ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
3
1956

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ
ВОПРОСЫ
ФИЛОСОФИИ
журнал выходит шесть раз в год
3
19 5 6

Разрабатывать теорию
социалистического общества
XX съезд КПСС творчески разрешил как важнейшие принципиальные
вопросы современного международного положения, так и актуальные
внутренние проблемы развития социалистического общества. Съезд руко¬
водствовался великим учением марксизма-ленинизма, бессмертными тво¬
рениями вождя Коммунистической партии и основателя социалистиче¬
ского государства Владимира Ильича Ленина.
На основе творческого развития учения основоположников научного
коммунизма Маркса и Энгельса В. И. Ленин дал глубокий анализ импе¬
риализма, всесторонне обнажил его противоречия, раскрыл сложный про¬
цесс гибели старого и рождения нового мира. В. И. Ленин уделил огром¬
ное внимание исследованию закономерностей возникновения социалисти¬
ческого общества, разработал коренные программные проблемы строи¬
тельства социализма и коммунизма. Обобщив исторический опыт,
В. И. Ленин указал пути, по которым Коммунистическая партия уверенно
ведет рабочих и крестьян к победе социализма и коммунизма.
Ленинское теоретическое наследие, обогащенное коллективной
мудростью Коммунистической партии Советского Союза и братских ком¬
мунистических и рабочих партий, дает основу для творческого решения
актуальных проблем современного этапа развития новой, социалистиче¬
ской общественно-экономической формации.
Впервые социалистическое общество возникло в нашей стране. Ныне
оно успешно строится в Китае и в других странах народной демократии.
Социализм вышел за национальные рамки одной страны и превратился
в мировую систему. Социалистические страны составляют единый и моно¬
литный международный лагерь, международную систему хозяйства с при¬
сущими ей новыми, специфическими закономерностями развития. Социа¬
лизм стал в порядок дня во многих странах мира. Это значит, что новая
общественно-экономическая формация прокладывает себе дорогу с неодо¬
лимой силой. Мы живем в насыщенную бурными историческими события¬
ми эпоху, на наших глазах происходит предвиденный классиками марксиз¬
ма переход от предистории человечества к его подлинной истории. Осмыс¬
ливать эти исторические события, обобщать богатейший опыт современной
действительности, разрабатывать теорию становления и развития нового
строя, раскрывать общие и специфические законы, действующие в усло¬
виях новой формации, вооружать людей великим духовным оружием в их
повседневной практической деятельности — такова благородная задача
деятелей общественных наук: философов, экономистов, юристов, исто¬
риков и др. И хотя в этом отношении нашими теоретическими кад¬
рами проделана известная положительная работа, все же в настоящее
время сложилось явное несоответствие между практикой общественного
развития, реальной жизнью, ее возросшими требованиями и состоянием
общественных наук. На XX съезде Коммунистической партии, как нико¬

4
ПЕРЕДОВАЯ
гда раньше, было подвергнуто резкой и справедливой критике нетерпимое
отставание общественных наук от новых, прогрессивных явлений обще¬
ственной жизни, прежде всего от практики коммунистического строитель¬
ства в СССР и социалистического строительства в странах народной де¬
мократии.
Основной порок в работе многих деятелей общественных наук —
догматизм и начетничество, отрыв от социалистической действительности.
Недостаточно разрабатываются коренные проблемы теории социалистиче¬
ского общества: о закономерностях развития производительных сил, о
техническом прогрессе в социалистическом обществе, о диалектике про¬
изводительных сил и производственных отношений при социализме, о
взаимоотношении объективных и субъективных факторов в условиях стро¬
ительства социализма и коммунизма, о возрастающей творческой роли
народных масс и Коммунистической партии, об особенностях возникнове¬
ния и развития международной социалистической системы, о принципах
и формах мирного соревнования двух систем и другие актуальные теоре¬
тические проблемы социализма.
Догматизм и цитатничество приводили зачастую к забвению важней¬
ших указаний марксизма-ленинизма о законах общественного развития,
р том числе и социалистического общества. Догматически изучая работу
И. В. Сталина «О диалектическом и историческом материализме», абсо¬
лютизируя формулу о полном соответствии в социалистическом об¬
ществе производственных отношений характеру производительных сил,
выдвинутую впервые в этой работе, отрывая данную формулу от корен¬
ных положений марксизма, многие философы и экономисты стали отри¬
цать наличие противоречий в развитии социалистического способа произ¬
водства. После же выхода «Экономических проблем социализма в СССР»
некоторые философы и экономисты впали в другую крайность — начали
забегать вперед, видеть назревшие противоречия там, где их нет, стали
преждевременно говорить о необходимости слияния двух форм собствен¬
ности и т. д.
Эти ошибки мешали глубокой разработке теории социалистическо¬
го общества. Марксизм-ленинизм учит, что развитие новой, социалистиче¬
ской общественно-экономической формации также подчинено общим зако¬
нам исторического развития, проявляющимся в специфической форме.
В. И. Ленин неоднократно напоминал, что Маркс указал путь «к науч¬
ному изучению истории, как единого, закономерного во всей своей гро¬
мадной разносторонности и противоречивости, процесса» (В. И. Л е н и н.
Соч. Т. 21, стр. 41).
В борьбе против метафизического и механистического подхода к из¬
учению нового общества В. И. Ленин показал специфику действия все¬
общего закона противоречия в условиях социализма, подчеркнув, что
антагонизм и противоречие совсем не одно и то же. Первый исчезает,
второе остается при социализме. Забвение этого важнейшего положения
наносило вред социалистической теории, уводило философов от задачи
помогать практическим работникам своевременно вскрывать и преодоле¬
вать реально существующие противоречия и трудности, возникшие на
пути к коммунизму.
Однако задача философов не только обнаруживать противоречия
в развитии социалистического общества, но и вместе с экономистами
осмысливать причины противоречий, несоответствий, диспропорций в от¬
дельных отраслях народного хозяйства, безбоязненно вскрывать теневые
стороны в развитии социалистического общества.
Отставание в разработке теории социалистического общества связа¬
но с влиянием культа личности, сковывавшим инициативу коллек¬
тивной и индивидуальной мысли наших теоретических кадров. Вместо
того, чтобы соревноваться в постановке и разработке новых вопросов тео¬
рии социалистического общества, в выпуске оригинальных научных иссле-

ПЕРЕДОВАЯ
5
о
дований, наши теоретические и пропагандистские кадры в значительной
мере были заняты комментированием того, что было сказано в работах
И. В. Сталина, или довольно бесплодными спорами и дискуссиями по по¬
воду выдвинутых в них тех или иных формулировок. Вместо того, чтобы
исходить из духа, существа марксизма-ленинизма, из обобщения истори¬
ческого опыта, из подчинения теоретической работы практическим потреб¬
ностям преобразования мира, многие научные работники направляли
энергию на поиски цитат из классиков и их истолкование, притом боль¬
шею частью также схоластическое, оторванное от актуальных проблем
практики. Подобные работники каждую мало-мальски новую мысль
встречали в штыки, если она не была подкреплена соответствующей
цитатой.
Известный вред принесло распространение в научной и пропаган¬
дистской работе догм о «законченной теории социалистической револю¬
ции», о «законченной теории социалистического государства» и т. д. Эти
догмы противоречат творческому духу марксизма-ленинизма и самой
жизни, порождающей новые формы социалистической революции и новые
формы социалистического государства, они мешают творческой разра¬
ботке проблем, которые ставятся развитием социалистического строя.
Слепое преклонение перед авторитетом сказалось и в некритиче¬
ском, начетническом, бездумном подходе к ряду других положений
И. В. Сталина. Так, например, у нас неоднократно догматически
повторялась формула о том, что по мере продвижения социализма
вперед классовая борьба будет неизбежно обостряться, что этому якобы
учит ленинизм. Между тем Ленин вовсе не давал такой формулы. Имея
в виду конкретные условия русской революции, Ленин учил, что эксплуа¬
таторские классы и после свержения их господства не складывают ору¬
жия, а, напротив, с удесятеренной силой бросаются в бой за возвра¬
щение отнятого «рая», но это происходит до тех пор, пока эксплуата¬
торы не разбиты окончательно и их сопротивление не подавлено трудя¬
щимися.
Ленин подчеркивал, что в условиях диктатуры пролетариата возни¬
кают новые фбрмы классовой борьбы, что они закономерно изменяются
с изменением внутренней и внешней обстановки, и это необходимо учи¬
тывать в политике Коммунистической партии и Советского государства.
Обостренная классовая борьба в первые годы установления советской
власти была неизбежна, поскольку капиталисты и помещики не верили,
что их могут свергнуть, что власть рабочих и крестьян может стать проч¬
ной. Капиталисты и помещики располагали немалыми силами для орга¬
низации контрреволюционных мятежей, вооруженных восстаний, граж¬
данской войны. Извне им помогали могущественные империалистические
державы — США, Англия, Япония, Германия, Франция — и их союзники.
Обострение классовой борьбы в нашей стране связано было также и
с необходимостью ликвидации наиболее многочисленного отряда эксплуа¬
таторов — кулачества. Тем не менее партия всегда отдавала себе ясный
отчет в том, что после победы социализма во всем народном хозяйстве,
в городе и деревне, после создания прочного морально-политического
единства советского общества уже не может быть оснований для обостре¬
ния классовой борьбы. Вопреки этому Сталин на февральско-мартовском
Пленуме ЦК в 1937 году выдвинул формулу о неизбежном обострении
классовой борьбы по мере продвижения к социализму. Эта формула, дан¬
ная в качестве установки для деятельности партии, государства, кара¬
тельных органов, обосновывала, оправдывала и прикрывала незаконные
репрессии. А нарушения социалистической законности — это дыра, кото¬
рую используют всякие карьеристы, проходимцы, враги социализма. Как
показывают факты, формула об обострении классовой борьбы, применяв¬
шаяся карательными органами в обстановке культа личности, нарушения
Сталиным норм партийной жизни, принципа коллективного руководства,

6
ПЕРЕДОВАЯ
поощряла репрессии против честных коммунистов, преданных делу со¬
циализма. Эта формула стала удобным прикрытием для вражеской дея¬
тельности банды Берия. Отмена этой формулы не должна, разумеется,
вести к притуплению политической бдительности по отношению к дей¬
ствительным попыткам врагов партии, врагов советского строя подорвать
или ослабить мощь нашего государства и всего лагеря социализма.
Догматически многие восприняли также некоторые формулы из
работы Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», например, формулу
о ликвидации надстройки. Эта формула породила множество схоластиче¬
ских споров, дискуссий и прямо ошибочных представлений, будто с пе¬
реворотом в экономическом базисе ликвидируется начисто порожденная
им надстройка, все элементы этой надстройки, будто в развитии надстрой¬
ки нет никакой преемственности. Эта формула, толкающая на упрощенче¬
ство, начала вытеснять более точную, гибкую и диалектическую формулу
Маркса о перевороте в области надстройки.
История общества показывает, что при переходе от одной обществен¬
ной формации к другой, при смене старого базиса новым, более прогрес¬
сивным происходит не ликвидация всей старой надстройки, всех ее эле¬
ментов, а весьма сложный процесс, включающий: 1) ликвидацию поли¬
тической власти свергнутого класса и установление политической власти
нового класса; 2) ликвидацию тех учреждений, которых новый класс,
приходящий к власти, не может использовать, преобразовать и приспосо¬
бить для утверждения и развития нового строя; 3) преобразование и ис¬
пользование некоторых элементов старой надстройки; 4) создание новой
системы политических, юридических и иных учреждений, выражающих
интересы нового господствующего класса, закрепляющих выгодные ему
общественные порядки; 5) преодоление ранее господствовавшей в обще¬
стве идеологии, поскольку подорваны и ликвидированы материальные,
экономические основы господства этой идеологии; 6) революционное из¬
менение всего общественного сознания, утверждение господства нового,
революционного сознания, развитие идеологии, соответствующей интере¬
сам нового господствующего класса, задачам укрепления нового обще¬
ственного строя. В революционную эпоху старая надстройка, как систе¬
ма учреждений, лопается, по выражению В. И. Ленина, а «новая создает¬
ся у всех на глазах самодеятельностью различнейших социальных сил,
показывающих на деле свою истинную природу» (Соч. Т. 9, стр. 125—
126). Старая идеология, бывшая господствующей, переживает кризис,
упадок, банкротство, теряет влияние на массы. Новая приходит ей на
смену. Старую идеологию нельзя просто ликвидировать, ее можно и
нужно преодолеть путем длительной идеологической борьбы, воспита¬
тельной работы, развития, распространения и внедрения в сознание масс
новой идеологии. Все эти процессы и охватываются понятием переворота
в надстройке, ибо переворот отнюдь не исключает ни преемственности в
развитии надстройки, ни относительной самостоятельности и специфики
в развитии каждого элемента надстройки.
Поскольку пролетарская революция ставит своей целью уничтоже¬
ние всякой эксплуатации и угнетения человека человеком, построение об¬
щества без эксплуатации и без классов, то она не может не означать са¬
мого радикального разрыва со всей надстройкой антагонистического,
буржуазного общества, со всей идеологией, выросшей на базе частной
собственности, классового неравенства и угнетения, эксплуатации, пора¬
бощения одних наций и рас другими, с идеологией, оправдывающей и
защищающей этот строй эксплуатации. Социалистическая революция
должна была разбить и разбила аппарат эксплуататорского, буржуазно¬
помещичьего государства в нашей стране, создала новый тип государства
и государственного аппарата, подлинно народного, демократического.
Социалистическое государство не может включать в свой аппарат органы
угнетения народа, старую армию, полицию, церковь и т. д. Но оно может

ПЕРЕДОВАЯ
7
и должно преобразовать ряд учреждений старой надстройки, пе¬
рестраивая, изменяя их социальное содержание и функции, ставя,
их на службу народу, делу строительства социализма (школы, теат¬
ры, клубы, библиотеки, издательства, радио и т. п. культурно-просве¬
тительные, научные учреждения). Оно может использовать и некоторые
формы старого государственного аппарата, например, парламентскую си¬
стему, всеобщее избирательное право, учреждения демократических на¬
родных судов, контрольно-учетных органов в руководстве хозяйством
(например, банковский учет) и т. д. Мы не говорим уже об исполь¬
зовании всего ценного и прогрессивного, что было в развитии бур¬
жуазной и всей предшествующей ей материальной и духовной культуры,
науки, литературы, искусства. Ленин не раз подчеркивал, что марксизм,
являющийся единственно правильным научным выражением интересов
революционного пролетариата, завоевал всемирно-историческое призна¬
ние как идеология революционного пролетариата тем, что он «не отбро¬
сил ценнейших завоеваний буржуазной эпохи, а, напротив, усвоил и пе¬
реработал все, что было ценного в более чем двухтысячелетнем развитии
человеческой мысли и культуры» (В. И. Ленин. Соч. Т. 31, стр. 292).
Ошибочно полагать, что процесс критического усвоения и переработ¬
ки предшествующей культуры заканчивается с возникновением марксиз¬
ма; нет, этот процесс, имеющий место в каждой стране до завоевания
власти пролетариатом, продолжается и после, в ходе строительства со¬
циализма и коммунизма.
Формула Сталина о ликвидации старой надстройки породила схола¬
стические споры о том, какие из явлений духовной жизни, литературы,
искусства, науки можно отнести к надстройке и, следовательно, ликвиди¬
ровать в период революции и какие явления нельзя включать в надстрой¬
ку, нельзя ликвидировать вместе со старым базисом. Эта формула тол¬
кала к возрождению вредных, нигилистических тенденций в отношении
к предшествующей духовной культуре, она порождала сектантское отно¬
шение к современной культуре буржуазного общества и к носителям и
творцам этой культуры, к буржуазной интеллигенции, к ее различным
слоям.
Формула о ликвидации старой надстройки усиливала нигилистиче¬
ские тенденции и в отношении к домарксистской философии, особенно к
западноевропейской буржуазной философии XVII—XIX веков, а отчасти
и к достижениям современного естествознания в капиталистических стра¬
нах под тем предлогом, что оно находится под влиянием господствующей
в этих странах идеалистической философии.
Вот почему необходимо отбросить формулу о ликвидации старой
надстройки и вернуться к классической формуле марксизма, гласящей,
что вслед за революционным переворотом в экономическом базисе более
или менее быстро происходит в период революции переворот в надстрой¬
ке. Эта формула, подчеркивая коренное революционное преобразование
надстройки (в отличие от постепенных изменений ее в пределах данной
формации), не исключает вместе с тем преемственности и относительной
самостоятельности в развитии надстройки и ее отдельных элементов.
Деятели общественных наук должны самостоятельно на основе общих
принципов марксистской теории и обобщения нового опыта народных
масс, творцов истории, разрабатывать новые вопросы теории и практики,
выдвигаемые жизнью.
В наше время актуальнейшей задачей марксистов разных стран яв¬
ляется творческое теоретическое обобщение новых форм классовой борь¬
бы в странах капитализма, развития национально-освободительного дви¬
жения, новых форм политического господства рабочего класса, демокра¬
тического и социалистического преобразования общества, форм взаимо¬
отношения между странами социалистического лагеря, соревнования двух
систем.

8
ПЕРЕДОВАЯ
Следствием слабой разработки и неглубокого изучения теории социа¬
листического общества были и недостатки в построении программ препо¬
давания общественных наук, прежде всего таких, как история партии,
философия, политэкономия и основы марксизма-ленинизма. Из курсов
этих наук выпали важнейшие проблемы теории научного коммунизма,
многое из ленинского учения о построении социализма и коммунизма.
Если философское учение марксизма-ленинизма изучается в курсе
диалектического и исторического материализма, а экономическое в кур¬
се политической экономии, то теория научного коммунизма, призванная
всесторонне освещать проблемы социалистического общества, специально
и систематически нигде не изучается и не исследуется.
Отдельные вопросы теории научного коммунизма освещались в кур¬
сах политической экономии, исторического материализма, основ марксиз¬
ма-ленинизма. Все это, с одной стороны, приводило к повторениям, а с
другой — не обеспечивало систематического и цельного изучения основ¬
ных проблем теории научного коммунизма. Вопросы завершения строи¬
тельства социалистического общества и постепенного перехода к ком¬
мунизму в СССР рассматривались, например, во всех перечисленных кур¬
сах, но ни в одном из них эти вопросы не изучались обстоятельно, в соот¬
ветствии с их значимостью.
Многие вопросы теории научного коммунизма в свое время изуча¬
лись в Институте красной профессуры и в Коммунистическом универ¬
ситете имени Я. М. Свердлова в курсах ленинизма, истории социальных
учений. Сейчас курс основ марксизма-ленинизма преподается преиму¬
щественно в историко-партийном плане.
Возьмем, к примеру, проблему стратегии и тактики коммунистических
и рабочих партий. У нас нет ни одной исследовательской монографиче¬
ской работы, где бы на основе нового опыта международного рабочею
движения и новых форм классовой борьбы в условиях современного капи¬
тализма разрабатывалась эта важнейшая проблема теории научного
коммунизма. Нет у нас работ, посвященных анализу современных немар¬
ксистских теорий социализма. Между тем сама жизнь, практика строи¬
тельства коммунизма в нашей стране, опыт строительства социализма в
странах народной демократии, борьба коммунистических партий капита¬
листических стран за демократическое и социалистическое преобразова¬
ние общества настоятельно требуют того, чтобы теория научного ком¬
мунизма изучалась и разрабатывалась обстоятельно и всесторонне.
В свете-решений XX съезда КПСС ЦК партии принимает серьезные
меры к коренному улучшению дела изучения истории партии, политиче¬
ской экономии, философии и основ марксизма-ленинизма. Теория социа¬
листического общества должна найти соответствующее освещение в каж¬
дой из этих наук в специфическом для них плане. В особенности более
широкое освещение она должна найти в курсе основ марксизма-лени¬
низма.
* * *
Опыт международного социалистического лагеря дает богатейший
материал для глубокого изучения не только закономерностей возник¬
новения социализма, но и его развития, функционирования и постепен¬
ного перехода от социализма — низшей фазы коммунизма к его выс¬
шей фазе.
Развитие социалистического общества подтвердило научное предви¬
дение классиков марксизма, что социализм не возникает сразу в готовом,
законченном виде, а проходит, как отмечал В. И. Ленин, ряд ступеней
экономического и культурного формирования, в процессе которого пре¬
одолеваются «родимые пятна» капитализма. Непонимание этой законо¬
мерности развития социалистического общества породило серьезные
ошибки, раскритикованные в отчетном докладе ЦК XX съезду КПСС

ПЕРЕДОВАЯ
9
Эти ошибки шли по двум линиям. Одни утверждали, что у нас по¬
строены якобы лишь основы, или фундамент, социализма. Между тем
фундамент социализма был построен еще тогда, когда на базе ^индустриа¬
лизации страны и сплошной коллективизации сельского хозяйства была
создана общественная собственность в городе и в деревне. Дальнейшее
развитие советского общества привело к полной победе и упрочению со¬
циалистической системы во всех отраслях народного хозяйства. С при¬
нятием новой Конституции СССР (1936 год) развилась и социалистиче¬
ская надстройка, соответствующая созданному и укрепившемуся социа¬
листическому базису.
Кроме людей, не видевших нового, недооценивавших факт победы
социализма, нашлись и такие, которые начали забегать вперед, игнори¬
ровать то действительное положение, что в нашей стране построение со¬
циализма еще не завершено и что единственно правильной формулой,
отражающей современный этап исторического развития советского обще¬
ства, является данное в партийных решениях положение о том, что СССР
находится на стадии завершения строительства социалистического обще¬
ства и постепенного перехода к коммунизму. Забегание вперед нашло свое
выражение в экономически не обоснованных предложениях форсировать
переход от советской торговли, являющейся основной формой распределе¬
ния продуктов на первой фазе коммунизма, к прямому продуктообмену.
Допущенные в этом вопросе ошибки были связаны с пренебрежительным
отношением к ленинскому принципу материальной заинтересованности как
важнейшему методу строительства социализма, свидетельствовали об
отрыве теории от жизни, о неглубоком подходе к разработке закономер¬
ностей развития социалистического общества.
Марксистско-ленинский подход к разработке теории требует творче¬
ского применения основных положений диалектического и исторического
материализма. Исторический материализм учит, что развитие производи¬
тельных сил является необходимой основой, определяющей силой разви¬
тия общества и в конечном итоге критерием общественного прогресса.
В социалистическом обществе эта закономерность находит полный про¬
стор для своего действия. Между тем за последние годы, вследствие цитат-
нического и догматического восприятия формулы о производственных от¬
ношениях как главном двигателе развития производительных сил и отры¬
ва этой формулы от всего учения марксизма-ленинизма о диалектике раз¬
вития двух сторон способа производства, о противоречии между ними,
стали однобоко рассматривать развитие нашего общества, по существу,
перестали разрабатывать теорию развития производительных сил во¬
обще, производительных сил социалистического общества в особенности.
Такая однобокость в разработке закономерностей социалистического спо¬
соба производства на практике привела к недооценке технического про¬
гресса как важнейшего условия строительства коммунизма. Это отрази¬
лось и на научной работе. У нас написано немало докторских и кандидат¬
ских диссертаций, книг и статей о роли производственных отношений, но
нет ни одной солидной диссертации и книги о закономерностях развития
производительных сил социалистического общества.
Бурное и всестороннее развитие производительных сил является пер¬
вейшим условием, обеспечивающим создание полного изобилия мате¬
риальных благ и такой расцвет духовных и физических сил членов обще¬
ства, который необходим для перехода к коммунизму. XX съезд КПСС
выдвинул в качестве коренной задачи ускорение технического прогресса,
культурно-технического подъема народных масс, резкое повышение про¬
изводительности труда, выполнение в короткие исторические сроки основ¬
ной экономической задачи.
Разрабатывая теорию строительства социалистического и коммуни¬
стического общества, В. И. Ленин придавал исключительное значение
проблеме роста производительности труда и воспитания коммунистиче¬

10
ПЕРЕДОВАЯ
ского отношения к труду как необходимому условию осуществления глав¬
ного принципа коммунизма. Еще до победы социалистической революции
В. И. Ленин высмеял буржуазных критиков коммунизма, считавших уто¬
пизмом самую идею распределения по потребностям. Основной аргумент
старых и современных новоявленных критиков коммунизма состоит в том,
что, мол, общество никогда не сможет производить такого количества про¬
дуктов, чтобы каждому дать по потребностям, что если люди будут полу¬
чать по потребностям, то они не будут работать, и т. п. Так, например,
профессор Лондонского университета Энктон в своей книге «Иллюзия
эпохи» (1955 год) пишет, что коммунизм со своим конечным требованием
распределения по потребностям есть самая распространенная утопия на¬
шего времени. В. И. Ленин научно доказал, и опыт социалистического
и коммунистического строительства практически подтверждает, что новый
строй создает и в конечном счете создаст 'Необходимую для коммунизма,
значительно более высокую, чем при капитализме, производительность
труда, что он воспитывает сознательных тружеников общества, для кото¬
рых труд становится первой потребностью жизни.
О высоких темпах роста производительности труда в нашей стране
и ее значении говорят следующие факты. За короткий исторический срок
мы догнали все страны Европы по уровню производительности труда.
Свыше двух третей прироста промышленной продукции в пятой пятилетке
было получено за счет повышения производительности труда. В шестой
пятилетке благодаря росту производительности труда будет получено че¬
тыре пятых всего прироста промышленной продукции. За годы Советской
власти мы резко сократили расстояние, отделяющее нас в экономическом
отношении от развитых стран капитализма. По абсолютным размерам
производства важнейших видов продукции тяжелой промышленности
Советский Союз начал опережать все капиталистические страны Европы
и уверенно нагоняет США. Но еще требуется много поработать, чтобы
перегнать экономически развитые страны по производству на душу на¬
селения^
Возьмем для примера производство электроэнергии, которое является
важнейшим показателем современного экономического уровня страны.
Как известно, Россия в 1913 году производила 1,9 млрд. квтч электро¬
энергии, а США — 22,5 млрд. квтч. В 1955 году СССР производил уже
170 млрд. квтч электроэнергии, а США — примерно 600 млрд. квтч.
К концу шестой пятилетки в СССР будет произведено электроэнергии
320 млрд. квтч. По темпам роста мы идем значительно быстрее, чем США.
Так, производство электроэнергии с 1927 по 1954 год выросло у нас
в 35,5 раза, а в США — в 5,6 раза. Однако нам еще немало предстоит сде¬
лать, чтобы догнать по этому показателю США.
О высоких темпах роста промышленной продукции в нашей стране
говорят следующие данные: если взять в целом промышленную продук¬
цию, то за период с 1913 по 1955 год она выросла на душу населения
в СССР в 19,4 раза, а в США — в 2,3 раза, в Англии — в 1,6 раза, во
Франции — в 1,8 раза. Эти небывалые в истории высокие темпы нашего
роста свидетельствуют о том, что СССР начинает догонять передовые
страны капитализма не только по размерам абсолютного прироста про¬
мышленной продукции, но и по производству продукции на душу насе¬
ления. Во второй половине XX века социалистические страны должны
стать и станут самыми экономически развитыми во всем мире.
В Директивах съезда говорится: «Шестая пятилетка должна быть
пятилеткой дальнейшего мощного развития производительных сил Совет¬
ской страны, перехода народного хозяйства на более высокий технический
уровень производства, пятилеткой серьезного повышения всех качествен¬
ных показателей и улучшения хозяйственного руководства».
Философы должны найти свой аспект разработки этих актуальных
проблем . коммунистического строительства. Специфика философской

ПЕРЕДОВАЯ
11
разработки данных проблем состоит в том, чтобы раскрыть общие зако¬
номерности технического прогресса в условиях перехода от социализма
к коммунизму, показать социальную функцию техники и неразрывно свя¬
занного с ней естествознания в нашем обществе, показать роль техники
в общем процессе строительства коммунизма, в развитии духовных и
физических способностей народных масс.
Благодаря преимуществам социалистической системы хозяйства у
нас есть все объективные условия для непрерывного технического про¬
гресса. Это одна из закономерностей развития техники при социализме.
Если в условиях современного капитализма в отношении к технике име¬
ются взаимоисключающие, противоречивые тенденции, раскрытые
В. И. Лениным,— тенденция технического застоя и тенденция техническо¬
го роста в отдельные периоды, в отдельных странах, в отдельных отрас¬
лях производства,— то социализм по своей природе дает все возможности
для планомерного и всестороннего развития техники во взаимодействии с
развитием науки. Превращение этой объективной возможности в действи¬
тельность всецело зависит от субъективных факторов: от правильного по¬
нимания особенностей развития техники, от учета внутренней логики ее
развития, от правильного планирования, специализации и кооперирова¬
ния производства, от борьбы против лжепатриотов, пренебрегающих из¬
учением и освоением зарубежной техники и науки, от борьбы против
консерваторов и рутинеров в области техники, от творческого обобщения
и смелого распространения положительного опыта.
Особенно важным условием технического прогресса в СССР и странах
народной демократии является создание качественно новой техники, опи¬
рающейся на современные научные достижения и полностью соответству¬
ющей задачам строительства коммунизма. Создание такой техники свя¬
зано с электрификацией всей страны и механизацией всех процессов
труда, с комплексной автоматизацией всего промышленного производ¬
ства, с широким и всесторонним использованием новых могучих источ¬
ников энергии, включая и атомную энергию.
Придавая большое значение автоматизации как важнейшей предпо*
сылке создания технической базы нового общества, XX съезд партии дал
указание разработать перспективный план автоматизации производствен¬
ных процессов во всех отраслях промышленности.
Руководствуясь программными положениями В. И. Ленина о значе¬
нии электрификации всей страны для создания материально-производ¬
ственной базы коммунизма, наша партия осуществляет политику опере¬
жающих темпов строительства электростанций. Эта ленинская установка
нашла свое отражение и в шестом пятилетнем плане: при увеличении
валовой продукции промышленности за пятилетие на 65 процентов про¬
изводство электроэнергии возрастет примерно на 88 процентов, а мощ¬
ность электростанций — в 2,2 раза. Новые наиболее крупные энергетиче¬
ские мощности будут созданы в Сибири. Братская гидроэлектростанция
на Ангаре будет производить столько же электроэнергии, сколько Куй¬
бышевская и Сталинградская, вместе взятые.
Партия и правительство осуществляют указание В. И. Ленина о со¬
здании единой высоковольтной сети в масштабе всей страны. Крупный
шаг вперед на этом пути будет сделан в шестой пятилетке, в течение ко¬
торой намечено осуществить создание единой энергетической системы
европейской части СССР.
Идя впереди всех стран в мирном использовании атомной энергии,
наша страна сделает в текущей пятилетке новый крупный шаг вперед и
в этом отношении. Атомная энергия будет использована прежде всего
для создания новых электростанций общей мощностью в 2—2,5 миллио¬
на киловатт. Всестороннее использование атомной энергии в мирных це¬
лях имеет важнейшее, всемирно-историческое значение. Оно знаменует
наступление новой, самой крупной в истории революции в области энер¬

12
ПЕРЕДОВАЯ
гетики. И, конечно, не случайно, а вполне закономерно, что страна строя¬
щегося коммунизма идет и будет идти впереди всех стран мира в деле
широкого и всестороннего использования атомной энергии.
Техника может развиваться и в условиях современного капитализма,
о чем говорят, например, процессы автоматизации капиталистических
предприятий, высокий уровень электрификации в ряде капиталистических
стран, особенно в США, использование атомной энергии. Но все это еще
более обостряет и углубляет все противоречия и язвы капитализма, вызы¬
вает рост хронической недогрузки предприятий, безработицы, нарастание
острейших экономических кризисов, классовых столкновений и социаль¬
ных конфликтов. Только в условиях социализма рост и применение новой,
современной техники обеспечивают мощный подъем материального бла¬
госостояния и культуры всего общества.
Марксизм никогда не рассматривает технику изолированно от чело¬
века. Важнейшей особенностью технического прогресса в условиях раз¬
вития социалистического общества является его неразрывная связь с
культурно-техническим подъемом всей массы населения.
Если в условиях капитализма технический прогресс влечет за собой
рост безработицы, превращение рабочего в односторонне развитый при¬
даток к машине, то в условиях социализма технический прогресс
содействует всестороннему развитию физических и духовных способно¬
стей всех членов общества. Культурно-технический подъем всей массы на¬
селения — важнейшая закономерность развития социалистического обще¬
ства. Эта закономерность находит в нашей стране выражение в быстром
росте специалистов высшей и средней квалификации, в осуществлении
всеобщего среднего образования и политехнического обучения, в сокра¬
щении рабочего дня, в увеличении реальной заработной платы, в улучше¬
нии культурно-бытовых условий трудящихся.
В разработке всех этих проблем теории социалистического общества
самое активное участие должны принимать философы. Взять хотя бы та¬
кую проблему, как политехническое обучение подрастающего поколения.
Впервые выдвинутая Марксом и Энгельсом и со всей силой заостренная
В. И. Лениным в первые годы социалистического строительства, эта про¬
блема до сих пор разрабатывается очень слабо, без глубокого изучения
потребностей строительства коммунизма. Ею занимаются только работ¬
ники педагогического фронта. К разработке ее должны быть привлечены
также философы, экономисты и другие деятели советской культуры.
* * *
Известно, что одной из предпосылок мощного развития производи¬
тельных сил социалистического общества является постоянное совершен¬
ствование социалистических производственных отношений. XX съезд
КПСС уделил этому вопросу значительное внимание. Еще между XIX и
XX съездами КПСС в решениях пленумов ЦК партии было вскрыто
несоответствие между ростом промышленности, с одной стороны, и со¬
стоянием сельского хозяйства — с другой, и приняты действенные меры
для ликвидации этого несоответствия. Эти меры направлены к укрепле¬
нию взаимной связи и обмена между двумя секторами народного хозяй¬
ства, опирающимися на различные формы социалистической собствен¬
ности, к упрочению на этой основе союза рабочего класса с крестьянством,
к совершенствованию социалистических форм распределения по труду
и т. д.
Мы достигли такой ступени развития, когда имеется возможность
одновременного всестороннего развития всех отраслей нашего народного
хозяйства. Эта характерная черта современного этапа развития социали¬
стического общества нашла свое выражение в определении главных задач
шестой пятилетки, состоящих в том, чтобы на базе преимущественного

ПЕРЕДОВАЯ
13
развития тяжелой промышленности, непрерывного технического прогресса
и повышения производительности труда обеспечить дальнейший мощный
рост всех отраслей народного хозяйства, осуществить крутой подъем сель¬
скохозяйственного производства и на этой основе добиться значительного
повышения материального благосостояния и культурного уровня совет¬
ского народа.
Партия ведет борьбу как против отрицания объективного закона пре¬
имущественного развития производства средств производства, так и про¬
тив недооценки необходимости на этой основе быстрых темпов развития
производства предметов народного потребления. Всякое противопоставле¬
ние первого и второго подразделений общественного производства, как в
сторону умаления роли преимущественного развития первого подразде¬
ления, так и в сторону недооценки второго подразделения, несовместимо
с развитием правильного взаимного обмена между различными отрас¬
лями народного хозяйства, между социальными группами и людьми со¬
циалистического общества.
Развитие социалистических производственных отношений на совре¬
менном этапе движения советского общества к коммунизму находит свое
конкретное выражение также в усовершенствовании Устава сельскохозяй¬
ственной артели, в разработке действенных форм оплаты труда колхозни¬
ков (ежемесячное авансирование и пр.).
В неразрывной связи с мероприятиями по дальнейшему повышению
реальной заработной платы рабочих и служащих и доходов колхозников,
в частности повышению оплаты труда низкооплачиваемых групп работ¬
ников, находится такой важнейший элемент развития социалистических
производственных отношений, как наведение надлежащего порядка в
оплате труда, усиление личной материальной заинтересованности ра¬
ботников в результатах своего труда. Всестороннее и полное осущест¬
вление этого ленинского принципа окажет громадное влияние на рост
производительных сил социалистического общества.
Творчески используя опыт строительства социалистического обще¬
ства в нашей стране, которая первой пошла по новому пути, учась на на¬
ших положительных примерах и ошибках, братские коммунистические
партии стран народной демократии широко применяют принцип личной
материальной заинтересованности в деле привлечения всех слоев населе¬
ния к активному участию в сложном процессе созидания социалистиче¬
ского общества. Ярким примером в этом отношении является опыт коопе¬
рирования более чем стомиллионного крестьянского хозяйства и социали¬
стического преобразования капиталистической промышленности и торгов¬
ли в Китае. Китайская коммунистическая партия, учитывая принцип мате¬
риальной заинтересованности, проводит целую систему мероприятий, даю¬
щих перспективу всем слоям населения, помогающих им порвать со ста¬
рым строем и принять активное участие в строительстве социалистического
общества. Опыт успешного созидания нового общества в этой самой боль¬
шой в мире по численности населения и многоукладной стране окажет
огромное влияние на социалистическое движение в Азии и других частях
света.
Наши теоретические кадры обязаны обобщать и широко пропаганди¬
ровать практику созидания нового общества во всех странах, строящих
социализм^. Успех социалистического строительства обеспечивается
в большой степени активным экономическим, политическим и культур¬
ным сотрудничеством между этими странами. Одним из ярких выраже¬
ний такого сотрудничества является усиление дружественных связей
между Советским Союзом и Югославией. Глубочайшей основой отноше¬
ний между ними является взаимная помощь в интересах общей цели
сохранения мира и построения социализма. Делу дальнейшего укрепле¬
ния этих отношений служит приезд в СССР президента Федеративной
Народной Республики Югославии товарища Иосипа Броз Тито.

14-
ПЕРЕДОВАЯ
Раскрытие и показ всех преимуществ социалистического строя, и
прежде всего его экономических преимуществ, на опыте стран, строящих
социализм, будет содействовать успеху экономического соревнования
с передовыми капиталистическими странами, привлечению трудящихся
несоциалистических стран на сторону социализма. С гениальным положе¬
нием В. И. Ленина о том, что главное воздействие на другие страны мы
оказываем нашей хозяйственной политикой, неразрывно связана генераль¬
ная линия внешней политики КПСС и Советского государства, направлен¬
ная на мирное сосуществование и экономическое соревнование двух си¬
стем.
Важнейшими закономерностями развития социалистического обще¬
ства являются укрепление и совершенствование его политической и идео¬
логической надстроек, рост коммунистической сознательности, успешное
преодоление пережитков капитализма в сознании людей, внедрение но¬
вых, подлинно коммунистических форм быта.
Для создания материально-производственной базы и духовных пред¬
посылок коммунизма наша партия неуклонно усиливает роль надстройки
социалистического общества, повышает свою руководящую роль во всей
системе социалистического государства, укрепляет и совершенствует госу¬
дарственный аппарат, ведет решительную борьбу против всех проявлений
бюрократизма, обеспечивает разумное сочетание централизации управле¬
ния с развитием инициативы местных органов власти, вдохновляет и орга¬
низует творческую активность народных масс на практическое решение
великих задач строительства коммунистического общества.
По мере поступательного развития социалистического общества воз¬
растает роль марксистско-ленинской идеологии, значение всех форм обще¬
ственного сознания —науки, философии, искусства, морали. Отсюда воз¬
росшие требования к разработке новых проблем марксистско-ленинской
науки, проблем этики, эстетики и т. д. И это не случайно, ибо коммунизм
строится на глубоком познании и сознательном, все более полном исполь¬
зовании законов общественного развития, на всестороннем расцвете об¬
щества в целом и каждой личности в отдельности. В этом несравненное
превосходство коммунизма как высшего типа общества.
* * *
Диалектика становления и формирования социалистического обще¬
ства такова, что исторически прежде всего перед массами начинает рас¬
крываться превосходство социалистической идеологии, которая воз¬
никает еще в условиях капитализма на почве классовой борьбы пролета¬
риата против буржуазии. Социалистическая идеология своими коренными
требованиями ликвидации эксплуатации человека человеком, установле¬
ния полного равноправия народов, прочного мира между ними завое¬
вывает большинство человечества на свою сторону. Вот почему
совершенно правильно на XX съезде указывалось, что в сознании чело¬
вечества социализм теперь несравненно сильнее, чем капитализм. Ленин¬
ское положение об активной, преобразующей роли социалистической
идеологии в развитии общества получает все более яркое воплощение
в исторической действительности. Растущее превосходство социалистиче¬
ской идеологии есть показатель ее неодолимой силы, способности в про*
цессе борьбы одержать полную победу над буржуазной идеологией.
Свое политическое превосходство социализм демонстрирует
сразу же после победы революции и установления государственного руко¬
водства рабочего класса, направляемого Коммунистической партией. Опыт
нашей страны и стран народной демократии воочию показал правиль¬
ность положения Ленина о том, что пролетарская демократия в миллион
раз демократичнее любой буржуазной демократии. Дальнейшее укрепле¬
ние и развитие социалистического общественного и политического строя,

ПЕРЕДОВАЯ
15
союза рабочего класса с крестьянством, морально-политического единства
социалистического общества, дружбы народов, новый расцвет культур,
национальных по форме, социалистических по содержанию, полное соблю¬
дение Конституции и социалистической законности всесторонне раскры¬
вают превосходство социализма в политическом отношении.
Экономическое превосходство социализма над капитализмом
начинает раскрываться с первых шагов социалистического преобразова¬
ния народного хозяйства. С победой социализма превосходство это полу¬
чает выражение в беспримерных темпах развития социалистической эко¬
номики. Историческое превосходство социализма над капитализмом
всесторонне и полностью раскроется для всех людей земного шара тогда,
когда социализм перегонит страны капитализма по производству продук¬
тов на душу населения. Победа социализма в экономическом соревнова¬
нии является теперь определяющим условием дальнейшего успешного
развития социализма во всех областях общественной жизни.
Важнейшей проблемой теории социалистического общества является
вопрос о роли субъективного фактора в строительстве коммунистического
общества, о творческой роли народных масс, направляющей роли Ком¬
мунистической партии. В разработке этой проблемы необходимо вести до
конца борьбу как против пережитков идеалистического культа личности,
так и против рецидивов мелкобуржуазного, анархистского отрицания
роли авторитета, руководства, в одинаковой мере чуждых духу марксиз¬
ма-ленинизма и природе социалистического строя.
Таковы некоторые проблемы теории социалистического общества, вы¬
текающие из ленинского идейного наследства и решений XX съезда
партии.

Развитие национальной
государственности народов СССР
И. П. ЦАМЕРЯН
Советский Союз представляет собою могущественное социалистиче¬
ское многонациональное государство, в котором на началах доброволь¬
ного и дружественного сотрудничества живут и строят коммунизм более
шестидесяти равноправных наций и народностей.
Идея создания Союза Советских Социалистических Республик как
добровольного содружества свободных, равноправных и суверенных на¬
ций принадлежит всецело великому основателю нашей партии и Совет¬
ского государства Владимиру Ильичу Ленину.
Непоколебимая прочность, устойчивость и сила этого многонацио¬
нального государства проверены в суровых испытаниях Великой Отече¬
ственной войны. Народы всех стран видят в Советском многонациональ¬
ном государстве замечательный образец братского содружества равно¬
правных и свободных наций.
Все народы СССР достигли на основе взаимопомощи всемирно-исто¬
рических успехов в своем экономическом, политическом и культурном
развитии. Одним из их великих исторических достижений является созда¬
ние и развитие национальной советской государственности. Советский
Союз объединяет 16 советских социалистических республик, 16 автоном¬
ных советских республик, 9 автономных областей и 10 национальных
округов.
XX съезд КПСС вооружил партию программой дальнейшего укре¬
пления Советского многонационального государства, развития братского
сотрудничества всех народов СССР. Съезд подчеркнул, что партия в своей
национальной политике исходила и исходит из ленинского положения о
том, что социализм не только не устраняет национальных различий и осо¬
бенностей, а, наоборот, обеспечивает всестороннее развитие и расцвет эко¬
номики и культуры всех наций и народностей. В своих решениях
XX съезд указал, что «партия должна и впредь самым внимательным об¬
разом учитывать эти особенности во всей своей практической работе». На
полном учете этих требований ленинской национальной политики осно¬
вано возникновение и развитие советской национальной государственно¬
сти народов СССР.
Образование советской государственности угнетенных в прошлом
народов СССР
Нации и народности, являющиеся равноправными членами единой
братской семьи Союза ССР, в дореволюционном прошлом резко отлича¬
лись друг от друга по уровню своего экономического, политического и
культурного развития. В царской России, где господствовали националь¬
ное неравенство и национальный гнет, некоторые народности были обре¬
чены на вымирание, многие находились на докапиталистических стадиях
общественного развития, не имели даже своей письменности. Все нерус-

РАЗВИТИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ НАРОДОВ СССР	17
ские национальности не имели своей государственности. X съезд Комму¬
нистической партии в своей резолюции «Об очередных задачах партии в
национальном вопросе» отмечал, что из 65 миллионов невеликорусского
населения около 25 миллионов, по преимуществу тюркского населения
(Туркестан, большая часть Азербайджана, Дагестан, горцы, татары, баш¬
киры, киргизы и др.). не успели пройти капиталистическое развитие. Неко¬
торые из этих народов сохранили сильные пережитки патриархально-родо-
вого быта.
Великая Октябрьская социалистическая революция освободила все
народы от национального гнета. Советская власть установила политиче¬
ское и правовое равенство между всеми национальностями страны. Перед
Советской властью, перед Коммунистической партией встала тогда очень
трудная и вместе с тем безотлагательная задача: ликвидировать факти¬
ческое неравенство между народами и прежде всего ликвидировать веко¬
вую экономическую, политическую и культурную отсталость тех народно¬
стей, которые не прошли капиталистической стадии развития, перевести
их на путь социалистического строительства, минуя капитализм.
Задача ликвидации фактического неравенства народов касалась не
только народностей, не прошедших капиталистического развития, но по¬
чти всех ранее угнетаемых народов, населявших национальные окраины
России. Эти окраины представляли собою преимущественно сельскохо-
зяйственные районы с слабо развитой промышленностью, с очень неболь¬
шим удельным весом национального рабочего класса и преобладающим
большинством крестьянского населения. У многих народностей вовсе
не было своей промышленности и своего рабочего класса.
Поэтому установление полного взаимного понимания и доверия меж¬
ду русским рабочим классом и инонациональным крестьянством, установ¬
ление подлинного союза между ними являлось классовой основой реше¬
ния национального вопроса, вовлечения трудящихся масс ранее угнетен¬
ных национальностей в строительство социализма и организации
сотрудничества народов в этом строительстве.
В решениях Коммунистической партии по национальному вопросу, в
той обширной программе, которая была намечена для ликвидации факти¬
ческого неравенства между народами нашей страны, на первое место
поставлена задача укрепления и развития советской государственности
этих народов.
Так, в резолюции X съезда партии «Об очередных задачах партии в
национальном вопросе» указывалось, что «задача партии состоит в том,
чтобы помочь трудовым массам невеликорусских народов догнать ушед¬
шую вперед центральную Россию, помочь им: а) развить и укрепить у
себя советскую государственность в формах, соответствующих нацио-
нально-бытовым условиям этих народов; б) развить и укрепить у себя
действующие на родном языке суд, администрацию, органы хозяйства,
органы власти, составленные из людей местных, знающих быт и психо¬
логию местного населения...» («КПСС в резолюциях и решениях». Ч. I,
стр. 559. 1953).
В последующих двух пунктах указывалось на необходимость разви¬
тия культурно-просветительных учреждений на родном языке националь¬
ностей и подготовки национальных кадров квалифицированных рабочих
и советско-партийных работников по всем отраслям управления и прежде
всего в области просвещения.
Коммунистическая партия последовательно и неуклонно осуществля¬
ла эту ленинскую линию на создание национальной советской государ¬
ственности всех народов и их всестороннее экономическое и культурное
развитие.
Наряду с Российской Советской Республикой еще в ноябре — декаб¬
ре 1917 г. образовались советские республики Украины, Белоруссии, Лат¬
вии, Литвы, Эстонии, Бакинская коммуна в Азербайджане.
2.	«Вопросы философии» № 3.

16
И. П. ЦАМЕРЯН
Однако начавшаяся вскоре гражданская война и интервенция затор¬
мозили государственное строительство народов нашей страны.
Окончательно Советская власть на Украине и в Белоруссии утверди¬
лась после разгрома белогвардейских банд и интервентов.
Советские республики в Закавказье были созданы в 1920—1921 гг.
в результате победоносного завершения гражданской войны и братской
помощи РСФСР восставшим против своих националистических, контрре¬
волюционных правительств рабочим и крестьянам Азербайджана, Арме¬
нии и Грузии, Советская власть в прибалтийских республиках окончатель¬
но восторжествовала лишь в июне 1940 года.
Наряду с независимыми советскими республиками на началах област¬
ной территориальной автономии в составе РСФСР создавались автоном¬
ные республики и области, строительство которых широко развернулось
после победоносного окончания гражданской войны. Ко времени обра¬
зования Советского Союза в составе РСФСР имелось уже 10 автономных
советских республик и 11 автономных областей.
Особо следует остановиться на образовании национальной советской
государственности народов Средней Азии, которые в дореволюционный
период были разобщены и распылены по различным административным
территориям — областям и ханствам. Таджики, киргизы, кара-калпаки и
некоторые другие народности Средней Азии до советского строя не успе¬
ли еще консолидироваться в нации.
Начало созданию советской государственности этих народностей бы¬
ло положено образованием в апреле 1918 г. автономной Туркестанской
Советской Республики в составе РСФСР. В 1920 г. были образованы
Бухарская и Хорезмская Народные Советские Республики В процессе
советского строительства в этих республиках и проведения национальной
политики Коммунистической партии стали возрождаться народности
Средней Азии, выявлялись и развивались особенности их быта, культуры
и языка. В результате большой подготовительной работы партийных и
советских органов в 1924 г. было проведено национально-государствен¬
ное размежевание республик Средней Азии и образованы Узбекская ССР
и Туркменская ССР. В составе Узбекской ССР была образована Таджик¬
ская АССР. Кроме того, в октябре 1924 г. была образована Кара-Киргиз-
ская автономная область в РСФСР.
Национально-государственное размежевание имело огромное значе¬
ние в деле приближения Советов к трудящимся массам народов Средней
Азии, в развитии их хозяйства, культуры и в консолидации социалисти¬
ческих наций — узбекской, туркменской, таджикской, киргизской, казах¬
ской, кара-калпакской.
Создание советской государственности народов нашей страны про¬
исходило на основе марксистско-ленинского учения о социалистическом
государстве и ленинских принципов советской федерации и автономии,
Опыт советского государственного строительства уже в первые годы
советского строя выдвинул новый тип федерации — советской федерации.
Учитывая этот опыт, Коммунистическая партия выдвинула план федера¬
тивного устройства Советского многонационального государства. Это на¬
шло свое выражение в ряде документов нашей партии и Советского госу¬
дарства: в «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа»
(январь 1918 г.); в программе нашей партии, принятой на ее VIII съезде
(см. пункт по национальному вопросу); в тезисах II Конгресса Комин¬
терна по национальному вопросу.
Советская федерация в корне отличается от буржуазной федерации.
Буржуазная федерация строится на угнетении одной, господствую'-
1 Хорезмская народная республика в октябре 1923 г. была преобразована в со¬
циалистическую республику. В сентябре 1924 г. в социалистическую республику была
преобразована также и Бухарская республика.

РАЗВИТИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ НАРОДОВ СССР
1$
щей буржуазной нацией других, малых, слабых, экономически менее раз-»
витых наций.
В противоположность буржуазной федерации советская федерация
является формой освобождения национальностей, формой их свободного
развития на базе социализма. Советская федерация является свободным
от всякого внешнего воздействия и насилия, добровольным объединением
равноправных национальностей в единый государственный союз,
В. И. Ленин писал: «Мы хотим добровольного союза наций,— такого
союза, который не допускал бы никакого насилия одной нации над дру¬
гой,— такого союза, который был бы основан на полнейшем доверии, на
ясном сознании братского единства, на вполне добровольном согласий»
(Соч. Т. 30, стр. 269).
Добровольный характер объединения народов в советской федерации
вытекает из самой природы нашего государства, в котором руководящую
роль играет рабочий класс — непримиримый враг империализма, всех и
всяких форм социального и национального гнета. Советская федерация
строится на основе принципа интернационализма, полного равноправия
всех национальностей, вступивших в федеративную связь друг с другом.
Другим важнейшим принципом советского государственного строи-
тельства является демократический централизм.
Советская федерация основывается на самой широкой автономии
федерирующихся областей и республик.
В принципах советской федерации и автономии получили отражение
объективные закономерности в развитии наций и национальных отноше^
ний в период диктатуры пролетариата и социализма.
Известно, что в условиях капитализма действуют открытые
В. И. Лениным две исторические тенденции в национальном вопросе.
Первая тенденция выражается в пробуждении и росте национальных
движений, в борьбе против национального гнета, за создание националь¬
ных государств. Вторая тенденция характеризуется развитием экономи¬
ческих и всяческих иных связей между нациями и ломкой национальных
перегородок. «Обе тенденции суть мировой закон капитализма*,— писал
В. И. Ленин (Соч. Т. 20, стр. 11) . Непримиримое противоречие между эти¬
ми тенденциями является причиной неразрешимости национального во¬
проса в рамках капитализма. С особой силой противоречивое действие
этих тенденций проявляется в эпоху империализма. Империализм озна¬
чает угнетение и жесточайшую эксплуатацию колоний и зависимых стран
горсткой капиталистических держав, вызывающую, в свою очередь, на¬
ционально-освободительные движения народов этих стран.
В условиях социализма гармонически сочетаются две объективные
тенденции в развитии нации и национальных отношений: тенденция к на¬
циональной свободе, к образованию своей государственности и всесторон¬
нему экономическому, политическому и культурному развитию, с одной
стороны, и тенденция к дружественному сотрудничеству и взаимопомощи,
ко всемерному сближению наций — с другой,
В. И, Ленин еще в 1916 г. гениально предвидел, что после сверже¬
ния буржуазии и установления диктатуры пролетариата образуются но¬
вые, социалистические нации, которые будут стремиться к сближению и
объединению друг с другом. Трудящиеся массы различных национально¬
стей, освобождающиеся от ига буржуазии, всеми силами потянутся к
союзу, объединению с большими и передовыми социалистическими нация¬
ми (см. В, И. Ленин. Соч. Т. 22, стр. 324). Ленин многократно подчер¬
кивал, что программное требование нашей партии о праве наций на само¬
определение, вплоть до государственного отделения, отнюдь не означает,
что мы сторонники маленьких, карликовых государств. При прочих рав¬
ных условиях крупное государство имеет много преимуществ перед ма¬
леньким. Но мы не за всякое крупное государство, а за такое, которое
основано на подлинно демократической основе. Ленин выступал в дорево¬

20
И. П. ЦАМЕРЯН
люционный период против федерации именно потому, что буржуазная
федерация неизбежно связана с национальным гнетом и национальной
грызней. Настоящая, неурезанная, последовательная демократия возмож¬
на лишь на базе диктатуры пролетариата, социализма, который обеспечи¬
вает на.родахМ освобождение от национального гнета, создание националь¬
ной государственности, свободное развитие и бескорыстную экономи¬
ческую и культурную помощь со стороны более развитых и передовых
наций.
Советская федерация и автономия явились наилучшей формой орга¬
низации национально-советской государственности народов, их добро¬
вольного объединения в единое, многонациональное Советское государ¬
ство и свободного, всестороннего развития на началах равноправия и
дружественного сотрудничества.
На основе ленинских принципов советской федерации и автономии
были созданы конституции всех республик. В этих конституциях нашла
свое яркое выражение идея интернационализма. Конкретным выражением,
претворением этой идеи в жизнь явилось объединительное движение со¬
ветских республик, их неодолимое стремление к объединению в единый
государственный союз.
На основе советского строя уже в период гражданской войны сло¬
жился военно-политический союз трудящихся масс всех национальностей
в борьбе против внутренней и внешней контрреволюции. Организующая
и руководящая роль в этом союзе принадлежала Коммунистической
партии.
После окончания войны, когда на очередь дня были поставлены во¬
просы восстановления разрушенных войной производительных сил, воен-
ный союз был дополнен хозяйственным союзом.
Добровольное объединение независимых советских республик в еди¬
ный Союз ССР явилось заключительным этапом объединительного дви¬
жения народов, образования единого многонационального Советского
государства.
В период подготовки объединения советских республик в единое мно¬
гонациональное государство партией не был принят предложенный
И. В. Сталиным план автономизации, то есть включения в состав РСФСР
на правах автономии других независимых советских республик. Вместо
него было принято предложение В. И. Ленина об образовании Союза ССР
на основе равноправия всех входящих в него советских республик.
30 декабря 1922 г. I съезд Советов СССР принял Декларацию и
Договор об образовании Союза Советских Социалистических Респуб¬
лик. Декларация провозгласила принцип добровольности и равенства
всех народов, объединившихся в Союз ССР, и право свободного выхо¬
да из него. В ней указывалось, что доступ в Союз открыт для всех со¬
ветских республик, как существующих, так и могущих возникнуть в бу¬
дущем.
Образование СССР, инициатором которого был В. И. Ленин, яви¬
лось крупной победой политики Коммунистической партии в националь¬
ном вопросе. Оно показало, что пролетариат нашел в советском строе
ключ к правильному разрешению национального вопроса, к организации
добровольного объединения равноправных народов в единое демократи-
чески-централизованное многонациональное государство.
Образование СССР имело огромное историческое значение в деле
развития советской национальной государственности народов и разреше¬
ния проблемы сотрудничества наций, ликвидации остатков недоверия, а
также установления фактического равноправия между ними. СССР как
единое, союзное, демократически-централизованное, многонациональное
Советское государство стал могучей организующей силой в строитель¬
стве социализма.
II съезд Советов СССР 31 января 1924 г. утвердил Конституцию

РАЗВИТИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ НАРОДОВ СССР
21
СССР, выработанную на основе решений XII съезда партии по нацио¬
нальному вопросу.
Конституция СССР 1924 г., закрепив братское сотрудничество наро¬
дов нашей страны, стала могучим оружием в деле дальнейшего укрепле¬
ния диктатуры пролетариата, строительства и упрочения советского го¬
сударственного и общественного строя.
Значение национальной советской государственности в развитии
социалистических наций
Советская национальная государственность народов явилась необхо¬
димой политической формой всестороннего экономического и культурного
развития национальностей, ликвидации их отсталости и фактического
неравенства, консолидации их в социалистические нации.
Определяющей социально-экономической основой создания, укрепле¬
ния и развития советской национальной государственности народов, а так¬
же национальных партийных организаций являлась социалистиче¬
ская перестройка экономики этих народов и прежде всего создание оча¬
гов промышленности и рост кадров национального рабочего класса.
Благодаря созданию национально-советской государственности наро¬
дов, приближению Советов к массам, их коренизации Советская власть
стала близкой, понятной и родной для всех трудящихся, в том числе и
самых отсталых народностей. Именно это дало возможность поднять их
классовую, политическую сознательность, активность и вовлечь в строи¬
тельство социалистической промышленности в республиках, а в дальней¬
шем — ив коренное социалистическое преобразование сельского хозяй¬
ства. Под руководством партийных организаций, созданных во всех на¬
циональных советских республиках и автономных областях, трудящиеся
всех национальностей, в особенности отсталых в прошлом национально¬
стей советского Востока, осуществили у себя при бескорыстной помощи
великого русского народа и других народов нашей страны индустриализа¬
цию, создали современную промышленность, провели земельно-водную
реформу и коллективизацию сельского хозяйства, ликвидировав патриар-
хально-феодальные отношения в деревне, все и всякие эксплуататорские
элементы.
В процессе индустриализации советских национальных республик и
коллективизации их сельского хозяйства происходило зарождение и раз¬
витие социалистической культуры народов СССР. Была ликвидирована
безграмотность и малограмотность населения, создана письменность у
народов, не имевших своей письменности, создана широкая сеть школ
всех ступеней, десятки высших учебных заведений, развернутая система
культурно-просветительных учреждений — клубов, библиотек, читален,
театров, кино, музеев и т. д.,— действующих на родном языке коренных
национальностей. Строительство социализма во всех советских республи¬
ках происходило в процессе ожесточенной классовой борьбы против" бур¬
жуазных и феодальных, бай-манапских элементов и их агентуры, про¬
бравшейся в органы советского и партийного аппарата в виде различно¬
го толка национал-уклонистов. Коммунистическая партия осуществляла
свою политику в непримиримой, беспощадной борьбе против всех и вся¬
ких национал-уклонистов. В результате победы социализма и ликвида¬
ции эксплуататорских классов были окончательно разгромлены и на¬
ционалистические группы и уклоны.
Если создание национальной советской государственности явилось
важным фактором, способствовавшим вовлечению народов в социалисти¬
ческое строительство, их экономическому, политическому и культурно¬
му развитию, то, в свою очередь, экономический, политический и куль¬
турный рост этих национальностей обусловил дальнейшее развитие их

22
И. П. ЦАМЕРЯН
государственности. Так, например, если ко времени образования СССР,
в декабре 1922 г., народы Средней Азии были представлены одной Тур¬
кестанской ССР !, входившей в состав РСФСР, то после национально¬
государственного размежевания Средней Азии в октябре 1924 г. были
образованы независимые союзные республики: Узбекская ССР и Турк¬
менская ССР. В результате экономического, политического и культур¬
ного развития народов Средней Азии в 1929 г. была преобразована из
автономной республики в союзную Таджикская Советская Республика;
из автономной области была преобразована в 1926 г. в автономную рес¬
публику Киргизия, а спустя 10 лет она была преобразована в союзную
республику. Образованная в 1925 г. Кара-Калпакская автономная об¬
ласть была преобразована в 1932 г. в автономную республику. Таким
образом, в итоге социалистической индустриализации республик Средней
Азии и коллективизации их сельского хозяйства, в итоге победы социа¬
лизма национально-советская государственность народов Средней Азии
развилась и укрепилась.
Победа социализма укрепила экономическую основу советской госу¬
дарственности социалистических наций и их братского содружества в
едином, централизованном Советском многонациональном государстве —
Союзе ССР,— создала невиданные в истории условия ускоренного, бур¬
ного роста производительных сил.
Особенно больших успехов достигли в развитии своей экономики и
культуры в прошлом отсталые народы. Экономическое и культурное раз¬
витие этих народов проводилось партией более быстрыми темпами в целях
ликвидации фактического неравенства их с более передовыми нациями
СССР.
В результате победы социалистической системы хозяйства и ликви¬
дации всех эксплуататорских классов произошли коренные изменения и
в области национальных отношений. Изменился облик народов СССР,
исчезли у них чувства взаимного недоверия и развилась взаимная дружба
и братское сотрудничество в системе единого Советского многонациональ¬
ного государства.
Все эти изменения в жизни СССР, последовавшие в результате побе¬
ды социализма, получили свое отражение, свое законодательное закре¬
пление в новой Конституции, принятой в декабре 1936 года.
Изменение экономического базиса советского общества определило
собою и изменения в политической надстройке, в государственной форме
организации общества, получившие свое выражение прежде всего в даль¬
нейшей демократизации политической жизни СССР. Идеология интерна¬
ционализма, равенства всех рас и наций стала безраздельно господству¬
ющей идеологией советского общества. В условиях победившего социа¬
лизма советская федеративная организация нашего многонационального
государства еще более укрепилась. Новая Конституция СССР внесла
серьезные изменения в систему Советского союзного государства, но все
они шли по линии его усовершенствования, наиболее полного выраже¬
ния социалистических принципов советской федерации. Принцип интер¬
национализма и равноправия всех рас и наций проведен последователь¬
но в построении всех органов государственной власти, начиная с Союза
ССР и кончая местными органами, равно как и в избирательной системе
и в основных правах и обязанностях граждан СССР.
Конституция СССР отразила также дальнейшее совершенствование
демократического централизма в построении Советского многонациональ¬
ного государства.
Успехи в деле создания и упрочения великого содружества социали¬
стических наций являются результатом осуществления ленинской нацио¬
нальной политики.
1 Бухарская и Хорезмская республики не входили в СССР.

РАЗВИТИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ НАРОДОВ СССР	23
Вот некоторые фактические данные о хозяйственном и культурном
развитии союзных республик: в Киргизской ССР промышленная продук¬
ция в 1955 г. выросла по сравнению с 1950 г. на 75 процентов, по сравне-
нию с 1940 г.— в 3,7 раза и по сравнению с 1913 г.— в 37 раз. Только
в пятой пятилетке построено и введено в действие 30 крупных промыш¬
ленных предприятий. Бурными темпами растет социалистическая куль¬
тура киргизского народа, который в дореволюционный период был почти
поголовно безграмотным. Теперь в республике в общеобразовательных
школах и высших учебных заведениях обучается более 375 тысяч чело¬
век. Количество специалистов с высшим образованием увеличилось по
сравнению с довоенным временем в 4,8 раза! За последние годы в рес¬
публике организованы академия наук, государственный университет, по¬
литехнический институт и 2 новых педагогических института.
В Казахской ССР валовая продукция промышленности, находящей¬
ся на территории республики, увеличилась за пятую пятилетку в 1,8 раза,
а по сравнению с 1913 г.— в 33 раза. Только за 1954—1955 гг. капитало¬
вложения в народное хозяйство республики составили 17,5 миллиарда руб¬
лей — в 1,5 раза больше, чем за всю четвертую пятилетку. В 1954—1955 гг.
поднято целинных и залежных земель 18 миллионов га!
Огромных успехов достиг казахский народ в развитии своей нацио¬
нальной социалистической культуры, в подготовке национальных кадров
интеллигенции. Количество специалистов с высшим образованием в рес¬
публике увеличилось по сравнению с довоенным временем в 3,8 раза.
В Армении валовая продукция всей промышленности в 1955 г. пре¬
высила объем производства 1950 г. почти в 2 раза; по сравнению с
1940 г. она выросла почти в 5 раз и по сравнению с 1913 г.— в 41 раз. Про¬
мышленность республики ежедневно выпускает в 4 с лишним раза боль¬
ше продукции, чем было выпущено за весь 1919 г., когда в Армении хо¬
зяйничали американские колонизаторы и их ставленники — дашнаки.
В Белорусской ССР валовой выпуск промышленной продукции уве¬
личился за пятую пятилетку более чем в 2 раза. Продукция машино¬
строительной и станкостроительной промышленности увеличилась за пяти¬
летку в 5,7 раза. В Украинской ССР продукция машиностроительной, ме¬
таллообрабатывающей промышленности увеличилась в 96 раз по сравне¬
нию с дореволюционным периодом. В республике создана крупная энерге¬
тическая база. Электроэнергии вырабатывается в республике в 15 раз
больше, чем в 1913 г. во всей России.
Украинский народ имеет огромные достижения в развитии своей со¬
циалистической культуры.
В республике имеется 30 063 школы с 5,5 миллиона учащихся. Кроме
того, 357 тысяч молодых рабочих и колхозников получают образование
без отрыва от производства. В 134 вузах обучается 212 тысяч студентов,
и в 634 техникумах — свыше 320 тысяч учащихся. В заочных и вечерних
вузах и техникумах обучается свыше 200 тысяч человек. За пятую пя¬
тилетку вузы республики подготовили свыше 200 тысяч специалистов.
Украинская республика имеет свыше 400 научно-исследовательских
учреждений, в которых работает до 10 тысяч научных работников.
Подобные факты подъема экономики и культуры можно было бы при¬
вести и по всем другим республикам.
Расширение прав и сферы деятельности союзных республик
Опыт советского государственного строительства выработал следую¬
щие формы советской национальной государственности:
1)	Независимые советские социалистические республики, ставшие по¬
сле их добровольного и свободного объединения в единое союзное госу¬
дарство союзными советскими социалистическими республиками. Эти рес¬

24
И. П. ЦАМЕРЯН
публики сохраняют свой суверенитет, ограниченный известными предела¬
ми, определяемыми Конституцией СССР.
2) Автономные советские социалистические республики — социалисти¬
ческие государства, входящие в состав той или иной союзной республики.
В отличие от союзной республики автономные ССР имеют меньше суве¬
ренных прав, чем союзные республики, но пользуются широкой законода¬
тельной и административной автономией, имеют свою территорию, свои
высшие органы государственной власти и государственного управления,
свою Конституцию, которая утверждается союзной республикой. Каждая
автономная ССР имеет свое непосредственное представительство в выс¬
шем органе государственной власти СССР; согласно статье 35-й Консти¬
туции СССР, граждане АССР избирают 11 депутатов в Совет Националь¬
ностей. Кроме того, они участвуют в выборах депутатов всех высших ор¬
ганов государственной власти Союза ССР и союзной республики наравне
со всеми гражданами союзной республики.
Пределы компетенции органов государственной власти и управления
автономных республик, устанавливаемые конституциями союзных респуб¬
лик, согласно конституционным принципам Союза ССР, вполне обеспечи¬
вают свободное экономическое, политическое и культурное развитие со¬
ветских наций, организованных в АССР.
3) Автономные области, входящие в состав союзных республик, яв¬
ляются также советско-национальными государственными образованиями.
Они пользуются широкой административной автономией, имеют свое «По¬
ложение» об автономной области, которое вырабатывается на месте и
утверждается Верховным Советом союзной ССР. В автономных областях
обеспечено развитие национального языка и его употребление во всех
государственных органах и учреждениях области, в судах, школах и дру¬
гих общественных и культурных учреждениях, развитие хозяйства и куль¬
туры данной национальности, коренизация государственного аппарата
и т. д. Каждая автономная область имеет непосредственное предста¬
вительство в Верховном Совете СССР; граждане автономных областей
избирают по 5 депутатов в Совет Национальностей Верховного Сове¬
та СССР.
4) Помимо указанных выше видов советской автономии (АССР и ав¬
тономные области), в РСФСР имеются национальные округа, объединяю¬
щие малые народности северных окраин республики.
Национальные округа представляют собою особый вид советской ав¬
тономии применительно к условиям жизни и быта малочисленных (по
своему составу) этнографических групп и народностей. Национальные
округа определяют самостоятельно язык делопроизводства в государ¬
ственных учреждениях и преподавания в школе. Они имеют непосред¬
ственное представительство в Совете Национальностей Верховного Сове¬
та СССР (избирают по одному депутату от округа).
Формы советской государственности обладают достаточной гиб¬
костью, эластичностью, чтобы охватить все разнообразие национальных
особенностей народов Советского Союза.
В. И. Ленин гениально предвидел конкретные пути и средства строи¬
тельства коммунизма в нашей многонациональной стране, неустанно под¬
черкивая необходимость последовательного проведения принципа интер¬
национализма и дружбы народов, сочетания общих интересов и 'задач всех
народов в этом строительстве со специфическими национальными особен¬
ностями, нуждами и интересами каждого народа.
Союз ССР создан на основе демократического централизма.
В. И. Ленин завещал последовательно проводить этот принцип в государ¬
ственном строительстве, всемерно развивать инициативу национальных
республик, укреплять эти республики, расширять их суверенитет.
Демократический государственный централизм СССР не имеет ни¬
чего общего с бюрократическим централизмом империалистических госу-

РАЗВИТИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ НАРОДОВ СССР
25
дарств. Демократический централизм советского федеративного строя ха¬
рактеризуется гармоническим сочетанием суверенитета всех советских рес¬
публик и их прочного объединения в единое, централизованное, союзное,
многонациональное государство.
Демократический централизм советской государственной системы пол¬
ностью соответствует экономическому строю социализма. Последователь¬
ное осуществление принципа демократического централизма является не¬
обходимым условием успешного разрешения экономических и культурных
задач строительства коммунизма. Всякое нарушение этого принципа, от¬
ступление от него неминуемо ведут к серьезным ошибкам и извращениям
в области национальных отношений, в деле укрепления советской государ¬
ственности народов СССР, упрочения их дружбы.
Коммунистическая партия Советского Союза всегда отстаивала в сво¬
ей деятельности ленинские принципы демократического централизма и
интернационализма в государственном строительстве, заветы Ленина об
укреплении советского многонационального государства и дружбы наро¬
дов. Огромные достижения в этой области являются заслугой ЦК КПСС.
Большие заслуги в успешном осуществлении ленинской национальной по¬
литики принадлежат И. В. Сталину, который вместе с другими руководи¬
телями ЦК КПСС отстаивал ленинскую линию в борьбе со всякого рода
национал-уклонистами. Однако в последний период жизни Сталина, когда
стал создаваться культ его личности, были преданы забвению, нарушены
некоторые ленинские принципы, заветы по национальному вопросу. Нару¬
шения эти выражались, в частности, в том, что иногда недостаточно полно
и последовательно осуществлялся принцип демократического централизма
в отношении к союзным и автономным республикам. Так, управление хо¬
зяйством и культурой союзных республик было излишне централизовано
в общесоюзных министерствах и ведомствах. В вопросах планирования,
финансирования и руководства промышленностью, сельским хозяйством и
культурным строительством в национальных республиках имели место
факты мелочной опеки со стороны общесоюзных органов и неоправданного,
чрезмерного централизма. Все это не могло не тормозить процесс эконо¬
мического и культурного развития союзных республик и творческую актив¬
ность масс. Между тем экономический, политический и культурный рост
народов СССР создал новые благоприятные условия для дальнейшего раз¬
вития советской национальной государственности, для расширения сферы
деятельности и суверенитета всех союзных республик.
В чем заключаются эти новые условия?
Они заключаются прежде всего в том, что в результате мощного ро¬
ста социалистической промышленности и сельского хозяйства, а также
подъема культуры каждая союзная республика теперь уже располагает
многочисленными квалифицированными национальными кадрами спе¬
циалистов — хозяйственников, инженеров, агрономов, ученых и т. д.,—
которые способны обеспечить управление хозяйством и культурным строи¬
тельством республики.
Вместе с тем огромный рост хозяйства и культуры Союза ССР чрез¬
вычайно усложнил задачи Советского государства по руководству ими.
Таким образом, закономерный процесс экономического и культурного
развития советского общества выдвигает необходимость расширения
функций союзных республик по управлению народным хозяйством и куль¬
турным строительством.
Центральный Комитет КПСС и Советское правительство за послед¬
ние годы осуществили ряд важных мероприятий, направленных на рас¬
ширение прав союзных республик в управлении народным хозяйством и
культурным строительством. Эти мероприятия идут прежде всего по линии
ликвидации мелочной опеки над союзными республиками со стороны
центральных органов, ликвидации чрезмерной централизации дела управ¬
ления и планирования народного хозяйства и финансирования республик

26
И. П. ЦАМЕРЯН
и т. п. Произведены существенные изменения в порядке планирования и
финансирования народного хозяйства союзных республик. Сохраняя и со¬
вершенствуя централизованное плановое начало в развитии народного хо¬
зяйства, партия и Советское правительство всемерно расширяют права
союзных республик в решении конкретных вопросов планирования. По
новому порядку планирования Советы Министров союзных республик
сами утверждают планы производства и распределения всей продукции
республиканской промышленности, устанавливают объем капитальных
работ, численность рабочих и служащих, фонды заработной платы. В их
ведении находится также планирование в области сельского хозяйства,
а также здравоохранения, просвещения, культуры, коммунального хо¬
зяйства и социального обеспечения.
Доходы и расходы бюджетов союзных республик в государственном
бюджете СССР предусматриваются без распределения на республикан¬
ские и местные бюджеты. • Союзные республики сами распределяют
бюджетные средства на основе более точного и полного учета республи¬
канских и местных нужд и потребностей.
В госбюджете СССР расходы союзных республик не детализируются
по отдельным мероприятиям (как это имело место раньше), а указывают¬
ся лишь основные направления ассигнований.
Все это расширяет права и инициативу союзных республик.
В отчетном докладе ЦК КПСС на XX съезде партии Н. С. Хрущев
говорил о необходимости сочетания централизованного планирования с
расширением прав союзных республик. «Нужно всегда помнить, что важ¬
нейшим условием успешного развития нашей страны и каждой респуб¬
лики Советского Союза является сплочение усилий всех народов СССР,
известная централизация нашего народного хозяйства при широкой ини¬
циативе и самодеятельности республик. Плановость — величайшее пре¬
имущество социалистической системы хозяйства. От этого преимущества
мы не отказываемся и никогда не откажемся. Речь идет о том, чтобы, со¬
вершенствуя плановое руководство народным хозяйством, внимательно
учитывать экономические потребности союзных республик, перспективы
развития их хозяйства и культуры, своевременно подмечать и учитывать
все новое, что возникает в жизни республик. Нельзя допускать мелочной
опеки по отношению к союзным республикам. Они должны в рамках,
определенных общесоюзными народнохозяйственными планами, сами
решать конкретные вопросы развития тех или иных отраслей своей эко¬
номики. Это еще больше укрепит суверенитет каждой республики, взаим¬
ное доверие между республиками, поможет каждой из них вовсю развер¬
нуть инициативу в использовании местных ресурсов» (Отчетный доклад
Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза
XX съезду партии, стр. 104. ГосПолитиздат. 1956).
Государственный план — это задание народного правительства всем
трудящимся, имеющее силу юридического закона, обязательного к выпол¬
нению. Но вместе с тем государственный план опирается и должен опи¬
раться на творческую инициативу масс, на их активную, созидательную
деятельность, направленную на всемерное совершенствование планов, на
их ускоренное выполнение.
В. И. Ленин, характеризуя сущность государственного плана, говорил,
что он должен улучшаться, разрабатываться, совершенствоваться и видо¬
изменяться в каждой мастерской, в каждой волости (см. Соч. Т. 31,
стр. 483).
Изменения порядка планирования, расширяющие права союзных рес¬
публик, повышают вместе с тем ответственность республиканских прави¬
тельств в этой области. Советы Министров и Госпланы союзных республик
для того, чтобы успешно справиться с возложенными на них задачами,
должны глубоко изучать и знать экономику не только своей республики,
но и экономических районов, с которыми связана республика, вносить

РАЗВИТИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ НАРОДОВ СССР
27
своевременно предложения о комплексном развитии всех отраслей народ¬
ного хозяйства республики или экономического района.
К числу важнейших мероприятий, проведенных партией и правитель¬
ством, относится также создание в союзных республиках новых мини¬
стерств с передачей им многих предприятий, находившихся в союзном под¬
чинении. За последнее время передано из союзного в республиканское
подчинение более одиннадцати тысяч предприятий угольной, лесной,
нефтяной, металлургической, мясной, молочной, легкой, текстильной и
пищевой промышленности, промышленности строительных материалов,
автомобильного транспорта и связи.
Так, например, на Украине созданы союзно-республиканские мини¬
стерства черной металлургии, угольной промышленности, бумажной и де¬
ревообрабатывающей, легкой, текстильной промышленности и связи.
Почти все предприятия этих отраслей промышленности переданы в рес¬
публиканское ведение.
В Казахской ССР созданы союзно-республиканские министерства
цветной металлургии, текстильной промышленности, легкой промышлен¬
ности, городского и сельского строительства и др. Только за последние
2 года в цветную металлургию вложено около 2,3 миллиарда рублей.
В Азербайджанской ССР созданы союзно-республиканские министер¬
ства нефтяной промышленности, текстильной, легкой и др.
В Узбекской ССР созданы министерства текстильной промышленно¬
сти, легкой промышленности и др.
В настоящее время, по Конституции СССР (с изменениями, приня¬
тыми Верховным Советом СССР 28 декабря 1955 г.), к союзно-республи-
канским министерствам отнесены 28 министерств, из которых 23 являются
хозяйственными и культурными.
В результате создания новых республиканских министерств повысил¬
ся удельный вес республиканской промышленности. Так, на Украине про¬
мышленность, находящаяся в ведении республиканских органов, дает
67 процентов всей продукции промышленности, находящейся на террито¬
рии республики, в Казахстане — 62 процента, в Азербайджане — 80 про¬
центов.
Расширение прав и сферы деятельности союзных республик, повыше¬
ние их ответственности в деле руководства экономикой и культурным
строительством республик поставят перед ними много новых задач. В ус¬
пешном разрешении этих задач и преодолении трудностей решающую роль
должны сыграть братское сотрудничество и взаимопомощь всех респуб¬
лик. В этой связи трудно переоценить значение зарождающегося сорев¬
нования между республиками, обмен передовым опытом между ними,
взаимопомощь квалифицированными кадрами и т. д. Большую роль в
этой взаимопомощи должна сыграть первая среди равноправных братская
республика — РСФСР,— как самая большая и обладающая богатейшим
опытом и кадрами республика.
Мероприятия партии по расширению прав и суверенитета союзных
республик имеют огромное значение как в деле улучшения руководства
предприятиями и более успешного разрешения народнохозяйственных за¬
дач, так и в развертывании творческой инициативы на местах, укреплении
союзных республик и упрочении дружбы народов нашей Родины.
Эти мероприятия соответствуют указаниям В. И. Ленина, который в
1922 г. предупреждал против возможности чрезмерного централизма и
бюрократических извращений при объединении советских республик.
Партия и впредь будет проводить линию на укрепление союзных рес¬
публик, расширение их прав по управлению народным хозяйством, пере¬
дачу предприятий из союзного в республиканское подчинение. В связи с
этим возникнет необходимость в сокращении, ликвидации тех централь¬
ных, союзно-республиканских министерств, в подчинении которых не оста¬
нется (или почти не останется) предприятий.

28
И. П. ЦАМЕРЯН
Большую роль в дальнейшем упрочении советского государственного
строя и дружбы между народами СССР сыграет организация нового госу¬
дарственного органа — Экономической комиссии Совета Национальностей
Верховного Совета СССР, составленной из представителей всех республик,
в задачи которой будет входить подготовка обоснованных решений по во¬
просам, затрагивающим экономические интересы союзных республик. Это
даст возможность еще лучше учитывать все нужды, интересы и особен¬
ности экономического развития всех республик.
Организация Экономической комиссии даст возможность лучше и
полнее осуществить практические мероприятия партии по дальнейшему
экономическому и культурному подъему всех национальных советских
республик, обеспечить их равномерное развитие, помощь отстающим и
подтягивание их к передовым.
Политика Коммунистической партии по расширению суверенитета
союзных республик, по расширению сферы деятельности всех республик,
автономных областей и национальных округов является конкретным осу¬
ществлением ленинских принципов интернационализма и дружбы равно¬
правных народов.
Этими же принципами пронизаны Директивы XX съезда КПСС по
шестому пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР. Ди¬
рективы предусматривают дальнейшее всестороннее экономическое и
культурное развитие всех союзных республик, всех социалистических на¬
ций и народностей СССР. При этом красной нитью проходит социали¬
стическое разделение труда, всемерное освоение богатых природных ре¬
сурсов всех, особенно восточных, районов и республик, мощное развитие
гех отраслей народного хозяйства, которые наиболее эффективны для дан¬
ного экономического района или республики. Так, по РСФСР в новой пя¬
тилетке наряду с высокими темпами развития всех отраслей тяжелой
промышленности особое внимание уделяется росту добычи нефти, при¬
родного и попутного газа, выработке электроэнергии, производству це¬
мента, сахара. За пятилетку валовая продукция всей промышленности
должна увеличиться в 1,7 раза, в том числе республиканской промыш¬
ленности— в 1,6 раза. Большие задачи стоят в развитии народного хо¬
зяйства и культуры автономных республик, входящих в состав РСФСР.
В области сельского хозяйства на первом плане стоит крутой подъем
производства зерна и продукции животноводства. Большую роль в деле
успешного разрешения сложных задач хозяйственного и культур¬
ного строительства в республике сыграет создание Бюро ЦК КПСС по
РСФСР.
По Узбекской ССР, являющейся основной хлопководческой базой
Советского Союза, Директивы предусматривают дальнейшее развитие от¬
раслей промышленности, связанных с хлопководством, в первую очередь
сельскохозяйственного и текстильного машиностроения, производства ми¬
неральных удобрений, хлопкоочистительной и маслобойной промышлен¬
ности. Вместе с тем в республике высокими темпами будет развиваться
добыча угля, производство минеральных удобрений и цемента. В течение
пятилетки должно быть завершено строительство Тюя-Бугузского, Чим-
Курганского и Сурхан-Дарьинского водохранилищ, а также осуществлено
строительство оросительной сети на площади в 325 тысяч гектаров
и обводнение 6 миллионов 800 тысяч га пустынных и полупустынных
пастбищ.
По Казахской ССР валовая продукция всей промышленности должна
увеличиться за пятилетие примерно в 2,2 раза, в том числе республикан¬
ской — в 1,7 раза. План предусматривает обеспечение дальнейшего разви¬
тия энергетической базы, цветной металлургии, угольной, нефтяной и хи¬
мической промышленности, машиностроения, легкой и пищевой промыш¬
ленности. Большие задачи поставлены перед республикой в области сель¬
ского хозяйства. Достаточно сказать, что в 1960 г. производство зерна

РАЗВИТИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ НАРОДОВ СССР
29
должно быть увеличено по сравнению с 1955 г. примерно в 5 раз, хлопка-
сырца— в 2,3 раза, сахарной свеклы — в 2,2 раза, шерсти — в 2,6 раза
и т. д.
Директивы по шестому пятилетнему плану ставят и перед всеми дру¬
гими союзными республиками грандиозные задачи в области развития
народного хозяйства и культуры.
Выполнение шестого пятилетнего плана явится важным шагом впе¬
ред в деле осуществления основной экономической задачи СССР и даль¬
нейшего продвижения по пути строительства коммунизма.
Залогом успешного выполнения этого плана является крепнущая с
каждым днем великая дружба социалистических наций Советского Союза,
основанная на единстве их коренных интересов и целей, на единстве их
экономики, политического строя и идеологии.
Социалистическая идеология советского народа сочетает в неразрыв¬
ном единстве черты советского патриотизма и интернационализма. Лю¬
бовь к Советской Родине неразрывна с чувствами уважения и дружбы с
другими народами, уважения к национальным особенностям, нуждам и
чаяниям каждой нации. Однако в этом вопросе у нас имели место серьез¬
ные недостатки и извращения, связанные с культом Сталина.
Так, у нас догматически, начетнически повторяли известное положе¬
ние Сталина о том, что единственным критерием интернационализма
является любовь к Советскому Союзу как к социалистическому отечеству
трудящихся. Любовь к СССР при этом противопоставлялась любви рабо¬
чих, трудящихся других стран к своей родине. Не учитывалось также, что
создание после второй мировой войны народно-демократического строя в
целом ряде стран Азии и Европы требует дополнения и уточнения приве¬
денной формулы. Ныне не только Советский Союз, но и Китайская Народ¬
ная Республика и другие страны народной демократии, строящие социа¬
лизм, являются социалистическим отечеством для трудящихся.
Марксизм-ленинизм исходит из того, что каждая нация имеет право
отстаивать свое отечество, его независимость и свободу от покушений им¬
периализма, право на свободное развитие своей национальной государ¬
ственности, экономики, культуры, языка.
Коммунистическая партия воспитывает советских людей в духе
ленинских принципов дружбы народов и интернационализма, в духе
непримиримости ко всем и всяким проявлениям национализма.
В нашей стране еще не преодолены пережитки капитализма в созна¬
нии людей, и в частности пережитки национализма. Встречаются еще лю¬
ди, которые считают, что уже сейчас у нас, в условиях строительства
коммунизма, происходит процесс слияния наций и ликвидации националь¬
ных различий и что поэтому национальные особенности народов нашей
страны не имеют уже серьезного значения и могут быть игнорированы.
Нетрудно понять, что такие взгляды, в корне враждебные ленинским
принципам интернационализма, направлены к тому, чтобы подорвать
дружбу между народами СССР.
Обобщая опыт формирования и развития социалистических наций
в СССР, Коммунистическая партия впервые в истории марксизма дала
научное решение вопроса о судьбе наций при социализме, о перспективах
их дальнейшего развития, о путях их слияния в будущем, после победы
и утверждения коммунизма во всем мире.
Опыт Советского Союза подтвердил положение марксизма-лениниз¬
ма о том, что в условиях социализма национальные различия не исчезают,
а, наоборот, создаются все условия для возрождения и расцвета наций',
их культур и языков. В социалистическом обществе происходит двуеди¬
ный диалектический процесс: возрождения, развития и расцвета социа¬
листических наций и неуклонного сближения их друг с другом. Обычно
при освещении процесса сближения советских социалистических нации в
нашей литературе подчеркивается лишь единство содержания культуры,

30
И. П. ЦАМЕРЯН
единство идеологии социалистических наций. Между тем сближение на¬
ций происходит и в сфере национальных форм культуры и в психическом
складе социалистических наций. Эти вопросы требуют серьезного изуче¬
ния и разработки.
Однако было бы грубейшей ошибкой полагать, что сближение на¬
ций, происходящее сейчас в СССР, означает уже начало их слияния. Это
сближение происходит на фоне расцвета наций, их культур и языков.
Всесторонний расцвет наций и их неуклонное сближение друг с дру¬
гом — историческая закономерность эпохи социализма.
Слияние же наций и национальных языков, отмирание национальных
различий может произойти лишь тогда, когда будет окончательно ликви¬
дирован империализм и эксплуатация человека человеком во всем мире,
когда социализм победит во всех странах, когда социализм войдет прочно
в быт всех народов и они на опыте убедятся в необходимости, целесооб¬
разности общего международного языка, когда этот язык войдет в повсе¬
дневное употребление всех народов.
Таким образом, слияние наций — дело будущего.
Неразрывное единство и сочетание социалистического патриотизма с
интернационализмом является идейной основой братских взаимоотно¬
шений народов как в системе Советского многонационального государ¬
ства, так и в социалистическом лагере в целом.
Всемерное укрепление дружбы народов, непримиримая борьба про¬
тив всякого рода пережитков национализма являются неотъемлемым усло¬
вием подготовки предпосылок коммунизма, упрочения Советского много¬
национального государства.

О взаимном влиянии
и обогащении литератур
и искусств советских
социалистических нации
П. С. ТРОФИМОВ
Развитие духовной культуры человечества, обусловленное, в конечном
счете, определенными экономическими предпосылками, совершается в
рамках исторически сложившихся общностей: рода, племени, народности
и т. п. С возникновением наций как устойчивых общностей языка, терри¬
тории, экономической жизни и психического склада людей развитие ду¬
ховной культуры осуществляется в виде роста национальных культур.
С этим связано национальное своеобразие литературы и искусства на¬
родов.
Развитие национальных литератур и искусств вовсе не означает
замкнутости, обособленности их по отношению к другим национальным
литературам и искусствам. Экономические связи между народами, нали¬
чие общих черт в общественно-исторических условиях жизни народов на
определенном этапе их развития являются основой, на которой происходит
взаимное влияние их культур. Национальные культуры развиваются в
тесном взаимодействии, вследствие чего литература и искусство наций
взаимно обогащаются. Взаимные влияния в данном случае следует пони¬
мать в самом широком смысле слова — не только как влияние, например,
одного национального поэта на другого в области художественной фор¬
мы, но как всестороннее культурное, эстетическое воздействие одной на¬
ции на другую. В таком смысле взаимные художественные влияния
ничего общего не имеют с подражанием и рабским копированием.
Усвоение одной нацией достижений другой представляет собою жи¬
вой и весьма сложный творческий процесс, совершающийся в каждой
национальной литературе и искусстве сообразно с той национальной
формой, какая присуща им. В результате этого процесса происходит раз¬
витие национальных черт культуры, растет способность культурного
взаимодействия наций, их взаимное духовное, художественное обога¬
щение.
Взаимное влияние культур с особенной силой выявилось уже в эпоху
капитализма. Отчетливо обозначились две основные тенденции в межна¬
циональных отношениях как по линии экономической, так и по линии куль¬
турной: с одной стороны, тенденция к образованию, к консолидации наций
и борьбе за национальную независимость, с другой — тенденция к сбли¬
жению, к взаимному экономическому и культурному влиянию одной нации
на другую. Обе эти тенденции взаимно дополняют друг друга: рост само¬
стоятельности национальных культур неотделим от усиления их взаимо¬
действий и взаимных обогащений. В 1848 году Маркс и Энгельс в «Мани¬
фесте Коммунистической партии», отмечая роль буржуазии, ликвидиро¬
вавшей феодальную замкнутость народов, указывали на то, что с раз¬
витием капитализма «плоды духовной деятельности отдельных наций
становятся общим достоянием. Национальная односторонность и огра¬
ниченность становятся все более и более невозможными, и из множества
национальных и местных литератур образуется одна всемирная литера¬

32
П. С. ТРОФИМОВ
тура» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух то¬
мах. Т. 1, стр. 12).
Маркс и Энгельс имеют в виду не некую безнациональную, одинако¬
вую для всех наций литературу. Всемирная литература в условиях капи¬
тализма складывается в результате развития литературы отдельных наций
и народов. То, что сказано Марксом и Энгельсом в отношении литературы,
с полным правом может быть отнесено к искусству в целом.
Экономической основой возникновения всемирной литературы и
искусства при капитализме являются: образование всемирного рынка, сде¬
лавшего производство и потребление всех стран интернациональным,
исчезновение национально-ограниченных отраслей промышленности, воз¬
никновение новых отраслей, отличающихся чертами общности для всех
наций.
Большую роль в интернационализации всех сторон жизни буржуаз¬
ных наций, не исключая и их культур, сыграло возникновение новых об¬
щественных потребностей, для удовлетворения которых необходимы про¬
дукты самых отдаленных стран мира, вывоз капиталов одной страны в
другую и т. п. На смену старой замкнутости пришли разносторонняя связь
и зависимость народов друг от друга, международное разделение труда.
Усовершенствование средств сообщения, создание великих железно¬
дорожных и морских путей вовлекли в цивилизацию все нации и народ¬
ности. Политическая централизация, сопровождавшая формирование бур¬
жуазных наций и активно способствовавшая этому, явилась тем орудием,
с помощью которого расширились и углубились экономические и культур¬
ные связи между народами. Эти связи осуществляются при капитализме
в противоречивой, антагонистической форме. Более развитые экономиче¬
ски и политически нации (точнее, господствующие классы этих наций) пы¬
таются затормозить развитие культур и искусств других наций, насадить
среди них свою культуру, подчинить их своему политическому и культур¬
ному господству. Между тем литература и искусство каждой нации
вследствие универсальной (экономической, политической, культурной)
связи наций вносят самобытный вклад не только в свою национальную, но
и в общую сокровищницу мировой художественной культуры, влияют на
литературу и искусство всех других наций и обогащают их. Предпосылкой
этого обогащения, заложенной в особенностях самих наций, является раз¬
личие в содержании и форме национальных литератур и искусств. Каждой
нации есть чему поучиться у других наций. Вместе с тем в культуре и
искусстве любого народа национальное внутренне, неразрывно связано с
интернациональным, общечеловеческим. Если бы этого не было, народы не
понимали бы друг друга, не могли бы взаимодействовать и взаимообога-
щаться в культурном отношении.
Все европейские нации в период своего становления, как известно,
немало взяли из культурного наследия древних народов — египтян, китай¬
цев, индийцев, греков, римлян и других,— критически переработав это
наследие сообразно со своим национальным характером и особенностями
своего исторического развития. Анализируя конкретно-исторические усло¬
вия возникновения и развития различных культурных явлений в отдельных
странах (например, возникновение искусства эпохи итальянского Возрож¬
дения, развитие творчества Гете и многое другое), нетрудно указать на
связь этих явлений с культурными процессами, имевшими место в других
странах, у других народов: связь искусства Возрождения с искусством
древних греков или связь творчества Гете с французским просвещением
и т. п. С другой стороны, национальным литературам и искусству присущи
некоторые общие закономерности как в развитии художественного содер¬
жания, так и формы. Например, писатели-реалисты, принадлежащие к
различным народам, сосредоточивают основное свое внимание на изобра¬
жении богатства внутренней жизни человека — его действий, мыслей и
чувств, имеющих в различные исторические эпохи различные, вполне опре¬

О ВЗАИМНОМ ВЛИЯНИИ И ОБОГАЩЕНИИ ЛИТЕРАТУР И ИСКУССТВ
33
деленные особенности. Они используют одни и те же жанры литературного
творчества — роман, новеллу, повесть и т. д.,— применяют в общем сход¬
ные г юсобы художественной типизации. Композиторы различных наций
при создании своих самобытных произведений используют традиционные,
сложившиеся в ходе развития многовековой общечеловеческой музыкаль¬
ной практики музыкальные формы и жанры, определенные составы струн¬
ного квартета, симфонического оркестра, фортепианного трио и т. д.
Обосновывая научное понимание развития и взаимодействия нацио¬
нальных литератур и искусств, марксистско-ленинская наука вскрывает
полную несостоятельность буржуазных теорий в рассмотрении этого во¬
проса. Она показывает порочность как теории обособления, изоляции ду¬
ховной культуры одной нации от культурного развития всех остальных
наций (национализм, национальный сепаратизм), так и теории растворе¬
ния национальных культур всех буржуазных наций в одной, безнациональ-
ной культуре (космополитизм).
Марксизм-ленинизм не только подчеркивает специфику духовной
культуры различных народов и наций и их взаимные влияния, но и раскры¬
вает особенности прогресса национального искусства в условиях различ¬
ных общественно-экономических формаций. Так, анализируя развитие на¬
циональных культур в условиях капитализма, В. И. Ленин, как известно,
говорил о существовании в одной национальной культуре двух культур:
•реакционной и пролетарской, демократической. В связи с этим в условиях
буржуазного общества по-особому выступают и взаимовлияния одних на¬
циональных литератур и искусств на другие.
При капитализме прогрессивная, демократическая и пролетарская
культура трудящихся одной нации обогащает демократическую культуру
другой нации. Революционные классы используют все то ценное и передо¬
вое в буржуазной культуре, что было создано тогда, когда буржуазия вы¬
ступала как прогрессивный класс, то лучшее, что создается отдельными
передовыми выходцами из буржуазии. По содержанию между передовы¬
ми национальными культурами различных буржуазных наций имеется
полное единство. И, наоборот, между демократической и антидемократи¬
ческой культурами одной и той же нации налицо непримиримое противо¬
речие. Взаимное влияние и обогащение передовых национальных культур
(литератур и искусств) в условиях капитализма осуществляется вопреки
культурам реакционных классов, в борьбе с ними. Так, например, передо¬
вые русская, украинская, белорусская, латвийская литературы прошлого
столетия, играя активную роль в происходившей в дореволюционной Рос¬
сии борьбе демократических элементов национальной культуры с господ¬
ствовавшей культурой эксплуататорских классов, обогащали обществен¬
ное сознание других народов и их выдающихся поэтов, писателей, компо¬
зиторов передовыми, революционными идеями интернационализма.
Будучи носительницей реализма, высокой идейности и народности,
русская прогрессивная литература дореволюционного прошлого помогла
передовым деятелям других национальных литератур лучше понять их
место в борьбе с царизмом, крепостничеством и капитализмом, за просве¬
щение и революционное воспитание народа. Близостью общественно-исто¬
рических условий жизни русского, украинского и белорусского народов,
их совместной борьбою против общего врага объясняется то, что в лите¬
ратуре этих народов обнаруживается много общего в идейной направлен¬
ности, в творческих исканиях, в разработке способов художественного от¬
ражения действительности.
Передовые демократические литературы народов, населявших быв¬
шую царскую империю,— литературы украинских, белорусских, грузин¬
ских и т. д. демократов и революционеров,— взаимодействуя между со¬
бою, оказывали обратное благотворное влияние на русскую литературу.
Русские писатели широко использовали богатое устное творчество наро¬
дов Украины, Белоруссии, Грузии и других, в результате чего многие
3.	«Вопросы философии» № 3.

34
П. С. ТРОФИМОВ
литературные произведения Пушкина (поэма «Полтава», цикл стихов о
Кавказе), Лермонтова (поэма «Мцыри», «Демон» и др.), Гоголя (истори¬
ческая повесть «Тарас Бульба») приобрели своеобразный местный, нацио¬
нальный колорит. Приобщаясь к культуре нерусских народов, писатели и
поэты России обогащали запас своих художественно-изобразительных
средств, углубляли и расширяли тематику и идейное содержание своей
родной литературы.
Взаимовлияния и взаимное обогащение происходили также и во всех
других областях передовой художественной культуры народов России.
Так, русские композиторы глубоко повлияли на развитие музыкального
искусства украинцев, белорусов, грузин и других народов. Глинка, Му¬
соргский, Чайковский обогатили украинскую, белорусскую и грузинскую
музыку тем, что дали богатейшие образцы динамического развития инто¬
национных возможностей, заложенных в народной музыке и песнях. Рим¬
ский-Корсаков обогатил музыку нерусских народов средствами ладовой и
оркестровой выразительности и т. д.
В свою очередь, богатейшая музыкальная культура нерусских наро¬
дов — народная и профессиональная — оказала свое влияние на музыку
русских композиторов. Красочность и горячая темпераментность восточ¬
ной музыки .чувствуются в опере Бородина «Князь Игорь» (половецкие
пляски). Мотивы лирических и плясовых украинских песен пронизывают
собой «Украинский казачок» Даргомыжского, оперы «Сорочинская ярмар¬
ка» Мусоргского, «Черевички» Чайковского, «Майская ночь» Римского-
Корсакова. На стихи Шевченко Мусоргский написал такие яркие произ¬
ведения, как «Гопак» и «Ой ты, Днепр». На тексты Шевченко написаны
романсы Чайковского и Рахманинова.
Хотя не все народы в дореволюционной России были одинаково втя¬
нуты в общий процесс культурных взаимосвязей, но последние непрерывно
росли и укреплялись вопреки интересам господствующих классов. Рост
взаимодействия национальных культур определялся вовлечением большин¬
ства народов тогдашней России в общий процесс исторического развития
страны, в борьбу за свое освобождение от ига царизма, крепостничества и
капитализма. Вместе с тем достижения в области литературы и искусства,
являвшиеся в значительной мере результатом взаимовлияния передовых
национальных культур, оказывали обратное воздействие на просвещение
и революционизирование широких народных масс.
Культурные связи между отдельными народами определялись также
общностью их судеб в историческом прошлом, что находило свое отраже¬
ние прежде всего в устном народном творчестве. Так, в искусстве и лите¬
ратуре русского, украинского и белорусского народов нашли свое выраже¬
ние общие исторические корни их происхождения и развития. В художе¬
ственном творчестве азербайджанского, армянского, грузинского народов
отобразилась их длительная борьба против иноземных завоеваний. Все
эти связи и взаимовлияния, укреплявшиеся в борьбе с реакционными
культурами, получают свое дальнейшее развитие на принципиально новой
исторической основе, в условиях социалистического строя, когда на смену
старым, буржуазным нациям приходят новые, социалистические.
* * *
В условиях социалистического общества, где полностью ликвидиро¬
ван всякий национальный гнет, существуют единые национальные куль¬
туры трудящихся, вследствие чего взаимное влияние литературы и искус¬
ства одной нации на литературу и искусство другой нации осуществляется
иначе, чем при капитализме. При социализме культура одной нации прямо
и непосредственно влияет и обогащает национальную культуру другой
нации. Взаимное влияние и обогащение национальных литератур и
искусств не осложняются здесь теми процессами, которые неразрывно свя-

О ВЗАИМНОМ ВЛИЯНИИ И ОБОГАЩЕНИИ ЛИТЕРАТУР И ИСКУССТВ
35
заны с борьбой антагонистических классов в капиталистическом обществе.
В этом смысле взаимное влияние и обогащение советских национальных
литератур и искусств есть общественное явление, характерное для
развития советской художественной культуры. Это явление имеет вполне
определенные объективные основы, заключенные в самой сущности социа¬
листического общественного и политического строя, в особенностях совет¬
ских социалистических наций, в новом, принципиально отличном от капи¬
тализма характере взаимоотношений между нациями.
В противоположность буржуазным нациям, существующим в усло¬
виях господства частной собственности и капитала, которые разъединяют
людей и разжигают национальную рознь, советские социалистические на¬
ции развиваются в условиях господства общественной социалистической
собственности и социалистических форм труда, которые объединяют на¬
роды, сплачивают их в единый союз, подрывают корни национальной
вражды.
«Социализм,— подчеркивал В. И. Ленин,— организуя производство
без классового гнета, обеспечивая благосостояние всем членам государ¬
ства, тем самым дает полный простор «симпатиям» населения и именно
в силу этого облегчает и гигантски ускоряет сближение и слияние наций»
(Соч. Т. 22, стр. 310).
Мощным фактором, содействующим объединению всех социалисти¬
ческих наций в единую семью народов и тем самым помогающим сближе¬
нию и взаимному обогащению их культур, является Советская власть, ко¬
торая по самой своей природе способствует тому, чтобы трудящиеся раз¬
личных наций, входящих в состав СССР, питали по отношению друг к
другу самые дружественные чувства. Всю свою национальную политику
Советская власть направляет на полную ликвидацию экономического
неравенства ряда национальностей, унаследованного от прошлого, путем
поднятия их хозяйственного и культурного уровня.
Коммунистическая партия повседневно воспитывает трудящихся в
духе советского патриотизма и пролетарского интернационализма, в духе
сочетания интересов отдельных наций с общесоциалистическими интереса¬
ми всех трудящихся. Наша партия руководит делом сплочения советских
наций в единую семью народов, помогает в укреплении экономических,
политических и культурных связей между ними, а также с трудящимися
стран народной демократии и всеми народами мира; партия ведет упор¬
ную и неустанную борьбу против всех форм буржуазной идеологии (на¬
ционализма, великодержавного шовинизма, космополитизма), против всех
попыток разобщения советских социалистических наций, ослабления их
перед лицом общего врага — международного империализма.
В Советской стране непрерывно крепнет дружба народов, их мораль¬
но-политическое единство. Общие цели, стоящие перед советскими наро¬
дами в их борьбе за коммунизм, общие задачи в борьбе за мир, идеология
дружбы между советскими социалистическими нациями и свободное их
развитие — все это, как говорит Н. С. Хрущев, «гигантски ускоряет сбли¬
жение наций, делает нерасторжимым единство свободных народов» (газе¬
та «Правда» от 1 октября 1954 года).
Большую роль в процессе взаимного влияния и обогащения совет¬
ских национальных литератур и искусств играет общность эстетических
принципов социалистического реализма, на базе которых развивается
наша многонациональная художественная культура. Эта общность помо¬
гает литературе и искусству всех советских наций активно противостоять
реакционной буржуазной идеологии, помогает деятелям советской много¬
национальной художественной культуры успешно осваивать художествен¬
ный опыт и достижения прогрессивных деятелей искусства и литературы
всех стран мира.
Процесс сближения и взаимного обогащения национальных литера¬
тур и искусств социалистических наций с особой силой развернулся в пе¬

36
П. С. ТРОФИМОВ
риод победы социализма в СССР и постепенного перехода от социализма
к коммунизму.
До победы социализма в нашей стране взаимовлияние и взаимное
обогащение литератур и искусств социалистических наций также имело
место. Однако в ту пору во всех советских республиках не сложился еще
полностью социалистический способ производства, а уровень развития
советского искусства и литературы некоторых национальных республик и
национальных областей не обеспечивал еще всех необходимых предпосы¬
лок для взаимного обогащения национальных литератур и искусств, взя¬
того во всем его объеме. В ряде национальных республик (Узбекская
ССР, Киргизская ССР, Туркменская ССР и др.) в то время еще не было
своей развитой советской литературы (прозы и профессиональной поэ¬
зии), не было симфонической и оперной музыки, изобразительное искус¬
ство находилось в неразвитом состоянии. Передовые литовское, латвий¬
ское и эстонское искусство и литература не развивались тогда в общем
русле советской многонациональной художественной культуры, так как
Литва, Латвия и Эстония не входили в состав Советского Союза.
В последующие годы положение серьезно изменилось. В период, пред¬
шествовавший полной победе социализма, и особенно в период постепен¬
ного перехода нашей страны от социализма к коммунизму литература и
искусство всех советских наций сделали большой шаг вперед. В ранее
отсталых в хозяйственном и культурном отношениях национальных рес¬
публиках развилась своя профессиональная художественная литература,
выросли свои кадры прозаиков (очеркистов, романистов и новеллистов),
возникла новая, профессиональная музыка. Большие достижения имеются
также и в области театрального и изобразительного искусства. Появились
имеющие всесоюзное значение произведения литературы, живописи и му¬
зыки, созданные деятелями искусства таких малых народов, как, напри¬
мер, удмурты, адыгейцы, тувинцы, чуваши, абхазцы и другие.
В то же время больших успехов достигли литература и искусство тех
советских наций, которые имели высокоразвитую художественную . куль¬
туру еще до победы Октябрьской социалистической революции (русские,
украинцы, белорусы, латыши и др.) - Никогда еще литература и искусство
не имели такого широкого круга доброжелательных и отзывчивых чита¬
телей, зрителей и слушателей, какой имеют современная советская много¬
национальная литература и искусство. Вырос и международный авторитет
советской литературы и искусства. Неизмеримо увеличился круг их почи¬
тателей за пределами СССР, особенно в странах народной демократии.
Одним из многозначительных итогов всестороннего развития литера¬
туры и искусства всех советских наций явилось непрерывно растущее твор¬
ческое содружество и взаимовлияние братских литератур и искусств друг
на друга.
Взаимное влияние и обогащение литератур и искусств советских на¬
ций осуществляются одновременно по нескольким направлениям: в на¬
правлении взаимного изучения и творческого усвоения деятелями
искусств советских наций существующей художественной культуры этих
наций (литературных и музыкальных произведений, живописи, кино и
театрального искусства); в направлении живого творческого обмена опы¬
том между представителями искусства и литературы различных советских
наций (путем взаимного показа достижений в области художественного
творчества во время декад искусств национальных республик и областей в
Москве и в других городах, взаимных посещений деятелями искусства
разных национальных республик, обмена выставками и проч.); в направ¬
лении совместного создания деятелями искусства различных советских
наций произведений живописи, кино, театра и музыки, а также на основе
использования художниками одной нации в своем творчестве материала
и национальных форм других советских наций и т. д.
Все эти направления взаимодействия и взаимовлияния неразрывно

О ВЗАИМНОМ ВЛИЯНИИ И ОБОГАЩЕНИИ ЛИТЕРАТУР И ИСКУССТВ
37
между собою связаны и друг друга дополняют и развивают. Остановимся
на краткой характеристике их.
Первое из указанных направлений, имевшее место еще в дореволю¬
ционной России, в советских условиях получает свое наиболее полное
развитие. В нашей стране изучение и творческое использование художе¬
ственных достижений всех наций получают повсеместное распространение
среди народа и деятелей искусства. Например, творчество Максима Горь¬
кого глубоко изучается не только писателями, но и широким кругом чи¬
тателей всех советских наций. Влияние произведений Горького на литера¬
туру всех наций, входящих в состав Советского Союза, глубоко и много¬
образно. Оно сыграло большую роль в идейно-эстетическом воспитании
выдающихся украинских литераторов (П. Тычины, А. Корнейчука,
М. Рыльского и других). Великий писатель помог им поэтически постичь
сущность социалистического гуманизма; он содействовал развитию актив¬
ного отношения к действительности, нашедшего свое отражение в произве¬
дениях, проникнутых пафосом коммунистического преобразования дей¬
ствительности и дружбы народов.
Благотворное влияние творческого усвоения искусства Горького
нетрудно обнаружить и во многих произведениях писателей Белоруссии,
Литвы, Латвии' и всех других советских республик.
Старейший латышский писатель Андрей Упит говорит, например, что
«ни один из русских классиков и современных писателей не оказал такого
сильного влияния на развитие латышской революционной мысли и лите¬
ратуры, как великий идейный борец и мастер художественного слова Ма¬
ксим Горький» (Андрей Упит «Роль Максима Горького в развитии
латышской революционной мысли и литературы». Сборник «Литературно¬
критические статьи», стр. 7. Рига. 1955).
Казахский писатель Мухтар Ауэзов пишет, что писатели Казахстана
считают Горького своим великим учителем, что вся казахская литерату¬
ра нового времени развивалась под сильным влиянием Горького. Вы¬
дающийся таджикский советский писатель Садриддин Айни говорил, что
он многому научился у Горького в отношении построения художествен¬
ных образов, обрисовки характеров героев, простоты выражений и т. д.
Книга Айни «Бухара» по своим художественным принципам напоминает
автобиографическую трилогию Горького. Сам писатель указывал, что его
книга написана «под непосредственным влиянием «Детства», «В людях»
и других произведений великого мастера» («Правда» от 13 декабря
1954 года).
Не менее значительно также и влияние произведений В. Маяковского
на творчество ряда поэтов советских социалистических наций. Об этом
влиянии говорят сами поэты. В своем содокладе о советской поэзии на
Втором Всесоюзном съезде советских писателей азербайджанский поэт
Самед Вургун говорил, что «поэтическое наследие В. Маяковского — мо¬
гучий голос новой поэтической эпохи — оказало и оказывает большое
влияние на творчество многих поэтов Советского Союза. Все мы, поэты
братских республик, считаем В. Маяковского нашим общим другом и учи¬
телем» («Литературная газета» от 17 декабря 1954 года).
Поэтическое творчество Маяковского содействовало повороту поэзии
многих советских наций к тематике, отражающей строительство социализ¬
ма. Новаторская школа Маяковского повлияла на развитие национальных
форм советской поэзии. Широта образно-философского обобщения в сти¬
хах Маяковского, их историческая конкретность, умение поэта рисовать
образ героя в тесной связи с выдающимися историческими событиями,
поэтизировать будничные явления советской жизни отразились в творче¬
стве большинства крупнейших поэтов национальных республик СССР.
Лексика стихов Маяковского, их особый ритмико-интонационный строй и
стилистика оказали заметное влияние на поэзию украинцев М. Бажана,
А.	Малышко, белоруса А. Кулешова и других поэтов.

38
П. С. ТРОФИМОВ
Советские поэты Узбекистана, Туркмении, Киргизии в процессе пре¬
одоления условных, архаических канонов старой, феодальной поэзии сле¬
дуют творческим принципам Школы Маяковского.
Оказывая своими произведениями воздействие йй творчество писате¬
лей различных советских республик, Горький и Маяковский сами творче¬
ски использовали и дальше развивали все то лучшее, что было создано в
художественном творчестве многих советских народов и наиболее выдаю¬
щихся представителей их литератур и искусств. Особое внимание Горький
обращал на фольклор нерусских народов (украинцев, грузин, белорусов
и других), Черпая из него мотивы и средства художественного воплощения
своих образов и идей. В процессе создания ряда революционно-романти¬
ческих образов Горький всесторонне использовал легенды и поэтические
сказания различных народов. Еще До Октябрьской революции, говоря о
своих взаимоотношениях с выдающимся украинским писателем-демокра-
том М. Коцюбинским, Горький указывал на то, что оба они взаимно
влияли друг на друга.
В своей поэтической деятельности Маяковский не раз обращался к
Украине, Грузии и другим советским национальным республикам, воспе¬
вая их новую, свободную жизнь. Стремясь понять возможно глубже
поэзию и культуру украинского нарбда, Маяковский специально изучал
его язык и призывал других русских поэтов следовать его примеру.
Большую роль в деле взаимного обогащения литератур и Искусств
советских наций играет, как уже указывалось, непосредственное, живое
общение, обмен опытом между деятелями художественной культуры раз¬
личных наций.
Многие советские писатели, художники, композиторы, артисты —■
представители одних советских наций подолгу или постоянно работают
среди деятелей искусства других советских наций. Помогая последним в
их творчестве, они сами обогащаются под влиянием национальной специ¬
фики того народа, среди которого живут.
Широко известно, как в процессе непосредственного, живого общения
Горького с литераторами советских национальных республик росли и
крепли их таланты. Личные связи Горького с национальными писателями
настолько широки, что не имеют прецедента во всей истории не только
русской, но и мировой литературы. Своим непосредственным личным уча¬
стием в идейном и художественном росте молодых писателей советских
национальных республик Горький воспитал целое поколение деятелей мно¬
гонациональной художественной культуры СССР.
В процессе личного общения Горького с национальными писателями
рос и он сам. Он глубоко интересовался жизнью народов Советского Сою¬
за, их культурой, вникал во все детали того, что происходило в этих рес¬
публиках. Таджикский писатель Лахути писал: «Прекрасен был Горький
в своем неослабном внимании и интересе к росту культуры народов Совет¬
ского Союза. При каждой встрече он неизменно возвращался к этой теме,
подолгу расспрашивал меня о литературе Советского Востока» («Великий
друг Советского Востока». «Литературная газета» от 26 июня 1936 года).
Весьма показательной в этом отношении является музыкальная дея¬
тельность народного артиста СССР композитора Глиэра, который, созда¬
вая свои музыкальные произведения, подолгу жил во многих советских
национальных республиках и областях. Изучая музыку народов этих рес¬
публик и областей, Глиэр вместе с тем повседневно заботливо и бережно
растил национальные кадры композиторов и музыкантов. Оперы Глиэра
«Шах-Сенем» и «Гюльсара», оказавшие глубокое влияние на развитие
оперной культуры ряда национальных республик (Азербайджана, Узбеки¬
стана и других), обогатили одновременно как русскую музыку националь¬
ными элементами музыки других советских народов, так и музыку этих
народов достижениями русской оперной классики (сложными средствами
музыкальной выразительности, в частности, полифонией). Обогащение

О ВЗАИМНОМ ВЛИЯНИИ И ОБОГАЩЕНИИ ЛИТЕРАТУР И ИСКУССТВ
39
русской национальной музыки под влиянием живого и непосредственного
общения Глиэра с деятелями музыки Узбекистана и Туркмении особенно
отчетливо выявляется в ряде концертных произведений этого композитора.
Концерт Глиэра для колоратурного сопрано с оркестром, будучи
глубоко русским по своей музыкальной форме, вместе с тем носит на себе
печать творческого использования музыки среднеазиатских национальных
республик. В творчестве Глиэра с особой убедительностью раскрывается
благотворность непосредственного, живого общения деятелей музыкаль¬
ного искусства разных народов. Важно здесь заметить, что некоторые рус¬
ские, украинские, белорусские композиторы всю свою творческую деятель¬
ность посвящают развитию музыки других советских народов.
В свою очередь, некоторые композиторы нерусской национальности
принимают активное участие в развитии русской советской музыкальной
культуры. Они вносят в нее особые черты своей национальной музыки
(творчество композиторов А. Хачатуряна, В. Мурадели и других).
Композиторы одних советских наций широко используют поэтические и
музыкальные сюжеты и темы, созданные другими нациями, среди которых
они живут и творят. Здесь достаточно указать хотя бы на вокальный цикл
русского советского композитора Ю. Свиридова, на стихи армянского
поэта А. Исаакяна или на «Молдавскую сюиту» украинского композитора
Н.	Пейко, в которой ряд молдавских интонационных (в основном ладовых)
признаков построения некоторых эпизодов органически соединяется с
особенностями украинских дум. В сюите налицо также и элементы ладово¬
мелодических особенностей, свойственных русской музыке («Медленный
танец», «Дойна»).
Важную роль в деле взаимного обогащения литератур и искусств
советских наций играют всесоюзные и республиканские съезды писателей,
художников, композиторов и архитекторов, всесоюзные и республикан¬
ские конференции и совещания деятелей искусства. В ходе этих съездов
и конференций происходит широкое обсуждение проблем развития со¬
ветских национальных литератур и искусств, а также обмен опытом меж¬
ду национальными художественными культурами республик и областей.
Большое значение имеют дискуссии и обсуждения актуальных проблем
художественного творчества во всесоюзной, республиканской и областной
прессе.
Знаменательным явлением в деле взаимообогащения советских на¬
циональных литератур и искусств нужно признать декады литератур и
искусств народов Советской страны, проводимые в Москве, и декады рус¬
ской литературы и искусства, которые устраиваются в братских респуб¬
ликах. Немаловажное значение имеют также специально организуемые
вечера и недели национальных литератур Российской Федерации — да¬
гестанской, осетинской, чувашской, бурят-монгольской и т. п. Все эти
мероприятия, демонстрируя торжество дружбы и братства народов СССР,
помогая осуществлению задач их взаимного культурного обогащения,
представляют собой явления, характерные для советского социалистиче¬
ского строя.
Декады литературы и искусства союзных и автономных республик
в Москве всегда становятся не только подлинными праздниками много¬
национальной советской культуры, но и ответственной проверкой зре¬
лости и Мастерства работников культуры. Они являются школой творче¬
ского опыта для деятелей художественной культуры всех советских на¬
ций, представляют собою отчеты многочисленных коллективов работников
литературы и искусства национальных республик перед всем советским
народом. Широкие слои советского народа принимают участие в оценке
достижений литературы и искусства советских национальных республик.
В дни декад организуются встречи участников декад с общественностью,
которая, радуясь успехам национальных театров, писателей и художников*
высказывая советы и пожелания, обогащает свои собственные художе-

40
П. С. ТРОФИМОВ
ственные вкусы и представления, воспитывается в духе советского патрио¬
тизма и пролетарского интернационализма.
Часто в процессе создания одного произведения искусства прини¬
мают участие художники, композиторы, артисты различных советских
наций. Это содействует преодолению элементов национальной замкнуто¬
сти в творчестве некоторых советских писателей и художников, а также
обогащает их творчество, способствует выходу их на широкую обще¬
союзную арену. Особенно показательными в этом отношении являются
примеры, которые дает советское музыкальное (прежде всего оперное)
творчество. Так, узбекская опера «Буран» была написана узбеком
М. Ашрафи и украинцем С. Василенко. Первые туркменские оперы напи¬
саны туркменами Д. Овезовым, В. Мухатовым, А. Кулиевым в тесном
творческом содружестве с русскими и украинскими композиторами А. Ша¬
пошниковым, Ю. Мейтусом и другими. Популярная туркменская опера
«Шасенем и Гариб», написанная А. Шапошниковым и Д. Овезовым, идет
на сцене туркменского оперного театра уже свыше десяти лет. Она отли¬
чается подлинной народностью как в смысле своих сценических образов,
так и по своему национальному музыкальному языку. Опере присущи про¬
никновенная лирика и яркая эмоциональность, напряженный драматизм
и благородный пафос. Она насыщена жизнерадостностью и весельем;
туркменские национальные мелодии органически обогащены в ней русски¬
ми классическими музыкальными формами, а эти последние видоизменены
в соответствии с национальными особенностями туркменской мелодии.
Несмотря на то, что опера написана на сюжет старинных туркменских на¬
родных сказаний и песен, по своей музыке она является вполне современ¬
ным национальным музыкальным произведением. Вместе с тем она пред¬
ставляет также известное достижение русской музыкальной культуры,
развивающейся в единстве с музыкой братских советских республик.
В Советской стране выдающиеся произведения литературы перево¬
дятся почти на все языки советских народов, произведения музыкального
и драматического творчества, созданные представителями одного наро¬
да, исполняются и ставятся на сценах всех советских национальных рес¬
публик и областей. Переводы литературных произведений не только ши¬
роко знакомят советского читателя с успехами художественной литера¬
туры всех народов СССР, но и взаимно обогащают язык поэтов и писате¬
лей этих наций. Писатели и поэты советских наций при помощи переводов
учатся друг у друга богатству поэтических форм, сравнений, ритмике и
мелодике стиха. Так, например, при переводе художественного произведе-'
ния русских авторов'на украинский язык и украинских авторов на русский
язык оба эти языка взаимно обогащаются своеобразными поговорками,
пословицами, идиоматическими выражениями и т. д., бытующими в этих
литературных языках.
В процессе подготовки к спектаклю, к концерту осуществляются раз¬
носторонние взаимные обогащения музыкальной и театральной культур
всех советских наций. Пьеса, написанная украинским драматургом для
русского театра, или, наоборот, пьеса русского автора для украинского
театра в процессе подготовки ее для сцены обогащается благодаря вне¬
сению в нее коллективом драматургов тех или иных дополнений или изме¬
нений, благодаря талантливой игре актеров и режиссуре спектакля, вно¬
сящих в него весь свой опыт, культуру, вдохновение и талант.
Воспроизводя жизнь не только своего народа, но и других народов,
писатели и художники РСФСР, Украины, Белоруссии, народов Прибал¬
тики, Средней Азии широко раздвигают границы своего эстетического
познания действительности, обогащают свои произведения картинами
природы, жизни, изображением характеров и культуры братских наро¬
дов, населяющих великий Советский Союз. Русский советский писатель
А.	Фадеев написал роман «Последний из удэге», посвященный жизни
удэгейцев — народа, малоизвестного до Октябрьской революции; русский

О ВЗАИМНОМ ВЛИЯНИИ И ОБОГАЩЕНИИ ЛИТЕРАТУР И ИСКУССТВ	41
советский поэт Н. Тихонов создал сборник пленительных стихов о при¬
роде Грузии и жизни грузинского народа — «Грузинская весна». Украин¬
ский советский писатель И. Ле написал суровый и мужественный роман
«Межгорья» — о борьбе узбекского народа за освоение Голодной степи.
Белорусский писатель Э. Самуйленок в романе «Будущность» нарисовал
яркие картины борьбы за Советскую Грузию и социалистического строи¬
тельства в этой республике, а грузинский советский писатель К. Лорд-
кипанидзе написал сборник белорусских рассказов, отличающихся про¬
никновенностью и любовью к белорусскому народу.
Многообразие взаимных связей, характерных для развития много¬
национального советского искусства и литературы, показывает, что это
искусство и литература выступают как единое целое, в котором нацио¬
нальные различия являются различиями единой общесоветской, интер¬
национальной но своему идейному содержанию, художественной куль¬
туры.
* .* *
Процесс взаимных влияний, взаимного обогащения национальных ли¬
тератур и искусств в СССР осуществляется в борьбе с различного рода от¬
ступлениями от национальной политики партии, в борьбе с буржуазным
национализмом и космополитизмом.
Сущность национализма в применении к интересующему нас во¬
просу состоит в отрицании прогрессивного значения для развития совет¬
ских национальных литератур и искусств, их сближения и взаимовлия¬
ния, в утверждении того, что сближение и взаимовлияние литератур и
искусств не обогащают их, а обедняют, лишают национальной самобыт¬
ности. Проявлением национализма является идеализация старых, пере¬
живших себя элементов национальной специфики, неизбежно ведущая к
отходу некоторых советских писателей и художников от реальной жизни
своего народа, к схематичному, ложному отражению действительности.
Вместе с этим такого рода идеализация ведет к ущербности и националь¬
ных черт художественной формы. Примером этого могут служить произ¬
ведения ряда русских архитекторов, созданные по образцам старинной
церковной архитектуры, а также некоторых украинских художников, так
называемых «бойчукистов», которые, опираясь на ложное понимание на¬
циональной формы, в течение длительного времени стилизовали под древ¬
ние византийские фрески свои картины, претендовавшие выразить новое,
социалистическое содержание.
Нужно сказать, что националисты всячески культивируют все уста¬
ревшее в национальном искусстве. Они пытаются изолировать его от со¬
временного социалистического содержания, от благотворных влияний на
него литератур и искусств других советских наций. Игнорируя то обстоя¬
тельство, что национальная форма советского искусства является формой
не всякого, а социалистического содержания и поэтому она должна быть
изменена и изменяется соответственно с требованиями этого содержания,
на основе достижений художественной культуры всех социалистических
наций, националисты считают, что якобы одна лишь толкуемая ими до
крайности узко и односторонне национальная форма дает право называть
произведения подлинно национальными. Идеализация прошлого соеди¬
няется у них со своеобразным местным формализмом и архаикой, которые
на деле приводят к изоляции, противопоставлению культуры и искусства
одной социалистической нации другой.
Националисты всячески затушевывают тот факт, что национальная
форма искусства и литературы в СССР подлинно национальна лишь по¬
стольку, поскольку она, выступая в полном единстве со своим социали¬
стическим содержанием, служит не разобщению социалистических наций,
а укреплению их единства, является не только носителем своеобразия

42
П. С. ТРОФИМОВ
каждой социалистической нации, но и средством выражения того общего,
что объединяет все свободные нации в братскую семью народов.
Выполняя эту свою исключительно важную историческую роль,
национальная форма непрерывно изменяется как в направлении развития
в ней таких черт, которые являются общими для литератур и искусств раз¬
личных социалистических наций, так и в направлении все более глубокого,
многообразного выражения ее национальной специфики. Оба эти направ¬
ления неразрывно связаны между собою.
Националисты не желают видеть этой закономерности, характерной
для развития национальных форм литератур и искусств советских социа¬
листических наций. Они игнорируют тот факт, что на основе этой зако¬
номерности уже сейчас серьезно изменилась и обогатилась национальная
специфика многих советских литератур и искусств. Художественная форма
поэзии и прозы, например, узбекского, таджикского, казахского народов
в основном освободилась от вычурности, абстрактности, характерных для
ранних стадий их развития. Поэтические образы в произведениях узбек¬
ских, таджикских и других поэтов становятся все более конкретными,
живыми, реалистическими, отражающими богатую советскую социали¬
стическую действительность. Все эти и многие другие обогащения на¬
циональной формы вопреки уверениям националистов убедительно пока¬
зывают, что подлинно национальная специфика ее не метафизична. Она
не замыкается в узконациональные рамки. Наоборот, она связана с изме¬
нениями и развитием всей советской социалистической культуры и
искусства.
Борясь против национализма, деятели советского искусства и лите¬
ратуры ведут борьбу также и со всяким стремлением игнорировать на¬
циональные особенности развития советской многонациональной художе¬
ственной культуры, против попыток подорвать принцип равноправия на¬
циональных культур и искусств всех советских наций.
В своей деятельности писатели и художники всех советских наций ис¬
ходили и исходят из указания В. И. Ленина о необходимости проявлять
исключительную внимательность к особенностям различных наций, не до¬
пускать игнорирования специфики их культуры, языка и быта. Без этого,
как подчеркивал Ленин, абсолютно невозможно сколько-нибудь успешное
развитие всего того, что есть ценного в современной мировой цивилизации.
«Социализм,— как говорил Н. С. Хрущев,— не только не уничтожает
национальных различий и особенностей, а, наоборот, обеспечивает всесто¬
роннее развитие и расцвет экономики и культуры всех наций и народ¬
ностей. Поэтому мы обязаны не пренебрегать этими особенностями и раз¬
личиями, а учитывать их самым внимательным образом во всей своей
практической работе по руководству хозяйственным и культурным строи¬
тельством» («Отчетный доклад ЦК КПСС XX съезду партии», стр. 104).
Принижение национальных особенностей культур и искусств оскорб¬
ляет национальные чувства, подрывает доверие между народами нашей
страны, изолируя тем самым искусство и литературу одной советской на¬
ции от благотворных влияний на нее со стороны художественной культуры
всех других наций, содействуя оживлению и развитию национализма.
Заклятыми недругами национальной культуры и искусства являются
космополиты-ассимиляторы, развивающие идеи слияния, растворения в
условиях капитализма всех национальных культур в одной вненациональ¬
ной. Будучи духовно связанными с представителями монополистического
капитализма, являясь, в сущности, их идеологическими агентами, космо¬
политы в корне извращают самую идею взаимовлияния и обогащения
национальных литератур и искусств.
Космополиты-ассимиляторы уверяют, что глубина и худржестренное
богатство искусства и литературы зависят не от «национальных стиму¬
лов», а от «стимулов космополитических», вненациональных, наднацио¬
нальных. Ори расхваливают современное буржуазное, формалистическое,

О ВЗАИМНОМ ВЛИЯНИИ И ОБОГАЩЕНИИ ЛИТЕРАТУР И ИСКУССТВ
43
особенно абстракционистское «искусство», лишенное национальных черт
и особенностей, как якобы интернациональное искусство. Формализм они
объявляют высшим достижением художественного гения, победой над
«национальной ограниченностью» реалистического искусства.
Вся несостоятельность рассуждений буржуазных критиков реализма
решительно опровергается фактами расцвета многонационального искус¬
ства и литературы в СССР. Эти факты убедительно показывают, что
истинной почвой для роста искусства в современных условиях является
не некая космополитическая, безнациональная почва, а народная, нацио¬
нальная основа, дающая искусству как содержание, так и соответствую^
щую ему форму.
Опыт развития многонационального искусства в СССР неопровер¬
жимо доказывает, что интернациональное, общечеловеческое искусство
возникает и развивается на национальной почве. «Интернационализм в
искусстве, — говорил А. А. Жданов, — рождается не на основе умаления
и обеднения национального искусства. Наоборот, интернационализм
рождается там, где расцветает национальное искусство» («Совещание дея>
телец советской музыки в ЦК ВКП(б)», стр. 139. М. 1948).
Единое для всего человечества, интернациональное как по своему
содержанию, так и по художественной форме искусство разовьется на
базе всемирного коммунистического общества, путем взаимных влияний,
сближений и обогащений всех национальных литератур и искусств мира.
И это искусство будет не формалистическим, а глубоко реалистическим,
пронизанным великими и благородными идеями братства и дружбы на¬
родов.
Однако это отдаленное будущее многими узами связано с настоя¬
щим, с тем, что происходит сейчас. В данное время процесс взаимных
влияний и обогащений национальных культур охватил собою не только
советские нации, но также и те народы, которые входят в единый мировой
социалистический лагерь. На основе общности условий жизни этих наций
и в связи с единством целей их борьбы за мир, демократию и социализм
уже сейчас в литературе и искусстве этих наций развиваются особенности,
сближающие их между собою и с художественной культурой в СССР.
Такими особенностями являются общность идейного социалистического
содержания, а также черты реализма художественной формы, отвечающие
тому содержанию, которое форма призвана выразить. Такое сближение
является не только могучим источником расцвета культур, но и великим
средством воспитания народов в духе интернационализма и взаимного
уважения.
Взаимные влияния и обогащения литератур и искусств осуществляют¬
ся сейчас также в среде передовых, прогрессивных деятелей литературы и
искусства капиталистических стран, а также между ними и советскими
писателями и художниками. С ходом исторического прогресса эти взаимо¬
влияния становятся все более глубокими и многосторонними. Советские
писатели, художники, композиторы, развивая реалистическое искусство,
социалистическое по своему содержанию и национальное, самобытное по
своей специфике, широко используют все лучшее и плодотворное в искус¬
стве и литературе всех народов.

Формы мышления и их взаимосвязь
П. В. копнин
Важнейшую часть ленинского философского наследства составляют
проблемы диалектической логики. В гениальных произведениях Ленина,
в особенности в «Философских тетрадях», указаны пути всесторонней раз¬
работки и систематического изложения диалектической логики. Глубокое
исследование диалектики мышления на основе обобщения всей истории
познания — задача, поставленная Лениным перед философами-маркси-
стами.
Мышление — особая, специфическая форма деятельности человека.
Будучи продуктом высокоорганизованной материи — мозга, мышление
является духовной деятельностью, основой и критерием истинности кото¬
рой выступает практика.
Процесс мышления является дальнейшим развитием живого чувст¬
венного созерцания. В процессе мышления человек ставит определенные
цели, которые порождаются объективным источником — потребностями
практики. Для удовлетворения этих потребностей мышление должно
точно, адекватно и всесторонне отразить внешний мир. Своеобразие мыш¬
ления и его отличие от живого чувственного созерцания состоят в том,
что оно отражает мир в форме абстракций. В процессе мышления чело¬
век опирается на все предшествующее знание, зафиксированное и за¬
крепленное в определенных формах.
Мышление не зеркально-мертво отражает действительность, а твор¬
чески-активно. Оно указывает пути ее изменения, преобразования, пути
достижения новых результатов. Развитие мышления идет в направлении
все более полного и глубокого познания закономерностей развития при¬
роды общества и самого человеческого мышления, то есть постижения
объективной истины. При этом происходит образование понятий, создание
научных теорий, возникновение новых идей. Различные формы мышления
выступают как узловые пункты движения мышления на пути всесторон¬
него познания мира.
Изучением мышления и его форм занималась и занимается формаль¬
ная логика. Но она изучает структуру, строение ютовых, сформировав¬
шихся форм мышления. Нельзя сомневаться в том, что формально-логиче¬
ский аспект исследования форм мышления необходим, но он, конечно, не
является единственным и главным для нас. Больше того, если абсолюти¬
зировать этот аспект и сделать формальную логику единственной наукой,
изучающей мышление и его формы, то неизбежно скатывание к метафи¬
зике. Действительную сущность форм мышления, их место и роль в по¬
знании вскрыла марксистская диалектическая логика, рассматривающая
их как содержательные формы, отражающие диалектику развития внеш¬
него мира. Изучение форм мышления с точки зрения требований диалекти¬
ческой логики предполагает:
1)	всестороннее исследование абстракций как форм отражения дей¬
ствительности, форм достижения истинного знания о внешнем мире;

ФОРМЫ МЫШЛЕНИЯ И ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ
45
2) анализ образования и развития категорий, понятий и т. д. в ре¬
зультате развития человеческого знания; выявление роли практики в фор¬
мировании и развитии суждений, понятий, умозаключений, гипотез, тео¬
рий и идей;
3) показ познавательной ценности различных форм мышления, их
места в познании закономерностей природы и общества;
4) выявление связи форм мышления с формами их выражения в
языке;
5) установление как взаимной связи форм мышления между собой,
так и их связи с формами живого чувственного созерцания, субординации
форм мышления.	'
Диалектическая логика ставит задачу не просто описать формы
мышления, а выяснить их сущность, показать их движение, развитие и
взаимосвязь в процессе постижения закономерностей объективного мира.
Говоря о диалектической логике, Ф. Энгельс писал: «Диалектиче¬
ская логика, в противоположность старой, чисто формальной логике, не
довольствуется тем, чтобы перечислить и без всякой связи поставить ря¬
дом друг возле друга формы движения мышления, т. е. различные формы
суждений и умозаключений. Она, наоборот, выводит эти формы одну из
другой, устанавливает между ними отношение субординации, а не коор¬
динации, она развивает более высокие формы из нижестоящих» («Диа¬
лектика природы», стр. 177. 1953).
Выяснение взаимосвязи форм мышления в процессе их движения не¬
обходимо для определения их сущности и роли в познании объективного
мира, в движении нашего познания к объективной истине.
Чтобы вскрыть диалектику форм мышления, требуется знание объек¬
тивной диалектики, которая находит свое отражение в диалектике наше¬
го мышления. А это означает, что законы и формы мышления нужно ис¬
следовать в направлении выяснения их объективного содержания, рас¬
крытия того, как в этих формах отражаются законы развития внешне¬
го мира.
1.	Суждение как основная клеточка мышления
Одной из трудных проблем является вопрос о том, с какой формы
мышления начать их исследование. Диалектический метод указывает,
что начать надо с самого простого, массовидного, чаще всего встре¬
чающегося. Нам кажется, что учение о формах мышления нужно начи¬
нать с суждения, которое имеет все необходимые признаки, чтобы быть
основной клеточкой мышления.
Процесс мышления начинается тогда, когда происходит выделение
отдельных признаков, свойств предметов, явлений материального мира
и образование хотя бы элементарных абстракций. Суждение — простей¬
шая и важнейшая форма абстракции, составляющая одновременно отличи¬
тельную черту всего процесса мышления. Любая абстракция содержит
суждение, которое является стержнем всякой формы мысли. Суждение
есть везде: и в понятиях, и в умозаключениях, и в теориях, и т. д. Всякое
знание, если оно реально существует для другого человека, имеет фор¬
му суждения или системы суждений.
Следовательно, суждение — типичная и элементарная форма мышле¬
ния, все остальные формы мысли — ступени в развитии его. Понятие —
это суждение, предикатом которого является мысль о всеобщем в явлении.
Умозаключение представляет собой форму опосредствования суждения,
форму движения его. Понятие, умозаключение, гипотеза, достоверная тео¬
рия, научная идея — все это определенные системы суждений, в которых
дается синтетическое знание о предмете. Движение нашего мышления от
отдельных суждений к научным теориям и идеям означает проникновение
в сущность явлений. Эта логика развития мышления отражает основные
этапы и закономерности его исторического развития.

46
п. в. копнин
На примере анализа суждения можно понять все характерные особен¬
ности мышления как формы познания действительности. Противоречия,
которые заложены в суждении, сохраняются и развиваются в других
формах мысли, поэтому уяснение суждения и его особенностей необходи¬
мо для понимания других форм мышления К
Формальная логика анализировала суждение только в связи с учени¬
ем о строении доказательства. Описывались различные формы суждения,
подмечалось то, что сразу бросалось в глаза, — внешняя форма сужде¬
ния, — а познавательная роль суждения оставалась в тени.
Аристотелевская теория суждения хотя и содержала много верного,
материалистического, но была ограниченной. Учение Аристотеля о сужде¬
нии как мысли, состоящей из законченного утверждения или отри¬
цания, покоилось на метафизическом понимании процесса познания.
Для него суждение не процесс, а нечто застывшее, раз навсегда данное.
С точки зрения диалектической логики, суждение — форма отражения
действительности, посредством которой познаются различные свойства,
признаки, стороны, отношения вещей, явлений материального мира, со¬
вершается процесс постижения предмета мыслью. Различные формы су¬
ждения — отдельные звенья, моменты этого процесса. Так, в одних
суждениях фиксируется уже достигнутое достоверное знание о предмете,
в других (вероятных) только предполагается наличие или отсутствие у
предмета свойства, признака, в третьих (вопросах) делается запрос о
существовании свойства, признака, отношения в каком-либо предмете.
Многие логики резко отделяют эти различные формы суждения, а вопрос
вообще не считают суждением (мыслью, отражающей действительность
и претендующей на истинность).
В действительности же различные формы суждений взаимосвязаны
между собой. Вероятное суждение, возникшее в процессе развития по¬
знания, включает в себя те достоверные суждения, на базе которых оно
возникло, а это значит, что в нем имеются достоверные моменты. С дру¬
гой стороны, всякое достоверное суждение как развивающаяся мысль
содержит в себе некоторый момент вероятного. Вероятное суждение
непосредственно связано с другой формой — вопросом. Предполагая что-
либо в предмете, мы ставим проблему, задачу для исследования, которая
решается в дальнейшем развитии суждения. На базе утверждения (от¬
рицания) и предположения рождаются вопросы, толкающие исследовате¬
ля к выявлению новых сторон, свойств в предмете.
Вопросы имеют огромное значение в познании. Науки без постанов¬
ки вопросов, проблем быть не может. Вопрос — одна из форм познания
и раскрытия предмета. Правильная постановка вопроса есть результат
сложной мыслительной деятельности. Чтобы плодотворно поставить во¬
прос, надо подвести итоги всего предшествующего познания предмета,
выяснить основную тенденцию в развитии предмета, его противоречия.
Ум догматический не видит и не ставит вопросов, он ограничивается
усвоенными канонами. Творческий ум настойчиво ищет нового, ставит
вопросы, углубляющие и расширяющие наше знание. Решение вопроса
предполагает анализ его, уяснение способа его разрешения. Ответ на
один вопрос ведет к постановке новой проблемы. Так и происходит раз¬
витие суждения от вопроса к ответу, от ответа к новому вопросу.
Со стороны формы для суждения характерна субъектно-предикат¬
ная структура, которая является общей для всех суждений. Элементы су¬
ждения: субъект, предикат и связка—являются частями некоторой целост¬
ной мысли. Каждая из частей суждения в отдельности не существует без
1 Положение о том, что суждение является основной клеточкой мышления, вы¬
сказывается нами в порядке постановки вопроса. Это положение можно будет считать
вполне доказанным только тогда, когда будет установлено, что суждение является ис¬
ходной формой в процессе исторического возникновения и дальнейшего развития мыш¬
ления. Некоторые данные лингвистики позволяют предполагать это.

ФОРМЫ МЫШЛЕНИЯ И ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ
47
другой, и связь между ними не внешняя, а внутренняя, органическая.
Субъектно-предикатная форма суждения связана с основной его функци¬
ей — отражать объективный мир таким, каким он является в действи¬
тельности; она приспособлена для обнаружения в предмете его свойств,
отношений. Связь частей суждения (субъекта и предиката) отражает диа¬
лектику взаимоотношения единичного и общего в объективном мире. Эту
диалектику суждения видел уже Гегель, считавший, что всякое суж¬
дение построено по форме: единичное есть всеобщее. Классики мар¬
ксизма-ленинизма материалистически переработали это положение Геге¬
ля. В. И. Ленин указывал, что диалектика связи единичного и общего
в суждении отражает объективную диалектику в тех же качествах —
превращение отдельного в общее, случайного в необходимое, переходы,
переливы, взаимную связь противоположностей.
В объективном мире существует не только связь единичного с общим,
а имеются и другие формы взаимосвязи. В суждении находят отражение
все связи явлений, но развитие суждения идет в направлении установле¬
ния закономерных связей явлений. Закон — всегда нечто общее по отно¬
шению к отдельным, единичным вещам, поэтому отражение связи единич¬
ного с общим в форме связи субъекта и предиката является ведущим, оно
выражает основную тенденцию в развитии суждения — движение к по¬
стижению сущности явлений.
Между субъектом и предикатом существует отношение диалектиче¬
ского единства, включающего и тождество и различие. «Тот факт,— пи¬
шет Ф. Энгельс,— что тождество содержит в себе различие, выражен в
каясдом предложении, где сказуемое по необходимости отлично от под¬
лежащего. Лилия есть растение, роза красна-, здесь либо в подлежащем,
либо в сказуемом имеется нечто такое, что не покрывается сказуемым
или подлежащим» («Диалектика природы», стр. 169).
Конечно, предикат в некотором смысле повторяет субъект, всякое
суждение устанавливает, что субъект есть предикат. Но если суждение
не просто тавтология, то в нем предикат одновременно отличен от субъ¬
екта, содержит в себе нечто такое, что в субъекте не мыслится. Поэтому
не может быть суждений чисто аналитических (чисто аналитическими яв¬
ляются только тавтологии) и чисто синтетических, в которых предикат в
какой-то мере не повторял бы и не раскрывал бы содержание, мыслимое
в субъекте. Предикат суждения отражает то, что есть в предмете, но су¬
ждение отражает не весь предмет, а только часть, сторону его; с каждым
новым суждением в предмете раскрываются новые стороны и свойства.
Важнейшей проблемой теории суждения является вопрос о его
истинности. Формальная логика рассматривает суждение со стороны
его правильности, его соответствия другим суждениям. Диалектическая
логика дает метод для решения вопроса об истинности любого суждения.
Она дает ответы на вопросы: что нужно разуметь под истинностью сужде¬
ния, каковы общие условия достижения ее, в чем критерий истинности
и т. д.
Современные позитивисты отрицают, что логика может дать метод
для решения вопроса об истинности суждения, считают, что она инте¬
ресуется не отношением суждения к объективному миру, а только отно¬
шениями между суждениями, то есть не истинностью, а только правиль¬
ностью. Вопрос об истинности суждения, о его соответствии объективному
миру якобы не только нельзя решить, но и нельзя даже ставить. Для
современного позитивизма характерно утверждение, что значение сужде¬
ния зависит от способа его проверки, а истинность или ложность являют¬
ся знаками утверждения или отрицания.
Марксистская гносеология исходит из признания, что решить вопрос
об истинности суждения — значит выяснить отношение суждения к от¬
ражаемому им предмету. Объективную истинность суждения составляет
его соответствие объективной действительности, а уровень, степень на¬

48
п. в. копнин
шего познания, зависит от практики, которая выступает основой и крите¬
рием истинности суждения.
Марксистская гносеология понимает истину не как нечто застывшее,
а как процесс все более глубокого постижения предмета, процесс углуб¬
ления в сущность его. Всякое суждение — это только относительно за¬
вершенная мысль, которая в дальнейшем будет развиваться и уточнять¬
ся. Относительная истинность суждений объясняется относительностью
практики, которая не позволяет сразу, в полной мере для всех суждений
установить, что в них истинно, а что иллюзорно.
Развитие суждений науки на базе практики идет по пути обогаще¬
ния их новым, более глубоким содержанием. Закономерности этого раз¬
вития фиксируются в классификации суждений Ф. Энгельса. Энгельс
взял мысль Гегеля о развитии суждения в направлении движения его к
познанию сущности, но то, что у Гегеля является «развитием мыслитель¬
ной формы суждения как такового, выступает здесь перед нами,— пишет
Ф. Энгельс,— как развитие наших, покоящихся на эмпирической основе,
теоретических знаний о природе движения вообще» («Диалектика при¬
роды», стр. 178).
В полном соответствии с направленностью реального процесса по¬
знания Ф. Энгельс устанавливает следующие ступени в развитии сужде¬
ния: 1) суждение единичности, 2) суждение особенности, 3) суждение
всеобщности. В первом суждении регистрируется какой-либо единичный
факт, во втором устанавливается, что некоторая особая форма движения
материи имеет какую-то определенную закономерность, в третьем выра¬
жается всеобщий закон движения явлений.
Таким образом, эти различные формы суждения являются узловыми
моментами, ступенями в познании действительности. Движение сужде¬
ния от единичности через особенность к всеобщности означает развитие
его от простого к сложному.
Классификация суждений Ф. Энгельса показывает, что суждение
развивается от простейшего, в котором выражено первое знакомство с
предметом, к научному понятию, которое дает знание законов развития
явлений.
2.	Понятие как отражение всеобщего в явлениях
Понятие выступает не как исходный пункт познания, а как некоторый
результат его. Формальная логика рассматривает понятие как любое зна¬
чение термина, только как член или часть суждения. В действительности
понятие является отражением всеобщего и существенного в предмете,
оно — особая форма суждения, посредством которой постигаются законо¬
мерности развития предмета. «Понятие,— пишет Мао Цзэ-дун,— само по
себе отражает уже не только явление вещей, отдельные стороны вещей,
их внешнюю связь, а представляет собою овладение сущностью вещей,
общностью вещей, внутренней связью вещей» («Относительно практики»,
стр. 7. Госполитиздат. 1950).
Если в суждениях отражаются любые свойства, стороны предмета,
то понятие фиксирует существенное и необходимое. В понятии явление
очищается от случайностей проявления той или иной закономерности,
имеется тенденция выделить закономерность в чистом виде.
В нашей литературе укоренилось неправильное представление, что в
чувственном познании постигается только единичное, а мышление в по¬
нятиях отражает только общее. Но если бы чувственное познание ни в
какой форме не давало знания общего, то и мышление, основывающееся
на данных чувств, никогда не могло бы познать общего. В действительно¬
сти же чувственное познание отражает и единичное и общее в их связи.
Но в чувственном познании, во-первых, нет выделения общего в его су¬
щественной связи с единичным, во-вторых, общее постигается не глубоко.

ФОРМЫ МЫШЛЕНИЯ И ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ
49
Мышление же имеет своей целью обнаружить в единичном общее и суще¬
ственное. Лучше всего это достигается в форме понятия. Та связь общего
и единичного, которая фиксируется суждением, сохраняется в понятии, но
в последнем предикат по отношению к субъекту не просто общее, а общее
и существенное, то есть всеобщее.
В логике, в особенности кантианской, очень распространено мнение,
что понятие есть предикат возможных суждений, что оно образуется в
результате выделения в нечто самостоятельное предиката суждения,
обособления его от субъекта. Поэтому якобы нельзя ставить вопрос об
истинности или ложности понятий. Но понятие, как и всякая другая
форма мысли, направлено на предметы материального мира, отражает
существенные связи их, поэтому всеобщее в нем отнесено, как и во вся¬
ком другом суждении, к единичному. Правда, в языковой оболочке поня¬
тия единичное не находит отдельного, самостоятельного выражения, ибо
основное внимание фиксируется ,на всеобщем (предикате).
Сущность понятия нельзя уяснить, не рассмотрев процесс образова¬
ния и развития его. Вопрос об образовании понятий является централь¬
ным не только в учении о понятии, но и в диалектической логике вообще.
Формальная логика, рисуя процесс образования понятия, исходит из
представления о неподвижных вещах с их неизменными свойствами и из
чисто количественного понимания мира. Весь процесс абстрагирования
(образования понятий) сводится ею к расчленению вещи на отдельные
признаки (свойства), к сравнению признаков различных вещей и выде¬
лению среди них общих или сходных. Так, например, рисует процесс
образования понятия Локк, для которого понятие есть своеобразная фор¬
ма чувственного познания — сокращенный опыт. В соответствии с этой
теорией абстрагирования логики рассматривали обобщение как обедне¬
ние содержания понятия, как вычитание признаков. Развитие суждения от
единичности через особенность к всеобщности представлялось как опусто¬
шение мысли.
На самом деле процесс образования понятий значительно сложнее,
чем его рисует теория абстрагирования в формальной логике. Решающая
роль в этом процессе принадлежит общественно-исторической практике.
Понятия о явлениях действительности возникают на базе многократного
повторения практических воздействий на эти явления. Сначала предметы
внешнего мира присваивались как средства для удовлетворения потреб¬
ностей, а потом уже для целей этого присвоения люди стали создавать
понятия о них. Определителем существенности или несущественности
той или иной стороны предмета является практика, общественная дея¬
тельность человека. Сама способность к абстракции есть результат дли¬
тельного развития этой деятельности.
Абстрагирование является целенаправленным процессом. Не отрицая
значения цели в мышлении, марксизм вскрывает объективное основание
ее. Основой всякой целесообразной деятельности человека, в том числе
и его мышления, являются законы внешнего мира. Они определяют дея¬
тельность человека во всех ее формах. «Цели человека,— пишет
В.	И. Ленин,— сначала кажутся чуждыми («иными») по отношению к
природе. Сознание человека, наука («понятие»), отражает сущность,
субстанцию природы, но в то же время это сознание есть внешнее по
отношению к природе (не сразу не просто совпадающее с ней)» («Фило¬
софские тетради», стр. 162. 1947).
Цели, которые человек ставит в процессе исследования предмета,
получают свое объективное значение, связаны с объективным миром
через практику. Цель есть выражение потребностей человека. В процессе
образования понятия человек подходит к анализу предмета с определен¬
ной целью. Он фиксирует внимание на одной стороне предмета и отвле¬
кается от других. Цель чужда самому предмету, если она не вытекает из
объективного процесса практической деятельности. Исследователь, пре-
4.	«Вопросы философии» № 3.

50
П. в. копнин
следующий такие цели, будет скользить по поверхности явлений, прини¬
мать случайное за существенное, и образованные им понятия будут пу¬
стыми, не отражающими сущность предмета.
Когда же цели вытекают из потребностей практики передового клас¬
са и соответствуют им, происходит совпадение субъективной цели с объ¬
ективным миром. В этом случае человек познает сущность предмета, об¬
разует понятия большой научной значимости. Блестящим примером этого
может служить анализ Марксом капиталистического общества, образова¬
ние основных понятий марксистской политической экономии. Маркс изу¬
чал капитализм, исходя из целей, задач борьбы пролетариата против
буржуазного строя. Эти цели поставила сама практика общественного
развития, поэтому они не были произвольны, чужды изучаемому объекту.
Только на основе целей, поставленных объективным процессом развития
истории, можно было вскрыть сущность капиталистического общества, со¬
здать систему научных понятий о нем.
Исходным пунктом в образовании понятия являются данные чувст¬
венного созерцания. Понятия обобщают данные опыта, и без накопления
определенного эмпирического материала нельзя образовать ни одного
понятия. Крупная роль в образовании понятий принадлежит сравнению,
посредством которого обнаруживаются реальные отношения вещей (то¬
ждество, сходство, различие). Сравнением широко пользуются самые
различные отрасли научного знания. Познавательное значение сравнения
не ограничивается установлением сходства между различными предме¬
тами. Путем сравнения устанавливаются также различие, особенности
предмета, характер изменения его.
Теория абстракции в формальной логике считает, что для образова¬
ния понятия достаточно сравнить различные предметы и найти сходство
между ними. Но это не так. Для образования, например, понятия «труд»
далеко не достаточно сравнить между собою различные виды человече¬
ского труда и найти то общее, что присуще всем формам и видам труда.
Специфика человеческого труда и отличие его от трудоподобной деятель¬
ности животного, таким образом, не могут быть установлены. Сравнение —
только одна сторона процесса образования понятия. Научные же понятия
являются обобщением, выводом, результатом всей предшествующей исто¬
рии познания предмета. В формировании понятия в конечном счете при¬
нимают участие все формы познания; весь арсенал логического мышле¬
ния подчинен задаче образования понятия: эксперимент, различные формы
умозаключения, теоретическое упрощение и т. д. Важное место в этом
процессе занимают анализ и синтез. В процессе образования понятия
мышление движется от конкретного, данного нам в чувственном созер¬
цании, к абстрактному, выраженному в общих абстрактных определениях
(аналитический процесс), а от этого абстрактного—к новому, конкретному
как совокупности многочисленных абстрактных определений (синтетиче¬
ский процесс). Формальная логика изучает только одну сторону образо¬
вания понятия — движение от чувственно-данного к отдельным абстрак¬
циям, поэтому для нее всякое более общее понятие беднее содержа¬
нием предшествующих ему понятий. Диалектическая логика рассматри¬
вает понятие как единство многочисленных абстракций, которые находят¬
ся между собой в органической связи. Различные признаки в понятии
не просто сосуществуют друг с другом, а вытекают друг из друга. В этом
единстве многочисленных абстракций отражается многообразие взаимных
связей явлений действительности, взаимосвязь различных сторон, свойств
предмета, то есть постигается конкретное во всей его конкретности.
Действительно научное понятие не является абстрактным, пустым и
мертвым. Чтобы отразить все богатство объективного мира, связи и от¬
ношения, существующие в нем, понятие должно быть само пронизано
бесчисленными отношениями и связями, оно должно быть узлом этих
связей и отношений. «Чтобы действительно знать предмет,— пишет

ФОРМЫ МЫШЛЕНИЯ И ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ
51
В.	И. Ленин,— надо охватить, изучить все его стороны, все связи и
«опосредствования». Мы никогда не достигнем этого полностью, но требо¬
вание всесторонности предостережет нас от ошибок и от омертвения»
(Соч. Т. 32, стр. 72). Поэтому, чтобы раскрыть содержание понятия, раз¬
вязать узел отношений и связей, отражаемых понятием, недостаточно
отдельной короткой дефиниции, нужна целая совокупность определений,
с помощью которых предмет охватывается с самых различных сторон.
Движение действительности отражается в движущихся, развиваю¬
щихся понятиях. «Человеческие понятия,— указывает В. И. Ленин,— не
неподвижны, а вечно движутся, переходят друг в друга, переливают одно
в другое, без этого они не отражают живой жизни» («Философские тет¬
ради», стр. 237).
Чтобы быть диалектиком, недостаточно признавать изменение поня¬
тий, надо еще правильно понять, истолковать источник их развития и
движения. Софист или эклектик охотно признает изменчивость и гибкость
понятий, но у него движение понятий выступает как субъективный про¬
извол мыслящего субъекта. Марксистская гносеология указывает, что
гибкость понятий имеет объективный источник, является отражением из¬
менчивости и многосторонности материального мира.
Процесс развития понятий совершается в разных направлениях: воз¬
никают новые понятия, углубляются старые (поднимаются на более высо¬
кий уровень абстракции и конкретизируются). Движение понятий проис¬
ходит на базе разрешения противоречий между обнаруженными фактами
и существующими понятиями. Ученые не сразу и не без боли расстаются
со старыми понятиями. Так, многим физикам очень трудно было расстать¬
ся с механическим понятием о сложных физических явлениях, с привыч¬
ным понятием отдельного предмета; они думали, что без этого понятия,
вырывавшего явления из их универсальной связи, нельзя построить удов¬
летворительного объяснения физических явлений.
В процессе развития понятия обогащается его содержание. Под бо¬
гатством содержания понятия надо разуметь не простое количество
признаков, а их характер и качество, их отношение к выражению сущно¬
сти предмета. В чувственном восприятии какого-либо предмета отмечается
множество признаков, ибо чувства берут предмет во всей его непосред¬
ственности. Но в этом обилии признаков может вообще отсутствовать
тот признак, который важнее всего для характеристики сущности пред¬
мета, или если даже он и фигурирует, то может быть совершенно неизве¬
стной его значимость для предмета. В качественном отношении содержа¬
ние научного понятия глубже, богаче, истиннее содержания чувственных
восприятий.
Общее не изолировано от богатства особенного и индивидуального,
а воплощает его в себе, но воплощает таким образом, что не творит
единичное (как у Гегеля) и не включает в свое содержание все частные
признаки отдельных явлений. Так, например, понятие об общих законо¬
мерностях перехода от капитализма к социализму не содержит и не может
содержать все частные признаки, характеризующие специфику этого про¬
цесса в различных условиях. Попытка включить в содержание научного
понятия все частные признаки предмета привела бы к потере понятием
своей основной функции — быть отражением всеобщего в явлениях.
Понятие постигает единичное, частное путем познания закона его
развития. Сущность явлений проявляется через отдельные, частные слу¬
чаи. При образовании понятия «живая материя» требуется не просто
отбросить всякие частные признаки живого организма (размножение, дви¬
жение, питание), а найти такое общее и существенное (закон), из кото¬
рого вытекали бы все частные, отдельные стороны жизни. В самом деле,
размножение, питание, движение являются элементами процесса само¬
обновления составных химических частей живых организмов, который и
составляет сущность живого белка. В этом смысле всякий общий закон

52
п. в. копнин
изменения формы движения гораздо конкретнее, чем каждый отдельный
конкретный случай его проявления. Познание сущности дает ключ к пра¬
вильному пониманию отдельных форм проявления ее. Так, только на
основе знания общих законов перехода от капитализма к социализму
можно понять многообразие форм этого процесса, его специфику в раз¬
ных странах в различное время.
Различные формы мышления постоянно взаимодействуют между
собой в процессе познания действительности. Несомненно, что понятие
невозможно без предшествующих ему суждений, сгустком, конденсацией
которых оно является. Ведь само понятие есть суждение, достигшее опре¬
деленной ступени развития. Но и суждение невозможно без понятия. Во-
первых, потому, что субъект и предикат любого суждения являются если
и не законченными научными понятиями, то обобщениями явлений, фак¬
тов действительности, дальше или ближе стоящими к научным понятиям.
Во-вторых, и это самое главное, процесс соединения понятий, представле¬
ний в какие-либо новые суждения происходит на основе ранее установлен¬
ных понятий, категорий. Таким образом, суждения, возникая на основе
одних понятий, ведут к образованию других, новых понятий, глубже и все¬
сторонне отражающих мир.
Роль категорий в процессе образования суждений, понятий и умоза¬
ключений недостаточно выяснена в нашей философской литературе. Это
объясняется, в частности, тем, что в трактовке категорий господствовал
аристотелевский, метафизический взгляд на них. Аристотель, определяя
категории как высшие роды бытия и мышления, рассматривал их вне за¬
висимости от процесса развития мышления (образования суждений, поня¬
тий и т. д.). «Из слов,— писал Аристотель,— высказываемых без какой-
либо связи, каждое означает или сущность, или качество, или количество,
или отношение, или место, или время, или положение, или обладание, или
действие, или страдание» («Категории», стр. 6. 1939).
Для Аристотеля категории — наиболее общие значения слов. Такое
понимание категорий как универсальных значений слов стало традицион¬
ным в формальной логике. К сожалению, оно не полностью преодолено до
сих пор в нашей философской литературе, где и сейчас можно встретить
взгляд на категории как на слова с чрезвычайно общим значением.
Кант впервые попытался выяснить роль категорий в формировании
суждений. Он полагал, что чувственные восприятия и отвлеченные от них
понятия соединяются в суждения на основе категорий. Так, суждение
«Все тела имеют тяжесть» возможно только потому, что понятия «тела» и
«тяжесть», отвлеченные от чувственных восприятий, соединяются на ос¬
нове таких категорий, как всеобщность, реальность, субстанция и суще¬
ствование. Таблицу категорий Кант построил, исходя из традиционной
классификации суждений, каждая форма суждений в которой в качестве
своей основы, по его мнению, имеет особую категорию.
Мысль Канта о том, что процесс суждения, а следовательно, и обра¬
зования понятий происходит на основе категорий, правильна, но она из¬
вращена его 'априоризмом и схематизмом. Кант полагал, что категории
являются чистыми рассудочными понятиями, априорными по своему про¬
исхождению, что они определяют всеобщность, необходимость, а следова¬
тельно, и объективность суждения. Объективность категорий определяет¬
ся, по Канту, формальной организацией нашего рассудка.
Действительно, категориям принадлежит огромная роль в процессе
суждения, образования понятий и умозаключений. Ленинское положение
о том, что категории являются ступеньками в познании действительности,
означает прежде всего то, что процесс образования суждений, понятий и
умозаключений невозможен без соответствующих категорий. Мышление
категориально в своей основе. Так, высказывание простейших суждений
вроде А>Б включает в себя категорию количества. Особенно огромна
роль категорий в процессе умозаключения.

ФОРМЫ МЫШЛЕНИЯ И ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ
53
Объективной основой процесса умозаключения, перехода от извест¬
ного к неизвестному является существование объективных закономерно¬
стей в природе и обществе. На основе познания этих закономерностей со¬
вершается переход от одного, ранее достигнутого знания к другому, ново¬
му. Знание этих закономерностей, наиболее общих отношений явлений
действительности фиксируется в определенных категориях. Так, на основе
категории причинности, отражающей причинные взаимосвязи явлений
действительности, образуется целая группа умозаключений причинной за¬
висимости. На основе категории пространства и времени возникают умо¬
заключения пространственных и временных отношений типа А раньше Б,
В раньше А, следовательно, В раньше Б.
Однако, признавая значение категорий в процессе образования суж¬
дений, понятий и различных форм умозаключений, нельзя забывать того,
что они в конечном итоге эмпирического происхождения, возникли в ре¬
зультате обобщения всей истории познания мира, всех предшествующих
суждений, понятий и умозаключений. Категории могут служить ступень¬
ками в образовании суждений, понятий и умозаключений только потому,
что сами они являются отражением наиболее общих и существенных зако¬
номерностей движения как внешнего мира, так и человеческого мышления.
3.	Роль умозаключений в познании
В процессе развития суждений и понятий огромная роль принадлежит
умозаключению. В умозаключении лучше всего можно наблюдать опо¬
средствованный, творческий характер человеческого мышления. Умоза¬
ключением обычно называют такую форму мышления, посредством кото¬
рой из имевшегося ранее установленного знания выводится новое знание.
Умозаключение — процесс опосредствования и выведения суждений, опре¬
деленной системой которых оно является. Формы умозаключения возника¬
ют и развиваются в связи с развитием нашего знания о закономерностях
движения мира.
В противоположность Гегелю, который выводил практику из умоза¬
ключения, материалистическая диалектика, наоборот, умозаключение вы¬
водит из практики. «Когда Гегель,— пишет В. И. Ленин,— старается —
иногда даже: тщится и пыжится — подвести целесообразную деятельность
человека под категории логики, говоря, что эта деятельность есть «заклю¬
чение» (Schluss), что субъект (человек) играет роль такого-то «члена»
в логической «фигуре» «заключения» и т. п.,— то это не только натяжка,
не только игра. Тут есть очень глубокое содержание, чисто материалисти¬
ческое.
Надо перевернуть: практическая деятельность человека миллиарды
раз должна была приводить сознание человека к повторению разных ло¬
гических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом» («Фи¬
лософские тетради», стр. 164).
Умозаключение возникает из потребностей трудовой деятельности че¬
ловека, специфическая особенность которой заключается в том, что в со¬
знании человека еще до начала труда имеется готовый результат его в
идеальном виде. Прежде чем произвести вещь, он идеально воспроизводит
весь производственный процесс от начала до конца. Этот процесс невоз¬
можен без умозаключения. Перерабатывая предшествующий накоплен¬
ный опыт, соединяя его с полученными знаниями, человек приходит к но¬
вым результатам, движется от известного к неизвестному. Способность
человека к умозаключению, выведению идеального образа вещей из зна¬
ния условий их существования превращает трудовую деятельность чело¬
века в действительно творческую.
Практическая деятельность человека выступает и как критерий истин¬
ности умозаключений. Многократно повторяясь, практика решает вопрос:
соответствует ли связь мыслей в умозаключении объективным связям яв¬

54
П. в. копнин
лений. Правильные формы, фигуры мышления практикой закрепляются,
приобретают характер аксиом.
В анализе предмета исследователь исходит как из положений, истин¬
ность которых доказана, так из допущений, предположений, делает из них
выводы, получает новое знание, проверенное практикой. Путем умозаклю¬
чений ученый постигает такие процессы действительности, которые нельзя
непосредственно наблюдать. Он убеждается в истинности созданной им
картины, когда некоторые важные звенья сложной цепи умозаключений
ему удается практически подтвердить. Так, например, сложный путь умо¬
заключений, включающий в себя сложнейший математический анализ,
позволяет разобраться современной физической науке в явлениях микро*
мира.
В умозаключении также сохраняется связь единичного и общего, ко¬
торая имеется в суждениях и понятиях. Даже в таком простом силлогиз¬
ме: «Все цветки — растения, роза — цветок, роза — растение» — единич¬
ное (роза) связано С общим (растение) через особенное (цветов). Умоза¬
ключение не может обойтись без связи единичного с общим, ибо
умозаключать можно только на основе общего и через общее. В основе
любой формы умозаключения лежит какой-то принцип, который всегда
является общим по отношению к посылкам и заключению. Особенность
связи единичного с общим в умозаключении состоит в том, что в нем
раскрывается, показывается, как данное единичное связано с общим, что
составляет то особенное, через посредство которого установлена связь
единичного с общим.
С самого начала возникновения учения о формах мышления опреде¬
лился один из существенных пороков теории умозаключения — метафизи¬
ческий отрьщ одного типа умозаключения от другого. Этот отрыв наметил¬
ся уже у Аристотеля, который недооценивал индуктивные умозаключения.
Аристотель в принципе правильно решал вопрос: дедукция невозможна
без индукции,— нр он был бессилен дать конкретное рещение вопроса об
индукции как способе достижения общих суждений. Научная практика
того периода не давала необходимого материала для решения вопроса об
индукции и ее отношении к дедукции, ибо древний мир не имел подлинной
науки о природе. В своем учении об умозаключении Аристотель в основ¬
ном обобщал практику дедуктивных математических доказательств.
Возникновение учения об индукции непосредственно связано с заро¬
ждением и развитием естествознания, которое берет начало со второй по¬
ловины XV столетия.
В философии нового времени разработка проблемы места и роли ин¬
дукции в познании ставилась в непосредственную связь с поисками ново¬
го метода мышления, который бы активно помогал человеку осваивать
предметы материального мира, добиваться господства над явлениями при¬
роды. Но вследствие того, что учение об индукции возникло в период гос¬
подства метафизики в науке и философии, индукция с самого начала была
неправильна истолкована, оторвана от других форм мышления, возведена
в абсолют.
В философии нового времени было два крайних направления: одно
возводило индукцию в безгрешный и единственный способ умозаключе¬
ния, а другое, наоборот, чрезмерно подчеркивало роль дедукции, прини¬
жая значение основанной на опыте индукции. Одно за образец науки бра¬
ло опытное естествознание, фиксируя только одну сторону в нем, другое
идеалом науки считало математику, которая якобы не нуждается ни в
опыте, ни в индукции, а построена исключительно на интуиции и дедукции.
Попытку преодолеть ограниченность этих направлений предпринял
Гегель, который старался определить место всех форм умозаключений в
познании. Правильна мысль Гегеля, что дедукция нуждается в индукции
для обоснования бс}лыцои посылки. Полную силу против всеиндуктивизма
сохраняет тезис Гегеля, что индукция не безгрешна: будучи основанной на

ФОРМЫ МЫШЛЕНИЯ И ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ
55
незавершенном опыте, она дает проблематические заключения. Но Гегель
не преодолел порочности рационалистической недооценки индукции.
Современная буржуазная философия совершенно неспособна решить
вопрос о сущности умозаключения и взаимоотношений его различных
форм. Порочность теории умозаключения логического позитивизма состоит
в отрицании возможности с помощью умозаключения познать действи¬
тельную сущность объекта.
Логические позитивисты основное внимание обращают на дедукцию.
Для них логика — наука о формах правильной дедукции, но значение де¬
дукции ими крайне принижено, ибо они считают, что дедукция основана
не на знании законов развития, а на произвольных синтаксических по¬
строениях. Индукцию современные позитивисты не считают логически
обоснованным выводом, ее основанием якобы являются свойства нервной
системы, привычка. Из опыта нельзя делать никаких достоверных за¬
ключений.
Подвергая критике гносеологические основы теории умозаключений
нынешнего позитивизма, нельзя не отметить того положительного, что
сделано зарубежной логикой в разработке структуры умозаключений, в
выявлении логической сути самого вывода. На основе обобщения опыта
развития современного научного знания и в особенности математики была
создана новая, более совершенная теория строения доказательства, где
аристотелевская силлогистика является только составной частью.
Классики марксизма-ленинизма, материалистически перерабатывая
Гегеля, показали место и роль различных форм умозаключения в позна¬
нии. Новое знание получается только в результате взаимодействия
форм умозаключения, индукции и дедукции в особенности. «Индукция
и дедукция,— пишет Ф. Энгельс,— связаны между собой столь же
необходимым образом, как синтез и анализ. Вместо того, чтобы одно¬
сторонне превозносить одну из них до небес за счет другой, надо ста¬
раться применять каждую на своем месте, а этого можно добиться лишь в
том случае, если не упускать из виду их связь между собою, их взаимное
дополнение друг друга» («Диалектика природы», стр. 180—181).
Действительно, всякое серьезное научное исследование включает в
себя единство индукции и дедукции. Так, например, метод физического ис¬
следования Ньютона заключается в следующем: сначала выводятся из яв¬
ления два или три общих принципа движения, а затем излагается, как из
этих ясных принципов вытекают свойства и действия всех предметов.
Принципы или аксиомы физики получаются в результате обобщения (ин¬
дукции) опытных фактов. Из этих принципов делаются дедуктивные вы¬
воды, проверка которых на опыте укрепляет, дополняет их.
Индукция невозможна без дедукции хотя бы потому, что самц индук¬
ция не может объяснить процесс индуктивного умозаключения. Всякое
умозаключение, в том числе и индукция, происходит на основе знания об¬
щего. В этом смысле любое умозаключение является дедукцией.
Единство и взаимопереход индукции и дедукции в реальном процессе
познания не исключают, а самым решительным образом предполагают
противоположность направленности вывода в них. Индукция — умозаклю¬
чение от знания меньшей степени общности к большей, а дедукция, наобо¬
рот, — от большей степени общности к меньшей. Если бы они не были
противоположными типами умозаключений, то не было бы необходимо¬
сти в том, чтобы в процессе достижения истины они дополняли друг
друга.
Диалектическая логика признает существование не только двух ви¬
дов умозаключения: индукции и дедукции,— но и других форм, отличных
от Индукции и дедукции. Имея в виду логиков и ученых-метафизиков,
Энгельс пишет: «Эти люди так увязли в противоположности между индук¬
цией и дедукцией, что сводят все логические формы умозаключения к этим
двум, совершенно не замечая при этом, что они: 1) бессознательно приме¬

56
п. в. копнии
няют под этим названием совершенно другие формы умозаключения,
2) лишают себя всего богатства форм умозаключения, поскольку их нель¬
зя втиснуть в рамки этих двух форм, и 3) превращают вследствие этого
сами эти формы — индукцию и дедукцию — в чистейшую бессмыслицу»
(«Диалектика природы», стр. 179).
Логики давно поставили вопрос о существовании форм мышления, от¬
личных от индукции и дедукции. Особенно велика заслуга в этом деле рус¬
ской логики. Но эти формы умозаключения, их структура все еще недо¬
статочно изучены. К сожалению, и советские логики не сделали всего
необходимого для развития и конкретизации совершенно верного положе¬
ния Ф. Энгельса о том, что реальный процесс познания характеризуется
богатством различных форм умозаключения, которые далеко не исчерпы¬
ваются индукцией и дедукцией. Встречаются еще такие логики, которые
стараются все формы умозаключения свести либо к индукции, либо к де*-
дукции. До сих пор еще в некоторых учебниках логики аналогия и гипоте¬
за сводятся к простому индуктивному умозаключению, а такие формы,
как умозаключения математического равенства и неравенства,— к де¬
дукции.
4.	Формы систематизации научного знания (гипотеза, достоверная
теория и идея)
Научное познание состоит не из отдельных, изолированных суждений,
понятий и умозаключений, а из различных систем их. Формальная логика
не занимается 'Изучением форм научного познания, являющихся целой си¬
стемой понятий, суждений и умозаключений, а именно в этих формах и
дается глубокое и всестороннее знание о законах движения внешнего ми¬
ра. Нельзя понять закономерностей развития познания, сущности и строе¬
ния современного научного знания без рассмотрения форм систематиза¬
ции его. Сложность этих форм делает их анализ трудным. Только диалек¬
тическая логика может дать научное их истолкование. В нашей философ¬
ской литературе вопрос об этих формах в общем виде поставлен в работе
Тодора Павлова «Теория отражения».
Из форм систематизации научного знания мы остановимся на гипоте¬
зе, достоверной теории и идеи.
Гипотеза как форма отражения действительности имеет свои специ¬
фические особенности, отличающие ее от других форм мышления: сужде¬
ния, понятия и умозаключения. Отличие это состоит в том, что гипотеза
является целой системой суждений, понятий и умозаключений самого раз¬
личного характера. Эта система объединена каким-то принципом и дает
относительно завершенное знание о предмете или совокупности предметов.
Именно потому, что гипотеза представляет собой целую систему по¬
нятий, суждений и умозаключений, она полнее и точнее отражает дей¬
ствительность, чем отдельно взятые суждения или понятия, входящие в
нее. Отдельные суждения и понятия не воспроизводят конкретного во всей
его конкретности, а система их ведет к достижению конкретной истины.
В этой системе суждений и понятий имеются и такие из них, кото¬
рые заключают момент фантазии. Гипотеза обязательно включает в себя
вероятные суждения, причем вероятным является принцип, объединяю¬
щий все знание в гипотезе в единое целое. Но даже и суждение-предпо¬
ложение в научной гипотезе является не простой выдумкой, а приблизи¬
тельным отражением действительности, дальше или ближе стоящим к
абсолютной истине. До тех пор, пока гипотеза не доказана, она не может
претендовать на безусловную истину, но научная гипотеза всегда пре¬
тендует на то, чтобы стать путем к ней.
Гипотеза — это теоретическое построение, принцип которого еще не
доказан. Когда гипотеза доказывается, она превращается в достоверную
теорию. Если опровергается основное положение гипотезы, то рассыпает¬

ФОРМЫ МЫШЛЕНИЯ И ИХ ВЗАИМОСВЯЗЬ
57
ся некоторая система знания и возникает новая система, новая гипо¬
теза, включающая в себя отдельные суждения, понятия из прежних
систем. В процессе развития достоверной теории происходит обогаще¬
ние ее отдельными суждениями и понятиями, однако сама система знания
хотя и несколько видоизменяется, но в целом сохраняется, так как остает¬
ся принцип, на котором она зиждется.
Достоверная теория может включать в себя предположения, поэтому
и она в какой-то мере гипотетична, но это касается не основного ее прин¬
ципа, а отдельных, частных проблем. Практически часто бывает трудно
разграничить достоверную теорию и научную гипотезу. Иногда кажется,
что принцип, лежащий в основе той или иной системы знаний, доказан и
неопровержим. Но потом обнаруживается несостоятельность его. Это
происходит потому, что практика каждого определенного исторического
периода ограниченна и не позволяет в данный момент доказать или опро¬
вергнуть все возникающие положения. В результате этого гипотезы ино¬
гда принимаются за достоверные теории, а многие теоретические построе¬
ния долгие годы остаются недоказанными гипотезами. До тех пор, пока
не создана достоверная теория, гипотеза выполняет ее функции.
Мышление развивается в двух направлениях — в направлении глуби¬
ны и всесторонности охвата изучаемого объекта. Наиболее глубоко и пол¬
но предмет отражается в идее.
Сущность и место идеи пытался выяснить Гегель, который в своей
«Логике» подверг критике понимание идеи, выработанное предшествую¬
щей ему философией. Он критиковал Канта за утверждение, что идея как
понятие разума трансцендентна в отношении явлений. Сам Ге¬
гель идею определял так: «Идея есть адекватное понятие, объективная
истина, или истина как таковая» (Соч. Т. VI, стр. 214).
Идея — это единство понятия и объективности. Гегель постоянно под¬
черкивает мысль, что идея не является потусторонней ни по отношению
к субъекту, ни по отношению к предмету.
Ценной является мысль Гегеля, что идея как результат всего пред¬
шествующего развития мысли сама является процессом. Но, несмотря на
правильные моменты, гегелевская интерпретация идеи в целом является
идеалистической. По Гегелю, идея является не идеей о чем-то, идеей
о предмете, а творческой силой всего существующего, сам предмет есть
воплощение идеи. Абсолютная идея предшествует природе, которая
является идеей, обладающей бытием.
Гегель говорит о тождестве мышления и бытия в идее, но это тожде¬
ство он понимает идеалистически. Поэтому он не вскрыл действительного
развития познания от абстрактных, тощих определений к конкретной,
объективной истине.
В «Философских тетрадях» В. И. Ленин показал, как надо материа¬
листически перерабатывать и развивать дальше положение Гегеля об
идее. Разоблачив фальшь гегелевского идеализма (сведение бытия к мыш¬
лению), Ленин отмечает, что идея — это познание человека, согласие на¬
ших мыслей с объектом. Мысли Гегеля о том, что процесс развития идеи
идет от жизни через познание к абсолютной идее, Ленин дает материали¬
стическое толкование: «Жизнь рождает мозг. В мозгу человека отражает¬
ся природа. Проверяя и применяя в практике своей и в технике правиль¬
ность этих отражений, человек приходит к объективной истине» («Фило¬
софские тетради», стр. 174).
В процессе вечного и бесконечного приближения мышления к объекту
образуются суждения, понятия, умозаключения, гипотезы и т. д.— это
узловые пункты в цепи познания. Познание есть движение от одного узла
к другому. Своеобразным таким узлом является идея.
В идее подводятся итоги всего предшествующего познания предмета,
она является синтезом теоретического и практического освоения мира.
В ней концентрируется мысль, апробированная практикой, глубоко и все¬

58
п. в. копнин
сторонне отражающая предмет. Если в отдельных суждениях и понятиях
дается одностороннее знание о явлениях действительности, то в идее в
большей степени, чем в гипотезе и достоверной теории, истйна выступает
в конкретной й объективной форме. Недаром В. И. Ленин абсолютную
Идею Гегеля истолковывает как полную истину: «Отдельное бытие (пред¬
мет, явление etc.) есть (лишь) одна сторона идеи (истины). Для истины
нужны еще другие стороны действительности, которые тоже лишь кажутся
самостоятельными и отдельными (особо для себя существующими).
Лишь в их совокупности (zusamrrien) и в их отношении
(Beziehurlg) реализуется истина» («Философские тетради», стр. 169).
Идея — прйНцйп, лежащий в основе какой-либо обширной теории, а
иногда даже ряда теорий* составляющих всестороннее учение о предмете.
Нанрймер, такие научные идеи, как идея единства организма и окружаю¬
щей среды в биологической науке, идея нервизма в физиологии, идея раз¬
вития в материалистической диалектике и т. д., объединяют ряд теорий.
Но идея — это не простая механическая сумма теорий о различных сторо¬
нах предмета, а такой синтез их, который пронизан единым принципом.
Раскрыть идею — это значит развернуть содержание этих теорий (за¬
конов, входящих в них) в их взаимной связи, показать, как эти теории в
своей совокупности, единстве всесторонне и глубоко отражают развитие
предмета. Например, раскрыть идею развития — это значит раскрыть со¬
держание основных законов диалектики в их взаимной связи, показать,
что все они подчинены одному принципу (одной идее), проследить историю
познания их. Отдельные научные идеи составляют основу для целой науки
или отрасли научного знания.
Идеи бывают научные, верно отражающие действительность, апроби¬
рованные всей предшествующей практикой, резюмирующие длительную
историю познания предмета. Есть идеи и лженаучные, искажающие дей¬
ствительность. Такими являются, например, идеи религии и идеалистиче¬
ской философии. Идея сотворения мира или идея первичности духовного
тоже объединяет ряд «теорий», положений. Но это идея ложная, она
неправильно отражает действительность и объединяет положения, кото¬
рые также являются ложными.
Полно, глубоко постигают жизнь идеи марксизма-ленинизма. Обоб¬
щая данные развития самых различных отраслей научного знания, они
являются научным отражением явлений природы, общества и человече¬
ского мышления. Идеи марксизма-ленинйзма, составляя одно единое це¬
лое, образуют научное мировоззрение, теоретическую основу Коммунисти¬
ческой партии.
Правильность идей марксизма-ленинизма подтверждена всем ходом
истории, развитием общественных и естественных наук. Эти идеи мобили¬
зуют массы на преобразование действительности. Они являются духовным
оружием советского народа в борьбе за коммунизм. XX съезд КПСС еще
раз убедительно продемонстрировал жизненность марксистско-ленинских
идей, их способность к развитию на основе обобщения новой обществен¬
ной практики.
Таким образом, диалектическая логика дает глубокое и всестороннее
знание о формах мышления. Вскрывая объективное содержание форм
мышления, она показывает взаимосвязь и развитие их в процессе дости¬
жения объективного знания о закономерностях внешнего мира. Диалек¬
тическая логика не просто описывает формы, а дает систему форм мышле¬
ния, определяя место каждой из них в познании законов.
В то время как формальная логика описывает внешнюю форму и
структуру мышления, диалектическая логика раскрывает диалектику про¬
цесса познания, диалектику отражения внешнего мира в сознании
человека.

Конкретное понятие и чувственное
знание
С. Ф. ЕФИМОВ (Орел)
Проблема соотношения абстрактного и конкретного является одной
из важнейших проблем марксистской диалектической логики. Она имеет
большое не только теоретическое, но и практическое значение. Чтобы
вскрыть диалектическую Взаимосвязь конкретного и абстрактного, надо
исходить Из указания Ленина о том, что диалектическая логика рассмат¬
ривает фо1шы мысли как содержательные формы, отображающие суще¬
ственные связи объективной действительности.
Традиционная логика, базирующаяся на локковских представлениях,
и весь домарксовский материализм исходили из того, что, образуя поня¬
тия, мы просто выделяем путем анализа, сравнения и индукции общие
признаки данного класса предметов и отбрасываем признаки особенные.
Конкретность, с этой точки зрения, может быть свойственна лишь чув¬
ственному образу предмета, но никак не понятию, а переход от чувствен¬
ного восприятия к мышлению и от менее широких обобщений к более
широким представляется как переход от полноты чувственного восприя¬
тия ко все более тощим абстракциям, как все больший отход от конкрет¬
ной действительности.
Ленин раскрыл диалектику процесса познания. Движение от живого
созерцания к мышлению он рассматривает как движение от конкретного
к абстрактному (см. «Философские тетради», стр. 146. 1947). Ленин не от¬
рицает, следовательно, ни того, что чувственный образ предмета конкре¬
тен, ни того, что мышление абстрактно. Вместе с тем правильные, серьез¬
ные, научные абстракции он называет конкретными понятиями.
В «Философских тетрадях» мы читаем: «Не только абстрактно» всеобщее,
но всеобщее такое, которое воплощает в себе богатство особенного, инди¬
видуального, отдельного (все богатство особого и отдельного?)!!»
(стр. 73). Метафизику это может показаться абсурдным противоречием.
На самом деле это есть отражение противоречивого характера самого
процесса познания.
Переход от чувственного восприятия к мышлению Ленин рассматри¬
вает не просто как отбрасывание особенных признаков и выделение при¬
знаков общих, но Как выявление и выделение существенных сторон и
свойств предмета. Всякая Подлинно научная абстракция не просто фик¬
сирует общее в единичных вещах. Она является отражением суще¬
ственного общего, свойственного массе единичных вещей. Образова¬
ние конкретных понятий представляет собой не просто формальную опе¬
рацию выделения общего из единичного, но углубление познания от яв¬
ления к сущности.
Переход от чувственности к мышлению есть в известном смысле от¬
ход от конкретной действительности, поскольку мы абстрагируемся от
ряда сторон, черт действительности как несущественных. Вместе с тем
мышление ближе к реальности, чем представление, поскольку оно дает
возможность глубже и полнее познать действительность. Понятие абст¬

60
С. Ф. ЕФИМОВ
рактно, поскольку, образуя понятия, мы отвлекаемся от известных сторон
и черт действительности и в этом смысле отходим от нее; понятие кон¬
кретно, поскольку оно отражает существенные, решающие связи и свой¬
ства вещей и дает возможность глубже понять их природу, чем это воз¬
можно с помощью наглядных представлений.
Ленинское понимание проблемы конкретности понятий искажается
авторами отдельных статей и брошюр.
В последнем издании «Философских тетрадей» (194-7 г.) допущена
опечатка. В приведенном выше положении Ленина после слов, заключен¬
ных в скобки: «все богатство особого и отдельного?» — поставлен вос¬
клицательный знак, тогда как в рукописи Ленина стоит знак вопроси¬
тельный. Будучи введены в заблуждение указанной опечаткой и не
вдумавшись в смысл положения Ленина, некоторые авторы стали толко¬
вать его так, будто Ленин утверждает, что всеобщее включает в себя
все богатство особенного и единичного. Например, в статье «Понятие»,
опубликованной во втором издании Большой Советской Энциклопедии,
говорится: «При этом для понятия, в отличие от форм чувственного по¬
знания, характерна такая всеобщность, которая воплощает в себе все
богатство конкретного, единичного и особенного» (Т. 34, стр. 150).
На самом деле Ленин вовсе не утверждает, что общее воплощает
в себе все богатство особого и отдельного. Он считает, что конкретно
всеобщие понятия воплощают богатство особенного и отдельного в том
смысле, что они отражают сущность отдельных единичных вещей.
Но сущность не заключает в себе всего богатства явления. Общее не мо¬
жет заключать в себе всего содержания особого и отдельного. Ленин ука¬
зывает: «Всякое общее есть (частичка или сторона или сущ¬
ность) отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охваты¬
вает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее
и т. д. и т. д.» («Философские тетради», стр. 329. Разрядка моя.— С. Е.).
Ленин выдвигает разбираемое положение в связи с рассмотрением
вопроса об отношении между логикой и отдельными частными науками.
С точки зрения Ленина, логика выступает как конкретно всеобщее по от¬
ношению к отдельным частным наукам, поскольку она, будучи наукой
о всеобщих законах развития «всех материальных, природных и духов¬
ных вещей», является тем самым обобщением «существенного
содержания всех иных знаний»; но она ни в коем случае не может
заключать в себе все содержание отдельных частных наук, воплощать
в себе все их богатство. Классики марксизма-ленинизма, как известно,
вели борьбу против понимания философии как некоей универсальной на¬
уки наук, объемлющей все области человеческого знания.
* * *
Трактовка проблемы конкретного и абстрактного в марксизме-лени¬
низме противоположна не только метафизическому, но и гегелевскому ее
пониманию.
Классики марксизма-ленинизма придавали большое значение тому ра¬
циональному, что имелось в гегелевском учении о конкретном понятии.
Они видели заслугу Гегеля в том, что он, в противовес метафизическим
представлениям о понятии, развил диалектику общего, особенного и еди¬
ничного. Они считали правильным положение Гегеля о том, что посколь¬
ку понятие схватывает не просто внешнее сходство, но сущность вещей,
оно глубже, вернее, полнее отражает природу, чем это доступно
чувственному восприятию; что понятие является всеобщим, таким, кото¬
рое воплощает в себе богатство особенного. Нетрудно заметить даже
внешнее сходство между гегелевским определением конкретного как
«единства различных определений» (Гегель. Соч. Т. I, стр. 78) и
определением конкретного как «сочетания многочисленных определений»,
«единства многообразного», которое дает Маркс во Введении к «К критике

КОНКРЕТНОЕ ПОНЯТИЕ И ЧУВСТВЕННОЕ ЗНАНИЕ
6]
политической экономии». Ленин в «Философских тетрадях» проводит па¬
раллель между структурой «Капитала» Маркса и структурой гегелевской
«Логики». Маркс в «Капитале», как и Гегель в «Логике», идет от более
простых и абстрактных категорий к категориям более сложным и кон¬
кретным. Вместе с тем классики марксизма подвергали решительной кри¬
тике идеализм гегелевского учения о понятии.
Гегель настойчиво подчеркивает, что понятие в его понимании — это
совсем не то, что обычно под этим разумеют: «Нужно различать между
понятием в спекулятивном смысле и тем, что обыкновенно называют
понятием» (Соч. Т. I, стр. 27). Диалектика чувственной достоверности,
утверждает Гегель, приводит к понятию как к ее истине и основе; по¬
скольку сущность раскрывается в понятии, то понятие, по Гегелю, есть
подлинная сущность вещей. Под понятием в спекулятивном смысле он
понимает прежде всего не просто форму нашего мышления, но понятие,
которое существует объективно, вне нашей головы, и составляет сущ¬
ность вещей. Понятие, согласно Гегелю, есть субстанция, ставшая субъ¬
ектом, деятельное всеобщее, обладающее способностью самоопределения
и саморазличения, порождающее из себя особенное и единичное, создаю¬
щее через эту свою деятельность все богатство мира.
«...Понять предмет,— указывает Гегель,— означает... осознать его по¬
нятие» (там же, стр. 274). Но это невозможно, с его точки зрения, путем
простого обобщения эмпирических данных. Рационалисты исходят из
того, что опытное знание не может быть строго всеобщим и необходимым,
и заключают отсюда о необходимости признания врожденных или апри¬
орных источников знания. Кант, исходя из той же предпосылки, утвер¬
ждал, что знание, отличающееся безусловной всеобщностью и необходи¬
мостью и, следовательно, строгой достоверностью, возможно только
благодаря априорным формам чувственности и рассудка. Гегель рас¬
сматривал познание как процесс. Однако, будучи идеалистом, он не смог
раскрыть диалектический переход от чувственности к мышлению и пре¬
одолеть их метафизическое противопоставление друг другу. Он
также исходил из того, что знание строго достоверное, раскрывающее
внутренние связи явлений, не может быть получено путем простого обоб¬
щения эмпирического материала. Гегель считал, что такое знание мо¬
жет быть получено лишь на путях саморазвития чистой мысли. Отсюда он
делал вывод, что попятие, раскрывающее существенные внутренние связи
явлений, есть форма чистой мысли и не может быть результатом обобще¬
ния опытных данных. Путем обобщения эмпирических данных, по его
мнению, можно получить лишь ряд разрозненных абстрактных общих
представлений, не способных к движению и взаимопереходам, не раскры¬
вающих существенные, необходимые связи явлений, обладающих лишь
«эмпирической всеобщностью», но не всеобщностью понятия. Образова¬
ние таких абстрактных общих представлений играет известную роль в по¬
знании, но роль чисто вспомогательную. Превращение представлений в
понятия, в чем, собственно, Гегель и видит задачу философии, совершает¬
ся, на его взгляд, лишь на путях развития мышления из самого себя.
Для классиков марксизма-ленинизма, напротив, понятия суть лишь
мысленные отражения вещей, «результаты, в которых обобщаются дан¬
ные опыта» (Ф. Энгельс «Анти-Дюринг», стр. 14. 1952). Теоретиче¬
ские знания, являющиеся обобщением эмпирических данных, — знания
строго достоверные, раскрывающие сущность вещей, объективные законы
природы и общества.
Классики марксизма-ленинизма, исходя из диалектического учения
о познании как процессе отражения объективной действительности в со¬
знании человека, показали несостоятельность метафизического противо¬
поставления знания проблематического, обладающего лишь известной
степенью вероятности, и знания, обладающего абсолютной всеобщностью
и необходимостью, на каковом противопоставлении, как известно, осно¬

62
С. Ф. ЕФИМОВ
вывалось учение рационализма о том, что источником строго достовер¬
ного знания является не опыт, а мышление. Если абсолютная истина
складывается из суммы истин относительных, если знание есть процесс
все более глубокого раскрытия сущности и внутренних необходимых свя¬
зей вещей, то в ходе движения познания, вырастающего из опыта, мы
переходим от истин более или менее вероятных к истинам все более ве¬
роятным и вполне достоверным.
Конечно, обобщение эмпирического материала не сводится к про¬
стой индукции. Процесс образования подлинно научных понятий много
сложнее, чем это изображают сторонники индуктивного метода. Он пред¬
полагает применение сложных и весьма разнообразных приемов научного
исследования. Отношение чувственности и мышления не сводится к тому,
что с помощью мышления обобщается материал, доставляемый восприя¬
тием. Всякое обобщение становится исходным моментом для новых на¬
блюдений, для постановки новых экспериментов, для новых обобщений.
Накопление необходимого фактического материала не является поиска¬
ми наудачу. Оно всегда производится в соответствии с определенными
теоретическими соображениями. Постановка экспериментов призвана под¬
твердить, опровергнуть или уточнить те или иные теоретические положения
или гипотезы. Точно так же каждое новое обобщение производится с по¬
мощью определенного метода научного исследования, «увязывается» с
полученными ранее результатами, опирается на всю совокупность уже
имеющихся теоретических представлений о предмете исследования. Так,
Ленин, вырабатывая научное понятие империализма, собрал и обобщил
огромный фактический материал. Собирая, обрабатывая и обобщая этот
материал, он руководствовался единственно правильной, диалектико-ма-
териалистической методологией, опирался на теоретический анализ зако¬
нов развития капиталистического способа производства, данный Мар¬
ксом в «Капитале».
Правильность наших наблюдений и сделанных на их основе обоб¬
щений проверяется практикой. Когда мы кладем те или иные теоретиче¬
ские представления в основу нашей практической деятельности, мы про¬
веряем, представляют ли они верное отражение внутренних необходимых
связей явлений. В «Диалектике природы» Энгельс показывает, что благо¬
даря деятельности человека обосновывается представление о причинности
не как о простой привычной последовательности явлений, а как о их внут¬
ренней необходимой связи. «...Доказательство необходимости,— подчерки¬
вает Энгельс,— заключается в человеческой деятельности, в эксперименте,
в труде» (стр. 182. 1952). Таким образом, благодаря практической дея¬
тельности человека устанавливается, что наше знание, вырастающее из
эмпирической основы, раскрывает существенные, необходимые связи
явлений.
Отсюда следует, что наше мышление, опирающееся на опыт и прове¬
ряемое практикой, раскрывает сущность вещей, внутренние закономерные
связи явлений, дает вполне достоверное знание, отличающееся всеобщим
и необходимым характером. Это значит, что абстракции, представляющие
обобщение данных опыта, отражают сущность вещей, их внутренние необ¬
ходимые связи и являются конкретными понятиями, а не просто абстракт¬
ными общими представлениями. Конкретные понятия — не продукты
саморазвивающейся чистой мысли, а результаты обобщения данных опы¬
та. Они имеют, следовательно, эмпирическое, а не умозрительное проис¬
хождение.
* * *
С диалектико-материалистической точки зрения, предмет исследова¬
ния не есть механическая сумма отдельных сторон и черт, а их живое,
конкретное единство. Точно так же содержание понятия надо рассматри¬
вать не как механическую сумму общих признаков, а как «сочетание

КОНКРЕТНОЕ ПОНЯТИЕ И ЧУВСТВЕННОЕ ЗНАНИЕ
63
многочисленных определений». Чтобы дать конкретное понятие о предме¬
те, необходимо не просто выделить и перечислить без всякой связи
отдельные, хотя бы и существенные его стороны, но надо раскрыть их
внутреннюю связь.
Таким образом, диалектика требует не просто внешнего порядка и
стройности изложения, но такой последовательности логического анализа,
которая позволяет вскрыть внутреннюю связь между всеми сторонами
конкретного целого и отражает генезис данного предмета. Задача за¬
ключается в том, чтобы воспроизвести путем мышления конкретное как
«единство многообразного». В этом состоит смысл применения метода
восхождения от абстрактного к конкретному.
Как было отмечено выше, этим методом пользуются и Маркс в «Ка¬
питале» и Гегель в «Логике». Вместе с тем метод восхождения от аб¬
страктного к конкретному, применяемый Марксом в «Капитале», не только
отличен от гегелевского,, но и представляет его прямую противополож¬
ность.
Гегель, исходя из предпосылки тождества мышления и бытия, считает,
что процесс восхождения мышления от абстрактного к конкретному есть
процесс создания конкретного. Для Маркса «метод восхождения от аб¬
страктного к конкретному есть лишь способ, при помощи которого мыш¬
ление усваивает себе конкретное, воспроизводит его духовно как конкрет¬
ное» («К критике политической экономии», стр. 214. 1952).
Для Гегеля восхождение от абстрактного к конкретному есть процесс
саморазвития чистой мысли, логически дедуцирующей из первых аб¬
страктных и простейших категорий все богатство последующих более
сложных и конкретных определений. Обобщение опытных данных под¬
готовляет эмпирический материал к его усвоению мышлением. Однако
это чисто вспомогательная операция. Мышление развивает все свои опре¬
деления из самого себя. Его движение определяется лишь его собственной
внутренней логикой.
Маркс рассматривает восхождение от абстрактного к конкретному
не как чисто логическое дедуцирование одних определений из других, но
одновременно как переработку созерцаний и представлений в понятия,
как обобщение эмпирического материала.
В «Капитале» Маркс выводит, дедуцирует одну экономическую ка¬
тегорию из другой, раскрывая в их логической связи реальные взаимо¬
зависимости отдельных сторон экономической структуры капиталистиче¬
ского общества. Ход изложения отличается столь строгой логической по¬
следовательностью, что, на первый взгляд, может сложиться впечатле¬
ние, будто перед нами чисто логическая конструкция. Однако на самом
деле каждый вывод, каждая новая категория являются у Маркса резуль¬
татом обобщения огромного фактического материала. Каждый шаг логи¬
ческого анализа проверяется фактами, практикой. Индукция и дедукция
оказываются нераздельными, совпадают друг с другом. Так, Маркс по¬
казывает, что деньги являются необходимым продуктом развития обмена
и товарного производства, выводит, дедуцирует категорию денег из ка¬
тегории товара. Однако это выведение есть одновременно обобщение фак¬
тов и воспроизведение в логически последовательной форме реального
исторического процесса развития обмена от отдельных случайных актов
до появления денежной формы.
У Гегеля опыт выступает в качестве раздражителя, возбуждающего
деятельность мышления. Возбужденное опытом, мышление поднимается
выше чувственного и рассуждающего сознания в свою собственную чистую
сферу и затем вступает на путь развития из самого себя. Только с этого
последнего момента, по Гегелю, начинается научно-философское позна¬
ние в подлинном смысле слова.
Для Маркса опыт не просто возбудитель деятельности мышления, а

64
С. Ф. ЕФИМОВ
единственный источник познания. Обобщение опытных данных — не опе¬
рация, имеющая вспомогательное значение, к чему сведена его роль у
Гегеля, а существо деятельности мышления. Маркс подчеркивает, что
конкретное является исходным пунктом в действительности и, следова¬
тельно, исходным пунктом созерцания и представления. Восхождению от
абстрактного к конкретному предшествует восприятие конкретного, его
аналитическое расчленение и выделение наиболее абстрактных и общих
отношений.
Таким образом, для Маркса в отличие от Гегеля движение познания
от конкретного к абстрактному является важной стороной научного мето¬
да. Недопустима поэтому какая-либо недооценка этой существенной осо¬
бенности метода Маркса. Такая недооценка имеет место в статье
Э. В. Ильенкова «О диалектике абстрактного и конкретного в научно-
теоретическом познании» (журнал «Вопросы философии» №	1	за
1955 год). Автор правильно подметил, что восхождение мышления от
абстрактного к конкретному есть не просто способ соединения, увязыва¬
ния между собой готовых, заранее полученных абстракций, а одновремен¬
но и способ выработки научных абстракций. Но, преувеличив значение
этого факта, он сделал неправильный вывод, что каждый акт обобщения
является актом выработки понятия, а не просто общего представления,
лишь в том случае, если он рассматривается как шаг на пути восхожде¬
ния от абстрактного к конкретному. Он пишет: «Ибо только понимаемый
как шаг на пути от абстрактного к конкретному каждый отдельный акт
обобщения может быть понят как акт выработки понятия, а не просто
абстракции. Только будучи ступенькой на пути движения от абстрактно¬
го к конкретному, отдельный акт абстрагирования (обобщения, отвлече¬
ния) окажется способным улавливать то общее, которое является су¬
щественным для объективного определения предмета...» («Вопросы фи¬
лософии» № 1 за 1955 год, стр. 52).
В начале статьи тов. Ильенков поставил вопрос: какими методоло¬
гическими требованиями надлежит руководствоваться при выработке кон¬
кретных понятий, а не просто абстрактных общих представлений? В каче¬
стве единственного такого рода методологического требования он выдви¬
гает применение метода восхождения от абстрактного к конкретному.
«Способ восхождения от абстрактного к конкретному, сознательно приме¬
няемый в «Капитале» Марксом как способ выработки действительно науч¬
ных абстракций,— пишет он,— и разрешает все те трудности, о которых
мы говорили в начале статьи» (там же, стр. 55).
Тов. Ильенков ставит своей задачей рассмотрение диалектики аб¬
страктного и конкретного в научно-теоретическом познании. Однако в его
статье идет речь лишь о восхождении мышления от абстрактного к кон¬
кретному. О том, что ему предшествует движение познания от конкретно¬
го к абстрактному, в статье даже не упоминается. Оно выносится за пре¬
делы научно-теоретического познания. И это не случайно. Движение по¬
знания от конкретного к абстрактному, по логике его статьи, не является
процессом выработки понятий и потому не относится к научно-теоретиче¬
скому познанию.
Такая трактовка вопроса не может быть признана правильной.
Неверно исходное положение, будто каждый акт обобщения является
актом выработки понятия лишь постольку, поскольку он является сту¬
пенькой на пути движения мысли от абстрактного к конкретному. Если
принять это положение, то возникает вопрос, каким образом получены
первые наиболее простые и общие понятия, с которых начинается вос¬
хождение от абстрактного к конкретному? Поскольку тов. Ильенков ссы¬
лается на «Капитал» Маркса, встает вопрос, каким образом получены
научные понятия товара, стоимости? Чтобы ответить на него, надо отка¬
заться от той точки зрения, будто конкретные понятия образуются лишь в
ходе восхождения мышления от абстрактного к конкретному, и признать,

КОНКРЕТНОЕ ПОНЯТИЕ И ЧУВСТВЕННОЕ ЗНАНИЕ
65
что движение познания от конкретного к абстрактному также является
процессом выработки научных понятий.
Научные понятия товара и стоимости получены Марксом путем
обобщения эмпирических данных с помощью диалектического метода.
Причем речь идет о применении диалектического метода в целом, а
не той или иной его стороны. Важнейшую роль в выработке этих науч¬
ных понятий сыграло то, что Маркс называет в предисловии к первому
изданию первого тома «Капитала» силой абстракции. Для того, чтобы
выработать научные понятия товара и стоимости, нужно было рассмо¬
треть товарно-капиталистическое производство в чистом виде, данное
конкретное целое — капиталистическое общество — расчленить на от¬
дельные элементы, выделить простейшие отношения, подвергнуть их
обособленному исследованию, отвлекаясь на данной стадии анализа от
более сложных и конкретных отношений. Надо было подвергнуть анали¬
зу товар и стоимость, отвлекаясь от цен производства, от колебаний цеч
под влиянием спроса и предложения и т. д. Короче говоря, важную роль
в выработке научных понятий товара и стоимости сыграло как раз то
обстоятельство, что они являлись звеном, и именно конечным звеном, на
пути движения познания от конкретного к абстрактному.
Что касается остальных понятий, то нельзя сводить все дело к тому,
что они суть звенья на пути движения мышления от абстрактного к кон¬
кретному. Тов. Ильенков правильно указывает, что научное понимание
денег нельзя получить путем чисто индуктивного обобщения явлений де¬
нежного обращения, что выработать такое понимание можно лишь тогда,
когда предварительно развита категория стоимости. Однако нельзя все
свести к тому, что анализ денег есть звено на пути восхождения мышле¬
ния от абстрактного к конкретному. Для того, чтобы получить научное
понятие денег, нужно исследовать действительные товарно-денежные
отношения, нужно вскрыть противоречия, свойственные товару, просле¬
дить, как растут и обостряются эти противоречия с развитием товарного
производства, как развитие этих противоречий приводит к появлению де¬
нежной формы. Научную категорию денег нельзя получить, не проанали¬
зировав, как в условиях товарного производства проявляется закон един¬
ства и борьбы противоположностей. Чтобы выработать научное понятие
денег, надо, таким образом, применить не те или иные стороны или черты
диалектического метода, а метод в целом. Следовательно, совершенно
неправильно рассматривать процесс выработки научных абстракций как
результат применения какого-то одного требования научного метода,
хотя бы и столь важного, как требование рассматривать более сложные
и конкретные отношения после того, как проанализированы отношения
более простые и абстрактные. Выработка научных понятий является ре¬
зультатом применения диалектического метода в целом, а не той или
иной его стороны. Вообще диалектико-материалистическая методология
в исследовании любого явления применяется как единое целое, а не ка¬
кими-то отдельными сторонами.
В частности, важную роль в выработке научных абстракций играют
такие методологические приемы, как изучение явлений в чистом виде,
расчленение конкретного целого, абстрагирование при анализе простейших
отношений от отношений более сложных и конкретных. Тов. Ильенков
утверждает, что каждый акт абстрагирования оказывается способным
улавливать то общее, которое существенно для объективного определе¬
ния предмета, только будучи ступенькой на пути движения от абстракт¬
ного к конкретному. На деле все указанные выше аналитические приемы
играют важную роль в выявлении существенных сторон предмета и, сле¬
довательно, в выработке конкретных понятий.
Важным методологическим приемом является рассмотрение явлении
в чистом виде. В реальной действительности действие внутренних зако¬
нов осложняется, модифицируется и затемняется многочисленными слу-
5.	«Вопросы философии» № 3.

66
С. Ф. ЕФИМОВ
чайными обстоятельствами. Для того, чтобы вскрыть эти законы, надо
выделить основной процесс и рассмотреть его в чистом виде.
В естественных науках устранение всякого рода побочных обстоя¬
тельств возможно путем постановки экспериментов при условиях, обес¬
печивающих ход процесса в чистом виде. В науках, изучающих челове¬
ческое общество, исследование явлений в чистом виде возможно лишь
путем абстрагирования от случайных обстоятельств, затемняющих ход
основного процесса. Впрочем, и при изучении явлений природы далеко
не всегда можно путем постановки экспериментов освободиться от по¬
бочных, затемняющих обстоятельств. И в естественных науках для рас¬
смотрения явлений в чистом виде также часто приходится прибегать к
абстрагированию от случайных обстоятельств.
В истории создания теории тепловых двигателей важную роль сыг¬
рал так называемый цикл Карно. Карно сконструировал идеальную па¬
ровую машину. Это дало возможность рассмотреть процессы, которые
совершаются в паровых машинах, в чистом, не искаженном всякого рода
побочными обстоятельствами виде и позволило решить ряд важных тео¬
ретических и практических вопросов. Механика пользуется понятием
абсолютно твердого тела, абстрагируясь от деформации тела под влия¬
нием приложенных к нему сил, от колебаний и перемещений его частей
друг относительно друга, что позволяет рассматривать механическое дви¬
жение в чистом виде и облегчает понимание его закономерностей. Физика
пользуется такими понятиями, как идеальный газ, абсолютно черное
тело, математика — геометрическими линиями и геометрическими пло¬
скостями, которые также являются абстракциями, позволяющими рас¬
сматривать процессы в их чистом, неискаженном виде. Маркс широко
пользуется этим приемом в «Капитале». Основой для его теоретических
выводов служила классическая страна капитализма того времени — Анг¬
лия. Однако в «Капитале» дано теоретическое изображение не англий¬
ского капитализма, а капиталистического общества, взятого в чистом виде.
Исследуя стоимость и прибавочную стоимость, Маркс отвлекается
от колебаний цен под влиянием спроса и предложения и исходит из того,
что обмен товаров в своем чистом виде есть обмен эквивалентов. Такой
подход к делу сыграл важную роль в исследовании внутренних законо¬
мерностей капиталистического производства, в частности в раскрытии
источника прибавочной стоимости.
Ленин в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма»
вскрывает особенности империализма отдельных стран, однако главную
задачу видит в исследовании основных экономических и политических
особенностей империализма, взятого в чистом виде. В работе «Экономика
и политика в эпоху диктатуры пролетариата» Ленин рассматривает эко¬
номику переходного от капитализма к социализму периода как эконо¬
мику, характеризующуюся наличием трех основных форм общественного
хозяйства: социализма, мелкотоварного производства и капитализма. Мы
знаем, что в ряде стран, в том числе и в нашей стране, после победы
социалистической революции сохранялось в течение известного времени
патриархальное крестьянское хозяйство. Известную роль в эконо¬
мике переходного периода в ряде стран может играть государствен¬
ный капитализм. Как видим, Ленин считает возможным на определен¬
ной стадии теоретического анализа абстрагироваться от этих обстоя¬
тельств.
Чтобы подвергнуть рассмотрению то или иное 'Сложное явление в
чистом виде, необходимо путем анализа данного явления отделить
основной процесс от побочных, случайных обстоятельств. Это аналитиче¬
ский прием исследования, предполагающий отделение существенного от
несущественного. С другой стороны, поскольку путем анализа выделен
основной процесс, это, в свою очередь, помогает глубже выявить to, что
существенно для объективного определения предмета.

КОНКРЕТНОЕ ПОНЯТИЕ И ЧУВСТВЕННОЕ ЗНАНИЕ
67
Полученная в результате рассмотрения явления в чистом виде иде¬
альная картина процесса не совпадает непосредственно и прямо с реаль¬
ным процессом, ибо в действительности процессы не совершаются в
чистом виде. Это дало повод идеалистам утверждать, что понятия абсо¬
лютно твердого тела, идеального газа, абсолютно черного тела, геомет¬
рической линии и геометрической плоскости, да и вообще любые абстрак¬
ции, являются чисто идеальными конструкциями, фикциями нашего ума,
которым ничто не соответствует в реальной действительности. На самом
деле, рассматривая явление в чистом виде, мы вовсе не прибегаем к ка¬
ким-либо произвольным конструкциям. Мы исходим из реального разли¬
чия существенного и несущественного, выделяем основную, определяю¬
щую тенденцию и побочные обстоятельства, затемняющие истинный ход
процесса.
Маркс в «Капитале» показывает, что, когда мы абстрагируемся от
отклонения товарных цен от товарных стоимостей, мы вовсе не прибе¬
гаем к какому-то искусственному методологическому приему, а лишь
следуем за тем, что совершается в самой действительности. Он пишет:
«Образование капитала должно оказаться возможным и в том случае,
если цены товаров равны их стоимостям. Оно не может быть объяснено
из отклонений товарных цен от товарных стоимостей. Если цены действи¬
тельно отклоняются от стоимостей, то необходимо их сначала привести
к последним, т. е. отвлечься от этого обстоятельства как совершенно
случайного, чтобы получить в чистом виде явление образования капитала
на почве товарного обмена и чтобы при исследовании его не дать ввести
себя в заблуждение этим побочным обстоятельством, затемняющим истин¬
ный ход процесса. Известно, впрочем, что такое сведение отнюдь не яв¬
ляется одним только научным, методологическим приемом. Постоянные
колебания рыночных цен, их повышения и понижения, компенсируются,
взаимно уничтожаются и сами собой сводятся к средней цене как своей
внутренней норме» («Капитал». Т. I, стр. 172. 1955).
Таким образом, абстрагируясь от побочных обстоятельств, затем¬
няющих ход основного процесса, и рассматривая изучаемое явление
в чистом виде, мы создаем понятия, являющиеся отражением существен¬
ных сторон реальных процессов, совершающихся в объективной действи¬
тельности. Рассмотрение явлений в чистом виде оказывается методоло¬
гическим приемом, играющим важную роль в выработке научных
абстракций, отражающих внутренние существенные связи явлений.
Не менее важное значение имеет аналитическое расчленение целост¬
ного предмета. В конце XIX века было открыто явление радиоактивно¬
сти. Внешне оно выражалось в способности радиоактивных веществ
испускать особого рода лучи. Исследование этого излучения раскрыло
его сложную природу. С помощью магнитного поля удалось разложить
радиоактивные лучи. Затем каждый вид излучения был изучен
порознь. Оказалось, что радиоактивное излучение состоит из трех
видов лучей: а-лучей, представляющих собой ядра атома гелия, (3-лучей —
потока электронов, у-лучей — электромагнитного излучения, аналогичного
рентгеновским лучам. Таким образом, расчленение сложного явления и
изучение каждого из его элементов в отдельности открыло возможность
выяснения природы радиоактивного излучения.
Маркс впервые в истории политической экономии установил разли¬
чие между трудом конкретным и прудом абстрактным. Открытие двой¬
ственного характера пруда, воплощенного в товаре, имело важнейшее
значение для обоснования и развития прудовой теории стоимости, дало
ключ к установлению различия между постоянным и переменным капита¬
лом и к научному объяснению сущности капиталистической эксплуатации.
В отличие от буржуазной политической экономии Маркс четко раз¬
граничивал процесс производства и процесс обращения капитала. Это
позволило ему правильно решить вопрос о делении капитала на его со¬

68
С. Ф. ЕФИМОВ
ставные части и устранить путаницу в решении таких кардинальных во¬
просов политической экономии, как вопрос об источнике прибавочной
стоимости.
Буржуазная политическая экономия знала деление капитала на
основной и оборотный. Маркс впервые ввел деление капитала на постоян¬
ный и переменный. Это деление не является произвольным. Оно отра¬
жает существенно различную роль разных составных частей капитала
в процессе производства прибавочной стоимости. Чтобы установить
различие основного и оборотного капитала, достаточно внимательного
наблюдения тех процессов, которые происходят на поверхности. Для
того же, чтобы установить деление капитала на постоянный и перемен¬
ный, необходимо глубокое проникновение в сущность капиталистиче¬
ского процесса производства. Установление этого деления позволило по¬
нять, что действительным источником прибавочной стоимости является
эксплуатация наемных рабочих капиталистами, то есть открыло путь к
еще более глубокому пониманию внутренней структуры капиталистиче¬
ского способа производства.
Таким образом, аналитическое расчленение конкретного целого
предполагает, во-первых, понимание его внутренней природы, а, во-вто-
рых, поскольку оно произведено и произведено правильно, открывает
путь к еще более глубокому проникновению в сущность предмета. Этот
методологический прием, следовательно, имеет важное значение для рас¬
крытия сущности исследуемого явления и для выработки конкретных
понятий.
При исследовании всякого сложного явления, представляющего
органическое целое, находящееся в процессе самодвижения и самораз¬
вития, существенно важно не только расчленение целого, но также аб¬
страгирование при рассмотрении более простых отношений от отношений
более сложных и конкретных. Если нельзя понять сущность более слож¬
ных и конкретных отношений без предварительного уяснения отношений
более простых и абстрактных, то, с другой стороны, нельзя понять
отношений более простых, не абстрагируясь от отношений более слож¬
ных и конкретных. Если нельзя выработать научное понятие денег,
не развив предварительно категорию стоимости, то это понятие нельзя
равным образом получить, не абстрагируясь от тех сложных отношений,
в которых деньги выступают как форма проявления капитала. Не слу¬
чайно поэтому у Маркса анализ денег следует за анализом товара и
стоимости, но предшествует анализу капитала. Хотя, конечно, исследуя
природу денег, Маркс рассматривает их как определенное отношение
капиталистического способа производства.
Маркс указывает, что «легко понять норму прибыли, если известны
законы прибавочной стоимости. В обратном порядке невозможно понять
ni l’un ni l’autre [ни того, ни другого]» («Капитал». Т. I, стр. 222)
Маркс подчеркивает, что не только норму прибыли нельзя понять, не зная
законов прибавочной стоимости, но что и законы прибавочной стоимости
нельзя понять, не абстрагируясь от прибыли. Это значит, что более слож¬
ную категорию можно развить только после и на основе простой. Но,
с другой стороны, это означает, что более простую категорию нельзя раз¬
вить, не абстрагируясь от более сложных категорий. Для того, чтобы
раскрыть законы прибавочной стоимости, надо отвлечься от прибыли и
нормы прибыли, от конкретных форм проявления прибавочной стоимости.
Маркс упрекает Рикардо в том, что он «нигде не рассматривает приба¬
вочную стоимость отдельно и обособленно от ее особых форм —
прибыли, процента и ренты» (К. Маркс «Теории прибавочной стоимо¬
сти». Т. II, ч. I, стр. 67. 1936).
С методологической точки зрения, ошибку Рикардо Маркс видит
в следующем: «Очевидно, ему следовало бы поставить в упрек не слиш¬
ком большую абстрактность, как это .обыкновенно делается, а обрат¬

КОНКРЕТНОЕ ПОНЯТИЕ И ЧУВСТВЕННОЕ ЗНАНИЕ
69
ное — недостаток силы абстракции: неспособность забыть при рассмотре¬
нии стоимостей товаров прибыли, — факт, выступающий перед ним из
конкуренции» (там же, стр. 30). Недостаток силы абстракции есть
недостаток силы анализа, неспособность отделить стоимость и прибавоч¬
ную стоимость от более конкретных отношений, в связи с которыми они
выступают на поверхности явлений.
Таким образом, чисто аналитические приемы исследования — рас¬
смотрение явлений в чистом виде, расчленение конкретного целого, аб¬
страгирование от более сложных отношений при рассмотрении отношений
более простых — играют важную роль в выработке научных абстракций
и в научно-теоретическом познании в целом.
Мы не собираемся разбирать здесь вопрос, в чем состоит единство
анализа и синтеза в диалектико-материалистической логике, и хотим
лишь сделать несколько замечаний о том, какую роль играет в научно-
теоретическом познании движение от конкретного к абстрактному. Если
восхождение от абстрактного к конкретному нельзя изображать как про¬
стое увязывание готовых понятий, а надо видеть в нем и процесс выра¬
ботки конкретных понятий, то и движение от конкретного к абстрактному
нельзя представлять как механическое рассечение конкретного целого,
как процесс, находящийся за пределами научно-теоретического познания
и посторонний для выработки научных понятий. Аналитическое расчлене¬
ние целого не может быть произвольным. Оно определяется своеобразной
природой данного предмета, его внутренней структурой. Как показано
выше, уже в ходе аналитического расчленения предмета должны быть
нащупаны внутренние связи его основных сторон и в какой-то степени
раскрыта природа целого. С другой стороны, расчленение целого откры¬
вает, в свою очередь, путь к более глубокому проникновению в сущность
исследуемого предмета.
В конкретном научном исследовании анализ, расчленение целого,
неотделим от синтеза, раскрытия связей и взаимозависимостей сторон
этого целого. Вместе с тем и синтез, воспроизведение конкретного целого
на пути восхождения от абстрактного к конкретному, неотделим от ана¬
лиза. В ходе этого восхождения проверяется и обосновывается правиль¬
ность первоначального расчленения предмета. В реальном процессе ис¬
следования, в ходе выведения более сложных категорий из простых обна¬
руживаются недостатки в первоначальном расчленении предмета и перво¬
начально намеченной последовательности анализа категорий, приходится
вносить поправки, опять проверять вновь намеченное расчленение пред¬
мета на путях выведения более сложных отношений из простых и т. д.
Классическим образцом применения метода восхождения от абстракт¬
ного к конкретному может служить наряду с «Капиталом» Маркса работа
Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма». Анализ этой
ленинской работы и «Тетрадей по империализму» показывает, что Ленин,
исследуя все более глубоко внутреннюю связь основных экономических
особенностей империализма, вносил необходимые поправки в первона¬
чальное расчленение предмета и первоначально намеченный поря¬
док рассмотрения отдельных сторон целого.
В первоначальном наброске определения империализма образование
международных монополистических объединений капиталистов, делящих
мир, и завершение территориального раздела земли крупнейшими капи¬
талистическими державами объединены под общим названием «Раздел
мира». «Слияние банковского капитала с промышленным и образование
финансового капитала» помещается на пятом месте после «Вывоза ка¬
питала» и «Раздела мира». В ходе дальнейшей работы, прослеживая все
глубже внутреннюю связь отдельных сторон империализма, Ленин вносит
в этот порядок расположения материала весьма существенные измене¬
ния. Он окончательно устанавливает, что «раздел мира международными
монополиями» и «раздел мира великими державами» являются двумя са¬

70
С. Ф. ЕФИМОВ
мостоятельными признаками империализма. «Изменение роли банков,
образование финансового капитала и финансовой олигархии» переносится
им с пятого места на третье, а затем с третьего места на второе, то есть
помещается вслед за «Концентрацией капитала и образованием монопо¬
лий» и перед «Вывозом капитала», «Разделом мира монополистическими
союзами капиталистов» и «Разделом мира великими державами».
Изменение порядка рассмотрения отдельных черт империализма
имеет глубокий смысл. Исследуя взаимосвязь основных экономических
особенностей империализма, Ленин приходит к выводу, что вывоз капи¬
тала нельзя объяснить, если не выяснена новая роль банков и не раскры¬
та сущность финансового капитала, что образование международных
монополистических союзов капиталистов и раздел мира между ними мо¬
гут быть поняты лишь тогда, когда раскрыта сущность и роль финансо¬
вого капитала и вывоза капитала.
Таким образом, диалектический метод есть метод аналитико-синте-
тический. Он требует органического единства анализа и синтеза во веем
ходе научного познания. Это не исключает того, что на разных этапах
научного исследования может выступать на первый план либо один, либо
другой из этих моментов. Так, в ходе движения познания от конкрет¬
ного к абстрактному преобладает анализ, в ходе восхождения от аб¬
страктного к конкретному — синтез.
* * *
Из изложенного выше следует, что нельзя считать восхождение от
абстрактного к конкретному единственным методологическим требова¬
нием, обеспечивающим выработку научных абстракций. Выработка кон¬
кретных понятий обеспечивается применением диалектико-материалисти-
ческой методологии в целом. Большую роль в этом деле играет та ступень
познания действительности, которую Ленин называет «восхождением от
конкретного к абстрактному». Это значит, что движение познания от кон¬
кретного к абстрактному есть важная сторона процесса научно-теорети¬
ческого познания и важная сторона метода Маркса, игнорировать кото¬
рую нельзя.
Таким образом, метод Маркса есть метод движения от конкретного,
данного в восприятии, к абстрактному и от абстрактного к воспроизведе¬
нию конкретного путем мышления. Почему же, спрашивается, Маркс
называет правильным в научном отношении метод восхождения от
абстрактного к конкретному? Это заявление Маркса направлено против
одностороннего применения аналитического метода. Маркс со всей силой
подчеркивает, что задача научного познания не исчерпывается тем, чтобы
за внешней видимостью явлений найти их сущность, «видимое, высту¬
пающее на поверхности явлений движение свести к действительному
внутреннему движению...» («Капитал». Т. III, стр. 324. 1950). Важно так¬
же показать, как сущность проявляется и почему она проявляется так,
а не иначе, как внутренние законы выступают на поверхности. Задача
состоит не только в том, чтобы исследовать отдельные стороны предмета,
но и в том, чтобы раскрыть их взаимосвязи, ибо только таким путем
может быть понята природа целого. Односторонне аналитический метод
не подходит для этой цели. От конкретного, данного в восприятии, он
приводит ко все более и более тощим абстракциям. Напротив, метод вос¬
хождения от абстрактного к конкретному позволяет не только раскрыть
внутренние существенные связи, но и дает возможность понять, как и
почему внутренние закономерности проявляются именно в таких-то фор¬
мах на поверхности.
Только на путях восхождения от абстрактного к конкретному воз¬
можно воспроизвести в логической последовательности категорий реаль¬
ный ход возникновения и развития предмета. Если одностороннее приме-

КОНКРЕТНОЕ ПОНЯТИЕ И ЧУВСТВЕННОЕ ЗНАНИЕ
71
нение аналитического метода приводит как к конечному результату к груде
неподвижных, безжизненных абстракций, то метод восхождения от аб¬
страктного к конкретному ведет к воспроизведению конкретного путем
мышления. Это делает его не только незаменимым инструментом позна¬
ния действительности, но и могучим орудием ее революционного пре¬
образования. Восхождение от абстрактного к конкретному Маркс считал
поэтому важнейшей стороной научного метода. Это не исключает, ра¬
зумеется, важной роли движения познания от конкретного к абстракт¬
ному.
Совершенно ясно, что абстракция не может быть абсолютным исход¬
ным пунктом познания. Действительным исходным пунктом может быть
лишь восприятие конкретного. Метод Маркса включает поэтому как свою
необходимую сторону восприятие конкретного и его аналитическое расчле¬
нение, то есть движение познания от конкретного к абстрактному. В це¬
лом это есть метод, который исходным пунктом имеет восприя¬
тие конкретного, затем от конкретного идет к абстрактному, к выделению
путем анализа некоторых общих определений, раскрывающих сущность,
внутреннюю закономерность явлений, и, наконец, на пути восхождения
от абстрактного к конкретному приходит к воспроизведению целого, к
воспроизведению действительности как единства сущности и ее прояв¬
ления.
Таким образом, наше познание движется от чувственно-конкретного
к абстрактному и от абстрактного к конкретному, воспроизведенному пу¬
тем мышления. Мы возвращаемся как бы к исходному пункту, но воз¬
вращаемся обогащенные знанием всех связей и отношений данного кон¬
кретного целого, внутренних закономерностей его развития. Если в на¬
чале пути мы имели «хаотическое представление о целом», то теперь мы
знаем это целое как «богатую совокупность с многочисленными отноше¬
ниями и определениями».
Классики марксизма-ленинизма раскрыли объективную диалектику
общего, особенного и единичного и ее отражение в нашем сознании.
В объективной действительности дано непосредственное единство обще¬
го, особенного и единичного. Наше познание начинается с восприятия
отдельных, единичных вещей. Переходя от чувственного восприятия к
мышлению, мы выделяем общее, существенное для многих единичных
предметов и подвергаем его обособленному рассмотрению, «отделяем
существенное от являющегося и противополагаем одно другому»
(В. И. Ленин «Философские тетради», стр. 329). В известном смысле
это есть отход от действительности, но такой отход, который дает воз¬
можность глубже и вернее ее познать.
Конечной целью познания является практика. Теория призвана да¬
вать ответы на вопросы, которые ставит практика, она обслуживает
нужды практики и проверяется практикой. В практической деятельности
мы имеем дело с действительностью во всей ее непосредственной конкрет¬
ности. Вместе с тем, если это не деляческая практика, а практика, осно¬
ванная на научном познании, в практической деятельности мы подходим
к действительности с точки зрения того, как в данной конкретной об¬
становке проявляются общие закономерности. Ленин поэтому писал, что
«практика выше (теоретического) познания, ибо она имеет не только
достоинство всеобщности, но и непосредственной действительности»
(там же, стр. 185).
На ступени абстрактного мышления мы выделяем общее из единич¬
ного и подвергаем его обособленному рассмотрению. В практической
деятельности, конкретизируя общие теоретические положения примени¬
тельно к данным условиям, мы приходим к воспроизведению единства
всеобщего, особенного и единичного. Мы как бы возвращаемся к исход¬
ному пункту, но возвращаемся к нему на более высокой основе. Поня¬
тие конкретного выступает здесь перед нами с новой стороны. Конкрет-

72
С. Ф. ЕФИМОВ
ное знание выступает как знание не только общего, но и особенного и
единичного. Это знание не только сущности, но и того, как она прояв¬
ляется. Это не только знание общих закономерностей и внутренних необ¬
ходимых связей, но и знание того, как они выступают в данных конкрет¬
ных обстоятельствах.
Практика есть основа познания и критерий истины. Практикой про¬
веряется, отражают ли наши понятия существенные стороны действитель¬
ности или только случайное внешнее сходство, являются ли они конкрет¬
ными понятиями или пустыми, бессодержательными абстракциями, истин¬
ны они или ложны. Теоретическое мышление дает нам конкретное знание,
когда оно опирается на практику и проверяется практикой. Оно пре¬
вращается в пустое, абстрактное, беспредметное теоретизирование, когда
отрывается от практики.
Значение научных понятий состоит в том, что они дают возможность
правильно решать практические задачи, помогая разбираться в конкрет¬
ной обстановке и связи событий. Чтобы правильно ориентироваться в
данной конкретной ситуации, надо знать общие закономерности развития,
внутренние необходимые связи явлений. Однако знание общих законов
еще само по себе не дает ответа на конкретные вопросы. Ответ на эти
вопросы нельзя получить путем простого логического развития того, что
содержится в общем понятии. Стремление меньшевиков искать ответ
на конкретные вопросы в простом логическом развитии общих истин
Ленин называл опошлением марксизма и сплошной насмешкой над
диалектическим материализмом (см. Соч. Т. 3, стр. 10). Марксизм учит,
что истина всегда конкретна. Всякие общие положения и истины надо
применять с учетом конкретных условий, обстоятельств места и времени.
А для этого необходимо изучение этих конкретных условий. «Марксова
диалектика,— указывает Ленин,— требует конкретного анализа каждой
особой исторической ситуации» (Соч. Т. 22, стр. 303).
Марксизм-ленинизм требует при решении любого социального во¬
проса ставить его в определенные исторические рамки, учитывать кон¬
кретные особенности развития каждой отдельной страны. Общие такти¬
ческие принципы коммунизма необходимо применять с учетом националь¬
ных и национально-государственных различий отдельных стран.
Революционное преобразование капиталистического общества в со¬
циалистическое подчиняется общим для всех стран закономерностям.
Однако это совсем не исключает специфичности форм перехода от капи¬
тализма к социализму в разных странах в рамках этих общих законо¬
мерностей. Пример тому — страны народной демократии, осуществляю¬
щие переход к социализму через диктатуру пролетариата в форме народ¬
ной демократии.
Ярчайший образец творческого применения и развития марксизма-
ленинизма, конкретно-исторического подхода к решению сложных со¬
циальных вопросов дают нам исторические решения XX съезда партии.
Важнейшее принципиальное значение имеет развитое в отчетном докладе
ЦК XX съезду положение о разнообразии форм перехода к социа¬
лизму в различных странах. При общности пути в основном и главном
переход к социализму в различных странах отличается большим свое¬
образием форм. В частности, в современных условиях в ряде стран не
исключена возможность мирного протекания революции и использования
парламентского пути при переходе к социализму. Вместе с тем в странах,
где особенно сильны реакционные силы и военно-политическая машина,
переход к социализму будет совершаться в обстановке упорйого сопротив¬
ления эксплуататоров и острой революционной борьбы рабочего класса.
Партия решительно осуждает такой порочный стиль работы некото¬
рых партийных и советских органов, когда они сводят свою руководя¬
щую деятельность к рассылке многочисленных общих директив, к об¬
щим призывам и разговорам о пользе решений партии и правительства.

КОНКРЕТНОЕ ПОНЯТИЕ И ЧУВСТВЕННОЕ ЗНАНИЕ
73
Она требует от партийных и советских органов конкретного руководства
всеми отраслями хозяйственного и культурного строительства. Руково¬
дить конкретно—значит руководить со знанием дела, глубоко изучать
экономику, вникать в детали дела, быть в курсе всего нового и передо¬
вого, обобщать и распространять передовой опыт. Это значит хорошо
знать местные условия, специфические особенности района, области,
края, республики и уметь находить наиболее эффективные пути решения
общих задач партии в данных конкретных условиях. Конкретно руково¬
дить— это значит не удовлетворяться-средними показателями, а видеть
работу каждого предприятия, колхоза, МТС, совхоза в отдельности. Это
значит не только уметь четко формулировать задачи, стоящие перед
местными работниками, но с глубоким знанием дела подсказывать кон¬
кретные пути решения этих задач, повседневной организаторской работой
неуклонно добиваться их успешного осуществления.
Партия требует решительного преодоления в идеологической работе
чуждого духу марксизма-ленинизма отрыва теории от практики. Она ори¬
ентирует партийные организации, работников идеологического фронта на
обеспечение конкретности и целеустремленности в идеологической работе,
ее неразрывной связи с практическими задачами коммунистического
строительства.
Положения материалистической диалектики о соотношении конкрет¬
ного и абстрактного помогают ученым всех отраслей знаний в решении
конкретных проблем науки. Марксистско-ленинское учение о конкретности
истины, о необходимости всестороннего учета своеобразия каждой исто¬
рической ситуации и выявления самого существенного, основного звена
в цепи дает надежную руководящую нить коммунистическим партиям
всех стран в решении стоящих перед ними задач. Этим учением неизмен¬
но руководствуется Коммунистическая партия Советского Союза в осу¬
ществлении жизненных задач коммунистического строительства.

Некоторые вопросы теории
познания в трудах И. М. Сеченова
В. М. КАГАНОВ
Иван Михайлович Сеченов прочно вошел в историю науки не толь¬
ко как отец русской физиологии и основоположник научной психологии,
но и как выдающийся философ-материалист, оказавший исключительно
широкое и благотворное влияние на развитие научной мысли в нашем
обществе.
К изучению философии Сеченов приступил еще будучи студентом
Московского университета. Сначала он оказался под влиянием идеали¬
стических психологических и философских систем. Однако вскоре по
окончании университета, когда он стал совершенствоваться. в области
физиологии, у него появились сомнения в истинности и познавательной
ценности идеалистической философии. Придя к выводу о несовместимо¬
сти философского идеализма с достижениями естествознания, Сеченов по
мере своего научного роста становится все более и более убежденным
материалистом, а с начала 60-х годов уже активно проповедует философ¬
ский материализм как единственное совместимое с естествознанием миро¬
воззрение.
Сеченов заложил основы гениальной рефлекторной теории высшей
нервной деятельности животных и человека, впоследствии развитой даль¬
ше и поднятой на новую, высшую ступень другим великим корифеем
науки — И. П. Павловым. Естественно-научное значение этой замеча¬
тельной теории состоит в том, что она впервые пролила яркий свет на ту
сложнейшую работу нервной системы, с которой связана психическая
деятельность животных и человека. Она неопровержимо доказала, что
психическая деятельность, так же как и телесная, подчинена законам
природы и может быть изучена такими же объективными, естественно¬
научными методами, 'какими изучается телесная деятельность животных
и человека. Философское же значение рефлекторной теории Сеченова —
Павлова состоит в том, что она нанесла сокрушительный удар пережит¬
кам анимизма и дала прочное естественно-научное обоснование материа¬
листической теории отражения.
* * *
В богатом и многообразном научном наследстве, оставленном Сече¬
новым, и поныне первостепенный интерес представляют его исследова¬
ния, имеющие прямое и непосредственное отношение к вопросам теории
познания. Особый интерес этих оригинальных исследований, до сих пор
не получивших должного отражения в нашей философской литературе,
состоит в том, что они представляют собой первую и единственную в своем
роде попытку рассмотрения важных проблем теории познания на осно¬
вании и в свете достижений естествознания, главным образом анатомии,
физиологии, психологии и эволюционной теории.
Характерной особенностью домарксовской науки о законах мышле¬
ния является то, что она, начиная со времени Аристотеля и вплоть до
второй половины XIX века, развивалась исключительно на готовых и при¬

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ В ТРУДАХ И. М. СЕЧЕНОВА 75
том не исходных, а вторичных, производных формах и образцах мысли,
воплощенной в слово.
Эта особенность домарксистских теорий познания наряду с другими
причинами, которых мы здесь не касаемся, в значительной мере объяс¬
няется и уровнем развития естествознания соответствующих исторических
периодов. В частности, она объясняется недостаточностью научных све¬
дений по истории отдельных наук, по истории умственного развития ре¬
бенка, по истории и физиологии высшей нервной деятельности (поведе¬
ния) животных, по физиологии речи и органов чувств, по психологии, о
закономерностях развития живой природы и т. д. А между тем, как по¬
казал В. И. Ленин, именно из указанных областей знания должна сло¬
житься теория познания и диалектика. Только благодаря успехам в пере¬
численных Лениным областях знания стало возможным строго научное
изучение объективных корней человеческого мышления, закономерностей
его происхождения и развития, элементов мысли и их объективных осно¬
ваний, их роли и значения в процессе познания и т. д. В частности, важ¬
ное значение для успешного продвижения вперед материалистической
теории познания имело выяснение естествознанием строения и функций
различных частей органов чувств человека. Благодаря этому стали из¬
вестны не только производные, но и исходные формы мысли — элемен¬
тарные ощущения, а также и их состав. Следовательно, только благодаря
этим успехам физики, анатомии и физиологии стало действительно воз¬
можным изучение процесса познания с его естественного начала, а не
с середины, как это имело место до того.
Громадной заслугой Сеченова является то, что в своих научных
исследованиях он уделил особенно много внимания вопросам истории
умственного развития ребенка, физиологии центральной нервной систе¬
мы и органов чувств, истории и физиологии высшей нервной деятельно¬
сти животных, истории и теории развития речи и мышления. Он же впер¬
вые экспериментально установил ряд закономерностей в работе головного
мозга и сформулировал основные принципы построения материалистиче¬
ской психологии. Все эти исследования Сеченова и поныне представляют
не только естественно-научный, но и философский интерес в качестве
одного из элементов естественно-научного обоснования материалистиче¬
ской теории познания.
В свете программного указания В. И. Ленина о том, из каких обла¬
стей знания должна сложиться теория познания и диалектика, не подле¬
жит сомнению тот факт, что Сеченов избрал единственно правильный
путь разработки специальных вопросов теории познания. В своих науч¬
ных исследованиях Сеченов неуклонно придерживался основной фило¬
софской линии материализма, ведущей от бытия к мышлению, от материи
к ощущению. Он был непоколебимо убежден в объективной реальности
внешнего мира, отображаемого нашим сознанием. Свой замечательный
трактат «Впечатления и действительность» он заканчивает следующими
словами: «Нечего и говорить, что в основание всех рассуждений положе¬
но мною присущее всякому человеку непреложное убеждение в суще¬
ствовании внешнего мира,— непреложное в той же или даже значительно
большей мере, чем уверенность всякого в том, что завтра, после сегодняш¬
ней ночи, будет день» (И. М. Сеченов. Избранные произведения,
стр. 199. Учпедгиз. 1953).
Опираясь на свои собственные исследования и на другие новейшие
достижения современной ему науки, Сеченов дал блестящее естественно¬
научное обоснование положений материалистической теории познания о
первичности материи и вторичности сознания, о том, что мышление есть
продукт мозга, а мозг — орган мышления, что нельзя поэтому обособлять
мышление от материи, которая мыслит. Свою точку зрения в решении
основного вопроса философии он в наиболее общем виде сформулировал
в следующих словах: «Предметный мир существовал и будет существо¬

76
В. М. КАГАНОВ
вать, по отношению к 'каждому человеку, раньше его мысли; следова¬
тельно, первичным фактором в развитии последней всегда был и будет
для нас внешний мир с его предметными связями и отношениями» (там
ж е, стр. 214).
Сеченов дал также блестящее физиологическое обоснование мате¬
риалистического решения таких важных вопросов теории познания, как
вопрос об источнике познания, о познаваемости мира и его закономерно¬
стей, об объективном содержании наших знаний и др.
Основным предметом исследований Сеченова в области теории позна¬
ния является вопрос о пути познания истины, о развитии мышления из
элементарных ощущений, возникающих в результате воздействия внеш¬
него мира на органы чувств.
Прежде всего великий мыслитель доказывает научную несостоятель¬
ность утверждений идеалистов, будто бы рассудочная сторона мысли
представляет собой не отображение предметных отношений и зависи¬
мостей, а прирожденные человеку, априорные формы воспринимающего
и познающего ума, который совершает всю работу превращения впечат¬
лений в идейном направлении и создает таким образом предметные отно¬
шения и зависимости. Крайний предел подобных воззрений представляет
солипсизм, то есть взгляд, согласно которому внешний мир есть поро¬
ждение нашего «я».
Сеченов решительно отвергает утверждение идеалистической теории
познания, будто бы главным определителем умственной жизни является
не внешний мир, а прирожденная человеку духовная организация, обле¬
кающая и самый внешний мир в «символические» формы — впечатления,
представления, понятия и мысли. Наперекор всякой очевидности, гово¬
рит Сеченов, идеалисты стремятся вывести весь процесс познания, как
и всю психическую жизнь человека, из деятельности одного только
фактора — духовной организации человека, оставляя другой, то есть воз¬
действие извне, совсем в стороне за невозможностью его непосредствен¬
ного познания. «А между тем,— отмечает он,— кто же решится теперь
утверждать, что внешний мир не имеет существования помимо сознания
человека и что неисчерпаемое богатство присущих ему деятельностей
не служило, не служит и не будет служить материалом для той беско¬
нечной цепи мыслительных актов, из которых создалась наука о внешнем
мире?» (там же, стр. 232).
Далее, в противоположность идеалистам, которые обособляют субъ¬
ективные факторы, участвующие в процессе познания, в особую катего¬
рию «деятелей», отличных от всего земного не только со стороны позна¬
ваемости, но и со стороны свойств, Сеченов выводит процесс познания,
как и всю психическую деятельность человека, только из земных начал.
Последовательные материалисты всегда подчеркивали, что мыслен¬
ные изображения предметов внешнего мира возникают не иначе, как из
ощущений. Всестороннее естественно-научное обоснование это положе¬
ние впервые получило в трудах Сеченова. Главный грех идеалистической
теории познания, по его мнению, заключается в убеждении, что человек
может познавать окружающий его мир помимо органов чувств. Однако
отрывать разум от органов чувств — значит отрывать явление от источ¬
ника, последствие от причины. Мир действительно существует помимо
человека и живет самобытной жизнью. Но познание его человеком поми¬
мо органов чувств невозможно, потому что продукты деятельности орга-
нов чувств суть источники всей психической жизни.
Другое соображение Сеченова состоит в том, что мыслить можно
только знакомыми предметами, явлениями. Следовательно, мышлению
должно предшествовать умение узнавать и различать как самые предме¬
ты, явления, так и их свойства, связи и соотношения, а все это первично
достигается только посредством органов чувств. Эти неоспоримые факты
приводят ученого к заключению, что корни мысли у человека лежат в

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ В ТРУДАХ И. М. СЕЧЕНОВА 77
ощущении, предшествующем мышлению и являющемся самой элементар¬
ной формой психической деятельности. Подтверждение этого вывода он
усматривает и в том общеизвестном факте, что умственные интересы
человека в первую, самую раннюю пору его жизни сосредоточены исклю¬
чительно на окружающих его предметах внешнего мира, которые пер¬
вично познаются только при посредстве органов чувств. Лишь взрослый
человек мыслит уже не только конкретными, чувственно воспринимаемы¬
ми предметами, явлениями, но и различными, нередко далеко идущими
отвлечениями от них, которые выходят за пределы того, что восприни¬
мается органами чувств. Кроме того, у взрослого человека в сознании уже
нет тех элементарных, первоначальных форм психической деятельности,
которые у ребенка предшествуют мышлению и составляют все содержа¬
ние его сознания в домыслительный период душевной жизни. Поэтому и
образование новых мыслей, воззрений и различных идейных состояний
происходит у взрослого человека иначе, чем у ребенка, а именно, из рав¬
нозначных идейных же состояний, то есть из сложных психологических
продуктов, а не из предшествующих мышлению более элементарных пси¬
хических форм.
В умственной жизни человека, говорит Сеченов, одно только раннее
детство представляет случаи истинного возникновения мыслей или идей¬
ных состояний из психологических продуктов низшей формы, не имеющих
характера мысли. Только здесь наблюдение открывает существование
периода, когда человек не мыслит и затем мало-помалу начинает прояв¬
лять эту способность. А отсюда с необходимостью следует вывод, что
изучение познания, мышления как процесса должно начинаться с исто¬
рии возникновения предметной мысли из ощущения, а не с готовых, про¬
изводных форм и образцов мысли.
Рассматривая познание как сложный процесс, Сеченов в своих ис¬
следованиях настойчиво проводит идею развития сложных элемен¬
тов мысли из предшествующих им более простых элементов. В связи с
этим он показывает несостоятельность идеалистических решений вопроса
об источниках, происхождении познания, вопиющую противоречивость
этих решений данным естествознания. С особенной силой он обрушивает¬
ся против теории «врожденных идей».
Сеченов горячо поддерживал учение сенсуалистов-материалистов о
том, что источником знания являются ощущения. Вместе с тем он указы¬
вал на некоторые слабые стороны теории познания сенсуализма. В отли¬
чие от сенсуалистов, которые рассматривали процесс образования мысли
механистически, как результат разнообразных, чисто количественных со¬
четаний ощущений, Сеченов выдвигает свою концепцию развития
мышления из ощущения, причем прямо указывает на дарвинизм
как на теоретическую основу этой концепции. «Великое учение Дарвина
«о происхождении видов»,— пишет он,— поставило, как известно, вопрос
об эволюции или преемственном развитии животных форм на столь ося¬
зательные основы, что в настоящее время огромное большинство натура¬
листов держится этого взгляда.
Этим самым то же самое огромное большинство натуралистов по¬
ставлено в логическую необходимость признать в принципе и эволюцию
психических деятельностей» (там же, стр. 233).
Сеченовская концепция развития мышления полностью подтверждает
учение сенсуалистов о том, что влияния внешнего мира являются факто¬
рами, определяющими психические явления на всех ступенях психиче¬
ского развития. Но влияния эти, поясняет Сеченов, падают у каждого
человека не на бесформенную органическую основу, как утверждали
крайние сенсуалисты, а на почву, которая благодаря передаче по наслед¬
ству возделывалась из века в век расширяющимся жизненным опытом
человечества и приобрела вследствие этого постоянно усложняющуюся
организацию.

78
В. М. КАГАНОВ
Это важное положение Сеченова в известной мере соответствует
указанию Энгельса о том, что современное естествознание расширило
тезис об опытном происхождении всего содержания мышления в таком
смысле, что совершенно опрокинуты были его старая метафизическая
ограниченность и формулировка. «Современное естествознание,— говорит
Энгельс,— признает наследственность приобретенных свойств и этим рас¬
ширяет субъект опыта, распространяя его с индивида на род: теперь уже
не считается необходимым, чтобы каждый отдельный индивид лично
испытал все на своем опыте; его индивидуальный опыт может быть до
известной степени заменен результатами опыта ряда его предков»
(Ф. Энгельс «Диалектика природы», стр. 213. 1953).
Благодаря своей сложной нервно-психической организации человек
воспринимает воздействия внешнего мира на его органы чувств не пас¬
сивно, а активно, перерабатывая ощущения в более сложные психиче¬
ские формы. Сеченов показал, как из низших, более элементарных форм
мышления развиваются высшие, более сложные формы, каков путь раз¬
вития познания от ощущения до самых отвлеченных логических построе¬
ний, каковы материальные, чувственные корни мышления, что в различ¬
ных формах мышления сохраняется общего и чем они отличаются друг
от друга.
Установление и обоснование Сеченовым того факта, что и мышление
(вплоть до самых общих понятий и категорий мышления) развивается
так же закономерно, как и любое жизненное явление, в основе которого
лежит определенная организация, имеет огромное теоретико-познаватель-
ное значение, так как это в высшей степени убедительно доказывает реаль¬
ное существование и объективное значение диалектики понятий и диа¬
лектики всего нашего познания в целом.
* * *
Мысль, по определению Сеченова, представляет собой сопоставление
двух или более мыслимых объектов друг с другом в каком-либо отно¬
шении или направлении. В соответствии с этим определением Сеченов
различает в мысли следующие составляющие ее наиболее общие элемен¬
ты: раздельность объектов, сопоставление их друг с другом и направление
этих сопоставлений. В мысли, облеченной в слово, это соответствует трех¬
членному предложению, состоящему из подлежащего, сказуемого и связ¬
ки. Эта формула является объективным выразителем того, что пред¬
ставляет собой мысль, так как она обнимает собой почти все бесконечное
разнообразие мыслей, и именно к ней, в иаипростейшем виде, сводится
словесный образ мысли у всех народов. Благодаря неизменности этой
формулы у людей разных возрастов, разных эпох и ступеней развития нам
одинаково понятны размышления дикаря и ребенка, мысли наших совре¬
менников и предков. Благодаря этому же в жизни человечества суще¬
ствует преемственность мысли, тянущаяся через целые века.
Такое постоянство структуры словесной мысли, как показал Сече¬
нов, обусловлено в значительной мере тем, что действие физиологиче¬
ских факторов, созидающих мысль, подчинено одинаковым, однообраз¬
ным для всех людей объективным, законам. Если бы это не было так,
отмечает он, то у каждого человека был бы свой особый строй мысли,
своя логика. Для того, чтобы понимать друг друга, пришлось бы создать
науку несравненно более трудную, чем теперешняя логика, а сейчас лю¬
ди понимают друг друга и без изучения логики.
Особенно важное гносеологическое значение Сеченов придавал связ¬
ке, так как именно она выражает собой отношение, связь, зависимость
между объектами мысли и поэтому определяет смысл мысли. В соответ¬
ствии с таким пониманием теоретико-познавательного значения всего то¬
го, что выражается связкой, он и все естествознание в обширном смысле
слова определял как науку о связях, отношениях и зависимостях между

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ В ТРУДАХ И. М. СЕЧЕНОВА 79
предметами внешнего мира и их составными частями. В связи с этим
нельзя не вспомнить, что и Энгельс определял диалектику как науку
о связях.
Прогресс мысли, по мнению Сеченова, выражается не в том, что из¬
меняется ее внешняя форма, а в том, что благодаря усовершенствованию
средств и орудий наблюдения увеличивается разнообразие мыслимых
объектов и частных отношений между ними. Отсюда он делает вывод, что
со стороны внешней формы мысль является продуктом столь же постоян¬
ным, как любое жизненное явление, в основе которого лежит определен¬
ная организация. Другими словами, в мысли как процессе или ряде жиз¬
ненных актов должна существовать общая сторона, не зависящая от ее
содержания. Таким постоянным элементом, определяющим характер и
значение мысли как рассудочного акта, и являются выражаемые связкой
отношения, в которых мыслимые объекты сопоставляются друг с
другом и которые составляют главное содержание логики.
Все мыслимые соотношения между предметами внешнего мира Сече¬
нов подводит под три главные категории: совместное существование (про¬
странственные соотношения), последование (преемственность во време¬
ни) и сходство. Из этих категорий первые две выражают тот факт, что
во внешнем мире все совершается в пространстве и времени. Особенно
важное значение Сеченов придает третьей категории — связям по сход¬
ству. История естественных наук, говорит он, показывает, что весь про¬
гресс теоретической части человеческих знаний о внешней природе достиг¬
нут,'в сущности, сравнением предметов, явлений по сходству. В классифи¬
кационных системах описательных наук это сказывается прямо, но то же
самое, по существу, имеет место и в области экспериментальных наук.
Это явствует, например, из того, что последним словом естествознания
является сведение всех явлений природы к различным формам движения
материи.
Ценнейшим вкладом Сеченова в теорию познания является данное
им блестящее, непревзойденное решение вопроса о том, какие физиологи¬
ческие процессы соответствуют всем членам словесной мысли, каковы
те факторы, из взаимодействия которых возникает мысль, и в каких свой¬
ствах этих факторов следует искать разгадку всех характерных особен¬
ностей мысли.
В умственном развитии человека чувственно-автоматическое «мыш¬
ление» непосредственно переходит в конкретное, предметное мышление,
Этот переход от узнавания и различения предметов по отдельным при¬
знакам 'К настоящему мышлению внешними предметами и их призна¬
ками, свойствами сопровождается наипростейшей формой отвлече¬
ния. Это выражается в том, что в сознании человека на определенной
ступени его развития, как указывает Сеченов, происходит сначала как бы
отделение предмета от его признака, вследствие чего становится возмож¬
ным умственное сопоставление их в смысле принадлежности одного
другому.
Идеалистические теории познания обычно окружают акт отвлечения
признаков от предмета каким-то ореолом таинственности и изображают
его как выражение и доказательство самопроизвольного, свободного твор¬
чества познающего ума. Сеченов же впервые показал, что акту умствен¬
ного отвлечения частей и признаков от предмета как целого соответствует
вполне определенный физиологический механизм, и вполне обоснованно
причислил этот акт к наипростейшим формам психической деятельности
человека.
Приобретаемая человеком еще на первых порах его жизни способ¬
ность отвлечения предметов от их признаков и сопоставления их рядом в
смысле принадлежности одних другим дает ему возможность сливать
готовые продукты чужого опыта с показаниями своего собственного опыта
и составляет самую характерную черту всего его последующего умствен¬

80
В. М. КАГАНОВ
ного развития. Это позволяет человеку с самых ранних пор его жизни
не дознаваться до всего своим собственным житейским опытом, а обога¬
щать этот опыт обобщенным опытом других людей, то есть достижениями
культуры, приобретенными человечеством на протяжении веков.
Вместе с тем приобретение способности отвлечения предметов от их
признаков знаменует собой переход от мышления действительными внеш¬
ними предметами и их признаками, все содержание которого исчерпы¬
вается тем, что могут дать упражненные органы чувств, к более сложной
фазе абстрактного мышления. В результате человеческому позна¬
нию становится доступным не только то, что непосредственно дается орга¬
нами чувств, но и все те связи, отношения и зависимости между предме¬
тами, явлениями, а также их признаками, свойствами, которые непосред¬
ственно органами чувств человека не воспринимаются.
Абстрактное мышление, по словам Сеченова, присуще только челове¬
ку и обнимает собой всю сумму человеческих знаний. Изучение однород¬
ных предметов, говорит Сеченов, приводит к тому, что в силу закона
регистрации впечатлений по сходству все сходные предметы, явления
сливаются в памяти в средние итоги, которые по смыслу представляют
единичные чувственные образы, заменяющие собой множество однородных
предметов. Так происходит процесс образования представлений,
которые Сеченов определяет как отвлечение от известной суммы однород¬
ных предметов.
Весьма существенное отличие представления от чувственного образа
Сеченов усматривает в том, что представление является средним итогом
из отдельных расчлененных восприятий и в состав его входят, помимо
внешних признаков, и такие, которые открываются не непосредственно,
а только в результате умственного и физического анализа предметов и их
отношений друг к другу, а в особенности к человеку. Чувственный же
образ есть результат расчлененного чувственного восприятия от какого-
нибудь одного предмета и по своему содержанию представляет сумму
признаков, непосредственно доступных органам чувств. «Как единичное
отвлечение от множества,— пишет Сеченов,— представление есть символ.
Как совмещение свойств и отношений предмета к другим, включая и че¬
ловека, представление есть умственная форма, несравненно более богатая
содержанием, чем предшествующая ей ступень (расчлененный чувствен¬
ный облик),— синтетическая форма, в которой совмещается все, что чело¬
век знает о предмете. В этом смысле полное представление обнимает со¬
бой всю естественную историю предмета, равно как сумму всех его зна¬
чений в жизни человека» (И. М. Сеченов. Избранные произведения,
стр. 295—296).
Понятия Сеченов определяет как средний итог еще большей общно¬
сти, чем представления, но от известной суммы разнородных предметов.
Сеченов рассматривает понятия как высший продукт умственной жизни
человека, дающий возможность все глубже и глубже проникать во внут¬
ренность (сущность) предметов, явлений. И это вполне понятно, ибо аб¬
стракции, отвлеченные понятия отражают природу глубже, вернее, пол¬
нее, чем ощущения и даже представления. Различие между представле¬
нием и понятием Ленин видел, например, в том, что представление не
может охватить движение в целом, а понятие может и должно охватить.
Эта близость воззрений Сеченова к отдельным положениям теории
познания диалектического материализма еще больше подчеркивается его
пониманием соотношения между абсолютной и относительной истиной.
Так, например, полные представления, обнимающие собой всю историю
предмета и сумму всех его значений в жизни человека, по словам Сече¬
нова, составляют в головах людей редкость. Да и здесь, замечает он, их
полнота относительна, потому что знания прогрессируют, следовательно,
представления частью пополняются, частью видоизменяются.
Образование представлений, понятий, весь процесс познания приро¬

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ В ТРУДАХ И. М. СЕЧЕНОВА 81
ды, по определению Сеченова, происходит путем анализа, синтеза и
сравнения. Анализ характеризуется как движение процесса познания от
цельного впечатления к отдельным слагаемым, а синтез — как движение
процесса познания от слагаемых к цельному впечатлению.
Способность к анализу и синтезу, по мнению Сеченова, первоначаль¬
но возникает у человека из его практической деятельности начиная с ран¬
него детства. По мере упражнения органов чувств и всей системы двига¬
тельных реакций тела акты восприятия становятся все более и более
дробными, человек постепенно приобретает способность различать и вы¬
делять в предметах, явлениях все более и более мелкие части, признаки
и свойства, а также все глубже проникать в их сущность. Таким образом
разрастается количество и разнообразие объектов мысли, расширяются
возможности и границы познания мира.
Наряду и вместе с процессом анализа происходит и обратный про¬
цесс— синтеза, группировки и слияния частей, признаков, свойств в сход¬
ные совокупности и обобщения, воссоздания из них как отдельных частей
предмета, так и самих предметов в целом. Из обобщенных частей воспро¬
изводится обобщенное целое, причем на всех ступенях обобщения между
обобщенной частью и обобщенным целым сохраняется закономерная
связь. Например, обобщенное «дерево» есть член обобщенного «леса» в
той же мере, как реальный «дуб» есть член реального «леса».
Первостепенное значение для материалистической теории познания
имеет доказательство Сеченовым того факта, что отвлеченной мысли, по¬
строенной из обобщений любой степени, так же как и предметной мысли,
соответствуют не только предметы, явления внешнего мира, но и вполне
определенный физиологический механизм.
Энгельс указывал, что различение рассудка и разума имеет извест¬
ный смысл, поскольку оно исходит из того, что только диалектическое
мышление разумно. В связи с этим он писал, что диалектическое мышле¬
ние — именно потому, что оно имеет своей предпосылкой исследование
природы самих понятий,— возможно только для человека, да и для по¬
следнего лишь на сравнительно высокой ступени развития. Что же касает¬
ся животных, то в их поведении Энгельс отмечал некоторые черты, внеш¬
не (по типу) сходные с отдельными видами рассудочной деятельности
человека.
У Сеченова мы находим не только сходные положения и выводы, но
и всестороннее естественно-научное обоснование их. Так, он указывает,
что устройство органов чувств высших животных дает основание предпо¬
лагать у последних способность к очень детальному анализу и. синтезу.
Но животные ни в анализе, ни в синтезе впечатлений не выходят за пре¬
делы того, что непосредственно дается органами чувств и обусловлено
потребностями ориентации в окружающих условиях внешней среды. Жи¬
вотное, говорит Сеченов, всю жизнь остается самым узким практиком-
утилитаристом, а человек, кроме того, уже в детстве начинает быть тео¬
ретиком.
Сеченов вполне соглашается с мнением Гельмгольца, что различение
в предметах их свойств есть уже род «мышления» предметами и их свой¬
ствами. Этой способностью обладают и животные. Однако основанные
на ней действия животных вытекают не из сознательных рассуждений
в форме силлогизмов, а являются чисто автоматическими, рефлекторны¬
ми, бессознательными. Для характеристики поведения животного в по¬
добных случаях Сеченов пользуется термином «бессознательные умоза¬
ключения», которым Гельмгольц обозначил отдельные акты простран¬
ственного видения. Эти акты с виду носят умозаключительный характер,
хотя на самом деле они суть не продукты размышления, а привычные
последствия расчлененного чувственного впечатления.
Свое понимание того, что представляют собой «бессознательные умо¬
заключения» в поведении животных, Сеченов выясняет на следующем
6.	«Вопросы философии» № 3.

82
В. М. КАГАНОВ
примере: «Предположим, например, такую сцену: невдалеке от своего
дома, лицом к нему, сидит собака; дом от нее влево; правее дома начи¬
нается лес, затем лесная просека и опять лес; вдруг на светлом фоне
просеки является заяц, и собака мчится во весь дух прямо к нему. Видя
это, можно было бы, конечно, подумать, что психический процесс... у со¬
баки, будучи переведен на слова, имел приблизительно такую форму:
«я вижу перед собой дом, лес и лесную просеку с зайцем: заяц от меня
вправо, следовательно, мне нужно взять вправо и бежать к нему по пря¬
мой линии, сломя голову, так как заяц скачет очень быстро». Но в дей¬
ствительности дело происходит, очевидно, проще: чтобы узнать зайца
справа, для этого достаточно нескольких долей секунды, и если впечатле¬
ние достаточно импульсивно, то оно тотчас же вызывает двигательную
реакцию в свою сторону. Если собака голодна, то движение произойдет,
вероятно, еще быстрее, но не оттого, что к прежним силлогизмам приба¬
вятся новые соображения о зайце как лакомом куске, а просто по причине
усиления импульсивности впечатления. Все дело здесь,— говорит Сече¬
нов,— в быстром узнавании предмета с его специфическими и простран¬
ственными особенностями и в привычном уменьи приноравливать пере¬
движения своего тела к последним» (Избранные произведения,
стр. 284—285).
Рефлекторная теория высшей нервной деятельности (поведения) жи¬
вотных, составляющая основу основ учения Сеченова и его гениального
продолжателя Павлова, глубоко раскрыла истинный смысл тех психиче¬
ских актов, которые Гельмгольц обозначил словами «бессознательные
умозаключения». Рефлекторная теория Сеченова — Павлова впервые по¬
казала также, в какой мере и в каком смысле нам общи с животными
те или иные виды рассудочной деятельности.
Сеченов указывает, что мышление человека неразрывно связано с его
способностью выражать свои душевные состояния не только естественной
мимикой своего тела, но и словами, устной и письменной речью, включая
в последнюю и сокращенные графические схемы, чертежи и всю систему
математических знаков. Развившись параллельно с мышлением и приспо¬
собительно к нему, речь, по словам Сеченова, служит человеку не только
средством общения с другими людьми, но и орудием собственного мыш¬
ления. Ввиду такого важного значения речи во всей жизни человека Се¬
ченов уделяет много внимания выяснению природы речи, ее анатомо-фи-
зиологического субстрата и механизма, закономерностей ее развития, ее
роли и значения в процессе познания.
Для абстрактного мышления, пишет Сеченов, речь является прямой
необходимостью, так как без нее элементы мышления, лишенные образа
и формы, не имели бы возможности фиксироваться в сознании; она при¬
дает им объективность, реальность и составляет основное условие мышле¬
ния внечувственными объектами. Большую часть знаний человека состав¬
ляет накопленный и обобщенный общечеловеческий опыт, усваиваемый
им в устной и письменной форме.
Сеченов рассматривал человека не как пассивного носителя соверша¬
ющихся внутри него психических актов, а как активного деятеля, который,
научившись мыслить, не только усваивает данные опыта, но и практиче¬
ски применяет их к делу. В соответствии с этим Сеченов и мышление
человека называет деятельным мышлением. Процесс мышления,
познания состоит не в пассивном восприятии внешних воздействий на
развивающуюся прирожденную нервно-психическую организацию чело¬
века, а в активном, целеустремленном наблюдении и анализе фактов,
в сравнении и сопоставлении их друг с другом, в обобщении результатов
этих действий, в установлении причин, законов явлений и, наконец, в вы¬
водах, умозаключениях.
Специфической особенностью умозаключения обычно считается выве¬
дение нового суждения из других суждений, называемых посылками.

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ В ТРУДАХ И. М. СЕЧЕНОВА 83
В связи с этим Сеченов отмечает, что вывод в наипростейшей своей форме
не содержит ничего такого, что не было бы дано в посылках. Во многих же
случаях вывод делается от присутствующего, наличного — к отсутству¬
ющему, то есть элементов вывода нет налицо, и заключающему, по¬
знающему уму человека приходится отыскивать их, в чем и выражается
его. сознательная деятельность. В этой особенности умозаключений идеа¬
листы усматривают доказательство якобы самостоятельного, свободного
творчества познающего ума. Сеченов же в противоположность идеалистам
доказал, что необходимым условием умозаключений подобного рода (на¬
пример, когда вывод делается от части к целому и наоборот; от настоя¬
щего к прошлому или будущему; от причины к следствию и обратно)
язляется наличие сведений, известных человеку на основании прежнего
опыта. Без этого условия вывод невозможен. Обычно на место отсутству¬
ющего члена сопоставления ставится воспроизведенный элемент старого
опыта, и вывод становится вполне возможным. Только из опыта воспро¬
изведения целого по части можно по обломку заключить о целой вещи,
которой он принадлежал.
Этот непреложный закон мышления, познания Сеченов сформулиро¬
вал следующим образом: «...В каком бы отношении вывод ни стоял к по¬
сылкам, в нем нельзя открыть по содержанию ничего, что не заключалось
бы 6 данных посылок и элементах какого-либо соответственного им ста¬
рого опыта» (там же, стр. 311). Сеченов склонен был даже считать, что
с психо-генетической стороны вывод (заключительное предложение)
и есть собственно старый опыт, воспроизводимый посылками во всех слу¬
чаях, когда мыслительные акты принимают форму силлогизмов.
Касаясь широко распространенного мнения, что мышление в форме
силлогизмов дает возможность сделать выводы от известного к неизвест¬
ному, Сеченов считал это мнение ложным, необоснованным. Даже в тех
случаях, говорит он, когда у человека зарождается в голове какое-либо
действительно новое сопоставление и вслед за тем он как бы прозревает
его результат, последний есть все-таки член сопоставления в том самом
смысле, как отношение, связывающее объекты мысли, есть непременный
третий член мысли. Действительно новым в подобных случаях бывает или
то, что сопоставляются объекты, не сопоставлявшиеся до тех пор никем
другим, или то, что объекты сопоставляются новыми сторонами, которые
только что выяснились из новейшего опыта, либо просто ускользали до
этой минуты от внимания других. Ясно, что и здесь вся честь открытия
приходится на долю посылок, а не на долю вывода, которому приходится
лишь констатировать в словесной форме уже сделанное.
Одну из форм сопоставления объектов мысли в процессе познания,
помимо сосуществования, последования и сходства, по мнению Сеченова,
представляет собой установление причинной связи, зависимости между
предметами, явлениями.
В «Элементах мысли» Сеченов дает следующее определение роли и
значения понятий «причина» и «причинная зависимость» в процессе по¬
знания: «Понятия эти, в приложении к фактам внешнего и внутреннего
мира, суть первые шаги в объяснении той стороны данного явления, из-за
которой предшествующие звенья в нем оказываются связанными с после¬
дующим роковым образом» (там же, стр. 315). Предсказание будущих
явлений на основании знания производящих их причин он считал «проб¬
ным камнем истинного знания».
Одной из величайших научных заслуг Сеченова является распростра¬
нение понятия рефлекса на душевную жизнь человека, то есть, по мет¬
кому определению И. П. Павлова, провозглашение и осуществление вели¬
кого принципа причинности в крайнем пределе проявления живой при¬
роды. Сеченов несколько противоречит самому себе, когда в одной из
своих работ («Предметная мысль и действительность») говорит, что
«в предметном мире нет никакой причинной связи между факторами явле¬

84
В. М. КАГАНОВ'
ний, а есть лишь взаимодействие, совершающееся всегда в пространстве
и времени» (там же, стр. 214), заменяя, таким образом, понятие причин¬
ной связи всеобъемлющим понятием взаимодействия. Но он безусловно
прав, настаивая на том, что понятие взаимодействия шире, полнее, разно¬
стороннее отражает объективную связь явлений природы, чем понятие
причины, причинной связи.
Теория познания диалектического материализма неопровержимо до¬
казала, что человеческие понятия причины и следствия, как и другие ло¬
гические категории, всегда несколько упрощают объективную связь явле¬
ний природы, лишь приблизительно отражая ее, искусственно изолируя
те или иные стороны единого мирового процесса.
В исследованиях Сеченова мы находим глубокое естественно-научное
обоснование важнейших положений современной материалистической
теории познания. Будучи убежденным, воинствующим материалистом, он
последовательно, шаг за шагом, вскрывает научную несостоятельность
утверждений идеалистов о том, будто бы абстрактное мышление кон¬
струирует свое содержание из самого себя, из изначальных свойств ума, и
совершенно лишено чувственных корней. Самое убедительное опроверже¬
ние этого предвзятого мнения Сеченов видит в том, что в основе наших
представлений об актах сознания лежит опыт, практика.
Внешние и внутренние реальности, не воспринимаемые непосредствен¬
но органами чувств, возникая в уме из данных опыта, жизненной прак¬
тики как предположение, догадка, как возможная реальность, становятся
для познающего человека действительной реальностью лишь в том случае,
если они подтверждаются дальнейшим опытом. Опыт лежит в основе всех
научных теоретических построений. Все это, говорит Сеченов, случаи тол¬
кования явлений при отсутствии в наличности одного или нескольких ре¬
альных факторов. Ум прозревает необходимость их в явлении и создает
таковые, но не зря, а в согласии с объясняемыми фактами. В этом смысле
гипотезы всегда носят характер логических построений, или выводов, из
известных посылок. Путем гипотез, по мнению Сеченова, можно открыть
новые истины, приобрести новые достоверные знания, но лишь при усло¬
вии, если в основании их лежат в качестве посылок к умозаключениям
известные из опыта факты. И это касается всех форм логических построе¬
ний, вплоть до самых отвлеченных построений математики включительно.
Признавая тот факт, что гипотеза является формой развития есте¬
ствознания, Сеченов подчеркивал, что достоверностью пользуются только
те гипотезы, которые стоят на пороге объясняемых фактов, в которых
гипотетические члены как логические выводы из определенных посылок
представляют собой реальные возможности. Научные предположения,
равно как и научные выводы, имеют присущую им силу убедительности
лишь постольку, поскольку они отражают практический опыт и подтвер¬
ждаются им.
Насколько широко и глубоко Сеченов понимал опыт как корень науч¬
ного познания, можно судить уже по одному тому, что, например, дарви¬
низм, характеризуемый им как одна из самых плодотворных и блистатель¬
ных теорий новейшего времени, по его словам, сложился, в сущности, из
элементов, выработанных опытом обыденной жизни. То же самое отно¬
сится и к гальванизму, и к закону превращения энергии, и к другим вели¬
чайшим открытиям естествознания. В частности, Сеченов убедительно
доказал, что «африканские негры предвосхитили одну из блистательней¬
ших мыслей Гельмгольца — употреблять ряд полых сферических резона¬
торов, настроенных на разные тоны» (И. М. Сеченов. Избранные фи¬
лософские и психологические произведения, стр. 207. 1947).
В обыденной жизни за пределами накопленного человеком опыта
лежит для его мысли область возможного, и действия человека дают цен¬
ные результаты лишь при условии, если при движении вперед они на¬
правлены в сторону для него возможного. Точно так же, говорит Сеченов,

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ В ТРУДАХ И. М. СЕЧЕНОВА 85
и в деле познания почвой для истинного прогресса знаний служит лишь
возможное для данного времени. Игнорирование этого требования, ха¬
рактерное для идеалистической теории познания, приводит к тому, что
в области знаний человеческая мысль с глубокой древности привыкла
забегать крайне далеко за пределы опыта и считать возможным решение
даже таких проблем, как начало, цели и конечные причины всего суще¬
ствующего. Забегание мысли в такие отдаленные сферы, говорит Сеченов,
соответствует, в самом счастливом случае, витанию ее в области догадок,
без всякой возможности доказать основательность делаемых выводов,
так как твердых критериев для различения действительной возможности
от кажущейся вне практики, вне проверочного научного опыта нет, а та¬
кие опыты здесь невозможны.
В противоположность идеалистическому учению о независимости
человеческого мышления и познания от опыта, практики Сеченов ставит
опыт, практику во главу угла своего учения о развитии мышления и пути
познания истины. Неопровержимыми фактами естествознания он дока¬
зывает зависимость всех форм и содержания мышления от опыта, прак¬
тики, служащей, по его глубокому убеждению, основой и критерием
истинности научного познания.
Исходя из определяющей роли опыта, практики в процессе познания,
Сеченов доказывал, что истинное познание достигается лишь тогда, когда
не только усваиваются обобщенные, готовые, конечные результаты науки,
но и изучаются те пути, которыми эти результаты были достигнуты. Опыт,
практика, говорил Сеченов, действуют на людей, в том числе и людей
науки, отрезвляющим образом. Только практика узнает науку в ее буд¬
ничном наряде. Говоря о практике, Сеченов имеет в виду естественно¬
научный эксперимент и успехи естествознания и техники. Такое понима¬
ние практики значительно уже, чем понимание ее диалектическим мате¬
риализмом, который под практикой подразумевает всю общественно¬
историческую деятельность людей. Тем не менее совершенно очевидно,
что в вопросе о пути познания истины Сеченов вплотную подошел к диа¬
лектическому материализму, впервые широко включившему критерий
практики в теорию познания.
* * *
Основу материалистической теории познания составляет теория
отражения. Самым глубоким современным естественно-научным обосно¬
ванием и ярким образцом творческого применения этой теории в научном
исследовании является рефлекторная теория Сеченова — Павлова.
С точки зрения последовательной материалистической теории позна¬
ния, ощущение, представление, понятие, мысль суть образы соответству¬
ющих им внешних явлений, копии, снимки, образы действи¬
тельных вещей и процессов природы. В этом был непо¬
колебимо убежден и Сеченов. Однако в некоторых его работах (например,
в трактатах «Впечатления и действительность», «Элементы мысли» и дру¬
гих) наряду с терминами «образ» («зрительный образ»), «копии» («копии
с действительности») и т. п. как синонимы довольно часто встречаются
и термины «знак» («чувственный знак»), «символы».
Ленин придавал принципиальное значение вопросу о том, что пред¬
ставляют собой ощущения и представления — копии, изображения дей¬
ствительных предметов и процессов природы или условные знаки, симво¬
лы, иероглифы и т. п. Критикуя теорию иероглифов, он писал, что изо¬
бражение никогда не может всецело сравняться с моделью, но одно де¬
ло — изображение, другое дело — символ, условный знак. Изображе¬
ние необходимо и неизбежно предполагает объективную реальность того,
что «отображается», а условный знак, символ, иероглиф суть понятия,
вносящие совершенно ненужный элемент агностицизма.
В связи с этим поедставляет интерес выяснение того, что именно под¬

86
В. М. КАГАНОВ
разумевал Сеченов под встречающимися у него терминами «знак», «чув¬
ственный знак», «символы». Это тем более важно, что Г. В. Плеханов
ссылается именно на Сеченова как на автора, у которого он позаимство¬
вал термин «иероглифы», ошибочно допущенный Плехановым при изло¬
жении основ материалистической теории познания.
Все работы Сеченова, в особенности его статья «Впечатления и дей¬
ствительность», представляют собой, по существу, развернутую материа¬
листическую критику агностицизма. Агностический догмат о принципи¬
альной недоступности и условной познаваемости внешнего мира, по мне¬
нию Сеченова, резко, коренным образом противоречит естественно-науч¬
ной практике и не мирится с теми громадными успехами естествознания,
благодаря которым человек покоряет все больше и больше своей власти
силы природы. «Выходит так,— пишет Сеченов,— что эта наука работает
над условными чувственными знаками из недоступной действительности,
а в итоге получается все более и более стройная система знаний, и зна¬
ний действительных, потому что они беспрерывно оправдываются блиста¬
тельными приложениями на практике, т. е. успехами техники» (Избран¬
ные произведения, стр. 188. Учпедгиз. 1953).
В отличие от Гельмгольца, утверждавшего, что-де ощущения явля¬
ются символами внешних явлений, не имеющими никакой аналогии с ве¬
щами, которые они представляют, Сеченов не только не питал никакого
недоверия к показаниям наших органов чувств, но и специально подчер¬
кивал, что ощущениям соответствует нечто реальное в действительности,
что не только ощущение, но и мысль, сознание заимствует свои элементы
из действительности и отражает их. При этом Сеченов недвусмысленно
указывал, что умственные отвлечения, заменяющие в мыслях реальности,
бывают настолько удалены от своих корней, что кажутся нам услов¬
ными знаками, или символами. Эти последние термины он употреблял —
и то далеко не всегда — только для обозначения умственных обобщений,
отражающих объективную реальность.
Вывод, к которому пришел Сеченов, сформулирован им в следующих
положениях: «Тождеству чувственных знаков от внешних предметов дол¬
жно соответствовать тождество реальностей; сходству знаков •— сходство
реальностей и, наконец, разнице знаков — разница в действительности.
...Если между законами представляемого и действительного существует
строгое соответствие, то этим самым уже признается возможность част¬
ных сходств между представляемым и действительным как наиболее про¬
стых случаев соответствия» (там же).
В качестве одного из доводов против материалистической теории
отражения идеалисты выдвигали так называемые «создания воображе¬
ния», например, различные мифические чудовища («минотавр», «голова
медузы» и т. п.). В реальной действительности, говорили идеалисты, не
бывало ничего такого, отображением чего являлись бы подобные образь?.
Вскрывая несостоятельность этого «довода» против теории отражения,
Сеченов убедительно показал, что и всевозможные создания воображения
представляют собой небывалое в мире сочетание бывалых впечатлений.
Таким образом, совершенно очевидно, что в действительности Сече¬
нов признавал, горячо отстаивал и всесторонне обосновывал материали¬
стическую теорию отражения и что «иероглифический материализм» Пле¬
ханова по существу и духу своему соответствует точке зрения Гельмголь¬
ца, а не Сеченова. Этим, повидимому, и объясняется то, что Ленин счел
нужным разъяснить ошибочность теории «иероглифов» Плеханова путем
критического разбора воззрений Гельмгольца, а не Сеченова, хотя Ленин
был знаком и с соответствующими работами Сеченова.

Пьер Гассенди—возобновитель
эпикуреизма*
Жорж КОНЬО (Франция)
Во время «Торжеств, посвященных памяти Гассенди», состоявшихся
в «Сентр интернасьональ де Синтез» в 1953 году, господин Анри Берр
задал следующий вопрос: почему в таком произведении, как «История
западной философии» Рассела, из 900 страниц только две строчки по¬
священы Пьеру Гассенди? (См. Анри Берр «Пьер Гассенди, его жизнь
и творчество», стр. 171. Париж. 1955.) Он высказал также сожаление о
том, что влияние Гассенди оказалось менее глубоким и менее длительным,
чем оно могло бы быть.
Некоторые участники торжеств пытались объяснить несправедли¬
вость, жертвой которой стал Гассенди, тем обстоятельством, что свои
труды он писал на латинском языке, а не на французском; другие усмат¬
ривали причину в его скромности, осторожности, в его отвращении ко
всякой шумихе, к какому бы то ни было догматизму, вследствие чего
будто бы с самого начала распространения его идей имя его не называ¬
лось; приводились и другие причины
Но во всех этих объяснениях обходилось молчанием самое главное:
Пьер Гассенди, родившийся в 1592 году (год смерти Монтеня) и умер¬
ший триста лет тому назад, 24 октября 1655 года, был великим филосо-
фом-м атериалистом; и именно потому, что он проповедовал ма¬
териализм, официальная история философии обходит его молчанием или
нарочито искажает его идеи и даже его биографию.
Пьер Гассенди был назначен в 1645 году профессором Королевского
Колледжа — Колледжа Франции. Он приобрел известность не только
благодаря своему философскому учению, но и благодаря исследованиям
в области астрономии, математики, механики и истории наук. Он был из¬
вестен всей образованной Европе. Где же после всего этого официаль¬
ные торжества по случаю трехсотлетия со дня его смерти? 2.
Поскольку Пьер Гассенди был каноником собора б городе Динь, в
этом городе в августе текущего года были организованы празднества.
Однако, объявив эти дни праздником, посвященным памяти Гассенди,
* Статья перепечатана из французского журнала «La Pensee» № 63 за 1955 год.
1 Следует отметить, что, анализируя причины «незаслуженного забвения», выпав¬
шего на долю Гассенди, иезуит Гастон Сортэ в своей книге «Современная философия
от Беркли до Лейбница» (Париж, 1922) говорит, в свою очередь, об «отвращении,
внушаемом эпикуреизмом».
2 В примечании к стр. 32 своей работы «Пьер Гассенди — прево церкви города
Динь» (функции прево были аналогичны функциям аббата в других районах
Франции; прево — высший сан капитула) господин Луи Андрие замечает, что
в Сорбонне есть амфитеатр Декарта, а также «прекрасный портрет Декарта,
висящий рядом с портретом Ришелье», но среди этих древних стен Сор¬
бонны нет ничего, что напоминало бы о Гассенди. Он приводит также фор¬
мулу, которую употребил Анри Бергсон, характеризуя «трех великих представителей
французской философии XVII века — Декарта, Паскаля, Мальбранша», не удостоив
Гассенди даже упоминанием.

88
ЖОРЖ КОНЬО
его организаторы имели наглость заявить, с позволения министра народ¬
ного просвещения и в присутствии представителя высших учебных заве¬
дений, что этот праздник посвящен почти всецело коммерческой пропа¬
ганде лаванды. Но уж если устроили торжества по поводу цветка Гас¬
сенди, то можно ожидать, что будут воспеваться печи Декарта или на¬
пильники для ногтей Дидро!
Можно умилиться лирико-меркантильным строчкам из газеты «Про¬
вансаль» от 4 августа 1955 года, в которых объявлялось о начале пяти¬
дневных празднеств: «Какие торжества! В этом году, по случаю счаст¬
ливого совпадения трехсотлетия со дня смерти знаменитого сына Шам-
персье (название деревни, где родился Гассенди.— Ж. К.) и классиче¬
ских празднований дня лаванды, от звезд, которые так страстно и так
терпеливо наблюдал Пьер Гассенди, до лаванды, цветущей под самым
чистым небом Европы и наполняющей своим ароматом наши долины и
наши плато, перекинут мост, соединяющий их!»
На великолепном шествии 7 августа колесница «Трехсотлетие Гас¬
сенди» ехала под № 19, она следовала за «Ароматом лаванды» и «Сбор¬
щиком лаванды». За колесницей «Трехсотлетие Гассенди» ехала колес¬
ница под № 23, носящая название — «Если бы мне рассказали о Верса¬
ле! — Мобильная жандармерия».
Когда франкфуртские дельцы в начале XIX века решили, что
для успеха их знаменитой ярмарки было бы полезно связать с судь¬
бами ярмарки воспоминания о Гете, они по крайней мере не до¬
думались для усиления славы поэта, провозглашенного ими «агентом-
хранителем торговли», призвать «мобильную жандармерию» того
времени.
Известно, с каким остроумием поэт Генрих Гейне бичевал дельцов,
заинтересованных в сооружении памятника Гете, в своем сонете, напи¬
санном 10 июня 1821 года:
Мужчины, девы, женщины, внемлите
и двигайте подписку без стесненья!
Воздвигнуть, Гете в честь, сооруженье
Во Франкфурте решили на синклите.
«Чужой торгаш» — так мыслит местный житель,
Решит, что Гете — наше порожденье,
Что наш навоз был почвой для цветенья,
И, ясно, не откажет нам в кредите.
* *
*
Удел певца — венок его лавровый!
Гак придержите деньги — ваш кумир,
Он памятник воздвиг себе и сам.
В грязи пеленок был он близок вам,
Но ныне отделяет целый мир
Величие от площади торговой.
За свободу, против традиции и авторитета
Гассенди также воздвиг себе нерушимый памятник — памятник
«виднейшего представителя духа свободы» своего времени (слова госпо¬
дина Анри Берра. «Пьер Гассенди», стр. 10). Еще в юные годы, бу¬
дучи преподавателем философии в городе Экс-ан-Прованс, он не толь¬
ко изложил учение Аристотеля, но и отверг его; он изучал теоретиче¬
скую астрономию, но сильно оскорблялся, когда его принимали за астро¬
лога; он занимался препарированием, делом редким и смелым для
того времени. В 1625 году Гассенди пишет письмо Галилею, в котором со¬
общает, что он знаком с его трудами и что давно восхищается им. Он

ПЬЕР ГАССЕНДИ — ВОЗОБНОВИТЕЛЬ ЭПИКУРЕИЗМА
89
заимствует у Горация девиз:	«Sapere	aude»	— «Обладай смелостью
мудрости» \
Гассенди был хорошо знаком с Лукрецием, а также и с Монтенем.
Он нападал от имени науки на традицию и на авторитет.
Пьер Умбер в своей книге «Философы и ученые» (Париж, 1953) вос¬
хваляет научные заслуги Гассенди: «Это действительно фигура современ¬
ного ученого. Он имеет право на наше восхищение и как астроном и как
философ». Но Пьер Умбер неправ, говоря, что можно «изучать Гассенди
как астронома, игнорируя его философию». Эта концепция позитивизма
разоблачается теми фактами, которые приводит сам автор: Гассенди бо¬
ролся против астрологов, против предрассудков, связанных с затмениями,
и т. д. Разве эта борьба была бы столь решительной и плодотворной, если
бы ученого не вдохновляли твердые материалистические убеждения? Бес¬
спорно, что богатейшая деятельность Гассенди в области точных и есте¬
ственных наук требовала солидных материалистических обоснований, ко¬
торые Гассенди и нашел в учении Эпикура.
Мы не будем останавливаться здесь ни на наблюдениях Гассенди над
прохождением Меркурия через диск солнца в 1631 году, ни на его много¬
численных исследованиях солнечных пятен и затмений, подтвержденных
современными наблюдателями, ни на лекциях, прочитанных Гассенди в
Королевском Колледже и собранных в его «Астрономических исследова¬
ниях», в которых он излагает геоцентрическую гипотезу Птоломея и ги¬
потезу Тихо Браге, а также теорию Коперника, давая понять, чью точку
зрения он предпочитает. Наиболее ясно эта мысль выражена Гассенди
в письме к его другу Пейреску от 26 февраля 1632 года: «Если вы же¬
лаете, чтобы я кратко выразил вам свою мысль, то, следуя мнению Ко¬
перника, я считаю, что солнце помещается в центре вселенной, где оно
вращается вокруг своей собственной оси, на протяжении примерно
28 дней».
Мы остановимся на философии Гассенди.
В августе 1624 года он опубликовал в Гренобле свой труд «Exerci-
tationes paradoxicae adversus aristoteleos», или «Парадоксальные упраж¬
нения против аристотеликов». Позднейшие последователи Аристотеля —
схоластики — расцениваются в этом труде как ярмарочные шуты. Они
не знают ни философии, ни науки. Они даже не читали произведений
своего учителя.
Хотя заглавие книги Гассенди и предисловие к ней возвещали о том,
что должно быть написано семь книг, вышла только первая книга, а вто¬
рая, неоконченная, была опубликована в посмертном издании сочинений
Гассенди в 1658 году. Остальные книги не были написаны.
Это объяснялось постоянными нападками на Гассенди. В письме от
27 августа 1630 года Гассенди говорит о своем даже трагическом поло¬
жении, причину которого он усматривает в том, что его первое произве¬
дение проникнуто свободомыслием и было выпущено в свет без обычного
одобрения официальных теологов — сторонников схоластики. Отсюда до¬
вольно серьезные нападки по его адресу, вызвавшие его опасения. «Я еле-
жу за своей безопасностью»,— заключает он 2.
1 В письме Гассенди к Галилею приводятся интереснейшие мысли Лукреиия.
«Прежде всего, друг мой Галилей,— пишет Гассенди,— я хотел бы, чтобы Вы
вполне уверились в той душевной радости, которую я испытал, познакомившись с
Вашими воззрениями на систему Коперника. Преграды вселенной разрушены. Осво¬
божденный разум блуждает по необъятному пространству». Все это выражения Лук¬
реция: «Effringere naturae portarum claustra»— «разрушить затвор от ворот приро¬
ды», и «moenia mundi» — «ограду мира», и «огппе immensum peragravit mente animo-
que, unde refert nobis victor» — «пройти своей мыслью и духом по безграничном про¬
странствам, как победитель» (см. Лукреций «О природе вещей», стр. 10—И).
2 Господин Альберт Риво приводит этот факт в своей «Истории философии» (том
III, стр. 78), бесстыдно уверяя, что Гассенди не волновала реакция, вызванная его
книгой.

90
ЖОРЖ коньо
Позже Ж. Б. Морен, преподаватель математики Королевского Кол¬
леджа, астролог и яростный противник учения о движении земли, сказал
о Гассенди: «Если он скрывал свои мысли, то только из-за страха
перед огнем — «metu atomorum ignis» (из-за страха перед атомами
огня).
Георг Лукач пишет относительно подобных угроз, которые нависли
над Гассенди и другими философами того времени: «Ни в коем случае
не следует недооценивать фактора прямой репрессии против новых
истин. Вспомните о первых шагах современной философии, о судьбе Бру¬
но, Ванини, Галилея. Это обстоятельство, бесспорно, оказало большое
влияние, оно выразилось в многочисленных колебаниях и проявилось в
философской «дипломатии» Гассенди, Бейля, Лейбница и др. Этим же
обстоятельством объясняется и умолчание Лессингом своего спинозизма.
Не следует также недооценивать значения подобной «дипломатии» и для
философии. Бесспорно, что если в отношении Гассенди или Бейля потом¬
ство имеет ясное представление об их истинных воззрениях, то в отноше¬
нии Лейбница этот вопрос значительно труднее для понимания, а умол¬
чание Лессингом о Спинозе было использовано для обоснования абсо¬
лютно ложной интерпретации его философии» (Георг Лукач «Раз¬
рушение разума», стр. 80. Берлин. 1955).
Современные историки и критики — друзья теологии — приняли ре¬
шение ради собственных выгод игнорировать все эти обстоятельства.
Бернар Рошо, например, дал довольно путаные разъяснения относитель¬
но позиции Гассенди, строя их главным образом на «психологии», глу¬
бина которой удивительна:	если	Гассенди оставил свою борьбу против
перипатетиков, говорит он, то просто потому, что, приехав в Париж
15 октября 1624 года, он, как истинно респектабельный профессор, решил
иметь дело только с учеными и не нападать ни на какие общественные
установления, опасаясь возможности смешения его действий с действия¬
ми «авантюристов» Бито, Вийона и де Клава, которые в то время яростно
нападали на учение Аристотеля, что противоречило «общественному мне¬
нию» и было «лишено официального одобрения» («Пьер Гассенди»,
стр. 19). Иначе говоря, господин Рошо навязывает свою мелкую респек¬
табельность такому гиганту мысли, как Гассенди, о котором этот милый
и учтивый комментатор в конце концов говорит, что он создал ради своих
интересов «легенду угроз» (стр. 23).
Гассенди своей собственной рукой писал о том, что он был вынужден
«следить за своей безопасностью». Один из иезуитов добавляет, что Гас¬
сенди «стал осторожным» из-за предписания Бито, запрещавшего под¬
держивать тезисы против Аристотеля, в то время как парламент заставлял
уничтожать эти тезисы и принял решение об изгнании трех антиперипа¬
тетиков (см. Гастон Сортэ. Цитированное произведение). Но какое
значение имеет все это для господина Рошо? Он заявляет с самой чи¬
стой совестью: «Гассенди никогда не боялся никакой власти, потому
что он, естественно, был на стороне власть имущих» («Пьер Гассенди»,
стр. 25).
Для объяснения своих действий Гассенди цитирует латинское изре¬
чение: «Пусть никто не воображает, что я связан с кем-нибудь клятвой.
Только разум обычно вызывает преклонение моего ума. Разум — надеж¬
ный руководитель мудрецов». Обычно это изречение считают довольно
ясным; оно, как говорит Пэнтар, противоречит религии и отдает вольно¬
думством. А господин Рошо квалифицирует это изречение как выражение
принадлежности Гассенди к теории Фомы Аквинского!
Таковы причины того, что Гассенди, преследуемый иезуитами при
жизни, оставался и после смерти жертвою специалистов по «истолкова¬
нию» чужих мыслей. Его учение подверглось, при сохранении известных
пропорций, такой же обработке со стороны господина Рошо, как Рабле со
стороны Люсьена Фебвра, и в тех же самых целях.

ПЬЕР ГАССЕНДИ — ВОЗОБНОВИТЕ/!Ь ЭПИКУРЕИЗМА
91
Гассенди и интеллектуальное вольнодумство
С 1625 года и до самой смерти Гассенди проводит половину своего
времени в Париже. Он живет у друзей. Лучший из его друзей — эпику¬
реец Франсуа Люйе, отец Клода Шапеля, друга Мольера и Лафонтена.
Господин Рошо не допускает, конечно, того, что взаимная привязанность
Гассенди и Франсуа Люйе была основана на единстве их взглядов и вку¬
сов: ему нужно, чтобы и здесь играла роль «заинтересованность» фило¬
софа, потребность его в «материальном спокойствии и удобстве» и чтобы
их дружба была лишь маской «снисходительности» Гассенди к свобо¬
домыслящему финансисту.
Жорж Монгредьен показал, какое значение имели уроки . (впрочем,
не носившие систематического характера), которые в 1641 —1642 году Гас¬
сенди давал «целому небольшому обществу молодых интеллигентов,
интересовавшихся философией и науками». Он не боялся называть их
своими последователями. К ним относится в первую очередь Шапель, ко¬
торому в то время было 15 лет (позднее он наградил Гассенди титулом
«принца философии настоящего века»); затем Бернье, в то время двадца¬
тилетний юноша, который впоследствии стал секретарем своего учителя,
а затем автором восьмитомного «Сокращенного изложения» учения Гас¬
сенди (1674 год), написанного в период, когда он вынужден был бежать
и скрываться, будучи выдан кардиналу Мазарини в качестве нечестивца
и атеиста; затем Сирано де Бержерак, бедняк, которого поддерживал
Шапель.
В произведениях Бержерака ясно обнаруживаются черты эпикуреиз¬
ма (признание единства и вечности материи, атомного строения вселен¬
ной, отрицание бессмертия души и существования бога) \ Наконец, в чис¬
ле учеников Гассенди были Мольер и Эно.
0 влиянии Гассенди на Мольера свидетельствует, в частности, тот
факт, что Мольер сделал перевод в стихах поэмы Лукреция, который
ныне утерян. Театр Мольера также может свидетельствовать о влиянии
гассендизма на взгляды Мольера (насмешки над схоластикой в «Мнимом
больном», проблема отношений души и тела в «Ученых женщинах», упо¬
минание о Лукреции и об авторе книги «О добродетели язычников» Ля
Мот Ле Вайе, имеющееся в «Мизантропе», и т. д.). По свидетельству
Гримареста, первого биографа Мольера, последний был учеником Гассен¬
ди. Сколько скандального материала для благомыслящих!
Густав Мишо в своей книге «Молодость Мольера», а затем Рошо
пытались оспаривать принадлежность Мольера к кружку учеников Гас¬
сенди 1641 —1642 годов. Надо поблагодарить Жоржа Монгредьена за
то, что тот восстановил истину относительно этого важнейшего вопроса
истории мысли. Страницы, на которых он доказывает абсолютную истин¬
ность рассказа Гримареста,— образец правильного изложения и аргу¬
ментации.
Неоспорим тот факт, что Мольер постоянно находился в обществе
Ле Вайе — Гассенди. («Пьер Гассенди», стр. 128—134). Приведем вы¬
сказывания по этому вопросу Сент-Бева: «Шапель стал другом Покле¬
на и познакомил его с Гассенди и его учениками. Эти частные занятия
Гассенди в числе других посещали Бернье и Эно, известный своим «Обра¬
щением к Венере»; эти занятия оказали большое влияние на мировоззре¬
ние Мольера. Причем большое воздействие оказали на него не столько
отдельные частности учения Гассенди, сколько все его содержание. Сле¬
дует отметить свободу и независимость воззрений всех тех, кто вышел из
этой школы: Шапеля — свободного оратора, практичного и распутного
эпикурейца, Эно — поэта, нападавшего на всемогущего Кольбера и удо¬
1 Трехсотая годовщина со дня смерти Сирано де Бержерака прошла совер¬
шенно не замеченной Министерством народного просвещения. См. поздравления
Рене Гаргуйо, напечатанные в «Lettres frangaises» от 14 сентября 1955 года.

92
ЖОРЖ коньо
вольствия ради переводившего наиболее смелые места из хоров трагедий
Сенеки; Бернье, подробно излагавшего философские взгляды Гассенди в
салонах мадемуазель де Ленкло и мадам Саблиер. Следует также отме¬
тить, что эти четыре или пять умов были чистыми буржуа или выход¬
цами из народа: Шапель — незаконнорожденный сын богатого судьи,
Бернье — бедняк, из милости обучавшийся вместе с Шапелем, Эно —
сын парижского художника, Поклен — сын обойщика; их учитель Гас¬
сенди был не дворянином, подобно Декарту, а сыном простого селянина».
(«Литературные портреты», стр. 128—134).
Тем хуже для отдельных «искателей», которым все это неприятно.
Им остается только сказать, подобно Рошо: «Я в это не верю».
Не более обоснованными являются и возражения Рошо Пэнтару,
открывшему, что группа «Тетрада» (группа четырех), в которую вхо¬
дили Ля Мот Ле Вайе, а также и Гассенди, была центром интеллектуаль¬
ного вольнодумства той эпохи...
И если к этому добавить, что Гассенди был священником и служил
в своей провинции службу в дни Вознесения, то что же можно по этому
поводу сказать? Эта служба, которую отправлял каноник Гассенди,
не была ли она лучшим доказательством его истинных чувств?
Увы, все же приходится признать, что богослов города Динь был
«представителем Эпикура в этом мире»! Приходится также признать,
что о философии Эпикура он говорил, как о своей собственной филосо¬
фии: «Моя философия Эпикура» («Пьер Гассенди», стр. 39).
Возобновитель эпикуреизма
Смирятся ли перед такой вершиной эпикуреизма, какой является
«Synthagma philosophicum» («Система философии») Гассенди, непороч¬
ные певчие церковного хора, заставит ли их покраснеть здоровый ма¬
териализм каноника? Думать так значило бы плохо знать их.
Господин Рошо укоряет Антуана Адама за то, что тот утверждает,
будто Гассенди был покорен системой Эпикура (см. «История фран¬
цузской литературы XVII века». Т. I, стр. 316. Париж. 1948). Если ве¬
рить Рошо, то эпикуреизм автора «Synthagma» был для него объектом
критики. Доказательство — его отказ от отклонения атомов1.
И далее Рошо пишет: «Я считаю, что это атомизм, вызванный об¬
стоятельствами»; «Эпикур это не более чем один из предпочитаемых ав¬
торов, избранных случайно и как бы ради спора». Гассенди не действовал
«нисколько ради восстановления ограниченного материализма Лукре¬
ция». «Мораль у Гассенди не является эпикурейской, ее можно считать
таковой лишь с большими оговорками», и т. д., и т. п.
Таким образом, эпикуреизм, с точки зрения Рошо, был для Гас¬
сенди только случайным оружием, заимствованным им у древних фило¬
софов с той целью, чтобы сражаться со схоластикой, а вовсе не избран¬
ным и продуманным учением.
Следует ли говорить о том, что подобная «интерпретация» не имеет
ничего общего с истиной, с подлинными взглядами Гассенди! Она исхо¬
дит от идеалиста Альберта Риво, для которого присоединение Гассенди
к эпикуреизму представляет собой «удивительный», «необъяснимый»
факт (см. А. Риво «История философии». Т. III, стр. 78). Глава школы
синтеза Анри Берр удачно поправил его, заявив: «Я не думаю, что
эпикуреизм случайно занял такое место в мыслях Гассенди». В действи¬
1 Атомы Гассенди движутся спонтанно во всех направлениях, что делает возмож¬
ным их различные комбинации. А у Эпикура и Лукреция атомы двигались параллель¬
но, как капли дождя, и не могли бы встретиться, если бы не вмешательство силы
отклонения. Понимание реального движения в природе, естественно, у Гассенди яв¬
ляется более передовым, чем у античных философов.

ПЬЕР ГАССЕНДИ — ВОЗОБНОВИТЕЛЬ ЭПИКУРЕИЗМА
93
тельности же, как говорил Маркс, Гассенди принадлежит заслуга осво¬
бождения учения Эпикура от «запрета, наложенного на него отцами церк¬
ви и всем средневековьем» (Карл Маркс «Различие между натурфило¬
софией Демокрита и натурфилософией Эпикура»).
Гастон Сортэ отмечает широкий размах работ Гассенди, защищаю¬
щих и восстанавливающих эпикуреизм.
Как и у Эпикура, философия Гассенди распадается на три части:
1) физику, цель которой — постичь реальность, 2) мораль или теорию
счастья, 3) предшествующую и той и другой логику или канонику, кото¬
рая должна открывать пути к истине.
Логика Гассенди одновременно направлена и против скептицизма
и против догматизма.
Второй канон, который столь сильно задел логиков Пор Ройяля, ре¬
шительно утверждает сенсуализм: «Всякая идея, находящаяся в уме,
происходит от ощущения». Гассенди не допускает существования вро¬
жденных идей. Абстрактные понятия, по его мнению, образуются путем
соединения или разъединения ощущений.
Многочисленные страницы, которые Рошо посвящает «интерпре¬
тации» этой логики как «совершенно кантианской» (sic!) или, по мень¬
шей мере, «не очень далекой от nisi ipse intellectus (кроме самого интел¬
лекта) Лейбница» («Пьер Гассенди», стр. 84), представляют собой доволь¬
но неудачную попытку исказить истину. Как отмечает Рошо, Гассенди
допускает, что разум способен устанавливать связи, ведущие от извест¬
ного к неизвестному, подобно тому, как след дичи может направлять
собаку, хотя она этого не подозревает; это и есть чистейший эпикуреизм,
и само сравнение добычи разума с добычей собаки подсказано Гассенди
Лукрецием.
Гассенди рассматривает физику как наиболее значительную и су¬
щественную часть философии.
Давая материалистическую картину вселенной, он утверждает, что
все существующее сводится к атомам и пустоте. Определение атома дает¬
ся при помощи терминов, заимствованных у Лукреция: атом есть «некое
заполненное, твердое тело, которое, не имея пустот, не имеет ни одного
места, в котором оно могло бы быть разрезано, надрезано или
расчленено».
Все атомы наделены движением. Материя активна сама по себе, в
противоположность точке зрения Декарта, для которого покой так же
реален, как и движение. Гассенди справедливо возражает ему, утвер¬
ждая, что если тела, находящиеся в абсолютном покое, отделены от тел,
находящихся в движении, то движения вообще не существует. Однако
Гассенди был согласен с Декартом, равно как и с Галилеем, в том, что
нет иного движения, кроме движения механического, перемещения с од¬
ного места на другое.
Пространство, или пустота, в котором постоянно движутся атомы, во
всех отношениях бесконечно, несотворено, неразрушимо; это есть бес¬
конечное пространство, в котором расположены вещи. Подобно атомам,
пространство объективно, оно существует «независимо от того, думают
ли о нем или не думают». Господин А. Риво, как и Белиза Моль¬
ера, выражает ужас перед этим пространством. Он печалится по
поводу того, что это пространство объявляется независимым от созда¬
теля, и считает, что всевышний должен был бы обрушить молнии сво¬
его гнева на голову Гассенди (А. Риво. Цитированное произведение,
стр. 80 и 90). Известно, что Ньютону пришлось внести коррективы в ма¬
териализм Гассенди, превратив бесконечное пространство в божествен¬
ный атрибут.
Время, по мнению Гассенди, также не было создано и также нераз¬
рушимо.

94
ЖОРЖ коньо
Рассуждения Гассенди о животном мире зачастую очень интересны.
В противоположность Декарту Гассенди безоговорочно принимает гар-
веевскую систему циркуляции крови. Он приписывает животным мате¬
риальную душу, которая способна приспосабливаться к новым потреб¬
ностям, способна рассуждать и действовать. Некоторые мысли Гассенди,
изложенные в «Пятых возражениях» Декарту, предвосхищают взгляды
Локка о сочетаниях материи, способной мыслить. Гассенди добавляет к
чувствующей материальной душе человека вторую душу, разумную и
бессмертную, но, анализируя деятельность души, он не может привести
ни одного примера функции разумной души, не зависящей от функции
души ощущающей.
В 1641 году, когда появились на латинском языке «Метафизические
размышления» Декарта, написанные с целью примирения с теологами и
снабженные письмом-предисловием, в котором подчеркивалась неприязнь
к нечистивым, Гассенди сформулировал «Пятые возражения», столь же
материалистичные, сколь и «Третьи возражения» Гоббса. Как пишет Георг
Лукач, «начав готовиться со времен средневековья, материализм (иногда
облеченный в мистико-религиозную форму) дает идеализму первый боль¬
шой бой, в ходе которого наиболее выдающиеся представители материа¬
лизма того времени — Гассенди и Гоббс заняли позицию, враждебную
Декарту» (Г. Л у к а ч. Цитированное произведение, стр. 90).
Маркс и Энгельс пишут в «Святом семействе»: «Материализм вы¬
ступил против Декарта в лице Гассенди...»
Гассенди выступает против Декарта, утверждавшего, что роль ощу¬
щения в познании ничтожна. Гассенди обвиняет Декарта в том, что тот
превратил мысль в мерило истинности вещей (поскольку ясные и отчет¬
ливые идеи человеческого разума, по мнению Декарта, являются мери¬
лом вещей), и называет Декарта новым Протагором, который не опирал¬
ся на что-либо твердое и устойчивое. Отказываясь от права ссылаться
на чувственность, Декарт подменяет реальный мир вымыслом своего
разума.
Рошо, решительно отрицая материализм Гассенди, любит повторять,
что полемика Гассенди с Декартом была просто «недоразумением». Ска¬
занное нами выше о физике Гассенди, равно как и содержание «Возра¬
жений» Гассенди против Декарта, показывает, как следует расценивать
подобное мнение. Интересно отметить, что даже такой священник-иезуит,
как Гастон Сортэ, придерживается на этот счет совсем другого мнения.
Для него «чрезмерный сенсуализм» автора «Возражений» вне сомне¬
ния: Гассенди, говорит он, имеет основание отрицать некоторые положе¬
ния Декарта, но он ошибается, когда заменяет учение Декарта столь
сложными и подчас более неудачными учениями.
Гассенди опровергает автоматизм животных, он допускает между че¬
ловеком и животным разницу только в степени развития.
Гассенди выступает против способа, с помощью которого Декарт объ¬
ясняет сохранение существ, он как бы освобождает существа от боже¬
ственной поддержки. Он воюет против картезианского дуализма, который
считает невозможным единство души и тела, и в «Возражениях» Декар¬
ту излагает свои мысли так, как будто человеческая душа вполне мате¬
риальна.
Гассенди действительно заявляет о своей неспособности понять, ка¬
ким образом нематериальная душа, «вещь, не имеющая протяженности»,
может иметь идею тела, «вещи, имеющей протяженность».
«Я прошу вас, скажите нам, как вы думаете, может ли образ или
идея тела, имеющего протяженность, быть воспринята вами субстан¬
цией, не имеющей протяженности? Эта идея либо исходит от тела, и тогда,
бесспорно, она телесна, а что касается ее частей, то одни части находятся
вне других, следовательно, идея протяженна, либо эта идея исходит от
чего-то другого и ощущается иным путем; во всяком случае, поскольку

ПЬЕР ГАССЕНДИ — ВОЗОБНОВИТЕЛЬ ЭПИКУРЕИЗМА
95
она всегда необходима для того, чтобы воспринимать протяженное тело,
она должна иметь различные части, а следовательно,— протяженность.
Иными словами, если у нее нет частей, то как же она может их отобра¬
жать? Если она не обладает протяженностью, каким же способом может
она отображать предмет, обладающий протяженностью? Если душа не
имеет формы, как же она может ощущать вещь, имеющую форму? Если
у нее нет протяженности, как же она может постигать вещь, обладающую
частями, из которых одни высокие, другие низкие, одни расположены
направо, другие — налево, одни находятся впереди, другие — позади,
одни — кривые, другие — прямые? Если идея неизменна, как же она мо¬
жет отображать разнообразие цветов? И т. д. Итак, идея тела не совсем
лишена протяженности; если бы протяженность отсутствовала, то как бы
вы, не имея протяженности, могли бы ее воспринимать? Как смогли бы
вы проверить ее и применить? Как могли бы вы пользоваться вещью?
Как, наконец, вы ощутили бы ее постепенное изнашивание и исчезно¬
вение?»
Прочитав подобные отрывки, не так удивляешься тому, что в своем
ответе на «Возражения» Гассенди, обращаясь к последнему, Декарт
восклицает: «О, тело!» Еще и сегодня «Возражения» Гассенди, несмотря
на механистический характер содержащегося в них материализма, сохра¬
няют дух борьбы, и лучшее этому доказательство — огорчительные реак¬
ции комментаторов типа Гастона Сортэ.
Однако, объясняя явления природы естественными причинами, Гас¬
сенди в отличие от Эпикура все же допускал возможность создания ато¬
мов высшим существом. Число атомов, по мнению Гассенди, очень велико,
но ограничено. Он признавал созидательную и зависящую от провидения
деятельность божества.
Что же касается гассендистской морали, она остается, несмотря на
все, что о ней говорится, глубоко эпикурейской. Счастье, согласно этой
морали, состоит в здоровье тела и спокойствии души. Благотворитель¬
ность, дружба — верные средства к достижению счастья. Злые люди не
могут быть счастливыми, потому что их кажущееся счастье всегда омра¬
чается страхом. Идеалисты типа Гастона Сортэ, естественно, осуждают
эту мораль эгоизма.
Политические идеи Гассенди отражают компромисс между буржуа¬
зией и абсолютной монархией, с одной стороны, и феодализмом — с дру¬
гой. Гассенди — сторонник сильной центральной власти. Абсолютный мо¬
нарх кажется ему «благоразумным властелином государства».
Иначе говоря, материализм Гассенди бесспорен (вопреки всем под¬
делкам идеалистов и клерикалов) и в то же время непоследователен.
Слабые стороны учения Гассенди выразились в тенденции автора «Си¬
стемы философии» «примирить свою католическую совесть со своим язы¬
ческим знанием, примирить Эпикура — с церковью» (Маркс).
В наши дни М. Рене Пэнтар раскрыл противоречивость воззрений
Гассенди г.
В его учении сочетается понятие о вечности времени и пространства
с утверждением о создании материи всевышним. Гассенди старательно
цитирует св. Павла и св. Фому и в некоторых случаях старается завуали-
1 Бернар Рошо совершенно не хочет, чтобы «Гассенди был обвинен в материа¬
лизме», однако это не мешает ему семью страницами ниже писать совершенно проти¬
воположное своему убеждению: «Гассенди никак не мог реабилитировать Эпикура в
глазах своих современников. За подобную попытку он еще сейчас несет наказание».
Это высокомерное презрение Рошо к внутренней связи идей свидетельствует
о его удивительном невежестве. Рошо говорит о теории общественного договора
Гассенди, Гроция и Гоббса, не сомневаясь, что эта теория уже существовала в антич¬
ном эпикуреизме (Лукреций); следовательно, заявлять о том, что Гассенди не мог
реабилитировать Эпикура, можно только не зная эволюции, какую претерпела
эта теория.

96
ЖОРЖ коньо
ровать смелые высказывания ссылками на Венский Собор (1312) и Ла-
теран.
Г'асс.енди с восхищением присоединяется к взглядам Галилея по во¬
просу о движении земли. Поощряющее письмо Гассенди к Галилею, про¬
читанное последнему накануне суда инквизиции, прекрасно: «Я пребы¬
ваю в величайшем беспокойстве по поводу судьбы, ожидающей Вас, о Вы,
величайшая слава нашего века... Оставайтесь самим собой и не допу¬
скайте, чтобы мудрость, которая всегда была Вашей подругой, покинула
Вас в Вашей почтеннейшей старости. Да будет с Вами уверенность в
Вашей вечной правоте» (Луи Андрье «Пьер Гассенди», стр. 24). И в
то же время Гассенди пытается найти возможность оправдать инквизицию
и библию: «Замысел Священного писания состоит не в том, чтобы сделать
людей физиками или математиками... Оно говорит о вещах согласно то¬
му, как они вульгарно представляются людям, для того, чтобы всякое су¬
щество, поскольку это важно для спасения души, могло бы понять эти
вещи» («Сокращенное изложение». Т. 4, книга III, стр. 275. 1678).
Следует ли останавливаться на подобных мелочах? Распространение
Гассенди эпикурейского атомизма сделало его учение живым и значимым
для истории мышления; именно в этом и заключается огромное прогрес¬
сивное значение его трудов.
От Гассенди к Дидро
Представители реакции в философии хотели бы убедить нас в том,
что Гассенди в силу «эклектизма» и «последовательного плюрализма»
его учения, а также в силу его утверждения, что «нет никаких основа¬
ний полагаться только на разум и поэтому следует добавить к разуму ре¬
лигию» (см. «Пьер Гассенди», стр. 102), не представляет интереса для
современности. Те, кто выдвигает на первый план эту слабую часть его
системы, обязаны признать, что, по мнению его сторонников и непосред¬
ственных последователей, людей XVII века, «наука, бесспорно, не допол¬
няет религию...» («Пьер Гассенди», стр. 103).
Тайная цель этих реакционеров в философии состоит в том, чтобы
представить автора «Системы философии» адептом феноменализма, скеп¬
тицизма, агностического позитивизма. Как заключает г. Рошо, Гассенди
претерпел эволюцию, в результате которой пришел к «современному уче¬
нию о восприятии, не являющемуся отражением объекта». Однако это
утверждение опровергается со всею очевидностью тезисом Гассенди об
объективном существовании материи и пустоты. В другом месте упомя¬
нутый комментатор осмеливается заявить, что Гассенди не трудился
узнать, «что скрывается за легко ощущаемыми внешними признаками».
Он добавляет: «С небольшими оговорками можно сказать, что позиция
Гассенди есть позиция позитивизма и прагматизма». Таким образом, во¬
преки текстам, вопреки установленной истине пигмеи современного агно¬
стицизма умаляют значение великих философов прошлого; эпигоны бур¬
жуазной мысли в эпоху империализма пытаются перетащить в свой лагерь
идеологов, которые гордо шли в авангарде некогда сильного класса, клас¬
са победителей.
Как хорошо сказал Антуан Адам, неувядаемая слава Гассенди свя¬
зана прежде всего с распространением и торжеством атомистической
теории.
Сам Ньютон многим обязан французскому философу. Представляя
себе вселенную «как бесконечное пространство, где брошено какое-то ко¬
личество тел, подобно кораблям в океане» («Пьер Гассенди», стр. 161),
Ньютон воспринял гасеендистскую теорию пустого пространства, видоиз¬
менив ее, как известно, в спиритуалистическом плане.
Для Гассенди «атомы суть причина их движения, а движение есть
неразрывная составная часть их сущности»; иными словами, атомы не

ПЬЕР ГАССЕНДИ — ВОЗОБНОВИТЕЛЬ ЭПИКУРЕИЗМА
97
только активны, но обладают чувствительностью. Следовательно, живот¬
ные имеют душу; что же касается души человека, то, как было сказано
выше, Гассенди считал, что она у него есть. Отсюда со временем разо¬
вьются теории материалиста Гийома Лами («De principiis rerum» —
«О началах вещей», 1669), «который боролся с философией Аристотеля
и Декарта и целиком поддерживал теорию о том, что человек имеет две
души: одну такую же, как у животных, другую — бестелесную, являю¬
щуюся чистейшей уступкой ортодоксии» («Пьер Гассенди», стр. 162).
Антуан Адам подчеркивает, что распространение эпикурейской
морали было начато Гассенди. Это подтверждается тем, что гассендизм
оказал влияние на Саразена, написавшего в 1645—1646 годах «Рассужде¬
ния о морали по Эпикуру», а десятью годами позднее под влиянием гас-
сендизма находилась вся группа мадам Дезульер, куда входили Дегено,
Линьер и аббат де Мароль; это влияние испытали на себе, хотя и не¬
сколько в другом плане, Сен-Эвремон и шевалье де Мере, наконец,
Шолье, что впоследствии определило весь новый стиль жизни первой
половины XVIII века («Пьер Гассенди», стр. 164—168).
Это движение, имевшее различные формы, завершает Дидро. Антуан
Адам совершенно ясно говорит об этом.
Что же может быть лучшей похвалой Пьеру Гассенди, философу-ма-
териалисту, «несколько забытому» буржуазной историей, чем слова Анри
Берра о том, что будущее благодаря независимым умам современности
воздаст Гассенди должное!
7 _ «Вопросы философии» JnS 3.

т
иаэкш
Высшие формы процесса
отражения и учение И. П. Павлова
о высшей нервной деятельности
Чл.-корр. АН СССР Э. А. АСРАТЯН
Мы постарались в предыдущей статье («Марксистско-ленинская
теория отражения и учение И. П. Павлова о высшей нервной деятель¬
ности». «Вопросы философии» № 5 за 1955 г.) осветить вопрос об общем
значении основных естественно-научных теоретических положений Пав¬
лова для марксистско-ленинской теории отражения в целом. Но, как уже
было отмечено, учение Павлова о высшей нервной деятельности по сво¬
ему основному содержанию имеет особенно тесное, можно сказать, даже
специальное отношение к положениям марксистско-ленинской теории
отражения относительно высших форм отражения человеческим мозгом,
и потому этот вопрос должен быть предметом особого обсуждения.
Настоящая статья и посвящена данной теме.
* * *
Общие для животных и человека высшие формы отражения.
Говоря о том, что «жизнь рождает мозг. В мозгу человека отражает¬
ся природа» («Философские тетради», стр. 174. 1947), В. И. Ленин пред¬
ставлял это отражение не как простое, однозначное явление, а как
весьма сложный и активный процесс, как систему многообразных, раз¬
нозначных, взаимосвязанных и взаимодействующих форм единой по¬
знавательной деятельности. По уровню развития и по характеру отдель¬
ные формы отражения принято делить на две группы: на формы непо¬
средственного и на формы опосредованного отражения действитель¬
ности — и, соответственно, на ступень чувственного, или эмпирического,
познания и ступень рационального, или логического, познания.
Богатейший фактический материал лаборатории академика
И. П. Павлова и построенные на этой основе его глубокие материалисти¬
ческие теоретические положения об условнорефлекторной деятельности
как высшей форме отражательной деятельности нервной системы, о пер¬
вой и второй сигнальных системах как формах непосредственного и опо¬
средованного отображения реальной действительности представляют
собой в современном естествознании наиболее мощное естественно-науч¬
ное подкрепление этих фундаментальных положений марксистско-ленин¬
ской теории отражения и наиболее яркую иллюстрацию правильности их.
Как известно, к первой ступени познания относятся ощущение, вос¬
приятие, представления и близкие к ним формы прямого, непосредствен¬
ного отражения действительности. «Ощущение,— писал Ленин,— есть
действительно непосредственная связь сознания с внешним ми¬
ром, есть превращение энергии внешнего раздражения в факт
сознания» (Соч. Т. 14, стр. 39. Разрядка моя.— Э. А.). Характеризуя
ощущение как «субъективный образ объективного мира», Ленин неодно¬
кратно подчеркивал, что хотя этот образ и является субъективным,
то есть существует только в нашем сознании, и, принадлежа определен¬
ному индивиду или субъекту, в известной мере носит на себе отпечаток

ВЫСШИЕ ФОРМЫ ПРОЦЕССА ОТРАЖЕНИЯ
99
его личности, тем не менее он всегда является объективным по своему
содержанию, по своему источнику, по своему происхождению, верным
отражением реальной действительности, представляет собой копию, сле¬
пок, снимок реальных вещей. Такими же образами реальных вещей яв¬
ляются и восприятие и представления, близкие к ощущению, но более
сложные и несколько отличные от него формы непосредственного отра¬
жения окружающей действительности. «...Вне нас существуют вещи.
Наши восприятия и представления — образы их»,— писал Ленин
(там же, стр. 97). Ленин подчеркивал, что ощущение и близкие ему
формы непосредственного отображения предметов и явлений материаль¬
ного мира суть первичное, чувственное познание реальной действитель¬
ности и что ощущение является основой всей познавательной деятельно¬
сти в целом. «Иначе, как через ощущения,— говорит он,— мы ни о каких
формах вещества и ни о каких формах движения ничего узнать не мо¬
жем» (там же, стр. 288). По Ленину, ощущение, восприятие и представ¬
ление, являясь непосредственным отражением внешнего мира, потому
именно обусловливают его первичное, чувственное и верное познание, а в
дальнейшем обеспечивают все более и более глубокое, всестороннее и
опять-таки достоверное его познание и совершенное приспособление к
нему со стороны субъекта, к его овладению субъектом, что они отражают
этот мир адекватно, верно, точно. «Господство над природой,— писал
Ленин,— проявляющее себя в практике человечества, есть результат
объективно-верного отражения в голове человека явлений и процессов
природы» (там же, стр. 177).
Основная сущность фактов и теоретических положений Павлова,
представляющих собой наиболее солидное естественно-научное обосно¬
вание положений марксистско-ленинской теории о первой, чувственной,
или созерцательной, ступени познания, в частности, положений Ленина
об ощущении и близких ему формах отражения, сводится в кратких чер¬
тах к следующему.
Согласно воззрениям Павлова, присущее живому существу фунда¬
ментальное свойство приспособления находит свое выражение в виде
двух взаимосвязанных и взаимодействующих форм его деятельности:
врожденных и индивидуально приобретенных. «Самая общая характе¬
ристика живого существа состоит в том,— писал Павлов,— что живое
существо отвечает своей определенной специфической деятельностью
не только на те внешние раздражения, связь с которыми существует го¬
товой со дня рождения, но и на многие другие раздражения, связь с ко¬
торыми развивается в течение индивидуального существования, иначе
говоря, что живое существо обладает способностью приспособляться»
(«Двадцатилетний опыт», стр. 459—460. 1938). Из этого высказывания,
как и из некоторых других, явствует, что способность к индивидуально¬
му приспособлению или к формам индивидуально приобретенной деятель¬
ности Павлов приписывал также существам, стоящим на самых началь¬
ных ступенях эволюционной лестницы и не имеющим еще нервной систе¬
мы. Речь идет, по существу, о донервной, весьма примитивной форме ин¬
дивидуального приспособления, присущей живой протоплазме вообще.
Как врожденная, так и приобретенная формы приспособления жи¬
вых существ поднимаются на новый и неизмеримо более высокий уровень
с появлением у них в процессе эволюционного развития нервной систе¬
мы. Еще своими ранними выдающимися исследованиями по вопросам
физиологии кровообращения и особенно своими классическими исследо¬
ваниями в области физиологии пищеварения И. П. Павлов в сильной
степени подкрепил материалистические положения передового естество¬
знания второй половины прошлого столетия о том, что нервная система
вскоре после своего появления у представителей животного мира стано¬
вится своеобразным «физиологическим скелетом» всех функций орга¬
низма, главным регулятором и основным носителем их приспособитель-

100
Э. А. АСРАТЯН
ной деятельности. Представляя массу новых ярких доказательств в поль¬
зу положения, что рефлекторная деятельность нервной системы по своему
биологическому значению является приспособительной, И. П. Павлов
посредством неопровержимых фактов установил, что наиболее тонкое,
точное и совершенное приспособление высокоразвитых организмов к
условиям существования, наиболее сложные их связи и отношения
с внешним миром осуществляются с помощью особого типа и высшего
ранга рефлексов — условных рефлексов, являющихся выработанной как
раз в индивидуальной жизни формой связи с окружающим миром и пред¬
ставляющих собой адекватное и верное отображение объективной дей¬
ствительности во всей ее сложности, многообразии и динамике. Всей
силой точных и весомых естественно-научных фактов он доказал, что
образование условных рефлексов и есть приобретение знаний, познание
организмом объективной действительности. «Нужно считать,— говорил
он,— что образование временных связей, т. е. этих «ассоциаций», как
они всегда назывались, это и есть понимание, это и есть знание, это
и есть приобретение новых знаний» («Павловские среды». Т. II,
стр. 579. 1949).
И. П. Павловым было установлено, что условные рефлексы отлича¬
ются от врожденных, или безусловных, рефлексов не только тем, что они
приобретаются в индивидуальной жизни, но и целым рядом других,
весьма существенных, качественно специфических особенностей с важ¬
ными биологическими значениями. Было установлено, в частности, что
образование и осуществление условных рефлексов детерминированы усло¬
виями существования организма, что они имеют временный характер,
весьма чувствительны к изменениям в окружающей среде и внутри орга¬
низма и в отличие от безусловных рефлексов, осуществляемых преиму¬
щественно низшими отделами центральной нервной системы, являются
функцией лишь верхних отделов этой системы, а именно: у высших жи¬
вотных и человека — коры больших полушарий мозга, а у низших жи¬
вотных — церебральных ганглиев или переднего мозга. Далее, было
установлено, что возникают условные рефлексы на базе врожденных, или
безусловных, рефлексов, путем установления связей с каждым из них со
стороны бесчисленного множества разнообразных внешних и внутренних
раздражителей, адресованных к разным наружным и внутренним рецеп¬
торам организма. Физиологическая сущность этого важнейшего биоло¬
гического явления сводится, по Павлову, к следующему. Благодаря при¬
сущим нервным клеткам высших отделов центральной нервной системы
«чрезвычайной реактивности и запечатлеваемости» между имеющимися
в этих отделах нервными пунктами, соответствующими, с одной стороны,
названным раздражителям и с другой — безусловным рефлексам, проис¬
ходит замыкание, то есть образование новой нервной связи, если возбуж¬
дение этих пунктов совпадает во времени несколько раз. После такого
объединения двух мозговых пунктов, носящего характер подлинного
синтетического акта, так называемые индифферентные раздражители
превращаются в условные, или сигнальные, раздражители, приобретают
новое свойство, а именно: свойство вызывать такие деятельности орга¬
низма, в отношении которых они прежде были посторонними, «чужды¬
ми». Хотя отражение предметов и явлений при этом и остается попреж-
нему непосредственным, тем не менее процесс отражения, который
является достаточно сложным, активным и динамичным даже при врож¬
денных формах деятельности нервной системы, достигает после образо¬
вания условного рефлекса еще более высокой степени сложности, актив¬
ности, динамичности, поднимается на более высокий уровень, приобре¬
тает качественно специфические особенности.
Установив, что условный рефлекс является высшей, качественно спе¬
цифической формой отражения высших отделов центральной нервной си¬
стемы и основным видом их деятельности, Павлов с исчерпывающей пол¬

ВЫСШИЕ ФОРМЫ ПРОЦЕССА ОТРАЖЕНИЯ
101
нотой осветил также крайне важное биологическое значение этого выс¬
шего типа отражательной деятельности нервной системы, то есть уста¬
новил его отличие от безусловного рефлекса и в этом отношении. Он счи¬
тал, что достигаемое безусловными рефлексами приспособление к окру¬
жающей среде было бы совершенным только при абсолютном постоян¬
стве этой среды. «А так как внешняя среда при своем чрезвычайном раз¬
нообразии вместе с тем находится в постоянном колебании, то безуслов¬
ных связей, как связей постоянных, недостаточно и необходимо дополне¬
ние их условными рефлексами, временными связями» («Двадцатилетний
опыт», стр. 710). Под углом зрения этой ясной и глубокой характеристики
роли условного рефлекса в приспособительной деятельности организма
только и можно понять огромное биологическое значение тех его специ¬
фических физиологических особенностей, о которых шла речь выше.
Временность, изменчивость и хрупкость условной связи, чрезвычай¬
ная обусловленность условных рефлексов факторами внешней среды,
равно как и значительная зависимость их от условий внутренней среды,
делают их гибкими, тонкими, подвижными и совершенными средствами
приспособления организма к непрерывно изменяющейся внешней среде.
Сигнальный характер условнорефлекторной деятельности позволяет ор¬
ганизму по одним только отдаленным сигналам условных раздражите¬
лей, по одним только достоверным этим предвестникам жизненно важ¬
ных событий своевременно стремиться к благоприятным для существова¬
ния условиям и заблаговременно избежать неблагоприятных. А возмож¬
ность вызова каждой из жизненно важных деятельностей организма
бесчисленным множеством разнообразных условных раздражителей неиз¬
меримо расширяет диапазон восприятия и сферу жизнедеятельности
организма.
Таким образом, по фактическим данным и теоретическим положе¬
ниям И. П. Павлова условная, или временная, связь олицетворяет собой
новый принцип в отражательной деятельности нервной системы, прин¬
цип сигнализации, поднимающий на новую ступень развития эту деятель¬
ность и безгранично расширяющий возможность организма в борьбе за
существование. «Тут возникает при помощи условной связи, ассоциации,
новый принцип деятельности: сигнализация немногих безу¬
словных внешних агентов бесчисленной массой других агентов, постоянно
вместе с тем анализируемых и синтезируемых, дающих возможность очень
большой ориентировки в той же среде и тем уже гораздо большего при¬
способления» (там же, стр. 597. Разрядка моя.— Э. А.). Условнорефлек¬
торная деятельность как высшее, качественно специфическое отражение
объективной действительности является основной функцией высших отде¬
лов центральной нервной системы данного животного организма. Это
отражение адекватное, верное, точное и к тому же крайне динамич¬
ное и активное, в силу чего именно оно и обеспечивает самое совершен¬
ное, точное и деятельное приспособление организма к непрерывно изме¬
няющимся условиям его существования.
И. П. Павлов считал, что условный рефлекс — универсальное явле¬
ние во всем животном мире и в нас самих. «Индивидуальное приспо¬
собление,— говорил он,— существует на всем протяжении живот¬
ного мира. Это и есть условный рефлекс» (там же, стр. 565).
Отсюда, однако, не следует делать вывод, что, с точки зрения
Павлова, условнорефлекторная деятельность идентична у всех животных
или однообразна «на всем протяжении животного мира». Наоборот, бу¬
дучи убежденным сторонником эволюционной теории Дарвина, Павлов
не только признавал наличие богатого разнообразия форм и специфи¬
ческих особенностей условнорефлекторной деятельности у разных пред¬
ставителей животного мира соответственно уровню их развития и специ¬
фическим биологическим особенностям их, не только признавал эволюцию
этой деятельности в широких пределах и в разных направлениях в про¬

102
Э. А. АСРАТЯН
цессе эволюционного развития животного мира, но и считал, что условно-
рефлекторная деятельность сама приобретает значение важного фактора
дальнейшего эволюционного развития животного мира. В этой связи
следует отметить и его допущение относительно наследственного за¬
крепления условных рефлексов при определенных и в биологическом отно¬
шении важных обстоятельствах.
В свете вышесказанного примечателен тот факт, что после много¬
летнего изучения высшей нервной деятельности у традиционного и ос¬
новного объекта своих экспериментов — у собак — Павлов и его учени¬
ки стали с помощью строго объективного научного метода исследовать
также и поведение многих других видов животных, стоящих на средних
и низших уровнях эволюционной лестницы, а также поведение ближай¬
шего соседа человека по эволюционной лестнице — человекообразных
обезьян (шимпанзе). Этими выдающимися и принципиально крайне
важными в естественно-научном и философском отношениях исследова¬
ниями И. П. Павлов установил, что вся психическая деятельность че¬
ловекообразных обезьян так же, как и психическая деятельность собак
и других животных, детерминирована условиями их жизни, факторами
их внешней среды. Он установил также, что сложные навыки антропои¬
дов, по существу, являются простыми и сложными условными рефлекса¬
ми, вырабатывающимися в процессе накопления «жизненного опыта»
путем проб и ошибок, и что они приспосабливаются к условиям суще¬
ствования именно на этой основе, а отнюдь не в силу каких-то якобы из¬
начально присущих им идей, представлений, суждений, внезапного озаре¬
ния сознания или других непостижимых, таинственных сил, как утвер¬
ждают представители идеалистической психологии:	Кёлер, Хобхауз,
Иеркс, Лешли и др. То, что идеалистически мыслящие ученые считали
проявлением «разума» у этих животных, на деле есть, по Павлову, не что
иное, как система давних и свежих условных рефлексов.
Таким образом, в результате многолетних целенаправленных и ин¬
тенсивных экспериментальных исследований И. П. Павлов твердо уста¬
новил принципиально важное для естествознания и философии положение
о том, что психическая деятельность животных целиком детерминиро¬
вана условиями их жизни, имеет «опытное происхождение», в основе
своей является совокупностью разнородных, многообразных, разной сте¬
пени сложности и разного уровня развития условных рефлексов, возни¬
кающих на основе простых и сложных безусловных рефлексов и находя¬
щихся с ними в непрерывном взаимодействии. Иначе говоря, по Павлову,
психическая деятельность всецело является деятельностью отражатель¬
ной, представляет собой высшее и активное отражение внешней среды.
В учении Павлова, с точки зрения интересующего нас здесь вопроса,
весьма важным является одно обстоятельство, которое должно быть от¬
мечено специально. Павлов считал, что условнорефлекторная деятель¬
ность, как бы она в процессе эволюции животного мира ни развивалась,
ни осложнялась и ни совершенствовалась, не претерпевает все же ко¬
ренных качественных изменений в пределах этого мира. Он не видел,
например, никакой коренной разницы между высшей нервной деятель¬
ностью человекообразных обезьян и собак. Сопоставляя результаты про¬
веденных в его лабораториях экспериментальных исследований по пове¬
дению человекообразных обезьян с данными многолетних исследований
поведения собак, он пришел к заключению, что не существует принципи¬
альной разницы между физиологическими основами высшей нервной де¬
ятельности этих двух видов животных, порядочно отдаленных друг от
друга в эволюционном ряду. Подвергая, в частности, строго научному
анализу процесс образования сложных пищедобывательных навыков
у шимпанзе «Рафаэль», Павлов пришел к следующему заключению:
«...Если разобрать весь тот путь, который прошел «Рафаэль», чтобы до¬
стигнуть такого сложного уравновешивания с окружающим миром в со¬

ВЫСШИЕ ФОРМЫ ПРОЦЕССА ОТРАЖЕНИЯ
103
ответствии с его органами чувств, то там, где мы могли шаг за шагом
проследить, ровно ничего такого нет, чего бы мы не изучали на соба¬
ках. Это ассоциационный процесс и затем процесс анализа при по¬
мощи анализаторов, при вмешательстве тормозного процесса, чтобы от¬
дифференцировать то, что не соответствует условиям. Ничего большего
на всем протяжении опытов мы не видали. Следовательно, нельзя ска¬
зать, что у обезьян имеется какая-то «интеллигентность», видите ли,
приближающая обезьян к человеку, а у собак ее нет, а собаки пред¬
ставляют только ассоциационный ироцесс» («Павловские среды». Т. II,
стр. 386). Он придерживался той точки зрения, что у всех без исключе¬
ния животных, независимо от занимаемого ими места на эволюционной
лестнице., условнорефлекторная деятельность обусловливается непо¬
средственным и прямым воздействием предметов и явлений
внешней среды или изменениями внутри организма. «Для животного,—
писал Павлов,— действительность сигнализируется почти исключительно
только раздражениями и следами их в больших полушариях, непо¬
средственно приходящими в специальные клетки зрительных,
слуховых и других рецепторов организма» («Двадцатилетний опыт»,
стр. 722. Разрядка моя.— Э. А.). Этим видом непосредственной, пред¬
метно-конкретной сигнальной деятельности исчерпывается вся психиче¬
ская, или высшая нервная, деятельность животных. Павлов считал, что
этот в!ид условнорефлекторной деятельности занимает значительное ме¬
сто также и в психической деятельности человека. Проявляясь в форме
ощущения, впечатления и представления от окружающей среды — обще¬
природной и социальной,— он составляет первую ступень его познава¬
тельной деятельности, его первую сигнальную систему действительности.
Следует отметить, что сам И. П. Павлов никогда не занимался спе¬
циальным экспериментальным или теоретическим исследованием во¬
проса о сходстве и различии между ощущением, восприятием и пред¬
ставлением. В его трудах не встречается даже отдельных более или менее
обстоятельных высказываний на эту тему. Павлова как естествоиспыта¬
теля интересовала только принципиальная сторона дела, а именно то,
что ощущение, впечатление и представление в совокупности представ¬
ляют собой формы непосредственного отражения предметов и явлений,
что в их основе лежат условнорефлекторные реакции на первичные, или
непосредственные, сигналы действительности и что они являются об¬
щими для высшей нервной деятельности животных и человека. На¬
сколько мы знаем, классики марксизма-ленинизма также специально не
разбирали и не освещали в своих трудах сугубо психологический вопрос
о специфических особенностях ощущения, восприятия и представления.
И они интересовались в первую очередь тем, что является общим для
всех этих форм отражательной деятельности мозга,— непосредственным
характером самого отражения, лежащего в основе чувственной ступени
познания. В силу сказанного мы не видим необходимости в специальном
обсуждении здесь вопроса о частных особенностях каждой из перечис¬
ленных выше или близких к ним форм отражения в естественно-научном
или философском аспектах \
1 Считаем уместным в этой связи сделать несколько замечаний по поводу отдель¬
ных высказываний Е. В. Шороховой, которая в недавно опубликованной своей моно¬
графии «Материалистическое учение И. П. Павлова о сигнальных системах» поставила
этот вопрос в интересующем нас плане и осветила его, как нам кажется, неправильно.
Е. В. Шорохова развивает мысль о том, что физиологической основой ощущений
являются простые условные рефлексы, основой восприятий — комплексные условные
рефлексы и основой представлений — следовые условные рефлексы. Она пишет: «Обра¬
зование простейшей временной связи составляет физиологическую основу элементарных
ощущений» (стр. 102); «Условнорефлекторная деятельность нервной системы в ответ
на комплексный раздражитель служит физиологической основой отражения объективной
действительности в форме образов внешних предметов» (стр. 104); «образование услов¬
ных рефлексов на основе следовых условных раздражителей свидетельствует о том,

104
Э. А. АСРАТЯН
* * *
Специфически-человеческие высшие формы отражения. Результаты
тридцатилетней целеустремленной исследовательской работы Павлова по
физиологии больших полушарий представляют собой твердый естествен-
но-научный фундамент для основных положений марксистско-ленинской
теории отражения относительно чувственной ступени познания. В послед¬
ние годы своей творческой жизни гениальный ученый увенчал свое мате¬
риалистическое учение о высшей нервной деятельности концепцией о вто¬
рой сигнальной системе действительнбсти, которая является незыблемой
естественно-научной основой положения марксистско-ленинской теории
отражения относительно рациональной ступени познания, опосредован¬
ных форм отражения объективной реальности человеческим мозгом. Об¬
судим и этот вопрос.
Согласно марксистско-ленинской теории познания, с помощью одних
ощущений, восприятий, представлений невозможно познать сущность
предметов и явлений окружающей действительности, закономерности их
развития, их взаимосвязи и взаимодействия. Все это постигается более
высокими и совершенными формами отражения, составляющими вторую,
рациональную, или логическую, ступень познания — ступень мышления
в высшей его форме.
Классики марксизма-ленинизма неоднократно подчеркивали генеало¬
гическое родство психической деятельности высших животных и чело¬
века, не раз высказывали мысль о том, что даже специфические для
человека формы психической деятельности своими биологическими
«корнями» связаны с психической деятельностью животных. Они и
в этом вопросе подчеркивали ту историческую преемственность в разви¬
тии явлений, без которой возникновение нового качества может показаться
что у животных возникает элементарный внутренний мир, элементарное представление,
чувственно автоматическое мышление» (стр. 107—108). Нам кажется, что Е. В. Шоро-
хова подходит упрощенно к решению весьма сложного вопроса. Возьмем, к примеру, ее
высказывания относительно комплексных условных рефлексов как основы образного
отражения или восприятия. В такой общей и безоговорочной формулировке это выска¬
зывание не может считаться правильным. Типичные комплексные условные рефлексы,
изученные в лабораториях И. П. Павлова и его последователей, вырабатываются, как
правило, на одновременно или последовательно примененный комплекс совершенно
отличных друг от друга раздражителей, например, на звонок, свет и кожномеханиче¬
ский раздражитель. Совершенно очевидно, что такой классический комплексный услов¬
ный рефлекс никак не может считаться основой восприятия, так как компоненты его
сложного условного раздражителя представляют совершенно разные предметы,
а отнюдь не разные свойства одного и того же предмета (что обязательно для
восприятия). Сказанное Шороховой более или менее правомерно лишь в отношении
частной разновидности комплексных условных рефлексов, характеризующихся некото¬
рыми специфическими особенностями и известных больше под названием натуральных
условных рефлексов.
Мысль же Шороховой о том, что следовые условные рефлексы составляют основу
представлений, является результатом недопустимого смешения двух совершенно разных
по сущности явлений. Речь идет о сохранении следов возбуждения в корковом
пункте так называемого индифферентного раздражителя вплоть до появления воз¬
буждения в корковом пункте безусловного раздражителя, в силу чего между этими
пунктами замыкается условная связь (случай образования следовых условных рефлек¬
сов), и о сохранении уже готовых условных или ассоциативных связей, с тем
чтобы в последующем активировать их под влиянием соответствующих факторов
(случай представлений). Эти явления отличаются друг от друга не только по своему
существу, но и по такому легко учитываемому моменту, как временной показатель.
В случае образования или осуществления следовых условных рефлексов интервал вре¬
мени между двумя раздражителями измеряется минутами, а в случае представлений
интервал времени между формированием соответствующих ассоциативных связей и их
активированием может равняться месяцам, годам, десятилетиям. Из сказанного яв¬
ствует, что не существует никакого специфического отношения между представлениями
и следовыми условными рефлексами. В принципе физиологической основой представ¬
лений могут служить в одинаковой мере также и условные связи, выработанные при
всех других известных вариантах комбинирования раздражителей. В этом деле более
важное значение имеют, повидимому, степень сложности связей и в особенности способ
и характер их активирования.

ВЫСШИЕ ФОРМЫ ПРОЦЕССА ОТРАЖЕНИЯ
105
чудом или же будет приписано каким-то таинственным, сверхъестествен¬
ным началам. Формы опосредованного и обобщенного отражения, кото¬
рые находятся у животных в зародышевом состоянии, в результате дли¬
тельной исторической эволюции диалектически перерастают в специфиче¬
ски человеческие формы отражения в виде человеческого языка и мышле¬
ния. Характеризуя этот исторический процесс, Ленин писал, что «диалек¬
тичен не только переход от материи к сознанию, но и от ощущения к мы¬
сли» («Философские тетради», стр. 264).
Отражательная деятельность мозга, переходя в процессе своего
развития с биологических рельсов на рельсы социальные, претерпевает
глубокие, коренные, качественные изменения. Общественная жизнь
и трудовая деятельность человека обусловили возникновение и развитие
языка как средства общения между людьми, ставшего теперь для них
насущной потребностью. В процессе труда у людей появилась «потреб¬
ность что-то сказать друг другу. Потребность создала себе свой орган:
неразвитая гортань обезьяны медленно, но неуклонно преобразовыва¬
лась путем модуляции для все более развитой модуляции, а органы рта
постепенно научались произносить один членораздельный звук за другим»
(Ф. Энгельс «Диалектика природы», стр. 134. 1949). В свою оче¬
редь, речь, возникшая благодаря труду и как функция мозга, стала
мощным фактором дальнейшего развития мозга и его сложной абстра¬
гирующей и обобщающей отражательной деятельности, то есть мышле¬
ния. Хотя язык и мышление имеют определенные биологические предпр-
сылки, или «корни», в принципиальной своей сущности они являются
общественным продуктом, относятся к категории обществен¬
ных явлений, к тому же органически связаны между собой, находятся
в диалектическом взаимодействии, составляют неразрывное единство.
В свете марксистско-ленинской теории отражения мышление есть
опосредованное через ощущения отражение действительности, отраже¬
ние посредством сложного процесса отвлечения и обобщения, то есть,
с одной стороны, выделения наиболее типических черт или свойств
многих сходных в каких-нибудь отношениях конкретных предметов и
явлений, э с другой стороны, их объединения по этим именно призна¬
кам. Характеризуя процесс возникновения языка и мышления на опреде¬
ленном этапе эволюции, эта высшая анализаторная и синтетическая
работа человеческого мозга в еще более ярком виде выявляется в ходе
последующего их развития от примитивных форм ко все более и более
высоким. Особенно наглядно это выступает в ходе развития речи, то
есть языкового проявления мышления. В процессе непрерывного разви¬
тия общественно-трудовых взаимоотношений между людьми неуклонно
растет их потребность во все более и более совершенном абстрагирова¬
нии, обобщении и фиксировании результатов своей практической позна¬
вательной деятельности. В органической связи с этим и благодаря ярко
выраженному абстрагирующему и обобщающему свойству языка мы¬
шление человека в процессе исторического развития неуклонно разви¬
вается от конкретных и наглядных форм ко все более абстрактным и
обобщенным формам, достигая со временем высшего своего выражения
в научном мышлении. Ленин неоднократно указывал на абстрагирующее
и обобщающее свойство речи, слова, как и на то, что хотя абстрак¬
ция и обобщение и удаляют человека от конкретной материальной дей¬
ствительности, но именно они позволяют познать предметы и явления
глубже, вернее, полнее, всестороннее, познать существенные связи и от¬
ношения между ними, постигнуть истину в ее конкретности и высшем
выражении.
Эта особенность специфически человеческого отражения материаль¬
ного мира и закономерностей его движения и лежит в основе неотрази¬
мого могущества человеческого ума, в основе того, что «сознание чело¬
века не только отражает объективный мир, но и творит его»

106
Э. А. АСРАТЯН
(В. И. Ленин «Философские тетради», стр. 184), что человек стал
господином природы, заставляет ее служить своим целям.
Вплотную подходя в последние годы своей творческой жизни
К своей исконной цели — к изучению высшей нервной деятельности че¬
ловека — и на протяжении ряда лет систематически изучая эту деятель¬
ность в условиях клиник нервных и душевных заболеваний, И. П. Пав¬
лов обогатил свое учение об условнорефлекторной, или сигнальной,
деятельности новым, исключительно ценным и принципиально важным
вкладом — развитием концепций о второй сигнальной системе действи¬
тельности. Эти передовые, материалистические теоретические положения
великого физиолога являются, бесспорно, одним из величайших дости¬
жений современного естествознания и наиболее солидным подкреплением
естественно-научной основы марксистско-ленинской теории отражения
в вопросах о порождающих факторах, о сущности и специфических осо¬
бенностях самых высших форм отражения человеческим мозгом, состав¬
ляющих рациональную ступень познания.
Еще в своих ранних работах по физиологии больших полушарий
головного мозга Павлов указывал на то, что слово для человека
является, по существу, таким же условным раздражителем, как пред¬
меты и явления окружающего мира. В этой стадии развития своего уче¬
ния он еще не видел коренной, качественной разницы между высшей
нервной деятельностью животных и человека, хотя и подчеркивал гран¬
диозную сложность и неизмеримо более высокий уровень развития ее
у человека. Эволюция его взглядов в этом вопросе шла в дальнейшем
по линии выявления характерных особенностей слова как специфически
человеческого условного раздражителя, обусловливающих более высо¬
кий уровень, большую сложность высшей нервной деятельности у чело¬
века по сравнению с животными, обеспечивающих более точное, совер¬
шенное и активное его приспособление к условиям существования, чем
это присуще даже самым высокоразвитым животным. Так, в середине
двадцатых годов он охарактеризовал «многообъемлющий» характер
слова — условного раздражителя — как особенность, которая отличает
его от обычных условных раздражителей не только количественно, но и
качественно. «Конечно, слово для человека есть такой же реальный
условный раздражитель,— писал Павлов,— как и все остальные общие у
него с животными, но вместе с тем и такой многообъемлющий, как ника¬
кие другие, не идущий в этом отношении ни в какое количественное и ка¬
чественное сравнение с условными раздражителями животных» («Лекции
о работе больших полушарий головного мозга», стр. 357. 1927). Павлов
считал тогда, что слово благодаря всей предыдущей жизни взрослого
человека связано с внешними и внутренними раздражителями, все их
сигнализирует, все их заменяет и поэтому может вызвать действия, вы-
зываемые ими самими, то есть предметами и явлениями объективного ми¬
ра. Это был канун исторического события в развитии его материалистиче¬
ского учения — рождения гениальной концепции о второй сигнальной си¬
стеме действительности как о самом высшем, принципиально новом, спе¬
цифически человеческом и качественно особом типе условнорефлектор¬
ной деятельности. В самом начале тридцатых годов гениальный ученый
уже стал выступать с изложением основ своих новых теоретических по¬
ложений и с присущей ему страстностью отстаивал и развивал их до кон¬
ца своих дней.
Отмечая общность непосредственной отражательной деятельности
нервной системы, или первой сигнальной системы действительности, у жи¬
вотных и у человека, Павлов одновременно с этим и в полном соответ¬
ствии со взглядами классиков марксизм а-ленинизм а подчеркивал и ко¬
ренную, принципиальную разницу между высшей нервной деятельностью
животных и человека. Тогда как у животных, на каком бы уровне эволю¬
ционного развития они ни стояли, высшая нервная деятельность целиком

ВЫСШИЕ ФОРМЫ ПРОЦЕССА ОТРАЖЕНИЯ
107
сводится к непосредственной отражательной деятельности, или к обычной
условнорефлекторной деятельности, психическая деятельность челове¬
ка далеко не исчерпывается этим. «В развивающемся животном мире
на фазе человека произошла чрезвычайная прибавка к механизмам
нервной деятельности» («Двадцатилетний опыт», стр. 722). С возникно¬
вением и последующим непрерывным развитием общественной жизни и
трудовой деятельности человека у него «появились, развились и чрезвы¬
чайно усовершенствовались сигналы второй степени, сигналы этих пер¬
вичных сигналов,— в виде слов произносимых, слышимых и видимых.
Эти новые сигналы, в конце концов, стали обозначать все, что люди
непосредственно воспринимали как из внешнего, так и из своего внутрен¬
него мира, и употреблялись ими не только при взаимном общении, но и
наедине с самим собою» (там же, стр. 732).
О причинах, обусловливающих возникновение и развитие этой спе¬
цифически человеческой «межлюдской сигнализации», И. П. Павлов
говорил в полном созвучии с высказываниями классиков марксизма-
ленинизма по этому вопросу: «Повидимому это было вызвано необходи¬
мостью большего общения между индивидуумами человеческой группы»
(«Павловские среды». Т. I, стр. 238). «Труд и связанное с ним слово,—
писал Павлов, как бы повторяя Энгельса,— сделало нас людьми» (Боль¬
шая Советская Энциклопедия. Т. 56, стр. 332). При этом он считал, что
этот новый тип сигнализации, составляющий вторую и высшую ступень
познавательной деятельности человека, развивался на базе первой
сигнальной системы, то есть непосредственного условнорефлекторного
отражения. Эти сигналы коренным образом отличаются от лежащих в их
основе первых, или «конкретных сигналов». Следует специально подчерк¬
нуть то обстоятельство, что существует полное совпадение взгляда
Павлова с взглядами классиков марксизма-ленинизма в важнейшем во¬
просе о принципиальной сущности, о коренных качественных отличитель¬
ных особенностях этого нового, более высокого типа отражательной дея¬
тельности человеческого мозга. По Павлову, качественно специфической
особенностью слов как вторых сигналов является то, что «они представ¬
ляют собой отвлечение от действительности и допускают обобщение, что
и составляет наше лишнее, специально человеческое, высшее мышление,
создающее сперва общечеловеческий эмпиризм, а, наконец, и науку —
орудие высшей ориентировки человека в окружающем мире и в себе са¬
мом» («Двадцатилетний опыт», стр. 616).
В приведенном высказывании И. П. Павлова содержится также глу¬
бокая идея, гармонирующая с мыслями классиков марксизма-ленинизма.
Речь идет об идее эволюции самой второй сигнальной системы, об идее
непрерывного развития способности человеческого мозга ко все более
широким, глубоким и совершенным обобщениям и абстракциям, перехода
от примитивных форм мышления, «общечеловеческой эмпирики» к более
высоким формам мышления и, наконец, к наивысшей его форме — к науч¬
ному мышлению с его безграничными возможностями и всепобеждающей
силой. Поясняя свою мысль о важнейшем прогрессивном значении отвле¬
чения и обобщения в высшей отражательной деятельности человека, Пав¬
лов говорил: «Благодаря отвлечению, этому особому свойству слова, ко¬
торое дошло до большей генерализации, наше отношение к действитель¬
ности мы заключили в общие формы времени, пространства, причинности.
Мы ими прямо пользуемся, как готовыми для ориентировки в окружаю¬
щем мире, не разбирая часто фактов, на которых основана эта общая фор¬
ма, общее понятие. Именно благодаря этому свойству слов, обобщающих
факты действительности, мы быстро учитываем требования действитель¬
ности и прямо пользуемся этими общими формами в жизни» («Павлов¬
ские среды». Т. III, стр. 320). Возможность через посредство обобщения
и абстракции глубже и всестороннее познать действительность обусловила
господствующее положение второй сигнальной системы во всей высшей

108
Э. А. АСРАТЯН
нервной деятельности нормального взрослого человека, обеспечила за нею
роль высшего регулятора человеческого поведения и сделала человека
хозяином природы. Павлов по этому поводу говорил: «Человек прежде
всего воспринимает действительность через первую сигнальную систему,
затем он становится хозяином действительности,— через вторую сигналь¬
ную систему (слово, речь, научное мышление)» (там же. Т. I, стр. 239).
Созвучие, соответствие между приведенными нами раньше высказы¬
ваниями классиков марксизма-ленинизма относительно основных прин¬
ципов специфических форм отражательной деятельности человека и
между только что приведенными выше высказываниями Павлова об ос¬
новных специфических особенностях высшей нервной деятельности чело¬
века настолько очевидны, что едва ли имеется необходимость делать
раздельные, дробные сопоставления и специально комментировать их.
В целях завершения этой гармонической картины следовало бы к выше¬
изложенному добавить еще несколько слов о некоторых фактах и выска¬
зываниях Павлова относительно исторической преемственности разви¬
тия способности отвлечения и обобщения и относительно влияния мы¬
шечной деятельности на развитие мозга, то есть по вопросам, которые
в свое время специально привлекали внимание Энгельса. Мы имеем в
виду прежде всего установленный в лабораториях Павлова факт, что
высшие животные способны к весьма ограниченному и примитивному
обобщению и абстрагированию в виде первичной генерализации или
обобщения вновь образованных условных рефлексов на разнообразные
агенты среды, в виде условных рефлексов на отношения между раздра¬
жителями и т. п. По поводу этих фактов он говорил: «Стало быть, нужно
понимать, что в коре может иметь место группированное представитель¬
ство явлений внешнего мира, т. е. форма конкретного мышления, живот¬
ного мышления без слов» (там же. Т. III, стр. 8). Из-за зачаточного со¬
стояния этих свойств условнорефлекторной деятельности высших живот¬
ных они и не поднимаются выше уровня конкретного, или элементарного,
«мышления», или, как он образно говорил, «мышления в действии», кото¬
рое представляет собой не что иное, как цепь обычных условных рефлек¬
сов', как цепь простых ассоциаций. Подвергая строго научному анализу
некоторые сложные акты в поведении человекоподобных обезьян, послу¬
жившие основанием для ряда зарубежных ученых приписывать этим жи¬
вотным чуть ли не человеческое понимание, мышление и разум, Павлов
говорил: «Здесь становится еще яснее, что все это «понимание», что все
это «мышление» (это одно и то же, ясно) состоит насквозь из ассоциаций,
сперва элементарных, а потом из связей элементарных ассоциаций» (там
же. Т. II, стр. 582).
Далее, мы хотели бы отметить указание Павлова на то, что наличие
у обезьян четырех рук с их весьма активной и многообразной деятель¬
ностью, позволяющей устанавливать сложные взаимоотношения с окру¬
жающими предметами, оказало стимулирующее влияние на развитие их
мозга. У обезьян благодаря такой активности их рук, говорил Павлов,
образуется «масса ассоциаций, которых не имеется у остальных животных.
Соответственно этому, так как эти двигательные ассоциации должны иметь
свой материальный субстрат в нервной системе, в мозгу, то и большие
полушария у обезьяны развились больше, чем у других, причем разви¬
лись именно в связи с разнообразием двигательных функций» (там же,
стр. 432).
Совершенно очевидно созвучие высказываний Павлова по этим
двум вопросам с соответствующими высказываниями Энгельса об общно¬
сти форм рассудочной деятельности у человека и у животных и о роли
рук и физического труда в развитии мозга у человека.
В заключение хотелось бы сделать несколько замечаний по поводу
некоторых, довольно распространенных в нашей естественно-научной и
философской литературе и, как нам кажется, неправильных взглядов от¬

ВЫСШИЕ ФОРМЫ ПРОЦЕССА ОТРАЖЕНИЯ
109
носительно обсуждаемых здесь вопросов о первой и второй сигнальных
системах действительности.
В нашей литературе встречается мысль о том, что вторая сигналь¬
ная система представляет собою морфологическую структуру. Напри¬
мер, Н. В. Медведев в своей брошюре «Марксистско-ленинская теория
отражения и учение И. П. Павлова о высшей нервной деятельности» по
этому вопросу пишет: «Следует для уточнения заметить, что под второй
сигнальной системой мы разумеем материальную структуру, мозговой
субстрат, осуществляющий речевосприятие и речевоспроизведение»
(стр. 84). Такую точку зрения нельзя считать правильной. Вторая сиг¬
нальная система представляет собой особую форму отражательной дея¬
тельности человеческого мозга, особый тип условнорефлекторной
деятельности. Как все остальные функции центральной нервной системы,
и эта высшая ее функция приурочена, очевидно, к определенной структу¬
ре, к определенным нервным элементам. Сам Павлов считал такое пред¬
положение весьма вероятным. Из этого вовсе не следует, однако, что вто¬
рая сигнальная система — это какой-то особый субстрат или особая мате¬
риальная структура. Следует к тому же добавить, что, считая вероят¬
ным существование отдельных структурных образований для первой и
второй сигнальных систем, Павлов, тем не менее, придавал ограниченное
значение этому обстоятельству, считал различие в их функциональных
особенностях более существенным. Он говорил, что «разделение сигналь¬
ной системы на первую и вторую нельзя представлять себе насквозь ана¬
томически, оно, вероятно, будет главным образом функциональным. Та¬
ким образом, когда речь идет о разделении этих систем, то нужно иметь
в виду не локализацию анатомическую, а главным образом функциональ¬
ную, и тренировку этих систем» («Павловские среды». Т. III, стр. 319).
Довольно широкое распространение в нашей литературе имеет точ¬
ка зрения, согласно которой у человека социально обусловлена не только
вторая сигнальная система, но и первая, и, следова'тельно, первая сигналь¬
ная система человека принципиально отличается от первой сигнальной си¬
стемы животных. В истоке этой точки зрения лежат отдельные высказы¬
вания А. Г. Иванова-Смоленского. Он писал, в частности, следующее:
«Как во второй, так и в первой сигнальной системе человека отражается
социальная среда, и деятельность первой системы так же социально де¬
терминирована, как и деятельность второй» («Журнал высшей нервной
деятельности». Т. I, вып. 1, стр. 65. 1951). В последующем эта точка зре¬
ния была поддержана и дополнительно обоснована многими другими:
Н.	В. Медведевым, С. А. Петрушевским, Е. В. Шороховой, В. П. Ягунко-
вой, В. И. Махинько и др. При этом перечисленные товарищи правиль¬
ность такой точки зрения стараются аргументировать ссылками на обще¬
известные высказывания классиков марксизма-ленинизма относительно
сильного влияния трудовой деятельности и социальной жизни человека на
развитие его органов чувств, на изменение характера его ощущений и вос¬
приятий, на очеловечение их.
Мы считаем необходимым остановиться здесь на этом важном вопро¬
се не только потому, что в трудах названных товарищей он порядочно
запутан, но еще и потому, что никто из них не счел нужным сопоставить
защищаемую ими точку зрения со взглядами творца учения о высшей
нервной деятельности по этому же вопросу и четко, недвусмысленно уста¬
новить, совпадают они в какой-то степени или противоречат друг другу.
Нельзя, конечно, оспаривать правильность положения, что первая
сигнальная система человека как особый тип условнорефлекторной дея¬
тельности отличается от сигнальной деятельности животных, если при
этом иметь в виду уровень развития и содержание этой деятельности. Но
ведь в этих отношениях высшая нервная деятельность одних животных
тоже может сильно отличаться от высшей нервной деятельности других
животных, к тому же в весьма широких пределах. Разница в этих отно¬

110
Э. А. АСРАТЯН
шениях поистине колоссальна не только между высшей нервной деятель¬
ностью низших позвоночных и млекопитающих, но и между высшей
нервной деятельностью одних млекопитающих, скажем, грызунов, и дру¬
гих млекопитающих животных, скажем, человекообразных обезьян. Если
в зависимости от уровея развития, экологических и других биоло¬
гических особенностей животных их высшая нервная деятельность, укла¬
дывающаяся всецело в рамках системы прямой сигнализации, может варь¬
ировать в столь широких пределах, претерпевая в своей эволюции не
только количественные, но, повидимому, и качественные изменения, то
ничего удивительного нет в том, что у человека, стоящего на вершине
биологической лестницы, да к тому же со значительно усовершенство¬
ванными благодаря труду органами чувств, первая сигнальная система
будет в этих отношениях отличаться от высшей нервной деятельности
даже самых ближайших его соседей по этой лестнице. Но ведь принцип
отражения при всем этом остается один и тот же!
Принципиально характер сигнализации не меняется и от того, что
у человека первая сигнальная система отражает не только общеприрод¬
ную среду человека, но и социальную среду, общественно-трудовую его
жизнь, на что, кстати говоря, указывал не кто другой, как сам Павлов,
когда говорил, что первая сигнальная система — «это то, что и мы имеем
в себе как впечатления, ощущения и представления от окружающей
внешней среды как общеприродной, так и от нашей социальной,
исключая слово слышимое и видимое» («Двадцатилетний опыт», стр. 722.
Разрядка моя.— Э. А.).
Этот факт свидетельствует лишь о том, что социальная жизнь отра¬
жается в содержании первой сигнальной системы, но отнюдь не на прин¬
ципе отражения как такового. Почему Павлов и счел возможным тут
же после приведенных выше слов подчеркнуть, что первая сигнальная
система «общая у нас с животными». В этом обстоятельстве нельзя уви¬
деть принципиальной разницы между первой сигнальной системой чело¬
века и сигнальной деятельностью животных еще и потому, что и у домаш¬
них животных сигнальная деятельность испытывает на себе сильное
влияние социальной жизни человека и отображает последнюю. На эти
особенности психической деятельности домашних животных указывал
еще Энгельс. Но ведь от этого их сигнальная деятельность принципиаль¬
но не стала другой!
Нам кажется, что в этом отношении принципиального значения не
имеет и то обстоятельство, что у человека первая сигнальная система
находится, как это неоднократно подчеркивал сам Павлов, в тесной свя¬
зи и взаимодействии со второй его сигнальной системой и составляет с
нею вместе единую человеческую высшую нервную деятельность.
Разумеется, что при таком взаимодействии каждый из видов сигнальной
деятельности претерпевает значительные изменения, однако они сохра¬
няют при этом свои принципиальные функциональные очертания и наибо¬
лее существенные свои специфические особенности, на основании кото¬
рых их и различают как качественно отличные формы отражательной
деятельности мозга.
Неправильное понимание характера взаимосвязи и взаимодействия
между качественно отличными типами рефлекторной деятельности нерв¬
ной системы — безусловной, первосигнальной и второсигнальной, а так¬
же характера и предела испытываемых при этом каждым из них изме¬
нений приводит иногда к фактическому отрицанию раздельного суще¬
ствования каждого из этих типов нервной деятельности. А. Г. Ивановым-
Смоленским высказывались мысли даже такого рода, будто нельзя писать
и говорить отдельно о первой или о второй сигнальных системах действи¬
тельности, а всегда следует писать и говорить о «первой сигнальной
системе действительности во взаимодействии со второй сигнальной систе¬
мой действительности», или наоборот. При таком подходе к вопросу еле-

ВЫСШИЕ ФОРМЫ ПРОЦЕССА ОТРАЖЕНИЯ
111
довало бы отрицать также закономерность отдельного употребления слов
«условный рефлекс» и «безусловный рефлекс» и потребовать и в данном
случае писать и говорить: «условный рефлекс во взаимодействии с без¬
условным» и т. д.
И в этих вопросах Павлов придерживался иной точки зрения. Он
не только признавал существование трех отдельных инстанций приспо¬
собительной деятельности, или трех отдельных типов рефлекторной дея¬
тельности,— безусловной, первосигнальной и второсигнальной, хотя пре¬
красно знал об их неразрывной взаимосвязи и взаимодействии и постоян¬
но подчеркивал это, но при необходимости каждый из этих типов реф¬
лекторной деятельности называл отдельно и одним только своим именем.
Из всего сказанного явствует, что ни разница в уровне развития, ни
разница в содержании отражения, ни разница в некоторых несуществен¬
ных особенностях, а также наличие у человека второй сигнальной систе¬
мы, тесно взаимодействующей с первой,— ни одно из этих обстоятельств
в отдельности, ни даже все они в совокупности не являются достаточным
основанием для проведения принципиальной грани между первой
сигнальной системой человека и сигнальной деятельностью животных.
Все эти обстоятельства хорошо были известны Павлову, и, тем не менее,
он не видел коренной, существенной разницы между первой
сигнальной системой человека и условнорефлекторной деятельностью
животных, считал их принципиально идентичными.
Чтобы правильно ориентироваться в этом сложном и изрядно запу¬
танном некоторыми товарищами вопросе, следует всегда помнить, что
Павлов в основу деления сигнальной деятельности высших отделов цен¬
тральной нервной системы на две отдельные системы положил не пере¬
численные выше моменты, а принцип отражения как таковой,
специфические качественные особенности самого отражательного процес¬
са: является ли отражение непосредственным или оно опосредованное,
характеризуется ли такое отражение особенностью высшего обобщения
и абстрагирования или ему не присущи эти особенности. Говоря иначе,
при решении этого фундаментального значения вопроса в естественно¬
научном аспекте Павлов руководствовался тем же принципом, что и клас¬
сики марксизма-ленинизма при решении того же вопроса в философ¬
ском аспекте. Такое совпадение в решении капитальных вопросов знаме¬
нательно и многозначительно. Под влиянием каких бы факторов и в ка¬
ких бы рамках ни изменялась сигнальная деятельность в обширном и
многообразном мире животных, а также первая сигнальная система у
человека, принцип отражения при всем этом остается в основном один
и тот же: непосредственное, прямое, конкретно-предметное отра¬
жение предметов и явлений окружающей среды. Общеизвестные высказы¬
вания Маркса и Энгельса о том, что общественно-трудовая жизнь человека
изменяет его чувства, что в силу этого получается у человека музыкаль¬
ное ухо или глаз, умеющий понимать красоту формы, как и о том, что
органы чувств человека выявляют в вещах значительно больше, чем порою
более совершенные органы чувств животных,— высказывания, приводи¬
мые обычно в пользу точки зрения о якобы социальной детерминирован¬
ности и первой сигнальной системы человека, на деле не подкрепляют
эту точку зрения. Из этих высказываний отнюдь не вытекает, что прин¬
цип непосредственного отражения, лежащий в основе первой сигнальной
системы человека, отменяется в силу социально-трудовой жизни человека
или же становится социально детерминированным.
Эти высказывания классиков марксизма-ленинизма свидетельствуют
лишь о том, что у человека к деятельности этих органов чувств присоеди¬
няется высшее человеческое мышление, то есть, говоря физиологическим
языком, к первой сигнальной системе присоединяется вторая сигнальная
система и создает единую высшую анализаторную и синтетическую дея¬
тельность его.

112
Э. А. АСРАТЯН
Из вышеизложенного вытекает, что у человека социально детерми¬
нирована только вторая сигнальная система как принципиально особый,
специфический тип отражения. В этом смысле его первая сигнальная си¬
стема не может считаться социально детерминированной и принципиаль¬
но не отличается от сигнальной деятельности животных.
Существующая между первой сигнальной системой человека и си¬
гнальной деятельностью животных разница в уровне развития и в содер¬
жании не является принципиальной и специфичной и поэтому не может
считаться основанием для утверждения, будто у человека первая сигналь¬
ная система так же социально детерминирована, как и его вторая си¬
гнальная система.
Мы склонны думать, что главной причиной путаницы, созданной в
нашей естественно-научной и философской литературе вокруг вопроса о
сигнальных системах, ошибочных представлений о «социальной детер¬
минированности» первой сигнальной системы человека, о существовании
какой-то коренной разницы между этой сигнальной системой и сигналь¬
ной деятельностью животных, является недопонимание либо недоучет, а то
и игнорирование упомянутого нами выше главного принципа, положен¬
ного Павловым в основу деления единой высшей нервной деятельности
человека на две сигнальные системы.
Этим обусловлена в основном и путаница в понимании некоторых
других сторон вопроса о сигнальных системах. Мы имеем в виду, в част¬
ности, то, что К. М. Быков выдвинул некоторое время тому назад непра¬
вильное положение о существовании «третьей сигнальной системы», под¬
разумевая под этим не новый принцип отражения, а совокупность услов¬
ных рефлексов с рецепторами внутренних органов. Следует с удовлетво¬
рением отметить, что сам Быков уже отказался от этого положения, но
иные еще не совсем освободились от этого заблуждения. Другим таким
примером может служить ряд утверждений Е. В. Шороховой. Так,
в упомянутой нами монографии она пишет следующее: «У животного
все временные нервные связи подкрепляются непосредственными жиз¬
ненно важными безусловными раздражителями. В результате этого непо¬
средственного подкрепления у животных образуются условно-безуслов¬
ные нервные связи. У человека, кроме этой формы временных связей,
существует большая группа условных рефлексов, подкрепляющихся не
непосредственно безусловными раздражителями, а опосредованно —с по¬
мощью условных же раздражителей. Таким опосредованным условным
подкреплением и являются, как показал И. П. Павлов, словесные раздра¬
жители» (стр. 133). В этих высказываниях переплетено несколько неточ¬
ностей. Во-первых, у животных не все «временные нервные связи» непо¬
средственно подкрепляются безусловными раздражителями, как утвер¬
ждает Шорохова. У них существуют также условные рефлексы второго,
третьего и даже более высокого порядка, которые подкрепляются услов¬
ными же раздражителями. Во-вторых, Шорохова односторонне трак¬
тует принцип опосредования в условнорефлекторной деятельности чело¬
века, отмечая только цепной порядок связи раздражителей и упуская
принципиальную сторону дела. При таком понимании сущности опосре¬
дования следовало бы на основании факта существования у животных
условных рефлексов высшего порядка допустить существование опосре¬
дованной условнорефлекторной деятельности также и у них, ибо эти
условные рефлексы также подкрепляются «не непосредственно безуслов¬
ными раздражителями, а... с помощью условных же раздражителей».
В-третьих, какой бы оригинальности и ценности ни были данные отно¬
сительно «опосредованного условного подкрепления» посредством «сло¬
весных раздражителей», не следовало бы приписывать их И. П. Павлову,
как это делает Шорохова.
Это совершенно не соответствует действительности так же, как и дру¬
гое ее утверждение, будто «экспериментальное обоснование этого важ-

ВЫСШИЕ ФОРМЫ ПРОЦЕССА ОТРАЖЕНИЯ
113
нейшего положения в учении И. П. Павлова о второй сигнальной системе
и неразрывно с ней связанной первой сигнальной системе человека
составляет самую большую заслугу И. П. Павлова перед марксистским
философским материализмом» (стр. 223). В действительности Павлов
никогда такими экспериментами не занимался.
Хотелось бы сказать несколько слов по поводу вопроса, в какой сте¬
пени правильно и правомерно теоретические положения Павлова о вто¬
рой сигнальной системе или о сигнальных системах человека именовать
учением, как это делается постоянно в нашей естественно-научной и фи¬
лософской литературе. Нам кажется, что название «учение» неадекват¬
но как той степени клинической, экспериментальной и теоретической
разработанности важнейшего и сложнейшего предмета, какая была при
жизни великого физиолога, так и той, которая существует в настоящее
время, двадцать лет спустя. Весьма показателен в этом отношении тот
факт, что Павлов не счел возможным посвятить этим своим положениям
хотя бы одну специальную статью, а ограничился лишь отдельными вы¬
сказываниями в статьях, посвященных в основном другим вопросам. За¬
кономерно,— во всяком случае, в области естественных наук — именовать
учением систему тесно взаимосвязанных, достоверными фактами обосно¬
ванных и теоретически обстоятельно разработанных научных положений
относительно сущности исследуемого предмета и ее проявлений, о специ¬
фических закономерностях его развития, связи и взаимодействиях его
составных компонентов и т. д. В названии «Учение И. П. Павлова о выс¬
шей нервной деятельности» мы имеем один из наиболее ярких во всем
мировом естествознании примеров правильного, адекватного применения
слова «учение» в самом высоком значении его. Нам кажется, что было
бы правильно и закономерно теоретические положения Павлова о вто¬
рой сигнальной системе или о сигнальных системах человека рассматри¬
вать как важнейший и крайне ценный составной элемент этого великого
материалистического учения, как передовую, глубокую, последовательно
материалистическую естественно-научную концепцию относительно основ¬
ной, качественно специфической особенности высшей нервной деятельно¬
сти человека.
Весьма высоко оценивая суть и значение гениальных теоретических
положений своего идейного предшественника И. М. Сеченова о «рефлек¬
сах головного мозга», И. П. Павлов справедливо охарактеризовал эти
положения как «физиологическую схему». Нам кажется, что эту же ха¬
рактеристику можно в известной мере применить и в отношении науч¬
ного подвига, совершенного Павловым на склоне его долгой и славной
творческой жизни,— в отношении сделанного им капитального научного
открытия теоретических положений о сигнальных системах в деятельно¬
сти мозга у человека. Являясь органической составной частью гениаль¬
ного учения Павлова о высшей нервной деятельности, эта концепция,
носящая пока характер величественного научного эскиза, может и долж¬
на перерасти в будущем в самостоятельное учение с целой системой
теоретически обстоятельно разработанных и достоверными фактами все¬
сторонне обоснованных положений, закономерностей и т. п. Но для этого
потребуется многолетняя, целеустремленная, строго научная и подлинно
творческая клиническая, экспериментальная и теоретическая работа его
учеников и последователей по намеченному великим физиологом пути.
К сожалению, в этой области декларации все еще явно превалируют над
конкретными делами, и поэтому мы не можем еще похвалиться особыми
достижениями.
В гениальной концепции И. П. Павлова о второй сигнальной системе
действительности как о высшем, особом, специфически человеческом типе
условнорефлекторной деятельности раскрыта принципиальная естествен¬
но-научная сущность отражательной деятельности человеческого мозга,
олицетворяющего материю в ее высшем развитии.
8.	«Вопросы философии» № 3.

114
Э. А. АСРАТЯН
* * *
Практика — критерий истины. Важным звеном марксистско-ленин¬
ской теории отражения является вопрос о роли практики в познаватель¬
ной деятельности, в частности о роли практики как единственно досто¬
верном критерии истины. Учение Павлова о высшей нервной деятельно¬
сти и в этом вопросе является естественно-научным подспорьем марксист¬
ско-ленинской теории отражения.
Мы хотели бы несколько слов сказать и об этом.
Считая ощущение, как и восприятие и представление, верным отра¬
жением действительности, копией, образом предметов и явлений окру¬
жающей нас среды, исходным пунктом всего познавательного процесса,
марксистско-ленинская теория отражения не исключает, однако, что в
определенных условиях ощущение может давать нам также и искажен¬
ные образы этих предметов и явлений, неправильное отражение действи¬
тельности. Подчеркивая важную роль абстракции в мышлении, необхо¬
димость абстрагирования для последующего обобщения, образования об¬
щих понятий, Ленин одновременно с этим указывал и на возможность
отрыва абстракции от ее материально-чувственной основы, отхода, «отле¬
та» мышления от действительности, возможность появления заблуждения,
фантазии и даже идеализма.
Теория познания диалектического материализма считает, что практи¬
ка в виде общественно-исторической деятельности людей является не
только основой и целью познания, но и единственно достоверным крите¬
рием истины, самым точным средством проверки достоверности образов
предметов и явлений окружающей среды, создаваемых в нас ощущением
и близкими ему формами отражения действительности, как и самым точ¬
ным средством проверки адекватности, верности сделанных нами на этой
основе абстракций и обобщений. «От живого созерцания к абстрактному
мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания
истины, познания объективной реальности» (В. И. Ленин «Философ¬
ские тетради», стр. 146—147).
Нам кажется, что к естественно-научной основе марксистско-ленин¬
ского положения о практике как критерии истины, как критерии верно¬
сти отражения действительности относится в первую очередь твердо
установленный в лабораториях Павлова факт утраты сигнального значе¬
ния раздражителем, который не подкрепляется сигнализируемым им воз¬
действием на организм. В сфере первой сигнальной системы действи¬
тельности условные раздражители перестают вызывать привычные реф¬
лексы при систематическом неподкреплении их соответствующим безус¬
ловным раздражителем; в сфере второй сигнальной системы действитель¬
ности условный раздражитель также теряет свое сигнальное значение
при систематическом «неподкреплении» его раздражителями первой сиг¬
нальной системы действительности, при отрыве одного от другого, то есть
при нарушении их естественной взаимосвязи и взаимодействия.
Постоянно отмечая более высокий ранг и преимущества второй сиг¬
нальной системы перед первой, придерживаясь точки зрения, что у нор¬
мального взрослого человека «вторая сигнальная система постоянно дер¬
жит под сурдинкой первую сигнальную систему» («Павловские среды».
Т. III, стр. 319), доминирует, как правило, над нею, И. П. Павлов
одновременно подчеркивал их тесную связь и взаимодействие, указывал
на то, что вторая сигнальная система, оторванная от первой, перестает
быть средством правильной ориентации в действительности. «Нужно по¬
мнить,— говорил он,— что вторая сигнальная система имеет значение че¬
рез первую сигнальную систему и в связи с последней, а если она отры¬
вается от первой сигнальной системы, то вы оказываетесь пустословом,
болтуном и не найдете себе места в ^кизни... Следовательно, нормальный
человек, хотя он пользуется вторыми сигналами, которые дали ему воз¬
можность изобрести науку, усовершенствоваться и т. д., будет пользо¬

ВЫСШИЕ ФОРМЫ ПРОЦЕССА ОТРАЖЕНИЯ
115
ваться второй сигнальной системой эффективно только до тех пор, пока
она постоянно и правильно соотносится с первой сигнальной системой,
т. е. с ближайшим проводником действительности» (там же, стр. 318).
И далее: «Нормальное мышление, сопровождающееся чувством реаль¬
ности, возможно лишь при неразрывном участии этих двух систем»
(там же. Т. I, стр. 232).
Только в свете этих высказываний, свидетельствующих о правиль¬
ном, диалектическом понимании Павловым единства чувственного и логи¬
ческого, конкретного и абстрактного в познании действительности, можно
понять смысл его высказываний об опасности отрыва второй сигнальной
системы от первой и о необходимости постоянной их проверки действи¬
тельностью. «Многочисленные раздражения словом,— писал он,— с од¬
ной стороны, удалили нас от действительности, и поэтому мы постоянно
должны помнить это, чтобы не исказить наши отношения к действитель¬
ности. С другой стороны, именно слово сделало нас людьми» («Двадца¬
тилетний опыт», стр. 772). И далее: «Если ты хочешь употреблять слова,
то каждую минуту за своими словами разумей действительность» («Пав¬
ловские среды». Т. III, стр. 163).
Ярким выражением взглядов Павлова на роль практики в сложном
познавательном процессе является также его преклонение перед точным
и достоверным научным фактом, перед могучим «господином фактом»,
играющим, по его глубокому убеждению, решающую роль в научном
исследовании, в познании глубоких тайн природы. Он считал, что в науке
только точному и проверенному факту принадлежит право верховного
судьи вынести окончательное заключение о судьбе тех или иных теорети¬
ческих положений, определить истинную их ценность, подтвердить или
отклонить их. Именно в этом смысле и следует понимать изречение вели¬
кого теоретика естествознания: «Факты — это воздух ученого. Без них
вы никогда не сможете взлететь. Без них ваши «теории» — пустые поту¬
ги» (И. П. П а в л о в. Полное собрание трудов. Т. I, стр. 27. 1940). В этом
отношении весьма характерны также следующие его замечательные сло¬
ва: «Только тот может сказать, что он изучил жизнь, кто сумеет вернуть
нарушенный ход ее к норме» (т а м ж е. Т. II, стр. 354. 1946).
Тесное отношение к обсуждаемому здесь вопросу имеют также неко¬
торые высказывания Павлова более общего характера. В своей велико¬
лепной научно-полемической статье «Ответ физиолога психологам», на¬
правленной против некоторых американских идеалистически мыслящих
психологов, Павлов, сурово и беспощадно критикуя принципы и приемы
их работы, отметил и то обстоятельство, что психолог такого направления
«...еще не совсем отрешился от пристрастия к философскому приему
дедукции, от чисто логической работы, не проверяющей каждый
шаг мысли согласием с действительностью. Физиолог
действует совершенно обратно» («Двадцатилетний опыт», стр. 537. Раз¬
рядка моя.— Э. А.).

Современная кибернетика
и мозг человека
Ю. П. ФРОЛОВ
Вычислительная техника всегда играла
и играет в науке выдающуюся роль.
Многие достижения точных наук основаны
на совершенствовании методов матема¬
тики, которая является хорошим истолко¬
ванием наблюдаемых явлений в любых
областях.
В последние годы, ознаменованные от¬
крытием применения атомной энергии в
целях мирного строительства, значение
прикладной математики еще более возрос¬
ло. Исторический XX съезд КПСС пред¬
усмотрел грандиозную программу научно-
технического перевооружения ряда обла¬
стей, в том числе и более широкое приме¬
нение вычислительных машин, привлече¬
ние их к решению важнейших проблем на¬
роднохозяйственной и культурной жизни
страны.
Теорией быстродействующих машин яв¬
ляется кибернетика. Некоторые киберне¬
тики называют вычислительные машины
рефлекторными, то есть пользуются непра¬
вомерно физиологической терминологией.
Мы знаем, что рефлекс есть закономерная
реакция, ответ нервной системы и всего
организма на внешние раздражения. Реф¬
лекс осуществляется при помощи цен¬
тральной нервной системы и выражается в
той или иной деятельности, например, в
виде мышечного сокращения, выделения
слюны и т. д.
Само понятие рефлекса как закономер¬
ной реакции на внешнее раздражение свя¬
зано с именем математика, физиолога и
философа XVII века Р. Декарта, который,
желая разгадать естественно-научную
сущность движения животных, назвал их
машинами, непричастными к «духовной
субста-нции». Этим он хотел подчеркнуть,
что движения животных вполне причинно
обусловлены, и лишь людей одарял «бес¬
смертной душой». За эту уступку средне¬
вековью Декарт получил жестокий отпор
со стороны материалиста ХУШ века Ла-
меттри. Ламеттри считал, что если декар¬
това теория рефлексов как машинных ре¬
акций верна, то и человек является, в сущ¬
ности, машиной, поскольку его мозг под¬
чиняется тем же законам, что и вся осталь¬
ная природа.
В те времена утверждение о тождествен¬
ности процессов, происходящих в машине
и в голове человека, носило прогрессивный
характер, так как в этом проявлялась борь¬
ба с догматами религии, которая вела про¬
исхождение человека от бога («божествен¬
ная душа»).
Маркс, чрезвычайно высоко оценивав¬
ший роль успехов механики в познании и
перестройке мира, писал Энгельсу: «Не
подлежит сомнению, что в XYIII веке ча¬
сы впервые подали мысль применить авто¬
маты к производству» (Соч. Т. XXIII,
стр. 131).
Если говорить о современном автомате,
то самое поразительное в электронных вы¬
числительных машинах даже не их про¬
дуктивность, а способность производить
наряду с вычислительными также и неко¬
торые «логические» операции, например,
осуществлять ряды новых действий в зави¬
симости от результатов прежде получен¬
ных вычислений, принимать всякого рода
вводные задания и выполнять их с мол¬
ниеносной быстротой; наконец, осущест¬
влять прямую функцию «логоса»—слова,
а именно устанавливать соответствие ме¬
жду словесными значениями предметов на
разных языках, короче — переводить тек¬
сты с одного языка на другой. Все это фак¬
ты, заставляющие восхищаться успехами
современной кибернетики, имеющей важ¬
ное экономическое значение и в нашей
стране.
Но восхищение никогда не должно при¬
туплять чувство критики. Между тем неко¬
торые ученые, инженеры, психологи и
философы, в особенности в США, делают
из успехов кибернетики совершенно непра¬
вильный вывод. Человеческий мозг, говорят
они, также представляет собой машину,
только более медленного и несовершенного
действия. Наше сознание не может якобы
конкурировать с электронным механизмом
и потому должно уступить ему первое ме¬

СОВРЕМЕННАЯ КИБЕРНЕТИКА И МОЗГ ЧЕЛОВЕКА
117
сто. Не люди, а машины нового образца
будут-де управлять дальнейшими судьба¬
ми техники, науки, искусства. Подобные
глубоко ошибочные заключения должны
быть решительно отвергнуты, но выдаю¬
щиеся достижения кибернетики заслужи¬
вают полного признания.
Современная физиология нервной
системы и кибернетика
До второй половины XIX .века большин¬
ство ученых полагало, что рефлексы свой¬
ственны лишь низшим отделам нервной
системы, главным образом спинному моз¬
гу, который поэтому и считался живым
автоматом. И. М. Сеченов установил новый
класс нервных явлений, характеризующий
работу высших центров мозга. Введя поня¬
тие о рефлексах головного мозга, являюще¬
гося материальной основой развивающего¬
ся сознания, он поступил как революцио¬
нер в науке. Рефлексы исчерпывают все
поведение животных и человека, гово¬
рил он.	’
И. М. Сеченов экспериментально пока¬
зал, что, кроме процессов возбуждения, в
головном и других частях мозга имеется
еще и процесс центрального торможения,
который ограничивает возбужденные цент¬
ры своеобразным барьером. Это ограниче¬
ние, протекающее с некоторой борьбой цен¬
тров, делает рефлексы нервной системы бо¬
лее точными, гибкими, приводит их в
полное соответствие с условиями окружаю¬
щей внешней среды. Учение о торможении
определило дальнейшие крупные успехи
физиологии головного мозга (особенно в
России) и способствовало наряду с другими
успехами физиологии мозга созданию но¬
вой, научной психологии. И. М. Сеченов
охотно сопоставлял работу центральной
нервной системы с машиной, но, учиты¬
вая роль обмена веществ в живой ткани
мозга, подчеркивал принципиальное раз¬
личие между ними, вкладывал в это срав¬
нение совершенно новое содержание,
незнакомое Ламеттри.
Открытия И. М. Сеченова подготовили
надежную базу для открытий И. П. Пав¬
лова, прочно связавшего физиологию мозга
с эволюционным учением Ч. Дарвина.
В начале XX века И. П. Павлов, указав
на руководящую роль головного мозга в
поведении организмов, в их высшей нерв¬
ной деятельности, ввел в науку совершен¬
но новое понятие — понятие о временной
связи, о физиологическом контакте между
двумя центрами — условным и безуслов¬
ным, то есть о явлении, с помощью кото¬
рого достигается наиболее тонкое приспо¬
собление к внешнему миру и обеспечивает¬
ся управление всеми высшими формами
поведения. Эти рефлексы головного мозга
Павлов назвал условными, или приобре¬
тенными, рефлексами в отличие от посто¬
янных, врожденных мозговых связей, или
инстинктов.
На законе замыкания связей в коре го¬
ловного мозга основаны все современные
физиологические представления о формиро¬
вании жизненного опыта человека, его
навыков, привычек — бытовых, спортив¬
ных, профессиональных и других.
Примерно в тот же исторический период
в технике появилось понятие о контактных
связях, в частности в телефонии. Была
достигнута высокая универсальность этих
связей.
Первая автоматически действующая те¬
лефонная станция появилась в 1894 году.
И. П. Павлов, говоря в 1909 году об откры¬
тых им условных рефлексах, сравнивал
работу высших нервных центров мозга с
работой этой станции. Но об обратном,
то есть об использовании данных физио¬
логии в разрешении вопросов техники, в
частности в интересах производства при¬
боров связи, никто в то время не говорил.
Тем более интересно отметить, что один из
основателей кибернетики, математик Нор-
бер Винер, прежде чем выступить со своей
теорией, два года работал в физиологиче¬
ском институте в Мексике. Ознакомившись
с состоянием электрофизиологии, он вынес
убеждение, что кибернетика приложима
не только к мертвой материи, что она мо¬
жет быть использована не только как одно
из важных подсобных средств для реше¬
ния основных вопросов электронного ма¬
шиностроения, но и как основа для выяс¬
нения природы и работы мозга.
В США многие кибернетики воспринима¬
ют физиологию нервной системы и пробле¬
мы поведения, исходя из учения бихевио-
ристов (behavior — поведение), старавших¬
ся изучать поведение животных объектив¬
но, как изучал И. П. Павлов, однако с
чисто механических позиций. Бихевиори-
сты все поведение животных и человека
рассматривают как проявление принципа
«стимул — реакция» и самый процесс
усовершенствования навыков приравнива¬
ют к работе автомата.
В противоположность бихевиористам
И. П. Павлов в своем учении о второй сиг¬
нальной системе указал на качественные
отличия работы человеческого мозга от
работы мозга высших животных, не гово¬
ря уже о действии ряда машин, созданных
руками человека и проектируемых при
участии второй сигнальной системы.
Широко пользуясь аналогиями, моделя¬
ми, взятыми из механики для разъяснения
сущности условного рефлекса и условного
тормоза, И. П. Павлов никогда не забывал
о том, что решает дело не аналогия, не

118
Ю. П. ФРОЛОВ
спекулятивное рассуждение, даже самое
остроумное, а эксперимент, правильно, ма¬
териалистически истолкованный.
Интересно отметить, что кибернетики
по примеру бихевиористов, демонстрируя
ускорение проходимости полупроводников,
твердят о возможности для машины полу¬
чать тренировку и навыки. Зарубежные
кибернетики, базируясь на данных амери¬
канской физиологии, часто принимают ее
выводы как вполне доказанные, хотя это
далеко не так. Они высчитывают количе¬
ство возможных нервных контактов, про¬
исходящих в мозгу в течение жизни чело¬
века, определяют мощность работы чело¬
веческого мозга в ваттах и т. д. При этом
они руководствуются внешним сходством
между электронной машиной и биологиче¬
ским нервным субстратом, наличием кон¬
тактных приспособлений между неврона-
ми, а иногда называют нервную клетку
электронной лампой.
Основатель учения о высшей нервной
деятельности И. П. Павлов, имея дело с
биологическими и физиологическими фак¬
тами, предвидел возможность распростра¬
нения методов современной высшей мате¬
матики на изучение биологических явле¬
ний и физиологических реакций, к которым
относятся и условные рефлексы человека
в их развитии. Само определение коры
мозга как собрания анализаторов заим¬
ствовано Павловым из физики (акусти¬
ки) — области, в которой в середине XIX
века с таким успехом работал физик и фи¬
зиолог Гельмгольц, автор математической
формулировки основного закона сохранения
энергии. Его классическим работам прида¬
вали огромное значение И. М. Сеченов и
И. Е. Введенский.
Вдохновленный идеями о связи наук о
живой и неживой природе, И. П. Павлов в
своем знаменитом выступлении «Естество¬
знание и мозг» (1909 год) высказал сле¬
дующую мысль: «Вся жизнь от простей¬
ших до сложнейших организмов, включая,
конечно, и человека, есть длинный ряд все
усложняющихся до высочайшей степени
уравновешиваний внешней среды. Придет
время — пусть отдаленное,— когда мате¬
матический анализ, опираясь на естествен¬
но-научный, охватит величественными
формулами уравнений все эти уравнове¬
шивания, включая в них, наконец, и само¬
го себя» (Собрание сочинений. Т. III, кн. 1,
стр. 124. 1951).
Трудно придумать более ясную и закон¬
ченную формулировку взаимоотношений
между биологией, физикой и математикой.
Эта концепция единой цепи явлений в
природе и сейчас, после открытия нового
фактора — атомной энергии, представляет¬
ся нам лучшей программой развития совре¬
менной Физиологии нервной системы,
неразрывно связанной с успехами физики,
в том числе и электроники.
Как ясно из сказанного, наш великий
физиолог не был против сравнения рабо¬
ты мозга с математическим анализом, с
его формулами, являющимися, как мы уви¬
дим далее, продуктом работы мозга, его
второй сигнальной системы. Но киберне¬
тики недооценивают то обстоятельство,
что для постройки научной теории деятель¬
ности мозга требуются вскрытие новых
закономерностей, факты, которые И. П. Пав¬
лов и установил, сформулировав основ¬
ные законы высшей нервной деятельности.
Таких новых законов у бихевиористов
нет, имеется все та же старая ассоциация
представлений. Отсюда трудности для тех
кибернетиков, которые ищут вдохновения
у физиологов-бихевиористов.
Некоторые авторы (преимущественно в
США) утверждают, что учение И. П. Пав¬
лова устарело, так как центральная нерв¬
ная система, в частности мозг с его кор¬
ковыми, временными связями, не только
служит моделью для конструкций киберне¬
тиков, что вполне допустимо, но что мозг
сам есть электронно-лучевая аналитиче¬
ская машина. Этот вывод теоретически не¬
правомерен и фактически ни на чем не
основан. Он делается из отдельных поло¬
жений физиологии в упрощенной интер¬
претации бихевиористов,
Чем отличается работа мозга от работы
любой счетно-аналитической машины
Работа мозга направляется и регули¬
руется биологическими потребностями орга¬
низма, так называемыми безусловными
рефлексами — голодом, жаждой, потреб¬
ностью обороны и размножения. Их срав¬
нительно немного, но они совершенно од¬
нозначно зависят от изменений в обмене
веществ мозга, чего нет в машине. У че¬
ловека основным мотивом поведения яв¬
ляется большей частью его принадлеж¬
ность к обществу, привычка жить среди
людей и действовать для их общей поль¬
зы. Таких мотивов машина, разумеется, не
знает.
На почве очень небольшого числа упо¬
мянутых мощных врожденных рефлексов
возникает в процессе индивидуального су¬
ществования высших животных и человека
неограниченное множество не столь мощ¬
ных, но важных и весьма разнообразных
условных рефлексов, формирующихся в ко¬
ре мозга при посредстве органов внешних
чувств (глаза, уха, носа, языка, кожи)
и внутреннего мышечного чувства, прове¬
ряющего правильность, адэкватность на¬
ших движений. Таких приобретенных ас¬
социаций, временных связей могут по¬
явиться миллиарды. Машина же «вы¬

СОВРЕМЕННАЯ КИБЕРНЕТИКА И МОЗГ ЧЕЛОВЕКА
119
дает» столько решений, сколько вложено
в нее программой для данного раза, лишь
в разнообразных комбинациях и с исклю¬
чительной быстротой.
Далее, условные рефлексы способны
угасать, исчезать и тормозиться сами по
себе в зависимости от протекшего вре¬
мени, но в особенности быстро, если их не
«подкреплять», не сочетать с безусловны¬
ми раздражителями. Это биологическое
свойство угасания составляет для орга¬
низма не минус (как это было бы в ма¬
шине), а плюс. Если бы все однажды об¬
разованные временные рефлексы остава¬
лись в коре мозга, человек не мог бы каж¬
дый момент быть способным к установле¬
нию новых замыканий. Забывать иногда
бывает в физиологическом смысле важнее,
чем все подряд держать в памяти. В по¬
следнем случае получается так называе¬
мое вынужденное мышление, возникает на¬
вязчивая идея, то есть наступает патоло¬
гия. Машины не угашают «стимулов», не
знают никаких расстройств памяти, не ис¬
пытывают никаких неврозов.
Правда, и в магнитофоне имеется свое
стирающее устройство, позволяющее уни¬
чтожать следы «информации». Но работа
■его принципиально иного характера. Ко¬
роче говоря, процессы, происходящие в
живом работающем мозгу, отличаются
своей биологической изменчивостью, гиб¬
костью, пластичностью, а иногда и пато¬
логическими срывами, зависящими от
сложности обмена веществ, чего нет и не
может быть ни в какой электронной ма¬
шине.
Когда животному необходимо сделать
выбор между двумя раздражителями, при¬
ходит в действие важный и противополож¬
ный возбуждению процесс — процесс внут¬
реннего торможения. В машине этому со¬
ответствовала бы остановка. Но у живот¬
ных и человека при выборе решения полу¬
чается не просто выключение реакций, а
активное торможение, распространяющееся
на целый ряд других центров мозга,—
процесс, которого не знают «центры» и
«узлы» электронной машины. В конечном
итоге торможение, будучи активным, тре¬
буя энергетических затрат, все же служит
для отдыха мозга. Такого вида торможения
электронное устройство не имеет.
Представители машинной математики,
ухватившись за механизм образования
условного рефлекса, совершенно не ис¬
пользуют многих других, вполне оправ¬
давших себя в изучении высшей нервной
деятельности понятий, которые действи¬
тельно могли бы сослужить им службу.
Сюда относятся, например, понятия нерв¬
ной индукции положительной и отрица¬
тельной.
Разумеется, эти и другие ошибки кибер¬
нетиков, квалифицирующих нервную си¬
стему как машину, не мешают установле¬
нию теснейшего контакта между биологи¬
ей и новой машинной математикой к обо¬
юдной пользе обеих дисциплин. Но для
этого требуется хорошее знание фйзиоло-
гии, полная ясность в постановке задач и
договоренность относительно терминоло¬
гии, не говоря уже об идеологической сто¬
роне дела.
Многие недоразумения объясняются не¬
пониманием некоторыми кибернетиками
особенностей работы первой и второй сиг¬
нальных систем мозга.
И. П. Павлов показал, что вторая сиг¬
нальная система, свойственная лишь че¬
ловеку, позволяет производить широчай¬
шие обобщения и отвлечения от фактов и
явлений действительности, отнюдь не те¬
ряя тесной связи с нею. Эти обобщения в
сфере отвлеченных понятий настолько
быстры и всеобъемлющи, что самая со¬
вершенная из существующих электронных
счетных машин не может угнаться за этой
способностью мозга человека. Если работа
первой сигнальной системы обслуживает
непосредственную связь с действительно¬
стью, то вторая сигнальная система, и
только она одна, обслуживает мышление
в отвлеченных понятиях. Именно этот вто¬
рой пункт (первый — это образование вре¬
менной связи) затрагивают конструкто¬
ры указанных машин, создавая новые и
новые модели математических, управляю¬
щих, читающих, переводящих машин. Од¬
нако вторая сигнальная система человека
является основой творчества во всех
областях; машина же выполняет лишь те
функции, которые вложил в нее конструк¬
тор.
Кибернетика при всех ее методологи¬
ческих несовершенствах и даже ошиб¬
ках сыграла и играет важную роль, при¬
влекая внимание к вопросам работы
второй сигнальной системы, которые были
забыты после И. П. Павлова или тракто¬
вались специалистами по высшей нервной
деятельности в самом общем плане «взаи¬
моотношения первой и второй сигнальных
систем». Это «взаимоотношение» — слиш¬
ком общее понятие, им нельзя ограничи¬
ваться, имея дело с реальной жизнью.
Сейчас уже становится ясным: многое
из того, что до сих пор относилось к ра¬
боте второй сигнальной системы, на са¬
мом деле принадлежит к первой системе,
например, производство некоторых счетных
действий. Элементарный счет, который
имеет место и у животных, относится к ра¬
боте первой системы, так как в основе
здесь лежит отсчет времени как наиболее
важной физиологической величины, или
ритма (например, установление чередова¬
ния дня и ночи). К элементарным опера¬
циям относится у зверей учет числа вра¬

120
Ю. П. ФРОЛОВ
гов, у птиц — числа птенцов и т. д. Так,
например, еще в лаборатории И. П. Павло¬
ва было показано, что собака, хотя она не
обладает, как известно, второй сигнальной
системой, в состоянии определять среднее
время, интервал между опытами с точно¬
стью до нескольких секунд. Разумеется,
все эти соображения требуют проверки но¬
выми экспериментами, но основная линия
развития счетных способностей оказы¬
вается гораздо более сложной, чем пред¬
ставлялось до сих пор биологам. В преде¬
лах второй сигнальной системы, как и в
пределах первой, существуют свои «слои»
или «этажи». Первые могут быть отчасти
моделированы математическими машина¬
ми. Вторые не могут. Этажность строения
и действия обеих систем следует учиты¬
вать. Так, например, восприятие письмен¬
ных знаков, в том числе и математических
формул, обобщающих множество явлений,
является значительно более сложным, чем
восприятие устного слова. Обучение пись¬
му требует особо сложной работы второй
сигнальной системы мозга и выявляет
новые стороны ее деятельности по сравне¬
нию с рефлексами устной речи. При созда¬
нии письменных знаков ощущение звука
речи, его осмысление сопровождаются це¬
лым рядом новых условных рефлексов —
зрительных и моторных, в частности
кинестетических, идущих от мышц ру¬
ки пишущего человека, несравнимых по
своей сложности с проприоцептивными
рефлексами голосовых связок. Зато когда
это достигнуто — знак написан, работа
обобщения идет гораздо шире, чем при
устной речи.
Отвлеченное мышление в понятиях ро¬
ждается задолго до начала письма, в форме
слов и предложений. Им владеют и на¬
роды, не имеющие письменной речи. Одна¬
ко мышление человека значительно уточ¬
няется, получает высшую, законченную
форму, когда он научается изображать
слова и соответствующие им понятия в
письменной речи, особенно же в знаках
математических формул.
Письмо, как и созданный еще позже ма¬
тематический аппарат, имеет ближайшее
отношение к сбережению следовых услов¬
ных рефлексов наивысшей тонкости, проч¬
ности и длительности, недоступных для
устного аппарата. Оно требует большего
напряжения и более сложного взаимодей¬
ствия процессов возбуждения и торможе¬
ния. Письмо способствует тому, что смыс¬
ловое значение слов и предложений стано¬
вится достоянием людей, непосредственно
не участвующих в разговоре и не присут¬
ствующих при нем.
Письмо информирует последующие поко¬
ления о случившихся ранее событиях, спо¬
собствует передаче накопленного историче¬
ского опыта потомству, то есть лежит в ос¬
нове сложной памяти, хранимой в обще¬
стве.
История свидетельствует, что письмен¬
ный язык, прежде чем принять современ¬
ный вид (звуковое письмо), прошел ряд
своеобразных ступеней, первой из которых
является ступень элементарной памяти,
представленная в своем первичном виде
завязыванием узлов на веревке, перебра¬
сыванием костяшек на счетах и т. д.
Главное, о чем забывают кибернетики,—
это процесс труда, который является осно¬
вой всякого счета, всякой памяти, прони¬
зывает деятельность первой сигнальной
системы, который характеризует и работу
второй сигнальной системы во всех ее
проявлениях, в том числе и наиболее вы¬
соких, связанных с перестройкой окружа¬
ющей среды. Изучая труд в его высших
формах, можно найти новый путь к пони¬
манию процессов второй сигнальной си¬
стемы. Усовершенствуя речь, рационали¬
зируя общественный труд, планируя его,
изобретая новые орудия производства, но¬
вые формы организации труда, человек бо¬
лее всего способствует развитию второй
сигнальной системы мозга и повышению
качества ее деятельности, мобилизует
огромные резервы, скрытые в ней. Он же
изобретает те сложные электронные
устройства, которые облегчают труд мозга,
но сами не развиваются в труде, вообще не
имеют отношения к трудовым операциям
в их историческом аспекте.
Богатство и разнообразие форм труда в
современном обществе показывает, что за¬
кономерности второй сигнальной системы
значительно более сложны, чем закономер¬
ности первой, непосредственной системы
сигналов действительности, которые отча¬
сти имитируются машинами.
Вместе с тем «анализатор» трудовых
движений человека, несмотря на всю его
важность, чрезвычайно мало изучен, а ки¬
бернетикам и вовсе неизвестен. Являясь
первым и главным средством связи чело¬
века с внешней средой, выражаясь во мно¬
жестве своеобразных рефлексов первой и
второй сигнальных систем, трудовой про¬
цесс способствует активной перестройке не
только природной, но и социальной среды.
Известно, что человек, переделывая приро¬
ду, переделывает самого себя, свой мозг,
свою психологию, все время усложняет и
совершенствует трудовые процессы, при
посредстве которых подчиняет стихии при¬
роды своей целенаправленной деятельно¬
сти.
Трудовые процессы связаны с овладе¬
нием определенными орудиями труда, с
преодолением сопротивления материалов в
порядке увеличивающейся прочности их:
дерева, кости,, камня, меди, железа, стали.
С трудовыми процессами связаны и от¬
крытия новых, ранее неизвестных свойств

СОВРЕМЕННАЯ КИБЕРНЕТИКА И МОЗГ ЧЕЛОВЕКА
121
предметов и явлений внешнего мира. С ни¬
ми связана история науки, в частности
математики и механики, культуры и ис¬
кусства.
Основных технических форм, с которых
начинается труд, немного — не больше
двух — трех десятков: удар, нажим, скла¬
дывание, сверление, сшивание, моделиро¬
вание и др. Но, соединяясь между собой в
различных комбинациях, эти «технемы»
образуют неограниченное количество но¬
вых форм деятельности второй сигнальной
системы. У ребенка четырех лет таких эле¬
ментарных форм трудовых процессов имеет¬
ся всего пять или шесть. Их легко описать
и изучить. Но в результате общения со
взрослыми, в результате обучения в школе
эти формы связываются друг с другом,
увеличиваются до двадцати — тридцати,
значительно способствуя развитию второй
сигнальной системы ребенка. Это наблю¬
дение имеет большое значение для понима¬
ния эволюции технических устройств, слу¬
жащих как бы продолжением наших рук.
Процесс усовершенствования «технем», ни¬
когда не останавливаясь, совершается в
течение всей жизни.
Конструирование новых орудий труда
требует от их создателей точного знания
многочисленных элементарных инструмен¬
тов и материалов, составляющих новую
машину, знания формы и состава предме¬
тов, подлежащих обработке, а главное —
цели, для которой машина предназначает¬
ся. Все это должны взять кибернетики от
физиологии и антропологии, а не одну го¬
лую формулу «мозг — машина», что при¬
надлежит историческому прошлому.
Новые машины, созданные руками че¬
ловека, обычно превосходят старые по мощ¬
ности, точности и скорости действия, на¬
глядно демонстрируя ход развития мысли
изобретателя и организатора производства.
Математикам также полезно познако¬
миться с такими физиологическими поня¬
тиями, как, например, «ориентировочный
рефлекс», которого нет ни в одной машине,
а конструкторам логических (переводя¬
щих) машин — с такими психологически¬
ми и языковедческими терминами, как
фонема, являющаяся своеобразным
«квантом речи», и др. Последнее необхо¬
димо для понимания сущности машинного
пепевода текстов с одного языка на дру¬
гой. Для большинства ученых, когда они
воочию увидят и убедятся в пользе машин
для статистики, для решения сложных ма¬
тематических задач, для управления пред-
поиятиями, для точного предсказывания
погоды и т. д. и сами поработают на этих
машинах, будет поучительно узнать но¬
винки кибернетической техники и исполь¬
зовать в практике биологии, физиологии и,
наконец, психологии, отнюдь пе заменяя
последнюю кибернетикой.
Итак, процессы труда являются основой
всякого счета, всякой математики и прони¬
зывают деятельность обеих сигнальных
систем. Они особенно глубоко характе¬
ризуют работу второй сигнальной систе¬
мы в ее наиболее сложных проявлениях,
связанных с перестройкой окружающей
среды.
Только изучая труд в его высших фор¬
мах, можно найти новый путь к понима¬
нию процессов, происходящих в мозгу само¬
го математика. Усовершенствуя речь, изо¬
бретая новые орудия производства, вводя
новые формы организации труда, человек
способствует развитию второй сигнальной
системы мозга и непрерывно повышает ка¬
чества ее деятельности; он мобилизует ог¬
ромные творческие резервы, скрытые в
ней, и в конце концов изобретает те слож¬
ные электронные устройства, которые об¬
легчают напряженный труд мозга.
Говорят, что машина «перерабатывает
информацию». Никто, конечно, не против
новых терминов в науке, в особенности в
столь новой области знания, какою являют¬
ся электроника и машинная математика,
где часто не хватает специальных терминов
для пояснения совершаемых изобретений и
открытий.
Но мы решительно должны возражать,
если кто-либо припишет кибернетической
машине элементы человеческого сознания,
как некоторые приписывают нейтрону био¬
логические свойства размножающейся аме¬
бы. Такое незаконное смешение понятий,
такое одушевление сил живой и неживой
природы носит с древних времен название
антропоморфизма (очеловечения) и связано
с происхождением многих религиозных ве¬
рований. Такое смешение происходит и в
зарубежной кибернетике.
Когда мы вместо «я почувствовал», го¬
ворим «я реагировал на то или иное впе¬
чатление», мы имеем в виду не только от¬
ветную реакцию нашего организма на раз¬
дражитель, как это имеет место в машине;
мы подразумеваем, что человек, реагируя
движением, словом или голосом, активно'
изменяет сложившуюся ситуацию, создает
новые понятия и новые комбинации отвле¬
ченных понятий. Такой тип отношений
и связей возможен только в сложившем¬
ся обществе людей и невозможен в сфере
электронов, молекул, микроорганизмов,
растений д даже животных, не обладаю¬
щих речью.
В этом смысле управление явлениями
природы, покорение новых сил природы, со¬
вершение тех или иных открытий в об¬
ласти естествознания являются не просто
реакциями, а признаками сознательного по¬
ведения, сознательных ответов человека
на непрерывно изменяющуюся обществен¬
ную среду.

122
Ю. П. ФРОЛОВ
* * *
Несмотря на все трудности начинающей¬
ся совместной работы математиков, кибер¬
нетиков и физиологов — специалистов по
высшей нервной деятельности, научное
общение между ними необходимо и должно
быть всячески поощряемо.
Это творческое содружество станет впол¬
не возможным, если обе стороны будут го¬
ворить на одном языке — на языке диалек¬
тического материализма, который не при¬
знает ничего застывшего, неизменного, аб¬
солютного, но который требует точности
определения таких понятий, как «маши¬
на», «информация», «связь», требует опо¬
ры на факты, а не на интуицию.
Нельзя так ставить вопрос: является ли
мозг электронной машиной или нет?
Электронные устройства моделируют не¬
которые процессы, происходящие в нервной
системе, как л в мозгу осуществляются не¬
которые из закономерностей, подмеченных
авторами в работе электронных механиз¬
мов, и этого для начала совместной работы
вполне достаточно.
Используя эти данные, физиологи выс¬
шей нервной деятельности должны в пол¬
ную меру помогать кибернетикам, которые
преследуют большие государственные цели,
разобраться в том, что именно отличает
работу самой совершенной вычислительной
самоуправляющейся машины от деятель¬
ности мозга человека и высших живот¬
ных и что может в работе мозга быть
моделировано с помощью электронной тех¬
ники.

Решение неопозитивизмом
основного вопроса философии
Д. П. ГОРСКИЙ, А. И. БУРХАРД
В. И. Ленин, раскрыв субъективно-идеа¬
листический, антинаучный и реакционный
характер философии махизма, показал
одновременно, что претензии махистской
философии подняться выше материализма
и идеализма, ее попытки создать «третье»
направление в философии, нейтральное по
отношению и в материализму и в идеализ¬
му, являются, по существу, замаскирован¬
ным субъективным идеализмом, той пози¬
цией, с которой удобнее вести наступле¬
ние против материализма.
Современный позитивизм, или неопози¬
тивизм, так же как и махизм, стремится
создать «третье» направление в филосо¬
фии, не являющееся ни материализмом,
ни идеализмом, а на деле представляющее
собой замаскированный субъективный
идеализм.
Весьма характерным для выяснения
взглядов неопозитивистов (речь идет глав¬
ным образом о тех представителях неопо¬
зитивизма, которые занимаются «разра¬
боткой» теоретических основ, методов
неопозитивистской философии — Карнапе,
Айере, Тарском и др.) является их учение
об опыте, мышлении и процессе абстрак¬
ции, о методах упорядочения нашего опы¬
та, методах борьбы с «метафизикой». Цель
же своей философии неопозитивизм видит
в обеспечении прочных основ для спе¬
циальных наук.
Поэтому не случайно цели Венского
кружка (М. Шлик, Р. Карнап, 0. Нейрат,
Ф. Франк, К. Поппер и др.) в философии
были сформулированы следующим образом:
«Во-первых, обеспечить прочное основа¬
ние для наук и, во-вторых, показать
бессмысленность всякой ме¬
тафизики» («Wissenschaftlichc Welt-
auffassung». Der. Wiener Kreis. 1929. S. 15.
Разрядка наша.— Д. Г. и А. Б.).
Под «метафизикой» современные пози¬
тивисты понимают те положения в фило¬
софских учениях, которые не могут быть
проверены в личном опыте проверяющего,
то есть в нашем созерцании или в осуще¬
ствляемом индивидуумом эксперименте.
На их взгляд, все положения, которые не
могут быть проверены, подобно тому как
проверяются положения «эта жидкость
бесцветна» (для чего достаточно лишь по¬
смотреть на жидкость), «эта жидкость —
кислота» (для чего достаточно подейство¬
вать ею на лакмусовую бумагу), должны
быть устранены из философии. Все фи¬
лософские учения, включающие в свой
состав положения, не проверяемые в непо¬
средственном опыте, объявляются неопо¬
зитивизмом метафизическими, а потому не¬
научными. К числу положений, подлежа¬
щих устранению из философии, неопози¬
тивисты относят в первую очередь такие,
как «материя существует объективно»,
«пространство, время, причинность суще¬
ствуют объективно», «мышление и законы
имеют объективный характер» и т. п.
Неопозитивизм предлагает выкинуть из
науки понятия «материя», «причинность»
и другие, как несостоятельные, и заменить
их соответственно понятиями «реаль¬
ность», «функциональная связь». Несмот¬
ря на то, что неопозитивизм объявляет ме¬
тафизическими и различные идеалистиче¬
ские философские учения (главным обра¬
зом объективно-идеалистические), острие
своей критики он направляет против ма¬
териализма вообще и диалектического ма¬
териализма в особенности.
В настоящее время борьба против ма¬
териализма (и в особенности диалектиче¬
ского) с позиций откровенного идеализма
становится все более затруднительной и
малоэффективной, поскольку такой откро¬
венный идеализм находится в вопиющем
противоречии с наукой. Отсюда происте¬
кает стремление буржуазных идеологов со¬
здать «новое» направление в философии,
якобы преодолевающее «односторонность»
материализма и идеализма в философии,
с позиций которого легче было бы вести
борьбу против передовой материалистиче¬
ской философии, объявленной имя «мета¬
физикой».
Борясь против передового материалисти¬
ческого мировоззрения, неопозитивизм

124
Д. П. ГОРСКИЙ, А. И. БУРХАРД
стремится сузить предмет философии,
исключить из философии решение основ¬
ного философского вопроса, как якобы во¬
проса «метафизического», а также других
вопросов мировоззренческого характера,
ограничить философию задачей изучения
формальной логики, логическим анали¬
зом данных непосредственного опыта.
В предисловии к своей книге «Логиче¬
ский синтаксис языка» Р. Карнап пи¬
шет:
«В нашем «Венском кружке» и других
подобным образом созданных группах
(в Польше, Франции, Англии, США и
частично в Германии) в настоящее время
все отчетливее формируется мнение, что
традиционная метафизическая философия
не может притязать ни на какую науч¬
ность. То, что в работе философа яв¬
ляется устойчиво научным, состоит —
поскольку это не касается эмпирических
вопросов, которые предоставлены реаль¬
ным наукам,— в логическом анализе. Ло¬
гический синтаксис дает систему понятий,
язык, с помощью которого точно форму¬
лируются результаты логического анали¬
за. философия заменяется научной логи¬
кой, то есть логическим анализом понятий
и предложений науки; научная логика
является не чем иным, как логическим
синтаксисом научного языка. Это те ре¬
зультаты, к которым приводят размышле¬
ния в заключительной главе этой книги»
(R. Carnap «Der logische Sintax der
Sprache». Wien. 1934. Vorwort, S. Ill—IV).
Стремление неопозитивистов предельно
сузить предмет философии рамками задач
логического анализа данных опыта озна¬
чает стремление лишить философию всяко¬
го мировоззренческого значения. Эта тен¬
денция глубоко реакционна, поскольку
своим острием она направлена против пе¬
редовой и единственно научной филосо¬
фии — диалектического материализма, яв¬
ляющегося мировоззрением коммунистиче¬
ской партии. Неопозитивизм в противо¬
положность диалектическому материализму
исключает из философии все те вопросы,
которые формируют мировоззрение трудя¬
щихся, нацеливают их на революционное
преобразование мира.
Проследим, как рассматривают неопози¬
тивисты вопросы об опыте, мышлении, за¬
конах логики, выясним, какие новые
«научные» методы ими разрабатываются,
покажем, как используется неопозитивист¬
ское решение этих вопросов при обоснова¬
нии ими «третьей» линии в философии,
при решении ими основного вопроса в фи¬
лософии.
Современный позитивизм является фи¬
лософией эмпиризма, сенсуализма, посколь¬
ку он объявляет основой и источником
всего нашего познания чувственный опыт.
Однако опыт рассматривается им субъек¬
тивно-идеалистически.
Утверждения неопозитивистов о ней¬
тральности их философии по отношению к
материализму и идеализму, так же как и
подобные утверждения эмпириокритиков,
опираются на субъективно-идеалистическое
понимание опыта, идущее от Беркли и в
особенности от Юма. Так же, как Юм и
Мах, современные позитивисты отправ¬
ляются в своих философских изысканиях
от фактов опыта, «непосредственно данно¬
го». Опыт, а не объективно существую¬
щий материальный мир является, соглас¬
но их утверждениям, «единственной реаль¬
ностью». Они отказываются при этом от
решения вопроса об источнике нашего
опыта, от обоснования его однозначно¬
сти.
Неопозитивисты полагают, что от ме¬
тафизики в понимании чувственного опы¬
та мы окончательно освободимся лишь
тогда, когда снимем вопрос о происхожде¬
нии и природе нашего опыта как псев¬
донаучный. Утверждения о том, что чув¬
ственный опыт — порождение субъекта
(субъективный идеализм), что он есть от¬
ражение независимо от нас существующего
материального мира (материализм) или что
это синтез субъективного восприятия и
объекта (юмизм, кантианство), с точки
зрения неопозитивистов, являются псевдо¬
научными, «метафизическими», поскольку
ни одно из этих положений, по их мнению,
невозможно проверить в чувственном опы¬
те. Поэтому, если и принимать один из
указанных взглядов на опыт, то следует-
де всегда помнить, что этот взгляд яв¬
ляется лишь одной из возможных интер¬
претаций опыта.
Современные позитивисты полагают, что
их идейные предшественники, не говоря
уже о философах иных школ и направле¬
ний, не сумели правильно решить вопрос
о природе мышления, о природе научных
абстракций, не сумели при решении этого
вопроса избежать ряда «метафизических»
утверждений. Мышления как такового, го¬
ворят неопозитивисты, никто не наблюдал
в личном опыте, и потому признание его
существования как факта, имеющего объ¬
ективный характер, является «метафизи¬
кой». В ' чувственном опыте нам даны
лишь поведение человека и его речь.
Мышление, по мнению неопозитивистов,
является не чем иным, как интерпрета¬
цией фактов поведения и речевой дея¬
тельности. В этом наглядно проявляется
связь неопозитивизма с бихевиористским
течением в современной буржуазной пси¬
хологии.
Об абстракциях, отражающих данные
непосредственного опыта, полагают неопо¬
зитивисты, можно говорить лишь как о

РЕШЕНИЕ НЕОПОЗИТИВИЗМОМ ОСНОВНОГО ВОПРОСА ФИЛОСОФИИ
125
«сокращениях нашей речи». Общие поня¬
тия, с их точки зрения, представляют со¬
бой общие термины, используемые нами
вчамен совокупности единичных терминов
(имен собственных), которыми мы обозна¬
чаем единичные факты, данные нам в чув¬
ственном опыте. Поэтому историю науки,
говорят они, слздует рассматривать не
как процесс отражения действительности
в понятиях, которые постоянно разви¬
ваются, углубляются, давая нам все более
полное отражение действительности, а как
процесс возникновения новых слов в язы¬
ке, значение которых может изменяться.
Так, с точки зрения философии, свобод¬
ной от «метафизики», тот факт, что китов
в свое время перестали включать в класс
рыб после того, как у них были обнару¬
жены молочные железы, следует объяс¬
нить следующим образом: произошло изме¬
нение значения слова «рыбы», поскольку
им перестали обозначаться животные, яв¬
ляющиеся китами; с другой же стороны,
в языке слово «киты» перестало быть сло¬
вом, которым можно обозначать животных,
входящих в класс рыб. Эта точка зрения
на природу общих понятий является точ¬
кой зрения крайнего номинализма, сводя¬
щего общие понятия к общим терминам.
Задача создания «третьей» линии в фи¬
лософии, отличной от материализма и
идеализма, требовала истолкования зако¬
нов логики и математики в чисто эмпири¬
ческом плане, в духе «всеобъемлющего
эмпиризма», поскольку в отличие от всех
арежних позитивистских, эмпирических
школ в философии современный позити¬
визм широко использует аппарат логики
и именно математической логики и мате¬
матики в качестве научного метода для
обоснования своих позитивистских тези¬
сов. При этом, как будет показано ниже,
и логика и математика как специальные
науки, не имеющие никакого отноше¬
ния в позитивистской философии, им
истолковываются в субъективистском
плане.
Вопрос об интерпретации законов ло¬
гики и математики в духе позитивизма
имеет длительную историю. На этом пути
современные позитивисты столкнулись с
рядом затруднений. Справедливо указывая
на необходимость логического мышления в
любом процессе познания и считая, что
философия «чистого» эмпиризма несовме¬
стима с признанием объективного харак¬
тера процесса мышления, Рассел первона¬
чально истолковывал законы логики в чи¬
сто платоновско-гуссерлианском духе: он
их рассматривал как идеальные сущности,
каким-то образом существующие объектив¬
но и являющиеся условиями нашего опы¬
та. Так трактуется им вопрос о законах
логика в книге «Проблемы философии»
(см: русский перевод этой книги Б. Рас¬
села. СПБ. 1914). В дальнейшем, перейдя
на позиции позитивизма, Рассел пытается
дать такое истолкование законов логики,
которое согласовывалось бы со «всеобъем¬
лющим эмпиризмом». Он рассматривает
законы логики как наиболее общие связи
между данными непосредственного опыта,
который при этом истолковывается им в
чисто позитивистском духе. Аналогичным
образом подходит к законам логики и
Л. Витгенштейн. Но, переведя логический
анализ из сферы непосредственных дан¬
ных опыта в сферу языка, фиксирующего
этот опыт, Л. Витгенштейн рассматривает
законы логики как общие связи между
значениями слов или предложений. Харак¬
теризуя попытку примирить логику и ма¬
тематику с эмпиризмом, позитивист Вайн-
берг пишет: «Если, другими словами, ло¬
гическая формула не утверждает ничего о
значении предложения, но только показы¬
вает, как эти значения связаны, то эмпи¬
ризм, основанный на логическом анализе
значений, не приводит к противоречию...»
(R. Weinberg «Ап examination of lo¬
gical positiwism». London. 1936, p. 2).
У Рассела и Витгенштейна законы логи¬
ки также выступают в качестве абстрак¬
ций, отвлеченных от фактов «нейтрально¬
го» опыта, принимаемого в качестве пер¬
вичного.
Карнапа и других представителей Вен¬
ского кружка не удовлетворяло такое
понимание законов логики. Их не удовле¬
творяло то, что законы логики рассматри¬
вались кад абстракции, содержание кото¬
рых определялось нашим опытом. Приме¬
нение законов логики как абстракций
от нашего опыта к любым данным ©зыта
(и настоящего и будущего), с точки зрения
неопозитивистов,’ может быть основано
лишь на «метафизической», недоказуе¬
мой предпосылке о том, что опыт в бу¬
дущем будет подчиняться тем же законам
логики, что и в настоящем, другими сло¬
вами, на недоказуемом предположении о
том, что «форма мира» является одной и
той же как в прошлом, так и в настоящем
и будущем (такие предположения мы
встречаем у Витгенштейна и Рассела).
Желая ликвидировать эту «метафизиче¬
скую» предпосылку, Р. Карнап объявляет
и законы логики и законы математики чи¬
сто аналитическими законами.
Это означает, что логика и математика не
отражают никаких связей опыта, а их
содержание зависит лишь от содержания,
которое мы вкладываем по нашей воле и
желанию в исходные определения логиче¬
ских и математических понятий. Логика, и
математика, таким образом, оказываются
чисто субъективными конструкциями. При
этом неопозитивисты спекулируют на пз^

126
Д. П. ГОРСКИЙ, А. И. БУРХАРД
вестных фактах науки (например, факт
наличия различных геометрий, различных
аксиоматик, для одного и того же круга
объектов, наличия различных систем ло¬
гик и т. п.), извращая их в субъективист¬
ском плане.
К такому выводу неопозитивистов тол¬
кали их логико-лингвистические методы
обоснования «чистого» эмпиризма, их ме¬
тоды борьбы с «метафизикой». Основа
этих методов была заложена Расселом в
«Principia Mathematica», в его учении о
дискрипциях. Рассел полагал, что анализ
предложения должен в первую очередь
выявлять, о каких чувственных объектах
(точнее, чувственных данных) утвер¬
ждается предикат в предложении. В пред¬
ложениях, где субъект обозначен соб¬
ственным именем, он выступает как чув¬
ственный объект («Иван — человек»,
«Париж — столица Франции» и т. д.).
В общих предложениях лишь тогда субъ¬
ект может рассматриваться как суще¬
ствующий, когда это общее предложение
можно представить как совокупность еди¬
ничных, несмотря на то, что класс пред¬
метов, входящих в объем субъекта, обо¬
значен не собственными именами, а ди-
скрипцией (описанием).
Так, предложение «Все жидкости упру¬
ги» можно преобразовать в сумму предло¬
жений о чувственных данных, и потому
субъект этого предложения имеет смысл
и может рассматриваться как реально су¬
ществующий (предикат «быть упругой»
утверждается не о понятии жидкостей, а
о каждой индивидуальной чувственно вос¬
принимаемой жидкости: воде, спирте, со¬
ляной кислоте и т. п.). Предложение же
«Все русалки живут в воде» нельзя све¬
сти к сумме предложений о чувственных
данных (поскольку не существует от¬
дельных русалок как объектов чувствен¬
ного восприятия), и потому понятие о
русалках как о реально существующих
предметах бессмысленно, является фикци¬
ей. Предположение же, что грамматиче¬
ский субъект такого предложения являет¬
ся несуществующим, не превращает его
из осмысленного в бессмысленное, так как
оно первоначально было бессмысленным.
Сам Рассел формулирует свое учение о
дискрипциях следующим образом:	«Если
допущение, что грамматический субъект
предложения является несуществующим,
не делает предложения бессмысленным, то
очевидно, что во всех таких случаях
грамматический субъект не является соб¬
ственным именем, то есть именем, непо¬
средственно представляющим какой-либо
объект. Следовательно, во всех случаях
подобного рода предложение может анали¬
зироваться таким образом, что при этом
субъект в нем рассматривается как несу¬
ществующий, исчезнувший» (disappeared)
А.	N. Whitehead and В. Russel
«Principia Mathematica». Cambridge. 1910.
V. I, ch. 3).
Аналогичным образом доказывалось, что
материя, причинность и т. п. не суще¬
ствуют, так как в определениях, где гово¬
рится о материи, причинности и т. п.,
предикаты не утверждаются о чувствен¬
ных данных. (Например, в предложении
«Причинность может выражать закономер¬
ные связи» — «причинность» является,
по Расселу, фикцией, ибо причинность
как таковая не может быть сведена к со¬
вокупности чувственных данных.)
Хотя сам Рассел столкнулся с рядом за¬
труднений, со множеством противоречий в
своей «теории» (поскольку, например,
именами собственными могут обозначаться
и несуществующие предметы («Зевс»), а
также поскольку во многих науках, на¬
пример, в математике, приходится опери¬
ровать с утверждениями о пустых множе¬
ствах и т. п.), тем не менее Витгенштейн
и представители Венского кружка разви¬
вали и «совершенствовали» этот метод
логико-лингвистического анализа предло¬
жений, который, с их точки зрения, являл¬
ся весьма удобным и «эффективным» сред¬
ством борьбы с «метафизикой» (читай:
материализмом). Ввиду того, что мы вы¬
сказываем нечто не только о чувственных
данных, но и о математических и логиче¬
ских объектах (например, о числах, о ло¬
гических связях и т. п.), которые не мо¬
гут быть сведены к совокупности чув¬
ственных данных, Карнап пришел к
выводу, что математические и логические
объекты следует рассматривать как субъ¬
ективные конструкции ума. Это, с его
точки зрения, даст возможность исклю¬
чить математику и логику из числа фик¬
ций и одновременно истолковать эти
науки в духе эмпиризма.
«Основание к тому,— заявляет Кар¬
нап,— что до сих пор не осмеливались
отойти от классических форм логики, ле¬
жит в широко распространенном мнении,
будто бы надлежит «оправдывать» откло¬
нения, т. е. доказывать, что новая фор¬
ма является «правильной», что она от¬
ражает «истинную логику». Устранить
это мнение и вытекающие из него псев¬
довопросы и праздные споры — основная
задача этой книги. Здесь будет защи¬
щаться мнение, что с языковыми форма¬
ми в любом отношении можно обращаться
совершенно свободно, что формы построе¬
ния предложений и способы преобра¬
зований (обычно обозначаемые как «ос¬
новные положения» и «правила вывода»)
могут выбираться совершенно свободно»
(R. Carnap «Der logische Sintax der
Sprache». Wien. 1934. Vorwort. S. V).

РЕШЕНИЕ НЕОПОЗИТИВИЗМОМ ОСНОВНОГО ВОПРОСА ФИЛОСОФИИ
127
Логические исчисления, построенные
аксиоматически, Карнап называет языка¬
ми. Он пишет: «Язык в его математиче¬
ской части молено построить таким обра¬
зом, как это предпочтет то или иное на¬
правление. Вопроса об «оправдании» то¬
гда не существует вовсе, но есть лишь
вопрос о синтаксических последовательно¬
стях, к которым ведет тот или иной вы¬
бор, в том числе также вопрос о противо¬
речивости. Указанную установку мы бу¬
дем формулировать как «принцип терпи¬
мости». Он имеет отношение не только к
математике, но и ко всем логическим во¬
просам вообще» (там ж е).
Несмотря на то, что в настоящее время
Р. Карнап перешел от синтаксических ме¬
тодов конструирования «языковых си¬
стем» (то есть логических исчислений)
к методам семантическим, его субъекти¬
вистская точка зрения на логику и мате¬
матику, сформулированная в книге «Ло¬
гический синтаксис языка», остается в
силе.
При обосновании «третьей» линии в
философии неопозитивисты в отличие от
прежнего позитивизма в качестве «ново¬
го» метода опровержения «метафизиче¬
ских утверждений» широко используют
критерий осмысленности и бессмысленно¬
сти предложений.
Старые позитивисты (например, Юм)
изгоняли из философии положения об объ¬
ективном существовании материи, созна¬
ния, пространства, времени и т. п. на том
основании, что они недоказуемы, и счи¬
тали, что включение их в философию не¬
правомерно. Мах полагал, что без мате¬
риалистического утверждения о том, что
материальный мир существует объективно,
независимо от нашего опыта, в принципе
можно обойтись, поскольку существование
материи недоказуемо. Однако, говорил он,
мы часто используем понятие материи
при описании данных нашего опыта, по¬
тому что такого рода фикции облегчают
процесс описания, позволяют «экономить»
мышление. Современные же позитивисты
устраняют из философии такие понятия,
как понятие материи, причинности и др.,
На том основании, что предложения, их
выражающие, являются якобы бес¬
смысленными.
Положения об осмысленности и бес¬
смысленности предложений и их
верификации — опытной проверке — были
развиты Л. Витгенштейном в его «Ло¬
гико-философском трактате». Все предло¬
жения Л. Витгенштейн делит на осмыс¬
ленные и бессмысленные. Осмысленные,
или имеющие значение, предложения, по
его мнению,— это предложения, которые,
если мы их полагаем истинными, должны
проверяться опытным путем. При этом
опыт понимается им как личный опыт ин¬
дивидуума, а под опытной проверкой
(«верификацией») понимается проверка в
индивидуальном единичном эксперименте.
Так,о предложение «Вода закипает при
100° по Цельсию» — осмысленное предло¬
жение. Мы можем произвести опыт, под¬
тверждающий его истинность: нагреть во¬
ду и убедиться, что она закипит при
100°С. Бессмысленные, или не имеющие
значения, предложения — это такие, кото¬
рые мы не можем никаким образом прове¬
рить в личном опыте. Примером является
предложение «Этот шум красный»; его
нельзя никакими средствами ни доказать,
ни опровергнуть именно потому, что оно
бессмысленно. Подобные предложения не
имеют никакого значения, ничего не вы¬
ражают.
Л. Витгенштейн пишет в предисловии
к своему трактату, что «эта книга долж¬
на установить границу мышления... Гра¬
ница мышления может быть проведена
лишь в языке, что же лежит по ту сто¬
рону мышления, является бессмыслицей»
(L. Wittgenstein «Tractatus logico-
philosophicus». London. 1949, p. 26). Bee
философские предложения (то есть в пер¬
вую очередь предложения об объективном
существовании материи, о первичности ма¬
терии и вторичности сознания, о познавае¬
мости мира и т. п.), по его убеждению, яв¬
ляются предложениями того же вида, что
и предложение «Этот шум красный»,
то есть бессмысленными предложениями.
Задача философии, по Л. Витгенштейну,
состоит не в формулировании каких-либо
новых предложений, помимо тех, которые
дают нам специальные науки, а в разъяс¬
нении смысла последних.
Положение Л. Витгенштейна об осмыс¬
ленности и бессмысленности предложений
в связи с его учением о методе верифика¬
ции, проверки их истинности опытным пу¬
тем, было принято Венским кружком и ши¬
роко используется при обосновании пози¬
тивистских тезисов современными семан¬
тиками. Рассуждения о бессмыслице, об
опыте как первично данном, о законах ло¬
гики и математики как субъективных кон¬
струкциях ума применяются современны¬
ми позитивистами для обоснования «тре¬
тьей» линии в философии.
* * *
Остановимся на рассмотрении того, как
решается в настоящее время основной фи¬
лософский вопрос неопозитивистами и
именно семантической философией, пред¬
ставляющей собой новый этап в разви¬
тии неопозитивизма. Этой проблеме спе¬
циально посвящена статья Р. Карнапа
«Эмпиризм, семантика и онтология»
(R. Carnap «Empirizism, semantics and

128
Д. П. ГОРСКИЙ, А. И. БУРХАРД
ontology». См. книгу «Semantics and the
philosophy of language». Urbana. 1952).
В этой статье ставится вопрос о том, в
каком смысле можно говорить о существо¬
вании классов предметов, их свойств, ло¬
гических предложений и т. п. Другими
словами, здесь ставится вопрос, во-пер¬
вых, о том, существуют ли объективно
предметы материального мира с их свой¬
ствами и отношениями, и, во-вторых, пра¬
вомерно ли то, что в науке мы пользуем¬
ся абстракциями, не ведет ли признание
научных абстракций к онтологии плато¬
новского типа.
Карнап указывает, что решение этой
проблемы предполагает введение понятия
структуры. Со структурой, по Карнапу, мы
имеем дело тогда, когда предметы, кото¬
рыми мы оперируем, которые мы изучаем,
упорядочены в пространстве и времени.
При изучении той или иной структуры мы
должны различать двоякого рода проблемы:
внутренние и внешние. Внутренние про¬
блемы относятся к вопросам логического
анализа структуры, к методам проверки
предложений структуры; внешние пробле¬
мы — к вопросам о реальности существо¬
вания самой структуры.
Так, система натуральных чисел есть
структура. В ней мы встречаемся с тер¬
минами, обозначающими индивидуальные
предметы (1, 2, 3, 4...) или же обозна¬
чающими свойства этих индивидуальных
предметов (например, «быть четным»,
«быть нечетным»), с терминами, заме¬
няющими индивидуальные предметы (на¬
пример, термин «натуральное число» мо¬
жет заменять любой из предметов нашей
структуры, термин «простое число» мо¬
жет заменять любое из чисел 1, 3, 5, 7,
11 и т. д.). При этом устанавливаются
правила оперирования этими терминами и
правила их проверки. Так, если в нашей
структуре определены термины «простое
число» и «число пять», то предложение
«Пять есть простое число» будет осмыслен¬
ным предложением. Оно будет истинным,
если индивидуальное число действительно
обладает свойствами, которые перечисле¬
ны нами в определении простого числа.
При этом предложение «Пять — простое
число» будет аналитическим, поскольку
его истинность зависит лишь от того, как
мы определили в нашей системе термин
«простое число» (Карнап имеет в виду,
что определения исходных понятий логики
и математики выбираются нами произ¬
вольно).
Различные структуры мы можем описы¬
вать, пользуясь и повседневным «пред¬
метным» языком. В естественных и обще¬
ственных науках и в обыденной жизни
мы обычно прибегаем в нему. Здесь мы
сталкиваемся с необходимостью осуще¬
ствлять проверку таких предложений, как:
«Имеется ли лист бумаги на моем столе?»,
«Жил ли действительно король Артур?»,
«Существуют ли кентавры в действитель¬
ности?». Для проверки подобных предло¬
жений в отличие от предложений, входя¬
щих в структуры математических и логи¬
ческих дисциплин, мы обязаны прибегать
к опыту, который может быть осуществлен
как личный опыт проверяющего.
В том случае, пока мы не выходим за
пределы «структуры», мы находимся в
рамках науки. Понятие реальности в пре¬
делах структуры, указывает Карнап, на¬
учное, не метафизическое (см. там же,
стр. 208). Оно в этом случае не метафизи¬
ческое потому, что предмет здесь пони¬
мается как то, что может быть обозначе-
. но индивидуальным термином, а абстрак¬
ция — как то, что обозначает множество
предметов или их индивидуальных свойств.
Касаясь внешних проблем структуры,
Карнап указывает, что это метафизические
проблемы, и, как бессмысленные, не про¬
веряемые опытным путем и потому не
имеющие значения, они должны быть
исключены из философии, если последняя
претендует на то, чтобы быть наукой.
Внешние проблемы — это вопросы о ре¬
альности существования самой структу¬
ры, о реальности существования мира ве¬
щей и понятий. Карнап считает, что все
попытки решить эту проблему в филосо¬
фии были безуспешными, так как бессмыс-
лицы-де не могут быть ни опровергнуты,
ни доказаны методами научной проверки.
Неправы, с точки зрения Карнапа, и реа¬
листы (иод реалистами Карнап в данном
случае разумеет материалистов), считаю¬
щие, что мир вещей существует независи¬
мо ни от какого опыта, и субъективные
идеалисты, отрицающие существование
мира независимо от нашего опыта, по¬
скольку отрицание псевдоутверждения о
реальном существовании мира является
также псевдоутверждением.
Поэтому «быть реальным», по Карнапу,
означает не что иное, как принадлежать к
той или иной структуре. «Быть реальным
в научном смысле этого слова,— пишет
Р. Карнап,— это значит быть элементом
структуры; следовательно, это понятие не
может быть осмысленно применимо к са¬
мой структуре» (там же, стр. 211).
Если, говорит Карнап, кто-либо прини¬
мает «предметный» язык, то можно
сказать, что он принял мир вещей. Но при¬
нятие мира вещей не означает, что чело¬
век допускает его действительное суще¬
ствование. «Принятие мира вещей,—
пишет Карнап,—не означает ничего иного,
как принятие конкретной формы языка,
другими словами, принимать мир вещей —
значит принимать правила для формулиро¬

РЕШЕНИЕ НЕОПОЗИТИВИЗМОМ ОСНОВНОГО ВОПРОСА ФИЛОСОФИИ
129
вания предложении и для их проверки с
целью их доказательства или опроверже¬
ния» (т а м ж е).
Общие понятия существуют также лишь
как элемент структуры, как знаки для
сокращенного описания индивидуальных
элементов структуры.
В своем рассуждении о структуре
Р. Карнап стремится обосновать принципи¬
альное различие между науками математи¬
ческими и логикой, с одной стороны, и на¬
уками естественными — с другой. Первая
группа наук, применительно к которым и
развивается им учение о структуре,— эго
науки аналитические, поскольку при обос¬
новании истинности их положений мы не
обращаемся к непосредственному опыту.
Проверка математических и логических
утверждений здесь осуществляется посред¬
ством сопоставления их в конечном итоге
с аксиомами, основывающимися на исход¬
ных понятиях, содержание которых, по
Р. Карнапу, устанавливается нами чисто
произвольным путем. Положения же в об¬
ласти естественных наук проверяются или
непосредственно на опыте, или через сопо¬
ставление их с другими положениями, в
основе которых в конечном итоге лежит
опыт.
Необходимо отметить, что, действитель¬
но, между науками математическими и ло¬
гикой, с одной стороны, и науками естест¬
венными, с другой, существует различие,
однако оно не носит принципиального ха¬
рактера. В науках математических и в ма¬
тематической логике в отличие от есте¬
ственных наук при обосновании тех или
иных положений мы пользуемся пре¬
имущественно дедукцией, не обра¬
щаясь непосредственно к опыту, к экспе¬
рименту, к практике. Однако если мы и не
прибегаем к опыту непосредственно, то это
не означает, что эти науки не имеют ни¬
какого отношения к опыту, к практике,
являются субъективными конструкциями
нашего ума. В действительности все исход¬
ные понятия логики и математики почерп¬
нуты нами из опыта. Дело лишь в том, что
математические и логические понятия ха¬
рактеризуются абстрактностью и большой
общностью, в силу чего одни и те же взаи¬
мосвязанные соотношения действительно¬
сти могут отображаться различными сово¬
купностями таких понятий.
Абсолютизируя данную специфику ука¬
занных двух групп науки, Карнап «обос¬
новывает» произвольный характер логики
и математики. При этом логические и ма¬
тематические структуры выступают у
него как замкнутые, не зависящие от опы¬
та, от практики, и правомерность этих
структур может быть обоснована лишь их
непротиворечивостью.
В приведенном выше рассуждении
9.	«Вопросы философии» № 3.
Р. Карнапа мы обнаруживаем в действии
те моменты, которыми современный пози¬
тивизм в отличие от предшествующего
стремится усилить свою позицию в обос¬
новании «третьей» линии в философии.
Здесь мы встречаемся и со стремлением
изгнать все «неэмпирические», «метафи¬
зические» утверждения из философии,
обосновать неопозитивистский взгляд на
опыт, предельно ограничить предмет фи¬
лософии, свести его к вопросам логиче¬
ского (в терминологии семантиков — язы¬
кового) анализа структуры, и со взгля¬
дом на общие понятия как на сокра¬
щения нашей речи, и с использованием
уч&ния о бессмыслице как средства опро¬
вержения «метафизических псевдоутверж¬
дений», и со взглядом на логику и матема¬
тику как на произвольные конструкции
нашего разума. Более того, приведенные
выше «доказательства» Карнапа в пользу
позитивистского решения основного вопро¬
са философии имеют своим основан и-
е м указанные выше моменты.
Надо сказать, что такое решение вопроса
об отношении мышления к бытию являет¬
ся типичным для неопозитивизма и имен¬
но для его нового этапа — семантической
философии. Так, Айер, исходя из подоб¬
ного же решения основного вопроса
философии, пытается освещать с этих
позиций различные спорные вопросы
специальных наук. В статье «Фило¬
софия науки» (A. J. Ayer «The phi¬
losophy of science». См. книгу «Scientific
thought in the twentieth century». London.
1951) он пытается решить спорные во¬
просы квантовой механики и психологии
в плане чисто лингвистического анализа
этих проблем.
Айер полагает, что каждая научная тео¬
рия представляет собой систему предложе¬
ний, известную языковую систему. Фило¬
софия изучает эти системы с точки зрения
их логической структуры, их взаимоотно¬
шений и формулирует новые предложения
такого вида: «Две рассмотренные системы
совместимы друг с другом», «В данной
системе такие-то предложения являются
исходными посылками, а такие-то — след¬
ствиями из них» и т. п. Эти предложения
не входят в языковую систему той или
иной научной теории, а являются предло¬
жениями так называемого мета-языка. Та¬
ковы, например, философские предложения
«Материальное бытие первично, а созна¬
ние вторично», «Причинность существует
объективно» и т. п., которые не включены
непосредственно в систему предложений
той или иной специальной науки. Назна¬
чение этих предложений — создавать ту
или иную интерпретацию научных дан¬
ных.
При этом, считает Айер, можно выба-

130
Д. П. ГОРСКИЙ, А. И. БУРХАРД
рать любую интерпретацию для научных
систем (и материалистическую и идеали¬
стическую), поскольку это не влияет на
собственное содержание научной теории.
Необходимо только помнить, что эти ин¬
терпретации всегда условны, и потому не
следует верить в истинность тех философ¬
ских предложений, с помощью которых
производится интерпретация научной тео¬
рии. Это высказывание Айера совсем в
духе Карнапа, согласно которому можно
говорить о мире вещей, но не верить при
этом в его действительное существование.
«Пример	того,— пишет	Айер,— как
устанавливаются взаимоотношения между
философскими и научными проблемами,
дается квантовой теорией. Эта теория за¬
ключает в себе уравнения, решения кото¬
рых относятся к состояниям физической
системы; уравнения эти дают возмож¬
ность вычислить с определенной сте¬
пенью вероятности переход от одного со¬
стояния системы к другому... философский
вопрос здесь заключается в том, выражает
ли принцип неопределенности только огра¬
ниченность нашего знания или же он от¬
ражает природу фактов».
«Когда этот вопрос ставится таким обра¬
зом,— продолжает Айер,— он не кажется
уже вопросом, касающимся языка, но, тем
не менее, это именно проблема языка. По¬
тому что ответ на этот вопрос зависит от
нашего решения вопроса о том, есть ли
смысл в словах, что частица в каждый
данный момент имеет определенное поло¬
жение и определенную скорость» (там
ж е, стр. 3—4).
Те, кто утверждает, что смысл физиче¬
ских понятий зависит от операций, при¬
меняемых при изучении физической ре¬
альности, будут доказывать, что нет смы¬
сла приписывать частице определенное
положение и определенную скорость в од¬
но и то же время. Те же, кто думает, что
содержание суждений относительно поло¬
жения и скорости частиц не зависит от
процессов измерения, при помощи кото¬
рых они определяются, могут рассматри¬
вать принцип неопределенности как
выражающий дефект в нашем знании.
Вопрос о зависимости физических поня¬
тий от операций, которыми мы пользуем¬
ся при исследовании физической реально¬
сти, с точки зрения Айера, не может быть
решен методами научной проверки (это
философский вопрос), а поэтому он можег
быть решен и так и этак. Таким образом,
по мнению неопозитивистов, выбор интер¬
претации научных данных зависит от на¬
шего вкуса, поскольку мы можем вклады¬
вать любой смысл в философские пред¬
ложения и поскольку для интерпретации
научных данных мы можем по произволу
выбирать любую совокупность философ¬
ских предложений. Этим путем неопозити¬
висты «решают» спорные философские во*
просы науки и «преодолевают» односто¬
ронность материализма и идеализма.
* * *
Остановимся на критике положений, в
которых сформулированы претензии неопо¬
зитивистов относительно того, будто им
удалось изгнать из философии метафизи¬
ку, создать подлинно научные, неметафи-
зические понятия об опыте и об общих
понятиях, дать прочные основания для
наук, примирить логику и математику со
«всеобъемлющим эмпиризмом», выработать
новые методы борьбы с метафизической
философией. Как видно из предыдущего
изложения, Карнап и Айер при обоснова¬
нии «третьей» линии в философии опира¬
ются именно на эти положения. Мы по¬
кажем далее, что борьба с «метафизикой»
неопозитивистами осуществляется за счет
устранения из теоретического познания
таких вопросов, которые для него явля¬
ются наиболее существенными, что их но¬
вые методы борьбы с «метафизикой» яв¬
ляются в корне порочными, ненаучными,
что их борьба с «метафизикой» приводит
не к созданию прочных основ науки, а к
подрыву научного знания, что попытки
создать некую «третью» линию в фило¬
софии означают на деле замаскированную
защиту субъективного идеализма.
Устранение «метафизики» современным
позитивизмом осуществляется посредством
отказа от объяснения многих важнейших
вопросов философии, теоретического позна¬
ния вообще. Так, например, перед каж¬
дым философом, перед каждым ученым,
пытающимся осмыслить результаты своих
исследований, перед каждым человеком,
задумывающимся над мировоззренческими
проблемами философского характера,
встает вопрос, чем объясняется однознач¬
ный характер нашего опыта, то есть по¬
чему один и тот же объект в разное вре¬
мя и разными людьми воспринимается как
тот яге самый объект. Материалист объ¬
ясняет однозначный характер нашего
опыта тем, что существующие независимо
от нас материальные объекты, воздействуя
на наши органы чувств, порождают вос¬
приятия, являющиеся отражением этих
объектов. Иначе говоря, однозначное со¬
держание материального объекта порож¬
дает и однозначное знание о нем. Пози¬
тивисты отказываются от объяснения это¬
го важнейшего вопроса, объявляя его
«метафизикой», хотя молчаливо и допу¬
скают, что такая однозначность суще¬
ствует. Это означает, что допущение ими
этого предположения основано просто на
вере в существование такого рода положе¬
ния вещей, а потому является наихудшим

РЕШЕНИЕ НЕОПОЗИТИВИЗМОМ ОСНОВНОГО ВОПРОСА ФИЛОСОФИИ	131
видом «метафизики», против которой сами
неопозитивисты объявили решительную
борьбу.
То, что положение об однозначности на¬
шего опыта на самом деле признается нео¬
позитивистами, доказывает сама практика
их «теоретических изысканий». Если бы
они не верили в то, что один и тот же
объект порождает одни и те же восприя¬
тия у различных людей и у одних и тех
же людей в различное время, что в мире
существуют закономерности, не завися¬
щие от нашей воли и сознания, если бы
они не верили в то, что мир обладает опре¬
деленностью и потому те законы природы,
которые были действительны вчера, будут
действительны и завтра, то они не стре¬
мились бы свою философскую концепцию
представить как единственно научную,
не пытались бы убедить других людей в
истинности своих положений.
В самом деле, для чего неопозитивистам
нужно было бы писать для других, если
бы каждый человек воспринимал мир по-
своему и, следовательно, создавал свою
собственную картину мира? Разве не бы¬
ли бы абсолютно бесполезными попытки
влиять на общественное мнение, коль ско¬
ро каждый человек по-своему восприни¬
мает мир и все, что есть истина для него,
абсурд для другого? Разве неопозитивисты
создавали бы свои многочисленные работы
по философии, если бы они не верили в
определенность мира и объективность его
законов? Ведь утрата этой веры означала
бы бесплодность всех их попыток выска¬
зать что-либо общезначимое. Их собствен¬
ная практика, их поведение доказывают,
что они верят в то, что в своих работах
стремятся опровергать.
Материализм вообще и диалектический
материализм в особенности легко справ¬
ляется с обоснованием однозначности на¬
шего опыта. Это обоснование зиждется на
материалистическом решении основного
философского вопроса. Если материаль¬
ный мир существует независимо от
нас и определяет содержание нашего со¬
знания, то наш опыт имеет вполне одно¬
значный, определенный характер: содержа¬
ние наших ощущений, восприятий, пред¬
ставлений. понятий и т. п. определяется
не волей а желанием познающего субъек¬
та, а содержанием отражаемого объекта.
Неопозитивисты отказываются решать
вопрос о том, материален мир или идеа¬
лен, и, следовательно, должны ли мы в
своей практической деятельности опирать¬
ся на знание объективных закономерно¬
стей, существующих независимо от нас в
самой материальной действительности,
или же исходить из того, что мир являет¬
ся результатом акта творения божества,
и полагаться всецело на волю этого бо¬
жества. Такая постановка вопроса имеет
глубоко реакционный смысл. Она обезору¬
живает массы, борющиеся за мир, за де¬
мократию, за социализм, поскольку в осно¬
ве их борьбы лежит признание объектив¬
ных закономерностей общественного раз¬
вития, раскрытых и обоснованных мар¬
ксизмом.
Методы, используемые неопозитивиста¬
ми для борьбы с «метафизикой», являют¬
ся глубоко порочными, антинаучными,
основанными на полном игнорировании
роли практики в процессе познания, а
также игнорировании процесса развития
материального мира и нашего знания
о нем. Поэтому неопозитивистские ме¬
тоды борьбы с «метафизикой» следует
охарактеризовать как до конца метафизи¬
ческие в марксистском понимании этого
слова. Рассмотрим критически в этой свя¬
зи неопозитивистский метод опровержения
таких положений, как «материя суще¬
ствует вне и независимо от нас», «при¬
чинность существует вне и независимо от
нас», и т. п., в основе которого лежит
их учение об осмысленности и бессмыс¬
ленности предложений.
Касаясь неопозитивистского учения об
осмысленности и бессмысленности предло¬
жений и методах проверки последних по¬
средством опыта, нужно признать, что
бессмысленные предложения действитель¬
но существуют. Это, во-первых, предло¬
жения, истинность или ложность которых
не может быть установлена в результа¬
те научной проверки, и, во-вторых, это
такие предложения, которые не могут
возникнуть в результате научных иссле¬
дований, осуществляемых по отношению
к определенной области действительности.
Выражения вида «2 больше», «точка А
лежит между В» — типичные бессмыс¬
лицы; Никакими средствами научной про¬
верки невозможно установить, заключают
в себе эти выражения истину или ложь,
поскольку они не выражают вообще за¬
конченной мысли. Но материалистическое
понимание бессмыслицы в корне отлич¬
но от неопозитивистского. Предложения
об объективном существовании материи,
причинности и т. п. представляют собой
истинные, доказанные положения. Необ¬
ходимо со всей решительностью подчерк¬
нуть, что научная проверка не ограничи¬
вается методами, осуществляемыми в ходе
непосредственного личного опыта. Досто¬
верность тех или иных положений уста¬
навливается посредством общественно¬
исторической практики, на основе истори¬
ческого рассмотрения того или иного из¬
учаемого предмета. Именно этими метода¬
ми доказывается объективное существо¬
вание материи и причинности и т. п., а
не несколькими фокусническими фраза¬

132
Д. П. ГОРСКИЙ, А. И. БУРХАРД
ми. Но такие методы научной проверки
не признаются неопозитивистами.
В. И. Ленин, критикуя махистов в «Ма¬
териализме и эмпириокритицизме», обна¬
жает бессмысленность многих их утверж¬
дений. Так, подверга-я критике Богданова,
Который физический мир называет опытом
людей и объявляет, что физический опыт
«выше» в цепи развития, чем психиче¬
ский, В. И. Ленин пишет: «Да ведь это
ж.е вопиющая бессмыслица!» (см. Соч
Т. 14, стр. 213). Утверждение Бог¬
данова — действительно бессмыслица, по¬
скольку при его доказательстве невоз¬
можно опереться ни на один научный
факт, ни на практику людей.
В. И. Ленин называет бессмыслицей,
абсурдной точку зрения махистов, соглас¬
но которой единственной реальностью
являются наши ощущения, а пространство
и время не существуют объективно, пред¬
ставляя собой лишь «упорядоченные
ряды ощущений» (см. там же, стр. 165).
Действительно, такие положения не мо¬
гут возникнуть в лоне науки и практики
человека. Всякий ученый и всякая наука
о природе и обществе исходят из суще¬
ствования мира вне и независимо от нас.
Истинность этой предпосылки доказывает¬
ся всем ходом развития науки и обще¬
ственной практики человека. Благодаря
этой предпосылке науки успешно разви¬
ваются, раскрывают все новые и новые
законы природы, создавая условия для
овладения человеком силами природы. Лю¬
ди в своей практической жизни, исходя из
объективного существования мира, из
объективного существования пространства,
времени и движения, трудятся, удовлетво¬
ряют свои потребности, организуют обще¬
ственное производство, общественную
жизнь. Нетрудно себе представить, что если
бы человек в своей практической деятель¬
ности исходил из предпосылок, выдвигае¬
мых махизмом и современным позитивиз¬
мом, будто мир является комплексом наших
ощущений, то жизнь человека как обще¬
ственного индивида и как биологического
существа стала бы невозможной. Он не
смог бы организовать о-бщественное произ¬
водство-, сразу вступил бы в противоречие
с объективными законами, действующими
независимо от его воли и желания. Это
означает, что предложение «Материя суще¬
ствует объективно» и ему подобные не
только не бессмысленные, а представ¬
ляют собой истинные, доказанные положе¬
ния. Это означает одновременно, что ос¬
новные предпосылки неопозитивизма явля¬
ются типичными бессмыслицами идеали¬
стического толка.
Неопозитивизм не может справиться с
задачей освобождения от «метафизики»,
он не в состоянии «обеспечить прочные
основания для наук». Более того, неопози¬
тивистские установки идут вразрез с вы¬
водами наук, осложняют их развитие.
В философии эти установки ведут к
ликвидации различий между существен¬
ным и несущественным, между закономер¬
ной связью явлений и их простой после¬
довательностью. В этом отношении весьма
показателен взгляд неопозитивистов на
проблему причинности. Понятие причин],]
неопозитивистами устраняется из науки
как псевдонаучное и заменяется поняти¬
ем «функциональная связь», охватываю¬
щим очень широкий круг отношений —
как существенных, так и несущественных,
как закономерных, так и незакономерных.
Допустим, что посредством опыта мы
установили следующую связь между явле¬
ниями X и У (пример этот, иллюстрирую¬
щий метод неопозитивизма, подробно
разобран в книге М. Корнфорта «Наука
против идеализма», стр. 228—230. 1948):
Когда	X	=	1	У	=	2
Когда	X	=	2	У	=	4
Когда	X	=	3	У	=	6
Когда	X	=	4	У	=	8
Из этих «протокольных положений» мы
можем вывести следующее общее правило,
генерализацию, придать функции анали¬
тический вид:
У = 2Х
Продолжая опытное исследование, на¬
пример, повторив опыт еще раз, мы вдруг
получаем новые протоколы, расходящиеся
с прежними:
Когда	X	= 1	У	=	4
Когда	X	= 2	У	=	8
Когда	Х	= 3	У	=12
Когда	X	= 4	У	=	16
Из этих протокольных положений мы
можем получить следующую генерализа¬
цию:
У = 4Х
Вместо того, чтобы поставить вопрос о
причинах того, почему в двух опытах мы
получили различные генерализации, выра¬
жающие различные зависимости (могло
оказаться, например, что «Х»-ы в первом
опыте по каким-либо свойствам отличны
от «Х»-ов во втором опыте, и именно это
оказало влияние на различный характер
полученных зависимостей), Карнап, ни¬
сколько не смущенный получением различ¬
ных зависимостей в двух опытах, состав¬
ляет новую генерализацию, вводя при этом
новый параметр — «Z», являющийся пе¬
ременной величиной, обозначающей опы¬
ты, из которых мы составляем «прото¬
кольные положения»:

РЕШЕНИЕ НЕОПОЗИТИВИЗМОМ ОСНОВНОГО ВОПРОСА ФИЛОСОФИИ	133
1. Когда Z = 1
Х = 1
У = 2
2. Когда Z = 1
X = 2
У= 4
3. Когда Z = 1
Х = 3
У= 6
4. Когда Z = 1
X = 4
У= 8
5. Когда Z = 2
Х = 1
У= 4
6. Когда Z = 2
X = 2
У = 8
7. Когда Z = 2
X = 3
У = 12
8. Когда Z = 2
Х = 4
У = 16
Обобщая эти зависимости,
мы можем на-
писать новую формулу, которой подчи¬
няются все результаты, полученные в
двух опытах (при Ъ — \ ж при Z = 2),
в следующем виде:
У = 2ZX
И, действительно, в любом случае мы
будем получать величину «У», подстав¬
ляя вместо переменных «Z» и «X» их
значения. Так, в случае 8-м У = 16. Этот
результат мы можем получить, подставив
в нашу формулу вместо Z — 2, а вместо
X —4 (У = 2 -2-4 = 16).
Заметим, что, увеличивая количество
новых параметров до огромного числа, мы
можем в виде формул выражать связи меж¬
ду предметами, подчас носящие случайный
характер.
Для иллюстрации антинаучности этих
новейших методов неопозитивистов, яв¬
ляющихся непосредственным следствием их
философских установок, приведем пример
из книги одного английского логика, вы¬
смеивающего подобные методы эмпиризма.
Один простолюдин, говорит этот автор, за¬
хотел заниматься научными изысканиями
в области медицины. Однажды к нему
явился сапожник, жалуясь на боли в жи¬
воте. Простолюдин посоветовал ему вы¬
пить соды, после чего действительно боли
в животе у сапожника прекратились. То¬
гда простолюдин в книге, в которой он
записывал результаты своих наблюдений,
зафиксировал: «Боли в животе прекра¬
щаются от принятия соды, и человек вы¬
здоравливает» (по Карнапу, простолюдин
произвел генерализацию протокольных по¬
ложений первого опыта).
В другой раз к простолюдину пришел
портной с жалобами на аналогичные же
боли в животе. Он посоветовал ему вы¬
пить соды. Портной выпил соды, но боли
у него не прекратились, и через некото¬
рое время он умер. Простолюдин в той же
книге записал результаты своих наблюде¬
ний (то есть составил генерализацию):
«Боли в животе от принятия соды усили¬
ваются, и человек умирает». Но, заметив,
что это его обобщение находится в вопию¬
щем противоречии с предыдущим, и поду¬
мав, что первый его пациент был сапож¬
ником, а второй портным, он составил но¬
вую генерализацию, которая объединяла
результаты двух опытов и устраняла
между ними всякие противоречия: «У са¬
пожников боли в животе от принятия со¬
ды прекращаются, и они выздоравливают,
у портных же боли в животе от принятия
соды усиливаются, и они умирают». Со¬
всем в стиле неопозитивизма!
Вводя новый параметр, то есть рассмат¬
ривая в каждом опыте людей дифференци¬
рованно, в зависимости от их профессии,
остроумный простолюдин умел таким обра¬
зом объединять любые показания опыта в
единый закон. Но к сожалению, его
остроумие было не результатом глубокого
проникновения в существо дела, а резуль¬
татом его наивности.
Отрицание неопозитивистами мышления
как объективного факта, отрицание ими
абстракций не только не приводит к «обес¬
печению прочных оснований для наук»,
но ведет к разрушению науки. Для науч¬
ного познания чрезвычайно важно разли¬
чать понятия, в которых отражены более
существенные признаки изучаемого пред¬
мета, от тех понятий, в которых отраже¬
ны менее существенные или несуществен¬
ные признаки этого же предмета.
За одними и теми же словами на раз¬
личных этапах развития науки закрепля¬
лось различное содержание. Таковы, на¬
пример, понятия о виде, о государстве, о
человеке и т. п. Так, под словом «человек»
во времена Платона имели в виду двуногое'
животное, лишенное перьев. В настоящее
время в науке со словом «человек» связы¬
вается качественно отличное содержание.
Биология раскрыла много существенных
черт человека как биологического суще¬
ства, которые отличают его от других жи¬
вотных. Марксистская философия, опира¬
ясь на данные специальных наук, на исто¬
рию познания, раскрыла сущность челове¬
ка как общественного существа, показала,
что человек есть животное, способное про¬
изводить орудия труда.
Изменение содержания признаков, за¬
крепляемых на различных этапах развития
науки за тем или иным словом, является
результатом развития науки, результатом
углубления наших знаний о мире. Чем
глубже мы раскрываем природу изучаемо¬
го предмета и чем более глубокое содержа¬
ние мы закрепляем за словом, обозначаю¬
щим изучаемый предмет, тем совершеннее
наука, тем успешнее человек использует ее
результаты в своей практической деятель¬
ности. Рассматривая абстракции, фикси¬
рующие данные опыта, как сокраще¬
ния нашей речи, неопозитивисты сводят
содержание понятия к значениям соответ¬
ствующих слов. Однако значение слова
«человек» и во времена Платона и в на¬
стоящее время одно и то же, тогда как по¬
нятие о человеке коренным образом изме¬
нилось. Слово «человек» тогда, как и сей¬
час, относили к одному и тому же кругу

134
Д. П. ГОРСКИЙ, А. И. БУРХАРД
предметов, не путали человека с волками,
лошадьми и т. п. Однако отличение челове¬
ка от других животных во времена Плато¬
на в науке производилось по качествен¬
но иным, чем теперь, свойствам. Для не¬
опозитивистов, следовательно, свойства
«быть двуногим, но без перьев» и «быть
животным, способным производить ору¬
дия труда», являются неразличимыми, то¬
ждественными, поскольку посредством их
мы отличаем, выделяем один и тот же
круг существ, называемых людьмп.
Само собой разумеется, что такой взгляд
на природу общих понятий, проистекаю¬
щий из чисто номиналистических позиций
неопозитивизма, из отождествления поня¬
тий со значениями соответствующих слов,
из рассмотрения понятий как «сокращений
нашей речи», глубоко чужд науке. Он при¬
водит к ликвидации различий между су¬
щественным и несущественным в позна¬
нии, а следовательно, к ликвидации науки
вообще. Наука, лишенная возможности
ставить и решать вопросы о том, какое
понятие, какая теория об одном и том же
круге предметов более глубоко, более пра¬
вильно отражает действительность, пере¬
стает быть наукой.
Поэтому попытка неопозитивистов пред¬
ставить процесс развития науки как про¬
цесс изменения значений старых слов и
введения в речь новых слов является глу¬
боко антинаучной. Все дело в том, что в
науке может происходить (и очень часто
происходит) такое развитие наших поня¬
тий, которое не ведет к изменению значе¬
ния слов, выражающих эти понятия. Как
было показано в рассмотренном нами
выше примере, с развитием науки менялось
понятие о человеке, хотя значение слова
«человек» оставалось одним и тем же (им
обозначался всегда один и тот же круг су¬
ществ).
Отрицание неопозитивистами абстрак¬
ций имеет крайне реакционный смысл. Не¬
даром семантики типа Чейза, Коржибского,
опираясь на номиналистическую теорию
абстракции, разработанную неопозитиви¬
стскими теоретиками, стремятся в своих
многочисленных писаниях оправдывать
устои капитализма. Они доказывают, на¬
пример, что капитализма и агрессии не су¬
ществует, поскольку слова «капитализм»,
«агрессия» не имеют референта в действи¬
тельности. Эти слова не могут быть отне¬
сены, с их точки зрения, к чувственно
воспринимаемым объектам, составляющим
капитализм и агрессию, в том смысле, в
каком, например, слово «собака» может
быть отнесено в каждой индивидуальной
собаке (мы собаками называем и Жучку, и
Тузика, и т. п.). Раз этого сделать нельзя,
то слова «капитализм», «агрессия» не вы¬
ражают абстракций в смысле известных
сокращений нашей речи, а потому и явля¬
ются вздорными.
Субъективно-идеалистическая направ¬
ленность неопозитивизма обнаруживается
тотчас же, как только мы глубже проана¬
лизируем неопозитивистское понимание
опыта. Опыт, твердят неопозитивисты, и
не субъективен (не результат творчества
субъекта) и не является отражением неза¬
висимо от нас существующего материаль¬
ного мира. Он нечто «третье», исходное по
отношению к науке, к познанию. Прежде
всего необходимо отметить, что наука не
знает таких явлений, которые бы не были
не материальными и не идеальными. Что
же представлял собой мир до появления
человека, до появления человеческого опы¬
та? Неопозитивисты не могут дать ответ на
этот вопрос, объявляя его бессмысленным.
Этим самым они вступают в вопиющее про¬
тиворечие с наукой, занимающейся не
только вопросами происхождения человека,
жизни на земле, но и вопросами образова¬
ния солнечной системы.
В. И. Ленин в «Материализме и эмпирио¬
критицизме» показал, что за учением ма¬
хизма о «нейтральности» опыта скрывает¬
ся субъективный идеализм, что махисты
вступают в противоречие с науками, когда
перед ними встают вопросы о том, «суще¬
ствовала ли природа до человека?», «мы¬
слит ли человек при помощи мозга?». На
все эти вопросы махисты дают ответ в ду¬
хе субъективного идеализма. Такими же
установками руководствуются и неопозити¬
висты. Из их установок следует, что если
нет опыта, то нет ничего, так как опыт лю¬
дей есть единственная реальность. Раз нет
субъекта, его опыта, то бессмысленно гово¬
рить и об объекте. Существование объек¬
та, окружающей нас материальной действи¬
тельности, ставится, таким образом, в
зависимость от существования субъ&кта
А такая постановка вопроса и его решение
есть не что иное, как субъективный идеа¬
лизм.
Субъективный идеализм неопозитивизма
ярко проявляется в понимании им зако¬
нов логики и математики и всего теорети¬
ческого знания. Объявляя логику произ¬
вольной субъективной конструкцией, нео¬
позитивисты отрицают тем самым и объ¬
ективный характер нашего знания, по¬
скольку логикой мы пользуемся во всех
науках, во всех сферах мыслительной дея¬
тельности. С их точки зрения, все наше
теоретическое знание представляет собой
совокупность систем, в которых данные
опыта упорядочиваются посредством про¬
извольно создаваемых нами законов логи¬
ки. Известно, что неопозитивисты при этом
ссылаются на факты построения различ¬
ных логических исчислений, где мы то
пользуемся законом исключенного третьего,

РЕШЕНИЕ НЕОПОЗИТИВИЗМОМ ОСНОВНОГО ВОПРОСА ФИЛОСОФИИ	135
то нет или же вводим различного рода от¬
рицания (например, так называемое мини¬
мальное отрицание, отрицание в смысле
строгой импликации Льюиса, классическое
отрицание, отрицание в смысле интуицио¬
нистской логики) и т. п. В действительно¬
сти же во всех этих случаях нет никакого
произвола. Все эти исчисления и различ¬
ные виды отрицания отражают разные сто¬
роны нашего мышления, отображающего,
в свою очередь, разные стороны действи¬
тельности.
Объявление логики субъективной конст¬
рукцией нашего ума означает, что мы мо¬
жем создавать множество логик и прини¬
мать в зависимости от потребностей или
вкуса одну из них. В этом сущность «прин¬
ципа терпимости», выдвинутого Р. Карна¬
пом. В действительности же существует од-
на-единственная логика нашего мышления
(здесь речь идет лишь о формальной ло¬
гике). Законы логики являются не чем
иным, как отражением наиболее общих свя¬
зей между качественно определенными
предметами действительности, при изуче¬
нии которых мы отвлекаемся от их измене¬
ния и развития. Различные исчисления
математической логики (например, с зако¬
ном исключенного третьего и без него) от¬
ражают лишь различные стороны логики
нашего мышления. Так, все перечисленные
выше смыслы отрицания не сотворены че¬
ловеком по его произволу, а выделены пу¬
тем абстракции из числа операций отрица¬
ния, которыми мы пользуемся в нашем по¬
вседневном и научном мышлении и кото¬
рые существуют независимо ни от каких
логических теорий. Кроме классического
отрицания, то есть операции, посред¬
ством которой мы истинное предложение
превращаем в ложное и наоборот, путем
изменения его формы, мы пользуем¬
ся минимальным отрицанием. Минимальное
отрицание определяется так:	отрицание
предложения а будет иметь место тогда,
когда мы можем, предположив его истин¬
ным, вывести из него логическим путем
индивидуальное фиксированное предложе¬
ние /. Записать в виде формулы это опре¬
деление можно так: — o-df—a ^ гДе — а
означает отрицание предложения а, « = » —
знак эквивалентности, равнозначности,
df — сокращение записи «по определе¬
нию», знак-* знак логического следова¬
ния предложения f из а. Таким отрицанием
мы пользуемся, например, при опроверже¬
нии гипотез. Мы часто говорим, что гипо¬
теза д будет опровергнута, окажется лож¬
ной (то есть мы будем иметь — д), если
нам удастся из нее (из д) логически полу¬
чить следствие (предложение f), которое
заведомо ложно.
Большой смысл имеет также введение
так называемых многозначных (полива¬
лентных) логик, то есть логик, в которых
каждое предложение может принимать зна¬
чение не только истины и лжи, но и ряд
других промежуточных значений, посколь¬
ку полярными противоположностями исти¬
ны и лжи мы оперируем далеко не всегда.
Так, одно предложение может быть в боль¬
шей степени ложным, чем другое. Например)
сложное предложение, состоящее из ряда
соединенных конъюнктивно простых пред¬
ложений, считается в классической логике
ложным, когда по крайней мере одно из
них ложно. Поэтому, если сложное предло¬
жение состоит из десяти простых, то оно
будет лолшо и в том случае, когда одно из
десяти простых предложений ложно, и в
том случае, когда все десять предложений
ложны. При построении теории дедукции в
классической логике мы игнорируем это
различие в степени ложности предложений.
В ряде же случаев учет этой степени лож¬
ности весьма существен, что и заставляет
создавать многозначные логики, где эти
различные степени ложности учитывают¬
ся. Это означает, что мы не конструируем
многозначные логики по своему произволу,
а отражаем в логических теориях практику
нашего мышления, которое действует и
развивается, отражая окружающую нас
действительность, независимо ни от каких
логических теорий и их создателей.
С одной из разновидностей многозначных
логик мы имеем дело тогда, когда вводим
для характеристики предложений не толь¬
ко «истину» и «ложь», но и «бессмыс¬
лицу». Это необходимо в тех случаях, когда
мы логический аппарат применяем к таким
теориям, в которых возможно появление
бессмысленных положений. Различение
бессмыслицы и лжи в таких случаях бы¬
вает весьма существенно уже хотя бы по¬
тому, что ложные предложения можно
устранить из теории логическим путем,
путем логической операции отрицания
(если предложение А ложно, то его отрица¬
ние будет истинно). Бессмыслицу же устра¬
нить путем отрицания невозможно, по¬
скольку отрицание того, что нами не может
быть понято, опять-таки порождает предло¬
жение, которое не может быть нами понято
(отрицание бессмыслицы не может породить
ничего, кроме бессмыслицы). В этом слу¬
чае введение в логику «бессмыслицы» не
произвол творца логической теории, а не¬
обходимость, отражающая тот ф'акт, что в
практике нашего мышления могут появ¬
ляться бессмысленные предложения.
Неопозитивисты признают, что каждое
соотношение между опытными данными
устанавливается опытным путем и в этом
смысле не зависит от воли субъекта, но
связи между этими соотношениями, с пх
точки зрения, выступают как чисто про¬
извольные, поскольку они определяются

136
Д. П. ГОРСКИЙ, А. И. БУРХАРД
избранным по произволу логическим ап¬
паратом. Различные логические аппара¬
ты, применяемые нами к данным опыта,
согласно неопозитивизму, не вступают в
противоречие с опытом потому, что мы,
составляя эти исчисления, строим их как
непротиворечивые.
Однако если бы это было действительно
так, то нам бы не приходилось занимать¬
ся специальным исследованием области
применения того или иного логического
исчисления. Сам факт наличия в науке
такого рода исследований свидетельствует
о зависимости логики от тех предметных
областей, к которым она применяется. Это
означает, что логические формы являются
абстракциями от предметов действительно¬
сти, что они не пустые оболочки, а отра¬
жение объективного мира.
Что касается утверждения неопозитиви¬
стов о том, что им удалось истолковать
законы логики и математики в духе «все¬
объемлющего эмпиризма», то нужно заме¬
тить следующее. Признавая в качестве
эмпирического опыта свободное творчество
субъектом математических и логических
законов, неопозитивисты непозволительно
расширяют понятие опыта. Эмпирический
опыт в их собственном понимании есть со¬
вокупность «непосредственных» чувствен¬
но воспринимаемых данных. Опыт же сво¬
бодного творчества логических и матема¬
тических законов не приводит к таким ре¬
зультатам. Это означает, что неопозити¬
вистам не только не удалось истолковать
законы логики и математики в духе «все¬
объемлющего эмпиризма», но, наоборот, в
факте такого истолкования мы обнаружи¬
ваем отступление неопозитивистов от «чи¬
стого» эмпиризма, от того понимания ими
опыта, которое лежит в основе отрицания
неопозитивизмом всякого рода чувственно
не воспринимаемых и не доказуемых сред¬
ствами научного эксперимента субстанций.
Отрицая объективные закономерности в
развитии действительности (природе и об¬
ществе), отказываясь что-либо говорить о
будущем, то есть о том, на что не распро¬
страняется наш непосредственный опыт,
ограничивая наше познание лишь чув¬
ственным опытом, неопозитивизм подры¬
вает веру трудящихся в успех их борьбы
за социализм, за мир, обрекая их на без¬
действие.
Реакционный характер философии нео¬
позитивизма с еще большей очевидностью
обнаруживается в высказываниях семан-
тиков, которые специализируются на во¬
просах политики, социологии, педагогики.
Все это означает, что претензии неопо¬
зитивистов подняться выше материализ¬
ма и идеализма, создать новое, «третье»
направление, якобы преодолевающее «од¬
носторонность» материализма и идеализ¬
ма, на деле являются замаскированной за¬
щитой субъективно-идеалистических идей.

Американские иллюзии
и действительность
(Разрушение иллюзии «американской исключительности»)
В. А. ЧЕПРАКОВ
В результате изменений, которые за по¬
следние три — четыре десятилетия и осо¬
бенно за послевоенное десятилетие претер¬
пел американский капитализм, а также
исторических сдвигов в мире, вызванных
победами международного социализма,
борьбой народов за мир, свободу и про¬
гресс, в сознании всех классов и социаль¬
ных групп американского общества про¬
исходят глубокие процессы.
Особенности исторического развития аме¬
риканского капитализма и его положения
внутри капиталистического мира способ¬
ствовали возникновению идеологии амери¬
канизма, представления об «исключитель¬
ности» пути США, об особом, американском
образе жизни. Под властью этих иллюзий
еще и поныне находится большая часть на¬
селения США. Однако столкновение иллю¬
зий с объективной действительностью, с
жизнью, являющейся, как известно, мо¬
гильщиком иллюзий, приводит к тому, что
ныне начинает производиться переоценка
ценностей. «Мы начинаем утрачивать важ¬
ное качество — нашу веру в американ¬
ский образ жизни, что впервые за всю на¬
шу историю заставило нас усомниться в
самих себе»,— признал видный деятель
емократической партии Э. Стивенсон
«Look». 17.11. 1954).
Утрата иллюзий перед фактами действи¬
тельности вызывает ту неуравновешен¬
ность, которая так характерна для сего¬
дняшней Америки, те настроения, кото¬
рые сами идеологи американской буржуа¬
зии определяют как «смятение умов»,
«нервозность» и в связи с которыми ны¬
нешний век они окрестили «веком беспо¬
койства».
Лжетеория американской исключитель¬
ности есть своеобразный продукт общего
кризиса капитализма. Возникновение и
рост социалистической системы, с одной
стороны, разложение экономических основ
капитализма, обострение классовых анта¬
гонизмов, усиление неравномерности раз¬
вития и межимпериалистических проти¬
воречий, подъем национально-освободи¬
тельной борьбы колониальных народов, с
другой стороны, вызвали к жизни эту*
«теорию». Цель ее — доказать, что общие
законы и тенденции капитализма, с его
промышленными и аграрными кризисами,
безработицей, обнищанием масс рабочего
класса, вымыванием средних слоев сель¬
скохозяйственного населения, антагонисти¬
ческими классовыми противоречиями,
угнетением колониальных народов и т. д.,
не приложимы к США, доказать, что мар¬
ксизм-ленинизм останавливается у порога
США.
«Теория исключительности» получила
распространение в США после первой ми¬
ровой войны и Великой Октябрьской со¬
циалистической революции, то есть с на¬
ступлением общего кризиса капитализма.
Ужо тогда глашатаи этой «теории»
утверждали, что США — страна «вечного
просперити» (процветания), поскольку-де
американский капитализм не подвержен
разрушительному действию внутренних
противоречий, присущих другим капита¬
листическим странам.
Но США вопреки разглагольствованиям
об исключительности американского капи¬
тализма оказались главным очагом миро¬
вого экономического кризиса 1929—-
1933 годов и мирового кризиса, начавше¬
гося в 1937 году. Кризисы и вызванные
ими социальные потрясения в значитель¬
ной степени развенчали легенду об амери¬
канской исключительности.
Однако после второй мировой войны
идеологи американской буржуазии рестав¬
рировали «теорию исключительности»,
придав ей некоторые новые черты. Из¬
влечь ее на свет понадобилось им прежде
всего для того, чтобы попытаться идеоло¬
гически разоружить широкие народные
массы и вселить в них веру в прочность
и незыблемость капиталистического строя
в США, а также для того, чтобы подвестп
«теоретический» фундамент под стремле¬
ние монополистического капитала США к
мировому господству.
Выход социализма за рамки одной стра¬

138
В. А. ЧЕПРАКОВ
ны, превращение его в мировую систему
с огромной силой подтвердили ту непре¬
ложную истину, что век капитализма ухо¬
дит в прошлое. Капитализм более не в си¬
лах помешать этому всемирно-историче¬
скому процессу. Влияние успехов между¬
народного социализма на самые широкие
народные массы капиталистических стран
поистине огромно. Социализм стал вели¬
кой притягательной силой для рабочих,
крестьян, интеллигенции всех стран. Его
идеи все больше овладевают умами всего
трудящегося человечества. Народные массы
видят осуществление на практике идей
марксизма-ленинизма. Вот почему идеологи
современного капитализма пытаются пред¬
ставить дело так, будто развитие амери-
• канского общества, новые факты и явле¬
ния в американской действительности
«опрокидывают» марксизм-ленинизм.
В изображении пропагандистов «теории
исключительности» американский капита¬
лизм — это капитализм особого рода, не по¬
хожий на своего западноевропейского со¬
брата, обладающий какими-то сверхъесте¬
ственными свойствами. Они пытаются
представить его как нечто стоящее вне
и над мировым капитализмом, как систе¬
му, не имеющую себе равной в мире.
«В пределах нашей системы,— возвещает
Дональд Роджерс,— мы создали уникаль¬
ный вариант капитализма». Ж чем убеди¬
тельнее, чем нагляднее выявляются ре¬
шающие преимущества передовой социа¬
листической системы перед отживающей
системой капиталистической, тем больше
изощряются идеологи империалистического
капитализма в попытках оправдать суще¬
ствование осужденного историей капитали¬
стического строя. Но в то же время бур¬
жуазные ученые и пропагандисты избе¬
гают называть капитализм его собственным
именем. Это свидетельствует о том, что на¬
родные массы все более отвергают капита¬
лизм, что его репутация весьма и весьма
невысока. Капитализм как система на¬
столько дискредитирован в глазах масс, что
его идеологи вынуждены наклеивать на
свой залежавшийся товар различные цвета¬
стые ярлыки: «демократический капита¬
лизм», «народный капитализм», «прогрес¬
сивный капитализм», «исправленный ка¬
питализм», «экономическая демократия»,
«распределительная система» и т. п. Маркс
в «Нищете философии» иронически писал,
что если общество захочет уничтожить
все неполадки, то нет более простого вы¬
хода, как обратиться к академии с прось¬
бой выпустить новое издание словаря, в
котором одни слова были бы заменены дру¬
гими. Плохи дела идеологов капитализма,
если для защиты капиталистического спо¬
соба производства приходится прибегать к
таким бесплодным семантическим упражне¬
ниям. Среди идеологов буржуазии нахо¬
дятся и такие, которые, не боясь быть
смешными, утверждают, что социализм —
это, дескать, уже пройденный для капи¬
талистического мира этап. В буржуазной
литературе можно встретить попытки изо¬
бразить государственно-монополистический
капитализм как новую форму социализма.
В настоящее время социализм, мол, буд¬
то бы означает государственное управле¬
ние и государственный контроль над всей
экономикой и что якобы этот тип социа¬
лизма, свойственный XX веку, вводится в
капиталистических странах.
Ф. Аллен провозглашает, что «когда мы
боремся против коммунизма, то это борьба
с прошлым, а не с бущущим», и утверждает,
что установившаяся в США система пред¬
ставляет собой комбинацию государствен¬
ной ответственности и частной предприим¬
чивости и что в результате этого «Соеди¬
ненные Штаты Америки находятся не на
пути к социализму, а уже после социализ¬
ма» (Frederick Lewis Allen «The Bis
Change. America Transforms Itself 1900—
1950», pp. 293, 291. N. Y. 1952).
Вытащив на свет теорию «американ¬
ской исключительности», назвав американ¬
ский капитализм «народным», «обновлен¬
ным», буржуазные ученые пытаются как
бы заново молотить старую солому. Эта
«теория» в своем нынешнем, послевоен¬
ном виде изображает американский капита¬
лизм не только как капитализм особого
рода, который якобы «исключен» из сфе¬
ры действия законов, управляющих осталь¬
ной частью капиталистического мира, но
и как такую систему, которая может «омо¬
лодить» мировой капитализм. Практически
это «омоложение» мыслится, во-первых,
как своеобразное переливание крови угаса¬
ющему западноевропейскому капитализ¬
му и, во-вторых, как подчинение стран
Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока
и всего колониального мира Соединенным
Штатам Америки. Другими словами, миф об
«исключительности» американского «на¬
родного» капитализма служит одним из су¬
щественных средств теоретического обосно¬
вания экспансионистских устремлений мо¬
нополистов США.
Проповедники этого мифа твердят о том,
что XX век—«американский век», что
устои американского капитализма незыбле¬
мы и что он призван вести за собой весь
остальной капиталистический мир, чтобы
выполнить свою роль мессии.
* * *
Корни теории «американской исключи¬
тельности» следует искать в некоторых
особенностях американского капитализма,
связанных в первую очередь с его бурным
ростом в XIX веке, что было обусловлено

АМЕРИКАНСКИЕ ИЛЛЮЗИИ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
139
чрезвычайно благоприятными историче¬
скими факторами. Американский капита¬
лизм в несравненно меньшей степени,
нежели европейский, был связан пережит¬
ками феодализма. Америка являлась стра¬
ной свободных колонизаторов, без помещи¬
ков, без аристократов. Отсутствие крупно¬
го феодального землевладения — за исклю¬
чением бывшего рабовладельческого Юга,
где экономические пережитки рабства ре¬
шительно ничем не отличались от эконо¬
мических пережитков феодализма — и на¬
личие большого количества незанятых, сво¬
бодных земель, которые согласно закону о
гомстедах (1862 г.) бесплатно раздавались
государством в собственность поселенцам,
определили и своеобразный, специфически
американский путь развития сельского хо¬
зяйства, характеризующийся перераста¬
нием патриархального крестьянина в бур¬
жуазного фермера. Это имело два важных
последствия. Прежде всего создавался
весьма емкий внутренний рынок, сам по
себе открывавший колоссальные возмож¬
ности развития капиталистического произ¬
водства, и затем недостаток рабочей силы,
обусловивший относительно высокий уро¬
вень заработной платы, что приводило к
более быстрому по сравнению с европей¬
скими странами росту органического соста¬
ва капитала и техническому прогрессу.
Широкое применение новейших для того
времени достижений науки и техники было
возможным также и в силу относительно
позднего вступления США в строй капи¬
талистических государств.
Америка в широких масштабах исполь¬
зовала в прошлом европейские капиталы
и квалифицированную рабочую силу для
создания своей промышленности. Большое
значение для развития американского хо¬
зяйства имела иммиграция «избыточных»
рабочих из промышленно развитых евро¬
пейских стран. Кроме того, в США эми¬
грировали разорившиеся крестьяне и ре¬
месленники из отсталых европейских
стран.
Особо следует отметить благоприятное в
прошлом стратегическое положение США,
а также отсутствие угрозы со стороны со¬
седей, слабых в военном отношении. По¬
этому Соединенным Штатам не было необ¬
ходимости содержать большую постоянную
армию и расходовать большие средства на
военные цели. США не знали также воен¬
ных разрушений, ослаблявших европейские
страны. Что же касается территориальной
экспансии, осуществлявшейся Соединенны¬
ми Штатами в весьма значительных раз¬
мерах, то она не требовала с их стороны
ни большого напряжения сил, ни больших
материальных затрат.
Совокупность всех этих обстоятельств
определила быстрый экономический рост
США, в результате которого они к началу
шестидесятых годов XIX столетия уже за¬
няли четвертое место в мире после Анг¬
лии, Франции и Германии, а в девяностых
годах, к периоду перерастания домонопо¬
листического капитала в монополистиче¬
ский, вышли на первое место.
Таким образом, уже прошлый, XIX век
создал почти мистические представления о
том, что США не похожи на остальные ка¬
питалистические государства. Эти пред¬
ставления были усилены в период импе¬
риализма, ибо США вновь оказались в
весьма выгодных условиях. С начала ве¬
ка и до первой мировой войны США, об¬
ладавшие относительно емким внутренним
рынком и осваивавшие богатые сырьем
земли на западе страны, находились в
привилегированном положении по сравне¬
нию с другими империалистическими стра¬
нами. В отличие от стран, которые экспор¬
тировали капитал, что до известной сте¬
пени способно приводить к некоторому за¬
стою в их развитии, США ввозили капитал.
Вступив в период монополистического
капитализма, буржуазия США стала созда¬
вать колониальную империю, захватывать
чужие территории. Правда, колониальная
империя США осталась небольшой, но нель¬
зя упускать из виду, что США извлекали
немалые выгоды из эксплуатации колоний
другими империалистическими страдами.
В частности, значительная часть капита¬
ла, при помощи которого на протяжении
последних ста лет были созданы промыш¬
ленные предприятия и железные дороги в
США, получена была за счет займов, предо¬
ставленных США европейскими баиюами,
источниками которых послужили прибыли,
извлеченные из колоний западноевропей¬
ских стран.
Но в то время как экономическая и по¬
литическая мощь CHL\ возрастала, проб¬
лема рынка по мере назревания общего
кризиса капитализма с его хроническим
избытком производственного аппарата и
хронической массовой безработицей все
обострялась.
Расширение внутреннего рынка США
резко отставало от роста производствен¬
ных возможностей, а выход на внешние
рынки, в колониальные и зависимые стра¬
ны, был затруднен, поскольку эти рынки
были заняты западноевропейскими конку¬
рентами.
Но тут подоспели мировые войны, в
возникновении которых империализм США
несет свою долю ответственности и в кото¬
рых он нажился больше всех. Благодаря
этому первая половина XX века еще более
укрепила у американского населения лож¬
ные представления об особых путях раз¬
вития США.
Таким образом, хотя специфические чер¬

140
В. А. ЧЕПРАКОВ
ты, присущие американской разновидно¬
сти капитализма, и носят второстепенный
характер, являясь лишь дополнением к
его главным, характерным чертам, общим
для всех стран капитала, тем не менее они
породили в США умонастроения, на кото¬
рых и взошла иллюзия об «американской
исключительности», идеология америка¬
низма. Причем в силу живучести старых
представлений сохранялись представления
об «особой природе» американского капи¬
тализма, хотя все (или почти все) факто¬
ры, в прошлом благоприятствовавшие от¬
носительно быстрому росту США, в настоя¬
щее время перестали действовать.
Эти представления питают сегодня це¬
лый ряд социологических и экономических
теорий, объединяемых при известном раз¬
нообразии в оттенках и аргументах не¬
сколькими общими положениями, мифами,
пустившими корни в сознании значитель¬
ной части населения США. На этих
положениях, и в частности на мифах о
«свободном предпринимательстве» и «госу¬
дарстве, которое печется о всеобщем бла¬
ге», о «вечном экономическом процвета¬
нии» и «высоком уровне жизни», «незыб¬
лемости американской демократии», на
пропагаде о «всемирной миссии США», мы
и остановимся ниже.
* * *
Представление о том, что США — стра¬
на свободного предпринимательства, лич¬
ной инициативы, децентрализованных ре¬
шений, свободной конкуренции, и связан¬
ная с этим легенда об экономической сво¬
боде, о равных и больших возможностях
для каждого все еще прочно держатся в
умах большинства американцев. В идеоло¬
гическом арсенале капиталистической Аме¬
рики имеется целый набор различных про¬
пагандистских средств — от прямой аполо¬
гетики империализма до тонкой фальсифи¬
кации американской действительности, от
восхваления монополистической практики
до антимонополистической демагогии. При
этом различным классам и социальным
группам преподносятся различные «тео¬
рии»: к мелкой и средней буржуазии идут
с «теорией» о сочетании свободного пред¬
принимательства и правительственного
контроля над монополиями; к технической
интеллигенции — с технократией, к рабо¬
чему классу — с «демократизацией» капи¬
тализма, к трудящимся фермерам — с «тео¬
рией» устойчивости фермерского хозяйства.
Однако вопреки всем подобным пропа¬
гандистским усилиям на современного
американца огромное воздействие начи¬
нает оказывать рост всесилия монополий и
превращение монополистического капита¬
лизма в государственно-монополистический
капитализм. Ленин установил, что поро¬
ждение монополии концентрацией произ¬
водства является общим и основным за¬
коном современной стадии капитализма
(см. «Империализм, как высшая стадия
капитализма». Соч. Т. 22, стр. 188). И
это ленинское положение полностью под¬
тверждается на примере США. Чего стоят
разглагольствования о свободе конкуренции
и предпринимательской деятельности, ко¬
гда на предприятиях менее чем одного про¬
цента компаний занято более половины
всех американских рабочих. В обрабатыва¬
ющей промышленности корпорации (акцио¬
нерные общества) эксплуатируют около
90 процентов всех наемных рабочих. В тор¬
говле через руки корпораций проходит 60
процентов всех товаров. В США насчиты¬
вается около 595 тысяч корпораций; из
них 250 держат в своих руках более двух
пятых всех активов корпораций. В 1948
году (более поздних данных нет) один
процент акционерных обществ (корпора¬
ций) владел 74 процентами всех активов,
производил больше половины всей продук¬
ции в стране и получал 60 процентов при¬
былей всех корпораций. В настоящее вре¬
мя насчитывается 77 компаний с актива¬
ми более миллиарда долларов каждая.
Нынешний американский капитализм —
это не только не капитализм XIX века с
его свободной конкуренцией, но это уже
и не капитализм первых десятилетий
XX века, когда формула, согласно которой
бизнесмены заняты своими делами, а пра¬
вительство — своими, имела еще под со¬
бой известную почву. В экономике теперь
преобладают, и не только преобладают, но
и господствуют, монополии, использующие
захваченный ими государственный аппа¬
рат. Теперь правительство занято делами
бизнеса, осуществляет его волю. Сегодня
Соединенные Штаты — это страна госу¬
дарственно-монополистического капитализ¬
ма, где, говоря словами В. И. Ленина, про¬
изошло «соединение гигантской силы ка¬
питализма с гигантской силой государства
в один механизм, ставящий десятки мил¬
лионов людей в одну организацию госу¬
дарственного капитализма» (Соч. Т. 24,
стр. 368). При помощи государства мо¬
нополии обеспечивают себе огромные при¬
были, усиливают эксплуатацию рабочего
класса, беспощадно расправляются с мел¬
кими конкурентами.
Следует отметить, что само государство
как организация господствующего класса,
находясь в руках монополистического ка¬
питализма, выполняет и ряд экономиче¬
ских функций в интересах монополий.
Правительственные закупки товаров и
услуг составляют свыше одной пятой все¬
го национального продукта, налоги, взи¬
маемые государством, составляют одну
треть всего национального дохода.

АМЕРИКАНСКИЕ ИЛЛЮЗИИ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
141
Все это сказывается в экономической и
политической жизни страны, не в малой
степени ломая установившиеся представле¬
ния о США как стране свободного предпри¬
нимательства. И это первая коллизия, пер¬
вое столкновение между иллюзиями и ре¬
альностью. Оказывается, что США вовсе
не страна свободного предпринимательства
и «народного капитализма», а страна, где
господствуют монополии, подчинившие се¬
бе государственный аппарат. «Опрокину¬
тый» его врагами, марксизм-ленинизм
вновь торжествует: и на примере США под¬
тверждается положение Ленина о том, что
капитализм в его империалистической ста¬
дии постепенно превращает все тресты в
государственно-капиталистические монопо¬
лии. Превращение монополистического ка¬
питализма в государственно-монополистиче¬
ский капитализм и рост последнего—есте¬
ственное следствие развития американско¬
го, как и всякого другого, империализма.
Но этим дело далеко не ограничивает¬
ся. Что следует из этого роста государ¬
ственно-монополистического капитализма,
из сращивания государственного аппарата
с монополиями? Какое оно окавьгоает влия¬
ние на положение и мировоззрение различ¬
ных классов в США?
Для рабочего класса это означает усиле¬
ние эксплуатации, и, что самое важное,
пролетариат непосредственно сталкивается
с государственным аппаратом, осуществля¬
ющим политику монополий. Усиление по¬
тогонной системы на предприятиях, замо¬
раживание заработной платы, закон Таф¬
та — Хартли, направленный против про¬
фессиональных союзов, — эти и подобные
им факты покаоывают рабочим, в чьих ин¬
тересах действует государство, когда оно
находится в руках монополистической бур¬
жуазии.
Капиталистическая рационализация и
автоматизация производства, усиленно осу¬
ществляемая в последнее время в США,
внедрение электронных машин ведут к то¬
му, что десятки и сотни тысяч рабочих вы¬
тесняются с производства, а оставшиеся
подвергаются еще большей эксплуатации.
В сборнике «Книга фактов о труде» («Labor
Fact Book» № 12. N. Y. 1954) это иллю¬
стрируется на ряде примеров. Так, на од¬
ном из фордовских заводов было установ¬
лено автоматическое оборудование, с по¬
мощью которого 9 человек выполняют
работу, которой раньше было занято 39 че¬
ловек. На одном из радиозаводов благодаря
введению новой сборочной машины двое
рабочих заменили 200 человек. Авиацион¬
ная фирма Кэртисс — Райт в результате
произведенной рационализации производ¬
ства уволила свыше 1 тысячи человек.
Процесс замены рабочих машинами дости¬
гает больших масштабов. Компания «Пон¬
тиак» имеет не обслуживаемый ни одним
рабочим конвейер, с которого сходит 2 ты¬
сячи поршней в час. Компания «Коммону-
элс Эдисон» начала производить расчеты
со своими потребителями (1,8 млн. чел.) с
помощью электронной расчетной системы,
обслуживаемой 270 работниками. Она про¬
делывает за два дня такую работу, которая
раньше выполнялась 500 служащими в
течение недели.
Государственно-монополистический ка¬
питализм показывает также рабочим, что
созданы материальные предпосылки для
социализма, что возможно и, более того,
необходимо планирование производства,
всей экономической жизни страны, но его
не может осуществить класс капиталистов,
внутри которого идет ожесточенная конку¬
рентная борьба, что ведение народного хо¬
зяйства на плановых началах по плечу
только рабочему классу. Сегодня большин¬
ство рабочих США считает, что правитель¬
ство может и должно принять меры, га¬
рантирующие экономическое обеспечение
народа. Этот факт сам по себе свидетель¬
ствует о том, что значительная часть про¬
летариата находится еще под влиянием
иллюзий в отношении буржуазного госу¬
дарства и капиталистической системы.
Однако весь ход событий, весь историче¬
ский опыт помогают самым широким мас¬
сам рабочих в конце концов понять, что не
государство монополистического капитала
может обеспечить полную занятость, улуч¬
шение материального положения, бескри¬
зисное развитие производства.
Для трудящихся фермеров господство го¬
сударственно-монополистического капита¬
лизма означает дальнейшее подчинение мо¬
нополиям, потерю экономической самостоя¬
тельности, ускоренное разорение. Фермер
очутился в условиях, когда все большая
часть народного хозяйства концентрирует¬
ся в руках монополистических групп и
контролируется ими, а он остается неорга¬
низованным мелким производителем. В ре¬
зультате скупки «излишков» на прави¬
тельственных складах накопились огром¬
ные запасы сельскохозяйственных продук¬
тов — пшеницы, хлопка, табака, молочных
продуктов — на общую сумму в один с чет¬
вертью миллиард долларов. Кроме того,
фермерам выданы большие ссуды под уро¬
жай, и если они не сумеют вернуть эти
ссуды, то их товары также перейдут в го¬
сударственный запас. Наличие больших за¬
пасов, которые некуда продавать, в силь¬
ной степени давит на рынож, делает поло¬
жение -многих фермеров неустойчивым.
Огромные излишки сельскохозяйствен¬
ных товаров, не находящих себе сбыта в
условиях, когда часть населения крайне
в них нуждается, и разорение фермеров
из-за этого относительного перепроизвод¬

142
В. А. ЧЕПРАКОВ
ства продуктов — такова одна из нелепо¬
стей капиталистического строя, заставляю¬
щая призадуматься простых людей.
Сегодня свои надежды удержаться на
поверхности трудящиеся фермеры все еще
связывают с правительственными меро¬
приятиями, ждут помощи и защиты от
государства монополий, но на собственном
опыте они все более убеждаются в тщетно¬
сти этих надежд, все более убеждаются в
том, что их судьба связана с судьбой бо¬
рющегося (рабочего класса.
Для интеллигенции государственно-мо¬
нополистический капитализм означает
крах ее иллюзий о «свободе творчества»,
«интеллектуальной независимости» и т. п.
платонических мечтаний. О какой свободе
творчества и интеллектуальной независи¬
мости может идти речь, когда основные
фонды на научные изыскания находятся в
руках монополий, когда государственные
чиновники являются для интеллигенции
работодателями, диктующими свои условия
и требования в угоду монополиям.
Рост государственно-монополистического
капитализма ведет к поляризации внутри
класса буржуазии. Крупным, могуществен¬
ным монополиям, экономически и полити¬
чески подавляющим все и вся, противо¬
стоят мелкие и средние предприниматели,
страдающие от засилия монополий, в инте¬
ресах которых перераспределяются прибы¬
ли и которые получают львиную долю
выгодных военных заказов. Причем в то
время как монополистическая буржуазия
узурпировала экономическую и политиче¬
скую власть, немонополистическая буржуа¬
зия и особенно мелкая буржуазия, как это
и свойственно ей, находится в плену уто¬
пий. Но если в прошлом мелкобуржуазные
романтики ратовали за «свободу конкурен¬
ции», то нынешние мелкобуржуазные уто¬
писты начинают утрачивать веру в сво¬
бодную конкуренцию, понимая, что с нею
покончено. Теодор Куинн, видный предста¬
витель делового мира, в книге под симпто¬
матичным заголовком «Гигантский биз¬
нес — угроза демократии» констатирует,
что в США, по сути дела, уже не суще¬
ствует свободной конкуренции. Ее заме¬
нила монополия как в области сбыта, так
и в области приобретения сырья. Мелкая
буржуазия мечется и, утратив одну иллю¬
зию, оказывается в плену другой. Сегодня
она ратует за то, чтобы государство в ущерб
монополиям защищало и поощряло мелкое
предпринимательство. Но каждый день дает
немонополистической буржуазии новые воз¬
можности убедиться в тщетности ее надежд,
что не может не вызывать розни внутри
класса буржуазии, не может не ослаблять
позиции монополистического слоя, опи¬
рающегося на класс буржуазии в целом.
Государственно-монополистический ка¬
питализм развеял миф о США как о стране
свободных, самостоятельных решений, и
хотя он способствовал возникновению
новой иллюзии о возможности использовать
буржуазное государство в интересах трудя¬
щихся классов, но жизнь каждодневно бу¬
дет показывать тщетность подобных иллю¬
зий.
*{»!{!
Миф о «вечном процветании» американ¬
ской экономики, служащий одним из крае¬
угольных камней представления об «аме¬
риканской исключительности», был серь¬
езно подорван в годы, предшествовавшие
второй мировой войне. Тягчайший кризис
1929—1933 годов — «великая депрес¬
сия», ка® его называют в США,—и на¬
чавшийся в 1937 году, спустя всего четы¬
ре года, новый кризис, которому не пред¬
шествовал подъем, оставили глубокий след
в психике американцев. Иллюзии о «веч¬
ном экономическом процветании», как яко¬
бы характерной черте американского капи¬
тализма, отличающей его от его западно¬
европейского собрата, были безжалостно
развеяны. С тех пор американцев постоян¬
но и неотступно преследует страх перед
кризисом.
В этих условиях появилась новая иллю¬
зия, усиленно внушаемая милитаристской
пропагандой, будто «вечное процветание»
все же возможно и будто для обеспечения
его достаточно полностью или даже ча¬
стично переключить экономику на рельсы
военного производства. Вооружение — это,
как утверждают апологеты милитаризма,
загрузка предприятий, полная занятость
рабочих, высокие цены на фермерские то¬
вары, — одним словом, это фактор, стаби¬
лизирующий экономику, создающий ей
устойчивость и иммунитет против кри¬
зиса.
В годы второй мировой войны (1939—
1945 гг.) американская промышленность
была загружена и быстро росла, безработи¬
ца была минимальной, заработки рабо¬
чей семьи несколько повысились, ферме¬
ры выгодно продавали свои продукты.
Правда, и в эти годы в американской эко¬
номике имелись теневые стороны, но их
предпочитали не замечать. Конец второй
мировой войны вызвал у американского
населения опасения, что дела опять пойдут
плохо. И действительно, переключение эко¬
номики с военных на мирные рельсы про¬
ходило очень болезненно. Однако подоспела
«холодная война», началась новая гонка
вооружений, и опять индексы производства
полезли вверх. Это благополучие дважды
прерывалось. Первый раз в 1948—1949
годах, когда произошло падение промыш¬
ленного производства на 18 процентов,
второй — в 1953—1954 годах, когда про¬
мышленное производство упало на 10 про¬

АМЕРИКАНСКИЕ ИЛЛЮЗИИ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
143
центов. Каждый новый приступ гонки во¬
оружений гальванизировал американскую
экономику. И каждый раз, когда наступал
новый военный бум, иллюзии о благоде¬
тельной роли милитаризации вновь ожи¬
вали.
Большие военные расходы неизбежно ве¬
дут к инфляции, к падению покупательной
способности денег. В 1939 году в США в
обращении было 7,6 миллиарда бумажных
долларов, а в конце 1955 года уже свыше
30 миллиардов. На инфляции опять-таки
наживаются монополии, поскольку всегда
сначала возрастают цены на промышлен¬
ные товары, а заработная плата если и по¬
вышается, то, во-первых, с большим за¬
позданием, а во-вторых, в гораздо меньшей
степени. Реальная заработная плата, та¬
ким образом, снижается. Поэтому инфля¬
ция, которая на первых порах создает лож¬
ное представление о благосостоянии (коли¬
чество денег ведь увеличилось!), затем
очень болезненно отражается на экономи¬
ке и положении масс.
Несостоятельными оказались и надежды
на возможность достичь с помощью мили¬
таризации экономики «полной занятости».
Даже три года войны в Корее и крупней¬
ший в истории США военный бюджет мир¬
ного времени оказались недостаточными
для того, чтобы ликвидировать массовую
безработицу и постоянную угрозу безрабо¬
тицы для работающих. При этом следует
учесть, что более 3,5 миллиона человек на¬
ходятся в вооруженных силах.
Милитаристская пропаганда всячески
восхваляет гонку вооружений, заявляя, что
«вооружение является великой новой
отраслью промышленности 50-х годов»,
что «вооружение — великий двигатель в
настоящее время и в ближайшем будущем»,
что «единственным методом потребления в
широких масштабах является война и
именно к ней прибегают страны, когда бре¬
мя изобилия становится слишком тяже¬
лым», что «великий порок капитализма,
недопотребление, полностью исправляет¬
ся войной» и т. п. Буржуазные эконо¬
мисты—апологеты монополий утверждают,
что стержнем экономики является высокий
уровень военных расходов, что только ги¬
гантская программа «обороны» может с
успехом наполнить «пустой карман» граж¬
данского сектора экономики. Сущность
этого пропагандистского трюка состоит,
таким образом, в том, чтобы внушить аме¬
риканскому народу, будто он стоит перед
выбором: либо война — либо экономиче¬
ская катастрофа, либо военная экономи¬
ка— либо безработица.
Жизнь, однако, безжалостно разоблачает
побасенки милитаристов о том, что мили¬
таризация спасает от кризиса. Несомненно,
что милитаризация экономики является
серьезным фактором искусственного взвин¬
чивания конъюнктуры. Военные заказы в
какой-то мере поддерживают уровень про¬
изводства и занятость. К этому следует до¬
бавить, что содержание больших вооружен¬
ных сил также сокращает в какой-то мере
общее число безработных. Однако введенная
на продолжительное время военная эконо¬
мика усиливает обнищание народных масс,
и несоответствие между состоянием массо¬
вого потребительского рынка и производ¬
ственной мощностью в результате этого
усиливается. Милитаризация заставляет
экономику развиваться более скачкообраз¬
но, с перерывами и остановками и делает
неустойчивым весь цикл в целом. Углуб¬
ляя противоречия между производственной
мощностью и рынком, а также усиливая
анархию производства в результате увели¬
чения диспропорции между различными
отраслями промышленности, милитариза¬
ция подготавливает условия для более глу¬
бокого кризиса.
Вот почему милитаризация экономики,
которая на первых порах создает видимость
благополучия и общности интересов для
всех классов, чем дальше, тем больше рас¬
калывает американское общество.
Увеличение военных расходов оказы¬
вается, бесспорно, весьма прибыльным для
монополистов. Прибыли послевоенных лет
вдвое превышают среднюю прибыль за го¬
ды второй мировой войны. Происхо¬
дит постоянный рост нормы прибыли.
Однако от процветания монополий сред¬
ний американец ничего не выигрывает,
ибо это процветание идет за его счет. От¬
кормленный и разжиревший на гонке во¬
оружений монополистический капитал пе¬
рекладывает тяжелое налоговое бремя на
плечи рабочих и бедняков-фермеров. В на¬
стоящее время средний американский рабо¬
чий выплачивает в виде прямых и косвен¬
ных налогов значительную часть своей за¬
работной платы, по самым умеренным под¬
счетам, составляющую от 25 до 33 про¬
центов.
Попытка «управлять» экономикой по¬
средством ее милитаризации оказывается
несостоятельной. Трудящиеся начинают по¬
нимать, что американская экономика не¬
устойчива, и эта неустойчивость из-за
гонки вооружений только усиливается, как
бы рьяно ни отрицали это идеологи реак¬
ции и милитаризма. И в самом деле, о ка¬
кой устойчивости может идти речь, когда
внутренний государственный долг США ра¬
вен 288 миллиардам долларов, а частные
долги составляют 345 миллиардов долла¬
ров. Таким образом, внутренняя задолжен¬
ность в США составляет свыше 630 мил¬
лиардов долларов. Чтобы составить сейчас
представление о величине этой суммы, до¬
статочно сказать, что все богатство США

144
В. А. ЧЕПРАКОВ
(даже включая цену земли) оценивается
примерно в 797 миллиардов долларов.
Очень серьезные потрясения для амери¬
канской экономики подготовляются про¬
исходящими ныне техническими сдвигами.
Поскольку непосредственно перед войной
и в годы войны в капиталистическом мире
не было серьезного обновления основного
капитала, процесс его обновления после
войны поддержал высокую конъюнктуру.
В данный период конкурентная борьба
приводит к новому этапу обновления основ¬
ного капитала, связанному с интенсифика¬
цией труда на путях автоматизации про¬
изводства. Но если в прошлом обновление
основного капитала сочеталось с расши¬
рением производства, то теперь автомати¬
зация влечет за собой огромный рост безра¬
ботицы. По оценке американских профсою¬
зов, уже сейчас только в результате роста
интенсификации труда ежегодно оказыва¬
ются	лишними	1,5 миллиона	рабочих.
Если	к	этому	добавить, что	минимум
700 тысяч новых рабочих ежегодно сту¬
чатся	в	ворота	предприятий в	поисках
работы, то окажется, что даже при нынеш¬
нем положении вещей свыше 2 миллионов
рабочих	должны	ежегодно дополнительно
становиться в ряды безработных. Даль¬
нейшая автоматизация производства при
существующей тенденции в сторону модер¬
низации, а не расширения предприятий,
приведет к еще большему росту армии
безработных и сокращению количества ра¬
ботающих, а следовательно, в конечном
счете к сужению рынка.
Неустойчивость милитаризированной
экономики США оказывает огромное и все
возрастающее влияние на американское
трудовое население. Каждый экономиче¬
ский кризис, даже такой относительно
неглубокий и непродолжительный, как в
1948—1949 и в 1953—1954 годах, на¬
носит удары теории о возможности «вечно¬
го процветания» путем милитаризации.
Эти кризисы побудили рабочих, трудящих¬
ся фермеров, работников умственного тру¬
да серьезно призадуматься. Люди начинают
размышлять о происходящем; более того, в
их сознание пачинает закрадываться тень
сомнения в прочности своего положения, в
своем будущем.
* * *
«Высокий уровень жи.ши» — излюблен¬
ная тема пропаганды американизма. С нею
вплотную смыкается рекламирование США
как страны «великого американского сред¬
него класса». Ярким примером такой про¬
паганды служит книга известного амери¬
канского социолога Страус-Хюпе «Зона
безразличия», постулирующая, что амери¬
канское общество является «обществом
среднего класса». Страус-Хюпе, в частно¬
сти, утверждает, что в США теперь нелег¬
ко провести разграничительную линию
между «эксплуататорами» и «эксплуати¬
руемыми», ибо вершины и низины жизнен¬
ного уровня там якобы все больше сгла¬
живаются и образуется «слегка всхолм¬
ленная» равнина незначительных разли¬
чий в жизненном уровне — бедность исче¬
зает, а высший класс становится анахро¬
низмом (см. Straus z-H и р ё «The Zone
of Indifference». N. Y. 1952).
«Классы исчезли», «наступило абсо¬
лютное равенство», возвещают буржуазные
идеологи, добавляя при этом, что марксизм,
который доказывает, что при капиталпзме
неизбежна растущая поляризация обще¬
ства на бедных и богатых, посрамлен.
В качестве «доказательства» выдвигается
лживая теория о происшедшей якобы в
США «революции в доходах». В чем же
выражается эта «революция»? Газета
«Нью-Йорк пост» устами своего финансо¬
вого редактора глаголет; «В течение по¬
следнего десятилетия Америка прошла че¬
рез революцию в доходах... Класс с наибо¬
лее высокими доходами был выжат. Груп¬
пы с низкими доходами подтянуты» (цит.
по V. Р е г 1 о «The Income Revolution»,
N. Y. 1954, p. 5).
Видный буржуазный экономист Д. Ли¬
лиенталь в книге «Крупный капитал —
новая эра», не моргнув глазом, пишет:
«В настоящее время мы видим, что мате¬
риальные блага США распределены ши¬
роко, почти среди всех, почти независимо
от положенпя, класса или происхождения
человека».
Как же обстоит дело в действительности?
Обратимся вначале к рабочему классу
США, положение которого, по словам про¬
пагандистов американизма, непрерывно
улучшается.
Разумеется, в сравнении с населением
большинства других капиталистических
стран, и особенно колониальных и зависи¬
мых стран, в США более высокий уровень
жизни. Но, во-первых, это вовсе не зна¬
чит, что трудящиеся американцы живут
очень хорошо. Скорее можно говорить о
том, что трудящимся большинства осталь¬
ных стран капиталистического мира жи¬
вется очень плохо. Во-вторых, в самих
США имеются весьма и весьма значитель¬
ные группы трудящихся (негры, мексикан¬
цы и др.), которые живут хуже, чем
трудящиеся других капиталистических
стран. И, в-третьих, если принять во вни¬
мание выпуск продукции на одного рабо¬
чего, заработную плату, индекс цен, то
окажется, что ныне по сравнению с нача¬
лом века материальное положение амери¬
канского рабочего ухудшилось в два раза.
Созданию иллюзии материального бла¬
гополучия у среднего американца в зна¬
чительной мере способствует система по¬

АМЕРИКАНСКИЕ ИЛЛЮЗИИ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
145
купок в рассрочку. В рассрочку покупает¬
ся автомашина, холодильник, телевизор,
домашняя обстановка и многое другое. Та¬
ким образом, средний американец имеет
больше вещей, чем средний европеец. Но
все эти вещи ему вовсе не принадлежат.
И если он не внесет очередной платеж,
кредитная компания отберет у него вещь,
полученную в рассрочку. Вот почему сред¬
ний американец всегда находится в самой
жестокой долговой кабале, которая непре¬
рывно усиливается. Достаточно указать,
что задолженность по потребительскому
кредиту, составлявшая в 1944 году 6 мил¬
лиардов долларов, в 1955 году возросла до
34 миллиардов.
Правящие классы США пытаются изо¬
бразить своей заслугой нынешний, более
высокий, нежели в других капиталисти¬
ческих странах, уровень жизни американ¬
ского рабочего. В действительности же они
ведут непрерывное наступление на этот
уровень, и положение американского рабо¬
чего класса было бы значительно хуже,
если бы не его непрестанная борьба про¬
тив монополистического капитала. Лишь
ценой величайшего напряжения сил, дли¬
тельных и изнурительных забастовок аме¬
риканскому рабочему классу удается в ка¬
кой-то мере сохранить свой уровень жизни.
Несомненно также, что если бы не су¬
ществовал мир социализма, если бы моно¬
полистический капитал США, наступая на
жизненный уровень американских рабочих,
не принужден был оглядываться на этот
мир, положение американских рабочих бы¬
ло бы намного тяжелее. Буржуазия вы¬
нуждена считаться с фактом соревнования
двух систем, с успехами социализма в деле
подъема благосостояния народных масс.
Существование социалистического лагеря
усиливает мощь рабочего класса капитали¬
стических стран..
Миф о «великом .американском среднем
классе» в значительной степени подры¬
вается и вследствие усиливающегося раз¬
рыва между уровнем жизни трудящихся и
доходами верхушки общества. В руках ме¬
нее чем 1 процента американского населе¬
ния сосредоточено богатств на сумму свы¬
ше 300 миллиардов долларов, что состав¬
ляет почти половину всего национального
богатства США. Корпорации за девять по¬
слевоенных лет получили прибыли, кото¬
рые превышают стоимость их заводов, обо¬
рудования и других капиталовложений.
И вся эта прибыль пошла в карманы не¬
большой группы миллионеров и миллиарде¬
ров, владельцев акций. Около 150 человек
в США имеют доходы, превышающие мил¬
лион долларов в год, а 1 человек — даже
свыше 8 миллионов долларов. По данным
переписи 1950 года, на долю одной пятой
населения приходилось 47 процентов всех
10.	«Вопросы философии» № 3.
денежных доходов, а на долю 60 процентов
населения — только 29 процентов доходов.
65 процентов имеющихся в США сбереже¬
ний принадлежит 10 процентам населения.
В то же время половине населения при¬
надлежит лишь 1 процент сбережений.
Таковы факты, начисто опровергающие
доводы о «революции в доходах» и «вели¬
ком американском среднем классе». И эти’
факты, социальные контрасты американ¬
ской действительности, не могут не оказы¬
вать влияния на сознание миллионов про¬
стых американцев.
* * *
Одним из истоков, питающих представ¬
ление об «американской исключительно¬
сти», являются иллюзии, связываемые с
американской буржуазной демократией как
якобы наиболее совершенной и незыбле¬
мой. «США были и всегда будут страной
политических свобод», «у нас фашизм
невозможен» — эти и подобные им мнения
о каком-то иммунитете, присущем амери¬
канской демократии, разделяет большая
часть американцев. Происхождение таких
взглядов понятно, они появились в резуль¬
тате исторического развития США, страны,
слывшей в XIX веке самой свободной, в ко¬
торой искали убежища многие европейцы,
преследуемые на родине. Буржуазная про¬
паганда настойчиво убеждает среднего
американца, что его демократическим пра¬
вам и свободам никто и ничто внутри
страны не угрожает. И в то же время за
фасадом буржуазной демократии, при со¬
хранении многих ее внешних атрибутов
реакционные круги под лозунгом защиты и
укрепления «стопроцентного американиз¬
ма» ведут наступление на демократические
права народа. Истошными воплями о «ком¬
мунистической опасности», о необходимо¬
сти вытравить «подрывные элементы» они
создают атмосферу страха, неуверенности,
взаимных подозрений.
Результаты этого наступления реакции
ощущают на собственном опыте многие
миллионы американцев. В послевоенные
годы в США под давлением реа-кционных
и милитаристских кругов был принят ряд
законов, направленных против рабочего и
прогрессивного движения: в 1947 году за¬
кон Тафта — Хартли, в 1950 году — за¬
кон Маккарена, в 1952 году — закон Мак-
карена — Уолтера, в 1954 году — закон
Браунелла — Батлера. Последний лишает
коммунистическую партию всех прав, ко¬
торыми пользуются любые легальные пар¬
тии и организации, и, по существу, ста¬
вит компартию вне закона. Членам компар¬
тии запрещается работать в федеральных
учреждениях, на военных заводах, они
должны регистрироваться у генерального
прокурора под угрозой тюремного заключе¬
ния сроком на пять лет и штрафа в разме¬

146
В. А. ЧЕПРАКОВ
ре 10 тысяч долларов. Такова действитель¬
ность.
Одним из главных, если не самым глав¬
ным, заблуждением масс трудящихся отно¬
сительно незыблемости американской демо¬
кратии является непонимание того, что
разнузданная травля «красных», репрес¬
сивные законы против коммунистической
партии направлены и против всего рабоче¬
го и прогрессивного движения. Но и это
заблуждение не вечно. Правящие круги са¬
ми своими действиями помогают массам
установить связь между официальным за¬
прещением коммунистической партии, аре¬
стом ее руководителей и наступлением на
профсоюзные права рабочих, ущемлением
демократических прав трудящихся.
Как известно, под шумок антикоммуни¬
стической кампании реакция обрушивает¬
ся и на либеральные слои общества. Либе¬
ралы в США именуются «попутчиками»,
«одураченными» лицами, занимающимися
прокоммунистической деятельностью. Либе¬
ральная интеллигенция, как и чиновный
люд, запугана комиссией конгресса по
расследованию антиамериканской деятель¬
ности. Об одном «неосторожном шаге» мо¬
гут напоминать всю жизнь, и это может
испортить всю карьеру. Мало таких фирм
или университетов и совсем не найдется
таких местных административных органов,
которые согласились бы взять на сколько-
нибудь важный пост человека, уво¬
ленного федеральным правительством по
«подозрению в нелойяльности». Либералы
признают, что сегодняшнее «американское
общество — нетерпимое общество», что
«ослабло чувство гражданской свободы п
сознательного общественного поведения»,
что в ходу «невыдержанные методы рассле¬
дования». «Когда сенатор Маккарти,— пи¬
шет Оскар Гас в журнале «Твентис сенчу-
ри»,— грозил «вышибить мозги» у каждо¬
го, кто прикрывает виновного, в стране раз¬
дался голос настоящего штурмовика»
(«Twentieth century», X. 1954).
Имеются ли в США условия для усиле¬
ния реакции? Да, имеются! И по мере обо¬
стрения внутренних и внешних трудностей
американского капитализма эта угроза бу¬
дет все более возрастать.
У американской реакции есть и потен¬
циальная база, откуда она сумеет вербовать
своих штурмовиков и эсэсовцев. В США
много люмпенов, деклассированных элемен¬
тов, опустившихся людей, часть которых
уже «организована» в рядах реакционных
организаций вроде «Американского легио¬
на». В маленьких городках и населенных
пунктах, где нет промышленности, для мо¬
лодежи из мелкобуржуазной среды нет и
не предвидится настоящих занятий. Когда
безработица носит хронический характер,
когда тысячи сельскохозяйственных рабо¬
чих превратились в «кочующих», бездом¬
ных бродяг, рекрутов в фашистские отряды
оказывается предостаточно. Часть мел¬
кой буржуазии, которая видит, как моно¬
полии используют в своих интересах госу¬
дарство, легко может стать жертвой демаго¬
гов с их лозунгом «использовать государ¬
ство в интересах среднего человека». Пита¬
тельной почвой для фашизма являются так¬
же расистские предрассудки, травля негров,
«белый шовинизм», как его окрестили про¬
грессивные американцы.
Как отмечают представители коммуни¬
стической партии США, американский на¬
род не отдает себе полного отчета в том,
насколько опасны те реакционные порядки,
которые усиленно насаждались в США в
последние годы. Тем более, что процесс этот
идет отнюдь не прямолинейно. Правящие
круги маневрируют, как это видно на при¬
мере с Маккарти, которого они осадили, ко¬
гда сочли, что он слишком далеко зашел и
что сейчас еще не настал момент форсиро¬
вать открытую фашистскую диктатуру, по¬
скольку это наносит тяжелый урон прести¬
жу США в глазах американского и миро¬
вого общественного мнения.
Большую роль в том, что американский
фашизм вынужден был несколько отсту¬
пить, безусловно, сыграли настроения ши¬
роких народных масс, боязнь правящих
кругов США роста и сплочения прогрессив¬
ных сил американского народа. Но угроза
со стороны реакции в США отнюдь не ми-
HOBtiJIti.
Совершенно несомненно, что преследова¬
ния прогрессивных деятелей и идей не мо¬
гут не поколебать веру в неуязви¬
мость и незыблемость американской демо¬
кратии. Сама американская действитель¬
ность толкает широкие массы на борьбу
за демократию, за свои права. В этой борь¬
бе оживают славные демократические тра¬
диции американского народа.
* * *
На мифе об «американской исключитель¬
ности» паразитирует пропаганда о мессиан¬
ской роли США в современном мире. Пос¬
левоенная экономическая разруха на Запа¬
де и возросшая экономическая мощь США
дали последним возможность навязывать
свою волю другим капиталистическим госу¬
дарствам. «Помощь» США этим государ¬
ствам являлась средством их экономическо¬
го и политического закабаления. Идеологи¬
ческим обрамлением этого процесса яви¬
лась проповедь космополитизма, требова¬
ние, чтобы западноевропейские страны от¬
казались от национального суверенитета и
независимости. Внутри США, среди извест¬
ных слоев американского населения, полу¬
чили распространение настроения велико¬
державного шовинизма. Этот шовинизм

АМЕРИКАНСКИЕ ИЛЛЮЗИИ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
147
имеет разные оттенки — от ложного чув¬
ства превосходства США до самого оголте¬
лого расизма, открытого пренебрежения к
другим народам.
Прикрываясь тогой лжепатриотизма, во¬
пя об угрозе, якобы существующей для
США со стороны Советского Союза, реак¬
ционеры и милитаристы смогли создать в
стране атмосферу военной и антикоммуни¬
стической истерии. Разнузданная кампания
лжи и клеветы, разжигания ненависти к
лагерю социализма не осталась, разумеет¬
ся, без последствий: большие группы аме¬
риканских трудящихся, рабочих, ферме¬
ров, интеллигенции были сбиты с толку,
запуганы, терроризированы.
Вследствие того, что все основные источ¬
ники информации находятся в руках моно¬
полий, средний американец лишен правиль¬
ного представления о событиях, происходя¬
щих в мире, и особенно о событиях, отно¬
сящихся к борьбе народов против опасно¬
сти новой войны и к жизни стран социа¬
листического лагеря.
Однако монополистам, несмотря на все
усилия, не удалось полностью изолировать
массы от правды. А тот военный психоз,
который насаждают реакционеры и мили¬
таристы, обращается в конечном счете про¬
тив них. Совершенно очевидно, например,
что реальным эффектом пропаганды атом¬
ной войны явилось убеждение самого аме¬
риканского населения в том, что атомная
война, если бы ее удалось навязать, не
минет территории США. И это подейство¬
вало весьма отрезвляюще на тех, кто под¬
дался шовинистической пропаганде.
Американский народ не испытал ужасов
войны, он страдал меньше, чем другие на¬
роды. Первая и вторая мировые войны не
принесли народным массам США тяжелых
лишений. Иное дело новая мировая война,
которую стремятся развязать реакция и
милитаристы. Времена, когда американский
империализм мог взваливать бремя войны
на другие страны, а сам только нажи¬
ваться на ней и выделять от своих «щед¬
рот» еще малую толику для части трудя¬
щихся, ушли в безвозвратное прошлое.
Политическому просвещению масс не в
малой степени содействует сложившаяся
ныне международная обстановка. В тече¬
ние всех послевоенных лет реакционные
круги США вели «холодную войну», цель
которой состояла в том, чтобы ослабить Со¬
ветский Союз, остановить рост сил между¬
народного коммунизма и подготовить реши¬
тельное военное наступление против лаге¬
ря социализма. Итоги «холодной войны» —
это сплошная цепь провалов и неудач по¬
литики США. Ей не удалось помешать
укреплению лагеря социализма, не удалось
задержать рост массовых коммунистических
партий в Западной Европе, поколебать тя¬
гу рабочих масс к единству, не удалось за¬
тормозить рост национально-освободитель¬
ного движения в колониях, остановить
мощное движение народов за мир. С по¬
мощью «холодной войны» не удалось укре¬
пить и агрессивные блоки империалистов,
раздираемые и ослабляемые растущими
противоречиями.
Нельзя не учитывать, что по сравне¬
нию с первыми послевоенными годами
удельный вес США в производстве капита¬
листического мира снизился (в 1947 году
он составлял почти 60%, а ныне около
50%), снизился также удельный вес США
во внешней торговле капиталистического
мира, а это отразилось и на политической
роли США в лагере капитализма. В правя¬
щих кругах США появилась обоснованная
боязнь потерять руководство в капитали¬
стическом мире. И действительно, в Запад¬
ной Европе зреют и усиливаются антиаме¬
риканские настроения, ибо даже буржуа¬
зия западноейропейских стран не может
безразлично относиться к перспективе пре¬
вращения своих стран в объект атомно-во¬
дородной бомбардировки. Она отдает себе
отчет также и в возможности социальных
и политических последствий авантюризма
на мировой арене. Политика «с позиции
силы» потерпела серьезные неудачи в
Азии, на Ближнем Востоке, где с каждым
днем усиливается борьба народов за мир,
национальную независимость и социаль¬
ные преобразования.
Народные массы все отчетливее видят
фальшь, цинизм заявлений о мире со сто¬
роны монополистических кругов США, ве¬
дущих злонамеренную лживую пропаганду
«неизбежности» и даже «необходимости»
войны. Когда сена/гор Ноулэнд, лидер рес¬
публиканцев, взывает к нападению на «те¬
ло осьминога», вопит о том, что «сосуще¬
ствование и атомный тупик приведут в
конечном итоге к победе коммунизма», то
он, сам того, конечно, не желая, не в ма¬
лой степени способствует политическому
просвещению масс. То же можно сказать об
эффекте, оказываемом заявлениями некото¬
рых ведущих американских политических
деятелей, которые видят вершину диплома¬
тического искусства в способности приво¬
дить страну «на грань войны».
Сторонники политики «с позиции силы»
без устали твердили об опасности, якобы
угрожающей со стороны Советского Союза.
Под этим предлогом сколачивались агрес¬
сивные военные блоки, создавались воен¬
ные базы вокруг Советской страны за ты¬
сячи километров от США. Но неизменно
миролюбивая внешняя политика Советско¬
го Союза, подтвержденная рядом акций по¬
следнего времени, оказывает огромное
влияние на настроения большинства аме¬
риканского населения.

148
В. А. ЧЕПРАКОВ
XX съезд Коммунистической партии Со¬
ветского Союза нанес сокрушительный удар
по основным идеологическим «устоям» им¬
периалистической реакции и милитаризма.
Реакционные и милитаристские идеологи,
извращая факты, внушали населению
США, будто Советский Союз стремится
«экспортировать» революцию в другие
страны. Съезд подтвердил, что ленинский
принцип мирного сосуществования двух
систем с различным социальным строем
был и остается генеральной линией внеш¬
ней политики Советского государства.
Разоблачена находящаяся на вооруже¬
нии милитаристских и реакционных кру¬
гов «теория» о фатальной неизбежности
войны. Установлено, что в современных
условиях хотя и сохраняется экономиче¬
ская основа для возникновения войн, по¬
скольку существует империализм, однако
имеются мощные общественные и полити¬
ческие силы, которые располагают огром¬
ными средствами для того, чтобы не до¬
пустить развязывания войны.
Из рук реакции выбито отравленное
оружие клеветы на марксизм-ленинизм,
клеветы, будто бы марксисты считают на¬
силие и гражданскую войну единственным
путем преобразования общества. Насколько
широко пользовалась реакция этой клеве¬
той, можно видеть из того, что все как су¬
дебные, так и всякие иные преследования
прогрессивных людей в США проводились
под тем предлогом, что эти люди, будучи
сторонниками марксизма, стремятся якобы
насильственным путем ниспровергнуть су¬
ществующие порядки.
Простой американец из всего этого
сделает свои выводы. Отныне милитари¬
стам все труднее будет сбивать его с толку
болтовней о мнимой «коммунистической
агрессии», вызывать военную истерию и
этим прикрывать планы империалистов,
стремящихся к мировому господству и
«крестовому походу» против мира, демо¬
кратии и социализма; все труднее будет
гипнотизировать его пропагандой о неот¬
вратимости войн и тем самым вызывать у
него чувство бесперспективности, беспо¬
мощности и пассивности. Простой амери¬
канец все больше сознает, что угро¬
за возникновения новой мировой войны
не отпала, что силы, действующие в
этом направлении, продолжают стремиться
к обострению международной обстановки и
что без его участия и усилий мир обеспе¬
чить нельзя.
Правящие круги США в течение долгого
времени прикрывались маской антиколо¬
ниализма, лицемерно возмущаясь колони¬
альной политикой Англии и других запад¬
ноевропейских стран. Надо сказать, что они
имели в этом деле немалый успех: амери¬
канское население верило этим басням. Но
вот сейчас, когда происходит крах коло¬
ниализма, правящие круги США открыто
встают на поддержку этой глубоко челове¬
коненавистнической системы. Их вынуж¬
дает к этому не только страх потерять
своих западноевропейских союзников и са¬
теллитов в лице крупнейших колониаль¬
ных держав, но и стремление сохранить и
умножить доходы монополистического ка¬
питала США от эксплуатации колоний, в
которые осуществляется все более актив¬
ное его проникновение в самых различных
формах.
Огромные перемены в жизни многих на¬
родов Азии, выход их на большую истори¬
ческую дорогу не могут не воздействовать
на сознание тех американцев, которые на¬
ходятся в плену расистских и шовинисти¬
ческих предрассудков. Все более и более
трудно правящим кругам США оправдать
в глазах народа свою политику вмешатель¬
ства во внутренние дела других государств.
Болтовня о «свободном мире» с США в ка¬
честве гегемона оказывается на деле про¬
стой маскировкой попыток назойливого и
бесцеремонного проникновения в чужой
дом. Нельзя сбрасывать со счетов тот факт,
что в сознании многих американцев глубо¬
ко укоренилась идеология изоляционизма,
унаследованная от времен Вашингтона.
И хотя изоляционизм, использовавшийся
сторонниками Гитлера в период второй ми¬
ровой войны с целью подрыва усилий США
в антифашистской войне, был в известной
степени дискредитирован, он приобретает
сегодня новое содержание, питая здоровые
настроения о невмешательстве США в дела
других стран.
Навязчивая идея о всемогуществе США
и его мессианской роли, возросшая на поч¬
ве теории «американской исключительно¬
сти», все более проявляет свою подлинную
сущность, порождая недоверие и тревогу
как со стороны американского народа, так
и со стороны народов других стран.
* * *
Совершенно очевидно, что в последние
годы многие иллюзии, питаемые широки¬
ми слоями американского населения, были
подорваны в результате столкновения их с
фактами, с исторической действительно¬
стью. Крах иллюзий у разных классов
американского общества влечет за собой
и различные умонастроения.
В кругах реакционной и милитаристской
верхушки он вызывает смятение и замеша¬
тельство. Они охвачены страхом перед фак¬
том роста антиамериканских настроений в
Западной Европе и национально-освободи¬
тельного движения колониальных и зави¬
симых народов, роста классовой сознатель¬
ности американского пролетариата. И этот
страх, питаемый исторической обреченно¬

АМЕРИКАНСКИЕ ИЛЛЮЗИИ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
149
стью капитализма, ведет к тем эксцессам,
которые характеризуют многие акты внут¬
ренней и внешней политики монополисти¬
ческого капитала.
Среди трудящихся неизбежный крах ил¬
люзий ведет к очищению рабочего и про¬
грессивного движения от всего вредного,
наносного. Спора нет, в американском ра¬
бочем движении, как отмечают американ¬
ские коммунисты, еще и сегодня господ¬
ствует прокапиталистическая идеология.
В известном отношении американское ра¬
бочее движение оказалось даже отброшен¬
ным назад из-за растлевающего влияния
реакционных лидеров профсоюзов, откры¬
то выступающих за капитализм и борю¬
щихся против социализма в любом его
проявлении. Эти руководители профсою¬
зов, являющиеся сторонниками концеп¬
ции «народного капитализма», вслед за
буржуазными экономистами кейнсианско¬
го толка сеют ложные представления о
возможности предотвращения кризиса с
помощью правительственных мероприятий.
Они выступают сторонниками классового
мира, требуют «взаимного доверия» пред¬
принимателей и рабочих, то есть подчине¬
ния рабочих капиталистам.
Более того, благодаря их стараниям сей¬
час получила распространение «теория»,
согласно которой профсоюзы превращают
капиталистические предприятия из источ¬
ников эксплуатации в источник лучшей
жизни для всех, а рабочих — из «собствея-
ников рабочего места» в «совладельцев
предприятий». Руководитель Конгресса
производственных профсоюзов У. Рейтер за¬
явил на последнем съезде КПП, что он рас¬
сматривает Америку как страну, не имею¬
щую никаких твердых классовых разграни¬
чений, и считает сохранение «состояния
текучести» в отношениях между классами
«величайшей надеждой Америки». Так го¬
ворят открытые апологеты монополистиче¬
ского капитала, так говорят и многие из
тех, кто выдает себя за защитников инте¬
ресов рабочих.
Однако вопреки утверждениям буржуаз¬
ных. идеологов, и реакционных профсоюзных
лидеров о том, что в США «нет классов»,
американский рабочий класс все больше
осознает себя как рабочий класс со своими
особыми классовыми интересами. Об этом
свидетельствуют многочисленные факты.
Весьма симптоматично, что именно сей¬
час происходит тяга рабочих масс к укреп¬
лению организованного рабочего движения.
В США существуют более 200 националь¬
ных профсоюзов с десятками тысяч мест¬
ных организаций. В профсоюзы объединена
одна треть всех рабочих, из них в АФТ —
7 миллионов, в КПП — 5,5 миллиона, в
других профсоюзах — около 3 миллионов.
Выражением стремления масс к органи¬
зации являются шаги, сделанные в на¬
правлении объединения двух крупней¬
ших профсоюзных организаций США —
Американской федерации труда и Конгрес¬
са производственных профсоюзов, чего все¬
гда добивались передовые рабочие. Нельзя
не считаться с тем, что американскому им¬
периализму удалось подкупить и развра¬
тить в невиданных ранее размерах руко¬
водство профсоюзных организаций. От¬
сюда цеховая замкнутость, обособление ра¬
бочей аристократии от массы пролетариа¬
та, обуржуазивание верхушки рабочего
класса. В современных условиях, когда
технические сдвиги вызывают массовую
безработицу и изменения структуры ра¬
бочего класса (уменьшение удельного веса
квалифицированных рабочих и рост числа
малоквалифицированных рабочих, быстро
обученных для той или иной относительно
несложной производственной операции, а
также техников и инженеров), стремление
сплотить неорганизованных рабочих, уси¬
лить позиции рабочего класса в целом
весьма показательно.
Как известно, дело объединения проф¬
союзов находится в руках все той же реак¬
ционной профсоюзной верхушки, однако это
объединение само по себе знаменует нача¬
ло важного политического движения среди
масс организованных рабочих. И несомнен¬
но также, что оно даст рабочим возмож¬
ность почувствовать свою мощь, уверовать
в свои силы.
В США в последние годы широкий раз¬
мах приобрело забастовочное движение. По
сравнению с предвоенным периодом число
стачек возросло в 1,6 раза, число участ¬
ников — в 2,2 раза, число потерянных че¬
ловекодней — в 2 раза.
Американским рабочим, находящимся
еще в своем большинстве во власти чуждой
идеологии, предстоит долгий путь борьбы,
пока они до конца осознают свои обязан¬
ности перед своим классом, перед между¬
народным рабочим движением. Но жизнь —
лучший учитель, и ни идеологическими ди¬
версиями реакции, ни репрессиями не
удастся остановить политическое созрева¬
ние американского рабочего класса. Рабо¬
чий класс Америки в конце концов обу¬
чается и воспитывается в борьбе самим
капитализмом США, практическим поведе¬
нием господствующих классов. Отсталость
рабочего движения США, обусловленная
относительно более благоприятным поло¬
жением американского капитализма, носит
лишь временный характер. Иллюзии на¬
счет американского капитализма будут из¬
живаться и рассеиваться в ходе борьбы за
мир и социальный прогресс.
Вместе с пробуждением пролетариата
идет процесс пробуждения и демократи¬
ческого сплочения союзников пролетариа¬

150
В. А. ЧЕПРАКОВ
та. Серьезные идеологические сдвиги про¬
исходят среди негритянского населения. Не
говоря уже о негритянском пролетариате
с его растущим классовым самосознанием и
солидарностью с белыми рабочими, и дру¬
гие слои негритянского народа, подвергаю¬
щегося жестокой расовой дискриминации,
превращаются в важный резерв борьбы
против реакционных сил монополистиче-
ской буржуазии.
Подспудные процессы происходят и сре¬
ди фермерского населения США. Нельзя
труженику земли не призадуматься над
тем фактом, что за 15 лет (с 1935 по
1950 год) с земли было изгнано 1,5 мил¬
лиона фермеров. Процесс разорения ферме¬
ров на этом не остановился. Согласно не¬
давно опубликованным Бюро переписи при
министерстве торговли США данным о
сельскохозяйственной переписи 1954 года,
за период с 1950 по 1954 год число ферм
сократилось еще почти на 600 тысяч, или
на 11,1 процента. Нельзя не призадумать¬
ся над тем, что две пятых всей земли
принадлежат 3 процентам владельцев, что
9 процентов всех ферм получают больше
доходов от урожая, чем все остальные, то
есть 91 процент, что для многих впереди
разорение. Общая сумма задолженности
фермеров возросла с 8 миллиардов долларов
в 1946 году до 18,5 миллиарда долларов
к январю 1955 года.
Наметился известный перелом среди ли¬
беральной части американской интеллиген¬
ции. Проходит то оцепенение, тот паралич,
в который была ввергнута интеллигенция
маккартизмом и военным психозом. Более
того, многие слои интеллигенции, стоявшие
вне политики и не интересовавшиеся ею,
оказались вовлеченными в нее силой об¬
стоятельств. Нельзя сегодня быть в стороне
от политики. Речь идет, разумеется, о под¬
линной политической деятельности, свя¬
занной с борьбой классов, с борьбой за
мир и демократию, а не о политиканстве, о
дуэлях республиканской и демократиче¬
ской партий, как обычно понимают поли¬
тику в США. Сегодня на повестке дня во¬
просы войны и мира, реакции и свободы,
мракобесия и прогресса. А это вопросы,
прямо и непосредственно затрагивающие
каждого думающего американца.
Пока еще мало представителей американ¬
ской интеллигенции—выходцев из средних
классов участвует в рабочем движении. Од¬
нако вся обстановка, и особенно необходи¬
мость вести борьбу за демократию и мир,
толкает лучшую часть интеллигенции к
сближению с рабочим классом, к тому, что¬
бы связать свою судьбу с его судьбой.
Огромные исторические изменения, про¬
исходящие в мире, разрушают заскорузлые
представления отсталых слоев американ¬
ского населения.
Победа социализма в СССР, отпадение
ряда стран от капитализма и образова¬
ние содружества социалистических госу¬
дарств, национально-освободительное дви¬
жение колониальных народов расшатывают
веру в незыблемость капиталистического
строя.
Несомненно, что значительная часть
американского народа, имеющего славные
революционные традиции, давшего миру
образец революционной войны против фео¬
дального рабства, оказалась в идеологиче¬
ском плену отживших иллюзий, обманчи¬
вых представлений. Теория «американской
исключительности» долгое время отравляла
сознание рабочего масса и всех трудя¬
щихся США. Да и сейчас нужны еще боль¬
шие усилия передовых слоев и много уро¬
ков самой жизни, чтобы уничтожить этот
живучий миф и его сегодняшний ва¬
риант — миф об американском капитализ¬
ме как о «народном капитализме».
Избавившись от иллюзий, а к этому ве¬
дет весь ход событий, народ США будет
усиленно наверстывать упущенное, и про¬
грессивные силы страны возьмут верх над
силами реакции и милитаризма. Было бы
неосмотрительным преувеличивать как до¬
стигнутую ступень развития политической
сознательности американских трудящихся
масс, так и темпы этого процесса, полу¬
чившего в прогрессивных кругах США
наименование «просветления умов»,	но
процесс этот идет, и никто и ничто не
сможет его остановить.
И когда идеологи буржуазии пишут о
том, что вместо «устойчивого оптимизма»,
характерного для прошлых лет, ныне сре¬
ди американского населения наблюдается
«ворчливое беспокойство», то это, по су¬
ществу, признание того, что иллюзии раз¬
рушаются,

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
Соотношение категорий диалектического
материализма
1.	Определение категории
Категориями называются такие общие
понятия науки и практики, которые выра¬
жают существенные явления и закономер¬
ности объективной действительности.
В этом смысле классики марксизма-
ленинизма употребляли, например, тер¬
мин «категории политической экономии».
Далеко не всякое обыденное, практическое
и научное понятие является категорией.
Ведь во многих понятиях обыденной жиз¬
ни и науки фиксируются отдельные пред¬
меты и их свойства или группы явлений
и свойств, но не закономерности и не яв¬
ления широкой общности. Среди категорий
имеются такие, которые выражают универ¬
сальные закономерности действительности
и которыми поэтому пользуются во всех
отраслях науки и во всех областях челове¬
ческой деятельности. Изучением природы
и соотношения таких категорий занимает¬
ся диалектический материализм.
Содержание категорий имеет объектив¬
ный характер, представляет собой объек¬
тивную истину. Это значит, что оно опре¬
деляется действительными свойствами и от¬
ношениями явлений и не зависит ни от че¬
ловека, ни от человечества. Критикуя Бул¬
гакова, заявлявшего, что прибавочная
стоимость — не материальная вещь, а по¬
нятие для общественных отношений про¬
изводства, В. И. Ленин писал: «Это про¬
тивоположение «материальной вещи» —
«понятию» представляет из себя нагляд¬
ный образчик той схоластики, которую так
любят в настоящее время преподносить под
видом «критики». Какое значение могло
бы иметь «понятие» о доле общественного
продукта, если бы этому понятию не соот¬
ветствовали определенные «материальные
вещи»?» (Соч. Т. 5, стр. 111).
Категории науки и марксистской фило¬
софии, обладая объективным содержанием,
имеют и субъективную сторону, состоя¬
щую в том, что они являются ступенями
познания. В. И. Ленин учил, что катего¬
рии суть ступеньки познания мира, узло¬
вые пункты в сети явлений природы, по¬
могающие познавать природу и овладевать
ею (см. «философские тетради», стр. 67.
1947). Категории имеют субъективный мо¬
мент также и в том отношении, что они
представляют собою абстракции, отвлече¬
ния от отдельного, от конкретного, суть
обобщения этого конкретного. Однако пра¬
вильные, адекватные действительности ка¬
тегории не отделяют нас от конкретного в
действительности, но приближают к нему,
ибо они позволяют проникнуть в глубину
явлений природы и человеческой жизни.
«Человеческие понятия субъективны в
своей абстрактности, оторванности, но объ¬
ективны в целом, в процессе, в итоге, в
тенденции, в источнике» (там же, стр.
180).
По мере движения нашего познания впе¬
ред понятий и категорий становится боль¬
ше, их смысл, содержание и соотношение
становятся глубже и многостороннее. Вер¬
ность отражения в категориях объектив¬
ных явлений и отношений — условие и
предпосылка истинности законов и теорий
науки. Но истинное или неверное содержа¬
ние и направление науки зависят не толь¬
ко от правильности или неправильности
отдельно взятых категорий, но и от того,
верно или неверно понято их соотношение.
Поэтому правильное, диалектико-материа¬
листическое понимание соотношения кате¬
горий, раскрытое марксистской философи¬
ей, создало качественно новый этап в раз¬
витии философии. Но философия здесь не
представляет исключения: это наблюдает¬
ся в каждой науке. Значение мичуринской
биологии или учения И. П. Павлова опре¬
деляется не только открытием новых явле¬
ний и созданием соответствующих им по¬
нятий, но и открытием связей и соотноше¬
ний этих явлений и соответствующих им
научных понятий, отображающих эти свя¬
зи и соотношения.
2.	Соотношение категорий с законами
и другими положениями
марксистской философии
Категории, как сказано, представляют
собой вид общих понятий. В этом состоит
общность логической формы понятия и ка¬
тегории. Понятия вообще обозначают пред¬

152
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
меты, их свойства и отношения, имеющие
место в объективной действительности.
Философские категории — это понятия,
обозначающие наиболее общие «предметы»,
свойства, стороны и связи действительно¬
сти. Все же остальные положения филосо¬
фии и науки (за исключением научных
принципов, выражаемых обычно также
понятиями), а именно законы, определе¬
ния, научные правила, теоремы и т. д.,
суть суждения.
Суждение представляет со¬
бою раскрытие понятий или
их соотношений. Раскрыть понятия
возможно лишь путем сопоставления их
содержания с другими понятиями. Поэтому
всякое суждение есть соединение понятий.
Так, например, понятия (категории) «фор¬
ма» и «содержание» соединяются в фило¬
софское суждение (закон): «содержание
определяет форму». Категории «случай¬
ность», «необходимость», «форма» и «про¬
явление» соединяются в суждение (опре¬
деление): «случайность есть форма про¬
явления необходимости».
Нельзя поэтому смешивать отдельные
категории, скажем, «форма», «содержа¬
ние», «необходимость», «случайность»,
«целесообразность», «причинность» и
т. д., с суждениями о них: «содержание
определяет форму», «целесообразность есть
частный случай причинности» и т. д. Эти
философские суждения суть уже законы
или определения, то есть более сложные
элементы науки.
Закон и понятие (в том числе и кате¬
гории) по своей логической форме не
совпадают. Ведь закон науки есть выраже¬
ние существенной, необходимой, относи¬
тельно устойчивой и, следовательно, повто¬
ряющейся связи (отношения) между явле¬
ниями объективного мира. Категории же в
ряде случаев выражают явления, между ко¬
торыми закон вскрывает эту необходимую
связь. Так, категории бытия и сознания
выражают всеобщие явления действитель¬
ности. Закон выражает отношение между
ними в формуле: «Бытйе определяет созна¬
ние». Дело не изменяется от того, что в
ряде случаев категории сами обозначают
не предмет, не явление, а отношение. На¬
пример, категории общего и особенного вы¬
ражают отношение, связи между явления¬
ми. В таком случае закон выражает отно¬
шение между отношениями. Так, суждение:
«общее всегда проявляется в особенном» —
имеет характер закона и выражает необхо¬
димое отношение между категориями обще¬
го и особенного, которые сами являются
выражением всеобщих отношений. Это от¬
ношение между категориями и законами не
изменяется и от того, что многие философ¬
ские категории сами по себе выражают за¬
кономерную связь явлений. Так, категории
содержания и формы, взятые в отдельно¬
сти, указывают на определенные законо¬
мерности действительности, согласно кото¬
рым всякое явление имеет как содержание,
так и форму. Однако философский закон:
«содержание определяет форму» — идет
дальше, глубже, ибо он выражает диалек¬
тическое отношение между формой и содер¬
жанием.
Здесь мы подошли к другой, еще более
важной стороне вопроса. За логической
формой понятия стоит содержание.
По содержанию же своему, то есть по тому,
что именно отражено в понятиях, многие
философские категории представляют собою
обозначения наиболее общих за¬
кономерных связей действи¬
тельности. Например, в понятии при¬
чинности дано в свернутом виде содержа¬
ние законов, выражающихся в суждениях:
«все имеет свои причины», «все причинно
обусловлено» и т. п.; категория целесо¬
образности выражает закономерность, рас¬
крываемую рядом суждений, имеющих ха¬
рактер законов: «живые организмы устрое¬
ны целесообразно в смысле стихийного
приспособления их к условиям жизни»,
«деятельность человека осуществляется
сообразно поставленным им целям»; кате¬
гория развития конкретизируется в ряде
положений, имеющих силу законов: «все
явления мира изменяются и развиваются»,
«все изменяется в направлении от простого
к сложному, от низшего к высшему, от
старого к новому» и т. д.
Следовательно, с тем же правом, с ка¬
ким мы говорим, что суждение есть соеди¬
нение понятий, можно сказать, что понятие
включает в себя ряд суждений; говоря о
том, что закон есть соединение категорий,
с таким же основанием можно сказать, что
категория включает в себя ряд положений,
имеющих значение законов.
Однако хотя та или иная философская
категория представляет собою выражение
закономерности, эта закономерность содер¬
жится в ней как бы в «почке», не раскры¬
та, но она раскрывается в приведенных
суждениях, в силу чего эти суждения яв¬
ляются более высокой, более конкретной
формой мышления сравнительно с отдель¬
ной категорией. Законы всегда раскрывают
и конкретизируют категории, углубляя тем
самым познание.
Таким образом, если нельзя брать одно¬
сторонне форму без содержания, то нельзя
брать и содержание без учета его формы.
Ведь не только содержание мышления, но
и форма мышления отражает действитель¬
ность, а следовательно, имеет значение для
познания. Непонимание отражательного
значения формы мысли было недостатком
старого материализма.
Д. П. Горский в статье «О категориях

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
153
материалистической диалектики» («Вопро¬
сы философии» № 3 за 1955 год) считает
категории видом общих понятий, «универ¬
салий» (стр. 18 и 19). Но категории, как
было указано, отнюдь не просто универса¬
лии, они отличаются своим содержанием
от обычных универсалий. Неправильно ви¬
деть в категориях одну лишь форму. Фор¬
мально-логический подход к категориям
недостаточен. Справедливость требует ука¬
зать, что в дальнейшем изложении т. Гор¬
ский правильно указывает на ту особен¬
ность содержания категорий, что они от¬
ражают закономерные связи действитель¬
ности (см. стр. 20). Но это противоречит
пониманию категорий как простых уни¬
версалий. Далее т. Горский называет ка¬
тегориями как отдельные понятия: «содер¬
жание», «форма» и т. д. (стр. 21), так и
пары категорий: «форма и содержание»,
«сущность и явление» (стр. 20). За¬
тем он называет категориями уже су¬
ждения о них, их сочетания, например:
«форма и содержание в предметах нераз¬
рывны» (там же), «сущность познается
через явление» (стр. 21) и т. д.— и при¬
ходит к выводу, что «по существу нет ка¬
кого-либо принципиального отличия между
категориями и законами диалектики» (там
же). Таким образом, остается невыяснен¬
ным, что собственно т. Горский подразуме¬
вает под категорией: понятие или сужде¬
ние. Здесь у т. Горского имеет место не¬
которое игнорирование формальной логики.
Приведенные т. Горским примеры сужде¬
ний насчет соотношения формы и содер¬
жания, сущности и явления представляют
собой действительно, «по существу, зако¬
ны диалектики» (стр. 20). Однако следует
отметить, что другие суждения о катего¬
риях, например: «случайность есть форма
проявления необходимости», «целесообраз¬
ность есть частный случай причинности»
и т. п.— суть, строго говоря, не законы,
а научные определения.
Следовательно, мысли Д. П. Горского
касательно природы категорий и их соот¬
ношения с законами заключают в себе
правильное зерно, но выражены неточ¬
но, страдают некоторой неопределенно¬
стью в вопросе о соотношении формаль¬
но-логического и диалектического учений
о понятии. В этом одна из причин отме¬
ченных неясностей. В основу изучения во¬
проса о категориях диалектического мате¬
риализма должно быть положено, конечно,
диалектическое учение о содержательности
и конкретности понятия. Однако это не
означает отказа от элементарного, формаль¬
но-логического различения понятия и суж¬
дения.
Логические категории суть понятия диа¬
лектической логики. И диалектический ана¬
лиз этой логической формы не может игно¬
рировать самого простого, элементарного,
того, что дает еще формальная логика: от¬
личия всяких вообще понятий от сужде¬
ний, то есть того, что роднит философские
категории с понятиями вообще. Только по¬
сле того, как установлена природа фило¬
софских категорий как понятий в общем
смысле, можно и должно анализировать
специфические отличия философских кате¬
горий от общих понятий других наук.
Остановимся еще на вопросе о соотно¬
шении между законами типа «форма опре¬
деляется содержанием», «сущность нахо¬
дится в единстве с явлением» и т. д., то
есть теми законами диалектического мате¬
риализма, которые т. Горский, признавая
законами, называет все же категориями, и
основными законами диалектики (взаимо¬
проникновение противоположностей, пере¬
ход количества в качество и обратно и от¬
рицание отрицания). Определяя различие
между той и другой группой законов,
т. Горский пишет: «Та тонкая грань, ко¬
торая различает их, заключается в том,
что основные законы диалектики наиболее
существенны для характеристики объек¬
тивного развития, вскрывают наиболее су¬
щественные закономерности развития. Ка¬
тегории же диалектики дополняют, кон¬
кретизируют общую концепцию развития,
раскрываемую основными законами диа¬
лектики. Так, категории «форма и содер¬
жание» раскрывают такие общие взаимо¬
действия между сторонами развивающего¬
ся явления (взаимодействия между формой
и содержанием), которые не охватываются
во всей конкретности основными законами
диалектики» (стр. 21).
Верно, что основные законы диалекти¬
ки, как и основные законы всякой науки,
не могут охватить всех связей, в том числе
и существенных. Верно и то, что в фило¬
софской науке существует различие между
основными законами и теми законами, ко¬
торые т. Горский называет категориями.
Назовем последние неосновными законами.
Деление законов на основные законы и ка¬
тегории неправильно с точки зрения пра¬
вил логического деления, так как в нем
нет общего основания деления (если одна
группа — основные законы, то, очевидно,
другая группа — это неосновные законы,
а не категории) и нет специфического
признака деления (если одна группа суть
категории, то другая не должна быть ка¬
тегориями). Между тем как та, так и дру¬
гая группа законов является соотношением
категорий. В этом смысле между этими
двумя группами нет никаких различий.
Нельзя также согласиться с тем, что пер¬
вые законы более существенны, а вто¬
рые — менее существенны. Если и при¬
нять этот количественный подход к суще¬
ственности, то ясно, что для решения одно¬

154
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
го вопроса «наиболее существенным» мо¬
жет быть закон из группы основных, а для
решения другого вопроса — из группы не¬
основных законов. Например, для решения
проблем искусства, государства и права,
ряда проблем биологии закон соотношения
формы и содержания не менее существен,
чем тот или иной основной закон.
Различие между основными и неоснов¬
ными законами отнюдь не в разной степе¬
ни существенности, а, как показывает
само их название, в том, что основные за¬
коны диалектики являются реальной и ло¬
гической основой неосновных.
Действие основных законов представляет
собою необходимое условие возникновения
и действия законов неосновных. Действие
закона взаимопроникновения противопо¬
ложностей определяет собою и действие не¬
основных законов, которые формулируют
соотношение между противоположностями
(случайность—необходимость, сущность—
явление и т. д.). Действие закона отрица¬
ния отрицания определяет также действие
неосновных законов, выражающих формы
перехода явления в свою противополож¬
ность, демонстрирующих различные фор¬
мы и способы (зигзагообразного, перелом¬
ного) развития при переходе от старого к
новому. Это первая черта соотношения
основных и других законов диалектическо¬
го материализма.
Вторая же черта их соотношения со¬
стоит в том, что неосновные законы выра¬
жают собою отдельные существенные сто¬
роны раевития, и поэтому, как правильно
указывает т. Горский, они как бы конкре¬
тизируют действие основных законов.
В общем различие между основными и не¬
основными законами состоит в том, что
основной закон определяет действие осталь¬
ных законов, так как он является выраже¬
нием не какого-либо отдельного процесса
или стороны развития, а всей совокупно¬
сти главных сторон и процессов этого раз¬
вития.
3.	О соотношении категорий между собой
Наряду с отношением категорий к дру¬
гим положениям диалектического материа¬
лизма категории соотносятся друг с другом.
Вследствие того, что категории выражают
всеобщие закономерные связи действитель¬
ности, имеющие «прочный», устойчивый
характер, их соотношения также в общем
отличаются устойчивостью. Без этого об¬
стоятельства вообще невозможна была бы
наука, в том числе и диалектический ма¬
териализм. Но марксистская философия
есть живое, развивающееся учение, тесно
связанное с жизнью, с практикой. Поэтому
соотношение ее категорий не остается аб¬
солютно неподвижным. В сшязи с потреб¬
ностями практики и развитием науки по¬
являются новые категории, устанавлива¬
ются новые связи между категориями,
усложняются, обогащаются соотношения
между ними.
Возьмем категории возможности
и вероятности. У основоположни¬
ков марксизма категория возможности со¬
четается преимущественно с категорией
действительности, при этом главным обра¬
зом применительно к общественной жизни.
В настоящее время категория возможности
стала играть большую роль в физико-ма¬
тематических науках, в сочетании не с ка¬
тегорией действительности, а с категорией
вероятности и случайности. Эти категории
близки друг к другу. Случайно то, что мо¬
жет произойти, а может и не произойти.
Иначе говоря, случайность, будучи формой
проявления необходимости, отличается от
необходимости тем, что она лишь возмож¬
на, но не обязательна. Далее, возможное
имеет различные степени вероятности: от
«почти невероятности» до «почти необхо¬
димости».
Играя на этой близости, на этом пере¬
плетении категорий, игнорируя их каче¬
ственное отличие друг от друга, отнюдь не
исчезающее от этой близости, современная
реакционная философия отрицает катего¬
рию необходимости, сводит ее к вероятно¬
сти, возможности и случайности. Но без
признания объективной необходимости, де¬
терминизма, нет науки. Наука несовмести¬
ма с провозглашением индетерминизма и
субъективистского произвола. Роль стати*
стических, вероятностных методов в иссле¬
довании микроявлений, в математическом
анализе этих явлений огромна. И в связи
с этим непонимание соотношения катего¬
рий необходимости, случайности, возмож¬
ности и вероятности, логических и мето¬
дологических особенностей каждой из этих
категорий приводит исследователей к не¬
научным выводам, наподобие формул:
«крушение детерминизма», «нет необходи¬
мости, а есть лишь различные степени ве¬
роятности» и т. д. Таким образом, наряду
со старым сочетанием категорий: «возмож¬
ность — действительность» и «случай¬
ность — необходимость» — огромную роль
в современной науке получило соотноше¬
ние категорий:	«случайность	—	возмож¬
ность — вероятность — необходимость».
Укажем, далее, на большую роль взаимо¬
связи категорий предмета, свой¬
ства и отношения. Современный
философский и физический релятивизм из¬
вращенно трактует категорию отношения
в смысле «чистого отношения», то есть
отношения самого по себе, без соотнося¬
щихся предметов, явлений и их свойств.
Реальное существование последних или от¬
рицается, или сводится к отношениям.

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
15Г»
В. И. Ленин в борьбе против махистского
релятивизма указывал, что такое понима¬
ние отношений есть выражение идеализма.
Материализм необходимо связан с призна¬
нием первенства вещей и их свойств
сравнительно с отношениям, с призна¬
нием материального субстрата отношений
в природе, в обществе и в сознании. Мар¬
ксизм учит, что свойства не возникают в
отношениях, а лишь проявляются в по¬
следних: сначала должны быть предметы
и их свойства, а потом уже возникают от¬
ношения, связи между предметами и их
свойствами.
Классики марксизма называли мир
«предметным миром» (см. К. Маркс и
Ф. Энгельс. Соч. Т. III, стр. 627.
1929). Последовательный материализм не¬
обходимо связан с признанием предметно¬
сти, субстанциальности природы. Ф. Эн¬
гельс рассматривал природу как «некую
совокупную связь тел», иными словами,
как связь «материальных реальностей»,
взаимодействующих между собой, то есть
движущихся (см. «Диалектику природы»,
стр. 45. 1953).
Развитие теории относительности в фи¬
зике сопровождалось, как известно, методо¬
логическими извращениями в духе фило¬
софского и физического релятивизма, од¬
ной из основ которых является указанное
извращение проблемы предмета — свой¬
ства — отношения. Распространение мате¬
матической логики, являющейся разновид¬
ностью и выражением теории отношений,
также сопровождалось и сопровождается
указанным извращением, освобождение от
которого является необходимым условием
правильного использования выводов мате¬
матической логики для развития матема¬
тической науки.
Наука выдвигает и другие категории,
например, категорию состоянияв свя¬
зи с проблемами физики, особенно микро¬
физики, категорию целив связи с про¬
блемами биологии (целесообразность в ор¬
ганическом мире), психологии (рефлекс це¬
ли), общественных наук (целенаправлен¬
ность, целевой момент в деятельности лю¬
дей и в некоторых законах общественной
жизни) и т. д.
Связи между категориями имеют каче¬
ственно различный характер. Так, случай¬
ность есть форма проявления не¬
обходимости; целесообразность есть ч а-
стныйслучай причинности; содержа¬
ние определяет форму; свобода есть
познанная необходимость и т. д. Это
обстоятельство указывает на необходимость
конкретного подхода к каждой категории
и невозможность огульного, стандартного
определения их взаимоотношений.
Однако есть и некоторые общие для всех
категорий отношения. Они проистекают
прежде всего из того обстоятельства, что
все категории различны по своему смыслу,
по содержанию. Категорий-синонимов, стро¬
го говоря, не существует. (Близкие друг к
другу категории могут употребляться и в
одном смысле, но лишь тогда, если в том
юга ином случае не важно их тонкое разли¬
чие. Так, в данной статье в одном и том же
смысле употребляются понятия «отноше¬
ние» и «связь».) Поэтому неправильно
отождествлять те или иные категории, как
это имеет место в нашей философской ли¬
тературе и в преподавании. Нельзя, на¬
пример, полностью отождествлять объек¬
тивное и материальное, объективное и
стихийное, идеальное и нематериальное,
сущность и существенное отношение, за¬
кон и закономерность, случайное и несу¬
щественное и т. д. Время вполне объек¬
тивно, но не может быть названо матери¬
альным; сознание идеально, но не являет¬
ся нематериальной сущностью; законы со¬
циалистического, коммунистического обще¬
ства осуществляются путем сознательной, а
не стихийной деятельности людей, однако
они вполне объективны; случайное явле¬
ние иногда бывает весьма существенным
и т. д.
В. И. Ленин указывал, что отдельное
неполно входит в общее, а общее лишь
приблизительно охватывает отдельное. Это
характерно для соотношения всех катего¬
рий. Указанные пары категорий близки
между собой, но совпадают лишь частично
и не вообще, а в каком-либо отношении
или в отдельных условиях. Частичное
и относительное совпадем
н и е категорий является одним из зако*
нов их соотношений.
Следующей чертой соотношения катего¬
рий является полярность, проти¬
воположность, значительной части
категорий. Марксистско-ленинская филосо¬
фия располагает богатейшими исследова¬
ниями соотношения «парных» полярных,
противоположных, категорий: сущности —
явления, случайности — необходимости,
формы — содержания, свободы — необхо¬
димости, объективного — субъективного,
существенного — являющегося и многих
других. Однако не все категории по
своему содержанию противоположны.
В.	И. Ленин указывал, например, что за¬
кон и сущность — понятия однопорядко¬
вые. Эти категории отнюдь не противо¬
положны. Категории случайности и возмож¬
ности лишь различны, но не противо¬
положны. Иначе говоря, нельзя сказать,
что случайное не возможно, а возможное
не случайно, и т. д.
Далее, противоположность некоторых ка¬
тегорий не абсолютна, а относительна
вследствие перехода категорий в опреде¬
ленных условиях друг в друга и ввиду то¬

156
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
го, что каждая такая категория в каком-то
отношении сама является своей противо¬
положностью (взаимопроникновение кате¬
горий). В. И. Ленин указывал: «Природа
и конкретна и абстрактна, и явление и
суть, и мгновение и отношение» («фило¬
софские тетради», стр. 180). Классики
марксизма учат, что метафизическое
обособление полярных категорий несостоя¬
тельно. Так, например, всякое явление,
будучи взято вне отношения, абсолютно
«в себе» и относительно как взаимодей¬
ствующее с другими явлениями. Число
2 абсолютное, но в выражениях «в
2 раза больше» или «2 процента» 2 есть
число относительное. Однако поскольку в
этом взаимодействии выступает собствен¬
ная внутренняя природа взаимодейству¬
ющих явлений, то во всем относительном
есть элемент абсолютного.
Взаимопереходы и взаимо¬
проникновение категорий, как про¬
тивоположных, так и просто различных,
также общая особенность всех категорий
марксистской философии. Поэтому несо¬
стоятельным и противоречащим самому
духу марксизма-ленинизма является пони¬
мание взаимоотношения категорий как
лишь чисто внешнего их соприкосновения.
Несостоятельность догматического пони¬
мания соотношения категорий видна также
и из следующей общей черты всех катего¬
рий марксистской философии — из их
многогранности, относитель¬
ной многозначности. Каждая
категория марксистской диалектики —
это как бы алмаз, играющий различными
своими гранями. Например, категория яв¬
ления употребляется как в «онтологиче¬
ском» смысле, когда мы говорим «явления
природы», «общественные явления», так и
в гносеологическом смысле, в смысле сту¬
пени познания сущности. Понятие субъ¬
екта у классиков марксизма употребляется
то в смысле отдельного человека, то в со¬
бирательном значении человечества. Поня¬
тие субъективного, будучи употребляемо
в смысле обозначения того, что присуще
человеку, в отличие от того, что присуще
природе, в границах этого смысла имеет
также несколько оттенков, в том числе та¬
кой: субъективное есть то в нашем созна¬
нии, что привносится человеком в объек¬
тивное содержание понятий и суждений.
В этом, например, состоит смысл ленинско¬
го положения, что в процессе развития по¬
знания мы постоянно освобождаемся от
субъективности и приближаемся к объек¬
тивности. Невнимание к различным оттен¬
кам указанного понятия приводит в ряде
случаев к путанице.
Но субъективное, учит марксизм, имеет
и объективную сторону. При этом понятие
об этой объективной стороне субъективного
имеет также различные оттенки: а) объ¬
ективное содержание научных знаний
(объективная истина); б) внутреннее,
субъективное имеет внешнее, объективное
выражение в речи, письме и т. д.; в) мыс¬
ли всех двух с половиной миллиардов
остальных людей для меня являются внеш¬
ними, не зависящими от меня, объектив¬
ными.
Возьмем также для примера понятие
формы. Это понятие употребляется и в
смысле внешней границы содержания
(жидкость принимает форму сосуда, в кото¬
рый она налита), и в смысле внутренней
структуры содержания (математические и
физические формулы, производственные
отношения относительно производительных
сил), и в смысле частей, видов одного и то¬
го же содержания (органические формы,
формы общественного сознания).
Многогранность категорий, выражаю¬
щаяся в известной многозначности их
смысла, отнюдь не говорит о неопределен¬
ности этого смысла. Ведь вполне однознач¬
ным смыслом в языке обладают лишь тер¬
мины, вроде «река», «дерево» и т. п.
Термины лее, имеющие сложное и отвле¬
ченное содержание, например, «прогресс»,
«гуманизм», «приспособление», «относи¬
тельность» и т. п., многозначны.
Многогранность смысла философских ка¬
тегорий определяется двумя причинами:
во-первых, тем, что они, являясь всеобщи¬
ми определениями действительности, имеют
обширнейшее универсальное содержание и
применение; во-вторых, тем, что они вся¬
кий раз употребляются в определенном
«контексте», в определенном соотношении
с другими определениями. Учет этого «кон¬
текста»— обязательное условие, помогаю¬
щее избежать начетничества и талму¬
дизма.
Однако, несмотря на свою гибкость, при¬
рода и функции каждой категории в самых
различных случаях, связях и опосредство-
ваниях отличаются известным постоян¬
ством, устойчивостью. Так, отношение це¬
лого к части (целое как единство своих
частей) всегда остается одинаковым, не¬
смотря на то, что целое всегда является
частью какого-то более обширного целого,
а часть, в свою очередь, сама есть цель¬
ность, единство своих частей.
В практике пропаганды и преподавания
марксистской философии распространено
сведение соотношения категорий к объему,
к тому, какая из них «шире», а какая
«уже». Отношения объема, разумеется,
имеют место среди категорий. Так, мышле¬
ние есть часть сознания; явление, писал
Ленин, есть цельность, тотальность, за¬
кон — часть. В данных примерах действи¬
тельно одна из этих категорий шире, а
другая — Уже. Однако и в этих отноше¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
157
ниях объем еще не характеризует специфи¬
ки, природы указанных категорий.
В отношениях же между большинством
категорий объемность просто несуществен¬
на, ничего не говорит. Та или иная кате¬
гория в одном отношении шире другой, а
в другом отношении — Уже ее. Так, на¬
пример, содержание шире формы в том от¬
ношении, что содержание может выра¬
жаться во многих формах; с другой сторо¬
ны, объем содержания и формы одинаков,
так как каждому содержанию соответ¬
ствует определенная форма: нет содержа¬
ния без формы. Необходимость или все¬
общность представляют собою черты (при¬
знаки) закона, и в этом отношении они
^же категории закона; вместе с тем
необходимыми и всеобщими являются и
многие явления, а не только закон. В этом
отношении необходимость и всеобщность —
более широкие категории, чем закон. Явле¬
ние выступает в качестве более узкой ка¬
тегории сравнительно с необходимостью
(ибо необходимыми бывают и явления и
законы); но так как явления бывают и
необходимые и случайные, то в данном
отношении категория явления выступает в
качестве более широкой категории, чем
необходимость.
Объективные связи, отраженные катего¬
риями, пронизывают, так сказать, жизнь
в самых различных направлениях. Поэтому
их отношения не укладываются в схему
кругов различного объема, вложенных
один в другой.
Правильный подход к проблеме соотно¬
шения категорий требует конкретного, диа¬
лектического, а не огульного, не метафи¬
зически изолированного и примитивно
наглядного их рассмотрения. Руководящей
идеей в изучении соотношения категорий
должна быть идея конкретности понятия.
4.	О субординации категорий
Одной из сторон проблемы соотношения
категорий является вопрос об их суборди¬
нации (подчинении и соподчинении).
Прежде всего должен быть выяснен прин¬
ципиальный подход к данному вопросу.
Субординация категорий в марксистской
философии (марксистской диалектической
логике), разумеется, не может быть произ¬
вольной и субъективной конструкцией.
Материалистический подход требует, чтобы
эта субординация соответствовала объек¬
тивной действительности. В. И. Ленин,
излагая «элементы диалектики», то есть
категории и законы материалистической
диалектики, в качестве первой предпосыл¬
ки требует «объективности рассмотрения»
данного вопроса. Классики марксизма-
ленинизма указывали на многие стороны
этой субординации. Укажем на одну из
этих сторон, по пашему мнению, очень
важную.
«Вся доступная нам природа,— писал
Энгельс,— образует некую систему, некую
совокупную связь тел, причем мы по¬
нимаем здесь под словом тело все мате¬
риальные реальности, начиная от звезды и
кончая атомом и даже частицей эфира, по¬
скольку признается реальность последнего.
В том обстоятельстве, что эти тела нахо¬
дятся во взаимной связи, уже заключено
то, что они воздействуют друг на друга,
и это их взаимное воздействие друг на дру¬
га и есть именно движение. Уже здесь об¬
наруживается, что материя немыслима
без движения» («Диалектика природы»,
стр. 45).
Здесь ясно показана объективная субор¬
динация природы, материи и ее неотъ¬
емлемого свойства, атрибута — движения,
а следовательно, необходимость подчинить
учение о категориях этой объективной
субординации: начать с природы, с мате¬
рии и перейти к ее атрибутивным свой¬
ствам; от природы как системы тел перейти
к отдельным телам, предметам, явлениям,
в которых проявляется общее им всем дви¬
жение.
В. П. Ленин, как бы продолжая эту
мысль Энгельса, писал: «Отдельное бытие
(предмет, явление etc.) есть (лишь) одна
сторона идеи (истины). Для истины нужны
еще другие стороны действительности, ко¬
торые тоже лишь кажутся самостоятельны¬
ми и отдельными (особо для себя суще¬
ствующими). Лишь В ИХ совокуп-г
н о с т и (zusammen) и в их отноше¬
нии (Beziehung) реализуется истина».
«Совокупность всех сторон яв¬
ления, действительности и их (взаимо)-
отношения — вот из чего складывает¬
ся истина» («Философские тетради»,
стр. 169). Здесь проводится мысль о пере¬
ходе от отдельных явлений, предметов к
их взаимоотношениям для достижения бо¬
лее глубокого и конкретного познания
действительности.
В. И. Ленин, комментируя план построе¬
ния энциклопедической (малой) «Логики»
Гегеля, не отбрасывает с порога гегелев¬
ский порядок расположения категорий в
его логике. Основа гегелевского порядка
расположения категорий логики — от аб¬
страктного бытия (существования вообще)
к конкретному бытию, то есть к явлению,
а от него к качеству и количеству и далее
к сущности и связанной с нею группе
категорий — находит поддержку у Ленина
(см. там же, стр. 214—215).
Выделяя в гегелевском положении о со¬
отношении категорий «бытия и ничто»
идею становления, развития, Ленин пи¬
шет: «Сначала мелькают впечатления, за¬
тем выделяется нечто,— потом развивают¬

158
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
ся понятия качества (определения вещи
или явления) и количества. Затем изучение
и размышление направляют мысль к по¬
знанию тождества — различия —- осно¬
вы — сущности versus явления,— причин¬
ности etc. Все эти моменты (шаги, ступе¬
ни, процессы) познания направляются от
субъекта к объекту, проверяясь практикой
и приходя через эту проверку к истине
(= абсолютной идее)» (там же).
Обычно в приведенных мыслях Ленина
по поводу схемы категорий в гегелевской
логике видят лишь подтверждение Лениным
идеи Гегеля об единстве исторического и
логического, о необходимости строить си¬
стему категорий в марксистской диалекти¬
ческой логике соответственно пути разви¬
тия познания. И не замечают того, что
одновременно в этих положениях изложена
;та же мысль, что и в предыдущих цита¬
тах: идти от бытия вообще (то есть от
природы, материи) к отдельному бытию
(к явлению) и далее к свойствам и отноше¬
ниям явлений, глубже и конкретнее рас¬
крывающим сущность действительности.
Движение категорий и здесь идет от суб¬
станции к свойствам и отношениям.
Классики марксизма-ленинизма требуют
сочетания в схеме категорий мар¬
ксистской логики объективности подхода
к этому вопросу с соблюдением идеи исто¬
рического и логического. Научная суборди¬
нация категорий должна наиболее адекват¬
но выражать как объективные связи явле¬
ний, так и отражающий эти связи процесс
человеческого познания. Та и другая сто¬
рона в общем совпадают и не могут не
совпадать, так как человеческое познание,
как показывает нам история философии и
история отдельных наук, идет от представ¬
лений о мире в целом к изучению отдель¬
ных явлений и их свойств и к выявлению
все более глубоких и общих их соотноше¬
ний. Тот же Гегель неплохо показал это в
своей «Истории философии».
Кроме того, достаточно хотя бы бегло
просмотреть историю развития любой кон¬
кретной науки за последние полвека, на¬
пример, физики, чтобы видеть, что наряду
с открытием новых свойств явлений в ней
раскрываются все новые отношения между
явлениями, ранее казавшимися не связан¬
ными друг с другом (пространство — вре¬
мя — движение — тяготение, частицы —
волны, свет — вещество, масса — энергия
и т. д.). В знаниях об обществе люди шли
от самых общих, нерасчлененных пред¬
ставлений о нем к познанию его отдельных
сторон и свойств, а в марксистском обще¬
ствоведении — в научному определению
ступеней развития общества и в понима¬
нию органической взаимосвязи всех сто¬
рон общественной жизни на базе развития
материальной жизни общества.
Поэтому нам представляется, что по¬
строение системы категорий должно соче¬
тать в себе как указанное классиками
марксизма-ленинизма движение ко все бо¬
лее глубокому познанию, так и указанное
ими же движение соответственно делению
объектов действительности на совокупность
предметов, свойств и отношений.
Как было отмечено выше, это деление
выражает определенную реальную суборди¬
нацию объектов действительности: пред¬
меты первичны относительно свойств и от¬
ношений, ибо они являются их носителями;
в свою очередь, свойства предметов первич¬
ны в отношении связей (отношений), так
как последние существуют не самостоя¬
тельно, а предполагают существование
предметов и их свойств.
Категории диалектического материализ¬
ма соответственно указанному делению
распадаются на три группы:	группу
предметных, субстратных категорий
(природа, бытие, материя, явление); груп¬
пу категорий, отражающих наиболее
общие свойства природы (простран¬
ство — время, движение — изменение —
развитие, объективное — субъективное, со¬
знание — мышление) и обширную груп¬
пу категорий, выражающих связи, отно¬
шения между явлениями и их свой¬
ствами (такие, как необходимость —
случайность, содержание — форма, при¬
чинность —- целесообразность, возмож¬
ность — действительность, общее — осо¬
бенное— единичное и т. д.). Назовем
первую группу категорий субстанци¬
альными» вторую — атрибутив¬
ными, третью — релятивными (со¬
относительными).
Субординация имеет место и между
категориями каждой из групп
указанного трехчленного деления объектов
действительности. Она выражает все более
сложное объективное содержание и все бо¬
лее глубокое проникновение познания в
сущность вещей. Ограничимся по необходи¬
мости лишь беглыми замечаниями об этой
внутренней субординации. В группе суб¬
станциальных категорий начальной яв¬
ляется категория природы. Природа —
начало и конец материалистической фило¬
софии. Все явления и отношения в мире
суть моменты бытия и развития
природы. Категории бытия и мате¬
рии суть дальнейшие определения приро¬
ды. Понятие бытия (существования вооб¬
ще) есть внешнее определение природы.
Энгельс в критике Дюринга показал недо¬
статочность понятия бытия как принципа
единства мира в целом. Понятие материи
есть определение сущности природы.
Поэтому Понятия бытия и материи не
тождественны. Они различаются не только
богатством содержания, но и объемом. «Бы¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
159
тие есть вообще открытый вопрос, начиная
с той границы, где прекращается наше по¬
ле зрения» (Ф. Энгельс «Анти-Дю¬
ринг», стр. 42. 1952).
Понятие бытия, существования касается
только тех предметов, которые нам извест¬
ны, а о неизвестных мы не можем сказать,
существуют они или нет. Понятие обще¬
ственного бытия включает в себя не только
материальные общественные отношения, но
и вообще все явления практической
общественной деятельности; в обществен¬
ном сознании отражаются не только эконо¬
мические отношения, но и классовые бит¬
вы и политическая жизнь. Понятие явле¬
ния, взятое с его онтологической сторо¬
ны, субординировано предыдущим поня¬
тием как частная, отдельная форма ма¬
терии.
Начальной категорией во второй, атрибу¬
тивной, группе категорий является д в и-
ж е н и е. Движению подчинены его опре¬
деления — изменение и разви¬
тие. Всякое движение есть изменение;
это либо изменение внешних условий дви¬
жений, либо внутреннее изменение тела.
Но не всякое изменение есть развитие. Под
последним понимается изменение, направ¬
ленное от простого к сложному, от низшего
к высшему, от старого к новому.
Категории пространства и вре¬
мени подчинены движению, как своей
сущности, но не сводятся к движению, яв¬
ляясь особой формой бытия материи; вся¬
кое движение протекает в пространстве и
времени.
Объективность — свойство мате¬
рии и ее атрибутов (движения, простран¬
ства и времени). «...Единственное «свой¬
ство» материи, с признанием которого свя¬
зан философский	материализм, есть
свойство быть объективной реальностью,
существовать вне	нашего сознания»
(В- И. Ленин. Соч. Т. 14, стр. 247).
Но к свойствам материи относятся также
сознание и мышление, представ¬
ляющие единство объективного и субъек¬
тивного. Поэтому переходу к категориям
сознания и мышления нужно предпослать
освещение соотношений и субординации
категорий объективного и субъективного.
Проблема мышления	подчинена проблеме
сознания, так как	мышление является
частью сознания (к которому, кроме мыш¬
ления, относятся явления ощущения, вос¬
приятия, внимания, воли, чувства и т. д.),
наиболее сложной и высшей его формой.
Отношения субординации внутри наибо¬
лее многочисленной третьей группы кате¬
горий (названных нами релятивными) об¬
наруживаются прежде всего в их располо¬
жении определенными «гнездами» наибо-
лее близких между собой категорий. Это
«гнездование» общеизвестно в практике
изложения курса диалектического материа¬
лизма. Например, качество — количе¬
ство — скачок; основа — сущность — про¬
явление; содержание — форма; общее
особенное—единичное; тождество — един¬
ство — различие — противоположность
противоречие—конфликт: причинность—-
необходимость -— случайность — воз¬
можность — вероятность — действи¬
тельность; необходимость — целесообраз¬
ность — цель — свобода; закон — зако¬
номерность; истина: объективная — отно¬
сительная — абсолютная.
Имеется также известная субординация
категорий внутри каждого «гнезда». Так,
гениальным примером показа субордина¬
ции общего и отдельного служит формули¬
ровка В. И. Ленина: «Значит, противо¬
положности (отдельное противоположно об¬
щему) тождественны: отдельное не суще¬
ствует иначе как в той связи, которая ве¬
дет к общему. Общее существует лишь в
отдельном, через отдельное. Всякое отдель¬
ное есть (так или иначе) общее. Всякое
общее есть (частичка или сторона или сущ¬
ность) отдельного. Всякое общее лишь при¬
близительно охватывает все отдельные
предметы. Всякое отдельное неполно вхо¬
дит в общее и т. д. и т. д. Всякое отдель¬
ное тысячами переходов связано с другого
рода отдельными (вещами, явлениями, про¬
цессами). И т. д.» («философские тетра¬
ди», стр. 329).
Релятивные категории, обладая различ¬
ной глубиной и сложностью содержания,
представляют собой понятия о сущностях
разного порядка. Поэтому имеется объек¬
тивная субординация категорий в направ¬
лении от бытия к сущности и далее к сущ¬
ностям все более глубоких порядков. Так,
категория закона включает в качестве
своих моментов все указанные категории.
В результате применения всех рассмотрен¬
ных категорий, указывает В. И. Ленин, че¬
ловек приходит к истине как воспроизве¬
дению объективной действительности в
мышлении.
Предлагаемая схема категорий, разумеет¬
ся, представляет собою лишь одну из воз¬
можных. Она отнюдь не противоречит
основной идее гегелевской схемы, но более
соответствует материализму и по суще¬
ству и по терминологии. Данная схема ис¬
ходит из указаний В. И. Ленина и вообще
классиков марксизма и является одной из
попыток найти подход к реализации этих
указаний.
5.	О системе категорий
и о диалектической логике
Последнее время много говорят о цель¬
ной системе категорий диалектического
материализма. Прежде всего необходимо

160
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
.выяснить, о чем идет речь. Каждая наука
имеет свою совокупность понятий, раскры¬
вающихся в системе этой науки, в процес¬
се ее изложения, а не отдельно от нее. От¬
крывая учебник физики, мы видим изложе¬
ние основных понятий о механическом
движении: кинематике, динамике, статике,
о движении равномерном и неравномерном,
о скорости, об ускорении и т. д. В учебнике
по диалектическому материализму мы ви¬
дим изложение вопроса о материи, о мате¬
риальном единстве мира, о соотношении
материи и сознания и т. д.
Еще совсем недавно всякая работа о той
или иной категории диалектического мате¬
риализма, будь то категории закона —
закономерности, или категории возможно¬
сти — действительности, или какая-либо
другая категория, подвергалась нападкам
со стороны некоторых ретивых «конкрети-
заторов», полагавших, что с точки зрения
марксизма якобы противопоказано зани¬
маться категориями вообще. Считая такие
исследования «схоластикой», эти критики
утверждали, что нет того или иного поня¬
тия вообще,— есть только конкретные по¬
нятия: нет, мол, закона вообще, а суще¬
ствуют законы физики, химии и т. д. Этим
критикам было невдомек, что они плетутся
в хвосте современного позитивизма, отри¬
цающего общие понятия и их объектив¬
ность. Они не замечали, что разработка
категорий и их соотношений занимает
большое место в произведениях классиков
марксизма-ленинизма.
Теперь значение работы по исследова¬
нию соотношений отдельных категорий и
их групп является бесспорным, и можно
ставить задачу разработки некоторой си¬
стемы категорий диалектического материа¬
лизма. Объективная основа категорий —
существенные явления и закономерные от¬
ношения между ними — пронизывает тол¬
щу жизни во всех направлениях, во всех,
так сказать, измерениях и представляет
собою сеть, состоящую из бесчисленных
ячеек, звеньев, или как бы клубок, в кото¬
ром переплетены бесчисленные нити. На¬
учное исследование этого клубка состоит
в его умственном «распутывании», в вы¬
делении отдельных нитей и определении их
соотношения с остальными. Это работа не
только аналитическая, но и синтетическая;
в конечном счете она приводит к созданию
общей теории соотношения категорий. Та¬
кая работа над категориями, несомненно,
представляет собою разработку определен¬
ной части диалектической логики, ибо ло¬
гика есть наука о законах и формах мыш¬
ления, а философские категории суть одна
из форм диалектического мышления.
Эта разработка связана с ленинским по¬
ложением о марксистской диалектике как
теории познания и логике марксизма.
Диалектический материализм всегда был и
теперь является не только наукой о наи¬
более общих законах природы, общества и
мышления и не только теорией познания,
но и ломкой марксизма: он всегда учил
и учит мыслить по-марксистски. Диалек¬
тический материализм выполнял и выпол¬
няет различные задачи, функции для
практики и науки: и «онтологическую»,
и «гносеологическую», и логическую, и ме¬
тодологическую. Все указанные главные
стороны, или функции, марксистской фи¬
лософии находятся в неразрывном един¬
стве. И интересующая нас проблема кате¬
горий — это не «чисто» логическая, но
одновременно и онтологическая, и гносео¬
логическая, и методологическая проблема.
Такое органическое единство и нераз¬
рывность всех функций марксистской фи¬
лософии дают последней несравненное пре¬
имущество перед всеми другими философ¬
скими системами и делают ее непревзойден¬
ным творческим орудием для воздействия
на практику и науку.
В. П. ТУГАРИНОВ (Ленинград).
О месте А. Н. Радищева в русском
освободительном движении
По изучению жизни, деятельности и
творческого наследия А. Н. Радищева со¬
ветскими учеными проведена значительная
работа: поднято много новых материалов,
заново пересмотрены и переоценены‘неко¬
торые ранее известные документы.
Однако, несмотря на серьезные дости¬
жения в изучении творчества русского пи¬
сателя, борца и мыслителя, многие прин¬
ципиальные вопросы, касающиеся поли¬
тических воззрений А. Н. Радищева (не
говоря уже о его философских взглядах),
не получили сколько-нибудь удовлетвори¬
тельного разрешения. По настоящее время
в нашей литературе распространены са¬
мые разноречивые, а подчас и просто
неверные точки зрения. По существу, не
выяснено самое главное, а именно: отно¬
шение Радищева к революции, аграрному
вопросу, социальная сущность его поли¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
161
тических идей, не определено его место и
роль в освободительном движении и в исто¬
рии русской общественной мысли.
Было бы неправильно утверждать, что
эти вопросы вообще не ставятся. Напро¬
тив, в любой работе, посвященной Ради¬
щеву, будь то статья или монография, эти
вопросы затрагиваются. Но дело в том, что
в нашей исследовательской литературе о
Радищеве научная аргументация нередко
подменяется пышной фразеологией и ниче¬
го не дающей риторикой. Некоторые авто¬
ры почему-то считают своим непременным
долгом «улучшать» Радищева, сглаживать
противоречия, свойственные его мировоз¬
зрению. Радищеву часто приписывают по¬
становку и решение таких вопросов, от
которых он был бесконечно далек; на от¬
дельных, иногда даже случайных выска¬
зываниях Радищева строятся целые кон¬
цепции, ничего общего не имеющие со
взглядами самого мыслителя. Антиисториз¬
мом и модернизацией особенно сильно стра¬
дают такие широко распространенные ра¬
боты, как «Философские и общественно-
политические взгляды А. Н. Радищева»
М. А. Горбунова (1949), «Обществен¬
но-политические и правовые взгляды
А.	Н. Радищева» В. С. Покровского
(1952), «Политические и философские
взгляды А. Н. Радищева» Т. А. Казаке¬
вич («Вестник ЛГУ» № 9 за 1949 год)
и некоторые другие.
Вот почему опубликование в дискуссион¬
ном порядке статьи 10. Ф. Карякина и
Е. Г. Плимак «О двух оценках «Путеше¬
ствия из Петербурга в Москву» в совет¬
ской литературе» (см. журнал «Вопросы
философии» N° 4 за 1955 год) представ¬
ляется нам отрадным явлением, ибо благо¬
даря этому самые острые и давно назрев¬
шие вопросы, касающиеся мировоззрения
А.	Н. Радищева, вынесены на широкое об¬
суждение, которое, несомненно, принесет
положительные результаты.
Одной из основных задач исторической
науки, без решения которой трудно дать
действительную оценку политических воз¬
зрений Радищева, а следовательно, и опре¬
делить его место в истории освободитель¬
ного движения, является правильное истол¬
кование композиции «Путешествия из Пе¬
тербурга в Москву». Вопрос о характере
политических воззрений Радищева давно
поставлен в литературе. Но почему-то
большинство исследователей отмахивается
от него и продолжает сваливать в одну
кучу самые различные, нередко диамет¬
рально противоположные идеи, изложен¬
ные Радищевым в «Путешествии из Пе¬
тербурга в Москву». В результате поли¬
тические взгляды Радищева изображают¬
ся в виде конгломерата либеральных и ре¬
волюционных идей.
11.	«Вопросы философии» № 3.
Предложенные Г. П. Макагоненко и
Н. И. Громовым концепции, несмотря на
их различие, основаны на глубоком анали¬
зе структуры и содержания «Путешест¬
вия...». Можно спорить о деталях и част¬
ностях, но сам метод анализа этого произ¬
ведения намечает, пожалуй, единственно
правильный путь для понимания полити¬
ческой позиции Радищева. Во всяком слу¬
чае, такой подход дает возможность разре¬
шить многие затруднения, а главное, объ¬
яснить кажущееся противоречие между
революционной направленностью произве¬
дения в целом и явно либеральными идея¬
ми, встречающимися в отдельных местах
его книги. В статье 10. Ф. Карякина и
Е. Г. Плимак, которая в основном посвяще¬
на этому вопросу, справедливо отстаивает¬
ся именно такой подход и вполне убеди¬
тельно доказывается наличие единой
логики в «Путешествии...».
Напрасно редакция журнала «Вопросы
истории» (см. передовую статыо в № 9 за
1955 год), критикуя Г. П. Макагоненко,
начисто отбросила самый принцип подхода
к «Путешествию...» как к произведению с
единой внутренней логикой. А между тем
непонимание или игнорирование этого фак¬
та неизбежно ведет к путанице, а затем
и к искажению воззрений А. Н. Радищева,
о чем свидетельствует, например, работа
М. А. Горбунова «философские и обще¬
ственно-политические взгляды А. Н. Ради¬
щева», которая до настоящего времени яв¬
ляется основным исследованием мировоззре¬
ния Радищева. Автор поставил перед собой
благородную задачу — раскрыть все вели¬
чие русского революционера и показать
огромную значимость его освободительных
идей. С провозглашения последовательной
революционности Радищева он и начинает
свою книгу. «Все животрепещущие вопро¬
сы русской действительности,— читаем мы
во введении,— решались им революцион¬
но» (стр. 4). «Радищев... не вступает ни
в какие соглашения и компромиссы с дес¬
потической властью, выдвигает требования
революционного ниспровержения самодер¬
жавия и установления народной власти»
(стр. 5). В другом месте он пишет: «Ради¬
щев возлагал надежды не на реформы
сверху, а на революцию народных масс»
(стр. 93). М. А. Горбунов обрушивается на
представителей дворяноко-буржуазной
историографии, которые «в целях выхола¬
щивания революционного содержания об¬
щественно-политических взглядов Радище¬
ва пытались представить его в виде дворя-
нина-либерала, который возлагал надежны
на проведение реформ в социально-экономи¬
ческой жизни русского общества по воле и
инициативе самих помещиков и самодер¬
жавной власти» (стр. 80). Но вот перед
М. А. Горбуновым встает задача объяснить

162
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
сущность и значение проекта освобожде¬
ния крестьян, изложенного в «Путеше¬
ствии...». Решая этот вопрос, он высказы¬
вает мысли, принципиально ничем не от¬
личающиеся от утверждений критикуемых
им дворянско-буржуазных историков (и все
это на той же 80-й странице!). Оказывает¬
ся, как он пишет, «Радищев допускал та¬
кую возможность, что помещики поймут
серьезность положения и сами освободят
крестьян от крепостной неволп. Радищев в
известной степени даже рассчитывал на
такую возможность. В главе «Хотилов»...
он предлагал проект постепенного освобо¬
ждения крестьян» (стр. 80). Дальше идти
некуда! Было бы не так страшно, если бы
запутался один автор. Но ведь на таких
же позициях стоят В. С. Покровский,
Т. А. Казакевич и многие другие. Прав¬
да, В. С. Покровский и Т. А. Казакевич
в отличие от других исследователей, ко¬
торые пытаются как-то объяснить нали¬
чие либеральных идей в книге Радищева,
вообще не касаются этого вопроса, что еще
в большей степени недопустимо.
В статье Ю. Ф. Карякина и Е. Г. Пли¬
мак доказывается, что либеральные идеи
проектов, изложенные в главах «Хотилов»
и «Выдропуск», не совпадают с политиче¬
скими убеждениями самого автора «Путе¬
шествия из Петербурга в Москву», кото¬
рый прекрасно понимал, что ни крепост-
ники-помещики, ни самодержавная власть
не заинтересованы в облегчении участи
крестьян. Радищев считал, что освобожде¬
ния народа следует ждать не от воли кре¬
постников, а «от самой тяжести порабо¬
щения». В решении крестьянского во¬
проса он, таким образом, стоял на рево¬
люционных позициях. Но решением
крестьянского вопроса не исчерпывается
проблема революции в сочинениях А. Н. Ра¬
дищева. До сих пор остается невыяснен¬
ным, к кому обращены революционные
идеи Радищева и как вообще понимал он
революцию.
В нашей литературе широко распро¬
странено мнение о том, что Радищев в
своей книге призывает к революции кре¬
постных крестьян, а некоторые даже при¬
писывают Радищеву создание «революци¬
онной теории» (см. В. С. Покровский
«История русской политической мысли»,
вып. 2, стр. 65. 1952), целого «учения
о революции», а также учений «об обще¬
стве и государстве», «о роли личности и
народных масс», «о войне как социальном
явлении» и т. д. (см. Т. А. Казакевич
«Мировоззрение А. Н. Радищева». «Вестник
ЛГУ» 10 за 1948 год, стр. 81). Все это
преподносится доверчивому читателю без
какой-либо аргументации в виде само собой
разумеющихся истин. Декларативность по¬
добных утверждений легко объясняется,
ибо в произведениях А. Н. Радищева ав¬
торы не находят нужных им доказательств.
Стремление найти такие «доказательства»
во что бы то ни стало иногда приводит к
тому, что авторы искажают текст. Так, на¬
пример, М. А. Горбунов в своей книге
утверждает, что «Радищев не ограничи¬
вается признанием неизбежности гибели
феодализма, он обращается к крестьянам
с призывов учинить революционную рас¬
праву со своими поработителями. В главе
«Вышний Волочок» его обращение к кре¬
стьянам напоминает манифесты Пугачева.
Радищев пишет: «Богатство сего кровопий¬
ца (т. е. феодала-крепостника.— М. Г.) ему
не принадлежит. Оно нажито грабежом, и
заслуживает строгого в законе наказания...
Прострите на сего .общественного злодея ва¬
ше человеколюбивое мщение. Сокрушите
орудия его земледелия; сожгите его риги,
овины, житницы, и развейте пепл по ни¬
вам, на них же совершалось его мучитель¬
ство, ознаменуйте его, яко общественного
татя, дабы всяк, его видя, не только его
гнушался, но убегал бы его приближения»
(«Философские и общественно-политиче¬
ские взгляды А. Н. Радищева», стр. 82.
1949). Может быть, это и в самом деле
революционный призыв, обращенный к
крестьянам? Но восстановим произвольно
опущенный текст в приведенной цитате.
У Радищева после слов «заслуживает стро¬
гого в законе наказания» следует: «И суть
люди, которые, взирая на утучненные нивы
сего палача, ставят его в пример усовер¬
шенствования в земледелии. И вы хотите
называться мяшосердьжи, и вы носите
имена попечителей о благе общам. Вместо
вашего поощрения к таковому насилию,
которое вы источником государственного
богатства почитаете, прострите на сего
общественного злодея ваше человеколюби¬
вое мщение» (А. Н. Радищев «Избран¬
ные философские сочинения», стр. 135.
1949). Только теперь выясняется подлин¬
ный смысл всего этого отрывка. Оказы¬
вается, что Радищев обращается здесь не
к крестьянам, как утверждают М. А. Гор¬
бунов и некоторые другие авторы, а к лю¬
дям, которых он называет «попечителями
о благе общем», поощряющими насилие и
ставящими злодея-помещика «в пример
усовершенствования в земледелии», то есть
к представителям господствующего класса.
Это не призыв к революции, а вызов пра¬
вящей верхушке во главе с Екатериной II.
Изучение работ А. Н. Радищева показы¬
вает, что вопрос о революции в России
ставился им лишь в отношении весьма
отдаленного будущего. Это подтверждает¬
ся рядом его высказываний. «О! если бы
рабы, тяжкими узамл отягченные,— пи¬
сал Радищев,— яряся в отчаянии своем,
разбили железом, вольности их препят¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
163
ствующим, главы наши, главы бесчело¬
вечных своих господ и кровию нашею
обагрили нивы свои! Что бы тем потеряло
государство?.. Не мечта сие, но взор про¬
ницает густую завесу времени, от очей
наших будущее скрывающую; я зрю
сквозь целое столетие!» (там
же, стр. 176—177. 1949.— Разрядка на¬
ша). В оде «Вольность», набросав очерк
важнейших событий в странах Западной
Европы и в Америке и останавливаясь на
революционных переворотах, которые вы¬
звали у него глубокое сочувствие, Ради¬
щев прямо заявляет, что для России
...не приспе еще година,
Не совершилися судьбы;
Вдали, вдали еще кончина,
Когда иссякнут все беды (строфа 52).
Несколько ранее, в строфе 47, Радищев
называет себя «первым прорицателем
вольности». В авторских комментариях
к оде «Вольность» (глава «Тверь») так¬
же говорится, что строфы, посвященные
России, «содержат прорицания о будущем
жребии отечества», для чего «время еще
не пришло». Радищев прекрасно понимал,
что в то время условия для революции в
России еще не созрели.
Приписывая Радищеву призыв в рево¬
люции, многие авторы, повидимому, руко¬
водствуются желанием возвысить писате¬
ля. Однако этим они, наоборот, принижа¬
ют его, ибо получается, что Радищев не
мог разобраться в сложившейся в то время
обстановке. А между тем об авторе «Путе¬
шествия из Петербурга в Москву» этого
сказать никак нельзя. Радищев понимал
неспособность крестьянства в сознатель¬
ному и целенаправленному революцион¬
ному действию. О забитости и темноте кре¬
постных неоднократно говорится в его
книге. Весьма примечательна в этом отно¬
шении глава «Городня». Наблюдая сцепу
отправки закованных в железо крестьян-
рекрутов, охваченную смятением и горем
толпу, герой-путешественник с горечыо
отмечает, что ни малейшего протеста нель¬
зя было увидеть в поведении народа. То же
самое можно отметить и в его высказыва¬
нии о крепостных крестьянах: если бы
они «хотя немного имели твердости, утще-
тили бы (то есть сделали бы тщетными.—
Авт.) удручительные помыслы своих тира¬
нов» (там же, стр. 177). Но они «унылы,
темны, робки». Однако Радищев верил в
пробуждение народа и потому говорил: «Не
мечта сие». Но когда произойдет револю¬
ция, он не знал. Быть может, через «целое
столетие».
Идею революции Радищев связывает с
теорией естественного права и высказы¬
вает ее в общей социологической форме.
Революцию он рассматривает как средство
коренных общественных преобразований,
как «право мщенное» народов на восста¬
новление узурпированной вольности. И бы¬
ло бы совершенно бесполезным пытаться
найти у Радищева «революционную тео¬
рию» или «учение о революции», которое,
как известно, предполагает более или ме¬
нее конкретную разработку тактических во¬
просов, а также четкое определение задач
и конечных целей революции. Такого ре¬
волюционного плана у Радищева не было.
Он не призывал современников в немед¬
ленному революционному выступлению, не
агитировал за революцию, но пропаган¬
дировал ее идею.
Подавляющее большинство авторов рас¬
сматривает Радищева как идеолога кре¬
постного крестьянства и даже как рево¬
люционного демократа. По их мнению, это
подтверждается тем, что именно в кре¬
стьянам был обращен его революционный
призыв, а также тем, что он сформулиро¬
вал радикальную аграрную программу, от¬
вечающую интересам крестьянства, угне¬
тенному положению которого он глубоко
сочувствовал. М. А. Горбунов, например,
утверждает, что Радищев — революцион¬
ный демократ и идеолог крестьянства, от¬
разивший «наиболее полно и глубоко» его
мечты и чаяния (см. М. А. Горбунов
«Философские и общественно-политические
взгляды А. Н. Радищева», стр. 78).
Сравнивая решение аграрного вопроса Ра¬
дищевым и декабристами, М. А. Горбунов
доказывает превосходство Радищева на том
основании, что Пестель предполагал кон¬
фискацию только половины помещичьих
земель, а автор «Путешествия...» в своих
проектах «предусматривал безвозмездную
передачу земли в руки крестьян» (см. там
ж е). Н. И. Громов высказывается по этому
вопросу более осторожно, называя Ради¬
щева «демократом-революционером» (как
будто обратный порядок слов меняет
само понятие!) (см. Сборник «Радищев»,
стр. 146. ЛГУ. 1950). В. С. Покровский
также называет Радищева идеологом кре¬
стьянства, или «идеологом крестьянской
революции», характеризует его как пред¬
шественника декабристов, но ставит выше
Пестеля (см. В. С. Покровский
«История русской политической мысли»,
вып. 2, стр. 78. 1952). По мнению
Т. А. Казакевич, Радищев — и идеолог
крестьянства и «первый представитель
дворянских революционеров». «Один Ра¬
дищев,— пишет она,— выдвинул требова¬
ние предоставления всей земли кресть¬
янам» («Вестник ЛГУ» N° 9 за 1949 год,
стр. 89).
Крайне путаны взгляды по всем этим
вопросам 10. Ф. Карякина и Е. Г. Плимак.
Их статья «О двух оценках «Путешествия
из Петербурга в Москву» не только ничего

164
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
не выясняет, но еще более усугубляет не¬
разбериху, существующую в нашей лите¬
ратуре (см. журнал «Вопросы философии»
Ms 4 за 1955 год, стр. 187). По их мне¬
нию, Радищев выступает то в качестве «вы¬
разителя интересов крестьянства» и зачи¬
нателя революционно-демократических идей
в России (см. там же, стр. 188), то как дво¬
рянский революционер или как «предше¬
ственник декабристов и революционных де¬
мократов» (там же). Подобно другим авто¬
рам, Ю. Ф. Карякин и Е. Г. Плимак припи¬
сывают Радищеву создание аграрного про¬
екта, согласно которому должно быть уни¬
чтожено помещичье землевладение и вся
земля передана крестьянам.
Как было сказано выше, в произведе¬
ниях Радищева нет революционного при¬
зыва, обращенного к крестьянам, а пото¬
му главный аргумент в пользу того, что
он был идеологом крестьянства, отпадает.
Что же касается разработки Радищевым
аграрной программы, то это является яв¬
ным преувеличением. Приведенные выше
высказывания различных авторов основа¬
ны главным образом на отдельных, весь¬
ма общих положениях проекта реформ,
изложенного в главе «Хотилов», который
отнюдь не посягает на помещичье земле¬
владение, а имеет в виду передачу надела
в собственность крестьянину и предостав¬
ление ему личной независимости; крестья¬
нин же, согласно этому проекту, должен
выплачивать «господину за отпускную из¬
вестную сумму» (А. Н. Радищев «Из¬
бранные философские сочинения», стр. 132).
Если же исходить из того, что хотилов-
ский проект не выражает взглядов самого
Радищева, то аргументация данных авто¬
ров вовсе рушится. В работах Радищева от¬
сутствует конкретная программа перестрой¬
ки аграрных отношений в России. И в дан¬
ном случае мы можем говорить лишь об об¬
щей постановке Радищевым вопроса отно¬
сительно наиболее справедливой, в его по¬
нимании, формы распределения частной
собственности.
Радищев противопоставляет феодальную
собственность, основанную на крепостном
труде, собственности, основанной на лич¬
ном труде, и отдает предпочтение послед¬
ней. Только в этом смысле и следует по¬
нимать приведенные Ю. Ф. Карякиным и
Е. Г. Плимак слова Радищева:	«Себе
всяк сеет, себе жнет», а также и всю
31-ю строфу, из которой взяты эти слова.
Делать же из данного отрывка заключе¬
ние о том, как решал Радищев вопрос о
судьбах помещичьего землевладения в
России, нельзя. Следовательно, ничем не
обосновано стремление некоторых исследо¬
вателей поставить Радищева выше декабри¬
стов в решении аграрной проблемы. Если
Радищев весьма неопределенно высказы¬
вался по этому вопросу, то декабристы,
особенно члены Южного общества, имели
четко разработанную программу. Поэтому
рискованно относить Радищева к числу
идеологов крестьянства и тем более объ¬
являть его революционным демократом.
Многие считают Радищева идеологом
крестьянства еще и потому, что все его
произведения проникнуты сочувствием к
задавленному крепостничеством народу.
Радищев действительно глубоко сочувство¬
вал крепостным крестьянам. Однако мож¬
но ли считать это чертой исключительно
только идеолога трудящихся или в дан¬
ном случае крестьянских масс? Всякий
идеолог трудящихся глубоко понимает их
интересы и сочувствует им, но далеко
не всякий сочувствующий является их
идеологом. Ведь никто не называет декаб¬
ристов идеологами крестьянства. А между
тем нельзя отрицать того, что их сочув¬
ствие было на стороне угнетенного кресть¬
янства. Декабристы критиковали самодер¬
жавно-крепостнические порядки не менее
глубоко, а во многих случаях более глубоко
и всесторонне, чем А. Н. Радищев. Было
бы ошибочно утверждать, как это делают
некоторые авторы, что Радищев ближе сто¬
ял к народу, глубже понимал нужды и чая¬
ния крепостных крестьян и «сильнее» со¬
чувствовал их тяжелому положению, чем
декабристы, в особенности Пестель и его
единомышленники. Не с революционными
демократами, а с дворянскими революцио¬
нерами роднят Радищева его стремления
ликвидировать крепостничество и наде¬
лить крестьян землей, уничтожить само¬
державную власть, отменить сословия и
сословные привилегии, установить респуб¬
лику и демократические свободы. Поэтому
ленинскую оценку декабристов как дво¬
рянских революционеров следует безогово¬
рочно отнести и к Радищеву. Так же, как
и декабристы, Радищев был выходцем из
дворянского класса, так же, как и они, а
может быть, и в большей степени, он был
далек от народа. Как и декабристы, Ради¬
щев рассчитывал на «лучших людей из
дворян». Именно к ним обращена его об¬
личительная книга. На это указывал не¬
однократно и сам Радищев. Уже в посвя¬
щении к «Путешествию...» говорится, что
автор рассчитывает на приобретение «со¬
участников», которые одобрят его намере¬
ние и посочувствуют вместе с ним бед¬
ствиям крепостных. Он так и пишет, что
ищет кого-либо, кто намерение его одоб¬
рит (см. А. Н. Радищев «Избранные
философские сочинения», стр. 39). У Ра¬
дищева есть небольшое стихотворение, на¬
писанное по дороге в Сибирь, в котором
говорится о том, что автор «Путеше¬
ствия...» своей «крамольной» книгой имел
намерение «дорогу проложить, где не бы¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
165
вало следу, для борзых смельчаков и в
прозе и в стихах» (там ж е, стр. 488).
Немного смельчаков и «искренних друзей»
нашлось среди его современников, ибо в
отличие от декабристов Радищев жил в
эпоху, когда, по меткому выражению
А.	И. Герцена, в России «не было ни
общности действия, ни последовательности,
ни сплоченности сил, ни организации»
(А. И. Герцен. Соч. Т. XX, стр. 215).
Благоприятные условия для освободитель¬
ной борьбы сложились лишь во втором де¬
сятилетии XIX века, когда в России появи¬
лись первые признаки революционной си¬
туации. Именно в это время революцион¬
ные идеи Радищева нашли многочислен¬
ных сторонников среди членов первых по¬
литических организаций.
Развив и переработав идеи Радищева
применительно в новым историческим
условиям, декабристы выработали на их
основе стройную политическую програм¬
му и сделали попытку осуществить ее
практически. Стремление некоторых иссле¬
дователей нарушить эту преемственную
связь в истории освободительного движения
и революционной мысли бесплодно. Выдви¬
жение идеи народной революции Радище¬
вым и идеи военной революции декабриста¬
ми вовсе не означает того, что -последние
сделали шаг назад. Многие не хотят по¬
нять, что перед Радищевым в конце
XVIII ве.ка не стояла задача практического
осуществления революционного переворота.
А потому Радищев ограничился, как было
сказано выше, лишь общей постановкой во¬
проса о революции, не указывая на те
общественные силы, на которые могли бы
опереться революционеры.
Вопрос о революции, о путях и сред¬
ствах ее практического осуществления со
всей остротой встал перед декабристами.
Поэтому их не могли уже удовлетворить
чисто теоретические соображения Ради¬
щева о революции. Требовалось найти ре¬
альные силы, способные осуществить ре¬
волюционный переворот. Декабристы уви¬
дели эти силы в воинских частях, руко¬
водимых передовыми офицерами, члена¬
ми тайных обществ. Путь военной рево¬
люции казался им наиболее простым и
легко осуществимым. Участие народа, по
их мнению, лишь осложнило бы дело, вы¬
звав «излишние кровопролития», «междо¬
усобные войны» и т. п. Но осуществление
народной революции тогда было так же
невозможно, как и во времена Радищева.
Тем не менее открытое выступление дво¬
рянских революционеров, хотя и потерпело
поражение, несомненно, оказало гораздо бо¬
лее сильное влияние на умы современников
и последующих поколений, чем революци¬
онные идеи Радищева, сформулированные
им в общей форме. Недаром В. И. Ленин
считал восстание декабристов первым ак¬
том освободительного движения в России.
Таким образом, в истории русской об¬
щественной мысли и освободительного
движения А. Н. Радищев занимает место
основоположника революционной идеоло¬
гии. Он является первым дворянским ре¬
волюционером, или, точнее, предтечей
дворянской революционности, мыслителем,
идеологически подготовившим первый этап
освободительного движения в России.
А.	А. ГАЛАКТИОНОВ
и П. Ф. НИКАНДРОВ (Ленинград).
Был ли А. Н. Радищев дворянским революционером?
Широкое научное обсуждение основных
вопросов творчества А. Н. Радищева сле¬
дует считать назревшим, ибо многие из
них все еще остаются дискуссионными.
Спорят и по таким производным вопросам,
как вопрос о композиции «Путешествия...».
Нет еще единого мнения и относительно
самого существенного вопроса — какова
классовая природа мировоззрения Ради¬
щева. Проблема эта с новой силой встала
после опубликования в М» 9 журнала
«Вопросы истории» передовой «О некото¬
рых вопросах истории русской обществен¬
ной мысли конца XVIII — первой полови¬
ны XIX века».
Общее направление статьи, критикую¬
щей тенденцию ряда авторов модернизиро¬
вать взгляды тех или иных прогрессивных
деятелей XVIII—XIX веков, бесспорно, пра¬
вильно. Но, характеризуя классовую при¬
роду мировоззрения Радищева, журнал «Во¬
просы истории» решительно возражает
против квалификации его как революцион¬
но-демократического: «В результате произ¬
вольных подчеркиваний и умолчаний Ра¬
дищев как дворянский революционер сдви¬
гается со своего исторического места»
(журнал «Вопросы истории» 9 за
1955 год, стр. 4).
Прежде всего обратимся к рассмотрению
аргументации сторонников оценки Радище¬
ва как дворянского революционера. Одним
из авторов, придерживающихся подобной
точки зрения, является П. Ф. Никандров.
В его работе «Мировоззрение П. И. Пе¬
стеля» мы читаем: «...вообще надо сказать,
что в нашей литературе, особенно за по¬
следние годы, существует явная тенденция

166
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
рассматривать Радищева, в отличие от де¬
кабристов, которых В. И. Ленин назвал
дворянскими революционерами, чуть ли
не как революционного демократа... В дей¬
ствительности же ленинская оценка декаб¬
ристов, как дворянских революционеров,
оторванных от народа, всецело относится
и к А. Н. Радищеву. Радищев, так же как
и декабристы, был выходцем из дворянско¬
го класса и так же, как они, а может быть
и больше, был далек от народа. Во время
следствия и в своих воспоминаниях де¬
кабристы дали критику самодержавно-кре¬
постнических порядков в России, не менее
глубокую, а в отдельных случаях более
глубокую и всестороннюю (речь идет о
наиболее революционной части декабри¬
стов), чем это сделал Радищев в «Путеше¬
ствии из Петербурга в Москву». К тому же
и сочувствие их было также на стороне
угнетенного народа» (П. Ф. Никанд¬
ров «Мировоззрение П. И. Пестеля»,
стр. 101. 1955).
Отдавая должное стремлению автора к
острой постановке вопроса, с аргумента¬
цией его, однако, согласиться невозможно.
Тот факт, что Радищев «был выходцем из
дворянского класса», не имеет значе¬
ния и должен быть отброшен. Вряд ли мож¬
но оспаривать положение о том, что клас¬
совая позиция писателя определяется не
его анкетными данными, а теми вывода¬
ми, к которым он приходит, будучи выра¬
зителем интересов определенного класса.
Как отмечал Маркс, «теоретически он
приходит к тем же задачам и решениям»,
к которым данный общественный класс
«приходит практически, благодаря своим
материальным интересам и своему обще¬
ственному положению» (К. Маркс. Соч.
Т. VIII, стр. 350), то есть теоретические
построения идеолога данного класса соот¬
ветствуют жизненным интересам этого
класса. Если отрицать это положение, то
не	только	Герцен, но	и	Писарев и
Слепцов должны квалифицироваться как
дворянские революционеры. Можно ли со¬
гласиться с утверждением Никандрова,
что Радищев так же, как и декабристы,
«а может быть и больше», был далек
от	народа?	Говоря об	оторванности от
народа передовой дворянской интелли¬
генции начала XIX века, В. И. Ленин
имел в виду, конечно, главным образом не
то обстоятельство, что сочинения декабри¬
стов оставались неизвестными и непонят¬
ными народу. Если понимать высказыва¬
ние	В, И. Ленина неправильно,	то, бесспор¬
но,	придется	согласиться	с П.	Ф. Никанд-
ровым, ибо, говоря о крестьянской массе
XVIII века, Радищев с горечью констатиро¬
вал, что «народ наш книг не читает».
«Путешествие из Петербурга в Москву»
не было рассчитано на крестьянского чи¬
тателя.
В. И. Ленин, видимо, имел в виду
тот факт, что теоретические положения
дворянских революционеров были еще в
значительной мере далеки от классовых
интересов народа (то есть в первую оче¬
редь крепостного крестьянства). Классовым
же интересам крепостного крестьянства
(именно интересам, а не уровню самосозна¬
ния, весьма еще неразвитого) соответство¬
вала идея ликвидации помещичьей соб¬
ственности путем социальной революции.
Очевидно, рассмотрение именно этого во¬
проса и может решить спор о социальной
природе творчества Радищева.
Остановимся прежде всего на решении
Радищевым основной проблемы — пробле¬
мы собственности на землю. Радищев был
твердо убежден в том, что владельцем зем¬
ли может быть только тот, кто обрабаты¬
вает ее. О помещике, решившем «искать
прибытка в земледелии», он писал: «Не
сам он себя определял к сохе, но
вознамерился наидействительнейшим обра¬
зом, всевозможное сделать употребление,
естественных сил своих крестьян, прила¬
гая оныя к обрабатыванию земли» (Полное
собрание сочинений. Т. 1, стр. 324—325).
В связи с этой проблемой представляет ин¬
терес решение Радищевым вопроса о соб¬
ственности вообще. Радищев многократно
называл себя сторонником частной соб¬
ственности, «которая первым положитель¬
ным законом почесться может» (Полное со¬
брание сочинений. Т. III, стр. 13). Однако
понимание Радищевым собственности весь¬
ма своеобразно. Она рассматривается им
как результат приложения личного труда
человека. Радищев считал, что присвоенный
продукт чужого труда не является соб¬
ственностью, а сам факт присвоения есть
грабеж. В этом смысле душе- и землевладе¬
лец собственником не признавался. Он
«общественный тать», и «богатство сего
кровопийца ему не принадлежит. Оно на¬
жито грабежом и заслуживает строгого в
законе наказания» (А. Н. Р а д и щ е в. Пол¬
ное собрание сочинений. Т. I, стр. 326). Та¬
кое понимание собственности определило
отрицательное отношение Радищева и к ку¬
печеству как сословию, непосредственно
не производящему жизненных благ (см. гла¬
ву «Новгород»).
Радищевская апология собственности
имеет характер прямого требования полной
ликвидации помещичьей собственности, и
совершенно ясно, интересам какого класса
отвечало это требование. Следует заметить,
что в период крепостничества крестьянство
было «заинтересовано не столько в безус¬
ловной охране частной собственности,
сколько в отнятии помещичьей земли, од¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
167
ного из главных видов этой собственности»
(В. И. Л е н и н. Соч. Т. 9, стр. 79).
Позиция защитника непосредственного
производителя обусловила отрицательное
отношение Радищева и к наемному труду
крестьянина на чужой земле, что, по его
мнению, не отличается от крепостниче¬
ства.
Радищев требовал, чтобы
Златая жатва... бесслезна,,
Была оранию полезна...1
Идеалу свободного труда земледельца
он противопоставлял труд арендатора,
батрака («бразды своей я не наемник»)
и принудительный труд крепостного («на
пажитях своих не пленник»)2. Он считал,
что размер земельного участка крестьяни¬
на должен соответствовать количеству
членов семьи, способных лично обрабаты¬
вать этот участок,— «младенцу или стар¬
цу, расслабленному, немощному и нера¬
дивому, удел будет бесполезен» (А. Н. Р а-
д и щ е в. Полное собрание сочинений. Т. 1,
стр. 314—315). Количество же членов
семьи подвержено изменению, что может
вызвать нарушение важнейшего условия
справедливого общественного порядка —
«равенство в имуществах», которое отъ-
емлет «корень даже гражданских несогла¬
сий» (там ж е, стр. 312). Радищев встал
перед проблемой установления гарантии
того, что земля не будет концентрировать¬
ся в одних руках. В связи с этим он вы¬
сказал мысль о том, что такой гарантией
могут послужить периодические пере¬
делы земельных участков крестьян. Одна¬
ко эта идея вносила существенные поправ¬
ки в само понятие собственности. Обще¬
ство должно передавать землю в индивиду¬
альную собственность в размере, соответ¬
! Стремление взглянуть на экономические
проблемы с точки зрения крестьянских ин¬
тересов характерно для Радищева. Его ус¬
траивает не всякий агротехнический про¬
гресс, а лишь тот, который совершается в
интересах производителя: «Как блаженство
граждан в том почитаем, чтоб полны были
хлеба наши житницы, а желудки пусты?
чтобы один благословлял правительство, а
не тысячи?».
2 В опубликованной в журнале «Беседую¬
щий гражданин» статье «Рассуждение о че¬
ловеке и его способностях», написанной под
влиянием Радищева, а возможно, и им са¬
мим, мы находим аналогичное высказыва¬
ние: «Простой Народ, который должен со¬
ставить основание и предмет общественного
устройства, сие множество людей, которое
во всех Государствах переносит трудные
работы и тягости общественные, бывает ли
счастлив в тех государствах, где следствия
войны и несовершенства правительства
ввергнуло оный в рабство, или в тех прав¬
лениях, где успехи роскоши и Правительство
ввели оный в работу» («А. Н. Радищев.
Статьи и материалы», стр. 122. ЛГУ. 1950).
ствующем личным способностям человека,
но оставлять за собой право в дальнейшем
пересматривать свое решение 3.
Таким образом, А. Н. Радищев фактиче¬
ски отрицал любую форму помещичьего
землевладения и идеализировал крестьян¬
скую трудовую собственность, т. е. требо¬
вал решительного переустройства самых
основ феодального общества. Средством
осуществления этих коренных преобразо¬
ваний он считал народную революцию.
Идея народной революции, составляющая
характерную особенность социально-поли¬
тической системы А. Н. Радищева, разви¬
вается в его произведениях в двух направ¬
лениях. В более ранний период Радищев
рассматривает революцию лишь в полити¬
ческом плане, в плане взаимоотношений
гражданина и государства. В более поздний
период он рассматривает эту идею в аспек¬
те социальном, в плане взаимоотношения
помещика и крестьянина. В «Путеше¬
ствии...», книге, имеющей длительную
творческую историю, отражены оба эти
направления.
Сущность государственно-политической
теории Радищева заключается в следую¬
щем: общество возникает на договорной
основе. В общество добровольно вступают
свободные, склонные к общежитию, добру
и счастью люди. При этом Радищев исхо¬
дил из признания социально-определенной
природы человека. Если теоретики типа
А.	М. Кутузова или Карамзина, утверждая
врожденно-злую природу человека, неиз¬
бежно приходили к выводу, что обществен¬
ный договор обеспечивает «общее благо»
на основе предельного ограничения свобо¬
ды каждой отдельной личности, поскольку
само это общее благо искони противополож¬
но счастью отдельного человека, то Ра¬
дищев утверждал, что в свободном от угне¬
тения государстве интересы всех и каждо¬
го совпадают. Поэтому Радищев считал,
что гражданин возникшего на основе сво¬
бодного договора государства продолжает
пользоваться всей полнотой свободы, при¬
сущей человеку в дообщественном состоя¬
нии: «Закон положительный не истреб¬
ляет, не долженствует истреблять и не¬
мощен всегда истребить закона естествен¬
ного» (А. Н. Р а д и щ е в. Полное собрание
сочинений. Т. III, стр. 10).
«...Гражданин, становясь гражданином,
не перестает быть человеком, коего первая
3 В работе «Радищев и Мабли», подго¬
тавливаемой к печати, я установил, что
высказывания Радищева о ежегодных пере¬
делах земли представляют полемику с Маб-
ли. В переделах земли Радищев видел не
форму общественного землевладения, а сред¬
ство сохранения трудовой собственности от
концентрации ее в одних руках и превраще¬
ния ее в собственность эксплуататорскую.

168
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
обязанность из сложения его происходя¬
щая, есть собственная сохранность, защита,
благосостояние» (Полное собрание сочине¬
ний. Т. I, стр. 278). Итак, цель государ¬
ства — предельное благо для- всех и каждо¬
го. Верховная власть принадлежит суве¬
ренному народу. «Собрание граждан име¬
нуется народом; соборная народа власть
есть власть первоначальная, а потому
власть высшая» (Полное собрание сочине¬
ний. Т. III, стр. 10). Народ-властелин вве¬
ряет исполнение своей воли «единому или
многим». Какова бы ни была форма поли¬
тического правления, верховная власть
принадлежит народу, «ибо соборному дея¬
нию народа власть, народом поставленная,
хотя всего превыше, не может назначить ни
пути, ни предела» (там же, стр. 10—11),
т. е., являясь «всего превыше», правитель¬
ство подчинено суверенному народу, власть
которого изображается в виде идеализован-
ного древнерусского вече, свободно изго¬
няющего и приглашающего князей.
Радищев считал, что даже если «власть
единого» имеет самодержавный характер,
то это не снимает с самодержца ответствен¬
ности перед народом. «Предлог самодер¬
жавного правления... не тот, чтобы у лю¬
дей отнять естественную вольность: но
чтобы действия их направить к получению
большего ото всех добра» (там же, стр. 15).
Таким образом, единодержавная власть
еще не отрицается, но рассматривается
как исполнительная, находящаяся под кон¬
тролем суверенного народа. В случае, если
народ обнаруживает, что царь «забыл» об
избрании его народом и возомнил себя вер¬
ховным владыкой, а не слугой народа, он
осуществляет свое право на свержение,
предание суду и казнь царя-преступника.
Народная революция понималась Радище¬
вым не как исключительный факт, а как
постоянный государственный институт,
средство осуществления верховной власти
народа. Являясь источником законной вла¬
сти, народ не «бунтует», мятежником яв¬
ляется царь. «Против меня восстать как
смел»,— говорит народ царю в оде «Воль¬
ность». (Не случайно Радищева так инте¬
ресовал вопрос об изгнании князей в Нов¬
городе.)
В связи с этим перед Радищевым вста¬
вал вопрос о том, что является критерием
справедливости или несправедливости су¬
ществующей власти, что дает основание
для вооруженного выступления народа.
Ответ на этот вопрос он дает следующий:
поскольку общее благо — цель государства,
а, с другой стороны, общее и частное бла¬
го должно совпадать, то угнетение хотя бы
одного члена общества служит показателем
неправильности его основ и вместе с тем
достаточным основанием для революцион¬
ного выступления. Радищев приводит «мне¬
ние судии Гольма»: «Если человек заклю¬
чается властью не законною, то сие есть
достаточная причина всем для принятия
его в защиту». И далее: «Когда свобода
подданного нарушается, то сие есть вызов
на защиту ко всем английским поддан¬
ным» (там же, стр. 44. См. также главу
«Зайцево», в которой рассказывается о
том, как оскорбление чести невесты одного
крестьянина послужило сигналом к восста¬
нию всей деревни). В наброске «Опыт о
законодавстве» Радищев выразил эту мысль
в более общей форме:	«Отъяв единое
из сих прав (т. е. имение, честь, вольность
или жизнь.— Ю. Л.) у гражданина, госу¬
дарь нарушает первоначальное условие и
теряет, имея скипетр в руках, право ко
престолу» (там же, стр. 15). Все эти
высказывания Радищева дают возможность
убедиться в том, что главы «Путеше¬
ствия...», в которых Радищев изображает
«отдельные» случаи угнетения, свидетель¬
ствуют отнюдь не о вере автора, или «пу¬
тешественника», в разглагольствования
апологетов самодержавия об общем благо¬
получии, а, наоборот, о понимании им
несправедливости государственного и об¬
щественного строя. Не случайно, описывая
«отдельный» случай несправедливого пре¬
следования чиновниками купца, лишенно¬
го «имения, чести, лишенного половины
своей жизни», автор дословно повторяет
условия, при которых царь теряет «право
ко престолу», изложенные им в «Опыте
о законодавстве».
Взгляды Радищева на государство и пра¬
ва народа, особенно в этот период, от¬
личаются схематизмом; он еще допу¬
скает возможность существования власти
царя, выполняющего первоначальный
договор с народом; деспотизм он рассматри¬
вает еще только политически, как резуль¬
тат властолюбия и тиранических наклон¬
ностей царя. Но характерно, что гарантии
свободы он видит не в твердых законах
и не в разделении властей, а в постоянной
готовности народа к революции. В споре
между сторонниками идеи народного суве¬
ренитета по вопросу, осуществляется ли
этот суверенитет непосредственно (Руссо)
или через народных представителей (Маб-
ли), Радищев был ближе к первым, то есть
к тем, кто защищал идею «соборной»
власти народа. Но, развивая эту идею, он
приходит к убеждению, что высшей гаран¬
тией народного суверенитета является го¬
товность народа к революции, что делало
уже излишним требование малой террито¬
рии для демократического государства.
Позднее, видимо, в конце 1780-х годов,
в процессе философской полемики Радищев
пришел к другому, более глубокому пони¬
манию идеи народной революции. Высту¬
пая против субъективистских воззрений

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
16Э
А.	М. Кутузова и его сторонников из груп¬
пы масонов (см. по этому вопросу мою
статью «Из истории литературно-обще¬
ственной борьбы 80-х годов XVIII века
(А. И. Радищев и А. М. Кутузов)». Сбор¬
ник «Радищев. Статьи и материалы».
ЛГУ. 1950), Радищев пришел к выводу о
том, что характер человека зависит от
окружающей его общественной среды. Он
перевел (возможно, даже переработал)
и опубликовал в 1789 году сочинения
Ф. В. Ушакова. В одном из разделов его
сочинений мы читаем: «Человек рождается
ни добр, ни зол. Утверждая противное
того и другого, надлежит утверждать
врожденные понятия, не бытие коих дока¬
зано с очевидностию. Следственно злодея¬
ния не суть природны человеку; след¬
ственно люди зависят от обстоятельств,
в коих они находятся». И далее: «Человек
есть хамелеон, принимающий на себя цвет
предметов, его окружающих... Общежитие
вселяет в нас род своих мыслей, и побуж¬
дает нас то называть добрым, что оно доб¬
рым почитает» (А. И. Радищев. Пол¬
ное собрание сочинений. Т. 1, стр. 191,
200).
Таким образом, ответственность за то,
что человек, от рождения стремящийся «к
прекрасному, величественному, высокому»
(там же, стр. 215), становится пороч¬
ным, несет, по его мнению, несправедливый
общественный строй, то есть крепостное
право, которое вместо человека воспиты¬
вает раба и господина. При такой поста¬
новке вопроса в центре внимания оказы¬
валась не политическая проблема тирании
и свободы, а социальная проблема, вопрос
о справедливом переустройстве обществен¬
ной системы, об отмене крепостного права,
а самый подход к человеку приобретал со¬
циальную направленность (см. описание в
«Спаской полести» образа купца как
человека «вообще», угнетенного государ¬
ством, и социальную характеристику куп¬
ца в главе «Новгород»).
В связи с признанием необходимости со¬
циального переустройства общества перед
Радищевым встал вопрос о возможных пу¬
тях ликвидации крепостного права. Ради¬
щев приходит к выводу, что современное
общество разделено крепостничеством на
два враждебных мира. «Нет ничего вред¬
нее, как всегдашнее на предметы рабства
воззрение. С одной стороны родится над¬
менность, а с другой робость. Тут никакой
не может быть связи, разве насилие»
(там же. Т. 1, стр. 319). Противопостав¬
ляя образы крестьян образам помещиков
(см. главу «Едрово»), Радищев изображает
крестьян как людей, живущих своим тру¬
дом, создающих свое повятие о нравствен¬
ности, свое искусство (глава «Клин»), не
похожее на «кудрявые напевы Габриел-
ли, Маркез®, или Тоди», свой тип челове¬
ка, принципиально отличный от дворя-
нина-паразита. Радищев высказал гениаль¬
ную догадку о связи мыслей людей (по¬
скольку «общежитие вселяет в нас род
своих мыслей») с их положением — угне¬
тателя или угнетенного. Исходя из при¬
знания того, что «все деяния человече¬
ские не суть бескорыстны» (Полное собра¬
ние сочинений. Т. III, стр. 31), он заклю¬
чает, что самые очевидные истины не за¬
ставят помещиков поступиться хотя бы
частью своих прав. «...Единая корысть
отъем лет у нас взор, и в темноте бесную-
щим, нас уподобляет». Даже если «просве¬
щенным вашим разумам истины сии не
могут быть непонятны, но деяния ваши,
в исполнении сих истин, препинаемы...
предрассуждением и корыстию» (Полное
собрание сочинений. Т. 1, стр. 314, 315).
Таким образом, Радищев возлагал надеж¬
ды не на самых просвещенных, а на са¬
мых угнетенных членов общества как
наиболее заинтересованных в справедливом
общественном устройстве. Это послужило
основой для его известного и глубоко ре¬
волюционного вывода: «Свобода сельских
жителей обидит, как то говорят, право соб¬
ственности. А все те, кто бы мог свободе
поборствовать, все великие отчинники, и
свободы не от их советов ожидать должно,
но от самой тяжести порабощения» (там
же, стр. 352). Если в начале своей идей¬
ной эволюции Радищев допускал еще воз¬
можность освободительной инициативы ца¬
ря, правильно понявшего подчиненный ха¬
рактер своей власти по отношению к су¬
веренному народу \ то в период заверше¬
ния работы над «Путешествием...» он воз¬
лагал надежды исключительно на бунт
МУЖИК0)В.
Своеобразие позиции А. Н. Радищева
состоит в том, что переход от одной точки
зрения к другой не был завершен, а воз¬
можно, и не был сознан им. Это обусло¬
вило колебания между тенденцией объ¬
яснять стремление к свободе исконными
свойствами человеческой личности и до¬
говорной природой общества и тенденцией
рассматривать человека как «хамелеона»
общественной среды. Однако колебания эти
отнюдь не были отклонениями от рево¬
люционной точки зрения к либеральной,
1 Значительно позже Н. Г. Чернышев¬
ский, выражая точку зрения крестьянского
читателя, писал: «А то и при царе тоже
можно жить хорошо... только, значит, с
тем, чтобы царь во всем народу послуша¬
ние оказывал». При всей наивности формы
выражения (что обусловлено политической
незрелостью читателя) его мысль: «Царь
над народом не властен, а народ над царем
властен» была революционной (см. Н. Г.
Чернышевский. Полное собрание со¬
чинений. Т. VII, стр. 522).

170
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
поскольку обе эти точки зрения подводили
к идее народной революции.
Особый интерес представляет вопрос о
том, как понимал Радищев пропагандируе¬
мую им революцию. Прежде всего следует
отметить, что, по мнению Радищева, рево¬
люция должна носить массовый, общена¬
родный характер. Являясь неотъемлемым
правом народа, она осуществляется всем
народом:
Возникнет рать повсюду бранна,
Надежда всех вооружит
(там же, стр. 5).
Радищеву была чужда боязнь широты
размаха народного движения, чуждо было
ему и стремление ограничить рамки вос¬
стания. Он враждебно относился к тем,
кто во имя внутренней «тишины и спо¬
койствия» выступал против борьбы:
Воззрим мы в области обширны,
Где тусклый трон стоит рабства (там
же, стр. 3).
«В мире и тишине суеверие священное
и политическое, подкрепляя друг друга,
«союзно общество шетует». «Мучитель¬
ство» (т. е. тирания), «проповедуя всегда
мир и тишину, заключает засыпляемых
лестию в оковы. Боится оно даже посто¬
роння тревоги». Екатерина II имела все
основания заметить, что сочинитель этих
строк не любил слов «тишина» и «покой».
Совершенно очевидно, что к числу основ¬
ных идей, характеризующих воззрения
Радищева, следует отнести идею передачи
земли непосредственным производителям,
крестьянам, а также мысль о праве наро¬
да на восстание.
Прежде чем пытаться определить соци¬
альную сущность системы воззрений Ради¬
щева, сравним основные ее стороны с ха¬
рактерными чертами мировоззрения дво¬
рянских революционеров. Нетрудно заме¬
тить, что ни у кого из последних мы не
найдем столь последовательного, револю¬
ционного решения основных обществен¬
ных вопросов, как у Радищева. Так,
общеизвестно, что в вопросе об осво¬
бождении крестьян наиболее выдающиеся
представители декабристов колебались меж¬
ду идеей безземельного освобождения кре¬
стьян и идеей наделения крестьян урезан¬
ным наделом. Столь же широко была рас¬
пространена и идея выкупа земли. Даже
наиболее революционный мыслитель П. Пе¬
стель считал необходимым лишь частично
ликвидировать помещичье землевладение.
Но сколь ни велико различие между Ради¬
щевым и декабристами в решении вопроса
о ликвидации крепостничества, оно еще
более значительно в определении ими пу¬
тей преобразования России. Специфической
чертой дворянской революционности, опре¬
деляющейся самой сущностью ее, была
идея освобождения народа без его участия,
силами просвещенного, свободолюбивого
меньшинства. Революционная энергия на¬
рода пугала дворянских революционеров, и
они не могли преодолеть страха перед на¬
родным восстанием. М. Лунин считал необ¬
ходимым «предотвратить волнение масс,
редко полезное для них самих» («Обще¬
ственное движение в России». Письма из
Сибири. Под ред. С. Я. Штрайха, стр. 25.
1929). Более решительный Бестужев-Рю¬
мин на следствии заявил, что, опасаясь
«остервенения» и «кровопролитий», юж¬
ные декабристы «не хотели... возбуждать
народ к возмущению». «Мы желали, чтобы
переворот был непродолжителен и не кро¬
вопролитен» («Восстание декабристов».
Материалы. Т. IX, стр. 57). Любопытно, что
необходимостью провести революцию в воз¬
можно более короткие сроки, не дав ей
всколыхнуть народной массы, Пестель обос¬
новывал не только требование предвари¬
тельной подготовки текста конституции, но
даже идею цареубийства. Он считал, что
«без истребления государя политического
переворота (по крайней мере некроволро-
литного) быть в России не может» (там же).
Не менее важно и другое: в отличие от
Радищева, выступавшего за единство дей¬
ствий личности и массы и признававшего
решающую роль народа (см. известные
слова о бурлаке, который «может многое
решить, доселе гадательное в истории Рос¬
сийской»), декабристы не смогли, остава¬
ясь в рамках дворянской революционности,
преодолеть представления о героической
личности как о ведущем историческом дви¬
гателе.
Таким образом, революционные взгляды
декабристов отличались от воззрений Ра¬
дищева не только степенью последователь¬
ности: они формировались на иной идео¬
логической основе. Однако, прежде чем
сделать вывод о природе этого различия,
необходимо остановиться еще на одном
вопросе. В уже цитированной нами работе
П. Ф. Никандрова положение о том, что
декабристы были «ближе к народу», чем
Радищев, доказывается тем, что декабри¬
сты сделали значительный шаг вперед в
деле организации и практического осуще¬
ствления революционной борьбы. Послед¬
нее обстоятельство бесспорно, но оно не
доказывает правильности выводов автора.
Организационный прогресс революционно¬
го движения в 70-е годы не исключал от¬
ступлений от теоретических принципов
Чернышевского. Оценивать деятельность
Радищева только как теоретика, давшего
«чисто теоретическую формулировку идеи
революции» (П. Ф. Н и к а н д р о в «Миро¬
воззрение П. Й. Пестеля», стр. 103), зна¬
чит не понимать, что создание революци¬
онной теории есть величайшее практиче¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
171
ское, революционное дело. «Слово тоже
есть дело»,— писал В. И. Ленин (Соч.
Т. 9, стр. 53).
Анализ воззрений А. Н. Радищева убеж¬
дает нас в том, что выдвинутая им система
требований полной ликвидации сословно¬
крепостнического порядка соответствовала
классовым интересам тех демократических
сил, которые боролись за уничтожение фе¬
одального уклада. Подобные требования
могли возникнуть только в обстановке на¬
пряженных классовых столкновений, при¬
нимающих характер крестьянских войн.
Не следует забывать и того, что классо¬
вая борьба русских крепостных крестьян
против помещиков протекала в обстанов¬
ке общего кризиса феодальной системы в
Европе. К концу 80-х годов XVIII века
широкие общественные слои ожидали об¬
щественных перемен и верили в их осу¬
ществимость. «Никогда человеческая грудь
не была полнее надежда!ми, кая в вели¬
кую весну девяностых годов: все ждали
с бьющимся сердцем чего-то необычайно¬
го»,— писал А. И. Герцен (Полное собра¬
ние сочинений и писем под ред. М. Лсмке.
Т. IX, стр. 270).
Подобное определение социальной при¬
роды воззрений Радищева отнюдь не пред¬
полагает отрицания качественной разницы
между его демократизмом и революцион¬
ным демократизмом 60-х годов XIX века,
поскольку качественно отличались ступе¬
ни развития классовой борьбы, а также
положение и облик самого крепостного
крестьянства. Следует не забывать и то¬
го, что формирование русской антикре¬
постнической мысли в XVIII веке было
непосредственно связано с развитием пе¬
редовых идей в Западной Европе, возни¬
кавших в атмосфере подготовки штурма
феодализма. Иная обстановка сложилась к
40-м годам XIX века. Демократическая
мысль России развивалась под влиянием
всемирно-исторических изменений, после¬
довавших после Французской буржуазной
революции, когда обнажились противоре¬
чия буржуазного уклада и начали разви¬
ваться идеи утопического социализма. Все
это определило принципиальное различие
между демократизмом XVIII века и демо¬
кратизмом середины XIX столетия.
Кроме того, необходимо напомнить, что
термин «революционный демократизм» ха¬
рактеризует общее направление идеологии
революционных классов, ведущих анти¬
феодальную борьбу, и значительно шире
того термина, который мы употребляем,
характеризуя мировоззрение Чернышевско¬
го и Добролюбова. В. И. Ленин, отмечая
своеобразие путей развития китайской
демократии, счел возможным поставить во¬
прос о революционном демократизме как
типовом явлении: «...Революционный де¬
мократ, полный благородства и героизма,
свойственного такому классу, который
идет не под гору, а в гору, который не
боится будущего, а верит в него и самоот¬
верженно борется за него,— классу, ко¬
торый ненавидит прошлое и умеет сбра¬
сывать его омертвелую и душащую все жи¬
вое гниль, а не цепляется за охранение
и восстановление прошлого ради охраны
своих привилегий» (Соч. Т. 18, стр.
145). Интересно, что и Н. Г. Черны¬
шевский определял характер антифеодаль¬
ных воззрений мыслителей XVIII века
как революционно-демократический. Так,
например, в «Антропологическом принци¬
пе в философии» он писал: «...Руссо —
революционный демократ, Бентам — про¬
сто демократ, революционный или нере¬
волюционный, смотря по надобности» (Из¬
бранные философские сочинения. Т. III,
стр. 164, М. 1950).
Однако вопрос о том, можно ли поль¬
зоваться для характеристики мировоззре¬
ния А. Н. Радищева термином «революци¬
онный демократ» или нет, по сути дела,
является второстепенным. Анализ действи¬
тельного содержания основных теоретиче¬
ских положений А. Н. Радищева свиде¬
тельствует о демократическом характере
его воззрений, которые выходят за рам¬
ки дворянской революционности.
Если революционный демократизм пред¬
ставляет собой явление, широко распро¬
страненное в мировой истории, то дворян¬
ская революционность — явление в зна¬
чительной степени своеобразное. Исследо¬
вать причины зарождения дворянской ре¬
волюционности — одна из ближайших за¬
дач советских историков. Прежде всего
следует указать на весьма четкие хроноло¬
гические рамки этого явления. По опреде¬
лению В. И. Ленина, «период дворянский»
длился примерно с 1825 по 1861 год (см.
Соч. Т. 20, стр. 223). Если иметь в виду
не момент революционного выступления
декабристов, а начало зарождения их дви¬
жения, то первую, примерно указанную
В.	И. Лениным дату следует отнести не¬
сколько назад, но никак не к периоду,
предшествующему окончанию Отече¬
ственной войны и заграничных походов,
т. е. не ранее, чем к 1815 году. В пред¬
шествующий период мы можем наблюдать
целый ряд фактов, составивших существен¬
ные предпосылки развития этого направ¬
ления, но они еще не складываются в ту
чрезвычайно характерную систему, кото¬
рая определила качественное своеобразие
дворянской революционности.
В истории развития русской обществен¬
ной мысли в начале XIX века происходят
глубокие качественные сдвиги, причины
которых должны быть предметом особого
рассмотрения. Возможно, сыграли роль

172
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
неудачные крестьянские войны и восста¬
ния конца XVIII века, а также связанный с
этим процесс консолидации сил господ¬
ствующего класса, выразившийся в пер¬
вую очередь в усилении аппарата дворян¬
ского государства. Готовпость крестьян к
сопротивлению властям не ослабла, но, в
силу возрастающей мощи дворянского го¬
сударства, крестьянские выступления по¬
давлялись прежде, чем успевали пере¬
расти в активные массовые выступле¬
ния. Бесспорно, необходимо учитывать и
ослабление в этот период революционной
напряженности в западноевропейских стра¬
нах. Все это создало обстановку, значи¬
тельно отличную от обстановки, характер¬
ной для конца XVIII века, атмосферу близ¬
кого социального кризиса '. В новых усло¬
виях демократическая мысль в значитель¬
ной степени потеряла завоевания конца
XVIII века и в первую очередь свою ре¬
волюционность. Об этом свидетельствуют
воззрения таких общественных деятелей,
как Пнин и другие. Постепенно склады¬
вается характерный для 20-х годов XIX ве¬
ка тип деятеля-разночинца, эрудита, часто
профессора, отрицательно относящегося
к дворянской культуре, отвергающего в
литературе романтизм как дворянское
направление, осуждающего дворян-трут-
ней, а порой и крепостное право, но
весьма далекого от революционных на¬
строений. Этот лагерь по своему составу
был достаточно пестр. В него входили та¬
кие деятели, как Крылов, Востоков, Мерзля¬
ков, Надеждин и другие. Утратившие рево¬
люционность, их воззрения были подчас
крайне путаными. Отрицая романтизм,
.некоторые деятели этой группы в силу
своей политической незрелости отрицали
и идеи борьбы, а осуждая дворянскую
1 Изложенные выше причины высказаны
предположительно и отнюдь не претендуют
на полноту. Данная проблема, в частности
ее экономическая сторона, являющаяся од¬
ной из самых сложных, нуждается во все¬
стороннем изучении.
культуру, глубоко ошибочно отрицали и
дворянскую революционность (да и всякую
революционность вообще). Утратив рево¬
люционный характер, данное направление
потеряло и ведущую роль в развитии лите¬
ратуры и общественной мысли. Только в
начале 40-х годов, в период приближения
нового, до тех пор еще неслыханного подъ¬
ема крестьянского движения и общего кри¬
зиса феодальной системы, демократическая
общественная мысль смогла вновь, теперь
уже на новой основе, обрести качество ре¬
волюционности, ведущее положение в об¬
щественной жизни страны.
Не менее значительные изменения про¬
изошли в начале XIX века и в развитии
дворянской общественной мысли. Возник¬
новение сложного явления дворянской ре¬
волюционности определило на данном эта¬
пе ведущее и почти монопольное место дг.о-
рянского направления в литературе. Дво¬
рянская революционность формировалась
не как классово-дворянская идеология, а
как идеология антифеодальная. В. И. Ленин
говорил о декабристах как о дворянах, ко¬
торые «были заражены соприкосновением
с демократическими идеями Европы во
время наполеоновских войн» (Соч. Т. 23,
стр. 237). Разумеется, процесс «зараже¬
ния» демократическими идеями был дли¬
телен и включал в себя освоение всей
суммы теоретического наследия демократи¬
ческой мысли XVIII века, русской и евро¬
пейской. Декабристам было свойственно
колебание между дворянской и демократи¬
ческой идеологией; формирование их миро¬
воззрения представляло сложный процесс
перехода от дворянской идеологии к идео¬
логии демократической.
Все приведенные соображения дают
основание утверждать, что характеристи¬
ка А. Н. Радищева как дворянского рево¬
люционера не выражает социального со¬
держания его взглядов, затушевывает их
революционно-демократгическую сущность.
Ю. М. ЛОТМАН (г. Тарту).

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
173
Дискуссия о предмете марксистско-ленинской
эстетики
Редакция журнала «Вопросы философии» провела дискуссию о
предмете эстетики, в которой приняли участие работники искусств, со¬
трудники научных учреждений, преподаватели высших учебных заведе¬
ний, журналисты.
Предварительно были заслушаны доклады Г. А. Недошивина «Пред¬
мет эстетики как науки» и Г. Б. Пузиса «К определению предмета мар¬
ксистско-ленинской теории эстетики»,
ки зрения на предмет эстетики.
В обсуждении докладов приняли
ся в сокращенном виде доклады и
* *
Г. А. Н е д о ш и в и н. Вопросы эстети¬
ки, а стало быть, и вопрос о ее предмете
имеют всеобщий интерес. В отличие от
проблем многих «специальных» наук, во¬
просы эстетики касаются всех без разли¬
чия специальностей и сфер жизненной дея¬
тельности.
Каждый судит и имеет право судить об
эстетических свойствах явлений. О красоте
данной картины природы может с полным
основанием рассуждать любой человек. Не
нужно быть «эстетиком», чтобы восхи¬
щаться «Девочкой с персиками» Серова.
Для суждения о прекрасном не требуется
быть узким специалистом: это способ¬
ность каждото. Эстетический вкус является
одной из важных способностей человека.
Конечно, уровень эстетической восприим¬
чивости может быть различным в зависи¬
мости от подготовки, индивидуальной ода¬
ренности человека, но эстетическое насла¬
ждение при всем этом имеет всечеловече¬
ский характер.
Сказанное, разумеется, совсем не озна¬
чает, что эстетическое восприятие дается
человеку в готовом виде от природы. Как
и всякая иная способность, эстетическая
способность нуждается в развитии, в вос¬
питании. Чтобы уметь видеть и понимать
красоту явлений, необходима в качестве
предпосылки более или менее развернутая
предметная практика общественного чело¬
века.
Однако важно подчеркнуть, что неред¬
ко отождествляются две вещи: практиче¬
ское пользование теми или иными эсте¬
тическими мерками и оценками и теорети¬
ческий анализ их, составляющий уже сфе¬
ру научного изучения, где необходимы спе¬
циализация, теоретическое углубление в
предмет, как и в любой другой науке. Од¬
но дело — испытывать наслаждение от
Шестой симфонии Чайковского, другое де¬
ло — понять, как и почему она доставляет
нам это наслаждение.
представляющие две различные точ-
участие 16 человек. Ниже печатают-
выступления участников дискуссии.
*
Анализируя интересующий нас вопрос,
мы встречаемся сразу же со следующей
трудностью. Эстетически мы оцениваем
бесконечное разнообразие явлений и пред¬
метов природы и общественной жизни; мы
находим прекрасным морской берег в свет¬
лую лунную ночь, и нас восхищает необу¬
зданная ярость урагана; мы наслаждаемся
правильностью и гармонией черт лица, и
нас может пленять лицо далеко не гармо¬
ническое своим «необщим выражением».
Прекрасен Леонид при Фермопилах и пре¬
красен Серго Орджоникидзе, отогревающий
в своей бурке ребенка во время трудного
перевала.
Говоря в общетеоретическом плане, су¬
жение предмета эстетики только искус¬
ством вряд ли может быть чем-либо
оправдано или обосновано. Эстетика, с од¬
ной стороны, имеет особый и целостный
объект — искусство, но кроме того она
интересуется определенными качествами
или закономерностями самой действитель¬
ности, которые мы и именуем эстетически¬
ми («законы красоты»).
Каждое творение человеческих рук я мо¬
гу рассматривать с точки зрения эстети¬
ческой, поскольку оно создано и по зако¬
нам красоты, однако такое рассмотрение в
подавляющем большинстве случаев не бу¬
дет главным, решающим. Автомобиль мо¬
жет быть очень красив: изящен по про¬
порциям и силуэту, со вкусом окрашен
и т. д., но все же автомобиль — прежде
всего машина для передвижения, и я могу
использовать его по назначению, если да¬
же он «оформлен» с самой безвкусной пе¬
стротой. Если же я обращусь к статуе
Венеры Милосской, то она прежде всего
будет дорога мне своим эстетическим су¬
ществом.
Такой «дуализм», с которым эстетиче¬
ская наука в определении предмета давно
сталкивается, и побуждает некоторых тео¬
ретиков либо ограничивать предмет эсте¬

174
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
тики только искусством, либо говорить при¬
менительно к указанным объектам не об
одной и единой, а о двух разных науках —
общем искусствознании (теории искусства)
и эстетике (науке о прекрасном в природе
и искусстве).
Приглядимся к обеим этим точкам зре¬
ния пристальнее. Имеем ли мы право огра¬
ничивать предмет эстетики только искус¬
ством и куда же в этом случае отнесем мы
всю сферу эстетического наслаждения дей¬
ствительностью? В самом деле, достаточно
вспомнить о Чернышевском, исчерпываю¬
ще доказавшем примат прекрасного в жиз¬
ни над прекрасным в искусстве, достаточ¬
но вспомнить о том, что во всей нашей
ежедневной практике мы постоянно отно¬
симся эстетически к реальным предметам,
чтобы отказаться от сужения предмета на¬
шей науки только областью искусства.
Какая наука должна изучать суть и за¬
кономерности нашего отношения к явле¬
ниям жизни как прекрасным или безобраз¬
ным? Какая наука разграничивает эстети¬
ческое наслаждение реальными объектами
действительности от других форм человече¬
ского наслаждения? Какая наука исследует
исторически и философски генезис эстети¬
ческого чувства? Мы можем, конечно, на¬
зывать науку, изучающую все эти проб¬
лемы, не эстетикой, а как-либо иначе, но
по сути вряд ли от этого что-либо изме¬
нится.
То же придется сказать и о разграниче¬
нии двух наук — эстетики и общего ис¬
кусствознания. Обратим внимание, в ча¬
стности, на то, что такое разделение куль¬
тивировалось неокантианской теорией, ко¬
торая со своей точки зрения очень после¬
довательно разрывала общую теорию пре¬
красного как абсолютной сферы духа и
общую теорию искусства как науки о ре¬
альных исторических условиях возникно¬
вения и развития художественного твор¬
чества. Но то, что логично в неокантиан¬
ской системе с ее дуализмом «мира свобо¬
ды» и «мира необходимости», неприемле¬
мо с точки зрения марксизма-ленинизма.
Нельзя разрывать и тем более противопо¬
ставлять историческую науку — общую
теорию искусства — философской науке —
эстетике. Такой разрыв ошибочен вдвойне,
философская сторона эстетики неотрывна
от ее исторической стороны, да кроме то¬
го, что еще важнее, самое эстетическое
восприятие прекрасного в жизни мы можем
правильно понять и объяснить лишь в том
случае, если будем его рассматривать не
как нечто извечно данное, а как конкрет¬
ный результат развития человеческого об¬
щества, поскольку и сами человеческие,
способные наслаждаться чувства — про¬
дукт истории. Продуктом исторического
развития оказывается, таким образом, и эс¬
тетическое отношение человека к действи¬
тельности, органической частью которого
является само искусство.
Итак, необходимо выявить единый прин¬
цип, определяющий целостность предмета
эстетики, куда входят и искусство и эс¬
тетическое отношение человека к реально¬
му миру.
Прежде всего нужно выяснить, какое
место занимает эстетика в ряду научных
дисциплин. Иначе говоря, является ли
эстетика частью философии, подобно гно¬
сеологии, этике и т. д., или мы должны
считать ее самостоятельной, обособившей¬
ся исторической (общественной) наукой.
Не останавливаясь на анализе этого во¬
проса во всем его объеме, мы все же долж¬
ны указать на плодотворность теснейшего
контакта эстетики со всеми отраслями
искусствоведческого знания (имея в виду
различные отрасли истории искусств). Аб¬
страктное, догматическое философствова¬
ние принесло не меньший вред, чем в дру¬
гих областях, и в области эстетической
теории. Одним из наиболее серьезных не¬
достатков советской эстетики, по сей день
еще не вполне преодоленным, является то,
что некоторые товарищи увлекаются аб¬
страктным и нередко беспредметным логи¬
зированием. Мы отнюдь не против дедук¬
тивного метода в эстетике. Ужас перед
теоретико-логическими умозаключениями,
характерный для эмпирических искусство¬
ведов, представляется нам не более как
плодом боязни теории. Но при всем том
любое логическое построение должно
быть в конечном счете выведено из фак¬
тов, а главное — оно должно раскрывать
суть фактов, а не противоречить им.
Борьба против догматического философ¬
ствования и схоластики в области эстети¬
ки окажется успешной лишь в том случае,
если мы будем последовательно стремить¬
ся к нерасторжимому единству конкретно¬
го искусствоведческого знания и эстетиче¬
ской теории. Самостоятельное существова¬
ние эстетики как дисциплины, принци¬
пиально противопоставленной истории и
теории искусств, как уже указывалось,
имело свое внутреннее обоснование в идеа¬
листических концепциях, которые видели
свою задачу в субъективистском конструи¬
ровании законов прекрасного, в априорном
выведении принципов суждения вкуса.
Марксистско-ленинская эстетика, разу¬
меется, абсолютно чужда такого рода апри¬
орному нормативизму. Эстетика, опираю¬
щаяся на марксистско-ленинскую теорию,
исследует определенные стороны и формы
отношения человека к окружающей жиз¬
ни. изучает конкретные явления художе¬
ственной деятельности и стремится от-
кбыть объективные законы, управляющие
«эстетической жизнью» общества, чтобы

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
175
вооружить знанием этих законов для даль¬
нейшей борьбы, для дальнейшего поступа¬
тельного развития социалистической куль¬
туры.
Духовное освоение мира общественным
человеком имеет свою историю. Если на
ранних ступенях социального развития мы
не находим еще четко разграниченных
друг от друга форм этого освоения, то по
мере развития самой материальной прак¬
тики сознание общественного человека от¬
четливо кристаллизуется в различных
формах: научной, художественной, нрав¬
ственной и так далее. Однако такое разде¬
ление есть итог исторического развития.
Даже в сравнительно позднее время мы
находим разные формы духовного освое¬
ния мира в некотором, еще не расчлененном
единстве.
«Илиада» — бессмертное создание худо¬
жественного гения человечества — одно¬
временно отражает и философские миро¬
воззренческие взгляды той эпохи (по¬
скольку они вообще уже существовали то¬
гда), и моральный кодекс архаической
Греции, и всю систему религиозно-мифо¬
логических представлений.
По мере того, как развиваются произво¬
дительные силы и человек все многогран¬
нее и глубже проникает в действитель¬
ность материально, практически появляет¬
ся нужда в особых формах сознания, спо¬
собных выделить из общего процесса осо¬
знания мира лишь определенную группу
закономерностей, знание которых необхо¬
димо для правильного функционирования
данной отрасли материальной практики.
Специализация (в широком значении
этого слова) требует погружения только в
данный предмет, сознательного отвлечения
от других сторон действительности во имя
проникновения в его сущность. Каждая
научная дисциплина имеет своей целью
обслужить лишь какую-то определенную
отрасль человеческой практики. Изучение
данной науки в полном ее объеме делает
человека специалистом в данной области
реальной деятельности.
Всякое истинное, научное понятие
охватывает суть явлений глубже, чем лю¬
бое самое острое непосредственное воспри¬
ятие, ибо оно имеет достоинство всеобщно¬
сти, но реальная действительность во всей
ее чувственной яркости при этом неиз¬
бежно тускнеет. В этом смысле художе¬
ственное сознание существенно отличает¬
ся от научно-теоретического.
Искусство не имеет целью концентриро¬
вать свое внимание только на определенной
группе предметов, на определенном узком
ряде закономерностей. Оно охватывает ре¬
альную жизнь по возможности всесторонне,
во всем богатстве ее непосредственных про¬
явлений. И тем самым оно способствует
всестороннему обогащению человека.
Руководящую нить для уяснения суще¬
ственных различий между теоретическим
осознанием действительности и другими
его формами, среди которых мы должны
искать места и специфически эстетиче¬
скому осмысливанию окружающих явле¬
ний, мы находим у К. Маркса. Я имею в
виду очень глубокое положение, высказан¬
ное им, правда, только попутно, в черно¬
вых рукописях «Основ критики политиче¬
ской экономии».
Маркс разграничивает здесь теоретиче¬
ское мышление от таких форм сознания,
которые он называет «практически-духов-
ными» и к числу которых относит искус¬
ство и религию. Практически-духовное
освоение мира, куда входит и эстетическое
его освоение, направлено непосредственно
на реальный мир единичных явлений, в
то время как сущности в их всеобщей фер¬
ме можно мыслить только в понятиях, то
есть теоретически.
Если мне нужно мыслить о жизненных
силах природы теоретически, я буду ана¬
лизировать законы превращения энергии,
эволюции, развития от низшего к высше¬
му. Если же я захочу себе это мыслить
практически-духовно, я представлю себе
мощно напрягающиеся пласты земли, кря¬
жистые дубы, раскидывающие с непокор¬
ным своевольством свои ветви в разные
стороны, как в пейзажах Рубенса. Не сле¬
дует забывать, что в реальной практике,
в живой и многообразной деятельности че¬
ловек оперирует не с сущностями как та¬
ковыми, но с конкретными вещами и про¬
цессами. Это во многом объясняет и соци¬
альную функцию и особенность практиче-
ски-духовного способа освоения мира.
Теоретически предмет можно только
мыслить, в этом суть всякого научного
анализа. Практически-духовное освоение
требует воспроизведения мыслимого в
реальных формах явлений. Здесь человек
воспроизводит предмет, но предмет этот
выступает уже как освоенный, осмыслен¬
ный.
Гегель очень тонко назвал человече¬
скую практику «удвоением себя» («Эсте¬
тика». Т. XII, стр. 33). В материаль¬
ной практике человек объективирует свой
замысел в реальном предмете: придает
форму скребка куску кварца, строит стан¬
ки, возделывает землю и т. д. В духовной
практике, например, в искусстве, человек
также объективирует свой замысел в опре¬
деленном предмете. В противоположность
этому в теоретическом творчестве человек
оперирует только мыслью, то есть остает¬
ся ^ (по форме) в пределах своей собствен¬
ной субъективности. Мысля окружающую
действительность художественно, человек

176
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
испытывает невольную потребность вопло¬
тить эту свою мысль в объективный пред¬
мет. Так, греческий скульптор, мысля со¬
вершенство человеческого тела, отливает в
бронзе статую Дорифора.
Общественный человек способен мыс¬
лить лишь то, что уже заложено, что ко¬
ренится в самой материальной практике.
В противоположность Канту, мы можем
сказать, что в практически-духовной сфе¬
ре человека существует лишь то, что прак¬
тически интересует общество, что стало
уже объектом материального освоения или
так или иначе с ним связано.
Итак, практически-духовное освоение
мира, во-первых, направлено непосред¬
ственно на мир конкретных, единичных
явлений с целью раскрытия их сущности
при сохранении их чувственно восприни¬
маемой формы; во-вторых, оно обладает
широтой и многогранностью, соответствую¬
щей диапазону общественной практики че¬
ловека.
Человек утверждает себя в мире не толь¬
ко через посредство разума, но и через
посредство всех своих чувств. Практиче¬
ски-духовное освоение окружающей чело¬
века действительности обязательно предпо¬
лагает также и эмоциональное, чувствен¬
ное его освоение. Ведь с миром реальных
вещей мы практически соприкасаемся по¬
средством чувств. Каждое из чувств, осо¬
бенно зрение и слух, дает человеку бога¬
тейшие возможности духовного освоения
мира. Так, глаз способен различать «кра¬
соту форм»; человеческое чувство зре¬
ния — это «умное» чувство, одна из могу¬
щественнейших духовных способностей че¬
ловека.
Все эти особенности практически-духов-
ного освоения мира вплотную подводят нас
к уяснению особенности эстетического
осмысления и оценки действительности.
В данный момент мы не можем предло¬
жить всестороннее и полное опреде¬
ление сущности эстетического восприятия,
эстетического чувства и наслаждения. Не
будем сейчас пытаться определить, что та¬
кое эстетическая оценка, которую неред¬
ко называют суждением вкуса. Все это еще
нуждается в дальнейшем исследовании.
Ограничимся здесь лишь указанием на не¬
которые характеристические черты эсте¬
тической оценки как формы практически-
духовного освоения действительности, ко¬
торой человек пользуется в практической
жизни очень широко и многообразно.
Прежде всего бросается в глаза, что
эстетическое отношение человека к дей¬
ствительности носит чрезвычайно широ¬
кий характер. Драгоценный камень и люд¬
ская добродетель, трагическое столкнове¬
ние социальных сил и физический облик
человеческого тела, море и небо, предметы,
сотворенные человеком, и создания при¬
роды — все это входит в круг эстетических
отношений человека к действительности.
Эстетическое освоение мира — один из
важнейших способов духовного освоения
мира вообще. Его цель — способствовать
осознанию окружающего, ориентировать
человека в действительности. Эстетическая
оценка позволяет человеку осмысливать
факты и явления жизни, судить о мире,
разбираться в сущности разных вещей и
событий.
Эстетическое суждение обязательно и
неотъемлемо включает в себя все богатство
общественных отношений человека, то есть
его политические, социальные, философ¬
ские, моральные и т. п. воззрения. Разве
оценка советской действительности в поэ¬
ме Маяковского «Хорошо!» может быть ис¬
кусственно разделена на «эстетическую» и
«политическую»? Разве в «Отказе от ис¬
поведи» И. Репина ее социально-политиче¬
ская идея не составляет сути эстетическо¬
го суждения о воспроизведенном событии?
Все дело в том, что действительно всеобъ¬
емлющее, способное служить всей полноте
реальных потребностей человека эстетиче¬
ское освоение мира не может не включать
в себя всего того, чем определяется глубо¬
кая суть самой человеческой жизни,— со¬
циальных, моральных, политических во¬
просов и идей.
Вот почему, расширяя границы предме¬
та эстетического суждения всей областью
чувственно воспринимаемой действитель¬
ности, мы не боимся признать и другое
важное положение, что искусство как
специфическая форма общественной прак¬
тики возникло и развилось из потребности
закреплять и разрабатывать социальную
практику эстетического освоения мира че¬
ловеком.
Мы воспринимаем мир эстетически не
только тогда, когда мы творим искусство
или им наслаждаемся. Эстетические отно¬
шения человека к реальной действительно¬
сти — предпосылка эстетических отноше¬
ний человека к искусству. Эстетическое
наслаждение, эстетическая оценка — это
широчайшая сфера духовной жизни чело¬
века и человеческого общества, которая
совсем не всегда и не каждый раз связа¬
на с собственно художественной практи¬
кой.
Каждый человек в своей инидивидуаль-
ной практике все время оценивает мир
эстетически — от своего ближайшего
предметного окружения до судеб челове¬
чества, — ибо эстетические восприятия и
суждения во многом способствуют форми¬
рованию человека для жизненной борьбы,
дают ему необходимую жизненную муд¬
рость.
Но в ходе развития истории вслед за

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
177
общим обособлением идеологических сфер
в особую область общественной практики
обособляется и искусство. В нем человече¬
ское общество осмысливает окружающую
действительность и самого себя. Оно обслу¬
живает общество эстетическими идеями,
то есть совокупностью эстетических су¬
ждений о действительности, имеющих для
человека важное общественно-воспитатель¬
ное значение. В обществе, разделенном на
антагонистические классы, в условиях со¬
циальной борьбы искусство является мо¬
гучим духовным оружием этой борьбы.
Социальная практика каждого общества,
каждого народа, каждого класса включает
в себя в качестве необходимого элемента
эстетическое освоение действительности.
Художественные взгляды народа и ложат¬
ся в основу складывающегося в данном
обществе передового искусства. Историче¬
ское положение и практические задачи
борьбы реакционных классов создают пред¬
посылки для создаваемой ими упадочной,
уродливой «эстетической» программы. В
искусстве оформляется и закрепляется,
систематизируется и развивается эстети¬
ческая практика общества.
Таким образом, искусство возникает на
почве развития эстетического осмысления
действительности в ходе общественной
практики, а затем и само оно становится
орудием разработки и воспитания эстети¬
ческих взглядов. Огромное социальное зна¬
чение искусства, продолжающего суще¬
ствовать и развиваться наряду с разви¬
тием научного теоретического знания о
действительности, свидетельствует о спе¬
цифике социальной функции эстетическо¬
го восприятия и эстетической оценки
окружающей жизни, для осуществления
которой и возникает особая художествен¬
ная форма практически-духовного освоения
мира.
Специфика содержания искусства опре¬
деляется тем, что эстетическое суждение
направлено на мир чувственно восприни¬
маемых вещей, и если оно отвечает зада¬
чам прогрессивного развития общества,
,оно имеет своей целью развитие личности
человека в целом.
Мы стремились показать неразрывность
эстетического восприятия, эстетической
оценки действительности как базы и поч¬
вы искусства, являющегося особой фор¬
мой общественной практики, и собственно
художественного творчества. С этой точки
зрения и само эстетическое восприятие,
эстетическое суждение вкуса требует не
отвлеченно философского, даже не гносео¬
логического только, но и исторического,
социологического рассмотрения, поскольку
оно формируется в ходе истории. С дру¬
гой стороны, и общие законы искусства—
это не просто законы исторической измен-
12.	«Вопросы философии» № 3.
чивости художественных форм, а прежде
всего общие законы эстетического способа
освоения мира.
Здесь нет двух предметов, как нет и
двух наук. Эстетическое суждение о при¬
роде генетически и теоретически связано
с художественной деятельностью. Общей
теории искусства нет вне генеральных
принципов отношения искусства к дей¬
ствительности, а эстетика имеет тенден¬
цию впасть в догматический нормативизм,
если она не исследует своп предмет исто¬
рически в самом строгом смысле слова.
Вот почему общее учение о красоте есть,
собственно говоря, учение об обществен¬
ных критериях эстетической оценки, вне
которых нет ни эстетического восприятия,
самой действительности, ни самого искус¬
ства.
Отсюда с неизбежностью следует и ко¬
нечный вывод. Предмет эстетики един и
целостен, это — эстетическое освоение
действительности человеком, осуществляет¬
ся ли оно в повседневной практике чело¬
века вне искусства или же оформляется
в искусстве как особой отрасли духовной
деятельности.
Эстетика, на наш взгляд,— наука, изу¬
чающая суть и общие законы эстетиче¬
ского (художественного) способа духовного
освоения мира человеком и прежде всего
искусства как особой формы общественной
практики, точнее говоря, как особой фор¬
мы общественного сознания, которая исто¬
рически	сложилась для	закрепления,
оформления, развития этого способа освое¬
ния мира. Можно было бы сказать поэто¬
му, что эстетика изучает эстетические
отношения человека к действительности,
в частности и в особенности искусство.
Г. Б. П у з и с. В определении предмета
эстетики единой точки зрения у нас нет
с 1940 года. До того в материалистической
науке считалось установленным, что эсте¬
тика — наука о красоте, прекрасном и
тем самым об эстетическом чувстве, вкусе,
наслаждении, о>б эстетической способности
людей и эстетическом качестве предметов,
явлений природы и произведений искус¬
ства.
В 1940 году в № 6 журнала «Под
знаменем марксизма» . появилась статья
проф. М. А. Дынника, в которой теория
эстетики полностью была отождествлена с
теорией искусства. Здесь говорилось, что
эстетика — философское учение об искус¬
стве, о художественном сознании, художе¬
ственном творчестве, художественном на¬
слаждении. Эта формула появилась и в
иных его статьях: в Малой Советской Эн¬
циклопедии, в Энциклопедии Граната, а
затем и у других авторов — в «философ¬
ском словаре», в журнальных статьях
и пр.

178
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
После выступления А. А. Жданова на
философской дискуссии 1947 года с при¬
зывом двигать вперед и эстетику возник¬
ли попытки «создать» марксистско-ленин¬
скую эстетику. Многие авторы журналь¬
ных и газетных статей спешили выдать
за эстетику старые материалы по теории
искусства. Все чаще стало встречаться
идеалистическое определение эстетики как
науки об искусстве, теории искусства, из¬
учающей его законы, его общественное
значение, отношение к действительности
и т. д.
Эта формула стала перекочевывать из
журнала в журнал. Она была очень удоб¬
на, так как освобождала от необходимости
думать и изучать. Достаточно в названиях
«теория искусства», «теория литературы»,
«теория музыки», «теория архитектуры»
заменить слово «теория» словом «эстети¬
ка», как получается «эстетика литерату¬
ры», «эстетика музыки», «эстетика архи¬
тектуры» и т. д. По существу ничего не
меняя, авторы, критики, журналисты
лишь отыскивали место, где можно было
бы вставлять слово «эстетический», «эс¬
тетика», «марксистско-ленинская эстети¬
ка» и т. п. Как это выглядело, можно су¬
дить по статьям в журналах и газетах,
вплоть до передовиц «Литературной газе¬
ты», и по двум десяткам диссертаций, за¬
щищенных два — три года тому назад, а
также по вузовским программам так назы¬
ваемой эстетики, где фактически рассмат¬
ривались лишь вопросы теории искусства.
Нельзя согласиться с Г. А. Недошиви-
ным, когда он отождествляет «эстетиче¬
ское» и «художественное». Возьмем про¬
стой пример. В своем докладе он упоминал
поэму Маяковского «Хорошо!». Сошлемся
на другое произведение Маяковского —
«Прозаседавшиеся». Известно, что Ленин,
прочтя это стихотворение, сказал: «Не
знаю, как насчет поэзии... но давно я не
испытывал такого удовольствия, с точки
зрения политической и административ¬
ной».
Это было удовольствие «художествен¬
ное», ибо «художественное» включает и
«политическое», и «административное», и
«эстетическое», и «этическое», и другие
моменты. «Эстетическое» всего этого не
включает, ибо оно само является частью
«художественного».
Вопрос о художественном — это вопрос
о мастерстве. Художник вовсе не обязан
в каждом случае показывать в произведе¬
нии абсолютно все стороны, которыми в
жизни обладает воспроизводимый объект.
Однако он обязательно должен не только
показать данное явление, но и подчерк¬
нуть, вскрыть его сущность, его наиболее
важные, ведущие, характеристические, ти¬
пические черты. Если художник не пока¬
зал, не раскрыл этого существенного, то
он не может быть назван мастером реали¬
стического искусства. Необходимое усло¬
вие реалистического искусства в том и со¬
стоит, чтобы была вскрыта сущность явле¬
ния, характера, обстоятельств. Очевидно,
что «эстетическое» и «художественное» не
одно и то же.
Здесь совершенно не говорили и о при¬
кладном искусства, весьма важной сфере
эстетики. Иногда к прикладному искусству,
к вопросу О'б эстетической стороне кирпи¬
ча, тканей и т. п. относятся с пренебреже¬
нием, забывая, что текстильные изделия
должны быть изящны, одежда нарядной,
обувь красивой, то есть эстетичными.
Есть вещи, которые, несомненно,
являются предметами украшения быта. Эти
предметы, помимо того, что они имеют свое
прямое, непосредственно практическое на¬
значение, дают и какие-то другие образы,
например, салфеточное кольцо с контуром
птицы.
На каких эстетических закономерностях
это покоится? Теория изящного искусства,
переименованная в эстетику, этого не ска¬
жет. Ответ даст только подлинная эсте¬
тика — теория законов эстетического вку¬
са, эстетической способности и тем самым
теория законов красоты.
Если сводить эстетику к теории искус¬
ства, то последняя должна будет рассма¬
тривать все вопросы: и красоты в кирпи¬
чах и тканях, и в пачке сигарет, и в упа¬
ковке товаров и др. Вместо того, чтобы
заниматься основными вопросами теории
искусства при отождествлении ее с эсте¬
тикой пришлось бы заниматься красотою в
явлениях огромной области жизни. Всюду
есть красота: и в предметах быта, и в
уличной рекламе, и т. д. Стремление к чи¬
стоте в квартире—естественное чувство,
тоже связанное с эстетикой, красотой.
И этим надо заниматься, чтобы не отста¬
вать в культурно-бытовом отношении, а
это все вопросы эстетики как самостоя¬
тельной науки об эстетической способно¬
сти, вкусе и законах красоты.
Изучение эстетического свойства и есть
основной предмет эстетики, где оно должно
рассматриваться в зависимости от причин
его развития и в связи с результатами его
проявления, во взаимодействии с ними,
которое и выражается в эстетическом на¬
слаждении. Теория эстетики есть теория
общественного эстетического свойства лю¬
дей, которое через поколения передается
людям на основе второй сигнальной систе¬
мы и превращения условных рефлексов в
безусловные, входя в их биологическо-со-
циальную сущность, и которое выражается
в способности творить в меру и по зако¬
нам красоты и наслаждаться этим.
Теория эстетики должна иметь свою на¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
179
учную систему, решать сложную задачу
выявления общих положений во всех от¬
дельных областях практики. Затем каждая
отдельная область практики, используя эти
общие положения, будет сама уже разраба¬
тывать свою эстетическую специфику, свои
эстетические законы. Это вооружит прак¬
тиков, пока что вынужденных до всего
доходить опытным путем.
Теория искусства, будучи связана со
всеобщими эстетическими положениями, с
теорией эстетики, сумеет обобщить и во¬
просы эстетической специфики каждого
вида искусства. Причем она обязательно
должна быть связана через теорию эсте¬
тики с эстетическими процессами в жиз¬
ни, в труде, с материальным производ¬
ством. Здесь выясняется эстетическое дей¬
ствие реальных предметов, которые искус¬
ством должны быть наиболее полно вос¬
произведены, чтобы подготовить, воспи¬
тать восприятие и творческое отношение к
самому объекту.
Теория эстетики связана с теорией
эстетического воспитания, как и с теорией
искусств и с рядом других дисциплин.
Эстетический фактор имеет место и в дру¬
гих областях практики. Наука тоже имеет
свою эстетику. Об этом писал акад.
С.	Г. Струмилин в своей книжке о методо¬
логии учета научного труда и в других
специальных статьях, касающихся эсте¬
тики.
Закончу указанием, что в аргументации,
которую здесь развивал Г. А. Недошивин,
была допущена одна явная ошибка. Он
говорил, что предмет эстетики целостен.
Да, конечно, для теории искусства пред¬
мет целостен, потому что надо изучать
искусство со всех сторон — и с его эстети¬
ческой, и с его политической, и с его мо¬
ральной и т. д. стороны. Но красота во всех
областях жизни и в искусстве — совсем
другой предмет. Это предмет общеэстетичс-
ской теории, а не частный предмет искус¬
ствоведения. А если в науку входит красо¬
та и в природе и в искусстве, а также са¬
мое искусство, то это уже не единый, це¬
лостный, а два разных предмета.
Эстетика есть наука об эстетическом
чувстве и красоте, которая имеет лишь в
качестве одного из многих своих разделов
вопрос об эстетике искусства, о красоте
в искусстве и красоте искусства. Теория
искусства имеет своим основным предме¬
том не красоту, но художественный типи¬
ческий образ, воспроизведенный в типи¬
ческих обстоятельствах, типические кар¬
тины жизни. Она рассматривает все основ¬
ные свойства художественного произведе¬
ния, в том числе и эстетические. Это на¬
ука о предмете со всеми его основными
качествами, тогда как теория эстетики —
наука только об эстетическом качестве
всех вообще явлений в природе и в ис¬
кусстве или, иначе, о красоте и ее за¬
конах.
Определив, что эстетика — самостоя¬
тельная наука, необходимо решить и дру¬
гие вопросы, обеспечить ей организацион¬
но место, условия развития и прессу. Нуж¬
но организовать научное исследование эс¬
тетических вопросов и публикацию ра¬
бот. Это поможет успешнее работать, на¬
пример, и Институту художественного вос¬
питания и другим учреждениям.
Устранение путаницы в этом вопросе,
создавшейся за последние полтора десятка
лет, поможет развитию и теории эстетики
и теории искусства, усилению эстетики в
производстве, в быту, разработке ряда
частных теорий искусств. К сожалению,
некоторые из этих наук давно стоят на
месте именно потому, что не разработаны
центральные эстетические вопросы. Таково
положение теории архитектуры, кино,
театра, и только в литературе и музыке
до сих пор относительно сохранилось то
преимущественное по сравнению с другими
искусствами положение, о котором сто лет
назад писал Маркс. Однако, как это из¬
вестно, в последнее время и там были
вскрыты грубейшие ошибки и в теории и
в практике.
Уточнение предмета эстетики, которое
одновременно будет и уточнением предмета
теории искусства, пойдет на пользу обеим
наукам. Оно не только обеспечит их пра¬
вильное, марксистско-ленинское развитие,
но поможет и материальной практике —
эстетическому воспитанию и новому искус¬
ству социалистического реализма.
П. С. Трофимов (Институт филосо¬
фии АН СССР), сделав ряд критических за¬
мечаний в адрес Г. А. Недошивина и
Г. Б. Пузиса, остановился на вопросах,
освещение которых, с его точки зрения,
дает возможность наиболее полно охарак¬
теризовать марксистско-ленинскую эстети¬
ку как особую науку.
Тов. Трофимов считает, что до возник¬
новения марксизма эстетики как науки
в полном смысле этого слова не существо¬
вало. Как подлинная наука, имеющая свой
вполне определенный предмет, эстетика
возникает лишь на прочной базе марксиз¬
ма, на базе диалектического и историче¬
ского материализма.
По мнению П. С. Трофимова, эстетика
есть философская наука, так как она ис¬
следует коренные вопросы гносеологиче¬
ского характера в их применении к спе¬
цифике художественно-образного познания,
но она не является частью диалектическо¬
го и исторического материализма, как
утверждают некоторые из советских авто¬
ров. В ее предмет не входит исследование

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
общих законов развития природы, обще¬
ства и человеческого мышления.
П. С. Трофимов полагает, что правиль¬
ное определение марксистско-ленинской
эстетики дано в статье группы авторов
«Принципы марксистско-ленинской эстети¬
ки», напечатанной в № 16 журнала
«Коммунист» за 1954 год, где эстетика
характеризуется как наука о сущности и
наиболее общих, основных законах художе¬
ственного освоения действительности чело¬
веком. Он считает, что Г. А. Недошивин,
по существу, повторил это определение.
Это освоение, по мнению П. С. Трофи¬
мова, должно мыслиться в широком плане:
не только в смысле создания произведений
искусства, которые, воздействуя на людей,
воспитывают их в духе определенных идеа¬
лов, но и в смысле создания людьми всех
тех условий, которые образуют определен¬
ную эстетическую среду (художественно
оформленный быт, элементы преобразован¬
ной природы и т. п.).
Эстетика, сказал П. С. Трофимов, нераз¬
рывно связана с искусствознанием, лите¬
ратуроведением. Она опирается на кон¬
кретные науки об искусстве, берет из них
материал для обобщения. Отрыв эстетики
от конкретных наук об искусстве грозит
эстетике вырождением, уходом от живой
жизни и искусства в область схоластиче¬
ских мудрствований. Но вместе с тем эсте¬
тика как самостоятельная наука неизбеж¬
но исчезает, если она теряет свою специ¬
фику.
П. С. Трофимов подверг критике точку
зрения Г. Б. Пузиса, согласно которой эсте¬
тика должна исследовать только проблему
прекрасного, красоту, а общими законами
искусства должна заниматься особая на¬
ука — общая теория искусства. Как мож¬
но, заявил он, исследовать вопросы пре¬
красного, проблему красоты, не анализи¬
руя самое искусство как общественное
явление, где закономерности прекрасного
выступают в своей наиболее отчетливой и
всесторонне развитой форме! Вместе с тем
как ложно исследовать искусство, не изу¬
чая прекрасного, красоты, вне которых
и без которых подлинное искусство невоз¬
можно!
П. С. Трофимов остановился на необхо¬
димости исследования марксистско-ленин¬
ской эстетикой таких проблем, как клас¬
совость, партийность искусства, эстетиче¬
ского познания. Проблемы классовости,
партийности, народности искусства, ска¬
зал он, являются главными в марксистско-
ленинской эстетике, но, к сожалению, это
было упущено в докладах Г. А. Недошиви-
на и Г. Б. Пузиса, оказавшихся оторван¬
ными от насущных вопросов советского
искусства.
В конце своего выступления тов. Тро¬
фимов остановился на необходимости из¬
учения и разработки категории эстетиче¬
ской науки.
Ю. Б. Б о р е в (философский факультет
МГУ). Эстетика, по мнению 10. Б. Борева,
есть наука о сущности и наиболее общих
законах эстетического освоения мира и
высшей форме этого освоения — искус¬
стве. Нужно, сказал он, сосредоточить
основное внимание не столько на вопросе
о границах предмета эстетики, сколько на
выяснении очень важного вопроса — что
такое эстетическое. Эстетическое есть яв¬
ление, взятое в его конкретно-чувствен¬
ной форме, целостности и вещности, в его
самой широкой общественной значимости
и оцениваемое с позиций эстетических
идеалов, соответствующих объективному
ходу развития действительности.
Эстетическая оценка есть наиболее об¬
щая, наиболее всеобъемлющая и всесторон¬
няя оценка данного предмета. Она вклю¬
чает в себя ряд других оценок, в частности
моральную, политическую, но не заменяет
их. Эстетическая оценка, будучи более об¬
щей, нежели политическая, вместе с тем
подчиняется ей как более важной и опре¬
деляющей, ибо политическая оценка берет
предмет с наиболее существенной стороны,
с точки зрения борьбы классов, взаимоот¬
ношения между классами.
Вопрос о природе эстетического очень
важен для практики нашего искусства. Не¬
обходимо, чтобы художник подходил к
своему жизненному материалу именно эсте¬
тически, чтобы его интересовал человек
всесторонне.
В природе эстетического ключ к специ¬
фике искусства, которое отражает «обще¬
интересное» в жизни и отражает по-свое¬
му, с точки зрения эстетического, наибо¬
лее общего практического определителя
связи предмета с тем, что нужно человеку.
В.	В. Разумный (Институт филосо¬
фии АН СССР) отметил ограниченность
определений предмета эстетики как науки
об общих законах эстетического освоения
человеком действительности, а также об
общих законах искусства. Эти определе¬
ния, сказал он, не вызывающие на пер¬
вый взгляд возражений, тем не менее не
раскрывают полностью специфики пред¬
мета изучения, ибо они получены умозри¬
тельным путем, в результате простого пе¬
ренесения формулировки предмета фило¬
софии на область, которую исследует эсте¬
тика.
В последнее время в нашей печати спра¬
ведливо отмечается, что многие критики
и искусствоведы в своей работе игнорируют
эстетическую специфику искусства и ли¬
тературы. По мнению тов. Разумного, это
вызвано опять-таки формулировкой эсте¬
тики как -науки об общих законах, выве¬

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
181
денной без анализа специфики конкретно¬
го материала. Подобная формулировка сти¬
рает грань между эстетикой и теорией ис¬
кусства, также изучающей общие законы,
что на практике означает растворение
встетики в теории искусства и отказ от
эстетического анализа в теоретических ис¬
следованиях.
Тов. Разумный охарактеризовал три кру¬
га проблем, которыми в соответствии с
нуждами общественной практики интере¬
суется эстетика. Первый круг проблем,
которые эстетика не может игнориро¬
вать,— это объективные эстетические ка¬
чества реального мира. Они еще мало изу¬
чаются нами.
Второй круг проблем, которыми также
должна интересоваться эстетика, связан
с эстетическим отношением человека к ми¬
ру, с эстетическим его освоением. Сюда от¬
носятся вопросы чувств, вкусов, эстети¬
ческих представлений и воззрений. На
первый план здесь необходимо выделить
забытую в последнее время проблему эсте¬
тического идеала, столь важную для пра¬
вильной оценки творчества художника.
И, наконец, третий и наиболее обшир¬
ный круг вопросов затрагивает искусство
как особый, специфический тип красоты.
Здесь очень важно найти четкую грань
между эстетикой и искусствоведением, ибо
зачастую наши эстетические работы пред¬
ставляют собою упрощенные искусствовед¬
ческие опыты, в которых материал искус¬
ства используется только как иллюстрация
для тех или иных положений.
Если суммировать все вышесказанное,
сказал тов. Разумный, то можно отмстить,
что в центре внимания эстетики должна
стоять проблема эстетического качества в
природе и в деятельности людей, прежде
всего в искусстве как высшем выражении
эстетического отношения человека к дей¬
ствительности. Поэтому эстетику можно
было бы определить как науку об эстети¬
ческих качествах явлений объективно¬
го мира, об оценке этих качеств челове¬
ком, о творчестве человека по законам кра¬
соты.
В этой связи нам необходимо изучать
не только искусствоведческие труды, но
и психологию, которая поможет глубже
разработать проблему эстетических вкусов
и чувств. Кроме того, пора покончить с
неоправданным нигилизмом по отношению
к эстетической мысли прошлого.
В.	Н. Шацкая (Институт художе¬
ственного воспитания АПН РСФСР), отме¬
тив, что она не философ, а педагог,
занимающийся вопросами эстетического
воспитания, подчеркнула важность и акту¬
альность данной дискуссии, призванной
помочь не только философам, но и педаго¬
гам, теоретикам эстетического воспитания
в преодолении ряда трудностей в этой
области.
Основная педагогическая задача — фор¬
мирование личности нового человека,
строителя коммунистического общества —
с особенной остротой выдвигает необходи¬
мость правильного решения некоторых во¬
просов эстетического воспитания народа.
Трудности в решении этих вопросов обу¬
словлены состоянием эстетики как науки,
тем, что здесь до сих пор существует мно¬
го неясностей и разноречий. Например, до
сих пор ведутся споры о том, идентичны
ли термины «художественный» и «эстети¬
ческий» в применении к задачам воспи¬
тания.
По мнению тов. Шацкой, понятие «эсте¬
тический» более общее, потому что оно
охватывает собой эстетическое освоение и
действительности и искусства и потому что
без эстетического освоения действительно¬
сти художником не может быть подлинного
искусства. В связи с этим, говорит она,
встает вопрос, как следует понимать зада¬
чу эстетического воспитания: только ли
как воспитание чувства красоты действи¬
тельности или же как умение понимать
искусство, ценить его и посильно участво¬
вать в его создании? По мнению тов. Шац¬
кой, задача должна заключаться в воспи¬
тании способности воспринимать, судить
и оценивать прекрасное как в действи¬
тельности, так и в произведениях искус¬
ства. Она поддержала определение предме¬
та эстетики, которое было дано Г. А. Недо-
шивиным.
В центре внимания работников, зани¬
мающихся эстетическим воспитанием, ска¬
зала В. Н. Шацкая, находится вопрос о том,
что считать прекрасным в действительно¬
сти, какие явления нашей жизни относят¬
ся к эстетическим и как от воспитания
способности эстетического восприятия дей¬
ствительности следует переходить к фор¬
мированию способности эстетического вос¬
приятия произведений искусства.
Искусство дает типизацию, конкретиза¬
цию с точки зрения определенной идеи.
Поэтому воспитывать средствами искусства
педагогу гораздо легче, чем непосредствен¬
но средствами действительности, посколь¬
ку значение того или иного явления худож¬
ник вскрывает ярче и глубже.
В заключение своего выступления
В.	Н. Шацкая остановилась на вопросе о
связи эстетики с теорией искусства. Все
согласны с тем, заявила она, что любой
вид искусства отражает действительность,
но в чем специфика отражения действи¬
тельности в музыке, архитектуре, живопи¬
си, литературе? В этом вопросе кое-что
сделано, но все-таки он еще не решен. Ду¬
мается, что для правильного его решения
необходима разработка общефилософской

182
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
стороны проблемы, как и теории каждого
из искусств.
Н. А. Кардаков (г. Киров, Калуж¬
ской области) в своем выступлении отме¬
тил, что научную разработку марксистско-
ленинской эстетики следовало бы начинать
с освещения ее истории, с систематизации
основных эстетических теорий. Несмотря
на то, что в Институте философии на про¬
тяжении многих лет работает группа спе¬
циалистов по эстетике, эта задача не толь¬
ко не решена, но даже как следует не по¬
ставлена. Не зная истории предмета, нель¬
зя плодотворно разрабатывать его теорию.
И не мудрено, что большинство специали¬
стов по эстетике путается в проблемах
эстетики.
Уже в 1948 году на дискуссии о зада¬
чах эстетики в Академии общественных на¬
ук и при обсуждении программы по эсте¬
тике в Институте философии прозвучали
отдельные голоса, не согласные с опреде¬
лением эстетики как науки о законах раз¬
вития искусства. Предлагалось толковать
эстетику шире: включать в ее предмет и
красоту в самой действительности.
В 1951—1952 годах вопрос о предмете
эстетики обсуждался в газете «Советское
искусство». Снова выявилось два толкова¬
ния эстетики: узкое — как науки о сущ¬
ности искусства, и широкое — как науки,
которая должна охватывать всю сферу
эстетических отношений общества к дей¬
ствительности, как науки о красоте.
В последнее время существует три опре¬
деления эстетики. Первое: «Эстетика —
наука о сущности и наиболее общих, ос¬
новных законах художественного освоения
человеком действительности». Такого мне¬
ния придерживается коллектив рукописи
«Вопросы марксистско-ленинской эстети¬
ки», а также авторы статьи «Принципы
марксистско-ленинской эстетики», опубли¬
кованной в Ы 16 журнала «Коммунист»
за 1954 год (П. Трофимов, Ю. Борев,
В.	Ванслов, В. Скатерщиков).
Второе: «Эстетика — это наука об эсте¬
тическом чувстве и наслаждении, о зако¬
нах красоты во всех материальных и ду¬
ховных вещах, в природе и в обществе,
в труде и в воспитании, в искусствах и
в самой науке» (Г. Б. П у з и с. «Вопросы
философии» Л1» 4 за 1954 год, стр. 221).
Третье определение дано в проекте
«Программы курса основ марксистско-
ленинской эстетики», изданном в 1954 го¬
ду Министерством высшего образования
под редакцией Л. Е. Шаповалова, А. И. Гу¬
сева, В. К. Скатерщикова: «Эстетика —
наука о художественном освоении действи¬
тельности, о прекрасном, о сущности, за¬
конах развития и общественно-преобразу-
ющей роли искусства».
Наиболее широко распространено опре¬
деление эстетики как науки о законах ис¬
кусства.
Причину разноречий в определении
предмета эстетики тов. Кардаков видит в
стремлении механически соединить в од¬
ной науке два самостоятельных учения:
учение о законах искусства и учение о
красоте. Это стремление он объясняет тем,
что красота — непременное качество на¬
стоящего искусства. Искусство же являет¬
ся одним из главных средств утверждения
красоты и развития эстетических вкусов.
Но как искусство не ограничено красотой,
так и красота не ограничена искусством.
Путаница с определением предмета эсте¬
тики, говорит тов. Кардаков, особенно па¬
губно сказалась на учении о красоте: оно
почти совсем не развивалось в последнее
время. И в первую очередь сильно постра¬
дали от этого литература и искусство. Па¬
радность и украшательство, лакировка,
псевдомонументальность и многие другие
подделки под красоту, а также откровен¬
ная безвкусица, серость — прямой ре¬
зультат игнорирования учения о красоте.
Раскрытие понятия красоты может быть
только результатом изучения красоты в
действительности. Эстетика должна изу¬
чать красоту как в природе, так и в куль¬
туре, которая создается и «по законам кра¬
соты»; она должна изучать физиологиче¬
ские и социальные основы восприятия кра¬
соты человеком. Не от понятия красоты
надо идти в эстетике, а как раз наоборот,
к понятию красоты — к открытию законов
красоты, которые лежат в основе любой
творческой деятельности.
Проф. Н. Ф. Добрынин (Педагогиче¬
ский институт имени В. П. Потемкина)
считает, что, когда мы говорим о возник¬
новении эстетического восприятия, мы
должны опираться на учение И. П. Павлова
о сигнальных системах. Каждое впечатле¬
ние, каждое ощущение, каждое восприятие
сигнализирует нам о чем-то, заставляет нас
определенным образом действовать. Но сиг¬
нал становится сигналом тогда, когда он
достаточно подкреплен. Чем же подкреп¬
ляется сигнал? Жизненно важным, жиз¬
ненно необходимым. Если для животных
жизненно необходимое связано с их физио¬
логическими потребностями, то для чело¬
века жизненно необходимое связано в
основном с общественными и личными за¬
просами.
Проф. Н. Ф. Добрынина не удовлетворяет
данная Г. А. Недошивиным характеристика
эстетического отношения к действительно¬
сти как «духовного овладения миром». Он
присоединяется к тому мнению, что эсте¬
тику нельзя ограничить только искусством,
и полагает, что теория искусства и эсте¬
тика как наука о прекрасном совпадают, но
только частично. И теория искусства имеет

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
183
ряд своих положении, которые никак нель¬
зя свести к эстетике, и эстетика имеет ряд
моментов, воспринимаемых нами в жизни,
в поступках, в быту и в других сферах,
непосредственно с искусством не связа-н-
ных.
Затем Н. Ф. Добрынин остановился на
характеристике категории прекрасного. Он
отметил, что многие неточно понимают по¬
ложение Чернышевского: «прекрасное есть
жизнь». Ведь Чернышевский не понимал
так, что всякая жизнь прекрасна. Нужно
выяснить, что в жизни прекрасно и что
в ней не является прекрасным. Это какое-
то особое отношение, связанное в первую
очередь с нашими стремлениями, с теми
идеалами, которые мы перед собой ставим
в данных общественных условиях. Несо¬
мненно, красоту мы находим в объектив¬
ных условиях, но восприятие красоты де¬
терминировано. Искусство имеет такие эле¬
менты, которые носят общечеловеческий
характер. Но общечеловеческий характер
оно приобретает в определенных условиях,
в определенной среде. То, что нам кажется
прекрасным, могло бы казаться совсем
непрекрасным людям, жившим в другую
эпоху. Это говорит о том, что чувство пре¬
красного вовсе не является субъективным.
Оно субъективно потому, что принадлежит
субъекту. Но о®о вызвано объективными
причинами.
Эстетика как наука о прекрасном, по
мнению Н. Ф. Добрынина, должна изучать,
почему то или другое явление мы воспри¬
нимает как прекрасное в определенных
условиях. Закономерности эстетики долж¬
ны быть тесно связаны с закономерностя¬
ми развития человеческого общества.
Г. 3 Апресян (Литературный инсти¬
тут СП СССР). Дискуссия на интересую¬
щую широкую советскую общественность
тему давно назрела. Она нужна не только
потому, что имеются различные мнения на
этот счет, но и потому, что есть товарищи,
которые прямо отрицают правомерность на¬
уки эстетики или, во всяком случае, со¬
мневаются в ее надобности.
Определить сущность науки эстетики —
это значит, во-первых, выявить ее специ¬
фику, а следовательно, место в числе дру¬
гих общественных наук; во-вторых, уста¬
новить круг ее основных проблем и кон¬
кретных задач; в-третьих, уяснить кате¬
гории и закономерности, действующие в
сфере эстетической, и, в-четвертых, дать
этой науке ясное направление, активизи¬
ровать ее в борьбе за дальнейшее развитие
социалистического искусства, за дальней¬
ший подъем эстетического воспитания.
Концепция, отстаиваемая Г. А. Недоши-
виньгм, фактически суммирует те пра¬
вильные взгляды на предмет эстетики, ко¬
торые на протяжении последних трех —
четырех лет печатно развивались рядом
товарищей. Концепция же Г. Б. Пузиса
идет вразрез с этим наиболее распростра¬
ненным мнением, проходит мимо накоплен¬
ного нами коллективного опыта. Она не
совсем ясна и способна внести путаницу в
понимание сущности и задач марксистско-
ленинской эстетики.
По мнению тов. Апресяна, главная
ошибка Г. Б. Пузиса заключается, во-пер¬
вых, в том, что он эстетическое противо¬
поставляет художественному; во-вторых, в
том, что он понятие эстетического пытает¬
ся представить вне какой-либо конкретной
материальной формы.
Сфера эстетического не замыкается пре¬
делами собственно художественного твор¬
чества, в частности искусства. Эстетиче¬
ское — это сфера красоты, прекрасного
вообще, объективно существующего в при¬
роде и в общественной жизни, и в этом
смысле оно шире художественного. Вот по¬
чему эстетика не может быть лишь общей
теорией искусства, как полагают некото¬
рые товарищи. Однако высшей формой и
способом художественного, эстетического
познания действительности является ис¬
кусство. Этим и объясняется то, что в
эстетической науке искусство занимает
первостепенное место.
Выяснение специфики искусства, его за¬
конов, его общественно-преобразующей ро¬
ли есть первостепенная задача эстетики.
Различие между эстетическим и художе¬
ственным, по мнению тов. Апресяна, не
принципиальное. И эстетическое, и худо¬
жественное, и объективно существующее
прекрасное, и то прекрасное, которое во¬
площается в художественных образах, все¬
гда в конечном счете служат одной и той
же общественной цели — воспитанию в
людях чувства красоты, их возвышению
и познанию мира. Поэтому они и должны
быть предметом одной и той же науки —
эстетики.
Эстетика, стало быть, есть наука об
эстетическом познании и освоении мира,
о сущности и законах развития искусства,
об его роли в общественной жизни. В сфе¬
ру эстетической науки входит вся исто¬
рия эстетической мысли и практического
художественного творчества.
Л. С. Ермонский (Союз советских
архитекторов) полагает, что область эсте¬
тики есть прежде всего область чувств,
переживаний, мыслей о прекрасном, кра¬
сивом, которые возникают в нас непроиз¬
вольно, под влиянием внешних факторов.
Закономерности их появления, развития и
изменения можно понять только на основе
изучения механизма высшей нервной дея¬
тельности. Эстетика, по мнению тов. Ер-
монского, относится к области так назы¬

1S4
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
ваемого внутреннего, духовного мира чело¬
века, его отношению в среде.
Без знания законов эстетики не могут
быть поняты и законы искусства. Однако
эстетику нельзя отождествлять с теорией
искусства. Наука о чувстве прекрасного в
жизни, о том, как это чувство возникает,
меняется, о роли эстетического чувства в
любом человеческом труде (в том числе и
искусстве) — это совсем не то же, что
наука об искусстве.
Тов. Ермонский не согласен с определе¬
нием эстетики, данным Г. А. Недошиви-
ным. В практике искусства, говорит он,
под маркой «художественного способа ду¬
ховного освоения» процветает самый мах¬
ровый формализм и украшательство.
В архитектуре довольно долго царило и
принесло много вреда именно такое «освое¬
ние». Художники-архитекторы изобретали
или выискивали формы «поэстетичней» и
числом поболее. Колонны, фронтоны, русты
всех систем, вышки в кружевах, люкарны
в завитках — чего только не нагроможда¬
ли на здание! И такое дорогое удовольствие
обосновывалось эстетическими потребно¬
стями народа... для духовного освоения ми¬
ра. Формулировка эстетики, данная
Г. А. Недопгивиным, или любая другая,
основанная на тех же взглядах, очень лег¬
ко и просто может быть применена к обос¬
нованию теории «искусства для искус¬
ства». Они органически связаны и вытека¬
ют из общего корня. Тов. Ермонский счи¬
тает, что прав Г. Б. Пузис, обращаясь к
эстетическим вопросам, поднимаемым в са¬
мых различных областях труда и куль¬
туры.
А. Н. И л и а д и подверг критике
абстрактные рассуждения некоторых то¬
варищей о прекрасном. Нет прекрасного
вообще — это ясно каждому философу. Ка¬
тегория прекрасного — сокращение, по¬
средством которого мы охватываем ряд кон¬
кретных форм прекрасного, и говорить
нужно в эстетике об этих конкретных
формах.
Тов. Илиади считает, что ярче всего,
наиболее концентрированно проявляется
прекрасное в искусстве, ибо искусство от¬
ражает как в фокусе наиболее характерные
черты действительности, в том числе и
прекрасного. Уже поэтому эстетика высту¬
пает как философия художественного твор¬
чества. Но, к сожалению, мы привыкли
в теории слишком узко рассматривать
художественное освоение мира человеком,
ограничивая его литературой, музыкой,
живописью, скульптурой, архитектурой в
узком смысле слова, театром, кино. При
этом из поля зрения эстетики выпадают
самые разнообразные виды творческой дея¬
тельности человека, в первую очередь при¬
кладное и строительное искусство в самом
широком их понимании. Ограничивая худо¬
жественное освоение мира исключительно
его образным отражением и отождествляя
понятия эстетического и художественного,
мы замыкаем эстетику в круг проблем
художественного образа.
Мы не можем требовать, сказал тов.
Илиади, чтобы эстетическое освоение мира
было обязательно образным отображением.
При подобном подходе, когда эстетическое
восприятие, представление сводится к об¬
разному, наука о человеческом творчестве
искусственно ограничивается лишь не¬
сколькими видами художественного твор¬
чества и изолируется от всей колоссальной
области человеческой практики. Рассмат¬
ривать эстетику как какую-то общую
теорию творческой деятельности неправо¬
мерно. Но что она не может не быть фи¬
лософией такой деятельности — это не¬
сомненно, ибо человеку дано творить по
законам красоты.
Тов. Илиади считает, что неверно было
бы требовать изолирования эстетики от
искусства и образования специального
института по изучению абстрактного пре¬
красного. Но, нельзя также, занимаясь
эстетикой, органичиваться искусством да
еще к тому же лишь отдельными его ви¬
дами. Так мы никогда до конца не уясним
природы самого искусства.
Л. Ф. Денисова (Большая Советская
Энциклопедия). Мы имеем, сказала тов. Де¬
нисова, большое эстетическое наследство.
Каждая эпоха так или иначе отвечала на
вопрос о предмете эстетики. Вокруг этой
проблемы между философами различных ла¬
герей велась острая борьба. Поэтому нужно
обстоятельно рассмотреть, как исторически
складывалось понятие о предмете эстети¬
ческой науки. Не только материалисты
прошлого, прогрессивная эстетика, но так¬
же идеалистическая эстетика не могла
уйти от этого вопроса. Даже Гегель, сде¬
лавший прекрасное центральной проблемой
своей «Эстетики», вынужден был при¬
знать, что эстетика занимается не только
прекрасным, а имеет в своем аспекте всю
действительность.
Недостаточно сказать, что специфика
эстетики заключается лишь в способе
освоения мира. Надо увидеть в самой дей¬
ствительности специфически интересное
для эстетики. Маркс неоднократно указы¬
вал, что сам предмет изучения оказывает
влияние на метод исследования, требует
определенного, адекватного себе способа
освоения, отражения. Например, нельзя
понять категорию стоимости, пользуясь
лишь художественным способом познания.
Многие неудачи в нашей работе связа¬
ны с тем, что мы подходим с одной отмыч¬
кой ко всем явлениям. Мы должны изу¬
чить конкретный предмет исследования,

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
185
найти пути к выявлению его сущности.
В этом отношении нам необходима тесная
связь с философами, разрабатывающими
логику, теорию познания, диалектику раз¬
вития общества.
Уже Белинский ставил вопрос не только
о специфическом способе художественного
познания, воспроизведения действительно¬
сти, но и о существовании особых явлений,
требующих именно этого способа познания.
Он называл их «собственно поэтически¬
ми». Герцен употреблял выражение «эсте¬
тическая реальность».
В своей диссертации и в особенности в
авторецензии, в работе об Аристотеле Чер¬
нышевский очень глубоко ставит вопрос
о сущности эстетического и, в частности,
поэтического. Он не сводит предмет эсте¬
тики к прекрасному.
На первый взгляд, говорит Л. Ф. Дени¬
сова, кажется, что тов. Пузис своей фор¬
мулировкой необычайно расширяет предмет
эстетики, предлагая отыскивать прекрасное
вс всех явлениях действительности. На
самом же деле вся действительность сво¬
дится им к одной стороне, к прекрасному.
И если во всем явлениям мы будем подхо¬
дить только с точки зрения прекрасного,
то этим невероятно сузим, обедним пред¬
мет эстетики.
По мнению тов. Денисовой, формулиров¬
ка, данная Г. А. Недошивиным, прибли¬
жается в наиболее верному пониманию во¬
проса о предмете эстетики. Однако эта
проблема требует еще дальнейшей разра¬
ботки.
А.	Н. Любинская (Музыкально-
педагогический институт имени Гнесиных)
отметила, что эстетика стала практиче¬
ским предметом изучения в художествен¬
ных вузах. Там она в основном разраба¬
тывается как общая теория искусства.
Вместе с тем нужно поставить вопрос более
широко, подойти к определению эстетики
не только с точки зрения запросов, предъ¬
являемых к этой науке работниками искус¬
ства, но и с точки зрений требований к
ней народа.
Весьма показателен тот живой интерес,
сказала тов. Любинская, который выска¬
зывается непосредственными производите¬
лями материальных благ, трудящимися, в
проблеме прекрасного: что прекрасно в
жизни, в действительности, в поступках,
в деятельности человека? Когда ставится
такая тема в рабочей аудитории, то при¬
ходится говорить не о специфике художе¬
ственного образа, о той или иной эстети¬
ческой категории, а брать искусство как
отражение жизни, дополнять содержание
художественных произведений историче¬
скими примерами и фактами из жизни.
К искусству мы обращаемся как к вер¬
ному отражению действительности, потому
что только здесь объективируется то пони¬
мание эстетических категорий, которое
присуще данному обществу, данному клас¬
су, данной эпохе. При этом мы абстраги¬
руемся от конкретного жанра художествен¬
ного произведения — от того, что это
эпос, лирика, драма, роман и т. д. Мы
берем искусство только как памятник жиз¬
ни. Искусство используется в его эстети¬
ческом аспекте, но без специального ана¬
лиза его специфики. Мы здесь анализируем
непосредственно не специфику искусства,
а эстетические взгляды общества в ту или
иную эпоху. И это должно быть в центре
внимания лекций по эстетике в массовых
аудиториях.
Таким образом, с точки зрения
А.	Н. Любинской, эстетика — это наука об
эстетических взглядах общества и эсте¬
тическом освоении действительности. Ина¬
че говоря, наука о понимании прекрасно¬
го, возвышенного, трагического, комиче¬
ского, о борьбе человека за прекрасное в
жизни, об исвусстве как высшей форме
эстетического освоения действительности.
А.	П. Б е л и к (журнал «Вопросы фи¬
лософии) полагает, что эстетика есть наука
о закономерностях развития эстетических
отношений, их содержании и формах.
Научная эстетика призвана вскрыть спе¬
цифику этих отношений, обнаружить от¬
личие их от других общественных отно¬
шений.
Каждый член общества, будь он акаде¬
мик или плотник, сталевар или философ,
металлург или хлопкороб, находится в
эстетических отношениях к природе, к об¬
ществу, ибо каждый человек имеет наряду
с другими потребностями и эстетическую
потребность, потребность в созерцании,
восприятии прекрасного, о которой еще
Чернышевский заметил, что она так же
важна, как и потребность в пище, одежде,
жилище. Не удовлетворяя эту потребность,
человек не может нормально развиваться,
совершенствовать свои способности.
При этом, говорит тов. Белик, мы долж¬
ны неизменно исходить из того, что все
так называемые духовяые потребности че¬
ловека как существа общественного, как
социального индивидуума имеют ярко вы¬
раженную социальную природу. Необходи¬
мо показать, как развивалась эстетическая
потребность человека с первых шагов за¬
рождения человеческого общества до наше¬
го времени, каковы источники, причины,
движущие силы этого развития.
Человек выработал и создал такое мо¬
гучее средство удовлетворения эстетиче¬
ской потребности, как огромнейший арсе¬
нал искусства.
Научная эстетика должна изучать в раз¬
витии эстетические потребности и вытека¬
ющие из них эстетические отношения че-

186
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
довека к окружающей его среде, учитывая
определяющую роль в этом процессе об¬
щественного производства, то есть опреде¬
ляющую роль труда, который обладает
большими эстетическими качествами.
А все это взятое в органическом един¬
стве и составляет не что иное, как эстети¬
ческое радвитие человеческого общества.
Законы этого развития и призвана изучать
научная эстетика.
Глубоко ошибочно сводить всю полноту
содержания искусства в прекрасному, ибо
такое сведение неизбежно возвращает нас.
к теории «искусство для искусства»,
ограничивающей содержание искусства
эстетическим, прекрасным, красотой. Сфе¬
ра художественной деятельности человека
неизмеримо шире — это отображение всего
интересного для человека в действитель¬
ности.
Г. В. Матвиец (Киев). Сложность
определения предмета эстетики, сказал он,
обусловлена тем, что существует много
неясностей в вопросах, что такое эстети¬
ческое отношение людей к жизни, что та¬
кое художественное? Сколько бы ни гово¬
рили о том, что эстетика шире или уже
искусства, несомненно одно, что эстетика
занималась и, очевидно, должна занимать¬
ся прежде всего искусством.
Тов. Матвиец возражает против широко
распространенной точки зрения, согласно
которой искусство отличается от науки
только формами или средствами отражения
жизни. Если искусство и наука отлича¬
ются только своими изобразительными
средствами, тогда чем обусловлено суще¬
ствование двух фактически одинаковых по
задачам и целям форм общественного со¬
знания? Если художник делает то же
самое, что ученый, тогда зачем такое раз¬
деление труда и в чем преимущество одного
перед другим?
Мне думается, сказал тов. Матвиец, что
искусство имеет свою специфику. Сейчас
затруднительно дать очень точное и лако¬
ничное определение этой специфики, но все
же несомненно, что для искусства мало
выразить общую идею, оно призвано рас¬
крывать жизнь человеческой души,
изображать человеческие характеры, их
настроения, идеи, мысли. Без этого не мо¬
жет быть подлинно художественного про¬
изведения. Неудача целого ряда кинофиль¬
мов последнего времени объясняется имен¬
но тем, что выраженные в них общие идеи
не получили художественно-образного вы¬
ражения.
Некоторые авторы считают, что при¬
знавать прекрасное в искусстве выше пре¬
красного в действительности есть идеализм.
При этом они ссылаются обычно на слова
Чернышевского: «прекрасное есть жизнь».
Вряд ли стоит выносить такое строгое ре¬
шение, говорит тов. Матвиец. Ведь одно
дело — признавать реальную действитель¬
ность первичной, а искусство вторичным,
и другое дело — говорить о том, что в
искусстве прекрасное может быть выраже¬
но в сжатом, сгущенном виде, что в нем
познается и выражается действительность
ярче и полнее. Искусство является сред¬
ством познания жизни, а не просто зер¬
кальным отражением.
Мне думается, говорит тов. Матвиец, что
эстетика должна прежде всего заниматься
изучением искусства. И если мы уточним
те или иные категории, существующие в
теории искусства, тогда нам легче будет
и воздействовать на проявление прекрас¬
ного в жизни. Нет более сильно действую¬
щего фактора эстетического воспитания
людей, чем искусство.
В.	В. Ванслов (Институт философии
АН СССР) выражает согласие с точкой
зрения Г. А. Недошивина на предмет эсте¬
тики. По мнению В. В. Ванслова, в послед¬
ние годы в нашей эстетике получила из¬
вестное распространение «вульгарная гно¬
сеология», в свете которой эстетика рас¬
сматривалась как общая теория искусства,
лишенная собственно эстетической пробле¬
матики, оторванная от изучения эстетиче¬
ского отношения человека к действитель¬
ности вообще. Как реакция на механиче¬
ское перенесение философских положений
на область искусства, без учета специфи¬
ки последнего, возродилась точка зрения
на эстетику как на науку о прекрасном
во всех сферах действительности и искус¬
стве. Доведенная до крайнего предела, эта
точка зрения приводит к так называемой
«теории двух наук», выраженной в докла¬
де Г. Б. Пузиса.
Некоторые эстетики пытаются эклекти¬
чески объединять обе односторонние точки
зрения, считая, что эстетика должна зани¬
маться изучением и прекрасного во всех
областях действительности и общих зако¬
нов искусства. При этом остается неясной
связь и субординация того и другого, а
также и необходимость объединения этих
двух задач. Такова, по сути дела, точка
зрения, выраженная в выступлении
П. С. Трофимова.
Эстетика изучает эстетическое отноше¬
ние человека к действительности, проявля¬
ющееся не только в искусстве, но во всех
сферах и областях жизни и деятельности
людей. Однако искусство является главным
предметом эстетики. Выражается это не
только в количественном преобладании в
эстетике проблематики, цецоередственно
связанной с искусством, но и, что особен¬
но важно, в том, что эстетическое в дей¬
ствительности интересует эстетику не само
по себе, а лишь постольку и в той мере,
в какой оно существенно для раскрытия

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
187
сущности и специфики искусства. Красота
Дарьяльского ущелья или эстетические ка¬
чества изделий кожевенного производства
сами по себе не могут и не должны быть
предметом эстетики. «Эстетика автомоби¬
ля» — дело науки не об искусстве, а об
автомобилестроении. Но эстетика не может
пройти мимо эстетического в действитель¬
ности, мимо общих закономерностей пре¬
красного, проявляющихся во всех отраслях
деятельности людей, ибо без этого она не
сможет правильно раскрыть специфику
и сущность искусства.
Исследовать общие законы искусства вне
изучения эстетического в действительно¬
сти невозможно по следующим двум причи¬
нам. Во-первых, предметом искусства
является действительность в ее эстетиче¬
ском своеобразии, специфика же искусства
определяется в первую очередь его пред¬
метом. Во-вторых, из области простейших
эстетических качеств явлений действи¬
тельности (закономерностей красоты фор¬
мы, цвета, звука, движения и т. д.) раз¬
личные виды искусства черпают свой
язык, то есть, опираясь на них, разраба¬
тывают специфическую систему средств со¬
здания художественных образов. Искусство
является высшей формой выражения
эстетического отношения людей к действи¬
тельности, а потому оно главный предмет
эстетики.
В заключение В. В. Ванслов подверг
критике идею разграничения эстетики и
общей теории искусства. Эстетика, по его
мнению, и есть общая теория искусства,
но понимаемого в качестве высшей формы
эстетического освоения мира.
И. Е. Верцман (Большая Советская
Энциклопедия) отметил, что художников,
мастеров искусства не волнуют наши
статьи и споры потому, что мы не обра¬
щаемся к неисчерпаемому материалу исто¬
рии искусства. Произведения социалисти¬
ческого реализма можно и следует сравни¬
вать не только между собой, но и с клас¬
сическими произведениями прошлого. В вы¬
ступлениях некоторых товарищей прозву¬
чала мысль о том, что марксистская эсте¬
тика будто бы молодая, наука. Между тем
ей ровно столько же лет, сколько лет и
марксизму.
Суть ведущегося спора в следующем:
тов. Недошивин считает, что эстетику не
следует отделять от теории искусства и что
эстетика шире по своему содержанию;
тов. Пузис противопоставляет эти науки
Друг другу, признавая за каждой из них
свои права. Мне кажется, что этот вопрос
уже решен в марксизме.
У Маркса сказано; «Только музыка про¬
буждает музыкальное чувство человека».
II точно так же живопись создает «глаз,
умеющий понимать красоту формы».
«Искусство создает понимающую искусство
публику» — такова одна из ведущих идей
марксистской эстетики. Искусство выраба¬
тывает в человеке эстетический взгляд на
вещи и на природу. В этом проявляется
активная, практическая роль искусства.
Но как только определился эстетический
аспект, сфера его приложения оказалась
шире искусства.
Эстетический момент требует гносеоло¬
гического анализа с точки зрения диалек¬
тического материализма; художественно¬
практическая сторона искусства, связан¬
ная со всем процессом развития общества,
требует применения исторического мате¬
риализма. Следовательно, «эстетическое» и
«художественное» не тождественны, но
неразрывно связаны. Как же можно от¬
рывать «философию искусства» или эсте¬
тику от «теории искусства»?
Здесь поднимался также вопрос о том,
что выше: прекрасное в природе (в жизни)
или прекрасное в искусстве? Мне кажется,
сказал тов. Верцман, что нельзя сегодня
повторять Чернышевского и этим ограни¬
чиваться. Великий материалист Черны¬
шевский направлял свой удар против идеа¬
листической эстетики, к его времени уже
измельчавшей. Мысль Чернышевского о
том, что жизнь выше искусства,— это те¬
зис, лежавший в основе всякой материа¬
листической эстетики. Однако нельзя за¬
бывать о диалектике сознания и бытия.
Искусство может в какой-то степени «опе¬
режать» действительность.
С точки зрения И. Е. Верцмана, пра¬
вильное решение вопроса о предмете эсте¬
тики как науки дано в докладе Г. А. Не-
дошивина. Ошибочно было бы признавать
дуализм «философии искусства» и «теории
искусства». Эстетика изучает искусство,
как и эстетические отношения человека к
действительности, в органическом единстве.
Е. Г.

188
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
ОТ РЕДАКЦИИ
Обсуждение вопроса о предмете эстетики, проведенное редакцией журнала «Во¬
просы философии» совместно с сотрудниками научных учреждений, преподавателями
и работниками искусств, показало, что большинство участников обсуждения разделяет
основные положения доклада Г. А. Недошивина. Редакция также считает, что опреде¬
ление предмета эстетики, данное в этом докладе, в общем правильно выражает мар¬
ксистское понимание предмета эстетики. Те или иные дополнения и уточнения этого
определения, предлагавшиеся выступавшими товарищами, не меняют основного его
содержания.
Не может быть никакого сомнения, что в центре эстетической проблематики на¬
ходится искусство, его сущность и общие закономерности. Вся история эстетики как
науки свидетельствует об этом. Эстетика — наука о художественном освоении действи¬
тельности человеком, наука о художественном творчестве в широком смысле слова. Та¬
кое понимание предмета эстетики, базирующееся на трудах классиков марксизма-лени¬
низма, на истории эстетической мысли прошлого, вместе с тем показывает, что в центре
внимания эстетики находится искусство как высшее выражение художественного твор¬
чества. Именно в искусстве прежде всего фиксируется и закрепляется многовековая
деятельность человека по художественному освоению и познанию действительности.
Художественные взгляды людей, их эстетические идеи проявляются полнее и ярче
всего в искусстве. Художник, деятель искусства самой природой своего дарования и
мастерства призван действовать на эстетическое чувство людей, воспитывать их
художественный вкус.
Эстетика как наука о художественном творчестве человека, об эстетическом
освоении действительности человеком органически связана с другими науками, зани¬
мающимися искусством. Она является методологической базой художественного ана¬
лиза явлений искусства. Вместе с тем эстетика обогащается конкретным содержанием
и теоретическими выводами, к которым подводит ее искусствоведение.
В некоторых выступлениях высказывались неправильные, на взгляд редакции,
положения о сущности и задачах эстетики как науки. Таково положение о том, что
эстетика является наукой о красоте вообще, начиная от красоты минералов и кончая
красотой искусства. Это определение настолько расплывчато, что оно приводит к сме¬
шению эстетики с другими науками — биологией, физиологией и т. д. Справедливо
подчеркивая необходимость исследования объективно прекрасного, сторонники этого
взгляда забывают о значении эстетики как идейно-теоретической основы искусства
и художественной критики.
Эта позиция наиболее резко выражена в докладе Г. Б. Пузиса. Он дает такое
всеобъемлющее определение эстетики, которое включает и прикладные искусства, и
ремесло, и оформление упаковки товаров и т. д. На первый взгляд это радикальная
постановка вопроса. Но в действительности она лишает предмет эстетики его реаль¬
ного содержания как науки о художественном освоении мира человеком, уводит эсте¬
тику от ее центральной проблемы — проблемы идейно-эстетической оценки жизни че¬
ловека, человеческого мира, от вопросов теории и практики художественного творче¬
ства, от теории и истории искусства.
В дискуссии не встретило поддержки определение эстетики как науки о прекрас¬
ном или науки об эстетическом наслаждении и т. п. Такое определение эстетики искус¬
ственно сужает предмет этой науки, выделяет из всего многообразия ее вопросов лишь
один, хотя и весьма существенный вопрос. Оно изолирует эстетику от исторической
практики, зачеркивает познавательное значение искусства, его роль в борьбе против
всего отрицательного в жизни, что тормозит поступательное развитие общества. Еще
Чернышевский вполне справедливо боролся против такого сужения предмета и значения
эстетики. Эстетика неразрывно связана с художественной практикой и художественной
критикой. Об этом свидетельствует весь исторический опыт прошлого, практика совет¬
ского искусства.
Попытки некоторых из выступавших доказать, что до марксизма не
существовало эстетики, встретили возражения со стороны многих товарищей. Вряд
ли следует специально доказывать необходимость изучения эстетических учений про¬
шлого, как и художественной практики прошлого. Мнение, будто до марксизма не было
эстетики, так же неверно, как положение о том, что до марксизма не существовало
философии, политэкономии, исторической науки. Марксистская эстетика возникла не
на пустом месте, а явилась дальнейшим развитием этой области человеческого знания.
Домарксистская эстетика широко и разносторонне разработала ряд эстетических про¬
блем. Но, развиваясь в антагонистическом классовом обществе, домарксистская эсте¬
тика придавала противоречиям жизни, действительности фатальный характер. Мар¬
ксистская эстетика осветила историческую основу этих противоречий и выход из них
указала в той же исторической практике человека. Так было с основной проблемой
домарксовской эстетики — противоречием между идеалом и действительностью, так
было и со многими другими проблемами. Необходимо глубоко изучать историю эсте¬
тики, без этого невозможно развивать и марксистскую эстетику.
Главным недостатком работы в области эстетики попрежнему остается отвлечен¬
ность и абстрактность, отрыв теории от практики советского искусства, а также всего
современного мирового развития искусства. Выступавшие справедливо указывали на

ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
18J
неразработанность многих эстетических проблем, что сказывается на художественной
практике советского искусства.
Известно, что ложное решение вопроса о природе конфликта принесло большой
вред советскому искусству, что попытки обойти сложные противоречия, жизненные
конфликты привели к лакировке действительности, к снижению идейного и
художественного уровня ряда произведений искусства. Выступавшие справедливо ука¬
зывали на необходимость первоочередной разработки теоретических проблем эстетики,
связанных непосредственно с практикой советского искусства, например, вопроса о
сущности типизации. Нет реалистического искусства без типизации. А вопрос о типи¬
ческом у нас оказался запутанным ложными толкованиями. Не разработана во всем
объеме и проблема объективного критерия в искусстве и другие проблемы эстетики.
Неблагополучное положение в области разработки эстетики тормозит развитие
нашего искусства. И здесь в полной мере сказался вред догматизма и цитатничества,
сковывавших самостоятельную творческую мысль. И в области эстетики, как и в дру¬
гих общественных науках, нужно широко открыть дорогу живому, творческому мар¬
ксизму, смело с исторической точки зрения взвесить и оценить достижения советского
искусства и его недостатки, вскрыть их причины, указать пути их преодоления.
Марксистская эстетика должна разрабатываться не как отвлеченная наука, а как
наука, основывающаяся на практике искусства, черпающая из этой практики свои тео
ретические выводы и обобщения и вместе с тем вооружающая научными принципами
саму художественную практику, указывающая ей перспективу.

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
И ПУБЛИКАЦИИ
Новые материалы к «Философии истории» Гегеля
«Философия истории» Гегеля, изданная
после его смерти его учениками (впервые
она была издана в 1837 году Эдуардом
Гансом), основана на записях лекций Ге¬
геля, которые он читал в период с 1822
по 1831 год. И только небольшая часть
«философии истории» принадлежит перу
самого Гегеля. Поэтому оригиналы записей
лекций Гегеля по «Философии истории»,
сделанных его слушателями, имеют для
нас значение первоисточника.
В 1937 году в рукописном отделении
Государственной публичной библиотеки
имени Салтыкова-Щедрина в Ленинграде
была обнаружена рукопись на немецком
языке, без подписи автора, озаглавленная
«Hegel’s Philosophie der Weltgeschichte»,
объемом в 238 листов (476 страниц —
около 12 печатных листов) Эту рукопись
приняли за простую копию с какого-либо
из печатных изданий «Философии исто¬
рии» и поэтому не придали ей особого зна¬
чения. Однако более глубокое изучение ру¬
кописи показало, что она не является ни
копией имеющихся изданий «Философии
истории», ни рукописью самого Гегеля.
Это, безусловно, записи лекций Гегеля,
сделанные одним из его слушателей в
1830—1831 годах, что подтверждается
датировкой, содержанием, и характером
записей и, наконец, внешним видом самой
рукописи.
Рукопись имеет несколько хронологиче¬
ских пометок (от ноября 1830 года до мар¬
та 1831 года). Она относится к периоду,
предшествующему первому изданию «фило¬
софии истории». Текст рукописи не со¬
впадает полностью ни с одним из печат¬
1 На первом листе рукописи стоит печать
«Библиотека Государственного Совета». В
рукописное отделение ГПБ рукопись попа¬
ла в 1937 году из резервного фонда ГПБ;
далее ее следы теряются.
ных изданий, причем по своему объему
рукопись значительно меньше самого крат¬
кого из них. Первая часть рукописи —
введение — по своему содержанию наибо¬
лее близка к тексту наброска, сделанного
самим Гегелем осенью 1830 года, и, буду¬
чи конспективной записью, отличается от
него лишь краткостью изложения. Осталь¬
ные части рукописи ближе всего к изда¬
нию Ганса как по тексту (за некоторыми
исключениями, о которых будет идти речь
ниже), так и по соотношению отдельных
частей и по расположению материала,
Однако любопытно, что порядок разделов и
глав в рукописи и издании Ганса в основ¬
ном совпадает, порядок же изложения
внутри этих глав не совпадает. Эго объяс¬
няется, повидимому, тем, что издатель
пользовался лекциями разных лет и напе¬
чатанное — результат переработки всех
этих лекций.
Тот факт, что текст рукописи ближе
всего к изданию Ганса, подтверждает
имеющееся в литературе указание на то,
что Ганс пользовался для своего издания
главным образом лекциями 1830—1831 го¬
дов, когда Гегель, как известно, более
кратко излагал философско-социологиче¬
ское введение, чем в предыдущих лекциях.
Лассон, не имея в своем распоряжении
текста лекций 1830—1831 годов, пользо¬
вался более ранними записями лекций, где
философская часть излагалась значительно
шире. Этим и объясняется больший объем
в издании Лассона философского материа¬
ла, который, однако, не менее достоверен,
чем остальной материал.
Внешний вид рукописи также свидетель¬
ствует о том, что это не что иное, как за¬
писи лекций. На полях хронологические
пометки встречаются через равномерные
промежутки времени на протяжении учеб¬
ного семестра (начиная с 8/XI 1830 года и
кончая 26/111 1831 года). В рукописи мно¬

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
191
го сокращенных обозначений, перечеркну¬
тых слов и вставок, сделанных одним и
тем же почерком и одними и теми же чер¬
нилами (иногда более яркими). По мнению
специалистов, почерк и чернила относятся
к эпохе, соответствующей датировке руко¬
писи. Переплет (картонный, покрытый тем¬
носерой мраморной бумагой) сделан, види¬
мо, в более поздний период. На бумаге
стоит знак IMR 1830.
Все это дает основание полагать, что мы
имеем дело с непосредственными записями
гегелевских лекций по «Философии исто¬
рии», сделанными в 1830—1831 годы.
Автора этих записей установить пока не
удалось, но работа в этом направлении
продолжается.
* * *
Основные издания «Философии истории»
Гегеля следующие: издание Ганса 1837 го¬
да, издание К. Гегеля 1840 и 1848 годов
и издание Лассона 1920 и 1923 годов.
В русском переводе имеется только изда¬
ние К. Гегеля, опубликованное в 1935 го¬
ду Комакадемией.
Сравнение этих изданий показывает, что
издание Лассона освещает точнее и полнее
других философско-исторические воззрения
Гегеля, в частности понимание им роли
экономических отношений.
Так, например, только в издании Лассо¬
на имеется следующее рассуждение Гегеля
о тесной связи экономики с государствен¬
ным строем и формами сознания. Указывая
на то, что сущность государства выра¬
жена в религии, философии и искусстве,
Гегель отмечает, что эта сущность
выражена и в «натуральной нравственно¬
сти», в отношениях семьи и что «второй
пункт в области этого проявления —
практический образ действий человека в
отношении к природе и в отношении удо¬
влетворения своих конечных потребностей.
Сюда относится промышленность... Суще¬
ственная сторона, как таковая, религия,
государственный строй находятся в отда¬
ленной связи с этой областью. Но всеоб¬
щий принцип духа оказывает существен¬
ное влияние и на то, каким способом (Art
und Weise) относится дух народа к про¬
мышленности, индустрии и торговле» (Н е-
g е 1 «Philosophie der Weltgeschichte». Hersg.
Lasson. p. 115. Leipzig. 1920).
«Существует большая разница между
тем, является ли промышленность ограни¬
ченной, связанной кастовыми условиями,
без дальнейшего расширения, или индиви¬
дуум не ограничен и может безмерно рас¬
ширять свою деятельность (sich erweitem).
Такое состояние предполагает совсем иной
народный дух и, таким образом, совсем
иную религию п государственный строй,
чем то состояние, при котором, хотя тоже
нужно трудолюбие, но где поле его дея¬
тельности замкнуто раз навсегда. К этой
области относится оружие людей против
зверей и для нападения друг на друга, а
также суда. У азиатов, например, по ста¬
рому преданию было открыто железо.
Изобретение пороха нельзя рассматривать,
как случайное, а он мог быть изобретен и
использован именно только в это
время и при этой культуре» (там же,
стр. 116).
Отметим ряд мест такого же характера,
имеющийся только в рукописи, найденной
в ГПБ, и в издании Лассона.
В рукописи, например, имеется такое
высказывание: «Нравственность состоит
в том, что человек деятелен, он сам обес¬
печивает себе средства к существованию,
имеет полное право наслаждаться ими и
знает их, как свою независимую соб¬
ственность. Церковь же требует напротив:
бедности, бездеятельности, лени; дарить
церкви имущество» (Рукописный лист
186,2).
В издании Лассона, кроме того, есть
замечание о там, что принцип деятельно¬
сти, против которого выступает церковь,—
это принцип «индустрии, гражданского об¬
щества».
Только в рукописи можно найти следу¬
ющее высказывание: «Как низко пало
население городов по сравнению со свет¬
скими и духовными властителями. Эти
люди не имели собственности, они были
вынуждены работать на своих господ.
Снизу начал восходить принцип собствен¬
ности» (Eigentum zuhaben. Рукописный
лист 188,2). Мысль о том, что именно
снизу начал возникать принцип собствен¬
ности, встречается в рукописи дважды.
Следовательно, она не случайна.
Во всех изданиях, а также и в руко¬
писи мы находим рассуждение Гегеля о
том, что постоянная эмиграция из Греции
в колонии была вызвана ростом имуще¬
ственных противоречий, богатства — с
одной стороны и бедности — с другой. Это
один из тех случаев, когда Гегель поки¬
дает идеалистические позиции и ищет
материальные причины исторических
явлений. В рукописи это место дополнено
замечанием, что при английской колониза¬
ции Америки колонизация была «...не так
сильна, как прирост населения и рост
потребностей. Машины приводят к тому,
что множество рук делается излишними.
Поэтому машины бывали так часто раз¬
рушаемы» (Рукописный лист 27,2). Этой
важной мысли Гегеля в печатных изда¬
ниях нет.
* * *
Таким образом, некоторые места най¬
денной рукописи ближе к изданию Лас¬
сона. Издание Лассона является наиболее

192
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
полным и, повидимому, в большей степени
соответствует действительным воззрениям
Гегеля. В издании Лассона значительно
шире, чем в других изданиях, философское
введение.
В.	И. Ленин, отмечая, что именно в «Фи¬
лософии истории» Гегель наиболее устарел
и антикварен, указывал: «Важнее всего
введение, где много прекрасного в поста¬
новке вопроса» («Философские тетради»,
стр. 226. 1947). Все эти обстоятельства
надо будет учесть, если встанет вопрос о
новом советском издании «Философии
истории» Гегеля.
Е. X. ГИМЕЛЬШТЕЙБ
(Ленинград)
Физиология табу
(О физиологическом понимании явления табу)
От редакции.
Выдающийся бразильский ученый и общественный деятель, доктор
медицинских и философских наук Жозуэ де Кастро является директором
Института питания университета в Рио-де-Жанейро, депутатом парламен¬
та Бразилии и председателем исполнительного комитета ФАО (Органи¬
зация по вопросам продовольствия и сельского хозяйства при ООН).
Он автор нескольких книг и около ста статей, посвященных главным
образом проблеме производства и распределения продовольствия, поло¬
жению трудящихся масс, месту и роли науки в обществе и другим со¬
циальным проблемам. В своих работах де Кастро, опираясь на данные
науки, вскрывает несостоятельность расизма, мальтузианства и других
течений реакционной идеологии, выступает убежденным поборником
социальной справедливости.
Советскому читателю Жозуэ де Кастро знаком по переведенным на
русский язык книгам «Голод в Бразилии» (1950) и «География голода»
(1954), в которых он убедительно показывает социальную обусловлен¬
ность голода и нищеты народных масс в капиталистическом обществе и
вместе с тем практическую возможность, используя достижения науки и
техники, обеспечить изобилие в условиях справедливого общественного
строя.
Жозуэ де Кастро принимает деятельное участие в движении сторон¬
ников мира. В июле прошлого года он был в составе бразильской делега¬
ции на Всемирной ассамблее мира в Хельсинки. В 1955 году за книгу «Гео-
графия голода» ему была присуждена Международная премия мира.
В июле 1955 года де Кастро посетил Советский Союз, проявив особый
интерес к успехам сельского хозяйства и разрешению продовольствен¬
ной проблемы в социалистическом обществе, чему он решил посвятить
свою новую книгу.
В своих работах Жозуэ де Кастро исследование различных теорети¬
ческих проблем подчиняет решению насущных социальных вопросов.
Одной из наиболее характерных черт его научных работ является стрем¬
ление широко использовать достиоюения современного естествознания при
изучении и peiuenuu конкретных проблем общественных наук.
В присланной им для журнала «Вопросы философии» статье «Физио¬
логия табу», посвященной памяти великого русского естествоиспытателя
И. П. Павлова, де Кастро делает весьма интересную попытку материали¬
стически объяснить (в свете современного учения о высшей нервной дея¬
тельности) физиологические механизмы явления табу — системы запре¬
тов у отсталых народов, которая служит излюбленным объектом
спекуляций со стороны всякого рода буржуазных идеалистов, фи¬
деистов.

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
193
Явление табу было впервые обнаружено в Полинезии в конце
XVIII века английским мореплавателем Куком. У полинезийцев это сло¬
во имело два смысла: «нельзя» и «особо отмеченное». Виды и формы
табу, свойственного всем экономически отсталым народам, очень разно¬
образны. Они включают в себя воздержание от определенных действий,
запрещение прикасаться к тем или иным предметам и лицам, употреб¬
лять некоторые виды пищи и т. д. Как социальное явление табу имело
чрезвычайно широкое распространение в первобытном обществе, регла¬
ментируя системой запретов личную, хозяйственную и культурную жизнь
его членов. Источники и основы этих запретов имеют социальный харак¬
тер и в большинстве случаев по своему содержанию вполне рацио¬
нальны, хотя и обладают. магически-религиозной формой: так, запреще¬
ние охоты на отдельные виды животных или же в определенные сезоны
имело целью сохранение дичи, табу определенных мест, территорий
предотвращали столкновения между племенами и т. п. Вместе с тем
магически-религиозная форма подобных табу, равно как и существова¬
ние многочисленных бесполезных, а иногда и прямо общественно вред¬
ных табу, объясняется тем, что члены первобытного общества далеко не
всегда могли выяснить причинно-следственные связи между жизненно
важными для них явлениями, часто принимая за причинность простую
последовательность явлений во времени. Сравнительное бессилие челове¬
ка перед лицом стихийных естественных и социальных сил заставило
его наделить их сверхъестественными свойствами и усматривать фантасти¬
ческие причинные связи между предметами и явлениями. В период раз¬
ложения первобытно-общинного строя институт табу широко использо¬
вался жрецами и вождями для упрочения своей власти и авторитета, для
охраны и освящения многочисленными запретами возникающей частной
собственности, своей личности, жилища и др. Постепенно институт табу
превратился в составной элемент религии классово-антагонистического
общества.
Реакционные идеологи неоднократно пытались истолковать явление
табу таким образом, чтобы доказать врожденность религиозного чувства
у человека, обнаружить у него «инстинкт» частной собственности, обо¬
сновать иррациональный характер мышления отсталых народов. Ярким
примером этого может служить объяснение, которое давал табу
3. Фрейд.
Согласно фрейдистской психологической концепции, табу отсталых
народов обусловливается теми же причинами, что и навязчивые явления у
невротиков и амбивалентность у шизофреников (см. 3. Фрейд «Тотем и
табу». М. 1923). Тем самым, биологизируя общественные явления, Фрейд
приравнивал мышление экономически отсталых народов к мышлению
людей с ненормальной, патологической деятельностью центральной
нервной системы, поставляя псевдонаучные аргументы расизму. Между
тем, как это совершенно очевидно, и содержание и характер табу объяс¬
няются прежде всего социальной практикой людей первобытного обще¬
ства.
В своей статье Жозуэ де Кастро почти не затрагивает вопроса о со¬
циальных источниках и назначении табу, с чем читатель может познако¬
миться по книге Л. Я. Штернберга «Первобытная религия в свете этно¬
графии» (стр. 186—190 и др. Л. 1936).
Подвергая критике одностороннее и несостоятельное объяснение яв¬
ления табу как представителями ассоциационной психологии в лице
В.	М. Вундта, так и психоанализа в лице 3. Фрейда, де Кастро показы¬
вает, что физиологическую основу явления табу образуют не патологиче¬
ские, а нормальные условно-рефлекторные механизмы и что это явление не
представляет в физиологическом отношении чего-либо специфического с
с точки зрения павловского учения о высшей нервной деятельности.
13.	«Вопросы философии» '6 3.

194
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
Памяти Ивана Петровича Павлова
Слово «табу» пришло к нам из Полине¬
зии, где оно и возникло, и только полине¬
зиец может понять полностью его сокро¬
венный смысл. Все, что мы можем, — это
перевести термин «табу» на язык нашей
цивилизации двадцатого столетия. А, как
говорят итальянцы, tradutore traditore, то
есть от перевода до искажения всего один
шаг. Именно такой перевод пытались сде¬
лать антропологи и этнографы XIX и XX
столетий. Применяя сравнительный метод
исследования, они в скором времени уста¬
новили, что у других народов есть слова,
эквивалентные слову «табу». Римляне вы¬
ражали то же понятие словом «sacer», гре¬
ки— словом «agos». Слова, предназначен¬
ные для выражения того же самого поня¬
тия, мы находим также в других древних
языках. Таким образом, табу как общест¬
венное явление нельзя считать достояни¬
ем одних полинезийцев. Оно представляет
собой гораздо более общее явление в раз¬
витии культуры и является даже,
как некоторые предполагают, необходимым
элементом в моральном кодексе человече¬
ских групп. Каждый народ в своем со¬
циальном поведении может давать примеры
абсолютных табу, но каждый понимает их
по-своему. Табу полинезийцев по смыслу
не совпадает полностью ни с sacer римлян,
ни с agos греков, ни с fady мальгашей, ни
с аналогичными словами на остальных
языках мира, выражающими подобного же
рода запреты.
Итак, если мы не можем перешагнуть
через препятствие, обойдем его и ограни¬
чимся употреблением этого слова в науч¬
ном его значении. Таким путем мы сможем
выражать не примитивное чувство, а его
проявления так, как их наблюдали этно¬
графы и собиратели фольклора.
Табу в основе своей значит запрещение,
категорический запрет. Мы еще не имеем
исчерпывающего научного объяснения
конкретных причин, вызвавших появле¬
ние того или иного запрета. Некоторые ви¬
ды табу совсем непонятны с точки зрения
логики. Однако в отдельных случаях за¬
прет может сниматься с помощью опреде¬
ленных, «возмещающих» манипуляций, яв¬
ляющихся, по существу, ритуалами.
Табу возникло раньше религий и пред¬
шествовало появлению идеи какого бы то
ни было божества. Антрополог Норскот
У. Томас включает в понятие «табу»:
1)	священный или нечистый характер лиц
или вещей; 2) ограничения, вытекающие
из такого характера; 3) святость или не¬
чистота, переходящие путем соприкосно¬
вения на всякого, кто нарушает табу. Эти
различные компоненты табу представля¬
ются сознанию культурно отсталых наро¬
дов результатами таинственной и необъ¬
яснимой силы, мистической власти, кото¬
рой они наделены. Подобно электрическо¬
му току, эта сила поражает каждого, кто
приближается к ней чересчур близко, мстя
за старые табу и создавая новые. Ибо вся¬
кий, нарушивший табу, в силу этого ста¬
новится сам табу.
Чем можно объяснить возникновение та¬
бу? Каждая психологическая школа дает
на этот вопрос свой ответ, излагает свою
собственную концепцию смысла этого яв¬
ления и связанных с ним психологических
процессов. Не вдаваясь в слишком мелкие
детали, мы можем сказать, что существуют
две концепции: одна — классической пси¬
хологии и другая — психоаналитической
школы.
Классическая концепция исходит от
Вундта, который связывает происхожде¬
ние табу с инстинктом страха — страха
перед демоническими силами. Полагая, что
эти силы сосредоточены в каком-нибудь
определенном предмете, объекте, первобыт¬
ный человек создает табу, которое потом
постепенно диссоциируется от демонизма и
превращается в самостоятельную силу.
Можно провести действительно близкую
аналогию между миром этого первобытного
человека, создающего свои табу, и демони¬
ческим миром, существующим в сознании
детей вследствие влияния на них через
посредство взрослых различных предрас¬
судков, религии и т. п. Фробениус r
своем исследовании внешних проявлений
paideuraa infantil приводит случай, могу¬
щий служить указанием на то, как иногда
могут появляться «индивидуальные» табу;
чтобы стать «коллективным» табу, они
нуждаются только в групповом контакте.
Девочка, забившись в углу кабинета свое¬
го отца, играет с тремя обгоревшими спич¬
ками. Она разложила их на полу и повто¬
ряет, трогая их по очереди пальцем:
«Иоганна, Грета, Ведьма». Так она играет
некоторое время, а потом вдруг издает крик,
ужаса. Отец спрашивает, что с ней, и она
изменившимся от страха голосом отвечает:
«Папа, убери от меня Ведьму, я боюсь до
нее дотронуться». Ребенок наделил одну из
спичек мистической и злой силой Ведьмы
(олицетворения демонических сил). Полу¬
чив свое воплощение, Ведьма начала восхо¬
дить к реальности, пока не всплыла на
поверхность сознания.
Теория Вундта на самом деле является
лишь половинчатым объяснением, потому
что она исходит только от идеи инстинк¬
та. На инстинкт теперь уже нельзя счи¬
тать первичным элементом даже в психо¬
логии, подобно тому, как атом не является
больше первичным для физиков. Вот по-

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
195
чему 3. Фрейд отверг это истолкование как
недостаточное и стал искать другое, осно¬
вываясь на своих концепциях психоанали¬
за. Он стал рассматривать табу как факт
социальной психологии, якобы аналогич¬
ный известному явлению в клинической
патологии высшей нервной деятельно¬
сти — компульсивному (навязчи¬
вому) неврозу. Для этого душевного
расстройства характерно как раз то, что
страдающие им лица избегают некоторых
вещей или людей, опасаясь без всякой ви¬
димой причины соприкосновения с ними.
Эта боязнь прикоснуться (delire de toucher)
становится такой острой, что каким-то
непонятным образом распространяется и
на окружающую среду той вещи или чело¬
века, которых избегает больной. Таким об¬
разом, другие, находящиеся близко к ним
объекты тоже становятся запретными, или,
как выразился один из пациентов Фрейда,
«невозможными». Подвергнув подобных
пациентов своему психоанализу, Фрейд
пришел к выводу, что компульсия есть
не что иное, как сильное желание, подав¬
ленное в детстве благодаря строгому за¬
прещению. И Фрейд приводит следующий
пример: ребенку нравится трогать свой
половой орган. Родители запрещают ему
это делать и грозят наказанием. Итак, же¬
лание подавлено, хотя не исчезло. Так
возникает компульсия, то есть тесное со¬
существование импульса и запрета, свя¬
занных в единый психический комплекс.
Это то, что Э. Блейер назвал а м б и в а-
л е н ц и е й, то есть одновременным ощу¬
щением противоположных чувств к одному
и тому же предмету или лицу. Но то же
самое является и одной из характерных
черт некоторых табу:	божественное и
нечистое, объект почитания и в то же
время страха.
Фрейд считал, что для этого психопато¬
логического явления и для такого социаль¬
ного явления, как табу, общими являются
следующие признаки: 1) одинаковое отсут¬
ствие реальных мотивов запрещения;
2)	запрещение диктуется какой-то внут¬
ренней необходимостью; 3) свойство пере¬
ходить на другие лица или предметы, «за¬
ражать» их; 4) обставленная соответствую¬
щим ритуалом возможность отменять за¬
прещения. Фрейд пытался обосновать эти
выводы клиническими наблюдениями, на
которые мы не будем ссылаться, ибо они
хорошо известны из его книги «Тотем и
табу».
На основе этого сравнительного изуче¬
ния он пришел в выводу, что табу пред¬
ставляет собой подавление естественных
влечений, желаний и инстинктов данной
человеческой группы какой-нибудь внеш¬
ней и противоположной по характеру силой
принуждения.
Как и теория Вундта, психоаналитиче¬
ская теория также не дает, по нашему
мнению, объяснения возникновения и сущ¬
ности табу; остается непонятным, как дей¬
ствует внутренний механизм подавления.
Теория Фрейда лишь пытается обратить
внимание на взаимосвязь различных
элементов табу, но не объясняет, как они
соединяются воедино.
Нам кажется возможным найти объяс¬
нение действию физиологического механиз¬
ма табу, а следовательно, и дать ему более
полное истолкование, если проанализиро¬
вать эту проблему в свете теории условных
рефлексов И. П. Павлова. Насколько нам
известно, такую попытку пока еще никто
не предпринимал.
Рефлекс это закономерная связь дея¬
тельности организма с каким-либо агентом
внешнего (или внутреннего) мира, который
раздражает рецепторы (органы чувств);
это раздражение, трансформируясь в про¬
цесс возбуждения, передается по нервным
волокнам в центральную нервную систему,
а оттуда к соответствующему эффектору
(органу), который осуществляет действие.
Таким образом, тот или иной агент законо¬
мерно связывается с определенной деятель¬
ностью организма как причина со след¬
ствием. Эти связи могут быть врожденны¬
ми организму, или безусловными рефлекса¬
ми, которые бывают как элементарными
(кашель при попадании посторонних тед в
дыхательные органы, мигание глаза при
попадании в него соринки и т. д.), так и
сложными, обычно называемыми инстинк¬
тами (пищевой, оборонительный, половой
и другие).
Наряду с рефлексами этого вида суще¬
ствуют приобретенные рефлексы, которые
Павлов назвал условными рефлек¬
сами. Этот термин является очень удач¬
ным, ибо он констатирует факт, что для
установления таких рефлексов, их выра¬
ботки требуются определенные, специаль¬
ные условия. Когда, например, пища, ко¬
торую ест животное, приходит в сопри¬
косновение со слизистой оболочкой рта,
она возбуждает окончания осязательных и
вкусовых нервов, расположенных в этой
полости. В результате появляется безуслов¬
ный секреторный рефлекс: рот животного
тотчас начинает наполняться слюной. Если
при каждом кормлении животного мы бу¬
дем вводить параллельный индифферент¬
ный раздражитель для воздействия на ка-
кой-нибудь другой из его органов чувств
(зрение, слух, обоняние), если, например,
мы будем воспроизводить какой-нибудь
определенный звук, то такой звуковой
возбудитель в конце концов будет произво¬
дить слюнной эффект сам по себе, то есть
вызывать слюноотделение у животного
раньше, чем оно притронется к пище. С та¬
кими рефлексами мы встречаемся в жизни

196
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
на каждом шагу; именно они составляют
механизм поведения животных и, согласно
учению Павлова, являются физиологиче¬
ским субстратом обучения, выработки на¬
выков, приобретения привычек. Возьмем
пример из природы. Когда хищное живот¬
ное приближается к более слабому живот¬
ному, за которым оно охотится, или касает¬
ся его, то последнее старается спастись
бегством (безусловный, оборонительный
рефлекс). Если хищник издает характер¬
ный крик или рев, готовясь к нападению
на свою жертву, то последней достаточно
его услышать, чтобы пуститься наутек
(условный оборонительный рефлекс).
. Итак, первым и основным условием об¬
разования приобретенных рефлексов яв¬
ляется совпадение во времени ранее ин¬
дифферентного агента, точнее, его предше¬
ствование, с действием агента, который вы¬
зывает определенный безусловный рефлекс.
По этому принципу большие полушария
головного мозга синтезируют всевозможные
агенты, элементы природы как в одновре¬
менные, так и в последовательные комплек¬
сы. Работа больших полушарий определяет¬
ся тремя открытыми Павловым основными
законами деятельности центральной нерв¬
ной системы: законом иррадиации (распро¬
странения) раздражительного и тормозного
процессов, законом их концентрации (со¬
средоточения) и законом их взаимной и
противоположной индукции. Кроме того,
И. П. Павловым были открыты некоторые
специальные правила образования и проте¬
кания условных рефлексов, которые пред¬
ставляют интерес как раз в связи с нашей
задачей.
а)	Правило образования ус¬
ловных рефлексов второго
порядка (или наслаивания рефлексов).
Оно определяет условия образования новых
рефлексов на основе уже приобретенных
условных рефлексов. Так, например, если
мы возьмем животное, у которого с по¬
мощью определенного звука уже выработан
условный слюнной рефлекс, и будем вклю¬
чать и выключать свет в одно время с тем,
как животное будет слышать звук, то че¬
рез некоторое время у него появится
условный рефлекс, вызываемый световым
раздражителем, то есть выделение слюны
при повторном включении и выключении
света.
Для образования условного рефлекса
второго порядка действие индифферентного
агента должно прекращаться не менее чем
за десять секунд до включения условного
сигнала первого порядка, а подкрепление
безусловным раздражителем должно отсут¬
ствовать, иначе будет образовываться либо
условный тормоз, либо условный рефлекс
первого порядка на комплексный раздра¬
житель.
Возможности приобретения новых ре¬
флексов при создании все новых и новых
условий для каждого вида животного огра¬
ничены. Для человека они, согласно уче¬
нию Павлова, практически безграничны.
Однако опытов в этой области было прове¬
дено еще немного. Несомненна огромная
разница в этом отношении между человеком
и животными. Именно на этом основания
мы можем сказать, что техника человека
является творческой, изобретательной, ин¬
дивидуальной, тогда как техника живот¬
ных ограничена фактически только тем,
что является специфическим, наследствен¬
ным и неизобретательным. Условные ре¬
флексы, образующиеся на основе других
условных рефлексов, могут быть либо по¬
ложительными, либо отрицательными, то
есть либо возбуждающими, либо тормозя¬
щими. Чтобы пояснить это, возьмем при¬
мер этого второго типа, то есть торможе¬
ния. Стимул А используется, чтобы вы¬
звать условный рефлекс, эффективный, на¬
пример, на 100%, то есть равный по силе
безусловному рефлексу, на основе которого
создается условная реакция на стимул А.
Другой стимул, В, используется для тормо¬
жения реакции на стимул А с тем, чтобы
одновременное их применение не вызвало
никакого рефлекса вообще. Если стимул В,
который, будучи применен один, не дает
эффекта, несколько раз применить одно¬
временно с третьим стимулом С, также не
дающим эффекта, то тогда С приобретет
способность тормозить рефлекс на стимул
А при условии применения вместе с этим
последним. Таким образом, С сделается тор¬
мозящим стимулом на основе предшеству¬
ющего тормозящего эффекта В, который
тоже был использован.
б)	Правило суммации (сложе¬
ния) условных раздражителей сводится на
практике к следующему: если мы будем
применять отдельно друг от друга два
различных стимула для того, чтобы вы¬
звать один и тот же безусловный рефлекс,
то окажется, что каждый из этих стиму¬
лов обладает способностью вызывать
рефлекс определенной силы. Если же мы
применим оба эти стимула вместе, то сила
реакции увеличится и будет приблизитель¬
но равняться сумме реакций на оба стиму¬
ла. Так, например, если, применив стимул
А (свет), мы вызвали выделение слюнными
железами 40 капель слюны в минуту, а
применив В (звук),— 30 капель, то, при¬
менив А и В одновременно, мы получим за
то же время 70 капель.
Следует отметить, что при комбинирова¬
нии слабых условных раздражителей реф¬
лекторный ответ дает их точную арифме¬
тическую сумму; при сложении слабого
раздражителя с сильным происходит лишь
некоторое увеличение эффекта до изве¬

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
197
стной предельной величины; при сложении
же двух сильных раздражителей их эффект
становится меньше вызываемого каждым из
них в отдельности, так как они вызывают
запредельное торможение.
в) Правило анализаторной
деятельности больших полу¬
шарий (или специфичности стимула).
Раздражительный процесс в больших полу¬
шариях вначале разливается (иррадиирует)
по разным клеткам. Поэтому, выработав
рефлекс на звук в две тысячи колебаний,
мы будем вызывать соответствующий эф¬
фект, реакцию организма и на звук с иным
количеством колебаний или другого тона.
Затем вследствие процесса дифференциро¬
ванного торможения звуки с иным, чем две
тысячи, количеством колебаний в секунду,
если они не будут подкрепляться, напри¬
мер, безусловным пищевым рефлексом, по¬
степенно перестанут оказывать раздраже¬
ние. Собака станет различать звук в две
тысячи колебаний от звука в 1996 колеба¬
ний; выделяя слюну на звук металличе¬
ской тональности, она не будет реагиро¬
вать на глухой бой барабана.
Анализаторная деятельность больших
полушарий проявляется по-разному, в за¬
висимости от способности каждого живот¬
ного или индивида анализировать и диф¬
ференцировать ощущения. Некоторые жи¬
вотные могут улавливать даже небольшие
различия в одном качестве стимула и в то
же время совершенно не замечать измене¬
ний, даже больших, другого качества. Пав¬
лов установил, что изменения цвета не
производят впечатления на собак: один и
тот же условный рефлекс может быть по¬
лучен с помощью света любой окраски, при
условии, что его сила останется неизмен¬
ной. Но вариации формы тотчас же нару¬
шают реакцию:	рефлекс, вызванный
круглым световым пятном, не вызывается,
когда форма пятна становится треугольной.
Чем выше мы будем подыматься по биоло¬
гической лестнице, тем эта способность к
дифференциации будет все увеличиваться;
самой острой чувствительностью обладает,
естественно, человек, в котором малейшее
изменение стимула способно вызывать со¬
вершенно особую реакцию, так как к вос¬
приятию внешних явлений органами
чувств человека присоединяется деятель¬
ность мышления (см. Ф. Энгельс
«Диалектика природы», стр. 190. М.
1950 — Ред.).
г) Правило угасания услов¬
ных рефлексов. Если условный раз¬
дражитель не подкрепляется постоянно
безусловным, то в соответствующих клет¬
ках возникает и постепенно усиливается
угасательное торможение, в конце концов
полностью прекращающее действие услов¬
ного рефлекса. Кроме этого медленного уга¬
сания, условный рефлекс может затормо¬
зиться быстро, внезапно и полностью дру^
гим раздражением (явление отрицательной
индукции). Это безусловное, внешнее, пас¬
сивное торможение в отличие от условного,
внутреннего, активного, к которому отно¬
сится угасательное торможение, является
врожденным и не нуждается в тренировке.
Таковы некоторые основные правила,
управляющие механизмом возникновения и
исчезновения условных рефлексов. Мы
вкратце изложили их здесь для того, чтобы
приступить к выяснению рефлекторных
механизмов, лежащих в основе явления
табу.
С физиологической точки зрения табу
можно охарактеризовать как результат об¬
разования, установления условных рефлек¬
сов, где предмет, лицо, слово,— иначе го¬
воря, все, что является объектом табу,
играет роль условных стимулов, заменяю¬
щих какой-нибудь другой стимул, способ¬
ный вызывать реакцию страха.
Первобытный человек делает какой-ни¬
будь жест или совершает какое-нибудь
действие, которые сами по себе не могут
вызвать в нем чувства страха (как, на¬
пример, употребление в пищу определен¬
ного продукта). Но если случается, при¬
том несколько раз подряд, что в момент,
когда он ест эту пищу, он подвергается
какому-нибудь раздражению, действую¬
щему на него устрашающе (вспышка мол¬
нии или удар грома, который он связывает
в своем сознании с молнией, или рычание
какого-нибудь дикого зверя, которое
опять-таки связывается в его сознании с
фактом присутствия поблизости этого
страшного зверя), то в будущем одного ви¬
да этого определенного продукта будет до¬
статочно, чтобы вызвать в нем страх и
заставить его не прикасаться к этой пи¬
ще. Так этот определенный вид продукта
питания может стать табу. Согласно Пав¬
лову, основой страха, его физиологическим
субстратом является тормозное состояние
больших полушарий; оно представляет со¬
бой различные степени пассивно-оборони¬
тельного рефлекса.
На приведенном гипотетическом приме¬
ре мы можем убедиться в сходстве между
возникновением табу и возникновением
любого другого выработанного в быту че¬
ловека условного рефлекса. Однако этот
пример придуман нами нарочно, и он не
доказывает, что происхождение табу можно
объяснить на основании только что изло¬
женных законов возникновения и исчезно¬
вения условных рефлексов. Необходимо,
следовательно, проанализировать в свете
этих законов следующие структурные и
функциональные свойства некоторых табу:
1)	запреты, налагаемые ими, не имеют под
собой логической основы, а потому устано¬

198
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
вить и* процсхрждение невозможно; 2) они
До некоторой степени напоминают собой
психологическую амбиваленцию; 3) они
могут переноситься на другие вещи и на
друщх лиц в случае их нарушения (при¬
косновения к объекту табу); 4) табу мо¬
жет быть аннулировано, сцято путем со¬
вершения соответствующего ритуала.
1) Отсутствие каких-либо логических
оснований некоторых табу объясняется
именно тем, что факт, послуживший эф¬
фективным раздражителем, оказался забы¬
тым, затерялся во тьме веков, и нет
никакого способа установить, почему
условный стимул вызвал именно такой, а
не другой эффект. Попытки найти путем
логических рассуждений какую-нибудь
прямую связь рефлекторного действия с
определенным адекватным стимулом не
приводят ни к чему, потому что ни один
существующий условный рефлекс не со¬
держит никаких указаний на этот счет.
Как, в самом деле, можно было бы логиче¬
ски объяснить тот факт, что определенный
звук или световой аффект вызывает выде¬
ление слюны у собаки, если бы мы не
знали, что этот звук или этот свет были
предварительно совмещены с воздействием
адекватного, безусловного стимула, каким
является пища? Поэтому, когда этнографы
говорят цам, чтд бесполезно допытываться
у первобытных племен, откуда происходят
их табу, то мы должны усматривать при¬
чину именно здесь. Когда мы, цивилизован¬
ные люди, слущаем какое-нибудь музы¬
кальное произведение, бывает, что у однщ
эти звуки вызывают слезы, тогда как дру¬
гих наполняет чувством радости. Однако
причина тарй реакции скрыта как ДЛЯ
одних, так и для других.
Отсюда явствует, что первое характер¬
ное свойство табу соответствует законам
образования условны* рефлексов.
2) Так называемый амбивалентный ха¬
рактер некоторых табу с психологической
точки зрения можрт получить, как отмечал
Павдор, точное физиологическое объясне¬
ние в наличии ул^трацарадоксальной фазы
возбудимости в ассоциированных (и соот¬
ветствующих противоположным представ¬
ления^ и чувствам) клеточных структурах
больщих прлущариц на уровне как прррой,
так И нторой сигнальных систем. В этом
случае сильное возбуждение одного пред¬
ставления производит его задерживание и
посредством этого возбуждает противопо¬
ложное представление'. Пояснить ЭТО
можр следующим образом: какой-нибудь
определенный факт или действие вызывает
1 См. И. П. Павлов «Чувства ррдаде-
ния (les sentiments d’emprise) и ультрапа-
радоксальнэя фаза». (Открытре письмо
проф. Пьеру Жанз). Поли. собр. срч. Т. Щ,
кн. 2, стр. 245—?50, 1951.— Ред.
у индивида безусловный рефлекс, восприг
нимаемый им как удовольствие — вкуше¬
ние определенной пищи, любовь к опреде¬
ленному существу, словом, удовлетворение
какого-нибудь желания. Но, если это дей¬
ствие сопровождается другим действием
или явлением, вызывающим пассивно-обо¬
ронительный рефлекс на фоне иррадиирую-
щего тормозного состояния, воспринимаемо¬
го субъективно как страх, то оно стано¬
вится условным раздражителем и вслед¬
ствие образования определенных тормоз¬
ных условных рефлексов также начинает
вызывать страх. И этот отрицательный ре¬
флекс страха оказывает тормозящее дей¬
ствие на положительный рефлекс, кото¬
рый, не будь этого торможения, повел бы
к совершению акта, доставляющего удо¬
вольствие; так может возникнуть запрет,
табу. Таким образом, акт табу, как услов¬
ный раздражитель, вызывает отвращение,
хотя в то же самое время, в своей настоя¬
щей роли прямого раздражителя, он имеет
противоположный эффект, то есть вызы¬
вает ощущение удовольствия 2.
Амбивалентный характер табу есть по¬
этому результат двух ассоциированных и
противоположных реакций на один и тот
же стимул.
Многие табу могут возникнуть только
тогда, когда тормозящий условный рефлекс
играет более важную роль, чем безуслов¬
ный рефлекс, на основе которого он
создается. Но никакой условный рефлекс
не сможет привести у здоровых людей к
возникновению табу, которое бы станило
преграду на пути к удовлетворение орга¬
нических жизненных потребностей. Именно
этим биологическим фактором и объясняет¬
ся трт факт, что запреты табу никогда не
создают непосредственной угрозы ддя жиз¬
ни индиридов. Хотя могут быть шчаи»
когда стимул, необходимый для сохранения
ЖИЗНИ, действует одновременно CQ стиму¬
лом страха, KOTqpbiH В прртивном рлучар
способен был бы сделать запретным, т'абу,
тот ИЛИ иной жизненно важный рефлекр.
Павлов показал, что на орнрве безусловного
2 Цуцдт интуитивно понимал это, хотя и
не догадывался о существовании условных
рефлексов. Вот как он объясняет возникно¬
вение табу: «Вначале табу есть не что иное,
как овеществление страха перед демоничв:
ской силой, сосредоточенной в объекте табу.
Но мало-прмалу табу становится самрртр^-
тельнрй рилой; оно ртделяется рт демониче¬
ских сил и превращается в запрет, нал^е-
мый обычаями и традицией».1 Достаточно
заменить здесь «овеществление страха» сло¬
вами «воздействие условных стимулов», а
вместо «перед демонической силой, рррре-
дотр^енной в рбъе^те табу? сказать «рднр-
эременно с безусловным основным ртиму-
лцм», и мы прлучиэд описание того, кэк эрз-
никает этот услорнрй рефдаср, лежащий
в основе явления тзбу

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
199
пищевого рефлекса и активной потребно¬
сти в пище условные рефлексы могут быть
вызваны даже с помощью болезненного
раздражения фарадическим током, вызывав¬
шего перед этим безусловную оборонитель¬
ную реакцию. Здесь условный рефлекс тор¬
мозит безусловный (опыты М. Н. Ерофее¬
вой.—Fed.).Боль не всегда может затормо¬
зить голод: напротив, поведение голодной
собаки в значительной мере сводится к
преодолению (торможению) боли ради удо¬
влетворения чувства голода.
Если мы подвергнем сравнительному
изучению некоторые виды табу, происхож¬
дение которых от того или иного условного
раздражителя нам неизвестно, то мы смо¬
жем проверить правильность этого объ¬
яснения возникновения табу. Обратимся с
этой целью к изучению тотемических табу,
то есть таких, где объектом запрета яв¬
ляется тотем х.
Тотемические запреты чаще всего свя¬
заны с функциями питания и воспроизве¬
дения рода. Рассмотрим по одному примеру
каждого вида.
Когда род имеет своим тотемом какое-
нибудь животное, всем членам этой груп¬
пы запрещается принимать в пищу живот¬
ных этого вида (пищевое табу). Такие за¬
прещения представляют собой правило для
всех первобытных народов, религией кото¬
рых является тотемизм, но так как у этих
народов имеются другие виды пищи, вклю¬
чая мясо других животных, то и это табу
не угрожает жизни членов группы.
Возьмем теперь брачное табу — запре¬
щение браков между членами одного и то¬
го же рода. Такие запреты распространены
настолько широко, что экзогамия (браки
между членами разных родов) может счи¬
таться характерной чертой общественного
строя тотемических народов. Есть, однако,
и исключения. Вообще говоря, экзогамия
приносит большую пользу в смысле биоло¬
гического сохранения данной родовой
Груцпы или племени, кроме того, она свя¬
зывает различные роды узами родства и
дружбы, а это, в свою очередь, ведет к
возникновению между ними общих интере¬
сов, взаимопомощи и даже зачаточной
формы торговых отношений. В некоторых
случаях, однако, когда экзогамия имела
бы, напротив, отрицательные биологиче¬
ские последствия, брачные запреты внутри
тотемической группы не устанавливаются.
1 Тотем — это животное, предмет или
сила природы (водз, дождь и т. п.), кото¬
рый идя ротррую ja щи тъц первобытная
группа (род) считает своим духом-храниге¬
лем. Эта группа принимает имя своего то¬
тема, и все' ее члены обязаны совершать
определенные акты поклонения и ритуалы в
честь этого тотема, а также соблюдать из¬
вестные связанные с запреты (табу).
Так, например, в Австралии имеются раз¬
личные племена с тотемической организа¬
цией, нр придерживающиеся эндогамии
(браки между членами одного рода), вроде
племени арунта, описанного Морисом Бес¬
соном. В некоторых случаях экзогамия под¬
вергается даже запрету. Примером тому
является племя бучонго, которое описал
Тудэй. Живя в соприкосновении с пигмея¬
ми Конго, которые ниже их и ростом, и по
умственному развитию, и по уровню куль¬
туры, бучонго наложили запрет на браки
с пигмеями под предлогом, что те являются
порождение^ дьявольских сил, скрываю¬
щихся в тропических лесах.
3) Распространение табу на другие ве¬
щи и других лиц путем соприкосновения
с ними есть не что иное, как результат
возникновения новых условных рефлек¬
сов на основе рефлекса-табу.
Этот случай возникновения рефлексов
можно объяснить применительно к наро¬
дам, стоящим на первобытной ступени
развития, сравнительно низким уровнем
способности анализировать и дифференци¬
ровать свои ощущения. Дриблизительно
аналогичные стимулы принимаются за од¬
но и то же и вызывают одно и то же ре¬
флекторное действие. Именно по этой при¬
чине фетиши, или тотемические фигуры
из дерева, для первобытного человека
представляют собой почти одно и то же,
что и тотецическое животное или сац
предмет, изображаемый тотемической фи¬
гурой.
4) Последнее характерное свойство та¬
бу — его отмена путем совершения ритуа¬
ла — с первого взгляда кажется наиболее
далеко стоящим от какого-либо физиологи¬
ческого объяснения. Даже Фрейд считал,
что эти ритуалы представляются по внеш¬
нему виду «непонятными, глупыми и аб¬
сурдными». Тем не менее, если мы из¬
учим структуру этих ритуалов в свете
применяемой нами физиологической тео¬
рии, цы увидим, что в них нет ничего аб¬
сурдного и что они представляют собой
связное целое, во верх ртнащениях под¬
чиненное обычным законам образования
условных рефлексов.
Во всех ритуалах присутствуют два эле¬
мента. Первым является причина табу, то
есть основной раздражитель, обусловив¬
ший еГО возникновение, а втррьщ — но¬
вый раздражитель, который должен сы¬
грать роль отрицательного стимула, ^тобы
отменить, лишить силы дацное табу. Если
т^кая структура ритуала кажется абсурд¬
но^, то только цотому, что он^ эдлючает
в ребя, g одной стороны, постоянный, но
в большинстве случаев неизвестный эле¬
мент (причина табу), а с другой — новый
раздражитель, характер которого можег
быть столь же разнообразным, к$к разно¬

200
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
образны рецепторы, реагирующие на то
или иное раздражение. Мы можем, одна¬
ко, проникнуть в эту структуру, то есть
постигнуть ее смысл, если проанализиру¬
ем некоторые ритуалы, совершаемые для
снятия тотемических табу, в случаях, ко¬
гда нам кое-что известно относительно
происхождения этих последних. Вот, на¬
пример, полное описание одного такого ри¬
туала, называемого «интичиума» и совер¬
шаемого некоторыми племенами Централь¬
ной Австралии.
Праздник интичиума делится на две
части. Первая состоит из целой серии
обрядов, имеющих целью обеспечить бла¬
госостояние животному или растению, из¬
бранному в качестве тотема. Чтобы выпол¬
нить эти обряды, члены племени собирают¬
ся на каком-нибудь участке, покрытом ле¬
жащими на земле камнями. Безоружные и
нагие, они подходят друг за другом к этим
камням, а потом, выстроившись в очередь,
направляются в пещеру, где находится
предмет, который должен служить изобра¬
жением тотема. Вождь племени трет кам¬
ни один о другой, образующуюся пыль
сыплет на грудь членам рода, а остатки
разметает во все стороны древесными вет¬
ками. Эта первая часть ритуала может раз¬
ниться в зависимости от того, что являет¬
ся тотемом данного рода.
За этим ритуалом следует период, близ¬
ко напоминающий пост, во время которо¬
го все табу очень строго соблюдаются.
Примерно через два месяца племя снова
собирается для совершения обрядов, со¬
ставляющих вторую часть интичиума и
включающих пиршество, во время которого
тотем съедается. По описанию обычаев ав¬
стралийских племен, сделанному Стрилоу,
у них нет ни одного такого ритуала, во
время которого члены племени не подра¬
жали бы движениям или крику тотема-
животного. В случаях, когда тотем не
животное, а какое-нибудь природное явле¬
ние, ему подражают каким-либо другим
способом: облака изображают в виде кучи
перьев, радугу рисуют на каком-нибудь
деревянном щите, дождь имитируют, брыз¬
гая водой на присутствующих.
А теперь посмотрим, как можно истол¬
ковать этот ритуал в согласии с приведен¬
ной нами физиологической концепцией.
Первая часть церемонии заключается в
напоминании, или, точнее, в воспроизве¬
дении, внушающего страх, отрицательного
(тормозного) стимула, который вначале и
породил данное табу, для того, чтобы под¬
крепить рефлекс и сохранить его в полной
силе. Поэтому в состав этой части пра¬
здника включаются различные запреты,
связанные с этим основным стимулом.
Промежуточная стадия (пост), во время
которой, как подчеркивает Бессон, все табу
строго соблюдаются, является как бы след¬
ствием того факта, что табу, обновленное и
подкрепленное перед этим в ходе выполне¬
ния обрядов первой части, становится на
100% стабильным и в полную силу дей¬
ствующим. Обе эти стадии представляют
собой поэтому механизм и результат процес¬
са, развивающегося опять-таки в соответ¬
ствии с правилом угасания условных реф¬
лексов. Во второй части ритуала интичиума
мы видим, что объект табу, представляе¬
мый в различных видах, которые наблюдал
Стрилоу, ассоциируется с обрядами (тан¬
цы, песни и пр.), которые фактически
есть не что иное, как новые раздражители,
предназначенные затормозить действие объ¬
екта табу (прежнего стимула). Торможение
совершается сразу, и налагаемые табу
ограничения снимаются во время пирше¬
ства, на котором съедается мясо самого то¬
тема.
Различные ритуалы отмены или снятия
табу имеют еще и другие характерные
признаки, но все они сводятся, по суще¬
ству, к попыткам создать условия для воз¬
никновения тормозящего рефлекса (услов¬
ного торможения).
Если мы рассмотрим ритуалы, связан¬
ные с некоторыми запретами, существую¬
щими в Бразилии и являющимися явными
пережитками тотемизма, многие из этих
характерных черт станут для нас понят¬
ными. Один любопытный запрет, суще¬
ствующий на северо-востоке Бразилии,
гласит: «Ты не должен есть манго вече¬
ром, это вредно для тебя». Однако вредных
последствий можно избежать, еслп запить
фрукт «тремя глотками воды». Нужно вы¬
пить именно три глотка, не больше, не
меньше. Этот ритуал, имеющий своим на¬
значением затормозить действие табу, так¬
же явно связан с образованием условно-
рефлекторных механизмов.
Возьмем другой пример, аналогичный п
в равной степени красноречивый. В том
же районе до сих пор существует поверье,
будто можно заболеть малярией, если
съесть апбуз, срезанный в послеобеденное
время. Но этой болезни можно избежать
с помощью следующего ритуала:	взять
три комка соли и закопать их каждый в
отдельности в землю, повторяя при этом
следующее заклинание:
Когда соль даст ростки,
А Христос умрет,
Я заболею малярией.
Характерно, что оба эти ритуала заклю¬
чаются в повторении аналогичных дей¬
ствий. Во всех случаях, будь то с глотка¬
ми воды, комками соли или заклинанием,
действие должно быть троекратным. И это
не случайно: важнейшим условием образо¬
вания условного рефлекса являются не¬

НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
201
сколько раз и в неизменной форме повто¬
ряющиеся действия одного и того же раз¬
дражителя, воздействующего одновременно
с безусловным рефлексом. Следовательно,
предписываемая ритуалом необходимость
совершенно точного повторения одного и
того же действия вполне совпадает с зако¬
ном образования условных рефлексов.
Лишь точное повторение действия будет
создавать условный стимул, в то время как
любые отклонения или видоизменения сде¬
лают невозможным образование условного
рефлекса. Таким образом, две характерные
черты описанных ритуалов — повторение
действий и неизменность этих действий —
можно объяснить необходимостью повторе¬
ния при создании условных рефлексов и
правилом анализаторной деятельности
(подкрепляется только дифференцирован¬
ный раздражитель).
Однако есть еще одна характерная чер¬
та, постоянство которой еще более очевид¬
но и которая, быть может, тоже нуждается
в дополнительном объяснении. Я говорю
о математическом элементе: почему в обо¬
их примерах фигурирует число три? Поче¬
му действие всегда должно повторяться
именно три раза? Фактически повторение
не всегда должно быть троекратным: из¬
учение других ритуалов показывает, что
действие может повторяться и большее
число раз. Несомненно все же, что в очень
многих случаях акт повторяется именно
три раза. Такая фиксация числа повторе¬
ний — до трех раз — может объясняться
широко распространенным принципом био¬
логической экономии. Всякий раз, когда
какое-нибудь живое существо с какой-ни¬
будь специальной целью и, как правило,
когда оно спешит, повторяет один и тот
же биологический акт или жест, число
повторений чаще всего бывает равно трем.
Причина этого заключается, повидимому,
в том, что подобные повторения, с биоло¬
гической точки зрения, вообще-то явля¬
ются лишней тратой энергии, и их поэто¬
му избегают, за исключением тех случаев,
когда они диктуются органической необ¬
ходимостью, но тогда повторений делается
ровно столько, сколько нужно для дости¬
жения определенной цели. Повторение же¬
ста дважды не будет служить указанием
на намеренное повторение: оно может быть
сделано чисто случайно. Но троекратное
повторение показывает, что оно делается
намеренно. Нелишне отметить, что, когда
мы хотим обозначить пропуск в цитате, мы
довольствуемся тремя точками; это стало
общепринятым правилом. В соответствии
с тем же законом биологической экономии
число повторений того или иного элеменга
ритуала ограничивается тремя.
Эта же черта — повторение одних и
тех же жестов, слов или звуков — прису¬
ща н некоторым другим обрядам, являю¬
щимся, несомненно, пережитками тотемиз¬
ма, таким, например, как маракатус
или бумба-меу-бой — обряды, ко¬
торые обстоятельно изучил Артур Рамос. Из
его книги «Негритянский фольклор в Бра¬
зилии» («О Folklore Negro no Brasil») мы
позаимствуем два примера таких ритуалов,
которые с очевидностью подтверждают
развиваемые нами положения о троекрат¬
ной повторяемости. Первый пример — это
марш «Маракатус», который Перейра Коста
характеризует как «песню, исполняемую в
такт шагам и состоящую из повторения
одних и тех же слов»:
Аруэнда ки тенда, тенда
Аруэнда ки тенда, тенда
Аруэнда де тотороро.
Другой пример — песня ковбоя «Бумба-
меу-бой» (завещанный вол). Артур Рамос
приводит ее в версии Гилерме Мело; в
очень вольном переводе она выглядит так:
Это вол мой,
Эй, бумба!
Но какой худой,
Эй, бумба!
Шея отощала,
Эй, бумба!
Нет ни крошки сала,
Эй, бумба!
Ноги, как спицы,
Эй, бумба!
Нечем поживиться,
Эй, бумба!
и т. д.
В дополнение к уже отмеченным особен¬
ностям эти стихи характерны своей симво¬
ликой, ибо в них отражено существовав¬
шее некогда табу, запрещавшее есть мясо
тотемического вола. Ковбой ищет у живот¬
ного мяса, но нигде его не находит: его нет.
В свете этих примеров, обнимающих
различные стороны некоторых табу и пока¬
зывающих их абсолютное соответствие за¬
конам образования условных рефлексов,
истинность изложенной теории представ¬
ляется нам очевидной.
Жозуэ де КАСТРО (Бразилия)

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Против субъективизма й модернизации
И. Н. КРАВЕЦ. Т. Ф. Осиповский — выдающийся русский учёйый й мыслитель.
Издательство АН СССР. М. 1955. 104 стр.
Вряд ли нужйо говорить о том значений,
какое имеет задача исследования истори¬
ческого прошлого нашего великого народа,
его яркой самобытной культуры, оказав¬
шей и оказывающей все более возрастаю¬
щее влияние на мировую культуру. К со¬
жалению, в истории русской культуры, в
истории русской науки и философии, в
частности, имеется еще много «белых пя¬
тен». Целый ряд выдающихся мыслителей,
внесших значительный вклад в историю
отечественной и мировой КулЬТурЫ, оказал¬
ся Йесйрайёдливо забыТЫм. Конечно, исто¬
рия ОсущесТвлйёт своёобразный отбор, от-
дёляя вСе ценйОё, HMelotiifee бОЛьШое зна¬
чение для развития науки и культуры, от
исторически преходящего, порой случайно¬
го, как бы феерически ярко и, На первый
взгляд, значительно Оно йи бЫло в про¬
шлом. Но в эту объективно значимую рабо¬
ту истории вплетаются явления, выходящие
за пределы науки,— Классовый интерес
реакционных буржуазных ученых, стремле¬
ние искаЗйтЬ, заМОЛ^аТЬ Деятельность тех
мыслителей, которь!е вызывали ненависть
со стороны правящих кругов царской Рос¬
сии. Именно поэтому ЙМена мЙОГих выда¬
ющихся русских мыслителей бкли окруже¬
ны заговором молчания. ЦмА одного из
них — Т. Ф. Осиповский (1765—1832).
И. Н. Кравец пйст^вйл перед собой бла¬
городную задачу — показать выдающуюся
роль ёамечётеДьйдТб русского естеётвойспы-
тателя й филосЬфё, йёпрймйрикьго Врага
мраквбесйй и обскурантизма Т. Ф. Осйпов-
ского в истории русского естествознания и
философии. Автор в своей книге использует
большой архивный материал, относящийся
к жизни и деятельности ФсиповСкого, дает
подробный анализ его философскйх работ,
показывает, какой ценный Вклад в науку
внес этот замечательный ученый.
Т. Ф. ОсийовСКйй как Математик и астро-
ЙОМ сыграл Выдающуюся роль в раЗвйтии
науки. Его «Курс маТемаТиКи» бъШ прйзнан
самым лучшим из всех существовавших в
то время изложений основ математики, так
как в нем не только давалось блестящее
обобщение математической мысли того вре¬
мени, но и выдвигались многие оригиналь¬
ные идеи, получившие признание в науке
лишь значительно позже. Много оригиналь¬
ных идей и открытий принадлежит Осипов-
скому и в области астрономии.
Вместе с тем Т. Ф. Осиповский оказал
бОлыНОе влияние и на дальнейшее развитие
Материалистической философской мысли в
России; он справедливо считается продол¬
жателем материалистической линии в рус¬
ской философии — Линии Ломоносова и
Радищева. Деятельность Осиповёкого как
философа особенно ценной оказалась в то
время потому, что он оДним ИЗ Первых в
России дал материалистическую критику
идеалистической философии Канта.
Заслуга автора рецензируемой книги за¬
ключается в том, что он на большом фак¬
тическом материале освещает философский
материализм Т. Ф ОсйпОвского, его бОевую
направленность прОтиз идеализма вообще и
йротйв идеализма Канта в Частности и
в особейнОстй. АвТор дает и общую харак¬
теристику мировоззрения Т. Ф. Осиповско-
го, показывает его как человека передовых
по тому времени убеждений, раскрывает
значение его деятельности для развития
русской йаукй и философии.
Надо сказать, чтО Книга в цёлОм (встав¬
ляет благопрйятнЬе впечатлейие, хотя она
и не свободна От рйда существенных недо-
СТатКоВ, снижающих значение той работы,
которую проделал И Н. Кравец.
В чем состоят эти недостатки? Мы позво¬
лим себе вначале остановиться на наиболее
общих из них, так как они, к сожалению,
имеют мёсто во многйх исслёдованиях по
йсТорли русской философий.
«Основной упрек, который следует предъ¬
явить И. Н. Кравецу, состоит в том, что
ёЮ анализ МйрозОззренйя Т. Ф. ОсйповСко-
го Нё является анализом в собственном
смысле этого слова. Научный анализ в
книге Кравеца нередко подменяется про¬
стым описанием взглядов мыслителя, не
выходящим из рамок «традиционной», шаб-
ЛойнОй схемы, столь излюбленной многими
йсторйками русской философий. В чем со¬
стоит эта cxeiia? Возьмйте сборнйК «Из
исторйи русской философйй», издйнйый ка¬
федрой истории русской философий МГУ,
и вы получите наглядное представление об
этом. Говорится, что такой-то мыслитель—
материалист, и приводится соответствую¬
щая цитата, что у него есть элементы диа¬
лектики (цитата), и т. д., и т. п. Исследо¬
вательская работа подменяется здесь, по
существу, простым подбором соответствуй
ющих цитат для характеристики того те¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
203
зиса, который выдвигается автором. Тем
Самым акализ и изложение взглядов мыс¬
лителя сводится к простой сумме Приме¬
ров, иллюстраций, взятых Из различных
его произведений й з^ЧасТую прбизвольнО
сгруппированных йокруг тех «оценочных»
Положений, которые выдвигает автор тако¬
го «исследования». Такой «оценочный» ме¬
тод дает простор субъективизму и нередко
ведеТ к искажению взглядов мыслителя.
Он не имеет ничего общего с марксистским
историческим исследованием.
Совершенно очевидно, что точка зрения
современности, оценка с эТой точки зрения
существа взглядов мыслителей прошлого
имеюТ огромное значение для научного
понимания этих взглядов. Она дает мето¬
дологический ключ к такому пониманию,
но она ни в коем случае не должна приво¬
дить к модернизации тех идей прошлого,
которые подлежат анализу. Она тем более
не должна снимать чрезвычайно трудную
задачу кропотливого крйтически-историче-
ского исследования всего комплекса факто¬
ров, Обусловливающих появление этих
идей.
В.	И. Ленин говорил, что «исторические
заслуги судятся не по тому, чего не дали
исторические деятели сравнительно с совре¬
менными требованиями, а по тому, что они
далИ ной ого сравнительно с своими
предшественниками» (Соч. Т. 2, стр. 166).
А этот вывод можно сделйть только в
результате всестороннего исследования на¬
следия Того или иного мыслителя.
Нельзя сказать, что в книге И. Н. Кра-
веца не делается попыток осуществить та¬
кой анализ. Но дело в тЬм, чТо Такйго рода
попытки представляют здесь лишь исклю¬
чение из общего правила. В начале кйигй
даеТся «Традиционная» справка о росте ко¬
личества мануфактур в период формирова¬
ний МирйВоззреййЯ Т. Ф. ОСиПовскЬго, ука¬
зывается количество крестьянских восста¬
ний в то вре\1я й т. д., а как этб кЬнкрет-
йо связано с естественно-нйучными и
философскими достижениями мыслителя,
И. Н. Кравец предоставляет догадыватЬсЯ
читаТёлю. Спрашивается, зйЧём кужна та¬
кая «Справка», если она Мёхаййческй
«пристбгнутй» к Последующему йзложе-
нию?
Далеё. И. Н. Кравец часто и охотно
говорит d тЬм, что Т. Ф. ОсиПовский — ripo-
долЖйтель М^ериалистиЧеской траДйЦий й
русской фиЛософии, рЬдойачалйником ко-
ТорЬй 6ЫЛ М. В. Ломоносов; часто йазы-
ваеТся ИМЯ А. Й. РадшЦевй и даже Приво¬
дятся цйтаты из его ПрЬиЗведенйй. Но на
главЙый вопрос ЙСФоричёскогс) исСЛеДойа-
ния — что нового дёЛ Т: Ф. Осйповский
по Сраййеййй с йймй — авФор ответа Йе
даёт. И ЗДёсь дёЛо сводится лйШь к обгцйМ
фраёаМ о тоМ; чтЬ-де dH «сделал дальней¬
ший Шйг», й йр.
И. Н. Краёец не избежал и еще оДйоп}
сущеёТйёйнЬго йеДостаФка, Нрисущегб МЙЬ-
тиМ иСсЛеДоёайийм з области йсТЬрий pyfc-
ской филйёйфйй. Мк иМёем в виду отрыв
русской фйлосЬфйи о+ передовой запаДно-
еврбпейской МЫсли. «Связь» ЗДёсь устанав¬
ливается Частд Лишь отрицательная, то
есть показывается лишь то, с чем йе со-
г»ласён Т. Ф. Осиповский (это хорошо ripd-
Слеживается И. Н. Кравецом, когда он
раскрывает полемику мыслителя с идеали¬
стическими, априористическими идеями
Канта по вопросу о пространстве и вре¬
мени). Другая Же (не менее важная) стЬ-
рона — акализ того полйжитёльноГо, Что
критически усваивалось ОсиповскйМ й чФо
оказало большое влиянйе на erd мировоз¬
зрение в целом,— ускользает, по существу,
из поля зрения И. Н. Кравеца. Правда, В
книге можно встретить довольно много вы¬
сказываний автора о том, чТо такое влия¬
ние было (делается дажё поНктКа пока¬
зать это на примере французскбго филосо¬
фа Кондильяка, «Логику» KdToporo Т. Ф.
Осиповский перевел на русский язык), но
все это остается лишь в форме Ьбщйх де¬
кларативных заявлен’гШ. Между, Тем вся¬
кий, кто знаком с работами Т. Ф. ОсйПов-
ского, может видеТь эту связь, но 4Td6bi
показать ее, Надо конкретно анализировать
его работы На фоне всего комплекса идей,
бытовавших тогда в русской и западно¬
европейской научной и фйлосйфсксй мысли
в целом. Такой кропотливый анализ отсут¬
ствует в книге И. Н. Кравеца, и это приво¬
дит автора к ряду искажений взглядов
мыслителя, к утрате принципа историЗма в
их оценке.
Таковы лишь некоторые общие Недостат¬
ки книги И. Н. Кравеца. Их причины Ко¬
ренятся, как нам представляется, в том,
ЧТо историки русской философйи (в том
числе и И. Н. Кравец) eike недостатбчно
глубоко усвоили ленинские прйнципы мето¬
дологии исторического исследования.
Перёйдем к Замечанййм более часткого
Пбрядка. Известно, что Т. Ф. Осиповский
dдйим йз первых в России выстуйиЛ с ма¬
териалистической критикой идеалис+йчё-
ских, априористических предсТайЛенЙЙ
КаНта о пространстве и времени, erd дина¬
мической системы, развиваемой им, в част-
НЬсти, в работе «Metaphysische Anfangs-
grrtinde der Natiirwissenschaft» (1786). Фи¬
лософия Канта В это время пdлyчйЛa до¬
вольно зйачйтелЙНое распространение в
России. Дело в TdM, чТо многие, как в эТом
признаётся М. СухоМлийов, «видели в Си¬
стеме Канта СПасиТельныЙ прйтйвовес уче-
ййЮ энцйкЛЬпедйстов» (М. СухОмлинОв
«Материалы для историй образования в
России». «Журнал Министерства ййродноГо
просвещения». ЧаСть CXXVIII. Октябрь
1865 года, отдел II, стр. 110). «Только рёа-
Лис+ы-математикй не охотно ПЬддавалйсь
обаятельному действйю крйтики 4HCTdrd
разума» (там же, стр. 109). РёШитёль-
йЫм противййком этой фйлосЬфйи был
Т. Ф. Осйповский. В речй «Ь йространётве
и времени» (18D7) й в «Рассуждении
о Динамической системе Канта» (1813) он
поДвёрг уничтожающей кри+йке взгляды
Kakla.
И. Н. Кравец довольно обстоятельйо рас¬
крывает содержание этой критики, хотя и
ЗДеСЬ иМеётся ряд существенных недйстат-
кой, снижающих достоинства главы, посвя¬
щенной этому вопросу.
К числу таких недостатков следует в пер
йук) очередь отйести те из них. Которые
вытекаЮт Из общих оШибочйых устанЬЬск

204
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
автора, ориентирующих его на некоторую
модернизацию взглядов Т. Ф. Осиповского,
на поверхностное отношение к критике
Осиповским Канта. Правда, автор указы¬
вает в ряде мест своей книги на метафизи¬
ческий, механистический характер материа¬
лизма Т. Ф. Осиповского, но, как нам пред¬
ставляется, надо было бы показать также,
какой отпечаток накладывает эта ограни¬
ченность взглядов самого Осиповского на
его критику идеализма Канта. Правильно
подчеркивая прежде всего материалистиче¬
ский характер критики Осиповским идеа¬
лизма Канта, И. Н. Кравец не раскрыл
вместе с тем того факта, что Осиповский
в силу ограниченности своих философских
позиций не смог дать подлинно научной
оценки значения работ Канта в развитии
научных и философских знаний.
Следует отметить, что ранние работы
Канта, «докритического» периода, были,
повидимому, неизвестны Осиповскому, по¬
этому его критика взглядов немецкого фи¬
лософа не имеет той полноты, которую
иногда склонен приписывать ей И. Н Кра¬
вец.
И. Н. Кравец излагает, например, в со¬
чувственных тонах критику Осиповским
кантовского понимания притяжения и от¬
талкивания, движения и покоя, силы и др.,
считая ее вполне правильной. В связи с
этим он делает общий вывод, будто бы
Кант, а также и Гегель отрывали силу от
материи, рассматривали ее в качестве осо¬
бого свойства, отдельного от материи Этот
вывод противоречит действительности, так
как именно Кант и Гегель, в противополож¬
ность метафизикам, пытались осознать
(правда, в противоречивой, идеалистической
форме) диалектическое единство материи и
силы, оказав тем самым весьма плодотвор¬
ное влияние на развитие естествознания.
Классики марксизма-ленинизма видели в
этом большую заслугу Канта и Гегеля.
И. Н. Кравец должен был бы показать,
следовательно, и недостатки критики Оси¬
повским Канта. Это тем более необходимо,
что только при этом условии мы сможем
правильно оценить то новое, что отличает
последующую критику немецкого диалек¬
тического идеализма со стороны русских
революционных демократов, пытавшихся
отстоять и развить те диалектические мо¬
менты, которые впервые были завоеваны
классиками немецкой идеалистической фи¬
лософии.
Самые большие возражения вызывает
третья глава — «Теория познания и атеизм
Т. Ф. Осиповского». Нужно вообще сказать,
что анализу теории познания мыслителя
автор уделяет, на наш взгляд, недостаточно
внимания. Там, где речь идет о характери¬
стике гносеологических воззрений Т Ф. Оси¬
повского, автор по большей части отделы¬
вается общими фразами и ограничивается
беглым перечислением отдельных высказы¬
ваний Осиповского по различным вопросам
теории познания, причем все это сопрово¬
ждается не всегда удачными комментария¬
ми. Так, например, говоря о материалисти¬
ческом истолковании Т. Ф. Осиповским за¬
конов логики, И. Н. Кравец пишет, что
«в последнем он поднялся настолько высо¬
ко, что по некоторым вопросам приблизился
к их последовательно-материалистическому
пониманию. В частности, это относилось
к вопросу об аналитическом и синтетиче¬
ском методе познания» (стр. 48). Здесь сле¬
дует отметить, что под последовательно¬
материалистическим мы понимаем диалек-
тико-материалистическое решение какого-
либо вопроса.
Но действительно ли Т. Ф. Осиповскгй
приблизился к такому решению? И чем, по
мнению автора, подтверждается правиль¬
ность его точки зрения? Прежде всего тем,
что «Осиповский не отдавал предпочтения
ни анализу, ни синтезу, но вместе с тем
считал оба метода очень важными, однако
теряющими свое значение один без дру¬
гого» (стр. 48—49). Нет необходимости
углубляться здесь в теоретическое дока^-
тельство того, что все это еще отнюдь не
составляет «приближения к последователь¬
но-материалистическому решению» вопроса,
которое требует научного понимания диа¬
лектического единства этих про¬
тивоположных процессов в развитии логи¬
ческого мышления. Ведь в таком случае
можно было бы говорить о таком «прибли¬
жении» в отношении большинства филосо¬
фов, так как не было еще з истории фило¬
софии ни одного мыслителя, который от¬
рицал бы необходимость сочетания анали¬
за и синтеза в научном мышлении.
Между тем уже в приведенной автором
цитате из «Курса математики» говорится
в заключение: «И так естественно надлежа¬
ло бы каждое исследование начинать
путем аналитическим, употребляя поел е,
для усовершенствования позна¬
ний, путь синтетический» (Т. О с и п о в-
ский «Курс математики». Т. II, стр. 2.
СПб. 1801. Разрядка моя. — И. Ф.). Анализ
характеризуется Осиповским как «самый
первый и самый естественный путь иссле¬
дования» (там же). Если мы обратим¬
ся к более ранней работе Т. Ф. Осипов¬
ского — «Рассуждение о пользе наук»
(1795), то найдем в ней высокую оценку
геометрии. Осиповский видит в этой науке,
в частности, метод, образец для рассужде¬
ний вообще. «Что может быть полезнее, как
приобресть навык и способность к правому
и глубокому во всяком случае суждению.-1
Но каким разнообразным приложениям, ка¬
ким изворотам, каким углублениям рассу¬
док наш при ее исследованиях не подвер¬
гается? И что может быть вернее, как умо¬
заключения, к ее предметам прилагаемые?»
(Т. Ф. Осиповский «Рассуждение о
пользе наук». См. «Торжество Московскою
главного народного училища...», стр. 9. М.
1795). Далее, говоря о естествознании, он
пишет, что «во всяком сложном случае одно
только аналитическое исследование может
разыскать количество действия, к каждой
силе относящееся, и следствие соединенных
действий» (там же, стр. 13). Осиповский
говорит, что заслуга Ньютона и состоит в
том, что «он первый сделал удачное при¬
ложение геометрии к физике» (там
же). В той же работе мы читаем: «Но что
такое есть умствование, ежели не анали¬
тическое сношение понятий?» (там же,
стр. 8).

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
205
Таким образом, нельзя говорить о «при¬
ближении» Осиповского к последовательно¬
материалистическому решению вопроса о
соотношении анализа и синтеза, дедукции
и индукции. Его понимание метода науки
мало чем отличалось от картезианского;
ведь сущность метода Декарта и заклю¬
чается в требовании «расчленить и упро¬
стить», путем рационалистической дедукции
свести сложное к простому (аналитический
путь исследования) и затем путем посте¬
пенного, ступенчатого восхождения придти
к познанию сложного (синтетический путь
исследования).
Т. Ф. Осиповский, как математик и астро¬
ном, не избежал весьма распространенного
в то время неправомерного преувеличения
роли математики и ее методов в познании
природы. Его точка зрения в этом вопросе
мало чем отличается от точки зрения Де¬
карта, подчинявшего опытное исследование
рационалистически-математическому мыш¬
лению и говорившего, что «только арифме¬
тика и геометрия чисты от всего ложного
или недостоверного» (Р. Декарт. Из¬
бранные произведения, стр. 83. 1950), г так¬
же от воззрений Галилея, утверждавшего,
что Вселенную нельзя понять, «не научив
шись сперва понимать язык и различать
знаки, которыми она написана. Написана
же она языком математическим...» (Галилео
Галилей. Сочинения. Т. I, стр. 25. М.-Л.
1934).
Все это, однако, не исследуется в рецен¬
зируемой книге. Преувеличение роли мате¬
матики доходило, как известно, у Осипов¬
ского до того, что он даже критерием исти¬
ны считал не практику, а математический
анализ. И. Н. Кравец лишь вскользь, мимо¬
ходом говорит об этом, называя такое по¬
нимание критерия истины... метафизиче¬
ской (?!) ограниченностью Т. Ф. Осипов¬
ского. Видимо, И. Н. Кравец, раз заговорив
об Осиповском как о материалисте, считал
«неудобным» упоминать об идеалистических
ошибках мыслителя.
Стремление автора избежать трудностей
можно заметить и в ряде других случаев.
Так, например, механицизм Осиповского
в понимании органической природы, мало
чем отличающийся от адекватных представ¬
лений, скажем, Декарта и французских ма¬
териалистов и состоящий в несомненно
прогрессивном в то время утверждении той
мысли, что жизнедеятельность организма
надо объяснять не призрачными, мисти¬
ческими силами, а материальными физи¬
ческими и химическими процессами,
И. Н. Кравец преподносит в такой форме:
«Важно отметить, что эта идея была им
(Т. Ф. Осиповским. — И. Ф.) высказана в
конце XVIII столетия, когда органической
химии еще не было, за 33 года до созда¬
ния немецким химиком Вёлером искус¬
ственным путем мочевины — типичного
продукта жизнедеятельности организма»
(стр. 65—66). Не правда ли, автор «свое¬
образно» понимает некоторые вопросы при¬
оритета в науке?
Или еще. И. Н. Кравец говорит, что, «про¬
должая материалистическую линию Ломо¬
носова, он (Осиповский. — И. Ф.) выступил
против теории флогистона» (стр. 66). И да¬
лее приводится цитата, долженствующая
подкрепить эту мысль. Но, видимо, имя
Ломоносова, поставленное в начале фразы
автора, «заставило» его употребить пресло¬
вутые три точки вместо следующих слов
Осиповского: «Лавоазиер потряс ее (то есть
«флогистическую систему». — И. Ф.) до са¬
мого основания; самые ревностные ее за¬
щитники положили наконец свое оружие»
(«Рассуждение о пользе наук», стр. 14).
Давно уже доказано, конечно, что именно
Ломоносов своими блестящими опытами
впервые в науке опроверг эту «флогистиче¬
скую систему». Но, видимо, Осиповскому
это не было известно. Автору следовало бы
это объяснить.
Мы не стали бы останавливаться на этом
вопросе так долю, если бы все эти неточ¬
ности были случайными промахами одного
лишь И. Н. Кравеца. Но, как уже отмеча¬
лось в печати (см. статью «О произволь¬
ном обращении с источниками» в журнале
«Вопросы истории» № 9 за 1955 год), все
это стало своеобразной манерой «исследо¬
вания» у некоторых историков русской фи¬
лософии. Да и сам И. Н. Кравец (как бу¬
дет показано ниже), стремясь приукрасить
взгляды Т. Ф. Осиповского, нередко всту¬
пает в противоречие с фактами.
Мы имеем в виду здесь ни на чем не
основанный вывод И. Н. Кравеца об атеиз¬
ме Т. Ф. Осиповского, ибо нет ни одного
факта, прямо или косвенно подтверждаю¬
щего эту точку зрения.
Разберем «аргументы» И. Н. Кравеца. Он
начинает с заявления: «Об атеизме Осипов¬
ского мы можем судить по многим источ¬
никам» (стр. 80). Далее, на той же стра¬
нице делается оговорка, что о прямых вы¬
ступлениях Осиповского против религии в
бытность его профессором и ректором Харь¬
ковского университета сведений нет. Но,
продолжает И. Н. Кравец, в «Рассуждении
о пользе наук» «вполне отчетливо обнару¬
жились его атеистические убеждения»
(стр. 80). Таким образом, это — единствен¬
ное прямое свидетельство (как думает
И. Н. Кравец) атеизма Т. Ф. Осиповского.
Дает ли основание «Рассуждение о пользе
наук» сделать такой вывод? Обратимся к
тексту этого «Рассуждения...».
И. Н. Кравец пишет, что в речи «Рассуж¬
дение о пользе наук» «Осиповский заявил
о всесилии науки, ниспровергающей богов
(стр. 80—81). Действительно, Осиповский
говорит, что при помощи физики «становим¬
ся мы повелителями природы; самые страш¬
нейшие ее силы, кои в древности во власть
единым первейшим богам неба, в означение
великой силы их, отдаваемы были, теперь
посредством ее во власти нашей находятся»
(«Рассуждение о пользе наук», стр. 9—10).
Является ли это высказывание Осиповского
аргументом в пользу точки зрения
И. Н. Кравеца? Нам думается, что нет.
Ведь здесь еще ничего не говорится о су¬
ществовании бога вообще, а идет речь лишь
об обожествлении сил природы древними
Далее. И. Н. Кравец приводит высказы¬
вание Т. Ф. Осиповского о той пользе, ко¬
торую приносит наука, выступая против
суеверий и предрассудков, «посрамляющих
разум человеческий и часто противящихся

206
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
деяниям здравого рассудка» («Рассужде¬
ние о пользе наук», стр. 11). Это И. Н. Кра¬
вец также считает фактом, говорящим об
атеизме Т. Ф. Осиповского. Он пишет далее:
«Правда, в этом же выступлении Осипов¬
ский единственный раз упомянул «бога,
строителя миров». Но все содержание его
речи, находившейся в прямом противоречии
с этими словами, свидетельствует о том, что
они были употреблены им исключительно
с одной целью — несколько завуалировать
материалистический и атеистический харак¬
тер его речи» (стр. 81). Так ли это? Почему
И. Н. Кравец «согласен» даже на то, чтобы
увидеть здесь «противоречие», но, тем не
менее, продолжает отстаивать свою точку
зрения? Понять - это весьма трудно тому,
кто знаком с сутью дела.
А все дело в том, что никакого «противо¬
речия» здесь нет. Осиповский, показывая
пользу науки, говорит, в частности, об
астрономии, что она «наилучше открывает
бесконечную премудрость строителя миров»
(«Рассуждение о пользе наук», стр. 11).
И это высказывание понятно, если говорить
не об атеизме, ао деизме Т. Ф. Осипов¬
ского. Деистическая непоследовательность
материализма Осиповского имеет тесную
связь с механистической, метафизической
ограниченностью его взглядов.
Если теперь под этим углом зрения чи¬
тать «Рассуждение о пользе наук», то ста¬
новится понятным и другое высказывание
Осиповского, о боге, которого И. Н. Кравец
почему-то «не заметил». «Нравоучение,
почерпаемое из естества и веры, снабжает
сердце наше нужными правилами в отно¬
шении к богу, к самому себе и другим»
(там же, стр. 7). Становится ясной и на¬
тяжка, которую делает И. Н. Кравец, ко¬
гда говорит, что будто бы Осиповский за¬
явил о всесилии науки, ниспроверга¬
ющей богов (см. стр. 80—81), хотя он
говорил лишь о неправомерности обо¬
жествления сил природы древними.
Таким образом, внимательное чтение
«Рассуждения о пользе наук» убеждает нас
не в атеизме Осиповского, а в деизме. Его
деизм был того типа, о котором Маркс
писал: «Деизм — по крайней мере для ма¬
териалиста — есть не более, как удобный и
легкий способ отделаться от религии»
(К- Маркс, Ф. Энгельс. Избранные
произведения. Т. II, стр. 88, 1955). Деис¬
тические взгляды Осиповского — это факт,
и задача научного исследования должна
заключаться в правильном объяснении
этого факта, но отнюдь не в его игнори¬
ровании.
Неубедительной является и ссылка
И. Н. Кравеца на свидетельство Дудрови-
ча, который якобы писал, будто Осипов¬
ский во всеуслышание заявил, что «бог не
существует» (стр. 82). На самом же деле
уже в приводимой в книге И. Н. Кравеца
цитате из Дудровича (если, правда, убрать
«спасительные» три точки) говорится лишь
о том, что Осиповский заявил, что «бог не
живет в нас» (Г. С. Чириков «Тимофей
Федорович Осиповский». Журнал «Русская
старина», ноябрь 1876 года, стр. 484). Да¬
лее в этом же документе говорится, что
Осиповский был противником лишь тех
«оснований» религии, о которых писали не¬
которые мистики. Изложив взгляды Оси¬
повского, Дудрович писал: «Вот рассудок
г. ректора (Осиповского.— И. Ф.), на ко¬
тором утверждается, по его мнению, рели¬
гия и против которого восстали сумасшед¬
шие мистики» (там же, стр. 484)*. Имея в
виду этот же факт, М. Сухомлинов отме¬
чал, что Осиповский считал, говоря
о боге, более уместным употреблять вы¬
ражение «существует», нежели «живет»
(см. М. Сухомлинов «Материалы для
истории образования в России». «Журнал
министерства народного просвещения», ок¬
тябрь 1865 года, стр. 85).
Как передовой ученый и мыслитель,
Т. Ф. Осиповский вел ожесточенную борь¬
бу с откровенными мистиками и мракобе¬
сами, но это отнюдь не говорит еще о том,
что он был атеистом.
Приходится отметить с сожалением, что
неправильный вывод И. Н. Кравеца об
«атеизме» Т. Ф. Осиповского, основанный
на невнимательном, а в отдельных случаях
(можно прямо сказать) на недобросовест¬
ном анализе источников, начал получать
все большее распространение. Так, в треть¬
ем сборнике «Вопросов истории религии и
атеизма» И. Н. Кравец в статье «Борьба
Т. Ф. Осиповского против идеализма и ре¬
лигии» опять повторил те ошибки при ха¬
рактеристике «атеизма» Осиповского, кото¬
рые были допущены им в рецензируемой
книге.
В заключение следует отметить, что
И. Н. Кравец проявил почему-то непонят¬
ную осторожность при характеристике со¬
циально-политических взглядов Т. Ф. Оси¬
повского. Он пишет, что «в архивах и лите¬
ратурных источниках, к сожалению, не со¬
хранились какие-либо материалы, которые
позволили бы охарактеризовать социально-
политические воззрения Т. Ф. Осиповского,
его отношение к политическим проблемам
его времени» (стр. 88). Между тем упомя¬
нутое уже «Рассуждение о пользе наук»,
а также анализ всей общественной деятель¬
ности мыслителя дают, как кажется, вполне
добротный материал для характеристики
Осиповского как гуманиста, борца за про¬
свещение. Т. Ф. Осиповский полагал, что
просвещение, в частности, может дать
«уменьшение праздных членов общества:
ибо человек, привыкший с малых лет чем-
либо полезным заниматься, привычку сию
навсегда при себе удерживает» («Рассужде¬
ние о пользе наук», стр. 12). Это улуч¬
шение общества Осиповский мыслил в
рамках существующего монархического ре¬
жима.
Таковы те основные замечания, которые
нам казалось необходимым сделать по кни¬
ге И. Н. Кравеца. В ней встречаются также
отдельные неточности и противоречия. Так,
например, на стр. 16 упоминается «великий
русский математик Л. Эйлер», а на стр. 87—
он же, но уже как выдающийся иностран¬
ный ученый и пр.
1 Следует отметить, что эта цитата в кни¬
ге И. Н. Кравеца искажена: вместо слов
«по его мнению, религия» сказано «его мне¬
ние»,— И, Ф.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
207
В целом книга И. Н. Кравеца принесет,
конечно, известную пользу, так как в ней
освещаются вопросы, мало изученные в на¬
шей историко-философской литературе, но
вместе с тем необходимо учесть и отмечен¬
ные выше ее существенные недостатки.
Историки русской философии должны обра¬
тить внимание на постановку более широ'
ких и углубленных исследований этого мало
изученного периода истории русской науч¬
ной и философской мысли, избегая поспеш¬
ных выводов, основанных подчас не на объ¬
ективных данных, а на субъективных поже¬
ланиях.
И. Т. ФРОЛОВ
Убедительнее раскрывать роль народных
масс в коммунистическом строительстве
В 1955 году вышел ряд брошюр, посвя¬
щенных вопросу о роли народных масс в
истории: А. Большухина «О роли на¬
родных масс и личности в истории». Горь¬
ковское книжное издательство. 1955;
М. Р. Волкова «Роль народных масс и
личности в истории». Смоленское книжное
издательство. 1955; С. М. Майорова
«О решающей роли народных масс в
истории». Издательство «Знание». Москва.
1955; Л. Н. Когана «Народные массы —
решающая сила общественного развития.
Роль личности в истории». Свердловск.
1955, и другие.
Вопрос о роли народных масс в истории
имеет огромное теоретическое и практиче¬
ское значение. В противоположность бур¬
жуазной социологии, которая сводит исто¬
рию к деятельности выдающихся лично¬
стей и рассматривает народ как косную
массу, неспособную к историческому твор¬
честву, марксизм, исходя из признания
определяющей роли способа производства
материальных благ в общественном разви¬
тии, показывает, что творцом истории яв¬
ляются не отдельные личности, а народные
массы, их созидательный труд, их борьба
за лучшее будущее.
Марксизм показывает, что с ростом со¬
циальных преобразований возрастает удель¬
ный вес масс, являющихся активными и
сознательными участниками этих преобра¬
зований, а следовательно, возрастает и их
роль в историческом творчестве. Роль
народных масс особенно возрастает и при¬
обретает качественно новый характер в
условиях социализма, когда массы, руко¬
водимые марксистской партией, стали хо¬
зяевами производства, носителями государ¬
ственной власти в стране. «Только с со¬
циализма,— говорил В. И. Ленин,— начнет¬
ся быстрое, настоящее, действительно массо¬
вое, при участии большинства населе¬
ния, а затем всего населения, происходя¬
щее движение вперед во всех областях об¬
щественной и личной жизни» (Соч. Т. 25,
стр. 443). Марксистская партия делает из
этого практический вывод о необходимости
всемерного использования творческой энер¬
гии масс для строительства нового обще¬
ства. Она считает невозможным подходить
к делу коммунистического строительства с
идеалистической теорией культа личности,
которая в корне противоречит нашему ми¬
ровоззрению и природе нашего обществен¬
ного строя. Культ личности принижает
роль партии и народных масс, умаляет
роль коллективного руководства в партии,
снижает активность и инициативу трудя¬
щихся масс и партийных организаций.
Центральный Комитет КПСС после XIX
съезда партии выступил против получив¬
шей у нас распространение антимарксист¬
ской теории культа личности, показал прак¬
тический вред этого культа, добился повы¬
шения активности коммунистов, возглавил
новый политический и трудовой подъем
широких масс. XX съезд КПСС поручил
Центральному Комитету «не ослаблять
борьбы против пережитков культа лично¬
сти, во всей своей деятельности исходить
из того, что подлинными творцами новой
жизни являются народные массы, руково¬
димые Коммунистической партией». Пар¬
тия поставила задачу ликвидировать все
последствия культа личности, полностью
восстановить ленинские принципы партий¬
ной и государственной жизни.
Перед авторами рецензируемых работ
стояли задачи: 1) осветить с марксистских
позиций роль народных масс в истории и в
особенности роль масс в строительстве
новой жизни в СССР и в странах народ¬
ной демократии; 2) разъяснить марксист¬
ские положения о роли личности в истории
и подвергнуть критике теорию и практику
культа личности; 3) показать роль Комму¬
нистической партии как организатора исто¬
рического творчества масс и значение
ленинского принципа коллективного руко¬
водства в партии.
Каким образом авторы рецензируемых
работ справились с этими задачами?
С. М, Майоров в своей брошюре
«О решающей роли народных масс в исто¬
рии» подвергает критике идеалистические
теории, принижающие или игнорирующие
роль народных масс в истории, в частно¬
сти, показывает глубоко реакционный ха¬
рактер современных буржуазных теорий,
прославляющих «избранную личность»,
«сверхчеловека» и т. д. и изображающих
массу как слепое орудие в руках этих «лич¬
ностей». Этим реакционным теориям автор
противопоставляет марксистское учение о
способе производства материальных благ
как определяющей силе общественного раз¬
вития и излагает основные положения мар¬
ксизма о народе как создателе материаль¬
ных благ и культурных ценностей, как
движущей силе всего исторического про¬
гресса. Автор стремится иллюстрировать

208
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
марксистские положения историческими
примерами, и в этом состоит достоинство
его брошюры. Значительное место в бро¬
шюре автора отводится выяснению роли
Коммунистической партии как вдохновите¬
ля и организатора творчества масс. Автор
показывает эту роль Коммунистической
партии в ходе борьбы за свержение гос¬
подства помещиков и капиталистов и в
особенности после Октябрьской социали¬
стической революции — в годы граждан¬
ской войны, в восстановительный период, в
период индустриализации страны и коллек¬
тивизации сельского хозяйства, в период
Великой Отечественной войны советского
народа и, наконец, з послевоенный период.
Правильно подчеркивая глубокую жиз¬
ненность политики партии, политики, осно¬
ванной на глубоком знании законов обще¬
ственного развития и отвечающей корен¬
ным интересам народных масс, автор,
однако, совершенно недостаточно осветил
вопрос об огромном значении принципа
коллективного руководства в партии и о не¬
обходимости борьбы с культом лич¬
ности. Соответствующие положения ав¬
тора не подкреплены никаким мате¬
риалом и звучат совершенно декларативно
(см. стр. 24). Задача борьбы с культом
личности сведена автором к необходимости
«искоренить из практики пропагандист¬
ской работы неправильное, немарксистское
освещение вопроса о роли личности в исто¬
рии» (стр. 24). Но совершенно очевидно,
что борьба против культа личности не сво¬
дится лишь к задаче искоренения его из
практики пропагандистской работы. Необ¬
ходимо было показать, какой ущерб нано¬
сят всей нашей работе теория и практика
культа личности, показать, что культ лич¬
ности воспитывает кадры не в духе предан¬
ности партии и народу, а в духе предан¬
ности отдельным лицам, что он воспиты¬
вает в массах инертность, пассивность,
подрывает принципы внутрипартийной и
советской демократии, ведет к нарушениям
советской законности, притупляет бдитель¬
ность нашего народа.
Автор не показал также, в чем состоит
подлинная роль исторических личностей,
ограничившись общими заявлениями о том,
что марксизм не отрицает и не принижает
роли личности в истории, что он признает
важную роль руководителей и т. д. В бро¬
шюре не получили необходимого разъясне¬
ния важнейшие положения марксизма о
том, что личность может сыграть прогрес¬
сивную роль в истории, может ускорить
решение назревших задач общественного
развития тогда, когда она понимает потреб¬
ности общественного развития и исходит в
своей деятельности из этих назревших по¬
требностей общественного развития, когда
она связывает свою деятельность с борь¬
бой передовых классов общества, когда
она выражает интересы народа. Обстоя¬
тельное разъяснение марксистских положе¬
ний о роли личности в истории является
одним из условий для преодоления идеа¬
листической теории культа личности. Автор
поэтому не должен был снимать с себя за¬
дачу разъяснения марксистских положений
о роли личности в историй.
Специальный раздел брошюры автор по¬
святил выяснению вопроса о творческой
энергии и инициативе масс как источнике
силы и могущества Советского государ¬
ства. Социализм открыл невиданный про¬
стор для творческой инициативы трудя¬
щихся, для проявления их творческой энер¬
гии, для свободного соревнования, и в этом
состоит его огромное преимущество перед
капитализмом. Автор говорит о серьезных
успехах, достигнутых советскими людьми в
повышении производительности труда, о
необходимости бороться за дальнейший
рост производительности труда, о социали¬
стическом соревновании, о связи науки с
производством, о новаторах социалистиче¬
ского производства, о пропаганде передо¬
вого опыта, о задачах, поставленных перед
страной решениями Пленумов ЦК КПСС в
1953, 1954 и в январе 1955 года. Серьез¬
ным недостатком этого раздела является
то, что показ творческой роли масс в пе¬
риод социализма автор ограничивает глав¬
ным образом примерами передовиков про¬
изводства. Читателю трудно создать ясное
представление о том, как этот опыт пере¬
довиков перенимается другими и вырастает
в массовый подъем. Здесь мы встречаемся
лишь с общими фразами о том, что почин
был широко подхвачен, и т. д. Брошюра не
дает, далее, анализа особенностей культур¬
ного творчества масс в период социализма,
ограничиваясь общими положениями о ро¬
сте социалистической культуры, о ее на¬
родности и т. д. В заключение автор гово¬
рит о социалистическом строительстве в
странах народной демократии, о взаимопо¬
мощи и сотрудничестве стран социалисти¬
ческого лагеря, о влиянии могучих сил
мира на международную обстановку, но:
все эти положения даны опять-таки декла¬
ративно, как «концовка» лекции, без дока¬
зательств, без анализа фактов.
Основной недостаток лекции С. М. Май¬
орова состоит в ее преимущественно опи¬
сательном характере, в отсутствии ясно
выраженной установки на преодоление
культа личности и его пережитков в нашей
действительности. Это серьезно снижает
идейно-теоретический уровень лекции.
Небольшая по объему брошюра JI. Н. Ко¬
гана «Народные массы — решающая сила
общественного развития. Роль личности в
истории» представляет собой стенограмму
лекции, прочитанной в Уральском государ¬
ственном университете имени А. М. Горь¬
кого и изданной университетом на правах
рукописи.
В брошюре правильно излагаются основ¬
ные положения марксизма-ленинизма о
роли народных масс и личности в истории,
показана роль советского народа в строи¬
тельстве коммунизма.
Автор показал значение принципа кол¬
лективного руководства в партии, борьбу
КПСС против имевшего у нас распростра¬
нение антимарксистского культа личности.
В этом состоит достоинство брошюры.
Однако в ней имеется целый ряд недостат¬
ков. Так, например, серьезным недостатком
брошюры является то, что творческая дея¬
тельность советского народа в ней рассмат¬
ривается в отрыве от деятельности Комму-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
209
нистяческой партии как организатора твор¬
ческих сил народа. Автор лишь упоминает
о руководящей роли партии, но не раскры¬
вает этой роли, не показывает, как партия
на каждом этапе социалистического строи¬
тельства разрабатывала научно обоснован¬
ные планы развития народного хозяйства
и культуры, мобилизовала и организовала
массы на их выполнение.
Излагая марксистские положения о роли
народных масс в развитии духовной куль¬
туры, автор не показал созидательную роль
народных масс нашей страны в развитии
духовней культуры. В брошюре не отра¬
жены факты, показывающие широкий охват
нашего народа различными видами обуче¬
ния, не показано раззитие художественной
самодеятельности, которое служит ярким
проявлением роста народных талантов,
обогащающих наше искусство. Автор не
показал, как в условиях социализма укреп¬
ляется связь науки с производством, возрас¬
тает роль передовиков производства в раз¬
витии науки.
Автор не показал также и роли народ¬
ных масс в строительстве новой жизни в
странах народной демократии. На стр. 19
своей брошюры он пишет: «Активное, са¬
мостоятельное историческое творчество на¬
рода видим мы 'И в странах народной де¬
мократии Европы и в Китае. Пользуясь
опытом советского народа и его поддерж¬
кой, трудящиеся этих стран успешно при¬
меняют новые формы подъема творческой
инициативы масс». Это правильное поло¬
жение автор не подкрепляет никакими фак¬
тами, никаким анализом творческой ини¬
циативы масс в странах народной демо¬
кратии. В брошюре не показана и роль
народных масс в борьбе за мир, то глубо¬
кое влияние, которое оказывает движение
мира на современную международную об¬
становку. Автор полностью обошел молча¬
нием возросшую в современных условиях
роль народов Востока в борьбе за мир и
в решении судеб мира.
А.	Большухин в брошюре «О роли
народных масс и личности в истории» пра¬
вильно излагает основные марксистские
положения о роли народных масс в про¬
изводстве материальных благ, в развитии
духовной культуры, в политической жизни
общества, но не раскрывает всего значе¬
ния этих положений для современной борь¬
бы за коммунизм, за мир между народами.
Из 70 страниц брошюры вопросу о со¬
знательном творчестве народных масс в
строительстве коммунизма в нашей стране
автор посвящает в общей сложности лишь
3—4 страницы, притом разбросанных в раз¬
ных местах.
В брошюре нет также никаких фактов,
раскрывающих роль народных масс в
строительстве социализма в странах на¬
родней демократии. Автор упоминает об
этом лишь в самой общей форме (см.
стр. 17).
Идеалистическую теорию культа личности
автор подвергает критике совершенно
абстрактно, вне всякой связи с жизнью.
Автор не пишет о том, что теория и прак¬
тика культа личности имела у нас распро¬
странение, что она вела к принижению ро-
14.	«Вопросы философии» № 3.
ли коллективного руководства в партии, к
снижению творческой активности масс и
тем самым наносила ущерб нашей работе.
В брошюре ни слова не сказано о том, что
ЦК КПСС, отстаивая важнейший принцип
партийной жизни — принцип коллективного
руководства, усилил после XIX съезда
борьбу против теории и практики культа
личности. Автор не подчеркнул значения
этой борьбы для повышения творческой
инициативы нашего народа в деле строи¬
тельства коммунизма.
В брошюре А. Большухина нет четкого
плана в группировке материала. Многие
положения по одному и тому же вопросу
разбросаны по всей брошюре. Следует от¬
метить обилие неряшливых и неточных
формулировок, что также снижает каче¬
ство брошюры.
Так, например, желая показать, что клас¬
совая борьба пролетариата направлена на
уничтожение всех форм эксплуатации, и
классового угнетения, автор на странице 24
своей брошюры пишет: «Классовая борьба
пролетариата против капиталистического
строя развертывалась в таких историче¬
ских условиях, когда собственность оказа¬
лась сосредоточенной в основном в руках
его классового противника — буржуазии.
Поэтому ликвидация той формы собствен¬
ности, против которой боролся рабочий
класс, означала уничтожение частной соб¬
ственности вообще». Это положение мало
понятно и нуждается в разъяснениях. Что
значит уничтожение частной собственности
вообще? Известно, что социализм уничто¬
жает частную собственность на средства
производства, но вовсе не уничтожает лич¬
ной собственности граждан, приобретенной
на их трудовые доходы и сбережения. На
странице 8 автор пишет: «На первых порах
они (то есть массы. — К. Ш.) творили
историю бессознательно...». Но что значит
«на первых порах»? Неряшливые формули¬
ровки имеются и в других местах брошю¬
ры (стр. 7, И, 20, 21 и др.).
В еще большгй мере недостатки брошюр
С. М. Майорова, JI. Н. Когана и А. Боль-
шухина присущи брошюре М. Р. В о л к о-
в а «Роль народных масс и личности в
истории», изданной Смоленским отделе¬
нием Всесоюзного общества по распростра¬
нению политических и научных знаний. Ав¬
тор посвящает специальный раздел творче¬
ству народных масс при социализме и
коммунизме, говорит о возрастающей роли
народных масс в условиях социализма и
коммунизма, но при этом не показывает
тех условий, с которыми связана эта воз¬
растающая роль масс, не подкрепляет по¬
ложение о возрастании роли народных
масс конкретными фактами. Обилие общих
фраз не может заменить живых, нагляд¬
ных и убедительных фактов, их анализа.
На стр. 23, например, автор пишет: «Пере¬
довые предприятия и колхозы становятся
своего рода народными университетами,
где обучение идет без отрыва от производ¬
ства. Растет и крепнет содружество ученых
с производственниками. Миллионы рабочих
и колхозников обогащают науку и техннку
своим передовым опытом». Но автор не
приводит ни одного примера о деятельно¬

210
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
сти передовиков производства, обогащаю¬
щих своим опытом советскую науку. Далее
(на стр. 24) автор пишет, что «с особой
силой и полнотой сознательное творчество
народных масс, их решимость претворить
в жизнь выработанную партией программу
социалистического преобразования страны
проявились в развертывании социалистиче¬
ского соревнования». И снова это положе¬
ние звучит как общая, парадная фраза, не
подкрепленная фактами, анализом практи¬
ки соревнования, его успехов, а также
недостатков его организации, мешающих
росту сознательного творчества масс.
В разделе «Коммунистическая партия —
руководящая сила в борьбе за осуществле¬
ние коренных интересов трудящихся» не
раскрыто значение ленинского принципа
коллективного руководства в партии, не
показана борьба КПСС, против антимар¬
ксистского культа личности. Вопрос о борь¬
бе с культом личности автор рассматривает
лишь в связи с критикой идеалистических
теорий (стр. 12).
Подводя итоги всему сказанному о бро¬
шюрах, посвященных выяснению роли на¬
родных масс в истории, необходимо ска¬
зать, что общим недостатком всех брошюр
является слабая связь излагаемых мар¬
ксистских положений с жизнью, с совре¬
менностью. Авторы повторяют марксист¬
ские положения о роли народных масс в
истории, разъясняют их, но совершенно не¬
достаточно анализируют практический
опыт масс, строящих новую жизнь в на¬
шей стране и в странах народной демокра¬
тии. Нет анализа особенностей междуна¬
родной обстановки, показа могучих, массо¬
вых движений (социалистических и несо¬
циалистических), расшатывающих строй
капитализма, не показывается возросшая
роль масс в борьбе за предотвращение
войны.
Широкое движение народов за мир, уси¬
ливающаяся борьба рабочего класса в ка¬
питалистических странах, борьба народов
зависимых стран и колоний служат пока¬
зателем растущей сознательности и орга¬
низованности народов всего мира. О том
же свидетельствует рост влияния комму¬
нистических партий в народных массах,
усиление их руководящей роли в борьбе
масс, рост профсоюзов, организаций моло¬
дежи и других антифашистских, патриоти¬
ческих организаций, объединяющих мил¬
лионы людей.
Авторы брошюр недостаточно разъясня¬
ют порочность идеалистической теории
культа личности, не показывают, как наша
партия борется с проявлениями этого куль¬
та на практике и в теоретической работе.
Авторы должны были показать, что в борь¬
бе с проявлениями культа личности, за
дальнейшее развитие творческой инициа¬
тивы масс большую роль играет критика и
самокритика, особенно критика снизу. Ком¬
мунистическая партия, ее Центральный
Комитет уделяют большое внимание укреп¬
лению советской демократии и решительно
борются с пережитками бюрократизма в
партийном и государственном аппарате, с
нарушением советской законности.
Важнейшим условием повышения активно¬
сти масс, правильного воспитания масс и
их руководителей являются контроль и про¬
верка исполнения сверху донизу. Вот по¬
чему Коммунистическая партия требует
обратить особое внимание на правильную
постановку контроля за выполнением ре¬
шений партии и правительства, опираясь в
этой работе на широкие массы трудящихся.
Борьба с культом личности ставит пе¬
ред нашими пропагандистами и всеми ра¬
ботниками идеологического фронта задачу
решительно искоренить проявления начет¬
ничества, догматизма, игнорирования кол¬
лективной мысли партии в развитии мар¬
ксистской теории. При изложении марксист¬
ских положений о роли народных масс в
истории необходимо широко освещать исто¬
рию труда, жизни и борьбы народных
масс, их роль в развитии общества, пока¬
зать роль Коммунистической партии как
вождя и организатора народа в борьбе за
коммунизм. При рассмотрении вопроса о
возросшей роли народных масс и партии в
строительстве коммунизма в нашей стране
необходимо сочетать анализ передового
опыта масс с показом значения его пропа¬
ганды, с его распространением. Почему же
товарищи, выступающие с лекциями в
Горьком, Смоленске, Свердловске, совер¬
шенно не используют местный опыт рабо¬
чих, колхозников, интеллигенции в борьбе
за подъем промышленности, сельского хо¬
зяйства, культуры? Разве там нет своих
передовиков производства, нет передового
опыта масс, который надо пропагандиро¬
вать и расширять? Только научившись
связывать нашу пропаганду с жизнью, мы
сумеем избавиться от начетничества и
догматизма в нашей пропагандистской ра¬
боте.
К. А. ШВАРЦМАН
О массовой научно-атеистической литературе
Для осуществления перехода к коммуниз¬
му огромное значение имеет коммунистиче¬
ское воспитание трудящихся, неотъемлемой
частью которого является преодоление
пережитков капитализма в сознании людей
и в том числе религиозных верований.
В результате победы социализма в СССР
я настойчивей воспитательной работы Ком¬
мунистической партии большинство совет¬
ских людей навсегда освободилось от ре¬
лигии. Но религиозные предрассудки, уко¬
ренявшиеся веками, живучи. Они еще за¬
темняют сознание части советских граждан,
сковывают их творческую активность.
Религиозные пережитки успешно преодо¬
леваются на основе вовлечения трудящих¬
ся в практическую борьбу за новую жизнь.
Громадную роль в преодолении религиоз¬
ных взглядов и суеверий играет научно-
атеистическая пропаганда. Ее значение осо¬
бенно возросло в условиях социализма, ко¬
гда социальные корни религии уже подо¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
211
рваны, а база, на которую опиралась цер¬
ковь, уничтожена.
Могучим оружием научно-атеистической
пропаганды является печать. К числу основ¬
ных требований, которые мы вправе
предъявить к любому печатному или устно¬
му выступлению на антирелигиозные темы,
относятся:	последовательное проведение
идей марксизма-ленинизма, соответствие
излагаемого материала новейшим достиже¬
ниям науки, доходчивость, связь с разреше¬
нием практических задач коммунистическо¬
го строительства. При этом, что с особой
силой подчеркнуто в постановлении ЦК
КПСС «Об ошибках в проведении научно¬
атеистической пропаганды среди населе¬
ния», принятом в ноябре 1954 года, про¬
паганда научных, материалистических взгля¬
дов среди трудящихся должна вестись
без оскорбления религиозных чувств веру¬
ющих и без оскорбительных выпадов про¬
тив духовенства.
За последние два года научно-атеистиче¬
ская пропаганда в печати несколько ожи¬
вилась. Больше внимания стали уделять
вопросам издания научно-атеистической ли¬
тературы центральные издательства: Гос-
политиздат, «Знание», «Молодая гвардия»
и другие. В союзных республиках и обла¬
стях вышел в свет ряд брошюр и сборни¬
ков на антирелигиозные темы, некоторые
из них — на национальных языках. Чаще
стали появляться статьи в газетах и жур¬
налах, посвященные вопросам преодоления
религиозных пережитков.
Авторы книг, брошюр, статей, в том чис¬
ле и молодые, малоизвестные авторы, ино¬
гда неплохо справляются с задачей разъяс¬
нения массам основных вопросов мар¬
ксистского научно-атеистического мировоз¬
зрения.
Вместе с тем внимание печати к вопросам
борьбы с религиозной идеологией еще
нельзя признать достаточным; в новых кни¬
гах и брошюрах еще многое не отвечает
возросшим требованиям научно-атеистиче-
ской пропаганды.
В кратком обзоре невозможно рассмо¬
треть всю вышедшую за последнее время
научно-атеистическую литературу и охва¬
тить весь круг затрагиваемых в ней вопро¬
сов. Нами не будут рассмотрены книги и
брошюры на естественно-научные темы, об¬
стоятельный обзор которых был дан в № 8
журнала «Коммунист» за 1955 год. Остано¬
вимся на некоторых брошюрах, посвящен¬
ных непосредственно изложению теоретиче¬
ских основ научного атеизма, взглядов
классиков марксизма-ленинизма на проис¬
хождение и сущность религии и на ее роль
в общественном развитии.
В брошюре П. А. Павелкина «Проти¬
воположность научного и религиозного ми¬
ровоззрения», выпущенной в 1955 году из¬
дательством «Знание», дан анализ религии
как извращенного миропонимания. Автор
показывает, какое огромное значение имеет
научно-атеистическое мировоззрение не
только для теоретической, но и повседнев¬
ной практической деятельности. Однако в
брошюре неглубоко, а иногда и неверно
освещаются некоторые важные вопросы.
Например, в разделах «Что такое миро¬
воззрение?» и «Значение научного мировоз¬
зрения», которым в брошюре отведено в об¬
щей сложности пять страниц, автор огра¬
ничивается лишь общим противопоставле¬
нием материализма идеализму. Он не
только не разъясняет целого ряда важней¬
ших положений марксистской философии,
но и не упоминает о диалектическом и исто¬
рическом материализме.
В разделе «Материальность, несотвори-
мость и неуничтожимость мира», как это ни
странно, не дано изложения закона сохра¬
нения материи и движения и не показано
громадное значение этого закона для
раскрытия естественно-научных основ мате¬
риалистического мировоззрения, для дока¬
зательства вечности природы.
Нечетко изложен в брошюре вопрос о
соотношении мышления и физиологических
процессов, протекающих в коре головного
мозга. Наряду с правильными утверждения¬
ми по этому вопросу в брошюре имеется и
такая неправильная формулировка: «Мыш¬
ление есть особая деятельность коры боль¬
ших полушарий головного мозга» (стр. 22).
Но мышление нельзя отождествлять с фи¬
зиологическими процессами, на базе кото¬
рых оно протекает. Оно есть не особая дея¬
тельность коры больших полушарий голов¬
ного мозга, а результат этой деятель¬
ности, продукт мозга.
Религиозное и научное мышление проте¬
кает у людей на базе одних и тех же фи¬
зиологических процессов, на базе одних и
тех же сигнальных систем. И лишь подчер¬
кивая, что мышление является своеобраз¬
ным свойством материи, качественно отлич¬
ным от физиологических процессов, что со¬
держание мышления зависит от социальных
причин, можно правильно объяснить слож¬
ный процесс отражения объективного мира
в мозгу человека.
Брошюра П. Ф. Колоницкого «Что
такое религия?» (изд. «Знание». 1955) по¬
лезна прежде всего тем, что в ней показа¬
ны причины существования религиозных
пережитков в сознании советских людей и
доходчиво разъяснена несовместимость
этих пережитков с культурным ростом на¬
шего общества. Автор вполне обоснованно
отмечает: «Строительство коммунизма не¬
разрывно связано с внедрением в жизнь
всего нового, передового, прогрессивного.
Религия же как антинаучное мировоззре¬
ние цепляется за все старое, отжившее свой
век и этим тормозит наше движение впе¬
ред, тянет назад» (стр. 20).
Но в брошюре содержатся некоторые
формулировки, требующие исправления.
Странно звучит, например, утверждение
П. Ф. Колоницкого: «Если вопреки здраво¬
му смыслу даже согласиться, что мир
создан богом, то он не перестанет от этого
быть вечным, ибо неизбежно встает вопрос,
а что же было до этого» (стр. 14). Такого
рода рассуждение, хочет ли этого автор
или нет, ведет лишь к затушевыванию не¬
примиримости религиозного и научного ми¬
ровоззрений.
Рассматривая вопрос о противополож¬
ности между моралью религиозной и мо¬
ралью коммунистической, там, где речь
идет о зависимости морали от конкретных

212
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Исторических условий и ее классовом ха¬
рактере, автор счел возможным ограничить¬
ся лишь таким утверждением: «Что касает¬
ся честности, справедливости и добра, о ко¬
торых много говорит религия, то все это
очень относительные понятия, так как раз¬
ные классы вкладывают в эти понятия раз¬
ный смысл» (стр. 10—11). Эту формулиров¬
ку нельзя признать достаточно четкой. Из
того положения, что в понятия честности,
справедливости и т. д. разные классы
вкладывают разный смысл, совершенно
не следует, что эти понятия «очень отно¬
сительные». Такое релятивистское истолко¬
вание категорий морали ведет к субъек¬
тивизму.
Коммунистическая мораль, выражающая
интересы рабочего класса — самого передо-
щого класса современности — и всех трудя¬
щихся, является истинной моралью пере¬
дового человечества. В ней воплощены луч¬
шие результаты морального прогресса в
развитии общества. Ей принадлежит буду¬
щее. Вот почему научно-атеистическая про¬
паганда при рассмотрении вопросов о нрав¬
ственности не может ограничиваться лишь
указаниями на преходящий характер ранее
существовавших моральных принципов и
норм, а должна в то же время выяснять то
новое, более высокое и непреходящее, что
несет с собой коммунистическая мораль.
Все это следует раскрывать перед чита¬
телями, в частности, и потому, что цер¬
ковники всех вероисповеданий в своей
борьбе против научно-атеистического миро¬
воззрения часто используют доводы от
унаследованной из прошлого религиозной
морали.
И. Н. Никифоров в брошюре «Как
возникла религия и в чем ее сущность»
(изд. «Знание». 1955) правильно излагает
большинство вопросов. Достоинством бро¬
шюры является также ее сравнительно об¬
разный язык. В отдельных случаях автору,
однако, не удалось избежать схематизма и
упрощенчества. Так, отвечая на вопрос,
«каковы же корни религии в классовом
обществе?», он пишет: «В классово-антаго¬
нистическом обществе существует жестокая
эксплуатация трудящихся... Теперь уже
наиболее глубоким корнем религии являет¬
ся бессилие эксплуатируемых в борьбе с
эксплуататорами» (стр. 14). Но такой от¬
вет не полон. Следовало указать здесь на
стихийный характер экономического разви¬
тия, на «слепую силу капитала» (Ленин).
Без этого нельзя понять и объяснить, по¬
чему при капитализме веруют не только
трудящиеся, но и представители господ¬
ствующих классов.
Как общий недостаток выпускаемой
научно-атеистической литературы следует
отметить, что ее тематика узка и многое
пишется по шаблону. Если посмотреть на
список вышедших за последние два года
антирелигиозных брошюр, то добрая поло¬
вина их иосит такие названия: «Религия —
враг науки», «Наука и религия», «Наука
против религии», «Наука в борьбе с рели¬
гией» и т. п. При этом по своему плану и
общему содержанию эти брошюры обычно
не больше отличаются одна от другой, чем
по своему названию. О ленинском требова¬
нии давать массам самый разнооб¬
разный материал по атеистической
пропаганде, знакомить их с фактами и з
самых различных областей ж и з-
н и, подходить к массам самыми различ¬
ными способами авторы брошюр ча¬
сто говорят, но на деле этого требования
не выполняют. Между тем давно пора уже
от общих противопоставлений религии и
науки переходить и к разработке отдель¬
ных вопросов, отвечая прежде всего на то,
чем интересуются верующие. А верующие
часто интересуются, например, такими во¬
просами: что такое совесть, могут ли сбы¬
ваться сны и предчувствия, почему неко¬
торые ученые веруют в бога, чем объяс¬
нить, что у разных народов разные боги
и т. д. Массовая научно-атеистическая ли¬
тература обязана давать ответы на подоб¬
ного рода вопросы.
Иногда трудно понять, на кого рассчита¬
на брошюра: на пропагандиста, ведущего
научно-атеистическую пропаганду, или на
массового читателя. Популярных же книг,
рассчитанных как по тематике, так и по
языку на верующих, почти совершенно не
издается.
Самым существенным недостатком мно¬
гих брошюр является их оторванность от
жизни. Читатель мало может узнать из
них о том, как в советской действитель¬
ности происходит отход трудящихся от ре¬
лигии. Не приводится на этот счет поучи¬
тельных примеров, слабо раскрывается
конкретное содержание этого процесса.
Некоторые брошюры, изданные в союз¬
ных республиках и областях, написаны
не на местном, а на общем материале. При¬
мером может служить брошюра П. Г е р ш-
мана и Н. Миронова «Марксизм-
ленинизм о религии», изданная Бурят-Мон¬
гольским книжным издательством (Улан-
Удэ. 1954). В брошюре разъясняются
общие положения о происхождении и клас¬
совой сущности религии, много говорится о
реакционной деятельности Ватикана и т. д,
но ничего не сказано о пережитках шама¬
низма и ламаизма, которые еще сохрани¬
лись у части коренного населения респуб¬
лики.
Естественно, что при таком подходе авто¬
ров к разработке темы брошюра приносит
гораздо меньше пользы, чем в том случае,
если бы она была написана с привлече¬
нием местных материалов.
В нашей стране господствующей религией
было христианство и прежде всего право¬
славие. Но наша страна многонациональна,
и пережитки религиозных верований в
СССР многообразны. Кроме верующих пра¬
вославных, в нашей стране есть католики,
лютеране, последователи магометанства,
буддизма, иудейской религии, различных
сект. У ранее отсталых народов Севера и
в Сибири, как уже было отмечено, сохрани¬
лись еще пережитки шаманских верований.
Поэтому нельзя борьбу с религиозными пе¬
режитками сводить к критике только
православия. Научно-атеистическая пропа¬
ганда должна быть направлена против всех
вероисповеданий, пережитки которых у нас
еще не изжиты. Мало освещается в лите¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
213
ратуре вопрос об опыте научно-атеистиче-
ской пропаганды на местах. Почти забыты
темы: религия и школа, религия и семья, о
происхождении религиозных праздников и
религиозных обрядов.
Совершенно недостаточное внимание уде¬
ляется в нашей массовой научно-атеистиче¬
ской литературе разъяснению сущности и
истории борьбы марксизма-ленинизма про¬
тив всяческих попыток соединить комму¬
низм с религией. Необходимо шире популя¬
ризировать и на основе фактов современно¬
сти дальше развивать положения, выдвину¬
тые классиками марксизма-ленинизма по
данному вопросу.
Сейчас научно-атеистическая пропаганда
реже сбивается на тон словесной шумихи.
Но иногда этот тон еще дает себя чувство¬
вать.
Например, Н А. Лебедев в брошюре
«Происхождение и реакционная сущность
христианства» (Горьковское книжное изда¬
тельство. 1954), излагая вопрос о борьбе
с религиозными пережитками в СССР, пи¬
шет: «Коренное и принципиальное различие
коммунизма и религии совершенно неизбеж¬
но порождало и порождает между этими
двумя идеологиями ожесточенную
(подчеркнуто нами.— Н. Г.) борьбу». «...Это
есть борьба с пережитками эксплуататор¬
ской идеологии» (стр. 30). Автор забывает
о том, что наша непримиримость к религиоз¬
ным пережиткам совсем не требует оже¬
сточенности в борьбе с ними. Партия при¬
зывает к настойчивой, систематической,
терпеливой пропаганде в массах научных
знаний.
В этой связи следует признать неправиль¬
ным, что некоторые авторы некритически
воспроизводят в своих работах отдельные
характеристики и эпитеты, употреблявшие¬
ся в борьбе с церковью и религией
например, французскими просветителями
XVIII века.
В.	И. Ленин в статье «О значении воин¬
ствующего материализма» (1922) указы¬
вал, что «бойкая, живая, талантливая, остро¬
умно и открыто нападающая на господ¬
ствующую поповщину публицистика старых
атеистов XVIII века сплошь и рядом ока¬
жется в тысячу раз более подходящей для
того, чтобы пробудить людей от религиоз¬
ного сна, чем скучные, сухие, не иллюстри¬
рованные почти никакими умело подобран¬
ными фактами, пересказы марксизма, кото¬
рые преобладают в нашей литературе и ко¬
торые (нечего греха таить) часто марксизм
искажают» (Соч. Т. 33, стр. 204).
Некоторые пропагандисты из этих заме¬
чательных ленинских слов сделали для себя
очень странный вывод. Вместо того, чтобы
покончить с сухими и скучными пересказа¬
ми марксизма и разъяснять сущность
научного атеизма живо и увлекательно, они
для придания своим устным и печатным
выступлениям большей живости и к месту и
не к месту приводят высказывания фран¬
цузских просветителей.
При этом не учитывается, что в XVIII ве¬
ке во Франции духовенство представляло
собой могущественную часть господствую¬
щего класса феодального общества и про¬
тив него требовалось вести не только идей¬
ную, но и острую политическую борьбу. Не
учитывается и то, что буржуазные просве¬
тители были идеалистами в области исто¬
рии, усматривали причину существования
религии прежде всего в обмане со стороны
одних людей и в невежестве других.
В наши дни излагать вопрос об отноше¬
нии к верующим и к духовенству в стиле
просветителей XVIII столетия — значит во
многих случаях не учитывать изменивших¬
ся условий.
Брошюры, о которых говорится в обзо¬
ре, безусловно, могут принести известную
пользу читателю, однако наличие отме¬
ченных в массовой научно-атеистической
литературе недостатков говорит о том,
что необходима дальнейшая работа над
повышением ее идейно-теоретического
уровня.
Некоторые из этих недостатков могут
быть устранены лишь при ликвидации за¬
пущенности научно-исследовательской рабо¬
ты в области истории религии и атеизма.
Большую помощь товарищам, ведущим
массовую научно-атеистическую пропаганду,
могли бы оказать работы, обобщающие ма¬
териалы о преодолении религии в СССР, в
частности за послевоенные годы. Но инсти¬
туты философии, истории, этнографии Ака¬
демии наук не оказывают такой помощи
пропагандистам.
XX съезд КПСС указал на необходимость
усиления и углубления идеологической ра¬
боты партии, ликвидации отрыва теории от
практики.
Пропагандисты научного атеизма в своих
устных и печатных выступлениях должны
теснее связывать свою разъяснительную ра¬
боту с практическими задачами коммуни¬
стического строительства, постоянно откли¬
каться на важнейшие события текущей жиз¬
ни, волнующие миллионы советских людей,
как неверующих, так и верующих.
Массовая научно-атеистическая литерату¬
ра может многое сделать в деле обобще¬
ния и распространения лучших, проверен¬
ных жизнью образцов коммунистического
строительства, в деле борьбы за внедре¬
ние в народное хозяйство новейшей техни¬
ки, за улучшение работы культурных учреж¬
дений.
Необходимо особое внимание уделить
выпуску книг для деревни, тщательно гото¬
вить их с учетом запросов сельского насе¬
ления.
Советская действительность, успехи борь¬
бы за мир, демократию и социализм на
международной арене, достижения совре¬
менной науки являются замечательными
подтверждениями истинности марксистского
материалистического мировоззрения. Это
дает в наше распоряжение новые аргумен¬
ты огромной силы для борьбы с религиоз¬
ными пережитками.
При социализме создаются благоприят¬
ные условия для того, чтобы все трудящие¬
ся овладели научным, марксистско-ленин¬
ским мировоззрением и освободились от
антинаучных религиозных суеверий. Науч¬
но-атеистическая литература должна убе¬
дительно показывать, что лишь при помощи
передовой современной науки можно ис¬
пользовать в интересах человека богатства

214
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Природы, добиться дальнейших успехов в
Области развития промышленности, сель¬
ского хозяйства, культурк.
Издание массовой йаучно-аТеистической
лиТёратуры в дальнёйшем должно приобре¬
сти болёё широкий размах, а ее содерЖа-
Нйё должно быть значительно улучШено.
Причем улучшёййе содержания йздаваейых
научно-популярных брЬшюр и книг будет
зависеть главным образом от того, на¬
сколько йх авТарк сумейэт связать научно-
йтейстичеЬкую пропаганду с жизнью И
овладеют искусством пйсать не только о
ДеДах «йебеЬных», Но и о делах земных.
Н. И. ГУБАНОВ
Новая книга по формальной логике
Д. П. ГОРСКИЙ. Логика. 2-е изд. Учпедгиз. 1955. 158 стр.
Преподавание и изучение формальной ло¬
гики встречает до оих пор значительные
трудности ввиду отсутствия полноценного
учебного пособия по этому предмету, кото¬
рое было бы написано с отчетливых и пра¬
вильных общеметодологических позиций и
соответствовало бы современному состоянию
научных знаний в этой области. Изданные
за последние годы учебные пособия по
логйке не отвечали, как известно, этим тре¬
бованиям.
Поэтому вполне понятен тот интерес,
с которым была у нас встречена книга
Д. П. Горского «Логика», предназначенная
для педагогических училйщ.
Книга Горского привлекает к себе вни¬
мание небольшим объемом, продуманностью
точки зрения, точностью многих формули¬
ровок, доказательностью в изложении мате¬
риала, использованием сравнительно новых
достижений этой науки.
Так, например, автором дается более точ¬
ная формулировка операции определения
понятия через указание на род и видовое
отличие, чем: та, которую мы встречаем в
учебниках Кузьмина и Виноградова или
Строговича. Автор указывает на две зада¬
чи, решаемые в ходе такого определения.
Это, во-первых, отличение определяемого
предмета от всех других, с ним смежных
предметов, и, во-вторых, максимальное
(в пределах определения) раскрытие сущ¬
ности определяемого предмета. Такая фор¬
мулировка определения более точна, чем
общепринятая, просто гласящая, что опреде¬
ление есть раскрытие содержания понятия.
Автор поступает правильно, разбирая во¬
прос о том, что может являться предметом
определения. Это помогает лучше понять
определение как логическую операцию. В ра¬
нее изданных учебниках и пособиях по
логике вопрос о предмете определения спе¬
циально не ставился.
Излагая теорию категорического силло¬
гизма, Д. П. Горский стремится идти дока¬
зательным путем. Сформулировав Общие
правила силлогизма и исходя йз йик, он
доказывает специальные Правила фигур и
затем дает указания, как из имеющихся
правил, Общих й специальных, лОгйЧески
вывести Все 19 правильных модусов силло¬
гизма. 'Можно лишь поЖаЛетц Что автОр
ие полностью использует метод Доказатель¬
ства м Обращается бей необходимости! к
способу йллюстраций; Так, ifepfeoe й чет¬
вертое праййла посылок Можно строго вы¬
вести из ранее сформулированных общих
правил, между тем автор здесь прибегает
к обоснованию посредством Частного При¬
мера. Можно также пожалеть, что
Д. П. Горский, прищерживаясь традицион¬
ного способа изложения теории силлогиз¬
ма, ве Попытался дать более строгой аксио¬
матизации этой формы умозаключения,
использовав для этого известные достиже¬
ния математической логййй.
Однако по сравнению с Другими учебни¬
ками элементарной лЬпийи В книге Горско¬
го значительно расширена логическая
проблематика имеНно на основе учета
некоторых идей логики математической.
Так, автор разбирает вопросы о неявных
определениях, о необходимых и достаточ¬
ных условиях, об отрицании суждений, о
контр позиции условного суждения 1и ряд
других.
Лопичесше правила в кНигё иллюстри¬
руются cBe5wk;Mik, близкИми мышлению учй-
гЦихся примерами. Здесь же можно найти
много ЦенНых меТоДичесйих указаний и
практических советов, которые способству¬
ют усвоений материала.
В целом ряде случаев, в частности при
излоЖенйй теорйй суждения й умозаключе¬
ния, автор явно Отходит от традиционного
и общепринятого Освещения некоторых во¬
просов.
Так, определяя суждение как «мксЛь, в
которой ё фОрме утверждения или отрица¬
ния отражаются различные стороны окру¬
жающей действительности» («ЛоЬика»,
стр. 42), Д. П. Горскйй ВкЛаДкНаёт инЬй
смысл в термины «утверждение» и «отри¬
цание», чем это принято В траДицйойной
аристотелевской логике. Согласно Горско¬
му, выражения: «в дайном суждении утвер¬
ждается чтО-либо о чем-либо» й «данное
суждение истйнйо»— явЛяЮтся По смь!слу
равнозначными. Подобный же образом
равнозначными rio смыслу являются выра¬
жения: «в джином суждении отрицается
что-либо о чем-либо» и *данн<>е суждение
ложно» (стр. 42). Таиим Образом, автор
отождествляет свойство суждения содер¬
жать утверждение со свойством «быть
истинным», а свойство содерЖа+ь отрица¬
ние со свойством суждения «быть ложным».
Не каеаНСЬ тёх Мотивов, которыми зДёСь
руководствовался аВТор, остановился на
тех явйых Недостатках, котбрке йз такого
понимания сЛёд^Ы-: Так как Наряду с Вк-
шеаМечёнйой трйктовкбй терминов «угвер-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
215
ждать или отрицать что-либо» они употреб¬
ляются автором и в обычном смысле — как
отражение наличия или отсутствия у пред¬
мета известного признака, а термин «отри¬
цание» употребляется еще, кроме того, и
для обозначения определенной логической
операции над суждением, то в целом упо¬
требление в книге терминов «утверждение»
и «отрицание» оказывается многозначным.
Нам думается, что в книгу по элементар¬
ной логике вовсе не стоило вводить такую
многозначность. Существенным недочетом
явлйется также и to, что многозначность
указанных терминов раскрыта автором не-
достаточно Чётко. В связи с э+им у чигга-
теЛя до самого последнего момента остает¬
ся неясность, как нужно понимать -Термины
«утверждать йши б+риШать что-либо»: в
смысле наличия или отсутствия известного
признака у предмета или же в смысле
йстйнносТи или ложности суЖдеШмя? Двой¬
ственным оказывается и определение истин¬
ности и ложности суждений. С одной сто¬
роны, аётор Считает суждение истийным,
если признаки, утверждаемые в суждении,
действйтельксЗ принадлежа* Предмету, и
ЛоЖнЫм, если они предмету не принадле¬
жат С Другой стброны, он ЬМесто этой
объективной то'}ки Зрения становится на
иную, которая состоит в том, что ис+йну
йЫражает утёе{эДитеЛьное сужДеййе, а
ложЬ — суждение отрицательное. Здесь, tlo
нйшШу мнёнйю, автор отходит От объектив¬
ной +очкк Зрения На истйнность й ложность,
от точкй зрения сопоставления мыСли с Дей¬
ствительностью и Принимает функциональ¬
ную точку зрения, определяя истинность и
ложнйСтЬ суждений в зависимости от их
Отношения Друг К Другу (см. стр. 42).
Остановился на Некоторых других спор¬
ных и неточных местах, имеющихся в книге.
Весьма спорно решается автором вопрос
о ТОМ, в каких случаях та или иная мысль
может считаться суждением. Он утверж¬
дает, что для этого необходимо точно знать,
является ли эта мысль истинной или ложной.
В противном случае назвать мысль сужде¬
нием мы не можем. Так, например, чтобы
установить, является ли предложение:
«Он — новатор производства» — суждением,
необходимо точно знать того человека, о ко¬
тором идет речь. Не зная этого, мы не мо¬
жем судить об истинности или ложности
мысли, выраженной в данном предложении,
а следовательно, не можем считать эту
мысль суждением. Подобным же образом
мысль: «От Москвы нас отделяют многие
сотни километров» — не является сужде¬
нием, поскольку неизвестно, истинна она
или ложна (см. стр. 44 и 45).
Таким образом, автор отказывает в праве
быть суждениями всем без исключения
мыслям, относительно которых нельзя сде¬
лать вывод о том, являются ли они истин¬
ными или ложными. Вряд ли можно согла¬
ситься с этим положением автора. Нам ка¬
жется, что суждением является всякая
мысль (выраженная в каком-либо предло¬
жении), относительно которой может быть
поставлен вопрос: истинна она или ложна.
В одних случаях ответ на этот вопрос пря¬
мо следует из ак'ализа содержания сужде¬
ния или того контекста, в котором сужде¬
ние дано, в других — для ответа на этот
вопрос требуется произвести специальную
проверку. Но поскольку во всех этих слу¬
чаях ответ может быть так или иначе по¬
лучен, то не приходится сомневаться, что
мы имеем дело при этом именно с сужде¬
ниями.
Обращает на себя внимание также слиш¬
ком широкое определение отрицательных
суждений, даваемое автором. «Отрицатель¬
ным Суждением будет и такое суждение, в
котором отрицание, выражающееся в рус¬
ском языке обычно частицей «не», находит¬
ся перед связкой, и суждение, в котором
отрицание перенесено в Предикат сужде¬
ния»,— пишет Горский (стр. 49). С этой
точки зрения такие, например, суждения,
как «Все S не есть Р» и «Все S есть не-Р»,
представляются логически соверШен’йо рав¬
нозначными, а операция превращения су¬
ждений теряет всякий смысл. Однако Ни
то, ни другое вовсе не является безусловно
правильном.
По-новому излагается в книге Горского
классификация суждений. Пытаясь, Повйди-
мому, избегнуть известных недостатков тра¬
диционной классификации, автор прини¬
мает здесь иные принципы. Д. П. Горский
делит суждения прежде всего на Простые
и Сложные. Простые суЖдеййй, в свЬЮ оче¬
редь, делятся на атрибутивные суждения и
«суждения с отношениями». При Зтом
атрибутивные суждения рассматриваются с
точки зрения качества, количества и модаль¬
ности. Сложные же суждения Д. П. Гор-
скйй делит на сложные суждения с соЮзами
(условные и разделительные) и бесСоюзйь!е
сЛожные Суждения (выделяющие и исклю¬
чающие).
Такая классификация является, с Нашей
тоЧки зрения, Шагом вперед по сравнению
с традиционной. Она охватывает Значитель¬
но больший круг суждений и удачно пре¬
одолевает Некоторые недостатки традицион¬
ной классификации. Однако сЛедуеТ ука¬
зать, что и она не свободна от ряда не¬
достатков.
Классифицируя простые сужДеНия, Гор¬
ский различает суждения Принадлежности
признака предмету (атрибутивные сужде¬
ния) И суждения с отношениями. «В оснОВе
такого разделения лежат различия меЖДу
свойством и отношением»,— подчеркивает
автор. Мы никоим образом не оспариваем
необходимости такого различения. Однако
надо было отметить и его относительность,
показать взаимосвязь этих форм суждения.
Причем связь, единство между свойством
и отношением заключаются не только в ТЬМ,
что то и другое есть нечто присущее пред¬
метам действительности. Следует учиты¬
вать также и то, что в контексте того Или
иного умозаключения, доказательства су¬
ждение с отношением может рассматри¬
ваться как атрибутивное и наоборот. Этот
момент надо было осветить в книге.
Автор своеобразно трактует и модаль¬
ность суждений. «Основашем для деле¬
ния суждений по модальности является
знание того, в какой степени связан
предмет нашей мысли с признаком, утвер¬
ждаемым или отрицаемым в предикате
суждения»,—пишет Горский (стр. 52).

216
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
В связи с этим суждения им делятся на
вероятные и достоверные, а достоверные,
в свою очередь,— на суждения действитель¬
ности и необходимости. Следует, однако,
указать, что при такой трактовке совер¬
шенно выпадает категория объективной
возможности. А это вряд ли можно считать
целесообразным.
Классифицируя сложные суждения, Гор¬
ский различает два вида: сложные сужде¬
ния с логическими союзами и бессоюзные
сложные суждения (см. стр. 56). Неудачно,
по нашему мнению, название «бессоюзные
сложные суждения». Рассматриваемые здесь
выделяющие и исключающие
суждения, по существу, являются соедини¬
тельными суждениями, или конъюнктивны¬
ми, как их еще называют. В первом случае
это будет соединение, например, таких суж¬
дений, как «Все S суть Р» и «Ни одно не-S
не есть Р», а во втором — «Некоторые S
суть Р» и «Ни одно не-S не есть Р», то есть
некоторый вид соединения двух суждений
одной материи, но различной формы при
помощи логического союза «и».
Д. П. Горский делает в своей книге по¬
пытку преодолеть недостатки и ограни¬
ченность не только традиционной теории
суждения, но и традиционной теории умо¬
заключения.
Известно, что традиционная логика при¬
знает два вида умозаключений: дедуктив¬
ные и индуктивные. Под дедукцией она
понимает умозаключение от общего к ча¬
стному, а под индукцией — умозаключение
от частного к общему. Такое истолкование
природы дедуктивных и индуктивных умоза¬
ключений вступает, однако, в противоречие
с традиционной классификацией умозаклю¬
чений. Последняя причисляет, как известно,
к дедукции и такие умозаключения, в кото¬
рых вывод обладает той же степенью общ¬
ности, что и посылки. Это относится, на¬
пример, ко многим условным и разде¬
лительным умозаключениям. Не подходит
под приведенное выше определение дедук¬
ции и ряд модусов простого категориче¬
ского силлогизма. Следует добавить, на¬
конец, что обширный класс так называе¬
мых несиллогистических умозаключений
вообще выпадает из традиционной клас¬
сификации умозаключений.
Выход из этого явного противоречия,
которое таит в себе традиционная теория
умозаключения, некоторые логики усма¬
тривают в добавлении к двум указанным
видам умозаключений:	дедуктивным и
индуктивным — третьего вида — так назы¬
ваемых традуктивных умозаключений, по¬
нимая под ними умозаключения от посы¬
лок определенной степени общности к вы¬
воду той же степени общности. Другие
же логики, в том числе и автор рецензи¬
руемой книги, пошли по иному пути — по
пути пересмотра традиционного понима¬
ния дедуктивных и индуктивных умоза¬
ключений. Как же осуществляется этот
пересмотр в книге Д. П. Горского?
Автор отказывается от принятой в логи¬
ке классификации умозаключений на де¬
дуктивные и индуктивные по признаку
различия в степени общности вывода от
посылок и, сохранив название этих двух
видов умозаключений, дает им новое ис¬
толкование. Дедуктивные умозаключения
он определяет как «такие умозаключения,
для каждого из которых существует общее
правило, устанавливающее, что если по¬
сылки в нем имеют определенную логиче¬
скую форму и являются доказанными, то
с необходимостью будет истинно
и заключение, имеющее также определен¬
ную логическую форму» (стр. 72).
Автор считает также, что в дедуктив¬
ных умозаключениях процесс умозаключе¬
ния может происходить трояким образом:
от более общего к менее общему (или к
единичному); от суждений одной общно¬
сти к суждениям той же общности; от
единичного к частному (а иногда и к об¬
щему).
Индуктивные же умозаключения харак¬
теризуются, по автору, тем, что для них
нельзя установить таких общих правил,
которые установлены	для дедуктивных
умозаключений. Характерным для индук¬
ции Д. П. Горский считает и то, что мысль
в процессе индуктивного умозаключения
движется от частного к общему. В соот¬
ветствии с вышеизложенным пониманием
автор дает следующее определение: «Ин¬
дуктивное умозаключение — это такое
умозаключение, в котором заключение
во всех случаях не следует с необходи¬
мостью из истинных посылок и в котором
ход мысли в подавляющем числе случаев
идет от частного к общему» (стр. 101).
Следует признать, что подобная трак¬
товка дедуктивных и	индуктивных умо¬
заключений имеет известные преимущества.
Она помогает преодолеть ряд недостатков
традиционной теории	умозаключений и
позволяет вместе с тем не прибегать к вве¬
дению какого-то особого, дополнительного
вида умозаключений, вроде традуктивных.
Нельзя, однако, не отметить, что предла¬
гаемая Д. П. Горским классификация умо¬
заключений приводит	к многозначности
терминов «дедукция» и «индукция». При
характеристике отдельных умозаключений
они употребляются автором в одном смысле,
а при характеристике доказательств, пред¬
ставляющих собой цепь умозаключений, эти
же термины употребляются уже в другом
смысле.
Подобная двусмысленность в употреб¬
лении терминов «дедукция» и «индукция»
может привести только к путанице. На
наш взгляд, автор поступил бы правиль¬
но, если бы устранил эту двусмысленность.
К тому же следует добавить, что историче¬
ски сложившиеся понятия дедукции и ин¬
дукции не имеют никакого отношения к де¬
лению умозаключений на такие, в которых
вывод следует с необходимостью из посы¬
лок, и такие, в которых он не следует с
необходимостью.
Вызывает возражение трактовка полной
индукции, которая дается автором в	кни¬
ге. Д. П. Горский относит этот	вид
умозаключений одновременно и к	де¬
дуктивным и к индуктивным. К	де¬
дуктивным — потому, что в полной индук¬
ции .мы при истинных посылках получаем

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
217
с необходимостью истинное заключение, а
к индуктивным потому, что полная ин¬
дукция представляет собой ход мысли от
частного к общему. Легко заметить, что
автор вступает здесь в противоречие с са¬
мим собой и отходит от им же выдвинуто¬
го принципа классификации умозаключе¬
ний. Согласно этому принципу, всякое умо¬
заключение, в котором из истинных посы¬
лок с необходимостью получается истин¬
ный вывод, относится к тому виду умоза¬
ключений, который назван автором дедук¬
тивным. Индуктивные же умозаключения,
по автору, — это такие умозаключения, в
которых вывод не следует с необходи¬
мостью из истинных посылок. Отсюда ясно,
что полная индукция должна была быть
отнесена Д. П. Горским к дедуктивным
умозаключениям, поскольку ей присущ
основной признак последних.
Исходя из своего же принципа класси¬
фикации умозаключений, Д. П. Горский
относит к индуктивным умозаключениям
наряду с неполной индукцией также и
аналогию, так как аналогия не дает, как
известно, заключейий, с необходимостью
следующих из истинных посылок. Такая
точка зрения остается спорной. Однако
явным упущением автора является то, что
он уделил аналогии слишком мало вни¬
мания. В книге не раскрыто значение ана¬
логии в практике нашего мышления, не
показаны условия, соблюдение которых
повышает степень достоверности вывода
по аналогии, отсутствуют указания в от¬
ношении того, как нужно пользоваться
этой своеобразной формой умозаключения.
Автору книги следовало бы больше счи¬
таться с назначением Книги — служить
учебным пособием для педучилищ. По
характеру изложения книга Горского ско¬
рее является учебником для средней шко¬
лы, чем для педучилищ. В книге не пока¬
зано значение той или иной логической
формы, закона для процесса обучения, не
анализируются случаи нарушения правил
логики в школьной практике учащихся.
Нет вообще примеров из практики на¬
чальной школы. В книге по логике, пред¬
назначенной для педучилищ, должны были
бы найти свое специальное освещение такие
вопросы, которые вовсе не поставлены
Д. П. Горским. Это — соотношение поня¬
тия и представления, значение накопле¬
ния конкретных представлений для фор¬
мирования абстрактных понятий, приемы,
заменяющие определения, противополож¬
ные понятия в их отличии от иных сопод¬
чиненных.
Все эти вопросы чрезвычайно тесно свя¬
заны с практикой работы учителя именно
в начальной школе.
Подведем итоги. Книга Д. П. Горского
преодолевает некоторые существенные недо¬
статки, присущие традиционным пособиям
по формальной логике, выдвигает ряд новых
вопросов этой науки и делает шаг вперед по
сравнению с изданными до сих пор учеб¬
никами элементарной логики. Д. П. Горский
нигде не смешивает в своей книге фор¬
мальную логику с диалектической. Нель¬
зя его упрекнуть и в попытках подменить
диалектическую логику формальной, чем
грешат некоторые наши авторы книг по
логике. Но нет в книге Горского и чет¬
кого указания о необходимости разгра¬
ничения формальной логики от логики
диалектической, о недопустимости их сме¬
шения. Не пытается Горский и вскрыть
в какой-то мере ограниченность формаль¬
ной логики, показать, в чем она состоит.
К этому следует добавить, что Д. П. Гор¬
ский вообще избегает в своей книге упо¬
треблять термин «формальная логика» и
всюду именует ее просто логикой.
Необходимо, правда, учитывать, что
книга Д. Горского предназначена не для
высшей школы, а для педагогических учи¬
лищ. Поэтому осветить в ней во всем объ¬
еме вопрос о соотношении формальной и
диалектической логики автор, разумеется,
не мог. Но нельзя было и обходить этот во¬
прос полным молчанием.
Б. В. МЕЕРОВСКИЙ (Москва),
Т. С. БОЛЬШАКОВА (Иркутск).
Борьба английских передовых деятелей
за прогрессивную идеологию
Общественные деятели Англии в борьбе за передовую идеологию. Сборник сокращен¬
ных переводов с английского. Редакция и вступительная статья проф. М. П. Баскина.
Издательство иностранной литературы. М. 1954. 320 стр.
Сборник «Общественные деятели Англии
в борьбе за передовую идеологию», как и
ранее выпущенные сборники — «Против бур¬
жуазных и правосоциалистических фальси¬
фикаторов марксизма» и «Французские ком¬
мунисты в борьбе за прогрессивную идеоло¬
гию»,— знакомит советского читателя с раз¬
витием философской, научной и социально-
политической мысли за рубежом.
В настоящее время, когда миролюбивые
народы стремятся к прочному миру, укреп¬
лению международного доверия, развитию
всесторонних экономических и культурных
связей и дружественному сотрудничеству
всех стран, издание такого рода сборников
надо приветствовать.
Сборник состоит из двух разделов. Первый
раздел — «Против реакционной буржуазной
идеологии, за передовую идеологию»,—
включающий статьи Г. Поллита, Э. Бернса,
М. Корнфорта, Джона Льюиса и других
представителей передовой мысли Англии,

21S
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
дает представление об экономическом и по-
литическом^ положении современной Англин,
о роли лейборизма р британском рабочем
движении, о сущности английской буржуаз¬
ной демократии, о состоянии философской
мщсли в Англии, о растущем влиянии мар¬
ксизма, о борьбе материализма с идеализ¬
мом в современном естествознании и т. д.
Второй раздел — «За демократическую
науку, за передовые традиции английской
культуры» — содержит статьи передовых
деятелей науки, искусства и литературы:
Q. Томсона, Дя*. Бернала, Дж. Льюиса, Дж.
Линдсея и других. Эти статьи посвящены
проблемам культурного и научного наслед¬
ства Англии, раскрытию роди науки, искус¬
ства, литературы в общественном развитии
Англии и -критике современной буржуазной
идеологии.
Вступительная статья генерального секре¬
таря Британской коммунистической партии
Г. ЦолЛита «Борьба за коммунистические
идеи» и его статьи «Борьба за мир и на¬
циональную независимость», «Марксизм в
британском рабочее движении» освещают
историю английского рабочего движения,
ослабление р нем роли лейбористской идео¬
логии и повышение классового сознания
английских трудящихся. Они говорят о за¬
дачах Коммунистической партии Англии,
которые сводятся к неуклонной борьбе про¬
тив ремилитаризации Западной Германии,
против гонки вооружений в Англии, за за¬
прещение производства и испытания атом¬
ного оружия, за прекращение колониальных
войн в Малайе и Кении, за повышение жиз¬
ненного уровня трудящихся.
Статьи Г. Цоллита, а также статьи ком'-
муниста Э. Бернса «Социал-демократия или
марксизм» и «Положение Англии», вскры¬
вающие классовую сущность лейборизма,
призывают к творческой разработке идей
марксизма-ленинизма в борьбе против раз¬
личных форм империалистической идеоло¬
гии.
Значительная часть статей сборника по¬
священа разъяснению программы компартии
«Путь Британии к социализму».
Большой интерес для советского читателя
представляют публикуемые в настоящем
сборнике статьи по вопросам истории фило¬
софии, социологии, по вопросам филосо¬
фии естествознания.
Статьи Дж. Льюиса, М. Корнфорта,
А.	Саддебея и других английских ученых,
посвященные анализу философских про¬
блем современного естествознания, последо¬
вательно защищают идеи диалектического
и исторического материализма и подвер¬
гают критике реакционные теории в есте¬
ственных науках. Эти статьи свидетельству¬
ют о том, что передовые английские ученые
активно борются против философской реак¬
ции и пытаются на материалистической
основр разрешить наиболее сложные и
трудные методологические вопросы есте¬
ствознания.
В ртатье «Марксизм и развитие филосо¬
фии» Щ. Корнфорт, опираясь на произведе¬
ния кларсиков марксизма, раскрывает мате¬
риалистическую сущность марксистского ми¬
ровоззрения, прочно базирующегося на до¬
стижениях естественных и общественных
наук. М. Корнфорт дает характеристику
домарксистской идеалистической филосо¬
фии, представители которой создавали ан¬
тинаучные системы природы в отрыве от
естественных наук и стремились «установить
на основе принципов такие категории, к ко¬
торым бы можно было подогнать все чело¬
веческое познание. Под философией,— пи¬
шет Корнфорт,— понималась теория, стоя¬
щая над науками и вне их» (стр. 107).
В отличие от этой философии, пишет он,
марксистская философия не является тео¬
рией, стоящей над науками И вне их. Мар¬
ксистская философия является методом! на¬
учного исследования. Метод материалисти¬
ческой диалектики представляет собою на¬
уку «об общих законах движения как внеш¬
него мира, так и человеческого мышле¬
ния». Этот метод находит свое применение
во всех науках.
Диалектико-материалистический метод
познания мира и процесса мышления пред¬
ставляет собою обобщение общественной
практики и данных науки. М. Корнфорт убе¬
дительно раскрывает партийный характер
марксистской философии и правильно ука¬
зывает, что диалектико-материалистическая
концепция не претендует на законченность,
она требует, чтобы ее творчески развивали
по мере расширения научных знаний и на¬
копления опыта в ходе поступательного
развития человечества.
Во второй части своей статьи — «Мар¬
ксизм! и буржуазная философия» — Корн¬
форт дает краткую характеристику разви¬
тия буржуазной философии с 1848 года до
последних дней. Он характеризует различ¬
ные философские направления в современ¬
ной буржуазной философии и подвергает
критике школы, которые отличаются своим
открытым, явно обскурантистским и антина¬
учным характером (школа «абсолютного
идеализма» в Англии, «феноменологизм» в
Германии). Корнфорт критикует также
школы «логического позитивизма», «логиче¬
ского эмпиризма» и др. Однако при ана¬
лизе этих идеалистических направлений,
которые носят более завуалированный ха¬
рактер, Корнфорт смягчает критику.
Давая в целом правильную характеристи¬
ку «логического позитивизма», «логического
эмпиризма», Корнфорт, однако, допускает
неточность, когда он пытается найти общие
черты между указанными философскими те¬
чениями и марксизмом, состоящие, по его
мнению, в том, что все они ищут подлинное
знание «в эмпирической науке, в отрицании
философских «систем» (стр. ИЗ). Корнфорт
не учитывает того, что здесь только внеш¬
нее сходство, так как представители «ло¬
гического позитивизма» обращаются к кон¬
кретным наукам для того, чтобы обосновать
свои идеалистические принципы и отрицать
право на существование такой философской
теории, которая ставит еврею целью отра¬
жение материальной действительности. На¬
оборот, для диалектического материализма
конкретные науки являются основой, опи¬
раясь на которую он развирает СРРН В1>1В0"
ды и обобщения. Сам Корнфорт убедитель¬
но показал это В первой части своей статьи.
Далее, говоря об «эмерджентной» эврд^оции
у представителей «неореализма» в Англии,

критика И библиография
2J9
С. Д. Моргана и Са^уэля Александера,
Корнфорт неправомерно квалифицирует ее
как приближение к диалектическому мате¬
риализму. Известно, что «эмерджентная»
эволюция возникла как идеалистическая
реакция на диалектический материализм и
б$лр реакционной формой фидеизма, при¬
званной обосновать веру в «сверхъесте¬
ственное». На первый взгляд казалось, что
она якобы рассматривает мир как развитие
от простого к сложному, как развитие от
«Нейтральных» логических элементов до бо¬
гатых содержанием состояний бытия («ма¬
терия», «жизнь», «дух», «божество»). Но в
ней нет и намека на научную диалектиче¬
скую концепцию развития, в которой разви¬
тие рассматривается как результат борьбы
противоположностей и превращения количе¬
ственных изменений в качественные.
Статья Джона , Льюиса «Марксизм и со¬
временный идеализм», как и статья М- Корн-
форта, также представляет интерес для со-
вртскогр читателя.
Дж. Лирис дает характеристику идеализ¬
ма щк философского течения- Он показы¬
вает логкность основногр утверждения идеа¬
листов о якобу духовной природе мира.
В то же время Льюис справедливо указы¬
вает, что марксизм «не просто отрицает
Идеализм, как будто все развитие идеализ¬
ма от Декарта до Гегеля былр сплошной
Нелепррт^вд...» (стр. 121). Марксизм срхра-
Няет и развивает рациональные моменты,
срдерж^вщиеся в учениях филасофрв-идеа-
листов прошлых веков.
Критикуя заблуждения и нелепости идеа¬
лизма, Льюис ставит перед собою задачу —
доказать, как решаются обе стороны основ¬
ного философского вопроса с позиций мар¬
ксизма. Цоказувая сложность отражения
объективного мира в челрреческом созна¬
нии, Льюис приводит положение классиков
марксизма о том, что практика должна
быть перрым и основным критерием теории
Познания.
Дальше Льюис подвергает критике неко¬
торые черты современного идеализма, ко¬
торый «ныне выступает как философская
подоплека многих реакционных течений
и глубокого социального пессимизма»
(стр. 118).
Льюис критикует субъективно-идеали¬
стические идеи английских ученых-идеали-
стов — Эддингтона, Джинса и философа-
идеалиста Джоада и правильно указывает,
что причина оживления идеализма и рас¬
пространения суеверий заключается в том,
что они служат интересам привилегирован¬
ных классов!. Социальная роль идеализма
сводится к тому, чтобьг парализовать чело¬
веческие усилия, направленные на измене¬
ние существующего общественного устрой¬
ства.
Opq^wft интерес для советских читателей
представляет статья Д. Саддебея и
Щ. {чорнфорта «философские пррблемы
квантовой физики». Авторы статьи пишут,
что кризис в физике захватил значительную
часть буржуазных ученых. Идеалистические
выводы, делающиеся из новейших физиче¬
ских открытий, широко распространяются
по радио, в популярных книгах и воскрес¬
ных проповедях ради доказательства оши¬
бочности материализма, «верховного поло¬
жения духа», наличия свободы воли, и т. д.,
и т. п. Однако в самое последнее вре¬
мя, пишут Саддебей и Корнфорт, поло¬
жение в физике стало меняться. «Все боль¬
шее число исследователей в различных ча¬
стях света стали подвергать сомнек'ию уста¬
новившиеся взгляды, причем за последние
два года на эту тему в научных журналах
появилось около пятидесяти работ» (стр.
147). Эти факты говорят о том*, что фронт
борьбы материализма против идеализма в
современной физике все более расширяется.
Авторы статьи совершенно правильно ука¬
зывают, что в связи с рядом новейших от¬
крытий в физике появилась необходимость,
отказавшись от многих старых понятий, сде¬
лать новые обобщения. Саддебей и Корн¬
форт отмечают, что в результате новых
открытий в физике выявилась несостоятель¬
ность противопоставления «материи» и «из¬
лучения», частиц и волн. Авторы указывают,
что с точки зрения диалектического мате¬
риализма такое противопоставление явля¬
лось совершенно неправомерным.
Саддебей и Корнфорт анализируют далее
так называемое «соотношение неопределен¬
ностей» между координатой и импульсом ча¬
стицы и подчеркивают, что это соотношение
выводится из математического аппарата
квантовой механики.
Саддебей и Корнфорт критикуют «орто¬
доксальную» интерпретацию квантовой фи¬
зики. Они разоблачают антинаучней, субъ¬
ективистский и агностический смысл «прин¬
ципа дополнительности», показывая, что
«это — типичный идеализм, и не только в
провозглашении невозможности познания,
но и в силу того, что этот принцип в сущ¬
ности ищет «преодоления» затруднений дуа¬
лизма волны частицы в утверждении, будто
вне нас не существует ни волнового, ни
корпускулярного движения, но и то и дру¬
гое является просто идеями нашего духа»
(сто. 162).
Выдвигая перед квантовой физикой зада¬
чи ее дальнейшего развития, Саддебей и
Корнфорт указывают, что квантовая меха:
ника достигла успехов применительно к яв¬
лениям атомного масштаба. Но физическая
теория атомного ядра в настоящее время
находится еще в неудовлетворительном со¬
стоянии.
Подчеркивая необходимость развития
причинной интерпретации квантовой меха¬
ники, они обращают внимание на то, что
квантовая теория в целом была шагом впе¬
ред, она показала ограниченность старой
классической физики, ее неприменимость в
области «микромира», мира атомов. Новые
исследования должны обнаружить ограни¬
ченность теперь уже квантовой механики,
ее неприменимость в области «центра мик¬
ромира», мира ядерных процессов.
Проблематика первого раздела рецензи¬
руемого сборника не исчерпывается со¬
циально-политическими и философскими во¬
просами. Сюда включена статья Д. Ф^йо
«Мальтус и мальтузианство», убедительно,
на основе большого материала разоблачаю¬
щая человеконенавистническую сущность
этой пресловутой «теории». Антинаучным

220
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
мальтузианским теориям автор противопо¬
ставляет учение марксизма о народонаселе¬
нии.
Статья Д. Кларка «Миф о западной ци¬
вилизации» развенчивает миф о том, что
«западноевропейские традиции» имеют яко¬
бы превосходство над традициями Восто¬
ка. Буржуазные социологи стремятся заста¬
вить нас смотреть свысока на «некультур¬
ный» Восток, пишет Кларк, хотя для этого
нет ни малейших оснований. Экономиче¬
ский и культурный базис бывшей Римской
империи, указывает Кларк, находился вовсе
не в Западной Европе, а в Восточно-Среди¬
земноморском районе. До позднего средне¬
вековья наиболее прогрессивными были об¬
щества Ближнего Востока. Особенно многим
Запад обязан Византии и т. д. Поэтому
«западноевропейской цивилизации, резко от¬
личающейся от Востока и изолированной от
него, никогда не существовало», — утвер¬
ждает Кларк, убедительно раскрывая про¬
цесс взаимного влияния культур Запада и
Востока и взаимного их обогащения (см
стр. 95).
«...Марксизм,— пишет автор,— родивший¬
ся в ходе европейских революций 1848 года,
выступает как наивысшее достижение за¬
падноевропейской культуры, как венец ан¬
глийской политической экономии, француз¬
ского социализма и немецкой философии:
первую же решающую политическую победу
он. одержал на Востоке. Когда в Европе
имели место столкновения, как это было в
период Реформации или в 1848 году, то
происходили они не между Востоком и За¬
падом, а между силами прогресса и силами
реакции» (там же). Значительная часть
статьи Кларка посвящена анализу совре¬
менного положения европейской цивилиза¬
ции. Автор правильно указывает, что теория
«западной цивилизации» имеет совершенно
определенное политическое содержание.
Она, по существу, является оправданием
различных империалистических блоков, на¬
правленных против социалистической систе¬
мы и растущего освободительного движе¬
ния колониальных народов.
В конце статьи автор справедливо под¬
черкивает, что «наша задача заключается
не в разрушении и не в отрицании насле¬
дия европейской цивилизации, из которой
вырос марксизм. Мы должны принять, пе¬
редать, сохранить и развить все лучшее из
европейской традиции...» (стр. 106).
Первый раздел заканчивается статьей
А.	Мортона, в которой социалистический
гуманизм противопоставляется современной
реакционной буржуазной идеологии. В ста¬
тье очень убедительно и методологически
верно освещается характер буржуазного гу¬
манизма, показывается его сила на ранних
ступенях развития буржуазного общества и
его ограниченность по сравнению с новым,
социалистическим гуманизмом»
* * *
Второй раздел рецензируемого сборника,
«За демократическую науку, за передовые
традиции английской культуры», открывает¬
ся статьей О. Томсона «Наше национальное
культурное наследство».
В этой работе О. Томсон ставит вопрос
о том, что действительно является нацио¬
нальным культурным наследием Англии и
каковы задачи английского рабочего класса
в отношении этого наследства. Рисуя пла¬
чевное состояние современной буржуазной
английской литературы и искусства, Том¬
сон доказывает, что национальное культур¬
ное наследство погибнет, если его оставить
в руках буржуазии. Поэтому спасти эти со¬
кровища, пересмотреть их в свете марксиз¬
ма, вновь сделать достоянием народа — та¬
ковы задачи передовых деятелей науки и
искусства.
Автор ставит вопрос о народности анг¬
лийской литературы, которая создавалась
классиками буржуазного общества. Истоки
этой народности Томсон видит в том, что
даже представители буржуазии, такие, как
Чосер, Шекспир, Филдинг, черпали свое
вдохновение не непосредственно в своем
классе, а в народе, в жизни и развитии
всего общества. Поэтому их произведения
являются национальной гордостью англий¬
ского народа, в противоположность совре¬
менной реакционной,- космополитической,
декадентской буржуазной литературе, чуж¬
дой и враждебной народу.
Томсон останавливается на задачах пар¬
тийных организаций в области культуры, ко¬
торые заключаются в том, чтобы сделать
культурное наследство прошлого достоя¬
нием рабочего класса, использовать его для
развития национального самосознания на¬
рода, для активизации борьбы за мир, на¬
циональную независимость и социализм.
Имя Джона Бернала известно во всем
мире как имя одного из мужественных и
благородных борцов за мир и общественный
прогресс. Выдающийся ученый и обществен¬
ный деятель, он ставит в своих книгах и
многочисленных статьях и выступлениях во¬
просы, волнующие все человечество. Это
вопросы о месте и задачах науки в разви¬
тии общества, о судьбах науки, о служении
науки делу мира.
В двух статьях, «Научное наследство Ан¬
глии» и «Наука на службе общества», поме¬
щенных в рецензируемом сборнике, Бернал
выступает неутомимым поборником пере¬
довой науки, пропагандистом достижений
советской науки.
Статья А. Кеттла «Прогрессивные ценно¬
сти литературного прошлого» посвящена за¬
щите литературного наследия Англии.
Кеттл выступает против схематизма и упро¬
щенчества при анализе литературы прошло¬
го. Задача критика заключается не только
в том, чтобы просто указать на классовую
принадлежность писателей прошлого, ука¬
зать на то, что они «были представителями
восходящей буржуазии». Главная задача за¬
ключается в том, чтобы объяснить великий
гуманистический смысл творчества корифеев
литературного прошлого, вскрыть истоки об¬
щечеловеческой ценности классических про¬
изведений, истоки их подлинной народности,
которая делает эти предав едения бессмерт¬
ными.
Статья P. X. Томаса «Культура и
Т. С. Элиот» посвящена критическому раз¬
бору литературного творчества современно¬
го английского буржуазного поэта и кри¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
221
тика Элиота, который оказал большое влия¬
ние на поэзию и прозу Англии последней
четверти века.
Автор вскрывает корни эстетических идеа¬
лов Элиота, показывает, что идеализация
вневременного бытия порождена далеко не
просто его поэтическим сознанием: «Он про¬
тив истории, потому что история © своем
поступательном движении создает такое об¬
щество, которое он считает отвратительным...
Его отношение к будущему — это замеша¬
тельство и страх» (стр. 283).
Автор статьи вскрывает связь социологии
и философии культуры Элиота с его поли¬
тическими идеями. Понимание им культу¬
ры носит идеалистический, абстрактный ха¬
рактер: это с его точки зрения «своеобраз¬
ный способ мышления, ощущения и пове¬
дения» избранных.
Идеи Элиота о культуре меньшинства —
это идеологическое оружие в борьбе за мо¬
нархию и аристократию, против успехов
народной демократии. Однако, подвергая
критике реакционные социальные и полити¬
ческие взгляды Элиота, нельзя отрицать тот
вклад, который он внес в развитие поэтиче¬
ской техники, особенно в поэзии раннего
периода.
Дж. Линдсей — один из выдающихся пред¬
ставителей прогрессивного литературного
движения в Англии, поэт, критик, автор мно¬
гочисленных исторических романов, искрен¬
ний друг Советского Союза, пропагандист
советской литературы в Англии. Публикуе¬
мая в настоящем сборнике статья Линдсея
«Проблемы и особенности социалистического
реализма в литературе» дает представление
о тех проблемах, которые интересуют сейчас
прогрессивных английских писателей.
Никак нельзя, однако, согласиться с
утверждением Линдсея, что критическому
реализму присуща пассивность. Для того,
чтобы убедиться в том, что это положение
не соответствует действительности, достаточ¬
но указать на творчество представителей
критического реализма в России прошлого
века (Чернышевский, Салтыков-Щедрин и
др.). Характерной чертой русского крити¬
ческого реализма было его глубокое проник¬
новение в сущность общественно-политиче¬
ских явлений русской жизни, беспощадная
критика и разоблачение ее пороков.
Критический реализм Западной Европы,
который имеет в виду Линдсей, также не¬
правильно рассматривать как пассивно от¬
носящийся к окружающей действительности.
Такие представители западноевропейского
реализма, как Бальзак, Диккенс, Тэккерей,
Шарлотта Бронте в XIX веке, а также
Д. Олдридж, Шон О’Кэйси и др., активно
вторгаются в общественную жизнь своего
времени, борясь своим искусством против
пороков буржуазного общества.
Однако Линдсей прав, что представители
критического реализма неспособны были
«разглядеть полное разрешение борьбы в
классовом обществе...» (стр. 299) и часто
склонялись к утопиям.
Линдсей указывает, что путь овладения
методом социалистического реализма, диа¬
лектикой социалистического реализма, кото¬
рая означает новое, активное отношение к
действительности, к народу, лежит через
полное и решительное посвящение писателя,
художника, их творчества делу социализма,
служению интересам народа. Линдсей ука¬
зывает, что огромное значение для формиро¬
вания писателя имеет живой контакт с чи¬
тательской аудиторией и особенно с про¬
летарским чиггателем, который является чут¬
ким и взыскательным критиком.
Линдсей рассматривает некоторые пробле¬
мы формы и содержания литературного про¬
изведения в аспекте того значения, которое
они имеют для читательской аудитории. Он
указывает на достижения советской литера¬
туры, дающие ключ к решению очень мно¬
гих вопросов.
Одну ив главных задач прогрессивной
английской литературы Линдсей видит в
изображении труда, в процессе которого
преобразуется человеческая психика, совер¬
шается объединение рабочих в обществен¬
ные организации, необходимые им для борь¬
бы против капитализма. Рисуя человека в
трудовой обстановке, литература воспиты¬
вает самосознание рабочих. Тем самым
яснее определяется проблема положи¬
тельного типа, воплощающего новые отно¬
шения человека к природе и обществу.
Работа Дж. Линдсея проникнута горячим
духом коммунистической партийности. Все
выдвигаемые им проблемы социалистическо¬
го реализма он решает в тесной связи с
практикой социалистического движения.
Вступительная статья М. П. Баскина дает
краткую оценку помещенных в сборнике
статей, отмечает некоторые спорные и недо¬
статочно четкие положения. Однако, говоря
об идеологической борьбе, автор не дает в
этой статье даже краткой характеристики
наиболее влиятельных философских и со¬
циологических направлений в Англии, и это
снижает ценность статьи.
Сборник произведений английских про
гресоивных мыслителей знакомит нас с на¬
пряженной, активной идеологической борь¬
бой в современной Англии. Для сборника
характерны широкий охват различных обла¬
стей политической, философской, научной и
литературной жизни, аргументированная
критика работ представителей идеалистиче¬
ского лагеря. Переводы отдельных статей,
к сожалению, нельзя признать удовлетвори¬
тельными. Тем не менее несомненно, что
издание сборника встретит широкий поло¬
жительный отклик советского читателя.
Е. В. КАСЬЯНОВА,
Е. Ф. ПОМОГАЕВА

222
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Против историографии «большого бизнеса»
Г. АПТЕКЕР. Лауреаты империализма.
М. 1955.
В конце 1955 года в Издательстве ино¬
странной литературы вышла небольшая по
объему, на весьма содержательная книга
известного прогрессивного американского
историка и публициста Герберта Аптекера
«Лауреаты империализма». В этой книге
подвергается критике одна из усиленно на¬
саждаемых в современной буржуазной Аме¬
рике историографических школ, так назы¬
ваемая школа «истории большого бизнеса».
«Тот, кто распоряжается прошлым,— пи¬
шет Аптекер,— посредством этого может е
большим успехом властвовать над настоя¬
щим и определять будущее. Вот почему на¬
писание истории страну является централь¬
ным вопросом в идеологической битве на¬
ших дней» (стр. 21).
Это хорошо понимают находящиеся на
служба у «большого бизнеса» реакционные
американские историки, среди которых за
последнее время все более и более популяр¬
ным становится тезис о необходимости пе¬
реписывания истории заново, в духе совре¬
менных потребностей империализма.
Буржуазные историки, конечно, и раньше
защищали интересы правящего класса, а их
труды, по замечанию Аптекера, являлись
историографией, созданной «по образу и по¬
добию» монополистического капитала.
«Но с годами,— указывает он далее,— об¬
раз меняется и соответственно с этим ме¬
няются и требования» (стр. 22).
В соответствии с этим изменяющимся
«образом» капитализма и изменяющимися
требованиями не только марксисты, отно¬
шения с которыми историки, находящиеся
на службе у монополий, рассматривают, по
выражению Аптекера, как «полицейскую
или тюремную проблему», но и либераль¬
ные историки типа Дж. Аллена Смита, Вер¬
нона Л. Перриигтона, Чарльза А. Бирда с
их угрызениями совеети и заботой о «чест¬
ности» и «приличии» расцениваются «боль¬
шим бизнесом» как враги.
По мнению американских империалистов,
историография прошлого была недостаточно
прямой и резкой в защите монополистиче¬
ского капитализма. В соответствии с этим
и принимаются экстренные меры, чтобы
преодолеть недостаток рвения историков в
деле прославления магнатов капитала.
Разоблачая непомерные притязания моно¬
полистов, Герберт Аптекер так формули¬
рует их требования к историкам: «Мы не
желаем «оборончества», мы хотим положи¬
тельного, страстного отстаивания жизнен¬
ной необходимости нашего класса для об¬
щества. Одним словом, мы хотим иметь, за¬
являют сейчас империалисты, писаную исто¬
рию, которая отождествит наши нужды и
иаши дела, наши планы и мечты с нуждами
и делами, планами и мечтами Америки.
Сделайте нас Америкой!» (стр. 23—24).
За выполнение этой задачи и взялись
историки школы «большого бизнеса».
Эта школа возникла в 20-х годах нынеш-
Издательство иностранной литературы.
100 стр.
него столетия в США, в Гарварде, в каче¬
стве филиала «Американской историче¬
ской ассоциации», названного «Обществом
истории бизнеса». Особенно «популярным»
в империалистических кругах это общество
стало после второй мировой войны, в годы
активного наступления реакции на внутрен¬
нем и внешнем фронтах.
«Общество истории бизнеса» периодиче¬
ски созывает свои сессии и издает ежеме¬
сячный бюллетень, пропагандирующий исто¬
риографию «большого бизнеса». Существует
и специальный фонд «истории бизнеса», из
которого при прямой помощи монополий
оплачивается деятельность историков этой
школы. Специальные курсы истории бизне¬
са, как отмечает Аптекер, читаются во всех
американских университетах, часто вместо
курса экономической истории. Адепты этой
школы издают также обильную литерату¬
ру, специально призванную извращать исто¬
рию Америки в соответствии с известными
требованиями монополистов.
Деятельность школы «большого бизнеса»
распространяется и за пределы США. Так,
в сентябре 1951 года во Франции состоялось
специальное международное собрание исто¬
риков, посвященное «отношению историков
к капитализму», на котором один из веду¬
щих представителей вышеупомянутой шко¬
лы, Луис М. Хэкер, в докладе об «аитикапи-
талистическом уклоне американских истори¬
ков» обрушился на всех не согласных с
установками представляемого им направле¬
ния-
Апологетика крупного капитала в про¬
шлом и настоящем, провозглашение так на¬
зываемого «нового взгляда» на историю
США и всего мира — главное в деятельно¬
сти школы истории «большого бизнеса».
Этот пресловутый «новый» взгляд изобра¬
жается как некая идеология, якобы способ¬
ная противостоять марксистско-ленинской
теории общественного развития. Наиболее
характерным с этой точки зрения является
приводимое в книге Аптекера высказывание
главы школы «большого бизнеса» профессо¬
ра Граса. «В борьбе, ведущейся сейчас в
форме «холодной войны» и угрожающей
вылиться в более неистовые формы,— писал
в 1949 году Грас,— все еще имеется воз¬
можность, которую мы не должны упу¬
стить. Мы можем превратить частнокапи¬
талистический бизнес в религию, которая
сумеет противостоять его сопернику — ком¬
мунизму» (стр. 29).
Тщетные попытки адептов вышеупомяну¬
той школы найти «позитивную» антикомму¬
нистическую идеологию не могут, конечно,
увенчаться успехом. Подобные попытки ото¬
бражают лишь глубочайший кризис, охва¬
тивший буржуазную мысль в эпоху про¬
грессирующего загнивания капитализма.
Все то, что современные империалистиче¬
ские идеологи пытаются противопоставить
марксизму-ленинизму, оказывается при бли

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЙ
223
жайшем рассмотрении перепевами давно
опровергнутых наукой идеалистических тео¬
рий. Не случайно, как правильно отмечает
Аптекер, Грас и ему подобные прямо апел¬
лируют к иррационализму — последнему
убежищу современной империалистической
идеологии.
* * *
Не претендуя в данной рецензии на ис¬
черпывающее рассмотрение методологии
этой школы и всех выдвигаемых ею кон¬
цепций, остановимся на одном из основных
ее тезисов, имеющем особое социологиче¬
ское значение. Речь идет о разбираемой
Аптекером трактовке этой школой пробле¬
мы роли выдающихся личностей и масс в
истории, проблемы, занимающей важнейшее
место в любой социологической и истори¬
ческой теории.
Здесь школой «истории большого бизне¬
са» сделано несомненное нововведение.
Если объектом традиционного для буржуаз¬
ной историографии культа личности слу¬
жили такие «герои», как короли, полковод¬
цы, выдающиеся общественные и политиче¬
ские деятели, то эта школа цинично пред¬
лагает поклоняться непосредственно «золо¬
тому тельцу»—магнатам монополистиче¬
ского капитала, представителям финансовой
олигархии.
Так, в рецензируемой книге приводятся
слова Хэкера, который объявляет «элиту
бизнеса», то есть крупнейших американ¬
ских монополистов, основой «экономиче¬
ской стабильности и прогресса», называет
магнатов капитала «смелыми и социально¬
творческими личностями» американской
истории. Такая точка зрения представляет
собой, надо сказать, отход даже и от тра¬
диций американской буржуазной историо¬
графии, считавшей до сих пор разумным
выдвигать на первый план более благооб¬
разные «выдающиеся личности», держа в
тени «героев» накопления и безжалостной
эксплуатации трудящихся, вписавших свои¬
ми деяниями весьма неприглядные страни¬
цы в историю развития США. «Злоупотреб¬
лений» в практике бизнеса не могут отри¬
цать и представители указанной школы,
утверждающие, однако, что эти злоупотреб¬
ления не играли существенной роли. Онн
были, пишет историк Эдвард Н. Сэвет, ци¬
тируемый Аптекером, «побочным продуктом
огромнейших усилий людей, которые с
ограниченным капиталом в относительно
бедной (!) и громадной стране совершили
чудеса в области материальных достиже¬
ний... Капитализм был большим достиже¬
нием...». «Именно эта точка зрения,— пишет
Сэвет,— а не злобные выпады «разгребате-
лей грязи» (так в США называют группу
историков и публицистов, выступивших не¬
сколько десятилетий назад с разоблачением
преступлений отдельных капиталистов.—
С.	и Т.) должна получать все более широкое
признание среди историков» (стр. 30—31).
Хэкеру и Сэвету вторит, по выражению
Аптекера, лучший «среди образцовых апо¬
логетов «большого бизнеса», запевала их
хора, известный американский историк
Алан Невинс, в последнее время вставший
на позиции указанной школы. Формулируя
исходный тезис этой школы, он заявляет,
что Рокфеллеры, Карнеги, Хиллы и Морга¬
ны — герои материального могущества и
творцы Америки. Всякая иная точка зрения
объявляется Невинсом не больше не мень¬
ше, как «женским идеализмом».
Итак, магнаты монополистического капи¬
тала объявляются выдающимися прогрес¬
сивными личностями и главными творцами
современной истории.
Разоблачая потуги историков «большого
бизнеса» представить монополистов созида¬
телями американской мощи и «героями ма¬
териального роста», автор книги «Лауреаты
империализма» указывает на полное несоот¬
ветствие этих утверждений общеизвестным
фактам. Эти факты говорят о том, что «бо¬
гатство капиталистических воротил было
буквально высосано из американского на¬
рода. Это богатство является плодом капи¬
талистической эксплуатации, а не созида¬
тельной работы капиталистов» (стр. 54). В
специальной главе своей книги, «Эксплуа¬
тация, а не созидание», Аптекер подробно
останавливается на источниках богатств
представителей правящего класса США. Он
обращает внимание на жестокую эксплуа¬
тацию американских рабочих и фермеров,
на сверхэксплуатацию трудящихся-негров:
«миллиона рабов в 1800 году, четырех мил¬
лионов в 1860 году, девяти миллионов пео¬
нов и особенно жестоко эксплуатируемых
рабочих в 1900 году» (там же). Он указы¬
вает на эксплуатацию эмигрантов и расхи¬
щение национальных богатств и, наконец,
подчеркивает, что «именно войны — наибо¬
лее прибыльный капиталистический бизнес,
а также капиталовложения в других стра¬
нах и экспроприация земель других наро¬
дов, особенно в Латинской Америке и Азии,
оказались источниками таких исключитель¬
ных прибылей, от которых стали ломиться
сейфы монополистов» (стр. 55).
При разборе концепций буржуазных
историков часто приходится встречаться с
тем, что из всего многообразия и сложности
общественных отношений ими выхватывает¬
ся какая-либо одна сторона, один момент
развития, их значение абсолютизируется,
им придается неоправданно большая роль,
в то время как другие, более важные сторо¬
ны и моменты полностью замалчиваются
и искажаются.
Сказанное целиком относится к школе
«большого бизнеса», пытающейся в совре¬
менных условиях монополистического капи¬
тализма спекулировать на прогрессивных
сторонах капитализма домонополистиче¬
ского.
Конечно, в домонополистический период
капитализм был исторически прогрессивной
формацией. «Менее, чем за сто лет своего
господства, буржуазия создала более могу¬
щественные и более грандиозные произво¬
дительные силы, чем все предшествующие
поколения, вместе взятые»,— отмечали в
«Манифесте Коммунистической партии»
Маркс и Энгельс.
Особенно быстрыми темпами роста ха¬
рактеризовалось капиталистическое произ¬
водство в США. Капиталистические произ¬
водственные отношения сыграли в свое вре¬
мя положительную роль в развитии произ¬
водительных сил страны

224
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Именно на этом спекулируют историки
«большого бизнеса», выводя «чудесную ско¬
рость» материального роста США из якобы
универсальных качеств американской «эли¬
ты бизнеса».
В действительности же бурное развитие
промышленности и сельского хозяйства в
США в период до наступления общего кри¬
зиса капитализма объясняется влиянием
целого ряда объективных факторов. В этой
связи следует прежде всего упомянуть об
относительной слабости феодальных пере¬
житков (особенно на севере страны), благо¬
приятном географическом положении, на
протяжении долгих лет избавлявшем стра¬
ну от военных разрушений и позволявшем
обходиться без больших армий. Кроме то¬
го, немалую роль в деле бурного развития
капитализма в США сыграло наличие сво¬
бодных земель и непрерывный поток эми¬
грантов и капиталов из стран «Старого
света». Наконец, благоприятные условия
для развития американского капитализма
создавали и огромные естественные богат¬
ства страны.
Историки «большого бизнеса», выпячивая
положительные стороны капиталистическо¬
го прогресса в США, замалчивают теневую
сторону этого явления — жесточайшую экс¬
плуатацию трудящихся масс страны. Автор
книги разоблачает эти ухищрения, указы¬
вая на то, что поступательное движение
американского капитализма сопровожда¬
лось такими, с позволения сказать, «побоч¬
ными продуктами» капиталистического
прогресса, как почти поголовное истребле¬
ние индейцев, рабство негров и доведенная
до предела эксплуатация всех трудящихся-
Известно также, что, пожалуй, ни в од¬
ной стране мира рост капитализма не со¬
провождался таким количеством жульни¬
честв, подкупов, грабежей и других пре¬
ступлений, как в США. Автор известной
книги «60 семейств Америки» Ф. Ландберг,
опираясь на обширную литературу, прямо
пишет, что «каждое крупное состояние,
возникшее в XIX веке, уходит своими кор¬
нями в жульничество».
Прославление прошлых достижений ка¬
питализма в США -и восхваление магнатов
капитала прошлого в исследованиях исто¬
риков «большого бизнеса» «незаметно» пе¬
рерастает в восхваление сегодняшних хо¬
зяев страны — Рокфеллеров, Морганов, Дю¬
понов, Фордов, Маккормиков, Херстов и т. д.,
перерастает в прославление и апологию
империализма.
Таким образом, замазывается тот факт,
что магнаты капитала в эпоху общего кри¬
зиса и загнивания капитализма выступают
главным тормозом всякого прогресса.
Жульнический трюк историков «большого
бизнеса» заключается в сознательном сме¬
шении различных этапов в развитии капи¬
тализма: этапа, когда капитализм имел про¬
грессивное значение (в их трудах к тому
же неимоверно преувеличиваемое), с этапом
его загнивания, полнейшего паразитизма,
разложения, когда господствует крайне
реакционная во всех отношениях финан¬
совая олигархия.
При этом историки бизнеса, как уже
отмечалось, идут и на другую фальсифика¬
цию, изображая предпринимателей прошло¬
го чуть ли не как «создателей» материаль¬
ных благ, непосредственных носителей всего
развития американской экономики.
Разбирая взгляды историков «большого
бизнеса» на роль и значение в историческом
процессе трудящихся масс, Герберт Аптекер
пишет: «...историки крупного капитала в
своем старании представить монополистов
в качестве людей, «совершивших чудеса
материальных достижений»... действительно
изображали дело таким образом, как будто
сам Рокфеллер бурил скважины, Гулд
строил железные дороги и Гуггенгейм до¬
бывал медь, а безликая масса, именуемая
бедняками, обездоленными и неудачниками,
жила в трущобах и представляла собой
предмет филантропических забот героев.. »
(стр. 40). О трудовом народе Америки как
объекте филантропической деятельности и
«рабочей политики» Рокфеллера говорится
в посвященной последнему книге Невинса,
имеющей характерный подзаголовок «Про¬
мышленник и филантроп». Аптекер отмечает,
что там, где Невинс упоминает о массах,
он презрительно именует их «бездумными»,
называет их «глупыми», «апатичными»,
«бездеятельными», «овцеподобными». Осо¬
бенно усердствует Невинс, следуя худ¬
шим традициям американских буржуазных
идеологов, в клевете на трудящихся
не англосаксонского происхождения, прожи¬
вающих в США и за их пределами. В пер¬
вую очередь он поносит индейцев и негров.
Последних Невинс считает полезными в
истории США только в качестве рабов и
выражает сожаление по поводу прежде¬
временности и «революционности» отмены
рабства негров в США. Не довольствуясь
расистскими нападками на индейцев и не¬
гров, он обрушивается на трудящихся му¬
латов и метисов, именуемых не иначе, как
«полукровками, всегда являвшимися носи¬
телями распущенности, жестокости и лени».
В столь же расистском духе расправляется
Невинс и с трудящимися — выходцами из
азиатских и некоторых европейских стран,
выступая в качестве убежденного и от¬
крытого пропагандиста давно опровергну¬
той наукой и жизнью расовой доктрины в
ее англосаксонском издании.
Подводя итоги расистским выдумкам
историков «большого бизнеса», Герберт
Аптекер делает вывод, что все их труды
«проникнуты ультранационализмом и злоб¬
ным «белым» шовинизмом», настолько злоб¬
ным, что, например, о негритянском народе
или не упоминается совсем, или «о нем пи¬
шется в такой форме, как будто речь идет
не о людях, а о каких-то отвратительных и
опасных животных» (стр. 22).
Вопреки клеветническим выдумкам апо¬
логетов «большого бизнеса» решающей си¬
лой материального роста США, освоения
их гигантских просторов и естественных
ресурсов, бурного развития производитель¬
ных сил был многонациональный предпри¬
имчивый народ Америки, прославившийся
на весь мир своей деловитостью. Простые
лесорубы и фермеры, рабочие фабрик и
батраки плантаций, белые и негры — вот
кто сыграл главную роль в развитии
производительных сил страны. Народные

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
225
массы США были также решающей силой
социального прогресса своей родины. Ши¬
рокие трудящиеся массы американского
народа, объединившиеся, невзирая на цвет
кожи, в совместной борьбе за свободу и
демократию, были главной движущей си¬
лой двух великих революций в США: войны
за независимость и гражданской войны.
Здесь они добились великих успехов. Об
этом Аптекер пишет в своей книге.
Если же говорить о новейшей истории
США, то ярчайшей иллюстрацией этого
положения, как правильно подчеркивает
Аптекер, были дни «нового курса».
«1933—1941 годы,— отмечает председатель
Коммунистической партии США У. Фо-
стер)— были периодом чрезвычайно актив¬
ной и успешной борьбы демократических
масс» («Очерк политической истории Аме¬
рики», стр. 590—591).
Обобщая исторический опыт своей стра¬
ны, Герберт Аптекер делает правильный
вывод, что «успехи были достигнуты только
благодаря тому, чю массы сражались за
них,— таков основной урок истории нашей
страны...» (стр. 77)
История США с начала и до конца под¬
тверждает истинность важнейшего в
марксистско-ленинской теории общественно¬
го развития положения о народе как твор¬
це истории
В заключение своей критики историогра¬
фии «большого бизнеса» Аптекер специаль¬
но подчеркивает неизбежность банкротства
этой откровенно апологетической школы.
Он приводит ряд весьма показательных
фактов, наглядно свидетельствующих о все
возрастающем сопротивлении установкам
школы истории «большого бизнеса» со сто¬
роны самих американских историков.
Характерно, что и в среде академических
буржуазных историков из «Американской
исторической ассоциации» все чаще разда¬
ются голоса протеста против попыток на¬
вязать взгляды историографии «большого
бизнеса» всем американским историкам.
Так, в августе 1953 года профессор Вискон-
синского университета Говард Бил высту¬
пил против восхваления «большого бизне¬
са» Невинсом и другими и призвал истори¬
ков США «сообща бороться против тех, кто
попытается диктовать нам, чему мы должны
учить и что писать». Другой видный аме¬
риканский буржуазный историк и социолог,
Г. Коммэйджер, в прошлом сотрудничав¬
ший с Невинсом, в ноябре 1953 года в
статье, помещенной в журнале «Нью-Йорк
тайме мэгэзин», открыто объявил себя про¬
тивником «линии Невинса» и выступил
против историографии «большого бизнеса»
как течения, отражающего интересы наи¬
более реакционных сил США.
До конца последовательное разоблачение
историографии «большого бизнеса», как и
буржуазной идеологии в целом, дают те
представители американской науки, кото¬
рые стоят на позициях марксистско-ленин¬
ской теории. Прогрессивные американские
историки и экономисты — Фостер, Перло,
Рочестер, Аллен и другие — за последние
годы опубликовали ряд ценных исследова¬
ний по истории своей страны, в которых
раскрывается активная, решающая роль
трудящихся масс США в истории Америки
и разоблачается реакционная роль моно¬
полистического капитала и его магнатов.
Ярким примером такого разоблачения за¬
щитников монополистического капитала яв¬
ляется и рассматриваемая книга Герберта
Аптекера «Лауреаты империализма».
Ю. Н. СЕМЕНОВ,
М. Р. ТУЛЬЧИНСКИЙ
15.	«Вопросы философии» № 3.

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
О некоторых вопросах работы кафедры философии
в высшей школе
Журнал «Вопросы философии» положил
хорошее начало, опубликовав в № 5 за
1955 год статью об опыте работы кафедры
философии Ярославского педагогического
института. Желая продолжить начатый яро¬
славцами разговор об обмене опытом, мы
считаем целесообразным остановиться на
трех вопросах, представляющих особую важ¬
ность для философских кафедр вузов в све¬
те решений XX съезда КПСС: о мероприя¬
тиях кафедры, направленных на укрепление
связи преподавания философии с жизнью,
практикой; о коллективности в научной ра¬
боте; о подготовке на кафедрах учебных по¬
собий по курсу философии.
Безусловно главная задача, стоящая
перед преподавателями философии, состоит
в решительном приближении преподавания
к жизни, практике, в скорейшем и полном
преодолении догматизма, цитатничества,
элементов культа личности р преподавании
диалектического и исторического материа¬
лизма, истории философии и других фило¬
софских дисциплин. Добиться этого можно
только путем систематической и упорной
работы каждого преподавателя
над читаемыми курсами. Но многое зави¬
сит, безусловно, и от работы кафедры
как преподавательского коллек¬
тива. Каковы же должны быть формы
работы кафедры, позволяющие соединенны¬
ми усилиями приближать преподавание
философии к жизни, помогать каждому из
членов кафедры преодолевать такие глу¬
боко укоренившиеся в преподавании недо¬
статки, как цитатничество и догматизм?
Нам представляется, что очень важное
значение для полного учета требований
практики коммунистического строительства
в лекциях и на семинарах имеет коллектив¬
ное обсуждение партийных решений, в ко¬
торых партия в концентрированной форме
отражает жизненные запросы советского на¬
рода. С этой целью на заседаниях кафедры
философии Уральского университета систе¬
матически практикуется обсуждение поста¬
новлений партии и правительства и других
партийных документов под определенным
углом зрения: как преломить и отразить
идейное содержание этих документов в пре¬
подавании и научной работе.
Например, в 1954/55 учебном году обсу¬
ждались задачи кафедры в деле преподава¬
ния философии и в партийной пропаганде в
связи с указаниями ЦК КПСС об улучше¬
нии научно-а теистической пропаганды. Ход
подготовки аспирантов и диссертантов на
кафедре бьп критически оценен в свете
редакционной статьи журнала «Комму¬
нист», опубликованной в № 18 за 1954 год:
«Повысить уровень подготовки кадров в
области общественных наук».
Одно из заседаний кафедры в начале
1955 года было посвящено вопросу об осве¬
щении в преподанании философских ди¬
сциплин итогов январского Пленума ЦК
КПСС. Этому же вопросу было посвящено
и объединенное заседание кафедр общест¬
венных наук университета, где была постав¬
лена информация о решении коллегии Ми¬
нистерства высшего образования «О неко¬
торых ошибках в преподавании политиче¬
ской экономии» и обсуждены теоретические
доклады: «Против вульгаризации экономи¬
ческой науки» и «О новом порядке планиро¬
вания сельского хозяйства». Особое внима¬
ние при этом было обращено на критику
вульгаризаторских взглядов в области мар¬
ксистской теории воспроизводства и в тол¬
ковании основного экономического закона
социализма, широко пропагандировавшихся
некоторыми экономистами и философами.
Эта критика помогла преподавателям ка¬
федры разъяснить вред этих ошибок всей
массе студенчества.
Вопрос о повышении роли кафедры в де¬
ле коммунистического воспитания студенче¬
ства, в том числе на лекциях и семинар¬
ских занятиях, а также путем организации
докладов, диспутов и т. д. был всесторонне
обсужден на кафедре в связи с передовой
статьей газеты «Правда» — «Выше уровень
воспитательной работы в вузах».
На кафедре обсуждались также статьи,
опубликованные в №№ 5, 7, 14 и 18 журна¬
ла «Коммунист» за 1955 год, посвященные
состоянию философской науки, разработке
ленинского философского наследства, улуч¬
шению связи преподавания с практикой.
Особо важное значение для преподава¬
ния философии имеет всестороннее изучение
преподавателями материалов исторического
XX съезда КПСС. 29 февраля текущего го¬
да на кафедре был поставлен доклад «О за¬
дачах кафедры в свете решений XX съезда
КПСС». Горячо одобряя решения съезда,
рассматривая их как программу всей рабо¬
ты кафедры и каждого преподавателя,

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
227
кафедра потребовала от каждого ее члена
глубокой работы по усвоению решений
XX съезда КПСС, докладов тг. Хрущева и
Булганина и других материалов съезда.
На протяжении марта — мая 1956 года ид
совместных заседаниях с кафедрами поли¬
тической экономии и марксизма-ленинизма
университета были заслушаны и о.бсуждены
следующие доклады: «О мирном сосущество¬
вании двух систем», «О возможности предот¬
вращения войн в современную эпоху»,
«О формах перехода различных стран к
социализму», «Об основной экономической
задаче СССР», «О вреде культа личности
для развития марксистско-ленинской тео¬
рии», «Об экономическом соревновании двух
о^етем». Все преподаватели и аспиранты ка¬
федры разработали лекции и доклады по
тематике, связанной с решениями XX съезда
КПСС, с которыми они выступают перед
Студентами, а также рабочими, колхозника¬
ми и интеллигенцией области.
Систематическое обсуждение на кафедре
рдртийных документов и руководящих ста¬
тей в партийной печати позволяет препода¬
вателям своевременно учитывать содержа¬
щиеся в них теоретические положения, на¬
сыщать актуальным материалом лекции и
семинарские занятия.
Коллективно подумать над содержанием
партийных документов и обменяться мысля¬
ми по всем возникшим в связи с этим тео¬
ретическим и практическим вопросам необ¬
ходимо, но это только начало дела. Кафед¬
ра систематически проверяет, как препода¬
ватели реализуют в своих лекциях и семи¬
нарских занятиях содержание обсуждаемых
на кафедре партийных документов, как свя¬
зывают философию марксизма с жизнью, с
политикой партии. Мерами такого контроля
служат регулярные взаимопосещения пре¬
подавателями занятий и лекций, обсужде¬
ние тезисов и текстов лекций до их прочте¬
ние в аудитории, стенографирование лекций
с последующим обсуждением стенограмм,
открытые лекции, обсуждение планов и
методических разработок к семинарским за¬
нятиям и т. д. и т. п. Часть этих мероприя¬
тий проводят создаваемые на каждый се¬
местр методические комиссии по диалекти¬
ческому материализму, историческому мате¬
риализму и истории философии, объединя¬
ющие преподавателей, которые в данном
семестре читают соответствующий курс. Мы
©читаем, что примерно один раз в месяц
Каждый преподаватель может и должен по¬
тратить, 2—3 часа на то, чтобы побывать «в
гоетях» у своего товарища, дать подробный
разбор его занятий и записать кратко свои
вдечатлеция в особый журнал. За 1954/55
учебной год состоялось 87 взаимных посе¬
щений лекций, семинарских занятий и экза¬
менов. Итоги взаимопосещений обсуждают¬
ся ?а заседаниях кафедры.
В борьбе за приближение преподавания
философских наук к требованиям жизни,
естественно, необходимо учитывать специ¬
фику философии как науки о наиболее об¬
щих законах природы, общества и мышле¬
ния. Философия обобщает жизненный ма¬
териал, используя данные конкретных наук.
5шшщое значение в работе преподавателей
философии приобретает изучение новейших
достижений специальных наук, особенно со¬
временного естествознания. Значительную
помощь в этом отношении оказывает нашим
преподавателям систематическое рефериро¬
вание не только философской, но также
естестренно-научной и общественно-полити¬
ческой литературы, выходящей как в на¬
шей стране, так и за рубежом. Только з$
последнее время на заседаниях кафедры
были прореферированы журналы: «Приро¬
да», «Вопросы истории», «Вопросы эконо¬
мики», материалы из иностранных журна¬
лов. Члены кафедры познакомились, напри¬
мер, с критическим обзором статей по про¬
блемам кибернетики, опубликованных в
американских журналах, а также с сообще¬
нием об освещении вопросов философии
естествознания в англо-американских науч¬
ных журналах. Большой интерес у членов
кафедры вызвало реферирование материа¬
лов совещания работников промышленности
по вопросам внедрения новой техники, кни¬
ги Д. Неру «Открытие Индии», материалов
сессии Академии наук СССР по мирному
использованию атомной энергии. В апреле—
мае с. г. на кафедре был дан обзор теорети¬
ческих журналов Коммунистической партии
Франции и философского журнала «Deutsche
Zeitschrift fur Philosophie» за 1955 год.
Реферирование иностранной литературы
ориентирует преподавателей в обстановке,
сложившейся на идеологическом фронте за
рубежом, знакомит их с выходящей в свет
научной литературой, толкает на более глу¬
бокое и широкое использование актуально¬
го научного материала в лекциях и семинар'
ских занятиях, помогает студентам правиль¬
но разобраться в имеющейся учебной и
журнальной литературе, способствует раз.'
вертыванию более аргументированной И
всесторонней критики современной бур^
жуазной идеологии и вместе с тем обра¬
щает внимание на положительные моменты,
которые имеются в зарубежной науке.
Укреплению связи преподавателей фило¬
софии с преподавателями других специаль-г
ностей способствуют совместные заседания
кафедры философии с другими кафедрами.
На одном из совместных заседаний филосо-:
фов с экономистами интересно прошло об¬
суждение доклада «Технический прогресс в
социалистическом обществе». На совместном
заседании с кафедрой литературы был по¬
ставлен доклад «О проблеме типического в
литературе и искусстве». Проводились также
совместные заседания кафедры философии
с кафедрами физики, биологии, геологии и
других естественных наук.
Кафедра пришла к выводу, что прибли¬
жение преподавания, в частности историче¬
ского материализма., к практике не может
быть успешно осуществлено, если члены
кафедры не будут пополнять свои теорети¬
ческие знания по политической экономии и
глубоко изучать экономику своей области,
вопросы развития в ней промышленности и
сельского хозяйства.
Непосредственное знакомство с работой
наших предприятий и колхозов осущест¬
вляется в результате регулярно проводимых
кафедрой экскурсий Так, например, препо^

228
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
даватели посетили передовой в Свердлов¬
ской области колхоз имени Свердлова, Ара-
мильского района, старейший на Урале
Верх-Исетский металлургический завод,
Областную промышленную выставку. Ка¬
федра поддерживает постоянные связи с
Уралмашзаводом По приглашению кафед¬
ры на одном из ее заседаний в конце
1955 года выступил начальник кузнечно¬
прессового цеха Уральского завода тяжело¬
го машиностроения П. Г. Левандовский с
сообщением «О техническом прогрессе, ра¬
ционализации и изобретательстве на Ураль¬
ском заводе тяжелого машиностроения».
В марте текущего года на кафедре высту¬
пал начальник отдела труда и заработной
платы Уралмашзавода И. И. Воронков
с докладом «О проблемах организации тру¬
да на социалистическом предприятии».
Все эти мероприятия принесли ощутимую
пользу: за последние два года в преподава¬
нии философии в университете произошли
большие сдвиги. Свежий жизненный мате¬
риал, в том числе местный, стал обязатель¬
ным в каждой лекции, на каждом семинаре.
Однако часто он еще носит иллюстративный
характер, так как преодоление сложивших¬
ся в преподавании за много лет схем ока¬
зывается очень трудным делом, особенно
если иметь в виду, что эти схемы не преодо¬
лены ни в программе, ни в имеющихся
печатных пособиях. Скорейшее создание но¬
вых, глубоко продуманных и лишенных
влияния культа личности и догматизма
программ и учебных пособий поможет нам
успешнее преодолевать догматизм и начет¬
ничество в преподавании.
Задачи, поставленные XX съездом КПСС
в области идеологической работы, требуют
коренного улучшения н а у ч н о-и с с л е д о-
вательской работы по диалекти¬
ческому и историческому материализму в
вузах. Как указывалось на съезде, в на¬
стоящее время к научно-исследовательской
работе привлечена лишь небольшая часть
преподавателей высшей школы. Решитель¬
ный перелом в этом деле может быть обес¬
печен только на пути творческого обобще¬
ния нового исторического опыта, фактов жи¬
вой действительности. В этой связи боль¬
шое значение приобретает вопрос о фор¬
мах научной работы на кафед¬
рах философии высших учеб¬
ных заведений.
Хорошо известно, что преподавателям
общественных наук в высшей школе прихо¬
дится выполнять очень большую педагоги¬
ческую и пропагандистскую работу, в силу
чего они располагают значительно меньшим
временем для научной работы, чем, напри¬
мер, работники Института философии и
других научно-исследовательских учрежде¬
ний. Как же организовать научную работу
преподавателей так, чтобы она была воз¬
можно более тесно связана с педагогиче¬
ской деятельностью, максимально способ¬
ствовала повышению качества преподава¬
ния и вместе с тем приносила бы известную
«отдачу», обогащала советскую культуру?
Опыт нашей кафедры подсказывает, что
решающее значение в этом отношении
имеет объединение преподавателей вокруг
определенных комплексных проблем. Нам
кажется, что на кафедрах вузов наряду с
индивидуальной научной работой по созда¬
нию монографий, написанию кандидатских и
докторских диссертаций возможно и необхо¬
димо шире применять коллективные
формы исследовательской работы, как наи¬
более плодотворные, ибо они дают возмож¬
ность объединить усилия отдельных това¬
рищей, позволяют лучше планировать науч¬
ную работу и осуществлять в процессе вза¬
имных обсуждений действенный контроль за
ее ходом.
Наша кафедра имеет в своем составе все¬
го 10 преподавателей (из них 8 кандидатов
наук) и 5 аспирантов. Большинство членов
кафедры, а также значительная часть пре¬
подавателей философии в высших учебных
заведениях Свердловска — бывшие аспиран¬
ты кафедры. Это облегчает связь с ними:
большинство философов — преподавателей
высших учебных заведений Свердловска —
участвует в научной работе нашей кафедры.
Научная работа на кафедре ведется по
следующим направлениям: теория социали¬
стического общества, проблемы диалекти¬
ческого материализма и философии есте¬
ствознания, история русской философии,
критика современной буржуазной филосо¬
фии. За последние годы, помимо статей и
брошюр, написанных отдельными препода¬
вателями, кафедра выпустила несколько
коллективных трудов. Почин был положен
в 1952 году, когда вышел в свет выпуск
«Ученых записок», посвященных проблемам
истории русской философии. В 1953 году в
местном издательстве был выпущен подго¬
товленный совместно с кафедрой политэко¬
номии университета сборник «Промышлен¬
ное предприятие — школа воспитания ком¬
мунистической сознательности», в котором
рассмотрены такие вопросы, как формы и
средства воспитания коммунистического от¬
ношения к труду на социалистическом про¬
мышленном предприятии, роль рационали¬
зации и изобретательства в подъеме куль¬
турно-технического уровня советских рабо¬
чих, значение этого процесса в преодолении
существенного различия между умственным
и физическим трудом. Материал для ста¬
тей этого сборника был собран на промыш¬
ленных предприятиях Свердловска и обла¬
сти.
В 1955 году вышел в свет очередной вы¬
пуск «Ученых записок» кафедры с тремя
разделами: диалектический и исторический
материализм, история русской философии,
критика современной буржуазной филосо¬
фии и социологии. Более половины статей
этого выпуска было подготовлено на основе
защищенных в университете диссертаций.
В настоящее время преподаватели кафед¬
ры работают над подготовкой к изданию
двух тематических сборников. Работа над
первым из них, озаглавленным «Связь
науки и производства в социалистическом
обществе», близится к концу; летом 1956 го¬
да сборник будет сдан в Свердловское
книжное издательство.
Широко привлекая местный мате¬
риал, авторы статей (в их числе ра¬
ботники других философских кафедр,

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
229
экономисты, а также партийные работники)
освещают следующие вопросы: об особен¬
ностях науки социалистического общества и
ее роли в жизни общества при социализме;
о формах связи науки и производства; о ро¬
ли содружества науки и производства для
подъема культурно-технического уровня и
развития творческой инициативы рабочих; о
значении связи с производством для твор¬
ческого развития советской науки и т. д
Начата работа и над созданием другого
сборника: «Практика как критерий истины
в науке», который мы намереваемся сдать в
печать также в текущем, 1956 году. Кафед¬
ра ставит перед собой цель — показать, ка¬
ким образом действует практика как крите¬
рий истины в различных областях науки:
физике, космогонии, биологии, в историче¬
ской и других конкретных науках, в самой
философии, а также подвергнуть критике
современную идеалистическую философию
по вопросу о путях проверки истинности
теории. К работе над статьями привлечены
философы Москвы, Молотова, Кургана, а
также некоторые специалисты в области
естественных наук.
Подготовка коллективных сборников с
привлечением философов других вузов,
научных работников разных специальностей,
практических работников промышленности
и сельского хозяйства обеспечивает их уча¬
стие в коллективном обсуждении, взаимном
рецензировании, подготовке трудов к печа¬
ти. Мы и впредь будем практиковать под¬
готовку коллективных сборников, в которых
каждый из авторов разрабатывает часть об¬
щей темы.
Однако, на наш взгляд, назрела необхо¬
димость в том, чтобы попытаться поднять
коллективную работу на более высо¬
кую ступень и взяться за подготовку
цельных научных трудов, учебных пособий,
книг. Над одной из таких книг, «Культурно-
технический подъем трудящихся — закон
социализма», мы в этом году начинаем ра¬
боту в содружестве с научными работника¬
ми Института философии АН СССР. Для
создания этой книги в ближайшие полто¬
ра — два года имеются необходимые усло¬
вия. Большинство авторского коллектива
составят члены кафедры и ее бывшие воспи¬
танники, преподаватели философии в выс¬
ших учебных заведениях Свердловска и
других городов Урала, которые защитили
диссертации и продолжают работать по
различным проблемам культурно-техниче¬
ского подъема работах. Для того, чтобы
справиться с такой ответственной задачей и
выполнить нашу часть работы на должном
уровне, необходимо будет значительно уси¬
лить связи кафедры с предприятиями и кол¬
хозами, глубже изучать и обобщать процес¬
сы, совершающиеся в советской действи¬
тельности.
В докладе Н. С. Хрущева на XX съезде
партии указано на необходимость создания
популярной книги по основам философии
марксизма, книги, которая могла бы слу¬
жить учебным пособием для лиц, изучающих
философию. Создание такой книги имело бы
большое значение для пропаганды научно¬
го, материалистического мировоззрения, для
борьбы против реакционной идеалистиче¬
ской философии.
Выполнение этого указания ЦК КПСС,
удовлетворение насущной потребности на¬
рода в популярной книге по диалектиче¬
скому и историческому материализму
должно стать одной из главных задач
советских философов. В Институте филосо¬
фии АН СССР, где имеется известный
положительный опыт создания учебных по¬
собий, эта задача должна решаться в пер¬
вую очередь
Нам представляется, однако, что препо¬
даватели философии в высших учебных за¬
ведениях страны могут внести свою лепту
в это дело, и притом немалую. Есть раз¬
личные категории лиц, изучающих филосо¬
фию марксизма, и ответить на их запросы
можно только путем создания учебных по¬
собий, различающихся и по содержанию и
по форме.
Вот почему мы считаем, что за создание
учебных пособий надо браться и на местах.
Это может помочь в дальнейшей работе по
созданию учебника, а тем временем даст в
руки студентов учебное пособие, в котором
удастся к тому же использовать и местный
материал. Надо также учитывать, что подго¬
товка лекций к изданию помогает препода¬
вателям повышать свою квалификацию, уси¬
ливает их ответственность, а изданные лек¬
ции могут служить и для других преподава¬
телей подспорьем при подготовке к заня¬
тиям.
Еще в прошлом году мы начали публико¬
вать отдельные лекции по курсу диалекти¬
ческого и исторического материализма,
имея целью издать в ближайшие два—три
года лекции по всем темам программы.
Подготовляются к печати прежде всего
лучшие лекции, застенографированные и
обсужденные на кафедре и после этого до¬
работанные авторами. В прошлом учебном
году нам удалось издать всего две лекции.
В этом учебном году мы решили ускорить
эту работу и сконцентрировать силы на
издании лекций по диалектическому мате¬
риализму как наименее обеспеченной посо¬
биями части курса. Уже изданы лекции по
категориям диалектики (форма и содержа¬
ние, возможность и действительность, сущ¬
ность и явление, необходимость и случай¬
ность). В этом году мы планируем закон¬
чить издание лекций по диалектике, а в
следующем году — по проблемам философ¬
ского материализма.
Нельзя умолчать о больших трудностях, с
которыми приходится сталкиваться в этом
деле. Лекции издаются университетской
типолабораторией на правах рукописи ти¬
ражом всего лишь в сто экземпляров —
количество, явно недостаточное даже для
нужд Уральского университета, особенно
принимая во внимание растущее число за¬
очников. Давно назрела необходимость в
организации издательства при Уральском
университете, но вопрос этот в Министер¬
стве высшего образования решается очень и
очень медленно.
Таковы те вопросы в работе философских
кафедр вузов,^которые, на наш взгляд, при¬
обретают ссйчас особую актуальность.

230
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Хотелось бы прочитать на страницах жур¬
нала отклики на наше сообщение о работе
кафедры и узнать, как удается осуществлять
эти задачи кафедрам более многочисленным
и состоящим из более опытных работников,
чем наша, и, следовательно, имеющим боль¬
шие возможности.
М. Н. РУТКЕВИЧ,
Л. М. АРХАНГЕЛЬСКИЙ (Свердловск)
На кафедре диалектического и исторического
материализма Тбилисского государственного
университета имени Сталина
Коллектив кафедры насчитывает 15 чле¬
нов, из них 4 доцента, 6 старших препода¬
вателей и 5 ассистентов. Из 15 членов ка¬
федры 13 — кандидаты философских наук.
Особое внимание кафедра уделяет учеб¬
но-методической работе. С целью повыше¬
ния теоретического уровня занятий со сту¬
дентами на заседаниях кафедры обсужда¬
ются тексты и стенографические записи
лекций, практикуется обмен опытом работы
преподавателей кафедры путем взаимного
посещения лекций и семинарских занятий и
последующего обсуждения возникших в
связи с этим теоретических и методических
вопросов.
В улучшении качества лекций и семинар¬
ских занятий большую роль сыграли мето¬
дические лекции для преподавательского со¬
става, прочитанные ведущими и опытными
лекторами факультета (проф. Бакрадзе,
проф. Гокиели, доц. Церетели и др.). За
последнее время в связи с изменениями в
программе по диааектическому и историче¬
скому материализму были прочитаны лек¬
ции на темы: «Закон отрицания отрицания»,
«Категории диалектического материализ¬
ма», «Предмет исторического материализ¬
ма», «Как проводить семинарские занятия
по книге Энгельса «Анти-Дюринг» и по кни¬
ге Ленина «Материализм и эмпириокрити¬
цизм» и др. В методических лекциях одно¬
временно указывалось, как увязывать тео¬
ретические вопросы с современными данны¬
ми естествознания и с практикой коммуни¬
стического строительства. В обсуждениях,
которые устраивались после лекций, актив¬
но участвовали члены кафедры.
Большое внимание уделяет кафедра семи*
нарским занятиям. На кафедре составлены
методические разработки по всем семинар¬
ским темам, в том числе по книгам Энгель¬
са «Анти-Дюринг» и Ленина «Материализм и
эмпириокритицизм». Обсуждая семинарский
план по книге Энгельса «Анти-Дюринг», ру¬
ководители семинарских занятий отмечали,
что книга Энгельса, как они убедились на
опыте, представляет значительную трудность
для студентов. Поэтому они считают целе¬
сообразным включать в план семинарских
занятий лишь те разделы книги, в которых
говорится об основных законах диалектики
(главным образом общие замечания и
XII и XIII главы). Отмечалось также, что
трудность изучения указанных книг (Эн¬
гельса и Ленина) на семинарских занятиях
нередко возникает в результате несогласо¬
ванности лекционного и семинарского пла¬
нов занятий, когда семинарские темы пред¬
шествуют лекционным..
Надо признать, что, несмотря на достиг¬
нутые успехи, семинарские работы все же
страдают значительными недостатками; так,
например, в некоторых группах посещае¬
мость студентов очень низка. На занятиях
большей частью отсутствуют дискуссии,
творческий разбор материалов; нередко тео¬
ретические вопросы не связываются с
жизнью, С практикой коммунистического
строительства, в результате чего семинар¬
ские занятия проходят вяло, неинтересно.
Значительные трудности в преподавании
философии обусловлены тем, что до сих пор
мы не имеем программы по диалектическо¬
му и историческому материализму и по
истории философии для философских фа¬
культетов. Отсутствие программ вызывает
Параллелизм в этих науках. Преподаватели
указанных дисциплин часто преподносят
студентам один и тот же материал. При со¬
ставлении программ по философским дис¬
циплинам (особенно для философских фа¬
культетов) надо всячески избегать парал¬
лелизма в этих курсах.
На заседаниях кафедры несколько раз
обсуждался проект новой программы курса
диалектического и исторического материа¬
лизма. Результаты обсуждения направлены
в Министерство высшего образования
СССР.
На кафедре систематически практикуется
обсуждение вновь изданных книг и учебных
пособий по философии. Были обсуждены
книги: «Диалектический материализм» под
редакцией Александрова, «Американский
прагматизм» Лингардта, «Наука и обще¬
ство» Дж. Бернала, «Некоторые проблемы
марксистско-ленинской теории истины» Ада¬
ма Шаффа, «Логика» Б. Фогараши, «Совре¬
менная американо-английская философия на
службе империализма» К. С. Бакрадзе
и др.
При обсуждении докладчики, излагая со¬
держание и давая оценку книги, одновре¬
менно указывали, какой материал можно
использовать для лекции, что рекомендо¬
вать студентам и т. д. Практика показы¬
вает, что обсуждение вновь изданных книг
способствует повышению идейно-теоретиче¬
ского уровня членов кафедры и тем самым
повышает теоретический уровень лекций.
Большое внимание уделяет кафедра науч-
но-исследовательской работе, которая яв¬
ляется необходимым условием улучшения
качества преподавания диалектического ма¬

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
231
териализма и философской подготовки сту¬
дентов.
В течение 1954—1955 учебного года ка¬
федра диалектического и исторического ма¬
териализма с участием кафедр логики и
истории философии подготовила и издала
коллективный труд — учебное пособие по
диалектическому материализму — «Вопросы
диалектического материализма». Объем по¬
собия — 25 печатных листов. В его состав¬
лении наряду с опытными лекторами (проф.
Бакрадзе, доц. Церетели, доц. Гуджабидэе)
принимали участие молодые кадры —- кан¬
дидаты философских наук.
Изданное пособие значительно отличается
от существующих пособий и сборников как
по своей структуре, так и по содержанию.
Пособие включает следующие основные гла¬
вы: 1) предмет философии; 2) материализм
и идеализм; 3) диалектика и метафизика;
4) возникновение марксизма — революция в
философии; 5) основные законы материали¬
стической диалектики; 6) категории мате¬
риалистической диалектики; 7) теория по¬
знания диалектического материализма;
8) диалектический материализм — теорети¬
ческий фундамент коммунизма. (Следует
отметить, что пособие было подготовлено
еще до получения проекта новой программы
по диалектическому материализму.) Все
указанные разделы учебного пособия были
обсуждены на объединенных заседаниях фи¬
лософских кафедр. Авторский коллектив
учел те критические замечания, которые бы¬
ли высказаны членами философских кафедр
в процессе обсуждения.
На основе научно-исследовательских ра¬
бот членов кафедры в течение 1955 года
было подготовлено и сдано в издательство
университета учебное пособие по историче¬
скому материализму. Объем книги — 25 пе¬
чатных листов. Учебное пособие по истори¬
ческому материализму явилось результатом
длительной коллективной работы всех чле¬
нов кафедры.
Издание учебных пособий по диалектиче¬
скому и историческому материализму на
грузинском языке — значительное событие
на нашем философском фронте, так как до
сего времени таких пособий не существо¬
вало. Издание этих книг, несомненно, об¬
легчит студентам усвоение марксистской
философии.
Руководствуясь постановлением ЦК
КПСС от 10 ноября 1954 года «Об ошибках
в проведении научно-атеистической пропа¬
ганды среди населения», кафедра в течение
1955 Года подготовила антирелигиозный
сборник «Вопросы религии и атеизма». Объ¬
ем сборника — 10 печатных листов. Сборник
сдан в издательство. В составлении сборни¬
ка, кроме членов кафедры диалектического
материализма, приняли участие товарищи
с других кафедр (истории философии и
древней истории). Сборник включает сле¬
дующие темы: «Диалектический материа¬
лизм — теоретическая основа пролетарского
атеизма», «Отношение Коммунистической
партии и Советского государства к религии
и церкви», «Религия — враг науки», «О до-
марксовском и мзрксовском атеизме*, «Про¬
исхождение христианства и антинаучный
характер его социальных принципов», «Ан¬
тинаучный и реакционный характер аргу
ментов, выдвинутых идеализмом для дока¬
зательства существования бога», «Наука и
религия о происхождении жизни на Земле»*
«Распространение христианства в Грузни».
Научно-исследовательская работа кафед¬
ры в 1956 году в основном посвящена раз¬
работке категорий диалектического мате¬
риализма и подготовке к изданию сборника
статей «Категории диалектического мате¬
риализма».
За 1955 год членами кафедры в разных
печатных органах опубликовано 13 научных
работ. Следует отметить, что члены кафед¬
ры имеют возможность работать более пло¬
дотворно, давать больше печатной продук¬
ции, но трудность опубликования препят¬
ствует им осуществить эту важную работу.
В теоретических журналах, выпускаемых в
Грузии, печатаются главным образом статьи
общественно-политического характера, а в
«Трудах» Тбилисского государственного
университета не уделяется достаточно места
вопросам философии.
Члены кафедры ведут активную научную
и политическую работу вне университета:
читают лекции по линии Общества по рас¬
пространению политических и научных зна¬
ний, преподают в вечерних университетах
маркснзма-лейинизма при ТК КП Грузии.
Большинство членов кафедры является
внештатными лекторами ТК и ЦК КП Гру¬
зии и периодически читает лекции как в го¬
роде, так и в отдаленных районах нашей
республики.
Большое внимание уделяет кафедра рабо*
те с аспирантами. На кафедре имеется
6 аспирантов. Работая над кандидатскими
диссертациями, аспиранты в то же время
активно участвуют в работе кафедры; при¬
сутствуют на заседаниях, принимают уча¬
стие в обсуждениях теоретических вопросов
и т. д. На заседаниях кафедры периодиче¬
ски заслушиваются отчеты аспирантов о
проделанной ими работе, обсуждаются от¬
дельные главы из их диссертационных ра¬
бот. Все аспиранты обеспечены научными
руководителями, их работа протекает по
плану.
С целью повышения теоретического уров¬
ня членов кафедры и аспирантов философ¬
ских кафедр им читается курс по матема¬
тической логике (курс читает доктор фи¬
зико-математических наук, профессор Го¬
киели).
Еще в 1954 году кафедра направила в
докторантуру Института философии АН
СССР доцента кафедры тов. А. Г. Тавадзе,
который за время пребывания в докторан¬
туре подготовил к защите и в мае т. г. за¬
щитил докторскую диссертацию на тему
«Проблема художественного образа». Над
докторскими диссертациями работают на
кафедре доценты Гуджабидзе, Бицадзе, Са¬
харов. В феврале текущего года кафедра
направила одного из старших преподавате¬
лей (тов. Габилая) в Киев, в Институт повы¬
шения квалификации преподавателей обще¬
ственных наук.
Для улучшения работы кафедры в начале
1955 года был создан кабинет философии,
который пока еще ие укомплектован до¬
статочно литературой, но оказывает по¬

232
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
сильную помощь преподавателям и студен¬
там университета.
Кафедра проводит для студентов лекции
политико-воспитательного характера и ру¬
ководит работой научного кружка студен¬
тов. На кафедре обсуждается и утверждает¬
ся тематика работы кружка. За 1955 год
было проведено 9 заседаний кружка. Кру¬
жок подготовил 6 докладов для общеуни¬
верситетской студенческой научной конфе¬
ренции. Большинство докладов получило
высокую оценку.
За последнее время кафедра диалектиче¬
ского и исторического материализма стала
работать в тесном контакте с кафедрами
логики, истории философии, а также с ка¬
федрами марксизма-ленинизма и политэко¬
номии. На объединенных заседаниях кафедр
в 1955 году обсуждались следующие вопро¬
сы: соотношение логики и диалектики; во¬
просы диалектической логики; вопросы о ба¬
зисе и надстройке; о характере противоре¬
чий в природе, обществе и мышлении; о
категориях диалектики. На объединенных
заседаниях кафедры обсуждались также
статьи, опубликованные в журнале «Вопро¬
сы философии»: редакционная статья «Про¬
тив путаницы и вульгаризации в вопросах
логики» («Вопросы философии» № 3 за
1955 год), статья М. М. Розенталя
«В. И. Ленин о задачах и принципах разра¬
ботки диалектической логики» («Вопросы
философии» № 2 за 1955 год).
Члены кафедры не согласны с авторами
статей в том, что вопрос о соотношении ло¬
гики и диалектики уже перестал якобы быть
дискуссионным, что он является ясным и
давно решенным марксизмом. Члены ка¬
федры считают, что для научного решения
вопроса о соотношении логики и диалекти¬
ки требуется глубокое изучение диалектики
логических форм мышления.
Только изучение конкретного материала
может раскрыть сущность диалектической
логики как науки.
Обсуждая вышеуказанные статьи журна¬
ла «Вопросы философии», члены кафедр
диалектического материализма, логики и
истории философии приняли решение раз¬
вернуть разработку вопросов как формаль¬
ной, так и диалектической логики и не
только не свертывать споры и дискуссии,
но еще больше развернуть научную крити¬
ку, являющуюся могучим средством разви¬
тия науки *.
Кафедра диалектического материализма
установила научную связь с Институтом фи¬
лософии АН Грузинской ССР. В ноябре
1955 года состоялось объединенное заседа¬
ние Института философии и кафедры диа¬
лектического материализма ТГУ. На засе¬
дании обсуждались работы проф. Бакрадзе
«Субъективный идеализм — идеология импе¬
риалистической буржуазии» и «Современ¬
ная американо-английская философия на
службе империализма». Кафедра решила
установить научную связь также с Инсти¬
тутом философии АН СССР и с философ¬
скими учреждениями закавказских респуб¬
лик.
Следует особо приветствовать приезд
представителя редакции журнала «Вопросы
философии» в Тбилиси на совещание фило¬
софских работников. Было бы желательно
периодически проводить такие совещания и
конференции философов для обсуждения
важнейших вопросов филосоФск<эй науки.
Несмотря на достигнутые успехи, кафедра
диалектического материализма имеет серь¬
езные недостатки в работе. Так, например,
все еще слабо ведется политико-воспита¬
тельная работа среди студентов; на заседа¬
ниях кафедры редко обсуждаются основные
теоретические проблемы диалектического и
исторического материализма; очень мало
публикуется философских статей на рус¬
ском языке; члены кафедры почти не при¬
нимают участия в журнале «Вопросы фило¬
софии» и т. д.
Члены кафедры диалектического мате¬
риализма глубоко сознают недостатки своей
работы и будут прилагать все силы к тому,
чтобы с честью справиться с почетными за¬
дачами, которые на них возложены.
1 Редакция с сожалением отмечает, что
сильный коллектив логиков, сосредоточен¬
ный в Тбилисском университете, не прини¬
мал до сих пор достаточно активного уча¬
стия в разработке проблем диалектической
логики, а некоторые из них свои усилия на¬
правляли на опровержение известных, уста¬
новленных в марксистской литературе по¬
ложений относительно диалектической ло*
гики.—Ред.
А.	А. ГЕЛАШВИЛИ (Тбилиси)
К 100-летию со дня рождения Димитрия Благоева
(1856—1956)
14 июня 1956 года болгарский на¬
род торжественно и широко отметил
100-летие со дня рождения Димитрия Бла¬
гоева («Дедушки») 1 — общепризнанного
знаменосца марксизма и рабочего движения
в Болгарии, основателя, организатора, вож¬
дя и учителя Болгарской коммунистической
партии, выдающегося ученика Маркса и
1 Революционная кличка Благоева — «Де¬
душка» (по-болгарски «Дядото»).
Энгельса, широко известного не только в
Болгарии, но и на Балканах в конце
XIX века и в первых двух десятилетиях
нашего века.
Димитрий Благоев еще в 1883—1884 п>
дах, будучи студентом, основал первый
социал-демократический кружок в Петер¬
бурге, который затем вырос в целую ор¬
ганизацию Он был одним из первых про¬
пагандистов марксистского учения среди
рабочих масс в России, а затем и в Бол¬

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
233
гарии Поэтому Благоев справедливо счи¬
тается не только основателем Болгарской
коммунистической партии, но и одним из
первых деятелей революционного движения
в России. Всю свою жизнь Благоев стоял
во главе болгарского социал-демократи¬
ческого движения, и в годы самой тяже¬
лой борьбы с реакцией он твердо держал
в руках знамя пролетарской революции.
До конца своей жизни Благоев стоял во
главе Болгарской коммунистической партии
и принимал активное участие в работе
Коминтерна. Имя Димитрия Благоева не¬
разрывно связано с первыми шагами рево¬
люционного рабочего движения в Болгарии
и с оформлением болгарского рабочего
класса в самостоятельную политическую
силу, осознавшую свою историческую осво¬
бодительную миссию.
Благоев был не только основателем Бол¬
гарской коммунистической партии, выдаю¬
щимся революционером-практиком, но и
глубоким мыслителем. Он обладал живым,
оригинальным, логически ясным умом и
всегда подходил самостоятельно, творче¬
ски к решению теоретических вопросов.
Благоев в своих выступлениях всегда
подчеркивал необходимость тесной связи
теории с революционной практикой и сам
рассматривал все теоретические вопросы в
связи с текущими задачами революционной
борьбы.
Главнейшая историческая заслуга Ди¬
митрия Благоева перед болгарским народом
состоит в том, что он всей своей деятель¬
ностью способствовал осуществлению вели¬
кой задачи— соединению научного социа¬
лизма с болгарским рабочим движением,
создал самостоятельную революционную
марксистскую партию болгарского пролета¬
риата и таким образом обеспечил его
классовую революционную самостоятель¬
ность в политической борьбе. Это было ре¬
шающим условием для окончательной побе¬
ды болгарского рабочего класса и осво¬
бождения трудящихся Болгарии от гнета
эксплуататоров.
Благоев вел упорную борьбу со всеми
врагами марксизма как вне, так и внутри
рабочего движения. Он подверг идейному
разгрому народников в Болгарии и развер¬
нул глубокую и острую теоретическую
борьбу против реформизма и «общедель-
ства» — болгарского ревизионизма в рабо¬
чем движении. Ни в какой другой стране,
если не считать России, реформизм и
ревизионизм не были подвергнуты такому
идейно-теоретическому разгрому, как в
Болгарии, благодаря упорной и система¬
тической борьбе Благоева против всех
разновидностей оппортунизма.
Вследствие этого болгарский оппортунизм
в лице «широких социалистов» не смог
оказать почти никакого влияния на рево¬
люционную борьбу рабочего класса в Бол¬
гарии. Болгарский пролетариат неизменно
шел за «тесными социалистами», возглав¬
ляемыми Благоевым.
Василь Коларов писал об огромном зна¬
чении теоретической и практической рево¬
люционной деятельности Благоева для раз¬
вития рабочего движения в Болгарии. Под
его влиянием и руководством, на основе
демократического централизма создавалась
и развивалась партия революционных мар¬
ксистов — «тесняков», революционная орга>
низация, крепко спаянная сознательной
железной дисциплиной.
Благоев развивал у «тесняков» прекрас¬
ные качества марксистов, революционеров:
классовую непримиримость в борьбе против
эксплуататорских классов и их агентуры;
полное подчинение личной жизни, личного
интереса и воли интересам, воле партии
пролетариата и непоколебимую, безгранич¬
ную веру в силу и будущее рабочего
класса.
Конечно, партия «тесняков» в этот пе¬
риод не была еще до конца последователь¬
ной марксистско-ленинской партией нового
типа. Она отличалась от большевистской
партии в России некоторыми особенностя¬
ми. Благоев не успел еще воспользоваться
тем новым, что внес к этому времени в
марксистскую теорию Ленин. Но благо¬
даря всему ценному, что было создано в
партии «тесных социалистов» Благоевым,
она являлась самой близкой по своей рево¬
люционности и марксистской подготовлен¬
ности к большевистской партии и впослед¬
ствии, при создании III Коммунистическо¬
го Интернационала, она полностью вошла
во главе с Благоевым в его ряды
«Если болгарский «тесный социализм» в
отличие от других левых течений в социал-
демократических партиях II Интернациона-.
ла развился и оформился как родственное,
а не враждебное большевизму (марксиз¬
му-ленинизму) марксистское течение, то
этим мы целиком и полностью обязаны
нашему великому учителю и вождю Ди¬
митрию Благоеву, его острому теоретиче¬
скому взгляду, его глубокой принципиаль¬
ности, его непримиримости ко всяким из¬
вращениям марксизма, его беспредельной
преданности рабочему классу и непоколе¬
бимой вере в силы трудящегося народа.
Именно Димитрий Благоев заложил ту
крепкую идеологическую основу, на кото¬
рой партия «тесных социалистов» могла
успешно расти и, преодолевая недостатки
и слабости «теснячества», превратиться без
особых внутренних потрясений и для блага
нашего народа в марксистско-ленинскую
партию», — писал Георгий Димитров.
Зная русский, французский, немецкий и
английский языки, Благоев внимательно
следил за развитием международного ра¬
бочего движения, и когда во II Интернацио¬
нале начал проявляться оппортунизм, он
смело, без колебаний повел борьбу против
него. Он всю жизнь был верным учеником
Маркса и Энгельса и пропагандистом мар¬
ксистского учения.
Благоев ценил Плеханова как выдающе¬
гося теоретика марксизма, но никогда
слепо ему не верил, и когда Плеханов
изменил революционному марксизму, Бла¬
гоев сразу же выступил с разоблачением
Плеханова как оппортуниста и социал-
шовиниста.
В 1914—1916 годы Благоев во главе
партии «тесняков» упорно боролся против
первой империалистической войны, крово¬
пролитной резни, которая была выгодна
только империалистам. Он с радостью

£31
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
встретил инициативу Циммервальдской кон¬
ференции по укреплению международных
связей рабочего класса С юношеским
энтузиазмом Благоев приветствовал рож¬
дение III Интернационала. Благоев страст¬
но ненавидел царское самодержавие и в
то же время горячо любил свободолюби¬
вый русский народ и глубоко верил в его
победу над царским самодержавием. Он
восторженно встретил Октябрьскую социа¬
листическую революцию и со всей энергией
защищал ее в парламенте, на собраниях,
митингах и в печати. Газета «Работниче-
ски весник» — орган партии «тесняков» — в
январе 1918 года писала, что «от русской
революции веет духом интернационального
социализма, духом великого основателя со¬
циал-демократии — Карла Маркса, поэтому
победа русской революции есть победа
интернационального социализма. Поэтому
болгарский пролетариат, наша социал-де¬
мократическая партия видит в успехах
русской революции успехи своего собствен¬
ного освободительного дела».
В Советской России Благоев видел га¬
рантию освобождения всех порабощенных
народов. И поэтому он заявил в болгар¬
ском парламенте, что «действовать против
Русской советской республики это означало
бы ослабить ту международную силу, ко¬
торая борется за освобождение порабощен¬
ных народов». Глубоко веря в непобеди¬
мость пролетарской революции в России,
он всегда подчеркивал, что «если 30—40-
миллионная буржуазная Франция сто лет
тому назад была очагом революции и по¬
бедила европейскую контрреволюцию,... то
сегодня не может быть никакого сомнения,
что 100-миллионная Россия, очаг мировой
пролетарской революции, победит мировую
контрреволюцию».
Болгарский народ широко отмечает
100-летие со дня рождения Благоева.
Коммунистическая партия Болгарии призы¬
вает в связи с чествованием памяти выда¬
ющегося революционного деятеля Димитрия
Благоева усилить работу по глубокому
изучению и критическому усвоению его
литературного наследия. В дни чествования
памяти Димитрия Благоева будут широко
популяризироваться богатые революцион¬
ные традиции «тесняков» и развернется
большая работа по разъяснению и изуче¬
нию истории партии «тесняков» в свете
марксизма-ленинизма. С этой целью в Бол¬
гарии под руководством Коммунистической
партии проводится ряд мероприятий.
Вся печать и радио в Болгарии отметят
юбилей Благоева, покажут его многосто¬
роннюю деятельность и огромную роль в
распространении марксизма в Болгарии, в
развитии болгарского рабочего движения,
в создании и укреплении революционной
марксистской партии болгарского пролета¬
риата.
На всех предприятиях и в учреждениях
в Болгарии, на строительных объектах, в на¬
чальных, средних и высших учебных заведе¬
ниях, в подразделениях и частях народной
армия будут проводиться собрания с докла-
дамя и беседами, посвященными 100-летию
со дня рождения Благоева. В день юбилея
в Софии и остальных городах страны под
руководством партии и с участием всех
остальных массовых организаций состоялись
торжественные собрания с докладами о Бла-
гоеве.
Партийное издательство и Институт исто¬
рии болгарского революционного рабочего
движения и Коммунистической партии при
ЦК БКП вместе с Институтом болгарской
истории при Болгарской Академии наук в
связи с юбилеем Димитрия Благоева, кото¬
рый отмечается в текущем году, выработа¬
ли следующий план мероприятий: присту¬
пить к изданию сочинений Благоева; издать
летопись жизни и революционной деятель¬
ности Благоева, а также биографию Благое¬
ва; издать сборник со статьями о жизни и
деятельности Благоева, в котором примут
участие виднейшие научные работники Бол¬
гарии — академики и профессора; издать
сборник с воспоминаниями о Благоеве, а
также альбом со снимками и сборник с до¬
кументами и материалами о жизни и ре¬
волюционной деятельности Димитрия Бла¬
гоева.
Чтобы познакомить трудящихся других
стран с жизнью и революционной деятель¬
ностью Благоева, Институт истории бол¬
гарского революционного рабочего движе¬
ния и Коммунистической партии при
ЦК БКП издает краткий биографический
очерк и краткую биографию Д. Благоева,
которые будут переведены на русский, ан¬
глийский, французский, немецкий и другие
иностранные языки.
Болгарские журналы «Ново Време», «Фи-
лософска мъсл» и другие публикуют статьи о
жизни, революционной деятельности и науч¬
но-литературном наследии Благоева.
В городах, где жил и работал Благоев
(в Пловдиве, Коларовграде, Благоевграде,
Тырнове и Видине), будут установлены
бюсты Димитрия Благоева.
Под руководством партии массовые орга¬
низации, такие, например, как Димитров-
ский союз народной молодежи и Добро¬
вольная организация за содействие обороне,
в мае этого года организуют массовые на¬
родные походы в места, связанные с жизнью
и революционной деятельностью Благоева.
Столетие со дня рождения Благоева
отмечается в Советском Союзе и в странах
народной демократии.
Трудящиеся Болгарии отмечают 100-летие
со дня рождения Благоева в обстановке
широко развернутого социалистического
соревнования за досрочное выполнение
задач второго пятилетнего плана, в обста¬
новке активной борьбы за мир и проле¬
тарскую интернациональную дружбу со
всеми трудящимися земного шара. Болгар¬
ский народ останется верным заветам осно-
вателя научного социализма в Болгарии,
общенационального революционного деяте¬
ля — Димитрия Благоева, он будет продол-
жать его дело и воплощать в жизнь его
идеи, его мечты о мирной, демократиче¬
ской, свободной Болгарии.
В.	Д. КАРАЧИВИЕВ (Болгария)

ЗА РУБЕЖОМ
Краткие заметки
«НИГИЛИЗМ ДЖОНА ДЬЮИ»1
Так называется книга П. Кроссера, вышедшая в прошлом году в Нью-Йорке
в издании «Философской библиотеки». Посвящена она критике учения недавнего ку¬
мира американской буржуазии, лидера прагматизма Джона Дьюи ('1859—1952).
Прагматизм — это не только одна из разновидностей реакционной идеалистиче¬
ской философии. Это своего рода национальное бедствие, постигшее американские
науку и культуру. В течение полувека прагматисты твердили американцам, что пред¬
лагаемое ими философское учение и есть подлинно американская философия, что
«мышление Джона Дьюи является американским по преимуществу». Они убеждали
■и убедили многих представителей технической интеллигенции, научных работников,
служащих и даже некоторые слои рабочих в том, что прагматизм — это философия
простого человека.
Правда, как в США, так и в других странах марксисты, опираясь на ленинскую
критику махизма и прагматизма, давно уже разоблачали реакционную сущность праг¬
матизма. Но, пожалуй, только после второй мировой войны американская интеллиген¬
ция стала замечать, что на протяжении нескольких десятилетий ей попросту морочили
голову.
В критических работах о философии прагматизма не было недостатка и прежде.
$Но, как правило, критика велась с позиции другого варианта той же идеалистической
философии. Сейчас против прагматизма все чаще выступают прогрессивные философы
•и ученые, защищающие науку, разум, материализм.
В 1953 году Бэрроуз Данхем в своей превосходной книге «Гигант в цепях» по¬
казал несостоятельность релятивизма прагматистов и неопозитивистов. В 1954 году
американский марксист Гарри Уэллс подверг обстоятельной и глубокой критике взгля-
ды основоположников американского прагматизма. В следующем, 1955 году против
нигилизма Джона Дьюи выступил прогрессивный американский философ П. Кроссер,
автор рецензируемой книги.
Кроссер поставил перед собой своеобразную задачу, не противопоставляя взгля¬
дам Дьюи собственные взгляды, раскрыть «абсолютную бессмысленность философии
■науки Дьюи, абсолютную пустоту его философии искусства и абсолютную бесплод¬
ность его философии воспитания» (стр. IX).
Это особенно важно, потому что прагматисты, и в частности Дьюи, в ответ ка
критику их учения неизменно заявляют, что их мысли были не поняты и подверглись
искажению. Предприняв последовательный, чуть ли не построчный разбор главных
произведений Дьюи, Кроссер срывает с учения Дьюи маску глубокомыслия и научно¬
сти и обнажает его крайнюю пустоту и убожество. Он. приходит к выводу, что Дьюи
покинул столбовой, широкий путь в философии, намеченный еще такими мыслителя¬
ми, как Декарт, Спиноза и Локк, и, идя по линии плоского позитивизма, завел фило¬
софскую мысль в тупик субъективизма и софистики.
Коренной порок философии Дьюи автор видит в ее крайнем релятивизме, уни¬
чтожающем возможность научного и философского познания. «Философия Дьюи,—
пишет Крзссер,— во всех своих главных аспектах представляет собой попытку раз¬
рушить всякую философию» (там же). Практически последствием успеха этого пред¬
приятия, говорит Кроссер, явилось то, что многие американцы, попавшие под влияние
Дьюи., лишились ясного мировоззрения, утратили перспективу и погрязли в мелочах
я не связанных между собой частностях. Привитый Дьюи фрагментарный взгляд на
жизнь, полагает Кроссер, не позволяет американцам сознательно направлять свои
действия.
Книга Кроссера состоит из трех частей. В первой части, названной «Вместо
науки», рассматривается философия науки инструментализма, изложенная Дьюи в
•одаом из главных его произведений — «Логика. Теория исследования» (J. Dewey
«Logic: the Theory of Inquiry», New York, 1938). Давая общую оценку анализируемого
!Paul К. Crosser «The Nihilism of Jonn Dewey». Philosophical Library
N. Y. 1955.

236
ЗА РУБЕЖОМ
им раздела «Логики», Кроссер доказывает, что Дьюи занимается здесь пропагандой
ничтожных пустяков, стремится создать нигилистическое отношение к науке и дезо¬
риентировать естественные и общественные науки как в отношении их предмета, так
и в отношении метода исследования.
Переходя к разбору по существу, Кроссер прежде всего подвергает критике
один из руководящих принципов «теории исследования» Дьюи — «принцип непрерыв¬
ности». Суть этого принципа, который правильней было бы назвать «принципом нераз¬
личимости», состоит в том, что он освящает спутывание всех понятий и фактически
является основным средством, применяемым Дьюи для того, чтобы изгнать всякую
определенность и конкретное содержание не только из науки, но и из теории искус¬
ства и воспитания.
«Принцип непрерывности» выражает релятивистское понимание действительно¬
сти как непрерывного потока неразличимых явлений, из которого невозможно вы¬
делить ничего определенного и устойчивого, из которого нельзя вычленить предмет
какой-либо науки. Он означает понимание мира «как течения течения течения и так
далее до бесконечности». «Принцип непрерывности» Дьюи,— пишет Кроссер,— может
рассматриваться как опора крайнего формалистического релятивизма, как познава¬
тельное средство, при помощи которого нечто должно соотноситься с другим нечто
и еще с другим нечто и так далее до бесконечности с тем, чтобы лишить эти нечто
тех качеств, которые делают их определенными вещами» (стр. 184).
Автор показывает, как Дьюи, исходя из принципа непрерывности, разрабатывает
центральное понятие своей философии, понятие опыта. Именно в понимании опыта
прагматисты видят заслугу своего учения, состоящую якобы в преодолении созерца¬
тельной точки зрения, присущей старой философии, и создании понятия опыта
соответствующего уровню современных наук (см., например, Sidney Hook
«The place of Jonne Dewey in modern thought» в сборнике «Philosophie thought in
France and the United States. New York, 1950, p. 486 и H. S. Thayer «The logie
of pragmatism», New York, 1952, p. 22).
В своей «Логике» Дьюи выдвигает «натуралистическое» понимание опыта как
взаимодействия организма и среды. Благодаря такому его толкованию может возник¬
нуть видимость хотя и механического, но все же научного подхода к вопросу, спо¬
собная ввести в заблуждение ученых. Однако сущность прагматической концепции
опыта заключается в отрицании объективности внешнего мира и отождествлении
опыта с ощущениями и переживаниями познающего субъекта.
В своей трактовке опыта Дьюи исходит из тезиса Авенариуса о «принципиаль¬
ной координации», охарактеризованного В. И. Лениным как «философский обскуран¬
тизм». «Принцип непрерывности» Дьюи и выступает в данном случае как псевдоним
«принципиальной координации», означая неразрывность объекта и субъекта и отри¬
цание существования объективного мира, независимого от осознания его человеком.
Именно в таком понимании опыта лежит ключ к оценке философии Дьюи как разно¬
видности субъективно-идеалистической философии махистского толка.
Ценность книги Кроссера заключается в том, что он ставит прагматистское
понимание опыта в центр своего анализа. Кроссер, правда, не подвергает критике исход¬
ную установку Дьюи, именно попытку Дьюи постулировать «естественные биологические
основы исследования», то есть рассматривать процесс познания в плане биологиче¬
ского приспособления организма к среде, что приводит к подмене познания адаптив¬
ными реакциями и к сведению познавательной деятельности человека на низший уро¬
вень животного реагирования.
Кроссер не делает прямого вывода и о субъективно-идеалистическом характере
учения Дьюи об опыте. Но он вплотную подводит к этому выводу, отмечая, что
«принцип непрерывности... по самому своему определению исключает всякое познава¬
тельное различение между единичным и всеобщим так же, как между субъективным
и объективным» (стр. 47). Кроссер последовательно доказывает, что утверждение
Дьюи, будто «организм живет не в среде, а посредством среды», фактически равно¬
значно отказу от различения организма и среды и растворению их во «взаимодей¬
ствии» и «интеграции». Объект и субъект, или, как говорит Дьюи, среда и организм,
в его трактовке исчезают, остается только корреляция, взаимодействующие факторы
которой недоступны определению.
Кроссер не вскрывает и гносеологических корней идеалистического принципа
непрерывности, в котором Дьюи абсолютизирует активный характер взаимодействия
организма и среды настолько, что соотносящиеся стороны полностью поглощаются
взаимодействием и растворяются в нем. Но Кроссер убедительно опровергает завере¬
ния Дьюи, что он признает «внешний мир, существующий независимо от организ¬
ма», поскольку этот внешний мир понимается им как среда, которая, согласно прин¬
ципу непрерывности, не может быть отличима от организма. И после этого, пишет
автор, Дьюи смеет еще отвергать обвинения в субъективизме! Кроссер разоблачает
антинаучный характер трактовки Дьюи других понятий своей «Логики», основанных
на его понимании опыта, таких, как «ситуация», «серия ситуаций» и др. Все эти поня¬
тия являются совершенно бесплодными в научном отношении и служат не объясне¬
нию процесса познания, а обоснованию его невозможности.
Один из основополагающих принципов «теории исследования» Дьюи гласит, что
вещь, которую мы познаем, не является «предшествующей реальностью», что позна¬

ЗА РУБЕЖОМ
237
ваемый объект ке дан нам с самого начала в своем окончательном виде так, что нам
остается только скопировать его или описать. Дьюи настаивает на том, что первона¬
чально мы имеем дело не с объектом познания, а с чем-то неоформленным и хаотич¬
ным, не имеющим определенного существования. Объект познания, по Дьюи, становит¬
ся таковым лишь в результате процесса познания, состоящего в активном экспери¬
ментировании и преобразовании исходного неопределенного материала в нечто опре¬
деленное; только в конце процесса исследования мы получаем объект науки. Дьюи
изображает процесс исследования как переход от неопределенной, проблематической
ситуации к ситуации определенной, решенной.
Дьюи в данном случае, по существу, воспроизводит неокантианский взгляд на по¬
знание как на конструирование предмета познания. Этой стороны дела Кроссер не от¬
мечает, как не отмечает и очевидного смешения Дьюи вопроса об объективном существо¬
вании вещи независимо от познающего субъекта с вопросом о ее познании и создании
научного понятия о ней.
Но автор очень верно и глубоко вскрывает внутреннюю порочность и логическую
несостоятельность концепции Дьюи. Он указывает на то, что если, как утверждает
Дьюи, мы начинаем с совершенно неопределенной ситуации в качестве большой по¬
сылки, то мы не можем придти ни к чему, кроме неопределенности. Так называемая
определенная ситуация у Дьюи в действительности столь же неопределенна, ибо и
она не содержит ничего объективного и твердо установленного. Она, согласно учению
Дьюи, есть лишь решение субъективной и преходящей проблемы, имеющее мимолет¬
ное значение только для данной «проблематической» ситуации, понимаемой как со¬
стояние неуверенности и сомнения субъекта. «Определенность» же ситуации — это
лишь субъективное удовлетворение субъекта. Фактически это и признается самим
Дьюи в допущении «серии ситуаций», которые следуют друг за другом, постоянно
оставляя за собой лишь ряд неопределенностей. Таким образом, все учение Дьюи
о ситуациях на деле дезорганизует и фальсифицирует процесс познания.
В книге Кроссера проводится правильная мысль о том, что «принцип непрерыв¬
ности» направлен также против признания закономерности в природе и прежде всего
против признания объективного характера причинных связей. Крайний релятивизм
Дьюи не дает возможности установить, чтб в потоке событий является причиной, а
что действием, и сводит отношение причины и действия к расплывчатому взаимодей¬
ствию— прибежищу всех релятивистов. Отрицание Дьюи причинного объяснения явле¬
ний рассматривается Кроссером как одно из главных оснований, определяющих ниги¬
листический характер понимания Дьюи науки, искусства и воспитания.
Наглядным свидетельством материалистических взглядов автора является то,
что в этом вопросе он четко выступает за признание причинной зависимости во внеш¬
нем мире. Ясно отличая объективные причинные связи внешнего мира от их отраже¬
ния в голове человека, Кроссер разоблачает все попытки Дьюи подменить понятие
объективной причинности понятием причинности, «родящейся в уме», и вопросом
о том, как применяется это понятие. Кроссер показывает, что на место причинности
как свойства предметов внешнего мира Дьюи ставит телеологию, представление
о средствах и целях, понимаемых субъективно.
В своей книге Кроссер не выходит за пределы чисто логического, смыслового
анализа высказываний Дьюи. Но и из этого анализа становится совершенно ясно, что
усилия Дьюи направлены на то, чтобы внести максимум неясности в рассматриваемые
вопросы.
Останавливаясь во второй главе своей книги на трактовке общественных наук,
Кроссер прежде всего отмечает, что, несмотря на словесное признание обществен¬
ного характера жизни человека, на многочисленные фразы о «культурной активности»
и «культурной среде», Дьюи сводит социальный аспект жизни человека к ее биологи¬
ческому аспекту. Поэтому охотно цитируемое им положение Аристотеля: «Человек —
это общественное существо» — остается у Дьюи пустой фразой. Проявления человече¬
ской жизни рассматриваются философией прагматизма как вытекающие из биологи¬
ческой природы человека. Дьюи, указывает автор, вопреки своим заверениям не вы¬
деляет специфики общественного человека, не отличает осуществляемых человеком
операций от действий животных и сводит деятельность человека к инстинктивным ре¬
флексам. Культурная активность для Дьюи, отмечает автор, есть «активность внутри
биологической сферы активности» (стр. 44). Тем самым, показывает Кроссер, Дьюи,
по существу, сливает сферу исследования общественных наук со сферой исследования
естественных наук, уничтожая самый предмет общественных наук.
Автор не противопоставляет учению Дьюи научного, материалистического пони¬
мания общественной жизни. Тем не менее критика биологизации человека является
большой заслугой Кроссера, потому что именно в подчеркивании социального аспекта
жизни человека сторонники Дьюи видят его главную заслугу по сравнению с другими
защитниками прагматизма.
Автор далее подвергает критике типичную для современной буржуазной фило¬
софии теорию языка инструментализма. Он показывает, что даже такое специфиче¬
ское свойство общественного человека, как членораздельная речь, Дьюи пытается
свести к проявлению «животной природы в человеке». Теория «расширенного язы¬
ка», которая не только включает в его сферу жесты, церемонии и т. д., не только
отождествляет слова со звуками, издаваемыми животными, но и говорит, например.

238
ЗА РУБЕЖОМ
о «языке машин и орудий», уничтожает, как показано в книге, всякое различие ме¬
жду формами человеческого и нечеловеческого выражения. Дьюи утверждает, что,
поскольку речь идет о познании, не следует проводить различения между лаем соба¬
ки, мяуканьем кота и речью человека (см. стр. 44).
Дьюи рассматривает язык как систему условных звуков, имеющих значение
только в связи с определенной ситуацией и единственным смыслом которых является
стимулирование действия. Одной из наиболее важных черт его учения о языке яв¬
ляется отрицание того, что слова — это репрезентанты чего-то реального в природе.
По Дыои, «словесный символ становится лишь совокупностью звуков, которые не отно¬
сятся ни к чему, кроме как к своему собственному сочетанию» (стр. 64). Дьюи опре¬
деленно полагает, иронически пишет автор, что слова «вращение земли», «различия
р температуре и давлениях» или «закон движения» не выражают чего-либо суще¬
ствующего в природе. В его теории предполагается, что знаки, научные термины
не выражают ничего о природе или человеке в природе, а выражают только
самих себя.
Как и для семантиков, идеалом для Дьюи является искусственный, символиче¬
ский язык, который устраняет всякое отношение к внешним предметам. «Наука сво¬
дится Дьюи к системе иероглифов, расшифровка которых запрещается» (стр. 85),
к «оперированию бессмысленными терминами», к «параду пустых символов».
Подводя итоги своему анализу, Кроссер констатирует, что «Логика» Дьюи на¬
правлена против разума, против логического мышления. Дьюи не только не вскры¬
вает его специфики, но сводит человеческое мышление к инстинктивной, животной
реакции.
Философия Дьюи, говорит Кроссер, не дает возможности отличить фиктивные
положения от научных, уничтожает все разумные признаки, посредством которых
научное понимание может быть отличено от ненаучного. Чем более неопределенными и
запутанными являются приемы исследования, чем более расплывчат и неуловим их
предмет, тем более совершенным научным методом провозглашаются они в произве¬
дениях Дьюи.
Останавливаясь на лицемерных заявлениях Дьюи о согласии с «Органом» Ари¬
стотеля, Кроссер пишет, что все учение инструментализма прямо противоположно
аристотелевскому, потому что оно является попыткой привести человеческое понима¬
ние к деградации. Таков вывод Кроссера. И мы не можем не согласиться с ним.
Во второй части своего произведения, названной «Вместо искусства», Кроссер
подвергает критике взгляды Дьюи на искусство, развитые им в книге «Искусство как
опыт» (J. Dewey «Artas experience», New York, 1934). Он правильно показывает
гесную связь между общими философскими предпосылками учения Дьюи и его кон¬
цепцией искусства, доказывает, что взгляд Дьюи на искусство, проникнутый тем же
иррационализмом и субъективизмом, как и его учение об опыте, ведет к уничтожению
искусства.
В соответствии со Своим объективно-идеалистическим «принципом непрерывно¬
сти» Дьюи прежде всего отказывает произведениям искусства в объективном суще¬
ствовании. Согласно Дьюи, произведение искусства существует лишь постольку, по¬
скольку оно входит в опыт человека, доставляет непосредственное эстетическое на¬
слаждение. Художественное произведение, по Дыои, не только неотделимо от пере¬
живаний, им вызываемых, но, по существу, тождественно с ними. Дьюи растворяет
произведение искусства в эмоциональных воздействиях его на воспринимающего субъ¬
екта, подобно тому как Пирс растворял все вещи в практических последствиях, кото¬
рые они могли иметь для субъекта.
Кроссер избегает характеристики эстетической концепции Дыои как идеалисти¬
ческой, хотя даваемый им анализ вплотную подводит к такой характеристике и об¬
основывает ее. Так, он пишет: «Понимание и восприятие искусства, которое исходит
из предположения, что предмет искусства не существует, едва ли может быть рас¬
сматриваемо как создание исследования об искусстве» ("стр. 119).
Как в области науки, говорит Кроссер, внутри познавательной конструкции
Дьюи не оставалось ничего, кроме преходящих впечатлений, так и его теория искус¬
ства не утверждает ничего, кроме «мимолетных впечатлений относительно художе¬
ственных объектов» (стр. 120).
Кроссер обращает главное внимание на выявление алогического характера трак¬
товки, даваемой Дьюи проблемам искусства. Этот алогизм проявляется прежде всего
в попытке оторвать искусство от интеллектуальной деятельности человека. Эстетиче¬
ское, согласно заверениям Дьюи,— полная противоположность рациональному и не¬
совместимо с ним. Если произведение искусства становится предметом размышления,
то оно перестает быть предметом искусства. Эстетический элемент опыта не может
Сыть понят в рациональной форме. Невыразимое наслаждение и неопределимое удо¬
вольствие объявляются Дьюи не только главными факторами искусства, но также
главными факторами происхождения искусства.
Сводя действие произведений искусства к «личному наслаждению» и «личному
удовлетворению», Дьюи не может определить, что является художественным произве¬
дением и что не является таковым. Тем самым он «освобождается от объективного
художественного критерия» (стр. 103). Он пытается, говорит Кроссер, свести художе¬
ственный критерий к такому уровню, когда художественное уже невозможно отли-

ЗА РУБЕЖОМ
239
чкть от нехудожественного. Он считает эстетическими факторами опыта машины, са¬
молеты и все те вещи, которые так или иначе могут быть приятны человеку. Искус¬
ство для Дыои не отражение жизни, а источник приятных, хотя и непонятных пере¬
живаний.
Исходя из своего понимания искусства, Дьюи оценивает историю его развития.
Эта оценка весьма пессимистична. Дыои считает, что вся история искусства состоит
в процессе его постепенного упадка. «Развертывание искусства в самостоятельную
интеллектуальную дисциплину,— отмечает автор,— установление искусства как особой
ступени исследования рассматривается Дьюи лишь как свидетельство разлсжгния ис*
кусства» (стр. 106). Он не в состоянии осознать того, пишет Кроссер, что подлинное
понимание искусства начинается только тогда, когда мы порываем с представлением,
согласно которому искусство есть жизнь, и выдвигаем представление, что искусство
является размышлением о жизни.
В том, в чем на самом деле проявляется прогресс в развитии искусства,— в от¬
делении его от других выражений общественной жизни и выделении в специальную
область общественной деятельности — Дьюи видит показатель деградации искусства.
Он провозглашает идеалом искусство древ-него родового общества. «Искусство как
выражение родовых обычаев рассматривается Дьюи как вершина его развития»
(стр. 106). Дьюи, говорит Кроссер, хотел бы изгнать интеллект из искусства и погру¬
зить его в «туманную сферу мистицизма» (стр. 109). Теория искусства Дьюи ведет к
разложению всякого искусства—таков итог, к которому приходит Кроссер на основа¬
нии рассмотрения учения Дьюи об искусстве.
Кроссер выступает против изгнания разума из искусства, против противопостав¬
ления деятельности ученого и художника, против сведения действия произведений
искусства к стимулированию подсознательных, животных в своей основе инстинктов.
Это тем более важно, что современные реакционные теоретики искусства все настой¬
чивей пытаются погрузить искусство в тот мистический туман, против которого спра¬
ведливо выступает Кроссер. Он требует раскрытия специфических особенностей худо¬
жественных произведений, рассмотрения искусства как отражения жизни.
В третьей, последней части своего произведения автор подвергает критике теорию
воспитания Дьюи, изложенную в книге «Опыт и воспитание» (J. Dewey.
«Experience and Educations», New York. 1938).
Критика педагогики Дьюи имеет важное значение, во-первых, потому, что сам
Дьюи считает теорию воспитания ядром своего учения. Он заявляет, например, что
философия воспитания является в последнем счете самым значительным аспектом
философии, что философию можно определить как общую теорию воспитания. Больше
того, теорию воспитания он расценивает как средство устранения того социального
кризиса, в котором, как он часто повторяет, находится современный мнр. Во-вторых,
потому, что свое влияние на общественное мнение США Дьюи приобрел прежде всего
как педагог и реформатор школы.
Кроссер с самого начала заявляет, что в вопросах педагогики Дьюи ставит ту
же самую цель и применяет те же самые средства, что и в вопросах науки и искус¬
ства. Он рассматривает проблему воспитания в том потоке неопределенностей, в ко¬
торый он пытается превратить все формы общественной жизни и общественной мысли.
Дьюи считает отправной точкой воспитания врожденные способности ребенка
и сводит роль школы к тому, чтобы обеспечивать рост и развертывание этих исходных
потребностей и способностей. Теоретической предпосылкой его теории воспитания яв¬
ляется учение формальных генетиков, отрицающих направленное воздействие среды
на организм. Соответственно этому педагогика Дыои не допускает возможности со¬
здания интересов и потребностей человека, извращает реальный воспитательный про¬
цесс, отрицает общественную основу воспитания.
Кроссер вскрывает эту биологизацию процесса воспитания в учении Дьюи. Он
отмечает, что Дыои пытается запутать представление о воспитательном опыте, харак¬
теризуя его такими чертами, которые связывают его с другими пустыми и бессодер¬
жательными понятиями философии инструментализма. Распространяя отрицание при¬
чинных связей на воспитательный опыт, Дыои рассматривает последний как «неотдиф-
ференцированную связную реакцию, без всякой определенной причины и определенно¬
го действия» ('стр. 179). И это, справедливо пишет автор, не поверхностный взгляд,
а неотъемлемая часть хорошо продуманной концепции.
Дьюи делает невозможным также и различение объективного и субъективного
факторов в процессе воспитания и этим отрицает всякую возможность направленного
воздействия в процессе обучения. Если раньше в вопросах науки Дьюи доказывал
уникальность, неповторимость жизненных ситуаций для того, чтобы отрицать возмож¬
ность научного обобщения, то теперь в борьбе против педагогики как науки он снова
доказывает неповторимость воспитательного опыта, который зависит-де от неуловимых
индивидуальных особенностей каждого ребенка. Дьюи говорит об этом вовсе не для
того, чтобы указать, как следует применять общие законы воспитания к каждому кон¬
кретному случаю, не для того, чтобы улучшить воспитательный опыт, а для того, что¬
бы отвергнуть всякую теорию воспитания, которая основывалась бы на прошлом
опыте, чтобы ликвидировать научную педагогику вообще.
Эти общие «теоретические» установки учения о воспитании Дыои оформляются
в практические советы по организации воспитательного процесса. Дьюи резко крити-

240
ЗА РУБЕЖОМ
кует традиционные формы школьного образования. Заслуга Кроссера заключается
в том, что он правильно увидел в этой критике не заботу об улучшении воспитания
в школах, а попытку вообще уничтожить школьное образование.
Дьюи усматривает во воякой системе воспитания, определенным образом органи¬
зованной и действующей по плану, нарушение свободы и инициативы ученика, пагуб¬
ное влияние на его воспитание. Раз главным в воспитательном процессе признаются
подсознательные, неуловимые естественные способности, то тем самым отрицается
активная роль учителя в воспитании и обучении ребенка. Кроссер правильно отме¬
чает, что учение Дьюи предполагает отказ учителя от активной роли организатора
учебного процесса и превращение его в дезорганизатора этого процесса. Следуя рецеп¬
там Дьюи, учитель вынужден был бы не руководить учениками, а пассивно приспо¬
сабливаться к потребностям учеников.
Отрицая школу как специальное учебное учреждение, Дьюи вместе с тем высту¬
пает и против преподавания традиционных предметов. Он, и это правильно отмечается
в книге Кроссера, считает, например, историю, арифметику, географию предметами
не только бесполезными, но и прямо вредными, потому что они якобы разрушают ес¬
тественный процесс роста, процесс обучения. Дело, конечно, не в том, что Дьюи отри¬
цательно относится именно к этим специальным предметам, дело в том, что Дьюи вооб¬
ще выступает против преподавания определенных, строго различаемых предметов.
Согласно Дьюи, воспитательный опыт носит волевой характер. Он длится до тех
пор, пока не истощается его внутренняя энергия. Никаким внешним воздействием
невозможно изменить его направление. Можно только или мешать, или способствовать
ему. Это положение, которое лежит в основе педагогики Дьюи и из которого логически
вытекает требование школы без учителя и программы, без предметов, разрушает
всякую педагогику, уничтожает возможность существования ее как науки.
Таков вывод, к которому приходит Кроссер. Как честный ученый, живущий инте¬
ресами науки, он не мог не увидеть, что философия Дьюи разрушает науку, делает
невозможным какое бы то ни было определенное, устойчивое знание закономерностей
внешнего мира, не мог не разоблачить ее софистического, алогического характера.
Выход в свет книги П. Кроссера — значительное событие в философской
жизни США.
Ю. К. МЕЛЬВИЛЬ, Л. Н. МИТРОХИН
ФИЛОСОФСКИЕ ВОПРОСЫ ОБЩЕЙ БИОЛОГИИ
В «БРИТАНСКОМ ЖУРНАЛЕ ФИЛОСОФИИ НАУКИ»
В современной Англии биология наряду с физикой является ареной острой идеоло¬
гической борьбы, принимающей все новые и новые формы. Хотя в официальной зару¬
бежной науке при освещении философских вопросов биологии господствующими являют¬
ся идеалистические направления, тем не менее живой ход развития познания природы
постоянно толкает естествоиспытателей к фактическим опровержениям идеализма, к
борьбе против идеализма в биологии. Бывает и так, что один идеалист-биолог критикует
основы идеализма другого биолога-идеалиста, а от этого, как говорил В. И. Ленин, все¬
гда выигрывает материализм.
Активизация борьбы между разными философскими направлениями, усиление за¬
щиты стихийного материализма и борьбы против витализма находит свое отражение и
в «Британском журнале философии науки» («The British Journal for the Philosophy of
Science»), представляющем собою орган группы английских естествоиспытателей, инте¬
ресующихся философскими вопросами. Этот журнал был основан после войны по ини¬
циативе ряда естествоиспытателей, организовавших в составе «Британского общества
по истории науки» группу по философии науки. Начиная с 1949 года эта группа пред¬
приняла издание особого приложения к «Бюллетеню» Общества, которое с 1950 года
начало выходить как журнал. До конца 1955 года было опубликовано 22 номера, со¬
ставляющих 6 томов, каждый объемом около 22 печатных листов.
В составе редакционного бюро журнала, состоящего из 12 человек, 8 естествоис¬
пытателей. В их числе выдающийся борец за мир физик Дж. Бернал, физик Э. Шрё-
дингер; биологи Дж. Бэкер, Дж. Вуджер, Ч. Шеррингтон; астроном Г. Джеффрийс;
историк медицины Ч. Зингер; математик Э. Уайттэкер. Такой состав редколлегии от¬
ражается известным образом на тематике статей, опубликованных в журнале. Многие
из них посвящены важнейшим вопросам философии науки.
Весьма показательна в этом отношении обзорная статья В. Тсорпа «'Мир форм»
(№ 8 за 1952 год). В этой статье, в частности, рассматриваются взгляды известного
французского эмбриолога Альберта Далька, который сам себя именует защитником
некоторой формы «органицизма». Концепцию Далька, говорит Тсорп, нельзя признать
ни преодолением механицизма, ни преодолением витализма (на что претендует орга-
ницизм), поскольку на деле она является своеобразной разновидностью идеализма,
которую Тсорп иронически именует «витализмом в новейшей одежде».
Действительно, Дальк утверждает: 1) форма организмов является как глубоко ма¬
териальной, так и спиритуальной; 2) первенство порядка, идеи в эмбриогенезе всегда

ЗА РУБЕЖОМ
241
может быть доказано, с какой бы стороны ни рассматривать форму — как при изуче¬
нии ее физических особенностей как таковых, так и при изучении генезиса формы,
будь то в эволюции, будь то в онтогенезе и, в частности, в «духовном» развитии.
Критикуя Далька, Тсорп сравнивает его взгляды со взглядами представителя фи¬
зиологии поведения животных Конрада Лоренца, которого Тсорп также квалифи¬
цирует как виталиста за высказываемое им «почтительное благоговение» перед непозна¬
ваемым, за выдвинутый им тезис: «Все вещи являются одним огромным чудом», чем-
то высшим и непостижимым для человека.
Причисляя к виталистам не только Далька, но и Лоренца, Тсорп толкуе» слишком
распространенно термин «витализм», но он совершенно прав, когда объединяет их в од¬
ну группу как противников материализма.
Правильно поступает Тсорп и тогда, когда противопоставляет концепциям Далька
и Лоренца ту позицию, которую защищает в вопросе о познании органической формы
Джозеф Нидхем. Разбирая одну из последних работ этого автора, «Биохимический
взгляд на форму и процессы роста» (1951), Тсорп подчеркивает тезис Нидхема, что ор¬
ганическая форма не может быть постигнута без материи, причем особо выделяет ту
его мысль, направленную против витализма, чго для понимания Вселенной и ее законо¬
мерностей необходимы только два компонента, а именно исследование закономерностей
развития материальной структуры (организации, по Нидхему) и исследование физико¬
химических закономерностей (энергии, по Нидхему). Основы морфологической структу¬
ры, по мнению Нидхема, следует видеть заложенными в белках, ибо эти последние яв¬
ляются «неизбежной частью» метаболического процесса живой клетки, основой, без ко¬
торой живое, а следовательно, и морфологическая структура, ке существует, не имеет
бытия. Организация при этом рассматривается как результат чисто материальных
(«энергетических») процессов, но и организация живого влияет, в свою очередь, на ма¬
териальные («энергетические») процессы и направляет («канализирует») их течение.
В противоположность концепциям Далька и Конрада, защищающих нечто надма-
гериальное, чудесное и потому непознаваемое, Нидхем за источник и основу органиче¬
ской формы признает лишь нечто реально существующее вне нас в природе, вполне
постижимое и действительно познаваемое наукой, хотя он и обозначает это не совсем
удачными терминами.
И Далька и Конрада Тсорп называет виталистами, взгляды же Нидхема у не¬
го не получают философской квалификации. Правильно намеченное Тсорпом размеже¬
вание точек зрения является, по существу, подчеркиванием противоположности в спосо¬
бе решения основного философского вопроса. Дальк и Лоренц за исходное, первичное в
живых телах принимают нечто надматериальное, духовное, таинственное и непознавае¬
мое, которое якобы и определяет все материальные процессы, в данном случае органи¬
зацию, структуру, форму, морфогенез, а также и поведение всех животных. Напротив,
Нидхем за исходное, первичное в живых телах принимает лишь то, единственно реально
существующее вне воспринимающего субъекта, что является познаваемым и постижи¬
мым при научном исследовании и что марксизм и называет материей. Дж. Нидхем вы¬
ступает как защитник хотя и не последовательного, но все же ясно выраженного ма¬
териализма в противоположность идеалистам: виталисту Дальку и бихевиористу Лорен¬
цу. Тсорп оказывает услугу науке, вскрывая основы философского мировоззрения этих
ученых, но при явно выргж.'нном им осуждении виталистических взглядов пока еще не
отваживается на открытую характеристику философской направленности методологии
изучаемых им естествоиспытателей.
Показательно выступление на страницах журнала зоолога Э. Рассела, который на
протяжении ряда лет был известен как сторонник органицизма и утверждал, что все
биологические теории, употребляющие нефизические понятия, должны считаться вита¬
листическими. Подчеркнем, что сам Э. Рассел посвящал свои работы изучению специ¬
фики биологических явлений, конечно, употребляя понятия, «не являющиеся необходи¬
мыми в физике».
И вот этот защитник идеалистического толка органицизма и полуприкрытый сто¬
ронник витализма счел теперь нужным решительно выступить против того, что он назвал
«сферой метафизической спекуляции», выступить против отрыва психического от физи¬
ческого, отвергая их противопоставление друг другу. Делает это он в статье «Актив¬
ный» элемент в жизни», в которой, в частности, пишет: «Ясно, что ничего нельзя
выиграть, если пытаться интерпретировать морфогенетическую и физиологическую
активность в психологических терминах, таких, которые применимы к нашей собствен¬
ной деятельности как сознательных субъектов» («The British Journal for the Philosophy
Df Science», I. № 2, 1950, p. 108).
Особенно критикует Рассел психовиталистическую концепцию. Одним из пред¬
ставителей этого направления в настоящее время выступает профессор зоологии Мель¬
бурнского университета В. Эйгар. Основная работа В. Эйгара «Вклад в теорию живого
организма», опубликованная впервые в 1943 году в Мельбурне (Австралия), была пере¬
издана в 1952 году в Нью-Йорке.
В этой книге, рекламируемой в Америке как откровение «телеологической диалек¬
тики», отправным является отнюдь не новое утверждение, что все клетки обладают
рассудком, или интеллектом. Исходя из этого, автор тщится доказать, что эмбриональ¬
ное развитие следует «объяснить» как результат рассудочного поведения отдельных,
16.	«Вопросы философии» № 3.

242
ЗА РУБЕЖОМ
составляющих зародыш клеток, причем это поведение оказывается якобы направленным
в сторону образования взрослого организма
Против этой открытой попытки гальванизации психического витализма в примене¬
нии к эмбриологии (как видим, близкого и ко взглядам упомянутого французского
эмбриолога-виталиста А. Далька) и выступает на страницах журнала Э. Рассел. Кри¬
тикуя психовитализм и биологический панпсихизм Эйгара, Рассел исходит из правиль¬
ного признания известных качественных отличий живых организмов от неживых тел.
Он утверждает, что в активности живых тел, бесспорно, должны быть некоторые не
присущие неживым телам моменты, которые он нэудачно именует «чисто физическими
системами». Из этого, продолжает он, однако, отнюдь не следует, что процессы в орга¬
низме нужно рассматривать как результат «психологической деятельности», как это пы¬
тается делать Эйгар. Рассел со всей решительностью заявляет, что по мере перехода от
человека к живым телам, все более и более отличающимся от него, этот способ интер¬
претации становится ненадежным, а по отношению к деятельности морфогенетической,
о которой и идет речь при изучении эмбриогенеза,— «в высокой степени гипоте¬
тичным».
Решительно отметая применимость психологических терминов к трактовке морфо¬
физиологических процессов у животных, Рассел не сомневается в материальной при¬
роде качественного своеобразия живого организма. «Структурно-функциональная це¬
лостность, или интегральность, и специфическая структура,— пишет он,— активно строят¬
ся и поддерживаются в ходе развития, главным образом, формообразовательной дея¬
тельностью и поведением клеток или группы клеток» (стр. 108). Таким образом, он к'е
сомневается, что целостность порсждается деятельностью материальных компонентов
живого тела в их совокупности.
Далее, он еще решительнее высказывается против виталистического предположе¬
ния, что в органической жизни якобы существует некий супра-индивидуальный фактор
«горме» (horme) — влечение, на манер шопенгауэровской «воли». Все такие попытки
он объявляет ненаучными: «Поступить так — значит выйти за пределы науки в
область метафизической спекуляции».
Э. Рассел осуждает «гормальную теорию жизни»; однако, выступая против попыт¬
ки психологизации морфогенеза, он все же оказывается непоследовательным, когда ка¬
сается вопроса о качественном своеобразии живых систем в отличие от неживых.
Он полагает, что единственным ключом к пониманию природы особенностей живого
может быть утверждение, что оно лишь в известном смысле может быть «психическим».
Рассматривая каше тело как единство психического и соматического, как «психофи¬
зическое единство», он не учитывает первичности материального и не принимает во
внимание, что психическое как свойство высокоорганизованной материи возникает лишь
в историческом, эволюционном процессе. Правильно утверждая, что психика человека
является «в большей своей части единичным в своем роде, не обнаружимым где-либо
в другой органической области», поскольку она связана с мышлением в понятиях
и сознанием, он все же считает, что между сферой бессознательного, инстинктивного
в человеке и «направленной» деятельностью даже низших ступеней органической жизни
можно провести «тесную аналогию». Несомненно, что применение Расселом диалекти¬
ческого материализма, в особенности ленинской теории отражения, позволило бы ему
дать более убедительную критику идеализма в биологии.
Рассел выступает и против фднализма — признания конечных причин — в биоло¬
гии. Заканчивая работу, он подчеркивает, что все процессы в организме, в том числе и
так называемые направленные, надо рассматривать как функцию материального тела —
организма, который он называет «психофизической сущностью», «психофизическим
организмом».
Выступление Э. Рассела, конечно, не решает основных философских вопросов о
сущности жизни. Несмотря на решительность высказываний против новейшего психови¬
тализма В. Эйгара, против финализма в биологии, против «гормальной» теории жизни,
против супра-индивидуальных факторов, мы не можем считать Э. Рассела последова¬
тельным материалистом. Тем не менее нельзя недооценивать изменение во взглядах
биолога, который еще недавно объявлял свою концепцию и близкие к ней концепции
виталистическими, а теперь выступает против новейшего витализма. Критикуя идеа¬
лизм, Э. Рассел, как и В. Тсорп, оказывается в известной степени союзником последо¬
вательных материалистов.
Привлекают внимание и некоторые другие статьи журнала, в которых получили
освещение философские вопросы биологии.
В откровенно идеалистической статье «Понятия вне коятекста: пестрые волын¬
щики науки» (Мв 8 за 1952 год) Н. Пайрк, являющийся руководителем биохимической
лаборатории Опытной станции в Ротхамстеде (старинном научном агрономическом
учреждении), выступил с защитой взгляда на историю естествознания как на историю
иллюзий. Он говорит о невозможности познать жизнь, дать научное определение жиз¬
ни, утверждает, что понятие вида не отражает реальности.
В следующем номере журнала отпор этим взглядам дал Г. Картер. Он отметил,
что хотя и существуют тела, обладающие лишь некоторыми, но не всеми
признаками, встречающимися у животных и растений, и которые потому, казалось бы,
нельзя определенно отнести к одной из категорий: живое или неживое (вирусы), тем не
меиее, все живые организмы обладают признаками, которые, встречаясь вместе, отли¬

ЗА РУБЕЖОМ
243
чают живые тела от неживых. Таким образом, продолжает он, научное определение
понятия жизни вполне возможно и необходимо.
К сожалению, Картер не принял во внимание наличие существенных и несуще¬
ственных признаков и не воспользовался определением, данным Ф. Энгельсом жизни
как форме бытия белковых тел, основным условием существования которых является
постоянный обмен веществ с окружающей средой. Принятие этого определения сразу
внесло бы ясность в спор. Все же заслуга Картера в том, что он дал отпор агности¬
цизму как в данном случае, так и по вопросу о реальности вида.
Представляют интерес также статьи, касающиеся понятия внутренней организации
живых тел.
В статье «Упорядоченность, организация и энтропия» М. Дж. Клейн ставит вопрос
о взаимоотношении двух понятий, которые нередко смешивают,— понятия «организа¬
ция», употребляемого в биологии, и понятия «упорядоченность», употребляемого в физи¬
ке. Выступая, по существу, против Э. Шрёдингера, он настаивает на необходимости раз¬
личать эти два понятия, из чего вытекает задача исследовать их взаимоотношения. Этот
вывод важен в связи с вопросом о значении второго закона термодинамики в биологии.
Автор утверждает, что повышение биологической организации системы, происходящее
в эмбриогенезе, нельзя, как это обычно делается, рассматривать как эквивалентное
уменьшению энтропни системы, ибо энтропия является не биологическим, но физическим
мерилом неупорядоченности. Степень упорядоченности в системе, измеряемая физиче¬
ской мерой энтропии (низкая энтропия отвечает высокой упорядоченности),— это не то
же самое, что степень организации в биологическом смысле, определяемая совсем
другими методами. А между тем известно, что значительная часть аргументации
Э. Шрёдингера в пользу своего идеалистического толкования жизни и основана имен-
ьо на этом смешении понятий.
В статье «Заметка о структурной философии организма» (№ 20 за 1955 год)
Л. Л. Уайт выдвигает гипотезу, согласно которой многие жизненные явления могут быть
рассмотрены как проявление ритмической деятельности определенных структурных
образований, которые он именует «пульсирующими структурами».
Всякий макроскопический функционирующий цикл рассматривается как выраже¬
ние ритмических циклов в определенной материальной структуре, именно в персистирую-
щей молекулярной структуре, претерпевающей ритмическую пульсацию известных про¬
цессов. Автор считает, что организация каждой непатологической биологической систе¬
мы должна быть такова, чтобы система оказалась способной подвергаться однообразно
чередующимся пульсациям, при которых либо все части пульсируют синхронно, либо
они пульсируют в определенной последовательности, одна за другой. В качестве приме¬
ров он приводит сокращения мышечных волокон, процессы роста и биосинтеза, распре¬
деление радикалов в белковой молекуле, чередование фаз деформации и релаксации в
ряде биологических структур и т. п. Автор считает, что во всех этих, а также и во всех
иных жизненных процессах «фазы деформации и релаксации сочетаются так, что возни¬
кают замкнутые циклы в персистирующей структуре, возвращающиеся к первоначально¬
му состоянию этой структуры» (стр. 332).
Небольшое исследование JI. Л. Уайта привлекает внимание биологов к проблеме
ритмичности, столь существенной для современной физиологии в связи с учением
И. П. Павлова о взаимоотношении возбуждения и торможения, с проблемами о взаи¬
моотношениях целого и его членов в развивающемся организме в связи с вопросами
морфогенеза и т. д.
К сожалению, Уайт не поставил проблему в ее должной философской всесторонно¬
сти. Кроме того, он не учел предшествовавшей литературы. Так, у Г. Спенсера (см.
«Основные начала», ч. II, §§ 82—88) философские проблемы ритмики в органических
структурах поставлены гораздо более широко, в некоторых отношениях даже более со¬
звучно современному кам естествознанию. Странным является также замалчивание выда¬
ющихся работ нашего соотечественника, ленинградского профессора Н. Я. Пэрна.
(Nik. Paerna «Das Wellenohanomen des Lebens», Leipzig. 1923. Ник. Пэрна «Ритм,
жизнь и творчество». Л.— М. 1925). А между тем в работах Пэрна, опубликованных
не только в СССР, но и в Лейпциге еще 30 лет тому назад, проблема ритмики была
поставлена более диалектично, чем в статье Уайта. В противоположность односторон¬
нему утверждению Уайта о повторяемости биологических явлений Пэрна показал, что
это повторение «каждый раз происходит в обновленном виде» и что периодический
процесс — это процесс прогрессирующий. Пэрна сравнивает его не с движением по
кругу, а с движением по спирали, где происходит как будто возвращение, но каждый
раз на другом уровне. Диалектичность подхода Пэрна заключалась .и в том, что он рас¬
сматривал взаимоотношения биологических ритмов не только в отдельных структурных
элементах, но и в целостном организме, в котором, как он указал, есть и свои собствен¬
ные периодические проявления, несводимые к периодичности отдельных физиологических
отправлений и частных структур.
Все же следует сказать, что статья Л. Л. Уайта полезна, так как вновь привлекает
внимание к забытой, но важной проблеме теоретической биологии. Усиление научной
взаимосвязи и в этой области будет, несомненно, небесполезно как для биологов СССР,
так и для биологов Англии и других стран.
Н. А. ИЛЬИН

244
ЗА РУБЕЖОМ
ЕЩЕ ОДНА ПОПЫТКА «ОПРОВЕРЖЕНИЯ» МАРКСИЗМА
За последнее время в буржуазной философской литературе заметна тенденция
к усилению критики диалектического и исторического материализма. Будучи не в силах
противопоставить все более широко распространяющемуся марксистско-ленинскому уче¬
нию сколько-нибудь серьезную научно обоснованную позитивную программу, буржуаз¬
ная политическая и философская мысль сосредоточивает свои усилия главным образом
на том, чтобы исказить диалектический и исторический материализм.
Идеологи буржуазии тщатся доказать, будто марксизм не является цельным и
стройным мировоззрением, а представляет собой некую «несамостоятельную» и «непо¬
следовательную» систему. Для «доказательства» этого ложного тезиса они сплошь и
рядом пытаются отождествить те или иные положения диалектического и историче¬
ского материализма с идеалистическими и метафизическими положениями различных
школ буржуазной философии и социологии. А так как в марксизме все его составные
части и положения находятся в неразрывном органическом единстве, то естественно,
что после подобной предварительной обработки для буржуазных критиков не состав¬
ляет большого труда обнаружить в нем мнимые «внутренние противоречия».
Весьма показательна в этом отношении вышедшая в свет в 1955 году книга про¬
фессора философии Лондонского университета X. Б. Актона «Иллюзия эпохи.■ Мар¬
ксизм-ленинизм как философское кредо» (Н. В. Acton «The Illusion of the epoch.
Marxism-Leninism as a philosophical cread», London, 1955). Написанная на основе ма¬
териалов специального семинара, который вел автор в Чикагском университете, и яв¬
ляющаяся одним из обычных в буржуазной литературе учебных пособий по антимар¬
ксизму, книга Актона дает наглядное представление о том, что преподносится массо¬
вому читателю на капиталистическом Западе под видом марксизма.
Подобно многим другим идеологам реакционной буржуазии, профессор Актон
подвергает критическому анализу отнюдь не существо марксистских концепций, а
пользуясь методом поверхностных аналогий, пытается выдать некоторое внешнее, фор¬
мальное сходство отдельных положений марксистской философии с положениями
домарксистских и немарксистских философских систем за их тождество. Прибегая к
такому «сравнительно-аналитическому» методу, автор утверждает, например, что мар¬
ксистский материализм тождествен позитивизму, материалистическая диалектика —
«спекулятивной философии», исторический материализм — «технологическому детер¬
минизму».
Формальным основанием для отождествления марксизма с позитивизмом Актону
служит эквилибристика со словом «практика». Актон отмечает, что «общим для мар¬
ксизма и позитивизма является особое значение, придаваемое ими практике» (стр. 56),
что «как позитивисты, так и марксисты противопоставляют практику спекуляции»
(стр. 61). Он сознательно умалчивает о том, что марксизм и позитивизм вкладывают
в понятие «практика» совершенно различный смысл. Как известно, марксизм, рассма¬
тривая практику как критерий истины и основу процесса познания, понимает под ней.
прежде всего общественно-историческую, общественно-производственную практику лю¬
дей, считая индивидуальный опыт лишь одним из компонентов практики. В противо¬
положность марксизму позитивизм, рассматривая практику субъективно-идеалистиче¬
ски как операцию субъекта над его личными переживаниями, сводит ее к индивидуаль¬
ному опыту, к эксперименту. Подобное понимание практики абсолютизирует чувствен¬
ный момент в познании и ведет к фактическому отрицанию значения научных
абстракций, которые объявляются не поддающимися экспериментальной проверке, а
посему лишенными смысла. Отдельный эксперимент действительно не в состоянии
установить ни истинности, ни ложности таких положений, как «единство мира состоит
в его материальности», «нет ничего в субъекте, чего бы не было в объекте», «первич¬
ность общественного бытия по отношению к общественному сознанию» и т. д. Именно
марксистское понимание практики позволяет использовать ее как критерий истинности
этих положений, тогда как позитивистская интерпретация практики является обоснова¬
нием релятивизма, агностицизма и субъективного идеализма. Недаром сами позити¬
висты уподобляют науку «свайной постройке, устои которой уходят в трясину... Наша
наука не знание, она не может достигнуть ни истины, ни вероятности» (К. Popper
«Logik der Forschung», Wien, 1935. SS. 66, 207)
Игнорируя это коренное различие, принципиально отличающее марксистскую тео¬
рию познания от позитивистской, Актон вопреки очевидности уверяет, будто «основной
марксистский тезис идентичен основному тезису позитивизма» (стр. 108). И вслед за
тем он приступает к доказательству «непоследовательности» марксизма. С одной сто¬
роны, рассуждает Актон, марксизм отвергает спекулятивную философию в пользу
«научных методов», а с другой — вносит в свою систему черты «спекулятивной фило¬
софии». Эти «спекулятивные черты», «спекулятивный образ мышления» марксистской
философии Актон усматривает в том, что она стремится формулировать определения,
умозаключения, законы (стр. 61). Под «спекулятивным образом мышления» Актон в
типично позитивистском духе подразумевает любые абстракции, не желая понять той
очевидной истины, что существование вздорных абстракций вроде «бога», «абсолютной
идеи», «народного капитализма» и пр. отнюдь не свидетельствует в пользу того, что
все вообще абстракции ложны. Истинность таких марксистских абстракций, как «при¬
бавочная стоимость», «базис и надстройка», «класс», подтверждена практикой об¬
щественного раз-вития за последнее столетие; без них познание современного общества

ЗА РУБЕЖОМ
245
было бы обречено на неудачу. Но именно потому Актон и обрушивается с таким пылом
на абстракции, стремясь приписать отрицание абстракций самому Марксу: «Маркс
возражал против спекулятивной философии, потому что она ошибочно претендовала на
исчерпывающее познание мира, достигаемое отнюдь не путем наблюдения и экспе¬
римента» (стр. 55). Хотя как раз Маркс особенно подчеркивал, что «при анализе
экономических форм нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реактива¬
ми. То и другое должна заменить сила абстракции» («Капитал», Т. I, стр. 4. 1951).
Подменив марксистское понимание практики позитивистским индивидуальным
опытом, Актон критикует законы материалистической диалектики, заявляя, что они
не подтверждаются опытом и наблюдениями и, следовательно, являются спекулятив¬
ными. Так Актон пытается выдать противоречие между позитивизмом и марксистской
диалектикой за «непоследовательность» диалектического материализма, стремится за¬
тушевать и исказить тот непреложный факт, что диалектический материализм, исходя
из единства чувственного и рационального моментов в познании, из единства теории и
практики и пользуясь могучим оружием научной абстракции, раскрывает объективные
закономерности природы, общества и мышления.
К подобного рода приемам Актон прибегает и при рассмотрении исторического
материализма. Здесь его усилия также направлены прежде всего на то, чтобы «подо¬
рвать изнутри» исторический материализм, скомпрометировать научные абстракции,
которые имеют особо важное значение в науке об обществе. Актон приписывает мар¬
ксизму взгляд, согласно которому только методы эмпирических наук «могут быть
успешно применены к исследованию человеческого общества и социальной жизни»
(стр. 108). Следует сказать, что марксизм считает единственно правильным методом
исследования всех явлений объективной действительности материалистическую диалек¬
тику, а не позитивистские «методы эмпирических наук»; мало того, он решительно вы¬
ступает против сведения высших форм движения к низшим, против ненаучного объяс¬
нения развития общества исключительно данными естественных и технических наук.
Верный своему «сравнительно-аналитическому» методу, Актон отождествляет
исторический материализм с «технологическим детерминизмом», утверждая, что мате¬
риалистическая концепция истории есть не что иное, как «технологическая теория исто¬
рии» (стр. 135). Скользя по поверхности явлений и не поднимаясь до анализа их сущ¬
ности, Актон основывает свое нелепое утверждение на том, что и марксизм и «техно¬
логический детерминизм» исходят из признания важной роли техники в обществен¬
ной жизни.
Однако марксистское понимание роли техники в развитии общества принципиально
отличается от «технологического детерминизма». Как известно, сторонники последнего
исходят из примата техники над экономикой и политикой. В противоположность такой
точке зрения исторический материализм, раскрывая огромное значение техники и тех¬
нического прогресса, рассматривает технику в непосредственной связи с производ¬
ственными отношениями, в рамках которых она существует и развивается.
Произвольно выхватывая отдельные слова и фразы из работ классиков марксизма,
Актон приписывает им взгляд, в силу которого человек — всего лишь «животное, изго¬
товляющее орудия». Что же касается взаимоотношения людей в процессе производ¬
ства, то Актон уверяет: «Наш анализ термина «производственные отношения» показал,
что... вполне реально рассматривать их как часть средств производства» (стр. 167).
Итак, «технологический детерминизм» вместо марксизма—такова обработка, ко¬
торой подвергает Актон исторический материализм, прежде чем приступить к его «опро¬
вержению». Основным объектом атаки Актона является марксистско-ленинское учение
о социально-экономических формациях и прежде всего вывод о неизбежности гибели
капитализма и победы коммунизма. Актон пытается поставить под сомнение этот
вывод, утверждая, что «такое предвидение будущего человечества не может иметь
места» (стр. 171), так как достижения науки и техники не могут быть предсказаны.
«Если, — пишет Актон, — остаток дней общества зависит от технологии и науки и если
их будущее нельзя предсказать, то будущее общества в целом также не может быть
предсказано» (стр. 171).
Нетрудно заметить, что Актон совершает несложную операцию с подменой тезиса.
Конечно, нельзя предсказать все научные и технические достижения будущего; на это,
кстати сказать, марксистская теория и не претендует. Но марксистская теория в отли¬
чие от «технологического детерминизма» считает, что не техника сама по себе, а произ¬
водительные силы и производственные отношения, взятые в их неразрывном единстве
способ производства в целом, — являются определяющей силой общественного разви¬
тия. Именно на основе анализа диалектики развития производительных сил и произ¬
водственных отношений (существование которых, по Актону, якобы отрицается мар¬
ксизмом) марксизм открыл общесоциологический закон обязательного соответствия
производственных отношений характеру производительных сил. И действия этого объ¬
ективного закона, конкретным проявлением которого в современную эпоху является
смена капитализма социализмом, не могут предотвратить никакие будущие технические
достижения, ссылками на которые профессор Актон пытается «опровергать» марксист¬
ско-ленинскую науку об обществе.
Приведенные примеры «сравнительно-аналитической» критики марксизма с таким
апломбом предпринятой профессором Актоном, отнюдь не единичны. Он последова¬
тельно пытается отождествить марксизм с феноменологией, наивным реализмом Фоен-
дизмом, различными утопическими^ теориями, и т. д., и т. п. А затем, понятно, не столь

246
ЗА РУ6ЕЖОМ
уж много труда и ума приходится приложить, чтобы опровергнуть несостоятельность
этих теорий. Как отметил английский журнал «Марксист куотерлн», Актон делает
■попытку «скомпрометировать марксистский материализм посредством других немар¬
ксистских концепций и обрушить на читателя такое количество путаных доктрин, что¬
бы он принял одну из ник за марксизм».
Типичная для современной буржуазной критики марксизма по своему содержанию
н методам тснига Актона не составляет исключения и в отношении весьма специфиче¬
ского подбора источников. В особенности обращает на себя внимание то обстоятель¬
ство, что Актон и другие современные буржуазные критики марксизма сплошь и рядом
предпочитают первоисточникам — трудам классиков марксизма-ленинизма — различ¬
ного рода «популярные переложения» и антимарксистские пособия, весьма широко рас¬
пространенные в капиталистических странах. Так, например, Актон в значительной
■степени основывает свое изложение марксизма на таких специальных антимарксист¬
ских курсах, как: Бошенский «Советский диалектический материализм» (Берн,
!950), Веттер «Диалектический материализм. Его история и система в Советском
Союзе» (Фрейбург, 1952). Заслуживает внимания и то обстоятельство, что эти «курсы
марксизма», в свою очередь, основываются отнюдь не на первоисточниках, а главным
образом на разного рода популярных философских изданиях, опубликованных в СССР
за последние годы. Многие из такого рода брошюр, книг и других изданий действи¬
тельно носили на себе черты догматизма н начетничества, что было подвергнуто резкой
■критике на XX съезде КПСС. Эти недостатки нашей идеологической работы неизменно
использовались буржуазными авторами антимарксистских курсов, которые стремятся
представить марксизм в качестве догм этического учения, якобы оторванного от
практики.
Тот факт, что идеологи буржуазии предпочитают излагать и критиковать мар¬
ксизм не по первоисточникам, а по всякого рода популярным изданиям, серьезные недо¬
статки которых отмечались в советской печати, говорит сам за себ-я. Буржуазные кри¬
тики марксизма стремятся избежать серьезного разбора первоисточников — трудов
классиков марксизма, — ибо труды творцов научного коммунизма Маркса, Энгельса,
Ленина являют собой наглядный образец единства теории и практики, органически
присущего творческому марксизму, а диалектический и исторический материализм
представляет собой стройное, цельное учение — могучее оружие познания и револю¬
ционного преобразования мира.
Б. А. ШАБАД
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ОБЩЕСТВА И ЖУРНАЛЫ
В США
(Краткая справка)
В 1955 году американские буржуазные социологи отмечали два юбилея — 50-ле¬
тие со дня основания в США первого социологического общества и 60-летие со дня
основания первого американского социологического журнала.
В настоящее время в США насчитывается Л социологических обществ и
8 крупных социологических журналов. Эти цифры говорят о многом. Они в первую
очередь свидетельствуют о том внимании, которое американская буржуазия уделяет
на протяжении последних десятилетий укреплениго своего «социологического фронта».
Характерно, что с 1895 года и вплоть до окончания первой мировой войны аме¬
риканская буржуазная социология имела всего одно общество и один журнал, а в
1921—1*927 годы возникли три новых журнала и одно социологическое общество. Влия¬
ние Великой Октябрьской социалистической революции, распространение ее идей за¬
ставили буржуазных социологов США значительно активизировать свою деятельность.
Второй этап бурного роста социологических организаций США относится к три¬
дцатым годам, когда в результате тяжелейшего экономического кризиса, а затем де¬
прессии произошло резкое усиление классовой борьбы и полевение значительных кру¬
гов американского населения. В 1930—1939 годах в США были созданы 8 новых со¬
циологических обществ и 3 новых социологических журнала.
Одиннадцатое по счету социологическое общество и восьмой журнал возникли в
США уже после второй мировой войны, в 1951—1953 годы.
Прежде чем перейти к более подробной характеристике всех этих обществ и
журналов, следует хотя бы вкратце остановиться на роли в социологической жизни
США университетов и колледжей: последние, несомненно, служат главной базой, от¬
куда американская буржуазная социология черпает не только кадры преподавателей,
но и кадры теоретиков. Особенно большую роль в этом отношении играют те учебные
заведения, в которых имеются специальные социологические отделения и факультеты.
Первые отделения социологии возникли еще в конце XIX века в Чикагском уни¬
верситете и & университетах штатов Канзас, Индиана, Небраска и Иллинойс. В после¬
дующие годы сеть их покрыла вето страну. Ныне в колледжах и университетах США
/вместе с Канадой) насчитывается 72 отделения социологии.
Социологические отделения колледжей и университетов являются одновременно

ЗА РУБЕЖОМ
247
и важнейшими теоретическими центрами. Авторы выходящих в США книг и статей по
социологии, редакторы социологических журналов, руководители социологических об¬
ществ — это в первую очередь профессора, инструкторы, преподаватели социологиче¬
ских отделений. Например, десять президентов Американского социологического обще¬
ства вышли из университета штата Иллинойс, семь—из Чикагского университета,
по два — три — из восьми других крупнейших университетов США. Социологические
отделения колледжей и университетов служат основным поставщиком и «рядовых»
кадров буржуазной социологической науки. Так, отделения социологии высших учеб¬
ных заведений США присудили в 1951 году 118 докторских степеней и 358 степеней
магистра социологии, а в 1952 году—132 докторские степени и 299 степеней магистра
социологии («American Journal of Sociology», № 1. 1953).
Если основной базой американской буржуазной социологии являются те коллед¬
жи и университеты, в которых имеются социологические отделения, то в общем раз¬
витии социологии немалую роль играют и те высшие учебные заведения, где таких
отделений нет, но где, тем не менее, предмет социологии занимает довольно большое
место в учебной программе. Буржуазные социологи США подчеркивают значение аме¬
риканской социологии прежде всего как «предмета преподавания в колледжах и уни¬
верситетах». «Ныне,— пишет известный американский социолог Одум,— социологию
изучают почти полмиллиона студентов во всех 1 810 высших учебных заведениях США»
(Н. W. Odum «American Sociology. The Story of Sociology in the United States
to 1950», p. 12. N. Y. 1951).
Естественно, что в этих условиях возникает огромная потребность в большом пре¬
подавательском аппарате. В него входят сотни профессоров и преподавателей социоло¬
гии, читающих лекционные курсы, а также тысячи инструкторов, ведущих практиче¬
ские занятия со студентами. Количество социологических курсов, которые читаются в
колледжах и университетах, огромно.
Анализ этих социологических курсов, произведенный Раймондом и Кеннеди, пока¬
зывает, что они включают в себя около 30 различных дисциплин или подразделений:
социальные проблемы, криминология, брак и семья, социальная психология, социаль¬
ная география и т. д. (см. «American Sociological Review», v. 7, pp. 661—675. 1950).
Колледжи и университеты (особенно имеющие социологические отделения) явля¬
ются одновременно и важным центром научно-исследовательской работы в области
социологии. Значительная часть исследований проводится по заданию и на средства
правительственных и частных учреждений, крупнейших фирм и т. д.
* * *
Как уже отмечалось, в США в настоящее время имеется 11 социологических об¬
ществ. Общества служат важными организационными, научно-исследовательскими и
издательскими центрами, во многом определяющими лицо американской буржуаз¬
ной социологии.
Американское социологическое общество — «American Sociological Society»,— за¬
нимающее ведущее место, было основано в 1905 году (штаб-квартира общества на¬
ходится в Нью-Йоркском университете); согласно уставу, оно является «общенацио¬
нальной организацией, стремящейся стимулировать и совершенствовать социологиче¬
ские исследования, институты и дискуссии, а также поощрять сотрудничество среди
тех, кто занят социологическими изысканиями» («Americana Annual», p. 651. 1954).
С момента основания Американское социологическое общество объединяет
крупнейших буржуазных социологов США независимо от места их жительства и
работы. Условия приема в это общество не только не запрещают, но и предполагают
участие в работе других социологических обществ, особенно региональных.
В 1954 году общество насчитывало 4 200 членов (в большинстве своем преподавателей
и студентов колледжей и университетов).
Общество ежегодно избирает нового президента. Первым президентом (на
1906 год, а также на следующий, 1907 год) был избран основатель психологического
направления в американской социологии, известный социолог Лестер Уорд. Из числа
его преемников можно назвать таких виднейших социологов, как Смолл, Гиддингс,
Росс, Огборн, Богардус, Фарис, Берджесс и другие. В 1952—1953 годах пост прези¬
дента занимал Самуэль Стоффер, в 1953—1954 годах — Флориан Знаниецки, в 1954—
1955—Дональд Янг. В настоящее время президентом общества является Герберт
Блюмер. Общество издает свой журнал (см. ниже) и ряд специальных бюллетеней.
Американское социологическое общество ежегодно созывает съезд (как правило,
в первых числах сентября). На пленарных заседаниях съезда и в секциях (сельской
социологии, социальной статистики, политической социологии, преподавания социоло¬
гии, социологии религии, семьи, социологии и психиатрии и др.) проводятся дискус¬
сии, оглашаются списки работ, написанных специально к съезду, и перечень защи¬
щенных диссертаций, а также анализируются социологические курсы, читаемые в
колледжах и университетах, и статьи, опубликованные в официальном органе
общества.
Значение Американского социологического общества в развитии буржуазной со¬
циологии США весьма велико. Как пийзет Одум, «профессиональная, организованная
американская социология возникла с момента основания Американского социологиче
ского общества (Odum, цит. произв., р. 28).

248
ЗА РУБЕЖОМ
Помимо Американского социологического общества, объединяющего социоло¬
гов всей страны, в США имеется еще 6 региональных социологических обществ, в том
числе Социологическое общество долины Огайо (основано в 1925 году), Тихоокеан¬
ское социологическое общество (основано в 1930—1931 годах), Восточное социологиче¬
ское общество (основано в 1930—1931 годах), Южное социологическое общество
(основано в 1936 году), Среднезападное социологическое общество (основано в 1937 го¬
ду) и Югозападное социологическое общество (основано в 1938 году).
Создание этих обществ способствовало значительной активизации деятельности
буржуазных социологов США. В настоящее время количество членов региональных
обществ превышает количество членов Американского социологического общества.
Свою деятельность региональные общества строят в основном по тому же принципу,
что и Американское социологическое общество. Каждое из них также проводит
ежегодный съезд, на котором организуются дискуссии, выбираются президент и дру¬
гие должностные лица общества, рассматриваются программы преподавания социоло¬
гии в данной группе штатов и т. д.
К шести региональным обществам примыкает так называемое Отделение Аме¬
риканского социологического общества по округу Колумбия (или, как его обычно на¬
зывают, Социологическое общество округа Колумбия). Это общество, созданное в
1931 году, объединяет около ста социологов, используемых правительством США на
государственной службе в Вашингтоне, а также местных профессоров и преподавателей
социологии.
Перечисленные социологические общества отличаются друг от друга не специа¬
лизацией, а лишь «районами обслуживания». Помимо них, в США имеется три своего
рода специализированных социологических общества, сосредоточивающих свое внимание
на особом круге вопросов или объединяющих социологов одного направления. Самым
значительным из них в настоящее время является Общество по изучению социальных
проблем («Society for the Study of Social Problems»), основанное в 1951 году,— самое
молодое из всех социологических обществ в США. На втором съезде этого общества,
в сентябре 1952 года, формулируя главные задачи общества, а также задачи выпускае¬
мого им журнала «Социальные проблемы», один из инициаторов его создания и пер¬
вый президент Э. Берджесс указал, что важнейшими из них являются содействие
исследованиям в области конкретных социальных проблем, возникших в результате
«критической ситуации, в которой очутилось американское общество», сближение со¬
циологической науки с практикой и содействие развитию сотрудничества с работни¬
ками «родственных и смежных областей науки» (в частности, антропологии, экономи¬
ческой науки, психологии и т. д.).
Помимо Эрнста Берджесса, в работе нового общества принимают участие Джес¬
си Бернард (вице-президент общества), Р. Абрамс, М. Эллиот, Ф. Знаниецки (члены
исполнительного комитета общества), Альфред Ли, Герберт Блюмер и другие. Мно¬
гие из них одновременно занимают руководящие посты и в других обществах, а так¬
же социологических журналах. Общество по изучению социальных проблем проводит
свои ежегодные съезды совместно с Американским социологическим обществом.
Как отмечается в американской литературе, по практической значимости изучае¬
мых проблем, размаху исследований, по вовлекаемым в работу кадрам социологов и
по степени кооперирования со смежными областями науки Общество по изучению со¬
циальных проблем ныне занимает среди социологических обществ США одно из веду¬
щих мест, быть может, уступая только Американскому социологическому обществу.
Другим «специализированным» обществом является так называемое Общество
сельской социологии («Rural Sociological Society», основанное в 1937 году в Атлантик-
Сити (Нью Джерси) на базе выделившейся из Американского социологического обще¬
ства секции сельской социологии. Общество по размерам невелико, в его ежегодных
съездах участвует около 75 членов. Основные вопросы, которыми занимаются члены
этого общества, связаны с фермерским сельским хозяйством США.
Несколько особняком стоит Американское католическое социологическое обще¬
ство («American Catholic Sociological Society»), основанное в 1938 году. В него входит
около 200 социологов, представляющих почти все католические учебные заведения
США. С 1940 года общество издает специальный журнал.
Таковы одиннадцать главных социологических обществ США. Кроме того, необ¬
ходимо упомянуть о так называемой Социологической исследовательской ассоциации,
в которую избираются американские социологи, «достигшие наибольших результатов
в исследовательской деятельности и публикациях». Количество членов этой ассоциа¬
ции ограничено, оно не может превышать 100 человек. К настоящему времени в
нее входят 74 члена. Ассоциация не проводит ни самостоятельных съездов, ни какой-
либо другой практической работы. По замечанию Одума, «это не более, как каталог
избравших самих себя заслуженных членов» (Odum, цит. произв. р. 381). В ассоциа¬
цию входят виднейшие буржуазные социологи США, среди которых следует упомя¬
нуть Росса, Макивера, Огборна, Берджесса, Парсонса и других.
* * *
Старейшим из восьми издаваемых сейчас в США крупных социологических жур¬
налов является «Американский журнал социологии» («American Journal of Sociology»),
основанный в 1895 году отделением социологии Чикагского университета. Вплоть до

ЗА РУБЕЖОМ
249
1922 года он был единственным социологическим журналом в стране, а начиная с
1906 по 1935 год являлся к тому же официальным органом Американского социологи¬
ческого общества.
«Американский журнал социологии» в настоящее время издается Чикагским
университетом и выходит шесть раз в год. Редакторами журнала были последовательно
Смолл, Фарис, Берджесс, Блюмер и Эверетт Хьюджес. В качестве «совещательных
редакторов» в журнале в разное время сотрудничали семь видных европейских социо¬
логов: Де Грееф, Дюркгейм, Фьяминго, Маккензи, Шеффле, Манделло, Зиммель.
В настоящее время в состав редакционного совета журнала входят Берджесс, Кот¬
трелл, Манхейм, Парсонс, Питирим Сорокин и другие известные социологи, представ¬
ляющие социологические отделения крупнейших университетов и колледжей США.
Значительным влиянием в американской социологии пользуется журнал «Социо¬
логия и социальное исследование» («Sociology and Social Research»), основанный на
базе студенческого журнала «Социальные монографии» в 1921 году Эмери Богарду-
сом при отделении социологии Южнокалифорнийского университета
До 1927 года журнал назывался «Журналом прикладной социологии». И в на¬
стоящее время он издается тем же университетом и выходит раз в два месяца. Его
редакционный совет состоит из преподавателей отделения социологии университета.
Журнал «Социальные силы» («Social Forces»), существующий с 1922 года, был
основан Говардом Одумом в университете штата Северная Каролина. Большую роль
в основании журнала сыграл Франклин Гиддингс, который был в то время профес¬
сором социологии Колумбийского университета и признанным главой американских
буржуазных социологов. Он стремился сделать журнал орудием «национального
объединения социологов». В нем с самого начала публиковались статьи не только авто¬
ров из Южных Штатов, но и из других районов страны. До 1936 года журнал был
одним из официальных органов Американского социологического общества. С 1936 года
он становится официальным органом Южного социологического общества.
«Американское социологическое обозрение» («American Sociological Review») с
момента основания является официальным органом Американского социологического
общества. Его первый номер вышел в 1936 году. Инициатором создания журнала был
известный буржуазный социолог Л. Бернард, занимавший в 1932 году пост президен¬
та общества. В своих воспоминаниях Бернард пишет, что, создавая новый журнал, он
хотел ограничить сильное влияние в американской буржуазной социологии отделения
социологии Чикагского университета и «Американского журнала социологии», являв¬
шегося до 1936 года официальным органом общества. По словам Бернарда, «руково¬
дители отделения социологии Чикагского университета хотели подчинить интересы
Американского социологического общества интересам Чикагского университета».
Помимо перечисленных четырех социологических журналов «общего характера»,
в США выходят четыре специализированных журнала национального значения.
Самым молодым (первый номер вышел в 19-53 году) и вместе с тем самым
влиятельным из них является журнал «Социальные проблемы» («Social Problems»)
Специализация этого журнала определяется спецификой Общества по изучению со¬
циальных проблем, официальным органом которого он является. Для журнала харак¬
терно систематическое сотрудничество специалистов в области антропологии, психо¬
логии, экономической и других «смежных» наук. Журнал возглавляется профессором
Бруклинского колледжа Джеромом Химелхочем.
Другой специализированный социологический журнал, «Сельская социология»
(«Rural Sociology»), был основан в 1936 году, а с 1938 года стал официальным орга¬
ном тогда же созданного Общества сельской социологии.
Из более чем 400 статей, опубликованных в журнале с момента его основания,
третья часть написана людьми, работающими непосредственно в сельском хозяйстве
США. Активное участие в работе журнала принимают сельскохозяйственные институ¬
ты различных штатов.
«Журнал социологии обучения» («Journal of Educational Sociology») был основан
в 1927 году известным буржуазным социологом Нью-Йоркского университета Пейном.
В 1936 году журнал был передан национальной профессиональной организации «Фй
Дельта Каппа», объединяющей специалистов, работающих в области просвещения.
Статьи, публикуемые в журнале, в основном посвящены не собственно социологи¬
ческим вопросам, а вопросам социологии преподавания и воспитания. Определяя свое
место в американской социологии, журнал еще в 1939 году писал, что он «занимает
единственное в своем роде место в социологической и педагогической литературе.
В определенном отношении он является связующим звеном между социологией и
просвещением. Однако он имеет свое собственное место как журнал, посвященный
вопросам развития научной социологии обучения» (сентябрь 1939 года, р. 45).
Журнал «Американское католическое социологическое обозрение» («American
Catholic Sociological Review») был основан в 1939 году как официальный орган Амери¬
канского католического социологического общества. Журнал выходит четыре раза в
год. Первый номер журнала вышел в марте 1940 года Большинство авторов ста¬
тей— преподаватели социологии в католических колледжах и университетах США.
Таковы восемь основных американских социологических журналов. Кроме них,
в США имеется еще целый ряд более мелких социологических журналов. Так, Тихо¬
океанское социологическое общество издает ежегодник «Записки» общества («Ргосее-

250
ЗА РУБЕЖОМ
dings»), Югозападное общество — «Югозападный ежеквартальник социальных наук»
(«Southwestern Social Science Quarterly») и т. д.
Кроме специальных социологических журналов, в США выходят и другие жур¬
налы, освещающие социологические проблемы, например, «Американский журнал эко¬
номики и социологии», «Общественная наука» и другие.
В ноябре 1952 года вышел в свет первый номер реферативного журнала «Социо¬
логические извлечения» («Sociological Abstracts»), в котором печатаются резюме и вы¬
держки главным образом из уже опубликованных книг и статей по социологии.
Приведенные данные позволяют судить о весьма широком размахе издательской
деятельности в области социологии. По подсчетам американских авторов, на книжном
рынке США социологическая литература (книги и периодические издания) занимает
четвертое место, уступая лишь художественной и религиозной литературе и литературе
для юношества. Как по количеству изданий, так и по тиражам выпущенных книг и
журналов социология стоит на первом месте среди всех общественных наук.
Уг Уг тнг
Настоящая заметка, естественно, не может претендовать на раскрытие со¬
держания работы социологических обществ и журналов в США. Уместно будет отме*
тнть лишь одну характерную черту этой работы — явное превалирование эмпирических,
частных и зачастую прикладных исследований над общетеоретическими. В этой связи в
американской социологии непрерывно растет специализация, выделяются все новые
и новые «специальные» социологии («индустриальная», «городская», «сельская» социо¬
логии, социология семьи, криминология и т. д.), имеющие собственную проблематику.
Эта специализация накладывает глубокий отпечаток на все содержание деятельности
социологических обществ и журналов.
В.	С. СЕМЁНОВ
ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ НА КОНФЕРЕНЦИИ
БРИТАНСКОЙ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ АССОЦИАЦИИ
Рост роли народных масс в жизни общества ставит проблемы общественного мне¬
ния в центр внимания социологической науки. Именно эти проблемы служили главной
темой последней конференции Британской социологической ассоциации, работе которой
посвящен отдельный номер «Британского журнала социологии» («The British Journal
of Sociology», v. VI, № 2, June, 1955).
В журнале опубликованы, в частности, семь докладов, с которыми выступили на
конференции социологи Дэвид Батлер (Оксфорд), Р. Маккензи (Лондон) и В. Мак¬
кензи (Манчестер), директор Британского института общественного мнения Генри
Дюрент, президент Французского института общественного мнения Жан Штётцель, быв¬
ший английский министр Кеннет Янгер и другие. Совершенно очевидно, что интерес
к проблеме изучения общественного мнения за рубежом вызван ее серьезнейшим при¬
кладным значением.
Значительное внимание в докладах на конференции Британской социологической
ассоциации уделяется методам изучения общественного мнения и, в частности, спосо¬
бам получения материала, необходимого для анализа общественного мнения. Основным
таким способом в буржуазных странах служат выборочные опросы, то есть опросы
отдельных групп людей, которые, как полагают соответствующие учреждения или ли¬
ца, проводящие опросы, отражают мнение населения в целом.
Как свидетельствуют доклады, представленные на конференцию, этот метод, хотя
и имеющий ряд удобств практического свойства, вызывает вместе с тем весьма серьез¬
ные сомнения даже среди буржуазных социологов. Прежде всего он дает чрезвычайно
ограниченный материал, чтобы можно было сделать более или менее обоснованные
выводы и заключения. На конференции отмечался и другой порок метода выборочных
опросов—его субъективизм, позволяющий игнорировать специфику исследуемого об*
щественного явления путем сведения последнего к чисто количественным проблемам.
Это дало основание Д. Батлеру охарактеризовать его как «полунаучный», дающий
возможность абстрагироваться от политических и исторических факторов. Штётцель
в своем докладе также заметил, что «мы очень мало ожидаем от опросов» (стр. 110).
Характерные соображения по поводу метода опросов высказал Г. Дюрент. «Если
мы познакомимся с работами и произведениями исследователей общественного мнения
Путем опросов,— говорит он,--это даст нам очень мало для выяснения теоретических
проблем... Их анализ имеет тенденцию выродиться в математическую символику: изла¬
гаются отношения внутри реальности, а в отдельных случаях даже отношения этой
реальности к другим понятиям, но сущность самой реальности остается нераскрытой.
С точки зрения исследователей общественного мнения путем опросов общественное мне¬
ние—это статистическая реальность, однако строгий критик может заметить, что по¬
добного рода реальностью может быть и куча гравия!» (стр. 152).

ЗА РУБЕЖОМ
251
На ограниченность, присущую методу выборочного опроса, указывает и ряд дру¬
гих зарубежных исследователей. Так, американский социолог Э. Богардус в одной из
своих последних статей, комментируя метод выборочного опроса, пишет, ссылаясь ня
высказывания профессора социологии Кельнского университета Р. Кёнига, что «беседа
с определенным лицом по определенному вопросу может дать один результат, тогда как
опрос того же лица Другим человеком может дать другие результаты». Кроме того,
замечает Богардус, «население разных стран может по-разному реагировать на беседы,
а также по-разному реагировать на беседы в двух разных областях» («Sociology and
Social Research», v. 39, № 6, July — August, Ю55, p. 411).
В докладах, представленных на конференцию Британской социологической
ассоциации, подвергается критическому разбору и другой метод изучения обществен¬
ного мнения — исследование его так называемых «выразителей», то есть в пербую оче-
редь буржуазной прессы и деятельности лидеров буржуазных партий.
Выступавшие на конференции, не делая, правда, прямых выводов, что буржуаз¬
ную прессу нельзя считать выразителем общественного мнения, не раз бывали вы¬
нуждены признать, что большая часть газет й журналов в капиталистических странах
отражает не общественное мнение, а интересы влиятельных в политическом и эконо*
мическом отношении социальных кругов.
Так, например, заместитель редактора Консервативной «Дейли телеграф»
Дональд Маклечлей в докладе на тему «Пресса и общественное мнение» отмечает, что
«газетный и журнальный бизнес — это глубоко персональное дело» («The British
journal of Sociology», v. VI, June, № 2, 1955, p. 159). Решающую роль при отборе мате¬
риалов, печатаемых в газете, играют не запросы читателей, говорит off, а ее политиче¬
ская тенденция, вкусы собственника газеты и т. д. В целом Маклечлен приходит к вы¬
воду, что не читатель влияет на газету, а скорее, наоборот, газета пытается направлять
читателя. К подобному заключению приходит и КеНнет Янгер. «Массовая печать,—
заявляет он,— обычно отражает точку зрения своих собственников, а не читателя, к ко¬
торому она обращается» (стр. 172).
Что касается лидеров буржуазных политических партий, то в ряде докладов ста¬
вится под сомнение и их право называться выразителями общественного мнения. Так,
профессор социологии Лондонской экономической школы Р. Маккензи заявил: «Принято
считать, что если та или другая партия является подлинно демократической, то лидеры
этой партии в парламенте должны быть ответственными перед членами партой, То есть
перед теми, кто принадлежит к массовым организациям партии. Однако изучение исто¬
рии двух партий (имеются в виду консервативная и лейбористская партий.— Е. М.)
свидетельствует о том, что на практике такого рода ответственности не существует»
(стр. 123). Например, лидер консервативной партии даже и формально не обязан отчи¬
тываться «ни перед своей партией в парламенте, ни перед национальным союзом кон¬
серваторов» (стр. 126). Таким образом, функции массовых организаций буржуазной
партии сводятся к функции «агентств. по вербовке избирателей», ибо они не имеют
права контролировать или направлять деятельность своих парламентских лидеров.
Хотя реакционные политические деятели охотно говорят о своей верности обще¬
ственному мнению, о готовности сообразовываться с ним, многие факты, приводившиеся
на конференции, свидетельствуют о том, что серьезнейшие политические решения при¬
нимаются буржуазными правительствами, как правило, без учета общественного мяеция
и нередко вопреки ему. Так, выступавший на конференции с докладом на тему «Обще¬
ственное мнение и внешняя политика» бывший английский министр Кеннет Янгер отнес
к числу таких решений вступление Англии в войну в Корее и согласие на перевооруже¬
ние Западной Германии. Что касается Кореи, говорил он, то «почти в то Же мгнове¬
ние, как США приняли решение по этому вопросу, Англия провозгласила свое согла¬
сие с этим мероприятием. Я не припоминаю, чтобы тогда возникал вопрос относительно
поддержки этого решения общественным мнением... Даже в дальнейшем выдвигаемые
соображения касались военных соединений, имеющихся в распоряжении для пере¬
броски, риска чрезмерно ослабить Гонконг, но не возможности встретить неодобрение
со стороны общественности» (стр. 170).
Однако Кеннет Янгер вынужден признать, что в настоящее время .ни одно прави¬
тельство Англии не смогло бы выдержать угрожающей большими потерями войны, про¬
тив которой выступало бы общественное мнение. «Я сомневаюсь,— отметил он, в част¬
ности,— чтобы британское правительство могло, например, вынести такую войну, как
французская война в Индокитае» (стр. 172).
Реакционные правящие круги вынуждены считаться с мнением народных масс во¬
преки собственному желанию. В этой связи уместно привести слова Генри Дюрента на
конференции Британской социологической ассоциации: «Демократия» и «общественное
мнение» — это сироты, пробирающиеся своими собственными силами в политических
джунглях. К ним прислушиваются лишь в той степени, в какой им самим удается заста¬
вить к себе прислушаться» (стр. 150). «Общественное мнение,— говорит он далее,—
существует и дает себя чувствовать, особенно, когда оно изменяется» (стр. 152).
Вместе с тем сама определение общественного мнения, даваемое Дюрентом, вызы¬
вает серьезные возражения. «Общественное мнение можно рассматривать в двух аспек¬
тах,— заявляет он,— во-первых, как теоретическую концепцию, принадлежащую
к области политической теории.... Во-вторых, оно может обозначать то, чем его считают
лица, проводящие подсчет голосов при опросах для изучения общественного мнения.

252
ЗА РУБЕЖОМ
то есть условную мерку, при которой мнение одного человека более или менее прирав¬
нивается к мнению других лиц» (стр. 151). И далее: «Общественное мнение в качестве
концепции политической теории обычно рассматривается как другое наименование для
такого понятия, как «всеобщая воля» (там же).
Естественно, что при таком подходе Дюрент оказывается беспомощным, когда
перед ним возникают конкретные задачи анализа общественного мнения. «Обществен¬
ное мнение, признается он,— несомненно, не поддается описанию, оно неуловимо для
определения, его трудно измерить и невозможно увидеть» (стр. 152).
Совершенно очевидно, однако, что общественное мнение — это не проявление
мистической «всеобщей воли» и не математический символ.
При анализе состояния общественного мнения в капиталистических странах необ¬
ходимо учитывать, что в условиях антагонистического общественного строя не может
быть единодушия по всем вопросам. Эксплуататорское меньшинство и эксплуатируемое
большинство имеют разные интересы и разные задачи. Поэтому в капиталистических
страках по многим важнейшим вопросам нет и не может быть единого общественного
мнения; общественному мнению рабочего класса и всех трудящихся противостоит
общественное мнение буржуазии.
Вместе с тем в наше время имеются такие жизненные проблемы, вокруг которых
создается почти полное единодушие основной части различных классов общества.
Например, в вопросах мира могут выступать и зачастую выступают заодно не только
рабочие и крестьяне, но и мелкая и даже часть средней буржуазии.
При изучении состояния общественного мнения в каждой отдельной стране в тот
или иной момент надо исходить из конкретного анализа состояния классовой борьбы
в стране во всех ее проявлениях.
Весьма большое значение имеют при этом как объективные, практические воз¬
можности выявления общественного мнения, то есть в первую очередь состояние демо¬
кратических свобод в стране, так и субъективные факторы, в частности конкретные
мероприятия классов и партий в области освещения вопросов, находящихся в центре
внимания общественности, поскольку это освещение оказывает определенное влияние
на состояние общественного мнения. Так, например, необходимо учитывать, что обще¬
ственное мнение в капиталистических странах систематически дезинформируется реак¬
ционной прессой, радиовещанием, телевидением, посредством которых реакционные
силы, представляющие интересы монополий, стремятся обмануть народные массы. Про¬
грессивные силы оказывают противодействие этим попыткам, но степень этого проти¬
водействия бывает различной. Поэтому состояние общественного мнения в той или
другой стране зависит от реального соотношения политических сил, от глубины и раз¬
маха классовой борьбы, от состояния связей партий с массами, от умения партий пра¬
вильно и своевременно выразить интересы и чаяния народных масс.
Подходя к анализу всех жизненных явлений с точки зрения диалектики, развития,
марксист, изучающий общественное мнение, должен уделять самое серьезное внимание
как факторам, оказывающим влияние на состояние общественного мнения, так и тен¬
денциям его развития. Общественное мнение — это постоянно развивающееся явление.
В докладе на XV съезде американской компартии тов. Гэс Холл говорил: «Мы ни в
коем случае не должны исходить из того, что ум американского народа заморожен, что
он находится в состоянии статики... В настоящее время выкристаллизовывается мощ¬
ный американский фронт мира. Базой этого фронта мира будут рабочий класс, негри¬
тянский народ, бедные и средние фермеры и, безусловно, известные слои класса капи¬
талистов».
Для подлинно научного акализа общественного мнения большое значение имеет
изучение всех форм политической деятельности народных масс: движения в защиту
мира, охватывающего широчайшие народные массы, забастовочного движения, явля¬
ющегося важнейшей формой активного протеста и борьбы трудящихся за свои эконо¬
мические и политические права, национально-освободительного движения народов, на¬
правленного против позорной системы колониализма. В процессе этой борьбы растет
сознание масс; они все яснее видят, какие партии и группы выражают их интересы и
кто предает их интересы, где их друзья и где враги.
В этой связи следует отметить тот факт, что в многочисленных работах буржуаз¬
ных социологов, занимающихся проблемой общественного мнения, этим наиболее важ¬
ным и решающим формам выражения общественного мнения не уделяется должного
внимания. Закрывая глаза на объективную действительность, дающую безграничные
возможности для исследования реальных жизненных фактов, эти социологи путем выбо¬
рочных опросов, охватывающих обычно какую-либо ограниченную и часто случайную
группу людей, зачастую совершенно неосновательно пытаются делать общие выводы
и устанавливать общие закономерности.
Только изучение действительно массовых явлений, отражающих интересы и стрем¬
ления крупных общественных сил, в первую очередь передовых общественных классов,
позволяет сделать подлинно научные выводы о состоянии общественного мнения в ка¬
питалистических странах
Е. Д. МОДРЖИНСКАЯ

ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ
Редактору журнала «Вопросы философии»
Уважаемый товарищ редактор!
В связи со статьей И. С. Кона «Анри Берр и теория «исторического синтеза», опуб¬
ликованной в № 6 журнала за 1955 год, хотел бы сообщить следующее.
Статья И. С. Кона в целом интересна, и основные положения ее не вызывают воз¬
ражений. Однако я никак не могу согласиться с той оценкой, которую он дает книге
французского ученого Ш. Моразе «Очерк цивилизации Запада». И. С. Кон обвиняет
этого ученого в том, что в его работе обосновывается «холодная война» между США
и СССР и проводится мысль, будто мирное разрешение международных противоречий
невозможно, а также пишет, что Моразе приглашает американский империализм скорее
завладеть богатствами Европы.
Внимательное изучение работы Ш. Моразе «Очерк цивилизации Запада» приводит
К выводу, что он переоценивает влияние географических условий на особенности
развития отдельных стран и континентов. Вместе с тем нет оснований для выдвижения
против автора работы политических обвинений указанного выше типа. Больше того,
LLI. Моразе, являющийся автором-редактором 5-го тома «Истории научного и культур¬
ного развития человечества», подготовляемого к изданию ЮНЕСКО, не придерживает¬
ся указанных политических взглядов, проявляет большой интерес к советской науке, к
советским ученым.
Наука не может развиваться без споров вокруг работ отдельных ученых. Это хо¬
рошо понимают ученые всех стран. Но возникающие вопросы должны обсуждаться в
лояльной форме, без политических выпадов, тем более когда для таких выпадов нет
никаких оснований.
Член международной комиссии ЮНЕСКО
по истории научного и культурного развития человечества
профессор А. А. ЗВОРЫКИН
Уважаемый товарищ редактор!
Ознакомившись с письмом профессора А. А. Зворыкина и еще раз перечитав
«Очерк цивилизации Запада» Ш. Моразе, я должен согласиться с замечанием А. А. Зво¬
рыкина. В работе Ш. Моразе имеются утверждения, что современная напряженность в
отношениях, «противостояние» США и СССР необходимо обусловлены уже геологиче¬
ской историей Земли и т. п., откуда я сделал необоснованный вывод, что профессор Мо¬
разе является поборником «холодной войны». Между тем книга Моразе не дает повода
для подобных политических выводов и носит чисто теоретический характер.
Я искренне сожалею об этой досадной ошибке и надеюсь, что успешно налажи¬
вающиеся в последнее время непосредственные контакты между советскими и зарубеж¬
ными учеными помогут нам лучше понимать друг друга и вести научную полемику в
дружественном тоне.
И. С. КОН

Новые книги (1956 год)
К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М. Госполитиздат. VIII,
689 стр. (Институт Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина при ЦК КПСС).
Воспоминания о Марксе и Энгельсе. Сборник. Подготовлен к печа¬
ти А. Е. Коротеевой. Редактор Е.-А. Степанова. М. Госполитиздат. XII, 423 стр.
(Институт Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина при ЦК КПСС).
Ленин о культуре и искусстве. Составитель сборника Н. И. Кру¬
тикова. Вступительная статья Б. С. Мейлаха. М. Изд-во «Искусство». 572 стр.
Л е н и н В. И. О производительности труда. М. Госполитиздат. 152 стр. ('Инсти¬
тут Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина при ЦК КПСС).
# #
Плеханов Г. В, Письма без адреса. Искусство и общественная жизнь. После¬
словие и примечания У. Гуральника. М. Госполитиздат. 248 стр.
Писарев Д. И. Реалисты. Послесловие и примечания К. И. Бонедкого. М. Гос¬
политиздат. 191 стр.
* * *
Вопросы истории религии и атеизма. Сборник статей. Редакцион¬
ная коллегия:	В.	Д. Бонч-Бруевич и др. Т. 3. М. Изд-во Академии наук СССР.
496 стр. (Академия наук СССР. Институт истории).
Избранные произведения прогрессивных польских мысли¬
телей. В 3-х томах. Подбор и редакция текстов, вступительные статьи и примечания
И. С. Миллера и И. С. Нарского. Т. I. М. Госполитиздат. 784 стр. (Московский госу¬
дарственный университет имени М. В. Ломоносова. Кафедра истории философии. Ака¬
демия наук СССР. Институт славяноведения).
Очерки по историц философской и общественно-политиче¬
ской мысли народов СССР. В двух томах. Под ред. Г. С. Васецкого,
М. Т. Иовчука, А. Н. Маслина, А. Ф. Окулова, 3. В. Смирновой, И. Я- Щипанова.
Т. II. М. Изд-во Академии наук СССР. 896 стр. (Академия наук СССР. Институт
философии. Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова.
Кафедра истории русской философии).
# * »
Баскаков В. Г. Мировоззрение Чернышевского. Ответственный редактор
В.	Н. Шульгин. М. Изд-во Академии наук СССР. 756 стр. (Академия наук СССР. Ин¬
ститут философии).
Ёосканян А. М. О роли географической среды в развитии общества. Ереван.
Изд-во Академии наук Армянской ССР. 204 стр. (Академия наук Армянской ССР).
Ойзерман Т. И. Обобщение Марксом и Энгельсом опыта революций 1848 года.
М. Изд-во Московского университета. 66 стр. (Московский государственный универси¬
тет имени М. В. Ломоносова.)

СОДЕРЖАНИЕ
Передовая—Разрабатывать теорию социалистического об¬
щества 	   3
И. П. Цамерян — Развитие национальной государствен¬
ности народов СССР	 16
П. С. Трофимов — О взаимном влиянии и обогащении
литератур и искусств советских социалистических
наций			31
П.	В. Копнин — Формы мышления	и	их	взаимосвязь	.	.	44
С.	Ф. Ефимов (Орел) — Конкретное	понятие	и	чувствен¬
ное знание . . .  	59
В. М. Каганов — Некоторые вопросы теории познания
в трудах И. М. Сеченова .	 	74
Жорж Коньо (Франция)—Пьер Гассенди — возобнови-
тель эпикуреизма		 87
Член-корр. АН СССР Э. А. Асратян — Высшие формы
процесса отражения и учение И. П. Павлова о вые-
шей нервной деятельности  	98
Ю. П. Фролов — Современная кибернетика и мозг че¬
ловека	116
Д. П. Горский, А. И. Бурхард — Решение неопозитивиз¬
мом основного вопроса философии	123
В. А. Чепраков — Американские иллюзии и действитель¬
ность 	137
ДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
В. П. Тугаринов (Ленинград) — Соотношение категорий
диалектического материализма	151
А. А. Галактионов, П. Ф. Никандров (Ленинград) —
О месте А. Н. Радищева в русском освободитель¬
ном движении	160
Ю. М. Лотман (г. Тарту) —Был ли А. Н. Радищев дво¬
рянским революционером?	165
Дискуссия о предмете марксистско-ленинской эстетики . .	173
От редакции		 188
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
Е. X. Гимельштейб (Ленинград)—Новые материалы к
«Философии истории» Гегеля	190
Жозуэ де Кастро (Бразилия) — Физиология табу . . .	192
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
И. Т. Фролов — Против субъективизма и модернизации . 202
К. А. Шварцман — Убедительнее раскрывать роль народ¬
ных масс в коммунистическом строительстве . . . 207
Н. И. Губанов — О массовой научно-атеистической ли¬
тературе  	210

256	СОДЕРЖАНИЕ
Б. В. Мееровский (Москва), Т. С. Большакова (Иркутск) —
Новая книга по формальной	логике	214
Е. В. Касьянова, Е. Ф. Помогаева — Борьба английских
передовых деятелей за прогрессивную идеологию . . 217
Ю. Н. Семенов, М. Р. Тульчинский — Против историогра¬
фии «большого бизнеса»	222
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
М. Н. Руткевич, Jl. М. Архангельский (Свердловск) —
О некоторых вопросах работы кафедры философии
в высшей школе	226
A. А. Гелашвили (Тбилиси) — На кафедре диалектиче¬
ского и исторического материализма Тбилисского
государственного университета	имени Сталина	.	.	230
B. Д. Карачивиев (Болгария) — К 100-летию со дня ро¬
ждения Димитрия Благоева	232
ЗА РУБЕЖОМ
Краткие заметки
Ю. К. Мельвиль, Jl. Н. Митрохин — «Нигилизм Джона
Дьюи»	235
Н. А. Ильин — Философские вопросы общей биологии
в «Британском журнале философии	науки»	.	.	.	240
Б. А. Шабад — Еще одна попытка «опровержения» мар¬
ксизма 	244
В.	М. Семенов — Социологические общества и журналы
в США	246
Е. Д. Модржинокая — Проблемы общественного мнения
на конференции британской социологической ассо¬
циации 	250
ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ
А.	А. Зворыкин, И. С. Кон	 253
Новые книги (1956 год)	254
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
М. Д. Каммари (главный редактор), А. Д. Александров, Б. М. Кедров,
В.	С. Кемеков, И. В. Кузнецов, М. Б. Митин, В. С. Молодцов, М. М. Розен¬
таль (зам. главного редактора), М. И. Сидоров, Ц. А. Степанян, В. Н. Сто¬
летов, П. Н. Федосеев, Ю. П. Францев, А. Ф. Шишкин.
Адрес редакции: Москва Г-19, Волхонка, 14, комн. 418. Телефоны: Б 8-76-32, Д 3-35-40.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА»
А 08408.	Подписано	к	печ.	20/VI	1956	г.	Тираж	50	000.
Изд. № 542. Заказ № 716	Формат	бумаги	70X108Vie.	8	бум.	л.—21,92 печ. л.
Ордена Ленина типография газеты «Правда» имени И. В. Сталина. Москва, ул. «Правды», 24.

Цена 12 руб.