Российская академия наук
Государственный университет гуманитар
Научно-образовательный центр по исто

Книга для чтения по истории

Средние
века
Астрель

Российская академия наук
Государственный университет гуманитарных наук
Научно-образовательный центр по истории

Средние
века
Книга
для чтения
по истории
Руководитель проекта —
академик РАН А. О. ЧУБАРЬЯН

ACT • Астрель
Москва • 2006

УДК 373:94(О)"04/14
ББК 63.3(0)3я721
С75
Ответственный редактор проекта —
доктор исторических наук, профессор В. П. Буданова
Авторы:
В.Д. Балакин, А.С. Балезин, М.В. Бибиков, М.С. Бобкова, М.А. Бойцов,
В.П. Буданова, В.А. Ведюшкин, М.В. Винокурова, И.П. Калмыков,
И.Г. Коновалова, О.Ф. Кудрявцев, Г.П. Мельников, Л.П. Репина,
В.И. Уколова, А. П. Черных, М.А. Юсим.

Средние века: книга для чтения по истории / Российская
С75 академия наук; Государственный университет гуманитарных
наук; Научно-образовательный центр по истории; В.П. Ба­
лакин, А.С. Балезин, М.В. Бибиков и др.; рук. про­
екта А.О. Чубарьян. — М.: Астрель: ACT, 2006. — 621, [3] е.,
[8] л. ил.
ISBN 5-17-035430-4 (ООО «Издательство АСТ»)
ISBN 5-271-13466-0 (ООО «Издательство Астрель»)
Книга для чтения по истории Средних веков посвящена тысячелетней
эпохе, начавшейся после паления Западной Римской империи и за­
вершившейся в конце XV века переходом к Новому времени.
Яркие, увлекательные рассказы повествуют о жизни средневекового о б ­
щества в странах Европы и Африки, Латинской Америки и Азии, дости­
жениях в экономике и культуре, торжестве религии, во многом определявшей
образ мира, о самой продолжительной войне и о выдающихся людях,
оставивших свой след в истории.
Книга снабжена указателем имен исторических деятелей, ученых, поэтов,
писателей и путешественников, а также словарем понятий и терминов.
Представлен обширный список современной исторической и художественной
литературы о Средневековье.
Авторы книги — ведущие специалисты Российской академии наук: изве­
стные ученые-историки, преподаватели, создатели школьных учебников.
Для учащихся и учителей общеобразовательных школ, лицеев, гимназий,
колледжей и всех, интересующихся историей мировых цивилизаций.
УДК 373:94(О)"04/14"
ББК 63.3(0)3я721
Подписано в печать 23.12.2005 г. Формат 60x90'/,h. Усл. печ. л. 39,0
Печать офсетная. Тираж 5 000 экз. Заказ № 974

ISBN 5-17-035430-4 (ООО
ISBN 5-271-13466-0 (ООО

«Издательство АСТ»)
«Издательство Астрель»)
©Текст, под ред. д. и. н., проф. Булановой В.П., 2005
© ООО «Издательство Астрель», 2005

Содержание

Предисловие (В.П. Буданова)

5

РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

11

Средневековье, далекое и близкое (В.И. Уколова)

12

Мир кельтов, легких на подъем (В.П. Буданова!.

22

«Покой этому народу не по душе» (В.П. Буданова)

38

Гунны — гроза трех империй (В.П. Буданова!

50

Первый король всех франков (М.С. Бобкова)

60

О граде Божьем и земном (Г.П. Мельников)

73

Император, который был академиком, но не умел писать (М.С. Бобкова!

84

Дорога в Винланд (М.А. Бойцов)

96

Артур и саксы (Л.П. Репина)

101

О чем рассказывает гобелен из Байо /27/7. Репина)

110

Прогулки по городу (В.А. Ведюшкин)

1 23

Арка Константина (М.В. Бибиков)

131

Как была создана славянская письменность (В.А. Ведюшкин).

138

Византийская культура Афона (М.В. Бибиков)

1 46

Латынь средневекового Востока (И.Г. Коновалова)

153

Халиф-книголюб (И.Г. Коновалова)

1 63

Искусство повседневной жизни (И.Г. Коновалова)

172

Город трех религий, или Судьба Иерусалима (И.Г. Коновалова)

183

Учебник, переживший тысячу лет (В.И. Уколова)

196

Средневековый «образ мира» (И.Г. Коновалова)

200

РАСЦВЕТ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

213

Жизнь в средневековом замке /27/7. Репина)
Принцесса Грёза (В.И. Уколова)

214
231

Из воспоминаний старого герольда (АЛ.

Черных)

Как сражались в Средние века /27/7 Репина)

239
252

Многоцветье городской жизни (Г.П. Мельников)

261

«Городской воздух делает свободным» (Г.П. Мельников)

272

Как жили средневековые монахи (В.А. Ведюшкин)

283

Обручение с бедностью (В.И. Уколова)

290

3

Филипп IV Красивый и тамплиеры (В.И. Уколова)

302

Последнее сражение Ричарда Львиное Сердце (В.И. Уколова)

308

Король Джон, сумевший со всеми поссориться
и все потерять (Л.П. Репина)

315

Смутное время в Английском королевстве (Л.П. Репина)

326

Священная Римская империя (В.Д. Балакин)

336

Барбаросса (В.Д. Балакин)

347

Вселенское диво (ВД. Балакин)

358

Гвельфы и гибеллины во Флоренции (М.А. Юсим).

370

Немой бык, или Торжество философии (В.И. Уколова)

378

«Хроника» францисканского монаха Салимбене
Пармского (О.Ф. Кудрявцев)

386

Маленький жонглер (В.И. Уколова)

394

Наблюдения и фантазии средневековых
путешественников (Л.П. Репина)

«ОСЕНЬ» СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

401

413

Самая продолжительная война в истории (М.С. Бобкова/

414

Почему Жак-простак взялся за дубинку? (М.С. Бобкова)

429

«Королевство, загубленное женщиной,
будет спасено Девой» (М.С. Бобкова)

432

Один день из жизни английского крестьянина
XIV века (М.В. Винокурова/

443

Уот Тайлер и Английское восстание /27/7. Репина)

457

Джон Болл и тайное общество /77/7. Репина)

469

Ричард III: злодей или жертва клеветы? (В.А. Ведюшкин)

479

Завещание королевы (В.А. Ведюшкин)

485

Последний рыцарь (ВД. Балакин)

491

«Кто есть Божьи воины» (Г.П. Мельников)

502

Несбывшиеся надежды (И.Г. Коновалова)

512

«Князь Согласия» (О.Ф. Кудрявцев)

520

Игры и развлечения в средневековой Англии /77/7. Репина)

526

ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЕВРОПЫ

537

Города, укрывшие свои тайны в джунглях //7/7 Калмыков)

538

Инки — цивилизация камня и золота //7/7 Калмыков)

546

Страна золота в Западной Африке /А.С Балезин)

555

Несколько слов к учителю (В.П. Буданова)

566

СЛОВАРЬ И М Е Н

568

СЛОВАРЬ ТЕРМИНОВ

592

ОБРАЗ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ В М И Р О В О Й И С Т О Р И Ч Е С К О Й
И Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н О Й ЛИТЕРАТУРЕ

621

Предисловие

«Века были так себе — средние». Насколько справедлива
эта старая шутка? Ведь считали же многие, что все Средне­
вековье, от падения Рима до открытий Колумба, — это «тем­
ные века», застой, пустой и бесплодный «сон разума»? Осо­
бенно — после блестящей, многоцветной и бурной Античнос­
ти, которая заложила начала современной государственности,
философии, точных наук, литературы, искусства. Но давайте
представим себе, что мы — зрители фантастической телепере­
дачи, своеобразного исторического ток-шоу. На экране веду­
щий, справа от него — представительный мужчина в одежде
римского патриция времен империи, слева — не менее солид­
ный мужчина в мантии профессора средневекового универси­
тета.
Ведущий: Уважаемые телезрители! Сегодня гостями нашей
студии являются один из образованнейших людей Древнего
Рима, сенатор Марк Публий Антоний и достопочтенный про­
фессор Болонского университета Корнелиус. Они любезно со­
гласились покинуть на короткий период свое время и принять
участие в диспуте на тему: «Какое время дало больше мировой
цивилизации — Античность или Средневековье?»
Сенатор: Мы заложили основы этики и морали будущих
веков, создали первый идеал Гармоничного человека.
Профессор: Мы уверовали в Бога единого, и слово Его ста­
ло основой этики и морали многих стран современного мира.
Сенатор: Мы создали римское право, основу многих пра­
вовых систем.
Профессор: Мы создали многие правовые системы, не ус­
таревшие и в XXI веке. Пример — Великобритания.
Сенатор: Мы создали первое демократическое государство.
5

Профессор: Наше время — время первых парламентов,
конституций и судов присяжных.
Сенатор: Мы построили Парфенон, Колизей, многие «чу­
деса света».
Профессор: Мы построили собор Парижской Богоматери,
собор в Реймсе, многие храмы, замки и дворцы.
Сенатор: Мы создали «Илиаду» и «Одиссею», мифы о бо­
гах и героях.
Профессор: Мы создали «Песнь о Нибелунгах», «Песнь о Ро­
ланде», легенды о короле Артуре и рыцарях «круглого стола».
Сенатор: Мы оставили в веках стихи Овидия и Сафо.
Профессор: Мы — поэзию вагаытов, трубадуров и великого
Вийона.
Сенатор: Мы написали первые книги в современном XXI
веку смысле слова.
Профессор: Мы создали первый печатный станок.
Сенатор: Мы подарили миру Олимпийские игры.
Профессор: Мы — игру в футбол.
Сенатор: При слове «Античность» человек XXI века, даже
не имеющий исторического образования, живо представит се­
бе ведущих беседу философов на фоне колонн, отважных
спартанцев, грозные легионы Юлия Цезаря, бурные споры в
Римском сенате...
Профессор: Скажите — «Средние века» — и тот же человек
живо представит себе доблестных рыцарей, прекрасных дам,
гордых или коварных королей, турниры и битвы...
В это время за спиной ведущего словно из воздуха появи­
лась фигура высокого седобородого старца в парчовом халате
и зеленой чалме. С низким поклоном он произнес:
— Да будет усыпан розами истины путь мудрости почтен­
нейшего собрания, но я не мог не отправиться по тропе време­
ни в далекий от меня XXI век, чтобы нижайше просить вас, чья
ученость подобна сияющей вершине, представшей глазам пут­
ника у ее подножия, позволить мне сказать слово о Востоке.
Да, дух средневековой Европы, впитавшей живительную
влагу источников античной мудрости, многое дал миру XXI ве­
ка, в который по велению судьбы мы трое перенесены на крат6

кий миг. Но разве не мудрость ученых мужей Востока, вновь
нашедших и открывших многих античных авторов, позволила
вам шире и глубже познать их философию, науку, литературу?
Разве не с Востока вернулись на Запад в Средние века труды
многих титанов Античности? Разве не Восток Средневековья,
будь то великие халифаты, далекая Индия или таинственный
Китай, дал миру Авиценну, Конфуция, Лао-Цзы? Разве не он
даровал людям две мировых религии — ислам и буддизм? Разве
не прекрасны восточные города, воздушные дворцы халифов?
Разве не встали рядом с великим поэтами Запада Саади, Хафиз, Хайям? Разве не подобны бесценным жемчужинам поэ­
зии японские трехстишья? Разве не читают дети XXI века сказ­
ки «Тысячи и одной ночи» с таким же увлечением, как легенды
о доблестном короле Артуре? И разве не возникают у человека
XXI века при словах «средневековый Восток» образы столь же
яркие и неповторимые, как при словах «Античность» или «сред­
невековая Европа»?
Ведущий: Уважаемые гости, уважаемые телезрители! К со­
жалению, нам пора прерваться на короткую рекламу, но, я ду­
маю, уже ясно одно — Средневековье Запада и Востока было
не менее ярким и значимым периодом в истории человечест­
ва, чем Античность.
Наш воображаемый ведущий совершенно прав. Средневе­
ковье — ярчайшая страница мировой истории. Большинство
народов нашей планеты прожило этот более чем тысячелет­
ний период, создавая самобытную, неповторимую цивилиза­
цию. Эта цивилизация сложилась и достигла расцвета после
эпохи Древнего мира перед Новым временем. Запад и Восток
прошли через нее почти одновременно. Столетие за столетием
средневековый мир уверенно, хотя и медленно, двигался впе­
ред.
Происходило формирование многих современных госу­
дарств в их нынешних границах, складывались языки и наци­
ональные культуры. Именно тогда Европа стала Европой, а
Азия окончательно обрела контуры Азии. Мир покрылся
сетью больших и малых городов. Средневековье выходило из
деревни, и город в нем занимал особое место. Многие города
7

становились очагами свободомыслия и ересей, корпораций
ремесленников и гильдий купцов, центрами развития торгов­
ли и архитектуры.
В Средние века возникли новые формы власти и полити­
ческой культуры. Повысилась грамотность и обшая образо­
ванность. Только в Европе было создано более 60 университе­
тов. Продолжительность жизни увеличилась в среднем до 30—
35 лет. Средневековью мы обязаны многими изобретениями:
пуговицы и очки, оконное стекло и компас, дамасская сталь
и носовой платок. Бесценен вклад Средневековья в развитие
мировой культуры — архитектуры, литературы, изобразитель­
ного искусства, музыки, театра.
Средневековье — это эпоха господства мировых религий:
в Европе — христианства, в Азии — ислама и буддизма. Впер­
вые в истории человечества идеология стала преобладать в об­
ществе. На Западе и на Востоке религиозному мировоззрению
были подчинены мораль, философия, наука, искусство. Если
эпоху Древнего мира называют «детством» человечества, то
Средневековье по праву можно считать его «юностью». Оно
взращивало нравственность и мораль, терпеливо продвигая
человека к высшим ступеням духа. Религия объединяла сред­
невековый мир, придавала ему устойчивость, вносила ста­
бильность в жизнь отдельного человека и общества. Своим ав­
торитетом она освещала путь от феодальной раздробленности
к образованию централизованных государств. Но контроль
духовной жизни ограничивал свободу мысли и порождал ре­
лигиозную нетерпимость. В разное время и в разных условиях
звучали призывы к уничтожению «неверных», к созданию
«Божьего мира».
Как в зрелом человеке нередко проглядывают его юноше­
ские черты, так и в XXI веке, когда человечество уже вступает
в период своей «зрелости», многое из того, что окружает нас,
и светлого, и темного, имеет своей «родиной» Средневековье.
Но, — скажет скептически настроенный читатель, — я, ко­
нечно, хочу понять, что сегодня происходит со мной и вокруг
меня, однако при чем здесь дела тысячелетней давности? До­
кажите!
8

Наша книга — одно из доказательств. Есть смысл истории
и образ истории. Они двуедины. Наша книга — вереница жи­
вых образов исторических событий и лиц эпохи Средневе­
ковья. Конечно, такие исторические зарисовки не раскроют
всю суть истории и исторические уроки развития человече­
ской цивилизации. Здесь суть истории отражается прежде все­
го в поступках людей, в конкретных исторических событиях.
Но для вдумчивого читателя это может стать ступенькой к
постижению смысла истории и сегодняшнего дня.
Мы предлагаем читателю не совсем обычную книгу о
Средневековье. В одном томе представлены самые разные
страницы истории Средних веков — европейское Средневе­
ковье, Византия и средневековый Восток. Подобное сочета­
ние, по замыслу авторов, позволяет более отчетливо увидеть
общее и уникальное, единство истории и ее всемирность.
Надеемся, что образ Средневековья, который мы пытались
представить, поможет читателю по-новому взглянуть на то,
что кажется очевидным.
Уверяем, что даже самый живой рассказ в этой книге по­
строен на достоверных исторических фактах. «Историческая
фантастика» присутствует только в начале этого предисло­
вия.
Содержание книги сориентировано на федеральный компо­
нент государственного стандарта общего образования. Структу­
ра книги приближена к школьному курсу «Истории Средних
веков». Она включает четыре раздела: «Раннее Средневе­
ковье», «Расцвет Средневековья», «"Осень" Средневековья»,
«За пределами Европы».
Чтобы облегчить ученику, учителю и просто любознатель­
ному читателю работу с книгой, основные понятия и терми­
ны, имена исторических деятелей выделены в тексте курсивом
и помещены в словарях в конце книги.
Книга подготовлена ведущими специалистами Института
всеобщей истории РАН, преподавателями Московского госу­
дарственного университета им. М.В. Ломоносова, Московско­
го государственного института международных отношений
(университет) МИД РФ, Российского государственного гума9

нитарного университета, Института стран Азии и Африки при
МГУ, Государственного университета гуманитарных наук.
Рассказы написаны авторами школьных учебников по ис­
тории Средних веков, которые имеют опыт преподавания ис­
тории в общеобразовательной школе, лицее, гимназии.
Создатели книги верят, что история Средних веков спо­
собна зажечь любовь к прошлому, научить понимать и уважать
ИСТОРИЮ.
В. П. Буданова,
доктор исторических наук,
профессор

Г»''

V*

\ ***Ч

Д, •

СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
•

•
-

...

•

Средневековье, далекое и близкое
Между теряющейся во тьме тысячелетий предыстории че­
ловечества и его будущим заключено около 5 0 0 0 лет из­
вестной нам истории. Ее принято делить на четыре огром­
ных отрезка на ленте познаваемого нами исторического
времени: Древний мир, Средние века, Новое время и Но­
вейшая история. Каждый из этих периодов мировой исто­
рии имеет свое особое содержание в общем развитии че­
ловечества, свой неповторимый образ. Попробуем наме­
тить контуры образа одного из них — Средневековья.

1
J наете ли вы, дорогие читатели, откуда пришли к нам
волшебные сказки о королевской дочери и ее заколдованных
братьях-лебедях, об Алладине и его чудесной лампе, о бременских музыкантах? Из времени, которое называется Сред­
невековьем, или Средними веками. Когда заходит речь о нем,
вспоминаются еще замки, соборы, рыцари и принцессы, бо­
гатыри, китайские мандарины с веерами, японские воины-не­
видимки, индийские танцовщицы, монгольские конники. По­
том постепенно оживут и другие образы, но все это будут
лишь легкие вспышки, едва ли способные озарить светом зна­
ния тысячелетнюю эпоху в истории, долгий и трудный
отрезок исторического пути человечества, двигавшегося к
своему будущему, которое стало для нас днем сегодняшним.
Сам термин «Средние века» родился из ощущения истори­
ческого движения, развития человеческой культуры. Его при­
думали просвещенные люди — гуманисты, с которыми связа­
но рождение Ренессанса в Италии. Историк Флавио Бьондо
запечатлел этот термин в своей «Истории от падения Рима».
«Средним веком» гуманисты называли период, который отде12

лял их собственное время — конец XIV — начало XV в. — от
великой катастрофы — падения Западной Римской империи.
Они вдохновлялись идеей возрождения блистательного насле­
дия Античности и построения на этой основе своего собст­
венного духовного и художественного мира. Свет, как извест­
но, оттеняется темнотой, и, дабы оттенить «лучезарность»
просвещенных античных времен и их возрождения, гумани­
сты представили «средний век», или, как вскоре стали гово­
рить, — «Средние века», — в самых мрачных тонах, назвав их
периодом варварства, невежества, грубых суеверий и необуз­
данной жестокости. Они постарались не заметить, что сами
взросли на его почве и что многое прекрасное в культуре и
искусстве Ренессанса уходило корнями не в Античность, а в
Средневековье.
Представления о мрачном Средневековье держались до­
вольно долго. Уже в XVIII в. французские просветители воск­
лицали: «Ужасный вид готических строений!» — и призывали
«раздавить гадину» — церковь, она, как им казалось, ско­
вывала свободу человека больше тысячи лет. Однако в том же
столетии возникла романтизация Средневековья, а в начале
XIX в. появились прекрасные романы Вальтера Скотта (см.
Скотт Вальтер), которые с упоением читают подростки и се­
годня. Средневековье предстало не мрачным и суровым, а ве­
селым, живым, ярко раскрашенным, как чудесная детская
книжка.
Историческая наука уже более двухсот лет изучает Средне­
вековье. Наука эта называется «медиевистика» от латинских
слов «medi aevi», означающих «средние века». В этой науке
существуют разные взгляды на изучаемую эпоху, несхожие
суждения о событиях и людях Средневековья. Чтобы в них
разобраться и вынести свое собственное научно обоснованное
суждение, нужно много учиться, серьезно исследовать разно­
образные источники: вещественные — те, что добыты с по­
мощью археологии, постройки, орудия труда, повозки, ору­
жие и т. п.; письменные — разного рода документы, законы,
сочинения средневековых авторов, словом, все, что запечатле­
но буквами и цифрами; художественно-изобразительные —
произведения живописи, архитектурные сооружения, высокие
13

образцы ремесла; этнографические — ведь до нашего времени
сохранились старинные обычаи и ремесла, праздники, песни,
танцы и многое другое, что может помочь нам понять людей
Средневековья, почувствовать неразрывную связь с нашими
предками, образующую основу истории.
Европа вступила в Средние века после падения Западной
Римской империи, когда очень резко и быстро изменился об­
лик континента. В историю активно вмешались народы, кото­
рых в Античности презрительно называли варварами. Конец
V в. принято считать начальным рубежом Средневековья. Та­
кого единодушия нет в оценке конца этой эпохи.
Одни связывают его с завоеванием Византии турками и
падением Константинополя — «второго Рима» (1453), таким
образом Средневековье оказывается как бы обрамленным ги­
белью двух Римов — древнего и нового. Другие — с открыти­
ем Америки в 1492 г., раздвинувшим пределы знакомого евро­
пейцам мира и положившим начало превращению истории в
глобальную, т. е. охватывавшую весь земной шар. Третьи — с
образованием централизованных государств, в особенности
Франции, в конце XV в. Можно было бы привести и другие
«рубежные» события, но все они связаны с XV в. Итак, Сред­
ние века — эпоха в тысячу лет с конца V века по век XV.
Легко заметить, что датировка Средних веков связана с ев­
ропейской историей. А как же быть с историей Востока?
Кстати, именно в Средние века разделение Запад — Восток
приобретает ту остроту, что не изжита и до сих пор. О сегод­
няшней России, например, мы нередко говорим — она мост
между Западом и Востоком и равно принадлежит Европе и
Азии. В разных странах и регионах Востока рубежи Средневе­
ковья могут быть несколько иными — от I I — I I I веков до века
XIX. О восточном Средневековье споров в науке ведется еще
больше, чем о западном. Но сегодня уже общепринятой явля­
ется точка зрения, что Восток имел свое Средневековье и в
значительной части оно по времени совпадало со Средневе­
ковьем западным.
Общим было то, что Средневековье — время торжества ре­
лигии. Прежде всего религия формировала «миры Средневе­
ковья». Жители Европы мечтали создать единый христианский
мир, правда, у них это не получалось. В середине XI в. христи14

анская церковь раскололась на православную и католическую,
соответственно и христианский мир распался. Но христианст­
во все-таки было той основой, которая объединяла разные на­
роды Европы. Оно позволяло им понимать друг друга, двигать­
ся в одном направлении истории, приведшему в конце концов
к современной Европе и современным европейцам.
Арабы создали в Средние века цветущую культуру, могучие
государства. Единый облик им придавала религия — ислам,
мусульманство. Средневековое наследие мусульманства и се­
годня очень сильно.
На Востоке господствовали буддизм, индуизм, конфуциан­
ство, синтоизм — религии, определявшие устройство общест­
ва и ход истории в средневековых Индии, Китае, Японии,
странах Юго-Восточной Азии. Без религии жизнь человека в
Средние века была немыслима нигде, хотя это не означает,
что все до единого были ревностными верующими, старатель­
но исполняли религиозные обряды. Люди совершали много
грехов, но даже самые отчаянные из них не могли и помыс­
лить мир без Бога, без религиозного начала. Для христианина
и для мусульманина Бог был создателем мира, верховным
судьей, защитником, источником добра. Божественным был
идеал мудрости, морали, познания, искусства. Не случайно
самыми прекрасными сооружениями Средневековья были
храмы — дома Бога: романские и готические соборы на Запа­
де, златоглавые белые церкви Руси, великолепные арабские
мечети, буддийские пагоды. Все средневековые системы зна­
ний были устремлены к постижению Всевышнего. И день че­
ловека не мог пройти без молитвы.
Западный средневековый мир был феодальным. Феод, или
лен, — это земля, которая передавалась во владение на опре­
деленных условиях (прежде всего несения военной службы)
представителю благородного сословия другим благороднорожденным земельным владельцем (феодалом). Дававший феод
назывался сеньором, а получавший — вассалом (благородным
слугой). Так создавалась система сеньориально-вассальной за­
висимости, феодальная лестница. Своей вершиной, если ее
представить в упрощенном виде, она имела короля, затем ни­
же располагались крупнейшие феодалы, светские и духовные,
еще ниже — их вассалы, далее вассалы вассалов, простые ры15

цари. Опиралось же все это грандиозное сооружение на труд
крестьян. Крестьяне составляли большую часть населения
средневековой Европы. Они находились в разных формах за­
висимости от феодалов — от необходимости уплачивать опре­
деленные налоги до крепостной, когда жизнь крестьянина
принадлежала господину. На Западе крестьяне еще в зените
Средневековья стали лично свободными, а в России крепост­
ничество сохранялось до 1861 г.
Опыт изучения западного Средневековья породил понятие
феодализм, прилагаемое к обозначению общественной систе­
мы с условной собственностью-владением (ибо юридически
собственником земли считался не только непосредственный
владелен-вассал, но и стоявшие над ним сеньоры). Для евро­
пейского феодализма характерны политическая раздроблен­
ность, корпоративность, относительная сословная замкну­
тость, закрепленная в праве или обычае, наконец, особый со­
циально-психологический настрой, мироощущение, или, как
теперь принято говорить, менталитет.
Восток в ограниченных пределах знал условную собствен­
ность на землю, но был чужд системе сеньориально-вассаль­
ных связей и многому из того, что было свойственно западно­
му феодализму. Тем не менее в особых формах, как теперь
признают ученые, феодализм существовал и на Востоке, где
господствовала власть-собственность, огромную роль играла
крестьянская община. Более того, сегодня понятие «феода­
лизм» нередко сливается с понятием «традиционный Восток»,
а определение «восточное Средневековье» является широко
употребительным. Для средневекового Востока характерно су­
ществование сильных централизованных государств, разветв­
ленного административного аппарата, подавлявшего энергию
и предприимчивость человека. Восточное общество было ори­
ентировано на стабильность, нерушимость традиции. На За­
паде традиция постепенно расшатывалась, общественная
жизнь приобретала динамизм. В конце западного Средневе­
ковья мы видим мир совсем иным, чем в начале: крепнут
многочисленные города, обещая скорый переход от сельской
цивилизации к цивилизации городской, собственность посте­
пенно утрачивает условный характер, становится по-настоя­
щему частной, развивается личность.
16

Средневековье — определенная ступень в цивилизационном развитии человечества, в его движении к современной
глобальной цивилизации. Но понятие «цивилизация», которое
столь активно вводится в последние годы в отечественные
социальные и исторические науки, многозначно. Наиболее
показательными применительно к Средневековью представ­
ляются два: цивилизация как этап мировой истории, имею­
щий свое собственное содержание и уникальный смысл, как,
например, античная, средневековая, современная цивилиза­
ции. И цивилизация как особый тип общества с присущим
ему характером жизни, формами культуры и религии и
человеком, обладающим свойственными только данной циви­
лизации чертами. Такие цивилизации распространены на об­
ширных территориях, но занимают в глобальном пространст­
ве определенное место, поэтому их принято называть локаль­
ными — от латинского слова «locns» (место). При таком
взгляде Средневековье характеризуется сосуществованием
разных цивилизаций, объединенных единым мировым време­
нем, но разделенных в пространственном, религиозно-куль­
турном, этническом и других отношениях. В Средние века
можно выделить западную христианскую цивилизацию, тер­
риториально охватывающую запад, север, юг и центр Европы.
На ее основе сформировалось историческое понятие «Запад».
Восточно-христианская цивилизация включила в себя Визан­
тию, Русь, большую часть славянских земель. Арабская, или
мусульманская, средневековая цивилизация располагалась на
Ближнем Востоке, в Северной Африке, на Пиренейском по­
луострове, в Центральной Азии. Индо-буддийская цивилиза­
ция распространилась на полуостров Индостан, отчасти —
Юго-Восточную Азию. Ее высшая религиозная форма сложи­
лась в Тибете. Китайско-дальневосточная цивилизация с ее
особым отношением к религии — исключительным внимани­
ем к социальной этике и политике, многобожием, процветала
в средневековом Китае и странах, с ним связанных.
Средневековье, единое во времени и многоликое в про­
странстве, создало разные, подчас очень высокие, культуры,
каждая из которых внесла ценный вклад в историческую со­
кровищницу человечества.
17

Средневековые храмы были устремлены к небу, но их ос­
нования прочно покоились на земле. Так и культура Средне­
вековья, сплачиваясь в стремлении к высшим божественным
ценностям, двигалась к этой цели множеством путей, которые
подчас уводили от небесного в сторону реального мира. Так,
например, романский собор был «каменной библией» людей
Средневековья, здесь они узнавали об устройстве и истории
мира не только по церковным проповедям, но и по скульпту­
рам, витражам. Фасады собора были развернутыми в камне
библейскими повествованиями. Но романский храм предстает
не только воплощением Божественной Вселенной, но и кни­
гой народной фантазии. Не случайно крупнейший деятель ка­
толической церкви X I I в. Бернар Клервоский восклицал: «...Для
чего же в монастырях, перед взорами читающих братьев, эта
смехотворная диковинность, эти странные фигуры, эти обра­
зы безобразного!» Творцами храмов были простые, часто не­
грамотные, но одаренные художественным талантом люди.
Они были безымянными мастеровыми, честно и вдохновенно
делавшими свое дело, любившими шершавость камня, яр­
кость стекла, тяжесть металла, телесность веши. Их руками
созданы шедевры средневековой архитектуры и искусства. Из
Средневековья пришло к нам и само слово «шедевр». Так в
Средние века называлась работа, которую должен был выпол­
нять и представить на строгий суд подмастерье-ремесленник,
чтобы получить звание мастера. То, что он делал, должно бы­
ло быть безупречным. Поэтому позже шедеврами стали назы­
вать самые совершенные произведения искусства и ремесла.
Культура Средневековья была неоднородной. В ней можно
условно выделить несколько уровней — «ученая» культура,
вырабатывавшаяся интеллектуальной элитой, преимуществен­
но связанной с религиозным служением или государством.
Сюда могут быть отнесены теология (учение о Боге, толкова­
ние священных книг), философия, литература... На Западе
феодально-рыцарское сословие создало свою рафинирован­
ную поэзию, образ жизни, этический кодекс, т. е. совокуп­
ность норм поведения, правил, убеждений. Они тоже входили
в высокую культуру западного Средневековья. В арабском и
китайском мире одним из самых совершенных образцов вы­
сокой культуры была каллиграфия — искусство письма, до­
стигшее поразительного совершенства.
18

В недрах средневекового общества, в крестьянской среде и
в городах развивалась более демократическая народная куль­
тура, весьма далекая от официальной религиозности, в ней
сохранялись многие пережитки язычества, древних верований
и культов, из поколения в поколение передавались традиции
быта, поведения, суеверия, предания и сказки давних времен,
песни и танцы.
Сознание людей западного Средневековья, например, ис­
ходило из признания того, что земное существование связано
с временным пребыванием души в физическом теле. Высший
мир — это мир небесный, где царит Божья справедливость,
которая не может быть достигнута на земле. На небесах нахо­
дился рай, а в недрах земли ад. Потом появилось и представ­
ление о чистилище, куда после смерти должны были попасть
души, которым предстояло очиститься от грехов.
Эти представления отразились и на средневековой геогра­
фии. Считалось, что некоторые земные реки (например, Тигр
и Евфрат) берут начало на небесах, а затем стекают на землю.
А под землей находится ледяное озеро Коцит, в нем мучаются
предатели. На Востоке же возникло предание о священном
царстве Шамбала, в котором будто бы воплотилась великая
правда бытия.
Люди считали, что мир — это арена борьбы двух начал —
Добра и Зла. Они верили, что в конечном итоге победит доб­
ро, свет восторжествует над тьмой.
Средние века унаследовали от Античности представление,
что гигантский мир — космос (согласно христианским воззре­
ниям сотворенный Богом) — включал в себя малый космос
(микрокосм) — человека, который мыслился не только как
«венец творения», но и как целостный, завершенный мир, за­
ключающий в себе то же, что и большая Вселенная. Это осо­
бенно наглядно отражается в изобразительных попытках того
времени, когда большой космос (макрокосм) был представлен
как замкнутый круг бытия, движимого божественной мудро­
стью, содержащий внутри себя свое одушевленное воплоще­
ние — человека. В средневековом сознании природа уподоб­
лена человеку, а человек — космосу. Это, впрочем, не мешало
и существованию иных взглядов на человека и его тело, кото­
рое есть «прах и тлен», а человек уподоблялся червю неразум19

ному, всю жизнь проводящему в грязи и не смеющему под­
нять голову и прямо взглянуть на мир Божий. Такая двой­
ственность раздирала средневековое сознание, вызывала
метания от земного к небесному, от уничижения к надежде, от
упоения мгновением жизни к страху перед смертью и послед­
ним судом, от светлой жалости к чудовищной жестокости.
Крестьянин часто рассматривал землю как свое продолже­
ние. Не случайно в некоторых средневековых источниках зем­
ля описывается через человека — числом шагов или временем
труда, вложенного в ее обработку. Средневековым человеком
мир не столько осваивался, сколько присваивался — делался
своим в тяжкой борьбе с природой. Неотчужденность — важнейизая черта средневекового менталитета.
Иным, чем сейчас, было и представление о времени.
Прежде всего в рутинной, медленно текущей средневековой
жизни временные ориентиры были расплывчаты, необяза­
тельны. И хотя люди отнюдь не были счастливы, «часов они
не наблюдали». Они просто не нуждались в точном измерении
времени, природный счет которого был для них вполне удо­
бен и достаточен. Это «личное», бытовое время средневеково­
го человека двигалось как бы по замкнутому кругу: утро —
день — вечер — ночь; зима — весна — лето — осень. Но более
общее, более «высокое» переживание времени было иным.
Религии наполняли его священным содержанием.
Следует сказать, что на Западе, например, восприятие че­
ловеческих возрастов тоже отличалось от такового у наших
современников. Средневековое общество было молодым, про­
должительность жизни — невелика. Человек, перешагнувший
рубеж сорокалетия, считался стариком. Но в Средние века не
было особого внимания к детству. Детей считали просто ма­
ленькими взрослыми, соответственно их и одевали, и требо­
вали с них так же, как и со взрослых. Даже младенца Христа
иногда изображали как мужчину с бородой, только маленько­
го роста.
А вот отношение к юности было очень ярким, эмоцио­
нальным. Юность мыслилась как пора цветения, игры, свобо­
ды поведения. С ней связывались представления о магической
жизненной силе. Юношеский разгул был узаконен в средне­
вековом обществе, которое в целом в своих моральных уста20

новках тяготело к трезвости, целомудрию,
устойчивости.
Вступление же во взрослую жизнь требовало от молодежи от­
каза от подобных вольностей, энергия молодости должна быть
ориентирована в традиционное русло общепринятой морали.
Тот, кто не делал этого, становился изгоем.
Средневековье имело свой взгляд на такие важные состав­
ляющие человеческого и общественного бытия, как власть,
право, труд, богатство, бедность, жизнь и смерть. В отноше­
ниях между людьми огромное значение придавалось не только
их реальному содержанию, но и форме. Отсюда вытекали тре­
бования точного следования традиции, соблюдения ритуала.
Детализированный этикет тоже порождение Средневековья,
как и разнообразные церемонии.
Широко распространено мнение, что человек средневеко­
вого Запада был подавлен догмой (т. е. непреложной истиной,
неизменной при всех обстоятельствах), все его духовные уст­
ремления были сосредоточены на раздумьях о грехе, Страш­
ном суде, посмертных наказаниях, что делало его жизнь и
внутренний мир мрачными, тревожными. Но Средние века
знали и другое. Мощная жизненная сила бурлила в насыщен­
ной карнавальное™ народных празднеств, в откровенных и
насмешливых песнях бродячих школяров-вагантов,
в лицедействах скоморохов. О любви к жизни свидетельствуют и яр­
кость одежд, желание украсить жилища, никогда не исчезав­
шее стремление к красоте. Идеалом западного Средневековья
был не только умерщвлявший свою плоть аскет, но и пре­
красный рыцарь, светлый лицом и сильный телом, как бес­
плотная, духовная красота Девы Марии, так и телесная
прелесть земных женщин.
Наконец, позднее Средневековье — это время, на исходе
которого люди начали понимать, пусть еще смутно, ценность
индивидуальной жизни, обратили взор в поисках красоты не
только в небо, но и внутрь собственного духовного мира, от­
крыв в нем ранее неведомые глубины, обнаружившие нерас­
торжимую связь человека и окружающего его мира, связь
каждого и жизни всех, произошло «открытие индивидуаль­
ности».
В Средние века сформировались многие современные на­
роды и нации, сложились государства, в том числе и наша
Россия, развились языки, на которых мы сейчас говорим.
21

Большинство европейских городов — прямые преемники го­
родов средневековых. От Средневековья мы унаследовали
многие обычаи и правовые нормы, парламент, суд присяж­
ных, некоторые механизмы управления, структуру диплома­
тических служб. Средневековье подарило нам университеты,
отточенную логику, алгебру, рыцарскую этику, романтическую
любовь, книгопечатание и даже замысел счетной машины —
далекого предка современного компьютера. У нас на слуху
имена многих выдающихся людей Средневековья, святых, ге­
роев и мудрых монархов, философов и художников. Не хвати­
ло бы и огромного тома, чтобы перечислить все то, что при­
шло к нам из Средних веков и без чего мы не могли бы стать
самими собой и с надеждой вступить в третье тысячелетие.
Давайте же внимательней посмотрим на средневековый мир и
наших предков, таких далеких и таких близких нам.

Мир кельтов, легких на подъем
Обширные территории Центральной и Западной Европы
населяли кельтские племена. Кельты были первыми варва­
рами Европы, которые оказали упорное сопротивление
римлянам, хотя большей частью и подчинились им. Они
подверглись глубокому и длительному римскому влиянию,
в результате чего римская цивилизация достигла крайних
пределов Северо-Западной Европы. Кельты участвовали в
Великом переселении народов. Кельтский элемент сыграл
немалую роль в образовании средневековой Европы.

мблемой последнего в XX в. чемпионата мира по
футболу было изображение петуха. Но вряд ли большинство
тех, кто ждал появления этой эмблемы на экранах телевизо­
ров, подозревали, что история этого «галльского петуха», дав­
но ставшего неофициальным символом Франции, насчитыва­
ет более двух тысячелетий и с экранов телевизоров нам напо­
минает о себе один из самых удивительных народов в
мировой истории — кельты.
«Галлами», т. е. «петухами», племена кельтов называли
римляне. В этом проявилось их пренебрежение к варварам.
Однако кельты создали цивилизацию, не уступающую антич22

ной. Она сыграла в Европе такую же роль, как греко-римская
в Средиземноморье. На весь европейский варварский мир бы­
ла «наброшена вуаль кельтского культурного влияния». Да,
кельтская цивилизация была не столь ясной и гармоничной,
как античная. Кельты не строили, подобно грекам, величест­
венных храмов, не создавали прекрасные скульптуры. У них
не было своего Гомера, Геродота, Тита Ливия (см. Ливии Тит).
Можно сказать, что все духовное и культурное богатство кель­
ты носили с собой. Знания, историю, поэзию они сохраняли
в устной традиции, а представления о мире и красоте отража­
лись в изделиях кельтских мастеров.
Сквозь причудливые асимметричные линии и узоры про­
глядывают образы каких-то фантастических существ, то ли
людей, то ли животных, с огромными глазами и лихо закру­
ченными усами. В мотивах птицы и коня, столь часто встре­
чающихся у кельтов, сквозит движение, таинственность. Толь­
ко люди с особой душевной утонченностью и глубокой верой
в сверхъестественное могли создавать и воспринимать эти об­
разы. Не случайно кельтский стиль называют «стилем чешир­
ского кота», который, как кот в сказке Льюиса Кэрролла (см.
Кэрролл Льюис), уходил, а улыбка его оставалась.
Но в наблюдательности римлянам трудно отказать. Дей­
ствительно, кельты любили все яркое. Они носили разно­
цветную клетчатую одежду и даже волосы порой красили в
три цвета, хотя поэт Вергилий в «Энеиде» писал: «У них золо­
тые пышные кудри и золотая одежда; они сверкают полоса­
тыми плащами; молочные шеи обвиты золотом». Не только
за броскую внешность они получили прозвище «галлы». Рим­
ляне вслед за греками отмечали, что кельты «страшно свар­
ливы и чрезвычайно заносчивы. Когда один из них поссорит­
ся с другим и ему станет помогать его жена, которая сильнее
его и голубоглаза, то целая толпа чужеземцев не справится с
ними, особенно когда та, гневно откинув голову, скрежеща
зубами и размахивая белоснежными и могучими руками,
начнет наносить кулаками и ногами удары не слабее снаря­
дов катапульты, выбрасываемых при помощи скрученных
жил. Голос у большинства звучит резко и угрожающе, спо­
койно ли они говорят или сердятся». Современники обраща­
ли внимание на особую храбрость и даже безрассудство
23

кельтов. О них говорили: «У нас нет слова для обозначения
человека, который чрезмерно бесстрашен, того, кто ничего
не боится — ни землетрясения, ни волн, как говорят о кель­
тах». Многие правители того времени, в том числе и рим­
ские, содержали на службе кельтских воинов-наемников, ибо
«для военной службы годятся у них люди любого возраста, и
равным образом выступает в поход как старик, так и юноша,
поскольку они закалены морозом и непрестанным трудом и
способны вынести много трудных испытаний». Кроме храб­
рости, кельты отличались физической силой и великолепно
владели оружием.
И все-таки на вопрос: «Кто такие кельты?» — ответить
совсем непросто. Само слово «кельты» впервые появляется в
сочинении греческого историка Геродота. У кельтских племен
было много названий. Древние авторы, рассказывая о набегах
кельтов в Македонию, Грецию и Малую Азию, называют их
«галатами». Кельты, поселившиеся на Британских островах,
именуются «бриттами», «бриттонами», «скоттами». А те, кто
жил на территории нынешней Франции и Северной Италии,
считали себя «аквитанами», «эдуями», «гельветами».
Не менее загадочно и местонахождение прародины кель­
тов, т. е. районов, где они первоначально обитали. Древние
авторы считали, что это были либо те земли, которые позже
были названы Галлией, либо побережье Северного моря, отку­
да, как писал историк IV в. Аммиан Марцеллин, «они были из­
гнаны вследствие частых войн и наступления моря». Совре­
менные историки предполагают, что прародина кельтов нахо­
дилась между реками Дунаем и Рейном. До сих пор
сохранившиеся названия большого количества гор и рек на
территории Баварии, Вюртемберга, Гессена, Рейнской про­
винции принадлежат кельтам. Даже такие привычные для нас
имена, как Дунай и Рейн, имеют кельтские корни.
Многочисленные племена кельтов, говоривших на сход­
ном языке и имевших общие черты в культуре, достаточно
обособленно обитали на больших пространствах, покрытых
лесами, в долинах рек. Они занимались скотоводством, земле­
делием и охотой. Кельты разводили коров, овец, коз, свиней,
гусей, уток. Свинья как домашнее животное ценилась на­
столько высоко, что занятие свиноводством считалось уделом
24

героев. Часть кабаньей туши клали в могилу при похоронах
воина, а про удачный год говорили, что «в лесах по колено
желудей» — корма для свиней. Большую роль в хозяйстве иг­
рала прирученная лошадь, которую использовали и для пере­
возки грузов на четырехколесных повозках, и для пахоты. Лю­
бимым занятием кельтов была охота на медведей, волков, зай­
цев, бобров, птиц. На легких землях речных пойм кельты
выращивали ячмень, пшеницу, рожь, лен. Они разводили и
плодовые деревья — яблони и вишни.
Кельтские племена знали гончарное дело, ткачество, обра­
ботку металлов, в которой достигли большого искусства.
Кельтские мастера изготовляли не только плуги, серпы, ножи,
боевые мечи и шлемы, но и разнообразные украшения. По­
селения кельтов, располагавшиеся на огороженных возвышен­
ностях или скалах, состояли из группы домов. В каждом доме
жила большая семья. Как правило, укрепленные поселения
были усадьбами кельтских вождей, служили убежищем в слу­
чае опасности, играли роль ремесленных и торговых центров.
Кельты вели постоянную и разнообразную торговлю. Знатный
кельт мог похвастаться не только изысканным вином, приве­
зенным из далекой Греции, но и изящным этрусским сосудом
для вина, богатыми украшениями из слоновой кости, золота,
серебра, сделанными греческим ремесленником.
Уже к началу их движения к землям будущей Галлии выде­
ляется у кельтов племенная знать. Об этом можно судить по
ряду богатых погребений, открытых археологами. Под курга­
ном, в погребальной камере, кельты хоронили знатного
человека в полном воинском вооружении, со щитом, мечом,
в шлеме, рядом с богато украшенной двухколесной колесни­
цей. Туда же клали пищу и сосуды для питья. Они верили, что
загробная жизнь является продолжением земной. Могилы бо­
гатых женшин полны украшений из золота и янтаря, ручных
и ножных браслетов, ожерелий, сосудов из бронзы, столовой
утвари.
Беспокойная жизнь, поиск новых земель взамен истощив­
шихся, частые военные столкновения с другими племенами
привели к тому, что для защиты своего дома уже было мало
вооруженного земледельца-обшинника. Требовался воин, хо­
рошо вооруженный и обученный. Да и сами кельты не отли25

чались миролюбивым характером и подобно многим варвар­
ским племенам того времени видели даже особую доблесть в
том, чтобы взять силой то, что им нужно. Такие набеги при­
носили порой немалую добычу, значительная часть которой
доставалась самим воинам. Наиболее храбрые и удачливые во­
ины и предводители военных дружин становились племенной
знатью. По своему авторитету и богатству она приближалась к
освященным традицией племенным вождям. В случае особой
опасности за оружие бралось все взрослое мужское население
племени, но это было пешее войско. Ударное ядро — дружи­
на, хорошо вооруженные и обученные конные воины.
Что же заставило кельтов покинуть свою прародину, дви­
нуться в районы Галлии и оттуда продолжить свой путь почти
по всей Европе? Прежде всего — поиск новых плодородных
земель. Поначалу это не было похоже на переселение боль­
ших масс народа. Каждой весной часть молодых юношей в
полном вооружении после торжественной церемонии покида­
ла территорию племени и отправлялась на поиск новых зе­
мель. Вскоре такие переселения, называемые «священной вес­
ной», стали традицией. Кельты заселяли богатые и плодород­
ные области Европы. Одна из них получила название Галлия,
южную часть которой древние назвали Кельтикой. Со време­
нем Кельтика стала так богата и перенаселена, что престаре­
лому кельтскому царю племени битуригов, Амбигату, уже
трудно было ею управлять. Тогда он призвал своих племянни­
ков, Белловеза и Сеговеза, и повелел им отправиться на поиск
новых земель. Сеговез направился на восток, к устью Дуная,
Белловез — в Италию. О том, каким образом они искали зем­
ли для поселения, лучше всего говорят имена этих кельтских
предводителей. Амбигат — «тот, кто повсюду вокруг себя сеет
битву»; Белловез — «тот, кто умеет убивать»; Сеговез — «тот,
кто умеет побеждать».
Продвигаясь на юг, на Апеннинский полуостров, кельты
разграбили ряд городов и двинулись на Рим. Римские войска
встретили кельтов 18 июля 390 г. до н. э. у впадения в Тибр
реки Аллии. Сам вид тысяч варваров огромного роста, с
развевавшимися длинными волосами, потрясавших в такт ка­
кому-то дикому воинственному танцу длинными мечами и ог­
ромными щитами, громко распевавших на незнакомом языке
26

под завывания и рев диковинного вида музыкальных инстру­
ментов, поверг римлян в ужас. Они, не вступая в бой, бежали
с поля сражения под воинственные крики кельтов и звуки их
боевых труб. Путь на Рим для кельтов был открыт. Город был
захвачен и разграблен. Последним очагом сопротивления стал
Капитолий, осада которого длилась 7 месяцев. С ней связана
известная римская легенда о том, как «гуси спасли Рим». Со­
гласно легенде, кельты предприняли тайную ночную вылазку
с целью ворваться в Капитолий, но встревоженные гуси храма
Юноны, почуяв чужих, своими криками подали сигнал опас­
ности. Справедливости ради, надо сказать, что Рим от наше­
ствия кельтов в конце концов спасли не гуси, а сами римляне.
Придя в себя после позорного разгрома, римское войско на­
несло кельтам ряд серьезных поражений и заставило их вер­
нуться на побережье Адриатики. Кельты ушли, ибо в жарком
климате начались болезни и голод из-за того, что страна была
разорена и нельзя было пополнить запасы продовольствия.
Все последующие попытки кельтов прорваться дальше в Ита­
лию успехов не имели.
Более сложным и долгим, хотя и не менее впечатляющим,
был путь кельтов на восток. Возглавляемые легендарным Сеговезом, они перешли Рейн, прошли Герцинский лес и вышли
к Дунаю, где увидели богатые пастбища и плодородные рав­
нины. Здесь и осело кельтское племя бойев, от имени которого
происходит название нынешней Богемии. Другие кельтские
племена вышли к Альпам и расселились по руслам рек, впа­
дающих в Дунай. Тут было меньше плодородной земли, зато
встречались богатые залежи соли, железа, золота. Через эти
районы проходили самые удобные и короткие дороги, связы­
вавшие Италию и Центральную Европу. Кельты заняли мно­
жество земель в пограничных с Грецией варварских областях
Иллирии, Фригии и Фракии. Переправившись через Геллес­
понт и Босфор в Малую Азию, кельты поселились вдоль реки
Галис и на соседних территориях в районе нынешней столицы
Турции — Анкары. Они появились в Испании и на Британ­
ских островах. В VI в. до н. э. кельты заселили Корнуэлл, вер­
ховья Темзы, Уэльс, Ирландию, Шотландию. Заселение Бри­
тании кельтами закончилось в I в. до н. э.
Итак, переселения и завоевания привели в конце концов
к становлению того особого кельтского мира, который во
27

многих своих чертах был как бы прообразом средневековой
Европы. Кельтский мир занимал огромные территории совре­
менной Франции, Северной Италии, южной части Германии,
Северо-Западной Испании, Швейцарии, Австрии, Бельгии,
Чехии, а также Болгарии, Венгрии, Британские острова и да­
же часть Малой Азии. Что же это был за мир?
Средняя и Южная Галлия по праву считалась сердцем
кельтского мира. В этих областях кельты уже давно вели осед­
лый образ жизни, а переселения остались в легендах. На пло­
дородных и богатых полезными ископаемыми землях расцвели
кельтское хозяйство, ремесло, торговля и культура. Среди рас­
сеянных по плодородным равнинам поселений галлов — зем­
ледельцев и скотоводов — в могучих лесах уже можно было
встретить отдельно стоящие усадьбы богатых и знатных галлов.
Они представляли собой просторный жилой дом. К нему при­
мыкали хозяйственные постройки и стойла для скота. К этому
времени земли и скот были уже признаком богатства. Любо­
пытно, что древние галльские «фермы» во многом напоминали
современные. Они также имели центральный коридор, по бо­
кам которого располагались разгороженные помещения для
животных.
Но подлинными центрами политической, хозяйственной и
религиозной жизни кельтов были «оппидумы», которые имели
немало характерных черт, присущих позднейшим средневеко­
вым городам. Слово «оппидум» латинского происхождения.
Именно так назвал Юлий Цезарь (см. Цезарь Юлий) кельтские
поселения, которые он впервые увидел в Галлии. В переводе с
латинского «оппидум» значит «укрепленное место». Кельты на
своем языке называли такие поселения «дунум». Оппидумов
было немного. Рассказывая о кельтском племени гельветов.
Цезарь писал, что у них было 12 оппидумов, 400 деревень и
отдельные дома-фермы.
Самой характерной чертой оппидума действительно были
мощные укрепления, так называемые «галльские стены». Они
представляли собой конструкцию из перекрещенных про­
дольных и поперечных деревянных балок, скрепленных же­
лезными гвоздями длиной более 30 см. Гвоздей использова­
лось так много и они были такого качества, что и через две
тысячи лет жители одного из селений, находящегося рядом с
28

местом кельтского оппидума, использовали их для изготовле­
ния небольших орудий труда. Вовнутрь образовавшихся кле­
тей набивались щебень и камни. С наружной стороны стена
облицовывалась уложенным слоями камнем. Такой стене не
был страшен ни огонь, ни удары тарана. С ее внутренней сто­
роны имелась широкая насыпь, по которой не только пешие
воины, но и конники могли подняться на укрепление. Д о ­
вольно хитро были построены и проходы в стенах. Стенки
проходов сужались к середине, напоминая по форме песоч­
ные часы. В таком проходе толпа штурмующих как бы сжи­
мала сама себя, что было выгодно при обороне.
Оппидумы играли в первую очередь роль военных крепос­
тей, помогавших отражать натиск других варварских племен,
особенно германцев. Они служили также центрами отдельных
племен, как, например, Медиолан (современный Милан) —
столица кельтского племени сантонов. Большинство оппиду­
мов было также центрами торговли и- ремесла, причем ремес­
ла специализированного. Металлургия развивалась поблизос­
ти от залежей железа и золота. Гончары — специалисты по
изготовлению тонкой керамики, мастера-стекольщики, юве­
лиры стремились селиться в оппидумах, где проживало много
знатных и богатых кельтов. Некоторые оппидумы возникали
вокруг почитаемых святилищ, например — Неметценна.
Одним из самых известных оппидумов Галлии был Бибракта. Окруженный высокой стеной, он располагался на пла­
то холма Бовре и занимал площадь в 135 гектаров. Холм Бовре
имел прямое сообщение с долиной реки Луары и бассейном
реки Сены. Бибракта — главный политический и важный торгово-ремесленный центр кельтского племени эдуев. Оппидум
не имел правильной «геометрической» планировки, однако
внутри городских стен ясно выделялось несколько кварталов,
разделенных улицами.
С северо-востока к нему подходила дорога, которая служи­
ла для въезда в город. Сначала путник попадал в ремесленный
квартал, населенный кузнецами и другими мастерами по ме­
таллу. Его взору открывались добротные мастерские, которые
строились из земли и дерева и покрывались соломой. Фасад
мастерской обычно выходил на улицу. Мастерская одновре­
менно являлась и торговой лавкой. В той стороне, которая бы29

ла отведена для торговли, часть пола была покрыта крепкими
досками. Наковальня находилась в яме двухметровой глубины.
Поскольку для работы с металлом постоянно требовалась вода,
она подавалась к ремесленным кварталам из южной части го­
рода по специальным каналам пятиметровой глубины.
Ближе к центру города находились мастерские ювелиров.
Они располагались вдоль улиц вперемежку с жилыми домами.
Дома обычно имели четырехугольную форму. Их строили из
дерева и камня, покрывали соломой, редко — римской чере­
пицей. Углы домов и косяки окон делались из тщательно об­
тесанного камня. Большинство домов в городе, принадлежав­
ших не очень зажиточным галлам, было полуподземного типа,
что связано с весьма холодными зимами. Пол был покрыт ут­
рамбованной глиной или битой черепицей. Не такими были
дома богатых галлов, расположенные в отдельном квартале
Бибракта. В одном из таких домов площадью 100 кв. м было
30 комнат, расположенных вокруг крытого дворика. В доме
имелась даже отопительная система. Однако росписи стен бы­
ли скромными, мозаики простыми, не было ни мрамора, ни
каменных колонн.
Особый квартал занимал городской рынок. Здесь находи­
лись ряды лавок, где ремесленники и торговцы продавали
свой товар. При раскопках в Бибракте обнаружено большое
количество монет, дающих представление о характере торгов­
ли. Из 1579 найденных монет 430 оказались стершимися и не­
законченными, 1006 — галльскими, 27 — греческими, 114 —
римскими, 1 — кельтиберская (см. Кельтиберы) и 1 — из Мав­
ритании. Место городской ярмарки было так удачно найдено
кельтами, что даже после того как жители покинули Бибракту,
ярмарка на холме Бовре продолжала свою жизнь. Она была
хорошо известна в Средние века, а торговые сделки на этом
месте продолжались вплоть до XX в. Рядом с ярмаркой нахо­
дилось святилище кельтов, посвященное местной богине —
покровительнице города. Был в городе и специальный квар­
тал, где отсутствовали долговременные строения. Он служил
местом временного лагеря для тех, кто искал в городе защиты.
Кроме Бибракты, были также известны оппидумы, сыг­
равшие значительную роль в войне галлов с римлянами, —
Аверик, Герговия и, наконец, Алезия — последний оплот со30

противления галлов Цезарю. Однако такие оппидумы, как
Бибракта или Алезия, были характерны для Средней и Юж­
ной Галлии. По сообщениям Страбона и Цезаря, белги, жив­
шие в районе Арденнского леса, строили лишь временные де­
ревянные укрепления. Они укрывались со своими семьями в
глубине лесов, на островах среди болот. На северном побе­
режье Галлии и в Британии оппидумы скорее напоминали ук­
репленные лагеря и места для укрытия скота. Кельты, жившие
на территории Англии, строили небольшие деревни, окружен­
ные палисадом. В Ирландии обнаружено большое количество
маленьких крепостей, построенных на возвышенностях, кото­
рые иногда служили убежищем, а порой просто домами бога­
тых кельтов.
В расположении, особенностях и архитектуре кельтских
поселений, как в зеркале, отразился их общественный строй.
Кельты не сумели сплотиться в единое государство на всех
занимаемых ими территориях. Чаще всего объединение осу­
ществлялось в рамках одного крупного племени или союза
нескольких племен. Цезарь только в Галлии нашел около 60
таких объединений, каждое из которых занимало свою терри­
торию и нередко претендовало на чужую. Да и сами племена
были различны. На окраинах кельтского мира, в Британии,
Ирландии, у белгов на севере Галлии и у некоторых других
племен, еще сохранялась власть племенного вождя — царя,
который был и верховным жрецом, и высшей гражданской и
военной властью. Сохранились там и военные дружины, и
свободные земледельцы, и скотоводы-общинники, прожи­
вавшие родами или большими семьями.
В Центральной и Южной Галлии реальная власть прина­
длежала богатой и влиятельной племенной аристократии. Ото­
шли в прошлое Совет старейшин и Народное собрание. Вме­
сто Совета старейшин дела вершило собрание наиболее знат­
ных и богатых, которое Цезарь по аналогии с Римом называл
«Сенатом». Народное собрание сменилось нерегулярным со­
бранием зажиточных членов племени. И если все мужское сво­
бодное население и собиралось порой перед началом военных
действий или при решении каких-либо важных для племени
вопросов, то это было лишь данью традиции, а чаще — сред­
ством добиться своего для кого-либо из кельтской знати. Так31

же и титул царя был лишь легендарным символом. И если
знатные и богатые порой желали провозгласить себя царями,
то это было лишь средством укрепить реальную власть тради­
ционным титулом.
У наиболее развитых племен, например у эдуев, Сенат и
местные племенные вожди выбирали из знатных сроком на
один год особого человека, который осуществлял высшую ис­
полнительную и судебную власть. Эдуи назвали его^<вергоберт» — «тот, кто исполняет решения». В ряде районов Галлии
из числа знати выбирали также местных «исполнителей реше­
ний». Цезарь назвал их «магистратами». Но реальная власть
находилась в руках знати.
Знатный и богатый человек мог содержать собственное
войско, без которого часто ни удержать, ни приумножить
власть и богатство было невозможно. Цезарь писал о галль­
ских вождях: «Они постоянно воюют между собой, и каждый
из них окружает себя толпой амбактов и клиентов, число ко­
торых растет вместе с его богатством; они не знают другого
способа достижения могущества». «Амбактами» Цезарь назы­
вает воинов личных дружин знати, «клиентами» — свободных
галлов, лично зависимых от богатого и знатного человека.
Хотя в Галлии наряду с личными земельными владениями
богатых людей существовала общинная собственность на па­
стбища и леса, а во владении отдельных родов и семей оста­
вались еще значительные участки, сохранилось не так уж
много по-настоящему независимых общинников-землевла­
дельцев. Налоги, взимаемые правителями, долги, притесне­
ния привели к образованию целого слоя неимущих и обездо­
ленных кельтов. Единственным спасением для них был поиск
покровительства у знатных людей за службу им или работу на
них. Несмотря на то что услуги клиентов оплачивались хозяи­
ном, положение их было тяжелым. Цезарь отмечал почти раб­
ское положение клиентов. Были у кельтов и рабы, чаще всего
из военнопленных. Они использовались как домашняя при­
слуга, а нередко по обычаю отпускались на волю. Но не рабы,
а именно число амбактов и клиентов было признаком знат­
ности и богатства. Так, знатный кельт из племени кадурков
имел клиентами целый город Укселлодун, в котором укрыва­
лись тысячи воинов.
32

Была в Галлии и другая сила, не менее значимая, чем
знать. По словам Цезаря, «во всей Галлии существует вообще
только два класса людей, которые пользуются известным зна­
чением и почетом... — это друиды и всадники». Друиды, по
мнению Цезаря, были аристократами, посвятившими себя
культу, так же как всадники (знать) являлись аристократами,
посвятившими себя оружию. Друиды не были просто племен­
ными жрецами. Они образовывали могущественную корпора­
цию (сообщество), возглавляли всю религиозную жизнь Гал­
лии, обладая большим политическим и юридическим автори­
тетом. Именно друиды были той единственной силой, которая
объединяла галльские племена, ослабленные внутриобшинной борьбой и межплеменными распрями. В чем же была си­
ла друидов?
Сейчас в ирландском языке слово «друид» используется со
значением «колдун». Плиний Старший считал, что название
«друид» происходит от греческого слова «дуб», который был
для галлов священным деревом. Есть и другое толкование:
кельтское слово «друид» означает «много знающий». Все три
значения недалеки от сути. Друиды являлись высшими авто­
ритетами в вопросах языческой веры, выступали хранителями
многовековых знаний — истории, обычаев, традиций, поэзии,
были толкователями снов, прорицателями, врачевателями,
исполнителями магических обрядов. Аммиан Марцеллин, опи­
раясь на свидетельства более ранних историков, писал о кель­
тах: «Среди них друиды, более возвышенные в своих мыслях,
связанные товарищескими союзами... были облечены изыска­
ниями относительно вещей таинственных и возвышенных, и,
презирая свойственное человеку, провозглашали души бес­
смертными».
Вера в бессмертие души была тем единственным, что объ­
единяло религиозные верования различных кельтских племен.
У каждого племени, даже в каждой местности существовали
свои божества. Из самых распространенных и почитаемых
древние авторы упоминают о Дите — «прародителе кельтов»,
Дагде — «великом отце с неисчерпаемым котлом». С загроб­
ным миром связаны имена Луга и Мананнана. Валерий Мак­
сим, римский историк, с удивлением писал о вере кельтов в
бессмертие души: «Рассказывают, что они одалживают друг
Средние века

33

другу суммы, которые будут выплачены в другом мире», на­
столько они убеждены, что души людей бессмертны». Его сов­
ременник Диодор Сицилийский рассказывает, что во время по­
хорон родственники некоторых галлов бросали письма в кос­
тер, думая, что они будут прочитаны мертвыми. Кельты
представляли себе загробную жизнь более счастливой, чем
земная, где-то на далеких островах за морем, на окраине зем­
ли в стране Эмайн. Это страна вечной юности. Там нет ни
смерти, ни печали, ни дряхлости и болезней. Земли там пло­
дородны. На них растет множество цветов, деревья с серебря­
ными ветвями, на которых зреют чудные яблоки. Там всегда
вечный пир, играет прекрасная музыка. В эту чудесную страну
порой можно попасть и живым, а иногда и вернуться оттуда,
как герой ирландских сказаний Бран.
Друиды, однако, являлись не только носителями веры в
прекрасную загробную Равнину Блаженства, но были весьма
авторитетны в делах земных. Дион Хризостом писал: «И без
них не было позволено царям ни делать что-нибудь, ни
принимать какие-нибудь решения, так что в действительности
они управляли, цари же, сидевшие на золотых тронах и рос­
кошно пировавшие в больших дворцах, становились помощ­
никами и исполнителями их воли». Почитание друидов было
столь сильно, что их слово порой было решающим даже при
военном конфликте. По свидетельству Диодора Сицилийско­
го, «не только в мирных делах, но и в войнах особенно пови­
нуются им... не только друзья, но и враги. Часто они выходят
между войсками, выстроившимися в боевом порядке, гремя­
щими мечами, ощетинившимися копьями и усмиряют их, как
будто укрощают каких-то диких зверей. Так даже у самых ди­
ких варваров боевой пыл уступает мудрости...» Сила слова
друидов во многом основывалась на том, что в случае непо­
слушания они имели право отлучить от культа, от участия в
религиозных церемониях и обрядах не только отдельного че­
ловека, но и целое племя. Отлученные были вне закона, все
сторонились их.
И наконец, друиды были как бы верховным судом, кото­
рый рассматривал и конфликты между племенами (скажем,
из-за границ), и преступления против всего племени (напри­
мер, измену), и уголовные преступления, и имущественные
34

тяжбы. Как правило, к суду друидов обращались добровольно,
иногда обе стороны по соглашению, если не верили в спра­
ведливость светского суда, который также существовал у гал­
лов. Приговор суда друидов считался окончательным. Страбон
пишет: «Друиды считаются очень справедливыми, а вслед­
ствие этого им доверяют решение всякого рода гражданских
тяжб и общественных споров». Суд друидов был и своеобраз­
ным органом, приводящим в исполнение смертные пригово­
ры светского суда. Считалось, что лишь жрецы имеют власть
отнимать у человека физическую жизнь. Конечно, это имело
мистическую форму религиозного жертвоприношения, но
Цезарь не случайно замечает: «По их (друидов) мнению, еще
угоднее бессмертным богам принесение в жертву попавшихся
в воровстве, грабеже или другом тяжком преступлении».
Не в меньшей мере влияние друидов объяснялось и тем,
что они взяли на себя дело воспитания молодежи. Многие мо­
лодые люди, прежде всего из знатных семей, поступали в обу­
чение к друидам. Некоторых привлекал высокий авторитет
друидов, их знания. Чтобы стать друидом, нужно было учить­
ся в течение 20 лет. Другие сами хотели войти в их число, так
как друиды пользовались огромными привилегиями: не плати­
ли налогов, освобождались от военной службы. Знатные
семьи порой насильно отправляли своих детей учиться к дру­
идам — иметь в родне друида было не только почетно, но и
выгодно.
Молодые люди приобщались к многовековым тайнам бо­
жеств и природы, к традициям и обычаям своего народа, за­
учивали наизусть стихи и легенды, изучали кельтские законы
и историю, узнавали о своем высоком долге, где главным бы­
ло уметь искусно сражаться и достойно умирать. Ученики жи­
ли со своими учителями вдали от семей, в глубине пещер и
лесов. Они не имели права записывать ни строчки. Учитель
как бы доверял ученику свои секреты. По мнению Цезаря,
«такой порядок у них заведен по двум причинам: друиды не
желают, чтобы их учение делалось общедоступным и чтобы их
воспитанники, слишком полагаясь на запись, обращали мень­
ше внимания на укрепление памяти».
Конечно, не каждый, кто проходил обучение у друидов,
сам становился друидом, но, как правило, сообщество дру35

идов пополнялось из знатных семей. Друиды создали единую
и мощную организацию со своей иерархией (т. е. подчинением
низших чинов высшим) и внутренней дисциплиной, выбирае­
мым верховным друидом, который имел пожизненную нео­
граниченную власть. Но они не стали замкнутой кастой
(группой) жрецов, не были оторваны от светской жизни. Дру­
иды жили нередко в своих общинах, могли жениться, иметь
детей, владеть имуществом (порой немалым), активно вмеши­
ваться в политическую жизнь, выполнять дипломатические
миссии. Они как воины даже участвовали в сражениях.
Каждая община имела своих друидов, но ежегодно в опре­
деленное время (обычно перед концом жатвы) все друиды
Галлии собирались в одном из священных мест. Чаще всего
это были «священные» дубовые леса. Цезарь указывает, что
такое святилище находилось в области племени карнаутов,
потому что их территория считалась центром всей Галлии. Со­
брание друидов сопровождалось торжественными жертвопри­
ношениями, в том числе и человеческими. Если верить Страбону, цель такого жертвоприношения состояла в том, чтобы
«обеспечить общую меру земного плодородия». Однако «Карнаутская ассамблея», как ее назвали историки, была еще и
высшим судом для всей Галлии. «Сюда отовсюду сходятся все
тяжущиеся и подчиняются их определениям и приговорам»,
— писал Цезарь. «Карнаутская ассамблея» укрепляла славу и
авторитет друидов, сплачивала их «орден».
Железные когорты легионов Цезаря и его преемников поло­
жили конец неповторимому миру кельтов. Галлия, а вслед за
ней и другие части кельтского мира стали римскими провин­
циями. Только гордые бритты не покорились римлянам. В ре­
шающий момент противостояния они собрали 30-тысячное
войско. История сохранила для нас речь их вождя Калгака пе­
ред битвой:
«Этот день и ваше единодушие положат начало освобож­
дению всей Британии: ведь вы все как один собрались сюда и
вы не знаете оков рабства. Итак — только бой и оружие! Пре­
дыдущие битвы с римлянами завершались по-разному, но, и
понеся поражение, британцы хорошо знали, что мы сильны,
потому что мы — самый древний народ Британии. За нами
36

нет больше ни одного народа, ничего, кроме волн и скал, еще
более враждебных, чем они, римляне, надменность которых
не смягчить ни покорностью, ни уступчивостью. Ни Восток,
ни Запад их не насытят; они единственные, кто с одинаковой
страстью жаждет помыкать и богатством, и нищетой; отни­
мать, резать, грабить на их лживом языке зовется господст­
вом; и, создав пустыню, они говорят, что принесли мир. На
нашей стороне все, что увлекает к победе: ведь у римлян нет
с собой жен, чтобы воодушевлять их на бой, нет и родичей,
готовых корить за бегство; у большинства нет и родины или
она вне Италии. На этом поле битвы для нас решится — пре­
терпевать ли их вечно или разом от них избавиться. Посему,
идя в бой, размышляйте о предках и потомках наших!»
И хотя в этой битве римляне одержали победу, им не уда­
лось справиться с непокорными кельтами. Ни Шотландия, ни
Ирландия, ни Уэльс не вошли в состав римских владений.
Римлянам даже пришлось для зашиты от кельтов построить
огромные земляные валы, которые пересекали Британские
острова от берега до берега. Северо-Западная Британия оста­
лась последним оплотом кельтского мира, которому удалось
устоять как перед англосаксами, так и под ударами норманнов.
Но не только это связывает кельтский мир со Средневе­
ковьем. Порой история заранее как бы пробует то, что найдет
свое продолжение и развитие лишь через века. Разве не были
друиды той единственной силой, которая сплачивала много­
ликий кельтский мир так же, как несколько веков спустя
христианская церковь объединяла страны и народы раздирае­
мой распрями Европы? Разве не кельтская металлургия зало­
жила основы всей средневековой металлургии? Разве не изо­
бретения безымянных кельтских мастеров мы используем сей­
час как нечто сугубо современное, например, открывая
ключом металлические дверные замки, впервые сделанные
кельтами? Разве не живы до сих пор торговые центры и горо­
да, заложенные кельтами? Разве не всплески кельтской куль­
туры, особой, таинственной и мистической, с удивлением за­
мечают искусствоведы вплоть до конца XX в.? И наконец, раз­
ве не гордый кельтский дух неоднократно поднимал потомков
древних кельтов на борьбу за свободу, как об этом поется в
37

ирландской «Песне о зеленом цвете» (национальном цвете
Ирландии), написанной в конце XVIII в.:
Когда сумеет
Когда сумеет
Увижу я, что
А д о тех пор

запретить закон траве расти,
запретить закон цветам цвести,
о н могуч, и п о к о р ю с ь ему,
зеленый цвет с о шляпы не сниму.

«Покой этому народу не по душе»
Пять веков сотрясало Европу Великое переселение наро­
дов. На ослабленную Римскую империю обрушилась мощ­
ная волна варварских племен. Первыми хлынули неисчис­
лимые полчища германцев. Они захватывали огромные
территории, сжигали города, объявляли римскими импе­
раторами своих вождей. А когда Западная Римская импе­
рия пала, на руинах ее стали возникать первые варвар­
ские государства.

очему варвары правят Римом? — Старый

сенатор

еще никогда не видел племянника таким взволнованным.
Много лет назад после смерти единственного брата он уда­
лился от дел в свое поместье, деля время между книгами и
воспитанием юноши. Тот давно хотел увидеть Рим, известный
ему по рассказам дяди, но лишь этой весной сенатор, уступая
просьбам юноши, отправил его в Рим со своим старым и на­
дежным другом. И вот теперь, вернувшись, юноша задал тот
вопрос, над которым сенатор сам размышлял уже многие го­
ды, то перебирая рукописи, документы и письма, которые он
собирал не одно десятилетие, то вспоминая собственную жизнь.
— Неужели боги отвернулись от «вечного города», мстя за
то, что мы забыли их ради нового, казненного на кресте? —
Голос юноши дрогнул. — Неужели орудием своей кары они
выбрали этого варвара в тоге, Теодориха из племени готов, ко­
торый сейчас именуется королем Италии? Ведь многие вар­
варские народы изображены побежденными на победной ко­
лонне Траяна\ Почему гунны произвели великие потрясения и
разрушения, но ушли, как проходит ураган, а эти...
38

— Волю богов знают только боги, и лишь иногда она от­
крывается смертным... — Старый сенатор медленно направил­
ся к своему столу, где привычно лежали чуть пожелтевшие
листы рукописей. — Садись. Я расскажу тебе то, что знаю сам
и что прочел в трудах наших предков. Помни лишь одно: что­
бы понять настоящее, надо знать не только прошлое, но и
прошлое прошлого. Поэтому я начну с древних легенд, кото­
рые слышал и записал, когда был немногим старше тебя.
Далеко на севере, там, где лишь холодное море отделяет
берег от самого края земли, среди бушующих волн возвыша­
ется остров Скандза — ^прародина многих варваров и готов,
чей король ныне правит Римом. Земли Скандзы скудны. Леса
дики. Скалы суровы. В середине лета сорок дней и ночей про­
должается там непрерывный свет, а холодной зимой столько
же времени обитатели его не видят солнца. Суровы были и
люди, которых породила эта земля. Чтоб выжить, боролись
они с дикой природой и воевали друг с другом. Неудивитель­
но, что жила у готов легенда о сказочной земле Ойюм, где
среди цветущих долин и богатых дичью лесов текут реки,
полные рыбой. И вот пять веков назад готы, построив три
простых корабля, на которых только смелый или отчаявшийся
мог бы пуститься в плавание по морю, во главе со своим вож­
дем Беригом отправились на поиск этой желанной земли. Они
поплыли на юг и, достигнув земли, дали месту, где высади­
лись, название Готискандза. Оно сохранилось и по сей день.
Но не была гостеприимной для готов и эта земля. Жившие
на побережье племена, среди которых были варвары из варва­
ров — вандалы, вступили с готами в бой. Готы победили их и
расселились на побережье. Но мечта об Ойюм не оставляла
их. В правление пятого после Берига вождя готов — Филимера,
когда готское племя значительно умножилось, войско готов
вместе с семьями двинулось далее на юг и вышло в благодат­
ные земли Скифии, где, как считали они, и располагалась
земля Ойюм.
Как гласит легенда, они нашли Ойюм, но лишь часть го­
тов попала туда. Другая отстала и не смогла переправиться че­
рез реку, ибо внезапно разрушился единственный мост через
нее. Так и осталось в памяти готов это событие как разделение
племени на «восточных» и «западных».
39

Но и пройдя в Ойюм, готы не остановились. Воистину —
покой этому народу не по душе, даже на желанной земле. Воз­
главляемые Филимером, они двинулись далее к крайней части
Скифии, к Понтийскому морю, то вступая в сражения, то
мирно расходясь с другими варварами, населявшими эти зем­
ли. Однако и у Понта осталась лишь часть готского племени.
Как притоки одной реки, готы растекались по разным зем­
лям, пока не определились три места их расселения: в с к и ф ­
ской земле около Меотийского болота, в Дакии и Фракии.
— Но скажи мне, что это были за люди? Что побуждало их
к движению из одной земли в другую? Не одна же мечта об
Ойюм увлекала варвара в неизвестность?
Старый сенатор улыбнулся горячности юноши.
— Что это были за люди? К счастью, здесь мы уже можем
покинуть страну варварских легенд и обратиться к написанно­
му нашими предками, известными или забытыми, но равно
оставившими нам память о прошлом. Знаешь ли ты, что готы
были лишь частью племен, во многом сходных между собой и
получивших общее имя «германцы»?
Германцы были рослы, сильны, голубоглазы и светловоло­
сы. Корнелий Тацит, этот воистину последний великий исто­
рик Рима, известный при жизни более как оратор и консул и
незаслуженно забытый ныне, так писал о них: «Одеждой для
всех служит короткий плаш, застегнутый пряжкой, а если ее
нет, то и шипом. Ничем другим не прикрытые, они проводят
целые дни перед огнем у очага». Более зажиточные, отмечал
он, носят рубахи и штаны. Многие одеваются в звериные
шкуры, искусство отделки которых они принесли со своей
прародины.
Слушай далее:
— Селятся германцы каждый отдельно и сам по себе, где
кому приглянулся родник, поляна или дубрава... все, что им
нужно, они сооружают из дерева, почти не отделывая его и не
заботясь о внешнем виде строения... Пища у них простая: ди­
корастущие плоды, свежая дичина, свернувшееся молоко, и
насыщаются они ею без всяких затей и приправ. Они знают
земледелие, выращивая овес и ячмень, но главным богатством
у этих варваров считается скот, а важнейшим промыслом —
охота. Много времени они проводят в лесу, охотясь на лосей,
40

зубров и другую более мелкую дичь. Есть у них и мастера —
ремесленники, хотя посуду из глины они делают простую, а
украшений не любят.
Ты будешь не прав, однако, если посчитаешь их мирными
земледельцами и скотоводами. Божественный Юлий Цезарь
(см. Цезарь Юлий), который, в отличие от Тацита, сам провел
не один год среди германцев, пишет о них: «Величайшей сла­
вой у германцев пользуется то племя, которое, разорив ряд
соседних областей, окружает себя как можно более обширны­
ми пустырями». Спустя полтора века ему вторит Тацит: «Этих
людей легче убедить вызвать на бой врага и получить раны,
чем пахать землю и выждать урожая; даже больше: они счита­
ют леностью приобретать потом то, что можно добыть
кровью». Это же можно сказать и о готах, которые среди мно­
гих германских племен известны были своей силой и отвагой
и одержали немало побед над другими варварами.
— Прости, что прерываю тебя, — почтительно произнес
юноша, — но война, ты сам рассказывал мне, нуждается не
только в силе и отваге воинов, но в их организации в единое
войско, а победа требует сплоченности и подчинения коман­
диру. Кто же мог сплотить в победное войско варварскую тол­
пу готов?
— Ты задал верный вопрос... Готов, как и иных германцев,
в бой вели племенные вожди. Мы зовем их «царями», «коро­
лями», но сами готы называют их «конунгами». Власть конун­
гов, освященная традицией и варварскими верованиями, была
велика. Они выбирались из наиболее знатных и прославлен­
ных семей собранием всех взрослых мужчин племени. Чтобы
защищать свои земли и совершать набеги на чужие, конунги
собирали дружину из самых храбрых и умелых воинов. И все
же полной власти конунг не имел. Тацит рассказывал, что
«у князей (так он назвал конунгов) нет неограниченной или
произвольной власти, и вожди имеют власть лишь потому, что
своей храбростью они служат примером; они сражаются всег­
да впереди всех и этим возбуждают удивление. Однако каз­
нить, заключать в оковы и подвергать телесному наказанию
не позволяется никому, кроме жрецов, да и то не в виде нака­
зания по приказу вождя, а как бы по повелению бога»; СаМые
же важные решения у готов тогда принимало собрание племе^
ни, Менее важные — Совет старейший.
41

Прибавь к этому, что род и семья весьма почитались всеми
германцами, и ты поймешь, что и на самого необузданного
варвара была сила, несокрушимая в его глазах. У многих из
них самым страшным считалась даже не смерть, а изгнание из
племени, ибо изгнанный был презираем всеми. Не стал бы я
также говорить о германцах — «толпа». Толпа, даже самая во­
инственная, редко состоит из умелых воинов. Готы же, подоб­
но другим германцам, воспитывали воина с детства. Они за­
каляли его тело и дух, обучали воинским искусствам. Не слу­
чайно в день, когда отмечалось совершеннолетие юноши и он
становился полноправным членом племени, ему вручали щит
и копье.
— Но ведь Рим имел непобедимую армию и великих пол­
ководцев, много раз прославившихся победами над варвара­
ми. Не один император получил титул «Готский». Не раз чека­
нилась монета в честь победы над ними.
— Да, так было... Рим был силен, пока мог воевать с вар­
варами на варварской земле, покоряя одни племена, внушая
страх другим, вступая в союз с третьими и сталкивая их с ос­
тальными. Но три века назад Рим почувствовал натиск уже не
отдельных племен, а всего мира варваров. Сотни племен тро­
нулись со своих земель и двинулись к римским пределам. На­
чалось Великое переселение народов, и главной силой его
тогда были германцы, а среди них — готы.
Что побуждало их? То же, что и ранее, — поиск новых
плодородных земель и жажда добычи. Они уже знали о богат­
ствах Рима и от купцов, которые торговали с варварами, и от
воинов-варваров, которые служили наемниками у многих
правителей. Помимо того — бесконечные войны между сами­
ми варварами, когда одно племя теснило другое с обжитых
мест. Варвары сами как бы подталкивали друг друга к грани­
цам империи.
Вот слова об этом Аммиана Марцеллина, «солдата и грека»,
как он сам себя называл, одного из «последних римлян», как
справедливо скажут о нем, быть может, наши дальние потом­
ки, ибо живущие сегодня уже несправедливо забыли и его
труд, и его самого: «По всему римскому миру, словно по бое­
вому сигналу труб, поднялись самые свирепые народы и стали
переходить ближайшие к нам границы. Галлию и Рецию одно­
временно грабили аламанны; сарматы и квады — обе Панно42

ним; пикты, саксы, скотты и аттакотты терзали непрерыв­
ными бедствиями Британию, австорианы и другие племена
мавров сильнее обычного тревожили Африку; Фракию граби­
ли разбойничьи шайки готов». Дерзость варваров была столь
велика, что даже побежденные, они чувствовали свою силу.
Когда император Аврелиан, разгромив германское племя
ютунгов, предложил им достойный договор о мире, те ответи­
ли: «К чему принимать нам мир, когда от нас зависит посту­
пать с вами как угодно — дружественно или враждебно».
Тяжела была борьба Рима с варварами. Помимо блиста­
тельных побед она полна трагических событий, в которых го­
ты, а мы возвращаемся к ним, сыграли немалую роль. Именно
они в союзе с другими племенами под предводительством
своего короля. Остроготы перешли Данубий, который еще
Юлий Цезарь определил как границу между империей и вар­
варским миром, вторглись в Нижнюю Мезию и осадили Маркианополь. Потом же ушли в свои земли с богатой добычей.
Именно они под предводительством преемника Остроготы —
Книвы вновь ворвались в римские пределы, разграбили Ф и липпополь, а в битве под Абриттом разгромили римские вой­
ска. Тогда впервые в сражении с варварами погиб римский
император — Деций. Погиб и его сын. И так неоднократно
вторгались готы в империю и по суше, и по морю, где получая
отпор, где уходя с добычей. И наконец, именно они первыми
среди варваров того времени, подчинив себе многие племена,
создали на варварских землях, которые мы называем Барбарикумом, свою державу во главе с королем Эрманарихом из древ­
него готского рода Амалов. Лишь нашествие гуннов и смерть
Эрманариха сломили эту державу. Но и тогда лишь часть готов
покорилась гуннам. Справедливо сказал христианский епис­
коп Амвросий (см. Амвросий Медиоланский): «Гунны наброси­
лись на аланов, аланы на готов, готы, изгнанные со своей ро­
дины, захватили у нас Иллирию. И это еще не конец!»
Но исток будущих трагедий Рима был не только в беше­
ном натиске многих варваров. Как варвары нуждались в зем­
лях и сокровищах Рима, так и римская власть нуждалась в
варварах...
— Но почему враг показался тем, кто правил Римом, луч­
шим другом? — удивленно воскликнул юноша. Старый сена­
тор скорбно вздохнул.
43

— Вот послушай, что писал более века назад о Риме хрис­
тианский монах Сальвиан: «Бедные обездолены, вдовы стена­
ют, сироты в презрении и настолько, что многие из них, даже
хорошего происхождения и прекрасно образованные, бегут к
врагам. Чтобы не погибнуть под тяжестью государственного
бремени, они идут искать у варваров римской человечности,
поскольку больше не могут сносить варварской бесчеловеч­
ности римлян. У них нет ничего общего с народами, к кото­
рым они бегут, и тем не менее они предпочитают смириться с
различием нравов, нежели терпеть несправедливость и жесто­
кость, живя среди римлян... ибо они желают быть свободны­
ми в обличье рабов, а не рабами в обличье свободных. Рим­
ского гражданства, некогда не только очень уважаемого, но и
приобретавшегося за высокую цену, нынче избегают и боят­
ся... По этой причине даже те, кто не бежит к варварам, все
равно вынуждены превращаться в варваров, как это происхо­
дит со всеми, кого на обширных пространствах римского ми­
ра несправедливость побуждает отрекаться от Рима».
Прав монах! Воистину «римляне сами себе были врагами
худшими, нежели внешние враги, и не столько варвары их
разгромили, сколько они сами себя уничтожили...» — Старый
сенатор замолк. Потом с тяжким вздохом он продолжал:
— Алчность и властолюбие одних, умственная слепота
других и равнодушие третьих привели к тому, что не только
раб, отчаявшись в своей судьбе, все чаше бежит от хозяина
или восстает против него. Свободный земледелец — эта опора
Рима и его солдат — разоряется под тяжестью налогов и по­
боров. Знатные погрязают в алчности и интригах. Почитай ве­
ликого историка Рима Тита Ливия (см. Ливии Тит) и других,
писавших историю империи. Чем ближе к нашему времени,
тем чаще описание славных походов и мудрых государствен­
ных деяний сменяются рассказами о борьбе за власть и богат­
ство, о заговорах и интригах, где гибнут лучшие; но торжест­
вуют бесчестные и коварные.
Послушай, что пишет уже упоминаемый мною Аммиан
Марцеллин об императорском дворе: «Большая часть... явля­
ется питомником всяких пороков, так что они заражали rdcyдарСДво дурными страстями и раздражали Мйогих более Даже
Примером, Чем безнаказанностью преступлений. Одни Из
44

них... вынюхивая каждый случай, где можно было воспользо­
ваться чем-нибудь, поднялись из крайней бедности до ко­
лоссальных богатств. Усвоив привычку захватывать чужое,
они не знают никакой меры... Здесь зародилась распущенная
жизнь, клятвопреступления, равнодушие к общественному
мнению... Отсюда произросло дикое обжорство пиров, и вме­
сто победных триумфов появились столовые торжества...»
— Удивительно ли, — продолжал сенатор, оставив лист ру­
кописи, — что взгляд правителей и знати обратился на варва­
ров, как на тех, кто еще способен дать и воина, и хлебопашца.
Ты упоминал о Траяне, но уже в его времена в римских
войсках было множество варваров — наемников. Император
Проб, также славный победами над варварами, стал селить их
вдоль границ империи и заключал с ними договоры, чтобы
они были щитом от других варваров. Слушай, как сказано об
этом поэтом Клавдианом из Александрии: «Пусть будет так:
раз в наших воинах застыла сила и они научились повино­
ваться расслабленным начальникам, пусть северные пришель­
цы отомстят за попранные законы, пусть варварское оружие
придет на помощь римскому позору». Простим поэту его пыл­
кость, но вспомним недавнюю историю. В чьих руках оказа­
лась военная власть? Кому давались высшие воинские титу­
лы? Франку Арбогасту, вандалу Стилихону, готу Алариху.
Но еще больший страх, чем нападения варваров, у прави­
телей вызывало само измученное налогами и несправедливо­
стью население империи. И тут варвар стал последней силой
против рабов и свободных. Варваров стали расселять в самой
империи отдельными группами, как на военный постой. Они
редко смешивались с местным населением, за счет которого
жили. Скажу даже, что доверие властей к чужакам-варварам
было больше, чем к своим. Богослов Лактанций, которого
прозвали «христианским Цицероном», пишет об императоре
Максимине, что «все его телохранители являются выходцами
из готов, которые, будучи изгнанными из своего отечества,
предались Максимину. Да и подлинно, эти варвары ко вреду
империи избежали рабства, как будто бы для того, чтобы не­
когда поработить римлян».
Нет, не сбылись предсказания ритора Фемистия, сделан­
ные более века назад: «Сейчас раны, нанесенные готами,
45

слишком свежи, но вскоре мы обретем в них сотрапезников и
соратников, соучаствующих в управлении государством».
Скорее прав был грек Зосим, который сказал об императоре
Константине (см. Константин I Великий), что тот «открыл во­
рота варварам... и стал виновником крушения империи».
— Но тогда ответь мне, — спросил юноша, — если варвары
были столь неистовы, как враги, и вероломны, как союзники,
то почему одни из них нападали на земли и города империи,
а другие служили ей? Почему не прошли они все по империи
огнем и мечом подобно полчищам Аттилы? Почему, даже по­
бедив, они просили у Рима права жить на его земле, а для
знатных вождей своих — высокие римские титулы? Почему,
наконец, получив земли и деньги, они вновь брались за ору­
жие? Неужели действительно готам и другим варварам судь­
бой предназначены вечные бои и скитания?
— Ты задал трудные вопросы... Чтоб ответить на них, да­
вай вернемся к прошлому, давнему и недавнему. Германцы во
времена Великого варварского переселения давно уже не бы­
ли такими, как писал о них Тацит: «Германцы не одержимы
такой страстью к драгоценным металлам, как другие народы.
У них можно увидеть подаренные их послам и старейшинам
серебряные сосуды не в меньшем пренебрежении, чем глиня­
ные». С тех пор германцы узнали и цену золота, и цену влас­
ти. В прошлое ушли Народные собрания. Их знать и короли,
накопив в походах свои богатства и желая самолично управ­
лять, боролись за власть не менее жестоко, чем знать Рима. Да
и простому воину, привыкшему к походам и грабежам, не так
легко было вновь взяться за соху. Многие среди германских
вождей понимали, что путь к высшей власти идет через Рим и
с помощью Рима.
Ведь готы и другие германцы не только бряцали мечами и
разводили скот. Уже не одно столетие дети знатных герман­
цев, то как почетные заложники, то как гости, жили и воспи­
тывались в Риме. Многие из них получили хорошее образова­
ние. Знаешь ли ты, что дочь того самого короля готов Теодориха, как ты его назвал, «варвара в тоге», Амаласунта
переводит Вергилия? Да и простой варвар-наемник, служив­
ший в римских войсках, обязан был знать латынь — язык Ри46

ма. Многие знатные германцы изучали историю Рима и его
законы и поэтому понимали силу римской государственности.
Вот слушай, что говорил вождь готов Атаульф: «В юности
у меня было желание уничтожить самое имя Рима, предать
забвению все римское, создать Готскую империю, чтобы за
основание Готии, вместо Романии, меня славили всенародно,
как некогда славили Цезаря и Августа. Однако после того как
были сделаны некоторые попытки, когда выяснилось, что за­
коны существенно необходимы для поддержания порядка,
ибо без них нет государственности, что свирепый и несговор­
чивый характер готов не способен подчиниться благодатным
стеснениям, налагаемым законами и гражданским управлени­
ем, я остановился в конце концов на том, чтобы избрать дру­
гую цель для славы. Теперь я искренне желаю одного, чтобы
признательность будущих поколений оценила по достоинству
заслуги чужеземца, употребившего меч готов не на разруше­
ние Римской империи, а на укрепление ее».
Юноша не мог скрыть удивления.
— Как может один гот говорить об укреплении Рима, ког­
да другой сто десять лет тому назад сжег его?
— А знаешь ли ты, почему вождь готов Аларих сжег Рим?
Это был не просто варварский набег. Да и сам Аларих не яв­
лял собой яростного конунга в звериной шкуре. К сожале­
нию, Рим, научив варваров многому, втянул их в свои внут­
ренние распри. Когда более века назад император Феодосий
(см. Феодосии Г) разделил империю между своими сыновьями
Аркадием и Гонорием, Аларих и его воины оказались в самом
центре борьбы за богатые и плодородные земли Иллирика.
Константинополь назначил Алариха командующим войсками
в Иллирике. То же делает и Рим. Обе стороны снабжали его
продовольствием, деньгами и оружием. Идет борьба за Ала­
риха и силу его войска. Но тот, понимая, сколь опасно его
народу жить меж двух занесенных мечей, решил переселиться
в Северную Италию, о чем и начал вести переговоры с
Римом. Когда же эти переговоры не привели к успеху, он сам
повел войско готов в Италию.
Рим тогда являлся самым крупным городом Западной
империи. Он не мог не манить варваров своими богатствами.
В нем было 1797 дворцов и 46 603 дома, 24 базилики, два ка­
лл

питолия, два дворца правительства, 4 зернохранилища и 274 пе­
карни, 3785 статуй из бронзы, 84 — из золота, 654 — из сло­
новой кости, два цирка, два театра и множество богатств, при­
везенных из завоеванных римлянами городов.
Аларих осадил Рим, и вскоре в городе начался голод. Знат­
ные римляне отправились к вождю готов для переговоров.
Они были согласны на умеренный мир, но высказали опасе­
ния, что римский народ возьмется за оружие. На это Аларих
ответил: «Густую траву легче косить», и потребовал выдачи
всего находящегося в Риме золота и серебра, движимого иму­
щества и рабов-варваров. На вопрос послов, что же останется
римлянам, Аларих ответил: «Сайвала» (по-готски — «душа»),
т. е. он обещал оставить их в живых. Скоро, однако, Аларих
умерил свои требования и, получив выкуп, отвел свое войско
от Рима. Но перемирие было недолгим, и за ним вновь после­
довала осада, а затем и взятие города. Рим был разграблен и
подожжен.
И когда на третий день готы оставили опустошенный го­
род, увозя его сокровища и уводя толпы пленных, современ­
ники были потрясены, видя унижение Вечного города. «По­
гибли в Риме здания из камня, дерева и смертные люди. Город
очень пострадал от солдат, не пощадивших ни девушек, ни
женщин, ни монахинь. Множество трупов осталось без захо­
ронения. Слуги Божьи погибли от меча, а служанки его уве­
дены в рабство. Многие пленены, многие убиты, многие заму­
чены. Захватчики принесли ужасы, убийства, пожары, наси­
лия и пытки. Христиан мучили враги, желая отнять у них
добро. Стоит ли золото и серебро этих пыток? Хуже того —
мучили бедняков, считая их за богатых, а те клялись в своей
бедности, взывая Христа в свидетели, и заслужили венец му­
чеников. Рим несчастен, ограблен, втоптан в грязь, опустошен
голодом, мечом и эпидемиями».,
А готы тем временем направились на юг, к побережью.
Аларих хотел переправиться в Африку — эту житницу Рима,
но вскоре умер. Легенда гласит, что готы заставили множество
пленных отвести из русла реку Бузент, похоронили Алариха в
обнажившемся дне реки, положив в могилу несметные сокро­
вища. После этого реку руками пленных вновь вернули в ее
48

русло, а всех пленных умертвили, чтобы никто не знал, где
покоится король готов, опустошивший Рим.
После падения Рима Западная империя так и не смогла
подняться. Потомки некогда знатных родов, стремясь сохра­
нить свое влияние и богатство, по сути, передали власть в Ри­
ме в руки варваров или их ставленников. Аларих провозгласил
императором префекта Рима Аталла, ничтожнейшего среди
правителей. Далее правителем Рима становится свев Рекимер.
При императоре Непоте подлинную власть забирает когда-то
бывший писец при дворе Аттилы Орест. Он же и свергает Не­
пота и провозглашает императором своего малолетнего сына
Ромула, прозванного Августулом («Августенком»). Ореста за­
хватывает и казнит варвар из племени скиров Одоакр. Он же
не просто низлагает Ромула Августула и ссылает его в замок
Лукулланум, определив пожизненное денежное содержание,
но отправляет после этого в Константинополь знаки импера­
торского достоинства. А Сенат, некогда гордый римский Се­
нат, направляет послов к императору Византии добиваться
для Одоакра права управлять Италией в звании патриция!
Правду сказал мой современник Марцеллин Комит: «За­
падная империя римского народа, которой в 709 г. от основа­
ния Рима начал править Октавиан Август, на 522 г. правления
императоров погибла с этим Августулом, и с того времени Ри­
мом управляют готские короли». Лишь в одном он ошибся:
Одоакр был из другого германского племени — скиров. Но и
ошибка эта стоит иной правды.
Именно готы, среди других германцев, нанесли несколько
веков назад первый, а столетие назад последний удар по За­
падной империи. Именно готский вождь Теодорих с благосло­
вения Константинополя повел свое войско на Рим, где правил
Одоакр. И вновь римский С^нат, почувствовав, за кем сила, и
думая о выгоде, направляет посланцев в Константинополь,
прося для Теодориха титул «короля римлян и варваров Ита­
лии». А Одоакр и его семья были предательски убиты Теодорихом через пятнадцать дней после заключения мира. Мне гово­
рили, что, когда напавшие на Одоакра убийцы струсили, Те­
одорих сам рассек его мечом.
Теперь ты знаешь, кто и почему правит Римом...
В комнате воцарилось молчание.
49

— Что же будет дальше с Римом? — тихо спросил юноша.
— Пройдет время... Канут в прошлое мнение короли и го­
сударства... Лишь историк будущих времен прочтет на страни­
цах древних рукописей давно забытые людьми имена Теодориха, Алариха, Одоакра. А Рим будет пребывать в веках. Ведь
ты же сам назвал его Вечным городом...

Гунны — гроза трех империй
История гуннов до сих пор полна тайн. Почему лишь один
из многих народов Азии двинул свои кибитки к далекому
Риму? Почему другие варварские народы, завоевав мно­
гие земли Римской империи, отступили под натиском гун­
нской конницы? Куда исчезли гунны после смерти своего
грозного вождя Аттилы? Но даже то, что мы знаем о гун­
нах, позволяет сказать — они сыграли одну из ключевых
ролей в истории Великого переселения народов.

ттила праздновал свою новую свадьбу. Все прина­
длежало ему. И эти хоромы, застеленные коврами, и эти рос­
кошные угощения, и эти люди, гордые уже тем, что сидят под­
ле него на свадебном пиру, и эта юная красавица — его новая
жена Ильдека из далекого германского племени, и целая дер­
жава, раскинувшаяся по многим европейским землям. Аттила
не знал, что уже этой ночью ему не будет принадлежать ниче­
го.
Он примет смерть от руки своей новой жены, отомстив­
шей ему за гибель родного племени. Но и она не знала, с тру­
дом сдерживая жажду мести, что от руки ее погибнет не толь­
ко ее смертельный враг. С его смертью наступит крах создан­
ной им огнем и мечом «державы» Аттилы. И вряд ли юная
Ильдека думала о том, что смерть ее мужа-врага — это начало
конца истории племени гуннов, перед которым трепетали три
великие империи.
Первая империя, которая содрогалась под ударами пред­
ков гуннов, кочевого племени хунну, находилась в тысячах
километров от Рима на берегах реки Хуанхэ. Хунну (см. Гунны)
были тогда племенем кочевников-скотоводов, которое распо50

лагалось у северо-западных границ Китая. «Они не имеют до­
мов и не обрабатывают земли, а живут в шатрах. Они уважают
старших и в установленное время года собираются, чтобы
упорядочивать свои дела». Видимо, хунну не выделялись сре­
ди других пограничных с Китаем кочевых племен и поначалу
не привлекали к себе внимания китайских историков. Однако
с конца I I I в. до н. э. становятся регулярными их набеги на
земли Китая. Китайцы предпринимают ряд походов против
хунну и вытесняют их за реку Хуанхэ, которая на долгое время
становится как бы рубежом между империей и пригра­
ничными ей племенами. Угроза набегов хунну и других коче­
вых племен на Китай была столь велика, что для обороны от
них строится знаменитая Великая Китайская стена длиной в
4000 километров. Естественно, что даже при своей десяти­
метровой высоте, смотровых башнях и охраняемых воротах
эта стена не была непреодолимым препятствием для отдель­
ного отряда вооруженных всадников-кочевников. Но через
нее невозможно было переправить кибитки, а значит, она
могла ограждать от массовых вторжений в земли Китая целых
племен.
Угроза Китаю значительно возросла, когда энергичный и
способный предводитель (шаньюй) хунну Модэ сплотил свое
племя, покорил ряд соседних народов и двинулся на Китай.
После ряда побед он вынудил Китай заключить и ним «дого­
вор мира и родства», по которому империя фактически была
обязана платить хунну дань. Через 25 лет хунну подчинили
себе еще несколько племен и завладели территориями ны­
нешнего Восточного Туркестана. Они вновь перешли реку Ху­
анхэ и вторглись в Китай. Сын Модэ — Лаошень после ряда
успешных военных набегов на земли империи заключает с
Китаем выгодный мирный договор, добивается открытия при­
граничных рынков. К этому же времени относится освоение
ими степных просторов Внутренней Монголии. Это был пик
могущества «державы» хунну. И с этой поры история взаимо­
отношений хунну и Китая — это история войн, перемежав­
шихся перемириями, отягченными внутренней борьбой как в
Китае, так и в самой «державе» хунну.
Эта история знала немало трагических для Китая страниц,
которые глубоко отразились в его духовной жизни. Восемь
51

столетий спустя великий китайский поэт Ли Бо в своем сти­
хотворении «Луна над горной заставой» писал:
Здесь, над Ханьской д о р о г о й .
Горы нависли в у п о р .
Хунны здесь п р о х о д и л и
К о з е р н о й воде Кукунор.
И по этой д о р о г е
Бойцы уходили в п о х о д .
Но никто не вернулся.
Как ныне никто не придет...

Но хунны не только воевали с Китайской империей. Их
отношения с Китаем были значительно сложнее. Прежде все­
го, не менее чем в добыче от набегов на китайские земли, они
были заинтересованы в торговле с Китаем. Не случайно весь­
ма важным для них пунктом многих мирных договоров с им­
перией после побед над китайскими войсками было требова­
ние расширить торговлю и облегчить ее условия для хунну. Не
только родовая или служилая знать, но и немало хуннских
воинов могли позволить себе носить одежду из китайских тка­
ней, пить китайские вина, есть китайский хлеб, а хуннским
женщинам были хорошо известны китайские украшения и ла­
комства. Некоторые наиболее прозорливые представители
хуннской знати не без основания видели в этом рост влияния
Китая — зерно будущей опасности. Один из них — Юе, при­
ближенный сына Модэ — Лаошеня, говорил своему властите­
лю две тысячи лет назад: «Численность хуннов не может срав­
ниться с населением одной китайской области, но они силь­
ны потому, что имеют одеяние и пищу отличные и не зависят
в этом от Китая... Получив от Китая шелковые или бумажные
ткани, дерите одежды из них, бегая по колючим растениям, и
тем показывайте, что такое одеяние прочностью не дойдет до
шерстяной или кожаной одежды. Получив от Китая съестное,
не употребляйте его, и тем показывайте, что вы предпочитаете
ему сыр и молоко». Борьба с хунну для Китая была еще и
борьбой за Великий шелковый путь, о котором хунну не мог­
ли не знать и существование которого неоднократно прерыва­
лось их набегами.
Середина I в. до н. э. стала временем внутреннего кризиса
для «державы» хунну. В борьбу за власть вступили две могуще52

ственные группировки знати, поддерживаемые своими клана­
ми. Одна («южные» хунну) была за мирные отношения с Ки­
таем, другая («северные» хунну) — за войну с ним. Эта борьба
закончилась в 48 г. до н. э. переселением восьми южных родов
племени хунну в Китай под власть китайского императора.
Постепенно эти хунну смешались с китайцами.
Иной была судьба «северных» хунну. Они упорно сопротив­
лялись натиску Ханьской империи и соседних племен. В 93 г.
был убит последний вождь (шаньюй) северных хунну, а войско
их было разгромлено. Под натиском Китая и соседних племен
хунну вынуждены были двинуться с обжитых мест на запад, в
Джунгарию.
Почему они пошли именно на запад? Было ли это просто
бегством в районы наименьшей опасности, или они вполне
сознательно двинули свои кибитки к новым землям? Извест­
но ли было хунну, что далеко на западе существуют богатые
земли?
К хунну прибывало много перебежчиков с китайской сто­
роны. Среди них — весьма образованные люди. Более того,
китайские военачальники, как и рядовые воины, попадая в
плен к хунну, в Китай, как правило, уже не возвращались. По
китайским законам там их ждала смертная казнь, нередко му­
чительная. Хуннские правители не только весьма гуманно по
тем временам относились к таким военнопленным, но и порой
приближали их к себе, давая им ответственные посты, а иногда
и предлагая в жены знатных хуннских женщин. В соответствии
с некоторыми мирными договорами китайские принцессы вы­
давались замуж за хуннских вождей и нередко имели у хунну
большое влияние, становились проводниками китайской куль­
туры. Все они могли многое рассказать о богатых западных
землях.
Кроме того, в периоды перемирий немало знатных хунну
жило в Китае, в том числе при дворе императоров. Там они не
только изучали китайский язык и китайскую культуру, но и
могли получать сведения о странах Средиземноморья. Таким
образом, знания китайцев о далеких западных странах были
вполне доступны хунну, по крайней мере — хуннской знати.
Неудивительно, что хунну моглй сознательно направиться в
земли, заведомо пригодные для жизни.
53

Двигаясь на запад, они смешивались с другими племена­
ми, в том числе с уграми, жившими на Урале и Нижней Волге.
Эти смешанные племена достигли степей Южного Урала и
Древнего Устьюрта. Уже во I I в. о них появляются первые упо­
минания в трудах античных авторов. Так хунну стали гуннами.
Первый натиск гуннских племен испытали на себе южно­
уральские племена и сарматы Нижнего Поволжья. Вскоре
гунны перешли Волгу, обрушились на Предкавказье, покорив
племена аланов, а затем и готов. «Пройдя через земли аланов,
произвели в них страшные истребления и опустошения» и
«смело прорвались внезапным нападением в обширные и пло­
дородные земли Эрменриха» (см. Эрманарих). Далее они стре­
мительно прошли на Балканы, достигли стен Константинопо­
ля, оставив позади захваченное ими Северное Причерно­
морье. Это движение гуннов вызывало страх и удивление даже
у видавших виды римлян, которые уже два века жили среди
войн, катастроф и варварских набегов.
Неудивительно, что гунны представлялись современни­
кам, даже тем, кто родился уже после гуннского нашествия,
земным воплощением самых темных сил. Готский историк
VI в. Иордан так писал о происхождении «самого страшного
из всех своей дикостью» племени гуннов: «Когда король готов
Филимер... вступил в скифские земли, он обнаружил среди
своего племени несколько женшин-колдуний... Сочтя их по­
дозрительными, он прогнал их далеко от своего войска и,
обратив их таким образом в бегство, принудил блуждать в пус­
тыне. Когда их, бродящих по бесплодным пространствам,
увидели нечистые духи, то смешались с ними и произвели
свирепейшее племя, которое жило сначала среди болот, — ма­
лорослое, отвратительное, сухопарое, понятное как некий род
людей лишь в том смысле, что обнаруживало подобие челове­
ческой речи».
Под стать происхождению и внешний облик гуннов: «Мо­
жет быть, они побеждали не столько войной, сколько внушая
величайший ужас своим страшным видом; их образ пугал сво­
ей чернотой, походя не на лицо, а, если можно так сказать, на
безобразный комок с дырами вместо глаз. Их свирепая наруж­
ность выдает жестокость их духа... Ростом они невелики, но
быстры проворством своих движений и чрезвычайно склонны
54

к верховой езде; они широки в плечах, ловки в стрельбе из
лука и всегда горделиво выпрямлены благодаря крепости шеи.
При человеческом обличье живут они в звериной дикости».
Не щадит Иордан и самого Аттилу: «Низкорослый, с широкой
грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой
бородой, тронутой сединою, с приплюснутым носом, с отвра­
тительным цветом кожи, он являл все признаки своего проис­
хождения». Нелюбовь готского историка к гуннам можно по­
нять. Именно они покорили одни готские племена, а другие
заставили покинуть обжитые земли и искать спасение в пре­
делах Римской империи.
Но что же на самом деле представляли собой гунны этого
времени? Римский историк Аммиан Марцеллин дает нам доста­
точно яркий образ этого племени кочевников-скотоводов.
«Они кочуют по горам и лесам, с колыбели приучены перено­
сить холод и жажду». «Никто у них не пашет и никогда не
коснулся сохи... Без определенного места жительства, без до­
ма, без закона или устойчивого образа жизни, кочуют они,
словно вечные беглецы с кибитками, в которых проводят
жизнь; там жены ткут им их жалкие одежды... рожают, кормят
детей до возмужалости». Питаются они «кореньями диких
трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут
на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть».
Здесь нужно добавить несколько слов к рассказу римского
историка. Гунны, как всякое кочевое племя, не знали, конеч­
но, земледелия, но питались не только «кореньями диких
трав». Они ели молочную пищу и, как показывают найденные
археологами гуннские котлы, вполне могли питаться вареным
мясом, кониной и бараниной. Разведение коз и овец было хо­
рошо известно тогда большинству кочевых племен. Что же ка­
сается «прелого мяса», то историк мог не знать, что таким
способом многие кочевые племена лечили спины лошадей,
натертые седлом.
«Тело они прикрывают, — пишет историк, — одеждой
льняной или сшитой из шкурок лесных мышей. Нет у них
разницы между домашним платьем и выходной одеждой; один
раз одетая на тело туника грязного цвета снимается и заменя­
ется другой не раньше, чем она расползется в лохмотья от
долговременного гниения. Голову покрывают они кривыми
55

шапками... ноги — козьими шкурами». Верно подмечена
простая и неприхотливая одежда кочевников. Стоит лишь
уточнить, что «шкурки лесных мышей» — это, скорее всего,
шкурки мелких лесных животных, например белок. Столь не­
прочный материал, как мышиная шкурка, не сможет долго
служить одеждой человеку, проводящему много времени в
седле. И конечно, она вряд ли спасет от зимних морозов, ко­
торые на Нижней Волге, в Приуралье и даже в степях Север­
ного Причерноморья могут быть достаточно сильными. Что
же касается одежды, «расползающейся в лохмотья от гние­
ния», то не стоит забывать, что средневековые рыцари тоже
далеко не сразу приобрели привычку регулярно мыться и ме­
нять одежду.
«Они словно приросли к своим коням, выносливым, но
безобразным на вид, и часто, сидя на них на женский манер
(т. е. обе ноги по одну сторону коня. — В. В.), занимаются
своими обычными занятиями. День и ночь проводят они на
коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют, и, скло­
нившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко,
что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серь­
езных делах, то и совещания они ведут, сидя на коне».
Вам понятно, дорогой читатель, что кочевники-скотоводы
вынуждены значительную часть времени проводить верхом на
коне, а их семьи — в кибитке. Но кто же делал кибитки, седла
со сбруей, знаменитые гуннские котлы для варки пищи, а так­
же другую утварь? Кто изготовлял оружие, особенно извест­
ные гуннские сложносоставные луки, весьма грозные и совер­
шенные по тем временам? Вряд ли гунны надеялись только на
захваченную добычу — дело переменчивое даже для большого
и воинственного племени — или на пленных ремесленников.
Ремесло, пусть достаточно простое, но способное обеспечить
племя самым необходимым, имелось и у самих гуннов. Было
у них весьма развито и скотоводство, особенно коневодство.
Кочевое воинственное племя должно было иметь по крайней
мере две породы лошадей: надежных и хорошо обученных
боевых коней и выносливых тягловых лошадей для кибиток и
повозок. От этого нередко зависела жизнь племени в прямом
смысле слова.
Особенно интересен образ гунна-воина. «В бой они броса­
ются, построившись клином, й издают при этом грозный за56

Бывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг специально
рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают
то там, то здесь, производят страшное убийство... Они заслу­
живают того, чтобы признать их отменными воителями пото­
му, что издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сра­
ботанными наконечниками из кости, а сойдясь в рукопашную
с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, укло­
няясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы ли­
шить его возможности усидеть на коне или уйти пешком».
Современники, при всей своей неприязни к гуннам, не могли
не отметить их отвагу и военное мастерство. Построение кли­
ном, умелое использование рассыпного строя, действия от­
дельными отрядами, необходимая смена тактики боя и вида
оружия — все это требовало достаточно высокой военной ор­
ганизации и выучки. Одной только своей яростью и отвагой
гунны не смогли бы побеждать другие варварские племена и
римские войска. Так что у Аттилы были основания сказать пе­
ред Каталаунской битвой, решающей судьбу его «державы»:
«После побед над таким множеством племен, после того, как
весь мир — если мы выстоим — покорен, я считаю бесполез­
ным побуждать вас словами... К чему судьба утвердила гуннов
победителями стольких племен, если не для того, чтобы при­
готовить их к ликованию после этого боя?.. И я первый пущу
стрелу во врага! Кто может пребывать в спокойствии, если Аттила сражается, тот уже похоронен!»
Вершиной могущества гуннов, пришедших на Запад, было
время «державы» Аттилы. Разгромив готов на Нижнем Днест­
ре, гунны достигли Дуная и вторглись в пределы Римской им­
перии. Они осели в степях Нижнего Подунавья, захватили
Паннонию, куда была перенесена ставка гуннского вождя.
Вскоре они подчинили себе окрестные племена, а в 434 г. оса­
дили Константинополь. Аттила свергал королей и включал в
свою «державу» покоренные народы. Гунны подчинили своей
власти весь варварский мир.
Обе Римские империи — Восточная и Западная — со­
дрогались под ударами гуннов. Византия до середины V в.
предпочитала покупать мир с гуннами, выплачивая им дань.
Одновременно она укрепляла свою северную границу. Восста­
навливались крепости на Дунае, дунайская флотилия по57

поднялась людьми и кораблями. Но эти действия, как и мир­
ные соглашения, не останавливали гуннов. Они нападали на
области и города по Дунаю, достигая окрестностей Констан­
тинополя.
Получая от Византии огромные откупные золотом, гунны
при Аттиле обратили свой взор и на Запад, куда им открылась
дорога после завоевания Паннонии. Возможно, гунны намере­
вались получать дань и от Западной Римской империи. В на­
чале 451 г. гуннское воинство двинулось вверх по Дунаю и
дальше на север вдоль берегов Рейна. Было разрушено много
городов, заняты предместья Орлеана. На защиту Галлии высту­
пили римские войска. Ранним утром 21 июня 451 г. в 150 ки­
лометрах восточнее Парижа на Каталаунских полях сошлись в
беспощадном поединке две силы: воинство Аттилы и войско
римлян под предводительством, может быть, последнего вели­
кого римского полководца Аэция. Вместе с римлянами против
гуннов выступили многие варварские народы: готы, франки,
аланы и некоторые другие союзные Риму племена. Это была
«битва лютая, переменная, зверская, упорная. О подобном бое
никогда не рассказывала никакая древность...» Впоследствии
она была названа «битвой народов».
Инициатива в выборе места боя принадлежала гуннам. Все
их надежды возлагались на конницу, которая выступала в цент­
ре. На правом фланге расположились гепиды, на левом —
племена остроготов. Войска антигуннской коалиции располо­
жились так, чтобы против гуннов сражались римские солдаты —
коренные жители Галлии. Решительное сражение началось ут­
ром и закончилось глубокой ночью. «Хотя полегло несметное
число участников битвы, гунны настолько были побеждены,
что, потеряв веру в возможность продолжить битву, воз­
вратились в свои укрытия». На следующий день 22 июня 451 г.
гунны не показывались из-за ограды лагеря, хотя Аттила «бря­
цал оружием, трубил в трубы, угрожал набегом». Молва гласит,
что битва длилась семь дней. Погибли 165 тысяч воинов. С этого
времени начался закат «звезды гуннов» в Европе. Через год Ат­
тила вновь собрал мощное войско, вторгся в Галлию, но завое­
вать ее он так и не смог. Вскоре он умер...
После смерти Аттилы племенной союз, в который входили
покоренные гуннами аланы, сарматы, часть готов, гепиды и
другие племена, распался. «Держава» Аттилы существовала
58

благодаря силе оружия и авторитету ее непобедимого и могу­
щественного вождя: «Иначе не могло любое племя вырваться
из-под владычества гуннов, как только с приходом желанной
для всех вообще племен, а также для римлян, смерти Аттилы».
Между племенами и сыновьями Аттилы началась борьба за
власть. И «пока они, неразумные, все вместе стремились по­
велевать, все вместе и утеряли власть».
Первыми выступили против гуннов гепиды, к ним присо­
единились и другие племена. Решительное сражение, которое
вошло в историю как «битва племен», произошло в 453 г. в
Паннонии близ реки Недао. Там собрались разные племена,
которые Аттила держал в своем подчинении. Зрелище было,
достойное удивления: «Можно было видеть гота, сражающе­
гося копьями, и гепида, безумствующего мечом, и сеева, от­
важно действующего дубинкой, а гунна — стрелой, и алана,
строящего ряды с тяжелым, а герула — с легким вооружени­
ем...» Итак, после многочисленных и тяжелых схваток, победа
неожиданно оказалась благосклонной к гепидам: почти трид­
цать тысяч как гуннов, так и других племен, которые помога­
ли гуннам, умертвил меч Ардариха вместе со всеми вос­
ставшими. В этой битве погибли 30 тысяч гуннов. Среди уби­
тых оказался и старший сын Аттилы — Эллак. «Перебив
множество врагов, Эллак погиб столь мужественно, что такой
славной кончины пожелал бы и его отец, будь он жив». Его
братья с остатками своих войск бежали с поля боя и рассели­
лись в разных местностях Подунавья и Причерноморья. Они
предприняли еще одну попытку завладеть Паннонией. Столь
же неудачно закончились переговоры о мире с Византией. Это
был последний отблеск закатившейся звезды гуннов.
Мог ли думать Аттила о столь печальном конце своего на­
рода, когда незадолго до смерти приказал миланскому худож­
нику нарисовать свой портрет? Он хотел быть изображенным
сидящим на золотом троне и принимающим дары от пра­
вителей других народов. Аттила «жаждал порабощений все­
ленной», но оставил потомкам лишь угрюмый и таинствен­
ный образ:
В сталь закован, по безлюдью,
Нем и мрачен как могила,
Едет гуннов царь — Аттила...
59

Первый король всех франков
После падения Римской империи в ее обширных владени­
ях образовались многочисленные варварские королевст­
ва. Одним из самых больших среди них было Франкское
королевство. Первая королевская династия, управлявшая
этим королевством, называлась Меровинги.

* _ / U мя Меровей было довольно распространенным среди
франкских королей. Традиция называть мальчиков из знатных
родов этим именем пошла от того, что самого первого леген­
дарного франкского короля звали именно так. Он происходил
из древнего знатного франкского рода. По имени этого коро­
ля первую королевскую династию французов стали называть
Меровингами. Меровинги управляли Франкским государством
почти триста лет — с V до первой половины V I I I в.
Около 466 г. у франкского короля Хильдерика и его жены
родился сын Хлодвиг, которому была уготована интересная и
сложная судьба. Хлодвиг вырос великим и могучим воином.
После смерти своего отца в 481 г. он начал управлять франка­
ми. Хлодвига по праву можно считать основателем Франкско­
го государства. Под своей властью он объединил все франк­
ские племена, много сражался, был мужественным и мудрым
королем. Но у Хлодвига были и другие черты характера, свой­
ственные многим правителям. Он отличался хитростью, был
человеком очень расчетливым, и его коварству не было преде­
ла, так же как и его доблести.
К поверженным врагам он был беспощаден и немилосер­
ден. В 486 г. Хлодвиг вызвал на бой римского наместника Сиагрия, сына Эгидия. Он хотел отомстить Сиагрию за дерзость
Эгидия, который когда-то посмел занять престол Хильдерика,
отца Хлодвига. И вот между их армиями произошла жестокая
битва. Когда Сиагрий увидел, что его войско разбито, то об­
ратился в бегство и двинулся в Тулузу к вождю Алариху. Хлод­
виг, угрожая Алариху войной, добился выдачи Сиагрия, пле­
нил его и затем приказал тайно заколоть мечом. Франкскому
королю было недостаточно позора поражения, пережитого
Сиагрием, и его бегства с поля боя. Подозрительный и злопа­
мятный Хлодвиг успокоился только после того, как лишил
несчастного жизни.
60

Первый король объединенных франков провел много сра­
жений и одержал много побед, Хлодвиг часто посылал посоль­
ства в Валенсию и Бургундию. У короля этих земель росло чет­
веро сыновей, которые с раннего детства постоянно враж­
довали друг с другом. Особенной жестокостью и стремлением
к власти отличался среди них Гундобад. Он мечтал о том, что­
бы, убив всех своих родственников, захватить их земли.
Однажды Гундобад ворвался во дворец своего брата и од­
ним ударом меча отсек ему голову. Два воина Гундобада, вос­
пользовавшись отсутствием стражи, схватили жену Хильперика и утопили злосчастную королеву в реке Роне, привязав к ее
шее тяжелый камень. Другие воины гонялись по всем комна­
там за детьми Хильперика и истребляли их.
Спастись от этой страшной бойни удалось только двум де­
вочкам, Хродехильде и Хроне. Первой было пять, а второй —
шесть лет. Их дедушка Гундевех взял сирот к себе на воспи­
тание и поклялся защитить девочек от своего жестокого сына
Гундобада. Нам известно, что Хрона, когда выросла, пост­
риглась в монахини. А Хродехильде была уготована особая
участь.
Весной 492 г., когда по всей Галлии расцвел боярышник,
из Валенсии в долгий путь выехали пять всадников. Галопом
они пересекли Бургундию, поднялись вдоль берега Роны,
проскакали мимо Лиона, Дижона, Лангре, пронеслись, не за­
медляя хода, по франкским землям через Труа, Шалон, Реймс
и ранним майским утром, совершенно обессиленные, но гор­
дые от честно выполненного долга, оказались у ворот коро­
левского дворца Хлодвига в Суассоне. Они не сомневались,
что король обрадуется принесенной ими вести.
— Мы нашли для тебя самую красивую и умную в мире
женщину, к тому же она королевского рода, — молвил один из
всадников.
Хлодвиг был очень доволен. Ведь ему уже было больше
двадцати пяти лет, а девушку, достойную стать его женой, он
так и не встретил.
— Как ее зовут? — спросил король.
— Хродехильда. Ей восемнадцать лет. Она чудо ф а ц и и и
ума. У нее белокурые волосы и зеленые с золотистыми кра­
пинками глаза.
61

Поблагодарив послов за отлично выполненное задание,
Хлодвиг позвал своего самого близкого друга Орельена и пору­
чил ему добиться согласия на брак у Гундевеха и его внучки.
Верный друг короля отправился в путь. Переодевшись ни­
щим, Орельен подошел к Хродехильде, когда она раздавала
милостыню у входа в свой дворец. Он поцеловал край ее
платья, осторожно потянув его на себя. Принцесса наклони­
лась, и нищий прошептал:
— Король Хлодвиг изъявил желание взять вас в жены. Он
послал меня просить вашего согласия. Вот кольцо короля —
знак того, что я действительно выполнил его волю.
— Дай его мне, — ответила Хродехильда, — и передай
своему королю, чтобы он поскорее просил моей руки у дедуш­
ки Гундевеха, я же согласна. Ведь это самый сильный, муже­
ственный и красивый король изо всех, о ком я знаю.
Гундевех, наслышанный о доблести молодого короля
франков и боявшийся его, тоже не стал медлить с согласием
на брак. Через месяц прекрасная Хродехильда прибыла в Суассон во дворец Хлодвига. Тот был ослеплен ее красотой и
взял прекрасную бургундку себе в жены.
Королева Хродехильда была крещена, а король Хлодвиг
упорно придерживался язычества. Его народ в те стародавние
времена также был привержен этой религии. Франки верили
во многих богов, которые, считали они, пребывали во всем
живом. Был Бог ветра, Бог реки, Бог лесов. Они совершенно
не признавали изображения единого христианского Бога, но
делали изображения символов духов лесов и вод, птиц и жи­
вотных и других стихий природы, поклонялись им и прино­
сили жертвы. У франков были специальные предметы —
амулеты, которые, по их мнению, охраняли их от злых духов,
от нечистой силы, от бед, несчастий и болезней. В свое время
Хлодвиг разграбил и даже уничтожил много великолепных
церквей в Галлии,. население которой исповедовало христи­
анство. Но вскоре король огромного королевства понял, что
власть, опирающаяся только на меч и силу, не может быть
долговечной и надежной. Хлодвиг должен был налаживать
отношения с местным населением завоеванных им земель —
галло-римлянами. И римская церковь могла стать для него
незаменимым союзником. Королева непрестанно уговарива62

ла своего мужа признать Бога и отказаться от языческих суе­
верий.
И вот однажды во время войны с алеманами он должен
был признать то, что раньше отвергал. А произошло это так.
Когда оба войска сошлись и между ними завязалась ожесто­
ченная битва, то войску Хлодвига совсем уже грозило полное
истребление. Видя это, Хлодвиг обратился к Иисусу Христу с
молитвой, содержавшей обет: «Боже милостивый! Если Ты да­
руешь мне победу над моими врагами и я испытаю силу Твою,
уверую в Тебя и крещусь во имя Твое. Ибо я призывал своих
богов на помощь, но убедился, что они не помогли мне».
Хлодвиг выиграл это сражение и, вернувшись домой, расска­
зал королеве о том, как он одержал победу, призвав имя Хрис­
та. Тогда королева велела тайно вызвать святого Ремигия,
епископа города Реймса, и попросила его внушить Хлодвигу
веру в истинного Бога и убедить короля отказаться от языче­
ских богов.
В 498 г., под светлый праздник Рождества Христова Хлод­
виг одним из первых среди франков принял крещение в
Реймсе перед огромной толпой франков, прибывших из са­
мых удаленных уголков Галлии. После того как Хлодвиг
наклонил голову перед епископом, по его приказу были кре­
щены и три тысячи-воинов королевского войска. А вслед за
этим в христианскую веру был обращен и его народ. Теперь
Хлодвиг был признан и полноправным правителем миллио­
нов галло-римлян, населявших Галлию, которые тоже испове­
довали христианскую веру. Не все франки одобряли решение
Хлодвига переменить веру, но боялись гнева своего короля.
Епископ Реймса Ремигий сыграл важную роль в деле рас­
пространения христианской веры во Франкском государстве.
Он крестил короля Хлодвига. Возможно, в память об этом со­
бытии и в знак полного доверия к епископам города Реймса в
его соборе многие века хранилась корона, которой француз­
ские короли венчались на царство, и именно епископы Реймского собора совершали обряд коронования.
Таким образом, Хлодвиг предпочел Христа языческим бо­
гам, но не потому, что он несет людям истину, любовь и ми­
лосердие, а потому, что дарует победу в войне. Хотя Хлодвиг
и принял христианство, но от понимания евангельских истин
63

он, как и многие другие варварские вожди, был очень далек.
Христианство еще на протяжении многих веков пролагало
свой путь к сердцам и разуму франков. Франкский король
принял вселенское (католическое) христианство. Тем самым
Хлодвиг получил поддержку римской церкви. На его стороне
теперь были епископы Галлии, обладавшие сильным религи­
озным и политическим влиянием. Хлодвиг хорошо понимал,
что в новой религии высшая власть находит опору в словах
Священного Писания. Ведь апостол Павел говорит, что «вся­
кая власть от Бога», а значит, это касается и самого Хлодвига,
и его наследников. Так явно это не провозглашалось в веро­
ваниях древних германцев. Принятие христианства давало к о ­
ролевской власти божественное обоснование и особо подчер­
кивало власть короля над его подданными.
Но не стоит думать, что христианство сразу же стало един­
ственной религией. Хотя в стране было уже немало церквей и
монастырей, вера франков нередко оставалась поверхностной
и причудливо сочеталась со старым язычеством. В захороне­
ниях франков часто находят одновременно и христианский
крест, и языческий амулет. Представители духовенства еще в
V I I I и IX вв. жаловались на то, что многие христиане-франки
не оставили старого обычая поклоняться духам лесов и рек и
совершать им жертвоприношения.
Христианский король Хлодвиг под предлогом борьбы с
ересью организовывал походы с целью присоединения новых
земель. Так, например, обращаясь к своим воинам, он гово­
рил: «Я очень обеспокоен тем, что эти безбожники владеют
частью Галлии. Пойдемте на них и, с Божьей помощью побе­
див их, подчиним своей власти всю страну».
Путь Хлодвига от вождя варварского племени до могущест­
венного короля Франкского государства не был простым и лег­
ким. Хлодвигу пришлось преодолевать сопротивление сопле­
менников, многие из которых видели в его возвышении нару­
шение вековых обычаев и прав свободных франков. Король
был властен над жизнью и смертью своих воинов и подданных.
Блестящая воинская доблесть, удачливость в сражениях, вера в
Бога, бесстрашие в битвах сочетались в Хлодвиге с хитростью,
вероломством, лицемерием и жестокостью. Хлодвиг безжало­
стно убивал многих королей, захватывал их земли и богатства.
64

Он уничтожал даже своих близких родственников, боясь, как
бы они не отняли у него королевство, он распространил свою
власть над всей Галлией. Однако, собрав однажды своих лю­
дей, он сказал о своих родных, которых сам же умертвил: «Горе
мне, что я остался чужим среди чужестранцев и нет у меня
никого из близких, которые могли бы мне чем-либо помочь в
минуту опасности». Слова эти, однако, были сказаны вовсе не
из жалости к убитым, а из хитрости: не может ли он случайно
обнаружить еще кого-нибудь из родственников, чтобы и его
убрать с дороги?
Умер Хлодвиг в 511 г. в Париже. Ему исполнилось сорок
пять лет, почти тридцать из которых он стоял во главе своего
народа — франков. Он был погребен в церкви Святых апосто­
лов, которую сам же и построил вместе с женой Хродехильдой. (Позднее эта церковь получила название церкви Святой
Женевьевы.) Хлодвиг и его жена Хродехильда были впослед­
ствии канонизированы католической церковью, возведены в
ранг первых французских святых под христианскими именами
святого Кловиса и святой Клотильды. Их барельефы на про­
тяжении многих столетий украшали центральную часть церк­
ви Святой Женевьевы.
У короля Хлодвига и королевы Хродехильды было четыре
сына — Теодорих, Хлодомер, Хильдельберт и Хлотарь. После
смерти отца они должны были управлять Франкским коро­
левством. Но братья не хотели делать это совместно, советуясь
друг с другом. Каждый стремился возвыситься над остальны­
ми, но для победы одного над всеми ни у кого из сыновей
Хлодвига не хватало сил. Между ними постоянно разгоралась
жестокая вражда и ненависть друг к другу Их распри сопро­
вождались убийствами внутри рода Меровингов и даже вну­
три собственных семей. Случалось даже, что отец-король уби­
вал своего родного сына, а жены королей уничтожали своих
приемных детей. В результате череды подлых предательств и
коварных убийств, порожденных борьбой за первенство, по­
томки Хлодвига разделили огромное и сильное королевство
франков на четыре части: Нейстрию, Австразию, Бургундию и
Аквитанию.
Эти части бывшего единого Франкского государства те­
перь существовали как отдельные королевства, которые то
3 Средние века

65

объединялись, то снова обосабливались. У каждого короля
были свои армии и тюрьмы, свои придворные, свои дворцы
и земли. И каждый старался перещеголять других в роскоши,
богатстве и могуществе, и он обладал всей полнотой власти.
Области, составлявшие ранее одно государство, теперь были
слабо связаны между собой, торговля почти прекратилась.
Все необходимое для жизни производилось в отдельных де­
ревнях и селениях, жители которых иногда обменивались
между собой продуктами своего труда. Это было одним из
многочисленных препятствий на пути воссоздания единого
государства.
Короли из династии Меровингов раздавали большие участ­
ки земель своим приближенным, желая добиться любви и под­
держки своих подданных. Но на самом деле это привело к то­
му, что в отдельных частях королевства стали появляться вели­
колепные дворцы крупных земельных собственников, иногда
таких же богатых, как и сам король, и практически от него не
зависящих. Постепенно эта крупная знать осознает свою силу
и обзаводится собственными дружинами. Богатство порождает
неутолимую жажду все новых и новых привилегий и все более
значительных вознаграждений. Подданные короля становятся
такими богатыми и могущественными, что вступают в борьбу
за расширение своих прав даже со своим господином и сеньо­
ром. Тем более что на их глазах короли постоянно соперничали
между собой, и эта борьба велась без всяких правил и допуска­
ла любые средства.
Король Хлотарь после смерти своих братьев временно объ­
единил под своей властью Франкское королевство. В VI в. сы­
новья Хлотаря поделили завещанные отцом территории на
три королевства: в первом — со столицей в Париже (Нейстрия) — королем стал Хильперик, второе — со столицей в Меце — перешло во владение короля Сигиберта, а в третьем —
со столицей в Отене (Бургундия) — начал править король
Гонтран.
При внуках Хлодвига кровавая борьба за власть разгорает­
ся с новой силой. Каждый из трех королей завидовал осталь­
ным. Каждый из них мечтал встать во главе всех трех коро­
левств. Король Хильперик был самым жестоким и неоднок­
ратно пытался погубить своих братьев. Он был женат на
66

прекрасной и добродетельной Одовере, которая в любви и ра­
дости воспитывала их дитя — белокурого ангела-дочку. У ко­
ролевы была служанка по имени Фредегонда. В молодости
она прославилась своей жестокостью. Фредегонда была причастна почти ко всем убийствам членов королевской семьи и
простых людей, заподозренных в каких-либо действиях про­
тив нее и ее семьи. Она была высокомерной и безрассудной
женщиной. Король Гонтран называл Фредегонду «враждебной
Богу и людям».
Жизнь и поступки честной и доброй Одоверы часто были
не понятны Хильперику и раздражали его злобную натуру. За­
то служанка королевы всегда могла понять и дать «хороший»
совет в исполнении коварных замыслов короля. Хильперик
испытывал к служанке Фредегонде большее расположение,
чем к своей собственной жене.
И вот для Одоверы наступил тот черный день, когда вла­
стный Хильперик и злорадствующая Фредегонда объявили ей
о том, что она теперь больше не королева, король разводится
с ней. Одоверу ждала страшная участь. Хильперик разлучил ее
с детьми, запретил ей хотя бы изредка встречаться со своими
любимыми дочкой и сыном и заточил свою бывшую жену в
монастырь. Тогда короли имели полную власть над жизнью и
смертью не только своих подданных, но даже самых близких
людей — жен, детей, братьев и сестер.
Обо всех этих событиях знал брат Хильперика Сигиберт,
который жил довольно замкнуто в своем дворце в Меце. Он
еще не был женат и почти все свое время проводил в сраже­
ниях или на охоте. Однажды король испанских вестготов
устроил для него охоту на кабана. Но в силки попалась не
дичь, а угодил сам король Сигиберт. Он был очарован граци­
озной, красивой всадницей на вороном коне, которая внезап­
но появилась на опушке леса. После успешной охоты ко­
роль-хозяин устроил веселый пир. Во время пира Сигиберт
узнал, что очаровавшая его женщина — дочь хозяина, прин­
цесса Брунгильда.
Брунгильда происходила из королевского рода, имела тон­
кое воспитание, славилась красотой, хорошим нравом, благо­
родством, умом. Она умела вести приятные беседы, что явля­
лось в то время немаловажным достоинством. Не долго разду67

мывая, Сигиберт женился на ней. Их пышная свадьба
состоялась в Меце. Она дала повод для проведения последую­
щих празднеств, которым позавидовал король Хильперик. Он
совсем пригорюнился, вспомнив, как скромно женился на
своей служанке. Ему показалось, что он живет не по-коро­
левски. Король то грустил, то вдруг на него нападала необуз­
данная ярость. Внезапно он погружался в глубокие раздумья о
том, как же изменить жизнь, чтобы она стала более достойной
его королевского звания. В конце концов ему хватило вооб­
ражения лишь на то, чтобы обратиться к королю испанских
вестготов с вопросом, нет ли у него еще одной дочери.
Тот отдал ему в жены свою старшую дочь красавицу Гальсвинту. Церемония бракосочетания прошла в Руане с еще боль­
шим блеском, чем свадьба брата. Хильперик был счастлив
этим. Да и молодая супруга принесла в качестве приданого
Хильперику бесценные сокровища. Фредегонда же продолжала
прислуживать во дворце. Злобная женщина подговорила Хильперика убить Гальсвинту, чтобы захватить ее богатое приданое.
Молодую королеву задушили. Через девять дней после свер­
шенного злодеяния король Хильперик вновь женился на Фредегонде, которая стала королевой Нейстрии и «возвысилась»
по своему положению до Брунгильды. Но какое бы богатое
платье Фредегонда ни надела, королева из Меца все равно счи­
тала ее служанкой и относилась к ней соответствующим
образом. Фредегонда возненавидела за это Брунгильду. А та
оплакивала смерть своей любимой сестры, в которой считала
повинной Фредегонду. Обе королевы поклялись свести в моги­
лу не только друг друга, но и всех детей соперницы.
О Брунгильде рассказывают, что она была отважна и снис­
ходительна к своим врагам. Однажды Фредегонда приказала
сделать два железных ножа с желобками и наполнить их ядом:
если удар ножа окажется не смертельным, отрава сделает свое
дело. Эти ножи Фредегонда передала двум клирикам и прика­
зала им, притворившись нищими, пойти к Брунгильде, вне­
запно напасть на нее и убить. Злодеям не удалось осуществить
свой план. Их поймали, но Брунгильда, несмотря на то, что
узнала об их страшных намерениях, простила этих людей.
Однако за смерть сестры Брунгильда решила отомстить
жестоко и беспощадно, забыв и о разуме, и о милосердии. Ко68

ролева слезами, просьбами, обвинительными речами и даже
своей внезапной болезнью, вызванной переживаниями и глу­
бокой скорбью о безвременной кончине сестры, добилась то­
го, что в 573 г. Сигиберт объявил войну собственному брату.
Собрав под своими знаменами многочисленную армию, он
одержал блестящую победу. Когда победитель Сигиберт посе­
щал королевский город Витри, на него набросились два пере­
одетых воинами убийцы, подосланные Фредегондой, и зако­
лоли его ножами, «острия которых сама королева смазала
ядом».
Армия, потеряв своего командира, впала в уныние и от­
чаяние. Брунгильда оказалась пленницей Хильперика. По на­
стоянию Фредегонды Брунгильда была отправлена в Руан.
Там в нее влюбился сын Хильперика Меровей, матерью кото­
рого была несчастная Одовера. Фредегонда и его сжила со
свету. Верные Брунгильде люди помогли ей бежать в свое ко­
ролевство, где она стала править от имени своего семилетнего
сына Хильдеберта.
В 577 г. на Францию обрушилась страшная эпидемия ос­
пы, унесшая тысячи жизней. В то время многие болезни еще
не умели лечить, поэтому заболевания оспой, чумой, тифом
были настоящим бедствием, которое опустошало иногда це­
лые королевства. Болезнь не щадила ни молодых, ни старых,
ни бедных, ни богатых. Все дети Фредегонды скончались от
оспы за несколько дней. Но через некоторое время у нее ро­
дился еще один сын, которого назвали Хлотарем. К тому вре­
мени Фредегонда уже вкусила прелесть и силу королевской
власти и вынашивала в душе надежды на то, чтобы самовла­
стно вершить судьбы королевства. Убийство было уже прове­
ренным способом добиться исполнения своих желаний. Она
решила избавиться от мужа и подговорила одного из своих
слуг убить его на охоте. После похорон Хильперика Фреде­
гонда управляла королевством самостоятельно и большие
надежды возлагала на своего сына Хлотаря I I , который дол­
жен был ей наследовать. Фредегонда скончалась в 587 г., перед
смертью она жалела только о том, что ей не удалось захватить
с собой на тот свет Брунгильду
А Брунгильда в это время оплакивала смерть своего сына
Хильдеберта, бывшего после смерти короля Гонтрана правите69

лем Австразии и Бургундии. Снова огромное по тем временам
королевство нужно было делить. Оно досталось двум сыновь­
ям Хильдеберта. Первый — Теодеберт получил Австразию, а
другой — Тьерри — Бургундию. Но постоянные раздоры и
войны сопровождали жизнь и этих королей из династии Меровингов. В 610 г. Теодеберт был убит своим братом, но тот
тоже вскоре последовал за ним в могилу.
Много зла и несчастий принесла Брунгильда своим родст­
венникам. Но в наказание за них на ее долю выпало оплаки­
вать смерть и своего сына и внуков. К старости ее сердце сов­
сем ожесточилось. Она по всему королевству творила произ­
вол и убивала ни в чем не повинных людей из-за малейших
подозрений. Подданные ненавидели свою королеву, и, когда
ей было уже около семидесяти лет, они отплатили ей той же
монетой — жестокостью и предательством.
Однажды ее схватили и передали в руки сына Фредегонды
Хлотаря I I . После жестоких издевательств Брунгильда умерла.
На этом Хлотарь не успокоился. Он перебил всех потомков
Брунгильды.
К началу V I I I в. постоянные внутренние распри и ссоры
королей династии Меровингов ослабили Франкское коро­
левство. Оно распалось на множество больших и маленьких
областей и уделов, в которых местная знать имела сильную
власть.
В этот период Франкское королевство оказалось перед ли­
цом новой опасности, грозившей ему извне. На границах Гал­
лии появились серьезные враги — арабы-мусульмане.
Их ар­
мии прошли всю Северную Африку до Гибралтарского проли­
ва и завоевали Пиренейский полуостров. Чтобы отразить их
нападение, необходимо было собрать все силы, объединить
страну и разбить нежданных врагов. Но в непрекращавшихся
смутах меровингские короли растеряли весь свой авторитет и
былое могущество. Теперь значительное место в управлении
разделенного на части Франкского государства стало прина­
длежать новой знати, разбогатевшей на королевской службе.
Среди высшей знати особенно выделялись майордомы. В пе­
реводе с латинского языка это слово обозначало должность
старшего по дому, управляющего хозяйством дворца. Сначала
они были простыми слугами королей — начальниками дворцо70

вых служб. Позднее майордом стал управляющим королевским
имуществом по всей стране. Он имел право распоряжаться ко­
ролевскими землями и казной. Власть короля, ее слабость или
сила, зависела от богатства и силы майордома. А поскольку в
его руки постепенно переходило распоряжение королевской
собственностью, то со временем именно он и становится выс­
шим должностным лицом в стране.
На должность майордома короли назначали самых влия­
тельных лиц в королевстве. С начала V I I в. майордомы стали
избираться знатью, а с конца V I I I в. должность майордома
стала наследственной. Меровинги все еще называли себя ко­
ролями, но влиять на события в своих королевствах реально
они уже не могли. Современники с презрением называли по­
следних представителей династии Меровингов «ленивыми ко­
ролями». Длинноволосые «ленивые короли» из династии Ме­
ровингов лишились почти всякой власти, и на них уже почти
никто не обращал внимания.
Вот что сообщает хронист Эгинхард: «Представители ди­
настии Меровингов уже давно не проявляют ни одной добро­
детели. Единственное, на что еще способны короли, так это
носить королевский титул, иметь длинные волосы и бороду,
важно восседать на троне и изображать монархов. Когда коро­
ли принимали послов, они отвечали на их вопросы только по
подсказке своих советников. Короли не были богаты. В лич­
ной собственности у них было лишь небольшое поместье,
приносящее скромный доход, где они проживали со своими
немногочисленными слугами. Даже расходы на весьма скуд­
ное питание оплачивал управляющий дворцом, и то в зависи­
мости от настроения. Если королю надо было куда-нибудь по­
ехать, ему подавали, как простому крестьянину, повозку, за­
пряженную быками. А всеми вопросами по управлению
королевства ведал управляющий королевским дворцом».
Длинноволосые короли пока еще полагали, что и их длин­
ные волосы, и волы, которые считались священными живот­
ными, и деревянная телега, на которой они ездили, — все это
символы их королевского достоинства и их права управлять
франками в силу божественной воли. Но теперь уже никто,
кроме них самих, не помнил о магическом смысле длинных
волос, волов, деревянной телеги. Власть мыслилась теперь как
71

сила. А сила и богатство реально находились в руках майордомов. Во главе каждой из четырех областей, составлявших раз­
дробленное Франкское государство, стоял свой майордом. Он
был вождем и военным предводителем местной знати и всего
населения когда-то вверенной ему области. Теперь уже короли
из дома Меровингов назначались и смещались по воле майордомов.
Очень много о нелегкой жизни франков нам рассказал
Григорий, епископ города Тур, или иначе — Григорий Турский
(епископов называли по имени городов, в которых находи­
лись их кафедры). Его повествование разделено на десять
книг под общим названием «История франков».
До принятия священства автора «Истории франков» звали
Георгий Флоренций. Он родился 30 ноября 538 или 539 г. в
знатной галло-римской семье в городе Клермон Овернский.
Его род принадлежал к высшему сенаторскому сословию.
Многие представители этого рода были епископами как в
Туре, так и в других городах Галлии.
Григорий Турский был свидетелем, а иногда и участником
событий, которые он описал. За свою сравнительно недолгую,
но наполненную важными событиями жизнь Григорий встре­
чался со многими королями и их приближенными, с духовен­
ством и простыми людьми. Он неустанно занимался делами
церкви, стремясь поднять значение христианской веры.
Епископ и летописец был щедр на благотворительность,
часто улаживал споры между жителями города Тура, которые
обращались к нему за справедливым решением. Григорий вос­
становил церковь Святого Мартина в Туре, пострадавшую во
время пожара.
Он часто путешествовал и объездил всю Южную и Север­
ную Галлию, видел много городов и встречался со многими
людьми. Все это при его любознательности дало ему большой
материл для размышлений над увиденным, вырабатывало ка­
чества хорошего наблюдателя, пригодившиеся Григорию Турскому при создании хроники жизни франкских королей из
рода Меровингов. Григорий Турский был великолепным рас­
сказчиком; и читать его «Историю франков» очень интересно.
Повествование в «Истории франков» Григорий Турский
довел до лета 591 г. Кроме того, он оставил много других со­
чинений, главным образом Жития святых. Год смерти Григо72

рия Турского достоверно неизвестен. Предположительно он
умер в ноябре 593 или 594 г.
Часто Григория Турского называют «отцом французской
истории», потому что его «История франков» представляет со­
бой первое большое сочинение, написанное на французской
земле.

О граде Божьем и земном
Кризис Римской империи в начале нашей эры проявился
во всех областях жизни. Охватил он и религиозное созна­
ние. Новая религия — христианство — быстро распростра­
нялась по всей империи и среди варваров. В IV-V веках
вырабатывались основы нового вероучения. В становле­
нии христианства, создании новой культуры огромную
роль сыграли Отцы Церкви — богословы, утверждавшие
учение христианской церкви.

еликая Римская империя, могущество которой охва­
тило полмира, разваливалась на глазах. Варвары, эти борода­
тые германцы, не знавшие ни высокой поэзии, ни философии,
ни красноречия, ни законов — всего того, чем был славен
Рим, те варвары, которых римские легионеры так легко по­
беждали и покоряли раньше, теперь наводнили Италию. Их
походы внушали ужас гражданам Вечного города.
От варварских нашествий не спасало ни римское оружие,
ни римские боги, ни сами императоры, уже при жизни обо­
жествлявшиеся. Правда, обожествление это было каким-то
странным. Оно не избавляло властителя от меча и яда сопер­
ников. Императоров свергали беспрерывно. Иногда за один
год сменялось по нескольку таких «живых богов». А что каса­
ется богов настоящих, небожителей, то Рим в начале нашей
эры превратился как бы в музей всех богов, известных антич­
ному миру. Кому только там не поклонялись: и своим, мест­
ным богам, и греческим, и египетской Исиде, и страшным бо­
гам Малой Азии...
Так в Рим пришло и христианство. Поначалу императоры
с немавистыо отринули новую религию л!обви и смирений.

Гонения на христиан были ужасны. Сотни тысяч людей, не
желавших предавать свою веру, были замучены, убиты, отданы
на растерзание диким зверям на арене цирка для развлечения
одних и устрашения других. Но новая вера только крепла и
завоевывала все больше сторонников даже среди знатнейших
семейств Рима.
Христианство давало людям, жившим в тяжелый, пере­
ломный период, духовную опору, надежду, уверенность в том,
что высшие ценности на земле — это ценности духовные, ко­
торые всегда будут в душе человека, а все земные блага —
вещь ненадежная, временная. Поэтому не следует к ним стре­
миться, ведь иначе их утрата будет болезненной, принесет
много горя. А горя в этом мире, наполненном злом, и так хва­
тает. Христианство сплачивало людей, избавляло их от чувства
одиночества в этом страшном мире, в государстве, крах кото­
рого был всем очевиден. Для политиков и властей в новой
вере не было никакой угрозы, ведь Христос учил, что нужно
соблюдать законы существующей власти.
В 313 г. император Константин Великий, тот, который на
востоке империи основал город Константинополь — будущую
столицу Византии, издал указ, запрещавший преследования
христиан. В конце своей жизни Константин сам принял кре­
щение. Христианство стало влиятельнейшей из всех религий
в Римской империи.
В самой христианской церкви, тогда единой, происходили
очень важные процессы. Вырабатывались основы веры, ут­
верждались формулировки того, во что и как должны верить
христиане. В Евангелии — Священном Писании, рассказы­
вавшем о жизни Иисуса Христа, сына Божиего, таких четких
формул не было. Поэтому в первые века существования хрис­
тианства шла выработка основных церковных понятий и по­
ложений, ведь церковь как объединение всех верующих в
Христа не могла без этого существовать.
По поводу основных положений веры шли горячие дис­
куссии, жаркие споры, часто перераставшие во взаимную
вражду христиан разных толков. В этой борьбе вырабатыва­
лось учение церкви о Христе, о новой нравственности, о душе
человека. Церковных деятелей этого времени, чьими трудами
шло становление новой веры, называют Отцами Церкви. Их
74

сочинения заложили основу того понимания христианской
религии, которое сохраняется до наших дней и в православ­
ной, и в католической церкви. Многочисленные течения
христианской мысли, которые не были приняты официальной
церковью, так как противоречили основам (догматам) новой
веры, стали называть ересями. Самые ожесточенные споры ве­
лись о природе Христа. Кто он? Бог или человек, ощутивший
.в себе некие высшие силы? Отцы Церкви доказывали очень
сложную теорию о природе Христа. Он — богочеловек, в нем
есть и божественное, и человеческое, и эти два начала едины,
но не слиты. Человеческое в Христе совершенно, оно подобно
божественному, но все же не равно ему. Так же как в символе
Троицы, важнейшем понятии христианства, три ее части —
Бог Отец, Бог Сын (Христос) и Святой Дух — едины по сути,
но в то же время самостоятельны.
Эти сложные мысли, требующие внутреннего, глубинного
понимания, были восприняты далеко не всеми христианами.
В IV в. против такого понимания сущности Христа особенно
активно выступал священник Арий. Он считал, что Христос по
природе своей — человек, хотя и Сын Божий. Ведь так было
проще и понятнее. Учение Ария было осуждено лучшими бо­
гословами в 325 г., когда в городе Никее собрался съезд пред­
ставителей христианских общин — Первый Вселенский цер­
ковный собор. Главной его задачей было принятие Символа ве­
ры — краткого и четкого определения того, во что верит
христианин.
Но вернемся в Западную Европу. Христианство побеждает
язычество, но, как мы видим, среди самих христиан нет един­
ства. Христианскую веру принимают и варвары, но в виде уче­
ния Ария — арианства. Это понятно, ведь неискушенным в
философии древнегерманским дикарям гораздо проще и до­
ступнее считать Христа только человеком. То, что он Сын Бо­
га, легко укладывалось в их языческие представления. Боль­
шинство же коренного населения Италии принадлежало ко
Вселенской (католической) церкви. Таким образом, противос­
тояние римлян и варваров усугубилось еще и религиозными
противоречиями.
Постепенно римские императоры поняли, что только но­
вая вера может обеспечить хоть какую-то сплоченность обще75

ства, раздираемого противоречиями. Нравственное превос­
ходство христианства несомненно, и уже большинство людей
на его стороне. Поэтому в 381 г. император Феодосии / объяв­
ляет христианство единственной государственной религией
Римской империи. Языческие культы запрещаются, храмы за­
крываются или передаются христианам, статуи богов — эти
изображения «идолов» — уничтожаются.
Великая античная культура завершает свой круг в униже­
нии и позоре, ведь зачем христианину, знающему истинное
божественное откровение, новую истину, все эти старые рос­
сказни о богах и героях, о Троянской войне, вся эта языческая
философия с ее умниками Платоном, Аристотелем, Пифаго­
ром и прочими, все эти хитрые речи ораторов вроде Цицерона,
ведь они же не знали истинного Бога. Поэтому долой старую
культуру, культуру ложную, культуру светскую, мирскую, по­
груженную в кипение человеческих страстей. Особенно вред­
ны великие поэты Античности — Гомер, Вергилий, Гораций,
Овидий, прекрасной формой своих стихов смущающие
христиан, вводящие их в соблазн. Так считали многие церков­
ные деятели, но не все...
Величайшие из западных Отцов Церкви — Амвросий Медиоланский, Аврелий Августин, Иероним — были другого мнения.
Они ощущали необходимость преемственности старой, антич­
ной, культуры и новой, христианской. Именно они заложили
те основы христианской культуры, на которых затем расцвела
великая культура западного Средневековья. О них наш рас­
сказ.
Город Медиолан (Милан), куда в середине IV в. фактиче­
ски переместилась столица Римской империи, сотрясали рас­
при среди христиан. Вместо того чтобы противостоять языч­
никам, еще заседавшим в римском Сенате, ариане и католики
враждуют друг с другом, причем именно в Медиолане, где
престарелый епископ-аршнин
не может погасить их споры.
Это печалит Амвросия, правителя провинции Лигурия и Эми­
лия, выходца из знатной римской семьи, получившего блестя­
щей античное риторическое образование, но уже склонного
Принять Христианство. Когда старый епископ умер, в город­
ском соборе сошлись для выборов нового епископа арИане И
76

католики. Пришел туда и правитель Амвросий, пришел как
глава светской власти, а вышел оттуда епископом: обе христи­
анские партии единодушно избрали его своим духовным гла­
вой. Амвросий от смущения хотел было бежать, ведь он еще
не крещен и к тому же не силен в богословии. Но его упроси­
ли, и он принял сан 7 декабря 371 г.
Амвросий очень скоро стал одним из лучших латинских
богословов и проповедников. Толпы людей стекались в Медиолан послушать его страстные, глубокие и вместе с тем до­
ступные проповеди. Бедноте особенно нравилось, как епис­
коп, раздавший все свое имущество нищим, обличал богачей,
сколотивших себе состояние в смутное время. «Вы, богачи, —
говорил бывший правитель провинции, — не столько беспо­
коитесь о пользе, сколько стремитесь сохранить свои привиле­
гии. Вас больше обогащает нищета бедных, чем все ваши ос­
тальные доходы». Амвросий проповедовал против гордости и
насилия властных и богатых людей, купавшихся в роскоши.
Он утверждал, что земля принадлежит всем людям и право
пользоваться ею — их природное право. А купцов он называл
«разбойничьим племенем», вредящим общему благу.
Сам Амвросий не боялся никаких земных властей. Даже
на императора Феодосия I , того, кто сделал христианство го­
сударственной религией, он не побоялся наложить церковное
наказание за то, что тот приказал казнить сотни восставших
жителей города Фессалоники. Император был вынужден пуб­
лично каяться.
Во времена слабости государственной власти только цер­
ковная организация могла защитить людей от насилия, поэто­
му христианские общины Запада стремились к расширению
не только духовной, но и светской власти своих епископов.
Католическая церковь становится самостоятельной организа­
цией, независимой от государе'й, государств и их границ.
Епископы строят укрепленные резиденции, где в случае опас­
ности могут укрыться сами и преданные им прихожане. Они
могут иметь свою военную дружину, отражающую вражеские
набеги. Епископы начинают вершить не только церковный,
но и гражданский суд. Они приобретают большие земельные
владения. Епископства становятся частью структуры власти,
той власти, злоупотребления и грехи которой так страстно
критиковали лучшие представители церкви.
77

Амвросий всегда отстаивал независимость церкви от госу­
дарственной власти. Он говорил, что «император должен на­
ходиться внутри Церкви, а не над ней». Церковь же с ее мо­
ральным авторитетом может решать и светские дела, прежде
всего вопросы войны и мира. Эта проблема остро встала перед
христианской церковью после превращения ее в государст­
венную, ведь теперь защита государства и его граждан стано­
вилась также церковным делом. Всем известно, что в Библии
сказано: «Не убий». Но можно ли считать убийством исполне­
ние солдатского долга? Христос нигде не осуждает солдатско­
го ремесла. Чтобы разрешить это противоречие, Амвросий
разрабатывает теорию справедливых и несправедливых войн.
Справедлива та война, которая спасает и защищает государст­
во и его жителей, которая восстанавливает попранную спра­
ведливость. Также справедлива война, наказывающая агрессо­
ра и тирана, будь это война с внешним врагом или война
гражданская. Но главная задача — сохранять мир по закону
справедливости.
Как богослов Амвросий совмещает христианство с тради­
цией платоновской философии, доказывает, что многие идеи
античных философов предвосхищают христианство и внут­
ренне близки ему. Он отстаивает аллегорическое толкование
Библии: за ее словами, неизбежно по-человечески несовер­
шенными, кроется огромный глубинный смысл, понять кото­
рый мы можем только в образах и символах.
Католическая церковь обязана Амвросию своими первыми
песнопениями. Он сочинял церковные гимны на латинском
языке, тогда понятном всем, сочетая приемы классической
античной поэзии с поэзией народной, и сам клал эти стихи на
музыку. Он был убежден, что совместное пение объединяет
людей, пришедших в храм, наиболее тесными духовными уза­
ми: вместе восхваляя Бога, люди духовно очищаются, по-на­
стоящему становятся единодушными и просветленными. Гим­
ны Амвросия позднее были названы в его честь «амброзианским пением». Это одноголосное, без сопровождения пение
хором, удивительно чистое, возвышенное, простое, поистине
ангельское.
И еще одна заслуга есть у Амвросия — он обратил в хрис­
тианство Аврелия Августина — крупнейшего богослова като78

лической церкви, заложившего основы средневековой культу­
ры Запада.
Августин родился в Северной Африке в семье римских
граждан среднего достатка. Он получил хорошее античное об­
разование, увлекался Цицероном и древней философией. В мо­
лодости Августин разделял учение секты манихеев (см.
Манихейство) — еще одной ереси, учившей, что в мире правят
два начала — добро и зло. Зло господствует, добро прорывается
с небес лишь изредка, и на его торжество можно надеяться
только в далеком будущем. Августину казалось, что это учение
объясняет, почему в жизни так много насилия, нищеты, болез­
ней, взаимного уничтожения. Как представитель секты манихе­
ев он оказался в Риме, где увлекся учением последователей
Платона. Затем под влиянием Амвросия он обращается в хрис­
тианство. Августин пишет ряд сочинений, обличающих мани­
хейство, которое он хорошо узнал изнутри. Вернувшись в Аф­
рику, он выбирает путь служения Христу: становится священ­
ником, затем епископом в городе Иппоне (ныне Анаба в
Алжире). Он был современником распада Римской империи на
Западную и Восточную в 395 г., разграбления варварами Рима в
410 г. и нашествия варваров на Северную Африку В осажден­
ном ими Иппоне он и умер в 430 г.
Мы знаем о жизни Августина из его «Исповеди» — вели­
чайшего произведения нового исповедального жанра в миро­
вой культуре. Христианство дало человеку новое моральное
понятие, незнакомое человеку Античности, — совесть. Хрис­
тианин должен быть откровенен перед Богом и перед самим
собой, поэтому он анализирует свое поведение, ищет причи­
ны своих дурных поступков и желаний. Августин впервые по­
казал, что душевная жизнь человека невероятно сложна: «Ве­
лика бездна сам человек». Не случайно психология как наука
позднее родилась в русле христианской культуры. И Августин
стоит у ее истоков. От его «Исповеди» пошла вся исповедаль­
ная и психологическая культура Европы: и Ж.Ж. Руссо, и Лев
Толстой, и великие романисты XX в. Из «Исповеди» самого
Августина видно, какие страсти бушевали в его душе, как
трудно давалась ему новая вера, какие сомнения грызли его,
79

сколько сил ему потребовалось для укрепления духа и самосо­
вершенствования. Не идеализировать себя, не упиваться са­
молюбием, не считать себя лучшим из людей, даже достигнув
в чем-то совершенства, — вот чему учит пример Августина.
Августин блестяще знал античную культуру и любил ее.
Отвергать это наследие было бы несправедливо, ведь в нем
так много прекрасного, доброго и полезного. Августин при­
шел к твердому выводу, что «не следует презирать хорошее,
даже если его создали язычники». Из их культуры надо взять
все лучшее, прежде всего поэзию, риторику, грамматику, ди­
алектику, историю, естественные и точные науки. Благодаря
Августину, чей авторитет в церкви был непререкаем, часть ан­
тичной культуры вошла в христианскую.
Т^кст Библии, считал Августин вслед за Амвросием, это
система знаков и символов. Для их правильного истолкования
нужен набор средств, который дают различные науки. Поэто­
му цель науки — познание Бога: чем глубже мы познаем ка­
кое-нибудь явление или предмет, тем глубже мы познаем тво­
рение Божие, а значит, и самого Бога. Между верой и знанием
нет, в сущности, никаких противоречий. А вот незнание, не­
вежество уводит нас от Бога, так как необразованный, не­
развитый человек не в силах ничего правильно понять. Но за­
нятие науками должно включать в себя и духовное развитие,
ведь разум человека ограничен, душа же открыта высшим си­
лам. Поэтому «будем же верить, если не можем уразуметь».
Распад Римской империи, свидетелем которого был Авгус­
тин, вызвал у него интерес к проблемам государства, к
соотношению церкви и светской власти. Свои взгляды он из­
ложил в огромном труде под названием «О Граде Божием». В
нем дана грандиозная картина мира небесного и мира зем­
ного. Что движет всем мирозданием? Что движет душой чело­
века? Конечно, любовь. Но любовь бывает разной. На любви
небесной, любви к Богу основан Град Божий, Град небесный,
тот вечный и незримый Иерусалим, куда стремится светлая
человеческая душа. Этот Град также являет собой незримую
Истинную Церковь как воплощение единения людей во
Христе. Другая половина мира — Град земной со всем его
злом и страстями, Град дьявола, Вавилон. Он движим л ю ­
бовью земной, эгоизмом, доводящим до пренебрежения Бо­
гом. Эта любовь страстная, бурная, темная. Это даже не л ю 80

бовь, а стремление чем-либо завладеть — другим человеком,
богатством, властью.
В чистом виде человек никогда не встречает эти два града.
Как и виды любви, они часто смешиваются. Земные государ­
ства поэтому не тождественны Граду дьявола, но и земная
церковная организация — это не Небесная Церковь. Цель
всей истории человечества — достижение на земле Града Божиего, царства справедливости. Именно на этом тезисе будут
основываться все построения социальных реформаторов от
средневековых еретиков до К. Маркса и В.И. Ленина. Но они
плохо знали Августина, точнее, брали из него только то, что
им подходило для разрушения старого, не обращая внимания
на основное: прогресс может быть основан только на нравст­
венности, ибо, как говорит дальше Августин, небесный Град
на земле можно будет построить только тогда, когда люди
«обретут состояние невозможности грешить». Сначала совер­
шенный человек, а потом уже совершенное общество. У рево­
люционеров же — как раз наоборот.
В реальной, земной жизни, учит Августин, мы можем при­
близиться к Граду Божиему. Нет, не тем, что создадим «хрис­
тианское государство», ведь в нем опять будут смешаны оба
града, так что это не выход. Град Божий на земле — это стрем­
ление к добру и совершенству в душах людей и в их делах.
Если государство поддерживает это, то оно само становится
«добрым». Но правители без справедливости — это «шайка
разбойников». Град Божий и Град земной все время борются
друг с другом. Эта борьба и являет нам то смешение двух гра­
дов, в котором так сложно разобраться человеческой душе, ве­
дущей напряженный диалог с Богом. В старом споре о том,
что важнее — государство или человек, Августин на стороне
человеческой личности, ведь только вера человека и его со­
вершенствование ведут к идеальному Граду. Так вся западная
цивилизация вслед за Августином была ориентирована не толь­
ко на духовные, но и на человеческие ценности, а Царство
Божие всегда противопоставлялось Царству земному.
* * *

Если вы увидите на старой картине или гравюре изображе­
ние мудрого старца, сидящего в своем кабинете и погружен­
ного в научные занятия, читающего или пишущего, а у ног
81

его — мирно лежащего льва, то знайте, что это святой Иероним. Он был современником Амвросия, человеком много­
гранным и в чем-то противоречивым.
Он родился в Далмации, а умер в 420 г. в Вифлееме. Всю
жизнь он переезжал с места на место, ища христианской уче­
ности. Он был необычайно образован, знал три священных
языка — латынь, греческий и древнееврейский, а также труды
античных авторов и использовал цитаты из них в своих хрис­
тианских сочинениях. Дотошные филологи подсчитали, что
на 1223 страницы его полного собрания сочинений приходят­
ся 284 ссылки на греческих и римских классиков. Ему даже
было видение, в котором сам Господь укорял его в том, что он
«последователь Цицерона, а не христианин». Очевидно, Иероним поставил себе целью сочетать древнюю культуру с новым
откровением.
Долгие годы он жил на Востоке отшельником. В пустыне,
в уединении он предавался изучению языков и греческого бо­
гословия. Однажды к его келье подошел лев, жалобно рыча и
всем своим видом выражая страдание. Иероним сразу понял,
что льва мучает заноза в лапе, и, не испугавшись страшного
зверя, вынул ее. С тех пор лев стал сторожить покой своего
спасителя, став символом того, как власть и сила должны ох­
ранять народ.
Прибыв в Рим, Иероним становится секретарем Римского
Папы Дамасия. Он проповедует аскетический образ жизни.
Вокруг него собирается некое подобие кружка из знатных
женщин, предающихся воздержанию. Но одна девица пере­
старалась и умерла от истощения. К тому же Иероним сочи­
нил книжицу, в которой содержались сатирические обличения
многих уважаемых людей. Иероним был вынужден покинуть
Рим. Он вновь отправился с преданными ему римлянками на
Восток.
В Вифлееме, городе, где родился Иисус, Иероним основал
мужской монастырь, а его духовная дочь Павла — женский. Но
и в монастырском уединении его не оставляли враги. Он яро­
стно критиковал новую ересь пелагиан (см. Пелагианство),
считавших, что спасение человека — дело рук самого человека.
Божья благодать не нужна, да и вообще человек от природы —
хороший и нет неодолимого греха, поэтому если не хочешь
82

грешить, то и не греши. Незачем крестить детей, незачем со­
вершать духовные подвиги. Такие наивные, примитивные
представления о человеческой душе вызвали жесткую отповедь
Иеронима. В отместку пелагиане подожгли его монастырь, а
сам Иероним едва спасся.
В Вифлееме он собрал богатую библиотеку, основал школу,
где изучали античных поэтов, историков, авторов комедий.
Все свое время Иероним отдавал литературной работе: писал,
сочинял письма, переводил. Стиль его сочинений, особенно
посланий, — острый, едкий, подчас бранчливый, насмешли­
вый и ругательский. Он сочинял легенды об отшельниках,
полные фантастических приключений. Писал богословские,
полемические и церковно-исторические сочинения.
Но главное дело его жизни — новый перевод Библии на
латинский язык, называемый Вульгата. В старых переводах
были ошибки, неточности. К тому же переводы делались не с
древнееврейского, на котором написан Ветхий Завет. В своем
переводе, который позднее католическая церковь признала
каноническим, он, однако, сам не избежал ошибок. Значение
его труда в том, что он дал перевод Священного Писания на
понятный народу язык, открыл и передал на латыни поэтиче­
скую красоту библейских текстов. В плохом переводе, считал
Иероним, сами тексты Библии кажутся написанными плохо,
тяжело, невнятно. Образованные люди, читая такие переводы
и «гнушаясь грязной одеждой речи раньше, чем обнаружат
внутри прекрасное тело содержания», не могут полностью
приобщиться к христианству. В оригинале библейские тексты
литературно совершенны, поэтому перевод, чтобы не иска­
зить не только духа и буквы, но и формы Священного Писа­
ния, должен во всем соответствовать подлиннику. Латынь
Иеронимовой Вульгаты на многие века стала образцом цер­
ковной латыни.
За Иеронимом в Средние века укрепилась слава сторонни­
ка переводов Библии на национальные языки. Католики дол­
гое время считали его славянином и автором славянского пе­
ревода Библии, хотя в действительности это сделали греки
Кирилл и Мефодий в IX в. Но и они, отстаивая в спорах право
перевода Библии на понятный тогда всем славянам язык, ссы­
лались на пример святого Иеронима. Для западной культуры
83

Иероним, этот ученый монах в келье, охраняемой львом, стал
символом христианской науки.
Святые Амвросий Медиоланский, Августин и Иероним
почитаются и католической, и православной церковью. Но
все же их значение, их взгляды, труды письменные и жизнен­
ные стали неотъемлемы в первую очередь от западного хрис­
тианства и всей западноевропейской культуры, что заставляет
вновь и вновь обращаться к их наследию.

Император, который был академиком,
но не умел писать
Король франков Пипин Короткий за время своего правле­
ния создал довольно обширное королевство. После его
смерти в 768 г. королевство, по обычаю, поделили между
наследниками. Старший сын Пипина Короткого Карл был
прозван Великим, потому что не только смог сохранить от­
цовское наследие, но и приумножить его. В 800 г. Карл Ве­
ликий был коронован короной императора.

изнь Карла Великого (742—814) считают легендар­
ной. Он много сражался, издавал законы, заботился о разви­
тии культуры, образования и искусства. По свидетельствам
современников, Карл обладал крепким телосложением и до­
вольно высоким ростом. Голова его была круглой, глаза он
имел большие и выразительные, а нос довольно крупный. Го­
сударь носил большие, пышные усы. Благородная седина
очень украшала его лицо — всегда веселое и живое. Все это
вместе делало его человеком обаятельным. И хотя шея Карла
была слишком коротка и толста, а живот выпирал, пропор­
циональность остальных частей тела скрадывала эти недостат­
ки. Карл выступал уверенной походкой, и весь его облик яв­
лял твердость и мужество, но голос, хотя и звучный, не впол­
не соответствовал мощному телосложению.
Он отличался превосходным здоровьем и лишь в послед­
ние четыре года — а прожил он 72 года — страдал лихорадкой.
84

Временами Карл прихрамывал на одну ногу. Но и тогда пре­
небрегал он советами врачей, которых ненавидел за то, что
они убеждали его отказаться от любимой жареной пищи. Во
время еды он слушал музыку или чтение. Его занимали под­
виги древних воинов, а также сочинения святого Августина, в
особенности то, которое называлось «О Граде Божием».
Был он красноречив и с такой легкостью выражал свои
мысли, что мог бы сойти за ритора. Не ограничиваясь родной
речью. Карл много трудился над иностранными языками и
овладел латынью настолько, что мог изъясняться на ней, как
на родном языке. По-гречески более понимал, нежели гово­
рил. Прилежно занимаясь различными науками, он высоко
ценил ученых, выказывая им большое уважение.
Грамматику он слушал у Петра Пизанского — диакона, че­
ловека преклонных лет, мудрого и многознающего. В прочих
предметах Карл Великий имел своим наставником Альбина
(прозванного Алкуином) — тоже диакона, сакса родом из Бри­
тании, умудренного во многих науках. У него Карл обучался
риторике, диалектике и в особенности астрономии, благодаря
чему мог искусно вычислять церковные праздники и наблю­
дать за движением звезд.
Карл пытался научиться также и писать. Но начал зани­
маться этим слишком поздно, поэтому его усилия не увенча­
лись особенным успехом. Чтобы выучить алфавит, Карл на
ночь под подушку клал большие буквы, вырезанные из
дерева. А когда наступала ночь, в темноте, под подушкой пы­
тался отгадать, какая это буква. С раннего утра до позднего
вечера он старательно выводил буквы, но это сражение вели­
кий воин проиграл. Он так и не научился писать ни на одном
из известных ему языков.
Такой портрет Карла Великого нам оставил ученый монах
Эйнгард.
За время царствования Карла Великого франки совершили
более пятидесяти военных походов, почти тридцать из них
возглавлял сам король. Ведение войны имело свои правила.
Например, сражение обычно начиналось с поединка между
самыми лучшими воинами враждующих сторон. Считалось,
что победа в поединке указывает и на благосклонность судьбы
ко всей армии. Вот описание поединка, который произошел
во время сражения между франками й арабами.
В5

Д е н ь миновал, вечерний час подходит,
Но меч враги не вкладывают в н о ж н ы ,
Отважны те, кто рати свел для б о я .
Их ратный клич звучит, как п р е ж д е , грозно.
«Пресьоз!» — кричит э м и р арабский гордо,
Карл «Монжуа!» в ответ бросает громко.
По голосу о д и н узнал другого.
С о ш л и с ь они на с е р е д и н е поля.
Тот и другой пускают в д е л о копья,
Врагу удар наносят в шит у з о р н ы й ,
Его п р о н з а ю т п о д навершьем толстым,
Распарывают на кольчугах полы,
Но невредимы остаются оба.
Полопались у них подпруги седел.
С коней б о й ц ы свалились наземь б о к о м ,
Но на ноги вскочили тотчас л о в к о ,
Свои мечи булатные исторгли.
Чтоб снова продолжать е д и н о б о р с т в о .
Одна лишь смерть к о н е ц ему положит.

Во время этого похода арьергард (часть войска, находящая­
ся позади главных сил), прикрывавший отступление франк­
ского войска, был почти полностью уничтожен в Ронсельванском ущелье союзниками арабов басками-христианами.
Сражение было рядовым, и, возможно, мы бы даже ничего о
нем не узнали, если бы в X I I в. не было записано в стихах
легендарное повествование о битве в Ронсельванском ущелье.
Называлось оно «Песнь о Роланде». Это поразительный по
красоте и изяществу образец литературы того времени.
Главным героем «Песни о Роланде» является талантливый
военачальник Карла Великого — могучий, воинственный и
доблестный рыцарь Роланд. Его предал собственный отчим —
коварный, жестокий и хитрый Ганелон. Из-за его подлого по­
ступка Роланд вместе со своими верными друзьями — Оливье
и архиепископом Турененом — оказался во главе небольшого
отряда лицом к лицу с бесчисленными полчищами мусульман.
Гордость, мужество и отвага не позволили Роланду отступить
с поля боя или позвать на помощь удаляющееся войско Карла
Великого. Весь отряд Роланда погиб в Ронсельване, но враги
вынуждены были отступить, оставив множество павших на
поле сражения.
86

Узнав о беде, Карл возвращает свои полки, жестоко мстит
за гибель благородного воина и вступает в яростную схватку,
в которой против него сражались армии мусульман и язычни­
ков со всего мира. Карл одержал блестящую победу и обратил
в христианство всю Испанию. Предателя Ганелона настигло
справедливое возмездие. Карл Великий расправился с ним, и
смерть Роланда была отмщена.
Возвращения Карла из походов ожидала его жена Хильдегара, с которой «ни одна из франкских девушек не могла срав­
ниться по красоте». Она была третьей женой Карла. В походах
против саксов молодая супруга сопровождала своего прослав­
ленного мужа, который не мог провести без нее и дня. Как
простой воин она спала на повозках, месила со всеми грязь
раскисших от дождей дорог, преодолевала реки — разделяла
во всем жизнь франкских воинов, испытывая при этом огром­
ное счастье, потому что она дарила королю самое главное в
жизни — свою заботу, нежность и преданность.
Франкское королевство в результате завоевательных войн
Карла стало самым большим государством Западной Европы.
Теперь в нем жили различные народы, отличавшиеся друг от
друга языком, одеждой, традициями, обычаями и даже рели­
гиозными верованиями.
Военные подвиги уже при жизни принесли франкскому
королю Карлу Великому мировую известность. В начале IX в.
международный авторитет Каролингов был очень высок. По­
кровительства Карла Великого добивались короли Шотлан­
дии и Астурии, вожди ирландских княжеств. Карла боялись в
охваченной внутренними смутами Византии. Ему посылали
подарки многие чужеземные правители.
Вы, наверное, уже читали сказки под названием «Тысяча и
одна ночь». А знаете ли вы о том, что герой этих сказок —
повелитель мусульманского Востока багдадский халиф Харун
ар-Рашид — был современником Карла Великого и что он то­
же направлял свои посольства к франкскому королю, ища его
дружбы и расположения?
Среди многочисленных сокровищ Карла, накопленных за
годы войны, особое место занимал большой полированный
рог, украшенный причудливой резьбой. Однажды Карл спро­
сил, из какого материала сделана эта необычная вещь. Ему
87

ответили, что это клык слона. Карл удивился. Он и предста­
вить себе не мог такого огромного зверя, из зуба которого
можно было бы вырезать подобный рог.
В VIII —IX вв. слон представлялся людям Западной Евро­
пы загадочным, почти мифическим существом, столь же не­
доступным, как и сказочные богатства далекого Востока. Карл
Великий был чрезвычайно любознательным человеком, люби­
телем всяческих редкостей и диковинок. И им овладело стра­
стное желание во что бы то ни стало увидеть слона и заполу­
чить его. Ближайшим соседом франкского короля, к которому
можно было обратиться с просьбой прислать слона, был Харун ар-Рашид.
Согласно франкской летописи, в 797 г. король Карл снаря­
дил свое первое посольство к халифу. Цель, которую король
поставил перед посольством, была предельно ясной: достать и
доставить ко двору слона.
Труден и долог был путь франкских послов. Они благопо­
лучно прибыли в Иерусалим. Дальнейшие их приключения
нам неизвестны. Как они добрались до Багдада? Как были
приняты халифом? Легко ли добились просимого? Труды их,
впрочем, не пропали даром.
Весной 801 г. король возвращался домой на родину из Ри­
ма. На этом пути его нагнали восточные послы и сообщили,
что один из послов Карла, направленных четыре года назад к
Харуну ар-Рашиду, благополучно возвращается с богатыми
подарками и слоном. Он задержался в Северной Африке, по­
тому что у местных правителей не оказалось достаточных
средств, чтобы переправить слона через Средиземное море.
Карл незамедлительно послал своего канцлера с приказом
подготовить корабль и обеспечить переправу. Погрузив слона
и другие дары халифа, посольство благополучно переплыло
море и прибыло в Европу. Затем слона провели через альпий­
ские перевалы. Это путешествие было полно трудностей и
опасностей. Ко двору Карла Великого слона смогли доставить
только 20 июля 802 г.
Появление слона наделало много шума. По сравнению с
этим заморским чудом бледнели прочие, даже самые дорогие,
дары восточного владыки. 802 год для всего Франкского коро^
девства можно смело назвать «годом Слойа», потому что по=
88

явление «гостя» из Индии затмило все другие события, каки­
ми бы важными они ни были. Назвали слона Абуль-Абба. Го­
ворят, что этот слон был совершенно необыкновенным, не
серого цвета, как все его собратья, а белого. И поэтому удив­
лял франков не только своими размерами, но и цветом.
Карл поместил слона в свой знаменитый охотничий парк,
славившийся различными диковинками и чудесами природы.
Здесь эрудиты наблюдали за слоном и даже спорили о его
привычках и повадках. Так, например, известный в придвор­
ных кругах грамматик и географ Дикуил упрекал автора одно­
го из сочинений за то, что тот утверждал, будто слон никогда
не ложится. «...Слон, — писал Дикуил, — напротив, лежит,
подобно быку, что все люди Франкского королевства наблю­
дали на примере слона короля Карла...»
Недолго длилось безмятежное пребывание Абуль-Абба в
уютном охотничьем парке. У престарелого Карла была при­
вычка во время походов или путешествий брать с собой жену,
детей, а то и весь двор. Не желая расставаться со своим новым
питомцем, Карл и его стал повсюду возить с собой. Так про­
должалось до 810 г., ставшего роковым для заморского живот­
ного. В этом году король отправился на север, в Саксонию.
Перейдя Рейн, он стал поджидать войско. Во время этой сто­
янки бедный слон околел. Может быть, он заболел во время
эпидемии, косившей в том году скот во многих северных об­
ластях королевства.
Гибель слона произвела не менее сильное впечатление,
чем его прибытие. О ней опять писали все летописи, прирав­
нивая это печальное известие к самым тяжелым событиям
года. Например, некая хроника сообщала о смерти сына Кар­
ла — Пипина следующим образом: «...В том же году, когда
умер слон, скончался и король Италии Пипин...» Другой ле­
тописец, повествуя о всевозможных несчастьях, обрушив­
шихся на Франкское королевство, уточнял: «...И король Пи­
пин, сын Карла Великого, оставил юдоль земную, и знамени­
тый слон, которого прислали императору, внезапно умер...»
Так закончил свои дни знаменитый Абуль-Абба, прожив при
франкском дворе около девяти лет.
Приобретая слона, Карл хотел удивить современников
своими неограниченными возможностями. Стремление коро89

ля подтвердить прозвание «Великий» проявлялось во всех его
деяниях, начиная от слона и заканчивая созданием самого
большого королевства во всей Европе. Размерами королевство
Карла Великого было схоже с великой Западной Римской им­
перией, которая распалась в V в. Память об угасшей империи
жила в V I I I в. среди народов Западной Европы, потомков как
римлян, так и варваров.
В это время в Риме папой был Лев III (795—816). После
своего избрания на папский престол он переслал ключи свя­
того апостола Петра и папское знамя во Франкское коро­
левство в знак признания власти Карла Великого. В Латеранском дворце выложили мозаику с изображением фигуры
святого Петра, вручающего знамя Карлу Великому. Спустя че­
тыре года после начала правления Льва I I I в Риме был состав­
лен заговор против папы и его сторонников, которые поддер­
живали Карла Великого.
25 апреля 799 г. во время религиозной процессии воору­
женные заговорщики, среди которых были родственники пре­
дыдущего папы римского Адриана, похитили Льва I I I и зато­
чили его в соборе Святого Сильвестра. Палачам было прика­
зано ослепить папу и вырвать ему язык. Однако полностью
искалечить папу заговорщикам не удалось. С помощью своих
верных друзей Лев I I I бежал из темницы к Карлу Великому.
Под охраной королевских войск Лев I I I вернулся в Рим. Вслед
за ним туда прибыл и Карл Великий. Король потребовал от
папы римского, чтобы тот освободил его от обвинений. (Ко­
роля обвиняли в распутном поведении и нарушении клятв —
когда умер брат Карла Карломан, король бросил свою закон­
ную жену, чтобы жениться еще раз. И римская церковь, при­
знавая силу короля, вынуждена была благословить этот новый
союз.)
23 декабря 800 г. папа римский Лев I I I торжественно по­
клялся на Евангелии, что Карл ни в чем не виновен. 25 де­
кабря 800 г. в Ватикане состоялось торжественное богослу­
жение в соборе Святого Петра, на котором присутствовали
многие короли, чьи страны приняли христианство, и самые
важные вельможи. Неожиданно для всех Лев I I I преклонил
колени перед Карлом и возложил на его голову император­
скую корону, а собравшиеся провозгласили Карла римским
90

императором Августом. Церковные хронисты рассказывают,
что Карл был потрясен этим жестом. Думается, конечно, что
весь этот великолепный и волнующий спектакль был подго­
товлен заранее.
С этого момента как бы возродилась из развалин огромная
Западная империя со столицей в городе Риме. Теперь над
христианским миром властвовали два императора: восточный
и западный. В 812 г. Византия признала Карла императором
Запада и согласилась на существование двух империй. На
личной печати Карла Великого была выбита надпись «Обнов­
ление Римской империи».
На самом деле Франкская империя только названием на­
поминала империю римлян. Империя Карла Великого поло­
жила начало Священной Римской империи, которая фор­
мально просуществовала до 1804 г., когда Наполеон Бонапарт
тоже был коронован папой римским в качестве императора по
тому же древнему ритуалу, что и Карл Великий. Папа Рим­
ский был доставлен в Париж, и коронация Наполеона состо­
ялась в соборе Парижской Богоматери.
Священная Римская империя Карла Великого была как бы
воскрешением бывшей Римской империи, но ее территория
была меньше и не сосредоточивалась вокруг Средиземного
моря, которое осталось вне новой империи. В ее состав вхо­
дили территории нынешней Франции (без Бретани), Бельгии,
Голландии, Люксембурга, Швейцарии, Австрии, Западной
Германии, Северной и Средней Италии.
Император главенствовал над всеми королями. Он высту­
пал также защитником христианской церкви и покровителем
римских пап. Карл не терпел вмешательства церкви в свои
дела, зато сам постоянно вмешивался в религиозные вопро­
сы. Так, например, именно Карл Великий приказал ввести в
Божественную литургию обязательное пение всеми присутст­
вующими Символа веры «Credo» (в Русской православной
церкви — «Верую»), В 804 г. Лев I I I еще раз навестил импе­
ратора, стремясь укрепить связь между папством и империей.
В 813 г., за год до своей смерти, Карл Великий лично и без
посредничества папы короновал императорской короной
своего сына Людовика (см. Людовик Благочестивый).
Имя
Карла Великого внесено в список католических святых. За
91

несколько десятилетий империя франков стала сильнейшим
государством в Западной Европе, ослеплявшим своим бле­
ском весь мир.
Восстановив обновленную Римскую империю, Карл Вели­
кий захотел воскресить и античную философию, опираясь на
определенную философскую школу. Наилучшей, по его мне­
нию, являлась Платоновская академия. Платон, великий гре­
ческий философ, учился у знаменитого мудреца Сократа и ос­
новал в городе Афины Академию. Платон писал диалоги, уча­
стником которых непременно был Сократ. Диалоги были
посвящены важнейшим духовным проблемам. Что такое исти­
на? Как понимать красоту, благо? Можно ли человека научить
добру или это врожденное свойство? Сократ искусно задавал
вопросы собеседникам, чтобы в конце концов выявить истину.
Он так и называл себя — «повивальной бабкой истины».
Кроме того, Платон очень много уделял внимания поли­
тическому устройству общества. В своем знаменитом произве­
дении «Государство» философ описал идеальное обществен­
ное устройство с точки зрения своего времени. Христианско­
му сознанию особенно было близко платоновское понятие
Единого Бога. Ученые Отцы Церкви называли Сократа «пер­
вым христианином до Христа» за его нравственное учение.
При дворе Карла Великого было учреждено новое ученое
сообщество, которое в знак преемственности стало носить
гордое название «Академия». Слово «академия» произошло от
названия местности в Афинах (по имени древнегреческого ге­
роя Академа). В Академии располагался гимнасий — место
для физических упражнений. В гимнасий и прилегающих к
нему садах Платон собирал своих учеников для ученых заня­
тий — упражнений для ума.
Со времен Карла Великого академией стали называть выс­
шие учебные заведения, хотя они и не имели уже никакого
отношения к Платону. Однако новым академикам часто не
хватало простой грамотности. Тем не менее по приказу импе­
ратора там собирались и переписывались латинские и даже
греческие рукописи, возрождался интерес к античной литера­
туре, правда, во многом искусственный и внешний. Все свое
время в Академии Карл Великий и его академики проводили
в самых различных интеллектуальных упражнениях. Они ве92

ли, подражая древним, долгие словопрения, загадывали друг
другу ученые загадки, придумывали и решали головоломки,
иногда просто играли и сочиняли стихи на латинском языке.
Академики жили при дворе. Среди них упомянем лишь два
имени — историка Павла Диакона и поэта Теодульфа Орлеан­
ского. Члены Академии чем-то были похожи на детей, а науч­
ные диспуты напоминали игру. Так, например, они придумы­
вали себе прозвища, в которых ярко отражалось соединение
античности и христианства. Сам Карл назывался Давидом в
честь библейского царя, пророка и сочинителя псалмов Дави­
да — идеала всех боголюбивых монархов. Другие члены Ака­
демии называли себя именами великих античных поэтов —
Гомера, Горация и других.
К сожалению, уже в IX в. после смерти Карла Великого
двор короля перестал быть центром культурной жизни госу­
дарства.
У Карла Великого и его жены Хильдегарды было восемь
детей, что тогда отнюдь не было редкостью: три сына —
Пипин, Людовик, Лотарь и пять дочерей. Пипин был уродлив
от рождения. Его брат и приближенные отца часто издевались
над ним. И даже голодранцы-мальчишки, издалека завидев
его на улице, разражались смехом, бежали за ним и выкри­
кивали: «Горбатый! Горбатый!» Затаенные обиды сделали ко­
ролевского сына замкнутым и злобным. Он ненавидел всех,
даже своего отца.
Пипин Горбатый организовал заговор против отца, чтобы
самому захватить власть. Заговорщики решили убить монарха.
Но преданные Карлу люди сумели предотвратить убийство в
самый последний момент. Монах, спрятавшийся под алтарем
церкви, услышал разговор друзей Пипина и рассказал Карлу
об их замыслах. Заговорщики были схвачены и приговорены
к смерти, а Пипина после мучительных пыток постригли в
монашество и отправили в монастырь искупать свою вину.
Там он вскоре и скончался.
И все же Карл очень любил своих детей и заботился о них.
Чтобы избежать ссор и раздоров между сыновьями, он разде­
лил империю на три части. Свое решение он подтвердил в так
называемом Тионвильском указе.
93

Разделяя свою державу, Карл Великий ни словом не об­
молвился об императорской короне. Кому же она достанет­
ся? К империи Карл Великий относился как к собствен­
ности, дарованной ему Богом. И он был в этом вполне иск­
ренен. А поэтому он мог раздавать земли империи, дарить их,
жаловать, наконец, делить созданную им державу между на­
следниками по собственному усмотрению.
На долю Карла Великого выпало немало испытаний, но,
наверное, самыми тяжелыми из них были предательство и ги­
бель сына Пипина и безвременная кончина второго сына
Карла — Лотаря. Сам же император франков умер в 814 г.
Единственным господином королевства стал младший сын
Карла — Людовик. Еще в 791 г. Карл, словно предвидя смерть
двух своих старших сыновей — Пипина и Лотаря, — вручил
Людовику императорский меч. «Людовик, сын Карла, которо­
му было 13 лет и который в течение трех лет являлся королем
Аквитании, получил меч из рук своего отца», — свиде­
тельствует летописец. Позднее вручение меча стало частью це­
ремонии коронования. Бернар, племянник Карла, получивший
от него королевство Италию, принес Людовику присягу на
верность в городе Аахене и сохранил город за собой.
Людовик, прозванный впоследствии Благочестивым, пы­
тался не допустить распада империи отца и сохранить ее
единство. И мир между его сыновьями был для него важнее
всего на свете. В 817 г., когда Людовику было тридцать девять
лет, он попытался разрешить проблему наследования королев­
ской власти, издав указ, получивший название «Император­
ский декрет».
На его основании Людовик Благочестивый разделил импе­
рию между своими тремя сыновьями, которым он дал те же
имена, что имели его братья — Лотарь и Пипин. А третий сын
носил его имя — Людовик. Согласно закону, императорское
достоинство передавалось старшему из них — Лотарю.
Людовик Благочестивый был очень привязан к своей вто­
рой жене — дочери баварского графа Вельфа, красавице Юди­
фи. Она подарила императору четвертого сына — Карла.
И счастливый отец, пожелав дать и ему часть своего коро­
левства, решил пересмотреть указ 817 г.
94

Три его старших сына — Пипин, Лотарь и Людовик —
подняли бунт против отца и одновременно начали борьбу друг
против друга. Результатами этой братоубийственной войны
стало новое разделение великой империи.
Правление Людовика Благочестивого было полно тревог,
глубоких трагедий и разочарований, которые особенно каса­
лись его детей. В одном из сражений император был пленен
собственными сыновьями и освобожден только после обеща­
ния выполнить все условия указа 817 г. В результате Людовик
полностью лишился власти.
«Теперь, придя в упадок, эта великая держава утратила
сразу и свой блеск, и наименование империи. Государство,
недавно еще единое, разделено на три части, и никого уже
нельзя считать императором. Вместо государя — маленькие
правители, вместо государства — один только маленький ку­
сочек.
Что же сталось с соседними народами на Дунае, Рейне,
Роне, Луаре и на По? Все они, издревле соединенные узами
согласия, в настоящее время, когда союз порван, будут разди­
раемы печальными раздорами...
В то время как империя разрывается на клочья, люди ве­
селятся и называют миром такой порядок вещей, который не
обеспечивает ни одного из благ мира». Такую «Жалобу о раз­
деле Империи» обращает к нам живший в IX в. диакон Флор
Лионский.
В 843 г. в городе Вердене собралось сто двадцать экспер­
тов — самых мудрых, опытных, благородных и уважаемых
знатных сеньоров. Перед ними стояла нелегкая задача поде­
лить огромную империю так, чтобы обеспечить трех братьев.
Они составили основательный документ, который вошел в
историю под названием «Верденского договора».
По этому соглашению, младший внук Карла Великого,
Карл по прозвищу Лысый, получил западные земли. Его коро­
левство состояло из земель, расположенных к западу от услов­
ной линии, соединявшей города Антверпен и Марсель и про­
ходившей приблизительно по рекам Мозель, Сона, Севен и
Рона. Средний внук Карла — Людовик — получил восточные
земли и стал Людовиком Немецким, королевство которого
включало в себя все области восточнее Рейна и Альп. Старший
95

же внук великого императора — Лотарь — получил Италию,
самый богатый и плодородный край в тогдашней Западной
империи, и протекторат над Римом. К тому же Лотарь хотел
сохранить за собой любимый город Карла Великого, символ
величия Французской империи — Аахен. Поэтому он потребо­
вал себе широкую полосу земли между владениями своих
братьев Карла и Людовика, которые позднее историки стали
называть Западно-Франкским (будущая Франция) и Восточ­
но-Франкским (будущая Германия) королевствами. Эта полоса
стала называться в честь ее хозяина Лотаря Лотарингией. Л о ­
тарингия на многие века, вплоть до середины нашего века,
стала яблоком раздора между Францией и Германией.
В каждом из образовавшихся королевств Каролингов
вскоре появились и национальные династии. Каролингская
же династия угасла вместе с последним ее представителем
Людовиком Дитятей в конце X в.
В Западном королевстве — будущей Франции — королей
стали выбирать из круга богатейшей знати. Теперь на престоле
чередовались представители династии Каролингов и рода гра­
фов Французских.
Империя Карла Великого распалась на три части, из кото­
рых впоследствии выросли три крупнейших европейских коро­
левства, а затем образовались самостоятельные государства —
Франция, Германия и Италия. И каждая их них немедленно
стала распадаться на мелкие и крупные владения.

Дорога в Винланд
Около 1000 года скандинавы нашли дорогу в отдаленные

J
U алеко на севере, у самого Полярного круга, лежит
большой остров. И хотя называется он Исландия — «страна
льда», климат там вполне приятный. Летом не жарко, часто
идет дождик, а зима мягкая, без трескучих морозов. Это пото­
му, что рядом проходит теплое океанское течение — Гольфст­
рим. Есть в Исландии большие ледники — они покрывают го­
ры и так сияют под северным солнцем, что глазам становится
96

больно. Посмотришь на их холодную искристую белизну и
невольно начинаешь зябнуть. Но по соседству, совсем рядом,
картина иная. Из многочисленных вулканов рвется ввысь яр­
кое пламя, потоками течет раскаленная лава, готовая мгно­
венно сжечь все на своем пути, из-под земли бьют десятки
источников с теплой и даже горячей, как кипяток, водой. Ис­
ландия — удивительная страна!
Когда-то в Исландии не жил никто. Разве что изредка оке­
анские ветры и течения заносили сюда челны рыбаков да лю­
бивших дальние морские странствия ирландских монахов. Но
вот более тысячи лет тому назад — в X веке — к берегам Ис­
ландии подплыла ладья со скандинавами — жителями Норве­
гии. Норвежцы были тогда лучшими мореходами в Европе. Их
страна гориста, плодородной почвы очень мало — вот и иска­
ли они по всем северным морям новые земли для поселения.
Изумрудные луга Исландии им очень понравились, и скоро
много норвежских семей приплыли на остров. Они строили
хутора, пасли скот, ловили рыбу, которой у берегов Исландии
видимо-невидимо.
Вся жизнь исландцев в те времена была связана с морем.
Для настоящего исландца нет ничего дороже корабля. С ко­
рабля-то все и началось. Один исландец — Эйрик по прозви­
щу Рыжий — одолжил другому из хутора по соседству кора­
бельную скамейку. А тот назад не отдает. Эйрик долго этого
терпеть не стал и затеял нешуточную ссору. Но сосед тоже был
упрям и, вообще, парень не промах. Дело приняло серьезный
оборот, пролилась кровь, и скоро от жестоких стычек много­
численных друзей Эйрика и его соседа Исландия лишилась
покоя.
Тогда все исландцы-мужчины сошлись вместе на собра­
ние — альтинг — и, немало посовещавшись, приняли реше­
ние. Эйрик первый полез в драку, а раз так, то пускай он и
покинет Исландию — пусть плывет с острова на все четыре
стороны.
Делать нечего. Собрал Эйрик пожитки, сел с друзьями на
корабль и отправился в неведомый путь. Так Эйрик и его
спутники стали викингами. В скандинавских странах викинга­
ми называли тех, кто то ли по своей воле, то ли вынужденно
отправлялся в море, далеко от родных краев, в поисках луч­
шей судьбы, богатства, приключений и громкой славы.
4 Средние века

97

Сколько викингов погибло в морской пучине, в кровавых бо­
ях — не знает никто.
Эйрик решил плыть вслед за солнцем — на запад. Заби­
раться в ту сторону далеко исландцы еще не осмеливались, а
если кто-то на это все-таки решался, то назад он не возвра­
щался. Темные тяжелые волны бескрайнего океана покачива­
ют ладью Эйрика. Серое хмурое небо над головой у викингов.
Но свежий попутный ветер день и ночь дует в полосатый па­
рус. Легкий корабль быстро летит на запад. Что ждет изгнан­
ников впереди?
Впереди их ожидала неизвестная земля. Что за радость бы­
ла на корабле, когда кто-то первым разглядел, что низкие бе­
лые облака на горизонте — вовсе не облака, а ледник. Выгля­
нуло солнце, и он весело заискрился, как дома, в Исландии.
Правда, здесь он покрывал почти всю землю целиком. Только
вдоль берега зеленели луга. «Назовем этот край по тому, что в
нем есть хорошего», — сказал Эйрик и дал новой земле имя
Гренландия, что означает Зеленая Страна.
Несколько лет провел Эйрик с друзьями в Гренландии.
Они плавали вдоль ее берегов, разыскивали удобные бухты и
пастбища, строили зимовья и пережидали в них морозные и
вьюжные зимы. Наконец Эйрик решил отплыть назад — в
Исландию. Он покинул родной край изгнанником, а вернул­
ся туда героем. Ведь открыть новые земли, стать там хозяи­
ном — это деяние, заслуживающее у скандинавов большой
славы. Никто в Исландии уже не держал зла на Эйрика, зато
каждый готов был без конца слушать его рассказы о новой
стране. И вот уже несколько семейств исландцев решились
отправиться вместе со всем скарбом, лошадьми, коровами и
свиньями жить к Эйрику в Гренландию. Теперь уже не один
корабль, а несколько повел он на запад.
Гренландцы жили дружно и очень уважали старшего среди
них — Эйрика. Но годы летят быстро. Был Эйрик рыжим, а
стал совсем седым. Зато возмужал его красавец сын — голу­
боглазый Лейв. Его тоже тянет в море — искать, как отец,
неведомые земли. А тут еще рассказ соседа Лейву покоя не
дает. Тот говорил, что однажды, ловя рыбу, он попал в бурю,
а она занесла его корабль далеко на запад от Гренландии. Там
он вроде бы видел далекий берег, но приблизиться к нему не
осмелился — уж очень боялся, что не сможет домой вернуть98

ся. «Как можно быть таким нелюбопытным?» — удивлялся
про себя Лейв.
И вот пришел день, когда Лейв смог наконец купить себе
корабль. Тридцать шесть человек вызвались плыть с ним. Да­
же Эйрик собрался отправиться с сыном. Но когда он уже
ехал от дома к причалу, конь его споткнулся. Эйрик упал с
седла и сломал ногу. «Видно, боги не хотят, чтобы я открыл
еще какие-либо новые земли, — сказал Эйрик сыну. — Ну что
ж, плыви один!»
Далеко за кормой осталась Гренландия. Викинги держат
путь на запад: днем по солнцу, ночью по звездам. А если небо
в густых облаках, то плыть приходится наугад — компаса
скандинавы еще не знали. На запад, на запад летит корабль.
На носу у него вырезана из дерева страшная голова на длин­
ной шее — то ли дракона, то ли змея, то ли еще какого чуди­
ща неведомого. Пусть она напугает злых духов, устрашит вра­
гов, принесет удачу Лейву и его людям. Пусть и про Лейва
сложат сагу — правдивую историю, одну из тех, что рассказы­
вают про древних королей-конунгов, про знаменитых викин­
гов, про Одина — мудрейшего из богов, про могучего бога
грома Тора, а с недавних пор и про Эйрика Рыжего, открыв­
шего Гренландию.
Земля на западе действительно нашлась. Но хмурой на вид
и совсем неласковой она оказалась. Огромные плиты громоз­
дятся одна на другую, сверху нависает тяжелый ледник. Ни
травинки. Только лед и скользкий от океанского прибоя ка­
мень. Северный ветер воет в безжизненных скалах, пригорш­
нями бросает в лицо снег. «Новую землю надо называть по
тому, что в ней есть хорошего, — говорит Лейв, — но самое
лучшее здесь — это камни. Остальное — хуже. Пусть зовется
этот край Каменной Страной, но нам он не подходит». И ве­
лел Лейв плыть южнее.
Через несколько дней пути впереди показалась новая зем­
ля. Длинный ровный берег. Ни реки, ни ручейка, а пресной
воды у мореходов между тем уже не осталось. Вдали виден ле­
сок из низкорослых корявых деревьев. «Самое лучшее здесь —
это лес, — сказал Лейв. — Так назовем же этот край Лесной
Страной. Но наш путь лежит дальше».
И снова несколько дней и ночей кругом один океан. Но
вот на рассвете странники опять увидели какую-то землю и
99

стали подгребать к ней. Стройный сосновый бор. Густая трава,
мокрая от утренней росы. Как жадно пили эту росу засохшими
губами измученные жаждой мореходы! Ничего вкуснее им в
жизни еще не приходилось пить. «Мне нравится эта земля», —
сказал Лейв. И викинги вытащили корабли на берег.
Много дней отдыхали путешественники от трудного пла­
вания, обследовали найденную землю. Долго не встречали ни
единой души, пока однажды не обогнули какой-то мыс и
столкнулись с целой флотилией маленьких кожаных челно­
ков. В них сидели низкорослые черноволосые люди. Они тот­
час же засыпали пришельцев десятками стрел с каменными
остриями. Но когда викинги налегли на весла, и их корабль
понесся в атаку, черноволосые люди так испугались уже одно­
го вида страшной драконьей головы на носу корабля, что ми­
гом исчезли среди окрестных островков. После этого сканди­
навы их долго не видели.
Раз один из викингов нашел в лесу незнакомые ягоды, по­
казавшиеся ему вполне съедобными. Был среди спутников
Лейва человек бывалый, хорошо знавший не только Сканди­
навию, но и более теплые страны. Он-то сразу и сказал, что
найденное растение — не что-нибудь, а дикий виноград. Эта
новость обрадовала викингов несказанно. Вино они очень
любили, но виноград в северных странах не растет, а потому
вина и в Норвегии, и в Исландии, не говоря уже о Гренлан­
дии, было всегда мало. «Какая удача, — сказал Лейв. —
Назовем эту землю по самому хорошему, что мы здесь нашли,
Винландом — Виноградной Страной!»
Викинги построили в Винланде большой дом на берегу
прозрачной реки, в которой плескался лосось, и приготови­
лись зимовать. Зима оказалась очень теплой и приятной. Ког­
да солнце стало пригревать по-весеннему, Лейв велел соби­
раться домой. Обратная дорога оказалась, к счастью, на удив­
ление нетрудной: океан был тих, а ветер — попутен. Лейв и
его спутники стали знаменитыми — ведь они нашли неизвест­
ную прекрасную землю. С тех пор Лейва стали называть Сча­
стливым. Ему и дальше часто везло в жизни. Все уважали Лей­
ва, и дом его был полной чашей.
Еще несколько раз после Лейва исландцы достигали ска­
зочного Винланда. Они собирались было поселиться там
всерьез — некоторые уже брали с собой семьи, имущество,
100

скот. Но уж очень труден и опасен был путь в Винланд —
часто плавать туда оказалось слишком трудно даже для таких
прекрасных мореходов, какими были скандинавы. А в самой
благодатной Виноградной Стране им все чаше приходилось
защищаться от не слишком гостеприимных скрелингов — так
исландцы назвали черноволосых местных жителей. К тому же
что-то случилось с океаном — от года к году в ^ е м плавало все
больше огромных и очень опасных для кораблей льдин. По­
этому желающих отправиться в Винланд становилось все
меньше А потом исландцы ушли и из Гренландии — там стало
слишком холодно, а плавучие льды начали даже летом сковы­
вать прибрежные воды. И только сказители-скальды в Ислан­
дии и Норвегии повторяли сагу о Лейве Счастливом и откры­
той им где-то далеко на западе Виноградной Стране...
Где именно лежал Винланд, мы не знаем и до сих пор. Но
реки, в которых водится лосось, и леса, где может расти д и ­
кий виноград, встречаются к западу от Исландии только по ту
сторону Атлантического океана — в Америке. А это значит,
что Лейв Счастливый первым, из жителей Европы смог доб­
раться до Америки и вернуться оттуда. И это за пятьсот лет до
Колумба! Конечно, если древние исландские саги говорят
правду. Но разве бывают саги, которые обманывают?

Артур и саксы
На рубеже IV и V вв. у переживавшей острый кризис Рим­

ской империи не оставалось больше средств и сил для то­
го, чтобы защищать свою отдаленную провинцию Брита­

нию, в то время как и более близкие одна за одной ус­
кользали из рук. Уже в 4 1 0 г. римское владычество в

Британии закончилось, и она оказалась отрезанной от Ри­

ма, хотя у бриттов еще сохранялись римские обычаи и со­
знание своей принадлежности к империи.

слышь стоны бриттов!.. Варвары толкают нас в мо­
ре, а море — обратно к варварам: между этими двумя смер­
тельными угрозами мы будем либо утоплены, либо убиты».
101

Этот вопль о помощи к римскому главнокомандующему в
Галлии в 446 г. так и остался безответным. Римляне были
слишком заняты, отбиваясь от своих врагов в других местах,
чтобы беспокоиться о небольшом острове Британия, кото­
рый был к этому времени совершенно отрезан от остальной
Европы.
Впрочем, история вторжений непокоренных племен с се­
вера Британии в римскую провинцию к этому времени уже ис­
числялась столетиями, а с середины I I I в. начались набеги с
континента передовых отрядов германских племен, которых
кельты называли всех без различия саксами. В конце I I I в.
пришлось даже строить специальные укрепления на побе­
режье Британии для защиты от саксонских пиратов. Однако
варваров привлекала не только возможность захватить бога­
тую добычу, но и сами земли империи. В начале V в., когда
нашествия варваров буквально захлестнули империю и угро­
жали Риму, римское правительство вывело все свои войска из
Британии, предоставив согражданам-колонистам, так же как
и бриттам, самим решать свою судьбу. Конечно, римская ци­
вилизация не рухнула в Британии в одночасье, но почти сразу
же после того, как в 410 г. Рим отозвал из Британии свои ле­
гионы для защиты Италии против готов, Адрианов вал ока­
зался прорван с севера и бритты были вынуждены защищать­
ся самостоятельно.
Год за годом, десятилетие за десятилетием бритты сдержи­
вали атаки скоттов и пиктов с севера и запада. Но вот над
ними нависла новая угроза — эпидемия чумы. Те, кому уда­
лось выжить, были обречены на голод, так как урожай погиб.
А банды отчаявшихся крестьян скитались по стране, промыш­
ляя грабежами и убийствами. Новые набеги пиктов застали
бриттов ослабленными, озабоченными внутренними раздора­
ми и не способными к общему сопротивлению. Жителям быв­
шей римской провинции стало не под силу бороться с пикта­
ми, усилившимися в это время благодаря союзу со скоттами.
Основным источником, рассказывающим о переселении
германских племен в Британию, является «Церковная исто­
рия народа англов» англосаксонского монаха из монастыря
Ярроу на северо-востоке Нортумбрии Беды Достопочтенного
(673—735), который опирался на свидетельства не дошедших
102

до нас более ранних источников. Как сообщается в этой кни­
ге, впервые саксы (одно из германских племен) под предводи­
тельством братьев Хенгиста и Хорсы прибыли в Британию в
449 г. по приглашению правителя Британии Вортигерна. Со­
общение о братьях носит характер легенды и вряд ли истори­
чески достоверно в своих деталях. Но в основе своей монах
опирается на более ранние свидетельства. Как нам уже из­
вестно, в 446 г. римское командование в Галлии отказало
бриттам в военной поддержке против скоттов и пиктов. Одно­
временная борьба против пиктов, скоттов и саксов своими
собственными силами была невозможна, и осажденные со
всех сторон врагами бритты прибегли к роковой тактике рим­
лян, погубившей и саму империю, — они попытались исполь­
зовать одно варварское племя против другого. Вортигерн ре­
шил заключить союз с германцами и противопоставить своих
новых союзников пиктам и скоттам, наступавшим с севера.
«Получив от короля приглашение, — пишет Беда, — племя
англов, или саксов, отправляется на трех кораблях в Брита­
нию и занимает для стоянки место в восточной части острова
по приказу того же короля, как бы собираясь сражаться за эту
страну, а на самом деле — для ее завоевания...»
Германцы высадились на берегах острова Танет, там, где
живописные белые утесы возвышаются над заливом, имею­
щим форму полумесяца, и обосновались у старинного бере­
гового укрепления, валы которого могли служить им надежной
защитой. Распри между недавними союзниками, вероятно, на­
чались сразу же, как только закончилось дело, ради которого
наемники были приглашены, и пикты после одного большого
сражения были рассеяны. Численность же германцев быстро
возрастала по мере того, как между их соплеменниками рас­
пространялись известия об их жизни в Британии и о ее народе,
воинственный дух которого сильно ослаб под римским правле­
нием. Прежде чем бритты успели сосредоточить свои силы для
сопротивления, германцы перешли пролив Мэдуэй и захвати­
ли дорогу, ведущую к Лондону. В сражении у Эйдсфорда, по
преданию, пал Хорса, а курган под названием Хорстед в после­
дующие времена считался памятником над его могилой.
Эта битва стала прологом к завоеванию Британии. Почти
сразу же после нее на остров стали вторгаться и расселяться
103

германские племена англов, саксов, ютов и фризов, жившие
ранее между реками Эльбой и Рейном (саксы), на Ют­
ландском полуострове (англы и юты) и во Фрисландии (об­
ласть расселения фризов). Жажда добычи влекла все новые
воинственные отряды с германского берега. Большие группы
варваров ринулись через Северное море на своих судах. Мы
можем проследить их путь после прибытия в Британию, пото­
му что они сжигали и кремировали своих мертвых, а не хоро­
нили их, как христиане-бритты. Пепел саксонских кремаций
лежит вдоль берегов больших рек, таких как Темза, и вдоль
римских дорог, соединявших долины этих рек.
О других англосаксонских завоевателях известно еще
меньше, чем о «первопроходцах» Хенгисте и Хорее. Они оста­
лись в истории безымянными: до нас не дошли имена вождей
англов и саксов, высадившихся в разных областях Британии и
захвативших все восточное побережье. Римляне и бритты, от­
ступавшие на запад, естественно, видели в продвижении анг­
лосаксов гибель и разорение своей страны. Но англосаксон­
ское завоевание было протяженным во времени. То, на что
римлянам четырьмя веками ранее понадобилось всего семь
лет, заняло у англосаксов почти полтора века. Их продвиже­
ние по Британии вовсе не было похоже на спланированное и
хорошо организованное вторжение римлян, которое осу­
ществлялось под руководством единого командования. К тому
же, несмотря на то что германцы все прибывали и прибывали
в Британию, бритты упорно сопротивлялись.
Возглавляли борьбу два военных вождя с римскими име­
нами: выходец из аристократической римской семьи Амброзии
Аврелиан и Арториус — «король» Артур. Эти герои, о которых
мало что известно помимо сложенных народом и позднее пе­
ресказанных поэтами легенд, одержали целый ряд побед, выс­
шей точкой которых был разгром саксов на горе Мадон около
516 г. Об Артуре и его сражениях известно очень мало, но бе­
зусловно он был талантливым военачальником. Он победо­
носно сражался в двенадцати великих битвах, защищая Бри­
танию от посягательств саксов. Краткое перечисление этих
двенадцати битв содержится в труде валлийского монаха Ненния «История бриттов», написанном в начале IX в. На горе
Мадон враг был разбит и отброшен. Восторженный Ненний
104

уверяет, что в этом сражении «от руки Артура пало в один
день 960 вражеских воинов, и поразил их не кто иной, как
единолично Артур».
Сказания об Артуре сохранились в Уэльсе, и сотни лет
спустя были записаны. Замечательный писатель X I I в. Гальфрид Монмутский, который в качестве своего источника назы­
вает «древнюю книгу на языке бриттов, в которой без пробе­
лов и по порядку в прекрасном изложении рассказывалось о
правлении всех британских правителей», опираясь на кельт­
ские предания и исторические свидетельства анналов и хро­
ник, создал поэтический рассказ о битве при горе Мадон:
«Артур, облаченный в достойную столь могущественного
короля кольчугу, надевает на голову золотой шлем с изваян­
ным на нем драконом, на плечи вешает щит, именуемый
Придвеном, с изображенным на нем ликом Богоматери Девы
Марии, который постоянно его призывал ни на мгновение не
забывать о ней. Еще он препоясывает себя Калибурном, от­
личным мечом, изготовленным на острове Авалон, и берет в
десницу свою копье, которое называлось Рон, — копье это
было длинным и широким, удобным в схватках».
Затем, распределив свои силы, он отважно напал на саксов,
расставленных, по их обыкновению, клиньями. Те весь день
мужественно сопротивлялись, в свою очередь кидаясь на брит­
тов. Наконец, когда солнце стало склоняться к закату, они за­
нимают гору, рассчитывая на нее, как на крепость. Понадеяв­
шись на свою многочисленность, они поверили, что им доста­
точно горы самой по себе. Но после того как солнце принесло
с собой новый день, Артур во главе своего войска поднялся на
вершину занятой врагами горы, потеряв во время подъема
многих своих. Ибо саксы, сбегая сверху, с большей легкостью
наносили раны, ведь на спуске их бег был стремительней, чем
у бриттов, взбиравшихся наверх. Однако бритты, с величай­
шим трудом завладев вершиной, немедленно начинают ру­
биться с врагами. Те грудью встречают удары и бьются изо всех
сил, чтобы выстоять. По миновании значительной части дня
Артур, раздосадованный, что его воины, достигнув стольких
успехов, все еще не одержали победы, обнажает свой меч Калибурн и, воззвав к Деве Марии» врывается в густые ряды вра¬
гов. Кого бы он ни настиг, того, призывая ВоГа нй помощь, ОН
ids

с одного удара поражал насмерть. И он не успокоился до тех
пор, пока единолично не уничтожил мечом Калибурном четы­
реста семьдесят неприятельских воинов. Будучи свидетелями
деяний своего короля, бритты сомкнутыми рядами кидаются
следом за ним, повсюду опрокидывая врагов».
Военные успехи сопутствовали Артуру в течение двадцати
лет, и доподлинно неизвестно, как и почему они прекрати­
лись. Вероятно, исторический Арториус был убит ударом
саксонского меча или копья, или, возможно, он постарел и
устал от сражений. Но у легендарного короля Артура своя
судьба. В рассказанной Гальфридом истории говорится о том,
что Артур сражался с Мордредом, бриттом, который предал
его. Мордред поджидал Артура у реки Камлан с большой ар­
мией из шестидесяти тысяч воинов, главным образом саксов.
«На редкость смелый и неизменно рвущийся напасть пер­
вым, Мордред сразу распределил своих по отрядам, решив по­
бедить или пасть, но впредь никоим образом не искать спасе­
ния в бегстве... Итак, распределив воинов по отрядам, он во­
одушевляет их обещанием раздать владения своих недругов
тем, кто будет отважно сражаться, пока он не одержит побе­
ды. Артур тоже поставил своих лицом к неприятелю... Он об­
ращается к воинам с увещанием беспощадно истреблять клят­
вопреступников и разбойников, каковые, призванные из за­
морских земель предателем и негодяем и доставленные на
остров, жаждут их сокрушить и покрыть позором... И вот пос­
ле того как такие и подобные им призывы прозвучали в обоих
станах, ряды противников внезапно приходят в движение, и,
рванувшись вперед, они сходятся в битве и начинают осыпать
друг друга ударами. С той и другой стороны гибнет такое мно­
жество воинов, раздается столько стенаний раненых и уми­
рающих, такие яростные вопли несущихся на врага, что
описывать все это горестно и нелегко. Ведь повсюду наносили
и получали раны, повсюду убивали или валились убитыми. По
истечении большей части дня, прошедшей в ожесточенных
схватках, Артур во главе отряда, в котором насчитывалось
шестьсот шестьдесят шесть человек, кинулся на отряд, где,
как он знал, находился Мордред, и, проложив мечами дорогу
сквозь толпу врагов, нашел его и предал жестокой смерти.
Пал и этот гнусный предатель, и вместе с ним пали многие
106

тысячи, но после его гибели остальные все же не разбежались,
а, собравшись со всего поля битвы, пытаются в меру своего
мужества сопротивляться. И вот между ними завязывается
жесточайшая сеча, в которой полегли почти все воена­
чальники обеих сторон вместе со своими отрядами... Но смер­
тельную рану получил и сам прославленный король Артур...»
Он был переправлен на остров Авалон, где и умер в 542 г.
Согласно кельтской мифологии (см. Миф), на остров Ава­
лон, который был связан с потусторонним миром, герой мог
попасть не только после смерти, но и при жизни, чтобы там
отдохнуть и восстановить свои силы. Но Гальфрид настаивает
на смерти Артура. Интересно, что в 1191 г. в монастыре Гластонбери монахи нашли захоронение, которое приняли за мо­
гилу Артура и его жены Гвиневеры, так как там был найден
крест с надписью, упоминавшей его имя. Позднее это место
стали выдавать за тот Авалон, который был известен из кельт­
ских преданий и из «Истории» Гальфрида.
Победы Артура дали бриттам столь необходимую им пере­
дышку, ибо более чем на полвека приостановили вторжения,
ограничив расселение германцев восточной частью острова.
Но после гибели Артура в стране начались нескончаемые
междоусобицы, удача окончательно отвернулась от бриттов, и
к середине VI в. саксы и англы, сначала на юге, а потом и на
севере, возобновили свое продвижение. Германцы стремились
поселиться в местах с наиболее плодородными почвами, сго­
няя бриттов с освоенных ими земель и вытесняя на запад и
север. Археологи нашли немало заброшенных, разоренных,
преданных огню кельтских поселений, свидетельствующих о
разгоревшейся здесь борьбе.
В самой Британии быстро исчезают следы христианства,
теряются культурные навыки, римские театры и другие круп­
ные сооружения превращаются в руины, римские города
окончательно приходят в упадок — цивилизация отступает.
Примерно к началу VI в. относится массовое переселение уце­
левших бриттов на континент, в область, которая от них и по­
лучила впоследствии название Бретань. С этого времени рим­
ская традиция в самой Британии была практически утрачена.
Бриттский монах и писатель Тильда, повествуя о борьбе
бриттов против германцев, не упоминает имени Артура, хотя
107

сообщает о битве на горе Мадон, последнем из двенадцати
сражений, в которых Артур сломил силу саксов. В его расска­
зе фигурирует загадочный Урсус (по-латыни — «медведь»), в
котором некоторые ученые видят зашифрованное имя Артура,
которое также переводится как «медведь» с языка древних
кельтов. В своем сочинении «О разорении и завоевании Бри­
тании» (около 550 п) Гильда сообщает о разграбленных и раз­
рушенных городах, опустошенных деревнях, заброшенных по­
лях, на которых не было ни колоска. Он пишет о том, как
бритты бегут в горы и леса, как их ловят, обращают в рабство
либо убивают. Некоторые, спасаясь, бегут за море на конти­
нент или в Ирландию. Столетие спустя после начала массовых
вторжений германцев бритты все еще называли их не иначе
как «варварами», «волками», «собаками», «племенем, ненави­
стным Богу и людям». Их победы казались бриттам победами
злых духов, карой за грехи. Бритты твердо верили в исполне­
ние предсказания о том, что в следующем веке власть при­
шельцев будет низвергнута.
Но этого не случилось, хотя прошло еще полстолетия
прежде чем бритты были окончательно покорены. Англы, сак­
сы и юты постепенно завоевали Британию в результате целого
ряда отдельных экспедиций, не связанных друг с другом и не
зависимых одна от другой, но в равной мере отличавшихся
жестокостью и беспощадностью борьбы с кельтским населе­
нием. Об упорстве борьбы можно судить по тому, что для по­
корения только южной части страны потребовалось шестьде­
сят лет, а в целом англосаксонское завоевание Британии за­
кончилось только в начале V I I в.
Юты, англы и саксы расселились почти по всей стране.
Независимыми оставались только горные области на западе
Британии (Уэльс и Корнуол) и на севере (Шотландия), где
продолжали существовать племенные объединения, превра­
тившиеся впоследствии в самостоятельные кельтские княже­
ства и королевства. Юты заняли Кент, англы и фризы — се­
верную, а саксы — южную и среднюю часть страны. Пример­
но к концу VI — началу V I I в. на занятой германцами
территория образовалось Несколько англосаксонских коро­
левств. ЭТО были: КеНТ на крайнем юго-востоке, основанный
108

ютами, Уэссекс, Сассекс и Эссекс — в южной и юго-восточ­
ной части острова, основанные саксами; Восточная Англия —
на востоке, населенная англами и фризами, Нортумбрия — на
севере и Мерсия — в центре страны, основанные главным об­
разом англами. Постепенно Британия — страна бриттов —
превратилась в землю англов, Англию.
Судьба была безжалостна к бриттам. За победами в сраже­
ниях неизбежно следовали кровавые расправы с оставшимся
беззащитным населением, а особенно беспощадные — с духо­
венством. Бриттов убивали на месте или захватывали в плен и
превращали в рабов, и мужчин, и женщин, и детей, и бедных,
и богатых. Те, кому посчастливилось спастись, укрывались в
горах и лесах, где многие из них также погибли от недостатка
пропитания. Кельтский язык в завоеванных областях был до­
вольно скоро забыт. В течение жизни нескольких поколений
бритты усвоили язык и культуру новых завоевателей, а вместе
с родным языком они утратили свою историческую память.
Но часть бриттов была отброшена в Уэльс и Корнуол и
вновь погрузилась в родную кельтскую культурную среду. Там
бритты сохранили свой язык и обычаи, свои предания о бы­
лых победах и поражениях. В их легендах Артур превратился
в короля с прекрасной королевой Гвиневерой и благородными
рыцарями, такими как Ланселот и Гэвейн. Именно к этим ле­
гендам и к «Истории» Гальфрида Монмутского восходят сред­
невековые романы о дворе короля Артура и рыцарях Круглого
стола, которые сделали образ Артура одним из самых извест­
ных и популярных в мировой литературе.
Конечно, главный герой «Истории» Гальфрида, первый
король объединенной Британии Артур — личность легендар­
ная, но несомненно, что военный предводитель с римским
именем Арториус существовал на самом деле. Так или иначе,
именно с образом Артура побежденные бритты связывали
мечты о возрождении своей независимости и ждали, что на­
станет день и он придет к ним из потустороннего мира. В са­
мые драматические периоды своей истории они вновь и вновь
с надеждой обращались к легендам, в которых говорилось о
том, что Артур только отдыхает на Авалоне и скоро вернется
помочь им освободиться от захватчиков.
109

О чем рассказывает гобелен из Байо
5 января 1 066 г. умер король Англии Эдуард, прозванный
за свое благочестие Исповедником. Детей у него не было,
и уже задолго до этого события стало ясно, что с его ухо­
дом возникнет проблема престолонаследия. В англосак­
сонском государстве в подобных обстоятельствах было
принято, чтобы сам король или его Совет мудрых, в кото­
рый входили представители знати и высшего духовенства,
выбрали его преемника.

ольшинство историков считает, что перед смертью
Эдуард назначил наследником брата своей жены Гарольда Годвинсона, могущественного эрла Уэссекса. Совет мудрых без
всяких возражений и промедлений принял это решение, по­
тому что Гарольд к тому времени уже проявил себя как храб­
рый воин и талантливый полководец, как сильный и реши­
тельный человек, способный управлять страной. При этом
Совету было хорошо известно, что существует другой претен­
дент на английский престол, правда, со столь же сомнитель­
ными правами: герцог Нормандии Вильгельм (см. Вильгельм I
Завоеватель).
Вильгельм был внебрачным сыном нормандского герцога и
приходился матери Эдуарда внучатым племянником. Ему было
всего восемь лет, когда умер его отец, и все его детство прошло
в атмосфере постоянной угрозы со стороны непокорных баро­
нов, которые, пользуясь слабостью наследственных прав и ма­
лолетством Вильгельма, пытались укрепить свое могущество и
независимость. Первые двенадцать лет его правления были на­
полнены баронскими смутами и восстаниями. Но скоро всем
феодалам Нормандии пришлось испытать на себе решитель­
ность и силу характера своего сюзерена. Вильгельму удалось
подчинить мятежных вассалов, вернуть себе все земли, которые
некогда принадлежали его отцу, и доказать, что только он и
есть настоящий господин Нормандии. Человек железной воли,
совершенно безжалостный, но чрезвычайно умный, Вильгельм
смог стать действительно великим правителем, которому дове­
лось повернуть ход истории в целом регионе Европы.
ПО

Вильгельм считал, что имеет более законные права на анг­
лийский трон, чем кто-либо еще, и решение Совета мудрых
его нисколько не смущало. По свидетельству современников,
он поклялся силой оружия отплатить за нанесенное ему ос­
корбление и отвоевать свое законное наследство. Но притяза­
ния Вильгельма на трон Англии, хотя и имели в своей основе
его родственную связь с Эдуардом Исповедником, опирались
главным образом на два других аргумента. Во-первых, соглас­
но нормандским хроникам, Эдуард Исповедник обещал коро­
ну Вильгельму еще в 1051 г. Во-вторых, Вильгельм утверждал,
что Гарольд Годвинсон, будучи в Нормандии, поклялся на свя­
тых мощах признать его королем Англии после смерти Эдуар­
да. Действительно, Гарольд попал в руки Вильгельма после
крушения своего корабля у берегов Нормандии, хотя причи­
ны, по которым Гарольд пересек пролив, остаются неясными.
Хотя с Гарольдом обращались как с почетным гостем, ему не
разрешали покинуть нормандский двор до тех пор, пока он не
поклялся на ларце со святыми мощами в том, что поможет
Вильгельму получить английскую корону. Никто не знает, до­
бился ли нормандский герцог этой клятвы принуждением или
хитростью, но сам ее факт послужил впоследствии основани­
ем для того, чтобы Вильгельм смог обвинить Гарольда в
страшном грехе — клятвопреступлении. Именно благодаря
этому обстоятельству Вильгельму удалось добиться поддержки
своей военной экспедиции против Гарольда от папы римско­
го. Сразу же после смерти Эдуарда Исповедника герцог Нор­
мандии стал готовиться к завоеванию Англии.
Через несколько лет после завоевания Англии и в честь
этого события верный сподвижник и один из главных совет­
ников Вильгельма, его сводный брат Одо, епископ норманд­
ского города Байо, повелел запечатлеть рассказ об этом рис­
кованном и грандиозном предприятии, завершившемся три­
умфом нормандцев, не совсем обычным способом — на
огромном полотне, которое можно было вывесить для всеоб­
щего обозрения в кафедральном соборе. Благодаря этому был
создан уникальный исторический источник и великолепное
произведение искусства. Замечательная вышивка цветными
шерстяными нитями по отбеленному льняному полотну семи­
десяти метров длиной и пятидесяти сантиметров шириной
ill

была выполнена, по всей вероятности, в известной мастер­
ской Кентербери, центре английского графства Кент, земли в
котором были пожалованы епископу Одо Вильгельмом. Но
предназначалась она для города Байо, где и сегодня хранится
в специальном музее, который так и называется — Музей го­
белена из Байо. К сожалению, конец вышивки оборван, что
затрудняет решение вопроса о ее первоначальной длине, но
все специалисты единодушно признают, что замысел средне­
векового дизайнера дошел до нас почти полностью. Это от­
части подтверждается тем, что длина гобелена примерно соот­
ветствует длине стен главного помещения кафедрального со­
бора, вдоль которых он некогда развешивался.
В целой серии вышитых картин гобелен из Байо повеству­
ет о том, что происходило в Нормандии и в Англии между
1064 и 1066 г. Он начинается с беседы короля Эдуарда с Га­
рольдом перед его отплытием в Нормандию и далее последо­
вательно развертывает перед зрителем драму событий Нор­
мандского завоевания Англии с точки зрения победителей,
так, как она им представлялась, или скорее так, как они хоте­
ли ее преподнести современникам и потомкам. Среди семиде­
сяти сцен, изображенных средневековыми мастерами на этом
полотне, есть и клятва Гарольда, и его коронация, и приготов­
ления к вторжению, и высадка в Англии, и строительство зам­
ка, и, конечно же, битва при Гастингсе в разных ее эпизодах.
Читать историю борьбы между Вильгельмом и Гарольдом по
гобелену из Байо очень увлекательное, хотя и непростое заня­
тие. Попробуем вглядеться в некоторые кадры этого средневе­
кового сериала.
Первая сцена как раз изображает уже известную нам зна­
менитую легенду о клятве, которую Гарольд якобы дал Виль­
гельму во время своего визита в Нормандию. Кстати, сущест­
вовала и другая ее версия: будто Гарольду было неизвестно,
что во время клятвы он держал свою руку на раке (ларце) со
святыми мощами, а следовательно, святотатство он совершил
невольно.
Следующие картинки показывают нам смерть Эдуарда Ис­
поведника и немедленно последовавшую за ней коронацию Га­
рольда. Приветствовавшая нового короля толпа, как видно на
полотне, была не очень большой: хотя у Гарольда как у англи112

чанина, несомненно, имелось определенное преимущество
перед любым чужеземным претендентом, и к тому же он был
избран Советом мудрых, все же у него не было права на трон
по рождению, и многие и не менее родовитые представители
высшей знати ревниво относились к его выдвижению.
Необыкновенно интересны картины, изображающие стро­
ительство нормандского флота, погрузку на корабли оружия и
провианта, а также сбор войск перед вторжением. Они дают
нам возможность увидеть многие детали повседневной жизни
и трудовой деятельности, быта, вооружения далекой эпохи —
все то, о чем нельзя прочитать в кратких хрониках того време­
ни. В этих хрониках не говорится о том, на каких именно су­
дах переплыла нормандская армия через пролив, каковы были
доспехи нормандских рыцарей и их англосаксонских против­
ников, как они отдыхали и настраивались перед боем и как
они сражались. Разумеется, хроники и другие письменные
свидетельства рассказывают о событиях Нормандского заво­
евания Англии и многое из того, чего нельзя рассмотреть на
прекрасном гобелене. Ни одна из его картин не может пове­
дать о том, как Вильгельму удалось собрать свое войско. Но
из других источников мы знаем, что в Нормандии каждый
крупный феодал был обязан, в случае необходимости, предос­
тавить в распоряжение герцога определенное число рыцарей
для несения военной службы в течение сорока дней. Эти во­
енные обязательства в обмен на земельные владения являлись
неотъемлемой частью феодальной системы отношений. Одна­
ко, хотя Вильгельм как герцог Нормандии мог потребовать от
своих вассалов выполнения их феодальных обязанностей, его
права в этом отношении ограничивались военной службой в
самой Нормандии. Убедить их ввязаться в опасную и риско­
ванную заморскую авантюру было не так уж и легко, и Виль­
гельму пришлось обещать своим вассалам достойное вознаг­
раждение и богатую добычу. Постепенно, один за другим, они
уступили его посулам, и старинные нормандские грамоты со­
хранили для истории имена некоторых из этих сеньоров и чис­
ло кораблей, которые они поставили своему сюзерену: напри­
мер, Роже де Монтгомери снарядил для военного похода в
Англию шестьдесят судов, а Ришар, граф д'Эвре, — более
восьмидесяти.
113

Но даже после того как крупнейшие феодалы со своими
людьми согласились участвовать в экспедиции, их войско все
же было недостаточно многочисленным, и Вильгельм был вы­
нужден обратиться к рыцарям из других французских земель
и брать в свою армию наемников. В Бретани нашлось много
бедных рыцарей, готовых продать свои мечи тому, кто больше
всех предложит. А во Фландрии ему удалось рекрутировать
(набрать) лучников и арбалетчиков для усиления своих нор­
мандских пехотинцев.
В течение весны и лета 1066 г. оружейники по всей Нор­
мандии занимались изготовлением и ремонтом оружия, шле­
мов и кольчуг. В лесах сотни дровосеков рубили подходящие
деревья, а упряжки быков тащили строевой лес к побережью,
где в удобных, защищенных от штормов бухтах неустанно ра­
ботали артели судостроителей. На гобелене из Байо запечат­
лена эта кипучая трудовая деятельность нормандских кресть­
ян и ремесленников, без которой Великое завоевание было бы
просто неосуществимо. И вот уже следующая картина рисует
готовые к выступлению корабли и рыцарей в кольчугах и ко­
нических шлемах, ожидающих погрузки. К августу 1066 г. ар­
мия герцога Вильгельма была готова к отплытию.
А что же в это время происходило в Англии, которой вско­
ре было суждено стать ареной главных событий? И об этом
тоже рассказывает вышитая «хроника». Шпионы Гарольда со­
общают ему о грозящей опасности, а комета «с длинным хвос­
том» (комета Галлея), появившаяся на небе в конце апреля, ка­
жется суеверным саксам предзнаменованием будущих несчас­
тий. Гарольд хорошо знал слабые стороны своего войска.
Англосаксонская армия состояла из постоянной королевской
гвардии — хускарлов — и нерегулярного военного ополчения —
фирда, в котором так или иначе должен был участвовать каж­
дый землевладелец. Хускарлы были первоклассными профес­
сиональными воинами, чего нельзя сказать об ополченцах, ко­
торых к тому же всегда было очень трудно собрать в одном
месте для решающего сражения.
Но военная ситуация еще более осложнялась тем, что Анг­
лии предстояла борьба на два фронта: ей угрожали не только
нормандцы, но и старые «заклятые друзья» — скандинавы, и
даже мятежные соотечественники — сторонники родного бра114

та Гарольда — Тостига, который был выслан из страны при
Эдуарде Исповеднике и все лето 1066 г. занимался организа­
цией пиратских рейдов на южное побережье Англии. Именно
это заставило Гарольда провести преждевременную мобилиза­
цию своих войск, и потому к концу лета, как раз когда нор­
мандская угроза стала неминуемой, он уже не мог больше
обеспечить их снабжение, а с наступлением времени уборки
урожая ему пришлось распустить свой фирд.
К началу сентября 1066 г. южное побережье осталось неза­
щищенным, а на другой стороне пролива силы Вильгельма
были уже готовы к переправе. И здесь в развитие событий
вмешалась природная стихия: отплытию нормандского флота
помешал сильный неблагоприятный ветер, и это на время
отодвинуло опасность вторжения с юга, но угроза с севера
стала как никогда реальной. Мятежный брат короля Гарольда,
эрл Тостиг, объединился против него с воинственным королем
Норвегии Харальдом Хардрадой, который, будучи наследником
короля Кнута, имел законное право выступить в качестве пре­
тендента на английский трон.
Говорят, что в ответ на претензию Хардрады на английский
трон Гарольд предложил ему «всего лишь семь футов англий­
ской земли для могилы или, возможно, немного больше, пото­
му что тот был высокого роста». Тем не менее с флотом, кото­
рый насчитывал триста кораблей, и большим войском союзни­
ки вторглись на территорию Англии с северо-восточного
побережья и начали наступление по направлению к Йорку. По
дороге Хардрада нанес поражение войскам двух саксонских
эрлов Эдвина Нортумберийского и Моркара Мерсийского, а
20 сентября норвежцы разбили свой военный лагерь у Йорка.
Король Гарольд совершил стремительный бросок навстречу
интервентам, собирая свою армию буквально на марше. О по­
следовавшем сражении известно очень немного, но, согласно
англосаксонской хронике, «наш король Гарольд настиг норвеж­
цев врасплох и перехватил их у Стамфорд-бриджа... лишь нем­
ногим из них удалбсь спастись, а англичане господствовали на
поле боя». Это сокрушительное поражение в битве при Стам­
форд-бридже позволило Гарольду вернуть весь север страны
под свой контроль.
П5

Однако англосаксам не было дано долго наслаждаться сво­
им военным триумфом. Всего лишь двумя днями позже ветер
над проливом переменился, и с наступлением сумерек 27 сен­
тября армия герцога Вильгельма, в которой насчитывалось
около семи тысяч воинов, погрузилась на подготовленные су­
да. На мачте главного корабля был прикреплен горящий фа­
кел, чтобы в темноте флотилия, состоявшая из сотен кораблей,
не рассеялась по проливу. Гобелен из Байо постепенно подво­
дит зрителя к самому напряженному моменту своего повество­
вания, чередуя эпизоды отплытия нормандского флота, высад­
ки войска Вильгельма у Певенси, первой трапезы нормандцев
на английском берегу, получения Гарольдом сведений о нор­
мандском вторжении.
Утром 28 сентября почти тысяча открытых длинных однопарусных баркасов появилась у берегов Англии. До этого со­
бытия Англия пережила немало вторжений из-за моря, но, ве­
роятно, никогда армия захватчиков не была столь многочис­
ленной. Кроме того, впервые захватчики переправили через
пролив мощную конницу (не менее трех тысяч лошадей) и да­
же заготовки для сборной деревянной крепости. Высадившись
на побережье близ Певенси, нормандцы не встретили никако­
го сопротивления, и на следующий же день армия Вильгельма
двинулась к Гастингсу, где она и расположилась лагерем. Для
его защиты за один вечер было построено специальное укреп­
ление — нормандцы собрали свой деревянный замок, а во все
стороны направились специальные отряды, которым предсто­
яло обеспечить все войско провизией и фуражом.
Весть о высадке нормандцев дошла до Гарольда только
1 октября, и его войско немедленно выступило на юг. Уже че­
рез двенадцать дней после отнявшего много сил и обескро­
вившего армию сражения у Стамфорд-бриджа он вернулся в
Лондон, где провел несколько дней, набирая воинов, чтобы
восполнить потери, понесенные при Стамфорд-бридже, и от­
сутствие пехоты, которая не могла успеть за стремительным
перемещением его конных отрядов с севера на юг к Лондону
(322 км) и далее — на линию второго, еще более грозного про­
тивостояния. При Гарольде оставались его хускарлы и та часть
фирда, которая оказалась в состоянии прибыть в Лондон в
срок, а времени дожидаться полного сбора народного ополче116

ния уже не было. В распоряжении короля Гарольда находи­
лось, по всей вероятности, около пяти тысяч человек, и это
вовсе не было сборищем плохо вооруженных крестьян, как
утверждали некоторые авторы. Но, по свидетельству одного из
хронистов, только треть этой армии находилась в боеспособ­
ном состоянии после северного похода, изнурительного мар­
ша на юг и поспешного нового набора. В отличие от почти
профессиональной армии Вильгельма, обученной самым пе­
редовым (для своего времени) методам ведения воины, у вой­
ска Гарольда, за исключением королевских телохранителей —
хускарлов — не было должной подготовки. Англосаксы еще не
имели навыка использования конных рыцарей, арбалетчиков
и лучников в сражении. Они не могли соперничать с мошной
нормандской кавалерией, так как, хотя были хорошими на­
ездниками, обычно сражались спешившись.
11 октября 1066 г. Гарольд покинул Лондон и, пройдя сто
километров, вечером 13 октября расположил свою армию ла­
герем на холме у Гастингса. Неизвестно, что собирался пред­
принять Гарольд дальше, но в любом случае его планы были
нарушены внезапной атакой Вильгельма, которому передовые
посты доложили о подходе неприятеля. Как сообщает хрони­
ка, «Вильгельм неожиданно обрушился на Гарольда до того,
как его армия была выстроена в боевой порядок». Поэтому
Гарольду пришлось это делать в спешке. Сцена битвы на' гобе­
лене показывает, как Гарольд поставил своих людей на холме.
Ему удалось сформировать знаменитую саксонскую «шитовую
стену» — военный строй, при котором сражающиеся занима­
ли круговую оборону, стоя плечом к плечу и плотно сомкнув
щиты. В центре этой стены из щитов находились примерно*
две тысячи хускарлов, сгруппировавшихся вокруг короля и
двух его штандартов: уэссекского Дракона и личного стяга Га­
рольда с изображением Воина. Саксы приготовились защи­
щать свою позицию до конца, зная, что ждать помощи неот­
куда.
Внезапный подход нормандцев, наступавших в хорошо ор­
ганизованном строю, обеспечил им инициативу. Нормандская
армия была разделена на три дИВИЭИойа. Левый фланг состоял
главным образом из бретонцев Во главе с Аланом, Графом
Бретани. На правом фланге находились наемники из разных
117

французских земель под командованием графа Булонского
Юстаса. Нормандцы, которыми командовал сам Вильгельм,
занимали центр. Впереди них реяло папское знамя как символ
того, что завоевательный поход Вильгельма угоден Богу и
поддержан его наместником на земле. Каждый дивизион в
свою очередь состоял из трех линий: в передовом строю вы­
ступали лучники и арбалетчики, в следующей линии — тяже­
ловооруженная пехота и, наконец, за ней — конные рыцари.
Вооружение обеих армий было сходным. Но, судя по изо­
бражениям на гобелене, в рядах англосаксов было больше
воинов, вооруженных боевыми топорами, зато лучников у них
было очень мало, в этом виде оружия у нормандцев было пол­
ное преобладание. Снаряжение воина состояло из длинной
кольчужной рубахи (время лат еще не пришло), шлемов с уд­
линенными наносниками, а также вытянутых книзу щитов,
которые не очень подходят для конников. (Некоторые ученые
считают это ошибкой художника, по эскизам которого выши­
вался гобелен. Видимо, это дает им одно из доказательств в
пользу того, что художник и вышивальщицы гобелена были
по происхождению англосаксами и лучше знали характерные
черты местного вооружения.)
В девять часов утра из лагеря герцога Вильгельма донес­
лись звуки сигнальных труб, и нормандцы начали продвиже­
ние вверх по склону холма к стене саксонских щитов. Они
ненадолго остановились, чтобы осыпать противника градом
стрел, а затем две армии вошли в соприкосновение. Англосак­
сы мужественно и упорно защищались. Один из нормандских
хронистов писал, что они «отражали атаку копьями и дроти­
ками и оружием всех видов, включая топоры и привязанные
к палкам камни. Воинственные крики нормандцев и варваров
(так хронист называл англосаксов) тонули в лязге оружия и
воплях умирающих...»
Следующий эпизод битвы рассказывает о том, как нор­
мандское наступление распалось. Английские боевые топоры
врезались в доспехи чужеземных рыцарей, и некоторые из них
повернули вспять и побежали. После того как пехотинцы и
бретонские рыцари стали отступать под ударами противника,
вся армия Вильгельма оказалась на грани панического бегст118

ва. В разгар этого замешательства сам Вильгельм был сброшен
с коня, и сразу же по рядам пронесся слух о том, что он погиб.
В этот критический для нормандцев момент Вильгельм про­
явил свою незаурядную храбрость и силу характера. Он вско­
чил на другого коня и, сбросив свой шлем, чтобы соратники
могли его узнать, закричал: «Смотрите на меня! Я еще жив и
милостью Божьей буду победителем!»
Если бы Гарольд в этот момент отдал приказ о всеобщем
наступлении, он еще мог бы одержать верх в этом сражении,
но большинство саксов остались на прежнем месте за щито­
вой стеной, и нормандцам хватило времени, чтобы перестро­
ить свои ряды. Воодушевленные своим предводителем, они
поспешно развернулись, чтобы вновь атаковать англичан.
После этого ожесточенная битва продолжалась несколько ча­
сов, но даже вся сила нормандской кавалерии не могла сокру­
шить оборону англосаксов. Наконец Вильгельм решил пойти
на обманный маневр и изобразить отступление, чтобы выма­
нить англосаксов с вершины холма. Нормандская хроника
рассказывает более подробно о том, что при этом произошло:
«Поняв, что они не смогут без жестоких потерь преодолеть
сопротивление плотно сомкнувших свои ряды войск против­
ника, нормандцы и их союзники изобразили отступление,
притворившись, что они бегут. Варвары, решив, что их три­
умф уже близок, издали победный клич и обрушились на на­
ших, стремясь окончательно их разбить. Несколько тысяч из
них начали быстрое преследование, но нормандцы, внезапно
развернув своих коней, окружили своих преследователей и
уничтожили их».
Остается неясным, попался ли сам Гарольд в хитро рас­
ставленную ловушку, или он потерял на мгновение контроль
над своими людьми и его войска действовали без приказа,
бесспорно лишь то, что английская армия оказалась в резуль­
тате этого маневра существенно ослабленной. Несмотря на
это, саксы храбро сражались в ожесточенном рукопашном
бою с нормандскими рыцарями. Сознавая, что битва еще да­
леко не закончена, Вильгельм изменил тактику. Он отдал ко­
манду лучникам направить полет своих стрел в небо под та­
ким углом, чтобы вынудить англосаксов, защищаясь от водоП9

пада стрел, которые падали на них сверху, поднять свои щиты
и разомкнуть прикрывавшую их стену.
Уже наступала ночь, когда началась заключительная сцена
этого исторического сражения, исход которого до последнего
момента никто не мог бы уверенно предсказать. Случилось
так, что Гарольд был поражен в лицо нормандской стрелой и
убит. В одной из сцен знаменитого гобелена можно увидеть
человека со стрелой в глазу. Но надпись «Король Гарольд
убит» помешена прямо над соседним изображением англосак­
са, сраженного нормандским рыцарем. Некоторые историки
считают, что Гарольд погиб именно так. Но вполне вероятно
и то, что автор гобелена в этом случае, как и в ряде других
сцен, использовал необычный художественный прием, раз­
местив последовательные действия в одной картинке и создав
нечто вроде мультипликации.
К моменту гибели короля Гарольда оба его брата уже пали
в бою, и не осталось никого, кто мог бы его заменить. Скоро
все смешалось на английской стороне. Изнуренные и упав­
шие духом англосаксы начали постепенно поддаваться и
отступать до тех пор, пока их щитовая стена не рухнула окон­
чательно. Уцелевшие остатки английской армии обратились в
бегство, и только гвардия хускарлов продолжала сражаться до
самого конца, пока все они не остались лежать с мертвыми
или тяжело раненными вокруг одиноко стоявшего королев­
ского стяга.
После боя изувеченное тело Гарольда было погребено в не­
известном месте. Вильгельм, очевидно, сделал все, чтобы не
осталось и следа от могилы последнего англосаксонского ко­
роля, которая могла бы превратиться в предмет поклонения и
паломничества его подданных и соотечественников. Победой
при Гастингсе заканчивается и рассказ в картинках с гобелена
из Байо.
Через два дня после решающего сражения Вильгельм сно­
ва вернулся к Гастингсу. Он не сделал, попытки двинуться
прямо к Лондону, а направился маршем сначала на Дувр и
занял его замок. Только оттуда он последовал по кентским до­
линам к Лондону, разрушая деревни и опустошая земли, по
которым проходила его армия. Англосаксы закрыли ворота
120

своей столицы, но после того как Вильгельм прошелся огнем
и мечом по всем ее предместьям, группа из представителей
высшей знати и лондонской верхушки, осознавшая, что даль­
нейшее сопротивление изолированного города бесполезно,
вышла навстречу победителю и предложила ему английскую
корону. В день Рождества Христова, 25 декабря 1066 г., Виль­
гельм был коронован в Вестминстерском аббатстве. Так на­
чался новый Нормандский период в истории Англии.
Битва при Гастингсе — одно из тех немногих сражений,
которыми действительно отмечен поворотный пункт истории
страны. В отдельных ее областях борьба продолжалась еще не­
которое время, но гибель многих сподвижников Гарольда при
Гастингсе и последующие репрессии со стороны Вильгельма
подорвали силы англосаксонской политической элиты. Кроме
того, другого реального короля для англичан, помимо Виль­
гельма, больше не существовало: выжившие потомки уэссекского королевского дома бежали в Шотландию и не делали
попыток вернуться назад. Вильгельм последовательно уничто­
жил все очаги сопротивления саксов и разгромил антинор­
мандские восстания на западе и севере страны, опустошив, в
частности, северные графства до такой степени, что нормаль­
ная жизнь там не восстановилась и много лет спустя. Так было
завершено Нормандское завоевание Англии, ставшее для этой
островной страны действительно «Последним вторжением»,
как называют его иногда историки.
Постепенно Вильгельм взял под контроль всю страну. Он
построил прочную сеть замков, используя которые можно бы­
ло быстро подавить любую попытку поднять мятеж в окру­
жающей местности. Затем он приказал произвести по всей
Англии тщательное обследование земель и поместий, которое
должно было дать ему точное представление о том, что имеет­
ся в его новом королевстве и какие материальные ресурсы оно
может ему обеспечить. Казалось, никакая мелочь, способная
приносить доход, не ускользнула от внимания королевских
посланцев, производивших расследование. Современников
даже несколько шокировала исключительная обстоятельность
тех сведений, которые требовал представить Вильгельм. Один
из хронистов откровенно писал: «Стыдно и говорить об этом,
121

а он не считал постыдным делать это, но даже ни одного бы­
ка, ни одной коровы и ни одной свиньи он не оставил без
того, чтобы не занести их в свою опись». Результаты этого
уникального для того времени мероприятия были зафиксиро­
ваны в огромных рукописных томах книги, которую англича­
не назвали «Книгой Страшного суда» и которая впоследствии
стала для исследователей неиссякаемым источником инфор­
мации об экономической и социальной жизни Англии в XI в.
Вильгельм Завоеватель щедро вознаградил своих сподвиж­
ников земельными владениями в новообретенном королевст­
ве. Четыре пятых всех земель, маноры (поместья) и деревни
Англии были поделены между нормандскими баронами, абба­
тами и епископами, которые держали их напрямую от короля,
заместив крупных землевладельцев-англосаксов. Те из англо­
саксов, которым удалось сохранить свои владения, все-таки
опускались ступенькой ниже по феодальной лестнице, стано­
вясь вассалами нормандского лорда. Земельное держание в
обмен на военную службу по нормандскому образцу легло в
основание феодальной вассальной системы в Англии. Каждый
из баронов и других непосредственных вассалов короны (их
было около двухсот пятидесяти) преклонял колено перед ко­
ролем и, держа его руку, клялся быть верным своему сеньо­
ру-королю и сражаться на его стороне против любого врага.
Эта церемония известна как принесение оммажа. Кроме того,
каждый непосредственный вассал должен был в случае необ­
ходимости обеспечить для военной службы королю опреде­
ленное число конных рыцарей.
Бароны испомешали рыцарей на своих землях. Становясь
лордом поместья-манора, рыцарь приносил оммаж своему
сеньору и обещал сражаться за него в случае необходимости,
но только если это не нарушит его клятву верности королю
как верховному сюзерену. Свободные (фримены) и зависимые
(вилланы) крестьяне держали землю от лорда манора, в кото­
ром они жили, обрабатывая его землю (домен) или обслуживая
его дом. Фримен мог оставить службу своему лорду и уйти,
хотя делал это очень редко. Виллан же не мог уйти из манора,
в котором он родился. Но обо всем этом историки узнали уже
из совсем других источников — из той же «Книги Страшного
суда», грамот, судебных расследований и других документов.
122

Прогулки по Городу
Город, который Константин Великий основал и сделал сто­
лицей Римской империи, стал воплощением богатства и

могущества Византии, а в определенном смысле — и всей
ее истории и культуры. В течение нескольких веков это
был самый большой город Европы, потрясавший совре­
менников своим великолепием. Не случайно иногда гово­
рят, что Византия родилась и умерла вместе со своей сто­
лицей.

^ ^ N l r * 0 по какому именно городу?» — с полным основа­
нием может спросить любознательный читатель. Между тем у
жителей огромной Византийской империи, обширные и бога­
тые владения которой раскинулись в эпоху ее расцвета во всех
трех известных тогда частях света, такой вопрос, конечно же,
никогда бы не возник. Хотя в империи было множество мно­
голюдных городов, но лишь один из них, столичный Констан­
тинополь, мог именоваться просто Городом, Городом с боль­
шой буквы. Это единственный в своем роде город, которому
история отвела роль столицы четырех империй: Римской, Ви­
зантийской, Латинской империи крестоносцев и Османской.
Столетие за столетием проносились мимо его неприступных
стен, и сам Город не мог не меняться вместе со всей импери­
ей, но неизменной оставалась его исключительная роль в
судьбах страны.
Необыкновенные выгоды географического положения
этого места — перекрестка торговых путей из Европы в Азию
и из Средиземного моря в Черное — были очевидны еще в
Античности. В 660 г. до н. э. здесь была основана древнегрече­
ская колония Византий. Долгое время она процветала, хотя и
не выделялась в ряду прочих колоний. В конце I I в. импера­
тор Септимий Север разорил город, поддержавший в междо­
усобной войне его противника, и в I I I в. Византий влачил
жалкое существование.
Судьба города круто изменилась во времена императора
Константина I Великого (306—337), который осадил Византий
в борьбе со своим соперником Лицинием. Легенда рассказыва­
ет, что во время осады Константин уснул. Во сне ему явилась
123

знатная, но изможденная женщина. Вдруг она преобразилась,
превратившись в юную девушку редкостной красоты, на кото­
рую он, Константин, возложил знаки царской власти. Про­
снувшись, Константин решил, что в образе женщины ему
явился Византий, которому он должен вернуть былое величие.
8 ноября 324 г. император лично наметил границы своей буду­
щей столицы, причем придворные были изумлены обширно­
стью предназначенной для города территории и сомневались
в разумности столь смелого решения.
Время быстро подтвердило правоту Константина: город
рос невиданными темпами. Главная заслуга в этом принадле­
жала самому его основателю. Для строительства и украшения
города он собрал множество зодчих и каменщиков, скульпто­
ров и живописцев. Ради новой столицы Константин букваль­
но ограбил многие города империи, включая и Рим, увозя из
них самые ценные колонны и статуи. Всем переселявшимся в
новый город даровались льготы и привилегии. Вельмож, не по­
желавших покинуть Рим, император отправил в поход против
персов, а за время их отсутствия построил в Константинополе
точные копии их римских жилищ и переселил туда их семьи.
11 мая 330 г. состоялась торжественная церемония откры­
тия новой столицы, получившей название Новый Рим. Офи­
циальное наименование, однако, не прижилось, и вскоре сто­
лицу стали называть Константинополем — городом Констан­
тина. Неофициально же Константинополь нередко именовали
Вторым Римом или же Царствующим городом. На Руси, под­
держивавшей с Византией тесные торговые связи, ее столицу
обычно называли Царьградом. А турки, завоевав город в
1453 г., стали именовать его Истанбулом (от греч. «ис тан по­
дин» — к городу); в русской традиции — Стамбулом.
В кратчайшие сроки обозначенная императором террито­
рия города была застроена. Новые кварталы перешагнули че­
рез защищавшую город стену Константина, и императору
Феодосию И пришлось в начале V в. строить для их защиты
еще одну городскую стену. Население города продолжало бы­
стро расти; не позднее VI в. он обогнал пришедший в упадок
Рим и стал самым многолюдным в Европе. В периоды своего
расцвета столица империи насчитывала около 400 тысяч жи­
телей. Наиболее обширное строительство со времен Констан124

тина предпринял в городе император Юстиниан I (527— 565),
и в дальнейшем каждая эпоха что-то меняла в облике «второ­
го Рима». Много позже упадок империи сказался и на ее сто­
лице: население сократилось во много раз, внутри города по­
явились обширные пустыри, дома и даже дворцы ветшали и
разрушались. Мы же попытаемся увидеть Константинополь,
каким он был во времена своего расцвета.
Подходя к Константинополю, путник издалека видел не­
приступные стены города. Система оборонительных укрепле­
ний византийской столицы не имела себе равных. Город пере­
жил десятки осад, но захвачен был лишь трижды, причем
каждый раз это было связано не с недостатками укреплений,
а со слабостью защитников. Стены Феодосия были построены
в три ряда. Перед первой, сравнительно невысокой стеной
простирался глубокий и широкий ров. Мосты через него были
деревянными и при первой же опасности быстро уничтожа­
лись. Второй ряд высотой 10 м имел несколько 15-метровых
оборонительных башен. В 30 м от него располагалась послед­
няя стена толщиной 7 м. Ее башни имели высоту до 40 м —
это высота современного 12-этажного дома! Фундамент же
находился на 10—12 м ниже уровня земли, что практически
исключало возможность подкопа. Толщу стен прорезали
10 ворот; самыми знаменитыми были Золотые ворота, через
которые въезжал в город император. Со стороны Мраморного
моря, Босфора и залива Золотой Рог Константинополь также
был укреплен мощными стенами.
Наиболее важные улицы, вымощенные каменными пли­
тами и застроенные домами с портиками, вели от въездных
ворот к центру города. По тем временам они были очень ш и ­
рокими, успешно вмещая и пеструю константинопольскую
толпу, и множество приезжих, которых город притягивал,
словно огромный магнит. Среди колонн портиков были уст­
роены места для бесчисленных торговцев и ремесленников.
Время от времени улицы пересекали обширные площади, ко­
торые по античной традиции именовались форумами: форум
Аркадия, форум Константина, форум Быка... Таков был па­
радный фасад города. Но достаточно было свернуть с одной
из главных улиц в переулок, чтобы попасть в совсем иной
мир. Вместо мраморных колоннад, дворцов и площадей со
125

статуями тянулись грязные и узкие переулки, где в лужах ко­
пошились свиньи. Из-за холмистого рельефа города многие
из них шли с большим уклоном или вообще превращались в
лестницы. В отличие от одноэтажных и двухэтажных дворцов
знати, жизнь в которых была весьма комфортной, жилища
для небогатых людей в целях экономии места строились в не­
сколько этажей и были не слишком комфортабельны. Впро­
чем, многие жители столицы не имели и такого убежища; для
них в суровые зимы среди колонн центральных улиц устра­
ивались деревянные навесы, защищавшие от пронизывающе­
го северо-восточного ветра.
Параллельно главным улицам с востока на запад тянулись
акведуки, снабжавшие город пресной водой, ведь собствен­
ных источников в столице почти не было. В летнюю жару во­
ды все равно не хватало, и тогда в городе построили несколь­
ко обширных цистерн для воды. Чтобы оценить грандиозные
масштабы этого строительства, достаточно сказать, что лишь
одна из них, цистерна Базилики, созданная по приказу Юсти­
ниана, имела размеры 112x61 м. Ее своды поддерживали 336
15-метровых колонн с резными капителями — настоящий
подземный дворец!
Самая важная и протяженная константинопольская улица
Меса (Средняя) в конце концов выводила к главной площади
Августеон. Здесь возвышалась грандиозная колонна, увенчан­
ная бронзовой конной статуей императора Юстиниана. Сюда
выходили фасады важнейших сооружений Константинополя:
собора Святой Софии, Большого императорского дворца, ип­
подрома.
Ипподром был построен по образцу Большого цирка в Ри­
ме. Длина его составляла до 500 м, ширина — более 100 м.
Центральную часть арены занимал вытянутый по ее оси невы­
сокий каменный барьер, щедро украшенный статуями и обе­
лисками, один из которых был привезен из далекого Египта.
Статуи и колонны украшали не только арену, но и вход, верх­
ние террасы, места для прогулок, так что ипподром являлся
настоящим музеем под открытым небом. Одному из «экспо­
натов» этого музея суждена была удивительная судьба. Речь
идет о четверке коней, создание которых приписывали вели­
кому древнегреческому скульптору Лисиппу. Константин при126

казал перевезти понравившихся ему коней в свою новую сто­
лицу. Они украшали то место над ареной ипподрома, откуда
выпускались колесницы. В начале X I I I в. Константинополь
был захвачен крестоносцами, и коней в качестве трофея увезли
в Венецию, где они украсили собор св. Марка. Спустя еще 6 ве­
ков завоевавший Италию Наполеон приказал увезти их в Па­
риж, и лишь после его поражения коней вернули в Венецию.
40 рядов сидений ипподрома вмещали, по разным подсче­
там, от 50 до 100 тысяч зрителей, что составляло изрядную
часть всего взрослого населения города. Здесь выступали ф о ­
кусники и жонглеры, танцовщицы и борцы; демонстрирова­
лись экзотические животные. Гладиаторские бои, столь рас­
пространенные в Древнем Риме, с самого начала были редко­
стью и вскоре вовсе прекратились. А главным зрелищем,
конечно же, всегда оставались состязания колесниц — пыш­
ное и дорогостоящее зрелище, которое обычно организовыва­
лось за счет императора. Сам василевс наблюдал за состяза­
ниями из специальной ложи — катисмы. Соединенная пере­
ходами с императорским дворцом, она и сама представляла
собой маленький дворец. В день состязаний улицы и площади
столицы пустели, поскольку весь город собирался на иппод­
роме. Состязались четыре колесницы с возничими, одетыми в
разные цвета: голубой, зеленый, красный и белый. Между
этими цветами делились симпатии зрителей, причем больше
всего сторонников было у голубых и зеленых. Обычно устра­
ивали 24 заезда, каждый по 7 кругов. На огромной скорости
упряжки мчались по ипподрому под неистовые крики болель­
щиков. Некоторые возницы, не справившись с управлением,
опрокидывали свои колесницы на повороте. Подчас они раз­
бивались насмерть. Зато возничих, одержавших победу, бук­
вально боготворили; одному из них поставили памятник из
золота, чего не удостаивались даже императоры. Особенно це­
нилось умение выигрывать заезды на чужих, только что по­
бежденных упряжках.
На столичном ипподроме обсуждали не только достоинст­
ва лошадей и возничих, но и новости политической жизни.
Бывало, что бедняки, возмущенные дороговизной, требовали
раздачи хлеба и смещения самых ненавистных чиновников.
Подчас даже забывалось соперничество голубых и зеленых,
127

толпа бурлила, в чиновников и солдат охраны летели камни.
В 532 г. в ответ на увеличение налогов и произвол император­
ских фаворитов на ипподроме вспыхнуло настоящее восста­
ние против Юстиниана; с криками «Побеждай!» повстанцы
забросали камнями императорскую ложу. По-гречески этот
призыв звучал как «Ника!»; под таким названием восстание и
вошло в историю. Весь город пришел тогда в волнение, вос­
ставшие выдвинули своего претендента на престол. Потеряв­
ший присутствие духа император бездействовал во дворце и
готов был морем бежать из города, и лишь императрица Ф е одора, которая лучше мужа представляла жизнь константино­
польских улиц и психологию толпы, сохранила самооблада­
ние и обратилась к мужу с такими словами: «Если ты желаешь
спасти себя бегством, василевс, это не трудно. У нас много
денег, и море рядом, и суда есть. Но смотри, чтобы тебе, спас­
шемуся, не пришлось предпочесть смерть спасению». Усты­
дившийся своей слабости Юстиниан отдал приказ действо­
вать решительно, и войска под руководством лучшего полко­
водца Юстиниана Велисария жестоко подавили восстание.
Чтобы от страстей и азарта ипподрома перейти к торжест­
венному спокойствию Святой Софии, достаточно было пере­
сечь площадь. Первая, относительно небольшая церковь, по­
священная Святой Софии — Премудрости Божией, стояла на
этом месте почти с самого основания Константинополя и не
особенно выделялась среди великого множества столичных
церквей. Когда в бурные дни восстания Ника церковь сгоре­
ла, Юстиниан решил не просто восстановить ее, а построить
грандиозный, невиданный доселе собор, который был бы до­
стойным воплощением всемогущества Бога и величия василевса, правящего всем миром.
Земля, на которой предполагалось развернуть будущее
строительство, принадлежала множеству владельцев. По при­
казу Юстиниана ее выкупили. Конечно, император мог бы
просто конфисковать эту землю, но он не хотел начинать
столь богоугодное дело с несправедливости. Одни владельцы
сразу же согласились на предложенные им значительные сум­
мы, другие упорствовали, стремясь выгадать побольше. Одна
женщина согласилась лишь в обмен на обещание похоронить
ее на земле храма, что очень высоко ценилось глубоко верую128

щими людьми. А один придворный упорствовал так долго, что
Юстиниан потерял терпение и приказал заключить его в
тюрьму, но тот все равно не соглашался. Придворный, однако,
был страстным любителем состязаний колесниц, и Юстиниан
сыграл на этом. Поняв, что он рискует не увидеть состязаний,
придворный уступил.
Многие десятки колонн для создания грандиозного храма
были доставлены в столицу из античных храмов различных го­
родов империи. В строительстве были заняты тысячи людей, а
руководили им два замечательных архитектора — Анфимий из
Тралл и Исидор из Милеша. Храм был сложен из плинфы — осо­
бой разновидности кирпича — и снаружи не кажется ни ог­
ромным, ни богато украшенным. Тем более поражает его внут­
ренний облик. Грандиозное внутреннее пространство храма
разделено колоннами и тонкими стенками на три прохода —
корабля, как их называли греки. Два боковых предназначались
для простых верующих, в среднем же совершался обряд богос­
лужения. Здесь же находились во время службы знатные при­
дворные и сам император. И именно над этим проходом взды­
мается на немыслимую высоту огромный купол, какого не зна­
ла прежде история архитектуры. Кажется, что над тобой не
свод, сложенный земными мастерами, а небосвод, откуда взи­
рает на верующих лик Господа. Можно понять Юстиниана, ко­
торый, впервые увидев храм в законченном виде, воскликнул:
«Я превзошел тебя, Соломон!». Он имел в виду, что Святая Со­
фия превзошла размерами и убранством Храм в Иерусалиме,
построенный во времена знаменитого библейского царя.
Совсем рядом с собором находился Большой император­
ский дворец. Снаружи он способен был поразить разве что
размерами: создававшийся столетиями, это был, собственно,
не один дворец, а огромный комплекс, состоявший из десят­
ков зданий и залов, обнесенных общей стеной. Зато внутри
они поражали не столько размерами, сколько красотой и рос­
кошью убранства. Чего только здесь не было! Парадные залы
и личные покои, мастерские обслуживавших дворец ремес­
ленников и казармы солдат императорской гвардии, церкви
и бани, сады и огороды, не говоря уже об обширном поле
для конной игры в мяч, весьма популярной среди придвор5 Средние века

129

ных. С двух сторон территория дворца омывалась морем, с
третьей — ограничивалась ипподромом, с четвертой — сосед­
ствовала с храмом Святой Софии и с площадью Августеон.
Именно здесь находился парадный вход во дворец, именуе­
мый Халка. Свое название, означающее «Бронзовый», он по­
лучил от крыши, покрытой бронзой и позолоченной. Стены
его были отделаны лучшими сортами мрамора, а потолок ук­
рашен великолепными мозаиками, запечатлевшими победы
войск Юстиниана над вандалами и готами. Под стать парад­
ному входу были многие знаменитые залы дворца: для торже­
ственных обедов были предназначены Золотая палата и Юстинианова зала, но особенно Зала девятнадцати столов, за
каждым из которых возлежали (по старому греческому обы­
чаю) 12 гостей. Стол императора и вся подаваемая к нему по­
суда были золотыми.
В стороне от основных построек Большого дворца нахо­
дился своего рода родильный дом для императриц — Порфи­
ровая палата. Стены ее были облицованы камнем красных и
пурпурных оттенков, ведь именно пурпурный цвет считался
привилегией императора, и за его использование без специ­
ального разрешения грозило суровое наказание. В Порфиро­
вую палату уводили императрицу, когда ей приходило время
родить. Поэтому сыновей и дочерей василевсов называли
порфирородными.
Особого рассказа заслуживает Магнавра — парадный зал
для приема иностранных послов, снабженный хитроумными
механизмами. Входя, члены посольств видели императора
роскошно одетым и восседающим на троне на противополож­
ном конце зала в окружении позолоченных фигур львов и
птиц. Неожиданно механические птицы начинали петь, а
львы — рычать и хлестать себя хвостом по бокам. Когда же
вошедшие склонялись перед василевсом в земном поклоне,
трон с василевсом неожиданно поднимался под самый пото­
лок зала, олицетворяя тем самым небесное величие правителя
Ромейской державы.
Таким был Большой дворец во времена расцвета Визан­
тии. Позже, по мере того, как Византия слабела и беднела,
приходил в упадок вместе с ней и дворец, и весь город Конс­
тантина. Нового строительства почти не велось, а старые зда130

ния ветшали и разрушались. Но и в худшие времена своего
существования Константинополь оставался единственным и
несравненным городом, изумлявшим всякого, кто в него по­
падал.

Арка Константина
«Все дороги ведут в Рим»
(Римская поговорка)
«Сим победиши!»
(Пасхальная хроника: видение надписи на кресте)

самом центре Рима, рядом со знаменитым Амфите­
атром Флавиев, больше известным как Колизей, стоит триум­
фальная арка императора Константина (см. Константин I Ве­
ликий). На ней изображены символы побед божественного
властителя мира, каким представлялся всегда современникам
римский правитель: торжественные шествия, толпы гонимых
пленных, символическое изображение победы украшают этот
памятник величия империи и ее императора.
Константин стал последним императором, которому по­
святили одну из нескольких сооруженных на римском форуме
арок: ни один из более поздних императоров подобной чести
не удостоился. И это не случайно. Ведь Константин стал фак­
тически последним императором, который правил в Риме.
Это было в первый период его правления.
Но в 330 г. Константин перебирается сам и переводит свой
двор, гвардию, государственную элиту далеко на восток, на
берег пролива Босфор, связывающего Средиземное море с
Мраморным и Черным, в город, называвшийся ранее Ви­
зантий по имени легендарного героя фракийского происхож­
дения Бизанта. С переносом столицы империи сюда, на Бос­
фор, где смыкаются Европа и Азия, Запад и Восток, город по­
лучает новое имя. Собственно, даже не имя, а прозвание —
«город Константина», или по-гречески Константинополь. Так
Константин увековечил своим именем рождение новой столи­
цы империи.
131

Родилась не только новая столица. С ней возникло, как
мы теперь знаем, незаметно для современников новое госу­
дарство — Византия. Таким образом, город на Босфоре, офи­
циально утратив свое первоначальное имя, как бы «передал»
его всему государству.
Но Византией Восточную Римскую империю стали назы­
вать уже в Новое время — тогда, когда она пала в 1453 г. под
ударами османских сабель, а в садах и дворцах Стамбула, как
и поныне называется миллионный город на Босфоре, раз­
местилась резиденция султана и его подданных. Сами же ви­
зантийцы в течение всего «византийского тысячелетия» про­
должали называть и считать себя римлянами, или по-гречески
«ромеями». И под пером византийских историков единой
представлялась и описывалась история от Юлия Цезаря (см.
Цезарь Юлий) до византийских императоров, или василевсов,
как их официально именовали греки. Однако и в самих исто­
рических трудах средневековых авторов с Константина I Ве­
ликого начиналась новая эра не только римской, но и всей
человеческой истории, началась эра «христианских императо­
ров».
С именем Константина историческая традиция связала
официальное утверждение христианства в центре тогдашнего
цивилизованного мира в качестве официальной государствен­
ной религии. Но путь к этому был долог и тернист. Со време­
ни начала проповеди Христа до переноса столицы империи и
основания христианской Византии прошло уже почти три
столетия, в течение которых были и учительские дальние до­
роги апостолов — первых учеников Спасителя, и сооружение
первых, пока тайных, христианских храмов в катакомбах
(подземных ходах) и появление сочинений, в которых созда­
валась и совершенствовалась христианская диалектика и объ­
яснялась практика церковной жизни, были гонения на хрис­
тиан и торжество просвещения, дарованного новой верой, в
душах и сердцах людей.
И в личности самого императора Константина воплоти­
лись все пережитые противоречия времени, светлые и слабые
стороны переходной эпохи.
Внебрачный сын иллирийского воина Констанция Хлора и
Елены, которая впоследствии будет канонизирована вместе с
132

сыном как святая и равноапостольная, сам воин, без особого
образования, но решительный и смелый политик, Валерий
Флавий Константин родился в 285 г., т. е. в тот самый год,
когда началось самостоятельное правление Диоклетиана, чья
система власти — доминат — стала предтечей византийской
системы власти — самодержавия. Ведь до того Римская импе­
рия жила в атмосфере нескончаемой смены императоров, по­
пыток незаконного захвата власти, появления самозванцев, —
всего того, что современные историки называют «кризисом
I I I века».
Путь Константина к власти лежал через женитьбу на Фа­
усте — дочери Максимина, который был одним из четырех со­
правителей империи. Тетрархия, т. е. «четырехвластие», пред­
ставляла собой систему правления двух кесарей и двух авгус­
тов. Но когда 1 мая 305 г. возвышавшийся над тетрархами
император Диоклетиан решил уйти на покой, удалившись от
государственных дел и занимаясь в своей «столице» Никомидии больше своим садом и огородом, в Риме началась жесто­
кая борьба за власть, в которой сцепились даже ближайшие
родственники. Непосредственными наследниками власти ста­
ли зять и ближайший помощник Диоклетиана — Галерий на
востоке империи и Констанций Хлор, отец Константина, —
на западе. Но последний вскоре умирает, и Константин «на­
следует» удел отца на западе — он владычествует в Галлии. Его
соправителями были Максимин и его сын Максенций, правив­
ший в Риме, а также Лициний в Малой Азии. Хитросплетения
борьбы за престол сложились так, что путь Константина к
венцу сопровождался гибелью своих соправителей-соперни­
ков.
Решающей стала борьба Константина с Максенцием. И вот
весной 312 г. он выступает из Галлии во главе 40-тысячного
войска и идет на Рим. Его лозунг — освобождение римлян от
власти тирана — так заклеймили имя павшего союзника Конс­
тантина, а также мага и чародея: ведь Максенций поощрял
различные гадания и прорицания — по движениям новорож­
денных младенцев, по трупам умерших львов. А богами насту­
павшего Константина были светлые боги — Аполлон, Гелиос,
Виктория — богиня победы, чье изображение Константин че­
канил на монетах. Он с победой проходит через Милан, Турин,
133

Верону, подходит к окрестностям «Вечного города». -Мак­
сенций в Риме в панике приказывает разобрать Мильвийский
мост через Тибр, чтобы тем самым воспрепятствовать вступле­
нию врага в столицу. Разумеется, и на этот раз не обходится без
гаданий: Максенцию предсказано, что «враг Рима погибнет,
если кесарь перейдет Тибр в день своего рождения». Поэтому
правитель Рима решает навести понтонный мост и перейти на
правую сторону Тибра, чтобы не дать Константину перейти ре­
ку, — так понял Максенций предсказание.
28 октября 312 г. произошла решающая битва у Мильвийского моста, закончившаяся разгромом Максенция; сам он,
спасаясь бегством, упал с понтонного моста в реку, когда
лопнули канаты, и утонул. Так стало ясно, кто был этот «враг
Рима».
На следующий день толпы горожан высыпали на улицы и
площади, чтобы приветствовать триумфальное шествие Конс­
тантина. На форуме его встречают сенаторы, воздается хвала
традиционным языческим богам, сооружаются колоссыстатуи, воздвигается затем в 315 г. около Колизея и упомяну­
тая выше триумфальная арка. На ней изображен бог Солнца
Гелиос; сам Константин именуется теперь «августом величай­
шим». Все это — римские языческие порядки.
Но кому был обязан Константин своей победой? Совре­
менники событий по-разному отвечают на этот вопрос. Латин­
ский историк Лактанций в сочинении «О смерти гонителей»
рассказывает о вещем сне накануне решительной битвы, в ко­
тором воинам Константина было предписано начертать на щи­
тах знак креста; это было исполнено, благодаря чему и была
одержана победа. А писавший по-гречески Евсевий в «Жизне­
описании Константина», составленном, правда, позже, около
335 г., рассказывает, как вечером накануне Мильвийской бит­
вы на ясном небе явился сияющий знак креста с надписью
«Сим победиши!», который видело все войско; а Константину
в ту ночь явился во сне сам Христос, поэтому в бой на следую­
щее утро будущий христианский монарх вышел с белым зна­
менем, несущим имя Христа. Правда, в своем более раннем
сочинении — «Церковной истории» — Евсевий ничего об этом
не сообщает, но важно, что достаточно скоро после утвержде134

ния на троне Константин прославляется современниками
прежде всего как утвердитель новой веры — христианства.
Утверждение христианства в качестве государственной ре­
лигии традиционно связывается с изданием при Константине
в 313 г. императорского постановления — так называемого
Миланского эдикта. Вскоре после победы над Максенцием.
приведя в порядок дела в Риме, Константин отправляется в
Милан к своему соправителю Лицинию, с которым заключает
союз. Оба соправителя тогда же издают указ, поддержи­
вающий еще недавно гонимых христиан: «Сам Константин и
соправитель его Лициний... почитая Бога источником всех
ниспосылаемых им благ, оба единодушно и единогласно обна­
родовали в пользу христиан самый совершенный и обсто­
ятельный закон и отправили к Максимину (правителю Восто­
ка) описание содеянных Богом над ними чудес и одержанной
над тираном победы, а также и сам закон».
Но Константин лишь завершил то, что уже фактически
господствовало на просторах империи. Христианство уже ов­
ладело обществом, и императорские постановления, призна­
вая этот факт, лишь юридически закрепляли свободу вероис­
поведания. Так, еще в 311 г. согласно указу августа Галерия
официально прекращалось преследование христиан и разре­
шалось свободное проведение христианских богослужений:
«Мы увидели, что большая часть христиан, пребывая в своем
безумии, и небесным богам не приносит должного поклоне­
ния, и (из-за гонений) отвлекается от Бога христианского; по­
сему, руководствуясь нашим человеколюбием и всегдашним
обыкновением снисходить ко всем людям, мы решили также
оказать свое снисхождение и христианам, позволяя оставаться
христианами и строить дома для своих обычных собраний —
с тем, чтобы они (христиане) не делали ничего противного
общественному порядку».
Действительно, еще во I I в. христианство было религией
гонимых, отверженных, бедных. Чтобы совершить поклоне­
ние Христу, верующие вынуждены были тайно собираться в
глубоких катакомбах, в стороне от центра города, где вдали от
гонителей могли бы молиться, отпевать усопших, крестить де­
тей. Эти ранние христианские катакомбы, с глубокими пеще­
рами, превращенные первыми ревнителями веры в храмы,
135

были украшены настенными образами Христа, святых, апос­
толов. Они находятся примерно в часе-двух ходьбы, если идти
по Аппиевой дороге, от расположенных на окраине древнего
Рима терм Каракаллы, знаменитых бань, где собиралось в
свободное время все римское общество. Эти подземелья мож­
но видеть и сейчас, поражаясь мужеству и твердости первых
христиан, сохранявших веру, несмотря на жестокие гонения,
пытки и казни.
Но в I I I в. вера в Христа настолько распространилась в
римском обществе, что многие представители его высших
слоев исповедовали христианство. Так, христианкой была
кормилица и воспитательница будущего императора Кара­
каллы. Сановник Просен, умерший в 217 г., был христиани­
ном, о чем свидетельствует сохранившийся саркофаг его захо­
ронения. Близка к христианству была и мать императора
Александра Севера (см. Север Александр) — она переписыва­
лась с одним из Отцов Церкви Оригеном. Наконец, император
Филипп Араб, тот самый император, который в 248 г. торжест­
венно отпраздновал тысячелетие Рима, не только вел пе­
реписку с Оригеном, но и сам посещал христианскую цер­
ковь. Правда, утвердить христианскую веру он не успел, пав
жертвой заговора в 249 г. Даже жена Диоклетиана — злостного
гонителя новой веры, считалась христианкой.
Путь же самого Константина к Христу не был прост.
По-видимому, он не порывал с язычеством. После смерти им­
ператора его статуе оказывали божественные почести, ей даже
приносили жертвы, к ней обращали молитвы, как к языческо­
му божеству. Да и сам первый христианский император и пос­
ле 313 г. чеканил на своих монетах изображения Юпитера,
Марса, Геркулеса, Гелиоса, Ники-Виктории. Более того, в Умбрии он воздвиг святилище в честь рода Флавиев. Видимо, не
случайно последний языческий историк Зосим, писавший во
второй половине V в., свидетельствует, что только после 326 г.
Константин склонился к христианству. Действительно, кре­
щение Константин принял только в 337 г., накануне смерти,
измученный болезнью. Причем крестил его не папа римский,
а арианский священник в Никомидии. В период острой борь­
бы в Риме православия и арианства император не был орто­
доксом, предпочтя столице тишину провинциальной церкви.
136

Более того, можно себе представить, что Константин не
относился и к христианству как к единственной религии, пре­
небрегая другими. В 324 г. он издает два эдикта, согласно од­
ному из которых он гарантирует возвращение конфиско­
ванного ранее имущества христианам, восстановление их в
чинах и должностях. По второму равноправие и проявление
терпимости он обещает и язычникам.
Однако ранневизантийская историческая традиция вскоре
начала формировать на страницах трудов церковных и свет­
ских хронистов образ святого равноапостольного императора,
утвердителя новой веры и идеального христианина. В V в. Со­
крат Схоластик упоминает о крещении Константина в Никомидии, но образец императора-христианина для него —
скорее его современник Феодосии I I ; то же можно сказать и
об «Истории» Созомена. Церковный историк V в. Феодорит
Киррский оправдывает Константина, говоря, что тот отклады­
вал совершение таинства, желая принять крещение в Иорда­
не, а связи императора с арианами «извиняет» сравнением с
библейским царем Давидом, который тоже совершал ошибки.
Напротив, арианский историк церкви Филосторгий как раз
хвалит арианскую политику императора. Все же историки V B .
избегают вспоминать происхождение Константина, словно
стыдясь его незаконнорожденности.
В VI в. Евагрий в «Церковной истории» уже замалчивает
имя арианского священника, крестившего Константина, а Феодор Чтец в своей «Трехчасовой истории» утверждает, что на­
мерением принять крещение Константин был обязан победе
над Максенцием. Наконец, в хронике Иоанна Малалы (см.
Малала Иоанн) впервые появляется версия о крещении Конс­
тантина не в провинции, а в Риме, причем самим папой Силь­
вестром. Так создавался образ христианского императора.
Непростой была и судьба православия. Когда 22 мая 337 г.
Константин умер, правителями империи остались три его сы­
на, и только один из них был верен принципам православия.
Лишь пройдя через испытания языческой реставрации при
Юлиане Отступнике, христианство утверждается в Византии,
символом чего становится строительство при императоре Юс­
тиниане (527—565) главной святыни — храма Божьей Премуд­
рости — Св. Софии в Константинополе. На мозаиках над вхо137

дом в храм Константин представлен как творец и созидатель
новой христианской столицы, нового Рима, как Константи­
нополь называли современники. Арка же Константина оста­
лась украшением Рима древнего, символизируя торжество н о ­
вого в неразрывной связи с традициями прошлого.

Как была создана славянская
письменность
Славянская письменность была создана в IX в. византий­
скими священниками, братьями Константином (более
известным под своим монашеским именем Кирилл) и Мефодием, а затем усовершенствована их учениками.
Деятельность Кирилла и Мефодия как религиозных про­
светителей, их перевод Библии имели огромное значение
для культуры всех славянских стран, включая и Древнюю
Русь. Не случайно в славянских странах они признаны
равноапостольными святыми, т. е. равными самим апос­
толам.

ногие из тех, кто пользуется славянским алфави­
том — русские и украинцы, болгары и белорусы, — возможно,
никогда не задумывались, когда, почему и при каких обсто­
ятельствах он появился. Между тем история его возникнове­
ния интересна и поучительна, а во многом и загадочна.
В конце 862 г. к византийскому императору Михаилу III
прибыло посольство от моравского князя Ростислава. Послы
передали императору просьбу князя прислать в Великую Мо­
равию учителей, которые просвещали бы славян на их, сла­
вян, родном языке. Об обращении в христианство речь не
шла: к тому времени мораване уже давно приняли крещение
от Рима. Но распространение христианства в его римском ва­
рианте влекло за собой зависимость Моравии не только от да­
лекого Рима, но и от влиятельного немецкого духовенства, а
тем самым и от Германии. К тому же в западном христианстве
богослужение велось на латыни; к возможности церковной
службы на славянском языке отношение, как правило, было
враждебным. Поэтому славяне, во-первых, лишались возмож138

ности внимать слову Божьему на своем родном языке, что за­
трудняло усвоение христианства. Во-вторых, получалось, что
мораване, не знавшие латыни, не могли быть священниками
в своей собственной стране. ЭтоЛзепременно влекло за собой
зависимость от священников, подготовленных в миссионер­
ских (см. Миссионер) школах Германии. И тогда князь Ростис­
лав, недовольный вмешательством Германии в дела своего го­
сударства, попросил помощи у Византии, ведь греки призна­
вали возможность богослужения на любом языке.
Выполнить просьбу Ростислава было непросто по двум
причинам. Во-первых, для ее решения нужна была письмен­
ность, по крайней мере для того, чтобы записать на славян­
ском языке Библию и богослужебные книги. Между тем у сла­
вян не было собственной письменности, а ни одна из уже су­
ществовавших им не подходила, поскольку ни в одной не
было шипящих и свистящих звуков, характерных для славян­
ского языка. Во-вторых, даже у тех славян, которые уже при­
няли христианство от Рима, на языке это не сказалось (ведь
богослужение велось на латыни), и он оставался таким же,
как во времена язычества. А, значит, в нем просто не было
огромного количества слов, без которых нельзя выразить
сложные истины христианства. Так что, даже создав славян­
ский алфавит, перевести Священное Писание на тот обиход­
но-бытовой славянский язык, который тогда существовал,
было невозможно. В процессе перевода нужно было добавить
в язык многие сотни, если не тысячи новых слов, причем та­
ким образом, чтобы они «прижились на новом месте». По су­
ти, требовалось создать новый литературный язык. Для такой
работы мало было уметь говорить на славянском языке —
нужно было прекрасно разбираться в богословских терминах
греческого языка, а, главное, понимать, как язык устроен,
быть гениальным лингвистом. И, в дополнение ко всем этим
качествам, требовалась еще и готовность к поистине титани­
ческому труду.
Отдадим должное византийскому императору — он нашел
таких людей. К Ростиславу были отправлены два брата, свя­
щенник Константин (более известный под принятым позже
монашеским именем Кирилл) и монах Мефодий. На Руси их не­
редко называли Солунскими братьями, поскольку родом они
139

были из Солуни — греческого города Фессалоники (ныне —
Салоники). В тех местах жило много славян, и оба брата с дет­
ства хорошо знали их язык; не исключено, что кто-то из их
родителей сам был славянином. Есть даже предположение, что
братья были билингвами (двуязычными), т. е. с раннего детства
знали и греческий, и славянский как родной язык. Следует
иметь в виду, что разные славянские народности в те времена
еще не вполне обособились друг от друга и продолжали гово­
рить на одном языке.
Оба брата были во многом непохожи — и удачно дополня­
ли друг друга. Старший, Мефодий, родился, видимо, между
815 и 820 г. Он был сильным и волевым человеком с практи­
ческим умом и несомненным талантом в делах управления.
Константин же, родившийся в 827 г., обладал блестящими
способностями к иностранным языкам, был выдающимся ф и ­
лософом (не случайно его так и называли — Константин Ф и ­
лософ), оратором и поэтом. Именно он, младший, был «гене­
ратором идей», для воплощения которых в жизнь нужна была
методичная деятельность старшего брата. В чем Мефодий
превосходил брата, так это в отношении здоровья — и всегда
трогательно заботился о Константине. Братьев сближали по­
стоянные духовные искания, стремление воплотить свои
убеждения в жизнь, равнодушие к чувственным радостям, бо­
гатству и карьере. Не случайно оба брата не имели дома и
семьи, всю жизнь скитались и даже умерли на чужбине.
Мефодий рано поступил на военную службу и вскоре был
назначен правителем целой области, но спустя Шлет оставил
службу императору ради службы Господу и удалился в монас­
тырь на берегу Мраморного моря.
Константин, еще в детстве проявивший замечательные
способности к наукам, был призван к константинопольскому
двору, где его учителем, по преданию, стал будущий патриарх
Фотий — быть может, самый ученый человек во всей тогдаш­
ней Европе. Талантливый, но скромный ученик завоевал серд­
це своего учителя, и в дальнейшем Фотий сыграл важную
роль в судьбе Константина. Перед юношей открывались блес­
тящие Перспективы, но он предпочел скромное место патри­
аршего библиотекаря, а затем преподавателя философии. В то
время в Византии завершалась столетняя борьба между иконо140

борцами и иконопочитателями, и юный философ сумел пе­
респорить опытного лидера иконоборцев. С этого времени
император и патриарх начинают направлять Константина к со­
седним народам, чтобы убедить их в превосходстве византий­
ского христианства. Так, в начале 50-х гг. IX в. он обратил
в христианство многих болгар (хотя официальное крещение
Болгарии произошло немного позже и, видимо, без его учас­
тия); возможно, именно тогда он начал свою работу над со­
зданием славянской азбуки. Позже Константин успешно вел
споры с арабскими учеными, а на рубеже 60-х гг. по поруче­
нию императора отправился к хазарам.
Хазарский каганат в это время был могущественным госу­
дарством, занимавшим территорию в низовьях Волги и Дона
и на Северном Кавказе; от отношений с ним во многом зави­
села безопасность северных границ Византии. К тому времени
часть хазарской верхушки приняла иудаизм, но в Византии
допускали возможность крещения Хазарин. По пути туда
Константин остановился в греческом городе Херсонесе в
Крыму. В те времена считалось, что в самом конце I в. импе­
ратор Траян сослал в Херсонес Климента — одного из первых
римских пап, которого Церковь глубоко почитала. Согласно
легенде, язычники утопили Климента в море, привязав ему на
шею якорь. Константин организовал розыски останков Кли­
мента и нашел их на близлежащем острове, причем рядом ле­
жал якорь. Позже, вернувшись в Византию, Константин не
стал передавать мощи ни одной из церквей; возможно, он
считал, что мощи одного из первых римских пап должны упо­
коиться именно в Риме. Следует заметить, что во времена
Константина и Мефодия, несмотря на то что отношения меж­
ду Римом и Константинополем были натянутыми, официаль­
но христианский мир сохранял единство. До схизмы 1054 г.,
расколовшей христианство на православие и католицизм, оста­
валось еще два столетия.
В Хазарии Философ одержал очередную победу в споре с
иудейскими и мусульманскими мудрецами, но подтолкнуть
правителей Хазарии к принятию христианства ему не удалось.
Вскоре после его возвращения в Византию прибыло посольст­
во из Моравии.
141

В это время Константин был болен, но сразу же согласил­
ся ехать в Моравию. В 863 г. братья прибыли ко двору Ростис­
лава, привезя с собой уже готовую славянскую азбуку и пере­
воды на славянский язык нескольких богослужебных книг,
наиболее необходимых для церковной службы. К тому време­
ни Константин был священником, а Мефодий — монахом.
Князь принял посланцев Византии с радостью и почетом.
Братья сразу же принялись за дело. На богослужениях в сто­
личном Велеграде и соседних деревнях они читали Евангелие
по-славянски, и народ с радостным изумлением внимал зву­
кам родной речи, впервые звучавшей в моравских церквах.
Братья подобрали себе учеников и обучали их славянской аз­
буке и церковной службе на славянском языке. А в свободное
время братья продолжали переводить с греческого привезен­
ные с собой книги.
Постепенно славянское богослужение становилось все бо­
лее популярным, а церкви, где проповедовали немецкие свя­
щенники, пустели. Немецкое духовенство, терявшее доходы и
влияние из-за каких-то византийских миссионеров, ждало
только удобного момента, чтобы расправиться с Кириллом и
Мефодием.
В конце 864 г. король Людовик Немецкий вторгся в Вели­
кую Моравию, и Ростислав, не имевший достаточных сил для
сопротивления, вынужден был признать себя вассалом Людо­
вика. Позиции немецкого духовенства в Моравии сразу же
усилились. Немецкие епископы отказывались посвящать уче­
ников Кирилла и Мефодия в духовные звания, а сами братья,
не являясь епископами, такого права не имели. На пути сла­
вянского обряда в Моравии возникли, казалось, непреодоли­
мые препятствия. И тогда братья решили отправиться в Рим,
чтобы там возвести в сан священника своих учеников. На
первый взгляд, это было странное, во всяком случае, риско­
ванное решение: Рим в это время находился в очень сложных
отношениях с Константинопольским патриархом, и именно
Риму подчинялись те самые немецкие епископы и священни­
ки, которые препятствовали деятельности братьев в Моравии.
Тем не менее, братья надеялись на благосклонность папы —
возможно, потому, что у Константина хранились мощи свято­
го Климента. Для Рима они были воистину бесценны, ради их
обретения папа мог пойти на важные уступки.
142

Из Моравии братья с учениками отправились в Венецию.
Там им пришлось столкнуться с открытой враждебностью
местного духовенства, считавшего ересью богослужение на
любом языке, кроме еврейского, латыни и греческого. В ответ
Константин обратился к своим недругам с гневной речью, об­
виняя их в забвении истинного смысла слова Божиего: «Не на
всех ли равно идет дождь Божий? Не на всех ли равно светит
солнце? Не все ли равно одним воздухом дышим? Как же мо­
жете вы признавать достойными только три языка, а все иные
народы обрекать быть глухими и слепыми?»
В Венеции братья получили папское приглашение посе­
тить Рим. Прием, оказанный там Константину и Мефодию,
превзошел их самые смелые надежды: торжественная процес­
сия во главе с самим папой Адрианом II вышла из города, что­
бы встретить мощи Климента. Адриан тотчас же высказался в
поддержку братьев и даже велел несколько дней проводить в
Риме богослужение на славянском языке. Он посвятил Мефо­
дия в сан священника, а учеников — в пресвитеры и диаконы.
В тут же составленном послании к Ростиславу папа твердо
высказался в поддержку славянских книг и богослужения на
славянском языке.
Братья провели в Риме почти два года, задержавшись
столь надолго из-за ухудшившегося здоровья Константина. Не
исключено также, что папа рассчитывал удержать знаменитых
проповедников при себе и обратить их таланты на службу за­
падному христианству. От своей болезни Константин так и не
оправился: в начале 869 г. он слег, принял монашество и новое
монашеское имя Кирилл. В Средние века это было обычным
решением тяжело больных людей, готовившихся предстать
перед Господом и стремившихся таким образом спасти свою
душу. Вскоре Кирилл умер. Перед смертью он умолял брата не
бросать начатое ими дело.
Мефодий хотел перевезти его останки на родину, но папа
приказал похоронить Константина в Риме, в церкви Святого
Климента. Вскоре Мефодий вернулся в Моравию, получив
напоследок от папы сан архиепископа Моравии и соседней
Паннонии. Теперь Мефодий официально не зависел от враж­
дебного немецкого духовенства, он мог сам посвящать в сан
священника, а в случае затруднений обращаться напрямую к
143

папе. Мог ли он подумать, что самые трудные испытания еще
впереди?
Людовик Немецкий, не сумев разбить Ростислава в откры­
том сражении, сговорился с его племянником Святополком.
Тот, стремясь сам стать князем, захватил Ростислава в плен и
передал его в руки немцев. Ростислав вскоре умер в темнице.
Но и Святополка за его предательство ждал не княжеский
престол, а темница в Германии. Расправившись с Ростиславом
и присоединив Моравию, немцы арестовали Мефодия и уст­
роили над ним церковный суд. Ничего не добившись в споре,
епископы приговорили Мефодия к тюремному заключению,
рассчитывая, что папа не узнает о столь вопиющем наруше­
нии его воли. В этот момент в Моравии вспыхнуло восстание
против захватчиков. Во главе его стоял моравский священник
Славомир — возможно, ученик Мефодия. Успехи восставших
заставили немцев вновь прибегнуть к помощи Святополка, но
на сей раз он сам их предал, оказался во главе восставших и
сам стал моравским князем.
Папа Иоанн VIII, сменивший умершего к тому времени
Адриана I I , узнал об аресте Мефодия с большим опозданием.
Но, узнав, возмутился таким вопиющим нарушением папской
воли и велел освободить Мефодия и восстановить его в сане
архиепископа. Приказ папы был исполнен, но происки не­
другов Мефодия не прекратились. Вновь обвиненный немец­
кими священниками в ереси, он был вызван в Рим для объяс­
нений. Ему удалось оправдаться и вновь получить разрешение
на богослужение на славянском языке. Все попытки врагов с
помощью обмана и подлогов расправиться с Мефодием окон­
чились провалом. Более того, он добился новых успехов,
крестив Борживоя, князя соседней с Моравией Чехии, а также
некоего польского князя. Оба князя приняли славянское бо­
гослужение.
Предчувствуя скорую смерть, Мефодий отложил все ос­
тальные дела и с помощью учеников за полгода перевел на
славянский язык почти всю Библию. 19 апреля 885 г. он скон­
чался. Перед смертью Мефодий назначил своим преемником
своего ученика Горазда и предупредил учеников, чтобы они
были готовы к самым тяжелым испытаниям. И эти испытания
не заставили себя ждать. Церковную власть в Моравии, с со144

гласия Святополка, вновь захватили немцы. Уже в 886 г. почти
все ученики Кирилла и Мефодия были проданы в рабство и
привезены их новыми хозяевами в Венецию. Но там, наконец,
судьба смилостивилась над страдальцами: услышавший о них
византийский посол выкупил их и привез в Византию. Самые
близкие ученики: Горазд, Климент, Наум, Ангеларий и Лаврен­
тий — после истязаний были изгнаны из Моравии. Одновре­
менно уничтожались и славянские книги.
В Моравии и Чехии врагам славянского богослужения со
временем удалось восторжествовать. Но зато в Болгарии уче­
ники Солунских братьев Климент, Наум и Ангеларий встрети­
ли радушный прием. Правивший там князь Борис прекрасно
понимал, какую важную роль для процветания страны может
сыграть самостоятельная славянская письменность и богослу­
жение. А в дальнейшем славянская азбука распространилась и
на Руси, и не случайно первая русская летопись, «Повесть
временных лет», рассказывает о деятельности Кирилла и Ме­
фодия и отдает им дань уважения.
Что же представляла собой славянская письменность, изо­
бретенная Кириллом и распространившаяся усилиями обоих
братьев? Оказывается, на этот простой вопрос в источниках
нет прямого ответа. Ведь древнейшие сохранившиеся славян­
ские надписи и рукописи выполнены не одной, а двумя раз­
новидностями письма. Одна из них получила название кирил­
лицы (от имени Кирилл), другая — глаголицы (от старославян­
ского «глагол», что означает «слово»). Но какая из них более
древняя, созданная Константином перед отъездом в Мора­
вию? И когда и почему появилась вторая?
Эти вопросы вызывают споры многих поколений истори­
ков и лингвистов. Одни утверждают, что Кирилл создал глаго­
лицу, но очертания ее букв оказались слишком замысловаты­
ми, и ученики Кирилла упростили их, создав кириллицу. Дру­
гие, напротив, считают первоначальной кириллицу, а
возникновение глаголицы объясняют преследованиями сла­
вянской азбуки и стремлением ее сторонников замаскировать
сходство кириллицы с греческим письмом, ведь оно напоми­
нало о Византии, соперничавшей с Германией за влияние на
славян. В дальнейшем и кириллица, и глаголица несколько
145

веков употреблялись параллельно (глаголица — больше у за­
падных и юго-западных славян, кириллица — у восточных и
южных). Постепенно более удобная кириллица вытеснила
глаголицу.

Византийская культура Афона
«И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где
служат они Богу своему, и не знали — на небе или на
земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты та­
кой, и не знаем, как и рассказать об этом, — знаем толь­
ко, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше,
чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты
той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возь­
мет потом горького...» («Повесть временных лет»)

здавна человечество тянулось к центрам международ­
ного духовного и культурного общения. Античность оставила
нам память об оракуле в Дельфах, к которому шли за советом
люди со всех концов цивилизованного мира, или об Олимпии,
собиравшей на игры не только спортсменов, но и музыкантов,
поэтов, скульпторов, стекавшихся отовсюду на состязания в
благородном деле служения музам на творческих конкурсах в
период проведения игр, когда прекращались даже войны.
Средневековье изменило тип культуры, образ жизни, облик
городов и деревень. Праздники и церемонии со стадионов и
площадей переместились в освещаемые мерцающим светом
лампад и свечей замкнутые интерьеры храмов и дворцов, шко­
лы с открытых портиков и палестр удалились под крыши цер­
ковных и монастырских строений, да и само жилище сред­
невекового человека преобразовалось из обращенных во вне
домов с просторными залами, свободными переходами, парад­
ными лестницами и атриумами в ограниченные дверями, зана­
весями и перегородками комнаты. Жизнь требовала большей
внутренней собранности, самоуглубленности, а культура и ли­
тература, уходя от шумных публичных речей на форумах, все
больше сосредоточивались в тихом самостоятельном чтении
рукописей в кельях монастырских библиотек.
146

Но и в новых условиях развития культуры — условиях, ка­
залось бы, в большей степени способствовавших индивиду­
ализации и определенной духовной самоизоляции, возникают
крупные центры, в которых пересекались традиции духовной
культуры, книжности и искусства многочисленных народов
средневекового мира. К таким центрам в первую очередь при­
надлежит Афон.
Более тысячи лет существует то, что иногда называют «мо­
нашеской республикой», обосновавшейся на каменистых, по­
росших лесом склонах гористого полуострова Халкидика в се­
веро-западной оконечности Эгейского моря. Афон, или Свя­
тая гора, с последней трети X в. стал колыбелью возникших
здесь нескольких десятков монастырей — греческих (Лавры
св. Афанасия, Ватопедского, Ксиропотамского, Филофейского, Ксенофонтова и др.), грузинского — Иверского, серб­
ского — Хиландарского, болгарского — Зографского, русско­
го — Ксилурга («Древодела»), затем — св. Пантелеймона; Кутлумушский монастырь был, вероятно, основан в X I I в.
крещеным сельджуком — потомком тюрка Кутлумуша; в пер­
вой половине X I в. на Афоне существовал и латинский бене­
диктинский монастырь.
На старинных рисунках и гравюрах Афон изображен в ви­
де вдающейся в море горы, густо усеянной монастырскими
обителями. А рисунки, оставленные киевским монахом Васи­
лием Григоровичем-Барским, воспроизводят уже в деталях
каждый из посещенных им монастырей. На изображении
Иверского монастыря мы видим живо запечатленных его оби­
тателей: по дороге от монастырских ворот к гавани, где при­
чалена лодка невдалеке от бросившего якорь парусника, идет
человек со своими вещами, а навстречу — возвращающийся
домой монах; выразительна фигура встречающего монаха, ве­
роятно игумена, — с густой бородой и шевелюрой. Прекрасно
зарисованы и могучие иверские стены — фортификационная
достопримечательность Афона. А на рисунке болгарского Зог­
рафского монастыря уже хорошо видны и все строения внут­
реннего двора — въездные ворота с высокой башней, увенчан­
ный куполом собор, братский корпус, сад с деревьями и виног­
радником, в котором работает один из монахов. Выполнение
других полевых работ на монастырском поле можно видеть на
147

зарисовке Григоровичем-Барским Русского монастыря: по по­
лю в ряд идут косцы, монах работает на овощных грядках,
а чуть в стороне — поле для выпаса скота.
Воспроизведены и архитектурные памятники «Русика», как
называют обитель Русского монастыря св. Пантелеймона —
высокая надвратная башня католикон — главный собор. А на
гравюре А. Варина из Венской Национальной библиотеки хо­
рошо видны часовни, собор, трапезная Русского монастыря;
здесь же и монастырская библиотека, известная своим руко­
писным собранием.
Действительно, библиотека и архив — неотъемлемые части
афонских монастырей. Прежде всего в них хранились важные
для афонитов юридические документы. Императорские гра­
моты — хрисовулы (названные так, ибо скреплялись золотой
печатью), распоряжения, другие акты, регулирующие нормы
жизни «монашеской республики». Вот, например, пергамент­
ные (см. Пергамент) подлинники актов трех византийских
императоров — Константина X Дуки (1060), Никифора III Вотаниата (1079; канцелярская копия) и Алексея I Комнина
(1082 и 1086), где речь идет о даруемых и подтверждаемых
привилегиях Лавры св. Афанасия. В числе таких привилегий —
освобождение обители от постоя воинского корпуса инозем­
цев, постоянно нанимавшихся византийским правительством
для обеспечения собственной внешней и внутренней по­
литики. Кто же были те чужеземцы, которые действовали тог­
да в византийских пределах и могли претендовать, судя по за­
претительным формулам афонских актов, на пребывание в
святогорских стенах? Во всех названных хримсовулах на пер­
вом месте упоминаются варяги и русские, которые составля­
ли, скорее всего, уже с конца X в. ядро императорской гвар­
дии в Константинополе. Характерно, что состав наемного
корпуса с течением времени расширялся: помимо варягов и
русских, афонские документы называют сарацинов (т. е. сельд­
жуков), франков, затем добавляются кульпинги («колбяги»
русских летописей) и болгары, еще позже — «инглины» (анг­
личане) и «немцы» (характерна зафиксированная в византий­
ском акте славянская форма произношения этнонима), нако­
нец, северокавказские народы — аланы и авасги. Действитель­
но, здесь перекрещивались дороги и судьбы многих народов.
148

Но афонские библиотеки были не только местом хранения
важных документов. Книжные собрания помогали творчеству
литераторов, историков, публицистов, распространению сред­
невековой культуры по всему свету. Когда в середине X I в.
основатель Киево-Печерской лавры Антоний Печерский зна­
комился на Афоне с уставом, то, вернувшись в Киев, он ис­
пользует и афонский опыт для формулировок определения
статуса первого монастыря Древней Руси.
Путь культуры не был односторонним — из Греции на Русь.
В самой Византии была распространена древнерусская книж­
ность, в чем нас снова убеждают материалы афонских архивов.
Сохранилась опись 1142 г. имущества Русского монастыря, где
скрупулезный перечень всего, что находилось к тому времени
там, называет многочисленные иконы, изделия из золота, се­
ребра, драгоценных камней, а также книги. При этом подчер­
кивается наличие русских книг и шедевров прикладного искус­
ства: золотая русская епитрахиль (часть облачения священни­
ка), русские шелка, в частности с богородичным образбм, капа
и, наконец, русские рукописи. Библиотека только русских
книг насчитывала, судя по описи, 48 томов. Для сравнения
укажем, что в Москве даже значительно позже — к середине
XVII в. на Печатном дворе насчитывалось всего 32 греческие
книги.
Тогда, на пороге Нового времени, в России остро встала
проблема нехватки книг, отчетливо осознаваемая патриархом
Никоном, готовившим книжную реформу. И теперь уже из
Афона на Русь благодаря Арсению Суханову была доставлена
огромная библиотека греческих книг — почти 500 томов. И по
сей день афонские кодексы Арсения Суханова составляют яд­
ро московского собрания рукописей Государственного исто­
рического музея. Среди них — прекрасные иллюминирован­
ные (т. е. украшенные миниатюрами) пергаментные фолианты
X—XI вв., которые Арсений Суханов специально подбирал во
время своей поездки по Афону в 1753—1755 гг.
Но Афон был не только источником книжных сокровищ,
расходившихся во все стороны света. В самих святогорских
обителях шла активная переводческая деятельность таких
подвижников грузинской культуры, как Евфимий Святогорец
(Мтацминдели), Георгий Мтацминдели, Ефрем Мцйре. В мо149

настырских библиотеках творили и славянские просветители
Григорий Цамблак, Феодосий и Евфимий Тырновские, Софроний Врачанский. Основоположник славянского песнопе­
ния Иоанн Кукузел, прославленный как певец и теоретик,
именно на Афоне снискал имя «ангелогласного». А первый
болгарский историк Паисий Хиландарский именно там создал
свой бесценный труд. Автографы Паисия собраны и в Хиландарском и в Зографском монастырях.
В Хиландаре хранится и старейший (после оригинала) спи­
сок замечательного памятника средневековой книжности «Из­
борника Святослава 1073 г.». Одна из древнейших древнерус­
ских книг, находящаяся сейчас в Государственном исто­
рическом музее в Москве, была переписана дьяконом
Иоанном для киевского князя — сына Ярослава Мудрого — по
южнославянскому образцу, представленному, возможно, Хиландарским епископом X I I I в. Южнославянский оригинал
древнерусской книги представлял собой сборник, созданный,
как обычно считается, в болгарской столице Преславе для царя
Симеона (893—927) на основе византийского прототипа. Его
греческие списки сейчас можно обнаружить в рукописных со­
браниях Рима и Парижа, Оксфорда и Милана, на Патмосе в
Греции и в Эскориале под Мадридом. Ряд таких греческих ру­
кописей находится в настоящее время опять-таки на Афоне:
две — в Лавре св. Афанасия (XIII и XIV вв.), а также (в различ­
ных редакциях) — в Ивироне (XV в.), Ватопеде (X—XI и XIV,
XVII вв.), монастырях Каракалла (XII в.), Русика (XIV в.), Дио­
нисия (XVI и XVII вв.). Некоторые рукописные пометы этого
круга рукописей, находящихся ныне в различных коллекциях
мира, говорят если не об афонском происхождении, то во вся­
ком случае о собирании этих книг в афонских библиотеках.
Это Куаленовский список, находившийся в Лавре св. Афана­
сия, что удостоверяется соответствующими записями. Старей­
ший список «авторской» Анастасиевой редакции — Мо­
сковский (ГИМ 197 IX—X вв.) — находится в монастыре Пантократора, откуда и был вывезен Арсением Сухановым, что
определяется соответствующими записями на полях кодекса.
Далеко не всех деятелей культуры Средневековья мы зна­
ем: для этой эпохи нередко безымянное творчество. Автор
стремился прежде всего выразить в художественном образе
высшую мысль, идею, а не увековечить свое имя или утвер150

дить авторство. Вечность идеи и разносторонность пережива­
ний высшего порядка были важнее, чем индивидуализм авто­
ра, считавшего себя не столько создателем, сколько толкова­
телем мыслей и образов, близких всем окружавшим его.
Именно поэтому так мало имен дошло до нас. Но все же
сейчас, в ходе издания в Париже многотомной международ­
ной серии «Архивы Афона», мы можем назвать некоторые
имена обитателей Русского монастыря — игумены Герасим
(1016), Феодул (1030), Иоанникий (1048), Христофор (1142) и
Лаврентий (1169), монахи Никодим (1048) и Кириак (1081).
Их собственноручные подписи стоят под святогорскими доку­
ментами, освещающими самую раннюю историю русского
культурного центра на Афоне.
Что же влекло сюда средневекового человека? Обратимся к
свидетельствам самих путешественников. Диакон Троице-Сергиева монастыря Зосима странствовал в 1419—1422 гг. по Ви­
зантии до Константинополя, Афона, затем — в Палестине.
«...И минули остров Лимнос. Оттуда плыли шестьсот миль и
пристали к Святой горе. Поднялись на Святую гору и покло­
нились всем церквам и монастырям, которые находятся навер­
ху... Всех же монастырей на Афонской горе двадцать два. Вот
их имена: во-первых, Лавра, во-вторых, Ватопед, в-третьих,
Хиландарь, 4 — Русский монастырь святого Пантелеймона,
пятый — Пантократор, шестой — Свимень, седьмой — Иверский монастырь, восьмой — Жограф, девятый — Дохиарь,
десятый — Сенох, 11 — Алуп, 12 — Калакал, 13 — Култумус,
14 — Протат, 15 — Ксеропотам, 16 — Филофея, 17 — Василефпирги, 18 — Павлова пустынь, где общежительство, 19 — Дио­
нисиев монастырь, 20 — Григорьев монастырь, 21 — Симона
петра, 22 — Кастамонит. Благословился я святогорскими отца­
ми и пошел посуху в Селунь». Русского монаха-путешествен­
ника привлекает к себе центр поклонения.
А много позже Микаэл Себастаци так описывает свое по­
сещение Афона в письме, отправленном из Белграда:
«2 марта 1775 г. я достиг Афона, чтобы подробнее познако­
миться и описать находящиеся в знаменитом болгарском мо­
настыре несколько армянских рукописей... Проигумен привел
меня в помещение на первом этаже, походившее на пещеру.
Газовый светильник осветил ряды полок, на которых стояли
151

сотни рукописей. Фактически это было хранилище библиоте­
ки. После того как он вошел и отобрал те рукописи, которые
меня интересовали, мы оба вошли в соседнее помещение, по­
строенное из обработанного камня, маленькие окошечки ко­
торого выходили на море. Проигумен, который неплохо знал
армянский, попросил, чтобы я, просмотрев пять отобранных
армянских рукописей, описал бы их и выбрал бы две в пода­
рок монастырю и библиотеке на острове Сан-Лазар в Вене­
ции... Болгарский священник прилично говорил по-турецки,
и мы хорошо понимали друг друга. Он интересовался, есть ли
в армянских рукописях сведения о болгарских царях X века,
поскольку и он занимался историей. Армянские рукописи,
которые я видел при первом посещении Афона, относились к
X—XI вв., а может быть, и более поздним. Только две из них
были трудами армянских историков и хронистов и содержали
сведения о войнах, которые вели болгарские цари IX—X вв.
против Византии... Пока я просматривал и описывал рукопи­
си, болгарский священник подобрал много книг, которые со­
бирался отвезти в свой родной город, чтобы просвещать лю­
дей. Четыре дня мы вели споры на всякие религиозные и ф и ­
лософские темы. Наряду с турецким мы пользовались и
греческим языком, и наш разговор становился все более
оживленным. Должен признаться, что этот священник пора­
зил меня глубокими знаниями по истории Византии, Турции
и Влахии. Он рассказывал мне о Франции и Австрии так,
словно побывал там, а, насколько я понял из его слов, он
никогда не покидал своего родного города, и путешествие на
Афон было его первым большим путешествием за пределы его
родины». Таково свидетельство о состоянии образованности в
славянском монастыре на Афоне.
Афонские книжные сокровища сослужили важную службу
в деле развития культуры многих народов Европы. Подчас обна­
руживаются и неожиданные пути афонского влияния. В 1518 г.
в Базеле (Швейцария) была оттиснута гравюра Амбросия Гольбейна — брата выдающегося немецкого художника Ганса Гольбейна Младшего (см. Гольбейн Ганс (Младший). Гравюра яв­
ляется иллюстрацией к «Утопии» английского гуманиста То­
маса Мора (см. Мор Томас). По наблюдению искусствоведов,
Изображение «острова Утопии» воспроизводит образ Афона,
152

известный по средневековым рисункам и миниатюрам этой
своего рода «монашеской республики». Таким образом, базельская ксилография являет собой пример взаимосвязей меж­
ду духовным центром христианского Востока и городами —
средоточиями деятельности западноевропейских гуманистов,
какими были в XVI в. Базель и Лондон.
И в наши дни литературно-художественное наследие
Афона вызывает живой научный и общественный интерес.
Югославское Хиландарское общество исследует и публикует
материалы Хиландарского монастыря, болгарские научные
центры — Зографского; грузинские ученые также получили
доступ к сокровищам Иверского монастыря. В 1983 г. состо­
ялась фактически первая за многие десятилетия археогра­
фическая экспедиция в Русский монастырь на Афоне, позво­
лившая существенно уточнить сведения о хранящихся там
славянских рукописных книгах, памятниках искусства и
культуры. Новые посещения Афона значительно углубляют
наши знания об этом центре мировой культуры. Вместивший
в себя судьбы народов разных стран, Афон представляет се­
годня собой живое наследие нашей обшей со многими наро­
дами культуры прошлого.

Латынь средневекового Востока
В VII—VIII вв. арабские полководцы под знаменем ислама
покорили огромные территории — от Испании до Индии и
от Кавказа до Египта. Так на карте Азии, Африки и Евро­
пы появилось новое государство — Арабский халифат.
Шли века, сменялись правящие династии, Халифат посте­
пенно терял былое единство, но оставалось то, что проч­
нее всяких завоеваний скрепляет народы, — общий для
всех мусульман арабский язык.

СГлЛ рабский язык иногда называют латынью Востока,
желая тем самым подчеркнуть особую роль, которую он сыг­
рал в средневековой мусульманской культуре, весьма сходную
с выдающимся значением латинского языка для европейской
цивилизации.
153

Как вы знаете, латинский язык в средневековой Европе в
течение многих веков был языком служителей церкви и дипло­
матов, ученых и врачей, школяров и поэтов. Даже после того
как в разных странах Европы сформировались национальные
языки — французский, немецкий, английский и другие, —
латынь продолжала оставаться тем языком, с помощью кото­
рого общались представители разных наций. Похожей была
судьба арабского языка в Средние века. Распространенный
первоначально в среде кочевников-бедуинов и жителей город­
ских оазисов Аравии, арабский язык стал главным средством
общения для людей на огромной территории от Индии до Ис­
пании, от Закавказья до Северной Африки. До начала X в.
арабский язык оставался единственным литературным языком
всех исламизированных народов, он способствовал их сближе­
нию и возникновению того феномена (т. е. редкого, необычно­
го явления), который обычно называют «мусульманской куль­
турой». К. концу X в. литературный арабский язык окончатель­
но отделился от разговорных диалектов и повседневной
жизни, став мертвым языком книжной учености. Даже после
распада в IX—X вв. единой арабской державы на множество
враждовавших государств и появления нового литературного
языка в Иране и Средней Азии (дари-фарси) арабский продол­
жал безраздельно господствовать в науке, обеспечивая взаимо­
понимание всех образованных людей. Кроме того, во всех му­
сульманских странах арабский язык остался и остается до сих
пор единственным языком религии. В этом его отличие от ла­
тыни, которую во многих национальных церквах постепенно
сменили новые языки. Другое отличие заключается в том, что
арабский язык всегда был и остается языком живого народа,
в то время как носители латинского языка — древние римля­
не — уже в Средние века не могли восприниматься как от­
дельный народ.
К началу V I I в. арабы населяли Аравийский полуостров и
прилегающие к нему с севера некоторые области Сирии. Дол­
гое время язык арабов не находил письменного выражения.
Первоначально арабскую речь пробовали записывать с по­
мощью южноарабского (сабейского) алфавита, распростра­
ненного в западной части Аравии, а также арамейского алфа­
вита, употреблявшегося в Сирии. Собственно арабская азбука
была создана в Сирии в VI в. на основе арамейского письма.
154

В конце 20-х гг. V I I в. арабы создали свое государство —
Арабский халифат. Его возглавил религиозный реформатор
Мухаммад, основоположник новой религии, ислама. Слово ха­
лиф (буквально — «заместитель») приобрело терминологиче­
ское значение в 632 г., когда после смерти Мухаммада был из­
бран его преемник, ставший главой общины муслимое (бук­
вально — «предавших себя Богу»). В год смерти Мухаммада
Халифат охватывал только территорию Аравийского полуост­
рова, но в результате победоносной экспансии арабов всего
через 30 лет поглотил весь Сасанидский Иран, византийские
владения на Ближнем Востоке, Египет и Ливию. Впоследст­
вии арабами были завоеваны и другие земли, так что к сере­
дине V I I I в. Халифат включал в себя огромные пространства
от Испании и Северной Африки на западе до Инда и среднего
течения Сырдарьи на востоке, от Дербента на севере до Егип­
та и Аравии на юге.
В результате деятельности Мухаммада арабский язык был
возведен в ранг священного, так как именно на арабском на­
речии Мухаммад получал божественные откровения, соста­
вившие впоследствии священную книгу мусульман — Коран.
Практическая значимость этого языка возрастала по мере то­
го, как увеличивалась численность мусульманской общины, к
которой мог примкнуть каждый, независимо от этнической
принадлежности или от социального происхождения. После
смерти Мухаммада едва не вспыхнула междоусобица среди его
последователей, а большинство союзных племен отпало от ис­
лама. Чтобы сплотить всех мусульман, возникла острая необ­
ходимость собрать, упорядочить и сохранить все, что возвес­
тил Пророк. Между тем проповеди и высказывания Мухамма­
да все еще находились в разрозненном состоянии, хранились
главным образом в людской памяти и отчасти в записях раз­
ных лиц. Людей, помнивших полученные Мухаммадом откро­
вения наизусть, с каждым годом становилось все меньше и
меньше.
По поручению первого халифа Абу Бакра бывший главный
писец Пророка Зайд ибн Сабит на основе всех записанных
фрагментов составил сводный текст Корана. Этот текст хра­
нился у Абу Бакра, а после его смерти перешел ко второму
халифу, Умару I , который доверил его своей дочери Хафсе, од155

ной из жен Мухаммада. Так устный Коран превратился в пи­
саную Книгу, изготовленную первоначально в одном эк­
земпляре. В то же время некоторые владевшие грамотой
сподвижники Пророка также занимались собиранием и со­
ставлением сводов Корана, частичных или полных, которые
могли несколько отличаться от версии, изготовленной по по­
ручению халифа. При халифе Усмане была назначена в 651 г.
коллегия из четырех авторитетных сподвижников Пророка во
главе с уже упоминавшимся Зайдом ибн Сабитом. Были со­
браны все доступные списки и установлена окончательная ре­
дакция текста. Все расходящиеся с нею списки велели унич­
тожить. Новую редакцию размножили, сделав несколько спи­
сков на пергаменте (материал для письма из кожи животных,
особым образом обработанной), и разослали в крупнейшие
города — Мекку, Дамаск, Куфу и Басру.
Сами арабы, покорившие более культурные и экономиче­
ски развитые страны, чем Аравия, составляли весьма незначи­
тельную долю населения Халифата. Однако как завоевателям
им была присуща уверенность в своих силах и лучшая органи­
зованность. Поэтому арабы не растворились в численно пре­
обладавшей массе завоеванных ими народов, а дали начало
новой народности, которая в равной мере была потомком и
наследником как аравийских арабов, так и народов арабизированных стран. Культура Халифата, которую принято назы­
вать арабской, на самом деле опиралась не только на собст­
венно арабские традиции, но в очень большой степени и на
наследие греко-римской, арамейской, персидской, индийской
цивилизаций.
Всюду в завоеванные области арабы принесли свой язык и
свою религию. Первыми островками арабского языка на но­
вых территориях становились гарнизоны и лагеря арабов, где
находились часто и семьи воинов, а затем — небольшие араб­
ские поселения. Местное население было вынуждено приспо­
сабливаться к завоевателям, а для этого в первую очередь сле­
довало освоить их язык. Первоначально арабская речь распро­
странилась среди тех, кому чаще других приходилось вступать
в контакт с арабами: дипломатов, сборщиков налогов, всту­
пивших в арабское войско воинов из других стран, торговцев.
Почему именно арабский язык стал общим языком для
всех этих народов? Ведь он нигде не навязывался силой. Свое
156

особое положение арабский язык получил благодаря тому, что
был языком победителей и их религии. Владение арабским
языком становилось «пропуском» в религиозную общину му­
сульман, давало возможность самому участвовать в общест­
венной и культурной жизни. Кроме того, все народы, насе­
лявшие земли Халифата от Испании до Индии, на каких бы
языках ни говорили, пользовались арабской письменностью.
Вот почему арабский язык превратился в основное средство
коммуникации (т. е. общения).
В результате распространения арабского языка лингвисти­
ческая карта Ближнего Востока, Северной Африки, части
Южной Европы, Ирана, Закавказья и Средней Азии совер­
шенно преобразилась. Претерпел изменения и сам арабский
язык. Распространение арабской речи среди огромных масс
людей, не владевших им ранее, вызвало к жизни множество
диалектов (т. е. местных говоров). Со всей остротой встал воп­
рос о нормативном языке для литературы и официального
употребления. За эталон (образец) был принят язык Корана.
Важные решения, способствовавшие упрочению позиций
арабского языка, были приняты халифом Абд ал-Маликом.
Во-первых, делопроизводство в налоговом ведомстве было пе­
реведено на арабский язык. До этого в бывших византийских
провинциях, особенно в Египте и Сирии, обходились услуга­
ми перешедших на службу к арабам старых чиновников, поль­
зовавшихся привычным для них греческим языком, а в иран­
ских провинциях — среднеперсидским. Второе решение каса­
лось монетного дела: взамен прежних, доставшихся в
наследство от Византии и Сасанидского Ирана, был начат вы­
пуск монет нового образца с арабской легендой. Утверждение
арабского языка в двух важных государственных функциях
подняло его значение как языка государственного.
Одной из особенностей культуры Халифата по сравнению
с западноевропейской культурой того же времени является го­
раздо большее распространение светского, в том числе науч­
ного знания среди образованных слоев общества. Поиск зна­
ний и обладание ими являлись главнейшими ценностными
установками средневековой мусульманской культуры, в кото­
рой отсутствовали какие-либо формальные (например, рели­
гиозные или национальные) ограничения на приобщение к
157

ученым занятиям. В исламском учении с самого начала под­
черкивалась роль знания как одного из условий веры. Ислам
вменяет стремление к знанию в обязанность каждого мусуль­
манина. Потребность выйти за пределы привычного кругозо­
ра находила опору в завете Мухаммада, которому приписыва­
лось изречение «Ищите науку хотя бы в Китае». И действи­
тельно, обычным делом были путешествия из Испании в
Среднюю Азию, чтобы послушать лекции выдающихся уче­
ных или позаниматься в библиотеках.
Сначала основное внимание уделялось переводам и погло­
щению знаний, накопленных другими цивилизациями —
Египтом, Вавилонией, Грецией, Индией, Китаем и Персией.
При халифах из династии Аббасидов была развернута интен­
сивная переводческая деятельность, масштабы и сама органи­
зация которой были совершенно исключительными для того
времени. Халиф ал-Ма'мун учредил в Багдаде так называемый
«Дом мудрости», где при специальной библиотеке трудилась
коллегия переводчиков и штат ученых, переписчиков и пере­
плетчиков. Неоднократно снаряжались экспедиции в Визан­
тию за греческими рукописями. За сравнительно короткое вре­
мя были переведены на арабский язык произведения почти
всех основоположников греческой науки — Гиппократа, Арис­
тотеля, Эвклида, Архимеда, Птолемея и многих других. Пере­
воды осуществлялись также и с других языков — сирийского,
пехлеви (официального языка Сасанидского Ирана, или среднеперсидского), латинского. Переводы удалось выполнить, об­
ходясь минимумом иностранных заимствований. В сокровищ­
нице арабского языка были найдены собственные средства,
которые позволили точно передать мысли ученых Греции, Ви­
зантии, Ирана, Индии.
Процесс освоения культурного наследия других народов
стимулировал развитие арабской науки, занимавшей передо­
вые позиции в мире, по крайней мере вплоть до эпохи Крес­
товых походов. Языком ученых стал арабский язык. В какие
же области науки средневековые арабы внесли наибольший
вклад?
Присущий арабам культ родного языка не мог не привести
к созданию науки о языке, предшественницы современной
лингвистики. Филология (что в переводе с греческого значит
158

«любовь к слову») считалась почтенным занятием, была осно­
вой образования, служила излюбленной темой светских бесед.
Во множестве создавались учебники арабской грамматики,
толковые словари арабского языка. Первые грамматики араб­
ского языка, составленные в V I I в., не дошли до нас. Главный
труд по арабской грамматике был написан в V I I I в. Сибавайхи.
Он представлял собой подробнейшее сочинение, состоящее
из 568 глав.
Создателем первого толкового словаря арабского языка
был филолог ал-Халил, живший в V I I I в. в городе Басре. Его
считают основателем арабской филологии. Составленный
ал-Халилом словарь был одноязычным, т. е. толковым: каждое
выделенное слово объяснялось по-арабски, через его синони­
мы и примеры употребления в речи и литературе. Словарь
ал-Халила впоследствии неоднократно перерабатывался и до­
полнялся другими учеными. Самую подробную из таких пере­
работок составил в X I в. Ибн Сида из Дении. Так как автор
был слепым от рождения, он продиктовал свой словарь по па­
мяти переписчику.
В X I I I в. были составлены два гигантских словаря — «Пу­
чина» ас-Сагани и «Язык арабов» Ибн Манзура. Последний
является подлинной энциклопедией арабского языка — в нем
свыше 80 тысяч статей. В современном издании этот словарь
занимает 7,5 тысяч страниц большого формата. XIV в. озна­
меновался созданием не самого большого, но зато самого по­
пулярного словаря, носившего название «Камус» («Окружаю­
щий океан»). Это название приобрело в арабском языке на­
рицательное значение «словарь». Его автор
ал-Фирузабади
был неутомимым путешественником, сменившим много про­
фессий, — филологии и праву он учился в Ираке, побывал в
Сирии, Палестине и Египте, написал свой словарь в Аравии,
в Турции состоял воспитателем будущего султана Баязида I ,
на старости лет поехал в Индию, а закончил жизнь в Йемене
в должности верховного судьи.
Филологические дисциплины развивались в тесной связи
с богословием. Вскоре после своей смерти Мухаммад стал пре­
вращаться в полулегендарную личность, в эталон человека, с
которого должен брать пример каждый правоверный мусуль­
манин. Сообщения о высказываниях и поступках Мухаммада,
159

о ситуациях, в которых был совершен тот или иной поступок
или произнесено высказывание, составили самостоятельную
отрасль арабской литературы. К ним добавились рассказы о
деяниях и речениях первых мусульман, сподвижников Мухам­
мада, его родичей, которые были также видными деятелями
раннеисламской общины и государства. Каждое такое отдель­
ное сообщение называется хадисом (буквально — «известие»)
и подкрепляется ссылкой на непрерывную цепь лиц, через ко­
торых оно передавалось.
Среднеазиатский ученый-энциклопедист X I в. ал-Бируни
считал, что «у арабского письма есть великое несчастье», а
именно сходное написание многих букв и необходимость
прибегать к над- и подстрочным значкам, чтобы различать
буквы одну от другой. Хотя арабский язык сильно отличается
от европейских языков, но тем не менее он повлиял на них,
обогатил их лексику. Современная цивилизация восприняла
от мусульман многие открытия в мореходстве и военном деле,
торговле и сельском хозяйстве, математике и астрономии, хи­
мии и музыке.
Главным содержанием арабских исторических трудов была
история мусульманской общины, история арабских завоева­
ний. Арабские историки стремились вписать историю арабов
в мировую историю, поэтому исторические труды начинались
с обзора всемирной истории от сотворения мира. Монумен­
тальными трудами арабской историографии являются «Исто­
рия пророков и царей» ат-Табари и «Совершенная история»
Ибн ал-Асира. Многие труды посвящались истории како­
го-нибудь региона (Египта, Испании) или города (например,
Дербента на Каспийском море). Популярным жанром истори­
ческих произведений были биографии выдающихся деятелей
арабской культуры, прежде всего Мухаммада. Составлялись
целые биографические своды, посвященные лицам опреде­
ленных профессий — например, судьям, литераторам, чинов­
никам, придворным, музыкантам или врачам. Статьи биогра­
фических трудов содержат обычно одинаковый набор сведе­
ний о каждом лице, словно бы составитель отвечал на
стандартную анкету — имя и прозвище, место и год рожде­
ния, место обучения, профессиональная деятельность, геогра­
фия предпринятых поездок, написанные сочинения. Эти до160

вольно сухие сведения иногда перемежались с рассказами о
курьезных случаях из жизни описываемого лица, а также со­
провождались фрагментами написанных им стихов или его
остроумными высказываниями. Иногда можно было встре­
тить даже замечания о чертах характера, привычках, внешнос­
ти того или иного лица.
Мусульманская художественная литература создавалась
первоначально на арабском языке, а с X в. и на персидском.
Большого изящества, строгости и разнообразия форм достиг­
ла поэзия. Ее жанры были весьма многочисленны: эпические
сказания (рассказы о легендарных героях), любовная лирика,
религиозная поэзия, придворная поэзия восхвалений. Особую
ветвь поэзии составляла поэзия бедуинов. Кочевники Аравии
любили поэзию, и среди них было немало замечательных поэ­
тов. Умение говорить складно и слагать стихи было у них
столь распространено, что считалось вполне обычным явле­
нием. Нередко они, в том числе и женщины, импровизи­
ровали и выражали свои чувства стихами. Поэтическое слово
пользовалось большим уважением, порой ему придавали ма­
гическое значение. В каждом племени обычно был свой при­
знанный поэт, который защищал соплеменников своим сло­
вом, поносил врагов, откликался на значительные события,
выступал на праздниках. При дворах правителей аравийских
государств поэты из разных племен были желанными гостя­
ми, особенно когда они восхваляли своих покровителей. Му­
сульмане также очень любили короткие поучительные расска­
зы — макамы — и сказки.
Культурные традиции многих исламских народов тесно
переплетались. Например, самое известное в Европе произве­
дение средневековой арабской литературы — сборник сказок
«Тысяча и одна ночь» — родилось на индо-иранской основе,
но приобрело классическую форму именно в арабском мире и
на арабском языке.
Арабское рукописное наследие огромно. Едва ли от какой
другой письменности на земном шаре сохранилось столько
рукописей. Всего в более чем 50 странах мира хранится около
600 тысяч томов арабских рукописей, представляющих копии
более 100 тысяч сочинений. И это только те книги, которые
уцелели!
6 Средние векд

161

Не стоит думать, что ученые занятия были достоянием уз­
кого круга профессионалов — ученых, богословов, поэтов.
Широко была распространена любительская переписка
Корана. Переписать хотя бы один раз в жизни его текст счи­
талось богоугодным делом и даже обязанностью каждого ве­
рующего, если он владел грамотой. Существовал обычай да­
рить мечети своего города или квартала собственноручно вы­
полненный список Корана. Есть известия о людях, которые
делали это в своей жизни многократно.
В XII—XV вв. арабский язык сузил зону своего примене­
ния. Победы над крестоносцами и монголами возвысили зна­
чение Египта и Сирии в качестве центров арабской культуры.
Туда переехали многие ученые из восточных областей бывше­
го Халифата. Когда монгольские правители Ирака и Золотой
Орды приняли ислам, в их владениях стали возрождаться тра­
диции арабской культуры, но уже не только на арабском язы­
ке. На его долю остались Коран, законоведение, филология,
точные и естественные науки. Литература и исторические тру­
ды в мусульманских странах с неарабским населением стали
писать не по-арабски, а на языках тюрки или фарси. Тем не
менее большинство грамотных людей по-прежнему владели
арабским языком.
В начале XVI в. весь арабский мир был поглощен Осман­
ской империей. Центром культурной жизни западной полови­
ны мусульманского мира стал Стамбул. Турецкий язык начал
теснить арабский в официальной сфере. Могло показаться,
что самостоятельное значение арабской культуры стало досто­
янием истории. Единый арабский литературный язык должен
был уступить место различным арабским диалектам, сформи­
ровавшимся в мусульманских странах. Однако этого не прои­
зошло. Сознание общеарабского культурного единства, гор­
дость своим прошлым, неразрывную связь с которым обес­
печивал прежде всего классический литературный язык,
привели к тому, что средневековый арабский язык зажил но­
вой жизнью. Он не только выжил, но и стал возрождаться да­
же там, где был вытеснен языком завоевателей. Благодаря то­
му, что классический арабский язык сравнительно мало изме­
нился, современный образованный арабский читатель может
162

понимать книги, написанные много веков назад. Трудно при­
вести другой пример такого постоянства языка и верности на­
рода своим историческим корням.

Хопиф-кни гол юб
Уважение к знанию и стремление к нему превратили ис­
лам из религии арабов-кочевников в одну из мировых ре­
лигий, под сенью которой расцвела богатейшая мусуль­
манская культура. В Средние века главным хранителем
знания служила рукописная книга. На арабском Востоке
спрос на книги был столь велик, что их изготовление
являлось настоящей индустрией, книжные магазины име­
лись в каждом городе, а основать библиотеку, чтобы про­
славить свое имя, мечтали многие могущественные правители.

ели попытаться одним словом выразить наиболее от­
личительную черту средневековой мусульманской культуры,
то таким словом будет «знание». В Коране — священной книге
мусульман — слово «знание» (по-арабски — 'илм) и однокоренные с ним употребляются очень часто — около 750 раз.
Ислам вменяет стремление к 'знанию в обязанность каждого
мусульманина, как мужчины, так и женщины. Благодаря это­
му в арабском мире был чрезвычайно высок престиж грамоты
и книги, а сочинение, переписка, распространение и собира­
ние книг считались весьма почтенными занятиями.
Первые библиотеки принадлежали частным лицам, в ос­
новном ученым и писателям, и были очень невелики. Это бы­
ли отдельные листы с записями различного содержания, руко­
писные свитки, тетради и книги. Местом хранения рукописей
первоначально служили сумки, ларцы, корзины, глиняные со­
суды и мешки. Такую «библиотеку» при необходимости мож­
но было унести в руках или погрузить на вьючное животное,
чтобы не расставаться с любимыми книгами во время путеше­
ствий и переездов. Со временем такие личные библиотеки
разрастались до больших размеров. Например, после смерти
историка ал-Вакиди осталось 600 ящиков книг. Для перевозки
163

книг Ахмада ибн Ханбала, собирателя хадисов (высказываний
пророка Мухаммада), понадобилось двенадцать с половиной
верблюжьих вьюков, а у юриста а ш - Ш а ф и ' и одна из комнат
была целиком заставлена большими глиняными сосудами, в
которых он хранил рукописи.
Помимо частных лиц, книжные собрания имелись при
дворах правителей разных рангов. Придворная библиотека в
столице Арабского халифата Дамаске была организована уже
во второй половине V I I в. Век спустя, после переноса столи­
цы в Багдад, халифы из династии Аббасидов положили нача­
ло библиотеке, которая стала прообразом многих библиотек
IX в. Халифы Харун ар-Рашид и ал-Ма'мун в начале IX в. уч­
редили в Багдаде «Дом мудрости» — своего рода Академию
наук. При «Доме мудрости» имелась библиотека, в которой
трудились ученые и переводчики.
На крайнем западе мусульманского мира, в Кордове —
столице испанских правителей из династии Умаййадов — в
X в. неутомимыми собирателями книг были халиф Абд
ар-Рахман III и его сыновья, каждый из которых имел боль­
шую библиотеку. После смерти отца и брата ставший халифом
ал-Хакам II объединил все три библиотеки в одну, пригласил
лучших переписчиков, переплетчиков, художников-миниа­
тюристов и ученых. Часть специалистов пришлось перемани­
вать из Сицилии и даже Багдада, поэтому им было назначено
высокое жалование. Чтобы следить за появлением книжных
новинок, ал-Хакам содержал целую сеть специальных агентов
в крупнейших городах халифата — Багдаде, Каире, Дамаске.
Библиотека, собранная ал-Хакамом, была исключительно бо­
гата: в ней насчитывалось около 400 тысяч томов, а ее каталог,
куда заносились лишь имя автора и заглавие книги, занимал
44 списка по 20 листов каждый. Подданные ал-Хакама, зная о
его любви к книгам, преподносили ему в дар редкие рукописи
и собственные сочинения. Когда библиотека разрослась, для
нее отвели другое, более просторное, здание, причем на пере­
мещение книг потребовалось ни много ни мало шесть меся­
цев. По подсчетам современных ученых, в одной только Кор­
дове было больше книг, чем во всех европейских городах той
эпохи вместе взятых.
164

От халифов старались не отставать и другие правители,
желавшие прослыть просвещенными государями. Каждый из
них или обзаводился собственным книжным собранием, или
хотя бы приумножал, как мог, библиотеку своего предшест­
венника. О высоком общественном статусе библиотек на
Арабском Востоке говорит тот факт, что для обозначения биб­
лиотеки использовался тот же термин, как и для государст­
венного денежного фонда, — хазина, или хазана (отсюда про­
изошло русское слово «казна»).
В X в. появился новый тип библиотек, которые находи­
лись не в чьей-либо частной собственности, а в вечном поль­
зовании исламской общины, т. е. всех мусульман. Такие биб­
лиотеки учреждались правителями или отдельными лицами,
передававшими здания, книги или другое имущество на бла­
готворительные цели. Как правило, библиотеки создавались
не сами по себе, а при каких-то учреждениях — мечетях, науч­
ных и учебных заведениях, обсерваториях, больницах. В Багда­
де одну из таких библиотек основал вазир (по современной
терминологии премьер-министр) Сабур ибн Ардашир, заду­
мавший устроить «Дом знания». Он купил большой дом, от­
ремонтировал его и приобрел много книг — по сообщениям
современников, более 10 тысяч томов. К услугам читателей
были не только книги, но и бумага вместе с письменными
принадлежностями. Прибывавшие из других городов могли
рассчитывать даже на еду и ночлег, а порой и на материаль­
ную поддержку. «Дом знания» Сабура стал знаменитым. В нем
работали известные ученые и велось преподавание. Писатели
и ученые почитали за честь подарить библиотеке рукописи
своих сочинений, благодаря чему книжное собрание постоян­
но пополнялось. Заведения, похожие на этот «Дом знания»,
были организованы и в других крупных городах Арабского ха­
лифата — Каире, Мосуле, Басре, Иерусалиме, Триполи.
В восточных областях Халифата, на территории современ­
ных Узбекистана, Ирана и Афганистана, в X в. возникли выс­
шие учебные заведения — медресе, каждое из которых распо­
лагало более или менее значительной библиотекой. В середи­
не X I в. в Багдаде могущественный вазир Низам ал-Мулк
построил большое медресе, названное в его честь ан-Низамийа. Специальное здание при медресе было отведено под
165

книгохранилище. Книжное собрание ан-Низамийи постоянно
пополнялось, благодаря пожертвованиям халифов, чиновни­
ков, землевладельцев, ученых. В начале X I в. здание а н - Н и ­
замийи пострадало от пожара, но книги были спасены студен­
тами медресе. Впоследствии халиф ан-Насир выстроил новое
здание библиотеки, поэтому ее стали называть ан-Насирийа.
Низам ал-Мулк основал подобные ан-Низамийе медресе и
в других городах халифата. Всего за период XI—XIV вв. в
15 крупнейших городах Ирака, Сирии и Египта появилось бо­
лее ста библиотек. В одном только Багдаде до разорения горо­
да монголами в 1258 г. насчитывалось 36 библиотек.
Современная организация библиотечного дела очень мно­
гое унаследовала от мусульманских средневековых библиотек.
Передача книг в библиотеку проходила в присутствии судьи и
свидетелей, которые удостоверяли законность поступления.
Книги передавались по списку, в каждой книге делалась спе­
циальная отметка, а на особо ценных экземплярах расписыва­
лись все свидетели. Список переданных книг — фихрист —
одновременно являлся библиотечным каталогом, по которому
читатель мог найти интересующее его сочинение. В дополне­
ние к фихристам составлялись и тематические каталоги книг.
Например, в каталоге библиотеки Сабура имелись следующие
рубрики: списки Корана, толкования Корана, исламское пра­
во — фикх, богословие, генеалогия, филология, пословицы,
грамматика, поэзия, анекдоты, история, медицина, астроно­
мия, философия, геометрия.
В зависимости от размеров библиотеки книги хранились в
специальных деревянных шкафах с дверцами, на полках, в
сундуках. Книги ставили на полки плашмя, одну на другую.
Их расстановка соответствовала тематическому каталогу или
списку-фихристу. В библиотеке среднеазиатского города Буха­
ры книги по какой-либо отрасли наук занимали отдельную
комнату: в одной располагались книги по законоведению, в
другой — поэтические сборники, в третьей — книги по исто­
рии и т. п. Чтобы легко найти нужную книгу, а также вернуть
ее на место, на крышке переплета или на обрезе книги запи­
сывали название книги и имя ее автора.
Персонал библиотек обычно был очень немногочислен­
ным — управляющий (как правило, писатель, ученый-бого166

слов или преподаватель), библиотекарь и его помощник,
иногда предусматривались должности переписчика, рассыль­
ного и уборщика. Сотрудники библиотеки заботились о со­
хранности книг и пополнении собрания, выдавали книги чи­
тателям, распределяли среди них бумагу и чернила, следили,
чтобы читатели бережно обращались с книгами.
Регистрации читателей, как это принято в сегодняшних
библиотеках, не было. Однако это не значило, что всякий же­
лающий мог беспрепятственно обратиться в любую из биб­
лиотек. Дворцовые собрания книг были доступны весьма ог­
раниченному кругу лиц. Туда допускались, как правило, толь­
ко именитые граждане. В отличие от частных библиотек,
библиотеки, основанные на пожертвования, обычно являлись
общедоступными. Правда, иногда жертвователи передавали
книги на особых условиях. Они, например, могли потребо­
вать, чтобы отдавалось предпочтение определенной категории
читателей: ученикам данного медресе и прочим «ищущим зна­
ния», людям со скромным достатком или чужестранцам (для
них иногда предусматривались еще и стипендии).
Книги читали не только в помещении библиотеки, но и
брали на дом на срок до месяца или даже дольше. При выдаче
книг на дом читателям предписывалось аккуратно обращаться
с книгами, не делать в них никаких пометок и не передавать
своим знакомым. Всегда находились нерадивые читатели, ко­
торые портили или теряли книги, а иные не стыдились при­
сваивать их, пополняя таким недостойным образом свои соб­
ственные библиотеки. Учредители и управляющие библиотек
пытались бороться с расхищением книг: ограничивали круг
лиц, пользовавшихся привилегией брать книги на дом, выда­
вали книги только под залог или под поручительство уважае­
мых лиц.
Книжные собрания в эпоху Средневековья были подверже­
ны многим превратностям судьбы. Не случайно один арабский
поэт X в., призывал не очень-то доверять бумаге, а больше по­
лагаться на память и заучивать наизусть, потому что книги не­
долговечны: вода их топит, огонь сжигает, мышь дырявит и вор
крадет. Библиотеки гибли при пожарах, наводнениях и землет­
рясениях, становились добычей завоевателей, расхищались во
время гражданских войн, а иногда и просто уничтожались из
167

зависти, соперничества, идейных разногласий и по другим, в
том числе самым невообразимым, причинам.
Мединская библиотека, например, полностью сгорела при
пожаре, разгоревшемся в 1237 г. от случайно оброненной
кем-то свечи. В голодный 1251 г. ученики одного из каирских
медресе были вынуждены распродавать библиотеку своего
учебного заведения: каждый том шел за кусок хлеба.
Почти ничего не сохранилось от богатейшей библиотеки
кордовских халифов X в. В конце X в. хаджиб (главный ми­
нистр) ал-Мансур, оттеснив халифа от власти, стал фактиче­
ским правителем мусульманской Испании. Удачливый полко­
водец и дальновидный политик, ал-Мансур, желая обеспечить
себе поддержку влиятельных законоведов, приказал уничто­
жить часть книг из библиотеки ал-Хакама I I . По словам исто­
рика XI в. Сайда Толедского, уничтожению подверглись «рабо­
ты, содержащие древние науки; некоторые [из книг] были пре­
даны огню, другие брошены в колодцы дворца и погребены под
землей и камнями или уничтожены другими способами», так
как эти науки «были на плохом счету у старых людей и крити­
ковались власть имущими. Тот, кто их изучал, был привержен,
по их мнению, ереси и считался пораженным неверием». Впос­
ледствии остатки библиотеки ал-Хакама I I попали в руки хрис­
тианских правителей Испании, которые перевели многие сочи­
нения на латинский и еврейский языки, но сами арабские ори­
гиналы не сохранили. После взятия христианами Гранады,
последней столицы мусульманской Испании, в 1492 г. был из­
дан королевский указ, предписывавший мусульманам принести
все имевшиеся у них книги, чтобы судьи решили, какие из них
следует сжечь, а какие можно вернуть владельцам. Указ выпол­
нялся без особого рвения, пока за дело не взялась инквизиция.
По распоряжению кардинала Сиснероса было собрано несколь­
ко тысяч арабских рукописей и публично сожжено на одной из
площадей Гранады.
Причиной гибели библиотеки могла быть даже самая
обыкновенная ревность, о чем свидетельствует следующая ис­
тория. Живший в XI в. эмир Ибн Фатик так страстно любил
книги, что готов был отдавать им все свое свободное время.
Когда он входил в свою библиотеку, то забывал обо всем на
свете, даже о своей семье. Ибн Фатик то читал книги из свое168

го богатого собрания, то переписывал ради удовольствия со­
чинения древних мудрецов, то трудился над составлением
собственных трактатов по философии. Когда он умер, его же­
на стала оплакивать мужа и одновременно с этим испытывала
ненависть к его книгам, из-за которых, как она считала, муж
ею пренебрегал. Вместе со служанками она ворвалась в кни­
гохранилище и в ярости побросала все книги в большой пруд
посреди двора.
Парадоксально, но порой книги портили из-за любви к
ним! Например, живший в Багдаде в X I I I в. врач по имени
ал-'Аттар был страстным книголюбом. Он собирал книги по
философии, но был большим скрягой. Про ал-'Аттара расска­
зывали, что когда в его руки попадала рукопись, которую он
хотел приобрести, но боялся ее дороговизны, то он дырявил
ее, чтобы понизить цену, а потом покупал.
Самые знаменитые арабские библиотеки находились в
Багдаде. Мы уже упоминали библиотеку при медресе ан-Низамийа. Эта библиотека существовала по крайней мере до
конца X I I I в. Отдельные книги из ее собрания время от вре­
мени ученые и сейчас обнаруживают в архивах.
Славу ан-Низамийи было призвано затмить медресе с биб­
лиотекой, построенное в Багдаде на берегу Тигра по приказу
халифа ал-Мустансира и названное по его имени ал-Мустансирийей. Ал-Мустансир прослыл покровителем искусства и
большим книголюбом. Он организовал скупку книг в таких
масштабах, что во время его правления в Багдаде даже подня­
лись цены на книги. По случаю торжественного открытия
своей ал-Мустансирийи халиф передал в ее библиотеку ог­
ромную книжную коллекцию — 160 верблюжьих вьюков, или
80 тысяч томов, рукописных книг. Личный библиотекарь
ал-Мустансира расположил все эти книги в строгом порядке
по темам — религия и право, филология и история, филосо­
фия и естественные науки. Следить за порядком в библиотеке
был назначен управляющий. Ал-Мустансир и сам живо инте­
ресовался тем, как идут дела в библиотеке. Посетив однажды
библиотеку и будучи неудовлетворен ее состоянием, халиф
так рассердился, что Приказал посадить под арест всех служа­
щих книгохранилища, правда, всего лишь на два дня.
169

По словам арабского историка XIV в. аз-Захаби, «равных
этой библиотеке не было». Она была самым богатым рукопис­
ным хранилищем за всю историю мусульманского мира. Мед­
ресе ал-Мустансирийа являлось прообразом современного
университета. Студенты, которых в пору расцвета медресе на­
считывалось до 150 человек, помимо духовных дисциплин,
изучали арабскую филологию, философию, стихосложение,
арифметику, алгебру, механику и медицину.
В 1258 г. к Багдаду подступили войска монгольского пол­
ководца Хулагу, внука Чингисхана. Монголы, или, как их на­
зывали европейцы и арабы, татары, были вооружены по по­
следнему слову тогдашней техники. В распоряжении Хулагу
была тысяча китайских специалистов по управлению осадны­
ми машинами, метанию горящей нефти, стрельбе из арбале­
тов. Последний багдадский халиф ал-Мустасим,
вместе с
детьми и духовенством вышедший навстречу Хулагу, был схва­
чен и убит после того, как он отдал монголам ключи от госу­
дарственной сокровищницы. Багдад вошел в состав державы
монгольских правителей-хулагуидов, или ильханов (т. е. «вла­
дык народа или племени»), как они сами себя называли.
Арабский историк начала XV в. Ибн Халдун так описывает
последствия захвата города: «Татары овладели халифскими
дворцами и хранившимися в них сокровищами, неописуемы­
ми и неисчислимыми. Все научные книги, находившиеся в их
библиотеках, были сброшены в Тигр. Это были книги, кото­
рые не с чем даже сравнить».
Значительная часть книг, вывезенная из Багдада, попала в
Азербайджан, в первую столицу ильханов город Мерагу. Там в
1259 г. была выстроена обсерватория для ученого-энциклопе­
диста Насир ад-дина ат-Туси, который занимал видное место
при дворе ильханов. По оценкам современников, в библиоте­
ке при обсерватории хранилось около 400 тысяч книг. К не­
счастью, менее чем через сто лет обсерватория была разруше­
на, а библиотека погибла.
Ал-Мустансирийа, тем не менее, уцелела после разгрома
Багдада монголами. Слава медресе и библиотеки была столь
велика, что даже могущественные правители считали своим
долгом почтить ее своим присутствием. Монголы в какой-то
мере способствовали дальнейшему процветанию ал-Мус170

тансирийи, привозя в Багдад из всех завоеванных ими стран
мусульманских ученых и проповедников.
В 1296 г. ал-Мустансирийю посетил монгольский прави­
тель Газан-хан, незадолго до этого взошедший на престол дер­
жавы ильханов. Молодой и энергичный правитель, Газан-хан
занимался не только государственными делами, но также ув­
лекался философией, медициной и естественными науками, в
особенности ботаникой. Возможно, что впечатления от зна­
комства с ал-Мустансирийей в какой-то мере помогли Газан-хану в осуществлении задуманного им грандиозного пла­
на. В 1296—1303 гг. по его распоряжению близ иранского го­
рода Тебриза, ставшего новой столицей ильханов, был
возведен величественный мавзолей и целый комплекс связан­
ных с ним зданий — мечеть, два медресе, больница, библиоте­
ка и обсерватория, план постройки которой составил сам Га­
зан-хан.
Первый тяжелый удар по духовным сокровищам ал-Мустансирийи нанес среднеазиатский правитель Тимур (европейцы
называли его Тамерланом), взявший Багдад в 1382 г. Впоследст­
вии сменявшим друг друга владыкам города было уже не до
книг. Они были поглощены тем, что боролись между собой за
власть и подавляли народные волнения. И после Тимура Багдад
несколько раз подвергался страшным разрушениям: в 1621 г.
его разорил персидский шах Аббас I Сефевид, а в 1638 г. — ту­
рецкий султан Мурад IV.
Лишенное всякого попечения медресе постепенно прихо­
дило в упадок. Великое множество книг погибло при стихий­
ных бедствиях или было расхищено завоевателями и вывезено
за пределы Ирака. В современном Ираке уже нет ничего по­
хожего на те фантастически богатые рукописные собрания, о
которых пишут средневековые арабские авторы. Общее число
арабских рукописей, сохранившихся в иракских библиотеках,
не превышает 40 тысяч. В то же время рукописи иракского
происхождения имеются почти во всех крупнейших архивах
других стран. Например, в Турции находится около 150 тысяч
арабских рукописей, в Египте — 80, в Великобритании — 20, в
США — 15, во Франции — 8,5 тысяч.
Когда в начале XX в. власти Ирака решили восстановить
медресе, в его помещении находились торговые склады и та171

можня, а к выходившей на берег Тигра стене лепились кофей­
ни и лавочки мелких торговцев. В 1962 г. по случаю 1200-й
годовщины со дня основания Багдада медресе было вновь от­
крыто, но уже не в качестве учебного заведения, а как музей
истории арабской науки.

Искусство повседневной жизни
Мусульманские народы в эпоху Средневековья создали
блестящую культуру. Ее носителями были не только вы­
дающиеся ученые и литераторы, но и люди обычных про­
фессий — мореходы, купцы, земледельцы, ремесленники.
Водопровод, уличное освещение, общественный транс­
порт, книжный магазин и библиотека были привычными
для многих горожан.

ж&
• ахар», «кофе», «абрикос», «эликсир», «алгебра», «хи­
мия», «алгоритм», «зенит», «тариф», «баржа», «гитара» —
казалось бы, что может быть общего у всех этих слов? Обозна­
чаемые ими предметы и понятия настолько прочно вошли в
нашу жизнь, что мы употребляем эти слова, не задумываясь об
их происхождении. Между тем перечисленные выше слова
роднит то, что все они были заимствованы в различные евро­
пейские языки из арабского в эпоху Средних веков. Значит,
средневековым европейцам было чему поучиться у своих вос­
точных соседей. Ведь слово проникает из одного языка в дру­
гой не само по себе, а вместе с теми вещами или явлениями,
которые оно обозначает.
Повседневная жизнь арабов и других народов, населявших
страны Арабского халифата в V I I — X I I I вв., разительно отли­
чалась от жизни их современников-европейцев. В то время
как в покрытой феодальными замками Европе господствовало
натуральное хозяйство, на Востоке процветали города, велась
оживленная торговля, на небывалую для того времени высоту
поднялось развитие наук, искусств и ремесел, сформирова­
лась утонченная бытовая культура.
Сами арабы, колыбелью которых являлся Аравийский по­
луостров, были сравнительно небольшим по численности и
172

преимущественно кочевым народом. Но они создали новую
религию — ислам, — распространившуюся на огромную тер­
риторию от Памира до Атлантики. В состав Арабского ха­
лифата вошли области с тысячелетним опытом городской
жизни, такие как Месопотамия, Сирия, Палеетина, Египет.
Арабы не разрушали завоеванные ими города. С жителями го­
родов они заключали договоры, гарантировавшие горожанам
сохранение привычного образа жизни при условии выплаты
дани. Арабы сами селились в древних городах Византии и
Ирана, а также основывали новые поселения, первоначально
напоминавшие большие военные лагеря, но постепенно пре­
вратившиеся в обычные города, центры ремесла и торговли.
Арабы не только быстро научились пользоваться всеми
благами городской цивилизации, но и стали успешно ее разви­
вать. Они наладили централизованный учет налогов и создали
разветвленную систему почтовой службы, связавшую воедино
самые отдаленные уголки государства. В конце V I I в. различ­
ные монеты, имевшие хождение в завоеванных арабами стра­
нах, были заменены на единые для всего Халифата золотой
динар и серебряный дирхем. Купцы могли свободно передви­
гаться из одной области Халифата в другую и вести дела в за­
морских странах. Недаром в сознании европейца символом
средневековой арабской культуры стал не кто иной, как пред­
приимчивый купец Синдбад-мореход.
О размахе арабской торговли можно судить по рассказу
поэта X I I I в. Саади: «И спросил я купца: «Куда же ты намерен
отправиться?» Он ответил: «Персидскую пемзу хочу я в Китай
повезти, я слыхал, что там пемза в цене. А из Китая китай­
ский фарфор я в Грецию повезу, а греческий шелк в Индию я
переправлю, индийскую сталь — в Алеппо, стекло из Алеппо
я повезу в Йемен, йеменские ткани в Персию я повезу...» Как
видно, торговали всем, чем только можно, преодолевая ог­
ромные расстояния. За тысячу километров везли даже свежие
фрукты, заворачивая каждый плод или гроздь винограда в
хлопок.
В организации купцами Халифата торговых и финансовых
операций можно увидеть прообраз многих современных спо­
собов ведения дел. В египетском городе Фустате (предшест­
веннике Каира) ученые обнаружили множество финансовых
173

документов X—XII вв., благодаря которым мы можем предста­
вить себе торговую практику того времени. Обычно купец,
прибывавший в какой-нибудь город, сначала вез свой товар в
фундук — своего рода оптовый склад. Там товар предъявлялся
властям, регистрировался в специальном журнале и облагался
налогом. После этого товар поступал в руки посредников, ко­
торые перепродавали его розничным торговцам. Сам же тор­
говец, не дожидаясь реализации товара, мог получить в фун­
дуке кредит под будущую продажу и сделать необходимые за­
купки. Причем для совершения всех этих операций ему не
нужны были наличные деньги.
Безналичные расчеты использовались уже в V I I в. Напри­
мер, жителям аравийских городов Мекки и Медины халиф
Умар I выдавал чеки на получение зерна из Египта, которые
ходили наравне с деньгами. Впоследствии в мусульманском
мире безналичные платежи с помощью кредитных писем, че­
ков и различных платежных поручений были обычным делом
в связях купцов разных городов и стран. Даже налоговые пос­
тупления из провинций переводились чеком. Вот как описы­
вает торговлю на базаре иракского города Басры автор XI в.:
«Торгуют там следующим образом: если у кого-нибудь есть
что-нибудь, он сдает этот товар меняле и получает от него
расписку. Затем он покупает все, что ему надо, а вместо упла­
ты дает чек на того же самого менялу. За все время, что купец
находится в городе, он сплошь пользуется расписками менял
и совершенно не прибегает к звонкой монете». Слово, кото­
рым на Востоке назывался документ, дававший право на по­
лучение определенной денежной суммы — арабское «сакк»,
персидское «чек», — впоследствии было заимствовано евро­
пейцами.
Искусству ведения торговли посвящались специальные
трактаты. Купцам предписывалось вести дела честно:
«И наибольшая злонамеренность при торговле — это лгать,
ибо ни кафиру, ни мусульманину не годится лгать покупате­
лю». И еще: «Берегись обмана, ибо кто раз стал обманщиком,
тому никто не доверяет. Держись прямоты, ибо лучшее прави­
ло — прямота. Будь хорош в сделках и честен в торговле».
Уже в начале V I I I в. арабы получили выход к Красному и
Средиземному морям, Персидскому заливу и Индийскому
174

океану. Значительная часть торговли в этом обширном реги­
оне осуществлялась при помощи судоходства. Арабы играли
господствующую роль в торговле в Индийском океане. Они
изобрели треугольный парус, с помощью которого судно мог­
ло двигаться против ветра. В европейские языки, в том числе
и в русский, вошло много арабских слов, относящихся к
мореплаванию, например «адмирал» (от арабского «амир албахр», буквально — «повелитель моря»), «баржа» (арабское
«бариджа» — «пиратский корабль», в современном арабском
языке — «военное судно»), «кабель» (арабское «хабл» — «ка­
нат»), «бизань» (арабское «мизан» — название вспомогатель­
ной мачты, на которую крепился треугольный парус).
А арабское обозначение судостроительной верфи «дар ассина'а» (буквально «дом ремесла») превратилось в наш «ар­
сенал».
Необходимость ориентироваться на суше и на море во вре­
мя дальних поездок вызвала к жизни производство точных
инструментов. Арабы усовершенствовали компас и создали
первые морские карты. Изобретенная ученым ал-Фазари в
V I I I в. планисферная астролябия была самым мощным прибо­
ром, который верно служил астрономам до появления совре­
менных средств наблюдения за небесными объектами. С по­
мощью астролябии можно было определять время восхода и
захода Солнца и звезд, уточнять положение небесных тел в
заданный момент времени и решать множество других астро­
номических проблем. Кроме известных терминов «зенит» и
«надир» европейская наука усвоила более двухсот арабских
наименований звезд, такие как Альдебаран, Альтаир, Бетельгейзе, Вега, Ригель и другие.
Множество машин и приспособлений использовались в
быту. Например, во многих городах Халифата были подземные
водопроводы. В районах Восточной Персии, расположенных
вдали от крупных рек, использовались очень сложные ороси­
тельные сооружения. Там старались собрать до последней
капли воду из речушек и ручейков, влагу, образуемую осадка­
ми, а также фунтовые воды. Для этого сооружали так назы­
ваемые кяризы. В земле рыли длинные, иногда до 50 км,
штольни, имевшие слабый уклон, причем на определенном
расстоянии выводили на поверхность земли вентиляционные
175

колодцы. Штольни делали не только длинными, но и глубо­
кими. В знаменитом своими кяризами иранском городе Нишапуре нужно было спуститься вниз на 70 ступеней по специ­
альным лестницам, чтобы попасть в штольню. Благодаря та­
ким сооружениям многие города снабжались чистой и всегда
прохладной питьевой водой. В среднеазиатском городе Мерве
имелось ведомство воды, у главы которого в подчинении было
10 тысяч служащих. Для контроля за расходом воды было ус­
тановлено водомерное устройство. Оно представляло собой
доску с продольной прорезью, где находилось ячменное зер­
но, перемещавшееся то вверх, то вниз в зависимости от уров­
ня воды. Если уровень стоял на 60 «ячменных зернах», можно
было ожидать урожайный год. В таком случае норма отпуска
воды увеличивалась. Если же уровень воды поднимался толь­
ко на два «ячменных зерна», то воду выдавали в небольших
количествах, опасаясь засухи. Было также изобретено множе­
ство машин с использованием приводов, рычагов и поршней
для подъема подземных вод, которые шли на орошение полей
и другие хозяйственные нужды.
Помимо водопроводов, многие арабские города предостав­
ляли своим жителям и другие удобства — уличное освещение
и общественный транспорт. В Фустате и Кордове улицы осве­
щали уже в IX в., в то время как в европейских городах, на­
пример в Париже, уличные фонари появились только в
XVIII в. В качестве наемного транспорта к услугам средних
слоев горожан были ослы. В Багдаде главная стоянка ослов
располагалась у входа в торговый квартал города. В городах,
стоявших на берегу реки, для перевозки использовались также
наемные лодки.
От римлян и византийцев мусульманский Восток унасле­
довал обычай регулярно посещать бани. В крупных городах
насчитывались сотни и даже тысячи бань. Некоторые из них
были похожи на дворцы: они отделывались мрамором, на­
стенными мозаиками и росписями. Писатель X в. ал-Мас'уди
рассказывает, что в банях часто можно было встретить изобра­
жение сказочной птицы Анка с человеческим лицом и орли­
ным клювом, по бокам которой четыре крыла и две руки с
когтями. К услугам посетителей бань были массажисты, ци­
рюльники, лекари. В сирийском городе Халебе возникла мы­
ловаренная промышленность.
176

Отсюда мыло развозили по всему Ближнему Востоку и
поставляли в Европу. Обозначение мыла во многих европей­
ских языках (французское «savon»; итальянское «sapone», ис­
панское «jabon», румынское «sapun») восходит к арабскому на­
званию мыла — сабун.
Необычайно высокого уровня достигла арабская медици­
на. Каждый мусульманский город имел собственную больни­
цу, а то и несколько. Основателями больниц были богатые
люди, которые жертвовали на них большие суммы. Больницы
были оснащены не только отдельными помещениями для
мужчин и женщин и приемными покоями для приходивших
пациентов, но также складскими помещениями, аптеками,
аудиториями для студентов-медиков и даже библиотеками.
Одной из самых крупных была больница Мансури в Каире,
насчитывавшая 8 тысяч мест.
Первым крупным мусульманским врачом был живший в
X в. ар-Рази, автор более 50 сочинений, считая только сохра­
нившиеся. Названия некоторых из них весьма красноречивы:
«Почему устрашенные пациенты избегают даже искусных вра­
чей», «Почему люди предпочитают искусным врачам шарлата­
нов и мошенников», «В подтверждение того, что даже искус­
ный врач не в силах излечить все болезни». Одно из наиболее
известных — «Трактат о ветряной оспе и кори» — был впос­
ледствии переведен на многие европейские языки. Величай­
ший труд ар-Рази «Всеобъемлющая книга» является настоя­
щей энциклопедией медицинских знаний того времени. Опи­
сывая различные болезни, он сначала приводит сведения
греческих, сирийских, индийских, персидских и арабских ав­
торов, а затем добавляет к ним замечания и наблюдения из
собственной врачебной практики.
Другой арабский врач X в., аз-Захрави, написал учебник
по хирургии. Кроме описания способов проведения операций,
его книга содержит детальную характеристику более ста хи­
рургических инструментов.
Когда в конце X I в. на Ближнем Востоке появились крес­
тоносцы, арабские врачи получили возможность познакомить­
ся с практикой своих коллег из Европы. Варварские методы
европейских медиков повергли в ужас врачей-мусульман. Си­
рийский писатель X I I в. Усама ибн Мункиз оставил красочный
177

рассказ о лечении франкского рыцаря, страдавшего от
гнойного воспаления на ноге. Приглашенный к нему араб­
ский врач решил не прибегать к хирургическому вмешатель­
ству, а применил припарки к голове. Нарыв прорвался и стал
подсыхать, что было признаком выздоровления. Но тут по­
явился франкский врач. Он спросил рыцаря, что тот предпо­
читает: жить на свете с одной ногой или умереть с двумя. Ис­
пугавшийся рыцарь согласился положить ногу на колоду, и
какой-то силач взялся отрубить больную часть ноги топором.
Первый удар не достиг цели. Второй раздробил кость, и бед­
няга от такого «лечения» вскоре скончался.
Во время Крестовых походов европейские медики немало
заимствовали из практики мусульманской медицины. Переве­
денный уже в X I I в. на латынь «Канон врачебной науки» араб­
ского ученого XI в. Ибн Сины (известного среди европейцев как
Авиценна) оставался в Европе основополагающим медицин­
ским учебником вплоть до XVII в. Труды же арабских ученых,
посвященные глазным болезням, были главным руководством
для медиков всего мира еще дольше — до XVIII в.
Мусульмане и сами перенимали опыт других народов. На­
пример, в Иране китайскую бумагу использовали с конца
VI в., но не знали, как наладить ее собственное производство,
ибо в Китае тщательно оберегали секрет изготовления бумаги.
В 751 г. во время знаменитого Таласского сражения между
арабами и китайцами в числе 20 тысяч пленников, захвачен­
ных арабами, оказались несколько китайских ремесленников.
Они купили себе свободу, изготовив для арабов бумагу. Таким
образом очень важный производственный секрет китайцев
стал известен сначала на Арабском Востоке, а потом и в Ев­
ропе. Однако арабы не просто заимствовали мастерство у ки­
тайцев. Они значительно усовершенствовали процесс изготов­
ления бумаги и превратили его в целую индустрию. Арабские
ремесленники научились делать бумагу из льняного и коноп­
ляного тряпья. Такая бумага была намного дешевле не только
пергамента и египетского папируса, но и бумаги из тутового
дерева или бамбукового тростника. Главным местом произ­
водства бумаги был среднеазиатский город Самарканд, куда в
751 г. были привезены китайские пленники. Уже к началу
IX в. бумага прочно вошла в повседневный быт мусульман178

ских стран. Даже египтяне отказались от традиционного для
этой страны папируса и перешли на бумагу. Последний дати­
рованный документ, написанный на папирусе, относится к
1087 г. Если в Европе еще и в X I I в. возвращавшиеся из Ис­
пании паломники приносили домой листки бумаги как ред­
чайшую диковинку, то в арабских странах бумагу не жалели
даже на упаковку продуктов на рынке.
Благодаря относительной дешевизне и доступности бумаги
стало возможным массовое изготовление книг. Спрос на кни­
ги породил особую профессию — варрак (от арабского слова
«варак» — лист). Представители этой профессии занимались
изготовлением рукописей и держали книжные лавки и мага­
зины.
Книжные лавки можно было встретить повсеместно в л ю ­
бом крупном городе Халифата. Магазины же, торговавшие
книгами, были сосредоточены в определенном квартале го­
рода. В IX в. только в одном из предместий Багдада было бо­
лее ста книжных магазинов. Самый знаменитый книжный
магазин принадлежал жившему в Багдаде в X в. Ибн анНадиму. Магазин был заполнен тысячами рукописей и приоб­
рел большую известность как своего рода клуб, где встреча­
лись выдающиеся писатели и ученые, чтобы обмениваться
мнениями по разным вопросам. Список книг этого магазина,
сохранившийся до наших дней, является настоящей энцик­
лопедией средневековой мусульманской культуры.
Писатель или ученый, желавший издать свое сочинение,
обращался к варраку и договаривался с ним, где и в течение
какого времени он будет его диктовать, а также какое он по­
лучит вознаграждение. Книга «издавалась» или в мечети, или
в каком-нибудь известном книжном магазине, куда автор
ежедневно приходил для диктовки. Когда автор диктовал свое
сочинение, кто угодно мог прийти и послушать его. Поэтому
нередко диктовка превращалась в своеобразную лекцию для
студентов и ученых мужей. Когда диктовка заканчивалась, ав­
тор получал рукопись для проверки и внесения исправлений.
Только после этого он давал разрешение на представление ру­
кописи публике и изготовление с нее копий. Таким образом
за один год издавались десятки тысяч книг.
179

Рукописные книги мусульман были похожи на современ­
ные. Как правило, книга имела от 18 до 35 см в высоту и от
13 до 25 см в ширину. Текст на странице, как и сейчас, укла­
дывался в прямоугольную рамку. Заголовки выделялись более
крупным почерком, надчеркиванием (вместо подчеркивания,
принятого у европейцев) и цветными чернилами — красными,
синими, желтыми, фиолетовыми, золотыми. Страницы, как
правило, не нумеровали, однако отмечали количество содер­
жащихся в книге «тетрадей», каждая из которых насчитывала
от 8 до 12 листов. Писали на обеих сторонах листов, а затем
скрепляли их кожаными обложками. Переплет книги редко
оставляли без украшения, обычно его покрывали затейливым
тисненым узором. Переплетенные книги высоко ценились и
стоили дорого, а переплетчики относились к наиболее благо­
получной и уважаемой категории ремесленников. Знамени­
тый географ X в. ал-Мукаддаси был по профессии переплетчи­
ком и, даже став ученым, не бросил свое ремесло. Достиже­
ния Арабского Востока в переплетном деле были восприняты
европейцами в эпоху Возрождения.
Иногда книги украшались изысканными рисунками ми­
ниатюрами. Технология изготовления миниатюры была очень
сложной. Бывало, что на иллюстрацию одной рукописи могло
потребоваться 20 с лишним лет напряженной работы. Для со­
здания миниатюры нужны были специальные инструменты и
краски. Кисточка должна была делаться из волосков, срезан­
ных с темени двухмесячных котят. При этом кончик каждого
волоска обрезался под определенным углом, а сами волоски
располагались в определенном порядке. В краски добавляли
благовония, благодаря чему от книги исходил легкий запах
мускуса или амбры. Вознаграждением за одну миниатюру
могли быть несколько деревень или породистых коней.
Высоко ценилось также умение слагать стихи, музициро­
вать, готовить изысканные блюда. В IX в. в Багдаде жил певец
и музыкант Абу-л-Хасан Али ибн Нафи. Из-за темно-брон­
зового цвета кожи он получил прозвище Зирйаб, которое, если
верить его биографам, было названием какой-то птицы с чер­
ным оперением. Он учился у знаменитого при багдадском
дворе музыканта и певца Исхака ал-Маусили и привлек к себе
внимание уже в ранней молодости. Вскоре Зирйаб приобрел
такую известность, что халиф Харун ар-Рашид попросил при180

вести его во дворец, чтобы насладиться его искусством. Юный
певец настолько хорошо выступил, что возбудил зависть свое­
го учителя и был вынужден, опасаясь за свою жизнь, поки­
нуть Багдад, чтобы искать счастья на чужбине. Он перебрался
сначала в Тунис, а затем в испанский город Кордову, ко двору
эмира Абд ар-Рахмана I I и впоследствии оказал огромное
влияние на весь образ жизни испанских мусульман.
Зирйаб познакомил европейцев с арабским музыкальным
искусством, достигшим высокого мастерства. Арабы изобре­
ли и усовершенствовали много различных музыкальных ин­
струментов. Слово «лютня» происходит от арабского «ал-уд»,
«гитара» — от «китар», «литавр» — от «ат-табал». Особенно
популярны были песни под аккомпанемент лютни, бубна,
флейты; чтобы подчеркнуть ритм, использовали ударные ин­
струменты — разнообразные барабаны. Сам Зирйаб просла­
вился не только как блестящий исполнитель, но и как поэт,
композитор, музыкальный теоретик и педагог. Он основал в
Кордове консерваторию, усовершенствовал музыкальные ин­
струменты. Четырехструнную лютню он заменил на пятиструнную. Специальное приспособление для защипывания
струн при игре на щипковых инструментах — плектр — он
стал делать не из дерева, а из когтя орла.
Зирйаб сообщил кордовцам наиболее сложные рецепты
багдадской кухни и научил их составлять изысканное меню.
Старый мусульманский обычай требовал, чтобы все кушанья
подавались сразу, чтобы каждый мог есть, что ему угодно. Со
временем стало считаться недопустимым подавать кушанья
как попало. Следовало начинать с подачи супов, затем пред­
лагать первые мясные блюда, а после них птицу, приправлен­
ную пряностями, и заканчивать сладкими блюдами, пи­
рожными из ореха, миндаля и меда или фруктовыми тортами
с ванилью, начиненными фисташками. Сладкие блюда приго­
товлялись с величайшим искусством — из сахара строились
целые дворцы, украшавшие столы. Зирйаб внес изменения и
в сервировку стола, заменив грубые льняные скатерти на по­
крывала из тонкой кожи. Он показал, что бокалы из ценного
стекла выглядят куда лучше, чем золотые и серебряные кубки.
Зирйаб открыл в Кордове специальное заведение, где обучали
искусству краситься, удалять волосы, употреблять зубные пас­
ты, делать красивые прически. Он ввел календарь мод, пред111

писал одеваться в белое с начала июня до конца сентября, ус­
тановил, что весна — сезон платьев из легкого шелка и туник
ярких цветов, зима — сезон шуб и меховых одежд.
В организации досуга на Арабском Востоке большое место
занимал спорт. Самым почетным видом спорта считалось по­
ло — игра в мяч верхом на лошади, заимствованная у персов.
Один из правителей Багдада распорядился посадить посреди
ипподрома дерево, на ветвях которого висели дорогие ткани,
у подножья лежали кошельки с дирхемами. Всем разрешалось
бороться за призы. Соревнования по плаванию были куда бо­
лее изощренными, чем сейчас. Юноши плавали стоймя, дер­
жа на вытянутой руке жаровню с огнем, на котором варилось
кушанье. Заканчивалось это тем, что они ели в воде и только
затем выходили на берег. Аравия является родиной соколиной
охоты. Отсюда этот вид развлечения попал в Европу через
крестоносцев, а еще раньше — в Испанию.
Наконец следует сказать о том, с чем в европейском созна­
нии Восток связывается, пожалуй, наиболее прочно — о пря­
ностях, благовониях и шелковых тканях. В Средние века они
играли особую роль. Пряности не были только острой припра­
вой к пище, благовония — простым дезодорантом, а шелка —
роскошной одеждой. Пряности в средневековой Европе неред­
ко заменяли деньги и являлись платежным средством при по­
купке земли, ими вносились торговые сборы, уплачивалось
приданое. За них были готовы отдать золото, серебро, драго­
ценности. Дело в том, что благодаря содержащимся в прянос­
тях веществам, подавляющим действие бактерий, можно было
заготавливать продукты впрок. Но самое главное — лечебные
свойства пряностей, сделавшие их основным лекарством для
людей Средневековья. В сочинении среднеазиатского ученого
XI в. ал-Бируни «Фармакогнозия», а также в труде уже упомя­
нутого Ибн Сины были собраны сотни лекарственных рецеп­
тов, основанных на пряностях — имбире, корице, перце, алоэ,
гвоздике, камфаре и многих других. Благовония — ладан, мир­
ра, сандал — употреблялись отнюдь не только ради придания
торжественности церковному обиходу. Обладавшие дезинфи­
цирующими свойствами благовония использовались прежде
всего для обеззараживания воздуха, что было крайне необходи­
мо при постоянной угрозе эпидемий. Даже у шелкового платья
имелась важная гигиеническая функция, поскольку нить туто182

вого шелкопряда способна отпугивать вшей, блох и прочих
членистоногих, любящих гнездиться в складках одежды. Вот
почему при тогдашней почти повсеместной антисанитарии
шелковой одежде буквально не было цены.
Привлекательность средневековой арабской культуры для
христиан видна на многих примерах. Сицилийские короли
X I I — X I I I вв. Рожер I I и Фридрих I I переняли арабскую одеж­
ду и многое из образа жизни мусульман. При их дворе куль­
тивировалась арабская поэзия. Сицилийские государи покро­
вительствовали мусульманским ученым — математикам и аст­
рономам, географам и филологам. Опыт, приобретенный на
Ближнем Востоке крестоносцами, также внес свой вклад в
распространение мусульманской культуры в Европе.
Далеко не всегда европейцы осознавали мусульманское
происхождение перенимаемых ими новшеств. Например,
арабские надписи на ввозившихся с Востока тканях воспри­
нимались европейцами просто как изысканные геометриче­
ские орнаменты. На картине итальянского живописца XIV в.
Джотто «Воскрешение Лазаря» арабское письмо просматри­
вается даже на повязке, украшающей плечо Иисуса. А на по­
лотнах фламандских и итальянских живописцев XIV—XV вв.
изображения ковров, лежащих под ногами христианских свя­
тых и Девы Марии, не оставляют сомнений в том, что они
вышли из-под руки мусульманского мастера.

Город трех религий,
или Судьба Иерусалима
Иерусалим — один из самых древних городов на земле.
Ему выпала удивительная судьба — пронести через века

до наших дней святыни сразу трех религий: иудаизма,
христианства и ислама.

а свете существует немало мест, куда приходят на по­
клонение приверженцы той или иной религии. Но есть един­
ственное место, одновременно почитаемое как святыня пред­
ставителями сразу трех религий — иудеями, христианами и
мусульманами. Это Иерусалим, историческая столица Древ183

ней Палестины. На заре своей истории Иерусалим занимал
всего лишь один склон горы Мориа, с которой потом будут
связаны священные предания разных народов. Здесь Авраам
собирался принести в жертву своего сына Исаака. По этому
холму пролегал крестный путь Иисуса Христа на Голгофу. От­
сюда пророк Мухаммад вознесся на небо, чтобы беседовать
там с Аллахом. За многовековую историю города кто только
не владел им — евреи, персы, греки, римляне, византийцы,
арабы, европейские ръщари-крестоносцы, турки, — но, несмо­
тря ни на что, Иерусалим всегда сохранял свое духовное вели­
чие. И по сей день этот удивительный город остается притя­
гательным местом для миллионов людей разных вероиспове­
даний.
История Иерусалима началась за много веков до нашей
эры. В X в. до н. э., при библейском царе Давиде, Иерусалим
был столицей Израильско-Иудейского царства. Сын Давида,
царь Соломон, украсил город великолепным храмом, посвя­
щенным богу Яхве, которого древние израильтяне считали
своим главным покровителем. Храм был воздвигнут на горе
Мориа. По преданию, его строили десятки тысяч людей на
протяжении семи лет, причем все работы велись совершенно
бесшумно. Это чудо объяснялось тем, что обтесывать камни
для постройки храма помогал волшебный червь шамир, кото­
рый обладал способностью проедать скалы. Червь был достав­
лен прямо из Эдемского сада, так как возвести храм Соломо­
ну повелел сам Бог. Соломон, известный своей мудростью,
мог даже заглядывать в будущее. Зная, что построенный им
храм будет разрушен врагами, Соломон предусмотрительно
приказал вырыть подземный тайник, где пророк Иеремия
впоследствии спрятал ковчег Завета — священный ларец, мес­
то мистического «пребывания» Яхве на Земле.
После смерти Соломона Израильско-Иудейское царство
разделилось на два государства: северное — Израиль и юж­
ное — Иудею. Иерусалим надолго стал столицей Иудейского
царства.
Под стенами иудейской столицы нередко стояли неприя­
тельские войска. Городом стремились завладеть правители
сменявших одна другую могучих держав Передней Азии —
Ассирии, Вавилонского царства, государства Ахеменидов.
184

Только уплата богатого выкупа спасла Иерусалим от полчищ
ассирийского царя Синахериба в 701 г. до н. э. В 586 г. до н. э.
вавилонский царь Навуходоносор I I после многомесячной оса­
ды взял Иерусалим. Город был сожжен, а храм Соломона раз­
рушен. Уцелевших жителей Иерусалима постигла печальная
судьба — как и большинство соотечественников, они были
уведены в плен на берега Евфрата. Так началось «вавилонское
пленение» еврейского народа. Но не прошло и пятидесяти лет
со времени захвата Иудеи вавилонянами, как Вавилон сам пал
под ударами войск персидского царя Кира, основателя держа­
вы Ахеменидов. Кир был не только смелым воином, нб и ве­
ликодушным правителем по отношению к покоренным наро­
дам. Он освободил иудеев из плена, вернул их на родину и
даже восстановил не им разоренный Иерусалим вместе с его
знаменитым храмом.
Минули два столетия, и одряхлевшая Персидская империя
стала добычей греков, которые под предводительством Алек­
сандра Македонского захватили множество стран от Египта до
Индии. Бывшие владения персов были разделены между пол­
ководцами Александра. Иудея, взятая греками в 332 г. до н. э.,
досталась Селевку и его наследникам — Селевкидам. Положе­
ние греков в Иудее было непрочным, потому что они не хоте­
ли считаться с обычаями подвластных им народов. Например,
царь Антиох IV водрузил статую Зевса Олимпийского в иудей­
ском храме на горе Мориа. Это вызвало протест у жителей
Иерусалима, не желавших отказываться от религии предков и
поклоняться чужим богам. Начались народные волнения, а
затем разразилась 25-летняя война против царей Селевкидов.
Она известна под названием Маккавейской, по имени возгла­
вивших ее братьев Маккавеев. В результате войны Иудея
обрела независимость, а ее правителями стали цари и верхов­
ные жрецы из рода Маккавеев.
Однако избавление от власти греков не принесло покой на
землю Иудеи. Представители династии Маккавеев, поглощен­
ные борьбой за власть, обращали мало внимания на нужды
страны и безжалостно подавляли любые народные выступле­
ния. В то время как Иудея слабела от внутренних распрей, на
западе набирало силу Римское государство. Полководец Гней
Помпей, которому римский Сенат поручил прогнать морских
185

разбойников, нападавших на корабли в Средиземноморье, не
только очистил море от пиратов, но и завоевал многие царства
на Ближнем Востоке.
Воспользовавшись междоусобицами в Иудее, весной 63 г.
до н. э. Помпей захватил Иерусалим. Он взял город хитростью.
Зная о том, что по субботам иудеи, согласно своим религиоз­
ным заповедям, воздерживались от всякой работы, он отдал
приказ штурмовать город именно в этот день. Римляне засы­
пали окружавший город ров, по штурмовым лестницам ворва­
лись в Иерусалим. Осматривая город, Помпей поднялся на го­
ру Мориа и зашел в храм. Ему очень понравилось убранство
храма, в особенности золотые украшения, которые окружали
алтарь. Затем, отодвинув занавес, закрывавший алтарь, Пом­
пей вступил в священнейшую часть храма, которая так и назы­
валась — Святое святых. Окружавшие Помпея иудеи были по­
трясены до глубины души: ведь никто, кроме верховного
священнослужителя, не мог входить туда, да и то лишь одинединственный раз в году.
После завоевания города Помпеем Иерусалим надолго во­
шел в орбиту влияния Римской империи. Сначала римляне
оставили управление городом в руках местной знати. На по­
роге новой эры царем Иерусалима был Ирод, сторонник рим­
лян. Ирод хотел придать Иерусалиму облик западного города
с греческими постройками, театром, ипподромом. При нем в
Иерусалиме развернулось большое строительство, и одним из
первых сооружений был новый храм на горе Мориа. Прежде
чем его построить, Ирод должен был разрушить старый храм,
но сделать это надо было так, чтобы не вызвать возмущения
народа. Поэтому Ирод решил разбирать старый и строить н о ­
вый храм одновременно. Он пригласил тысячу священнослу­
жителей, знавших строительное дело. Пока они по камню раз­
бирали древний храм, 18 тысяч обыкновенных каменщиков в
то же самое время возводили новый. К началу новой эры вос­
ходят и несколько других замечательных сооружений Иеруса­
лима. Это, во-первых, сохранившаяся до наших дней часть
высоких крепостных стен города. Уцелевший фрагмент стены,
сложенной из огромных каменных монолитов, достигает в
длину 156 м и в высоту 56 м. Она называется Стеной плача и
особо почитается иудеями. Во-вторых, это так называемые
186

Золотые ворота в городской стене. Кто и когда назвал их Зо­
лотыми — неизвестно. Христиане верят, что именно через эти
ворота Иисус Христос вошел в Иерусалим в Вербное воскре­
сенье.
После смерти Ирода римляне разделили Палестину: ее се­
верную часть, Галилею, они отдали царскому сыну, а Иудею
взяли пбд свой контроль. Внутренними делами иудеев управ­
лял синедрион — собрание священников и старейшин, а глав­
ное руководство осуществлял присланный из Рима намест­
ник, называвшийся прокуратором. Таким был известный по
Евангелиям Понтий Пилат, во время наместничества которо­
го проходила земная жизнь Иисуса Христа.
Начав проповедовать в Галилее, Иисус иногда посещал
Иерусалим, чтобы в городском храме рассказывать людям о
своем учении. В последний раз Иисус пришел в Иерусалим за
неделю до главного иудейского праздника — Пасхи. Народ
встречал Иисуса как долгожданного Мессию, Спасителя ми­
ра. Иудейские же старейшины считали Иисуса опасным веро­
отступником, который мог поссорить их с римлянами. Поэто­
му они решили предать Иисуса своему суду, а затем выдать
римлянам на казнь. Именно Иерусалиму суждено было стать
тем местом, где Иисус Христос завершил свою жизнь на Зем­
ле. В Гефсиманском саду, расположенном на Масличной (Елеонской) горе к востоку от Иерусалима, Иисуса схватили по­
сланные старейшинами воины и отвели на суд синедриона.
Судьи приговорили Иисуса к смертной казни, но это решение
еще не было окончательным. Его должен был утвердить рим­
ский наместник. Ранним пятничным утром, в праздник Пасхи
(7 апреля 30 г. н. э.) Иисус предстал перед прокуратором Понтием Пилатом, и тот после некоторых колебаний подтвердил
приговор. Днем Иисуса Христа отвели к традиционному месту
казни преступников — на Голгофу. По-гречески слово «Голго­
фа» означает «череп»; оно было дано холму, расположенному
к северо-западу от Иерусалима, за его круглую, напоминаю­
щую человеческий череп, форму. После смерти на кресте тело
Иисуса было спешно помещено в пещеру неподалеку от Гол­
гофы, в каменный саркофаг. На следующий день была пас­
хальная суббота, когда иудею ничего нельзя делать. Поэтому
похоронить Иисуса собирались в воскресенье, но саркофаг
187

оказался пуст. На его краю сидел облаченный в белые одежды
ангел, который сообщил пришедшим, что Христос воскрес из
мертвых. Так о жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа
рассказывают евангелисты.
Первоначально число последователей Иисуса было срав­
нительно невелико, а христианство долгое время находилось
на положении гонимой религии. Вот почему Иерусалим не
сразу стал главным местом поклонения для всех христиан.
В 66 г. н. э. в Иерусалиме вспыхнуло большое восстание
против римлян. Римские отряды, стоявшие в городе, были пе­
ребиты; вскоре вся Иудея присоединилась к восставшим.
Римляне направили большое войско для подавления мятежа
во главе с полководцем Веспасианом. Он сумел вернуть Иудею
под власть Рима, но медлил с захватом Иерусалима, так как
включился в борьбу за императорскую корону в самом Риме.
В 69 г. Веспасиан стал императором и передал командование
армией в Иудее своему сыну Титу. После осады, продолжав­
шейся несколько месяцев, Тит в 70 г. вошел в Иерусалим. По
его приказу город был разрушен, храм сожжен, а огромные
сокровища увезены в Рим.
Последнее крупное восстание иудеев против власти рим­
лян разразилось в 132— 135 гг. Император Адриан подавил его
с крайней жестокостью. Он сжег много иудейских селений, а
на месте Иерусалима выстроил новый город, населил его чу­
жеземцами и дал ему другое название — Элия Капитолина.
Адриан также приказал завалить камнями пещеру, где некогда
находился саркофаг с телом Христа, и построить на этом мес­
те языческий храм в честь Юпитера и Венеры. Это вызвало
возмущение христиан, считавших Голгофу святым местом, но
христианские общины были еще слишком малочисленны,
чтобы с их протестом стали считаться.
Превращение Иерусалима в священный христианский го­
род произошло при римском императоре Константине I Вели­
ком. Константин покровительствовал христианству и сам
крестился незадолго до смерти.
Мать Константина, Елена, посетила Иерусалим с целью
найти крест, на котором был распят Христос, и место его по­
гребения. Произведенные Еленой раскопки увенчались успе­
хом — она нашла пещеру Гроба Господня и его Крест. По рас188

сказу историка Созомена, то, что обретенный Крест был имен­
но Христов, удостоверялось чудом воскрешения мертвеца,
несомого по улице на погребение. Часть этого Креста Елена
послала Константину, а его главная часть осталась в Иерусали­
ме. Над пещерой Гроба Господня был построен главный памят­
ник христианского Иерусалима, верховная христианская свя­
тыня — храм Св. Гроба Господня. В то время храм представлял
собой круглое здание (ротонду), заключавшее в себе окружен­
ный 12 колоннами св. Гроб. Чтобы дать возможность всем
христианам, собравшимся на торжество по случаю освящения
храма, увидеть святыню, епископ Макарий высоко поднимал,
или «воздвигал», Крест над головами молящихся людей. Пра­
вославные христиане по сей день ежегодно, 27 сентября,
празднуют это событие — Воздвижение Креста Господня (у ка­
толиков празднование приходится на 14 сентября).
В 395 г. Римская империя разделилась на два самостоя­
тельных государства — Западно-Римское и Восточно-Рим­
ское, называвшееся также Византией. Иерусалим, как и вся
Иудея, входил в состав Византийской империи. Ею управляли
наследники Константина, императоры-христиане, которые
заботились о христианских святынях Иерусалима. Но у Ви­
зантии был грозный враг на Востоке — Персидская держава
Сасанидов. Цари из этой династии правили в I I I — V I I вв. и
совершили много походов на Византию и ее владения, в том
числе на Палестину.
В начале V I I в. персидский царь Хосров I I напал на ослаб­
ленную внутренними распрями Византию и быстро захватил
Сирию, Палестину, Египет, осадил Константинополь. В ответ
на просьбу императора Ираклия о мире Хосров предложил ему
отказаться от христианства и принять зороастризм — государ­
ственную религию персов. Казалось, еще немного — и Визан­
тии, оплоту христианской религии, придет неминуемый ко­
нец. Однако события стали развиваться совсем по-другому.
В 614 г., когда персы сожгли храм Св. Гроба Господня в
Иерусалиме, в аравийском городе Мекке мало кому тогда из­
вестный проповедник новой религии по имени Мухаммад
предсказал: «Повержены византийцы в ближайших (к непри­
ятелю) пределах, но после поражения они сами возьмут верх
через некоторое время». Тогда еще никто не мог знать, что все
189

именно так и случится. Ираклий проплыл с войском по Чер­
ному морю и через Закавказье двинулся на столицу империи
Сасанидов город Ктесифон. Войска персов, выходившие на­
встречу византийцам, не смогли переломить ситуацию, так
как терпели поражение за поражением. В 627 г. Ираклий за­
хватил резиденцию Хосрова близ Ктесифона и все его сокро­
вища. Сам Хосров, никак не соглашавшийся на мир с Визан­
тией, был вскоре свергнут и убит персидской знатью. В 629 г.
Ираклий возвратился в Константинополь победителем. Хрис­
тианский мир торжествовал победу.
После гибели Хосрова вступивший на престол Кавад начал
мирные переговоры с императором Ираклием. Персы возвра­
тили Византии Сирию, Палестину и Египет. Вернули и уве­
зенный ими из Иерусалима святой Крест. Ираклий сам повез
его в Иерусалим, вступил в город через Золотые ворота и вод­
ворил Крест на прежнее место. Современник события армян­
ский историк Себеос так описывает этот торжественный день:
«В день вступления в Иерусалим немало происходило там ли­
кования. Раздавался голос плача и печали, лились слезы уми­
ленного сердца у царя и знати, всех войск и жителей города.
И никто не мог петь Господних песен от плачевного умиления
всей толпы. Царь водрузил Крест на своем месте и всю цер­
ковную утварь расположил по своим местам и раздал всем
церквам и жителям города подарки и деньги на ладонь».
Пока Византия и Сасанидская держава вели между собой
кровопролитные войны, в Аравии родилось новое, стремитель­
но набиравшее силу государство — Арабский халифат. Его пра­
вители, халифы, исповедовали новую религию — ислам. «Ис­
лам» в переводе с арабского языка означает «предание себя»
Аллаху, т. е. Богу, а поступающий так человек называется «му­
сульманином» (слова «ислам» и «мусульманин» являются однокоренными). Первые правители Арабского государства —
халифы — стали вести успешные войны против своих ближай­
ших соседей — Византии и державы Сасанидов. В 634—636 гг.
они отвоевали у Византии Сирию и Палестину, осадили Иеру­
салим.
Иерусалим не был взят арабами. Он сдался мусульманам
по договору, заключенному между патриархом Софронием и
халифом Умаром I в начале 638 г. Христиан, как и иудеев, му190

сульмане считали «людьми Писания» и не стремились обра­
щать их в ислам. С населением христианских городов мусуль­
мане заключали договоры, которые гарантировали христиан­
ским общинам самоуправление. При условии выплаты
христианами налогов за ними сохранялось право свободного
исповедания своей веры, право владения землей и имущест­
вом. Отдельные христиане даже пользовались большим влия­
нием в мусульманском обществе, занимали высокие админи­
стративные должности, прославились как поэты и ученые,
врачи и финансисты.
Представление о святости Иерусалима перешло в ислам из
иудаизма и христианства, так как мусульмане почитали ветхо­
заветных пророков и Иисуса Христа как духовных предтеч
Мухаммада. Первые мусульмане творили молитву, обращаясь
лицом именно к Иерусалиму, и лишь затем они стали молить­
ся, обращаясь в сторону Мекки, где находится главный ис­
ламский храм — Кааба («Куб»).
Некоторые арабские историки рассказывают, что после
взятия Иерусалима Умар встретился с патриархом Софронием, который, сопровождая его в прогулке по горе Мориа, ука­
зал на священную скалу, где Авраам чуть не принес в жертву
своего сына. Скалу несколько дней очищали от скопившегося
здесь мусора, причем в уборке принимал участие и сам халиф.
Мусульмане считают, что именно отсюда пророк Мухам­
мад вознесся на небо для бесед с Аллахом. Сохранилось пре­
дание об удивительном путешествии Мухаммада из Мекки в
Иерусалим в 621 г. Однажды ночью, когда Мухаммад спал
около Каабы, к нему явился посланец Аллаха — ангел Джибраил. Он привел с собой крылатое верховое животное —
ал-Бурак («Блистающий»). Мухаммад сел на ал-Бурака, и тот
перенес его в Иерусалим, на гору Мориа. Там Мухаммад
встретился с древними пророками — Ибрахимом, Мусой,
Исой (библейские Авраам, Моисей, Иисус) — и руководил их
совместной молитвой. Затем ангелы рассекли Мухаммаду
грудь и омыли его сердце. По лестнице, спустившейся с неба,
Мухаммад вознесся на небо. На каждом из семи небес он
встречал приветствовавших его пророков, а потом предстал
перед Аллахом, который определил обязательное для мусуль­
ман число ежедневных молитв — пять. После всего этого Му191

хаммад вернулся в Мекку. Все произошло настолько быстро,
что, очутившись дома, Мухаммад увидел, что его постель даже
не успела остыть, а из опрокинутого им при выходе кувшина
еще не вылилась вода. В память об этом чудесном событии
мусульмане всего мира отмечают праздник Вознесения.
На священном для мусульман месте в течение V I I в. хали­
фы возвели две красивые мечети — ал-Масджид ал-Акса («От­
даленнейшая мечеть») и Куббат ас-Сахра («Купол скалы»). Ха­
лиф Абд ал-Малик, правивший в начале V I I I в., всячески воз­
величивал Иерусалим и даже пытался перенести туда из
Мекки центр паломничества (см. Паломник). Тогда же мусуль­
мане стали называть город не Илийа (от римского Элия), а
ал-Кудс («Святыня»).
В первые века ислама отношение мусульманских властей к
христианским святыням Иерусалима и прибывавшим к ним
из Европы паломникам было в целом благожелательным.
Лишь иногда случались вспышки гонений на христиан,
главным образом, в ответ на военные успехи византийцев в
столкновениях с арабами.
Ситуация изменилась, когда католическая церковь объ­
явила Крестовый поход для завоевания Святых мест. Хотя му­
сульмане не чинили препятствий христианским паломникам,
желавшим посетить Палестину, к концу X I в. путешествие в
эти края стало делом небезопасным из-за междоусобных
войн, которые вели между собой мусульманские княжества на
Ближнем Востоке. В 1055 г. окончательно распался некогда
могущественный Арабский халифат. Византия, страдавшая от
надвигавшихся на нее с Востока турок-сельджуков, обраща­
лась к папе римскому и германскому императору с просьбами
о помощи.
Осенью 1095 г. папа Урбан I I выступил с речью во фран­
цузском городе Клермоне перед священнослужителями, ры­
царями и простолюдинами. Он призвал освободить из-под
власти иноверцев-мусульман Иерусалим с его главной святы­
ней — Гробом Господним. Участникам похода было обещано
прощение всех их земных грехов, а павшим в бою — вечное
блаженство на небесах. Призыв подхватили тысячи людей
разных сословий во многих странах Европы. Первый Кресто­
вый поход начался в 1096 г., когда на Восток двинулись толпы
192

бедняков и мелких рыцарей. Не имевшие ни подходящего во­
оружения, ни должной военной подготовки, они были наго­
лову разбиты сельджуками в Малой Азии. Вскоре выступили
в поход отряды рыцарей из Франции, Лотарингии, Италии.
Пройдя через территорию Византии, крестоносцы осадили
Антиохию — древний, хорошо укрепленный город в Сирии —
и через несколько месяцев ее взяли. Дорога на Иерусалим бы­
ла открыта, и 7 июня 1099 г. крестоносцы увидели Иерусалим.
Город был хорошо укреплен толстыми стенами, окруженными
глубоким рвом. Горожане были готовы оказать упорное сопро­
тивление христианам. Из Египта было послано подкрепление,
но египетская армия двигалась не торопясь и ничем не помог­
ла осажденным.
Несколько попыток штурмовать город ни к чему не при­
вели. Пятинедельная осада измотала как защитников, так и
осаждавших. Чтобы поднять боевой дух крестоносцев, устра­
ивались крестные ходы вокруг города, священнослужители
обращались со страстными проповедями к воинам.
Наконец 15 июля 1099 г. крестоносцы ворвались в город и
устроили страшную резню, перебив всех мусульман и евреев.
По сведениям арабских авторов, рыцари истребили около
70 тысяч человек. Два противоположных чувства обуревали
крестоносцев — стремление преклонить колени перед христи­
анскими святынями Иерусалима и одновременно с этим са­
мая обыкновенная жажда наживы. Средневековый латинский
хронист рассказывает: «Крестоносцы рассеялись по всему го­
роду, хватая золото и серебро, коней и мулов, забирая себе
дома, полные всякого добра. Потом, радуясь и плача от без­
мерной радости, пришли наши поклониться Гробу Спасителя
Иисуса и вернуть ему свой долг».
Через неделю один из предводителей крестоносцев, Готфрид Бульонский, был торжественно провозглашен главой Иеру­
салимского королевства с титулом «защитник Гроба Господ­
ня», а еще через неделю был избран католический иерусалим­
ский патриарх.
Многие крестоносцы тут же вернулись в Европу, посчитав
свою миссию завершенной. В распоряжении Готфрида оста­
лось около 300 рыцарей и 2 тысяч пехотинцев. Первые рыца­
ри, оставшиеся на Ближнем Востоке, разместились на горе
7 Средние века

193

Мориа. Стоявшую там мечеть Куббат ас-Сахра они преврати­
ли в церковь, водрузили на скале алтарь, у входа поставили
фигуру Христа, а над куполом — золотой крест. Мечеть
ал-Масджид ал-Акса стала дворцом иерусалимского короля.
Затем король подарил ее часть рыцарскому ордену, получив­
шему по ней название тамплиеров (от латинского слова «templum» — «храм»). Другим монашеским орденом Палестины
были иоанниты, или госпитальеры, обслуживавшие госпиталь
для паломников, основанный в Иерусалиме в 1070 г. Оба ор­
дена подчинялись непосредственно папе.
В первой половине X I I в. крестоносцы построили большое
здание, которое и сегодня составляет основу храма Св. Гроба
Господня. Если войти в храм и подняться вверх по крутой
лестнице, то можно увидеть место, где, по преданию, стоял
крест, на котором был распят Христос. Это место разделено
массивными колоннами на два нефа (отделения): один прина­
длежит православной, а другой — католической церкви. Спус­
тившись вниз, в пропитанный запахами ладана и благовоний
храм, попадаем в небольшую часовню, где видны сложенные
из камня надгробия. Это могилы христианских королей Иеру­
салима. В центре зала находится небольшая часовня с купо­
лом. Здесь стоит мраморная плита, под которой, по пре­
данию, был похоронен Христос. Вход в часовню очень ни­
зкий, так что любой входящий в помещение невольно
склоняется в поклоне. В крохотном зале и находится мрамор­
ное, вделанное в стену надгробие.
К середине X I I в. значительная часть Иерусалимского к о ­
ролевства была захвачена турками-сельджуками. Иерусалим­
ский король обратился к папе, моля о подмоге. Так собрался
Второй Крестовый поход (1147—1149), который возглавляли
французский король Людовик VII и германский император
Конрад III. Крестоносцы пытались взять Дамаск, угрожавший
Иерусалиму, но не смогли этого сделать.
Правитель Египта султан Салах ад-Дин (европейцы назы­
вают его Саладином) в 1187 г. отвоевал Иерусалим, предоста­
вив возможность христианам за выкуп покинуть город. Салах
ад-Дин восстановил мечеть ал-Масджид ал-Акса, но от по­
строек крестоносцев до сих пор сохранилась часовня Захарии
194

и рыцарский зал. Мечети Куббат ас-Сахра был возвращен
первоначальный вид: золотая статуя Христа была выброшена,
а крест на куполе был заменен полумесяцем. Потомки Салах
ад-Дина, султаны династии Айюбидов, считали своим долгом
собственноручно подметать священную скалу и окроплять ее
розовой водой.
Против Салах ад-Дина был организован Третий Кресто­
вый поход (1189—1192), в котором участвовали германский
император Фридрих I Барбаросса, французский король Филипп
I I Август и английский король Ричард I Львиное Сердце.
Фридрих утонул при переправе через одну из рек в Сирии.
ФйЛПпп И Ричард были давними врагами и не доверяли друг
дрУгу, поэтому их действия в Палестине были плохо согласо­
ванными. Хотя Ричард нанес Салах ад-Дину серьезное пора­
жение в битве при палестинском городе Яффа в 1192 г., взять
Иерусалим ему не удалось. Однако он сумел заключить с Са­
лах: ад-Дином договор, разрешавший европейским паломни¬
кам свободный доступ в священные для христиан города Па­
лестины — Иерусалим, Вифлеем, Назарет.
После смерти Салах ад-Дина в 1193 г. его государство оказалобь разделенным на несколько владений между его с ы ­
новьями, которые вели между собой борьбу за верховную
власть. Это породило в Европе надежды на возвращение Ие­
русалима, но Четвертый Крестовый поход, начатый в 1202 г.,
на деле вылился в завоевание Константинополя.
В результате Шестого Крестового похода (1128—1229)
Фридриху II Штауфену, внуку Фридриха I Барбароссы, удалось
вернуть Иерусалим. Сыграла роль не столько военная мощь
европейцев, сколько борьба между правителями Сирии и
Египта. В 1128—1229 и 1234—1244 гг. город по договору снова
находился в руках крестоносцев.
Дальнейшая судьба Иерусалима решилась 17 октября 1244 г.
в сражении под Газой (в Палестине), где египетские войска на­
голову разбили объединенную армию крестоносцев и сирийцев.
Почти все рыцари-крестоносцы пали в бою, от смерти и плена
спаслись только 65 человек. Иерусалим вновь перешел под
власть Египта, а затем — Османской империи, превратившей
Египет в 1517 г. в одну из своих провинций.
195

Учебник, переживший тысячу лет
Сегодня, когда состав школьных учебников обновляется
ежегодно, когда в море учебников можно захлебнуться,

трудно даже представить, что в средневековой Западной
Европе на протяжении почти тысячи лет самым авторитет­
ным считался один учебник. В нем были собраны знания
по главным школьным дисциплинам — семи свободным ис­
кусствам. Автором этого учебника был учитель из Север­
ной Африки, написавший свое сочинение в последний век
Античности.

блистающем дворце царя богов Юпитера на Млеч­
ном Пути волнение и суматоха. Бог Меркурий, покровитель
торговли и практических наук, а также путешественников и
обманщиков, задумал вступить в брак. Вначале он легкомыс­
ленно сватается к Софии (Мудрости), а затем к Психее (Ду­
ше), но получает отказ. Супружеский союз оказывается между
ними невозможным не столько из-за несходства характеров,
сколько из-за противоположного духовного настроя. Апол­
лон, бог света и разума, обращает внимание незадачливого
жениха на прекрасную деву Филологию, которая может дать
Меркурию истинное счастье. Ум, эрудиция и красота Филоло­
гии, олицетворяющей гуманитарное знание, прекрасно соче­
таются с практическими познаниями и достоинствами Мерку­
рия, что предвещает прочный и плодотворный союз. Филоло­
гию окружают Музы — покровительницы искусств.
Это не пересказ поэтического мифа, а изложение началь­
ных глав сочинения школьного преподавателя V в. Марциана
Капеллы, жившего в римской Африке. Созданный им учебник
был не только познавательным, но и занимательным. В ходе
описания брачной церемонии богов излагался курс, обязатель­
ный в римской школе и включавший семь основных дисцип­
лин, или, как их тогда называли, «свободных искусств», —
грамматику, диалектику, риторику (красноречие), арифметику,
геометрию, музыку, астрономию. Своими корнями этот курс
уходил во времена великих древнегреческих философов Пла­
тона и Аристотеля. Семь «свободных искусств» рассматрива­
лись как подготовительный этап к овладению «наукой наук»
196

философией, а в Средние века — теологией. Постепенно сло­
жилось разделение семи «свободных искусств» на две ступени:
низшую — тривиум, или тройной путь (отсюда слово «триви­
альный», т. е. известный всем), включавшую грамматику, ди­
алектику и риторику, и высшую — квадривиум. Квадривиум —
это «четверной путь» познания. В него входили математиче­
ские науки, понимавшиеся прежде всего в соответствии с ан­
тичной традицией как науки о числовых соотношениях и гар­
монии. Поэтому в квадривиум, помимо арифметики, геомет­
рии и астрономии, входила и музыка, изучавшаяся как теория
гармонии, а не как исполнительское искусство.
Итак, брачный пир в чертогах богов продолжается. Фило­
логия начинает демонстрировать свои познания жениху. Она
вещает прозой и стихами. Что и говорить, форма для учебни­
ка не совсем обычная.
Что же излагалось в курсе каждой из наук? Что должен
был знать обычный средневековый школьник, ибо сочинение
Марциана Капеллы было основным школьным учебником за­
падного Средневековья?
Учитель, как и полагалось, начал с грамматики. Он под­
робно разъяснял, как надо произносить буквы, тем самым пе­
редавая будущим поколениям звучание латинского языка, ко­
торый еще в раннее Средневековье стал вытесняться варвар­
скими наречиями. Однако в течение всего Средневековья
латынь оставалась языком западного христианства и культу­
ры. Не знающий латыни в те времена считался человеком не­
ученым, «темным».
Вторая дисциплина тривиума — диалектика — была при­
звана научить школьника располагать слова в правильном по­
рядке, строить доказательства и опровержения, т. е. диалектика
готовила учащегося к диспуту. А диспут — т. е. ученый спор —
стал впоследствии главной формой обучения в средневековых
университетах. Диалектика также наставляла в логике, без
знания которой не мог обойтись ни один образованный чело­
век Средневековья. Логика стала и основой схоластики, фило­
софии, вышедшей из средневековой школы.
Завершает изложение наук тривиума риторика, являющая­
ся в звуках труб и торжественного пения. Риторика занимала
исключительное место в греко-римской культуре, бывшей в
197

значительной мере устной, а не письменной. В общественной
жизни важнейшее значение придавалось умению говорить.
Риторика была хранилищем культурной традиции, ибо пред­
писывала, как следует говорить правильно и красиво. Она да­
вала готовые способы выражения мысли, оценки политиче­
ской ситуации, наконец, даже движений души. Не случайно
Средневековье восприняло и продолжило риторическую тра­
дицию.
После тривиума ученику следовало подняться на новую
ступень и приступить к математическим дисциплинам. Но
тщетно современный школьник искал бы в учебнике Марциа­
на Капеллы привычные ему правила и задачи
Марциан Капелла начинает с геометрии. Дева Геометрия,
служанка Филологии, стремится обратить на себя внимание
Меркурия, убеждая его в своей полезности для архитектуры,
скульптуры, различных пространственных измерений. Геомет­
рия рассуждает о форме Земли и утверждает, что Земля шар.
Значит, в Средние века люди, учившиеся по этому учебнику,
знали о шарообразности нашей планеты и не представляли ее
плоской и плавающей на ките или держащейся на слоне и т. п.
Земля — центр, вокруг нее вращается небесная сфера и за­
крепленные на ней созвездия. Саму же Землю Капелла, со­
гласно античной традиции, «делит» на три части, известные в
его время, — Европу, Азию, Африку. Впрочем, он полагает,
что на обратной стороне шарообразной Земли люди ходят
вниз головой, их называют антиподы. Если вдуматься, то это
утверждение совершенно справедливо и соответствует закону
гравитации (притяжения), о котором автор учебника, конечно
же, не знал ничего.
За Геометрией приходит очередь Арифметики. Она явно
«своя» в кругу богов, все они тепло приветствуют ее. Свой
предмет дева Арифметика, тоже служанка Филологии, начина­
ет излагать с описания единицы. Единица — начало чисел, она
также символ единого Бога; единого мира, единого Солнца и
единой Луны. Затем Капелла дает в том же духе аллегориче­
ское (см. Аллегория) толкование чисел до десяти. Сегодня по­
добные толкования можно встретить в сочинениях магов. Из
наставлений такого учителя едва ли можно было научиться
производить различные действия с числами.
198

Появление девы Астрономии взволновало всех присутст­
вующих. Она рассказывает, как устроена небесная сфера, как
на ней расположены созвездия, описывает известные тогда
планеты.
Завершает учебник раздел о музыке. Непосредственному
изложению предмета музыки предшествует пышный пролог.
В нем участвуют все герои сочинения Марциана Капеллы.
Аллегорические фигуры в страшном нагромождении, все
произносят речи, поют, играют на различных инструментах,
пока наконец дева Гармония не вносит во все происходящее
некоторый порядок своей речью. Она говорит о трех родах
музыки: звучащей, т. е. собственно музыке в нашем понима­
ния; ритмической, или числовой (как арифметика), и метри­
ческой, или определяющей гармонию стиха и построения ре­
чи1.; Теоретическую музыку Капелла ставит выше музыки ис­
полнительской. И в Античности, и в Средние века гораздо
выше ценились рассуждения о музыке, чем реальное умение
музыку исполнять.
Учебник Марциана Капеллы, носивший название «О бра­
ке Филологии и Меркурия», мог служить лишь усвоению до­
вольно скудной суммы знаний. Важно, однако, что эти знания
были общими для Античности и Средневековья, что не пре­
рвалась школьная традиция. То, что подчас впоследствии счи­
талось «средневековым невежеством», на деле было почерпну­
то из учебников позднеантичной школы и скорее может сви­
детельствовать не о различии, а о сходстве мировосприятия
поздней римской Античности и Средневековья.
Это подтверждается и топ исключительной популярно­
стью, которой пользовался данный учебник около тысячи лет
после его создания. Его влияние легко отыскивается в произ­
ведениях просветителей раннего Средневековья Кассиодора и
Исидора Севильского, ученых Каролингского возрождения.
Марциан Капелла был в числе первых авторов, переведенных
на новые зарождавшиеся европейские языки.
Автор учебника своими аллегорическими образами госпо­
жи Филологии и ее служанок — школьных дисциплин значи­
тельно повлиял на развитие в Средние века концепции наук
как служанок Теологии. Служанкам в христианском мире
пришлось сменить свою госпожу, но их функции, по существу,
199

остались без изменений. Они продолжали свое существование
в том же статусе, что и в позднеантичной школе. А по
учебнику Марциана Капеллы учились в Западной Европе до
тех пор, пока латынь оставалась «школьным» языком. Учеб­
ник этот был обязателен, как букварь в наших школах.

Средневековый «образ мира»
Люди Средневековья, подобно нам с вами, умели ориен­
тироваться по сторонам света, смело пускались в дальние
странствия, пользовались картами и путеводителями.
Правда, рассматривая созданные ими карты, мы видим не
только наименования стран и городов, но можем на­
ткнуться и на такие названия, как «рай», «пуп Земли» или
«конец света». Все дело в том, что главную систему коор­
динат человеку Средневековья задавала его религия: на
Западе — христианство, на Востоке — ислам.

редставления людей об окружающем их мире меня­
лись на протяжении человеческой истории, и каждая эпоха
придавала им неповторимое своеобразие.
Взгляните на средневековые карты, и вам сразу станет яс­
но, что жители христианской Европы тысячу лет назад смот­
рели на мир совсем не так, как мы. Некоторые из этих карт
были простыми схемами, на других очертания земель и морей
сильно деформированы, третьи полны легендарных сведений,
не имеющих, с нашей точки зрения, никакого отношения к
географии, четвертые изобилуют рисунками чудовищ и неви­
данных зверей. Маловероятно, чтобы такие карты могли
иметь практическое применение. Тогда зачем же они вообще
нужны были людям? Кто и как ими пользовался? В том же,
что у тогдашних людей была потребность в подобных картах,
сомневаться не приходится — ведь до нас дошло более тысячи
карт мира, созданных в V I I I — X I I I вв. в странах Западной Ев­
ропы.
Наверное, можете вы сказать, обитатели средневековой
Европы просто очень мало знали о Земле; у них отсутствовали
точные приборы для съемки местности; путешествия, полные
200

опасностей и трудностей, являлись уделом отважных одино­
чек; великие географические открытия были еще впереди.
Поэтому и карты получались такими «примитивными» и за­
полнялись фантастическими сведениями. Действительно, тог­
да много еще не знали и не открыли, но ведь не воспользова­
лись и тем, что уже было сделано великими учеными древ­
ности, которые ввели понятия географической долготы и
широты, умели определять координаты того или иного пункта
и размеры земного шара, строили карты на основе астроно­
мических вычислений координат. Почему идеи греческих и
римских ученых, прежде всего знаменитого александрийца
Клавдия Птолемея (см. Птолемей Клавдий), в V I I I — X I I вв.
продолжали успешно применяться в арабских странах Восто­
ка, а в Европе рукописи знаменитых античных географов пы­
лились в забвении? Наследие Античности в области геогра­
фии оказалось невостребованным Европой, конечно, не пото­
му, что было там неизвестно, а потому, что в нем просто не
было нужды. Средневековая картина мира покоилась на со­
вершенно других идеях.
Основой всей культуры в Западной Европе и на Руси в
Средние века было христианство. В сознании средневекового
человека земной мир не имел самостоятельной ценности и
должен был быть во всем соотнесен с миром небесным. Небо
считалось местом возвышенной, вечной жизни, а земля —
юдолью временного и греховного пребывания человека. Не­
мецкий хронист X I I в. Оттон Фрейзингенский, озаглавивший
свою всемирную историю «Хроника, или История о двух цар­
ствах», писал: «Существует ведь два царства: одно временное,
другое вечное, одно — земное, другое небесное, одно царство
дьявола, другое — Христа, первое — Вавилон, другое —
Иерусалим». Все существа, предметы, явления, да и сама
жизнь людей помимо своих видимых свойств имели для чело­
века еще и символический смысл, находились в определенном
отношении к миру Божественному. За каждым явлением надо
было уметь видеть его сущность, скрытую от взора.
Пребывание человека на земле, в этом бренном мире,
представлялось — в идеале — как постепенное восхождение к
Богу. Церковь сравнивалась с кораблем, преодолевающим
штормовое житейское море. Человеку Средневековья было
201

свойственно ощущение «жизни в пути». Недаром в средневе­
ковой литературе был очень распространен образ путника,
странника. Уже упоминавшийся Оттон Фрейзингенский, на­
пример, полагал, что мудрый человек должен отвернуться от
переменчивых земных дел и обратиться к «постоянному и не­
изменному царству вечности», Божьему Царству небесного
Иерусалима, «по которому тоскуют, находясь в странствии,
дети Господни, подавленные запутанностью дел земных, слов­
но вавилонским пленом».
Какие же вопросы об окружающем мире в первую очередь
волновали каждого христианина? Их перечень содержится в
прекрасном произведении русской духовной поэзии — «Го­
лубиной книге». Ее название трактуется двояко: как книга
«глубинная», т. е. глубокая по содержанию, мудрая; или как
книга, полученная от Святого Духа, символом которого в
христианстве служит голубь. Ни многолюдном собрании, куда
«соезжалися» цари, князья, священники и простой люд, что­
бы постичь сокровенные тайны написанной самим Иисусом
Христом «Голубиной книги», креститель Руси, великий князь
Киевский Владимир, вопрошает «премудрого царя» Давыда
Евсеевича, под которым имеется в виду библейский царь
Давид:
Прочти, сударь, книгу Б о ж и ю ,
Объяви, сударь, дела Божие...
Кая земля всем землям мати?
Кая глава всем главам мати?
Который город городам отец?
Кая церковь всем церквам мати?
Кая река всем рекам мати?
Кая гора всем горам мати?
Который камень всем камням мати?
К о е д р е в о всем древам мати?
Кая трава всем травам мати?
К о т о р о е море всем морям мати?
Кая рыба всем рыбам мати?
Кая птица всем птицам мати?
Который зверь всем зверям отец?

" ц
, ,.
,0!

|;,

Ответы на все эти вопросы есть в «Голубиной книге», но
даже царь Давыд Евсеевич не в состоянии постичь в полной
мере Божью мудрость:
: ц<
202

Умом нам с е й книги н е с о с м е т и т и
И очам на книгу не о б о з р и т и :
Великая книга Голубиная!

Источник всех знаний о мире, таким образом, видели в
Священном Писании. Поэтому и географические представле­
ния в Средние века основывались прежде всего на данных
Библии.
В соответствии со Священным Писанием Земля представ­
лялась плоской по форме, плавающей в Океане на трех китах:
На трех рыбах земля о с н о в а н а .
С т о и т кит-рыба — не с в о р о х н е т с я ;
Когда ж е кит-рыба п о в о р о т и т с я ,
Тогда мать-земля в о с к о л ы б н е т с я ,
Тогда белый свет наш п о к о н ч и т с я , —
П о т о м у кит-рыба всем рыбам мати.

Главными на Земле были, конечно, самые святые места —
те, где разыгрывались основные события священной истории,
о которых говорится в Библии. Для человека Средневековья
было естественным думать, что самое святое место должно
быть расположено в центре Земли, поэтому центром мира,
«начальным градом» считался Иерусалим:
П о т о м у Иерусалим городам отец:
Во тем во граде во Иерусалиме
Тут у нас Среда земле.

Действительно, в Иерусалиме, в храме Воскресения Гос­
подня, вам и сегодня покажут специально отмеченное место —
«пуп земли». Кстати, эту особенность организации про­
странства унаследовали потом от Иерусалима и Константино­
поль, столица православной Византийской империи, и древне­
русский Киев, и Москва. Лобное место (т. е. Голгофа) на Крас­
ной площади было центром Москвы и всего Русского
государства, от которого отсчитывались расстояния до всех го­
родов и сел.
«Всем рекам мати» была та, в которой принял крещение
Иисус Христос, — «матушка Иордань-река». Среди гор, озер,
деревьев, камней и трав право главенства также получали те,
которые были связаны с земными деяниями Христа, Богома­
тери или христианских святых.
203

Географические знания, как мы видим, нужны были сред­
невековым людям не сами по себе, а лишь постольку, по­
скольку они помогали человеку в его земном «странствии»,
целью которого было спасение души. Земные пути должны
были вести человека не в другие страны и города, а к Богу.
Паломничество понималось как состояние духовного иска­
ния, нравственного совершенствования, ибо, как сказано в
Евангелии от Матфея, «какая польза человеку, если он приоб­
ретет весь мир, а душе своей повредит».
Средневековый паломник не имел ничего общего с совре­
менным экскурсантом, собирающимся в путь, чтобы познако­
миться с достопримечательностями тех или иных мест. Турис­
та влечет в другие страны любопытство и жажда новых впе­
чатлений, паломника же ведет страстная вера и надежда
искупить грехи или исцелиться от недуга. Поэтому и ориенти­
руются они по разным картам: один берет в руки знакомую
нам географическую карту и сам находит по ней, куда бы от­
правиться, другой вооружается такой «картой», где все земли
поделены на праведные и грешные, и цель его пути уже пред­
определена Божественным замыслом.
Паломничество в Палестину считалось наиболее почтен­
ной формой путешествия. Пройти по местам земной жизни
Христа, по его последнему скорбному пути через Иерусалим
на Голгофу значило пройти духовно «путь Христов» — через
страдания, сомнения, веру, самопожертвование и смерть к
свету и Воскресению. Кроме Иерусалима, многие отправля­
лись на поклон святыням «вечного города» Рима. Там храни­
лись реликвии апостолов Петра и Павла, мощи христианских
мучеников и находилась резиденция главы католической
церкви — папы. Другим европейским центром паломничества
был монастырь Сант Яго де Компостела, расположенный в
испанской провинции Галисии. Подле этого монастыря па­
ломники посещали могилу апостола Иакова, считавшегося
покровителем странников.
В Средние века отправиться из какой-нибудь европейской
страны В Палестину значило обречь себя на длительное и не­
безопасное путешествие, требовавшее от человека немалого
мужества. Все имущество паломника состояло из плаща с ка204

пюшоном, защищавшего от непогоды и холода, сумы со скуд­
ными продуктами — хлебом, луком, водой — и деревянного
посоха, к которым на обратном пути прибавлялись драгоцен­
ные реликвии, напоминавшие о посещении святых мест. Вот
какой портрет средневекового странника можно найти в по­
эме «Видение о Петре Пахаре» английского поэта Уильяма
Ленгленда (см. Ленгленд Уильям):

'

Д о р о ж н ы й п о с о х был его обвязан
Ш и р о к о й л е н т о й , в ь ю щ е й с я , как п л ю щ ;
М е ш о к и кружка на боку в и с е л и ,
А шляпу, т о ч н о гроздья, отягчали
Святой водой н а п о л н е н н ы е склянки;
И галисийских раковин н е м а л о ,
Кресты и ладанки, ключи из Рима,
И образ на груди, чтоб знали все,
Каким святыням странник п о к л о н и л с я .

Под палящим солнцем и под дождем паломники медленно
брели по дорогам от города к городу, а в пути их подстерегали
многие напасти — то собственная неожиданная болезнь, то
стихийное бедствие, то нападение диких зверей или разбой­
ников. Тяготы и лишения, которыми сопровождалось палом­
ничество, иногда приходилось терпеть по нескольку лет. Не­
мудрено, что некоторых путешественников, вернувшихся в
родные края из дальнего странствия, с трудом узнавали даже
их родные.
Географические знания должны были не только правильно
ориентировать жителя средневековой Европы в его земной
жизни, помогая отличать праведные земли от грешных, где
жили «нехристи». От географии ждали и объяснения библей­
ских пророчеств. Например, английский ученый X I I I в. Род­
жер Бэкон (см. Бэкон Роджер) видел пользу географии прежде
всего в том, чтобы доподлинно выяснить — откуда и когда
придут на погибель людям народы Гог и Магог, которые, со­
гласно библейской книге «Откровение Иоанна», должны бы­
ли явиться в конце света на помощь Антихристу.
Становится понятно, почему созданные в средневековой
Европе карты не предназначались для практического примене­
ния в современном смысле слова. Точность в передаче геогра205

фических объектов не была целью их составителей. Карты
нужны были для наглядного пояснения письменных текстов —
сочинений богословского содержания с типичными заглавия­
ми: «Об образе мира», «О вечности мира», «О сотворении ми­
ра». Большая часть карт изготавливалась в монастырях, являв­
шихся центрами образованности в Средние века, когда даже
простая грамотность была редким явлением. В монастырских
библиотеках хранились древние рукописи, а в специальных
мастерских-с/фи/дао/шях л*ояахи-переписчики трудились над
новыми рукописными книгами.
Среди средневековых карт выделяются несколько основ­
ных типов. Во-первых, карты-схемы, изображающие мир в ви­
де круга в водах Мирового океана, возникшего в результате
Всемирного потопа. Земля на этих картах делилась на три час­
ти вписанной в круг латинской буквой «Т»: Европу, Азию и
Африку (она также называлась Ливией) в соответствии с Биб­
лией, где сказано, что Ной после потопа распределил разные
части света между тремя своими сыновьями. Европа досталась
Иафету, Азия — Симу, а Африка — Хаму. Азия помещалась в
восточной части карт и была отделена от Европы рекой Доном
(обозначавшимся греческим названием Танаис), а от Африки —
Нилом. Средиземное море отделяло Европу от Африки, рассе­
кая западную половину карты по центру.
'
Во-вторых, существовали так называемые «зональные»
карты, которые представляли собой тоже схемы, делившие
Землю на пять широтных зон, по сохранившейся и в Средние
века античной традиции. Такие карты встречаются в качестве
иллюстраций к сочинениям античных философов.
• nr.Наиболее богаты информацией были «ойкуменические»
карты, названные так по древнегреческому слову «ойкумена»,
что значит «вселенная», т. е. буквально населенный, а точнее —
известный в то время мир. Их создатели стремились уместить
на картах всю историю человечества от начала и до конца све­
та. Поэтому на «ойкуменической» карте можно отыскать не
только христианские государства, современные ее создателю,
но и рай с гуляющими там первыми людьми Адамом и Евой,
и место, где пристал после потопа Ноев ковчег, и Трою, и по­
ходы Александра Македонского, и знаменитые сооружения вро206

де Александрийского маяка или Вавилонской башни, и даже
«конец света». Неудивительно, что некоторые карты этого типа
достигали внушительных размеров. Например, карта X I I I в. из
Эбсторфского монастыря в Германии имела в диаметре около
3,5 метров.
Большинство средневековых карт были ориентированы на
восток, а не на север, как современные. Кстати, термин «ори­
ентация» происходит от латинского слова «ориенс» (роди­
тельный падеж «ориентис»), что значит «восток». Восточная
сторона света считалась в древности священной, и не только
у христиан. Каждая церковь обращена алтарем к востоку;
«красный угол», куда вешали икону в избе, также смотрел на
восток. Восток ассоциировался с началом мира, считалось,
что там расположен рай. Соответственно «конец света» и жду­
щий всех людей Страшный суд помещались на западе. На
картах рай изображался в Азии, на самом восточном краю
земли, где, по преданию, берут начало четыре райские реки:
Фисон (Ганг), Геон (Нил), Тигр и Евфрат. Наводящие ужас
племена Гог и Магог располагались в северной части Азии,
окруженные огромной стеной, которую будто бы соорудили
по повелению Александра Македонского, дабы избавить мир
от их грядущего нашествия.
Африку и Индию средневековые картографы считали сре­
доточием чудес. Например, на уже упоминавшейся эбсторфской карте все побережье океана вдоль южной границы земли
заполнено изображениями чудовищ — безъязыких, безухих,
безносых людей, людоедов, безголовых людей со ртами и гла­
зами на груди, «тененогов», живущих в тени своей единствен­
ной ноги огромных размеров, людей с собачьими головами и
других невиданных существ, поражающих воображение.
Если теперь из средневековой Европы мы перенесемся на
мусульманский Восток, в страны Арабского халифата, то уви­
дим во многом сходную картину, но со своими особенностями.
Самая молодая из мировых религий — ислам — возникла
в V I I в. в среде городских жителей Аравийского полуострова.
К тому времени в городах Аравии обитало немало иудеев и
христиан, которые передавали а/>а&ш-язычникам рассказы
из своих священных книг и преданий. Поэтому в исламских
207

представлениях о мире и человеке многое унаследовано от
иудаизма и христианства. Мусульмане считают, что для про­
поведи единобожия Бог избирал из живущих на Земле людей
своих пророков и посланников (библейских Ноя, Авраама,
Моисея и Иисуса Христа), а также даровал людям священные
книги Библии. Мусульмане верят в то, что основатель исла­
ма, Мухаммад, тоже является пророком и посланником Бога
на Земле, но, в отличие от Иисуса Христа, — последним. По­
лученные Мухаммадом от Бога откровения занесены в свя­
щенную книгу мусульман — Коран («Чтение»). По представ­
лениям мусульман, Коран подтверждает все предыдущие Бо­
жественные откровения, записанные в Библии.
Первые арабские географы изображали Землю в виде пти­
цы, пять частей которой соответствуют разным странам: го­
лова — Китай, правое крыло — Индия, левое — Хазария,
грудь — Мекка и вообще Аравия, Сирия, Ирак и Египет,
хвост — все, что к западу от Египта. Центром мира считалась
Мекка — древнее святилище арабов и родина основателя ис­
лама, пророка Мухаммада.
В Мекке, в центре главной мечети мусульман, которая на­
зывается ал-Харам («Священная»), находится каменное зда­
ние кубической формы высотою 15 метров — Кааба («Куб»).
По арабскому преданию, Каабу построил библейский Авраам
(по-арабски Ибрахим), когда навещал своего сына Исмаила,
считавшегося родоначальником арабов. В восточный угол Ка­
абы вделан заключенный в серебряное обрамление метеорит,
«черный камень». Согласно мусульманским легендам, это бе­
лый яхонт из рая, дарованный Богом Адаму, когда тот, изгнан­
ный из рая, попал на землю и добрался до Мекки. Грехи лю­
дей сделали этот камень черным. Рядом с Каабой, почти на­
против «черного камня», находится колодец Замзам, вода
которого считается священной. Паломники посещают также
находящуюся в 20 км от Мекки долину Арафат, где, по пре­
данию, встретились Адам и Ева (по-арабски Хавва), скитав­
шиеся по земле в разлуке целых сто лет.
Каждый мусульманин хотя бы раз в жизни обязан совер­
шить паломничество (хаджж) в Мекку, а если он не в состоя­
нии сделать это, то может послать вместо себя «заместителя».
208

Прикоснувшийся к мекканским святыням получает почетное
прозвище «хаджжи» и право носить зеленую чалму. Хаджжи
пользуется особым уважением среди единоверцев, особенно в
небольших городках и деревнях.
На Арабском Востоке, как и в Западной Европе, проявля­
ли живой интерес к пророчествам, записанным в Библии. Но
если европейцы просто рассуждали о том, когда они сбудутся,
то арабы организовывали специальные экспедиции для выяс­
нения библейских пророчеств и лицезрения чудес. Наиболее
знаменитая экспедиция такого рода была предпринята в годы
правления халифа ал-Васика (842—847). Халифу однажды
приснилось, будто рухнула железная стена, за которой были
заключены враждебные людям существа Йаджудж и Маджудж
(библейские Гог и Магог), жившие, согласно коранической
традиции, на крайнем северо-востоке земли. На поиски этой
стены и сбора сведений о ее состоянии ал-Васик снарядил
экспедицию во главе с Салламом ат-Тарджуманом («Перевод­
чиком»), которая через Кавказ и Хазарию добралась, как по­
лагают ученые, до Великой Китайской стены.
Однако для мусульманского Востока, в отличие от христи­
анского Запада, был характерен серьезный интерес и к прак­
тической стороне географии.
Создав в короткий срок огромную и населенную разными
народами империю, арабы оказались лицом к лицу с пробле­
мой эффективного управления ею. Для одного только упоря­
дочения сбора налогов требовалось большое количество све­
дений о провинциях халифата, о занятиях их жителей, о путях
сообщения и т. п. Чтобы должным образом заботиться об ох­
ране границ государства, вести внешние войны или участво­
вать в международной торговле, надо было владеть знаниями
о различных странах, как соседних, так и отдаленных. Не
меньше, чем государственные чиновники, в сведениях геогра­
фического характера нуждались и частные лица, для которых
путешествия на дальние расстояния были привычным делом.
Купцы по суше и по морю добирались до Индии и Китая,
Кавказа и Поволжья, проникали в Центральную Африку и на
остров Мадагаскар. Образованные люди совершали поездки
из испанской Кордовы в среднеазиатскую Бухару, чтобы по209

слушать знаменитых ученых. Паломники со всех концов хали­
фата стекались в аравийский город Мекку — родину пророка
Мухаммада. Выполнение строго регламентированных религи­
озных обязанностей, налагаемых на мусульманина, требовало
немалых познаний в области астрономической географии.
Нужно было уметь точно определять начало и конец поста,
время пяти ежедневных молитв, знать координаты Мекки и
любых иных населенных пунктов мира, где мог оказаться ве­
рующий. Последнее было необходимо для установления так
называемой «киблы» — направления в сторону Мекки при
молитве или при постройке мечети.
Средством удовлетворения всех этих общественных п о ­
требностей и служили разнообразные географические произ­
ведения, появившиеся в конце V I I I — I X вв. В это время арабы
познакомились с трудами Птолемея, доступными им, как по­
лагают, в сирийских переводах. Их изучение сопровождалось
переработками Птолемеевских материалов, которые положи­
ли начало астрономическому направлению в арабской геогра­
фии, опиравшемуся также на индийское и иранское наследие.
За этим направлением закрепился в качестве названия грече­
ский термин «география» (араб, «джаграфийа») или описа­
тельные наименования: «наука о долготах и широтах» и «наука
об определении положения городов». Основным жанром аст­
рономической географии были зиджи — таблицы координат
населенных пунктов. Постройка в первой трети IX в. двух об­
серваторий — в Багдаде и около Дамаска — позволила вести
самостоятельные астрономические наблюдения и перепрове­
рить данные античных географов. Арабские ученые около 827 г.
довольно точно определили величину градуса земного мери­
диана (ошибка составляла менее 1 километра). За точку отсче­
та долгот по традиции, унаследованной от греков, принима­
лись Канарские острова, которые назывались «Островами
блаженных». Из греческой традиции было заимствовано и
учение об окружающем ойкумену Океане, заливами которого
являлись все моря, а также идея о делении обитаемой части
Земли на широтные зоны — «климаты» (в переводе с грече­
ского «наклонение»). Если само понятие климата пришло к
арабам из греческой науки, то принятое среди ученых Хали210

фата представление о наличии семи климатов сформирова­
лось под влиянием иранской традиции деления Земли на семь
широтных зон — «кишваров».
Другое направление в географической литературе Халифа­
та было представлено описательной географией, называвшей­
ся «наукой о путях и странах» или «наукой о почтовых стан­
циях». Для нас особый интерес представляют богатые марш­
рутными данными «Книги путей и стран», получившие
широкое распространение в X в. Часто их авторами были не
ученые, а занимавшие высокие посты чиновники. Например,
одну из самых знаменитых «Книг путей и стран» написал
живший в IX в. Ибн Хордадбех, который одно время служил
начальником почты. Для составления своего труда он исполь­
зовал много современных ему данных о расстояниях между
городами Халифата и о размере налогов, взимаемых с различ­
ных населенных пунктов. В X I — X I I вв. появились географи­
ческие словари, а также содержащие описание всей Вселен­
ной космографии. Очень популярны были рассказы о путе­
шествиях. Они постепенно разделились на сочинения с
преобладанием реальных элементов, с одной стороны, и кни­
ги, описывающие всякие чудеса и диковинки, — с другой.
В X в. ученые, авторы «Книг путей и стран», разработали
серию карт, получивших наименование «Атласа ислама». Ко­
личество и тематика карт, а также их порядок в атласе были
всегда одинаковыми. Атлас включал в себя одну общую карту
мира (с центром в Мекке) и 20 карт с изображением областей
Халифата, в том числе отдельные карты для Средиземного и
Каспийского морей. Карты «Атласа ислама» схематичны: гра­
дусная сетка отсутствует, моря и острова представлены в виде
геометрически правильных кругов или эллипсов, береговые
линии условны, а реки нанесены прямыми линиями. Как и
подавляющее большинство арабских карт, карты «Атласа ис­
лама» ориентированы на юг. С «Атласом ислама» была связана
одна линия арабской картографии. Другая представлена кар­
тами, продолжавшими Птолемееву традицию. Древнейшими
из дошедших до нас памятников арабской картографии этого
направления являются карты ученого первой половины IX в.
ал-Хорезми, в частности его ориентированная на север карта
211

с изображением Азовского моря. В середине X I I в. географ
ал-Идриси, опираясь на наследие Птолемея, создал серию
прямоугольных карт, в совокупности составлявших общую
карту мира. Карты ал-Идриси отличаются большой подробно­
стью и, в ряде случаев, довольно высокой точностью для свое­
го времени.
Как вы могли убедиться, «система координат» средневеко­
вой географии во многом не похожа на ту, которой пользуемся
мы. Но не будем оценивать средневековые географические
представления современными мерками, а лучше внимательно
вдлушаемся в ответы, которые тысячу лет назад давали на
вопросы, волнующие нас и сейчас.

Жизнь в средневековом замке
Говоря о замке, чаще всего представляют его как военную
крепость, но замок был и местом, где жили феодал, его
семья и свита. Что же представляло из себя это укреплен­
ное жилище и какое значение оно имело в организации
вооруженной обороны и в повседневной жизни его обита­
телей?

еприступные и мрачные замки с огромными зубча­
тыми башнями, окруженные глубокими рвами с подъемными
мостами, — самый распространенный видимый образ Средне­
вековья. Замки действительно имели огромное значение в
Средние века, так как они позволяли контролировать всю
прилегающую к ним округу. Многие из них господствовали
над важными дорогами и водными путями. Часто замок спе­
циально ставился у речной переправы или у места слияния
рек, у горного перевала, морской гавани, у городских ворот.
Замок внутри города мог еще долго обороняться после того
как городские стены были взяты, и иногда непокоренный гар­
низон, воспользовавшись удобным моментом, вновь занимал
город, отбивая его у врага. Даже замок в открытой сельской
местности нельзя было просто обойти и оставить в тылу, по­
тому что его гарнизон мог отрезать армию противника от ре­
сурсов продовольствия и вооружения. Мобильность гарнизо­
на, располагавшего конной силой, давала ему достаточный
стратегический простор: можно было осуществлять пригра­
ничные рейды, обеспечивать снабжение наступающей армии,
перекрывать транспортные коммуникации. Искусство штурма
и обороны замков было важнейшей частью средневековой во­
енной науки.
214

Соображения обороны во многом определяли расположе­
ние, план и конструкцию замка. Особенно важным было место
его расположения. Замки всегда строились в таких местах, ко­
торые создавали максимальные удобства для защиты укрепле­
ний и максимальные препятствия для их штурма. Часто выби­
ралось высокое место на скале, на вершине крутой горы. Такое
расположение затрудняло прямой штурм замка, а твердость ос­
нования еще и предотвращала возможность подкопа. Если гор
поблизости не было, выбиралось такое место, чтобы замок был
частично или полностью окружен речной или другой водной
преградой. Важным моментом было наличие источника све­
жей воды, поскольку стоячая вода из многочисленных рвов
была непригодна для питья. Любой замок, который мог бы вы­
держать долгую осаду, нуждался также в хорошем колодце. Та­
кой колодец был надежно защищен центральной башней, с
тем чтобы его нельзя было захватить до тех пор, пока не была
сдана последняя линия обороны замка.
Первые средневековые замки появились в Северо-Западной
Европе в IX в. в период опустошительных набегов викингов и
арабов. Это совпадение не было случайностью. В 863 г. Карл Лы­
сый, внук Карла Великого, отдает приказ строить замки, чтобы
противостоять непрерывным вторжениям. В условиях децент­
рализованного Каролингского государства замки оказывались
преимущественно в руках герцогов, графов и баронов, которые
жили в них со своими семьями и вооруженной свитой. Наскоро
сооруженные из земли и дерева ранние замковые укрепления
быстро распространяются по всей Франции. Германии, Италии
и Нидерландам. Замковое строительство имело важное полити­
ческое последствие: оно укрепляло не только оборону приле­
гающей территории, но и власть ее сеньора.
Замки отличались своей планировкой, это были фортифи­
кационные сооружения (т. е. военные укрепления) разной
сложности. Ранние замки представляли собой более простой
тип укреплений: крепость на искусственном холме, с транше­
ей вокруг его основания, образующейся в результате выемки
земли для этого возвышения, и с прилегающей территорией,
огороженной частоколом из толстых, прочно скрепленных
друг с другом бревен и окруженной сухим или заполненным
водой рвом. По периметру частокола располагались деревян215

ные башни. Верхняя плоскость холма также обносилась час­
токолом из заостренных столбов, внутри которого возводи­
лась главная башня, первоначально из дерева, но со временем
из камня. Площадку для строительства такого замка подоб­
рать было нетрудно, а его сооружение обычно не требовало
много времени или средств.
Деревянный мост через ров соединял это укрепление с
огороженным пространством между двойным земляным ук­
реплением и еще одной петлей рва. Эта петля обычно была
связана с рвом вокруг холма, образуя нечто похожее на вось­
мерку. Здесь располагались конюшни, амбары, склады и пе­
карня, оружейные и кузнечные мастерские и жилые помеще­
ния для сеньора, его приближенных и слуг, для воинского гар­
низона и обслуживающего его персонала, включая кузнецов,
оружейников, конюхов и т. д. Связь с внешним миром осу­
ществлялась через подъемный мост, который убирался при
первом знаке приближающейся опасности. Если врагам все
же удавалось проникнуть в хозяйственный двор, защитники
отступали в свое последнее прибежище, запирались в крепос­
ти, уничтожив внутренний мост и ведущие от него деревян­
ные ступени. Самым уязвимым местом были ворота подъем­
ного моста, и потому возводились специальные башни для
контроля над подходами к ним. Впоследствии эти башни пре­
вратились в огромные надвратные крепости.
Рост экономики Западной Европы в X I I в. увеличил дохо­
ды королей и знати от налогов, пошлин, рынков, рент и дру­
гих поборов и позволил тратить больше средств при стро­
ительстве новых замков, которые повсеместно становятся ка­
менными. Важную роль в усовершенствовании замковых
укреплений X I I — X I I I в. сыграли Крестовые походы. После
Первого Крестового похода многие рыцари вернулись домой,
а оборона завоеванной территории осталась за небольшой
группой рыцарей, главным образом новых военных братств —
орденов тамплиеров и госпитальеров. Эффективно решить эту
сложную оборонительную задачу в те времена можно было
только с помощью сильных и неприступных твердынь —
крупных каменных замков. Крестоносцы использовали в зам­
ковом строительстве как умение и навыки своих союзни­
ков-греков и врагов-турок, так и собственный опыт. В резуль216

тате произошел удивительный рывок вперед — к массивной
твердокаменной крепости со множеством ухищрений в пла­
нировке.
Новый тип замка сразу же распространился по всей Запад­
ной Европе. В старых же замках частокол заменялся толстой
каменной зубчатой стеной, а прежние легкие башни — мощ­
ными прямоугольными твердынями. В X I I — X I I I вв. военные
действия заключались главным образом в осаде стратегически
важных замковых крепостей, а не в открытых полевых сраже­
ниях. Искусство фортификации было более развито, чем ис­
кусство штурма, и потому преимущество было обычно на сто­
роне защищавшихся. Причиной взятия замка гораздо чаще
оказывались сдача, предательство или хитрость, а не успеш­
ный штурм. Те руины средневековых замков, которые можно
увидеть сегодня разбросанными по всей Европе, появились
вовсе не в результате таких атак, а стали следствием более по­
здних военных действий с применением пушек и другого ог­
нестрельного оружия или же просто разрушились от времени.
Самыми надежными были замки, имевшие сложную кон­
центрическую планировку с серией эшелонированных стро­
ений, т. е. располагающихся в глубину рядов укреплений за
внешней крепостной стеной, которая являлась только первой
линией обороны. Падение одной стены и встроенных в нее
укреплений вовсе не означало окончательной сдачи замка.
Предстояло с огромными потерями штурмовать следующие
ряды крепостных сооружений или ждать, когда осажденный
гарнизон будет вынужден сдаться из-за неминуемой угрозы
голода или эпидемии. Кое-что было предусмотрено в замках
и на этот случай: тайные ворота для вылазок в таких концент­
рических крепостях давали возможность под прикрытием от­
влекающих операций подвозить припасы.
Крепостные башни имели разное назначение и различные
формы. Один тип представлял собой круглую, пустотелую
башню, которая строилась как дополнительное укрепление на
искусственной насыпи. Сторожевая башня была меньше по
объему, но зато выше всех других: в ее слуховые окна, выхо­
дившие на все четыре стороны, караульные наблюдали за ок­
рестностями, чтобы при приближении врага предупредить
жителей об опасности. Башни замка соединялись между со­
бой зубчатыми галереями с амбразурами и парапетами.
217

Другой тип башенного укрепления — цельный и массив­
ный прямоугольник. Такая башня нуждалась в прочном фун­
даменте, имела несколько ярусов и предназначалась для
жилья. Пространство внутри большой центральной башни
было очень ограничено, и поэтому для хозяйственных целей
использовались деревянные постройки во внутреннем дворе.
Для кровли замковых строений применялись различные мате­
риалы. Центральная башня была обычно покрыта свинцом,
иногда шифером/Свинец был лучшей защитой от огня или от
больших камней, которыми забрасывали замок осадные ма­
шины атакующих. Но свинец был очень дорогим, и потому
для кровли остальных построек довольствовались хотя и легко
воспламеняющимися, но гораздо более дешевыми материала­
ми: соломой или досками.
Строителям замков приходилось изобретать дополнитель­
ную защиту от штурмовых лестниц или деревянных осадных
башен, которыми атакующие таранили стены и ворота замка.
Огромные камни обрушивались на стены из гигантских ката­
пульт, а чтобы ослабить прочность стен у основания, широко
использовались подкопы. Соорудив прямо под стенами замка
подземные ходы с деревянными подпорками, осаждающие
поджигали их, после чего эти ходы обваливались, а стены раз­
рушались. Надежным средством защиты были мощные угло­
вые башни, которые давали возможность лучникам, оставаясь
защищенными, вести прицельный огонь по атакующим или
по тем, кто пытался подвести подкоп к стенам или другим
башням. Были и другие важные укрепления: навесная башня
над подъемным мостом, опускная решетка крепостных ворот
с большими железными шипами, навесные бойницы, которые
выступали из стен и имели отверстия в полу для того, чтобы
низвергать на головы атакующих камни, кипяток или рас­
плавленный свинец.
В течение многих поколений центром жизни в замке — как
для хозяина, так и для большей части его двора — была глав­
ная зала, которая занимала почти всю площадь главного яруса,
с помостом для почетного стола и камином, украшенным ору­
жием и фамильными гербами. В ней обычно велись все дела,
здесь спали и мужчины, и женщины, и дети, здесь же они все
вместе ели. Средневековые пособия по этикету считали не218

приличным для господина есть в одиночестве. В том же поме­
щении пребывали и кормились с господского стола любимые
собаки и соколы. Мебели в ранних замках было очень мало, и
ели обычно за столами на козлах, которые затем сразу же уби­
рали.
Спальня господина и его супруги располагалась в конце
залы, как правило, позади помоста, отгороженная занавесом
от остальной ее части. Позднее спальней была маленькая ком­
ната, выделенная из залы, углубленная в стену башни и отде­
ланная раскрашенными панелями, в отличие от побеленных
стен в других помещениях. В середине X I I I в. она часто рас­
полагалась этажом выше. Если зала была двухъярусная, се­
мейные спальни могли располагаться позади галереи, и из сво­
ей комнаты над помостом хозяин мог наблюдать за тем, что
происходит внизу. Все остальные домочадцы спали на скамьях
вдоль стен, на набитых соломой матрацах или прямо на пос­
теленных на пол камышовых плетенках, натянув на себя пла­
щи или пледы. Хотя окна делались очень маленькими, но они
не были застеклены, а прикрывались холстом или шкурами, и
потому сквозняки гуляли по всему замку.
Даже в комнате хозяина ковры до середины X I I I в. были
большой редкостью, как и другие предметы роскоши. Посте­
пенно на стенах появились гобелены, которые стали не только
приятным украшением, но и помогали бороться со сквоз­
няками. На полу в середине залы устраивался открытый очаг,
дым от которого уходил только через двери и окна, позднее
стали строить стенные камины, но настоящие дымоходы ос­
тавались неизвестными до второй половины X I I I в., и белые
стены быстро становились закопченными. Санитарные усло­
вия средневекового замка — теснота, отсутствие проточной
воды и даже примитивной канализации — оставляли желать
много лучшего. Кроме того, там было мало места для пере­
движения, а доставка продовольствия для создания запасов в
случае необходимости являлась весьма затруднительной.
Замок просыпался рано. Первой обязанностью его обита­
телей было присутствовать на утренней мессе в домашней ча­
совне. В ранних замках это были маленькие комнаты, а затем
стало модно и престижно строить все более и более богатые
219

часовни. Со временем в границах укреплений устраивались
склепы, в которых многие поколения семьи находили свое
последнее упокоение. Мессу служил домашний священник —
капеллан, который также благословлял пищу перед едой и по­
могал своему хозяину в личной и официальной переписке.
Первый прием пищи был обычно очень скромным: в луч­
шем случае кусок хлеба, ломтик холодного мяса, возможно,
бокал вина. Пока слуги занимались своими обязанностями,
сеньор и его управляющий обсуждали в зале текущие дела по
управлению замком и поместьями. Сюда прибывали держате­
ли, которые приносили оброк или обращались с какими-то
жалобами, вынося на суд сеньора местные споры. Это могли
быть дела о наследовании имущества или о предполагаемых
брачных контрактах. Если умирал какой-нибудь рыцарь, то
его сын мог наследовать его земли, уплатив сеньору специаль­
ный взнос за вступление во владение в размере ежегодного
дохода. Сеньор имел право устроить новый брак вдовы своего
держателя, а если наследник не достиг совершеннолетия,
сеньор выступал в качестве его опекуна, получая доход от этих
владений в свою казну. Он также получал от своих вассалов
дополнительные средства в случае посвящения в рыцари стар­
шего сына или замужества дочери.
При дворе сеньора было два дополнявших друг друга под­
разделения: военное и административное. Военное включало
в себя рыцарей, находившихся на службе у сеньора и держав­
ших своих лошадей в его конюшне, и многочисленных ору­
женосцев, замковую охрану, лучников, арбалетчиков и дру­
гих. В каждом замке была арена для турниров или специаль­
но огороженные места в пространстве между главной стеной
и внешней стеной с бойницами над рвом. Здесь в мирное
время рыцари поддерживали свою боевую форму, упражняясь
в «сражениях» против «деревянных рыцарей» — особых стол­
бов-мишеней, в которые метали копье, или пытались на ска­
ку вонзить копье в прорезь или в свободно висящую веревоч­
ную петлю.
Во главе административного подразделения стоял управ­
ляющий, или мажордом, который руководил штатом домаш­
них слуг, обеспечивавших жизнедеятельность всех обитателей
220

замка. Его ближайший помощник — камергер — отвечал за
организацию снабжения. Привратник дежурил у двери залы.
Повар командовал целой командой слуг, включая виночерпия,
пекаря, мясника и многих других. В подчинении хранителя
гардероба был большой штат женской прислуги: кастелянши,
швеи, прачки. Кузнецы и конюхи подчинялись главному ко­
нюшему. У сеньора замка был собственный суд, которому в
его отсутствие доверялось управление и надзор за всеми дела­
ми. В нем заседал поместный управляющий, бок о бок с ка­
пелланом или его помощником — они делали записи и гото­
вили документы. Несколько раз в год управляющий объезжал
все поместья своего сеньора, составлял и хранил поместные
книги, записывая в них все доходы и расходы, долги и недо­
имки.
Пока в зале обсуждались утренние дела, шло приготовле­
ние к главному приему пищи, к которому приступали рано —
между девятью и двенадцатью часами. Столы сервировались
серебряной посудой для сеньора и его супруги на их помосте,
глиняной и деревянной посудой — для всех остальных. Госпо­
да сидели в креслах, а их приближенные на тех же скамьях, на
которых ночью спали. Когда позволяла погода, пищу готови­
ли на открытом воздухе. Кухни же обычно располагались во
дворе в отдельных постройках или просто под навесом, или на
нижнем этаже башни, а очаги и печи устраивались в стенах.
Но в любом случае вряд ли пиша поступала на стол очень го­
рячей, после того как с нею пересекали продуваемые насквозь
дворы или взбирались по длинным крутым спиралям камен­
ных или деревянных лестниц, которые часто строились на
внешней стороне центральной башни.
Продукты привозили преимущественно из поместья, но на
стол подавались и импортные вина, и пряности, которые
употребляли в большом количестве, чтобы заглушить запах
несвежего мяса или рыбы. Поскольку не было никаких других
средств длительного хранения мяса, кроме засолки, то по ме­
ре возможности туша забитого животного съедалась в тот же
день или на следующий. Но чтобы предотвратить голод в слу­
чае осады замка или чтобы сделать запасы на зиму, мясо тре­
бовалось засолить. Больше употребляли в пищу разнообраз221

ное мясо птиц, в том числе таких, как голуби, скворцы, пав­
лины, цапли. Изысканным деликатесом считался пирог с
языками жаворонков.
В меню также входили овощи и фрукты, и среди прочих:
лук, горох, бобы, капуста, яблоки и персики. Ряд овощей и
травы выращивались в саду при кухне внутри замковых ук­
реплений, другие привозились из поместий. Типичный салат
состоял из петрушки, шалфея, чеснока, порея, мяты, укропа
и еще нескольких сортов трав, заправленных растительным
маслом, солью и виноградным или яблочным уксусом. Цер­
ковь запрещала есть мясо в постные дни, и потому во многих
замках, как и в монастырях, были рыбные садки, или для этой
вспомогательной цели использовался заполненный водой
оборонительный ров, который окружал замок. Кроме того,
местные ресурсы, которых редко хватало на все многочис­
ленные постные дни, дополнялись соленой рыбой, подвози­
мой с морского побережья.
Немалая часть продовольствия доставлялась из местных
охотничьих лесных угодий, в которых в изобилии водились
олени, кабаны и мелкая дичь. Охота была к тому же любимым
развлечением сеньора и его вассалов. В мирное время он
выезжал на охоту со своей свитой рано утром и на целый
день, а инохда и на целую неделю, захватив с собой свору гон­
чих или любимого сокола, который ценился больше, чем лю­
бая охотничья собака, а право держать его было привилегией
знати. Загнать зверя на земле было гораздо легче, чем птицу в
небе, где она могла быстро ускользнуть от стрелы. Зато для
крылатых хищников такого ограничения не существовало, и
они были специально натренированы бросаться камнем вниз
на птиц и сбивать их на землю. Иногда на большую охоту со­
бирались вместе соседние сеньоры со своими вассалами и
оруженосцами.
Пока сеньор занимался днем делами или охотился, его
супруга и дамы из ее ближайшего окружения вышивали и рас­
сказывали друг другу занимательные истории, а затем, закон­
чив свои занятия с наставником, к ним присоединялись дети.
Дети и взрослые забавлялись одними и теми же играми, вклю­
чая жмурки и прятки, скакалки и простые игры в кости. Наи222

более умелые посвящали себя шахматам или различным ви­
дам бильярда. После возвращения сеньора и совместного
ужина обращались к тем же забавам, а иногда устраивали тан­
цы, развлекались трюками бродячих жонглеров и акробатов
или слушали игру музыкантов и песни трубадуров.
С наступлением темноты зажигали свечи из воска или жи­
вотного жира, установленные в железные подсвечники или в
стенные кронштейны, в которых часто закреплялись факелы
из смолистого дерева или свечи с камышовыми фитилями.
Использовались также переносные светильники, в которых
свечи были защищены просвечивающими роговыми пласти­
нами. Когда наступала пора отходить ко сну, начальник ка­
раула проверял, правильно ли расставлены посты и бдительно
ли они несут стражу, господа удалялись в свою комнату, и
жизнь в замке замирала до утра.
Детство мальчики проводили вместе со своими сестрами в
компании матери и ее приближенных, но с 8-9 лет начина­
лась подготовка мальчика к рыцарскому званию, для которого
было недостаточно одного лишь благородного происхожде­
ния. Юноша должен был не только стать достаточно крепким
и сильным, чтобы переносить все трудности воинской жизни,
но и в совершенстве овладеть военным искусством. Уже его
детские игры и забавы, как правило, носили воинственный
характер: благодаря им мальчик получал самые первые навы­
ки будущего воина.
Но когда сын достигал десятилетнего возраста, родители,
по обычаю, отправляли его на воспитание в замок како­
го-нибудь рыцаря, часто друга, родственника или сеньора, где
основное место в его обучении занимали физические упраж­
нения и выполнение определенных обязанностей, которые
считались частью практической подготовки будущего рыцаря.
Он ходил за лошадью, был кем-то вроде слуги или денщика
рыцаря, отвечавшего за его военное образование. Но все это
не считалось унизительным, потому что каждый рыцарь начи­
нал с пажа, каждый оказывал повседневные услуги своему на­
ставнику, который готовил его к рыцарскому званию.
Подросток обучался этикету, прислуживая своему сеньору
за столом. Пажу разрешалось говорить только тогда, когда
223

старшие обращались к нему с вопросом, но зато он мог с упое­
нием слушать захватывающие рассказы рыцарей об их подви­
гах и путешествиях. Специальные строгие правила предписы­
вали пажу, как разрезать мясо и как подавать, преклонив коле­
ни, чашу с вином своему сеньору, а также многое другое, что
касалось приличного поведения за столом. «Когда ты входишь
туда, где находится твой сеньор, смиренно приветствуй всех
присутствующих... Не садись до тех пор, пока тебе не прика­
жут это сделать, и держи свои руки и ноги ровно, не чешись и
не размахивай... Не прислоняйся к столу, не роняй еду на ска­
терть и не пей с полным ртом. Не ковыряй в носу, зубах или
ногтях и не откусывай так много, чтобы не суметь ответить,
когда кто-либо обратится к тебе. Прежде чем пить, начисто
вытри рот и руки скатертью, так, чтобы не испачкать кубок и
чтобы твоим друзьям не было неприятно пить с тобой».
В обязанности пажей и оруженосцев входило также помо­
гать хозяину замка одеваться и причесываться по утрам. Пред­
варительно нужно было согреть одежду сеньора у теплого оча­
га, а затем инструкции предписывали следующее: «Смиренно
попроси своего господина подойти к огню, чтобы одеться воз­
ле него, и помогай ему, стоя рядом. Во-первых, поддерживай
его тунику и камзол, когда он их надевает. Как следует про­
ветри и просуши его одежду, чулки и носки, чтобы он не .про­
студился и ему было тепло весь день... Зашнуруй его камзол и
укутай шарфом его плечи. Затем мягко расчеши его волосы
костяным гребнем и принеси воду, чтобы вымыть его руки и
лицо».
Если рыцарь-наставник считал, что его подопечный делает
успехи, он мог произвести его в оруженосцы. Став достаточно
сведущим в фехтовании, охоте с собаками и соколами, езде
верхом и владении копьем, можно было получить звание ору­
женосца уже в четырнадцать лет. Оруженосцев обучали обла­
чать своего сеньора в латы и ухаживать за его боевым конем,
содержать в порядке вооружение и конское убранство. Когда
рыцарь въезжал в замок или входил в церковь, оруженосцам
надлежало принять от него шлем, меч, копье и другое оружие.
Они также несли дежурства, выполняя в замке роль внутрен­
ней стражи.
224

Прислуживая рыцарям, неся внутреннюю службу и при­
нимая участие в турнирах, юноши привыкали к сложному ры­
царскому вооружению и доспехам, обращение с которыми
требовало особых навыков и умения. Старшие оруженосцы
сопровождали своего сеньора в бою. Каждый оруженосец был
обязан внимательно следить за своим рыцарем во время сра­
жения: он подавал своему покровителю в случае надобности
свежего коня, новое оружие, поднимал его, отражал удары не­
приятеля, если в этом была необходимость; оруженосцам пе­
редавали пленных во время сражения. Так юноша постепенно
привыкал к обязанностям воина и к опасностям и тяготам
войны.
Существовали специальные учебники и руководства по
военному искусству, из которых можно узнать о том, как про­
ходила физическая подготовка юношей из знатных семей, не­
обходимая для их будущей военной карьеры. Большое внима­
ние уделялось развитию способности быстро бегать и хорошо
прыгать, что было необходимо для преследования врага и ве­
дения поединка. Кроме того, упражнялись во владении мечом
и копьем, причем для тренировок специально использовались
более тяжелые образцы, чем применялись в бою. Это делалось
для того, чтобы развить большую силу, ловкость и выносли­
вость. Обучающимся давали деревянную булаву и плетеный
щит, которые вдвое превышали вес обычного меча и щита, и
учили ловко атаковать укрепленные в земле столбы-мишени с
двух сторон, меняя направление и место удара в голову, плечи,
бока, бедра. Юноши проводили друг с другом пешие учебные
бои на мечах и учились бросать копья верхом, а также привы­
кали долго носить тяжелые доспехи и оружие, совершая мар­
ши с большим дополнительным грузом. Наконец, их учили
быстро вскакивать в седло и спешиваться с полным вооруже­
нием и даже с обнаженным мечом в руках.
Помимо учебных занятий, важную роль в военной подго­
товке играли соревнования-турниры, потому что они давали
дополнительные возможности практиковаться в военном ис­
кусстве. Поэтому ученикам специально рекомендовалось со­
провождать на турниры своих наставников. Конечно, главным
моментом обучения была сама война, во время которой рыца8 Средние века

225

рем можно было стать гораздо раньше двадцати лет. Подрост­
ки 14—16 лет принимали участие в военных кампаниях в ка­
честве оруженосцев и даже иногда играли в них активную
роль, что прежде всего относится, разумеется, к членам коро­
левской семьи. Известно, например, что старший сын англий­
ского короля Эдуарда III Эдуард Черный Принц получил свои
рыцарские шпоры в битве при Кресси в 1346 г., когда ему бы­
ло всего 16 лет.
Вот что писал французский хронист Фруассар о возведении
в рыцарское достоинство во время военных действий: «Когда
было необходимо водрузить знамя на вершину усеянной же­
лезными шипами башни, которую защищали неприступные
скалы и рвы, то объявлялось, что те смельчаки, которые совер­
шат такой подвиг, будут посвящены в рыцари. И всякий раз,
когда ввиду неминуемой опасности обычные средства оказы­
вались недостаточными и была нужда в таких людях, потому
что требовались нечеловеческие усилия, то те, кто брались за
такие подвиги, возводились в звание рыцарей». Процедура по­
священия в рыцари на поле боя была предельно проста: посвя­
щаемого три раза ударяли мечом по плечу, а затем следовал
обычный обряд целования, как во время принесения вассаль­
ной присяги.
В мирной жизни посвящению в рыцари сопутствовал дол­
гий и торжественный ритуал. Каждый оруженосец с нетерпе­
нием ждал посвящения в рыцари и готовил себя к нему. В ночь
перед посвящением будущий рыцарь-новик принимал ванну,
затем его облачали во все белое, и он отправлялся в церковь.
После того как священник благословлял рыцарский меч (это
мог быть подарок отца или сеньора) и клал его на алтарь ча­
совни, юноша стоял рядом на коленях всю ночь без сна, мо­
лясь об очищении своей души. На рассвете он исповедовался
и после церковной службы, надев свою самую лучшую празд­
ничную одежду, отправлялся завтракать со своими друзьями и
членами семьи.
Наконец наступала самая важная и красочная часть цере­
монии. На одном конце арены для турниров устанавливалась
платформа. Здесь посвящаемого встречал и одарял символи­
ческим поцелуем тот знаменитый рыцарь или государь, кото226

рый проводил обряд. Герольды играли на трубах, в то время
как посвящаемый облачался своими восприемниками — знат­
ными рыцарями — в шлем и доспехи, причем одним из самых
символичных действий в этом ритуале было надевание позо­
лоченных шпор. Затем приносили с алтаря рыцарский меч, и
посвящаемый целовал его рукоять. Сегодня мы иногда видим
в кинофильмах, как во время посвящения в рыцари произво­
дится мягкое прикосновение мечом к голове или плечу. Но в
Средние века это было не ласковое прикосновение, а сильный
удар плашмя, который наносил отец, или сеньор будущего
рыцаря, или кто-то из его старших наставников: не легкий
шлепок, а размашистый удар, который часто сбивал посвя­
щаемого с ног или отбрасывал его в сторону. Считалось, что
такой удар навсегда запечатлеет в памяти юноши те клятвы,
которые он давал во время посвящения. По окончании цере­
монии новоявленному рыцарю подводили коня, украшенного
попоной с родовыми гербами, он вскакивал в седло и гарце­
вал, потрясая копьем и сверкающим мечом.
Особенно пышной и красочной была церемония возведе­
ния в рыцари наследников самых могущественных сеньоров,
которая проводилась верховным сюзереном или союзным го­
сударем. Сохранилось подробное описание совершенного в
1128 г. английским королем Генрихом / посвящения в рыцари
его будущего зятя пятнадцатилетнего Жоффруа, сына графа
Анжуйского. «Когда Жоффруа Анжуйский вошел во внут­
реннюю комнату королевского замка в Руане, окруженный
рыцарями и толпой людей, король, выйдя навстречу, нежно
обнял и поцеловал его и, взяв за руку, повел его к креслу...
Весь тот день прошел в праздничных увеселениях. С первой
зарей следующего дня для новика была приготовлена ванна,
как это принято по обычаю... После нее Жоффруа облачили в
льняную рубаху, в тунику, отделанную золотом и серебром, в
пурпурную мантию, шелковые чулки и туфли, украшенные
золотыми львами, и те из его свиты, которые проходили обряд
возведения в рыцарское достоинство вместе с ним, также бы­
ли одеты в золото и пурпур. Жоффруа, в сопровождении сво­
их знатных, вышел из комнаты, чтобы появиться на публике.
К ним были доставлены и распределены оружие и лошади,
227

среди которых был и испанский быстролетный конь изуми­
тельной красоты, предназначенный для Жоффруа. Потом на
него надели корсет из двойной кольчуги, который не смогли
бы пронзить ни дротик, ни копье, обули его в такие же сапоги
и надели золоченые шпоры. На шею ему повесили щит с зо­
лотыми львами, водрузили на голову шлем, сверкающий мно­
жеством драгоценных камней, такой, что его нельзя было
пронзить или разрушить мечом. Ему вручили ясеневое копье
с железным наконечником. И наконец, из королевской казны
был принесен старинный меч... Так был вооружен наш новик,
будущий цвет рыцарства, который, несмотря на тяжесть до­
спехов, с удивительным проворством вскочил на своего коня.
Что же можно еще сказать? Тот день, посвященный чествова­
нию новоявленных рыцарей, был всецело посвящен военным
играм и упражнениям. Целых семь дней продолжалось это
торжество...»
После посвящения юноша становился признанным членом
рыцарского сообщества, исповедующего идеалы воинской доб­
лести, бескорыстия, благородства и справедливости. Он дол­
жен был беречь свою честь, проявлять милосердие к побеж­
денному врагу, быть обходительным с дамами, избегать хвас­
товства. Однако правила куртуазности (см.
Куртуазный)
распространялись только на людей своего круга и сословия.
Решая участь побежденного, рыцарь всегда делал различие
между теми, кто принадлежал к рыцарству, и воинами более
низкого ранга. Само слово «рыцарство» относилось к конному
тяжеловооруженному воину в противовес пешему. При осаде,
когда не оставалось никакой надежды на помощь и подкреп­
ление, командующий гарнизоном иногда заключал договор с
осаждающими о сдаче крепости «без потери лица», и в этом
случае с его окружением обращались по-рыцарски. Но такая
деликатность вовсе не распространялась на крестьян, горожан
и других простых людей, остававшихся беззащитными. Они
несли материальный ущерб и от атакующих, и от обороняю­
щихся, их посевы погибали в огне, их дети затаптывались бое­
выми конями, а жилища разрушались. Рыцарственный коман­
дир осаждающих мог преднамеренно опустошить всю округу,
разорить поля и огороды без всякого ущерба для своего внут­
реннего чувства чести.
228

Средневековая война была отнюдь не театрализованным
соревнованием в благородстве. Рассказами о многочисленных
жертвах и разрушениях, в том числе при осаде и штурме зам­
ков, полны все хроники того времени. В одной из них подроб­
но описывается взятие войсками Генриха III Бедфордского
замка одного из непокорных баронов. Этот замок состоял из
двух внутренних каменных башен — старой и новой, окру­
женных широкой крепостной стеной, ворота которой были
защищены мощной сторожевой башней. Вот как он был взят
после тяжелой восьминедельной осады:
«С восточной стороны была установлена катапульта и две
баллисты, которые каждый день осыпали камнями Новую
башню. С западной стороны действовали еще две катапульты,
которые размолотили Старую башню. По одной катапульте с
юга и с севера проделали две большие бреши в ближайших к
ним стенах. Кроме них, были построены два подъемных меха­
низма и возведены деревянные помосты выше башен, для то­
го чтобы использовать разведчиков и арбалетчиков. Помимо
всего этого, там было очень много специальных приспособле­
ний, в которых укрывались арбалетчики и метатели камней из
пращи; и еще машина, которая называется «кошка», под при­
крытием которой саперы делали подземные ходы, подрывали
стены башни и замка.
Итак, замок пал после четырех атак. В результате первой
была взята сторожевая башня, где были убиты четыре или
пять человек из внешней охраны. Вторым штурмом был взят*
наружный двор, на котором было убито еще больше, и здесь
наши люди захватили лошадей и их упряжь, корсеты, арбале­
ты, быков, свиней и много другого добра. Но амбары с зер­
ном и сеном они сожгли. Во время третьего приступа, благо­
даря действиям саперов, рухнула стена вблизи Старой башни,
и там наши люди прорвались через обвал и, несмотря на опас­
ность, заняли внутренний двор. При этом много наших по­
гибло, а десять человек, которые попытались прорваться в
башню, оказались заперты в ней и удерживались противни­
ком. Перед четвертым штурмом саперы устроили под башней
поджог и дым ворвался в помещения, где находились осаж­
денные, а башня с треском раскололась.
229

После этого противник, отчаявшись спастись, позволил
супруге барона Фалька и всем женщинам, которые были с
ней, и королевскому судье, пленение которого братом барона
и вызвало осаду замка, вместе с другими рыцарями, которых
они пленили ранее, беспрепятственно выйти из замка. И за­
тем они сдали замок в распоряжение короля, подняв на башне
королевский стяг. Так они и остались в ту ночь в башне под
королевской охраной. Следующим утром они предстали перед
королевским трибуналом и после снятия епископом их отлу­
чения от церкви, все они — более восьмидесяти — по приказу
короля и его судьи были отправлены на виселицу». Сам Фальк
принял крест, и ему было позволено покинуть страну, а Бедфордский замок разрушили и его камни отдали на строитель­
ство церквей.
Конечно, не всегда с гарнизонами, сдавшимися на ми­
лость победителя, расправлялись так жестоко. В тех случаях,
когда к обычному военному конфликту не примешивалась ре­
лигиозная вражда или мятеж против законной власти, побе­
дитель мог пощадить весь гарнизон замка; или же рыцарей
освобождали за выкуп, а остальных убивали или наносили
увечья.
Некоторые замки выдержали множество осад, а другие —
ни одной. Это касается прежде всего тех замков, которые
строились как надежный плацдарм для наступательных дейст­
в и й в областях активной феодальной экспансии. Но все же
своим огромным военным значением замки были обязаны по­
давляющей оборонительной силе своих укреплений. И упадок
военной роли замков в конце Средневековья был связан
именно с резким возрастанием разрушительной силы насту­
пательного оружия и с изменением самого характера военных
действий, которые стали гораздо более подвижными. По про­
шествии столетий, постепенно утратив свои военные функ­
ции, уцелевшие замки остались престижными, хотя и не
очень удобными, жилищами аристократов, а их прежде могу­
чие зубчатые стены и внушавшие ужас башни с подземельями
стали просто архитектурными украшениями и предметом ро­
мантического восхищения многочисленных туристов.
230

Принцесса Грёза

*А~,
_

Нередко события, совпадающие по времени в реальной
истории, совсем не «совпадают» в нашем сознании.
В 1997 г. мы отметили 850-летие основания Москвы, но
едва ли кто-нибудь, кроме историков, вспомнил, что в
1 147 г. начался Второй Крестовый поход. Участником то­
го далекого похода в Палестину был благородный труба­
дур Джауфре де Рюдель, жизнь которого послужила осно­
вой легенды и художественных произведений. Смерть тру­
бадура запечатлена на мозаике в самом центре Москвы,
и мозаика эта служит своеобразным знаком неразрывной
связи времен.

1

центре Москвы, неподалеку от двух театров —
Большого и Малого — и всем в России известного магазина
«Детский мир» стоит красивое здание отеля «Метрополь», по­
строенное в начале XX века. На его фасаде вверху можно ви­
деть огромную мозаику, на которую обращает внимание каж­
дый сколь-нибудь внимательный прохожий. Перед глазами
предстает захватывающее зрелище: по бурным волнам моря
несется корабль под парусом. Им управляет рыцарь в багряной
одежде. На возвышении неподалеку от кормчего лежит другой
рыцарь, раненый или тяжело больной. Его слабеющие руки
пытаются извлечь звуки из лиры, а над ним витает фигура пре­
красной женщины с венком на голове, в светлой развеваю­
щейся одежде. Она кажется воплощением любви и со­
страдания... Мозаика была создана известным русским худож­
ником Михаилом Врубелем (см. Врубель Михаил Андреевич), а
чтобы понять смысл изображенного на ней, надо вернуться
почти на 900 лет назад...
Средневековый мир принято считать миром войн, массив­
ных замков, закованных в латы рыцарей, тягостных религиоз­
ных процессий, заунывного пения монахов, изнурительного
труда зависимых крестьян, страха перед нечистой силой, по­
стоянных дум о смерти и загробном мире, миром тайных
смыслов и их толкований. Все эти наблюдения справедливы,
но односторонни. В жизни людей Средневековья было немало
радости. Они были непосредственны, как дети, не скрывали
231

своих чувств, легко переходили от слез к веселью. Эти люди
любили красоту, их завораживал ритм стихов (в Средние века
появилась стихотворная рифма). Еще в раннее Средневековье
слагались эпические песни о королях и героях, а женщины
пели о любви и грусти. С народных песен начался и расцвет
лирической поэзии Прованса, озарившей своим светом куль­
туру Средневековья.
Все цветет! Вокруг весна!
- Эйя! Королева влюблена,

— Эйя!
К нам пришла с ю д а она,
Как сам апрель сияя.

Такими стихами начался двенадцатый век на благодатном
юге Франции. Здесь появились поэты-рыцари. Их называли
изобретателями, по-провансальски — трубадурами. Само по
себе это слово означало рождение нового отношения к жизни,
ибо в раннее Средневековье изобретение, выдумывание ново­
го относилось к сфере дьявольских козней. Об этом писал еще
первый энциклопедист Средневековья Исидор Севильский.
Трубадуры слагали свои стихи для того, чтобы они испол­
нялись как песни. Они сами были и композиторами, и испол­
нителями, но и бродячие аргисты-жонглеры подхватывали
эти песни и разносили их по всей Европе. Сам Гийом IX, гер­
цог Аквитанский, «был вдохновлен желаньем петь», а ведь он
слыл одним из самых могущественных и богатых сеньоров. На
севере Франции рыцарей-поэтов называли труверами, певца­
ми утренней зари, а когда такие поэты появились в герман­
ских землях, их нарекли миннезингерами (певцами любви). Ры­
цари-поэты воспевали любовь и войну, красоту природы.
Главное чувство, пронизывающее их творчество, — упоение
жизнью, восторг перед ней. Бернарт де Вентадорн, один из
самых знаменитых трубадуров, пел:
Как сладок мне разгул весны!
Вновь л и с т и цвет о ж и в л е н ы ;
Опять веселый птичек хор
Л е с п е с н ь ю с в е ж е й оглашает...
232

Но его восхищала не только природа, но даже война:
М н е л ю б о видеть, лишь мелькнут
Вдали б о й ц ы передовые —
И л ю д и , и стада бегут
Укрыться в чащи вековые;
Ах л ю б о ! Там навстречу и м
Вон с ш у м о м выдвинулось в о й с к о ,
И б о й теперь н е о б х о д и м . . .

Свежие ветры распахнули ворота феодальных замков, в
сумрак сырых помещений ворвался оживляющий свет южно­
французского солнца. Менялся быт рыцарей. Они про­
должают оставаться воинами, защитниками веры, но им уже
недостаточно уметь хорошо рубиться мечом и размахивать
копьем.
Кодекс рыцарства требовал от человека многих досто­
инств, ибо рыцарь — это тот, кто «благородно поступает и ве­
дет благородный образ жизни». Идеальный рыцарь Тристан,
герой рыцарских романов о любви «Тристан и Изольда», был
прежде всего доблестным воином, великолепно владевшим
всеми видами оружия. Он прекрасный охотник, знаток пова­
док зверя и дичи, сведущ в свойствах трав. Тристан велико­
лепно образован, «в совершенстве овладел семью главными
искусствами и многими языками», он знаменитый музыкант.
Вдобавок он еще и поэт, искусен в шахматной игре, его мане­
ры безукоризненны. Тристана отличают верность в дружбе и
любви, великодушие к врагам, щедрость. Удаль его часто пе­
реходит в безрассудство. Расчет, понятие личной выгоды со­
вершенно чужды Тристану. Он все время живет в мире силь­
ных страстей, открыто выражает свои чувства, его внутренний
мир богат. И что особенно важно, Тристан находится в не­
престанном действии. Ему чужда леность души. Жажда под­
вигов, пожалуй, у Тристана становится даже более могучей,
чем любовь.
Конечно, в реальной жизни рыцари были, как правило,
весьма далеки от подобного идеала. Значительная их часть
была невежественной, грубой, по существу, неграмотной. Но
максимальные требования сформировались в высокий этиче­
ский кодекс, который в идеале сплачивал рыцарство, Лучшие
233

правила поведения рыцаря вошли и в современную образцо­
вую этику.
Итак, в те далекие рыцарские времена в знатном семейст­
ве принцев де Блая родился сын. Его назвали именем, приня­
тым в роду, — Джауфре де Рюдель. Его отцу принадлежали
обширные владения на юге Франции, он был сеньором города
Блая, входившего в феод графов Ангулемских, и следова­
тельно, принц де Блая и сам был владетельным сеньором и в
то же время принес вассальную присягу графу Ангулемскому.
В Средние века это было в порядке вещей. Феодальная лест­
ница вовсе не была такой стройной, как ее изображают в
учебниках. Даже король мог являться чьим-то вассалом по оп­
ределенному своему феоду. Так, например, английские короли
приносили вассальную присягу королю французскому как
герцоги Нормандские или графы Анжуйские. Все зависели от
всех, и каждый стремился не подчиняться никому. Поэтому
принц де Блая был вполне независим, богат и надеялся пере­
дать свои владения сыну в целости и сохранности.
Мальчик рос красивым и смышленым, быстро овладел во­
енной наукой, с восторгом слушал героические рыцарские
сказания и особенно «Песнь о Роланде». Он научился читать
и писать, из географии усвоил, что есть три главных города —
Рим, Константинополь и Иерусалим, не считая Парижа и
Блаи. Мечтал о подвигах и приключениях. Когда ему испол­
нилось двенадцать лет, отец послал Джауфре ко двору герцога
Аквитанского, самому блестящему в тогдашнем мире. Здесь
отрок должен был пройти школу рыцарского воспитания. Ма­
ленький рыцарь (по-французски «дамуазо» или «валет» — ма­
ленький вассал) становился оруженосцем взрослого рыцаря.
Он должен был вставать на заре и идти в конюшню, чтобы
привести в порядок коня своего покровителя. В обязанности
дамуазо входило будить рыцаря, помогать ему одеваться, по­
давать оружие, повсюду его сопровождать. Дамуазо — тень
рыцаря. В бою он его первейший помощник. Нередко удары
противников доставались дамуазо-оруженосцу, а когда он по
зову сердца врезался в самую гущу боя, то становился настоя­
щим рыцарем.
Джауфре особенно любил охоту. Приятно было ощущать
тяжесть сокола на руке, когда тот, прикрывая глаза, весь уже
234

в предвкушении добычи впивался когтями в кожаную перчат­
ку. Участники охоты ценили, что иной дамуазо умеет так хо­
рошо обращаться с охотничьей птицей. Смелого Джауфре и
самого иногда называли соколенком.
Соколенок-дамуазо вырос и в один прекрасный день, на
Пасху, шестнадцатилетнего Джауфре и его товарищей посвя­
тили в рыцари. На рассвете они тщательно вымылись, что са­
мо по себе было необычным (в Средние века на западе мыть­
ся не любили). Затем на него надели тонкую льняную рубаш­
ку, красивый камзол, накинули красный плащ, обули в
добротные сапоги. И вот к синему небу взмыли звуки труб
герольдов — глашатаев праздника. Повзрослевшие дамуазо
предстали перед герцогом Аквитанским. Замок и двор укра­
шены знаменами, ветвями, весенними цветами, яркими тка­
нями. Собралось множество нарядных гостей.
Сердце в груди Джауфре неистово билось, щеки горели.
Подошло его посвящение. Он приблизился к герцогу, опус­
тился на колено. Герцог рукой нанес легкий удар по его плечу
и торжественно произнес: «Будь храбр». Джауфре опоясывают
мечом и надевают на ноги рыцарские шпоры. Меч — это и
орудие войны, но это и символ креста, на котором был распят
Христос. Рыцарь — Христов воин и приносит свою клятву на
мече-кресте. Клятва Джауфре коротка и точна, как удар меча.
Подвели коня. Не касаясь стремян, Джауфре взлетел в седло,
подхватил копье и мгновенно на всем скаку поразил чучело
врага, прикрепленное к столбу.
Теперь он настоящий рыцарь. Джауфре облачился в доспе­
хи и целый день предавался воинским забавам со своими то­
варищами, тоже сегодня посвященными в рыцари
Затем следовал пир, продолжавшийся много дней. Столы
ломились от мясных и рыбных блюд, чередой слуги несли жа­
реных лебедей и павлинов, еще недавно гулявших в герцог­
ском парке, а когда разрезали огромных размеров паштет, от­
туда вылетела целая стая маленьких птиц. Вино лилось рекой.
Центральное событие празднеств — рыцарский турнир.
Вокруг просторного ристалища — места рыцарских схваток —
воздвигнуты крепкие деревянные барьеры. Для судей турнира
и для дам сооружены ложи на деревянных подмостках. Все
окрестности пестрят разноцветными палатками, в которых
235

гости коротают время до турнира. Участники собираются на
турнир, как на битву. Рыцарь надевает полное боевое снаря­
жение, покрывает голову шлемом. В руках у него щит с гер­
бом и копье. На руку он иногда повязывает шарф цвета герба
любимой дамы.
Герцог подал сигнал, и турнир начался. Джауфре принял
участие в турнире. Один из дней был посвящен поединкам но­
вичков. Джауфре был разочарован. Вместо настоящего боя —
красивая военная игра. Участники сломали несколько копий,
выбили парочку зубов и получили много синяков. А ведь бы­
вали и другие турниры, когда рыцари сражались не на жизнь,
а на смерть. Кровь воинов заливала землю, слышался хруст
конских костей. Но в таких турнирах выступали не вновь по­
священные, а закаленные в боях рыцари, настоящие поединщики.
Королевой турнира была избрана юная дочь герцога Аквитанского прекрасная Алиенора. Хотя она еще совсем девочка,
многих рыцарей очаровала ее красота, изысканное обхожде­
ние, умение вести светскую беседу. Джауфре отдавал должное
очарованию Алиеноры, но сердце его еще не знало любви.
В конце турнира дамы раздавали награды победителям.
Алиенора вручила Джауфре красивый пояс. Молодой рыцарь
преклонил колени перед прекрасной дамой и постарался быть
как можно более любезным, куртуазным, т. е. таким, каким
положено быть рыцарю при дворе.
В Провансе сложился особый кодекс служения даме. На­
рушивший его подвергался презрению, его как бы вычеркива­
ли из числа благородных рыцарей. Примеру герцога Аквитанского последовали и другие могущественные сеньоры,
создавшие в своих замках светские дворы — своеобразные об­
щественные центры, куда стекались знать и рыцари, где гос­
подствовала новая куртуазная (от французского слова «соиг» —
двор) культура, царил культ дамы.
Женщины высшего сословия вышли из затворничества,
стали получать хорошее воспитание и образование, уделять
много внимания своей внешности, одежде, благовониям. Ры­
царь обязан был защищать дам, постоянно проявлять к ним
внимание. Конечно, это относилось только к знатным женщи236

нам. Служение даме еще больше облагородили провансальские
трубадуры. Они стали преклоняться перед дамой как воплоще­
нием идеала. А где преклонение перед дамой — там и высокая,
романтическая любовь. X I I век на Западе и считают временем
рождения такой любви, идеальной и всепоглощающей.
Рыцарь начинал с того, что тайно восхищался своей из­
бранницей. При этом ею могла быть даже дама, которую он
никогда не видел, а лишь слышал о ее красоте и достоинствах.
Такая любовь совсем не была связана с браком. Браки в те
времена очень часто заключались вовсе без взаимных чувств,
а из соображений политических, финансовых или престиж­
ных. Предметом поклонения рыцаря могла быть замужняя да­
ма, часто супруга его сеньора. Только когда рыцарь получал от
дамы знак, что'его любовь замечена, он решался на призна­
ние, становился «молящим». Если дама позволяла ему проя­
вить свои чувства открыто, он считался «услышанным» и до­
пускался к служению своей избраннице. Рыцарь проходил
многие испытания в доблести и верности и в конце концов
становился «романтическим вассалом» своей дамы, преклонял
перед ней колени и приносил клятву верности, совсем как
при свершении оммажа (обряда вступления в вассальную за­
висимость). Отныне ему позволялось носить цвета дамы и да­
же ее герб. Дама могла вознаградить своего рыцаря ка­
ким-нибудь даром любви, который он с гордостью носил на­
показ, которым вдохновлялся.
Джауфре видел, как один из его товарищей, еще будучи
дамуазо, избрал себе даму сердца. Чтобы доказать свою лю­
бовь, он пил воду, стекшую с ее тела во время мытья. Однаж­
ды этот дамуазо уколол палец. Дама, смеясь, сказала, что это
пустяк. Тогда влюбленный отрубил палец и послал его даме в
богато украшенной шкатулке. Такие безумства, впрочем, не
мешали ему грубо приставать к служанкам, но его избранни­
ца, конечно, об этом не знала.
Поведение приятеля казалось Джауфре почти смешным,
но все равно он считал его, пусть и неказистым, проявлением
рыцарственности. Джауфре мечтал о другом — слагать песни
в честь своей дамы, всюду прославлять ее имя и красоту. Хо­
рошая песня — вот лучшее украшение для прекрасной дамы.
237

Сердце Джауфре томили сладостные грезы, и он пел:
В час, когда разлив потока
С е р е б р о м струи блестит,
И цветет ш и п о в н и к с к р о м н ы й ,
И раскаты соловья
Вдаль плывут в о л н о й ш и р о к о й
По безлюдью рощи темной,
Пусть звучат м о и напевы!
От т о с к и по вас, д а л е к о й ,
С е р д ц е б е д н о е болит.

Однажды пылкий юноша услышал, что далеко на Востоке,
там, где крестоносцы основали свои государства, живет удиви­
тельная красавица графиня Триполитанская. Она добродетель­
ная супруга правителя графства, прославившегося в боях про­
тив мусульман. Поступь этой дамы легка, как ветерок. У нее
лицо сказочной феи и легкие золотистые волосы. Речи этой
дамы ласкают слух, они изысканны и мудры, а в изяществе
обращения нет равной ей. Любовь пронзила душу Джауфре.
Он тосковал по своей избраннице:
Хоть м е ч т о ю н е у е м н о й
Страсть томит, тоску струя,
И б е з отдыха и срока
Боль ж е с т о к у ю дарит,
Ш и п вонзая в е р о л о м н ы й , —
Н о п р и е м л ю дар ж е с т о к и й
Я без ж а л о б ы и гнева.

Джауфре очень хотелось увидеть свою Прекрасную Даму,
свою Грёзу. И в 1147 г. он отправился в Крестовый поход на
Восток, желая достичь графства Триполитанского. Однако ему
не удалось принять участие в сражениях. Еще плывя на кораб­
ле, он тяжело заболел. Чувствуя приближение смерти, труба­
дур умолял, чтобы его отвезли в Триполи. Как сообщается в
его старинном жизнеописании, «дали знать графине, и она
пришла к его ложу и приняла его в свои объятия. Джауфре же
узнал, что это графиня, и опять пришел в сознание. Тогда он
восхвалил Бога и возблагодарил его за то, что Бог сохранил
ему жизнь до тех пор, пока он не увидел графиню. И таким
образом, на руках у графини он скончался. Графиня приказа­
ла его с почетом похоронить в соборе триполитанского ордена
238

тамплиеров, а сама в тот же день постриглась в монахини от
скорби и тоски по нем из-за его смерти». И наверное, не раз
графиня в слезах вспоминала стихи своего милого трубадура:
Надежду в горести моей
Д а р и т л ю б о в ь издалека,
Н о грезу, с е р д ц е , не лелей —
К ней п о с п е ш и т ь издалека.
Д л и н н а д о р о г а — целый свет,
Не предсказать удач иль б е д ,
Н о будь, как Бог определил!

Трогательная история любви знатного рыцаря-трубадура и
его прекрасной дамы — принцессы Грёзы — вдохновляла пи­
сателей, поэтов, драматургов. А художник Михаил Врубель за­
печатлел печальный и романтический конец истории, случив­
шейся в середине X I I в., в своей мозаике. Так в центре Моск­
вы встретились век двенадцатый и век двадцатый.

Из воспоминаний старого герольда
Если гербы одинаковы, очень трудно судить, чьи они.
(Оноре де Бонэ, «Древо Битв», XVI век.)

отличие от многих, даже благородных, кто за стены
такого славного замка, каким был наш, попал лишь в раннем
отрочестве, я в замке нашего господина родился и вырос. За­
мок, сколько я себя помню, всегда мне нравился. С весны до
осени от восхода и до заката солнца его неприступные мощ­
ные стены из сероватого гладкого камня отбрасывали длин­
ную прохладную тень, и казалось, что все, попадавшее под
нее, надежно защищено. Стены, сложенные древними стро­
ителями на высоком холме, с одной стороны окруженные
рвом, а с другой обрывавшиеся отвесным утесом, казались не­
сокрушимыми. Да они такими и были: отец, когда еще был
жив, рассказывал мне, что за замковыми воротами с высечен­
ным в камне гербом крестьяне не единожды спасались от неп­
риятеля, пока воины защищали замок, стреляя из луков и ар­
балетов сквозь узкие бойницы и сражаясь на стенах. А уж
239

моему отцу можно верить: ведь он знал об этом не с чужих
слов, а служил воином замка. Он и погиб-то потому, что был
не в замке, а в дороге, с поручением графа. В ту пору мне
было около семи лет... Или уже восемь?.. Нет-нет, никак не
более семи. Итак, мне было семь лет, когда один случай пол­
ностью изменил течение моей жизни.
Надо сказать, что кроме крепких стен в замке возвышалась
башня с площадкой и зубцами. С нее было видно дале­
ко-далеко. Вокруг замка на зеленой равнине гнездились акку­
ратные домики с садами, казавшиеся игрушечными. За ними
раскинулись разноцветные возделанные поля, очень похожие
на лоскутное крестьянское одеяло. Тут же, чуть левее, бежала
небольшая речка, в которой моя добрая мать, Царствие ей Не­
бесное, полоскала белье... Чудеса, открывавшиеся с башни
взору, были прекрасны, но появляться на башне не раз­
решалось никому, кроме дозорных. Очень редко они, помнив­
шие моего отца, дозволяли мне чуть-чуть взглянуть.
Так было и в тот раз. Но лишь только я, счастливый, при­
ник к шершавому зубцу, как позади, из темного отверстия в
стене, где высокие ступени узкой крутой лестницы вели вниз,
послышалось шуршание одежды по стенам и звуки шагов
поднимавшегося по лестнице человека. Я спрятался сбоку от
входа, дождался, пока человек — не знаю, кто это был, —
вышел на площадку, а потом бесшумно юркнул на лестницу и
бросился со всех ног вниз, к матери, в маленькую каморку
около кладовых.
Я спешил, но плохо знал дорогу. Я был еще очень мал, да
и по рождению моему не полагалось мне разгуливать по зам­
ку, чтобы хорошо его знать. Увы, я заблудился и вскоре очу­
тился в той части замка, где никогда не бывал раньше. Как я
туда попал — не знаю. Наконец я очутился в коридоре перед
большой деревянной дверью. До сих пор стоит перед глазами
узор металлических накладок, укреплявших ее, до сих пор я
помню в своей руке холод кольца, за которое я немного при­
открыл тяжелую дверь. Я проник боком в помещение за
дверью, и то, что открылось моим глазам, поразило меня и
навсегда врезалось в память.
Огромный пиршественный зал являл собой воплощение
величия и красоты. Высоко надо мной сходились толстые и
240

темные от времени и дыма балки потолка. Там, где они пере­
крещивались, виднелись дивной красоты гербы, подобные то­
му, что гордо красовался над воротами замка. Со стены справа
от меня свирепо глядел из-за поднятого забрала и сине-зо­
лотого щита могучий рыцарь, во весь опор скачущий на свое­
го противника. Доспехи его мрачно сверкали, сине-золотой
плюмаж развевался, над шлемом угрожающе поднялась ма­
ленькая рука с мечом, бока коня укрывала сине-золотая попо­
на. Сначала я хотел убежать, но прошло несколько минут, и
мой страх почему-то прошел, и я захотел разглядеть всю сцену
рыцарского поединка, изображенную на росписи стены. Ос­
мелев, я двинулся вперед и тут же замер, испуганный гулким
стуком своих шагов. Поспешно я опустил взор, надеясь найти
более тихий путь в центр зала. Пол, на котором я стоял,
сколько хватало глаз, был вымощен разноцветными керами­
ческими плитками. Покрытые глазурью изразцы перелива­
лись и блестели. Каждые шестнадцать плиток составляли об­
щую картинку, в которой помещались круги и ромбы, лилии
и листья, орлы и львы. Разглядывая узор пола и осторожно,
стараясь не шуметь, переставляя ноги, я пошел вперед.
На другой стене я увидел диковинного белого зверя с ви­
тым и длинным рогом на лбу, склонившегося к печальной и
прекрасной девушке. Ее великолепные волосы, переливаясь
всеми цветами золота, ниспадали почти до самого пола. Они
сидели так хорошо и уютно, как, бывало, отец с матерью, и
все было полно спокойствием и печалью, только тихо трепе­
тали флаги с гербами... Но нет, это мне только показалось, и
зверь, и прекрасная девушка, и гербы были всего лишь вытка­
ны на гобелене.
Окон в зале было немного. Тяжелые створки ставен закры­
вали нижние части окон, но ромбиков полупрозрачных стекол
наверху было вполне достаточно. Я очутился рядом с громад­
ным камином и поднял глаза. Таких больших каминов я ни­
когда не видел — я легко мог бы пройти внутрь и поднятой
рукой не достал бы свода. Но еще больше меня поразило изо­
бражение над камином. В рассеянном свете тусклых окон я
увидел огромный герб. Я никогда не видел его так близко, и
теперь мне были видны все башни и бойницы, и зубцы
золотой крепости, изображение которой считалось родовым
241

гербом. От нее исходила сила и уверенность. Недаром герб
висел над камином в главном зале. Здесь он свидетельствовал
о славе рода, рыцари которого были на протяжении веков
хозяевами замка и владели землями на много лиг (единица
длины, равная трем милям) вокруг него. Я чувствовал, что он
сильнее времени и смерти и каждой своей частицей он связан
с предками и с их землей. Кроме того, рядом с башнями был
еще грозный двухвостый лев. Этот лев и застывшие в голубом
поле герба башни стерегли, как мне показалось, страшную
тайну. Что-то было в них притягивающее, строгое, загадочное.
Я смотрел и не мог наглядеться. Пораженный всей этой
красотой, я стал на колени и так увлекся своими мыслями,
что не заметил, как в зал вошел человек. Это был господин
граф. Он посмотрел на меня с удивлением, затем нахмурился.
Я онемел и, не в силах промолвить ни слова, не поднимался
с колен. Граф взглянул на мое лицо, обращенное вверх, к гер­
бу, и его глаза прояснились.
— Что ты делаешь в зале? — спросил он.
— Я смотрел на золотую крепость, господин, — сокрушен­
но отвечал я.
— Зачем? — улыбнулся граф.
— Я не знаю, господин, но она так красива...
— Хм... — Он обернулся к дверям, где на почтительном
расстоянии стоял священник. — Учи его, будет у нас свой ге­
рольд, — сказал он и, не прибавив больше ничего, вышел из
зала.
Так жизнь моя круто переменилась, и я попал в обучение
к старому отцу Анастасио. Вся его жизнь была подчинена
строгому распорядку, и почти все время занимало служение
Господу. Однако он был не только священником в замке. Он
окончил и юридический факультет. А геральдика, как всем из­
вестно, входит в круг дисциплин, прилежно изучаемых буду­
щими юристами. Рвение мое было велико, и в моем лице же­
лание отца Анастасио передать свои знания нашло пытливого
ученика. Он стал рассказывать мне, чаще всего по дороге к
мессе, все, что знал о гербах, объясняя их по изображениям в
покоях замка.
Он показал мне щит, вытянутый и заостренный снизу, ка­
кие были у древних воинов, показал закругленные снизу, как
242

у кастильских рыцарей, и многие другие. Сверху щиты венча­
ли сверкающие рыцарские шлемы. Над шлемами виднелись
разные фигуры: рука, зажавшая меч, голова шута в колпаке,
или русалка, или цветные крылья, или рога, или дивное перо
заморской птицы по имени «павлин».
— Герб в роду один, — наставлял меня священник, — а вот
шлемовая эмблема у каждого из рода — своя. И еще, посмот­
ри-ка чуть ниже шлемовой эмблемы. Видишь? — И он протя­
нул свою сухую тонкую ладонь к росписи и указал мне на ви­
той двуцветный жгут, повторявший основные цвета герба и
двуцветные ниспадающие ткани по обеим сторонам шлема. —
Это бурелет и намет, их носит всякий рыцарь, но если владе­
лец гербов граф, как твой господин, герцог или король, то на
шлеме будет подобающая титулу корона.
Я старался не пропустить ни слова старого священника.
Как-то раз он привел меня в дальний покой замка и указал на
потертую по бокам почти бесцветную подушку. Все ее потем­
невшее от времени поле было усеяно вытканными фигурами
маленькой крепости. Она показалась мне знакомой.
— Верно, — подтвердил мой учитель, — это та же кре­
пость, что и в гербах графа. Только выткана она давно, и на
этой подушке ты видишь герб прадеда твоего господина.
Да-да, в ту пору герб этого славного рода выглядел именно
так. Старый рыцарь женил старшего сына на единственной
дочери своего соседа. Брак их был счастливым, но недолгим.
Незадолго до гибели граф сделал своей любимой супруге по­
дарок — ларец тончайшей лиможской работы, на каждой сто­
роне которого был изображен родовой герб. Однако форма
его была не щит, а ромб, поскольку изображенный герб при­
надлежал даме. Спустя несколько лет после того, как молодая
графиня родила сына, молодой владелец замка был смертель­
но ранен. Мальчик унаследовал не только отцовские земли,
но и земли своей матери. С тех пор графский герб и разделен
на две части: в первой золотая крепость, которую ты узнал, а
во второй — хвостатый зверь.
Священник подошел к окну и долго стоял, о чем-то заду­
мавшись, около полупрозрачного стекла. Потом кивнул мне,
чтобы я подошел ближе. Когда я приблизился, то увидел, что
учитель мой смотрел не за окно, а на его створки, на которых
243

были нарисованы маленькие гербы. Один из них отличался от
остальных, имея в своем поле еще какое-то маленькое расте­
ние с лиловыми цветами.
— Да-а... Так вот, мальчик рос и вскоре превратился в
храброго рыцаря. Этот прославленный воин, приходящийся
твоему господину отцом, и есть владелец герба с цветком. Ле­
генда гласит, что в одном из особенно тяжелых сражений с
неверными был ранен король. Он лежал в своем походном
шатре и даже не приходил в себя. Лекари, осмотревшие его
рану, послали своих помощников искать лечебную траву, но те
нигде не могли раздобыть ее. Тогда всему войску была объ­
явлена печальная весть о скорой кончине государя. Всех вои­
нов от закаленных в сражениях рыцарей до оруженосцев ох­
ватила скорбь. И только молодой граф не потерял присутст­
вия духа. Лихо вскочив в седло, он пришпорил коня и ускакал
прочь от лагеря. Весь день провел он то в лошинах, то в горах,
пригнувшись к шее своего боевого друга и высматривая ма­
ленькое спасительное растение. Уже стало вечереть, когда он
привязал коня к дереву и стал бесшумно пробираться на сторо­
ну врага. Там, в небольшом овраге, была последняя надежда —
лучи заходящего солнца осветили на дне его разбросанные ли­
ловые пятна. Рыцарь возвратился в лагерь ночью, конь его
был в пене, платье испачкано грязью, однако после несколь­
ких слов стража пропустила его в королевский шатер. Воин
распахнул полог и предстал перед главным королевским лека­
рем, он разжал руку: на его ладони лежали веточки, густо усы­
панные мелкими лиловыми цветками. Говорят, что король за
свое спасение велел рыцарю поместить в своих гербах этот
скромный цветок. Когда же одно из стекол окна треснуло, его
заменили, используя уже новое изображение герба... Вот так
история рода и деяния его представителей отражаются в гербах.
Так незаметно в учении прошли несколько лет...

* **

В конце весны, в прекрасный майский день граф решил
устроить рыцарский турнир.
— Это прекрасно, — обрадовался отец Анастасио. — Да
будет тебе известно, что следует различать два главных вида
турниров — бой между двумя отрядами рыцарей и поединок,
244

одиночный бой на копьях. Еще когда был жив славный Мат­
вей Парижский, а он был изрядным знатоком гербов, он на­
зывал турниры «боями галлов». Рыцари к нам, как и на другие
турниры, приедут издалека, потратив на путешествие и при­
обретение всего необходимого немало. Но участие в турнире
почетно. Кто не участвует в турнире — того нет среди рыца­
рей, а кого нет ни среди рыцарей, ни среди монахов, тот вил­
лан, и его удел — вечная работа.
Он продолжал:
— Турнир может устроить любой действительно знатный
человек, даже барон, но особенно хорош турнир такого сузерена, как наш господин граф. На турнир граф соберет всех
своих рыцарей и оруженосцев. Долго звать ему не придется —
все будут рады случаю подтвердить свою верность сюзерену и
сразиться на турнире. Мы пригласим нашего гербового коро­
ля Золотую Крепость, и он поможет нам избрать из числа ры­
царей гербовых судей, скажем, четырех. Золотую Крепость,
гербового короля, граф, наверное, захочет послать к другому
сеньору, может быть, к графу Барселонскому, и вызвать того на
турнир. Да, знай, — взволнованно продолжал старенький свя­
щенник, — что, когда герольд передает знатному сеньору при­
глашение на турнир, он может сделать это где угодно и в при­
сутствии кого угодно, но только не в храме. Божья церковь —
святое место, и там не должно даже думать о таких забавах,
которые столько раз осуждала наша святая церковь и намест­
ники престола святого Петра, папы римские. Конечно, если
бы все дело было только в состязании оружия, турниры давно
бы запретили, но рыцарство — опора короны и Божьего по­
рядка.
Я знаю, что потом гербовый король послал персевантов, а
это самые младшие из герольдов, с письменными приглаше­
ниями к выбранным судьям турнира. Вместе они договори­
лись о том, каким будет турнир. И потом гербовый король
Золотая Крепость в торжественном облачении, со знаменами,
на которых уже красовались гербы избранных судей, с герба­
ми судей На своей одежде, в сопровождении герольдов и пер­
севантов объехал ближние и дальние города и замки, оглашая
весть о предстоящем турнире. «Слушайте! — громогласно
246

восклицали герольды и персеванты, стоя в замковом дворе
или на главной городской площади. — Да будет ведомо всем
сеньорам, рыцарям и оруженосцам нашего королевства и
иных христианских королевств, и всякому, кто не враг госуда­
ря нашего графа — да продлит Господь его дни, — что в тре­
тий день месяца мая у графского замка будет турнир и состя­
зание на копьях. Всякий, кто намеревается участвовать, дол­
жен прибыть не позднее чем за четыре дня до его начала и
представить свои гербы, чтобы быть допущенным до турни­
ра! — И так они повторяли трижды везде, куда приезжали.
К турниру в замке готовились долго и старательно. Место
выбрали прямо перед замком, ровное и сухое, и огородили
его. Вдоль одной из двух сторон, что длиннее, плотники по­
строили высокие ложи на помостах для знатных дам и трибу­
ны для гербовых судей и обтянули их прекрасными синими
тканями. Напротив, на другой стороне высился помост глав­
ного герольда, гербового короля Золотая Крепость. Поле для
турнирного боя окружили двойной оградой. Первый барьер
отстоял от второго на четыре шага. Высотой не более пяти пье
(пье равно 32,6 см). Это пространство для персевантов и ору­
женосцев, а за внешней изгородью стоит обычно народ.
В разных концах площадки, по левую и правую руку от
лож, соорудили двое ворот. Рядом с одними, крашенными
желтой краской и изображавшими крепостные ворота, висел
щит господина графа с золотой крепостью в голубом поле.
Напротив них тоже возвели ворота, но не золотые, а зеленые.
Самыми первыми, еще до приезда всех остальных гостей,
в замок вступили гербовые судьи. Я хорошо помню день их
приезда: во главе ехали четыре конных трубача с гербами су­
дей на занавесях труб, за ними — четыре персеванта по двое
в ряд, с гербами судей, изображенными на облачениях. Я сто­
ял на стене рядом со старым священником и в восторге вни­
мал всему, что видел.
— Вот человек, который знает о гербах намного больше
меня, — тихо проговорил мне мой учитель, указав на пожило­
го мужчину, надменно державшегося и спокойно глядевшего
прямо перед собой, — это гербовый король Золотая Крепость,
я представлю ему тебя.
246

Гербовый король въезжал вслед за предшествующими персевантами, а за ним, облаченные в длинные красные одеяния,
попарно ехали четверо гербовых судей. Все время турнира они
были гостями нашего сеньора и жили и столовались на его
счет.
Скоро со всех концов в замок начали съезжаться рыцари
со своими оруженосцами, прекрасные дамы, их служанки и
слуги. Их торжественный въезд происходил в строгом поряд­
ке. Сначала прибывали сеньоры. Во главе кортежа вышагивал
боевой конь сеньора с плюмажем, в попоне, расшитой герба­
ми сеньора. Правил конем маленький паж, который сидел
верхом без седла. Далее по два в ряд шествовали кони других
участников турнира, тоже в попонах с гербами. Далее шли
трубачи и герольды с персевантами, и замыкали процессию
рыцари со свитой, оруженосцами и слугами. Сразу после при­
бытия наиболее знаменитые и знатные выставили знамена со
своими гербами в окнах. Ласкающее глаз, должен заметить,
зрелище!
Вечером рыцари и дамы собрались в большом зале замка.
Туда же прибыли трубачи и персеванты, а за ними и четверо
судей и гербовый король. Начались танцы. Я смотрел во все
глаза. В это время гербовый король поманил меня и впол­
голоса велел мне, так как у меня был самый звонкий голос,
как настоящему персеванту, громко крикнуть. Как только я
закричал: «Слушайте!», танцы сразу остановили. Тогда гербо­
вый король сказал следующие слова: «Всемилостивейшие и
достославные сеньоры, прошу каждого из вас завтра до полуд­
ня прислать мне свои знамена и свой шлем со шлемовой эмб­
лемой, в котором он намерен сражаться, в монастырь святой
Анны».
На следующий день все собрались в монастыре. Оруже­
носцы разместили шлемы на парапете клуатра, внутреннего
дворика монастыря, над каждым из шлемов укрепили знамя.
Мне и сейчас приятно вспомнить ту яркую пышность, кото­
рая преобразила строгую монастырскую галерею. Судьи не­
сколько раз прошли под ее сводами вокруг клуатра. Один из
герольдов выкликал имена участников турнира, которым при­
надлежали шлемы. Каких только гербов не было на шлемах и
247

знаменах: горностаевое поле с алой перевязью, алый бык в
серебряном поле и глава империи — черный орел в золотом
поле, золотые и алые клинья, косой серебряный крест в синем
поле, разъяренный восстающий золотой лев в алом поле и
алый в золотом, обращенные друг к другу, — разве можно все
их перечислить! Все проверяли — не замечен ли рыцарь в дея­
ниях нерыцарских — дурном обращении с дамами, наруше­
нии своего слова. Не пускал ли деньги в рост или, может
быть, взял в законные супруги служанку... Это тоже не при­
стало рыцарю. Виновных не допускали до турнира, и по праву
полагалось забирать их коня и доспехи и отдавать герольдам,
но Золотая Крепость, гербовый король, который, держа за ру­
ку, почти не отпускал меня от себя, сказал, улыбнувшись, что
лучше этого не принимать — уж очень оно небезопасно.
Вечером в замке в разгар веселья гербовый король велел
назавтра после полудня всем явиться верхом и без оружия для
принесения клятвы. Так они и явились на следующий день, и
при каждом был знаменосец со скатанным знаменем. И все
подняли правую руку и поклялись своими телом и честью не
злоумышлять на турнире друг против друга. И опять вечером
среди танцев объявили: «Завтра в полдень будьте готовы при­
быть на ристалище в латах, готовые к турниру, дабы начать
его».
В день турнира дамы собрались на трибунах за полчаса до
объявленного времени. Площадку окружили трубачи. Все они
были с трубами, на голубых занавесях которых сияли золотые
крепости, все они были облачены в синие с золотом ливреи с
маленькой золотой крепостью на рукаве. Напротив дам был
помост гербового короля, герольда Золотая Крепость. Все во­
круг было заполнено народом. Говорливая челядь пристро­
илась к окнам замка следить за ходом турнира, а стража смот­
рела с башни, о которой я уже упоминал.
Утром в день турнира рыцари, оруженосцы и слуги встали
рано. Надо и помолиться, и слегка позавтракать, да и на то,
чтобы облачиться в доспехи, требуется часа два. Под латы ры­
цари надели двухслойные холщовые одежды, которые слуги
зашнуровали, затем шоесы, затем башмаки со шпорами, обла­
ч и л и ноги крепкой броней, закрепили наручи и только потом,
248

когда руки и ноги уже защищены латами, надели панцири и в
последнюю очередь — крепкие шлемы. После этого каждый
рыцарь, участник турнира, медленно и достойно в сопровож­
дении своих людей прибыл к месту состязания. Их знамена
несли персеванты в облачении с таким же гербом. Ни в коем
случае нельзя было уронить знамя — это величайший позор.
Рыцари двигались попарно и за каждым — его знаменосец.
Тем временем судьи и гербовый король заняли свои места.
Гербовый король указал обоим отрядам места и велел повто­
рить клятву: «Да не будут сеньоры турнирные бойцы умыш­
ленно колоть противника и бить ниже пояса, толкать и тя­
нуть, как не полагается. А если у кого падет шлем с головы —
да не коснется его никто, пока он шлем снова не наденет и не
завяжет. А если кто поступит иначе — лишится доспехов и
коня и будет изгнан с турнира».
Рыцари повторяли за гербовым королем, за Золотой Кре­
постью слова клятвы. Мне захотелось хотя бы встать поближе
к нему. Я встал сбоку и чуть позади него и с этого места уви­
дел готовящихся рыцарей. От волнения я не помнил себя, и,
когда двинулся первый рыцарь, я вслух прочитал то, что видел
на его гербах. Конечно, я говорил тихо, но гербовый король
услышал меня. Однако он спокойно начал исполнять свое де­
ло, как будто не замечая моей оплошности. Появился второй
рыцарь; смущенный, я молчал. Молчал и стоявший передо
мной гордый старик. Я не выдержал и назвал фигуры и цвет
поля его гербов, тут же громко заговорил и Золотая Крепость.
И вдруг я вспомнил, как перед началом турнира он неестест­
венно смотрел прямо перед собой, я увидел, как он, шаря ру­
кой, стараясь, чтобы это казалось незаметным, ищет жезл ге­
рольда, лежавший прямо перед ним, и не находит его... И вне­
запно я понял, что старик не видит, не видит совсем. Он
ослеп, но, видимо, недавно, и никто не знает, а он скрывает
это... Я стал говорить, достаточно мне было начать, и он до­
гадывался, кто перед нами проходит, и громко объявлял.
Трижды прозвучал сигнал, трубачи, герольды и персеванты
вышли за барьер, и начался бой. Тогда гербовый король с по­
клоном обратился к графу:
— Ваша милость, турнир, собравший столь доблестных
рыцарей, достоин более молодого и звонкого голоса. Если,
249

конечно, господин граф и благородные участники не будут
возражать...
С этими словами он повернулся ко мне и велел, сначала
проговорив ему вполголоса то, что, я увидел, объявлять громко
вместо него. Нечего и говорить, что я старался изо всех сил и
лишь два раза ему пришлось поправлять меня.
Когда судьи сочли, что турнир пора заканчивать, они дали
знак трубачам, и гербовый король подсказал мне, чтобы я
трижды выкликнул: «Благородные сеньоры, покидайте поле,
вы с честью сражались!»
После этого началось состязание в поединке на копьях. От­
крылись двое ворот в разных концах площадки, золотые и зе­
леные. У золотых ворот висел щит хозяина замка с золотой
крепостью в голубом поле. У зеленых ворот вешал щит тот, кто
собирался состязаться с защитниками герба Золотой Крепости.
Рыцарь, который желал сразиться, посылал герольда дотро­
нуться до щита, висевшего на воротах. Могучий рыцарь неук­
ротимого нрава подъехал сам и ударил в него копьем. Его конь
был в алой попоне с золотой каймою, как и его щит. Навстречу
ему помчался всадник на коне под синей попоной с горностае­
вой полосой и с таким же рыцарским щитом. У другого по зо­
лотому полю были рассыпаны синие лилии, а навстречу ему
устремился, держа копье, воитель, у которого по алому полю
рассыпаны лилии серебряные. Следующей парой сразились
черный щит с тремя золотыми веретенами против синего щи­
та с серебряными панелас — геральдическими листьями топо­
ля. И попоны их коней были — черная с золотом и синяя с
серебром.
В таком виде они представали пред дамами и пред гербо­
вым королем. Каждый поединок длился полчаса, пока не вы­
сыпался весь песок в песочных часах. Золотая Крепость ведал
всем церемониалом поединков. Все было точно так же, как и
на состязании отрядов. Правда, когда турнирные бойцы шли
в атаку, то не только я, но и дамы узнавали самых знаменитых
рыцарей по их гербам.
Вечером все собрались в большом зале: дамы, граф, рыца­
ри, судьи в сопровождении гербового короля, герольды и пер­
севанты и дама, из чьих рук победителю предстояла честь при250

нять награду. Персеванты стояли с большими свечами. С по­
толка свисала на веревке, перекинутой через блок, деревянная
крестообразная люстра с четырьмя толстыми свечами. Я видел,
как перед тем ее спустили на веревке, зажгли свечи и опять
подняли. Гербовый король, стоя под люстрой и освещенный
свечами, объявил, обращаясь к рыцарю серебряных лилий:
«Благородная графиня вручит вам приз, ибо он заслужен вами,
смелым рыцарем, искусно владеющим мечом и более других
поразившим соперников». Дама сняла покрывало с приза. Это
была сверкающая драгоценными камнями маленькая Золотая
Крепость. Рыцарь преклонил колена, потом поднялся, принял
чудесную награду и почтительно поцеловал даму в щеки. В это
время гербовый король шепнул мне, чтобы я выкликнул бое­
вой девиз рыцаря, и я крикнул изо всей силы.
После этого гости собрались за пиршественным столом в
той самой зале, где я впервые увидел графский герб. Другим
участникам турнира тоже были обещаны подарки: кому кони,
кому меха, кому шелковые одежды. Гости хвалили щедрость
графа, устроителя турнира. Празднество продолжалось.
— А что это за чудесный мальчик блазонировал гербы на
турнире? — обратилась к графу одна из дам.
— Это, верно, персевант или юный герольд? — подхватили
остальные гости.
Граф откинулся на высокую спинку своего стула, немного
помолчал, а затем гордо произнес:
— Нет, это мой собственный герольд. Отныне я назначаю
его герольдом замка и кладу ему жалование.
Так передо мной совершенно неожиданно открылась сы­
тая уверенная жизнь в будущем. Я был рад, теперь я мог не
беспокоиться о себе, мог помочь моему доброму учителю-свя­
щеннику, и старому герольду (и Мадлена, подумал я, может
быть, перестанет так вздергивать нос, пробегая мимо...).
Спустя два года замок графа был взят штурмом. Граф убит,
а его дети взяты на воспитание ко двору. В его владения на­
значен управляющий. И никакой геральдики, кроме королев­
ской, больше в этом замке никому не было нужно.
Я, конечно, не остался без куска хлеба, и мои знания кор­
мили меня всю жизнь, но это совсем другая история...
251

Как сражались в Средние века
Каждая эпоха имеет особый род вооружений и военную
стратегию, которые определяются условиями жизни само­
го общества. Средневековое оружие и доспехи были
очень разнообразными. Это оружие не только решало
судьбы королей и народов, — уважение и любовь к оружию превратили его в предмет высокого искусства.

ринадлежность к военному сословию влекла за собой
обязанность с оружием в руках защищать тех, кто молился, и
тех, кто работал. Поэтому от представителей знати тре­
бовалось иметь полное рыцарское вооружение и уметь обра­
щаться с ним, а боевой или гербовый щит, мечи и доспехи
служили показателями их общественного статуса. О средневе­
ковом вооружении мы узнаем из разного рода источников:
изучая образцы оружия и доспехов, которые дошли до нас,
рассматривая их изображения в произведениях средневековой
живописи и скульптуры или читая о подробностях производ­
ства и происхождения различных видов оружия в таких доку­
ментах, как инвентарные описи и отчетные книги. То наслаж­
дение, которое получал средневековый человек от вида этого
прекрасного оружия, хорошо передается в миниатюрах, укра­
шавших средневековые рукописи романов, хроник и даже ду­
ховных книг: их авторы с удовольствием заполняли эти кра­
сочные миниатюры фигурами в соответствующем военном
обмундировании.
С глубокой древности изменения в вооружении и доспехах
определялась двумя противоположными условиями. Во-пер­
вых, шла бесконечная борьба между средствами нападения и
защиты, в которой каждому новому виду оружия следовало
противопоставить новые защитные доспехи, и наоборот; а
во-вторых — существовало постоянное «перетягивание кана­
та» между потребностью в мобильности и стремлением к без­
опасности. Греки и римляне никогда не забывали о значении
подвижности в военном деле. Они ограничивали защитные
доспехи щитом в руке, шлемом на голове, кирасой на груди и
спине и ножными латами на голенях. Но позже ситуация из­
менилась.
252

Введение стремени дало конному воину более уверенную
посадку в седле, в результате чего он смог держать наперевес
свое копье и сполна использовать движущую силу лошади и
всадника для удара. А значит, потребовалась более надежная
система защиты. В раннем Средневековье воин, который был
достаточно богат, носил железный шлем на голове и кольчугу
из множества сцепленных и склепанных колец на туловище,
изготовление которой занимало много времени и требовало
большого искусства. Поэтому рубахи из железных колец были
весьма дорогим одеянием, вначале доступным только вождям,
но зато они не скоро изнашивались и постепенно накаплива­
лись.
Уже на гобелене из Байё и конные, и пешие воины изо­
бражены одетыми в длинные кольчуги до колен и пластинча­
тые конусообразные шлемы с наносниками, частично защи­
щавшими лицо. Нормандцы изображены с длинными щита­
ми, а некоторые англосаксы — с круглыми. Сам герцог и его
сводный брат Одо, епископ Байё, были одеты в чулки из коль­
чуги. Они вооружены копьями и мечами, а также топорами с
зазубринами, которые были преимущественно оружием ви­
кингов.
Иногда кожаная или стеганая куртка, надевавшаяся обыч­
но под кольчугу, сама по себе рассматривалась как достаточное
средство зашиты. Есть описания сражений крестоносцев, в ко­
торых говорится о том, что стрелы застревали в их стеганых
куртках, не причиняя никакого вреда. Согласно Ассизе о во­
оружении Генриха II (1181), держатель рыцарского фьефа дол­
жен был иметь кольчугу, шлем, щит и копье, а горожанин —
кожаную или стеганую куртку, железную каску и копье.
Такое оружие и снаряжение продолжало использоваться
долгое время, но к концу X I I в. произошли некоторые измене­
ния. Одно из них — введение большого бочкообразного шлема,
который закрывал всю голову и лицо воина. Во-вторых, длин­
ный щит был укорочен и приобрел форму треугольника с плав­
но скошенными сторонами, и, в-третьих, кольчуга была укоро­
чена так, чтобы пола не простиралась дальше колена, а поверх
нее надевалась льняная длиннополая безрукавка. Таким обра­
зом прежний порядок оказался перевернут, так как раньше
длинная кольчуга, достигавшая икр, надевалась с более корот­
ким льняным одеянием снизу.
253

Достоинством кольчуги была гибкость, но все же ее вес
был значительным, и даже стеганые куртки, надевавшиеся
под нее, не могли предотвратить синяки и переломы от уда­
ров. Более того, очень сильный удар мог сломать кольцо и
вонзить его в тело. Поэтому стали применяться пластинчатые
доспехи, в которых удару противостояла жесткая, а не гибкая
поверхность. Еще одно преимущество новых доспехов за­
ключалось в том, что ударное острие или режущее лезвие лю­
бого оружия имело гораздо больше шансов соскользнуть с
гладкой пластины, чем с кольчуги.
В течение второй половины X I I I в. мелкопластинчатые дос­
пехи накладывались или вставлялись в кольчугу на плечах,
локтях и коленях. Капюшон соединялся с кольчугой желез­
ным воротником, который достигал груди и плеч, а рукава
кольчуги удлинились так, что образовались полуперчатки для
рук. Большой шлем, который сначала имел плоский верх, стал
к концу X I I I в. куполообразным. Это было очень серьезным
преимуществом, так как прямой удар сверху легко мог с него
просто соскользнуть.
В то время еще не было огнестрельного оружия, и, следо­
вательно, сражались только холодным оружием, лицом к лицу.
Противники выстраивались друг против друга и устремлялись
на неприятеля с опущенными копьями; легко раненные или
опрокинутые с коней при помощи оруженосцев поднимались,
сражались пешими, стремясь поразить противника своим ме­
чом, булавой или топором. Побеждал тот, кто был лучше во­
оружен, обладал большей силой и ловкостью, превосходил
противника в искусстве владения оружием.
В Средние века царь-оружием был меч. Клинок меча, вве­
денного в Западной Европе викингами, выковывался из набо­
ра железных полос, многократно фальцуемых (перегибаемых)
так, чтобы обеспечить максимальную крепость, и как резуль­
тат он часто имел узорчатую поверхность. К середине X I I I в.
довольно неуклюжие и плохо сбалансированные мечи эпохи
завоеваний сменил более широкий, более сильный, хотя и
столь же громоздкий, рыцарский меч. Форма меча была по
необходимости простой, разнообразие ограничивалось вспо­
могательными деталями его рукояти, что отнюдь не мешало
особому восприятию этого самого блистательного и мощного
оружия Средневековья, которое почиталось как талисман, об254

ладающий Божественной силой. С мечом общались, как с жи­
вым существом или некой мистической личностью, — доста­
точно вспомнить наиболее известные в средневековой литера­
туре рыцарские святыни: меч короля Артура — Калибурн, меч
Роланда — Дюрандаль и меч Карла Великого — Жуайез.
Вот два отрывка из «Песни о Роланде», которые дают я р ­
кое представление об отношении средневековых рыцарей к
своему оружию:
Вот на лугу лег император спать.
Его копье б о л ь ш о е — в головах.
В д о с п е х а х о н остался д о утра.
Броня на н е м , блестяща и бела,
Сверкает з о л о т о й его ш и ш а к .
Меч Жуайез свисает вдоль бедра, —
О н за д е н ь цвет меняет тридцать раз.
Кто не слыхал п р о острие копья,
П р о н з и в ш е е распятого Христа?
Теперь тем о с т р и е м владеет Карл.
Его о н вправил в рукоять меча.
В честь столь б о л ь ш о й святыни с в о й булат
О н Жуайезом — «Радостным» — назвал.
Тот меч ф р а н ц у з а м памятен всегда:
Недаром клич их б р а н н ы й — «Монжуа!»,
Н е д а р о м их никто не побеждал.

* * *
Д о л и н о й мчит Роланд на скакуне.
К о н ь Вельянтиф п о д н и м горяч и резв.
К л и ц у ему оружье и д о с п е х .
Копье о н д е р ж и т меткое в руке,
Вздымает г р о з н о к н е б у острие.
З н а ч о к играет белый на копье,
Свисает бахрома д о рук и плеч...
Р о л а н д увидел, что С а м с о н п о г и б ,
Великий гнев и горе ощутил,
К о н ю дал ш п о р ы , п о в о д отпустил,
С в о й Д ю р а н д а л ь , б е с ц е н н ы й меч, схватил,
Ударил Вальдаброна что есть с и л ,
Ш л е м , где горят каменья, разрубил,
Л о б , и б р о н ю , и тело раскроил,
С е д л о с отделкой золотой п р о н з и л ,
К л и н к о м к о н ю хребет переломил...
255

И наконец, отрывок о трагической гибели Роланда, кото­
рый раскрывает в высшей степени личностную, эмоциональ­
ную связь рыцаря со своим верным мечом:
Почуял граф, что смерть его настигла,
Встал на н о г и , собрал остаток силы,
Идет, хотя в л и ц е и ни кровинки.
Пред т е м н о й глыбой о н о с т а н о в и л с я ,
По ней ударил десять раз с е р д и т о .
О камень меч звенит, н о не щербится.
Граф молвит: «Богоматерь, п о м о г и м н е ,
Пора н а м , Д ю р а н д а л ь , с т о б о й проститься.
М н е больше ты уже не п р и г о д и ш ь с я .
С т о б о й мы многих недругов п о б и л и ,
С т о б о й б о л ь ш и е земли п о к о р и л и .
Там Карл с е д о б о р о д ы й правит ныне.
Владеть т о б о й не д о л ж е н враг трусливый»...
...Бьет граф теперь м е ч о м п о глыбе красной.
Сталь не щербится — л и ш ь звенит о камень.
Он видит, что с клинком ему не сладить,
И начинает тихо сокрушаться:
« М о й светлый Д ю р а н д а л ь , м о й меч булатный,
Как ты на с о л н ц е б л е щ е ш ь и сверкаешь!
Ты в М о р и а н с к о м д о л е дан был Карлу —
Тебя вручил ему Господний ангел.
Чтоб ты достался л у ч ш е м у вассалу,
И Карл меня т о б о ю препоясал...
...С т о б о ю вместе п о к о р и л все страны,
Где ныне Карл с е д о б о р о д ы й правит.
С т о б о й расстаться б о л ь н о мне и жалко.
Умру, н о не отдам тебя арабам.
С п а с и нас, Б о ж е , от такого срама!»
Бьет граф Роланд теперь п о глыбе с е р о й .
Немало от нее кусков отсек о н ;
Сталь не щербится — л и ш ь звенит, как п р е ж д е ;
Меч, н е в р е д и м , отскакивает кверху
Граф видит — все усилья б е с п о л е з н ы
И тихо восклицает в с о к р у ш е н ь е :
«О Д ю р а н д а л ь булатный, меч м о й светлый,
В чью рукоять святыни встарь я вделал...
Д а не п о с л у ж и т сталь твоя н е в е р н ы м .
Пусть л и ш ь х р и с т и а н и н т о б о й владеет,
Пусть трус тебя вовеки не наденет!»...
256

...Почуял граф — п р и х о д и т смерть ему.
Х о л о д н ы й пот струится по челу.
Идет о н п о д т е н и с т у ю сосну,
Л о ж и т с я на з е л е н у ю траву,
Свой меч и рог кладет с е б е на грудь...

В X I I — X I I I вв. конный воин в железных доспехах преоб­
ладал на поле боя и сшибал с ног пехотинцев. Когда его копье
ломалось или враг располагался слишком близко для удара
копьем, он прибегал к мечу, который висел с левой стороны,
и к топору или булаве на луке седла. Меч этого периода имел
обоюдоострое лезвие с желобками в середине каждой стороны
и суживался к острию. К концу Средних веков рыцарский меч
удлинился и иногда у него был достаточно длинный эфес (ру­
коятка), чтобы держаться двумя руками. В X I I I — X I V вв. аль­
тернативой прямому двустороннему мечу была короткая и
широкая кривая сабля.
Снаряжение рыцаря или оруженосца в это время позволя­
ло легко установить его происхождение. На щите располага­
лись особые геральдические эмблемы взамен старых, более
примитивных знаков; геральдические знаки вышивались так­
же на одежде, а впоследствии стали украшать и шлем рыцаря,
и голову его боевого коня. На прямоугольных кусках кожи,
которые с середины X I I I в. пристегивали к плечам, чтобы
предохранить от удара мечом в шею, также располагались ге­
ральдические знаки. Боевого коня, с его крупным и уязви­
мым корпусом, так же как и самого рыцаря, от неприятель­
ских ударов защищали железными бляхами и кожей. Кроме
того, его покрывали великолепно украшенной попоной, на
которой были вышиты гербы рыцаря.
В XIV в. происходит переход от кольчуги к латам. По мере
развития знаний и искусства оружейников стало возможным
расширить применение доспехов из кованых железных плас­
тин, конструируя их таким образом, чтобы они отвечали дви­
жениям тела. Производились латы для туловища из железных
обручей или мелких склепанных друг с другом пластин. Плас­
тины простой формы, наложенные поверх кольчуги, исполь­
зовались для того, чтобы защитить конечности. В первой по­
ловине XIV в. полностью снаряженный воин был так нагру­
жен подобного рода многослойными доспехами, что не мог
9 Срелние века

257

нормально двигаться. Это, в частности, стало в 1370 г. причи­
ной гибели знаменитого рыцаря сэра Джона Чандоса, которо­
му пришлось сойти с коня и сражаться пешим.
В ходе XIV в., с его многочисленными битвами, стали все
чаще использовать цельные латы, и потому кольчуга отошла
на второй план. В это время в некоторых специализирован­
ных центрах, особенно в Милане, на севере, Италии, начал
производиться высококачественный металл, который легче
поддавался обработке, и его можно было подогнать к челове­
ческой фигуре. Ко второй половине XIV в. переход от кольчу­
ги к латам был почти завершен. Под короткую юбочку из ме­
талла надевались цельные латы. Кольчуга все еще использова­
лась для зашиты подмышек, локтей и шеи. Кольчужная
пелерина свешивалась со специальных скоб, прикрепленных
вокруг нижнего края шлема. Шлем делался в форме остроко­
нечного яйца и имел подвижное забрало, которое само было
вытянуто и скошено спереди, чтобы увеличить возможность
обзора.
Доспехи, которые носили в конце XIV — середине XV в.,
были простыми и практичными: их гибкость усиливалась на­
личием в пластинах специальных прорезей, которые обеспе­
чивали подвижность их соединения. С полным развитием
пластинчатых доспехов не только кольчуга, но и щит стал иг­
рать второстепенную роль. Латы сделали эту защиту излиш­
ней. Наконец, в первой четверти XV в. на смену кольчужной
пелерине также пришли листовые доспехи, защищавшие шею
и подбородок. Была также усилена дополнительными пласти­
нами защита локтей, плеч и левой руки, которая держала по­
водья, созданы цельные латные рукавицы. Так было заверше­
но полное бронирование воина от макушки до носка. Главны­
ми центрами изготовления лат стали в XV в. немецкие города
Нюрнберг и Аугсбург. Их изделия отличала не только макси­
мальная практичность, они были настоящими произведения­
ми искусства.
Этим, однако, не исчерпывался набор вооружения средне­
векового рыцаря. Важным наступательным оружием являлось
длинное копье (в XIV в. оно достигало четырех с половиной
метров), которое делали обычно из легкого дерева: сосны, вя­
за, липы, осины. Но самыми лучшими считались копья из
258

ясеня. В верхний конец копья вставлялось стальное острие, а
под наконечником крепился флажок. На вооружении рыцаря
было еще не одно опасное оружие — алебарда с двойным лез­
вием, железная булава, боевой топор. В ближнем бою, когда
копье и меч из-за их длины становились бесполезными, во­
ины прибегали к помощи короткого кинжала.
Однако в крупных сражениях Средневековья воевали не
только рыцари, но и наемные ратники и пешие воины небла­
городного происхождения. Уже Эдуард III во время Столетней
войны предпочитал не полагаться на старое феодальное опол­
чение, а набирать для участия во французских войнах отряды
наемников — лучников и пехотинцев. В XIV—XV вв. англий­
ские лучники, чье значение начиная с X I I I в. постоянно воз­
растало, стали решающей силой в самых крупных сражениях.
Три выдающиеся победы — в битвах при Кресси, Пуатье и
Азенкуре — были выиграны благодаря дисциплине и искусст­
ву английских лучников. Но все же и в сражениях позднего
Средневековья бронированная кавалерия продолжала играть
свою роль, потому что рыцари и пехота могли прекрасно до­
полнять друг друга.
Лучник носил открытый шлем и кольчугу с короткими ру­
кавами. Он защищался, вгоняя в землю перед собой острый
кол, который, будучи умноженным на число лучников, созда­
вал заграждение против кавалерии. Он также пользовался
большим деревянным, обтянутым кожей щитом, который
можно было поставить на землю, подперев сзади. Еще из ору­
жия у английских лучников был меч или молот, с которыми
они вступали в схватку, когда стрельба из луков заканчивалась
и противники входили в рукопашный поединок. Стрелы снаб­
жались оперением, чаще всего гусиным, а наконечники дела­
лись из высококачественной шеффилдской стали. Левое за­
пястье лучника было защищено от растирания тетивой при
помощи браслета из кожи или рога.
В сражениях участвовали и арбалетчики. Арбалеты ис­
пользовались с начала X I I I в., они распространились из Ита­
лии по всей Западной Европе. Напоминающие наконечник
стрелы короткие стальные «болты» арбалета, выпускаемые как
из мощной катапульты, причиняли страшные раны, и цер­
ковь даже выступила против применения этого оружия. Арба259

лет использовали главным образом профессиональные наем­
ники, что, похоже, добавляло им непопулярности во всех ар­
миях. Но скорострельность арбалета была намного меньше,
чем у длинного лука. Арбалет можно было натянуть разными
способами, но все они требовали времени: во-первых, помес­
тив ногу на лук и оттягивая тетиву рукой или посредством
крючка, прикрепленного к кожаному поясному ремню;
во-вторых, с помощью специального рычага или колеса;
в-третьих, закручивая ворот. Лучники наносили огромные по­
тери конной силе, насмерть поражая своими стрелами даже
очень крупных лошадей, и в результате рыцарям с обеих сто­
рон часто приходилось сходить с коней и сражаться пешими.
До изобретения огнестрельного оружия и пушек важную
роль в боевых действиях при штурме укреплений играли осад­
ные машины, которые имели разные функции. Метательные
устройства, такие, как катапульта и баллиста, представляли
собой, по сути, огромную пращу, которая приводилась в дей­
ствие многими людьми и метала куски камня или каменные
ядра. Чтобы обеспечить попадание в цель, требовалось пра­
вильно установить такую машину, а для этого приходилось
предпринимать немало усилий. Если баллиста метала камни
левее или правее цели, то ее надо было повернуть в нужном
направлении. Если она стреляла выше, то ее отодвигали даль­
ше от цели и загружали более тяжелыми камнями, а если ни­
же — то придвигали ближе и использовали более легкие кам­
ни. Дело не ограничивалось камнями: в ход шли горючие ма­
териалы, способные зажечь осажденные укрепления. В любом
случае метательные осадные машины наносили огромный
ущерб, разрушая стены и башни, проламывая крыши, вызы­
вая пожары и людские потери.
Не менее серьезные повреждения производили мощные
ударные машины: сооружения таранного типа на колесах, с
подвешенным на цепях, заостренным и обитым железом брев­
ном и с железными крючьями, способными вырывать камни
из ослабленных ударами стен. Когда приближался решающий
штурм, вступала в дело гигантская деревянная конструкция в
виде башни («гуляй-башня»), которая могла иметь до пяти
ярусов, а в них размещались под навесными укрытиями сотни
рыцарей и арбалетчиков. Тащили эту башню на колесах с
260

помощью рычагов и канатов по настилам из толстых досок.
Придвинувшись вплотную к крепости, атакующие с верхней
площадки «гуляй-башни» перебрасывали на стену деревянный
мост и штурмовые лестницы: начинался рукопашный бой.
Первое документальное свидетельство о применении ру­
жей относится к середине XIV в. Использовалась или нет
пушка в битве при Кресси, мы, вероятно, так никогда и не
узнаем наверняка, поскольку ни один английский хронист
этого не утверждал, а французские, похоже, искали удобный
предлог для оправдания своего поражения. Но, в принципе,
это могло быть, так как пушки уже использовались в бою до
1346 г., а к концу XIV в. они стали довольно обычным яв­
лением. Во второй четверти XV в. отвоевание Нормандии
французами было во многом облегчено именно благодаря ис­
пользованию пушек. Последняя битва Столетней войны в
1453 г. была также выиграна главным образом французскими
пушкарями, но полномасштабное использование артиллерии
началось только в следующем столетии. Так, на рубеже XV и
XVI вв. происходит революция в способах ведения войны и
завершается целая эра в истории вооружения и военного ис­
кусства.

Многоцветье городской жизни
Средневековые города Европы возникли в результате от­
деления ремесла от сельского хозяйства. Города стали ре­
месленными, торговыми и политическими центрами, во
многом определявшими развитие страны. Сам внешний
вид города, его устройство представляли собой пеструю и
сложную картину.

>J J редставьте себе, что вы путешествуете по средневеко­
вой Западной Европе. Вы уже многое видели, о многом слы­
шали от людей того времени, охочих до всяких фантастических
россказней. Вы восхищались мощью замков феодалов, вместе с
толпами паломников поклонялись святыням в богатых, пре­
красно отстроенных монастырях. Теперь ваш путь лежит в го­
род, о богатстве и славе которого вам с завистью рассказывали
261

рыцари и их подневольные крестьяне. И вот ранним летним
утром, сидя на гнедом скакуне, вы подъезжаете к городу.
Уже издали видны высокие башни и стены города. Они не
менее прочны, чем у замков, ведь городам приходится отстаи­
вать свою свободу не только от завоевателей, но чаще всего от
соседних феодалов, которым не дают спокойно спать город­
ские богатства и вольности. Городские стены должны выдер­
живать штурм и многодневную осаду. Поэтому городские влас­
ти внимательно следят за ними, постоянно их чинят. К тому же
это символ городской независимости и свободы, знак достой­
ного положения в феодальном обществе. Если у поселения нет
стен, то какой же это город? В городской стене есть несколько
ворот, охраняемых стражей, не пропускающей в город всяких
подозрительных личностей: у города слишком много врагов.
Перед стеной — глубокий ров с водой, через него перекинут
мост к городским воротам. Иногда этот мост подъемный, как
в замках. Над воротами на башне устроена площадка, где стоят
дозорные, а городские трубачи возвещают начало нового тру­
дового дня. На зубцы этой башни страшно смотреть. Там тор­
чат исклеванные птицами головы казненных. Черепа убийц,
воров, бунтовщиков, дворян, грабивших купцов на больших
дорогах, предостерегают: городские законы суровы. Недалеко
от ворот — специальное место для казни, хотя особо «выдаю­
щихся» злодеев казнили на центральной городской площади.
У городских стен стоит виселица, на специальном страшном
колесе с шипами гниют тела казненных, неподалеку — остаток
костра, на котором в прошлый праздник сожгли еретика и
нескольких старых ведьм, напускавших порчу на скот и лю­
дей, летавших на пиршество с самим дьяволом. Жуткое это
место. По ночам сюда пробираются люди, чтобы унести ка­
кую-нибудь часть тела казненного: говорят, например, что па­
лец повешенного очень помогает девушке приворожить пар­
ня. А под виселицей растет мандрагора, чей клубень, похожий
на фигурку маленького человечка, для магов и чародеев —
первейшее средство.
Ближе к мосту черед ров — палатка. Там сидит городской
чиновник и собирает с крестьян, везущих на городской рынок
свой товар, положенную пошлину. Он также осматривает все
товары, проверяет их качество, ведь если товар плох, то о го262

роде пойдет дурная слава и купцы перестанут в него ездить.
Чиновник придирчиво следит, чтобы в город тайком не про­
возили те товары, на которые у города своя монополия. Зачем
городу терпеть конкуренцию? У него есть «право мили», по ко­
торому на расстоянии одной мили от городских стен запреще­
но варить пиво, делать вино на продажу, так как город сам
производит эти продукты. Вам повезло: сегодня ярмарочный
день, обещающий выгодные покупки и веселье.
После долгих объяснений со стражей, выясняющей, зачем
вы едете в город, заплатив сбор на ремонт мостов и дорог, вы
наконец въезжаете в город. Перед вами разворачивается густая
сеть узких, кривых улочек, где так легко заблудиться. Земли в
городе мало, она дорогая, поэтому дома маленькие, тесные,
тянущиеся кверху. Обычно они в два-три этажа. Раньше дома
были деревянные, но из-за частых пожаров, когда выгорал
весь город, стали строить каменные.
Заглянув в такой дом, вы увидите, что на первом этаже
находится мастерская ремесленника или лавка купца и кухня.
Жилые комнаты — на втором этаже. В гостиной стоят массив­
ные сундуки и лари, столы и шкафы. На полках — парадная
посуда из меди. Как драгоценность хранят стеклянные и фа­
янсовые сосуды, купленные у заморского купца. Рядом —
комнаты для каждодневной жизни, они намного скромнее.
Есть спальня, где на широкой постели под балдахином спят
хозяин дома с супругой. Постельное белье убирают в специ­
альный стенной шкафчик с отверстиями, чтобы оно провет­
ривалось. В XII—XIV вв. жилище горожанина было довольно
скромным, роскошь приходит позднее — в XV—XVI вв. вместе
с ростом богатства и гордости городского сословия. На черда­
ке складывали запасы продуктов и часть товаров. В северных
городах третий этаж превращался в огромный склад, снаружи
оформленный аттиком — верхней частью стены, закрываю­
щей крышу. Но обычно крыши были видны. Они двускатны,
покрыты черепицей.
К первому этажу часто примыкали сараи и помещения для
скота. Да, горожане долго еще держали кур, коров, гусей, сви­
ней. Их пасли за городскими стенами, где у города были свои
угодья. Окрестности города были обсажены виноградником.
Из винограда горожане делали вино, которое в огромных ко263

личествах потребляли сами и продавали. Часть виноградников
была в коллективной собственности города. Доход от них шел
на общественные нужды.
Но мы замешкались на улице, а это небезопасно. Вас мо­
гут задеть, обрызгать грязью, сбить с ног проезжающие всад­
ники. Улицы столь узки, что двум телегам не разминуться. Го­
родские власти следят лишь за тем, чтобы ширина улицы бы­
ла не меньше длины копья. Но это на уровне первого этажа.
Поэтому хитрые горожане второй этаж строят с выступом. Та­
кие выступы, нависающие с обеих сторон улицы, образуют
над ней почти сплошной навес. А с выступа третьего этажа
можно рукой дотянуться до противоположного дома.
Тесно домам в городских стенах. Семьи растут, в город при­
ходят новые поселенцы. Где им жить? Приходится строить до­
ма снаружи городских стен. Когда таких домов набираются
уже целые кварталы, их обносят новой городской стеной. Ста­
рая стена становится ненужной и постепенно ветшает. Как из­
вестно, средневековой город строился без всякого плана. Но в
каждом городе есть четкая схема застройки, от которой никог­
да не отступали. Между стенами города и его центром — хаос
улочек. В их названиях есть своя система. Одни называются по
ближайшей церкви, другие — по своей форме: Кривая, Долгая,
Широкая. Третьи — по занятиям их жителей: Суконная, Же­
лезная, Бондарная, Мясная. На четвертых живут купцы, при­
ехавшие издалека, так называемые гости. Такие улицы называ­
ются именами других городов и стран или по национальности
купцов. Так, например, в германских городах появились
Итальянская, Парижская, Русская улицы.
В больших городах есть особая Еврейская улица, иногда
несколько таких улиц образуют замкнутый еврейский квар­
тал — гетто. По религиозным причинам евреи держатся в
городе обособленно. Христиане их не любят, хотя занимать
деньги идут к ним, ведь ростовщичество среди христиан
осуждается церковью. Евреям запрещено заниматься многи­
ми городскими занятиями. По сути, им оставили только одно
дело — финансовые операции. Официально евреи живут в
городе «из милости», как «рабы короля», но на деле они ру­
ководствуются своими законами и подчиняются руководству
своей общины. У евреев широкие деловые связи с соплемен264

никами в Европе, Азии и Африке, поэтому у них очень много
денег. Они дают в долг даже самому королю. Правда, тот ни­
когда не возвращает долга, расплачиваясь привилегиями. На
улицах оскорбление еврея — явление бытовое, каждодневное.
Уж очень они какие-то другие и по особой одежде, и по осо­
бым, вьющимся бородам, и по темпераментной восточной
манере поведения. Ну как не дернуть такого нехристя за ш и ­
рокий рукав или бороду, не бросить в него камень, не поста­
раться обмануть при сделке, ведь он сам обманывает. И вооб­
ще, что-то слишком вольготно им стало жить в нашем горо­
де. Не от них ли многие беды простых горожан? Так тайком
говорят отцы города, а уж они знают... И очень часто город­
ское недовольство выливалось на головы еврейского населе­
ния. Погромы были ужасны. Убивали и грабили всех евреев
без разбора, оставшихся изгоняли из города. Так, жители
Праги заявили Фердинанду I : «Евреи прямо вырывают хлеб
из наших ртов. Если их не будет, то людям станет легче
жить». Евреев изгнали, но что-то ни один ремесленник не
сказал, что жить стало лучше и веселее...
Вернемся из гетто на городские улицы. Мы еще ничего не
сказали об их грязи, уж очень это противно. Грязь не просы­
хает даже в солнечную погоду. Мостовых нет. Лишь кое-где
перед богатыми домами и на площадях земля покрыта дере­
вянным или каменным настилом. Горожане любят рассказы­
вать всякие байки о грязи своих улиц. То якобы какой-то р ы ­
царь вместе с конем по пояс завяз в грязи прямо посередине
улицы, то телега утонула в луже, то знатные прохожие так
запачкались, что их приняли за нищих. Даже королям не вез­
ло, когда они навещали город, особенно Фридриху III. То
конь, на котором он сидел, по брюхо провалился в грязь, пе­
репачкав государя, то он чуть не утонул вместе с конем в лу­
же вольного города Райтлингена. А в дождь приходилось
иногда передвигаться на ходулях или в деревянных башмаках.
Теперь нашему любознательному путешественнику понятно,
почему горожане зимой и летом ходили в сапогах. Причин
такой грязищи было много. Пробивающиеся грунтовые воды,
дожди и снег, отсутствие дренажной системы, но прежде
всего антисанитария. Все помои и нечистоты горожане вы­
плескивали на улицу, и горе зазевавшемуся прохожему! На
265

улицах гадили домашние животные, особенно свиньи. Город­
ские власти даже принимали специальные указы, запрещав­
шие выгул свиней, но разве эти тупые животные кого-либо
слушаются? Вот в городах Италии другое дело. Там все улицы
и площади вымощены светлым камнем, устроены водослив­
ные желоба и помойки. В Центральную Европу эта культура
городского пространства придет через век-два.
Основные городские улицы вели на центральную пло­
щадь — единственное широкое свободное пространство в го­
роде. Первоначально на ней собиралось все население города
для решения своих дел. Здесь же проходила ярмарка, кото­
рую потом в крупных городах переносили на соседнюю пло­
щадь. На площади иногда совершались казни, собиравшие
толпы возбужденных, радостно оживленных зрителей, объяв­
лялись указы властей. И уже очень редко, в особо важных
случаях собиралась вся городская община. Площадь — осо­
бый предмет гордости горожан. Чем она больше, тем значи­
тельнее город. Даже маленькие города стремились иметь
большие центральные площади. К колодцу, расположенному
там, по утру сходились женщины из окрестных кварталов.
Они обменивались новостями, судачили. Можно сказать, что
тогда площадь превращалась в «информационный центр» го­
рода.
С площади начиналось строительство города. Это его
древнейшее ядро. В домах, стоящих на площади, живут самые
знатные и богатые горожане, размещаются лавки с самыми
дорогими и престижными товарами. Жить на площади —
большая честь, но и денег для этого надо много. Дома здесь
самые дорогие. Главное здание на площади, конечно, собор.
Это центральный храм города, его святая святых. Огромное,
устремленное ввысь здание царит над всем городом, еще
подъезжая к городу вы заметили его острый шпиль. Вместе с
другими соборами и башнями он создает тот особый силуэт,
по которому каждый узнает европейский средневековый го­
род. Собор построен в готическом (см. Готика) стиле. Его ка­
менная громада кажется ажурной, так много в нем башенок,
арок, окон с цветными стеклами. Снаружи и внутри собор ук­
рашен резными рельефами, скульптурами, фресками. Его раз­
меры резко контрастируют с жилыми домами, которые рядом
266

с ним кажутся крошечными и убогими, как жизнь человека
перед лицом Бога. Внутри собор сначала подавляет, внушает
чувство трепета и растерянности. Но, привыкнув к его полу­
мраку, вы ощущаете, как ваша душа устремляется вверх, к Бо­
гу, туда, куда зовут ваш взор стрельчатые арки сводов. В го­
родском соборе многие знатные семейства имели свои родо­
вые гробницы. У стен собора располагалось городское
кладбище, где горожане часто гуляли и даже веселились. Обя­
зательным было посещение кладбищ по особо установленным
церковью дням поминовения усопших.
Вход в храм обрамлял огромный портал. Над дверью по­
мещались скульптуры святых и изображение Страшного суда
в назидание всем живущим. На ступенях собора толпились
нищие. Это единственное место, где им позволено собирать
милостыню. Каких калек вы тут только не увидите! Безногие,
безрукие, в язвах и струпьях, с гноящимися ранами. Но есть
и нищие-профессионалы. Они нарочно разукрашивают себя
разными увечиями, чтобы разжалобить сострадательных горо­
жан. У таких нищих есть свои объединения, между которыми
идет борьба за лучшие места. Все церкви в городе поделены
между ними на «зоны влияния». «Чужих» калек безжалостно
изгоняют.
Для нищих странников и калек в позднее Средневековье в
городах начинают строить специальные приюты — госпитали.
Там о несчастных заботятся монахи и монахини. Особенно
прославился орден госпитальеров, рыцарей-монахов,
возник­
ший в Палестине во времена Крестовых походов. У них бес­
платно можно было получить медицинскую помощь и пищу.
Обычно же госпитали существовали на пожертвования бога­
тых горожан.
Но госпиталей не хватало, когда на город обрушивались
эпидемии. Чума и холера уносили сотни тысяч жизней. Осо­
бенно чума. Эта «черная смерть» свирепствовала в середине
XIV в. Многие города тогда наполовину обезлюдели, по доро­
гам бродили толпы обнищавших людей, с трудом вырвавших­
ся из зараженного города. Трупы сваливали в специальные ог­
ромные ямы, а над городом постоянно плыл унылый погре­
бальный звон колоколов, предупреждая путника, что город
зачумлен.
267

На центральной площади находилась аптека, где продава­
лись различные снадобья. Среди всевозможных кореньев и
лекарственных трав вы могли отыскать и совсем диковинные
препараты вроде толченых лапок лягушки или яда скорпиона.
Неподалеку обычно жил лекарь. Хотя в университетах были
медицинские факультеты, медицина того времени оставалась
наукой умозрительной. Было запрещено анатомировать тру­
пы, проводить химические исследования. Учились по старым
греческим и арабским трактатам. Неудивительно, что врачи
тогда в общем-то лечить не умели. Лекарь часто становился
предметом насмешек горожан. Не дай Бог врачу залечить ко­
го-нибудь до смерти. Такого целителя сначала измазывали в
навозе, затем обваливали в перьях и с позором изгоняли из
города. А в начале эпидемий врачей просто убивали, говоря,
что это они отравляют колодцы.
Здесь же на площади около храма, как и при других церк­
вях, была школа. Дети горожан учились там основам грамоты
и счета, началам религии. Преподавали в школах монахи и
священники. Их труд оплачивал городской совет. Если же го­
род хотел иметь учителей из светских лиц, то надо было доби­
ваться специального разрешения у епископа. Церковь шла на
это неохотно. Были и средние городские школы, где препода­
вали латынь, язык хотя и мертвый, но без которого в Средние
века и думать было нечего сделать успешную карьеру клирика
или чиновника.
Напротив собора возвышалась ратуша — здание, где засе­
дали городские власти, происходил суд, заключались важные
договоры. Ратуша — это символ городской свободы и приви­
легий. Для города она все равно что для феодала замок или
для короля дворец. У ратуши помещали скульптуру рыцаря с
мечом, означавшую, что город имеет право смертной казни.
Осужденный, кто бы он ни был, не вправе был обращаться к
королю. На первом этаже ратуши хранились городские запасы
хлеба, вина и пива. В подвалах стерегли пойманных преступ­
ников. Рядом на небольшой площади был позорный столб и
клетка, в которую по приговору суда сажали на всеобщее по­
смешище пьяниц и других мелких нарушителей.
Основные помещения ратуши располагались, как всегда в
городе, на втором этаже. Кстати, поэтому до сих пор на Запа268

де счет этажей начинают со второго. В России позднее его
стали называть по-французски бельэтажем. В ратуше на этом
уровне находился парадный зал заседаний, украшенный гер­
бами, резным деревом, картинами назидательного содержа­
ния. На стенах часто изображались эпизоды из Библии, чаще
других — Страшный суд, напоминавший городским судьям о
том, что как они судят, так и их будут судить на том свете.
Скамьи для отцов города украшались изображениями
мудрецов древности и соответствующими надписями: «Будь
справедлив, но милостив», «Беспристрастно суди даже дру­
зей» и т. д. В зале заседали городской совет, суд, многочислен­
ные комиссии. Часто здесь же заключали брачные контракты
между женихом и отцом невесты и тут же их обмывали. По
вечерам в праздничные дни, а таких в Средние века было
весьма много, в зале устраивали танцы для лучших семейств
города. Завершала ратушу башня с колоколом, созывавшим
горожан на сходки. Этот колокол, как и городское знамя, был
главным знаком городской вольности.
Редко в каком городе имелось особое здание для тюрьмы.
Обычно для этих целей приспосабливали подвалы башен. За­
ключенных никогда не бывало много. Обычными наказа­
ниями в городе служили штрафы или публичные наказания
на площади у позорного столба. К тюремному заключению
приговаривали редко, как правило, должников до выплаты
долга. Предварительное заключение могло быть длительным
только в случае трудных дел об убийстве. В тюрьму часто по­
падали бродяги и девицы легкого поведения, совершившие
мелкие кражи. Заключенных держали сообща, без различия
пола и возраста. Обеспечение заключенных едой и одеждой
было делом родственников осужденного. Если таковых не бы­
ло, то стражники водили таких узников по городу, собирая по­
даяние. Рядом с тюремной башней жил в своем домике палач.
С ним город заключал особый договор. Палач был чело­
веком уважаемым, его иногда называли «мастером острого
меча», но все его сторонились и не роднились с ним. В сто­
личном городе главная тюрьма находилась в королевском
замке, и была она гораздо страшнее городской.
Над городом на высоком холме возвышался замок феода­
ла. Раньше и сам город принадлежал ему. Но в ходе длитель269

ной борьбы, то откупаясь от феодала, то открыто против него
восставая, горожане добились свободы. По-другому дело об­
стояло в маленьких городках, основанных феодалом для об­
служивания своего замка. Они так и оставались в его собст­
венности. В нынешних вольных или королевских городах за­
мок мог быть и внутри городских стен. Но он все равно
потерял свое административное значение. Тяжелее было тем
городам, сеньором которых был епископ. Его резиденция —
епископский дворец с монастырем — была одной из важных
доминант города. Епископы не хотели расставаться со своей
светской властью. В Германии только Реформация в XVI в.
положила этому конец.
В городе обычно бывало по нескольку монастырей различ­
ных орденов. Они жили своей замкнутой жизнью, подчиняясь
своим уставам. Но в пестрой толпе горожан вы могли встре­
тить и босого доминиканца в коричневой рясе, и также босого
францисканца, но в рясе черной, и бегинок, ухаживавших за
больными, в огромных белых головных уборах.
Путник, уже побывавший в Италии, почувствовал разни­
цу: там дворянство жило в городах, отстраивая себе роскош­
ные дворцы, вмешивалось в городские дела, придавало осо­
бый блеск городской жизни. Богатые горожане стремились ни
в чем от него не отставать, ни в роскоши своих ратуш, постро­
енных как дворцы, ни в убранстве своих жилищ. Чего стоит
только один грандиозный Дворец дожей в Венеции! Можно
подумать, что дворец является резиденцией императора, но
это лишь здание правительства города-республики, правда бо­
гатейшего в Европе. Может быть, эта особенность итальян­
ских городов и сделала их красивейшими в мире, не считая
Праги, уже в XIV в. поражавшей своим размахом и фантасти­
ческой красотой готических построек.
Бродя по улицам города, вы уже заметили, что на каждом
доме есть какой-то отличительный знак. Ремесленник на сво­
ем доме вывешивал знак своего ремесла: пекарь — крендель,
сапожник — сапог, портной — ножницы, медник — затейли­
вый сосуд. Есть и странные знаки: три льва, корона, медведь,
золотой олень. Это дома богатых купцов, городской знати —
патрициата. Но так могут обозначаться и гостиницы, кабач270

ки, таверны, которых в городе множество. Горожане любят
после трудового дня посидеть за кружкой пива или вина, по­
галдеть, попеть песни, поиграть в карты или кости, иногда
тайком, ведь во многих городах азартные игры запрещены.
С наступлением ночи шумное веселье прекращается. Ночью
город обходит стража, следящая за тем, чтобы никто не рабо­
тал, не жег огня, чтобы соблюдали тишину и покой. Подвы­
пившего заблудившегося горожанина, а тем более подозри­
тельных личностей, шастающих по ночам, арестовывали.
Ночной дозор охранял спокойствие города.
Города чаще всего строились у реки. На ней горожане со­
оружали мельницы. Около реки размещались мастерские тех
ремесленников, чей труд был связан с шумом, вонью и грязью
или для которого было необходимо много воды. Здесь
трудились кузнецы, дубильщики кожи, мойщики сукна. На
берегу женщины стирали белье. В реке никогда не купались,
это считалось неприличным. Мылись в общественных банях.
Бани были заведениями особого рода. Там не только купа­
лись, но отдыхали и веселились. Мужчины и женщины могли
мыться вместе. К услугам посетителей всегда были прекрас­
ные банщицы. В позднее Средневековье появилось много ка­
рикатур на монахов, посещающих городскую баню. Но баня
также служила парикмахерской и поликлиникой. Парикма­
хер-цирюльник умел лечить от многих болезней одним прове­
ренным и испытанным способом — пуская больному кровь из
вены. Считалось, что так выходят дурные соки, вызывавшие
болезнь.
Здесь же у реки, в укромных местах, находились публич­
ные дома и трактиры сомнительного свойства, пользовавшие­
ся дурной славой. Город как бы прятал свои неприличные
места в глубоких складках кварталов, поближе к воде, смы­
вающей все нечистое.
Походив весь день по городу, вы уже поняли, какой это
пестрый и сложный организм, и вам, несомненно, захотелось
разобраться, как он устроен изнутри. Ученые много сил по­
тратили, чтобы выяснить, как возник город, как он функци­
онирует, какие категории жителей его населяют. Об этом — в
следующей главе.
271

«Городской воздух делает свободным»
Европейский город Средневековья — это сложный орга­
низм со своей экономической и общественной структурой.
Население города четко разделялось на несколько слоев.
Основу города составляли ремесленники, объединявшиеся
по профессиям. Городская жизнь отличалась относитель­
ной свободой. В городе крестьянин мог укрыться от гнета
феодала и начать новую жизнь. Недаром возникла пословица: «Городской воздух делает свободным».

та посЛовица замечательно определяет положение
города в феодальном мире. Города не подчиняются ни могу­
щественным феодалам, ни папе римскому, а их зависимость от
короля носит формальный характер. У них есть целый набор
своих прав и привилегий, называемых свободами. И никто, да­
же король или император, не может их безнаказанно нару­
шить. Горожане — люди лично свободные. Эта свобода манит
в город крепостных крестьян, убежавших от деревенской ни­
щеты и притеснений своего феодала, ведь, прожив в городе
год и один день, они становятся независимыми, самостоя­
тельными людьми. Конечно, бывшие хозяева стремятся их из­
ловить, но городские власти не дают беглецов в обиду: город
заинтересован в росте своего населения. Если король издает
указы о сыске беглых, то город их попросту не выполняет. Но
такими вольными, самостоятельными и гордыми города были
не всегда.
Средневековый город формируется к X I I в. До этого, ко­
нечно, были поселения, напоминающие города. Они возника­
ли разными путями. Города Античности были разрушены вар­
варами и лежали в руинах. Некогда прекрасные улицы, пло­
щади, открытые театры зарастали травой. Даже знаменитый
римский Форум стал пастбищем для коз и овец. Все же Рим
сохранил свое значение столицы мира, главным образом бла­
годаря тому, что стал резиденцией папы римского — главы ка­
толической церкви, распространившей свою власть почти на
всю Европу. На месте других древнеримских городов возника­
ли новые поселки уже с варварским населением. Так превра­
тились в города римские крепости Лютеция и Колония. Их
стали называть Париж и Кельн.
272

Большинство же городов, исключая Италию, основывалось
на новом месте. Очень часто в города превращались торговые
поселения, расположенные в удобных местах — на пересече­
нии дорог, у рек, служивших в древности главными путевыми
артериями, у бродов, переправ и мостов через них. Все это от­
разилось в названиях самих городов: Оксфорд — «бычий
брод», Брюгге — «мост». Есть города, название которых точно
указывает их местоположение: Франкфурт-на-Майне — «сво­
бодный брод на реке Майн», Страдфорд-на-Эвоне — «брод для
переправы верхом на реке Эвон». Если в названии английского
города вторая часть звучит как «боро», знайте, что в прошлом
это торговое поселение (Мальборо).
В Германии часто встречаются названия городов, оканчи­
вающиеся на «бург», что значит «крепость», «замок» (Аугсбург,
Регенсбург), или на «берг», что значит «гора» (Нюрнберг). Та­
кие города возникли около замков феодалов. Для обслужива­
ния замков нужно было много воинов, ремесленников, управ­
ленцев. Они селились под горой, на которой высился замок,
образовывая подградье, посад. Туда стекались окрестные
крестьяне, владевшие каким-нибудь полезным для рыцаря ре­
меслом. Постепенно такие города становились администра­
тивными, торговыми и экономическими центрами округи.
Возникновение городов стало возможно тогда, когда
крестьяне начали изготавливать изделия ремесла на продажу.
Уже не земледелие, а ремесло стало их основным занятием.
Для удобства изготовления и сбыта своего товара они селятся
совместно в тех поселениях, где имелась потребность в их
продукции. А это были административные центры, подградья
замков и монастырей, места торгового обмена. Предгородские
поселения были заинтересованы в том, чтобы их охранял и
защищал местный феодал или епископ. За это города платили
ему большие пошлины.
Какими бы путями ни возникал город, собственно горо­
дом он становился только тогда, когда отделял себя от окру­
жающего мира каменной стеной и обзаводился привиле­
гиями. Для городов Западной Европы юридический статус
имел решающее значение. Города добивались от феодала или
короля особых грамот, где указывалось, что они приобретают
право свободной торговли, свободного занятия ремеслом, ни273

кто не может принуждать их к повинности и платежам, кроме
особо установленных в пользу сеньора. Обычно города обязы­
вались выставлять ополчение и платить строго определенный
общий налог. Все же сборы с проезжавших купцов, сбор со
складирования привезенных в город товаров оставались в го­
родской казне. Город мог запрещать ввоз на свой рынок тех
товаров, которые уже производились в городе, имел право ре­
гулировать цены. Города получали «право мили», по которому
крестьяне в ближайшей округе не могли варить пиво и произ­
водить некоторые изделия для продажи, чтобы не мешать ре­
месленникам сбывать свою продукцию в окрестностях города.
Пиво в те времена имело такое важное экономическое значе­
ние, потому что было одним из важнейших продуктов
питания и для горожанина, и для крестьянина, и для рыцаря.
Еще более широким спросом пользовалось вино, ведь его по­
требляли и крупные феодалы, и королевский двор, и священ­
ники, и монахи. Поэтому за право торговли своим вином шла
отчаянная борьба, в которой города добились для себя значи­
тельных преимуществ.
Как вы видите, город складывался, независимо от своего
происхождения, как торгово-ремесленный центр. Торговля
поддерживала местное ремесло, отправляя некоторые высоко­
качественные изделия на рынки других городов и стран, а ре­
месло, в свою очередь, поддерживало торговлю своим высо­
ким качеством, привлекая в город покупателей. Правда, иног­
да торговцы привозили в город из других мест такой же товар,
но лучшего качества. В таком случае ремесленник ставился
перед выбором: или повысить качество своих изделий, или
разориться. Возникали напряженные отношения между ре­
месленниками и купцами, нередко ремесленники стремились
просто запретить ввоз подобных товаров.
Богатейшая часть купечества занималась так называемой
дальней торговлей, привозя диковинные заморские товары и
предметы роскоши из Италии, Византии, арабских стран, да­
же до далекой Средней Азии и Китая добирались отважные
купцы. Гнала их не столько жажда наживы, ведь в пути их
часто грабили, брали в плен, убивали, сколько стремление уз­
нать новые страны и народы, то замечательное человеческое
любопытство, благодаря которому человек познает мир. Чего
274

стоит только один итальянский купец Марко Поло (см. Поло
Марко), добравшийся до Китая и оставивший нам описание
своих странствий, полных приключений и фантастики!
Город стал важнейшим местом обмена товарами с дерев­
ней. Крестьяне везли в город плоды земледелия и скотоводст­
ва, дававшиеся им тяжким трудом, а из города — нужные им
предметы для ведения хозяйства и повседневной жизни.
Очень быстро Европу покрыла густая сеть городов. Конеч­
но, в каждой стране были свои особенности, но общее разви­
тие городов везде шло одинаково. Благодаря городам резко
увеличилась и улучшилась сеть дорог, ведь между городами,
между городами и замками, между городами и деревнями по­
стоянно шел интенсивный товарообмен. Иногда города так
близко располагались друг к другу, что с соборной колокольни
можно было видеть башни соседнего города. Постепенно го­
рода стали важнейшим звеном в экономической жизни Евро­
пы, а горожане — уважаемым сословием.
Это сословие не было единым. Городское население состо­
яло из разных групп. Верх социальной лестницы занимали
знатные городские семейства — патрициат. Он образовался
из чиновников феодала — владельца города, из первых посе­
ленцев, из богатейших купцов. Им принадлежали лучшие до­
ма в городе, в их руках была вся городская власть. Держались
патриции замкнутой группой, хотя между отдельными родами
было и тайное соперничество, и открытая вражда (вспомните
трагедию У. Шекспира «Ромео и Джульетта», где не на жизнь,
а на смерть враждовали кланы Монтекки и Капулетти в
итальянском городе Верона). Богатейшая и прекраснейшая
Венеция сформировалась как патрицианский город-рес¬
публика, по законам которой у власти чередовались знатней­
шие патрицианские семейства. Они держали в страхе и пови­
новении остальных горожан. В Венеции превосходно была на­
лажена тайная слежка, система доносов, заказные убийства,
ее тюрьмы печально прославились своими ужасами. Узника
помещали на верхний этаж, покрытый цинком, который,
разогреваясь на солнце, делал воздух в камере удушающим и
отравляющим. Недаром мост, по которому осужденных прямо
из зала суда во Дворце дожей, где заседало патрицианское
правительство города, отводили в темницу, назывался Мостом
вздохов.
275

Патриции были наиболее образованной частью горожан.
Своих детей они часто отдавали в университеты. Из них вы­
ходили юристы-чиновники и высшее духовенство. Многие
богатые патриции вкладывали деньги в покупку земельных
владений, тем самым приближаясь по своему положению к
дворянству. Но не следует считать, что только богатство дава­
ло человеку право считаться патрицием. Среди патрициата
были и обедневшие люди, но сила традиции, закреплявшей их
привилегированное положение в городе, была прочна. В не­
которых городах жители платили патрициату особые налоги, в
других городах только патриции считались по закону полно­
правными горожанами, на которых распространялись город­
ские свободы и права.
Основную часть городского населения составляли ремес­
ленники и мелкие торговцы. Труд ремесленников стал краеу­
гольным камнем, на котором основывались процветание и
слава города. Ремесленники очень дорожили своей репутаци­
ей и бдительно следили за качеством своих изделий. Посте­
пенно ремесленники осознали необходимость объединяться
по профессиям. Появились объединения, называвшиеся цеха­
ми. Мастера-ремесленники избирали из своей среды цеховых
старейших, следивших за качеством изделий, определявших
количество учеников и подмастерьев в каждой мастерской.
Цех обеспечивал своих ремесленников сырьем, гарантировал
им сбыт изделий, устанавливал продолжительность рабочего
дня. Обычно он длился с восхода до захода солнца. Старей­
шины зорко следили, чтобы никто не работал по ночам. Цех
соблюдал принцип равенства всех мастеров. Это означало, что
у них должны быть одинаково хорошие изделия, равные дохо­
ды, все должны трудиться в одинаковых условиях. Такое ра­
венство, с одной стороны, обеспечивало общий высокий уро­
вень изделий, так поражающий нас в продукции средневеко­
вого ремесла (ведь добивались этого уровня примитивными
орудиями), и относительно высокий уровень жизни самих
мастеров с их многочисленными семействами. Равенству спо­
собствовало и регулирование цехом цен, когда мастеру запре­
щалось снижать свои цены, даже если он делал больше, чем
его сосед. Но, с другой стороны, все это глушило инициативу,
препятствовало применению технических новинок. Достаточ276

но сказать, что ремесленная технология не изменилась за го­
ды Средневековья, если не считать применения новых краси­
телей.
Размеренно, неторопливо и тщательно ремесленник тру­
дился над своим изделием. Все операции, начиная с обработ­
ки сырья, он производил самостоятельно. Часто сам же и тор­
говал в своей лавке-мастерской в доме, где жил. Ему запреща­
лось зазывать покупателей, рекламировать свой товар. Для
всего этого была ярмарка, устраивавшаяся в городе несколько
раз в год, а в больших городах — по воскресным или другим
праздничным дням.
Мастера из поколения в поколение накапливали и переда­
вали свой опыт, секреты своего ремесла. Поэтому так совер­
шенны их изделия, будь то драгоценное кольцо или простая
бочка. Делали прочно, на века, ведь вещи изготавливались по­
долгу, в малых количествах и стоили недешево.
Цех также следил за поведением своих членов, устраивал
достойные похороны умершим, обеспечивал вдов и сирот. Для
этого существовала специальная касса, куда все мастера вно­
сили пожертвования. Каждый цех устраивал свои празднества
по поводу вступления новых мастеров или в честь своего свя­
того покровителя. У каждого цеха был такой небесный покро­
витель: у плотников — св. Иосиф, у сапожников — св. Криспин, у оружейников — св. Георгий. Как правило, изображение
«своего» святого или основного изделия украшало цеховое
знамя, под которым мастера шествовали в торжественных
процессиях по большим религиозным праздникам или во вре­
мя встречи короля. С кренделями, башмаками, ножами, боч­
ками, кувшинами на разноцветных знаменах цеховые ремес­
ленники представляли яркое и пестрое зрелище. Такие про­
цессии еще больше укрепляли уважение к труду и чувство
собственного достоинства ремесленников. А веселились они
по праздникам, устраивая дружеские пирушки с танцами в
специальном общественном здании. Там же хранились казна
и реликвии цеха, там же заседали их старейшины.
Среди цехов существовала своя иерархия. Были цехи «стар­
шие» и «младшие», т. е. побогаче и победнее. Богатейшим был
цех золотых дел мастеров. Это и понятно. Они работали с дра­
гоценными металлами и камнями, в основном по заказам зна277

ти и высшего духовенства, их работа была художественной,
единственной в своем роде, к тому же требовавшей огромных
знаний, твердой руки, зоркого глаза и тонкого вкуса. Не каж­
дый мог стать ювелиром, недаром учили этому ремеслу доль­
ше всего — 8 лет. Затем шли пекари и мясники, ведь каждый
житель был их покупателем. А поесть горожане любили. Даже
поденщикам хозяева давали хлеба и пива досыта. Не отстава­
ли от «пищевых ремесел» и ремесленники, занятые обработ­
кой металла: многим нужно оружие, инструмент, металличе­
ская посуда. Процветали портные и сапожники, так как горо­
жане стремились одеваться пышно, богато и по моде, чтобы
хоть внешне приблизиться к дворянству, а в чем-то и переще­
голять его. В особенности модничали и роскошествовали же­
ны и дочки богатых купцов, так что даже городской совет вы­
нужден был принимать постановления по борьбе с излишест­
вами моды и пышностью одежды горожан.
С одеждой было связано и бурное развитие сукноделия,
производства полотна и кружев. Здесь между городами и даже
странами возникла специализация. Англия поставляла грубое
сукно, во Фландрии из него делали тонкие сорта. На юге Ев­
ропы крупнейшим сукнодельным центром стала Флоренция.
В городах были цехи ткачей, причем в них работали мужчины.
Кружевами всю Европу снабжал Брюссель, шелками, атласом
и парчой — итальянские города, выведавшие секреты произ­
водства на Востоке. Венецианское цветное стекло поражало
фантастичностью форм и разноцветьем, недаром его называли
«миллефьори» — «тысяча цветов».
Гораздо ниже стояли цехи бондарей и плотников, гонча­
ров, кожевников, других ремесел попроще. Особняком распо­
лагались каменщики. Труд простого каменотеса ценился мало,
но творчество архитектора и скульптора высоко почиталось,
хотя они и состояли в одном цехе. Все ремесленники имели
свой цех, даже брадобреи, так как вне цеха заниматься ремес­
лом запрещалось. Объединения ремесленников не терпели
свободной конкуренции.
Постепенно труд ремесленников одного цеха все более
специализировался. Цехи начали дробиться. Так, цех работав­
ших по металлу разделился на оружейников, кузнецов, оло­
вянщиков и медников. Оружейники, в свою очередь, раздели278

лись на панцирников, щитников, копейщиков, мечников.
Кузнецы — на изготовителей шпор, уздечек, подков, стремян.
У суконщиков возникли цехи валяльщиков шерсти, промы­
вальщиков сукна, шерстобитов, стригольщиков, красильщи­
ков и т. д., ведь изготовление сукна — долгий и многоступен­
чатый процесс. Самым богатым стал цех раскройщиков сукна,
имевших дело с уже готовым продуктом. Этот цех подчинил
себе все остальные профессии в сукноделии, что во Флорен­
ции в XIV в. вызвало мощное восстание чомпи — че­
сальщиков, лишенных цеховой организации. В дроблении ре­
месел дело доходило до курьезов: возникали цехи изготовите­
лей наперстков, сит, иголок, булавок.
У каждого цехового мастера были ученики и подмастерья.
В учение отдавали с семи лет. Это оформлялось торжественно,
иногда в ратуше. Отец вносил плату за мальчика, а мастер
обязывался учить его ремеслу, кормить и одевать. Ученики
прислуживали по дому, были мальчиками на побегушках. Об­
ращались с ними довольно жестко. Иначе было не принято:
Средневековье не понимало, что такое детская психология, на
ребенка смотрели, как на взрослого, только маленького, глу­
пого и строптивого. Даже детская одежда была уменьшенной
копией взрослой. Зато детей приучали к дисциплине, уваже­
нию старших, к трудолюбию.
После 5—8 лет обучения ученик становился подмастерь­
ем — главным помощником мастера, перенимавшим его
опыт. Подмастерья получали жалование, могли свободно пе­
реходить от одного мастера к другому. Считалось полезным,
если молодые люди попутешествуют по разным городам, по­
смотрят мир и людей... Дома насидятся, когда станут масте­
рами. Подмастерья — самые неспокойные люди в городе. Их
шумные попойки с драками беспокоят степенных жителей.
Они постоянно недовольны, организуют свои объединения,
чтобы оказывать давление на мастеров, требуют повышения
жалования, что запрещено цеховыми уставами, опасаются ос­
таться «вечными подмастерьями», которых хозяин будет экс­
плуатировать как рабочих. Но, в общем-то, горожане благо­
душны к подмастерьям: что поделаешь, молодая кровь играет,
сами были такими.
279

Как правило, профессия передавалась от отца к сыну. По­
томственный ремесленник-специалист — явление распрост­
раненное, обеспечивавшее добрые традиции ремесла. Под­
мастерье мог стать мастером, лишь овладев тайнами ремесла,
что должен был продемонстрировать образец его умения —
шедевр. Мастера, придирчиво осмотрев изделие, решали, до­
стоин ли молодой человек войти в их число. Если да, то он
еще должен был устроить общее угощение всему цеху за свой
счет. Для этого нужно было скопить много денег, а не каждый
юноша мог быть расчетливым. Гораздо проще было сосватать
дочку мастера или жениться на его вдове. И выгодно, и при­
ятно.
Вместе патрициат и ремесленники образовывали сосло­
вие полноправных горожан, бюргеров, буржуа. Чтобы войти в
их число новичку, пришедшему в город, прежде всего вчераш­
нему крестьянину или иногороднему, нужно было обзавестись
собственным домом, семьей, небольшим капиталом. Кто был
беден, тот оставался в городе без всяких прав, нанимаясь на
работу к бюргерам, живя по углам. Такие люди становились
слугами, поденщиками, подсобными строительными рабочи­
ми. Этот слой принято называть городской беднотой, плебсом.
Вопреки распространенному мнению, он не был значителен.
Только в годину социальных потрясений и кризисов, таких,
как Реформация в Германии, он становился многочисленным
и активным, так как до положения плебса опускались разо­
рившиеся ремесленники и торговцы, не желавшие мириться
со своей участью.
Собрание полноправных горожан называлось коммуной.
Города долго и упорно боролись со своими сеньорами — бо­
гатство города позволяло им быть самостоятельными. Борьба
городов за свою самостоятельность получала название комму­
нальных революций. Откупаясь деньгами, устраивая восста­
ния, города почти везде смогли добиться своих целей. Власть
в них полностью перешла к городским советам — магист­
ратам. В них все должности были выборными. Правда, вна­
чале власть в советах находилась в руках патрициата. Из его
среды избирались бургомистры, судьи, главы различных ко­
миссий.
280

Но затем разбогатевшие ремесленники и торговцы стали
требовать своей доли в управлении городом. Они устраивали
городские бунты, жаловались королю. В результате во многих
городах Центральной Европы ремесленники вошли в город­
ское самоуправление. Это облегчало им проведение цеховой
политики, выгодной большинству городского населения.
Противостояние патрициата и ремесленников особо острым
было в славянских странах, где из-за того, что города там ос­
новывались преимущественно выходцами из немецких зе­
мель, патрициат был немецким. Социальная борьба там при­
нимала характер национального противостояния.
Магистрат издавал массу всевозможных постановлений,
регулируя до мелочей повседневную жизнь в городе. Он также
принимал основные законы, правила торговли. Постепенно
возник целый корпус законов — городское право, толковате­
лями которого стали городские юристы. Все городские
деловые бумаги скреплялись печатью канцлера города. Эту
должность занимали образованные люди, некоторые из кото­
рых становились летописцами своего города. Так появились
городские хроники.
Свободные города получали все больший экономический и
политический вес в государстве. Королевская власть видела в
них не только источник пополнения всегда пустой казны, но и
мощного союзника в борьбе с могущественными и непокорны­
ми вассалами. Союз королевской власти и городов сплачивал
страну. Там, где этого не было, как в Германии и Италии, сохра­
нялась разобщенность, не давшая возникнуть национальным
государствам. Во многих ранних парламентах, таких, как анг­
лийский, Генеральные штаты во Франции, кортесы в Кастилии,
представители городов заседали рядом с дворянством и духо­
венством. Горожане становились королевскими советниками и
казначеями. Горожан стали считать третьим сословием, без тру­
дов которого невозможно существование всего общества.
В городах расцвела яркая и самобытная культура, демокра­
тичная и веселая. Во время карнавальных празднеств осме­
ивались, выворачиваясь наизнанку, многие общественные и
религиозные ценности. Чего стоит, например, «битва кар­
навала и поста». Карнавал изображал жирный горожанин, си­
дящий на бочке с вином. Его свита воплощала все известные
281

пороки. Он вступал в битву, пародирующую рыцарский по­
единок, с тощим человеком в монашеской одежде, восседав­
шим на палке — постом, свита которого передразнивала по­
казное благочестие служителей церкви. Побеждал, конечно,
карнавал, и развеселившиеся горожане бросали пост — этот
символ воздержания — в воду.
В Средние века сложилась самостоятельная городская ли­
тература на народных языках. В новеллах, баснях, фаблио,
шванках, комедиях царили сатира и грубоватый юмор, высме­
ивались жадность духовенства, заносчивость феодалов, не­
практичность ученых, шарлатанство врачей. У горожан сфор­
мировался трезвый, практический взгляд на жизнь. Появился
новый герой — веселый, неунывающий, хитрый, с природным
умом и способностями, но необразованный и склонный ко
всем грехам. Его похождения, в которых он всегда выходил
сухим из воды, стали основой народных новелл и романов.
В Нидерландах, Северной Германии и Северной Франции
особо популярен был пройдоха и проказник Тиль Уленшпи­
гель. В разных вариантах по Европе разошелся «Роман о Ли­
се», где в форме сказки о животных рассказывалось о том, как
хитрый горожанин Лис обводит вокруг пальца тупого и кро­
вожадного рыцаря Волка, сильного, но глупого графа Медве­
дя, священника Осла и даже самого Льва — короля зверей.
В городах ставились первые театральные представления.
Это были площадная грубая комедия, потешавшая народ на
ярмарке, и мистерия — религиозная назидательная драма о
страданиях Христа или о жизни любимых народом святых и
праведников.
Между этими двумя полюсами — благочестием и смехом —
кипела каждодневная городская жизнь с ее честным трудом,
активной торговлей, бытовыми дрязгами и общественными
конфликтами, сутолокой торговой площади и деловой сосре­
доточенностью заседания городского совета. Вот пекарь выста­
вил перед дверями своей лавки целый лоток свежеиспеченных
кренделей, от одного запаха которых текут слюнки. Сапожник
ритмично забивает гвозди в подошву сапог, открыв окно и на­
певая песенку о райском блаженстве. Солидный суконщик та­
щит по улице в суд какого-то тощего и бедно одетого человека.
Там толпа горожан схватила не в меру разбушевавшегося ры282

царя, хваставшего тем, как его дед грабил на дорогах купцов из
этого города. Их гвалт прерывает процессия монахов из монас­
тыря с соседней улицы, отрешенным, прекрасным в своей мо­
нотонности пением, напоминающим о бренности всего земно­
го. Часть горожан присоединяется к ним, другие же возвраща­
ются в свои мастерские и лавки, ведь Бог заповедал человеку
трудиться. «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был дворяни­
ном?» Так проповедовал вчера один странствующий монах,
скрывающийся по городам от королевских и церковных влас­
тей, объявивших его еретиком. Горожанин не понимает, в чем
же тут ересь, ведь правду говорил проповедник. Жаль, что
простым людям не разрешается читать Библию, а то ведь пой­
мут что-нибудь не так. Приходится верить на слово епископу,
который, правда, очень охоч до всяких подношений. А там, в
тиши кабинета, сидит бывший канцлер города, человек обра­
зованный, в Парижский университет учиться ездил, листает
старые документы и пишет, пишет... Что проку в этих исписан­
ных бумагах, думает горожанин. Но нет, наверное, это важное
дело, ведь как же иначе потомки узнают о славе нашего горо­
да, сам воздух которого сделал свободным и моего прадеда?

Как жили средневековые монахи

т

Возникнув в III—IV вв. нашей эры в Сирии, Палестине и
Египте, монашество быстро распространилось на огром­
ных территориях, от Шотландии и Ирландии до Африки и
от Атлантики до Кавказа. Эпоху Средневековья невоз­
можно представить себе без монахов — людей, посвятив­
ших свою жизнь Богу. Именно они считались заступника­
ми за всех людей перед Богом, давали обществу примеры
веры и нравственности.

( j l _ / L / онастырей в эпоху Средневековья имелось великое
множество. В раскаленной пустыне и в дремучем лесу, у гор­
ных вершин и на продуваемых всеми ветрами островах Север­
ной Атлантики — всюду, куда только проникали люди, со вре­
менем возникали монашеские общежития или кельи отшель­
ников. Монахи
одних орденов предпочитали
сельское
283

уединение, другие, как, например, францисканцы и доминикан­
цы, напротив, искали свое место рядом с суетой и сутолокой
городской жизни. Не удивительно, что столь разные условия
существования монахов, и прежде всего природные условия,
сильно влияли на правила монашеской жизни. Помимо уста­
вов орденов, каждый из которых объединял многие десятки, а
иногда сотни и даже тысячи монастырей, в каждом монастыре
существовали свои особенные обычаи, которые соблюдались
подчас даже более строго, чем устав ордена. И все же в жизни
монахов по всей Европе было достаточно много общего, так
что можно представить себе некий «обычный монастырь».
Попробуем же мысленно войти в него и посмотреть, как жили
средневековые монахи. В основном наше внимание будет со­
средоточено на монастырях и монахах католической Западной
Европы, хотя многое из того, о чем мы будем говорить, отно­
сится и к православному монашеству.
Монах — это человек, посвятивший себя Богу; считалось,
что его молитва имеет особую силу, позволяя ему замаливать
не только свои, но и чужие грехи. Современники полагали,
что монахи не только обладают большими шансами на спасе­
ние, чем все остальные, но и на небесах они, а не епископы,
будут предводительствовать праведниками и вместе с Богом
вершить Страшный суд над миром.
Становясь монахом, человек принимал на себя самые раз­
ные и очень трудные обязательства. Главными из них были
три обета: целомудрия, нестяжания и послушания. Первый из
них означал отказ монаха или монахини от семейной жизни и
от плотских радостей. Второй предполагал отказ от любой
личной собственности, даже если речь шла о книге или, ска­
жем, дощечке и грифеле для письма. Наконец, третий требо­
вал от монаха беспрекословного подчинения аббату, уставу
ордена и монастырским обычаям. Становясь монахом, чело­
век должен был во имя любви к Богу отрешиться от своего «я»
и подчинить свою жизнь множеству ограничений. Отныне его
день и ночь были жестко регламентированы, он молился и ра­
ботал, ел и спал вместе с другими монахами и в строго опре­
деленное время. Для многих эти ограничения свободы лич­
ности, к тому же дополняемые многочисленными ограниче­
ниями в еде и питье, оказывались непосильной ношей. Между
284

тем принятие монашеских обетов, вообще говоря, считалось
необратимым шагом: нельзя было по собственной воле пере­
стать быть монахом. Поэтому, прежде чем вступить в монас­
тырь, стремящийся к этому имел возможность «опробовать»
жизнь монаха, находясь некоторое время в обители в качестве
послушника — человека, который учится вести монашеский
образ жизни, но еще не принял обетов и может уйти из мо­
настыря. Произнеся обеты и вступив в монашеский орден, че­
ловек как бы начинал новую жизнь, в знак чего облекался в
новую одежду и получал новое имя; ему также выстригали ма­
кушку, сохраняя лишь полоску волос на уровне ушей; выстри­
женное место называлось тонзурой.
Число монахов в средневековом монастыре было, как пра­
вило, невелико. В самых крупных могло обитать 100—200,
иногда до 400 монахов, но в подавляющем большинстве их
насчитывалось не более 2—3 дюжин. Правда, если монастырь
процветал, то к монахам как таковым мы должны будем доба­
вить тех, кто, не являясь собственно монахами, жили при мо­
настыре и выполняли различные работы (таких было доволь­
но много), не говоря уже о сотнях и тысячах зависимых
крестьян, которые несли повинности в пользу монастыря.
Только принимая это во внимание, мы сможем понять, как
при столь небольшом числе монахов крупные монастыри мог­
ли вести свое хозяйство и отстраивать свои здания с таким
размахом.
Если число монахов в монастыре было сравнительно
скромным, то количество монастырей в средневековой Евро­
пе не может не впечатлять. Речь идет о многих тысячах оби­
телей, принадлежавших к самым разным монашеским орде­
нам.
Монастырь, как правило, был отгорожен от остального
мира стеной, и мир внутри стен существовал по своим собст­
венным законам. Здесь были свои правила, свой ритм и стиль
жизни, свои представления о добре и красоте, своя иерархия.
Пространство монастыря, предназначенное для монахов как
таковых, являлось ядром монастыря. Чаще всего это был пря­
моугольник строений, одну сторону которого составляла мо­
настырская церковь, а по остальным сторонам располагались
зал капитула, где монахи обсуждали свои дела, общая спаль285

ня, трапезная, иногда также кухня, кладовые и другие служеб­
ные помещения. Центром монастырской жизни был внутрен­
ний дворик с колодцем (клуатр), в который выходили все эти
помещения. Именно в этой части монастыря все правила мо­
настырской жизни соблюдались максимально строго. В свою
очередь остальная часть монастыря включала дом аббата, гос­
питаль, помещения для послушников, гостей и паломников,
сад и огород, школу, в которой нередко обучали не только бу­
дущих монахов, но и детей окрестной знати, многочисленные
хозяйственные строения (конюшни, хлевы, мельницы, пекар­
ни, мастерские и многое другое). Идеальный монастырь, по
словам святого Бенедикта (см. Бенедикт Нурсийский), «по воз­
можности, так должен быть основан, чтобы все необходимое,
а именно вода, мельница, сад, пекарня или различные ремес­
ла существовали внутри монастыря, чтобы у монахов не воз­
никло потребности скитаться вне его, ибо в том содержится
вред для их душ».
Главным делом монаха считалась молитва, и вся его жизнь
была организована вокруг богослужения и молитвы. День для
него начинался, собственно говоря, глубокой ночью. Ложась
спать очень рано, часов в семь вечера, монахи уже примерно
в половине первого ночи вставали к молитве, затем, поспав
еще немного, служили утреню и, после еще одного часа сна,
вставали окончательно. В среднем они спали не так уж мало
(не менее 7 часов в день), но тяжелым испытанием была не­
обходимость прерывать сон и, особенно, необходимость бодр­
ствовать как раз в то время суток, когда больше всего хочется
спать. Именно монахи должны были возносить к Богу свои
молитвы в то время, когда не молится никто другой: тем са­
мым они как бы ограждали мир от дьявольских козней духов­
ным щитом. Когда однажды буря застигла на море корабль
французского короля Филиппа I I Августа, тот велел всем мо­
литься, заявив: «Если нам удастся продержаться до того часа,
когда в монастырях начнется утреня, мы будем спасены, ибо
монахи начнут богослужение и сменят нас в молитве».
При всей тяжести ограничений в сне не менее тяжелыми,
надо думать, были для монаха многочисленные ограничения в
отношении пищи. Как правило, монастырские уставы запре­
щали или по крайней мере резко ограничивали употребление
286

мяса. Однако разрешенные к употреблению продукты — ры­
ба, яйца, орехи, овощи, фрукты, зелень и многое другое —
были достаточно многообразны, так что трапеза монахов (ес­
ли только речь не шла о времени Великого поста или же об
особо строгом уставе), уступая, конечно, пирам знати, вполне
устроила бы горожанина или крестьянина. Более того, в каж­
дом монастыре существовали свои «фирменные блюда», кото­
рые, как доказывают сохранившиеся рецепты, и сегодня сде­
лали бы честь самому изысканному столу (в частности, имен­
но в монастырях была создана, быть может, большая часть
бесчисленных сортов французского сыра и французских вин).
Впрочем, не следует думать, что средневековые монахи были
сплошь чревоугодниками: полноценно поесть они могли
один, максимум два раза в день, и еда предлагалась в достат­
ке, но отнюдь не в избытке. Наиболее болезненно, видимо,
воспринимался запрет вкушать пищу до полудня, ведь монахи
с ночи находились на ногах.
«Молись и трудись», гласил девиз основателя ордена бене­
диктинцев святого Бенедикта Нурсийского, ставший главным
правилом монастырской жизни. Жизнь монаха действительно
была заполнена, наряду с молитвами, самым разным трудом.
Когда монастыри только возникали, монахи искали уедине­
ния и спасения от суеты вдали от городов и селений. Но про­
ходили несколько десятилетий, и на месте лесных чащ или
болот возникали пашни и пастбища, сады и огороды, без ко­
торых нельзя было обеспечить монастырь всем необходимым.
Конечно, в наиболее преуспевающих обителях монахи не
столько трудились на земле своими руками, сколько органи­
зовывали труд зависимых крестьян. Но при необходимости и
монахи брались за серпы или вилы, и устав в таких случаях
давал право аббату облегчить пост.
Во всей средневековой Европе именно монастыри вели
свое хозяйство наиболее умело и успешно. Тому были свои
причины. Во-первых, монахи были образованны и занима­
лись делами рассудительно, со знанием дела. В отличие от
крестьян, над которыми часто довлели языческие предрассуд­
ки, они были склонны не только сохранять традиции, но и
вводить полезные и оправданные новшества. Во-вторых, у мо­
настырей имелись достаточные финансовые возможности для
287

«долгосрочных проектов» улучшения качества обработки зем­
ли. В-третьих, в отличие от светских владельцев, монастыри
сохраняли свои владения на протяжении многих столетий, ве­
ками добиваясь, чтобы земли приносили наибольший доход.
В-четвертых, личные потребности монахов были жестко огра­
ничены принятыми ими обетами, несовместимыми с рос­
кошью, и, хотя теория нередко расходилась с практикой, та­
кие ограничения также способствовали накоплению средств в
монастырях.
Трудно назвать такую отрасль средневекового хозяйства, в
которой монахи не выделялись бы своими достижениями.
Они обладали лучшими садами, разводили овец (отары круп­
ных аббатств насчитывали более чем по 10 тыс. голов), увле­
кались пчеловодством, дававшим, помимо меда, необходимый
для свечей воск. Монахи добывали уголь и торф, мрамор и
железо, разрабатывали соляные копи, изготовляли кирпичи и
черепицу, строили мосты и ремонтировали дороги. Стремясь,
чтобы труд не мешал молитве, они были поклонниками раз­
нообразных технических нововведений, в частности, широко
использовали водяные и ветряные мельницы, которые неред­
ко приводили в действие различные механизмы. Естественно,
когда в середине XV в. было изобретено книгопечатание, мо­
нахи в числе первых стали устанавливать у себя печатные
прессы. А о том, что монахи были замечательными зодчими и
строителями, свидетельствуют шедевры монастырской архи­
тектуры Средневековья. Наконец, монастыри нередко распо­
лагали мастерскими по производству икон, витражей, цер­
ковных одеяний, утвари для богослужения.
При всем многообразии трудовой деятельности монахов
их наиболее типичной повседневной работой было, конечно
же, переписывание книг. Монастыри, как старые, так и вновь
основанные, постоянно нуждались в новых книгах, прежде
всего в богослужебных. В некоторых монастырях перепиской
книг занималось до трех четвертей всех монахов, так что
скрипторий никогда не пустовал.
В день монах мог переписать каллиграфическим почерком
от 3 до 6 листов (т. е. от 6 до 12 страниц) большого формата;
для переписывания Библии опытному и добросовестному пе­
реписчику требовался год. За всю жизнь мало кому удавалось
288

переписать более 40—50 книг. В этой сфере очень рано нача­
лись разделение труда и специализация. Одни монахи изго­
товляли пергамент, другие разлиновывали его, третьи перепи­
сывали текст, четвертые рисовали миниатюры, пятые сшивали
готовые листы в тетради, которые потом переплетались в кни­
гу. Переписчики находили силы для своего нелегкого труда в
мысли о том, что они творят богоугодное дело и что перепи­
санные ими страницы искупают их грехи. И все же труд пере­
писчиков был тяжел и невероятно скучен. Некоторые из них
находили утешение в том, чтобы на полях рукописи нарисо­
вать какого-нибудь диковинного зверька или пожаловаться
неведомому читателю на свою нелегкую судьбу: «Дорогие чи­
татели сего труда, прошу вас, не забудьте о том, кто переписал
его: это был несчастный монах, он страдал от холода, а по
ночам ему приходилось дописывать то, что он не успел сде­
лать при свете дня». Не будем же забывать о тех скромных
тружениках, благодаря которым дошли до нас сокровища
культуры не только Средневековья, но и Античности, ведь по­
чти все дошедшие до нас рукописи древнегреческих и древне­
римских авторов, сохранившие их бесценные тексты, были
созданы монахами.
Можно ли представить себе общество без госпиталей для
больных и без приютов для стариков и калек? Но именно та­
ким было бы средневековое общество, если бы не дела мило­
сердия, творимые монахами. Монахи раздавали милостыню
нищим, распределяли «майский хлеб» как раз тогда, когда
старый урожай уже съеден, а новый еще не собран, в неуро­
жайные годы кормили голодных, давали приют паломникам и
вообще любым странникам. Монахи лечили больных и содер­
жали тех, кто был неизлечимо болен (например, устраивали
лепрозории для больных проказой — одной из самых страшных
болезней Средневековья). Некоторые ордены считали важ­
нейшей своей задачей выкуп пленников, попавших в плен к
мусульманам. Один только орден мерседариев, основанный в
1223 г., за первые 33 года своего существования выкупил око­
ло 4300 пленных. Помимо традиционных монашеских обетов,
мерседарии давали четвертый обет: при необходимости добро­
вольно занять место христианина, попавшего в плен и став­
шего рабом. Так благодаря монахам жестокий мир Средневе­
ковья становился немного мягче и безопаснее.
10 Средние века

289

Конечно, среди монахов, как, впрочем, и в любом слое
средневекового общества, попадались очень разные люди. Од­
ни из них, предназначенные к служению Богу своими родите­
лями, сами оставались к этому глубоко равнодушными. Дру­
гие, не будучи в состоянии соблюдать все правила монашеской
жизни, шли на поводу у своих слабостей. Мы найдем среди
монахов немало лжецов и лицемеров, невежд и чревоугодни­
ков, бесстыдно нарушавших принятые ими обеты. И все же,
оценивая средневековых монахов, не будем забывать о глав­
ном: о глубокой вере, которая одушевляла их, помогая преодо­
леть жизненные трудности и собственные слабости, о твори­
мых монахами делах милосердия, об их созидательной деятель­
ности, о тех примерах добра и красоты, которые давали они
всему обществу.

Обручение с бедностью
Католическая церковь проникала во все сферы жизни
средневекового Запада. Папский престол стремился под­
чинить себе светских государей. Наибольшего могущества
он достиг в XIII в. при папе Иннокентии III. Однако тогда
же церковь столкнулась с нарастанием еретических дви­
жений в народной среде. Народные проповедники высту­
пали против богатства и роскоши церкви, ее гордыни,
требовали возвращения к евангельским идеалам. Появи­
лись нищенствующие монахи, не имевшие постоянных
обителей. Они шли из города в город, восхваляя Святую
Бедность и следование по пути Христа. Первым среди них
был Франциск Ассизский.

у/
•
» '_К\ вечеру на Ассизи — маленький городок, уютно рас­
кинувшийся на холмах Умбрии, снизошла наконец долгож­
данная прохлада. Небо заволокло тучами, свет стремительно
тускнел.
— Франческо! Домой! — Женский голос звонко пролетел
над выщербленными каменными плитами мостовой — их ук­
ладывали, быть может, еще римские рабы. Ассизи — древний
город, известный в Италии со времен Цезаря.
290

На зов никто не откликнулся. И тогда из высокого окна
дома высунулась, чуть не выпадая из него, стройная молодая
женщина. Она снова позвала Франческо. Женщина — это бы­
ла синьора Пика, супруга богатого торговца Пьетро Бернардоне, вывезенная им из Прованса, звала своего сына Франческо.
Оба родителя очень любили его и баловали. Синьора Пика
стала делать руками выразительные жесты в сторону стайки
мальчишек, увлеченно игравших на улице в рыцарей. Надви­
гающийся дождь ничуть не пугал подростков. У них был в
разгаре «рыцарский турнир».
Главный победитель турнира — высокий тоненький маль­
чик лет одиннадцати — как раз собирался исполнить хвалеб­
ную песнь в честь королевы турнира — ее роль играла сосед­
ская девочка.
— Франческо! Джованни! — Женский голос звучал выше и
резче.
Высокий мальчик вздрогнул и замолчал. Он знал, что, ког­
да мать зовет его Джованни, добра не жди. Джованни — имя
простонародное, грубое (так считал его отец). Но именно
этим именем назвали мальчика при рождении. Синьор Бернардоне, вернувшийся из деловой поездки во Францию, был
возмущен. Он потребовал, чтобы имя Джованни было забыто,
и нарек сына редким для того времени в Италии именем —
Франческо, Франциск. Мальчик должен быть подобен не
Иоанну Крестителю, облаченному в шкуру верблюда, а эле­
гантным, искусным и любезным французам, заявил синьор
Бернардоне (француз по-итальянски Франческо). Мать назы­
вала сына Джованни, когда сердилась на него.
Франческо прекратил игру и бегом пустился на материн­
ский зов. Его товарищи тоже разошлись по домам. Капли
дождя били по земле все чаще и настойчивей...
Франческо учился без усердия. Латынь — язык школьной
премудрости — давалась ему нелегко, зато он с удовольстви­
ем сочинял стихи на провансальском наречии (тогда в Ита­
лии его называли французским). У Франческо был добрый,
приветливый нрав. Он верховодил в компании сверстников,
любил игры и развлечения. Мечтал отправиться в Крестовый
поход освобождать Святую землю от мусульман. Втайне от от­
ца он даже стал учиться военному искусству. Франческо был
291

смелым и решительным, но в глубине его души таился страх,
в котором он не решался признаться даже самому себе. То
был страх не перед мечом, но перед ужасной неизлечимой
болезнью — проказой, превращавшей людей в чудовища, в
гниющие заживо трупы. Этот страх проник в его сердце, ког­
да еще малышом он увидел существ с львиными головами, с
отвалившимися руками и ногами, бредущих и ползущих по
дороге в окрестностях Ассизи. «Так Господь карает грешни­
ков», — сказала ему мать. Встреча с прокаженными была са­
мым тягостным впечатлением его детства. Страшное видение
бредущих с трещотками в руках, которыми несчастные опо­
вещали людей о своем приближении, чтобы те не подходили
к ним, было тайным ужасом его детских и отроческих снов.
Когда Франческо исполнилось четырнадцать лет, отец ре­
шил, что тому пора продолжить семейное дело, и дал ему в
руки аршин для измерения тканей. Юноша, мечтавший о ры­
царских подвигах, без особой радости занялся торговлей. Од­
нако ему все-таки удалось проявить свою храбрость. В самом
конце X I I в. многие итальянские города, в том числе и его
родной Ассизи, были ввергнуты в пучину политических про­
тивостояний. Умер германский император, глава Священной
Римской империи, в состав которой входили и итальянские
земли. На Апеннинском полуострове вспыхнули войны между
сторонниками императорской власти (гибеллинами) и ее про­
тивниками (гвельфами), предпочитавшими подчиниться папе
римскому. Эти войны сделались еще более ожесточенными
после того, как горожане выступили не только против импе­
ратора, но и против сеньоров — феодальных владетелей горо­
дов. Горожане требовали свободы самоуправления и уничто­
жения грабительских налогов. Жители Ассизи — среди них
был и Франческо — выступили против своего сеньора герцога
Сполетанского, но были разбиты. Франческо попал в плен.
Тогда он впервые всерьез задумался о Боге, о спасительной
жертве Христа, о бессмертии души.
Разве может один человек, взяв другого в плен, посягать
на его душу? Тело находится в темнице, но душа человека сво­
бодна, она вечна и принадлежит только Богу, размышлял
Франческо. Душа избирает своим господином и образцом
Христа. Надо принять его крест и служить всем униженным,
292

увечным, оскорбленным. Служа им, человек служит Христу,
выполняет свое высшее человеческое предназначение. Ибо
ведь сказал Христос: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не
приходит к Отцу как только через меня».
Франческо переживает религиозное озарение. И это пер­
вый шаг к тому, чтобы юный Франческо стал святым Франци­
ском Ассизским.
Юноша изменился, но окружающие этого еще не заметили.
Франциск освободился из плена и внешне продолжал преж­
нюю жизнь. Отец поручил ему продать крупную партию тка­
ней. Юноша выполнил порученное отцом, выручил много де­
нег, но на пути домой увидел разрушающуюся церковь. Фран­
циск подумал, что у его отца богатый дом, много слуг, а здесь
дом Господень превращается в развалины. И он решил отдать
часть денег на восстановление церкви. Еще больше было со­
крушено его сердце тем, что во время своей поездки он встре­
тил множество нищих, бездомных, больных людей, с завистью
взиравших на его богатое платье и просивших о помощи. По­
трясенный человеческими страданиями, Франциск со всей яс­
ностью почувствовал, что он брат этим несчастным. И он ре­
шил оставить суетную жизнь, отречься от собственности, стать
таким, как они.
Когда отец увидел сына подобным бродяге и без денег, он
обвинил Франциска в краже и подал на него в суд. Пьетро
Бернардоне не был злым человеком, любил сына и по-своему
желал ему добра, но он не понимал, как можно предпочесть
бедность богатству. Может быть, в душе он надеялся, что суд
заставит сына образумиться. Увидев же сияющие глаза Фран­
циска на изможденном лице, понял, что сын уходит от него
навсегда. Франциск перед судьей — епископом Гвидо — снял с
себя городскую одежду, сорвал пояс с кошелем и сложил их к
ногам отца. Он сказал: «До сих пор я называл отцом Пьетро
Бернардоне. Я отдаю ему деньги и все одежды, полученные от
него, и говорю: Отец наш на небесах». Франциск сделал свой
выбор. Ранней весной 1206 г. он навсегда покинул родитель­
ский дом и отдался служению Господу.
Тогда же покинула дом и его подруга детских лет Клара.
Она тоже стала отшельницей.
293

Однажды Франциск шел по дороге и увидел, что навстречу
ему движется страх его детских и отроческих лет — прока­
женный, покрытый язвами, от которых исходило зловоние.
Первым побуждением Франциска было бежать, но он превоз­
мог себя, подошел к несчастному, дал ему монетку и обнял
его. Страх ушел из его сердца навсегда. Теперь Франциск был
вооружен бесстрашием беспредельной доброты. Он стал уха­
живать за прокаженными, обмывать и перевязывать их раны,
и многие из них чудесным образом начали выздоравливать,
как повествует житие святого Франциска Ассизского, напи­
санное братом Уголино из рода Брунфорте.
И с тех пор в сердце Франциска поселилась радость. Ее он
выразил в своем «Приветствии добродетелям»: «Радуйся, ца­
рица Мудрость, Господь да спасет тебя с сестрой твоей Святой
чистой Просхотой. Госпожа святая Бедность, Господь да спа­
сет тебя с сестрой твоей Святой Смиренностью. Госпожа свя­
тая Любовь, Господь да спасет'тебя с сестрой твоей Святой
Покорностью».
В детстве Франческо подражал провансальским трубаду­
рам и пытался слагать песни в честь прекрасной дамы. Теперь
у него была другая избранница. Его Дамой стала Нищета, свя­
тая Бедность. Франциск стал нищим, как Христос, потому что
ничто материальное по большому счету человеку не нужно,
полагал он, ибо каждому из нас принадлежит весь мир, а все
люди — Господу.
Великий итальянский художник Джотто, предвестник
Возрождения, на одной из своих фресок изобразил обручение
Франциска Ассизского с Бедностью. Исхудавший с загорелым
лицом Франциск принимает протянутую руку женщины в
лохмотьях, которую хочет укусить собака. Нарисованные тут
же мальчишки, наверное, похожие на маленького Франческо,
пытаются отогнать пса. Франциск и Госпожа Бедность не за­
мечают ничего вокруг, они поглощены друг другом. А с неба
Христос посылает обручающимся свое благословение...
Покинув дом, Франциск вернулся к своему намерению
восстановить церковь святого Дамиана. Денег у него не было,
но было огромное желание свершить задуманное. И, бродя по
дорогам, Франциск, превратившийся в нищего, просил стран­
ную милостыню — не хлеб, а камень. Может быть, это был
самый удивительный нищий из существовавших на земле.
294

Каждый камень он приносил к развалинам церкви. Снача­
ла люди удивлялись, а потом у Франциска появились после­
дователи. И постепенно камней набралось столько, что стало
возможным заново отстроить церковь святого Дамиана, а по­
том и церковь святого Петра в окрестностях Ассизи, а затем и
небольшую часовню Девы Марии Ангельской, воздвигнутую
на том месте, где, по преданию, являлись ангелы. Возле этой
часовни и поселился Франциск со своими последователями,
число их выросло до двенадцати, как то было и у Иисуса
Христа. Они называли друг друга братьями, восстанавливали
церкви, ухаживали за прокаженными, утешали отчаявшихся.
Пример святого Франциска показал, что не нужно сетовать и
рыдать по поводу того, что нет денег иди условий для начала
строительства. Чтобы строить — надо строить. Неся на себе
по камешку, надо трудиться день и ночь — и тогда будут воз­
двигнуты и новая церковь, и храм человеческой души.
Франциск много раз на дню творил молитву и повторял
слова Евангелия. Но однажды на проповеди в день евангелис­
та Матфея его обожгли слова Христа, заново им осмыслен­
ные, призывавшие проповедовать Царствие Небесное. Фран­
циск почувствовал — не нужно удаляться от мира, как это де­
лали до него монахи,, надо идти в мир, обращать людей к
Божественной истине, к Христу. Отныне проповедь стала
главным делом Франциска. От восстановления церковного
здания он перешел к обновлению и созиданию церкви — об­
щины верующих, человеческого сообщества, ведомого Хрис­
том и осененного Божественной благодатью.
Казалось, зачем нужна новая проповедь? Ведь от возник­
новения христианства минуло к тому времени уже двенадцать
веков. Давно была христианизирована Европа. Мир европей­
ского Средневековья, в котором жил Франциск, был немыс­
лим без религии, от которой зависели и жизнь, и мысли, и
чувства, да и просто повседневная жизнь каждого человека.
Без церковного благословения нельзя было ни обрести имя,
ни выучиться грамоте, ни жениться, ни умереть, ни быть по­
гребенным.
Еще четыре века христианская церковь вела борьбу со
светскими государями за верховенство в делах власти. И на
Западе папа римский считал себя наместником Бога на земле,
295

возвышающимся над всеми монархами. К X I I I в. после двух
столетий жестокой борьбы папского престола и империи,
папство укрепило свои позиции как никогда. Этому помогло
и то, что в X—XI вв. в католической церкви была осуществле­
на Клюнийская реформа, способствовавшая очищению духо­
венства от мирских пороков, стяжательства, провозгласившая
возвращение к евангельским идеалам.
Клюнийская реформа, осуществлявшаяся с благословения
папы римского и получившая название от монастыря Клюни
в Бургундии, откуда она началась, значительно преобразила и
западное монашество. Христианское монашество зародилось
еще в I I I в., став формой воплощения аскетического религи­
озного идеала. «Аскезис» — по гречески «упражнение, под­
виг». Монашеский подвиг был направлен на уход от мира, от­
шельничество, на отказ от жизненных благ и удовольствий, от
естественных человеческих побуждений, на умерщвление гре­
ховной плоти. Монахи давали обеты безбрачия, бедности и по­
слушания. В VI в. Бенедикт Нурсийский создал первый на за­
паде монашеский устав — Правила святого Бенедикта. По не­
му стали жить общины монахов, создавшие монастыри. Эти
монастыри стали не только религиозными центрами раннего
Средневековья, но и местами, где сохранялась традиция пере­
писки книг, создавались библиотеки и школы. Монастыри,
жившие по одному уставу, объединялись в более крупную ре­
лигиозную организацию — орден. До X I в. бенедиктинский ус­
тав был единственной формой организации монашеской жиз­
ни в Западной Европе, за исключением Шотландии, Уэльса и
Ирландии. В ходе Клюнийской реформы возникло много но­
вых монастырей, прямо подчиненных Клюни было триста че­
тырнадцать. Усилилась прямая связь монастырей с папством.
Появились новые монашеские уставы и ордена, например
цистерцианцы.
Во время Крестовых походов в Палестине возникли мона­
шеские ордена нового типа — духовно-рыцарские. Братья,
входившие в них, были прежде всего воинами, защитниками
веры, рыцарями Христа. Они подчинялись суровой дисципли­
не. Три духовно-рыцарских ордена — иоаннитов (госпиталье­
ров), тамплиеров и марианитов (Тевтонский орден) очень скоро
превратились в могущественные и богатые организации, вла296

девшие обширными землями. Власть стала главной целью
этих орденов.
Когда Франциск вступил на свой крестный путь, папский
престол занимал один из самых могущественных первосвя­
щенников Иннокентий III. В церкви он уподобился неогра­
ниченному монарху, церковные соборы единодушно одобря­
ли каждое его решение. Иннокентий I I I диктовал свою волю
королям, помыкал императором. Его идеалом было полное
подчинение светской власти папскому престолу, слияние го­
сударств и католической церкви под главенством последней
(теократия).
Однако церкви не удалось всецело подчинить себе умона­
строения и чувства верующих. В X I I — X I I I вв. Западная Евро­
па переживает религиозный подъем. Его иногда называют
«внутренней христианизацией». Пробуждение интереса к Свя­
щенному Писанию, к евангельской традиции приобретает
массовый характер. Если в раннее Средневековье в сознании
верующих доминировал Бог Отец, суровый и карающий су­
дия, то теперь в центре религиозных переживаний — стра­
дающий Христос, Бог Искупитель, соединивший в себе боже­
ственную и человеческую природы. И его мать Дева Мария,
Царица Небесная, Божественная Дама средневекового мира.
(Главный собор Парижа так и стали называть — Нотр-Дам,
т. е. собор «нашей Дамы», «нашей Госпожи».) Растут мистиче­
ские настроения. Мистики считали, что возможно непосред­
ственное духовное слияние искренне верующего, следующего
Христовым наставлениям человека с Богом без непосредст­
венной помощи церкви. Оно происходит в момент озарения
или особого состояния на грани человеческих психических
возможностей — религиозного экстаза.
Возмущенные пышностью и богатством католической
церкви бедняки (а в Средние века значительная часть населе­
ния жила на грани нищеты) требуют раздачи их бедным. Ря­
дом с фигурами Христа и Девы Марии появляется фигура
Святой Бедности. Святая Бедность становится идеалом, объ­
ектом поклонения и лозунгом тех, кто выступает против като­
лической церкви. Она вдохновляет новое религиозное чувст­
во. Распространяются ереси. Самые значительные из Них —
ереси вальденсов и катаров (альбигойцев), охватившие юг
297

Франции и проникшие в Италию. Вальденсы, или лионские
бедняки, создали «общину совершенных». Они отрицали пра­
во церкви на собственность, ее таинства, претензии папы на
вселенскую власть, призывали к равенству всех верующих.
Катары (по латыни «чистые») считали церковь порождением
дьявола, отрицали догматы о смерти и воскресении Христа,
проповедовали аскетизм, избирали священников из своей
среды. В 1209 г. папа римский Иннокентий I I I организовал
Крестовый поход против катаров (их еще называли альбигой­
цами по имени их главного оплота Альби, а войны — альби­
гойскими). Последняя крепость катаров Монтсегюр была взя­
та после долгой осады в 1244 г.
В атмосфере религиозного подъема и еретического броже­
ния начал свою проповедь Франциск Ассизский. Казалось, он
был одним из многих проповедников, бродивших по дорогам
Европы. Но было в нем то, что очень скоро выделило его сре­
ди всех.
Нищий, изможденный человек — «беднячок», как его про­
звали, всем своим существом любил людей. Не человечество в
целом, а каждого человека. Любил до полного самоотречения,
не требуя от них ничего взамен. Франциск не считал свою
жизнь примером и никого не упрекал в грехах. Ему не надо
было никого прощать, ибо любовь его растворяла и снимала
чужой грех сама по себе. Он приветствовал простую человече­
скую жизнь и никого не призывал к посту или к аскезе. На­
против, когда один из молодых его последователей, страдая от
голода, не мог заснуть ночью и плакал, Франциск дал ему хле­
ба и даже ел вместе с юношей, не желая, чтобы другие упре­
кали того в невыполнении обета. Само присутствие Франци­
ска согревало души людей, возвышало их, обращало к Богу.
Его простую речь проникновенно слушали и крестьяне, и уче­
ные богословы. Сохранилось свидетельство: «Прибегают муж­
чины, прибегают женщины, торопятся клирики, стремятся ве­
рующие с целью увидеть и услышать Божиего святого, всем
казавшегося человеком другого века... И в самом деле, с тех
пор, как явился Франциск Ассизский и заговорил, небо, каза­
лось, изливало на землю новый свет... Он сиял как звезда,
блистающая в ночной тьме, как утро, зарождающееся над
мраком».
298

Любовь Франциска к людям была не только облечена в
красивые слова, он был готов поделиться с каждым всем, по­
следней крошкой хлеба. Однажды пришла к нему старая жен­
щина и попросила милостыню. У Франциска ничего не было,
кроме книги Нового Завета, которую он и его братья ежеднев­
но читали. И тогда Франциск просил монахов отдать драго­
ценную для них книгу старушке, чтобы она продала ее и ку­
пила себе хлеба, ибо был твердо уверен — это угоднее Господу
и Святой Деве, чем монашеское чтение. Поступок, совершен­
но необычный для того времени.
Любовь Франциска простиралась и на весь мир, на все
творение Божие. Он не разделял Творца и творение. В каждом
живом существе, в каждом явлении природы Франциск видел
частицу Бога. Он проповедовал «сестрицам» птицам, обратил
к добру жестокого волка Губбио, своим плащом защищал от
непогоды ягненка, кормил голодных пчел. Видя на дороге
червяка, уносил его в сторону, чтобы того не раздавили. Не
разрешал монахам рубить корни деревьев. Обращал слова
любви к цветам, камням, воде, Солнцу, Луне. Как сказал один
английский писатель, Франциск «отнял природу у дьявола и
возвратил ее Богу». Можно добавить — и людям. Их он на­
учил не презирать материальный мир и свое тело — вмес­
тилище Божественной души (и это несмотря на собственную
аскезу). Франциск первым в Средние века заставил задумать­
ся о гармоничном единстве Бога, мира и человека. И впервые
со времен Христа «все создания отвечали ему любовью».
Франциск учил людей радоваться жизни — Божьему дару.
Ему нравился ветхозаветный образ Премудрости, танцующей
перед престолом Божиим. Несмотря на то, что жизнь его, с
точки зрения простого человека, была очень тяжелой, он весь
светился радостью любви к Богу, людям, к братьям нашим
меньшим.
В 1219 г. Франциск отправился в Египет, чтобы обратить в
истинную веру мусульман. Это был его собственный крес­
товый поход. Франциск произвел большое впечатление на
султана, предложившего ему остаться при его дворе и жить в
довольстве. Но Франциск отверг предложения иноверца. Он
хотел одного — чтобы султан и его подданные приняли хрис­
тианство. Для подкрепления своей проповеди Франциск
299

предложил разжечь огромный костер и хотел пройти через не­
го. Султан, однако, не пожелал подвергать его такому испыта­
нию и отпустил Франциска и его спутников с миром.
Франциска еще при жизни стали называть «вторым Хрис­
том». На его теле появились стигматы — кровавые раны на тех
местах, что были поражены у Христа гвоздями, копьем и
терновым венцом. Сердце же самого Франциска было полно
бесконечного смирения. Стигматы он считал знаками сверше­
ния своего мистического распятия на кресте, ведь о принятии
мук Спасителя он всегда молился. Своей любовью и смирени­
ем Франциск исцелял мир от апокалиптического страха —
ожидания гибели, Страшного суда, — пронизывавшего миро­
ощущение средневекового человека. Через свою человеческую
природу, следуя путем Христа, он приблизил Бога к людям.
В конце жизни Франциск много болел, истощенный пос­
том, трудами, проповедничеством. Его глаза слепли. Невеже­
ственный лекарь посоветовал Франциску прижечь глаз огнем.
И в этой огненной муке святой пожалел не себя, а «брата
Огонь», обратившись к огню со стихами на провансальском
языке. Он был способен попросить прощение даже у кошки и
никогда никого ни в чем не винил. Франциск поэтизировал
равенство, но не равенство каждого пренебрегать другим, ра­
венство каждого любить и быть любимым. Равенство в люб­
ви, равенство в Боге, равенство в принятии в себя образа Бо­
жиего — этим вдохновлялся и вдохновлял Франциск. Его ог­
ромная душа вместила весь мир, а мир принял и возвысил
Франциска.
Католическая церковь вначале настороженно отнеслась к
проповеди странствующего «беднячка». Его великое смирение
никак не сочеталось с притязаниями главы церкви — папы —
на вселенскую власть, его одиночество — с ее мощным стрем­
лением к единению всех верующих в церковной организации.
Но в конце концов у папы Иннокентия I I I достало мудрости
увидеть, что проповеди и деяния Франциска не разрушают, а
одухотворяют и сплачивают церковь, придают ей более «чело­
веческое лицо». Быть может, такому пониманию способство­
вал и пророческий сон Иннокентия I I I . Он увидел, что собор
Святого Иоанна на Латеране, в который была встроена святая
лестница (на ней, согласно евангельскому преданию, стоял
300

Христос, допрашиваемый Пилатом), рушится, и его поддер­
живает своей спиной и плечами худой монах в бурой рясе,
подпоясанной веревкой. Латеранский собор был символом
католической церкви. Когда Франциск предстал перед папой
римским, тот узнал в нем монаха из сна. Папа благословил
Франциска и его последователей, а Джованни-Франциск под­
держал Джованни (Иоанна) Латеранского, его церковь.
Церковь приняла в свое лоно орден францисканцев. Ни­
щенствующие монахи стали желанными гостями при папском
дворе и при дворах европейских монархов, во всех епископ­
ских и церковных приходах.
Детская подруга Франциска Клара тоже основала нищен­
ствующий монашеский орден для женщин. Он получил назва­
ние ордена кларисок.
Франциска при жизни почитали святым, видя в нем осо­
бенную отмеченность благодатью Божией. Он умер 3 октября
1226 г., а меньше чем через два года Франциск был причислен
католической церковью к лику святых.
Своей уникальной личностью Франциск Ассизский про­
извел переворот в истории западноевропейского монашества
и католицизма. Он вернул их к духу Евангелия, «снял» напря­
женность еретических противостояний внутри католического
мира. Как «радостный» святой, воплотивший поэзию веры,
Франциск стал провозвестником новой культуры — раннего
Ренессанса — с ее тяготением к обожествлению мира и чело­
века. Не случайно великий Данте видел в святом Франциске
своего духовного наставника. В «Божественной комедии» он
опоэтизировал обручение Франциска с Госпожой Бедностью:
Он ю н о ш е й вступил в войну с о т ц о м
За ж е н щ и н у , н е п р и з в а н н у ю к счастью:
Ее, как смерть, впускать не л ю б я т в д о м ;
И, п е р е д д о л ж н о ю д у х о в н о й властью
Всем с е р д ц е м с н е ю обручась,
Л ю б и л ее, что д е н ь , то с б о л ь ш е й страстью,
Она, супруга первого л и ш а с ь ,
Тысячелетье с л и ш н и м , в д о л е т е м н о й ,
Вплоть д о него л ю б в и не д о ж д а л а с ь .

Первым «супругом» Госпожи Бедности был Христос, вто­
рым — Франциск Ассизский, подобный Христу. В конце жиз301

ни Данте вступил в орден францисканцев и был похоронен в
их бурой рясе с веревкой вместо пояса.
Орден францисканцев дал миру немало выдающихся де­
ятелей церкви, поэтов, путешественников и философов. И се­
годня отделения ордена можно увидеть во многих странах ми­
ра, в том числе и в России — в Москве, где францисканский
монастырь появился в 1993 г.

Филипп IV Красивый и тамплиеры
Во время Крестовых походов возникли особые религиоз­
но-военные организации — духовно-рыцарские ордены.
Самым могущественным из них был орден тамплиеров.
Французский король Филипп IV, стремившийся укрепить
свое государство и усилить свое влияние в христианском
мире, жестоко расправился с тамплиерами, усмотрев в
них врагов своих далеко идущих планов. «Проклятие» и
«золото» тамплиеров до сих пор остаются неразгаданны­
ми тайнами мировой истории.

начале XIV в. королевство Франция стало самым бо­
гатым и могущественным в средневековом мире, а его прави­
тель Филипп IV пользовался огромным авторитетом: его по­
кровительства искали европейские монархи, его призывали в
третейские судьи в самых сложных политических ситуациях.
Щупальцами своей дипломатии французский король опутал
всю Западную Европу.
Филипп IV получил прозвище Красивый (современники
сравнивали его с прекрасной статуей), но также и прозвища
Железный и Фальшивомонетчик. Ибо он железной рукой
сплотил французские земли в единое государство, создал но­
вую королевскую администрацию, укрепил правосудие. Для
этого ему пришлось увеличить налоги, начать продавать
должности, уменьшить вес драгоценных металлов в монетах,
что привело к их обесцениванию и резкому скачку цен, ужес­
точить государственную дисциплину. Филипп IV жестоко рас­
правлялся с сеньорами, проявлявшими своеволие, и привлекал
на свою сторону города. Он опирался на все сословия фран302

цузского общества, но особенно отличал третье, включавшее
горожан, — нарождавшееся бюргерство. При нем был создан
орган сословного представительства — Генеральные штаты, в
которых были три палаты — духовенства, дворянства и пред­
ставителей городов. Генеральные штаты поддерживали короля
в его политике централизации страны, создания сильного го­
сударства и не пытались ограничить его власть, как это делал
парламент в Англии.
Железный король одержал победу и в борьбе с папством.
В то время римский престол занимал Бонифаций VIII, тще­
славный, вечно суетившийся старик. Ему очень не нравилось
возвышение французского монарха, а еще больше то, что тот
запретил вывоз золота и серебра за пределы Франции и тем
самым возвел преграду поступлениям в папскую казну денег
от духовенства своей страны, а это была огромная сумма. Бо­
нифаций V I I I отлучил дерзкого короля от церкви, но и тот не
остался в долгу. Созвав Генеральные штаты, Филипп IV объ­
явил папу еретиком, а посланцы его ворвались в Риме в пап­
ский дворец. Один из них даже посмел поднять руку на пре­
старелого первосвященника. Бонифаций V I I I не выдержал ос­
корблений, разум его помутился и вскоре папа римский умер.
Филипп IV посадил на папский престол своего человека,
француза, который получил имя Климента V, а папскую рези­
денцию перенес из Ватикана в Авиньон — город на юге Фран­
ции. Здесь папы и были заточены семьдесят лет, сообразовы­
вая каждый свой шаг с французской короной. Конечно, такое
обращение с наместником Христа на земле не понравилось
многим в Европе, но право могущества признавалось беспре­
кословно.
Поговаривали даже, что после смерти германского импе­
ратора Альбрехта I Филипп IV желал бы обрести император­
скую корону. Он приказал своим законникам (легистам) отыс­
кать правовые обоснования своим притязаниям. Более того,
французский король даже собирал деньги на подкуп выбор­
щиков (в Священной Римской империи германской нации
монархи избирались), но дело сорвалось. Однако Филипп IV
мог гордиться, что при нем Франция и так расширила свои
пределы.
Во многих начинаниях короля его поддерживала могучая
сила — орден тамплиеров. Этот орден был создан в 1119 г.
303

крестоносцами в Иерусалиме. Его основатель — бургундский
дворянин Гуго де Пайен, чьим ближайшим сподвижником
был уроженец Северной Франции Годфруа де Сент-Омер.
Члены этого ордена одновременно являлись воинами и мона­
хами. Маленькая община, состоявшая первоначально из девя­
ти человек, получила от иерусалимского короля Болдуина дом
рядом с тем местом, где в библейские времена стоял храм ца­
ря Соломона. Поэтому члены ордена и нарекли себя «бедным
Христовым рыцарством из храма Соломона», а другие стали
их звать храмовниками, или тамплиерами (от французского
слова «тампль» — храм). Это имя за ними и закрепилось.
На печати ордена изображались два рыцаря на одном коне,
что должно было означать бедность и братство. В руках у ры­
царей были щиты с восьмиконечным крестом (напомним, что
в тайной символике восемь — знак совершенной вечности).
Восьмиконечный крест стал символом ордена. Рыцари храма
носили белый камзол и белый плащ с красным восьмиконеч­
ным крестом, а братья послушники, конюшие — черный кам­
зол и черный плащ с таким же крестом. В бою первый ряд
образовывали белые рыцари-тамплиеры, а второй — черные
младшие воины. Эти цвета перешли и на «босан» — черно-бе­
лый штандарт ордена.
Члены тамплиерской общины давали обеты целомудрия,
бедности, послушания (как и другие монахи), им были запре­
щены досужие разговоры, смех, охота, безделье. Они клялись,
не щадя жизни, служить Христу и как воины защищать веру
Христову, беспрекословно подчиняться главе ордена Велико­
му магистру, соблюдать самую суровую дисциплину и хранить
тайны ордена. А тайны, и многие, несомненно, были. К их
числу, возможно, относилась и секретная связь тамплиеров с
ассасинами — членами тайного мусульманского братства, во
главе которого стоял Горный Старец. Окруженными предель­
ной таинственностью были и ритуалы тамплиеров.
Орден быстро рос, в него вступали рыцари из разных
стран Европы, где появлялись отделения ордена. В него сте­
кались богатые пожертвования, а граф Фландрский даровал
тамплиерам право побора «мертвой руки», собиравшегося при
переходе феода после смерти владельца не по прямой линии
наследования. Очень скоро орден стал богатейшей организа304

цией в христианском мире. Рыцари Храма не только воевали,
осуществляли секретную дипломатию, но и прекрасно умели
считать деньги. Они ввели в финансовое дело ряд существен­
ных усовершенствований и изобрели вексель — особый вид
ценных бумаг, очень полезный в кредитно-денежных опера­
циях. Папство благоволило к ордену и даровало ему многие
права и привилегии, подтвержденные в 1163 г. буллой папы
Александра III.
В 1191 г. тамплиеры смогли купить у Ричарда Львиное Серд­
це остров Кипр за огромную сумму в сто тысяч византиев. Ор­
ден стал крупнейшим ростовщиком, ссужал деньги монархам,
крупным феодалам, покровительствовал торговле, что проти­
воречило уставу. Обеты бедности были начисто забыты, как и
обеты целомудрия. Храмовники внушали страх не только на
Востоке, но и в Европе своей жестокостью, наглостью, неуто­
лимой алчностью.
В 1228 г. тамплиеры появились во Франции. Церковный
собор в Труа признал орден официально. Более того, Бернар
Клервоский, чей авторитет в католической церкви был непре­
рекаем, выразил восхищение тамплиерами в своем сочинении
«Восхваление нового рыцарства», увидев в них истинных вои­
нов Христа.
В конце X I I I в. крестоносцы потеряли последние земли в
Палестине, и тамплиеры окончательно осели в Европе, где их
многочисленные тайные отделения образовали некое подобие
«скрытого» государства, не знавшего ни феодальных, ни на­
циональных границ.
В Париже тамплиеры занимали целый квартал, который
называли Тампль. Когда в 1306 г. в Париже вспыхнуло восста­
ние, король укрылся у тамплиеров, радушно принявших его и
кредитовавших крупной суммой денег. Филипп IV еще раз во­
очию убедился в могуществе и богатстве рыцарей Храма. Он
выказал дружеские чувства Великому магистру ордена Жаку
де Моле, однако у короля были совсем иные, тайные, сообра­
жения. Филипп IV не умел и не хотел быть благодарным, а вот
угрозу своей власти он ощутил очень хорошо. Кроме того, бо­
гатства ордена могли ему очень пригодиться в осуществлении
далеко идущих планов. В глубокой тайне Филипп IV стал го­
товить расправу над тамплиерами, внешне выражая им знаки
305

неизменного внимания. И королю удалось усыпить бдитель­
ность рыцарей Храма.
13 октября 1307 г., в пятницу, по всей Франции прошли
аресты тамплиеров. Король не случайно выбрал этот день. Он
придавал ему символическое значение: пятница — день, ког­
да был распят Христос, 13 — плохое число (тринадцатым уче­
ником Христа был предавший его Иуда, в тринадцатой главе
Откровения Иоанна — Апокалипсиса — говорится об Антих­
ристе).
Богатства ордена были конфискованы в пользу королев­
ской казны, но часть их бесследно исчезла, положив начало
легенде о сокрытом «золоте тамплиеров». Рыцарей Храма об­
винили в богохульстве, ереси, в отречении от Христа. Говори­
ли, что во время посвящения они заставляли новичков пле­
вать на изображение Спасителя. Более того, тамплиеры якобы
поклонялись дьяволу в виде огромного кота по имени Бафомет, или Бегемот (как тут не вспомнить кота Бегемота, спут­
ника дьявола Воланда в романе М.А. Булгакова (см. Булгаков
Михаил Афанасьевич) «Мастер и Маргарита»!). Идолами им
служили мумифицированные головы. Тамплиеры также обви­
нялись в том, что творили осуждаемые церковью магические
обряды, совершали оскорбительные действия вроде поцелуя в
нижнюю часть позвоночника. Им вменяли в вину, что во вре­
мя альбигойских войн они сражались на стороне еретиков.
Тамплиерам приписывали ужасные формы разврата и другие
грехи. Под пытками их заставляли делать страшные призна­
ния, очернять себя и орден.
Семь лет мучился в застенках Великий магистр ордена
Жак де Моле. 18 марта 1314 г. состоялась публичная казнь Ве­
ликого магистра и нормандского приора ордена Годфруа де
Шарне. На острове Ситэ, том самом, с которого в глубокой
древности начинался город Париж, был разложен огромный
костер. Объятый пламенем Великий магистр ордена тампли­
еров проклял папу римского, короля Франции и весь его род.
Присутствовавшие на месте казни содрогнулись, когда услы­
шали хриплый голос Жака де Моле: «Папа Климент! Король
Филипп! Не пройдет и года, как я призову вас на суд Божий!»
Проклятье Великого магистра сбылось. Через две недели
скончался папа Климент V, а спустя несколько месяцев и Ф и 306

липп IV покинул этот мир. Королю не было еще и сорока двух
лет, он был крепок, смерть его была внезапной. Помогли ли
оставшиеся в живых тамплиеры умереть папе римскому и ко­
ролю тайными ядами, остается загадкой.
После кончины Филиппа IV Красивого Франция погрузи­
лась в пучину бедствий. Один за другим, сменяя друг друга на
престоле, ушли из жизни его сыновья. В 1328 г. династия Капетингов, блестящим представителем которой был Филипп IV,
пресеклась. На престол вступили Валуа — боковая ветвь Капетингов. Францию раздирали междоусобицы, народ нищал под
непосильным бременем налогов, королевская казна пустела,
повсюду были бедность, голод, эпидемии, люди стали бояться
завтрашнего дня. А в 1337 г. разразилась самая долгая война
между Англией и Францией — Столетняя.
Процесс над тамплиерами и казнь Великого магистра по­
дорвали могущество ордена, хотя не все рыцари Храма были
уничтожены. Возникла легенда, что они, наученные горьким
опытом, сделали свой орден абсолютно секретным и тайно
вмешивались в политику. Воззрения тамплиеров и их обряды
также оказались очень живучими. Французский писатель Дрюон (см. Дрюон Морис) описывает в романе «Лилия и лев» сцену,
в которой героиня объясняет епископу: «Пойми, Монсеньор,
священники и папы в Риме и Авиньоне не учат истине. Бог не
один. Есть два бога: бог света и бог тьмы, князь добра и князь
зла. Еще до сотворения мира народ тьмы восстал против наро­
да света. И для того, чтобы иметь возможность жить, ибо зло
— это смерть и небытие, вассалы князя зла поглотили часть
принципов добра...» — «У тебя больше мозгов, чем я мог поду­
мать, — сказал епископ.— Кто же тебя научил всему этому?»
— «Бывшие тамплиеры, — ответила она».
Через несколько столетий была сделала попытка возродить
орден тамплиеров. Во всяком случае, тамплиерская легенда
или тайные рыцари Храма повлияли на возникновение в на­
чале XVIII в. масонства как особого религиозно-этического и
политического движения.
По иронии судьбы последний французский король Людо­
вик X V I , или, как его звали восставшие в 1789 г. французы,
Луи Капет, и его семья были заточены во время Великой
307

французской революции в Тампль — бывший оплот рыцарей
Храма, в котором некогда нашел защиту не знавший благо­
дарности коварный король Филипп IV Красивый.

Последнее сражение Ричарда
Львиное Сердце

н:

Средневековая Англия была страной легенд. Здесь на за­
ре Средневековья родились сказания о рыцарях Круглого
Стола и их благородном короле Артуре. Но лишь
немногих из реально живших правителей своей страны
запечатлел английский народ в творимых им легендах.
Среди них король Ричард Львиное Сердце.

' .

г-)

<*'*'"-Я£ 1_—J ечером 26 марта 1199 г. после плотного ужина король
Ричард Львиное Сердце в сопровождении двух щитоносцев вы­
шел в нижний двор замка, чтобы посмотреть, как его воины
ведут подкоп под верхнюю башню, которую завтра предстояло
атаковать. Замок принадлежал графу Эмару Лиможскому, союз­
нику французского короля Филиппа II. Десять лет тому назад, в
начале Третьего Крестового похода, молодой правитель Фран­
ции был другом Ричарда, но потом превратился в его злейшего
врага. Теперь Филипп II хотел отнять у Ричарда его француз­
ские владения, превышавшие собственный домен французского
монарха и занимавшие территорию больше, чем Англия.
Хотя Ричард Львиное Сердце носил английскую корону,
своим государством он скорее считал Анжуйскую империю —
так иногда называли все объединенные земли, принадлежав­
шие ему на острове и континенте по феодальному праву, ведь
его отец Генрих II Плантагенет имел титул герцога Анжуйско­
го, унаследованный и Ричардом. Владения Ричарда во Фран­
ции располагались повсюду. На севере — Нормандия, полу­
ченная от прадеда Вильгельма Завоевателя — нормандского
герцога, потомка викингов, покорившего в 1066 г. Англию и
ставшего ее королем. В центре Франции — герцогство Анжуй­
ское, графства Турень и Мэн, перешедшие ему от отца, знат­
ного французского рыцаря, занявшего в результате династиче308

ских передвижек трон Англии и превратившего ее в могуще­
ственное государство. На юге — герцогство Аквитания,
графство Пуату и другие земли, доставшиеся ему от матери —
Алиеноры Аквитанской, красивейшей женщины и великой
королевы, сначала бывшей женой французского короля Людо­
вика VII, а затем английского короля Генриха I I .
Уже несколько лет нога Ричарда не ступала на английскую
землю, и тамошние дела его мало беспокоили, он перепору­
чил их младшему брату Иоанну (принцу Джону — так его зва­
ли на английский лад), еще с детства прозванному Беззе­
мельным. Дело было в том, что Генрих I I , имевший четырех
сыновей, когда старшие подросли, каждому из них дал круп­
ные владения, а с Иоанном, еще совсем маленьким, решил
повременить до тех пор, пока тот повзрослеет. Тогда острые
языки и окрестили его Безземельным, что оказалось пророче­
ским, ибо потом в войнах с Францией и спорах с папой
Иоанн потерял многие земли английской короны.
А сейчас английский король Ричард защищал свои фран­
цузские феоды. После трехдневной осады гарнизон замка, со­
стоявший из четырех десятков человек, а теперь уже изрядно
поредевший, был загнан в верхнюю башню. Он решительно
сопротивлялся, возможно из-за страха, так как было известно,
что Ричард обычно уничтожал всех защитников крепостей,
которые он брал. И при начале этой осады он обещал всех
повесить. Щитоносцы прикрывали Ричарда огромным прямо­
угольным щитом. Ричард поднял голову и в бойнице верхнего
замка увидел фигуру воина с арбалетом. Король хотел прика­
зать щитоносцам, чтобы они приподняли щит, но стрела уже
была спущена. Она вонзилась в левое плечо Ричарда — арба­
летчик целился в сердце, но попал выше.
Ричард умел терпеть боль. Он вернулся в нижний замок и
попытался сам вырвать стрелу из своего тела, но только сло­
мал ее. Железный наконечник остался в ране. Ричард не ду­
мал, что рана опасна. Лекарь, однако, долго извлекал железо
из плеча короля, затем приложил к ране какие-то снадобья и
туго забинтовал плечо чистой льняной тканью. Ричард, чтобы
отвлечься от боли, прибегнул к испытанным средствам. Он
выпил вина, а затем приказал своему любимцу — молодому
309

воину, выходцу из Южной Франции — спеть песню на про­
вансальском языке. Этот язык Ричард считал родным, он го­
ворил на нем с детства, которое прошло на родине его матери
в Аквитании. Солнечный Прованс, Аквитания с ее блестящим
герцогским двором — разве можно сравнить их с мрачным
Лондоном, английскими туманами! Сердце Ричарда прина­
длежало прекрасному югу, его городам, залитым сияющим
светом и хранившим память о римлянах, его трубадурам, вос­
певавшим красавиц, любовь и войну. Ричарду был неприятен
звук английской речи, варварской и грубой. Он, знавший не­
мало языков, понимавший даже сарацин, едва выучил не­
сколько английских слов. Впрочем, при английском королев­
ском дворе все говорили на франко-нормандском наречии.
Ричард и сам был трубадуром, слагал песни и пел их. Дру­
гие рыцари тоже подхватывали песни короля, они звучали и в
Европе, и в Палестине во время Третьего Крестового похода.
Более того, когда Ричард был вероломно пленен австрийским
герцогом Леопольдом и заточен в замке Дюрнштейн, его вер­
ный оруженосец нашел его по песне. Когда-то рыцарь и его
паж вместе сочинили песню, одну на двоих, и эта песня стала
их тайной. Никто больше не знал ее слов. И оруженосец разъ­
езжал по австрийским землям, пел эту песню перед самыми
мрачными замками, надеясь услышать отклик. После долгих
скитаний его надежды сбылись. Однажды, когда он запел эту
песню у подножия замка Дюрнштейн, ее слова подхватил го­
лос Ричарда, томившегося в неволе. Оруженосец узнал, где
прячут его господина...
Ричард отвлекся от воспоминаний. Он лежал в большом
зале. Ему казалось, что очаг пылает слишком ярко. Король
поблагодарил певца и пожелал посмотреть танец девушек, за­
хваченных при осаде. Он был ценителем девичьей и юноше­
ской красоты. Веселья, однако, не получилось. Короля зноби­
ло, рана сильно болела.
Утром отряд Ричарда пошел на приступ верхней башни.
К исходу дня она была взята. Вскоре тела ее защитников за­
качались на виселицах. Пощадили только одного, того само­
го, что выстрелил из арбалета. Так приказал король. Стрелка
бросили в темницу.
310

Ричард не радовался победе. Она была очень мала на фоне
его предыдущих военных подвигов — Крестового похода, по­
бед над королевскими войсками в больших битвах. А это была
рядовая феодальная стычка, одна из очень многих.
Ночь после победы Ричард провел в жару. Плечо распухло
и почернело. Король понял, что наступает час, когда ему суж­
дено предстать перед Богом. Он не раз видел, как от таких же
чернеющих ран в муках умирали его воины. Кровь станови­
лась дурной, зараженной, рана издавала тошнотворный запах.
Ричард позвал писца, чтобы тот записал его последнюю
волю. Продиктовал письмо матери — королеве Алиеноре, она
любила его больше всех своих детей, и он отвечал ей тем же.
Откинулся на ложе. Жар томил его, пот стекал по лицу и телу,
как летом в Палестине, когда в 1192 г. он осаждал мусульман­
скую крепость Акку. Это было в разгар Третьего Крестового
похода. Поход начинался неудачами. Участвовать в нем соби­
рался Генрих I I , отец Ричарда, но внезапно тяжелая болезнь и
смерть сразили его.
В бреду Ричарду показалось, что стрела еще раз пронзила
его, на этот раз попав в сердце. Боль пробудила давнее, не
покидавшее его чувство вины перед отцом. Ведь Ричард уча­
ствовал в заговоре против Генриха I I , который составила Али­
енора против своего мужа. Ричард сражался против отца и
старшего брата, отказался принести им вассальную присягу,
предпочтя в качестве сюзерена французского короля Филиппа I I .
Старый Генрих был сражен двойной изменой Ричарда, самого
сильного, красивого и мужественного из его сыновей, кото­
рый, как он надеялся, мог бы стать ему опорой. Ричард по­
прал надежды отца и сюзерена, и предательство несмываемым
пятном легло на него. Недруги Ричарда не раз напоминали
ему об этом. Затуманенным жаром глазам Ричарда вдруг пред­
ставилась ужасная смерть отца, умершего в страданиях и оди­
ночестве. Слуги ограбили труп и сбежали. Когда Ричард при­
близился к отцовскому телу, из носа короля потекла черная
кровь. Все пришли в ужас, пополз шепот, что труп узнал свое­
го убийцу. И хотя Генрих умер естественной смертью, Ричарда
стали считать его моральным убийцей.
Английский король заметался на ложе, тяжкая вина терза­
ла его душу. Жар наплывал на него и сменялся ледяным озно311

бом... Колокола, звон, разрывающий голову... Да это корона­
ция... Лондон, начало сентября 1189 г., английская корона на
голове Ричарда. Потом крики, огонь — это по его повелению
громят еврейскую общину, чтобы вытрясти из богатых евреев
деньги на Крестовый поход. Тогда Ричард не жалел никого.
Он думал, что продал бы и Лондон с его населением, если бы
нашелся покупатель. Ричарду отчаянно были нужны деньги
для Крестового похода.
В тот год египетский султан Салах ад-Дин, которого евро­
пейцы звали Саладином, ранее захватив Сирию, разгромил
франков (мусульмане называли франками всех европейцев) и
взял Иерусалим. Крестоносцы взывали о помощи. Римский
папа благословил начало Третьего Крестового похода. Цвет
европейского рыцарства двинулся в Палестину. Им руководи­
ли германский император Фридрих I Барбаросса (правда, ста­
рик не добрался до цели, он утонул в речке в Малой Азии),
французский король Филипп I I , австрийский герцог Ле­
опольд и другие. Но все признали первым рыцарем, своим
главой английского короля Ричарда.
Ричард двинулся в Палестину через Южную Италию. Его
войска высадились в Мессине. Здесь и произошло столкнове­
ние рыцарей с местным населением, приведшее Ричарда в
ярость. Он метался по городу, его воины убивали всех, кто
попадался на глаза. Тогда Ричард и получил прозвище Льви­
ное Сердце, т. е. яростное, свирепое и жестокое, но потом
происхождение прозвища забылось, и оно стало символом
смелости и мужества.
Флот английского короля взял курс на Кипр. Он отвоевал
остров у византийского императора и сыграл здесь свадьбу с
Беренгарией Наваррской. Тем временем войска крестоносцев
осадили Акку. Им противостояла армия Саладина. Кресто­
носцы ждали Ричарда, которого считали своим вождем. Появ­
ление Львиного Сердца вдохнуло силы в крестоносцев, они
одержали несколько побед над иусупъманши-сарацинами.
Но
на дипломатическом поприще в ходе переговоров Саладин в
конце концов переиграл Ричарда. Разъяренный тем, что сара­
цины не выполняют условий, о которых договорились их пред­
водитель Саладин и глава крестоносцев, Ричард вырезал всех
заложников, а отрубленными головами, мумифицировавши312

мися под палящим солнцем, «украсил» шею своего коня. Зре­
лище было устрашающим. Но в результате и Саладина охватил
гнев, он перешел в наступление, крестоносцы были изгнаны
из своих владений в Палестине.
Здесь же в Палестине Ричард поссорился с французским
королем Филиппом I I и с австрийским герцогом Леопольдом.
Леопольд осмелился водрузить свой родовой штандарт Бабенбергов на холме, где должен был развеваться только стяг с
тремя львами — гербом Ричарда Львиное Сердце. Английский
король выдернул штандарт на глазах у многих крестоносцев,
бросил его на землю и стал топтать ногами. Пылкий нрав Ри­
чарда и его высокомерная гордость привели и к другим серь­
езным ссорам с соратниками-крестоносцами. Он нажил в Па­
лестине немало врагов, затаивших желание отомстить ему.
Французский король даже отправился в Рим и уговаривал па­
пу римского одобрить пленение Ричарда, когда тот будет воз­
вращаться домой.
Добившись того, чтобы во владении христиан осталось по­
бережье от Тира до Я ф ф ы , а их паломникам и купцам был раз­
решен проход через мусульманские территории, Ричард отка­
зался от идеи отвоевать Иерусалим. При заключении мирного
договора он и Саладин обменялись богатыми подарками, что
дало повод врагам английского короля обвинить его в тайной
измене и сговоре с неверными. Ричарду удалось оправдаться,
но он потерял интерес к войне в Палестине, и 9 октября 1192 г
его корабль вышел в открытое море, взяв курс на Европу.
В Англию Ричард Львиное Сердце решил возвращаться че­
рез германские земли. Однако, когда он остановился на не­
сколько дней передохнуть в Вене, его слуга, соривший золо­
тыми монетами на рынке, вызвал подозрение у австрийцев.
По приказу герцога Леопольда Ричард был выслежен. Замок
Дюренштейн на высокой горе стал местом его заточения.
В плену Ричард пробыл около полутора лет. За его осво­
бождение требовали огромный выкуп. Его брату Иоанну сов­
сем не хотелось, чтобы Ричард возвратился в Англию. Но
честь королевской семьи требовала того, чтобы Иоанн все же
занялся сбором денег. Однако решающую роль в этом деле
сыграл не он, а настоящие друзья Ричарда в разных странах
Европы, не желавшие терпеть, чтобы первый рыцарь христи313

анского мира пребывал в плену. В конце концов за Ричарда
Львиное Сердце был заплачен выкуп, равный годовому доходу
Англии и Нормандии. Ричард двинулся в Англию. Француз­
ский король сообщил Иоанну: «Берегись, дьявол вырвался на
свободу!»
13 марта 1194 г. Ричард высадился в порту Сэндвич. Ему
пришлось вступить в бой с войсками своего брата Иоанна.
Ричард приступом взял главные опорные пункты — замки
Ноттингем и Тикхил. Через несколько дней он торжественно
въехал в Лондон. Его подданные, измученные правлением
безвольного Иоанна, с восторгом встретили своего короля.
Народ ликовал: вернулся Ричард Львиное Сердце! Он защитит
людей от несправедливости и наведет порядок! Не случайно
потом народ сложил легенду о встрече благородного короля
Ричарда и благородного разбойника Робина Гуда.
Ричард учинил официальный суд над своим братом и по­
требовал вынести ему приговор за зло, содеянное им с Англи­
ей и ее народом. А 17 апреля 1194 г. была устроена вторая ко­
ронация, дабы подтвердить власть над Англией. Так Ричард
Львиное Сердце стал дважды коронованным. Но меньше чем
через месяц Ричард покидает Англию, чтобы никогда уже сю­
да не вернуться. Нормандия тоже встречает его с радостью.
Сюда прибывает и кающийся во всех своих грехах брат
Иоанн, и Ричард великодушно прощает его. Английский ко­
роль уже почти забыл об Англии, все его помыслы направле­
ны на борьбу с Филиппом I I за французские земли...
Десять дней Ричард метался в бреду. Силы покидали еще
недавно мощное тело. В мгновения перед смертью ему приви­
делось горячее небо, с которого спустился Христос в полном
воинском облачении — настоящий Бог-дефензор, Бог-защит­
ник, Бог-воин. Из уст его исходил огненный меч. Ричард по­
пытался привстать навстречу Христу, но не смог. Все закружи­
лось в пылающем вихре... Кровь, лязг оружия, камень замков,
слепящее солнце, ярость битвы... Потом вспышка невыноси­
мо яркого света. Последний вдох. Воздух летит мимо губ.
Львиное Сердце остановилось.
Ричард Львиное Сердце был похоронен посреди Франции
в Фонтевро — родовой усыпальнице Анжуйских герцогов, там
же, где его отец и мать, а в Нормандии в Руанском соборе в
кованом ларце покоилось его сердце, как он и завещал. Когда
314

в XIX в. ларец открыли, то оказалось, что сердце необычайно
велико даже для такого могшего человека, каким был Ричард.
В Средние века могли полагать, что размеры сердца под­
тверждают правильность данного королю прозвища. К о ­
роль-лев имел сердце, как у царя зверей. Современный же
врач просто констатировал бы, что это было больное сердце,
увеличившееся от непомерных нагрузок. Сердце человека и
воина, который свершил гораздо больше, чем могло его брен­
ное тело, человека, превзошедшего самого себя.
История же окружила этого человека легендами, просла­
вив короля-рыцаря Ричарда и его Львиное Сердце.

Король Джон, сумевший
со всеми поссориться и все потерять
КорольДжон:
Итак, я в ваши руки передал
Венец величья моего.
П а н д о л ь ф (возвращая Джону корону):

Возьмите

Его назад из рук моих, от папы

И власть, и сан державный принимая.
КорольДжон:

Теперь сдержите вы святое слово:
К врагам идите и во имя папы
Остановите их. Пылает край;
Мятеж поднялся в недовольных графствах;
Народ наш ссорится с повиновеньем,
Несет присягу и свою любовь

Заморской власти, чужеземной крови...

этом эпизоде из исторической хроники великого анг­
лийского драматурга Вильяма Шекспира (см. Шекспир Уиль­
ям) «Жизнь и смерть короля Джона» запечатлен кульмина­
ционный момент драматического правления этого монарха,
315

который оказался в эпицентре трех грандиозных конфликтов:
с французским королем, с папством и с собственными под­
данными.
Король Джон (у нас его обычно называют Иоанном), са­
мый младший и любимый сын Генриха I I Плантагенета, по­
лучил свое прозвище Безземельный еще в детстве. Его так на­
зывали потому, что он не получил в свое распоряжение круп­
ных территориальных владений, которые были к моменту его
рождения уже поделены между старшими братьями. Когда
Иоанну было всего пять лет, намерение Генриха назначить ему
во владение три замка вызвало бурную реакцию со стороны
старшего брата, который считал эти замки своими, и факти­
чески привело к междоусобной войне. А позднее Иоанн поте­
рял и Ирландию, которую его отец передал ему несколько лет
спустя. И хотя позднее он стал королем, его юношеское про­
звище оказалось пророческим: он не только потерял все ог­
ромные владения Анжуйской династии во Франции, но и стал
вассалом в собственном королевстве.
Иоанн Безземельный вступил на престол после смерти свое­
го бездетного брата Ричарда I Львиное Сердце в 1199 г. Прошло
почти полтора столетия после Нормандского завоевания Анг­
лии. Наследники Вильгельма Завоевателя и их бароны не раз
сталкивались друг с другом в обоюдных попытках нарушить
неустойчивое соотношение сил, установленное феодальным
соглашением между короной и ее вассалами. Всеми признава­
лось, что король имеет и права, и обязанности — право на
верность своего вассала, на военную службу и определенные
поборы с него, обязанность обеспечить неприкосновенность
его держаний и их передачу его наследнику, охранять мир в
стране, быть полководцем во время войны, вершить справед­
ливый суд над своими держателями. Попытки нарушить сло­
жившееся соотношение сил и чрезмерное усиление королев­
ской власти время от времени наталкивались на вооруженное
сопротивление баронов, но остальные подданные выступали
обычно на стороне короны, и равновесие восстанавливалось.
Но в начале X I I I в. впервые случилось так, что все слои обще­
ства единодушно выступили против короля. Как же Иоанн
Безземельный умудрился восстановить против себя своих
подданных?
316

Король Иоанн вошел в историю как самовластный, жесто­
кий и вероломный правитель, который без всякого уважения
относился к закону и обычаям. Проводя политику централи­
зации страны, он действовал грубо и прямолинейно, превы­
сив власть, которой корона могла пользоваться, не нарушая
сложившихся отношений с вассалами. Он создал в стране ат­
мосферу безграничного произвола: совсем не считался с пра­
вами своих вассалов, под всяческими предлогами облагал их
чрезмерными платежами и штрафами, подвергал их незакон­
ным арестам, произвольно забирал дела из баронских судов,
передавая их в королевские суды, без вины и без суда конфис­
ковывал их поместья и высылал их из Англии, вынуждая ски­
таться на чужбине, или казнил, а их имущество присваивал
себе. Несовершеннолетние наследники вассалов жили при его
дворе как заложники. Король держал их в темнице, морил го­
лодом и даже вешал. Становясь согласно обычаю опекуном
наследниц своих умерших вассалов, он насильно, не спраши­
вая согласия и не обращая внимания на просьбы, выдавал их
замуж, а чаще всего просто продавал девушек тому жениху,
кто больше даст.
Произвол короля не ограничивался баронами и рыцарями.
От него терпели все — и знатные, и простые, богатые и бед­
ные. Если прежние короли старались ладить с горожанами, то
Иоанн постоянно нарушал городские вольности, заставлял
платить за право свободно торговать, самовластно увеличивал
налоги, которые должны были платить горожане. Король час­
то нуждался в деньгах для ведения бесконечных и безус­
пешных войн и беззастенчиво обирал всех своих вассалов и
других подданных, облагая их имущество все новыми налога­
ми. Весь народ страдал от непомерных и незаконных поборов,
неправедного суда, злоупотреблений королевских чиновни­
ков. Административный аппарат Иоанна непосредственно уг­
рожал правам не только баронов, но фактически правам всех
свободных. В результате этого корона оказалась изолирован­
ной от тех общественных групп, которые прежде служили ее
надежной опорой.
Положение королевской власти в стране осложнялось по­
ражениями короля за ее пределами, так как он вел безуспеш­
ные войны с Францией за свои французские владения, где
317

местные феодалы отказывались ему подчиняться. С самого на­
чала своего правления Иоанн столкнулся с французским коро­
лем Филиппом II Августом, который умело использовал прома­
хи Иоанна и при каждом удобном случае старался возбудить
против него его французских вассалов. В 1202 г. Филипп I I
объявил все владения Иоанна во Франции конфискованными
и вторгся в Нормандию, а к 1204 г. в его руках оказались также
Мэн, Турень, Анжу и часть Пуату. Так он отнял у Иоанна по­
чти все его французские владения. Иоанн во что бы то ни ста­
ло хотел вернуть их назад, но военные действия всякий раз за­
вершались неудачей. Владений своих он так и не получил, чем
еще раз подтвердил свое красноречивое прозвище.
Война с Филиппом стала постоянным предлогом для вы­
могательств. Так, в 1201 г., собрав баронов якобы для того,
чтобы отправиться с ними на континент, Иоанн вместо этого
просто изъял у них деньги, предназначенные для военных из­
держек, а самих распустил по домам. В 1202 и 1203 гг. бароны
отправились с ним в Нормандию и увидели, что король вовсе
не намерен вступать в сражение с неприятелем; в сильнейшем
негодовании они вернулись домой, а король наложил на них
за это огромный штраф в виде седьмой части их движимого
имущества. В 1205 г. с большим войском король отплыл во
Францию, но скоро повернул назад и, вернувшись домой,
взял с графов, баронов, рыцарей и духовенства огромную сум­
му под тем предлогом, будто бы они не захотели отправляться
с ним за море добывать утраченное наследство. Со стороны
короля это было, конечно, совершенно несправедливое обви­
нение, а требования его не знали границ.
Бароны не раз пытались протестовать против политики
Иоанна. Но положение короля было еще достаточно проч­
ным. Его участь решило столкновение с католической цер­
ковью. При предшественниках Иоанна церковь поддерживала
королевскую политику централизации против баронов. Одна­
ко сам Иоанн не церемонился и с церковью. Он не побоялся
бросить перчатку всемогущему папе Иннокентию
III.
Столкновение между папой и английским королем про­
изошло по поводу замещения кентерберийской кафедры пос­
ле смерти архиепископа в 1205 г. Король выдвинул на этот
пост своего кандидата, но папа римский не утвердил его и, в
318

нарушение установленных правил, назначил архиепископом
своего кардинала, англичанина Стефана Лэнгтона. Иоанн не
согласился с этим назначением и отказался принять нового
примаса. Тогда папа в марте 1208 г. подверг английское коро­
левство интердикту. Во всей стране закрылись двери церквей,
умолкли колокола, прекратилось всякое богослужение и со­
вершение таинств, за исключением крещения и последнего
причастия. В ответ на это Иоанн, в каком-то, по словам хро­
ниста, умопомрачении, повелел конфисковать владения церк­
ви в Англии и подчинить духовенство, вопреки его привилеги­
ям, королевским судам. Прошел год, прежде чем Иннокентий
сделал следующий шаг: в 1209 г. за попытку конфисковать
земли духовенства папа отлучил Иоанна от церкви. Для сред­
невековых людей это было страшное наказание, потому что
они верили, что души отлученных от церкви обречены на веч­
ное проклятие. Отлученный от церкви король, формально пе­
реставая быть христианином, терял право на верность своих
христианских подданных. И когда Иоанн обратился к баро­
нам с требованием, чтобы они отправились с ним во Фран­
цию дать отпор Филиппу, те заявили ему, что не пойдут за
королем, отлученным от церкви.
В 1211 г. папа объявил королю через своего легата Пандульфа, что если он окончательно не подчинится, то он, папа, из­
даст буллу, освобождающую подданных короля от присяги, низ­
ложит его и объявит против него Крестовый поход. И наконец,
в 1212 г. Иннокентий объявил Иоанна лишенным престола, по­
ручив исполнение своего приговора французскому королю. Ба­
роны и духовенство поддержали папу. Король начинал чувство­
вать, что почва уходит у него из-под ног. В 1212 г. он собрал
большое войско, чтобы идти на Уэльс, князья которого, только
перед этим заключившие мир с Иоанном, после папской угро­
зы сочли себя свободными от всяких обязательств и возобнови­
ли войну. Но вместо того чтобы вести войско против неприяте­
ля, король внезапно распустил его, получив предупреждение о
существовании против него заговора среди баронов. Недо­
вольные провалами Джона на континенте и его произволом до­
ма, бароны заключили союз и поклялись перед алтарем, что
они заставят Джона подписать Великую хартию, подтверждаю­
щую их феодальные права и удовлетворяющую их требования.
319

Некоторые бароны были арестованы, вожди заговора бежали во
Францию, а их замки были переданы в надежные руки.
Иоанн сделал попытку опереться на более широкий слой
общества — рыцарей и горожан. В 1213 г. он созвал в СентОлбансе съезд, на который вызвал мэра и четырех депутатов
от каждого города и четырех рыцарей от каждого графства. Но
эта попытка не имела успеха: непопулярность Иоанна была
уже так велика, что решение папы не вызвало никакого про­
теста в стране.
Между тем французский король собирал силы, чтобы по
первому слову папы двинуться в Англию и низложить ее от­
лученного от церкви короля. Видя безвыходность своего по­
ложения, 15 мая 1213 г. Иоанн пошел на примирение с папой
на самых унизительных условиях, чтобы развязать руки для
борьбы с феодалами. Он обещал признать архиепископом
Стефана Лэнгтона, вернуть церкви все отнятые у нее имуще­
ства, отдал свое королевство папскому престолу и получил его
обратно уже в качестве лена, принес папе феодальную присягу
верности, символически передав тот самый «венец величия»,
и в знак вассальной зависимости обязался уплачивать ему
1 тыс. фунтов стерлингов ежегодно. Через два месяца прибыл
Лэнгтон и снял с короля отлучение. Во время этой церемонии
Иоанн повторил свою коронационную клятву, обещая любить
и защищать святую церковь, восстановить добрые законы
своих предшественников, а также судить своих подданных
праведным судом и возвратить всем их права.
Такой ценой Иоанн заручился поддержкой папы и, поми­
рившись с церковью, поспешил возобновить военные дейст­
вия против Филиппа П. Он обратился к баронам с требовани­
ем, чтобы они отправились с ним во Францию, но они вновь
отказались. Северные бароны ответили ему теперь, что фе­
одальные владения, которые они держат от короля в Англии,
не обязывают их нести военную службу за пределами коро­
левства и решительно отказались исполнить его требование.
В начале следующего 1214 г. король отправился на конти­
нент и оставался там до октября, ведя войну с Францией. Он
вступил в союз с германским императором и графом Фланд­
рии, но их соединенные силы были наголову разбиты фран­
цузами в битве при Бувине в 1214 г., и он с позором вернулся
320

в Англию. Ведь его длительная борьба с французский королем
закончилась тем, что последний закрепил за собой все отвое­
ванные у Иоанна французские земли. Одну за другой потерял
неудачливый Иоанн все принадлежавшие его отцу провин­
ции, включая и герцогство Нормандское. А утрата Нормандии
означала для многих английских баронов потерю обширных
родовых поместий. В их глазах Иоанн нарушил свою первей­
шую обязанность — охранять владения своих вассалов.
Негодование баронов достигло высшего предела, когда
Иоанн начал взыскивать штрафы со всех вассалов, которые
не участвовали в бесславном походе. Хотя Иннокентий I I I
опять принял Иоанна в лоно церкви и взял его под защиту,
как своего вассала, было уже поздно. Ничто не могло остано­
вить начавшееся движение, все глубже захватывавшее обще­
ство. К баронской оппозиции присоединялись все новые и
новые недовольные, в том числе и архиепископ Лэнгтон, по­
скольку даже изъявление покорности, принесенное папе И н ­
нокентию, не смогло вернуть Иоанну расположение англий­
ской церкви. Стремясь разъединить своих противников, И о ­
анн издал 21 ноября хартию о свободе церковных выборов.
Он надеялся этим привлечь на свою сторону церковь в борь­
бе, которая принимала все более и более открытый характер
междоусобной войны, но расчеты его оказались неверными.
Иоанн, в глазах его подданных и вассалов, окончательно ли­
шился ореола освященной Богом власти, который долго не
позволял им открыто выступить против своего сюзерена с
оружием в руках.
Бароны и рыцари стали во главе восстания. Под предло­
гом богомолья непокорные бароны собрались в Сент-Эдмундсбери, где у них произошло тайное совещание. В церкви,
перед большим алтарем они поклялись, что пойдут против ко­
роля войной и освободят себя от клятвы верности ему, пока
он не утвердит грамотой за королевской печатью всего, чего
они от него потребуют. Бароны вручили свои требования по­
сланцам короля, но никому не удалось убедить его дать на них
свое согласие.
6 января 1215 г. бароны прислали к королю своих депута­
тов. Король принимал их во дворце. Депутаты явились, по сло­
вам хрониста, в блестящих воинских доспехах и потребовали,
11 Средние века

321

чтобы король «подтвердил некоторые вольности и законы ко­
роля Эдуарда вместе с другими вольностями, данными им и
королевству Англии и английской церкви, как они были напи­
саны в хартии короля Генриха / и в вышеназванных законах».
Король потребовал перемирия до конца Пасхи и это время
употребил на попытки произвести разногласия в рядах своих
врагов. Он вторично издал хартию о свободе церкви, издал
указ о том, чтобы ему была принесена по всей Англии присяга
на верность, и потребовал от своих непосредственных держа­
телей возобновления их ленной присяги. Чтобы еще более
обезопасить себя, он принял обет крестоносца, рассчитывая,
что таким образом он свяжет руки баронам, которые не ре­
шатся на святотатство и не тронут того, кто посвятил себя
Божьему делу. Но бароны остались непоколебимы. Они со­
брали большое войско, в котором было, по словам хрониста,
две тысячи одних рыцарей, не считая оруженрсцев и пехоты,
и, как только окончилось заключенное ими с королем пере­
мирие, начали военные действия.
Настала Пасха. Вассалы снова собрались вблизи Лондона,
но на этот раз они пришли уже с войском. Они отправили к
королю послов — напомнить ему, что срок для ответа настал.
Опять Иоанн не давал прямого ответа и предложил вассалам
отдать дело на суд папы. Но вассалы не хотели больше ждать
и не хотели, чтобы папа был судьей между ними и королем.
Они двинули свои войска на королевские замки и стали зани­
мать их один за другим. К оппозиции присоединялись все но­
вые и новые сторонники. Лондон также перешел на сторону
восставших.
Когда баронское войско, которое они называли «войском
Бога и святой Его церкви», подошло к Бедфорду, к ним яви­
лись посланцы из Лондона и призвали их как можно скорее
идти к столице. 24 мая 1215 г. они уже были в Лондоне, всту­
пив в него без малейшего сопротивления: горожане сами от­
крыли им ворота. Отсюда во все графства были разосланы
письма с приглашением присоединиться к ним тем баронам и
рыцарям, которые до тех пор еще не примкнули к восставшим.
Большинство приглашенных немедленно явились в Лондон.
Король бежал из столицы и заперся 'в одном из своих зам­
ков. Движение против Иоанна приняло почти общенародный
322

характер и он не имел возможности созвать ополчение, кото­
рое в прежние времена было козырной картой короны в ее
борьбе со знатью. У него почти не осталось приверженцев:
кроме небольшой свиты, все покинули его, никто не хотел его
защищать. Король вынужден был сдаться, согласившись на
переговоры, которые были назначены на 15 июня. Вассалы
расположились станом на берегу реки Темзы, на лугу. Король
приехал с небольшой свитой и остановился на другом берегу.
Посреди реки был остров, на этом-то острове и обсуждались
требования повстанцев, ставшие статьями мирного договора.
В один день все статьи были обсуждены и их прочитали коро­
лю. Выслушав требования восставших, король в бешенстве за­
кричал, что у него хотят отнять власть. Но делать было нечего,
и он подписал договор, хотя вовсе не собирался исполнять
его. Мирный договор, который заключили вассалы с королем
15 июня 1215 г. в долине Раннимед, должен был обезопасить
личность и имущество английских подданных от посяга­
тельств королевской власти. Он стал называться «Великой
хартией вольностей».
Что же было в ней такого, что его страшно рассердило?
Согласно первой же статье хартии король обязывался соблю­
дать изданную им ранее хартию о свободе церковных выборов
и подтверждал, что английская церковь навсегда должна быть
свободной и сохранять свои права и вольности. А заканчивал­
ся этот параграф следующими словами: «Даруем всем свобод­
ным людям нашего королевства, за нас и наследников наших,
на вечные времена, все нижепрописанные вольности, которые
они и их наследники будут иметь, и которыми будут пользо­
ваться от нас и наследников наших».
Далее в хартии содержалось детальное перечисление со­
вершенных Иоанном нарушений в отношении прав, которы­
ми он мог пользоваться как феодальный сеньор, и требование
о прекращении им этой беззаконной практики. Самый знаме­
нитый параграф хартии провозглашал: «Ни один свободный
человек не будет арестован или заключен в тюрьму, или ли­
шен своего имущества, или поставлен вне закона, или изгнан,
или каким-либо иным способом обездолен, и мы не пойдем
на него и не пошлем на него иначе как по законному приго­
вору его пэров и по закону страны». Эта принципиальная
323

статья отнимала у короля право по своему произволу лишать
подданных свободы, она обеспечивала им правосудие.
Заключая с королем мирный договор, восставшее баронст­
во, рыцарство и горожане позаботились о том, чтобы охра­
нить от своевольных поборов короля свое имущество. В Вели­
кую хартию вольностей была включена статья: «Никакой на­
лог не может быть наложен без согласия Великого Совета
государства. А при созыве этого Великого Совета приглашали
бы мы архиепископов, епископов, настоятелей монастырей и
крупных наших вассалов призывными грамотами, с личной
нашей печатью, а кроме того, через шерифов, приглашали бы
всех наших вассалов, по крайней мере, за 40 дней до срока
собрания и в определенное место, а во всех призывных грамо­
тах указывали бы причину призыва». Так как города много по­
могали вассалам в борьбе с королем, то и они не были забыты
в мирном договоре. «Город Лондон, — говорится в Великой
хартии, — будет пользоваться, как и прежде, своими старин­
ными вольностями, как на земле, так и на море. Кроме того,
мы даруем всем нашим городам и местечкам, и портам их
древние вольности и хартии».
Таковы были главные статьи Великой хартии. Подписание
хартии было большой победой крупных феодалов, но добить­
ся этой победы они могли лишь при поддержке остальных
слоев населения и прежде всего рыцарей и горожан, которые
примкнули к восстанию. Поэтому, чтобы заручиться их под­
держкой, бароны вынуждены были включить в хартию целый
ряд статей, которые защищали их интересы.
Трудно было добиться королевской подписи под этим важ­
ным документом, но еще труднее оказалось заставить короля
честно и в точности соблюдать его положения. Вассалы хоро­
шо знали своего короля и не доверяли ему. Вот почему Вели­
кая хартия учреждала постоянный совет из 25 баронов, кото­
рые должны были следить за тем, чтобы король не нарушил
своих обещаний. В крайнем случае, совет имел право само­
стоятельно набрать войско, объявить войну королю и занять
его крепости. Но при этом ни самому королю, ни его семей­
ству не должно быть нанесено никакого вреда.
Однако Иоанн совсем не собирался исполнять Великую
хартию. Вернувшись в свой замок после ее подписания, ко324

роль был мрачен и зол, никого не хотел видеть и сидел один,
молчаливый и угрюмый. Он думал о мщении и о том, как из­
бавиться от навязанных ему ограничений, которые считал для
себя унизительными. Как только бароны разъехались, Иоанн
отказался от соблюдения хартии и начал собирать войско. Ко­
роль отправил послов в Рим, приказав им рассказать папе о
том, что произошло в Англии.
Прошел всего месяц после восстания, как Иоанн выпро­
сил у папы разрешение нарушить свою клятву и отказаться от
договора. «Неужели английские вассалы хотят свергнуть с
престола своего короля, который находится под моим покро­
вительством? Клянусь Богом, такое оскорбление не пройдет
безнаказанно», — сказал папа. Папа тотчас же отправил по­
слание баронам. Он грозил отлучить их от церкви, если они
не покорятся своему королю. Папа называл Великую хартию
«унизительным, отвратительным и позорным договором», а
вассалов объявлял «людьми хуже турок». Папа освободил
Иоанна от присяги Великой хартии и прислал ему в подмогу
наемные войска.
Но бароны и рыцарство не испугались угроз папы и стали
на защиту хартии и своих прав. Видя, что самим им не спра­
виться с Иоанном, который успел собрать большие силы, они
решили обратиться за помощью к королю французскому. Они
объявили Иоанна низложенным и предложили английскую
корону дофину Людовику, сыну французского короля. Людо­
вик высадился в Англии с большим войском. Началась граж­
данская война. Вскоре бароны разочаровались в Людовике,
который щедро награждал французов ленами в Англии, а к
самим англичанам относился свысока. Неизвестно, чем бы
кончилась эта война, но она была неожиданно прервана вне­
запной смертью Иоанна в октябре 1216 г. Его сыну Генриху не
было и 10 лет, и бывшие союзники Людовика быстро перемет­
нулись на сторону юного принца. Людовик был разбит и дол­
жен был уйти из Англии. Присягнувший Великой хартии ма­
лолетний Генрих III был коронован, и от его имени стал пра­
вить королевский совет, который состоял из группы высших
чиновников и крупных баронов.
В долгий период несовершеннолетия Генриха принципы
Великой хартии соблюдались. Из нее были вычеркнуты толь325

ко некоторые статьи, в том числе статья о «совете 25-ти». Ка­
залось, что он больше не понадобится. Но эти надежды не оп­
равдались. Несмотря на то, что впоследствии Великая хартия
торжественно подтверждалась всеми королями от Генриха I I I
до Генриха VI, преемники Иоанна следовали его примеру и
пользовались всяким случаем, чтобы нарушить хартию. Она
так и не стала действующим законом, но превратилась в аргу­
мент политической борьбы для последующих поколений.

Смутное время
в Английском королевстве

ЛI... ЧЛ.-.-.

Г.

«Ничего, кроме междоусобиц, злодейств и грабежа» —
так одна из хроник описывает годы правления в Англии
короля Стефана, те смутные времена, когда этой стране
довелось впервые испытать и навсегда запомнить, что та­
кое феодальная анархия.

J _1 ервопричинои смуты стал спор о престолонаследии.
Генрих I не оставил после себя сыновей. Его сын Вильгельм
погиб еще в 1120 г., утонув в результате крушения «Белого ко­
рабля», на котором он переправлялся через Ла Манш из Нор­
мандии в Англию. Эта катастрофа остро поставила вопрос о
том, кто же взойдет на престол после смерти короля. В 1127 г.
Генрих вынудил своих баронов дать клятву поддержать и при­
нять как наследницу престола свою дочь Матильду или ее сы­
на. Но в 1135 г. Матильда поссорилась с отцом. Она потребо­
вала отдать ей целый ряд замков в Нормандии, которые были
якобы обещаны ей в качестве приданого. Генрих отказался их
уступить, и в середине 1135 г. вспыхнул небольшой пригра­
ничный конфликт. Рыцари Генриха одержали в нем победу, но
вскоре старый король скончался, не успев помириться с до­
черью.
Так закончилось правление Генриха I , которое было дли­
тельным и очень важным в истории страны. Генрих воссоеди­
нил англо-нормандское государство, успешно защищал его
дальние границы, поддерживал мир и порядок в Англии, про­
вел важные административные реформы. С точки зрения бу326

дущей перспективы, именно в годы его правления началась
собственно история Англии — не история нормандских заво­
евателей и не история англосаксов, а история нового единого
государственно-политического образования. Но все рухнуло
после его ухода.
После смерти Генриха I появилось сразу же два претенден­
та на английскую корону: во-первых, уже упомянутая дочь
Генриха — Матильда, вдова императора Священной Римской
империи Генриха V (ее так и продолжали называть императ­
рицей), вышедшая замуж за Жоффруа Плантагенета, графа
Анжуйского, и во-вторых, любимый племянник и верный со­
ратник Генриха I , сын его сестры Адели (одной из дочерей
Вильгельма Завоевателя) Стефан, граф Блуа. Несвоевременная
ссора фактически стоила Матильде короны. Когда пришло
время выполнить давнюю клятву, самые влиятельные бароны
отвергли эту возможность и предпочли забыть свои обещания.
Все магнаты страны разделились на две партии. Одни хо­
тели посадить на престол Матильду, а другие боролись за то,
чтобы сделать королем Стефана. Многие из баронов считали,
что женщина неспособна управлять страной, а другие просто
не хотели признавать королевой Матильду, которая была из­
вестна своим высокомерием и надменностью, да к тому же
слишком долго прожила за границей (она покинула Англию в
возрасте 8 лет, а к моменту смерти отца ей исполнилось
33 года). Ее второй брак с графом Анжуйским Жоффруа
Плантагенетом был очень непопулярен в Англии из-за его
притязаний на Нормандию. В результате группа влиятельных
баронов (прежде всего члены королевского совета) отказалась
признать ее и оказала поддержку Стефану Блуа, который ка­
зался им гораздо более подходящим претендентом, так как
был известен своей щедростью, храбростью, набожностью и
великодушием.
Большинство представителей знати, всегда рьяно отста­
ивавшие священные права наследования, когда это касалось
их собственности, без всяких сомнений и угрызений совести
проигнорировали наследственные права Матильды, решив де­
ло в пользу ее соперника. Лишь только умер Генрих, Стефан
поспешил в Англию, чтобы завладеть престолом. В сопровож­
дении очень незначительного отряда он явился в Лондон, где
327

пользовался большой популярностью, и жители города с ра­
достью приняли его, даже вышли к нему навстречу. Такой же
прием встретил Стефан и в Винчестере, куда он явился захва­
тить хранившуюся там королевскую казну. Затем он вернулся
в Лондон для формального избрания и коронации, которая и
совершилась в присутствии двух епископов, немногих предста­
вителей знати и толпы горожан. Недели через две после коро­
нации происходила церемония похорон умершего короля. На
нее съехались бароны, и здесь между ними и Стефаном состо­
ялось соглашение: они признали его королем в обмен на це­
лый ряд обещаний и уступок.
С самого начала допустив послабления знати, Стефан ока­
зался и в дальнейшем неспособен последовательно и реши­
тельно вести твердую политическую линию. Он поспешно и
самонадеянно сместил старых и опытных советников Генри­
ха I . Не обладая качествами, необходимыми для политическо­
го деятеля, он нередко забывал о своих обязательствах, под­
крепленных торжественной клятвой. По словам одного из
хронистов, английские магнаты потому и согласились на из­
брание Стефана, что не желали повиноваться чужеземцам, ко­
торые не замедлили бы наводнить Англию, если бы корона
досталась Матильде, жене графа Анжуйского. Между тем сам
Стефан сразу же окружил себя армией наемных фламандцев и
главным образом на них и опирался. Это вызвало недовольст­
во у английских магнатов, и часть их переметнулась в лагерь
приверженцев Матильды.
Чтобы обеспечить себе верность тех баронов, которые еще
оставались на его стороне, король позволил им строить част­
ные замки. Некоторым из них он жаловал графские титулы и
раздавал коронные земли и пенсии из государственной казны,
в результате чего стало не хватать средств на необходимые
расходы. По обыкновению он давал обещания и не исполнял
их. Уже в 1138 г. на юге и западе страны вспыхнуло восстание
баронов под предводительством сводного брата Матильды Ро­
берта Глостерского. Одновременно Дэвид Шотландский, ко­
торый поддерживал свою родственницу Матильду, вторгся в
северные графства Англии, но вскоре потерпел полное пора­
жение. Наконец, в 1139 г. на английский берег в Портсмуте
высадилась сама Матильда, чтобы силой оспаривать трон у
Стефана.
328

У Матильды вначале был лишь незначительный отряд из
140 нормандских и анжуйских рыцарей. Чисто военные дей­
ствия Стефана против приверженцев Матильды были очень
эффективны, чего нельзя сказать о его политике и дип­
ломатии. Он принял целый ряд необдуманных решений в от­
ношении высших духовных лиц и членов королевского сове­
та. Аресты нескольких епископов вызвали соответствующую
реакцию церкви и всеобщее негодование. Это привело к тому,
что вскоре у Матильды появилось много новых активных сто­
ронников, готовых бороться за ее права с оружием в руках.
Англия разделилась почти пополам, и в стране на двадцать лет
воцарился хаос.
Бароны мало заботились об интересах как Стефана, так и
Матильды: они попеременно предлагали свои услуги то одной,
то другой борющейся стороне, ценою временной поддержки
получая новые пожалования, титулы и привилегии. Многие из
них откровенно желали продолжения смуты, которая развязы­
вала им руки и приносила немалые доходы. Истинный смысл
борьбы был ясен современникам. Однажды войска Стефана и
Генриха, сына Матильды (будущего Генриха II), рассказывает
один из хронистов, стояли лицом к лицу, готовые вступить в
битву. «Тогда встали бароны, вернее изменники Англии, и ста­
ли устраивать соглашение, хотя ничего они не любили больше
несогласия; но они не имели охоты вступать в сражение, пото­
му что не хотели возвышения ни той, ни другой стороны, бо­
ясь, чтобы в случае поражения одной стороны другая не стала
свободно, без ограничения править ими: они знали, что, пока
один из противников боялся другого, он не мог осуществлять
над ними королевской власти».
На фоне войны претендентов полыхало множество частных
стычек и более мелких вооруженных конфликтов на локаль­
ном уровне между отдельными феодалами, которые добива­
лись решения своих имущественных и семейных споров с
помощью насилия и произвола, огнем и мечом. Наступила
полная анархия, неслыханная в Англии. В течение двадцати
лет междоусобной войны ни той, ни другой стороне не удава­
лось одержать полной победы. Рисуя картину бедствий, обру­
шившихся на народ, современные хроники вспоминали биб­
лейские рассказы о безудержйом произволе, который творился
329

в древнем Израиле в те дни, когда там не было царя. И прихо­
дили к выводу, что «еще хуже было в Англии в дни короля
Стефана. Ибо, так как король был тогда бессилен, а закон был
слаб вследствие бессилия короля, то некоторые действительно
делали то, что было правом в их собственных глазах; но тем с
большей охотой многие делали то, о чем по естественному
разуму они знали, что это несправедливость; так что страх пе­
ред законом и королем исчез совершенно. Вначале казалось,
что королевство разорвалось надвое, и одни склонились на
сторону короля, другие на сторону императрицы. Ни король,
ни императрица не имели действительной власти над своей
партией... Ни он, ни она не могли ввести в ряды своих сторон­
ников дисциплины, но каждый позволял им всякого рода про­
извол из-за страха потерять их. Стороны долгое время сража­
лись с переменным счастьем. С течением времени, утомлен­
ные неверностью фортуны, они стали сражаться с меньшей
энергией. Но от этого Англии не стало лучше. Ибо в то время,
когда они устали от продолжительной борьбы и стали действо­
вать более вяло, в провинции раздоры знати продолжали сви­
репствовать. В каждом графстве стараниями партий возникло
множество замков, и в Англии было столько королей, вернее
тиранов, сколько было владельцев замков, и каждый имел пра­
во чеканить собственную монету и, подобно королю, творить
суд над подданными. А так как каждый стремился к такому
преобладанию, что некоторые не могли допускать существова­
ния кого-либо выше себя, а другие — даже равных себе, то они
сражались со смертельной ненавистью, огнем и мечом ра­
зоряли прекраснейшие области, и в стране, которая некогда
была самой плодородной, они истребили почти весь хлеб».
«Все сделались клятвопреступниками и нарушили свою
верность королю, — жалуется другой хронист, — ибо каждый
богатый человек построил себе замки и укрепил их против ко­
роля, и земля наполнилась замками. Они сильно притесняли
несчастный народ, заставляя его работать при сооружении
этих замков, а когда постройка их была окончена, они напол­
нили их злодеями и разбойниками. Они хватали тех, у кого
подозревали какое-нибудь имущество, ночью и днем, мужчин
и женщин, и заключали их в тюрьмы, чтобы получить их зо­
лото и серебро, и мучили их муками несказанными... Они
330

вешали людей за ноги и коптили их едким дымом. Иных они
вешали за большие пальцы, других за головы, а к ногам их
привешивали зажженные тряпки. Они обертывали головы лю­
дей узловатыми веревками и закручивали их до тех пор, пока
они не проникали до мозга. Они сажали людей в темницы, где
кишели змеи, жабы, и там их томили. Иных они заключали в
короткие, узкие и неглубокие ящики с отстрыми камнями и
так втискивали туда людей, что они ломали себе все кости. Во
многих замках находились чудовищные и ужасные цепи, под­
нимать которые едва могли два или три человека. Эти цепи
прикреплялись к бревну и своим острым железом обвивали
шею и горло человека, так что он не мог ни сидеть, ни лежать,
ни спать. Многие тысячи людей они уморили голодом... Они
постоянно взимали поборы с городов, и когда несчастные жи­
тели ничего не имели, что бы могли дать им, они грабили и
жгли все города, так что можно было пройти целый день и не
встретить ни одного человека, живущего в городе, ни возде­
ланных земель... Люди голодали, а некоторые, которые ког­
да-то были богатыми, стали просить подаяния. Они грабили
церкви и духовенство. Вся страна была разорена ими, и люди
открыто говорили, что Христос и Его святые спят крепким
сном».
Рассказывая об ужасах того времени, пока Стефан был ко­
ролем, хронисты подчеркивают, что положение с каждым го­
дом становилось все хуже и хуже. Повсюду возникали укреп­
ленные замки и вспыхивали войны между феодалами. Брали в
заложники малых детей своих вассалов, чтобы обеспечить их
верность, а в противном случае убивали. Сотни местных тира­
нов терзали и грабили многострадальное крестьянство, хаос
царил повсюду. Подробно описав все страшные и изощренные
пытки и издевательства, которые применялись и к знатным
людям, и к простым, хронист делает заключение: «Никогда
еще мучеников не подвергали таким пыткам, как этих людей».
Междоусобная война велась с переменным успехом. Ко­
роль был то победителем, то пленником. Запад поддерживал
Матильду, Лондон и восточные графства — Стефана. В февра­
ле 1141 г. Стефан потерпел поражение в битве при Линкольне
и попал в плен. Лондон тогда был сдан Матильде. Она была
провозглашена «Госпожой Англии и Нормандии», издавала
331

хартии, раздавала земли и титулы, но не в силах была полно­
стью завладеть короной. Жена Стефана вновь собрала армию,
продолжила военные действия, захватила в плен главного
приверженца Матильды Роберта Глостерского. Недовольные
лондонцы, которых Матильда обложила тяжкими поборами,
восстали и изгнали ее армию из столицы. После этого оба ла­
геря обменялись своими высокопоставленными пленниками,
и Стефан перешел в наступление. В сентябре 1142 г. Стефан
захватил Оксфорд, но Матильда укрылась в замке, который
удерживала в течение нескольких месяцев. Казалось, что она
неизбежно будет захвачена, когда замок падет, но морозной
декабрьской ночью Матильде удалось бежать. В сопровожде­
нии всего лишь трех рыцарей она незамеченной прошла в
снежную бурю через расположение осаждавших замок коро­
левских войск, прикрывшись для маскировки белыми про­
стынями, пересекла по льду замерзшую Темзу и присоедини­
лась к своим сторонникам. Война продолжалась еще шесть
лет, в течение которых Стефан сохранял номинальный конт­
роль над большей частью страны, но был не в состоянии вы­
теснить Матильду из ее стойких оплотов в Глостере и Бристо­
ле и окружавших эти города районах.
Конец длительной агонии феодальной вольницы забрез­
жил только в октябре 1147 г., когда умер самый могуществен­
ный сторонник Матильды Роберт Глостерский, а многие
прежние приверженцы ее оставили. Матильда вынуждена бы­
ла покинуть Англию, но она удерживала Нормандию, кото­
рую, воспользовавшись удобным моментом, захватил ее муж.
На военный успех в Англии ей больше рассчитывать не при­
ходилось, но и Стефан не выглядел триумфатором. Самым
большим его провалом была, конечно, потеря Нормандии, в
результате чего крупные англо-нормандские бароны, которые
имели обширные земельные владения по обе стороны от ЛаМанша, не могли признать Стефана королем из опасения, что
их нормандские имения будут конфискованы Матильдой.
Учитывая возможные перспективы, они рассчитывали на то,
что Их Интересы будут лучше обеспечены, если они Носпособстйукгт передаче прав престолонаследия й возведению На анг­
лийский трон сЫна Матильды Генриха.
232

Генриху исполнилось всего 14 лет, когда он прибыл в Анг­
лию во главе небольшой армии Наемников, безуспешно пы­
тался атаковать два королевских замка недалеко от Глостера,
но вынужден был вернуться восвояси. В 1149 г., уже в возрасте
шестнадцати лет, Генрих спланировал совместную военную
кампанию против Стефана с шотландским королем Дэвидом,
но и она обернулась неудачей. Между тем в 1151 г. Генрих стал
герцогом Нормандии, немного позднее он получил после
смерти своего отца все его земли и титул графа Анжу, затем
захватил графство Мэн, а в мае 1152 г. в результате брака с
самой богатой наследницей Европы той эпохи, герцогиней
Алиенорой (Элеонорой) Аквитанской, присоединил к ним ог­
ромные земельные владения от Луары до Пиренеев, которые
включали Пуату, Гиень и Гасконь и все вместе составляли по­
чти половину современной Франции. И всего спустя месяц
после свадьбы он начал активные приготовления к неожидан­
ному десанту в Англию.
Подходящий для переправки через пролив сезон уже про­
шел, но Генрих все же собрал отряд в сто сорок рыцарей и
3 тысячи пеших воинов, которые должны были переправиться
на тридцати шести судах. В начале января 1153 г. они подняли
свои паруса и высадились в Дорсете, проделав более длинный
путь, чем прадед Генриха Вильгельм Завоеватель в 1066 г., и в
гораздо менее благоприятных погодных условиях. Современ­
ники Генриха гадали о том, каким образом он решился на пе­
реправку через Ла-Манш и морской десант в штормовой се­
зон в разгаре зимы: то, что одни называли дерзким безрассуд­
ством юности, другие считали мужественным решением
талантливого военачальника. Как бы то ни было, фортуна
улыбнулась храброму герцогу, и его войска благополучно доб­
рались до берега без катастроф. И внов> Генрих пошел по са­
мому трудному пути: его стратегический план состоял в том,
чтобы атаковать один из самых сильных и неприступных оп­
лотов Стефана — замок Малмсбери.
Знаменитый английский средневековый историк и совре­
менник описываемых событий Генрих Хантингдонский писал
об этой военной операции и ее чудесном завершении: «Храб­
рый юный принц, больше всего не терпевший промедления,
собрал своих сторонников, и тех, кого он нашел в Англии, и
333

тех, кого привел с собой, и осадил Малмсберийский замок...
Первую очередь укреплений он взял штурмом. Но и после
этого главная цитадель, которую можно было взять только из­
мором, оставалась в руках гарнизона. А между тем король, не
теряя времени, собрал все свои силы и разбил лагерь непода­
леку от Малмсбери... На следующий же день после прибытия
Стефан выстроил свою армию в боевые порядки. В этом
строю находилось большое число выдающихся рыцарей, знат­
ные предводители с их сверкающими золотом знаменами при­
давали ему блестящий и устрашающий вид... Но вдруг раз­
верзлись хляби небесные и проливной дождь со снегом и
сильными порывами холодного ветра захлестал по их лицам,
так что сам Господь, казалось, сражался на стороне герцога...
...Войско молодого герцога рассчитывало больше на свою
доблесть, чем на свою численность... Оно построилось неда­
леко от городских стен, на высоком берегу реки, которая так
разлилась, переполнившись водой из-за потоков дождя и сне­
га, что никто не отважился бы переправиться через нее... Мо­
лодой и славный герцог стоял во главе своих войск в блестя­
щих доспехах... Порывы ветра и дождя обрушивались на спи­
ны ему и его сподвижникам, в то время как королю и его
армии они хлестали прямо в лицо, так что те едва могли вы­
носить тяжесть своих доспехов и удерживать в руках свои на­
сквозь промокшие копья... Поскольку ни та, ни другая сторо­
на не имела возможности переправиться через реку, а король
не мог больше выносить буйство стихии, он развернул свое
войско и направил маршем обратно к Лондону. Операция
провалилась, и закончилась его полным поражением».
С появлением молодого, способного и решительного
предводителя некоторые прежние сторонники Стефана стали
уклоняться от участия в сражениях и вместо этого заключили
ряд выгодных Генриху соглашений. Многие просто пере­
бежали в лагерь более сильного претендента и вероятного по­
бедителя. Этим, в частности, объясняется то, что военная
компания Генриха в Англии обошлась без большого крово­
пролития. Но пока архиепископ Кентерберийский и епископ
Винчестерский пытались выступить посредниками между дву­
мя противоборствующими сторонами, вооруженные действия
продолжались. Генрих захватил Стамфорд и Ноттингем, а сын
334

Стефана Юстас совершил опустошительный рейд по Кемб­
риджширу в надежде спровоцировать Генриха на полномасш­
табное открытое сражение, которого тот до сих пор предус­
мотрительно избегал. Но внезапная смерть Юстаса оконча­
тельно сокрушила волю Стефана.
6 ноября 1153 г. представители обеих сторон встретились в
Уоллингфорде и достигли компромисса. Стефан был признан
королем, но после его смерти ррестол должен был перейти к
Генриху, который объявлялся его преемником. Здесь же был
разработан и перечень мер, которые следовало предпринять
для того, чтобы устранить причины и последствия разгорев­
шейся смуты. Короне должны были быть возвращены все ее
права, захваченные баронами. Незаконно сооруженные зам­
ки, а их было построено за годы междоусобиц невероятно
много — целых 1115, должны были быть разрушены, отряды
наемников распущены, незаконно захваченные имения воз­
вращены их законным владельцам, в руках которых они нахо­
дились при короле Генрихе I . Правосудие и нормальное су­
допроизводство должно быть восстановлено и осуществляться
людьми, которые будут добросовестно исполнять свои обя­
занности. Права подданных должны быть гарантированы, не­
законные поборы прекращены, воры и грабители повешены,
государственная монополия на чеканку монет восстановлена,
мир и порядок в стране обеспечены. Испытав все беды и ужа­
сы этой безудержной феодальной анархии, народ с радостью
встретил новую попытку короны обуздать произвол знати.
Одна из последних записей «Англосаксонской хроники» гла­
сит: «Вскоре установился добрый и длительный мир, такой,
какого никогда раньше не было, и король был сильнее, чем
когда-либо прежде».
В октябре следующего 1154 г. Стефан умер в возрасте
57 лет. Его преемник принц Генрих, коронованный 19 декабря
1154 г. как Генрих I I , стал первым из длинной череды тринад­
цати королей Анжуйской династии, также известной как ди­
настия Плантагенетов, по латинскому названию цветка ракит­
ника, который украшал их родовой герб. Присоединив к своим
обширным французским владениям Англию, Генрих I I сделал­
ся самым могущественным монархом в Западной Европе.
335

В смуте эпохи короля Стефана были знаменательны не са­
ми по себе бедствия и беспорядки, а тот факт, что условия,
которые для большей части феодальной Европы считались
обыденными и нормальными, в Англии возникли только при
исключительных обстоятельствах — в условиях спора о пре­
столонаследии и слабости короны, которая долго не могла ус­
тановить контроль и прекратить разгул феодальной вольницы.
Эти трагические события, запечатленные в хрониках и в уст­
ной традиции, надолго остались в исторической памяти наро­
да. Недаром и восемь с половиной столетий спустя, сравнивая
длинную череду последовавших за ним гражданских войн и
конфликтов, о нем вспоминают как о самом мрачном периоде
английской истории.

Священная Римская империя
История Священной Римской империи — это тысячелетний
период в жизни Европы от Карла Великого до Наполеона.
Сколько незабываемых событий и великих имен! Импера­
торы и папы римские боролись друг с другом за власть
над людьми, а кто-то мечтал о бескорыстном подвиге.
Проходили века, сменялись поколения, но империя жила.

воскресенье 2 февраля 962 г., в великий праздник
Сретенья Господня, Рим явил своим жителям и многочислен­
ным гостям чудесное зрелище: в церкви Св. Петра немецкий
король Оттон I был торжественно увенчан императорской ко­
роной. Церемония коронации возвещала о возрождении Рим­
ской империи, к названию которой позднее добавили еще
эпитет Священная.
Столицу некогда существовавшей Римской империи не
зря прозвали Вечным городом: на протяжении веков казалось,
что он был всегда и будет существовать вечно. Так же относи­
лись и к империи. Хотя древняя Римская держава рухнула под
натиском варваров, ее традиция продолжала жить. Собствен­
но, погибло не все государство, а лишь его западная часть —
Западная Римская империя. Восточная же часть империи вы­
стояла и под названием Византии просуществовала еще без
336

малого тысячу лет. Авторитет византийского императора при­
знавали и на Западе, где германцами были созданы так назы­
ваемые варварские королевства.
Одно из них, Франкское королевство, при короле Карле Ве­
ликом усилилось настолько, что своим могуществом стало на­
поминать Римскую империю. Тогда и возникла мысль возро­
дить ее. В этом особенно были заинтересованы папы римские,
нуждавшиеся в императоре — защитнике церкви от внутрен­
них и внешних врагов. На Рождество 800 года в церкви
Св. Петра в Риме папа увенчал голову Карла Великого импе­
раторской короной. При этом и сам Карл, и папа думали, что
восстановили Римскую империю в целом, включая и ее вос­
точную часть. Однако Византия не признавала новоявленного
императора. Так появились две империи, каждая из которых
считала себя наследницей державы Константина
Великого,
первого христианского государя.
Воссозданная Карлом Великим империя, названная по его
имени Каролингской, оказалась недолговечной. Вскоре после
его смерти центральная власть ослабла, начались феодальные
смуты и борьба за господство. Все кончилось тем, что три его
внука в 843 г. поделили империю между собой, положив нача­
ло существованию Германии, Италии, Франции. Несмотря на
раздел, формально империя сохранялась, и старший из брать­
ев носил титул императора, не обладая никакой властью вне
доставшегося ему удела. Императорская корона и впредь пе­
редавалась по наследству, но авторитет и владения импера­
торов, не выходившие за пределы Северной Италии, неудер­
жимо убывали, пока и вовсе не сошли на нет. В начале X в.
эта корона оказалась никому не нужна. Империя опять угасла.
В Германии тогда правил король Генрих I по прозвищу
Птицелов. Он сумел укрепить власть и навести порядок в
стране. Подданные уважали его и называли императором.
Правда, короноваться императорской короной в Риме он не
успел. Мечту о возрождении Римской империи унаследовал
вместе с королевством его сын Оттон 1, которому и удалось
осуществить задуманное.
Хотя воссозданная им империя была гораздо меньше
Древней Римской и даже Каролингской империи, она просу­
ществовала очень долго. В ее состав кроме самой Германии,
337

короли которой и были впредь императорами, входили также
треть современной Италии, часть Франции и Бельгии, Авст­
рия, Швейцария, Нидерланды и области западных славян.
Это было многонациональное государство. Поскольку немцы
составляли в нем большинство и играли главенствующую
роль, а империя называлась Римской, решили исправить это
несоответствие. В конце XV в. к ее названию добавили еще
два слова, и получилось очень длинное наименование — Свя­
щенная Римская империя германской нации. Таково было
официальное название, использовавшееся в документах, а в
обыденной жизни государство называли Германией или прос­
то Империей, и всем было ясно, о какой империи идет речь.
Императорская власть давалась немецким королям не
просто так. Каждый из них отправлялся в Италию за короной
во главе войск. Иногда хватало простой демонстрации силы,
но зачастую приходилось усмирять противников в кровопро­
литной борьбе. Сам Оттон I около 9 лет провел в Италии, ут­
верждая там свое господство. В Южной Италии немцам при­
шлось, кроме того, столкнуться с византийцами, издавна вла­
девшими этой землей, и вторгавшимися туда арабами, или,
как их тогда называли, сарацинами. Оттон I I , сын основателя
Священной Римской империи, потерпел от них в одной из
битв сокрушительное поражение. Ему самому чудом удалось
спастись — верхом на коне и даже вплавь по морю. Страшнее
сарацин оказался другой враг — эпидемии, косившие жителей
севера, непривычных к жаркому климату Италии. Эта участь
постигла и Отгона I I : избежав смерти от оружия сарацин, он
в возрасте всего 28 лет пал жертвой заразной болезни и был
похоронен в Риме. Никто ни в Италии, ни в Германии не вос­
пользовался безвременной кончиной императора для пе­
ремены власти. Восстали только славяне, жившие по берегам
Балтийского моря и реки Эльбы. Они были покорены еще
Генрихом Птицеловом и Оттоном I и теперь возвратили себе
свободу и независимость. Только спустя почти 200 лет немцы
опять подчинят их, и теперь уже навсегда.
В свое время Оттон I , дабы уладить отношения с Византи­
ей и добиться от нее признания своей империи, женил сы­
на-наследника на византийской царевне Феофано. Это была
красивая и просвещенная девушка, принесшая в Германию
338

высокую византийскую культуру и ученость. Единственного
сына от этого брака назвали тоже Оттоном. Когда эпидемия
унесла жизнь отца, ему не было и трех лет, однако созданный
дедом порядок был столь прочен, что и младенца признали
королем. Сначала за него правили мать и бабка, а когда Отго­
ну I I I исполнилось 15 лет, он-взял в свои руки бразды правле­
ния. Благодаря матери он получил блестящее образование, в
совершенстве владел древнегреческим и латинским языками,
был сведущ в философии и других науках. Обретя в Риме им­
ператорскую корону, он поставил перед собой великую цель:
воссоединить свою империю с Византией, а затем объединить
всю Европу в составе христианской Римской империи. Но
судьба не была к нему благосклонна. Едва приступив к испол­
нению замысла, Оттон I I I умер в возрасте лишь 22 лет, не ос­
тавив потомства.
В Священной Римской империи были два высших автори­
тета — император и папа римский. Они постоянно боролись
за верховенство. Сильные императоры, как Оттон I , выходили
из этой борьбы победителями. Оттон I защищал церковь, но
при этом подчинил ее своей воле и поставил на службу инте­
ресам империи. Самовластно распоряжаясь делами церкви, он
по своему усмотрению назначал и смещал епископов и абба­
тов. И даже самого папу римского не могли избрать без его
согласия. Но бывало и по-другому. В середине XI в. на гер­
манском престоле оказался малолетний король Генрих IV. По­
чувствовав, что властная рука ослабела, феодалы, не только
светские, нр и духовные, считавшиеся опорой короля, вышли
из подчинения. В то же самое время в католической церкви
проводились реформы, чтобы укрепить ее авторитет в народе.
Для этого надо было прекратить обмирщение церкви, т. е.
падение нравов среди духовенства и подчинение ее светской
власти. Эти преобразования проводились под руководством
папы Григория V I I .
Между ним и повзрослевшим Генрихом IV, решившим
вернуть королевской власти ее права, разгорелся конфликт,
известный как борьба за инвеституру, т. е. за право назначать
епископов и аббатов. Кто обладал этим правом, тот контро­
лировал церковь и имел важный источник доходов. Ни одна
из сторон в этом споре не хотела уступать. Генрих IV созвал
339

синод — съезд верного ему духовенства, на котором заявили о
смещении папы римского. Но прошли те времена, когда ко­
роль Германии распоряжался судьбами папского престола.
Григорий V I I отлучил Генриха IV от церкви, чем незамедли­
тельно воспользовались его противники. Отлученного от
церкви короля можно было не признавать. Феодалы потребо­
вали от него примириться с папой, иначе они выберут нового
правителя.
Не в силах подавить мятеж, Генрих IV уступил бунтовщи­
кам. В условиях зимнего бездорожья он совершил трудней­
ший переход через Альпы и прибыл с небольшой свитой (без
военных отрядов, с которыми обычно приходили в Италию
немецкие короли) к замку Каносса. Там, за мощными стена­
ми, нашел убежище Григорий V I I . Трое суток король без еды
и питья, в рубище раскаявшегося грешника, на коленях умо­
лял папу пустить его к себе. Наконец ворота замка открылись,
и Генрих IV смиренно припал к ногам папы римского, целуя
его бархатную туфлю. Наверное, Григорий V I I понимал, что со
стороны короля покаяние было лишь тактическим шагом.
Прощая Генриха IV, он тоже делал тактический ход: дабы фе­
одалы в Германии не возомнили слишком много о себе, пусть
они получат назад нелюбимого короля, пусть в стране продол­
жаются раздоры — тем легче будет ему, папе, достигать своих
целей.
Но на этот раз победителей не было — проиграли все. Вер­
нувшись в Германию и кое-как водворив в стране порядок,
Генрих IV снова пошел в Италию. С ним было большое вой­
ско, предрешившее участь папы. Григорий V I I бежал на юг
Италии, где и умер спустя несколько лет, так и не увидев
больше Рима. Но, отомстив папе, Генрих IV не смог победить
в борьбе за инвеституру. Она продолжалась еще много лет и
закончилась тем, что императоры лишились права назначать
епископов и аббатов. Рухнула созданная Оттоном I система,
при которой церковь служила главной опорой королевской
власти. Центральная власть в Германии все больше ослабевает,
страна вступает в период феодальной раздробленности.
Можно было бы ожидать, что из-за этого пошатнется и
Священная Римская империя. Ничуть не бывало. Европа уже
не представляла себя без империи. Правители других стран не
340

подчинялись власти императора, но и не требовали упразд­
нить ее. Более того, императору оказывали знаки уважения и
даже формально признавали его верховенство. Не спорили и
о том, кому должна принадлежать императорская корона. Уже
стало традицией, что короноваться в Рим прибывали немец­
кие короли. Бороться за императорскую корону не было
смысла, поскольку она не давала реальных преимуществ.
Поддерживали сложившуюся традицию, полагая, что будет
лучше, если продлится существование Священной Римской
империи, сохранится заведенный порядок, освященный авто­
ритетом церкви.
Но тогда еще рано было хоронить империю, которой пред­
стояло пережить героический период при императорах из ди­
настии Гогенштауфенов. Ее наиболее яркими представителями
были Фридрих I Барбаросса, что значит Красная Борода, и его
внук Фридрих II. Барбаросса получил свое прозвище от италь­
янцев, пораженных огненно-рыжим цветом его бороды —
именно она бросалась в глаза, не будучи скрытой боевыми до­
спехами. Барбаросса много лет провел в Италии, утверждая
свою императорскую власть. У него там было немало врагов,
от которых ему доводилось терпеть досадные поражения. И все
же при нем империя была прочной, а сам он запомнился по­
томкам как сильный и справедливый правитель. И погиб он
как рыцарь в Третьем Крестовом походе.
Желая присоединить к империи и Южную Италию, Бар­
баросса женил своего сына Генриха VI на королеве Сицилии
Констанции. Однако тот, унаследовав императорскую корону
и владения отца, после всего лишь семи лет правления умер в
молодом возрасте, став жертвой очередной эпидемии. У его
трехлетнего сына Фридриха почти не было надежды унаследо­
вать отцовский престол. Когда через год умерла и мать, род­
ственники отобрали у него и Сицилийское королевство.
Удивительна судьба этого человека. Потеряв из-за ранней
смерти родителей права на престол, он нашел опекуна и вос­
питателя в лице папы римского Иннокентия III, одного из са­
мых выдающихся деятелей средневековой Европы. С по­
мощью Того же папы он вернул себе Сицилийское и Герман­
ское королевства, А затем получил и императорскую корону.
При Фридрихе I I Священная Римская империя достигла свое341

го наибольшего величия, олицетворением и живым воплоще­
нием которого был сам император. Его дворец на Сицилии, в
городе Палермо, затмевал великолепием резиденцию любого
европейского правителя. Однако внешний блеск империи
маскировал ее внутреннее ослабление. Фридрих I I совершил
роковую ошибку, выпустив из рук власть в Германии, куда он
лишь изредка наведывался. Там полновластными хозяевами
стали князья. Все больше врагов появлялось у императора в
Италии и других странах. Вскоре после его смерти пресеклась
и династия Гогенштауфенов. Южную половину Италии захва­
тили сначала французы, а затем испанцы, и она была навсегда
потеряна для империи.
Сама империя, казалось, тоже погибла. Германия на 20 лет
погрузилась в политические смуты. Феодалы не могли догово­
риться о том, кто придет на смену прервавшейся династии.
Наконец выбрали одного из своей среды — не из самых силь­
ных, чтобы не был опасен князьям, привыкшим самовластно
править в собственных владениях. В 1273 г. новым немецким
королем стал до того мало кому известный граф Рудольф
Габсбург, ставший родоначальником одной из самых знамени­
тых европейских династий. Он оказался талантливым прави­
телем. При нем в Германии воцарился порядок, какого давно
не было. Народ любил и уважал Рудольфа I . И церковь видела
в нем своего защитника, как когда-то в Карле Великом и Оттоне I . Папа римский предлагал Рудольфу I императорскую
корону, однако тот не успел совершить традиционный поход в
Рим для коронации.
После смерти первого Габсбурга князья не пожелали ви­
деть на престоле его сына. Он казался им слишком сильным
правителем, способным положить конец княжеской вольни­
це. Они постарались не допустить, чтобы королевская власть
в Германии укрепилась и стала наследственной. Им было вы­
годно, чтобы представители разных династий боролись за
престол и давали им все новые и новые привилегии.
Но и эти зависимые от князей короли претендовали на
императорский титул. Во главе войск они совершали трудные
походы в Рим. В Италии у них были сторонники, традицион­
но поддерживавшие императоров и называвшиеся гибел­
линами. Их противники, выступавшие против того, чтобы не342

мецкие короли в качестве императоров Священной Римской
империи хозяйничали в Италии, назывались гвельфами. Вся
средневековая история Италии заполнена соперничеством
этих группировок. Зачастую в одном городе гвельфы и гибел­
лины вели между собой беспощадную борьбу. Если одержива­
ли верх одни, то горе другим. Кровавые схватки политических
группировок непрерывно сотрясали и Рим. Случалось, что
очередному претенденту на императорскую корону не удава­
лось даже пробиться с войском к собору Св. Петра, дабы над­
лежащим образом провести церемонию коронации.
В те десятилетия, когда на престоле в Германии одна ди­
настия сменяла другую, наиболее примечательным правите­
лем был Карл IV Люксембург. Он ничем не походил на воин­
ственного Барбароссу, зато умел договариваться с людьми и
копить деньги. Это его последнее качество считается недо­
стойным короля, за что и недолюбливают его историки и пи­
сатели — ценители рыцарского идеала в Средних веках. Но и
этот приземленный реалист не отказался от императорской
короны — столь неодолима сила традиции. В Италию он от­
правился в сопровождении всего 300 всадников, однако боль­
шего и не потребовалось. Путем переговоров он легко достиг
того, чего другие с таким трудом добивались с помощью ору­
жия. Его признали королем Италии. Богатые города препод­
несли ему много денег в подарок, а не как дань победителю
от побежденных. Его путь в Рим был подобен триумфальному
шествию. По дороге присоединялись итальянские рыцари, так
что в конце концов он оказался в окружении десятитысячной
свиты. После коронации в соборе Св. Петра он посвятил в
рыцари 1500 молодых римлян и на следующий день, собрав
новые подношения, покинул город. Никогда больше он не
бывал в Италии и не пытался установить там свое господство.
И в Германии Карл IV тоже старался не докучать князьям
своим присутствием. Его резиденцией была Прага, где он чаще
всего и находился. В немецких землях он появлялся только
для проведения рейхстагов — общеимперских съездов князей
и вольных имперских городов. В 1356 г. он созвал в Нюрнбер­
ге рейхстаг, на котором приняли важный документ —
«Золотую буллу». Это был основной закон, регулировавший
порядок в Священной Римской империи на протяжении не343

скольких столетий. Его феодальный характер проявился в
том, что были подтверждены все привилегии князей, ставших
суверенными правителями в своих владениях. Тем самым за­
креплялась раздробленность Германии. Отныне избрание ко­
роля Германии, будущего императора, стало исключительным
правом семи наиболее влиятельных князей, называвшихся
курфюрстами. Только от их доброй воли теперь зависела
участь наследника престола.
Карл IV сделал слишком много уступок князьям, расстав­
шись с важными императорскими полномочиями. Их уже не
удалось возвратить и Габсбургам, после длительного перерыва
вновь занявшим королевский престол в Германии. Теперь они
уже не выпустят из своих рук корону Священной Римской
империи. Сама империя при них претерпела важные измене­
ния. Она утратила некоторые территории на юге и западе, на­
селенные итальянцами и французами, и стала более «немец­
кой». Габсбурги отказались от обычая ходить с войском в Ита­
лию за императорской короной. Церемония коронации и
помазания стала проводиться в самой Германии.
В роду Габсбургов было много замечательных личностей,
среди которых особенно выделяется Максимилиан Г. Не зря
его прозвали «последним рыцарем». Предпринятая им попыт­
ка возродить рыцарский идеал у многих вызывает чувство
симпатии. Не меньше и желающих критиковать его, даже от­
вергать все, что он делал. И правда, удача далеко не всегда
сопутствовала ему. Его мечта о единой христианской импе­
рии, в которой было бы спокойно и безопасно жить, не могла
воплотиться в реальности. Хуже другое: большими потерями
для Европы обернулся провал предложенного им плана отра­
жения турецкой угрозы. Об этом позаботились недоброже­
латели императора, лицемерно именовавшие себя «христиан­
нейшими королями». Наступление турок им казалось мень­
шим злом, чем «тирания» Габсбургов.
Максимилиан I пережил своего сына, и корону унаследо­
вал внук, правивший империей под именем Карла V. По ма­
теринской линии к нему перешло и Испанское королевство,
так что под скипетром Габсбургов оказалась империя, в кото­
рой никогда не заходило солнце: их владения раскинулись и в
344

восточном, и в западном полушариях. Еще никогда Священ­
ная Римская империя не была такой большой и такой слабой.
Карла V не любили, не уважали и не боялись. Император, в
жилах которого смешалась кровь представителей многих ко­
ролевских домов Европы, был чужим для всех. Понимая, что
невозможно править такой огромной империей, он поделился
властью с братом Фердинандом. Так род Габсбургов разделил­
ся на испанскую и австрийскую линии. Императорская коро­
на при этом осталась у Карла V. Ему и пришлось брать на себя
ответственность за все, происходившее в империи. В XVI в.,
столь богатом событиями, самым значительным явлением, за­
тронувшим все стороны жизни европейских государств, была
Реформация. Она началась именно в империи, в ее немецких
землях, и уж потом перекинулась на другие страны. Народ
Германии, в которой и так не было единства, раскололся еще
на католиков и протестантов. Те и другие были христианами,
но во взаимной вражде беспощадно истребляли друг друга, к
великой радости турок. Карл V возглавил борьбу против сто­
ронников Реформации, но потерпел поражение. Переживая
душевные муки, ибо не выполнил возложенной на него мис­
сии, он отрекся от престола и закончил свои дни в монастыре.
Дальнейшая история империи связана с австрийской ли­
нией дома Габсбургов. Полновластными государями они были
только в своих наследственных землях, как и другие им­
перские князья. В качестве императоров Габсбурги были в
лучшем случае первыми среди равных. Установившийся в се­
редине XVI в. мир между католиками и протестантами оказал­
ся непрочным. Князья нарушали его при каждом удобном
случае. Император должен был мирить их, если разногласия
заходили слишком далеко. Не всегда удавалось ему быть бес­
пристрастным судьей, да не всегда он и хотел быть им. Габс­
бурги, твердо державшиеся католической веры, стали посте­
пенно теснить протестантов, вынуждая их принимать ответ­
ные меры.
В начале XVII в. империя разделилась на два враждебных
лагеря — Протестантскую унию и Католическую лигу. Подоброму договориться они уже не могли, поскольку слишком
много влиятельных людей хотело войны. У каждой из группи345

ровок имелись сторонники за границей, торопившие их поско­
рее взяться за оружие. Развязанная ими Тридцатилетняя война
(1618— 1648), в которой участвовали многие европейские госу­
дарства, проходила на территории Германии. Такой гибели л ю ­
дей, разрушений и опустошений страна еще не знала. Потом
ей потребуется более 100 лет, чтобы залечить полученные ра­
ны. Страшная война закончилась подписанием тяжелого и
унизительного мира. Империя лишилась многих территорий,
но хуже было то, что князья, коих насчитывалось более 360,
стали независимыми правителями в своих владениях.
Священная Римская империя превратилась в некое гео­
графическое понятие — территорию в границах, проведенных
на карте Европы. Она продолжила свое существование, являя
собою нечто совершенно диковинное. Такого не было больше
нигде и никогда. Находившийся в Вене император не имел
никакой власти за пределами собственно габсбургских владе­
ний. Правители многочисленных княжеств, отделенных друг
от друга границами и таможнями, оказывали ему почтения не
больше, чем того требовали обычай и многовековая традиция.
В Регенсбурге непрерывно заседал рейхстаг, на котором были
представлены князья, рыцари и города. Не имело значения,
какие вопросы там обсуждали, поскольку принятые решения
не были обязательны для исполнения. Да и самой исполни­
тельной власти тоже не было.
В таком состоянии империя просуществовала еще более
полутора столетий. Наверное, существовала бы и дальше, не
случись в соседней Франции революция, всколыхнувшая и
Германию. Республиканские идеи находили все больше при­
верженцев среди немцев. Но империю в Германии погубили
не республиканцы, а другая империя. Наполеон Бонапарт,
сделавший благодаря революции блистательную карьеру, со­
вершил переворот, провозгласил себя императором. Новая
французская империя оказалась сильнее старой германской.
Наполеон захватил многие немецкие земли, тем самым уни­
зив последнего германского императора Франца П. Тот не су­
мел дать отпор агрессору и, не желая усугублять свой позор,
6 августа 1806 г. сложил с себя корону. Священной Римской
империи не стало.
346

Барбаросса
Вся жизнь императора Фридриха I Барбароссы (1152—

1190), проведенная в военных походах, была чередой

блистательных побед и унизительных поражений. Его лю­
били и ненавидели, но не было равнодушных к нему. Пе­

режив многих врагов, он принял смерть в Крестовом похо-

де и остался жить в народных преданиях.

большим трудом утверждалась на королевском пре­
столе Германии новая династия Штауфенов, или Гогенштауфенов, получившая название по своему родовому имению в
Швабии, одном из южногерманских герцогств. Князья выбра­
ли королем Конрада Штауфена лишь для того, чтобы лишить
власти саксонский род Вельфов, слишком могущественный и
потому опасный для них. Все годы правления Конрада прошли
в беспрестанной борьбе с противниками. У него не нашлось
даже времени отправиться в Рим за императорской короной.
Когда же наконец он собрался, преждевременная смерть поме­
шала ему исполнить давно задуманное. Перед тем как навсегда
закрыть глаза, он успел сделать последнее распоряжение. Не
надеясь, что его малолетний сын сумеет удержаться на престо­
ле, он велел отправить королевские инсигнии (знаки королев­
ской власти) своему племяннику, герцогу Швабии Фридриху.
Он полагался на его доблестный характер, верил, что тот смо­
жет получить голоса большинства князей, сохранив тем самым
за родом Штауфенов королевскую корону.
Мы ничего не знаем о первых годах жизни Фридриха.
Спорят даже о дате его рождения. Известно лишь, что он уже
несколько лет был герцогом Швабии и успел принять участие
во Втором Крестовом походе к тому времени, когда отходив­
ший в иной мир Конрад связал с ним надежды рода Штауфе­
нов. И он оправдал доверие. Менее чем через месяц за него
проголосовало большинство светских и духовных князей Гер­
мании, а спустя еще несколько дней он торжественно короно­
вался в Аахене. Там, у могилы Карла Великого, прошла корона­
ция большинства правителей средневековой Германии, начи­
ная с Отгона I .
347

И в голосовании за Фридриха Д и в церемонии коронации
участвовал Генрих Лев из рода Вельфов, с коим соперничали
Штауфены. Надо думать, предварительными обещаниями
Фридрих сумел склонить Вельфа на свою сторону. Генрих Лев
тогда был герцогом Саксонии и претендовал еще на Бавар­
ское герцогство. Это создавало для нового короля большие
трудности. Он хотел уладить отношения с Вельфами, на это
надеялись и князья, желавшие погасить давнюю вражду в ко­
ролевстве. Однако цена примирения казалась слишком боль­
шой. Если отдать Генриху еще и Баварию, то своим могуще­
ством он превзойдет всех, включая и короля. Собственные
владения рода Штауфенов были не столь уж и велики.
В первые годы своего правления Фридрих старался всяче­
ски сглаживать противоречия в Германии, готовясь тем самым
к походу в Рим за императорской короной. Коронация в Риме
повысила бы его престиж, подкрепила бы его пока что слабые
позиции в государстве. Для успешного воплощения замысла
было необходимо договориться и с папой римским. Тот спе­
циально прибыл в Германию для переговоров с королем. Ре­
шили, что папа коронует Фридриха I в Риме императорской
короной и будет своим авторитетом главы католической
церкви всячески укреплять империю. Король же пообещал
папе помощь против его врагов в Италии. Как раз тогда вос­
ставшие римляне изгнали папу из города, провозгласив Рим­
скую республику. Территориальным владениям папы угрожали
обосновавшиеся в Южной Италии норманны. Король и папа
нуждались друг в друге и были готовы сотрудничать.
Осенью 1154 г. Фридрих I отправился в свой первый
итальянский поход. Его сопровождало небольшое войско, за­
то с ним был Генрих Лев. Фридрих пообещал ему Баварское
герцогство, чем и привлек его на свою сторону. Самый могу­
щественный соперник становился его надежным союзником.
Итальянцев при первой встрече с германским королем боль­
ше всего поразил огненно-рыжий цвет его бороды. Тут же ро­
дилось прозвище Барбаросса (по-итальянски «Красная Боро­
да»), навсегда закрепившееся за Фридрихом I . Продвигаясь
через Северную Италию, он все больше убеждался, что поход
в Рим будет трудным. О старинных правах германских импе­
раторов здесь и слышать не хотели. За 200 лет, прошедших
348

после итальянских походов Отгона I , создателя средневековой
Римской империи, обстановка в Северной Италии неузна­
ваемо изменилась. Выросшие и разбогатевшие города про­
возгласили себя коммунами, т. е. самоуправляющимися город­
скими общинами. Это право о н и отстояли в борьбе против
феодалов и теперь не хотели признавать над собой власть чу­
жеземного короля. Среди них выделялся своим богатством и
влиянием Милан, возглавивший сопротивление Барбароссе.
Действуя где мечом, а где и уговорами, Фридрих I медлен­
но приближался к цели. Лишь летом следующего года он по­
дошел с войском к Риму. Предстояла встреча с папой рим­
ским, но не тем, с которым он вел переговоры три года назад.
Того уже не было на свете. Его преемник оказался не столь
сговорчивым. Он считал, что папа римский выше любого ко­
роля и императора. Разногласия начались с того, что папа по­
требовал, чтобы король при встрече оказал ему симво­
лическую почетную услугу: взял его коня за уздцы, несколько
шагов вел, а затем, придерживая стремя, помог спешиться. По
рыцарскому этикету это была услуга вассала своему сеньору, и
Барбаросса наотрез отказался выполнять ее. Тогда представи­
тели папы стали уверять его, что таков старинный обычай, не
имеющий отношения к вассальной службе. Король отлично
понимал смысл сего старинного обычая и при иных обстоя­
тельствах ни за что не уважил бы его. Теперь же надо было
выбирать: гордо отвергнуть притязания папы и сорвать столь
желанную и уже близкую коронацию или же уступить ради
достижения главной цели.
Барбаросса выбрал второе, проявив характер расчетливого
государственного мужа. Не для того же он целый год с боями
пробивался к Риму, чтобы теперь, заспорив об обычаях, забыть
о деле. Вместе с тем все увидели, сколь болезненно реагирует
Фридрих I на любое умаление его королевского достоинства.
От содействия папы он просто не мог отказаться, зато реши­
тельно отверг предложение римлян из их рук получить импе­
раторскую корону. Он ответил им, что некогда Карл Великий
и Оттон I овладели Римом благодаря доблести своих воинов, а
не получили его от кого-то в виде пожалования. В этом проя­
вилось его понимание императорской власти: она основывает­
ся на военной силе и не может быть дарована ни римлянами,
349

ни папой римским. Он соглашается получить из рук папы им­
ператорскую корону, но придает этой коронации чисто симво­
лическое значение.
Долгожданная коронация состоялась в соборе Св. Петра в
Риме, после чего Барбаросса, помня о своем обещании защи­
щать папу от норманнов, собрался в поход против них. Ско­
рее всего, им двигало желание не столько помочь папе, сколь­
ко помериться силами с противником, бросавшим ему вызов.
Норманны хозяйничали там, где некогда повелевали немец­
кие императоры. Однако задуманный поход не состоялся, по­
скольку князья, ссылаясь на летнюю жару, отказались следо­
вать за Барбароссой. Это была лишь отговорка: летнюю жару
можно было и переждать. Князья считали, что и так много
сделали для своего короля, пособив ему добыть император­
скую корону. В военных подвигах на юге Италии они не ви­
дели никакой пользы для себя. Получалось, что император не
выполнил своего обещания папе, не защитил его от норман­
нов. Воспользовавшись этим, папа решил сам договориться с
ними. Похоже, теперь его страшила не только угроза со сто­
роны южных соседей, но и зависимость от коронованного им
императора.
Вернувшись в Германию, Барбаросса в сентябре 1156 г. со­
брал рейхстаг, на котором окончательно уладил спор из-за Ба­
варии. Как и обещал, само герцогство он пожаловал Генриху
Льву, но отделил от него маркграфство Австрийское, отныне
ставшее самостоятельным герцогством. Это решение Барба­
россы явилось важнейшим событием в истории Австрии, но
тяжело отразилось на-судьбах империи: появилось первое так
называемое территориальное княжество, наделенное особыми
привилегиями. Пройдет немного времени, и вся Германия бу­
дет состоять из таких княжеств, лишь условно признававших
над собой власть императора. Сам же Барбаросса действовал
из добрых побуждений. Он хотел прекратить споры претен­
дентов на Баварское герцогство, водворить мир в империи.
Только вот цена уступки оказалась непомерно высока.
Проведя в Германии около двух лет в делах и заботах,
Фридрих опять засобирался в Италию. Надо было укротить
строптивый нрав миланцев, не признававших императора и
подававших дурной пример другим городам Северной Ита350

лии. Однако он не сразу выступил в очередной итальянский
поход, сперва отправившись в Бургундию, входившую тогда в
состав его империи. Барбаросса, уже давно обдумывавший
разные варианты династического брака, наконец сделал свой
выбор. Он женился на Беатрикс, дочери бургундского графа,
ставшей матерью всех его детей, в том числе и наследника
престола. На свадьбу императора съехалась вся знать. Поль­
зуясь случаем, решили провести рейхстаг, дабы обсудить дела
государственные. Туда и прибыли от папы римского гонцы с
письмом, изрядно испортившим Барбароссе настроение. В нем
сообщалось о заключении договора с правителем Сицилий­
ского королевства.
Однако на этом неприятности не закончились. Папа напо­
минал императору об оказанной услуге — коронации в Риме.
Для обозначения этой услуги в латинском оригинале письма
было употреблено слово, которое можно было перевести и как
просто «благодеяние», и как «феод», т. е. пожалование сеньо­
ром своему вассалу. Барбаросса латыни не знал, и ему перево­
дили. В качестве переводчика выступал его канцлер, неприми­
римый противник папства, сторонник идеи верховенства им­
ператора. Он нарочно употребил в переводе второй вариант,
чем и вызвал бурю возмущения среди присутствующих. Полу­
чалось, что папа римский рассматривает императора как свое­
го вассала. Этого никак нельзя было стерпеть. В ответном
письме Барбаросса заявлял, что и королевскую, и император­
скую власть получил от Бога; князья, избравшие его своим
королем, выразили волю Всевышнего и теперь вместе с ним
радеют о благе империи, которая сама по себе священна и не
нуждается, чтобы папа ее благословлял. Тем самым умышлен­
но принижалось значение обряда коронации в Риме, зато к
названию империи именно тогда и добавили слово Священ­
ная. Барбаросса втягивался в долгую, но безнадежную борьбу
с папством.
Летом 1158 г. он выступил в свой второй итальянский по­
ход. Император, успешно уладивший споры в Германии, на
этот раз вел с собой огромное войско. Одних только рыцарей
отправилось с ним за Альпы свыше десяти тысяч, не считая
оруженосцев, обоза и прочей прислуги. Главной целью был
Милан, капитулировавший после нескольких недель осады.
351

Барбаросса не собирался учинять разгром города, ему доволь­
но было и того, что миланцы признали над собой его власть.
Он даже сохранил за ними право самоуправления.
Ободренный первым успехом, император созвал рейхстаг с
участием немецких и итальянских феодалов. Он решил
по-новому, не так, как его предшественники, организовать
свое господство в Северной Италии. Если раньше императоры
могли править здесь с помощью верных им епископов и не­
скольких светских феодалов, то теперь обстановка измени­
лась. Окрепшие города-коммуны неохотно признавали над
собой чью-либо власть. Поэтому Барбаросса обнародовал за­
кон, по которому итальянские феодалы должны были при­
знать себя его вассалами. Они присягали служить ему верой и
правдой, умножая тем самым численность имевшихся в его
распоряжении имперских рыцарей. Юристы Болонского уни­
верситета, к мнению которых прислушивались далеко за пре­
делами Италии, рады были услужить императору. Своим авто­
ритетом они подкрепили его особые права: пожалование гер­
цогств, маркграфств и графств, получение субсидий для
набора войска, собирание пошлин, чеканка монеты, назначе­
ние своих представителей в городах. Кроме того, признава­
лось, что вся судебная власть исходит от императора, и все
судьи должны приносить ему присягу.
Эти постановления означали, что Барбаросса начинает но­
вый этап итальянской политики германских королей —
прямое подчинение Италии. Их реализация позволила бы ук­
репить императорскую власть, благодаря чему упрочилось бы
и положение Фридриха 1 перед лицом могущественного рода
Вельфов. Генрих Лев держал себя как друг, но каково импера­
тору зависеть от доброй воли вассала?
Успешное начало второго итальянского похода сыграло
злую шутку с Барбароссой. Он переоценил собственные силы,
задумал невозможное. Феодалы Северной Италии его поддер­
жали, зато города и папство решительно воспротивились.
Когда умер папа, с которым у него не складывались отноше­
ния, император организовал избрание на папский престол
верного ему человека, однако и это не помогло. Противники
Барбароссы избрали своего папу, и в церкви произошел рас­
кол: на престол св. Петра претендовали одновременно «импе352

раторский папа» и Александр III, поддержанный королями
и духовенством Англии и Франции. Это был умный, волевой и
самоотверженный человек, оказавшийся для Барбароссы слиш­
ком твердым орешком.
Тем временем Милан, пользуясь затруднениями импера­
тора, опять отказал ему в повиновении. Сила этого города
была столь велика, что сломить его сопротивление удалось
лишь в результате осады, продолжавшейся более двух лет.
Многие итальянские города не любили Милан, завидуя бо­
гатству его жителей, считая их гордецами и хапугами. Этим и
воспользовался Барбаросса. Он двинул на осаду Милана си­
лы враждовавших с ним городов. Проходили месяц за меся­
цем, но осажденные не сдавались. Чтобы взять их измором,
были опустошены окрестности и перерыты все пути доставки
продовольствия. Находились смельчаки, под покровом ночи
пробиравшиеся на поиски съестного. Их ловили и убивали
или же изувеченными отправляли обратно для устрашения
остальных. Наконец, в феврале 1162 г. Милан капитулировал.
Сломленные защитники его напрасно уповали на милость
победителя. Не столько сам Барбаросса, сколько его союзни­
ки из других городов Северной Италии требовали расправы
над ними. Всех переживших осаду миланцев отправили в из­
гнание, а город разрушили. На его главной площади провели
плугом бороду и посыпали солью, что должно было возве­
щать миру: здесь вечно будет пустошь.
Однако рано торжествовали Барбаросса и его итальянские
союзники. Древний Милан на этот раз был побежден, но не
уничтожен и даже, как вскоре выяснилось, не покорен. Оста­
вался нерешенным и вопрос с папой. Возвращаясь в Герма­
нию, император встретился в Бургундии с французским коро­
лем. Он всячески старался убедить его поддержать «импера­
торского папу», но безуспешно. Не удалось склонить к этому
и английского короля. В большой политике у них были свои
интересы, не совпадавшие с планами Барбароссы. Тогда он
постарался объединить против Александра I I I немецких кня­
зей. Почти все они, за немногим исключением (нашлись и
такие смельчаки), присягнули императору, что никогда не
признают папой этого «раскольника», о чем и объявили по
всей империи. В этой пропагандистской кампании Барбарос12 Срелние века

353

са сделал очень сильный ход. Дабы возвысить достоинство
империи перед лицом папских притязаний на высшую власть,
в 1165 г. был канонизирован (провозглашен святым) с одобре­
ния «императорского папы» Карл Великий. Его преемником
считал себя Барбаросса. Авторитет Карла был столь велик, что
против его канонизации не посмел возразить и Александр I I I .
Церковный раскол затягивался, что начинало тяготить
Барбароссу. Он становился заложником своей собственной
политики. Трезвый расчет подсказывал, что в интересах импе­
рии следовало бы договориться с тем папой, которого не уда­
лось устранить силой. Удобный момент для этого наступил,
когда умер «императорский папа». Бог словно сам выбрал, ко­
му из двоих быть папой. Однако канцлер продолжал безог­
лядно проводить начатую политику, порой превышая свои
полномочия. Даже не заручившись согласием Барбароссы, он
организовал избрание следующего антипапы. Император был
в гневе, но расстаться с канцлером ему не хватало духу.
Вместо этого он предпринял еще одну попытку побороть
противника. В очередной раз он отправился с войском в Ита­
лию, на сей раз, чтобы изгнать из Рима Александра I I I . Про­
биваясь с боями, в июле 1167 г. он вступил в Рим. Папа бежал,
а римские сенаторы присягнули на верность императору. Бар­
баросса возвел на папский престол своего очередного став­
ленника, но чувства радости и удовлетворения не было. Со­
бытия повторялись, затянувшаяся борьба выходила на очеред­
ной виток. К тому же стояла изнурительная жара, особенно
мучительная для жителей севера. В августе обрушился про­
ливной дождь, но он не принес желанной прохлады. К жаре
добавилась влажность, и из грязных луж и болот поползла не­
ведомая зараза. Эпидемия косила в первую очередь немцев,
непривычных к климату Италии. С жалкими остатками вой­
ска Барбаросса бежал в традиционно верную императору Павию. Его враги ликовали: «Свершился Божий суд!» Среди тех,
кого унесла эпидемия, был и непреклонный канцлер.
Однако и на севере Италии Барбаросса не мог чувствовать
себя в безопасности. Прослышав о постигшей его катастрофе,
миланцы воспряли духом. Они сами поднялись на борьбу и
подняли других. Североитальянские города объединились в
Ломбардскую лигу, бросив вызов немцам. Барбароссе при354

шлось бежать через альпийские перевалы в Бургундию, пере­
одевшись слугой. Все результаты его прежней итальянской
политики были потеряны. Ломбардская лига во главе с Мила­
ном господствовала в Северной Италии, а в Рим возвратился
враждебный императору папа. В знак дружбы с ним ломбард­
цы назвали вновь построенную крепость его именем — Алес­
сандрия. По самолюбию Барбароссы был нанесен еще один
удар.
Потерпев жестокую неудачу в Италии, Фридрих I в Герма­
нии по-прежнему чувствовал себя хозяином положения. Нет
худа без добра: страшная эпидемия унесла жизни многих на­
следников феодальных владений, которые теперь перешли к
нему, королю. Именно так в его руках оказалась вся Швабия,
части которой ранее принадлежали другим княжеским родам.
Чтобы защищать расширившиеся королевские владения, Бар­
баросса занялся строительством крепостей — бургов. По всей
стране возводились его резиденции. Росли города, получавшие
от него все новые привилегии. Страна экономически окрепла.
Положение императора в Германии упрочилось настолько,
что он без труда добился от князей согласия на избрание свое­
го трехлетнего сына Генриха королем.
Около шести лет Барбаросса занимался этим мирным строи­
тельством, пока не решил, что пришло время опять отправить­
ся в Италию. Ему не терпелось поквитаться с Ломбардской ли­
гой. Всю мощь своего войска он обрушил прежде всего на
Алессандрию, ставшую символом итальянского сопротивле­
ния. Однако атака немцев разбилась об этот хорошо укреплен­
ный город, занимавший выгодное стратегическое положение.
Тогда Барбаросса решил переговорами склонить Ломбардскую
лигу на уступки, но это ни к чему не привело. Не оставалось
ничего другого, кроме как просить германских князей о помо­
щи. Больше чем на кого-либо другого он рассчитывал на Ген­
риха Льва, однако тот отказал в поддержке. И опять Барбарос­
са встал перед мучительным выбором: отступить или решиться
на бой с сильным противником.
И он выбрал второе. В мае 1176 г. неподалеку от Милана,
близ местечка Леньяно, состоялось одно из самых знаменитых
сражений Средневековья. Рыцарскому войску Барбароссы
противостояло ополчение городов Северной Италии. По355

началу сражение складывалось благоприятно для немцев. Вое­
вавшая на стороне ополченцев наемная конница обратилась в
бегство. Рыцари, и среди них сам Барбаросса, с воодушевле­
нием устремились в атаку. Но пешее ополчение горожан не
дрогнуло. Итальянцы заняли круговую оборону и стали длин­
ными пиками сбрасывать рыцарей с коней. Поверженные, за­
кованные в тяжелую броню рыцари были беспомощны, как
младенцы. Оставшиеся были вынуждены отступить. Барба­
росса бесславно покидал поле боя. Это была первая в истории
битва, в которой городское ополчение одержало победу над
профессиональным рыцарским войском.
Поражение заставило императора вступить в переговоры с
папой Александром I I I и Ломбардской лигой. Поначалу каза­
лось, что договориться будет трудно, но потом папа, к удив­
лению Барбароссы, стал сговорчивее и даже заключил с ним
секретное соглашение, позволявшее немцам и дальше взимать
дань с городов Северной Италии. Наконец, в июле 1177 г. в
Венеции, в соборе Св. Марка, состоялось примирение папы и
императора. Спустя некоторое время были подписаны мир­
ные соглашения с Ломбардской лигой и правителем Сици­
лийского королевства.
Вернувшись в Германию, Барбаросса созвал князей. Явил­
ся и Генрих Лев, которого император в душе считал виновни­
ком постигшей его при Леньяно катастрофы. Вместе с Генри­
хом они, скорее всего, победили бы. Его отказ пойти в Ита­
лию был нарушением феодального права, и Барбаросса решил
судить неверного вассала. Большинство князей поддержало
императора, и Генриха Льва подвергли суровому наказанию:
он был лишен всех титулов и владений и отправился в изгна­
ние. Штауфены торжествовали победу над Вельфами. Но мог­
ла ли эта победа над соперником в Германии восполнить
урон, понесенный Барбароссой в Италии?
Время правления Штауфенов совпало с самым расцветом
всего, что в сознании современного человека связано со Сред­
ними веками: рыцарство, турниры, замки и, конечно же, при­
дворная рыцарская культура, большим ценителем которой
был и Барбаросса. Уже в преклонном возрасте он на равных с
молодыми рыцарями участвовал в турнирах. При его дворе
тепло принимали и охотно слушали миннезингеров — певцов
356

высокой любви и воинских подвигов. Когда подросли его сы­
новья и пришло время посвятить их в рыцари, он устроил
грандиозный праздник, на который съехалась знать со всего
королевства, прибыли знаменитые миннезингеры и жаж­
давшая славы рыцарская молодежь. Ни один город Германии
не мог вместить такого количества гостей, и они расположи­
лись пестрым кочевым лагерем на просторном поле близ
Майнца. Стояла чудесная летняя погода, и праздник удался
на славу. Шумные турниры, непременным участником кото­
рых был сам Барбаросса, сменялись выступлениями минне­
зингеров и обильными пирами. И так много дней подряд. Не
зря вспоминают этот праздник, когда говорят о Барбароссе,
наравне с его военными подвигами и поражениями.
Годы изгладили в памяти императора тяжкие воспомина­
ния о Леньяно, и он опять отправился в Италию, в послед­
ний раз. Впервые он шел туда не ради завоеваний, но цель
похода была не менее важной и, уж во всяком случае, более
приятной. В январе 1186 г. в Милане состоялась устроенная
им свадьба его сына и преемника на троне Генриха с короле­
вой Сицилии Констанцией. Теперь империя Штауфенов рас­
кинулась от Северного и Балтийского морей до южной око­
нечности Италии. Это мирное приобретение, возможно, бы­
ло самым большим успехом в жизни Барбароссы. Священная
Римская империя вступала в самый блистательный период
своей истории.
А тем временем с Ближнего Востока, где уже около ста лет
существовали христианские государства крестоносцев, прихо­
дили тревожные вести. Султан Саладин (см. Салах ад-Дин) за­
хватил Иерусалим, преградив паломникам из Европы путь к
святыням христианства. Церковь объявила Третий Крестовый
поход ради избавления Гроба Господня от неверных. Одним из
первых откликнулся Барбаросса, которому тогда уже пере­
валило за шестьдесят. Предчувствуя, что едва ли вернется из
этого похода, он сделал последние распоряжения, передал
власть в королевстве сыну Генриху и весной 1189 г. выступил
во главе войска. Поход выдался на редкость трудным. Лишь
через год после его начала поредевшие ряды крестоносцев до­
стигли владений султана. Очередным препятствием на их пути
стала река Салеф, форсирование которой оказалось роковым
357

для Барбароссы. От резкого перепада температур (с 35-градус­
ной жары в ледяную воду горного потока) сердце уже немоло­
дого человека не выдержало. Смерть в Крестовом походе, хотя
и не в сражении против неверных, явилась достойным завер­
шением славной жизни.
Барбаросса в числе немногих удостоился чести жить в ле­
гендах и преданиях, в памяти народной. Еще в Средние века
в Германии зародилось поверие, что строгий, но спра­
ведливый император не умер, а спит в одной из гор в Тюрин­
гии. Раз в сто лет он просыпается и посылает черных воронов
разведать, что творится на белом свете и не требуется ли его
вмешательство. Люди верили, что, когда будет особенно труд­
но, Барбаросса вернется и поможет. Много испытаний с тех
пор выпало на долю народа, но рыжебородый император не
появлялся. Не помог он и Гитлеру, назвавшему свой стратеги­
ческий план нападения на С С С Р планом «Барбаросса»...

Вселенское диво
Император Фридрих II Гогенштауфен ( 1 2 2 0 — 1 2 5 0 ) . Внук
Барбароссы, Фридрих II, по праву считается одним из

наиболее примечательных правителей средневековой Ев­

ропы. Удивительна его личная судьба, полная неожидан­
'"|":

ных перемен и опасных приключений. Широтой интере-

сов, независимостью суждений и поступков он вызывал у
одних восхищение, а у других — зависть и злобу.

онстанция скучала по родной Сицилии, которую по­
кинула много лет назад, чтобы стать женой наследника гер­
манского престола Генриха. С тех пор многое переменилось.
Сгинул в Крестовом походе Барбаросса, и они с супругом ста­
ли правящей четой Германии, а затем и Священной Римской
империи. Генрих VI и Констанция как раз были в пути из Гер­
мании на Сицилию, когда императрице пришла пора рожать.
На другой день после Рождества 1194 г. появился на свет
мальчик, которому дали имя Фридрих Рожер, в честь обоих
дедушек: императора Фридриха I Барбароссы и правителя Си358

цилийского королевства Рожера I I . Родители словно призвали
великих предков стать хранителями новорожденного чада, с
которым связывали надежду на укрепление расширившейся
до юга Италии империи Штауфенов. И все же они не могли
знать, сколь необычная судьба уготована их сыну, вся жизнь и
даже посмертная слава которого будут овеяны легендами.
Генрих VI был незаурядной личностью, и лишь ранняя
смерть не позволила ему сравняться славой с отцом, импера­
тором Фридрихом I Барбароссой, и сыном, императором
Фридрихом I I (см. Фридрих II Штауфен), в тени которых он
затерялся. Для свершения великих дел требуется много време­
ни, а в его распоряжении оказалось всего семь лет, но и этого
хватило ему, чтобы водворить порядок в империи, охваченной
соперничеством и враждой. Он пожелал, и князья избрали ко­
ролем его сына Фридриха, которому тогда не было еще и двух
лет. Возможно, ему удалось бы сделать королевскую власть в
Германии наследственной, как в соседней Франции, но в сен­
тябре 1197 г. он умер от какой-то болезни, скрутившей его за
несколько дней. Ему тогда было чуть за тридцать, и ходили
упорные слухи, что его отравили.
В один день рухнуло все, что созидалось годами. Конс­
танция при помощи своих сторонников изгнала немцев с Си­
цилии, затем от имени Фридриха отказалась от его прав на
германский престол. В июне 1198 г. на голову трехлетнего
мальчика возложили корону Сицилийского королевства, обо­
собившегося от Священной Римской империи. В судьбе ма­
ленького Фридриха произошел крутой поворот, но это было,
как вскоре выяснилось, лишь начало. Спустя год Констанция
умерла, успев перед смертью назначить папу римского Инно­
кентия III опекуном своего сына. Этот незаурядный человек
сыграет огромную роль в судьбе Фридриха, но на первых по­
рах его опека носила формальный характер.
Малолетний король оказался игрушкой в руках различных
группировок, хозяйничавших в Сицилийском королевстве,
которое тогда погрузилось в хаос. До Фридриха никому не бы­
ло дела, и он, как бездомный, скитался по улицам Палермо,
столицы государства, правителем которого якобы являлся.
Случалось, что он неделями и месяцами жил нахлебником в
359

домах простых горожан. Ничего не известно о том, где он
учился, да и как, чему можно было учиться в таких условиях?
Тем удивительнее, что, когда Фридрих вышел на арену поли­
тической борьбы, оказалось, что он владеет помимо несколь­
ких диалектов итальянского еще латинским, греческим и
арабским языками. Он обладал блестящими способностями,
все схватывал на лету, поэтому мог многому научиться, об­
щаясь с жителями Палермо и других мест Сицилийского ко­
ролевства, отличавшегося необычайной пестротой населения.
В дальнейшем он расширил свои познания, однако детство,
проведенное на Сицилии, предопределило формирование его
личности. И лишь о том, знал ли он, король Германии, немец­
кий язык, нет достоверных сведений.
В Средние века люди рано взрослели, вступая в большую
жизнь. Фридриху было 14 лет, когда он по закону становился
совершеннолетним. Была бы жива его мать, которая бы сохра­
нила для него престол, он мог бы теперь объявить себя само­
стоятельным правителем королевства. А пока что достигнутый
возраст позволял ему жениться, чем и воспользовался его опе­
кун папа Иннокентий I I I . Он решил так устроить брак Фрид­
риха, чтобы впредь не допустить объединения Сицилийского
королевства с Германией. Хотя в немецких землях Фридрих
давно лишился и формального права на власть, о нем, внуке
Барбароссы, там помнили. Если бы он женился на дочери од­
ного из германских князей, стало бы возможным возрождение
империи Штауфенов, какой она была при Генрихе V I . Опять
владения папы в Италии оказались бы зажаты ею, как в ти­
сках. Этого нельзя было допустить, и Иннокентий I I I сосватал
Фридриху Констанцию Арагонскую, овдовевшую сестру пра­
вителя Арагонского королевства. Невеста была на десять лет
старше жениха, но тот с готовностью согласился, когда узнал,
что в качестве приданого получит 500 рыцарей. С их помощью
он рассчитывал разделаться с врагами в своей стране и воз­
вратить разграбленные феодалами королевские владения. Он
уже начал успешно воплощать замысел, как внезапная эпиде­
мия унесла жизни воинов. Попытка вернуть себе власть в соб­
ственном королевстве провалилась, но намерение осталось.
Что касается жены, то брак по расчету перерос во взаимную
любовь, не угасавшую до безвременной смерти Констанции.
360

Впереди Фридриха ожидал очередной, на сей раз важней­
ший поворот его судьбы. И опять перемена участи произошла
благодаря Иннокентию I I I , продолжавшему использовать сво­
его подопечного в собственных интересах. События в Герма­
нии стали принимать нежелательный для него оборот. В свое
время, сразу после смерти Генриха V I , в борьбе за престол
схватились давние соперники, Штауфены и Вельфы. Младше­
му сыну Барбароссы Филиппу Швабскому бросил вызов
младший сын Генриха Льва Оттон IV. Со стороны наблюдая за
этой борьбой, исход которой ему был небезразличен, папа не
раз менял свою позицию. Он даже короновал Отгона IV в Ри­
ме императорской короной. Однако тот не остановился на до­
стигнутом, а двинулся на юг Италии с целью ее завоевания.
Для папы возникала та же самая угроза, которая исходила от
Штауфенов. И тогда он через своих агентов развернул в Гер­
мании агитацию за избрание Фридриха королем. У многих не­
мецких князей успехи Оттона IV вызывали зависть, и они в
1211 г. проголосовали за внука Барбароссы.
Получив это известие, Фридрих, недолго раздумывая, засрбирался в путь. При этом и его ближайшее окружение, и
любимая супруга отговаривали его, но он был непреклонен.
Передав корону Сицилийского королевства годовалому сыну
Генриху, он отправился навстречу судьбе. В Риме он получил
от папы благословение и необходимые средства. Оказали ма­
териальную помощь и некоторые города Северной Италии,
зато жители Милана, верные Отгону IV, устроили этому, как
они говорили, «поповскому императору» засаду, дабы не дать
ему добраться до Германии. Лишь чудом тогда удалось спас­
тись Фридриху, проявившему находчивость, смелость и лов­
кость. Он вскочил на неоседланного коня и верхом на нем
вплавь перебрался на другой берег реки, где был в безопас­
ности. Наконец, пройдя через все злоключения, он прибыл в
Южную Германию, традиционно поддерживавшую Штауфе­
нов. Там ему симпатизировали как потомку Барбароссы и Ген­
риха V I , и число его сторонников быстро множилось.
В декабре 1212 г. на съезде князей было еще раз подтверж­
дено избрание Фридриха королем, после чего состоялась его
коронация. В Германии опять стало два короля, и расколотая
361

страна находилась в состоянии гражданской войны. Оба со­
перника нашли поддержку за границей. Союзником Отгона
IV был английский король Иоанн Безземельный, а у Фридриха
I I , как его стали именовать после коронации, — французский
король Филипп II Август, которые вели войну друг с другом за
территориальные владения на континенте. Именно борьба
между Англией и Францией и решила, кому быть в Германии
королем. В 1214 г. произошла знаменитая битва при Бувине, в
которой французы одержали решающую победу над англича­
нами. На их стороне сражался Оттон IV, бегством спасшийся
от плена. Позолоченного императорского орла с обломанны­
ми крыльями, доставшегося в качестве трофея, Филипп I I Ав­
густ отослал Фридриху I I , которым, таким образом, и вышел
победителем в борьбе за германский престол.
Казалось, Фридрих I I достиг такой же полноты власти, ка­
кой обладал его отец, на самом же деле за 20 лет после смерти
Генриха VI в Германии произошло ослабление королевской
власти и усилилось влияние церкви. За годы гражданской
войны значительная часть имперских владений и собственных
имений рода Штауфенов была утрачена. Кроме того, и сам
Фридрих I I добровольно отказался от королевских прав в от­
ношении церкви в Германии, признал территориальные при­
обретения папы в Центральной Италии и обещал ему помощь
в борьбе с еретиками. Укрепились позиции князей, как духов­
ных, так и светских. Эта политика уступок объяснялась тем,
что Фридрих I I чувствовал себя в первую очередь правителем
Сицилийского королевства. Чтобы там быть в безопасности,
он обеспечил себе надежный тыл, спокойствие в Германии,
предоставив князьям хозяйничать в стране. Их особые приви­
легии он подтвердил специальными законами, закрепив тем
самым феодальную раздробленность, тогда как соседняя
Франция уже встала на путь ее преодоления. Так в Германии
появилось особое сословие имперских князей, которого не
было ни в одной другой стране. Они являлись совершенно са­
мостоятельными правителями в своих так называемых терри­
ториальных княжествах, т. е., по существу, государствах, лишь
условно признававших над собой власть императора. Князья
отблагодарили Фридриха I I тем, что в 1220 г. признали его де362

вятилетнего сына Генриха королем Германии. Сам он в ноябре
того же года получил в Риме из рук нового папы (Иннокентия
I I I уже не было в живых) императорскую корону.
Зато на Сицилии он укрепил власть, возвратил себе все,
что феодалы разграбили за время смуты. В глубинных районах
острова, в гористой местности, селились сарацины, как тогда
называли арабов. Своими набегами они то и дело тревожили
мирные селения, не минуя и владения короля. Фридрих сумел
сломить их сопротивление, действуя не только оружием, но и
силой убеждения (пригодилось знание арабского языка).
Впоследствии они стали самой надежной его опорой. Он пе­
реселил около 15 ООО сарацин на территории, пограничные с
Папской областью, чтобы они отражали угрозу, исходившую
оттуда. Хороших отношений с папами римскими теперь у не­
го уже не будет. Столь тесные отношения христианина Фрид­
риха с иноверцами не раз служили поводом для упреков в его
адрес.
Полностью устранившись от управления Германией,
Фридрих в Сицилийском королевстве вникал во все мелочи.
Он провел реформу государственного управления почти в духе
нового времени. Не зря говорят, что он во многом предвос­
хитил государственные порядки эпохи абсолютизма. Взамен
феодальных отношений, основанных на личных связях, он
ввел систему управления с помощью назначаемых чиновни­
ков, деятельность которых регулировалась законами и кото­
рые были подотчетны королю. Ни в одной стране Европы тог­
да не было столь централизованного государственного управ­
ления. Всячески поощрялось развитие ремесел и торговли, но
при этом право контроля оставалось за государством. По­
скольку Фридрих сумел искоренить в Сицилийском королев­
стве разбой и феодальные смуты, условия для хозяйственных
занятий были благоприятны.
Новая система управления требовала специально подго­
товленных людей. Для этого Фридрих I I основал в 1224 г. в
Неаполе университет — первое в Европе государственное
учебное заведение. И до сих пор на печати Неаполитанского
университета красуется изображение восседающего на троне
императора Фридриха I I . На преподавательскую работу при363

глашались наиболее известные ученые того времени. И среди
выпускников было немало известных людей, в том числе и
знаменитейший средневековый философ и теолог Фома Аквинский. В Салерно расцвела и прославилась на весь мир ме­
дицинская школа, врачи которой творили воистину чудеса.
Говорили, что только естественная смерть от старости не под­
властна их лечению. Юристы Болонского университета были
главными консультантами Фридриха I I по правовым вопро­
сам. Его законодательную деятельность справедливо ставят в
один ряд с законодательством древнеримских императоров и
Юстиниана I .
Но вклад Фридриха I I в культуру этим не ограничивается.
Будучи широко образованным человеком, он ценил знания и
щедро поддерживал ученых, какой бы веры они ни придержи­
вались. В его роскошном дворце в Палермо подолгу жили
арабские философы, с которыми Фридрих беседовал на их
языке, обсуждая сложные философские проблемы. Сам он со­
чинял ученые трактаты на латинском языке. Широкой попу­
лярностью пользовалось написанное им на латыни произ­
ведение «О соколиной охоте». Он не просто увлекался охотой,
но изучал и хорошо знал повадки животных. Ему везли в по­
дарок птиц и диких зверей со всего света. Сохранилось не­
сколько стихотворений, написанных им на староитальянском
языке. Достоинства их таковы, что Фридриха I I считают од­
ним из зачинателей литературного итальянского языка. Сам
Данте (см. Данте Алигьери) с похвалой отзывался об этих сти­
хотворениях.
Особо следует сказать о гигантском размахе строительства
в Италии при Фридрихе I I . На границах королевства и на
морском побережье возводились мощные укрепления, к тому
же не лишенные архитектурных достоинств. В интересах раз­
вития торговли строились дороги и портовые гавани. Помимо
Палермо роскошные королевские резиденции появились и в
других местах Южной Италии. В Фодже построили велико­
лепный дворец, сочетавший в себе элементы романского, го­
тического, арабского и византийского стилей. Для отделки ис­
пользовались дорогие породы мрамора и мозаика. Фридрих I I
Поражал современников не только блеском своего двора, но и
364

помпезностью выездов. Куда бы он ни направлялся, его не­
пременно сопровождали, помимо арабской гвардии, много­
численная свита и обоз, в котором везли в клетках экзотиче­
ских животных; негритята вели на серебряных цепях ручных
леопардов. Людям X I I I в. он должен был казаться человеком
из иного мира, чужим и недоступным. Недаром называли его
то «преображателем мира», то «вселенским чудом». Видимо
поэтому охотно верили всякого рода небылицам о нем. Упор­
но ходили слухи, что именно он сочинил еретический трактат
«О трех обманщиках», в котором доказывалось, что Моисей,
Иисус и Магомет своими вероучениями ввели людей в за­
блуждение. Фридрих I I был человеком широких взглядов, тер­
пимо относился к представителям других религий, но не давал
спуску еретикам и вероотступникам, считая их людьми, вред­
ными для государства.
То и дело конфликтуя с папством, Фридрих I I уверял, что
является противником того или иного папы, но не христиан­
ской веры, защищать которую он обязался. Еще во время ко­
ронации в Германии он дал обет отправиться в Крестовый
поход. Позднее он еще не раз подтверждал свое обещание, но
выполнять его не спешил. Он и вправду был поглощен делами
в своем королевстве, но, возможно, исполнение обета затяги­
вал еще и потому, что не считал завоевательные походы в му­
сульманские страны столь уж богоугодным делом. Наконец в
1227 г. он отправился в поход, однако спустя несколько дней
после выхода в море среди крестоносцев разразилась эпиде­
мия. Заболел и сам Фридрих, поэтому пришлось вернуться.
Папа римский был вне себя от ярости. Не пускаясь в долгие
объяснения, он отлучил императора от церкви, полагая, что
тот придумал очередную отговорку.
Папская анафема Фридриху была не страшна — ее боя­
лись слабые правители. Убедившись в бесполезности доказы­
вать что-либо упрямому папе, он на следующий год опять вы­
ступил в Крестовый поход, не дожидаясь снятия церковного
отлучения. От подобного святотатства папа взбеленился пуще
прежнего: человек, объявленный врагом церкви, осмелился
назвать себя крестоносцем! Но на этом папские огорчения не
закончились. Фридрих I I по прибытии в Палестину вступил
365

не в бой, а в переговоры с мусульманами. Благодаря своему
природному обаянию и знанию арабского языка он совершен­
но покорил сперва представителя султана, а затем и его са­
мого. Султан гарантировал христианским паломникам беспре­
пятственный и безопасный доступ в Иерусалим к святым мес­
там. Бесспорно, это была самая блистательная победа христиан
во всей истории Крестовых походов, поскольку досталась без
пролития и капли крови. Но не того ждал папа римский от
крестоносцев. Ему требовалось именно пролитие крови «не­
верных». Какой только грязью он не облил тогда императора:
он-де продался мусульманам, предал Христово дело, женился
на дочери султана; вдобавок ко всему был распущен слух, что
его уже нет в живых. Эта последняя небылица послужила сиг­
налом к началу беспорядков в Сицилийском королевстве и к
вторжению врагов извне.
Фридрих же не только был жив, но и приумножил свои
владения. К уже имеющимся титулам он добавил еще и коро­
ну Иерусалимского королевства, которую собственноручно
возложил себе на голову в храме Гроба Господня в Иерусали­
ме. Он сделал это, являясь супругом наследницы титула Иеру­
салимского короля, Изабеллы. На ней он женился несколько
лет назад, после смерти первой своей супруги Констанции.
Вернувшись в Италию, он быстро подавил мятеж, подняв­
шийся по наущению папы. Само появление императора вос­
становило заведенный порядок. Поддавшиеся соблазну сами
приходили к нему с покаянием: лукавый, мол, попутал. Вой­
ско Фридриха стояло на границе Папской области, но не пе­
ресекло ее. Император демонстрировал свою приверженность
к праву и порядку. Наконец йри участии посредников прими­
рились эти главы христианского мира: папе уже нечего было
возражать, а Фридрих зла не помнил.
Этот счастливый для императора период успехов и обрете­
ний был омрачен раздором с сыном Генрихом. Еще ребенком
провозглашенный королем Германии, он по достижении зре­
лости попытался проводить самостоятельную политику. Его
целью было укрепление королевской власти в стране. Опира­
ясь на новое служилое сословие, так называемых министериалов, и на города, он хотел подчинить князей, все больше ста366

нежившихся самостоятельными правителями в пределах своих
владений. В этом он не встретил понимания и поддержки со
стороны Фридриха I I , предпочитавшего привлекать на свою
сторону князей, даруя им все новые и новые привилегии. Ген­
рих запретил деятельность в Германии инквизиции, но и тут
император, заинтересованный в союзе с папой римским для
борьбы с городами Северной Италии, выступил против него.
И тогда Генрих взбунтовался против отца, ища союзников
среди его врагов — североитальянских городов. Фридрих I I не
мог оставить это без внимания. Прибыв в Германию, он в
июле 1235 г. на съезде князей добился смешения Генриха и
отправки его в заточение в одну из крепостей на юге Италии,
где тот и пробыл до самой смерти.
Тогда же, во время своего второго пребывания в Герма­
нии, Фридрих примирился с английским королевским до­
мом, в знак чего был заключен его брак с Изабеллой Англий­
ской. К тому времени Изабеллы Иерусалимской уже не было
в живых.
Уладили конфликт и с Вельфами. Внуку Генриха Льва им­
ператор пожаловал герцогство Брауншвейг-Люнебург. Вернув­
шись на некоторое время в Италию, Фридрих I I в августе
1237 г. в последний раз посетил немецкие земли. Поводом по­
служило избрание королем его 9-летнего сына Конрада, ро­
дившегося от Изабеллы Иерусалимской. Сразу же по заверше­
нии в Вене торжеств он навсегда покинул Германию.
Он не мог там дольше оставаться, поскольку обстановка в
Ломбардии требовала незамедлительного вмешательства. Как
когда-то во времена Барбароссы, города объединились в на­
правленную против императора Ломбардскую лигу и грозили
ему войной. Фридрих I I принял вызов. В октябре 1237 г. при
Кортенуова, неподалеку от Милана, произошла битва, в кото­
рой он разгромил войско ломбардских городов. Торжества по
случаю победы были обставлены на древнеримский манер.
Фридрих I I вошел в Рим как триумфатор, ведя за собой длин­
ную колонну связанных пленников. В упоении победой он яв­
но переоценил свои силы. На все предложения о заключении
взаимоприемлемого мира он отвечал отказом, требуя безого­
ворочной капитуляции Ломбардии. Однако после его неудач367

ной попытки завоевать город Брешию обстановка измени­
лась, многие из бывших сторонников покинули Фридриха, а
старые враги подняли голову.
Среди них был и папа римский. Забыв о примирении, он
опять отлучил императора от церкви, а чтобы придать своей
анафеме большую силу, он объявил о ней в великий праздник
Вербного воскресенья. Мало того, он задумал сместить Фрид­
риха I I и для этого созвал в Риме Вселенский собор. Импера­
тор принял свои меры. Прелатам из Германии, Бургундии и
Италии, где он контролировал ситуацию, было просто запре­
щено являться на собор, а чтобы никто не ослушался, на до­
рогах дежурили специальные патрули. Затем его ф лот пере­
хватил корабли, на которых плыли участники собора из Анг­
лии и Франции, оказавшиеся таким образом под стражей у
Фридриха. Затем он направился к Риму, чтобы принудить па­
пу снять отлучение, однако не застал того в живых. Папа
умер, даже своей смертью навредив императору: теперь неко­
му было освободить его от анафемы. Как и следовало ожи­
дать, избрание нового папы затягивалось. К тому же подня­
лась волна недовольства, вызванная насилием в отношении
иерархов церкви, хотя те уже были выпущены на свободу.
Фридрих сделал все для того, чтобы очередным папой стал
верный ему человек, но просчитался. Как только его ставлен­
ник был рукоположен в папский сан, он тайно бежал во
Францию и стал проводить такую же враждебную императору
политику, как и его предшественник. В 1245 г. он созвал в Ли­
оне церковный собор, на котором объявили о смещении
Фридриха I I . В ответном послании император указал на не­
правомочность собора решать такие вопросы. Он был еще
достаточно силен, чтобы противостоять папской оппозиции,
однако остаток своих дней ему пришлось провести в беспрес­
танной борьбе. Он уже добился определенных успехов, когда
его настигла смерть. Если бы ему довелось прожить на 10 лет
дольше, как предсказывали астрологи, ситуация могла бы
стать принципиально иной.
Эти последние несколько лет жизни выдались для Фрид­
риха исключительно трудными. В числе изменников оказа­
лись даже несколько наиболее приближенных к нему людей.
368

Совершались покушения на него, однако фортуна до урочно­
го часа отводила руку убийцы. Враги императора уже не таясь
называли его Антихристом, зато сторонники без ложной
скромности именовали Мессией. Он и сам искренне верил в
свое высокое предназначение преобразить мир. Вмешательст­
во папства в мирские дела многим тогда не нравилось, поэто­
му непреклонная позиция императора обеспечивала ему
достаточное число сторонников. Не представляло для него ре­
альной угрозы и то, что его противники в Германии, восполь­
зовавшись папской анафемой, избрали своего короля. На
большей части страны положение Конрада IV, сына Фридриха
I I , было прочным.
1250 год принес императору целый ряд военных успехов и
большую моральную победу над папой, который продолжал
отсиживаться в Лионе. Король Франции Людовик IX, заинте­
ресованный в сотрудничестве с императором, был бы не
прочь избавиться от этого нежелательного гостя. Все говорило
о скорой нормализации обстановки в Италии и империи в це­
лом, но в конце года Фридриха I I свалила болезнь, оказав­
шаяся смертельной. Не теша себя ложными надеждами, он
сделал последние распоряжения и приготовился проститься с
этим миром, который он не переставал удивлять, получая то
обидные, то почетные прозвища. К тому моменту, когда
13 декабря 1250 г. завершился его земной путь, он успел сде­
лать все, что подобает христианскому государю: простил сво­
их врагов, щедро одарил церковь и даже оставил большую
сумму для освобождения Святой земли. Его останки и поныне
покоятся в Палермо в роскошном саркофаге рядом с могила­
ми родителей и деда Рожера I I .
Вскоре после смерти Фридриха I I империя Штауфенов
распалась. Прекратился и род славного императора. Сын Кон­
рад умер на Сицилии от малярии, а внука Конрадина, несмо­
тря на юный возраст вступившего в борьбу за отцовское и де­
довское наследство, в пятнадцатилетнем возрасте казнили в
Неаполе по приказу Карла Анжуйского, который и стал пра­
вить Южной Италией. Но овеянная легендами память о Фрид­
рихе I I Гогенштауфене продолжала жить в веках. Несколько де­
сятилетий после его смерти появлялись лжеФридрихи; на Си369

цилии и до сих пор рассказывают, что на самом деле Фридрих
II похоронен в вулкане Этна; в Германии долго бытовало по­
верье, что он однажды вернется, дабы покарать папистов и
восстановить Священную Римскую империю. В литературе о
нем высказано множество диаметрально противоположных
мнений, между которыми невозможно найти золотую середину.

Гвельфы и гибеллины во Флоренции

.и X

Не только знатные феодалы и подневольные крестьяне
вспоминаются нам при слове «Средневековье». Многочис­
ленные памятники культуры и искусства оставили нам
средневековые горожане. Старинные города были центра­
ми торговли и ремесла, в них жили правители и духовен­
ство; иногда города становились независимыми и достига­
ли могущества. Но вечные войны и распри не миновали и
городских стен, часто средневековые горожане оказыва­
лись втянутыми в раздоры сильных мира сего, и тогда
вражда надолго поселялась среди них...

одном из самых богатых и многолюдных городов
Италии — Флоренции — в X I I I в. от Рождества Христова жи­
ло немало знатных людей — дворян. Вообще в Средние века
дворянами называли выходцев из тех семей, которые вели
свое происхождение от старинных предков, владели по­
местьями и замками и занимались главным образом военным
делом.
Но в Италии уже в начале нашего тысячелетия многие
дворяне стали жить в основном в городах. Вот как это про­
изошло. В древности Италия была главной частью Римской
империи, захватившей полмира, и, несмотря на погубившие
Рим нашествия чужеземных народов, в средневековой Италии
сохранялась память о римских порядках и о сильных городах,
в которых жили граждане античной империи.
Когда набеги варваров стали редкими, древние города сно­
ва ожили, в них селились торговцы и ремесленники, в них
имели свои резиденции местные духовные главы — епископы, в
них частью стали жить и дворяне. Города имели республикан370

ское устройство, т. е. власть и правосудие в них вершили вы­
борные и коллегиальные органы.
В это время в Западной Европе, на территории бывшей
Римской империи, снова возродилась императорская власть,
только она была довольно слабой и не столь безраздельной,
как в Античности. Сперва императором объявил себя король
франков Карл Великий, позднее корона перешла к германским
королям, но, чтобы считаться законной, власть императора
должна была быть торжественно утверждена папой римским —
главой католической церкви. Таким образом, западно-христи­
анский мир возглавляли два человека — папа, избиравшийся
советом главных епископов — кардиналов, и император, пере­
дававший свою власть, как правило, по наследству.
В X I — X I I I вв. папы и императоры враждовали между со­
бой, и это было на руку тем, кто обладал реальной властью на
местах, — крупным землевладельцам, феодалам, баронам и
епископам, владевшим крестьянами, собиравшим дань с го­
родов на своих территориях и вершившим там суд и расправу.
Вся католическая Европа была поделена на множество мелких
владений, хозяева которых полновластно распоряжались у се­
бя дома, хотя и были связаны друг с другом вассальными от­
ношениями, образуя иерархическую лестницу. Мелкие дворя­
не приносили присягу более крупным, должны были ходить с
ними на войну, те в свою очередь присягали королю, а верхов­
ным сюзереном был император.
Итальянские города уже в XI в. стали бороться за незави­
симость от местных феодалов и претендовать на то, чтобы за­
нять их место. Они захватывали близлежащие земли, уничто­
жали замки и переселяли дворян в город, чтобы держать их
под надзором. Дворяне, жившие в городах, помогали осталь­
ным горожанам (пополанам — от слова «пополо» — «народ»)
добиться самостоятельности, т. е. подчиняться на словах не­
посредственно императору, а на деле нередко и воевать с ним,
вступая иногда для этого и в союз с папой.
(В начале X I I I в. в Италии сторонников императора стали
называть «гибеллинами», а папы — «гвельфами», от немецких
имен Вайблинген и Вельф.)
В X I I в. во Флоренции жило множество дворян, которые
образовывали между собой родственные союзы, строили вы371

сокие башни, чуть ли не до 100 м, для защиты от врагов и,
избавившись от соперников вне города, часто ссорились меж­
ду собой. Причиной раздоров между горожанами, по сущест­
вовавшему у флорентийцев поверью, было то, что при осно­
вании города произошло смешение двух разных народов —
благородных римлян и диких, необузданных фьезоланцев, ко­
торых римляне переселили во Флоренцию, разрушив их соб­
ственную столицу — Фьезоле.
Хотя флорентийцы давно стали благочестивыми христиа­
нами, большинство из них помнило языческое предание о
том, что закладка города была связана с языческим богом
Марсом, статуя которого, как они думали, сохранившаяся с
тех времен, стояла при въезде на Старый мост через реку Арно. Считалось, что благосостояние Флоренции связано с пла­
нетой Марс и с этой статуей и, пока она цела, городу не гро­
зят несчастья.
В 1215 г., как рассказывает историк Джованни Виллани
(см. Виллани Джованни), флорентийский дворянин по имени
Буондельмонти деи Буондельмонти был обручен с девицей из
достойного рода Амидеи. Однажды, когда этот мессер Буон­
дельмонти, красивый, но легкомысленный молодой человек,
ехал на коне по городу, к нему обратилась женщина из рода
Донати с упреком, что он выбрал в .невесты не подходящую
для него дурнушку. Она предложила ему взамен свою дочь,
необыкновенную красавицу, и мессер Буондельмонти, пле­
нившись ею, тут же обручился и взял ее в жены.
Родственники отвергнутой невесты решили отомстить за
нанесенную обиду и собрались, чтобы обсудить, как это сде­
лать. Один из них, которого звали Моска деи Ламберти, ска­
зал: «Конец венчает дело», т. е. предложил покончить с обид­
чиком. (За этот дурной совет поэт Данте (см. Данте Алигьери)
в своей «Божественной комедии» описавший многие истори­
ческие и современные ему события, поместил Моску в Аду,
среди зачинщиков раздора.) Воскресным утром на Пасху заго­
ворщики напали на Буондельмонти, который в праздничной
белой одежде, на белом коне ехал по Старому мосту (Понте
Веккьо) через реку Арно. Скьятта дельи Уберти сбил его с ко­
ня, Моска Ламберти и Ламбертуччо дельи Амидеи стали на372

носить ему удары, а Одериго Фифанти перерезал ему вены,
отчего тот и умер. Это произошло около столба со статуей
Марса, о чем Данте в XVI песне «Рая» пишет так: «Но ущерб­
ленный камень, мост блюдующий, Кровавой жертвы от Фьоренцы ждал» (перевод М. Лозинского), т. е. таким образом
сбылось старинное предание, что статуя навлечет на город
множество бед.
Смерть мессера Буондельмонти всколыхнула весь город, и,
хотя уже до того среди дворян были стычки между партиями,
поддерживавшими папу и императора, с этого момента все
знатные семейства разделились на гвельфов и гибеллинов, во
главе первых стояли Буондельмонти, а вторых — Уберти. По­
началу эта распря коснулась только дворянства, но потом в
ней стали участвовать и пополаны. Папа и император стара­
лись поддерживать каждый своих сторонников. Особенно не­
примиримая борьба между ними разгорелась в середине
X I I I в. при папе Иннокентии IV и императоре Фридрихе II,
проводившем время большей частью на юге Италии. В начале
1249 г. во Флоренции начались стычки и баррикадные бои
между гибеллинами и гвельфами. С помощью немецкой кон­
ницы, присланной императором Фридрихом, гибеллины из­
гнали гвельфов из города и разрушили их башни. Флорентий­
ские гвельфы укрылись в близлежащих замках области Тоска­
на, в долине реки Арно. В мае гибеллинское войско во главе
с сыном императора, королем Сардинии Энцо, захватило са­
мый сильный из этих замков — Капрайю и увело защищав­
ших его гвельфов на юг, в Сицилийское королевство, где
пленники были казнены.
Но затем имперские войска стали терпеть поражения в
других местах Италии, король Энцо попал в плен в городе Бо­
лонья и пробыл там в заточении в железной клетке больше
20 лет, до самой смерти. Гвельфы стали усиливаться и выго­
нять гибеллинов из замков по всей Тоскане. Воспользовав­
шись слабостью гибеллинов и смертью императора Фридри­
ха I I , незнатные флорентийские граждане-пополаны сместили
императорского наместника в городе — подеста и учредили
народное правление во главе с капитаном народа, командовав­
шим ополчением, и 12 старейшинами-анцианами. Флорентий­
ское войско продолжало вести войну с владельцами окрест373

ных городков и замков, в большинстве поддерживавшими ги­
беллинов, поэтому знатные гибеллины в самой Флоренции
были недовольны народным правлением и задумали свергнуть
его. Однако их планы были раскрыты, и зачинщики заговора,
в том числе семьи Уберти, Гвиди, Амидеи и другие, как знат­
ные (гранды), так и пополаны, укрылись в Сиене, враждовав­
шей с Флоренцией. Их дома и башни были разобраны и по­
шли на строительство городской стены за рекой Арно.
Изгнанные гибеллины решили обратиться за помощью к
наследнику Фридриха I I в Италии, его сыну королю Манфреду, который жил на юге Италии, в области Апулия. Манфред
долго не давал послам флорентийских гибеллинов ответа, а
затем пообещал выделить им на подмогу всего сто немецких
рыцарей. Послы хотели было отказаться от столь ничтожной
помощи, но мудрый мессер Фарината дельи Уберти сказал,
что не стоит отвергать ее, лишь бы король прислал с ней свое
знамя, и тогда вскоре ему придется помогать всерьез. Так и
случилось. В мае 1260 г. народ и коммуна (все граждане) Фло­
ренции снарядили ополчение против Сиены. Знамя ополче­
ния с гербом коммуны белого и алого цветов везли на четы­
рехколесной повозке алого цвета — кароччо, в которую были
запряжены два могучих быка, укрытые алой попоной. Войско
предупреждало врагов о своем приближении звоном колоко­
ла, возимого на особой колеснице; его называли Мартинеллой, или Ослиным (в насмешку над противником) колоколом.
Когда флорентийцы осадили Сиену, находившиеся там бежен­
цы-гибеллины напоили присланных Манфредом немцев и
уговорили их сделать вылазку, во время которой флорентий­
цам был нанесен большой урон. Но так как немцев было не­
много, флорентийцы опомнились и перебили всех нападав­
ших. При этом было захвачено знамя Манфреда, которое про­
волокли по лагерю как трофей, а затем увезли во Флоренцию.
Узнав обо всем этом от нового посольства гибеллинов, ко­
роль Манфред очень опечалился и в июле 1260 г. отправил в
Сиену отряд из восьмисот рыцарей во главе со своим марша­
лом, графом Джордано, выплатив им даже за свой счет часть
причитавшегося им за военную службу жалования. Теперь сиенцам и гибеллинам из Флоренции нужно было поскорее вос­
пользоваться этой помощью, потому что всего жалование
374

немцам было уплачено за три месяца, а половину из этого
срока они должны были потратить на дорогу с юга на север.
Тут выходцы из Флоренции задумали военную хитрость — они
послали к флорентийским старейшинам двух францисканских
монахов с письмами сиенских граждан, в которых говорилось,
что они готовы за деньги сдать город флорентийцам и открыть
ворота перед их войском, если оно подойдет в условленное
место. Старейшины собрали сходку, на которой от имени ры­
царей-грандов выступил мессер Тегьяйо Альдобранди дельи
Адимари (он принадлежал к гвельфам) и предложил подож­
дать, пока немцы должны будут возвратиться в Апулию. Ему
довольно грубо возразил один из старейшин, пополан Спедито из квартала Порта Сан Пьеро. «Если ты уже наложил в
штаны, — сказал он, — поди купи себе новые». На это мессер
Тегьяйо ответил, что навряд ли тот отважится последовать за
ним в гущу битвы, если возникнет такая необходимость.
Мессера Тегьяйо поддержал рыцарь Чече де Герардини, но ему
запретили говорить и установили высокий штраф для тех, кто
выступит против воли старейшин. Рыцарь хотел уплатить, но
штраф был удвоен, а так как он настаивал на своем, то и ут­
роен. Мессер Чече все равно пытался отговорить народных
представителей от похода, но ему пригрозили смертной
казнью, и решение вновь выступить против Сиены было при­
нято.
Флорентийцы с помощью своих союзников из окрестных
городов — Прато, Вольтерры, Пистойи, Болоньи и других со­
брали большое войско — более 3 тысяч всадников и около
30 тысяч пехотинцев и подошли к местечку Монтаперти близ
Сиены. В войске оставались еще люди, сочувствовавшие ги­
беллинам, и один из них, пополан по имени Раццанте, дога­
дался, что флорентийцы рассчитывают на заговор в Сиене
(хотя это держалось в строгой тайне), и бежал туда, чтобы
предупредить гибеллинов о готовящемся предательстве и о
том, что флорентийцы хорошо подготовились к битве. Но
мессер Фарината дельи Уберти и мессер Герардо деи Ламбер­
ти, задумавшие этот ложный заговор, велели Раццанте ска­
зать, что войско флорентийцев расстроено и что, если реши­
тельно напасть на них, победа обеспечена.
Такие слова Раццанте вызвали в народе крики «К ору­
жию!», и сиенское ополчение вместе с немецкими рыцарями
375

выстроилось у ворот Сан Вито, которые было обещано от­
крыть перед флорентийцами якобы для их беспрепятственно­
го входа. Когда ворота открылись, флорентийцы увидели пе­
ред собой войско, готовое к нападению, и устрашились, но
все же построились и вступили в бой. Находившиеся в их ла­
гере сторонники гибеллинов стали перебегать к противнику.
Немцы всей мощью обрушились на флорентийскую кавале­
рию, в гуще которой развевался штандарт конницы коммуны,
и тут изменник мессер Бокка дельи Абати, стоявший рядом с
мессером Якопо дель Накка, напал на него и отсек руку, в
которой тот держал штандарт. Сам он был тут же убит; поэт
Данте Алигьери называет его в своей «Комедии» гнусным пре­
дателем.
Потеря знамени, предательство и напор немцев заставили
флорентийцев обратиться вспять. Особенно многочисленные
потери понесло пешее народное ополчение; победителям дос­
тались кароччо, колокол Мартинелла и множество трофеев.
Поражение гвельфов при Монтаперти 4 сентября 1260 г. при­
вело к падению первого народного правления во Флоренции
и к тому, что гвельфские семьи, как нобили, так и пополаны,
оставили город, куда вошли гибеллины вместе с наместником
короля Манфреда, графом Джордано.
Вожди гибеллинов и их союзники из близлежащих горо­
дов — Пизы, Сиены и Ареццо, соперничавших с Флоренци­
ей, собрались на съезд, на котором порешили, что для пол­
ной победы над гвельфами следует разрушить Флоренцию и
расселить ее жителей, чтобы память о ней развеялась. Против
этого плана выступил мессер Фарината дельи Уберти, кото­
рый посчитал его губительным и сказал, что будет защищать
родной город с оружием в руках, пока жив, даже если оста­
нется в одиночестве. Так что благодаря ему Флоренция избе­
жала гибели, о чем он сам, изображенный в Дантовском
«Аде», говорит так: «Зато я был один, когда решали Флорен­
цию стереть с лица земли; Я спас ее, при поднятом забрале».
Разгрому флорентийцев радовался и другой гибеллин, упо­
минаемый у Данте, — кардинал Оттавиано дельи Убальдини,
находившийся при дворе папы. Ему приписывали фразу: «Ес­
ли есть душа, я потерял ее ради гибеллинов». Глядя на него,
кардинал Бьянко, который считался великим астрологом и
чернокнижником, сказал: «Знал бы кардинал Оттавиано, каким
376

будет исход этой войны для флорентийцев, он бы так не ра­
довался». Другие кардиналы стали просить его пояснить эти
слова, но он отказывался, так как предсказывать будущее счи­
талось неподобающим для духовного лица. Тогда папа, по
просьбе кардиналов, велел ему это сделать, и кардинал Бьянко сказал: «Побежденные одержат победу и вовек не будут
побеждены». Это было понято как пророчество в пользу
гвельфов.
Тем временем флорентийские изгнанники укрылись в
единственном тосканском городе, остававшемся в руках
гвельфов, — Лукке. Упоминавшийся выше мессер Тегьяйо
Альдобранди, встретив здесь Спедито, в свое время нагрубив­
шего ему и присоветовавшего купить новые штаны, достал из
кармана горсть золотых монет, показал их Спедито, у которо­
го все имущество осталось во Флоренции, и сказал — у меня,
мол, в карманах кое-что осталось, но тебя, как и всех нас,
твоя заносчивость привела на край гибели. На что Спедито не
нашел лучшего ответа, чем следующие жалкие слова: «А зачем
вы мне доверились?».
Наместнику короля Манфреда во Флоренции, графу Гвидо
Новелло, удалось договориться с жителями Лукки о том, что­
бы гвельфы были изгнаны оттуда. Многим изгнанникам при­
шлось покинуть Италию и перебраться во Францию, где они
занялись торговлей, так что впоследствии некоторые из них
даже разбогатели и вернулись во Флоренцию с большими со­
стояниями. Другие укрылись в Болонье, в области Романья.
Тосканские гвельфы не падали духом, и, воспользовавшись их
помощью, собратья их по партии вытеснили гибеллинов из
нескольких городов Романьи и Ломбардии.
В это время папа Урбан IV, заклятый враг Манфреда, приз­
вал на помощь брата французского короля Людовика IX Кар­
ла, графа Анжуйского, и предложил ему от имени церкви от­
нять у Манфреда королевство Сицилии и Апулии. Хотя это
предприятие казалось почти неосуществимым, Карл сумел со­
брать войско и, главное, привести его на юг Италии, миновав
все препятствия, хотя на это потребовалось более двух лет.
Войска Карла и Манфреда сошлись на равнине близ города
Беневенто, и при этом, разглядывая противника, Манфред
обратил внимание на один из его отрядов, выделявшийся сво­
им оружием, конями и гербами. Ему сказали, что это гвельфы
377

из Флоренции и других городов Тосканы. «Где же мое под­
крепление от гибеллинской партии, для которой я так много
сделал?» — спросил с горечью Манфред и добавил, что эти
люди не смогут в этот день потерпеть поражение, т. е. в случае
своей победы он оценил бы их по достоинству.
Однако Манфред проиграл и погиб в этой битве, предан­
ный южноитальянскими баронами. После битвы при Беневенто, в ноябре 1266 г., граф Гвидо Новелло с немецким отрядом
и союзниками покинул Флоренцию, и туда смогли возвратить­
ся гвельфы. В городе опять установилось народовластие, а ги­
беллины бежали оттуда. Последнее крупное поражение было
нанесено гибеллинам в битве при Кампальдино в 1289 г. во
время войны против изгнавшего гвельфов города Ареццо, и,
хотя обе партии существовали еще в Италии долгое время, ги­
беллины уже никогда больше не могли вернуть себе власть во
Флоренции. Так сбылось пророчество кардинала Бьянко. Во
время раздоров и войн между гвельфами и гибеллинами (они
продолжались и после, уже в среде самих гвельфов, а также
между народом и знатью) город лишился многих достойных
своих сыновей, особенно пострадали старые дворянские
семьи. Но все же Флоренция укрепила свою независимость и
вышла из испытаний еще более могущественной, чем прежде.

Немой бык, или Торжество философии
XIII век — время расцвета духовной культуры Средневе­
ковья. В Болонье, Оксфорде, Монпелье, Салерно, Се­
вилье и других городах Европы возникли и развивались
университеты. Крупнейшим из них был Парижский, центр
схоластики — средневековой философии, переосмыслив­
шей знания того времени в духе католического богословия
и учения древнегреческого философа Аристотеля. Верши­
ной схоластики считается учение Фомы Аквинского.

оздней весной 1244 г. неподалеку от Болоньи на
роге, ведущей к северу, разыгралась сценка, за которой с
тересом наблюдали редкие путники. Поднимая пыль, по
роге медленно двигалась добротная крытая повозка. В
378

до­
ин­
до­
ней

дремал толстый молодой человек, обряженный в рясу мона­
ха-доминиканца. Внезапно путь повозке преградили несколько
бравых молодцов в форме императорской гвардии, стоявшей
тогда в Ломбардии. Сначала они затеяли разговор с молодым
толстяком, но тот не хотел их слушать. Тогда они схватили его
и попытались связать. Молодой монах, обладавший недюжин­
ной силой, разбросал гвардейцев по одному, но всадники по­
звали на помощь слуг. Толстяк был повален на дорогу и креп­
ко связан. Его бросили в повозку, заткнули рот тряпкой и
приказали кучеру повернуть назад. Участниками сценки были
сыновья графа Ландольфа, сподвижника германского импера­
тора и сицилийского короля Фридриха I I Гогенштауфена.
. Молодого толстяка звали Фомой, еще в детстве он казался
«чужим» в собственной семье. Его братья хотели быть рыцаря­
ми, играли в шумные игры, скакали на лошадях, а увалень
Фома интересовался только книгами да разными премудрос­
тями. Его ненасытное желание читать и учиться настолько
удивило родителей, что они определили сына в школу бене­
диктинского (см. Бенедиктинцы) монастыря Монте Кассино,
что на юге Италии. Школа эта была одной из лучших в Евро­
пе, и благо, находилась неподалеку от родового поместья гра­
фа Ландольфа.
Фома девять лет усердно грыз гранит наук, блестяще вы­
учил латынь, без которой не мог обойтись тогда ни один об­
разованный человек. Однако он не числился в лучших учени­
ках, ибо говорил трудно и непонятно, явно не блистая ора­
торскими способностями. Монахи Монте Кассино не поладили
с Фридрихом I I , и он изгнал их из обители. Фома возвратился
в отцовский замок Аквино (отсюда его прозвище Фома Аквинский, или Фома Аквинат), но ему скучно среди пиров и рыцар­
ских забав. И он едет в Неаполь, в университет, где стал упоенно изучать богословие (по-латыни «богословие» — теология).
Тем временем граф Ландольф решил, что его сын уже до­
статочно образован, чтобы занять место в обществе, подобаю­
щее отпрыску знатного семейства. А что могло быть лучше
для такого книжника, чем место аббата (настоятеля) монас­
тыря Монте Кассино? Опять же и к дому близко, всегда был
бы под присмотром. Но Фома не хотел стоять во главе монас­
тыря. Он мечтал отправиться в Париж, в прославленный уни379

верситет, где лучший в мире факультет теологии. Для этого
Фома вступил в орден доминиканцев, за которыми закрепи­
лась слава не только строгих ревнителей веры, создавших инк­
визицию, но и ученых.
Молодой итальянец восхищался основателем ордена свя­
тым Домиником, в миру носившим фамилию де Гусман. Этот
уроженец Испании был ученым богословом. Однако он не ог­
раничивался лишь учеными занятиями. Доминик главным де­
лом жизни считал борьбу за чистоту вероучения, ибо видел,
как ереси подтачивали основание католической церкви, кото­
рую он почитал высшим авторитетом в мире. Доминик, как
и Франциск Ассизский, был противником собственности. Он
создал нищенствующий орден, но в остальном Доминик Яв­
лялся полной противоположностью поэтичному, любящему
все живое Франциску. Доминик вдохновлялся ненавистью к
врагам церкви. В ордене доминиканцев царили жесткая дис­
циплина и требования неукоснительного следования стро­
жайшему уставу.
Фому это не пугало. Он был готов на любые лишения,
лишь бы овладеть высшей мудростью. А лучших учителей, чем
доминиканцы, он не знал. Они заняли ведущие кафедры те­
ологии в университетах. Парижский университет стал их уче­
ной цитаделью. И Фома решил отправиться в Париж без ро­
дительского благословения. Отец потребовал, чтобы братья
Фомы, служившие в императорской гвардии, задержали бег­
леца, что они и сделали, как только тот выехал из Болоньи.
Свидетелями этого «семейного захвата» и стали удивленные
путники.
Фому заточили в семейном замке. Он пробыл в заключе­
нии больше года. Семья всячески старалась заставить упрямца
отказаться от учебы в Париже. Ему даже привели красивую
девушку, надеясь, что он увлечется ею и откажется от своей
затеи. Но Фома впал в неистовство. Он вытолкал непрошеную
гостью и грозил поджечь замок, размахивая для убедительнос­
ти горящим поленом. Семье пришлось смириться, и в 1245 г.
Фома отбыл в Париж.
В университете его учителем становится Альберт, за свои
огромные познания прозванный Великим. Тонкость его фило­
софских построений поражала ученых современников. О нем
380

ходили всякие легенды. Поговаривали даже, что он сделал го­
ворящую голову из металла. Но Фома не интересовался вы­
мыслами. Он знал, что лучше его учителя никто не может тол­
ковать учение великого философа древности Аристотеля. Ф о ­
ме казалось, что для Альберта не было тайн ни в мире
божественном, ни в природе, ни в человеческой душе. Альберт
был высочайшим авторитетом в схоластике, а схоластика явля­
лась всеохватывающей формой знания, венчавшейся учением
о Боге — теологией.
Само слово «схоластика» (школьная философия — от ла­
тинского schola — «школа») с детских лет ласкало слух Фомы.
Он любил читать теологические сочинения Боэция, философа,
жившего в первой четверти VI в., впервые со всей опреде­
ленностью поставившего проблему соотношения веры и ра­
зума и утверждавшего, что истины веры должны подкреплять­
ся рациональными доказательствами, доводами разума. Не зря
Боэция называли «отцом схоластики», хотя в широкое интел­
лектуальное движение схоластика превратилась только в X I в.
Тогда Петр Дамиани, а за ним многие философы-схоластики
стали утверждать, что философия — «служанка» теологии.
Философы-схоластики придавали особое значение спорам
об универсалиях (общих понятиях). Что же такое эти универса­
лии? Попробуем объяснить. Например, у каждого человека
обязательно были мать и отец, совершенно определенные лю­
ди со своими именами, внешностью, особенностями характе­
ра. Но даже ребенок чувствует, что слова «мать» и «отец» мо­
гут быть отнесены и к родителям любого другого малыша. Эти
слова имеют более общий характер, существуют в уме (или
где-то еще?) без отношения к конкретным мужчине и женщи­
не. Ведь не случайно мы и родину называем «матерью». Схо­
ластиков очень интересовало, где же находятся эти общие по­
нятия (универсалии) и как они соединяются с конкретными
людьми или вещами, в результате чего мы и осознаем их как
нечто определенное, единственное в своем роде.
Средневековая философия выдвинула три варианта «раз­
гадки» универсалий. Сторонники того, что универсалии су­
ществуют не в человеческом уме, а в божественной реаль­
ности, относились к тому направлению, которое называлось
реализмом. Против них выступали представители номинализ381

ма (см. Номинализм), утверждавшие, будто универсалии — это
просто имена (по-латыни «номина»), они пребывают в чело­
веческом разуме. А примирить два направления старались
концептуалисты (см. Концептуализм). Концептуализм призна­
вал, что универсалии существуют и в вещах, и в человеческом
разуме. При всей на первый взгляд отвлеченности спора об
универсалиях он оказал огромное влияние на интеллектуаль­
ную жизнь Средневековья в целом и имел выходы в идеоло­
гическую, религиозную борьбу, ибо каждое из направлений в
крайнем выражении могло привести к ересям.
Альберт Великий и его ученик были убеждены, что уни­
версалии существуют прежде всего в Божественном разуме,
откуда попадают в умы людей, вследствие чего человеческий
разум получает способность определять природу каждой ве­
щи. Их можно назвать умеренными реалистами.
После нескольких лет учебы в Париже, затем в Кельне и
опять в столице Франции Фома стал магистром теологии и
начал преподавать в Парижском университете. Но с препода­
ванием дела шли не очень хорошо, мешало косноязычие Фо­
мы, за которое его еще в студенческие годы прозвали Немым
Быком. В написании же философских сочинений ему не было
равных. Его талант философствования был замечен не только
руководством Парижского университета, но и римской кури­
ей — церковным правительством при папе римском. Фому
Аквинского пригласили в Рим и дали важнейшее задание —
приспособить философию Аристотеля к учению католической
церкви.
Дело в том, что в раннее Средневековье в Западной Ев­
ропе были известны только сочинения Аристотеля по логике.
В X I I I в. произошел настоящий взрыв интереса к учению
Аристотеля. С конца предшествующего столетия его фило­
софские и естественнонаучные сочинения переводятся с
арабских рукописей на Пиренейском полуострове, значи­
тельная часть которого находилась под властью арабов, и с
греческого языка — в Палермо при дворе Фридриха I I Гогенштауфена.
Появление латинских переводов Аристотеля резко расши­
рило интеллектуальные горизонты западноевропейского Сред­
невековья, заставило на многое взглянуть по-новому, в том
382

числе и на проблему разума и веры, на возможности человече­
ского мышления и познания. Вместе с сочинениями Аристоте­
ля в Европу проникли и их толкования арабскими коммента­
торами. Среди них самым известным был Аверроэс (Ибн Рушд).
Аверроэс же развивал теорию двойственной истины, согласно
которой истины науки и истины веры (Божественное открове­
ние) имели равное право на существование. Научное познание
имело право на собственные методы и на утверждение ре­
зультатов, добытых с помощью разума, даже если они проти­
воречат теологии.
Над католической церковью нависла угроза «интеллектуаль­
ной революции», и она решила предотвратить ее путем «интел­
лектуального реформирования». Католическим реформатором
предстояло стать Фоме Аквинскому. Перед ним стояла задача
обновления католицизма в духе философии Аристотеля.
Надо учесть, что многие положения философии Аристоте­
ля в то время были официально осуждены церковью, и Фоме
предстояло осуществить трудное дело, требовавшее виртуоз­
ного владения философским инструментарием, логическими
процедурами, блестящего знания теологии и аристотелизма
и, что не менее важно, здравого смысла, позволявшего удер­
жаться на тонком лезвии теолого-философского равновесия.
Фома не стал использовать для работы переводы сочине­
ний Аристотеля с арабского языка как не вполне достоверные.
В них действительно сказывалось влияние другого великого
древнегреческого философа Платона, взгляды которого были
близки переводчикам, но нередко противоположны Аристоте­
лю. Фома воспользовался более точными переводами с грече­
ского, сделанными Вильгельмом из Мербеке.
Через изучение и углубленное следование новой философ­
ской традиции, связанной с распространением аристотелизма
на Западе, Фома Аквинский двигался к формированию фун­
дамента своего учения, добротно основанного на доводах ра­
зума. Его цель — доказать с помощью философии Аристотеля
истины веры даже тому, кто не принимал Божественного от­
кровения и желал двигаться к истине исключительно путем
естественного разума. Этот разум Фома отождествил с ра­
зумом аристотелевского учения, а путь познания — с аристо­
телевской логикой.
383

Фома Аквинский оправдывал теологию разумом, тактично
обходя трактовку ее «высших тайн». Он утверждал, что и тео­
лог, и философ могут более успешно приблизиться к истине,
будучи ведомыми естественным светом разума, отражающего
Божественный интеллект, используя этот высочайший дар,
который Бог дал всем людям, независимо от сверхъестествен­
ных даров откровения и благодати.
Таким образом, вера подстраховывалась и со стороны ра­
зума, и со стороны Божественного авторитета. Фома заяв­
лял: «...Священное учение есть наука. Следует, однако, знать,
что природа наук бывает двоякой. Одни из них таковы, что
основываются на основоположениях, непосредственно отыс­
канных естественной познавательной способностью, как-то:
арифметика, геометрия и другие в этом же роде. Другие тако­
вы, что зиждутся на основоположениях, отысканных при по­
средстве иной, и притом высшей, дисциплины. Так, теория
перспективы зиждется на основоположениях, выясненных
геометрией, а теория музыки — на основоположениях, выяс­
ненных арифметикой. Священное учение есть такая наука,
которая относится ко второму роду, ибо она зиждется на ос­
новоположениях, выясненных иной, высшей наукой. Послед­
няя есть то знание, которым обладает Бог, а также те, кто
удостоен блаженства. Итак, подобно тому, как теория музыки
принимает на веру основоположения, переданные ей арифме­
тикой, совершенно так же священное учение принимает на
веру основоположения, преподанные ей Богом... Эта наука
(теология) может взять нечто из философских дисциплин, но
не потому, что испытывает в этом необходимость, а лишь ради
большей доходчивости преподаваемых ею положений».
Система воззрений Фомы Аквинского была стройна, гар­
монично уравновешена и устремлена к Богу, как готический
(см. Готика) собор, ставший во времена Фомы новым архитек­
турным и эстетическим символом веры. Перед человеческим
познанием и наукой усилиями Фомы открывались некоторые
перспективы развития, но человеческий разум, по мнению те­
олога, не должен стремиться за свои пределы и посягать на
критику Божественной истины.
Фома написал много сочинений, но основные — это два
огромных философских свода — «Сумма теологии» и «Сумма
384

против язычников, или Философская сумма». В Средние века
«суммами» называли фундаментальные сочинения энцикло­
педического характера, стремившиеся охватить как можно бо­
лее широкий круг знаний. Эти сочинения сразу же получили
широкую известность.
Их автор не всегда был устремлен лишь к Божественной
истине, его занимали и проблемы устройства человеческого
общества. Он развил утверждение Аристотеля о человеке как
о «политическом животном», т. е. как о существе, реализую­
щем себя только в обществе. Человек должен жить в общест­
венной системе и управляться государством, которое Фома
сравнивал с рулевым. Он различал несколько форм госу­
дарств, но наилучшей считал ту, что сочетала монархические
(см. Монархия), аристократические (см. Аристократия) и де­
мократические (см. Демократия) элементы власти. Власть
должна основываться на законах и не искажать свою Божест­
венную природу. Тираническая (см. Тиран) власть или власть,
не защищающая людей, пренебрегающая правом, достойна
свержения.
Право — основа хорошего государственного правления.
Люди по Божественному соизволению обладают естественны­
ми правами, которые не должны ущемляться властью. У Ф о ­
мы можно обнаружить зачатки теории правового государства.
Он также высказал весьма интересные догадки об экономиче­
ской жизни общества, о природе денег и стоимости вещей.
В последний период своей жизни Фома Аквинский всту­
пил в борьбу со сторонниками учения арабского философа
Аверроэса, обосновавшимися на факультете свободных ис­
кусств в Парижском университете (латинскими аверроистами). Их возглавлял Сигер Брабантский, утверждавший, что
мир вечен, как и Бог, и не сотворен из ничего, как о том учит
Священное Писание; что индивидуальная человеческая душа
прекращает свое существование со смертью тела. После смер­
ти душа сливается с единым вселенским разумом. Многие по­
ложения аверроистов граничили с ересью.
Возмущенный дерзостью этих «недоучек» с улицы Соломы
(факультет свободных искусств считался низшим в универси­
тете и располагался на улице Соломы), Фома Аквинский пы­
тался их урезонить с помощью теологического благоразумия.
13 Средние века

385

Аверроистское учение было осуждено церковью, но и его кри­
тик не избежал неожиданных огорчений. В число осужденных
попали и некоторые его утверждения.
Впрочем, католическая церковь быстро «опомнилась» и
снова вознесла своего «ангельского доктора», признав его
«пятым учителем церкви». Ученый доминиканец умер в 1274 г.
у себя на родине в Южной Италии. Фома Аквинский был ка­
нонизирован как святой, а в 1314 г. на Вьеннском соборе ф и ­
лософия Фомы Аквинского была утверждена как официаль­
ное учение католической церкви. Она продолжает сохранять
свое влияние и до сих пор. Неотомизм — обновленная фило­
софия Фомы Аквинского — остается влиятельным направле­
нием в духовной жизни двадцатого века.

«Хроника» францисканского монаха
Салимбене Пармского
Монах-францисканец Салимбене не хотел прославиться в
веках. В своей «Хронике» он описывал заслуживающие
внимания события для памяти и пользы ордена, в котором
он состоял. Известность к Салимбене пришла лишь недав­
но, когда в его сочинениях обнаружили ценнейшие сведе­
ния по истории Италии и Европы XIII в.

средневековых исторических сочинениях — хрони­
ках, как правило, господствует временной принцип повество­
вания, т. е. материал располагается по годам, месяцам или да­
же отдельным дням. Хронисты, конечно, могли отступать от
этого принципа, снабжая исторические события своими пояс­
нениями, вставляя подчас целые трактаты, занимательные
или поучительные рассказы и анекдоты, подходящие к месту
проповеди и даже чужие произведения, чаще всего эпистоляр­
ные и стихотворные. Предметом их внимания были самые
разные обстоятельства — не только события политические,
гражданские, военные, церковные, деяния государей, перипе­
тии городской жизни, сражения и походы, народные бунты,
религиозные движения и т. п., но и происшествия вполне
обычные, заурядные, бытовые, как, например, налоги, виды
386

на урожай, свадьбы, рождение детей, похороны, а иногда, на
наш современный взгляд, забавные, вроде особой плодови­
тости кошек в такой-то год, необыкновенного обилия блох в
другой год и им подобные. Все стремился охватить средневе­
ковый хронист, не упустить никакой мелочи, занося то, что
увидел или услышал, в свою книгу для памяти тех, кому ее
предназначал, а этими людьми могли быть жители его родно­
го города, монахи его монастыря или ордена, представители
царствующих династий и владетельных домов. А какова цель
хрониста? Донести до потомства то, что было? Преподать ему
урок, заставить его учесть опыт прошлого, чтобы не повторять
чужих ошибок? А может быть, дать занимательное чтение?
Пожалуй, и то, и другое, и третье. Но была еще одна, и самая
важная, задача — побудить человека позаботиться о спасении
своей души, показав ему на примере истории, что все в этом
мире суета, все обращается во прах и нет никакого надежного
пути, кроме пути к Богу.
Таковы особенности средневековых исторических сочине­
ний, и они в полной мере проявились в крупнейшей хронике
X I I I в., составленной францисканским монахом Салимбене де
Адам из Пармы (1221— 1288?) в последние годы его жизни.
Подобно другим хронистам, Салимбене широко черпал из чу­
жих сочинений, писанных, по его словам, «дурным, грубым,
неряшливым, косноязычным слогом», в связи с чем ему при­
ходилось их «приводить в порядок, улучшать, дополнять,
сокращать и хорошо излагать грамматически». Принятый им
принцип работы вполне соответствовал традициям средневе­
кового историописания. Начальная часть его труда, сооб­
щающая о событиях до 1212 г., почти целиком заимствована
из хроники Сикарда Кремонского. В изложении событий до
1281 г. Салимбене опирался на «Книгу временных лет» города
Реджо или на источники, положенные в ее основу. И совер­
шенно самостоятельно написан заключительный раздел «Хро­
ники», посвященный 1281— 1287 гг.
Труд Салимбене изобилует разноплановым и очень бога­
тым историческим материалом. В нем рассказывается о важ­
нейших событиях конца X I I — X I I I вв., о Крестовых походах,
борьбе императоров Священной Римской империи с папами
римскими, истории городских коммун Северной и Централь387

ной Италии, францисканском (см. Францисканцы) ордене, ре­
лигиозно-покаянных движениях, ересях, междоусобных вой­
нах и смутах и многом-многом другом, и меньше всего мы
узнаем об авторе, который был участником или очевидцем
значительной части описанных им событий. Что это? Скром­
ность, присущая именно Салимбене? Нет, он занял позицию,
характерную для любого средневекового хрониста, считавше­
го, что говорить о себе, своей персоне или родословной без
серьезных на то оснований непозволительно, ибо это, по его
понятиям, означало бы впасть в смертный грех гордыни.
Именно поэтому Салимбене так редко упоминает о себе —
только тогда, когда необходимо ссылкой на свое очевидство
удостоверить правдивость описываемых событий. Именно по­
этому как бы случайно возникший разговор о своей родослов­
ной он оправдывает тем, что был спровоцирован просьбой
своей племянницы, которая будет знать теперь, за кого ей мо­
литься, что, составляя свою генеалогию, он подражал, как
можно убедиться на примере Ветхого Завета, древним, что он
имел в виду сказать нечто хорошее и полезное и, наконец, дал
людям наглядное поучение о суетности и преходящности все­
го на свете. Именно поэтому о его семье, отце, матери, других
близких людях сведений совсем немного, да и те маловырази­
тельны. Об отце Салимбене сообщил, что тот был «мужем
красивым и сильным» и участвовал в Четвертом Крестовом
походе (1202—1204), т. е. описал его так, как мог описать л ю ­
бого другого представителя знати; свою мать он изобразил
средоточием нравственных качеств, присущих доброй христи­
анке, женщиной благочестивой, кроткой, помогавшей бед­
ным, или такой, какой, с его точки зрения (точки зрения
францисканского монаха), обязана быть всякая мирская жен­
щина. В людях Салимбене не искал никаких особенных, при­
сущих только тому или иному из них, неповторимых черт ха­
рактера, увлечений, пристрастий, привычек и т. п. Как всякий
средневековый писатель, человека он воспринимал как пред­
ставителя определенного сословия, класса, корпорации. Если
рыцарь, к примеру, должен быть, по представлениям Салимбе­
не и его эпохи, человеком красивым, добропорядочным,
сильным, храбрым, хорошо владеющим оружием, верным и
честным, то, говоря о конкретном представителе рыцарского
звания, он указывал на его соответствие или несоответствие
388

этим характеристикам. Сходным образом клириков и предста­
вителей других сословий феодального общества Салимбене
превозносил за те качества, которые полагал подобающими
им, и, наоборот, порицал за отсутствие такого рода качеств.
Салимбене придавал великое значение происхождению че­
ловека, был убежден, что нравственные и социальные досто­
инства передаются от родителей к детям. Выходец из среды го­
родской знати, он, разделяя предрассудки своего класса, с
предубеждением относился к простонародью, будь то горожане
или крестьяне. «Пополаны и мужланы суть те, — писал Салим­
бене, — которые приводят мир в беспорядок, а рыцари и ноби­
ли сохраняют его». Каждый обязан соблюдать свое место в со­
циальной иерархии, ибо предназначен отправлять опреде­
ленную функцию, без которой общество не может обойтись.
Крестьянин должен пахать и сеять, горожанин — торговать и
заниматься ремеслом, рыцарь — охранять, клирик — молиться.
Поэтому никто из низов не вправе претендовать на изменение
своего положения. «Хуже нет ничего, — любил повторять Са­
лимбене в своей «Хронике», — чем подлый, поднявшийся к
власти». В этом он видел нарушение установленного свыше
порядка, причину общественных смут и потрясений.
Салимбене — человек своего времени, своей среды. Если
не принимать это во внимание, то неверно могут быть восп­
риняты многие его оценки и суждения. Известно, что Са­
лимбене с большим почтением относился к своей матери. Од­
нако, рассказывая о страшном землетрясении, приключив­
шемся в его раннем детстве (1222), он счел нужным заметить,
что мать в минуту опасности поступила, по его понятиям, не­
хорошо: она схватила и вынесла на руках двух его старших
сестренок, не позаботившись о нем, лежавшем в колыбели
младенце. Вызванное этим случаем чувство обиды Салимбене
сохранял всю жизнь. Неужели он был таким закоренелым эго­
истом, что оказался не в состоянии ни понять, ни по-хрис­
тиански простить свою мать? Гораздо правильнее увидеть в
подобном чувстве не эгоизм, а опять-таки проявление харак­
терного для человека Средневековья убеждения в том, что
мальчик и девочка — существа неравноценные, что жизнь
первого как продолжателя рода и кормильца гораздо важнее и
в силу этого именно его, мальчика, нужно беречь в первую
очередь. Руководствуясь именно такого рода убеждением, Са389

лимбене в описанном эпизоде и высказал недовольство своей
матерью: «И оттого-то я ее не так сильно любил, потому что
она должна была более заботиться обо мне, мальчике, чем о
дочерях».
Одна из существенных особенностей мировоззрения сред­
невекового человека заключалась в том, что он верил не толь­
ко в реальность потустороннего (трансцендентного) мира, но
и в возможность взаимодействия этого мира с миром земным.
Большой ряд примеров такого рода взаимодействия дан в рас­
сказах Салимбене о проделках бесов, которые бесцеремонно
вторгаются в повседневную жизнь, эксплуатируют греховные
наклонности, вводя людей в соблазн и причиняя им зло. Один
брешианец, учивший детей читать Псалтирь, подстрекаемый
бесом, из-за боязни великого голода запасал дома муку и су­
хари, но, по словам Салимбене, «именно этому евангельскому
богатству, в котором заключалось все его упование, и суждено
было стать причиной его жалкой смерти»: дьявол, выследив,
когда тот находился дома один, недужный, «его-то и задушил,
надругался над ним и бесчестно с ним обошелся». Провока­
ции дьявола принимают подчас самую неожиданную и даже
кощунственную форму, верующий должен быть готов ответить
на любой вызов инфернальных сил. Некоего монаха дьявол
соблазнил обещанием папского престола, являясь ему «то в
обличье распятого Христа, то в образе святой Девы Марии,
святого Франциска, святого Антония, святой Клары, святой
Агнессы». Казалось бы, разве можно не обмануться и не ис­
куситься подобными видениями? Оказывается, можно, и это
удалось одному «молившемуся пред алтарем святому отцу»,
который, когда ему явился под видом Распятого дьявол и ска­
зал: «Я есмь Христос, поклонись мне и не думай ни о чем!» —
опустил глаза долу и ответствовал: «Пошел прочь, Сатана, ибо
я Христа в этой жизни не чаю увидеть», — и посрамленный
дьявол исчез.
Земная жизнь воспринималась как поле брани сил добра и
зла, и главным объектом этой борьбы считался человек, его
душа. За всем, что происходит в мире, проницательный богос­
лов и моралист Средних веков, вроде Салимбене, должен ви­
деть скрытый смысл и на различных примерах объяснять его
людям. Поэтому даже в тех событиях и происшествиях, кото­
рые объяснимы естественными причинами, усматривали яв390

ление мира потустороннего, активно реагирующего на то, что
творится в мире дольнем, и защищающего в нем свои интере­
сы. Некто Негро ди Леккатерра из Модены, сказано в «Хро­
нике» Салимбене, развел в храме Девы Марии костер, желая
спалить его дотла, и произнес: «Ну, защищайся, Святая Ма­
рия, если сможешь!» — и тут «пущенное кем-то копье проби­
ло ему доспех, попало в сердце и поразило его тотчас на­
смерть». Ничего необычного, казалось бы, в такой смерти нет,
однако Салимбене иного мнения. «Полагают, — пишет он, —
что его поразил сам Меркурий, которому и раньше случалось
карать за нанесенные Преславной Деве Марии обиды, и что
именно он поразил копьем Юлиана Отступника в войне с
персами».
Таким образом, чудесное совсем не обязательно должно
проявляться в нарушении естественного порядка вещей, но
могло воплощаться в этом порядке, используя его в своих
видах.
В качестве причин явлений чудесных или необычных вы­
ступали силы как Божественные, так и дьявольские. И по­
следние, если верить «Хронике» Салимбене, обнаруживают
себя гораздо чаше, повсюду подстерегая человека и угнетая
его всевозможными бедствиями. Повествуя о дьяволе, «кото­
рый погубил двух школяров и позорно обошелся с третьим»,
Салимбене привел эпизод, показывающий, что дьявол спосо­
бен на невозможное по обычным представлениям: у одержи­
мого бесом человека монах брат Пьетро потребовал, чтобы тот
заговорил на латыни, и бес «повел речь на прекрасной латы­
ни, чему брат Пьетро был крайне изумлен, ибо видел перед
собой грубого и неотесанного мужлана, который вел с ним
такие речи и так бойко рассуждал».
В некоторых случаях, впрочем, роль беса весьма двусмыс­
ленна, цель его проделок, подчас веселых проказ, не столько
причинить зло человеку и уловить его душу, сколько проучить
тех, кто самовольно склоняется ко греху. Так, один бес не­
сколько раз давал оплеухи засыпавшему во время молитвы
монаху, когда же монах увидел его и обругал, бес ему ответил:
«Вы, неблагодарные, ропщете, еще и не довольны, а я тем
временем украл у вас ваши молитвы». Бесы в подобных ситу­
ациях выполняли функцию своего рода полиции нравов, яв­
ляясь той репрессивной силой, которую Бог пропустил в мир,
391

дабы злом, врачующим грехи, содействовать добру. Не случай­
но святой Франциск — его слова приводит Салимбене для по­
яснения приведенного выше рассказа о бесе, укравшем мо­
литвы у нерадивого монаха, — умея проявить сердечность и
оправдать любую тварь, даже отпавшую от Бога, называл бе­
сов «гастальдами Господа нашего, которых он поставил для
поучения людей», разрешая в нас вселяться, когда мы откло­
няемся от добра.
Салимбене — монах, принадлежавший к францисканско­
му ордену. И это обстоятельство также наложило очень силь­
ный отпечаток на его мировосприятие. Довольно часто в за­
висимости от того, как складывалась жизнь монахов-франци­
сканцев в том или ином владении, городе, церковном
диоцезе, как их принимали, какие милости им оказывали, Са­
лимбене выставлял в выгодном или невыгодном свете конк­
ретных феодальных сеньоров, католических иерархов, город­
ские коммуны, корпорации и конкретных людей. Об умершем
епископе города Реджо Гильельме ди Фолиано он отозвался
очень дурно лишь потому, что «ничего тот не оставил ни мо­
нахам, ни братыш-миноритам, ни проповедникам. Он был по­
хоронен в кафедральном соборе, на самом деле он заслужил
погребения в навозной куче». И наоборот, о епископе города
Парма Обиццо, несмотря на то что «был он большим плутом,
большим мотом», торговал церковным имуществом и совер­
шил много других неблаговидных дел, Салимбене отзывался с
симпатией, объяснимой тем обстоятельством, что указанный
епископ «любил монахов и в особенности — братьев-ми­
норитов». Привязанность к своему ордену была у Салимбене
так сильна, что подавила в нем чувство любви к родному го­
роду, столь характерный для большинства средневековых хро­
нистов местный патриотизм. Он пенял жителям Пармы на то,
что они непочтительны к братии его ордена, мало ей подают
и плохо ее кормят. Впрочем, благодаря именно этому у Са­
лимбене, как несколько позже у Данте (см. Данте Алигьери) и
Петрарки, появляются первые проблески национального
итальянского самосознания. Ему, францисканскому монаху, в
исторических условиях Италии X I I I в., политически раздроб­
ленной на множество крупных и мелких владений, было го­
раздо легче отрешиться от местнических привычек сознания,
чем нотарию, судье или рыцарю, проведшему весь свой век на
392

службе городской коммуне, феодальному сеньору или церков­
ному иерарху. В борьбе разных сил внутри страны Салимбене
умел возвыситься до понимания общеитальянских интересов
и, руководствуясь уже ими, осудить и оплакать междоусобные
войны своих соотечественников. «Кто без печали и великого
плача может рассказать или даже помыслить, — сообщал он
под 1284 г. о кровопролитном морском сражении между Гену­
ей и Пизой, — о том, как эти два прославленных государства,
из которых нам, итальянцам, доставлялось столько всякого
добра, разрушили друг друга единственно из честолюбия,
тщеславия и суетного желания славы». Он обвинял главу Свя­
щенной Римской империи Фридриха II в том, что по его вине
Италия «поделилась на партии и лагеря и страдает от несчас­
тий, которые терзают ее и сегодня»
К императору Фридриху I I у Салимбене были особые сче­
ты. Будучи сторонником церкви в ее противостоянии импе­
рии, Салимбене во Фридрихе I I , как наиболее опасном и
сильном сопернике папского Рима, усматривал мистического
Антихриста, со смертью которого связывал наступление но­
вой эпохи. В его «Хронике» нашли освещение важнейшие
этапы затяжного конфликта императора с папами, поддер­
жанного многими городами Центральной и Северной Италии.
В некоторых случаях, что очень важно, он рассказывал о со­
бытиях как очевидец, например о защите Пармы во время ее
осады в 1247—1248 гг. войсками императора, сообщая при
этом целый ряд интересных подробностей. Среди прочего мы
узнаем о зверинце императора, его короне, утраченной в ре­
зультате поражения под Пармой, о характере, нравах и деяни­
ях этого незаурядного государя.
Салимбене, как монах-францисканец, большое место в
«Хронике» уделил истории своего ордена, личности его осно­
вателя, распространению францисканства в Италии и Европе,
борьбе группировок и различных идейных направлений в нем.
По «Хронике» видно, в каком направлении шло развитие ор­
дена на протяжении первого века своего существования. Запо­
веди св. Франциска (умер в 1226 г.), проповедовавшего полную
нищету и отказ от всякого имущества, с радостью славившего
всякую тварь, себя и своих последователей воспринимавшего
как своего рода скоморохов Божьих, подвергались шаг за ша­
гом пересмотру. Уже при его ближайших преемниках, как по393

казал Салимбене, орден стал обзаводиться собственностью и
приобрел развитую иерархическую структуру с почти неогра­
ниченной властью генерального министра, в связи с чем между
ревнителями старого устава и их противниками завязалась
ожесточенная борьба, не одно десятилетие сотрясавшая орден.
Изменилось в нем и отношение к наукам и образованности от
полного их неприятия при св. Франциске до их поощрения
уже с середины X I I I в., одним из свидетельств которого как раз
и является «Хроника» Салимбене.
Судьба главного сочинения Салимбене складывалась
по-разному. После его завершения на долгие века о нем почти
забыли, единственная рукопись, в которой оно сохранилось,
понесла невосполнимые утраты, были утеряны ее начало и
завершение — всего около трети общего объема «Хроники».
В 1786 г. она была помещена в Ватиканскую библиотеку и
только в 1857 г. издана. С этого момента началось ее активное
изучение, и каждое поколение историков находит в ней новые
возможности для исследования европейского Средневековья.

Маленький жонглер
В средневековых городах родились новые формы народ­
ной культуры. Излюбленными жанрами городской литера­
туры, создававшейся на народных языках, стали стихо­
творные новеллы, отличавшиеся сатирическим духом, гру­
боватым юмором, яркой образностью. К XIII в. относится и
«второе рождение театра» (в первый раз он появился в
Древней Греции). Жители с удовольствием принимали
участие в «городских играх» — театральных действах с
заимствованными из жизни сюжетами, смотрели представ­
ления жонглеров — бродячих музыкантов, фокусников,
акробатов. Жонглеры были яркими представителями кар-

Ш

1

навально-смеховой культуры Средневековья.

Д/7

Ис1_1\Уи альчишка Жюль привык к кочевой жизни. Дорога
стала его домом. Он с отцом и его товарищами брел из дерев­
ни в город, от селения к селению. Иногда они находили при­
ют в бедных крестьянских домах или на постоялых дворах, но
394

чаше крышей для них служило звездное небо, а постелью —
мягкий мох или стог сена.
Отец Жюля был жонглером, странствующим певцом, му­
зыкантом. Он не знал никакого другого ремесла, кроме игры
на своей старой волынке, под которую пел веселые и грустные
песни. Особенно всем нравилась песня о бедняке, мечтавшем,
чтобы все дни недели были воскресеньями. С раннего детства
Жюль стал помогать отцу. Мальчику очень хотелось стать
жонглером, веселить народ, устраивать праздничные пред­
ставления на площадях. Он научился петь с отцом, рассказы­
вать веселые басни — фаблио, ходить на руках и делать всякие
забавные фокусы.
Однажды они попали в маленький городок, хозяином ко­
торого был сеньор-феодал, известный своей жестокостью. Со
своими рыцарями он ворвался на площадь во время представ­
ления. Сеньор счел слишком дерзкими песни нищего
жонглера, приказал схватить и избить его. Отец Жюля умер от
побоев. Мальчик остался один.
Жюля подобрал старик жонглер. «Вытри слезы, — сказал
он. — Сеньоры не считают нас, жонглеров, за людей. Впро­
чем, крестьян и горожан тоже. Они и монахи преследуют нас,
но народ любит наши песни. Мы еще расквитаемся за смерть
твоего отца и посмеемся над спесивыми рыцарями».
Мальчику и старику очень хотелось попасть в Париж, этот
самый великолепный город Европы. А городов они прошли
немало. Города росли, выходили за старые стены, и людей в
них становилось все больше и больше. Два века города боро­
лись за свои вольности, и многие из них освободились из-под
власти епископов и сеньоров. А в Париже жизнь просто бурли­
ла. Богатый город, свободный. Сюда со всех концов Европы
устремлялись школяры и ученые, строители и художники,
поэты и музыканты. И дома в Париже были большие и кра­
сивые, и люди особенно нарядные. А уж рынок в центре го­
рода, наверное, самый большой во Франции!
И вот весенним днем, когда на деревьях уже весело зеле­
нела листва, а птицы, казалось, хотели перепеть одна другую,
в южные ворота Парижа вошли старик и мальчик, оба босые,
в старой одежонке. У старика за плечами была древняя во­
лынка, а мальчик нес в руках потертый коврик. Жюль с лю395

бопытством смотрел на все вокруг. Они шли по узким улицам,
над которыми нависали балконы домов. В некоторых местах,
расставив руки, можно было коснуться стен домов, стоявших
на противоположных сторонах улицы. Хозяйки выливали по­
мои прямо из окон на улицу, поэтому и запах стоял не самый
приятный, несмотря на весну.
Здесь жили ткачи, оружейники, бочары и прочий ремес­
ленный люд, трудившийся от зари до зари. Старик и мальчик
устали и проголодались. Вдруг они увидели над дверью остро­
верхого дома золотистый крендель. Значит, здесь жил и торго­
вал булочник.
— Давай зайдем и повеселим хозяина своими песнями, —
предложил Жюль. — Может быть, он даст нам за это немного
хлеба.
Поколебавшись, они открыли тяжелую дверь, — к
счастью, она оказалась незапертой.
— Не хотите ли послушать веселые песни и истории, поч­
тенный? — хриплым от волнения голосом сказал старик.
— Нет, нет! Ступайте прочь, бродяги! — грубо закричал
толстый булочник. — Знаю я вас, голодранцев. Вам бы только
высмеять да обхитрить достойного человека да выставить его
глупцом. Сыт по горло я вашими баснями, вроде «Тытам»!
Старик и мальчик, тяжело вздохнув, снова вышли на гряз­
ную улицу. Животы у них подтянуло от голода.
— Что это за история «Тытам»? — спросил Жюль. — Я ее,
кажется, никогда не слышал.
— О, это славное фаблио о том, как два бедных брата про­
учили богатея. Однажды ночью, когда их особенно томили хо­
лод и голод, братья стали думать, как бы им совладать с бедно­
стью, вконец их измучившей. И решились они на крайнее —
украсть в огороде богача капусту. А у того был пес, которого
звали Тытам. Услышал богач шум в огороде и послал сына уз­
нать, что там творится. Вышел сын из дома, а дело было
ночью. Страшно ему стало, он и позвал пса: «Тытам! Тытам!»
А один из бедняков и подумал, что это его окликают. Он отве­
чает: «Я здесь». Сын богача испугался пуще прежнего — пес
заговорил человеческим голосом! Бросился он в дом за отцом.
Вышел богач из дома и велел позвать священника. Священ­
ник, трясясь от страха, явился. Бедняк, что срезал в огороде
396

капусту, завидев белое, решил, что это идет брат, и заговорил с
ним. Тут священник так испугался, что пустился наутек, поте­
ряв свою накидку. А бедняк между тем спокойно набил свой
мешок капустой, а его брат увел из хлева овцу. — И старик
затянул нараспев:
К с е б е д о б ы ч у тащат братья —
Был б л и з е х о н ь к о д о м и к их.
Тут показал о д и н из н и х
Стихарь — и вот была потеха,
Сколько было шуток и смеха!
Не знали веселья д а в н о ,
Теперь к н и м вернулось о н о !

А глупый богач, его трусливый сын и священник остались
ни с чем.
— И поделом им, — сказал Жюль. — Хорошая басня. От
нее на сердце легче стало. Но есть все равно очень хочется.
Старик и мальчик проходили мимо дома бочара. На по­
росшем травой дворе, заваленном гнутыми досками, обруча­
ми, работа уже прекратилась. Молодые подмастерья собрались
в кучку, чтобы перекусить. Достали по куску хлеба, луковицы,
налили в кружки воды.
— Эй, горемыки! Присаживайтесь к нам! — позвал их улы­
бающийся голубоглазый парень в расползшейся на спине ру­
башке. — Издалека идете? Что привело вас в Париж?
Старик и мальчик присели к подмастерьям. А парень про­
должал:
— О нас, парижанах, злые языки рассказывают всякие не­
былицы, будто жадны мы до крайности. Слыхали, как пари­
жане суп готовят? Отделяют от хлеба мякиш, а корку привя­
зывают на веревочку и опускают в горшок с водой. Когда вода
закипит, суп готов. А если чья-нибудь корка развалится, начи­
нается драка, мол, другой ее перехватил.
Все засмеялись, а парень разломил свой кусок хлеба и от­
дал старику. Руки подмастерьев протягивали старику и Жюлю
луковицы и хлеб.
— Ешьте, не стесняйтесь. Свой брат, бедняки. Наши деды
еще у сеньоров на пашне работали, да бежали в город от жес­
токих притеснений. Здесь, в городе, и стали свободными, —
продолжал голубоглазый. — Вольный воздух в Париже. Тор397

говля идет бойко, кого тут только нет. Купцы из ближних и
дальних земель, а уж с тех пор, как рыцари стали ходить в
Крестовые походы, каких только диковин не увидишь! Да и це­
хи растут, богатеют. Вон сколько ремесленников в Париже! Це­
лые кварталы. С раннего утра слышен звон тяжелых кузнечных
молотов, им вторят небольшие молоты оружейников, и то­
ненько, как колокольчики, звенят крошечные молоточки юве­
лиров. Настоящая музыка. Дон-дан-динь! А песни в наших
кварталах тоже не умолкают. И не тягучие и унылые, как в
церкви, а веселые, задорные. И острое слово в них есть. И свя­
щенникам в них достанется, и богачам! — Парень весело за­
смеялся.
— Нелегко нам живется, — подхватил другой подмас­
терье. — Богатеют мастера, хозяева цехов, купцы, а нам часто
пояс приходится затягивать потуже Не зря ведь говорится,
что мастера мечтают, чтобы подмастерья ели поменьше, а ра­
ботали побольше. Да ведь и наш брат не смиряется. Умный
подмастерье не раз оставлял своего хозяина, а то и священ­
ника в дураках. Помните, наверное, фаблио о Буренке, по­
повской коровенке? Давайте-ка, ребята, хором. — И молодые
голоса дружно затянули «Расскажу я вам про Буренку...»
Жюль тоже знал это фаблио и присоединился к подмас­
терьям. Правда, речь в фаблио шла не о ремесленнике, а о
крестъянине-внл/гане, но новые друзья Жюля переиначили бас­
ню на свой лад. А Жюлю нравился хитроумный виллан, кото­
рый вроде бы отдал священнику в подарок свою последнюю
коровенку. Священник велел привязать Буренку к своей луч­
шей корове. А смышленая Буренка увела поповскую корову на
луг, а оттуда прямехонько к своему старому хозяину. У виллана
стало сразу две коровенки: «Чай, тесен будет хлевушек».
— Да, только глупый копит и прячет! — повторил мораль
басни улыбчивый подмастерье.
Несколько дней прожили старик и мальчик у гостеприим­
ных бочаров. Делили с ними скудный хлеб, спали на соломе во
дворе. Благо ночи стояли сухие, безветренные. По вечерам
жонглеры рассказывали подмастерьям «Роман о Лисе». Это
были старинные сказки о животных — умном, находчивом и
дерзком лисе Ренаре, который неизменно побеждал тупого и
кровожадного волка Изенгрина, сильного и глупого медведя
398

Брена, обводил вокруг пальца льва Нобля, насмехался над глу­
постью осла Бодуэна. Подмастерья от души смеялись и сочув­
ствовали Ренару, в котором видели своего брата горожанина,
посрамлявшего могущественного сеньора Брена, рыцаря
Изенгрина, короля Нобля и попа Бодуэна. История цеплялась
за историю, причудливо сплетаясь в роман — сатирический
эпос. Но когда Ренар затевал козни против кур, зайцев, улиток
и прочего бедного народа, подмастерья переставали ему сочув­
ствовать. Уж очень Ренар начинал смахивать на их мастера и
на других богатых горожан.
Наступило первое майское воскресенье. Издавна в этот
день на площади у главного собора устраивалось празднество.
Толпы людей стекались из предместий не только для того, что­
бы посмотреть и поучаствовать в религиозной мистерии —
театрализованном церковном представлении, но чтобы по­
резвиться в своих городских, народных играх, красочных и
полных юмора. В героях новых представлений на площади го­
рожане узнавали себя. Они от души смеялись над приключе­
ниями парижан в «Играх под листвой» и умилялись верности
чувств и благородству простых людей в «Играх о Робене и Ма­
рион» — бесхитростной истории двух юных влюбленных, чье
чувство побеждало все козни коварного рыцаря.
На площади перед недавно законченным собором, пред­
ставшим во всей красе и великолепии (а строили его почти
два столетия), бурлила толпа. Выступали жонглеры, показыва­
ли свое искусство канатоходцы, разыгрывались театрализо­
ванные сценки, в которых добро неизменно побеждало зло,
простые люди были веселы и счастливы, а феодалы и священ­
ники получали заслуженные наказания.
Жюль старался изо всех сил. Он показывал чудеса ловкос­
ти, ходил на руках, сгибался колесом, делал фокусы. Старик
рассказывал смешные истории, играл на волынке. Вокруг них
толпился народ.
Богатые горожане старались не смешиваться с толпой.
Они потели в своих тяжелых одеждах из цветных сукон и свы­
сока поглядывали на весь этот «мелкий люд», веселившийся
на площади. Там и тут сновали монахи, высматривавшие, не
происходит ли здесь что-нибудь недозволенное. Появились
группы бродячих школяров, смельчаков и бунтарей. Насмеш399

ки посыпались, как из рога изобилия. Из толпы ремесленни­
ков послышались негодующие выкрики: «У богатеев кошель­
ки набиты золотом, а у нас нет рубашки!» Кричавших поддер­
жали женщины: «Посмотрите на тех жирных монахов. Видно,
что они не постятся, а у нас дети плачут по ночам от голода!»
Площадь заволновалась и зашумела сотнями голосов. «Ерети­
ки! Бунтовщики!» — пронзительно закричал толстый монах,
обидевшийся на женщин.
Толпа продолжала волноваться. Жюль неожиданно для се­
бя вскочил на какие-то подмостки и звонким голосом начал
выкрикивать в толпу:
Его угроз не побоюсь...
Эх, славный бы провел часок
Тот, кто его бы подстерег,
Чтобы посечь, пообтесать!
Ах, если б только удалось,
Ему бы солоно пришлось!
— Славные стихи написал наш поэт Рютбеф! — воск­
ликнул школяр, стоявший у подмостков. — И у тебя хорошо
получается, — обратился он к Жюлю.
Люди на площади с напряженным вниманием слушали
стихи, бичевавшие пороки, зовущие к свободе. Это были не
изысканные строфы трубадуров, воспевавших любовь. В них
клокотала ненависть к несправедливости жизни. Это были
стихи городских улиц, ремесленников, бедняков, едкие и со­
леные, как их пот.
Внезапно на площади появилась стража. Монах, протяги­
вая руку к подмосткам, закричал: «Хватайте мальчишку!» В ту
же минуту сильные руки подхватили Жюля, сняли с подмост­
ков и спрятали в толпе. Раздался свист, крики, брошенный
кем-то камень попал в стражника. Воины стали расталкивать
толпу.
— Ищи ветра в поле! — кричали им из толпы. А Жюль был
уже далеко от подмостков, среди своих. Чувствовал рядом с
собой сильное плечо голубоглазого подмастерья, того самого,
что накормил его несколько дней назад. Исчезло не покидав­
шее его со дня смерти отца чувство одиночества. Радость рос­
ла в его груди, радость свободы.
400

Наблюдения и фантазии
средневековых путешественников
Как люди Средневековья представляли себе окружающий

мир, почему они верили самым фантастическим описани­
ям? Как складывались и пополнялись знания о дальних эк­

зотических странах, их обитателях и властителях? Кому

средневековая Европа была обязана новыми открытиями?

г-2

J2J Средние века людям была известна лишь часть на­
шего земного мира. Европу в целом знали хорошо, за исклю­
чением русских земель, представления о которых в Западной
Европе были весьма туманными. О Ближнем Востоке узнали
гораздо больше после Крестовых походов. Знания средневеко­
вых европейцев об Индии и Китае, которые считались стра­
нами несметных богатств, больше походили на перепевы вол­
шебных сказок. В то же время об обширных странах Азии,
простиравшихся к северу от Индии и западу от Китая, вообще
ничего не знали. В Африке была известна только ее северная
прибрежная полоса (бывшая римская Африка), а также район
побережья Красного моря до юга Абиссинии, и об этой стране
тоже рассказывали чудесные сказки. С тех пор как викинги
впервые достигли Гренландии, существовало туманное пред­
ставление о некоей земле на далеком севере и столь же туман­
ные и ненадежные рассказы об островах Атлантики. И это
было все. Америка, необозримые просторы Тихого океана со
множеством его островов, не говоря уже об Австралийском
континенте, еще не были открыты европейцами.
Путешествия в Средние века были делом трудным, опас­
ным и рискованным. Не случайно церковь возносила молит­
вы за путешественников наравне с пленниками и залож­
никами, больными и роженицами, а ремонт дорог и мостов и
оказание гостеприимства странникам считались богоугодным
делом — важной формой христианской благотворительности.
Среди путешественников самыми многочисленными группа­
ми были купцы, ведущие заморскую торговлю, папские аген­
ты, неустанно разъезжавшие по делам римской курии, и па­
ломники, которые, отправляясь в Святую землю, в Рим или к
401

другим отдаленным христианским святыням, покидали свои
дома и семьи на многие месяцы и даже годы.
Одним из следствий Крестовых походов стало усиление ин­
тереса к дальним путешествиям. Тот, кто путешествовал по су­
ше, мог ехать на лошади или муле либо идти пешком. Состоя­
ние дорог и мостов оставляло желать лучшего. Кроме того, на
них хозяйничали разбойники, и было опасно отправляться в
путь одному или без оружия. Корабли же были самым нена­
дежным видом передвижения: недостаточно маневренные, с
перегруженной верхней частью, в ветреную погоду они имели
обыкновение опрокидываться, а в дни затишья было трудно
поймать ветер в паруса. Неудивительно, что путешественники
предпочитали, если это было возможно, передвигаться по су­
ше, но не по морю, а корабли обычно держались как можно
ближе к берегу. Многие капитаны все еще рассчитывали свой
курс по Солнцу и звездам, хотя уже около 1200 г. появились
первые морские компасы. Но в течение X I I I в. моряки посте­
пенно перестали всецело зависеть от звезд и Солнца, а значит,
корабли могли чаще выходить в море даже в такую погоду, при
которой некогда навигация прекращалась. До конца X I I I в.
очень немногие отваживались на плавание в открытом море,
но в позднее Средневековье возросло стремление узнать как
можно больше об экзотических странах, и появились первые
настоящие исследователи, которых не останавливали опаснос­
ти дальних путешествий. В это же время произошли важные
открытия в астрономии, которые оказали влияние и на восп­
риятие человеком окружающего мира.
Представления об Азии, существовавшие в Западной Ев­
ропе до середины X I I I в., во многом расширились и измени­
лись, а интерес к странам Востока неизмеримо возрос в ре­
зультате монгольских завоеваний. К северу и западу от Вели­
кой Китайской стены жили племена монголов, которые были
искусными наездниками. Собственно, Великую стену и по­
строили для того, чтобы сдерживать их напор. Но как раз в
X I I I в. монголы начали свое вторжение и, ведомые Чингисха­
ном и его ближайшими преемниками, покорили Северный
Китай, взяли Дели, завоевали Персию, Кавказ и Русь, пред­
приняли походы в Восточную Европу, где и были прозваны
«тартарами» — выходцами из Тартара, царства мертвых, в ко­
торое, согласно греческой мифологии, Зевс низверг титанов
402

(отсюда же, кстати, происходит и выражение «провалиться в
тартарары»).
Именно монгольские завоевания открыли Дальний Восток
для европейских путешественников. Во время владычества
монголов в Китае из Европы ко двору великого хана пошел
поток дипломатических миссий и предприимчивых купцов.
Не все из них были одинаково удачливы: кое-кто не дошел до
цели или не вернулся. Но были и настоящие первооткрывате­
ли и исследователи, которые подробно описали свои путеше­
ствия и те страны, в которых они побывали, сделав новые
знания о мире достоянием своих соотечественников и всех
любознательных европейцев. Первыми среди них были два
храбрых францисканских (см. Францисканцы) монаха, которые
проделали в X I I I в. длительные путешествия в Центральную
Азию и были приняты некоторыми монголо-татарскими пред­
водителями в их столице Каракоруме.
Описания путешествий, которые осуществили в 1245 г. по­
сол папы Джованни Карпини дель Плано и в 1253 г. предста­
витель французского короля Людовика IX фламандец Биллем
(Гильом) де Рубрук, а также те сведения о татарах и их обыча­
ях, которые они сообщили, оказались точными и очень цен­
ными: недаром многие принадлежащие им наблюдения по­
зднее перекочевали в другие книги о путешествиях. Джованни
Карпини, отбыв из Лиона, проехал через южнорусские земли,
Хорезм, Семиречье и оттуда прибыл в ханскую ставку в райо­
не Каракорума (недалеко от озера Байкал), где присутствовал
при съезде (курултае) монгольских князей-чингизидов и цере­
монии избрания на великоханский престол сына Угэдея —
Гуюка (1246). На обратном пути Карпини был принят другим
внуком Чингисхана, Батыем, а в 1247 г. вернулся обратно с
посланием к папе. В отчете о своем рискованном и увлека­
тельном двухлетнем путешествии («История монголов») Кар­
пини изложил множество ранее совершенно неизвестных
подробностей не только о монголах, но и о тех странах, кото­
рые ему довелось посетить, в том числе и о русских землях.
Гильом де Рубрук совершил поездку в Монголию в 1253—
1255 гг. Маршрут возглавляемой им дипломатической миссии
проходил через Константинополь, Крым, донские степи, че­
рез территорию современной Средней Азии в Центральную
Монголию. Рубрук достиг Каракорума в 1254 г., когда там
403

правил хан Мункэ, четвертый хан Монгольской империи,
внук Чингисхана, а на обратном пути прошел Кавказ и Малую
Азию. Впоследствии он оставил воспоминания о своем по­
сещении и ценнейшие сведения о монголах в книге «Путеше­
ствие в Восточные страны».
Путь, проделанный Карпини и Рубруком, вскоре повторило
семейство венецианских купцов Поло, которые предприняли
свое путешествие уже не с дипломатическими, а с коммерчески­
ми целями. Два брата Маттео и Никколо Поло, направляясь в
Константинополь, отплыли из Венеции в 1253 г. Они торговали
в Константинополе в течение шести лет, а затем отправились в
Крым и вели торговые операции в Солдайе (ныне Судак). После
этого они достигли главного города Болгара, где их приветливо
встретил и одарил хан Бврке, а потом решили ехать дальше на
Восток и добрались до Бухары, где жили три года. Именно здесь
они неожиданно получили приглашение от еще одного внука
грозного Чингиса, монгольского великого хана Хубилая, который
покорил весь Китай и основал империю со столицей в Пекине.
Приглашая посетить их столицу, посланцы Хубилая гарантиро­
вали братьям и их слугам защиту в пути. Великий монгольский
хан «принял их с почетом, с весельями да с пирами». Обратный
путь длился три года, и только после пятнадцати лет странствий
они вернулись в родной город и рассказали своим родным и
близким, деловым партнерам и согражданам о загадочных стра­
нах, в которых побывали, о разных народах, среди которых жи­
ли, об их внешнем облике, одежде, нравах и обычаях.
Несколько позднее, в 1271 г., вместе с сыном Никколо —
Марко Поло (см. Поло Марко), который стал самым знамени­
тым из средневековых путешественников, они вновь отправи­
лись в дальний маршрут из Венеции в Пекин. Этот путь занял
три с половиной года и лежал через Палестину, Малую Азию,
Ирак, Иран, Памир и Центральную Азию. С 1275 г. Марко
Поло семь лет находился на службе у хана Хубилая. Выполняя
его поручения в разных областях Китая, Марко Поло каждо­
дневно пополнял свои знания по географии, этнографии и ис­
тории этой страны. Сам Марко писал об этом так: «Когда ве­
ликий хан послал меня, Марко, в далекие области по делам
своего царства (из-за них я находился в пути четыре месяца),
я внимательно приглядывался ко всему, что попадалось мне
на глаза по дороге туда и обратно».
404

Зимой 1295 г., уже не по суше, а морским путем, посетив
по дороге Индокитай, Цейлон, Яву, Индию, Мадагаскар,
Абиссинию, Марко Поло вернулся на родину, где и записал
свои бесценные личные наблюдения. Весь путь от Китая за­
нял два с половиной года, из них полтора года — плавание по
«Индийскому морю». В своей книге он рассказал о красивых
улицах, замечательной почтовой службе, изумительных богат­
ствах, процветающих городах и о порядках при император­
ском дворе. Марко описал коренное население Китая и сосед­
них с ним стран, интересные обычаи разных народов, в том
числе и сыроедение. В свою книгу он включал и некоторые
слышанные им рассказы других путешественников, не всегда
точные, а иногда откровенно вымышленные. Но там, где По­
ло обнаруживал обман, он спешил его разоблачить.
Так, например, Марко искренне возмущается мошенниче­
ством восточных торговцев, которые обманывали европейцев,
продавая им мумии неких «маленьких людей». Он даже опи­
сывает способ их изготовления на Суматре. «Делают их на
этом острове вот как: водятся тут очень маленькие обезьяны с
человеческим лицом; наловят их да выщипывают им волосы,
оставляя их только на бороде и на груди. А ноги да руки и
другие части тела, которые не похожи на человеческие, для
сходства с человеком они вытягивают или укорачивают. А по­
том их высушивают, набивают да вымачивают шафраном и
кое-чем другим, и делаются они точно люди. И они сбывают
их купцам, а те развозят по всему свету и внушают всем, что
это такие маленькие люди. И это большой обман... Таких ма­
леньких людей, как эти, ни в Индии, ни в какой самой дикой
стране не видано было».
Читать его книгу было не только познавательно, но и не­
обыкновенно увлекательно. Она пробуждала интерес к даль­
ним странствиям у современников и последующих поколе­
ний. Двумя веками позднее ее с большим вниманием читал и
перечитывал сам Христофор Колумб. Книгу Марко Поло он
брал с собой в свое первое великое плавание, и на полях до­
шедшего до нас Колумбова экземпляра «Путешествий» Марко
Поло имеется много собственноручных заметок первооткры­
вателя Америки.
Со времен Марко Поло многие люди стремились добрать­
ся до Китая, увидеть «слонов, покрытых попонами из золота
405

и серебра», и многие другие чудеса и богатства Дальнего Вос­
тока. Однако с крушением Монгольской империи и появле­
нием турок-османов все сухопутные дороги на Восток вновь
оказались перекрытыми. О странствиях предприимчивых куп­
цов и мужественных монахов X I I I в. забыли, а Марко Поло
даже называли обманщиком, больше доверяя традиционным
полулегендарным представлениям, запечатленным в сочине­
ниях эпохи Крестовых походов. В частности, Индия в этих
преданиях рисовалась подлинной страной чудес, где жили
пигмеи, которые сражались с аистами, и великаны, воевавшие
с грифонами, люди со ступнями, повернутыми назад, и с во­
семью пальцами на каждой ноге, лающие и рычащие люди с
собачьими головами и когтями, люди, которые насыщаются
от одного запаха пищи, безголовые люди, а также множество
ужасных чудовищ.
Обо всех этих и многих других баснословных чудесах и
богатствах экзотических стран Востока можно было прочи­
тать в рукописных книгах Средневековья. Одна из самых по­
пулярных — «Путешествия» Мандевиля — распространялась
во множестве разноязычных списков, нередко специально
упоминалась в завещаниях, на нее даже ссылались пастыри в
своих проповедях. Автор этой книги, написанной по-фран­
цузски в Льеже около 1375 г. и затем переведенной на все
основные западноевропейские языки, называл себя англий­
ским рыцарем из Сент-Олбанса, по имени сэр Джон де Мандевиль. Он утверждал, что начиная с 1322 г. тридцать лет пу­
тешествовал по таким местам, как Палестина, Персия, Еги­
пет, Индия и Китай. Но в его книге обнаруживается так
много очевидных ошибок и несуразностей, не говоря уже об
откровенной игре воображения, что историки вполне обо­
снованно сомневаются в том, что автор в действительности
посетил большинство из тех мест, которые описывает в своих
«Путешествиях». Кое-кто высказывает предположение, что
сэра Джона Мандевиля вовсе не было на свете, а книга со­
ставлена из историй, заимствованных им в записках и рас­
сказах других путешественников (в том числе Марко Поло)
или выдуманных анонимным автором, который на самом де­
ле не покидал пределов Европы и даже никогда не переходил
через Альпы. Но об этом лучше судить, самому читая записки
Мандевиля:
406

О мусульманах
«Я расскажу вам о законах и верованиях сарацин, которые
записаны в книге, называемой Кораном. Они говорят, что сре­
ди пророков Иисус был самым лучшим и что он дал Еванге­
лие, которое наполнено милосердием и истиной для тех, кто
верует в Бога. Они постятся один месяц в году, принимая пи­
щу только ночью. Если кто-нибудь спрашивает их, во что они
верят, они говорят: «Веруем в Бога, Творца неба и земли и
всего сущего. А без него ничто не сделается. И мы верим в
Судный день, и что каждый получит то, что заслужил. И мы
считаем совершенно истинным, что Бог вещает через своих
пророков». И еще, Мохаммед приказал, чтобы они имели
двух, трех или четырех жен. Этот Мохаммед правил Аравией в
год Нашего Господа шестьсот десятый».
О Китае
«В городе находится дворец великого хана, самый большой
и прекрасный в мире, который окружает стена длиной в две
мили. А рядом с дворцом много разных деревьев и огромные
рыбные пруды со множеством красивых мостов. В зале внутри
дворца стоят двадцать четыре золоченых столба... В передней
части зала расположен императорский трон из дорогого камня,
весь обшитый золотом, жемчугом и другими драгоценностями.
У императора есть стол из хрусталя, золота и драгоценных кам­
ней. И под этим столом сидят четыре писца, которые записы­
вают все, что говорит хан, — и хорошее, и плохое. По великим
праздникам к императорскому столу приносят сделанных из
золота птиц и заставляют их танцевать, и петь, и хлопать
крыльями. Это приятное зрелище, хотя мне неизвестно, искус­
ством ли оно достигается или колдовством. Они более сведущи
в науках, чем какой-либо другой народ в этом мире...
Люди этой страны носят длинные одежды без меха, сделан­
ные из шелка и золота... Женщины одеваются так же, как муж­
чины, отличить их можно только по знаку мужской ступни, ко­
торый женщины носят на лбу, дабы показать, что они находятся
под пятой мужчины. Каждый имеет отдельный дом, круглый и
деревянный, с одним окном вверху, через которое проникает
свет и выходит дым... Они употребляют в пищу все виды живот­
ных, за исключением свиней, но у них мало хлеба и нет ни го­
роха, ни бобов, ни какого-нибудь супа, кроме такого, который
готовят из мяса... У каждого мужчины есть лук и стрелы и боль­
шой топор. У всех татар маленькие глазки и небольшие бороды».
407

Об Индии
«В Индии имеется много разных королевств, она называ­
ется Индией по имени реки Инд, которая протекает через эту
страну. В этой реке находят угрей длиной в тридцать футов и
больше. Люди, которые живут вблизи этой страны, имеют от­
вратительный цвет, зеленый и желтый. Вокруг Индии распо­
ложены пять тысяч обитаемых островов... Когда какой-нибудь
человек умирает, его тело сжигают и его жену вместе с ним,
если у нее нет детей... Император там христианин, как и боль­
шая часть населения».
О восточных островах
«На одном из этих островов есть великаны, омерзительные
на вид. У них только один глаз посреди лба, а едят они только
сырое мясо и рыбу. На другом острове, который находится
южнее, живет мелкий и злобный народец, без голов и с глаза­
ми, расположенными на плечах... На другом острове есть лю­
ди с такими большими губами, что они могут прикрывать ими
свои лица, когда спят на солнце. На другом острове обитают
люди с ушами, которые свисают до коленей».
Интересно, что, в то время как правдивые описания уди­
вительных путешествий Марко Поло снискали ему славу вы­
думщика, книгу Мандевиля многие поколения читателей вос­
принимали как откровение. Эта книга, основанная частично
на заметках настоящих путешественников, частично на расхо­
жих баснях, которые бесконечно тиражировались в средневе­
ковых энциклопедиях и сборниках, сегодня кажется причуд­
ливой смесью фантазий и фактов. Ее успех у читательской
аудитории своей эпохи во многом отражает жадный интерес к
информации о дальних странах, о неведомом и странном чу­
жом мире, в котором все необычное казалось возможным.
Кто мог бы поверить в существование моря, в котором
нельзя утонуть, или такого животного, как верблюд, если бы
никогда их не видел? Но если такое действительно встречает­
ся на земле, то почему бы не поверить в то, что где-то, в еще
более отдаленных ее краях, есть безголовые люди. Рассказам
Мандевиля верили прежде всего потому, что он утверждал,
будто описывает только то, что видел собственными глазами,
потому что он подкреплял свои сомнительные предположения
обращением к опыту и здравому смыслу читателей, а также
потому, что в них можно было найти некоторые важные и по408

лезные сведения. Паломник, отправляясь в свое утомительное
и дорогостоящее путешествие на Восток, мог бы сэкономить
немало средств, если бы знал, что в монастыре на холме Свя­
того Креста на Кипре находится крест, на котором был казнен
один из разбойников, а вовсе не Христос. А ведь это было
известно далеко не каждому, и Мандевиль справедливо счи­
тал, что «те, кто говорят, что это крест нашего Господа Иисуса
Христа, делают это ради дохода от пожертвований».
Но хотя Мандевиль уделяет должное внимание описаниям
географии и достопримечательностей Святой земли, его ав­
торский замысел отнюдь не ограничивался созданием оче­
редного путеводителя для паломников. Его главной темой бы­
ли чудеса всего мира. Так выстраивалась его география таин­
ственного Востока, где в пустыне жили люди, которые
закутывали свои головы и шеи большим куском белой ткани,
а далеко за этой пустыней находилась гора Арарат, с Ноевым
ковчегом, который можно было разглядеть на ее вершине в
ясный день. К сожалению, до ковчега нельзя было добраться,
поскольку круглый год гору покрывал снег, и только один
человек некогда совершил на нее восхождение. Это был бес­
страшный монах, и он спустил вниз одну доску от ковчега,
которая все еще хранится в церкви у подножия горы. А еще
южнее лежит страна чудес и легенд — Индия, в которой на
одном из праздников в честь божества «молодые женщины
бросаются под колеса божьей колесницы, и так, что она про­
езжает по их телам и они тотчас погибают».
В середине своей замечательной книги Мандевиль свиде­
тельствует о том, что Земля имеет форму сферы. Он пишет бук­
вально следующее: «Люди могут доказать на основании рассуж­
дений и опыта, что существует возможность обойти на корабле
вокруг Земли. Знайте, что напротив Полярной звезды находит­
ся другая звезда, называемая антарктической... Эти две звезды
неподвижны, и вокруг них вращаются все небеса, как колесо
вращается на своей оси. Простым и необразованным людям ка­
жется, что нельзя перейти на другую сторону Земли, так как
можно упасть с нее, но это не так. Хотя в принципе возможно
обойти мир круго'м, только один из тысячи смог бы вернуться
из такого путешествия, потому что есть тысячи дорог и никто
не может быть уверен, что найдет верный путь домой — разве
только благодаря удаче или милости Божьей. Ведь Земля очень
409

велика: как привыкли утверждать старые астрономы, ее окруж­
ность составляет 20 425 миль, а я считаю — 31 500».
Видимо, идея земной сферы была известна в интеллекту­
альной среде, и это видно по тому, как Мандевиль ее препод­
носит — вовсе не как нечто чрезвычайное. Но поскольку он
предвидел недоверие читателей, то постарался подкрепить свое
утверждение более пространными, чем обычно, доказательст­
вами. Во-первых, Мандевиль цитирует отчеты корабелов о раз­
ных картинах звездного неба в Европе и в дальних южных
странах. Затем он представляет перечень изменений склонения
звезд по мере движения наблюдателя на юг, утверждая, кстати,
что он сам проверил эти наблюдения с помощью собственной
астролябии. Далее он приводит доводы в пользу возможности
кругосветных плаваний. И наконец, «простым необразован­
ным людям», которые утверждают, что человеческие существа
«не могут ходить по нижней части Земли, так как они тогда
должны были бы упасть вниз, на небо», он отвечает, что,
во-первых, в сферическом мире нет ни верха, ни низа — так
что риск падения одинаков для обеих сторон, а во-вторых, ес­
ли могут упасть люди, то «с еще большим основанием должны
были бы также упасть суша и море, такие огромные и тяже­
лые». Так более чем за столетие до того, как Колумб поднял
паруса своих каравелл, таинственный средневековый автор дал
в своей книге вполне логичное и довольно убедительное опи­
сание обители человечества как земного шара.
Живая и занимательная книга Мандевиля была одним из
первых выдающихся опытов популяризации знаний. Облечен­
ная в форму путевых заметок, она представляла собой некий
свод современных знаний, который позволяет нам теперь су­
дить о мировидении людей той далекой эпохи. Такие книги,
как «Путешествия» Мандевиля, действительно оказали боль­
шое влияние на пробуждение постоянного и пытливого инте­
реса к новым землям и странам, заронили страсть к познанию
в души будущих ученых и путешественников.
Заново открыть Дальний Восток выпало уже на долю пор­
тугальских и испанских мореплавателей эпохи географиче­
ских открытий. Больше полутора веков спустя после путе­
шествия Марко Поло, в 1428 г., принц Педро Кастильский по­
бывал в Венеции: здесь он увидел и купил книгу Марко Поло
и дал прочитать ее своему брату, принцу Энрике, который по­
зднее вошел в историю заморской торговли и путешествий
410

под именем Генриха Мореплавателя (1394—1460). С раннего
детства его привлекала Африка, он еще мальчиком слышал
предания о маврах, рассказы о караванах, приходивших со
слоновой костью, золотым песком или страусиными перьями
из пустынной Сахары. Юный Энрике как губка впитывал все
доступные ему сведения о племенах Африки и о путях, по к о ­
торым приходили из глубин Черного континента караваны. Он
изучил все карты, которые только смог раздобыть, хотя почти
все они были настолько приблизительными, что чаще не по­
могали исследователю, а только вводили его в заблуждение.
Именно Генрих Мореплаватель основал первую в мире на­
вигационную школу, где собрал лучших картографов, и поощ­
рял моряков предпринимать дальние путешествия в неведо­
мые земли. При поддержке купцов приморских городов он
организовал целый ряд экспедиций к северо-западным бере­
гам Африки и в Центральную Атлантику. Португальцы достиг­
ли Зеленого мыса и островов Мадейры, о которых до того вре­
мени люди почти ничего не знали, и поселились на них, ос­
новав колонии. Затем они поплыли еще дальше, огибая
западное побережье Африки, основывая торговые фактории
вдоль берегов Гвинейского залива.
Сохранился целый ряд отчетов об этих путешествиях.
Один из самых увлекательных рассказов оставил венециан­
ский авантюрист Альвизе Кадамосто, который находился на
службе у Генриха Мореплавателя. Он, кстати, сам объясняет,
почему поступил на эту службу, следующим образом: «Я был
молод, мог прекрасно переносить трудности, страстно желал
поглядеть на мир и увидеть то, что еще не видал наш народ, а
также рассчитывал приобрести почести и богатство». В отчете
Кадамосто о его экспедициях 1455—1456 гг. имеется, в част­
ности, любопытный рассказ о способе спасения от жажды в
Мали: «В определенный сезон здесь стоит необычайная жара.
От этого кровь загнивает, так что, если бы не соль, они бы
умирали. Способ, которым они пользуются, заключается в
следующем: они берут немного соли, растворяют ее в кувши­
не, куда налито немного воды, и пьют этот напиток каждый
день. Они говорят, что в этом их спасенье».
Кадамосто пишет и о первых контактах с жителями остро­
вов Зеленого мыса: негры, и мужчины и женщины, подходили
поглядеть на меня, будто на чудо... Моя одежда удивляла их
не меньше, чем белая кожа... Некоторые трогали меня за пле411

чи и за руки и терли меня слюной, чтобы узнать, не выкрашен
ли я белой краской, или это действительно мое тело, и, убе­
дившись, что это так, раскрывали от удивления рты». Када­
мосто рассказывает о том, как он пробовал странную пищу
туземцев, в том числе черепах и жареное слоновье мясо; он
описывает диковинных птиц и животных, которых ему дове­
лось увидеть, а также одежду и лодки туземцев, их способы
охоты, их татуировки («знаки, нанесенные на лица и тела рас­
каленным железом») и необычные украшения. «У этих людей
уши все в дырах, в них они носят много маленьких золотых
колец, рядами, один к другому; нижняя часть носа у них про­
колота посредине, и в ней надето кольцо, точно таким же об­
разом, как продевают кольца нашим буйволам, а когда они
хотят есть, то кольцо они отодвигают в сторону».
Между тем за многочисленными походами, организован­
ными им в Африку, Генрих Мореплаватель никогда не забывал
о своей главной цели и в последние годы жизни активно раз­
рабатывал планы экспедиций для открытия морского пути из
Европы в Индию, но в 1460 г. он умер. И только через 38 лет
после его смерти им было суждено осуществиться благодаря
триумфальному плаванию главнокомандующего португаль­
ской флотилией Васко да Гамы в 1497—1499 гг., в результате
которого был освоен последний, еще неведомый отрезок
сквозной морской трассы — от уже открытого в 1487—1488 гг.
Бартоломеу Диашем мыса Доброй Надежды до Калькутты.
Так в самом конце Средневековья португальцы на своих
кораблях достигли Индии и осуществили старую мечту евро­
пейцев о морском маршруте к сказочным странам Востока.
Более того, был проложен также путь для открытий, которые
вскоре изменили все представления о географии и повернули
ход мировой истории.

Самая продолжительная война
в истории
Начало Столетней войны, принесшей французскому наро­
ду столько страданий и горя, относят к 1337 г., но пред­
посылки к ее началу зрели на протяжении более двух столетий.

1152 г. состоялся развод короля Франции Людовика VII
с его женой Алиенорой Аквитанской. Это стало событием,
имевшим тяжелые последствия для Французского королевст­
ва. Алиенора забрала все свое приданое — обширные земли в
Аквитании. По дороге из Парижа в Бордо разведенной коро­
леве приходилось то и дело спасаться от отрядов знатных
сеньоров, каждый из которых хотел похитить Алиенору и же­
ниться на столь богатой невесте. Спустя время Алиенора от­
дала руку и сердце девятнадцатилетнему сопернику своего
бывшего мужа Генриху, графу Анжу, который владел землями
в Турени и Пуату. Он был образованным, мудрым, честным и
храбрым человеком. Но Алиенору не любил, они часто ссори­
лись и стали настоящими врагами. Алиенора родила ему че­
тырех сыновей, а Генрих стал счастливым наследником сразу
нескольких знатнейших семейств, и спустя некоторое время в
его руках оказались огромные владения: многие западнофранцузские земли, часть Аквитании и, самое главное, герцогство
Нормандское.
К тому же Генрих был внуком Вильгельма
Завоевателя,
первого английского короля, и в 1154 г. к нему законным об­
разом перешла английская корона. Таким образом, король
Англии Генрих I I Плантагенет, правивший там до 1189 г., стал
во Франции большим хозяином, чем настоящий король этой
414

многострадальной страны. Вот так между двумя странами и
возник территориальный спор, который впоследствии привел
к Столетней войне. Огромные владения Генриха I I , прости­
равшиеся по обе стороны Ла-Манша, стали называться Ан­
жуйской державой, которая составляла две трети территории
Франции.
После развода с Алиенорой Людовик V I I женился еще раз,
и у него родился сын, которого назвали Филипп. Он был дол­
гожданным ребенком, и само его рождение вызвало в Париже
настоящее ликование. Одному англичанину, оказавшемуся в
уличной праздничной толпе в Париже в этот день, пришлось
услышать такие слова: «Слава Богу! Теперь в нашем коро­
левстве есть наследник и от него ваш король испытает бесчес­
тие и разгром, кару и стыд, поражение и нищету!» В 1180 г.,
когда Филиппу было пятнадцать лет, его помазали на царство.
Позднее его стали называть Август, что приравнивало фран­
цузского короля к почитавшемуся многие века в качестве об­
разца государственной мудрости первому римскому императо­
ру Октавиану Августу.
При жизни же Филиппа I I чаще называли Завоевателем.
Но мечты о завоеваниях не уносили его в дальние страны, а
заставляли думать о своей Франции. Соперником короля стал
легендарный английский король Ричард I Львиное Сердце, ко­
торый был сыном Генриха I I и королевы Алиеноры. Филипп
всегда завидовал этому сильному и бесстрашному рыцарю.
Сам Филипп был невысоким, худым, физически слабым,
трусливым и злопамятным. Он использовал любой обман для
того, чтобы вернуть французские земли, которыми теперь
владели английские короли. По законам тех времен Ричард
Львиное Сердце должен был подчиняться Филиппу, но делать
этого он не собирался, потому что знал, что у Филиппа было
мало денег, мало людей, мало кораблей, а те, что есть, —
никуда не годятся. Филиппа приводили в бешенство покрови­
тельство его подданного, блеск его могущества и богатства.
Но он молча терпел все обиды и оскорбительные для короля
выходки Ричарда. Время от времени происходили стычки
между воинами обоих королей. Да и сами короли часто совер­
шали неблагородные поступки в отношении друг друга.
415

Самое тяжелое оскорбление Ричард I нанес Филиппу I I на
острове Сицилия, отказавшись жениться на его сестре, хотя и
был с нею помолвлен. «На следующий день, когда Ричард хо­
тел отправиться дальше, Танкред (король Сицилии) передал
ему записку, доставленную ему от короля Франции герцогом
Бургундским. В этой записке было сказано, что король Анг­
лии — изменник и не соблюдает заключенного мира. Если
Танкред желает вступить в войну с королем Англии или на­
пасть на него ночью, то люди Филиппа помогут ему истребить
Ричарда и его войско.
На это король Англии ответил: «Я не изменник, никогда
им не был и не буду. Мира, который я заключил с вами, не
нарушал и не нарушу, пока жив. Потом, я не могу легко пове­
рить, что король Франции мог таким образом писать обо мне,
ибо он мой сюзерен и клялся быть союзником во время стран­
ствия».
В этот же день король Франции прибыл в Тавернь и гово­
рил с Танкредом и, проведя там ночь, на следующий день вер­
нулся в Мессину. Король же Англии, настроенный раздражен­
но, сумрачно смотрел на него, что не обещало мирного разре­
шения ситуации, и старался найти предлог, чтобы отделаться
от короля Франции. На его вопрос, что все это значит, Ричард
передал ему через Филиппа, графа Фландрии, все, что он слы­
шал от Танкреда, и в доказательство просил показать ему те
письма.
Король Франции, видя то и чувствуя, что был несправед­
ливым, замолчал, ибо не мог возражать. Но, вернувшись к се­
бе, он объявил: «Теперь я вполне убежден, что король Англии
ищет предлог делать мне зло, используя ложь. Я думаю, что он
решился на такую выдумку, чтобы отказаться от моей сестры,
с которой он клятвенно обручился. Но пусть он знает, что ес­
ли это случится и он женится на другой, то я буду врагом его
и всех его людей до конца жизни». Услышав это, король Анг­
лии отвечал, что он никогда не женится на сестре Филиппа I I ,
потому что отец Ричарда Генрих I I Плантагенет имел от нее
сына, чему приводится много свидетелей, «готовых подтвер­
дить это всяческим образом».
416

Ссоры между королями разжигали воинственный пыл
многих их подданных. Среди них своей ненасытностью выде­
лялся вассал французского короля Бертран де Борн (родился
около 1140 г., умер в 1215 г.). Он был владельцем громадного
замка в епископате Перигорском под названием Аутафорт, где
могло одновременно укрыться свыше 1000 человек. Имел он
братьев, долей которых завладел бы, если бы ему не помешал
Ричард Львиное Сердце.
Беспрестанно воевал он со своими соседями — графом
Перигорским Элиасом V I Талейраном и виконтом Лиможским Адемаром V, с братом своим Константином и с Ричар­
дом Львиное Сердце, пока тот был графом Пуатье. Был он
доблестный рыцарь и храбрый воин, пылкий поклонник дам и
трубадур отличный, сведущий в законах вежливости и сладко­
речивый, равно умевший рассуждать о добре и худе. Вместе с
тем он был хвастлив, злопамятен, завистлив и жаден.
Бертран де Борн имел обыкновение похваляться, будто на­
делен таким разумом, что никогда не приходится ему исполь­
зовать его полностью. Но случилось однажды, что король анг­
лийский взял его в плен, а когда предстал он перед королем,
тот сказал ему: «Бертран, теперь-то уж рассудок ваш полно­
стью вам понадобится». И ответил ему де Борн, что после
смерти короля-юноши он вовсе лишился рассудка. Хитроум­
ный трубадур причинил королю нестерпимую боль, напомнив
о тяжелой утрате. Тогда король заплакал о сыне своем, про­
стил Борна и с почестями пожаловал ему платье и земли во
владение.
Бертран де Борн много писал о войнах из-за спорных вла­
дений между французской и английской коронами — ко­
ролями Филиппом Августом и Ричардом Львиное Сердце.
Желал он также, чтобы всегда воевали король французский и
король английский. Как только заключался мир или переми­
рие, де Борн тотчас своими сирвентами (так назывались сочи­
нения трубадуров) старался мир этот разрушить, внушая каж­
дому, что тот себя опозорил, заключив мир и пойдя на уступ­
ки. От этого получал он великие блага, но и бед претерпевал
немало. Поэтому бытовало мнение, что де Борн после своей
смерти будет мучиться в аду как «разжигатель войн».
14 Средние века

417

Л ю б о мне видеть щ и т ы , ярко-алые и лазурные,
флаги и з н а м е н а всех цветов.
Л ю б о разбивать палатки, ставить шалаши
и богатые павильоны.
Ломать копья, протыкать щиты
и протыкать в о р о н е н ы е ш л е м ы ,
Бить и получать удары.
И м е н я охватывает л и к о в а н и е ,
Когда я вижу в походе и в б о е в о м порядке
В о о р у ж е н н ы х конных рыцарей.
М н е нравится, когда скакуны
Гонят л ю д е й и скотину.
М н е нравится, когда о н и устремляются вперед.
Все вместе, воинственная сила.
М о е м у сердцу о с о б е н н о п р и я т н о
Видеть осаду у к р е п л е н н о г о замка.
Разбитые, разломленные крепостные стены,
Видеть а р м и ю , о к р у ж а ю щ у ю ров о к о л о стен,
И барьер из крепко связанных кольев.
М н е нравится, когда с е н ь о р
Первым бросается на п р и с т у п .
Бестрепетный, на коне и в д о с п е х а х .
Чтобы воодушевить своих л ю д е й
Своей д о б л е с т н о й храбростью.
Говорю вам, ничто не доставляет мне такого удовольствия,
Ни еда, ни питье, ни с о н ,
Как возглас: «Вперед!», р а з д а ю щ и й с я с двух с т о р о н .
Как ржание л о ш а д е й .
Потерявших в лесу всадников.
Как крики «На п о м о щ ь ! На помощь!» —
И зрелище в о и н о в , п а д а ю щ и х во рвы б о л ь ш и е и малые,
И вид убитых, с т о р ч а щ и м и в боку
Обломками копий флажками.
Ведь война делает с к у п о г о сеньора щедрым.
Вот почему мне нравится видеть великолепие королей.
Пусть им будет м н о г о кольев, тетивы, с е д е л ,
Пусть среди поля разбивают шатры
П о д открытым н е б о м .
Ах! Надо биться с о т н я м и , тысячами,
Чтобы п о т о м нас воспевали в поэмах.
Р о ж к и , барабаны, з н а м е н а и ф л а ж к и ,
Флаги, лошади черные и белые —
Мы с к о р о их увидим. Н у ж н о жить как следует!
Надо взять богатства у р о с т о в щ и к о в ,
418

И пусть по д о р о г а м п о й д у т не м и р н ы е о б о з ы ,
Не б е з з а б о т н ы е горожане, торговцы и з Ф р а н ц и и ,
Пусть станут богатыми те, кто р а з б о й н и ч а е т
в свое удовольствие.

В те времена, когда Ричард, король английский, воевал с
французским королем Филиппом I I , вышли они однажды на
поле битвы со всеми своими людьми. Были там французы,
бургундцы, шампанцы, фламандцы и беррийцы, а на стороне
Ричарда Львиное Сердце — англичане, нормандцы, бретонцы,
пуативинцы, анжуйцы, тюреннцы, менцы и лимузинцы.
И встали они на берегу реки Севр под Ниором. Одно вой­
ско находилось на одном берегу реки, а другое — на противо­
положном И так стояли они пятнадцать дней, каждый день
вооружаясь и готовясь вступить в бой. Но архиепископ, епис­
коп, аббат и монахи, мир установить пытаясь, находились сре­
ди войск и не давали начать сражение.
И вот однажды все люди короля Ричарда выстроились в
полном вооружении на переправе через Севр, чтобы начать
битву, и французы со своей стороны тоже вооружились и вы­
строились. Но добрые монахи с крестами в руках призывали
королей Ричарда и Филиппа не начинать битвы и не творить
кровопролития.
Французский король Филипп сказал им, что схватки не
избежать, если король Ричард не признает себя его вассалом,
как владелец герцогства Нормандского, герцогства Аквитанского и графства Пуатье, а кроме того, должен еще король
Ричард вернуть Франции город Жизор в Нормандии, ранее им
захваченный. Но Ричард, как услышал, чего от него требует
король Филипп, очень рассердился. Он вскочил на своего ко­
ня, надел шлем, велел трубить в трубы и развернуть знамена.
Отряды своих баронов он расположил у самой переправы, что­
бы, перейдя реку, начать сражение. Узнав об этом, король Ф и ­
липп тоже вскочил на коня и надел шлем; и люди его тоже
вооружились и сели на коней, готовясь к бою, — все, кроме
шампанцев, которые были подкуплены королем Ричардом.
Видя, что Ричард со своими людьми столь яростно устре­
мился в бой, а шампанцы от него уклоняются, король Ф и ­
липп пал духом и испугался. Он призвал архиепископа, епис­
копа и монахов, которые просили его не нарушать мира, и
419

умолял их отправиться к Ричарду и просить его о мире и о
том, чтобы он с ним заключил соглашение.
Со своей стороны Филипп обещал им отказаться от требо­
вания, чтобы Ричард признавал себя его вассалом. Святые лю­
ди, прижимая кресты к груди и трясясь от страха, вышли Ри­
чарду навстречу и со слезами молили его сжалиться над столь­
кими храбрецами, которым предстояло погибнуть на поле
битвы, и согласиться на мир, обещав ему, что город Жизор ос­
танется за ним и что король Филипп удалится от его владений.
Когда же узнали о почетном мире, который предлагает им ко­
роль Филипп, вассалы Ричарда все явились к своему королю и
советовали ему пойти на замирение и согласие. И король Ри­
чард, вняв мольбе добрых священнослужителей и советам сво­
их вассалов, мир и согласие заключил. Таким образом, король
Филипп оставил ему безоговорочно Жизор, вопрос же о васса­
литете оказался по-прежнему открытым. Филипп удалился с
поля боя, а Ричард остался там. Ибо, согласно стародавнему
рыцарскому обычаю, поле боя оставалось за победителем.
Итак, оба короля заключили перемирие на десять лет и,
распустив свои войска, рассчитали наемных солдат. Они стали
вдруг бережливыми, скупыми и жадными. Не хотели больше
ни войско собирать, ни тратиться на что-либо, кроме соколов,
ястребов, собак для охотничьих забав, да еще на покупку зе­
мель и имений, да еще на то, чтобы притеснять своих вассалов.
И все вассалы короля французского и все вассалы короля
английского опечалились и закручинились, ибо сами они хло­
потали об этом мире, сделавшем обоих королей бережливыми
и робкими. Более же всех досадовал Бертран де Борн, ибо те­
перь он не имел уже радости и самому с кем-нибудь сражаться
и грабить, и наблюдать за войной между двумя королями.
Ибо, когда враждовали между собой короли, он все мог иметь
от Ричарда, да и от Филиппа: и деньги, и честь — настолько
оба короля побаивались его из-за его злого языка и острого
ума. Потому, желая снова вызвать войну между королями и
видя, что и другие сеньоры хотят того же, Бертран сложил та­
кую сирвенту, в которой говорится:
Поскольку всех сеньоров раздражало,
Что миром завершился их поход,
Пусть песнь моя всем скажет, что пристало
С оружьем снова двинуться вперед.
420

Честь короля к о т м щ е н и ю зовет,
О н д о л ж е н быть с в о б о д н ы м от тенет,
Чтоб чернь его хулой не запятнала.
Воителям д в о и м звезда сияла,
Теперь назвал их трусами народ.
Ф р а н ц у з с к у ю к о р о н у украшало
Пять герцогств — трех уж нет, и весь д о х о д
Ж и з о р а и Керси — дуга и скот —
Все, что к о р м и л о нас из года в год, —
С п о з о р н ы м п е р е м и р ь е м все п р о п а л о .
Король английский подарил н е м а л о
Ф и л и п п у : на о б и л и е щедрот,
Как в и д н о , отвечать пора настала.
Ведь у Ф и л и п п а скаредник и мот
А н г л и й с к у ю монету предпочтет
Ф р а н ц у з с к о й — не случайно свой о п л о т
Ш а м п а н ь в казне английской распознала.
Толпа с б л а г о г о в е н и е м внимала
Герина сладкой речи, только вот
С о м н е н и е героя обуяло.
Н о л и ш ь на миг — о н в б о й своих ведет.
В то время, как в войсках царит р а з б р о д ,
Ф и л и п п на перемирье не идет,
Н о п р о с и т мира, опустив забрало.
Раз короля сраженье испугало.
В глазах молвы о н трусом предстает.
Былая честь ф р а н ц у з о в потеряла
Свой блеск от н е с к о н ч а е м ы х невзгод.
Клянусь, Ф и л и п п прославил бы с в о й р о д ,
Когда бы не пустил о н церковь в х о д ,
Которая о мире умоляла.

И эта сирвента сильно задела чувства обоих королей, их
самолюбие и тщеславие. Многие подданные позволяли себе
отпускать злые насмешки в адрес коронованных особ, распе­
вая эти стишки. И короли вновь стали искать повода для ссо­
ры и начала новых сражений.
Бертран де Борн прожил довольно долгую жизнь, что было
не характерно для рыцарей, подобных ему. Ибо многие враги
желали ему смерти. Большинство рыцарей погибали на войне
421

или турнире в расцвете лет. Что же касается Бертрана де Борна, то он под конец своих дней поступил в цистерцианский
(см. Цистерцианцы) монастырь, видимо, для того, чтобы замо­
лить свои многочисленные грехи.
Между тем Филипп I I добивался все больших и больших
успехов, увеличивая королевский домен. К середине X I I I в.
владения французских королей выросли в несколько раз в
сравнении со скромным доменом первых Капетингов. Фран­
ция наряду со Священной Римской империей германской на­
ции и Англией выдвигается в число ведущих государств За­
падной Европы. Интересы Французского королевства тре­
бовали изгнания англичан с французских земель. Английские
короли были герцогами Нормандии, Аквитании и графами
Анжу. При этом они являлись вассалами французского коро­
ля, но выполнять своих обязательств перед ним по-прежнему
не желали. И вот Филипп I I вызвал Иоанна / (короля Джона)
Безземельного на суд самых знатных и богатых людей Фран­
цузского королевства, которых называли пэрами. Личная оби­
да жгла короля Франции — он страстно мечтал отомстить
Плантагенетам за перенесенные унижения.
Иоанн не явился, тогда Филипп объявил его владения
конфискованными и начал войну. Иоанн в союзе с Фландри­
ей и Германией собрал против Филиппа армию, но французы
разбили эти войска в битве при Бувине в 1214 г. Нормандия,
Анжу, большая часть Аквитании отошли к Франции. Эта по­
беда венчала многолетние изматывающие войны.
В течение почти десяти лет английский король Эдуард III
занимался тщательными приготовлениями к предстоящим
сражениям с французами. Корни конфликта в вопросе о пре­
столонаследии, который только теперь должен был получить
свое разрешение, уходили к далеким временам соперничества
французского короля Филиппа I I Августа и английского Ри­
чарда Львиное Сердце. Одним из наиболее важных очагов
противоречий, вызвавших войну, была территория бывшей
Аквитании, особенно ее западная часть — Гиень — объект
давних притязаний английского короля. Эта область была тес­
но связана с Англией, получая оттуда шерсть для сукноделия.
Из Гиени в Англию шли вина, соль, сталь и красящие веще­
ства. Знать и рыцарство Гиени, стремясь сохранить свою не422

зависимость, предпочитали номинальную (фиктивную) власть
Англии реальной власти французского короля. Конечно, сре­
ди причин предстоявшей войны важнейшая состояла в том,
что Франция, усилившаяся за время правления Филиппа IV,
стремилась присоединить последние английские владения на
континенте — оставшуюся часть герцогства Аквитанского на
юге и герцогства Нормандского на севере. Для Французского
королевства борьба за южные и северные провинции и лик­
видацию английского владычества в них была одновременно
войной за объединение Французского королевства.
Кроме того, вассалом Франции являлась и Фландрия, но
фактически она проводила независимую политику. Во Фланд­
рии очень высоко было развито сукноделие, поэтому она нуж­
далась в английской шерсти. Англия же находила во Фландрии
место для продажи своих товаров. Франция стремилась подчи­
нить свое вассальное графство. Внутри Фландрии были союз­
ники и противники обеих стран. Англия поддерживала мятеж­
ные города, а Франция выступала на стороне графов. Горожа­
не-фламандцы приняли бы власть английского короля, но
боялись гнева своего законного сюзерена — короля Франции.
Назревший военный конфликт вошел в историю под на­
званием Столетней войны, хотя реально война продолжалась
дольше — с 1337 по 1453 г. Постепенно в нее оказались втя­
нуты такие политические силы и страны, как Священная
Римская империя германской нации, Фландрия, Арагон и
Португалия — на стороне Англии; Кастилия, Шотландия и
Ватикан — на стороне Франции. Рыцари со всей Европы от­
правлялись воевать вместе со своими отрядами на стороне
той или другой страны. Так что эта война была чуть ли не
общеевропейской.
В 1338 г. в июле месяце английские войска на двухстах
кораблях пересекли пролив Па-де-Кале, высадились в Миддельбурге и двинулись в направлении Гента. Через несколько
недель безжалостному разорению были подвергнуты города
Булонь и Трепор. Так началась Столетняя война. И воинская
фортуна была на стороне английского короля и его армии.
В 1340 г. произошла грандиозная морская битва при Слейсе,
в которой полностью был уничтожен французский флот. Анг­
лийские шкиперы тогда зло подшучивали:
423

«Если бы рыба могла говорить, она заговорила бы
по-французски, ибо съела уже много французов». Таким обра­
зом, Эдуард I I I сдержал свое слово и в день святого Иоанна
высадился на французском берегу. После этого сражения на
море англичане перешли в наступление на суше.
Заметим, что войны того времени очень сильно отлича­
лись от войн нашего или предыдущего века. Армии передви­
гались медленно, сражения были не очень кровопролитными,
а большие битвы довольно редкими.
С 1341 г. военные действия уже полностью велись на тер­
ритории Франции. Основой французской армии была
по-прежнему рыцарская конница. Она состояла в основном
из отдельных рыцарских отрядов, собранных крупными, по­
чти независимыми от короля сеньорами. О настоящем едино­
началии гордые французские графы, герцоги и бароны и слы­
шать не желали. Рыцари презирали воинскую дисциплину,
высокомерно, с насмешками относились к пехотинцам. Они
шли в бой, ведомые жаждой славы, стремлением совершить
личный подвиг. Принцип конного сражения врассыпную не
позволял руководить боем, и тот превращался в серию по­
единков. Численность рыцарского войска была ограничен­
ной, потому что полное вооружение рыцаря стоило очень
дорого. Кроме того, закованные в тяжелые доспехи рыцари
были лишены необходимой подвижности и маневренности,
так необходимой в бою.
Английская армия была небольшой, но хорошо организо­
ванной. Отряды наемных рыцарей действовали сплоченно,
согласованно, четко выполняя приказы командира. Ядро же
английской армии составляли лучники-пехотинцы, хотя там
была и рыцарская кавалерия. В сражениях английские рыцари
спешивались, что помогало их взаимодействию с лучниками.
Состоять в пехоте считалось неблагородным, и в ней служили
в основном выходцы из свободных крестьян и горожан. Пехо­
та обходилась дешевле, горожане и крестьяне более рыцарей
подчинялись дисциплине, приказу. К тому же пехота сража­
лась в плотном строю, и это значительно облегчало командо­
вание ею. Английские лучники стреляли на очень большие
расстояния с удивительной меткостью и скоростью.
424

Преимущества пехоты выявились в битве при Кресси в Пи­
кардии в 1346 г. Вот как французский поэт и хронист Фруассар
в своей «Хронике» описывает начало этого сражения:
«Когда король Филипп дошел вплоть до того места, близ
которого расположились в боевом порядке англичане, и он
увидел их, — кровь вскипела в нем, ибо он слишком их нена­
видел. Так, он нисколько не удерживал себя от того, чтобы
вступить с ними в бой, равно как и не имел надобности в том,
чтобы принуждать себя к этому, а сказал своим маршалам:
«Пропустите вперед наших генуэзцев и начинайте бой во имя
Бога и монсеньора Дионисия Святого!» Там было этих генуэз­
ских стрелков из арбалета примерно 15 тысяч, которые не бы­
ли в состоянии начать битву, так как сильно устали и измучи­
лись из-за длительного перехода...
Когда генуэзцы были все собраны и выстроены и должны
были начать наступление, то они принялись удивительно
громко горланить; и делали они это, чтобы поразить англи­
чан, но англичане молча стояли на месте и не обращали на
это ровно никакого внимания. А английские стрелки из лука,
когда они увидели такое положение вешей, продвинулись не­
много вперед и стали с большим мастерством пускать в гену­
эзцев свои стрелы, которые пускались и вонзались так густо,
словно снег... Пока солдаты Филиппа готовили свои арбалеты
всего лишь к одному пуску стрелы, английские солдаты за это
время успевали выпустить семь стрел. Генуэзцам никогда еще
не приходилось встречаться в бою с такими стрелками из лу­
ка, какими были английские.
Рядом с ними и англичанами стояли плотными рядами
рыцари, верхом на богато убранных конях и роскошно оде­
тые, которые наблюдали за схваткой генуэзцев и за тем, как
они сражались; так что когда они пытались повернуть назад,
то не смогли этого сделать. Ибо король Франции Филипп VI
де Валуа, сильно разгневавшись при виде их жалкого строя и
того, что они потерпели поражение, так повелел и сказал: «Те­
перь же перебейте эту шваль: они обременяют нас и без толку
загораживают нам путь». И было видно там, как рыцари, за­
жатые между ними, стали их избивать, и многие спотыкались
среди них и падали между ними, не будучи более в.состоянии
подняться. А англичане по-прежнему усиленно стреляли в са425

мую гущу толпы, и ни один выстрел не пропал даром, ибо
стрелы вонзались и падали среди державшихся рыцарей или
же среди тех, что падали там и спотыкались, находясь в самом
плачевном состоянии, — и могли они быть подняты с земли
не иначе, как с усиленной помощью своих людей, оруженос­
цев. Так началась битва между Блуа и Кресси».
Кроме того, английский король разместил рядом с лучни­
ками «бомбарды, стрелявшие маленькими железными ядрами.
Во время ведения огня стоял такой грохот, а земля сотряса­
лась так сильно, что казалось, разгневанный Бог решил
уничтожить весь род людской». Это первое применение ар­
тиллерии страшно напугало французских солдат.
Итак, бой начали английские лучники и обрушили на
французов град стрел. Французские стрелки сразу же были
смяты, а рыцарей их тяжелые доспехи предохраняли от смер­
тельных ударов, но в большинстве и они сами и их кони были
ранены, а многие опрокинутые на землю не могли встать
из-за тяжести доспехов. Атака французов захлебнулась, а
контратака английских копейщиков завершила дело. Погибло
около 1500 французских рыцарей и лишь трое — английских.
Битва при Кресси сильно пошатнула авторитет французско­
го рыцарства. Французская армия была наголову разбита. По­
беда англичан в битве при Кресси открыла дорогу к француз­
скому порту Кале. С каждым годом война становилась все
ожесточеннее.
В 1347 г. началась осада «морских ворот Франции» —
порта Кале, через него ввозилась шерсть из Англии, столь не­
обходимая для французского сукноделия. Двенадцать месяцев
Эдуард I I I и его армия безуспешно пытались взять брошен­
ный на произвол судьбы французским королем город. И все
двенадцать месяцев его жители держали героическую оборону
своего города. Защитники Кале страдали от ран, голода и
жажды. Когда же обессилевшие горожане решили сдаться,
Эдуард в ярости потребовал публичной казни шести самых
уважаемых и знатных граждан. Только при выполнении этого
условия король соглашался пощадить остальных жителей и не
подвергать город полному разорению и уничтожению. И эти
шесть человек сами добровольно согласились принять смерть
ради спасения своего города и своих сограждан... Английская
426

королева была поражена жестокостью мужа и на коленях умо­
ляла Эдуарда I I I пощадить шестерых героев. Английский ко­
роль проявил милосердие, но зато все французы-горожане
были выселены из Кале, а их место заняли англичане.
На юго-западе Франции англичане захватили с моря Гиень
и Гасконь, где наместником Эдуарда I I I стал его сын Эдуард
(см. Эдуард Черный Принц). Это был еще очень молодой чело­
век, которого пьянил звон мечей в пылу битв и сражений.
Своей отвагой и храбростью он выделялся даже среди самых
опытных рыцарей английского войска. Его отличал еще и
цвет его доспехов — черные латы, черный шлем с черными
плюмажами (так тогда называлось специальное украшение из
перьев на головных уборах и конской сбруе), и, конечно же,
он гарцевал на великолепном вороном коне. Поэтому его
прозвали Черным Принцем. Принц Эдуард снискал себе
громкую славу своими военными подвигами.
Базируясь в Бордо, он вместе со своими рыцарями совер­
шал жестокие грабительские набеги на центральные области
Франции. В 1356 г. Черный Принц задумал поход в Южную
Францию. На обратном пути близ города Пуатье его 8-тысяч­
ное войско было настигнуто 25-тысячной армией, которой
командовал сам король Франции Иоанн I I Добрый и в которой
были его сыновья.
Вот что повествует нам об этих событиях «Нормандская
хроника»: «Войско короля Иоанна настолько приблизилось к
войску принца, что одно видело другое, и ждали на следую­
щий день боя... Чтобы получить перемирие, принц согла­
шался вернуть королю Иоанну все замки и крепости, которые
он завоевал в королевстве Французском и которые находи­
лись в его руках уже три года, и заплатить 100 тысяч золотых
флоринов; принц соглашался остаться пленником и заложни­
ком, пока все это не будет выполнено и устроено, с тем чтобы
все его люди могли уйти без боя. Эти все предложения король
Иоанн отклонил и сказал... чтобы принц и все его люди сда­
вались... на его милость или же он попытается взять их силой.
Когда принц узнал ответ, он построил своих людей и ожидал
битвы в... страхе, потому что король Иоанн имел большое
войско... Но англичане решили сражаться до последнего.
427

Король Иоанн образовал несколько боевых линий и пору­
чил первую из них маршалам, которые так спешили схватить­
ся с врагом, что линия короля была еще далеко позади, а мар­
шалы уже прошли через изгородь и вошли в соприкосновение
с англичанами внутри загороженного поля, где те стояли в
боевом порядке. И тотчас были они разбиты, и большая часть
их людей убита или взята в плен...
Бойцы герцога Орлеанского разбежались, а те, которые
остались, присоединились к корпусу короля. Англичане стя­
нули свои ряды и немного перевели дух, а король и его люди
прошли большой и длинный путь, что их очень утомило. Тог­
да король и его корпус стали смыкаться, и тут произошла
большая и жестокая битва, и многие англичане поворачивали
и убегали, но французы так скучились под жестоким обстре­
лом лучников, попадавших им в головы, что большинство их
не могло сражаться, и они падали один на другого. Тут стало
ясно поражение французов». Они побежали, многие даже не
вступили в битву.
Первым покинул поле сражения наследник Иоанна дофин
(титул старшего сына короля по его уделу — область Дофинэ)
Карл — будущий король Франции Карл V Мудрый. Иоанна
бросили на поле сражения все его приближенные, и только
младший сын, 14-летний Филипп, предостерегал сража­
ющегося короля криками: «Государь отец, опасность справа!
Отец, берегитесь слева!» Эти крики были не лишними, потому
что прорезь в забрале рыцарского королевского шлема давала
плохой обзор, но они мало чем могли помочь. Бесстрашно
сражаясь во имя рыцарской чести, король Иоанн забыл о не­
обходимой для главы государства осторожности и вместе со
своим сыном Филиппом был взят в плен.
К концу сражения погиб весь цвет французского рыцарст­
ва. Потери французов насчитывали 5-6 тысяч человек, при­
мерно половину из них составляли рыцари. Поражение фран­
цузской армии было сокрушительным. А англичане, благода­
ря этой победе, возвратили многие древние владения
Плантагенетов во Франции. Война стала принимать очень
опасный для Франции оборот.
428

Почему Жак-простак
взялся за дубинку?

С г)

Шли тяжелые годы Столетней войны. В 1356 г. француз­
ская армия была разбита англичанами недалеко от горо­
да Пуатье. Король Франции Иоанн II Добрый попал к ним
в плен.

*f ^ . г ^ р а н ц и я находилась в крайне тяжелом положении:
казна пуста, а значительная часть страны захвачена врагами.
Нужны были огромные средства для продолжения войны и
выкупа короля из плена. Англичане затребовали колоссаль­
ный выкуп — три миллиона золотых экю, что составляло по­
чти три годовых дохода страны. Почти все французы воспри­
нимали поражение при Пуатье как национальное унижение.
К этому чувству прибавлялось крайнее раздражение против
рыцарства и знати, которые не сумели выполнить свой долг
перед страной и организовать оборону. Возмущение вызывали
и условия перемирия, подписанные плененным королем, ведь
он признал все завоевания англичан.
В отсутствие короля правителем страны стал дофин Карл,
который понимал, что для выхода из этого сложнейшего по­
ложения нужны деньги и что без согласия страны такие день­
ги не добыть. В октябре 1356 г. были созваны Генеральные
штаты (так назывался французский парламент), ведущую
роль в которых стали играть представители третьего сословия,
так как именно оно должно было принять на свои плечи ос­
новные тяготы нового налогового бремени. Штаты требовали,
чтобы сбор налогов происходил под их контролем, чтобы со­
ветники короля, виновные в расхищении королевской казны
и в военных неудачах, предстали перед судом. Новые советни­
ки должны были назначаться с согласия штатов.
Дофин пытался противодействовать реформам, считая их
посягательством на права главы королевства. В ответ один из
депутатов Генеральных штатов, прево Парижа Этьен Марсель
в 1358 г. поднял в Париже восстание, во время которого па­
рижане взяли штурмом королевский дворец и убили двух бли­
жайших советников Карла. На перепуганного дофина Этьен
429

Марсель, надел свою сине-красную шапку (это цвет Парижа),
обещая ему безопасность и покровительство. Прево Парижа
стал фактическим правителем Французского королевства. До­
фину, однако, удалось бежать из города, и он начал готовить
осаду столицы, используя при этом местные собрания штатов,
некоторые из которых соглашались дать Карлу деньги. Во
Франции оказалось два правительства.
Когда дофин начал военные действия против парижан, в
борьбу вмешался правнук Филиппа Красивого по женской ли­
нии, король Наваррский Карл Злой. Современники отзыва­
лись о нем как об умном политике и беспринципном интрига­
не. Он даже перешел на сторону англичан — врагов французов
в этой войне. Карл Злой приехал в Париж, повсюду появлялся
с Этьеном Марселем, публично признавался в своей любви и
уважении к парижанам, на самом же деле мечтая о француз­
ском престоле.
В этом же году в борьбу вступило и крестьянство. В средне­
вековом обществе выделялись три основные группы населения,
каждая из которых должна была добросовестно выполнять свои
обязанности: духовенство — молиться, крестьянство — всех
кормить, а военные — защищать страну. Это обеспечивало мир
и процветание всего королевства. И вдруг выяснилось, что одно
из сословий — рыцарство — не следует этим заповедям. Все
тяготы, которые лежали на плечах крестьян, они молча перено­
сили, потому что надо было кормить рыцарство, защищавшее
страну. Но теперь, после того как выявилась неспособность ры­
царей побеждать, бремя тягот стало невыносимым. Бежавших с
поля боя рыцарей не впускали в города, отгоняли от деревень,
отказывали им в крове и пище. Непонятно было для крестьян
и горожан, кто же теперь их король, кто представляет законную
власть. В этой обстановке большинство населения страны было
охвачено сильным возбуждением. То тут, то там крестьяне соби­
рались группами и, по словам хронистов, говорили, «что все
дворяне опустошили королевство Францию, что они позволили
пленить и увезти в Англию короля», «что дворяне, которые
должны их охранять, решили совершенно лишить их всякого
имущества» и потому будет великим благом уничтожить всех
дворян, всех рыцарей.
430

В конце мая 1358 г. дофин, готовясь к блокаде столицы,
потребовал от окрестных крестьян выполнения работ по ук­
реплению замков. Крестьяне восстали против этого приказа.
В области Бовези к северу от Парижа крестьяне в стычке с
отрядом дворян убили нескольких рыцарей. Это и стало сиг­
налом к восстанию. Оно охватило значительную территорию
Северной Франции и получило название «Жакерия» от унизи­
тельного прозвища «Жак-простак» (то же, что и «мужлан»),
которым знать называла крестьян. Во главе восстания встал
крестьянин Гильом Каль, человек, вероятно, знакомый с во­
енным делом. «Жаков», так прозвали участников восстания,
по свидетельству хронистов, насчитывалось около 100 тысяч
человек. Это была война не дворян против дворян, потому что
к крестьянам присоединились городские ремесленники, под­
мастерья, вечные ученики. Многие города добровольно от­
крывали ворота повстанцам. Этьен Марсель вступил в перего­
воры о союзе с Гильомом Калем и даже послал ему на помощь
отряд из 300 парижан, позднее, правда, отозванный.
«Жаки» стремились истребить всех дворян и, захватывая
замки, убивали всех благородных без различия пола и возрас­
та. Одновременно с этим они заявляли о своей преданности
престолу, королю и помещали на своих знаменах королевский
герб. Напуганные до смерти дворяне обратились с мольбами о
защите и помощи и к дофину, и к Карлу Злому. Войско Наваррского короля, в котором были и его английские союзни­
ки, встретилось с повстанцами в июне 1358 г. Карл, видя чис­
ленное превосходство «жаков», заявил о готовности заклю­
чить союз с ними, называя себя при этом другом и союзником
Этьена Марселя.
Гильом Каль отправился на встречу для переговоров с Кар­
лом Злым, поверив его рыцарскому слову, но был схвачен.
Войско Карла Злого набросилось на лишенных вождя кресть­
ян, большинство из которых никогда в жизни не воевали, и
разгромило их. Каль был жестоко казнен: его, «крестьянского
короля», посадили на раскаленный трон и короновали раска­
ленной короной. Началась повсеместная расправа над крестья­
нами, в которой участвовали все: и местные дворяне, и сорат­
ники Карла Злого, и армия дофина. Только за две недели этих
расправ с крестьянами было убито около двадцати тысяч чело431

век. Жестокость расправы с крестьянами соответствовала ужа­
су, который они внушали французской знати. В августе дофин
даровал мятежникам амнистию, но штрафы и контрибуции об­
рушились прежде всего на крестьянство.
Этьен Марсель и его сторонники остались в одиночестве:
армия дофина сжимала кольцо блокады вокруг Парижа. Тогда
Марсель решил впустить в столицу отряд англичан, приведен­
ный Карлом Злым. Многие из сторонников прево Этьена
Марселя сразу же отошли от него, потому что даже восстав­
шие парижане считали себя подданными французской коро­
ны, и он был убит сторонниками дофина.
Вскоре в 1358 г. Париж открыл свои ворота армии дофина
Карла, который первым делом казнил ближайших сторонни­
ков Этьена Марселя и отменил все решения Генеральных шта­
тов, принятые во время восстания.

«Королевство,
загубленное женщиной,
будет спасено Девой»
Почти всегда исход самых затяжных и трагических собы­
тий предрешают простые люди, и история знает тому мно­
го примеров. Так произошло и в Столетней войне между
Францией и Англией. В момент, когда на французских
землях хозяйничали английские солдаты, Французское
королевство находилось на грани катастрофы, а францу­
зы, казалось, потеряли последнюю надежду на победу,
явилось чудо, и имя ему было — Жанна д'Арк.

'офин Карл (см. Карл V Мудрый), физически слабый и
очень трусливый человек, проявил незаурядные способности
как государственный деятель. В 1360 г. в Бретиньи ему удалось
заключить мир с Англией. По этому миру почти треть терри­
тории Франции — все земли к югу от реки Луары — ос­
тавалась под властью английского короля. Но Эдуард III отка­
зался от всяческих притязаний на франкскую корону. Этот же
договор подтверждал сумму выкупа за свободу короля Фран432

ции Иоанна Доброго. После заключения мира Иоанн Добрый
под честное рыцарское слово был отпущен во Францию, что­
бы ускорить сбор денег. А его сын Филипп остался в плену
заложником. Сумма выкупа составляла три миллиона золотых
экю, т. е. двести миллионов франков. А казна была пуста.
Пришлось прибегнуть ко всем средствам, даже самым уни­
зительным и постыдным, чтобы отыскать необходимую сумму.
Летописцы писали, что «король Франции продал свою плоть
и кровь». За 600 тысяч флоринов он отдал замуж свою 11-лет­
нюю дочь Изабеллу самому жестокому тирану Италии Джану
Галеаццо Висконти (см. Висконти Джан Галеаццо), который
был известен тем, что устраивал охоту на людей на улицах
своей столицы и бросал затем в печи свою живую добычу. По­
ка Иоанн собирал деньги на свое освобождение, из плена бе­
жал его сын. И король заявил следующее: «У меня нет другого
выхода, я должен вернуться в плен. Если даже во всем мире
не останется места для честности и справедливости, оно дол­
жно быть в словах и сердцах королей!»
Ступив на корабль, французский король Иоанн прибыл в
Лондон 10 января 1364 г. и через три месяца — в марте этого же
года — умер. Коронование нового короля должно было состо­
яться 13 мая 1364 г. Король Наваррский Карл Злой решил по­
мешать проведению церемонии и даже задумал похитить до­
фина по дороге из Парижа в Реймс. С этой целью наваррские
войска, стоявшие в Эвре, перешли на другой берег и раскину­
ли лагерь, чтобы немного отдохнуть и дождаться королевского
кортежа. Вскоре на горизонте показались французские вой­
ска, которые охраняли путь короля в Реймс. И вот началась
жестокая битва. Только после двух дней ожесточенных боев
королевские войска под командованием Дюгеклена одержали
первую победу за тридцать лет войны с англичанами. Это был
первый подвиг Дюгеклена, который предопределил его вы­
дающуюся карьеру полководца.
Дофин Карл вступил на престол и постарался оправдать
данное ему прозвище Мудрого. Отменив все решения Гене­
ральных штатов, он все-таки смог упорядочить взимание на­
логов, увеличить число наемных военных отрядов, активно
внедрял в свою армию новшество того времени — артилле433

рию. Карл V Мудрый предпринял множество мер, чтобы ук­
репить дисциплину в своей армии. На должность коннетабля
(так называлась высшая военная и административная долж­
ность того времени) Франции был назначен Бертран Дюгеклен, талантливый и осторожный полководец. Говорят, что он
не отличался красотой и был почти уродлив: на своих широ­
ких плечах он носил огромную голову, похожую на нако­
вальню. Женат он был на одной из самых прекрасных дам
своего времени.
Когда же в 1369 г. война возобновилась, то военное счастье
стало склоняться на сторону Франции. Французская армия
оттеснила англичан на юге страны к морю, оставив под их
властью только Бордо, Байонну и побережье между ними. Из­
менился и сам характер войны. Прежде благородные рыцари
сражались с другими благородными рыцарями во славу своего
оружия, своих сюзеренов и своих дам, что вовсе не исключало
их стремления к военной добыче, к трофеям. Все это теперь
оставалось, но было оттеснено на второй план, а на первый
вышла национальная война одного государства против друго­
го — Франции против Англии.
В начале XV в., когда бедный французский король Карл VI
мучился в мире своих страхов, навязчивых идей и больных ви­
дений, в его стране полыхал огонь междоусобных битв. В 1415 г.
английский же король Генрих V из династии Ланкастеров вос­
пользовался распрями во Франции, возобновил войну и вторгся
во Францию. Часть французского дворянства и, в первую
очередь, герцог Бургундский Иоанн Бесстрашный поддержали
англичан. Действия Иоанна не были с точки зрения морали то­
го времени государственной изменой, потому что вассал прино­
сил клятву не государству, а лично королю. Но это было пред­
ательством Франции по представлениям всех честных францу­
зов того времени.
25 октября 1415 г. около деревни Азенкур близ города Кале
произошло трагическое для Франции сражение. Хотя армия
французов была несколько больше и даже Иоанн Бесстраш­
ный, вопреки клятве, данной английскому королю, решил в
последний момент выступить на французской стороне, пора­
жение было сокрушительным. Снова, как при Кресси и Пу434

атье, французские рыцари действовали несогласованно, они
двинулись вперед, обогнав собственных стрелков и артилле­
рию. Английские лучники обстреляли кавалерию и отступили
через болото. Но то, что было возможно для легковооружен­
ных пехотинцев, оказалось невозможным для одетых в тяже­
лые доспехи всадников, и стрелы англичан без труда точно
поражали увязших в болоте французов. Когда в атаку пошла
французская пехота (ведь переправить через болото артилле­
рию было нельзя), то грязь, размешанная копытами коней,
оказалась непроходимой для копейщиков, и они в ней тоже
завязли. Так болото погубило французскую армию.
Поражение под Азенкуром, полный разгром армии арманьяков, было лишь одним из гибельных последствий меж­
доусобной борьбы за власть между бургундцами и арманьяками, которая длилась почти 26 лет и окончательно разорила
королевство. 25 октября 1415 г. Франция потеряла около трид­
цати тысяч человек. В этот день Карл Орлеанский и герцог де
Бурбон были пленены противником, а весь цвет французского
рыцарства был практически уничтожен. Карл Орлеанский
провел в английских тюрьмах 25 лет. Именно там он начал
писать прекрасные, полные безнадежной грусти стихи. Но
этого оказалось недостаточно, чтобы остановить междоусоби­
цу. Продолжалась борьба между Иоанном Бесстрашным и
юным дофином Карлом, сыном Карла V I .
Дофин, предварительно посоветовавшись с коннетаблем
Франции Арманьяком, приказал похитить свою мать, короле­
ву Изабо, подозреваемую во всех возможных изменах, и от­
везти ее под усиленным конвоем сначала в Блуа, а затем в Тур.
Там ее заточили в крепость, и страже приказано было «за­
быть», что их пленница — королева. В Париже же дофин де­
лал все, чтобы набить кошельки своих сторонников золотом,
даже распродавал платья королевы, дорогую мебель и драго­
ценности, которые Изабо оставила в Венсенском дворце. Но
любая партия сильна не только деньгами. Нужны и верные
сторонники. А коннетабль Арманьяк совершил целый ряд
серьезных ошибок, из-за чего большинство его сторонников
покинуло дофина и присоединилось к армии герцога Бур­
гундского.
435

Английский король был дальновидным политиком. Рас­
считывая на поддержку Иоанна Бесстрашного, который после
битвы при Азенкуре тут же присоединился к английским вой­
скам, он выбрал самое удачное время, чтобы высадиться в
Нормандии и двинуться на Париж. Достигнув Санлиса, Ген­
рих V потребовал отречения Карла VI от престола с тем, чтобы
занять его место. Генрих наставлял своих посланцев: «Объяс­
ните Карлу все по-хорошему, что я сохраню ему все привиле­
гии до конца его дней при следующих условиях: первое — я
должен быть назначен регентом с титулом короля Франции.
Второе — за меня должна выйти замуж сестра дофина Екате­
рина, закрепив таким образом наш договор». Карл VI тогда
был в здравом уме и при помощи своих советников смог со­
ответствующим образом оценить предложения Генриха.
Тем временем королева Изабо была освобождена из плена
своим верным слугой и поклонником герцогом Бургундским,
который привел в Тур отряд из восьмисот человек и получил
ключи от города. Дофин Карл, потерпев поражение, бежал из
Парижа и готовился продолжить борьбу против вероломной
матери, которая предавала короля и Францию. Поэтому коро­
лева Изабо решила избавиться от своего сына навсегда, орга­
низовав его убийство. И в исполнении этого плана она реши­
ла также использовать безотказного Иоанна Бесстрашного.
Она предложила Иоанну попросить аудиенции у дофина, во
время которой подстроят несчастный случай и гибель Карла.
Иоанн Бесстрашный должен был спровоцировать ссору с до­
фином и, когда горячий юноша нанесет оскорбление, убить
его. Герцог согласился.В начале сентября 1419 г. аудиенция состоялась на мосту в
Монтеро, где дофин разбил палатку. Обменявшись нескольки­
ми приветственными фразами, Иоанн Бесстрашный стал на­
стаивать на поездке к королю в Париж, на что принц заявил,
что сделает это тогда, когда сочтет нужным. Герцог расценил
эти слова как оскорбление. Он, положив одну руку на эфес
шпаги и другой схватив дофина за воротник, приготовился к
тому, что принц попытается его оттолкнуть, и тогда сопровож­
дающие люди Иоанна Бесстрашного сделают свое кровавое
дело. Но один из верных слуг дофина, увидев, что его хозяин
436

в опасности, бросился на герцога Бургундского и, пробив ему
голову секирой, вытолкнул из палатки. Все произошло так
быстро, что оторопевшие бургундцы не успели вступиться за
своего герцога. Они вынуждены были прикончить любимого
хозяина, избавляя его от предсмертных мук.
Сам дофин не был свидетелем убийства. Когда Карл все
же вышел из своего убежища и увидел тело, распростертое на
мосту, он потерял сознание. Его вынуждены были перевезти в
замок Монтеро, чтобы дать ему возможность прийти в себя
после пережитого потрясения. Рассказывают даже, что когда
он пришел в сознание, то очень горевал и оплакивал смерть
герцога, своего двоюродного брата, заодно и свою участь. Уже
через несколько дней все знали, что юный дофин совершил
чудовищное убийство. Это обвинение создало серьезную угро­
зу и без того непрочному гражданскому миру. Именно в этот
момент бургундцы были самой влиятельной силой во Фран­
ции, и возникла опасность того, что все королевство восста­
нет против дофина.
Сын Иоанна Бесстрашного Филипп Добрый Бургундский
горел желанием отомстить за смерть отца. Королева Изабо
стала повсюду сеять сомнения в законности рождения своего
сына Карла, и парижане очень скоро стали называть бедного
Карла не иначе, как «так называемый дофин». Филипп Бур­
гундский вступил в переговоры с английским королем, захва­
тившим к тому времени значительную часть Франции, и по­
обещал ему полную поддержку в вооруженной борьбе против
дофина. После предварительного обмена посланиями моло­
дой герцог Бургундский отправился в Аррас к Генриху V и за­
ключил с ним соглашение.
В 1420 г. был подписан официальный мир между Франци­
ей и Англией. По этому договору Генрих V объявлялся реген­
том и наследником Французского королевства и вступал в
брак с дочерью Карла V I , дофин же Карл лишался прав на­
следства. На всех перекрестках дорог глашатаи объявляли:
«Монсеньор Карл Валуа, дофин Вьенский, не достоин насле­
довать владения любого родившегося и еще не родившегося
государя». Вот так будущий король Франции Карл VII потерял
все. Ему оставалось надеяться только на чудо,
437

Сам дофин, естественно, не признал этого договора, но
его власть распространялась только на часть Южной Фран­
ции. Казалось, война вот-вот закончится поражением Фран­
ции. Ситуацию не изменила даже неожиданная смерть в ав­
густе 1422 г. короля Генриха V. Регентом королевства до совер­
шеннолетия своего сына он попросил назначить герцога
Филиппа Бургундского. Герцог Бургундский с достоинством
от этого отказался, передав регентство герцогу Бедфорду.
Два месяца спустя, в октябре 1422 г., скончался несчаст­
ный король Карл V I . Вскоре после всех этих событий был со­
бран английский парламент, объявивший, что «родившийся
от законного брака королевы Екатерины и недавно умершего
короля Англии принц, которого с сего дня положено называть
Генрих VI, является единственным наследником французской
и английской корон, за исключением «так называемого дофи­
на Карла». Таким образом, объединенную корону унаследовал
Генрих V I , сын Генриха V и внук Карла V I . Тогда ему не ис­
полнилось еще и года, и он мирно спал вдалеке от бушевав­
ших страстей в колыбели одного из замков Лондона.
В это же время в Пуатье был коронован на престол своими
сторонниками дофин под именем Карла V I I , который часами
обсуждал мучившие его вопросы о законности своего проис­
хождения, ведь никаких доказательств этому не было.
С коронацией дофина Карла все королевство было разделе­
но уже официально. В одной части правил отвергнутый своей
матерью французский принц, а в другой от имени малолетнего
английского короля — регент. Между арманьяками и бургундцами с новой силой вспыхнула война. Армия Карла V I I посто­
янно терпела поражения, даже если противник оказывался
слабее. Дорогу на юг, куда враги рвались, чтобы расправиться
с Карлом V I I , англичанам и их бургундским союзникам пре­
граждал город Орлеан. Не рискуя оставить его в тылу, англича­
не в 1428 г. начали осаду города.
*...Шел 1420 год. В деревушке Домреми, расположенной на
одном из берегов реки Маас, восьмилетняя девочка играла со
своими подружками у огромного волшебного бука — дерева
фей, которые, как рассказывали местные легенды, водили во­
круг него свои хороводы и пели дивной красоты песни, неся
438

мир и благоденствие этому краю. Эта веселая, подвижная де­
вочка и не подозревала, что придет время и она исправит зло,
совершенное «плохой королевой» Франции, — и таким обра­
зом осуществит старинное пророчество волшебника Мерлина:
«Королевство, загубленное одной женщиной, будет спасено
Девой».
Жанна родилась в семье простого крестьянина Жака Дарка. (Подлинная фамилия семьи Жанны была Дарк. Форма
«д'Арк» возникла много позднее, когда героиню пожелали
«облагородить» и наделили дворянским именем.) Долго забав­
ляться играми Жанне не довелось. Вся ее семья трудилась с
утра до ночи. Теперь пришел и ее черед. Но девочка не уны­
вала. Всякое дело спорилось в ее руках. Единственное, чему ее
не научили, так это читать и писать. Некогда было, да и не­
кому: большинство взрослых сами не знали грамоты.
Самым тяжелым детским воспоминанием Жанны была
война. Войну Жанна д'Арк знала с тех пор, как помнила себя.
Война была повсеместной, постоянной, неотвратимой как
рок. Подобно страшной чуме или моровой язве, опустошала
она города и села, распахивала поля под кладбища, сеяла ужас
и смерть. Теперь же шли самые трагические для Франции го­
ды Столетней войны. Большая часть французской земли, в
том числе и Париж, была в руках врага — Англии и ее основ­
ного союзника французского герцога Бургундского.
Когда Жанне исполнилось тринадцать лет, она уже не бы­
ла такой, как все дети. Она больше не играла, не водила хоро­
водов с подругами, редко смеялась. Ее видели неизменно за­
думчивой и молчаливой. Часто и подолгу она была в церкви.
Девчонки и знакомые ребята иногда подсмеивались над ней,
а чаще удивлялись.
Но никто даже не догадывался, что происходило в душе
Жанны. Ей было безумно жаль всех: и родителей, и односель­
чан, и соотечественников из далеких провинций, и одинокого
дофина. И всего больше жалела она милую измученную
Францию. В церкви впервые в тринадцать лет ей показалось,
что она слышит голоса, призывающие ее к подвигу. Ей пред­
ставлялись образы, неясные, но дорогие сердцу. Она хорошо
знала эти образы и голоса. Они принадлежали тем, на кого ей
439

всегда велели уповать, кого она видела на изображениях, о
ком слышала в рассказах и молитвах. Это был прекрасный
рыцарь, попиравший дракона, — святой Михаил. С ним вмес­
те являлись святые Екатерина и Маргарита, покровительницы
несчастных и угнетенных. Все они говорили от имени Бога.
Но девушка действительно слышала голоса, на которые
откликалось ее большое и чуткое сердце, — это были вопли
измученных людей, стоны страдающей родины. Именно по­
этому она так вслушивалась в эти голоса и следовала неуклон­
но их предначертаниям.
В деревне Домреми все знали старое предсказание Мерли­
на, знали, что для того, чтобы спасти Францию, девушка при­
дет из Лотарингии, из седого дубового леса... Жанна слышала
голоса, которые говорили ей, что Францию можно спасти
только на поле брани. Женщина, погубившая Францию, —
это королева Изабо, продавшая страну врагу и отринувшая
собственного сына, наследника престола, — здесь нет сомне­
ний. А девушка? Девушка с лотарингской границы, из седого
леса Шеню? Сердце Жанны лихорадочно стучало. Да, несом­
ненно, это был ее жребий. Ей всего лишь семнадцать лет, но
Родина ждет ее. И она придет. Она выполнит свой долг до
конца.
Однажды утром Карл V I I вошел в свою часовню и «обра­
тился со смиренной просьбой к Всевышнему защитить его от
наветов врагов, если он действительно является наследником
короны и королевство принадлежит ему по праву». А несколь­
ко месяцев спустя, в марте 1429 г., в Шиноне одетая в муж­
ской костюм девушка увидела его в толпе сторонников, отвела
в сторону и сказала: «Я хочу передать тебе от имени Господа
Бога, что ты — наследник престола и настоящий сын короля!»
Эти золотые слова раз и навсегда освободили Карла от мучив­
ших его сомнений, что в конечном счете и решило судьбу
Франции.
Девушка также сказала, что зовут ее Жанна, а явилась она
для того, чтобы освободить Орлеан, изгнать англичан из Фран­
ции и короновать законного дофина. Жанна сумела убедить
этого трусливого и нерешительного монарха, что призвана
спасти Францию. Далее началось прямо-таки чудо. Точнее,
440

французов охватило чувство свершающегося на их глазах чуда.
Слухи о Жанне д'Арк (родилась около 1412 г., казнена в 1431 г.)
достигли Орлеана еще до ее прибытия туда. Во главе француз­
ского войска 29 апреля 1429 г. Жанна примчалась на помощь
Орлеану, изнемогавшему в кольце вражеской осады. 8 мая Ор­
леан был освобожден. После этого Жанну стали называть Ор­
леанской Девой. Вслед за этой победой Жанна еще не раз на­
носила поражения надменным английским полководцам.
18 июня состоялась крупнейшая победа французов при Божанси. 29 июня королевская армия выступает на Реймс, с древних
времен являвшийся местом коронации французских королей.
10 июля взят Труа, 16 июля Реймс открыл свои ворота солда­
там Карла V I I . 17 июля 1429 г. Карл V I I был миропомазан и
коронован в Реймском соборе, и Жанна д'Арк держала во вре­
мя этой церемонии развернутое королевское знамя.
Армия, во главе которой стояла Орлеанская Дева, по тем
временам наступала достаточно быстро. За 17 дней был прой­
ден путь в триста километров, а это означало 15—20 километ­
ров в день. А ведь Реймс находился в глубине территории, за­
нятой англичанами и бургундцами! Совсем незадолго до этого
малочисленные английские отряды наносили поражения куда
более крупным французским. У короля не было денег, чтобы
содержать войско, казна была пуста. И вдруг после снятия оса­
ды с Орлеана в королевскую армию стали стекаться люди, со­
бравшиеся на войну на свои собственные средства. Города, на­
ходившиеся на пути в Реймс, открывали ворота королю и
Жанне без боя.
Что же произошло? Прежде всего, в сердцах французов
исчез страх. Атаки осажденных в Орлеане очень часто дости­
гали успеха только потому, что Жанна останавливала бегущих
и под развернутым знаменем шла на штурм укреплений. Ее
самоотверженность, вера в победу, бесстрашие и преданность
Франции вдохновляли ее соратников. В Жанне простые фран­
цузы видели орудие Бога. А Бог не мог помогать неправому
делу. Значит, с французами Бог, справедливость на их стороне
и бояться больше нечего. Французы почувствовали себя
частью единого целого — Франции. Война перестала быть де­
лом одного сословия. Под гнетом английских солдат и рыца441

рей страдал весь французский народ. К тому же в глазах прос­
тых людей воплощением Франции был ее король, помазанник
Божий, управляющий королевством от имени Бога. Право и
силу он получал от обряда миропомазания, и после корона­
ции в Реймсе народ шел за своим королем, сила и права ко­
торого охранялись свыше.
После коронования Карла V I I Жанна повела войска на
Париж. Стояла осень 1429 г. Несмотря на все усилия, столицу
взять не удалось. Но Жанна не пала духом от неудачи. Вооду­
шевленные ее непоколебимой верой в торжество правого
дела, французы одержали несколько важных побед на севере
Франции, прорвались в город Компьен, осажденный врагами.
Во время одной из отважных вылазок из города 23 мая 1430 г.
небольшой отряд Жанны был со всех сторон окружен. После
отчаянного сопротивления Жанна попала в плен к бургундцам, которые передали ее в руки герцога Люксембургского, а
тот за 10 тысяч золотых монет в ноябре 1430 г. продал ее анг­
личанам. 30 мая 1431 г. Жанна д'Арк была обвинена в ереси и
колдовстве и заживо сожжена на костре на площади Старого
рынка в Руане. Пепел развеяли над водами реки. Молва дол­
гое время утверждала, что сердце Жанны д'Арк огонь не тро­
нул!
Однако подвиги Жанны, ее победы не были напрасными.
Французы постепенно стали вытеснять англичан с собствен­
ной земли. И только тогда, когда Столетняя война закончи­
лась, хотя и без заключения какого-либо мира, и Карл V I I
стал полновластным государем измученной, разграбленной,
но возрождающейся и свободной Франции, для короля насту­
пило время смыть с себя последнее пятно: обвинение в том,
что на престол его возвела еретичка. Итак, через четверть века
процесс Жанны был пересмотрен, формально по просьбе ее
матери, фактически же по требованию французского короля.
В 1455—1456 гг. в Париже и Руане состоялся новый суд. Честь
Жанны была восстановлена. Прежний приговор объявили ре­
зультатом подкупа, подлогов, клеветы, коварства. Отречение
Девы было объявлено недействительным, как исторгнутое за­
пугиванием, присутствием палача и угрозой сожжения. Через
столетия, в 1920 г., католическая церковь причислила Жанну
к лику святых.
442

Один день из жизни
английского крестьянина XIV века

..„/.С

4S

По дорогам истории проходят не только великие люди. Не
только деяниями королей и подвигами рыцарей наполне­
но Средневековье. Труд обыкновенных простых людей и
особенно крестьян — вот то, что составляет основу этой
исторической эпохи.

1J4

U \ Y рай солнца показался над горизонтом. От вспахан­
ной земли поднимался пар. Он слабо розовел и переливался в
утренних лучах. Звонко пели птицы. Из деревни тянуло дым­
ком; крик петуха возвещал наступление нового дня.
Джон остановил своих волов и отер пот со лба. Он работал
на пашне уже не один час. Пришлось вставать затемно, чтобы
вспахать до зари хоть небольшую часть своего участка, на дво­
ре конец апреля, и он должен успеть и рожь посеять, и огород
посадить. Иначе не будет урожая осенью и семья останется
голодной. А как тут успеешь, если три дня в неделю он со
своим плугом и упряжкой из двух волов должен приходить на
поле господина и отрабатывать барщину, вспахивая это поле?
Вот, слышно, в соседнем маноре вилланы обязаны работать на
домене лорда только один день в неделю, а в остальное время
могут обрабатывать свою землю. У них и урожаи лучше; мно­
гие возят продавать излишки зерна, мед и сыр на рынок в
соседний город. Правда, большую часть вырученных денег у
них забирает стюард в качестве ренты лорду. Это плата за то,
что крестьяне пользуются землей своего господина, как бы
«держат» участки земли от лорда, который является верхов­
ным собственником всей земли в маноре: и барской, и кресть­
янской запашки.
Джон тоже платил своему лорду денежную ренту, как и
многие его соседи. Она была не такой уж низкой — 14 пенсов
в год. Но ведь у него и участок немаленький: целых 28 акров,
почти виргата! Вон его сосед справа, Томас Пейн, держит от
лорда всего 5 акров, а платит за него целых 12 пенсов! И отец
его, и дед платили столько же. Джон, присаживаясь на траву,
чтобы отдохнуть хоть немного, подумал: «Не повезло же бед­
няге Тому! Участок у него в пять раз меньше, чем мой, а ренту
443

платим почти одинаковую. Чего и удивляться, что одежка у
Томаса вся в заплатах, а дети его бегают вечно голодными.
Неудачно сложился для него обычай...» Джон нередко думал о
том, какую роль играл обычай в жизни крестьянского мира.
Когда-то давным-давно, в незапамятные времена, в стране
начали складываться нормы и правила, регулировавшие отно­
шения между лордами и вилланами. Постепенно эти нормы
укреплялись, традиции становились все более определенны­
ми... К XIV в. они сложились настолько, что даже лорд манора
не всегда мог их нарушить. Обычай ограничивал всевластие
господина; именно обычаем определялся уровень рент — они
были относительно стабильными, «твердыми», как говорили в
то время, и не могли произвольно повышаться из года в год.
Обычай манора, таким образом, защищал крестьян от прояв­
ления злой воли господина. «А дед Тома, — продолжал раз­
мышлять Джон, — пришел в наш манор сравнительно недав­
но; как говорят, в конце правления первого из Эдуардов, а
сейчас-то начал править король Ричард, вот и получается, что
не более семидесяти лет живут Пейны в нашем маноре Тоттенхем. Они ведь и до сих пор считаются «пришельцами» по
сравнению с семьями тех, чьи предки жили на этой земле не
одно столетие. А обычай строг к «пришельцам», он не защи­
щает их так, как коренных жителей манора. Вот поэтому-то
лорд и назначил Тому такую высокую ренту за маленький
участок. Да, видно, не сложился обычай для Тома...»
Джон поднялся с травы. Пора было идти домой. Тут неда­
леко — вон она, деревня, на пригорке. В центре возвышается
церковь, рядом — господский дом. И церковь, и дом — осно­
вательные, устойчивые; стены у них прочные, достигающие
шести футов в толшину. Джон слышал, что такие дома стро­
или римляне во время своего вторжения в Англию.
Римляне покинули Англию, а дома и церкви до сих пор
строятся по их правилам... Жилища крестьян теснились во­
круг церкви и господского дома. В Тоттенхеме, где жил Джон
со своей семьей, было 45 крестьянских дворов — очень боль­
шая деревня! Соседние деревеньки были гораздо меньше и со­
стояли из 15—22 дворов. Почти все крестьяне имели около
своих домов небольшие огороды; во дворах прогуливались ку­
ры и утки, у наиболее зажиточных в хлеву было определено
444

место для коровы или вола, реже — двух. Участки пахотной
земли, которые обрабатывали крестьяне, лежали за деревней,
в общинных полях, и были поделены на полосы с тем, чтобы
никто не имел преимуществ и чтобы каждому виллану доста­
лись по справедливости как плодородные, так и неплодород­
ные земли. В деревне, где жил Джон, как почти повсюду в
Англии в то время, была распространена система трехполья:
одно поле не засевалось («лежало под паром») — так давали
отдых земле; на втором сеяли яровые, а на третьем — озимые.
Затем очередность «пара» на полях и засева их яровыми и ози­
мыми менялась — именно таким образом можно было улуч­
шить севооборот и повысить урожайность.
Дом Джона находился совсем близко от церкви. Он от­
крыл дверь и вошел внутрь. Пахнуло дымом — в его доме, как
и в старых домах некоторых соседей, домах, сохранившихся
чуть ли не со времен Нормандского завоевания, не было труб,
и дым выходил через дверь, узкие окна без стекол и щели в
соломенной крыше. В углу на охапке соломы, прикрытые до­
мотканым одеялом, вместе со щенками, спали его дети —
Джек и Ричард, пяти и семи лет. «Помощники растут», — как
всегда при взгляде на мальчиков, подумал Джон. «Скоро
вместе с отцом будут землю пахать, да и участок, пожалуй,
будет кому передать после моей смерти», — продолжал он
свои размышления. О том, что будет после его смерти, Джон
всегда думал с беспокойством. Дело в том, что он сам, его
жена и дети были вилланами по рождению («по крови», как
говорили в те времена), они находились от лорда манора не
только в поземельной, но и в личной зависимости. А это оз­
начало, что не только их земля, дом, скот, но и они сами счи­
тались имуществом своего господина. Он мог их продать
вместе с их нехитрым добром или без него, лишить их участ­
ка, выгнать их из манора и так далее... У вилланов не было
документов на ту землю, которую они держали от лорда.
Правда, когда Джон был моложе и вступал в держание, его
участок и он сам в качестве держателя были зарегистри­
рованы в протоколе манориальной курии, но никакого доку­
мента он не получил. Стюард вручил ему соломинку — вот и
все. «По соломинке» земля издавна передавалась от лорда за­
висимым крестьянам; соломинка была символом этой зависи445

мости. Понятно, что вилланы не имели наследственных прав
на те участки, которые держали от лорда. Лорд считался един­
ственным наследником имущества виллана, поэтому земля
крестьянина вовсе не обязательно переходила после его смер­
ти его детям. Лорд мог, например, сдать землю виллана в
аренду другому, более богатому крестьянину, а следовательно,
брать с арендатора повышенную плату. Да мало ли что мог
сделать господин, воля которого имела все-таки решающее
значение в его отношениях с вилланами. Он мог изгнать
семью Джона с ее участка, а пахотную землю «запустить», на­
пример, под пастбище для своих овец, чьей шерстью было вы­
годно торговать на рынке. Точно так же он мог поступить с
семьей любого виллана в маноре.
Вот почему Джон с беспокойством думал о будущем. Ка­
залось бы, растут дети, да еще сыновья... А смогут ли они вес­
ти хозяйство на той земле, где выросли, — еще неизвестно.
Все будет зависеть от решения лорда манора.
...Джон молча завтракал, размышляя о своей жизни. Ря­
дом, подавая на стол, бесшумно сновала его жена. Завтрак
был скудным: кусок ячменного хлеба с козьим сыром, овсяная
каша да кружка воды. Мясо в доме ели в основном по празд­
никам.
Да и где было его взять? Ведь чтобы хоть как-то сводить
концы с концами да еще выплачивать ренту лорду, мясо и би­
тую птицу возили на рынок для продажи. Там же приходилось
продавать молоко, домашний творог, сметану и сыр, а самим
довольствоваться в основном, помимо ржаного и ячменного
хлеба, репой, горохом, бобами, луком... Не слишком-то весе­
ло работается после такой еды!
Джон встал и перед выходом еще раз оглядел свое жили­
ще: деревянный стол, несколько грубых табуреток и скамей,
куча глиняных горшков у очага... Рядом — загон для теленка
и ягнят (домашние животные нередко в те времена жили в
доме вместе с хозяевами). Была еще и прялка: жена Джона
Анна — большая мастерица прясть пряжу. Она и одежду шила
для мужа и сыновей. Целый день Анна в работе: надо встать
затемно, приготовить еду (ну хоть горшок каши сварить), за
скотиной убрать, накормить кур, подать завтрак мужу и де­
тям... А потом — идти отрабатывать барщину на поле госпо446

дина: три дня в неделю, с октября по август. Весной — сеять,
в сенокос — траву косить и сено в скирды собирать, в пору
уборки урожая — жать господский хлеб, возить его вместе с
Джоном на их же собственной телеге в амбар лорда... Да мало
ли еще что! Всего не перечислить.
Думая о том, что и его жене живется несладко, Джон вы­
шел из дома. Стояло погожее весеннее утро. Солнце уже при­
гревало, освещенную его лучами свежую листву ласково пере­
бирал легкий ветерок. Синева неба отражалась в неглубокой
речке, огибавшей пригорок, на котором размешалась деревня.
Пора было идти пахать господское поле. Погоняя впереди
себя волов, Джон медленно направился в сторону общинных
полей: там, вперемежку с полосами вилланской земли, лежала
часть земли лорда манора. Вместе с Джоном шли другие вил­
ланы — его соседи. Все они были обязаны по весне пахать
господскую землю в течение почти целого дня по понедельни­
кам, средам и пятницам — до тех пор пока не закончат вспаш­
ку. А земли-то у лорда вон сколько! Сотни и сотни акров. По­
мимо полос в открытых общинных полях, лорд имел еще от­
дельный массив — собственно господский домен, который
лежал в низине, по правую руку от общинных полей, если
встать спиной к деревне. Именно к домену и направлялись
теперь крестьяне.
Пахали по двое. Одному крестьянину не справиться с тяже­
лым плугом — лемех-то, с помощью которого производилась
глубокая вспашка, — железный. Да и отвал весит немало -? а
иначе невозможно было бы вести «чистую борозду», т. е. ровно
и аккуратно отваливать пласты земли в сторону от направления
вспашки. Вот и получалось, что Джон с помощью рукоятки на­
правлял плуг и регулировал глубину борозды, а его напарник
(им был упомянутый нами Томас Пейн) вел упряжку. Упряжка
состояла уже не из двух, а из четырех волов: Томас и Джон объ­
единили своих животных в одной упряжке. Плуг принадлежал
обоим крестьянам одновременно: он был куплен вскладчину.
Стоил такой плуг не менее 3—4 фунтов; таким образом, его
цена более чем в сто раз превышала годовую ренту как Джона,
так и Тома. Понятно, что одной крестьянской семье приоб­
рести такую дорогую, хотя и незаменимую в хозяйстве вещь
было не под силу. Поэтому для покупки тяжелого плуга объ447

единялись нередко сразу по нескольку крестьянских дворов.
Такой тип плуга использовался, как правило, для вспашки
«тяжелых», лежащих где-нибудь в низине или в пойме реки
плодородных и переувлажненных земель. Как раз такими зем­
лями и владел хозяин манора Тоттенхем. Крестьяне же до­
вольствовались менее плодородными, песчаными или извест­
ковыми почвами, вспахать которые можно было и легким
плугом, который обычно тащили за собой не четыре, а два
вола.
Налегая на плуг, Джон старательно вел «чистую борозду».
Пот заливал глаза. Усталость тяжелым грузом наваливалась на
плечи. Надо было спешить — а то скоро придет управляю­
щий, будет измерять, сколько акров вспахано, и проверять ка­
чество вспашки. Не угодишь — оштрафует. Джон устало думал
о том, что в эту весну ему еще предстоит выполнить немало
вилланских повинностей: надо будет возить камни из камено­
ломни для строительства дороги, ведущей к дому лорда, вмес­
те с другими крестьянами чинить мост через реку, чистить ка­
навы и выгребные ямы, возить хворост из леса и заготавли­
вать его для того, чтобы зимой можно было обогреть дом
господина, нести ночную караульную службу в его усадьбе...
А придет время — косить сено на его лугу, пасти его скот,
убирать его урожай, молоть его зерно, а если свое — то только
на мельнице лорда с уплатой специального денежного взноса
в два пенса. Нелегка жизнь крестьянина! На обработку своего
участка земли и времени-то почти не остается. К тому же все
погожие дни приходится проводить на полях хозяина, а в не­
настье работать на собственном участке.
Джон поднял голову и взглянул на солнце, сиявшее в без­
облачном небе. «Однако уже часа два пополудни», — подумал
он и попросил своего напарника остановить волов. Они рабо­
тали без перерыва уже более пяти часов...
Вдали показался управляющий. «На сегодня хватит, — по­
дойдя ближе, сказал он. — Вам всем приказано идти в курию.
Вы не забыли, что сегодня Судный день?»
Не зная, радоваться им или печалиться, крестьяне побрели
в деревню. С одной стороны — неплохо, что на сегодня тяже­
лая работа на домене была закончена, с другой — было понят­
ным, что и в курии их не ожидало, как обычно, ничего хоро448

шего. Почти любое посещение вилланами курии манора было
связано с уплатой ими лорду денежных взносов.
Курия всегда была центром внутренней жизни манора.
Именно в курии, находившейся в отдельном флигеле рядом с
господским домом, крестьяне получали допуск к держанию.
Это означало принесение присяги верности лорду манора: на­
до было (обычно встав на колени) произнести традиционную
фразу: «Клянусь жить по обычаям моих отцов и во всем ис­
полнять волю моего господина». После этого имя держателя,
размер его участка и высота годовой ренты вносились в спе­
циальный протокол, который попадал затем в архив манориальной курии.
Держатель уплачивал «вступной файн», т. е. определенный
денежный взнос за вступление в держание. Файн, как прави­
ло, был намного выше годовой ренты и нередко выглядел как
покупка крестьянином земли — ведь высота файна во многом
зависела от размера крестьянского участка и качества почвы.
Джон, например, в свое время вступая в держание, внес за
участок файн в 3 фунта — плата, в три раза превышающая
уровень его годовой ренты. Далее, после уплаты файна, вил­
лану, как мы уже упоминали, вручали соломинку (или прут) —
знак того, что он вступил в держание.
Но в маноре были и другие крестьяне, которые получали от
стюарда не соломинку и не прут, а специальный документ —
копию того самого протокола, который составлялся в курии
после принесения ими присяги лорду. Держателей земли по
копии манориального протокола в то время называли копи­
гольдерами. В XIV в. их было меньше, чем вилланов. Однако
они обладали большими правами по сравнению с последними.
Копигольдеры, как правило, были лично свободными и нахо­
дились от лорда манора лишь в поземельной зависимости. Они
нередко платили более низкие ренты и файны по сравнению с
вилланами, и их в большей степени защищал обычай манора
от проявления всякого рода несправедливости со стороны лор­
да. Однако как вилланы, так и копигольдеры при возникнове­
нии имущественных споров с лордом (или друг с другом) были
обязаны посещать суд манора, находившийся тут же, в манориальной курии. Ни виллан, ни копигольдер не мог поехать в
соседний город и обратиться там со своей жалобой в городской
15 Средние века

449

суд; будучи в зависимости от своего господина, оба они подле­
жали именно суду господина. Понятно, что лорд чаще всего
разрешал споры с крестьянами в свою собственную пользу,
чувствуя себя почти неограниченным правителем в маноре и
считая зависимых крестьян, по сути, своими подданными.
В этом смысле и вилланы, и копигольдеры не могли не
завидовать немногочисленным фригольдерам манора Тоттенхем, которые, как и прочие граждане королевства (дворяне,
купцы, горожане), вполне могли подавать иски в суды общего
права и даже рассчитывать на скорый и (нередко) справедли­
вый суд в своих тяжбах с лордом. К тому же, живя в маноре и
работая на собственной земле, доставшейся им по наследству
от отцов и дедов, фригольдеры не были обязаны лорду вы­
сокими денежными рентами. Их «ренты», как правило, были
иллюзорными и скорее напоминали подарки господину: это
могла быть роза к празднику, пара шпор, перчатки или охот­
ничий сокол.
...Войдя в деревню, крестьяне направились к курии. Они
не могли даже зайти домой, чтобы поесть и отдохнуть после
тяжелой работы. Об этом не могло быть и речи — ведь в ку­
рии их ждал стюард.
Однако пришлось задержаться: когда Джон, Том и другие
вилланы подошли к дому лорда, они увидели, что деревенская
площадь рядом с домом была заполнена народом. Было шум­
но: кричали и плакали дети, судачили женщины, лаяли соба­
ки... Оказалось — всех жителей манора собрали на площади
для того, чтобы они присутствовали при наказании у позорно­
го столба. Наказания такого рода были весьма широко распро­
странены в Англии XIV в. как в городах, так и в сельской мест­
ности. На этот раз наказывали целую семью: братьев-вилланов
Ричарда, Уолтера и Джека Абрахамов, не желавших жить «на
земле своих отцов по обычаю и согласно воле лорда», бежав­
ших из манора за три недели до описываемых событий и посе­
лившихся без разрешения господина в близлежащей городской
округе. Всех их, как тут же, на площади, рассказала Джону со­
седка, отыскали и связанными привезли в манориальную ку­
рию. Братья раскаивались, униженно молили о прощении,
принесли присягу лорду и поклялись до конца своих дней
жить в границах манора. Но лорд был неумолим. Братьев при450

говорили к уплате огромного штрафа в 100 шиллингов и к на­
казанию плетьми у позорного столба.
Их выводили по одному из дверей курии. Руки осужденно­
го привязывали к столбу и бичевали его по обнаженной спине
до тех пор, пока он не терял сознания. Толпа на площади без­
молвствовала, даже дети перестали плакать. Каждый понимал,
что и его в случае неповиновения господину может ожидать
эта печальная участь...
Мрачно глядя в землю прямо перед собой, Джон с болью
слушал крики, доносившиеся от позорного столба, и думал о
том, насколько тяжела жизнь виллана. Словно бы ты и не че­
ловек, а просто часть имущества хозяина. И выхода-то из это­
го положения практически никакого нет. Вон в соседнем ма­
норе вилланы взбунтовались против своего лорда, отказыва­
лись работать до тех пор, пока им не понизят ренту. Ну и что?
Приехал шериф, зачинщиков заковали в кандалы, увезли в го­
родскую тюрьму, а остальных жестоко наказали плетьми. Да
еще, наперекор обычаю, повысили норму продуктовой ренты:
заставили поставлять к столу лорда не только масло и яйца,
как бывало раньше, но еще приносить к Пасхе по петуху и
курице с каждого двора. Да что там! Управляющий в любом
маноре может приказать увести у виллана овцу или бычка, ес­
ли это потребуется господину. А уж после смерти виллана его
родственники просто обязаны привести в стадо лорда лучшую
голову скота: корову, лошадь или вола. Это называется —
выплатить гериот господину, как бы символизирующий пол­
ную власть последнего не только над жизнью, но и имущест­
вом виллана даже после его смерти. До обидного мало живут
крестьяне — умирают рано: нередко в 30—40 лет. От недо­
едания, тяжелой работы, побоев, всяческих болезней. Особен­
но опасна чума. То и дело терзает всю страну. Уносит она и
старых, и малых. Наиболее страшной, как рассказывал Джону
его отец, чума была в конце сороковых годов нынешнего сто­
летия. Никого не пощадила: ни детей, ни взрослых; ни бога­
тых, ни нищих, ни дворян, ни вилланов. И сейчас еще, в се­
мидесятые-то годы, сказываются последствия этого страшно­
го мора: вон как мало народу в деревнях. Работать почти
некому, земля лишняя пустует до сих пор. Понятно, что еще
и по этой причине господа и ренты «взвинчивают», и отработ­
ки увеличивают.
451

...Джон оторвался от своих тяжелых раздумий. Толпа во­
круг него зашевелилась, задвигалась, начала редеть — с нака­
занием у столба было покончено, и люди понемногу расходи­
лись по своим делам. День все больше близился к вечеру; тени
становились длиннее, воздух — прохладнее.
Наконец крестьяне, в числе которых был и Джон, ступили
на порог манориальной курии. Флигель, где была расположена
курия, был совсем небольшим, всего в несколько комнат. В од­
ной из них, специально отведенной для общих собраний насе­
ления манора, крестьян уже ждали управляющий и приказчик,
сидевшие за большим столом посередине. Тут же был староста,
обязанный следить за порядком в деревне, — свой, выбранный
год назад из числа таких же, как и Джон, вилланов, но наибо­
лее уважаемый среди них. Старосту члены крестьянской общи­
ны должны были избирать ежегодно — им, кстати, мог быть не
только свой брат виллан, но и фригольдер тоже. Фригольде­
ров, правда, крестьяне «выбирали» уже по рекомендации стю­
арда в тех случаях, когда администрации манора была наибо­
лее выгодна та или иная кандидатура.
Переминаясь с ноги на ногу, комкая в руках снятые с го­
лов шапки, крестьяне стояли в дальнем углу комнаты. Вилла­
нов было человек десять, среди них несколько женщин. Се­
годня, в Судный день, в курии должны были разбираться их
тяжбы с лордом и друг с другом, различного рода проступки
и преступления внутри манора. Справа от вилланов, на широ­
кой скамье, сидели в ряд 12 человек «присяжных» — самых
уважаемых и, как правило, наиболее зажиточных в деревне
людей, в чьи обязанности входило вместе с администрацией
манора разбирать межкрестьянские споры (или споры кресть­
ян с лордом), выносить решения, определять вид наказания за
тот или иной совершенный проступок.
Сегодня начали с разбора дела Кристины Хейл. Джон
очень хорошо знал Кристину — она нередко забегала к его
жене занять немного хвороста, корма для цыплят или просто
посудачить. Жила она одна с двумя детьми, и после смерти
мужа ей нелегко было сводить концы с концами. Чтобы вы­
ручить хоть немного денег, она продала часть своего участка и
амбар живущему неподалеку Джеймсу Ботервику, такому же
виллану, как и она сама. Напрасно она сделала это! И как не
452

понять, что лорд или стюард непременно накажут за такие ве­
щи... Ведь верховное право собственности на землю и имуще­
ство виллана (вилланки) принадлежало не ему самому, а ко­
нечно же — лорду. И действительно, как говорили, рассержен­
ный лорд вызвал Кристину к себе, заявил, что земля — его
собственность навечно и право распоряжаться ею при­
надлежит только ему. Он лишил Джеймса Ботервика его при­
обретения, отобрав у него землю и амбар в свою пользу, а
Кристину заставил работать на барщине не три, а пять дней в
неделю. Хорошо хоть, из манора не выселил и дом не
отобрал... А сегодня, в Судный день, в курии должен был ре­
шаться вопрос о том, какой штраф наложить на Кристину за
совершенное ею «преступление против лорда».
После непродолжительного совещания «присяжных» Крис­
тина, выйдя на шаг из группы крестьян и низко склонив го­
лову, выслушала приговор: «Заплатить лорду манора Тоттенхем 40 шиллингов в качестве штрафа за содеянное». Спорить
было бесполезно, да и небезопасно — за это могли и наказать.
Обжалованию решения манориального суда тоже не подлежа­
ли, да и не было для крестьянина судьи выше лорда. Остава­
лось только одно — покориться. Хотя было совершенно непо­
нятно — где сможет достать Кристина такую огромную для
нее сумму. При ее-то нищете! Ведь на 40 шиллингов в то вре­
мя в Англии можно было купить, например, 8 коров или
столько же лошадей. Большие, деньги для крестьянина, целое
состояние! Одно только оставалось Кристине — отрабатывать
сумму штрафа на барщине (а на это потребуется, возможно,
не один год) или идти по миру...
Вторым по счету в тот Судный день шло «дело» копиголь­
дера Роджера Тейлора. Роджер, молодой видный малый, на
целую голову выше Джона, с месяц назад женился на Мэри
Смит, дочери мельника, которая считалась первой красавицей
в Тоттенхеме. Женились они, как говорят, по любви; и жить
бы им в мире и согласии, растить бы детей... Да видно, не
суждено родиться их детям. Без разрешения лорда стали жить
вместе Роджер и Мэри, не испросили они согласия господина
на свой брак. А ведь это разрешение, «в соответствии с обы­
чаем манора и волей лорда», крестьяне должны были получать
вот в этой самой манориальной курии, где они все теперь на453

ходятся. Ни вилланы, ни даже копигольдеры не могли в то
время жениться по своему собственному желанию или выбору.
Разрешит лорд — пожалуйста. Не позволит — не смей.
Роджер и Мэри, бледные и испуганные, стоя ожидали ре­
шения своей участи. «Только бы их не разлучили», — про­
неслось в голове Джона. В этот момент раздался голос стюарда,
закончившего держать совет с 12 «присяжными»: «Суд манора
постановляет: считать женитьбу Роджера и Мэри неугодной
Всевышнему, ибо нарушен ими закон манора и право нашего
господина, да простит им Всевышний их прегрешение. Назван­
ных Роджера и Мэри разлучить, а Роджера приговорить к вы­
плате штрафа в сумме 48 шиллингов». «Так и есть, — подумал
Джон, — произошло самое страшное. Как они будут жить друг
без друга?»
Однако делать было нечего. Стюард говорил сейчас от
имени материального закона, и никто не был вправе нарушать
этот закон...
Вслед за стюардом с места поднялся староста и по заранее
данному ему поручению администрации манора огласил перед
притихшими крестьянами длинный список вилланских про­
ступков за последние полтора года.
Из слов старосты Джон в очередной раз уяснил себе одну
нехитрую истину: самыми серьезными преступлениями в ма­
норе считались те, которые можно было определить как «по­
сягательство на имущество лорда».
Например, в мае 1377 г. трое «злоумышленников», как на­
звал их староста, вилланы Джон Хант, Томас Эдрич и его брат
Эндрю Эдрич, срубили 18 дубов в лесу, принадлежавшем их
господину, за что и заплатили все вместе штраф в 60 шил­
лингов. Роберт Чапмен, незаконно увезший всего лишь не­
сколько охапок прутьев из леса лорда, был оштрафован на це­
лых два шиллинга! В 1378 г. виллан Томас Тейлор также нанес
ущерб лорду, загрязнив господский пруд и передвинув вокруг
этого пруда изгородь вместе с привязью для скота, за что и
был вынужден отдать в казну курии 10 шиллингов.
Особенно частыми были потравы в угодьях лорда. Так,
вилланы нередко запускали свой скот в господские луга и дуб­
равы. Размер штрафа за такой проступок определялся очень
интересными факторами: типом угодий и видом домашнего
454

скота, совершившего потраву. Крестьянам давно было извест­
но, что за потраву в дубраве взыскивали менее строго, чем на
пастбище лорда, специально засевавшемся травами для выпа­
са животных из господского стада. Вот и староста подтверж­
дает это: он сказал, что виллан Ричард Фуллер, недавно вы­
пустивший двух своих коров на пастбище лорда, заплатил за
этот проступок целых два шиллинга, в то время как его соседи
(также вилланы) Джейк Малтон и Ричард Вистон за ту же
провинность в господском лесу — лишь по 8 пенсов. За по­
траву бычком крестьяне манора Тоттенхем обычно платили в
качестве штрафа 2 пенса, коровой — 1 пенс, а лошадью —
целых 4.
Нередкими были также покушения не только на господ­
ские угодья, но и на движимое имущество лорда. Так, про­
шедшей зимой в манориальной курии было проведено рассле­
дование по делу о краже имущества господина Роджером
Меркейтом, вилланом по происхождению, присвоившим себе
две оловянные сковороды с кухни господского дома и один
мельничный жернов, а также выломавшим дверь и оконную
раму все в той же кухне. Странно, но, как следовало из слов
старосты, на вора не был наложен привычный штраф за про­
винность; ему лишь было вменено в обязанность вернуть ук­
раденное хозяину имущество. «Возможно, — подумалось Джо­
ну, — это из-за того, что Роджер-то — сосед самого старосты;
вот по-соседски староста и заступился за него, когда этот воп­
рос обсуждался в курии...»
Вилланы уводили, случалось, и господский скот. Напри­
мер, Джек Уэйнер, укравший у лорда 33 овцы и не вернувший
их, был оштрафован в курии на 10 шиллингов.
Наиболее поразительный случай, касающийся кражи гос­
подского имущества, был связан опять-таки с именем просто­
го виллана Уолтера Клерка. Он, как поняли крестьяне из того,
о чем сейчас рассказывал староста, украл у жены их лорда зо­
лотое кольцо стоимостью 5 шиллингов, распятие стоимостью
20 шиллингов, серьгу, стоившую 18 пенсов, и пару шпор хозя­
ина за 6 пенсов. Уолтер был схвачен, без суда и следствия бро­
шен в тюрьму близлежащего города, где и должен был отбы­
вать длительное заключение. В этом случае никакой обычай не
мог защитить преступника — ведь обычай, как правило, исхо455

дил из представлений о «разумности»; он защищал крестьян
тогда, когда это являлось действительно разумной необходи­
мостью. Действия же Уолтера Клерка не отличались ни разум­
ностью, ни порядочностью. Его осуждали не только стюард
или староста, но и крестьяне тоже, как было заметно Джону
по лицам рядом стоявших вилланов. «Не укради, — думал
Джон, — это одна из главных заповедей для любого доброго
христианина. Да и обычай манора строг к тем, кто нарушает
эту заповедь...»
Действительно, обычай предписывал крестьянам вести до­
бродетельный образ жизни, он являлся нравственным регуля­
тором отношений в маноре. Так, не поощрялись, например,
ссоры и драки, сквернословие (особенно сквернословие в су­
де), пьянство, несвоевременные выплаты долгов, кражи и так
далее. Между тем, к сожалению, все эти нарушения в повсед­
невной жизни крестьян Англии XIV в. были более чем много­
численны.
В особенности члены деревенской общины страдали от
«неаккуратности» во взаимном погашении долгов: многие
крестьяне (с разрешения лорда) брали, например, в аренду
друг у друга небольшие участки пастбища или луга и в течение
ряда лет не платили за эту межкрестьянскую аренду. Не менее
частыми были и так называемые «межкрестьянские» кражи, за
которые, согласно манориальному закону, чаще всего следова­
ло наказание в виде штрафа. Обычными были кражи домаш­
них животных, птицы, домашней и кухонной утвари, летом —
сена, фруктов. Вырубали также садовые деревья в садах друг
друга. За проступки подобного рода в курии назначали штраф
в 2-3 пенса.
Отдельно штрафовали за драки и сквернословие Причем
за ссоры и ругань на улице полагался штраф в 3 пенса, тогда
как за подобную провинность в помещении манориальной ку­
рии взымали уже 6 пенсов. Например, недавно, как следовало
из «отчета» старосты, вилланка Маргери Тейлор уплатила
штраф в 3 пенса за то, что обругала проходившего мимо ее
дома калеку, в то время как Томас Дак и Уолтер Фуллер, бра­
нясь и сквернословя в курии по поводу своих долговых обяза­
тельств, были оштрафованы на 6 пенсов каждый.
...Наконец, после «отчета» старосты, настала очередь Джо­
на. Он выступил на шаг вперед и произнес: «Я, Джон Смит,
456

год назад без разрешения лорда приобрел у своего соседа То­
маса Пейна три серпа стоимостью в 7 пенсов каждый и до сих
пор не заплатил ему за эти серпы, в чем каюсь сейчас пред
Томасом и обещаю немедленно отдать ему деньги. А если ку­
рия решит — готов внести штраф за свой проступок». Джон
поглядел на стоящего рядом Тома и дотронулся рукой до его
плеча. Том, в свою очередь, — до плеча Джона. Этот жест оз­
начал, что взаимные претензии исчерпаны и дело решено ми­
ром. Тем и полезны были Судные дни в маноре, что крестьяне
могли и даже были обязаны прилюдно покаяться в своих пре­
грешениях, а если надо — уплатить долги...
Разбор крестьянских дел в курии продолжался до позднего
вечера. Наконец стюард закрыл заседание курии; крестьянам
было приказано расходиться по домам.
«Вот и еще один день прошел», — думал Джон, подходя к
своему жилищу. Он поднял голову: в вышине уже зажигались
первые звезды. С поля тянуло вечерней свежестью. Еле слыш­
но шелестела листва. Завтрашний день обещал быть погожим.
Что-то он принесет Джону?

Уот Тайлер и Английское восстание
Историки часто называют XIV век столетием эпидемий,
войн и острых социальных конфликтов, которые охватили
всю Западную Европу. К этому драматическому периоду
относится и крупнейшее крестьянское восстание в средне­
вековой Англии, которое вошло в историю под двумя на­
званиями: «Английское восстание» и «Восстание Уота
Тайлера».

ел 1380 год. Прошло больше тридцати лет со вре­
мени первой и самой страшной эпидемии чумы, известной
под названием «Черной Смерти», которая выкосила больше
одной трети населения страны, опустошила многие города и
деревни. После нее было еще две смертоносные вспышки чу­
мы — в 1361 и 1369 гг. Погибло так много людей, что повсе­
местно ощущалась острая нехватка рабочей силы, а это имело
важные Последствия. Соперничество из-за рабочей силы и в
457

деревне, и в городе было весьма острым. Землевладельцы, ко­
торые буквально сбивались с ног в поисках работников, были
вынуждены более чем вдвое повышать ставки заработной пла­
ты. В связи с этим король и парламент провели закон —
«Статут о наемных рабочих», который запрещал устанавливать
более высокую заработную плату, она должна была оставаться
такой же, какой была перед «Черной Смертью». Хозяева,
предлагавшие более высокую плату, подлежали штрафу, а
сельскохозяйственные работники, требовавшие более высо­
кую плату, подвергались аресту и клеймению.
В этих условиях лорды стали требовать от своих зависимых
держателей, которые раньше имели возможность освобождать­
ся от работы на земле лорда, заменяя ее денежным платежом,
более строгого соблюдения установленных обычаем обязан­
ностей, стремились вновь «привязать» крестьян к земле и к
старой системе барщины и натуральных оброков. Кроме того,
был принят закон, согласно которому крепостным-вмлланалг
запрещалось посылать своих детей в школу или отдавать их в
церковь, чтобы они потом становились священниками. Закон
также запрещал вилланам уходить в город и поступать в учени­
ки. Все это было сделано для того, чтобы сохранить достаточ­
ное количество рабочих рук для сельского хозяйства. Подоб­
ные же меры были приняты и в городах. Цены росли, но зара­
ботная плата оставалась низкой. Ученики и подмастерья стали
создавать тайные союзы. Они договаривались сообща требо­
вать более высокой оплаты их труда и поддерживать друг дру­
га, если кто-нибудь из них подвергнется нападкам.
Англией в то время правил Ричард II, вступивший на пре­
стол в 1377 г., когда ему было 11 лет. Из-за своей молодости
он находился под влиянием крупных лордов, таких, как его
дядя Джон Гонт, герцог Ланкастерский, — самый ненавист­
ный человек в королевстве. Правительство постоянно нужда­
лось в деньгах, так как Англия находилась в состоянии войны
с Францией (Столетняя война велась с перерывами с 1337 г.)
и требовались средства для оплаты разорительных и неудач­
ных военных экспедиций, истощавших экономику страны.
Королю и его соратникам нужно было где-то найти деньги, и
поэтому с народа стали взыскивать новые, еше более тяжелые
458

налоги. Три подушные подати были наложены одна за другой:
в 1377, 1379 и 1380 гг.
И вот в 1380 г. созванный Джоном Гонтом парламент при­
нимает решение о сборе уже третьей — за небольшой отрезок
времени — подушной подати, которая и стала одной из глав­
ных причин восстания 1381 г. Каждый мужчина и каждая жен­
щина старше 15 лет должны были уплатить один шиллинг
(столько тогда стоила, например, овца, или три гуся, или дю­
жина цыплят). Для многих малоимущих, у которых, как писал
один из хронистов, «не было ничего, кроме собственных же­
лудков», это означало разорение. Обстановка в стране накали­
лась. Один из современников писал: «Люди находились в та­
ком прискорбном состоянии, что они не могли больше пла­
тить. Я подозреваю, что, если бы у них был лидер, они бы
взбунтовались». Сопротивление сбору этого налога и массовое
бегство из деревень было настолько сильным, что удалось со­
брать всего немногим более одной пятой той суммы, на кото­
рую рассчитывали. Поэтому правительство, чтобы все же со­
брать недостающую сумму, решило послать на сбор недоимок
вооруженные отряды. Именно эта попытка насильственного
сбора налога и была той искрой, которая вызвала восстание.
Первый бунт вспыхнул в местечке Брентвуд (графство Эс­
секс), жители которого оказали решительное сопротивление
сборщикам налога и во время последовавшей схватки одного
из них убили, а остальных разогнали. Услышав об этом, пра­
вительство немедленно отправило главного судью Роберта
Белкнэпа с вооруженным эскортом наказать жителей Брентвуда, но восставшие прогнали и его. Этот случай послужил
сигналом к действию. В графствах Эссекс и Кент вилланы в
массовом порядке оставляли деревни, вооружались чем попа­
ло и собирались в боевые отряды. В Норфолке, Суффолке,
Кембриджшире, Хертфордшире и Хантингдоншире народ
также взялся за оружие. К крестьянам присоединялись и мел­
кие рыцари, и ремесленники, и даже священники.
О главном вожде восставших Уоте Тайлере известно не­
много. Хотя по профессии он был кровельщиком, полагали,
что он участвовал в военных действиях во Франции. Знаком­
ство Тайлера с военной стратегией, организацией и дисципли­
ной позволяет предполагать, что это было именно так. Идей459

ным вождем восстания стал отлученный от церкви священник
Джон Болл. В числе руководителей отдельных отрядов были
люди разного общественного положения, например, Уильям
Грайндкоб — горожанин Сент-Олбанса, красильщик из Нор­
фолка Джеффри Литстер и сэр Роджер Бэкон — рыцарь, зем­
левладелец и дворянин — собрали свои отряды в Маусхолдском лагере неподалеку от Нориджа и водили оттуда повстан­
цев в сражения.
В начале июня в lQro-Восточной Англии собрались тыся­
чи вооруженных вилланов. В Кенте восставшие двинулись на
Рочестер и штурмовали замок, освободив из тюрем заключен­
ных, среди которых было немало беглых крестьян. Затем по­
встанцы направились к Мейдстону, где освободили из заклю­
чения Джона Болла, который стал духовным отцом народного
восстания, и на Большом совете, состоявшемся 7 июня 1381 г.,
выбрали Уота Тайлера своим руководителем. Совет издал це­
лый ряд приказов, один из которых предписывал населению
прибрежных районов не присоединяться к восставшим, а ос­
таваться на местах и охранять побережье от набегов францу­
зов. На совете в Мейдстоне были впервые сформулированы и
основные цели восстания. Повстанцы объявили, что они яв­
ляются верными королю Ричарду (см. Ричард II) общинами
Англии и ставят своей целью удалить от юного короля «дур­
ных советников», убедить его дать свободу крестьянам и отме­
нить все поборы, за исключением налога в одну пятнадцатую
часть дохода.
Каждый лорд манора имел документ или список, в котором
были записаны имена всех крестьян и держателей и указаны
размеры земельных участков, а также размеры денежной или
отработочной ренты, которую каждый обязан был выплачи­
вать. Эти записи были важными юридическими документами,
на основании которых каждый лорд мог отстоять свои требо­
вания, если они оспаривались. Именно поэтому, когда гос­
подский дом или имение какого-нибудь лорда подвергались
нападению, эти списки уничтожались. Сами дома сжигались
и разрушались. Кроме того* восставшие беспощадно расправ­
лялись с Чиновниками, судьями и судебными исполнителями,
которые в их глазах были главными врагами.
460

После Большого совета часть армии повстанцев под руко­
водством Уота Тайлера направилась на штурм Кентербери. Но
сражение не состоялось, так как горожане сами распахнули
ворота города и приветствовали повстанцев. Войдя в кафед­
ральный собор, повстанцы преклонили колена, перекрести­
лись, и Тайлер поднялся на кафедру. Он объявил, что канцлер
королевства — архиепископ Сэдбери, изменник и приговорен
именем народа к смерти. Затем повстанцы ворвались в его
дом и уничтожили все счета, расписки и долговые обяза­
тельства. Мэр и члены городского совета торжественно при­
несли присягу верности королю Ричарду и общинам, покляв­
шись верой и правдой поддерживать и защищать новый поря­
док. Сразу же после этого повстанцами были преданы
смертной казни три человека, обвиненные в измене. Затем
Тайлер в сопровождении присоединившихся к нему 500 во­
оруженных горожан покинул Кентербери и отправился на со­
единение с остальными отрядами к Лондону.
Точных данных о численности армии повстанцев не су­
ществует, но предполагают, что в предместьях Лондона в июне
1381 г. их собралось примерно 50-60 тысяч человек. 12 июня,
когда крестьянская армия подошла к Лондону, кентские по­
встанцы расположились на ночь лагерем в Блекхите, отряды
повстанцев из Эссекса расположились по другую сторону
Темзы — у Майл-Энда. Руководители восстания заранее объ­
явили, что любой, кто попытается использовать создавшуюся
ситуацию в преступных целях, будет немедленно повешен.
Даже наиболее враждебно настроенные по отношению к вос­
ставшим хронисты признавали, что не было ни грабежей, ни
насилия, что все продовольствие и другие товары оплачива­
лись. Уот Тайлер оказался в состоянии поддерживать порядок
в своей крестьянской армии.
На следующее утро, 13 июня 1381 г., в праздник тела Хрис­
това, в лагере состоялось богослужение. Повстанцы стояли
рядами, со сверкающими на утреннем солнце знаменами, и
слушали зажигательную проповедь Джона Болла, которая
произвела на них сильное впечатление и вызвала одобритель­
ные крики: «Один лишь Болл достоин носить архиепископ­
ский сан, пусть он будет архиепископом и канцлером коро461

левства!» С этими словами, ободренные известиями, что
большие отряды крестьян подходят к ним на подмогу из дру­
гих районов страны, «истинные общины Англии» двинулись
вперед, к Лондону, чтобы увидеть короля и добиться свободы
и справедливости для всех.
Прежде чем выступить на Лондон, повстанцы обратились
к королю с просьбой о встрече с ним. Простые люди наивно
верили в короля, который был для них полубожеством. Они
считали, что он не может поступать несправедливо и сделает
все, что в его власти, чтобы помочь им. Они верили, что, если
они пойдут к нему и расскажут о своих невзгодах и страдани­
ях, все устроится наилучшим образом.
Хотя короля и настраивали против встречи с повстанцами,
которых представляли как «босоногих головорезов», все же
было решено, что король и его советники приедут на перего­
воры с Уотом Тайлером. Но назначенная встреча не состо­
ялась: по прибытии на место королевские советники, увидев
огромную толпу, вышедшую навстречу королю на южный бе­
рег Темзы, заявили, что представители восставших не могут
говорить с королем, так как одеты неподобающим образом, и
король со свитой удалились. Переговоры закончились, не на­
чавшись.
Итак, король, нарушив свое обещание, отказался говорить
с повстанцами, и опять в этом были виноваты «злые советни­
ки». Это привело повстанцев в негодование. С криками: «Из­
мена! Измена!» они быстро двинулись на Лондон через
предместья столицы, захватывая по пути тюрьмы и освобож­
дая заключенных. Восставшие атаковали и разрушили дворец
архиепископа Сэдбери в Ламбете и сожгли публичные дома,
расположенные к югу от Темзы и принадлежавшие Уолворту,
лондонскому мэру. По мере приближения армии повстанцев в
Лондоне все более усиливалось возбуждение. Уолворт органи­
зовал охрану, но лондонские ученики и подмастерья вместе с
несколькими олдерменами (членами городского совета), под­
держивавшими повстанцев, открыли Олдгейтские ворота,
впустив эссекскую армию повстанцев в город. Сняв стражу на
Лондонском мосту, олдермены позволили беспрепятственно
вступить в Лондон и кентской армии. Так Лондон без боя
462

сдался Уоту Тайлеру. Горожане, заполнившие узкие улицы,
восторженно приветствовали повстанцев.
Вступление в город произошло организованно и спокой­
но, без всяких беспорядков. Но немедленно к толпам восстав­
ших присоединились жители столицы, и с криками: «К Са­
вою! К Савою!» тысячи людей устремились на Стренд, к двор­
цу Джона Гонта. Дворец Савой, в котором были собраны
несметные сокровища герцога, подожгли со всех сторон. По
словам хрониста, «тут можно было видеть вещь, неслыханную
в наши времена: толпа крестьян, видя перед собой множество
драгоценностей, не осмеливалась прибрать их украдкой к ру­
кам, и, если кто был замечен в воровстве, того без суда и след­
ствия предавали смерти». Кто-то попытался спрятать за пазу­
ху серебряный кубок, но был пойман на месте преступления
и брошен в огонь. «Мы защитники Правды и Справедливос­
ти, а не воры и грабители», — заявляли восставшие. Разруши­
тельные действия восставших были направлены главным об­
разом против самых ненавистных чиновников. Темпль, обита­
лище юристов, принадлежавшее Роберту Хелзу, казначею
королевства, был тщательно обыскан, а все хранившиеся в
нем книги и документы сожжены. Ньюгейтская и Флитская
тюрьмы, пользовавшиеся наихудшей репутацией, были также
разрушены. Затем восставшие осадили Тауэр, где находились
король и его совет.
На заседании спешно созванного королевского совета де­
лались различные предложения. Лондонский мэр предлагал
атаковать восставших в то время, как они будут спать, но хит­
рый и осторожный граф Солсбери, пытаясь оттянуть время,
дал совет: пусть король пообещает мятежникам все, что они
просят; все равно эти обещания не будут выполнены. Но вос­
ставшие не будут об этом знать, они поверят словам короля и
отправятся по домам, довольные тем, что добились удовлетво­
рения своих требований. Этот заговор, составленный в Тауэ­
ре, и лег в основу последующих действий короля. После того
как это было решено, восставшим сообщили, что король
встретится с ними на следующий день на Майл-Энде.
В это же самое время в доме лондонского купца Томаса
Фарингдона собрался совет восставших. На этом собрании
463

была составлена петиция королю, которая включала требова­
ния отменить личную зависимость крестьян, простить все со­
вершенные во время восстания правонарушения, дать право
всем людям свободно покупать и продавать в любом городе и
на любом рынке, ограничить земельную ренту четырьмя пен­
сами за акр (0,4 га). Эти требования и были позднее предъяв­
лены королю.
Король и его свита покинули безопасный Тауэр и напра­
вились в Майл-Энд верхом через густую толпу лондонцев,
выкрикивавших свои жалобы и требовавших справедливости.
В назначенном месте их ждала армия повстанцев, выстроен­
ных в боевом порядке со знаменами св. Георгия впереди.
Когда король подъехал, все восставшие опустились на коле­
ни, приветствуя своего господина. Они кричали, что не хотят
другого короля, кроме Ричарда. Уот Тайлер и его помощники
выехали вперед и обратились к королю с двумя просьбами.
Первая состояла в том, чтобы им были выданы все те, кого
они считали изменниками королю и закону, а вторая — что­
бы король принял их петиции. Отклонив первую просьбу, ко­
роль согласился на все остальное. Затем он передал свое зна­
мя Уоту Тайлеру, с тем чтобы все знали, что отныне Тайлер
действует от имени короля. Сделав это, король, следуя всем
пунктам плана, посоветовал крестьянам мирно возвращаться
по домам, оставив в Лондоне по два-три человека от каждой
деревни, которым и будут выданы специальные грамоты,
скрепленные королевской печатью, подтверждающие все то,
о чем говорилось в петициях.
Крестьяне поверили в то, что они достигли своей цели.
Большинство повстанцев считали, что им нет больше смысла
оставаться в Лондоне, так как в хартиях, которые им дал ко­
роль, говорилось: «Да станет ведомо, что по особой нашей
милости мы отпускаем на волю всех наших подданных и дру­
гих из графства такого-то... и освобождаем каждого и всех от
крепостного состояния и настоящими грамотами делаем их
свободными; прощаем им все преступления, измены, право­
нарушения и вымогательства, совершенные кем-либо из них
и всеми вместе, и гарантируем им наш мир». Ведь это означа­
ло, что все люди стали свободны, а лорды, их прежние хозя464

ева, потеряли свою власть. Поэтому многие из восставших
стали покидать Майл-Энд и возвращаться домой, но другие, в
том числе некоторые руководители восстания во главе с
Уотом Тайлером, остались. Они собирались предъявить коро­
лю и другие требования. Кроме того, несмотря на то что мно­
гие из восставших покидали столицу, ряды повстанцев посто­
янно пополнялись за счет людей, прибывавших в Лондон из
отдаленных мест.
В то время, когда составлялись и раздавались хартии,
большой отряд повстанцев во главе с Тайлером двинулся к Та­
уэру. Они не встретили никакого сопротивления, хотя Тауэр
охраняли более шестисот человек. Повстанцы схватили архи­
епископа Сэдбери, Роберта Хелза и ответственного за налого­
вые сборы Легга и обезглавили их как изменников. После это­
го толпа вышла из-под контроля и ринулась по улицам, громя
и убивая всех попавшихся на своем пути. Это был шанс свес­
ти счеты за все старые обиды. Среди жертв оказались и жив­
шие в Лондоне фламандские купцы и ремесленники, которых
ненавидели просто за то, что они не были англичанами. Когда
на Лондон опустилась ночь, на всех улицах уже лежали трупы,
а толпа все еще металась с пылающими факелами от одного
дома к другому.
Стало ясно: чтобы подавить восстание, необходимы реши­
тельные действия. Король издал прокламацию, требующую,
чтобы все, кто не проживает в Лондоне, вернулись домой, а
королевский совет отправил своим сторонникам в Сити при­
каз тайно собрать столько вооруженных людей, сколько они
смогут, и ждать дальнейших распоряжений. Многие из лон­
донской верхушки увидели, что их дома и богатства могут
оказаться в опасности, и начали готовиться к разгрому восста­
ния. Эти приготовления происходили в течение двух дней, и,
когда все было готово, повстанцам было послано сообщение,
приглашающее их встретиться с королем вечером в Смитфилде, на обширном поле к северо-западу за стенами Лондона.
Перед встречей с повстанцами король и его свита, сопро­
вождаемые мэром Лондона Уолвортом, направились в Вест­
минстерское аббатство. Члены королевского отряда, чтобы
скрыть, что все они были одеты в кольчуги и вооружены ме465

чами, поверх доспехов набросили обычные шелковые мантии.
Прибыв в собор, они долго и горячо молились, а король Ри­
чард, на которого была возложена наиболее опасная задача,
получил отпущение грехов.
День клонился к вечеру, когда королевский отряд прибыл
в Смитфилд и занял позицию на довольно большом расстоя­
нии от армии повстанцев, возле госпиталя Св. Варфоломея.
Ричард немедленно послал Уолворта к повстанцам, чтобы по­
звать к себе Уота Тайлера. Уот верхом на низкорослой лошад­
ке, в сопровождении знаменосца, вооруженный одним лишь
небольшим кинжалом, отправился к королю. Он был уверен в
себе и чувствовал себя рядом с подростком-королем хозяином
положения. Подъехав к королю, он спешился, опустился на
одно колено и, взяв короля за руку, сказал: «Будь спокоен,
брат, и весел: через какие-нибудь две недели общины будут
благодарить тебя еще больше, чем теперь, и мы будем хоро­
шими товарищами». Король потребовал объяснить, почему
повстанцы не покинули Лондон и все еще вооружены, если
он удовлетворил все их просьбы. Тайлер же заявил, что ни он,
ни его товарищи не уйдут, пока не получат грамоту, дополнен­
ную новыми статьями, и по приказанию короля он изложил
свои требования, которые заключались в том, чтобы все леса
и воды страны стали общим достоянием, чтобы судьи и чи­
новники ни одного человека не объявляли вне закона, чтобы
никто не претендовал на господство над простым людом,
«чтобы во всей Англии был только один епископ (ибо нас уг­
нетает множество епископов и чиновников), чтобы собствен­
ность церкви была по справедливости распределена между
членами приходов после того, как будут удовлетворены на­
сущные нужды ныне здравствующих монахов и духовенства,
чтобы в Англии больше не было вилланов, а все люди были
свободны и равны». Уот Тайлер потребовал также, чтобы Анг­
лия вернулась к старому Винчестерскому статуту, изданному в
1285 г. для установления в стране гражданского мира и поряд­
ка (он возлагал ответственность за соблюдение законов в каж­
дом графстве на местное население, в том числе и на свобод­
ных крестьян), и чтобы больше не было вооруженных отрядов
людей, подобных сборщикам налогов, которые рыскали по
стране и угнетали народ от имени короля.
466

Как и было предусмотрено, Ричард спокойно выслушал эти
требования, со всем согласился и заявил: «Все, чего вы требуе­
те, я охотно вам пожалую, насколько это совместимо с моими
королевскими правами. А теперь пусть общины возвращаются
домой, поскольку их просьбы удовлетворены». Было жарко, и
у Тайлера пересохло горло. Он попросил кружку эля, привет­
ствовал ею короля и выпил все до дна. Кончив пить, он вска­
рабкался на свою лошадку и собирался отъехать, но в этот мо­
мент люди из королевской свиты окружили его со всех сторон,
и кто-то из них начал насмехаться над ним, говоря, что он зна­
ет Тайлера как величайшего вора и разбойника во всем Кенте.
Тайлер рассердился и потребовал, чтобы говоривший подошел
к нему. На него посыпались новые оскорбления, и, когда взбе­
шенный Тайлер схватился за кинжал, вперед вышел мэр Уолворт и заявил, что он арестует его, как и всякого, кто обнажит
оружие в присутствии короля. В ответ на это Тайлер ударил
мэра кинжалом, но удар лишь скользнул по доспехам, которые
скрывались под плащом. Тогда Уолворт дважды ударил Тайлера
мечом в шею и в голову. Истекая кровью, Тайлер из последних
сил пришпорил коня, пытаясь вырваться из кольца, но упал на
землю под ударом одного из рыцарей.
Повстанцы не могли видеть всего случившегося и не дога­
дывались о том, что произошло с их вождем. Они находились
слишком далеко и видели лишь сверкание мечей, что вызвало
в их рядах некоторое смятение. Они приготовились стрелять
из своих луков, но неожиданно прямо перед ними показался
всадник, в котором они с изумлением узнали короля. Ричард
проявил недюжинную смелость и осуществил завершающую и
самую опасную часть плана. Он выехал навстречу армии повс­
танцев с возгласом: «Господа, вы будете стрелять в своего ко­
роля? Все ваши желания удовлетворены. Я сам буду вашим
вождем!» В толпе крестьян, которые верили ему и для которых
личность короля была священной, раздались приветствия, но
затем послышались вопросы: «Где Уот Тайлер? И почему мы
видели блеск стали?» — «Я посвятил Уота Тайлера в рыца­
ри, — прокричал Ричард, — вы видели блеск меча во время
церемонии посвящения. Следуйте за мной. Я приведу вас к
нему». Затем, как это было предусмотрено, он подвел кресть467

ян к монастырю Св. Иоанна и приказал им собраться на поле
внутри его стен. Сам же повернул коня и во весь опор поска­
кал к своей свите.
Но как только повстанцы двинулись за королем, мэр и ры­
цари поскакали в город за вооруженными отрядами, которые
были тайно организованы во всех районах Лондона. Эти люди
и специальный отряд из восьми тысяч наемников были рас­
ставлены таким образом, что, когда повстанцы пришли на по­
ле св. Иоанна, они оказались окруженными, как «овцы в за­
гоне», по свидетельству одного из очевидцев.
В это время лондонские друзья Уота Тайлера отнесли его в
госпиталь Св. Варфоломея, где он и лежал, умирая, в комнате
настоятеля. Вскоре туда ворвался Уолворт, стащил Уота Тайле­
ра с кровати и поволок по земле на площадь, где и отрубил
ему голову, которую водрузил на конец своего копья, и, под­
няв вверх этот страшный трофей, поскакал навстречу королю
и войску повстанцев, которые ожидали увидеть Тайлера во
всем блеске рыцарского достоинства. Появление Уолворта с
насаженной на копье головой Тайлера вызвало у восставших
смятение и ужас. И когда им было объявлено, что поскольку
все их желания удовлетворены, то они должны с миром
разойтись по своим деревням, они пошли между сомкнутыми
рядами вооруженных воинов, прижимая к груди королевские
грамоты.
Избавившись от основной массы вооруженных крестьян,
воины Уолворта, которого за оказанные услуги король уже
посвятил в рыцари, вместе с наемниками приступили к
«чистке» Лондона. В городе воцарился террор. Всех подозре­
ваемых в участии в восстании казнили без всякого разбира­
тельства. Позднее началась охота за отрядами крестьян, рас­
сеявшимися по близлежащим графствам, и разгром разроз­
ненных очагов восстания в других районах.
Король Ричард играл во всем этом деле активную роль.
22 июня 1389 г. он выехал во главе своей армии в Эссекс, где
принял делегацию от большого отряда еще вооруженных по­
встанцев. В ответ на требования выполнить условия хартий,
данных в Майл-Энде, король Ричард заявил: «Вы достойны
жесточайшей смертной казни, и вас казнили бы, если бы вы
не были послами. Ступайте к своим товарищам и отнесите им
468

ответ короля. Вы были крепостными и останетесь ими; вы ос­
танетесь в крепостном состоянии, но еще несравненно более
тяжком и суровом. Ибо пока мы живы, мы постараемся всеми
силами и способами примерно наказать вас так, чтобы ужас
вашего рабского положения был перед глазами ваших потом­
ков, и чтобы вы были для них постоянным предметом про­
клятий и страха, и чтобы они боялись поступать так, как вы».
Мятежники были атакованы и фактически разбиты наголову,
но те немногие, кто уцелел, сражались, отступая еше много
дней.
Террор продолжался все лето. Юго-восточная Англия по­
крылась виселицами, которых к тому же не хватало: захвачен­
ных в плен повстанцев вешали на перекладинах по девять-десять человек одновременно после кратчайшего судеб­
ного разбирательства. Король издал указ, отменяющий все его
хартии, ранее выданные повстанцам. В указе говорилось «Ра­
бами вы всегда были, рабами навсегда и останетесь». Так за­
кончилось крупнейшее вооруженное выступление крестьянст­
ва средневековой Англии, которое сохранилось в памяти по­
следующих поколений как «Английское восстание», или
«Восстание Уота Тайлера».

Джон Болл и тайное общество
Многое в жизни Джона Болла так и осталось неизвестным.
Лишь недавно удалось установить дату его рождения: был
найден документ, который свидетельствует о том, что в
1352 г. ему исполнился 21 год или немногим больше. Та­
ким образом, он родился примерно в 1331 г., а значит,
в 1381 г., когда пробили один за другим его звездный
и смертный час, Джону Боллу исполнилось 5 0 лет.

^)
первые мы встречаемся с именем Джона Болла на
страницах обвинительного заключения церковного суда про­
тив него. Будучи священником церкви Святой Марии в Йор­
ке, он своими проповедями вызвал недовольство церковного
руководства и был сначала отстранен от кафедры, а затем пол­
ностью отлучен от церкви.
469

Придворный хронист Фруассар сообщает, что по требова­
нию последовательно сменявших друг друга кентерберийских
архиепископов Джона Болла трижды приговаривали к различ­
ным срокам тюремного заключения за «незаконное проповед­
ничество». Но, выйдя из тюрьмы, он всякий раз снова прини­
мался за недозволенное. Он считал делом всей жизни нести
свою проповедь далеко за пределы одного прихода и почти
четверть века подряд бродил по стране, публично осуждая бо­
гатых за угнетение ими бедных и призывая к социальной спра­
ведливости, свободе и созданию общественного устройства,
основанного на принципах братства и равенства всех людей.
Его проповеди неизбежно навлекали на него гнев и светских,
и церковных властей. Своей критикой существующей церкви
он заслужил и ненависть всех монастырских и светских хро­
нистов своего времени, называвших его «спятившим п^пом», а
его проповеди — «бредом». При этом все они видели в нем
«серого кардинала» Английского восстания 1381 г.
Итак, несмотря на все приказы архиепископов, Джон
Болл оказался в состоянии избегать ареста долгие годы. Он,
судя по всему, сделал своей базой Колчестер и свободно пере­
двигался по графству Эссекс. Из этого исследователи сделали
совершенно обоснованный вывод о том, что он хорошо знал
местность, поскольку был уроженцем этого графства, и что у
него были друзья и родственники в том районе, где ему дали
приют. Деревушка Пелдон, из которой происходил его отец, в
болотистом, часто укрытом туманами, прибрежном районе
Эссекса, была идеальным убежищем для беглеца, облазившего
в детстве все ее окрестности.
Джон Болл ходил по графству, возбуждая народ и готовя
его к сопротивлению. Он проповедовал на деревенских лу­
жайках и церковных кладбищах, всюду, где только мог собрать
слушателей. По воскресеньям после мессы, когда верующие
начинали расходиться, он проповедовал, по словам Фруассара,
следующим образом: «Добрые люди, дела в Англии пойдут хо­
рошо только тогда, когда все станет общим достоянием и не
будет больше ни вилланов, ни господ. По какому праву те, что
называются лордами, считаются лучшими людьми, чем мы?
Чем они это заслужили? Не происходим ли мы все от одного
отца и одной матери — Адама и Евы? И как они могут дока470

зать, какие доводы они могут привести, почему они должны
быть лучше, чем мы, если не тем, что они заставляют нас
работать на них, добывая тяжелым трудом то, что они расто­
чают в своей гордыне. Они одеваются в бархат, им тепло
в мехах и горностае, а мы вынуждены одеваться в лохмотья.
У них вина, пряности и хороший хлеб, а у нас только мякина
да овсяная лепешка, и пьем мы только воду. У них есть досуг
и хорошие дома, а на нашу долю достаются страдания и тяже­
лый труд на полях под дождем и ветром. Между тем вся их
роскошь держится нашим трудом. Давайте отправимся к ко­
ролю и будем увещевать его, что все должно быть по-другому;
в противном случае мы сами должны найти способ улучшить
наше положение». Такие слова снискали ему любовь многих
из простого люда.
Вряд ли можно сомневаться в том, что Джон Болл на са­
мом деле пользовался любовью и поддержкой простых людей.
Иначе как бы ему удалось более 20 лет просуществовать «в
бегах»? Такие проповедники, как Болл, внушали простым лю­
дям новое понимание своего места в обществе, идею о том,
что управление страной с помощью общин не только возмож­
но, но и необходимо. Неслучайно, что в ходе восстания люди
сражались под лозунгом: «За короля Ричарда и верные общи­
ны!» Они впервые осознали, что, хотя они и не представлены
и нё имеют никакого голоса в парламенте, они все же могут
стать правящей силой. Эта иерархия знати и чиновников, уве­
ренных в своем богоданном превосходстве, больше не пред­
ставлялась им нерушимой. Оказалось, что это колосс на гли­
няных ногах и его можно свалить.
Но никто не мог бы убедить народ в этом, если бы он сам
не почувствовал свою силу. Эта новообретенная уверенность
объяснялась и тем, что очень много простых людей служили
лучниками во французских войнах и со времен битвы в Креси
начали постепенно осознавать свое значение. Ведь в этой ве­
ликой битве впервые простые пехотинцы превзошли тяжело­
вооруженных рыцарей. Стоя рядом, плечом к плечу, со своими
деревенскими луками, простые крестьяне оказались в состоя­
нии сокрушить этих представлявшихся им богоподобными лю­
дей, которые восседали в сверкающих доспехах на огромных
боевых конях и владели смертоносными булавами и длинными
471

мечами. В кровавой бане Креси и других великих сражениях
того победоносного для англичан периода Столетней войны,
когда английские обшины сыграли решающую роль в разгроме
цвета французского рыцарства, находятся истоки организован­
ности и уверенности в своих силах, характерной для армии по­
встанцев Уота Тайлера в 1381 г.
Несмотря на отсутствие достоверных данных, определен­
ные черты восстания 1381 г. — одновременность выступлений
в отдаленных друг от друга областях, относительно высокий
уровень организации, наличие заранее разработанных планов
и программ — натолкнули некоторых исследователей на
мысль о существовании серьезной подпольной организации,
которая подготовила восстание. Хотя непосредственным по­
водом к восстанию явились грубые действия сборщиков нало­
га, народный протест, очевидно, созрел уже давно. Судя по
всему, накануне восстания в Англии была создана тайная ор­
ганизация, которая стала потом известной под именем «Вели­
кое», или «Большое сообщество». Ее также называли «Вели­
кое братство».
Действительно, существуют обильные свидетельства того,
что некое тайное общество существовало. Известно, что как
только на Майл-Эндской встрече 14 июня Ричард II пожало­
вал грамоты восставшим, «Большим сообществом» немедлен­
но были направлены посланцы в Норфолк, Суффолк, Кемб­
риджшир и Хантингдоншир, чтобы сообщить об этом. В сов­
ременных хрониках даже приводятся имена людей, которые
разъезжали по стране с посланиями от «Великого сообщест­
ва». Это был некий Адам Климм (он впоследствии был пове­
шен в г. Или), который «от имени Великого сообщества»
убеждал людей присоединиться к движению и прекратить вы­
полнение повинностей в пользу своих лордов. Известен также
другой посланец, Джон Райт, и некий Джордж де Дансби, из
Линкольншира, который, будучи обвинен в подстрекательстве
людей к мятежу, заявил, что «он стал посланцем «Великого
сообщества» и был направлен в город Сент-Эдмундсбери для
того, чтобы подстегнуть городскую общину к восстанию». Из­
вестны также Томас Свейн из Эссекса И Джон Шерл из Кемб­
риджа. Последний, в частности, сказал в таверне этого города
16 июля 1381 г., что «королевские министры гораздо больше
472

заслуживают виселицы, чем честный человек — Джон Болл»,
и быстро поплатился за свою излишнюю откровенность —
был схвачен и повешен. Во время судов над этими и многими
другими доверенными посланниками «Великого сообщества»
после краха восстания все они настаивали на своей неви­
новности и шли на казнь, утверждая, что просто верно служи­
ли общинам и действовали по поручению «Большого сообще­
ства». Возможно, если бы сохранились подробные отчеты о
судебных процессах над этими людьми, они бы смогли дока­
зать, что посланцы «Сообщества» действительно участвовали
в восстании й сознательно боролись за свободу.
Но, вероятно, наиболее убедительное свидетельство того,
что тайная организация действительно существовала, состоит
в самом факте, что восстание так быстро распространилось по
стране. Это могло случиться только как следствие предвари­
тельного планирования. Предполагается, что «Большое сооб­
щество» было организовано Джоном Боллом и Уотом Тайле­
ром в ряде графств. Связь между отдельными группами
тайного общества, возможно, осуществлялась через разносчи­
ков, торговцев, бродячих музыкантов и актеров, странствую­
щих монахов, ремесленников, проповедников — словом, лю­
дей, имевших возможность беспрепятственно передвигаться с
места на место. Специальные посланцы передавали инструк­
ции и послания, написанные Джоном Боллом. Некоторые из
посланий, дошедшие до нас, весьма трудно понять, ввиду то­
го, что составлялись они так, чтобы существование «Большого
сообщества» сохранялось в тайне. Если бы власти что-нибудь
обнаружили, то члены общества были бы не только арестова­
ны, но и подвергнуты пыткам и преданы мучительной смерти.
Поэтому знаменитые письма Джона Болла, посланные эссекским крестьянам и распространявшиеся повсюду, составля­
лись — по необходимости — с помощью своеобразного кода.
В них упоминалось только имя Джона Болла, а все остальные
назывались вымышленными именами.
Вот одно из простейших посланий:
«Джон Болл, священник церкви Св. Марии, приветствует
людей всякого звания и просит их во имя Святой Троицы —
Отца, Сына и Святого Духа — мужественно стоять за правду.
Помогайте правде, и правда поможет вам.
473

Н ы н е п о в с ю д у господствует гордость,
И алчность не стыдится показать свое л и ц о ,
И распутство никак не п о р и ц а е т с я ,
И о б ж о р с т в о не о с у ж д а е т с я ,
Зависть царствует вместе с и з м е н о й
И л е н ь всегда к месту.
Бог окажет нам п о м о щ ь , и б о настало время. Аминь».

В другом письме автор прячется под псевдонимом «Пас­
тырь». Имена некоторых его адресатов также зашифрованы:
«Джон Пастырь, бывший священник Св. Марии в Йорке,
а теперь в Колчестере, приветствует Джона Безымянного и
Джона Мельника и Джона Возчика и просит их остерегаться
предательства в городе. Держитесь вместе во имя Божие,
просите Петра Пахаря взяться за свою работу и как следует
наказать Хоба Разбойника. Возьмите с собой Джона Правед­
ного и всех его товарищей, и никого больше. И смотрите
только на одну главу и ни на кого больше.
Д ж о н Мельник смолол з е р н о м е л к о - м е л к о ,
Сын царя н е б е с н о г о за все заплатит.
Будьте о с т о р о ж н ы или промахнетесь,
Отличайте друга своего от своего врага,
Берите д о в о л ь н о , а потом скажите «стоп!»
Делайте х о р о ш о и лучше, избегайте греха,
Д о б и в а й т е с ь мира и стойте за него.
Об этом просит Д ж о н Праведный и все его друзья».

В одном из посланий слышится скрытый призыв к актив­
ному протесту:
« Д ж о н Болл приветствует всех вас
И сообщает, что о н уже п р о з в о н и л в свой колокол,
А теперь б о г т о р о п и т каждого действовать,
П р и м е н я я право и силу, волю и у м е н и е .
Д ж е к Мельник п р о с и т п о м о ч ь е м у
как следует поставить его мельницу.
Он смолол з е р н о м е л к о - м е л к о ,
Сын царя н е б е с н о г о за все заплатит.
С м о т р и т е , чтобы мельница шла х о р о ш о
со с в о и м и четырьмя н а р я д н ы м и крыльями —
С правом и с и л о й , с у м е н и е м и волей,
И пусть столб стоит п р о ч н о .
Когда сила будет помогать праву,
а у м е н и е идти впереди воли,
474

Тогда наша мельница будет работать х о р о ш о ;
Н о если сила п о й д е т впереди права, а воля в п е р е д и у м е н и я ,
Тогда наша мельница будет работать плохо».

В этом послании подчеркивается религиозная вера вос­
ставших, которые были убеждены, что, борясь за свои права,
они выполняют Божью волю. И действительно, Джон Болл
убеждал их, что, освобождая землю от несправедливости и
грабежа, они выполняют дело, угодное Богу.
Одно письмо написано от имени Джека Возчика:
«Джек Возчик молит вас всех, чтобы вы добром завершили
то, что начали. Делайте хорошо и все время лучше и лучше.
Только вечером могут люди воздать хвалу этому дню. То хоро­
шо, что хорошо кончается. Пусть брат мой Петр Пахарь оста­
ется дома и готовит нам пищу. Я пойду вместе с вами и помо­
гу приготовить вам мясо и питье, чтобы никто из вас не ис­
пытывал недостатка. Смотрите, чтобы Хоб Разбойник был
должным образом наказан за то, что потерял ваше доверие.
Необходимо, чтобы Бог был всегда с вами, во всех ваших де­
лах, ибо нынче время быть осторожными».
Шесть писем, это все, что можно отнести к свидетельст­
вам, которые принадлежат перу не враждебных оппонентов,
а — предположительно — самому духовному лидеру восста­
ния. Они сохранились благодаря тому, что хронисты-монахи
Уолсингем и Найтон решили включить копии приписывае­
мых Джону Боллу посланий в свои повествования о Великом
Восстании.
Эти письма не только призывают к вооруженному народ­
ному восстанию, но обнаруживают зрелый политический ум,
проникнутый идеалами раннего христианства и социального
братства. Они соотносятся друг с другом по своему содержа­
нию и, совершенно очевидно, принадлежат одному автору,
который в некоторых из них использовал псевдонимы.
Эта небольшая коллекция рифмованных посланий несом­
ненно опирается на традиции устного народного творчества.
Кроме того, изучение писем Джона Болла определенно пока­
зывает, что на них повлиял Уильям Ленгленд, автор «Видения
о Петре Пахаре», одной из самых замечательных английских
аллегорических поэм, которая была написана за несколько
лет до восстания. Именно «Видение о Петре Пахаре» Ленг475

ленда дает ключ и к пониманию содержания корреспонден­
ции Болла.
Чтобы убедиться во влиянии Уильяма Ленгленда на Джона
Болла, можно сравнить письма последнего с некоторыми
фрагментами из «Видения о Петре Пахаре»:
«А знаешь ли ты некоего святого мужа,
Которого л ю д и называют Правдой?
И не м о ж е ш ь ли ты указать нам путь туда, где живет этот человек?..»
«Клянусь Петром! — сказал пахарь и выставил вперед свою голову, —
Я знаю его так б л и з к о , как ученый знает свои книги...
Я сеял его з е р н о и ходил за его с к о т о м ,
Д о м а и вне д о м а я заботился о б его прибытке.
Я рою и копаю з е м л ю , я д е л а ю , что велит м н е Правда.
Иногда я с е ю , иногда молочу, з а н и м а ю с ь р е м е с л о м портного
И р е м е с л о м медника, если Правда мне укажет,
Я тку, и пряду, и д е л а ю , что велит Правда...
Он и с п р а в н е й ш и й плательщик, какого только з н а ю т б е д н ы е л ю д и .
О н не удерживает у себя платы своего слуги...»
«Позаботьтесь о н у ж д а ю щ и х с я и нагих, которые здесь лежат,
И бросьте им одежду, и б о так велит Правда.
А п и щ у дам им я, лишь бы было д о с т а т о ч н о з е м л и ,
М я с о и хлеб, богатым и б е д н ы м .
Пока я живу, из л ю б в и к г о с п о д у н е б е с .
И вы, л ю д и всякого звания, ж и в у щ и е п и щ е й и питьем,
Помогайте деятельно в работе тому, кто добывает вам пропитание...»
«Правда услышал эту речь и послал сказать Петру,
Чтобы он взял свою упряжку и отправлялся пахать з е м л ю . . .
И просил его оставаться д о м а и пахать свой пар,
И всем, кто помогал ему пахать, сажать или сеять,
Или в другом каком занятии мог пособлять Петру,
Вместе с Петром Пахарем Правда пожаловал прощение...»

Письма Болла были совершенно понятны простым людям,
именно потому, что поэма Ленгленда, опубликованная в 1377 г.,
пользовалась широкой известностью уже несколько лет, и тай­
ные послания, изложенные в аналогичной аллегорической ма­
нере, воспринимались как своеобразное продолжение работы
Ленгленда. Ленгленд писал об идеальной Англии доброго коро­
ля и общин, в которой каждый человек имеет свое место в об­
ществе, а вся его работа и жизнь — служение Богу. Джон Болл
в своих посланиях и проповедях шел гораздо дальше и пытался
указать путь, каким этого в действительности можно достичь.
476

Речи Болла и других проповедников-агитаторов произво­
дили неизгладимое впечатление на крестьян и сельских батра­
ков. Участники восстания поднялись против всего, что было
признано обществом. Законы, которые они пытались изме­
нить, были теми законами, на которые и их самих, и их пред­
ков приучили смотреть как на священные и неприкосновен­
ные. И все же они восстали против этих законов, потому что
считали их несправедливыми. Можно понять, почему Болл,
поднимавший народ против господ и убеждавший его взять
дела в свои руки и добиваться встречи с королем, был нена­
вистен знати и другим власть имущим.
В апреле 1381 г., за два месяца до восстания, он был арес­
тован и заключен в тюрьму в Мейдстоне. Однако, несмотря на
все предосторожности, власти узнали о готовящемся движе­
нии, и незадолго до восстания, весной 1381 г. Джон Болл был
арестован канцлером Англии — архиепископом Кентерберийским Саймоном Сэдбери и заключен в Мейдстонскую тюрьму.
Но Болл верил, что ничто не может остановить восстания, так
как приготовления к нему зашли слишком далеко. К своему
аресту он отнесся спокойно и сказал архиепископу, что скоро
к Мейдстонской тюрьме придет 20 тысяч человек, чтобы ос­
вободить его. Два месяца спустя его пророчество сбылось.
Болл был освобожден армией восставших во главе с Уотом
Тайлером.
Он стал одним из вождей восставших. Позднее, в Блекхите
утром 13 июня 1381 г., в праздник тела Христова, именно
Джон Болл перед алтарем, установленным на площади у со­
бора, отслужил торжественную мессу и обратился ко всем со­
бравшимся с необыкновенной проповедью на тему, взятую не
из Священного Писания, а из народной присказки «Когда
Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда дворянином?» Сначала
все люди были созданы равными, говорил Болл, порабощение
человека человеком произошло из-за несправедливых деяний
злых людей, и оно противоречит Божьей воле. Если бы Богу
было угодно сделать одних рабами, а других — лордами, то он
сделал бы различие между ними с самого начала. Теперь анг­
личанам представляется возможность, если они захотят ею
воспользоваться, сбросить ярмо, которое они так долго терпе­
ли, и завоевать свободу, которой они всегда желали. Болл
477

убеждал своих слушателей действовать мудро, как рачитель­
ный хозяин, который удаляет сорняки со своего поля, чтобы
они не мешали расти доброму зерну. «Мы должны выдернуть
эти плевелы и выбросить вместе с ними все — злых лордов,
несправедливых судей, каждого, кто представляет опасность
для общего блага. Тогда мы обеспечим мир в настоящем и
безопасность в будущем. Ибо, когда знатные будут вырваны и
отброшены прочь, тогда все будут наслаждаться равной свобо­
дой, все будут одинаково знатны, занимать равное положение
и иметь одинаковую власть». Эта проповедь Болла стала пер­
вым в Европе призывом к равенству всех людей.
Джон Болл был арестован 13 июля в старом доме в Ко­
вентри, где он скрывался. Вероятно, какие-то местные жите­
ли, опасаясь за свое собственное положение, выдали местона­
хождение разыскиваемого вождя повстанцев. Он был немед­
ленно препровожден в Сент-Олбанс, где и предстал перед
судом. Он вел себя мужественно, признал свою ведущую роль
в восстании, согласившись с предъявленными ему обвинения­
ми, в том числе в отношении рассылавшихся им «подстрека­
тельских писем». Однако Болл отрицал, что его действия за­
служивают порицания, и отказался просить о помиловании.
Он был горд тем, что может открыто свидетельствовать в
пользу своих убеждений и отдать за них жизнь. Ему был вы­
несен смертный приговор: Болла должны были повесить «не
до смерти», вырезать его внутренности, а затем четвертовать и
обезглавить. Присутствовавший на суде Ричард I I предложил
использовать свою королевскую прерогативу и несколько
смягчить приговор, если Болл преклонит колени перед своим
королем, но Болл отказался сделать это. Его хотели казнить
немедленно, но вмешался лондонский епископ, который по­
просил отсрочить казнь на два дня в надежде, что сумеет уго­
ворить его раскаяться и тем самым спасти душу. Ожидания
эти оказались напрасными, и «неистовый проповедник» Джон
Болл был казнен утром 15 июля на площади перед Сент-Олбанским монастырем, в присутствии короля Ричарда и неко­
торых его министров. Части его тела были разосланы в четыре
разные части страны в назидание тем, кто мог разделять по­
добные идеи справедливости и свободы и пытаться их реали­
зовать на практике.
478

Ричард III: злодей или жертва клеветы?
Почти сразу же после окончания Столетней войны в Анг­
лии вспыхнула ожесточенная война Алой и Белой роз,
продолжавшаяся 30 лет. Несмотря на романтическое на­
звание, война отличалась редкой жестокостью. Измены и
кровавые расправы над побежденными, хладнокровные
убийства возможных соперников, включая и маленьких де­
тей, вошли тогда в обычай. В 1483 г. на престол взошел
герцог Ричард Глостерский, вошедший в историю под име­
нем Ричарда III.

лобный горбун, физические недостатки которого как
бы подчеркивают его нравственную ущербность, снедаемый
бешеным честолюбием и готовый проложить себе путь к тро­
ну по трупам своих родственников, хотя бы даже и детей...
Таким предстает король, правивший Англией в 1483— 1485 гг.,
в одной из самых знаменитых пьес великого английского дра­
матурга эпохи Возрождения Уильяма Шекспира (см. Шекспир,
Уильям). С легкой руки Шекспира оценка Ричарда (см.
Ричард III) как воплощения зла получила широкое хождение.
Но справедлив ли такой приговор?
Ричард Йоркский родился в октябре 1452 г. С трехлетнего
возраста и до самой своей смерти он был современником кро­
вопролитной войны Алой и Белой роз. В 1461 г., вскоре после
восшествия на престол его старшего брата Эдуарда IV, Ричард
был пожалован титулом герцога Глостера. В продолжавшейся
ожесточенной борьбе он неизменно поддерживал Эдуарда и
стал его самым надежным помощником, во всем следуя свое­
му девизу: «Верность — превыше всего». В 1470 г. Ричард раз­
делил с братом горечь изгнания во Фландрию, тогда как дру­
гой их брат, герцог Кларенс, в союзе с бывшим ближайшим
советником Эдуарда графом Уориком и при помощи француз­
ских войск восстановил на престоле Генриха VI Ланкастера,
которого когда-то Эдуард сверг и заточил в Тауэр. Получив
поддержку бургундского герцога, Йорки вернулись в Англию
и разбили Ланкастеров в решающей битве при Тьюксбери,
причем 18-летний Ричард проявил удивительную смелость и
талант полководца. В этом сражении погиб сын и наследник
479

Генриха V I принц Эдуард, а сам Генрих был взят в плен и че­
рез два дня казнен. Позже враги Глостера приписали ему обе
эти смерти, но современные историки не видят никаких осно­
ваний соглашаться с этими обвинениями. Равным образом
Ричарда обвиняли в интригах против своего старшего брата
герцога Кларенса, но на самом деле это король, так и не про­
стивший Кларенсу измены и подозревавший его в новых инт­
ригах, отдал приказ утопить его в бочке с вином; к исполне­
нию этого приговора Ричард также не имел никакого отноше­
ния.
В 1472 г. Ричард женился на дочери графа Уорика Анне.
Она считалась самой богатой невестой Англии, но это вовсе
не означает, что брак был заключен исключительно по расче­
ту. Напротив, есть основания полагать, что Ричард был давно
влюблен в Анну, и уж во всяком случае их брак был счастли­
вым. Примерно тогда же Ричард был назначен наместником
северных графств. Север Англии всегда был склонен к сепара­
тизму, и к тому же здесь были традиционно сильны позиции
ланкастерцев, так что назначение было не только почетным,
но и чрезвычайно ответственным. Ричард блестяще справился
с нелегкой задачей. Кстати, все это время он избегал королев­
ского двора и предпочитал жить на севере, в тихом Йорке, что
не очень-то вяжется с образом интригана, рвущегося к выс­
шей власти.
Положение резко изменилось, когда в феврале 1483 г. умер
Эдуард IV. По завещанию покойного короля престол должен
был унаследовать 12-летний принц Эдуард, причем до его со­
вершеннолетия править страной в качестве лорда-протектора
должен был Ричард Глостер. Однако вдова короля Елизавета
Вудвилъ и ее сторонники попытались совершить государствен­
ный переворот. Не известив Ричарда о смерти старшего брата,
они спешно захватили контролировавший Лондон замок Та­
уэр и королевскую казну и отправили отряд в Лудлоу, где на­
ходились наследный принц и его младший брат. Целью заго­
ворщиков было ускорить коронацию принца Эдуарда и про­
возгласить Елизавету регентшей (см. Регентство), тем самым
нарушив завещание Эдуарда IV. Ричард, узнав о смерти брата,
сначала привел к присяге юному Эдуарду V северную знать, а
затем двинулся к Лондону и арестовал двух самых активных
480

заговорщиков — брата и сына вдовствующей королевы. Знать
недолюбливала «выскочек» Вудвилей и поддержала Ричарда.
4 мая 1483 г. он вступил в Лондон и был с ликованием встре­
чен жителями столицы. Торжественно провозглашенный лор­
дом-протектором королевства, Глостер начал готовить коро­
левскую коронацию, назначенную на 22 июля. Наследника с
братом со всеми подобающими почестями препроводили в
королевскую резиденцию Тауэр, где они в соответствии с тра­
дицией должны были находиться до коронации. Но тут про­
изошли непредвиденные события.
9 июля на заседании королевского совета один из еписко­
пов сделал неожиданное заявление. Он утверждал, что
Эдуард IV до брака с Елизаветой был тайно обручен с леди
Элеонорой Батлер. Это означало, что брак короля с Елизаве­
той недействителен, а дети от него являются незаконнорож­
денными и, следовательно, не могут наследовать престол. Для
Вудвилей это был крах их надежд остаться у власти и, судя по
всему, они попытались организовать новый заговор. Во вся­
ком случае, Глостер немедленно отправил на верный ему се­
вер письма с требованием прислать войска для борьбы со сто­
ронниками королевы, намеревающимися убить его. Заговор
был подавлен, но остается вопрос: действительно ли покой­
ный король был помолвлен с леди Батлер, или же это извес­
тие — фальшивка, сочиненная кем-то из окружения Ричарда?
Увы, сохранившиеся документы той эпохи хранят на этот счет
молчание, так что определенного ответа на вопрос мы не по­
лучим. Современникам версия о помолвке казалась более ве­
роятной, ведь Эдуард IV отличался любвеобильностью. Но
важнее другое. Перспектива правления малолетнего короля у
многих вызывала опасение, что страна будет втянута в новый
виток борьбы придворных группировок, а, может быть, и
гражданской войны. Так что заявление епископа, независимо
от его достоверности, устраивало большую часть знати и горо­
жан, желавших мира в стране. Неудивительно, что парламент,
собравшийся 22 июля — в тот самый день, на который была
назначена коронация принца Эдуарда, — заслушав вопрос о
«двоеженстве» Эдуарда IV, отстранил его потомство от престо­
ла и передал корону законному наследнику, каковым в тех ус­
ловиях, безусловно, оказывался Ричард Глостер. 6 августа про­
изошла торжественная церемония коронации.
16 Средние века

481

За два года своего правления Ричард I I I успел многое сде­
лать для страны. Он ограничил произвол чиновников, отме­
нил принудительные поборы, широко распространенные при
его брате, поощрял развитие промышленности и торговли.
Стремление Ричарда умиротворить страну и облегчить жизнь
простых людей способствовало его популярности. Столь же
продуманной и успешной была его внешняя политика. Одна­
ко и враги его не дремали, используя малейшие промахи ко­
роля. А эти промахи и в самом деле случались. Ричард, крайне
занятый государственными делами, подчас пренебрегал из­
мышлениями врагов и не брал на себя труда их опровергать,
а тем самым проигрывал «информационную войну». К тому
же он был слишком доверчив и иногда поручал важные посты
людям, которые потом его предавали. При всех государствен­
ных способностях ему не хватало умения интриговать и про­
считывать заранее возможные действия своих врагов. Нако­
нец, ему так и не удалось создать себе прочную опору среди
дворян запада, юго-запада и юго-востока Англии, т. е. как раз
тех районов, где могли высадиться его противники.
Во главе Ланкастеров стоял находившийся в эмиграции во
Франции Генрих Тюдор. Сторонники Ланкастеров распускали
в Англии слухи, порочащие Ричарда, в частности, приписы­
вавшие ему отравление горячо любимой жены Анны с целью
жениться вторым браком на собственной племяннице прин­
цессе Елизавете. 7 августа 1485 г. Генрих с армией француз­
ских наемников высадился на западном побережье Англии.
Опираясь на поддержку нескольких магнатов, поднявших мя­
теж против Ричарда, претендент на престол двинулся к Лесте­
ру, где находилось королевское войско. 22 августа две армии
встретились на большом поле около деревни Босуорт. В сра­
жении Ричард вновь проявил чудеса храбрости и умения вла­
деть оружием. Даже будучи ранен и перед лицом неминуемого
поражения он отказался спастись бегством, сказав, что пред­
почитает умереть как король. А поражение было предрешено
с самого начала, ведь один из военачальников короля лорд
Стэнли предал своего государя и в решающий момент внезап­
но повернул свои отряды против него. Ричард погиб. Корона,
венчавшая его шлем, после битвы была найдена людьми Ген­
риха и возложена на победителя.
482

Достоинства короля Ричарда как правителя и полководца
для историков очевидны. Но перед лицом потомков все эти
успехи оказываются в тени самого страшного злодеяния, в
котором его обвиняют. Речь идет о судьбе малолетних прин­
цев, племянников Ричарда, которые были объявлены неза­
коннорожденными. Они жили в Тауэре, но через какое-то
время их перестали там видеть. Ланкастеры немедленно ста­
ли утверждать, что принцы убиты по приказу Ричарда. Даль­
нейшая их судьба в точности не известна. Но очевидно, что
в убийстве принцев Ричард, уже ставший законным королем
Англии, не был заинтересован. Реальную угрозу представля­
ли для него не они, а Ланкастеры. И вряд ли честолюбивая
королева Елизавета, вдова Эдуарда, легко простила бы убий­
цу своих детей. А между тем, уже осенью 1483 г. она прими­
рилась с Ричардом и вместе с дочерьми была допущена к к о ­
ролевскому двору. Напротив, для Генриха Тюдора, который,
чтобы легче было свергнуть Ричарда, обвинял его в узурпа­
ции власти, принцы оказывались несправедливо лишенными
прав на престол и, следовательно, главными соперниками са­
мого Генриха в борьбе за власть.
Став королем, Генрих Тюдор первым делом постарался
юридически закрепить свои сомнительные права на трон и
тем самым оправдать узурпацию власти. Ричард, который уже
не мог себя защитить, был обвинен в измене, тирании и мно­
гочисленных убийствах. Но не в убийстве принцев! Одновре­
менно с принцев сняли обвинение в незаконном происхожде­
нии, для чего были свои причины: Генрих хотел подкрепить
свои шаткие права женитьбой на сестре принцев Елизавете.
Но, вновь став законными наследниками престола, принцы
автоматически приобретали большие права, чем сам Генрих.
Чтобы никто не сомневался в его правах на престол, тот дол­
жен был доказать, что Эдуард V и его младший брат мертвы.
Но король молчал! Не была отслужена даже заупокойная мес­
са по невинно убиенным принцам. На этом основании воз­
никла версия о причастности к убийству самого Генриха, но
вряд ли это так. Если бы Генрих точно знал о смерти принцев,
он не замедлил бы обвинить в этом кровавом злодеянии Ри­
чарда, как он уже это делал раньше, пока боролся за трон.
Скорее всего, новый король сам точно не знал, живы ли сы­
новья Эдуарда IV. Учитывая, что новый монарх долгое время
483

не пользовался популярностью в стране, такая ситуация была
очень опасной. И действительно, в стране не раз появлялись
самозванцы, выдававшие себя за детей Эдуарда IV.
Чтобы решить раз и навсегда эту проблему, Генриху нужно
было убедить общественное мнение, что принцев нет на свете,
а заодно создать наиболее удобную для новой династии исто­
рию ее прихода к власти. Тогда-то и появились верные новой
династии хронисты, которые в угоду Генриху заново перепи­
сали историю правления Ричарда I I I . Именно тогда его стали
изображать сухоруким и горбатым карликом со злобным ли­
цом, что абсолютно не соответствует ни прижизненным опи­
саниям современников, ни сохранившимся портретам. Тогда
же Ричарда впервые обвинили в убийстве Кларенса. Для пол­
ноты картины не хватало только того, чтобы в убийстве прин­
цев Ричарда обвинили очевидцы. И такие люди нашлись!
В 1502 г. по обвинению в секретной переписке с врагами
короля был арестован некий Тирел — комендант одной из
английских крепостей во Франции. Когда-то он верно служил
Ричарду, а при Генрихе сначала попал в опалу, но затем был
прошен и восстановлен в прежней должности. Приговорен­
ный к казни, он покаялся в убийстве принцев по приказу Ри­
чарда. По его словам, Ричард сразу после коронации послал
гонца к коменданту Тауэра Брэкенбери с письменным прика­
зом тайно убить принцев, но тот отказался. Тогда Ричард по­
ручил это Тирелу, передав ему на сутки власть в крепости. Ти­
рел нанял убийц, которые ночью задушили принцев. Тела
убитых закопали в Тауэре под лестницей. По приказу Ричарда
некий священник перезахоронил их, но вскоре умер, так что
место погребения уже не найти.
При ближайшем рассмотрении эта история предстает от­
кровенной фальшивкой. Разве стал бы Ричард писать письмо,
создавая улику своего преступления, если можно было отдать
приказ устно? Разве коменданта, отказавшегося выполнить ко­
ролевский приказ, не следовало устранить как опасного свиде­
теля? Между тем Брэкенбери сохранил расположение Ричарда.
Наконец, почему же Тирел, признавшийся в таком злодеянии,
был казнен за совершенно другое преступление? Не случайно
Генрих VII до самой своей смерти так и не рискнул предать
«Исповедь» Тирела гласности. Но что же заставило Тирела, че­
ловека с положением, возводить на себя явную напраслину?
484

Тут важно отметить, что сын осужденного, также приговорен­
ный к смерти, не был казнен. Вполне возможно, помилование
сына было платой за выгодное королю заявление отца.
Решающий вклад в создание тюдоровской легенды о Ри­
чарде — узурпаторе и злодее — внес замечательный англий­
ский гуманист, писатель и историк Томас Мор. В его «Истории
Ричарда III», написанной около 1513 г. и доведенной до 1483 г.,
события «тиранического правления» описаны с потрясающей
художественной силой. Все последующие описания царствова­
ния Ричарда, включая и шекспировское, так или иначе восхо­
дили к этому произведению. Но Мор во времена Босуорта был
маленьким ребенком, и сам он помнить этих событий не мог.
От кого же он узнал о злодеяниях Ричарда? От архиепископа
Мортона — злейшего врага погибшего короля!
Так сторонниками победившей династии был создан миф
о Ричарде I I I , не имевший ничего общего с подлинным обли­
ком этого незаурядного правителя. Конечно, в этой истории
остается множество загадок и сомнений, и в любом случае ре­
ального Ричарда не стоит идеализировать. Он жил в кровавое
время и едва ли мог всегда оставаться идеальным рыцарем. Но
будет справедливее, если в исторической памяти он останется
правителем талантливым, мужественным и, в соответствии с
нормами того времени, честным.

Завещание королевы
В истории Испании едва ли найдется другой период, столь
же насыщенный важнейшими событиями: объединение
страны, усиление королевской власти, завершение Ре­
конкисты, открытие Америки, блестящий расцвет культуры.
И в то же время — учреждение самой кровавой в Европе
инквизиции, жестокие преследования иноверцев. В правле­
ние Фернандо и Изабеллы, на рубеже XV—XVI вв., были
подведены итоги испанского Средневековья и заложены
основы развития страны в Новое время.

сенью 1504 г. от Рождества Христова в своем дворце
на главной площади богатого торгового города Мединадель-Кампо умирала Изабелла Кастильская. Цепь земной жиз485

ни замыкалась в центре ее владений, недалеко от городка
Мадригал, где она 54 года назад появилась на свет. Всю жизнь
она странствовала по землям своего королевства, нигде по­
долгу не останавливаясь, пока болезнь не приковала ее к по­
стели. С мая она уже не подписывала обычные документы, а
с сентября — даже наиболее важные, сделав исключение толь­
ко для своей последней воли. Несмотря на телесный недуг, ни
разум, ни память ее не оставили. Ей оставалось вспоминать,
подводить итоги и готовиться предстать перед Создателем.
12 октября королева подписала свое завещание, и вот сей­
час, 23 ноября, попросила перечесть ей его вновь. Речь ведь
шла о судьбах и королевской семьи, и самого королевства, а в
таком деле нельзя забыть ничего важного.
Завещание, как принято, начиналось с распоряжений о
том, что должно быть сделано, чтобы душа королевы беспре­
пятственно смогла вознестись к небесам. Пусть же по всему
королевству отслужат за ее упокой двадцать тысяч месс, и раз­
дадут одежду двумстам беднякам, и выкупят у неверных двести
пленников, и выделят деньги, чтобы одни девушки из числа
бедных смогли получить приданое и выйти замуж, другие же —
постричься в монахини.
Мерный голос секретаря слегка убаюкивал, и постепенно
мысли Изабеллы оторвались от сухих пунктов завещания и
унеслись далеко-далеко. Она вспомнила, как впервые увидела
своего мужа Фернандо — тогда еще принца Арагонского. Это
было лет тридцать пять назад, за несколько дней до их свадь­
бы. Удивительная история! Ведь выбор Изабеллы определялся
политическими соображениями: только союз с могуществен­
ным Арагоном оставлял ей шансы на престол — и она не была
вольна в своих чувствах. Казалось бы, какая уж тут любовь!
А она неожиданно для себя самой влюбилась с первого взгля­
да, когда увидела его с балкона гарцующим на лошади и опоз­
нала среди всех его спутников, хотя одеждой он никак меж них
не выделялся. Королева вспомнила его рассказы о том, как он
тайно пробирался в Вальядолид, где они должны были поже­
ниться, по землям враждебных их браку магнатов. Ему при­
шлось переодеться слугой купца — и он прекрасно сыграл
свою роль! А брак их долгие годы казался на редкость прочным
486

и гармоничным, скрепляя столь важный и для Кастилии, и для
Арагона союз двух королевств. Да и сейчас, готовясь предстать
перед Искупителем, Изабелла безмерно любит и почитает
своего супруга. А вот он, увы, не всегда оставался ее верным
рыцарем: уже после их свадьбы у него появились внебрачные
дети...
Внезапно Изабелла остановила секретаря и попросила вер­
нуться к тому пункту, где говорилось о месте ее погребения. Он
прочел: «И я желаю и приказываю, чтобы тело мое было по­
гребено в монастыре Святого Франциска, что находится в Аль­
гамбре, в городе Гранаде...» Да, именно там должны упокоить­
ся ее бренные останки, ибо именно там, в далекой Гранаде,
свершилось главное событие ее царствования: закончилось отвоевание Испании от мавров. Это — действительно великое
деяние, память о котором не должна исчезнуть, ведь почти во­
семь столетий земля Испании пребывала во власти нечестивых
последователей Магомета, восемь веков ее предки вели изну­
рительную борьбу с сильным и опасным врагом. Перевес хрис­
тиан стал вполне очевиден только в X I I I в., когда Альфонсо VIII
разгромил мавров в славной битве при Лас-Навас-де-Толоса, а
Фернандо Святой отвоевал у них почти всю Андалусию. Но и
после этого в течение двух с половиной веков в труднодоступ­
ных горных долинах по-прежнему правили эмиры Гранады, и
теперь, когда наконец-то Кастилия и Арагон смогли объеди­
нить свои силы, этого нельзя было более терпеть, и началась
война, и никто тогда не мог предположить, что мавры будут
сопротивляться столь упорно, и что Боабдиль, последний эмир
Гранады, вручит испанским королям ключи от неприступной
Альгамбры лишь через одиннадцать лет, в 1492 г.
В той войне все пошло в дело: и доблесть рыцарей, и пуш­
ки, и деньги, собранные городами, и хитроумные уловки коро­
ля Фернандо — непревзойденного мастера политической инт­
риги. И сил тогда у Испании едва хватило для этой победы, но
зато теперь власть мавров на испанской земле сломлена, и на­
до бы включить в добавления к завещанию, что следует, не ос­
танавливаясь, вытеснить мусульман и из Африки, а там — как
знать! — испанский стяг, быть может, со временем взовьется
даже над священным градом Иерусалимом.
487

Голос секретаря вернул Изабеллу к мыслям гораздо более
приземленным и менее приятным. Речь шла о маркизате
Вильена, который никогда, ни при каких обстоятельствах ко­
роли — ее потомки и наследники — не должны выпускать из
своих рук и передавать знати. Еще и сейчас, спустя столько
лет, королева вздрагивает от негодования, вспоминая маркиза
Вильену — спесивого гранда, желавшего держать судьбы коро­
левства в своих руках. Под стать ему был его брат, могущест­
венный магистр духовно-рыцарского ордена Калатравы, славив­
шийся дерзостью и дурным нравом. До того дошла в те годы
наглость знати, что магистр осмелился свататься к самой Иза­
белле — тогда еще принцессе, и только его внезапная смерть
окончательно избавила ее от этой угрозы. Такое не забывается,
и никогда не должны потомки маркиза Вильены носить этот
титул — символ могущества их предка во времена бессилия ко­
ролевской власти.
Другое дело — вопрос о Гибралтаре, о котором говорится в
следующем пункте. Когда неприступный и столь выгодно рас­
положенный Гибралтар был отвоеван у мавров, он был вклю­
чен в состав владений короны, но тогдашний король, старший
брат Изабеллы Энрике IV, не имел сил противостоять алчным
притязаниям грандов, и Гибралтар перешел в руки могущест­
венного герцога Медина Сидония. Нынешний владелец этого
титула ни в чем особо не виноват перед Изабеллой: он никогда
не претендовал на первые роли в стране, удовлетворяясь своим
баснословным богатством и влиянием на юге Испании, в Ан­
далусии. Но Гибралтаром он владеть не будет, ибо это проти­
воречит государственным интересам.
Не сохранит свои земли в округе города Сеговия и маркиз
Мойя, который незаконно захватил их в смутные времена
борьбы за власть. Хотя он и относится к числу наиболее дове­
ренных лиц Фернандо и Изабеллы, но ссориться с богатыми и
своенравными горожанами Сеговии сейчас было бы совсем
некстати. Гораздо проще пожаловать маркизу достойную ком­
пенсацию — равноценные земли в округе Гранады.
Между тем секретарь подошел к самому важному пункту
завещания. Единственной наследницей всех кастильских вла­
дений назначена дочь Хуана — старшая из выживших детей.
488

Это — боль королевы: чем-то, видно, прогневила она Господа,
раз в таком важном деле утрата следовала за утратой, и отнюдь
не в надежных руках останется Кастилия после ее смерти. Сна­
чала царственной чете суждено было похоронить своего един­
ственного сына Хуана, потом умерла при родах старшая дочь,
тоже Изабелла, а через два года за ней последовал и ее сын —
маленький Мигель. И вот наследовать должна следующая по
старшинству дочь, Хуана, а она ведь больна тяжелым душев­
ным недугом... Правда, у нее уже есть сын, маленький Карлос,
и когда-нибудь он взойдет на престол, но что будет до этого?
Неизвестно, что хуже: правление ли больной Хуаны или же ее
мужа, австрийского эрцгерцога Филиппа Габсбурга, который не
знает и не любит страну, судьбы которой, быть может, станет
вершить. А потому долг королевы Изабеллы — постараться
обезопасить своих подданных от возможного в будущем за­
силья иностранцев. Пусть же в соответствии с ее завещанием,
имеющим силу высшего закона, не дают иностранцам в Кас­
тилии должностей, связанных с управлением, судебными дела­
ми и финансами, а равным образом и любых церковных долж­
ностей. И пусть правитель, кто бы он ни был, не сможет, на­
ходясь за пределами страны, созывать представителей
королевства на кортесы и издавать для страны новые законы.
«В-двадцать шестых, — продолжал секретарь. — Также, по­
скольку Острова и Материк в Море-Океане и Канарские ост­
рова были открыты и завоеваны за счет этих моих королевств
и усилиями их жителей, справедливо, чтобы торговля и выгоды
с них сосредоточивались и использовались в этих моих коро­
левствах Кастилии и Леоне и к ним и им прибывало все, что
оттуда может быть привезено...» Здесь Изабелла приказала сек­
ретарю остановиться и погрузилась в раздумье. Справедли­
вость требовала подтвердить права и привилегии того, кому
Кастилия прежде всего и более всего обязана приобретением
заокеанских владений, — адмирала Моря-Океана, вице-короля
и губернатора вновь открытых земель дона Кристобаля Колона.
Давно, очень давно появился впервые при испанском дворе
этот настойчивый генуэзец. Семь долгих лет он не отставал от
королевской четы со своим проектом поиска зацадного пути в
Индию, который лучшие знатоки географии и навигации сЧИ489

тали безнадежно неосуществимым. Но этот моряк обладал
удивительным даром убеждать людей, перед его настойчивым
обаянием не устояла и сама королева. А потом, когда экспеди­
ция все же была снаряжена, он неожиданно для многих вер­
нулся триумфатором, и вся страна возликовала, и лишь позже
выяснилось, что открытые за океаном земли не столь уж бога­
ты и что речь уже идет не о получении богатств, а о дополни­
тельных и немалых расходах. Удача отвернулась от адмирала, и
король Фернандо счел тогда недопустимой роскошью сохра­
нить за безродным генуэзцем все его многочисленные права и
привилегии, изрядно противоречащие интересам короны. И хо­
тя Изабелла всегда старалась по возможности покровительст­
вовать Колону, но сейчас, на смертном одре, она не хочет свя­
зывать руки королю своей последней волей. Имени морепла­
вателя не будет упомянуто в ее завещании.
По знаку королевы секретарь продолжил чтение и дошел
до того пункта, где говорилось о необходимости особого по­
кровительства католической церкви. Именно над этим Изабел­
ла и ее муж особенно много потрудились в течение своего дол­
гого правления. Немало построили они великолепных церквей
и монастырей, немало позаботились об исправлении нравов
служителей церкви. Но главным, конечно, оставался вопрос о
единстве веры, без которого объединение королевства остава­
лось как бы незавершенным. После завоевания Гранады уже
можно было не терпеть иноверцев на земле Испании. Сначала
все иудеи, отказавшиеся принять крещение — а таких были
десятки тысяч, — вынуждены были покинуть страну. Потом
пришла очередь покоренных мавров Гранады. Правда, по усло­
виям капитуляции им была обещана свобода сохранить веру
своих предков, но разве можно считать себя связанным обеща­
нием, когда речь идет о таком богоугодном деле? Разве не важ­
нее, пусть насильно, спасти их души от адских мучений? Ну, а
для тех, кто не желает идти по пути спасения, упорствует в
своих опасных заблуждениях и остается врагом истинной ве­
ры, слава Богу, выковано по приказу Фернандо и Изабеллы не­
сокрушимое оружие — святая Инквизиция, успевшая уже пока­
рать немало еретиков. И хотя Изабелле не раз передавали, что
многие, в том числе и люди из ее ближайшего окружения, не490

довольны столь жестокими мерами, которые якобы приносят
стране огромный ущерб, но королева оставалась непреклонна:
семена ереси должны быть уничтожены любой ценой. Не слу­
чайно папа римский даровал Фернандо и Изабелле почетный
титул Католических королей. И только так, чего бы это ни
стоило Испании, должны бороться с ересями принцесса-на­
следница, ее муж и их потомки.
Дальше королева почти не слушала. Она знала, что ничего
важного не упустила. О чем не говорится в самом завещании —
сказано в дополнениях к нему. Она уверена: завещание будет
выполнено, даже если что-то в нем противоречит прежним ис­
панским законам. Ибо такова ее королевская воля. Может
быть, как раз в том, что Изабелла обрела такую уверенность, и
состоял главный итог ее царствования?
Королева в изнеможении закрыла глаза. Все же ее не от­
пускало ощущение, что ее стране предстоят после ее смерти
трудные времена. И на душе у нее не было покоя.

Последний рыцарь
Император Максимилиан I Габсбург ( 1 4 9 4 — 1 5 1 9 ) . Мак­
симилиана I называют самым ярким представителем ди­
настии Габсбургов, несколько столетий правившей Свя­
щенной Римской империей. Он смело вступал в сражения,
то и дело рискуя своей жизнью. У него было много против­
ников, зато и многие искренне любили и уважали его за
широту души, смелость и щедрую поддержку людей искусства и науки.

один из августовских дней 1477 г. в столицу Фланд­
рии город Гент вступил тысячный отряд закованных в броню
рыцарей. Они пришли не для того, чтобы покорить гордых
своим богатством бюргеров. Во главе отряда на белом коне
ехал эрцгерцог Австрийский Максимилиан, с короной на го­
лове, в сверкающих золотом и серебром латах. Восемнадцати­
летний сын императора Священной Римской империи Фрид­
риха III прибыл со своей свитой, чтобы сочетаться браком с
491

Марией, дочерью знаменитого герцога Бургундии Карла Сме­
лого. Бургундский герцог был кумиром юного Максимилиана,
с детства мечтавшего о рыцарских подвигах. Он познакомился
с Карлом Смелым несколько лет назад, когда вместе с отцом
гостил в его владениях. Тогда же у родителей и зародилась
мысль об этой свадьбе, выгодной для обеих правящих динас­
тий, но, чтобы отпраздновать ее, надо было сперва уладить
много спорных вопросов.
Она, может, и вовсе не состоялась бы, не случись непред­
виденное: 5 января 1477 г. Карл Смелый погиб в битве при
Нанси. Все его бургундское наследство перешло к Марии. Бы­
ло опасение, что она не удержит доставшиеся владения. Брак
с сыном императора мог бы решить эту проблему. И тогда
Максимилиан отправился в путь за невестой. В день прибы­
тия, уже вечером, при свете факелов он впервые увидел Ма­
рию. Они с первого взгляда полюбили друг друга, и уже на
следующий день состоялась свадьба. Их брак, задуманный как
династический союз в государственных целях, оказался счаст­
ливым. У них было много общих интересов, особенно страсть
к охоте, музыке и танцам. В момент знакомства Максимилиан
ни слова не знал по-французски, а Мария — по-немецки. Они
стали обучать друг друга, и уже через несколько месяцев Мак­
симилиан свободно владел родным языком жены.
Эту способность, как и многие черты своей натуры, он
унаследовал от матери, Элеоноры Португальской. Она окру­
жила сына заботой с момента появления его на свет 22 мая
1459 г. При крещении мальчика назвали в честь святого Мак­
симилиана Лорхского, непреклонного воителя против языч­
ников. Имя обязывало, оно предопределяло судьбу будущего
императора. Но мать умерла рано. При дворе отца маленького
эрцгерцога готовили стать наследником родовых владений
Габсбургов и, если Бог даст, престола Германии и император­
ской короны. С детства Максимилиан любил рыцарские уп­
ражнения с оружием, турниры, охоту и танцы. Но не меньше
его интересовали история и генеалогия рода Габсбургов, ко­
торую подобострастные составители уводили в глубь веков до
библейского Царя Давида. От отца он унаследовал веру в то,
что его роду суждено править христианским миром, изгнать
Турок из Европы, освободить Константинополь и Иерусалим
492

из-под власти неверных. В те времена правители и другие
знатные особы выбирали себе девиз, выражавший цель и
идеал их жизни. Девизом отца Максимилиана, ставшим и его
собственной программой, было: «Австрии надлежит править
всем миром».
Первым шагом к этой цели и должна была стать свадьба с
наследницей герцога Бургундского. Ее государство, включав­
шее в себя восточную часть современной Франции, Бельгию
и Нидерланды, было богатым, культурным и занимало важное
стратегическое положение в Европе. Извне ему угрожал такой
могущественный противник, как король Франции Людовик X I ,
и Максимилиану пришлось обеспечивать оборону страны. В хо­
де затяжной войны противники опустошали территории друг
друга, сжигали деревни и вели изнурительные осады городов.
Двадцатилетнему Максимилиану удалось одержать блиста­
тельную победу в одном из сражений. Ему противостояло хо­
рошо обученное и вооруженное артиллерией войско Людови­
ка X I . Доблестная бургундская конница, не выдержав натиска
противника, обратилась в бегство. И тогда Максимилиан при­
казал своим ландскнехтам (наемникам, набранным в Герма­
нии и Нидерландах) спешиться и, сражаясь бок о бок с ними
в пешем бою, разгромил врага. И впредь в ходе своих много­
численных войн он будет полагаться на наемников, лично им
проверенных и обученных, за что и прозвали его «отцом ландск­
нехтов».
В целом же эта война была проиграна Максимилианом, но
не на полях сражений. Конец войне положила неожиданная
гибель Марии. Заядлая охотница, в погоне за дичью она забы­
вала обо всем и однажды на полном скаку слетела с лошади.
Удар о землю оказался смертельным. В своем государстве
только она считалась законной правительницей, и Максими­
лиану после смерти супруги подданные отказали в повинове­
нии. Жители богатых Нидерландов объявили наследником их
малолетнего сына эрцгерцога Филиппа, впоследствии про­
званного Красивым, учредили над ним опеку и стали самовла­
стно править от его имени. Максимилиан был отстранен от
власти. В этом безвыходном положении ему пришлось согла­
ситься на мир с Францией, залогом которого должна была
стать помолвка его дочери с французским принцем Карлом.
493

Трехлетняя Маргарет вместе с приданым, областями Бургун­
дия и Артуа, была сразу же передана королю Людовику X I .
Столь печально закончился для Максимилиана самый сча­
стливый период его жизни. Однако он не хотел безропотно
терпеть удары судьбы. В своих наследственных землях он на­
брал наемников, обучил их и с этим отлично вышколенным
войском пришел в Нидерланды. С помошью ландскнехтов он
заставил считаться с собой, вернул себе власть и право опеки
над своим сыном. Престиж Максимилиана еще более вырос,
когда немецкие курфюрсты избрали его королем Германии.
Обладая этим титулом, он мог претендовать на император­
скую корону.
Но это лишь предстояло ему в будущем (его престарелый
отец, император Фридрих I I I , еще здравствовал), а пока что
Максимилиан решил поквитаться с Францией за навязанный
ему унизительный мир. В союзе с Англией и Испанией, а так­
же герцогом Бретани, не желавшим подчиняться власти фран­
цузского короля, он возобновил борьбу. Война стоила дорого,
и оплачивать ее должны были в основном нидерландские бюр­
геры. Они это делали очень неохотно, не усматривая в полити­
ке Максимилиана ничего, кроме вреда для себя. Наконец их
недовольство вылилось в открытый бунт, В феврале 1488 г. вос­
ставшие жители города Брюгге, в котором как раз находился
Максимилиан, заключили его под стражу. Некоторые из его
советников были казнены. И сам он, находясь в заточении,
опасался за свою жизнь, поэтому был вынужден подписать
продиктованные ему условия: подтвердить все права и свободы
нидерландских сословий, отказаться от регентства и гаранти­
ровать мир и прощение восставшим. Ценой такой уступки он
вернул себе свободу.
Еще находясь в строгой изоляции у своих тюремщиков, он
сумел с помощью священника переправить на волю записку к
отцу. Он умолял как можно скорее вызволить его, ибо жизнь
его висит на волоске. Этот крик о помощи возымел действие
не только на отца, но и на князей. В этом случае помочь ко­
ролю, которого они не всегда и не во всем поддерживали, для
них было делом чести. Так что Максимилиан, вернувшись в
Германию, получил в свое распоряжение имперское войско.
Ему оставалось лишь возглавить его и повести на врага. В от494

ношении обязательств, взятых им на себя под угрозой смерти,
он мог не беспокоиться: суд немецких князей освободил его
от этой присяги. Однако и на этот раз военный поход не был
похож на прогулку. Восставшие держались стойко и сражались
храбро. Соскучившись от вялотекущего хода военных дейст­
вий, Максимилиан поручил подавлять восстание своему на­
местнику, а сам обратился к другим делам.
Открывалась перспектива получения богатого наследства.
Одного из представителей рода Габсбургов, герцога Зигмунда
Богатого, владевшего Тиролем и территориями на Верхнем
Рейне, родня объявила слабоумным. И вправду, все шло к то­
му, что эти исконно габсбургские земли могли достаться чу­
жим людям. Максимилиан азартно включился в борьбу. То пу­
ская в ход свое обаяние, то прибегая к помощи отца-импе­
ратора, он достиг своего. Зигмунд отрекся в пользу
племянника, получив хорошую пожизненную пенсию.
Это приобретение было исключительно важно для Макси­
милиана. Тироль служил своеобразным мостом из Австрии в
Бургундию, из Германии в Италию. Его серебряные и медные
рудники давали доходы, обеспечивавшие реализацию даль­
нейших политических замыслов Максимилиана. Столица Ти­
роля город Инсбрук стала его любимой резиденцией. Он рас­
порядился построить здесь мастерские для литья пушек, изго­
товления лат и оружия, а также большие склады для хранения
всевозможных военных припасов.
Так Максимилиан начал собирание земель. Затем он, взяв­
шись за оружие, отвоевал австрийские территории, захвачен­
ные венграми. Развивая наступление, он уже был близок к ов­
ладению короной Венгрии, но бунт в войске, измотанном тя­
готами войны, вынудил его повернуть назад. И все же он
достиг большего, чем можно было надеяться, — не мечом, а
словом. Благодаря природному обаянию, таланту обходитель­
ного обращения с людьми он по условиям подписанного мира
был признан наследником корон Венгрии и Чехии.
Но судьба продолжала испытывать Максимилиана, после
очередного успеха приготовив ему новое, возможно, самое
большое в его жизни унижение. Как раз в то время умер его
союзник в войне против Франции герцог Бретани, оставив
единственной наследницей дочь Анну. Вдовец Максимилиан
495

не упустил столь замечательного случая. Занятый войной в
Венгрии, он не мог лично отправиться за невестой, а потому
заключил с Анной Бретонской брак по доверенности, через
своих доверенных лиц, как это нередко делалось тогда. Его
предполагаемый зять, недавно вступивший на престол Фран­
ции под именем Карла V I I I , также не упустил свой шанс. По­
лучив разрешение от папы римского, он разорвал помолвку с
эрцгерцогиней Маргарет, женился на Анне и присоединил к
своим владениям Бретань.
Максимилиану было нанесено двойное оскорбление. По­
мимо «похищения невесты» он был унижен тем, что отвергли
его дочь. Более того, ее продолжали удерживать во Франции
как некую заложницу и уж конечно же не собирались возвра­
щать ее приданое. Защищая свою честь и достоинство рода
Габсбургов, Максимилиан повел войско во Францию. Около
полугода короли выясняли отношения, но ни тот, ни другой
не добился полной победы. По достигнутому соглашению
Карл V I I I возвратил Маргарет и часть ее приданого, оставив
за собой герцогства Бургундию и Бретань. Тем самым было в
основном завершено политическое объединение Франции в
ее современных границах. Для Максимилиана подписанный
мир означал окончание 15-летней борьбы за бургундское на­
следство. В итоге он получил не все, чем владела Мария, но
достаточно много. Территориальные приобретения на западе
стали важной основой для дальнейшего возвышения рода
Габсбургов.
Спустя три месяца, в августе 1493 г., завершился земной
путь его отца, императора Фридриха I I I , и Максимилиан
унаследовал все, уже в то время весьма обширные владения
Габсбургов. Теперь ему предстоял поход в Рим за император­
ской короной, о которой он страстно мечтал. Уже давно никто
не относился к этому высокому титулу столь серьезно, как
Максимилиан. Подобно Карлу Великому и Отгону 1, он свя­
зывал коронацию в Риме со служением делу христианства, за­
щитой его от врагов. Поскольку главная угроза христианской
Европе тогда исходила от турок, он собирался в Крестовый
поход против них. Эта идея будет воодушевлять его до самой
смерти.
496

Для достойного прибытия в Рим, а тем более для крестово­
го похода против турок требовалось много денег. В них Макси­
милиан, до конца своих дней не научившийся вести счет им,
вечно нуждался. Неизвестно, куда и как уходили прибыль от
тирольских рудников, налоги с нидерландских бюргеров и ску­
пые пожертвования от германских князей. И тут представился
случай поправить финансовое положение, одновременно при­
обретя опорный пункт в Италии. Последнее было бы полезно
в дальнейшем и для намечаемой войны с турками — приобре­
тался плацдарм для наступления. Максимилиан удачно посва­
тался к племяннице правителя Милана Бьянке Сфорца, за ко­
торой давали огромное приданое. Состоявшаяся женитьба бы­
ла исключительно браком по расчету, и отдаленно не
напоминая свадьбу с Марией Бургундской.
Но Италия манила к себе не только одного Максимили­
ана. Его женитьба на Бьянке совпала по времени с началом
так называемых Итальянских войн, в ходе которых крупней­
шие европейские державы боролись за господство в этой
стране. В Италии, все еще остававшейся важнейшим экономи­
ческим, духовным и культурным центром Европы, не было
единства. Правители многочисленных мелких государств
враждовали друг с другом, способствуя тем самым пора­
бощению страны чужеземцами. Войны начались с вторжения
в Италию Карла V I I I . Перед лицом давнего врага Максими­
лиан пошел на сближение с испанской королевской четой.
Политический союз подкрепили двойным династическим
браком. Наследник испанского престола Дон Хуан получил в
жены эрцгерцогиню Маргарет, а эрцгерцог Филипп Краси­
вый женился на принцессе Хуане, получившей впоследствии
прозвище Безумная. Маргарет определенно не везло. Первая
помолвка была расторгнута обидным для нее образом, а вто­
рой супруг умер прежде, чем она успела добраться до Испа­
нии. Больше она не испытывала судьбу. Отвергнув другие
предложения о замужестве, она посвятила себя воспитанию
племянников, детей брата Филиппа. В дальнейшем владения
дома Габсбургов будут прирастать исключительно благодаря
удачным династическим бракам. Еще одним девизом рода
стали слова: «Пусть воюют другие, ты же, счастливая Авст­
рия, заключай браки».
497

Но Максимилиану еще предстояло много повоевать. Союз
с Испанией автоматически вовлекал его в борьбу европейских
держав за Италию. Из-за этого приходилось с года на год от­
кладывать и воплощение мечты о торжественной коронации в
Риме. В те годы он не мог похвастаться военными успехами,
и причина неудач была до обидного проста. Если короли
Франции и Испании могли опереться на всю мощь своих
централизованных государств, то Максимилиан вечно зависел
от доброй воли князей. Он не раз попадал в унизительное по­
ложение, когда обещанное союзникам участие в войне срыва­
лось, потому что имперские сословия на рейхстаге решили не
давать ему средств. Еще обиднее было получать отказ в воен­
ной помощи от сына Филиппа, правившего богатыми Нидер­
ландами, но находившегося под влиянием своих советников.
Так безрезультатно закончилась попытка отвоевать у Франции
Бургундию, провалился план наступления в Италии.
Отсутствие эффективных механизмов власти в Германии
многих беспокоило. Дело дошло до того, что Швейцария фак­
тически вышла из состава империи. Многочисленные проек­
ты реформ не могли исправить положение. Попытки Макси­
милиана укрепить центральную власть в государстве, как это
делали французские короли, разбивались о противодействие
князей. Они, в свою очередь, воспользовавшись неудачами
короля, попробовали было совсем лишить его полномочий.
На первых порах казалось, что их замысел удался. В 1500 г.
они созвали в Аугсбурге рейхстаг, на котором и реализовали
свой план имперской реформы. Король должен был отказать­
ся от проведения самостоятельной политики. Даже в военных
вопросах он зависел от решения коллегии правителей в соста­
ве 20 человек. Однако князья не смогли договориться о глав­
ном: как пополнять государственную казну. В результате пра­
вительство осталось без денег, а империя без исполнительной
власти.
Это было очень трудное для Максимилиана время. Все го­
ворило о том, что он потерпел крах и в политическом, и в
личном плане, хотя по нему самому это заметить было трудно.
Внешне он выглядел еще неплохо, стараясь поддерживать ф и ­
зическое здоровье и силу духа охотой и турнирами. Вечно
нуждаясь в деньгах, Максимилиан тем не менее не упускал
498

случая оказать финансовую поддержку писателям, художни­
кам и ученым. Венский университет при нем становится од­
ним из европейских центров образования и науки. И все же,
лишившись власти в империи, он в политическом отношении
чувствовал себя изолированным в Европе. Бездетный брак с
Бьянкой фактически распался. Несколько лет они жили раз­
дельно, пока ранняя смерть супруги не разлучила их навсегда.
Но и тогда Максимилиан не падал духом, не терял надеж­
ды на лучшее. И судьба за это вознаграждала его. Графство
Герц, отделявшее Тироль от австрийских земель, перешло к
нему по наследству, превратившись в связующее звено между
ними. Совершенно неожиданные перспективы для дома Габс­
бургов открылись в Испании, где вслед за Доном Хуаном уми­
рали один за другим претенденты на престол. Его внук Карл,
сын Филиппа и Хуаны, становился наследником короны Ара­
гона, Кастилии и Сицилии.
Максимилиан переломил ситуацию, совершив крутой по­
ворот во внешней политике. Заключив мир с новым королем
Франции Людовиком X I I и таким образом обезопасив себя с
этой стороны, он перешел в наступление против своих про­
тивников в империи. Он распустил беспомощное правитель­
ство, а государственную печать и документы из имперской
канцелярии передал в свою придворную канцелярию. Затем,
не спрашивая мнения курфюрстов, он самовластно решил
вопрос о наследстве умершего герцога Баварии. В ходе начав­
шейся из-за этого войны за баварское наследство он одержал
ряд убедительных побед. Теперь, находясь на вершине могу­
щества, он предложил свой проект имперской реформы. Над­
лежало сформировать полностью зависимое от него прави­
тельство, а мир в империи должно было обеспечивать посто­
янное рыцарское войско. Однако князья не хотели усиления
королевской власти, а Максимилиан не стал настаивать, хотя
момент был как нельзя более благоприятен. Возможно, сам
того не понимая, он совершил роковую ошибку. Отстаивание
династических интересов Габсбургов и проведение всеобъем­
лющей имперской политики ему казалось более важным, не­
жели укрепление своей власти в Германии, являвшейся лишь
частью мировой империи, о которой он мечтал. Романтик
Максимилиан, живший рыцарскими идеалами Средневе499

ковья, не мог довольствоваться простыми, реально достижи­
мыми вещами.
И опять, получив от князей финансовую и военную по­
мощь, он заключил с ними компромиссное соглашение и от­
правился сражаться в Венгрию. Там как раз затевали заговор
против Габсбургов, дабы лишить их обещанных прав на коро­
ну. Максимилиан быстро сломил сопротивление, а затем до­
бился, чтобы еще раз были подтверждены права дома Габсбур­
гов на наследование королевских престолов Венгрии и Чехии.
Успех был полный, недоставало только императорской коро­
ны. И как раз в этот момент счастье ему изменило. Максими­
лиан уже собирался в Италию, когда пришло известие о без­
временной кончине его сына Филиппа. Эта весть, страшная
сама по себе, к тому же перечеркнула его планы: для похода в
Рим он нуждался в финансовой и военной поддержке сына.
Регентство в Нидерландах и опеку над маленьким Карлом
взяла на себя Маргарет. В ее лице Максимилиан нашел умную
партнершу, более охотно, чем Филипп, поддерживавшую со­
ветом и делом политику отца.
Несмотря на все гримасы судьбы, Максимилиан не упус­
кал из виду главную теперь для него цель — императорскую
корону. Дабы заручиться поддержкой германских сословий и
получить от них денежную помощь, он развернул агитацию за
восстановление императорской власти в Италии. Но тщетно
пытался он увлечь их идеей всемирной христианской импе­
рии. Они оставались глухи и к напоминаниям о героическом
прошлом Священной Римской империи. И тогда Максимили­
ану пришлось изыскивать иные средства для финансирования
похода в Рим. Он продал своему главному кредитору, сказоч­
ному богачу Якобу Фуггеру, территории с рудными месторож­
дениями.
Когда наконец все было готово и Максимилиан во главе
отряда в 7000 наемников уже был в Северной Италии, на пути
в Рим, опять возникла непредвиденная заминка. Могущест­
венная торговая республика Венеция не позволила ему пройти
через свою территорию. Обходных путей не было, а если про­
биваться с боями, то можно было и вовсе не дойти до Рима.
И тогда советники Максимилиана нашли хитроумный выход
из положения: с согласия папы 4 февраля 1508 г. его провозг500

ласили «Избранным римским императором». Торжественная
церемония состоялась в соборе города Тренто в присутствии
1000 рыцарей и некоторых имперских князей. Максимилиан
рассматривал это как временную и вынужденную меру. Он не
хотел отказываться от традиционного получения император­
ской короны в Риме из рук папы. Однако этой мечте не суж­
дено было исполниться. Оказалось, что последним императо­
ром, коронованным в Риме, был его отец Фридрих I I I . Пре­
емники
Максимилиана
сразу же после
королевской
коронации в Аахене принимали императорский титул.
Попытка германского короля наказать строптивую Вене­
цию вызвала европейский конфликт, получивший название
Венецианская война и продолжавшийся 8 лет. Для самого
Максимилиана ее результаты оказались более чем скромны­
ми. Рима он так никогда и не увидел. Победы в отдельных
сражениях не скрадывали горечи этой главной неудачи. И все
же ему еще суждено было пережить несколько счастливых мо­
ментов. Летом 1515 г. в Вене состоялась его знаменитая встре­
ча с братьями Ягеллонами — Сигизмундом, королем Польши,
и Владиславом, королем Венгрии и Чехии. С обоими прави­
телями Максимилиан заключил договор о взаимной помощи
против турецкой угрозы. Затем в соборе Св. Стефана была
торжественно
благословлена
двойная
габсбургско-ягеллонская помолвка: семилетняя внучка Максимилиана Мария
должна была стать женой девятилетнего наследника венгер­
ского престола Людовика, а внук Фердинанд (см. Фердинанд Г)
жениться на Анне Венгерской. Со временем Фердинанд и ста­
нет обладателем корон Австрии, Венгрии и Чехии, к тому же
королем Германии и императором Священной Римской импе­
рии. Именно эта устроенная Максимилианом помолвка и за­
ложила основы будущего могущества дома Габсбургов.
Теперь его главной заботой было обеспечить император­
ский титул представителю своего рода. Его внук Карл, правив­
ший Нидерландами и уже провозглашенный королем Испа­
нии, согласился короноваться и германским королем. Макси­
милиан, уже старый и больной человек, с молодым
энтузиазмом принялся добиваться для Него этого титула. На
рейхстаге в Аугсбурге летом 1518 Г. курфюрсты, повинуясь воле
императора, избрали Карла, как тогда говорили, «Римским ко601

ролем», т. е. правителем Германии. На том же рейхстаге юный
духом Максимилиан заявил о своей готовности отправиться в
крестовый поход против турок. С гордостью он принял освя­
щенные папой специальные знаки крестового похода — меч и
шлем. Добившись провозглашения Карла императором, он по­
кинул рейхстаг.
Это был последний успех в его жизни, клонившейся к за­
кату. Правда, он еще надеялся поправить свое здоровье на
охоте и рыбалке в Тироле, чтобы затем все-таки поднять рав­
нодушных князей и повести их в крестовый поход. Но бо­
лезнь оказалась неодолимой. На полпути к Вене, в крепости
Вельс, император Максимилиан I , с малолетства и до послед­
него вздоха остававшийся рыцарем по духу, провел свои по­
следние дни. Смерть его настигла в третьем часу ночи 12 я н ­
варя 1519 г. После отпевания в венском соборе Св. Стефана он
был похоронен неподалеку от Вены, в городе Винер-Нойштадт, рядом с могилой матери. В наследство потом­
кам от него досталась огромная империя и грандиозные не­
сбыточные замыслы.

«Кто есть Божьи воины»
Чехия в XIV—XV вв. В XIV в. Чешское королевство стало

центром Европы. Это было заслугой императора и короля
Карла IV, много сделавшего для расцвета страны. Кризис
католической церкви в начале XV в. вызвал в Чехии мощ­
ное реформационное движение, возглавленное Яном Гусом, — гусизм. Оно превратилось в войну, расколовшую
страну и народ. Оно принесло разорение и упадок куль­
туры. Однако чехи-гуситы показали всей Европе свое му­
жество, воинскую доблесть, стремление к независимости и
более справедливому устройству жизни, указали путь к
дальнейшему реформированию церкви.

сть такая старинная карта: Европа на ней изображе­
на в виде лежащей женской фигуры. Голова — Пиринейский
полуостров, правая рука, далеко откинутая в море, — Италия,
юбка покрывает огромные пространства вплоть до Уральских
502

гор, а в середине Европы сердце — город Прага, столица Чеш­
ского королевства. Действительно, чехам, жившим в XIV в.,
было чем гордиться. Их столица превратилась в красивейший
город мира, небо прорезали тонкие шпили прекрасных собо­
ров, чье каменное кружево, скульптуры, фрески поражали сов­
ременников. Самым грандиозным был собор Св. Вита, стоя­
щий на высоком холме над рекой. Средневековые люди упо­
добляли собор телу человека. Если мы воспользуемся этим
сравнением, то поймем, что сердце собора — капелла св. Вац­
лава, где лежат мощи чешского святого князя Вацлава, жив­
шего в X в. Он был кроток, набожен, заботился о своем наро­
де, обеспечил ему прочный мир, формально признав Чехию
частью Священной Римской (Германской) империи, но был
вероломно убит своим братом. Со временем Вацлав стал для
всех чехов, невзирая на разницу социального положения, их
небесным покровителем, заступником, даже «вечным прави­
телем» королевства. А сменявшие друг друга князья и короли
считались как бы исполняющими его земные обязанности
правителя. Капелла Св. Вацлава изнутри сияет небесной кра­
сотой. Ее стены украшены самоцветами и фресками. Посере­
дине стены стоит статуя Вацлава: святой князь изображен как
юный рыцарь. Он вооружен для борьбы с врагами, но по-сла­
вянски задумчив и чуть грустен.
В соборе есть еще одна тайна. Внутри, на балюстраде, опо­
ясывающей стены над огромными окнами, из которых льется
свет на все пространство храма, стоят бюсты людей, помогав­
ших созданию столь прекрасного собора. Среди них архитек­
тор и скульптор Петр Парлерж и Карл IV — чешский король
и император Священной Римской империи, тот, кому Чехия
обязана своим расцветом в XIV в.
Это был великий правитель, искренне любивший свое
родное королевство. При нем Чехия стала «благороднейшей
частью» империи, а Прага превратилась в огромный процве­
тающий город. Именно по его инициативе началось гран­
диозное строительство в столице. Были воздвигнуты соборы,
ратуши, знаменитый Карлов мост и другие сооружения, и по­
ныне восхищающие взгляд. Карл IV основал Пражский уни­
верситет, первое высшее учебное заведение в Центральной
503

Европе, ныне носящее его имя. Карл IV обеспечил Чехии ве­
дущее положение в политической системе империи. Он прив­
лек в Чехию лучших архитекторов, скульпторов, живописцев.
Он поднял престиж страны и в церковной сфере, добившись
от своего бывшего воспитателя и старшего друга, ставшего па­
пой, учреждения в Праге архиепископства. Вообще Карл IV
очень покровительствовал церкви, видя в ней союзницу цент­
ральной власти. Раньше многие короли и императоры враж­
довали с папами. Папы их проклинали, отлучали от церкви,
лишали престола. Монархи же в свою очередь арестовывали
пап, сажали на престол угодных себе. Карл IV изменил эту
политику. Он видел в тесном союзе с папой залог единства
светской и духовной властей, гарантию мира в Европе, разди­
раемой феодальными войнами. Свою «императорскую долж­
ность» Карл IV понимал как высшее служение: он представи­
тельствовал перед Богом за всех своих подданных и был за
них в ответе, ведь «милость Божия», осеняющая верховную
власть, накладывает большую ответственность на правителя.
Карл IV, не в пример другим королям, был очень обра­
зован. В назидание своим детям он сам написал автобиогра­
фию — дело неслыханное для монарха, ведь были же при­
дворные хронисты. Но им он поручил другое — составление
хроник, в которых подробно была бы описана история страны.
Он сам руководил их работой, редактировал тексты. Ему было
важно создать официальный исторический свод, отражающий
государственную идею. В хрониках его эпохи, действительно,
чехи предстали как народ солнечный, святой, богоизбранный,
происходящий от самых славных народов древности. Не ме­
нее славным рисовалось и происхождение правителя этого на­
рода — самого Карла IV, которому суждено, как пророчест­
вовали хронисты, стать объединителем христианского мира.
И центром этого мира станет Чехия, Прага. Недаром уже со­
временники отнюдь не из лести называли Карла IV «отцом
Отечества».
Да, сильно возгордился чешский народ. Сознание своей
избранности пустило глубокие корни. Чехи стали считать себя
единственно истинными христианами. Этому во многом спо­
собствовало то, что католическая церковь находилась в глубо504

ком упадке. Продажность и разврат в среде духовенства до­
стигли предела. Без взятки нельзя было получить никакой
церковной должности. Некоторые богатые и предприимчивые
клирики скупали множество должностей священников и, ко­
нечно, сами не могли служить во всех приходах. Они нанима­
ли вместо себя викариев, исполнявших их практические обя­
занности. Это были бедные выпускники университета, люди
образованные и честные. Они видели все разложение церкви
и не могли не возмущаться. Поднялась волна критики церкви.
Ее поддержало чешское дворянство — обедневшие рыцари,
видевшие в богатстве церкви и роскошной жизни духовенст­
ва, на словах проповедовавшего смирение и бедность, лишь
лицемерие. Они завидовали богатству церкви и мечтали ото­
брать его под благовидным предлогом.
После смерти Карла IV при его сыне Вацлаве IV начался
упадок страны. Слабый и нервный человек, недальновидный
правитель, он не смог удержать власть над империей. Против
него восстали собственные вассалы, взявшие своего короля в
плен. Особенно интриговал его брат Сигизмунд, король Венг­
рии, которому удалось получить заветную императорскую ко­
рону. Чтобы ослабить союз Сигизмунда с папой, Вацлав IV
сначала поддерживал критиков церкви. А волна критики на­
растала.
Ее центром стал Пражский университет. В нем распрост­
ранились идеи английского реформатора Джона Виклифа
(см. Виклиф Джон). Особенно привлекали чехов его требова­
ния, чтобы церковь была бедной и не вмешивалась в государ­
ственные дела. Среди пражских магистров возникла партия
реформаторов, обличавших грехи католической церкви. Воз­
главил ее Ян Гус (см. Гус Ян). Он вырос в бедной крестьян­
ской семье, окончил университет, стал священником, одно
время был ректором университета. Он сохранил глубокую
любовь к простому народу, разделял его беды и надежды. Для
проповеди на чешском языке в Праге была построена специ­
альная часовня, названная Вифлеемской. В Вифлееме среди
бедняков родился Иисус Христос, Спаситель мира. Так и из
пражского Вифлеема, куда ходили простолюдины, чешские
ремесленники и мелкие рыцари, должно было выйти спасе505

ние и очищение церкви. На проповеди Гуса стекались толпы
народа, даже королева тайно посещала их. Гус говорил живо,
образно, ярко. Он призывал к моральному очищению, ярост­
но критиковал богачей, притеснявших бедноту. Но больше
всего он ругал церковников за их жадность, корыстолюбие,
разврат, невнимание к нуждам людей. Он учил, что клирики
и миряне должны быть равны, ведь все они составляют еди­
ную церковь.
У Гуса было много учеников и последователей. Они широ­
ко распространяли его учение, вводили новшества. Так, они
стали причащать (см. Причастие) всех людей и хлебом, и ви­
ном, что означало уравнивание церковников и мирян, тогда
как католическая церковь причащала вином только своих слу­
жителей, подчеркивая их избранность. Конечно, новшество
вызвало возмущение папы и обвинение Гуса и его сто­
ронников в ереси. На это возразил ближайший сподвижник
Гуса Иероним Пражский, сказав, что «самая святая чешская
нация не может заблуждаться в вере».
Для усиления своих позиций Гусу нужна была полная под­
держка университета. Ведь в Средние века только университе­
ты могли решать, что ересь, а что нет. Но в Пражском универ­
ситете значительную часть составляли немцы, приходившие
туда учиться из немецких земель, где не было высшего обра­
зования. Они не поддерживали Гуса, не желая ссориться с па­
пой. Поэтому Гус и Иероним предприняли реформу универси­
тета, заручившись поддержкой короля. Вся власть в Праж­
ском «высшем учении» перешла в руки чехов. Обиженные
немцы покинули Прагу и основали университет в Лейпциге.
Но Вацлав IV недолго поддерживал Гуса. Когда тот высту­
пил с критикой индульгенций, король испугался обострения
отношений с папой, к тому же часть денег должна была ос­
таться в королевской казне. Церковные власти стали открыто
преследовать Гуса, сжигать его сочинения, обвиняя в ереси,
грозили прекратить в Праге, поддержавшей своего любимого
проповедника, все церковные службы: не крестить, не вен­
чать, не отпевать покойников. Без этого средневековый чело­
век не мыслил своего существования. Чтобы спасти горожан,
Гус удалился в Южную Чехию, где, пользуясь гостеприимст506

вом рыцарей, проповедовал по деревням и замкам. Он дока­
зывал, что в его критике церкви нет ничего еретического, ведь
он лишь хочет вернуть церкви тот вид, который она имела во
времена апостолов.
Тем временем обострились раздоры в католической церк­
ви: существовали два и даже три папы одновременно. Импе­
ратор Сигизмунд решил положить этому конец, ведь верхов­
ной светской власти нужна единая, крепкая церковь. Он
созвал в 1414 г. в австрийском городе Констанц церковный
собор, которому надлежало утвердить единого папу. Побоч­
ным вопросом была борьба с ересями. Гусу предложили при­
ехать на собор и оправдаться. Император даже дал ему охран­
ную грамоту. Чувствуя свою правоту, Гус, несмотря на предо­
стережения друзей, поехал в Констанц. По дороге в Германии
простое население и священники встречали его с почетом и
уважением.
Но как только Гус прибыл в Констанц, его арестовали и
заточили в тюрьму. Напрасно Гус требовал публичного слуша­
ния своего дела, напрасно возмущались чешские дворяне,
представлявшие своего короля. Над Гусом устроили позорное
судилище, не дав ему возможности объяснить свое учение.
Убежденный в своей невиновности, чувствуя необходимость
защитить «правду Божью», Гус отверг предложенное ему по­
каяние и выбрал смерть. 6 июля 1415 г. он был сожжен на
костре. Через год та же участь постигла Иеронима Пражского,
пожалуй, наиболее эрудированного и блестящего защитника
гуситских идей.
Вся Чехия почувствовала себя оскорбленной. Дворяне сла­
ли грамоты протеста. Университет, ставший идейным центром
движения, получившего название гуситского, пошел по пути
радикализации учения Гуса и практически порвал с римской
церковью. Вацлав IV занял компромиссную позицию.
Вопросы веры стали основными в обществе, поэтому резко
возросла роль проповедников. Толковать Библию стали даже
горожане и крестьяне. Конечно, они по-другому, чем ученые
магистры, понимали учение о наказании за грехи, о царстве
справедливости на земле, об искоренении врагов «правды
Божьей». Они считали, что спастись в этом мире несправедли­
во/

вости и зла могут лишь те, кто соберется на горах и в пяти
избранных городах, что скоро вновь придет Христос, истребит
своих врагов и на земле настанет тысячелетнее царство Божие,
где не будет никакого гнета, где все будут братьями и сестрами,
а потом будет конец света. Но чтобы приблизить общество
справедливости, надо самим начать действовать. Так был под­
готовлен переворот, означивший начало гуситских войн.
30 июля 1419 г. пламенный проповедник Ян Желивский
(см. Желивский Ян) созвал на службу своих сторонников. Мир­
ная процессия двинулась по улицам Праги к ратуше, чтобы
изложить властям свои требования. Впереди шел священник
Ян с чашей для причастия — символом гуситов. Вдруг кто-то
из окна ратуши бросил камень в эту святыню. Мирные горо­
жане тут же достали заранее принесенное с собой оружие, вор­
вались в ратушу и выбросили «отцов города» из окон на под­
ставленные пики и мечи. Восстание охватило всю столицу. Уз­
нав об этом, король умер. Народ решил, что трон освободился
для самого Христа, а отнюдь не для Сигизмунда, позволившего
сжечь Гуса. Пражане-гуситы бросились громить храмы, монас­
тыри и дома богатых немцев. Уничтожали иконы, статуи, до­
рогую утварь, убивали священников и монахов. Власть в городе
перешла к гуситам из купцов и ремесленников. Добившись
своих целей, они заключили союз с дворянством, требуя от
Сигизмунда признать право городов участвовать в управлении,
ликвидировать церковные богатства, разрешить исповедовать
свою веру. Сторонников этого умеренного течения стали назы­
вать чашниками.
Сторонники более решительных действий покинули Пра­
гу. Затем они вместе с крестьянами Южной Чехии основали
новый город-крепость, Табор, во главе которого встали фана­
тичные священники и рыцари. Это радикальное крыло стали
называть таборитами.
Все лето ждали пришествия Христова. Бог задерживался.
Народ устал ждать, когда настанет рай на земле. Почему Иисус
медлит? И тут священник Вацлав Коранда (см. Коранда Вацлав)
перед собравшимися толпами сказал, что надо сначала уничто­
жить всех врагов. «Не обагривший меч в крови да не спасется.
Вы должны стать Божьими воинами», — сказал Коранда.
508

Кто же враги? Те, кто не разделяет убеждения гуситов.
А это были люди разных сословий. Новая вера разделила обще­
ство не по социальному, а по религиозному признаку. Конеч­
но, среди гуситов было много крестьян, ремесленников, бед­
ноты, но также были клирики и рыцари. Даже часть крупней­
ших феодалов — панов — поддержала новое учение. По
отношению к «своим» дворянам крестьяне должны были вы­
полнять обычные феодальные повинности. Воевать нужно
было только против католиков.
Призыв Коранды означал гражданскую войну. Для войны
нужна армия. Толпы народа потекли в Табор. Оружием стали
привычные орудия крестьянского труда — цепы, косы, вилы,
колья. В Таборе сначала все было общим. На улицах даже
ставили кадки для того, чтобы вновь пришедшие бросали в
них самое ценное. Но такой коммунизм продержался недолго.
«Божьи воины», захватывая добычу в разоряемых ими замках
и монастырях, стали делить награбленное. Часть добычи ос­
тавляли себе гуситские командиры из рыцарей. Через год ре­
волюционный Табор наложил на окрестных крестьян фе­
одальные повинности, ведь должен же кто-то пахать и сеять,
пока другие борются за их будущее счастье. Ремесленники
Табора стали заводить мастерские и заниматься привычным
трудом. Наладилась торговля. Внутреннее перерождение Табо­
ра показало несоответствие уравнительных идеалов реальной
жизни. Презрение к ее законам, использование грандиозного
народного подъема для утопических целей по мере угасания
идеала оборачивалось новым насилием. Из борцов за «правду»
табориты стали военно-политической группировкой.
Сигизмунд созвал крестоносное войско, к которому при­
мкнули чешские паны со своими отрядами, и двинулся на Че­
хию. Ему удалось захватить Пражский Град и там короновать­
ся. Но в решающей битве на горе Витков под Прагой 14 июля
1420 г. войска таборитов под командованием гениального пол­
ководца, слепого на один глаз Яна Жижки (см. Жижка Ян),
разбили крестоносцев. Не ожидавшие такого отпора со сторо­
ны плохо обученного крестьянского войска крестоносцы в
ужасе и панике бежали. Еще много славных побед одержал
Жижка, даже окончательно ослепнув. Его имя стало грозой
509

для всех врагов гуситов. Он изменил организацию своего вой­
ска и ввел новую тактику боя. Главным стали боевые возы с
пехотой. Конница гуситов заманивала рыцарскую конницу в
удобное место, где ее быстро окружали возы, с которых спры­
гивали пешие воины. Они кололи лошадей и сбрасывали тя­
желовооруженных рыцарей. Латы мешали им сопротивляться,
и на земле табориты добивали их цепами. Пленных не брали.
Войско Жижки стало непобедимым. Боевые возы позволяли
ему быстро передвигаться и неожиданно навязывать против­
нику бой там, где таборитам было выгодно. Несколько
Крестовых походов против Чехии было разгромлено. Страх
перед таборитами был столь велик, что иногда крестоносное
войско разбегалось, лишь заслышав их боевые песни. А песни
были замечательные: простая народная мелодия, четкий ритм,
воодушевляющие слова. Гимном стала песня «Кто есть Божьи
воины», призывающая бороться до конца.
Но как только враги уходили, гуситы начинали ссориться
и воевать между собой. Жижка даже чуть не разгромил саму
Прагу. Жестоко покарал он и тех таборитов, кто возомнил се­
бя безгрешными праведниками, которым поэтому все дозво­
лено. Днем они грабили деревни, а по ночам устраивали не­
пристойные оргии, говоря, что это Дух Святой в них взыграл.
Вскоре Жижка оставил Табор, создав свою армию.
Его целью стала политическая стабилизация в стране и
распространение гуситского учения в окрестных землях. В Та­
боре верх взяли бескомпромиссные священники-воины.
Раздоры среди гуситов заставили таборитских и пражских
священников — идеологов и пропагандистов учения — вы­
работать общую программу. Согласно ей разрешалась свобода
проповеди, т. е. свобода религиозно-политической агитации.
Всем разрешалось причашаться хлебом и вином, что уравни­
вало мирян с духовенством. Церковь лишалась имущества и
земель. Особое значение имело требование наказания за
«смертные грехи и особенно прегрешения против нравст­
венности, в каком бы сословии они ни наблюдались». Тем са­
мым грешник-феодал теоретически мог подлежать суду своих
праведных крестьян, но как это осуществить на деле, никто не
знал, ведь каждая группировка считала себя праведной и обя510

занной творить суд и расправу. Жестокости гуситов поражали
даже привыкших к войнам современников.
После смерти Жижки в 1424 г. гуситские войска предпри­
няли ряд походов в соседние страны, чтобы распространить
свое учение. Они считали, что «Бог сначала явил свою правду
чешскому народу», народу богоизбранному, чтобы он просве­
тил все другие народы. Просвещали не столько словом, сколь­
ко мечом. Европа трепетала, тем более что в некоторых горо­
дах вспыхивали восстания в поддержку гуситов. Но открыто к
ним никто не примкнул, и вскоре движение пошло на убыль,
хотя новый, Пятый Крестовый поход против Чехии вновь
провалился. В битве у Домажлиц погиб цвет европейского ры­
царства и тысячи наемников. Но у гуситских войск, которые
стали называться полевыми, так как постоянно воевали, не
было никаких перспектив. Воевать все время? Но страна уже
устала от войны, а полевые войска уже сражались во многом
лишь в собственных интересах.
В Чехии еще в 1421 г. образовалось «временное правитель­
ство» — парламент (сейм), где были представлены все сословия
и гуситские политические группировки, а города приобрели
большой вес. Но что делать дальше? Чехия сильно пострадала
от изоляции в Европе. Некогда «сердце Европы» превратилось
в «страну еретиков». Поэтому надо было налаживать связи.
Когда в 1431 г. в Базеле открылся церковный собор, гуситы
отправили туда посольство, в которое вошли лучшие богословы
и проповедники. Переговоры затянулись. Тем временем пред­
ставители собора хорошо изучили ситуацию в Чехии, часть
которой оставалась католической. На переговорах в Праге де­
легатам собора удалось привлечь на свою сторону чешское
дворянство и города, признав их требование причащения из
чаши и не настаивая на возвращении земель католической
церкви. Но установлению мира мешали табориты и «сиротки»
— бывшее войско Жижки. Дворяне в союзе с Прагой объ­
единились против них. Решающий бой между гуситами про­
изошел у деревни Липаны 30 мая 1434 г. Табориты и полевые
войска бились с отчаянием обреченных, но исход битвы был
предрешен. Радикальное крыло гуситов было полностью раз­
громлено. Неизвестный хронист горестно вздыхал: «Милый
511

Боже, жаль этих чехов и доблестных воителей за твой святой
закон!»
Битва у Липан не была национальной трагедией. Победи­
ли умеренные гуситы, ставшие решающей политической си­
лой. Они отстояли важнейшие завоевания гуситского движе­
ния. В 1426 г. Базельский собор признал эти завоевания, став­
шие законами Чешского королевства. С этим должны были
считаться папа римский и государи Европы. Отныне уже
нельзя было оскорблять чехов, обвиняя их в еретичестве, они
объявлялись «добрыми и верными христианами и сынами
первоначальной святой церкви». Это была большая диплома­
тическая победа умеренных гуситов.
В стране наступил долгожданный мир. Императора Сигиз­
мунда признали чешским королем, но реальная власть в стра­
не осталась у сословий, где первые роли играли гуситское дво­
рянство и Прага. Рыцарство и города разбогатели. Страна от­
стояла свою независимость. Как государственный утвердился
чешский язык. Всевластию и богатству католической церкви
был положен предел. Чешские воины стали самыми высоко­
оплачиваемыми наемниками в Европе. Но общество оказа­
лось расколотым надвое по религиозному признаку. А это гро­
зило в будущем новыми жесточайшими потрясениями.

Несбывшиеся надежды
В XIV в. турки-османы, подчинившие большую часть М а ­
лой Азии, превратились в главного противника Византий­
ской империи. Византия рассчитывала на поддержку евро­
пейских стран, многим из которых самим довелось испы­
тать на себе удары турок. Православные византийские
императоры даже согласились на объединение с католиче­
ской церковью. Но надежды на помощь единоверцев с З а ­
пада оказались напрасными, и в 1453 г. Константино­
поль, столица восточного христианства, остался один на
один с грозным врагом.

екогда могучая Византийская империя к концу XIV в.
превратилась в маленькое государство, территорию которого
составляли лишь Константинополь и незначительные области
512

вокруг него. Войны с латинянами и балканскими правителя­
ми, которые вели византийские императоры из династии Палеологов в XII—XIV вв., а также внутренние усобицы сильно
ослабили Византию. Этим воспользовались восточные соседи
империи — турки-османы. В первой половине XIV в. они за­
воевали почти всю Малую Азию. После того как в 1356 г. ту­
рецкая армия, переправившись через пролив Дарданеллы,
вступила в Европу, стало ясно, что угроза иноземного нашест­
вия нависла над странами Балканского полуострова.
Турецкий султан Мурад I повел наступление на византий­
ские владения во Фракии и перенес столицу Османской дер­
жавы в балканский город Адрианополь (по-турецки —
Эдирне). Византия была вынуждена признать свою вассаль­
ную зависимость от султана. Отныне император должен был
участвовать в походах султана и при необходимости выступать
в роли просителя при султанском дворе. Переговоры визан­
тийского императора Иоанна V Палеолога с правителями бал­
канских стран ни к чему не привели. Оставалась одна надежда
на помощь Запада. В 1366 г., впервые в истории Византии,
император покинул Константинополь, чтобы отправиться в
страны католической Европы — сначала в Венгрию, а затем в
Италию. Под давлением папы Иоанн V принял католичество,
но помощи так и не получил.
Тем временем владения турок на Балканах неуклонно рас­
ширялись. В 1389 г. на Косовом поле турецкая армия разгро­
мила сербов, а вскоре после этого султан Баязид I , за свои
быстрые военные успехи получивший почетное прозвище
Йылдырым («Молниеносный»), захватил Болгарское царство.
Взятие греческого города Фессалоники — второго по величи­
не и богатству города Византии — открыло туркам дорогу на
Константинополь. Начиная с 1394 г. турки в течение семи лет
держали византийскую столицу в осаде, блокируя ее с суши,
чтобы не допустить подвоза продовольствия.
Напуганные успехами османов, западные монархи органи­
зовали Крестовый поход против турок во главе с венгерским
королем Сигизмундом. В 1396 г. в решающем сражении под
Никополем на Дунае цвет европейского рыцарства был наго17 Средние века

513

лову разбит армией Баязида. Положение осажденного Конс­
тантинополя стало еще более отчаянным.
Император Мануш II Палеолог, понимая, что спасти страну
своими силами он не сможет, решил искать помощь на Запа­
де. В конце 1399 г. он покинул Константинополь и на при­
сланных из Франции кораблях отправился в Европу. Поездка
затянулась на несколько лет. Мануил посетил Венецию,
Милан, Флоренцию, Париж и Лондон. Повсюду его встречали
с большими почестями, раздавали щедрые обещания, но ни­
какой реальной помощи он так и не получил. Чтобы добыть
средства на организацию Крестового похода против турок,
Мануил предлагал западным государям святые мощи, а его
агент продавал в Италии папские индульгенции. Лишь в 1402 г.
император собрался в обратный путь. Мануил был полон са­
мых мрачных предчувствий: денег и людей на Крестовый по­
ход было собрано слишком мало, поэтому скорая гибель им­
перии казалась ему неотвратимой.
Однако судьба распорядилась иначе. Мануилу не суждено
было стать свидетелем крушения Византии, потому что по­
мощь он все-таки получил, но только пришла она не с Запада,
а с Востока. Совершенно неожиданно для всех захват Конс­
тантинополя перестал быть главной целью Баязида, так как с
Востока на него надвигались войска среднеазиатского прави­
теля Тимура (европейцы называли его Тамерланом). 28 июля
1402 г. при Анкаре в Малой Азии многотысячная армия Ба­
язида была полностью разбита. Сам Баязид попал в плен и, не
вынеся унижения, вскоре умер в неволе. Обрадованный Ма­
нуил поспешил в Константинополь, наконец-то освобожден­
ный от турецкой осады. Эти события на полвека отсрочили
гибель Византийской империи.
Мануил, больше не питавший никаких иллюзий относи­
тельно истинных намерений западных держав, сосредоточил
свои дипломатические усилия на налаживании добрых отно­
шений с османами. После гибели Баязида началась жестокая
борьба между его сыновьями — Сулейманом, Мусой и Мехмедом, каждый из которых стремился занять престол отца.
Мануил отдал свою дочь в гарем Сулеймана, а после его гибе514

ли в 1410 г. стал поддерживать другого сына Баязида —
Мехмеда. Мануил не раз предоставлял у себя убежище Мехмеду, когда тот терпел поражения от Мусы. В свою очередь,
Мехмед, став в 1413 г. султаном, подтвердил за императором
права на византийские владения в Греции. Мануил даже смог
приняться за укрепление Коринфского перешейка, за крепки­
ми стенами которого император рассчитывал укрыться в слу­
чае падения Константинополя.
Страшный разгром при Анкаре, а также борьба за власть
между сыновьями Баязида I лишь на время приостановили ту­
рецкие завоевания. Вступивший на престол в 1421 г. султан
My рад I I решил вновь попытаться овладеть Константи­
нополем. Летом 1422 г. во главе своего войска Мурад отпра­
вился к византийской столице. Когда турки пошли на при­
ступ, то они встретили такое ожесточенное сопротивление го­
рожан, что уже на следующий день сняли осаду и отошли от
стен неприступного города. Потерпев неудачу у Константино­
поля, турки одержали ряд побед на Балканах и вынудили ви­
зантийского императора в 1424 г. вновь признать себя данни­
ком султана.
Старший сын Мануила, будущий император Иоанн VIII
Палеолог, поехал ко дворам европейских владык просить о по­
мощи против турок. Он посетил Венецию, Милан, Рим и
Венгрию, заложил последние драгоценности, но только на­
прасно потерял время. На Западе предпочитали вести разгово­
ры не столько о совместном отражении турецкой угрозы,
сколько об унии (т. е. объединении, союзе) католической и
православной церквей. Вернувшись домой, Иоанн застал отца
лежащим при смерти. Полная неудача поездки Иоанна еще
раз убедила умиравшего Мануила в призрачности надежд на
сотрудничество с европейскими государями в деле борьбы с
турками.
Дальнейшее развитие событий целиком это подтвердило.
Несмотря ни на что, Иоанн V I I I был уверен в том, что лишь
помощь католического Запада может спасти Византию от кра­
ха. Император твердо решил отправиться в Европу для заклю­
чения унии. Как данник султана он был обязан известить его
515

о своем отъезде. Мурад прекрасно понимал политическую
цель церковной унии, но не стал мешать Иоанну, сказав тому
на прощание, что помощи надо ждать не от Запада, а от него,
султана.
В 1437 г. Иоанн V I I I , сопровождаемый Константинополь­
ским патриархом, архиереями и монахами, отправился на
встречу с папой римским Евгением IV. В течение 1437—
1439 гг. в Италии, сначала в Ферраре, а затем во Флоренции,
заседал церковный собор. После длительной полемики по­
сланцы Византии подписали протокол об объединении церк­
вей и признали главенство папы римского.
Однако большинство греческого духовенства и простых
византийцев не приняли соглашения об объединении церк­
вей. Да и политических выгод от заключенной унии Византия
не получила никаких. В 1443 г. был предпринят новый
Крестовый поход против турок. Во главе армии рыцарей из
Венгрии, Польши, Сербии, Валахии и Чехии стоял король
Польши и Венгрии Владислав III Ягеллон. Вначале ему сопут­
ствовала удача, но в решающем сражении под Варной в Бол­
гарии, состоявшемся 10 ноября 1444 г., крестоносцы были раз­
громлены Мурадом I I . Неудачным оказался и поход венгер­
ского полководца Яноша Хуньяди, разбитого султанскими
войсками на Косовом поле в 1448 г. Теперь уже судьба Визан­
тии и ее столицы была предрешена.
Иоанн V I I I , потрясенный известием об окончательном
поражении христианской коалиции, вскоре умер, оставив
престол своему брату Константину XI Палеологу. В это же
время свершились важные перемены и в Османской державе.
Там власть перешла в руки молодого, блестяще образованно­
го султана Мехмеда II, впоследствии получившего за свои
многочисленные успешные военные походы почетное про­
звище Фатих («Завоеватель»). Именно в царствование этих
двух государей произошла решающая схватка за обладание
Константинополем.
Еще до вступления на престол Мехмед поставил перед со­
бой цель взять византийскую столицу. К захвату Константино516

поля султан тщательно подготовился. Искусной дипломатией
Мехмед практически изолировал Константинополь, заключив
договоры почти со всеми его соседями. Чтобы отрезать город
от подвоза хлеба из Причерноморья, султан построил на евро­
пейском берегу Босфора, в самом узком месте пролива, непри­
ступную крепость Румелихисар. Установив на крепости пушки
большого калибра, Мехмед приказал подвергать таможенному
досмотру все проходящие через пролив суда; корабли же, укло­
няющиеся от досмотра и уплаты пошлины, он велел уничто­
жать огнем артиллерии. Послов императора Константина,
прибывших к нему с протестом против строительства крепос­
ти, Мехмед бросил в темницу, а затем казнил.
Всем в Константинополе стало ясно, что близится оконча­
тельная развязка. Рассчитывать можно было лишь на свои си­
лы. В столице было всего 5 тысяч жителей, способных с ору­
жием в руках защищать город. Вместе с отрядами ино­
странных наемников, в основном генуэзцев и венецианцев,
набралось не более 7 тысяч воинов — слишком мало, чтобы
обеспечить оборону города по всей линии укреплений. Блоки­
рованный в бухте Золотой Рог византийский флот состоял
всего из 25 кораблей. Несколько пушек, имевшихся в столи­
це, оказались непригодны: при стрельбе у них происходила
такая отдача, что наносились повреждения своим же крепост­
ным стенам.
Защитникам Константинополя противостояла мощная ту­
рецкая армия, в десятки раз превосходившая силы византий­
цев: примерно 150 тысяч воинов, а также 80 боевых кораблей
и более 300 грузовых судов. Кроме того, армия Мехмеда была
оснащена самой лучшей по тому времени осадной техникой.
За большую плату султан переманил к себе на службу знаме­
нитого пушкаря-литейщика венгра Урбана, под руководством
которого были изготовлены десятки бронзовых пушек. Одна
из них имела гигантские размеры: диаметр ее ствола был
равен 12 ладоням, а стреляла она каменными ядрами весом
30 пудов (т. е. около 500 кг). По рассказам современников, эту
пушку везли от Эдирне к стенам Константинополя на
60 волах в течение двух месяцев.
517

В марте 1453 г. турецкая армия двинулась на Константино­
поль. Утром 6 апреля парламентеры султана передали защит­
никам столицы послание Мехмеда, предлагавшего сдать город
без боя в обмен на сохранение жизни и имущества. После то­
го как предложение было отклонено, загремели пушки. Хотя
в первые дни осады турецкая артиллерия почти непрерывно
вела обстрел города, пострадала лишь часть его укреплений.
Гигантская пушка Урбана разорвалась, но ее создатель, ранен­
ный при взрыве, к началу мая отлил новую.
18 апреля Мехмед приказал начать штурм, но он был отбит
византийцами, храбро сражавшимися за родной город. А два
дня спустя пять кораблей с продовольствием и оружием для
осажденных, принявшие неравный бой с турецкой эскадрой,
нанесли большие потери туркам и сумели прорваться в залив
Золотой Рог, на берегу которого располагался Константино­
польский порт. Но это была последняя победа византийцев.
После неожиданного поражения на море Мехмед приказал
доставить по суше часть своих кораблей в залив Золотой Рог.
Для этого быстро соорудили деревянный настил длиной в не­
сколько километров, смазали его жиром и всего за одну ночь
перетащили по нему на канатах 70 кораблей. Каково же было
отчаяние византийцев, когда утром 22 апреля они увидели ту­
рецкую эскадру в водах Золотого Рога!
Мехмед тем временем продолжал искать все новые спосо­
бы захвата города. В середине мая турки начали вести подко­
пы под его стены. Однако грекам удалось взять в плен не­
сколько турецких землекопов, заставить их указать все места,
где были вырыты подкопы, и уничтожить их. Тогда турки пус­
тили в ход осадные машины. Одна из них была сделана в виде
высокой деревянной башни, обитой кожей. Она имела подни­
маемые вверх и опускаемые вниз мостки для перехода на ук­
репления и таран для разрушения стен. Другие осадные ма­
шины представляли собой платформы, оснащенные пушками
для стрельбы по стенам. Но, несмотря на все ухищрения, тур­
кам все же никак не удавалось овладеть городом.
Стойкость и мужество защитников византийской столицы
несколько обескуражили осаждавших. Великий вазир Ха518

лиль-паша даже предложил Мехмеду заключить мир и снять
осаду. Но военачальники и приближенные султана настаивали
на штурме, поскольку знали, что силы греков на исходе.
Один из турецких полководцев проницательно заметил,
что Константинополю неоткуда ждать помощи, так как среди
«итальянских и других западных владетелей нет единомыс­
лия. А если все-таки некоторые из них с трудом и многочис­
ленными оговорками пришли бы к единомыслию, то в ско­
ром времени их союз потерял бы силу: ведь даже те из них,
кто связан союзом, занят тем, как бы похитить принадлежа­
щее другому, — друг друга подстерегают и остерегаются».
Наконец ранним утром 29 мая, стянув все свои войска к
городу, турки начали последний штурм Константинополя.
После того как огромная пушка Урбана разрушила стену у во­
рот св. Романа, турки хлынули в город. Затем десант с турец­
ких кораблей прорвался в Константинополь со стороны зали­
ва. Через два часа после начала штурма турки рассеялись по
улицам и площадям столицы, где завязался жестокий руко­
пашный бой. Все горожане, невзирая на пол и возраст, ярост­
но боролись с врагом, но силы были слишком неравны, и ря­
ды защитников Константинополя быстро таяли.
Последний византийский император Константин XI Па­
леолог погиб как герой в гуще сражения. Византийский исто­
рик Михаил Дука так описывает гибель Константина: «Царь
же, отчаявшись, стоя и держа в руках меч и щит, сказал сле­
дующее достойное скорби слово: «Нет ли кого из христиан,
чтобы снять с меня голову?» Ибо он был совершенно покинут
всеми. Тогда один из турок, дав ему удар по лицу, ранил его;
но и он дал турку ответный удар; другой же из турок, оказав­
шийся позади царя, нанес ему смертельный удар, и он упал на
землю. Ибо они не знали, что это царь; но, умертвив его, ос­
тавили, как простого воина». Мехмед II приказал разыскать
тело Константина, отрубить его голову и выставить ее на вы­
сокой колонне в центре города.
Ровно через месяц весть о падении Константинополя до­
стигла дворов европейских владык. Все на Западе были увере­
ны в том, что греки и на этот раз смогут отразить нападение
519

турок, поэтому сообщение о гибели империи явилось настоя­
щим потрясением для европейцев. Крушение Византии под
ударами турок изменяло облик Европы, в которой турецкая
держава превращалась в одно из самых могущественных госу­
дарств. На Западе вновь заговорили о Крестовом походе про­
тив турок — на этот раз уже не для защиты Византии, а чтобы
воспрепятствовать продвижению османов в Центральную Ев­
ропу. Однако противоречия между европейскими странами
взяли верх над первоначальным порывом к единым действи­
ям, и идея совместного антитурецкого похода так и не была
реализована.
А для бывшей византийской столицы начиналась новая
страница в ее жизни. После трехдневного разорения, учинен­
ного турецкими войсками, город стал постепенно восстанав­
ливаться. Древний Византий-Константинополь, многовековая
цитадель православия, сменил имя на Стамбул (по-турецки —
Истанбул) и начал превращаться в центр могущественного
мусульманского государства — Османской империи.

«Князь Согласия»
Исторической задачей культуры эпохи Возрождения, за­

родившейся в Италии в XIV в. и позже охватившей другие

страны Европы, являлось формирование новых взглядов
на мир и человека. Их выработкой занимались гуманисты,

которые в своем творчестве опирались на духовное насле­

дие языческой и христианской древности. Одним из них
был Джованни Пико делла Мирандола.

r^s&spsSm

•

fa

• ч ^ ^ овременники называли Джованни Пико делла Ми­
рандола «божественным», видели в нем живое воплощение гу­
манистической мечты о человеке, его личностью и трудами вос­
хищалась вся образованная Европа вплоть до начала XVII в.
Судьба одарила Джованни Пико всем: сиятельным проис­
хождением, высокими связями, богатством, счастливой наруж­
ностью и даже благонравием и скромностью. Родился он в
520

феврале 1463 г. в семье графов Мирандола и синьоров Конкордии, родственными узами связанной с крупнейшими владе­
тельными домами Северной и Центральной Италии. Его мать
Джулиа Бойардо хотела видеть сына кардиналом, и благодаря ее
хлопотам десятилетний Джованни Пико был пожалован в пап­
ские нотариусы. Однако честолюбивым планам матери не суж­
дено было сбыться — сыном, с юных лет выказывавшим нео­
быкновенное разнообразие способностей, овладели иные ин­
тересы. Четырнадцати лет он уже учился в Болонском
университете, шестнадцати — в Феррарском, приобретая осно­
вательные познания в латинском и древнегреческом языках,
праве и искусстве стихосложения. Дальнейшее образование он
получил в учебных заведениях Падуи (1480—1482), Павии
(1483), Парижа (1485—1486). Пико не пренебрегал никаким
знанием, пытался охватить все самое важное и сокровенное из
того, что было накоплено духовным опытом разных времен и
народов, изучал юриспруденцию, моральную и натуральную
философию, богословие, астрологию, магию, оккультные науки,
языки (помимо латинского и древнегреческого, также еврей­
ский, арабский, халдейский).
Итогом этих занятий стал проект необычного диспута.
Диспут — это своего рода словесный турнир, широко приня­
тый в средневековых университетах и школах и предполагаю­
щий состязание двух ученых-схоластов (см. Схоластика), один
из которых отстаивает выдвинутые им положения, другой —
пытается их опровергнуть. Еще юношей, обучаясь в Ферраре,
Пико осмелился вступить в публичный диспут с тогдашним
ученым авторитетом Лоренцо Ногаролой. Однако то, что бы­
ло им задумано в 1486 г., своей грандиозностью и дерзновен­
ностью выходило за привычные рамки средневековой образо­
ванности. Он выдвинул положения по самым разным отрас­
лям знания, стремясь исследовать человеческую мысль в
различных ее проявлениях и формах, найти ее источники и
установить пути развития. Диспут должен был явиться не
только демонстрацией необыкновенной учености его зачин­
щика, но и местом провозглашения определенной идеоло­
гической программы, отражавшей коренные установки гума521

нистической культуры эпохи Возрождения. Открыть диспут
Джованни Пико намеревался «Речью», напоминающей скорее
философский манифест, чем вступительное слово. Она посвя­
щена двум главным темам — особому предназначению чело­
века в мироздании и исходному внутреннему единству всех
положений человеческой мысли. В ней, во-первых, вслед за
мудрецами древности он провозглашал человека великим чу­
дом, поскольку Бог не дал человеку ни определенного места,
ни особого образа, ни какой-то обязанности, дабы сам он по
своему собственному желанию, усмотрению и решению из­
брал себе место, образ и обязанность, какие только сочтет по­
добающими; гуманист подчеркивал божественное свойство
человека охватывать собой все виды реальности, растворять в
себе всякую сущность, всякую природу; так что, вбирая в себя
все, имеющееся в мироздании, человек способен стать чем
угодно, он — результат собственных усилий; а это означает,
что человек несет ответственность за себя и, постоянно сохра­
няя возможность нового выбора, по своей воле может или вы­
родиться в низшую и грубую тварь, или преобразить себя в
существо ангельское и даже божественное. Во-вторых, он
изобразил мир богословов, философов и поэтов, в котором
различные мыслители, школы, традиции, обычно противопо­
ставляемые как чуждые и враждебные друг другу, оказываются
взаимосвязанными, обнаруживают глубокое внутреннее род­
ство, а весь универсум знаний построен на соответствиях,
постичь которые доступно посвященному.
Затеваемый Пико диспут поражал своей смелостью и раз­
махом, по сути, он должен был стать всемирным конгрессом
ученых, его инициатор приглашал в Рим именитых мыслите­
лей Италии и Европы, обещая им оплатить все путевые из­
держки. В преддверии этого мероприятия Пико подготовил
«900 тезисов по диалектике, морали, физике, математике для
публичного обсуждения» и послал их в Рим, где они были на­
печатаны. Однако намеченный на 1487 г. диспут не состоялся.
Папа Иннокентий V I I I , смущенный не только смелостью рас­
суждений, «выраженных новыми и необычными словами», о
магии, каббале, свободе воли и иных сомнительных предме522

тах, но и возрастом философа, в свои двадцать три года слиш­
ком уж возомнившего о себе, пожелавшего знать «больше,
чем следует», заподозрил «Тезисы» в ереси и нарядил для их
проверки специальную комиссию, которая осудила часть по­
ложений Пико. Наскоро составленная и опубликованная им
«Апология» (1487) еще больше раздражила его преследовате­
лей и привела к осуждению всех «Тезисов». Перед угрозой
инквизиторской расправы Пико вынужден был искать убежи­
ща во Франции, но там в начале 1488 г. он был схвачен и
заточен в Венсеннский замок. Его спасло заступничество вы­
соких покровителей, и прежде всего Лоренцо Медичи, факти­
ческого правителя Флоренции. Именно туда Пико отправился
после своего освобождения.
Первое знакомство Пико с Флоренцией состоялось в кон­
це 1483 или в 1484 г. Второй раз он пробрался во Флоренцию
переодетым и остался в этом городе до конца своих дней, най­
дя здесь не только заступников, но и близких по образу мыс­
лей и духовным устремлениям друзей. «Будь счастлив, будь
флорентийцем», — приветствовал его Марсилио Фичино, гла­
ва флорентийской Платоновской академии. Лоренцо Медичи,
защитивший Пико перед Иннокентием V I I I , с удовольствием
принял посвященную ему «Апологию»; по-видимому, его со­
действием в 1489 г. Пико даровано флорентийское гражданст­
во. Сблизился Пико также с поэтом-платоником Джироламо
Бенивьени, канцоне которого о любви он еще в 1486 г.
посвятил специальный «Комментарий», изложив в нем учение
о сущности прекрасного, и с Анджело Полициано, поэтом,
переводчиком на латинский язык «Илиады» Гомера, мораль­
ным философом. Во Флоренции он вел жизнь ученого и ре­
лигиозного подвижника, при этом не будучи затворником, от­
давая должное друзьям, занятиям словесностью и иным де­
лам. Время он распределял следующим образом: утро
посвящал своим сочинениям, день оставлял друзьям, заботам
о здоровье, чтению поэтов и ораторов и более легким трудам,
ночь же делил между сном и Священным Писанием. Милос­
тям курии, государственным делам, королевским дворам, по
собственному признанию Пико, он предпочитал свою келью,
523

свои занятия, полки своей библиотеки и покой своей души.
«Граф Мирандола, — свидетельствовал его покровитель Л о ­
ренцо Медичи, — живет жизнью святого и монаха, написал и
беспрестанно пишет богословские сочинения... Он соблюдает
посты и живет в величайшем воздержании, без большого
штата и пышности, пользуясь лишь необходимым, и, на мой
взгляд, являет собой пример для других людей».
В этой «примерной жизни» не было однообразия. Пико
стал деятельным участником Платоновской академии, нефор­
мального братства единомышленников, которое не стесняла
никакая официальная регламентация. В окрестностях тоскан­
ского городка Фьезоле он владел по соседству с Фичино и По­
лициано небольшим домом, что позволяло ему часто видеться
с близкими людьми, наведываться к ним в гости, вместе про­
гуливаться по окрестным холмам, беседуя и споря о религии,
учениях Платона и Аристотеля, морали и иных волновавших
их предметах. Не все было ровно в жизни маленького фило­
софского сообщества, разногласия подчас отражались на лич­
ных отношениях; однако друзья высоко ценили и любили Пи­
ко; Фичино и Полициано провозглашали его героем, т. е. по­
лубогом, Беньвьени — больше того, своим «Господом», другие
современники называли его фениксом; Лоренцо Медичи пе­
ред смертью желал обязательно повидаться с ним. От него
ожидали великих свершений и открытий, за его трудами вни­
мательно следили.
Во Флоренции Пико продолжал свои занятия восточны­
ми языками, с помощью которых он стремился приобщиться
к первоисточникам вероучения, освоить тысячелетнюю муд­
рость человечества; с этой же целью он изучал в оригинале
свидетельства древнейшей, как тогда считалось, богослов­
ской мысли. В 1489 г. он завершил и издал трактат «Гептапл,
или О семи подходах к толкованию шести дней творения»; в
нем, используя свои познания в древних языках, богословии
и философии, он исследовал глубокий, сокровенный смысл
ветхозаветной книги Бытие, в которой находил и изображе­
ние всей истории человечества, и пришествие Спасителя, и
основание церкви, и тайны природы, и описание особой
524

миссии человека в качестве посредника между миром зем­
ным и небесным. В 1492 г. был подготовлен небольшой трак­
тат «О сущем и едином» — самостоятельная часть програм­
много труда, имевшего целью согласовать учения величай­
ших философов древности Платона и Аристотеля, но так и не
осуществленного. Не был осуществлен и другой замысел Пи­
ко — обещанное «поэтическое богословие», в котором он ду­
мал доказать, что языческие поэты — те же ученые богосло­
вы, что различные формы культуры, отрасли человеческого
знания, верования и учения суть исторически конкретные
манифестации единой истины, своего рода вечного Божест­
венного откровения, и как таковые в состоянии объяснять,
дополнять и поддерживать друг друга. Это его стремление все
проявления человеческой мудрости сочетать и связывать во­
едино было замечено и одобрено его друзьями-гуманистами,
которые, обыгрывая феодальный титул Пико в качестве
синьора Конкордии (concordia по латыни означает «согла­
сие»), называли его «Князем Согласия», так как, по словам
Ф и ч и н о , «он примиряет иудеев с христианами, перипатети­
ков с платониками, греков с латинянами». Работой, завер­
шенной Пико незадолго до смерти, стали «Рассуждения про­
тив прорицающей астрологии», доказывавшие, в частности,
беспочвенность претензий науки о звездах на абсолютное
знание всего, что имеет совершиться, ибо человек как суще­
ство свободное не может быть полностью предопределен
чем-то внешним и способен существенным образом воздей­
ствовать на происходящее.
В последние годы жизни Пико тесно сошелся с домини­
канским монахом Джироламо Савонаролой, обличителем рас­
пущенности нравов, упадка церковных институтов и папского
произвола.
По настоянию Пико Лоренцо Медичи пригласил Савонаро­
лу в 1489 г. проповедовать во Флоренцию. Между гуманистом и
монахом не было полного единомыслия, однако существенное
влияние друг на друга они, несомненно, оказали. Во многом
опираясь на соответствующий труд Пико, Савонарола составил
свой собственный антиастрологический трактат; влияние Пико
525

заметно и в поощрении братии монастыря Св. Марка, насто­
ятелем которого был Савонарола, к изучению древних и вос­
точных языков. В свою очередь, в жизни Пико под воздействи­
ем проповедей неистового монаха усилились аскетические на­
чала, он сжег свои любовные стихи, принялся за комментарии
к церковным текстам, раздавал деньги бедным, умерщвлял
плоть самобичеванием.
Умер Пико 14 ноября 1494 г., по-видимому отравленный
своим секретарем. Похоронен облаченным в белую тогу и
красный клобук в монастыре Св. Марка.

Игры и развлечения
в средневековой Англии
Во все эпохи люди не только трудились и сражались, но и
отдыхали,

развлекались,

как могли, устраивали

себе

праздники, а играя — многому учились.

овседневные занятия вовсе не вытесняли желание
развлечься играми, в которых участвовали и мужчины, и жен­
щины. И хотя мужчины все-таки монополизировали игры с
более тяжелой физической нагрузкой — игры с оружием, пла­
вание, борьбу, девочки и женщины занимались верховой ез­
дой и стрельбой из лука, принимали активное участие в охоте
и, вероятно, в играх с мячом.
С древнейших времен всеми народами признавалось зна­
чение физической активности для развития человека. Но в
Средние века, в отличие от Античности, на первый план вме­
сто гимнастических упражнений вышла военная подготовка
будущего рыцаря. Поскольку большинство мальчиков из знат­
ных семей мечтали стать рыцарями, они сызмальства упраж­
нялись в военных искусствах, играли в военные игры, а физи­
ческие упражнения, которыми они занимались, были рас­
считаны именно на укрепление силы и развитие боевых
качеств, включая агрессивность и воинственный дух.
526

В те времена каждый более или менее состоятельный че­
ловек умел ездить верхом, и дети, особенно в знатных семьях,
обучались верховой езде еще в раннем возрасте. Когда они
подрастали, мальчики и даже девочки приобщались к охоте и
стрельбе из лука. Мальчиков поощряли к играм с оружием с
детства. Для этого приобреталось настоящее оружие, но тако­
го размера, чтобы с ним мог справиться ребенок. Точно из­
вестно, что будущие английские короли Генрих V и Генрих VI
получили свои первые мечи, когда им было 9 лет (соответ­
ственно — в 1397 и в 1430 г.), причем это были комплекты
мечей разного размера, рассчитанные «на вырост».
Любимым развлечением, причем не только для знати, бы­
ли турниры. Так назывались военные игры, которые происхо­
дили на специально устроенной арене, окруженной местами
для зрителей. Как правило, турниры назначались по како­
му-нибудь особенно торжественному случаю, они часто при­
урочивались к бракосочетанию королей или принцев крови.
На турнирах в так называемом образцовом бою соревновались
между собой отряды рыцарей или оруженосцев, а также про­
ходили парные поединки. В образцовом бою сражались рав­
ные по численности группы рыцарей. Они использовали
копья с закругленными концами и затупленные мечи, чтобы
наносимые ими удары не представляли серьезной опасности.
Ширина меча должна была достигать четырех пальцев, чтобы
он не мог пройти через сетку забрала. Употребление острого
боевого оружия было запрещено папой и церковным собором.
Также были запрещены все поединки с кровопролитием, а на­
рушители отлучались от церкви. Турниры проводились по
тщательно разработанным правилам, строго определявшим
критерии отбора участников и правила их поведения. Нельзя
было наносить удары в лицо противнику, по его седлу и лоша­
ди, а также нападать на него со спины. Но, несмотря на это,
нередко случались несчастья: участники турнира получали
увечья или даже погибали.
О турнире, его программе и уставе объявляли герольды не
меньше чем за месяц вперед. Место для турниров всегда вы­
бирали около больших городов, жители которых не пропуска527

ли случая насладиться захватывающим зрелищем. Со всех сто­
рон на большие турниры съезжались не только рыцари, но
также трубадуры и менестрели, которые воспевали в своих
балладах победителей. Рыцари, прибывшие на турнир, за не­
сколько дней до его открытия развешивали свои шлемы и гер­
бовые щиты вблизи ристалища, а дамы избирали так называе­
мого почетного рыцаря, который должен был наблюдать за
тем, чтобы участники состязаний точно соблюдали правила.
Толпы зрителей собирались с самого утра на возвышенных
местах у ограды ристалища или на специально установленных
помостах со скамьями, а приехавшие посмотреть на турнир да­
мы — в ложах. После торжественного шествия герольдов и су­
дей, когда король с королевой занимали свои места, герольд­
мейстер возвещал о начале турнира, по сигналу рожка рубили
канаты, и соперники выезжали на арену, приветствуя дам. Тур­
нир продолжался несколько дней, в течение которых могли
быть разыграны различные «стандартные ситуации» битвы:
атака бастиона, взятие приступом вала, защита моста через ре­
ку. По условиям турнира победители могли брать соперников в
плен, забирать их коней и оружие, получать выкуп. С XIV в.
излюбленным состязанием стал рыцарский поединок один на
один, когда два соперника в полном вооружении старались
свалить друг друга с коня, умело используя щит и копье.
После окончания боя судьи объявляли победителя, а ге­
рольды громко прославляли его. Наградой рыцарю за победу
было золото или драгоценности или боевой конь с полным
вооружением. Одна из дам, которую избирали на этом турни­
ре «Королевой любви и красоты», вручала призы, но каждый
рыцарь носил перчатку или какой-то другой знак расположе­
ния своей прекрасной дамы на шлеме. Далее следовали тор­
жества и пиршества, сопровождаемые музыкой и пением ме­
нестрелей.
Расцвет рыцарства и воинской славы при Эдуарде III выз­
вал к жизни подлинный культ короля Артура и его славных
рыцарей, которые из персонажей кельтских легенд преврати­
лись в героев рыцарских романов, боровшихся со злом за пра­
вое дело, служивших Богу и своему королю, подчинявшихся
528

предписаниям христианской веры и никогда не сдававшихся
врагу, а только на милость прекрасных дам. Эдуард, увлечен­
ный этими романтическими сюжетами, приказал соорудить
знаменитый круглый стол в Винчестере уже в первые годы
своего правления.
Постепенно проведение так называемых «Круглых столов»
вошло в моду. Процедура начиналась с пышного обеда за сто­
лом, составленным по окружности стен комнаты, за которым
гости рассаживались спинами к стене и лицом к центру, где
стояли менестрели и прислужники. Обед Круглого стола со­
провождался танцами и музыкой, а за ним следовала гранди­
озная церемония возведения в рыцарское достоинство. Такие
празднества устраивались не только королем, но и крупней­
шими магнатами.
Искусством странствующих певцов, музыкантов, актеров,
танцовщиц, акробатов, жонглеров, дрессировщиков медведей
наслаждались и в господском замке, и в домах состоятельных
бюргеров, и на городских и деревенских площадях. Из музы­
кальных инструментов наиболее распространенными были
арфа, лютня, виола, флейта. Но если, развлекая благородных
вассалов, трубадуры многие десятилетия воспевали храбрость
и галантность короля Артура и рыцарей Круглого стола, то
народ предпочитал слушать баллады о подвигах Робина Гуда и
его веселых друзей, которые, будучи объявлены вне закона,
жили в Шервудском лесу как браконьеры и разбойники, но
грабили только богатых, отдавая их добро бедным. Свои заме­
чательные подвиги легендарный Робин Гуд совершал, орудуя
не рыцарским мечом или копьем, а длинным луком — оружи­
ем простонародья. Эти истории достигли пика своей популяр­
ности в конце Средневековья. В XV в. на соревнованиях по
стрельбе из лука шествие возглавляли лучшие стрелки, наря­
женные как Робин Гуд и Малыш Джон.
Стрельба в цель из лука поощрялась постановлениями и
статутами в ущерб всем другим видам спортивных развлече­
ний ради сохранения английского первенства во владении
этим видом оружия. Еще Винчестерский статут 1284 г., пред529

писывавший каждому мужчине иметь оружие и доспехи, от­
носил луки и стрелы к обязательной экипировке простых
англичан. Уже после того, как английские лучники про­
славились, разгромив французских рыцарей в битве при
Кресси, прокламация Эдуарда I I I от 1365 г. предписывала
тренироваться в искусстве стрельбы из лука по воскресеньям
и праздникам, вместо того чтобы развлекаться играми. Юно­
ша, достигший 17 лет, должен был иметь лук и четыре стре­
лы. С раннего возраста дети обучались этому искусству, кото­
рое давалось нелегко.
, Секрет превосходства англичан в стрельбе из лука заклю­
чался в том, что лучник не держал левую руку неподвижно и
не натягивал тетиву правой, но, наоборот, держа правую руку
в неподвижном состоянии на тетиве, он всей силой корпуса
давил на дугу лука. Отсюда, вероятно, появилась фраза «из­
гибание лука», в отличие от французского «натягивания».
Именно это имел в виду один из современников, когда писал
о том, как рано его выучили «натягивать лук не усилиями
рук, как это делают другие народы, но напряжением корпу­
са». «Отец, — вспоминал он, — учил меня, как приспособить
тело для стрельбы из лука. У меня были луки, купленные
применительно к моему возрасту и силе; по мере того как я
рос, и луки мои делались все большего размера. Люди никог­
да не будут хорошо стрелять, если их этому не научат».
Во второй половине XV в. с окончанием Столетней войны и
потерей английских владений во Франции ностальгия по вели­
ким победам, одержанным с помощью английских длинных лу­
ков при Кресси и Азенкуре, и опасения по поводу того, что
национальный вид оружия может выйти из употребления, выз­
вали принятие целой серии парламентских статутов, в которых
подчеркивалось значение стрельбы из лука для обороны страны
и утверждалась необходимость занятия ею для всего мужского
населения, включая аристократию, вместо не имеющих подоб­
ной ценности игр с мячом, метания колец или игры в карты.
Владение луком как боевым оружием обычно не входило в
подготовку рыцарей, но стрельба из лука была популярным
530

развлечением средневековой аристократии. Лук использо­
вался не только мужчинами, но и женщинами и для охоты, и
для спортивной стрельбы по мишеням. На охоте из лука стре­
ляли, спешившись, со специальных позиций, при приближе­
нии оленя, которого прогоняли мимо загонщики. Очень по­
пулярны были также соревнования в стрельбе из лука по ми­
шеням об заклад, в том числе и в аристократической среде.
Стрельба по мишеням могла осуществляться стоя или с коня.
Охота была вторым по значению видом физической актив­
ности знати после военных упражнений и турниров. Есть
много свидетельств об участии в охоте и женщин, и детей. Де­
тей приучали к охоте иногда с очень раннего возраста — с 7¬
9 лет, чаще в 10-12 лет. Существовали специальные руковод­
ства по охоте на зайца, оленя, кабана, по сигналам охотничье­
го рожка, по выслеживанию и разделке дичи, уходу за гончи­
ми. Охота часто рассматривалась как подготовительный этап
военного обучения. Кроме того, она способствовала развитию
многих необходимых воину качеств.
Большую часть жизни дворянин XIV в. проводил на охоте
верхом, с гончими собаками или с соколами. Верхом охоти­
лись на оленей, ланей, вепрей. Выходили на охоту и пешком,
посылая специально тренированных соколов хватать птиц и
приносить их хозяину. Так охотились на фазанов, куропаток и
цапель. По ночам подстерегали добычу у силков, расставлен­
ных на лисиц и барсуков.
В поэме XIV в. так описывается красота и прелесть отдыха
на охоте:
Робко прячутся лань и олень на горах,
И лисица с хорьком схоронились в норах,
Там, где изгородь, зайчик прижался к траве,
Глядь, вскочил и пропал под землею в норе...
Вот выходит олень и, прижавшись к кустам.
Настороженно смотрит по сторонам,
А затем начинает спокойно пастись.
Тут я взял самострел: нет, ему не спастись —
Прямо в сердце стрелой ему метко попал,
И он рухнул на землю, убит наповал.
531

В Англии были также популярны бег, борьба, бросание
камней или палок — любимые виды спорта простонародья.
В этих соревнованиях призом обычно был живой баран. Не
менее привлекательны были игры с мячом или другими мета­
тельными снарядами. В нечто похожее на футбол играли в
Лондоне уже во второй половине X I I в., а королевская прокла­
мация 1365 г. классифицирует игры с мячом на те, в которые
играют ногой, рукой и палками. С XV в. известны игры в мяч
ладонями или лопатками и связанная с ними игра в теннис,
которая была довольно широко распространена, но только с
XVI в. появилась ракетка и игра стала проходить на специаль­
ном корте. Законодатели считали игры с мячом пустой тратой
времени, отвлекающей народ от стрельбы из лука. Однако
указы, запрещающие «легкомысленные игры», не соблюдались
ни простым народом, ни дворянством. В кругах высшей арис­
тократии были большие любители и знатоки тенниса, которые
играли и на деньги. Например, известны расходы Генриха V I I
в конце XV в. на приобретение мячей и выплату проигранного
пари. И мальчики, и девочки с удовольствием играли в игры с
мячом, несмотря на всякие запреты и ограничения.
Но все же самыми распространенными в Средние века бы­
ли военные игры, охота и стрельба из лука, так или иначе свя­
занные с подготовкой к войне и поощряемые самой военной
этикой эпохи. Именно потому, что основные затраты делались
на эти занятия, они и достигли наибольшего развития, приоб­
рели специальное снаряжение, широко известные и принятые
правила и терминологию и даже специальные письменные ру­
ководства. Другие же спортивные занятия не были достаточно
развиты и не имели разработанных общепризнанных правил.
Благодаря «Описанию благороднейшего города Лондона»
Уильяма Фиц-Стефена, которое относится примерно к 1175 г.,
мы в подробностях знаем о развлечениях средневековых горо­
жан. «Обратимся же теперь к городским зрелищам, — пишет
Фиц-Стефен, — потому что нужно, чтобы город приносил не
только выгоду для дела, но также веселье и удовольствие...
Лондон вместо театральных зрелищ, вместо сценических игр
532

имеет представления более благочестивые, изображающие чу­
деса, которые совершали святые, а также прославляющие
стойкость и страдания мучеников. Далее — начнем с игр лон­
донских мальчиков (ибо все мы были детьми); ежегодно в
день, называемый Масленицей, ученики каждой школы при­
носят учителю своих боевых петухов, и все утро мальчики,
свободные от занятий, наблюдают в своих школах за сражени­
ем этих петухов. После трапезы вся молодежь города отправ­
ляется на пригородное поле играть в знаменитую игру в мяч.
Школяры каждой школы имеют свой мяч, люди каждого за­
нятия — свой. Старшие по возрасту, отцы и почтенные люди
города прибывают верхом, чтобы смотреть на состязания
молодых, и на свой лад веселятся с молодежью; кажется, что
созерцание такого движения и участие в веселии вольной
юности возбуждает в них естественный пыл.
Каждое воскресенье, в пост, после трапезы юношей све­
жий рой отправляется в поле на боевых конях, лучших в со­
стязании, каждый из которых обучен бегу по кругу. Сыновья
горожан с боевыми копьями и щитами толпами вырываются
из ворот ради битвы потешной, более юные играют на риста­
лище копьями без наконечников... В летние праздники моло­
дежь, играя, упражняется в стрельбе из лука, беге, прыжках, в
метании копья, в парной борьбе со щитами.
Почти в каждый зимний праздник до трапезы либо вепри,
покрытые пеной, или кабаны с молниеносными клыками,
приготовленные для окорока, бьются насмерть, либо тучных
рогатых быков или больших медведей травят собаками. Когда
река, омывающая городские стены с севера, основательно за­
мерзнет, толпы молодежи выходят играть на лед. Некоторые,
желая увеличить скорость движения, соединяют ноги и долго
скользят боком; другие делают себе сиденье из глыб льда, и
тогда одного всадника, взявшись за руки, тянут многие. Если
при таком движении по льду поскользнется один, падают и
остальные. Другие, более искусные игры на льду, укрепляют
ноги и привязывают к ним кости голеней животных, берут в
руки палки с железным наконечником, Которыми иногда уда533

ряют по льду, и достигают такой скорости, словно летящая
птица или копье из баллисты. Иногда по договору двое бегу­
щих расходятся далеко друг от друга, и один или оба падают
не без телесных повреждений; после падения они скользят
друг от друга, подхваченные силой движения, царапая и обди­
рая голову об лед. Часто при падении у упавшего бывает сло­
мана нога или рука, но юность жаждет славы и победы, как
обретая себя в настоящих сражениях, так и упражняясь в по­
тешных».
Не менее захватывающими были конные скачки, о кото­
рых столь же живописно повествует Фиц-Стефен:
«За одними из ворот, сразу в пригороде, находится ровное
поле. Здесь каждую пятницу, если только нет более торжест­
венного праздника, происходит широко известный показ по­
родистых лошадей, выставленных для продажи. Те, кто нахо­
дятся в городе — графы, бароны, рыцари, многие горожане, —
приходят туда смотреть или купить их... Наездники скакунов,
обученные юноши, согласно договору, по трое, иногда по двое
готовятся к состязанию; необъезженных взнуздывают удилами,
смиряя прочной уздой зубчатой.
Они принимают меры предосторожности, чтобы не ме­
шать друг другу в состязании. Кони же по-своему готовятся к
состязанию в беге: в ожидании дрожат от нетерпения, не сто­
ят на месте; по данному знаку они выбрасывают ноги, уско­
ряют бег и уносятся с необыкновенной легкостью. Всадники,
любя похвалу и надеясь на победу, пришпоривают коней и
подстегивают их хлыстом, возбуждая криками».
По сравнению с современными законами рабочий день и
в поле, и в мастерской был весьма длительным, но люди от­
дыхали по воскресеньям и по многочисленным праздникам
больших святых, ведь церковные суды даже наказывали че­
ресчур усердных за работу по воскресным дням и по праздни­
кам. Немалые суммы переходили из рук в руки, когда бились
об заклад на состязаниях в стрельбе, борьбе, беге, метании
камней или палок. В XV в. вошли в моду игры в карты, очень
похожие на те, которые приняты в настоящее время: одежда
534

карточных фигур нашего времени до сих пор напоминает кос­
тюмы конца XV в. Карты, как и шахматы, помогали коротать
скучные зимние вечера в господском доме и чередовались с
игрой в кости.
Большие средства тратились на театральные представле­
ния, мистерии, храмовые праздники. Под непосредственным
покровительством церкви находились так называемые «цер­
ковные эли», предшественники религиозных чаепитий и бла­
готворительных базаров. Мужчины и женщины продавали и
пили эль в самой церкви или у церковной ограды; доход от
продажи предназначался «на содержание храма» или на ка­
кие-нибудь другие «добрые цели».
В городах и крупных поселениях торговые, ремесленные и
религиозные гильдии помогали организовывать пышные зре­
лища и развлечения. По всевозможным поводам — во время
событий национального и местного значения — люди охотно
устраивали торжественные процессии; некоторые из них со­
хранились как пережитки и до сегодняшнего дня, как, напри­
мер, церемония выхода лорда-мэра Лондона или открытие
сессии парламента.
Необычную церемонию с «мальчиком-епископом» можно
отнести к числу театрализованных представлений. В день свя­
того Николая — покровителя мальчиков — или в д е н ь святого
Иннокентия в школах и соборах облачали одного из мальчи­
ков в одежды епископа. Он шел впереди процессии, а затем
произносил проповедь, которую, как предполагалось, должны
были с почтением слушать не только его товарищи по школе,
но и высшее духовенство. После проповеди настоятель собора
преклонял колени для получения детского благословения. Это
было красивое и пышное зрелище, а на расходы по его орга­
низации прихожане нередко завещали крупные суммы.
Наряду с содержанием часовен, школ, богаделен или мос­
тов одним из главных занятий гильдии являлась постановка
мистерий — представлений, которые были весьма популярны
в XIV—XV вв. Они знакомили зрителей с различными вариан­
тами библейских рассказов и легенд. Актеры представлялись
535

таким образом: «Я — Авраам» или «Я — Ирод». Они были
одеты в костюмы своей эпохи. Всемогущий бог имел бороду и
тиару, белую церковную мантию и перчатки. Короли-злодеи в
восточных тюрбанах клялись Магометом. Старозаветные жре­
цы были одеты как епископы, а судьи носили круглые шапоч­
ки и мантии на меху. Ангелы поднимались на небеса и спус­
кались оттуда по настоящим лестницам в мрачный портал,
называвшийся «пастью ада», который механически открывал­
ся и закрывался. Черные, синие, красные дьяволы приходили
за осужденным, в то время как стук горшков и ведер за сце­
ной означал царящий там беспорядок. Таков был театр более
чем за 100 лет до Шекспира.

Города, укрывшие свои тайны
в джунглях
«С человеческой точки зрения, Новый Свет не являлся но­
вым, и культура, даже научная, его государств к концу
XV — началу XVI столетий — времени его открытия для
западноевропейской цивилизации — была не ниже, но в
некоторых отношениях даже выше научного знания за­
падных европейцев».
В.И. Вернадский. «Философские мысли натуралиста»

этой цивилизации удивительная судьба. Майя — един­
ственный древний народ Америки, создавший настоящую
систему письменности, но его наследники — народ, говоря­
щий на языке майя — киче, потеряли секрет этого письма:
слишком долго и жестоко отлучали их от этого знания заво­
еватели-испанцы. Казалось, навсегда исчезли с лица земли и
города майя, следы которых затерялись в непроходимых
джунглях. Но вот за дело взялись лингвисты (языковеды), на­
шедшие код, с помощью которого удалось раскрыть тайны
древних рукописей (здесь в первую очередь нужно назвать на­
шего соотечественника Ю.В. Кнорозова). Археологи отправи­
лись в лесные дебри и каждый год камень за камнем стали
отвоевывать у дикой природы развалины древних городов —
свидетелей славы и величия самой значительной индейской
цивилизации.
Раскопки и дешифровка (т. е. прочтение, истолкование)
майянских рукописей и надписей обнаружили поразительную
особенность этой цивилизации: она достигла своего высшего
расцвета за тысячу лет до появления в Америке испанцев, а
538

затем с конца I тысячелетия стала неудержимо клониться к
упадку. Испанцы довершили дело разрушения этого удиви­
тельного и до конца еще не познанного мира. Правда, неко­
торые из них, такие, как францисканский монах Диего де
Ланда (1524—1579), оставили замечательные записки о жизни
и нравах майя эпохи конкисты (т. е. периода завоевания ис­
панцами Центральной и Южной Америки в первой половине
XVI в.).
Майя населяли значительные территории юга и юговостока Мексики, Гватемалы и Гондураса. Эту зону, в которую
включают и земли в Центральной Мексике, населявшиеся
другими индейскими племенами с развитой культурой, уче­
ные называют Месоамерикой (Срединной Америкой). На
этой территории цивилизации майя предшествовали другие
культуры (прежде всего здесь должны быть названы ольмеки),
но только с приходом майя произошел мощный культурный
рывок, приведший к образованию настоящей цивилизации.
Полагают, что майя пришли сюда, как и другие индейские
племена, с севера. Это подтверждается и майянскими мифами.
Основа цивилизации майя, как и любой древней цивили­
зации, — земледелие. Племена, которым удавалось найти
обильно плодоносящие злаки и научиться их возделывать, по­
лучали огромное преимущество перед своими сородичами,
ведшими изнурительную борьбу с природой и себе подобны­
ми за выживание. Но не везде почва для выращивания таких
культур была благоприятной. Поэтому племена, перешедшие
к земледелию, вынуждены были искать способы использовать
и малопригодные для выращивания злаков земли. На заболо­
ченных и переувлажненных почвах они сооружали отводные
каналы и набрасывали перегнойные кучи, наращивая высокие
грядки. В гористой местности устраивались террасы, требо­
вавшие сооружения сложных гидротехнических конструкций,
с помощью которых наверх подавалась влага или равномерно
распределялась вода горных потоков.
Майя были искусными земледельцами. Они освоили заме­
чательную культуру — маис (кукурузу), считали ее творением
богов и поклонялись ей. Самой распространенной едой были
лепешки из кукурузной муки с добавками из толченой извести
и пепла. Кроме маиса майя получали со своих полей и огоро539

дов тыкву и фасоль, картофель и томаты, перец и бобы. Мно­
го плодов давала и дикая природа. Так что стол майянцев был
достаточно разнообразным. Если к этому добавить рыбу, до­
бываемую с помощью лука и стрел у берегов моря, в реках и
озерах, а также мясо дикого кабана и другие охотничьи тро­
феи, то можно считать, что майя себя вполне обеспечивали
питанием. Они умели готовить полезные и бодрящие напит­
ки, к которым в первую очередь нужно отнести какао. Зерна
этой ценной культуры использовались и в качестве денег в
торговле, которая таким образом выходила за примитивные
рамки прямого продуктообмена. Из других культур большое
значение имел хлопок. Из него и шкур диких животных (ско­
товодства майя практически не знали, потому что в районах
их расселения не было подходящих для того животных) изго­
тавливались одежды. В лесах они находили растения, из кото­
рых добывали краску, каучук для изготовления мячей, лекар­
ственные снадобья. Из небольших озер вычерпывалась весьма
ценившаяся соль.
Земледельцы, объединенные в общины, составляли самый
многочисленный класс майянского общества. Они платили
дань государству, которая распределялась среди правителей,
жрецов и чиновников, живших в городах. В городах также
обитали торговцы и ремесленники.
Города стали появляться у майя в первом тысячелетии до
н. э. (ученые называют этот период доклассическим). Тогда же
майя-горожане подчинили себе земледельцев. Эти отношения
зависимости деревни от города полностью развились в клас­
сический период (I тысячелетие н. э.) и продолжали сущест­
вовать в последние шесть веков до испанского завоевания
(постклассический период), когда города майя терпели огром­
ные невзгоды от нашествий других индейских племен. Сейчас
известно больше сотни городов этого народа. Одним из спо­
собов образования новых городов было переселение части на­
селения, а иногда и всех жителей старых городов на новые
места. Чаще всего такое переселение происходило после не­
удачных войн и разорения крупных городских центров (так,
например, после разрушения Майяпана его обитатели пере­
брались на новое место, основав город Сотуту).
540

Раскапывая эти города, буквально извлекая их из джунг­
лей на белый свет, археологи не перестают дивиться искусству
архитекторов и строителей этого народа. Раскопки одного из
таких городов-государств — Тикаля — показали, что уже во
I I — I вв. до н. э. (граница доклассического и классического
периодов) он вместе с пригородами занимал огромную терри­
торию в 65 квадратных километров и население его достигало
40 тысяч человек. В центре Тикаля высились дворцы и гроб­
ницы властителей города. Вокруг центра возводились кварта­
лы с домами знати, поставленными по периметру просторных
площадей. В целом для городов майя была характерна ансамб­
левая (см. Ансамбль) застройка. В доклассический период
майя любили размещать центр города на естественном возвы­
шении или насыпных холмах.
На рынках города шла бойкая торговля не только овощами
и зерном, собранными с окрестных полей, но и товарами,
привезенными из других городов-государств и даже с Мекси­
канского нагорья, где к I I I —I V вв. н. э. сложилась другая зна­
чительная цивилизация — Теотиуакан, созданная весьма отда­
ленными родственниками майя — народом науа.
Жители майянских городов также несли свои товары на
рынок. Особенного мастерства майянские ремесленники до­
бились в изготовлении изделий из полихромной (много­
цветной) керамики. Роспись сосудов была высоко ценимым
искусством. Поэтому изящные сосуды расписывали не только
простолюдины, но и члены семей знати и даже правителей.
Изощрены майя были также в мелкой пластике. Поразитель­
но реалистичны и разнообразны раскрашенные глиняные ф и ­
гурки, изображающие майянцев разного возраста и социаль­
ного положения. Великолепны украшения из золота, ко­
торыми тешила себя майянская знать. На рынок попадали
также изделия каменотесов, резчиков по дереву, ткачей.
Кроме ремесленников и торговцев в городах жили и рабы,
на долю которых доставалась самая тяжелая работа.
Власть в городе-государстве принадлежала правителю, она
передавалась по наследству и ни с кем не делилась. Правитель
назначал главных чиновников, а также правителей бывших
под ним мелких городов и сел. Главной обязанностью чинов541

ников был сбор налогов и обеспечение войска правителя не­
обходимым пополнением.
Огромную роль в городах-государствах майя играло жрече­
ство. Верховный жрец являлся вторым по значению лицом в
государстве и был главным советником правителя. Ему подчи­
нялось многочисленное жречество в центре и в провинции.
Жрецы определяли время и порядок сельскохозяйственных
работ. Они хранили и оберегали религиозные и этические (см.
Этика) традиции, накапливали знания. А знания эти поража­
ют нас и сегодня.
Майя создали оригинальную письменность, вернее, разви­
ли иероглифическую систему письма ольмеков — пока еще
загадочного для науки народа, жившего здесь до появления
майя. Лучшее свидетельство учености майя — их рукописные
книги. Но от огромного богатства письменных источников до
нашего времени дошли всего четыре рукописи да надписи,
частично сохранившиеся на каменных сооружениях.
У майя был поразительно точный календарь, дававший
меньшую погрешность, чем наш — григорианский. Эта точ­
ность достигалась сочленением двух систем исчисления време­
ни. Одна из них была похожа на наш солнечный год, с той
лишь разницей, что он делился на 18 месяцев по 20 дней каж­
дый. К ним добавлялись 5 дней, называвшихся «несчастливы­
ми». Другая система, имевшая оккультный (см. Оккультизм)
смысл, включала в себя не только месяцы, но и недели (каждая
по 13 дней). Ее полный цикл равнялся 260 дням. Обе эти сис­
темы отличались периодической повторяемостью сочетаний
порядковых номеров и названий дней, недель и месяцев. В сво­
ем единстве оба календаря исчисляли большой временной цикл
в 52 года, по истечении которого начинался новый цикл, пол­
ностью повторявший предыдущий. Но это был не самый боль­
шой временной круг: майя знали и так называемый «долгий
счет», отмерявший время целыми эпохами (144 тысячи дней,
т. е. около 395 лет). Свое летосчисление майя вели с условной
даты начала времени (в пересчете на наш календарь с 3113 г. до
н. э.) Такой счет времени свидетельствовал о том, что майя счи­
тали себя древним народом, наделенным священным знанием.
Майянские жрецы учили, что тайну календаря и письма
они узнали от бога неба и дождя Ицамны, представлявшимся
542

им в виде бородатого и беззубого мудреца, хотя на самом деле
в майянском календаре воплотились их достижения в много­
вековых математических и астрономических исследованиях.
Майя использовали в своих вычислениях ноль (чего, к слову,
не умели делать римляне), рассчитывали движение светил и
бег планет. Они хорошо знали устройство человеческого тела
и умели лечить многие болезни. В этом, считали они, им по­
кровительствовала богиня радуги и плодородия Иш-Чель.
Эти знания были монополией жреческой касты, занимав­
шей в городах-государствах выдающееся положение. Она при­
бегала к подсказкам оракулов, выпрашивала милости у богов,
поочередно правивших миром. Некоторых из них майя на­
деляли чертами животных. Особенно широко был распростра­
нен культ божества с головой ягуара (наследие ольмеков). По­
читались также пума и некоторые другие животные. Тотемис­
тические (см. Тотемизм) пережитки родового строя можно
заметить и в самоназвании племен майя и их ближайших ро­
дичей: например, жители майя-тольтекского города Сотуты
называли себя народом фазана и оленя.
По воле жрецов создавались роскошные храмы, распола­
гавшиеся в центре городов. Изучение храмов дает огромную и
ценную информацию как об архитектурных достижениях
майя, так и о жизни знати и простых людей этого народа.
Ведь на стенах храмов художники изображали не только богов
и героев, но и простых мирян в их повседневной жизни. По­
разительны росписи храма в Бонампаке (Мексика, штат Ч и апас), построенного в конце классического периода. Здесь по­
казаны сцены празднования военной победы бонампакцев,
сопровождаемые жестокими пытками и обезглавливанием
плененных врагов. Эти росписи могли бы и сейчас изучаться
в художественных школах как образец построения композиции
и цветового решения фрески или крупной картины. В том же
ряду стоят настенные храмовые рисунки в Мул-Чике (Мекси­
ка, штат Юкатан), где особенно впечатляет изображение жре­
ческой процессии. А храмы города Паленке (Мексика, штат
Чиапас) прославлены совершенными архитектурными про­
порциями и сказочными барельефами. Богатейшая скульптура
с изображениями майянских владык украшала огромные мо­
нолитные стелы в городе Киригуа (Гватемала) и меньшие по
543

размерам, но с изящными барельефами стелы в городе, разва­
лины которого получили впоследствии название Пьедрас-Неграс («Черные Камни» — исп.).
Храмы строились в виде усеченных пирамид, на верхней
площадке которых высилось монументальной формы капище.
К нему с четырех (иногда с одной) сторон поднимались ка­
менные лестницы. Эти лестницы часто представляли собой
настоящие архитектурные шедевры, как, например, лестница
одного из храмов в городе Копан (Гондурас), украшенная рез­
ной иероглифической вязью и статуями, поставленными на
каждую двенадцатую ступень. Одним из значительных архи­
тектурных достижений майя было умение возводить ступенча­
тые своды.
Большое внимание майя уделяли укреплению здоровья и
физической силы. Только быстрые и выносливые люди могли
участвовать в игре в мяч, носившей ритуальный характер. В го­
роде Копан археологи обнаружили три настоящих стадиона для
этой игры. Яркими и красочными были праздники индейцев
Месоамерики с пением и танцами в звериных масках, игрой
на флейтах и барабанах, шествием на ходулях. Майя любили
музыку, хорошо чувствовали ритм. На сохранившихся рисун­
ках можно видеть отплясывающих индейцев, в руках у кото­
рых погремушки маракас — высохшая тыква с камешками
внутри. Ученые указывают на религиозно-мистическую при­
роду многих музыкальных инструментов. Так, трещотку майя
получили будто бы от богини грозы и поэтому пользовались
ею, чтобы вызвать дождь.
В ритуал больших праздников включались и человеческие
жертвоприношения. Вообще для культуры индейцев Месо­
америки характерен элемент устрашения. В «Пополь-Вух»
(«Книге народа») — знаменитом эпическом повествовании
индейцев киче, много воспринявших от майя, властители но­
сят и такие имена: «Кровавое крыло», «Кровавый коготь»,
«Зубы, покрытые кровью» и т. д. Устрашающе выглядели и
скульптурные изображения различных божеств, выточенные
из белого камня и раскрашенные. Конечно, этому народу не
были чужды проявления доброты, любви и ласки: среди
глиняных фигурок, найденных на месте раскопок, можно
544

встретить изображения «майянских мадонн», к которым неж­
но льнут их чада.
Странным для нас покажется и понимание красоты у
майя, которым еще в младенчестве деформировали черепную
коробку таким образом, что затылок майянца сильно вытяги­
вался вверх, а лоб круто опрокидывался назад, резко подчер­
кивая линию носа. По этим признакам всегда можно узнать
представителя народа майя на сохранившихся изображениях.
Майя настолько опережали в своем развитии племена ин­
дейцев, занимавшихся охотой и собирательством, что долгое
время легко справлялись с угрозой, исходившей от них. Уве­
ренные в своем превосходстве над варварским миром, горо­
да-государства майя не только считали возможным обходить­
ся без взаимной поддержки, но и вступали в многочисленные
конфликты и войны между собой. Источники сохранили рас­
сказ о жестоком соперничестве, разыгравшемся в классиче­
ский период между двумя богатыми городами на полуострове
Юкатан — Тикалем и Вашактуном.
В IX—X вв. с запада на земли майя началось вторжение
многочисленных земледельческих племен тольтеков, которые
были связаны с культурой Теотиуакан. Города-государства
майя подверглись разрушению, а уцелевшие майя либо, спаса­
ясь бегством, устремились на юг в тропические леса, либо пе­
ремешались с завоевателями, которые создали новую культуру,
включавшую в себя черты культур майя и Теотиуакана. На по­
луострове Юкатан возникло майя-тольтекское государство,
структурой своей напоминавшее прежние майянские государ­
ства. Попытки отдельных городов (Майяпан в XIII—XV вв. при
династии Кокомов) возвыситься и взять на себя задачу созда­
ния централизованного государства успеха не имели. Сгорели
в огне войн и междоусобиц и Чичен-Ица, и Майяпан, и Ушмаль — крупнейшие города майя-тольтекского государства,
которые своим богатством и значением по праву могли счи­
таться достойными преемниками славы великих городовгосударств майя классического периода. Явившиеся сюда в на­
чале XVI в. испанцы застали ослабленные взаимной борьбой и
деградировавшие в культурном и хозяйственном отношении
города, которые они захватили один за другим.
18 Средние века

545

Сохранились свидетельства о том, как безумные распри
окончательно погубили последние города на Юкатане. Когда
испанцы уже вторглись на этот полуостров, здесь с новой си­
лой разгорелась застарелая борьба между династиями Шивов и
Кокомов. Шивы вступили в союз с конкистадорами, руково­
димыми членами семьи Монтехо, и, посчитав теперь себя
способными одолеть своих извечных врагов Кокомов, отпра­
вили к ним в город Сотуту большую делегацию с предложени­
ем о капитуляции (т. е. прекращении военных действий).
Пришедший в ярость Верховный правитель Кокомов велел
лишить жизни всех посланцев за исключением одного, кото­
рый был ослеплен и отправлен назад, чтобы предупредить
Шивов о неминуемом возмездии за нанесенное оскорбление
и за позорное подчинение иноземцам. В ответ объединенные
силы Шивов и Монтехо в нескольких битвах разгромили не­
покорных Кокомов.
В считанные десятилетия картина жизни на земле майя
круто изменилась: воины-индейцы были перебиты, сохранив­
шиеся храмы разрушены, письмо майя — культурная основа
этого народа — запрещено католической церковью, а книги
уничтожены. Погибла великая индейская цивилизация.

Инки — цивилизация камня и золота
«Горный город граненого камня, последнее пристанище
того, кто не скрывал земное от земли. Там, на колючем
ветру, предо мной качались каменные колыбели молнии и
человека Мачу-Пикчу, мать камня, родина кондора».
(Пабло Неруда, чилийский поэт,

лауреат Нобелевской премии. «Всеобщая песнь»)

народ инков явил миру другую великую
древнюю цивилизацию в Америке. Созданное им государство
Тауантинсуйю было совсем не похоже на города-государства
майи, но занимало такое же выдающееся место в истории
Южной Америки, как знаменитые майянские города в Месоамерике.
546

Центром формирования культуры инков явилась долина
Куско на юго-востоке современного Перу. В сравнении с майя
это была очень молодая культура. Только в X I I в. инки начи­
нают выделяться среди других племен, подчиняя мало-помалу
своих ближайших соседей, входивших в языковую семью ке­
чуа. А в первой половине XV в. им удалось уже создать могу­
чую державу, которую не без оснований величают Империей
инков.
Помимо памятников материальной культуры, сохранив­
шихся от цивилизации инков, мы располагаем и замечатель­
ными письменными источниками, повествующими об их
жизни. К сожалению, их оставили нам не сами инки, которые
умели накапливать и передавать информацию с помощью так
называемого «узелкового» письма, а испанцы и христианизи­
рованные потомки индейцев, во многом утратившие живую
связь с культурой своих предков.
Любой историк, занявшийся изучением цивилизации ин­
ков, непременно начнет с труда Фелипе Уамана Помы де Айяла «Новая хроника и доброе правление». Сам Пома де Айяла
прожил долгую жизнь. Он родился в 1526 г., как раз накануне
завоевания Перу испанцами, а умер около 1613 г. глубоким
стариком. Его творение представляет собой огромное (почти
1200 страниц) послание королю Филиппу III. Почтенный ста­
рец решил рассказать испанскому монарху об инках и о том,
как жестоко и несправедливо поступают с ними завоеватели
Мы не знаем, читал ли Филипп I I I это послание и оценил ли
его, но для историков, наткнувшихся на него в начале XX в.,
труд хрониста представляет собой огромную ценность. Хотя
хроника написана по-испански, из нее можно узнать много
инкских слов и понятий, которые растолковывает усердный
Пома де Айяла. Но не только текст хроники привлекает вни­
мание исследователей истории и культуры инков, но и заме­
чательные иллюстрации, а их больше 400, которые сопровож­
дают рассказ о жизни индейцев. Эти картинки с подробным
описанием изображаемых сцен непременно воспроизводятся
во всех книгах об инках. На них мы можем увидеть, как инки
сражались, строили крепости, растили урожай, воспитывали
детей.
547

С этими иллюстрациями, как правило, издаются и труды
другого выдающегося перуанского хрониста этой эпохи, Инки
Гарсиласо де ла Вега (см. Гарсиласо де ла Вега Инка). В его
жилах также текла кровь высшей инкской знати, но по отцу
он принадлежал к испанскому дворянству. Этот талантливый
человек был хорошо образован и помимо родных кечуа и ис­
панского знал еще несколько языков. Он писал различные ис­
торические труды, но обессмертили его имя «Королевские
комментарии Инков» — самое знаменитое из свидетельств о
государстве Тауантинсуйю.
Цивилизация инков возникла на земле, где индейцы кечуа
еще раньше создали интересные, самобытные культуры. Са­
мой значительной из этих культур была культура Тиауанако,
сложившаяся в северной части нынешней Боливии в I тыся­
челетии н. э. Некоторые памятники этой культуры и сейчас
производят потрясающее впечатление. Таковы «Ворота Солн­
ца» — мощное сооружение, напоминающее триумфальную ар­
ку. Вытесанные из огромного каменного монолита шириной
3,8 м, высотой 3 м и толщиной 0,5 м, «Ворота Солнца» ук­
рашены удивительным фризом с изображениями диковинных
животных и загадочных знаков. В центре фриза — горельеф в
виде божества с суровым ликом и катящимися по щекам сле­
зами; в руках у него два жезла-молнии, а на голове — ро­
скошная корона, достойная высшего божества. И действи­
тельно, многие ученые видят здесь изображение Виракочи,
ставшего впоследствии главным богом инков, а в окружаю­
щих его фигуру барельефах пытаются усмотреть некий кален­
дарь.
Таким образом, у инков были предшественники, у кото­
рых они многому научились. Перенимали они и опыт поко­
ренных индейских племен, распространяя его затем на всей
подвластной территории. Можно сказать, что инки были при­
лежными учениками, которые не только накапливали чужие
знания, но и наращивали их, а потом становились учителями
и многому обучали другие индейские народы.
Инки создали самое большое индейское государство. Его
территория превышала 1,5 млн кв. км, т. е. своими размерами
оно превосходило в то время Испанию, Францию и Германию
вместе взятые. Да и населением своим (10—15 миллионов че­
ловек) оно не уступало любому из этих государств.
548

У инков сложилась деспотическая форма правления. Выс­
шую власть осуществлял Сапа Инка, т. е. Верховный Инка
(этот титул в литературе переводится также словами «Единст­
венный Господин»). Власть Верховного Инки была священ­
ной, а его личность обожествлялась. Первым легендарным
Инкой был Манко Капак — сын Солнца и Луны, посланный
на Землю, чтобы спасти людей от невежества и взаимного
истребления, чтобы научить их земледелию и ремеслам. Он
же, согласно преданиям, основал город Куско. Первый же ис­
торический Сапа Инка, который, видимо, в действительности
основал столицу государства инков и которого звали Пачакутек («Тот, кто перевертывает Вселенную»), занял свой престол
в 1438 г.
Деспотическая власть способствовала укреплению госу­
дарства, поскольку Верховный Инка требовал от всех поддан­
ных знания языка кечуа, веры в одного бога, заставляя всех
жить по изданным им законам. Строго соблюдалась чистота
крови царствующего дома. Манко Капак был женат на своей
сестре Маме-Оклью, то же должны были делать и его царст­
венные потомки.
На высших ступенях инкского общества находились «инки
по крови», т. е. соплеменники властителя, составлявшие общи­
ну столицы государства — города Куско. Они в первую очередь
становились жрецами, военачальниками, чиновниками.
Еще ниже размещались «инки по привилегии», которыми
могли стать племенные вожди покоренных народов — «кураки», если они соглашались верно служить Верховному Инке.
Наконец, в самом низу этой социальной пирамиды надо
искать массу рядовых общинников. Вопрос о существовании
рабства у инков до конца не прояснен. Некоторые ученые вы­
деляют касту рабов (янакуна).
В государстве инков были заведены строгие порядки. Вер­
ховный Инка был, как сын Солнца, владетелем всего в госу­
дарстве, и от него действительно зависело распределение благ
между подданными. Но по традиции, вся земля, а стало быть,
и урожай делились на три части: одна часть принадлежала Са­
па Инке и его семейству, другая предназначалась богу, следо­
вательно, жрецам, а на третью могли претендовать общинни­
ки. Власти следили, чтобы в стране не было голодных. После
549

сбора урожая зерном в первую очередь обеспечивались семьи
солдат, погибших на поле брани, следом за ними больные и
ученые, и только затем заполнялись закрома Верховного И н ­
ки, его родственников и сановных лиц.
Все подданные империи обязаны были трудиться. Беда то­
му, кого застигали слоняющимся без дела: после скорого суда
его жестоко наказывали.
Основной социальной и хозяйственной ячейкой была об­
щина. Строгая дисциплина и коллективная ответственность
позволяли власти направлять большие массы людей на обще­
ственные работы: на рытье каналов, в рудники, на сооружение
храмовых комплексов. Каждый общинник строго по очереди
должен был бесплатно отработать на государство 90 дней. Эта
система отработок надолго пережила и империю инков, и эпо­
ху испанского колониализма и законодательно была отменена
в Перу только в 1970-х гг.
Если гений майя раскрыл себя в архитектуре, то об инках
можно сказать, что они родились для инженерного дела. Чу­
дом казались испанцам, явившимся на землю инков, широкие
мощеные дороги, проложенные инками на горных склонах,
через долины и тропические леса: таких дорог дома, в Европе,
они не видели. Эти дороги сильно облегчили конкистадорам
их черное дело. Кони, которых в глаза не видывали индейцы
(а потому и не знали колеса), быстро несли завоевателей от
города к городу, от крепости к крепости. Да и сейчас эти до­
роги, уже с современным покрытием, служат перуанцам. Зна­
ли инки и как построить водопровод, снабжавший Куско чис­
той и свежей водой, стиснуть речки и ручейки берегами из
каменных блоков или уложить над бегущей влагой плиты,
чтобы не задерживала движение караванов лам и путников,
быстрый бег гонцов-«часки».
Инки хорошо владели техникой орошаемого земледелия:
превращали склоны гор в террасы, умели с помощью дамб и
каналов регулировать сток горных речек. Они лучше европей­
цев знали цену органическим удобрениям, повышавшим уро­
жайность их полей и огородов. Главной культурой для них
был маис. Посев этой культуры сопровождался религиозномистическими действами. Инков до сей поры следует считать
непревзойденными мастерами выращивания маиса. Им уда550

лось вывести такие сорта кукурузы, которые урожайностью и
размерами зерна превосходят результаты современной селек­
ции (работы по улучшению сорта растений).
Для этого народа одним из главных занятий было ското­
водство. Индейцы Перу сумели одомашнить лам, которые да­
вали им великолепную шерсть, мясо, кожу, молоко и жир, а
также служили как вьючные животные. Так инки пре­
вратились в мастеров шерстоткачества, и до сих пор индейцы
Перу и Боливии изготавливают из шерсти альпаки и викуньи
(разновидности лам) теплые и красивые пончо и свитера, ук­
рашая их узорами древних инков.
Сыны Солнца, как они себя называли, умели добывать и
обрабатывать металлы, из которых на первом месте стояло зо­
лото. Испанский хронист XVI в. Сьеса де Леон, проведший не­
сколько лет в Индиях и написавший «Хронику Перу», пола­
гал, что инки за год добывали, при пересчете на современные
меры веса, примерно 575 тонн золота и 172,5 тонны серебра.
Вся эта масса драгоценных металлов тут же попадала в руки
мастеров-ювелиров.
Инки хорошо и надежно строили. Поражают их исполин­
ские постройки, такие как загадочная крепость-святилище
Мачу-Пикчу. Ученые до сих пор ломают головы, силясь по­
нять, как инкам удавалось доставлять на стройки огромные
камни весом в десятки и сотни тонн и поднимать их на зна­
чительную высоту. Были в ходу различные варианты крепле­
ния и соединения каменных блоков, в том числе стяжек из
меди и бронзы. Конкистадоры, явившиеся покорять эти зем­
ли, немало удивлялись прочности и простому величию ин­
дейских построек. На фундаментах, цоколях и нижних этажах
этих строений испанцы потом возводили свои дома и соборы.
Правда, жилища инков в городах были узкими, потому что
они еще не научились делать своды и покрывали дома соло­
мой и высохшим тростником. Но в этом тоже был свой
смысл: такую кровлю было легко починить или замените, а в
случае землетрясения и обрушения такой крыши жертв могло
и не случиться.
Для украшения своих дворцов и храмов инки не жалели
золота. Алтарную стену храма Солнца (Кориканчу) в столице
империи инков — Куско — покрывали пластины из желтого
551

металла. Из золота были сделаны огромный диск — символ
Солнца — и троны, на которых навеки застыли набальзами­
рованные тела умерших владык империи инков. От этого хра­
ма через галерею можно было попасть в другой храм, посвя­
щенный Луне — супруге Солнца, где и диск, и стена за ним,
и троны были сделаны из серебра. Только вместо мумиймужчин на серебряных тронах в вечном сне коченели их на­
бальзамированные жены. В храмовый комплекс входили и
другие помещения, также отделанные драгоценными металла­
ми, изумрудами и бирюзой. А одно из них было превращено
в «золотой сад», где стояли отлитые из золота деревья, на зо­
лотых листьях которых сидели золотые насекомые, а внизу на
золотой траве расположились животные, также сделанные из
золота и серебра. Да и в других местах не редкостью было
встретить золотые и серебряные фигурки людей и животных.
Умели инки работать и с глиной. Из нее они выделывали
керамические сосуды обычно в форме плодов и животных.
Керамика черного цвета с несложным, но изящным геометри­
ческим орнаментом — отличительная черта гончарного искус­
ства инков. Хорошо обтесывали инки и камень, не только по­
лучая из него строительные блоки, но и преображая его в
скульптурные образы, в том числе и портретные.
В своих религиозных верованиях инки долгое время дер­
жались многобожия, но постепенно в их сознании различные
божества соединялись в единого всемогущего бога. Сначала
инки-кечуа выделяли в своем пантеоне бога Инти — Солнце,
но во второй половине XV в., когда в перуанских Андах воз­
никло государство Тауантинсуйю, образ этого бога слился с
образом другого божества — Виракоча, что на языке кечуа
значило «Озеро жира». Инки считали, что Виракоча возник из
жира и водяной пены, а затем стал творить мир: Луну, звезды,
земную твердь и людей. Завершив акт творения, Виракоча от­
правился на запад, куда уходит Солнце.
В честь богов устраивались пышные празднества. Главным
из них был Инти-Райми — Праздник Солнца, проводившийся
в Куско в самый длинный день в году. На него съезжалась
племенная знать со всей империи, чтобы почтить Солнце и
его наместника на земле — Сапа Инку.
552

Инки ценили образную речь и особенно стихосложение.
Разыгрывали сцены из жизни богов и героев с музыкой и тан­
цами. Музыка входила и в повседневную жизнь инков: пени­
ем они помогали себе на работе в поле. Особенно широко
инками использовались духовые инструменты, и музыка каза­
лась особенно мелодичной.
Положение державы, населенной многими разноязычны­
ми племенами, делало их правителей и жрецов хорошими зна­
токами географии. А необходимость вести строгий учет про­
довольственным припасам, вовремя и точно собирать налоги,
мерить земельные угодья и строить плотины и дороги застав­
ляла инков заниматься математикой. Было у них и своеобраз­
ное «узелковое» письмо. К палке или толстому шнурку привя­
зывались разноцветные нити, каждая из которых символизи­
ровала какое-то понятие, явление или вещь. На нитях на
разной высоте завязывались узелки, кое-где в них вплетались
мелкие предметы (кусочки камня, дерева, кожи, зерна и т. д.),
что несло на себе различную, преимущественно хозяйствен­
ную, информацию.
Сохраняя живые связи с природой, инки знали многие ее
секреты, к слову сказать, не утраченные перуанскими
крестьянами до сих пор. Инки научились использовать хин­
ное дерево, извлекали целебные вещества из тропических рас­
тений, употребляли для быстрого восстановления сил листья
кокаинового куста.
Знали они охоту и рыбачий промысел. За уловом индей­
цы выходили на легких лодках, сделанных из связки камыша.
А охота у них велась обычно загонным способом, причем ин­
ки вели строгий учет отстрелянным и отловленным зверям и
птицам, не допуская гибели молодняка и способных к раз­
множению самок.
В военном отношении инки превосходили всех своих со­
седей. Бывало, они за один поход наращивали территорию
державы на 250— 300 километров. Но уповали инки не только
на силу оружия. Это были трезвые и дальновидные политики.
Завоевывая территорию какого-либо племени, они стреми­
лись не к физическому уничтожению соседа, а к приобщению
покоренного населения к порядкам и верованиям своей импе­
рии. Прежде чем обрушиться на противника, они угрозами и
553

посулами вносили сумятицу в его сознание, подрывали волю
к сопротивлению. Инки обещали членам племени, на которое
они выступили походом, сохранить жизнь и имущество им са­
мим и их семействам. Взамен они требовали отказаться от
своих идолов и признать Солнце богом, а его сына — Вер­
ховного Инку, своим господином. Горячая молодежь не жела­
ла покоряться и готова была сложить головы в борьбе с могу­
чими завоевателями, многомудрые же старцы почитали за
благо пойти на соглашение с инками, дабы спасти племя от
уничтожения. Подобный эпизод описывает в своих «Коммен­
тариях» Гарсиласо де ла Вега: «...Старики так успокоили моло­
дых людей, [готовых начать войну], что при всеобщем согла­
сии и те и другие пошли всфечать инку; молодые люди были
с оружием в руках, а старики с дарами и подарками,
[представлявшими] то, что давала им земля, говоря, что они
несут ему плоды своей земли в знак того, что они ему переда­
вали ее в собственность. А молодые люди сказали, что они
взяли свое оружие, чтобы служить с ним в его армии как вер­
ные вассалы и помочь завоевать новые провинции».
Закрепляя результаты завоеваний, инки оставляли на по­
коренной территории своих управителей, которые окружали
себя представителями местной знати.
Инки боялись, что покоренные ими племена сговорятся
между собой, чтобы свергнуть их власть. Стремясь избежать
такого поворота событий, они нередко переселяли некоторые
племена на новое место. Именно переселяли, а не сселяли,
поскольку переселение было связано с хозяйственным осво­
ением новых территорий с хорошими почвенно-климатиче^ кими условиями.
Случалось, покорив без кровопролития новые земли, инки
набирали по жребию полки из местной молодежи и отправля­
ли их подальше от родных мест. Новобранцы должны были
расширять границы империи. В то же время такой порядок да­
вал основание рассчитывать на покой в своей империи: поко­
ренные племена мирились со своим зависимым положением,
зная, что, взбунтуйся они, расплата настигнет не только их, но
и их детей и братьев, сражавшихся под началом сына Солнца.
Мал был риск и мятежа таких полков: они несли службу среди
чужих, часто враждебно настроенных им племен.
554

Испанская конкиста принесла инкам и другим индейским
племенам неисчислимые бедствия: уничтожение их государст­
венности, превращение их в бесправных полурабов, полукре­
постных испанских ф а й л о в , страшные эпидемии новых бо­
лезней, уносившие сотни тысяч человеческих жизней. Разру­
шились грандиозные постройки инков, заросли дороги к их
священным городам, изумительные произведения кечуанских
ремесленников из золота и серебра превратились в лом драго­
ценных металлов.

* * *
Гибель индейских цивилизаций произошла в первую оче­
редь потому, что у европейцев, напавших на них, была более
высокая общественная организация и более совершенная во­
енная техника. Доверчивость индейцев и их взаимные распри,
с одной стороны, и порох и конница испанцев, с другой, ре­
шили дело. Однако гибнущие цивилизации Америки обогати­
ли своих победителей, передав им умение выращивать такие
новые для европейцев культуры, как картофель, томаты, под­
солнечник, кукурузу, какао, а значит и шоколад, различные
сорта перцев и фасоли и, к сожалению, табак. Сказки и мифы
индейцев обогатили сокровищницу мирового фольклора, а
ритмы и мелодии индейцев вплелись в современную музы­
кальную культуру. Сохранились индейские этносы — но­
сители традиций и культуры своих древних предков. Наконец,
индейский элемент стал одной из главных основ образования
современных латиноамериканских наций.

Страна золота в Западной Африке
В Средние века не останавливались в своем историческом
развитии и народы Африки. На Черном континенте возни­
кали все новые очаги цивилизации. Некоторые из них бы­
ли достаточно тесно связаны с внешним миром, другие же
существовали в изоляции от него.

Щ§ I " ^ И Г I ел 1324 год. В Мекку, священный город всех му­
сульман, пришел необычный караван. Необычный не только
потому, что очень богатый: пятьсот черных рабов-носиль555

щиков несли невиданные дары, от золота, блестевшего на
солнце, было больно глазам.
Нет, невиданными были прежде всего сами люди: не толь­
ко рабы (этим Восток было не удивить), но и богато разодетые
вельможи, ехавшие на не менее богато разукрашенных верб­
людах, были сплошь черные. При этом говорили они на
хорошем арабском языке, и речи их свидетельствовали о вы­
сокой мусульманской учености.
Главным в этом караване был человек, ехавший на пре­
красном коне в очень дорогой сбруе. Ему воздавались царские
почести, и именно он обставил с такой яркой пышностью
свой хаджж — паломничество к святыням ислама. Этого че­
ловека звали Муса (см. Муса I), он был мансой, т.е. царем
африканского государства Мали.
Хаджж мансы Мусы в Мекку 1324—1325 гг. надолго запом­
нился мусульманскому миру. Современники вспоминали, что
в Каире, лежавшем на пути каравана, Муса и его спутники
роздали в уплату и просто так столько золота, что его цена
значительно упала и еще несколько десятилетий не могла вер­
нуться к своему прежнему уровню.
Большое количество золота у Мусы Первого и его карава­
на не было случайным: родину Мусы, страну Мали, соседние
народы издавна называли Страной золота.
Если вы, дорогие читатели, посмотрите на карту Африки,
на западную часть континента, то увидите, что самая протя­
женная в тех краях река — Нигер — в своем среднем течении
не только делает большую петлю, но и разделяется на не­
сколько рукавов, которые потом опять сливаются вместе. Это
так называемая Средняя дельта реки Нигер.
Средняя дельта Нигера и лежащие западнее земли — меж­
дуречье рек Нигер и Сенегал — издавна были центром разви­
тия цивилизаций. Здесь скрещивались торговые пути, которые
вели из Северной Африки, через пустыню Сахара, к побе­
режью Атлантического океана. Земли, где эти пути сходились,
и были известны в Африке как Страна золота.
Поначалу Страной золота называли средневековую Гану.
Гана возникла еще в конце I I I в., но наибольшего расцвета
достигла в IX—XI вв. Основу ее составлял народ сонинке. Гана
торговала с Северной Африкой золотом и слоновой костью.
Правитель Ганы имел очень сильное войско, позволявшее ему
556

контролировать транссахарскую торговлю и захватывать все
новых рабов.
Интересно, что, хотя постоянный торговый обмен с му­
сульманскими странами способствовал проникновению в Гану
ислама, ганское общество не подверглось исламизации, а при­
держивалось традиционных верований. Мусульманские квар­
талы столицы Ганы — Кумби-Сале — строились в стороне, но
уже в то время в них насчитывалось 12 мечетей.
Правитель Ганы обладал несметными сокровищами, на­
копленными за счет больших торговых пошлин. Поговарива­
ли, что он обладает слитком золота величиной с камень.
Дворец правителя был обнесен высокой стеной и пред­
ставлял собой комплекс каменных и деревянных построек.
Среди придворных большое место занимали переводчики и
другие сановники-мусульмане. Но все они были пришлыми,
так как ни правитель, ни его сановники мусульманской рели­
гии не приняли.
Не так было в государстве Мали. До начала X I I I в. Мали
находилось в зависимости от Ганы, основную массу его насе­
ления составлял народ мандинго. Во второй четверти X I I I в.
правители Мали, воспользовавшись ослаблением Ганы, не
только покончили с вассальной зависимостью, но и стали са­
мыми сильными в регионе. Возвышение Мали было связано с
мансой Сундьятой, который подчинил себе огромные терри­
тории. Позже сказители-гриоты из поколения в поколение
передавали устные истории о великих деяниях мансы Сундьяты. Эпос о Сундьяте — один из наиболее известных эпосов
Западной Африки.
С хаджжа царя Мали Мусы I мы начали знакомство с а ф ­
риканским Средневековьем не случайно. Именно в годы
правления Мусы I государство Мали достигло своего расцве­
та. Рынки ломились от продовольствия и от изделий ремес­
ленников, среди которых выделялись прекрасные ткани.
Основная масса населения Мали жила большими семьями.
На завоеванных территориях, которых с расцветом Мали ста­
новилось все больше, создавались сельскохозяйственные по­
селки из посаженных на землю пленников.
Господствующий класс Мали рос и укреплялся главным
образом благодаря торговле. Торговало Мали в основном с
Северной Африкой, вывозя туда золото и рабов, а оттуда —
557

такую дефицитную в Тропической Африке соль и ремеслен­
ные изделия. Мали стало известным во всем Средиземно­
морье поставщиком золота, и на карте Африки XIV в. его пра­
витель обозначался как господин золота.
Большую роль в Мали играла царская гвардия, состоявшая
из рабов. Ее командиры становились влиятельными сановни­
ками, и от их воли зачастую зависели судьбы государства.
В Мали было несколько крупных городов, самые знамени­
тые из них — Тимбукту, Гао и Дженне. В городах процветали
торговля и ремесла. Ремесленники жили отдельными кварта­
лами в соответствии со своей специализацией. Для приез­
жающих купцов был особый квартал. Аристократия жила в
роскошных дворцах.
Города Мали становились центрами мусульманской уче­
ности.
При Мусе I , как считается, были построены большие ме­
чети в Гао и Тимбукту. В Мали, в отличие от Ганы, правители
приняли ислам еще в начале X I в., а к середине X I I I в. вер­
хушка страны была уже полностью исламизирована. Основная
же масса жителей Мали продолжала придерживаться, как и в
Гане, традиционных языческих верований.
Со второй трети XIV в. Мали постепенно приходит в упа­
док, а во второй половине XV в. окончательно попадает в за­
висимость от нового могучего государства Западного Судана —
империи Сонгай.
Империя Сонгай, или Гао, как ее называли иначе, образо­
валась еще в V I I в. в восточной части той самой Средней
дельты реки Нигер, о которой мы уже говорили. Основу ее
населения составлял народ, называвшийся тоже сонгай, или
сонгай. К концу X I I I в. Сонгай попало под влияние Мали,
бывшего тогда в поре своего высшего могущества, и находи­
лось в зависимости от него до конца XIV в. Правда, реально
эта зависимость выражалась в том, что правитель Сонгай —
сонни — признавал верховную власть мансы Мали и выпла­
чивал ему дань. Начиная же с 1400 г. воины Сонгай соверши­
ли несколько удачных военных набегов на Мали. Когда же в
1464 г. на престол вступил сонни Али Вер (Али Великий), он
начал серию успешных военных походов на соседа, отвоевав
у него сначала Тимбукту, а затем и Дженне. С той поры на
558

целое столетие Сонгай становится самым великим и могуще­
ственным государством в Западной Африке.
Правда, династия Али Бера продержалась у власти в Сонгайской державе недолго. Его сын, не процарствовав и года,
был свергнут одним из высших военачальников, Мухаммедом,
присвоившим себе новый царский титул — аския. С тех пор
так стали титуловать всех последующих царей Сонгай.
Аския Мухаммед I (см. Мухаммед I ибн Бубакар Туре) ре­
шил прославиться на весь мусульманский мир и превзойти
мансу Мусу I роскошью хаджжа в Мекку. Ему это удалось: са­
мый известный его хаджж (он совершил их несколько) про­
должался с 1495 до 1497 г. Его сопровождало 500 воинов раб­
ской гвардии конными и 1000 — пешими. Он потратил в Ка­
ире на покупки огромные суммы и, как утверждают хронисты,
остался еше должен каирским купцам 150 тысяч дукатов. За
этот хаджж аския Мухаммед получил титул амир-эль-муминин
(глава всех правоверных) Судана — так называется географиче­
ская область, лежащая между Сахарой и Тропической Африкой.
Наивысшего расцвета Сонгайская держава достигла при
аскии Дауде. Однако после смерти аскии Дауда империя при­
шла в упадок очень быстро: в 1591 г. ее войска были разгром­
лены армией султана Марокко в битве при Гао, и это пораже­
ние оказалось для страны смертельным.
Сонгайская держава в период расцвета состояла из четы­
рех крупных провинций и ряда податных царств и террито­
рий. В ней существовала единая система мер и весов, способ­
ствовавшая развитию торговли и ремесел. Многие земельные
угодья орошались системой каналов, отведенных от великого
Нигера.
Как и в Гане и Мали, в Сонгай высший слой общества
состоял из семьи правителя и его окружения, чиновников, ду­
ховенства, военачальников. Свободные земледельцы и ското­
воды платили правителю регулярные подати. Особое место
занимали рабы — они использовались не только и не столько
на полях, сколько как челядь или воины.
В XVI в., в период наивысшего расцвета Сонгай, только в
одном Тимбукту жило более сотни знаменитых поэтов, юрис­
тов, ученых. В это время было создано огромное множество
литературных произведений, научных трактатов, историче­
ских хроник.
559

Аскии Сонгайской державы активно поддерживали мусуль­
манское духовенство, при них главные города страны в еще
большей степени стали центрами мусульманской учености. Так,
например, в Тимбукту было несколько знаменитых и очень кра­
сивых мечетей — Джингеребер, Санкоре и Сиди Яхья. Мусуль­
манский университет при мечети Санкоре занимал заметное
место в мире ислама. В этом университете помимо Корана и
мусульманского богословия изучались литература, история, гео­
графия, математика и астрономия. Кроме того, в Тимбукту в те
годы насчитывалось около сорока" коранических школ, где
мальчики с детства могли изучать основы ислама и наук.
Ислам здесь, как и повсеместно в Черной Африке, по­
явился вместе с мусульманскими торговцами, прежде всего
арабами. За ними последовали и представители мусульманско­
го духовенства. Постепенно в городах Западной Африки —
столице Ганы Кумби Сале, а затем Гао, Тимбукту и Дженне,
складывались мусульманские кварталы. Мусульманское духо­
венство упорно пыталось обратить в свою веру местную арис­
тократию, но мало преуспело в этом в Гане, больше — в Мали
и еще больше — в Сонгай. Принятие ислама давало местной
аристократии возможность овладения письменной культурой
(ведь местные языки были бесписьменными), устройства пе­
редовых по тем временам коранических школ, да и попросту
выхода в широкий мусульманский мир. Более того, принятие
религии одного бога вместо царившего в этих местах много­
божия «работало» на идею абсолютной власти в стране одного
человека — мансы, сонни, аскии.
Однако следует учесть, что ислам повсеместно в Черной
Африке принимался не механически, а несколько преобразо­
вывался с учетом местных условий. Например, в африканских
государствах издавна велика была роль женщин, в частности,
соправительницей короля часто выступала его мать или сестра
(иногда вовсе не родная, а как бы «назначенная»). Это поло­
жение сохранялось и после принятия верхушкой государства
мусульманской религии, что в классических мусульманских
странах было немыслимо. В жизнь простых земледельцев или
скотоводов мусульманская религия проникла вообще в очень
малой степени. Специалисты говорят, что ислам в Африке
был воспринят скорее не как богословская система, а как на­
бор правил и установлений.
560

Именно так обстояло дело с исламом и в других частях
Черной Африки, например в городах-государствах хауса —
восточных соседей Сонгай или в государствах Канем и Борну
на берегах озера Чад, что в самом центре Западной Африки.
Это же относится и к другому, очень далекому от Страны зо­
лота очагу цивилизации — восточноафриканским городам-го­
сударствам суахили (береговых людей) на побережье Индий­
ского океана.
Эти очаги цивилизации развивались в тесном контакте с
мусульманским миром, но не переставали от этого быть афри­
канскими, сохраняя в основе своей местные, ни на что не по­
хожие черты.
Были в истории африканского Средневековья и государст­
ва, развивавшиеся в тесном контакте с христианской Евро­
пой, самым известным из которых было средневековое Конго
(находившееся на территории современной Анголы). Еще в
1491 г. один из маниконго, т. е. королей Конго, был обращен
португальцами в католичество и получил при крещении имя
Жуау I . С тех пор при переписке королей Конго с властителя­
ми католического мира они называли друг друга «брат мой»...
Но были в Африке в Средние века и другие очаги цивили­
зации, практически отрезанные от крупнейших цивилизаций
внешнего мира — мусульманской и христианской. Одним из
них было так называемое Восточно-Африканское Межозерье.
Посмотрим еще раз, дорогой читатель, на карту Африки.
В восточной ее части мы находим огромное озеро, известное
как Виктория. Конечно, местные народы и знать ничего не
знали о белой королеве, в честь которой было позже названо
это озеро, и называли его по-разному: кто Укереве, а кто
Нъянца. Именно из этого озера и вытекает великий Нил, по­
началу растекаясь в еще одно озеро в виде кляксы — озеро
Кьога. Дальше Нил течет в следующее озеро, называемое на
некоторых картах озером Альберта. Вот эти и еще несколько
озер и называются Великими Африканскими озерами, а ле­
жащие между ними земли — Восточно-Африканским Меж­
озерьем.
Здесь еще на рубеже I и I I тысячелетий нашей эры возник­
ло государство Китара, расцвет которого пришелся на XII—
XIV века. Государство возникло в результате взаимодействия
земледельческих и скотоводческих народов.
19 Средние века

561

Земледельческую культуру принесли народы группы банту,
прародиной которых считаются территории современного Ка­
меруна. Оттуда они расселились на протяжении I тысячелетия
и первой половины I I тысячелетия нашей эры по всей Тропи­
ческой и Южной Африке. В Межозерье они пришли во вто­
рой половине I тысячелетия, т. е. как раз в то время, которое
принято считать ранним Средневековьем. Банту умели добы­
вать железную руду, переплавлять ее в примитивных печах и
делать из нее различные изделия, например, железные нако­
нечники для мотыг и для стрел.
Вторую, скотоводческую, культуру несли народы нилотской группы, пришедшие в Межозерье, как считают, с Эфиоп­
ского нагорья. Они появились здесь к началу I I тысячелетия н. э.
Эти народы разводили (и до сих пор разводят) крупный рога­
тый скот — коров и быков, но не таких, к которым привыкли
мы. Это белые горбатые животные, привычные к местному
климату. Скотоводческие народы мяса практически не едят, но
зато очень любят молоко и особенно молочнокислые продук­
ты, А самое главное — они искусные воины, ведь они свобод­
ны от ежедневного трудоемкого труда земледельцев.
В результате контактов (далеко не всегда мирных!) этих
двух групп народов и возникла Великая Китара. Великой ее
называют потому, что на протяжении около десятка веков она
имела три династии правителей и была прародительницей
всех крупнейших государств региона. Возник и единый народ,
говоривший на одном языке, — китара, и позже получивший
другое название — ньоро.
Китара была централизованным государством, столицей ее
в период расцвета был Бито. От древней столицы до наших
дней сохранились земляные сооружения — траншеи и валы,
сделанные для обороны города, ведь воевала Китара постоян­
но. Правители Китары принадлежали к скотоводческой арис­
тократии бахима, или бахума, низшую касту в обществе со­
ставляли земледельцы баиру.
Мукама Китары — так титуловался правитель государства —
был верховным владельцем всего, что есть в государстве, но
главное — он распределял основное его богатство — скот, а так­
же пастбища. От имени мукамы наместники взимали с рядовых
земледельцев и скотоводов подати.
562

В Китаре были развиты ремесла, в частности кузнечное и
гончарное, поля орошались с помощью искусственных кана­
лов. Страна была поделена на 16 провинций (саза) во главе
каждой из которых стоял лично назначенный мукамой на­
местник из аристократии бахима. Интересно, что названия
провинций произошли от имени мукамы, придумавшего их, —
его звали Исаза, и был он последним правителем в первой ди­
настии Китары.
Китара имела сильное войско, представлявшее собой
ополчение всего народа. Именно поэтому она быстро росла за
счет земель соседних народов, не имевших своей государст­
венности. Однако и Китаре пришлось уступить главенство в
Межозерье бывшей маленькой и незаметной южной провин­
ции — Буганде.
Но это уже совсем другая история. И все же заглянем в нее
на минуточку, чтобы представить себе, насколько изолиро­
ванно от внешнего мира развивалось Восточно-Африканское
Межозерье в Средние века. Первые сведения об исламе там по­
лучили лишь во второй половине XVIII в., когда в эти места
пришли торговцы с побережья Индийского океана. Первых ев­
ропейцев-христиан там увидели вообще лишь в 1862 г., это бы­
ли известные английские путешественники Дж. Спик и Дж.
Грант. Но и после почти полугодового пребывания Спика в Бу­
ганде знаний о Европе там прибавилось не сильно.
Свидетельство тому — история о приглашении в Англию
правителя Буганды Мутесы I другим известным путешест­
венником, Генри Мортоном Стенли, в 1875 году. Мутеса было
принял приглашение, но его отговорили сановники, сказав
примерно следующее: «Великий Мутеса, сандалии которого
попирают озеро Укереве, перед которым трепещут все сосед­
ние государства, надо не торопиться, а сперва разузнать, так
ли уж велика на самом деле эта белая королева, чтобы ты пер­
вым наносил ей визит? Может быть, это она должна первой
склониться перед тобой в твоей столице?»
Можно привести еще множество примеров очагов средне­
вековой африканской цивилизации, развивавшихся вне сфе­
ры влияния христианства и ислама. Один из самых известных
примеров — пожалуй, Зимбабве. Возникло Зимбабве на рубе563

же I — I I тысячелетий н. э. Народ, создавший это государство,
также принадлежит к группе банту и называется шона. Пра­
витель и верховный жрец государства назывался Мвене Мутапа, Мономотапа. По титулу правителя соседи называли эту
страну Мономотапой.
Известна Мономотапа прежде всего благодаря своим уни­
кальным каменным постройкам, например овальному храму из
гранитных блоков высотой 9 метров, а длиной около 90 мет­
ров. Умели жители Мономотапы изготовлять железные орудия
труда, красивые керамические изделия, а также украшения из
бронзы и золота. Так что на юго-востоке африканского конти­
нента также была своя Страна золота. Существует мнение, что
именно там находились легендарные копи царя Соломона.
Итак, дорогой читатель, мы познакомились лишь с неко­
торыми из очагов средневековой африканской цивилизации.
Ведь многие ученые полагают, что можно говорить о единой
цивилизации на территории Тропической и Южной Африки,
или Африки южнее Сахары. Что же можно сказать о средне­
вековой Африке в целом?
Во-первых, в Средние века в Тропической и Южной Аф­
рике возникало множество государств. Но окружены они бы­
ли, как правило, народами, стоявшими на менее высоких сту­
пенях развития и своей государственности не создавшими.
В Средние века на континенте еще вовсю продолжались
миграции, т. е. переселения, народов и формирование новых
народов.
Государства, возникавшие в этот период в Африке, специа­
листы относят к так называемым ранним государствам.
Для африканских ранних государств характерны следую­
щие черты:
— они возникали при отсутствии частной собственности
на землю, так как в Африке считалось, что земля не может
быть чьей-то; свободной земли было всегда достаточно прак­
тически везде; землю обрабатывали мотыгами, выжигая при
необходимости новый участок тропического леса;
— африканские ранние государства имели четкое админи­
стративно-территориальное деление, выделялись общегосу­
дарственный, «областной» и «районный» уровни управления;
564

— во главе государства стоял наследственный верховный
правитель, часто обожествлявшийся своими подданными или
являвшийся верховным жрецом;
— население африканских ранних государств, как прави­
ло, принадлежало к разным народам — «основному» и поко­
ренным, т. е. африканские ранние государства были, выра­
жаясь современным языком, империями в широком смысле
слова;
— в африканские ранние государства гармонично вросли
институты родового общества, большую роль играла родовая
аристократия и родственные связи;
— в Тропической и Южной Африке образование госу­
дарств опережало образование классов, потому в ранних госу­
дарствах границы между господами и подчиненными, как
правило, были нечеткими и простолюдин мог в любую минуту
стать важным сановником, а вельможа — простолюдином;
— в африканских ранних государствах помимо господ и
простолюдинов были и рабы, но заняты они были в основном
в непроизводственной сфере и занимали зачастую высокое
положение в обществе;
— в ранних государствах Тропической и Южной Африки
ремесло отделилось от сельского хозяйства, выделились и дру­
гие «профессии» — чиновники, военачальники, жрецы;
— велось активное городское строительство, в поселениях
городского типа возводились дворцовые и храмовые постройки.
Вот на какие рассуждения навел нас хаджж в Мекку мансы
Мусы.

Несколько слов к учителю

«Книги для чтения», адресованные учащимся, чаще чита­
ют сами учителя. Текст школьного учебника обычно лишь хо­
роший путеводитель по истории. Учитель знает, что для под­
линного понимания истории его ученики должны заглянуть за
рамки учебника, увидеть живую историю, понять ее смысл.
Авторы этой книги, ученые и преподаватели вузов, предлага­
ют школьному учителю те материалы, которые помогут ему
нести «бремя доказательства» по крайней мере четырех истин:
ИСТОРИЯ ЕДИНА
В материалах книги отражена взаимосвязь между истори­
ческими судьбами народов и государств, показано, что никто
и никогда не мог «отгородиться» от всемирно-исторического
процесса ни высокими стенами, ни дальними расстояниями,
ни золотом, ни силой. Да, «Запад есть Запад, Восток есть Вос­
ток...», но это лишь разные стороны одного и того же света,
который имеет единую историю.
ИСТОРИЯ СОВРЕМЕННА
Книга ярко иллюстрирует неразрывность истории. Ни па­
дение империй, ни воцарение новых королей, ни попытки
уничтожения исторической памяти не могут прервать ее. Со­
бытия многовековой давности живо перекликаются с совре­
менностью. Они помогают более точно понять сегодняшний
день и потому, что история все-таки повторяется, и потому,
что нынешняя реальность зарождалась порой не только в про­
шлые десятилетия, но и в минувшие века.
ИСТОРИЯ КОНКРЕТНА
«Книга для чтения» доказывает, что история — это не
только проявление общеисторических законов, но и память о
реальной жизни живых людей. Они прошли перед вами: им566

ператоры и поэты, борцы за свободу и их палачи, мыслители
и завоеватели. Жизнь каждого из них помогает нам не только
более ярко увидеть их время, но порой — глубже понять се­
годняшний день.
ИСТОРИЯ - ЭТО И Н Т Е Р Е С Н О
Конечно, историю, как и любой школьный предмет, мож­
но преподавать невообразимо скучно. Но кто сказал, что в
этом виновата сама история? Многие материалы книги при
всей их исторической достоверности читаются как захваты­
вающие сценарии современных фильмов. Но еще интереснее,
вдумываясь в исторические события, задавать себе вопросы*
«Почему все произошло именно так? Где причины и истоки?»
Материалы книги дают широкие возможности учителю вместе
с учениками ставить такие вопросы и искать ответы на них.

Словарь имен

А
Аббас I Сефевид (1587— 1629) — персидский шах.
Абд ал-Малик (685—705) — халиф из династии Умаййадов.
Абд ар-Рахман I I (822—852) — кордовский эмир.
Абд ар-Рахман I I I (912—961) — кордовский халиф.
Абу Бакр (572—634) — первый халиф (632—634) из числа бли­
жайших сподвижников Мухаммада (или «праведных хали­
фов»).
Август Октавиан Гай Юлий Цезарь (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.) —
первый римский император (с 27 г. до н. э.), правление к о ­
торого называют «золотым веком».
Августин Аврелий (354—430) — великий христианский богос­
лов и философ.
Аверроэс — см. Ибн Рушд.
Аврелиан Луций Домиций (214—275) — римский император с
270 г.
Адриан I I (IX в.) — папа римский в 867—872 гг.
Адриан Публий Элий (76— 138) — римский император с 117 г.
Аларих — король везеготов, в 410 г. захватил и разграбил Рим.
Александр I I I (?—1181) — римский папа с 1159 г., стремился к
верховенству власти папства над светскими государями.
Александр Македонский (356—323 гг. до н. э.) — античный
полководец и завоеватель.
Алексей I Комнин (ок.1048—1118) — византийский император
с 1081 г.
Али Бер (Али Великий) — сонни (правитель) Сонгайской дер­
жавы в 1464—1492 гг.
Алкуин Флакк Альбин (ок. 735—804) — англосаксонский уче­
ный, педагог, наставник Карла Великого.
568

Альберт Великий (Альберт фон Больштедт) (ок. 1193—1280) —
немецкий философ, богослов, монах-доминиканец, пред­
ставитель ортодоксальной схоластики.
Альфонс V I I I — король Кастилии (1158—1214).
Амаласунта — дочь короля готов Теодориха.
Амбигат — царь кельтского племени битуригов.
Амброзий Аврелиан — военный вождь бриттов, выходец из
римской аристократической семьи, который возглавлял
сопротивление англосаксонским вторжениям.
Амвросий Медиоланский (340—397) — великий христианский
богослов и церковный деятель, епископ (374—397) города
Медиолана (ныне Милан).
Аммиан Марцеллин (ок. 330 — ок. 400) — римский историк,
автор сочинения «Деяния», в котором описаны войны
Римской империи с варварскими племенами.
Ангеларий ( I X в.) — ученик Кирилла и Мефодия.
Анна ( X V в.) — жена короля Англии Ричарда I I I .
Антоний Печерский (983—1073) — монах, основатель К и ево-Печерской лавры (1051).
Анфимий ( V I в.) — архитектор и механик из Тралл, принимал
участие в строительстве храма Св.Софии в Константино­
поле (532).
Аполлон — один из важнейших древнегреческих и древнерим­
ских богов, бог Солнца и света, мудрости, искусства, по­
кровитель путешественников и мореплавателей.
Арбогаст — римский полководец I V в., франк по происхожде­
нию, являлся ведущим политическим деятелем Западной
Римской империи.
Ардарих ( V B . ) — король гепидов (до 451 — после 454/455),
выступал на стороне Аттилы во время похода 451 г. в Гал­
лию.
Арий (?—336) — основатель арианства — христианской ереси
I V в., отрицал единосущность Христа и Бога Отца.
Аристотель (384—322 гг. до н. э.) — великий древнегреческий
философ, на его учении о природе и человеке основыва­
лась философия Средневековья.
Аркадий Флавий (377—408) — сын императора Феодосия 1,
император Восточной Римской империи (383—408).
569

Артур — полулегендарный король бриттов, герой кельтских
народных преданий, образ которого был символом борьбы
с англосаксонскими завоевателями, а в средневековой л и ­
тературе стал воплощением нравственных идеалов рыцар­
ства.
Атаульф (V в.) — король готов (410—415).
Аттал (409—410/416) — префект (высшее должностное лицо)
Рима, узурпатор, провозглашенный Аларихом императо­
ром.
Аттила (V в.) — предводитель гуннских племен в 434—453 гг.
Совершил ряд опустошительных походов на территорию
Восточной Римской империи.
Аэций (ок. 390—454) — римский полководец, в 451 г. возглав­
ляемые им войска на Каталаунских полях разгромили гун­
нов Аттилы.

Б
Батый (Бату) (1208—1255) — монгольский хан, внук Чингис­
хана. Предводитель общемонгольского похода в Восточ­
ную и Центральную Европу, хан Золотой Орды с 1243 г..
Баязид I (1389—1402) — турецкий султан.
Беда Достопочтенный (672—735) — англосаксонский ученый
монах и летописец, автор «Церковной истории народа анг­
лов», главного источника по истории Англии V I I — V I I I вв.
Белловез — племянник кельтского царя Амбигата.
Бенедикт Нурсийский (ок. 480—545) — основатель ордена бе­
недиктинцев, один из основоположников монашеской
жизни в Западной Европе, создатель самого популярного
монастырского устава Средневековья.
Бериг (сер. I в. н. э.) — король готов.
Берке (1209— 1266) — хан Золотой Орды, младший брат Батыя.
Бернар Клервоский (1091— 1153) — французский религиозный и
политический деятель, аббат монастыря в Клерво (с 1115 г.),
вдохновитель Второго Крестового похода, автор устава
тамплиеров.
Бертран де Борн (1140—1215) — французский поэт-трубадур.
570

Бертран Дюгеклен — один из талантливейших французских
военачальников XIV в.
Бизант — фракийский мифический герой, основатель города
Византия.
ал-Бируни (XI в.) — среднеазиатский ученый
Боабдиль — последний эмир Гранады (1482—1492).
Бонифаций V I I I (ок. 1235— 1303) — папа римский в 1294 —
1303 гг. Пытался на практике осуществлять доктрину вер­
ховенства церковной власти над светской.
Борживой (вторая половина IX в.) — чешский князь, крещен­
ный Мефодием.
Боэций Аниций Манлий Торкват Северин (ок. 480—524) —
христианский философ, ученый, поэт, теоретик музыки,
государственный деятель, приближенный Теодориха Вели­
кого.
Булгаков Михаил Афанасьевич (1891 — 1940) — русский писа­
тель, автор романов «Мастер и Маргарита», «Белая гвар­
дия» и др.
Бэкон Роджер (ок. 1214 — ок. 1292) — английский философ,
естествоиспытатель, монах-францисканец.

В
Валерий Максим (I в.) — древнеримский историк.
Васко да Г&ма — см. Гама.
Вацлав ГУ (1361—1419) — король Чехии с 1378 г. и римский
(германский) король в 1378—1400 гг., старший сын
Карла IV.
Велисарий (ок. 500 — ок. 565) — патриций, полководец импе­
ратора Юстиниана I .
Вергилий Публий Марон (70—19гг. до н . э . ) — великий рим­
ский поэт, автор эпической поэмы «Энеида».
Веспасиан Тит Флавий (9—79) — римский император с 69 г.
Виклиф Джон — см. Уиклиф Джон.
Виктория — см. Ника.
Виллани Джованни (ок. 1274—1348) — флорентийский исто­
рик, автор «Новой хроники».
571

Вильгельм I Завоеватель (ок. 1027—1087) — герцог Норман­
дии, который стал английским королем и основателем
Нормандской династии после завоевания 1066 г.
Виракоча — бог-создатель, которому поклонялись доинкские
обитатели Перу и который стал затем главным божеством
у инков.
Висконти Джан (Джованни) Галеаццо — один из тиранов Ита­
лии (1386-1402).
Владислав I I I Ягеллон (XV в.) — король Польши и Венгрии.
Вортигерн — правитель Британии, который согласно преда­
нию пригласил дружины саксов Хенгиста и Хорсы.
Врубель Михаил Андреевич (1856— 1910) — русский художник,
произведения которого отмечены символико-философской обобщенностью образов, драматической напряжен­
ностью.

Г
Газан-хан (1271—1304) — монгольский правитель (ильхан)
Ирана с 1295 г.
Галерий Валерий Максимиан (250—311) — римский воена­
чальник и император.
Гальфрид Монмутский (ок. 1100—1155) — средневековый пи­
сатель X I I в., автор «Истории бриттов, или Истории коро­
левства Британии», с именем которого связано распрост­
ранение в европейской литературе кельтских преданий о
короле Артуре.
Гама Васко да (1469—1524) — португальский мореплаватель,
первооткрыватель южного морского пути из Европы в И н ­
дию вокруг Африки.
Гарольд I I Годвинсон — последний англосаксонский король
Англии, погиб в битве с нормандцами при Гастингсе в
1066 г.
Гарсиласо де ла Вега Инка (1539— 1616) — выдающийся испан­
ский хронист, Изложивший историю индейских народов
Америки И их завоевания испанцами.
Гелиос - в греческой мифологии бог Солнца.
372

Генрих I (1068— 1135) — король Англии с 1100 г., младший сын
Вильгельма Завоевателя.
Генрих I I I (1207—1272) — король Англии с 1216 г., внук
Генриха I I .
ГенрихУ (1387-1422) - король Англии (1413-1422) из д и ­
настии Ланкастеров, сын Генриха IV.
Генрих V I (1165—1197) — германский король и император
Священной Римской империи с 1190 г. из династии Штау­
фенов.
Генрих I I Плантагенет (Генрих Анжуйский) (1133— 1189) — ко­
роль Англии с 1154 г., первый из династии Плантагенетов,
внук Генриха I .
Генрих V I Ланкастер (1421 — 1471) — король Англии (1422—
1461 и 1470—1471 гг.) из династии Ланкастеров, сын
Генриха V.
Генрих V I I Тюдор (1457— 1509) — король Англии с 1485 г., ос­
нователь династии Тюдоров.
Геркулес — один из наиболее почитаемых богов в Древнем Ри­
ме, соответствовал греческому Гераклу, покровитель дома
и двора, полководцев, мужчин.
Геродот (ок. 484 — ок. 425 гг. до н. э.) — древнегреческий ис­
торик, автор «Истории», посвященной Греко-персидским
войнам. Цицерон назвал его «отцом истории».
Гильда — бриттский монах и писатель VI в.
Гог — библейский персонаж, мифический народ, пришестви­
ем которого будет ознаменован конец света.
Гольбейн Амбросий — художник, брат Ганса Гольбейна.
Гольбейн (Хольбейн) Ганс (Младший) (1497/98—1543) — не­
мецкий живописец и график.
Гомер (конец IX — начало V I I I вв. до н. э.) — древнегреческий
поэт, автор эпических поэм «Илиада» и «Одиссея».
;)
Гонорий (384—423) — сын императора Феодосия, император
Западной Римской империи с 395 г.
Горазд (IX в.) — ученик Кирилла и Мефодия.
Гораций Квинт Флакк (65—8гг. до н . э . ) — великий древне­
римский поэт, автор сборников «Оды», «Сатиры», «Посла­
ния».
573

Готфрид Бульонский (ок. 1060—1100) — герцог Нижней Лота­
рингии, с 1076 г. один из руководителей Первого Кресто­
вого похода на Восток.
Грант Джеймс Огастес (1827—1892) — английский исследова­
тель Восточной Африки.
Григории Турский (ок. 538—594) — епископ города Тур, автор
«Истории франков».
Гус Ян (ок. 1371—1415) — великий чешский проповедник и
церковный реформатор.

д
Давид (1004—965 гг. до н . э . ) — царь Израильско-Иудейского
царства, укрепил объединенное государство израильтян и
иудеев со столицей в Иерусалиме.
Дамасий I — папа римский в 336—384 гг.
Данте Алигьери (1265—1321) — великий итальянский поэт,
уроженец Флоренции, самое знаменитое произведение —
«Божественная комедия».
Дауд — правитель Сонгайской державы в 1549—1582 гг.
Деций Гай Мессий Квинт Траян (ок. 200—251) — римский им­
ператор в 249—251 гг., убит в сражении с готами.
Джотто ди Бондоне (1266/1267—1337) — итальянский живо­
писец, архитектор, скульптор, поэт, родоначальник живо­
писи Возрождения.
Диаш Бартоломеу (ок. 1450—1500) — португальский морепла­
ватель. В поисках морского пути в Индию первым из ев­
ропейцев обогнул африканский материк с юга и открыл
путь из Атлантического в Индийский океан.
Диодор Сицилийский (ок. 90—21 гг. до н . э . ) — древнегрече­
ский историк, автор сочинения по всемирной истории
«Историческая библиотека».
Диоклетиан Гай Аврелий Валерий (245—316) — римский им­
ператор в 245—316 гг.
Дион Хризостом (Златоуст) (ок. 40—120) — греческий оратор,
философ и общественный деятель.
574

Доминик Гусман (Доменико де Гусман) (1170—1221) — испан­
ский монах, основатель доминиканского ордена.
Дрюон Морис (р. 1918) — французский писатель, автор серии
исторических романов «Проклятые короли».
Дука Михаил (XV в.) — византийский историк.

Е
Евагрий Схоластик (536 — кон. VI в.) — ранневизантийский
церковный историк, богослов.
Евсевий Кесарийский (260—340) — церковный писатель и ис­
торик, епископ Кесарии Палестинской в 314—340 гг., до­
веренное лицо императора Константина I Великого.
Елизавета Вудвиль (XV в.) — королева Англии, жена
Эдуарда IV, мать Эдуарда V.
Елена Флавия (?—326 г. н. э.) — мать Константина I Великого,
способствовала распространению христианства.

Желивский Ян (?— 1422 г.) — чешский проповедник, радикаль­
ный последователь Гуса.
Жижка Ян (ок. 1360—1424) — чешский полководец, сторон­
ник учения Гуса.
Жоффруа Красивый Плантагенет — граф Анжуйский, отец
Генриха I I .
Жуау (Жуан) I — правитель государства Конго в 1482— 1506 гг.
До крещения в 1491 г. носил имя Нзинга-а-Нкуву.

3
аз-Захрави (X в.) — арабский врач.
Зирйаб (IX в.) — арабский музыкант.
Зосим (V в. н. э.) — византийский историк, написал «Новую
историю» в 6 книгах.
Зосима (XV в.) — дьякон Троице-Сергиева монастыря.
575

и
Ибн ал-Асир (1160—1234) — арабский историк.
Ибн ан-Надим (X в.) — арабский писатель и собиратель книг.
Ибн Манзур (XIII в.) — автор словаря «Язык арабов».
Ибн Рушд (латинизиров. Аверроэс) (1126—1198) — арабский
философ, врач, правовед. Создал оригинальную философ­
скую систему, которая оказала большое влияние на сред­
невековую философию в Европе (аверроизм).
Ибн Сина (ок. 980— 1037) — среднеазиатский ученый, фило­
соф и врач.
Иероним (347/348—419) — великий христианский ученый, бо­
гослов, переводчик Библии.
Иероним Пражский (ок. 1380—1416) — чешский проповедник,
богослов и реформатор, сподвижник Гуса.
Изабелла (Исабель) Кастильская (1451—1504) — королева
Кастилии с 1474 г., самого значительного королевства на
территории Пиренейского полуострова.
Иннокентий I I I (Лотарио де Сеньи) (1160—1216) — папа рим­
ский в 1198—1216 гг. Боролся за верховенство пап над
светской властью. Организатор Четвертого Крестового по­
хода.
Иннокентий IV (ок. 1195—1254) — папа римский с 1243 г.
Иоанн I Безземельный (1167—1216)— король Англии с 1199 г.
из династии Плантагенетов, подписал Великую хартию
вольностей.
Иоанн I I Добрый (1319—1364) — король Франции с 1350 г. из
династии Валуа.
Иоанн V Палеолог— византийский император (1341—1391).
Иоанн V I I I (IX в.) — папа римский в 872—882 гг.
Иоанн V I I I Палеолог — византийский император (1425—
1448).
Иордан (ок. 485—551) — готский историк, автор «Романы» и
«Гетики».
Ираклий (575—641) — византийский император с 610 г.
Ирод I Великий (ок. 73—4 гг. до н. э) — царь Иудеи.
Исида — древнеегипетская богиня.
576

Исидор Милетский (VI в.) — византийский математик и архи­
тектор, один из создателей храма Св. Софии в Константи­
нополе.
Ипанма — главное божество у майя.
Исидор Севильский (ок. 560—636) — архиепископ Севильи
(с 601 г.), один из крупнейших ученых и писателей, автор
«Этимологии», своеобразной энциклопедии раннего Сред­
невековья.
Иш-Чель — богиня Луны, радуги и плодородия у майя.

К
Калгак — вождь бриттов.
Капетинги (987—1328) — королевская династия во Франции,
правила после Каролингов, насчитывала 12 представите­
лей.
Каракалла (Марк Аврелий Антонин) (186—217) — прозвище
Марка Аврелия Антонина, римского императора (211—
217), сына Септимия Севера.
Карл IV (1316—1378) — король Чехии с 1346 г., император
Священной Римской империи в 1347 г.
Карл V Мудрый (1337— 1380) — король Франции с 1364 г. из
династии Валуа.
Карл V I Безумный (1368—1422) — король Франции с 1380 г.,
из династии Валуа, сын Карла V Мудрого. На годы его
правления приходятся самые тяжелые события граждан­
ской войны и английской интервенции в ходе Столетней
войны.
Карл V I I (1403-1461) - король Франции в 1422-1461 гг. из
династии Валуа. В 1452 г. при Кастильоне войска Карла
одержали победу над англичанами, завершавшую Столет­
нюю войну.
Карл Великий (742—814) — император франков с 800 г.
Карл Смелый (1433—1477) — герцог Бургундии с 1467 г., погиб
в битве при Нанси.
Карл Анжуйский (1226—1285)— граф Анжуйский, затем ко­
роль Сицилийского (1268— 1282) ' и Неаполитанского
(1282-1285) королевств.
577

Карл I I Лысый (823—877) — младший и любимый сын Людо­
вика Благочестивого, король Западно-Франкского коро­
левства (840—877), которое получил по Верденскому дого­
вору 843 г.
Каролинги (Пипиниды) — династия королей (с 751 г.) и импе­
раторов (с 800 г.), правивших во Франкском государстве,
сменила Меровингов.
Кир I I Великий (ум. в 530 г. до н. э.) — персидский царь с
558 г. до н. э.
Кирилл (Константин) (827—869) — византийский теолог, дип­
ломат, ученый, проповедник христианства, совместно с
братом Мефодием создал славянскую азбуку и перевел на
славянский язык богослужебные книги.
Клавдиаи Клавдий (ок. 375—404) — римский поэт, жил в Ита­
лии при дворе императора, прославлял величие и могуще­
ство Рима.
Кларенс (XV в.) — герцог, брат Эдуарда IV и Ричарда I I I .
Климент (IX в.) — ученик Кирилла и Мефодия.
Климент I ( I в.) — папа римский в 88—97 гг. или в 92—99 гг.
КлиментУ (Бертран де Го) (ок. 1264—1314) — папа римский с
1305 г. Под нажимом Филиппа IV Красивого перенес в
1308 г. в Авиньон свою резиденцию, положив начало
Авиньонскому пленению пап.
Книва — король готов в 251 — 283 гг.
Кнорозов Юрий Валентинович (род. 1922 г.) — русский этнолог
и лингвист, дешифровавший майянское иероглифическое
письмо.
Кнут Великий (ок. 995—1035) — король Дании с 1018 г., Анг­
лии с 1016 г., Норвегии с 1028 г. После смерти Кнута его
держава распалась.
Кокомы — деспотическая династия, правившая до середины
XV в. в городе Майяпан; после свержения обосновалась
в г. Сотута.
Колон Кристобаль (1451— 1506) — так называли в Испании
Христофора Колумба.
Колумб Христофор (1451—1506) — итальянский мореплава­
тель, в 1492— 1504 гг. возглавлял испанские морские экспе578

диции, в результате которых были открыты Америка и
многие острова Карибского моря.
Конрад I I I (XII в.) — германский император.
Константин I Великий Флавий Валерий (ок. 285—337) — рим­
ский император в 306—337 гг. Правил в Галлии, успешно
воевал против германцев. Основал в восточной части Рим­
ской империи новую столицу Константинополь, назван­
ную в его честь, перед смертью принял крещение.
Константин X Дука — византийский император (1059—1067).
Константин X I Палеолог — последний византийский им­
ператор (1449—1453).
Констанций I Хлор (Бледный) Флавий Валерий (ок. 250—306) —
римский император с 305 г., отец Константина I Великого.
Констанция (1154—1198) — наследница Сицилийского коро­
левства, супруга императора Генриха V I , мать императора
Фридриха I I Штауфена.
Коранда Вацлав (ок. 1390 — ок. 1453) — чешский проповед­
ник, радикализировавший учение Гуса.
Кэрролл Льюис (1832— 1890) — английский писатель, автор
сказок «Алиса в стране чудес», «В Зазеркалье».

Л
Лаврентий (IX в.) — ученик Кирилла и Мефодия.
Лактанций Целий Фирмиан (середина I I I в. — после 367 г.) —
римский христианский богослов и историк, был учителем
сына императора Константина I Криспа.
Ланда Диего де (1524— 1579) — епископ Юкатана, описавший
в своих трудах нравы и обычаи народа майя.
Лев I I I — папа римский с 795 по 815 г.
Ленгленд Уильям (ок. 1332 — ок.1377) — английский поэт, был
популярен среди участников восстания Уота Тайлера.
Ли Бо — китайский поэт.
Ливий Тит (59 г. до н. э. — 17 г. н. э.) — римский историк и
писатель, автор «Истории Рима от основания города» в
142 книгах.
579

Лициний Валерий Лициниан (ок. 265—325) — военачальник
иллирийского происхождения, римский император (308—
324), издал Миланский эдикт (313 г.) о свободном испове­
дании христианства.
Людовик V I I (1119/1121-1180) - король Франции с 1137 г. из
династии Капетингов.
Людовик IX Святой (1214—1270) — король Франции с 1226 г.
Людовик Благочестивый (778—840) — франкский король, им­
ператор с 814 г., сын Карла Великого. Свое прозвище по­
лучил за глубокую религиозность, приверженность к мона­
шескому аскетизму и церкви.
Людовик
Немецкий
(804/805—876) — король Восточ­
но-Франкского королевства (будущей Германии) в 843—
876 гг., основатель династии немецких Каролингов.

М
Магог — библейский персонаж, мифический народ, пришест­
вием которого будет ознаменован конец света.
Маккавеи ( I I — I вв. до н. э.) — род иудейских царей и верхов­
ных жрецов.
Максенций Марк Аврелий (280—312) — римский император с
306 г.
Максимиан Марк Аврелий Валерий (240—310) — римский им­
ператор (286-305 и 307-310).
Максимин Дайя Гай Валерий Галерий — римский император в
309-313 гг.
Малала Иоанн (491 — 578) — ранневизантийский хронист, ав­
тор «Хронографии» в 18 книгах, где освещаются события
от древнейшей истории египтян до конца правления им­
ператора Юстиниана I (VI в.).
Мама Оклью — одна из сестер и супруга Манко Капака.
ал-Ма'мун (813—833) — багдадский халиф.
Манко Капак — основатель династии Инки, утвердивший
власть своего племени в Куско.
Мануил I I Палеолог — византийский император (1391—1425).
Манфред — незаконнорожденный сын Фридриха I I , король
Сицилии и Апулии (1258—1266).
580

Марс — один из древнейших италийских богов, бог войны,
родоначальник римского народа.
Марцеллин Комит (V—VI вв.) — секретарь византийского им­
ператора Юстиниана (482/483—565).
ал-Мас'уди (X в.) — арабский историк и географ.
Меркурий — в римской мифологии бог торговли, выгодных
сделок, предприимчивых путешественников.
Меровинги — самая древняя династия франкских королей,
правили с V по V I I I в.
Мефодий (между 815 и 820—885) — византийский теолог, дип­
ломат, проповедник христианства, совместно с братом К и ­
риллом создал славянскую азбуку и перевел на славянский
язык богослужебные книги.
Мехмед I I (1432—1481) — турецкий султан в 1444 г. и 1451 —
1481 гг.
Михаил I I I (842—867) — византийский император, противни­
ки наградили его прозвищем «Пьяница».
Модэ — предводитель хунну.
Монтехо — семья испанских конкистадоров, глава которой
Франсиско Монтехо в 1526 г. завершил покорение майя.
Мор Томас (1478—1535) — английский гуманист, писатель и
историк, автор «Истории Ричарда III».
Мордред — согласно кельтским легендам, предатель, из-за ко­
торого погиб Артур.
ал-Мукаддаси (X в.) — арабский историк и географ.
Мурад I (1362—1389) — турецкий султан.
Мурад I I (1421—1451) — турецкий султан.
Мурад ГУ (XVII в.) — турецкий султан.
Муса I — манса (правитель) государства Мали в 1312—1337 гг.
ал-Мустансир (1226—1242) — багдадский халиф, основатель
медресе ал-Мустансирийа.
ал-Мустасим (1242—1258) — последний багдадский халиф из
династии Аббасидов.
Мутеса I — кабака (правитель) государства Буганда в 1854—
1886 гг.
Мухаммад (Мухаммед, Магомет) (ок. 570—632) — основатель
религии ислама и первой общины мусульман.
Мухаммед I ибн Бубакар Туре - правитель Соигайской держа*
вы в 1493-1529 гг., первый, принявший титул аския.
Ill

н
Навуходоносор I I ( V I I — V I вв. до н. э.) — царь Вавилона в
605—562 гг. до н. э., великий завоеватель и строитель.
ан-Насир (1180—1225) — багдадский халиф.
Наум ( I X в.) — ученик Кирилла и Мефодия.
Ненний — валлийский монах и писатель I X в., автор «Истории
бриттов».
Непот Корнелий (ок.100 — после 32 г. до н. э.) — римский пи­
сатель, автор сочинения «О знаменитых людях», которое
представляло собой серию биографий знаменитых людей
древности.
Низам ал-Мулк (1017— 1092) — вазир с 1063 г., основатель баг­
дадского медресе ан-Низамийа.
Ника — в греческой мифологии богиня победы. В Риме ей
соответствует крылатая богиня победы Виктория, венчав­
шая победителя в час его триумфа.
Никифор I I I Вотаниат — византийский император (1078—
1081).
Никон (Минов Никита) (1605— 1681) — патриарх Московский
и всея Руси (1652—1667). Провел церковные реформы, вы­
звавшие раскол.

О
Овидий Назон Публий (43 г. до н. э. — ок.18 г. н. э.) — великий
древнеримский поэт, автор элегий и поэм.
Одоакр (ок. 431 — 493) — один из предводителей германских
дружин на службе у западноримских императоров. В 476 г.
низложил императора Ромула Августула и стал королем
первого варварского «королевства» на территории Италии.
Октавиан Август — см. Август Октавиан Гай Юлий Цезарь.
Орест ( V B . Н. Э.) — римский патриций и военачальник. Отец
последнего римского императора Ромула Августула.
Ориген (185—253/254) — раннехристианский богослов, один
из Отцов Церкви.
582

Острогота (218—250) — король готов, в I I I в. возглавлял воен­
ные походы варваров в Римскую империю.
Оттон Фрейзингенский (после 1111—1158) — немецкий исто­
рик, написал «Хронику» всемирной истории до 1146 г.

П
Пачакутек — Верховный Инка в 1438— 1471 гг. в Куско.
Пилат Понтий (I в. н . э . ) — правитель (прокуратор) Иудеи
(26—36 гг.), наместник Рима в Кесарии, ответственный за
сбор податей и судопроизводство в Иерусалиме.
Пипин Короткий (714—768) — франкский король с 751 г., ос­
новал династию Каролингов. Прозвище «Короткий» полу­
чил за свой невысокий рост.
Пифагор (ок. 570—497 гг. до н. э.) — древнегреческий фило­
соф, ученый, педагог, политический деятель.
Платон (ок. 427—347 гг. до н. э.) — древнегреческий философ,
основатель платонизма (объективного идеализма) — веду­
щей философской школы Античности и Средневековья.
Плиний Гай Цецилий Секунд (Старший) (23/24—79) — рим­
ский писатель, ученый и государственный деятель, автор
большого энциклопедического сборника «Естественная
история», в котором были собраны сведения по Античнос­
ти.
Поло Марко (1254— 1323) — итальянский путешественник,
первый европеец, побывавший в Центральной и Восточ­
ной Азии, написал книгу о своих странствиях.
Помпей Гней Великий(106—48 гг. до н . э . ) — римский полко­
водец и государственный деятель.
Проб Марк Аврелий (232—282) — римский император с 276 г.
Достиг выдающихся успехов в войнах против германцев и
персов.
Психея — в греческой мифологии олицетворение человече­
ской души, изображалась в виде бабочки или девушки.
Птолемей Клавдий (ок. 90 — ок.160) — античный ученый, ра­
ботавший в Александрии, автор «Географии», «Альмагест»
и других сочинений.
583

р
ар-Рази (X в.) — арабский врач.
Рекимер (Рецимер) (?—472) — предводитель племен свевов,
военачальник Западной Римской империи.
Ричард I Львиное Сердце (1157—1199) — король Англии с
1189 г. из династии Плантагенетов.
Ричард I I (1367—1400) — король Англии в 1377— 1399 гг., сын
Эдуарда «Черного Принца», внук и преемник короля
Эдуарда I I I , последний из династии Плантагенетов.
Ричард I I I (1452— 1485) — король Англии с 1483 г., последний
из династии Йорков.
Роланд (?—778) — франкский маркграф, участник похода
Карла Великого в Испанию в 778 г. Один из любимых ге­
роев средневековых легенд. Герой эпоса «Песнь о Роланде»
(XII в.).
Ромул Августул — последний западноримский император
(475—476). Его низложение в 476 г. считается концом За­
падной Римской империи.
Ростислав (IX в.) — князь Великой Моравии (846—870), в
862 г. пригласил из Византии Кирилла и Мефодия.
Рубрук Биллем (1215/1220—1293) — фламандский путешест­
венник, монах, совершил путешествие в Монголию.
Руссо Жан-Жак (1712—1778) — великий французский фило­
соф и писатель, осуждал церковь и религиозную нетерпи­
мость.

С
Саади (1203/1210—1292) — персидский писатель и мыслитель.
ас-Сагани ( X I I I в.) — автор словаря арабского языка «Пучи­
на».
Салах ад-Дин (Саладин) (1171—1193) — султан Египта, Палес­
тины и Сирии, основатель династии Аййюбидов.
Саллам ат-Тарджуман (IX в.) — арабский путешественник.
Сальвиан (ок. 400—480) — христианский проповедник и писа'Гель, священник в городе Массилия (ныне Марсель).
SI4

Святополк (IX в.) — князь Великой Моравии (870—894), пле­
мянник Ростислава.
Север Александр Марк Аврелий (208—235) — римский импе­
ратор с 222 г.
Север Септимий Луций (146—211) — римский император
(193—211), основатель династии Северов.
Сеговез — племянник кельтского царя Амбигата.
Селевк I Никатор (ок. 356—281 гг. до н . э . ) — полководец
Александра Македонского, основатель царства Селевкидов.
Сибавайхи (VIII в.) — автор труда по арабской грамматике.
Сигер Брабантский (ок. 1235 — ок. 1282) — философ, препо­
даватель Парижского университета, основатель западноев­
ропейского аверроизма. Учение Сигера Брабантского было
осуждено церковью, а его автор предан суду инквизиции.
Сигизмунд I (1368— 1437) — сын Карла IV, король и император
Священной Римской империи в 1411—1437 гг., король
Венгрии в 1387— 1437 гг., короновался чешской короной в
1420 г., признан королем Чехии в 1436 г.
Сикард Кремонский (XII в.) — хронист и епископ города Кре­
мона (Италия).
Симеон (?—927) — царь Первого Болгарского царства (с 919 г.),
при котором оно достигло наибольшего могущества.
Синахериб (VII в. до н. э.) — ассирийский царь (705—680 гг. до
н. э.), разрушил Вавилон.
Скотт Вальтер (1771—1832) — английский писатель, создатель
жанра исторического романа.
Созомен Гермий (?—450) — ранневизантийский историк, автор
«Церковной истории» в 9 книгах.
Сократ Схоластик (ок. 380—440)— ранневизантийский исто­
рик, автор «Церковной истории» в 7 книгах.
Соломон (965—928 гг. до н. э.) — царь Израильско-Иудейского
царства.
Спик Джон Хеннинг (1827—1864) — английский путешествен­
ник по Африке.
Стенли Генри Мортон (1841—1904) — исследователь Африки,
журналист.
585

Стилихон Флавий (365—408) — римский полководец и полити­
ческий деятель, вандал по происхождению. Охранял права
и интересы малолетнего императора Гонория. В 359—408 гг.
фактически правил Западной Римской империей.
Страбон (ок. 64 г. до и. э.— 20 г. н. э.) — древнегреческий ис­
торик и географ, автор «Географии», которая принесла ему
славу «отца географии».
Сундьята — маиса (правитель) Мали в 1230—1255 гг. (даты
приблизительные).
Суханов Арсений — путешественник, собиратель рукописных
книг.
Сьеса де Леон Педро (1518—1560) — испанский конкистадор,
автор книги «Инки».

Т
ат-Табари (Хв.) — арабский историк.
Танкред — король Сицилии и Апулии (1189—1194).
Тацит Публий Корнелий (ок. 55—ок. 120) — римский историк,
автор работ «Германия», «История», «Анналы», посвящен­
ных истории города Рима, Римской империи, а также ис­
т о р и и древних германцев.
Теодорих Великий (ок. 454—526) — король остроготов с 493 г.
Тймур (1336—1405) — полководец, основатель империи Тимуридов в Средней Азии.
I k r Флавий Веспасиан (39—81) — римский император с 79 г.
Траян Марк Ульпий (53—117) — римский император (98—
117 гг.) из династии Антонинов.

Угедей (Угэдэй) (1186—1241) — монгольский великий хан,
третий сын Чингисхана и его преемник.
Умар I — халиф из числа «праведных халифов» (ближайших
сподвижников Мухаммада) (634—644).
Уиклиф Джон — английский церковный реформатор XIV в.
586

Уорвик (Уорик) Ричард Невилл (1428—1471) — граф, англий­
ский государственный деятель, полководец, крупный фео­
дал, глава могущественной баронской семьи Невиллей.
Урбан I I (ок.1042-1099) - папа римский (1088-1099).
Урбан IV — папа римский (1261—1264).
Усама ибн Мункиз (XII в.) — сирийский писатель.
Усман — халиф из числа «праведных халифов» (644—656).

Ф
ал-Фазари (VIII в ) — арабский астроном.
ал-Фирузабади (XIV в.) — автор толкового словаря арабского
языка «Камус».
Феодор Чтец (VI в.) — ранневизантийский историк.
Фелипе Уаман (1526 — ок. 1613) — инкский хронист.
Фемистий (317—388) — ритор, учитель красноречия и филосо­
фии в Константинополе, занимал разные государственные
должности.
Феодора (ок. 480—548) — византийская императрица с 527 г.,
жена императора Юстиниана I .
Феодорнт Киррскнй (ок. 387—457) — епископ, ранневизантий­
ский богослов и церковный историк.
Феодосий I Великий Флавий (ок. 346—395) — император Рим­
ской империи в 379—395 гг., провозгласил христианство
государственной религией, окончательно разделил Рим­
скую империю на две части — Западную и Восточную.
Феодосии I I (402—450) — византийский император (408—450).
Фердинанд (Фернандо) I I I Святой — король Кастилии (1217—
1252).
Фердинанд (Фернандо) Арагонский (1452—1516) — король Ара­
гона с 1479 г., Сицилии с 1468 г., Кастилии (1479—1504) и
Неаполитанского королевства с 1504 г.
Фердинанд I (1503—1564) — король Чехии и Венгрии (с 1526 г.)
и император Священной Римской империи в 1558—1564 гг.
Филимер — мифический король готов.
Филипп I I Август (1165—1223) — король Франции из динас­
тии Капетингов (1180— 1223).
587

Филипп I I I (1578—1621) — король Испании и Португалии
(1598-1621).
Филипп Араб (?—249) — римский император с 244 г.
Филипп Габсбург — эрцгерцог Австрийский, сын германского
императора Максимилиана I , муж Хуаны, в 1504—1506 гг.
король Кастилии.
Филосторгий (368—440) — ранневизантийский церковный ис­
торик.
Флавии — римская императорская династия 69—96 гг. (Веспасиан, Тит, Домициан), 293—363 гг. (от Константина I Ве­
ликого до Юлиана), 364—455 (Валентиниано-Феодосиевская).
Фома Аквинский (1225/1226—1274) — философ, теолог, схо­
ласт, член ордена доминиканцев. Систематизировал и обос­
новал христианскую догматику, утвердил принципы гар­
монии веры и разума.
Фотий (ок. 810 — ок. 897) — богослов и церковный деятель
Византии, одна из самых блистательных личностей на пат­
риаршем троне Константинополя (858—867 и 877—886).
Франциск Ассизский Джованни Бернардоне (1181/1182—1226) —
основатель монашеского ордена францисканцев.
Фридрих I Барбаросса (1125—1190) — германский король с
1152 г., император Священной Римской империи с 1155 г.
Фридрих I I Штауфен (1194—1250) — император Священной
Римской империи с 1220 г., один из самых образованных
людей X I I I в., покровительствовал наукам и искусству.
Фридрих I I I — германский король в начале XIV в., неоднок­
ратно свергался с престола.
Фруассар Жан (1337—после 1404)—французский поэт и хро­
нист. Служил при дворе английского короля Эдуарда I I I ,
автор «Хроник», отразивших события Столетней войны.

X
ал-Хакам И (961 — 976) — кордовский халиф.
ал-Халил (VIII в.) — создатель первого толкового словаря
арабского языка.
588

Харальд Хардрад (XI в.)— король Норвегии, один из претен­
дентов на английский престол после смерти Эдуарда Ис­
поведника.
Харун ар-Рашид (786—809) — багдадский халиф.
Хенгист — легендарный предводитель саксов.
Хлодвиг (465/466—511) — вождь и король салических франков
(481 — 511), основатель династии Меровингов. Причислен
к лику святых под именем св.Кловиса.
Хорса — легендарный предводитель саксов.
Хосров I I (591 — 628) — персидский царь из династии Сасани­
дов.
Хродехильда (V—VI вв.) — жена Хлодвига, короля франков, в
католической церкви св. Клотильда.
Хуана Безумная (XV—XVI) — дочь Изабеллы и Фернандо, же­
на Филиппа Габсбурга, с 1504 г. королева Кастилии.
Хубилай (1215—1294) — монгольский великий хан с 1260 г.,
внук ^ н г и с х а н а .
Хулагу (XIII в.) — монгольский полководец и завоеватель, ос­
нователь державы Хулагуидов (ильханов) на территории
Ирана и Закавказья.

Ц
Цезарь Гай Юлий (100—44 гг. до н. э.) — римский полководец,
государственный деятель, оратор и писатель.
Цицерон Марк Туллий (106—43 гг. до н. э.) — римский оратор
и политический деятель, создавший образцы античного
красноречия.

Ч
«Черный Принц» (Эдуард) (XIV в.) — принц Уэльский, стар­
ший сын английского короля Эдуарда I I I , отец Ричарда I I .
Чингисхан (Тэмуджин, Темучин) (ок. 1155—1227) — основа­
тель и великий хан Монгольской империи (с 1206 г.), орга­
низатор завоевательных походов в Азию и Восточную Ев­
ропу.
589

ш
Шекспир Уильям (1564—1616) — английский поэт и драма­
тург, крупнейший гуманист эпохи Возрождения.
Шивы — одна из майянских династий на полуострове Юка­
тан.
Штауфены (Гвгенштауфены) — династия германских королей
и императоров Священной Римской империи в 1138—
1254 гг.

Э
Эдуард 1 (1239— 1307) — король Англии (1272— 1307) из динас­
тии Плантагенетов, сын Генриха I I I .
Эдуард I I I (1312— 1377) — король Англии из династии План­
тагенетов (1327— 1377). Начал Столетнюю войну 1337—
1453 гг. с Францией.
Эдуард ГУ (1442—1483) — король Англии в 1461—1470 и в
1471 — 1483 гг., первый из династии Йорков, старший сын
Ричарда Йорка, граф Эдуард Марч.
ЭдуардУ
(1470—71483) —
официальный
титул
сына
Эдуарда IV, провозглашенного королем после смерти отца,
но не коронованного и никогда не правившего.
Эдуард Исповедник (ок. 1003—1066) — король Англии (1042—
1066), последний из древней Уэссекской династии.
Эйнгард (Эйнхард) Эгингард (770—840) — средневековый п и ­
сатель, историк, один из выдающихся представителей «Ка­
ролингского возрождения», автор биографии и доверенное
лицо Карла Великого.
Эллак — старший сын Аттилы.
Энрике ГУ — король Кастилии в 1454—1474 гг., старший брат
Изабеллы Кастильской.
Энцо (Гейнц) (ок. 1220— 1272) — сын Фридриха I I , король Сар­
динии.
Эрманарих (7—375) — король готов, в IV в. возглавлял союз
племен. Имя Эрманарих было широко распространено у
германских народов раннего Средневековья.
590

ю
Юлиан Отступник (331 — 363) — римский император (361 —
363), сторонник языческой религии, издал эдикты против
христиан.
Юнона — в римской религии богиня брака, супружеской люб­
ви, материнства, покровительница женщин.
Юпитер — верховный бог пантеона богов Древнего Рима, бог
неба, дневного света, грозы, хранитель виноградной лозы,
отождествлялся с греческим Зевсом.
Юстиниан I (482—565) — византийский император (527—565),
известен активной завоевательной политикой и законода­
тельной деятельностью.

Я
Я нош Хуньяди (XV в.) — венгерский полководец.
Ярослав Мудрый (ок. 978—1054) — великий князь киевский,
установил династические связи со многими странами Ев­
ропы.

Словарь терминов

А
Аббат — в католической церкви настоятель монастыря.
Август — римский императорский титул.
Аверроизм — направление в средневековой философии, разви­
вавшее идеи арабского философа Аверроэса (Ибн Рушда).
Было осуждено католической церковью.
Австорианы — племя мавров на границе Триполитании.
Автобиография — история жизни человека, написанная им са­
мим.
Авторитет — общепризнанное влияние лица, организации или
учения. Имел особое значение в средневековой филосо­
фии.
Ад — согласно многим религиозным воззрениям, место веч­
ных мучений грешников.
Акр — единица площади в английской системе мер. Равен
примерно 0,4 га.
Аламанны — германские племена, первоначально обитали
между Одером и Эльбой. В I V — V B B . захватили террито­
рию нынешнего Эльзаса, Восточной Швейцарии и
Юго-Западной Германии. Вошли в состав Франкского ко­
ролевства.
Аланы — многочисленные ираноязычные племена сарматско­
го происхождения. Населяли степи между предгорьями
Урала и Северного Кавказа, между Доном и Аральским
морем. Принимали участие в Великом переселении наро­
дов (II—Л/11 вв.)

Аллегория — изображение отвлеченной идеи или понятия че­
рез образ.
592

Алтарь — находящееся внутри храма возвышение для совер­
шения жертвоприношения умершим, героям или богам.
Альбигойцы — последователи еретического движения в Юж­
ной Франции, Италии в X I I — X I I I вв. Название произошло
от города Альби, центра этого движения. Восприняли уче­
ние катаров.
Амбакты — воины личных дружин кельтской знати.
Амфитеатр — античное сооружение для зрелищ, здание в виде
круглой чаши, устроенное для театральных представлений,
гладиаторских боев и травли зверей.
Анналы — тип летописи или хроники, отличающийся сжатой
формой изложения наиболее значительных событий по го­
дам.
Ансамбль — завершенная, гармоничная, построенная по еди­
ному замыслу архитектурная композиция.
Античность — греко-римская древность.
Апостолы — ученики Христа и его учеников, распространите­
ли христианства, авторы большинства текстов Нового За­
вета.
Арабы — один из семитских народов, создавший в Средние
века блестящую цивилизацию.
Арбалет — самострел, большой лук, укрепленный на деревян­
ном станке, тетива которого натягивалась воротом.
Арианство — учение александрийского священника Ария, ут­
верждавшего, что Христос не равносущный Богу Отцу, а
лишь его творение, т. е. человек. В 325 г. учение было при­
знано еретическим, но долгое время существовало в Европе.
Аристократия — господство знати, одна из форм государствен­
ной власти.
Аристотелизм — направление в средневековой философии, раз­
вивавшее учение древнегреческого философа Аристотеля.
Арка — дугообразное перекрытие проема в стене или про­
странства между двумя опорами.
Аркан — длинная веревка с подвижной петлей на конце для
ловли животных.
Археологи — ученые, изучающие быт и культуру древних на­
родов по сохранившимся вещественным памятникам.
20 Средние века

593

Архиепископ — одно из высших духовных званий.
Аршин — дометрическая мера длины в ряде стран, равна
71,12см.
Аскет — отшельник, практикующий воздержание во всех от­
ношениях с целью просветления души.
Астролог — человек, владеющий искусством предсказывать
исход событий по расположению звезд.
Атрий — главное помещение римского дома вокруг которого
размещались жилые комнаты.
Атриум — см. Атрий.
Аттакоты — одно из варварских племен, вместе со скоттами
нападали на римские владения в Британии.
Аттик — верхняя часть стены, с фасада закрывающая крышу.

Б
Базилика — здание, разделенное колоннами на несколько час­
тей. В форме базилики строились христианские храмы и
некоторые здания общественного назначения.
Баллиста — древняя метательная машина для бросания кам­
ней, окованных железом бревен.
Балюстрада — длинный балкон или открытая терраса, огоро­
женная перилами.
Барельеф — скульптурное украшение стен, где большая часть
изображения как бы остается невидимой за плоскостью
стены.
Барон — крупный феодал в средневековой Англии, непосред­
ственный вассал короля.
Бедуин — араб-кочевник.
Белги — кельтские племена, обитали между Сеной, Северным
морем и Рейном.
Бенедиктинцы — члены католического монашеского ордена,
основанного около 530 г. Бенедиктом Нурсийским.
Библия — священная книга христиан, включает Ветхий Завет
и Новый Завет.
Битуриги — кельтское племя, населяло Кельтскую Галлию,
по-соседству с эдуями.
594

Богословие — (букв, наука о Боге), религиозная система
доказательств истинности догматики, совокупность рели­
гиозных доктрин о сущности и действии Бога.
Бойи — одно из племен, обитавших в Богемии и Паннонии.
Бритты — древнейшее кельтское население Британии. В ходе
Англосаксонского завоевания часть бриттов была истреб­
лена, часть — ассимилирована, а часть вытеснена в Уэльс,
Шотландию и на полуостров Бретань.
Буддизм — одна из трех мировых религий. Возник в VI в. до
н. э. в Индии. Основатель буддизма Сиддхартха Гаутама,
получивший имя Будда — «просветленный».
Булла — самые важные распоряжения и послания папы рим­
ского.
Бург — замок, крепость в Западной Европе в Средние века.
Бургомистр — глава городского самоуправления.
Буржуа — синоним названия «бюргер», получил распростра­
нение во Франции.
Бюргер — житель западногерманского средневекового города,
полноправный горожанин, обладавший достаточным иму­
щественным цензом, чтобы платить налоги и пошлины,
выставлять при необходимости вооруженное ополчение.
Бюст — в изобразительном искусстве погрудное изображение
человека.

в
Ваганты — в средневековой Западной Европе бродячие поэты
из числа студентов, школяров, представителей низшего
духовенства, прославлявшие в своих произведениях зем­
ные радости.
Вазир (визирь) — глава государственного административного
аппарата в странах Ближнего и Среднего Востока.
Валет — см. Дамуазо.
Вальденсы — члены еретической секты, возникшей в конце
X I I в. на юге Франции, последователи учения ее создателя
Пьера Вальдо.
595

Вандалы — союз постоянно мигрирующих племен. Прошли
Галлию, Испанию, создали в Африке варварское «коро­
левство» во главе с Гейзерихом.
Варвары — так древние греки и римляне называли всех чуже­
земцев, не говоривших на греческом и латинском языках.
С эпохи Средневековья «варваром» называют некультур­
ного, необразованного, крайне агрессивного человека. Од­
нако варварские народы — германцы, кельты, славяне и
др. — сыграли огромную роль в становлении средневеко­
вой цивилизации в Европе.
Варрак (от арабского слова «варак» — лист) — изготовитель
рукописей и торговец ими.
Василевс — византийский император.
Вассал — человек благородного происхождения (феодал), п о ­
лучивший от сеньора (более крупного феодала) земельное
владение (феод) на условиях несения военной службы и
личного служения.
Вексель — вид ценной бумаги, денежное обязательство, безус­
ловный и бесспорный долговой документ.
Верденский договор — заключен в 843 г. Закрепил окончатель­
ный раздел Франкской империи Карла Великого между
его внуками на Западно-Франкскую империю (в будущем —
Франция), Восточно-Франкскую империю и королевство
Лотаря (Лотарингия).
Викарий — исполняющий обязанности священника или выс­
ших должностных лиц католической церкви; в православ­
ной церкви заместитель епископа, епископ без епархии.
Викинги — участники морских грабительских и завоеватель­
ных походов скандинавов в страны Европы в эпоху ранне­
го Средневековья. На Руси их называли варягами, в Запад­
ной Европе — норманнами.
Виллан — зависимое крестьянство разных категорий. В Анг­
лии — лично-зависимые, во Франции, Западной Герма­
нии, Италии — лично-свободные, поземельно-зависимые
от сеньора.
Виргата — около 30 акров.
Витраж — декоративная композиция из стекла (обычно в ок­
не, двери, в виде самостоятельного панно).
596

Возрождение — эпоха в идейном и культурном развитии стран
Западной и Центральной Европы (XIV—XVI вв.). Для нее
характерен особый интерес к Античности, гуманизм, воз­
величивание творческих возможностей человека, высочай­
ший взлет художественной культуры.
Всадники — знатные кельты, посвятившие себя военному делу.
Вступной файн — денежный взнос за вступление крестьянина
в держание.

Г
Гвельфы — политическое направление в Италии XII—XV вв.,
возникшее в ходе борьбы между Священной Римской им­
перией и папством, гвельфы поддерживали римских пап.
Гельветы — кельтское племя, обитало в северо-западной части
нынешней Швейцарии.
Генеральные штаты — орган сословного представительства во
Франции в 1302-1789 гг.
Гепиды — восточногерманское племя, родственное готам, в
эпоху Великого переселения народов ( I I — V I I вв.) занима­
ло область между Тисой, Дунаем, Олтом и Карпатами.
Геральдика — составление и изучение гербов, гербоведение, со
второй половины XIX в. вспомогательная историческая
дисциплина, изучающая гербы как специфические исто­
рические источники.
Гериот — специальный платеж лорду после смерти держателя;
обычно лучшее животное, имевшееся у крестьянина: вол,
лошадь или корова.
Германцы — обширная группа племен, принадлежавших к ин­
доевропейской семье и населявших Германию.
Герметические тексты — автором их считался легендарный
египетский мудрец Гермес Трисмегист.
Герольд — вестник, глашатай при дворах королей и крупных
феодалов.
Герольдмейстер — главный распорядитель на торжествах и ры­
царских турнирах.
597

Герулы — восточногерманские племена, участники Великого
переселения народов ( I I — V I I вв.).
Гетто — часть города, выделявшаяся для изолированного про­
живания евреев, гетто существовали во многих странах Ев­
ропы.
Гибеллины — политическое направление в Италии X I I —
X V в в . , возникшее в ходе борьбы между Священной Рим­
ской империей и папством, гибеллины поддерживали им­
ператора.
Гильдия — в средневековой Западной Европе различные объ­
единения (религиозные, политические, взаимопомощи и
др.), в том числе объединения купцов одного города.
Глаголица — одна из двух древних славянских азбук.
Глобальный — охватывающий весь земной шар, общемировой.
Горельеф — высокий рельеф, в котором скульптурное изобра­
жение выступает над плоскостью фона более чем на поло­
вину своего объема.
Госпиталь — приют и больница для нищих.
Госпитальеры — см. Иоанниты.
Готика — один из ведущих архитектурно-художественных сти­
лей Средневековья. Главной архитектурной формой готи­
ки был собор, устремленный ввысь, с огромными вытяну­
тыми вверх витражными окнами и ажурными башнями.
Готы — восточногерманское племя, из Скандинавии пришло
в Северное Причерноморье и на Балканы, активно участ­
вовало в Великом переселении народов ( I I — V I I вв.), в V B .
образовало Вестготское и Остготское «королевства».
Гравюра — изображение в книге, являющееся печатным
оттиском рельефного рисунка.
Гранды — высший аристократический титул испанского дво­
рянства, известный с X I I I в.
Грёзл — романтическая мечта.
Гуманизм (от латинского слова humanus) — человеческий, че­
ловечный. Теоретическая основа Возрождения.
Гуманисты — мыслители и писатели эпохи Возрождения, раз­
вивавшие принципы гуманизма.
Гунны — кочевые племена Центральной Азии, передвижение
которых на запад явилось началом второго этапа Великого
переселения народов ( I I — V I I вв.). Наибольшего могущест­
ва достигли при Аттиле.
598

д
Дамуазо — «маленький вассал», юный рыцарь, исполнявший
при дворе сеньора обязанности пажа.
Демократия — народовластие, способ управления государст­
вом, при котором к принятию важнейших государствен­
ных решений допущены все граждане.
Держатель — крестьянин, находившийся в личной и (или) по­
земельной зависимости от феодала, но ведший также свое
хозяйство на земле, которую он брал в пользование у свое­
го господина («держал от феодала»).
Диалект — местное наречие, говор.
Диалектика — в системе средневекового образования — одно
из семи свободных искусств; наука о законах мышления,
философский метод.
Династия — правящий род, ряд последовательно сменяющих
друг друга монархов по праву родства и наследования.
Диспут — публичный спор, форма обучения в средневековых
школах и университетах.
Догма — положение, принимаемое на веру за непреложную
истину.
Домен — часть феодального поместья (вотчины), на которой
феодал вел собственное хозяйство, используя труд зависи­
мых крестьян или безземельных наемных работников. Ко­
ролевским доменом называлась совокупность наследст­
венных земельных владений короля, на которые распрост­
ранялась и его политическая власть.
Доминанта — основная позиция, занимающая главенствующее
положение.
Доминат — позднеантичная система императорской власти.
Доминиканцы — члены нищенствующего доминиканского ор­
дена, созданного в X I I I в. Домиником де Гусманом. В ве­
дение доминиканцев была передана инквизиция. Домини­
канцы считались лучшими в Западной Европе учеными
богословами.
Дофин — титул наследника престола,старшего сына француз­
ского короля (по названию его владений — Дофине).
599

Друиды — жрецы кельтов, хранители религиозных и бытовых
традиций кельтских народов.
Духовно-рыцарские ордены — организации монашеского типа,
созданные рыцарями — участниками Крестовых походов.

Е
Епископ — одна из высших церковных должностей, глава тер­
риториальной церковной организации.
Епитрахиль — часть облачения священника.
Ересь — религиозное учение, противоречащее основным п о ­
ложениям данной религии.
Еретик — сторонник еретического учения, ереси.
«

Ж
Жонглер — в Средние века «городской шут», бродячий артист.
Жрец — служитель языческих культов, совершавший религи­
озные обряды.
Жречество — категория лиц в языческих религиях, занимав­
шихся отправлением религиозных культов (жертвоприно­
шения, молитвы и т. д.).

3
Зороастризм — вероучение древних персов, основателем кото­
рого был жрец и пророк Заратустра (I тысячелетие до н. э.);
государственная религия империи Сасанидов.

И
Игумен — настоятель православного монастыря, обычно в са­
не архимандрита.
Иерархия — расположение частей целого в порядке от высше­
го к низшему (в том числе служебных званий и чинов).
600

Изгои — лица, вышедшие из своей обычной социальной кате­
гории.
Иконоборцы — противники поклонения иконам.
Ильхан (букв, «владыка народов») — титул средневековых
монгольских правителей из династии Хулагуидов, под
властью которых находились Иран и Закавказье.
Инвеститура — введение вассала во владение феодом.
Индуизм — одна из крупнейших религий мира, имеющая
большое
число
последователей.
Сформировался
в
I тысячелетии до н. э. в Индии на основе древней ведиче­
ской религии и брахманизма.
Индульгенция — письменное отпущение грехов, даже будущих,
дававшееся католической церковью за соответствующую
плату.
Инквизиция — карающее судебно-розыскное учреждение ка­
толической церкви в XIII—XIX вв., предназначенное для
борьбы с ересью и инакомыслием.
Интеллектуальный — относящийся к сфере интеллекта, по­
знающего разума.
Интердикт — в средневековой католической церкви временное
запрещение отправлять богослужения и обряды на опреде­
ленной территории. Использовались римскими папами для
борьбы с еретиками и политическими противниками.
Интерьер — внутренний облик дома, храма, дворца.
Иоанниты — духовно-рыцарский орден, основанный кресто­
носцами в Палестине в начале X I I в. Первоначальная ре­
зиденция — иерусалимский госпиталь св. Иоанна. Впос­
ледствии был преобразован в Мальтийский орден.
Ипподром — в Византии место для проведения состязаний ко­
лесниц и других публичных зрелищ.
Ислам (араб, «покорность») — то же, что и мусульманство.
Одна из трех мировых религий. Возник в VII в. в Аравии.
Основатель ислама пророк Мухаммад.

К
Кааба (букв, «куб») — находящееся в Мекке главное святили­
ще ислама, в сторону которого обращают молитву Мусуль­
мане.
601

Каббала — мистические учения в иудаизме.
Калатрава — один из трех главных испанских духовно-рыцар­
ских орденов, основанных в X I I в. для борьбы с мусульма­
нами.
Каллиграфия — искусство красивого письма.
Каллиграфический почерк — красивый и четкий почерк, ха­
рактерный для средневековых рукописных книг.
Канон — церковное установление, правило; в изобразитель­
ном искусстве система норм, господствующая в искусстве
какого-либо периода или направления.
Канцлер — в Средние века начальник королевской канцеля­
рии и архива, хранитель печати, без которой законы, при­
нимаемые императорами, королями, городами, не имели
юридической силы. Одно из высших должностных лиц.
Капелла — часовня; в католическом храме — часть внутренне­
го помещения, специально выделенная и посвященная ка­
кому-нибудь одному святому или празднику, часто прина­
длежала одному из знатных родов.
Капитан народа — глава народного ополчения в городах Ита­
лии.
Капитул — коллегия, занимающаяся делами управления мо­
настырем или орденом, а также совет из духовных лиц при
епископе.
Карнуты — кельтские племена, обитавшие между нынешней
Сеной и нынешней Луарой.
Кароччо — символ военно-политического могущества италь­
янских городов; повозка, на которой во время походов
ополчения возили городское знамя, изображения святых.
Каста — замкнутая общественная группа, поведение членов
которой связано строго определенными правилами.
Катакомбы — подземные лабиринты, состоящие из галерей,
коридоров и небольших помещений. Служили первым
христианам убежищем от гонений, местом богослужений и
погребений.
Катапульта — приспособление для бросания на большие рас­
стояния тяжелых камней, своего рода пушка.
Катары (букв, «чистые») — еретическая секта XI—XIV вв. во
Франции. Утверждали, что существует два начала: Добро —
602

Бог и Зло — Дьявол, ведущие непримиримую борьбу между
собой. Отрицали католическую церковь.
Католики — верующие, принадлежащие к католицизму, одно­
му из основных направлений в христианстве, возглавляе­
мому папой римским.
Католицизм — одно из основных направлений в христианстве
наряду с православием и протестантизмом. Окончательно
оформился после разделения церквей в 1054 г.
Кафедра — в христианской церкви — возвышение для чтения
проповедей.
Кафир — «неверный», немусульманин.
Квадривиум (квадривий) — высшая ступень системы семи сво­
бодных искусств, «четверопутье», включавшая арифмети­
ку, геометрию, астрономию, музыку.
Квады — западногерманское племя, обитавшее в Центральной
Европе.
-. .
Кельтиберы — собирательное название многочисленных пле­
мен, населявших в древности Центральную Испанию.
Келья — жилище монаха.
Кесарь — римский и ранневизантийский высший титул.
Кириллица — одна из двух древних славянских азбук.
Клиенты — свободные кельты, лично зависимые от богатого и
знатного человека и пользующиеся его покровительством.
Клирик — священнослужитель, член церковной организации.
Клуатр — двор монастыря или церкви, обрамленный крытой
галереей.
Клюнийская реформа — преобразования, произведенные пап­
ством в X—XI вв. в монастырской жизни и церкви.
Когорта — в Древнем Риме подразделение (600 человек) леги­
она; в переносном значении сплоченная группа людей, со­
ратников.
Колизей — самый большой амфитеатр Рима и всего античного
мира. Название «Колизей» (огромный) получил в Средние
века за свои размеры.
Коммуна — сообщество полноправных горожан в средневеко­
вом городе, добившееся грамоты, которая устанавливала в
тех или иных пределах независимость города от сеньора.
Коммуникация — сообщение, связь, путь сообщения.
603

Композиция — осмысленное соединение в единое целое раз­
личных элементов (в музыке, литературе, архитектуре и
т. д.).
Конкиста — эпоха завоевания испанцами и португальцами
Центральной и Южной Америки (конец XV — первая по­
ловина XVI в.).
Конкуренция — соперничество в достижении какой-либо це­
ли, форма борьбы за существование.
Коннетабль — одно из высших должностных лиц во Франции —
главнокомандующий армией.
Консул — высшее должностное лицо в Древнем Риме.
Континент — материк, крупный массив земной коры, в пере­
носном значении — часть света.
Контрибуция — денежные платежи, налагаемые на побежден­
ное государство в пользу победителя.
Конфуцианство — философско-этическое учение древнекитай­
ского мыслителя Конфуция (Кун-цзы), превратившееся на
рубеже н. э. в религию.
Концептуализм — течение в средневековой схоластике, пытав­
шееся примирить реализм и номинализм.
Копигольдер — держатель земли от лорда по копии манориального протокола, в котором были зафиксированы усло­
вия держания. Копигольдеры, как правило, были лично
свободны, но находились в поземельной зависимости от
феодала.
Коран (букв, «чтение») — священная книга мусульман, пред­
ставляющая собой запись проповедей Мухаммада.
Коронация — официальный акт возведения в королевский или
императорский сан.
Корпоративность — общность профессиональных и сословных
интересов в достижении какой-либо цели.
Корпус (законов) — свод, собрание всех законов или какихлибо документов другого рода.
Кортесы — название средневекового парламента в Испании.
Крестовые походы — имевшие характер религиозных войн за­
хватнические походы западноевропейских феодалов В
страны Восточного Средиземноморья в 1096—1270 гг., а
также походы против еретиков в Европе.
604

Крестоносцы — европейские рыцари, участвовавшие в Кресто­
вых походах.
Ксилография — гравюра на дереве.
Куртуазный — придворный тип поведения, входивший в ры­
царский кодекс. Требовал особо почтительного и роман­
тичного отношения к даме.
Курфюрст — один из семи князей в Священной Римской им­
перии, за которыми с X I I I в. было закреплено право из­
брания императора, юридически оформленное Золотой
буллой 1356 г.
Кяриз — подземная галерея для сбора фунтовых вод и вывода
их на поверхность.

Л
Ландскнехты — немецкая наемная пехота в XV—XVII вв.
Легат — личный представитель папы римского в иностранном
государстве с поручением на срок, необходимый для его
выполнения.
Легионы — основные подразделения римского войска (от 4200
до 6000 воинов); в переносном смысле громадное число,
множество.
Лен — см. Феод.
Лепрозорий — госпиталь для содержания больных проказой.
Лионские бедняки — см. Вальденсы.
Лира — струнный, щипковый музыкальный инструмент
Логика — наука о способах доказательств и опровержений.
Локальный — ограниченный в пространстве, местный.
Лорд (манора) — феодальный землевладелец в средневековой
Англии.
Лорд-протектор — титул правителя Англии, не являющегося
королем.

М
Мавры — в Средние века в Западной Европе название мусуль­
манского населения Пиренейского полуострова и запад­
ной части Северной Африки.
605

Маги — в древнем Иране жрецы зороастризма. Магами назы­
вают также волшебников, чародеев и астрологов.
Магистр — 1) одна из основных ученых степеней, присваивае­
мая в средневековой системе образования; 2) звание, при­
сваиваемое чиновникам папской администрации и главам
католических духовно-рыцарских орденов.
Магистрат — 1) городской совет, руководивший жизнью горо­
да; 2) государственная должность в Древнем Риме.
Магический — связанный с магией — колдовством, обрядами,
основанными на вере в возможность сверхъестественного
воздействия на людей и явления природы.
Майордомы — первоначально распорядители дворцовых
служб, позднее — управляющие королевским имуществом
по всей стране, первое лицо в королевстве.
Макамы — жанр плутовских рассказов в классических литера­
турах Востока и европейской литературе.
Макрокосм — в древней и средневековой философии понятие,
обозначающее упорядоченное мироздание, Вселенную.
Мандарин — чиновник высокого ранга в средневековом Китае.
Мандрагора — растение типа женьшеня с клубнем, напоми­
нающим фигуру человека, считалось магическим.
Манихейство — учение, согласно которому миром правят два
начала — добро и зло, борющиеся друг с другом. Возникло
в Малой Азии в I I I в. в результате деятельности персид­
ского проповедника Мани.
Манор — средневековое поместье в Англии.
Манориальная курия — административно-хозяйственный и су­
дебный центр английского средневекового манора.
Марианиты — см. Тевтонский орден.
Марс — древнеримский бог войны.
Маршал — придворное звание, обычно начальник конницы
средневекового государя.
Медиевистика — раздел исторической науки, изучающий ис­
торию Средних веков.
Медресе — учебное заведение в мусульманских странах.
Менестрель — средневековый придворный или странствую­
щий певец и музыкант, а нередко также композитор и
поэт, обычно воспевавший рыцарские подвиги.
606

Менталитет — мироощущение, социально-психологический
настрой, образ мысли.
Мерседарии — монашеский орден, созданный для содействия
освобождению христиан, попавших в плен к язычникам.
Месса — главное ежедневное богослужение в католичестве,
церемония которого оформилась в IV— V I I I вв.
Мечеть — мусульманский храм, культовое здание у мусуль­
манских народов.
Микрокосм — в древней и средневековой философии человек
как отражение большого космоса, сопоставимая с макро­
космом система.
Миниатюра — иллюстрации, инициалы, заставки, украшав­
шие средневековые рукописи.
Министериалы — люди на службе у короля в средневековой
Западной Европе.
Миннезингеры — немецкие рыцарские поэты-певцы.
Минориты («меньшие братья») — см. Францисканцы.
Миракль — жанр западноевропейской средневековой религи­
озно-назидательной стихотворной драмы, сюжет которой
основан на «чуде», совершаемом святыми или Девой Ма­
рией, первая форма средневекового театра.
Миссионер — религиозный проповедник, распространяющий
свою веру среди инаковерующих.
Мистерия — в Средние века религиозное театрализованное
представление.
Миф — древнее прощание о богах, героях и сверхъестествен­
ных существах.
Мозаика — изображение, выполненное из цветных камней,
кусочков стекла (смальты) или плиток.
Монархия — царская власть, единоличное правление; государ­
ство, во главе которого находится единоличный прави­
тель-монарх. В Средневековье различали раннефеодаль­
ную, сословную и абсолютную монархию.
Монастырь — община монахов или монахинь, принимающих
единые правила религиозной жизни (устав).
Монах — человек, отказавшийся от жизни в миру и всецело
посвятивший себя служению Богу.
Монашеский орден — в католицизме централизованное мона­
шеское объединение, деятельность которого регламенти­
руется определенными правилами — уставом. Первым ка607

толическим монашеским орденом был орден бенедиктин­
цев, созданный в VI в.
Монашество — совокупность общин монахов, особая форма
служения Богу.
Монополия — исключительное право на занятие какой-либо
деятельностью, чаще всего экономической.
Мораль — система норм, определяющих обязанности челове­
ка по отношению к обществу и другим людям.
Мощи — останки святых.
Муслим (букв, «предавший себя Богу») — человек, исповедую­
щий ислам, мусульманин.

Н
Навигация — здесь: наука мореплавания.
Наместник — административное лицо, назначенное верховной
властью для управления какой-либо территорией.
Неотомизм — официальная философия католической церкви,
исходит из учения Фомы Аквинского как единственно ис­
тинного.
Нестяжание — отказ монаха от всякой личной собственности.
Нищенствующие ордены — католические монашеские ордены,
уставы которых требуют обязательного соблюдения бед­
ности в духе первоначального христианства.
Новелла — короткий рассказ с занимательным сюжетом.
Номинализм — течение в средневековой схоластике, призна­
вавшее, что общие понятия есть только «имена» (лат.
nomina).
Норманны — участники морских походов и военных экспеди­
ций скандинавских народов в конце V I I I — середине X I в.,
которых в Западной Европе называли «северные люди».

О
Обет — религиозная клятва, одна из форм религиозного под­
вижничества.
Оккультизм — учение о тайных силах, воздействующих на л ю ­
дей.
608

Оккультные науки — знания, которые держались в секрете от
непосвященных (алхимия, магия и др.).
Оммаж — клятва верности, приносимая вассалом сеньору при
вступлении во владение феодом.
Оракул — святилище, где верующие получали ответ на вопрос
божеству, и сам этот вопрос.
Оратор — лицо, произносящее речь, выступающее с речью на
собрании.
Орден — объединение католических монахов, живущих в со­
ответствии с уставом.
Орнамент — украшение каких-либо предметов и сооружений,
в основу которого положен многократно повторяющийся
мотив или комбинация элементов.
Ортодокс — неуклонно придерживающийся определенного
убеждения, направления, учения.
Орфические тексты — автором их считался легендарный поэт
древности Орфей.
Остготы (остроготы) — ветвь восточногерманского племени
готов, активных участников Великого переселения наро­
дов ( I I — V I I вв.). В V B . ВО главе с Теодорихом ушли в За­
падную Европу и создали Остготское «королевство».
Отцы Церкви — церковные деятели и богословы первых веков
христианства (по V I I I в.), оставившие в своих сочинениях
изложение и объяснение христианской веры, признанное
церковью как официальные.

П
Пагода — культовое здание в буддизме в виде павильона или
башни.
Палестра — место для спортивной борьбы и гимнастических
упражнений в Античности и ранней Византии.
Паломник — верующий, совершающий путешествие к святым
местам с религиозными целями.
Пантеон — сообщество богов.
Папа римский — глава римско-католической церкви.
Папирус — предшественник бумаги, писчий материал, изго­
товленный из тростника, который произрастал по берегам
рек и озер в тропиках Азии и Африки.
609

Парапет — ограда, перила вдоль чего-либо; вал для защиты от
неприятельских выстрелов.
Парламент — орган сословного представительства в Англии.
Основан в 1256 г. Состоял из депутатов от различных со­
словий и групп населения.
Патрициат — в Средние века наиболее знатная и богатая часть
горожан.
Патриции — в Древнем Риме родовая аристократия из числа
древнейших обитателей Рима.
Пелагианство — христианская ересь I V — V B B . , утверждавшая,
что человек от рождения безгрешен.
Пергамент — особым образом обработанная телячья или
овечья кожа, использовавшаяся в Средние века в качестве
материала для письма.
Петиция — коллективное прошение, чаще всего подаваемое
высшим органам государственной власти.
Пикты — племена кельтского происхождения, населявшие в
древности территорию нынешней Шотландии. В середине
I X в. были завоеваны скоттами.
Пластика — все виды скульптуры.
Плацдарм — территория, на которой ведется подготовка воен­
ной операции (наступления).
Плебс — самый бедный и бесправный слой населения в сред­
невековом городе.
Плинфа — разновидность кирпича, широко использовавшаяся
для строительства церквей в Византии.
Подеста — глава исполнительной власти в итальянском горо­
де, первоначально назначавшийся императором.
Подмастерье — в средневековых цехах ремесленник, не имев­
ший собственной мастерской и работавший по найму у
полноправного члена цеха — мастера.
Пополаны — незнатные граждане итальянских городских ком­
мун.
Портал — парадно оформленный вход.
Портик — открытая с одной стороны галерея на столбах или
колоннах, элемент античного и ранневизантийского архи­
тектурного сооружения.
Послушник — человек, живущий в монастыре и готовящийся
к пострижению в монахи.
610

Православие — христианское вероисповедание в соответствии
с заповедями Христа, апостолов и Отцов Церкви.
Прево — королевский чиновник, обладавший в своем округе
судебной, фискальной и военной властью.
Префект — административная или военная должность в Древ­
нем Риме.
Привилегии — преимущественные права, закрепляемые зако­
ном или традицией за отдельным человеком или группой
лиц, а также за целыми сословиями.
Примас — в католической церкви первый по сану или по сво­
им правам епископ.
Приор — должностное лицо в духовно-рыцарских орденах; на­
стоятель небольшого католического монастыря.
Приход — низшая церковно-административная единица; цер­
ковь со штатом церковнослужителей и содержащая их цер­
ковная община.
Причастие — принятие верующими христианами хлеба и вина
в знак того, что Иисус Христос был распят на кресте. Ве­
личайшее из таинств христианской религии.
Провинция — в Древнем Риме подчиненная область вне Ита­
лии, управляемая наместником, который обладал всей
полнотой власти.
Проказа — тяжелая болезнь, сопровождающаяся появлением
язв на коже.
Прокламация — торжественное провозглашение, обнародова­
ние, воззвание агитационного характера.
Прокуратор — римский наместник, осуществлявший управле­
ние подвластными Риму землями.
Просветители — представители Просвещения — идейного и
культурного течения, определившего духовный облик
XVII—XVIII вв. Просветители провозгласили торжество
разума, науки, критиковали религию и церковь, отстаива­
ли естественные права человека.
Протестанты — представители протестантизма, одного из ос­
новных направлений в христианстве, отколовшегося от ка­
толицизма в ходе Реформации.
Прототип — реальное лицо, послужившее автору прообразом
при создании литературного героя.
611

Пэр — звание представителя высшей аристократии во Фран­
ции и в Англии, по отношению к которому монарх был
«первым среди равных».

Р
Рай — во многих религиях место небесного блаженства.
Ратуша — здание, где размещался магистрат.
Реализм — течение в средневековой схоластике, признавав­
шее, что общие понятия (универсалии) существуют реаль­
но и независимо от вещей, ими обозначаемых. Универса­
лии существуют до вещей.
Регент — в монархических странах временный правитель го­
сударства вместо монарха.
Регентство — в монархических государствах временное испол­
нение полномочий монарха в годы его малолетства.
Резиденция — главное место пребывания правителя.
Реймский собор — место, где происходила торжественная ко­
ронация французских престолонаследников.
Рейхстаг — один из органов центральной власти в средневе­
ковой Германии, общеимперский съезд князей и предста­
вителей от вольных городов (коммун).
Ректор — руководитель университета.
Рельеф — скульптурное изображение, выступающее на пло­
ском фоне.
Ренессанс — см. Возрождение.
Республика — форма государства, где власть принадлежит вы­
борным представителям (парламенту).
Реставрация — восстановление, возобновление чего-либо в
первоначальном виде.
Реформация — общественное движение в Европе в XVI в., на­
правленное против католической церкви.
Ристалище — площадь для конных и других состязаний, а так­
же само состязание.
Риторика — теория красноречия, наука о правильном постро­
ении речи.
612

Ритуал — традиционно сложившийся или установленный по­
рядок обрядовых действий, который выражает определен­
ные общественные отношения и ценности.
Рыцарь — в Западной Европе в Средние века феодал, тяжело­
вооруженный конный воин. Рыцарями не рождались, а
становились через обряд посвящения.

С
Саксы — группа германских племен в нижнем течении Рейна
и Эльбы. В V—VI вв. часть саксов участвовала в Англосак­
сонском завоевании Британии.
Самодержавие — византийская система императорской власти.
Сантоиы — одно из кельтских племен, размещавшихся в Ак­
витании к северу от нынешней Гаронны.
Сарацины — средневековое наименование арабов и других на­
родов, исповедовавших ислам.
Сарматы — общее название многочисленных ираноязычных
племен, населявших в I I I в. до н. э. — IV в. н. э. террито­
рию от Тобола до Дуная.
Свевы — собирательное название группы племен на севе­
ро-востоке Германии, часть которых переселилась на Пире­
нейский полуостров, где создала Свевское «королевство».
Свободные искусства — основа средневекового образования.
Включали семь искусств — грамматику, диалектику, рито­
рику (тривиум/ и арифметику, геометрию, астрономию,
музыку (квадривиум).
Сейм — парламент в некоторых странах Центральной и Вос­
точной Европы.
Сельджуки — тюркский народ на территории Малой Азии.
Сенатор — член Сената, высшего представительного органа
Древнего Рима.
Сеньор - в Западной Европе в Средние века земельный соб­
ственник, принадлежавший к господствующему сословию,
господин группы вассалов.
613

Сеньориально-вассальная система — система отношений личной
зависимости одних феодалов (вассалов/ от других (сеньо­
ров).
Символ — предмет, явление, служащее условным обозначени­
ем какого-либо образа, понятия, идеи.
Символ веры — краткое изложение главных христианских
догматов. Был сформулирован на Никейском (325) и до­
полнен на Константинопольском (381) Вселенских цер­
ковных соборах.
Синедрион — совет старейшин в древней Иудее, управлявший
внутренними делами страны.
Синод — съезд высшего духовенства для решения церковных
вопросов.
Синтоизм (япон. — «путь богов») — традиционная религия
японцев.
Сирвента — поэтическое сочинение трубадуров.
Скиры — германские или кельтские племена на Нижнем Ду­
нае, участники Великого переселения народов ( I I —
V I I вв.).
Скоморохи — странствующие актеры в Древней Руси, высту­
павшие как певцы, острословы, музыканты, дрессировщи­
ки, акробаты.
Скотты — кельтские племена, населявшие древнюю Ирлан­
дию, часть их переселилась в Шотландию, завоевав в сере­
дине IX в. пиктов.
Скрипторий — средневековая мастерская по изготовлению ру­
кописных книг, существовавшая, как правило, при монас­
тыре.
Сословие — большая общественная группа, члены которой об­
ладают закрепленными законами или обычаем правами.
Статус — положение человека или группы лиц в обществе,
определяемое по специфическим для данного общества
признакам (экономическим, профессиональным, этниче­
ским и др.).
Стела — стоящая каменная плита с вырезанными на ней изо­
бражениями или письменами.
Стихарь — длинное платье с широкими рукавами, облачение
священников и архиереев.
614

Стюард — управляющий манора в Англии периода Средних
веков.
Султан — титул мусульманского светского монарха.
Схоластика — западная средневековая философия, соединяю­
щая теологию и формально-логические подходы.
Сюзерен — вышестоящий феодал, верховный сеньор террито­
рии (король, герцог, князь и т. д.), который являлся госу­
дарем по отношению к зависимым от него вассалам. Вер­
ховным сюзереном в Англии был король.

Тамплиеры — духовно-рыцарский орден, основанный кресто­
носцами в 1119 г. в Иерусалиме на том месте, где по пре­
данию находился храм библейского царя Соломона.
Тевтонский орден — духовно-рыцарский орден, основанный
крестоносцами в X I I в. в Палестине. В XIII—XV вв. захва­
тил земли в Прибалтике. Разгромлен в Грюнвальдской
битве в 1410 г.
Теология — см. Богословие.
Термы — горячие бани, у римлян превратились в архитектур­
ные комплексы для удовлетворения гигиенических по­
требностей и отдыха в комфортабельной обстановке.
Тетрархия — система соправления четырех соимператоров в
Риме.
Тнонвильский указ — документ, в котором содержалась воля
Карла Великого о разделе его империи между наследника­
ми после его смерти.
Тйран — узурпатор власти, насильник.
Тирания — жестокое, деспотическое правление, форма поли­
тического устройства в ряде средневековых городов-госу­
дарств Северной и Средней Италии.
Томизм — философское учение Фомы Аквинского, крупней­
шего представителя схоластики.
Тонзура — выбритое место на макушке, знак принадлежности
к католическому духовенству.
615

Тотемизм — религиозное поклонение животным, растениям,
большим камням, ручьям и т. д., считавшимся родоначаль­
никами и покровителями рода или племени.
Тоттенхем — один из маноров Восточной Англии XIV в.
Трактат — сочинение, в котором объясняется избранная тема,
один из основных жанров средневековой философской и
богословской литературы.
Трапезная — столовая для монахов.
Тфетье сословие — горожане: купцы, торговцы, ремесленники,
городские чиновники.
Тривий — см. Тривиум.
Тривиум — нижняя ступень системы семи свободных ис­
кусств, «троепутье», включавшая грамматику, диалектику,
риторику.
Триумф — выдающийся, блестящий успех, торжество по слу­
чаю победы.
Трубадуры — поэты-рыцари Южной Франции (Прованса),
воспевавшие рыцарскую доблесть и любовь к Прекрасной
Даме.
Труверы — поэты-рыцари в средневековой Франции, слагав­
шие стихи, песни и рыцарские романы.
Турнир — состязание рыцарей в военном искусстве.

У
Универсалия — в средневековой философии общее понятие,
одна из центральных проблем схоластики.
Университет — высшая школа, где обучали всем основным
предметам.
Уния — объединение (политическое или церковное).
Устав — свод правил жизни того или иного объединения (мо­
нашеского ордена, ремесленного цеха и т. д.).
Утопия — мечта об идеальном мире и человеке.

Ф
Фаблиб — небольшой сатирический рассказ, басня в прозе
или стихах во французской литературе XII—XV вв.
Фасад — наружная, лицевая сторона здания.
616

Феномен — редкое, необычное, исключительное явление.
Феод — в средневековой Западной Европе земельное владе­
ние, пожалованное сеньором вассалу на определенных ус­
ловиях.
Феодал — земельный собственник, владелец феода.
Феодализм — общественная система с условной собственно­
стью-владением, господствовавшая в Средние века в Ев­
ропе.
Фолиант — книга большого размера.
Фольклор — народная, безымянная по происхождению куль­
тура.
Форум — центральная площадь города у римлян, соответст­
вующая греческой агоре.
Франки — группа западногерманских племен в районе Ниж­
него и Среднего Рейна. В конце V — начале V I в. завоева­
ли Галлию, образовав Франкское королевство.
Францисканцы — члены монашеского ордена, основанного
святым Франциском Ассизским в начале X I I I в.
Фреска — роспись стен по сырой штукатурке водяными крас­
ками.
Фригольдеры — свободные крестьяне средневекового манора в
Англии.
Фриз — горизонтальная полоса с декоративными изображе­
ниями, украшающая верхнюю часть здания.
Фримен — полноправный горожанин в английском средневе­
ковом городе.
Фунт — денежная единица в Англии; в XIV в. был равен
20 шиллингам или 240 пенсам.
Фут — единица длины в английской системе мер; около
30,5 см.
Фьеф — то же, что и феод или лен, наследственное земельное
владение, пожалованное сеньором своему вассалу.

X
Хаджж — паломничество в Мекку, одна из основных обязан­
ностей мусульманина.
Хадис (букв, «известие», «рассказ») — предание о словах и по­
ступках Мухаммада.
617

Халиф (букв, «заместитель») — духовный глава мусульманско­
го мира, обладавший в VII—IX вв. также политической
властью.
Хартия — в Средние века документ публично-правового и п о ­
литического характера.
Храмовники — см. Тамплиеры.
Хрисовул — торжественная грамота византийского императора
(законы, важнейшие императорские пожалования, государ­
ственные договоры с иностранными государствами и др.).
Христианство — религия, возникшая в I в. до н. э. в восточных
провинциях Римской империи, одна из трех мировых мо­
нотеистических религий.
Хроника — средневековое историческое сочинение, где по го­
дам давалось изложение важнейших событий. Хроники
писали хронисты, как правило, лица духовного звания.
Хунну — см. Гунны.
Хускарлы — профессиональные воины, которые составляли
королевскую гвардию в Англии первой половины XI в.

Ц
Цезарь — см. Кесарь.
Целомудрие — строгая нравственность, чистота, половое воз­
держание.
Церемония — торжество по заранее установленному плану.
Цех — объединение средневековых ремесленников по про­
фессиям.
Цивилизация (от латинского civilis — «гражданский») —
1) уровень развития материальной и духовной культуры
общества; 2) сообщество людей, объединенных единой
культурой, владеющих письменностью, счетом, создавших
государство.
Цирк — в Античности круглое открытое сооружение, рассчи­
танное на несколько тысяч зрителей, в котором показыва­
ли диких животных, проводились спортивные состязания
и единоборства, часто очень жестокие.
618

Цистерцианцы — члены католического монашеского ордена,
основанного в конце X I в. Название от места, где была ос­
нована первая обитель ордена.
Цитадель — крепость, оплот, опора.

Ч
Чернокнижник (некромант) — человек, практикующий черную
магию, в частности общение с умершими.

Ш
Шванк — небольшой сатирический рассказ в прозе или стихах
в немецкой литературе X I I I — X V I I вв.
Шедевр — изделие, которое должен был сделать ремесленник,
претендующий на звание мастера в средневековом цехе;
произведение искусства или литературы, свидетельствую­
щее о замечательном мастерстве создателя.
Шериф — королевский чиновник в средневековой Англии,
должность возникла в X в.
Штандарт — кавалерийский значок, флажок.

Э
Эдикт — императорский указ в Риме и Византии.
Эдуи — кельтское племя, обитавшее в Галлии, в междуречье
нынешних Соны и Луары.
Элита — часть общества, считающаяся лучшей по тем или
иным показателям.
Эль — название светлого английского пива, густого и креп­
кого.
Эмблема — условное или символическое изображение, знак.
Эмир — титул правителя мусульманской Гранады.
Эрл — представитель родовой знати в Англии раннего Сред­
невековья, а с X I в. — то же, что и граф.
619

Эрцгерцог — титул австрийского монарха в 1453— 1804 гг.
Эталон — образец для сравнения с чем-либо.
Этика — представления о нравственности, а также наука о
них.
Этикет — установленный порядок поведения где-либо.
Этнография — наука, изучающая состав, происхождение, рас­
селение и культурно-исторические взаимоотношения на­
родов мира.
Этноним — наименование народа или племени.
Этнос — народ, принадлежащий к одной культуре, говорящий
на одном языке и проживающий на определенной терри­
тории.

Ю
Юдоль — место страданий и скорби.

О б р а з Средневековья
в мировой исторической и художественной
литературе

Алтаев А. Костры покаяния. М., 1993.
Алтаев А. Черная смерть. М., 1992.
Баллады о Робин Гуде (любое издание).
В тени крепостных стен. Новые горизонты. М., 1995.
Вальгаузен Ю. Магомет — основатель ислама. М., 1991.
Викинги: набеги с севера. М., 1996.
Гюго В. Собор Парижской Богоматери (любое издание).
Дан Ф. Атилла. СПб., 1993.
Дан Ф. Борьба за Рим. СПб., 1993.
Даркевич В.П. Аргонавты Средневековья. М., 1976.
Дрюон М. Проклятые короли (любое издание).
Дюма А. Робин Гуд; Изабелла Баварская (любое издание).
Иванов К.А. Многоликое Средневековье. М., 1996.
Иванов К.А. Трубадуры, труверы и миннезингеры. М., 1997.
Ирасек А. Старинные чешские сказания; Ян Гус; Я н Жижка
(любое издание).
Ирвинг В. Жизнь Магомета (любое издание).
Исландские саги (любое издание).
История Африки в древних и средневековых источниках:
Хрестоматия /Сост. С.Я. Берзина и Л.Е. Куббель. М., 1990.
Каждан К. У стен Царырада. М., 1965.
Клавихо Р. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тиму­
ра (1403-1406). М., 1990.
Книга для чтения по истории Средних веков / Под ред.
А.А. Сванидзе. М., 1986; 2-е изд. М., 1991.
Книга для чтения по истории Средних веков / Под ред.
С.Д. Сказкина: В 3 т. М., 1951-1954.
Книга Марко Поло. М., 1965.
Куббель Л.Е. «Страна золота» — века, культуры, государства.
М., 1990.
Легенда о Тристане и Изольде (любое издание).
621

Литаврин Г.Г. Как жили византийцы. М., 1997.
Майнк В. Удивительные приключения Марко Поло. М., 1963.
Мериме П. Жакерия (любое издание).
Оливье Ж. Поход викингов (любое издание).
Песнь о Нибелунгах (любое издание).
Песнь о Роланде (любое издание).
Поэзия вагантов. М., 1975.
Райцес В.И. Жанна д'Арк. Л., 1982.
Рассказы по истории Средних веков / Под ред. А.А. Сванидзе.
М., 1996.
Руа Ж. История рыцарей. М., 1996.
Рубрук Г. Путешествие в восточные страны. М., 1997.
Сенкевич Г. Крестоносцы (любое издание).
Сказки «Тысяча и одна ночь» (любое издание).
Скотт В. Айвенго; Квентин Дорвард; Ричард Львиное Сердце
(любое издание).
Стивенсон Р. Черная стрела (любое издание).
Стингл М. Тайны индейских пирамид. М., 1982.
Унсет С. Кристин, дочь Лавранса (любое издание).
Уотт У. Влияние ислама на средневековую Европу. М., 1976.
Шекспир В. Король Лир; Король Генрих IV; Король Генрих V;
Король Генрих V I ; Ричард I I (любое издание).
Шиллер Ф. Вильгельм Телль (любое издание).
Шишова 3. Джек-соломинка. М., 1961.

РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Император Карл Великий.
Бюст. XIVв.

Св. Иероним.
Икона. XIV в.

Карта мира X I I I в.
В центре — Иерусалим

Страница рукописного
Евангелия
эпохи раннего
Средневековья

В мечети

Дом Мухаммада в Медине,
ставший первой мечетью.
Современный вид

Кодекс паломника —
настольная книга
мусульманина,
совершающего хаджж

РАСЦВЕТ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Коленопреклоненный
рыцарь.
Витраж. XIV в.
Охота на оленя.

Миниатюра

Подмастерья сдают экзамен
церковному старосте

Монах за перепиской книг.
Миниатюра. XII в.

Купеческий караван на Великом шелковом пути.
Каталонская карта XIVв. Фрагмент

Поединок Ричарда Львиное Сердце и Саладина.

Миниатюра

Вилланы средневековой Англии. Миниатюра.

XIVв.

Джон Болл во главе отряда
восставших крестьян
обращается к лондонцам

Джон Уиклиф

Ричард III.
Портрет. Конец XV в.

Тауэр в XV в.

ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЕВРОПЫ

Ритуальная маска майя. VI в.

Мачу-Пикчу —
церемониальный центр инков

Иллюстрации на форзацах

1- й форзац:

1.
2.
3.
4.

Арбалетчики.
Коронация Карла Великого папой Львом I I I .
Рыцарский турнир.
Керамическая плитка из мечети XVI в. с каллиграфической
надписью.
5. Караван паломников в Мекку.
6. Император Юстиниан I со свитой. Мозаика VI в.
7. Византийские блюдо и кубок, вывезенные из Константинополя
крестоносцами.
2- й форзац:

1. Посвящение в рыцари. Миниатюра.
2. Крест с двумя перекладинами. XII в. Церковь при больнице
Санта-Мария Делла Скала.
3. Герб Фердинанда и Изабеллы, украшающий галерею монастыря в
Толедо.
4. Одно из известных изображений очков. Фрагмент иконы. 1404 г.
5. Замок Кока в Испании. XV в.
6. Казнь Жанны д'Арк.
7. Пирамида Кастильо в Чичен-Ице.
8. Карл Смелый, герцог Бургундии, на троне в окружении своих
рыцарей и придворных. Миниатюра. XV в.
9. Чингисхан на охоте.

Учебное издание

СРЕДНИЕ ВЕКА
Книга для чтения
по истории
Руководитель проекта —
академик РАН А.О. ЧУБАРЬЯН

Редакция «Образовательные проекты»
Ответственный редактор СЛ.
Художественный редактор Т.Н.

Юшина
Войткевич

Технический редактор A.JI. Шелудченко
Корректор И.Н.

Мокина

Оформление обложки
дизайн-группа

«Дикобраз»

Оригинал-макет подготовлен ООО «БЕТА-Фрейм»
Общероссийский классификатор продукции
OK-005-93, том 2; 953005 — литература учебная
Санитарно-эпидемиологическое заключение
№ 77.99.02.953.Д.001056.03.05 от 10.03.2005 г.
ООО «Издательство Астрель»
129085, Москва, пр. Ольминского, д. За
ООО «Издательство АСТ»
170000 Россия, г. Тверь, пр-т Чайковского, д . 19А, оф. 214
Наши электронные адреса: www.ast.ru
E-mail: astpub@aha.ru
Отпечатано в полном соответствии с качеством
предоставленных диапозитивов
в ОАО «ИПК «Ульяновский Дом печати»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14
По вопросам приобретения книг обращаться по адресу:
129085, Москва, Звездный бульвар, дом 21, 7 этаж
Отдел реализации учебной литературы
«Издательство группы АСТ»
Справки по телефону: (495)615-53-10, факс 232-17-04

Книга для чтения
по истории

Книга для чтения по истории Средних веков посвящена
тысячелетней эпохе, начавшейся после падения Западной
Римской империи и завершившейся в конце XV века
переходом к Новому времени.
Яркие, увлекательные рассказы повествуют о жизни
средневекового общества в странах Европы и Африки,
Латинской Америки и Азии, достижениях в экономике
и культуре, торжестве религии, во многом определявшей
образ мира, о самой продолжительной войне и о выдающихся
людях, оставивших свой след в истории.
Книга снабжена указателем имен исторических деятелей,
ученых, поэтов, писателей и путешественников, а так же
словарем понятий и терминов. Представлен о б ш и р н ы й
список современной исторической и художественной
литературы о Средневековье.
Авторы книги — ведущие специалисты Российской
академии н а у к известные ученые-историки, преподаватели,
создатели школьных учебников.
Для учащихся и учителей общеобразовательных школ,
лицеев, гимназий, колледжей и всех, интересующихся
историей мировых цивилизаций.