
Иоасафовский), находящиеся в Кормчих книгах
Устюжского типа. Как известно, Устюжская Кормчая в основе
своей имеет Ыомоканом 50 титулов Иоанна Схоластика
в древнейшем славянском переводе, по мнению многих
ученых, принадлежащем Мефодию, который предпринял
его в период жизни в Моравии. Факт присутствия в той же
Кормчей текста ЗСЛ весьма знаменателен, поскольку
существует гипотеза чешского слависта И. Вашицы о том,
что автором этой славянской обработки XVII титула Эк-
271

логи был Кирилл 39. Присутствие обоих памятников ки-
рилло-мефодиевской деятельности в Моравии в составе
Устюжской Кормчей, видимо, неслучайно. К тому же
состав самой Кормчей весьма своеобразен и лаконичен, что
ставит ее особняком среди всех Кормчих книг. Таким
образом, вполне возможно, что один из протографов
Устюжской Кормчей и был первым списком ЗСЛ данной
редакции, которая впоследствии проникла в многочисленные
Кормчие и юридические сборники Древней Руси 40.
Протографы а и б послужили непосредственным
источником спискам ЗСЛ, представленным Новгородской
Кормчей 1280 г. и Варсонофьевской Кормчей, как и
предполагал И. И. Срезневский. Протограф в дал основание
семейству списков ЗСЛ в Мерилах Праведных, и
одновременно от него шла ветвь (протограф г), которая в свою
очередь является предтечей двух больших изводов списков
ЗСЛ (Чудовского и Новгородско-Софийского).
Таким образом, на всех этапах анализа выбранный
нами вариант «подвешивания» стеммы удовлетворяет
представлениям историков о характере и происхождении
тех источников, в которых сохранились тексты ЗСЛ.
Однако, спускаясь на уровень Чудовского и Новгородско-
Софийского изводов, мы снова сталкиваемся с
несообразностями. В анализируемом варианте извод Мерила
Праведного представлен изолированной ветвью, но ведь
Чудовский извод является прямым потомком извода
Мерила Праведного, так как тексты ЗСЛ Чудовского извода
сохранились в составе позднейшей редакции Мерила
Праведного, вошедшего в «Кормчие в соединении с Мерилом
Праведным».
В поисках ликвидации этого противоречия можно было
бы предположить, что протографы в ж г были в составе
Мерила Праведного. Но от протографа г ведет начало
и другая ветвь. Это Новгородско-Софийский извод списков
ЗСЛ, т. е. извод, сохранившийся в Кормчих, являющихся
прямыми потомками Кормчей Новгородского типа. Как
же получилось, что от протографа г идут разные, взаимо-
39 Vasica /. Origine cyrillo-methodienne du plus ancien Code slave
dit Zakon sudnyi ljudem.— «Bysantinoslavica», 1951, № 12.
40 Вопрос о самой Устюжской Кормчей более сложен, так как есть
основания говорить о некоторых, возможно, производных
нарушениях единства ее состава, что заслуживает специального
изучения и к истории текста ЗСЛ прямого отношения не имеет.
27%

исключающие линии развития текста ЗСЛ? Объяснение
этому надо искать не в ошибках автоматической
генеалогической классификации списков памятников, а в
специфике самих списков, во-первых, и в специфике методики
автоматической классификации, во-вторых.
Оказывается, что при изучении списков Русской
Правды ученые обратили внимание на следующее
обстоятельство. Списки Русской Правды в Кормчих книгах Новго-
родско-Софийского извода несут на себе черты влияния
извода Мерила Праведного 41. С другой стороны, по
мнению В. П. Любимова, списки Русской Правды
Ферапонтовского извода имеют явные заимствования из Новго-
родско-Софийского извода 42. Таким образом, перед нами
примеры двойного влияния па списки того и другого
изводов, в то время как программа автоматической
генеалогической классификации, положенная в основу работы
с текстами ЗСЛ, придерживается альтернативного
принципа. Вот почему в двух звеньях нашей стеммы
(протографы виг) произошло слияние двух разных путей
эволюции списков ЗСЛ. Здесь необходимо вмешательство
эксперта-историка. Мы вносим в стемму следующую
поправку (рис. 17). Протограф в разделяем на два (вх и <?2)
и такую же операцию проделываем с протографом г (г± и
г2). Таким образом, от протографа вг идут списки извода
Мерила Праведного с выделением предтечи Чудовского
и Ферапонтовского изводов (протограф гг). От
протографов <?2 и г2 идет линия Новгородско-Софийского извода.
Но этого недостаточно. Для демонстрации дополнительных
влияний необходимо протограф в± соединить пунктиром
с протографом г2, обозначая влияние извода Мерила
Праведного на Новгородско-Софийский извод, а протограф г2
соединить пунктиром с протографом з, иллюстрируя
влияние на списки ЗСЛ Ферапонтовского извода особенностей
Новгородско-Софийских списков.
В таком виде построенная на ЭВМ стемма списков ЗСЛ,
уточненная корректировкой эксперта-историка, уже не
вызывает возражений и может служить адекватным
отражением истории текста древнейшего славянского
юридического памятника в Древней Руси. Разумеется, история
текста отражена здесь лишь в основных, решающих
Тихомиров М. Н. Исследование, с. 141.
Любимов В. П. Указ. соч., с. 50.
т

Перечень списков Закон судный людем
Список
Датировка
Чудовский извод
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
Чудовский
Розенкамифовский
Троицкий V
Список Гос. публичной
библиотеки им.
Салтыкова-Щедрина
Соловецкий И
Троицкий II
Царского II список
Крестининский
Овчипниковский I
Академический II
Антониево-Сийск ий
Ионовский
Троицкий Ш
Музейский 1
Возмицкий
Забелинский
Ферапонтовский
Толстовский II
Фроловский Т
Соловецкий IV
Егоровский IV
Архивский II
Румйнцевский II
(Никоновский)
Рогожский TI
Кирилло-Белозерский I
Кирилло-Белозерскпй II
Погодинский II
Погодинский III
Царского III список
Хлудовский
Нпкафоровскпи
'[499 г.
XV в.,
XVT в.,
XV в.,
XVT в.
XVI в.
XVI в.,
XV в.,
XV в.,
XVI в.,
XVI в.
XVI в.,
XVI в.
XVI в.,
1533 г.
XVIT в
XVI в.
XVI в.
XVI в.
XVI в.
XVI в.
начало
XVI в.
1620 г.
XVII в
XVI в.
1590 г.
XVII в
XVII в
XVII в
XVII в
XVI в.
коней
конец
конец
начало
начало
вторая половина
конец
конец
начало
начало
конец
начало
вторая полови]!а
, конец
середина
вторая половина
конец
вторая половина
конец—XVII в.
конец
, начало
вторая половина
, первая половина
., вторая половина
., первая половина
., первая половина
вторая половина
ZH

Номер
списка
Список
Датировка
Софийский извод
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
Софийский
Румянцев ский
Вязниковский
Ярославский
Прилуцкий
Соловецкий IГI
Архивский I
Егоровский I
Царского I список
Овчинниковский II
Хворостшшиский
Толстовский III
Егоровский II
Годуновский II
Фроловский-Браиловский
1470—1490 гг.
XV в.
XV в.,
XV в.,
1534 г.
1519 г.
XV в.,
чало
XVJ в.
XVI в.
1518 г.
XVI в.
XVI в.
XVI в.
XVI в.
XV в.,
конец
вторая половина
конец
конец — XVI в., на-
, начало
, середина
, конец
, конец
, вторая половина
, конец
вторая половина
Извод «Мерила Праведного»
49 Троицкий XIV в.
50 Синодальный II 1467—1481 гг.
51 Кирилло-Белозерский XVI в., середина
52 Синодальный III 1587 г.
Древнейший извод
53
54
55
56
Варсонофьевский
Новгородский
Устюжский
Иоасафовский
XIV в.
1280 г.
XIV в.
XVI в.
моментах, ибо, как уже говорилось, стемма не учитывает
копий, ничем не отличающихся от исходного экземпляра.
Не липшим будет отметить ещу одну особенность, которая
сводится к тому, что есть прямая зависимость числа
теоретически реконструируемых протографов от числа
ближайших к ним реально сохранившихся списков-шотом-
ков». Именно этим обусловлено малое число
реконструируемых протографов в верхней части стеммы, где
фигурируют древнейшие списки.
275

Важно отметить, что, восстанавливая историю текста
Закона Судного людем, мы восстанавливаем, по сути дела,
и историю Кормчих книг, в составе которых сохранился
текст этого памятника. Таким образом, несмотря на то
что разобранная выше методика построения
генеалогического древа рассчитана лишь на некоторые классы
средневековых текстов, нетрудно предвидеть обширные
перспективы ее применения. Объектом ее применения могут
служить не только памятники, сохранившиеся в
многочисленных списках. На основе указанной методики может
быть поднята и в значительной мере решена проблема
воссоздания истории рукописных богатств, сохранившихся
от ранних эпох истории нашей страны.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Л F .G Н 3
г
Рис. 1 а, б, в, з, д, е
Рис. 2
276

4BC11EF9-0
a J
\ 6 I
cega\ I 1
GA \BF 1 1
^ \
1 \ ~
Б \f
ГГ7Л1
%ff
4
U E А В Л Е А В
Рис. 4. ABCBEFGO Рис- 5- О Рис* 6
Рис. 3 а, б
ABCDEFRO
АВСЛЕЕКО
Мочальная Веришт
ww ш w w шш т ш ш Рис- 10
277

Рис. 11. «Основной» вариант стеммы спискоз ЗСЛ
(неориентированное генеалогическое древо)
Рис. 12, 13, 14. Варианты прадрева, отражающие генеалогические
связи списков Софийского извода
278

Рис. 15. Ориентирование стеммы ЗСЛ при выборе в качестве
исходного списка протографа Троицкого списка Мерила Праведного
ХШв.,к
Рис. 16, Ориентирование стеммы ЗСЛ при выборе в качестве
исходного списка протографа Устюжской Кормчей
279

Рис. 17. Окончательный вариант ориентирования стеммы ЗСЛ
(экспертная оценка)
Л. М. Брагина
МЕТОДИКА КОЛИЧЕСТВЕННОГО АНАЛИЗА
ФИЛОСОФСКИХ ТРАКТАТОВ ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ
Современная историческая паука располагает целым
арсеналом средств, приемов и методов
источниковедческого анализа и содержательной интерпретации текстов,
призванных помочь историку в главном — адекватном
понимании исследуемого материала, постижении его
подлинного смысла, выраженного в системе символов
прошлой эпохи. Такого рода задача всегда сопряжена с
выработкой критериев точности понимания и оценки
исторической информации, заключенной в тексте, что серьезно
осложняется субъективизмом самой информации,
неизбежным в любом нарративном источнике. Перед
исследователем встает поэтому троякая цель: установление ряда
характеристик текста, связанных с его датировкой,
выявлением авторства, палеографические и археографические
задачи, далее — дешифровка текста, его смысловой ана-
280

лиз, прочтение авторской мысли и последнее —
реконструкция исторической реальности, символическим
выражением которой является изучаемый текст.
Если на первом этапе исследователь оснащен весьма
эффективными новейшими методами и средствами
(достаточно вспомнить достижения текстологии), в число
которых в последние годы включены
электронно-вычислительные машины и математика, то на втором и третьем этапах
чаще господствует традиционная методика. Вместе с тем,
как это видно на примере исследования массовых
исторических источников, математизация науки позитивно
влияет на исследовательский процесс, придавая ему большую
строгость и обогащая новыми способами проверки и
перепроверки данных и оценок.
Правомерно ли обращение к математическим методам
в тех случаях, когда речь идет о содержательном анализе
нарративных текстов? Какова эффективность этой
методики и целесообразна ли она вообще? В полной мере
осознавая серьезность этих вопросов, автор предлагает один
из возможных подходов к количественному анализу
смыслового содержания нарративного текста.
Наш подход предполагает обращение к методам
математической статистики, поэтому остановимся сначала на
некоторых вопросах, связанных с возможностью их
применения к анализу нарративных текстов.
Для любого математико-статистического анализа
необходимы количественные характеристики изучаемого
объекта, а также наличие определенных условий, одним из
которых будет повторяемость событий — единиц
статистического измерения — в рамках данного объекта.
Поскольку объект нашего изучения — текст — лишен
видимых количественных характеристик, то первая задача,
возникающая при подходе к его анализу с помощью
методов математической статистики,— выявить такие
характеристики. Но эта задача предполагает в свою очередь
определение единицы статистического измерения. Что же
составит единицу статистического измерения в
нарративном тексте и как наблюдать ее повторяемость (частоту)?
Ответ на этот вопрос по существу решает проблему
в целом — возможен ли количественный анализ
смыслового содержания текста.
В поисках решения поставленной задачи мы избрали
путь эксперимента. Точнее, такой путь оказался неизбеж-
281

ным, поскольку у пас не было возможности опереться на
строго аналогичные опыты других исследователей. Не
было в нашем распоряжении и достаточно разработанных
гипотез, которыми можно было бы руководствоваться
при выработке методики статистического анализа
содержания текста.
Наш эксперимент был проведен с текстами философ-
ско-этического содержания, принадлежащими перу
итальянских гуманистов 15 в.1 Оба автора — Кристофоро Лан-
дино и Джовапни Нези — принадлежали к кругу
флорентийских гуманистов эпохи Лоренцо и Пьетро Медичи
и известны своими штудиями в области философии и
филологии. Как трактат Лаидино «Об истинном благородстве»,
так и сочинение Нези «О правах» не были предметом
специального изучения в критической литературе,
посвященной итальянскому Возрождению, что послужило для
пас дополнительным основанием, чтобы взять их для
эксперимента.
Как нам представляется, этические трактаты эпохи
Возрождения обладают рядом особенностей, позволяющих
применить к их исследованию методы количественного
анализа. Важная особенность гуманистических трактатов
по этике состоит в том, что они отличаются достаточной
строгостью содержания — определенностью тематики и
изложением предмета в одной плоскости (этико-философ-
ской). Выработанная в рамках средневековой
схоластической философии четкая определенность тем
рассуждения, отражавшая актуальную проблематику самой
схоластики, перешла в гуманистическую философию,
обогатившись новым содержанием. В эпоху Возрождения этика
стала той сферой общественной мысли, где находили
наиболее яркое и последовательное выражение принципы
нового, гуманистического мировоззрения. Трактаты на темы
морали («О нравах», «О добродетели», «О благородстве»,
1 Landino Crisioforo. De vera nobilitate, a cura di M. T. Liacci. Firen-
ze, 1970; Nesi Giovanni. De moribus, Biblioteca Medicea Laurenziana,
ms. Laur, Plutt. 77, 24, 169 f. Прежде чем приступить к разработке
методики количественного анализа данных сочинений, мы
исследовали содержание обоих трактатов,пользуясь традиционными
приемами текстового анализа (Брагина Л. М. Трактат «Об
истинном городстве» итальянского гуманиста XV века Кристофоро
Ландино.— «Вестник МГУ, Сер. IX. История», 1969, № 4, с. 82—
92). Возникшие затруднения в понимании источников побудили
нас обратиться к поискам новых методов исследования.
282

«О наслаждении» и т. п.) имели многочисленных авторов
и широкое распространение в обществе.
Разработанность этических тем в гуманистической
мысли эпохи Возрождения в сочетании с сюжетной
строгостью философского трактата, идущей от схоластической
традиции, способствовала шлифовке понятий и терминов —
основных носителей идейной нагрузки такого рода текстов.
Поэтому второй их особенностью можно считать
относительную устойчивость и четкость терминологии, что
представляется нам весьма благоприятным для
статистического анализа обстоятельством. Единицей такого анализа
в рамках текста как объекта изучения мы будем считать
термин, полностью или частично раскрывающий
этическое понятие. (Вопрос о соотношении термина и
понятия выходит за рамки данной статьи.)2
В гуманистических трактатах по этике круг понятий,
несущих основную концептуальную нагрузку,
сравнительно невелик и строго очерчен. Латинский язык, на котором
написано большинство такого рода сочинений, обладает
определенным набором терминов для выражения
этических понятий; иногда понятие имеет один термин, но
чаще — несколько синонимов или близких по значению
терминов. Четкость и устойчивость латинской этической
терминологии, сложившейся в итоге многовековой
философской традиции, серьезно облегчают задачу
количественного анализа трактатов о морали. Кстати, заметим,
что вся терминология дается авторами трактатов на
языке текста — греческие термины если и приводятся, то
непременно с латинским аналогом.
В добавление к перечисленным укажем еще несколько
обстоятельств, благоприятствующих статистическому
подходу к содержательному анализу избранного нами типа
нарративного текста. Это компактность изложения
ведущей темы, отсутствие позднейших искажений
авторского текста и полная его сохранность и, наконец,
принадлежность текста одному автору. В исследуемых нами
трактатах «Об истинном благородстве» Кристофоро Лан-
2 Например, такие общие категории, как «добродетель»,
«благородство», «благо», имеют однозначное выражение в латинском языке
(точнее в этической терминологии): virtus, nobilitas, bonum.
В то же время центральное понятие — «счастье» — может быть
выражено несколькими терминами: foelicitas, beatitudo, summum
bonum, ultimus finis.
283

дино и «О нравах» Джованни Нези содержание текста
подчинено раскрытию темы, заданной в заглавии: в
первом выявляется сущность истинного благородства, во
втором анализируется содержание основных этических
понятий — счастья и добродетели. Широкое использование
обоими авторами примеров из античной истории и
мифологии, склонность к аллегорическим толкованиям не
нарушают тематической компактности трактатов и строгости
изложения, нацеленного на раскрытие смысла
рассматриваемой этической категории.
Мы перечислили условия, которые облегчают, как нам
представляется, статистический анализ данного вида
нарративных текстов. Окажутся ли эти условия
обязательными для иных случаев количественного анализа
содержания текста, покажут дальнейшие исследования. Что
касается условий, без которых статистический подход
к исследованию содержания текста оказывается
невозможным, то важнейшими из них следует считать,
во-первых, не слишком малый объем текста и, во-вторых,
сравнительно высокую степень частоты употребления терминов
в тексте \ (имеются в виду термины, несущие основную
концептуальную нагрузку). Предполагается, что
минимальный (для статистического анализа) размер текста,
а также допустимая частота употребления терминов
определяются эмпирически. Можно выдвинуть и еще одно
условие — распределение терминов по всему объему
текста. В нашем случае это достигается благодаря
специфике формы трактатов — они носят характер диалогов.
Сопоставление разных точек зрения на предмет беседы,
взаимосвязанность частных ее сюжетов приводят к
многократному повторению отдельных терминов на
протяжении всего текста трактата.
Перейдем к изложению количественных
характеристик избранных нами текстов. Объем трактата «Об
истинном благородстве» 123 500 знаков, трактат «О нравах»
содержит 297 000 знаков. В первом тексте нами
обнаружено 168 этических терминов (для многих из них
этическое значение не является единственным), во втором —
176 терминов этического содержания. Частота
употребления термина в тексте в первом случае колеблется от 1 до
190 раз, во втором случае — от 1 до 429. Общими для обоих
трактатов оказалось 125 (терминов. Такое значительное
совпадение можно объяснить прежде всего тематическим
284

родством текстов, к тому же близких по времени
написания (разница — около двух десятилетий).
Особенности стиля обоих авторов не привели, как видим, к
значительным отклонениям от принятой терминологии, чему
способствовала и отмеченная выше строгость латинского
философского языка.
Выявленные в тексте этические термины с указанием
частоты их употребления образуют частотный словарь,
включающий существительные, прилагательные,
словосочетания из существительного и прилагательного,
наречия и некоторые глагольные формы. Опорным словарным
словом мы будем считать существительное 3. Синонимы
и близкие по значению термины занимают в этом
первоначальном частотном словаре самостоятельное место.
Приступим теперь к уплотнению частотного словаря
этических терминов, объединив синонимы и близкие по
значению термины. Эта задача порождает вопрос о
семантическом отношении терминов и принципах их
группировки. В основу группировки можно положить лексико-се-
мантическое поле (в лексике семантическим полем
называют группу слов одного языка, достаточно тесно
связанных друг с другом по смыслу), принимая в качестве
критерия группировки эскизную модель такого поля,
предложенную Ю. Н. Карауловым 4. Его модель лексико-се-
мантического поля состоит из пяти множеств:
А — синонимы к 0 (0 — исходное множество, т. е. значение
слова).
В — родовое имя для 0.
С —• видовые имена 0.
Д — значения, связанные с 0, имеющие с ним часть
одинаковых компонентов.
Е — антонимы к 0.
При группировке этических терминов в семантические
поля мы вели поиск в указанных пяти направлениях, од-
v
3 Термин «благородство» включает существительное nobilitas и
прилагательное nobilis. «Размышление» имеет в качестве опорного
слова существительное cognitio, а также глагольные формы
cognosces, cognoscendum. При отборе грамматических форм для
включения их в тот или иной термин мы руководствовались их
этической смысловой нагрузкой. При подсчете частоты учитываются
все слова, входящие в сформулированный нами термин.
4 Караулов Ю. П. Структура лексико-семантического поля.—
«Филологические науки». Научные доклады высшей школы,
1971, № 1, с. 61-62.
285

нако не всегда удавалось обнаружить все компоненты
(в ряде случаев такая задача не ставилась) б.
В итоге мы получили новые, уплотненные частотные
словари этических терминов обоих трактатов. В первом
случае он включает 38 терминов с частотой употребления
в тексте от 6 до 190 раз, во втором —50 терминов с
частотой от 6 до 429 раз. Заметим, что все термины первого
словаря встречаются в словаре второго текста. Что касается
терминов с малой частотой употребления (от 1 раза до 5),
то многие из них оказались включенными в семантические
поля, остальные исключены из словаря на том
формальном основании, что слишком малая частота их
употребления в тексте не позволяет подвергнуть их дальнейшему
статистическому анализу.
Возникает вопрос, не оказались ли за бортом важные
для понимания содержания текста термины?
По-видимому, нет, поскольку окончательный отбор терминов мы
контролировали содержательным анализом текста 6.
Итак, частотный словарь сгруппированных этических
терминов можно рассматривать как важнейшую
количественную характеристику исследуемых нами текстов.
Поскольку конечной задачей исследования
гуманистических трактатов по проблемам морали можно считать
выявление позиции автора в определении основных эти-
5 Так, наиболее общие этические категории (благородство,
добродетель, счастье, благо) мы не объединяли, например, с
видовыми именами, поскольку наша исследовательская задача
предполагала, в частности, определение взаимосвязи между этими
общими понятиями и более узкими по значению терминами.
Соответственно и родовые имена не включались в такое семантическое
поле, где исходное множество представляет собой термин,
являющийся видовым именем для указанных общих категорий.
6 В трактате «Об истинном благородстве» термин «происхождение»
(genus, origo) употреблен 58 раз. Этот термин играет важную роль
и в раскрытии авторской мысли — главная идея трактата состоит
в том, что истинное благородство не зависит от знатного или
низкого происхождения. В сочинении «О нравах» термин
«происхождение», равно как и понятие «благородство», мы встречаем
только 5 раз: подробно рассматривая такие категории, как «благо»,
«добродетель», «счастье», его автор не касается проблемы
благородства. Если посмотреть все места, где говорится о
происхождении и благородстве, то можно убедиться, что эти высказывания
имеют лишь косвенное отношение к основным сюжетам трактата
и не влияют на развитие авторской мысли. Все это дает
основание не включать оба термина (с частотой употребления менее
6 раз) в частотный словарь этических терминов трактата «О
нравах».
286

ческих категорий, то для статистического анализа будет
иметь значение показатель взаимосвязи между терминами.
Таким показателем явится, очевидно, частота совместного
употребления пары терминов в рамках текста. Набор
частот совместного употребления различных пар терминов
составит главную для нашей задачи количественную
характеристику текста, непосредственно поддающуюся мате-
матико-статистическому анализу.
Пары терминов выбираются из уплотненного
частотного словаря — число их окажется равным СУп (в первом
трактате—C;j8, во втором—С|0). Однако нас интересуют не
все пары (к тому же совместная встречаемость некоторых
из них может оказаться равной 0), а лишь те, что
включают этические категории и связанные с ними более узкие
по значению этические термины (частота совместной
встречаемости более 1); этические категории мы будем
называть главными терминами, более узкие термины —
сопряженными 7. Необходимо оговорить и принцип
подсчета частоты совместного употребления пары терминов
в рамках текста. Случай такого употребления мы
рассматриваем в границах контекста и устанавливаем их, исходя
из особенностей нашего типа нарративного источника, как
одну фразу до и одну фразу после той фразы (отмеченного
точкой предложения), где употреблен главный термин,
относительно которого и ведется подсчет8. Размеры «поля
контекста» во внимание не принимаются—в наших текстах
они колеблются в пределах от 60 до 400 знаков. Таким
образом, частота совместного употребления пары терминов
набирается строго в контексте из трех фраз.
Главным критерием вычленения пар терминов можно считать
наличие смысловой (этической в первую очередь) связи между
ними, которая определяется в ходе содержательного анализа
текста. Очерчивая круг сопряженных терминов для
«благородства», мы не ввели в него, к примеру, такие термины (из
частотного словаря трактата «Об истинном благородстве»), как «тело»
(corpus), «этика» (aetica, de moribus) и ряд других, не имеющих
с этим главным термином прямой смысловой связи и не
участвующих в построении концепции автора (т. е. в определении
автором понятия благородства).
Принятое нами формальное определение «поля контекста» не
является единственным; возможны и иные критерии его отчленения,
например по объему куска текста со смысловой
самостоятельностью.
287

Полученный нами набор частот для каждого главного
термина назовем рядом частот сопряженности — их мы
и будем использовать в дальнейшем математико-статисти-
ческом анализе наших текстов.
В первом трактате —«Об истинном благородстве»—
можно выделить два главных термина —«благородство»
(nobilitas, nobilis; частота -—110) и «добродетель» (virtus;
частота —89). В частотном словаре из 38 терминов эти
этические категории обладают наиболее высокой частотой
по сравнению с другими терминами словаря (табл. 1).
Ведущую роль этих двух этических категорий в трактате
Ландино легко обнаружить и при содержательном
анализе текста — автор излагает свой взгляд на благородство,
определяя его через понятие добродетели (истинное
благородство человека зависит только от его добродетелей).
Во втором трактате —«О нравах»— главными
оказались такие этические категории, как «добродетель»
(virtus; частота —429) и «счастье» (foelicitas, beatitudo,
summum bonum; частота —305). Их частота также выше
частот прочих этических терминов словаря трактата
(табл. 2). Его автор Джованни Нези основное содержание
трактата посвящает выяснению роли добродетелей в
достижении человеком счастья.
Обратим внимание на совпадение (как и в первом
трактате) наблюдений, полученных при статистическом и
содержательном анализах.
Сопряженных терминов в первом трактате оказалось
14, они одинаковы для «благородства» и «добродетели»,
во втором —18 для «добродетели» и 14 для «счастья»
(совпадают 11 терминов) (табл. 3, 4, 5). Смысловая
взаимосвязь между главными и сопряженными терминами обна-
ружргвается в ходе содержательного анализа; при
статистическом подходе мы наблюдаем связь между двоякого
рода терминами через частоту их совместного
употребления в тексте. И здесь совпадения не единичны. Заметим,
что при вычленении из частотного (уплотненного) словаря
сопряженных терминов мы руководствовались как
наличием смысловой связи между ними и общими этическими
категориями, так и частотой их сопряженности.
Полученные количественные характеристики (частота
совместного употребления главных терминов с
сопряженными) могут быть положены в основу дальнейшего мате-
матико-статистического анализа наших текстов. Можно
288

воспользоваться методом корреляционного анализа,
позволяющим установить тесноту взаимосвязи между
различными факторами. Частота совместного употребления
главного термина с сопряженными должна рассматриваться
в нашем случае как признак, характеризующий факторы—
главные термины. В основу подсчета коэффициентов
корреляции положены два статистических ряда Yn и Хп, где п =
= 1, 2, . . ., i (i равно числу сопряженных терминов). Ряд
Y составляют частоты совместного употребления одного
из главных терминов с соответственным числом
сопряженных. Ряд X составляют частоты совместного употребления
одного из сопряженных с данным главным термином. (По
отношению к остальным сопряженным терминам данного
ряда он выполняет роль главного.) Более детальное
изложение методики подсчета коэффициентов корреляции (по
трактату «Об истинном благородстве») было дано ранее 9.
В результате статистического анализа трактата «Об
истинном благородстве» получено 8 коэффициентов
корреляции 10 относительно главного термина —«благородство»
(nobilitas).
В трактате «О нравах» исследовались два главных
термина —«добродетель» (virtus) и «счастье» (foelicitas etc).
Получено соответственно 19 и 14 коэффициентов
корреляции. Приведем значения всех полученных коэффициентов.
Трактат «Об истинном благородстве»
п = 0,83 г4 = 0,73 г7 = 0,57
Г2 = 0,81 гь = 0,71 г8 = 0,38
тъ = 0,77 гь = 0,7
Брагина Л. М. Опыт исследования философского трактата XV
века методом количественного анализа.— В кн.: Математические
методы в исторических исследованиях. М., 1972, с. 125—140.
Коэффициент корреляции г вычисляется по формуле
п I / п п
Г= S (*ч-*)(У4-$) /1/2 С*!-*)" S (Уг-У)2 ,
г=1 / V г=1 г=1
где у — значения результативного признака; х — значения
факториального признака; п — количество всех пар признаков.
10 Заказ № 1961
289

Трактат «О нравах»
П = 0,77
г2 = 0,74
г3 = 0,74
г4 = 0,72
г5 = 0,65
г6 = 0,6
г7 = 0,57
г8 = 0,57
г9 = 0,56
г10= 0,5
ru - 0,44
rl2 = 0,38
r13 = 0,37
r14 = 0,36
г! = 0,78
r2 = 0,73
r3 = 0,67
r4 = 0,64
r5 = 0,61
r6 = 0,6
r7 = 0,6
r8 = 0,57
r9 = 0,54
r10 = 0,48
ru = 0,44
r12 = 0,42
r18 = 0,41
r14 = 0,25
r15 = 0,3
ri6 = 0,3
r17 = 0,29
П8 = 0,13
Г19 = 0,11
Полученные значения коэффициентов корреляции
можно рассматривать как показатель тесноты взаимосвязи
между Y и X — главными терминами и сопряженными
с ними. Их абсолютная величина интерпретируется нами
как критерий градации сопряженных терминов по степени
их близости с главным термином.
Ранжированный ряд сопряженных терминов
относительно каждого из рассмотренных нами главных.
Для термина «благородство» (трактат «Об истинном
благородстве») последовательность сопряженных терминов
оказывается следующей:
Х1 — добродетель (virtus)
Х2 — деятельность (labor, opera, industria)
Х3 — происхождение (genus, origo)
Z4 — знание (sapientia, scientia)
Хъ — общество (civitas, coetus hominum, res publica, societas)
Xa — душа (anima)
Xi — достоинство (dignitas)
Xa — разум (ratio)
Для термина «добродетель» (трактат «О нравах»)
расположение сопряженных терминов по степени их близости
с главным таково:
Х1 — стремление (appetitus, affectus)
Х2 — слава (fama, gloria)
Х3 — твердость (fortitudo)
Z4 — общество (cives, civitas, coetus civilis, genus hominum, pat-
ria, res publica, societas)
Хъ — деятельность (actiones, industria, labor, opera, res humana)
Xa — опыт (experientia, exercitatio, negotium, offitium)
X^ — душа (anima)
X% — воля (electio, libertas, liberum arbitrium, voluntas, sponte)
X9 — умеренность (continentia, sobrietas, temperantia)
X10 — благоразумие (prudentia)
290

Xn — размышление (cognitio, consilium, contemplatio, dclibcratio,
investigatio, speculatio)
X12 — счастье (foelicitas, beatitudo, summura bonum)
X13 — благо (bonum)
X14 — удовольствие (voluptas)
X15 — разум (intelligentia, ratio)
Xi6 — способности (ingenium, mens)
Xn — знание (sapientia, scicntia)
Xis — честные люди (viri boni, viri illustri, viri praestauti)
X19 — справедливость (justitia)
Ранжированный ряд сопряженных терминов для
термина «счастье» (трактат «О нравах»):
Хх — благо (bonum)
^2 ~ ДУша (anima)
Х3 — опыт (experientia, exercitatio, negotium, offitium)
X4 — судьба (fortuna, fatum)
X5 — общество (cives, civitas, coetus civilis, genus hominum, pat-
ria, res publica, societas)
Хб — слава (fama, gloria)
Xn — воля (electio, libertas, liberum arbitrium, voluntas, sponte)
X8 — тело (corpus)
X9 — удовольствие (voluptas)
X10— разум (intelligentia, ratio)
Xn— размышление (cognitio, consilium, contemplatio, deliberatio,
investigatio, speculatio)
X12— способности (ingenium, mens)
X13— деятельность (actiones, industria, labor, opera, res humana)
Xu— добродетель (virtus) -
Рассматривая результаты корреляционного анализа,
полученные для трактата «Об истинном благородстве», мы
обратили внимание на совпадение их с выводами из
содержательной интерпретации данного текста. Такое
совпадение (закономерность его, очевидно, может быть
показана лишь в результате ряда экспериментов) позволяет
прибегнуть к «обратному» порядку исследования, т. е.
идти не от интуитивной интерпретации содержания
текста, а от анализа его количественных характеристик.
Частоты совместной встречаемости терминов и особенно
коэффициенты корреляции, указывающие на взаимосвязь
между ними, могут стать путеводной нитью при выявлении
концепции автора трактата в тех случаях, где отсутствуют
четкие формулировки и логическая строгость мысли.
Подходя с этих позиций к изучению трактата «О нравах», мы
должны будем принять во внимание тесную связь такого
важного этического понятия, как «добродетель», со
«стремлением» и «славой», «твердостью», «социальностью», «дея-
291
ю*

телыюстью» и «опытом» (коэффициенты корреляции от
0,77 до 0,6). Следует подвергнуть смысловому анализу
также связь «добродетели» с другими сопряженными
терминами, поскольку она получила выражение в значимых
коэффициентах корреляции.
Для понимания авторской интерпретации главной
этической категории —«счастье»— важно исследовать ее
тесную связь с такими терминами, как «благо», «душа», «опыт»,
«судьба», «социальность», «слава», «воля» (коэффициенты
корреляции от 0,78 до 0,6), а также очевидную связь этого
главного термина с другими сопряженными,
коэффициенты которых оказались значимыми.
Разумеется, данные количественного анализа не
раскрывают смысловой характер установленной таким путем
связи между главными и сопряженными терминами
исследуемых текстов — ее откроет только содержательная
интерпретация. Именно последней принадлежит решающая
роль в научном анализе текста. Что касается
количественного анализа, то, как нам представляется, он может
играть важную роль, ориентируя и дисциплинируя
исследование текста.
Некоторые выводы.
1. Частотный словарь этических терминов можно
рассматривать как отражение тематической картины текста
(более часто употребляемые термины играют более заметную
роль в рассуждениях автора).
2. Уплотненный частотный словарь, полученный после
группировки терминов по принципу построения
семантического поля, дает своеобразную градацию терминов:
главные, сопряженные с главными, прочие (последние имеют
сравнительно малое отношение к раскрытию концепции
автора).
3. Набор сопряженных терминов для каждого из
главных указывает на наличие группы этических понятий,
важных для определения позиции автора в отношении
основных этических категорий.
4. Корреляционный анализ позволяет выявить
тесноту взаимосвязи между главными и сопряженными
терминами и составить градуированный ряд последних (более
высокому по абсолютной величине коэффициенту
корреляции соответствует более тесная связь между терминами).
Разумеется, предложенная методика количественного
анализа и полученные выводы имеют отношение только
292

ПРИЛОЖЕНИЕ
Таблица 1
Частотный словарь этических терминов трактата
«Об истинном благородстве»
№
П/П
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
Термины
Actiones
Aetica, consuetudo, mos
Affectio, appetitus
Anima
Ars, industria, labor, opera
Auctoritas
Avaritia, cupiditas
Beatitudo, foelicitas
Bonum
Civitas, coetus hominum, res publica,
Cognitio, contemplatio, investigatio,
Corpus
Continentia, temperantia
Dignitas
Divitiae, pecunia
Fama, gloria
Flagitium, libido, malum, nefarium
Fortitudo
Fortuna, providentia
Genus, origo
Humanitas, liberalitas
Ingenium
Justitia
Libertas, voluntas
Magnanimitas
societas
speculatio
Mansuetudo, modestia, moderatio, parcitas, verecun-
dia
Mens
Negotium, officium
Nobilitas, nobilis
Parcitas, pudicitia
Prudentia
Sapientia, scientia
Sensus

Частотность
11
25
9
83
45
10
13
18
14
118
25
26
9
24
17
20
27
11
17
58
20
37
20
14
6
15
25
31
190
6
21
24
7
293

Таблица 1 (окончание)
№
п/п
34
35
36
37
38
Термины
Studium
Utilitas
irtus
Vitium
Voluptas

Частотность
20
8
89
16
12
Таблица 2
Частотный словарь этических терминов трактата «О нравах»
№ п/п
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
Термины
AcLiones, industria, labor, opera, res humana
Aetica, consuetudo, mos
Affabilitas
Affectus, appetitus
Amor
Amicitia
Animus
Ars vivendi, disciplina vivendi
Auctoritas
Avaritia, aviditas, cupiditas
Beatitudo foelicitas, summumbonum, ultimus finis
Beneficentia, bene'ficium, benevolentia, beniguitas,
bonitas
Bonum
Cives, civitas, coetus civilis, genus hominum, pat-
ria, res publica, societas
Cognitio, consilium, consultatio, contemplatio, deli-
beratio, invesligatio, speculatio
Constantia, firmitas, permanentia
Corpus
Co.tinentia, sobrietas, temperantia
Crimen, flagitium, libido, malum, scaelus
Dignitas
Divitiae, lucrum, pecunia

Частотность
242
77
6
67
37
25
222
31
40
77
305
62
130
215
159
18
118
93
96
39
59
294

'Таблица 2 (окончание)
№ п|п
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
Термины
Docilitas
Electio, libertas, liberura. judicium, sponte,
voluntas
Exercitatio, experientia, negotium
Fama, gloria, honestas, honor
Fatum, fortuna, providentia
Festivitas
Fortitudo
Gratia
Humanitas, liberalitas
Ingenium, mens
Intelligentia, ratio
Ira, iracundia
Iustitia
Magnanimitas, magnificentia
Mediocritas, modestia, moderatio,
Otium
Pauperitas
Perfectio, vita perfecta
Pietas
Prudentia
Sapientia, scientia, sapiens
Sensus
Studium
Urbanitas
Utilitas
oflicium
verecundia
Viri boni, viri illustri, viri praestanti
Virtus
Vitium
Voluptas

Частотность
6
98
68
148
56
7
49
26
42
167
189
39
106
43
45
17
6
37
8
79
104
30
50
6
16
57
429
48
80
295

Таблица 3
Главные и сопряженные термины трактата
«Об истинном благородстве»
(Численный показатель — частота совместного употребления
их в тексте)
№ п/п
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
И
12
13
14
Сопряженные термины
Actiones
Animus
Ars, industria, labor, opera
Beatitudo, foelicitas
Bonum
Civitas, coctus hominum, res publica, so-
cietas
Dignitas
Genus, origo
Gloria, fama
Honor, honestas
Ingenium
Mens
Ratio
Sapientia, scientia
Nobilitas
nobilis
5
30
20
17
7
63
20
45
15
9
14
16
23
21
Virtus
6
25
8
10
4
26
10
17
6
11
12
12
15
8
Таблица 4
Частота совместного употребления главного термина «virtus»
с сопряженными в трактате «О нравах»
№ п/п
1
2
3
4
5
6
7
8
Сопряженные термины
Actiones, labor, opera, res hum ana, industria
Animus
Fama, gloria
Justicia
Intelligentia, ratio
Beatitudo, felicitas, summum bonum, ultimus finis
Cives, civitas, coetus civilis, genus hominum, patria,
res publica, societas
Ingenium, mens
Virtus
102
94
74
74
66
64
64
51
296

Таблица 4 (окончание)
№ п|п
Сопряженные термины
Virtus
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
Prudentia
Exercitatio, experientia, negotium, officium
Continentia, sobrietas, temperantia
Cognitio, consilium, contemplatio, deliberatio,
investigate, speculatio
Bonum
Electio, libertas, liberum judicium, sponte, voluntas
Viri boni, viri illustri, viri praestanti
Voluptas
Affectus, appetitus
Sapientia, scientia, sapiens
1 Fortitudo
51
50
47
44
44
43
39
38
37
37
36
Таблица 5
Частота совместного употребления главного термина «beatitudo,
foelicitas» с сопряженными в трактате «О нравах»
№
П/П
Сопряженные термины
Beatitudo,
foelicitas, sum-
mum bonum
9
10
И
12
13
14
Virtus
Actiones, labor, industria, opera, res humana
Bonum
Cognitio, consilium, contemplatio, deliberatio,
investigate, speculatio
Ingenium, mens
Animus
Fatum, fortuna, providentia
Cives, civitas, coetus civilis, genus hominum,
patria, res publica, societas
Corpus
Fama, gloria
Intelligentia, ratio
Electio, libertas, liberum judicium, sponte,
voluntas
Voluptas
Exercitatio, experientia, negotium, oiTitium
64
54
60
44
41
38
33
33
33
29
23
23
22
20
297

к такому типу нарративных текстов, как гуманистические
трактаты по этике, и носят предварительный характер.
Основной итог проведенного эксперимента можно
видеть в том, что наблюдения, полученные в ходе математи-
ко-статистического анализа избранных нами трактатов,
не расходятся принципиально с результатами
содержательной их интерпретации. Если последующие опыты
покажут определенную закономерность такой
согласованности, то представится возможность проверять
наблюдения, возникающие при содержательной интерпретации
текста, с помощью результатов количественного анализа,
который к тому же сам по себе окажет важное
дисциплинирующее влияние на ход исследования текста.
В тех случаях, когда концепция автора текста не
вполне однозначно «прочитывается» исследователями,
количественный анализ текста может оказаться особенно
полезным.
Л. И. Бородкин, Л. В. Милое, Л. Е. Морозова
К ВОПРОСУ О ФОРМАЛЬНОМ АНАЛИЗЕ
АВТОРСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ СТИЛЯ
В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ДРЕВНЕЙ РУСИ
Атрибуция литературных, полемических и
политических произведений Древней Руси — одна из наиболее
сложных и неразработанных проблем источниковедения.
Причиной тому является прежде всего слабость авторского
начала в произведениях той эпохи, которые до XVII в.
почти никогда не имели авторской подписи. В силу
безграничного господства жанрового шаблона, а также
многовековой традиции вторжения в текст произведения
многочисленных переписчиков и редакторов четко выраженный
авторский текст — явление весьма редкое. Отсюда
проистекает необоснованность многих существующих в
историографии атрибуций. В литературе известны попытки
доказать, что автором «Сказания о князьях Владимирских»
был Пахомий Серб, а сочинений Ивана Пересветова —
Иван Грозный, известно также предположение о том, что
автором «Повести о Петре и Февронии Муромских» был
Ермолай Еразм и т. д. Господствующими аргументами в
298

пользу авторства того или иного лица служат, как
правило, различного рода косвенные, часто весьма
сомнительные доказательства. Подобно тому как в средневековой
церковно-учительной литературе существовала традиция
приписывать произведения этого жанра наиболее
известным церковным деятелям, в нашей историографии весьма
заметна тенденция приписки анонимных произведений
наиболее крупным и известным средневековым авторам.
В итоге под именем того или иного автора объединяется
иногда большая группа произведений.
Об опасности такого рода явлений писал в свое время
Д. С. Лихачев: «Это объединение авторов, которое, к
сожалению, делается у нас очень часто, есть не что иное,
как обеднение литературы. Оно зиждется на
представлении, что писателей было мало и писать было некому» 1.
Если не упоминать о заметных авторских стилевых
особенностях произведений, скажем, Ивана Грозного или
таких авторов, как Даниил Заточник, автор «Слова о полку
Игореве» и некоторых других, то выявление авторских
характеристик в нашей историографии идет в основном
по линии фиксации стилевых деталей и, в частности,
излюбленных слов, терминов, выражений изучаемых
авторов. Оценивая методику такого рода, В. В. Виноградов
справедливо отмечал, что «таким образом нередко
выдвигают в качестве индивидуально-характеристических
примет стиля те или иные субъективно осознанные или
субъективно признанные показательными отдельные речевые
особенности, слова, выражения, конструкции»2. Идя
подобным путем, чрезвычайно трудно, а скорее,
невозможно определить подлинный круг произведений того или
иного древнерусского автора. Ведь древнерусские
литературные и исторические произведения характерны
чрезвычайной переменчивостью стиля в зависимости от
тематики или жанра. Вполне очевидно, что в этой ситуации
неоценимое преимущество перед
«субъективно-осознанными» стилевыми отличиями имеют подсознательные
элементы стиля, а точнее, языка произведения того или иного
автора. В современной историографии последних лет
в поисках путей выявления объективных критериев автор-
1 Лихачев Д. С. Текстология на материалах русской литературы
X—XVII вв. М.— Л., 1962, с. 292.
2 Виноградов В. В. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961,
с. 55.
299

ского стиля произведений стал заметен вклад
исследователей, применяющих количественные методы анализа
текстов.
Мысль о возможности характеризовать авторский
стиль с помощью статистических характеристик лексики
была впервые высказана Н. А. Морозовым s. Им
предлагалось использовать в качестве характеристик авторского
стиля частоты употребления в текстах союзов, предлогов
и различных вводных слов. В настоящее время наряду
с широким внедрением математико-статистических
методов в языкознании ведется изучение авторского стиля на
основе анализа всей лексики произведений путем
составления частотных словарей произведений каждого автора.
Теории применения статистических методов в изучении
языка, в частности лексики, посвящена довольно
обширная литература 4.
Однако всестороннее исследование лексики авторов
наиболее плодотворно лишь по отношению к текстам
нового времени. По отношению же к таким объектам, как
средневековые литературные полемические и политические
произведения, применение этой методики мало перспективно.
3 Морозов Н. А. Лингвистические спектры.— «Известия ими.
Академии наук», 1915, т. XX, кн. 4.
4 Ахматова О. С, Мельчук И. А. ж др. О точных методах
исследования языка. М., 1961; Л веские Т. А. О зависимости между
размером предложения и его структурой в разных видах текста. —
«Вопросы языкознания», 1964, № 3; Калинин В. М. О статистике
литературного текста.— «Вопросы языкознания», 1964, № 1;
Фрумкина Р. М. Статистические методы изучения лексики. М.,
1964; Головин Б. Н. Из курса лекций по лингвистической
статистике. Горький, 1966; Засорина Л. Н. Автоматика и статистика
в лексикографии. Л., 1966; Раскина А. А. К вопросу об
атрибуции текста при помощи статистики.— В кн.: Межвузовская
конференция по вопросам частотных словарей и автоматизации
лингвистических работ. Л., 1966; Энтропия языка и статистика речи.
Минск, 1966; Андреев Н. Д. Статистико-комбинаторные методы
в теоретическом и прикладном языковедении. Л., 1967; Ми-
стрик И. Матсматико-статистические методы в стилистике.—
«Вопросы языкознания», 1967, № 3; Статистика речи. Л., 1968;
Шайкевич А. Я. Опыт статистического выделения
функциональных стилей.— «Вопросы языкознания», 1968, № 1; Статистика
текста. Минск, 1969; Статистическое изучение стилей языка и
стилей речи. Горький, 1970;ГоловинБ. Я. Язык и статистика. М.,1971;
Статистика речи. М., 1972; Вопросы статистической стилистики.
Киев, 1974; Арапов М. В., Херц М. М. Математические методы
в исторической лингвистике. М., 1974; Пиотровский Р. Г. Текст,
машина, человек. Л., 1975 и др.
800

На наш взгляд, выявлению подсознательных элементов
стиля или языка древнерусских текстов больше подходит
анализ на уровне структуры предложений, специфики
применения тем или иным автором различных грамматических
(морфологических) форм и т. д.
В настоящем сообщении предпринята первичная
попытка поисков путей решения проблемы фиксации
авторских особенностей в текстах Древней Руси. Поэтому на
данной стадии работы были привлечены тексты, авторы
которых известны с наибольшей достоверностью.
Следовательно, ожидаемые результаты работы связаны лишь
с фиксацией формальных различий текстов,
принадлежащих разным авторам, и соответственно сходства текстов
одного и того же автора. Поиски путей решения проблемы
были сосредоточены на анализе закономерностей
расположения частей речи в рамках предложения,
концентрируясь вокруг вопросов дистрибуции тех или иных языковых
единиц.
На материалах литературы нового времени работа
в этом направлении была предпринята Б. В. Сухотиным,
исследовавшим частоты связи синтаксических классов слов
в непосредственном соседстве друг с другом (справа или
слева по тексту) и в рамках простого предложения б.
В данном исследовании учитываются связи только
справа от исходного объекта (т. е. в направлении
развертывания текста), так как при этом отрая^ается порядок слов
в предложении. Подобная статистическая связь учитывает
как синтаксическое подчинение, так и свободное
синтаксическое отношение членов предложения вплоть до
чистого соседства членов предложения. Это является
особенно важным, потому что цель работы и состоит в поисках
авторских особенностей, закономерностей в порядке рас-
полоясения частей речи в предложении. При
«симметричном» определении соседства элементов текста (т. е. без
учета направления связи) поставленную задачу решить
труднее.
5 Сухотин Б. В. Исследование структуры простого предложения
с помощью ЭВМ.— В кн.: Институт русского языка АН СССР.
Предварительные публикации, вып. 25. М., 1972; он же.
Программы и эксперименты по синтаксическому анализу простого
предложения.— Там же, вып. 31. М., 1972; он же. Методы
дешифровки сообщений.— В кн.: Внеземные цивилизации. М., 1969,
с. 324—333.
301

Методика исследования древнерусских текстов
должна быть неизбежно отличной от приемов работы с текстами
нового времени. Здесь возникает ряд специфических
проблем. Прежде всего, выбор основного параметра. В
древнерусских текстах выделение простого предложения —
задача трудновыполнимая. Сообразуясь с большой
сложностью построения древнерусского текста, авторы
допускали в равной мере к анализу главное предложение и
подчиненное, в силу чего однородность параметра неизбежно
нарушалась. Большой сложностью является 'вопрос
чистоты авторского текста. Как уже говорилось,
древнерусские авторские тексты были очень подвижными,
изменчивыми в силу традиционного вмешательства в текст
переписчиков и редакторов, многие из которых в какой-то мере
становились соавторами текста. Кроме того, нельзя не
принимать во внимание и присутствие в авторских
текстах традиционных формул и конструкций, связанных
с литературным этикетом. Наконец, известной трудностью
является и очищение авторского текста от цитирования —
органической части древнерусских произведений. Все это
заранее предопределяет присутствие в формальных
параметрах различных авторских текстов значительной доли
общих элементов и затрудняет выделение авторских
особенностей.
В данной работе предлагается использовать в качестве
характеристики (параметра) авторского стиля
древнерусских текстов матрицу частот парной встречаемости на
уровне грамматических классов слов. Для получения
такой матрицы необходимо:
а) выбрать систему грамматических классов,
достаточно детально описывающую грамматические особенности
языка изучаемого периода;
б) перекодировать последовательность слов
анализируемого текста в последовательность соответствующих
обозначений грамматических классов;
в) в соответствии с вводимым определением «соседства»
элементов полученной последовательности определить
частоты парной встречаемости для каждой пары классов,
т. е. построить искомую матрицу Л частот парной
встречаемости на уровне грамматических классов в данном
тексте.
Как уже отмечалось, анализ матриц Л частот связи
синтаксических классов был предпринят Б. В. Сухотиным.
302

В результате поставленных им экспериментов были
получены такие матрицы для ряда произведений А. С.
Пушкина. Б. В. Сухотин, однако, не ставил перед собой задачу
атрибуции текстов. В данной же работе основной целью
является разработка методики выявления особенностей
авторского стиля и атрибуции древнерусских текстов на
основе анализа соответствующих матриц частот парной
встречаемости на уровне грамматических классов 6.
В основе изложенной ниже методики атрибуции
древнерусских текстов лежит гипотеза о том, что стиль автора
проявляется в его «пристрастии» к определенным
грамматическим связям, частота появления которых в тексте
высока (им соответствуют высокие значения элементов
atj матрицы А). Основная же масса элементов матрицы А
соответствует слабым, несущественным статистическим
связям на уровне грамматических классов; частоты этих
связей малы (atj = 1 -4- 2), а их появление в сильной мере
случайно (ведь объем исследуемых текстов ограничен).
Поэтому привлечение этих «несущественных» связей на
уровне грамматических классов в процессе атрибуции
может только исказить результаты. Атрибуция же должна
основываться на учете «существенных» связей, которым
соответствуют высокие значения частот а,ц.
Важно отметить, однако, что вследствие
упоминавшегося выше обычного вмешательства в древние русские
тексты переписчиков и редакторов, присутствия в
авторских текстах традиционных конструкций, связанных с
литературным этикетом и т. д., часть грамматических
связей с высокими частотами встречаемости неизбежно будет
соответствовать этим привнесенным, «внеавторским»
элементам. Это обстоятельство должно приниматься в учет
при разработке методики атрибуции древнерусских
текстов.
Итак, пусть рассматривается несколько гипотез об
авторстве исследуемого текста и для каждого предполагав-
6 В последние годы работы подобного рода проводятся в ФРГ
коллективом исследователей под руководством В. Фукса. Результаты
экспериментов, поставленных на материале библейских текстов,
эпубликованы, в частности, в работе: Фукс В. По всем правилам
искусства (Точные методы в исследованиях литературы, музыки
и изобразительного искусства).—■ В кн.: Искусство и ЭВМ. М.,
1975. Однако использование предложенной Фуксом методики
для атрибуции древнерусских текстов не представляется
целесообразным в силу указанной выше специфики этих текстов.
Ж

мого автора имеются безусловно принадлея^ащие ему
тексты. Тогда методика предлагаемой атрибуции описывается
следующей схемой:
1) Для каждого из имеющихся текстов (в том числе
и для исследуемого текста) получаем матрицу А частот
парной встречаемости на уровне грамматических классов
(статистических связей).
2) Анализируя каждую матрицу, выделяем для
каждого текста совокупность грамматических связей с
высокими (т. е. превышающими некоторое пороговое значение)
частотами.
3) Сравнивая полученные совокупности
грамматических связей, выделяем так называемое общеязыковое ядро,
т. е. набор таких связей, которые содержатся во всех (или
почти во всех) текстах 7.
4) Сформированное «общеязыковое ядро» удаляется из
каждой совокупности отобранных грамматических
связей с высокими частотами; оставшиеся после этого
«существенные» статистические связи каждой совокупности
уже в большей мере характеризуют авторский стиль.
5) При сравнении полученной совокупности
«существенных» связей исследуемого текста с остальными
определяется автор, чей текст характеризуется наиболее
близкой по некоторому критерию совокупностью
«существенных» грамматических связей.
Конкретизацию описанной схемы атрибуции удобно
провести, формализовав введенные понятия совокупности
существенных грамматических связей, «общеязыкового
ядра», критерия сравнения и т. д. Адекватный язык для
такой формализации дает теория графов.
Основным понятием для дальнейшего изложения будет
понятие графа сильных связей, с помощью которого
задается совокупность синтаксических связей с высокими
частотами. Будем обозначать такой граф G {X, V), где X —
множество вершин, а V — множество дуг графа сильных
связей.
7 Так называемое общеязыковое ядро в исследованиях разного
масштаба играет разную роль. При исследовании произведений
одного автора — это наиболее характерные особенности его стиля.
При исследовании произведений определенного жанра, но
разных авторов — это черты, свойственные прежде всего жанру,
и т. д.
304

Граф сильных связей Ga (X, V) строится по матрице
А следующим образом. Каждому i-му синтаксическому
классу ставится в соответствие вершина xt графа Ga {X,
V). Для формирования множества V дуг графа Ga {X, V)
назначается некоторый порог а, и тогда все связи
atj (i, / = 1, . . ., п) оказываются «разрезанными» на
сильные {ац !> а) и слабые (аи <С а). Каждой сильной
связи ац >* а ставится в соответствие дуга графа Ga (X,
V), идущая из вершины xt в вершину Xj. Очевидно, чем
больше величина порога а, тем меньше дуг содержит граф
GA (X, V).
Пример. На рис. 1 приводятся матрица А размера 6 X
X 6 и построенные для нее графы сильных связей Ga (X,
V) (при а' = 4) и G"a {X, V) (при а" = 6).
Пусть построены матрица А0 частот парной
встречаемости грамматических классов для исследуемого текста
и т матриц A1 (i = 1, . . ., т) для текстов,
принадлежащих т известным авторам. Задавшись некоторым порогом
а, построим графы сильной связи Gt (X, Vf) для каждой
из матриц Аг (i = 0, 1, . . ., т). Анализируя эти графы,
выделим «общеязыковое ядро», т. е. граф Га, составленный
из таких дуг v{ GE (J v\-> которые входят в множество дуг
Vi не менее, чем I графов Gt (X, V*), I <^ т. Далее
произведем операцию «удаления» полученного графа Га из
каждого графа G (X, Vi), в результате чего получим графы
Gt (X, Vi), содержащие «существенные» синтаксические
связи:
Gi (X, Vt) = Gi (X, Vt) \ Г», i = 0,1,. . ., т.
Для проверки гипотез о принадлеяшости исследуемого
текста к одному из рассматриваемых авторов следует в
соответствии с описанной выше схемой сравнить граф G0 (X,
Vi) с графами Gt (X, Vi). Учитывая специфику изучаемых
текстов (в частности, вмешательство в авторский текст
переписчиков, редакторов и т. д.), критерий для такого
сравнения должен опираться не на детальное
сопоставление дуг и вершин графов G0 (X, Vq ) и Gi (X, Vi) (i = 1, . . .
. . .,m), а на более общие, «интегральные» характеристики
структуры этих графов.
306

В данной работе критерий близости графов G0 (X, Vq)
и Gt (X, Vt) (i = 1, . . ., m) предлагается строить,
используя понятие «узловых вершин» этих графов (будем
называть их далее узлами).
Узел i/j ЕЕ X определим как такую вершину графа
Gt (X, Vt) (i = 1, . . ., т), в которую входит более чем (3
дуг. Таким образом, узлу данного графа G (X, Vt)
соответствует такой грамматический класс слов, который имеет
существенные связи более чем с (3 классами данного
текста. Множество узлов графа G (X, Vt) будем обозначать
Y1. Введем критерий близости исследуемого текста к г-му
тексту (i = 1, . . ., т) как отношение числа общих для
данных двух текстов узлов к суммарному количеству
узлов для этих двух текстов:
PoiH^fl^l/I^U^I, * = l,...,m. (1)
Как видно из формулы (1), значение коэффициента р
заключено в границах от 0 до 1. В том случае, если
сравниваемые тексты не имеют общих узлов, р = 0; если
множества их узлов совпадают, р = 1.
Чем больше доля их общих узлов, тем ближе значение
р к 1. Если для некоторого г*-го текста значение p0j*
значительно превосходит значения ра?- (/ = 1, . . ., т\
j -ф i *), то принимается гипотеза о принадлеяшости
исследуемого текста г*-му автору.
Исследование вопроса о целесообразности
использования в качестве характеристики авторского стиля матриц
связи грамматических классов будет проведено в два
этапа. На первом этапе моделируется процесс атрибуции
текстов в соответствии с излоя^енной выше методикой. На
втором этапе излагается методика формального анализа
авторских особенностей стиля в древнерусских
произведениях. С этой целью в данном исследовании
рассматривается несколько произведений конца XV и XVI вв. Это три
произведения Зиновия Отенского: «Истины показание» 8,
«Похвальное слово на открытие мощей епископа Никиты» 9,
«Слово на открытие мощей архиепископа Ионы» 10 и два
произведения Иосифа Волоцкого: «Послание епископу
8 Отенский Зиновий. Истины показание. Казань, 1863.
9 ГБЛ, ОР, Румянцевский музей, д. 154, лл. 28—110.
10 Калугин Ф. Зиновий, инок Отенский и его богословско-полеми-
ческие произведения. СПб., 1894. Приложение II.
306

Нифонту Суздальскому» и «Послание Иосифа И. И.
Третьякову» п. При выборе произведений учитывались
следующие условия:
1. Объем произведения должен быть достаточным для
представительной выборки.
2. Атрибуция произведения должна быть
общепринятой в исследовательской литературе 12-15.
3. Произведения одного автора должны иметь или
временной разрыв, или отличаться по жанру. Это условие
вводится для того, чтобы проследить, изменяются ли со
временем исследуемые нами элементы авторского стиля
и сохраняются ли они в произведениях, отличающихся по
жанру.
Среди исследователей нет сомнений относительно того,
что «Истины показание» принадлежит перу Зиновия Отен-
ского. Основанием для этого служит надпись на титульном
листе рукописи XVI в. 14, указывающая на авторство
Зиновия 15.
Принадлежность Зиновию Отенскому «Слова на
открытие мощей архиепископа Ионы» и «Похвального слова на
открытие мощей епископа Никиты» наиболее подробным
образом доказывается Ф. Калугиным — глубоким
исследователем творчества этого автора. Для доказательства
своей точки зрения им приводится целый ряд достаточно
убедительных аргументов и дается датировка
произведений 16. В жанровом отношении «Слово на открытие мощей
архиепископа Ионы» и «Похвальное слово на открытие
мощей епископа Никиты» близки между собой и далеки от
другого произведения —«Истины показание».
«Послание Иосифа И. И. Третьякову», бесспорно,
принадлежит Иосифу Волоцкому, т. е. раскрывает факт из
его биографии, в частности ссору с новгородским
архиепископом Серапионом. Датируется оно 1511 г. 17
«Послание епископу Нифонту Суздальскому» в данном исследо-
11 Послание Иосифа Волоцкого. М.— Л., 1959.
12-13 в ходе исследования учитывается возможность получения
результатов, опровергающих устоявшиеся мнения относительно
авторства того или иного произведения.
14 ГПБ, РО, Q. 1. 63.
15 Есть основание считать, что эта надпись более поздняя. Дата
написания произведения — 1566 г.— указывается в рукописи
XVII в. (ГБЛ, ОР, МДА, № 61).
10 Калугин Ф. Указ. соч., с. 321, 341—342.
17 Послание Иосифа Волоцкого, с. 267—268,
307

вании используется в пространной редакции.
Исследователи творчества Иосифа Волоцкого приводят ряд
аргументов в пользу первичности этой редакции в сравнении
с краткой редакцией 18. Датируется это произведение
периодом с 1490 по 1494 г. 19
Для исследования были взяты две выборки по 1000
значимых слов из середины и конца самого большого
произведения Зиновия Отенского —«Истины показание» и по
одной выборке в 1000 значимых слов из начала
небольших по объему его произведений: «Похвальное слово на
открытие мощей епископа Никиты» и «Слово на открытие
мощей архиепископа Ионы», а также из начала двух
произведений Иосифа Волоцкого: «Послание епископу
Нифонту Суздальскому» и «Послание Иосифа И. И.
Третьякову» 20.
В тексте выборок был произведен грамматический
анализ слов, при котором учитывались для существительных—
падеж; для глаголов — время, лицо, инфинитив; для
прилагательных — падеж, форма {краткая или полная); для
причастий — время, падеж, форма (краткость или
полнота); для местоимений — тип, падеж, а также учитывались
числительные и наречия 21. На основе данных характе-
Послание Иосифа Волоцкого, с. 252—253.
Там же.
Для выборок брался только авторский текст за вычетом
цитирований. Границы первой выборки из произведения Зиновия
Отенского «Истины показание» в пределах от слов «вси убо иже право-
верующий съ богу приемати должны суть она» до слов «а аки
неволею поймана и убита на кресте от немощи его». Границы второй
выборки от слов «вопроси мя Захария паки глаголя» до слов
«яко во ином пророце крещение божие лежитъ». Выборка из
«Слова на открытие мощей Никиты» от слов «великия божия дела
глаголати светла языка требуют» до слов «законоположник сам
попаше мертваго косой». Границы выборки из «Слова па
открытие мощей Ионы» с фразы «того же о обретении мощемъ
преподобного Ионы» до фразы «танную в них мерзость, злодейство и
сквернь обличаше бог». Из послания Нифонту взят текст от слов
«господину государю пресвященному владыце» до слов «како
имать последовати божественный суд антихристову суду».
Наконец, выборка из Послания И. И. Третьякову начинается со
слов «господину моему Ивану Ивановичу» до слов «паче ж и от
священных правил глаголати перед государем и пред
святители».
Авторы выражают искреннюю благодарность за поддержку и
консультационную помощь в проведении данного эксперимента
академику Б. А. Рыбакову, члену-корреспонденту АН СССР
308

ристик была составлена таблица, в которой каждый
грамматический класс получил соответствующий кодовый
номер. Всего оказалось 92 показателя. С помощью этой
таблицы тексты были закодированы и представлены для
дальнейшего анализа в виде последовательностей кодов (при
этом для разделения предложений использовался
специальный 93-й символ кода).
Реализация изложенной выше методики формального
анализа особенностей авторского стиля в произведениях
Древней Руси требует существенных затрат времени и
ручного труда, поэтому была разработана программа для ЭВМ
(на языке «Фортран-IV»), реализующая основные этапы
методики. С помощью этой программы для выборок из
каждого исследуемого текста была построена матрица Аг,
а затем графы сильных связей Gt (X, V*) (i = 1, . . ., 6),
соответствующие различным значениям порога а. Анализ
построенных графов показал, что разумное,
интерпретируемое количество вершин и дуг этих графов получается
при значениях порога а из интервала 4 — 6, причем
структура этих графов мало изменяется при изменении а в этом
интервале. Поэтому далее описываются результаты
экспериментов, соответствующих а = 5. На рис. 2—7
приводятся графы сильных связей Gt (X, F5) для каждой из
шести исследуемых выборок. Для выделения
«общеязыкового ядра» использовалось значение I = 5, т. е. в этот граф
Г включались те связи, которые присутствуют не менее
чем в пяти из шести графов Gt (X, F5) (i = 1, . . ., 6).
Построенный граф Г5 приводится на рис. 8. Узел в наших
экспериментах определялся как вершина, в которую
входит более трех дуг графов G (X, F5) (i = 1, . . ., 6). Выбор
Р = 3 определялся из тех соображений, что при [3 ^> 3
количество узлов становится слишком малым (для
некоторых графов даже равным нулю); при [3 <С 3 количество
узлов существенно не изменяется. На рис. 2—7 узловые
вершины отмечены двойными кружками.
Значение коэффициента близости р для каждой пары
текстов приводится в таблице (см. Приложение). Анализ
этой таблицы подтверждает гипотезу о том, что тексты
«Истины положение», «Слова на открытие мощей Ионы» и
Ф. П. Филипу, доктору филологических наук СИ. Коткову,
кандидатам филологических наук В. С. Голышенко, В. Г.
Демьянову и А. С. Львову.
309

«Похвального слова на открытие мощей епископа Никиты»
принадлежат одному автору, а «Послание епископу
Нифонту Суздальскому» и «Послание Иосифа И. И.
Третьякову»— другому автору. Действительно, таблица
показывает, что значения S при сравнении всех выборок из текстов
первой группы с выборками из второй группы равны
нулю (за исключением одного случая); при сравнении же
текстов внутри каждой группы в большинстве случаев S
не меньше 0,5.
Полученный результат является, в частности,
отражением того факта, что, как видно из рис. 2—7, в структуре
всех графов сильных статистических связей первой
группы текстов существенную роль играет вершина 18, в то
время как в структуре графов сильной связи второй
группы важнейшим узлом является вершина 6.
Проведенный формальный анализ позволяет лишь
грубо, в первом приближении проверить гипотезу об
авторстве исследуемых текстов, ибо довольно часто цифровой
коэффициент нивелирует немногочисленные, но
принципиально важные особенности исследуемых текстов.
Более важной целью является выявление авторских
особенностей стиля, основанное па сопоставлении
структуры графов сильной связи на уровне грамматических
классов, полученных для ряда текстов одного автора,
взятых в совокупности с такими же графами,
характеризующими тексты другого автора; при этом важную роль
должна играть содержательная интерпретация результатов
такого сопоставления. С этой целью ниже приводится
подробное описание структуры графов сильных
статистических связей грамматических классов (рис. 2—7).
Структура графа Gt (X, Vb) (рис. 2) первой выборки из
«Истины показание» описывается следующим набором
статистических связей (парных встречаемостей). Связи
существительного в именительном падеже (15) с
существительными в винительном (18), дательном (17), именительном 22
(15) падежах; с глаголами третьего лица в аористе (6)
и настоящем времени (3), с кратким причастием
прошедшего времени (29) и с наречием (74) 23.
Существительное в винительном падеже (18)
статистически связано с существительными в родительном (16),
2 На схеме обозначено полукруглой лилией, входящей в тот же
круг.
3 В скобках указаны номера кодов.
310

именительном (15) и винительном (18) падежах, с
глаголами в инфинитиве (14) и аористе третьего лица (6), с
прилагательным в винительном падеже (24); а существительное
в дательном падеже (17) статистически связано с
существительными в винительном (18), именительном (15),
дательном (17) падежах, глаголами третьего лица настоящего
времени (3) в аористе (6) и с инфинитивом (14).
Кроме того, на графе присутствуют статистические
связи (парные встречаемости) существительного в
родительном падеже (16) с существительными в именительном (15),
винительном (18) и родительном (16) падежах, с
прилагательным в родительном падеже (22); статистические связи
существительного в творительном падеже (19) с
прилагательным в том же падеже (25); глагола настоящего
времени третьего лица (3) с существительным в именительном
падеже (15) и с наречием (74); глагола третьего лица в
аористе (6) с существительными в именительном (15) и
дательном (17) падежах и с причастием прошедшего времени в
именительном падеже (35); глагола в инфинитиве (14)
с существительными в винительном (18) и дательном (17)
падежах; прилагательного в родительном падеже (22) с
существительным в родительном падеже (16) и
прилагательного в винительном падеже (24) с существительным в этом
же падеже (18); связи относительно-указательных
местоимений в родительном падеже (48) с существительным в
дательном (17) и винительном (18) падежах; связь
притяжательного местоимения в винительном падеже (56) с
существительным в том же падеже (18); связи наречия (74) с
существительным в винительном падеже (18) и глаголом
третьего лица настоящего времени (3).
Структура графа G2 (X,F5)(pnc. 3) второй выборки из
«Истины показание» описывается следующим набором
статистических связей: существительного в именительном
падеже (15) с существительными в дательном (17),
винительном (18) и именительном (15) падежах, с глаголами
третьего лица в аористе (6) и настоящем времени (3), с
прилагательным в том же падеже (21), с наречием (74) 24;
существительного в винительном падеже (18) с существительным
в том же падеже, с прилагательным в том же падеже (24)
и кратким прилагательным (27), с глаголами в инфинитиве
Пунктирная линия на графе обозначает связь с частотой 4„
811

(14) и настоящего времени третьего лица (3) и в аористе
(6); существительного в родительном падеже (16) с
существительными в именительном (15), дательном (17), местном
(20) и родительном (16) падежах, с прилагательными в том
же падеже (22), с наречием (74), с числительным (75);
существительного в местном (20), именительном (15),
винительном (18) падежах с глаголом в инфинитиве (14) и с
прилагательным в том же падеже (26).
Кроме того, на графе отмечается парная встречаемость
существительного в дательном падеже (17) с
существительными в винительном (18) и дательном (17) падежах,
с глаголом в инфипитиве (14) и с прилагательным в том
же падеже (23); глагола настоящего времени третьего
лица (3) с существительными в родительном (16),
именительном (15) и винительном (18) падежах, с наречием (74);
глагола в инфинитиве (14) с существительным в винительном
падеже (18), с глаголом настоящего времени третьего
лица (3); статистические связи прилагательных в
именительном падеже (21) с существительным в том же падеже (15),
в родительном (22) с существительным в том же падеже
(16) и с прилагательным в том же падеже, в винительном
(24) с существительным в том же падеже (18), в дательном
(23) с существительным в том же падеже (17), в местном
(26) с существительным в том же падеже (20); наречия
(74) с существительным в родительном падеже (16) и с
наречием (74); связи указательного местоимения в
родительном падеже (48) с существительными в родительном (16)
и местном (20) падежах.
Структура графа £3 (X, V5) (рис. 4) другого
произведения Зиновия Отенского —«Слова на открытие мощей
епископа Никиты Новгородского» — описывается
следующим набором статистических связей: существительного
в родительном падеже (16) с существительными в
именительном (15), винительном (18) и родительном (16)
падежах, с прилагательным в том же падеже (22) и
притяжательным местоимением в том же падеже (54);
существительного в именительном падеже (15) с существительными
в родительном (16), винительном (18) и именительном (15)
падежах, с полным прилагательным в том же падеже (21)
и с кратким (27); существительного в винительном падеже
(18) с существительными в родительном (16) и
винительном (18) падежах, с глаголом третьего лица в аористе (6),
с прилагательным в том же падеже (24), с притяжатель-
812

ным местоимением в том же падеже (56) и указательным
в винительном падеже (50), с наречием (74);
существительных в дательном (17), творительном (19) и местном (20)
падежах с прилагательными в тех же падежах (23), (25),
(26); глагола настоящего времени третьего лица (3) с
существительными в именительном (15) и винительном (18)
падежах, с наречием (74); глагола третьего лица в аористе
(6) с наречием (74), связь глагола в инфинитиве (14) с
наречием (74); прилагательного в родительном падеже (22)
с существительным в том же падеже (16) и винительном
падеже (18); прилагательного в винительном падеже (24)
с существительным в том же падеже (18) и с прилагательным
в том же падеже; связи местоимений: притяжательного
в родительном падеже (54) с существительным в том же
падеже (16), указательного в винительном падеже (50)
с существительным в том же падеже (18); связь краткого
причастия настоящего времени (28) с наречием (74) и
наречия (74) с наречием и глаголом настоящего времени
третьего лица (3).
Структура графа G4 (X, V5) (рис. 5) третьего
произведения Зиновия Отенского «Слово на открытие мощей
архиепископа Ионы» описывается следующим набором
статистических связей: существительного в винительном падеже
(18) с существительными в родительном (16) и
винительном (18) падежах, с глаголами в инфинитиве (14) и аористе
третьего лица (6), с прилагательным в том же падеже (24),
с кратким причастием настоящего времени (28), с
наречием (74); парная встречаемость — существительного в
родительном падеже (16) с существительными в
именительном (15), винительном (18) и родительном (16) падежах,
с прилагательным в том же падеже (22); существительного
в именительном падеже (15) с глаголами третьего лица
в аористе (6) и настоящего времени (3) и с
прилагательным в том же падеже (21); существительного в местном
падеже (20) с существительными в винительном (18) и местном
(20) падежах, с прилагательным в том же падеже (26);
существительного в творительном падеже (19) с
прилагательным в том же падеже (25); глагола третьего лица
настоящего времени (3) с существительными в
именительном (15) и винительном (18) падежах, с глаголом в той же
форме (3) и с наречием (74); глагола в инфинитиве (14) с
существительными в родительном (16) и винительном (18)
падежах, с наречием (74); глагола третьего лица в аористе
313

(6) с существительным в винительном падеже (18);
прилагательных в родительном (22) и винительном (24) падежах
с существительными в тех же падежах (16) и (18); краткого
причастия настоящего времени (28) с существительными
в родительном (16) и винительном (18) падежах; причастия
настоящего времени в дательном падеже (32) с наречием
(74); притяжательного местоимения в родительном падеже
(54) с существительным в том же падеже (16);
притяжательного местоимения в винительном падеже (56) с
существительными в том же падеже (18); притяжательного
местоимения в местном падеже (58) с существительным в том же
падеже (20), а также указательного местоимения в
родительном падеже (48) с существительным в винительном
падеже (18); наречия с наречием (74).
Представленная на рис. 6 структура графа G5(X, Vb)
отражает наличие следующих существенных
статистических связей на уровне грамматических классов в тексте
выборки из произведения Иосифа Волоцкого «Послание
епископу Нифонту Суздальскому»: существительного в
родительном падеже (16) с существительными в
винительном (18) и родительном (16) падежах, с глаголом в аористе
третьего лица (6), с прилагательным в том же падеже (22);
существительного в именительном падеже (15) с
существительными в дательном (17) и в том же падеже (15), с
глаголом в аористе третьего лица (6), с прилагательным в том
же падеже (21); статистические связи существительного
в винительном падеже (18) с существительными в
именительном (15) и в том же падежах, с глаголом третьего лица
в аористе (6), с прилагательным в том же падеже (24);
существительного в дательном падеже (17) с
существительными в именительном (15) и дательном (17) падежах, с
прилагательным в том же падеже (23); существительного в
местном падеже (20) с существительным в том же падеже
(20) и с прилагательным в том же падеже (26);
существительного в творительном падеже (19) с существительными
в том же падеже (19); глагола в аористе третьего лица (6)
с существительными в именительном (15), родительном
(16), винительном (18) и дательном (17) падежах; глагола
в инфинитиве (14) с существительным в винительном
падеже (18) и с глаголом в инфинитиве (14); глагола третьего
лица настоящего времени (3) с глаголом в той же форме
(3); прилагательного в именительном падеже (21) с
существительным в том же падеже (15) и с прилагательным
314

в том же падеже (21); прилагательного в винительном
падеже (24) с существительным в том же падеже (18) и с
глаголом в аористе третьего лица (6); прилагательного в
родительном падеже (22) с существительным в том же падеже
(16); указательного местоимения в дательном падеже (49)
с глаголом в аористе третьего лица (6); наречия (74) с
существительным в винительном падеже (18), с глаголом
в инфинитиве (14).
Наконец, изображенная на рис. 7 структура графа
G& (X, V5) представляет следующие существенные
статистические связи на уровне грамматических классов в тексте
выборки из другого произведения Иосифа Волоцкого —
«Послание Иосифа И. И. Третьякову»: существительного
в родительном падеже (16) с существительным в том же
падеже (16), с глаголом в аористе третьего лица (6), с
прилагательным в том же падеже (22), с местоимениями:
указательным в родительном падеже (48) и определительным
в родительном падеже (77); существительного в
творительном падеже (19) с существительными в именительном (15)
и в том же падеже, с глаголами в аористе третьего лица
(6), в инфинитиве (14), с прилагательным в том же падеже
(25); глагола третьего лица в аористе (6) с
существительными в родительном (16) и винительном (18) падежах, с
глаголом в той же форме (6), с местоимениями: личным
в винительном падеже (45) и указательным в винительном
падеже (50); существительного в винительном падеже (18)
с существительным в том же падеже (18), с глаголами в
инфинитиве (14) и аористе третьего лица (6), с
прилагательным в том же падеже (24); существительного в
именительном падеже (15) с существительным в том же падеже (15),
с глаголом в аористе третьего лица (6) и с прилагательным
в том же падеже (21); существительного в дательном
падеже (17) с существительным в том же падеже (17) и
прилагательным в том же падеже (23); существительного в местном
падеже (20) с прилагательным в том же падеже (26); глагола
в инфинитиве (14) с глаголами третьего лица в аористе
(6) и инфинитиве (14); прилагательного в родительном п:~
деже (22) с существительными в винительном (18) и
дательном (17) падежах; прилагательного в именительном
падеже (21) с существительным в том же падеже (15);
прилагательных в дательном (23) и творительном (25)
падежах с существительными в тех же падежах (17) и (19);
определительного местоимения в родительном падеже (77)
315

с существительным в том же падеже (16); наречия (74) с
глаголом третьего лица в аористе (6).
Как уже говорилось, все разобранные выше графы
(рис. 2—7) были созданы на основе выборок в 1000
значимых слов. В ходе исследования проводились эксперименты
с выборками разной величины: в 500, 1000 и 2000
значимых слов. Эксперименты с выборкой в 500 слов
обнаружили нерепрезептативность подобных выборок для
данных средневековых текстов. Для того чтобы определить,
является ли объем выборки в 1000 слов при учете 92
показателей достаточным для выявления авторских
особенностей в порядке расположения частей речи в различных
формах в предложении, была получена общая матрица
связей грамматических классов для двух выборок из
«Истины показание», объединенных вместе. На основе данной
матрицы был построен граф сильных связей при пороговом
значении частоты а" — 10, так как объем текста
увеличился до 2000 значимых слов (при объеме текста в 1000
слов граф связей строился по порогу частоты а — 5).
Полученный граф G (X, У10) (рис. 13) представляет
следующие связи грамматических классов: связи
существительного в родительном падеже (16) с существительными в
винительном (18), именительном (15) и родительном (16)
падежах, с прилагательным в родительном падеже (22);
существительного в именительном падеже (15) с
существительными в дательном (17) и именительном (15) падежах,
с глаголами третьего лица настоящего времени (3) и в
аористе (6), с прилагательным в именительном падеже (21);
существительного в винительном падеже (18) с
существительным в том же падеже, с глаголами в инфинитиве (14)
и в аористе третьего лица (6), с прилагательным в том же
падеже (24); существительного в дательном падеже (17)
с существительными в именительном (15) и дательном (17)
падежах, с прилагательным в дательном падеже (23);
глагола третьего лица настоящего времени (3) с
существительным в именительном падеже (15) и с наречием (74);
глагола третьего лица в аористе (6) с существительным в
именительном падеже (15); прилагательных в родительном
(22( и винительном (24) падежах с существительными в тех
же падежах (16) и (18); относительно-указательного
местоимения родительного падежа (48) с существительным в
родительном падеже (16).
Для оценки степени «устойчивости» структуры сущест-
316

венных связей грамматических классов при переходе от
выборки объемом 1000 слов к выборке объемом 2000 слов,
т. е. для оценки степени близости данного графа G (X, F10)
(рис. 8) к графам первой и второй выборок из «Истины
показание» G± (X, Vi) и G2 (X, V\) (рис. 2 и 3 соответственно),
введем коэффициент г, равный отношению количества
дуг, общих для графов G (X, V10) и Gx (X, Xl) или G2 (X,
Vl), к общему числу дуг графа G (X, У10):
ri = \Vwnv!\l\V^\, (2)
где i = 1, 2.
Коэффициент г изменяется от 0 до 1; г = 1, если все
дуги графа G (X, V10) содержатся в множестве V\ дуг гра-
фа Gt (X, Vt) (i = 1, 2).
Вычисление коэффициента г по формуле (2) при
сравнении графа Gft(X, V10) с графом G± (X, У?) и G2 (X, VI)
дает высокие значения: гг = 0,91 и г2 = 0,77
соответственно. Следовательно, увеличение объема выборки вдвое (от
1000 до 2000 слов) не приводит к заметному изменению
существующих связей грамматических классов, что дает
возможность считать объем выборки в 1000
знаменательных слов достаточно представительным для целей нашего
исследования (при использовании 92 грамматических
классов слов).
* * *
Для описания методики выявления авторских
особенностей стиля нам потребуется ввести понятие общего
графа G (X, U) для данной совокупности графов G{ (X, Vt)
(i = 1, . . ., к). Множество дуг U общего графа G (X, U)
определим как пересечение множеств Vt (i = 1, . . ., к):
U = U Vt. Таким образом, общий граф G (X, U) построен
г
на таких дугах, которые содержатся во всех графах
Gi(X,Vi) (i = l, . . .Д)25.
Введем также коэффициент qt близости каждого из
графов G (X, Vt) (i = 1, . . ., к) к общему графу G (X, U)
как отношение числа дуг, общих для графов Gt (X, Vt)
'■•> Очевидно, понятие общего графа совпадает с введенным ранее
понятием «обгцеязыкового ядра» при I = т.
317

и £ (X, U), к числу дуг графа Gt (X, Vt):
qi = \Vir]U\/\Vi\, i = l,...f Л. (3)
Коэффициент q изменяется в преде л ах 0 <^ g<C 1;'?£ = 1»
если все дуги общего графа имеются на fграфе 6?г (X, Vt).
Предлагаемая методика анализа авторских
особенностей стиля исследуемых текстов содержит следующие
этапы:
1) выделение общего графа для двух выборок из
«Истины показание»;
2) выделение общего графа для «Похвального слова на
открытие мощей епископа Никиты» и «Слова на открытие
мощей архиепископа Ионы», принадлежащих Зиновию
Отенскому;
3) выделение общего графа для произведений Зиновия
Отенского;
4) выделение общего графа для произведений Иосифа
Волоцкого;
5) сравнение полученных общих графов между собой;
6) выделение связей, характерных для творчества
каждого автора;?
7) сравнение всех графов по узлам связи.
1. Итак, общий граф для двух выборок из «Истины
показание» изображен на рис. 8.
Структура этого графа отражает следующие
существенные статистические связи в тексте данного
произведения Зиновия Отенского: существительного в родительном
падеже (16) с существительными в именительном (15) и
родительном (16) падежах и с прилагательным в том же
падеже (22); существительного в именительном падеже (15)
с существительными в^винительном (18), дательном (17)
и именительном (15) падежах, с глаголами третьего лица
настоящего времени (3) и в аористе (6), с наречием (74);
существительного в винительном падеже (18) с
существительным в 'том же падеже^(18), с прилагательным в том
же падеже (24), с глаголом в инфинитиве (14);
существительного в дательном падеже (17) с существительными в том
же падеже (17) и в винительном падеже (18), с глаголом
в инфинитиве (14); глагола третьего лица настоящего
времени (3) с наречием (74); прилагательных в родительном
(22) и винительном (24) падежах с существительными в тех
же падежах (16) и (18).
318

Значения коэффициента q, оценивающие близость
графов связи грамматических классов первой и второй
выборок к общему графу (q± = 0,62 и q2 = 0,44),
свидетельствуют о том, что в большом по объему произведении нельзя
ожидать полного совпадения графов, отражающих
статистические связи частей речи в разных отрывках текста.
Видимо, при сравнении графов ряда произведений одного
автора также не будет полного совпадения графов между
собой.
2. Для подтверждения этого предположения следует
рассмотреть графы других произведений Зиновия Отен-
ского и сравнить их между собой. Общий граф для
«Похвального слова на открытие мощей епископа Никиты» и
«Слова на открытие мощей архиепископа Ионы»
представляет следующие связи грамматических классов
(рис. 9): существительного в родительном падеже (16)
с существительными в именительном (15), винительном
(18) и родительном (16) падежах, с прилагательным в этом
же падеже (22); существительного в винительном падеже
(18) с глаголом третьего лица в аористе (6), с
существительным в том же падеже (18) и в родительном падеже (16),
с наречием (74), с прилагательным в том же падеже (24);
существительных в именительном (15), творительном (19)
и местном (20) падежах с прилагательным в тех же падежах
(21), (25), (26); глагола третьего лица (3) с
существительными в именительном (15) и винительном (18) падежах,
с наречием (74) 26; глагола в инфинитиве (14) с наречием
(74); прилагательных в родительном (22) и винительном
(24) падежах с существительными в тех же падежах
(16), (18), притяжательного местоимения в родительном
(54) падеже с существительным в том же падеже (16);
наречия (74) с наречием 27.
Вычисление коэффициента q по формуле (3) дает
следующие значения: для близости к общему графу (рис. 9)
графа «Слова на открытие мощей епископа Никиты» —
0,58; графа «Слова на открытие мощей Ионы» — 0,58. Это
подтверждает предположение о том, что выборки из
текстов одного автора, имея стабильное «ядро»
грамматических связей, характеризуются наряду с этим и различиями
(более или менее существенными) в структуре этих связей.
26 Пунктиром обозначены связи с частотой а' = 4.
27 На обилие общих связей данного графа решающее влияние
оказывает общность жанра обоих произведений.
319

3. Общий граф для рассматриваемых произведений
Зиновия Отенского представлен на рис. 11. Этот граф
отражает наличие следующих существенных для стиля этого
писателя связей грамматических классов:
существительного в родительном падеже (16) с существительными в том
же падеже (16) и именительном падеже (15), с
прилагательным в том же падеже (22); существительного в винительном
падеже (18) с существительным (18) и прилагательным
(24) в том же падеже; глагола третьего лица настоящего
времени (3) с существительным в именительном падеже
(15) и наречием (74); прилагательных в родительном (22)
и винительном (24) падежах с существительными в тех же
падежах (16) и (18).
Вычисление коэффициента q по формуле (2) дает
следующие значения близости к общему графу (рис. 11)
графов Gt (X, V-), i = 1, 2, 3, 4:
qx = 0,24 для первой выборки из «Истины показание»;
q2 = 0,20 для второй » » » »
qs = 0,27 для «Слова на открытие мощей Никиты»;
д4 = 0,25 для «Слова на открытие мощей Ионы».
4. Для сравнения выделим общий граф для
рассматриваемых двух произведений Иосифа Волоцкого, который
отражает наличие следующих существенных
статистических связей на уровне грамматических классов в его
текстах (рис. 10): существительного в родительном падеже (16)
с глаголом третьего лица в аористе (6), с
существительным (16) и прилагательным (22) в том же падеже;
существительного в именительном падеже (15) с существительным
(15) и прилагательным (21) в том же падеже, с глаголом
третьего лица в аористе (6); существительного в
винительном падеже (18) с существительным (18) и
прилагательным (24) в том же падеже, с глаголом третьего лица
в аористе (6); существительного в дательном падеже (17)
с существительным (17) и прилагательным (23) в том же
падеже; существительного в местном падеже (20) с
прилагательным в том же падеже (26); существительного в
творительном падеже (19) с существительным в том же падеже
(19); глагола третьего лица в аористе (6) с
существительным в винительном падеже (18); прилагательного в
именительном падеже (21) с существительным в том же падеже
(15); глагола в инфинитиве (14) с глаголом в аористе (6)
и с существительным в винительном падеже (18).
320

Значения коэффициента q для обоих текстов Иосифа
Волоцкого равны 0,50.
5. Таким образом, анализ общих графов, полученных
для текстов каждого автора в отдельности, показывает
сложность поставленной задачи выделения авторских
особенностей стиля древнерусских произведений,
неоднозначность ряда формальных характеристик стиля, являющихся
отражением указанной выше специфики текстов Древней
Руси. В то же время сопоставление общих графов
связей грамматических классов произведений Зиновия Отеп-
ского и Иосифа Волоцкого позволяет выделить ряд
характерных для всех рассмотренных произведений Зиновия
стилевых особенностей:
а) парная встречаемость существительных с наречием;
эта связь присутствует во всех произведениях 'Зиновия
и отсутствует в произведениях Иосифа Волоцкого;
б) статистическая связь глаголов с наречием (в
произведениях Иосифа Волоцкого отсутствует);
в) статистическая связь местоимений с
существительными (в произведениях Иосифа отсутствует).
В свою очередь в произведениях Иосифа Волоцкого
следует отметить следующие принципиальные особенности:
а) парная встречаемость глаголов с глаголом (почти
отсутствует в произведениях Зиновия Отенского);
б) статистическая связь прилагательных с
прилагательными, прилагательных с глаголами, отсутствующая
в произведениях Зиновия Отенского;
в) отсутствие в связях причастий (в произведениях
Зиновия Отенского встречаются связи причастий с
существительными, глаголами, наречиями);
г) многочисленные статистические связи однородных
членов предложения (существительных, прилагательных,
глаголов) (в произведениях Зиновия Отенского их много
меньше).
6. Кроме того, для всех произведений Зиновия
Отенского можно выделить такие общие черты: связь
существительного в именительном падеже (15) с
существительным в родительном падеже (16); связи наречия (74) с
глаголами (3 и 6); связи местоимений с существительным в
винительном падеже (18). Для произведений Иосифа
Волоцкого характерны связь глагола третьего лица в аористе
(6) с существительным в родительном падеже (16), связи
местоимений с глаголом третьего лица в аористе (6), слабая
11 Заказ № 1961
321

активность глагола третьего лица настоящего времени (3)
(почти не встречается в связях). Для произведений
Зиновия Отенского характерна равная активность глаголов
настоящего времени (3) и в аористе (6).
Для произведений Иосифа Волоцкого существенную
роль в структуре грамматических связей играют как
существительные (16 и 19), так и глагол третьего лица в
аористе (6).
Вместе с тем из предложенных читателю наблюдений
видна необычайная сила стилистических канонов,
способная иногда брать верх над авторскими особенностями
построения текста. Так, привлеченные к анализу оба «Слова
на открытие мощей» Зиновия Отенского несравненно
ближе по стилю друг к другу, чем к третьему произведению
Зиновия («Истины показание»), резко отличному по своему
жанру от двух первых. Точно так же четко выявляется
взаимная близость обоих посланий Иосифа Санина.
Однако ситуация здесь несколько сложнее. Общая форма
«посланий» не исключает одновременно и сильного
отличия стиля «послания» Нифонту от «послания» И. И.
Третьякову. «Послание» Нифонту, особенно в начале,— это
обличительный памфлет против еретиков. Вероятно,
именно поэтому формальный анализ выявляет здесь черты
сходства стиля этого послания Иосифа Волоцкого с текстом
одной из выборок из «Истины показание» Зиновия
Отенского, т. е. полемического обличительного памфлета против
известнейшего вольнодумца XVI столетия Феодосия
Косого. Впрочем, вопрос с «посланием» Нифонту осложняется
наличием двух редакций этого памятника: краткой и
пространной. Нами была привлечена к анализу пространная
редакция, являющаяся, по мнению ученых, первичной.
Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что наличие двух
редакций памятника само по себе ставит под вопрос
чистоту авторского текста, принадлежащего Иосифу Волоцкому.
Таким образом, анализ структуры графов, отражающих
ту или иную совокупность парных встречаемостей частей
речи в предложении, раскрывает всю сложность и
разнообразие подобных статистических связей не только по
отношению к разным авторам, но и по отношению к
произведениям одного и того же автора и даже по отношению
к различным частям одного и того же произведения.
Следовательно, задача поисков критерия, четко
разграничивающего авторские особенности текста, должна сводиться,
322

как это было продемонстрировано выше, к поискам и
выявлению лишь какой-либо общей тенденции. Природа
этой тенденции имеет вероятностный характер. На данном
этапе работы можно с уверенностью выделить в качестве
носителей подобной тенденции те или иные части речи,
являющиеся своеобразными дистрибутивными «узлами».
Совокупность окружения таких языковых единиц широко
варьируется в пределах круга произведений того или
иного автора, но центр ее постоянен.
Следовательно, несмотря на сложность древнерусских
текстов, размытость авторских стилевых особенностей
вследствие влияния жанров и литературных авторитетов,
наличия редакторских вторжений, существуют
возможности выделения некоторых индивидуальных черт в языке
отдельных писателей. Полученные выводы в целом
подтверждают гипотезу о том, что индивидуальные авторские
черты в древнерусских произведениях прослеживаются
в особенностях расположения и связи частей речи в
различных формах в рамках предложения.
Данная методика может помочь поставить выявление
круга произведений, бесспорно принадлежащих известным
древнерусским авторам, на прочный научный фундамент.
В дальнейшем задача состоит как в совершенствовании
данной методики выявления индивидуальных авторских
черт в произведениях Древней Руси (для чего необходимо
расширение круга рассматриваемых текстов), так и в
поиске новых формальных методов, служащих данным
целям.
ПРИЛОЖЕНИЕ
| 1 | 2 1 3 | 4 | 5 | 6
1 | 4 1 8 | 6 1 0 1 1 j 0
212|7|3|5|4|°
3 || 1 | 2 j 3 | 2 | 1 j 4
4|o|o|lJ2|9|3
5||3|2|0|6|l|2
6 1 1 1 0 1 1 | 0 1 1 1 0
&=^®
©3
=©
А
Ряс. 1. Матрица А и
построенные для нее графы
сильных связей
323
11'

Рлс. 2. Граф первой выборки Рис. 3. Граф второй выборки
из «Истины показание» из «Истины показание»
Рис. 4. Граф «Похвального слова Рис. 5. Граф «Слова на откры-
на открытие мощей Никиты» тие мощей Ионы»
324

Рис. 6. Граф «Послания
Нифонту Суздальскому»
Рис. 7. Граф «Послания
И. И. Третьякову»
Рис. 8. Общий граф для
«Истины показание»
Рис. 9. Общий граф для
«Похвального слова на открытие
мощей Никиты» и «Слова на
открытие мощей Ионы»
©
Рис. 10. Общий граф для «По- Рис. 11. Общий граф для всех
слания Нифонту Суздальскому» произведений Зиновия Отен-
и «Послания И. И. Третьякову» ского
325

Таблица
Источник
Их
и2
Ион.
Ник.
Сузд.
Трет.
И!
+
и2
0,50
+
Ион.
0,20
0,50
+
Ник.
0,25
0,25
0,67
+
Сузд.
0,25
0
0
0
+
Трет.
0
0
0
0
0,50
+
Принятые сокращения:
Hi — «Истины показание» (1-я выборка); И2 — «Истины показание» (2-я
выборка); Ион. — «Слово па открытие мощей архиепископа Ионы»; Ник.—
«Похвальное слово на открытие мощей епископа Никиты»; Сузд. —
«Послание епископу Нифонту Суздальскому»; Трет. — «Послание Иосифа
И. И. Третьякову».
Б. М. Класс
О СТАТИСТИЧЕСКИХ МЕТОДАХ ИССЛЕДОВАНИЯ ТЕКСТОВ
ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ
Тот факт, что письменный текст имеет статистическую
структуру и определенные характеристики его могут быть
описаны с помощью вероятностных законов, давно уже
осознан исследователями, подтвержден научными
экспериментами и используется в технических приложениях
(например, в технике связи). Из различных аспектов
статистического изучения, используемых в филологии, истори-
ка-источниковеда могут, как нам кажется, интересовать
следующие: 1) статистико-информационные измерения
языка; 2) статистические методы, используемые при
дешифровке текстов (написанных на неизвестном языке или
зашифрованных системами тайнописи); 3) исследования
авторского стиля.
Информационные измерения языка памятников
разных эпох представляют и самостоятельный интерес. Кроме
326

того, они совершенно необходимы при осуществлении
автоматической обработки текстов исторических источников
на ЭВМ (например, для построения оптимального кода).
К тому же кругу задач можно отнести вопросы хранения
массовой исторической информации и оперативного
обращения к ней. Любопытные результаты сулит применение
методов теории информации в текстологии (при оценке
числа промежуточных списков, предшествовавших данному).
Кроме того, энтропия языка произведения может служить
стилистическим признаком при характеристике его автора.
Использование статистики уже привело к успешной
расшифровке многих древних текстов. Поскольку, как
представляется, не существует универсального метода
дешифрования (эта проблема алгоритмически неразрешима),
речь должна идти о систематизации различных подходов
в решении задач подобного типа и изучении отдельных
классов методов. Для исследований в области
древнерусской тайнописи имеются хорошие предпосылки: введены
в научный оборот новые многочисленные рукописные
материалы, расшифрованы некоторые тексты. Следует
заметить, что наряду с археографическими разысканиями и
составлением полного корпуса древних зашифрованных
текстов работа здесь должна сочетаться опять-таки со ста-
тистико-информационным изучением древнерусских
памятников, так как большинство методов дешифрования
основано на использовании статистических
характеристик языка. В свете полученных результатов
существующие пособия по истории древнерусской тайнописи
представляются устаревшими.
Применение статистики дает полезные результаты в
области атрибуции нарративных исторических
памятников. Стилистическое своеобразие каждого писателя, как
это принято считать в филологических дисциплинах,
выражается в совокупности устойчивых, вскрываемых
статистикой закономерностей в использовании единиц и
категорий языка, употреблении слов и их сочетаний,
конструкции предложений, в общем построении
произведения, в преимущественном обращении к тем или иным
темам, в приемах описания различных явлений и т. д.
Таким образом, стиль — это совокупность характерных для
данного писателя особенностей его творчества.
Характерность надо понимать, во-первых, как закономерность (т. е.
статистическую устойчивость) анализируемого явления и,
327

во-вторых, как присущее более или менее только данному
писателю (у других писателей вскрываемая особенность
или комбинация особенностей проявляется в гораздо
меньшей степени).
Если представлять текст как реализацию некоторого
случайного процесса, то под (индивидуальным) стилем
следует понимать характеризацию этого случайного процесса
в соответствии с той или иной поставленной задачей
(задаваемой алгоритмически).
Возможность получения количественных оценок
стилистического своеобразия возникает при наложении
ограничений на тот случайный процесс, который представляет
собой текст литературного произведения. В данном
случае предположение о стационарности вполне разумно и
допустимо. Чтобы «выборочная траектория» достаточно
полно характеризовала процесс, последний можно
подчинить условию метрической транзитивности (которому
удовлетворяют, например, процессы с исчезающей
зависимостью на далеком расстоянии).
Для нарративных исторических памятников проблема
атрибуции должна решаться на основе статистических
методов. Если в анонимном сочинении ряд наблюдаемых
факторов подчинен тем же статистическим
закономерностям, имеет те же статистические характеристики, что и
в произведениях определенного автора, то можно с
определенной вероятностью утверждать авторство этого
писателя и в отношении данного безымянного сочинения.
При анализе стиля, литературного произведения
приходится рассматривать частоты встречаемости
комбинаций букв, слов, частей речи, длин предложений и т. д. Это
приводит нас к формулированию общего понятия
«характеристики» как результата переработки текста некоторым
машинным алгоритмом. Характеристикой на множестве
всевозможных конечных последовательностей из
заданного алфавита назовем вычислимый предикат на этом
множестве, т. е. общерекурсивную функцию со
значениями 0 и 1. При последовательной обработке текста с
помощью заданного машинного алгоритма на выходе
характеристики возникает последовательность из 0 и 1, в
которой можно подсчитывать частоту 1.
С математической точки зрения сравнение текстов по
их стилю является статистической задачей проверки
согласия распределений характеристик сравниваемых
328

текстов при наличии некоторых альтернативных гипотез.
Таким образом, близость (по стилю) двух текстов х и у
при альтернативе {z±, . . ., zfe} понимается в том смысле, что
ухну имеется достаточное количество одинаковых
характеристик с близкими распределениями их значений при
условии, что распределения этих же характеристик у
z±, . . ., zk имеют резко отличный вид 1.
Когда число предполагаемых авторов ограничено,
задача атрибуции анонимного произведения относительно
проста: в этом случае приходится изучать статистические
характеристики небольшого числа текстов и сопоставлять
с ними статистическую структуру анонимного
произведения. Когда же круг предполагаемых авторов
неограниченно широк, ситуация очень осложняется, поскольку
распределение признаков приходится оценивать, исходя из
анализа широкого круга литературных памятников
данной эпохи.
Конечно, может случиться и так, что предполагаемые
авторы не имеют отчетливо выраженного индивидуального
стиля. В этом случае приходится отыскивать тот
структурный пласт текста, где каждый из авторов имеет все же
свои особенности, которые могут быть выявлены и
обрисованы с помощью статистики.
Уже данное обстоятельство наводит на мысль, что
нельзя определить достаточно простой универсальный
алгоритм анализа стиля (алгоритм задается системой
характеристик) в задаче атрибуции анонимных текстов,
потому что решение ее требует перебора и анализа огромного
множества параметров. По крайней мере пе существует
универсального алгоритма с ограниченным числом
характеристик: при увеличении объема текста неизбежно
должно расти и количество привлекаемых для анализа
характеристик, так как растет число определяющих
процесс конечномерных распределений (даже при наших
слабых условиях стационарности и некоторого подобия
эргодичности).
Предположим, однако, что универсальный алгоритм
анализа стиля существует и задан системой характеристик
* В соответствии с распределениями характеристик в {zj, . . ., z,c)
каждой характеристике можно присвоить определенный вес,
и тогда «достаточное количество» тех характеристик «близости» х и
у определяется из соотношения, когда произведение
соответствующих весов будет меньше некоторого уровня значимости.
329

{/и • • ч /m}- Пусть Н — множество всех осмысленных
текстов разных авторов длины п и пусть его мощность
равна 7V. Каждая характеристика ft порождает в Н
подмножества Ht (p) элементов, «пропускание» которых через
ft дает начало последовательностям с частотой
встречаемости 1, равной р. Система {Нг (р), . . ., Нт (р)} (для всех
возможных р), очевидно, обладает свойством разделения:
для любых ж,!/еЯ найдутся такие р и г, что Ht (p) будет
содержать только один из элементов — х или у. Пусть
число подмножеств Ht (p) равно М. Для случая, когда все
Ht (р) имеют одинаковую мощность К, дадим оценку М:
log TV N ^ П/Г ^ , , л,
^ -j- < М < т (п + 1)
log-^+2
(нижняя оценка следует из работы 2). Тогда для т
получаем оценку снизу
log TV TV
N K(n-\-i)
log ^ + 2 l
^m.
Стилистический анализ исторических текстов может
проводиться в трех основных направлениях: 1) в
текстологических исследованиях, 2) при установлении
авторства анонимных произведений, 3) в задачах расслоения
источников сложного состава.
Следует учитывать, что своеобразие статистики как
науки и метода познания состоит прежде всего в том, что
она изучает количественные отношения в неразрывной
связи с качественной стороной явления. Отсюда
неизбежно следует, что статистические методы исследования
органически сочетаются с методами той науки, предмет
которой изучается, а исследователь, как правило,
совмещает знание нескольких научных дисциплин. В частности,
при анализе статистических особенностей исторических
источников, являющихся памятниками литературы,
предполагается совмещение в лице одного исследователя
одновременно историка, литературоведа и математика.
В текстологических сравнениях различных списков
одного памятника важно обратить внимание на
стилистические особенности тех изменений, которые вносят
2 Kaiona G. On Separating Systems of a Finite Set,— «J. Gombin.
Theory», 1966, vol. 1, N 2, p. 174—194.
380

в текст переписчики или редактор. Это позволяет
нарисовать правильную картину взаимоотношения списков.
В качестве примера уместно напомнить об
исследованиях А. А. Шахматова, выявившего приемы литературной
обработки текста составителей Комиссионного и
Академического списков Новгородской I летописи младшего
извода 3. Подобные признаки можно использовать при
доказательстве того, привлекался ли тот или иной список
при составлении других компиляций. Вывод, естественно,
распространяется и на памятники общего вида:
выявление стилистических характеристик редакций летописных
сводов или отдельных литературных произведений
позволяет сделать обоснованные заключения об использовании
их в качестве источников в других произведениях. При
этом необходимо придерживаться следующего принципа:
если у двух памятников оказался общий текст, то более
первичным должен быть признан тот памятник,
стилистическая система которого органично согласуется со
стилистическими особенностями выделенного текста.
Возможность другого случая, когда в двух памятниках
использован общий источник, устанавливается, во-первых, исходя
из разного объема заимствованного текста, во-вторых,
выявлением редакторской правки, присущей каждому из
памятников.
Чрезвычайно сложна задача по установлению
авторства анонимных произведений. Возможность такой
атрибуции на материале средневековой латинской литературы
продемонстрировал английский статистик Д. Э. Юл,
который ввел понятие статистической структуры текста
(распределение слов по частоте встречаемости) и построил
некоторые характеристики, пе зависящие от длины текста
и отражающие разнообразие словарного состава
произведений того или иного автора 4. Статистические
наблюдения над стилистическими особенностями произведений
Платона позволили исследователям расставить их в
хронологической последовательности 5. Отметим, что в по-
3 Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV—
XVI вв. М.— Л., 1937, с. 179—181.
4 Yule G. U. The Statistical Study of Literary Vocabulary.
Cambridge, 1944.
£ См., например, Boneva L. I. A new Approach to a Problem of
Chronological Seriation Associated with the Works of Plato.— In:
Mathematics in the Archaeological and Historical Sciences. Edin-
331

следнее время исследованы частотные словари ряда
древнерусских памятников: Мерила Праведного, Жития
Феодосия Печерского, Чтения о Борисе и Глебе, Сказания
о Борисе и Глебе 6. Эти труды, несомненно, окажут
существенную помощь при изучении стиля древнерусских
писателей.
Следует сказать, что атрибуция произведений
древнерусской литературы представляет значительные
сложности. Для древнерусской литературы индивидуальные
особенности стиля выражены слабее, чем в литературе нового
времени, и в очень сильной степени зависят от
требований жанра и литературного этикета и даже от смены
тематики 7. Другую специфику древнерусских произведений
составляют их сложность, компилятивность,
значительная многослойность, порожденная разновременной
работой многих авторов, дополнявших и переделывавших
своих предшественников (таковы летописи, хронографы,
жития святых с присоединенными к ним описаниями
чудес). Наконец, сами произведения древнерусских авторов
дошли до нас не в оригиналах, а большей частью в
списках, прошедших ряд редакционных переработок.
Таким образом, анализу стиля должна предшествовать
кропотливая работа по сличению списков данного
памятника, выяснению условий их возникновения и, наконец,
восстановлению авторского текста. При этом собственно
стилистический анализ обязательно нужно дополнять
исследованием идейных позиций автора, его взглядов на
различные вопросы, без чего результаты проведенной
литературной экспертизы могут оказаться недостаточными.
«В древней русской литературе,— пишет Д. С.
Лихачев,— почти во всех случаях дело обстоит таким образом,
что полную уверенность в точной атрибуции памятника
burgh, 1971, р. 73—185; Brandwood L. The Dating of Plato's
Works by the Stylistic Method.— In: Historical and Critical
Survey. Ph. D. thesis. University College. London, 1959.
6 ВялкинаЛ.В., Лукина Г. Н. Опыт примепения некоторых
методов математической статистики к изучению лексики
древнерусских текстов.— В кн.: Исследования по исторической
лексикологии древнерусского языка М., 1964, с. 298—307; они же.
Материалы к частотному словарю древнерусских текстов.— В кн.:
Лексикология и словообразование древнерусского языка. М.,
1966, с. 263—292.
7 Лихачев Д. С. Вопросы атрибуции произведений древнерусской
литературы.— ТОДРЛ, 1961, т. XVII, с. 32—35.
332

мы можем получить только в результате полного
историко-литературного изучения. При этом атрибуция
памятника есть только один из моментов исследования истории
его текста» 8.
Для сложных компилятивных сочинений, какими
являются русские летописи, стилистический анализ должен
быть признан одним из наиболее мощных методов
исследования, позволяющим выделить основные хронологические
рубежи составления сводов. Особенно эффективно его
использование в тех случаях, когда отсутствуют
параллельные тексты. Здесь в первую очередь следует иметь
в виду изучение Повести временных лет, южнорусского,
ростово-суздальского и новгородского летописания XII —
XIII вв., отразившихся в редких дошедших до нас списках.
Но важные и интересные результаты можно получать и
для памятников последующего времени. Можно сказать,
что элементы стилистического анализа присутствуют
в работах крупнейших отечественных летописеведов:
А. А. Шахматова (выделение в составе Повести временных
лет более ранних летописных сводов, наблюдения над
стилем владимирских сводчиков конца XII в.,
определение личности первоначальной редакции русского
Хронографа) 9, М. Д. Приселкова (стилистические особенности
южнорусских и владимирских летописцев XII—XIII вв.)10,
А. Н. Насонова (выделение по стилистическим приметам
текста Тверского свода середины XV в.) п, Д. С.
Лихачева (определение стилистических пластов в Повести
временных лет) 12, Б. А. Рыбакова (анализ стилистических
особенностей владимирского и новгородского летописания
конца XII — начала XIII вв., сравнение со стилем
сочинений Даниила Заточника, выделение различных в сти-
8 Лихачев Д. С. Указ. соч., с. 41.
9 Шахматов А. А. Разыскания о русских летописных сводах. СПб.,
1908; он же. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв.,
с. 12; он же. Пахомий Логофет и Хронограф.— ЖМНП, 1899,
январь, с. 200—207.
0 Приселков М. Д. История русского летописания XI—XV вв. Л.,
1940, с. 47—55, 81—86.
1 Насонов А. Н. Летописные памятники Тверского княжества—
«Изв. АН СССР», серия VII (Отд. гуманит. наук), 1930, № 9,
с. 745—746.
2 Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое
значение. М.— Л., 1947, с. 62—76.
333

диетическом и языковом отношении слоев в Ипатьевской
летописи) 13'.
На примере Никоновской летописи нами проведено
текстологическое изучение списков свода, приведшее
к отысканию его оригинала, установлено место создания
свода, а сопоставление стилистических особенностей
редакторских вставок с произведениями всех известных
русских писателей конца XV — первой половины XVI вв.
привело к выводу, что редактором-составителем
Никоновской летописи являлся возглавлявший московскую
митрополию в 1522—1539 гг. Даниил Рязанец и.
Наконец, стилистический анализ может быть полезен
при решении еще одной проблемы — реконструкции
источника, очищения его от позднейших наслоений.
Решение задачи облегчается в том случае, когда ясны приемы
позднейшей редакторской переработки. Возможность
подобной реконструкции первоначального текста
рассмотрена нами для таких памятников, вошедших в состав
Никоновской летописи, как Послание патриарха Луки
Хрисоверга князю Андрею Боголюбскому и Хождение
Игнатия Смолнянина.
Т. Л. Лабутина
ПРИМЕНЕНИЕ ЭВМ
ПРИ ИССЛЕДОВАНИИ ФОРМИРОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ
ПАРТИЙ «ТОРИ» И «ВИГОВ»
Политическая борьба в английских парламентах
периода Реставрации (1660—1681 гг.) отличалась одной важной
особенностью: она проявлялась как борьба политических
партий «тори» и «вигов». Необходимость детального
исследования процесса формирования этих партий диктуется
xs Рыбаков Б. А. Даниил Заточник и владимирское летописание
конца XII в.— В кн.: Археографический ежегодник за 1970 г» М.,
1971, с. 66—89; он же. Русские летописцы и автор «Слова о полку
Игореве». М., 1972.
14 Клосс Б. М. Деятельность митрополичьей книгописной
мастерской в 20—30-х годах XVI века и происхождение Никоновской
летописи.— В кн.: Древнерусское искусство. Рукописная книга.
М., 1972, с. 318—337; он же. Митрополит Даниил и Никоновская
летопись.— ТОДРЛ, 1974, т. XXVIII, с. 188—201.
334

следующими соображениями. В то время как в советской
историографии проблема возникновения и деятельности
основных политических партий Англии нового времени
все еще остается неразработанной, большинство
буржуазных работ по этой проблеме далеки от объективности,
уходят от вопросов, связанных с классовой
характеристикой указанных партий. Одни авторы чрезмерно
преувеличивают роль партий на заре буржуазного
парламентаризма, другие берут под сомнение само наличие таковых
в XVII в. Кроме того, ряд буржуазных историков нередко
рассматривает вопрос о политических партиях в отрыве от
истории парламента, в отрыве от социальных конфликтов
в обществе. Наглядным тому примером могут служить
работы Кука, Финка, Рональдса, Уэстерыа *.
Щ Анализ работ Джонса и Бальмера-Томаса 2,
занимающихся изучением вопроса о возникновении партий «тори»
и «вигов», позволяет сделать вывод о том, что проблема
формирования ранних партий еще не стала предметом
серьезного исследования в буржуазной историографии.
В этой области буржуазные историки ограничиваются
методом так называемой экземпляфикации, когда для
обрисовки идеологии и политики партии используются взгляды,
поведение, убеждения и т. д. одного или нескольких
наиболее видных политиков и отдельные их черты
переносятся в целом на характеристику всей партии.
Состояние интересующего нас вопроса в советской
историографии позволило сформулировать проблему
нашего исследования следующим образом: отражение
процесса формирования политических партий «тори» и «вигов»
в их идейно-политической борьбе в парламентах
Реставрации. Под формированием политических партий имеется
в виду процесс кристаллизации идейно-политических
воззрений в лоне основных борющихся на политической
арене классов — дворянства и буржуазии, которые с
течением времени станут олицетворением идеологии двух
соответствующих партий. Таким образом, речь идет о
1 Cooke G. W. The History of Party, vol. I. London, 1836—1837;
Fink Z. The Classical Republicans. New York, 1945; Ronalds F. S.
The Attempted Whig Revolution of 1678—81. Urbana, 1937;
Western J.R. Monarchy and Revolution. The English State in the 1680s.
London, 1972.
2 Jones J. R. The first Whigs. Oxford, 1961; Bulmer-Thomas Iv. The
Growth of the British Party System, vol. 1. London, 1967,
m

рассмотрении ранней истории партий сквозь призму
социально-политической борьбы в Англии поздних
Стюартов. В этом заключается главная особенность нашего
подхода к проблеме.
Приступая к изучению поставленной проблемы, мы
предприняли попытку осуществить задуманное
исследование с помощью метода, позволяющего сделать наиболее
объективные выводы по всем относящимся к указанной
проблеме вопросам. Речь идет об анализе
идейно-политического содержания выступлений всех членов парламента,
записи которых сохранились в парламентских журналах
за два десятилетия (1660—1681 гг.). Таким образом,
методу экземпляфикации мы противопоставили метод
массовых подсчетов, ставший возможным благодаря
использованию ЭВМ.
Известно, что в английской историографии
статистическими методами при исследовании политической истории
страны пользовались так называемые нэмиристы 3.
Однако, помимо ряда достоинств, работы Нэмира и его
последователей 4 страдают существенными недостатками. Так,
Нэмир, стремясь опровергнуть учение о классовой борьбе,
пытался доказать, что '«в действительности английский
парламент и английское общество представляют собой
хаотическое скопление человеческих атомов, руководимых
только личными, групповыми и семейными интересами».
Разделив английское общество XVIII в. на отдельные
атомы, Нэмир пришел к отрицанию всяких социальных
группировок (в том числе классовых). В результате «общество
как целое, а с ним и составляющие его классы исчезают» 5.
«Нэмиристы», ограничиваясь рассмотрением состава
палаты общин, не делают необходимых выводов о том,
какое влияние это оказывало на политическую борьбу
в представительном учреждении. Да и сама борьба,
происходившая в стенах парламента, находится вне их поля
зрения.
3 Ерофеев Н. А. Нэмир и его место в буржуазной историографии.—
«Вопросы истории», 1973, № 4, с. 76—89.
4 Keller M. Long Parliament. 1640—-1641. Philadelphia, 1954; В run-
ton D., Pennington D. Members of long Parliament. Cambridge,
1954; Neale J. E. The Elizabethan House of Commons. London,
1949; Kemp B. Kings and Commons. 1660—1832. New York, 1957;
Ford A. S. His Majesty's Opposition. 1714—1834. Oxford, 1934.
? Ерофеев Н. А. Указ. соч., с. 87.
336

В последнее время интерес к использованию
математических методов исследования, позволяющих более глубоко
и всесторонне изучать исторический процесс,
чрезвычайно возрос у советских историков. Однако до сих пор
сферой использования данного метода оставалась
исключительно экономическая история. «Количественная же
оценка самих процессов исторического развития, особенно по
проблемам политических отношений и идеологии, остается
неисследованной» 6.
Нами же была предпринята попытка применения
количественных методов для исследования проблемы
политической истории 7. В основе наших подсчетов были
положены не результаты голосований по тем или иным биллям,
как это встречается у Нэмира, а отражавшиеся в речах
выступавших депутатов парламента
социально-политические воззрения коммоннеров по основным вопросам
политики Реставрации,,
^Основные этапы проводимого эксперимента
заключались в подготовке информации, в обработке ее с помощью
электронно-вычислительной машины и в анализе
результатов.
На основании данных, полученных при анализе
сведений из «Парламентской истории» У. Коббетта 8,
различного рода справочных материалов (прежде всего «Словаря
английской национальной биографии» 9), а также
мемуарной литературы 10, был составлен исходный
информационный массив. Он содержал сведения о 180 ораторах
палаты общин. Поскольку одни и те же депутаты часто
принимали участие в работе нескольких, а порой и во всех
пяти парламентах Карла II, то практически мы имели
сведения о большем количестве ораторов. К сожалению,
имеющихся материалов оказалось недостаточно для подроб-
6 Математические методы в исследованиях по
социально-экономической истории. М., 1975, с. 319.
7 Идея о целесообразности применения ЭВМ при исследовании
данной проблемы принадлежит доктору исторических наук
М. А. Баргу.
8 Cobbett W. Parliamentary History of England, vol. IV. London,
1808—1820.
9 Dictionary of National Biography. London, 1885—1912.
10 Clarendon Edw. The History of the Rebellion and Civil Wars, vol. I.
Oxford, 1843, Burnet G. The History of his own times. London,
1903; Evelyn J. The Diary, vol. Ill — TV. Oxford, 1955; Pepys S.
Diary of S. Pepys, vol. I—III. London — New York, 1953; Reres-
Ъу J. Memoires. Paris, 1824.
337

ной характеристики всех парламентских ораторов, и
поэтому в наших таблицах (см. приложение) оказались
немалые лакуны. Однако и те сведения, которые были
добыты, проливают новый свет на проблему в целом.
Изучить все признаки, характеризующие
представителей политической партии, невозможно, поскольку
число их неограниченно велико. Точно так же было бы
неверным выделить один-единственный признак для полной
характеристики всех членов обеих партий. Необходимо
выбрать ограниченное число таких признаков,
характеризующих депутатов парламента с различных сторон и
позволяющих затем отнести их к той или иной политической
партии. Нами были выделены следующие признаки:
возраст, социальное происхождение, образование,
социально-имущественное положение (профессия), занимаемые
должности, в каком парламенте или в каких парламентах
участвовал, представителем какого графства или бурга
являлся, религиозные и политические убеждения,
политическая деятельность в период революции. К этим
сведениям были дополнены данные, почерпнутые
преимущественно из выступлений самих ораторов: об их отношении
к привилегиям короля и парламента, к буржуазным
свободам, к экономической и религиозной политике
правительства и т. д. В итоге складывались «характеристики»
либералов и консерваторов Реставрации по нескольким
параметрам.
Все имеющиеся данные «анкеты» обо всех ораторах
пяти парламентов обозначались в виде цифр, каждая из
которых соответствовала определенному параметру
парламентария, и заносились в память машины.
Проиллюстрируем это на конкретном примере. Аллен Уильям
происходил из семьи крупных землевладельцев, окончил
Оксфорд, юрист, во время буржуазной революции выступал
на стороне короля, приветствовал Реставрацию. В дебатах
парламента высказывался неоднократно за усиление
привилегий короля во внешней политике, сторонник билля
«О лишении права престолонаследия». Тори. Принимал
участие в работе I и II парламентов. Эти сведения были
формализованы следующим образом:
I — Имя, фамилия,— 19.
II — Социальное происхождение — лорд,— 1.
III — Образование — Оксфорд,— 2.
IV — Профессия — юрист,— 8.
838

V — Политическая деятельность в годы революции —
роялист — 3, приветствовал Реставрацию,— 5.
VI — Отношение к привилегиям короля — сторонник
во внешней политике,— 1; противник в
престолонаследии,— 3.
VII — Отношение к прерогативам парламента — нет
сведений,— 0.
VIII — Политические убеждения — «тори»,— 1.
IX — Номер парламента,— 1, 2.
В память машины сведения об этом ораторе вводились
в соответствующем порядке: I (19), II (1), 111 (2), IV (8),
V (3, 5), VI (1, 3), VII (0), VIII (1), IX (1, 2).
Следует отметить, что каждому пункту «анкеты»
соответствовало определенное число знакомест (от 1 до 5).
Так, в разделе «Образование» — 1 знакоместо, поскольку
депутат парламента получал образование лишь в одном
учебном заведении. В разделе же «Отношение к
привилегиям короля» — 5 знакомест, поскольку парламентарий
мог быть сторонником либо противником нескольких
или всех пяти привилегий короля (в престолонаследии,
браке, экономике, церковных делах, во внешней
политике) и т. д.
Далее. Нами определялись задачи, которые
предстояло решить с помощью ЭВМ. Количество задач составляло
20, от простых (определение количественного состава
ораторов в каждом из парламентов) до более сложных (опре>
деление количества сторонников и противников различных
буржуазных свобод в зависимости от политических
взглядов и религиозных убеждений депутатов каждого из
парламентов). Для обработки данных использовались
комплекс стандартных программ и интерпретирующая
система, организующая вычислительный процесс на
электронно-вычислительной машине «М-220» п.
В связи с отсутствием сплошных данных (сведений по
всем параметрам и обо всех ораторах) приходится
применять выборочный метод. Следует отметить, что поскольку
историк, исследующий проблемы средневековья и новой
истории, не имеет сведений о всей генеральной
совокупности интересующих его явлений и вынужден
довольствоваться только выборкой, то сам выборочный метод является
Составление программы и обработку ее на ЭВМ проводил
математик-программист А. Г. Самбук.
339

«основным методом исторического исследования» в
истории медиевистики12. Материалы «Парламентской истории»
и «Словаря английской национальной биографии»
представляют собой так называемую естественную выборку,
поскольку содержат сведения о парламентариях и записи
их выступлений по различным вопросам законодательства
правительства Реставрации. Выборка не случайна,
потому что в «Словаре» те или иные парламентарии
оказались не по воле чистого случая, а по своему месту в данный
исторический период, по своему положению, роли в
парламенте. Из этого можно заключить, что в нашей выборке
представлена верхушка обеих партий, наиболее
выдающихся их представителей как по своему социальному
положению, так и по политической роли. Но это к лучшему
для нашей цели, потому что «идеальный тори» и
«идеальный виг» моделировался не по представителям низших
прослоек, а по представителям верхушки партии,
поскольку именно они определяли облик, ориентацию и систему
их идей.
В зависимости от поставленной задачи на ЭВМ
производилась выборка по тем или иным разделам:
л 1 < а < А
•Л = У\ &ап>^an' an, • • • , ^ат
а 1 < п < В
где А — количество ораторов (180); В — количество
парламентов; а — оратор; п — номер парламента; К, N, Р,.
.. ., С — признаки, соответствующие разделам «анкеты»и
принимающие значение «нуля» или «единицы».
Введенные на печать цифры дешифровывались и
заносились в таблицы в виде соответствующих разделов 13.
Подсчеты с помощью ЭВМ дали единственную возможность
внести в историю политической борьбы интересующего
нас периода элемент опытного, объективного исследования.
Помимо социально-классовой и идейно-политической
характеристики отдельных членов формирующихся
партий, примененная нами методика позволила восстановить
12 Математические методы в исторических исследованиях. М., 1972,
с. 26.
13 В настоящее время имеются более совершенные машины,
позволяющие вводить информацию в виде слов, а не цифр, что
значительно облегчает решение подобных задач.
340

ведущие политические тенденции самих партий, их
позиции по важнейшим вопросам происходившей в
парламентах Реставрации политической борбы. Поскольку речь идет
не об отдельных парламентариях, «руководителях», а о
массе, высказывавшей в той или иной форме свои
суждения, то мы имеем основание надеяться, что по крайней мере
удалось уловить нечто до сих пор остававшееся скрытым
в ранней истории основных политических партий Англии
нового времени.
Итак, что же представлял собой парламент Карла II,
в котором возникли и оформились партии «тори» и
«вигов»?
к Буржуазная революция и гражданские войны
значительно урезали возможности членов палаты пэров и
уменьшили их богатства. В итоге, при Карле II Стюарте
палата лордов все более оттесняется на второй план
политической истории страны. С другой стороны, палата общин
являлась низшей только по названию и традициям. В
действительности же она — более могущественная из двух
палат парламента (ни одна субсидия не может быть дана
без ее одобрения, а любой законопроект становится
статутом только с ее согласия).
За время правления Карла II было созвано пять
парламентов. Первый из них (25.IV 1660 — 24.XII
1660), предложивший королю вернуться в Англию,
назывался «Конвенционным». Большинство в нем составляли
депутаты, происходившие из семей крупных
землевладельцев (см. приложение, табл. 1). Немало в парламенте было
и выходцев из семей юристов, джентри, королевской
бюрократии. В то же время число лиц, происходивших из
семей «среднего сословия» — купцов, мелких
чиновников, низших чинов армии, было весьма незначительным.
Совершенно очевидно, что в реставрации монархии были
заинтересованы прежде всего выходцы из знатных
дворянских родов, из семей «законников» и придворных.
Первоначально взаимоотношения короля с его I
парламентом были «свободны от напряжения». Но в то же время
именно в этом парламенте, по воспоминаниям Сэмюэла
Пениса, начинают возникать фракции недовольных ы.
О наличии оппозиционно настроенных режиму
Реставрации депутатов в парламенте свидетельствуют также ре-
14 Pepys S. The Diary of S. Pepys, vol. I. London, 1889, p. 124.
341

зультаты обсуждаемых биллей, против которых
высказывались некоторые ораторы, и данные об оппозиции в
табл. 2.
/Как мы видим, в I парламенте Карла II лидерство в
палате общин принадлежит партии (вернее, пока еще
отдельным лицам), отстаивающей интересы короля. Но
обращают на себя внимание и данные о значительном
количестве ораторов, которые не проявили своих симпатий
либо еще не высказались таким образом, чтобы их
можно было отнести к сторонникам или противникам
короля. Возможно, многие из этих депутатов пока
«присматривались» к новому режиму.
II парламент Карла II, названный «Кавалерским»
(8.V 1661 — 24.1 1679), был самым длительным из всех
пяти парламентов короля, за что и получил второе свое
название — «Долгий парламент Реставрации».
Первоначально он был, по утверждению английского историка
Т. Маколея, «более ревностным к епископству, чем сами
епископы, и более ревностным к королевской власти, чем
сам король» 15.
Этот парламент с симпатией относился к
существующему режиму, и реставрированный монарх почти не
встречал оппозиции со стороны палаты общин. Но
постепенно его отношение менялось. Плохое управление,
коррупция и распущенность двора, непопулярная внешняя
политика и всеобщий страх усиления католичества
объединяли ряды недовольных. В палате общин организуется
оппозиция режиму Стюартов. Возникают политические
партии — Двора и Отечества. Об изменениях настроений
в парламенте свидетельствуют и данные табл. 2. Как
показывают эти сведения, число недовольных в палате
общин во II парламенте постепенно увеличивается, хотя
в численном отношении перевес все еще на стороне партии
Двора.
В феврале 1679 г. происходили выборы в новый
парламент. Впервые с момента Реставрации монархии выборы
были проведены при наличии сильных споров между
партиями. В результате большинство мест в новом
парламенте заняла партия оппозиции (см. табл. 2). Поэтому
данный парламент называют также «Первым вигским» парла-
Ц Macaulay T. History of England from the Accession of James the
Second, vol. 1. London, 1889, p. 176.
342

ментом. В его состав входили наряду с новыми депутатами
и такие, которые уже заседали в первых двух
парламентах.
IV парламент Карла II был созван 21 октября 1680 г.
и просуществовал всего лишь три месяца (до 18 января
1681 г.).
По сравнению с предыдущими ассамблеями социальный
состав палаты общин IV парламента изменился: число
депутатов из среднего сословия — чиновников,
купечества, джентри — несколько увеличилось, в то же время
количество лендлордов, юристов и сановников уменьшилось
(см. табл. 3). Эти изменения повлияли на расстановку
политических сил в парламенте — ряды оппозиционеров
расширились, а число сторонников короля сократилось. В
период работы IV парламента появились привычные для
большинства современников названия «тори» и «виги».
Во время своей единственной сессии парламент
попытался оказать давление на короля в вопросе о признании
законным билля «О лишении герцога Йорка права
престолонаследия». Однако это ему не удалось: разгневанный
король распустил парламент.
Выборы в последний, V парламент Карла II проходили
в обстановке острой борьбы партий. «Многие выборщики
инструктировали своих депутатов посредством печатных
памфлетов, побуждая их настаивать на билле «О
лишении». Когда же парламент собрался, то оказалось, что из
513 членов палаты общин 405 были депутатами
предпоследнего, IV парламента и из 108 новых представителей
мало кто стоял на стороне партии Двора»16.
Поскольку, как уже сказано выше, 80% V парламента
являлись депутатами палаты общий предыдущего
парламента, сведения о них почти полностью совпадают с
данными о депутатах IV парламента и потому не нуждаются
в особом рассмотрении.
V парламент Карла II начал свою работу 21 марта
1681 г. Депутаты-виги отказались вотировать деньги
королю до тех пор, пока он не согласится выполнить их
требования о созыве ежегодных парламентов и обсуждении
вопроса о престолонаследии. В ответ на это 28 марта
1681 г. (т. е. спустя неделю после открытия) король объя-
I6 Ronalds F. S. The Attempted Whig Revolution of 1678—1681,
p. 119.
343

вил о роспуске парламента. G этого дня начался период
беспарламентного правления Карла II, который и
продолжался до конца его жизни (6 февраля 1685 г.).
Получив представление о каждом из парламентов
Карла II, мы обратились к вопросу о возникновении в них
политических партий. Сам процесс образования
политических партий в правление Карла II Стюарта явился
неизбежным следствием того усиления власти и престижа
парламента, которого он достиг в период буржуазной
революции.
Формирование политической оппозиции режиму
Реставрации началось буквально с первых дней его
существования. Каждый практический шаг правительства
создавал и сплачивал значительный слой недовольных в среде
имущих классов и прежде всего «новых собственников»,
созданных в ходе революции. Однако подлинной, основой
процесса политического разочарования были не только
внутриклассовые разногласия, но и растущее
недовольство народных масс, оказавшихся под двойным гнетом:
восторжествовавшего лендлордизма, с одной стороны, и
капиталистического способа производства — с другой.
Г Политические симпатии и антипатии определялись в
среде собственнических классов задолго до образования
политических партий. Об этом свидетельствуют данные о
политических взглядах депутатов Конвенционного
парламента. Об этом же мы можем судить и по тому, 'как
происходило обсуждение в палате многих законопроектов.
Первоначально для обозначения политических
группировок, образовавшихся в 60-х — начале 70-х годов
XVII в., использовались термины «Двор» и «Отечество»
для того, чтобы показать степень приближенности к
правительству. К концу 70-х годов эти названия стали
обозначать эмбрионы политических партий:
«правительственной»^ «оппозиционной», а с 1679 г. за партиями
закрепляются более лаконичные имена: «тори» и «виги» 17.
Что же представляла собой каждая из этих партий?
Партия «тори», как охарактеризовал ее Ф. Энгельс, «по
своей природе и историческому развитию — чисто
средневековая, последовательно-реакционная партия, партия
*7 «Тори»— название, являющееся кличкой ирландских католиков-
роялистов, было дано партии ее политическими противниками.
«Виги»— название шотландских бунтовщиков-пуритан,
сторонников «Ковенанта».
НА

старого дворянства..., образующая опору христианского
государства» 18. В партии «тори» находились выходцы из
семей крупных землевладельцев, джентри, верхушки
духовенства, юристов, высших чинов армии, королевской
бюрократии (см. табл. 4). Все депутаты, как правило,
получили образование в одном из университетов,
юридической корпорации или за границей (см. табл. 5).
Большинство сторонников короля обучались в Оксфорде, а их
противники — в Кэмбридже. Следовательно,
Оксфордский университет готовил наиболее преданных монарху
людей. Многие члены партии «тори» получили
юридическое образование. Интересно проследить по указанной
таблице, как менялся состав сторонников и противников
короля в парламентах. Так, если в первых трех
парламентах в партии «тори» лица с юридическим образованием
составляли значительное число, то в последних двух
ассамблеях таковые отсутствовали. С другой стороны, в партии
«вигов» в I парламенте депутатов-юристов не было совсем,
зато в последующих парламентах они появились.
Очевидно, это произошло за счет перехода ряда депутатов из
одной партии в другую. Надо сказать, в период
формирования политических партий подобное «перемещение»
депутатов из одной партии в другую было довольно
распространенным явлением. Интересно также отметить, что
некоторые тори получили образование за границей. Среди вигов
таковых не было вообще. Отсюда вероятным нам кажется
предположение о том, что тори, обучавшиеся за границей,
происходили либо из особенно зажиточных семей, либо из
семей, эмигрировавших в период буржуазной революции.
Следовательно, в любом случае эти представители партии
«тори» были наиболее преданными интересам короля и
правительства. Несомненно также, что не менее верными
защитниками монархии были и тори, обучавшиеся в
Вестминстере.
О социально-имущественном положении тори (см.
табл. 6) можно сказать следующее. В правительственную
партию входили: лендлорды, чиновники, богатые купцы,
лица свободных профессий. Большинство из них
составляли юристы, королевская бюрократия и высшие чины
армии. Сравнивая данные о социально-имущественном
положении тори па протяжении всей их деятельности в пяти
*8 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 504.
345

Парламентах Карла II, можно заметить, что эта партий
укреплялась за счет высших слоев общества. Например,
количество крупных землевладельцев (лордов) и
королевских сановников в IV и V парламентах увеличилось вдвое.
В то же время процент «среднего сословия» сократился
(см. рубрику «купцы» и «чиновники» в табл. 6).
Тори занимали самые различные должности (см.
табл. 7). Среди них были: придворные, члены министерств,
Тайного совета, судьи и члены торговых компаний,
олдермены, члены различных парламентских комитетов,
местного управления и должностные лица армии. Причем
большинство из них занимали должности министров,
судей, ответственные посты в армии, ключевые позиции
в парламентском управлении. Обращает на себя внимание
тот факт, что в IV и V парламентах члены торговых
компаний и олдермены перешли на сторону оппозиции. С
другой стороны, ряды тори в количественном отношении
увеличиваются преимущественно за счет придворных,
министров, членов Тайного совета, высших чинов армии.
Подобные наблюдения позволяют сделать вывод о том, что
ядро партии «тори» составляли высшие слои правящих
классов — родовитая аристократия.
О политической деятельности ранних тори в период
буржуазной революции (см. табл. 8) можно сказать
следующее. В I и II парламентах среди них еще находились те,
кто принимал участие в работе «Долгого» парламента отца
Карла И. В партию «тори» входили преимущественно
роялисты и те, кто непосредственно подготавливал
реставрацию. Однако среди них было немало и таких, кто
принимал участие в парламентах Ричарда Кромвеля, и даже
имелись те, кто считались «кромвелистами» (т. е. людьми,
наиболее близкими к Оливеру Кромвелю). Зато в
рассматриваемых парламентах в партии «тори» не было ни одного
индепендента.
/Об идейно-политической платформе тори мы узнаем
из той позиции, которую занимали депутаты этой партии
в дебатах парламента, возникавших по самым различным
аспектам законодательства Англии.
Одним из определяющих моментов в политической
платформе ранних тори являлось их отношение к королевским
прерогативам (см. табл. 9). Тори во всех парламентах
отстаивали привилегии короля в престолонаследии, особенно
в III, IV, V парламентах, в годы борьбы за «лишение»
346

права престолонаследия брата короля, католика, герцога
Йорка. Правительственная партия в течение 20 лет
единодушно поддерживала короля в его привилегиях во
внешней политике, в праве самому заключать брак с
принцессой, независимо от ее вероисповедания и т. д. Многие тори
высказывались в защиту королевских прерогатив в
церковных делах и в вопросах о финансах.
1 Однако партия «тори» отнюдь не всегда была
монолитной в своих взглядах и отношении к королевским
привилегиям. На это указывают данные той же таблицы. Мы
видим, что отдельные тори выступали против привилегий
короля в брачных контрактах, а в III парламенте нашлись
даже противники прерогатив монарха в церковных делах,
и особенно в финансовых вопросах. В партии было немало
депутатов, которые не соглашались признать за королем
право «самому назначать наследника трона». Это
объясняется тем фактом, что в рядах правительственной партии
хотя и имелись католики, но их было значительно меньше
по сравнению с большинством англикан и пресвитериан.
Однако, несмотря на имеющиеся в рядах тори разногласия,
они тем не менее всегда стойко поддерживали привилегии
короля, считая, что тем самым укрепляют власть монарха,
а вместе с ней и свое собственное положение.
Но как же в таком случае относились тори к
привилегиям парламента? Как мы видим из табл. 10, сторонников
привилегий парламента в партии «тори» было значительно
меньше, нежели сторонников королевских привилегий.
Во время обсуждения биллей о внутрипарламентских
прерогативах одни депутаты высказывались за
«свободный», «без жалованья», «регулярный» парламент, другие
выступали против. Некоторые ораторы были
противниками коррупции в парламенте. Но все тори (особенно в IV и
V парламентах) единодушно отстаивали непременное
наличие имущественного ценза в парламентских выборах.
Как относились сторонники короля к буржуазным
свободам слова и печати? Среди тори не было таких
представителей, которые защищали бы эти свободы, но зато было
немало противников, особенно по отношению к
«свободной» печати (см. табл. 11). Несомненно, что тори
поддерживали ту политику правительства, которую оно проводило
по отношению к авторам '«возмутительных» трактатов""*и
памфлетов, критикующих существующий режим
Реставрации. К сожалению, сведения из этой таблицы мало го~
347

ворят о том, в какой зависимости находилось отношение
депутатов-тори к буржуазным свободам от их
религиозных убеждений. Но если мы сравним данные, относящиеся
к оппозиционной партии, то сможем сделать вывод, что
среди англикан было больше противников буржуазных
свобод, чем у пресвитериан. Таким образом, религиозные
убеждения также оказывали свое влияние на политические
взгляды депутатов.
При рассмотрении вопроса об отношении тори к
проводимой правительством религиозной политике (см. табл. 12)
мы пришли к убеждению, что это отношение
складывалось непосредственно под влиянием религиозных
взглядов депутатов. Так, в I и II парламентах сторонники
«религиозной терпимости» были преимущественно среди
пресвитериан и католиков. Значительно меньше их было
среди англикан. Да и неудивительно. Ведь в этот период
англиканская церковь стала господствующей, а потому
не желала «терпимости» по отношению к другим церквам
и сектам. В первых трех парламентах среди тори было
немало противников диссентеров (сектантов). Причем во
II парламенте большинство их принадлежало к
пресвитерианам. С другой стороны, во всех парламентах Карла II
англикане-тори были стойкими сторонниками
подавления тайных молельных собраний. В этом они всегда
поддерживали короля, а часто даже сами добивались,
чтобы монарх принимал подобные меры. Но если
пресвитериане-тори сдержанно относились к такому поведению
своих товарищей по партии — англикан, тем не менее они
ни разу не высказались против политики подавления
тайных молельных собраний.
Анализ данной таблицы позволяет нам также
проследить, как происходила в парламентах борьба за билль
«О лишении». Мы видим, что среди тори были сторонники
такого билля (преимущественно, пресвитериане), однако
большинство депутатов из партии Двора выступали против
этого билля, что лишний раз подтверждало
приверженность тори интересам короны.
'--'* Рассмотрев основные данные, характеризующие
социальный состав ранних тори, мы обратились к подобному
исследованию сведений о партии «вигов». Что же
представляли собой виги, эти потомственные враги тори?19.
19 См. Марне If. и Энгельс Ф. Соч., т. 8, с. 355.
348

Социальное происхождение вигов мало чем отличалось
от их политических противников. Многие из них
происходили из семей лендлордов, джентри, духовенства,
юристов, купцов, чиновников (см. табл. 4). Обращает на себя
внимание тот факт, что большинство вигов происходили из
старинных землевладельческих семей. Лиц с таким
происхождением в рядах вигов было даже больше, чем среди
тори. На эту особенность указывал еще К. Маркс в работе
«Выборы в Англии.—Тори и виги»: «Подобно тори, виги
принадлежат к числу крупных землевладельцев
Великобритании. Больше того, наиболее старинные, богатые и
надменные землевладельцы Англии как раз и образуют
ядро партии вигов» 20. Вместе с тем, как показывают
сведения этой таблицы, начиная со II парламента ряды вигов
расширяются за счет выходцев из семей джентри,
чиновников, купечества.
Немало представителей оппозиции получило
образование в университете или юридической корпорации
(см. табл. 5). По сравнению с тори среди вигов было больше
лиц, окончивших Кэмбридж. Но были среди них и те, кто
обучался в Оксфорде. Причем количество таких
депутатов в III и V парламентах было особенно велико. Вполне
возможно, что это численное увеличение произошло в
результате перехода многих депутатов из партии Двора
в партию оппозиции.
Данные о социально-имущественном положении
оппозиционеров (см. табл. 6) указывают на то, что в их рядах
как и в рядах тори, были лица самых различных
профессий. Они занимали ответственные посты при дворе, в
армии, в суде. Причем высшие слои общества (лорды,
королевская бюрократия, юристы, чины армии) составляли
довольно значительный процент в этой партии. И хотя
в рядах вигов имелись представители «среднего сословия»
(купцы, джентри, мелкие чиновники), тем не менее их
было меньше по сравнению с представителями «высшего
общества». Обращает на себя внимание тот факт, что
в трех последних"'парламентах количество
депутатов-купцов резко увеличилось. Это объясняется коммерческими
интересами, которые приводили купечество на сторону
оппозиции.
20 Марне К. я Энгельс Ф. Соч., т. 8, с. 356.
849

Депутаты-виги занимали самые различные должности
(см. табл. 7). Среди них были придворные, судьи,
должностные лица армии и парламента, члены Тайного совета и
местного управления, министры и олдермены. Начиная со
II парламента в партии «вигов» увеличилось число
представителей местного управления, членов торговых
компаний, олдерменов. Разумеется, это было связано с тем
оживлением в городах и бургах, где в 1679—1681 гг. оппозиция
особенно усилилась, а также с тем, что все большее
количество купцов переходит в ряды партии «вигов».
Изменение расстановки классовых сил незамедлительно
сказалось на результатах парламентских выборов. Так, если
в I парламенте среди противников короля больше всего
было офицеров и членов Тайного совета, то в трех «виг-
ских» парламентах наряду с ними в оппозиции
значительное место начинают занимать представители «среднего»
сословия.
Во время революции многие виги принимали активное
участие в политической жизни страны (см. табл. 8). Среди
них бывшие члены парламентов Карла I и Ричарда
Кромвеля. Одни виги сражались на стороне короля, другие —
на стороне парламента. Имелись у вигов и депутаты,
которые были «кромвелистами». Подобно тори, виги немало
сделали и для реставрации «легитимной» монархии
Стюартов. Однако в отличие от них в партии «вигов» были
депутаты, которые во время гражданской войны примыкали
к иидепеидентам. Этот факт позволяет нам сделать
предположение о том, что в партии «вигов» существовали
различные идеологические течения. Подобное
предположение подтвердилось, когда мы занялись более тщательным
изучением вопроса об идейно-политических воззрениях
противоборствующих партий.
Высказывания депутатов-вигов во время
парламентских дебатов относительно привилегий короля и
парламента, буржуазных свобод и внутренней политики
правительства явились основанием для характеристики их
политических убеждений.
Анализируя позицию, которую занимали виги по
отношению к привилегиям монарха (см. табл. 9), мы
убедились, что, как и в партии «тори», среди вигов имелись
сторонники различных прерогатив короля (особенно это
касалось привилегий в церковных делах). Однако число таких
вигов было меньшим по сравнению с теми, кто боролся за
850

ограничение власти монарха. Очень многие виги
выступали против привилегий короля в финансах, в
престолонаследии, во внешней политике.
Стремясь к ограничению власти монарха (см. табл. 10),
виги выступали за расширение прерогатив парламента.
Они боролись за «свободный», «регулярный»,
«неподкупный» парламент. Были в рядах вигов и «умеренные», кото-
торые опасались чрезмерного усиления власти парламента
(на это указывают сведения о некоторых противниках
«регулярного» парламента в табл. 10). Но таких депутатов
было немного.
Ведя борьбу против усиления власти короля, виги
тем не менее не желали делить свою власть с
действительными представителями нации — народными низами.
Поэтому они, так же как и тори, ратуют за непременное
сохранение имущественного ценза для тех, кто выбирает и
избирается в парламент. Отмечая классовую сущность
этой партии, К. Маркс не случайно назвал вигов
ретроградами «с прогрессивными фразами на устах»,
Тартюфами в политике 21.
Рассматривая вопрос об отношении вигов к
буржуазным свободам (см. табл. 11), мы отметили, что большинство
их являлось сторонниками «свободы слова и печати». Все
виги-пресвитериане выступали за расширение этих
буржуазных свобод, и лишь несколько
депутатов-оппозиционеров, которые были англиканами, высказались против.
Рассматривая отношение вигов к религиозной
политике правительства в зависимости от их религиозных
убеждений (см. табл. 12), мы заметили, что значительное число
вигов являлись сторонниками диссентеров (сектантов),
особенно много их было во II и V парламентах. Причем
характерно, что все сторонники диссентеров были
пресвитерианами. И ни один из англикан, даже среди вигов,
не высказался в поддержку тех, кто не признавал
господствующую церковь. По-видимому, религиозные убеждения
оказывали значительное давление на членов парламента
и даже превалировали в ряде случаев над их
политическими принципами. Приверженность некоторых вигов к
англиканской церкви побуждала их порой защищать
интересы монарха и поддерживать его политику подавления
тайных религиозных собраний. Противники диссентеров
21 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. т. 8, с. 358.
351

были как среди апгликан, так и среди пресвитериан, хоти
в числе первых их было больше, особенно в IV парламенте.
Данные таблицы убеждают нас в том, что «виги» являлись
стойкими защитниками билля «О лишении». Это не было
случайностью, поскольку с данным биллем они тесно
связывали вопрос о власти.
Итак, проанализировав с помощью ЭВМ сведения о
классовом составе и идейно-политических воззрениях
ранних партий, мы пришли к следующим выводам.
Проводимая правительством Карла II
социально-экономическая и религиозная политика вызывала у многих в стране
недовольство существующим режимом реставрации. На
фоне и под влиянием социальных конфликтов в обществе
в парламентах Карла II происходит постепенный
процесс формирования ранних партий «тори» и «вигов».
Партия «тори» по своему составу и
идейно-политическим убеждениям являлась партией земельной
аристократии и финансовой олигархии. В силу этого тори всегда
отстаивали интересы Реставрации. Правительственная
партия боролась лишь за минимальное ограничение власти
короля, полностью поддерживая все его привилегии.
Подобная преданность монарху заставляла тори желать
ослабления власти парламента, ибо невозможно было
усилить одно звено «традиционной конституции», не ослабив
другое. В своем стремлении укрепить власть короля,
тори рьяно выступали против любой критики и
«недозволенных» действий со стороны недовольных существующим
режимом Реставрации. Особенно тори настаивали на
проведении репрессивной политики по отношению к
трудящимся массам.
Следует отметить, что «дефекты» источников,
несомненно, отразились на характере данных. По-видимому,
«рядовые» парламентарии (и среди них «третье сословие»:
сельское джентри, купечество) не попали в число тех, о
ком содержатся сведения в «Словаре национальной
биографии». И от этого пострадал в большей степени
коллективный «портрет» вигов. Отсюда некоторая «схожесть»
тори и вигов. Однако внешняя схожесть состава партий
не должна разочаровывать, потому что такова особенность
периода их формирования, периода, когда еще не
произошло социально-классовых размежеваний, когда сам
классовый принцип до поры до времени в значительной
степени затемнялся фамильными связями, региональными,
852

профессиональными и религиозными интересами. Тем не
менее можно заметить, что классовый состав ранних
вигов был более пестрым, нежели у их политических
противников. Наряду с крупными землевладельцами
значительный элемент в этой партии составляли представители
«средних классов» — джентри, мелкие чиновники,
купечество. Помимо различий в социальном составе, партия
«вигов» имела и несколько иные идейно-политические
убеждения, чем те, которыми была известна партия
«тори». В силу того, что многие виги происходили из семей,
в которых еще были живы традиции индепендентов,
подобное идеологическое наследие, несомненно, оказало
свое влияние на формирование их мировоззрения. Партия
«вигов» выступала за возможное ограничение прерогатив
королевской власти, добиваясь усиления парламента.
Видя в угрозе, исходившей от народных масс, средство
политического давления, с помощью которого можно
достичь своей цели, виги в ходе виутрипарламентской
борьбы не раз обращались к ним за поддержкой. Чтобы
использовать эту возможность, а также выступать с
критикой существующего режима, партия «вигов» добивалась
утверждения буржуазных свобод «слова» и «печати».
Ранние виги, среди которых было немало
представителей буржуазии и нового дворянства, выступали против
тех мер, которые проводились королем и шли вразрез
с их собственными интересами. Однако даже самые
стойкие из оппозиционеров нимало не заботились о благе
народа, от лица которого они будто бы выступали. Таким
образом, обе партии, сформировавшиеся в период
Реставрации, выражали интересы только господствующих
классов.
12 Заказ № 1961

ПРИЛОЖЕНИЕ
Таблица 1
Социальное происхождение членов палаты общин
Депутат
Нет сведений
Лорды
Джентри
Духовенство
Королевская
бюрократия
Чиновники
Купцы
Армия
Юристы
Другие свободные
профессии
Всего
Парламент
I
(1660 г.)
65
15
4
1
4
0
1
1
5
3
99
II
(1661—
1679 гг.)
54
18
4
2
7
3
1
1
5
4
99
III
(1679-
1680 гг.)
48
18
4
3
И
3
3
0
6
о
о
99
IV
(1680—
1681 гг.)
55
22
6
4
4
2
2
0
6
3
104
V
(1681 г.)
58
22
6
6
2
2
0
0
4
0
.ш
Таблица 2
Принадлежность членов палаты общин к политическим партиям
Депутат
Партия Двора
Оппозиция
Прочие
Всего
I
(1660 г.)
35
24
41
100
Парламент
II
(1661—
(1679 гг.)
50
27
22
99
III
(1679—
1680 гг.)
38
42
20
100
IV
(1680—
1681 гг.)
33
45
21
99
V
(1681 г.)
34
48
18
100
354

Таблица 3
Социально-имущественное положение членов палаты общин
(профессии)
Депутат
Нет сведений
Лорды
Джентри
Духовенство
Королевская
бюрократия
Чиновники
Купцы
Армия
Юристы
Другие свободные
профессии
Всего
Парламент
I
(1660 г.)
52
3
3
0
И
1
3
9
16
4
104
II
(1661—
1679 гг.)
33
3
4
1
15
3
4
14
20
6
103
III
(1679—
1680 гг.)
36
1
1
1
15
3
9
14
12
9
101
IV
(1680—
1681 гг.)
37
2
2
2
12
2
12
14
12
6
101
V
(1681 г.)
40
2
2
2
10
2
10
16
12
4
100
Таблица 4
Социальное происхождение тори и вигов
Депутат
Нет сведений
Лорды
Джентри
Духовенство
Королевская
бюрократия
Парламент
I
тори
50
12
9
0
9
виги
54
27
4
4
0
II
тори
49
12
6
1
7
виги
47
22
5
5
8
Ш
тори
43
21
0
4
14
виги
36
24
12
4
8
IV
тори
53
12
0
6
6
виги
39
20
13
4
4
V
тори
59
29
0
6
0
виги
42
25
12
8
4
355
12*

Таблица 4 (окончание)
Депутат
Чиновники
Купцы
Армия
Юристы
Другие свободные
профессии
Всего
Парламент
I
тори
0
3
3
6
6
98
виги
0-
0
0
4
4
97
II
тори
0
1
1
2
6
85
виги
3
3
0
3
3
99
Ш
тори
0
0
0
10
3
95
виги
4
4
0
4
4
100
IV
тори
0
0
0
6
0
83
виги
4
4
0
4
0
92
V
тори
0
0
0
6
0
100
ВИГИ
4
0
0
4
0
99
Таблица 5
Образование партий «тори» и «вигов»
Депутат
Нет сведений
Оксфордский
университет
Кэмбриджский
верситет
Юридические
норации
За границей
Вестминстер
Всего
уни-
кор-
Парламент
I
тори
56
16
6
16
3
3
100
ВИГИ
68
9
23
0
0
0
100
II
тори
58
18
6
10
4
3
99
ВИГИ
67
14
14
6
0
0
101
Ш
тори
57
21
4
7
4
7
100
ВИГИ
72
16
8
4
0
0
100
IV
тори
65
29
0
0
6
0
100
виги
74
9
9
9
0
0
101
V
тори
70
23
0
0
6
0
99
виги
70
17
8
4
0
0
99
356

Таблица 6
Социально-имущественное положение тори и вигов (профессии)
Депутат
Нет сведений
Лорды
Джентри
Королевская
бюрократия
Чиновники
Купцы
Армия
Юристы
Другие свободные
профессии
Всего
Парламент
I
тори
40
3
3
9
0
3
3
31
6
98
виги
18
4
4
27
4
4
18
14
9
102
II
тори
24
3
4
18
3
3
17
22
6
100
виги
19
3
3
19
5
8
18
22
8
105
Ш
тори
32
3
0
14
3
0
18
18
7
95
виги
20
0
4
20
4
20
12
12
12
104
IV
тори
35
6
0
18
0
0
23
12
6
100
виги
25
0
4
13
4
26
9
17
4
102
V
тори
41
6
0
12
0
0
23
12
6
100
виги
21
0
4
12
4
21
17
17
4
100
Таблица 7. Должности, которые занимали тори и виги
Депутат
Нет сведений
Придворные
Члены министерств
Члены тайного
совета
Судьи
Члены торговых
компании
Олдермены
Должностные лица
парламента
Члены местной
администрации
Чины армии
Члены
королевского общества
Всего
Парламент
I
тори
50
3
25
6
19
0
3
18
3
3
3
133
виги
36
9
9
18
14
4
0
14
9
23
0
136
II
тори
36
10
20
6
15
1
3
12
9
21
5
138
виги
33
8
8
14
17
5
3
13
14
17
0
132
Ш
тори
40
10
21
3
14
3
3
8
7
18
7
134
виги
24
8
12
20
8
12
12
12
20
20
0
148
IV
тори
41
18
30
12
6
0
0
6
6
18
6
143
виги
26
9
13
17
13
13
17
13
22
13
0
156
V
тори
47
18
23
И
6
0
0
6
6
18
6
141
виги
25
8
12
12
12
12
17
16
21
16
0
151

Таблица 8
Тори и виги в революционный период
Депутат
Нет сведений
Члены «долгого»
парламента»
Члены парламента
Ричарда Кромвеля
Роялисты
Сторонники
парламента
Индепенденты
«Кромвелисты»
Подготавливали
Реставрацию
Всего
Парламент
I
тори
37
3
16
31
6
0
6
22
121
виги
36
18
27
9
14
4
9
23
140
II
тори
54
4
7
25
3
0
3
15
111
виги
50
15
14
14
И
3
3
14
124
Ш
тори
53
0
7
28
3
0
3
18
112
виги
52
12
20
20
18
0
4
12
138
IV
тори
53
0
6
35
1
0
6
12
113
виги
60
13
13
17
4
4
0
9
120
V
тори
64
0
6
23
6
0
6
И
116
виги
54
12
12
20
8
4
0
9
119
Таблица 9
Отношение тори и вигов к прерогативам короля
Парламент
Депутат
Сторонники
прерогативы
в
престолонаследии
в браке
в церковных
делах
в финансах
в экономике
во внешней
политике
I
тори
31
31
19
25
31
3
виги
4
4
18
4
4
0
II
тори
39
12
21
31
25
13
виги
8
3
14
3
9
0
ill
тори
71
18
24
28
14
7
вйги
8
4
4
8
4
0
IV
тори
70
23
18
29
18
6
виги
4
4
4
9
4
0
V
тори
70
23
18
29
18
6
виги
4
4
4
8
0
0
358

Таблица 9 (окончание)
Депутат
Противники
прерогативы
в
престолонаследии
в браке
в церковных
делах
в финансах
во внешней
политике
Всего
Парламент
I
тори
3
7
8
15
0
153
1
виги
50
4
4
54
18
164
II
тори
7
15
0
10
0
173
виги
47
3
5
80
14
186
III
тори
11
0
3
10
0
186
виги
68
8
12
64
20
210
IV
тори
23
0
0
12
0
199
в
и
К
м
73
9
13
61
17
198
V
а
О
£-1
23
0
0
12
0
199
виги
80
8
17
66
21
212
Таблица 10
Отношение тори и вигов к привилегиям парламента
Депутат
Нет сведений
Сторонники:
«свободного»
парламента
«регулярного»
парламента

«неподкупного» парламента
Противники:
«свободного»
парламента
«регулярного»
парламента
Сторонники
имущественного ценза
Противники
имущественного ценза
Всего
Парламент
I
н
а
Е-1
72
6
9
0
6
6
3
0
103
в
и
fQ
41
27
36
36
0
4
4
0
148
II
в
а
£-1
70
6
12
3
6
6
0
0
103
в
в
fQ
36
25
42
33
5
3
3
3
150
III
у
а
О
Е*
68
3
14
4
0
7
7
0
103
в
в
fQ
40
20
44
36
0
0
4
0
144
IV
в
а
о
н
70
0
12
0
0
6
И
0
99
в
и
В
fQ
43
22
30
26
0
0
4
0
125
V
в
а
О
н
76
0
12
0
0
0
12
0
100
в
и
В
fQ
33
25
50
33
0
0
4
0
145
359

Таблица 11
Отношение тори и вигов к буржуазным свободам в зависимости
от религиозных убеждений
Депутат
Нет сведений
Пресвитериане
Сторонники
«свободной» печати
Противники
«свободной» печати
Сторонники
«свободы» слова
Англикане
Сторонники
«свободной» печати
Противники
«свободной» печати
Сторонники
«свободы» слова
Всего
Парламент
I
тори
41
0
3
0
0
3
0
47
виги
18
9
0
27
0
0
4
58
II
тори
34
0
1
0
0
3
0
38
виги
22
3
0
22
0
3
3
53
III
тори
18
0
3
0
0
3
0
24
виги
80
4
0
28
10
4
0
126
IV
тори
12
0
0
0
0
0
0
12
виги
74
0
0
22
0
4
4
104
V
тори
78
0
0
0
0
0
0
78
виги
78
4
0
25
0
0
4
111
Таблица 12
Отношение тори и вигов к религиозной политике правительства
в зависимости от их религиозных убеждений
Депутат
Нет сведений
П ресвитериане
Сторонники
«исключительного» билля
Противники
«исключительного» билля
Парламент
I
в
а
О
н
31
0
9
в
Сч
К
fa
9
50
0
II
н
а
О
н
18
0
12
в
Сч
В
fQ
14
47
5
III
в
а
о
н
7
7
28
в
Сч
В
fQ
4
68
4
IV
в
а
О
6
35
0
в
Сч
в
fQ
4
74
0
V
в
а
О
н
6
18
30
и
Сч
В
РЗ
4
79
4
360

Таблица 12 (окончание)
Депутат
Сторонники религиозной
терпимости
Противники
религиозной терпимости
Сторонники диссентеров
Противники диссентеров
Англикане
Сторонники
«исключительного» билля
Противники
«исключительного» билля
Сторонники религиозной
терпимости
Противники религиозной
терпимости
Сторонники диссентеров
Противники диссентеров
Сторонники подавления
молельных обществ
Противники подавления
молельных обществ
Всего
Парламент
I
в
а
о
н
6
0
0
3
6
12
3
3
0
3
6
0
82
в
и
а
м
0
0
23
9
А
0
0
0
0
4
0
4
103
II
в
а
о
н
3
0
0
7
1
9
1
6
1
1
4
0
63
в
и
В
м
3
3
25
5
3
0
0
3
0
5
3
3
119
III
в
а
о
н
3
0
0
3
7
21
3
И
5
0
3
0
98
в
и
В
м
4
0
20
8
4
0
0
0
0
3
4
4
128
IV
н
а
О
н
0
0
0
0
12
29
6
12
0
0
0
0
100
в
и
В
и
4
0
22
4
4
0
0
0
0
9
4
0
,725
V
в
а
О
н
0
0
0
0
12
30
6
6
0
0
6
0
114
н
Сч
н
м
4
0
25
4
4
0
0
0
0
4
0
4
132

ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ ОБЗОРЫ
Ю. 10. Кахк
О РАБОТЕ ИСТОРИКО-МАТЕМАТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ
ИНСТИТУТА ИСТОРИИ АН ЭССР
Общий интерес к возможностям использования
математических методов и применения
электронно-вычислительной техники в исторических исследованиях
проявился на рубеже 50—60-х годов XX в. во многих
местах Советского Союза — Москве, Ленинграде,
Новосибирске, Киеве, а также в Таллине. Небольшая группа
историков Института истории АН Эстонской ССР,
которая установила тесные контакты со своими московскими
коллегами, стала применять математические методы в
исторических исследованиях. Товарищеская поддержка
со стороны всесоюзных исследовательских центров
позволила ученым республиканского института за несколько
лет добиться определенных успехов. Их исследования
известны сегодня не только в СССР, но и за рубежом.
Историки Советской Эстонии совместно со своими
коллегами из всесоюзных центров выступили с докладами о
применении математических методов в исторических
исследованиях на V и VI Международных конгрессах
экономической истории (в 1970 г. в Ленинграде и в 1974 г.
в Копенгагене), на XIII Международном конгрессе
исторических наук в Москве в 1970 г. и на международных
встречах историков, применяющих математические
методы, в Упсала (Швеция) и в Варшаве в 1973 г. Статьи
эстонских историков были опубликованы и в зарубежных
изданиях г.
1 Kahk J. Computer Analysis of Socio-Economic Development in
Estonia in the First half of the Nineteenth Century.— In:
Mathematics in the Archaeological and Historical Sciences. Edinburgh, 1971,
362

Когда осенью 1962 г. на очередной сессии симпозиума
по аграрной истории Восточной Европы историки
Советской Эстонии. Ю. Кахк и X. Лиги выступили впервые с
сообщением о результатах опыта применения электронно-
вычислительных машин в историческом исследовании2,
то они пользовались методами корреляционного и
регрессионного анализов. Уже через несколько лет их
коллега А. Руусманн сообщил на созванном Московским
государственным университетом Всесоюзном совещании о
результатах применения факторного анализа 3. С помощью
этого метода он подверг анализу данные о миграции 1871
человека из сельской местности в годы буржуазной
республики и попытался осуществить своеобразную
математическую демонстрацию социальной
детерминированности человеческих судеб.
В дальнейшем арсенал математических методов,
применяемых эстонскими историками, обогатился. В 1971 г.
X. Палли опубликовал данные о специальной программе,
выработанной для использования историко-демографи-
ческого метода «восстановления истории семей» при
помощи электронно-вычислительной машины. В том же году
были опубликованы данные о применении метода
«принятия решений» при изучении проблем истории аграрной
политики, и в следующие годы появились работы о
применении метода группировок при решении проблем
типологии крестьянских хозяйств.
р. 500—505; idem. Matematikali elemzes elektronikus szamitoge-
pekkel azestoszegi tarsadalmi-gazdasagi feljode egyes kerdeseine-
kir/galatanal (a XIX szazad elsofele).—«Kolonlempmat az Agrar-
torteneti Szemle», 1972, N 3—4, с 138—326; Kahk J., Tarvel E.
Zwei Versuche zur Anwendung mathematischer Methoden in der
agrargeschichtlichen Forschung.— «Jahrbuch fur Wirtschaftsgeschi-
chte», 1974, N 11, S. 133—158; Kahk J. New possibilities of using
computerized historical analysis in the Study of Peasant Households.
—In: Turun historiallisen yhdistuksen julkaisuja 28. Turku, 1973,
p. 375—389; idem. Recent results of Soviet Hisorians in use of
Mathematical Methods and Computers in Agrarianhistory.—«Historisk
Tidskrift», 1974, p. 414-421.
2 Кахк Ю., Лиги Х. К вопросу об экономическом положении и
феодальных повинностях крестьян в Эстляндской губернии в XVIII в.
(Опыт применения электронно-счетных машин в историческом
исследовании).— В кн.: Ежегодник по аграрной истории
Восточной Европы. 1962 г. Минск, 1964, с. 43—58.
3 Руусманн А. Из опыта применения факторного анализа в
историческом исследовании.—«Вестн. Моск. ун-та», Сер. IX (История),
1966, № 6, с. 78-91.
363

Эстонские историки выступали и со статьями,
посвященными теоретическим проблемам применения
количественных методов в исторических исследованиях 4. Но, как
правило, в своих исследованиях они опираются на
конкретный (цифровой) материал определенных массовых
источников.
Основной круг вопросов, которыми занимаются
применяющие математические методы эстонские историки,
относится к проблемам аграрной истории и истории
крестьянства. К некоторым проблемам (например, о внутреннем
механизме крестьянского хозяйства) исследователи
возвращались неоднократно. Благодаря этому можно наблюдать
определенную эволюцию в исследовательских приемах
и в полученных результатах.
Как и ученые многих зарубежных научных центров,
эстонские историки стали во второй половине 60-х годов
XX в. интересоваться тем, как применять электронно-
вычислительную технику и математические методы при
анализе массовых источников, содержащих
историке-демографические данные (метрические книги, ревизские
сказки).
Основной прием, который используется при методе
«восстановления истории семьи»,— это систематизация всех
почерпнутых из разных источников (из метрических книг
или из ревизских сказок) данных по семьям. Ио из-за
сложности источников практически это сопряжено со
многими трудностями.
В XVII и XVIII вв. у крестьян Эстонии фамилий не
было, существовали прозвища, которые были лишь
сравнительно устойчивы. Из-за обычая хоронить покойников
не на церковных, а на сельских кладбищах, которые
нередко были заложены еще в дохристианское время, во
многих эстонских приходах имеется значительный
недоучет смертных случаев. X. Палли все же удалось
преодолеть все эти сложности, составить специальную программу
4 Kahk H. Mathematics and Complexity.—«The Times-Litterary
supplement», 1966, N 3367, p. 803—804; Kaxn 10. Нужна ли новая
историческая наука.—«Вопросы истории», 1969, № 3, с. 41—54;
Kahk /., Kovalchenko I. D. Methodologial Problems of the
Application of Mathematical Methods in Historical
Research.—«Historical Methods Newsletter», 1974, vol. 7, N 3, 217—224.
364

для электронно-вычислительной машины5 и обработать
материалы одного эстонского прихода за 1685—1799 гг.
При этом проводилось и сравнение, и сопоставление
данных метрик и ревизских сказок; полученная
демографическая картина оказалась более полной, чем имеющаяся
до этого.
Одним из наиболее сложных и в то же время в какой-то
мере спорных является вопрос о характере и сущности
кризиса феодализма (аграрное развитие России в первой
половине XIX в.). При его характеристике часто
приводятся данные о том, как феодальная эксплуатация
подрывала крестьянское хозяйство, прежде всего путем
обезземеливания крестьян.
В эстонской советской исторической науке вопрос о
том, уменьшилось лив первой половине XIX в.
крестьянское землевладение и если уменьшилось, то насколько,
оставался до последнего времени нерешенным. Для
выяснения его была сделана попытка подвергнуть анализу
такой массовый источник, как ревизские сказки, в которые
в свое время были занесены все крестьяне и все хутора;
при этом был использован часто применяемый
статистиками метод выборочного исследования 6.
Вместо того чтобы обрабатывать материалы всех
1150 имений Эстляндской губернии, оказалось
возможным ограпичиться статистическим анализом материалов
77 имений и прийти к результатам, которые с большой
достоверностью характеризуют рассматриваемый процесс.
В процессе исследования удалось выяснить, что
преобладающей тенденцией (прежде всего в Северной
Эстонии) являлось постепенное увеличение количества
«пустых» крестьянских хозяйств.
Применение электронно-вычислительных машин
позволило более глубоко разработать проблемы социальной
структуры эстонской деревни и вопросы типологии
крестьянских хозяйств 7.
5 Palli H. Historical demography of Estonia in the 17th—18th
Centuries and Computers.— In: Studia historica in honorem Hans
Kruus. Tallinn, 1971, с 205—221.
6 Кахп Ю. Ю. Применепие метода статистической выборки при
анализе ревизских сказок первой половины XIX века.— В кп.:
Источниковедческие проблемы истории народов Прибалтики.
Рига, 1970, с. 327—344.
7 Кахк Ю. К вопросу о типологии крестьянских хозяйств в Эстонии
в начале XIX века. Таллин, 1975.
365

В эстонской деревне на рубеже XVIII —XIX вв.,
где безраздельно господствовала барщинная система, тип
или категория крестьянского хозяйства прежде всего
определялись объемом требуемых от него барщинных
повинностей. Но хозяйства, входившиев^одни и те же
типы или разряды, все же различались^друг от друга по
многим экономическим и демографическим показателям.
Если взять за основу группировки крестьянских хозяйств
какие-то иные признаки, то можно получить совсем
другие группы. В связи с этим встают вопросы: по каким
показателям крестьянские хозяйства можно было бы
разделить на самые монолитные и наиболее четко различимые
группы? Какие группы и типы крестьянских хозяйств
более обоснованы и где проходят наиболее точные
границы между ними, если учесть все имеющиеся в нашем
распоряжении показатели?
Для решения задачи группировки крестьянских
хозяйств (учитывая их сходство или несходство, принимая
в расчет все имеющиеся в источниках данные) была
применена математическая программа, выработанная
американским ученым Г. Ф. Эстабруком (для классификации
биологических объектов), усовершенствованная
сотрудницей Института кибернетики АН ЭССР М. Каролин. По
этой,программе на ЭВМ «Минск-22» были вычислены
статистические «расстояния» между всеми индивидуальными
хозяйствами крестьян, и сконструирована на основе этих
данных симметричная матрица показателей сходства.
После этого вычислительная машина стала группировать
хозяйства. При этом вначале соединились в группы
хозяйства одного и того же разряда, т. е. внутри разряда
соединяются самые похожие друг на другу хозяйства.
Но важно было следить именно за тем моментом, когда
начинали «рушиться» традиционные номинальные
границы групп, и оказалось, что в одну и ту же группу
попадали довольно похожие друг на друга хозяйства,
которые, однако, отличались по названию разряда.
В начале XIX в. в Северной Эстонии крестьянские
хозяйства номинально разделялись на 1/8, Ve, 1U-t lU, V2i
2/3 и 1 гаковые (всего 7 разрядов). В результате
охарактеризованного выше анализа выяснилось, что если брать
во внимание все имеющиеся показатели (обеспеченность
людской и тягловой силой, размер пашни, обеспеченность
хлебом и т. д.), то все эти хозяйства можно было разде-
366

лить на две группы — мелкие (У4 гаковые) и крупные
(У2 гаковые). Но внутри каждой из этих двух больших
групп существовала своя градация на слабые, средние и
сильные, и в конечном счете получалась ступенчатая
лестница крестьянских хозяйств, на одном конце которой
были самые слабые, а другом — самые состоятельные
хозяйства. И эта социальная лестница, полученная в
результате математического анализа, во многом не совпадала с той,
которую составляли существовавшие в свое время разряды
крестьянских хозяйств.
Вопрос о том, каким образом сочетаются друг с
другом отдельные элементы крестьянского хозяйства, также
давно интересовал историков, применяющих
математические методы при изучении аграрной истории. Уже в
1964 г. было указано, что, имея в распоряжении данные
о том, сколько было в отдельных крестьянских
хозяйствах трудоспособных людей и скота, каким ареалом
полевой земли они владели и сколько от них требовали
барщины, можно путем корреляционного и регрессионного
анализа установить, какая связь существовала между
этими элементами, и составить своеобразную модель
крестьянского хозяйства в форме регрессионного
уравнения 8.
Э. Тарвел использовал почерпнутые из протоколов
земельных ревизий 1627 и 1686 гг. данные для выяснения
вопроса о том, в какой степени зависел разряд
крестьянского хозяйства (т. е. его «название» в гаках) от
экономических показателей крестьянского хозяйства, и пришел
к выводу, что существовала довольно сильная связь между
показателем разряда (гаковым числом) и таким
показателем, как высев; несколько более слабая связь
существовала между показателем гакового числа и показателями
количества коров и упряжек 9.
В 1966—1970 гг. И. Сильдмяэ, Л. Лооне и Л. Выханду
опубликовали результаты математического анализа
составленных в 1805 г. вакенбухов по 142 имениям 10. В от-
8 Kahk J. Elektronarvutite kasutamise voimalustest ajaloo uurimi-
sel.— «Изв. АН ЭССР». Сер. обществ, наук, 1964, № 4, с. 354—
360.
9 Tarvel E. Adramaa. Eesti talurahva maakasutuse ja maksustuse
alused 13.—19. sajandil. Tallinn, 1972, с 104—107, 123, 230.
10 Сильдмяэ И., Выханду Л. О применении математических методов
к проработке данных о феодальной ренте.—«Учен. зап.
Тартуского гос. ун-та», 1966, вып. 183; Лооне Л. А. О структуре и различ-
№

ношении методики это исследование заслуживает
определенной критики (в качестве тяжести феодальной
эксплуатации взяты данные только об ординарной барщине,
а это представляло собой только часть ее), но в данном
случае мы указываем лишь на вывод авторов, который
сводится к тому, что не существовало особенно сильной
взаимосвязи между экономическим потенциалом хозяйств
и тяжестью требуемых с них повинностей. В 1964 г., как
уже было сказано, автор данной статьи представил на
сессии симпозиума по аграрной истории Восточной
Европы результаты корреляционного и регрессионного
анализов показателей крестьянских хозяйств в 69 имениях
северной Эстонии в конце XVII — начале XIX столетия.
Анализу были подвергнуты данные о количестве
трудоспособных мужчин и упряжек в хозяйствах и о количестве
требуемых от этих хозяйств барщинных дней.
Обнаружилась определенная (хотя и не очень сильная) связь
между показателями тяжести феодальной эксплуатации
хозяйства и количеством упряжек в нем.
В 1973 г. удалось провести математическую обработку
(корреляционный и регрессионный анализы) в отношении
более значительного количества крестьянских хозяйств и.
На машине «Минск-32» были подвергнуты анализу
данные 4075 крестьянских хозяйств из 54 имений северной и
59 имений южной Эстонии. Но еще более существенным
нужно считать то обстоятельство, что в этом случае
значительно был расширен круг подвергнутых анализу
экономических и демографических показателей (в отношении
крестьянских хозяйств северной Эстонии — 10, а
южной Эстонии — 11 показателей), причем были
использованы, кроме данных об экономическом состоянии
крестьянских хозяйств, и величины требуемых с них феодальных
повинностей, и специальные индексы, характеризующие
обеспеченность крестьянских хозяйств рабочей силой и
хлебом.
В этом случае в результате корреляционного анализа
выяснилось, что тип крестьянского хозяйства (т. е.
показатель его разрядности) не имел значительных
корреляционных связей ни с одним из отдельно взятых
показателей. Когда был использован метод регрессионного анали-
вых моделях барщинной ренты. М., 1970. (Публикация V Между-
нар. конгресса экон. истории. Ленинград, 10—14 августа 1970 г.).
11 Кахк Ю. К вопросу о типологии крестьянских хозяйств...
868

за, то выяснилось, что тип (или разряд) крестьянского
хозяйства определялся общим социально-экономическим
состоянием этого хозяйства, а не каким-то определенным
показателем (или аспектом) 12. При этом связь между
показателем разрядности и данными об общем
экономическом состоянии не слишком сильная (коэффициент
множественной корреляции 0,51 или 0,64).
Когда было выяснено, какие характерные показатели
крестьянских хозяйств между собой связаны, то
обнаружилось, что статистически существенные связи имелись
только между людской и тягловой силой (мужчины —
лошади, женщины — лошади) и между рабочим и
продуктивным скотом (лошади — коровы). Но показатели
тяжести феодальной эксплуатации не оказались
связанными с показателями экономического состояния (ареал
пашни не был связан с другими показателями).
Крестьянский двор представлял собой систему приспособленных
друг к другу элементов только как сочетание людской
и тягловой силы, т. е. прежде всего как организация,
предназначенная для исполнения барщины. И даже в этом
отношении крестьянское хозяйство оказалось далеко не
идеальным — размер барщинных повинностей не
оказался соразмерным с людской и тягловой рабочей силой,
которая была в его распоряжении.
В 1971 г. автором этой статьи были опубликованы
результаты попытки приложить метод квантитативного
анализа к такой сложной сфере общественной деятельности,
как аграрная политика, а именно к процессу изучения
осуществленной в 40-х годах XIX в. в прибалтийских
губерниях аграрной реформы, которая была вызвана
развитием производительных сил и обострением классовой
борьбы в рассматриваемый период.
Чтобы лучше понять удельный вес и влияние
отдельных группировок господствующего класса при
подготовке аграрной реформы с помощью принципов так
называемой теории решений, была разработана формула для
вычисления индекса мотивизации 13. Указанный индекс поз-
12 То, что исследователи, занимающиеся источниками XVII в.,
пришли к несколько иным выводам, можно объяснить, по-видимому,
тем, что в их распоряжении было меньше показателей.
18 Kahk J. On Agrarain Policy in the BaJtic Provinces in the 1840's
(An Attempt at an Analytic Approach to Political Development).—
In: Studia historica in honorem Hans Kruus. Tallinn, 1971, c.
369

воляет выяснить и сравнить степень заинтересованности
отдельных социальных типов (или группировок) при
вынесении политических решений; одного и того же
социального типа (или группировки) в различные периоды. Этот
«мотивационыый индекс» можно вычислить по довольно
простой формуле:
М = ПВ/К - к,
где П — потеря, которой подвергается (или которую
избегает) человек (или коллектив), принимающий
какое-то решение;
В — вероятность невыгодного исхода;
К — весь капитал, имеющийся в распоряжении
принимающего решение; *;--f
к — (в данном случае) та часть капитала, которая
принесла уже капиталистический доход.
По материалам архивов казенных имений 14, помещики
охваченных волнениями имений могли потерять 70%
годового дохода (следовательно, П = 0,7), вероятность
охвата имения волнениями была 30% (В = 0,3), из всего
годового дохода 10% было уже получено
капиталистическим способом (К —к = 1, —0,1). Царское
правительство вынуждено было тратить во время волнений в 40-х
годах XIX в. на содержание дополнительных войск и
обеспечение голодающих крестьян хлебом 1,2 млн. руб.
в год (К), вероятность таких потерь при охвате
губернии волнениями для царского правительства была 100%,
ежегодный чистый доход из Лифляндской губернии (К)
был 2,2 млн. руб. Когда мы поставим указанные цифры
в уравнение, то получим как мотивационный индекс
стремления провести реформы с целью избежания
волнений для местного дворянства 0,23 и для центральных
властей 0,55.
Чтобы выяснить наиболее достоверный вариант
реформы, была использована так называемая стратегия
Байеса, также относящаяся к теории решений. С этой
целью историческая обстановка, в которой правящему
классу приходилось принимать решения, подразделялась
315—346; idem. A propos de la politique agrare dans les regions
baltes au cours des anness 1840.—«Essai d'analyse du developpment
politique. Annales: Economies.— Societes.— Civilisations», 1973,
N 3, (mai — juin), p. 817—837.
14 «Изв. АН СССР». Общественные науки, 1972, № 2, с. 130—151.
B7Q

на два варианта: а) ситуация, во всех отношениях
благоприятная для правящего класса; б) правящий класс в
затруднительном положении. Соответствующие
вычисления привели к выводу (довольно-таки хорошо
согласующемуся с исторической действительностью), что
субъективные классовые интересы правящих группировок столь
сильно влияли на их поведение, что даже в весьма
серьезных и критических ситуациях выбор падал на самые
ограниченные из всех возможных варианты реформы,
связанные с мизерными уступками крестьянству.
У советских историков нет сомнения в том, что
антифеодальная борьба крестьян непосредственно
порождалась их тяжелым социально-экономическим положением.
Но это отнюдь не снимает вопроса о том, какие
закономерности и тенденции наблюдаются на различных этапах
антифеодальной борьбы в поведении крестьянских масс
и существует ли автоматическая статистико-математиче-
ская связь между антифеодальной борьбой и
экономическим положением участвовавших в пей крестьян.
Для выяснения того, существует или не существует
прямая связь между участием или неучастием крестьян
в антифеодальных выступлениях и показателями их
экономического положения или относительной тяжести
требуемых от них феодальных повинностей, Ю. Кахк и
X. Лиги недавно использовали корреляционный анализ.
Подвергнутый анализу цифровой материал был взят из
документальных материалов, образовавшихся в связи
с аграрной реформой 1804 г. в Лифляндии 15. При
подготовке и проведении в жизнь Положения о лифляндских
крестьянах 1804 г. были собраны сведения об
экономическом состоянии отдельных крестьянских дворов,
зафиксированы феодальные повинности, измерены и оценены
имевшиеся в их пользовании земли. Кроме того, благодаря
большой работе историков по изучению крестьянских
волнений конца XVIII — первой половины XIX в. мы
имеем довольно полную и детальную картину
развертывания антифеодальной борьбы народных масс.
5 Общую характеристику реформ см.: Кахк Ю. К вопросу об
аграрной политике царизма в Лифляндии в начале XIX столетия.—
«История СССР», 1962, № 2, с. 124—137; Крестьянское движение
и крестьянский вопрос в Эстонии в конце XVIII и в первой
четверти XIX века. Таллин, 1962, с. 182—216.
371

В конечном итоге удалось подвергнуть анализу
данные 43 имений, из которых 19 относятся к разряду тех,
в которых с 1800 до 1845 г. не происходили крестьянские
волнения (в этих имениях было 627 крестьянских
хозяйств), и 24 к имениям, в которых волнения были (там
имелось 1149 хозяйств).
После проведенного корреляционного анализа
исследователи пришли к выводу «об отсутствии прямой
связи между положением крестьян в каком-то имении и
фактом участия или неучастия их в антифеодальных
волнениях...» 16. При этом исследователи указывают па то,
что ими были подвергнуты анализу волнения,
распространившиеся в такой ситуации, когда «крестьяне повсеместно
были недовольны своим положением и па выступления
толкнул их какой-то общий фактор... Борьба крестьян
была причинно связана с их положением и вырастала из
беспросветной нужды народных масс... А сугубо
специфические черты сознания крестьян, которые в конечном
счете определяют — осмелятся ли они открыто выступить
против помещиков и местных властей или нет, отнюдь не
являются только отражением их положения. Угнетенное
и материально стесненное положение может создать лишь
благоприятные предпосылки для восприятия призыва
к борьбе, но совсем не обязательно оно служит детонатором
взрыва классовой борьбы» 17.
Возможно, что отсутствие существенной связи между
крестьянскими волнениями и социальным положением
крестьян объясняется и тем, что находившиеся в
распоряжении исследователей данные о положении крестьян
имели все же преимущественно статистический характер.
А при выяснении поводов участия народных масс в
классовой борьбе важно определить динамику изменения их
положения.
В данной статье нам удалось дать только сжатую
характеристику той работы, которая проделана небольшой
группой историков-аграрников, интересующихся
математическими методами и использовавших современную
вычислительную технику. Характерным для этой
деятельности можно считать постоянный поиск — попытки
16 Кахк Ю. Ю., Лиги X. М. О связи между антифеодальными
выступлениями крестьян и их положением.—«История СССР», 1976,
№ 2, с. 91.
17 Там же, с. 91—92.
372

найти все новые подходы к самым интересным и
существенным проблемам аграрной истории. Участвовавшие в
этой работе исследователи отдают себе отчет в том, что они
находятся еще только в начале пути, что очень многие
вопросы еще только подняты и в дальнейшем предстоит
сделать многое.
Н. Б. Селупская
«КОЛИЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ» В США:
ИТОГИ, ПРОБЛЕМЫ, ДИСКУССИИ
Проникновение компьютеров в гуманитарные науки
оценивается американской историографией как
невероятный, удивительный факт. Компьютерная революция,
начавшаяся в точных науках со времен Второй мировой
войны, якобы даже породила «новое» поколение историков 1.
«Количественная история» включает различные
области исторического исследования. Своеобразие
«количественной истории» США состоит прежде всего в
проблемной разветвленности (она включает известные ветви
«новой» политической, «новой» социальной, «новой»
экономической истории).
Научный анализ итогов развития «квантификации»
в буржуазной историографии важен в плане критического
выяснения методологической основы этого течения, а
также ознакомления с конкретными результатами,
эффектом применения компьютеров для изучения истории клио-
метристами США на современном этапе 2. 60-е годы
1 Swierenga Robert P. Computers and American History. The Impact
of the «New» Generation.—«The Journal of American History»,
March, 1974, vol. IX, N 4.
2 К анализу методологических принципов и теоретической основы
применения количественных методов в буржуазной
историографии обращались советские историки в недавно опубликованных
статьях {Кахк Ю. Ю., Ковалъченко И. Д. Методологические
проблемы применения количественных методов в исторических
исследованиях.—«История СССР», 1974, № 5; Хвостова К. В.
Методологические проблемы применения математических методов в
исторических исследованиях.—«Вопросы истории», 1975, № 11, с.
97-—113; Сивачев Н. В. На 89-м ежегодпом съезде Американской
исторической ассоциации.—«Вопросы истории», 1975, № 6, с.
182—191; Селупская Н. Б. Проблемы изучения массовых
исторических источников в современной американской историографии.—
«История СССР», 1975, № 4).
373

XX в.— своеобразный этап развития квантификадии в
США. Овладение историками машинными языками, рост
архивов исторической информации — вот те
характерные черты, которые отмечают американские историки.
Основным центром исследований по «количественной
истории» является Межуниверситетский консорциум по
политическим исследованиям в Анн Арборе —
Inter-University Consortium for Political Research (ICPR),
организованный в 1962 г. 3, а также Центр политических наук
Института социальных исследований (the Center for
Political Studies of the Institute for Social Research) в
Мичиганском университете.Через этот центр идут нити к 210
университетам и колледжам США; организационно он
связан с Американской исторической ассоциацией (AHA),
Американской ассоциацией политических наук (APSA)
и другими профессиональными обществами4. При
Национальном комитете в 1965 г. была образована
Комиссия по применению математических методов в
общественных науках (Mathematical Social Science Board (MSSB),
History Advisory Committee) 5.
Направление «количественной истории» в США имеет
и свои периодические издания, прежде всего «Historical
Methods Newsletter» и «Journal of Interdisciplinary
History». В США проводятся регулярные семинары и
коллоквиумы по «количественной истории» 6.
В последнее десятилетие американской историографией
отмечается значительная активизация деятельности исто-
риков-клиометристов 7.
3 Подробнее см.: Clubb Jerome M. The Inter-University Consortium
for Political Research. Progresb and Prospects.—«Historical
Methods Newsletter», 1969, June.
4 Swirenga Robert P. Op. cit., p. 1050.
? Tilly Charles. A Report on the Work in Quantitative History by
MSSB. Ann Arbor, 1974.
6 Так, в 1964—1965 гг. в основпых университетах страны прошло
шесть региональных конференций на тему «Компьютеры в
гуманитарных исследованиях», а в 1967 г.— междисциплинарные
конференции. На основе материалов конференции Princeton
University Press (MSSB) издают 10-томную публикацию «Quantitative
Studies in History» (Fogel Robert W. The Limits of Quantitative
Methods in History.—«American Historical Review», April 1975,
vol. 80, N 2, p. 332).
7 Так, приводятся сведения о том, что из 500 публикаций «Computers
and Humanities» за 1966—1972 гг. около 200 принадлежит
историкам (см. обзор в кн.: Swierenga Robert P. Op. cit.).
374

Две трети всех исследований по «количественной
истории» относится к изучению истории США.
Однако на современном этапе область «количественной
истории» распространяется и на изучение зарубежной
истории, прежде всего Западной Европы и Канады.
Естественно было начать с обеспечения источниковой базой.
Так был создан Европейский консорциум по политическим
исследованиям (Europen Consortium for Political Research
at Bergen, Norway) для сбора и хранения «количественных»
источников по зарубежной истории. Предприняты были
усилия по выявлению источниковой базы и
историографической традиции обработки ее количественными методами
в странах Европы (Франция, Великобритания,
Скандинавские страны, Испания,ФРГ), Азии (Япония, Индия),
Латинской Америки. Итоги организованных с этой целью
Американской исторической ассоциацией конференций
опубликованы в вышедшей в 1972 г. книге «Измерения
прошлого» 8.
Для современного этапа развития «количественной
истории» в США характерен повышенный интерес
исследователей к аспектам социальной истории и исторической
демографии. Так, по расчетам американских историков
половина работ по «количественной истории» посвящена
проблемам социальной истории, которая оценивается
как «наиболее продуктивная сфера американской
«количественной истории» 9. Область интересов —
исследование структуры общностей, социальной и географической
мобильности, демографических сдвигов, миграционных
процессов. Конкретными объектами исследования «новой»
социальной истории являются прежде всего структура
общностей и городская мобильность XIX в. 10, а также
американская семья и демографические «тренды»
социально-этнических групп, «тренды и сдвиги» в семейной струк-
8 The Dimensions of the Past. J. Price, V. Lorwin, eds. Now Haven
and Lnd., 1972.
9 Swierenga Robert P. Op. cit., p. 1055. Что касается «новой»
политической истории, то работы в этой области составляют 40% всех
исследований по «количественной истории», остальные
приходятся на экономическую историю.
10 Thernstrom Stephan. Poverty and Progress. Social Mobility in a 19
Century City. Cambridge Mass., 1964; Warner J. Sam Б. Streetcars
Suburbs. The Process of Growth in Boston, 1870—1900. Cambridge,
1962; Howard P. Chudacoff. Mobile Americans, Residential and
Social Mobility in Omaha 1880—1920. New York, 1972.
375

туре ll, которые изучаются на основе массовых
статистических данных, прежде всего коллекции Ньюберрийской
библиотеки Архива социальной истории 12.
Изучение проблем социальной истории происходит
на микро- и макроуровнях (microscopic—macroscopic).
Объектом исследования микроанализа являются семья
и ее эволюция во многих поколениях, при макроанализе
исследование должно охватывать все население
избранного региона в определенные исторические моменты.
Однако активность исследователей «новой» социальной
истории на современном этапе упирается в отсутствие
«систематической социальной теории», находится в состоянии
«поиска общей структуры человеческих отношений» 13.
Те же кризисные явления в области методологии
характерны и для «новой» политической истории.
«Неуверенность в отношении роли теории и исторического
объяснения» заставляет самих американских историков
констатировать, что для «новой» политической истории
«систематическая теория — иллюзия» 14.
Основными аспектами американских исторических
исследований являются:
а) индивидуальное политическое поведение па основе
анализа поименных списков (roll-call analysis);
б) политическое поведение групп населения,
выбранных по профессиональному признаку, элиты (collective
biography-line studies)
11 Seward Rudy Ray. The Colonial Family in America. Towards a
Socio-Historical Restoration of its Structure.—«Journal of Marriage
and the Family», Feb., 1973, N 35; Hays Samuel P. History as
Human Behaviour.—«Iowa Journal of History», July, 1960, N 58; New
Possibilities for American Political History. The Social Analysis
of Political Life. Sociology and History Methods. New York, 1968;
The American Family in Social Historical Perspective. Michael
Gordon ed. New York, 1973; The Family in History. Interdisciplinary
Perspectives. Rabe Theodere R. and Roberg Robert I. eds. New
York, 1973; Hersberg Theodor. A Method for the Computerized
Study of Family and Household Structure.—«The Family in—Historical
Perspective», Spring, 1973.
12 См. обзор о разработке программ изучения семейной структуры
(Family History Programm of Newberry Library on Historical
Study in Communities), а также Group for History Population—In:
Swierenga Robert P. Op. cit., p. 1056. Методика обработки
материала прежде всего включает применение множественной
корреляции, тестирование, шкалирование.
13 Swierenga Robert P. Op. cit., p. 1058.
14 Ibid., p. 1054.
B76

в) политическое поведение массы — сдвиги, тенденции
в голосовании на основе анализа народного голосования
с применением методики шкалирования, кластер-анализа
(cluster analysis), факторного анализа (религиозных,
этнических, культурных факторов), показателей связи 15.
Отмечая особенно быстрое развитие математического
подхода к экономической истории, сами клиометристы
подчеркивают, что экономическая история считается
специфической областью, отдаленной от центральных
интересов исторической дисциплины в целом 16.
Характерно, что представители «количественной
истории» США не только расщепляют исследование
исторического процесса на специфические «новую» социальную,
«новую» экономическую истории, разрывая и в известной
степени противопоставляя социальные и экономические
стороны общественного развития (что свойственно
буржуазной историографии в целом), но и стремятся вывести
исследование базисных явлений из сферы исторического,
сводя содержание экономической истории к изучению
частных изолированных проблем (рост прибыли,
распределение доходов и т. д.) 17.
Эти моменты свойственны даже крупным
монографическим исследованиям по экономической истории, каким
нельзя не считать работу Р. Фогеля и С. Эпгермаиа «Время
на кресте» 18, посвященную анализу проблем
экономической эффективности системы рабства в США. Это
сказывается уже и в том, что заявления «новых» историков о
том, что их исследования ведут к «новым взглядам на
исторический процесс», теперь дополняются признанием не-
Ц Alexander Thomas В., Beringer Richard Е. The Anatomy of the
Confederate Congress: A study of the Influence of Member Characteristics
on Legislative Voting Behavior. 1861—1865. Nashville, 1972; Bo-
gue Allan. G. Bloc and Party in the United States Senate: 1861—■
1863.—«Civil War History», September, 1967, XIII. Ellis David M.
Senators, Sectionalism and the Western Measures of the Republican
Party.— In: The Frontier in American Development: Essays in
Honor of Paul Wallace Gates, Itacha. New York, 1969; «European
Political Data Newsletter», 1971— published by the Data
Information Service of the European Consortium for Political Research,
V. Lorwin and J. Price eds.
16 Fogel R. The Limits in Quantitative Methods in History.—«The
American Historical Review», April, 1975, vol. 80, N 2, p. 333—334.
17 Swierenga Robert P. Op. cit., p. 1059.
18 Fogel R. and Engerman St. Time on the Cross, vol. 1—2. Boston-
Toronto, 1974.
377

обходимой эволюции «от социальной науки к
традиционной истории» 19, т. е. подчинения исторического
исследования поиску морально-этических причин и результатов
человеческого поведения.
Современный этап развития «количественной истории»
в США характеризуется поиском общей и частных теорий
для всех ветвей «новой» истории, соотнесения концепций
и источников 20. К этим вопросам активно обращается
американская историография «количественной истории» и в
конкретных, и в общих работах 21. В этой связи прежде
всего встает вопрос о содержании понятия «количественные
методы» (или квантификация), оценке их роли в
историческом исследовании историками США. Здесь прежде всего
следует отметить принципиально отличающийся от
марксистского подход американской историографии к
пониманию места и определению значения истории в системе
наук, а следовательно, и методов исторического
исследования. Вот почему характерна для американской
историографии постановка вопроса; делает ли применение
количественных методов историю научной (scientific, т. е.
правомерно ли перенесение истории из класса
гуманитарных дисциплин в разряд scientific, точных наук)? 22
Решение этого вопроса противоречиво. Так, наиболее
радикальные представители «количественной историм» в
США на современном этапе (Ли Бенсон, Чарльз Тилли)
считают ее scientific history (научной историей) 23 или
видят в применении «количественных методов» путь к «науч-
19 Fogel R. The Limits in Quantitative Methods in History, p. 333—
334. Reinterpretation of American Economic History. Fogel R.,
Engerman St. eds. New York, 1971; Cochran Thomas C. Economic
History Old and New.—«American Historical Review», 1974;
Woodman Harold D. Economic History and Economic Theory; The
«New» Economic History in America.—«Journal of
Interdisciplinary History». Autumn, 1972. О конкретных исследованиях по
«новой» экономической истории см.: Промахина И. М.
Количественные методы исследования в работах представителей новой
экономической истории США.— В кн.: Математические методы в
исследованиях по социально-экономической истории. М., 1975.
20 Swierenga Robert P. Op. cit., p. 1060.
21 Примером таких работ могут быть: Aydelotte William О.
Quantification in History. Cambridge, Mass., 1971; Benson Lee. Towards
the Scientific Study of History: Selected Essays. Philadelphia, 1972;
The Dimensions of the Past. New Haven, 1972.
22 Fogel P. The Limits in Quantitative Methods in History, p. 342.
23 Таково определение квантификации в кн.: Swierenga Robert P.
Op. cit., p. 1044.
378

ной» истории, выдвигая требование ниспровержения
существующей историографии как условие успеха на этом
пути 24. Однако более характерным для современного этапа
развития «количественной истории» в США является
умеренный и негативный ответ на вопрос. Так, известный
представитель направления «новой экономической
истории» профессор Р. Фогель заявляет о том, что
квалификация не призвана трансформировать историю. Определяя ее
как «социально-научные методы в гуманитарной
дисциплине», он видит задачу квантификации в доказательстве
полезности их применения 2б.
Терминологическая неопределенность (отождествление
«количественной истории» с «повой методологией» и
«компьютерной технологией») есть следствие
несостоятельности американской историографии в выработке общих
теоретических и методологических принципов
исторического исследования. Для советской историографии основой
разработки принципов применения количественных
методов является единство диалектического метода и
теории исторического материализма. Это позволяет
представлять исторический процесс как тесно взаимосвязанные
социально-экономические, политические и культурные
компоненты при признании ведущей и определяющей роли
базисных социально-экономических явлений.
Для американской историографии характерен отрыв
теории от метода, исходных принципов исторических
исследований, «исторического синтеза», выводов от
процесса их получения. Так, Р. Фогель подчеркивал, что
«исторический синтез» (содержание которого сводится прежде
всего к решению моральных проблем человеческого
поведения) находится вне пределов социальных наук, а
социально-научный метод квантификации «полезно» привнести,
по его мнению, в такую гуманитарную дисциплину, как
история 26.
Вместе с тем им отмечен методологический пробел в
исследовании массового человеческого поведения, что
характерно и для всех отдельных «новых» течений
«количественной истории» 37 («социальной», «политической»,
24 Erickson Charlotte. Quantitative History.—«American Historical
Review», April, 1975, vol. 80, p. 353.
2f> Fogel R. The Limits in Quantitative Methods in History, p. 342.
28 Ibid., p. 343.
37 Fogel R. and Engerman St. Time on the Cross, p. 11<
379

«экономической»). Таким образом, указывается на
отсутствие общей теоретической основы для собственно
исторических исследований, такой основы, которая была
бы единой для различных аспектов истории
(экономического, социального, политического) и специфической лишь
для истории, т. е. отличной от теории и методологии,
например, социальных наук.
Заметим, что титул «новая» количественная история
относится лишь к используемой ими технике исследования.
На практике представители этого направления
отождествляют «квантификацию» с математико-статистическими
приемами анализа (от простейших приемов
арифметического счета до регрессионного, факторного,
корреляционного анализа, шкалирования и т. д.).
Однако методика и техника тесно взаимосвязаны с
методологией исторического исследования. В этой связи
правомерно замечание Роберта Свиренги: «Обзор современных
исследований «новых историков» делает очевидным
вывод о том, что компьютерная технология влияет на
направление исторического исследования» 28. Это влияние
проявляется прежде всего в том, что историки-«коли~
чественники», обращаясь к массовым данным, все более
концентрируют свои усилия на исследовании общностей
и целых народов, а не отдельных индивидов и следят за
этими народами на протяжении длительных периодов
времени. Отмечено изменение в проблематике: сдвиг в
сторону проблем социальной истории, наконец, стремление
к генерализации, обобщению законов человеческого
поведения 29.
Вот почему не случайно отмечается, что диалог между
традиционными и «новыми» историками США в основе
своей философский30. Эта дискуссия по вопросам теории и
метода исторического исследования вызвана опасениями
традиционных историков по поводу «дегуманизации»
истории, разрушения ее квантификацией как литературы.
Основой споров в современной американской
историографии являются не сами приемы, а методологические
принципы, обобщения, «природа исторического знания
и характер исторического исследования» 31. И здесь цен-
28 Swierenga Robert P. Op. cit., p. 1061.
29 Ibid., p. 1060—1061.
30 Erickson Charlotte. Quantitative History, p. 363; Swierenga
Robert P. Op. cit., p. 1064.
31 Erickson Charlotte. Quantitative History, p. 363.
380

тральной проблемой является соотношение эмпирического
и теоретического в историческом познании вообще,
эмпирических данных источника и исторического синтеза,
генерализации, «соответствие концепции и источника»
в историческом исследовании.
Причинами дискуссии по этому вопросу являются
несостоятельность методологического подхода американских
исследователей, отсутствие твердой теоретической основы.
Советские историки, опираясь на ленинскую теорию
отражения, исходят из единства теоретического и
эмпирического как двух уровней познания (исторического
познания, в частности), рассматривая исторический источник
как объективную основу эмпирического знания и базу
для исторических выводов. Эти общие марксистско-
ленинские методологические принципы лежат и в основе
исторических исследований советских историков,
применяющих количественные методы.
Практика исторического исследования американских
«новых» историков страдает противоречивостью
субъективистских концепций или позиций эмпиризма, осповой
которых является противопоставление и абсолютизация
либо эмпирических данных, либо теоретических
абстракций, идеалистических конструкций исследователя.
Примером ограничения «количественной истории»
рамками эмпирического знания является, например,
позиция представителя «новой политической истории»
профессора Сити-университета в Нью-Йорке Маршалла Смел-
сера, который заявляет, что «коллекция исторических
данных — это серия ожидаемых ответов на поставленный
вопрос. Если вопрос не имеет ответа, ответ
непознаваем» 32.
Такая позиция вызывает критику со стороны
традиционных историков «нового поколения», отрицающих
тенденцию «анализа человеческого поведения на основе
прошлой реальности независимо от ее перцепции и
объяснения» 33. С другой стороны, на современном этапе развития
«количественной истории» борьба с «новыми» внутри
американской историографии идет не по вопросам
применения статистики, регрессии, корреляции и ЭВМ, а
32 Swierenga Robert P. Op. cit., p. 1063. Подробное см.: Smelser
Marshall and Dayis William. The Historian and the Computer: A
Simple introduction to Complex Computation, p. 53.
33 Swierenga Robert P. Op. cit., p. 1064.
381

против применения «формальных моделей, которые
получились в результате экстраполяции, догадок и
заимствований из других периодов» ы.
Сами «новые» историки лишь указывают на
«методологический» пробел, ставя своей основной задачей поиск
теории, поиск пути выхода из кризиса. Пока им
приходится ограничиваться оптимистическими надеждами на то,
что «в ближайшее десятилетие ситуация драматически
изменится» Зб.
Надежда на изменения в будущем десятилетии имеет
и реальные основы для прогнозирования более
интенсивного распространения «количественной истории» в США.
Такое ожидание обусловлено активностью историков
США, внедрением курсов по применению математико-
статистических методов и ЭВМ в процессе обучения,
которое санкционируется администрацией 36 и интенсивно
реализуется на практике 37. Реально же то, что «новое
поколение историков концентрировало усилия более на
сборе данных, чем на теории» 38, розыске новых и
разработке малоизученных источников, создании «синтетических
данных», разработке единых программ обработки и
хранения документальных массивов.
В этой связи следует отметить бурный процесс
овладения историками США машинными языками, рост
архивов исторической информации, активную разработку
стандартных программ обработки исторических данных.
Так, коллекция в Анн Арборе насчитывает 11 млн.
карточек (списки голосования, данные обследования итогов
выборов в конгресс и других источников политической
истории). Материалы, относящиеся к истории Западной
Европы, дополняют эту коллекцию 39. Растет сеть так назы-
34 Erickson Charlotte. Quantitative History, p. 359—361.
35 Fogel R. The Limits in Quantitative Methods in History, p. 335.
36 Роберт Свиренга ссылается на доклад президента
Совещательного комитета высшего образования (Science Advisory Comittee),
в котором подчеркивается, что «курс обучения в колледже не
полноценен без адекватного обучения использованию ЭВМ так
же, как такой курс образования без библиотек приводит к
неполноценному образованию» (Swierenga Robert P. Op. cit., p. 1059).
§7 Fogel R. The Limits in Quantitative Methods in History, p. 336.
Системы общих и специальных курсов в университетах, летние
семинары для профессоров и преподавателей и т. д.
38 Swierenga Robert P. Op. cit., p. 1061.
39 European Consortium lor Political Research at Bergen, Norway;
Swierenga Robert P. Op. cit., p. 1051.
382

ваемых «банков машинной информации», архивов
исторических данных по типу коллекции в Анн Арборе (IGPR),
которые с 1969 г. обеспечили историков и обществоведов
3,6 млн. карточек 40. Это архив в Огайо (Ohio Data
Archives), архив данных по социальной истории (The
Social Welfare Historical Archives) и другие местные
архивы 41.
Вычислительные центры и исследовательские группы
университетов Питсбурга, Стэнфорда, Чикаго
сосредоточили разработку программ перевода рукописных
источников в машинную форму, обработку данных по
социальной истории для исследования семейной структуры,
составление книг кодов для обработки статистических
материалов для анализа общественного мнения 42.
Отмеченные моменты являются свидетельством достижений
«новых» историков в этом направлении.
В целом предпринятый обзор убеждает в том, что на
данном этапе развития «новые» историки, активно
разрабатывая технику исследования, все явственнее
обнаруживают близость в области методологии и теории к
традиционной историографии США. Не случайно как одну из
основных задач они выдвигают контакт с традиционной
историографией. «Новое» поколение историков оказалось
несостоятельным в попытке выйти из методологического
кризиса, который осознается на современном этапе самой
американской историографией.
4° Подробнее см.: A Guide to Resources and Services of the IGPR,
1972—1973. Ann Arbor, 1973.
41 Dollar Ch. and Jensen R. A Historian's Guide to Statistics. New
York, 1971; «Historical Methods Newsletter», March, 1972, vol. 5,
N 2.
42 Программа нефиксированного ввода некодированной
информации изучения населения разработана группой исследователей
Питтсбургского университета (Swierenga Robert P. Op. cit.,
p. 1066). Вычислительным центром в Стэнфорде разработана
система кодировки программы обработки статистических данных по
социальной истории — Statistical Package for the Social Sciences
(APSS). Программа OSIRIS III предназначена для анализа
общественного мнения и разработана Исследовательским центром
Чикагского университета — National Opinion Research Center
(«Historical Methods Newsletter», vol. 3. March, 1970).
383

СОДЕРЖАНИЕ
Введение 3
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ
Ю. П. Вокарев. Крестьянское хозяйство и развитие
промышленности Советской России в середине 20-х годов XX в 8
В. А. Обожда. К вопросу о социально-экономической
группировке крестьянских хозяйств доколхозной деревни (По
материалам Урала) 25
В. Л. Пушков. О вариационном принципе группировки
крестьянских хозяйств (По материалам бюджетов Украины 20-х
годов XX в.) 40
Э. В. Пауль (ГДР). Применение математического метода
наименьших квадратов для моделирования возрастания
численности населения земного шара 72
X. Э. Палли. О некоторых методических вопросах обработки
источников по исторической демографии ЭССР на ЭВМ 82
Ю. Ю. Кахк, X. д. Уйбу. О социальной структуре и ее
динамике в эстонской деревне во второй четверти XIX в 98
ИСТОРИЯ ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ
В. Л. Соскин, Е. Д. Гражданников, Н. И. Решетников. Исто-
рико-статистическое изучение динамики численности
школьников в СССР 117
Я. А. Шер. Алгоритм распознавания стилистических типов в
петроглифах (К теории стиля в первобытном искусстве). 127
Д. В. Деопик. Опыт количественного анализа древней
восточной летописи «Чуньцю» 144
О. 10. Бессмертная. Опыт морфологического анализа
фольклорной прозы хауса (Западная Африка) 191
Л. И. Вородкин, Л. В. Милое. О некоторых аспектах
автоматизации текстологического исследования (Закон
Судный людем) 235
Л. М. Врагина. Методика количественного анализа
философских трактатов эпохи Возрождения 280
Л. И. Вородкин, Л. В. Милое, Л. Е. Морозова. К вопросу о
формальном анализе авторских особенностей стиля в
произведениях Древней Руси 298
В. М. Клосс. О статистических методах исследования текстов
исторических источников 326
Т. Л. Лабутина. Применение ЭВМ при исследовании
формирования политических партий «тори» и «вигов» .... 334
ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ ОБЗОРЫ
Ю. Ю. Кахк. О работе историко-математической группы
Института истории АН ЭССР. . 362
И. В. Селунская. «Количественная история» в США: итоги,
проблемы, дискуссии. 373