в. Ч и ж ъ .

m

(1

-Г

, л <Г\
j

Ш- -44

БОЛѢЗНЬ

/
н .

в

.

г

о

г

о

л

я

M О С If В А .
Типо-литографія Т о в а р и щ е с т в а

И. Н. К у ш н е р е я ъ и К". П и м е и о в с к а я

1904.

у л . , с о б . д.

.

Болѣзнь H. В . Гоголя.

I ГіН
!

ОС
[мм. 8- S. Ленина j

Давно я считалъ необходимымъ изучить бол-кзнь Н. В. I оголя и опредѣлить ея вліяніе на творчество геніальнаго автора
«Мертвыхъ Душъ». Нашъ великій критикъ, въ своемъ знаменитомъ письм-Ь къ Гоголю писалъ: «или вы больны и вамъ надо(
лѣчиться, или... не смѣю досказать своей мысли». То же самое^
высказалъ С. Т . Аксаковъ въ письмѣ къ И. С. Аксакову ).
«Если бы я не имѣлъ утѣшенія думать, что онъ на нікоторыхъ
предметахъ помѣшался, то жестокимъ бы словомъ назвалъего».
Ясный умъ и благородное сердце подсказали и Бѣлинскому и
Аксакову вѣрное объясненіе характера Гоголя и его Выбранныхъ
мѣстъ изъ переписки съ друзьями. Глубокое уваженіе какъ къ
самому Гоголю, такъ и къ этимъ двумъ благороднымъ пюнерамъ нашего просвѣщенія обязываетъ пснхіатра отвѣтить на вопросъ такъ категорически поставленный Бѣлинскимъ, объяснить
насколько былъ правъ идеально честный С. Т . Аксаковъ. Следовательно, психіатрическое изученіе жизни и произведенш Г оголя
имѣетъ не только научный интересъ, но и большое нравственное значеніе. Въ самомъ дѣл*, воиросъ о томъ, былъ ли боленъ
психически Гоголь, какъ ни интересенъ въ научномъ отношенш,
не имѣлъ бы общественнаго значенія, если бы Бѣлипск.и и
Аксаковъ не считали единственнымъ оправданіемъ Гоголя то,
что онъ психически боленъ. Психіатръ долженъ изучить и
объяснить жизнь и произведенія Гоголя, главнымъ образомъ для
того, чтобы снять съ памяти многострадальнаго геніальнаго автора «Мертвыхъ Душъ» тѣ тяжелыя обвиненія, которыя съ такою
душевной тоской были высказаны нашимъ великимъ, и по уму,
.) Исторія моего знакомства с ъ Гоголсмъ. Русскій А р х и в ъ . 1 8 9 0 , с т р м б а .

и по благородству характера, критикомъ. Очевидно, что если
Гоголь не былъ психически боленъ, то мы вм-ѣстѣ съ Б-Ьлинскимъ даже не смѣе^ь «досказать своей мысли». Громадное вліяніе произведеній Гоголя на развитіе всего нашего просв-Ьщенія
положительно обязываетъ русскаго психіатра объяснить, съ психіатрической точки зрѣнія, жизнь Гоголя, чтобы правильно осветить нравственный обликъ нашего великаго сатирика, дать правильное объясненіе причины т ѣ х ъ его поступковъ, которые вызвали негодованіе лучшихъ его современниковъ.
Понимая именно такъ задачу психіатра, я долго не решался
приняться за этотъ трудъ; я все ждалъ, что более меня компетентные авторы объяснятъ съ психіатрической точки зренія жизнь
и произведенія Гоголя; я ясно сознавалъ, что для такого труда
недостаточно знанія учебниковъ психіатріи, а необходимо продолжительное самостоятельное изученіе душевно больныхъ, глубокое знаніе психологіи и наконецъ вдумчивое отношеніе къ
у предмету. Кроме того эта задача представляла много затрудне\ ній въ виду отсутствія полной біографіи Гоголя и полнаго собраф нія его писемъ.
Крайне обстоятельный трудъ В. И. Шенрока « Матер іалы для
біографіи Гоголя» и изданныя подъ его редакціей «Письма
Н. В. Гоголя» въ значительной степени облегчили для психіатра
изученіе жизни автора «Мертвыхъ Душъ». В с е воспоминанія и вообще вся литература о Гоголе разработана Шенрокомъ такъ
полно, что изучсніе источниковъ очень мало дополшіеі і> CjWsденія, собранный этимъ почтеннымъ изследователемъ, почему я
почти исключительно цитирую трудъ Шенрока, и только очень
редко приходится прибегать къ ссылкамъ на источники. Изучивъ «Письма Н. В. Гоголя» и всю литературу о Гоголе, я
однако не нашелъ возможнымъ приступить къ настоящему труду, во-первыхъ, потому, что ожидалъ новыхъ сообщеній о Гоголё,
по поводу пятидесятилетія со дня его кончины, во-вторыхъ, потому, что некоторые вопросы для меня не были совершенно ясны.
Поэтому я не могъ, при всемъ моемъ желаніи, закончить этого
труда въ 1902 году. Появившееся въ этомъ году изследованіе
д-ра Н. Н. Баженова «Болезнь и смерть Гоголя» задержало окончаніе моего труда, такъ какъ я долженъ былъ еще разъ проверить мои выводы, для того, чтобы объяснить себе значительное
разногласіе между взглядомъ д-ра Баженова и моимъ.

Только теперь, Гпослѣ свыше двадцати пяти л етняго изученія
психіатріи и продолжительныхъ занятій литературой о Г о г о л е ,
я решаюсь высказать мои соображеніи о болезни Гоголя и ея
вліянія на его творчеством Полагаю, что мой трудъ не окажется
лишнимъ после изследованія д-ра Баженова уже потому, что,
соглашаясь въ общемъ съ д-ромъ Баженовымъ, я кроме того,
что высказано было этимъ авторомъ, нахожу въ Гоголе много
патологическихъ проявленій, о которыхъ не говоритъ д-ръ Баженовъ. Мой трудъ, по моему мненію, дополняетъ изслѣдованіе этого автора, и потому въ значительной степени подтверждаетъ
справедливость основного взгляда д-ра Баженова, такъ же какъ и
его изследованіе подтверждаетъ справедливость моего основного вывода. Въ самомъ д е л е , если у кровати больного два
врача соглашаясь, что паціентъ боленъ, въ зависмости отъ
степени своей опытности, своихъ знаній, наконецъ, своихъ способностей, несколько иначе нонимаютъ болезнь: одинъ наход и т ь меньше болезненныхъ явленій, другой больше, то изъ
этого не следуетъ, что паціентъ здоровъ, и оба врача ошибаются; весьма естественно, что, изучая такое сложное явленіе,
какъ болезнь, одинъ врачъ больше обращаетъ вниманіе на какоелибо одно ея проявленіе, а другой замѣчаетъ большее число
симптомовъ болезни. Конечно, я не могу решать кто изъ насъ,
д-ръ Баженовъ или я, правильнее понялъ болезнь Гоголя, да это
разногласіе и не имГетъ большого значенія, какъ въ виду того,
что въ основномъ выводе мы согласны, такъ и потому, что я
преследовалъ другую цель, чѣмъ д-ръ Баженовъ.
Точный,определенный діагнозъ болезни Гоголя,по моему мненію,
не имГетъ большого значенія, да и едва ли возможенъ. ІВъ современной психіатріи нГтъ не только общепризнанной классификаціи, но даже и номенклатуры болезней, а потому въ завасимости
отъ школы, къ которой принадлежатъ психіатры, отъ личныхъ
воззреній, ставятся на основаніи однихъ и т Г х ъ же признаковъ
несколько различные діагнозы. Я увГренъ, что если бы Гоголь
жилъ теперь и былъ изслГдованъ несколькими психіатрами,
получилось бы некоторое разногласіе въ ихъ діагнозахъ, а ведь
наши с в е Д е н і я о болезни Гоголя весьма неполны, и потому и
невозможенъ определенный, точный діагнозъ его болезни. Д а
и какое значеніе имеетъ такой діагнозъ; въ самомъ д е л е , разве
не все равно —страдалъ ли онъ періодической меланхоліей, или
1*
f

круговымъ помѣшательствомъ, или наслѣдственнымъ помѣшательствомъ (folie heriditaire) въ смысл-fc Мореля, или, какъ теперь говорятъ, дегенеративнымъ помѣшательствомъ. Спорить
о діагнозѣ болѣзни геніальнаго писателя, пятьдесятъ лѣтъ спустя послѣ его смерти, мнѣ кажется, не им-Ьетъ смысла, такъ
какъ проверить справедливости мнѣній мы не можемъ, и потому
каждый можетъ оставаться при своемъ мнѣніи.
Психіатрическое изученіе жизни и произведеній Гоголя, думаю я, должно преследовать другую задачу, а именно указанную
намъ Бѣлинскимъ. Поэтому я, не задаваясь цѣлью точно діагносцировать форму душевной болѣзни Гоголя, изучадъ веЬ патологическія явленія у Гоголя, начиная съ его детства. Прежде
всего, конечно по возможности, нужно выяснить состояніе здоровья его родителей, определить унаследованный свойства его
организаціи.
Патологическія проявленія организма Гоголя имеютъ значеніе
лишь поскольку они проявлялись въ его поступкахъ и в ъ его
произведеніяхъ, а что некоторые поступки и некоторыя особенности его творчества зависали отъ его патологической организаціи, это было вполне ясно многимъ друзьямъ и знакомымъ Гоголя, которые не иначе могли объяснить причуды Гоголя, кдкъ
темъ что у него «что-то тронулось въ голове... вся Москва была
немъ такого мненія»
Психіатры и должны объяснить, какъ
развивались и какъ проявлялись патологическіе симптомы, въ чемъ
они собственно состояли, и почему они давали право думать друзьямъ Гоголя, что у него «что-то тронулось въ голове«. Особенно
важно анализировать и проследить развитіе этихъ симптомовъ
для того, чтобы объяснить, насколько они обусловили т е поступки I оголя, которые вызывали бы негодованіе, если бы совершившій ихъ былъ здоровъ.
Психіатрическое изученіе жизни и произведеній Гоголя необходимо и для того, чтобы объяснить некоторые эпизоды изъ
его жизни, совершенно непонятные его біографамъ, не знающимъ психіатріи. Біографія Гоголя, какъ человека больного,
не можетъ быть понятна безъ психіатрическаго ея изученія;
въ самомъ д е л е какихъ неправдоподобныхъ гипотезъ не высказано было біографами Гоголя для объясненія его поездки
H Т у р г е н е в ъ . Литературныя воспоминанія. И з д а н і е Маркса. III, X I I , стр. б і .

въ Любекъ, для объяснен!» ранняго прекращен« его творческой
деятельности; писалось и объ любви к ъ _ Р о с с е т ъ , и объ огорченіи отъ неуспеха Ганца Кюхельгарагена, а Кулишъ объясняет ь
раннее прекращеніе творческой деятельности Гоголя такъ: «смерть
Пушкина положила въ жизни Гоголя рѣзкую грань
При жизни
Пушкина—Гоголь былъ однимъ человѣкомъ, послѣ смерти с д е лался другимъ». Много писали о мистицизме Гоголя, утверждали,
что мистицизмъ отвлекъ его отъ художественной деятельности
хотя такъ ясно] - т о Гоголь мистикомъ никогда не былъ, и для
Вогюэ не могло быть и сомнѣнія въ н е ш Р а в е Д Л И В 0 С Т И ™ ° ™
мнѣнш. действительно, можно лишь удивляться, какъ возникло
убѣжденіе о мистицизмѣ Гоголя. Однимъ словомъ изучеше бшграфіи Гоголя съ психиатрической точки зрѣнія должно объяснить всю его жизнь, должно указать на т ѣ заблужденш бюграфовъ Гоголя, которая зависятъ отъ ихъ незнанш псих.атрш.
і у ч ш і й біографъ Гоголя В. И. Шенрок ь вполнѣ сознавалъ необходимость психіатрическаго изученія біограф.и Гоголя и действительно разве можетъ быть п о н я т н а жизнь человека больного
лицамъ, не изучавшим!, психіатрш.
Само собою разумеется, что если бы душевная болѣзнь 1о
голя не вліяла на его творчество, не отразилась бы на его
художественной деятельности, психіатрическое изученіе біографУіи Гоголя имѣло бы мало значенія. Въ самомъ д е л е , разве для
пониманія произведена Альфреда де Мюссе нужно знать каюя
Спатологическія проявления представлялъ его организме
Совере н е иначе обстоитъ дѣло по отношение к ъ
» г » ; ^ »
не объяснили намъ и, конечно, не могутъ объяснить, нечему
геніальный сатирнкъ не закон,илъ «Мертвыхъ Д у ш ъ » ,
написалъ Выбранный МФста, « ^ T o p c ^ j o J t o B t o » ,
бовь не играетъ никакой роли въ его произведеюяхъ, по му
отрывокъ «Рида»" такъ кратокъ и, нужно прямо сказать, і а к ъ
слабъ. Именно художественная деятельность I.оголг. не вполнѣ
понятна, потому что его патологическое состоите весьма резко
отразилось на его художественной деятельности. Конечно, не
дело психіатра оценивать художественныя достоинства нроизве
деній Гоголя, объяснять ихъ; это сделано вполне компетентными
критиками, выводами которыхъ психіатръ долженъ пользоваться
Психиатрическое изучеиіе жизни и произведен* Гоголя потому
именно такъ важно, что объясняем многое и въ п о в е д е н * , и

в * деятельности автора «Мертвых* Д у ш ъ » . Пора наконец* опровергнуть легенду о к а к о в о переломе в , жизни Гоголя о б *
измѣненіи его творческой деятельности.
Настоящая работа мне

представилась особенно

трудной,

ло-

0бЯЗаЫЪ
но и Г
" T T
°бЪЯСНИТЬ —
жизнь Гоголя
И Ш
еГ°
ТВ0РЧеСТВ°' а
есьма
Т
весьмавесьма не легкая; т у т * недостаточно знанія психіатріи, а необходимо изучен,е весьма обширной литературы о Г о г о л е

труд"
З и

В Ы

3

Гого

Л О Ж е ш , а г о

Г " ' '

Г б о , е з н и Гого
Р о и uZr
noon

'
N

Не

а

ясно
ДЛЯ

ДУМаЮ

' ;

> - ч е м у я предназначаю настоящій
ВСѢХЪ
іТОбЫ

Инте
УЗК0

Р-У-Жихся

"СПеЦІаЛЬНОе

произведе-слРедованіе

М0ГЛ° ИМѢТЬ С6рЬеЗНОе
ЗНаЧСНІе' д л я
пеихіатпатологическія явлешя в . организме Гоголя, a

МЪ Д , З Г Н О З Ѣ е Г 0 б ° Л Ѣ З Н И б е З П Л 0 Д Н Ы
Шэтомѵ
существу.
Поэтому я не нашел* ^возможным* придать настоящему труду

узко спещальный характер*, поместить его во врачебном* оргаг и х * о Г Н Ь И П р ° И З В е д е н і я Г о г о я я серьезно интересуют* мноскѵю
л ! Р т а 3 0 В а Н И Ы Х о Л Ю Д С Й ' а ° С О б е Н Н О Л И « Ъ > изучающих*- русскую литературу.
В о т ъ
и м е н н о
д л я
э т и х ъ
^
^
в Т ж и з н Т Т о И ТРУДЪ; ВЪ У В * р е " ' ЧТо
у я с н и т * многое
В * жизни І о г о л я , о б * я с н и т * т е особенности его творчества
которыя зависали о т * болезни.
творчества,
К а к * враче, я д о л ж е н *
faire exЫі
faire expliquer

руководиться с о в е т о м * Diderot: T o n

« № " * * m e n * ™ ™ « i n . de
поэтому я не име,о права обходить вопросы, за-

трагивать которые крайне тягостно в * виду благоговГнія к * генію
ВСеМЪ МОеМЪ н е ж е л а н і и
к а с а т ь с я вполне
Tono»; Z
интимных*
с ю р о н * его жизни, а также несимпатичных* черт* его характ е р . , я не м о г * обойти молчаніем*, в * виду и х * большого знГчеПСИХ1ІТрИЧеСК0Й
3 Р^нія. Глубокое уваженіе к * пло"
дотворной деятельности Гоголя, восхищеніе его чудными художественными произведеніями с л у ж а т * ручательством* того, что
я только в * виду крайней необходимости и любви к * и с т и н І говорю о б * отрицательных* сторонах* характера и деятельности
автора « М е р т в ы х * Д у ш * , , в * полной уверенности, что психіат ж
веское изученіе его жизни и произведеній д а с т * нам*, в м е с т е с *

не о ; R , С а К О В Ы М Ъ «Утѣшеніе думать», что многострадальный Гоголь
н е о т в е т с т в е н е н * , в * силу своей болезни, за свои дурные поступки.
О Diderot. D e I n t e r p r e t a t i o n de la nature, X L Y I I .

•

Наши с в е д е н і я о здоровье родителей H. В. Гоголя не достаточно точны и полны для того, чтобы могли служить для о б ъ ясненія патологической организаціи геніальнаго автора « М е р т в ы х *
Д у ш * » . Мы конечно никогда не будем* обладать необходимыми
для н а с * свГденіями, потому что не только состояніе здоровья
лиц* давно умерших*, но даже н а ш и х * знакомых* остается нам*
часто неизвестным*. Особенно скрываются нервныя и душев/ныя разстройства,
напр. ^Мебіус* не мог* получить
точных*
/ с в е д е н і й о здоровье родителей Ницше ' ) .
' Н а м * известны лишь три обстоятельства, которыя могли оказать вліяніе на здоровье Н. В. Гоголя; первое—это болГзнь Василйк
Афанасьевича Гоголя; второе—нервность Марьи Ивановны Гоголь^)
третье—ея молодость г когда она--родила_своего з н а м е н и т а я сына.
По всей вероятности В . А. страдалъ_ туберк^лезомъ и умер*
, о т * этой болезни; по словам* М. И. Гоголь: «До женитьбы у
') него два года была лихорадка, о т * которой его в ы л е ч и л * изч вестный въ то время д о к т о р * Трахимовскій» [Шенрокъ, і . 5ЗІОднако это было не выздоровленіе, a улучшеніе, легко объяснимое
тою благопріятною обстановкой, в ъ которой ж и л * больной. Након е ц * , наступило, к а к * это обыкновенно бывает*, ухудшеніе; В. А.
хворал* несколько л е т * , наконец* болезнь приняла неблагопріят/ ное теченіе. « М у ж * мой,—говорит* М. И . — б о л е л * в ъ продол\ женіе четырех* л Г т ъ и когда пошла кровь горлом*, о н * п о е х а л *
въ Кибинцы, чтобы посоветоваться с * доктором*». Горловое кровотеченіе—явление весьма характерно Д Д Я _ т у б е | ж у л е ^ ^ е г к и х ъ
т.-е. чахотки. Дальнейшим* подтвержденіемъ такого распознаванія болезни В. А . , м о ж е т * служить его письмо: «мне хорошо, но грудью страдаю ужасно и спать едва могу»; т а к * именно жалуются на свое страданіе умпрающіе чахоточные. К а к * и
большинство чахоточных* В. А . не понимал* серьезности своего
положенія и уже в ъ безнадежном* состояніи поехал* в ъ Лубны
лечиться, с * полною уверенностью на у с п е х * ; после непродолж и т е л ь н а я леченія въ Лубнахъ, В. А^ с к о н ч а л ^ н а . - с о р о к *
четвертом* году жизни; даже въ Лубнахъ о н * интересовался
хозяйством*, что еще раз* подтверждает*, что о н * не понимал* опасности своего положенія.
В Möbius. U e b e r das pathologische bei Nietzsche.

1902 r.

Несмотря на неполноту

наших.

С

в * д * н і й о болѣзни В А

картин! T T
°
- ™ о » У » Ч » отъ чахотки; общая
картина болѣзни, весьма характерные для чахотки припадки и
С

МНІВаТЬСЯ

наконец., отношеніе больного к , бол*зни, все это д а е т , нам.'

5 S

4

1

0

отецъ нашего

г

—

0

— «

~

Такое пониманіе болѣзни В. A. и м * е т . знаненіе, потому что
туберкулезом В. А. мы можем, объяснить болезненность и

1 o t o V t T

°РГТМ1

МШеГО

ГенЫлЬНаг

°

без!

спорно 'Н. В. Гоголь физически слабый ч е л о в * к . , съ узкими
плечами, впалой грудью; о н ъ в с е г д а б ы л ъ
;
J
™
I В П О Д н Ѣ ^ о р о в а г о , свѣжаго ц в і т а лица.\ Едва ли „ о ж н !
сомнѣваться, что слабая физическая организація им*ла г р о м а д н а
значеше во всемъ развитіи H. В. Гоголя, во всей его жизни 7 .
склад* его характера, в ъ образ* жизни
'
Т у б е р к у л е з , отца можетъ быть причиной вырожденія, патоло-

Г
ч Т °РГаНИЗаЦШ
некоторых. д*тей; « с о м н * ! но, что у отца, умершаго отъ туберкулеза, могутъ быть вполнѣ
здоровыя д * т „ . Поэтому слѣдуетъ ограничить« предположе
Ч Т °. І у б е р к ^ е "
В- А - Г < ™ *
лп
—
быть причиной патологической организацш нервной системы, или вырожденія его
велика™ сына; съ большим, правом, мы можем, о б ъ я с н м ь
слабость организма Н. В. Гоголя чахоткой его отца. С и л Г ы м .
подтверждении, такаго предподоженія с л у ж и т . б і ь ш а Г с Г р т !
ность дѣтей В. А. Гоголя: и з . двенадцати д * т е й осталось в . (
ж и в ы х , только пятеро; конечно большая смертность б ы в а е т !
;
между детьми вполне здоровых, родителей, „о все же Г а
особенно если дѣти погибают, в . первые годы жизни чаще'
бывает, у детей, происходящих, о т . больных, родителей
Наши сведенья о І ^ у ж е Ивановне не отличаются точностью
И не д а ю т , возможности составить вполне правильное суждение о здоровье этой прекрасной женщины. Лица, оставивши,
н а м . отрывочный воспоминанія о М. И. Гоголь, не относились

Г
с т Г ввъ.
ностью,

™™
наблюденія,л т объективупрекать; и и
н о е

Не0бХ0ДИЫ0Ю
ДЛЯ
го
ч е м ъ к о н е ч н о ю ъ нельзд

яніе и ореол, матери геніальнаго писателя лишали ея знакомых,
необходимой для наблюдения объективности. Несомненно, что
бл!,г°Р°лнып
всемѵ ' ~
^
характеромъ, чуткой ко
всему прекрасному д у Ш О Й ; она умела любить и умела возбу-

ждать любовь; она, несомнѣнно, обладала живымъ, весьма гибкимъ умомъ, и была хорошо образована, принимая во внимание
условія ея жизни. Поэтому я считаю решительно невозможными
даже предположеніе, что М. И. страдала душевной болѣзнію^
н ѣ т ъ сомнѣнія, что до конца жизни эта чудная женщина сохранила психическое здоровье, и никогда никакой душевной
(бодѣзнію не страдала.
Вмѣстѣ съ такимъ категорическимъ заключеніемъ, мы однако
же не можемъ отрицать, что М. И. была надѣлена нервной, патологической организиціей; говоря иначе, это не была вполнѣ
здоровая, нормальная или обыкновенная женщина, что конечно
ни коимъ образомъ не уменьшаетъ нашего уваженія и симпатіи
къ матери геніальнаго писателя. Нельзя не обратить вниманія на
неустойчивость и рѣзкія смѣны ея настроенія, и зависящаго отъ
настроенія поведенія: то она, не сходя съ мѣста,. не мѣняя позы,
цѣлые часы думала неизвестно о чемъ, при чемъ лицо ея становилось безжизненнымь, то была весела, оживлена и подвижна. Коыечно'Гй у 'всГхъ настроеніе меняется, на всѣхъ насъ
нападаетъ вялость, смѣняющаяся подвижііостыо, но у М. И. неподвижность и мечтательность достигали до такой степени, что
обращали на себя вниманіе лицъ ее знавшихъ. Очевидно, что
въ этомъ отношеніи она отличалась отъ большинства; мы не
можемъ судить, насколько патологическій характеръ имѣли эти
необусловленныя внешними причинами смѣны настроенія; можетъ
быть, неподвижная мечтательность М. И. зависала отъ навязчивыхъ идей, можетъ быть, отъ обмановъ чувствъ, можетъ быть,
эти смѣны настроенія и не имѣли такого тяжелаго характера.
Безспорно, что у лицъ, надѣлениыхъ патологической организадіей нервной системы, безъ всякой внѣшней причины, происходить рѣзкія колебанія настроенія: полная апатія сменяется оживленіемъ; вдругъ безъ всякой причины субъектъ чувствуетъ
слабость, общую вялость, полное равнодушіе ко всему, ему тяжелы всякое усиліе, всякая перемѣна. Т а к ж е безъ всякой в н е ш ней причины развивается оживленіе: субъектъ чувствуетъ себя
хорошо, ему...кажется все легкимъ, онъ становится подвиженъ,
разговорчивъ, ищеіъ-жщызгь впечатліній; оба состоянія исчезаютъ также безъ_всякой внѣшнеи причины. Эта же неустойчивость настроенія M. Й. выражалась и въ томъ, что она легко
впадала въотчаяніе, «что повторялось впослѣдствіи нерѣдко, такъ

какъ по природной добротѣ она горячо принимала къ сердцу не
только собственныя несчастія, но и горе близкихъ лицъ» (Шенрокъ, T . I, стр. 5з).
Меньшее значеніе имГетъ мнительность и подозрительность)
М. И.; притомъ, мы не знаемъ насколько она отличалась въ
этомъ отношеніи отъ той среды, въ которой .жила. Безспорно,
что М. И .»была крайне мечтательна и поразительно непрактичнС)
чѣмъ, конечно, и можно только объяснить, что она оставляла
почти безъ средствъ горячо любимаго сына, хотя ея имѣніе при
мало-мальски умѣломъ хозяйстве давало бы достаточный для
безбеднаго существовали доходъ. Поразительная непрактичность
М. И. едва ли можетъ быть объяснена воспитаніемъ; она была
воспитана какъ и в с е , а в е Д ь не мало вдовъ поМеЩицъ настолько удовлетворительно вели свое хозяйство, что помогали
своимъ сыновьямъ въ первые годы ихъ службы.
В м е с т е съ темъ М. И. была настолько легкомысленна, что у
заезжихъ торговцевъ д-ѣлала выше средствъ закупки' и даже
покупала вещи ей ненужныя; сынъ упрекалъ ее, что «вы пошли
доискиваться правды у кочующаго лавочни^ГГЯріёхавша г о на
ярмарку». Мать,.горячо _любт.цая единственнаго сына,-накупаетъ
ненужный хламъ, а сынъ ея бедствуетъ въ Петербурге, М. И . '
не была глупа, въ обычномъ смысле этого слова; напротивъ, это
была богато одаренная натура, но нужно думать, что мышленіе
M. И. вполне зависело отъ чувствованій, отъ непосредственныхъ впечатлений; она не была_наделена волей, не управляла
въ должной мере ход ом ъ мышленія.
Понятно, что М. И. гордилась "своимъ сыномъ, разсказывала о
его славе, хвалила его произведс-нія, уверяла себя, что ея сынъ
известенъ Государю и т. п.; материнская любовь даже и более
уравновѣшенныхъ, ч-ішъ M. П., матерей, лишаетъ возможности
критически относиться къ детямъ. ГІри томъ же М. И. имела
полное право гордиться своимъ сыномъ
его славу.

и мало преувеличивала

Въ конце концовъ мы такъ мало знаемъ о здоровье М. П.,
что должны ограничиться самымъ общимъ заключеніемъ: M. И.'
была женщиной нервной, натурой неуравновешенной; при большой мягкости сердца, .чуткости, она не Обладала деловыми способностями, мало была способна къ спокойной разсудочной деятельности; фантазія у ней была сильно развита. Она казалась

странной, прямо-таки ненормальной Данилевскому и Трахимовскому; последній сообщаешь, что «М. И. Гоголь в м е с т е съ
темъ была крайне впечатлительна и подозрительна: бывали дни,
недели, целые месяцы, когда впечатлительность М. И. доходила
до крайнихъ пределовъ, достигала почти болезненнаго состоянія». Геніальный сынъ, конечно, заметилъ болезненность своей
матери и въ письме къ сестре Анне Васильевне о т ъ 12, VI.
1839» говоритъ: «Слава Богу, наша маменька физически совершенно здорова. Я разумелъ душевную, умственную болезнь, о
ней была речь».
Необходимо однако принимать во вниманіе, что М. И.Говдовела тридцати д в у х ъ л ф р ^ несомнѣнно, что раннее вдовство
очень сильно вліяетѴ на здоровье нервной системы; особенно
сильно было вліяніе этого обстоятельства на здоровье нервной,
ненормальной М. И.; весьма возможно, что если бы не было
этого крайне неблагопріятнаго для здоровья нервной системы
обстоятельства, «нервность» М. И. не достигла бы такой крайней степени. На основаніи собственныхъ, достаточно миогочисленныхъ наблюденій, я придаю большое значеніе раннему вдовству.
Мы не знаемъ, какою душевной болѣзнію страдалъ гілемянникъ П. В. Гоголя, Трушковскій, а потому тотъ фактъ, что
племянникъ страдалъ душевной болГзнію, еще не даетъ намъ
достаточно основаній, чтобы судить о вырожденіи въ семыѣ Гоголей; можетъ быть Трушковскій страдалъ^прюбр-ітённой душевной бол-ѣзнію; возможно, что патологическая организація
была унаслѣдована и отъ отца.
Трудно рѣшить, насколько молодой возрастъ матери могъ
быть причиной патологической организаціи нервной системы Н. В.
Гоголя; какъ a priori, такъ и на основаніи наблюденій надъ
животными, мы должны думать, что между дѣтьми_очень j i o лодыхъ матерей относительно много слабыхъ и хилыхъ. Весьма
возможно, что слабое тѣлосложеніе H. В. Гоголя, его хилое
здоровье, хотя отчасти зависитъ отъ крайней молодости его матери. Однако мы не обладаемъ точными наблюденіями, указывающими, что молодость матери можетъ быть причиной вырожденія и слабости здоровья потомства. Еще менѣе оснований
мы нмѣемъ утверждать, что молодость матери можетъ быть причиной патологической нервной организаціи потомства; это возможно, но не доказано.

/
М- И. было [ пятнадцать .лѣтъ/ когда ...она ...родила великаго
> сат *Ф**К а > У другихъ детей не было нервныхъ разстройствъ; по( этому можно, съ нікоторымъ основаніемъ, объяснить патологи] ческую организацію нервной системы и вообще хилое здоровье
Uj.r
Гоголя Крайней молодостью его матери.
1 акимъ образомъ наши скудныя свѣдѣнія о здоровье родителей Н. В. Гоголя не даютъ намъ права давать какія-либо категорическія заключенія; мы знаемъ, что состояніе здоровья родителей нередко вліяетъ на здоровье потомства; у вполне здоровыхъ
родителей могутъ быть больныя дѣти, и наоборотъ—у больныхъ
родителей бываютъ здоровыя д е т и . Сестры Н. В. Гоголя, по
крайней мѣрГ, младшія, до старости пользовались удовлетворительнымъ здоровьемъ, а Н. В. Гоголь безспорно былъ болѣзненный человекъ.
Гораздо важнее выяснить, что въ біологическомъ отцошеніи
унасл-Ьдовалъ H. В. Гоголь отъ своихъ родителей, выяснить
можно ли біологически объяснять геніальность H. В. Гоголя,
какъ даръ унаследованный, или же геніальность автора «Мертвыхъ Душъ» не можетъ быть объяснена законами наследственности, следовательно, должна считаться случайнымъ, чисто индивидуальнымъ уклоненіемъ.
у / Оеецъ H. В. Гоголя былъ человекъ обыковенный; онъ не
выдавался іізъ среды, въ которой жилъ, не достигъ совершенства въ какомъ-либо роде деятельности; онъ не захотелъ закончить своего образованія, пробовалъ служить, но безъ успеха,
^ревностно занимался хозяйствомъ, но хозяиномъ былъ плохимъ.
Онъ_ шісалъ- --недурныя льесы для театра Трощинскаго, но эти
пьесы были очень далеки отъ совершенства и не обратили на
себя вниманія; онъ писалъ .стихи, . н о ^ д ь было время, когда
все,, кому нечего было делать, писали плохіе стихи. Говорятъ
онъ былъ хорошій_р^сказчикі,; приходится верить этому показанію.
Едва ли можно сомневаться, что В. А. Гоголь былъ мягкій,
добрый, хорошій человекъ, любимый своею семьею и своими знакомыми; вместе съ темъ онъ не отличался ни трудолюбіемъ, ни
энергіей, ни настойчивостью, ни деловитостью.
Геніальный сынъ унаследовалъ отъ добродушнаго и ласковаго
отца только хилое здоровье и, можетъ быть, патологическую
организацш нервной системы; едва ли можно утверждать, что

В. А. Гоголь передалъ свою способность хорошо разсказывать;
во-первыхъ, весьма сомнительно, чтобы такая способность, или
такое свойство, передавались по наследству. По крайней М е Р е
между детьми известныхъ ораторовъ и актеровъ, хорошихъ
разсказчиковъ не больше чемъ между детьми лишь, не обладавшихъ этой способностью. Во-вторыхъ, едва ли Н. В Л о г о л я
можно считать хорошимъ разсказчикомъ; ШІЪ былъ гешальныи
чтецъ своихъ геніальныхъ произведеній, неподражаемый, и мож е т ъ быть геніальный разсказчикъ смешныхъ по преимуществу
«непечатныхъ» анекдотовъ, но вообще онъ не обладалъ выдаюшймсГдаромъ слова и не говорилъ хорошо ни о чемъ, кроме
той области, которую постигалъ въ совершенстве въ силу своей
исключительной и односторонней геніальности. Т а к ж е едва ли
можно допустить, что В. А. передалъ своему сыну свой литературный талантъ. У ж е не говоря о томъ, что талантъ В. А. былъ
крайне посредственный, едва ли можно найти что-либо кроме
внешняго сходства, между невинными, отъ нечего делать, написанными для забавы богатаго родственника и его гостей театральными пьесами В. А. Гоголя, и «Ревизоромъ».
Вообще, Н. В. Гоголь ни въ чемъ не походилъ на своегоблаго-.
душнаго отца; отецъ былъ доволенъ своею жизнію^;вполне мирился съ окружающей обстановкой. Геніальный сынъ всегда
стремился впередъ, никогда не мирился съ действительностью;
отецъ былъ благодушенч» и любилъ в с е х ъ и все, сынъ бы.лъ
практиченъ и деловитъ; отецъ былъ ленивъ, сынъ былъ трудолюбивъ и дѣятеленъ, насколько это позволяло ему его слабое
здоровье. Отецъ наслаждался жизнію, какъ ни скромна была
его доля счастія, сынъ могъ бы иметь все въ жизни, и не наслаждался никогда жизнью, потому что по своему темпераменту
не могъ наслаждаться жизнію. Отецъ провелъ жизнь, какъ праздн и к у для геніальнаго сына жизнь была страданіе, прерываемое
короткими моментами восторговъ, о которыхъ В. А. и мечтать
не могъ. Чтобы оценить насколько сынъ не походилъ на отца,
необходимо принять во вниманіе, что отецъ для своего времени,
былъ такъ же, если не лучше, образована чемъ сынъ.
Вообще, нечасто сынъ такъ мало похожъ на отца, какъ авторъ
С «Мертвыхъ Душъ» на В. А. Гоголя. Можно сказать, что Н. В.
" Г о г о л ь былъ такой же плохой хозяину какъ и его отецъ, но
съ этим!» решительно нельзя согласиться. Н. В . Гоголь не за-

нимАлся хозяйствомъ, потому что небольшое имѣніе матери не
могло его даже интересовать; но если бы ему пришлось заняться
хозяйствомъ, онъ былъ бы прекрасный х о Щ ш ъ , такъ какъ обладалъ главнымъ свойствомъ хорошаго хозяина— узнавать и подчинять себе людей. Можно, конечно, говорить, что В. А. Гоголь имГлъ вліяніе на своего сына, как» человГкъ образованный и даже литературный. Хотя это у ж £ выходитъ изъ сферы
моей спеціальности, могу замѣтить, что образованіе отца имѣ/ю
вліяніе лишь на внѣшнюю жизнь Н. В. Гоголя: если бы онъ
выросъ въ необразованной семье, онъ могъ бы заглохнуть, его
геній отъ этого былъ бы намъ неизвестен ь, но все-таки Н. В.
былъ бы геніальнымъ человѣкомъ.
Безспорно, что чѣмъ бол-ѣе H. В. Гоголь походилъ бы на
своего отца, тГмъ легче бы ему жилось; страдальческая жизнь
Н. В. Гоголя убедительно доказывает"» намъ, что онъ унаслѣдовалъ отъ чахоточнаго отца только хилое здоровье.
Весьма немного Н. В. Гоголь унаследовалъ отъ своей матери;
ихъ сходство мало уловимо и трудно определимо; приходится
удовольствоваться такими же неопределенными, туманными выраженіями, какъ неопределенно это сходство. И у матери, и у
сына была сильно развита духовная жизнь; это были духовныя
натуры, если можно такъ выразиться; М. И. такъ же какъ и ея
сынъ обладала натурой высшаго порядка. Конечно, все это неопределенно, но вѣдь мы и не можемъ точнее определить сходство сына и матери, оба они не были вульгарны, это были не
монеты, похожія всѣ другъ на друга, а медали хотя и разной
величины, по обѣ изъ благороднаго металла. Если мы обратимъ
вниманіе, что М. И. всегда горячо любила своего геніальнаго,
но едва ли пріятнаго въ семейномъ кругу сына, мы не можемъ
отказать этой старосветской помещице въ большой душевной
чуткости. Душевность, чуткость, способность любить все это
свидетельствуетъ о высокой д у ш е М. И.; эта духовность была
унаслѣдована сыномъ.
Этимъ и кончается сходство М. И. Гоголь съ ея сыномъ. Онъ
не унаследовалъ отъ матери ни ея любвеобильности, ни ея кротости, ни ея непосредственнаго сердечнаго интереса к ъ жизни, ни
ея покорности судьбе, ни ея непрактичности, ни ея душевной
простоты и прекрасной наивности. М. И. Гоголь обрисована и въ
ея письмахъ, и въ письмахъ Н. В. Гоголя, и въ воспоминаніяхъ

друзей ея знаменитаго сына весьма хорошо, и потому
^ ™ 0 *
но сомневаться, что сходство между нимъ и матерью было весьма
не велико, а главное неопределенно. Такое заключен* подтверждается и тѣмъ, что живая связь между матерью и сыномъ несмотря на ихъ взаимную любовь, скоро порвалась, зато оба чото
и много писали другь другу. Н. В. Гоголь п о л е н и л *
j 8 2.9 году съездить къ матери и выписалъ невыѣзжавшуА
далеко старушку-мать въ Москву, да еще въ чужой домъ.)
Едва ли радость М. И. Гоголь при свиданіи съ сыномъ многб
отличалась отъ того душевиаго состояния которое
« Р ™
мать Базарова, когда этотъ послѣдшй прНзжалъ д о н о в M И.
Гоголь жилось гораздо легче, ч * м ъ ея сыну такъ же « д ь к
я
мужъ она обладала жизнерадостностью и умѣла довольствоваться
немногимъ. Ей хотелось увеличить доходы своего имѣнія, но
и хозяйственный неудачи она переносила легко, - л ь к о чуткимъ
материнскимъ сердпемъ она понимала, но конечно лишь смутно
страданія своего великаго сына; но стремлен* сына, сущность
и причины его страданій, были совершенно чужды ея натурѣ.
Что H В. Гоголь біологически ничего кроме слабаго здоровья
не/ унаследовалъ отъ отца, и очень мало унаслѣдовалъ отъ матери,
Доказывается и тѣмъ, что в с е его сестры решительно нн въ
чемъ не походили на своего геніальнаго брата. О н ѣ ничѣмь ne
выдавались, изъ среды, ничѣмъ не заявили своихъ способностей
прожили жизнь въ той же среде, въ которой родились, жили
безмятежно и пользовались счастіемъ, насколько это удается
обыкновеннымъ людямъ. Геніальный больной братъ и з д о р о в ы я ^
похожія на своихъ родителей сестры были совершенно чужды
другъ другу; даже блестящее образованіе, полученное Анной и
Елизаветой Гоголь, благодаря ихъ знаменитому брату, не выдѣлило ихъ изъ толпы, и для насъ вполне понятно, что попытки
H В. Гоголя пріохотить своихъ сестеръ къ литературному труду
оказались безуспешны. Ничего безусловно выдающаяся, ничего
даже похожаго на геніальность, въ хорошей, честной, даже скажемъ, умной семье Н. В. Гоголя не было, что и доказывается
тѣмъ, что изъ этой семьи не вышло ни одного человека, хотя
бы чѣмъ либо в ы д е л и в ш а я с я изъ толпы, хотя сколько-нибудь
известная.
.
Такимъ образомъ мы и м і е н ъ право притти къ заключенно, что геніальность автора «Мертвыхъ Душъ» не была имъ унаследована,

что в ъ семье его не было ничего, ч т о б ы могло намъ объяснить
генш H Б. Гоголя. Еще разъ мы видимъ, что геній родился въ
самой обыкновенной, почтенной семье; между предками и сестрами Н. В. Гоголя не было ни одного лица, обладавшаго вы-І
дающимися способностями. Мы можемъ утверждать, что геніш
можетъ родиться въ каждой семье, безъ всякой подготовки^*
генш это какое-то случайное,_ непонятное намъ уклонеше. Б і о >
грасрія H. В. Гоголя еще разъ подтверждаем намъ, что мы решительно не знаемъ ни біологическихъ, ни психологическихъ
условш, способствующихъ развитие генія. Особенно убедительно это положеніе подтверждается біографіей H. В. Гоголя; не
только своей геніальностью, но и всей своей организаціей, всемъ
своимъ духовнымъ складомъ онъ отличался отъ своего семейства,
и н ъ во всемъ, по отношенію къ собственному семейству, былъ
исключительнымъ явленіемъ; следовало бы сказать, что геніальность это какое-то уродство, но . это слово иміетъ дурной
смыслъ. Пока мы должны довольствоваться этимъ словомъ, такъ
какъ оно лучше другихъ выражаетъ все то немногое, что мы
знаемъ о происхожденіи геніевъ. H. В. Гоголь не былъ похожъ
ни на отца, ни на мать, его геніальность не была дальнейшимъ
развитіемъ способностей, имевшихся въ его семье; почему-то
ПО непонятнымъ намъ причинамъ, въ почтенной, благодушной
семье родился гешальный сатирикъ. П о н е в о л е намъ приходится
гешальность Н. В. Гоголя объяснить болезнію,, такъ какъ только
болезнь можетъ намъ объяснить такое резкое уклоненіе, такое
существенное отличіе. Въ самомъ Д е Л е , чемъ ж е иначе можно
объяснить тотъ несомненный фактъ, что Н. В. Гоголь и своими
удивительными способностями, и своей организаціей отличался
отъ в с е х ъ членовъ своего семейства. Только болезнь могла обу—

Г ° С Т Ѵ Ь " Г З Н О е Д Л Я В С Ѣ Х Ъ Н а С Ъ ^ ° Д С Т В 0 и укдоне° Т Ъ Т И п а ' Унаследованное вырожденіе или болезни перенесенныя въ д е т с т в е , или же, что наиболее вероятно то и
другое в м е с т е , обусловили то уклоненіе въ организаціи, т о
уродство въ строеніи головного мозга, которое выразилось и въ
геніальности, и въ особенностяхъ характера Н. В. Гоголя. Иначе
мы не можемъ объяснить геніальности H. В. Гоголя: болезнь
обусловила одностороннее развитіе головного мозга, задержала
Р
гармоническое развитіе всего головного мозга
Патологическая организація нервной системы Н. В. Гоголя

несомненна и ею, или говоря иначе, болезнью, мы можемъ объяснить геніальность автора «Мертвыхъ Д у ш ъ » . Остается не
вполне выясненнымъ, чемъ объясняется и болезнь, и гешальность Н. В. Гоголя: унаследованнымъ вырожденіемъ или случайньтмъ заболеваніемъ въ детскомъ возрасте, но ведь это и не
имеетъ большого значенія.
Я вполне понимаю, что объясненіе геніальности, какъ патологическаго явленія, мало выясняетъ намъ сущность дела;
если даже и признать какъ безусловно доказанное, что геній
обусловленъ болезнью, что вообще .геніальность есть патологическое уклоненіе отъ типа, все же остается не выясненнымъ
главное: какія болезни и какимъ образомъ обусловливают гешальность, какія уклоненія мозга бываютъ у геніальныхъ людей.
Однако такое объясиеніе имеетъ и некоторую ценность, такъ
какъ благодаря ему намъ вполне ясна ошибка біографовъ, старающихся объяснить геніальность характеромъ родителей, воспитаніемъ, вліяніемъ среды и т. п. В с е такія попытки совершенно
несостоятельны, какъ въ томъ убеждаетъ насъ жизнь Н. В.
Гоголя; ни среда, ни характеръ родителей, ни воспитаніе, ни
•впечатленія д е т с т в а , ни образованіе, однимъ словомъ ничто,
'кроме болезни, не можетъ объяснить намъ удивительныхъ способностей Н. В. Гоголя.
Вообще, воспитаніе, вліяніе родныхъ и друзей очень мало воздействуютъ на геніальныхъ людей; жизнь Н. В. Гоголя можетъ
служить этому хорошимъ подтвержденіемъ. В. А. Гоголь имелъ
самое ничтожное вліяніе на своего сына, въ чемъ конечно нельзя
его обвинить; геніальный сатирикъ самъ псревоспиталъ себя, развивался вполне самостоятельно. Біографы, обычно, стараются объяснить жизнь и творчество генія воздействіями на него среды,
забывая, что геній и воспринимаем, и перерабатываетъ иначе,
чемъ мы, обыкновенные люди; геній именно отличается и крайней самостоятельностью и громадной своеобразностью.
II.
О д е т с т в е Н. В. Гоголя намъ ничего неизвестно, кроме того,
что онъ часто хворалъ и вообще былъ ребенокъ болезненный;
какъ и относительно детства в с е х ъ великихъ людей, и о д е т с т в е
Н. В. Гоголя имеются сведенія, не заслуживающая ни малей2

шаго дов-іфія. Есть любители сообщать невГроятныя с в е д е н і я
о жизни великих* людей, почему вообще нужна крайняя осторожность при оценкЕ сообщеній о Н. В. Гоголе; даже правдивый и образованный Данилевскій писал*, что Гоголь «трех* л е т *
о т * роду, не учась грамотГ у учителя, уже бегло читал* и писал* слова мелом*».
Н е т * никаких* сомненій въ том*, что до поступленія въ
Гимназію высших* наук* въ Н е ж и н е , Гоголь воспитывался и
учился также к а к * и его сестры, ничем* особенным* не выделялся.
. Его болезненность мешала ему учиться настолько, что в * Полт а в е потребовались усиленныя занятія с * особо приглашенным*
V для, этой цели учителем*. Если бы до отъезда въ Н е ж и н ъ ,
Н. В. Гоголь чемъ-либо выделялся, его наблюдательная мать
обратила бы на это вниманіе и запомнила бы ею подмеченное,
Самым* ценным* матеріаломъ для сужденія о б * отрочестве
Н. В. Гоголя с л е д у е т * считать его письма. На основаніи этих*
писем* можно судить, что и в * Н ѣ ж и н е здоровье Гоголя было
неудовлетворительно; о н * жалуется на боли въ груди в * письмах* о т * 14. VIII. 1821; б. I X . 1821; о н * был* опасно болен*
въ 1822-мъ году, и «долгое время не мог* писатьДписьмо о т *
іо. X 1822); в * письме о т * з X 1823, Гоголь пишет*»: «извините, что я т а к * худо пишу. Это о т * непривычки; ибо я, по
правде вам* сказать, был* болен*». Жалобы Гоголя на свое
плохое здоровье подтверждаются свидетельством* Данилевскаго:
«он* был* болезненный ребенок*. Лицо его было какое-то прозрачное. О н * сильно сурадаакь^оі* золотухи; изъ^ ушей у него
' текло»— [ Ш е н р о к * і . 123]. Воспоминаніе Данилевскаго о болезненности Гоголя заслуживает* полнаго довГрія въ глазах*
врача; у детей чахоточных* родителей часто бывает* «золотуха»^)
«прозрачное» лицо, гноетеченіе и з * ушей.
^ ^
С л е д у е т * считать большим* счастіемъ, что Гоголь был* отд а н * въ Гимназію высших* наук* в * Н е ж и н е , т а к * к а к * , с *
большим* правом*, можно думать, что только благодаря крайне
благопріятнымъ для здоровья условіям* жизни въ этом* заведеніи здоровье геніальнаго отрока значительно улучшилось.
Прекрасный климат*, великолепный сад*, новое зданіе, обширныя помѣіценія, удовлетворительный стол*, относительно малое
число часов* школьных* занятій, хорошій у х о д * , образцовая
медицинская помощь со стороны д-ра Орлая, все это Гоголь

едва ли бы нашел* въ другом* учебном* заведеніи. Все, что нам*
известно о почтенном* докторе Орлае, дает* нам* право думать, что Орлай никогда не забывал* о своей главной обязанности, вносил* врачебную точку зренія въ дело воспитанія і ,
насколько мог*, заботился о здоровье вверенных* его попечению и к а к * директора, и к а к * врача, воспитанников*. Т а к и м *
образом* Гимназія высших* н а у к * въ Н е ж и н е , укрепив* здоровье Гоголя, сослужила великую службу перед* в с е м * человечеством*.
За первые годы пребыванія Гоголя въ Нѣжинѣ здоровье его
несомненно поправились, что доказывается и в с е м * его поведеніемъ и его письмом* к * матери о т * 14. I V . 1826 года: «касательно моего здоровья, смело могу вас* уверить, что я еще никогда не был|| въ таком* хорошем* состояпіи, к а к * теперь: весел*, радостен*».
Дурное состояніе здоровья Гоголя въ первые годы его жизни
въ ш Ш ^ ^ в е с ь м а сильно вліяло и на его развитіе, и на его пов е д е т е . С л е д у е т * согласиться с * Шенрокомъ (т. і , стр. 126),
т а к * характеризующим* Гоголя за этот* періодъ: «Гоголь долго
держал* себя ребенком*, при чем* решительно не обращал*
въ низших* классах* ничьего вниманія; ему даже отводилось
не слишком* завидное место въ свободных* товарищеских* отношеніяхъ, хотя о н * не отставал* о т * сверстников* въ обыкновенных* мальчишеских* проказах* в * классах* и дортуарах*,
вследствіе чего если и пользовался общею любовью школьник о в * , то не внушал* к * с е б е уваженія. Н а д * ним* часто смея- }
лись и трунили, толкали его, получая от* него соответствующее
возмедіе въ в и д е насмешливых* прозвищ* и кличек*».
Дурным* состоящем* здоровья Гоголя въ первые годы его жизни
въ НежинГ нужно объяснить и то обстоятельство, что о н * нес
пристрастился к * какому либо спорту, хотя на физическія упраж-<
ненія в * гимназіи было обращено столь большое вниманіе, что'
при выпуске «по окончаніи музыки, пенія и танцев* бились на
рапирах* и саблях* пансіонеры, окончившее курс* наук*: Григорьев*, Данилевскій и Миллеръ», «танцовали матлот* Пузырьскій и Данилевскій I. *). Гоголь всю свою жизнь не любил*
физических* упражненій, что, конечно, объясняется его хилым*
>) Л а в р о в с к і й . Гимназія в ы с ш и х ъ н а у к ъ Т . Ш .

1 8 7 4 . стр.

157.

здоровьем*, и въ особенности очень дурнымъ состояніемъ здоровья въ отрочествѣ, т.-е. въ томъ періоде жизни, когда здоровые мальчика пріохочиваются къ физическимъ упражненіямъ.
Гоголь плохо учился въ гимназіи высшихъ наукъ, но его л е ность и плохіе успехи, никоимт» образомъ, не могутъ быть объяснены его болезненностью въ первые годы пребыванія въ Н е жине; слабыя, болезненныя дети могутъ учиться очень хорошо;]
такъ какъ физическія упражнепія, шалости не по силамъ такимъ
детямъ, детское самолюбіе ихъ часто страдаетъ отъ ихъ физи-j'
ческой слабости, то они учатся съ особымъ стараніемъ, и, по
мере способностей, старапія ихъ увенчиваются успехоыъ. Очень
здоровыя, хорошо сложенмыя дети нередко тяготятся продолжительными классными занятіями', ихъ организмъ требуетъ движенія, бурныхъ шалостей. Что не слабое здоровье Гоголя было
виной его плохихъ у с п е х о в * въ гимназіи, доказывается и тГмъ,
что и въ старшихъ классахъ т.-е., когда его здоровье было удовлетворительно, О І І Ъ учился также, какъ и въ младшихъ.
Меня удивляетъ, что даже такой опытный и ученый педагогъ,
какъ Н. А. Лавровскій, обвиняетъ Гимназію высшихъ наукъ въ
Н е ж и н е за плохіе успехи Гоголя. У ж е не говоря о томъ, что
между преподавателями были и вполне почтенныя лица, и даже
такіе, какъ профессор* Белоѵсовъ, настолько выдающійся и
опередившей свое время, что жестоко посградалъ за свое превосходство, но изъ Гимназіи высшихъ наукъ вышло немало
весьма полезныхъ и вполне просвещенныхъ деятелей, вся жизнь
Гоголя свидетельствуетъ намъ, что, по складу своего ума, онъ
не могъ хорошо учиться. Для меня несомненно, что въ самой
лучшей школе Гоголь учился бы плохо, хотя, конечно, изъ очень
хорошей школы онъ вышелъ бы съ большимъ запасомъ свГденій,
чГмъ изъ Гимназіи высшихъ наукъ въ Н е ж и н Г . Гоголь не могъ
хорошо учиться, потому что своимъ умственнымъ складомъ,
всей своей духовной организаціей рГзко отличался отъ обыкновенныхъ людей. Несомненно, что онъ обладалъ и воспріимчи-"^
востыо, и памятью, и сообразительностью несравненно лучшими •
чемъ хорошіе ученики; несомненно, что, даже оставляя в ъ
стороне его творчество, онъ по уму былъ гораздо выше сред-/
пяго уровня, все-таки онъ не могъ никогда и ни въ какой школе
учиться хорошо. ГІо складу своего ума, въ теченіе всей своей
жизни Гоголь могъ

совало_ДИЦно, что имГло непосредственный интерес* для него
Î K S I
ЧТО
имело для него прямое з н а ч е н . ; все остальное онъ
усваивалъ и перерабатывалъ очень плохо, хуже ^ ъ л и п а с р е д ^
„ихъ способностей. Поэтому онъ учился плохо въ школе, б ы л *
сквернымъ профессором*, очень умньшъ человеком*, съ в е о м а /
неполным* образованіемъ.
Гоголь не могъ хорошо учиться, потому что объективное наніе. знаніе, какъ таковое, для него не ш А « о значен« не - о г л о
его интересовать. Арнольди, познакомившшея съ Гоголемъ, в ъ
послѣдніе годы его жизни, весьма тонко подмѣтидъ основное
свойство ума Гоголя. «Если вы разсказывали ему
для него новое, бросающее новый свѣтъ „а отдѣльнаго человека
или даже на цФлое сословіе, онъ никогда не старался вникнуть
внимательно въ вашъ разсказъ, замѣтить на сколько онъ бы ъ
справедливъ и усвоить его себѣ или взять изъ него что-нибудь,
какъ бы слѣдовіло писателю съ такимъ г р о м а д н ы « талантомъ
задумавшему описать всю Россію въ одной п о э м ѣ - н * « U
;
1
просто переставалъ васъ слушать, дФлался
показывалъ вамъ, что разсказъ не занимаем его
у
другихъ онъ не любилъ» *). Психіатръ могъ бы къ этому м ѣ т к о ^ и весьма цѣнному наблюденію Арнольди прибавить лишь
сколько слов*: «потому что онъ не линз».
Благодаря своей прекрасной памяти, 1 оголь хотя и плохо „о
учился въ Гимназіи высшихъ наукъ; можно однако думать, что
въ заведеши более требовательном* онъ не кончил* бы курса
следовательно, еше раз* мы должны быть благодарны Гимназш
высшихъ наукъ въ Н ѣ ж и н ѣ . Мы не имеем* основан, не довѣ
рять одному изъ наставников* Гоголя г . Кулжицкому, писав
шемѵ въ 2 і № «Москвитянина» за 1 8 5 4 ( Ш е н р о к ъ т. I, стр. S6)
«Онъ учился у меня три года и ничему не научился, какт. только
переводить первый параграф* изъ хрестоматш при
грамматике Кошанскаго». Едва ли при современных* іребова
ніяхъ геніальный Гоголь окончил* бы гимназш
й
Только психіатръ можетъ понять странный и непонятный
склад* ума Гоголя; действительно, для педагога неясно почему способный, интеллигентный и даже вдумчивым У ^ н и к ъ д ч и т
ся плохо; одни объясняют* плохіе успехи таких* учеников* ленью,
.) Арнольди. Мое знакомство съ Гоголемъ. Русскій Вѣстникъ .86а.

друпе обвиняютъ въ плохихъ успѣхахъ школу. Гоголь не былъ
живымъ, резвымъ мальчиком-!,; такіе мальчики, даже наделенные
хорошими способностями, иногда учатся плохо, потому что ихъ
сильный организм* требуетъ много физическаго движенія. В с е
мы встречали людей умныхъ и способныхъ, вполне равнодушныхъ к ъ знанпо; эти люди съ сильно развитой физической ж и з нпо: кутилы, обжоры, охотники, спортсмены и т. п.; ихъ духовД
ная жизнь угнетена, если можно такъ выразиться, насчетъ фи- )
зической жизни. Гоголь былъ челове К ъ интеллигентный, ж и в ш і а /
почти всецело духовной жизнью, и тімъ не менее всю жизнь,
«онъ у другихъ учиться не любилъ»... очевидно, что ничто не
могло его отвлекать отъ умственной жизни: всегда онъ жилъ
духовной жизнью, не любилъ физическихъ упражненій, не кутилъ, не пилъ, и вообще не наслаждался земными радостямионъ не прочь былъ хорошо покушать и иногда пофрантить, но'
в ѣ д ь эти маленьюя слабости не могли отвлекать его отъ ѵмственныхъ интересовъ.
Мы, психіатры, прекрасно знаемъ тотъ странный складъ ума
который вполне проявился у Гоголя уже въ его отрочестве'
полное равнодушіе къ знанію, при хорошихъ способностяхъ, отсутстіе интереса ко всѣмъ предметамъ преподаванія безразлично
ряд ом ъ съ дѣятельнымъ, пытливымъ умомъ именно б ы в а е м у
лицъ съ патологической организаціей нервной системы. Эти
лица не могутъ любить знанія, не любятъ учиться у другихъ,
• * е т ъ возможности пріохотить ихъ к ъ науке, пріучить ихъ /
къ систематической умственной работе. Ихъ живо интересуем )
только то, что и м е е м непосредственный интересъ къ ихъ лич- I
ности, и поэтому они могутъ иметь хорошія познанія въ некоторыхъ областяхъ, при полномъ н е в е ж е с т в е въ другихъ. Несмотря на всю свою интеллигентность, они равнодушны къ истине,
не любятъ учиться.
Какъ какъ я подробно высказался по этому вопросу въ моей
работе « Интеллектуальный чувствованія у душевно-больныхъ %
то з д е с ь ограничусь лишь краткимъ изложенісмъ.
У некоторыхъ лицъ съ патологической организаціей нервной
системы крайне слабы или даже совершенно недоразвиты интелл е к - а л ь н ы я чувствованія т.-е. чувствованія, сопряженныя съ
') Нейрологическій вѣстникъ 1899. вып. і, 2, 3 .

умственной деятельностью. Я думаю, что правильнее всего
вместе съ Ladd *) и Davis 2 ) интеллектуальныя чувствованія свести
въ д в е группы, два класса, признавать два основныхъ т и п а - э т о
любовь изследованія, изученія и любовь къ истине. У лицъ съ
патологической организаціей нервной системы изученіе, изслѣдованіе не в ы з ы в а е м пріятныхъ чувствованій, они не могутъ испыИСТИНОИтывать
нечно, немало и вполне здоровыхъ лицъ, не любящихъ изученія,
не чувствующихъ прелести истины, но это тупые люди или наконецъ липа, у которыхъ животная жизнь подавляем духовную.;
При врожденной слабости или недоразвили интеллектуальныхъ чувствованій, при хорошихъ у м с т в е н н ы » способностяхъ,
умственный занятія, какъ въ школе такъ и по окончанш ея, не
могутъ быть успешны. Самолюбіе, личный интересъ, капризъ,
та или другая цель могутъ понудить такихъ лицъ заняться наукой- иногда въ начале Д е л о и д е м недурно, но уже скоро
врожденная слабость интеллектуальныхъ чувствованій проявляем
себя- не испытывая пріятныхъ чувствованій при изследованіи,
утешающихъ скромныхъ и даже скудно одаренныхъ труженик е » науки, лицо съ врожденной слабостью интеллектуальныхъ
чувствованій, з а б р а с ы в а е т ъ ^ ч а т у ю работу; остается только
стяще-написанноСж.тупленіе, первая глава и т. п. Друзья, не
понимающіе особенностей его склада ума, удивляются, что талантливый, самоуверенно толкующій о своихъ научныхъ труд а х * психопатъ не м о ж е м окончить ни одного начатаго т р у г а
обвиняется среда, н е д о с т а т о к средствъ и т. п.
Изученіе жизни Гоголя крайне поучительно именно въ этомъ
отношеніи, такъ какъ у Гоголя весьма рельефно былъ выражен*
э т о м дефектъ нервной организаціи, и мы хорошо можемъ въ т е ч е т е
всей жизни автора «Мертвыхъ Душъ» проследить его нелюбовь
учиться у другихъ, такъ какъ всегда онъ учился лишь тому-,
что имело непосредственное отношеніе к ъ его личности, след
вательно, весьма немногому.
Дальнейшее изученіе біографіи Гоголя выясним намъ вполне
этотъ дефектъ нервной его организаціи.
У лицъ съ слабыми интеллектуальными чувствованіями не мо-

1) Psychologie р. р. 5 6 4 — 5 6 9
2) E l e m e n t s o f P s y c h o l o g i e

г

-

284-286

Ж ж е т ъ быть с в я щ е н н а я изумленія передъ истиной, и потому они
^ д г у т ъ быть правдивы; они или прямо говорятъ неправду,
или безъ всякой надобности, или для достиженія_ гдубо-утилитарныхъ цілей, или заменяютъ истину фразами и реторикой;
неискренность, преувеличения и умолчанія суть неизбѣжныя последствія отсутствія священная изумленія передъ истинощ-Было
бы несправедливо такихъ лицъ обвинять во лживости; они не
испытываютъ того непріятнаго ч у в с т в о в а ш і Г к о т о р о е переживаетъ нормальный, порядочный ч е л о в і к ъ , когда онъ, по той или
Другой причине, обманываетъ; профессора решившійся, чтобы
понравиться начальнику или вліятельному другу, прочесть лекцію
не изъ курса, но спеціально подготовленную на сей случай
долго чувствовалъ бы себя очень дурно, стыдился бы своихъ
слушателей; Гоголь, угостившій Пушкина и Ж у к о в с к а я лекпіейЛ
объ А. М а й у н е , напротивъ былъ самаго лучшаго о себе мнінія
и презиралъ какъ товарищей, такъ и студентовъ.
. S
" " Э т а "неискренность Гоголя, обусловленная патологической организаций его нервной системы, сказалась очень рано вмГстГ съ
Ч ^ я у д и в и т е л ь н о ю практичностью; въ письме отъ 7 . 1 . 1 8 2 2 онъ
пишетъ, что взялъ у товарища ножикъ, чтобы «посмотреть»; «я
забылъ ему отдать сейчасъ, а положилъ въ свой ящикъ, но через» минуту посмотрѣлъ въ ящикъ, и его уже тамъ не было.
1 еперь онъ говоритъ, чтобы я отдалъ сейчасъ ему восемь рублей, а не то такъ онъ возьметъ в с е мои вещи и еще пожалуется гувернерамъ, и они меня накажутъ со всею строгостью».
Гоголь обещаетъ больше не брать чужихъ вещей и проситъ
«пришлите мне денегъ, хоть рублей десять». Конечно, вполне
нормальные, но дурно воспитанные и дурные мальчики пишутъ и
не такія небылицы родителямъ, чтобы выманить десять рублей,
но в е д ь Гоголь былъ воспитанъ правдивыми, н е Ж н о его любящими родителями, былъ хорошій сынъ и скромный мальчикъ. Это
письмо очень характерно; я зналъ одного кадета, выманившая
У родителей пятнадцать рублей, выдумавъ, что онъ сломалъ казенное ружье; онъ кончилъ очень дурно.
"Удивительная практичность Гоголя, его непостижимое умѣше подмечать слабыя стороны людей и пользоваться этими
слабостями, проявилась у него очень рано. Кукольникъ разсказываетъ: «Иванъ Семеновичъ (Орлай) не жаловалъ, если
ученики во время лекцій оставляли классы и прогуливались

по коридорамъ, а Гоголь любилъ эти прогулки, а потому немудрено, что частенько натыкался на директора, но всегда
выходилъ сухъ изъ воды и всегда одною и тою же продГлкой.
ЗавидГвъ Ивана Семеновича издали, Гоголь не прятался, шелл,
прямо къ нему навстречу, раскланивался и докладывалъ: «Ваше
превосходительство! я сейчасъ получилъ отъ матушки письмо.
Она поручила засвидетельствовать вашему превосходительству
усерднейшій поклонъ и донести, что по вашему именію идетъ
все хорошо». (Именіе Орлая, при которомъ находилось всегршесть душъ, находилось по соседству съ деревней матери Гоголя)... «Душевно благодарю! Будете писать къ матушке, не
забудьте поклониться ей отъ меня и поблагодарить...» ' І а к о в ъ
былъ обыкновенный ответъ Ивана Семеновича, и Гоголь безпрепятственно продолжалъ прогулку по коридорамъ (Шенрокъ
I, с. 76).
Необходимо заметить, что Орлай считался хорошимъ знакомымъ семейства Гоголя, заботился о Н. В. Гоголе и принималъ въ немъ особенное участіе; въ случае нужлы въ деньгахъ,
Гоголь могъ свободно обращаться къ Орлаю.
Еще болГе искусства, уже совсГмъ несвойственнаго обыкновеннымъ ученикамъ, проявилъ Гоголь, притворившись «бешенымъ»;._. большого доверія заслуживаетъ разсказъ Кукольника
объ этомъ происшествіи; но вГдь и для того, чтобы избегнуть
т е л е с н а я наказанія, ученики не притворяются «бешеными».
Такое тонкое пониманіе начальническихъ сердецъ недоступно
не только отрокамъ, но и взрослымъ, а Гоголь сообразилъ, что
онъ, притворившись бГшенымъ, избегнетъ наказанія и причинитъ
большія хлопоты и испугъ начальству и доктору. Само собою
разумеется,^что Гоголь скверно изобразилъ «бешенство», такъ
гкакъ не виделъ душевнобольныхъ, но для начальства и доктора,
также не'знавшаго психіатріи (а^въ то время ея никто не зналъ),
в е р н а я изображенія «бешенства» и не требовалось.
Вотъ все, что можно сказать объ отрочестве Гоголя; на основами имеющихся у насъ сведеній, мы можемъ заключать, что
въ этомъ возрасте проявились лишь некоторый особенности его
.-..р.л rep «а,, его нервной организации Гоголь такъ р-Ьяно не походилъ на обыкновенныхъ людей, с ю иргінизяАя иЫла такъ своеобразна, что съ уверенностью можно утверждать, что въ самой
лучшей школе, самые опытные педагоги не разгадали бы этого

отрока, не могли бы существенно вліять на его развитіе. Гимназія высших* наук* укрепила здоровье геніальнаго отрока,
кое-чему его научила; большое ей спасибо за это.
III.
Только въ юношеском* возрасте Гоголь занял* между товарищами подобающее его крупной личности мГсто; только теперь
мы замечаем* расцвет* духовной жизни автора Мертвых* д у ш * .
Художественный и творческія способности Гоголя въ этом*
періоде жизни проявились въ увлечекіи театром*; по всей
вероятности, о н * с * горячностью занялся театральными представленіями и хорошо играл*. Въ самом* д е л е , ч е м * мог*
заняться Гоголь в * Н е ж и н е , а его богатая духовная натура
требовала деятельности; к * научным* занятіямъ он* был* неспособен*, к * физическим* упражненіямъ—еще более, рисовальщик* он* оказался плохой; вследствіе недостаточнаго знанія
языков* сокровища художественной литературы ему были почти
недоступны, и потому после неудачных* попыток* заняться ри-)
сованіемъ и литературой, Гоголь увлекся театром*.
/
Еще болГе ярко проявилась богатая духовная натура в * ранней
проницательности, въ тонкой наблюдательности. Въ письмах* к *
Г. И. Высоцкому восьмнадцатилетній Гоголь проявляет* проницательность и вдумчивость, далеко не заурядный; это серьезный,
вдумчивый и наблюдательный юноша; можно лишь удивляться,
как* рано Гоголь стал* серьезно относиться к * жизни, понимать
слабыя стороны люден. Впрочем*, н е т * надобности останавливаться на этом* обстоятельстве, так* к а к * быстрое развитіе втц
юношеском* возрасте нельзя считать явленіемъ патологическим*. J
Въ юношеском* возрасте у Гоголя проявилось два симптома
его патологической нервной организаціи.
Во-первых*, Гоголь въ этом* возрасте был* совершенно безучастен* к * женщинам*; каіГЬ по его письмам*, т а к * и по воспоминаніямъ его- товарищей, никаких* любовных* увлеченій въ
отом* возрасте у Гоголя не было.
!іѵ чоді полово»о созревайія у в с е х * нормальных1'.. • щѵ
• ' ... ••ОЖ.ілетсь 'чбонньщи увлечетчя- 1 ... «ь .шшсимости о : * характера, воспитанія, среды, любовь проявляется весьма различно;
мы можем* наблюдать вс^т_дерехвды ' о т * мечтательной любви.

к * неведомой героине до грубаго посещенія «с* гигіеническою
цГлью» по совету родственника или товарища «пансіонов* без*
древних* языковъу Нормальный юноша непременно влюбляется
или прямо начинает* с * того, чем* кончается любовь. Чемтл
выше духовная натура юноши, ч е м * лучше воспитаніе, им*
полученное, тем* большую роль в * его жизни играет* любовь;!
юноши тупые въ нравственном* отношеніи, с * сильно развитою
физическою жизнію, дурно воспитанные, довольствуются скотскою любовію и, при возможности удовлетворять свои телесныя
потребности, совершенно не доступны настоящей любви, и безучастны ко в с е м * порядочным* дГвушкамъ и женщинам*.
При невозможности удовлетворить естественным* путем* т е лесныя потребности, юноши, по крайней М е Р е многіе, мастурбируют*; по всей вероятности, въ НГжине, въ двадцатых* годах*,
проституція не процветала, а потому между учениками Гимназш
высших* наук* мастурбація была распространена весьма сильно.
Т а к * как* мастурбація не может* удовлетворить нормальных*
юношей, то они непременно или влюбляются или, по мере
возможности, удовлетворяют* естественным* путем* свои телесныя потребности.
Считаю необходимым* оговориться, что мне крайне непріятно
касаться этого вопроса, но, к * сожаленію, я не могу его обойти,
въ виду того, что общепризнано, что здоровье автора «Мертвых*
Д у ш * » пострадало именно о т * мастурбаціи. Еще на школьной
скамье, я помню, наши почтенные наставники, убеждая нас*
во вреде онанизма, ссылались на примГръ Гоголя: такой гениальный человек* и заболел* от* онанизма. Недавно один* наш*
известный ученый, когда я заметил* въ разговоре, что от* онанизма с * ума сойти нельзя, возразил* мне: « у ж * на что Гоголь
был* геніаленъ, и то заболел* от* онанизма». Одним* словом*,
традиція об* онанизме Гоголя так* распространена, что, при
всем* нежеланіи касаться этого вопроса, я непременно должен*
обстоятельно им* заняться.
Вообще, не доказано, что Гоголь был* онанист*, и весьма
возможно, что о н * вовсе не мастурбировал*, или же мастурбировал* лишь в * періоде полового созреванія и в * ранней молодости. Легенда о мастурбаціи Гоголя создалась потому, что он*
не имел* любовных* увлеченій, даже самых* грубых*; это отсутствіе любовных* увлеченій объясняют* т е м * , что он* мастур-

бировалъ. Иначе лица, не знающія патологіи половой жизни, и
не могутъ объяснить отсутствія любовных* увлеченій. Но, вопервыхъ, у нѣкоторыхъ лиц* съ патологической организаціей
нервной системы половыя желанія или совершенно отсутствуют*,
или такъ слабы, что они и не мастурбируют*, и не имеют* половых* увлеченій. Весьма возможно, что Гоголь именно принадлежал* къ этой категоріи, т.-е. и не мастурбировал*, и не имел*
никаких* любовных* увлеченій; такое предположеніе не можетъ
быть опровергнуто, но и не можетъ быть доказано. Во-вторыхъ,
некоторые мастурбанты имеют* любовныя увлеченія; боязнь
заразиться дурною болѣзнію, застенчивость побуждают* таких*
лицъ, когда не представляется возможности безопасно и удобно
удовлетворить свои желанія естественным* путем*, прибегать
къ мастурбаціи. Поэтому только лица, не знающія патологіи половой жизни, думают*, что субъект*, не имеющій половых* увлеченій, предается мастурбаціи.
По моему мн-ѣнію, мы можем* съ одинаковым* правом* допускать, что Гоголь былъ мастурбантъ и что у Гоголя или совершенно отсутствовали половыя желанія, или были такъ слабы, что
онъ не удовлетворял* ихъ, ни естественным* путем*, ни мастурбаціей.
Первое предположеніе более распространено, и Ломброзо его
считает* доказанным*; въ сущности для психіатра не и м е е т *
большого значенія, какое изъ д в у х * допущеній соответствует*
действительности
Если действительно Гоголь былъ мастурбантъ, то это доказывает* лишь то, что Гоголь былъ наделать патологической
организаціей нервной системы; несомненно, что мастурбація была
симптомомъ болезни, а не ея причиной; если бы геніальный
авторъ «Мертвых* Душъ» не былъ больным* или, по крайней
м е р е , ненормальным*, онъ не былъ бы мастурбантомъ. Въ самомъ д е л е , разве здоровый человек* можетъ удовлетвориться
мастурбаціей, можетъ не любить, не чувствовать сильнѣйшаго
отвращенія къ мастурбаціи. Въ самомъ д-ѣл-fc, что, кроме патологической организаціи нервной системы, могло мешать Гоголю
и кутить, и любить?
Если мы будем* считать

верным* второе предположеніе, то

*) L o m b r o s o . D e r geniale M e n s c h . S .

116.

также должны считать такую ненормальность симптомомъ патологической организаціи нервной системы; трудно сказать, что
мастурбація въ теченіе всей жизни или полное отсутствіе половых* желаній — составляет* более тяжелое патологическое
явленіе, и потому, по моему мнѣнію, вопрос*, былъ ли Г о голь мастурбантъ, не заслуживает* большого вниманія. Важно
и даже очень важно, что Гоголь не имел* любовных* увлеченій^
ни грубых*, ни идеальных*. Это особенно важно, потому что
э т о т * симптом* его патологической организаціи оказал* громадное вліяніе на его творчество. Гоголь не умел* изображать любви,
и любовь не играет* роли въ его произведеніяхъ, если не считать романтической любви Андрея въ «Тарасъ Бульба». Въ изображеніи этого эпизода Гоголь проявил* свое непониманіе любви:
онъ ее описал* совсЬмъ не такъ, какъ описывал* явленія
ему извѣстныя и понятныя. Непонятная, неизвѣстная Гоголю
любовь могла ему казаться какою-то таинственной, чудной силой,
способной понудить казака Андрея изм-Ьнить казачеству и религіи
только для того, чтобы увидать паненку, которую онъ раз*,
нѣсколько лѣтъ тому назад*, видѣлъ въ Іуіевѣ. Не только въ
то время, но и въ наше, такіе простяки невозможны, и во в с ѣ х ъ
произведеніяхъ Гоголя нГтъ такого невозможнаго эпизода, какъ
любовь Аидрея.ч Гоголь, не иптересовавшійся женщинами вслѣдствіе своей врожденной ненормальности, знал* ихъ плохо, и
изображал* гораздо слаб-fee, чѣмъ мужчин*. Строго говоря, онъ
не дал* намъ ни одного законченнаго изображенія женщины;
онъ всегда съ большим* знаніемъ рисовал* мужчин*. Я помню,
какъ долго не могъ понять, почему въ произведеніяхъ Гоголя
любовь не играет* роли, почему лучшим* его женским* образом* была старуха Коробочка, почему онъ не дал* намъ художественных* образов* д-Гвушекъ: вѣдь Улинька это не образ*.
Если бы и были сомнѣнія насчет* того, знал* ли Гоголь женское
сердце, наблюдал* ли онъ съ своею громадною проницательностію дѣвушекъ, то Улинька должна была бы нас* убедить, что
Гоголь страдал* патологическою организаціей нервной системы,
лишившей его способности любить. Эта ненормальность Гоголя
совершенно непонятна некоторым* его біографамъ; особенно
р-ѣзко доказала непониманіе сложной натуры Гоголя г-жа Чернипкая '), удивительно ложно истолковав* отношенія Гоголя къ
') « С ѣ в е р н ы й В ѣ с т н и к ъ »

1890, I.

Смирновой; «вообразив* въ Гоголе рыцаря-однолюба, она не
церемонится съ фактами», совершенно верно говорит* ІІІенрокъ
(т. IV, стр. з69). Г - ж а Черницкая решительно не понимает*,
что Гоголь не могъ любить: вся его жизнь и в с е его произведенія доказывают*, что любви для него не существовало. Ш е н рокъ обнаруживает* глубокое знаніе Гоголя, горячо опровергая
взгляд* Чсрницкой.
Известно, что Гоголь любилъ разсказывать «непечатные» анекдоты и мастерски ихъ разсказывалъ; эти разсказы остались
намъ неизвестны, потому ч т о , в ъ виду ихъ крайней циничности,
слышавшіс не могли ихъ намъ передать. Насколько я могъ
узнать, конечно изъ вторых* рукъ, т.-е. отъ лицъ, слышавш и х * эти разсказы изъ устъ друзей и знакомых* Гоголя,
цинизм* весьма убедительно свидетельствует* о недоразвитіи
у нашего великаго сатирика половой любви. І\акъ я уже
говорил* объ этом* въ моей работе « Т у р г е н е в * , какъ психопатолог*» '), лица съ недоразвитыми или угасшими половыми чувствованіями именно склонны къ цинизму, любятъ неприличныя
фотографіи, скабрезные разсказы и т. п. Т о же самое приходится
повторить по поводу «непечатных*» анекдотов* Гоголя: только
органическим* недостатком*, т.-е. недоразвитіемъ половой любви,
можно объяснить, что великій художник* могъ находить удовольствіе въ разсказахъ, просто гадких* для обыкновенная здороваго человека. Гоголь разсказывалъ «непечатные» анекдоты
съ таким* мастерством*, съ таким* удовольствіемъ, что несомненно его воображеніе было направлено въ известную сторону:
это не были шутки грубаго чувственнаго человека, лишеннаго
художественнаго чутья,—нетъ, это были именно художественный
произведенія больного, страдающаго врожденным* иедоразвитіемъ
половой жизни.
К а к ъ известно, Гоголь даже х о т е л * напечатать довольно нескромный разсказъ «Прачка»; я не читал* этого произведенія,
но слышал*, что и т у т * проявился грубый цинизм* больного
генія. Гоголь былъ настолько уменъ, что былъ крайне целомудрен* въ своих* произведеніяхъ, предназначенных* для печати,
но зато въ обществе друзей съ чисто болезненным* цинизмом*
описывал* самыя грязныя, самыя сладострастный сцены; воображеніе его много работало въ этом* направленіи.
!) «Вопросы Ф и л о с о ф и ю

1899.

Не меньшее значеніе имеет* второй симптсмъ патологической
организаціи нервой системы Гоголя, ясно проявившійся уже въ
юношеском* возрасте. Симптом* этот* еще мало разработан*
въ психіатріи, и по самому существу дела не с о в с е м * ясен* не
только для профановъ, но даже для спепіалистовъ; для его уразуменія необходимы и знаніе психологіи, и, главное, способность
к ъ психологическому анализу.
Гоголь сразу, безъ всякаго основанія, или внешняго повода,
изменяет* свои взгляды на людей; в с е въ его глазах* делаются
пошляками, ничтожествами; исключеніе составляют* лишь лица
имъ очень любимыя, ему особенно близкія. Т е лица, которых*
онъ уважал*, и который имели полное право на его уважен .е,
безъ всякаго повода, безъ всякаго основанія вызывают* съ его
стороны только высокомерное порицаніе и презреніе.
Гоголь, такъ сказать, съ молоком* матери всосал* благоговеніе
къ Д . П. Трошинскому, привык* гордиться родством* съ этим*
сановником*, привык* считать его просвещенным* вельможей,
благодетелем* Малороссіи; вдруг* безусловное благоговеніе заменяется отрицательным*, высокомерным* отношеніемъ. Совершенно неосновательно объяснять такую перемену темъ, что Гоголя оскорбило невниманіе Трощинскаго къ его матери, когда
къ его пріГзду делались большія приготовленія, а между т е м *
ого «высокопревосходительство» не благоволил* пріехать ( Ш е н рокъ, I , стр. 135, примеч.). У ж е не говоря о томъ, что Гоголь
всегда былъ почтителен* къ «властям* придержащимъ», онъ
былъ настолько уменъ, что не могъ требовать аккуратности въ
посешеніяхъ отъ больного старика. Необходимо не забывать, что
а УмеРъ
в ъ
і 8 2 9 ,
Д . И. Трощинскій родился въ 1754
следовательно, два года спустя после того, какъ Гоголь изменил* къ нему отношеніе.
Еще менее имел* прав* Гоголь отрицательно относиться къ
Орлаю; этот* гуманный, почтенный директор* т а к * снисходительно и заботливо воспитывал* Гоголя, что имел* полное право на
уваженіе и благодарность геніальнаго юноши; темъ, кто не признает* этой черты характера Гоголя симптомом* патологической
организапіи его нервной системы, крайне тяжело читать отзывы
Гоголя объ Орлае; если геніальный юноша такъ отрицательно и
высокомерно относился къ руководителю своего воспитанія, то
чего же с л е д у е т * ожидать отъ посредственностей и тупишь.

Нечего и говорить, что отношеніе къ обыкновеннымъ смертныліъ было еще болѣе высокомерно; это «дураки», «существователи»; Гоголю тяжело даже жить среди такихъ ничтожествъ.
«Ты знаешь в с Г х ъ нашихъ существователей, в с Г х ъ населившихъ
Нежинъ. Они задавили корою своей земности, н и ч т о ж н а я самодовольствія высокое назначеніе человека. И между этими сушествователями я долженъ пресмыкаться... Изъ нихъ не исключаются и дорогіе наставники наши». (Письмо къ Г. И. Высоцкому.
26, V I , 1827).
Какъ и всегда бываетъ у лицъ съ патологической организапіей, у Гоголя «суіцествователи» вызываютъ враждебное отношеніе не потому, что они только существуютъ, а потому, что они
непочтительны и не любезны. Вина существователей всегда состоитъ въ томъ, что презирающій ихъ очень требователенъ въ
своихъ отношеніяхъ къ людямъ, очень обижается, что «дураки»
его мало уважаютъ, а потому считаетъ себя напрасно оскорбляемымъ и даже преследуемымъ. Само собою разумеется, что презирающій «существователей» очень в ы с о к а я мнГнія о самомъ
себе, считаетъ себя неизмеримо выше неуважающихъ, а следовательно оскорбляющихъ и даже преследующихъ существователей; онъ, конечно, со временемъ уничтожитъ в с е х ъ своихъ преследователей, такъ какъ онъ неизмеримо выше ихъ.
Все это съ буквальной точностью повторилось и въ исторіи
болезни Гоголя; въ письме къ матери отъ і . III. 1826 онъ между прочимъ пишетъ: «но врядъ ли кто вынесъ столько неблагодарностей, несправедливостей, глупыхъ, смешныхъ притязаній,
х о л о д н а я презренія и проч. Все выносилъ я безъ упрековъ, безъ
роптанія, никто не слыхалъ моихъ жалобъ, я даже всегда хвалилъ виновниковъ моего горя. Правда, я почитаюсь загадкой для
в с е х ъ , никто не разгадалъ меня совершенно... Нетъ, я слишкомъ
знаю людей, чтобы быть мечтателемъ. Уроки, которые я отъ нихъ
получись, останутся навеки неизгладимымы, и они верная порука моего счастія. Вы увидите, что со временемъ за в с е ихъ
худыя дела я буду въ состояніи заплатить благодеяніями, потому что зло ихъ обратится мне въ добро».
Для психіатра не имеетъ о с о б а я значенія, что восемнадцатилетнш, плохой ученикъ, кроме участія въ спекта^ляхъ, не имелъ
никакого права презирать существователей; къ сожаленію, и вполн е нормальные люди, конечно не в с е , переоцѣниваютъ свои до-

À

стоинства и свысока смотрятъ на лицъ, у которыхъ не достойны
«развязать ремень обуви»; такое ни на чемъ не основанное высокомеріе особенно часто у плохо учившихся или, говоря правильнее,,
невежественныхъ молодыхъ людей. Моралистъ имелъ бы право
упрекнуть Гоголя за такое высокомерное презреніс—это не былъ
тупой, глупый юноша, которому простительно презреніе даже
къ «дорогимъ наставникамъ». Психіатръ долженъ съ особымъ
вниманіемъ анализировать происхожденіе высокомернаго презрЁнія Гоголя ко всемъ, кроме немногихъ любимыхъ имъ лицъ.
Несмотря на всю свою проницательность, ни въ чемъ «существователей» Гоголь обвинить не могъ: во-первыхъ, они ничГмъ не
заслуживали презрГнія, во во-вторыхъ, даже Гоголь въ восемнадцать лГтъ не могъ правильно судить своихъ «дорогихъ наставниковъ»; при томъ же Гоголь и не интересовался ни образованіемъ, ни умомъ своихъ «дорогихъ наставниковъ», такъ какъ
учился лишь настолько, чтобы выдержать экзаменъ. Можно было бы думать, что намъ остались неизвестны истинныя причины
высокомернаго презренія Гоголя къ лицамъ, в м е с т е съ которыми ему пришлось жить; такое предположеніе невероятно для
психіатра. Мы знаемъ, что лица съ организапіей Гоголя никогда
объективно къ людямъ не относятся; они презираютъ или, по
крайней мГре, отрицательно относятся къ людямъ только потому, что т е недостаточно ихъ уважаютъ, не поклоняются имъ;
т е же, кто почему-либо уважаетъ этихъ строгихъ судей существователей, оказываются и умными и прекрасными. Лица съ
параноическими характеромъ, а именно такой характеръ проявился
у Гоголя уже въ юношескомъ возрасте, непременно съ высока
м+рщ.\мъ презрінітъ,
или, по крайне? мір%
то.чн±
отрицательно относятся ко всемъ, кроме ближайшихъ друзей; а ихъ
друзьями могутъ быть люди ихъ почитающіе, имъ поклоняюшіеся
Для субъекта съ параноическимъ характеромъ в с е люди ничтож.
ны по сравненію съ нимъ, онъ в с е х ъ ихъ презираютъ, хотя къ
тому не имеютъ никакихъ основаній; в е д ь и Гоголь ни въ чемъ
не могъ обвинить существователей. Дествительной причиной
отрицательнаго отношенія ко всГмъ и даже лицамъ, имеющимъ
полное право на уваженіе и благодарность у лицъ съ параноическимъ характеромъ, служитъ ѵбежденіе, что къ нимъ в с е относятся враждебно, что ихъ преследуютъ, что «врядъ ли кто
вынесъ столько неблагодарностей, несправедливостей, глупыхъ
3

смешных* притязаній, холоднаго презренія и проч.», сколько
они. Понятно, что они не могут* иначе, к а к * вполне отрицательно и с * презреніемъ, относиться къ своим* преследователям*;
им* тяжело жить в м е с т е с * «существователями», причиняющими им* столько огорченій.
Письмо Гоголя к * матери о т * і . III. 1828 имГет* громадное
значеніе для уясненія его параноическаго характера; оно особенно ценно, по крайней мере, в * глазах* психіатра, потому
что Гоголь, к а к * и большинство лиц* с * параноическим*
характером*, был* очень скрытен* и, конечно, скрывал* свои
мысли о враждебном* отношеніи къ нему «суіцествователей»,
свои мысли о ничтожестве своих* воображаемых* врагов*.
О н * был* умен* и понимал*, что подобный жалобы могут*
ему повредить, обострить отношенія, усилить преследованія, а
потому только въ письме къ матери проговорился о б * этом*
обстоятельстве. Мы имѣемъ много основаній допустить, что
мысли о б * общем* враждебном* к * нему отношеніи, о преследовали его «существователями» весьма занимали Гоголя уже
въ 1827 году. С * таким* же правом* мы можем* допускать,
что Гоголь, со свойственной ему скрытностью и осторожностью,
написал* матери далеко не все, что о н * думал*, значительно
сгладил* и смягчил* жалобы на перенесенныя преслѣдоваиія.
Конечно, у, Гоголя, к а к * и у в с е х * лиц* с * параноическим*
характером*, убежденіе, что его преследуют*, сложилось путем* размышленія, было выводом* и з * посылок*; ведь и душевная жизнь больных* подчинена законам* психологіи и логики;
и г ь дѵшевной жиг-юь управляют* т ѣ же законы, которые управляют* м'Ж'.сй. Ü$jia Ли нужно.говорить, что в * действительно•
СТИ не было никаких* основавій для убѣжденія Von").-,.-., - .
делают* непріятности, что его преследуют*; напротив*, мы
знаем*, что у него всегда было много поклонников*, что о н *
умел* находить преданных* друзей, умел* пользоваться людьми,
умел* заставлять и х * быть ему преданными и полезными.
Если несомненно, что есть вполне здоровые молодые люди,
с * высокомѣріемъ относяшіеся и к * высокопоставленным* родственникам*, и къ «дорогим* наставникам*» и къ товарищам*,
то столь же несомненно, что здоровые молодые люди вовсе не
склонны считать себя несчастными жертвами несправедливых*
преследованій.

Мысль о преследовали, о незаслуженных* непріятностях*
является логическим* выводом*, необходимым*
дополненіемъ
убежденія или даже неяснаго, но весьма живого чувства въ
собственном* превосходстве, въ собственном* величіи. Понятно, что субъект*, убежденный в * своем* неизмеримом* превосходстве, свысока относится къ «существователямъ», а т а к *
к а к * последніе, конечно, не замечают* воображаемаго превосходства субъекта с * параноическим* характером*, то къ высокомерно присоединяется враждебность. Если такой субъе к т * и скрывает* свои идеи о собственном* величіи, и потому
не дает* повода къ насмешкам*, все же «существователи» ему
кажутся врагами, преследователями, потому что и х * равнодушное отношеніе къ воображаемому величію есть уже оскорбленіе,
«холодное презреніе». Такому субъекту кажется оскорбленіемъ,
«холодным* презреніем*» непризнаніе его превосходства, обращеніе с * иимъ такое же, к а к * и с * другими «существователями»; «дорогіе наставники», т а к * же к а к * и товарищи, казались Гоголю
«виновниками его горя», и потому о н * к * ним* относился враждебно, и к а к * человЕк* необыкновенный, въ чем* о н * был*
у в е р е н * , с * высокомеріем*.
Идеи величія, непременный элемент* параноическаго характера, появились у Гоголя очень рано; в * вышеупомянутом* письме
къ матери о н * уже обещает* «за в с е и х * худыя дела» заплатить благодеяніями, потому что зло и х * обратилось въ добро...
«никто не разгадал* меня совершенно».
Неизвестно, когда и к а к * сформировались въ уме Гоголя
мысли о его величіи, о его высоком* назначеніи, о его неизмеримом* превосходстве н а д * окружающей средой. Въ письме
къ матери о т * 24 III 1827 г. Гоголь пишет*: «испытую свои
силы для поднятія труда важнаго, благороднаго на пользу отечества, для счастія граждан*, для блага жизни подобных*»; конечно, эти благородный юношескія мечты делают* только честь
Гоголю; можно лишь удивляться, что юноша, одушевленный такими благородными желаніями, не находил* нужным* хорошенько учиться. БолЕе ясно высказывается Гоголь въ письме к ъ Высоцкому о т * 26 V I 1827 г. «Уединяюсь совершенно о т * в с е х * ,
не находя здесь ни одного, с * к е м * бы мог* слить долговременныя думы свои, кому бы мог* вверить мышленія свои, я
осиротел* и сделался чужим* в * пустом* Н е ж и н е » . Въ письме
3*

отъ з X 1827 г. къ Косяровскому видно, что мысли о своемъ
превосходстве уже давно занимали Гоголя. «Еще съ самыхъ времен* прошлых*, съ самыхъ лГтъ почти непониманія, я пламен е л * неугасимою ревностью сделать жизнь свою нужною для
блага государства, я х о т е л * принести хотя малейшую пользу.
Тревожный мысли, что я не буду мочь, что мне преградят* дорогу, что не дадут* возможности принесть ему малейшую пользу, бросали меня въ глубокое уныніе. Холодный потъ проскакивает* на лине моем* при мысли, что можетъ быть мне доведется погибнуть въ пыли, не означив* своего имени ни одним*
прекрасным* дѣломъ, быть въ міре и не означить своего существованія—это было для меня ужасно». При всей своей скрытности Гоголь настолько обнаруживал* свое самомненіе, что уже
виделъ: «У вас* почитают* меня своенравным*, какимъ-то педантомъ, думающим*, что онъ умнее в с е х ъ , что онъ создан*
на другой ладъ отъ людей... Какъ угодно почитайте меня, но
только съ настоящаго моего поприща вы узнаете настоящій мой
характер*» (письмо къ матери отъ г III 1827). Очевидно, что
I оголю не удалось скрыть свои мысли о своемъ превосходстве,
и онъ виделъ, что мать любящим* сердцем*, хотя отчасти, поняла заблужденія сына.
Въ 1828 г. убежденіе въ своемъ превосходстве и, следовательно, своеме высоком* призваніи въ д у ш е Гоголя окрепло настолько, что онъ твердо решил* покинуть Малороссію, г д е его
не оценили и г д е онъ не могъ проявить себя, и ехать въ Петербург* и даже въ чужія края. «Я е д у въ Петербург* непременно въ начале зимы, а оттуда Богъ знаетъ, куда меня занесет*; весьма можетъ быть, что попаду въ чужіе края, что обо
мне не будет* ни слуху, ни духу несколько л е т * . Уверенность
въ своей необыкновенной судьбе такъ сильна, что онъ поручает* Косяровскому свою семью, занимается составлепіемъ дарственной записи, передающей его часть наследства матери.
«Можетъ быть и весьма вероятно, что въ самом* д е л е я отлучусь и слишком* далеко (это и есть мое намереніе), обо мне
не будет* и слуху, между т і м ъ уплывет* десять ле-гъ, законная давность, почему знать, каковы еще будут* мои сестры!
можетъ быть жадные наследники не дадут* ей и места, г д е бы
преклонить голову (Письмо Косяровскому 8 I X 1828 г.). Очевидно, что Гоголь чувствовал* себя неизмеримо выше окружаю-

щей среды, не могъ въ ней оставаться. Окружающая среда была
такъ ему ненавистна, что онъ окончательно решил* уйти куданибудь подальше, туда, г д е ничто не будет* ему напоминать о
ненавистном* прошлом*; онъ предназначен* для другой жизни,
хотя и не знаетъ для какой именно. Понятно, что для такого необыкновеннаго человека небольшое имѣніе жалкая обуза,
и онъ, что, конечно, делает* честь его сердцу, спешит* передать его матери.
Удивительный размах* юношескаго честолюбія Гоголя ставил*
въ затрудненіе его біографовъ; допускалось вліяніе Д . П. Трощинскаго, а Кояловичъ даже допускал*, что на отроческую
душу Гоголя имГли сильное вліяніе слышанныя им* преданія
казацкой старины, въ которых* небольшая роль досталась его
ближайших* предков*. Шенрокъ вполне прав*, не соглашаясь
съ мненіемъ Кояловича, и совершенно верно и метко характеризует* Гоголя въ юношеском* возрасте. «Чем* притязательнее
становились замыслы Гоголя, тГмъ на большее число лицъ распространялось его критическое отношеніе».
Біографы Гоголя, объяснявшие широкій размах* его юношескаго честолюбія чисто психологическими мотивами и вліяніемъ
\ среды, упускают* изъ виду, что Гоголь не мечтал* о карьере,
j богатствѣ, не имел* хотя бы неясной мысли о какой-либо деятельности. Неужели нормальные молодые люди такъ думают* о
1 своей будущности, какъ Гоголь? Разве здоровые молодые люди
мечтают* исчезнуть на много л е т * въ ч у ж и х * краях*, чтобы
объ них* не было «ни слуху» и передают* свои права на
имѣніе, чтобы через* десять л е т * «жадные наследники» не
завладели им*.
Еще яснее намъ будет* патологическій характер* юношескаго
честолюбія Гоголя, если мы припомним*, что въ то время онъ
не имел* решительно никаких* прав* считать себя выше другихъ, разечитывать на удачу. Бедный, некрасивый, неловкій, болезненный, дурно образованный, кончившій по второму разряду,
не знающій иностранных* языков*, не обладающій никакими
талантами, мелкій дворянин* не имел* права на у с п е х * въ
жизни. Сам* Гоголь хорошо понимал*, что онъ не и м е е т * никаких* права на блестящее будущее; въ том* же письме къ Косяровскому онъ пишет*: «я знаю кое-какія ремесла: хорошій
портной, недурно раскрашиваю стены алфрескою, живописью

работаю на кухне и много кое-чего уже разумею изъ повареннаго искусства». Рядомъ съ такимъ разумным* сужденіемъ, Гоголь, какъ лицо съ параноическим* характером*, все же приписывает* себя хорошія качества: «всегда благодарю Бога—это за
свою настойчивость и терпГніе, которыми я прежде мало облад а л * : теперь ничего изъ начатаго мною я не оставлю, пока
совершенно не окончу». Чрезвычайно характерное соединеніе
вѣрнаго сужденія умнаго человека и патологической переоценки
лица съ параноическим* характером*; нельзя считать это случайно сорвавшейся фразой, реторической фигурой; въ продолженіе всей своей жизни Гоголь высказывал* ту же мысль:
до сихъ пор* я ничего не сдѣлалъ, но наверное я много
сдѣлаю.
Біографы Гоголя оправдывают* ни на чемъ въ действительности не основанное высокое мненіе о себе и о своем* призваніп его геніальностью; онъ прозрел* свое великое будуіціе; принято думать о Гоголе, что онъ предъугадалъ, предчувствовал* и,
въ конце концов*, не ошибся въ своем* действительно великом*
и славном* призваніи. Конечно, последующая деятельность автора
«Мертвых* Душъ» д а е т * право на такое неправильное заключеніе; но відь сам* Гоголь никоим* образом* не могъ въ 1827 г.
понимать, что онъ наделен* своеобразным* геніемъ, онъ не могъ ни
догадываться, ни предчувствовать этого, а потому и не былъ на\ / мерен* заняться литературой. Геніальность необычайно редко
\/ бывает* у лиц* съ параноическим* характером*, a в с ѣ такія
\/лица также переоценивают* свои силы, также много ожидают*
отъ будущаго, также отрицательно относятся къ настоящему и
къ людям*, какъ Гоголь. В е д ь , если бы Гоголь случайно не занялся литературой, онъ не изменил* бы своего мненія о себѣ,
своего отрицательнаго отношенія къ действительности, и когда
онъ завоевал* себе право на величіе, о н * основывал* высокое
о себе мненіе не на своихъ действительных* заслугах*, которыя ценил* очень низко.
^
Такимъ образом* уже въ юношеском* возрасте у Гоголя
проявился параноически! характер*; идеи величія и идеи преследованія онъ высказывал* уже очень рано; въ психіатріи еще
не решен* окончательно вопрос*, какія идеи появляются раньше:
идеи величія или идеи преследованія; можетъ быть, о н е развиваются параллельно; поэтому я не буду здесь разбирать этого

вопроса, такъ же какъ и вопроса о происхожденіи идейвеличія,
темъ более, что объ этомъ я уже высказалъ мои взгляды въ
работе «Апперцептивные процессы у душевноболыіыхъ»
Я вполнѣ понимаю, что пока мои доводы мало убедительны,
и мнѣ могутъ возразить, что и здоровые юноши переоценивают*
свое достоинство, отрицательно относятся ко всему и ко всѣмъ;
пока я на такое возраженіе отвечу, что есть здоровые люди, незнающее сколько имъ лѣтъ, не умеющіе помножить двузначное число на однозначное; но однако лицо, вполне недовѣряющее психіатріи, усумнилось бы въ психическомъ здоровье своего
знакомаго, если бы тотъ не могъ сказать, сколько ему лѣтъ,
сколько копеекъ въ трехъ двухгривенныхъ и т. п. Конечно,,,
патологическое отъ физіологическаго отличается лишь коли- ,
чественно; ничего абсолютная, отличающая з д о р о в а я отъ боль- .
ного нѣтъ. Впрочемъ, мнѣ придется „ еще много говорить о параноическомъ характере Гоголя и потому я надеюсь, что въ
дальнѣйшемъ изложеніи это патологическое явленіе мне удастся
выяснить и полнѣе, и убедительнее.
Какъ психіатръ, я не останавливаюсь вообще на развитш характера Гоголя, на его умственномъ развитш, на его отношении
къ матери и т. п. Все это сдѣлано весьма обстоятельно вполне
компетентными изеледователями, особенно Шенрокомъ, и нетъ
надобности повторять вкратце то, что описано весьма обстоятельно И вполне верно.
я остановлюсь лишь на двухъ особенностяхъ характера 1 оголя, имеюілихъ некоторое значеніе в ъ глазахъ психіатра.
Какъ-то странно, что юноша, ужасающійся мысли «погибнуть
въ пыли, не означивъ своего имена ни однимъ прекраснымъ д е ломъ», поклявшійся «ни одной минуты короткой жизни своей
не утерять, не сделавъ блага», даже въ письмѣ къ другу, живущему въ Петербурге, пишетъ «какой-то у васъ модный цв-Ьтъ
на фраке? Мнѣ очень бы хотѣлось сделать себе синій съ металлическими пуговицами», выпрашиваетъ у матери деньги на
шитье фрака у л у ч ш а я портного и вообще много заботится о
своемъ туалете. По своему франтовству Гоголь даже выдѣлялся
между «нашими дураками» настолько, что его бывшій наставн и к у т.-е. жалкій «существователь» Кулжинскій обратилъ вни1) Архивъ психатріи 1887.

маніе на эту черту характера и такъ хорошо о ней помнилъ,
что много лГтъ спустя сообщалъ объ этомъ следующее («Москвитянинъ», 1854 № 2 І ) : «Гоголь прежде в с е х ъ своихъ товарищей,
кажется, оделся въ партикулярное платье. Какъ теперь вижу
его въ светло-коричневомъ сюртуке, котораго полы подбиты
были какою-то красною матеріей въ большихъ клеткахъ. Такая
подкладка считалась тогда пес plus ultra молодого щегольства, и
Гоголь, идучи по гимназіи, безпрестанно обеими руками, какъ
будто не нарочно, раскидывалъ полы сюртука, чтобы показать
подкладку».
Было бы совершенно неправильно считать это щегольство невиннымъ мальчишествомъ, такъ какъ у Гоголя навсегда осталась
претензія на щегольство; даже въ последніе годы своей жизни
Гоголь своимъ страннымъ 'щегольствомъ удивлялъ Арнольди.
Т а к ж е нельзя объяснять щегольство Гоголя любовью къ красивому; какъ известно, костюмъ Гоголя, по меткому выражепію
Лонгинова (Шенрокъ і . 143), «представлялъ резкую противоположность щегольства и неряшества».
Лица съ параноическимъ характеромъ, такъ глубоко, можно
сказать, органически уверены въ своемъ неизмеримом» превосходстве, такъ презираютъ «существователей», что решительно
не могутъ понимать даже мелкихъ своихъ недостатковъ, своихъ
смешныхъ сторонъ; при томъ лее имъ всегда хочется выделиться отъ «существователей», не быть на нихъ похожими. Опытный психіатръ даже не станетъ объяснять параноику смешную
сторону его туалета, потому что такой разговоръ только вызоветъ напрасное раздраженіе со стороны больного; параноикъ не
можетъ понять, какъ онъ можетъ одеваться дурно; то, что у
другихъ смешно, у него ділается прекраснымъ; онъ смеется
над» франтовствомъ другихъ, но то, что онъ делаетъ, все прекрасно, потому что онъ выше толпы, онъ презираетъ своихъ
враговъ. Такой больной можетъ отлично разеуждать о слабостяхъ другихъ людей, удивляться почему они не стараются избавиться отъ своихъ слабостей, но все, чго онъ находитъ нужнымъ делать, хорошо уже потому, что онъ это делаетъ, и если
онъ носитъ голубой галстукъ на розовой рубашке, то это не
можетъ быть нехорошо, потому что ему это нравится.
Только параноическимъ характеромъ Гоголя можно объяснить
безвкусное, а подъ конепъ жизни, даже чудоковатое его фран-

товство; неужели Гоголь не понималъ, какъ смешно франтовство, особенно у человека беднаго; неужели у него не было
достаточно наблюдательности и вкуса, чтобы понимать какъ
смешны и прямо тягостны были его туалеты, которые онъ, по
словамъ Арнольди, надевалъ въ Калуге. Не только Гоголь, но
и люди неизмеримо ничтожнее по сравненію съ Гоголемъ, или
подавляютъ свое желаніе пофрантить, или научаются одеваться
элегантно.
Можетъ казаться, что деловитость и разсчетливость Гоголя
доказываютъ, что онъ былъ вполне здоровъ; действительно,
можно удивляться какъ восемнадцатилетній Гоголь предусмотрительно осведомляется у Высоцкаго о петербургскихъ ценахъ и
вообще объ условіяхъ жизни, какъ деловито опіниваетъ сообщенный ему сведенія; даже въ томъ письме к ъ матери, въ которомъ онъ проговорился о преследованіяхъ и о своемъ величіи, онъ очень разумно обсуждаетъ вопросъ о жалованіи управляющему; онъ прекрасно знаетъ цены платья и видимо знаетъ
толкъ въ деньгахъ.
Въ этомъ отношеніи онъ не похожъ ни на своихъ родителей, ни
на своихъ сестеръ. Интересно, какъ рано складываются даже такія
мелкія особенности личности; какъ известно, Гоголь всю жизнь
былъ очень дѣловитъ и зналъ цГну деньгамъ. Конечно, такая
деловитость и практичность ничуть не доказываютъ, что I оголь былъ психически вполне здоровъ; не только лица съ патологической организаціей нервной системы, но и совершенно
сумасшедшіе могутъ очень умело обращаться съ деньгами, прекрасно понимать свои выгоды и даже обманывать въ денежныхъ
делахъ вполне здоровыхъ людей.
Чувствованіе собственности очень элементарно и потому можетъ быть сохранено при многихъ душевныхъ болезняхъ; въ
самомъ д е л е , разве немало душевнобольиыхъ и теперь управляютъ своими делами гораздо лучше многихъ здоровыхъ.
Біографія Гоголя еще разъ подтверждаетъ, что основыя свойства характера складываются очень рано; въ Н е ж и н е вполне
ясно проявились не только основные или главные элементы личности Гоголя, но даже и такіе второстепенные, какъ безвкусное щегольство и деловитость. Я здесь не упоминаю о томъ,
что уже въ юношескомъ возрасте Гоголь проявилъ свою геніальность—онъ уже уіадывалъ людей, подмечалъ ихъ особен-

|Гп<
1
j Hfc.

'"
i
. Г.літ 1

ности и смѣшныя стороны, и геніалыю ихъ передавал* или изображал*; пока это было лишь простое передразниваніе или игра
на сцене. К а к ъ это обычно и бывает* никто не отгадал* геніальности Гоголя; сам* онъ, что вполне естественно, не понималъ_
значенія этой своей способности; не могъ же онъ мечтать о
карьере актера: въ то время актеры не пользовались уваженіемъ^
Сам* Гоголь лучше своих* біографовъ понимал* неизменность своего характера; мы должны согласиться съ нимъ, когда
онъ говорит*: «внутренне никогда не менялся».
Умственные интересы не играли роли въ жизни Н. В. Гоголя,
даже въ юношеском* возрасте, то-есть въ том* періоде, когда
нормальные, юноши, хотя конечно не в с е , съ горячностью юности
увлекаются (идеей служенія н а у к е . /
IV.
' Первые годы жизни Гоголя—періодъ его жизни наименее
намъ известный; с в е д е н і я объ этой поре жизни автора «Мертвыхъ Душъ» крайне скудны, такъ какъ тогда мало кто интересовался неизвестным* молодым* человеком*, а сам* Гоголь
за это время писал* очень рГдко матери. Несомненно, что ничего уже больше объ этом* періоде жизни Гоголя мы никогда
не узнаем*, почему объ этом* періодГ психіатръ можетъ сказать очень мало.
Вследствіе неспособности к ъ систематической, упорной работе
и крайняго самомненія, Гоголь не могъ хорошо устроиться въ.
Петербурге. Со свойственной ему деловитостью, онъ нашел*
весьма удобнаго для себя спутника, который заботился о расходах*
и вообще облегчил* Гоголю дорожные хлопоты. Пріехавъ въ Петербург*, онъ отправился къ сановнику Л. И. Кутузову съ рекомендательным* письмом* Д . П. Трощинскаго и такъ понравился Кутузову, что т о т * скоро перешел* съ нимъ на ты и пригласил* его часто бывать у себя. Нашлось и место, которым* былъ
бы очень доволен* обыкновенный, дельный молодой ч е л о в е к * ;
правда, место было неважное, и въ начале безъ жалованья или
съ маленьким* жалованьем*, но в е д ь все, а особенно кончившіе
по второму разряду, X I V классом*, начинают* такъ. Настойчивым* трудом*, энергіей, начав* съ маленькаго места, дельные
молодые люди достигают* степеней известных*, особенно при

протекціи, хотя бы и не большой; но, конечно, Гоголь съ его
самомненіемъ считал* для себя унизительным* служить и работать, какъ в с е . Т о , что считают* удачей, или, по крайней
м е р е , обычной службой, ему казалось неожиданной неудачей.
«Везде совершенно встречал* онъ одне неудачи, и, что всего
страннее, тамъ, г д е ихъ вовсе нельзя было ожидать. Люди совершенно неспособные, безъ всякой протекши легко получали
то, чего я съ помощью с в о и х * покровителей,
не могъ достигнуть». Намъ вполне понятно, что Гоголь, даже съ помощью покровителей, не могъ достигнуть того,1его достигали самые обыкновенные труженкріки, не имевшіе никакой протекціи. Гоголь
не х о т е л * работать и даже съ презреніемъ смотрел* на работу.
«Но признаюсь, ежели и тамъ нужно б у д е т * употреблять столько
времени на глупыя занятія, то я слуга покорный». Гоголь не
хотГлъ работать такъ же, какъ не хотГлъ въ Н Г ж и н е учиться,
потому что онъ решительно не былъ способен* къ усидчивому,
систематическому труду.
**
Само собою разумеется, что служебный неудачи не могли
огорчать Гоголя; въ самом* д е л Ь, разве могли иметь для Гоголя
значеніе оценки его «людьми совершенно неспособными», проводящими время за «глупыми занятіями»? Въ глазах* Гоголя это
была лишь непріятность, къ которой онъ привык*, незаслуженное преследованіе, или же, что впервые онъ высказывает* въ
своих* письмах*, испытаніе, посланное свыше для его же счастія. «І\акъ благодарю я вышнюю десницу за т е непріятности
и неудачи, которыя довелось испытать мне. Ни за какія драгоценности въ міре не применил* бы ихъ. Чего не изведал* я
въ то короткое время. Иному во всю жизнь не случилось иметь
такого разцообразія». Одним* словомъ повторяется тоже самое,
что уже высказано было въ письме матери отъ і III 1827 г.
Для Гоголя работа въ канцеляріи была такъ тяжела, такъ невозможна, что даже нужда въ деньгах* не могла его понудить
работать хотя бы сколько-нибудь сносно; едва ли требованія къ
Гоголю, какъ начинающему чиновнику, были очень строги; но
известно, что онъ даже не ходил* по нескольку дней подърядъ на службу.
Гоголь предпочел* выпрашивать деньги у своего отдаленнаго
родственника А . А . Трощинскаго. «Благодарность своему богатому родственнику Гоголь побуждает* высказать также

свою «въ живѣйшихъ и трогательнѣйшихъ выраженіяхъ», советуя в м * с т * съ т * м ъ сказать о с е б * , что онъ въ своих* письмах* къ ней «не может* нахвалиться ласками и бдагод*яніями,
безпрестанно ему оказываемыми» (Шенрокъ і . 233). Большинство обыкновенных* молодых* людей предпочитает* «глупую
работу» выпрашиванію д е н е г * у богатых* родственников* и
лести имъ; но психіатръ не поставит* в * упрек* Гоголю, что
онъ нуждался въ деньгах*, вслѣдствіе нежеланія хорошенько
служить: онъ не мог* служить, работа ему была не по силам*,
невозможна для него.
Само собою разумеется, что Петербург* не мог* удовлетворить Гоголя; очень скоро онъ почувствовал* себя въ Петербурге
еще хуже, ч е м * в ъ Н * ж и н * ; ничто не интересовало его въ Петербурге, да и не могло интересовать, вследствіе особенностей
его характера; сколько известно, даже драматическій театр* не
привлекал* его, уже не говоря о б * опере, балете и музеях*. I оголь пишет* матери, что о н * не х о д и т * въ театр*, и з * страха
увлечься, а часто посещать театр* у него н е т * денег*; но
истинные театралы въ молодости ходят* въ галерку, сидят*
б е з * обеда, чтобы иметь деньги на покупку м е с т * на галерке.
Гоголь не нуждался в * такой степени, к а к * многіе студентытеатралы; полученный о т * А. А. Трощинскаго деньги Гоголь,
по его словам*, употребил* на покупку зимняго пальто и упоминает*, к а к * о чемъ-то необычайном*, что онъ «всю зиму отхватал* в * летней шинели». В ъ годы Гоголя многіе не имеют*
зимняго пальто, но по нескольку раз* въ неделю ходят* въ
театр*, оперу, концерты и т. п. Меня всегда удивляло, чго даже
такой серьезный біографъ Гоголя, к а к * Шенрокъ, неоднократно
упоминает* о том*, что Гоголь мог* отдаваться художественным* наслажденіямъ; именно Гоголь вследствіе патологической
организаціи нервной системы н и ч е м * не мог* интересоваться,
кроме собственной личности, и даже въ молодости, когда
обыкновенные люди увлекаются театром*, пеніемъ, стихами
(поэзія доступна немногим*), не ходил* въ театр*, и ни въ
чем* не видно его увеличенія поэзіей. Правда, онъ интересовался театром*, насколько это касалось его самаго, и даже
пробовал* поступить на сцену, но повидимому, очень легко при11
неудачей. Письмо къ матери о т * 29 I X 1830 г. поГ'о; одь очень мало интересовался живописью; о

с в о и х * манишках* онъ пишет* гораздо обстоятельн*е, ч * м *
о выставк* в * академіи художеств*; ни малѣйшаго впечатл*нія, эта выставка, нужно думать, на Гоголя не произвела, хотя
онъ еще не видѣлъ до т * х ъ пор* картин* великих* мастеров*.
К а к * увидим* потом*, Л у в р * также не произвел* на него
сильнаго впечатлѣнія.
Вообше, можно утверждать, что въ Петербург* его ничто не
заинтересовало, и Гоголь чувствовал* себя чужим* въ Петерб у р г * т а к * же, к а к * и в * Н * ж и н * ; лишь кружок* пріятелей,
ему поклонявшихся, доставлял* ему удовольствіе, что Гоголь
откровенно и заявлял*: «мн* любо, когда я не ищу, но моего
ищут* знакомства». Вся жизнь Гоголя была почти непрерывным*
страданіемъ именно потому, что ему ничего не было «любо»,
кром* того, когда его «ищут* знакомства», но и это скоро ему
уже не доставляло большого удовольствія, хотя всю жизнь и
было «любо».
.
Безспорное психическое заболѣваніе поразило Гоголя на двад-\/
цать первом* году жизни. К а к * изв*стно, 13 августа 1829 г.
о н * у * х а л ъ на пароход* за границу и 24 сентября на том* же
пароход* вернулся въ Петербург*. Для в с * х ъ біографов* Гоголя этот* эпизод* его жизни т а к * загадочен* и непонятен*,
что даже такой проницательный ученый к а к * Н. С . Тихонрав о в * одной из* важных* причин*, вызвавших* по*здку Гоголя
за границу считает* неудачу, постигшую его Ганса Кюхельгартска, а Шенрокъ говорит* «таким* образом*, основным* психологическим* мотивом* по*здки Гоголя было невольное поэтическое влеченіе» ( T . I, стр. 188). Если такіе серьезные изсл*дователи
могли притти к * столь неосновательным* выводам*, то нечего
удивляться, что г-жа Чернвикая причиной по*здки заграницу
считает* безумную любовь Гоголя къ Россет*, хотя въ то время
онъ даже не мог* познакомиться с * этой фрейлиной.
Правильнее в с * х * с в о ю по*здку объясняет* сам* Гоголь. « К а к *
бы то ни было, но это противувольное МП* самому влеченіе было,
т а к * сильно, что не прошло пяти м*сяцев* по прибытіи моем* ,
в * Петербург*, к а к * я с * л ъ уже на корабль, не будучи въ силах* противиться чувству, мн* самому непонятному. Проект* и
ц*ли моего путешествія были очень неясны». Слѣдуетъ пов*рить
Гоголю, когда о н * объясняет* возникновеніе этого противувольнаго влеченія, «мн* всегда казалось, что в * жизни моей

мнѣ предстоитъ какое-то большое самопожертвованіе, и что именно для службы моей отчизнѣ, я долженъ буду воспитаться г д е то вдали отъ нея. Я не зналъ ни какъ это будетъ, ни почему
это нужно; я даже не задумался объ этому но виделъ самаго
себя такъ живо в ъ какой-то чужой земле тоскующимъ по своей отчизне; картина эта такъ часто меня преследовала, что я
чувствовалъ отъ нея грусть».
Следовательно, сперва у ГоголяІзозникла навязчивая идея; какъ
геніальный наблюдатель, онъ прекрасно характеризуетъ признаки
навязчивыхъ идей; онъ не зналъ «какъ» и «почему», «даже не
задумался объ этомъ»; такія идеи П. И. Ковалевскій верно
называетъ заблудившимися; больной не знаетъ и не понимаетъ
какъ и почему у него возникла навязчивая или заблудившаяся
идея. Въ этомъ еще нѣтъ ничего безусловно патологическаго,
в е д ь и мы иногда не можем* определить «какъ» и «почему»
возникла у насъ та или другая идея. Больной однако, хотя и
неясно, понимаетъ, что эта идея уже сложилась не обычнымъ
путемъ, что она по своему содержанію не гармонирует* съ
міросозерцаніемъ больного, что она ему чуждая, не похожа на
дрѵгія. Гоголь тоже понималъ, что мысль о самопожертвованіи,
о воспитаніи вдали отъ родины, не вытекаетъ изъ міросозерцанія, не образовалась обычно, нелГпа сама по себе. Но, конечно,
не это составляетъ сущность навязчивыхъ идей; какъ тс показываетъ самое ихъ названіе, оне навязываются сознанію, завладевают* имъ; больной даже при всем* желаніи, если навязчивая
идея, по содержанію, ему непріятна, не можетъ освободиться
отъ нея, не можетъ изгнать ея изъ сознанія. Навязчивая идея,
какъ-то говорит* Гоголь, «преследовала его»; онъ не могъ отъ
нея освободиться, и эта мысль, такъ же какъ и безсиліе отъ
нея освободиться, были ему тягостны; онъ чувствовалъ «грусть».
Навязчивыя идеи нередко остаются бездѣятельными, не вліяютъ
на поступки, но могутъ и овладеть волей; навязчивые, или насильственные, или импульсивные поступки могутъ быть обусловлены навязчивыми идеями. Идея стремится осуществиться; больной
понимаетъ нелепость идеи, дурныя последствія поступка, борется съ своим* желаніемъ. Начинается тяжелая душевная борьба,
мучительное для больного душевное томленіе; больной или уступает* навязчивой идее и отдается импульсу, или подавляет*
патологическое желаніе. Душевное томленіе можетъ быть такъ

[

мучительно, такъ невыносимо, что, наконец*, больной уступает*
импульсу или навязчивому состоянію, хотя и сознаетъ, что поступает* безразеудно, и даже дурно, или глупо. Конечно, многое
зависит* отъ содержанія навязчивой идеи; если она ничтожна,
больной легко уступает* насильственному желанію, напр., моет*
после всякаго прикосновенія руки, считает* окна домов*, мимо
которых* проходит*. Хотя больной и понимаетъ, что мыться,
или считать окна бездельно, или даже глупо, но бороться прот и в * таких* невинных*, хотя и чуждых* ему желаній, не стоит*.
Если навязчивое желаніе опасно или преступно, борьба продолжается долго и иногда кончается побѣдой желанія^такъ одна
моя знакомая, измученная продолжительной борьбой, отрезала
одну изъ д в у х * к о с * , у своей старшей, замужней сестры; такъ
известный поджигатель Ш . совершил* не менее четырнадцати
поджогов* *). Если же идея ужасает* больного, поступокъ представляется ему возмутительным* и крайне преступным*, даже у
тяжко больных* находятся силы для победы над* навязчивым*
желаніемъ. Я наблюдал* больного, мучимаго желаніемъ осквернить чашу с * дарами во время выноса; это был* глубоко набожный человек*; онъ не ходил* въ церковь, чтобы не поддаться
насильственному желанію, хотя въ больницѣ, г д е о н * содержался, была церковь. Я не понималъ, почему этот* очень
набожный больной, получившій высшее образованіе, не ходит*
въ церковь, и даже советовал* ему посещать церковь; наконец*,
больной признался мне, что его давно мучает* мысль о святотатстве; «картина»—что будетъ, если онъ ловким* ударом* вышибет* чашу изъ рукъ священника или плюнет* въ нее его
«часто преследовала»; ему хотелось это сделать и чувствуя, что,
если о н * придет* в * церковь, онъ совершит* этот* ужасный поступокъ, онъ не ходил* въ церковь.
Конечно, если навязчивое желаніе фактически трудно осуществимо, требует* подготовительных* действій, борьба продолжается долго. Гоголь д о л ж е н * былъ подготовить мать, достать
денег*, добыть паспорт* и т. п.; наконец* онъ е д е т ъ , при
чемъ сперва преобладает* дурное настроеніе, обусловленное соЯ опнеалъ э т о т ъ случай « О б ъ і ш п у л ь с и в н ы х ъ
д е б н о й Медицины
актахъ.

актахъ». Вѣстникъ

Су-

1887; в ъ этой работѣ и з л о ж е н о ученіе о б ъ и м п у л ь е н в н ы х ъ

знаніемъ, что онъ

поступаетъ

безразсудно и что

онъ

крайне

огорчаетъ мать; едва ли геніальный Гоголь не понималъ, что его
поГ>здка смешна.
Д а ж е много .?гІ;тъ спустя, онъ хорошо помнилъ, что «противувольное мне самому влеченіе было такъ сильно что я селъ
на корабль, не будучи въ силахъ противиться чувству, мне са/ мому непонятному». Хорошо помнилъ Гоголь, что онъ Гхалъ
«вовсе не затГмъ, чтобы наслаждаться чужими краями», помнилъ, что на пароходе ему «стало грустно».
Обыкновенно больные, совершивъ импульсивный актъ, уступивъ насильственному желанію, успокоиваются, чувствуютъ себя
хорошо, потому что навязчивая идея исчезаетъ; психіатры знаютъ, что укоры совести даже въ т е х ъ случаяхъ, когда больной
отлично понимаетъ, что совершилъ преступленіе, напр. поджогъ,
не портятъ прекраснаго расположенія духа. Какъ только Гоголь
пріГхалъ въ Германію, онъ вполне успокоился, чувствовалъ себя
такъ хорошо, что могъ основательно присмотреться къ постройк е домовъ въ Германіи; со свойственной ему деловитостью онъ
изучалъ именно то, что могло пригодиться при перестройке
дома въ Васильевке. Мы можемъ вполне повѣрить Гоголю, сообщавшему матери изъ Любека отъ 13 VII 1829: «Никакого
особеннаго волненія не испытываю я»; самъ Гоголь удивляется, что
столь очаровательная для молодого образованная провинціала
«заграница» не произвела на него впечатленія. .«Но признаюсь
все это еще какъ будто скользитъ по мне и пролетаетъ мимо,
не приковывая ни къ чему моего безжизненная вниманія». Конечно, Гоголь, при всей своей проницательности, не понималъ
патологической особенности своей организаціи — неспособности
интересоваться чГмъ-либо, не и м е ю щ а я прямого отношенія къ
его личности. Какъ тонкій наблюдатель, онъ не могъ не отметить действительно удивительная факта — молодой человекъ,
долго мечтавшій о загранице, наконецъ-то попала, въ заветную
страну и однако: «Ничего не бывало. Я въехалъ такъ, какъ бы
въ давно знакомую деревню, которую привыкъ видеть часто».
1 Ісихіатръ поражается геніальной наблюдательностью двадцатил е т н я я Гоголя; действительно, для него в с е х ъ насъ поражающая заграница такъ же неинтересна, какъ и давно знакомая деревня. Онъ даже пытается объяснить это удивительное безучастіе; онъ говоритъ, что его «вниманіе безжизненно»; если онъ

действительно хотелъ именно такъ сказать о свосмъ вниманіи,
то мы можемъ только изумляться его проницательности. Необходимо оттенить, что рядомъ съ такой тонкой наблюдательностью относительно своего д у ш е в н а я состоянія, онъ очень мало
подметилъ въ Любеке, хотя и старался запять мать описаніями
имъ в и д е н н а я ; обыкновенный молодой человекъ описалъ бы
Любекъ гораздо лучше 1 ).
Т а к ъ какъ въ Германш Гоголя ничто не интересовало, емѵ
не зачемъ было оставаться за границей, и онъ, въ относительно
хорошемъ расположеніи духа, вернулся въ Петербургъ; лрипадокъ прошелъ и больной почувствовалъ себя гораздо лучше;
нГтъ д у ш е в н а я томленія, нГтъ борьбы, нГтъ «противувольнаго»
влеченія. Созианіе, что совершонъ ненужный и даже смешной
поступокъ, безпокоило Гоголя такъ же мало, какъ и другихъ больныхъ. По возврашеніи въ Петербургъ Гоголь былъ здоровъ.
Если бы за свою поГздку Гоголь былъ преданъ суду, и меня
спросили какъ эксперта о состояніи его умственныхъ способностей, я безъ колебанія, на основаніи имеющихся у насъ
сведеній, высказался бы за душевную болезнь и невменяемость;
на основаніи своего опыта, какъ эксперта, я уверенъ, что судъ
согласился бы со мною и применилъ бы 96 ст. Уложенія о наказаніяхъ.
Такимъ образомъ первый несомненный приступъ душевной
болезни былъ у Гоголя на двадцать первомъ я д у жизни; считаю
необходимымъ заметить, что импульсивные акты особенно часты
именно въ этомъ возрасте; поджоги чаще всего совершаются психопатами въ возрасте полового созреванія. Поездки, какъ импульсивные акты, совершаются редко, вследствіе матеріальной
трудности осушествленія; кроме того часто о н е считаются глупой мальчишеской выходкой; я помню больного лютеранина, л е т ъ
двадцати, отправившаяся пешкомъ въ православный монастырь,
расположенный верстъ за полтораста отъ его дома, помню больную крестьянку, уехавшую потихоньку изъ дому въ губернскій
городъ, чтобы сделаться діаконисой; оба, конечно, потомъ только удивлялись, какъ могла имъ придти въ голову такая странная
мысль.
Я былъ в ъ Л ю б е к ѣ и потому могу с і д и т ь о томъ, к а к ъ мало
ненное впиманіе» Гоголя было направлено н а наблюденія в ъ

этомъ

«безжюгородѣ.

I ІослФ припадка здоровье Гоголя было удовлетворительно;
1830 — 32 годы лучшіе въ многострадальной жизни автора
«Мертвыхъ Душъ», потому что въ эти годы онъ пользовался
удовлетворительным* здоровьем*.
Несомненно, что после возвращенія изъ-за границы Гоголь
принялся за свои безсмертныя «Вечера на хуторе»; для психіатра
не имеет* значенія, когда именно, т.-е. въ 1829 или следующем* году, были написаны эти чудные разсказы, такъ к а к * установлено, что до 1833 года здоровье Гоголя было хорошо.
Очень важно, что, какъ это окончательно доказал* Шенрокъ, «преимущественно съ матеріальной точки зренія смотрел*
онъ на дело въ начале», со свойственной ему деловитостью онъ
заметил*, что в ъ Петербурге интересуются Малороссіей, и хот е л * воспользоваться этим* настроеніемъ, чтобы заработать деньги. Неуспех* Ганса Кюхельгартена, непомѣщеніе въ Северном*
Архиве даже перевода статьи «О торговле русских* въ конце
X V I и въ начале X V I I в.» доказали Гоголю, что нужно искать
чего-либо новаго, иптереснаго, чтобы заработать деньги на литературном* поприще *). Очевидно, не разсчитывая на блестящую обработку, онъ х о т е л * заинтересовать содержаніемъ, при
чемъ не придавал* большого зиаченія и не возлагал* больших*
надежд* на это свое произведете. Онъ просит* мать собирать
с в е д е н і я о местных* нравах*, обычаях* и т. п., и в м е с т е съ
т е м * просит* прислать комедію отца, съ тѣмъ, что, можетъ быть,
ее удастся продать театру. Едва ли можно сомневаться, что
Гоголь не догадывался, даже смутно не предчувствовал*, что
онъ творит* разсказы, которые составят* ему славу, которыми
б у д у т * наслаждаться милліоны его сограждан*.
Вечера—произведете Гоголя, написанное имъ, когда онъ пользовался наилучшим* здоровьем*, и потому наименее интересное
' ) Ш е н р о к ъ , с о п о с т а в л я я запись Г о г о л я « в ы р у ч и л ъ з а статью ( О т о р г о в л ѣ
и т . д . ) 20 руб.» и т о п . ф а к т ъ , что

с т а т ь я эта была не напечатана,

д и т ь к ъ предположенію, что п е р е в о д ъ былъ н а с т о л ь к о

прихо-

неудовлетворителенъ,

что хотя з а пего и было заплачено п е р е в о д ч и к у , н о помѣстить е г о в ъ

жур-

н а л ѣ не признали удобны.чъ». Т а к о е о б ъ я с н е п і е с о в е р ш е н н о не правдоподобно уже потому, что т а к и х ъ простодушныхъ
думаю, что Гоголь по своему

р е д а к т о р о в ъ н ѣ т ъ и не было; я

оптимизму записалъ

івъ переводъ в ъ редакцію, г д ѣ ему с к а з а л и , к а к ъ

въ приходъ

2 0 р у б . , от-

то и б ы в а е т ъ в ъ

!Ы ь случаяхъ, что с т а т ь я можетъ быть напечатана, и если б у д е т ъ
:м

з а нее з а и л а т я т ъ 2 0 руб.

подобнапеча-

для психіатра. Перечитывая его много разъ, съ самым* большим*
вниманіемъ, я ничего не могъ найти въ этих* дивных* разсказахъ, что бы указывало на патологическое въ ихъ авторФ. Впрочем*, это можетъ быть зависит* и оттого, что восхищеніе отъ
этих* разсказовъ такъ сильно, что критическое къ нимъ отношеніе мнФ не по силам*. Можно лишь отмФтить, что автор*
этих* разсказовъ не знаетъ любовных* наслажденій и потому
окружает* героинь романтическим* ореолом*. Все въ э т и х * разсказахъ, кромФ любви, сама жизнь; какъ только автор* заговаривает* о любви, о дФвушкФ или молодой женщине, его восторженный романтизм* очаровывает* даже пресыщенннаго жизнію человека. Выдающіяся достоинства этаго произведенія Гоголя опФнены вполнФ; въ качествФ простого читателя могу заметить, что только человФкъ совершенно тупой можетъ не понимать прелести «Вечеров*».
Въ этом*, въ сущности, первом* произведеніи Гоголя, несмотря на его крйнюю молодость, проявились характерныя особенности
его генія; уже т у т * мы встрФчаемъ никому недоступное искусство давать живые образы съ помощью нескольких* штрихов*;
уже въ «Вечерах*» мы встрФчаемъ совершенно живых* людей.
Геній Гоголя проявился сразу, очень рано, случайно, неожиданно для него самого, какъ что-то ему чуждое; безъ всякой
подготовки, безъ всякой помощи, если можно такъ сказать, инстинктивно стал* творить Гоголь, такъ же какъ соловей начинает* пФть. Не по недостаточности свФдФнш объ этом* періодф
жизни, а въ силу нашей неспособности понимать геній, мы решительно не понимаем*, какъ могъ двадцатилетий, мало видФвшій, мало читавшій Гоголь овладеть искусством* изображенія въ
степени, недоступной опытным*, настойчивым*, образованным*
художникам* слова. Намъ приходится довольствоваться объясненіемъ, въ сущности ничего не объясняющим*, что I оголь былъ
наделен* особою способностью, не имеющейся у обыкновенных* смертных*.
Сам* Гоголь не цФнилъ своего перваго произведенія, какъ не
цФнилъ и слФдующихъ, понимал* ихъ не такъ, какъ понимаем*
ихъ мы, то-есть, мы должны сказать, что онъ ихъ не понимал*.
Онъ цФнилъ ихъ лишь въ практическом* отношеніи, и мастерски воспользовался своим* успѣхомъ, чтобы завязать полезный знакомства и улучшить свои финансы; очень скоро онъ по4*

знакомился съ Плетневым*, Ж у к о в с к и м * , Пушкиным*, Смирновой (тогда Россетъ); уже въ 1831 году ^Плетнев* дал* ему
мѣсто учителя в * Патріотическомъ Институте и доставил* уроки
в * частных* домах*. Едва ли должность скромнаго учителя была
выгоднее, чѣмъ служба въ канцеляріи; нужно думать, что Гоголь взялся за новое дѣло окончательно убедившись въ невозможности быть чиновником*. Г р а ф * В. А . Соллогуб* разсказываетъ, как* незавидна была доля геніальнаго писателя во время
его учительства въ доме Васильчиковой, и право трудно понять, какъ у Гоголя хватало терпѣнія выносить всѣ непріятности. Едва ли онъ цѣнилъ эти занятія, какъ средство завязать
связи въ высшем* с в е т е ; в * письме къ матери онъ гордится
своими знакомствами; более вероятно, что о н * чувствовал* себя
такъ хорошо, что ему все казалось сносно, что жизненныя неудачи мало его огорчали. Соллогуб* сообщает* даже, что Гоголь
тогда был* весел* и даже весьма некстати смешил* в с е х * . Сам*
Гоголь въ письме к * матери отъ і б . IV 1831 весьма ясно характеризует* свое состояніе. «Я теперь более, нежели когда-либо,
тружусь, и более нежели когда-либо весел*. Спокойствіе в *
моей груди величайшее».
V.
Самый важный и самый интересный періодъ жизни Гоголя—
это съ 1830 по 1836; за эти годы сложились взгляды великаго писателя, в * эти годы им* были созданы почти в с е его
великія произведенія, такъ какъ и «Мертвыя души» задуманы и
начаты были в * Петербурге, и только окончательно обработаны
и написаны за границей. Конечно, продуктивность Гоголя за
этот* періодъ жизни всецело зависела отъ сравнительно удовлетворительнаго состоянія его здоровья; можно лишь удивляться,
какъ много сделалъ нашъ великій сатирикъ за такой въ сущности короткій срокъ; в е д ь шесть л е т ъ это весьма немного;
особенно, если мы примемъ во вниманіе, что въ то же время,
онъ давалъ уроки, читалъ лекціи, занимался исторіей.
Для психіатра вполне понятно, что Гоголемъ почти все создано до 1836 года; это действительно лучшая пора для лицъ
съ такой патологической организаціей нервной системы, какая
была у Гоголя. С ъ окончаніемъ молодости болезнь пошла впередъ более быстрыми шагами, ухудшеніе стало прогрессировать

быстро, появилось раннее увяданіе, а, следовательно, ослабленіе
производительности.
У ж е одно это обстоятельство указываетъ вполне ясно, что
творчество Гоголя, какъ, впрочемъ, и всѣхъ великихъ творцовъ,
очень мало зависело отъ внешнихъ условій, а почти всецело
о т * внутренних*. Гоголь относился отрицательно къ Петербургу,
жилось ему въ Петербурге нехорошо, и т е м * не менее только
въ Петербурге проявилось его творчество во всем* блеске.
Въ виду того, что за этот* період* Гоголь пользовался относительно хорошим* здоровьем*, психіатру н е т * надобности подробно разсматривать все пережитое Гоголемъ въ Петербургѣ;
можно ограничиться лишь кратким* очерком*, только для того, чтобы выяснить развитіе болезни и последующее состояніе
Гоголя.
У с п е х * «Вечеров*» еще более усилил* самомненіе Гоголя; даже
по отношенію къ своим* ближайшим* друзьям* о н * стал* держать себя такъ высокомерно, что «наиболее любимый изъ кружка,
Данилевскій, по его собственному показанію, никогда не решался
начинать съ Гоголемъ разговор* о серьезных* его интересах*, а
вступал* въ откровенную бесГду о таких* предметах* только по
приглашенію последняго (ІПенрокъ II, 4); даже среди своихъ
друзей; Гоголь «никогда не держал* себя нараспашку». Непоколебимое убежденіе въ своем* превосходстве, идеи величія, какъ
то часто бывает*, весьма импонировали знакомым* и друзьям*
Гоголя; даже такой образованный и умный пріятель Гоголя,
какъ Анненков*, такъ смотрел* глазами Гоголя, такъ подчинялся
его сужденіямъ, что, утверждаетъ: «Честь безкорыстной борьбы
за добро, во имя только самаго добра и по одному только отвращенію къ извращенной и опошленной жизни, должна быть
удержана за 1 оголемъ этой эпохи». Интересно было бы знать,
что сказал* бы Анненков* про обыкновеннаго смертнаго, такъ добравшагося до каѳедры, какъ это сделал* Гоголь, и такъ злоупотребившаго высоким* званіем* профессора.
Не нужно быть психіатромъ, чтобы понять, что убедить въ своем* всестороннем* превосходстве можетъ только больной с * бредовой идеей величія; если человек* л ж е т * , то это в с е скоро замечают*. Великіе здоровые люди, конечно, лучше н а с * , обыкновенных* смертных*, сознают* свои недостатки, и потому, напр.,
великій ученый и не станет* никого убеждать, что о н * ри-

суетъ лучше Рафаэля, а если бы ему вздумалось похвастать, то
н а д * нимъ только смеялись бы. Гоголь, всл*дствіе патологической организаціи нервной системы, т а к * глубоко былъ у б е ж д е н * въ своемъ превосходств*, что былъ ув*ренъ въ томъ,
что уже через* три м*сяца педагогической д*ятельности онъ
несравненный педагог*. Это уб*жденіе было в * нем* т а к *
сильно, что онъ почти уб*дилъ в * таком* ч у д * Погодина.
«Онъ разсказывалъ мн* много чудес* о своем* к у р с * Исторіи
въ женском* ІІатріотическомъ институт* въ Петербург*. И з *
его воспитанниц* н * т ъ ни одной не усп*вшей». Если бы почтенный, опытный педагог* т а к * похвастал* пред* Погодиным*, то Погодин*, с * его трезвым* умом*, или бы просто посм*ялся н а д * хвастуном*, или же записал* въ дневник* н * сколько обидных* для хвастуна ф р а з * . Но Погодин* настолько
пов*рил* двадцатидвухл*тнему педагогу, в * март* начавшему
«курс*», а въ іюн* разсказавшему «много ч у д е с * » , что «так*
заинтересовался педагогическою д*ятельностью Гоголя, что тотчас* написал* Плетневу просьбу прислать ему для просмотра
тетради Гоголевских* учениц* в * патріотическомъ институт*».
Плетнев* отвГ.тилъ Погодину: «Не думаю, чтобы тетради учениц*
Гоголя могли вам* на что-нибудь пригодиться... Я поел* вашего письма, нарочно пересматривал* эти тетради и ув*рился,
что ученическія записки в с * равны, т. е. с * ошибками грамматическими, логическими и пр. и пр. *). Сл*довательно, и Плетнев*
не сразу оц*нилъ по достоинству «чудеса», сообщенный Гоголем* Погодину.
Казалось, что поел* такого эпизода чедов*къ и не столь
умный, к а к * Погодин*, должен* бы весьма скептически относиться къ ув*реніямъ Гоголя, однако наш* знаменитый историк* долго считал* Гоголя историком*, в * р и л * въ его занятія
исторіей.
К т о прочитал* прекрасный труд* Барсукова « Ж и з н ь и труды
Погодина», т о т * вполн* поймет*, что если разсказамъ Гоголя
пов*рил* П о г о д и н * , то Плетнев*, Ж у к о в с к і й и Пушкин*
должны были сл*по в*рить всему, что имъ говорил* Гоголь.
Ч*мъ мен*е склонен* ч е л о в * к * къ хвастовству, къ преувеличенно, къ неправд* вообще, т * м ъ онъ д о в * р ч и в * е , т*мъ мен*е

о н * может* понять обман*, а именно такими идеально правдивыми, чистосердечными и потому крайне дов*рчивыми людьми
были эти идеально прекрасные друзья 1 оголя.
Конечно, не в с * психопаты с * идеями величія умѣютъ у б * дить почти в с * х ъ въ своемъ универсальном* превосходств*;
для того, чтобы уб*ждать людей, нужно имъ нравиться, нужно
быть имъ пріятнымъ, нужно и х * понимать, a гечіальный Гоголь
именно читал* въ сердцах* людей, ум*лъ имъ нравиться и ими
поэтому управлять. Нужно удивляться, с * каким* р*дкимъ ум*ньем* онъ держал* себя по отношенію к * лицам*, ему нужным*, и ни чуть не ст*снялся с * людьми, ему безполезными.
Насколько онъ обладал* этим* искусством* даже на двадцать
третьем* году жизни, мы узнаем* и з * воспоминаній С. Т . Аксакова. Гоголь пос*тилъ Аксаковых* для того, чтобы с * помощью С. Т . Аксакова познакомиться с * Загоскиным*, который
былъ н у ж е н * Гоголю, к а к * директор* московских* театров*.
Благодушные, честные Аксаковы, конечно, и не догадались о
ц*ли визита къ ним* Гоголя, который тотчас* же понял*, что
Аксаковы его искренніе поклонники. Гоголь не нашел* нужным*
понравиться Аксаковым*. «Вообще, въ нем* было что-то отталкивающее, недопуекавшее меня до искренняго увлечешя. Константин*... помнит*, что онъ держал* себя неприветливо,
небрежно и к а к * - то свысока, чего, разумеется, не было, но
могло т а к * показаться. Ему не понравились манеры Гоголя, который произвел* на в с е х * , без* исключенія, невыгодное, несимпатическое впечатленіе». С * Загоскиным* Гоголь держал* себя
т а к * , что вполне очаровал* нужнаго ему директора театров*,
и при томъ т а к * , что С. Т . Аксаков*, присутствовавши при
свиданіи, ничего не заметил*, и не понял*, ч е м * Гоголь очаровал*
Загоскина. «Ну что,—спросил* я Загоскина,—как* понравился теб е Гоголь»?—«Ахъ, какой милый,—-закричал* Загоскин*, —милый,
скромный, да какой, братец*, умница, умница!» и пр. и пр., а Гоголь, ничего не сказал*, кроме самых* обиходных*, пошлых*
слов* *).
Если умный, весьма чуткій С. Т . Аксаков* решительно не
понимал*, к а к * внушил* Гоголь Загоскину такое прекрасное о
D С . Т . Аксакоігь. Исторія моего знакомства с ъ Г о г о л е м ъ . Р у с с к і й А р х и в ь .

!) Барсуковъ.

Ж и з н ь и труды П о г о д и н а , т. 4 , ст.

114.

1890. 8, стр.

68.

себе мнеиіе, присутствуя при ихъ свиданіи, то нечего удивляться,
что почти в с е , изучавшіе жизнь и произведенія Гоголя, понимали его еще менѣе, чіемъ С . Т . Аксаковъ.
Глубокое, органическое ѵбежденіе въ универсальномъ прев о с х о д с т в е такъ действовало на умныхъ и авторитетныхъ друзей Гоголя, что тГ очень скоро убедились, что авторъ «Вечеровъ» можетъ писать и объ исторіи, и объ этнографіи, и объ
архитектуре, однимъ словомъ, можетъ всему учить. Гоголь и очаровалъ и у б Г д и л ъ в ъ своихъ универсальыыхъ способностяхъ в с е х ъ ,
кого онъ находилъ нужнымъ очаровать; они также, какъ и Загоскинъ, думали о ГоголГ: «какой скромный», «какой умница».
I Іоощреніе, высокое мненіе такихъ ученыхъ, какъ Погодинъ,
ІІлетневъ, Максимовичъ, такихъ знаменитыхъ поэтовъ, какъ
Ж у к о в с к і й и Пушкинъ, такой умной женщины, какъ Смирнова, до известной степени, вліяло даже на Гоголя, преисполненн а я чудовищнымъ самомненіемъ, и онъ, безъ всякой подготовки,
почти безъ всякихъ знаній, начинаетъ писать обо всемъ, что
случайно обратитъ его вниманіе. Онъ пишетъ по дидактике
(Планъ преподаванія всеобщей исторіи), по этнографіи, ( О малороссійскихъ песняхъ), объ архитектуре, скульптуре, живописи и музыке, объ исторіи Малороссіи, объ исторіи среднихъ
вековъ, объ историкахъ. Мы не можемъ упрекать друзей I оголя за то,-что они не остановили молодого, геніальнаго писателя на этомъ пути, и не объяснили ему, что-такія статьи недостойны его генія, что онъ не подготовленъ для научныхъ
изследованій. Во-первыхъ, друзья Гоголя были вполне имъ у б е ждены, что онъ можетъ обо всемъ писать лучше другихъ, а вовторыхъ, если бы какой-либо другъ Гоголя указалъ ему на
заблужденія, то тотчасъ же обратился бы въ недруга и Гоголь
прекратилъ бы съ нимъ знакомство.
Конечно, мы можемъ сожалеть, что Гоголь тратилъ время и
трудъ на статьи, недостойныя его генія, отвлекался отъ художественныхъ работъ, но все же эти статьи неизмеримо полезш!
е я писемъ «къ калужской губернаторше», и вообще писем
писанныхъ изъ-за границы.
Я никакъ не могу согласиться съ многоуважаемымъ а ю >ро ...
Матеріаловъ для біографіи Гоголя, «приписывающимъ
воззреніе» Гоголя на трудъ и долгъ вліянію Пушкина.
тГмъ Гоголь, по недостатку выдержки въ труде, не въ сѵ

былъ заковать себя въ суровый колодки долга, и даже не считалъ этого для себя обязательными Такое легкое воззреніе въ
значительной м е р е объясняется вліяніемъ у с в о е н н а я отъ Пушкина взгляда—о преимушествахъ избранниковъ передъ толпой».
(Шенрокъ; і , стр. 371). Несомненно, что Пушкинъ и въ своихъ произведсніяхъ, и собственнымъ примеромъ училъ насъ поклоняться труду и благоговеть передъ долгомъ; упорный трудъ
Петра В е л и к а я нашелъ въ Пушкине восторженная ценителя.
Самъ Пушкинъ, чтобы описать лишь одно событіе—Пугачевскій
бунтъ, много работалъ, изучалъ на месте преданія и памятники,
а после тщательная, с а м а я д о б р о с о в е с т н а я изученія, далъ
скромное и краткое описаніе. Пушкинъ вполне поверилъ Плетневу, такъ рекомендовавшему Гоголя. «Онъ любитъ науки только
для нихъ самихъ и готовъ для нихъ подвергнуть себя лишенію
в с Г х ъ благъ». Нужно заметить, что ІІлетневъ былъ професс о р а и лучше Пушкина зналъ Гоголя. Никитенко откровенно
признается, какъ и почему онъ былъ введешь въ гру
>лужденіе Гоголемъ. «Признаюсь, и я подумалъ, что человекъ, который такъ въ себе уверенъ, не испортитъ дела, и старался его
сблизить съ попечителемъ» '). А Никитенко излишней доверчивостью не отличался, зналъ жизнь и людей.
Х о т я Гоголь во время своей жизни въ Петербурге пользовался относительно хорошимъ здоровьемъ, но вполне здоровъ
не былъ. Вследствие его крайней скрытности, мы даже не можемъ съ полною точностью судить о состояніи его здоровья, и
нельзя отрицать, что некоторые симптомы его б о л е з н е н н а я состоянія намъ неизвестны, а о шЬкоторыхъ мы можемъ только
догадываться.
Нельзя не отметить, что уже съ 1831 года онъ жалуется
на плохое здоровье, и' даже преувеличиваетъ значеніе своихъ
недуговъ. О т ъ іб. IV" 1831 г. онъ пишетъ матери: «я было вздумалъ захворать геморроидами», а Погодина такъ уверилъ въ
томъ, что онъ серьезно боленъ, что Погодинъ записалъ въ свой
дневникъ: «Говорилъ съ нимъ о Малороссійской Исторіи. Большая надежда, если возстановится его здоровье (op. cit.). І а к ж е
о печалыюмъ состояніи своего здоровья Гоголь говорилъ Акса-

1) Р у с с к а я Старина

1889.

новым*. «Дорогой онъ удивил* меня тѣмъ, что начал* жаловаться на свои болезни (я не зналъ тогда, что онъ говорил*
объ этомъ Константину) и сказал* даже, что болен* неизлечимо. Смотря на него изумленными и недоверчивыми глазами,
потому что онъ казался здоровым*, я спросил* его." «Да ч е м *
же вы больны»? О н ъ отвечал* неопределенно и сказал*, что
причина болезни его находится въ кишках*». Следовательно,
ипохондрическое настроеніе, игравшее такую большую роль въ
жизни Гоголя съ 1836 года, проявилось очень рано; н е т * данных*
для решенія вопроса о томъ, отошли эти идеи на задній план* съ
1832 по 1836 годы, или Гоголь ихъ скрывал* из* опасенія повредить своей карьере. Я не могу считать ипохондрическими
его жалобы на ГІетербургскій климат*, желаніе или намереніе
съездить на К а в к а з * ; Гоголь былъ слабаго здоровья, а потому
его жалоб
ча Петербургскій климат* были основательны, а
жг
лить полечиться на К а в к а з * вполне разумно.
лласенъ съ др. Баженовым*, что въ 1833 г . у Го..
г . приступ* меланхоліи *); самое тяжелое состояніе, по
•J* вероятности, было во второй половине года; въ декабре
меланхолическое состояніе переходит* въ состояніе повышеннаго самочувствія—экзальтацію, весьма рельефно выраженную в *
первой половине 1834 г - Только въ письме къ Максимовичу
отъ 9. X I . 1833 г - Гоголь очень кратко говоритъ о своемъ состояніи. «Если бы вы знали, какіе со мной страшные (у Кулиша странные) перевороты, какъ сильно растерзано все внутри
меня! Боже, сколько я пережегъ (у Кулиша—пережилъ), сколько
перестрадал*! Но теперь я надеюсь, что все успокоится, и я
буду снова деятельный, движущійся». Кулиш* передает* нам*,
что в * промежуток* между іюлемъ и ноябрем* съ Гоголемъ
случилось «нечто необыкновенное». Шснрокъ называет* 1833 г.
мертвым* для производительности Гоголя и говоритъ, что «одной изъ причин* занимаюіцаго нас* застоя въ творчестве Го-

) Баженовъ.

J

Болѣзнь

и

смерть

Гоголя,

стр. 2 1 . Н е б о л ь ш о е

разногласіе

между нами в ъ о ц ѣ н к ѣ э т о г о приступа не и м ѣ е т ъ с у щ е с т в е н н а г о значенія; я
думаю, что это было т о л ь к о меланхолическое с о с т о я н і е , с м ѣ н и в ш е е с я

затѣмъ

ч ^ к з а л і . т а д і е й или л е г к и м ъ маніакальнымъ с о с т о я н і е м ъ . Э т о разногласіе т а к ъ
" •>•

I при т о м ъ не и м ѣ е т ъ значенія, что мнѣ к а ж е т с я излишнимъ о с т а ;я на е г о разъясненіи.

гол я могло быть также разве нездоровье, вообще слишком* ча
сто возвращавшееся къ нему» (Шенрокъ; II; ібо).
Однако, если для психіатра несомненно, что у Гоголя въ
1834 голу было ясно выраженное меланхолическое состояніе,
перешедшее къ началу слѣдуюшаго года въ экзальтапіонное состояніе, то изъ этого вовсе не следуетъ, что это былъ единственный приступъ за петербургскій его періодъ. Рядомъ съ ясно
выраженными, тяжелыми приступами, у некоторыхь больныхъ
бываютъ более слабые, неясные. Подавленное состояніе, такъ
же какъ и экзальтапіонное, искусно скрываются некоторыми,
и даже близкіе имъ люди не подозреваютъ душевной болезни. Я
хорошо зналъ больного, у котораго только одинъ разъ въ жизни
маніакальный приступъ достигъ такой силы, что понадобилось
лѣченіе в ъ больнице; онъ такъ хорошо скрывалъ свои меланхолическія и маніакальныя состоянія, что о его болезни, кроме
меня, знала его очень умная жена, съ своей стороны, делавшая
все, чтобы облегчить положеніе мужа. Знакомые этого больного
лишь удивлялись неровности его характера: то онъ былъ очень
золъ, молча работалъ, неохотно говорилъ и больше сиделъ
запершись дома, то делался разговорчивым*, предпріимчивымъ,
посещал* общество, собирал* у себя знакомых*, разсказывалъ
скоромные анекдоты и т. п.
Что у Гоголя кроме тяжелаго приступа меланхолическаго состоянія во второй половине 1834 г. были и другіе, хотя й не
тяжелые приступы, мы должны заключать изъ следующих* его
слов* в * «Авторской Исповеди». «Припадки той веселости, которую заметили въ первых* сочиненіяхъ моих*, показавшихся въ
печати, заключались въ некоторой душевной потребности. На
меня находили припадки тоски, мне самому небъяснимой, которая происходила, можетъ быть, отъ моего болезненнаго состоянія. Чтобы развлекать себя самого, я придумывал* себе все
смешное, что только могъ выдумать. Выдумывал* целиком*
самыя смѣшныя положенія, вовсе не заботясь о том*, зачем*
это, для чего и кому о т * того выйдет* какая польза». Мы не
имеем* ни малѣшаго основанія и даже ни малейшаго поава не в е рить многострадальному автору «Носа» и «Коляски». І а к ъ какъ
совершенно точно определить время созданія сочиненій, в * которых* «заметили» «припадки веселости», н е т * возможности,
то нельзя и определить, когда у Гоголя были «припадки тоски».

Очень тяжело читать эти строки «Авторской ИсповФди»; психіатръ знаетъ, какъ страдают* больные во время э т и х * «припадк о в * тоски», и право становится жутко, когда подумаешь, что,
по всей вероятности, некоторый произведенія Гоголя обусловлены его тяжкими страданіями.
Въ конце 1833 г. меланхолическое состояніе переходит* въ
экзальтаціопное; последнее очевидно въ извѣстномъ воззваніи
или обращеніи къ генію (1834.). «Блистательное ли, широкое ли,
кипишь ли великими подвигами, или... О будь блистательно!
будь деятельно, все предано труду и спокойствію!.. Таинственный, неизъяснимый 1834! «Пока ничего патологическаго въ этом*
вообще очень поэтическом* воззваніи нФтъ; конец* его однако
доказывает* крайне приподнятое, экзальтированное настроеніе.
Я совершу... я совершу. Ж и з н ь кипит* во мнФ. Труды мои буд у т * вдохновенны. Над* ними б у д е т * вФять недоступное землФ
Божество... Я совершу!.. О поцелуй и благослови меня»!
Шенрокъ, такъ глубоко изучившій Гоголя, совершенно вфрно
замечает*: «Теперь въ этом* страстном* обращении живо чувствовался необычайный подъем* духа автора, находившійся въ
самом* решительном* и рФзкомъ лротиворечіи съ сумрачным*
настроеніемъ его во весь предшествовавшій г о д * , и съ тФмъ
глухим* застоем* в ъ деятельности Гоголя, который, какъ казалось еще недавно, повергал* его въ уныніе». Не зная психіатрш, нельзя правильно объяснить такой рФзкой перемФны настроенія, и потому нечего удивляться, что почтенный автор*
Матеріаловъ для біографіи Гоголя дает* столь неосновательное
объясненіе громадной перемены въ настроеніи Гоголя. «Нынешнее светлое, исполненное радостных* н а д е ж д * настроеніе находится въ несомненной зависимости отъ пріятной мечты занять каоедру въ КіевФ и поселиться на живописных* берегах*
ЛнФпра» (Шенрокъ; II; стр. 1 7 0 — 1 7 1 ) . ЗдФсь ІЛенрокъ впад а е т * въ противоречіе съ самим* собою; на стр. 149 онъ очень
проницательно отметил*: «онъ и переживал* временами, совершенно наперекор* тяжкому гнету нужды, счастливыя недФли и
мФсяцы»; вообще, наше настроеніе гораздо больше зависит* отъ
внутренних* причин*, чФмъ отъ внешних*; геніальный, умный
1 оголь, съ его патологической организаціей нервной системы
действительно стоял* выше в н е ш н и х * обстоятельств* 1 ).
') Значеніе н а с т р о е н і я и з а в и с и м о с т ь его о т ъ

состоянія нашего организма

Только болезненное или патологическое состояніе Гоголя
объясняет* нам* печальный эпизод* его жизни—его профессуру. Его патологическое убѣжденіе въ своемъ универсальном*
превосходстве въ декабре мФсяпе сочеталось съ патологическим* экзальтаціоннымъ состояніемъ; эти два симптома патологической организаціи создали его профессуру. Въ декабре 1833 г.
меланхолическое состояпіе переходит* въ экзальтаціонное, и в о т *
у Гоголя является мысль о каоедрФ въ Ьуевскомъ университ е т е . Я думаю, что безразлично, сам* ли Гоголь дошел* до
мысли, что онъ можетъ занять каоедру, или эту мысль ему под а л * Максимович*, которому Гоголь, нужно думать, внушил*
такое же высокое мнѣніе о себе, какъ Загоскину, Плетневу
и Никитенко. Вероятнее даже, что мысль о каѳедрѣ подал*
Максимович*; въ декабре (или ноябрФ, такъ к а к * письмо Гоголя к * Максимовичу не имФетъ даты; обозначено декабрь
1833). экзальтаціонное состояніе Гоголя еще не достигло той
степени, чтобы онъ могъ имФть много иниціативьт. Каеедра его
прельщает* больше съ гигіенической стороны: «МиГ надоФлъ
Петербург*, или, лучше, не онъ, но проклятый климат* его:
онъ меня допекает*. Д а , это славно б у д е т * , если мы займем*
съ тобою кіевскія каѳедры: много можно будет* надТлать добра. А новая жизнь среди такого хорошаго края! Тамъ можно
обновиться всФми силами. Развѣ это малость»? О н ъ еще сомневается. « Я работаю, я всФми силами стараюсь; но на меня находит* страх*: можетъ быть, я не успФю»! Гоголь скромно оценивает* свои права: славянское происхожденіе, истинная просвещенность, чистая и добрая душа—«Хотя бы для св. Владиміра побольше славян*. Нужно б у д е т * стараться кого-нибудь
изъ известных* людей туда впихнуть, истинно просвещенных*
и также честных* и добрых* душою, какъ мы съ тобою», (письмо
къ Максимовичу, декабрь 1833.). Только тѣмъ, что угнетенное
настроеніе еще не перешло въ экзальтаціонное, можно объяснить
скромность въ о ц е н к е своих* достоинств*, неуверенность въ
успФхе. Для меня несомненно, что это письмо написано не позже начала декабря; къ такому выводу необходимо приходишь при
сравненіи его съ письмом* къ Пушкину отъ 23. X I I . 1833.
мною и з у ч е н ы в ъ р а б о т ѣ « Б і о л о г и ч е с к о е обоснованіе пессимизма». «Нейрологическій Вѣстнмкъ»

1895.

Экзальтаціонное состояніе наростаетъ; вмѣстѣ съ тѣмъ ростутъ
самоувѣренность и притязательность Гоголя. 23 декабря о н *
пишет* Пушкину о своих* правах* на каѳедру: т у т * и лесть,
нужно сказать некрасивая, Уварову:—«я понял* его еще более
по т е м * беглым* исполненным* ума замечаніямъ и глубоким* мыслям* во взгляде на жизнь Гете. Не говорю уже о мыслях*
его по случаю экзаметровъ, г д е столько философическаго познанія языка и ума быстраго. Я у в е р е н * , что онъ у нас* более
с д е л а е т * , нежели Гизо во Франціи».
Т у т * и удивительная самоуверенность. «Во мне ж и в е т * у в е ренность, что, если я дождусь прочитать план* мой, то въ глаз а х * Уварова о н * меня отличит* о т * толпы вялых* профессоров*, которыми набиты университеты». Т у т * еше более неимоверное самовосхваленіе. « Т а м * кончу я исторію Украйны и
юга Россіи и напишу всеобщую исторію, которой въ настоящем* в и д е ея до сих* пор*, къ сожаленію, не только на
Руси, но даже и въ Европе н е т * » . Т у т * переоценка своего
величія доходит* до того, что двадцатичетырехъ-летній беллетрист*, не напнсавшій ни одной ученой статьи, рекомендует*
профессора на каѳедру, может* перемешать профессора и з *
Москвы въ Кіевъ. «Кстати, ко мне пишет* Максимович*, что
онъ хочет* оставить Московскій университет* и ехать в *
Кіевскій. Ему вреден* климат*. Это хорошо. Я его люблю. У
него въ естественной исторіи есть много хорошаго, по крайней
мере, ничего похожаго на галиматью Надеждина. Если бы Погодин* не обзавелся домом*, я бы уговорил* его проситься въ
Щ е в ъ » . Т у т * , наконец*, есть несомненная неправда « к а к * и поступил* я назад* тому три года, когда мог* бы занять место
въ Московском* университете, которое мне предлагали» *).
1) Г о г о л ь почти н и к о г д а с о з н а т е л ь н о не обмаиывалъ; о н ъ в ѣ р и л ъ тому, что
говорилъ; т о л ь к о в ъ письмахъ к ъ матери о н ъ д в а раза н е с о м н ѣ н н о п р и х в а с т н у л * .
Т а к * в ъ письмѣ о т ъ і б . I V . 1831 г . Онъ п и ш е т * матери, ч т о б ы е е у т ѣ ш и т ь :
« Г о с у д а р ы н я приказала читать м н ѣ в ъ н а х о д я щ е м с я в ъ
тут

благородныхъ

д ѣ в и ц ъ » , а в ъ письмѣ

Ея

о т ъ 4 . I. 1832.

тавскому почмейстеру, что я н а д н я х ъ , в и д ѣ в ш и с ь с ъ

вѣдѣніи

инсти-

«Скажите—Пол-

князем*

Голицыным*,

жаловался- ему о неисправности п о ч т * . О н ъ з а м ѣ т и л ъ э т о Б у л г а к о в у , д и р е к тору н о ч т о в а г о департамента; н о я п р о с и л * Б у л г а к о в а , чтобы
о б ъ я с н е н і я о т ъ п о л т а в с к а г о почмейстера до т ѣ х ъ поръ,
лучу е г о о т ъ В а с * » .

Кто хотя

р а з * иыѣлъ д ѣ л о в ъ

не

требовал*

п о к а м ѣ с г ъ я не по-

высшем*

чиновничьем*

мірѣ, т о т ъ не усумнится в ъ н е л о в к о м * х в а с т о в с т в ѣ Г о г о л я ; н у ж н о и припомнить, кто б ы л ъ к н я з ь А . Н. Г о л и ц ы н * .

А
'

\

Я нарочно подробно остановился на этом* письме, т а к * к а к *
только болезнію можно объяснить приведенныя выдержки.
31 декабря для Гоголя Кіевъ уже «мой»; и января 1834 г .
Гоголь пишет* Погодину письмо съ словами, въ печати заменяемыми точками, и в * Post-scriptum прибавляет*: «я весь теперь
погружен* въ исторію малороссійскую и всемірную; и та и другая у меня начинает* двигаться. Это сообщает* мне какой-то
спокойный и равнодушный къ житейскому характер*, а то б е з *
того я былъ бы страх* сердит* на в с е эти обстоятельства. У х ъ ,
братъ! Сколько приходит* ко мне мыслей теперь! Д а каких*
крупных*, полных*, с в е ж и х * . Мне кажется, что сделаю конто не общее во всемірной исторіи». Экзальтаціонное состояніе.
судя по письмам* Гоголя, все наростаетъ и отъ 12. II. 1834 г .
онъ пишет* Максимовичу. «Исторію Малороссіи я пишу всю отъ
начала до конца. Она б у д е т * или въ шести малых* или въ четырех* больших* томах*», и великодушно подает* этому почтенному ученому циническій с о в е т * , к а к * захватить каоедру въ
Кдеве и «отжилить» каоедру словесности. «Бери каоедру ботаники или зоологіи. А т а к * к а к * профессора словесности
н е т * , то ты можешь занять на время и его каоедру. А там*,
по праву давности, ее отжилить, а отъ ботаники отказаться».
К * концу января экзальтаціонное состояніе достигло высшей
степени; уже нельзя сомневаться, что въ это время несчастный
автор* «Мертвых* Д у ш * » былъ болен*; 30 января было написано
его объявленіе о б * изданіи исторіи малороссійскихъ казаков*,
въ котором* о н * писал*: «Около пяти л е т * собирал* я съ
большим* стараніемъ матеріалы, относящіеся къ исторіи этого
края. Половина моей исторіи уже почти готова, но я медлю выдавать въ с в е т * первые томы... И потому обращаюсь ко в с е м * ,
усерднейше прошу (и нельзя, чтобы просвещенные соотечественники отказали в * моей просьбе) имеющих* какія бы то ни
было матеріалы, летописи, записки, песни, повести, бандурис т о в * , деловыя бумаги (особенно относящіяся до первобытной
Малороссіи) прислать мне ихъ, если нельзя въ оригиналах*, то,
по крайней м е р е , въ копіяхъ».
Я наблюдал*, по порученпо суда, сапера, изобретавшаго летательную машину. Э т о т * больной разработал* свое изобретет е столько же, сколько и Гоголь исторію казаков*; но, находясь въ экзальтаціонномъ состояніи, занимал* деньги под* бу-

дущіе доходы и даже у высокопоставленныхъ лицъ и наконецъ
пригласилъ самыхъ важныхъ сановниковъ присутствовать при
пробномъ полетѣ. Ему поверили, но вместо летательной машины умудренные жизнію сановники, поверившіе на слово психопату, нашли «какія-то бутылки». Я не сомневаюсь, если бы Гоголь былъ преданъ суду за это объявленіе, с.удъ согласился
бы съ моимъ заключеніемъ о его невменяемости, какъ онъ согласился съ моей экспертизой объ этомъ сапере ').
Какъ высоко было тогда мненіе о себе Гоголя, какъ повышено было его самочувствіе, можно судить по тому, что онъ
19 марта писалъ Погодину по поводу своего избранія въ члены
Общества Любителей Россійской Словесности. «При этомъ почтеннейшемъ вашемъ письме я получилъ маленькое прибавление,
впрочемъ гораздо больше письма вашего, о венчаніи меня недос т о й н а я въ члены общества любителей слова, труды к о т о р а я ,
безъ сомненія, слышны въ Лондоне, Париже и во в с е х ъ городахъ д р е в н я я и н о в а я міра». Въ виду такого приподнятая, до
крайней степени, экзальтаціоннымъ состояніемъ самомненія, Гоголь даже колеблется принять предлагаемое ему Уваровымъ место адъюнкта въ К і е в е и предъявляетъ непомерныя требованія. Самъ онъ 29. III. 1834 къ Максимовичу пишетъ: «я сижу
затемъ только еше здесь, чтобы какъ-нибудь выработать на
подъемъ». Никитенко, имевшій возможность знать это д е л о ,
такъ говоритъ объ этихъ баснословныхъ требованіяхъ. «Но Гоголь, вообразивъ себе, что его геній даетъ ему право на высшія
притязанія, потребовалъ себе званіе ординарная профессора и
шесть тысячъ рублей единовременно... Однако министръ отказалъ Гоголю». Уваровъ и не могъ дать Гоголю бооо, такъ какъ
такими суммами не располагалъ. Самъ Гоголь, конечно, не считалъ свои требованія баснословными; онъ считалъ себя въ праве
рекомендовать Уварову Максимовича, и видимо Уваровъ былъ
убГжденъ Гоголемъ. «Я сказалъ, что ты мне показывалъ многія
свои сочиненія, обнаруживаются верное познаніе литературы и
долгое занятіе ею» (письмо къ Максимовичу отъ 7. I V . 1834).
Онъ какъ вполне компетентный ценитель ученыхъ заслугъ, рекомендуетъ вниманію Максимовича Тарновскаго и М. Г. Чистякова.
>) К ъ С у д е б н о - п с и х і а т р и ч е с к о й
цины"

;889.

экспертизѣ. „Вѣстиикъ

Судебной

Меди-

Самъ Гоголь даже не сомневался, что вполне достоинъ каѳедры; онъ даже смотрелъ свысока на профессоровъ и назначеніе на каоедру ничуть не считалъ для себя чемъ-то почетнымъ. Погодину онъ пишетъ объ этомъ весьма откровенно: «я
недавно только что просился профессоромъ въ Кіевъ, потому
что здоровье мое требуетъ этого непременно, также и труды
мои. Вотъ чемъ можно извинить мне исканіе профессорства,
которое, если бы не у насъ на Руси, то было бы самое благородное званіе» (23. VI. 1834). Препятствія его раздражаютъ;
онъ обращается къ протекціи Пушкина, Ж у к о в с к а я , Дашкова,
Блудова, Левашева, Вяземская, но когда на коаедру исторіи
среднихъ вековъ былъ назначенъ Цыхъ, Гоголь съ высокомеріемъ отнесся къ этой неудаче. «Брадке согласенъ мне дать
адъюнкта (какъ будто объ адъюнкте его просили!), и что это
место для меня очень выгодное (какъ будто я нищій и мне оно
дается изъ милости). Я заключилъ, что я не нуженъ»...
Личность Гоголя совершенно непонятна лицамъ, не изучавшимъ психіатріи; несомненно, что о больномъ человеке даже
самые проницательные знатоки человеческой души не могутъ судить вполне правильно. Почему-то составилось прочное и непоколебимое убежденіе, что Гоголь любилъ Малороссію; единственнымъ основаніемъ для такой удивительной легенды послужило лишь то, что онъ бранилъ Петербургъ и хвалилъ Малороссію, когда захотГлъ получить каеедру въ Ю е в Г ; но в е д ь
Гоголь вообще былъ недоволенъ всегда темъ городомъ, въ которомъ жилъ долго, a Малороссіей интересовался такъ мало, что
даже дома бывалъ неохотно, а въ 1839 г. даже поленился
съездить въ Малороссію и вынисалъ мать въ Москву. Едва ли
нужны другія доказательства его п о л н а я безучастія къ Малороссіи, хотя я и не отрицаю, что воспоминанія детства и юности, проведенныя въ Малороссіи, были соединены съ пріятными
чувствованіями. Гоголь ничего и никого кроме себя любить не
могъ, вслГдствіе патологической организаціи нервной системы,
и потому решительно не могъ любить Малороссію, что вполне
и доказалъ въ 1834 г.
Легенда о его любви къ Малороссіи такъ прочна, что даже
ІІІенрокъ объясняеть подавленное настроеніе, о которомъ говоритъ Гоголь въ письме къ Максимовичу отъ 9. X I . 1833,
следующимъ образомъ: «Постепенная борьба страстной надежды
5

съ опасеніемъ неудачи, по всей вероятности, при условіи сильнѣйшаго, горячечнаго нетерпенія и отразилась въ вялой работѣ
вдохновенія нашего писателя въ 1833 году и именно объ этихъто душевных* бурях* и переворотах*, какъ намъ кажется, и
говоритъ Гоголь въ упомянутом* письме къ Максимовичу отъ
9 ноября. Такимъ образом*, если причиной здесь была «забота
юности любовь», то любовь не къ женщине, а къ боготворимой Гоголемъ родной Украйне, и этим* же страстным* нетерпением* и объясняется его лень, его упорное нежеланіе заняться
пока ч е м * бы то ни было».
Гоголь своим* поведеніем* съ полною очевидностью обнаруж и л * совершенное безучастіе къ этнографіи и исторіи будто бы
«боготворимой» им* Украйны, а она была ему, сама по себе,
такъ мало привлекательна, что онъ не принял* каѳедры русской
исторіи въ К і е в е . Не знаю, какое еще нужно доказательство
полнаго безучастія Гоголя къ Малороссіи!
Этнографія Украйны его интересовала только тогда, когда
онъ самъ писал* «исторію Малороссіи» «отъ начала до конца»;
тогда онъ давал* советы и высказывал* одобренія нашему знаменитому ученому И. И. Срезневскому, но когда онъ забросил*
исторію Малороссіи, онъ даже не з а е х а л * къ Срезневскому,
хотя въ переписке съ ним* высказывал* большой интерес* къ
изследованіямъ этого ученаго по этнографіи Малороссіи. Исторія Малороссіи его перестала интересовать настолько уже въ
і ю н е 1834, что о н * даже сердился на Максимовича, удивлявшагося, почему историк* Малороссіи не желает* взять каѳедры
русской исторіи, а непременно желает* быть профессором* средней исторіи.
«Тебя удивляет*, почему меня такъ останавливает* русская
исторія. Т ы очень странен* и говоришь еще о себѣ, что ты
решился взять словесность. Ведь, для этого у тебя было желаніе, а у меня н е т * . Ч е р т * возьми, если бы я не согласился
взять скорее ботанику или патологію, нежели русскую исторію».
Очевидно, что въ это время исторія Малороссіи была Гоголю
не только безразлична, но прямо противна, и при томъ настолько, что онъ отказался отъ каеедры въ К і е в е , столице «боготворимой» родины.
Никаких* разумных*, обоснованных* причин* для предпочтенія каѳедры средней исторіи каѳедре русской исторіи Го-

голь иметь не могъ; онъ не зналъ русской исторіи такъ ж е , к а к *
не зналъ и средней исторіи. Если бы Гоголь могъ относиться
къ себе критически, или, говоря иначе, если бы онъ былъ здоров*, то онъ легко бы понял*, что для него средняя исторія,
ввиду его незнанія древних* и новых* языков*, совершенно
недоступна, а русской исторіей все же онъ заняться могъ, и
даже съ успехом*, какъ великій мастер* слова, если не научно,
то художественным* чутьем*, понимающій многое въ русской
жизни, недоступное самым* серьезным* ученым*.
Недостаточная подготовка, даже если бы Гоголь и сознавал*
это, не могла служить ему препятствіемъ для занятія каѳедры русской исторіи въ К і е в е ; еще менее его могла безпокоить необходимость готовить лекціи; онъ и на профессоров*, и на студентов*
смотрел* также, какъ смотрел* на своих* «дорогих* наставник о в * » и товарищей, когда учился в * Н е ж и н е . Университеты
наполнены «вялыми» профессорами, «студенты твои такой глупый
будетъ народ*, особенно сначала, что право, совестно будетъ
для н и х * слишком* много трудиться». Конечно, что съ «глупым*
народом*» церемониться нечего; Гоголь пишет* Максимовичу,
что будто бы Плетнев* «бросил* в с ѣ прежде читанныя лекціи
и д е л а е т * съ ними въ классе эстетическіе разборы, толкует* и
наталкивает* ихъ морду на хорошее». Гоголь находит*, что
серьезно заниматься своею наукою, просто не стоит* и подает*
Максимовичу такой дружескій с о в е т * «Послушай: ради Бога,
занимайся поменьше этой гилью» (письмо отъ 27. V I . 1834).
Предпочтеніе каеедры средней исторіи каѳедре русской исторіи было всецело обусловлено патологической организаціей
нервной системы Гоголя. Вследствіе невозможности заниматься
научно, вследствіе полнаго равнодушія къ обыкновенному знанію, къ знанію fur und an sich, Гоголь скоро забросил* исторію
хМалороссіи; она его могла интересовать только до т е х * пор*, пока
о н * , вслѣдствіе своего полнаго непониманія научных* методов*,
надѣялся написать ее «въ шести малых* или четырех* больших*
томах*». Когда д е л о не пошло, что конечно выяснилось очень
скоро, исторія Малороссіи для Гоголя потеряла всякій интерес*.
Если бы его действительно интересовала исторія Малороссіи,
если бы онъ обладал* способностью к * научным* занятіямъ,
хотя бы въ той же м е р е , какой наделены обыкновенные смертные, онъ бы занялся исторіей «боготворимой» Украйны, не на5*

\

писал* бы несколько томовъ, а ограничился бы несколькими
скромными статьями. Гоголю исторія Малороссіи, когда онъ увид е л * , что онъ не можетъ написать ни одного тома, опостылела,
онъ совершенно ее забросил*, не х о т е л * даже занять каѳедры
русской исгоріи, заехать къ Срезневскому. Вследствіе своего патологическаго самомненія, идей величія, Гоголь не хотѣлъ думать о своей неподготовленности, о своей неспособности. Онъ
и не подумал* просить указаній и с о в е т о в * у людей более его
компетентных*; ему просто опротивела исторія, которую онъ не
могъ написать, и онъ съ неослабевшей отъ пережитого урока
самоуверенностью принимается за среднюю исторію. У ж е 22 января 1835 г. онъ пишет* Максимовичу «Вышла Пушкина Исторія Пугачевскаго бунта, а больше ни-ни-ни. Печатаются Ж у ковскаго полныя сочиненія, и выйдут* в с е 7 томовъ къ маю месяцу. Я пишу исторію средних* в е к о в * , которая, думаю, б у д е т *
состоять изъ 8, если не изъ 9. Авось и на тебя нападет* охота
и благодатный трудъ».
Это письмо объясняет* намъ, почему Гоголь ни за что не жезалъ брать каеедры русской исторіи и добивался каѳедры средней исторіи; ему уже опротивела исторія Малороссіи, а средняя
исторія его интересовала, потому что онъ былъ уверен*, что
онъ напишет* томовъ 8, если не девять. Едва ли я ошибусь,
если скажу, что Гоголь написал* «8 если не 9» только потому,
что сочинения Ж у к о в с к а г о были въ 7 томах* *).
Убежденіе Гоголя въ способности и подготовленности преподавать среднюю исторію было такъ сильно и такъ передавалось
другим*, что онъ получил* эту каоедру въ С.-Петербургском*
университете.
Гоголь былъ профессором* въ эпоху наиболыпаго упадка наш и х * университетов*, только въ январе 1833 г - первая группа
наших* будущих* настоящих* профессоров*, окончив* занятія
въ профессорском* институте Дерптскаго университета, отправилась учиться за границу, следовательно, университеты еще
ждали серьезно подготовленных* преподавателей; только на них*
возлагались надежды, а пока приходилось довольствоваться са' ) Я у к а з а л ъ на своеобразный х о д ъ ассоціаціи при д у ш е в н ы х *
объясняющей н ѣ к о т о р ы я идеи величія
у душевнобольных*.

болѣзняхъ,

в ъ работѣ Апперцептивные

„ А р х и в * Психіатріи"

1887.

процессы

мыми скромными дарованіями, ограничиваться самыми малыми
требованіями. Понятно, что при таком* печальном* положеніи
университетов*, чтобы не быть хуже других*, не требовалось
больших* знаній, a тѣмъ болѣе таланта. Если бы Гоголь былъ
обыкновенный карьерист*, * о прилежаніемъ, угодливостью къ начальству, любезностью къ товарищам*, онъ сохранил* бы за
собою добытое стараміями высокопоставленных* покровителей
место.
Но Гоголь не был* обыкновенным* карьеристом*; вслФдствіе
патологической организапіи нервной системы, своего параноиче-||
скаго характера, онъ не могъ готовиться къ лекціямъ, какъ вообще не могъ учиться, не могъ быть скромным* и любезным* па
отношенію къ простым* смертным*—«существователямъ». К а к * ни
плохи были вообще слушатели Гоголя, однако же сразу поняли
его несостоятельность... «Вышло то, что после трех* - четырех*
лекпій студенты ходили къ нему только ужъ, чтобы позабавиться
над* «маленько сказочным*» языком* преподавателя»; свидетельствует* профессор* Васильев*. (Шенрокъ і г. 231). Для студентов* стало ясно, что «Гоголь ничего не смыслит* въ исторіи», свидетельствует* И. С. Т у р г е н е в * . Н е т * основанія не в е рить Никитенко, сообщающему, что лекціи Гоголя были очень
плохи, что студенты такъ относились къ Гоголю, что начальство
даже опасалось манифестант съ ихъ стороны.
Взаимныя отношенія между Гоголем* и профессорами не могли
быть не только дружественными, но даже удовлетворительными.
Какъ ни плохи были наши университеты, все же традиціи высшей школы не исчезли окончательно и потому, какъ свидетельствует* профессор* Чижовъ, «самое вступленіе его въ университет* путем* окольным* отдаляло нас* отъ него, какъ отъ
человека».
Въ силу своей патологической организаціи, Гоголь, заняв* каоедру въ Петербургском* университете, и не подумал* пополнить
свое крайне недостаточное образованіе общеніемъ съ лучшими
профессорами, сойтись съ наиболее образованными и даровитыми. Д а ж е въ виду своей крайней молодости, онъ ничуть не
унижая своего достоинства, могъ бы многому поучиться у старших* сотоварищей. Какого бы высокаго мненія не былъ о
себе нормальный человек*, все же онъ понимает*, что знакомство съ представителями разных* спепіальностей можетъ попол-

нить его знанія, обратить его вниманіе на новые вопросы и т. п.
Гоголь ни съ одним* профессором* не сошелся, и со всѣми держал* себя одинаково высокомерно.
Гоголь былъ одарен* необычайной наблюдательностью и потому
не мог* не заметить отношенія къ себе студентов* и профессоров*, а, следовательно, не мог* относиться къ ним* иначе, к а к *
враждебно и даже съ презреніемъ. Для меня несомненно, что Гоголь ничуть не обманывал* Погодина, когда писал* ему 14. X I I .
1834. «Я читаю один*, решительно один* въ здешнем* университете. Никто меня не слушает*, ни въ одном* ни разу не встретил* я, чтобы поразила его яркая истина... Хотя бы одно студенческое существо понимало меня! Это народ* б е з д е т н ы й ,
к а к * Петербург*». Непризнаніе его ученых* заслуг* для Гоголя
было только доказательством* личнаго къ нему нерасположенія;
о своих* врагах* онъ отзывался у ж * очень резко. Въ письме
Погодину отъ 22. I. 183 5 г. онъ пишет*: «Изъяви свое мненіе
о б * исторических* статьях* въ какомъ-нибудь журнале. Лучше
и приличнее въ журнале просвещенія. Т в о е слово мне помож е т * , потому что у меня, кажется, завелись ученые непріятели
но... и х * м...
Даже сомненія в * своей неподготовленности или неспособности къ профессорской деятельности у Гоголя не было, и быть
не могло; онъ не допускал*, чтобы тупые невежи, «ученая и
неученая чернь», могли судить о немъ правильно; отрицательное
отношеніе къ нему для Гоголя только «безстыдная дерзость».
М о ж е т * казаться, что уклоненіе отъ чтенія лекціи въ присутствіи Ж у к о в с к а г о и Пушкина, растерянность на первой лекціи,
почтительность по отношенію къ попечителю округа—все это доказывает*, что Гоголь понимал* свою неподготовленность, а, следовательно, сознательно обманывал*; такое допущеніе совершенно несостоятельно.
Не только Гоголь съ его параноическим* характером* и неопределенными идеями своего величія и превосходства, но настоящие параноики, считающіе себя великими изобретателями,
принцами крови и т. п., конечно не в с е , но некоторые, т а к *
стесняются при публике, что и х * нельзя демонстрировать въ
аудигоріи перед* студентами, к а к * то знают* в с е опытные преподаватели психіатріи.
Необходимо остановиться на томъ удивительном* ф а к т е , что

•больные параноики съ самым* грандіознымъ бредом* величія
крайне почтительны по отношенію «властей придержащихъ» ; это
поразительная черта человеческаго характера, крайне интересна
для моралиста и соціолога. Г В * начале моей психіатрической
деятельности, я при посеііеніи больницы властями придержаіцими подводил* особу къ больному съ бредом* величія,
отчасти за т е м * , чтобы убедить «власти придержашія», что
в * больнице содержатся действительно душевнобольные, отчасти
для того, чтобы доставить больному удовольствіс высказаться.
К ъ моему величайшему удивленію, больной, считающій себя сановникомъ, преследуемым* врагами, т а к * терялся перед* особой, даже не первых* трех* классов*, что ничего не мог* разсказать толком* Я никогда не забуду, к а к * почтительно кланялся
параноик*, считавшій себя великим* княземъ, перед* полицмейстером*, проходившим* по коридору больницы. Действительно,
параноики съ сутяжным* бредом*, съ редкой настойчивостью
и смелостью, подают* жалобы «властям* придержащимъ», но
в е д ь это именно доказывает* и х * излишнее почтеніе къ «властям* придержащимъ»; они уверены, что «власти придержащія»
обладают* великою премудростью, крайне справедливы, и потому
подают* имъ жалобы на решенія судебной палаты и Сената.
Поэтому вполне естественно, что Гоголь глубоко презиравшій
и «вялых*» профессоров*, и своих* слушателей, к а к * «глупый
народ*», не явился на лекцію въ т о т * день, когда въ университ е т * должны были пріехать Жуковскій и Пушкин*, и не постыдился, при и х * посещеніи, « к а к * говорится ни съ того, ни
с * другого», по прекрасному выраженію Иваницкаго, читать об*
Аль-Мамуне. К а к * психіатръ, я вполне верю словам* Никитенко, описывающему воздействіе на Гоголя строгаго зам-ѣчанія попечителя учебнаго округа. На минуту гордость уступила место
сознанію своей неопытности и безсилія, но в * конце концов*,
это не поколебало веры Гоголя въ свою всеобщую геніальность.
Хотя после замѣчанія, онъ должен* былъ переменить свой надменный т о н * съ ректором*, деканом* и прочими чинами университета, но въ кругу «своих*» онъ все т о т * же всезнаюшій, глубокомысленный и геніальный Гоголь, каким* былъ до сих* пор*.
Но Никитенко вполне прав*: выговор* придержашей власти
должен* быть подействовать на Гоголя ошеломляюще; действительно, ом* переменил* свой надменный т о н * съ товарищами,

но идеи величія и превосходства ничуть не ослабели. Далее,,
когда Гоголь, несмотря на протекцію своихъ высокихъ покровителей, въ виду полной неспособности, былъ уволенъ отъ службы при Петербургскомъ университете, онъ ничуть не усумнился
въ своемъ неизмеримомъ превосходстве; в. X I I . 1835 о н ъ п и ~
салъ Погодину. «Неузнанный я взошелъ на каѳедру и неузнанный
схожу съ нея. Но въ эти полтора года—годы моего безславія
. . . . У ж е не детскія мысли, не ограниченный прежній кругъ
моихъ с в е д е н і й , но высокія, исполненныя истины и ужасающая
величія мысли волновали меня».
Я подробно остановился на этомъ самомъ печальномъ эпизоде
въ жизни автора «Мертвыхъ душъ», потому что только болезнь
объясняетъ и, конечно, вполне оправдываетъ Гоголя. Если бы
геніальный Гоголь былъ психически здоровъ, то его полныя цинизма хлопоты о каѳедре. и возмутительное поведеніе на каѳедрГ должны были бы вызывать только негодованіе. ВсГ порядочные люди презираютъ профессора такъ пролГзшаго на
каѳедру, какъ «окольнымъ путемъ» ея добился Гоголь; не меньш а я презренія злслуживаетъ професс.оръ, удивляющій студентов» своимъ невежествомъ и своею небрежностью. Т е м ъ болъе строги мы должны быть къ человѣку даровитому, а Гоголь
былъбезспорно высоко геніаленъ; вГдь, в с е мы, простые смертные, по мГре силъ стараемся подражать нашимъ геніальнымъ
учителямъ, иіцемъ въ ихъ деятельности и произведеніяхъ примеровъ, достойныхъ подражаиія. Гоголь обладалъ исключительной геніальностью, но онъ былъ больной, а потому несчастный
человекъ, и его параноическій характеръ, а также экзальтаціонное состояніе, объясняютъ намъ его домогательства получить каѳедру. Его пленяли не жалованье, не научная деятельность,
ни положеніе профессора; уже тогда, вследствіе идей величія,
повышенная самочувствія, у него было стремленіе поучать или
проповедовать. К ъ счастію, какъ это ни странно можетъ казаться, Гоголя въ Н е ж и н е не учили философіи, и потому онъ
не могъ проповедовать подъ видомъ философіи. Онъ очень
мало зналъ исторію, и потому его могла привлекать деятельность профессора, проповедующая о «судьбахъ человечества»;
ему хотелось учить, проповедовать; «судьбы человечества», ему
казалось, дадутъ возможность или матеріалъ для поученій. Потомъ онъ нашелъ более подходящій способъ поучать и пропо-

ведовать, самъ создалъ себе каѳедру, съ высоты которой проповедовалъ все, что ему было угодно, и не понималъ, почему все
лучшее въ Россіи съ негодованіемъ и огорченіемъ встретило
его проповедь. По поводу его профессуры следуетъ сказать то
же, что Белинскій сказалъ о Выбранныхъ местахъ': «или вы больны и вамъ надо спешить лечиться или
не смею досказать
своей мысли». Только болезнію можно объяснить, что Гоголь,
научивши всю Россію своею безсмертною комедіей «Ревизоръ»
гораздо больше, чГмъ целый университетъ, повліявъ этимъ
произведеніемъ на все развитіе своей страны, такъ мало цГнилъ
себя, что домогался «окольными путями» каоедры, чтобы поучать
о «судьбахъ человечества». Если бы онъ не былъ боленъ, то
понялъ бы, что своими художественными гіроизведеніями вліяетъ на «судьбы человечества», и не брался бы за д в л о , къ которому былъ очевидно не подготовленъ и совершенно неспособенъ.
Само собою разумеется, что никоимъ образомъ нельзя объяснить этого эпизода въ жизни Гоголя темъ, что въ то время
каѳедры давались людямъ неподготовленным^ и были профессора, очень дурно исполнявшіе свои обязанности. Если мы даже
и допустимъ, что Гоголь не былъ хуже некоторыхъ своихъ сотоварищей по профессуре, то это все же ничуть не доказыв а е т е что Гоголь поступалъ, какъ здоровый человекъ. Сотоварищи Гоголя, столь же плохо подготовленные и такъ же скверно читавшіе, если таковые были, были крайне тупы, ничтожны,
неспособны къ какому-либо честному труду; только ихъ крайней
тупостью и недобросовестностью объясняется ихъ жалкое повед е т е . Очевидно, что такимъ образомъ мы не можемъ объяснять
поведеніе Гоголя; если бы онъ былъ здоровъ, то добившись каоедры, занялся бы наукой, которую долженъ былъ преподовать, и не оказался бы ниже вялыхъ профессоровъ.
Гоголь былъ принужденъ оставить каоедру, а не «самъ отказался отъ профессуры въ 1835 г . » , какъ говоритъ ГІыпинъ
(Энциклопедическій словарь. 17, стр. 20). Гоголь былъ уволенъ
отъ службы въ с.-петербургскомъ университете по представленію попечителя округа Дундукова-Корсакова, писавшаго Уварову, что Гоголь «долженъ быть уволенъ изъ университета». Все
это очень подробно и документально изложено Шенрокомъ
(томъ III; стр. 8 и 9).

VI.
Мы не знаемъ в с ѣ х ъ мотивов* поѣздки Гоголя за границу въ
1836 г.; намъ извѣстны лишь некоторые мотивы; весьма возможно, что Гоголь отъ всѣхъ скрывал* свои мысли о цѣли переселенія за границу; возможно также, что сам* Гоголь не вполн е сознавал* истинныя побужденія надолго покинуть Россію.
Въ 1835 году Гоголь х о т е л * е х а т ь лечиться „на К а в к а з * или
въ Крым*, г д е ныне славятся минеральныя грязи и купальни
въ море» (письмо Прокоповичу 24. V'. 1835); но поездка не
состоялась. У ж е тогда онъ, двадцатишестилѣтній молодой челов е к * , такъ заботился о своем* здоровье, что въ томъ же письме просит* Прокоповича выслать ему в * Васильевку три термометра; въ городской квартире Гоголя было два термометра.
Поездка не состоялась, и Гоголь летом* 1835 г ° Д а чувствовалъ
себя дурно в * Васильевке, о чемъ и напоминает* матери въ
письме отъ 22. X I I . 1837. «Когда я былъ последній раз* у
в а с * , вы, я думаю, заметили, что не зналъ, куда деваться отъ
тоски, и напрасно искал* развлеченій. Я сам* не зналъ, откуда
происходила тоска, и уже пріехавши въ Петербург* узнал*, что
это былъ припадок* моей болезни (геморроид*)».
Т а к ъ какъ Гоголь неоднократно жаловался на эту болезнь,
то необходимо остановиться на этой жалобе больного. Неизвестно, страдал* ли действительно Гоголь гемороемъ, или онъ
т а к * называл* свои запоры; мало вероятно, чтобы Гоголь действительно страдал* гемороями; все же эта болезнь редко быв а е т * у молодых* людей, и при томъ, если бы у него действительно была эта болезнь, у него был* бы характерный для нея
ц в е т * лица. Важно то, что Гоголь придавал* большое значеніе
своей болезни, такъ о ней безпокоился, такъ желалъ лечиться.
Въ самомъ д е л е , разве не мало лицъ, страдающихъ гемороемъ,
запорами, прилежно исполняющихъ свои обязанности, мало заботящихся о своей болезни, наслаждающихся жизнью. Поэтому,
не запоръ, самъ по себе, или даже геморой мучили Гоголя, а
ипохондрическое настроеніе, и даже ясно выраженная тоска.
Въ письме къ Погодину отъ ю . V. 1836 г . , Гоголь, какъ
причину и цель своей поездки, называетъ болезнь и леченіе
«Мне хочется поправиться въ своемъ здоровье, разсеяться, развлечься», «еду за границу, тамъ размыкаю ту тоску, которую
наносятъ мне ежедневно мои соотечественники».

Въ этомъ же письме къ Погодину Гоголь проговаривается и
о другомъ мотиве своей поездки, и о томъ, что оставляетъ
надолго Россію. «Писатель современный, писатель комическій,
писатель нравовъ долженъ подальше быть отъ своей родины.
Пророку н е т ъ славы въ отчизне». Несомненно, что уже въ
1836 году Гоголь решилъ надолго покинуть Россію. Ж у к о в скому онъ писалъ изъ Гамбурга отъ іб. V I . 1836. «Знаю, что
мне много встретится неиріятнаго, что я буду терпеть и недостатокъ, и бедность, но ни за что на с в е т е не возвращусь скоро.
Д о л е е , долее, какъ можно долее буду въ чужой земле».
Теперь Гоголь стремится покинуть Петербургъ и вообще Россію, такъ же какъ семь л е т ъ тому назадъ Нѣжинъ; пережитыя
неудачи дѣлали ему ненавистнымъ и Петербургъ, и вообще все
пережитое: «Россія, Петербургъ, снега, подлецы, департаментъ,
каѳедра, театръ — все это мне снилось» (Письмо къ Ж у к о в скому отъ 30. X . 1837). Теперь уже ничто не могло привлекать Гоголя въ Петербурге, такъ какъ на сцену его не при
няли, въ министерстве внутреннихъ д е л ъ и въ департаменте
уделовъ онъ служилъ неудачно, отъ службы въ патріотическомъ
институте былъ уволенъ, каѳедру потерялъ, историческіе и этнографическіе труды оказались ему не по силамъ, какъ критикъ,
онъ не занялъ выдающагося положенія. В с е эти неудачи понимались Гоголемъ, вследствіе его параноическаго характера, какъ
новыя доказательства его превосходства, его величія. « О , какой
непостижимо-изумительный смыслъ имели в с е случаи и обстоятельства моей жизни. Какъ спасительны для меня были в с е непріятности и огорченія. Они имели въ себе что-то эластическое; касаясь ихъ, мне казалось я отпрыгивалъ выше, по крайней
м е р е , чувствовалъ въ д у ш е своей крепче отпоръ». Понятно,
что Гоголь, убежденный, что его нежеланіе и неспособность
работать, служить и давать уроки, делали его «выше», не могъ
иначе какъ враждебно и съ презреніемъ относиться къ темъ,
которые не признавали великимъ всего того, что онъ делалъ.
В ъ самомъ д е л е , какъ онъ иначе могъ относиться къ подлецамъ,
если убежденъ, что даже его поездка за границу или «удаленіе
изъ отечества послано свыше, темъ же Великимъ Гіровиденіемъ,
ниспославшимъ все на воспитаніе мое». Очевидно, что въ глазахъ Гоголя и люди, не гіризнавшіе его величія, какъ ученаго,
педагога, критику, не более, какъ орудія Великаго Провиденія,

избравшаго ихъ на эту печальную роль для его «воспитанія».
Петербург* навсегда остался ненавистным* для Гоголя; онъ тяготился даже кратковременным*, вынужденным* въ нем* пребываніемъ, съ ненавистью вспоминал* о нем*. Конечно, Петербург* въ то время былъ вообще мало привлекателен*, но все
же и тогда тамъ зарождалась умственная жизнь, были и другіе духовные интересы, но вѣдь Гоголя ничто не могло интересовать кроме его собственной личности, а ему уже въ Петербурге дѣлать было нечего: все испробовано, и все оказалось не
до силам*.
Что идеи величія, переоценка своего достоинства у Гоголя
были чисто иатологическаго характера, доказывается тѣмъ, что
онъ совершенно не ценил* или, по крайней мере, ценил*
очень мало, свои действительно великія произведенія, не виделъ,
что его неоспоримое превосходство, какъ великаго сатирика,
уже признано. Въ том* же письме к ъ Жуковскому онъ пишет*:
«Въ самом* д е л е , если разсмотреть строго и справедливо, что
такое все написанное мною до сихъ пор*? М н е кажется, какъ
будто я разворачиваю давнюю тетрадь ученика, въ которой на
одной странице видно нераденіе и лень, на другой нетерпеніе
и поспешность, робкая, дрожащая рука начинающаго и смелая
^Замашка шалуна». Рядом* съ такою несправедливою оценкой
^ с в о и х * великих* произведеній Гоголь не сомневается в ъ своемъ
превосходстве. « К а к и х * высоких*, каких* торжественных* огцуіценій, невидимых*, незаметных* для с в е т а , исполнена жизнь
моя! Клянусь, я что-то сделаю, чего не д е л а е т * обыкновенный
человек*.—Львиную силу чувствую въ д у ш е своей».
Если бы Гоголь правильно оценивал* свое величіе, онъ не
отзывался бы такъ о своих* произведеніяхъ; онъ бы оценил*
значеніе «Ревизора», понял* бы, что не его «удаленіе изъ отечес т в а » ^ созданіе «Ревизора»—«великій перелом*, великая эпоха»
не только въ его жизни, но и въ жизни его отечества.
Т а к ъ какъ Гоголь чувствовал* себя дурно въ то время, когда
былъ поставлен* на сцену «Ревизор*», то онъ очень мало обратил* вниманія на этот* великій момент* нашей исторіи; его
мрачное настроеніе помешало ему заметить, какой великій переворот* совершает* его комедія. Она такъ мало интересовала
Гоголя, чт t т * , несмотря на просьбы Щепкина и Погодина, и
не подумал'!
въ Москву, чтобы обезпечить образцовую

постановку на сцене «Ревизора». Соответственно своему мрачному
настровнію, онъ не заметил* или не оценил* феноменальнаго
успеху'«Ревизора», преувеличил* толки порицателей этой великой
комедіи и вообще мало заинтересовался успехом* пьесы, ея
постановкой, ея дальнейшей судьбой. Потом*, когда его здоровье улучшалось на время, Гоголь обнаруживал* участіе къ
своему геніальному произведенію, переделывал* его и объяснял*, конечно, по своему.
Шенрокъ считает* одной изъ причин* оставленія I оголемъ
РоСсіи н е у с п е х * Ревизора; онъ даже думает*, что «зерно бу
дущаго аскетически-извращеннаго отношенія къ литературной
деятельности можетъ быть замечено у Гоголя еще при жизни
Пушкина. Неудачи, постигшія Ревизора, и здесь имели решительное вліяніе». Я, напротив*, утверждаю, что если бы Гоголь
былъ здоров*, и геній его съ 1836 г. не начал* потухать, феноменальный у с п е х * Ревизора указалъ бы ему направленіе дальнейшей деятельности, объяснил* бы. чего ж д е т * отъ него Россія.
Только болезнь помешала Гоголю оценить то великое вліяніе,
которое оказал* Ревизор* не только на нашу сцену и литературу, но и на все наше развитіе. Ни одна комедія въ Россіи не
имела такого несомнепнаго успеха, какъ Ревизор*; Государь,
Императрица съ Детьми удостоивали своим* посещеніемъ представленія Ревизора, Великій Князь Михаил* Павлович* его хвалил*. Государь советовал* министрам* посмотреть Ревизора.
Вся интеллигенція Петербурга и Москвы была ьъ восторге отъ
Ревизора, публика нарасхват* раскупала билеты, когда давался
Ревизор*. Щепкин* писал* Сосницкому: «принималась комедія
чрезвычайно
хорошо, принималась съ громкими вызовами, и она
теперь въ публике общим* разговором*, и до кого она не коснулась, в с е въ восхищеніи, а остальные морщатся». Сам* Гоголь
зналъ, что Ревизор* имел* успГхъ; Щепкину отъ 29. I V . 1836 г.
онъ пишет*: «Действіе, произведенное ею, было большое и шумное. В с е против* меня. А чиновники пожилые и почтенные
кричат*, что для меня нЬтъ ничего святого, когда я дерзнул*
такъ говорить о служащих* людях*; полицейскіе против* меня;
литераторы против* меня. Бранят* и ходят* на пьесу; на четвертое представленіе нельзя достать билетов*».
Наконец* Ревизора почтили безсильной и пошлой бранью тупицы въ роде Розена, и враги всего хорошаго, въ роде Булга-

рина и Сенковскаго; и х * отчаянное шипѣніе только могло у б е дить Гоголя въ великом* значеніи «Ревизора»; если бы эта комедія была невинной веселой шуткой, на нее не накинулись бы
съ остервененіемъ Булгаринъ и К 0 . Практичсскій Погодин* совершенно верно упрекал* Гоголя, конечно, не понимая истинной причины малодушія автора Ревизора: «Ну, к а к * тебе, братец*, не стыдно! В е д ь , ты сам* делаешься комическим* лицом*.
Представь с е б е , автор* хочет* укусить людей не въ бровь, а
прямо въ глаз*. О н * попадает* в * цель. Люди щурятся, отворачиваются, бранятся и, разумеется, кричат*: «да нас* т а к и х *
н е т * ! » Т а к * ты должен* радоваться, ибо видишь, что достиг*
цели (Шенрокъ III. 39).
Поэтому можно только удивляться, что такой глубокій знат о к * произведеній Гоголя, к а к * Тихонравовъ, говорит*: «Неспокойствіе началось съ того момента, когда холодным* пріемомъ Ревизора, а еще более кривыми толками и угрожающими
пересудами о б * этой комедіи нанесена была глубокая рана Гоголю, к а к * художнику и человеку» ').
Неоспоримыми данными доказывается, что «неспокойствіе»
началось значительно ранее постановки Ревизора на сцену, а
именно, сам* Гоголь свидетельствует*, что оно было уже л е том* 1835 года; также несомненно, что после колосса.іьнаго
успеха Ревизора, т.-е. уже въ іюле 1836 года за границей, это
«неспокойствіе» прошло. Біографовъ Гоголя вводит* въ заблужденіе то обстоятельство, что онъ былъ болен* во время постановки Ревизора, и потому, въ то время, на все смотрел* глазами
больного человека.
Чтобы закончить э т о т * эпизод* въ жизни Гоголя, приведу
свидетельство Никитенко, трезвою
поклонника Гоголя, ценившаго его заслуги и понимавшаго его слабости. «Комедія Гоголя
Ревизор* наделала много шуму. Ее безпрестанно даютъ —почти
через* день. Государь былъ на первом* представленіи, хлопал*
и много смеялся... Многіе полагают*, что правительство напрасно
одобряет* эту пьесу, в ъ которой оно т а к * жестоко порицается.
Я виделся вчера съ Гоголем*. Онъ имеет* вид* великаго человека, иреследуемаго оскорбленным* самолюбіемъ. Впрочем*, Гоголь действительно сделал* важное дело. Впечатленіе, произво*) Соч. Г о г о л я . И з д . X , т. I V , стр. 4 6 7 .

к

димое его комедіей, много прибавляет* к ъ т Ь м ъ впечатленіямъ,
которыя накопляются въ умах* отъ существующего у нас* порядка ').
Гоголь мог* и даже д о л ж е н * былъ знать, какую бурю вызвали первыя представленія Эрнани в * 1830 г.; противники романтизма обращались и к ъ властям* придержащимъ, и не остановились перед* самыми крайними средствами; самые бурные протесты противников* ничуть не огорчали Виктора Гюго. Если бы
Гоголь знал* о борьбе, выдержанной Гюго, а если бы онъ интересовался литературой, онъ нашел* бы еОе в ъ поведеніи Гюго пример*, достойный подражанія. Для н?
енно, очень поучительно
сравнить поведеніе Гюго и Гогол'
первых* представленіяхъ
Эрнани и Ревизора;—необходим»"
< ѵлнить, что Гюго въ 1830 г.
было 28 л е т * , а Гоголю въ іР •>
мыло 27 лГтъ. Гюго было дорого то дело, которому о н * с
. ,ілъ, и со всей энергіей молодости геніальный поэт* боролг
мои идеи; борьба укрепила его,
помогла ему оценить свои
нашему геніальному сатирику не
было дорого то, чему мы
поклоняемся въ этой безсмертной
комедіи, онъ и не под'
отстаивать Ревизора; онъ, к а к * чел о в е к * больной, не м
ороться за идею.
Наконец*, третьей п . шой оставленія Гоголем* Россіи было
еще неясное сознан'
о н * уже, по состоянію своего здоровья,
не способен* къ
.твенной жизни; это убежденіе вполне
сложилось къ 18/
когда онъ съ поразительной проницательностью высказалв *
письме къ Белозерскому отъ 12. I V .
1840.—«Здоровг
! . . ; не годится для здешняго климата, а главное
моя душа: ей H j
^ с ь пріюта, или, лучше сказать, для нея н е т ъ
такого пріюта
ь , куда бы не доходили до нея волненія.
Я
же теперь бо
гожусь для монастыря, чемъ для жизни светской». Нельз
. , ъ душевной скорби читать это признаніе столь
молодого и с
многострадальнаго Гоголя. Весьма возможно, что
уже въ 1830 I
Гоголь, хотя и не столь ясно, какъ четыре года
спустя, чуві
длъ, что онъ уже не можетъ выносить нашего
климата, не
юбенъ къ жизни въ обществе, что ему нужно
уединеніе,
бы не доходили до него волненія. Чисто нервныя, или к
ихъ теперь называютъ, фѵнкціональныя болезни
темъ и OTJ
) Т С Я отъ обыкновенныхъ или органическихъ, что
!) «Русска;

.

рина», 1889. I X .

больные весьма чутки къ своимъ недомоганіямъ, поразительно
наблюдательны ко всѣмъ условіямъ, вліяющимъ на теченіе болезни, и, если можно такъ выразиться, инстинктивно подыскиваютъ наиболее благопріятную для себя обстановку. Больные катаромъ желудка, почками и т. п., часто очень мало обращаютъ
вниманія на свою болезнь, часто не соблюдаютъ самыхъ элементарныхъ треб
"• медицины и не йсполняютъ предписаній,
разумность кОі >р
очевидна для нихъ самихъ; болезнь не
мешаетъ имъ р.
. наслаждаться жизнію, почему многіе
больные окончатель
'ятъ свое здоровье. Совсемъ иначе относятся къ своей бол
тервные больные: они постоянно озабочены состояніемъ свс
"-анизма, преувеличиваютъ значеніе
припадковъ своей болезь
ч: мательно следятъ за всеми вліяніями обстановки на теченк
зни, крайне предусмотрительны
и какъ бы чутьемъ подыскш. м
наиболее благопріятный для
себя пріютъ. Это, по всей в і
">сти, зависитъ оттого, что
нервныя страданія всегда напомиш.,
< себе больнымъ; объ органическихъ болезняхъ больные легю
'чваютъ при улучшеніи;
больной, страдающій катаромъ жслуд
сто нарушаетъ діэтическія требованія, когда ему лучше, ког.
-- чръ не мучить его.
тй
Весьма естественно, что Гоголь, од.
поразительной
наблюдательностью, отлично заметилъ, чт
ъ климатъ, служебная деятельность, посещеніе общества
. Д- вредно вліяютъ на его здоровье, и стремился устроитьс
і "ъ, чтобы пользоваться полной свободой, уединеніемъ и вм
съ темъ жить
ъ
въ хорошемъ климате. Очень можетъ быть,
доме Смирновой онъ слышалъ много похвалъ климату
'і и г
удобіИ
ег°
ствахъ жизни за границей и, такъ какъ въ
ничего
не интересовало и не привлекало, решилъ , , . ѵ ' г о поселиться за границей.
Наконецъ, весьма важное значеніе имело тс
тоятельство,
что къ этому времени Гоголь настолько заручилс
говоленіемъ
Жуковскаго, что могъ разсчитывать на матеріал
поддержку
Двора, благодаря протекціи Жуковскаго. Гоголі
' '-Дь пользоваться людьми, глубоко и верно зналъ ихъ и
пому совершенно верно разсчиталъ, что, благодаря своему в
° на Ж у ковскаго, онъ не останется безъ средствъ; последс
доказали,
что Гоголь не ошибся. Следовательно, теперь онт
"ь вполне
заняться своимъ здоровьемъ, вдали отъ неоцениви
его «су-

ществователей» и «подлецовъ». Теперь онъ могъ жить тамъ и
такъ, какъ того будетъ требовать состояніе его здоровья, в с т р е чаться лишь съ теми, которые будутъ «смотреть на него, какъ
на оракула, и ожидать, когда отверзятся его уста», по меткому
замечанію Іордана *).
С ъ 1836 года начинается скитальческая жизнь многострадальнаго поэта; ухудшенія въ состояніи здоровья чередуются съ
улучшеніями; последнія становятся все короче и реже, ухудшенія интенсивнее и продолжительнее; вниманіе больного все
более и более поглощается состояніемъ здоровья, а духовные,
высшіе интересы отодвигаются на задній планъ.
Путешествіе, какъ то часто бываетъ съ нервно-больными, хорошо воздействовало на Гоголя; изъ Гамбурга онъ пишетъ къ
матери письмо ( 1 7 / Ѵ І . 1836), свидетельствующее о сравнительно
хорошемъ состояніи здоровья; еще б о л і е некоторое улучшеніе
доказывается письмомъ отъ 4 / Ѵ І І , 1836 къ сестрамъ, въ которомъ онъ очень мило описываетъ маленькимъ сестрамъ Гамбургъ и даже рисуетъ перомъ гамбургские дома.
Но уже въ иервомъ письме къ матери проскользнуло, что
Гоголя больше всего интересуютъ санитарныя условія городовъ,
т.-е. что онъ, главнымъ образомъ, обращаетъ вниманіе на то,
что относится къ его здоровью; уже въ этомъ письме онъ пишетъ «везде почти чистота: все стекаетъ въ подземныя трубы,
и вони въ улицахъ гораздо меньше, нежели въ Петербурге».
Это несвойственная путешественникамъ внимательность настолько
поразила Краевскаго, что онъ писалъ Погодину: « В с е города oirfeняетъ онъ одною меркою, запахомъ: в ъ этомъ городе не-гъ вони,
а вотъ въ этомъ очень воняетъ, потому что льютъ нечистоты
на улицу» 2 ). Также верно следующее замечаніе Краевскаго:
«Вся пройденная имъ Европа ему показалась трактиромъ». Природа, архитектура, живопись, общественная и умственная жизнь
Германіи не привлекали къ себе вниманія Гоголя, и вотъ что
онъ пишетъ матери отъ 1 4 / Ѵ і І , 1836 о путешествіи по Рейну.
« Д в а д н я ш е л ъ пароходъ нашъ, и безпристанные виды наконецъ
надоели мне... Въ Майнце, большомъ и старинномъ городе,
вышелъ я на берегъ, не остановился ни минуты, хотя городъ
стоилъ того, чтобы посмотреть его»...
1) « Р у с с к а я Старина»
) Барсуковъ.

2

1891.

Ж и з н ь и труды П о г о д и н а . T . I V , стр. 3 4 1 .

(J
.

Т

Также мало заинтересовала Гоголя Швейцария, о которой онъ
2 5 / І Х 1836, писалъ такъ:
«Что тебѣ сказать о Швейцаріи, все виды, да виды, такіе, что
мнѣ отъ нихъ становится тошно, и если бы мнѣ попалось теперь
наше подлое и плоское русское мѣстоположеніе, съ бревенчатою избою и с-ѣренькимъ небомъ, то я бы въ состояніи имъ
восхищаться какъ новымъ... Изъ всѣхъ воспомиианій моих*
остались воспоминанія о безконечныхъ обѣдахъ, которыми прес л е д у е т * меня обжорливая Европа и то разве потому, что ихъ
хранитъ желудокъ, а не голова. О х ъ , мне эти обеды. Проклятое обыкновеніе! Я ѣмъ черсзъ одно блюдо, по капле, но
чувствую въ своемъ желудке страшную дрянь. Какъ будто бы
кто загналъ туда целый табунъ рогатой скотины. Ж а л е ю
очень, что не взялъ водъ. На следующую весну, или лЬто
перечищу его всего начисто». Швейцарія не понравилась Гоголю, потому что ея климатъ неблагопріятно вліялъ на его здоровье; въ томъ же письме Прокоповичу Гоголь пишетъ—«Города швейцарскіе мало для меня были занимательны... въ Ж е неве я прожилъ более месяца, но наконецъ не стало мочи отъ
здешняго глупаго климата». Въ письме къ Жуковскому отъ
І 2 / Х І , 1836 Гоголь сообщает*, что «наконец* и въ Веве с д е лалось холодно... Д о к т о р * мой отыскал* во мне признаки
ипохондріи, происходившей отъ геморроидъ, и советовал* мне
развлекать себя; увидевши, что я не в * состоянии того былъ
сделать, советовал* переменить место». Т а к ъ как* в * Италіи
была холера, а в * Париже ж и л * Данилевскій, Гоголь поехал*
в * Париж*.
В * Париже Гоголю удалось найти теплую квартиру, на солнце,
с * печкой. «Я блаженствую. Снова весел*. Мертвыя текут*
живо, с в е ж е е и бодрее, ч е м * въ Веве». Это письмо къ Ж у ковскому весьма важно для пониманія біографіи Гоголя, такъ
какъ свидетельствует* с б ъ ослабленіи генія Гоголя и о кристализаціи, большей отчетливости идей велмчія. «Еще один*
Левіафан* затевается. Священная дрожь пробирает* меня заранее, когда подумаю о нем*; слышу кое-что изъ него? Божественныя вкушу минуты... но... теперь я погружен* весь въ
«Мертвыя Души». Огромно велико мое твореніе, и не скоро конец* его. Еще возстанутъ против* меня новыя сословія и много
разных* господ*, но что же мне делать! Уже судьба моя вра-

ждовать съ моими земляками. Терпѣпіе. Кто-то незримый пиш е т * передо мною могущественным* жезлом*».
Насколько Гоголь уже в * 1837 годУі вследствіе своей болезни, был* неспособен* чемъ-либо интересоваться кроме «храмов*», какъ о н * называл* рестораны, и санитарных* условій,
показывает* его отношеніе къ Парижу, в ъ котором* онъ прожилъ около трех* месяцев*. Едва ли нужно доказывать, что
въ Париже, именно въ то время, жизнь била ключом*, что въ
то время Париж* былъ центром* политическим*, умственным*
и литературным* всего міра. Больной Гоголь ко всему этому
остался совершенно безучастен*; и насколько можно судить
по отрывку Р и м * , по его письмам* и воспоминаніямъ друзей
въ Париже его интересовали только кафе. О н * сам* пишет*
къ ІІрокоповичу о т * 2 5 / І , 1 8 3 7 : «Только в * одну жизнь
театральную я иногда вступаю». Живопись его интересовала
такъ мало, что в * письме къ матери, писанном* въ конце
1836 г. (точная дата осталась неизвестной), онъ пишет* «Вчера
я былъ въ Луврской картинной галерее во второй раз* и все
насилу мог* выдти. Картины з д е с ь собрались лучшія со всего
света. Былъ на прошлой н е д е л е в * известном* саду (Jardin des
plantes)». Итакъ, хотя намъ неизвестно, сколько времени спустя пос л е пріезда в * Париж* Гоголь во второй раз* зашел* въ Лувръ,
несомненно, что второе посещеніе Лувра состоялось не ранее
второй недели пребыванія въ Париже. Не претендуя на особенную любовь и пониманіе живописи, я на первой н е д е л е моего
пребыванія въ Париже былъ в * Л у в р е три раза. Можно лишь
пожалеть, что на Гоголя Париж* не оказал* просветительнаго
воздейсгвія, что геніальный поэт* былъ совершенно невосприимчив* к ъ науке, политике, литературе и искусству. Въ отрывке
Рим*, имеющем* автобиографическое значеніе, ясно видно, что
Париж* не привлек* вниманія Гоголя; при чтеніи Рима невольно
удивляешься ничтожеству князя, который въ Париже подметил* только: «Въ движеніи торговли, ума, в е з д е , во всем* вид е л * онъ только напряженное усиліе и стремленіе къ новости».
О царившем* тогда романтизме, съ Гюго во главе, онъ говорит*:
«Странностью неслыханных* страстей, уродливостью исключении
изъ человеческой природы, силились повести и романы овладеть
читателем*». Д а ж е науку, которой Франція того времени имела
полное право гордиться, бедный князь не могъ оценить. «Въ
6*

самой н а у к е , въ ея одушевленных* лекціяхъ, которых* достоинство не могъ не признать онъ, теперь стало ему заметно
везде желаніе высказаться, хваснуть, выставить себя; в е з д е
блестящіе эпизоды, и н е т * торжественна™, величаваго теченія
всего целаго, даже слово политика
опротивело, наконец*,
сильно молодому князю.
Теперь уже не могло быть ссмнѣнія, что болезнь навсегда
лишила геніальнаго автора «Ревизора» способности учиться, развиваться, чемъ-либо интересоваться, кроме собственна™ здоровья. Нужно быть очень больным*, чтобы не найти чему поучиться въ Париже, а писатель, бывшій профессор*, сатирикъ,
желающій послужить на пользу своих* соотечественников*, конечно, должен* был* многому поучиться въ Париже, многим*
заинтересоваться и .многому поклоняться. Если
Гоголь былт
здоров*, несомненно, онъ дополнил* бы въ Парилке свое научное, политическое и литературное образованіе.
Но бедный геніалы-іый поэт* не могъ вследствие болезни
интересоваться н и ч е м * кроме своего здоровья, которое,—увы!—
постепенно, хотя медленно шло на убыль. Въ том* ж е письме
къ Прокоповичу онъ ясно высказывает* сужденіе, ^элементы
котораго не были въ воспріятіи, или говоря иначе, идею бреда
величія. «Моим* голосом*, который теперь должен* и м ѣ т ь н а д *
тобой двойную силу и власть, я заклинаю тебя стряхнут* лень».
Если бы Гоголь думал*, что онъ обладает* двойной (Силой и
властью, какъ великій писатель, эта фраза, конечно, н е была
бы идеей бреда, но въ том* же письме онъ пишетъі: «Мне
страшно вспомнить обо в с е х * моих* мараньях*». З н а ч и т * его
двойная сила и власть не были пріобретены его гіроизведеніями; никаких* реальных* основаній на приписываем ое им*
себе величіе онъ не приводит*. Это сужденіе выраіботано,
какъ некоторые больные выражаются «внутренним* уфѣжденіемъ»; его больной не можетъ ничем* доказать, совершенно
невозможно убедить больного въ том*, что его сужденісе неправильно; это его «внутреннее убежденіе». Мы, конечно?, мало
объясним* себе механизм* таких* идей бреда, если скаркемъ,
что такія идеи кажутся больным* откровеніемъ.
Что у Гоголя въ то время уже формировались идеи ві?еличія
можно судить изъ воспоминаній, къ сожаленію весьма кратншхъ,
Золотарева. Золотарев* подметил*, что на Гоголя находил? ь, по-

видимому, безпритинно какой-то столбняк*; вдруг* среди оживленна™ разговора Гоголь замолкал*, и тогда отъ него нельзя
было добиться слова. Золотарев* подметил* и другія подозрительный явленія — а именно странную застенчивость, чрезвычайный
аппетит*; Гоголь бывало разговорится и говорит* весело, живо,
остроумно; входит* новое лицо, и онъ замолкает*. Аппетит*
въ то время у Гоголя былъ ненормальный, особенно если принять во вниманіе его жалобы на геморой. Бывало зайдем* мы
въ какую-нибудь траторію пообедать; Гоголь покушает* плотно,
о б е д * уже кончен*; вдруг* в х о д и т * новый посетитель и заказывает* себе новое кушанье. Аппетит* Гоголя вновь разгорается, и онъ, несмотря на то что пообедал*, заказывает* себе
или то кушанье, которое потребовал* вновь пришедшій посетитель, или что-нибудь другое».
Т а к ж е странно въ Гоголе за этот* періодъ его жизыи, что
онъ, поймав* какое-нибудь слово или рифму, повторял* ихъ въ
теченіе нескольких* дней. У ж е въ 1836 г. онъ сшил* себе въ
Гамбурге костюм* изъ тика и сочинил* четверостишіе *):
Счастливъ тотъ, кто сшилъ себѣ
Въ Гамбургѣ

штанишки,

Благодаренъ онъ

судьбѣ

За свои дѣлишки.
V

Это четверостишіс, которое не только геніальному поэту, но
и простому смертному не можетъ понравиться, Гоголь повторял* потом* целую неделю.
Конечно, и здоровые люди повторяют* какое-нибудь попавшееся на язык* слово или «фразу, но если дело доходит* до
такой степени, какъ это б ы і л у Гоголя, можно подозревать
уже ненормальность. Это, мож ю думать, навязчивое состояніе,
указывающее на слабость внимаыія. Гоголь, какъ это всегда бывает* съ такими больными, повторял* безсмысленное четверостишіе. Интересно, что больные не повторяют* хорошіе стихи,
фразы, имѣющія серьезное значекіе: всегда мы слышим* или
очень глупыя, или лишенныя серьезна™ содержанія фразы.
Золотарев* тогда ж е подметил*, что Гоголь былъ крайне реJ

) «Историческій Вѣстникъ»,

1893; Р Р а з с к а з ы о Г о г о л ѣ . — К ъ

нію н а м ъ , т а к и м ъ образомъ, и з в ѣ с т и о о Гогол

сожалѣ-

лишь и з ъ в т о р ы х ъ р у к ъ .

самой науке, въ ея одушевленныхъ лекціяхъ, которыхъ достоинство не могъ не признать онъ, теперь стало ему заметно
везде желаніе высказаться, хваснуть, выставить себя; в е з д е
блестящіе эпизоды, и н е т * торжественнаго, величаваго теченія
всего цѣлаго, даже слово политика
опротивело, наконец*,
сильно молодому князю.
Теперь уже не могло быть сомнѣнія, что болезнь навсегда
лишила геніальнаго автора «Ревизора» способности учиться, развиваться, чРмъ-либо интересоваться, кроме собствекнаго здоровья. Нужно быть очень больным*, чтобы не найти чему поучиться в * Париже, а писатель, бывшій профессор*, сатирик*,
желающій послужить на пользу своих* соотечественников*, конечно, должен* былъ многому поучиться въ Париже, многим*
заинтересоваться и многому поклоняться. Если бы Гоголь былъ
здоров*, несомненно, о н * дополнил* бы въ Париже свое научное, политическое и литературное образованіе.
Но бедный геніальный поэтъ не могъ вследствіе болезни
интересоваться ничемъ кроме своего здоровья, которое,—увы!—
постепенно, хотя медленно шло на убыль. Въ томъ >^се письме
къ Прокоповичу онъ ясно высказываетъ сужденіе, (элементы
котораго не были въ воспріятіи, или говоря иначе, идею бреда
величія. «Моимъ голосомъ, который теперь долженъ илцеть надъ
тобой двойную силу и власть, я заклинаю тебя стряхнут)ь лень».
Если бы Гоголь думалъ, что онъ обладает* Двойной силой и
властью, к а к * великій писатель, эта фраза, конечно, н\е была
бы идеей бреда, но въ томъ же письме онъ пишет*!: «Мне
страшно вспомнить обо в с е х * моих* мараньях*». З н а ч и т * его
двойная сила и власть не были пріобретены его гіроизведеніями; никаких* реальных* основаній на приписываемое имъ
себе величіе онъ не приводит*. Это сужденіе выраіботано,
к а к * некоторые больные выражаются «внутренним* у ^ е ж д е ніемъ»; его больной не может* ничем* доказать, совершенно
невозможно убедить больного въ томъ, что его суждение неправильно; это его «внутреннее убежденіе». Мы, конечно)!, мало
объясним* себе механизм* таких* идей бреда, если ска'.жемъ,
что такія идеи кажутся больным* откровеніемъ.
2
Что у Гоголя въ то время уже формировались идеи вР2Личія
можно судить и з * воспоминаній, к ъ сожалѣнію весьма кратькихъ,
Золотарева. Золотарев* подметил*, что на Гоголя находиляь, по-

видимому, безпричинно какой-то столбняк*; вдруг* среди оживленнаго разговора Гоголь замолкал*, и тогда отъ него нельзя
было добиться слова. Золотарев* подметил* и другія подозрительный явленія — а именно странную застенчивость, чрезвычайный
аппетит*; Гоголь бывало ра (говорится и говорит* весело, живо,
остроумно; входит* новое лицо, и онъ замолкает*. Аппетит*
въ то время у Гоголя былъ ненормальный, особенно если принять во вниманіе его жалобы на геморой. Бывало зайдем* мы
въ какую-нибудь траторію пообедать; Гоголь покушает* плотно,
о б е д * уже кончен*; вдруг* входит* новый посетитель и заказывает* себе новое кушанье. Аппетит* Гоголя вновь разгорается, и онъ, несмотря на то что пообедал*, заказывает* себе
или то кушанье, которое потребовал* вновь пришедшій посетитель, или что-нибудь другое».
Т а к ж е странно въ Гоголе за этот* періодъ его жизни, что
онъ, поймав* какое-нибудь слово или рифму, повторял* и х * въ
теченіе нескольких* дней. У ж е в * 1836 г. онъ сшил* себе въ
Гамбурге костюм* и з * тика и сочинил* чстверостишіе *):
Счастливь тотъ, кто сшилъ себѣ
В ъ Г а м б у р г ѣ штанишки,
Благодаренъ онъ судьбѣ
За свои дѣлишки.

Это четверостишіс, которое не только геніальному поэту, но
и простому смертному, не может* понравиться, Гоголь повторял* потом* целую неделю.
Конечно, и здоровые люди повторяют* какое-нибудь попавшееся на язык* слово или гЬразу, но если д е л о доходит* до
такой степени, к а к * это было у Гоголя, можно подозревать
уже ненормальность. Это, мож то думать, навязчивое состояніе,
указывающее на слабость внимания. Гоголь, как* это всегда быв а е т * съ такими больными, повтЪрялъ безсмысленное четверостишіе. Интересно, что больные не повторяют* хорошіе стихи,
фразы, имеющія серьезное значекіе- всегда мы слышим* или
очень глупыя, или лишенныя серьезного содержанія фразы.
Золотарев* тогда же подметил*, что Гоголь был* крайне ре*) «Историческій В ѣ с т н и к ъ » , 1893; I. Разсказы о Г о г о л ѣ . — К ъ

сожалѣ-

нію н а м ъ , такимъ образомъ, и з в ѣ с т и о о ГоголтЬ лишь и з ъ вторыхъ р у к ъ .

—

86

-

лигіозенъ, часто посЬщалъ церкви и любилъ видѣть проявленіе
религиозности у другихъ.
Самымъ тяжелымъ симптомом-!, болѣзни Гоголя за это время
были г ѣ состоянія, которыя Золотаревъ называетъ «столбняками».
Нѣсколько иначе описываетъ эти состоянія Смирнова, наблюдавшая Гоголя летомъ 1837 г о д а в ъ Баденѣ. «Гоголь пріехалъ
туда больной, но не лечился. Оиъ только пилъ воды въ Лихтентальской аллее и ходилъ, или, лучше сказать, бродилъ одинъ
по лугу зигзагами возле Стефанбада. Часто онъ былъ такъ
задумчивъ, что его звали и не могли дозваться. Гели же это и
удавалось, то онъ отказывался гулять вмѣсте, приводя самыя
странныя причины»... Онъ прочелъ д в е первыя главы Мертвыхъ
Д у ш ъ въ томъ в и д е , какъ оне после явились въ печати. «Все
очень много смеялись и были въ восторге. После того онъ
просшгь Карамзина проводить его на Грабенъ, говоря, что тамъ
много собакъ, а съ нимъ н е т ъ палки. На Грабене, однакожъ,
собакъ не было; но Гоголь отъ грозы и чтенія пришелъ въ такое нервическое состояніе, что не могъ итти одинъ». На другой
день А. О . просила его повторить чтеніе, но онъ решительно
отказался и даже просилъ не просить его никогда объ этомъ
(ІІІенрокъ; III. 194 — 5).
Если мы сопоставимъ воспоминанія Золотареве -л Смирновой,
то необходимо должны будемъ притти къ заключению, что въ
этотъ періодъ жизни Гоголь вырабатывалъ идеи величія; бредовыя идеи появлялись среди разговора, какъ то свидетельствуетъ Золотаревъ, и Гоголь прекращу.лъ разговоръ, потому что
бредовая идея всецело завладевала его ипиманіемъ; на него нападалъ «столбнякъ». Въ Бадене бредовыя идеи подолгу завладевали вниманіемъ Гоголя, и онъ тогда, конечно, слабо реагировалъ на раздраженія внешняго' міра; если же его друзьямъ и
удавалось отвлечь хотя отчасти его вниманіе, онъ приводилъ
«странныя причины». Действительно, когда больной, всецело
сосредоточенный на своихъ идеяхъ бреда, возвращается въ действительный міръ, некоторое время онъ спутываетъ идеи бреда
съ воспріятіями действительности, и потому его отв-Гты кажутся
«странными». Больного въ такомъ положеніи можно сравнить
съ глубоко сосредоточеннымъ на своихъ мысляхъ ученымъ, котораго зовутъ гулять; не законченный ходъ мыслей можетъ
странно переплетаться съ воспріятіями действительности.

Возвращаясь къ ценнымъ воспоминаніямъ Золотарева, след у е т ъ остановиться на тонко подмеченномъ этимъ трезвымъ
и непритязательнымъ наблюдателемъ явленіи. Гоголь отличался большимъ аппетитомъ; такая неумеренность въ е д е , бываетъ у некоторыхъ душевно - больныхъ; намъ непонятно происхожденіе этого симптома, но даже не врачи знаютъ, что некоторые ипохондрики отличаются удивительнымъ аппетитомъ.
Можетъ быть этотъ симптомъ объясняется ослабленной чувствительностью желудка; больной не чувствуетъ пресыщенія, не
чувствуетъ неудовольствія после неумеренной еды; можетъ быть,
такая обжорливость зависитъ отъ ослаблепія пли, по крайней
м е р е , притупленія высшей духовной деятельности; известно,
что тупые люди объедаются просто отъ скуки, отъ праздности.
Поэтому и непомерный аппетитъ Гоголя имеетъ некоторое значение при о ц е н к е его болезненнаго состоянія.
Первое пребываніе Гоголя въ Риме съ 14 марта до половины
іюня 1837 г. не произвело благотворнаго вліянія па его здоровье; къ такому заключенію следуетъ притти не только на
основаніи вышеприведеннаго воспоминанія Смирновой, но и на
основаніи жалобъ самого Гоголя въ его письмахъ. Онъ остался
доволенъ климатомъ Италіи, а также дешевизной жизни въ
Риме. (И правда, что врядъ ли гд-fe сыщешь 'землю, г д е бы
можно такъ дешево прожить—письмо къ Данилевскому IV 1837),
но страданія не покинули и в ъ Риме несчастнаго поэта: «Я бы
более упивался его климатомъ, если бы былъ совершенно здоровъ, но чувствую хворость въ самой благородной части т е л а —
въ ж е л у д к е . Онъ, бестія, почти не варитъ вовсе, и запоры такіе упорные, что никакъ не знаю, что делать», пишетъ Гоголь
Прокоповичу 30/ІІІ, 1837. В ъ апреле Гоголь уже решаетъ покинуть Италію; онъ пишетъ Данилевскому: «черезъ полтора месяца я выеду изъ Италіи заглянуть въ какія-нибудь немецкія
воды». 6 / І Ѵ онъ пишетъ Жуковскому: «Здоровье мое, кажется,
съ каждымъ годомъ становится плоше и плоше. Я былъ недавно очень боленъ, теперь мне сделалось немного лучше. Если
и Италія мне не поможетъ, то я не знаю, что тогда уже д е лать»... «Я дорожу теперь минутами моей жизни, потому что
не думаю, чтобы она была долговечна». Такимъ образомъ въ
Риме Гоголь вполне убедился, что онъ тяжко и неизлечимо
боленъ. Его состояніе было действительно крайне печально,

а именно въ томъ же письме къ Жуковскому онъ пишетъ:
«На меня часто находят* печальныя мысли, следствіе ли это
ипохондріи или чего другого. Доктора больше относят* к ъ
первому, я и сам* г о т о в * с * ними согласиться».
Состояніе здоровья Гоголя не улучшилось въ РимГ; напрот и в * ему стало гораздо хуже; летом* 1837 г. онъ предпринял* путешествіе въ Испанію, а можетъ быть былъ и еще г д е нибудь. Переписка его два раза прерывается, а именно отъ
15/ѴІ по і б / Ѵ І І , и отъ 2 І / Ѵ І І по I X 1837; несомненно, что
состояніе здоровья несчастнаго поэта было очень дурно. К ъ
этому заключенію с л е д у е т * притти, во-первых*, потому что онъ
не писал* писем* въ эти періоды, а во-вторых*, потому что о
его путешествіи в * Испанію н е т * даже точных* с в е д е н і й : Очевидно, что или Гоголь, вследствіе обостренія своихъ страданій,
плохо помнил*, г д е онъ былъ и что в и д е л * , или не желал*
вспоминать о своем* пѵтешествіи по Испаніи, потому что въ
это время чувствовалъ себя дурно, а можетъ быть у него даже
были бредовыя идеи о б * этомъ путешествіи, которыя о н * скрывал*. Иначе нельзя объяснить того удивительнаго факта, что
никто изъ знакомых* Гоголя не ѵзналъ, когда, т.-е. въ начале
или конце л е т а , о н * былъ въ Испаніи и г д е именно.
Возможно, чт0 Гоголь и не былъ в * Испаніи, а страдал* и
обдумывал* свои идеи бреда въ какомъ-либо городке или деревне, скрывал* свое там* пребываиіе, считая его подвигом*,
ниспосланным* провиденіемъ для «воспитанія» души. Вообще
этот* таинственный эпизод* в * жизни Гоголя доказывает*, что
летом* 1837 наступило ухудшеніе в * теченіи его болезни гораздо более серьезное, чем* во второй половиие 1833 года. Это
обостроеніе имело более роковое значеніе въ развили болѣзни
уже потому, что Гоголю в * то время было двадцать восемь лГтъ.
На основаніи своихъ наблюденій я пришел* къ заключенію,
что для лиц* съ параноическим* характером* самым* опасным*
періодомъ жизни с л е д у е т * считать именно возраст* отъ 26 до
30 л е т * 1 ) . Лица с * параноическим* характером*, не заболевшіе
!) З д ѣ с ь , к а к ъ и въ

нѣкоторыхъ

других*

мѣстахъ

настояще-1

в * этомъ періоде жизни, почти без ь исключенія, остаются здоровыми на всю жизнь; они отличаются повышенным* самолюбіемъ, высокомеріемъ къ другим*. Ихъ переоценка собственнаго
превосходства и дурное мненіе о ближних* остаются в * физіологическихъ границах*. И х * считают* гордецами, над* ними
смеются, они иногда удивляют* своихъ знакомых* неосновательными претензіями, заводят* вздорныя ссоры съ теми, кто
не признает* и х * претензій на превосходство; вообще, они пренепріятные сослуживцы, спесивые и очень обидчивые. Т а к и х *
лиц* немало и, конечно, ихъ нельзя считать душевно-больными;
они даже могутъ быть полезными работниками; ихъ самоуверенность, самолюбіе, гірезреніе къ противникам* иногда оказываются полезными въ общественной деятельности. Неудачи ихъ
не смущают*, такъ какъ они презирают* противников*, и борьба
ихъ не страшит*.
У лиц* съ параноическим* характером* настояіпія идеи бреда
начинают* складываться именно въ возрасте отъ 26 до 30 л е т * ,
т.-е. когда молодость уже кончается; въ этомъ гіеріоде проявляется настоящая болезнь у т е х * , кто по неизвестной нам* '
причине къ ней предрасположен*, у кого патологическая организація нервной системы выражена сильнее. Следовательно,
ухудшеніе или обостреніе болезненнаго состоянія въ этом*
возрасте имеет* решающее значеніе; субъект* остается на всю
жизнь здоровым*, хотя и странным* человеком*, или делается
больным*. Мы не знаем*, почему одни благополучно переживают* этот* періодъ, другіе окончательно заболевают*; по всей
вероятности, исход* болезни определяется врожденной организаціей нервной системы; насколько я могъ подметить, условія
жизни и запятія никакого вліянія на развитіе болезни не имеют*.
С л е д у е т * считать крайне опасным* и тяжелым* явленіемъ
припадок*, перенесенный Гоголем* во второй половине 1837
года уже въ виду его продолжительности. Улучшеніе наступило
лишь въ конце года, какъ можно судить по письмамъ многострадальнаго поэта. 19. I X . 1837 Гоголь пишетъ деловое
письмо къ Прокоповичу, въ которомъ жалуется на свою болезнь:

работы, я

д о л ж е н * с с ы л а т ь с я н а свои с о б с т в е н н ы я наблюденія; неполнота нашихъ з н а -

я д о л ж е н * былъ

ній д у ш е в н ы х ъ б о л ѣ з н е й д о л г о не позволяла м н ѣ приниматься за настояшій

п р о я в л е н і я д у ш е в н ы х * б о л ѣ з н е й ; особенно несовершенны наши знанія пара-

трудъ; для уясненія нѣкоторыхъ

н о й , и потому мнѣ пришлось немало поработать.

подробностей в ъ развитіи

Золѣзни Г о г о л я

/

собирать

наблюденія,

самостоятельно

изучать

нѣкоторыя

«против* воли должен* искать развлеченій: я боюсь ипохондріи,
которая гонится за мной по пятамъ». Мы не знаемъ, г д е провел*
Гоголь октябрь и ноябрь этого печальнаго для него года; і. X .
онъ пишет* матери изъ Женевы, 30. X . изъ Рима Жуковскому,
25. X I къ матери изъ Милана, проехав* через* Синплонъ. Сомнительно, чтобы Гоголь изъ Швейпаріи въ конце октября прі•ѣхалъ въ Рим* и затѣмъ опять сейчас* же уГхать въ Швейцарію, откуда въ конце ноября опять перебрался въ Италію. Въ
письме отъ 30. X Гоголь благодарит* Жуковскаго за исходатайствовенное им* пособіе отъ Государя; можетъ быть, Гоголь
поручил* кому-либо изъ своих* знакомых* отправить письмо
Жуковскому из* Рима; такое предположена весьма вероятно
въ виду того, что Гоголь неоднократно у б е ж д а л * Жуковскаго,
въ том*, что только пребываніе въ Риме можетъ продлить его
жизнь, ч е м * и оправдывал* свои просьбы о пособіяхъ.
Т а к и м * образомъ во второй половине 1837 Гоголь былъ настолько боленъ, что писал* только самыя необходимыя письма,
проживал* скрываясь по временам* отъ друзей, которые и потом* не могли разузнать, когда Гоголь былъ въ Испаніи, г д е
был* въ октябре и ноябре 1837.
Въ чемъ состояли болезненныя явленія у Гоголя за этот* періодъ, мы не знаемъ, кроме явленія, подмеченнаго Смирновой;
но несомненно, что ухудшеніе оставило стойкіе и весьма тяжелые следы на состояніи здоровья несчастна™ сатирика; некоторыя последствія пережитого во второй половине 1837 великій
знаток* человеческой души скоро заметил*.
Какъ после припадка 1833 года, и теперь наступило значительное улучшеніе, появилась, правда слабая, жизнерадостность,
некоторый подъем* энергіи. Гоголь изъ Рима пишет* большія»
нелишенныя юмора и веселости письма; въ них* виден* интересъ къ жизни. Появляется даже желаніе работать, и въ апрел е 1838 онъ пишет* Балабиной письмо, помещающееся на десяти печатных*страницах*, между прочим*, онъ пишет*: «Знаете,
что я вам* скажу теперь о римском* народе? Я теперь занят*
желаніемъ узнать его въ глубине, весь его характер*, слежу его
во всемъ, читаю в с е народныя произведенія, г д е только онъ
отразился».
Геніальный Гоголь не могъ не заметить тяжкаго следа, оставленнаго перенесенным* им* припадком* и очень ясно описыва-

етъ это крайне печальное и для него, и для нас* явленіе; уже
въ письме къ Прокоповичу отъ 19 X 1837, онъ заявляет*:
«Геммороидальные мои запоры, по в ы е з д е изъ Рима, начались
опять, и поверишь ли, что если не схожу на дворъ, то въ продолженіе всего дня чувствую, что на мозг* мой какъ будто надвинулся какой-то колпакъ, который препятствует* мне думать
и туманит* мои мысли». Увы, этот* болезненный симптом* не
проходит* и въ Риме, іб V 1838 Гоголь пишет* Данилевскому: «Помоги ему (Pavé) если можешь, выбрать или заказать
для меня парик*. Хочу сбрить волоса, на этот* разъ не для
того, чтобы росли волоса, но собственно для головы, не помож е т * ли это испареніямъ, a вместе съ нимъ (sic) и вдохновенію
испаряться сильнее. Т у п е е т * мое вдохновеніе; голова часто покрыта тяжелым* облаком*, которое (sic) я должен* безпрестанно стараться разсеевать, а между т е м * мне такъ много
еше нужно сделать». Князю Вяземскому Гоголь пишет*: «Здоровье мое плохо; всякое занятіе самое легкое о т я ж е л е в а е т *
мне голову». Съ грустью читаем* мы признаніе Гоголя Погодину, въ письме отъ 20 V I I I 1837. «Увы! здоровье мое плохо
и гордые мои замыслы... О другъ! если бы мне на четыре, пять
л е т * еще здоровья... но работа моя вяла, н е т * той живости.
Недугъ, для котораго я уехалъ, и который было казался облегчился, теперь усилился вновь. Моя геморроидальная болезнь
вся обратилась на желудок*. Это несносная болезнь. Она
меня сушит*. Она мне говорит* о себе каждую минуту и мешает* мне заниматься».
Сам* Гоголь уже понял*, что творчество его слабеет*, что наступает* преждевременная дряхлость; онъ пишет* искренно Прокоповичу въ письме отъ 15. IV'. 1838. «Они (годы молодости)
не возвратятся, и никогда не возвратится съ ними та деятельность воображенія, которую посылают* свежія силы молодости.
Ж и з н ь моя была бы самая поэтическая R* міре, если бы не вмешалась въ нее горсть самой негодной прозы: эта проза—мое
гадкое здоровье».
Ухудшеніе въ состояніи здоровья Гоголя совпало съ о т ъ е з дом* изъ Рима и улучшеніе совпало съ возврашеніемъ тудл въ
конце 1837 г.; этим*, по всей вероятности, объясняется пристрастіе Гоголя къ Риму. Мы знаемъ, какъ ипохондрики и неврастеники положительно боготворят* т е места, въ которых*

чувствуют* себя лучше. Конечно, нѣтъ возможности определить — действительно ли в о з д у х * Римской Кампаньи благотворно вліялъ на состояніе здоровья Гоголя; мы знаем*, съ каким* пристрастіемъ и предубежденіемъ неврастеники относятся
къ т е м * средствам*, которыя им* помогли; потом* очень долго,
хотя болезнь и х * требует* с о в с е м * другого леченія, эти больные слепо в е р я т * в * помогшее имъ средство. Поэтому мы не
можем* вполне доверять утвержденіям* Гоголя, что в о з д у х *
въ Риме ему весьма полезен*, что пребываніе въ Риме ему необходимо. Нельзя отрицать, что действительно в о з д у х * Римской
Кампаньи хорошо вліял* на Гоголя; мы не знаем* точно, к а к *
этот* в о з д у х * действует* на т а к и х * больных*, к а к * I оголь, но
я хорошо помню, что во время моего двукратнаго пребыванія въ
Риме я чувствовал* себя великолепно. Весьма возможно, что
Гоголь страдал* въ РимГ менее, ч е м * въ других* местностях*.
Для таких* тяжелых* больных* место, въ котором* они меньше страдают*, становится прекрасным*, любимым*.
Может* быть, одной и з * причин* пристрастія Гоголя к ъ Риму
была та сдавленная суровым*, клерикальным* деспотизмом* Григорія X V I жизнь, о которой съ ужасом* потом* вспоминали
римляне; именно съ 1836 г. Григорій и Ламбрускини окончательно подавили всякое проявленіе мысли, всякое подобіе свободы въ Риме, жизнь котораго т а к * очаровала Гоголя. Весьма
возможно, что мертвенность, отсутствіе жизни и нравились Гоголю, потому что его душевному настроенію соответствовало то
тяжелое душевное состояніе, которое переживали в с е не лишенные человеческаго достоинства римляне того времени. Гоголь не
замГчалъ подготовляющегося протеста, который уже скоро создал* свободу Италіи; его даже не интересовали страданія и
и надежды итальянцев*, и онъ решительно не понимал*,
что кругом* его подготовлялось возрожденіе и освобожденіе
йталіи.
Имело некоторое значеніе и то обстоятельство, что въ Риме
Гоголь нашел* Иванова, «видевшаго въ Г о г о л е пророка»—по
меткому выраженію Іордана—Моллера и самого Іордана, перед*
которыми могъ «изображать оракула»... «Только мы трое, А. А.
Иванов*, гораздо позже Ф . А. Моллеръ и я, остались верными посетителями Гоголя, которые были обречены на этих* ежедневных* вечерах* сидеть и смотреть на него, к а к * на оракула, и

ожидать, когда отверзутся его уста. Иной раз* они и отверзались, но не изрекали ничего особенно интересна!о» ').
Рим* не могъ очаровать и привязать къ себе Гоголя ни своими
зданіями, ни своими музеями, уже потому, что онъ не интересовался, ни архитектурой, ни ваяніемъ, ни живописью; только т е м ъ ,
что онъ не интересовался и не любил* искусства, можно объяснить,
что онъ его не понимал*. Стасов* говорит* вполне верно: «Гоголь вообще мало разумел* въ искусстве, не взирая на всю свою
геніальность, и въ 4 0 - х ъ г о д а х * понимал* Иванова едва ли еще
не менее того, ч е м * въ 30-хъ годах*—Брюллова, когда «Помпею» провозгласил* светлым* воскресеніемъ живописи целой
Европы 2 )». К а к * мало Гоголь интересовался искусством*, можно судить по тому, что онъ не живадъ во Флоренціи и нигде ни
одним* словом* не обмолвился о ея дворцах* и картинных* галереях*; весьма возможно, что онъ и не былъ въ н и х * . Если бы
Гоголь любил* искусство, интересовался имъ, то онъ, конечно,
и «разумел* бы» его, а потому, очевидно, что художественныя
красоты Рима мало его привлекали.
К т о бывал* въ Риме и других* городах* Италіи и вообще
много путешествовал*, т о т * знает* что природа въ Риме и ея
окрестностях*, хотя и оригинальна, но во многом* уступает*
другим* местностям*; я не думаю, чтобы ценитель красот*
природы, без* особой нужды, ж и л * въ Риме. Любители красот*
природы предпочитают* деревню городу, живугъ, если имъ
необходимо жить въ городе, в * окрестностях* города, а Гоголь ж и л * въ тесном*, густо населенном* квартале, поблизости
«храмов*», которые играли такую большую роль въ его жизни
въ то время.
Поэтому решительно нельзя согласиться съ Шенрокомъ, когда
онъ говорит*: «Въ Риме Гоголь нашел*, наконец*, после долг и х * скитаній, т о т * родной уголок* земли, г д е онъ могъ, предаваясь отъ души блаженству исполненной тонких* художественных* наслажденій жизни, позабыть на время вс.е мучителыіыя
невзгоды и дрязги, г д е ему дышалось хорошо и привольно, и
откуда не тянуло его даже в * родную Украйну. Здесь ему удалось, хотя и не надолго, найти настоящій земной рай и наслаJ

) „ Р у с с к а я С т а р и н а " 1841.

2

і „ В ѣ с т н и к ъ Европы"

1891.

жденіямъ его не было граница.» (III стр. 171). Можно съ Шенрокомъ согласиться лишь въ томъ, что Гоголя действительно
изъ Рима не тянуло въ родную Украину, но и то потому, что
его ни откуда туда не тянуло.
Гоголя очень скоро «тянуло» изъ Рима, и, пріехавъ въ в е ч ный городъ въ декабре 1837 г , 30 VI. 1838, вотъ что онъ пишетъ Данилевскому: «Что касается до меня, здоровье мое плохо,
мне бы нужно было оставить Римъ месяца три тому назадъ.
Дорога мне необходима, она одна меня развлекала и доставляла
пользу моему бренному организму». Въ іюне онъ покидаетъ
Римъ, пьетъ воды въ Кастель-Марре безъ заметной пользы, въ
октябре несколько дней проводитъ въ Риме, совершаетъ путешествіе, кажется, въ Парижъ, и только въ ноябре возвращается
въ Римъ, который и покидаетъ въ іюне 1839, едетъ въ Маріенбадъ, a затѣмъ въ Россію, чтобы взять своихъ сестеръ изъ
института.
Здоровье Гоголя было въ 1839 г. настолько неудовлетворительно, что онъ ужасался при мысли о необходимости поездки
въ Россію. іо I X 1839 г. онъ пишетъ: «неужели я е д у въ Россію? я этому почти не верю. Я боюсь за свое здоровье. Я же
теперь совсѣмъ отвыкъ отъ холодовъ; каково мне переносить?»
Гоголь не ошибся: онъ, действительно, не могъ переносить нашихъ холодрвъ. С . Т . Аксаковъ *) заметилъ: «Гоголь чувствовалъ
всегда, особенно въ сидячемъ положеніи необыкновенную зябкость; безъ сомненія это было признакомъ болезненнаго состоянія нервъ, которые не пришли еще въ свое нормальное положеніе после смерти Пушкина. Гоголь могъ согревать ноги только ходьбою, и для т с о въ дорогу онъ наделъ сверхъ сапоговъ
длинные и толстые русс
шерстяные чулки и сверхъ всего
этого теплые медвежьи сагіоги. Несмотря на то, онъ на каждой
станціи бегалъ по комнатамъ и даже улицамъ во все время пока
перекладывали лошадей или просто ставилъ ноги на печку».
Когда Аксаковъ навестилъ Гоголя, жившаго у Жуковскаго
въ Зимнемъ Дворце, гдЬ, конечно, въ комнатахъ было тепло,
онъ «едва не закричалъ отъ удивленія. Передо мною стоялъ
Гоголь въ слГдующемъ фантастическомъ костюме: вместо сапогъ длинные шерстяные русскіе чулки, выше коленъ; вместо
' ) Op. cit., стр.

90.

сюртука, сверхъ фланелеваго камзола, бархатный спензеръ; шея
Обмотана болыпимъ разноцветнымъ шарфомъ, а на головѣ бархатный малиновый, шитый золотомъ кокошникъ, весьма похожій
на головной уборъ мордовокъ. Гоголь писалъ и былъ углубленъ
въ свое дело, и мы очевидно ему помешали. Онъ долго «не зря»
смотрелъ на насъ, по выраженію Жуковскаго, но костюмомъ
своимъ нисколько не стеснялся».
Я не знаю, чемъ объясняется крайняя зябкость Гоголя,столь
сильная уже съ тридцатилетняго возраста; потомъ она у него
все усиливалась; такъ какъ теперь нГтъ возможности проверить
справедливость того или другого объясненія этого явленія, то
приходится ограничиться лишь указаніемъ на то, что этотъ симптомъ имелъ важное значеніе, особенно въ виду молодости
Гоголя.
Гоголь въ конце сентября 1839 г. пріехалъ въ Москву и,
устроивъ сестеръ, повидавшись съ матерью, приведя въ порядокъ денежныя дела, 18 мая 1840 г . выехалъ изъ Москвы заграницу. Несмотря на радушіе и крайнюю почтительность своихъ московскихъ друзей, Гоголь локинулъ Москву тотчасъ же,
какъ обзавелся деньгами на дорогу. Несомненно, что въ М о с к в е
его ничто не привлекало и не интересовало, и онъ спешилъ въ
Римъ, г д е , какъ онъ думалъ, его здоровье хотя сколько-нибудь
поправится. Только забота о здоровье руководила действіями
I оголя, что, конечно, указываетъ на дурное состояніе его здоровья, хотя 1839 г . и начало следующаго были однимъ изъ
лучшихъ періодовъ въ жизни многострадальнаго Гоголя.
Аксаковъ въ «Исторіи моего знакомства съ Гоголемъ» отмечаетъ, что по сравненію съ т і м ъ , что была въ 1839—40 г г . «въ
этотъ (1841) годъ последовала силы пш перемена въ Гоголе, не
въ отношеніи къ наружности, а въ отношеніи къ его нраву и
свойству». Вообще, Аксаковъ излагаетъ д е л о такъ, что въ свой
первый пріездъ Гоголь былъ здоровъ, а больнымъ или переменившимся пріехалъ лишь въ 1841 г., но насколько въ этомъ
отношеніи нельзя доверять благодушному и восторженному Аксакову, видно изъ его же собственныхъ воспоминаній. Описывая
«случаи, въ которыхъ я никакъ не умелъ объяснить себе поступковъ Гоголя», онъ излагаетъ, какъ Гоголь скрылся изъ театра,
когда после 3-го акта Ревизора публика его вызывала; «публика
была очень недовольна, сочла такой поступокъ оскорбительнымъ

и приписала его безмерному самолюбію и гордости автора. На.
другой день Гоголь одумался, написалъ извинительное иисьмс, «
къ Загоскину (директору театра), прося его сделать п и с ь м у
известнымъ въ публике, благодарилъ, извинялся и наклепал- ъ
на себя небывалыя обстоятельства». Письмо, по совету А к с а к о в /
и Погодина не было послано. Аксаковъ однако заявляет*, чі.р
«домашніе мои утверждаютъ, что оно (это происшествіе) случилось въ 1840 Г., но это все ровно». Такимъ образомъ самъ
Аксаковъ говоритъ, что онъ не можетъ утверждать, когда
именно, въ первый или второй пріездъ Гоголя, произошло это
событіе, и зная, какъ близкіе в с е странные поступки заболевающаго относятъ къ последнему періоду, мы имеемъ полное
право допускать,что Аксаковъ, конечно, самъ того не сознавая,
кое-чего не замѣтилъ во время перваго пребывашя Гоголя въ
1 8 3 9 — 4 0 гг., и сгустилъ краски при описаніи его пріѣзда въ
1 8 4 1 - 4 2 г. Почти всегда близкіе больного намъ разсказываютъ
развитіе болезни именно такъ, какъ разсказываетъ Аксаковъ о
болезни Гоголя; по словамъ близкихъ, больной до даннаго момента былъ вполне здоровъ, затемъ, начиная съ этого момента
замечались такія-то странности; оказывается, что такія же странности были и до указываемаго момента, но ихъ по ошибке памяти переносятъ въ последующее время. Хорошо, что Аксакову
его домашніб припомнили, что происшествіе при представлеши
Ревизора было въ 1840 г.; вероятно и даже очень, что въ этотъ
пріездъ Гоголь проявлялъ и другія странности.
Гоголь съ большою радостію покидалъ Россію, и съ большою
надеждою спѣшилъ въ Италію. Спутникъ Гоголя, Пановъ, писалъ Аксакову >) 9 X I 1840. «Вообще, мне кажется, онъ ошибался, если думалъ, что ему стоило только выехагь за границу,
чтобы возвратить деятельность и силы, которыя онъ боялся уже
потерять»... «Его физическое состояніе действуетъ, конечно, на
силы душевныя; поэтому онъ имъ чрезвычайно дорожитъ, и
потому ужасно мнителеыъ... Когда мы съ нимъ въ М о с к в е собирались въ дорогу, онъ говорилъ, что какъ скоро мы переедемъ за границу, онъ станетъ мне полезенъ, пріучая меня къ
бережливости, расчету, порядку. Вышло совсімъ наоборотъ:
онъ былъ точно такъ же разсеянъ, какъ и въ Москв*». Уже
>) Письма Г о г о л я ; т . И , стр.

88.

изъ этого письма Панова видно, что Гоголь и въ начале 1840 г.
былъ боленъ; «деятельность и силы» были потеряны; онъ былъ
« мнителенъ », « разсеянъ ».
Самъ Гоголь ясно понималъ, что онъ тяжело боленъ, и почти
утратилъ свои творческія силы; въ письме къ Погодину отъ
17 X 1840 г . онъ такъ огшсываетъ свое состояніе по пріезде въ
Вену: «началъ пить въ В е н е Маріенбадскую воду. Она на этотъ
раз* помогла мне удивительно, я началъ чувствовать какую то
бодрость юности, а самое главное, я почувствовалъ, что нервы
мои пробуждаются, что я выхожу изъ того летаргическаго умственнаго бездействія, въ которомъ я находился въ последніе
годы, и чему причиною было нервическое усыпленіе. Я почувствовалъ, что въ голове моей шевелятся мысли, какъ разбужен
ный рой пчелъ; воображеніе мое становится чутко... я, позабывши
все, переселился вдругъ въ тотъ міръ, въ которомъ давно не
бывалъ и въ ту же минуту засѣлъ за работу, позабыв*, что это
вовсе не годилось во время питья водъ, и именно тутъ-то требовалось спокойствіе головы и мысли. Но впрочемъ какъ ж е
мне было воздержаться? Р а з в е тому, кто просиделъ въ темнице
безъ свету солнечнаго несколько л е т ъ , придетъ на умъ, по
выходе изъ нея жмурить глаза, изъ опасенія ослепнуть, и не
глядеть на то, что радость и жизнь для него».
Такимъ образомъ самъ I оголь въ 1840 г. вполне ясно сознавдлъ, что « послед ніе годы» (1836 — 1840, какъ думаю я) онъ
«просидел* в * темнице», что уже «несколько л е т * » онъ былъ
лишен* света, или говоря иначе, что съ 1836 г. его творческія
силы стали гаснуть; лишь скрытностью Гоголя можно объяснить,
что не только Погодин*, но даже Аксаковъ и Щ е п к и н * этого
не замечали и возлагали на уже увядающаго или стареющаго
Гоголя великія надежды.
Трудно определить, отчего зависело т а к * прекрасно описанное возбужденіе, пережитое Гоголемъ по пріГзде в * БГну; всего
вероятнее, что это было преддверіе тяжелаго меланхолическаго
приступа; у некоторых* больных* перед* приступами меланхоліи бывает* легкое, кратковременное возбужденіе. Можетъ быть
некоторую роль играло и неумеренное употребленіе, далеко не
ч невинной Маріенбадской воды; нельзя отрицать даже и того,
что неумеренное питье этой воды обусловило крайне тяжелое
теченіе припадка меланхоліи, которой заболел* Гоголь въ іюле
7

/

1840 г. К ъ сожалѣнію среди друзей Гоголя не нашлось ни
одного трезваго наблюдателя, и потому лучшія свѣд-ѣнія о его
болезни мы находимъ въ его письмах*. Въ том* же письме к ъ
Погодину великій поэт* великолепно описывает* приступ* меланхоліи: «нервическое мое пробужденіе обратилось в д р у г * въ
раздраженіе нервическое; все мне бросилось разом* на грудь. Я
испугался, я сам* не понимал* своего положенія, я бросил*
занятія, думал*, что это отъ недостатка движенія при в о д а х *
и сидячей жизни, пустился ходить и двигаться до усталости и
сделалось еще хуже. Нервическое разстройство и раздраженіе
возрасло ужасно; тяжесть въ груди и давленіе, никогда до
толе мною не испытанное, усилилось... К ь этому присоединилась
болезненная тоска, которой н е т * опис '
Я былъ приведен*
въ такое состояніе, что не знал* р е ш и т е ^ н о , куда д е т ь себя,
къ чему прислониться. Ни д в у х * минут* я не могъ остаться в ъ
покойном* положеніи, ни на постели, ни на стуле, ни на ног а х * . О , это было ужасно, это была та самая тоска, то ужасное
безпокойство, въ каком* я виделъ бѣднаго Вельегорскаго въ
последнія минуты жизни! Вообрази, что съ каждым* днем*
после этого становилось хуже и хуже... Я понимал* свое
положеніе и наскоро собравшись съ силами нацарапал* какъ
могъ духовное завещаніе, чтобы хоть долги мои были выплачены немедленно после моей смерти. Но умереть среди немцев*
мне показалось страшно. Я в е л е л * себя посадить въ дилижанс*
и везти въ Италію. Добравшись до Тріеста, я себя почувствовал* лучше. Дорога мое единственное лекарство оказала и на
этотъ разъ свое действіе». Припадок* болезни описан* такъ
хорошо, что безъ колебанія, его можно діагносцировать какъ
Melancholia anxiosa.
Дорога, какъ это нередко бывает*, произвела лишь временное
улучшеніе, и многострадальный Гоголь въ том* же письме къ
Погодину такъ описывает* свое состояніе: «Я въ Риме почувствовал* себя лучше в ъ первые дни. По крайней м е Р е я уже
могъ сделать даже небольшую прогулку, хотя после этого уставал* такъ, какъ будто бы я с д е л а л * ю верст*. Я до сихъ пор*
не могу понять, какъ я остался ж и в ъ , и здоровье мое въ таком* сомнительном* положеніи, въ каком* я еще никогда не
бывал*. Ч е м * далее, какъ будто бы опять становится хуже, и
лѣченіе, и медикаменты только растравляют*. Ни Рим*, ни небо,

ни то, что такъ бы причаровывало меня, ничто не и м е е т * теперь
на меня вліяпія. Я ихъ не вижу, не чувствую. М н е бы дорога
теперь, да дорога въ дождь, слякоть, через* леса, через* степи,
на край света! Вчера и сегодня было скверное время—и въ это
скверное время я какъ будто о ж и л * . Т а к ъ в о т * все мне х о т е лось или броситься въ дилижанс* или хоть на перекладную.
Д в у х * минут* я не могъ посидеть въ комнате—мне такъ с д е лалось тяжко—и отправился бродить по дождю...» Т а к ъ же несчастный больной описывает* свое состояніе въ письме отъ 30
X 1840 г. Плетневу; имеет* важное значеніе следующая фраза:
« в о т * месяц* и я ничуть не лучше».
Сколько известно г * 30 X по 28 X I I г840 г. Гоголь не написал* ни одного п
-І, что д а е т * намъ право считать припадок* его болезни крайне тяжелым*; только въ конце декабря
Гоголю стало лучше, какъ то видно изъ его письма къ Аксакову
отъ 28 X I I .
Э т о т * приступ* меланхоліи ухудшил* состояніе здоровья Гоголя, оставив* прочные следы; Аксакову бросилась въ глаза
перемена, происшедшая съ Гоголем* во время его отсутствія
изъ Россіи; письма Гоголя съ несомненностью уб л
аютъ н а с * ,
что состояніе его ухудшилось, и только Анненков*, жившій съ
Гоголем* въ Риме л е т о м * 1841 г., утверждает*, что Гоголь въ
то время былъ еще здоров*, что въ Гоголе 1841 г. нельзя было
предвидеть автора «Выбранных* М е с т * » , что нужно различать
отдельные періоды въ жизни Гоголя, что съ нимъ после ихъ
совместной жизни въ Риме произошла резкая перемена. По
моему убежденію изъ в с е х * друзей Гоголя, оставивших* воспоминанія о нем*, самыя неверныя сужденія сообщил* Анненков*.
Онъ высказывал* съ большою настойчивостью мненіе о каком*
то переломе въ направленіи Гоголя, и онъ более в с е х * виноват*, что это грубо неверное пониманіе Гоголя упрочилось в ъ
нашей литературе. Шенрокъ ( ш . 3 4 1 ) совершенно верно говорит*, что отношснія Анненкова къ Гоголю были полны «безусловной предупредительности и подчиненія». «Анненков* спрашивает* с о в е т о в * Гоголя, съ благоговеніемъ выслушивает* его
разсужденія, напрашивается на порученія, почтительно принимает*
самоуверенный и безцеремонныя нотаціи» (IV 7). Понятно, что
при таком* отношеніи къ Гоголю, Анненков* не могъ правильно
судить о его состояніи, и если даже въ 1841 г. не заметил*,
7*

как* тяжка тогда была болѣзнь Гоголя, то это только еще раз*
доказывает*, что прекрасно образованный и умный человек*
может* не обладать наблюдательностью. Но однако и воспомиианія Анненкова содержат* ц-ѣкоторыя указанія на дурное
состояніе здоровья Гоголя '). Автор* Мертвых* Д у ш * ж и л *
тогда т а к * замкнуто, так* чуждался общества, что хозяин* дома заявил* Анненкову, спросившему—дома ли Гоголь, что Гоголь
у е х а л * за город* и неизвестно когда вернется; Гоголь по голосу
узнал* Анненкова и радушно его принял*. Когда умирал* в *
Риме и х * общій знакомый, Гоголь не навестил* больного и
только «съ участіемъ справлялся». За день до похорон* Гоголь
заявил* Анненкову: «я едва не умер* отъ нервическаго удара
нынче ночью» и просил* Анненкова увезти его за город*; Гоголь имГлъ при этом* такой в и д * , что Анненков* испугался..
Когда сам* Анненков* заболел*, то «при первых* признаках*
упорнаго недуга, сопротивляющегося медицинским* средствам*,
Гоголь тотчас* же у е х а л * за город*». Т а к ж е Анненков* заметил ъ, что Гоголь страдал* упорной безсонницей.
Анненков*, въ виду его отношенія к * Гоголю, даже не поинтересовался узнать, почему Гоголь считал* себя в * праве уклоняться отъ самых* важных* обязанностей по отношенію к ъ
ближним*, но письма Гоголя объясняют* нам* это.
Хотя уже въ 1839 г. Гоголь считал* себя наделенным* даром* пророчества, но повидимому, еще не был* в * том* окончательно у в е р е н * , по крайней м е р е 27. I X 1839 Плетневу онъ
писал* только т а к * : «я не знаю отъ чего во мне поселился теперь дар* пророчества». После перенесенной во второй половин е 1840 г. болезни, всякія сомненія для Гоголя исчезли и 7 .
V I I . 1841 онъ пишет* Данильевскому «Но слушай: теперь ты
д о л ж е н * слушать моего слова ибо вдвойне властно н а д * тобою
мое слово, и горе кому бы то ни было, не слушающему моего
слова»! Это не случайная фраза, сорвавшаяся съ пера; несколько строк* ниже онъ повторяет* ту же мысль, но въ еще более
категорической форме. «Властью высшею облечено отныне мое
слово. Все может* разочаровать, обмануть, изменить тебе, но
(не) изменит* мое слово»
Все, что мне нужно было, я забрал* и заключил* къ себе въ глубину души моей. Т а м * Рим*,
') Анненков*.

К р и т и ч е с к і е о ч е р к и и воспоминг

ст.

197.

к а к * святыня, к а к * свидетель чудных* явленій, совершившихся
надо мною, пребывает* вечно. И, к а к * путешественник*, который уложил* в с е свои вещи в * чемодан* и усталый, но покойный, ожидает* только подъезда кареты, пронесущей его в *
дальній, верный, желанный путь, т а к * я, перетерпев* урочное
время своих* испытаній, изготовляясь внутреннею, удаленною
отъ міра жизнію, покойно, неторопливо по пути, начертанному
свыше, готов* идти, укрепленный и мыслію и д у х о м * » .
Т а к и м * образом* въ 1841 г . , у Гоголя окончательно сформировались бредовыя идеи величія, зачатки которых* были уже в *
юности, и которыя въ теченіе всей жизни постепенно кристаллизовались и уяснялись, пока, наконец*, под* вліяніемъ обостренія болезни въ 1840 г., не достигли полноты и законченности. Теми же бредовыми идеями величія с л е д у е т * объяснить
высказанное въ письме къ Аксакову отъ 5. I I I . 1841 «меня теперь нужно беречь и лелеять. Я придумал* в о т * что, пусть за
мной пріедегь Михаил* Семенович* (Щепкин*) и Константин*
Сергеевич* (Аксаков*)... Они привезут* съ собою глиняную вазу.
Конечно эта ваза теперь вся въ трещинах*, довольно стара и
еле держится; но в * этой в а з е теперь заключено сокровище,
стало быть ее нужно беречь».
Сознаніе своего могущества наполняет* радостью душу Гоголя; онъ неестественно счастлив* и въ томъ же письме Аксакову
пишет*: «Я слышу и знаю дивныя минуты. Созданіе чудное творится и совершается въ д у ш е моей, и благодарными слезами не
раз* теперь полны глаза мои. З д е с ь ясно видна мне святая воля
Бога: подобное внушеніе не происходит* отъ человека».
Еще яснее онъ высказывается Жуковскому (письмо написано
въ 1841 или 1842 г.). «Я слышу чудныя, чудныя минуты, чудной жизнію живу, внутренней огромной, заключенной во мне
самом*, и никакого блага и здоровья не взял* бы. Вся жизнь
моя отныне—один* благодарный гимн*».
Понятно, что ч е л о в е к * , облеченный такой властью, таким* величіемъ, знающій то, чего другіе знать не м о г у т * , узнающій истины не т е м * путем*, к а к * обыкновенные смертные, не обязан*
подчиняться правилам*, обязательным* обыкновенным* людям*,
не обязан* доказывать справедливости имъ высказываемаго; одно
воспоминаніе о нем* может* сделать счастливым* обыкновенн а я смертнаго. Гоголь пишет* 27. I X : 1841. Языкову «О верь

словамъ моимъ!.. Ничего не въ силахъ я тебе более сказать,
какъ только: «верь словамъ моимъ». Есть чудное и непостижимое....», 25 X I I 1841 г. Иванову: «помнящій меня несетъ силу
и крепость въ д у ш е » .
Т а к о в о было состояніе здоровья Гоголя, когда онъ заканчивалъ первый томъ Мертвыхъ Д у ш ъ и для изданія ихъ направился въ Россію; черезъ Петербургъ онъ въ октябре прибылъ
въ Москву. С. Т . Аксаковъ заметилъ въ Гоголе большую перемену, какъ въ физическом», такъ и въ психическомъ отношеніи.
Гоголь ничуть не стГснялся и дГлалъ, что ему вздумается, причемъ даже не давалъ себе труда объяснять свои странные поступки. Т а к ъ Гоголь, услышавъ голосъ пріехавшаго къ Аксакову Княжевича, «поспГшно убежалъ изъ дому». На другой день,
когда пріГхалъ Княжсвичъ, Гоголь спрятался въ дальній кабинетъ, схватилъ книгу, уселся въ большія кресла и притворился
спящимъ. О н ъ оставался въ такомъ положеніи болѣе двухъ часовъ и также потихоньку уехалъ. «Мы в с е были не только поражены, но и оскорблены... Наше обращеніе съ Гоголемъ изменилось и стало холоднее. Гоголь притворился, что не примечаешь того. На третій день Княжевичъ опять пріѣхалъ. Аксаковы оставили Гоголя въ кабинете и вышли къ Княжевичу въ
гостиную: «Черезъ полчаса вдругъ двери отворились, вбѣжалъ
Гоголь и съ Словами — ахъ, здравствуйте, Дмитрій Максимовичъ,
протянулъ ему обе руки, кажется даже обнялъ его, и началась
самая дружеская беседа пріятелей, не видавшихся давно другъ
съ другомъ»...
Не лишнее вспомнить, что Д . М. Княжевичъ былъ одной изъ
свѣтлыхъ личностей того времени и пользовался всеобщимъ уваженіемъ.
VII.
Въ 1841 г. заканчивается деятельность Гоголя, какъ геніальнаго поэта; первая часть «Мертвыхъ Душъ» была въ этомъ году
окончательно обработана, и для печатанія ея онъ пріехалъ въ
Россію.
«Мертвыя Души», какъ известно, начаты были въ 1835 г.;
уже тогда величіе этого произведенія поразило Пушкина; его
восклицаніе «Невеселая штука — Россія» указываетъ, что уже
тогда «Мертвыя Души» подвинулись значительно впередъ. Въ

1 8 3 6 — 4 1 , то-есть въ продолженіе шести летъ, Гоголь писалъ и
перерабатывалъ первый томъ «Мертвыхъ Д у ш ъ » . Если мы сравнимъ, какъ много и какъ быстро работалъ Гоголь въ Петербург е , то должны будемъ признать, что, по оставленіи Россіи, онъ
уже не могъ работать попрежнему, и «Мертвыя Души» писалъ
крайне медленно. Едва ли можно сомневаться, что вследствіе
болезни творческія способности, если не качественно, то количественно, стали не т е . Известно, что Гоголь очень усидчиво,
съ большим» напряженіемъ работалъ надъ «Мертвыми Душами»
въ Веве, Париже, Риме, Москве и даже въ дороге. По крайней
м е р е , Бсргъ запомнилъ разсказъ Гоголя, какъ онъ въ остеріи
по дороге изъ Рима въ Неаполь создалъ целую главу. Гоголь
искренно желалъ закончить этотъ трудъ и все же проработала,
надъ нимъ болГе шести лѣтъ. Если мы примемъ во вниманіе
печальное состояніе здоровья, два тяжелые приступа болезни,
пережитые Гоголемъ за этотъ періодъ, мы должны признать,
что геніальный поэтъ, какъ великій художникъ, горячо любилъ
свой up us majus, не жалГлъ своихъ последнихъ силъ для этого
чуднаго произведенія. Онъ пользовался періодами улучшенія
своего здоровья и съ удивительной настойчивостью продолжалъ
начатый въ 1835 г. трудъ. Анненков» описывает», какъ былъ
счастлив» и бурно-веселъ Гоголь, когда закончена была глава,
посвященная Плюшкину; едва ли могъ ошибиться С. Т . Аксаковъ: «17 апреля ( 1 8 3 9 г . ) , тоже въ субботу, онъ прочел» намъ
передъ самой заутреней Светлаго Воскресенья въ маленьком»
моем» кабинете 6-ю главу, въ которой созданіе Плюшкина привело меня и в с е х ъ насъ въ великій восторг»» *)• Художественный вкусъ С . т . Аксакова не подлежишь сомненію, и потому
6-я глава «Мертвыхъ Душъ» уже въ 1839 г. была обработана
съ большим» совершенством»; въ 1841 г. въ Риме Гоголь можетъ быть ее несколько дополнил», и это одно привело его
въ бурно-восторженное состояніе духа. Вотъ какъ больной Гоголь любилъ свое великое произведете, какъ оно было ему дорого, какъ ему было радостно, когда его трудъ подвигался впередъ, и все же онъ былъ готов» только въ 1841 г.
Наше благоговЬніе передъ «Мертвыми Душами» такъ велико,
что может» показаться странной даже мысль объ ослабленіи,
В O p . cit., с т р . 34-

въ качественном* отношеніи, генія Гоголя за этот* періодъ.
Если воспроизведете воспринята™ составляет* главное въ художественном* творчестве, то, конечно, «Мертвыя Души» доказывают*, что до 1841 г. геній Гоголя не потухал*; если же
художник* отличается отъ простых* смертных* ясностью и глубиной воспріятія, если главное, въ художественном* творчестве,
воспріятія, проникающія и обнимающія человека и предмет*, то,
конечно, геній Гоголя начал* слабеть съ 1836 г. Психологія
творчества намъ мало понятна уже потому, что мы, обыкновенные смертные, не обладаем* этим* уделом* немногих* избранников*, и потому вопрос* о том*—ослабели ли творческія силы
I оголя, мы не могли бы решить, если бы за этот* періодъ онъ
написал* только «Мертвыя Д у ш и » .
Остается лишь несомненным*, что все, воспроизведенное в ъ
«Мертвыхъ Д у ш а х * » , было воспринято Гоголем* до его отъезда
изъ Россіи, что еще до этого момента весь матеріалъ для этого
удивительна™ гіроизведенія был* уже г о т о в * . Изумительно, какъ
могъ двадцатишестилетній молодой ч е л о в е к * видеть и понять
такъ много, что потом* вдали отъ родины возсоздалъ поразительно богатый запас* наблюденій. Покинув* Россію, Гоголь
уже не воспринимал* ничего для своего велика™ произведет«,
и поэтому, по крайней мере, воспріятіе, конечно, художественное и творческое, съ т е х * пор* не проявлялось съ той дивной
силой, какъ до 1836 г. У ж е по самому существу всей художественной деятельности Гоголя, воспріятіе имело громадное
значеніе, играло великую роль; для Виктора Гюго, стихи котораго достигали непостижима™ совершенства, по всей вероятности, воспроизведете воспринята™ имело большее значеніе,
ч е м * для Гоголя, а для автора «Мертвыхъ Душъ» воспріятіе
действительности было почти все. Какъ великій художник*, Гоголь живо чувствовал*, въ своей последующей деятельности,
что ему не достает* воспринята™ матеріала, и просил* своих*
друзей собирать для него матеріалы, не понимая, чтб только онъ
могъ видеть недоступное простым* смертЙъімъ.
Чтеніе «Мертвыхъ Душъ» уясняет* намъ, что Гоголь уже не
заботился о верности или точности внешней обстановки д е й ствія, не постарался узнать о том*, что ему неизвестно. Т а к ъ
еще Арнольди удивлялся, что Гоголь описал* совершенно невозможное ^ъ действительности поведеніе Ноздрева на балу у

губернатора. (Посреди котильона онъ с е л * на пол* и стал* хватать за полы танцующих*). Гоголь не зналъ, что въ то время уже
не было капитанъ-исправниковъ, описал* купчую сделку въ палате такъ, какъ она не могла произойти '). С л е д у е т * добавить
что въ Н е ж и н е Гоголь изучал* юриспруденцію. Я помню, какъ
один* мой знакомый старик*, по д е л а м * изъездившій всю Россію, смеялся н а д * Гоголем* за его незнаніе русской жизни: во
всей Россіи на большой дороге н е т * постоялаго двора, г д е , по
желанію, можно иметь и поросенка, и курицу, и телятину, и
даже иногда баранью печенку.
Мало того, что Гоголь уже не заботился о верности внешних* подробностей, онъ уже не замечал* бьющих* въ глаза
противоречій. Въ 6-й главе, по описанію сада Плюшкина, очевидно, что действіе происходит* летом*; о желтых ь листьях*
не упоминается; по дороге къ Коробочке Чичикова застает*
гроза, что также указывает*, что действіе происходит* летом*;
въ городе Чичиков* выходит* на улицу, «таща на плечах* медведи, крытые коричневым* сукном*», и «столкнулся тоже съ
господином* въ медведях*, крытых* коричневым* сукном*, и
въ теплом* картузе съ ушами. Господин* вскрикнул* — это
былъ Манилов*».
Едва ли можно отрицать, что больной Гоголь уже забывал*,
что написано въ предыдущей главе, что, конечно, вполне возможно, такъ какъ «Мертвыя Души» писались урывками, через*
болыпіе промежутки; онъ даже не перечитал* внимательно всего произведенія, въ виду своего тяжелаго болезненна™ состоянія; говорят*, что въ Малороссіи все л е т о ходили въ тулупахъ,
но все же не въ теплых* картузах* съ ушами.
Гоголь неоднократно переделывал* и дополнял* «Мертвыя
Души», и потому мы не можемъ судить, ослабевал* ли его геній съ 1835 по 1842. г., по последней редакпіи этого произвед е т « ; в е д ь н е т * основаній утверждать, что исправленія и дополненія улучшали это Apus majus; весьма возможно, что вначале эта поэма была еще лучше, еще прекраснее. Можно думать, что съ годами Гоголь дГлался требовательнее къ себе, но
*) У ж е съ 1802 Г., т.-е. с о времени у ч р е ж д с н і я м и н и с т е р с т в * , гірежніе к а іитанъ-исправиики или з е м с к і е исправники

или

земскіе

тельно были переименованы в ъ земскіе исправники,
капитанъ-исправника не употреблялся.

капитаны

оконча-

и с ъ т ѣ х ъ поръ т и т у л ъ

/
бол-fee основаній мы имѣемъ допускать, что съ годами у Гоголя
терялась уверенность, утрачивалась непосредственность, слабело
понимание своих* собственных* с и л * , слабел* художественный
в к у с * , художественное творчество заменялось риторикой. К *
таким* заключеніямъ приводит* нас* сравненіе первой редакціи
«Тарас* Бульба» (напечатана въ 1835 г.) со второй, подготовленной Гоголем* между 1839 и 1842 гг.
Крайне поучительно сравнить эти д в е редакціи для сужденія
о б * измѣненіи творчества Гоголя за этот* пяти-семилетній періодъ, для сужденія о творчестве вообще.
Первое большое измененіе или дополненіе состоит* въ том*,
что Гоголь вставил* сцену смены кошевого; въ первой редакціи
старый кошевой успокаивает* недовольных* во главе съ Тарас*
Бульбой; к а к * въ первой, т а к * и во второй редакціи идут* в *
поход*, вследствіе жалоб* беглецов* и з * Малороссіи на поляков*
Сцена смены стараго кошевого и избраніе новаго очень коротка:
такт» к а к * мы не знаем*, к а к * избирались кошевые, то проверить
ея мы не можем*, но она кажется невероятной и не внушает* уваженія къ запорожцам*: воины, т а к * легко сменяющие предводителя и т а к * быстро избирающіе новаго, мало
опасны.
Второе дополненіе, и весьма важное, состоит* въ томъ, что
Гоголь подробнее описал* у х о д * Андрея и з * лагеря, встречу
и разговоры съ полькой. К а к * великій х у д о ж н и к * , въ 1835 г Гоголь чувствовал* невероятность и натянутость этого эпизода и съ геніальной чуткостью, кратко и неопределенно, его опи
салъ. Не т а к * онъ отнесся къ этому эпизоду пять-семь л-Ьп
спустя. Во-первых*, ом* подробно описал*, к а к * Андрій съ татаркой пробирались подземным* ходом*; Андрій и татарка ва
город* в х о д я т * через* костел*. Церковь, молящіеся, начинаю
щееся утро, все это изображено великолепно, но кто бывал* и
в * Италіи, и въ костелах* наших* западных* городов*, тотт
ни на минуту не усумпится, читая эту поэтическую страницу
что Гоголь въ Дубно перенес* итальянскій храм*.
Еще более дополнил* Гоголь сцену встречи Андрія съ полькой; т у т * опять воспринятое въИталіи перенесено в * Дубно (ма линовый занавес*, позолоченный карниз* и живопись на стен е ) . Вместо нескольких* строк*, въ последующей редакціи
Гоголь посвяілагтъ шесть страниц* сцене встречи Андрія съ

олькой. Т у т * такая напряженность > такая неестественность, что
U 'олько ослабленіе генія можетъ объяснить нам*, к а к * великій
Ѵіудожникъ могъ написать такую сцену. В * первой редакціи,
|\ндрій говорить только: «Что бы тогда за любовь моя была,
•огда бы я бросилъ для тебя только то, что легко бросить!
і і е т ъ , м о я панна! Гіетъ, моя прекрасная! Я не т а к * люблю: отца,
брата, мать, отчизну—все, что ни на есть на земле, все отдаю
за тебя, все! Прощай! Я теперь в а ш * ! Я твой! Чего еще хочешь»? Это мало вероятно, но все же возможно; въ новой рсіакціи Андрій говорит* много, очень красноречиво и высказывает* даже такія вещи: «Кто сказал*, что моя отчизна Украина? Кто дал* мне ее в * отчизны? Отчизна есть то, чего ищет*
душа наша, что милее для нея всего. Отчизна моя — ты! В о т *
моя отчизна! И понесу я отчизну в * сердце моем*, понесу ее,
пока станет* моего в е к у , и посмотрю: пусть кто-нибудь из*
казаков* вырвет* ее оттуда! И все, что ни есть, продам*, отдам*, погублю за такую отчизну». И Андрій, и полька говорят*
много, говорят* въ страшно приподнятом* тоне; вся сцена кажется до безконечности неестественной и даже несимпатичной;
я она, и онъ изменяют* религіи, родине, совершенно непонятно
ючему: ведь они виделись раз* въ жизни, и потому о серьезюй любви не можетъ быть и речи. Для меня вполне понятно,
іто Гоголь, когда творил* Т а р а с * Бульбу, обладал* всеми своими необыкновенными способностями, и потому тогда не нариовалъ этой сцены; только, когда, вследствіе болезни, его геіій уже ослабел*, онъ могъ создать, могъ находить хорошей
іту сцену.
В*-третьихъ, изменено описаніе убійства Андрія Тарасом*. В ъ
первой редакціи все поражает* геніальной простотой и жизненностью. Янкель, между прочим*, сообщает* Тарасу, что въ Дубно
шделъ Андрія, прсдавшагося полякам*. «Ярость, ярость железе н , могучая, ярость тигра вспыхнула на его лице»; начинается
штва, среди одного отряда Т а р а с * у в и д е л * Андрія и « к а к *
>ешеный бросился на э т о т * отряд*. Андрій узнал* его издали,
н видно было издали, к а к * онъ весь затрепетал*. Онъ к а к *
подлый т р у с * спрятался за ряды своих* солдат*... Спасите,
фичалъ онъ отчаянно, простирая руки... Андрій сделал* усиліе
Тжать, но поздно: ужасный отец* былъ пред* ним*». Можно
іишь благоговеть перед* геніальностыо двадцатипятилетняго Го-

голя, такъ чудно понявшаго, до чего въ а ф ф е к т е гн-Ьва можс П І Я
дойти могучій Тарасъ, понявшаго, что изменники и ренегать і* 0
по натурѣ «подлые трусы». Читая эту чудную сцену, проь? и
каешься симпатіей къ Тарасу и ирезрѣніемъ къ сладострастник^
Андрію.
/
Совершенно иначе дѣло изображено въ исправленной редакціи:
Янкель, после длинныхъ сообшеній объ измѣнѣ Андрія, п*редаетъ Тарасу слова Андрія: «Янкель! скажи отцу, скажи брату,
скажи казакамъ, скажи запорожцамъ, скажи вс-Ьмъ, что оте т і ъ
теперь не отецъ мнѣ, братъ не братъ, товарищъ не товарищ*.,
и что я съ ними буду биться со всѣми, со вс^ми буду биться»,
Тарасъ, сдержанно слушавшій болтовню Янкеля, наконецъ «выхватилъ свою саблю», но Янкель у б е г а е т * . Андрей не былъ рафинированный мерзавецъ и потому не могъ черезъ посредство
презрѣннаго для него Янкеля оскорблять отца и казаковъ; не
могъ онъ дать такого порѵченія Янкелю для того, чтобы заслужить доверіе поляковъ: клятва, данная презренному и для Андрея
и для поляковъ жиду, не имела никакого значенія. Узнавъ объ
измене сына, Тарасъ долго таить въ с е б е свой г н е в ъ . Андрея
онъ увидалъ, лишь когда остался главнымъ въ осаждающемъ
Дубно войске. «Отворились ворота и вылетелъ оттуда гусарскій полкъ, краса в с е х ъ конныхъ полковъ... впереди другихъ
понесся витязь в с е х ъ бойчее, в с е х ъ красивее... Т а к ъ и отороп е л * Тарасъ, когда увиделъ, что это былъ Андрій... Онъ
(Аидрій) чистилъ передъ собою дорогу, разгонял*, рубилъ и
сыпалъ удары направо и налево». Тарасъ приказываетъ заманить
Андрія, «чья-то сильная рука схватила за поводъ его коня. Оглянулся Андрій—передъ нимъ Тарасъ». Геніальный Гоголь чувствовалъ, что уже, во второй редакціи, онъ долженъ былъ выбросить
исполненныя величайшаго трагизма слова Тараса: «и не проси у
Господа Бога отпущенія: за такое дГло не прощают?, на томъ
с в Г т е » . Действительно, свыкнувшійся съ мыслью объ измеі-rfe
сына, хладнокровно заманившій его въ засаду Тарасъ, во второй,
редакціи, уже не былъ преисполненнымъ «ярости» мстителемъ,
какъ въ первой редакціи. Въ первой редакпіи, въ «ярости»
отмстивши изменнику, казакъ Тарасъ, какъ отецъ хоронить
трупъ сына. Во второй, обдуманно убившій сына Тарасъ, только что убившій сына, на предложеніе Остапа похоронить брата,
отвечаетъ: «ГІогребутъ и безъ насъ! будутъ у него плакальщики

и утешницы». Въ первой редакціи, полный «свирепства» и «ярости» Тарасъ говоритъ Андрею слова, вполне оправдываюшія отца:
«Ты думалъ, что я отдамъ кому-нибудь дитя свое? ГНзтъ!» Во
J второй, о только что убитомъ сыне Тарасъ говоритъ: «Пропалъ,
гіропалъ безелавно, какъ подлая собака».
Такимъ образомъ, во второй редакдіи, Андрей уже является
храбрымъ, пылким* воиномъ, а Тарасъ представлен*, отцомъ,
обдуманно подготовившим* убійство, спокойно убивающимъ сына
и даже надругающимся надъ его трупом*.
Наконецъ, во второй редакціи, пока Тарасъ убивает* сына,
разговаривает* съ Остапомъ, ихъ окружают* поляки, Остапа
берутъ въ пленъ, а Тараса тяжело ранятъ; непонятно, откуда
взявшійся Товкачь увозит* тяжело раненаго Тараса съ поля
битвы, проигранной казаками. Окончаніе сцены даже мелодраматично: убивъ одного сына, Тарасъ теряет* сейчас* же другого;
если бы опъ не тратидь времени на убійство сына и на разговор*
съ Остапомъ, ихъ бы не окружили поляки. Если мы примем*
во вниманіе, что по второй редакпіи Тарасъ былъ главнымъ начальником*, что онъ бросает* все войско только для того, чтобы
утолить свою злобу убійствомъ Андрія, что въ то время, пока
онъ убивалъ Амдрія, войско было на-голову разбито, мы должны
будем* признать, что творчество Гоголя за пять—семь лГтъ измѣнилось, и,—увы!—не къ лучшему.
Въ четвертых*, въ новой редакціи измѣненъ план* битвы, въ
которой погибъ Остапъ и былъ тяжело ранен* Тарасъ. Прочит а в * подряд* обе редакиіи, нетрудно убедиться, что первая
излагает* дѣло и полнее, и правдоподобнее. О т б и в * вылазку
из к Дубно, Тарасъ, убедившись въ слабости своихъ силъ,
тайно снимает* осаду; узнавъ, что пленные казаки отправлен!,і въ Варшаву, онъ решается при отступленіи ихъ выручить,
но лишній обоз ь задерживает* движеніе: казаки окружены превосходными силами, они окружают* себя обозомъ. Остапъ, «увлекаемый пылкостью», отделился немного далее отъ обоза, его
берутъ въ плѣнъ, Тарасъ бросается ему на выручку. «Желаніе
подать помощь и освободить любимаго сына заставило его забыть важность своего поста»; войско гибнет*. Во второй редакціи вылазка поляковъ победоносно отбита, но изъ города «вылетель» «гусарскій полкъ»; пока Тарасъ былъ занят* убійствомъ
Андрія, неизвестно почему казаки оказываются разбитыми на-

голову. Интересно было бы мнѣніе по этому поводу военнаго,
но для невоеннаго въ первой редакціи понятны причины пораженія казаков» и остаются неясными во второй.
Въ-пятыхъ, во второй редакціи описаны подвиги некоторых»
казаков»—Кукубенко, Балабана, Мосія Шило; эти сцены написаны рукою великаго мастера, но это вводные эпизоды, не имѣющіе непосредственна™ отношеиія къ ходу ужасной драмы. Для
меня несомненно, что только это дополненге, а не измененіе,
является украшеніемъ второй редакціи.
Въ -шестых», при переработке, I оголь ввел» несколько поэтических» сравненій и риторических» періодовъ. Сами но себе
эти сравненія великолепны; такъ, Андрій во главе польских»
гусаръ «понесся какъ молодой борзой конь»; тут» прекрасно
описано, какъ несется на охоте борзой. Заманенный казаками и
пойманный Тарасом» Андрій сравнивается со школьником», б е гущим» за товарищем» и наталкивающимся на учителя; школьник» въ этомъ положеніи также описан» прекрасно. Но насколько Іоническая колонна прекраснее Коринфской, настолько
это место въ первой редакціи выше, чемъ во второй; въ первой
редакціи Гоголь изобразил» сильными красками ярость и б е шеную храбрость о б е з у м е в ш а я отъ оскорбления Тараса, трусость Андрія и только. Во второй редакціи сами по с е б е прекрасный, поэтическія сравненія только отвлекают» внимг.ніе отъ
ужаснаго столкіювенія между великим» отцомъ и жалким»
сыномъ.
Риторическіе періоды во второй редакціи очень однообразны:
умирая, Мосій Шило говорит»: «Прощайте, паны братья, товарищи! Пусть же стоит» на вечныя времена православная Русская
земля и будет» ей вечная честь»; Степан» Гуска, умирая, говорит»: «Пусть же пропадут» в с е враги и ликует» вечные века
Русская земля!..» Последнія слова умирающаго Балабана были!
«Пусть же цвѣтетъ вечно Русская земля!» Д а ж е молодой герои
Кукубенко умирает» съ красивой фразой на устахъ: «Пусть же
после насъ ж и в у т » еще лучшіе, чемъ мы, и красуется вечно
любимая Христом» Русская земля». ГІоследнія слова Тараса, умирающаго на костре, весьма характерны для пониманія творчества
Гоголя: «Постойте, придет» время, будет» время, узнаете вы,
что такое православная русская вера! У ж е и теперь чуютъ дальHie и близкіе народы: подымется изъ Русской земли свой царь,

я не будет» въ міре силы, которая бы не покорилась ему!» Я
че сомневаюсь, что только ослабленіемъ генія можно объяснить, что Гоголь профанировал» своихъ героев» таким»
.расноречіемъ; въ 1835 г., какъ великій художник», онъ жию понималъ, что казаки патріотизмъ доказали делами, а не
}) разами.
Во второй редакціи Гоголь влагает» въ уста Тараса длинную
печь о товариществе, въ которой излагаются въ весьма красивой форме преимущества товарищества на Руси, говорится о
русском» чувстве. Т у т » явно Гоголь въ уста Тарасу влагает»
фразы, совершенно несоответствуюшія характеру и міровоззрѣнію этого человека дела, а не слова. Невольно приходит» въ
голову мысль, что Гоголь, надГляя своего героя патріотизмомъ,
даже въ излишестве, х о т е л » этимъ самым» оправдаться отъ
упреков» въ недостатке патріотизма.
Свой патріотизмъ, теперь называемый квасным», Гоголь заявляет» во второй редакціи следующей фразой: «Да разве найдутся на с в е т е такіе огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу». Въ 1835 г . , когда Гоголя не упрекали
въ недостатке патріотизма, онъ не поместил» такой громкой и
совершенно ненужной въ «Тарасе Бульбе» фразы ')•
Относительно новой редакціи «Портрета» Гоголь самъ говорит» въ письме къ Плетневу отъ 17. III. 1842. «Въ Риме я ее
переделал» вовсе, или лучше, написал» вновь, вследствіе с д е ланных» еще въ Петербурге замечаній». Следовательно, матеріалы для второй редакщи были собраны до отъѣзда изъ Россіи,
и въ Риме Гоголь лишь проредактировал» и переписал» уже заготовленное въ Петербурге.
Лучше всего объ ослабленіи творчества Гоголя съ 1836 г. мы
можемъ судить по тому, что создать что-либо новое, достойное
автора «Ревизора», оставив» Россію, больной поэтъ уже не могъ.
Въ начале своего пребыванія за границей Гоголь написал»
отрывок» «Римъ»; въ 1839 г. его слышал» С . Т . Аксаковъ.
У ж е потому, что Гоголь обнаруживает» въ этомъ отрывке знаніе Италіи, восторженное къ ней отношеніе, мы должны думать, что Римъ написан» не ранее 1838 г.; къ такому же вы1) В е с ь м а в о з м о ж н о , ч т о т у т ъ с к а з а л о с ь в л і я н і е П о г о д и н а , в ъ 1 8 3 9 г . б ы в шаго в ъ Р и м ѣ ; но это не и з м ѣ н я е т ъ с у щ н о с т и д ѣ л а .

воду нас* приводит* и слабость этого отрывка. Едва ли ранѣе
1838 г., т.-е. до тяжкаго приступа болезни въ 1837 г . , Гоголь,
обладавшій прежде необычайным* художественным* чутьем*,
принялся бы писать художественное произведеніе изъ жизни
ему непонятной и неизвестной, написалъ бы отрывок*, въ котором* н е т * ни одного лица, обрисованнаго такъ, какъ умел*
прежде рисовать Гоголь ')• Конечно, многіе беллетристы не могутъ написать такого отрывка, но сравнивая «Рим*» съ другими
произведеніями Гоголя, мы можемъ только сожале-гь о значительном* ослабленіи творческих* сил* геніальнаго автора «Ревизора». Только ослабленіемъ, вследствіе болезни, генія Гоголя,
можно объяснить, что онъ такъ тщательно, но, увы! съ помощью
реторики, описывает* Аннунціату; напряженность, безплодное
усиліе заменяет* собою прежнее свободное творчество. И въ
этом* отрывке местами видна рука великаго мастера, но чудно
написанныя подробности еще более оттеняют* упадок* творчества автора.
П о с л е припадка 1839 г. геній Гоголя ослабел* настолько, что
драма изъ малороссійской жизни ему совершенно не удалась;
Гоголь остановился въ самом* начале.
В ъ 1839 г - I оголь прочел* Панову несколько сценъ; П а н о в * ,
восторженный поклонник* Гоголя, однако заметил*, что главное лицо еще не обозначилось. Анненков* разсказываетъ, что
онъ виделъч въ 1841 г. черновой листок* драмы изъ малороссійскаго быта и даже у с п е л * прочесть фразу - «и зачем* это
Господь Б о г * создал* б а б * на с в е т е , разве только для того,
чтобы казаков* рожала баба». Гоголь разсердился и вырвал*
бумажку изъ рук* Анненкова. Бедный поэт* ясно понимал*,
что работать над* этой драмой («Выбритый Усъ»), онъ уже не
можетъ.
Гакъ какъ въ 1841 г . заканчивается деятельность Гоголя,
какъ великаго художника, мы уже теперь можемъ определить
вліяніе болезни Гоголя на его творчество. Болезнь не только
очень рано ослабила творческія силы великаго писателя, но и
очень рано окончательно погубила его геній. Едва ли можно
сомневаться, что творческія способности Гоголя перестали раз' ) ГОГОЛЬ н а с т о л ь к о не п о н и м а л ъ и т а л ь я н ц е в * , ч т о

считал*

ихъ

отжив-

виваться уже въ 1836 г., т.-е. когда Гоголю было 27 л е т * . Развитая, наростаиія сил*, вследствіе болезни, не было; появилось
ослабленіе, правда медленно прогрессирующее и заметное лишь
при тщательном* изученіи деятельности Гоголя съ 1836 года.
Геній Гоголя такъ колоссален*, его произведенія такъ прекрасны, что ослабленіе его творческих* сил* долго намъ незаметно;
ведь и сравнительно слабыя произведенія Гоголя все же чудно
хороши и неизмеримо превосходят* созданное посредственностями.
Въ 1841 г. геній Гоголя, вследствіе болезни, потухает* настолько, что уже ничего равнаго «Ревизору», «Шинели», первой части «Мертвыхъ душъ» больной поэт* создать не могъ;
конечно, проблески прежняго генія еще остались; потухаюшіе,
засыпанные пеплом* уголья иногда вспыхивают* слабым* пламенем*, но уже прежняго огня быть не можетъ.
Такое раннее ослабленіе или, по крайней мере, остановка развитая и потуханіе генія, могутъ быть объяснены болезнью, развивавшейся на почве патологической организапіи нервной системы; ведь духовный силы здоровых* людей съ годами крепн у т * , способности ихъ съ годами развиваются. Намъ б у д е т *
еще яснее патологическое происхожденіе ранняго ослабленія и
ранняго потухалія генія, если мы сравним* художественную д е ятельность больного Гоголя и здороваго Пушкина ')•
Патологической организаціей нервной системы Гоголя мы
должны объяснить своеобразную особенность его творчества: пи
у одного художника н е т * такъ много незаконченных* или даже
только начатых* произведеній какъ у Гоголя. Число намъ изв е с т н ы х * незаконченных* произведеній крайне велико, законченных* же относительно мало.
Даже въ лучшую эпоху своей жизни онъ набрасывал* толь к - w.
чала никогда затем* незаконченных* повестей и закончил-« лишь
одну большую поэму «Тарас* Бульба» и д в е комедіи: «Игроки»
это лишь сцены. В с е остальныя законченныя произведенія—это
небольшія, по размерам*, разсказы. Пушкин* один* понималъ
это с п ^ с т в о дарованія Гоголя и д а л * ему сюжет* для «Мертвыхъ душъ», произведенія, состояшаго изъ отдельных* эпизо-

ш е й націей (письмо к ъ Ш е в ы р е в у о н ъ I. I X . 1843); повидимому о н ъ и у м е р ь ,
не понявъ своей

ошибки.

1) П о д р о б н ѣ е о б ъ э т о м ъ :
ровья. Ю р ь е в ъ ,

1899.

Чиж*.

Пушкин*, какъ идеалъ лушевнаго

здо-

довъ; по самому существу темы «Мертвыя души», по произволу
автора, могли быть закончены и рано, и поздно. Можно лишь
удивляться, к а к * Анненков* не понимал* этой особенности генія Гоголя и потому писал*: «Если эта поэма по справедливости можетъ называться памятником* его, к а к * писателя, то съ
неменьшей основательностью позволительно сказать, что в * ней
готовил* себѣ о н * и гробницу, к а к * человеку»; Анненков* даже
называет* «Мертвыя Души» «подвижническою кельею, въ которой онъ бился и страдал* до т е х * пор*, пока вынесли его бездыханным* и з * нее».
Эта особенность или свойство дарованія Гоголя потому имее т * особое значеніе в * глазах* психіатра, что сам* Гоголь не
понимал* свойства своего творчества. Если и можно думать, что
не вследствіе патологической организаціи нервной системы, а
вследствіе имманентнаго свойства своего генія, онъ не могъ разрабатывать сложных* положеній, трудно иначе к а к * болезнью
объяснить то, что Гоголь до конца жизни не понимал* особенностей своего дарованія.
О свойствах* дарованія Гоголя, вообще о б * его творчестве,
писали столь авторитетные и компетентные критики, что весь
вопрос* исчерпан*, и психіатръ можетъ высказать свое сужденіе лишь о том*, к а к * болезнь великаго поэта вліяла на его
творчество.
Мы знаем*, что малороссійскимъ происхожденіем* Гоголя «обясняемо было до известной степени его отношеніе к * русской
(великорусской) действительности». ГІыпинъ (Энциклопедическій
словарь, іу, стр. 2о) говорит*: «Привязанность Г. къ своей родине
была очень сильна, особливо в * первые годы его литературной
деятельности и вплоть до завершенія второй редакпіи «Тараса
Б у л Ѵ а » , но сатиричеслис отношеніе къ русский жизни, и и ь
сомненія, объясняется не племенными его свойствами, а в с е м *
характером* его развитія».
На самом* д е л е , остается непонятным*, почему Гоголь иначе
относится къ великорусской действительности, ч е м * к * малороссійской; едва ли можно говорить о значеніи «развитая» в *
томъ смысле, как* его обычно употребляют*, по отношенію к *
двадцати четырехлетнему молодому человеку, упорно избегавшему в с е х * воздействий, способствующих* развитію. Когда Гоголь подготовлял* или обрабатывал* «Ревизора», онъ не жил*

въ т а к и х * условіяхъ, чтобы могъ «развиваться», изменить свое
міровоззреніе, да наконец* его «Выбранныя места» доказывают*,
что сатирическое отношеніе къ великорусской действительности
вовсе не было результатом* «развитія»; напротив*, достигнув*
наибольшей зрелости, Гоголь находил*, что все обстоит* к а к *
нельзя лучше. Вообще, историки литературы, и даже столь почтенные и авторитетные, к а к * ІІыпинъ, не принимают* во вниманіе чисто органических* причин* деятельности, придают*
большое значеніе среде, условіямъ жизни, идеям*. К а к ъ психіатръ и психолог*, я решительно не могу согласиться съ таким*
толкованіемъ отношенія Гоголя к * русской действительности.
Еще раз* я припоминаю сказанное мне покойным* психіатромъ
Гудденомъ: психіатрія уже потому великая наука, что мы, псчхіатры, можем* правильно понимать человека; ученые, государственные люди ошибочно судят* о ч е л о в е к е , потому что всегда
объясняют* его деятельность соображеніями, а мы знаем* громадную роль чувствованій, и громадность вліянія тела на душу.
Іезуиты лучше, хотя только эмпирически, знали людей и умели
управлять ими, потому что воздействовали па чувствованія; психіатры кроме того знают* власть тела н а д * духом*.
К а к * психіатръ, я совершенно иначе объясняю значительное
различіе въ отношеніи Гоголя къ нашей и малороссійской жизни.
Происхожденіе само по себе, конечно, т у т * не играло роли, и
Гоголь очень рано также безучастно относился къ страданіямъ
крепостных*, выпоротых* унтеръ-офицсршъ, обобранных* купіовъ, к а к * въ Малороссіи, т а к * и въ Великоруссіи. Т а к ж е ему
трашно было подумать/ехать в * Россію, к а к * и в * «любимую»
Украйну. Различія в * іотношеніи къ «родной» Украйне и к ъ
москалям* были обусловлены болъзнью и ея развитіемъ, в * чем*
легко убедиться, вникнув*, когда Гоголь писал* свои художественный произведенія и з * малороссійской и нашей жизни.
Т е наблюденія малороссійской жизни, которыя вылились въ
поэтическія произведшая перваго періода были собраны въ
юношеском* возрасте, то-есть, когда Гоголь пріГзжал* домой
из* Нежина и въ 183 г г. из* Петербурга. Во время своего
пребыванія въ Васильевке летом* 1835 г. Гоголь уже не могъ
собрать наблюденій для полных* нежности, и не лишенных*
любовнаго отношенія к * созданным* имъ лицам*, художественных* произведеній. Когда геніальный юноша наблюдал* мало8*

россійскую жизнь, онъ еще не былъ тоскующим*, больным*;
его душа еще могла любить, болѣзнь не окрасила для него весь
міръ темными красками. Но и тогда оігь уже в и д е л * и Шпоньку,
и Иван* Ивановича съ Иваном* Никифорычемъ; какъ ни ничтожны эти лица, въ д у ш е поэта было достаточно сердечной
нежности и для этих* «существователей»,добродушно относившихся къ геніальному юноше. Когда Гоголь у в и д е л * Акакія
Акакіевича и Поприщина, онъ былъ еще очень молодъ, служил*
въ департаменте у д е л о в * и министерстве внутренних* делъ,
не перенес* тяжелаго приступа меланхоліи, для него еще не
все въ жизни потеряло прелесть, у него еще многое вызывало
пріятныя чувствованія, а потому онъ еще могъ многое любить
и сумел* и нас* заставить полюбить и Акакія Акакіевича и
даже Поприщина.
Болезнь многострадальнаго поэта прогрессирует*; пріятныя
чувствованія все реже и реже возникают* въ душЬ геніальнаго «великаго меланхолика». Все более и более обширный
круг* явленій вызывает* у него негіріятныя чувствованія; болезнь
все более и более сгущает* мрачное облако, через* которое
геніалыіый наблюдатель видит* и міръ, и людей. Мрачное, вызванное болезнію настроеніе, конечно, должно было отразиться
въ пропзведеніяхъ поэта, въ отношеніи его къ окружающей
действительности. Персонажи Ревизора изучались Гоголемъ, когда
развивающаяся болезнь лишила его сердечной теплоты, окрасила
все въ темный цветъ, и мы вместе съ Щепкиным* любим* даже
Держиморду, но уже «какъ и вообще в с е х * людей». Припадки
меланхоліи или меланхолическая состоянія въ той степени болезни,
какія были у Гоголя, къ нашему счастію, не в е д у т * къ умственному отупГнію, и многострадальный поэт* оценил* с о в е т *
Пушкина описать покупку Мертвых* Д у ш ъ . Матеріалы для этого
безсмертнаго произведенія, по крайней мере по преимуществу,
были собраны въ 1834 — ^ 3 5 гг. и первой половине 1836 г.,
то-есть после тяжкаго приступа меланхоліи 1833 г. Мы видели,
что меланхолическое состояніе не покидало Гоголя и лГтомъ
1835 г - и весною 1836 г. Понятно, что въ такомъ душевном*
состояніи геніальный наблюдатель уже не замечал* Афанасія
Ивановича, Акакія Акакіевича и т д., а обратил* свое вниманіе
на болГе мрачный фигуры—Ноздрева. Собакевича, Манилова,
Коробочку и Плюшкина. Д а ж е мы, обыкновенные смертные,

обращаем* вниманіе на то, что соответствует* нашему настроепію; здоровый, веселый человекь иначе относится къ людям*,
иначе ихъ понимаетъ, чемъ мрачно настроенный неудачник*.
Все мы знаемъ, что въ хорошем* настроеніи мы иначе смотрим*
на наших* знакомых*, чемъ въ дурном*. Константину Левину
мосле обьясненія съ Китти у Облонских* все люди казались
добрыми, умными, хорошими; онъ в с е х * ихъ любилъ, потому
что сердце его было полно любви.
Нельзя забывать громаднаго вліянія недоразвитія половых*
чувствованій у нашего великаго сатирика. Наши научныя с в е денія по этому вопросу весьма ограничены и неточны. Rieger О
вполне отрицает* вліяніе этой важной функиіи на душевную
жизнь, но едва ли можно согласиться съ мненіемъ этого почтеннаго ученаго. Чтобы не входить въ обсужденіе этого крайне
сложнаго и деликатнаго вопроса, я сошлюсь на два сделанныя
мною наблюденія, вполне понимая ихъ недостаточность. Едва
ли однако нужно доказывать громадное значеніе родового чувства на любовь къ людям* и къ міру вообще; все это общеизвестно, такъ же какъ и мизантропія е в н у х о в * . Я зналъ д в у х *
выдающихся лиц* съ недоразвнтіемъ полового чувства; один*
был* ученый, другой важный чиновник*; оба были мизантропы,
мрачно смотрели на жизнь и видели только отрицательную ея
сторону. Ученый былъ большой поклонник* Гоголя и утверждал*,
что не понимаетч, и не любит* ни одного художественнаго произведенія, кроме сочиненій Гоголя. Важный чиновник* былъ
человГкъ громаднаго ума и редкій работник*, но онъ такъ подозрительно относился къ своим* подчиненным*, такъ в и д е л *
въ них* только дурное, что служить съ ним* было очень трудно,
а начальство должно было отказываться отъ его услугъ, въ виду
постоянных* жалобь, пререканій и т. п.
Въ періоды полового созреванія у таких* лиц* эти важныя
функціи, все же хотя и слабо, даютъ о себе знать, или, говоря
иначе, железы начинают* функціонировать, но не достигают*
лолжнаго развитія. О пробужденіи половой жизни говорилось
такъ много, что н е т * надобности повторять известное еще разъ;
какъ бы слабо и незакончено ни было развитіе этой функціи, все
же происходит* соответственное изменсніе личности. Когда
<) D i e Castration

1900.

половое созрНзваніе заканчивается такъ несовершенно, что молодой человек» или вполне, или почти неспособен» къ половой
жизни, то чисто органически, и сознательно, онъ не можетъ не
страдать, не быть мрачным». Мы не знаемъ какъ органически
вліяетъ недоразвитіе этой важной функціи на личность субъекта,
но несомнѣпно, что, когда молодой человѣкъ окончательно убеждается, что онъ лишен» т е х » наслажденій, которыя такъ сладки
для его друзей, что онъ создан» не такъ, какъ в с е , онъ ожесточается, страдает», злится, настроеніе его становится мрачным».
Гоголь вырос» въ нравственной семье, а потому, по всей вероятности, сравнительно поздно окончательно
убедился, что онъ
создан» не такъ, какъ другіе. Молодые люди съ недоразвитіемъ
половой жизни долго утешают» себя надеждой, что съ годами
они выздоровеют», но когда, наконецъ, они видятъ, что дело
непоправимо, жизнь имъ кажется отвратительной, лишенной
смысла. Въ нефункціонирующихъ правильно органах» начинается
атрофія; обо всемъ этомъ наши научный свѣденія, повторяю еще
раз», весьма несовершенны, но кто же не знаетъ, что девушки
начинают» рано вянуть.
Все это необходимо принимать во вниманіе для объясненія
измененія въ отношеніи великаго сатирика къ нашей действительности; было бы просто фарисейством» утверждать, что такія
животныя» «ни^шія» отправленія не могутъ иметь вліянія на
высокія художественный произведенія. Если въ нашей жизни
эти животныя отправленія играют» такую большую роль, то въ
жизни художников» они должны иметь еще больше значенія;
вспомним» біографію Ж о р ж » Зандъ, Петрарки, Гете... Гоголь
мрачно, отрицательно отнесся къ действительности именно тогда,
когда долженъ былъ отказаться отъ всяких» надежд», когда
отсутствіе функціи недоразвитых» железъ стало сказываться на
всемъ организме. Само собою разумеется, что отрицательное
отношеніе геніальнаго поэта къ действительности должно было
принять другія формы, чемъ у увядающей девушки; но кто не
знаетъ сатирическаго направления многихъ старых» д е в ъ , умеющих» подмечать смешныя стороны и зло ихъ осмеивать. Принято
смеяться надъ старыми девами, никого не любящими кроме кошек», но ихъ с л е д у е т » сожалеть; кто не знавалъ добрых» любящих» д е в у ш е к » , вследствіе ихъ ненормальна™ положенія
превратившихся въ озлобленных» обличительниц» в с е х ъ своихъ

знакомых», бичующих» безпощадно чужія слабости и недостатки.
Увы часто телесные процессы имеют» громадное вліяніе на машу душевную деятельность; конечно, на все это можно закрывать глаза, но съ закрытыми глазами можно и заблудиться. Мы
не знаемъ, почему некоторый старыя девушки становятся энтузіастками; англійскія spinsters—тип»
крайне симпатичный; между
аболюціонистками, противницами вивссекцій немало старых» д е в ъ
К т о живалъ въ Западном» крае, тот» знаетъ, что такое девотка;
ихъ набожность и консерватизм», самый крайній, общеизвестны.
Все это необходимо принять во вниманіе для объясненія весьма
быстро происшедшей перемены въ отношеніи къ действительности у нашего великаго поэта. Я не знаю, да это и невозможно
съ точностью знать, какое вліяніе на творчество имела эта чисто
органическая причина; понятно, что даже геніальный наблюдатель
не могъ дать себе отчета, какое вліяніе оказала на него эта
крайне интимная сторона жизни. Известно, съ каким» суеверным» ужасом» смотрел» наш» геніальный поэтъ на любовныя
интрижки (Невскій Проспект»). С л е д у е т » лишь обратить вниманіе, что эта причина могла иметь вліяніе на его развитіе, но
определить, какую роль она играла среди другихъ причин»—меланхолических» состояній, параноическаго характера—едва-ли
возможно. Что эта причина могла иметь немаловажное вліяніе,
указывает» намъ то обстоятельство, что ясно сатирическое отношеніе къ действительности появилось именно въ то время,
когда прошла первая молодость, когда неспособность любить
выяснилась окончательно, т. е. на двадцать четвертомъ-шестомъ
году жизни.
Измененіе въ отношеніи къ жизни произошло въ сущности
очень быстро—въ два-три года; намъ известно, когда были сданы въ печать произведенія Гоголя, но неизвестно, когда они
создавались. Мы знаемъ, что наш» великій поэтъ, какъ и в с е
великіе творцы, подолгу работалъ надъ своими созданіями, многократно ихъ переделывал», переписывал» и потому едва ли
можно сомневаться, что «Ревизор»», по крайней мере въ общих»
очертаніяхъ—былъ создан» за два года, а можетъ даже и более,
до своего появленія въ готовом» виде. Очевидно, что двадцатичетырехлетній автор» не могъ путем» «развитія» изменить
своего отношенія къ действительности. Ни въ его жизни, ни
въ его деятельности, ни въ той духовной атмосфере, въ кото-

рой онъ жилъ эти годы, не было ничего, что могло бы объяснить его «развитіе» въ этомъ направленіи.
ГІревращеніе «мягкаго юмориста» пасечника Рудаго Панька
«въ грознаго сатирика» произошло очень быстро—въ три-четыре года, а потому историки литературы решительно не могутъ
проследить этого «психологическаго процесса». Dr. Баженов* ' )
уклоняется отъ объясненія этого процесса именно потому, что
сделанный им* дізгнозъ болезни Гоголя не совсем* верен*.
Когда Гоголь проводил* каникулы 1835 г. въ Васильевке,
онъ уже не могъ съ мягким* юмором* относиться къ окружающей его действительности, и потому эта поездка не дала ему матеріаловъ для творчества. Только юношей онъ былъ мягкимъ
юмористомъ, и уже въ томъ возрасте, когда нормальные люди
смотрят* на міръ черезъ розовыя очки, онъ былъ грознымъ сатирикомъ. Вообще, сатира, а темъ более грозная, не свойственна молодости. Щедринъ написал* свои лучшія, наиболее грозныя сатиры, когда ему было за сорокъ л е т ъ ; Свпфтъ создалъ
«Стрпнствованія Гулливера», когда ему было пятьдесятъ летъ. Замечу, что великій англійскій сатирикъ былъ человекъ больной
и последнія десять л е т ъ своей жизни страдалъ тяжкой душевной болезнью. Правда, Ямбы Барбье появились, когда поэту было
двадцать шесть л е т ъ , но дальнейшее развитіе этого поэта остановилось очень рано, и в с е его последующія произведены уже
значительно ниже «Ямбовъ», что уже даетъ право сомневаться
относительно здоровья Барбье. Хорошей подробной біографіи
его н е т ъ .
Единственный сатирикъ, уже на двадцать пятомъ году жизни
пріобревшій известность, это Буало; но Буало былъ кастратъ,
такъ какъ въ д е т с т в е его partie très délicate была повреждена
индейскимъ петухомъ 2 ). Конечно, можно говоритъ, что поврежденіе важныхъ органовъ у Буало и недоразвитіе половыхъ
желаній у Гоголя никакого отношенія къ ихъ деятельности не
имели, что я привелъ справку, ничего не объясняющую, но все
ж е нельзя не сопоставить, что и Буало и Гоголь почти въ одномъ и томъ же возрасте прославились сатирами, что у обоихъ
0
2

O p .

Cit.,

СТр.

12.

) R i e g e r (op. cit. s. 8 4 — 8 7 ) ; т у т ь приведены данным по поводу э т о г о об-

стоятельства

въ жизни Буало, вполнѣ

достаточный

д л я с у ж д е н і я о ненор-

мальности э т о г о сатирика.

У

былъ органическій недостатокъ, лишившій ихъ радостной молодости.
Сатирическое отношеніе къ действительности Гоголя, какъ
художника, не только проявилось очень рано, но и развивалось
очень быстро. Въ 1835 г . первыя главы «Мертныхъ Душъ» вызвали у Пушкина печальное настроеніе духа. Первыя шесть главъ
этого величайшаго художественнаго произведенія даже теперь
читать тяжело. Одинъ известный немецкій ученый говорилъ
мне, что онъ не знаетъ более мрачнаго и более художественнаго изображенія действительности, какъ первыя шесть главъ
«Мертвыхъ Душъ». Когда я ему заметилъ (это было въ 1884 г.,
когда я еще не вполне понималъ «Мертвыя Души»), что это типы прошлой русской жизни, этотъ почтенный ученый живо возразил* мне, что персонажи «Мертвыхъ Душъ», какъ греческія
статуи, беземертны и всемъ понятны-, Собакевичсй у насъ очень
много. Ііоследнія главы действительно уже для насъ, немцевъ,
мало интересны; это ваша жизнь». ІІотомъ я оценилъ верность
сужденія этого крупнаго ученаго и теперь думаю, что «Мертвыя
Души» можно делить на д в е части. Первыя шесть главъ—это не
только сатира, но поразительно художественное воспроизведете
живыхъ лицъ; действительно Гоголь создалъ статуи, столь же
чудно-художественныя, какъ Аполлон* Бельведерскій, Венера
и т. д. ГІоследнія главы «Мертвыхъ Душъ» это уже настоящая,
конечно, великая сатира; тутт> Гоголь нарисовал* ужасную по
своей пошлости среду; эта картина более общественная, чем*
психологическая. По моему разуменію, первыя шесть главъ «Мертвыхъ Душъ» выше последних*, такъ какъ поразительная жизненность, недостижимая ясность обрисовки персонажей первых*
шести главъ уже не встречаются во второй части. Губернскій
город*, чиновники, все это изображено прекрасно, но уже н е т *
вполне законченных*, вполне живыхъ, вполне понятных* в с е м *
л каждому лицъ; нарисована среда, жизнь, отношеніе людей, но
голько съ одной стороны. Это уже чистая сатира. Конечно, я
понимаю, что моя оценка «Мертвых* Душъ» не можетъ претендовать на авторитетность, и я высказал* здесь свои суждешя лишь
для того, чтобы указать на развитіе сатирическаго, и при томъ
крайне мрачнаго, отношенія къ жизни нашего великаго писателя. Последпія главы «Мертвыхъ Д у ш ъ » , насколько намъ известно, были написаны въ конце тридцатых* годов*, когда болезнь I о-

голя значительно подвинулась вперед*, когда жизнь для него потеряла всякую прелесть. Смѣю думать, что послѣднія главы «Мертвых*
Д у ш * » дают* право говорить объ ослабленіи генія Гоголя, о разрушающем* дГйствіи болѣзни *).
i) Эти строки

были у ж е написаны, к о г д а я п о з н а к о м и л с я

Ю л . П о р т у г а л о в а . « П о поводу полемики
К а п л а н а („Вопросы

философіи",

проф. В . Ф .

к н . 66). И з *

съ замѣткой

Ч и ж а и д-ра Я .

вышеизложеннаго

Ф.

я с н о , что

Ю . П о р т у г а л о в ъ и я столь различно п о н и м а е м * „Мертвыя Д у ш и " в о о б щ е , и
П л ю ш к и н а в ъ ч а с т н о с т и , что дальнѣйгаая п о л е м и к а с о в е р ш е н н о н е в о з м о ж н а .
З а м ѣ ч у лишь, что моя работа о П л ю ш к и н ѣ б ы л а п о м ѣ ш е н а в ъ
ме іиш-шскомъ

спеціальномъ

органѣ „ В р а ч е б н а я Г а з е т а " , что я с н о у к а з ы в а е т *

ношеиіе к ъ вопросу. Г .

на мое от-

П о р т у г а л о в ъ напрасно д у м а е т * , что мое з а м ѣ ч а ш е о

непониманіи критикой П л ю ш к и н а — л и ш ь lapsus l i n g u a e . К а к * ни в е л и к и были
критики, нисавшіе о „ М е р т в ы х * Д у ш а х * " , о н и , в с л ѣ д с т в і е н е з н а н і я психіатріи,
не могли правильно

п о н я т ь П л ю ш к и н а . Само

с о б о ю р а з у м е е т с я , что незна-

ніе психіатріи ничуть не у м а л я е т * з а с л у г * э т и х * в ы д а ю щ и х с я д ѣ я т е л е й , т а к *
ж е к а к * знаніе

психіатріи и п с и х о л о г і и , н а д ѣ ю с ь . не л и ш а е т *

с у л и т ь о т о м * , о ч е м * могли р а з с у ж д а т ь л и ц а , не изучавшіе
Плюшкин*

безсмертный

т и п * , потому

что

обрисовка

его

меня
этих*

права
наук*.

удивляет*

наст

с в о е ю з а к о н ч е н н о с т ь ю и вѣрностыо. В м і с т ѣ с ъ т ѣ м ъ П л ю ш к и н * , к а к * и всякое в ы с о к о х у д о ж е с т в е н н о е с о з д а н і е , и м ѣ е т ъ , к о н е ч н о , и о б щ е с т в е н н о е
ченіе; оно т а к *

я с н о , что м н ѣ к а з а л о с ь

зна-

л и ш н и м * о н е м * говорить. В ъ са-

мом* д ѣ л ѣ , развѣ не понятно к а ж д о м у , что при к р ѣ п о с т н о м ъ
о т ъ произвола

помѣщика

внолнѣ зависѣла судьба

его

такой смирный

больной, к а к * П л ю ш к и н * , р а з о р и л * , д о в е л *

правѣ, когда

крѣпостиыхъ, д а ж е
д о нищеты цѣ-

лую д е р е в н ю . У ж а с н о такое безправіе, при к о т о р о м * д а ж е ж а л к і й слабоумный м о ж е т ъ безвозбранно причинять зло о ч е н ь м н о г и м * , п р и ч е м * никто

не

м о г ъ з а щ и т и т ь ж е р т в ы в ы ж и в ш а г о и з ъ ума с т а р и к а .
Плюшкин*

высокохудожественное

с о з д а н і е и потому

в ѣ ч н о с ; Плюшкины

теперь с о х р а н я ю т * вышедшія и з * употребленія б у м а ж н ы й д е н ь г и , но о т * и х *
слабоумія с т р а д а ю т * т о л ь к о
лять будущіе Плюшкины,

и х * родственники. Не знаю, что б у д у т *

по в п о л н ѣ

накоп-

у в ѣ р е н ъ , что и и х * с у д ь б а б у д е т * пе-

ч а л ь н а , и .печальна б у д е т * с у д ь б а и х * р о д с т в е н н и к о в * , п о к а у н а с * мало буд е т * с в ѣ д у ш и х ъ психіатровъ, пока а в т о р и т е т * н а у к и и ея представителей будет * т а к * ж е ^ е в е л и к ъ , к а к *
Э

теперь.

ічеыіи психіатрическаго а н а л и з а о б р а з о в * , с о з д а н н ы х * поэтами и к и ями, писали очень компетентные ученые, и потому и ѣ т ъ н а д о б н о с т и обгь е щ е р а з * э т о т * в о п р о с * . О с о б е н н о ц ѣ н н ы работы ш к о л ы I П а р к о и
лцагося

германскаго

психіатра М е б і у с а . В ъ э т и х *

указаній и думаю, что т а к о й

работах* я искал*

а н а л и з * , к о н е ч н о , если о н * в ѣ р е н ъ , все

ю л е з е н ъ , к а к * полезно в с я к о е н а у ч н о е о б ъ я с н е н і е явленій ж и з н и . Пси•л:. рическій

анализ* образов*, созданный

т р у д * почти

напрасный, потому что эти

д я т * действительность;
с к о й точки

зрѣнія

поэтому

нѣкоторыхь

второстепенными
образы лишь

я- ограничился

художниками—

отчасти

возироизво-

уясненіемъ с ъ психіатриче-

о б р а з о в * , с о з д а н н ы х * великими мастерами:

Достоевским*, Тургеневым* и Гоголем*.

/

Едва ли был* великій х у д о ж н и к * , т а к * неправильно судившій
о своемъ творчестве и произведеніяхъ, к а к * это дѣлал* Гоголь;
онъ брался за всФ темы, писал* обо всем*: и о Божественной Литургіи, и мысли о географіи (для дФтскаго возраста),
и вмѣстѣ съ тѣмъ решительно не понимал* великаго значенія, громадной ценности «Ревизора». Мы знаем*, к а к * Гоголь
толковал* «Ревизора», и потому несомненно, что онъ совсем* не
так*, к а к * мы, и понимал*, и ценил* это единственное, въ своем* роде, произведете. Гоголь при его наблюдательности, хотя
и ослабевавшей после 1835 г . , должен* былъ бы понять, что
Сквозникъ-Дмухановскій, Хлестаков*, Добчинскій—беземортные,
общечеловеческіе типы, должен* былъ бы увидеть, что и во
Франціи и въ Италіи они, по существу, т е же, что и въ нашем* захолустье. Конечно, французскій Дмухановскій, к а к * въ
то время, так* и теперь не берет* и на Онуфрія, и на Антона, но
зато берет* и как* редактор* газеты, и к а к * вліятельный депутат*. Все это могъ видеть Гоголь, и все же онъ написал* развязку Ревизора. Вообще, Гоголь никогда не мог* понять великой'
цѣнности своих* художественных* произведший, не могъ понять, что ничего достойнаго своего имени, онъ не может* написать ни по исторіи, ни по географіи, ни по сельскому хозяйству. Всякій нормальный человек* восхищается художественными произведеніями Гоголя, всякій образованный ч е л о в е к * понимает* и х * значеніе; только вследствіе болезни Гоголь не понимал* и не ценил* своих* собственных* произведеній, никогда
не могъ понять границы ему доступнаго и потому постоянно
тратил* свои драгоценныя и слабыя силы на работы, к * которым* был* и неспособен*, и неподготовленъ. Вследствіе болезни геній Гоголя не только рано ослабел* и рано п о т у х * ,
но даже и силы Гоголя тратились очень часто понапрасну, великая художественная работа прерывалась писаніемъ статей,
возбуждающих* сожалГше о напрасно потраченном* труде и
времени великаго поэта.
Едва ли был* другой геніальный поэт*, т а к * мало ценившій
и т а к * мало понимавшій свои художественный произведшая,
к а к * Гоголь. Мы не имеем* основанія сомневаться в * его искренности, когда онъ писал*, что «Выбранныя места» —«это первая моя дельная книга». Т а к ж е мы можем* только удивляться
тому, насколько Гоголь не понимал* великаго гуманизируюшаго

и морализующаго значенія своих* произведеній, несмотря на
то, что Бѣлинскій вполне объяснил* смысл* э т и х * произведеній. Изученіе біографіи Гоголя крайне поучительно и для психолога и для психіатра, такъ какъ уясняет* намъ, насколько тотальность можетъ быть не слита со всей личностью автора; геніальность можетъ быть чѣмъ-то чуждым*, посторонним* всей
натуре, всей духовной организаціи автора.
Гоголь начал* писать для того, чтобы заработать деньги, всю
свою жизнь не оценил* прелести «Вечеров*», считал* ихъ слабым* своим* произведением*; на темы, данный Пушкиным*, написал*« Ревизора» и «Мертвыя Души»,мало интересовался «Ревизором*», толковал* его по своему, и наконец* считал* первую
часть «Мертвыхъ Душъ» только наскоро построенным* крыльцом*
къ великолепному дворцу. Очевидно, что созданное геніемъ
Гоголя было совершенно чуждо и даже непонятно Г о г о л ю больному человеку. Всякій нормальный, посредственно одаренный и даже мало развитой ч е л о в е к * восторгается произведеніями Гоголя, хотя не ясно и не вполне понимает* ихъ значение. Ч е м * можно объяснить такое странное отношеніе Гоголя
къ своим* художественным* произведеніямъ? Конечно, прежде
всего приходит* въ голову следующее объясненіе: Гоголь, какъ
великій х у д о ж н и к * , лучше своих* критиков* понималъ незаметный для другихъ несовершенства своих* произ е. чій, чувствовал* несоотвѣтствіе между замыслом* и и о ' о л ж ы е м ь : ° г о
тонко развитой художественный в к у с * не удоворяли ;;;
изведенія, прекрасный для нас*, не одаренных* rem
Такое объясненіе несостоятельно уже потому, что всѣ в е д и т е
художники чувствуют* лучше н а с * несовершенство своих* про изведеній, несоответствіе между замыслом* и исполнением*, что
не мешает* им* любить свои созданія, гордиться ими, а в м е с т е
съ т е м * стремиться создавать еще более совершенное. Въ самом* д е л е , почему же Гоголь относился не такъ къ своим*
произведеніямъ, какъ в с е великіе художники, почему онъ составляет*, въ этом* отношеніи, исключеніе. Наконец*. Гоголь, т а к *
мало ценившій свои геніальныя созданія, былъ хорошаго мнѣнія
именно о т е х * своих* прозведеніяхъ, въ созданіи которых* почти ке проявилась его геніалыіость. Даже при свиданіи съ И. С.
Тургеневым* Гоголь читал* ему некоторый места одной изъ
т е х * «детски напыщенных* и утомительно пустых* статей,

которыми наполнен* этот* сборник*» (Арабески). Т а к и м * образомъ даже въ теченіе почти двадцати л е т * Гоголь не понял*
ценности этого сборника. Рядом* съ таким* снисходительным*
отношеніемъ къ своим* «детски напыщенным* и утомительно
пустым* статьям*», еще более странен* несправедливо строгій
взгляд* на действительно великія свои произведенія. Очевидно,
что геніальность и ею созданное всегда оставались чуждыми,
посторонними всей остальной личности Гоголя. Геніальность была
какъ бы отделенной, не слитой со всей духовной организаціей,
и потому мы должны всегда отделять геніальность и ея созданія отъ всей остальной духовной жизни больного поэта.
Художественное творчество было настолько чуждо, посторонне
всей остальной духовной жизни великаго поэта, что Гоголь, какъ
ч е л о в е к * , совершенно не симпатизировал* іНзмъ великим* идеям*, которыя выражены въ его художественных* произведенія х ъ . О н ъ никогда не понималъ, что в с е великія произведшая
в е д у т * человечество вперед*; какъ геніальный художник*, онъ
съ изумительной прозорливостью постиг* главный отрицательный явленія своей эпохи и в м е с т е съ т е м * решительно не понималъ необходимости улучшеній; какъ ч е л о в е к * , онъ не возмущался ни крепостным* правом*, ни дореформенным* судом*,
ни чуть не сожалел* объ ужасном* гюложеніи народа.
Только темъ, что художественная геніальность была чуждой/,
посторонней всей духовной личности великаго сатирика, мы мо- і
жемъ объяснить его отрицательное отношеніе къ своим* худо- '
жественнымъ произведеніямъ, удивительное противоречіе между
основными идеями художественных* и теоретических* произведеній, и, наконец*, еще большее несоответствіе въ смысле
1
ценности первых* и вторых*.
Гоголь не ценил*, не любилъ и не понималъ своих* велик и х * произведеній, потому что не любилъ и не пенил* велик и х * идей, выраженных* въ э т и х * чудных* созданіяхъ его renin. Вследствіе патологической организаціи нервной системы/
ОНЪ НИ ВЪ школе, ни въ жизни не любилъ учиться и потому
никогда не был* истинно образованным* человеком*; ему не
было доступно изумденіе перед* истиной, негодованіе перед*
несправедливостью. По той ж е причине онъ не могъ любить
*) O p . c i t . , стр. 6 4 .

людей, не могъ любить оскорбленных» и униженных», хотя,
какъ геніальный художник», сумѣ/гъ возбудить въ насъ любовь
къ Акакіямъ Акакіевичамъ и къ Поприщинымъ. Эта чисто патологическая неспособность любить кого-либо кромѣ самого себя,
чего, конечно, не слѣдуетъ смешивать съ эгоизмом», лишила
больного поэта возможности сочувствовать страданіямъ милліоновъ крепостных», сочувствовать темъ, которых» секутъ. Въ
самомъ д е л е , какъ могъ больной поэтъ, которому ничто не доставляло радости, ничто не причиняло пріятныхъ ощущеній, любить что-либо. У ж е одне почти непрекращающіяся нервныя страданія настолько отравляли жизнь, настолько сосредоточивали все
вниманіе на самомъ себе, на собственном» спасеніи, что ему ни
до кого и ни до чего, кроме себя, не было дела. Гоголь, какъ
человек», нисколько не возмущался крепостным» правом», нисколько не возмущался клерикальным» деспотизмом» папскаго
управленія Римом». Стоны крепостных» въ Россіи, такъ же какъ
и вопли жертв» папскаго деспотизма не существовали для измученнаго своими страдаиіями поэта; онъ всецело былъ поглощен» желакіемъ избавиться отъ собственных» мученій и ничуть
не интересовался стремленіями и наших» лучших» умов», и в с е х »
благоразумных» римлянъ улучшить общественный строй.
Меня въ начале моей психіатрической деятельности очень
удивляло, что душевно-больные совершенно безучастны къ страданіямъ своихъ соседей. Въ клиниках» и больницах» я часто
в и д е л » , что даже тяжко-больные, напр., чахоткой или раком»,
съ участіемъ относились къ страданіямъ своихъ соседей, по
мере сил» имъ помогали; смерть одного изъ больных» действовала угнетающе на все отделеніе: у одних» вызывала сожал-ѣиіе, другихъ устрашала. Совсем» не то наблюдается в ъ заведеніяхъ для душевно-больных»; маньяки танцуют» и поютъ около
умираюшаго, меланхолики такъ поглощены своею скорбью, что
не замечают» страданій соседа, парапоики даже не удостоиваютъ своимъ вниманіемъ страданій своихъ сотоварищей по иесчастію. Смерть больного решительно никого не интересует».
Конечно, некоторые выздоравливающіе душевно-больные откосятся съ сочувствіемъ къ страдающим» больным». Прежде я
удивлялся, съ каким» безсердечіемъ неврастеники мучатъ окрук
щихъ, какъ они не обращают» вниманія на интересы свои
близких», какъ в с е м » они жертвуют» для поправленія сво-

его здоровья. Впрочем», объ этомъ я уже писалъ въ моей работе «Нравственность душевно-больныхъ».
НЬтъ ничего удивительнаго, что больного Гоголя ничуть не
интересовало положеніе крепостных» в ъ Россіи, и онъ учил»
помещика ругать ихъ «неумытыми рылами». Ни въ его письмахъ,
ни въ воспоминаніяхъ друзей Гоголя н е т » указаній, чтобы его
интересовали жертвы деспотизма Григорія X V I въ Риме и Фердинанда II въ Неаполе, хотя подвиги короля бомбы и его
любимца Делькаретти возмущали весь міръ 1 ). Только здоровые
могутъ любить свободу, истину, человечество, возмущаться произволом», стремиться к » с в е т у , облегчать страдапія оскорбленных» и униженных».
Про Гоголя следует» сказать то же, что Фуллье 2 ) говорит»
про Данте: Гоголь великій творецъ, потому что онъ былъ
великій
наблюдатель; как» великій наблюдатель—онъ не могъ не заметить в с е х » ужасов» окружающей его действительности, конечно, въ томъ періоде жизни, когда геній его сіялъ полным»
светом», т.-е. до 1836 г. Какъ геніглыіый художник», онъ наблюдал» отрицательныя стороны нашей жизни; когда геній его
уже ослабевал», онъ уже не могъ наблюдать отрицательных»
явленій римской жизни, какъ то свидетельствует» сто отрывок»
«Римъ». Какъ больной человек», онъ пи умом», ни сердцем»
не понимал» и не сочувствовал» тому, что такъ дорого всемъ
нам» и в ъ «Ревизоре», и въ «Мертвыхъ Д у ш а х ь » .
Т е освободительных стремленія, который вытекали изъ поразительно глубоких» сатиръ Гоголя, были совершенно непонятны Гоголю; если бы онъ не былъ боленъ, онъ бы хотя отчасти
Iюнялъ работы Белинскаго, но онъ всю жизнь «не любил»
учиться»; сердцем» онъ также вследствіе болезни не могъ сочувствовать темъ светлым» стремленіямъ, которым такъ непосредственно и ясно вытекают» изъ его художественных» произведший. Белинскій, страдавшій чахоткой, горячо всем» сердцем» любилъ создаиія Гоголя, душевно-больной Гоголь не могъ
любить своихъ художественных» произведший, потому что его
1) Зимою в ъ

1850 г . , т . - е . почти в ъ о д н о

время

съ Гоголемъ, ж и л ъ

въ

Иеаполѣ Г л а д с т о н ъ , возмутившійся ж е с т о к о с т ь ю к о р о л я - б о м б ы . Г л а д с т о н ъ не
могъ безучастно о т н о с и т ь с я к ъ ж е р т в а м ъ деспотизма и постарался имъ помочь.
2) D a n t e " t grand c r é a t e u r parce qu'il est grand observateur. (Esquisse psychologique des peuples e u r o p é e n s , p. 73).

ничуть не интересовали тѣ великія начала, которыя возбуждали
любовь Бѣлинскаго.
Я не берусь рѣшать, почему Гоголь считал* для себя оскорбительным* самое назвапіе «либерал*», почему онъ предпочит а л * казенную благонамеренность. Я не думаю, что только потому, что «гимн* властям* придсржащимъ хорошо устраивае т * земное іюложеніе набожнаго автора». Можетъ быть казенная благонамеренность Гоголя объясняется темъ, что вообще
душевно-больные всегда съ особымъ увлеченіемъ придерживаются модныхъ, господствующихъ идей. В ь этомъ я постоянно
убеждался во время моей деятельности въ Петербурге и въ
Юрьеве; больные въ Петербурге, почти в с е , придерживались
господствующихъ въ то время взглядовъ; з д е с ь въ Юрьеве
опять-таки больные исповедуютъ взгляды мкстнаго большинства;
какъ там*, такъ и з д е с ь взгляды больных* крайне шаблонны,
прямолинейны, а в е д ь Гоголя БГлинскій сравнивал* съ Бурачком*. (Чья же голова могла переваривать мысль о тожественности Гоголя съ Бурачком*). Наконецъ, весьма важно для ураз'уменія взглядов* Гоголя, что онъ не любилъ учиться, хотя при
такомъ толкованіи остается неяснымъ, почему у Гоголя сложились такіе благонамеренные взгляды; немало людей, мало учившихся, исповедуютъ радикальный и даже анархическія идеи.
Само собою разумеется, что т е или другіе взгляды еще не
указывают* на душевную болезнь; модные въ данное время
взгляды исповедуются большинством* здоровых* И П О Ч Т И в с е ми душевно-больными. Для психіатра и м е е т * значеніе, что взгляды Гоголя совершенно не соответствовали тому, что выражено
въ его художественных* произведеніяхъ; что такого раздвоенія
личности не бывает* у здоровых* художников*, почему здоровые художники любят* свои созданія, горячо отстаивают* свои
идеалы, въ своихъ теоретических* произведеніяхъ исповедуют*
т е же начала, что и въ художественных*.
Т а к ж е для психіатра имеет* зиаченіе, что теоретическія работы Гоголя по своему достоинству стоят* неизмеримо ниже
его художественных* произведший. Конечно, мышленіе образами и мышленіе идеями—деятельности столь различныя, что не
мало х у д о ж н и к о в * было очень слабыми мыслителями. Здоровому, даровитому человеку свойственно понимать, что ему доступно и что выше его силъ, и потому даже художники слова не

тратят* своихъ силъ на научныя и вообще теоретическія работы. т е поэты, которые наделены были большим* теоретическим* умом* и въ своихъ теоретических* работах* проявляли
свою даровитость; Шиллеръ, Виктор* Гюго, Пушкин* во в с е х *
своихъ произведеніяхъ обнаруживали и свою талантливость, и
свои благородныя стремленія. ІТЬтъ ничего удивительнаго, что
ихъ теоретическія работы ниже ихъ художественных* произведший, но и первыя имеют* или, по крайней мере, имели для
своего времени большое значеніе. Сравнивая художественный
произведенія и теоретическія работы Гоголя, можно лишь удивляться, что такой великій художник* писал* «детски напыщенных и утомительно-пустыя» статьи, и при томъ по самым*
различным* вопросам*—начиная съ преподаванія географіи и
кончая объясненіемъ Божественной " " - y n - m Т у т * <. не
видим*,

что гсніалышсть

хуш-жиик.

ы •1 . Г я ч г у ш е ! . -

'укдон.!

і,--сI" ;>•.'г.ш•.;.:••.
.J
. ' . . C i в . е й духовной деятельности писа-.с.ш, внѣ сферы художественнаго творчества нѣтъ не только
геніальности, но даже талантливости, тонкости сужденія, больших* свѣдѣній.
Геніальность художественных* произведший Гоголя мГшаетъ
некоторым* критикам* Гоголя съ должной трезвостью отнестись
къ его теоретическим* работам*; не говорю уже о политичес к и х * симпатіяхъ, вследствіе которых* восхваляются даже «Выбранныя» места. Я не знаю авторитетнаго мнѣнія в ъ защиту теоретических* работ* Гоголя и вполне разделяю по этому вопросу мненіе II. С. Тургенева. У ж ъ не знаю ч е м * объяснить
восторженный отзыв* о «Выбранных* местах*» г. Волынскаго *);
этотъ критик* въ Выбранных* м е с т а х * нашел*, что Гоголь
«раскрыл* свою могучую вдохновенную любовь къ родине, то
въ безсмертныхъ выраженіяхъ откровенной исповеди, въ безутешном* рыданіи, въ мучительных* криках* отчаянія, то въ
немногих* простых* и скромных* с л о в а х * — в ъ тихом* шопотѣ
молитвы на коленях* перед* зажженною въ углу лампадою»;
онъ даже нашел* въ этой книге язык* «пророческаго вдохновепія и поэтическаго энтузіазма». Не претендуя на авторитетность критика, я могу сказать, что такіе отзывы могутъ лишь вызывать удивленіе и образованнаго человека, испеціалпста ученаго.
') „Сѣверный В ѣ с т н и к ь " 1893; і.

Впрочем*, судить о теоретических* работах* ученый можетъ
съ неменьшей компетентностью, ч-ѣмъ литературные критики, и не
думаю, чтобы ученый могъ не согласиться съ И. С. Тургеневым*, художником*, вполне понимавшим* д у х * научнаго изотЬдоваиія. Поэтому для меня несомненно, что и Арабески, «сборник* д е т с к и напыщенных* и утомительно-пустых* статей», и
«Выбрлнныя места» — произведенія душевно-больного. Только патологическою организаціей нервной системы Гоголя можно объяснить, что все им* написанное, кроме его художественных*
произведеній, недостойно его генія. С л е д у е т * вполне согласиться съ Ломброзо Di считающим*, что Гоголь проявил* свою патологическую организацію именно темъ, что онъ писал* объ
очень различных* вопросах* и крайне поверхностно.
"пгт. и яъ виду цензуры, и вследствіе крайней ничтожности книжной )..;\Ѵ-т:!и, еще я # г ъ психопатической литературы, но за границей нема «о книі ; , • cms больше эр? шюрі нала*
сапныхъ психопатами-графоманами. О д и н * германскіи ученый
называл* мне целую библіотеку таких* сочиненій, им* собранную. Почти в с е такія произведенія отличаются своею краткостью,
представляют* собою неоконченный, краткія разсужденія о весьма сложных* вопросах*. Графоман* пишет* о самыхъ разнообразных* вопросах*, не останавливаясь долго на одном*, и
о всемъ пишет* крайне самоуверенно. В с е эти произведенія
детски напыщенны и утомительно-пусты. Особенно охотно графоманы пишут* о политике и морали, любятъ-поучать и давать советы. Писанія этих* несчастных* не обращают* на себя
вниманія, потому что ихъ произведенія наполнены модными
общими местами, а таланты между психопатами крайне, крайне
редки.
Даже, если согласиться съ теми, которые и въ «Выбранных*
м е с т а х * » находят* много великих* мыслей, все же нельзя отрицать, что въ этой очень небольшой, по размерам*, книге трактуется объ очень многих* и крайне разнообразных* вопросах*.
З д е с ь , на четырнадцати печатных* листах* автор* затрогиваетъ следующія темы: релнгію, духовенство, высшее управленіе, просвещеніе, филантропію, театр*, современное состояніе
Россіи, что такое губернаторша, женщина въ с в е т е , любовь к ъ
») Op. cit.

отечеству, домашнее хозяйство, сельское хозяйство, сельскій
судъ и расправа, живопись, Карамзин*, Одиссея, «Мертвыя
Д у ш и » , предметы для лирическаго поэта, значеніе болезней.
Искусству (письма VII, X , X V , X V I I I , X X I I I , X X X I ) посвящено несколько болГе трети всей книги; несомненно эти письма
составляют* лучшую часть книги; в с е остальные вопросы разработаны весьма кратко. О просвещеніи говорится всего на трехъ
страницах*; я не встречал* еще ни у одного здороваго автора
столь поверхностнаго отношенія къ столь важному вопросу и
мне даже не верится, чтобы здоровый умудрился изложить свой
взгляд* на просвещеніе на трехй страницах* и решился напечатать такую коротенькую статейку о д е л е такого громаднаго
значенія. Еще более поразительна и характерна краткость III
письма: О значеніи болезней; все письмо занимает* меньше страницы. Кто же не знаетъ о значеніи болезней больше одной печатной страницы, и я не помню ни одной отдельной статьи о столь
сложном* вопросе, занимающей одну страницу. Т а к ж е поверхностно относится автор* Выбранных* м е с т * и къ чисто этической
теме «О помощи бедным*» (письмо V I ) ; все письмо занимает* д в е
страницы; казалось бы, что писатель, пожелавшій поучать добру,
должен* бы более обстоятельно отнестись къ этой важной теме.
Если ему этот* вопрос* представляется столь простым*, что в с е
свои мысли о нем* онъ можетъ изложить на д в у х * страницах*,
то онъ д о л ж е н * бы понять, что н а с * , простых* смертных*,
чтеніе д в у х * страниц* просветит* очень мало. Особенно характерно для этой удивительной книги, что даже о том*, что
хорошо было известно Гоголю, и о чемъ о н * могъ бы дать
намъ ценныя, ясный указанія, онъ говорит* поразительно мало;
даже о чтеніи русских* поэтов* перед* публикою Гоголь пишет* всего д в е страницы. Неужели Гоголь не могъ даже эту
тему разработать обстоятельно, не могъ нас* научить, что выбирать для чтенія, какъ читать. Самые сложные вопросы морали и жизни, о которых* сказано такъ много лучшими умами,
разсматриваются съ изумительной краткостью; письмо X X I X
(Чей у д е л * на земле выше) занимает* меньше страницы; неужели здоровый ч е л о в е к * такъ можетъ обсуждать этот* вопрос*;
неужели хотя сколько-нибудь мыслящій человек* не думал* о
том*, чей у д е л * выше, не думал* лшого и мучительно.
Повидимому более подробно

XXVIII

письмо

(Занимающему
9*

важное мѣсто), а именно, оно составляешь і 8 страниц»; но вѣаь
въ этомъ письме затронута такая масса вопросов», что ни одинъ
изъ нихъ не разработан» съ достаточной обстоятельностью; въ
этомъ письме излагаются не только нравственный наставленія
высшим» представителям» власти, но и разбирается механизм»
управления, значеніе государственных» должностей, указываются
главны я задачи для деятельности представителей власти. Едва
ли кто-нибудь, когда либо такъ кратко разсмотрѣлъ в с е эти
мудреные вопросы, какъ это сдѣлалъ Гоголь въ письме къ занимающему важное мѣсто. Увы, мы знаемъ, что весьма обстоятельные трактаты самых» компетентных» авторов» еще не выяснили вопросов», такъ кр^, ;:--разобранных» Гоголемъ.
Наконецъ, «Выбранный мѣста», также какъ и другія теоретичес к и работы Гоголя, отличаются тѣмъ, что в с ѣ , и даже самые
сложные вопросы разрешаются крайне просто, и при томъ въ
самой категорической, не допускающей возражения форм*; нѣтъ
никаких» сомнѣній, недоразум*ній; все автором» разъясняется
на нѣсколькихъ страницах», или даже на нескольких» строках».
Ницше говорит» вполне верно: «возраженіе, осторожность, со" мнѣніе, иронія—суть признаки здоровья; все, что абсолютно, находится въ области патологическаго». На основами своего свыше
двадцатипятилетня™ изученія душевно-больных», я могу лишь подтвердить, что этотъ больной ф и л о с о ф » вполне прав». Едва ли
есть книга, въ которой такъ просто и такъ абсолютно решено
было такъ много вопросов», какъ въ «Выбранных» местах»».
Если изъ этой книги исключить, что автор» говорит» о себе,
о своихъ болезнях», о своемъ спасеніи, бранит» своего врага
(онъ бранит» Погодина три раза) и хвалит» своихъ друзей, тоесть опять-таки говорит» о своихъ отношеніяхъ, или по поводу
ихъ, то въ книге останется мало новых» мыслей. Почти все сказанное в ъ ней было уже известно, но автор» уже известныя
мн*нія излагаетъ въ крайне упрошенном» виде и утрирует»
ихъ до крайности. Кто же не знаетъ пользы расчетливости, но
Гоголь и с о в е т » расчетливо вести хозяйство излагаетъ въ неслыханно категорической форме; едва ли и Коробочка могла бы
последовать этому совету. Конечно, Одиссея произведете замечательное, но такого значенія, какое придает» этой поэме Гоголь, еще никто ей не давал»; уже не говорю о томъ, что Гоголь ошибался о состояніи современна™ ему общества. Что свя-

шенникъ можетъ вліять на нравственность, это в с е знают», но
более чъмъ сомнительно, чтобы «пьяницы и мошенники нервейшаго разбора» после исповеди («по 4 и по 5 человек» исповедовал» вдруг»») выходили изъ церкви «красные какъ раки»,
да едва ли и желательна такая
исповедь. Едва ли здоровый
человек» можетъ думать, что «все наши должности въ ихъ
первообразе прекрасны и прямо созданы для земли нашей». Кто
же не знаетъ, что совершенна™ н е т » , да и не можетъ быть на
земле, и, конечно, самые ярые реакціонеры въ душе не согласились съ Гоголемъ, имевшим» самыя смутныя представления о
предмете, о котором» онъ говорилъ.
Д а ж е о предметах», требующих» продолжительна™ изученія,
говорится крайне «абсолютно»; напр., самые способные и даровитые изъ людей, перевалясь за сорокалетній возраст», туп*ютъ,
устают» и слабеют»». Кажется о таком» чисто научном» вопросе с л е д у е т » говорить съ большой осторожностью; и теперь
мы еще не знаемъ хорошенько, какой возраст» самый продуктивный, а Гоголь разрешаешь в с е сомиенія въ д в у х » строках»,
понятно, безъ всяких» доказательств».
Т а к и х ъ примеров» можно привести очень много, потому что,
въ сущности, вся книга состоит» изъ такихъ категорических»,
и при томъ крайних», сужденій. Одним» словом», кто согласен» съ вышеприведенным» мнѣніемъ Ницше, для того несомненно, что «Выбранныя места» содержат» много патологическаго.
Такая резкость, крайность сужденій можетъ импонировать и
нравиться, правда очень немногим». Патологическое въ этой
книгГ, думаю я, некоторых» лишило возможности правильно
отнестись къ ней; книга многим» просто непонятна; въ самомъ
д е л ѣ лица, незнакомый съ психіатріей, не могутъ правильно
оценить эту удивительную книгу; такъ она непохожа на книги,
написанныя здоровыми авторами. С. Т . Аксаковъ, не зная психіатріи, даже преувеличил» патологическое въ этой книге,- « н е т »
ни одного здороваго слова, везде болезнь или въ развитіи или
въ зерне» '). Менее прозорливые, чемъ почтенный славянофил»,
читатели могли объяснить эту странную книгу только темъ, что
Гоголь «прикинулся проповедником» христіанства». Умный Д. Н.
Ч Op. cit., стр. 166.

Свербеевъ иашелъ в ъ этой книгѣ «надувательство» (Шенрокъ
\Ѵ. 522); Свербеевъ уважалъ и любилъ Гоголя, и потому ему
было весьма трудно остановиться на этомъ мн-ѣніи; Свербеевъ
не могъ решить «надувает* ли онъ (отъ чего Боже сохрани),
прежде ч е м * сам* надувается, или же надувается прежде сам*,
а потом* уже надувает* своих* читателей».
Относительно второй части «Мертвых* Д у ш * » психіатр* можетъ сказать весьма немного; ослабленіе творчества въ этомъ
произведен^ т а к * ясно, что не возбуждает* сомнѣній, и только
болезнію можно объяснить это печальное явленіе. Гоголь писал* это незаконченное произведете в * том* возраст-fe, когда
у здоровых* людей духовныя силы достигают* наивысшаго развития, и потому только болѣзнь могла т а к * неблагопріятно повліять на художественную деятельность великаго сатирика.
Необходимо отм'Ьтить, что уже въ этом* произведенш сказалась преждевременно вслѣдствіе болѣзни и наступившая старость великаго поэта. Гоголь настойчиво проповѣдуетъ скопидомство, возводит* его на степень первой, главнѣйшей добродетели. К а к * извѣстно, такую же мораль онъ проповедовал* въ
своих* письмах* к * матери и сестрам*. Гоголь, к а к * геніальный
поэт*, ясно сознавал*, что скопидомство свойственно старости,
к а к * нормальной, т а к * и патологической: скопидомство Коробочки по меньшей мѣрѣ несимпатично, Плюшкина прямо ужасно.
К а к * великій художник* онъ ясно обрисовал* все ничтожество
Коробочки, старческое слабоуміе Плюшкина. Еще мен*е симпатичен* кулак*—Собакевичъ, хотя онъ и хорошій хозяин*. Когда
Гоголь писал* первую часть «Мертвых* Д у ш * » , онъ правильно
оценил*, что только Коробочка можетъ наполнить всю свою
жизнь накопленіем* богатства, что Собакевичъ прямо вредный
человѣкъ, что только выжившій изъ ума старик* может* больше
всего на с в ѣ т ѣ любить богатство. Когда Гоголь писал* вторую
часть «Мертвых* Д у ш * » , онъ начал*, вслѣдствіе болѣзни, стареть и потому уже иначе отнесся к * скопидомству; онъ
возводит* его въ добродетель, и как* многіе старики считал*
скопидомство величайшею мудростью и добродетелью. К а к * то
д е л а ю т * многіе старики, Гоголь стал* поучать, что нужно копить, жить бережливо, что расточительность величайшій порок*,
что в с е наши беды происходят* отъ того, что мы не умеем*
жить по средствам*. Если мораль второй части «Мертвых* д у ш * »

проповедует* старик* —это вполне естественно, хотя, конечно
не мало стариков*, до смерти сохраняющих* любовь ко всему
прекрасному. Но такая проповедь въ устах* Гоголя, еще т а к *
недавно трезво смотрѣвшаго на Собакевичей и Коробочек*, свидетельствует* о большой перемене, о рано наступившей старости. Иначе нельзя объяснить столь быстраго измененія во взгляд а х * нашего великаго поэта; болезнь его рано закончилась
преждевременной старостью и потому ом* стал* проповедовать
старческое благо разум іе, мораль Коробочки. Ранняя старость нашего великаго поэта прежде всего проявилась в * той морали,
которой проникнута вторая часть «Мертвых* Д у ш * » , з а т е м * эта
патологическая старость обнаруживалась во всем* поведеніи
больного.
Я нашел* необходимым* остановиться на этой особенности второй части «Мертвых* д у ш * » именно для того, чтобы еще раз*
установить, что не «развитіе», а чисто органическія причины обусловливали измѣненія въ деятельности или направленіи нашего великаго сатирика. Гоголь стал* проповедовать стариковскую мораль
не вследствіе хода своего «развитія», а вследствіе рано наступившей патологической старости. Въ самом* д е л е ни въ той духовной атмосфере, в * которой онъ ж и л * в * сороковых* г о д а х * ,
ни в * его собственной жизни, наконец* пи в * общественной
жизни не было ничего, что могло бы выяснить ему прелести бережливости и скопидомства. Смирнова, Вельегорскіе. Толстые сами не
хозяйничали, жили на присылаемыя изъ и х * именій деньги, сам*
Гоголь жил* также на всем* готовом*, вообще хозяйпичаніе
не
играло никакой роли в * жизни Гоголя и его друзей, повидимому,
меньше всего заботившихся о житейских* дрязгах*, всецѣло поглощенных* высшими интересами. Казалось бы, что при таком*
складѣ жизни, меньше всего слѣдовало ожидать интереса къ
тому, что наполняло жизнь Коробочки, и даже странно, что
одновременно н а ш * поэт* проповѣдовалъ и скопидомство, и
нравственное возрожденіе. Великій поэт* даже не имѣл* возможности обратить вниманіе на прелести скопидомства, потому
что именно въ эту пору его жизни деньги онъ имѣлъ б е з *
особых* хлопот*, всѣ свои потребности могъ удовлетворить
б е з * особых* затрудненій, и о его дѣлахъ заботились друзья
и поклонники. К а к * то можно судить по сохранившейся переписка, никто из* друзей Гоголя этого періода его жизни хо-

зяйствомъ, делами, богатством* не интересовался и потому «развитіемъ» нельзя объяснить, без* всякаго психологическаго основанія, В О З Н И К Ш Е Г О У Гоголя горячаго интереса к * бережливости
и хозяйству. Проповедь скопидомства во второй части «Мертвыхъ Душъ» вполне объясняется чисто органической причиной рано наступившей старостью. Кто же не зналъ лицъ, всю жизнь
и не думавших* о бережливости и даже отличавшихся расточительностью, съ наступлением* старости впо .не изменившихся
въ этом* отношеніи: появлялась бережливость, появлялось почтеніе къ этой добродетели.
_ .
Такимъ образомъ, мы еще раз* видим* громадное вліяніе
органическаго процесса на чисто духовную жизнь у нашего великаго сатирика. Онъ многократно писал* матери и сестрам* о
пользе бережливости, о вреде не только роскоши, но даже закупок* въ городе провизіи, о необходимости довольствоваться
деревенскими припасами, и вместе съ т е м * просил* мать почаще и побольше молиться за него, заказать молебны о его выздоровленіи. И советы, и просьбы всецело объясняются состоящем* здоровья Гоголя, такъ же какъ и проповедь скопидомства
во второй части «Мертвыхъ Душъ».
О сожженной рукописи второй части «Мертвыхъ Душъ» нам*
известно мнѣніе талантливаго Ю . Самарина *)... «Что за странное загадочное явленіе этотъ Иванов*, к а к * будто другая половина Гоголя. Обоих* подняла необыкновенная сила и глубина
духовных* требованій, требованій неосуществимых* при современном* строе общественной жизни, и оба оборвались на тон
минуте, когда утомленные исканіемъ, они захотели опередить
время и взять въ руки идеал*, котораго действительность не
давала. Я глубоко уб*ждеігь, что Гоголь умер* оттого, что онъ
сознавал* про себя, насколько его второй томъ ниже перваго,
сознавал* и не хотЬлъ самому себе признаться, что онъ начинал* подрумянивать действительность. Никогда не забуду я того
глубокаго и тяжелаго впечатленія, которое онъ произвел* на
Хомякова и меня раз* вечером*, когда онъ прочел* намъ первый д в е главы второго тома. По прочтеніи онъ обратился къ
1) Б л а г о д а р я
отрывок-ь

изъ

любезному
неизданного

разрѣшенію
письма

Ф.

Д.

Самарина

І О . Ф . Самарина

о т ъ з октября 1863 г . (изъ Самары).

привожу

этотъ

к ъ А . О . Смирновой

нам* съ вопросом*: «Скажите по совести только одно—не х у ж е
первой части?» Мы переглянулись, и ни у него, ни у меня не
достало духу сказать ему, что мы оба думали и чувствовали».
VIII.
Хотя деленіе жизни, такъ же какъ и болезни, на отдельные
періоды всегда не совсем* точно, такъ какъ въ теченіи болезни
н е т * определенных* границ*, но для удобства приходится прибегать къ такому искусственному діленію. Періодъ жизни Гоголя съ 1842 по 1848 гг. мы можем* характеризовать какъ последній періодъ его писательской деятельности, періодъ, въ который онъ много писал* писем*.
Въ этомъ періоде жизни Гоголь трудился над* вторым* томом* «Мертвыхъ Душъ», написал* «Выбранный места», «Авторскую исповедь», «Размышленія о Божественной литургіи»,
«Развязку Ревизора» и несколько мелких* статей («Учебная
книга словесности», «О сословіяхъ въ государстве», «Заметки
о сельском* хозяйстве» и т. д.).
Такимъ образомъ, въ количественном* отношеніи, этотъ періодъ можетъ считаться относительно продуктивным*.
Особенно много въ этомъ періоде Гоголь писал* писем*; подсчитывая число страниц* писем* Гоголя въ редакціи Шенрока,
(С. Петербургъ, изданіе Маркса), мы находим*, что все письма,
написанныя Гоголемъ, до 1842, занимают* всего 760 страниц*;
письма, написанныя Гоголемъ съ 1842 по 1848 гг. занимают*
IЮ5 страниц*; письма послГдняго періода помещаются всего
на 278 стр. Особенно много Гоголь писал* въ 1847 г., а именно
его письма за этотъ год* занимают* 337 стр. Если можно допустить, что изъ писем*, написанных* до 184.2 г., относительно
много утрачено, то этого нельзя допускать относительно писем*, писанных* после 1847 г.: тогда Гоголь пользовался наибольшею известностью, и не только его письма, но даже ничтожныя записочки тщательно сохранялись.
Большая литературная производительность Гоголя за этотъ
періодъ вполне объясняется измененіемъ характера его деятельности, подготовленным* уже въ предыдущем* періоде. Геній Гоголя окончательно погас* въ 1841 г.; художественное творчество стало невозможно, но патологическая его организація оста-

лась; на почве этой организаціи, или вслѣлствіе этой организаиіи развились болѣзненныя явленія, объясняющія намъ деятельность Гоголя въ этомъ періодѣ. Патологическія проявленія организаціи Гоголя прежде заслонялись его геніальнымъ творчеством»;
зачатки болезни или семена ея теперь вполне определились, и
геніальный художники» превратился въ моралиста, проповедника.
Понятно, что его друзья и поклонники не могли понять причин» такого страннаго превраіценія, но оно было такъ странно,
что здравый смысл» могъ подыскать только одно объясненіе—
несчастный поэтъ сошел» съ ума. Белинскій, чутьем» совершенно правильно гюнявшій главный симптом» болезни I оголя
(«Мысль сделаться какимъ-то абстрактным» совершенством», стать
выше в с е х » смиреніемъ можетъ быть плодом» или гордости, или слабоумія»), вслѣдствіе своего неправильна™ пониманія сущности душевных» болезней, сомневался въ болезни Гоголя: «Некоторые остановились было на мысли, что ваша книга есть плод»
умственнаго разстройства, близкаго къ положительному помешательству. Но они скоро отступились отъ такого заключенія:
ясно, что книга писана не день, не неделю, не месяц», а, можетъ быть, год», два или три; въ ней есть связь, сквозь небрежное изложеніе проглядывает» обдуманность, а гимн» властям»
придержащимъ хорошо устраивает» земное положеніе набожнаго
автора».
ч
Белинскій не зналъ, что душевныя болезни длятся годами,
что душевно-больные умеют» писать связно и обдуманно, что
они очень почтительны къ властямъ придержащимъ.
Въ этомъ печальном» гіеріодѣ литературной деятельности 1 оголя наиболее проявилась его патологическая организація, наиболее ясно обрисовалась вся его патологическая индивидуальность. Художественное творчество, такъ высоко вознесшее Гоголя въ глазах» современников», уже не заслоняло собою больного человека со всеми несимпатичными чертами, свойственными больным».
Намъ очень трудно следить за развитіемъ болезни 1 оголя,
во-первыхъ, вследствіе его скрытности, во-вторыхъ, вследствіе
того, что болезнь нашего великаго поэта несколько своеобразна, въ-третьихъ, вследсгвіе несовершенства психіатріи.
Гоголь скрывал» и при томъ весьма искусно свою болезнь
отъ самых» близких» своихъ друзей. «Эти болезненные страхи,

эти непонятный безпокойства, эти безпрсстанныя ожиданія чегото страшнаго, долженствующаго сей же час» разразиться,—все
это уже у меня было, хотя я и скрывал» это въ с е б е и не показывал» наружно. Это было еще тогда, когда вы были въ
Риме», пишетъ Гоголь Смирновой 4. V I I . 1846. Следовательно,
Гоголь скрывал» и сумелъ скрыть въ 1844 г. отъ Смирновой
свою болезнь. Эта очень умная и искренно расположенная къ
Гоголю дама не замечала тяжелой болезни своего друга; понятно, менее близкія къ Гоголю лица и менее Смирновой одаренный могли давать только неправильный, сбивающія насъ наблюденія.
Гоголь, конечно, былъ человек» необыкновенный; я вполне
согласен» съ К. О . Россетъ, нашедшим» сходство между Гогоголемъ H Ж . Ж . Руссо. Арнольд» разсказываетъ, что это сраяненіе поразило своею верностью какъ его, такъ и графа А. К .
Толстого. Следовательно, такіе необыкновенные люди такъ редки, что на столетіе приходится лишь одна такая личность. Нельзя отрицать того, что Гоголь, какъ человек» очень умный и
проницательный, иначе относился къ своимъ болезненным» или
бредовым» идеям», че.чъ обыкновенные люди, долго ихъ проверял», сомневался въ разумности очень нелепых» идей. Поэтому
весьма возможно, что идеи безусловно патологическаго характера у Гоголя не принимали того фантастическаго или чудовищна™ характера, какъ у многихъ больных». Понятно, что самую нелепую больную идею человека, очень умный, одаренный
художественным» чутьем», сумеет» смягчить, облечь въ приличную форму. Однако, не с л е д у е т » забывать, что по отношеіію къ очень умному человеку мы должны быть гораздо строке, чемъ къ обыкновенному; пошлость и нелепость, высказаніыя глупым» человеком», ничуть не указывают» на его гісихиіеское заболеваніе; но если такія же пошлости начнет» говорить человек» даровитый, мы въ праве заподозрить въ нем»
болезнь. Въ самомъ д е л е , мало ли пошляков», которым» руать мужиков» «неумытыми рылами» — дело привычное, но если
: о в е т ъ такъ ругаться исходит» отъ даровитаго писателя, мы
вместе съ Белинским» должны сказать: «Или вы больны, и вам»
чадо спешить лечиться, или... не смею досказать свою мысль»,
'ісли человек» глупый, желая казаться мудрецом», говорит»
гакія вещи, «уходить въ себя мы можемъ посреди в с е х » пре-

пятствій и волненій» или же «болящим* кажется, что ыѣгъ выше блага, какъ физическое здоровье», мы пожалеем* лишь о
напрасных* усиліяхъ его сказать что-либо другое, кроме общих*
м е с т * , но если такія сужденія высказывает* въ письмах* автор*
«Ревизора» и при том*, какъ нечто важное, какъ «душевное
открытіе», намъ остается лишь скорбеть, что тяжкая болезнь
отняла у нас* великаго писателя. Поэтому было бы весьма неправильно мерить больного Гоголя меркой, пригодной для обыкновенных* душевно-больных*.
Болезнь Гоголя, вследствіе богатства его духовной природы,
если можно такъ выразиться, протекала не въ той грубой, очевидной для в с е х * форме, какъ у обыкновенных* больных*.
Даже ограбленный тяжкой болезнью Гоголь все же былъ богаче многих* обыкновенных* людей; самыя тяжелыя проявлена
болезни принимали у него в и д * простой странности, чудаковатости. К а к * бы резко онъ ни высказывал* своих* идей величія, о н е многим* не кажутся патологическими, потому что, конечно, Гоголь имѣлъ праве? смотреть на всі>хъ сверху вниз*, и
если бы онъ требовал* къ себе полнаго доверія и безусловна™
почтенія какъ къ автору «Ревизора» и «Мертвыхъ Д у ш ъ » , многим* казалось бы, что онъ лишь несколько нескромен*.
Наконец*, нельзя забывать, что психіатрія — наука молодая и
далека отъ'совершенства; психіатры изучают* душевно-больных*
въ заведеніяхъ для душевно-больных*, следовательно, сталкиваются съ грубыми, законченными формами болезней. Въ больницы помешают* тяжко-больных* или, говоря иначе, совершенно
сумасшедших*; менее ясно выраженныя заболеванія приходится
наблюдать случайно въ житейской обстановке, следовательно,
въ условіяхъ далеко неблагопріятныхъ для научнаго наблюдения.
М н е пришлось немало поработать, чтобы уяснить, по возможности, некоторыя проявленія болезни Гоголя, и, конечно, далеко
не все я могъ понять, далеко не все поддается точному анализу.
Эти обстоятельства необходимо имГть въ виду при изучеши
печалыіаго періода жизни Гоголя съ 1842 г. по 1848 г. Т у т *
мы не можемъ объяснить себе в с е х * подробностей, не можемъ
останавливаться на в с е х * деталях*; непременно должны быть
несовсемъ ясные для нас* симптомы болезни. Нельзя не принять
во вниманіе, что правильному пониманію Гоголя мешают* твер-

до установившиеся взгляды, симпатіи и антипатіи; въ самом*
д е л е , лица, восхищающіяся «Выбранными местами», любяідія
ругать «неумытыми рылами», не могутъ понять, что только больной Гоголь могъ учить такъ ругаться.
Понятно, что кому по д у ш е основный идеи «Выбранных*
мест*», т о т * никогда не согласится съ тѣмъ, что Гоголь былъ
боленъ, когда писал* эту книгу. Такія лица всегда будут* думать, что Гоголь развился, поумнел*, достиг* совершенства и
потому, вместо зловредных*, по ихъ мнѣнію, «Ревизора» и
«Мертвыхъ Д у ш ъ » , сподобился написать такую прекрасную книгу, какъ «Выбранный места».
При изученіи этого періода жизни Гоголя н е т * надобности
слГдить шаг* за шагом* за развитіемъ болезни, за ея теченіемъ,
потому что въ эти годы въ сущности уже не было вполне с в е т лых* промежутков*; состояніе становится более стойким* и однообразным*; весь этот* періодъ многострадальный поэт* был*
тяжело боленъ.
Гоголь хорошо изучил* свою болезнь, зналъ, какая обстановка дурно на нее вліяетъ, и не ошибся въ том*, что пребываніе
въ Россіи б у д е т * ему крайне тяжело. У ж е въ Петербурге онъ
почувствовал* себя очень дурно; 25 X I 1841 онъ пишет* Прокоповичу: «Пишу к * т е б е после тяжкой болезни, которая было
меня одолела и которой начало получил* я въ Петербурге. Т е перь, слава Богу, мне гораздо лучше, хотя я исхудал* сильно»;
однако, улучшеніе было непродолжительно, и 7 I 1842 несчастный поэт* пишет* Плетневу: «Никогда такъ не впору не подвернулась мне болезнь, как* теперь. Припадки ея приняли теперь
гакіе странные образы... но Б о г * съ ними». Эти жалобы не прекращаются, и 22 III 1842 онъ пишет* матери: «II что всего
хуже, мною овладело тягостное и тоскливое состояніе духа, которое и прежде, и въ первый мой пріездъ въ Россію, мною
было овладело. Вліяніе ли климата или что другое, дурно то,
іто это д е й с т в у е т * на мои умственный занятія, и я до сихъ
пор* не въ силах* привести въ порядок* д е л * своих*».
Более откровенно Гоголь пишет* о своей болезни Балабиной въ 1842 г. (дата письма неизвестна). Онъ такъ описывает*
вое состояніе: «Съ того времени, какъ только ступила моя
нога въ родную землю, мне кажется, какъ будто я очутился
на чужбине. Вижу знакомыя, родныя лица; но они, мне кажет-

ся, не здѣсь родились, a г д е - т о ихъ в * другом* мѣстѣ, кажется! видѣлъ, и много глупостей, непонятных* мнѣ самому, чудится в * моей ошеломленной г о л о в * . Но что ужасно, что в *
этой г о л о в * н * т ъ ни одной мысли...» Если МЫ сопоставим*
это удивительное по м*ткости выраженія описаніе бол*зненнаго состоянія с * т * м ъ , что писал* Гоголь в * феврал* 1842 г.
той же Балабиной, мы многое поймем* въ бол*зни многострад а л ь н а я автора «Мертвых* Д у ш * » . «Я былъ болен*, очень болен* и еще болен* донын* внутренно. Болѣзнь моя выражается
такими страшными припадками, каких* никогда со мной еще не
было; но страшн*е всего мн* показалось то состояніе, которое
напоминало мн* ужасную бол*знь мою въ В * н * , а особенно
когда я почувствовал* то подступившее къ сердцу волнеше, которое всякій образ*, пролетавшій в * мыслях*, обращало въ исполина, всякое незначительно - пріятное чувство превращало в *
такую страшную радость, какую не въ силах* вынести природа
челов*ка, и всякое сумрачное чувство претворяло въ печаль и
потом* сл*довали обмороки, наконец*, совершенно сомнабулическое состояніе».
Велпкій знаток* человѣческой души очертил* нам* достаточно вразумительно свое состояніе; прежде всего о н * отм*
чает* ослабленіе или притупленіе воспріимчивости; ему все, как*
онъ сам* хорошо это понимает*, кажется иначе; ему кажется,
что о н * в и д * л ъ москвичей г д * - т о въ другом* м * с т * ; ослабленіе воспріимчивости доходит* до того, что въ письм* къ Балабиной онъ сравнивает* себя с * болваном* для прим*риванія
шляп*. «Вы можете... мести у меня под* носом* щеткой, и я
не чихну и даже не фыркну, не пошевелюсь». Голова «ошеломлена», не способна к * произвольной, самостоятельной деятель
ности; въ ней « н * т ъ ни одной мысли», конечно, разумной, н * т і
произвольнаго мышленія. Психическая жизнь однако продолжается, но вм*сто воспріятій д*йствительности, вм*сто мыслей
возникавших* прежде, в * сознаніи возникает* «много глупостей»; эти странные, глупые, по убѣжденію самого больного, об
разы и мысли появляются не так*, к а к * прежде образовала,
воспріятія и мысли, а «чудятся»; и ихъ содержаніе, и ихъ воз
никновеніе т а к * странны, т а к * непонятны, что б*дный больно,
понимает*, что это ему чудится, что образы странны и что его
голова ошеломлена.

Конечно, мы не знаем*, какое психическое состояніе Гоголь
называл* «сомнамбулическим*», но очевидно, что этим* словом* о н * обозначал* состояніе нормальное, такое, когда душевная жизнь протекала у него иначе, чѣмъ прежде,
когда
ему «чудились» «глупости», т.-е. мысли, образовавшіяся не изъ
воспріятій действительности, не изъ логическаго сочстанія прежде воспринятых* образов*. Нужно думать, что его сознаніем*
завладевали образы и мысли, похожіе на безпорядочныя, неясный сновиденія; въ сомнамбулическом* состояніи, к а к * и во
с н е , о н * уже не могъ управлять ходом* мыслей, не могъ направлять свои органы чувств* на воспріятіе действительности,
не могъ критически относиться къ содержанію своего сознанія.
Эти новые образы и мысли, возпикающіе помимо воли, ошеломили его голову.
1 оголь не говорил*, какія именно «глупости» ему «чудились»,
как* не говорят* нам* о б * этомъ многіе больные; и тяжело, и
стыдно говорить о «глупостях*»; больные еще надеются о т д е латься отъ «глупостей», овладеть собою. Мы можем* лишь
догадываться, что чудилось Гоголю, потому что онъ нам* прекрасно описывает* рГзкія колебанія своих* чувствованій; больной испытывал* то «страшную радость», то «мучительную п е - Ѵ
іаль»; эти резко выраженный чувствованія, конечно, должны
были сочетаться со свойственными или сродными имъ идеями.
Мы всегда радуемся чему-нибудь, т а к * же к а к * печаль всегда
/ нас* сопряжена съ мыслями о несчастіи, потере, страданіи
I т. д. При первых* таких* припадках* болезни Гоголь, поіимавшій, что его «ошеломленной» голове «чудятся» «непоятныя глупости», по всей вероятности, понимал*, что п раость, и печаль безпричинны, но когда припадки стали чаще
продолжительнее, должен* был* свыкнуться съ этими новыми
остояніями, которыя, конечно, мало-по-малу сливались, соединялись со в с е м * его я . Радость сочетается у нас* съ идеями о
огатстве, величіи, превосходстве, могуществе, святости; пеаль всегда сочетается съ идеями о болезни, ничтожестве, г р е овности, преслѣдованіях-ь, оскорбленіяхъ. Если радость возниаетъ часто и при томъ такая, что ее «не в * силах* вынести
рирода человека», больной необходимо должен* придти къ
бежденію, что онъ обладает* необычайной святостью, с т о и т *
ь сношеніях* с * высшими силами, что онъ выше «природы че-

^ О •
у-

ловѣка». Вѣдь мы по опыту знаемъ, что радости безъ причины
не бывает», а следовательно больной, переживающій «страшную
радость», должен» считать себя счастливым», т.-е или богатым», или святым», или очень умным».
У Гоголя, какъ это бывает» у многихъ больных», были и соотвѣтствуюшія колебаніямъ чувствованій измененія въ умственной деятельности; онъ самъ говорит», что «волнеше обращало въ исполина всякій образ», пролетавшій въ мыслях»»,
и действительно такими «исполинами» следует» считать его
идеи объ обладаніи «высшей силой», о даре пророчества, о
нравственном» совершенстве.
Мы не знаемъ, когда начались у Гоголя эти состоянія; почти
в с е больные разсказываютъ о таких» припадках», лишь долго
спустя после ихъ возникновенія; принимая во внимай* скрытность Гоголя, идеи величія, высказанныя въ его письмахъ 1841 г.,
мы въ праве заключить, что о н * были уже въ 1841 году,
а можетъ быть и ранее. Вследствіе такихъ припадков» или
соетояній смутныя идеи величія, и ранее бывшія у 1 оголя, должны
были принять ясную форму И, что еще важнее, занять очень
видное место во всей его жизни. ГІо рядом» съ идеями, сопряженными съ радостью, должны были формироваться и бредовый
идеи, сопряженныя съ печалью, то-есть идеи греховности, краиняго собственна™ несовершенства; необходимости какого-го особенна™ покаянія, вообще идеи мрачнаго, печальна™ характера.
Идеи величія и идеи греховности могутъ развиваться параллельно, если «страшная радость» и «мучительная печаль» возникают» одинаково, часто, достигают» равной интенсивности,
остаются въ сознаніи одинаково долго, но могутъ на первый
план» выступать то т * , то другія идеи.
Повидимому, въ Москве на первый план» выступили бредовыя
идеи греховности, идеи о необходимости какого-то исключительна™ покаянія; тридцати-трехл*тній Гоголь, до этого времени не посешавшій съ чисто-религіозной целью монастырем,
ндрѵгь, решает» ехать въ Іерусалимъ, решает» вернуться въ
Россію «только черезъ Іерусалимъ». Едва ли есть набожные паломники въ Палестину, не молившіеся уже въ близких» и отдаленных» отъ ихъ жительства монастырях». Набожные богомольцы, побывав» во многихъ родных» монастырях», наслушавшись о Святой Земле, собираются въ это отдаленное путеше-

ствіе. 'Гакъ делают» истинно рслигіозные и образованные, и
простые люди. Гоголь, не молившись въ русских» монастырях»,
(въ 1835 г - о н 1 > посетил» Кіевскія пещеры въ качестве туриста),
вдруг», решает», что онъ можетъ вернуться въ Россію «только
черезъ Іерусалимъ». Правда, Гоголь еще въ 1835 г. на лекціяхъ
исторіи показывал» «маленькія гравюры на стали, изображавшія
виды Палестины и другихъ восточных» стран»», и потому, можетъ быть, уже тогда у него была неясная мысль о «воспитаніи себя» поездкой ') въ Палестину. Эта быстро созревшая решимость «только черезъ Іерусалимъ» возвратиться въ Россію,
могла родиться вследствіе идей о страшной греховности; только
поездка въ Іерусалимъ можетъ очистить его отъ ужасных» грех о в » ; отъ обыкновенных» грехов» можетъ очистить поездка въ
одинъ изъ наших» монастырей. Эта решимость могла родиться
и вследствіе идей величія: обыкновенным» смертным» довольно
и наших» монастырей, но мне, обладающему высшей силой,
следует» молиться въ самомъ главном», самомъ святом» месте.
Можетъ быть идеи величія и греховности вместе подсказали
Гоголю, что ему нужно ехать въ Іерусалимъ.
Идеи величія преобладают» въ письме Гоголя къ архіепископу
Иннокентію отъ 22 V 1842: «Силой вашего же благословенія
благословляю вас»! Неослабно и твердо протекайте пастырскіп путь
ваш»»... «Я слышу въ себе, что ж д е т » насъ многозначительное
свиданіе... «Прощайте! пріимите мое душевное сильное лобзаніе».
Человек», благословляюіцій и поощряюшій пользовавшагося громаднымъ уваженіемъ архіепископа, долженъ чувствовать себя
прекрасно, долженъ быть у б * ж д е н ъ въ своемъ всличіи.
Сколько молено судить по письмам» и поведенію Гоголя, идеи
ве.іичія въ первой половине сороковых» годов» у него преобладали надъ идеями греховности, крайняго несовершенства. Онъ
пишетъ Языкову 20 ѴП 1842, какъ ему радостно находить въ
с е б е грЬхи; значит» ихъ еще очень мало. « Г р е х о в » , указанія
г р е х о в » желает» и жаждет» душа моя. Если бы вы знали, какой теперь праздник» совершается внутри меня, когда открываю
въ с е б е порок», дотоле не примеченный. Лучшаго подарка никто не можетъ принести мне». Мы должны верить, что д е й ствительно у Гоголя была такая странная жажда, если сопоста') Т у р г е н е в » . T . X I I . с т р . 7 1 .

вить письмо къ Языкову съ письмом* къ Жуковскому отъ 26
V I 1842. «Скажу только, что съ каждым* днем* и часом*
становится свѣтлѣе и торжественнее въ д у ш е моей»... «я стал*
далеко лучше того, каким* запечатлелся въ священной для меня
памяти друзей моих*»... «Чище горняго с н е г а и светлей небес*
должна быть душа моя». Первая часть «Мертвыхъ Дунгь» «въ
сравненіи съ другими, имеющими последовать ей частями» похожа «на при деланное губернским* архитектором* наскоро
крыльцо ко дворцу, который задуман* строиться въ колоссальных* размерах*».
Теперь Гоголь уже могъ наконец*, б е з * колебаній и сомнФній, проповедовать, поучать и наставлять; неясное, безотчетное сознаніе своего необычайнаго превосходства и прежде подталкивало его поучать в с е х * и обо всемъ. Но теперь у ж е онъ не довольствовался Арабесками т.-е. сборником* «детски напыщенных* и утомительно пустых* статей» по меткому определен™
Тургенева; теперь въ обладаніи высшей силой, съ душой, ставшей светлой и торжественной, онъ желает* проповедовать религію и мораль, поучать, какъ нужно верить, какъ нужно молиться, какъ быть добродетельным*. Для него теперь все ясно,
все несомненно, каждое его слово с в е т ъ . . . Мать свою въ письме
отъ 19 V I I I 1842 онъ поучает*: «Молитвы д е л * , а не молитвы
слов* требует* отъ нас* І и с у с ъ » . . . «скажите ему (страждущему
бедняку) прежде всего: онъ д о л ж е н * благословить свою бедность и несчастія». Еще более категорически онъ наставляет*
князя II. А. Вяземскаго (ему въ 1841 г. было пятьдесят* л е т * )
писать біографію Фонвизина»: «это было веленіе изнутри меня,
потому оно могло быть Божье веленіе и такъ уважьте его».
Гоголь уже настолько боленъ, что не понимает* упадка своего творчества; напротив* онъ у в е р е н * , что теперь можетъ
творить лучше. «Я могу теперь работать увереннее, тверже,
осмотрительнее, благодаря тѣмъ подвигам*, которые я предпринимал* къ воспитанно моему и которых* тоже никто не замет и л * . . . Иногда силой внутренняго глаза и уха я вижу и слышу
время и место, когда должна выйти въ с в е т ъ моя книга, иногда
по т е м * же самым* причинам*, почему бывает* ясно мне движ е т е души человека, становится мне ясно и д в и ж е т е массы»
(Письмо къ Шевыреву 28 III 1843).
1) Т а м ъ ж е ,

стр.

64.

Въ лучшія свои минуты Гоголь однако сознаетъ, что онъ утратил* воспріимчивость, стал* равнодушен* къ прекрасному. «Да
виноват* ли я въ том*, что у меня точно н е т * теперь никаких*
вгіечатленій, и что мне все равно, въ Италіи ли я, или въ дрянном* немецком* городке, или хоть въ Лагіландіи? Что же д е лать? Я бы отъ души рад* восхищаться с в е ж и м * запахом* весны,
видом* новаго места, да если н е т * на это теперь у меня чутья.
Въ том* воля Бога» (письмо Данилевскому 20 VI 1843).
Неспособность къ художественному творчеству только иногда
безпокоила Гоголя; вообще же онъ думал*, что еще можетъ
творить, принимался за «Мертвыя Души», писал* очень мало
и уничтожал* написанное. Художественное творчество уже
играет* небольшую роль въ его жизни; онъ мало занимается
«Мертвыми Душами» и даже мало огорчается тФмъ, что, какъ
сам* понимает*, дГло не двигается вперед*. Онъ счастлив*
своим* величіемъ, своим* совершенством*, своими душевными
открытіямм, какъ вообще счастливы всѣ такіе больные въ этом*
періодѣ. Увы, онъ уже счастлив*, что испытывает* «страшную
радость», что всякій образ* обращается въ «исполина». Въ том*
же письме къ Данилевскому, стесняться съ которым* вообще
Гоголь находил* излишним*, онъ пишет*: «Мое внутреннее зрфніе въ замѣнтз того прояснивается болѣе и болФе; я вижу понемногу яснФе то, что вдали, б о д р і й продолжаю путь свой и
радостігЬе становится взор* мой по мѣрѣ того, какъ гляжу
болѣе вперед* и не променяю минут* этой радости ни даже на
юность, ни даже на свФжесть первых* впечатл-ѣній».
Въ таком* состояніи Гоголь нуждается въ слушателях*, еще
бслФе почтительных*, чФмъ Иванов*. Языкову, видимо, были не
совсФмъ пріятны поученія Гоголя, который проповедовал* весьма настойчиво, и высказывал* явно ипохондрическія
идеи.
Больной Я з ы к о в * писал* брату «Холодно миф и скучно и даже
досадно, что я согласился на льстивыя слова Гоголя и поѣхалъ
въ Рим*, г д ѣ ОІ-ІЪ хотѣлъ и обѣшалъ устроить меня какъ нельзя
лучше; на дФлѣ вышло не то» (Шенрокъ IV 171). Съ Языковым*, повидимому, Гоголь былъ откровеннее и высказывал* ему
ипохондрическія бредовыя идеи; Языков* писал* брату:» Гоголь
разсказывалъ мнѣ о странностях* своей (вероятно, мнимой) болезни: въ немъ-де находятся зародыши всФхъ возможных* болезней; также и объ особенном* устройстве головы своей и
10*

неестественности положенія желудка. Его будто осматривали и
ощупывали въ Париже знаменитые врачи и нашли, что желудокъ
его вверх* дномъ! Вообще въ Гоголѣ чрезвычайно много стран„аго (тамъ же, стр. 43). По своей мягкости и деликатности,
Языков* могъ выслушивать наставленія Гоголя, но ужъ конечно
„е могъ подпасть вліянію проповѣдника, такъ много думаюшаго
о своем* здоровье, съ особенным* устройством* головы. Язык о в * какъ и в с е истинно религіозные люди, хорошо зналъ, что
настояшіе пророки и проповедники меньше всего заботились о
своем* здоровье, меньше всего занимались своим* А.
^
Гоголю пришлось поискать другую а у д и т о р » для своихъ про-;
поведей, и при томъ. дамскую, такъ какъ мужчины не т а к *
легко поддаются внушенію и вообще не долюбливаютъ назойлив ы х * проповедников*. Смирнова п р і і з ж а е г ь въ Рим*, и 1 оголь
ей проповедует* съ такимъ успехом*, что Смирнова съ ревностью прозелитки вводит* его въ дом* Вьельгорскихъ, г д е 1 оголь скоро завоевывает* положеніе наставника и утешителя.
Мы не знаемъ, к а к * поучал* Смирнову Гоголь, какъ онъ убед и л * эту очень умную даму въ своей святости, но если даже
при чтеніи писем* Гоголя къ Смирновой у Базарова «скверно во
рту» дѣлалость, то трудно даже вообразить какъ ужасны были
для здравомысляща» человека беседы больного Гоголя с ь истерической «знатной дамой». Въ поученіяхъ Г о г о л я светским* дамам*, конечно, были т е же качества, которыми- 1 ургеневъ характеризует* его письма къ ним*: «более противной смеси гордыни
и подыскиванія, ханжества и тщеславія, пророческаго и прихлебательскаго тона въ литературе не существует*».
Смирнова уже въ Риме настолько уверовала въ Гоголя, что
въ іюлѣ 1843 г. онъ пишетъ ей без* стесненій, «Призницъ са-каетъ его (А. О . Россета) на целую четверть часа бригадиршеи
в ъ воду»... «ОН* у ж ъ не чувствует*, есть ли у i é r o бригадирша
или не-гъ».
Время, проведенное Гоголемъ въ обществе знатных* дамъ,
было именно т е м * періодомъ болезни, когда на первый план*
выступали идеи величія, когда у Гоголя, какъ онъ самъ признается въ письме къ Данилевскому, было много радостных*
минут*.
^
Гоголь уже окончательно убедился, что для того, чтобы чемунибудь учить, не нужно учиться самому, не нужны впечатле-

нія, не надо переработывать воспринятое такъ, какъ в с е люди.
Для пего н е т * необходимости наблюдать, замечать, обдумывать, сомневаться; при томъ же знанія, гіріобретенныя обычным* путем* обыкновенными смертными т а к * несовершенны. Гоголь теперь уже вполне у б е ж д е н * , что онъ одарен* необычайной способностью, онъ узнает* истину самым* простым*, данным* ему, за неизвестные нам* «подвиги», способом*. Во-первыхъ, онъ обладает* «внутренним* чутьем*», которым* можетъ
«прозревать» изъ Дюссельдорфа въ Москву, что «отъ тебя (Языкова) не такъ далеко время писанья и работы». В ъ томъ же
письме Гоголь (отъ 4. X I . 1843) сообщает*, какъ онъ узнает*
истину; этотъ способ* поразительно прост*. Нужно молиться и
«окажутся въ душе вопросы»... «И за вопросами въ ту же минуту последуют* ответы, которые будут* прямо отъ Бога. Красота э т и х * о т в е т о в * будетъ такова, что весь состав* уже самъ
собою превратится въ восторг*; и къ концу какой-нибудь недели
увидишь, что уже все составилось, что нужно: и предмет*, и
значеніе его, и сила и глубокій внутренній смысл*—все; стоит*
только взять въ руки перо, да писать».
Интересно, что геніальный Гоголь уже не замечал*, что это
средство ему не помогает*, не замечал* бросающагося въ глаза
противоречія: самъ онъ лечился и у Призннца, и въ Остенде и
въ Карлсбаде, консультировал* знаменитых* врачей, а Языкова
поучал*, что «болезнь нужно побеждать».
При всем* нежеланіи, я з д е с ь должен* коснуться, установившихся мненій о крайней религіозности, мистицизме и аскетизме Гоголя; я вполне понимаю, какъ трудно касаться этих*
вопросов*.
Гоголь никогда не былъ аскетом* и всегда ж и л * такъ, какъ
ему нравилось; онъ и теперь очень толково обделал* свои денежный дела, поручил* дела своим* московским* друзьям*,
через* Смирнову получал* пособія и отъ Двора, и изъ казначейства. Онъ ж и л * тамъ, г д е лучше всего себя чувствовалъ,
много путешествовал*, тратил* деньги на леченіе, на книги, и
вообще говорить о какомъ-либо аскетизме нѣтъ основанія. Правда, ойъ стал* меньше е с т ь , но не вследствіе аскетизма, а поToj|y, что желудокъ отказывался переваривать много пищи; но
овд, пользовался прекрасным* столом* у своихъ знатных* друзей.
Самъ Гоголь неоднократно говорил*, что у него, кроме чемо-

дана, ничего нѣтъ, и онъ «за комфортом* не гоняется»; но
останавливался онъ въ хороших* гостинницахъ, a всякій, кто
много путешествовал*, з н а е т * , как* стѣсняетъ путешественника
громоздкій б а г а ж * . Я не могу считать религіознымъ человЬка,
который рѣшается писать про свои наставленія: «Не пренебрегайте никак* этими правилами: они всѣ истекли изъ душевнаго
опыта, подтверждены святыми примерами и потому примите ихъ,
как* повеленіе самого Бога» (письмо к ъ Вьельгорской отъ 26
1844). Свои наставленія сравнивать с * поведѣніями Бога не
б у д е т * истинно религіозный человѣк*, т а к * же к а к * и не буд е т * называть т е х * , кто г о т о в * его наставленія принимать за
повелѣнія Бога, «благоуханнейшей» «благодатной» (письма къ
А. М. Вьельгорской отъ 2 и іб X 1844), а стараго пріятеля за
неисполненіе ничтожной просьбы *) человек* г... (письмо къ
Аксакову іб V 1844).
Трудно и даже невозможно считать истинно-религіознымъ человека, который говорит*: «трудно человеку придумать, ч е м *
бы оскорбить меня» и вместе съ т е м * ругает* Погодина за то,
что онъ приложил* к ъ своему журналу его портрет*, Плетнева за то, что т о т * высказал* свое мнѣніе о недостатке образова ні я Гоголя.
Можно лишь удивляться злобности, с * которой Гоголь руг а е т * Погодина, «точно чушка, которая не д а е т *
порядочному человеку; к а к * только завидит*, что онъ присел*
где-нибудь под* забор*, она с у е т * под* самую
свою
морду, чтобы схватить первое
"Ей хватишь камнем* по
хрюкалу изо всей силы, ей это ни по чем*: она чихнет* слег2 ) (Письмо къ Языкову
ка и вновь с у е т * хрюкало под*
26 X І 8 4 4 ) .
Добродушный Плетнев*, поверив* увереніямъ Гоголя, что
онъ желает* указанія его ошибок*, написал* ему ( « Р у с с . В е с . » ,
1840 X I 36): «Ты только геній-самоучка, поражающій творчеством* своим* и заставляющій жалѣть о своей безграмотности
и н е в е ж е с т в е въ области искусства», и Гоголь, позабыв* о безчисленныхъ услугах* Плетнева, т а к * его отделывает* в * письме
1) Э т и м * ж е н е ц е н з у р н ы м * с л о в о м * о н ъ н а з ы в а е т *
письмѣ к * Я з ы к о в у о т *

12 XI

т о г о ж е пріятеля в *

1844.

2) Т о ч к а м и обозначены совершенно н е у д о б н ы я д л я печати с л о в а .

к * Смирновой: (1844 г * «Плетнев*... вовсе - невинен*, но зато
о н * смешнее в с е х * и точный ребенок*...» «Изъ его письма я
узнал*, что о н * больше ребенок*, нежели я предполагал*; в *
письме юношескіе упреки, юношескія стремленія...» « К ъ этому
примешалась мысль о единстве церкви, в * какомъ-то безотчетном*, не объяснившемся для него самаго соединеніи ея с * литературой...» «Плетнев* имеет* ум* неглубок* и немноюстороненъ^ а потому о н * не могъ видеть далее того горизонта, который обнимают* глаза его, и естественно, что отвергает* и самую мысль, что есть пространство в н е имъ зримой черты».
Тогда же Гоголь окончательно потерял* уваженіе къ наукѣ,
къ научной мысли, хотя и раньше, по своему умственному складу не могъ вполне ценить научное мышленіе; все же он* не
отрицал* значенія научной мысли, кое-что читал*, кое-чем* интересовался. Теперь о н * овладел* новым* способом* познаванія, съ презрѣнісмъ относится и къ науке, и къ ея крупнейшим* представителям*; онъ открыл* новый способ* узнавать истину; онъ человек* необыкновенный. «Человеку, рожденному съ
большими силами, с л е д у е т * , прежде ч е м * сразиться, глубоко
воспитать себе...» «Сегодня гегелисты, завтра же шелингисты,
потом* опять какіе-нибудь исты». Что же делать? У ж е таково
стремленіе общества быть какими-нибудь истами». Естественно,
что Гоголь теперь съ полнейшей самоуверенностью поучает*
К- С . Аксакова приготовить множество «прекрасных* филологических* статей». Это я могу сказать вперед*, потому что я
сам* слушал* съ большим* удовольствіемъ, когда онъ изъяснял* мне производство многих* слов*». Г О Г О Л Ь , совершенно не
знавшій филологіи, даже поучает* К. С. Аксакова, к а к * онъ
должен* работать. Необходимо заметить, что это письмо было
о т * 2 і X I I 1844, а уже 17 IV" 1844 С. Т . Аксаков* писал*
ГОГОЛЮ: « М И Г 53 года. Я тогда читал* Ѳому Кемпійскаго, когда вы еще не родились...» «Я не порицаю никаких*, ничьих*
убежденій, лишь были бы они искренни, но ужъ, конечно, ничьих* и не приму. И вдруг* вы меня сажаете, к а к * мальчика,
за чтеніе Ѳомы Кемпійскаго, нисколько не знав* моих* убѣжденій, да еще как*? въ узаконенное время, после кофею, и разделяя чтеніе на главы, к а к * на уроки... И смешно, и досадно... И въ прежних* ваших* письмах* некоторый слова наводили меня на сомненія. Я боюсь, как* огня, мистицизма, а мне

кажется, онъ какъ-то проглядывает* у вас*... Терп-кть не могу
нравственных* рецептов*, ничего похожаго на вѣру въ талисманы... Вы ходите по лезвію ножа! Д р о ж у , чтобы не пострадал* художник*...» Само собою разумеется, что Гоголь не обратил* вниманія на справедливый протест* благодушнаго и умнаго С. Т . Аксакова и не замедлил* въ письмѣ къ отцу снабдить сына непрошенными совѣтами.
Зиму 1844—45 г. Гоголь ж и л * во Франкфѵртѣ-на-Майн-ѣ у
Ж у к о в с к а г о ; зима, проведенная на сЕверЕ, отозвалась очень дурно па его здоровьЕ; впрочем*, можетъ быть, ухудшеніе последовало и самостоятельно, безъ всякой причины. Весной или летом* 1845 г. (точно не установлено) Гоголь пишет* протоіерек>
Базарову: «Пріезжайте ко мне причастить: я умираю».
Въ письме къ Языкову отъ 5 V I 1845 Гоголь такъ описывает* свое состояніе: «Я худЕю теперь и истаиваю не по дням*,
а по часам*; руки мои не согреваются вовсе и находятся в ъ
водянисто-опухлом* состояніи». Въ письме къ Жуковскому отъ
14 V I 1845 онъ дополняет* картину болезни «исхудапіе и
странный болезненный ц в е т * кожи». Гоголь е д е т * советоваться съ знаменитыми врачами; Круккепбергъ, такъ же какъ и
Кнопъ, нашелъ, что болезнь чисто нервная; Карусъ нашел* болезнь печени и направил* Гоголя въ Карлсбадъ, гдЕ местный
врач* Флеклесъ подтвердил* распознаваніе Каруса, но больному стало хуже. Гоголь поехал* къ Шенлейну, который «решил*, что во мне разстройство въ нервической - системе, такъ
называемое nervoso lascoloso (въ брюшной полости)» (письмо къ
Толстому I I X 1845). Въ письме къ Аксакову отъ 29 X 1845
Гоголь несколько иначе называет* свою болезнь. «По его (ІІІенлейнъ) мненію, сильней всего у меня поражены были нервы в ъ
желудочной области, такъ называемой системе nervoso fasciculoso». Т а к и м * образомъ намъ совершенно неизвестно, ч е м * собственно въ то время хворал* Гоголь, въ чемъ состояло наступившее въ 1845 г. ухудшение; мы знаемъ только, что врачи не
одинаково определяли болезнь Гоголя. Мы не понимаем*, какъ назвал* ІЛенлейнъ болезнь Гоголя; можетъ быть, Гоголь перепутал* слова Шенлейна, а можетъ быть, этот* врач* понял*,
что и м е е т * дело съ крайне мнительным* больным*, сказал*
что-нибудь, чтобы успокоить больного.
Гоголь побывал* въ

Греффенберге

и въ октябре пріЕхалъ.

въ Рим*, г д е наступило некоторое улучшеніе; 25 X 1845 Гоголь
писал* къ Аксакову: «Здоровье мое хотя и стало лучше, но все
еще какъ-то не хочет* совершенно установиться. Чувствую слабость
и, что непонятнее, до такой степени зябкость, что не имею времени сидеть въ комнате: должен* ежеминутно бегать, согреваться. Едва же согреюсь и прпду, какъ въ миг* остываю, хотя
комната и тепла, и должен* вновь бегать согреваться. Въ такой б е г о т н е проходит* почти весь день, такъ что не имеется
времени даже написать письма, не только что другое».
Д-ръ Баженов* ') предполагает*, что осенью 1845 г. въ Риме
I оголь страдалчэ маляріей; маляріей и обусловленным* ей малокровіемъ онъ объясняет* зябкость Гоголя, но, во-первыхъ, Гоголь пріехалъ въ Рим* во второй половине октября (9 X онъ
писал* Иванову изъ Вероны) и почувствовал* себя лучше; 24 X
онъ пишет* Смирновой: «Мне гораздо лучше»; объ улучшеніи
же онъ писал* и Аксакову отъ 25 X I . Во-вторыхъ, Гоголь жаловался на зябкость уже въ 1839 г -> и> к а к * мы видели, это
явленіе его особенно мучило всю весну и лето 1845 г . ; уже в ъ
іюне истощеніе было такъ ужасно, что Гоголь въ письме отъ
14 V I 1845 писал*: «По моему телу можно проходить полный
курс* анатоміи: до такой степени оно высохло и сделались кожа да кость» 2 ).
Сам* Гоголь въ письме къ Погодину отъ 8 II 1846 г. такъ
описывает* свое состояніе за прошлый г о д * : «Тяжки и тяжки
мне были последнія времена и весь минувшій г о д * такъ былъ
тяжел*, что я дивлюсь теперь, какъ вынес* его. Болезненный
состоянія до такой степени (въ конце прошлаго года и даже
въ начале нынешняго) были такъ невыносимы, что повеситься
или утопиться казалось бы похожим* на какое-то лекарство и
облегченіе».
Необходимо отметить, что это ухудшеніе въ болезни Гоголя
не сопровождалось тоской, печалью или хандрой; настроеніе
было весьма удовлетворительно. Въ том* же письме Гоголь пишет*: « К а к * ни страдало мое тЕло, какъ ни тяжка была моя
В Op. c i t . , стр. 2 5 .
2

) 2 9 111 1S45 Г о г о л ь пишетъ гр. Т о л с т о м у : « Т ѣ л о мое д о ш л о д о страш-

іыхъ о х л а д ѣ в а н і й ; ни днемъ, ни ночыо я не м о г ъ с о г р ѣ т ь с я . Л и ц о мое
ю ж е л т і л о , а руки распухли и почерпѣлн

и были н и ч ѣ м ъ

не

л е д ъ , т а к ъ что ирикосновеніе их в ко м н ѣ пугало меня с а м о г о » .

все

согреваемый

€олѣзнь тѣлесная, душа моя была здорова; даже хандра, которая приходила въ минуты болѣе сносныя, не посмѣла ко мнѣ
приближаться. И тѣ душевныя страданія, которых* доселѣ я
испытал* много, замолкнули в о в с е » . . .
« Д у х * мой становится въ такое время связным* и расположенным* къ дѣлу».
Т о же самое Гоголь пишетъ Смирновой въ письмѣ отъ 20 і і
1846: «Голова и мысль вызрѣли, минуты выбираются такія, как и х * я далеко не достоин*, и все время какъ ни болѣло тѣло,
ни хандра, ни глупая необъяснимая скука не смѣла приближаться КО мне».
,
Теперь уже ясно, что ухудшеніе здоровья Гоголя, последовавшее въ 1845 г., не было припадкомъ меланхолш, а потому
„икоим-ь образомъ нельзя, какъ то дфлаетъ д-ръ Баженовъ, всю
болѣзнь считать періодической меланхоліей. Действительно, у
Гоголя было нѣсколько вполне выраженныхъ припадковъ меланхо ііи, были и не вполнѣ законченные приступы, но, кроме припадковъ меланхолш, у Гоголя было много и другихъ патологическихъ явленій. Болезнь Гоголя крайне сложна складывается
изъ многихъ симптомовъ, изъ которыхъ только некоторые намъ
известны, и при томъ не в с * известные намъ симптомы понятны. Въ самомъ д е л е , какъ мы можемъ понять ухудшен.е >845
года если его, очевидно, не понимали наследовавшие -оголи
врачи. Можно, конечно, дѣлать предположен«, и догадки, но
о н е ничего намъ не выясняютъ, и потому я не могу согласиться
с ъ
д-ромъ Баженовымъ, съ его крайне простымъ опредѣленіемъ
болезни Гоголя. Я думаю, что гораздо правильнее ограничиться уясиеніемъ того, что намъ более известно о болѣзни Гоголя.
Тяжкія физнческія страданія, были ли они вызваны действительно какимъ-либо органическнмъ заболеваніемъ, или были чисто ипохондрическаго характера, весьма напугали Гоголя, сдѣлали его набожнымъ. Онъ не только советовался съ врачами,
„рннималъ лекарства, пилъ воды, пользовался гидротерапевтическимъ лѣченіемъ, уехалъ на югъ, но усердно молился Богу о
выздоровленіи, просилъ в с е х ъ , кого могъ, молиться о свремъ
выздоровленіи. До этого времени Гоголь не отличался особою набожностью. Говорятъ, что религіозность была внушена
ему матерью, приписываютъ даже эту заслугу законоучителю
высшей гимназіи въ Н е ж и н е •), однако в с е восномннан.я лицъ,
1) „ Д р е в н я я и Н о в а я Р о с с і я " , т. II, 1879 г.

знавших* Гоголя, и главнымъ образомъ его письма свидетельствуют*, что его набожность развивалась параллельно съ развит о м * болезни. Особой симпатіи къ духовенству у Гоголя долго
не было; известно, что онъ любил* разсказывать непечатные
анекдоты о «попахъ»; даже въ письме къ Белинскому въ отв е т ь на знаменитое письмо последняго Гоголь писал*: « Я очень
много зналъ дурных* попов* и могу вам* разсказать множество
смешных* про н и х * анекдотов*». Правда, Гоголь Еиделъ въ
улучшеніяхъ своего состоянія особую къ нему милость Божію,
но ведь такъ думают* многіе верующіе люди. Д а ж е въ 1843 г.
I оголь не обнаруживал* особой набожности и къ церковным*
обрядам* относился небрежно. 8 V I I 1843 онъ пишетъ къ Языкову: «Сделай также следующее заведеніе; всякую субботу ввечеру отслужи у себя всенощную. Т е б е стоит* послать только
за первым* попом*, и онъ отслужит* у тебя въ комнате». Д р у гим* языком* заговорил* Гоголь вследствіс страданій, пережитых* им* вь 1845 г . , а именно 15 V I I онъ просить Смирнову:
«Итак* я теперь, перекрестясь и благословясь и предаясь совершенно на волю Божію, е д у въ Карлсбадъ; а в а с * прошу помолиться обо мне, безценный друг* мой Александра Осиповна.
Отправьте молебны о моем* выздоровленіи и попросите помолиться обо мне того изъ служителей Божіихъ, чьи молитвы
доступнее и действительнее. Молитвы лучших* изъ насъ много
могутъ сделать». Особенно горячо просит* Гоголь молиться о
его выздоровленіи Шереметеву (25 V I I 1845), а матери пишетъ:
«Отправить обо мне молебен* не только въ вашей церкви, по
даже если можно и въ Диканьке, въ церкви святого Николая,
котораго вы всегда такъ умоляли о предстательстве за меня».
Чемъ была обусловлена набожность Гоголя, хорошо видно изъ
его писем* къ матери отъ 15 V I I I 1845: «А обо мнГ, то-есть о
моем* выздоровленіи не переставайте молиться крепко» и отъ
и IV 1846. объяснив* ей, г д е онъ предполагает* лечиться въ
1846 году, онъ пишетъ: «Чувствую, что больше всего мне след у е т * надеяться на Святыя Места и поклоненіе Гробу Господню, чем* на докторов* и леченіе». Поэтому Гоголь, какъ онъ
пишетъ матери, решает* ехать въ Палестину, предварительно
полечившись и проведя зиму на юге. Выходит*, что поездка
въ Палестину—последнее средство, къ которому придется прибегнуть, испытав* более досгупныя. Т а к ъ Гоголь, какъ известно, и сделал*.

Чѣмъ больше Гоголь страдалъ, тѣмъ больше лѣчился и молился; лѣченіе и молитвы больше всего занимают» его вниманіе.
Въ іюнѣ 1846 г. онъ пишетъ гр. Толстому: «Спросите у Грубби, почему мн* въ Германіи стали давать изъ аптек» порошок»
не'темносерый, какъ въ Париже, но совсем» темный и при
томъ сухой, а не влажный. Затем» мысленно обнимаю вас» и
графиню, молю Бога, да ниспошлет» все, что наиболее нужно
душам» вашим». Остаюсь вечно ваш» Г. Передъ выездом» въ
рлзсеянности я позабыл» вам» сказать, что въ одной молитве
изъ т е х » , которыя вам» далъ, пропущена одна с т р о ч к а . . . . .»•
Какъ-то и грустно, и неловко читать такое сопоставленіе порошков» и молитвъ; только болезнь доводит» до такого малодушія, что человек» не знаетъ, что важнее, порошки или молитвы. Истинно религіозные люди не пишут» въ письме о цвет е порошка, а въ Post-Scriptum'i о пропущенной строке молитвы.
Леченіе 'мало помогает» Гоголю, и набожность его все растет»; въ 1847 г. онъ вступает» въ переписку съ о. Матвеем».
Чтобы понять, какъ тяжкія нервныя страданія изменили Гоголя,
нужно сравнить его письмо къ архіепискому Иннокентію и письмо 1845 г. къ о. Матвею; тяжко страждущій Гоголь просит»
о. Матвея «молиться обо мне крепко, крепко...» «Помолитесь
ж е обо мне».
Х о т я последнее письмо написано къ простому священнику, но
Гоголь у ж е не говорит» «жму заочно вашу руку», «благословляю васъ», «пріимите мое душевное сильное лобзаніе», «вы
меня не забудете, я знаю», а просит» замечаній и упреков»,
«сказать мне хоть два словечка о „Выбранных» местах»"».
Таким» образомъ набожность, появившаяся в м е с т е съ физическими страданіями, усиливалась вместе съ усиленіемъ этих»
страданій; когда Гоголю становилось лучше, ослабевала и набожность, а именно, когда вследствіе путешествія его здоровье
несколько улучшилось, Іерѵсалимъ не произвел» на него должнаго впечатленія. Впрочем», это будет» более выяснено, когда
мы перейдем» къ его путешествію въ Палестину.
I
Считаю необходимым» оговориться, что въ набожности Гоголя
не было ничего патологическаго, что никоим» образомъ нельзя
считать его крайнюю набожность проявленіемъ его болезни,
такъ же какъ нельзя считать и доказательством» его психическаго
здоровья. В с е психіатры убеждены въ необходимости богослу-

(

женія въ заведеніяхъ для душевнобольных»; въ благоустроенных» заведеніяхъ для душевнобольных» имеются храмы.
Понятно, что я не считаю себя компетентным» въ вопросах»
религіозности и набожности, и потому не могу говорить съ
должной полнотой о религіозности и набожности Гоголя, но,
какъ врач», видевшій не мало тяжко страдающих» и умирающих» больных», могу сказать, что именно во время болезни
проявляется истинная религіозность. Истинно религіозпые люди
не только терпеливо переносят» страданія, но и мужественно
смотрят» въ глаза опасности, мало жалуются на болезни и съ
внушающей уваженіе сосредоточенностью готовятся къ смерти, заботятся о своихъ близких». Одним» словом» религія даетъ имъ
могучее утешеніе. Люди, въ жизни которых» религія имела
мало значенія, видя, что леченіе не помогает», усиленно молятся, мало веря въ силу молитвы, но она имъ мало и помогает».
М н е всегда было крайне тяжело у постели такихъ больных»;
они страшно боятся смерти, возлагают» упованія то на порошки,
то на молитвы, заказывают» молебны, собирают» конспліумы.
Одним» словом» это т е люди, про которых» народ» говорит»,
что они не прибегают» къ молитве, пока гро.мъ не грянет».
Поэтому я еще раз» настаиваю, что Гоголь не былъ истинно
религіознымъ человеком», и только тяжкія физическія страданія
сделали его набожным».
Под» вліяніемъ все ухудшающагося здоровья, у Гоголя окончательно вырабатывается мысль, что онъ живет» въ какое-то
особенное время, что онъ переживает» какую-то болезненную
эпоху. Въ начале онъ высказывает» эту мысль въ неопределенной форме; 2 і X I I 1843 онъ пишетъ Языкову: «Чувствую,
что неспокойство духа, смешанное съ непонятной тоской, есть
ныне б.олезнь повсеместная, вследствіе какого-то тягостнаго расіюложенія въ воздухе; в с е времена года перепортились»; конечно, дурная погода вліяетъ на состояніе здоровья, и потому
съ Гоголемъ можно согласиться. Когда во Франкфурте состояніе здоровья Гоголя рГзко ухудшилось, эта идея приняла какуюто странную окраску, «...громоносный ударъ упадет» на ныігкшнихь развратников», осмеливающихся пиршествовать и безчинствовать въ то время, когда раздаются уже действія гнева Божія, и невидимая рука, какъ на пиру Вальтасаровомъ, чертит»
огнем» грозящія буквы. Въ третьих» упрек», и еще, силыгкйшш,

"

можетъ быть, упадет* на т ѣ х ъ , которые осмеливаются даже въ
такія святыя минуты Божьяго посѣщенія, «пользоваться смутностью времени». (Письмо къ Языкову отъ 26 X I I 1844).
Более категорически высказывается Гоголь въ письме къ
Смирновой отъ II V 1845: «Въ этомъ году особенно на в с ѣ х ъ
наведено более или менее это нервическое разстройство, приведены въ слезы, въ уныніе и въ безпокойство т е , которые даже
никогда дотоле не плакали, не унывали и не безпокоились».
Конечно, Гоголь ничѣмт, не доказывает* справедливости своей
мысли, да и не старается доказать. У ж е совсем* непонятно, почему Г О Г О Л Ь думал*, что въ К а л у г е , г д е онъ никогда не былъ,
в с е больные; если о н * думал* о слабости веры калужан*, то,
конечно, онъ жестоко заблуждался; 27 X 1845 г. онъ пишет*
Смирновой: « В с е , что ни вокруг* в а с * , суть больные, и если
всмотритись пристально, всяк* требует* вашей помощи. Вся
Калуга б у д е т * лазарет* ваш*». 2 I 1846 г. гр. Толстому Гоголь пишет* «Не смущайтесь никакими препирательствами о
церквах* и т е м * , что совершается в * мірѣ. Время теперь молиться, а не препираться».
Едва ди чѣмъ-либо кроме болезни, можно объяснить, что
Гоголь решительно не понимал*, что подготовляется в * I ерманіи и Италіи. К а к * ни мало был* Гоголь образован* въ
политическом* отношеніи, все же, будь онъ здоров*, к а к *
ч е л о в е к * очень умный, не прозевал* бы движенія,
измен и в ш а я и политически и общественный старой Германии и
Италіи. Изъ его писем* видно, что подготовляющееся освобожденіе Италіи и Германіи его ничуть не интересовало, и онъ его
совершенно не замечал*. О н * , к а к * и многіе больные, перено
сил* на окружающее собственное настроеніе; ему казалось, что
в с е переменились, потому что болезнь изменила его самого, казалось, что наступила какая-то особенная эпоха. Одним* словом*, онъ составил* себе самое превратное сужденіе о действительности, потому что вниманіе его почти всецѣло было поглощено телесными страданіями, идеями величія и идеями собственной греховности.
У ж е весною онъ решает* путешествовать. «Въ продолженіе
путешествія я устроил* т а к * , чтобы въ дороге писать, потому
что т р у д * мой н у ж е н * : приходит* такое время, когда появденіе
моей поэмы есть существенная необходимость для теперешняя

положенія д е л * и мыслей». (Письмо Жуковскому отъ іб III
1846). Гоголь рЕшает* бороться съ духом* времени, помогать
в с е м * своими советами, направлять на путь истинный. Плетневу
4 VII 1846 онъ пишет* «приходить уже то время, в * которое
все объяснится»,'а 20 VII «Светло б у д е т * и во в с е х * д у ш а х * ,
омрачаемых* сомненіями и недоразуменіями» 26 VII онъ прос и т * Шевырева напечатать второе изданіе «Мертаигхъ Д у ш * » , * ^
в ъ количестве 2.400 экз. «Нужно будет* его отпечатать в *
месяц*, дабы оно могло явиться въ с в е т * никак* не позже 15
сентября. Экземпляры разойдутся—это я знаю. После того голоса, который я подам* отъ себя, перед* моим* отправденіем*
на поклоненіе къ Святым* Местам*, ихъ будут* раскупать».
Такія надежды возлагал* многострадальный Гоголь на «Выбранныя места». 30 VII, посылая начало труда Плетневу, онъ писал*:
«Печатай два завода и готовь бумагу для второго изданія... это
до сих* пор* моя единственная дельная книга».
ГІутешествіе и купанье въ Остенде несколько подкрепили
здоровье Гоголя, и онъ усидчиво работал* над* «Выбранными
местами», и іб X 1846 уже изъ Франкфурта послал* Плетневу
последнюю тетрадь.
Окончив* «Выбранныя места» Гоголь посылает* «Развязку
Ревизора», наставляет* Щепкина и Сосницкая к а к * играть и,
наконец*, доходит* до того, что требует*: «По окончания пьесы,
когда вас* вызовут*, вы, раскланявшись с * публикой, скажите
ей, что неугодно ли ей купить Ревизора, который предается при
выходе изъ театра, в * пользу б е д н ы х * , по рублю серебром* с *
развязкой в м е с т е » . (Письмо къ Сосницкому 2 X I 1846).
Удивительный проект* Гоголя образовать комитет* для раздачи суммы, вырученной таким* образом*, конечно, не осуществился, въ виду полной невозможности исполнить требованія
Гоголя. Онъ поручает* А. М. Вьельгорской образовать большой
комитет* для раздачи бедным* д е н е г * , которыя будут* выручены отъ продажи Ревизора. «Я не думаю, чтобы кто-нибудь изъ
любящих* меня отказался отъ обязанности быть раздавателем*
вспомоществованія. Онъ б у д е т * не предо мною виноват*, но
пред* Христом*...» «Позабудьте о себе вовсе. Никто изъ н а с *
не должен* принадлежать с е б е » . Гоголь просит* А. М. Вьельгорскую привлечь къ участію въ деятельности комитета А. Россети
и Д . Самарина.

OJV^vir
А.С^оссети-

Гоголь пишетъ: « O T T , АННЫ Михайловны

горской вы, я думаю,
угодно было

уже узнали

возложить

на в а с * .

о той обузЕ, которую
Какъ ни тяжело

ВьельмнЕ

это бремя,

„о вы должны его принять... Но сверхъ того бремени вотъ вамъ
еще другое бремя.

Отправляйтесь

къ Плетневу

и

предложите

ему услуги свои въ печатаніи Гевизора».
Гоголя, повидимому, мало огорчила неудача задуманнаго имъ
дЕла; Плетневу 4 X I I 1846 г. онъ пишетъ: «Теперь ж е «Газвязка Гевизора» въ такомъ видЕ, какъ есть, можетъ произвести
дѣйствіе противоположное и, при плохой игрЕ нашихъ актер о в * , можетъ выйти просто смЕшной сценой».
О «Выбранных* мЕстахъ» писано такъ много, что нЕтъ надобности коментировать это произведете Гоголя, тЕмъ болЕе, что,
г л Е замЕшаны политическія симпатіи, тамъ никакія доказательства не убЕдятъ противников*. В ъ самом* дЕлЕ, у ж * кажется
о завЕщаніи не можетъ быть д в у х * мнЕній. «Можетъ ли быть
безумнЕе гордость, какъ требованіе, чтобы по смерти его занЕщаніе было немедленно напечатано во в с Е х ъ журналах*, газет а х * и ВЕДОМОСТЯХ*, дабы никто не могъ отговариваться невЕдЕніемъ онаго? Чтобы не ставили ему памятника, а чтобы каждый вмЕсто того сдЕлался лучшимъ. Чтобы вы исправились о
имени его?.. Все это надобно повершить фактом*, который
равносилен* 41-му числу Мартобря (въ «Записках* сумасшедшаго) Ч». Между тЕмъ почтенный Барсуков* не находит* ничего страннаго въ этом* пункгЕ завЕшанія, потому что и
архіепископъ Воронежскій Антоній и митрополит* кіевскій Константин* (1159) т о ж е в ъ с в о е м ъ завЕшаніи просили не ставить
н а д * гробом* памятника. Т у т * ж е Барсуков* сообщает*, что
завЕіланія э т и х * епископов* стали извЕстны лишь послЕ ихъ
смерти 2 ), а вЕдь Гоголь напечатал* свое завЕіданіе при жизни.
Т а к ж е удивительно, какъ Барсуков* не принял* во вниманіе,
какое тяжелое и ненужное огорченіе Гоголь причинил* этим*
безпримЕрнымъ завЕщаніемъ своей бЕдной матери. БолЕзнь 1 оголя вполнЕ объясняет* намъ, что Гоголь даже не понял*, что
онъ ужасно огорчил* мать, но сколько-нибудь безпристрастный
человЕкъ д о л ж е н * понять, что завЕщаніе написано больным*.
1) С . Т . А к с а к о в ъ . Op. c i t . , стр.

165.

2) Б а р с у к о в ъ . Ж и з н ь и труды Погодина, Т . 8 , стр. 5 7 5 .

Психіатръ д о л ж е н * вполнЕ согласиться съ мнЕнісмъ С. 1'.
Аксакова ') о «Выбранных* М Е с т а х ъ » : «Самое лучшее, что можно
сказать о ней—назвать Гоголя сумасшедшим*»: Мебіусъ *) утверж д а е т * , что Ницше, когда писал* Заратустру, былъ настолько
боленъ, что если бы опъ былъ предан* суду за это сочиненіе,
то эксперт* психіатръ д о л ж е н * был* бы высказаться за его
полную невмЕняемость вслЕдствіе душевной болЕзни, что ничуть не лишает* эту книгу ея д о с т о и н с т в * , такъ какъ и сумасшедшіе могутъ высказывать великія мысли. Если бы с у д * спросил*
мое мнЕніе о вмЕнямости автора «Выбранных* мЕстъ», я, какъ
психіатръ, высказался бы за невмЕняемость автора, и потому
что эту книгу писал* больной, и потому что она полна мыслями
чисто патологическаго характера, хотя конечно въ ней есть
мысли, вполнЕ вЕрныя, свидЕтельствующія о т о м * , что ихъ пис а л * крупный ѴМЪ;
" л. . .
С . Т . А к с а к О в ъ б ы л ь ЗЯОЛНЕ п р г з ъ , КРГДй ш-'-"'!.""

7 II.

1847

сыну И.
Aксаксшу. «онъ, точно, пом^'чался. —въ этом* н ѣ т ъ
сомнЕній». Д а ж е защитники «Выбранных* мЕстъ» должны сознаться, что Гоголь глубоко заблуждался относительно успѣха
своей книги, рЕшительно не понимал*, почему она вызвала негодованіе и удивленіе почти всей мыслящей Россіи.
Сначала онъ всю вину на неуспЕхъ книги сваливает* на цензурный урЕзки. «Образовалось что-то вродЕ демонскаго возстанія къ тому, чтобы воспрепятствовать ея в ы х о / у . Какія-то таинственныя партіи европейцев* и азіатцевъ вмЕстЕ совокупились
чтобы смутить и сбить съ толку цензуру («письмо къ гр. Т о л стому 6 II 1 8 4 7 ) . Поэтому онъ хлопочет* о разрЕшеніи напечатать пропущенный мЕста и поручает* Плетневу готовить второе
изданіе «и печатай полное изданіе третье, не заботясь о т о м * ,
что не разошлось второе. Не позабудь того, что я прошу читателей покупать не только для себя, но и для т Е х ъ , которые
не въ силах* сами купить, а для раздачи людям* простым*, я
думаю, лучше придется книга въ ея ньшЕшнемъ видЕ» (письмо
отъ I i II 1847). Шевырсва Гоголь просит*: «Поручай и д р у г и м *
узнавать, что говорят* о ней во всЕхъ слоях* общества, не
выключая даже и дворовых* людей, а потому проси всЕхъ бла' ) И . С . А к с а к о в ъ въ его письмахъ. Т . і, стр. 4 0 7 .
2) O p . cit.

готворительныхъ людей покупать книгу и дарить людямъ простым», неимущим» (письмо отъ и II 1847). Отзывы друзей о
книгѣ не смущают» Гоголя, и хотя въ письме къ Жуковскому
онъ пишетъ: «Я размахнулся въ моей книге таким» Хлестаковым», что не имею духу заглянуть въ нее... При всемъ томъ
книга моя полезна. Въ одну неделю исчезнули вс.е экземпляры
ея (хотя печатано два завода). В с е дотоле бывшіе вопросы въ
литературе вдруг» заменились другими и в с е предметы разговоров» умных» людей наших» обществ» заменились другими
предметами»... «после моей книги все какъ-то напряжено, всѣ
более или менее, какъ противники, такъ и защитники, находятся въ положеніи неспокойном»». Гоголь даже обвиняет» своих» литературных» друзей въ несовершенстве его книги, и въ самой резкости ея находит» много полезнаго. «Мне было страшно
.шомѵ за многое въ моей книге, когда она печаталась, и пого книгой МО й я далъ с е б е самому гораздо силь-.-tiT-L
"нежели друзьям» своим». Но много было
#ІИтут ш т и
ч т о б ы
увидали
причин» к ъ ея изданію, а межд л ''Ж
_
" .
наконец» читатели и почитатели мои у в ы ! - и с а мы. ^ . / з ь я
что не следует» торопить меня къ печатанью, когда я . чувствую, что не пришел» еще въ с и л ы выражаться ясно и
просто (до простоты нужно вырости)... «Но эта p t a o c t ь, ди
кость и заносчивость многаго въ моей книге расшевелить и з
д е н е т » за живое многихъ умных» людей. Что же делать если
такова натура русскаго человека, что его не заставишь до т е х »
Г о р Г г о в рить, пока не выведен» изъ терпѣвія, задѣпя за самую
живую с т р у н у - - «Право трудъ мой больше полезный
существен.
" Г ч е м » думают» многіе, и онъ стоит» того, чтобы друзья
ои все мне простивши, в е е м о й несправедливости поработали
руіью за меня'(письмо къ Шевыреву іо Ш і 8 4 7 ) . Явно враждебное отношен* къ «Выбранным» Местам»», почти всей публики и критики ничуть не смущает» Гоголя; онъ считаетъ себя
вполне правым», а книгу полезной для Р о с с » а —
для
самого себя. «И многіе въ желапіи указать мне мои ошибки,
стали бы разсказывать т ѣ веши, которыя именно мне нужньь
А этих» вещей никакими просьбами нельзя вымолить. Одно
средство: выпустить заносчивую задирающую книгу, которая заставила бы встрепенуться в с е х » . Поверь, что русскаго человека
покуда не разеердишь, не заставишь заговорить» (письмо къ

ІПевыреву 27 II 1847). О . Матвею я V 1847 Гоголь пишетъ:
«Итак», книга моя, прежде чемъ быть полезной для других», полезна и для меня, и это считаю знаком» ко мне милости Божіей». Гоголя не могло смущать отрицательное отношеніе друзей къ его книге, потому что онъ не могъ понимать истинной
причины такого отношенія, не могъ понимать, что онъ оскорбил» этой книгой в с е х » благоговевших» передъ нимъ, какъ передъ великим» писателем», который могущественно содействовал» самосознанію Россіи. О своихъ друзьях» Гоголь пишет»:«*"
Смирновой. «У некоторых» изъ нихъ не хватило разумѣнія, они
спутались—вотъ и все» (20 V 1847).
Гоголю не понравилось, что Бѣлинскій не похвалил» его книги;
въ силу своего характера, Гоголь всегда поклонялся властям»
придержащимъ, a Белинскій въ то время обладал» почти диктаторской властью надъ умами значительна™ большинства. Автор»
«Мертвыхъ Душъ» въ то время уже вполне утратил» свое проникновенное пониманіе людей и настолько не понималъ БЬлинскаго, что порицаніе своей книги объяснил» т е м ъ , что «онъ,
кажется, принял» всю книгу написанной на свой с ч е т » » . . . « В е роятно, онъ принял» на свой счет» козла, который былъ обращен» въ журналистику вообще». «Пожалуйста переговори съ
Белинским» и напиши мне, въ каком» онъ находится располож е н ы духа ныне относительно меня... Если же въ нем» угомонилось неудовольствіе, то дай ему при семъ прилагаемое письмецо, которое можешь прочесть и самъ» (письмо Прокоповичу
20 VI 1847).
Письмо Гоголя къ Белинскому свидетельствует», что больной
поэт ь решительно не могъ с е б е представить, какъ онъ оскорбил»
великаго критика, какое громовое письмо онъ получит». І\акъ
видно изъ письма къ Прокоповичу, Гоголь надеялся на гіріімирепіе съ обладающим» властью критиком», смотрел» на дело,
какъ на личное недоразуменіе, которое можно устранить. Принято, что громовое письмо Бѣлинскаго произвело сильное впечатленіе, вызвало «крайнюю подавленность духа», чемъ и объясняет» Шенрокъ (IV 4 5 2 ) , что Гоголь не отослал» написаннаго имъ ответа. Не отрицая, что фіаско «Выбранных» Местъ» и
громовое письмо были непріятны Гоголю, на основаніи его писем» и
поведенія, с л е д у е т » утверждать, что письмо Бѣлинскаго Гоголемъ не было понятно и вообще не оказало серьезнаго вліянія.
11*

Гоголь въ своемъ отвѣтѣ не указывает* на слабыя мѣста письма
Белинскаго, а главнымъ образомъ, упирает* на необразованность
Белинскаго, на односторонность его ума. «Журнальныя занятія
вьтѣтриваютъ душу, и вы замечаете наконецъ пустоту въ себе.
Вспомните, что вы учились кое-какъ, не кончили даже университетскаго курса. Вознаградите (это) чтеніемъ серьезных* сочиненій, а не современных* брошюр*, писанных* разгоряченным*
(умомъ) совращающих* съ прямаго взгляда». Гоголь въ этомъ
письме приписывает* известное стихотвореніе Полежаева— «Француз*—дитя»! и т. д. Пушкину, а Белинскаго поучает*: « Г н е в *
отуманил* глаза вам* и ничего не дал* вам* увидеть въ настоящем* смысле. Блуждают* кое-где блестки правды посреди
огромной кучи софизмов* и необдуманных* юношеских* увлеченій. Но какое невежество! Какъ дерзнуть съ такимъ малым*
запасом* с в е д е н і й толковать о таких* великих* явленіяхъ».
Почему не послал* Гоголь этого письма? —потому ли что понял* его несостоятельность, или потому, что не нашел* нужным* отвечать невежественному, по его мненію, критику—мы,
конечно, не знаем*. Можно вполне согласиться съ Шенрокомъ,
когда онъ говоритъ про письмо Белинскаго: «нельзя не заметить, что это было единственное письмо, сильно подействовавшее на Гоголя, хотя не оставившее особенно глубоких* след о в * » (IV 538).
На Гоголя не подействовало даже то, что архіепископъ Иннокентій, Белинскій и С. Т . Аксаковъ были вполне согласны въ томъ,
что книга есть произведете неслыханной гордости человека; наибольшее значеніе для него имело теперь уже мненія о. Матвея,
потому что набожность Гоголя усиливалась по м е р е того, какъ
болезнь ухудшалась, и онъ убеждался въ безполезности ле*
ченія.
Хлопоты о втором*, б е з * пропусков*, изданіи «Выбранных*
м е с т * » , усиленная переписка по поводу этой книги несколько
оживили Гоголя; дела отвлекали его вниманіе отъ болезни, такъ
же какъ путешествіе, и онъ меньше сосредоточивался на своихъ болезненных* симптомах*. Въ оживленной переписке редко нроскальзывались жалобы. Гр. Толстому Гоголь пишетъ б II
1847: «Недуг* мой состоит* въ безсонницахъ, который продолжаются уже два месяца, въ разслабленіи тела, въ сыпях* на
ногахъ, но несмотря на все это, даже на волненія нервныя, ду-

/

I

ша, по милости Божіей, пребывает* въ спокойном* равновесіи.
Самая смерть (Языкова) не произвела во мне тревожных* чувств*
печали, но что-то неопределенное и какъ бы светлое. К а к * будто бы онъ для меня не умеръ».
Если действительно Гоголь хотя сколько-нибудь любил* Языкова, то это равнодушіе при в е с т и о его смерти мы должны
считать очень тяжелым* симптомомъ; ослабленіе чувствованій
указывает* на переход* болезни въ заключительный періодъ,
указывает* на начинающійся распад* душевной жизни. Весьма
подозрительны въ этомъ смысле грубое непониманіе оскорбленія, нанесеннаго Погодину, неисполненное обещаніе загладить
свою пину и особенно крайне грубыя выходки по отношенію къ
кроткому и больному Иванову.
Самъ Гоголь заметил* въ себе ослабленіе чувствованій; онъ
называет* это черствостью. 2 X I I 1847 онъ пишетъ Шевыреву:
«Но въ груди моей равнодушно и черство, и меня устрашает*
мысль о затрудненіяхъ». Это притупленіе чувствованій становится особенно ясно при сборах* Гоголя въ Іерусалимъ; долго
онъ мечтал* объ этой поездке, возлагал* на нее самыя большія надежды, и въ смысле улучшенія здоровья, и въ смысле
возвраіценія творческих* силъ, упадок* которых* больной поэт*
вее-же понималъ. Онъ уже давно подготовлял* себя къ этой пое з д к е , волновался при мысли о ней, настойчиво просил* свою
мать въ письме отъ 14 X I 1846 г. не выезжать изъ Васильевич, пока онъ будетъ въ дороге. «Мне нужно именно, чтобы
вы молились обо мне именно въ Васильевке, а не въ другом*
м е с т е . Кто захочет* в а с * видеть, можетъ къ вам* пріехать.
Отвечайте в с е м * , что находите неприличным* въ то время, когда сынъ ваш* отправился на такое святое поклоненіе, разъезжать по гостям* и предаваться какимъ-либо развлеченіямъ».
Собравшись ехать въ Палестину, многострадальный поэт* даже не испытывает* удовольствія и желанія; онъ откровенно
пишетъ: «Не ехать же въ Іерусалимъ какъ-то стало даже совестно» (7 X I I 1847). Т о же онъ повторяет* и въ письме к ъ
Жуковскому отъ 22 X I I 1S47. Перед* отъездом* онъ пишетъ
трогательное письмо матери, въ которомъ жалуется, «что н е т *
силъ молиться самому: «силы мои какъ бы ослабели, сердце черство, малодушна душа» и просит* служить за него молебны «во
в с е х * местах*, г д е умеют* лучше молиться», посылает* 25 р.

ходил* своим* умом* обыкновенных* смертных*. Какія опустошенія произвела болѣзнь, мы можем* судить, сравнивая 1 оголя
1838 и 1848 гг.; только при таком* сравненш мы можем* понять, насколько подвинулся процесс*, насколько ослабели необычайный душевныя силы Гоголя, насколько распалась некогда
поразительно богатая душевная жизнь геніальнаго сатирика.
И С о л о г у б * , и Б е р г * заметили даже физическіе признаки
распада душевной жизни Гоголя; Сологуб* заметил*, что «тупо
г л я д е л * на все окружающее его потускнѣвшій взор*», «слова
утратили свою неумолимую меткость»; этот* знакомый Гоголя
уже не сомневался, что о н * «очень болен*», что у него «затем-

о. Матвею «на три молебна» и 50 р. для раздачи «беднейш и м * » . . . «чтобы они помолились о здоровьи душевном* и т е лесном*»; просит* в с е х * знакомых* молиться о нем* по особой им* составленной молитве «Боже, соделай безопасным*
путь е г о . . . » и т. д.
Наиболее близкой теперь ему особе, А. М. Вьельгорской, Гоголь с * Мальты 23 I 1848 пишет*-. «Несмотря на то, что далеко не въ томъ состояніи души, въ каком* бы хотелось быть
для путешествія, несмотря на всю черствость и прозу души своей, я все-таки благодарю Бога, что тронулся въ дорогу»; также и въ письме к * Шевыреву отъ 25 I 1848 г. о н * называет*
свою душу «холодной» и «черствой». Проницательности Гоголя
мы должны довГрять, и потому несомненно, что уже в * 1847
году начался распад* душевной жизни геніальнаго автора «Мертв ы х * Д у ш * » ; признаки этого распада стали очевидны въ с л е дующем* періоде жизни Гоголя уже «всей Москве».

неніе памяти» *).
,
По словам* Б е р г а 2 ) , о т * п р е ж н я я Гоголя оставались однѣ
развалины, и его взор* потерял* «прежній огонь и быстроту».
Сам* Гоголь ясно сознавал* упадок* физических* и духовных* сил*, причем* объяснял* это печальное явленіе старостью, забывая, что нормальная старость приходит* гораздо
позже. Смирновой Гоголь 23 X I I 1850 пишет*: «Мы, в е д ь , люди
уже старые; что нам* за рауты? В е д ь старики, по настоящему,
должны только глядеть друг* на друга, да благодарить Бога за
все». Т у же мысль Гоголь высказывал* и в * письмѣ къ Плетневу.
К а к * и всегда, Гоголь очень верно понимал* состояніе своего здоровья; у него, действительно, к а к * то бывает* у лип*
с * патологической организаціей нервной системы, у вырождающихся, рано наступил* старческій распад* душевных* сил*, или
как* говорят*, ранняя старость (Senium praecox). Все, что нам*
известно о состояніи его здоровья с * 1848 г. по день смерти,
правильнее всего считать Senium praecox. Въ этом* может*
нас* убедить описан іе и анализ* этого состоянія, насколько возможно на основ.' фи имеющихся у нас* свѣденій.
Значительное ослабленіе душеъныхъ сил*, т а к * сказать, объективно проявляется въ том*, что за этот* и е у і ^ л переписка
Гоголя очень сокращается. Онъ пишет* лишь необходимый п и ^
ма самым* близким* знакомым*, и эти письма от іичаются краткостью, мало интересны; больше всего в * н и х * говорит* ом* о
слабости своего здоровья и просит* за себя молиться.

IX.
С * 1848 г. начинается послѣдиій, к а к * верно его определяет* Шенрокъ (IV 744), «крайне однообразный и въ сущности мало занимательный періодъ» жизни Гоголя. Э т о т * період*
характеризуется распадом* душевной жизни; наконец*, мы видим* то состояніе, которое является последствіемъ продолжительной и тяжкой душевной болезни, ея заключительным* періодомъ. Если такое состояніе развивается у обыкновенная человека, мы называем* его вторичным* или заключительным*
слабоуміемъ, но мы не имеем* права т а к * назвать состояніе Гоголя, установившееся въ 1848 г. Въ самом* д е л е , если душевная болезнь значительно ослабляет* душевныя силы, разрушает*
душевную жизнь, то остается т а к * мало, что слабость ума или
слабоуміе бросаются в * глаза. Если такое несчастіе постигает*
очень д а р о в и т а я человека, то остается все же больше, чем* у
неумных* людей. Я слышал* лекцію весьма и з в е с т н а я у ч е н а я ,
страдавшая слабоуміемъ; не зная его болезни, я был* удивлен* его плохой лекціей и не знал*, ч е м * объяснить, что лекція такого великаго у ч е н а я ниже посредственных*. Потом* я
узнал*, въ чем* дело. Понятно, что геніальный, богато одаренный Гоголь даже въ последнем* періоде своей болезни превос-

1) В о с і ю м и н а н і я , „Историческій В ѣ с т ы и к ъ " , i S S 6 г.
2) „ Р у с с к а я Старина" ( 1 8 7 2 , I, 126).

т
S

Гоголь самъ отмѣчаетъ эту печальную перемѣну, а 14 X I I 1849
пишетъ Жуковскому: «Мне нужно большее усиліе, чтобы написать не только письмо, но даже короткую записку. Что это?
Старость или временное оцепенѣніе силъ? Сплю ли я или такъ
сонно бодрствую, что бодрствованіе хуже сна?» Т а к ж е весьма
мѣтко этотъ великій даже въ послѣдніе годы своей жизни наблюдатель очсртилъ свою неспособность къ работе: «Не могу
понять, что со мной делается. Отъ преклоннаго ли возраста,
дѣйствующаго въ насъ вяло и лениво, отъ изнурительнаго ли
болезненнаго состоянія, отъ климата ли, производящаго его, но
я просто не успеваю ничего делать. Время летитъ такъ, какъ
еще никогда не помню...» «Кажется, просидел* за работой
не больше какъ часъ, смотрю на часы — уже время обедать»
(письмо Плетневу отъ 21 I 1851).
Еще более откровенно говоритъ о своей ослабленной работоспособности Гоголь въ письме къ Смирновой отъ 18 V I I 1850:
«Ничего не могу написать начисто, ошибаюсь безпрестанно, пропускаю, не дописываю, приписываю, надписываю сверху, испорчу
десть бумаги и ничего не сделаю».
Работа у Гоголя шла очень дурно, потому что у него ослабела высшая деятельность души — вниманіе, и произвольное
мышленіе стало заменяться непроизвольным*. Гоголь уже не
могь, какъ прежде, управлять ходом* своихъ мыслей, что онъ
весьма ясно и описал* о. Матвею: «Далее мои мысли расхищаются, приходят* въ голову незванные, непрошенные гости и унос я т * помышленія, Б о г * знает* куда, Богъ весть въ какія места, прежде ч е м * успеваю очнуться. Все какъ-то делается не
вб-время: когда хочу думать объ одном*, думается о другом*;
когда думаю о другом*, думается о третьем*» (письмо отъ 9 X I
1848). О весьма значительном* ослабленіи вниманія говорил*
Гоголь и Чижову (Шенрокъ, IV,
« у м е н я все разстроено
внутри; я, н а п р и * / / / в и ж у > ч т 0 кто-нибудь спотыкнулся, тотТ ^ ' & е воображеніе за это ухватится, начнет* развивать — и
все въ самых* страшных* призраках*. Они до того меня мучатъ, что не дают* мне спать и совершенно истощают* мои
силы».
Изъ этих* слов* вообще крайне скрытнаго Гоголя трудно заключить, какіе это были «призраки», его мучившіе и даже не
дававшіе ему спать; были ли это навязчивыя идеи или обманы

чувств*. Именно такія навязчивыя идеи весьма нередки при психическом* вырожденіи или дегенеративном* помешательстве, и
мне не раз* приходилось наблюдать такія навязчивыя идеи '),
но призраками I оголь могъ назвать и галлюцинаціи.
Вообще, я не могу согласиться съ д-ромъ Баженовым*, категорически отрицающим* галлюцинаціи у Гоголя; существованіе
ихъ не вполне доказано—это вЬрно; но, зная, какъ некоторые
больные упорно и ловко скрывают* свои обманы ч у в с т в * , я не
решаюсь категорически ответить на вопросъ, были ли у Гоголя
обманы чувств*? Въ самомъ д е л е , каким* путем* онъ делал*
свои душевпыя открытія? Каким* путемъ онъ получалъ отвѣты
на свои просьбы, когда находился въ молитвенном* экстазе?
Каким* путемъ онъ узнавал* т е , по его убежд.снію, истины,
которыя онъ проповедовал* съ такою самоуверенностью? О как и х * небесных* минутах*, передъ которыми ничто всякое горе
(письмо къ Жуковскому отъ іб III 1847) говоритъ Гоголь, мы
не знаемъ; но можно допускать, что именно это были минуты,
когда его посещали небесныя виденія. Т а к ж е намъ непонятно,
о каких* «чудных* явленіяхъ» писал* Гоголь 7 V I I I 1841 Д а нилевскому; мы знаемъ, что свое выздоровленіе въ 1840 г. Гоголь считал* особою милостью Бога, какъ то считают* въ подобных* случаях* многіе; но явленія, о которых* пишет* Гоголь, были такъ чудны, что «Рим*, какъ святыня, какъ свидетель чудных* явленій, совершившихся надо мною, пребывает*
вѣченъ». Никогда после Гоголь такъ не выражался о своих*
выздоровленіяхъ; в ъ томъ же письме, и это очень важно, Гооль говоритъ, что «властью высшею облечено отныне мое слово». Д о л ж е н * же былъ Гоголь иметь матеріалы для т а к и х * заключеній, а такимъ матеріаломъ могли быть только обманы
чувств*. К ъ такому выводу нас* приводит* и то обстоятельство, что письмо писано въ 1841 г., а по свидетельству Боткина, именно въ 1840 г. были галлюцинаціи. С. Т . Аксаковъ а )
сообщает*: «Но я слышал*, что Гоголь во время болезни имел ь
какія-то виденія, о которых* о н * тогда же разсказалъ ходившему за ним* съ братскою нежностью и заботою купцу Н. П.
Боткину, который случился на то время въ Риме». И С. ' 1 .
' ) Ч и ж ъ . „ У ч е б н и к ъ психіатріи", 1 9 0 2 г . , стр. 4 7 0 .
O p . cit., стр. 4 6 .

Аксаковъ и H. П. Боткин* заслуживают* полнаго довЕрія, и
я даже не могу допустить, чтобы Н. П. Боткин* солгал*, т.-е.
сказал* С. Т . Аксакову то, чего ему не говорил* сам* 1 оголь
а С. Т . Аксаковъ перепутал*; каждое слово его воспоминаній
дышит* правдивостью.
Поэтому сомнѣніе д-ра Баженова въ достоверности этого
факта рѣшительно ни на чемъ не основано, такъ же какъ и
предположеніе, что галлюцинаціи были вызваны повышенной температурой, обусловленной римской маляріей; нЕтъ ни малѣишаго
основанія говорить о маляріи въ 1840 г., т а к * какъ I оголь въ
1840 г. заболЕлъ въ ВЕнЕ и поправился въ ГимЕ.
Предполагать галлюцинапіи у Гоголя даже въ послЕдніе годы
его" жизни д а е т * право слЕдующій разсказъ Кулиша. Когда въ
1851 г. Гоголь гостил* у Смирновой, «онъ въ жары любилъ
приходить въ дом* и садился на диван* въ глубинЕ гостиной.
Однажды хозяйка нашла его тамъ въ необыкновенном* состоял и . Онъ держал* въ рукЕ Четьи-Минеи и смотрЕлъ сквозь
отворенное окно въ поле. Глаза его были какіе-то восторженные, лицо оживлено чувством* высокаго удовольствія: онъ какъ
будто видЕлъ перед* собой что-то восхитительное. Когда А. О .
заговорила съ нимъ, онъ какъ будто изумился, что слышит* ея
г о л о с * и съ какимъ-то смушеніемъ отвЕчалъ ей, что читает*
житіе какого-то святого» *). Конечно, и эта сцена,—а достовЕрность разсказа не опровергнута,—не доказывает* вполнЕ, что у
Гоголя въ домЕ Смирновой была галлюцинація, но болЕе чЕмъ
вЕроятно, что Смирнова видЕла галлюцинирующаго Гоголя и
что у него были зрительныя галлюцинаціи. Т а к ъ какъ Смирнова
не видЕла галлюпинантовъ, была, какъ дама истерическая, очень
воспріимчива, то, право, трудно даже допустить, чтобы она неверно передала видЕнное ею. Я сам* не довЕряю многим* воспоминаніямъ Смирновой, но это воспоминаніе правдиво именно
потому, что если бы Смирнова что-либо т у т * добавила отъ себя,
разсказъ не былъ бы такъ правдоподобен*; читая эту сцену,
прямо припоминаешь больных* галлюпинантовъ, которых* приходилось наблюдать. Восторженное выраженіе лица, устремленные въ определенную точку глаза, изумленіе и смущеніе Гоголя—все это очень характерно именно для галлюшшанта.
1) „ З а п и с к и о ж и з н и Г о г о л я " , И, стр. 2 5 2 .

Поэтому, не настаивая, что у Гоголя были обманы ч у в с т в * , я
допускаю ихъ существованіе; такое допущеніе объясняет* намъ
очень многое въ болЕзни и поведеніи Гоголя съ 1840 г.
Я понимаю, что спор* о том*, были ли у Гоголя галлюцинаціи, не имЕетъ значенія уже по тому, что мы никогда не добудем* безспорныхъ доказательств* для его разрЕшенія, но весьма
важно установить, что вся картина его болЕзни не вмЕщается
въ рамки періодической меланхоліи, что болЕзнь его очень сложна, и по всей вЕроятности одним* изъ ея симптомов* были обманы чувств*, объясняющіе намъ и проповЕдничество Гоголя, и
его высокомЕріе, достигшее крайних* предЕловъ послЕ 1840 г.
Т а к ъ к а к * весьма вЕроятно, что Гоголь страдал* обманами
чувств*, то вся картина его болЕзни и все его поведеніе намъ
понятны, за исключеніемъ ухудшения 1845 г.
Возвращаясь къ ослабленію вниманія въ послЕднемъ періодЕ
жизни Гоголя, необходимо прибавить, что параллельно съ ослабленіемъ вниманія, какъ это всегда бывает*, у больного ослабЕвала и воля. Гоголь вообще обладал* сильной волей, рЕдкой самостоятельностью и значительной настойчивостью. В ъ
борьбЕ съ придирками цензуры по поводу «Мертвыхъ Дѵшъ»
Гоголь проявил* удивительную энергію и большую находчивость. Т Е же качества своей необычайно богатой натуры онъ
проявил* и при исканіи каѳедры, въ снискиваніи себЕ средств*
къ жизни; можно лишь удивляться настойчивости, съ которой
онъ завоевал* себЕ исключительное положеніе въ высшем*
свЕтЕ.
Съ 1848 г. онъ уже плывет* по теченію, у него нЕтъ опрсдЕленныхъ планов*: то онъ хочет* поЕздить по Госсіи, то жить
зимой въ Крыму, то Ехать въ Іерусалимъ, то Ехать въ Греиію,
то наконец* поселиться на Аѳонской горЕ, а ж и в е т * то въ МосквЕ, то въ О д е с с Е , въ которую онъ пріЕхалъ, чтобы Ехать въ
Грепію, то у знакомых*, его приглашающих*. Онъ даже не сумЕлъ выхлопотать себЕ заграничнаго паспорта, просит* «совЕта»
у гр. Орлова или министра внутренних* дЕлъ, нерЕшительно
начинает* хлопоты о пособіи и в ь концЕ-концовъ ж и в е т * со
дня на день, какъ придется.
Никаких* опредЕленныхъ цЕлей и желаній у Гоголя теперь
уже нЕтъ; онъ сознаетъ, что зимоіі ему въ МосквЕ жить не
слЕдуетъ, но тЕмъ неменЕе остается жить въ МосквЕ. Вообще,

Гоголь проявляет* несвойственную ему прежде пассивность, и
можно думать, что въ МосквГ. о н * ж и в е т * потому, что там*
его с * полным* комфортом* устроил* у себя гр. Толстой.
Это ослабленіе воли проявляется въ капризном* и причудливом* поведеніи Гоголя; к а к * нам* разсказывают* очевидцы,
особенно Б е р г * , обладавшій трезвым* умом*, Гоголь уже ни.
чуть не безпокоилъ себя соблюденіемъ самых* элементарных*
требованій общежитія. Арнольд* утверждаеть, что «безперемонность Гоголя бросалась въ глаза»
Даннлевскій разсказываетъ, что когда Гоголь был* у него въ Кіевѣ, къ Данилевским* собрались профессора и представители кіевской интеллигенціи съ исключительной целью познакомиться съ автором*
«Мертвых* Д у ш * » , Гоголь скрылся и з * дома Данилевскаго,
ч і м ъ , конечно, очень огорчил* своего «друга». Б е р г * разсказываетъ: «Шевыревъ жаловался мнѣ, что о н * принимает* самых* ближайших* къ нему черезчуръ по-царскщ
что свиданія
и х * стали похожи на аудіенціи. Через* минуту после двухътрехъ с л о в * у ж * онъ дремлет* и протягивает* руку: извини!
Дремлется что-то. А когда гость уѣзжадъ, Гоголь вскакивал*
съ дивана и начинал* ходить по комнате» 2 ). К а к * слышал*
Шенрокъ ( I V . 757) о т * Бартенева, Гоголь т а к * держал* себя у
Хомяковых*: «онъ капризничал* неимоверно, приказывая по
нГсколько раз* то приносить, то уносить какой-нибудь стакан*
чая, который никак* не могли ему налить по вкусу; чай оказывался то слишком* горячим*, то крепким*, то черезчуръ разбавленным*, то стакан* был* слишком* полон*, то, напротив*,
Г О Г О Л Я сердило, что налито слишком* мало». «Въ разговорах*,
к а к * мы слышали изъ разных* источников*, Гоголь часто не
принимал* участія, молча и презрительно поглядывая на собес е д н и к о в * » . По словам* Берга: «Появленіе его (Гоголя) на вечере, иной раз* нарочно для него устроенном*, было почти
всегда минутное. П р о б е ж и т * по комнатам*, взглянет*, посид и т * где-нибудь на диване, большею частью совершенно один*;
скажет* с * иным* пріятедем* два-три слова изъ благоприличія,
небрежно, Б о г * весть, г д е витая въ то время своими мыслями,
и былъ таков*».
•) Op. c i t . , стр. 8 3 .
2) O p . c i t . , стр. 127.

Конечно, с * людьми, умевшими его сдерживать и ему нужными, Гоголь держал* себя иначе, и когда Базили, чтобы поддержать свой престиж* перед* арабами, осадил* его, Гоголь
прекратил* капризы и неприличныя выходки.
Въ хорошем* расположеніи духа Гоголь был* любезен*, разговорчив*, шѵтилъ, п е л * песни и т. п.; одним* словом*, онъ
дѣлалъ то, что ему нравилось, не имея уже сил* сдерживать
себя перед* «существователями», хотя бы и оказавшими ему
много услуг*, напр., перед* Шевыревым*. Ведь и прежде Гоголь свысока относился ко в с е м * , кроме лиц*, на него смот р е в ш и х * , как* на оракула, и, конечно, «властей придержащихъ», но все же имел* достаточно воли, чтобы сдерживать
себя в * границах* приличія; теперь, съ ослабленіемъ, воли о н *
вполне руководился своим* настроеніемъ, д е л а л * то, что ему
нравилось.
Т а к * к а к * настроеніе Гоголя было неустойчиво, зависело в *
высшей степени отъ в н е ш н и х * обстоятельств*, то и въ поведеніи его были большія колебапія, удивлявшія его знакомых*. В ъ
дороге о н * обыкновенно был* весел* и благодушен*; когда
чувствовал* себя плохо, то не мог* владеть собою при малейшей
непріятности. Т а к * Арсеньевъ разсказываетъ, что когда Капн и с т * бывшаго у него въ г о с т я х * Гоголя знакомил* с * пріГхавшим* M. Н. Муравьевым*: «Рекомендую вам* моего добраго знакомаго, хохла, к а к * и я, Гоголя», великій сатирик* т а к * разсердился на эту «непрошенную» (по выраженію Гоголя) рекомендацію, что сказаль дерзость Муравьеву и, «ни с * к е м * не
простившись, тотчас* же у е х а л * » . Гоголь, конечно, и в * последнем* періоде жизни был* достаточно умен* для того, чтобы понимать, насколько самодурство унижает* человеческое достоинство.
Чувствованія также ослабели в * этом* періоде болезни Гоголя; едва ли можно сомневаться въ ослабленіи у него эстетических* чувствованій когда о н * решил* исключить «Вечера»
из* подготовляемаго им* изданія своих* сочиненій: «Много въ
них* незрелаго», отвечал* спокойно Гоголь Бодянскому, когда
т о т * у б е ж д а л * его не посягать «па одно из* самых* с в е ж и х *
произведеній своих*» (ПІенрок*, I V , 815 — іб). Набожность,
усиливавшаяся в * Гоголе, конечно, не могла подвинуть на такое рѣшеиіе.

Сесгра геніальнаго писателя поразилась равнодушіемъ 1 оголя
к ь семьѣ и к ъ Васильевкѣ, когда онъ посетил* ихъ въ 1848
году. Въ своем* дневнике Е. В. Гоголь отметила уже въ день
пріезда «такой холодный и равнодушный къ намъ»; на слѣдующій день «все утро мы не виделись съ братом*! Грустно: не
виделись шесть л е т * и не сидит* съ нами»; на четвертый день
«брат* все такой же холодный, серьезный».
Эту холодность или черствость замечал* въ себе и Гоголь;
въ Іерусалиме онъ уже убедился, что «никогда еще такъ ощутительно не виделась мне моя безчувственность, черствость и
деревяиность». На ту же черствость сердца жалуется многострадальный поэт* и въ письме къ Жуковскому ОТЪ 28 II 1850
года, въ которомъ, по его настоятельной просьбе, передает*
свои впечатленія Палестины. Гоголь настаивает*, что онъ уже
утратил* и яркость воспріятія, и живость чувствованій. «Что
могутъ доставить т е б е мои сонныя впечатленія? В и д е л * я, какъ
во с н е , эту землю»... «Какъ сквозь с о н * видится мне самый
Іерусалим*»... «Никаких* других* видов*, особенно поразивш и х * , не вынесла сонная душа»
Наконец*, значительным* ослабленіемъ чувствованій и вообше
прогрессирующим* распадом* душевной жизни можно объяснить удивительное сватовство геніальнаго сатирика к ъ А. М.
Вьельгорской. Шенрокъ доказал*, что оно было въ 185с году,
то-есть когда духовныя силы Гоголя ослабели уже въ значительной степени; такое сватовство едва ли было возможно въ
1848 г.
Прежде всего с л е д у е т * отметить, что Гоголь, удивительно
понимавшій людей, прежде никогда не сделал* бы такой попытки просто потому, что вполне ясно предвидел* бы, что онъ
получит* о т к а з * , что такой брак* невозможен*. І е п е р ь же
онъ самъ поставил* себя въ положеніе крайне тяжелое, особенно для самолюбиваго, преисполненнаго высокомерія человека.
Т а к ж е прежде Гоголь не решился бы свататься къ молодой
д е в у ш к е , такъ какъ зналъ, что ему нужна не жена, а уче1) М а т в ѣ ё в ъ ( „ Р у с с к а я С т а р и н а " , 1903, Ф 3 ° 0 н а х о д и т ь , ч т о х у д о ж е с т в е н н о с т ь описанія Палестины в ъ этомъ письмѣ д о к а з ы в а е м
мнѣнія о б ъ у п а д к ѣ т в о р ч е с т в а Г о г о л я в ъ послѣдиіе

годы

неосновательность
его

жизни.

Еще

о д н о д о к а з а т е л ь с т в о т о г о , ч т о , г д ѣ з а м ѣ ш а н ы политически! с и м п а т ш , с п о р ь
безполезенъ.

ница и сиделка; ужъ очень жестоко загубить чужую жизнь,
а, конечно, если бы А. М. приняла гіредложеніе 1 оголя, то ея
участь была бы крайне печальная. Нельзя также забывать, что у
Гоголя именно въ то время не было никаких* средств* и следовательно онъ думал* жить на средства жены или ничего не
думал* объ этой стороне дела.
Шенрокъ ( I V , 737) говорит*: «Это увлеченіе его могло быть
только болезненной вспышкой фальшиваго огня»; действительно,
такая болезненная вспышка фальшиваго огня бывает* иногда
при старческом* распаде душевной жизни; увы, случилось это
и съ геніальнымъ сатириком*. Кто не слыхал* объ удивительных* браках* дряхлых* стариков*; болезненная вспышка уже
потухающаго огня толкает* таких* больных* въ объятія самых*
грязных* эгоисток*. Нельзя отрицать, что предложеніе великим* сатириком* было сделано отчасти вслѣдствіе такой
вспышки; можетъ быть и т у т * некоторую роль играла последняя вспышка передъ окончательным* угасаніемъ всегда крайне
слабаго полового чувствованія, хотя, несомненно, спмпатія к ъ
А. М. главнымъ образомъ была обусловлена полной преданностью графини Гоголю. Ослаблепіе высшихъ нравственных* чувсгвованій лишило Гоголя возможности критически отнестись
къ своему намеренно, подавить въ себе желаніе устроиться вмес т е съ преданной и симпатичной ему ученицей.
Я не думаю, чтобы у Гоголя было настоящее ослабленіе памяти; его жалоба на «начинающую тупеть память» (письмо къ
Маркевичу отъ 6 X 1 1 1849) можетъ быть просто преувеличеніемъ
ипохондрика. Более имеет* значенія заявленіе Гоголя въ письме къ Плетневу отъ 7 V I 1848: «Я начинаю позабывать поряд о к * д е л * моих*», особенно потому что Гоголь прежде отличался удивительной памятью и всегда прекрасно помнил* все
свои дела, но и это заявленіе не имеет* решаюшаго характера,
и потому более вероятно, что память геніальнаго сатирика не
пострадала.
Жалобы Гоголя на бедность мыслей не прекращаются въ
письмах* за этотъ періодъ; 14 IV iS_|8 онъ пишетъ Шевыреву: «Ничего не мыслится и не пишется; голова тупа»; 3 1\
1849 Жуковскому: «Нашло на меня такое оцепененіе»; 28 X I
1849 Смирновой: «У меня все лениво и сонно. Работа движется медленно»; Смирновой і 8 V I I 1850: «Я нахожусь въ

Î

клкомь-то нравственном* безсиліи». Особенную грусть вызывает* жалоба Гоголя: «Бедная моя голова... Трудно, трудно бывает* мне» (письмо к * матери отъ 2 I X 1851). К а к * ни
притупляются нервы при чтеніи исполненных* однообразных*
жалоб* писем* Гоголя, по чтеніе этих* ужасных* строк* вызывает* крайне тяжелое чувствованіе; это стон* изстрадавшагося, измученнаго человека. Несчастный геніальный поэт* просит* мать: «Молитесь обо мне, добрейшая моя, родная д у ш е ,
моя матушка. Часто мне бывает* трудно, очень, очень трудно».
Распад* душевной жизни великаго писателя выражался и ослабленіемъ умственных* интересов*; Гоголь всегда жил* напряженной умственной жизнью, всегда у н е ю были серьезные интересы; теперь же онъ сам* замечает*, что его ничего не интересует*: «Не могу понять, отчего не пишется и отчего не хочется говорить ни о чем*. Можетъ быть, оттого, что не стало,
наконец*, ничего любопытнаго на с в е т е . Н е т * известій». Это
писал* Гоголь 3 IV 1849, то-есть когда совершались великія
историческія событія. Действительно, новых* мыслей Гоголь уже
не высказывает*, если не считать интереса къ «Домострою», поучениями котораго онъ увлекался.
Гоголь, к а к * это нередко бывает* со стариками, возмущается
своим* временем*; оно кажется ему особенно греховным*, развратным*; все, по его мнѣнію, и д е т * дурно. Въ письме A . M . Вьельгорской (1848) онъ пишет*, что ж и в е т * «среди явленій потрясающ и х * » , «посреди потрясающей безтолковщины». Данилевскому
24 V I I I 1848: «Никто не может* вынести страшной тоски этого
роковаго переходнаго времени и почти у всякаго ночь и тьма вок р у г * » . Данилевскому 24 X 1848 Гоголь пишет*: «Я теперь серьезно задумался о том*, служить ли т е б е , добиваться ли места в *
нынешнее время, когда все так* неверно, когда завтра не знаешь,
что будет*». Рано состарившійся Гоголь думает*, что «теперь время лжей и слухов*» (письмо к ъ матери 24 V 1850), «что брак*
теперь не есть пристроеніе къ месту. Только и слышишь теперь
раздоры между родителями и детьми, только и слышишь о том*,
что нечем* вскормить, не на что воспитать, некуда пристроить
детей. И к а к * вспомнишь, сколько въ последнее время дотоле
хороших* людей сделались ворами и грабителями... Будущее не
верно» (письмо к * матери 5 V I I 1851). Наконец*, онъ пугает*
мать, «что (с*) каждым* годом* б у д е т * затруднительнее до-

стать место, труднее воспитывать детей, бедственней в с е м * ,
имеющим* семейство». Эти совсем* у ж * старческія мысли сопровождаются характерными для стариков* советами: Гоголь сов е т у е т * бережливость, запасливость.
Идеи величія, выступавшія на первый план* въ предыдущем*
періоде, теперь только иногда проскальзывают* въ письмах* Гоголя; онъ еще д а е т * советы, но уже въ скромной форме, присоединяет* к * ним* просьбу; въ своем* духовном* завещапіи
о н * поучает* друзей, а матери и сестрам* приказывает*: «ІІо
кончине моей никто изъ н и х * уже не имеет* права принадлежать с е б е , н о — в с е м * тоскующим*».
При сравненіи съ письмами предыдущего періода, несомненно,
что идеи величія отступили на второй план*, что Гоголя эти
идеи мало интересовали, мало занимали, что онъ едва ли был*
теперь у б е ж д е н * в * томъ, что его слово облечено высшей властью. Правда, въ его поведеніи были видны идеи ве.іичія; иначе
нельзя объяснить ужаспаго высокомерія, оскорблявшаго даже
поклонников* великаго поэта. Но мы знаем*, что отступившія
на задній план* идеи величія еще долго проявляются въ поведеніи больных*, въ манере себя держать; можетъ быть, т у т *
имеет* значеніе привычка. Особенно бросается въ глаза несоответствіе между содержащем* сознанія и поведеніем* при распаде душевной жизни. Бывшія галлюципаціи, давно забытый
идеи бреда нередко мы можем* узнать именно по манере себя
держать, по поведенію больного. В е д ь и многострадальный Гоголь въ последнем* періоде своей жизни ничем* не мотивировал*, ничем* не оправдывал* своего высокомернаго, исполненнаго презренія ко в с е м * существователямъ гюведенія. Напротив* Гоголь постоянно толковал* о необходимости смиренія, о
своей греховности, своей неспособности работать, просил* в с е х *
за себя молиться, заказывал* молебны. Ведь очевидно, что пов е д е т е его не соответствовало содержанію сознанія въ данное
время, но соответствовало содержанію сознанію предшествовавшаго періода, когда на первом* плане были идеи ведичія.
У ж е это несоответствіе между содержащем* сознанія и поведеніем* указывает* на значительный распад* душевной жизни;
ведь не нужно обладать даже выдающимся умом* Гоголя, чтобы
понять, что такое поведеніе недостойно грешнаго, сознающаго
свое несовершенство человека, и если бы къ последній періодъ

своей жизни онъ обладал» всѣми своими богатыми способностями, онъ и держал» бы себя, какъ кроткій, сознающш свою
грѣчовность человек», стремяшійся къ совершенствован™. Вѣдь
онъ видел», какъ держал» себя гр. Толстой, какъ прост» и непритязателен» былъ этотъ его другъ. Арнольдъ категорически
утверждает», что Гоголь имел» «странную претензш знать все
лучше другихъ».
Гоголь въ последніе годы своей жизни много думал» о своей
греховности, о своей неспособности даже молиться и больше
всего боялся смерти. Мы не знаемъ, какіе именно г р е х и приписывал» себе Гоголь, но его отчаяніе, его постоянный страх» перед» смертью, его возрастающая набожность—все это нередко
наблюдается именно у стариков», и при томъ у лицъ, у которых» старость наступила рано. Кто не зналъ стариков», бурно
проживших» жизнь, постоянно твердящих» о своихъ г р е х а х » и
о грядушемъ возмездіи, постоянно боящихся смерти, заказывающих» молебны, ставящих» свечи, кладущих» земные поклоны.
Обыкновенно такія лица въ теченіе своей жизни были вполне
индиферентны къ в е Р е , смеялись надъ «попами», разсказывали
непечатные анекдоты о монахах» и т. п. Когда же наступает»
старость, и, какъ я многократно убеждался, перерожден* сердца и сосудов» достигают» значительной степени, тогда с о з н а н *
своего безсилія в м е с т е съ безотчетным» страхом» порождает»
У этих» лицъ идеи греховности, боязнь за будущее; они ищут»,
Н О — у в ы ! - н е находят» себе утѣшенія въ молитве, посте, соблюденіи т е х » предписаній церкви, которых» прежде не исполняли. Т а к ъ какъ процесс» идет» вперед», и страх» смерти
усиливается, то они просят» молиться за себя другихъ, заказывают» молебны, жертвуют» на богоугодныя учрежденія и т. д.
Известно, что католическіе монахи и монахини умело эксплуатировали 'въ свою пользу этотъ страх» больных» и отлично обделывали свои дела.
Т а к о е же настроен* и такія же мысли были у Гоголя въ последнем» періоде его многострадальной жизни. Старческій распад» душевных» сил», ранняя физическая дряхлость проявлялись
ничем» не обоснованным» страхом»; онъ боялся загробной
жизни, боялся и смерти, тяготился и жизнью. Действительно,
къ жизни его уже ничто не привязывает», и она ему въ тягость; ему у ж ъ «не любъ» тот» почет», каким» онъ окружен»;

•слава величайшаго художника его не радует», такъ как» онъ
даже сомневается въ полезности своихъ художественных» произведены; онъ никого и ничего не любит». Онъ то принимается
за продолженіе «Мертвыхъ Душъ», то мечтает» составить географ™ Россіи, начертанную сильным» живым» слогом», но жестокая к ъ нему судьба еще сохранила ему способности настолько, что въ лучшія свои минуты онъ сознает» свое безсиліе, сознает», что его геній уже угасъ.
Какъ ни тяжела была жизнь несчастному поэту, онъ боится
смерти, и этотъ страх», крайне мучительный, не покидаетъ его.
ІІутешествіе въ Іерусалимъ, посѣшеніе Оптиной пустыни, молитвы о. Матвея, матери—все это ничуть не успокаивает» Гоголя, потому что процесс» идет» вперед». Нельзя безъ волненія
читать его письма къ матери, въ которых» онъ все горячее и
настойчивее умоляет» ее молиться за него. Въ конце 1851 г .
онъ ей пишетъ письмо въ несколько строчек», состоящее изъ
горячей просьбы молиться за него: «Никогда такъ не чувствовал» потребности молитв» ваших», добрейшая моя матушка. О ,
молитесь, чтобы Богъ меня помиловал»»... «Ваши постоянный
молитвы обо мне такъ теперь мне нужны, такъ нужны — вотъ
все, что умею вам» сказать! Ü , да поможет» вам» Богъ обо
мне молиться». Бросается въ глаза, что дряхлеющій и телом»,
и душей поэтъ просит» молиться только о себе, самъ молится
только о себе и ни о чемъ другом», какъ и в с е больные; онъ
не безпокоится о спасеніи своихъ родных», своихъ друзей; онъ
весь поглощен» страхом» грядущаго возмездія и страхом» смерти. Конечно, в с е люди, въ большей или меньшей степени, боятся
смерти, боятся грядущаго возмездія или, по крайней мере, неизвестности, но hic modus in rebus. Только больные и чаще
всего больные старики такъ боятся смерти и грядущаго возмездія, какъ боялся Гоголь въ последніе годы своей жизни.
Распад» душевных» сил» прогрессировал», увеличивалась и
набожность Гоголя; когда онъ чувствовал» себя лучше, онъ
меньше боялся смерти, не такъ настойчиво просил» молиться за
себя. Я уже говорилъ, что у постели больных», я часто в и д е л »
набожность людей, даже не религіозныхъ, под» вліяніемъ страха
смерти исполняющих» предписанія церкви. По выздоровленіи
набожность исчезает», прекращается хожденіе въ церковь, соб л ю д е т е постов»; молебны больше не заказываются, свечи не
12*

ставятся; больному х у ж е , опять онъ становится набожнымч,. Истинно
религиозные люди не боятся разстаться съ этимъ міромъ, съ теплой
вЕрой ожидают* жизни, и деже нЕсть ни печали, ни воздыханія.
Во всяком* случаЕ набожность Гоголя ничуть не превышала
набожности очень, очень многих* больных* и дряхлых* старик о в * ; она обращала на себя вниманіе, потому что Гоголь былъ
еще молод*, а въ его годы дЕйствительно такая набожность наблюдается рЕдко.
Гоголь и въ послЕдніе годы своей жизни не был* аскетом* и
мистиком*. Онъ пользовался всЕми доступными ему благами
жизни, когда гостил* у Смирновых*, даже одЕвался франтовато,
хотя крайне безвкусно, держал* особаго слугу; одним* словомъ,
ж и л * такъ, какъ жили богатые люди. Едва ли вЕрно, что все
его имущество помЕщалось в ъ чемоданЕ и портфелЕ, такъ какъ
у него было много к н и г * духовнаго содержанія. Впрочем*, ему
и не было надобности заботиться о житейских* удобствах*,
такъ какъ вообще эти крайне непріятныя хлопоты онъ возложил*
на своих* друзей. Я вполнЕ согласен* съ д-ромъ Баженовым*,
что о мистипизмЕ Гоголя не можетъ быть и рЕчи; вЕдь съ таким* же правом* намъ пришлось бы считать мистиками и замоскворЕцкихъ купчих*. Настояиііе мистики меньше всего хлопотали объ излЕченіи своих* недугов*; они преслЕдовали болЕе возвышенный цЕли; съ вполнЕ безкорыстною любовью ихъ
душа стремилась к ъ ВЕчному; они старались постигнуть тайны
не для того, чтобы выздоровЕть отъ болЕзни; они не боялись
смерти, напротив*, земное существованіе для них* не имЕло
особой цЕны. Можно лишь удивляться какъ создалась, и какъ
удержалась легенда о мистипизмЕ Гоголя; даже досадно, что
на это заблужденіе указалъ Мельхіоръ де Вогюэ, хотя еще Б Е линскій вполнЕ вЕрно и весьма ясно указывал* на источник*
или причину набожности Гоголя: «болЕзненной боязнію смерти,
чорта и ада вЕетъ отъ вашей книги» *).
X.
С. Т . Аксаковъ совершенно вЕрно говорил* о ГоголЕ: «Я не
знаю, любилъ ли кто-нибудь Гоголя исключительно какъ человЕка. Я думаю — нЕтъ, да это и невозможно... Всякому было
J

) Б а р с у к о в ъ , Т . 8, с т р . 6 0 5 .

очевидно, что Гоголю ни до кого нЕтъ дЕла» ')• Т ° ж е самое
говорит* Б е р г * : «дЕйствительнаго друга у Гоголя, кажется, не
было во всю жизнь» 2 ).
Справедливость заключенія С . Т . Аксакова и Берга подтверж д а е т * сам* Гоголь въ своих* письмах*. Т а к ъ , С. Т . Аксакову онъ писал*: «Я был* въ состояніи всегда любить всЕхъ
вообще, но любить кого-либо особенно предпочтительно я могъ
только изъ интереса». Еще болЕе ясно онъ высказался въ лисьмЕ къ Смирновой отъ 2. I V . 1845 г.: «Теперь же покамЕстъ и
мнЕ всЕ чужіе, и я всЕмъ чужой».
Казалось бы, что такое заключеніе опровергается тЕмъ обстоятельством*, что у Гоголя было много «друзей», много знакомых*, съ которыми онъ поддерживал* переписку, услугами которых* онъ пользовался. Изучая дружескія отношенія Гоголя,
необходимо согласиться съ мнЕыіями С. Т . Аксакова и Берга,
потому что дЕйствительнаго друга, за исключеніемъ Данилевскаго, въ молодости у Гоголя не было. Гоголя настолько пЕнили
лучшіе люди того времени, что онъ могъ выбирать себЕ друзей;
очень многіе желали завязать дружескія отношенія съ геніальнымъ писателем*. Г1о Гоголь такъ себя держал* по отношенію
к ъ своим* поклонникам*, что даже благодушный С. Т . Аксаковъ должен* былъ придти къ заключенію, что Гоголя, какъ
человЕка, любить было невозможно. Я рЕшительно не могу понять, какъ психіатръ, д-ръ Б а ж е н о в * , можетъ объяснять развитее Гоголя обстановкой, въ которой онъ ж и л * . Д-ръ Баженов*
(стр. 31) говорит*: «Его личныя отношенія сложились такъ, что
онъ почти не знал* БЕлинскаго, но хорошо знал* Шевырева,
не былъ знаком* съ Грановским*, но быль близок* съ Погодиным*, не встрЕчался съ Герценом*, хотя и слышал* о нем*».
Удивительно, какъ д-ръ Баженов* не принял* во вниманіе, что
каждый выбирает* себЕ подходящія знакомства, сходится съ
людьми, ему симпатичными по характеру и убЕжденіямъ, и потому необходимо объяснить, отчего Гоголь упорно уклонялся
отъ знакомства съ Герценом*, не сблизился съ БЕлинскимъ и
В. П. Боткиным*, А. И. Тургеневым* и был* дружен* съ Ш е реметевой, о. МатвЕемъ. Т а к ж е совершенно ошибочно д-ръ БаD Т а м ъ ж е , стр.

199.

„ Р у с с к а я С т а р и м а " , 1872, т. I, стр.

п8.

жеповъ объясняет* развитіе и убѣжденія Гоголя духом* времени, эпохой; напомню, что Бѣлинскій родился въ і 8 ю г., Герценъ—въ І 8 І 2 Г . , Грановскій, Огарев* и С т а н к е в и ч ъ - в ъ і ѣ і у
году, Б а к у н и н ъ - В * 1814 г.; очевидно, что и въ то время, какъ,
впрочем*, и всегда, были люди весьма различных* направленш.
Психолог* и психіатръ должен* объяснить почему, на основаніи каких* мотивов*, выбирал* себѣ друзей Гоголь, почему онъ
сближался съ Погодиным*, Жуковским*, Шереметевой, Смирновой, почему онъ не писал* изъ-за границы Пушкину, не пожелал* сблизиться съ Белинским* и даже не ответил* на его
письмо, почему онъ не сошелся съ Грановским* и не желал*
познакомиться съ Герценом*.
Гоголь выбирал* себе друзей съ известной системой; въ выборе знакомств* не было случайности, и хотя трудно найти
что-либо общее между Пушкиным* и Шереметевой, однако внимательное изученіе переписки Гоголя и его біографіи вполне
объясняет* намъ крайне разнородный знакомства Гоголя. Прежде
всего поражает*, что Гоголь ни съ к е м * не поддерживал*
дружбы только по общности взглядов* и стремленій; между
друзьями Гоголя н е т * ни одного чисто идейнаго друга, человека равнаго Гоголю, одних* съ ним* взглядов* и стремленіи;
Гоголь и не искал* таких* друзей.
В с е х * друзей Гоголя мы можем* разделить на д в е категории
одни ему были полезны, другіе были его учениками; самым*
близким* другом* Гоголя была Смирнова, потому что она
была и полезна ему, и была почтительной его последовательницей.
Кто не могъ быть полезен* Гоголю, не разделял* его взгляд о в * , не подчинялся ему, т о т * не могъ быть ему другом*. Больной поэт* не могъ интересоваться убѣжденіями, стремлениями,
не могъ интересоваться людьми; ему были нужны средства для
лѣченія, средства для жизни без* обязательная труда, къ которому вследствіе болезни онъ былъ неспособен*, нужны были
преданные ученики, признающіе его неизмеримое превосходство,
и потому онъ выбирал* себе друзей, которые оказывали ему
услуги, которые смотрели на него, как* на оракула. Казалось
бы странно, что Гоголь могъ быть дружен* и съ Пушкиным*,
и съ Погодиным*, и съ Шереметевой, но Пушкин* хлопотал*
для него о каѳедре, давал* ему темы для художественных* про-

изведеній, Погодин* давал* деньги взаймы, принимал* въ своем* доме Гоголя, его мать и сестер*, а Шереметева молилась
о его выздоровленіи. Пушкин*, Жуковскій, С. Т . Аксаковъ,
Погодин*, Шевыревъ, Плетнев*, Прокоповичъ, Смирнова, Шереметева, Толстой—все эти друзья были полезны Гоголю; они
или добывали ему пособія, или давали взаймы деньги, хлопотали объ его изданіяхъ и т. п. Анненков*, Иванов*, Языков*,
Вьельгорскіе, Смирнова удостоивались дружбы, потому что почтительно выслушивали наставленія Гоголя, были преданными
учениками и притом* также оказывали услуги: Анненков* переписывал* «Мертвыя Души», Языков* давал* деньги взаймы,
Вьельгорскіе радушно принимали въ своем* аристократическом*
доме великаго сатирика. Понятно, что при таком* подборе друзей Гоголь не могъ сойтись съ людьми,-которые не могли ему
быть полезны, не соглашались съ ним*; такъ, когда Г оголь у б е дился, что Белинскій не можетъ быть ему полезен* въ борьбе
съ цензурой, онъ прекратил* съ ним* отношения, а про А. И.
Тургенева писал*: «несет* дичь».
Въ выборе друзей, въ сношеніяхъ съ ними весьма ясно сказалась патологическая организація Гоголя, его болезнь. Только
въ молодости онъ поддерживал* настояідія дружественный отношенія со своими нежинскими товарищами, но уже и тогда
онъ былъ скрытен* и высокомерен*. Потом* онъ выбирал*
себе друзей съ большим* знаніемъ людей, поддерживал* полезныя знакомства и даже сумел* найти себе поклонниц* въ самомъ высшем* кругу общества. Однако, вследствіе своей болезни онъ никого не могъ привязать къ себе, никто не любил*
его, какъ человека. «Въ воспоминаніяхъ о Гоголе близко знавш и х * его лицъ намъ приходилось часто слышать какія-то восторженно-умилительныя ноты, и при томъ отъ таких*, который
ценили въ нем*, какъ, напр., покойная княжна Репнина, именно человека, а не писателя. Въ признаніи за Гоголемъ чего-то
величественная и прекрасная сходились они все, но подтвердить этого фактически или облечь свое впечатленіе въ строго
определенную рамку никто изъ них* не могъ, не исключая,
быть можетъ, также и Анненкова» (Шенрокъ, II, 360). Д е й ствительно, Гоголь былъ велик*, какъ геніальный художник*,
какъ глубокій знаток* человеческих* слабостей, но онъ былъ
больной человек*, и потому его друзья и поклонники не могли

его понимать, не могли облечь свои впечатл-і>нія въ строго определенную рамку.
Для психіатра крайне интересно изучить отношенія Гоголя к ъ
его друзьям*, изучить эту сторону его жизни, во-первых*, потому что т у т * ярко проявлялась его болезнь, во-вторыхъ, для
того, чтобы объяснить, к а к * выбирал* друзей Гоголь, к а к * къ
ним* относился. Е С Л И бы Гоголь не был* болен*, то онъ нашел* бы себе д р у г и х * друзей, завязал* бы дружескія отношенія съ передовыми умами своего времени. Если бы онъ не был*
болен*, то при своей геніальности ясно бы сознавал*, что человечество признавало своими вождями и благодетелями только
т е х * , кто вел* его вперед*, къ с в е т у .
Разсмотрѣніе хотя и краткое дружеских* отношеній Гоголя
д а е т * новое доказательство его болезни, выясняет* до какой степени болезнь вліяла на поведеніе многострадальнаго поэта, лишила его возможности любить людей, любить хорошее
въ людях*.
Понятно, что въ жизни писателя самую большую роль должна
играть дружба или, по крайней мере, знакомство с * писателями, учеными, художниками. Каждый выбирает* себе друзей
въ зависимости о т * своего темперамента, взглядов*, направленія, в к у с о в * и потому очень важно разсмотрѣть литературный
связи Гоголя, выяснить, кто были его друзья изъ среды писателей и ученых*.
Т у т * прежде всего нас* поражает*, что чисто интеллектуальный, не деловыя отношенія у Гоголя были только к ъ Пушкину, да и то можно думать, что даже дружба съ Пушкиным*
была не лишена практической подкладки. Мы, конечно, никогда
не узнаем*, к а к * относился Гоголь к ъ Пушкину, о чем* они
беседовали, но слѣдя за жизнью Гоголя, зная каковы были отношенія Гоголя к * другим* выдающимся лицам*, необходимо придти къ заключенію, что Гоголь не был* под* вліяніемъ Пушкина.
Гоголю, конечно, была крайне лестна дружба великаго поэта,
котораго о н * заставил* хлопотать у Уварова о каѳедрѣ, темами
котораго о н * пользовался. В ъ 1835 г. после «На выздоровленіе
Лукулла» отношенія Гоголя к ъ Пушкину, очевидно, изменились
настолько, что автора Ревизора ничуть не интересовала драма,
переживаемая въ то время Пушкиным*. Въ 1836 г. 1 оголь настолько безучастен* къ Пушкину, что б е з * малѣйшаго колеба-

нія оставляет* Петербург* и, следовательно, лишает* себя возможности пользоваться советами и указаніями Пушкина. Впрочем*, и въ 1834 г. о н * ничуть не колебался переѣхать въ Кіевъ,
и тогда общество и «дружба» Пушкина значили для Гоголя
очень мало. Уѣзжая надолго въ 1836 г. изъ Россіи, Гоголь т а к *
мало думал* о Пушкине, что даже не навестил* великаго поэта, чтобы попрощаться с * ним*, попросить у него перед* долгой разлукой с о в е т о в * и указаній. Само собою разумеется, что
Гоголь не могъ считать себя виновным* въ этом* недостатке
вниманія по отношенію къ геніальному поэту, т а к * много с д е лавшему для Г О Г О Л Я . Въ письме къ Жуковскому отъ і б . V I . 1 8 3 6
Гоголь пишет*: «Даже съ Пушкиным* я не у с п е л * и не мог*
проститься: впрочем*, онъ въ этом* виноват*. Для его журнала я приготовлю кое-что, которое, к а к * кажется мне, б у д е т *
смешно: и з * немецкой жизни. Плетневу скажите, что я буду
писать к * нему из* Ахена». И т а к * , Гоголь даже не находил*
нужным* писать Пушкину; обещанной повести он*, конечно,
не приготовил*.
Остается невыясненным*, знал* ли Гоголь о грозе, висевшей
над* головой геніальнаго поэта; впрочем*, это и не важно, т а к *
к а к * очевидно, что если онъ не знал*, то это также доказывает* его полное безучастіе къ Пушкину, как* и то, если онъ
зналъ, но не обратил* вниманія на всю эту трагедію. Оставив*
! ) оссію, Гоголь не обнаружил* ни малейшаго интереса къ Пушкину, его делам* и занятіямъ.
К а к * перенес* Гоголь извѣстіе о смерти Пушкина, нам* не
известно, т а к * к а к * Данилевскій разсказывалъ Шенроку, что
ооковое известіе было получено въ Париже (Шенрокъ, III, 166),
Золотарев* говорит*, что Гоголь узнал* об* этомъ въ Риме,
ѵіожно лишь положительно утверждать, что смерть Пушкина ни
малейшаго вліянія на развитіе болезни и вообще деятельность
оголя не имела. Только восторженный и благодушный С . Т . Акаковъ мог* думать, что зябкость Гоголя была «признаком* боФзненнаго состоянія нервов*, которые не пришли еще въ свое
нормальное положеніе после смерти Пушкина». Восторженные,
олные благоговепія отзывы о Пушкине въ письмах* Гоголя
нидетельствуютъ лишь о томъ, что великій сатирик* понимал*
ѵніальнаго поэта. Если бы Пушкин* не погиб* т а к * рано, о н *
югъ бы вліять на Гоголя лишь своими произведеніями, т а к *

какъ Гоголь, конечно, не вернулся бы въ Россію, не жилъ бы въ
Петербурге, чтобы пользоваться обществом» Пушкина.
Вообще, на Гоголя никто и никогда не оказывал» замѣтнаго
вліянія, и понятно, что Пушкинъ не могъ иметь вліянія на уже
возмужалаго Гоголя, если его вліяніе было очень не велико, когда
Гоголь былъ молод», мало известен».
Дружба Гоголя съ Жуковским» отличалась большой продолжительностью, более двадцати л е т » , и большой устойчивостью;
т е м » не менее намъ совершенно непонятно, на чемъ собственно
основана была эта дружба. Жуковскій былъ на двадцать шесть
л е т » старше Гоголя, по своему характеру, міровоззренда, деятельности, казалось бы, вовсе не могъ быть другом» великаго сатирика. Право трудно себе представить, что сближало д в у х »
столь несходных» между собою поэтов». Однако несомненно, что Жуковскій весьма благожелательно относился къ своему великому молодому другу, высоко ценил» его способности, многократно помогал» ему. Повидимому, благодушный Ж у ковскій даже не пытался вліять на молодого друга, сознавая
его превосходство. Какъ относился Гоголь къ Жуковскому:
насколько искренно онъ былъ ему предан», намъ неизвестно
несомненно, что письма Гоголя къ Жуковскому резко отличаются отъ писанных» къ другим» лицамъ: тонъ ихъ всегда
почтительный, въ нихъ н е т » поученій и высокомерія; во в с е х ъ
письмахъ видно желаніе выставить себя въ благопріятномъ о с в * шеніи. Изученіе писем» Гоголя къ Жуковскому интересно въ
томъ отношеніи, что по нимъ легко составить себе суждеше о
характере и взглядах» Жуковскаго. Какъ известно, письма эти
достигали цели, и Жуковскій любовно относился къ Гоголю.
Мы однако не можемъ вполне доверять искренности этих» писем», потому что, какъ известно, благодаря протекціи Ж у к о в скаго, великій сатирик» неоднократно получал» пособія отъ
Двора. Какъ-то странно, что Гоголь въ 1836 г., оставляя Россію, не подумал» написать Пушкину, но не позабыл» написать Жуковскому. Однако это предпочтеніе Ж у к о в с к а г о Пуш
кину оказалось весьма предусмотрительным»: благодаря Ж у к о в
скому, Гоголь получал» пособія, а Пушкинъ былъ безполезенъ
в ъ этомъ отношеніи. Конечно, нельзя отрицать, что Гоголь лю
билъ Ж у к о в с к а г о больше, чем» Пушкина, но дурная сторона
стремления съ помощью пособій устроить свое «земное положе-

ніе» въ томъ, что уже плохо верится въ искренность и дружбы, и убѣжденій, лица, выпрашиваюіцаго пособія. Если бы н а ш »
великій сатирик» былъ человекъ здоровый, то ему не было бы
оправданія въ тяжкомъ обвиненіи, высказанномъ Белинским».
Въ самомъ д е л е , кто же поверит» искренности лица, воскуряюіцаго ѳиміамъ за полученныя пособія. Но Гоголь въ 1836 году
былъ настолько боленъ, что зарабатывать деньги трудом» не
могъ, что и доказал» во время своей жизни въ Петербурге.
Въ 1836 г . состояніе его здоровья было такъ дурно, что онъ
уже не могъ жить въ обыденной житейской обстановке; какъ
больной, онъ долженъ былъ лечиться, искать обстановки, въ
которой жизнь была бы наименее мучительна. Только черезъ
Жуковскаго онъ надеялся получать средства, необходимый для
жизни заграницей, и нисколько не сомневаясь въ правильности
своихъ дѣйствій, сближается съ благодушным» поэтом».
Кто наблюдал», какъ страдают» такіе больные, какъ всецело
они заняты своею болезнью, какъ они стремятся освободиться
отъ своихъ страданій, тот» не удивится, что больному даже не
придетъ въ голову вопрос» о корректности такого способа добыванія средствъ. Больного ничто, или почти ничто, не интересует», кроме его самого, тяжко страдающаго; кто ему полезен», кто облегчает» его страданія, т о т » хорош», добродетелен»; все остальное для него безразлично. Больному жизнь такъ
тяжела, такъ хочется выздороветь, что в с е средства къ облегченно страданій кажутся не только дозволенными, но даже вполн е нравственными. Всякій опытный врач» наблюдал» больных»,
людей благородных», униженно вымаливающих» подачки, разоряющих» на поездки въ курорты своихъ близких». Р а з в е можно обвинять въ эгоизме этих» несчастных», невыносимыя страданія которых» заставляют» совершенно забывать объ интересах» самых» дорогихъ имъ лицъ. Именно нервныя страданія
такъ мучительны, что больные всецело забывают» обо в с е х » и
обо всемъ.
Вполне понятно, что многострадальный поэтъ дорожил» дружбой Жуковскаго, благодаря протекши котораго могъ жить там»,
г д е , по его мнѣнію, болезнь протекала относительно благопріятно. Белинскій, страдавшій чахоткой, не могъ понимать
больного Гоголя и потому вполне искренно высказал» свое
обвиненіе, но многострадальный поэтъ столь же искренно счи-

талъ прекрасным* т о т * строй жизни, при котором*

онъ могъ

получать пособіе на лЕченіе.
Можетъ быть Гоголь былъ искренно благодарен* Жуковскому;
вЕдь бывают* некоторые нервные больные привязаны къ врачу,
облегчающему ихъ страданія; но несомненно, что онъ никогда не
находился под* в.гіяніемъ Жуковскаго, и даже благодушный
поэт* не могъ хотя сколько-нибудь воздействовать на набожность Гоголя своею искреннею религіозностью. НавЕрное Ж у ковскій неоднократно бесЕдовалъ съ Гоголем* о религіи, но
религіозныя воззрѣнія Жуковскаго всегда были совершенно чужды
Гоголю.
Необходимо отмЕтить, что Гоголь вообще всегда пользовался
дружбой Жуковскаго, между ними не было серьезных* размолвок*, что свидетельствует* о необычайном* понимании людей
Гоголем*, и конечно ничуть не доказывает*, что онъ былъ здор о в * . НЕкоторые больные умЕютъ очаровывать не только свои х * сотоварищей и лицъ за ними ухаживающих*, но и опытн ы х * психіатровъ; почти всЕ душевно-больные иначе себя держ а т * съ директором* больницы, чЕмъ съ ординаторами. НЕкоторые съ паразительною настойчивостью и ловкостью стремятся
получить облегченіе отъ своих* страданій; я помню больного,
страдавшаго ипохондрическим* бредом*, на выпрошенные гроши
добравшагося до Юрьева, чтобы лЕчиться т у т * отъ сифилиса,
которым* онъ считал* себя больным*.
Гоголь сталкивался въ жизни со многими выдающимися людьми
и, конечно, вслЕдствіе своей извЕстности, могъ завязать знакомство со всЕми лучшими людьми своего времени. Съ некоторыми выдающимися дЕятелями Гоголь ограничился лишь самым*
поверхностным* знакомством*, напр. съ Лермонтовым*, 1 рановскимъ, Ю . Самариным*; очевидно, что Гоголь вовсе не нашел*
нужным* поближе сойтись и съ великим* поэтом* и съ гражданином!» ученым*. Гоголь не могъ сблизиться съ БЕлинскимъ
и А. И. Тургеневым*, потому что эти свЕтлыя личности ему не
нравились. Особенно паразительно, что Гоголь не оцЕнилъ нравственной красоты БЕлинскаго, и даже могъ допустить, что «БЕлинскій невЕрный человЕкъ». Въ 1841 году Гоголь смотрЕлъ на
БЕлинскаго настолько сверху вниз*, что даже не удостоил* его
отвЕгомъ. А. И. Т у р г е н е в * , по отзыву Гоголя, «несет* дичь»;
понятно, что знакомство съ таким* лицом* нежелательно, и 1 о-

голь его «видЕлъ разъ и въ другой мельком*» (письмо къ Языкову отъ 12. п . 1845) необходимо замЕтить, что А. И. Т у р г е н е в *
был* другом* Ж у к о в с к а г о и на двадцать-четыре года старше Гоголя.
Съ Герценом* Гоголь не нашел* нужным* знакомиться, а
къ Бакунину относился враждебно, даже не зная его лично.
Вообще, Гоголь систематически уклонялся не только отъ дружбы, но даже отъ сближенія съ лучшими людьми своего времени,
и только С. Т . Аксакову удалось часто видаться съ Гоголемъ,
поддерживать добрыя отношенія. Близкія отношенія между
Аксаковым* и Гоголемъ установились всецЕло благодаря крайнему благодѵшію и восторженности этой прекрасной и даровитой семьи; всЕ они любили Гоголя, какъ великаго поэта, крайне
радушно его принимали, а С . Т . занимал* для него деньги.
Сам* Гоголь не былъ расположен* къ Аксаковым*, и только
позволял* себя любить и «лелЕять». Смирновой онъ писал* про
Аксаковых*: «хотя я очень уважал* старика и добрую жену его
за ихъ доброту, любилъ ихъ сына Константина за его юношеское увлеченіе, рожденное отъ чистаго источника, несмотря на
неумЕренное, излишнее выраженіе его, но я всегда, однакожъ
держал* себя вдали отъ н и х * . Бывая у н и х * , я почти никогда
не говорил* ничего о себЕ... Я видЕлъ съ самаго начала, что
они способны залюбить не на животъ, а на смерть... Словомъ, я
бЕжалъ отъ ихъ любви, ощущая въ ней что-то приторное; я
видЕлъ, что они способны смотрЕть распаленными глазами на
предмет* своей любви». Т а к ъ писал* Смирновой Гоголь отъ 20,
V*. 1847 г . , a іо. V I . 1847 увЕрялъ С. Т . Аксакова въ своемъ
къ нему расположеніи, просил* его о милосердіи; можно думать, что Гоголь все же пЕнилъ расположеніе къ себЕ семьи
Аксаковых*, хотЕлъ сохранить знакомство съ этой семьей, гдЕ
его принимали крайне радушно, гдЕ о н * всегда могъ проводить
время, окруженный своими почитателями. Гоголь крайне высокомЕрно относился къ Аксаковым*; уважал* стариков* за доброту,
и любилъ К . С. Аксакова, какъ своего восторженна™ поклонника, а потому ни о каком* вліяніи А к с а к о в ы х * на Гоголя и
рѣчи быть не можетъ. Гоголь даже не удостоивалъ Аксаковых*
серьезным* разговором*, видЕлъ въ них* благодушных* поклонников* , и никогда мнЕнія и взгляды Аксаковых* не интересовали его. Онъ пользовался ихъ услугами, но вообще они такъ
мало значили въ его жизни, что «объ Аксаковых*, какъ вы

можете себе припомнить, я даже и не говорил* вам* никогда»
(то же письмо къ Смирновой).
Сравнительно большое значеніе въ жизни Гоголя имѣло его
знакомство съ Погодиным*; в * первые годы это знакомство походило даже на дружбу; Гоголь дѣлился с * Погодиным* мыслями, сообщал* ему свои планы, но уже очень скоро выяснилась, что Погодин* очутился въ невыгодном* положеніи. I оголь
пользовался услугами Погодина, занимал* у него деньги, подолгу
жил* у него въ домѣ и даже с * матерью и сестрами. Погодин*,
увѣренный, что Гоголь отблагодарит* его за в с е эти услуги и
даст* ему статьи для Москвитянина, долго оказывал* услуги
Гоголю, НО наконец* обиделся, и отношсиія «друзей» попортились. Хотя психіатра и не можетъ интересовать, по чьей вине
«друзья» разссорились, но все же не лишнее заметить, что
«дружба» Погодина была очень выгодна Гоголю; «дружба» 1 огодя
была весьма невыгодна, и в * материальном* и нравственном* отношеніяхъ, Погодину. Едва ли можно говорить о вліянш Погодина на Гоголя, о какихъ-либо общих* умственных* и художественных* интересах*. Гоголь, очевидно, прекрасно понимал*
Погодина, извлекал* в с е выгоды изъ «дружбы» с * ним*,
никогда не считал* Погодина себе равным* и не находил*
нужным* ч е м * либо отблагодарить Погодина за оказанныя услуги.
Гоголь смотрел* на Погодина сверху вниз*, при чем* т а к * мало
обращал* на него зниманія, к а к * на человека, что, окончательно с * ним* поссорившись, жил* в * его доме и даже
праздновал* в * его саду свои именины. Само сабою разумеется,
что отношенія изменились не всле Д ствіе какихъ-либо теоретических* разногдасій; вообще, убежденія и взгляды не играли
тѵтъ никакой роли; Гоголь х о т е л * как* можно выгоднее издать
свои произведенія, а Погодин* х о т е л * , и съ некоторым* правом*, чтобы Гоголь сотрудничал* въ «Москвитянине». Гоголь въ
декабре 1844 г. вполне откровенно писал* Смирновой: «жертвовать мне временем* и трудами своими для поддержанія ихъ
любимых* идей было невозможно, потому что я, во первых*,
не вполне разделял* и х * мысли, во-вторых*, мне нужно было
чемъ-нибудь поддержать бедное свое существованіе, и я не
могъ пожертвовать моими статьями, помещая ихъ къ ним* въ
журналы, но должен* был* ихъ напечатать отдельно, как* новыя и свѣжія, чтобы иметь доходы».

Т а к * к а к * Гоголь не х о т е л * чем*-либо жертвовать для
Погодина, то этот* весьма расчетливый, обремененный семьей,
знавшій нужду историк*, чтобы хотя чем*-либо вознаградить
себя за принесенныя «жертвы», украсил* свой журнал* портретом* Гоголя, не испросив* на то разрешенія великаго сатирика.
Гоголь т а к * разобиделся, что является даже сомнѣніе относительно истинной причины такой обидчивости. Гоголь не только
нецензурно изругал* Погодина въ частном* письме, но и въ
Выбранных* Местах* троекратно бранит* его. Когда Гоголю
указали на неприличіе его поведенія по отношенію къ Погодину,
онъ обещал* печатно отозваться хорошо о Погодин!;, но обещанія, конечно, не исполнил*, хотя времени для этого было очень
много. Д е л а е т * честь благодушію Погодина его дальнейшее отношеніе къ Гоголю, но не подлежит* сомненію, что никогда под*
вліяніемъ Погодина Гоголь не находился, хотя и пользовался его
услугами.
Огношенія Г О Г О Л Я К * Плетневу и Шевыреву крайне просты Н
ясны; со свойственным* ему знаніем* людей великій сатирик*
понял*, ЧТО эти лица прекрасно будут* исполнять его порученія, и потому поручил* Плетневу веденіе своих* д е л * въ Петербурге, а Шевыреву в * Москве. Гоголь обнаружил* удивительное знаніе людей, поручив* свои дела въ Петербурге Плетневу,
а въ Москве Шевыреву, и лучшаго выбора сделать было нельзя.
Благодушіе Плетнева и крайняя аккуратность Шевырева были
очень полезны Гоголю, который смотрел* свысока на обоих*
своих* «друзей». Когда Плетнев*, на правах* стараго покровителя Гоголя, позволил* себе указать ему на недостаток* его
образованія, Гоголь очень желчно отозвался о благодушном*
Плетневе въ письме к * Смирновой. Хотя въ 1847 году Гоголь
въ письме к * Смирновой (от* 20. 17. 1847) и хорошо отзывался о Шевыреве («въ нем* зреет* много добра для Россіи»),
но по пріезде въ Москву так* обращался съ ним*, что бедный
Шевыревъ даже жаловался Бергу. Вина Шевырева состояла въ
том*, что он*, хотя и весьма мягко, позволил* себе возражать
Гоголю, не соглашаться съ ним*, и потому не могъ разсчитывать
даже на простую вежливость со стороны Гоголя. Шевыревъ очень
долго исполнял* его порученія, оказывал*, и при томъ вполне
безкорыстно, много услуг* Гоголю, который поэтому и удостоивал* его своими письмами; наивный Шевыревъ считал* себя даже

«другом»» великаго сатирика, решительно не понималъ отношения къ себѣ Гоголя. По возвращенін въ Россію, Гоголь уже
не находил» нужным» скрывать враждебнаго отношенія къ Шевыреву и удостоивалъ его лишь весьма краткими «аудіенціями»,,
Гели бы Шевыревъ зналъ, какъ враждебно относятся лица съ
параноическимъ характеромъ ко всем», кто осмеливается имъ
возражать, онъ не жаловался бы Бергу на грубое обращеніе
Гоголя: другого и быть не могло.
Плетнев» и Шевыревъ не могли иметь вліянія на Гоголя, который на обоих» смотрел» сверху вниз» и, конечно, съ полным» правом»; также они, и по своему возрасту, и по своему
характеру и развитію, не могли подпасть вліянію Гоголя, и потому отношенія всегда оставались, въ сущности, деловыми;
Плетнев» и Шевыревъ много оказали услуг» великому сатирику,
были ему очень полезны, и уже за одно ото имеют» право
на нашу благодарность. Благодушіе Плетнева и ІПевырева по
отношенію къ Гоголю было очень велико, что конечно объясняется ихъ горячей любовью къ искусству; едва ли они не понимали, что вся ихъ «дружба» съ великим» сатириком» состоит»
въ исполненіи его порученій. Если и можно допустить, что
Шевыревъ гордился «дружбой» съ знаменитым» поэтом», то
несомненно, что Плетнев» помогал» Гоголю и исполнял ь его
порученія безъ какого-либо эгоистическаго мотива.
Таким» же исполнителем» порученій Гоголя былъ Прокоповичъ; но при всемъ своемъ уваженіи къ великому поэту, ІІрокоповичъ не могъ вынести деспотизма Гоголя, и отношенія между
ними не могли быть прочными. Прокоповичъ, сколько можно
судить по имеющимся св*д*ніямъ, живо чувствовал» свое человеческое достоинство, и потому не могъ поддерживать «дружественных»» отношеній съ Гоголем», третировавшим» своего друга
безъ всякой церемоніи. Прокоповичъ, желавшій быть полезным»
великому сатирику, охотно принял» порученіе Гоголя относительно изданія іМертвыхъ Душъ; по неопытности Прокоповичъ
былъ обманут», и Гоголь очень безцеремонно требовал» отъ него
отчета, поручил» надъ нимъ контроль Шевыреву. К ъ счастію
Прокоповича, онъ получил» маленькое наследство и могь уплатить Гоголю убытки, причиненные контрафакціей. 1 оголь не
х о т е л » бра ть этих» денег»: в е д ь Прокоповичъ не былъ виноват» въ томъ, что его обокрали; деньги эти Гоголь назначил»

на пособіе студентам», но сколько денег» было роздано студентам», это остается неизвестным». Плетнев» говорилъ Гроту:
«Гоголя пожертвованіе есть фантазія», впрочем» это не имеет»
значенія въ глазах» психіатра. Важно лишь то, что Прокоповичъ, при всей любви и уваженіи къ Гоголю, не могъ поддерживать съ нимъ дружеских» отношеній.
Среди лицъ, которых» поучал» Гоголь, двое были писатели —
Языков» и Анненков», и одинъ художник». Собственно ихъ
занятія не имели большого значенія въ отношеніяхъ къ Гоголю;
сближение или дружба этих» лицъ съ великим» сатириком»
состояли въ томъ, что Гоголь считалъ ихъ своими преданными
учениками и въ беседах», и въ письмах» поучал» ихъ, давал»
советы, делился сокровенными мыслями.
ІИенрокъ говорит» вполне верно, «что дружба ихъ (Гоголя
и Языкова) не имела в ь сущности той глубокой и прочной
основы, которая можетъ заключаться единственно въ сходстве
характеров» и убежденій» (т. IV. 173). Языков» понималъ недостатки Г О Г О Л Я И писалъ своей н е в е с т к е : «Гоголь до н е в е роятности раздражителен» и самолюбив» как» то болезненно;
хотя въ нем» это не заметно съ перваго взгляда, но тем» хуже
для него". Больной Языков» крайне тяготился опекой Гоголя
во время ихъ совместной жизни въ Риме. Самъ Гоголь весьма
мало интересовался бедным» Языковым», и когда въ Римъ пріехала Смирнова, забросил» больного поэта. Языков», повидимому, съ большим» удовольствіемъ покинул» Римъ и разстался
съ Гоголемъ. Т я ж к о больному Языкову жилось очень дурно, и
письма Гоголя, наполненныя наставленіями и советами, все же
могли доставлять ему некоторое утешеніе. или, по крайней мере,
развлеченіе. Больной Языков» не имел» достаточно энергіи,
чтобы возражать Гоголю, но и ничуть не соглашался съ своимъ
корреспондентом». Конечно, Языкову были пріятны похвалы Гоголя его стихотвореніямъ, а Гоголь не скупился на похвалы и
писалъ Языкову въ 1845: «Самъ Богъ внушил» тебе прекрасные
и чудные стихи «къ не нашим»». Душа твоя была орган», а бряцали по нем» другіе персты. Они еще лучше самаго землетрясенія, и сильнее всего, что у насъ было написано доселе на
Руси». Понятно, что больной поэтъ радовался таким» похвалам» и терпеливо перечитывал» письма, переполненный наставленіями и советами. Не думаю, чтобы въ 1845 Гоголь не
13

понималъ цѣнности этихъ стихотвореній, а потому это удивительная похвала или, правильнее говоря, лесть можетъ намъ
объяснить какъ и чемъ онъ достигал* власти н а д * людьми ему
нужными. Если Гоголь Языкову, человеку просвещенному, льстил*
такъ грубо, то едва ли онъ особенно стеснялся со своими учениками, менее даровитыми, ч е м * Языков*, и понятно, что лица,
которым* онъ такъ льстил*, терпеливо выслушивали наставленія, исполняли порученія и т. п. Несомненно, что при такой
неискренности отношеній, дружбы между Гоголемъ и Языковым* быть не могло, и можно вполне поверить Гоголю, когда
онъ писал* матери (25, I. 1847), что онъ «принял* эту весть
покойно»; «зная, что этотъ человек*, за небесную душу свою,
удостоен* н е б е с н а я блаженства, стараюсь отъ в с е х * силъ,
чтобы и меня удостоил* Б о г * быть съ ним* вместе, а потому
молю Его ежеминутно, чтобы продлил* сколько возможно подолее жизнь мою, дабы я въ силах* былъ наделать много добрых* д е л * и удостоиться, подобно ему, н е б е с н а я блаженства».
Такого у д и в и т е л ь н а я оправданія высокими целями естественн а я желанія жить подольше, я ни у кого не читал*; смерть
«друга» даже оказалась полезной, такъ какъ дала повод* еще
настойчивее добиваться «продлеиія жизни».
А н н е н к о в * , при всем* своем* поклоненіи Гоголю, какъ челов е к * прекрасно образованный и умный, не могъ находиться под*
вліяніемъ Гоголя; действительно, только болезнію Гоголя можно
объяснить, что великій сатирикъ не могъ иметь благотворная
вліянія на своихъ образованных* поклонников*. Анненков* почтительно относился къ Гоголю, исполнял* его порученія, выслушивал* его наставленія, но не поддавался вліянію Гоголя. Шенрокъ даже упрекает* Анненкова въ излишней уступчивости по
отношенію къ Гоголю. Надо полагать, что такое неполученіе
отпора своим* болънымъ идеяжъ могло только утверждать Гоголя
въ уверенности, будто онъ въ самомъ д е л е находится на истинной дороге. У ж е значительно позднее Анненков* решался
иногда несколько смелее выразить свои взгляды, но тогда онъ
получал* отъ Гоголя такія письма, которыя выдавали закоренелость его заблужденія (IV. 7)- Е с л и б ы Анненков* осмелился
возражать Гоголю, то «дружба» ихъ тотчасъ-же прекратилась
бы, какъ напр. съ В. Боткиным*, такъ самоотверженно ухаживавшим* за больным* поэтом* въ 1840. Дружба Гоголя съ

Анненковым* действительно крайне интересна въ психологическом* отношеніи, такъ какъ показывает*, какъ может* о с л е плять даже умнаго и трезваго человека поклоненіе. Анненков*,
однако, при всем* своем* поклонбніи Гоголю, не поддавался его
вліянію, и въ самомъ д е л е , разве могъ здоровый человѣкъ
усвоить міровоззреніе больного, смотреть его глазами на міръ.
Анненков* долго не понималъ, что его кумир*—человек* больной, но наконец*, хотя и очень поздно, д о л ж е н * былъ признать, что съ Гоголемъ «свершился важный переворот* въ его
существованіи». Гоголь считал* Анненкова настолько преданным* себе, что даже въ 1846 г . , в с т р е т и в * его въ Бамберге,
советовал* ему зимой пріехать въ Неаполь, чтобы выслушать
тамъ поученія Гоголя. Когда Гоголь убедился, что Анненков*
не желает* выслушивать поученій, существованіе Анненкова
перестало его интересовать. Анненков* сообщает* весьма ценное сведеніе о состояніи Гоголя въ 1846 г . — « Я вам* говорю—
пріезжайте въ Неаполь... Я открою тогда секрет*, за который
вы будете меня благодарить... Кто знаетъ, г д е застанет* челов е к а новая жизнь». Анненков* обладал* трезвым* умомъ, и
потому не очень заинтересовался «секретом*», критически отнесся к ъ Выбранным* Местам*, и, конечно, Гоголь прекратил*
съ нимъ отношенія. Анненков* никогда не былъ особенно близ о к * къ Гоголю; великій сатирикъ въ Петербурге принимал*
поклоненіе восторженнаго юноши (Анненков* былъ на 4 года
моложе Гоголя), а въ Риме Анненков* переписывал* Мертвыя
Души, иногда гулял* съ Гоголемъ, при чемъ Гоголь былъ съ
нимъ такъ скрытен*, что Анненков* не решался спросить великаго сатирика, почему онъ проводит* «иногда добрую часть
ночи, дремля на диване и не ложась въ постель» *).
Безспорно, что самым* преданным* поклонником* Гоголя былъ
Иванов*; о ихъ взаимных* отношеніяхъ было писано много, но едва
ли намъ точно известны истинныя отношенія между двумя великими художниками. Для пониманія этихъ отношеній необходимо точігЬе знать, когда развилась и какъ проявлялась душевная болезнь Иванова. О болезни Иванова, загубившей его талантъ, намъ известно очень, очень мало, а ведь этой болезнью
и объясняется незаконченность художественной деятельности
О Op. ci. с т р . 2 5 8 .

этого даровитаго, а м о ж е т * быть, и геніальнаго живописца. И .
С Т у р г е н е в * въ своемъ кратком* воспоминаніи объ ИвановЕ,
со свойственною ему объективностью, описывает* тяжелое душевное разстройство Иванова
БЕдный х у д о ж н и к * высказывал*
В Боткину и Т у р г е н е в у вполнЕ опредѣленныя идеи бреда преслЕдованія; онъ увЕрялъ, что лакеи в ъ ресторанах* подкуплены,
чтобы его отравить. К * сожалЕнію ни В. П. Б о т к и н * , ни И.
С . Т у р г е н е в * не придали ссрьезнаго значенія словам* Иванова.
Интересно, что такой умный человЕкъ, какъ Т у р г е н е в * , могъ
допускать самое невероятное, лучше сказать, нелѣпое объяснеше
бреда Иванова. «БЕдный отшельник*! ДвадцатилЕтнее одиночество не обошлось ему д а р о м * » . Т я ж к а я болЕзнь Инанова, конечно развилась много л Е т ъ ранЕе 1857 г., и должна была вліять
на всю его жизнь и дЕятельность; вслЕдствіе болЕзни И в а н о в *
былъ «бЕдный о т ш е л ь н и к * » ; вслЕдствіе болЕзни онъ былъ обреч е н * на «двадпатилЕтнее одиночество», болЕзнь помЕшала ему
работать, сблизила съ Гоголемъ, сдЕлала его безотвѣтнымъ поклонником* великаго сатирика.
Душевной болЕзнью Иванова объясняется, что онъ находился п о д * вліянісмъ Гоголя; изъ в с Е х ъ друзей Гоголя только
о д и н * И в а н о в * подпал* его вліянію, конечно понимая это слово
въ серьезном*
значеніи.
Только
одного Иванова
можно
считать учеником*, послЕдователемъ Гоголя, хотя конечно, и
Иванов*, н а к о н е ц * , освободился отъ этого вляінія. 1 утъ н Е т ъ
надобности выяснять, были ли для Иванова полезны вліяніе и
учительство Гоголя. Великій сатирикъ, по словам* Стасова, «въ
,о-хъ г о д а х * понималъ Иванова едва-ли еще не менЕе того,
" Е м ъ в ъ 30-хъ г о д а х * Брюллова», но былъ расположен* къ
этому преданному поклоннику. Вообще, лица съ параноическим*
характером* благосклонны только къ своим* поклонникам*, а
И в а н о в * б л а г о г о в Е л ъ перед* Гоголемъ; симпатія к * дЕятельности
Иванова едва-ли играла большую роль въ дружбЕ 1 оголя к ъ
Иванову у ж е потому, что Гоголь вообще мало понималъ живопись, мало ей интересовался. Трудно допустить, что т о т * , кто
восторгался Помпеей, могъ восхищаться произведеніемъ Иванова.
Гоголь относился благосклонно только к ъ тЕмъ нашим* художникам*, которые были к * нему почтительны; степень благо1) І І о ѣ з д к а в ъ А л ь б а н о и Ф р а с к а н и .

T.

I.

склонности вполнЕ соотвЕтствовала
есть,

наибольшей

благосклонностью

степени почтительности, то
пользовался

Иванов*,

за-

тЕмъ Іорданъ и, наконец*, Моллеръ; различіе в ъ дарованіи и направлены т у т * не играло роли. Іорданъ вообще не долюбливалъ
Гоголя, правильно

цЕнилъ несимпатичным черты его характера,

но д е р ж а л * себя по отношенію къ нему такъ почтительно, что
в ъ завЕщаніи Гоголь рекомендовал* покупать извЕстную гравюру
Іордана.
И в а н о в * , несмотря на всю свою кротость и благоговЕніе, долж е н * былъ оборвать свои дружескія отношенія к ъ Гоголю, и
освободился изъ п о д * его вліянія. Вообще, насколько можно
судить по письмам* Гоголя къ Иванову, художественные интересы играли самую ничтожную роль въ ихъ отношеніяхъ; I оголь
въ письмах* д а е т * порученія Иванову, о б с у ж д а е т * дЕловые вопросы; часто въ письмах* видна симпатія к ъ этому крупному
художнику. Изъ в с Е х ъ друзей Гоголя, можетъ быть, наибольшей
симпатіей великаго сатирика пользовался именно И в а н о в * ; по
крайней мЕрЕ, к ъ такому выводу приводит* изученіе писем*
Гоголя. Никто изъ друзей Гоголя, такъ не благоговЕлъ перед*
ним*, никто не относился к ъ нему съ такой безпредЕльной почтительностью, какъ И в а н о в * , страдавшій бредовым* помЕшательствомъ (Delire chronique), Для психіатра и, я думаю, также
для психолога, крайне интересна эта дружба д в у х * геніальныхъ
больных* русских* х у д о ж н и к о в * , долго ж и в ш и х * вдали о т ъ
родины.
Данилевскій былъ д р у ж е н * съ Гоголемъ, пока болЕзнь не
лишила геніальнаго поэта способности любить кого либо. Данилевскій былъ единственным* другом* Гоголя; только одного
Данилевскаго Гоголь любилъ к а к ъ человЕка; Данилевскій не
былъ поклонником* и учеником* Гоголя, хотя и цЕнилъ его
произведенія. Насколько теперь мы можемъ судить о Данилевс к о м * , это былъ благородный, неглупый, крайне пріятный въ
обществЕ человЕкъ, живо чувствовавшій свое
человЕческое
достоинство. Право, несправедливо обвинять НЕжинскую гимназію, давшую намъ т а к и х * образованных* и полезных* д Е я т е лей, какъ Базили, Данилевскій и Прокоповичъ. Гоголь откров е н е н * въ с в о и х * письмах* къ Данилевскому, болЕе чЕмъ в ъ
письмах* к ъ другим* лицам*; несомпЕнно, что общество Данилевскаго доставляло удовольствіе великому сатирику, любившему

вместѣ съ своимъ школьным* другом* приносить «жертвы» въ
«храмах*». Въ 1843 дружба охладевает*, и уже прежней дружественной откровенности более н е т * . Данилевскій, ясно понимавшій превосходство своего знаменитаго друга, однако не могъ
выносить его крайне высокомернаго къ себе отношенія; общ и х * интересов* между больным* поэтом* и вполне здоровым*
Данилевским* уже не было. Гоголь поздравил* своего бывшаго
пріятеля съ женитьбой, давал* порученія и советы; но когда
Данилевскій обратился къ Гоголю съ просьбой помочь ему своей
протекціей, великій сатирикъ, вместо помощи, снабдил* его
советами и нравоученіями, не имевшими иены въ глазах*
Данилевскаго. Конечно, теперь нельзя решить съ уверенностью, не могъ или не х о т е л * Гоголь помочь своему бывшему
другу; но более вѣроятно, что не х о т е л * , такъ какъ по своимъ
отношеніямъ къ Смирновым*, Капнисту, Россету могъ бы быть
полезен* Данилевскому, занимавшему весьма скромную и непріятную должность—инспектора пансіона при Щевской гимназіи.
Д е л а Данилевскаго были очень плохи, и онъ имел* право на
более широкую деятельность, что и доказал* т е м ъ , что дослужился до сравнительно важной должности. Гоголь вообще мало
интересовался своим* бывшим* пріятелемъ, въ 1848 г . былъ
безцеремоненъ съ Данилевским* и даже сделал* ему крупную
непріятность; не только въ деревне, но и въ К і е в е Гоголь не
удостоил* своимъ разговором* общество, собравшееся къ Данилевскому, чтобы познакомиться съ Гоголемъ (Шенрокъ, IV.
746). Можно себе представить, какъ было обидно такое пренебрежете бывшему «другу» и его жене; въ провинціальномъ
обществе такое пренебрежете могло оказаться неблагопріятнымъ для общественнаго положенія Данилевскаго.
Шенрокъ старается доказать, что Гоголь вообще любил* Данилевскаго, оказывал* ему услуги; действительно, Гоголь дал*
.Данилевскому раз* взаймы д е н е г * , когда Данилевскаго обман у л * въ Париже какой - то мошенник*, но ввиду состоятельности Данилевскаго
этотъ небольшой заем* въ сущности
ничтожная услуга; даже мало знакомому лицу оказывают* такія
услуги па чужбине. Данилевскій выручил* изъ беды мать
Гоголя, д а в * ей въ займы денег*, когда самъ былъ въ весьма
затруднительном* положеніи. Если бы 1 оголь, хотя сколько
нибудь, любил* Данилевскаго после 184З г., онъ бы былъ лю-

безенъ въ его доме, похлопотал* бы о хорошем* для него месте:
мы знаемъ, что Гоголь умел* добиваться того, чего х о т е л * .
Во всяком* случае необходимо отметить, что Гоголь не имел*
вліянія на духовное развитіе Данилевскаго, хотя Данилевскій
б ы л * ч е л о в е к * просвещенный и воспріимчивый, жаждавшій
•света и деятельности. Конечно, въ глубокой старости Данилевскій съ умиленіемъ разсказывалъ ІІІенроку о своей д р у ж б е
с ъ Гоголемъ, но кто же не дорожит* воспоминаніями молодости; однако и Шенроку не удалось узнать чего-либо относительно Гоголя у Данилевскаго, такъ Гоголь былъ скрытен*
съ своимъ «другом*». Данилевскій даже не могъ определить,
когда и какъ развился «мистицизм*» Гоголя.
О х л а д е в * къ Данилевскому, Гоголь сошелся съ Смирновой,
которую можно считать его самым* близким* другом* въ последній періодъ жизни. Гоголь в ъ письмах* къ Смирновой такъ же
откровенен*, какъ прежде былъ съ Данилевским*; дружба съ
Смирновой даже более глубока, ч е м * съ Данилевским*, такъ
к а к * у н и х * больше общих* интересов*.
Отношенія Смирновой къ Гоголю не вполне понятны, потому
что личность Смирновой навсегда останется неразгаданный. О
записках* Смирновой въ Энциклопедическом* Словаре БроггаузаЭфрона (6о, 531) сказано: «все эти лица в е д у т * между собою
довольно безевязные разговоры, через* которые красною нитью
проходит* стремленіе выставить въ лучшем* с в е т е автора зап и с о к * . . . Записки переполнены анахронизмами и мало достоверными фактами». Чтеніе этихъ записок* производит*, покрайней мере на меня, прямо удручающее впечатленіе своей
сочиненностью и фальшивостью. Автор* статьи о Смирновой
в ъ словаре д е л а е т * нредположеніе: «Повидимому, при изданіи
записок* имелись какіе - то письменные матеріалы самой С.,
но они были подвергнуты сильной переработке (по всей в е роятности дочерью С. Ольгой, умершей въ 1870 г.)». Но едва ли
такое предположеніе основательно; во-первых*, зачем* дочери
было такъ «сочинять» отъ имени матери, а во-вторыхъ, такъ
«сочинять» можетъ далеко не всякій, и более вероятно, что
сама Смирнова выставляла себя «въ лучшем* с в ѣ т е » . Записки
Смирновой, а также и весьма сбивчивыя и неполный о ней с в е денія
дают* мне право предполагать, что эта богато одаренная
лама страдала истеріей, ч е м * объясняются ея «сочинительство»

и неустойчивость. Родственник» одного друга Смирновой говорилъ мнѣ, что нервныя разстройства, по временам», достигали
у нея «до степени пол наго сумашествія». Более точно и подробно въ чемъ состояли припадки психической болезни,какъ
часто они повторялись и какъ были продолжительны, я узнать
не могъ.
Для меня неясны мотивы ея сближенія съ Гоголемъ; возможно,
что ей просто льстиво сближеніе съ знаменитым» сатириком»,
было пріятно считаться другом» великаго поэта; по своей
отзывчивости и воспріимчивости—а истерички крайне отзывчивы
и воспріимчивы, она быстро поняла, какъ нужно держать себя съ
Гоголемъ, чтобы пользоваться его дружбой. Возможно, что и
вследствие скуки и вследствіе болезненнаго состоянія, а Смирнова хворала нервами въ періодъ сближенія съ Гоголемъ, она
заинтересовалась набожностью и новою моралью, конечно лишь
поверхностно и на короткое время, такъ какъ была очень умна
для того, чтобы серьезно и надолго увлечься этимъ больным»
міропониманіемъ. Возможно, что, какъ увлекающаяся дама, она
не сразу поняла, что геніальный поэтъ слаб» какъ моралист»,
и потому верила всякому слову автора Мертвыхъ Душъ,, полагая, что все, что онъ говорить, такъ же геніально, какъ его х у дожественный произведенія. Вообще, ввиду безспорной с к л о н ности Смирновой «сочинять», мы не можемъ решить, насколько
искренна была ея дружба съ Гоголемъ.
Впрочем», для насъ и не имеет» большого значенія, какъ относилась къ Гоголю Смирнова, важно лишь то, что Гоголь ее
считалъ вполне ему преданной ученицей и поклонницей. Необходимо отметить, что Гоголь въ теченіе своей жизни имел»
лишь д в у х » вполне преданных» ему последователей—Иванова
и Смирнову. Иванов» несомненно страдалъ душевной болезнью,
Смирнова, по всей вероятности, страдала истеріей, и во всяком»
случае была особа крайне «нервная». Оговариваюсь, что допуская истеричность Смирновой, я этимъ ничуть не оспариваю
ея гибкаго ума и большого образованія; в е д ь и Ж а н н а д'Аркъ
была истеричкой. Иванов» при всемъ своемъ поклоненіи Гоголю
не могъ быть ему интересен»; напротив», умная, образованная
аристократка должна была очень нравиться Гоголю, конечно не
какъ женщина, а какъ преданная ему поклонница. Мы не
знаемъ, о чемъ беседовал» въ Риме и Ницце больной Гоголь.

съ больной Смирновой, но несомненно, что Смирнова не имела
никакого вліянія на Гоголя, a великій поэтъ почти никакого на
скучающую «знатную даму». Вероятно отъ болезни, а можетъ
быть отъ неудачи въ светской «карьере», Смирнова, по словамъ
Шенрока, «нередко предавалась жестокой хандре» и ей нужен»
был» собеседник». Ея маленькая дочь (Надежда Николаевна)
очень тонко определила взаимныя отношенія матери и Гоголя;
«Maman est malade, parcequ'elle n'a personne pour causer avec elle;
je sais, qu'à Nice elle avait toujours Gogol pour la distraire, quand
elle était nerveuse» говорила она въ К а л у г е . Смирнова, как» особа
увлекающаяся (истеричка?) подпала, правда на весьма короткое
время, настолько под» вліяніе Гоголя, что выслушивала его
наставленія, исполняла его требованія, заучивала, по его приказан™, псалмы и т. п. Одним» словом», никогда Гоголь не
имел» такой преданной и вполне покорной поклонницы. Имело
конечно значеніе и то, что Смирнова была элегантная аристократка, имела прекрасно обставленный дом», заботилась о финансах» Гоголя. Вследствіе патологическаго высокомерія, ему,
безспорно, нравилось аристократическое общество; въ этомъ
обществе онъ держал» себя, конечно, иначе, чем» среди литературных» «друзей» и простых» помещиков». Можно лишь удивляться легенде объ «аскетизме» Гоголя, жившаго на равной
ноге съ Вьельгорскими, Смирновыми, Толстыми и Апраксиными.
Развк можно было лучше устроить «земное положеніе?» В е д ь
ужъ выше и богаче этих» семейств» и найти было нельзя.
Можно, конечно, пожалеть, что вследствіе болезни геніальный поэтъ не могъ иметь более благотворнаго и широкаго
вліянія.
Смирнова была очень умна, прекрасно образована и потому
вліяніе Гоголя на нее было весьма непродолжительно; когда
за границей она жестоко хандрила, не имела никаких» серьезных» интересов», она могла увлечься и даже сильно своеобразными набожностью и моралью больного поэта, но какъ скоро
она вернулась въ Россію, у ней появились более серьезный
заботы. Придворныя отношенія, служба мужа, новыя знакомства совершенно поглотили ея вниманіе, и сближеніе съ Гоголемъ не оставило заметнаго следа въ дальнейшей жизни
увлекающейся «знатной дамы». Гоголь весьма переоценивал»
свою власть надъ Смирновой; онъ ее считалъ настолько себѣ

преданной, что отъ 8. X . 1846 г. писалъ: «Благословись, поезжайте со мною въ Іерусалимъ», а 9. XI. 1846 г., чтобы облегчить цензурный затрѵдненія при изданіи Выбранных* М е с т * ,
почти требует*, чтоб* она ехала хлопотать въ Петербург*. «Если
вы до с и х * пор* еще в * К а л у г е , то оставляйте все и поезжайте в * Петербург*. Вы теперь будете там* т а к * же нужны
мне, к а к * и самой себе. Поезжайте одне, б е з * детей; если
это хлопотливо, остановитесь прямо у Вьельгорскихъ; они вам*
д а д у т * комнату. Нужно именно, чтобы вы были у н и х * . Т а к *
я хочу —скажите имъ; впрочем*, они и сами почувствуют*, что
т а к * нужно и т а к * с л е д у е т * » . Конечно, Смирнова не отнеслась
серьезно к а к * къ первому желанію, т а к * и ко второму. I оголь
тогда также заблуждался относительно своего лучшаго друга,
к а к * и относительно Выбранных* М е с т * .
К а к * увлекающаяся «знатная дама» Смирнова, при всем* своем*
уме, не поняла Выбранных* М е с т * , за что ея, конечно, обвинять
нельзя. Если-бы она поняла это произведете, то Гоголь лишил* бы ее своей дружбы, и потому говорить о вредном* вліяніи Смирновой на Гоголя н е т * основанія. Смирнова помогала
' Гоголю, выхлопотала ему большое пособіе у Государя, за что
мы можем* съ благодарностью вспоминать об* этой «знатной
даме».
И Иванов*, и Смирнова недолго находились под* вліяніем*
Гоголя; болГе продолжительно было вліяніе на Иванова, но бедный х у д о ж н и к * был* более тяжело болен*, ч е м * Смирнова;
очевидно, что больной, хотя и гепіальный сатирик*, не могъ
иметь глубокаго вліянія на кого-либо. Я конечно знаю, что
многіе великіе художники не имели серьезнаго вліянія на своих*
друзей, но ведь они и не жалали иметь преданных* учеников*,
а Г оголь всю жизнь стремился «поучать», проповедовать, искал*
почитателей, вполне ему подчиняющихся, и, конечно, если бы
онъ был* здоров*, о н * имел* бы друзей, глубоко ему преданн ы х * , жадно довивших* бы слова геніальнаго поэта. Мы знаем*,
к а к * круто изменил* свои воззрѣнія Иванов* въ последній періодъ жизни; можно лишь радоваться, что Смирнова скоро
освободилась изъ-под* вліянія Гоголя. Если бы Гоголь был*
здоров*, онъ, при своем* стремленіи поучать, оказал* бы вліяніе на вполне здоровых*, способных* и усвоить и приложить
к * делу его поученія. Вслѣдствіе болезни, в с е его поученія и

наставленія оказались, по меньшей м е р е , безплодны: идеи Выбранных* М е с т ь и не могли иметь другой судьбы; едва ли и
умный Вигель искренно хвалил* это удивительное произведете.
Только совершенно не понимая Гоголя, можно допускать, что
онъ былъ влюблен* въ Смирнову, интересовался ей, к а к * женщиной; Гоголь никогда и ни въ кого влюблен* не был*- Сближеніе съ Смирновой произошло тогда, когда многострадальный
поэт* былъ настолько тяжело б о л е н * , что о любви не могло
быть и речи. Въ Петербурге Гоголь мало заинтересовался Смирновой, и дружба между ними не установилась; насколько можно судить по письмам*, Гоголь не вспоминал* о Смирновой.
Т а к ж е мало онъ заинтересовался Смирновой въ 1837 г., когда
они встретились в * Бадене. Только въ Риме въ 1844 г. произошло сближеніе, завязались более дружественныя отношенія, и нам* вполне понятно, почему: Гоголь въ то время нуждался в * преданном* ученике, котораго могъ бы поучать,
который слушал* бы его проповедь. Иванов* не подходил*
для такой роли, Языков* не пожелал* слушать проповеди
и соглашаться со взглядами Гоголя; Смирнова удовлетворяла
в с е м * требованіям* больного поэта. Онъ не мог* иметь более преданной и более отзывчивой ученицы; она не только
соглашалась съ Гоголем*, усвоила его идеи, исполняла его требованія (заучивала псалмы), но даже нашла ему других* последователей (Вьельгорскихъ). Понятно, что Гоголь вполне дружественно относился къ Смирновой, был* съ ней откровеннее,
ч е м * с * другими друзьями, желал* с * ней видеться, в * ея доме
не позволял* себе капризов* и странных* выходок*. Возможно,
что Г О Г О Л Ь ценил* элегантность и знатность Смирновой, но
едва ли какое-либо вліяпіе на него оказывала красота Смирновой; онъ вообще был* безразличен* къ женской красоте и
х о т е л * жениться на А. М. Вьельегорской, которая была не
хороша собою.
Смирнова познакомила Гоголя с * Вьельгорскими и помогла ему
завязать знакомства въ высшем* с в е т е . Однако, только И. М.
Толстого можно считать «другом*» Гоголя; к а к * относился I оголь к * Толстому, для меня не совсем* ясно; можетъ быть
I оголь лишь постольку интересовался Толстым*, поскольку т о т * слушал* наставленія Гоголя, был* ему полезен*. Едва ли Гоголь смот р е л * на Толстого, к а к * на равнаго и ценил* высоко его ум*.

*

.

Я считаю совершенно неправильным* мнѣніе о большом* и
вредном* вліяніи на Гоголя О. Матвѣя Константиновскаго;
этотъ почтенный священник* не имѣлъ и не могъ имѣть вліянія
на Гоголя, вообще никогда не подпадавшаго чужому вліянію.
У ж е въ 1845 г. Гоголь просил* Смирнову: «отправьте молебен*
о моем* выздоровленіи и попросите помолиться обо мнѣ того
изъ служителей Божіихъ, чьи молитвы доступнее и действительнее». Смирновой не удалось найти священника, молитвы
котораго «действительнее»; Гоголь хворал* попрежнему и
самъ искал* такого священника, въ надежде выздоровленія.
Толстой указал* ему на известнаго благочестіемъ О . Матвея,
и Гоголь, полагая, что онъ нашел* священника, молитвы котораго «доступнее и действительнее», вступает* въ переписку съ
О. Матвеем*, 12. X I I . І 8 4 7 г. онъ посылает* ему 50 руб. для
раздачи «беднейшим*, какіе вам* встретятся, прося ихъ, чтобы
помолились они о здоровьи душевном* и телесном* того, который отъ искренняго жсланія помочь дал* им* деньги». «25 руб.
назначаю натри молебна омоем* путешествіи и благополучном*
возвращеніи въ Россію, которые умоляю в а с * отслужить въ
продолженіе Великаго поста и после Пасхи, какъ вам* удобн е е » . Скоро однако Гоголь могъ убедиться, что молитвы
о. Матвея не «действительнее» молитв* т е х * , к о г о онъ раньше просил* за себя молиться: здоровье не улучшилось, и потому ни
особаго доверія, ни особаго почтенія къ о. Матвею онъ питать
не могъ. Что о. Матвей никакого вліянія на Гоголя не имел*,
доказывается съ очевидностью темъ, что никакого измененія въ
образе жизни, поведеніи и запятіяхъ Гоголя со времени сближенія съ о. Матвеем* не последовало. Гоголь после сближенія съ о. Матвеем* ж и л * совершенно такъ же, какъ и раньше,
т . - е . съ полным* комфортом*, работал* н а д * Мертвыми Д у шами, читал* актерам* Ревизора и т. п. Едва ли о. Матвей
одобрял* то высокомеріе, съ каким* Гоголь держал* себя, не
советовал* ему быть внимательнее къ родным* и знакомым*.
Правда, Гоголь з а е з ж а л * въ Оптину Пустынь, но ведь всякій
мало-мальски религіозный человек* посещает* монастыри; и въ
Оптиной Пустыни Гоголь искал* монахов*, молитвы которых*
«доступнее и действительнее». О. Матвей не могъ иметь вліянія
на Гоголя, во-первыхъ, потому что не помог* многострадальному поэту, во-вторыхъ, потому, что, насколько намъ известно

о почтенном* о. М а т в е е , онъ заботился о спасеніи души, а
больной поэт* о своем* здоровье. К а к ъ истинно религіозный
ч е л о в е к * , о. Матвей преследовал* совсем* не т е цели, понималъ религію с о в с е м * не такъ, какъ больной поэт*. Мы конечно
не знаемъ съ точностью чему поучал* Гоголя о. Матвей, но
все, что намъ известно объ этомъ священнике, дает* намъ
право думать, что онъ былъ глубоко религіозный ч е л о в е к * , и
потому его вліяніе должно было быть благотворно. К * сожаленію, больной поэт* уже не могъ находить утешенія и поддержки въ религіи, и потому поученія о. Матвея не приносили
ему ни утешенія, ни поддержки и даже его разстраивали. Въ
этомъ мы не можем* обвинять о. Матвея; возможно, что онъ,
к а к * ч е л о в е к * мало образованный, мало понималъ Г оголя, но
в е д ь религіознаго утешенія не могъ дать больному поэту ни
один* священник*, ни один* монахъ, и Гоголь напрасно искал*
священников*, «чьи молитвы доступнее и действительнее».
Едва ли требованія о. Матвея были крайне строги и неразумны;
по крайней м е р е , его друг* А. Толстой, во время болезни
Гоголя, держал* себя какъ истинно религіозный человек*. Этотъ
добрый другъ Гоголя не только приглашал* къ нему врачей и
употреблял* в с е средства, чтобы больной кушадъ, но прекратил* у себя богослуженія, чтобы не обременять Гоголя хожденіемъ по лестнице, утешал* Гоголя, когда т о т * с к о р б е л * о
ссжженіи рукописей. Ни о каком* изуверстве т у т * и речи
быть не можетъ, и потому странно говорить о вредном* вліяніи
о. Матвея на Гоголя, когда даже на Толстого такого вліянія
не было. Если бы о. Матвей имел* вліяніе на Гоголя, многострадальный поэт* меньше бы страдал* въ пос.іедніе годы своей
жизни, былъ бы скромнее и добрее, не мучился бы страхом*
загробной жизни. Я наблюдал* вліяніе на больных* лютеран*
фанатичных* проповедников*; оно всегда бывает* крайне непродолжительно и поверхностно; сначала обычно бывает* ѵвлеченіе и даже полное подчиненіе, но такъ какъ фанатики стремятся
спасти душу, а больной желает* выздороветь, то скоро наступает* разочарованіе.
Я не берусь решать, почему Гоголь уже съ первых* шагов*
своей художественной деятельности былъ окружен* друзьями
и почитателями, пользовался вниманіемъ представителей высшлго
общества. Ни один* изъ наших* художников* не имел* такъ

много почитателей и друзей въ разных» общественных» кругах»,
какъ Гоголь. Если такое почитаніе его какъ художника и человека свидетельствует» о высоком» развитіи общества, объ
его отзывчивости, то, конечно, мы можемъ только радоваться,
что въ то время было такъ много лицъ, умевших» ценить геніальность нашего великаго сатирика.
О б ъ отношеніяхъ Гоголя къ матери и сестрамъ, по моему мнѣнію, говорить нЬть надобности уже потому, что такія интимныя
отношенія никогда не могутъ быть намъ известны. Вообще, судить
о родственных» отношеніяхъ, не зная в с е х » подробностей,
едва ли возможно, да едва ли и нужно, и даже удобно. Это
чисто частная жизнь, которой лучше не касаться. При томъ эти
отношенія не имеют» большого значенія съ точки зренія психіатра; есть вполне здоровые люди, не любящіе своихъ родных»,
также есть душевно-больные, привязанные къ своей семье. Поэтому я не буду касаться родственных» отношеній нашаго великаго поэта.
XI.
ІІоследніе дни жизни многострадальна™ поэта описаны так»
неясно и сбивчиво, что намъ совершенно неизвестно, отчего
собственно умеръ Гоголь. Поэтому о болезни, сведшей въ могилу нашего- геніальнаго сатирика, мы не можемъ сказать ничего
определенна™, да въ сущности никакого особаго значенія ни
для уясненія личности и деятельности Гоголя, ни въ медицинском» отношеніи, самъ по себе вопрос» —отъ какой болезни
умеръ Гоголь, конечно, не имеет». Однако, необходимо сказать
несколько слов» и о последней болезни Гоголя для выясненія
некоторых» недоразуменій и неправильных» взглядов».
Въ последнем» періоде своей жизни Гоголь, повидимому, не
перенес» острых» заболеваній; общій распад» физических» и
душевных» сил» прогрессировал» медленно и непрерывно, но
толчков» или обостреній въ теченіи болезни не было. По крайней мере, никто изъ друзей Гоголя не заме-гилъ какихъ-либо
резких» колебаній въ теченіи болезни. Зимою онъ чувствувалъ себя хуже, летом» несколько лучше; хотя Гоголь неоднократно утверждал», что для его организма необходимо «ненатопленпое тепло», прогулки «на благотворенномъ
воздухе»,
однако такой зябкости, какъ въ 1845 г., не было. Вообще, по-

скольку можно судить по его письмам», какихъ-либо значительных» обостреній или ухудшеній у Гоголя за эти годы не было.
Т а к ъ какъ Гоголь чувствовал» себя нехорошо въ теченіе д в у х ъ
зим», проведенных» въ Москве, зиму 1 8 5 0 — 5 1 гг. онъ провел»
въ О д е с с е , последнюю же зиму своей жизни проводил» въ
М о с к в е , такъ какъ, вследствіе уже значительна™ ослабленія
воли, остался въ этом» городе. Знакомые Гоголя передают»,
что эту зиму Гоголь выглядел» хорошо и даже был» весел»;,
д е й с т в и т е л ь н о е » феврале 1852 г . , за девять дней до масляной,
онъ «въ следующее воскресенье» собирался у К^шелева слушать
малороссійскія песни. Доктор» Тарасенковъ уверяет» даже,,
что за месяц» до смерти Гоголь «былъ цветущаго здоровья,
бодръ, с в е ж » , крепок»». (Шенрокъ; IV, 856) Но едва-ли мы
можемъ верить заявленію Тарасенкова; онъ или плохо наблюдал», или позабыл» виденное, и потому вообще его воспоминанія не могутъ считаться очень точными. Отчаянное письмо
къ матери, писанное въ конце 1851 г., а также и письмо отъ
2. i l . 1852 г. ясно свидетельствуют», что Гоголь не былъ «бодръ,
с в е ж » и крепок»». Въ последнем» письме къ матери онъ уже
просит» молиться объ его выздоровленіи «соединенно, во взаимной
между собою любви крепкой, безъ которой не пріемлется отъ
насъ молитва. Еще раз» обнимаю вас» и прошу вас» сильно,
сильно обо мне молиться». Что Гоголь въ феврале 1852 г. сов с е м » не былъ «бодръ, с в е ж » и крепокъ», можно судить и
по следующему обстоятельству: въ первыхъ числахъ февраля
пріезжалъ въ Москву о. Матвей и поучалъ Гоголя, при чемъ
такъ перепугалъ его страшным» судом», что несчастный поэтъ
прервал» его речь словами: «довольно, оставьте меня! не могу
более слушать! слишком» страшно», б. и . 1852 г. Гоголь письменно извинился передъ о. Матвеем». Онъ уже давно боялся
смерти и ада, и Арнольди говорит» «все знают», какъ Гоголь
боялся смерти и ада и какъ эта мысль постоянно была для него
причиной невыразимых» страданій». О. Матвей, конечно, и
раньше многократно пугал» ответственностью на страшном»
суде, обличал» въ грѣхахъ, требовал» соблюденія в с е х » предписаній церкви. Почему же раньше поученія о. Матвея не производили такого угнетающаго действія на несчастнаго поэта,
почему именно теперь эти поученія такъ потрясли его, что онъ
«не владел» собою», просил» прекратить истязаніе. Съ ббль-

правом* с л е д у е т * допустить, что въ феврале Гоголь
больше ч-ѣмъ когда-либо испугался смерти и ада, потому что
состояніе здоровья его было хуже.
Есть свѣдѣніе, что за несколько дней до смерти у Гоголя
появилась
течь
изъ уха,
которую
некоторые врачи,
по
словам* Тарасенкова, могут* почитать имеющею связь съ его
последней болезнью. Однако, Тарасенковъ, со слов* Гоголя,
передает*, что у него была течь из* уха «прежде сего за г о д *
будто бы отъ какой-то вещи, туда запавшей». Очень жаль, что
Тарасенковъ, т а к * не скупившійся на упреки товарищам*, поточнее не выяснил*, когда именно была течь изъ уха и какого
она была происхожденія. Если действительно течь появилась
незадолго до последней болезни Гоголя, то ее, конечно, можно
ставить въ связь съ этой болезнію, особенно, если мы припомним*, что Гоголь и въ д е т с т в е имел* течь изъ уха, что отец*
его умер* отъ чахотки. Т а к * к а к * Тарасенковъ не выяснил*
нам* этого весьма важнаго обстоятельства въ последней болезни Гоголя, то в с е его воспоминанія не разъясняют* нам*
исторіи болезни.
ІЛИМЪ

Смерть Хомяковой угнетающе подействовала на 1'оголя; повторилось то же, что наблюдал* Анненков* въ 1841 г.; также, к а к *
и тогда, Гоголь на похороны не пришел*. Онъ, к а к * и многіе
старые люди; т а к * страшился смерти и ада, что боялся покойников*; кто не знал* стариков* и старух*, въ присутствіи которых* и х * близкіе не говорят* о смерти, не вспоминают* о б *
умерших* друзьях*. Конечно, это, вызванное смертью Хомяковой волненіе, скоро улеглось, и Гоголь после того, к а к * о т служил* паннихиду по покойнице,«сделался спокоен*, как*-то
с в е т е л * духом*, почти весел*». Въ понедельник* на масляной
В. С. Аксакова заметила, что «въ нем* было видно несколько
уомленіе»; Гоголь «сказал*, что скоро уйдет*, что должен*
лечь раньше, потому что чувствовал* какой-то холод* ночью,
который его впрочем* не безгіокоилъ. Мы сказали: это нервный!
Д а , нервный, сказал* онъ совершенно спокойно» '). «Въ среду,
іавестили; онъ сказал*, что не совсем* хорошо себя чувствует*»
Это более похоже на начинающееся соматическое заболеваніе.
Почувствовав* себя хуже, Гоголь решил* говеть; въ четверг*
причащался; во время говенія питался просфорой, а за о б е д о м * употреблял* только несколько л о ж е к * овсянаго супа на

в о д е или капустнаго разсола. Причащеніе не успокоило Гоголя.
Тарасенковъ точно не определяет*, когда именно е з д и л * Гоголь
въ Преображенскую больницу, г д е долго ходил* взлдъ и вперед*;
онъ долго оставался въ поле, на ветру, в * с н е г у , стоя на одном*
м е с т е и, не входя въ дверь, у е х а л * домой. Дг. Б а ж е н о в * счит а е т * невероятным*, что I"оголь е з д и л * съ целыо посоветоваться с * известным* юродивым* Ив. Яковл. Корейшею, так*
к а к * не допускает*, чтобы Гоголь был* «склонен* к * столь
грубым* предразеудкамъ» Я помню лиц* далеко не столь суев е р н ы х * , к а к * Гоголь, посещавших* Корейшу, просивших* его
молиться за них*. Впрочем*, не имеет* значенія, зачем* е з д и л *
Гоголь въ Преображенскую больницу, а важно, что поЬздка
эта могла неблагопріятно повліять на уже начавшуюся его
болезнь.
В * напечатанных* воспоминаніях* Тарасенкова 2 ) въ «ночь
пятницы на субботу» на масляной, а въ приводимой Шенроком*
( I V , стр. 853) рукописи «въ один* изъ этих* дней», «Гоголь
изнеможенный уснул* ночью на диване, б е з * постели и с * ним*
произошло что-то необыкновенное, загадочное, проснувшись вдруг*
послал* онъ за приходским* священником* объяснив* ему, что
онъ недоволен* недавним* причащепіемъ,и просил* его тотчасъже
опять причащать и соборовать его, потому что о н * в и д е л * себя
мертвым*, слышал* какіе то голоса и теперь почитает* себя умирающим*». Э т о т * эпизод* описывается въ рукописи иначе (Шенрокъ I V , 849). « В * ночь съ пятницы на субботу, после говенія,
онъ молился усерднее обыкновеннаго, и, стоя на коленях* перед*
образом*, услышал* голоса, которые говорили ему, что о н *
умрет*». Б е р г * 3) слышал* от* Овера, что Гоголь говорил*
этому врачу: «я уже слышал* голоса». Дг. Б а ж е н о в * не д о в е ряет* воспоминаніямъ Берга и Тарасенкова, потому что они
подрывают* закдюченіе Дг. Баженова о предсмертной болезни
Гоголя, но мне думается, что было бы правильнее, принимая
во внимапіе сказанное Овером* и Тарасенковымъ, отказаться отъ
діагноза Дг. Баженова.
Гоголя лечили лучшіе врачи того времени: Варвинскій, Ино!) С . Т . А к с а к о в ъ op. cit.; воспоминанія В ѣ р ы С е р г ѣ е в н ы
2
8

j Отечсс. Записки

) Op. cit. стр.

127.

1856; XII, стр. 4 0 8 .

Аксаковой.

земцсвъ,

Оверъ,

Клименковъ,

Сокологорскій,

Тарасенковъ и

Эвеніусь.
Тарасенковъ описывает* болЕзнь Гоголя такъ, что рЕшительно непонятно, чѣмъ же собственно страдал* Гоголь; этот*
врач* первый раз* увидЕлъ больного в ъ субботу на первой
недЕлЕ, а въ ночь со среды на четверг* (21 II) второй недЕли
Великаго поста геніальный писатель скончался. Ввиду того, что
Тарасенковъ посЕілалъ больного лишь въ послЕдніе дни болЕзни, онъ и не могъ сам* изучить предсмертную болЕзнь великаго поэта- Тарасенковъ не могъ объективно наблюдать и
потому, что онъ былъ крайне взволнован*, за что конечно его
нельзя упрекнуть. Ж а л ь , что Тарасенковъ не сообщил* намъ
мнЕнія о болЕзни Гоголя лЕчившихъ его врачей, и едва ли
можно одобрить то высокомЕріе, съ которым* онъ отнесся къ
сужденіямъ болЕе его свЕдующихъ товарищей; къ сожалЕнію
такое отношеніе явленіе не рЕдкое.
Тарасенковъ сообщает*, что послЕдніе дни своей болЕзни
Гоголь очень мало Елъ; вмЕстЕ со священником* онъ кушал*
саго и чернослив*, а наканунЕ смерти ему давали пить бульон*;
слЕдовательно, едва ли можно допускать, что Гоголь умер* отъ
истошенія. Гоголь послЕдніе дни своей жизни не совершал* движеній, что, конечно, предохраняло его отъ быстраго истощенія
вслЕдствіе крайне недостаточнаго питанія. Вообще, странно говорить, что Гоголь, хотя очень мало, но все же кушавшій, умер*
отъ голода, когда экспериментально доказано, что человЕкъ
может* до сорока дней оставаться безъ пищи.
ПослЕдніе дни своей жизни Гоголь невыразимо мучился страхом* смерти и ада; онъ страдал* ужасно, съ невыразимым*
страхом* ж д а л * смерти и даже, по всей вЕроятности, желал*,
чтобы ужасная для него минута настала скорЕе. Шенрокъ
( I V , 858) вполнЕ вЕрно говорит*: «психически вполнЕ объяснимо
желаніе поскорЕе подвергнуться опасности именно вслЕдствіе
внушаемаго ею безпредЕльнаго ужаса». ДЕйствительно, нЕкоторые больные, под* вліяніемъ этого страха, покушаются на
самоубийство. Я живо помню то поистинѣ неописуемое страданіе, которое переживали мои паціенты, ужасно боявшіеся смерти;
страх* смерти это одно изъ самыхъ ужасных* мученій. Гоголь
не могъ думать о самоубійствЕ, но онъ не желал* лЕчиться,
сопротивлялся, когда оказывали ему пособія: онъ хотЕлъ, чтобы

его мученія кончились скорЕе. К а к * ни горячо молился несчастный Гоголь, молитвы не успокаивали его. Конечно, утЕшенія
и убЕжденія почтенных* пастырей церкви и Толстого также
не облегчали страданій Гоголя; увы, мы знаемъ, что слова, самыя
лучшія, безсильны против* органических* процессов*, и смертельная тоска, страх* смерти всецЕло наполняли душу поэта въ
послЕдніе дни его мученической жизни. Гоголь невыразимо
страдал* и желал*, чтобы эти страданія скорЕе окончились;
онъ понималъ, что только смерть можетъ окончить его мученія,
и боялся смерти; можно себЕ представить весь у ж а с * этого
положенія.
Т а к ъ какъ, къ сожалЕнію, Тарасенковъ не сообщает* намъ
исторіи болЕзни, конец* которой онъ видЕлъ сам*, не сообщает* намъ, что наблюдали и думали другіе врачи, то мы
рЕшительно не знаемъ, какая собственно болЕзнь свела Гоголя
въ могилу. Что эта болЕзнь была весьма серьезная, доказывается
безуспЕшностью лЕченія весьма опытных* и весьма свЕдующихъ
врачей; въ началЕ болЕзни больного лЕчилъ Иноземцев*, а потом* Оверъ. Въ самом* дЕлЕ, крайне неосновательно допускать,
что эти знаменитые врачи ничего не понимали и ничего не
умЕли. Глубокое уваженіе къ Гоголю, его слава—все это, конечно, побуждало этих* врачей отнестись съ величайшим* вниманіемъ и крайней старательностью. НеуспЕхъ всЕхъ принятых*
ими мЕръ указывает* на крайне тяжелую болЕзнь паціента, на
безсиліе медицины. Дг. Баженов* думает*, что нужно было бы
принять другія мЕры, т.-е. усиленное и даже насильственное кормленіе, вливаніе въ подкожную клЕтчатку соляного раствора; я
бы предложил* и другія средства, но вЕдь никто не можетъ
доказать, что предлагаемый им* средства дЕйствительно помогли
бы больному, а потому всЕ такія разсужденія, по меньшей мЕрЕ,
не желательны. Врачи, лЕчившіе Гоголя, вполнЕ понимали какую тяжелую отвЕтственносгь взяли на себя и пережили немало
тяжелых* минут*; долго и много упрекали ихъ, что они не
спасли Гоголя; пора-бы и перестать.
Воспоминанія доктора Тарасемкова, а отчасти и работа доктора Баженова дали основапіе упрекать лЕчившихъ поэта врачей въ грубо-доброжелательных* насиліяхъ над* Гоголемъ, въ
том*, что они «истязали его и только напрасно, но беэпощадно
отравляли его послЕдніе часы». ДЕйствительно, по поводу ле-

ченія Гоголя еще разъ возникает* вопрос*, имЕютъ ли врачи право лѣчить паціента, который, в * силу своей болѣзни, не желает*
больше жить. На этот* вопрос* отвЕчать легко; наша современная мораль обязывает* нас* спасать человека, желающаго
утопиться, человѣка отравившагося, даже, когда о н * не просит ь
о спасеніи; т е м * более врачи обязаны всеми дозволенными
средствами спасать душевно больного, сопротивляющагося при
леченіи. Все это всеми признано и никем* не оспаривается. Но
нельзя обвинять и не врачей, упрекающих* нас* в * «грубо
доброжелательных* иасиліяхъ»; в е д ь невольно является вопрос*:
ну, а если бы врачи съ помощью этихъ насилій спасли 1 оголя—
что было бы дальше. Если они не могутъ вылЕчить больного, а
могутъ только продолжить жизнь, т.-е. мученія, то они, въ сущности, только мешают* умереть спокойно, съ наименьшей суммой страданій. Гоголю жизнь была въ тягость; онъ х о т е л * поскорей умереть; онъ приготовился къ смерти; зачем* было ему
отравлять непрошенным* леченіемъ последнія минуты многострадальной жизни. В о т * посылки, изъ которых* делается
в ы в о д ъ - у п р е к ъ врачам*, и повторяю, мне кажется, что о б е стороны правы. Т е , кто думает*, что ч е л о в е к * вполне можетъ
распоряжаться собою, что никто не имеет* право вмешиваться
въ нашу личную жизнь, б у д у т * считать врачей, лечивших*
Гоголя, виноватыми. Т е же, кто думает*, что мы лишь только
до известной степени независимые члены великой семьи, которой мы обязаны весьма, весьма многим* и которая поэтому
имеет* болыиія права по отношенію къ каждому изъ насъ, гѣ
вполне одобрят* действія почтенных* врачей, лЕчившихъ 1 оголя.
К * сожаленію с в е д е н і я о последней болезни I оголя т а к *
неполны, что мы даже не знаемъ, въ каком* именно состоянш
больной поэт* с ж е г * свои рукописи. Конечно, очень трудно
понять то душевное состояніе, в * которомъ Гоголь уничтожил*
«Мертвыя Дѵши»; известно, что онъ неоднократно сжигал* свои
рукописи. Весьма возможно, что Гоголь въ лучшія минуты чувствовал* упадок* творческих* силъ и былъ недоволен* написанным*; возможно, что вследствие идей греховности, онъ
считал*, что для спасенія души полезно уничтожить рукописи. Заслуживает* довЕрія разсказъ Тарасенкова о томъ, что
Гоголь плакал*, когда сгорели рукописи; въ то время тяжко
больной поэт* уже не былъ способен* къ глубоко оодуманнымъ

поступкамь, въ его поведеніи не было последовательности, а
потому онъ то сжигает* свои рукописи, то с о ж а л е е т * о содЬянномъ. Такая непоследовательность крайне характерна для
того патологическаго состояпія, которое было у Гоголя въ
последніе годы жизни. Тарасенковъ сообщает*, будто бы Гоголь х о т е л * просить митрополита Филарета просмотреть его
рукописи и вычеркнуть все соблазнительное, но Гоголі. былъ
боленъ и потому не привел* въ исполненіе этого намерснія,
если такое, действительно, у него было. Если бы Гоголь былъ
здоровый, крайне религіозный человЕкъ, то онъ для разъясненія
своихъ сомнЕній обратился бы къ такому высокому авторитету
каковымъ былъ Филарет'ь.
Т а к ъ какъ мы не знаемъ, когда была написана сожженная рукопись «Мертвыхъ Душъ», то намъ навсегда останется неизвестным*, какъ много мы потеряли въ ту печальную ночь, когда
больной Гоголь с ж е г * свою рукопись. Правда, мы имЕемъ восторженный отзыв* С. Т . Аксакова о первой главЕ сожженной
рукописи, но вЕдь самъ Аксаковъ сознается, что, когда Гоголь
предложил* прочесть вторую часть Мертвыхъ Душъ: «Я былъ
совершенно уничтожен*. Не радость, а страхъ, что я услышу
что-нибудь недостойное прежняго Гоголя, такъ смутил* меня,
что я совсЕмъ растерялся». Въ таком* настроеніи едва ли восторженный С . Т . Аксаковъ могъ быть объективен*. Необходимо отмЕтить, что Аксаковъ ни слова не говоритъ о впечатлЕніи, произведенном* третьей и четвертой главами. Гоголь,
какъ извЕстно, превосходно читал* свои произведеиія, и это,
конечно, вліяло на отзывы лицъ, слышавших* чтеніе сожженной
рукописи. Весьма возможно, что сожженная рукопись Мертвыхъ
Душъ обладала большими худужественными достоинствами; Гоголь былъ такой крупный х у д о ж н и к * , что даже ограбленный тяжкой болЕзнью, на много превосходил* обыкновенных*
смертных*. ВЕдь не помЕшала же тяжкая болЕзнь Ницше создать великія произведшая, въ которыхъ геніальныя идеи удивительно соединены съ мыслями и образами душевнобольного.
Умираюшій Гоголь сказал* Тарасенкову слова, доказывающія, что даже въ послЕдніе дни многострадальной жизни геній
могъ блистать съ необычной силой. Умирающій поэт* сказал*
Тарасенкову: «я знаю, врачи добры; они всегда желают* добра».
Мы можем* гордиться этим* сужденіемъ о насъ многострадаль-

наго поэта, много лѣчившагося, обращавшаяся въ своей жизни
ко многим» врачам». Великій сатирик» убедился, что мы желаем» добра, но увы! далеко не всегда можемъ осуществить
наши самыя горячія желанія. Это сужденіе геніальнаго поэта и
глубоко вѣрно, и крайне для насъ лестно; въ немногих» словах»
онъ удивительно мѣтко определил» основное свойство медицины и ея представителей, указал» и на положительную, и на
отрицательную сторону нашей тяжелой профессіи. Д е й с т в и тельно, вся медицына—это желаніе добра; конечно, съ успехами
знаній, наши желанія исполняются несколько чаще, но в е д ь
вместе съ успехами знаній, къ намъ предъявляют» все большія
требованія, и потому врачи всегда будут» желать добра, всегда
будут» стремиться къ недостижимой, по существу, цели. Врачи
желали вылечить Гоголя, но не могли; спустя пятьдесят» л е т ъ
они также горячо желали вылечить больного Ницше, но—увы!
были такъ-же безсильны, как» и полстолетія тому назад». У т е шеніемъ намъ можетъ служить сужденіе о насъ нашего великаго сатирика.
Повторяю, что вопрос», отъ какой именно болезни умеръ
Гоголь
неразрешим» и мало интересен». Въ самомъ д е л е
какъ теперь мы можемъ определить последнюю болезнь Гоголя,
когда мы нередко не можемъ діагносцировать болезни паціеита,
умирающаго на наших» руках». Ницше лечили лучшіе спеціалисты, онъ долго находился въ заведеніи для душевно-больных», и все же мы не знаемъ, чем» собственно страдалъ этотъ
мыслитель. Для исторіи литературы также не имеетъ значенія
вопрос», отъ какой болезни умеръ Гоголь. Для сужденія о состояніи общества того времени, конечно, имеет» з н а ч е н * , что
Гоголя лечили лучшіе врачи, что онъ пользовался прекрасным»
уходом», что за ходом» его болезни следили съ напряженным»
вниманіемъ многочисленные поклонники его генія, что смерть
его повергла въ глубокую скорбь всю мыслящую Россію, что
похороны его были торжественны.
Заканчивая настоящій очерк», еще раз» считаю необходимым»
оговориться, что я изучал» только болезнь Гоголя и потому не
претендую на полное объясненіе личности геніальнаго поэта.
Мне было бы крайне тяжело, если бы некоторый отдельный
фразы этого очерка были поняты, как» порицаніе или г -

одобреніе нашего великаго сатирика. Конечно, точка зренія
психіатра несколько отличается отъ пониманія историка литературы, и потому некоторыя мои сужденія могутъ быть истолкованы, какъ порицаніе или недостаток» уваженія. Но в е д ь
мой очерк», въ его целом», проникнут» искренним» уважепіемъ к » геніальному больному; по моему разуменію, произведения Гоголя, по меткости изображснія, по глубине пониманія
человеческих» слабостей, не имеют» равных» въ всемірной литературе. Какъ психіатръ, я преисполнен» глубокаго уваженія
и удивленія къ великому сатирику, который остается великим»
даже въ своей болезни. Обыкновенные люди не хворают» такъ,
какъ Гоголь, болезнь котораго доказывала его геніальность.
Было бы ошибкой искать въ болезни Гоголя т е х » же проявлений, которыя характерны для заболеваній простых» смертных».
Конечно, болезнь Гоголя похожа на болезни, наблюдаемыя нами
постоянно, но она и отличается отъ нихъ такъ же, какъ вообще
геній отличается отъ обыкновенных» людей. Гоголь даже въ
последнем» псріоде своей многострадальной жизни превосходил» не только обыкновенных», но и даровитых» людей и, не
смотря на свою тяжкую болезнь, удивлял» меткостью своихъ
сужденій. К ъ сожаленію, болезнь ослабила творческія силы
великаго поэта, наложила свою печать на всю его деятельность,
и мы можемъ лишь скорбеть о том», какъ многаго она насъ
лишила.
Гоголь такъ велик», что объективное изученіе его болезни
и обусловленных» ею особенностей его характера и деятельности не можетъ ослабить того уваженія, съ которым» мы обязаны къ нему относиться.
Изученіе болезни Гоголя, такъ же как» и болезни Ницше,
приводит» къ заключенію, что геніальные люди и въ болезни отличаются отъ обыкновенных» людей. Ломброзо был»
вполне прав», указав» на тот» ф а к т » , что многіе великіе люди
страдали душевной болезнію, были надѣлены психопатической
организацией. Но великіе люди, насколько мы можемъ судить
по тем» далеко неполным» и не совсем» точным» сведеніямъ о
ихъ жизни, какими мы обладаем», страдали своеобразными душевными заболеваніями, весьма отличными отъ т е х » , какими заболевают» обыкновенные люди. Конечно, въ болезни Гоголя можно
найти и признаки неврастеніи, и признаки періодическаго пси-

хозл, и признаки параной, но все же такіе діагнозы будут*
односторонни, потому что заболѣваніе Гоголя, к а к * человека
необыкновеннаго, не вмещается в * рамки, созданныя для забол-ѣваній обыкновенных* смертных*.
Т а к и м * образом* изученіе болѣзни Гоголя подтверждает* еще
раз*, что Гоголь былъ человѣкъ необыкновенный, надѣленныи
увы! непонятной нам* организаціей; въ самом* дѣлѣ, разве нам*
понятно сочетаніе дивнаго творчества и душевной болѣзни, разве
нам* понятно, к а к * в * одном* и том* же мозгу происходило
созданіе Мертвых* Д у ш * и писем* къ калужской губернаторше.
Изученіе болезни Гоголя, не объясняя нам* непостижимом
организаціи нашего обшаго учителя, однако, вс.е-же имеет*
свое значеніе; мы научаемся отделять здоровое отъ больного въ
произведеніях* и деятельности писателя, которым* гордится
наше отечество. Благодаря такому изученію, мы правильно объясняем* отрицательныя стороны произведеній и деятельности
геніальнаго автора, мы понимаем*, почему наш* великій сатирик* создал* т а к * мало, т а к * рано закончил* свою столь необходимую для Россіи деятельность, почему о н * прожил* лучШІЙ, в * смысле деятельности, періодъ жизни за границей, почему онъ был* вполне ч у ж д * общественной деятельности.
Таким* образом*, к а к * это, впрочем*, уже ясно изъ самаго
заглавія, въ мою задачу не могло входить объяснена творчества
Гоголя, проявленій его геніальнаго, богато одареннаго мозга;
творчество нашего великаго сатирика изучено достаточно а
сущность геніальности нам* непостижима. Моя задача была бол е е скромная: она заключалась въ изученіи проявленій патологической организаціи Гоголя, в * объясненіи, в * чем* состояла и
к а к * проявлялась болезнь геніальнаго писателя. Поэтому моя работа можетъ служить лишь дополненіемъ къ уже имеющимся въ
нашей литературе изследованіямъ о произведеніяхъ и жизни I оголя. Само собою разумеется, что я не могъ всесторонне разсмотреть
произведенія и жизнь Гоголя, осветил* лишь одну сторону
предмета, и потому мой труд* не может* претендовать на полноту.
Еще раз* утверждаю, что изученіе болезни нашего великаго
сатирика может* только усилить наше уваженіе к * геніальному
автору Ревизора и Мертвых* Д у ш * , которому даже тяжелая
душевная болезнь не помешала совершить великое дело.
В. Чижъ.