Вступление
Глава 1. Внешнеполитическая концепция Адольфа Гитлера
Глава 2. Война против Англии — «ошибочная» война
Глава 3. Война против России — «правильная» война
Глава 4. Объявление войны как зов о помощи
Глава 5. Средняя фаза войны
Глава 6. Финал
Глава 7. Империя четырех держав
Глава 8. Раскол
Глава 9. Упущенное воссоединение
Глава 10. Внешнеполитическая концепция Франца Йозефа Штрауса
Приложение
«Нойес Дойчланд» о книге Себастиана Хаффнера
Оглавление
Text
                    п


SEBASTIAN
 HAFFNER Scherz Bern München Wien
СЕБАСТИАН
 ХАФФНЕР Перевод с немецкого Ю. Ф. ЖАРОВА и Г. Д. ЖАРОВОЙ Под редакцией
 3. С. ШЕЙНИСА Вступительная статья
 доктора исторических наук
 Д. Е. МЕЛЬНИКОВА ИЗДА/ГЕЛЬСТВО „ПРОГРЕСС“
 МОСКВА 1972
1-115 34-72
УРОКИ ИСТОРИИ
 ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРИИ РАЗМЫШЛЕНИЯ ЗАПАДНОГЕРМАНСКОГО ПУБЛИЦИСТА (Вступительная статья) «Самоубийство германской империи» — одпа из мно¬
 гочисленных публикаций, появившихся на Западе в
 канун 100-летпя Германской империи, которое отмеча¬
 лось 18 января 1971 года. Но в ряду этих публикаций
 книга Хаффнера занимает особое место. Начать хотя бы с заголовка: не исчезновение, не
 ликвидация, не крах, а «самоубийство». Уже одно
 это содержит в себе определенную концепцию и опреде¬
 ленный подход к истории империи. Эти концепция и
 подход выделяют работу западногерманского публици¬
 ста из числа апологетических книг, которыми изобило¬
 вал книжный рынок ФРГ накануне юбилея и цель
 которых была одна — обелить политику правящих
 классов Германии. Определяя политику эту как «само¬
 убийственную», автор ясно показывает, кого он считает
 виновным в судьбе, постигшей империю в 1945 году
 всего через 78 лет после ее провозглашения. Но дело не только в этой недвусмысленной оцепке
 истории Германской империи. Гораздо важнее то, что
 автор показывает в своей книге преемственность поли¬
 тики германского империализма. Для него в этом смыс¬
 ле история рейха не заканчивается в 1945 году. Само¬
 убийственный курс, который привел к крушению Гер¬
 манской империи, в 1945 году нашел своеобразное
 продолжение в политике западногерманской реакции,
 управлявшей Федератпвпон республикой в течение бо¬
 лее чем 20 лет. Этот курс и теперь имеет там могуще¬
 ственных сторонников. Произведение Хаффнера, таким образом, не просто
 исторический труд. Оно чрезвычайно актуально, напо¬
 минает о трагических ошпбках прошлого, о преступ¬
 лениях, равных которым не знала история человече¬
 ства, о катастрофе, в которую вовлекли германский на¬
 род темные сплы реакции и агрессии. Вместе с тем эта
 кппга — предупреждение нынешнему поколению нем¬ 5
цев в ФРГ, предупреждена о том, что повторение оши¬
 бок и заблуждений прошлого может привести и к по¬
 вторению их тяжелых последствий. Если попытаться кратко сформулировать главную
 тему книги, то можно сказать, что она состоит в попыт¬
 ке раскрыть губительность захватнических доктрин
 германского империализма, оспованных на идее «кре¬
 стового похода» Запада против Востока (во главе с
 германскими милитаристами), доктрин Гитлера и его
 политических и идейных единомышленников и наслед¬
 ников в Западной Германии. Автор показывает, что эти
 доктрины появились в Германии не случайно и что они
 пе умерли вместе со смертью империи. Попытка осу¬
 ществить их на практике привела к самоубийству
 рейха. Попытки возродить их в современных условиях
 могут навлечь лишь новую катастрофу на населе¬
 ние ФРГ. История фашистской империи предстает перед нами
 как история настойчивых усилий Гитлера осуществить
 свою главную внешнеполитическую концепцию: в сою¬
 зе с Италией, Англией и некоторыми другими странами
 Запада разгромить первое в истории социалистическое
 государство — Советский Союз, получпть полную сво¬
 боду рук на Востоке, чтобы «колонизовать» Россию,
 превратить народы Советского Союза в рабов герман¬
 ской «расы господ». Это история сговоров Гитлера с
 западными странами и история позорного краха планов
 «крестового похода против коммунизма». Надо, однако,
 сказать, что в исследовании основных этапов политики
 сговора Гитлера с западными странами автор не всегда
 остается на почве исторической реальности. Он нередко
 пытается подменить историю схемами, весьма далекими
 от действительности. Это касается как планов и дейст¬
 вий Гитлера, так и расчетов (и просчетов) западных
 стран. Наконец, и в послевоенной истории становления
 и развития двух германских государств автор допускает
 бросающиеся в глаза упрощения. О достоинствах и не¬
 достатках интересной книги Хаффнера пойдет речь на
 нижеследующих страницах. Читатель обратит при этом
 внимание и на примечания, сделанные русской редак¬
 цией ή имеющие своим назначением напомнить о ряде
 исторических фактов, которые Себастиан Хаффнер
 подает в неверной трактовке. 6
I Каковы были главные цели и намерения Гитлера?
 Автор правильно подчеркивает, что основой, ядром,
 вокруг которого вращались все мысли и действия фю¬
 рера, был звериный антикоммунизм, стремление унич¬
 тожить Советский Союз, превратить его в «жизнепное
 пространство» для германского монополистического
 капитала. «Завоевание, подчинение и колонизация нех\і-
 цамп России, — пишет Хаффнер, — были для Гитлера
 единственной «незыблемой» целью его политики, кото¬
 рой подчинялось все остальное» (стр. 30). Автор отвергает все выдумки фашистской пропаган¬
 ды и реакционной историографии в ФРГ, что нападение
 на Советский Союз было лишь «мерой обороны» со сто¬
 роны Гитлера, что он, мол, только «опередил» Совет¬
 ский Союз. При этом Хаффпер разоблачает вероломство
 гитлеровской политики, раскрывает ее агрессивную
 суть, показывает, что вторжение гитлеровских орд в
 Советский Союз было логическим следствием концеп¬
 ции, разработанной Гитлером еще в 20-х годах. Он ци¬
 тирует пронически-раздраженные слова одного из ав¬
 торов пресловутого плана «Барбаросса» генерала
 Маркса, относившиеся к лихорадочным поискам гитле¬
 ровцами предлога для объявления войны: «Русские не
 окажут нам дружеской услуги — они не нападут на
 нас» (стр. 52). Можно было бы указать и па другие меткие опреде¬
 ления сути фашистских планов и методов, содержащие¬
 ся в книге Хаффнера. Автор правильно характеризует
 чудовищность замыслов фашистского фюрера, его бес¬
 предельный авантюризм, беззастенчивость в примене¬
 нии любых средств к достижению своих целей. Но в рассуждениях Хаффнера есть существенный
 изъян: защищая своп тезисы, обосновывая выдвинутую
 им концепцию, он подчас начинает невольно «приспо¬
 сабливать» факты и события к своей схеме, историче¬
 скую логику подменяет своими собственными домыс¬
 лами. Мы знаем, что любая схема (говоря словами Ле¬
 нина) содержит в себе опасность упрощения историче¬
 ской действительности. При этом существует невиди¬
 мая грань, которая отделяет упрощение от прямо¬
 го искажения исторической правды... И бывают, к со- 7
жалению, случаи, когда Хаффнер эту грань пересту¬
 пает. Главной целью Гитлера было завоевание России.
 В этом нет никакого сомнения. Ибо Советский Союз
 был в его представлении не только «жизненным про¬
 странством» для германского империализма, но и глав¬
 ным препятствием на пути осуществления широкой
 программы фашизма — установления европейского и
 мирового господства Гермапии. Захватнические замыс¬
 лы Гитлера в отношении народов Советского Союза
 нельзя отделять от этой программы. Опи составляли
 угрозу всем народам Европы. Иными словами, замыс¬
 лы Гитлера в отношении Советского Союза сочетались
 с программой порабощения и западноевропейских на¬
 родов, порабощения всей Европы. Пытаться ограничить
 захватнические аппетиты Гитлера неправильно. Между тем Хаффнер явно склонен преуменьшить
 опаспость гитлеровских планов для Западной Европы.
 Так, например, он пишет о фашистских замыслах в
 отношении Франции: «Эта страна пе была для пего бу¬
 дущим «жизненным пространством» для рейха, он не
 хотел ее заполучить (курсив мой. — Д. Л/.), хотя и го¬
 ворил об уничтожении» (стр. 31). В другом месте
 книги он обобщает европейские планы Гитлера сле¬
 дующим образом: «Военный захват Европы не был
 целью Гитлера (курсив мой. — Д. М.). Опа ему нужна
 была в войне против Англии» (стр. 74). Наконец, со¬
 шлемся на обобщающую фразу Хаффнера о соотноше¬
 нии военных планов Гитлера касательно Советского
 Союза и касательно других стран Европы: «Гитлер
 хотел войны лишь против России, другой войны он не
 хотел» (стр. 38). Здесь Хаффнер, на наш взгляд, явным образом пе¬
 реступил грапь, отделяющую действительность от вы¬
 мысла. Что касается, например, Франции, то се уничто¬
 жение входило в концепцию фюрера, разработанную
 еще в «Манп кампф». «Смертельным врагом Герма¬
 нии, — писал он тогда еще, — является Франция». Ее-
 то в первую очередь надо было сломить, поставить на
 колени. Правда, Гитлер не собирался присоединить к
 рейху всю Францию, а только часть ее. Но и остальная
 часть должна была превратиться в не что иное, как
 «жизненное пространство» для германских монополий, 8
Всю европейскую программу Гитлер в 20-х годах обри¬
 совал следующим образом: «Целью германской поли¬
 тики является подчинить германскому руководству
 Голландию, Бельгию, Северную Францию, Эльзас-Ло¬
 тарингию, Люксембург, Швейцарию, Австрию, Чехо¬
 словакию, часть Югославии и Румынии и балтийские
 страны». За этим следовало изложение известных пла¬
 нов «колониального освоения» России. Следовательно,
 завоевание Франции и множества других европейских
 государств мыслилось Гитлером как важная ступень
 на пути установления своего господства как над Запад¬
 ной, так и над Восточной Европой. Отрицать это —
 значит вступить в противоречие с историческими фак¬
 тами! Уже из приведенного списка стран, которые непо¬
 средственно должны были быть «приобщены» к рейху,
 следует, что вопреки утверждениям Хаффнера именно
 «военный захват Европы» был одной пз важнейших
 целей Гитлера. Впрочем, он сам об этом говорил доста¬
 точно недвусмысленно. Пожалуй, откровеннее всего
 Гптлер изложил эти своп планы в отношении Европы
 на совещании гаулейтеров (фашистских наместников
 в землях) 8 мая 1943 года, когда гитлеровская империя
 уже трещала по всем швам. Присутствовавший на сове¬
 щании Геббельс записал слова Гитлера в свой дневник.
 «Целью нашей борьбы, — вещал фюрер, — по-прежнему
 является образование единой Европы. Но Европа может
 быть четко организована только немцами. Другой ру¬
 ководящей силы нет». И далее Геббельс излагает мыс¬
 ли фюрера следующим образом: «Фюрер выражает
 твердую уверенность, что настанет время, когда рейх
 будет господствовать над всей Европой!» У Гитлера были и свои планы организации п струк¬
 туры «новой» Европы. Ядром ее должна была стать
 «Велико-Германия», куда должны были входить пере¬
 численные выше государства пли части государств. Пе¬
 риферия должна была состоять из вассальных стран н
 колоний: на Западе — урезанная Франция, Испания н
 Португалия, па Юге — Италия, на Востоке — «русское
 колониальное пространство» с сетью немецких поселе¬
 ний. Все вместе мыслилось как единая коричневая ко¬
 лониальная империя, которая должна была раски¬
 нуться на гигантском пространстве от Ледовитого океа¬ 9
на до Средиземного моря и от берегов Атлантики до
 Урала. Итак, завоевание Европы было непосредственной
 целью гитлеровской политики. Но мы столь подробно
 остановились на европейских планах Гитлера не толь¬
 ко для того, чтобы доказать эту истину. Дело в том,
 что концепции Гитлера о построении «единой» плп «но¬
 вой» Европы нашли своих последователей в Западной
 Германии, причем последователей чрезвычайно влия¬
 тельных. Преемственность политики германского импе¬
 риализма в этом вопросе бросается в глаза любому
 непредвзятому наблюдателю. И жаль, что Хаффнер,
 выдвинув тезис о том, что Европа «совершенно не инте¬
 ресовала» Гитлера, что он оккупировал ее чуть ли не про¬
 тив собственной воли, пренебрег этой стороной вопроса. Большое внимание автор уделяет в своей книге
 взаимоотношениям гитлеровской Германии с Англией.
 Он подчеркивает, что в основе гитлеровской внешнепо¬
 литической концепции лежала идея союза Германии и
 Великобритании. Действительно, в гитлеровских планах построения
 «новой Европы» Англия занимала особое место. Фюрер
 намеревался предоставить ей собственную «сферу влия¬
 ния», дать ей место привилегированного вассала. Ему
 импонировал колониальный опыт Великобритании.
 Гитлер хотел привлечь ее на свою сторону, серьезно
 рассчитывая, что, пообещав «гордому Альбиону» крохи
 с барского стола при разделе мира, он заслужит бла¬
 годарность правящих классов страны. И он действи¬
 тельно недоумевал, когда Великобритания отвергла
 такое «великодушие». Тем более что политика Англин
 при Чемберлене давала ему все основания полагать,
 что Великобритания готова на предложенную сделку.
 Но об английской политике в тот период мы скажем не¬
 сколько позже. Здесь же хотелось бы зафиксировать,
 что при всем своеобразии отношения Гитлера к Вели¬
 кобритании ей также была уготована роль вассала в
 системе гитлеровского «тысячелетнего рейха». Народ
 ее, как и народы других стран Европы, беспрекословно
 должен был служить интересам германского империа¬
 лизма. Иерархия, которую собирался установить Гит¬
 лер в Европе, была иерархией в системе подчпнеппых
 и порабощенных народов, империя, которую оп хотел 10
создать, была рабовладельческой империей, в которой
 полнота власти должна была принадлежать германским
 империалистам. В исторической литературе реакционного (особенно
 неонацистского) направления в ФРГ делается попытка
 представить Гитлера чуть ли не в качестве защитника
 интересов западноевропейских народов в борьбе про¬
 тив «большевистской угрозы», защитника «западной
 цивилизации» и даже «западной культуры». Восхва¬
 ляется «бескорыстие» Гитлера, всячески скрываются
 его планы порабощения народов Западной Европы. Тем
 большее значение имеет правильная оценка его про¬
 граммы, которая в своей совокупности представляла со¬
 бой программу установления европейского и мирового
 господства германского империализма. Необходимо не
 упускать из виду эту конечную цель гитлеровской по¬
 литики, когда оцениваешь те или иные ее тактические
 ходы и приемы. II В центре книги Хаффнера — комплекс отношений
 Гитлера с западными странами, оцепка взаимных рас¬
 четов фашистского фюрера и лидеров западных госу¬
 дарств как в довоенное время, так и в период войны.
 По этому вопросу книга дает много нового и ценного.
 Она помогает читателю проследить перипетии бесчест¬
 ного сговора европейской реакции и фашизма накануне
 войны, а также попыток империалистических сил рас¬
 колоть антифашистскую коалицию. Хаффнер дает меткую характеристику сути мюпхен-
 ской политики западных держав, хотя в оценке ее
 последствий он далеко не последователен. Факты, соб¬
 ранные Хаффнером, показывают, что самым важным
 стимулом политики Англин и Франции по отношеппю
 к фашистской Германии было направить агрессию
 Гитлера против СССР, стремление руками фашистского
 фюрера осуществить заветную цель Запада — ликвиди¬
 ровать социализм в России. «Если бы Гитлеру однажды
 удалось, — пишет Хаффнер, — уничтожить большевизм
 во всем мире, капиталистическая Европа не возражала
 бы против этого. Во всяком случае, успокаивало то, что
 угроза войны направлялась на Восток... Ведь прежде И
всего все хотели мира для самих себя, а Гитлер имепно
 ото неустанно обещал» (стр. 37). Расчеты на то, что Гитлер в конце концов все же
 повернет против Советского Союза и пе станет вести
 военные действия против Запада, не исчезли и поело
 того, как Апглпя и Франция объявили войну Гитлеру.
 Автор справедливо объясняет именно этими расчетами
 поведение западных держав в период так называемой
 «странной войны» 1939—1940 годов. В септябре 1939 го¬
 да Англия и Франция хладнокровно наблюдали, как
 гитлеровские войска разгромили Польшу, хотя соотно¬
 шение военных сил на западном фронте было тогда не
 в пользу Гитлера. Один из ведущих фашистских воена¬
 чальников геперал Иодль на Нюрнбергском процессе
 главных немецких военных преступников так опреде¬
 лил создавшуюся в то время обстановку: «Если мы пе
 потерпели крах еще в 1939 году, то объясняется это
 лишь тем, что во время польского похода примерно
 100 английских и французских дивизий, дислоциро¬
 ванных на Западе, пребывали в полном бездействии,
 хотя им противостояли всего лишь 23 немецких ДИВИ¬
 ЗИИ». Военными соображениями такую политику объяс¬
 нить, конечно, трудно. Причппа ее в том же мюн¬
 хенском курсе, который привел уже к тому времени к
 оккупации Чехословакии. Курс этот мало изменился п
 после разгрома Польши. «Войну объявила Англия, —
 замечает Хаффнер, — а вела ее отныне Германия». «В
 первую военную зиму, — пишет он далее, — в военном
 отношении на Западе ничего не произошло» (стр. 48). Но, как мы уже отмечали выше, автору не хватает
 последовательности особенно в оценке политики Ан¬
 глии. Вступая в противоречие со своим собственным
 тезисом о том, что западные державы хотели «канали¬
 зовать» германскую агрессию в восточном направлении,
 Хаффнер заявляет* что Апглпя намеревалась якобы
 удерживать Гитлера от «большой войны» против Совет¬
 ского Союза. Она, мол, желала лишь довести игру до ба-
 лапспровапия «па гранп войны». Между Германией и
 Англией происходило нечто вроде «большой игры в
 покер»; обе стороны хотели перехитрить друг друга,
 запугать и заставить отступить методами блефа, по
 пикто не хотел воевать (в том числе, разумеется, и Гит¬ 12
лер). «Блеф столкпулся с блефом» — так характеризует
 Хаффнер ситуацию, сложившуюся после мюнхенского
 соглашения, непосредственно перед нападением Гит¬
 лера на Польшу. Гитлер оказался более азартным игро¬
 ком и поэтому, не ведая, что творит, ринулся в новую
 авантюру — напал на Польшу. В этой схеме полуправда превратилась в прямое ис¬
 кажение исторической действительности. Конечпо, в
 действиях Гитлера были элементы игры и блефа. Ко¬
 нечно, он не рассчитывал, что война с Англией возник¬
 нет именно из-за «какого-то Данцига», он полагал, чго
 западные державы примирятся с оккупацией и Даи-
 цига и Польши и еще со многим другим. Он хотел
 прийти к своей заветной цели — агрессии против Со¬
 ветского Союза, полностью обеспечив себе тылы па
 западе, то есть исключив Англию и Францию из числа
 сколько-нибудь влиятельпых держав, обеспечив господ¬
 ствующие позиции фашистской империи в континен¬
 тальной Европе и особенно в ее восточной части. Англия и Франция же прямо провоцировали Гитле¬
 ра на воину с СССР, создавали для Гитлера все поли¬
 тические и стратегические предпосылки для такой вой¬
 ны, желая в то же время сохранить в этом конфликте
 позицию «третьей радующейся сторопы», рассчитывая,
 что в конечном итоге они смогут выступить арбитрами
 в конфликте, стать «господами положения». Обе сторо¬
 ны просчитались. Но это был просчет, коренившийся
 в самых основах их политики, и логика этой политики
 была одна — война. Случилось то, о чем все время
 предупреждал Советский Союз: западные державы ста¬
 ли жертвами их собственного бесчестного, а по сути
 своей агрессивного курса. Им суждено было первыми
 испытать гитлеровское нашествие. Гитлеровская программа была главным образом на¬
 правлена на завоевание «жизненного пространства» на
 Востоке, и эту программу вполне поддерживали на За¬
 паде, особенно в Англии. Однако западные политики,
 ослепленные антикоммунизмом, не видели (пли пе хоте¬
 ли видеть), что эта программа предполагала не союз
 с Западом, а покорение Запада. Образно говоря, мюн¬
 хенцы в Апглии и Франции полагали, что пушки, ко¬
 торые производил Гптлер при их благосклонном разре¬
 шении и содействии, будут стрелять только в одном 13
направлении. Но таких пушек человечество еще не
 изобрело. И когда гитлеровские пушки начали стре¬
 лять в разных направлениях, тогда стало ясно, что
 под обстрелом скоро окажется и Париж, и Лондон. Чем¬
 берлен и Даладье сетовали на то, что Гитлер, мол, их
 обманул. Запоздалые сетования! Чудовищный полити¬
 ческий просчет! Странно, конечно, что на этой стороне вопроса Хафф¬
 нер предпочел не останавливаться. Странно потому, что
 мюнхенский курс нашел свое продолжение в послевоен¬
 ной- политике Запада. Ремилитаризация Западной Гер¬
 мании под эгидой западных держав, включение запад¬
 ногерманских милитаристов в военно-политические
 блоки Запада — красноречивые тому свидетельства. III Вернемся, однако, к истории, которой в основном
 (на две трети) и посвящена книга Хаффнера. Поли¬
 тика сговора Гитлера с Чемберленом и Даладье, кото¬
 рая должна была привести к объединению империали¬
 стических сил в борьбе против Советского Союза, на
 деле привела к конфликту между самими империали¬
 стическими государствами. Человечество оказалось
 втянутым в пучину мировой бойни. Вторая мировая война возникла как результат
 взрыва межимпериалистических противоречий, причем
 роль агрессора взяла на себя фашистская Германия.
 Она поставила в порядок дня завоевание европейского
 и мирового господства. С такой программой не могли
 мириться другие империалистические державы. Сводить
 причины возникновения войны к ошибкам в «большой
 игре в покер», конечно, неправомерно. Только геропческая борьба Советского Союза про¬
 тив фашистского агрессора обрекла на неудачу гитле¬
 ровскую программу мировой гегемонии. Советский па¬
 род вынес на свопх плечах главную тяжесть войны. Он
 нанес сокрушительные удары гитлеровским вооружен¬
 ным силам. Важной вехой на пути заката фашистской
 империи стало поражение гптлеровскпх войск под Мос¬
 квой в декабре 1941 года. Окончательный перелом в
 войне наметился годом позже, в период Сталинград¬
 ской битвы в конце 1942 н начале 1943 годов. Гитлеров- 14
скпй рейх неумолимо катился к катастрофе. Ничто
 уже не могло его спасти. Хаффнер убедительно показывает, что в период,
 когда поражение на советско-германском фронте вы¬
 явило полный крах гитлеровских планов завоевания
 европейской и мировой гегемонии, в фашистском стане
 вновь оживились старые проекты организации «кресто¬
 вого похода» против большевизма в союзе с западными
 странами и под руководством германских империали¬
 стов. Лозунг «с Западом против Востока» стал девизом
 влиятельной части правящих кругов фашистской Гер¬
 мании. В своеобразной форме его хотел осуществить и
 Гитлер. В истолковании Хаффнером действий Гитлера на
 том этапе войны, когда фашистские войска начали
 терпеть поражение за поражением на советско-герман¬
 ском фронте, мы видим опять некую смесь правды с
 полуправдой, попытку приспособить факты к жесткой
 схеме, оторванной от исторической действительности.
 Порочная методология, сводящая политику к «большой
 игре в покер», наложила и на эту часть книги своп
 отпечаток. Прежде всего надо, однако, сказать, что Хаффнер и
 здесь подметил* п раскрыл такие стороны политики
 Гитлера, а также западных стран, которые буржуазная
 историография либо упорно предпочитала не замечать,
 либо прямо скрывала и фальсифицировала. Речь идет
 о попытках сговора между Гитлером и реакцией в за¬
 падных странах уже в период войны, о попытках взор¬
 вать антигитлеровскую коалицию, объединить все реак¬
 ционные силы и осуществить старую идею единого
 империалистического похода против социализма. Хаф¬
 фнер показывает, что эта идея во многом определяла
 позицию Гитлера, его поведенпе на различных пово¬
 ротах, поворотах событий в период войны. И с этой
 точки зрения книга западногерманского публициста за¬
 нимает особое место в исторической литературе ФРГ. Однако автор при этом склонен приписать Гитлеру
 хитроумные ходы, которые явно отводят чптателя от
 существа его захватнической программы. Опасность
 таких преувеличений в том, что Гитлер предстает чело¬
 веком, у которого был в общем-то «безобидный» для
 Запада план, человеком, вовсе не желавшим устанавли¬ 15
вать свое господство над западными государствами,
 искренне стремившимся вступить с ними в союз ради
 достижения «общих целен». Даже тогда, когда он па-
 падал на западные страны, разорял и порабощал их,
 он делал это «вынужденно», не преследуя каких-либо
 грабительских планов по отношению к западным сосе¬
 дям Германии, а исключительно лишь ради того, чтобы
 заставить западноевропейские государства следовать
 своей программе, поскольку добром их к этому скло¬
 нить не удалось. Таким же «идеалистическим» целям
 была подчинена якобы и стратегия Гитлера в ходе
 войны, после того как он убедился, что один на один
 ему справиться с Советским Союзом не удастся. Поясним эту концепцию Хаффнера на примере
 истолкования им двух событий, занимающих видное
 место в его книге. Первое — объявление Гитлером войны Соединенным
 Штатам. Произошло оно 11 декабря 1941 года через
 пять дней после того, как началось контрнаступление
 советских войск под Москвой, приведшее к крупному
 поражению гитлеровской армии. Хаффнер объявляет
 этот шаг Гитлера «зовом о помощи», обращенным к
 Соединенным Штатам. «По своему военно-политиче¬
 скому содержанию, — пишет Хаффнер, — объявление
 войны (Соединенным Штатам. — Авт.) было не чем
 иным, как приглашением Америке начать войну против
 Германии» (стр. 62). Более того, Хаффнер пишет, что решение Гитлера
 имело своей целью преодолеть сопротивление тех кру¬
 гов в Америке, которые выступали против объявления
 войны Германии, то есть сопротивление противников
 Рузвельта. Образовался своеобразный союз Рузвельта
 с Гитлером в борьбе с американскими защитниками
 фашизма, настаивавшими на соблюдении Соединен¬
 ными Штатами нейтралитета, а затем выступившими
 против открытия второго фронта в Европе. Эти фаши¬
 ствующие элементы, видите ли, не разгадали истинного
 значения образа мыслей фюрера, который, оказывается,
 был прямо заинтересован в самом активном участии
 Америки в войне против Германии. Напомним, это говорится об образе мыслей и о дей¬
 ствиях Гитлера в конце 1941 года, когда фашистская
 Германия владела почти всей Западной Европой, а 16
гитлеровская военная машина представляла собой
 грозную и, по мнению многих западных наблюдателей,
 непобедимую силу. Ведь в этот период даже наиболее
 крупные военные специалисты в США предсказывали
 скорую победу фашистских полчищ в России. Все счи¬
 тали, что Гитлер сумеет надолго установить свое гос¬
 подство над Европой. Все, кроме Гитлера. Он один готовился не к победе,
 а к... поражению Германии, более того, он сам якобы
 систематически подготавливал собственное поражение.
 Вовлечением Америки в войну Гитлер лишь хотел, но
 мнению Хаффнера, «заменить поражение на Востоке
 поражением на Западе» или, если это будет возмож¬
 ным, «вызвать большую войну между Востоком н За¬
 падом» с тем, чтобы в конечном итоге «превратить
 поражение в победу». Так мыслил Гитлер уже в 1941
 году, и поэтому, согласно концепции Хаффнера, он
 «приглашал Соединенные Штаты» скорее вступить на
 территорию Европы, принять самое активное участие
 в разгроме Германии, столкнуться лицом к лицу
 с «большевистской Россией». Что и говорить, концепция сепсационная и даже по-
 своему логичная! Если бы Гитлер действительно все
 предвидел, то, может быть, он так и поступил (хотя
 при таком даре предвидения ему должно было быть
 ясным и то, что подобного рода расчеты также были
 обречены на провал!). Но если придерживаться исто¬
 рических фактов, то в 1941 году в воображении Гитле¬
 ра рисовалась, по-видимому, совсеАм иная картина. Пов¬
 торяем, объявление войны Америке произошло всего
 лишь через пять дней после начала контрнаступления
 советских войск под Москвой. Результаты и значение
 этого контрнаступления тогда еще це моглп быть ясны
 гитлеровскому командованию, ведь битва была в самом
 разгаре, когда Гптлер принял одно из своих «молние¬
 носных» решений — объявить воину США. Были ли при этом у него политические расчеты?
 Несомненно были, ибо в военном отношении война с
 США была бессмыслицей — нигде (кроме как на море)
 Германия и США не сталкивались и в обозримом бу¬
 дущем сталкиваться не могли. Но зато Гитлер мог рас¬
 считывать на политический эффект своего решения не
 в отдаленном будущем, а немедленно же, на главном 17
театре военных действий — на советско-германском
 фронте. Гитлер считал, что своим «широким жестом»
 он заслужит благодарность японцев и побудит их
 вступить в войну с Советским Союзом, создаст второй
 фронт для Советского Союза на Дальнем Востоке.
 В этом отношении советское контрнаступление под
 Москвой действительно могло сыграть важную роль
 в принятии Гитлером решения объявить войну США.
 Самый факт контрнаступления и первые его успехи
 показали Гитлеру, что в России надо готовиться к бо¬
 лее или менее длительной войне, и Гитлер действи¬
 тельно хотел втянуть в такую войну другие страны.
 Но думал он при этом расширить фронт не своих про¬
 тивников, а своих военных союзников. Втянуть в эту
 войну он хотел не Америку (как союзника России), а
 Японию (как союзника Германии). Кроме того, Гитлер
 хотел с самого начала заявить о своих претензиях на
 участие в дележе добычи, если Япония одержит верх
 в войне с США. А ведь на это рассчитывал не только
 японский империализм, но и союзники Японии по
 «тройственному пакту». Второй пример, иллюстрирующий существенные
 изъяны в концепции Хаффнера, касается последнего
 этапа войны, и в частности трактовки Арденнского
 наступления гитлеровских войск в декабре 1944 года. Это была последняя наступательная операция фа¬
 шистской армии, которая вначале привела к немалым
 успехам. Войска западных союзников в Арденнах были
 разгромлены. Создалась прямая угроза крушения всего
 западного фронта, на котором действовали английские
 и американские армии. Спасла положение Советская
 армия, начавшая широкие наступательные операции
 на Востоке и лишившая тем самым Гитлера возможно¬
 сти сосредоточить достаточные силы на Арденнском уча¬
 стке, чтобы закрепить свой первоначальный успех. Верный своей схеме, Хаффнер утверждает, что эта
 операция была «зовом о помощи», обращенным к за¬
 падным державам. Гитлер, пишет Хаффнер, хотел
 поставить западные державы перед выбором: либо
 в последнюю минуту выступить вместе с ним против
 Советского Союза, либо остаться у разбитого корыта.
 Он верил, что онп скрипя зубами выберут партнерство
 с Германией как меньшее зло. 18
Хотя Хаффнер, как явствует пз приведенного отрыв¬
 ка, и близко подошел к разгадке «Арденнской тайны»,
 но и тут ему изменило чувство исторической реально¬
 сти. По его концепции выходит, что Гитлер нарочно
 открыл дорогу советским войскам в Германию, чтобы
 напугать союзников и заставить их повернуть фронт.
 Он сам якобы решил вопрос о том, «кто победит Гер¬
 манию», в пользу Советского Союза. В действительности же вопрос о том, кто победит
 (придерживаясь терминологии Хаффнера), к тому вре¬
 мени уже был решен бесповоротно. Главные силы Гитле¬
 ра были перемолоты на Востоке. Советские армии готови¬
 лись к заключительной операции войны, к сокрушению
 фашистских армий на самой германской территории. Предпринимать какие-либо широкие наступатель¬
 ные операции на Востоке Гитлер просто не был в со¬
 стоянии. Но ему нужна была военная победа, как для
 того чтобы поднять настроение в собственной империи,
 заставить пемцев продолжать бессмысленное сопротив¬
 ление, так и для того, чтобы показать Западу, что он
 обладает боеспособной армией, которая может стать
 ценным союзником в войне протпв СССР. Внешнеполитический смысл Арденнской опера¬
 ции — демонстрация силы в период начавшейся аго¬
 нии, но эта вспышка перед концом могла обмануть
 лишь тех, кто желал быть обманутым. Весь мир уже
 знал к тому времени, что дни Гитлера сочтены. В рассуждениях Хаффнера есть, однако, и зерно
 истины. Дело в том, что на финальном этапе войны
 действительно все падежды Гитлера сосредоточились
 на одном: на возможном разладе в антифашистской
 коалиции, на столкновении между западными странами
 и Советским Союзом. Арденнская операция как раз
 и должна была повысить ценность гитлеровской армии
 в глазах западных держав. Однако надо сказать, что
 расчеты на «фронтальное столкновение» между Совет¬
 ским Союзом и западными державами стали доминиру¬
 ющими лишь после Арденнского наступления, когда
 зимняя операция советских войск в 1945 году перенес¬
 ла войну на германскую территорию. В этот период
 особенно оживились попытки фашистской верхушкя
 добиться сепаратного мира на Западе, а затем и сепа¬
 ратной капитуляции на западном фронте. Но мощные 1Θ
Удары Советской армии развеяли в прах и эти на¬
 дежды. Хаффнер правпльпо отмечает, что в тот период сам
 Гитлер стал сторонником сепаратного мира с Англией
 и США. Но при этом он даже тогда отнюдь пе был
 готов пожертвовать ни фашистским режимом, ни са¬
 мим собой — его фюрером. Напротив, фашистская им¬
 перия мыслилась им как ведущая сила антисоветского
 похода и, конечно, как главный партнер Запада при
 дележе добычи. Наверное, правильно, что он мечтал в
 конце концов вынудить западные державы вступить
 с фашизмом в такой нечестивый союз, однако идея
 жертвенности была ему чужда. И трактовать самоубий¬
 ство Гитлера как своеобразное жертвоприношение
 (и тем самым своего рода благородный жест) во имя
 спасения Германии —по меньшей мере попытка произ¬
 вольного истолкования общеизвестных и вполне одпо-
 значпых событий. Никакого «благородства» в таком
 уходе не было. Это было не что ппое, как трусливое
 бегство от ответственности. Гитлер действовал, как
 гапгстер, обложенный со всех сторон, потерявший все
 надежды на спасение, охваченный смертельным стра¬
 хом перед неминуемым суровым судом. Сам Хаффнер
 метко характеризует сущность фашистской империи на
 последнем этапе ее существования: «как пи страпно
 это звучит, в свое последнее десятплетпе Германская
 империя прекратила в строгом смысле слова свое су¬
 ществование как государство. На заключительном
 этапе ее конституционный правопорядок был больше
 похож на банду, чем на государство, а Гитлер был
 больше боссом гангстеров, нежели главой государства
 пли правительства» (стр. 82). IV Важное место в книге заппмает раздел, посвящен¬
 ный послевоенному перподу, причинам раскола Герма-
 пии и политике Федеративной Республики Германии
 за прошедшие двадцать лет. События послевоепной
 истории рассматриваются во взаимосвязи с историей
 третьего рейха, подробно апалнзируется влияние тра¬
 диций и концепций германского империализма в прош¬
 лом на политику правящих кругов Западной Гермапип. 20
Автор прпходпт к выводам, имеющим весьма актуаль¬
 ное политическое значение. Прежде всего Хаффнер констатирует тождествен¬
 ность исходных позиций правителей третьего рейха и
 реакционной верхушки в Западной Германии: оголте¬
 лый антикоммунизм. Со смертью Гитлера отнюдь не
 умерла его концепция, которая была заключена в крат¬
 кой формуле «С Западом против Востока». Характери¬
 зуя лппию, которой реакционные круги Западной
 Германии придерживались после крушения фашист¬
 ской империи, Хаффнер пишет: «Они хотели быть не
 побежденными немцами, а побеждать вместе с Запа¬
 дом». Такая линия прочно утвердилась также и в со¬
 знании довольно широких масс населения. «Причина
 состояла в другом, в полном проявлении идеи, — пишет
 автор, — которую в течение двенадцати лет Гитлер
 внушал всем немцам, а именно: Россия, что бы опа
 ни делала, остается естественным врагом, а Запад..,
 остается союзником против СССР» (стр. 104). Эта концепция оказалась в послевоенных условиях
 весьма на руку западным державам и в первую оче¬
 редь американскому империализму. Она полностью
 соответствовала курсу на раскол Германии, который
 начали осуществлять оккупационные власти западных
 держав в союзе с западногерманской реакцией. Одна из самых сильных сторон книги Хаффпера —
 его критический анализ оккупационной политики за¬
 падных держав, приведших к расколу страны. Автор
 полностью возлагает ответственность за раскол на за¬
 падные страны и реакционные круги Западной Герма¬
 нии. Раскол не был обязательным результатом второй
 мировой войны, заявляет Хаффнер. Он был продук¬
 том холодной войны, развернутой американским
 империализмом. Инициатива создания сепаратного го¬
 сударства в Западной Германпп, подчеркивает ав¬
 тор, исходила от Америки. Что же касается западно-
 германской реакции, то она видела в холодной войне
 нечто вроде «запоздалого осуществления столкновения,
 на которое надеялся Гитлер». Она считала, что, идя па
 раскол, присоединяется тем самым к более сильной
 стороне, и, именно опираясь на силу, рассчитывала
 «обеспечить в конечном счете что-то вроде победы на
 Востоке задним числом» (стр. 116). 21
Западногерманская реакция сделала все, чтобы до¬
 биться создания сепаратного государства из трех зоп
 оккупации и отвергала все предложения, исходившие
 со стороны органов власти на востоке страны и на¬
 правленные на осуществление Потсдамских решений о
 создании центральных департаментов в Германии, об
 экономическом единстве страны и т. д. Мы не станем
 повторять все аргументы Хаффнера на этот счет, тем
 более что в публикуемой в качестве приложения к
 настоящему изданию статье из газеты «Иойес Дой-
 чланд» об этом говорится достаточно подробно. Нам кажется, однако, необходимым внести некото¬
 рые коррективы в нарисованную Хаффпером картину.
 Первая поправка касается самого термина «западные
 немцы». Дело в том, что, употребляя этот термин,
 Хаффпер проявляет склонность отождествить массу
 населения в Западной Германии с реакционной вер¬
 хушкой, поставленной у власти западными державами.
 Ведь после краха рейха психологическая обстановка в
 Восточной и Западной Германии была в общем и целом
 одинаковой. И там и тут были силы, готовые извлечь
 уроки из трагических событий. И там п тут были ре¬
 ваншистские милитаристы, не желавшие мириться с
 крушениехМ планов германского империализма. Вопрос
 о том, кто одержит верх, решался в зависимости от по¬
 литического курса оккупационных держав и от расста¬
 новки сил внутри самих различных частей страны. Что
 касается Западной Германии, то союз сторонников хо¬
 лодной войны в западных странах и внутренней реак¬
 ции в этой части страны решил этот вопрос в пользу
 раскола. Возлагать ответственность за это па все
 западногерманское население в целом было бы непра¬
 вильным. Вторая поправка касается вопроса о том, когда же
 началась политика раскола страны. Хаффнер считает,
 что этот курс начал проводиться в жизнь только с
 1947 года, точнее, с момента провозглашения плана
 Маршалла в июне этого года. До этого, по его мнению, ок¬
 купационные власти, как на Востоке, так и на Западе,
 проводили более или менее одинаковую политику, кото¬
 рая была направлена на сохранение единства Германии. Спору нет, план Маршалла был важным этапбм в
 американской политике раскола Европы на протпво- 22
стоящие друг другу экономические и воепнополитпче-
 ские группировки, и логикой этого курса был также и
 раскол Германии. Однако и до этого уже наметились
 две противоположные линии в германском вопросе:
 линия Советского Союза на выполнение Потсдамских
 решений, на демократизацию и демилитаризацию Гер¬
 мании и линия западных держав на срыв потсдамской
 программы, на восстановление милитаристских сил
 Западной Германии и образование сепаратного запад¬
 ногерманского государства. Отметим такие важные ре¬
 шения, принятые еще в 1946 году, как образование
 Тризонпп (то есть слияние трех зон оккупации запад¬
 ных стран), как отказ от создания центральных гер¬
 манских экономических органов и т. д. Пробелом в книге Хаффнера является то, что он
 не обратил внимания на внутриполитические аспекты
 оккупационной политики западных стран, которые
 в известной мере предопределили и курс на отделение
 западных зон от восточной зоны. С самого начала аме¬
 риканские, английские и французские власти отказыва¬
 лись осуществлять в своих зонах важнейшие внутри¬
 политические требования Потсдамских решений: дена¬
 цификация, демилитаризация, ликвидация чрезмерной
 концентрации экономической мощи (то есть роспуск
 концернов), реконструкция всей политической жизни
 на мирной и демократической оспове. В этом были
 истоки всего дальнейшего развития Западной Германии
 по пути реваншизма. А это в свою очередь обусловило
 возрождение в Западной Германии старых внешнепо¬
 литических доктрин германского империализма. Заключительная часть книги Хаффнера посвящена
 современной Западной Германии, тенденциям ее
 развития и некоторым доктринам, отражающим старые
 фашистские внешнеполитические формулы. Автор пре¬
 дупреждает против повторения самоубийственной по¬
 литики прошлого. «Если Федеративная республика
 не хочет завершить ужасную историю Германской им¬
 перии еще более кошмарным эпилогом, если она не
 хочет уничтожить себя, как это сделала с собой импе¬
 рия, она должна освободиться от самоубийственной
 традиции Германской империи и понять то, чего не
 поняла империя: согласиться с тем, что она есть, и
 довольствоваться тем, что она имеет» (стр. 126). 23
Со времепп крушения фашистской империи мир
 изменился. Соотношение сил сложилось не в пользу
 германского империализма. Германский рейх беспо¬
 воротно канул в Лету. Существует Германская Демо¬
 кратическая Республика — германское социалистиче¬
 ское государство. Незыблемой основой европейского
 мира стала граница по Одеру — Нейсе. «Все это,—
 пишет автор, — вот уже двадцать лет является прочной
 реальностью... И все же до сих пор в Федеративной
 республике это само собой разумеющееся часто воспри¬
 нимается как шокирующая провокация. До сих пор
 не признается ГДР, причем до недавнего прошлого
 под предлогом, что такого государства нет» (стр. 127). Признать европейские реальности — важнейшая
 предпосылка нормализации обстановки в Европе и
 мирного развития самой Федеративной республики.
 Поражение тех сил, которые в течение двадцати лет
 были главными носителями политики реванша на вы¬
 борах 1969 года, и образование нового правительства
 в ФРГ дают, по мнению автора, Федеративной рес¬
 публике шанс пересмотреть свой внешнеполитический
 курс, наладить нормальные отношения со всеми наро¬
 дами Европы. Это необходимо для обеспечения жизнен¬
 ных интересов всего населения Федеративной Респуб¬
 лики Германии. Подписание договоров ФРГ с СССР и
 ФРГ с ПНР свидетельствует о том, что нынешнее пра¬
 вительство ФРГ предпринимает шаги в этом направ¬
 лении. * * * Для советского читателя книга Хаффнера пред¬
 ставляет большой интерес. Она содержит важные мыс¬
 ли и выводы о прошлом Германской империи, о сов¬
 ременной политике правящих кругов ФРГ, о предпо¬
 сылках мирного будущего развития этой страны. Проб¬
 лемы, затронутые в ней, имеют актуальное звучание,
 их анализ поможет всем, кто хочет разобраться в зна¬
 менательных її сложных процессах, происходящих в
 современной Западной Германии. Доктор исторических наук
 профессор
 Д. Мельников
ВСТУПЛЕНИЕ Сто лет спустя после создания Германской империи
 опа не значится больше на политической карте мира.
 Как ни странно, но отнюдь не так легко определить,
 когда это произошло. Поражепие в 1945 году лпгаило Германскую импе¬
 рию суверенитета, но не существования. По меньшей
 мере в течение четырех лет она продолжала призрачно
 существовать под эгидой совместного управления четы¬
 рех держав-победительниц. Даже после создания двух
 ее государств-правопреемнпков в 1949 году вопрос о их
 «воссоединении» еще несколько лет являлся темой
 международной и национальной политики. Это ушло
 в прошлое, и нельзя сказать точно, когда вопрос был
 снят с повестки дпя. Еще более странным является то, что в этом ката¬
 строфическом процессе истории Германии инициатива
 на всех решающих этапах исходила от пее самой.
 Чтобы разорвать Германскую империю, обе крупней¬
 шие державы мира должны были, как два мощных
 магнита, с Востока и Запада притянуть к себе государ¬
 ственный организм. Но ни Америка, ни Советский Союз
 никогда не планировали объединиться против Герма¬
 нии. Тем более они не думали выступить в союзе
 с одной частью Германии против другой, что оказалось
 необходимым, чтобы стереть Германскую империю с по¬
 литической карты. Вину за это несет сама Германия,
 которая не оставила им другого выбора. Германская
 империя сама покопчила с собой. Конечно, в расчеты немцев не входило покончить
 с Германской империей, когда они шаг за шагом про¬
 тивопоставляли себя почтп всему миру, когда они, 25
потерпев поражение, старались столкнуть победителей
 в центре своей страны и когда они, наконец, использо¬
 вали развал коалиции держав-иобедителышц, чтобы
 раздельно объединиться с одним победителем против
 другого. Каждый раз они преследовали совершенно
 иные цели. И все же они сделали все, чтобы привести
 свою империю к неизбежной гибели и забаррикадиро¬
 вать в дополнение любую дорогу к своему воссоеди¬
 нению. Человеком, направившим Германскую империю по
 пути гибели, был Адольф Гптлер. И если мы хотим
 понять, почему и как все это произошло, следует сна¬
 чала понять внешнеполитическую конценцию Гитлера.
 Как это ни странно, с Гитлером не умерла его концеп¬
 ция. Ее основная идея в течение двадцати лет продол¬
 жала определять внешнюю политику Федеративной
 республики и до сих пор служит мерилом для внешне¬
 политических взглядов и целей широких кругов Запад¬
 ной Германии. До тех пор пока она не будет осознана
 как формула самоубийства, Федеративная республика
 подвергается пе меньшей опасности, чем Германская
 империя. Перефразируя шекспировского Брута, можно
 было бы сказать: «О Адольф Гптлер! Ты еще силен. Твой дух бродит...»
Глава первая ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ
 КОНЦЕПЦИЯ
 АДОЛЬФА ГИТЛЕРА Идея Гитлера о создании империи, которая пред¬
 ставляла собой синтез национализма и империализма,
 была откровенно сформулирована им на первой
 странице его книги «Майн кампф». «Лишь после того,
 как границы империи будут включать всех до единого
 немца и не будет больше возможности обеспечить про¬
 питание народа, возникнет моральное право на захват
 чужой земли. Тогда плуг превратится в меч, а из слез
 войны произрастет насущный хлеб для потомства». У большинства пемцев 20-х годов такая цель не вы¬
 зывала серьезного возражения. Цели национализма и
 империализма были популярны после первой мировой
 войны, и не только в Германии. Совпадение государ¬
 ственных и национальных границ воспринималось как
 своего рода естественное право. Борьба великих держав
 за расширение своих территорий и создание мировых
 империй рассматривалась как сама собой разумею¬
 щаяся, при этом забывалось, что тем самым более ма¬
 лочисленным и слабым народам вновь отказывалось
 в праве иметь своп собственные национальные госу¬
 дарства. Немцы, которые поздно создали свое национальное
 государство, с опозданием включились в «мировую по¬
 литику» и в итоге первой мпровой войны чувствовали
 себя как в национальных, так и в имперских устремле¬
 ниях обделенными. Они ничего не имели против созда¬
 ния Великой германской империи, границы которой
 «включали бы всех до единого немца», и не возражали,
 чтобы эта империя вновь заняла бы свое место в миро¬
 вой империалистической лиге. Однако после поражения
 в первой мировой войпе их планы стали весьма скром¬ 27
ными. Они не видели пути, обещающего успех в дости¬
 жении этой заветпой цели. Но его видел Гитлер.
 И когда позже этот путь, казалось, стал реальным,
 в Германии не было почти нпкого, кто не был бы готов
 идти по нему *. Если сформулировать коротко, то внешнеполити¬
 ческая концепция Гитлера гласила: прочный длитель¬
 ный союз с Англией и Италией; изоляция, а в случае
 необходимости ликвидация Франции путем войны, а
 затем, имея прочный тыл в лице Англии и Италии и
 союзников в лице Польши, Вепгрии и Румынии, завое¬
 вание, подчинение и колонизация Советского Союза. Эту концепцию Гитлер разрабатывал шаг за шагом
 в 1920—1924 годах. В последующие пятнадцать лет
 она почти не претерпела измеиепий. В 1933 — 1938 го¬
 дах концепция составляла прочную основу его перво¬
 начально успешной внешней политики. Лишь пдея
 о «подготовительной» войне против Франции все больше
 и больше отходила на задний план. Только в 1939 году
 оказалось, что эта концепция содержала в своем основ¬
 ном пункте, который касался Англии, роковую ошибку. Ядром гитлеровской концепции было завоевание
 России, но новый Тройственный союз в составе Герма¬
 нии, Англии и Италии также был оригинальным и важ¬
 ным составным элементом внешнеполитической кон¬
 струкции. Гптлер создавал необходимые предпосылки
 и гарантию для похода на Восток; с другой стороны,
 удар Германии лишь на Восток и отказ от любых дру¬
 гих территориальных притязаний должен был сцемен¬
 тировать Тройственный союз. Было бы неверным утверждение, будто эта свое¬
 образная союзническая политика Гитлера объяснялась
 лишь идеологическими симпатиями к фашистской Ита¬
 лии и расовым предночтенпем по отношению к «норди¬ * Автор ничего не говорит о большой роли Коммуппстиче-
 ской партии Гермаппп, которая вела героическую борьбу против
 прихода гитлеровцев к власти, предлагала немецким социал-
 демократам создать единый фронт в борьбе против нацизма,
 предупреждала немецкий народ, что Гптлер— это война. Поело
 захвата власти фашистской кликой КПГ вела в подполье ге¬
 роическую борьбу против фашизма. Свыше трехсот тысяч не¬
 мецких коммунистов погибли в гитлеровских лагерях и за¬
 стенках гестапо. — (Здесь и далее примечания, отмеченные
 звездочками, принадлежат русской редакции.) 28
ческой» Англпп. Его концепция содержала холодный
 внешнеполитический расчет империалиста. «Судьбы
 народов прочно сливаются, — писал он, — но только
 в случае перспективы на общий успех в смысле сов¬
 местных приобретений, захватов, короче говоря, путем
 взаимного расширения сферы господства». Союзьі для Гитлера были всегда лишь союзами
 между разбойниками, причем между такими разбойни¬
 ками, которые никогда пе затрагивали интересы друг
 друга и могли обеспечить тыл во время разбойничьих
 походов. С этой точки зрепня Англия, Италия п Гер¬
 мания как империалистические державы казались ему
 естественными партнерами, поскольку их экспансио¬
 нистские устремлеппя имели различные направления:
 Англия стремилась в заморские края, Италия — на юг,
 в район Средиземного моря, Германия же (в представ¬
 лении Гитлера) —исключительно на Восток, в Россию.
 Иользя сказать, что такое представление было совер¬
 шенно нереальным. Гитлер был также готов пойти на жертвы ради же¬
 ланной общности интересов между Германией, Англией
 и Италией и устрапить путем «великодушного» отказа
 от односторонних выгод возможные конфликтные си¬
 туации. «С Италией, которая переживает свое нацио¬
 нальное возрождение и у которой большое будущее, —'
 писал оп, — Германия должна идти вместе. Для этого
 необходимо, чтобы Гермапня в яспой и обязательной
 форме отказалась от немцев, проживающих в Южном
 Тнроле. Болтовня о Южном Тироле, пустые протесты
 против приверженцев Муссолини лишь наносят нам
 ущерб, так как опп отдаляют от пас Италию. Поли¬
 тика — это не сантименты, а холодный расчет». В отношении Англии нужно было проявить еще
 большую осмотрительность и сдержанность. «Для осу¬
 ществления такой политики (политики «захвата жиз¬
 ненного пространства» за счет России) в Европе был
 лишь один союзппк: Англия. Для привлечения Англии
 на свою сторону можно было принести любую жертву,
 как бы велика она ни была. Нужно было отказаться
 от колоний и от влияния па море, а также избавить
 английскую промышленность от копкуренции». Здесь
 Гитлер изложил свои аргументы в форме критики «ми¬
 ровой политики» кайзеровской Германии и сформули¬ 29
ровал их в прошедшем времени, хотя говорил о буду¬
 щем. И после 1933 года он придерживался этой концеп¬
 ции. Гитлер не проявлял интереса к заморским коло¬
 ниям и ограничил германский флот по договору
 с Англией до размера, составлявшего одпу треть
 английского флота *. Он даже сдержал промышленную
 конкуренцию с Англией, направив германскую внеш¬
 нюю торговлю в Юго-Восточную Европу. Итак, Англия и Италия были для Гитлера партне¬
 рами и друзьями, в которых Германская империя нуж¬
 далась для достижения своего империалистического
 господства. Франция же и Россия являлись, согласно
 его концепции, неизбежными п предопределенными
 врагами, которых надо было подчинить и уничтожить
 военным путем. Однако Гитлер в своих планах отводил
 этим странам разные места. Завоевание, подчинение и колонизация немцами
 России были для Гитлера единственной «незыблемой»
 целью его политики, которой подчинялось все осталь¬
 ное. «Это единственная акция, которая позволяет
 оправдать кровопролитие перед богом и нашим немец¬
 ким потомством». Вокруг этого все вращалось, этому
 все было подчинепо. Для Гитлера будущее Германии
 находилось в России, подобно тому как для кайзера
 Вильгельма II оно было связано с морем. Несмотря на значительно превышающую числен¬
 ность населеппя СССР, известный русский патриотизм
 и неоднократно пспытанпую способность русских вое¬ * 18 июня 1935 года было подписано англо-германское мор-
 скоо соглашение. Английское правительство полностью удов¬
 летворило требования Гитлера, чтобы «мощь германского
 флота составляла 35 процентов в отношении к совокупной
 морской мощи Британской империи». Вопреки Версальскому договору Германия получила право
 строить подводные лодки в размере до 45 процентов тоннажа
 подводного флота Великобритании. Соглашение устанавливало,
 что в случае, если Германия пожелает превысить данный
 предел, она должна информировать о своем решении британ¬
 ское правительство. Таким образом, подводный флот гитле¬
 ровской Германии фактически не ограничивался. Англо-германское военно-морское соглашение явилось дву¬
 сторонним нарушением Версальского договора. Оно носило
 резко выраженный антисоветский характер, преследовало цель
 окружения СССР. 30
вать, Гитлер не сомневался в успехе своих чудовищ¬
 ных захватнических планов. Для Гитлера Россия была тем самым объектом, той
 единственной целью, которую он поставил перед обнов¬
 ленным германским империализмом. Для гитлеровской
 Германии и для самого Гитлера Россия была врагом
 не потому, что она ему угрожала или даже мешала*
 а потому, что он поставил своей целью захватить ее. Другими были планы Гитлера в отношении Фрап-
 цнн. Эта страна не была для него будущим «жизнен¬
 ным пространством» для рейха, он не хотел ее заполу¬
 чить, хотя и говорил об «уничтожении» Фрапции, и
 поэтому никогда не было ясности, что он под этим под¬
 разумевал. Для Гитлера Франция была врагом потому,
 что она не могла, исходя из своих насущных интересов,
 допустить такого огромпого усиления мощи Германии,
 как это плапировал Гитлер, и представляла для Герма¬
 нии опасность с тыла при осуществлении намеченного
 похода на Восток. В отличие от Англин и Италии
 Гитлер не верил, что от естественной враждебности
 Франции можно откупиться и сделать из нее партнера
 и соучастника грабительства. Поэтому он считал войну
 с Францией неизбежной, хотя и не связывал с нею
 истинные цели войны. Для Гитлера «эта вечная и сама
 по себе бесплодная борьба с Францией» имела смысл
 лишь «при условии, что в ее уничтожении Германия
 видит единственное средство, позволяющее наконец
 создать своему народу условия для возможного рас¬
 пространения в другом месте». Как это ни странно, но
 война против Франции, даже «война на уничтожение»,
 была для Гитлера якобы мерой обороны. Если бы Фран¬
 ция неожиданно прекратила мешать осуществлению
 восточных планов Германии, эта мера была бы излиш¬
 ней. И действительно, представляется сомнительным,
 хотел ли Гитлер войны против Франции, поскольку
 перед схваткой с Россией она была развязана лишь
 для необходимой перестраховки. Когда после 1933 года
 отпала опасность превентивной войны Франции против
 вооружения Гермаппп, когда Франция в 1936 году пас¬
 сивно реагировала на оккупацию Рейнской области,
 а в 1938 году даже активно участвовала в расчленении
 своего союзника — Чехословакии, Гитлер начал думать
 о том, нельзя ли в отношении Франции обойтись без 31
войны. Однако на всякий случай он неизменно готовил
 и военный вариант. Так или иначе, но нужно было
 позаботиться о том, чтобы Франция не играла сдержи¬
 вающей роли в решающей фазе осуществления экспан¬
 сии Германии на Востоке. По-другому складывались отношения с Польшей.
 Первоначально Польша не числилась в гитлеровской
 концепции врагом. Более того, ей, так же как Венгрии
 и Румынии, предопределялась роль вспомогательного
 парода в грабительском походе против России. Из Поль¬
 ши Гитлер также намеревался извлечь скромную вы¬
 году. Все три страны получили бы право в порядке
 вознаграждения за предоставление плацдарма и по¬
 мощь оружием расширить свою территорию за счет
 России на Востоке. Правда, в конечном счете они, бу¬
 дучи включенными в огромную великогерманскую во-
 сточпую империю, стали бы беспомощными государ¬
 ствами, сателлитами Германии, но при соответствую¬
 щем поведении — с подобием суверенитета и привиле¬
 гированным статусом союзников. Польше, которая являлась наиболее крупным из вы¬
 шеуказанных государств, Гитлер был даже готов запла¬
 тить за партнерство серьезными уступками. Первона¬
 чально он обращался с Польшей почти так же, как и
 с Италией. Заключенный Гитлером в 193\ году со своим
 восточным соседом пакт о ненападении был наряду
 с отказом от Южного Тироля единственным момептом
 в гитлеровской внешней политике, который был встре¬
 чен в Германии с некоторым ропотом. Еще зимой
 1938/39 года, когда обстановка стала сложной, Гитлер
 потребовал в s качестве, так сказать, платы за предло¬
 женный им на двадцать пять лет союз с Польшей лишь
 Данциг и экстерриториальное сообщение по «коридору»
 через ставшую польской Западную Пруссию в Восточ¬
 ную Пруссию *. Не вызывает сомнепнй, что в то время
 он хотел иметь в лице Польши лучше союзппка, нежели * Данцигскпй, пли Польский, коридор — узкая полоска поль¬
 ской территории между нижним течением Вислы и бывшей
 прусской провинцией Померанией. Был создан Антантой после
 первой мировой войны (ст. 28 Версальского договора) и передай
 Польше для обеспечения -выхода к морю. Данцигскпй кори¬
 дор — типичное порождение империалистических планов пере¬
 кройки европейских границ, чреватых новыми конфликтами. 32
врага. Причины, побудившие его изменить свое мнение
 и избрать войну против Польши как подготовку к агрес¬
 сии против России, в толі числе как подготовку к ранее
 планировавшейся лишь в России колонизации, были не
 отрицательная позиция Польши в вопросе о Данциге,
 а отказ от союза с Германией. Во внешнеполитической
 концепции Гптлера место каждого государства зависело
 от того, как оно относилось к его планам в отношении
 России. Тот, кто их поддерживал, был другом и союз¬
 ником. Тот, кто мешал, был врагом, если даже перво¬
 начально ему отводилась роль союзника. Короче говоря, это была концепция, которая имела
 свою логику. Мистический бред, которым Гитлер обо¬
 сновывал свою концепцию («высшая раса», «кровь и
 земля», «жизненное пространство»), можно не прини¬
 мать во внимание. Конечно, такая концепция была
 абсолютно аморальной. Но ведь таким был любой импе¬
 риализм, а империализм был не только в Германии.
 Новым было то, что Гитлер уготовил одной из европей¬
 ских стран ужасную судьбу, которая до сих пор пред¬
 назначалась лишь неевропейским народам. Грубо го¬
 воря, Гитлер побуждал одного из гостей за империали¬
 стическим столом съесть самого себя. С моральной же
 точки зрения колонизация стран древней культуры,
 таких, как Индия со стороны Англии или Индокитай
 со стороны Франции, была не лучше, чем планировав¬
 шаяся Гитлером колонизация России. Любой империа¬
 лизм отличается людоедством, и в течение длительного
 времени это не мешало тем, кто извлекал из такой
 политики выгоду. Планы Гитлера означали полное
 изменение соотношения сил в мире и тотальную войну.
 Они не были секретом: они были со всей ясностью
 изложены в «Майн кампф», п все речи Гитлера, осо¬
 бенно до 1933 года, были полны намеков на это.
 В разъяснении нуждается лишь один вопрос, а именно
 почему эти планы долгое время не встречали ни в Гер¬
 мании, ни в Европе серьезного возражения и сопротив¬
 ления? Ведь нельзя отрицать того, что именно внешняя
 политика Гитлера с самого начала вызвала в Герма¬
 нии восторг и в течение шести лет приводила в Европе
 от успеха к успеху, что в свою очередь способствовало
 еще большему опьянению немецкого народа. Почему
 это оказалось возможным? 2 С. Хаффнер зз
Что касается Германии, то некоторые читатели еще
 и сегодня, может, будут считать этот вопрос странным.
 Ведь Гитлер хотел сделать Германию великой и могу¬
 чей как никогда, и у него были продуманные ясные
 представления о том, как это осуществить. Разве не
 было естественным, что подавляющее большинство
 немцев рукоплескало ему? Однако так уж естественно это не было. Тщеславная
 концепция Гитлера таила в себе, не говоря уже о ее
 аморальности, большой риск для Германии. Доверив¬
 шись ей, Германия в случае неудачи (а это можно было
 предвидеть) впервые ставила свое национальное су¬
 ществование под вопрос. Направляя свои мысли об им¬
 периалистическом завоевании и подчинении на созда¬
 ние великой европейской державы, Гитлер поднял руку
 на табу. До этого при полном молчаливом согласии для
 Европы действовали другие, чем для неевропейского
 мира, критерии: неевропейские народы можно было ко¬
 лонизировать, европейские же — нет. Внутри Европы
 принцип национального суверенитета действовал в та¬
 кой же мере, в какой действовал за ее пределамц им¬
 перский принцип. Именно Германия извлекла из этого принципа вы¬
 году после своего поражения в первой мировой войне.
 Как ни старались победители унизить ее и ограничить
 ее силу, они не затронули самого существования Гер¬
 манской империи. На Парижской мирной конференции
 ни разу не вставал вопрос о ее разделе или длительной
 оккупации: столь незыблемой в Европе была идея о на¬
 циональных государствах даже после четырехлетней
 страшной войны. Нарушение Гитлером этого табу могло привести
 к роковому ответному удару по Германии. Когда коло¬
 ниальная война против России потерпела крах, было
 вполне естественно, что Россия поступит с Германией
 так же, как это хотела сделать с ней Германия. План
 Гитлера означал изменение европейских правил игры,
 которым Германская империя была обязана в 1919 году
 своим существованием. В случае проигрыша войны,
 которую Германия вела по новым, по гитлеровским пра¬
 вилам игры, она не. могла надеяться, что выживет. Чрезвычайно важным, даже историческим, фактом
 является TOj что это само собой напрашивающееся со¬ 34.
ображение никогда не играло какой-либо роли в ди¬
 скуссиях среди немецкой общественности в двадцатые
 и тридцатые годы, и до сих пор этому никто не удивля¬
 ется. Это объясняет некоторые кажущиеся неясными
 моменты в истории, а именно: по крайней мере высшие
 слои Германии, а вслед за ними и неизменное большин¬
 ство народа всегда мыслили не национальными, а им¬
 перскими понятиями. Для них в понятии «Германская
 империя» «империя» всегда была важнее, чем «Герман¬
 ская», возможность расширить империю — важнее на¬
 ционального единства. Если бы для немцев самым важпым в Германской
 империи было ее национальное единство, если бы для
 них речь шла прежде всего о том, чтобы жить как
 «единый братский народ» под единой государственной
 крышей, то в 1919 году после сообщепия о мирных
 условиях в Версале по Германии должен был бы пройти
 вздох облегчения. Ведь было спасено все, что было
 потеряно: национальное единство и существование им¬
 перии, за что, как утверждалось, в течение четырех
 лет шла борьба. Но вместо вздоха облегчения раздался
 вопль. Этот вопль объяснялся не потерей пограничных
 областей, не ограничениями вооружений, которые, со¬
 вершенно очевидно, нельзя было навязать на длитель¬
 ный период, не репарациями, которые выплачивались
 лишь в течение нескольких лет, не мелкими ограниче¬
 ниями и придирками, которыми, кстати, был богат
 Версальский мирный договор. В конечном счете это
 были нормальные последствия проигранной большой
 войны. Германия взвыла, как бык, которого кастрируют,
 потому что хотя Версальский договор и оставлял за ней
 право на национальное существование, но ограничивал
 ее имперскую карьеру. Гормапия пачала свою импер¬
 скую карьеру в первую мировую войну, в течение че¬
 тырех лет чувствовала себя победителем и даже в 1918
 году пе чувствовала себя побежденной. Возобновление
 преждевременно пропгранпой, необъяснимым образом
 не удавшейся в последний момент серьезной попытки
 стать мировой державой — таков был лозупг Гермап-
 ской империи, которая в 1920 году вновь вышла целой
 и невредимой из воїіпьт, поражеппя, революции и контр¬
 революции, Те, кто выступали за другое направление, 2* 35
хотели в 1914 году вести лишь национальную оборони¬
 тельную войну и которые после войны сказали: «нам
 еще раз удалось спастись, нельзя допустить новой
 войны», после поражения революции 1918 года оказа¬
 лись бесспльпымп. Задетое имперское тщеславие вновь
 владело умами и чувствами. Таким было главенствую¬
 щее настроеппе, которое было создапо не Гитлером, но
 которым он воспользовался. Гитлер лишь дополнил его
 внешнеполитической копцепцией, которая обещала из¬
 бежать в следующий раз войны на два фронта, привед¬
 шей уже однажды к поражению. Сложнее объяснить, почему внешняя политика Гит¬
 лера и в период с 1933 по 1939 год почти не встречала
 сопротивления в Европе п, как правпло, находила по¬
 нимание и благожелательность. Ведь идейки «Майн
 кампф» были известны и за пределами Германии. Если
 немцам наряду со странным риском они сулили опь¬
 яняющие перспективы, то для европейских соседей
 Германии огромное расширение сферы ее влияния,
 к которому с такой очевидпостыо стремился Гитлер,
 означало на практике не что иное, как оказаться
 в состоянии беспомощности, неуверенности и зависимо¬
 сти. Гитлер сумел и за пределами Германии понять и
 попользовать имевшиеся там настроения умов и душев¬
 ное состояние, приспосабливая свои идеи к соответ¬
 ствующим кругам общественности. Он умел поставить
 себе па службу господствующие тогда в Европе на¬
 строения: национализм, страх перед большевизмом и
 стремление к миру. Национализм и национальная государственность,
 «право на самоопределение народов» и тезис «один на¬
 род — одно государство» были в Европе первой полови¬
 ны столетия почти политической религией. Мирные
 переговоры после первой мировой воГтпы полностью ос¬
 новывались на этом принципе. Благодаря ему была
 лпквпдпровапа побежденная Габсбургская империя, а
 побежденная Германская^ империя продолжала свое
 существование. Выступив с лозунгом создапия Велико-
 германской империи, граппцы которой «включали бы
 всех до едппого немца», Гптлер пащупал слабое место
 в Европе. В основе своей здесь пе возражали против
 этого лозунга, и поэтому Гптлер оперировал им в пер¬
 вые годы своего господства. Следует отметить, что2 на- 36
стойчпво выступая у себя в стране с требованием
 «сбросить цепи Версаля», он за пределами Германии
 выступал как сторонник полного выполнения версаль¬
 ских обязательств, как «сторонник» обеспечения евро¬
 пейского мирного порядка, который только теперь, пос¬
 ле закрепления версальских принципов о националь¬
 ных государствах, воспринимался всерьез. Илоды этой
 тактики Гптлер пожал в 1938 году: без сопротивления,
 более того, при поддержке версальских держав-победи-
 тельниц он сначала захватил Австрию, а затем Судеты. Конечно, было ясно, что в гитлеровских планах им¬
 перия, «границы которой включали бы всех до единого
 немца», должна была стать лишь трамплином для за¬
 хвата чужой земли, что Судеты совсем не были «послед¬
 ним территориальным требованием» Гитлера и что он
 готовился к большому захватническому походу против
 России. В этом вопросе страх перед такой перспекти¬
 вой уравнивался широко распространенным страхом
 перед большевизмом в России. Гитлер повсюду выдавал
 себя п свой рейх за «бастион против большевизма».
 Правда, от бастиона против большевизма и до крестово¬
 го похода против него был лишь один небольшой шаг,
 и этот бастион мог легко перейти в колонизацию Рос¬
 сии немцами, о чем Гитлер говорил совершенно откро¬
 венно. Многие на Западе утешали себя тем, что никогда
 пищу не едят такой горячей, какой она варится. Но
 могла ли небольшая Германия поглотить большую Рос¬
 сию, не получив по крайней мепе расстройства желуд¬
 ка. Если бы Гитлеру одпажды удалось уничтожить
 большевизм во всем мире, капиталистическая Европа
 не возражала бы против этого. Во всяком случае, успо¬
 каивало то, что угроза войпы направлялась на Восток.
 В определенной мере Гитлеру были благодарны за то,
 что оп вместо реванша против одержавшого победу За¬
 пада включил в свою программу захватнический поход
 против уже однажды побежденного Востока. Ведь
 прежде всего все хотели мира для самих себя, а Гит¬
 лер именно это неустаппо обещал. Самым большим парадоксом повейшего времени яв¬
 ляется то, что, в то время как у западпьтх победителей
 первая мировая война оставила глубокую травму,
 страшное воспоминание и большое желанпе — «никогда
 больше», у немцев, проигравших войну, — лишь гордые 37
воспоминания о ней. В тридцатые годы Германия в от¬
 личие от европейского Запада была морально готова
 к войне. Это был самый крупный внешнеполитический
 козырь Гитлера, и он знал, как использовать его в пол¬
 ной мере. Гитлер хотел войны лишь против России; другой
 войны он не хотел. После 1938 года он, видимо, не хо¬
 тел войны и против Франции и, уж конечно, против
 Англии. Англия в свою очередь тоже не хотела войны
 против гитлеровской . Германии. Напротив, начиная
 с 1937 года Англия активно стремилась к длительному
 миру с Германией, в котором нуждался и которого же¬
 лал Гитлер как важнейшей предпосылки для осущест¬
 вления своего похода на Восток. Но именно попытка
 достичь «умиротворения» закончилась войной — войной
 между Англией и Германией, которой не желала ни
 Англия, ни Германия и которая была для Гитлера оши¬
 бочной войной. Эта почти невероятная трагикомиче¬
 ская история до сих пор полна загадок,
Глава вторая ВОЙНА ПРОТИВ АНГЛИИ -
 «ОШИБОЧНАЯ» ВОЙНА Война между Германией и Англией, которая была
 объявлена в сентябре 1939 года, но в течение многих
 месяцев практически не велась, была «странной вой¬
 ной». Ее не хотели обе стороны; они к ней не готови¬
 лись; у них не было направленных друг против друга
 военных планов. Никто из них не имел целей в этой
 войне *. Гитлер был далек от мысли стремиться ликвидиро¬
 вать Британскую империю, хотя на практике это и
 произошло в результате войны. Напротив, он мечтал
 о разделе мира между тремя империями, которые были
 бы тесно связаны между собой: заокеанской Британ¬
 ской империей, средиземноморской итальянской импе¬
 рией и восточной германской империей. Англия в свою очередь также не думала о расчле¬
 нении Германской империи, хотя оно и явилось одним
 из результатов войны. Более того, вначале она весьма
 активно участвовала в создании Великой германской
 империи путем присоединения Австрии и Судетов и
 была вполне готова помочь в присоединении Данцига. Оба государства хотели не войны, а партнерства и
 сотрудничества между собой. Однако на условия парт¬
 нерства и формы сотрудничества у каждого из них * В корне ошибочная концепция автора. Вторая мировая
 война возникла как неизбежный результат развития экономи¬
 ческих и политических сил на базе современного монополисти¬
 ческого капитализма. Попытка реакционных кругов Англии
 канализировать германскую агрессию на Восток, против Со¬
 ветского Союза в 1939 году потерпела крах. Усилившийся на¬
 тиск гитлеровской Германии на интересы Англии и других
 капиталистических стран заставил последние 3 сентября 1939
 года объявить Германии воину. 39
были свои собственные взгляды, которые оказались за¬
 тем непримиримыми. И каждый думал, что он сможет
 навязать другому свои представления. До последнего
 момента обе стороны не верили, что из-за этого может
 начаться война, причем война настоящая, война не на
 жизнь, а на смерть. Обе стороны хотели обмануть
 ДРУГ друга: каждый надеялся, что другой наконец ус¬
 тупит. После объявления войны прошло более полуго-
 да, пока блеф стал горькой реальностью. Гитлер хотел и требовал от Англии лишь «свободы
 рук на Востоке». Он полагал, что три великих импери¬
 алистических партнера — Германия, Англия и Ита¬
 лия — не должны вмешиваться в имперские сферы друг
 друга, но пользоваться так называемым правом полной
 доверенности. Возможно, что он искренне верил в это
 и был готов безоговорочно одобрить все, что предпри¬
 нимала Англия в Индии или Палестине, если бы Анг¬
 лия заняла по отношению к нему такую же позицию
 в Восточной Европе и Советском Союзе. Но здесь он
 трижды просчитался. Первый просчет состоял в том, что, правда, не не¬
 мецкая, но итальянская «сфера» в значительной сте¬
 пени пересекалась с английской, что ярко показал
 абиссинский кризис 1935—1936 годов. Встав в этом
 кризисе на сторону Италии и провозгласив «ось Бер¬
 лин—Рим», Германия сама ухудшила отношения
 с Англией. Еще более серьезным был второй просчет Гитлера:
 он недоучел того, что английская империя существова¬
 ла уже давно и в ней даже начался процесс распада,
 в то время как Германия и Италия еще только соби¬
 рались путем завоеваний стать империями. Едва ли
 есть в политике более глубокое противоречие, чем меж¬
 ду сытостью и аппетитом, между защитником статус-
 кво и агрессором. Со стороны Гитлера было наивно
 ожидать, чтобы Англия заплатила высокую цену за го¬
 товность Германии не оспаривать того, что она уже
 имела. Она была готова на небольшое вознаграждение.
 За соглашение о соотношении флотов от 1935 года, по
 которому Гитлер отказывался от новой гонки вооруже¬
 ний на море *, Англия проявляла терпение и даже * См. примечание на стр. 30. 40
оказывала скрытую помощь в освобождении Германии
 от военных ограничений Версальского договора, в но¬
 вом вооружении Германии на суше и в воздухе и
 в ремилитаризации Рейнской области. Англия считала,
 что тем самым она достаточно компенсировала отказ
 Гитлера от проведения обновленной «мировой поли¬
 тики» Вильгельма. Если же Гптлер хотел большего,
 а именно безмолвного потакания или даже содействия
 Англии в осуществлении его планов территориальных
 захватов в Восточной Европе, он должен был за это
 заплатить больше, по крайней мере предоставить Анг¬
 лии право на участие в решении этих вопросов. Третий просчет в концепции Гитлера состоял в не¬
 дооценке того факта, что Англия в силу своего геогра¬
 фического положения была не только заокеанской им¬
 перией, но и европейской державой, интересы которой
 непосредственно затрагивались при любом изменении
 соотношения сил в Европе и которая никогда не могла
 с целью обеспечения своих внешнеполитических инте¬
 ресов и безопасности отказаться от права участия в
 урегулировании европейских дел. Особенно это каса¬
 лось положения, когда намеченные изменения, как это
 со всей очевидностью предусматривали планы Гитлера,
 направлялись на то, чтобы превратить Германию в гос¬
 подствующую державу континента и тем самым потря¬
 сти до основания «европейское равновесие», которое для
 Англии всегда было идеалом. Гптлер в своей второй, неопубликованной книге
 указывал, что «европейское равновесие» не является
 для Англии непреложной догмой, что Англия уже
 однажды смирилась с господствующим положением
 других держав на континенте и даже сотрудничала
 с ними как партнер до тех пор, пока ее не потянуло за
 океан. Но и в этом случае как минимум должны были
 существовать доверительные отношения с этой конти¬
 нентальной державой: Англия никогда и никому не
 давала на континенте «свободу рук», тем более она не
 могла этого разрешить стране, в которой господствовала
 зловещая и необузданная диктатура Гитлера. И все же нельзя утверждать, что намерение Гитлера
 избежать войны с Апглиен и путем отказа от колони¬
 альной и морской политики Вильгельма II завоевать
 «благосклонность» последней не нашло отклика в 41
Англии. Единственным английским политиком, который
 с самого начала увидел в гитлеровской Германии смер¬
 тельную опасность, которой необходимо противостоять
 всеми средствами, был Уинстон Черчилль. Однако в
 Англии тридцатых годов его голос не был услышан, и
 своим «подстрекательством к войне» Черчилль ском¬
 прометировал себя. Англия не хотела еще одной войны
 с Германией, она была более чем сыта первой мировой
 войной. Влиятельные политики из среды правящих консер¬
 ваторов Англии знали, что новая бодыпая война, за¬
 кончись она даже победой, разорит английскую эко¬
 номику, и делали соответствующие выводы. Если уже
 через пятнадцать лет после своего поражения в первой
 мировой войне Германская империя вновь стала мощ¬
 ной и даже опасным соперником, то это свидетельство¬
 вало о том, что версальский порядок, который должен
 был обеспечить длительное ослабление Германии, уже
 нельзя сохранить. Поэтому надо было его пересмотреть,
 по возможности выполнить в той или иной мере обосно¬
 ванные требования Германии и создать определенные
 доверительные отношения с ней, а если это будет воз¬
 можно — сделать Германию другом. У Невилла Чемберлена, который в мае 1937 года
 возглавил английское правительство, был для этого яс¬
 ный план: Германия должна быть умиротворена. После
 провала политики «умиротворения» Чемберлена часто
 изображали наивным, доверчивым мечтателем. Но он
 не был таковым. Чемберлен был хладнокровным и рас¬
 четливым политиком, и у него, как и у Гитлера, была
 своя хорошо продуманная внешнеполитическая кон¬
 цепция. «Умиротворение» («Appeasement») было в его
 глазах не простой вечной бесхребетной уступкой. До¬
 словный перевод этого понятия означает «умиротворе¬
 ние», однако в нем есть что-то и от «укрощения, обу¬
 здания». Соска, которую суют в рот кричащему ребенку,
 по-английски тоже называется «Appeaser» — «успокои¬
 тель». Чемберлен считал, что он нашел соску для Гит¬
 лера *. * Невпллу Чемберлену, ярому врагу СССР, сыгравшему
 зловещую роль в полптпке поощрения гитлеровского фашизма,
 убийственную характеристику дает И. М Майский: «За корот¬
 кий промежуток времени Чемберлен ухитрился совершить 42
Чего же хотел Гитлер, по мненпю англичан? Ко¬
 нечно, не реванша за поражение Германии па Западе;
 разве только, если верить всему, что написано в «Майн
 кампф», компенсации за проигранную Германией побе¬
 ду па Востоке. Но прежде всего — созда'ть великую гер¬
 манскую империю, границы которой включали бы «всех
 до единого немца», то есть практически присоединения
 Австрии, Судетов и Данцига. Чемберлен был готов со¬
 гласиться с этим. Более того, он был готов активно по¬
 мочь Гитлеру в достижении этих целей, не прибегая
 к войне. Чемберлен ожидал от своей политики тройного ре¬
 зультата: по меньшей мере временного насыщения Гер¬
 мании; «антанту» с Германией, которая одновременно
 давала бы Англии право определенного контроля буду¬
 щих планов Германии, и ясного, всестороннего призна¬
 ния принципа суверенитета национальных государств
 как основы для мира в Европе. Тот факт, что аншлюс
 нанес бы многим странам ущерб, Чемберлен восприни¬
 мал совершенно спокойно. Его не тревожил и тот факт,
 что он сделал бы Германскую империю еще более могу¬
 щественной, чем она была. Германия и без того стала
 в то время вновь самой сильной континентальной дер¬
 жавой в Западной Европе. Чемберлен считал, что луч¬
 ше сытая, удовлетворенная и сильная Германия, чем
 голодная и неудовлетворенная. Политика Чемберлена была в основе своей, как лю¬
 бая английская политика, политикой равновесия сил. столько роковых ошибок и даже преступлений, что в памяти
 человечества (именно человечества, а не только Великобрита¬
 нии) он остался 8ловещим монстром, которого оно долго не
 забудет». В ответ на вопрос советского дипломата об общей
 линии британской политики в области международных отно¬
 шений Чемберлен ответил: «Если бы мы могли сесть с Гитле¬
 ром за один стол и с карандашом в руках пройтись по его
 жалобам и претензиям, то это сильно бы прояснило отно¬
 шения». «Итак, все дело было лишь в том, чтобы сесть за один
 стол с карандашом в руках! Как просто! Мне невольно вспо-
 мпплись слова Ллойд Джорджа о Невилле Чемберлене: «про¬
 винциальный фабрикант железных кроватей». Действительно,
 Гитлера и себя он, видимо, представлял как двух купцов, ко¬
 торые поспорят, пошумят, поторгуются и затем в конце концов
 ударят по рукам. Вот как примитивны были политические по¬
 нятия премьера». (И. М. Майски й, Воспоминания совет¬
 ского дипломата, Издательство «Наука», М., 1971, стр. 310—311.) 43
Теперь главными центрами тяжести на чашах весов в
 Европе были для него не Франция и искусственно ос¬
 лабленная Германия, как это было в условиях Версаль¬
 ского мира, а вновь окрепшая Германия и Россия. Ос¬
 новой «умиротворительных» расчетов были антиболь¬
 шевизм Гитлера и его открыто провозглашенные планы
 завоеваний на Востоке. Они, как рассчитывал Чембер¬
 лен, делали невозможными совместные действия Герма¬
 нии и России. И пока оба континентальных гиганта
 держали друг друга в страхе, Англия вместе с тащив¬
 шейся в фарватере ее политики Францией могла, как
 повелось издавна, играть решающую роль. Кроме того,
 между Германией и Россией по-прежнему существовал
 старый «санитарный кордон» — балтийские государства,
 Польша, Румыния и т. д. Этот кордон мог предупре¬
 дить или по крайней мере осложнить прямое военное
 столкновение между Германией и Советским Со¬
 юзом. Хотел ли Чемберлен такого столкновения? Хотел ли
 он «отвлечь Гитлера на Восток» и натравить его на
 Россию? Русские подозревали это тогда и убеждены
 в этом и сегодня... Допустим, что мысль о войне между
 Германией и Россией не была чужда для Англии Чем¬
 берлена. Сначала война неизбежно связала бы обе вою¬
 ющие стороны и ослабила бы их; Англия — вместе с
 Францией — после некоторого выжидания, вооружив¬
 шись, могла бы играть в такой ситуации роль военного
 посредника, который оберегает проигравшего от уничто¬
 жения и мешает победителю чрезвычайно усилить свою
 мощь. Годы «умиротворения» с самого начала преврати¬
 лись в тихую борьбу между Англией и Германией. Анг¬
 лия хотела «умиротворить» Германию Гитлера, но та
 не хотела быть «умиротворенной»: Гитлер не хотел от¬
 казываться от войны с Россией. На практике дуэль
 между Гитлером и Чемберленом шла из-за этой войны,
 и Гитлер рискнул пойти на войну с Англией, чтобы
 не подвергать опасности своп планы войны про¬
 тив СССР. Внешне же речь шла о следующем: хотел ли Гит¬
 лер с помощью ножа и вилки съесть то, что Англия
 преподнесла ему на тарелке, или он охотнее опорожнил
 ба кастрюлю руками, бросив кости Англии в лицо. Анг¬ 44
лия боролась за то, чтобы благодеяниями сдержать
 Гитлера; Гитлер — за то, чтобы отучить Англию раз
 и навсегда от «назидательного» вмешательства. В ноябре 1937 года Чемберлен направил своего бли¬
 жайшего сотрудника лорда Галифакса к Гитлеру в Бер-
 хтесгаден и с большим чувством такта сделал ему бле¬
 стящее предложение: англо-германское сотрудничество
 при, разумеется, мирной, территориальной ревизии
 Версальского договора. Были названы Австрия, Судеты
 и Данциг. Гитлер охотно выслушал это, но воспринял не
 как приглашение к танцу, а как зеленый свет для своих
 действий. Примерно через полгода, в марте 1938 года,
 после предъявления ультиматума, исчислявшегося ча¬
 сами, вермахт оккупировал Австрию. Чемберлен понял,
 что он поставлен перед совершившимся фактом. Такого
 уговора не было. Английский премьер сделал хорошую мину при пло¬
 хой игре — так быстро нельзя было заставить его от¬
 казаться от своей политической концепции — и решил,
 что он не даст обвести себя вокруг пальца второй раз.
 Четырнадцать дней спустя после вступления вермахта
 в Австрию Чемберлен официально заявил о заинтере¬
 сованности Англии в вопросе о Судетах^ Он был еще
 готов посредничать в пересмотре границ и улаживании
 спора, но одностороннее, насильственное решение воп¬
 роса со стороны Германии имело бы на этот раз серьез¬
 ные последствия. Полгода спустя, в сентябре 1938 года, это привело
 к серьезному кризису в отношениях между Англией
 и Германией, который нашел свое временное заверше¬
 ние в Мюнхенском соглашении. Фактически в Мюнхене речь шла совсем не о Су¬
 детах — с их присоединением к Германии Чемберлен
 был согласен с самого начала, — речь шла о методе
 территориальных изменений в Европе, о вопросе, пре¬
 доставить ли Гитлеру свободу рук на Востоке или при¬
 знать право Англии распоряжаться и участвовать в ре¬
 шениях? И в этом вопросе Чемберлен одержал на этот
 раз верх, хотя и с большим трудом. Когда на следую¬
 щий день после заключения Мюнхенского соглашения
 Гитлер подписал составленное Чемберленом расплывча¬
 тое англо-германское заявление, по которому Англия
 и Германия в будущем намеревались пользоваться «ме¬ 45
тодом консультаций», Чемберлеп чувствовал себя побе¬
 дителем. Но оп заблуждался. Спустя пол года Гитлер оккупи¬
 ровал всю Чехословакию, даже не думая прибегать к
 «методу консультаций». Вновь как гром среди ясного
 неба произошла военная интервенция, причем на этот
 раз без оправдания задним числом, как это было год
 назад в Австрии. Кроме того, на этот раз она была со¬
 вершена не в отношении территории, заранее отданной
 Гитлеру. Да и по своему характеру захват был совсем
 излишним, поскольку беспомощный, раздробленный,
 списанный западными державами в Мюнхене остаток
 Чехословакии был и без того игрушкой в руках Гит¬
 лера. Это была демонстрация в адрес Англии: мы не
 допустим, чтобы нас опекали, в своей сфере мы делаем
 все, что хотим! Реакция Англии была соответствующей. На этот раз
 Чемберлен больше не делал хорошей мины при плохой
 игре. Через четырнадцать дней после вступления нем¬
 цев в Прагу он сообщил Польше о гарантиях Англии
 против любого нападения, которое «она будет рассмат¬
 ривать как угрозу своей неприкосновенности и сувере¬
 нитету». Если вступление Гитлера в Прагу было демон¬
 страцией в адрес Англии, то гарантии Чемберлена
 Польше были демонстрацией в адрес Германии. Факти¬
 чески это был чистый блеф: Англия не могла защитить
 Польшу в случае нападения на нее Гитлера. И это по¬
 нимал каждый. Заявление о гарантиях было просто сиг¬
 налом Гитлеру: если вы сделаете с Польшей, то же са¬
 мое, что сделали с Чехословакией, то это будет означать
 войну с нами. Но и это было частично блефом. В 1939 году Англия
 не была в состоянии вести настоящую войну против
 Германии. Она не хотела п не могла хотеть исходя из
 своих интересов войны против Германии. Англия стре¬
 милась угрозой войны, выраженной в гарантиях Поль¬
 ше, припугнуть Гитлера и вернуть его на путь консуль¬
 таций. Если бы Гитлер пошел на это, Англия Чембер¬
 лена, видимо, была бы готова к новому «Мюнхену» по
 вопросу о Данциге. Для Англии речь шла не о Данциге
 и даже не о Польше, а лишь об удержании Гитлера, что
 сначала планировалось достичь услугами, затем уступ¬ 46
ками и угрозами и наконец в силу необходимости от¬
 крытой угрозой. Но Гитлер был полон решимости идти напролом,
 раз и навсегда заставить Англию отказаться от попыток
 сдерживать его. На угрозу он ответил угрозой, на блеф
 блефом. На гарантию Чемберлена Польше он ответил
 расторжением англо-германского военно-морского со¬
 глашения и пакта о ненападении с Польшей. Гитлер
 разгадал, конечно, блеф английской угрозы войны, но
 он и сам не воспринимал всерьез свою угрозу. Учиты¬
 вая свои интересы, Гитлер не хотел и не мог хотеть
 войны с Англией. Кстати, в 1939 году он не мог и вести
 ее, поскольку германскому военно-морскому флоту тре¬
 бовалось еще несколько лет, чтобы подготовиться к вой¬
 не против Англии. Так летом 1939 года блеф столкнулся с блефом. Пе¬
 реговоры о союзе с Россией, которые Англия и Гер¬
 мания, опережая друг друга, начали вести летом этого
 года, должны были показать, кто кого обманет. Ведь
 только в том случае, если бы СССР выступил на сторо¬
 не того или другого государства, война, которая надви¬
 галась, но еще реально не воспринималась, перешла бы
 в другую фазу и обозначились бы победа и поражение.
 В этой ситуации Гитлер оказался более ловким. Чем¬
 берлен вел свои переговоры с Москвой с явным неже¬
 ланием. Он ясно давал понять, что не желает союза
 с Россией, а переговоры призваны служить жупелом
 для Гитлера. Гитлер же был готов идти до конца. Его
 не смущало даже то, что в этот момент он поставил
 с ног. на голову свою политическую концепцию и отка¬
 зался от того, что он годами проповедовал против «ми¬
 рового большевистского врага». В это время для него
 главное состояло в том, чтобы успешно выстоять в боль¬
 шой игре в покер против Англии и показать англича¬
 нам, что он может действовать и по-другому. 23 августа Гптлер заключил с Советским Союзом
 пакт о ненападении*. Он думал, судя по всему, что * В 1939 году перед Советским Союзом встала дилемма:
 либо оказаться перед объединенным блоком Германии, Италии,
 Японии, Англии и Францпи, который, несомненно, в скором вре¬
 мени развязал бы войну против СССР, и таким образом столк¬
 нуться один на однп с антисоветской коалицией всех крупней¬
 ших империалистических держав, либо принять предложение 47
игра выиграна, блеф Англии разоблачен. Она напугана
 ставшей теперь совершенно бесперспективной войной
 против Германии. Однако если все расчеты оказались ошибочными и
 Гптлер сумел в короткий срок заключить союз с Рос¬
 сией, чтобы обеспечить себе тыл для войны против
 Запада, то прав был Черчилль, а не Чемберлен. В этом
 случае гитлеровская империя не в меньшей мере, чем
 кайзеровская, становилась для Англии непримиримым
 и смертельно опасным врагом. Ее надо было обезвре¬
 дить любой ценой, даже ценой войны, пусть плохо
 подготовленной, чрезвычайно рискованной п даже в
 случае победы — разрушительной. На германо-советский пакт о ненападении Англия
 ответила тем, что два дня спустя она превратила га¬
 рантию Польше в формальный союз. Когда через не¬
 делю Гптлер все же напал на Польшу, Англия объя¬
 вила Германии войну. Объявлением войны, однако, еще не все было реше¬
 но. Хотя война и была объявлена, но в течение более
 полугода практически не велась. В первую военную
 зиму в военном отношеннп на Западе нпчего не прои¬
 зошло, события эти больше походнлп на последний акт
 «умиротворения». В своем выступлении по радио Чемберлен все еще
 выражал глубокое сожаление по поводу того, что его
 надежды на мир потерпели крах, а врагом, против
 которого надо было бороться, он назвал не Германию
 и Гитлера, а лишь абстрактные понятия: «двуличная
 игра, грубая сила, подавление н насплпе». За этим
 скрывался намек, что, может быть, еще можно все
 поправить, если Германия откажется от двуличной
 игры, грубой силы и т. д. В октябре, когда закончились
 бои в Польше, Чемберлен, правда, отклонил предло¬
 жение Гитлера о мире, по выразил готовность начать Германии, сделанное ею СССР, и заключить с ней договор о
 ненападении и таким образом получить хотя бы временную
 передышку, сорвать планы английских, французских и амери¬
 канских империалистов по образованию единого антисоветского
 фронта вместе с фашистской Германией и Италией. Заключе¬
 ние советско-германского пакта явилось серьезным ударом по
 мюнхенской политике правящих кругов Англии, Франции, США
 и расстроило складывавшийся антисоветский империалистиче¬
 ский фронт западных держав. 48
переговоры «с германским правительством, которому
 можно верить». Не Гптлер, а Германия могла бы еще
 иметь мир, который обеспечивал ей не только суще¬
 ствование, но и все захваты последних лет — Австрию,
 Судетскую область, может быть, даже Чехословакию и
 Данциг. В эту странную мирную первую военную зиму дей¬
 ствительно велись зондирующие переговоры между
 английскими дипломатами и представителями герман¬
 ских оппозиционных кругов, в ходе которых с большей
 или меньшей надеждой обсуждались планы заключения
 мира. Однако отныне предпосылкой для этого мог быть
 лишь военный государственный переворот в Германии,
 который поставил бы у власти правительство, «кото¬
 рому можно верить». Но для этого отсутствовали все
 условия, хотя подобные шаткие планы и вынашива¬
 лись. Несмотря на все опасения, никто из немецких гене¬
 ралов и консервативных политиков не отважился
 всерьез выступить против Гитлера. Он был слишком
 везучим. Для немецких обывателей он стал чудотвор¬
 цем и мессией, наполовину приемлемым даже для
 своих критиков и оппонентов. Военного переворота не произошло, и в 1940 году
 Гитлер развернул войну на Западе. Сначала он захва¬
 тил Норвегию и Францию; затем начал воздушную
 войну против Англии, чтобы создать условия для втор¬
 жения, и бомбовую войну против Лондона и других
 английских промышленных городов, которую англи¬
 чане окрестили «молнией». Войну объявила Англия, а
 вела ее отныне Германия. Характерно, что всеми своими наступательными
 военными акциями Гитлер по-прежнему стремился
 в основе своей к тому же, для чего он заключил пакт
 с Москвой, а именно отбить у Англии охоту к войне и
 добиться согласия на «свободу действий на Востоке».
 Каких-либо военных целей протцв Англии Гптлер не
 имел ни сейчас, ни раньше. Он не был заинтересован
 в захвате и оккупации Англии. Она не была «жизнен¬
 ным пространством» для Германии. Мысль о развале
 Британской империи, результатами которой по поло¬
 жению вещей могли воспользоваться Америка и Япо¬
 ния и, может быть, даже Россия, а не Германия, была 49
для Гитлера совсем неприемлемой. Он не вел и воен¬
 ных приготовлений для войны против Англии. Един¬
 ственная операция, которая могла обещать ему побед¬
 ное окончание войны, а именно вторжение в Англию,
 даже в момент ее военной слабости, когда английская
 армия была разоружена под Дюнкерком, была неосу¬
 ществимой. Германский флот был слишком слаб, чтобы
 обеспечить высадку крупного контингента вооружен¬
 ных сил, а попытка достичь господства в воздухе по¬
 терпела крах во время воздушной войны против Анг¬
 лии. Кроме того, план вторжения в Англию был
 довольно сумасбродной импровизацией, и в той готов¬
 ности, с какой Гитлер через несколько недель вновь
 отказался от него, чувствовалось, что решение это
 было для него облегчением. Все, что Гитлер мог предпринимать и предприни¬
 мал против Англии, сводилось по-прежнему к косвен¬
 ной, психологической войне. Он выбил из рук Англии
 «материковую шпагу» в лице Франции, захватив все
 побережье от Нордкапа до Пиреней, и взял ее в морские
 клещи. Вермахт нагнал страху на Англию возможным
 вторжением («успокойтесь, он придет») и грозил сте¬
 реть с лица земли английские города. Действительно,
 в течение всей зимы была исковеркана ночными бом¬
 бардировками жизнь жителей Лондона и других круп¬
 ных городов. Теперь Гитлер надеялся, что Англия
 наконец поймет бесперспективность «навязанной» ему
 войны, потеряет всякое желание ее вести и согласится
 предоставить ему «свободу действий на Востоке». Это
 было все, чего хотел от Англии Гитлер. Но так же как призванный запугать Англию пакт
 с Москвой привел к объявлению войны со стороны
 Англин, так и все его удары по этой стране имели
 для Гитлера обратный результат. Войну, которую
 Англия сначала воспринимала лишь как ошибочпый,
 несчастный случай, почти как недоразумейпе, теперь
 она рассматривала как горькую необходимость, а
 Гитлера и гитлеровскую Германию как непримиримых
 врагов. Выражением такого поворота взглядов и настрое¬
 ний, происшедшего после победы Германии над Норве¬
 гией, была замена Чемберлена Черчиллем, человеком,
 который «уже давно это предвидел», Только теперь 50
объявлялась пастоящая война, только теперь полити¬
 ческие силы Англии были готовы поднять наконец
 брошенную Гитлером перчатку и направить свои уси¬
 лия на достижение «победы любой ценой» (Черчилль).
 И только воздушная война сделала войну подлинно
 народным делом. То, что должно было заставить анг¬
 лийские народные массы требовать мира, привело к их
 требованию о возмездии, и когда позже возмездие
 стало жестокой реальностью, они приветствовали ее
 с определенной ненавистью и удовлетворением. 1940 год казался большинству немцев тогда и
 считается до сих пор годом самых крупных успехов
 Гитлера. Фактически же это был год его первого пора¬
 жения. Именно в этом году война с Англией стала
 настоящей войной. В конце года ее уже нельзя было
 избежать. Сама по себе война с Англией не была еще, конеч¬
 но, концом Германии. Последняя едва ли могла ее
 выиграть, но и едва ли проиграть. Однако эта война
 означала, что гитлеровская Германия ввязалась в оши¬
 бочную войну. Она вела отныне войну, в которой обе
 стороны ничего не могли выиграть и которая в луч¬
 шем случае после длительного и напрасного кровопро¬
 лития могла закончиться изнурительным миром. Но если эта война еще и не означала конца Герма¬
 нии, все же она была концом широко задуманной
 концепции Гитлера. План его захватнической войны
 против России отводил Англии место надежного друга
 Германии. Даже в этом варианте он был игрой ва-банк.
 Имея в лице Англии открытого врага, такая война
 становилась самоубийством. Если Германия, которая
 к концу 1940 года уже прочно завязла в войне с Анг¬
 лией, хотела выстоять с меньшими потерями, она
 должна была отказаться от всех своих дальнейших
 захватнических планов. Гитлер должен был даже при¬
 мириться с мыслью, что он может постепенно попасть
 в определенную зависимость от своего нового парт¬
 нера — Советского Союза. Но именно эта мысль была для Гитлера невыноси¬
 мой. Он ринулся вперед. Именно 1940 год, который
 связал его «ошибочной» войной, укрепил его, несмотря
 на это, а может быть именно из-за этого, в решении
 начать все же «правильную» войну*
Глава третья ВОЙНА ПРОТИВ РОССИИ -
 «ПРАВИЛЬНАЯ» ВОЙНА В 1940 и 1941 годах у Гитлера не было причин
 бояться Советского Союза или жаловаться на него.
 Пакт о ненападении, заключенный в августе 1939 года,
 функционировал удовлетворительно. Несмотря на от¬
 дельные трения, Советский Союз придерживался
 в отношении Германии исключительно оборонительной
 тактики и был вполне лоялен. Отношение СССР к Анг¬
 лии было более чем холодным. Значительные и осуще¬
 ствлявшиеся в срок поставки сырья и продовольствия
 с Востока делали Германию неуязвимой на случай
 блокады. Желание путем доброжелательного нейтрали¬
 тета по отношению к Германии не дать втянуть себя
 в войну полностью отвечало также интересам и пози¬
 ции Советского Союза. СССР был еще далек от завер¬
 шения своей индустриализации, и от войны с Герма¬
 нией он не мог ожидать ничего хорошего, напротив —
 лишь опасаться самого худшего. И недаром в августе 1939 года, когда Россию сманивали обе стороны, она
 остановилась на Германии. И совершенно правильно
 писал генерал-майор Эрпх Маркс, который 5 августа 1940 года по заданию Гитлера представил первую раз¬
 работку генеральным штабом похода на Восток:
 «Русские не окажут нам дружеской услуги — онп не
 нападут на нас». И все же во второй половине 1940 года Гитлер при¬
 нял решение напасть на Россию. Это решение, оказав¬
 шееся самоубийственным, производит совершенно не¬
 объяснимое впечатление. Как мог Гптлер, отягощенный
 войной с Англией (и угрозой войны с Америкой), на¬
 чать без нужды еще войну с Россией? Именно он,
 который в качестве предпосылки войны с Россией 52
всегда проповедовал партнерство с Англией? И все же
 в этих рассуждениях, в которых неизбежная война
 с Англией казалась Гитлеру теперь дополнительным
 аргументом для войны с Россией, есть определенная
 парадоксальная логика. Целесообразно со всем бес¬
 пристрастием проследить ход мыслей Гитлера. Война с Англией достигла осенью 1940 года мерт¬
 вой точки. Вторжение в Англию с помощью имеющих¬
 ся средств оказалось неосуществимым. Воздушная
 война осталась со стратегической точки зрения безре¬
 зультатной. По крайней мере в это время Гитлер не
 мог подступиться к Англии. Но и Англия не могла до
 поры до времени подобраться к Германии. Она отста¬
 вала от Германии в области вооружения по крайней
 мере на два года, и даже при полной мобилизации всех
 ее сил их никогда не хватило бы для успешного втор¬
 жения на континент. Она вынуждена была ждать
 Америку, которая отставала от Германии по воору¬
 жению по меньшей мере на три года. Таким образом, война на Западе должна была оста¬
 ваться в ближайшие два-трп года позиционной войной
 и сопровождаться гонкой вооружения. Однако Герма¬
 нию такая перспектива совсем не устраивала по двум
 причинам. Во-первых, объединенный англо-американский во¬
 енный потенциал был больше германского и при пол¬
 ном развертывании неизбежно превосходил бы его.
 Германия не могла выиграть гонку вооружений, разве
 только при условии, что она значительно расширила
 бы свой собственный потенциал. Во-вторых, благодаря своему преимуществу в воо¬
 ружении Германия достигла в то время как раз апогея
 в военном превосходстве, что даже в лучшем случае
 не могло больше повториться. Вооружение современного индустриального государ¬
 ства-процесс, занимающий четыре года. Когда-то Чер¬
 чилль очень образно описал это: «В первый год — почти
 ничего; во второй — очень мало; в третий — значитель¬
 ное количество; начиная с четвертого — столько, сколь¬
 ко нужно». В 1940 году Англия застряла на втором году
 своего вооружения («очень мало»), Америка — даже
 на первом («почти ничего»), Германия же находилась
 на четвертом («столько2 сколько нужно»)· 53
Таким образом, Германия по краппеп мере еще па
 два года была гарантирована от крупного наступления
 Запада и имела свободные руки. Если бы она исполь¬
 зовала эти два года для значительного расширения
 своего собственного потенциала, она могла бы надеять¬
 ся, что и позже не уступит своим западным противни¬
 кам. Однако Германия не использовала эту возмож¬
 ность и поэтому должна была ожидать, что примерно
 с 1943 года начнет во все большей степени отставать.
 Итак, она должна была использовать эти два года. Но
 как и где? Германия готовилась к войне не против Англии и
 Америки — у нее не было крупного флота и бомбарди¬
 ровщиков дальнего действия, — а в соответствии
 с внешнеполитической концепцией Гитлера — к войне
 на суше против Франции и России. Ее сила заключа¬
 лась в армии и авиации, которая создавалась как вспо¬
 могательное оружие для сухопутных войск, как летаю¬
 щая артиллерия. Однако этот инструмент войны мог
 быть использован только на континенте, а на конти¬
 ненте имелась лишь одна цель: Россия. К Англии Гитлер не мог подступиться (тем более
 к Америке), а к СССР мог. И если бы ему удалось в те¬
 чение этих двух лет подчинить эту страну своей воле
 п заставить ее людей и машины работать на Германию,
 тогда бы он мог надеяться, что в 1943 пли 1944 году
 будет готов к заключительной схватке с Англией и
 Америкой и успешному отражению попытки англо-аме¬
 риканского вторжения. Такова логика, которой руководствовался Гитлер
 в 1940 году, когда он свою конечную цель, а именно за¬
 воевание Советского Союза, превратил в необходимый
 промежуточный этап для войны с Англией. Если Гер¬
 мания хотела использовать эти два года не нарушаемой
 никем свободы действий, созданной ее преобладанием
 в сфере вооружений, то это могло произойти только
 путем победоносной войны против Советского Союза,
 даже если СССР не давал ни повода, ни предлога к по¬
 добной войне. Другие агрессивные планы, как, напри¬
 мер, план командующего флотом Редера о глубоком
 вторжении на Средний Восток или проникновении
 в Западную Африку через Испанию, не соответствовали
 характеру вооружений Германии. Подобные планы под- 54
вергали германскую армию, заброшенную за океан,
 опасности быть отрезанной преобладающим английским
 флотом и не обещали даже в случае удачи (что было
 невероятным) никаких результатов, могущих оказать
 решающее влияние на исход войны. Нужно было ре¬
 шать: Россия или ничего. Два других соображения укрепили Гитлера в его ре¬
 шении начать войну против СССР, которая всегда была
 и оставалась его истинным намерением, и не отклады¬
 вать поход на Восток до окончания войны с Западом.
 Первый момент носил психологический характер и со¬
 стоял в том, что в данном случае отложить означало,
 видимо, отказаться вообще. Гитлер неоднократно за¬
 являл, что после победоносной войны с Западом и за¬
 ключения мира ему едва ли удастся «переутомленный
 двумя крупными войнами» немецкий народ «поднять
 еще раз против России». Теперь же все равно шла
 война, и поэтому заодно можно было решить и эту
 проблему. Именно для обоснования войны с СССР Гитлер ча¬
 сто прибегал ко лжи, лишь отдельные из его высказы¬
 ваний по этому комплексу вопросов можно принимать
 за чистую монету. Но и они отличаются правдоподоб¬
 ностью лишь потому, что позволяют разглядеть, что
 война против Советского Союза всегда оставалась его
 заветной целью. Вторым моментом была чрезвычайно неприятная
 мысль о растущей зависимости, в которую Гитлер не¬
 избежно попал бы от СССР в ходе войны с Западом,
 если бы он отказался от своего замысла. Правда, с 1939,
 года СССР вел себя как вполне лояльный партнер и по¬
 ставщик, и разница между тем, что эта страна добро¬
 вольно делала для Германии, и тем, что можно было
 получить силой от побежденной, разрушенной ВОЙНОЙ
 и озлобленной России, по крайней мере в первые ре¬
 шающие годы войны, была бы совсем не такой уж боль¬
 шой. Не было также оснований считать, что Сталин на¬
 нес бы Германии удар в спину, когда она вела решаю¬
 щую битву с западными державами на побережье
 Атлантики. Сталин не мог серьезно желать поражения
 Германии, поскольку она была нужна ему как проти¬
 вовес и заграждение от западных держав, которые вну¬
 шали ему еще больший страх и недоверие, нежели 55
Германия. Однако можно было ожидать, что Сталин
 станет поднимать политическую цену за свое доброже¬
 лательное отношение и поддержку по мере того, как
 Германия будет попадать в затруднительное положе¬
 ние на Западе. Партнерство между Гитлером и Сталиным не было
 полюбовным союзом, в том числе и со стороны Сталина.
 Если можно было бы превратить своенравного и само¬
 вольного партнера — СССР — в беззащитную и покорен¬
 ную, по крайней мере уступчивую, Россию, то Гитлер
 всегда предпочел бы такой вариант. Но было ли это вообще возможно? Как раз в этом
 месте мы сталкиваемся с ошибкой Гитлера. На войну с Советским Союзом, которую он хотел
 вести теперь в известной мере лишь как промежуточ¬
 ный этап в войне с Западом, Гитлер перенес без про¬
 верки и изменений представления, которые он составил
 себе с самого начала на этот случай. В то время он на¬
 деялся, что сможет вести войну без всяких отклонений
 и осложнений, в полном согласии с Англией, с проч¬
 ным обеспечением тыла и концентрированным исполь¬
 зованием всех сил Германской империи и будет иметь
 для этого неограниченное время. Планировавшаяся ранее война должна была стать
 войной колониальной, а это значит: особенно жестокой.
 Разгром русских вооруженных сил был бы лишь первым
 актом, за которым должна была последовать тотальная
 оккупация этой огромной страны, полная ликвидация
 государственной власти Советского Союза, истребление
 звена руководящих кадров и интеллигенции, создание
 подвижного германского колониального аппарата и, на¬
 конец, порабощение 170-миллионного населения. Сом¬
 нительно, был ли вообще, отбросив всякую мораль, вы¬
 полним подобный план даже при самых благоприятных
 обстоятельствах. Во всяком случае, это был план, для
 выполнения которого была необходима жизнь целого
 поколения. Теперь же Гитлер имел для войны с СССР всего
 лишь два года. Но даже и в эти два года четверть гер¬
 манской армии и треть военно-воздушных сил были
 связаны на Западе. К концу этого срока Гитлер был
 бы вынуждоп вновь перебросить большую часть своих
 войск на Атлантическое побережье, и Россия, если не 66
считать незначительные оккупационные войска, была
 бы предоставлена сама себе. В этих изменившихся условиях Гитлер мог, однако*
 лишь надеяться в лучшем случае выиграть против Со¬
 ветского Союза «европейскую нормальную войну»
 с ограниченными целями — своего рода расширенный
 вариант блицкрига против Франции. Этому соответство¬
 вали и военные планы, которые предусматривали на¬
 ступление лишь до лцнпп Волга — Архангельск. Дли¬
 тельная оккупация также и азиатской части Совет¬
 ского Союза по ту сторону Урала, даже в случае
 военной победы, полностью истощила бы немецкие силы
 и сделала невозможным продолжение мировой войны, В условиях ограниченного времени и сил планы
 Гитлера могли иметь успех только в том случае, если
 бы русские сделали ему одолжение и, как французы
 в 1940 году, вступили бы всей силой своих мобилизо¬
 ванных армий в решающую борьбу вблизи границы,
 вместо того чтобы использовать просторы русской тер¬
 ритории. Только в этом случае можно было бы выиг¬
 рать решающую битву. Кроме того, должно было най¬
 тись русское правительство, которое признало бы такое
 военное решение неизменным и, как правительство Пе-
 тэна во Франции, предпочло бы длительной отчаянной
 борьбе быстрое военное перемирие. Но и в этом случае Гптлер должен был бы, как и
 во Франции, проявить готовность выставить для такого
 перемирия приемлемые, «нормальные» условия. Он дол¬
 жен был бы по крайней мере признать авторитет этого
 русского правительства в своей стране и создать для
 русского населения в оккупированных областях более
 пли менее нормальные условия жизни. Только в этом
 случае Гитлер мог надеяться заставить побежденную
 Россию пойти на «коллаборацшо», подобно тому как
 это было с побежденной Францией. Только в этом слу¬
 чае он мог думать о том, чтобы спустя два, самое боль¬
 шее три года вновь повернуться к побежденной России
 спиной, не опасаясь немедленного развязывания рус¬
 скими освободительной войны, которая означала бы
 войну на два фронта в момент англо-американского
 вторжения. Это была дилемма, которая вставала перед Гитлером
 в случае войны с СССР. Даже быстрая военная победа, 5?
которая была далеко не само собой разумеющейся, гро-
 8нла скорее ухудшением, нежели улучшением положе¬
 ния Гитлера в решающей фазе мировой войны, если бы
 не удалось победу на Востоке тотчас же перечеканить
 в мир — более того, установить дружеские отношения
 между побежденной Россией и Германией. Но любая мысль о подобной политике была для Гит¬
 лера весьма далекой. Он по-прежнему находился в пле¬
 ну своей идеи фикс о германском жизненном простран¬
 стве на Востоке. Он не признавал или не хотел призна¬
 вать, что эта идея разрывает теперь рамки его страте¬
 гических возможностей. Из-за недостатка времени,
 который исключал колониальную войну с Россией, оп
 уже с первого дня войны пустил в ход колониальные
 меры истребления и порабощения. Тем самым он с са¬
 мого начала показал народу и армии противника, что
 их ожидает в случае поражения, и вверг их в отчаяние,
 еще не победив. Война с Россией была проиграна еще до того, как
 Гитлер ее начал. Даже в европейской, «нормальной» войне Россия
 оказалась бы, очевидно, победителем: численность ее
 населения более чем в два раза превышала население
 Германии. СССР также имеет богатые военные тради¬
 ции, высокую степень вооружения, а для обороны —
 такое почти непреодолимое оружие, как пространство.
 Советский Союз совсем не «созрел для падения» — это
 было молодое, мощно развивающееся государство, ко¬
 торое переживало этап широкой модернизации и инду¬
 стриализации. С того момента как русская боевая мораль не ста¬
 вилась больше под вопрос, Россия с ее военно-техниче¬
 ским равновесием и ее численным и террпторальным
 превосходством не могла больше проиграть войну, а
 Германия выиграть ее. Даже крупные отступления рус¬
 ских на южном фронте в 1942 военном году никак не
 меняли положения дел. В ходе этих отступлений не
 было больше массовых пленений, как это имело место
 во время крупных поражений в первые месяцы войны.
 В 1942 году Россия сознательно использовала свое про¬
 странство как оружие, долгое отступление завершилось
 Сталинградом. 58
Война против СССР, начатая в 1941 году, не имела
 дипломатической предыстории. В отличие от войны
 с Англией ей не предшествовали ни спор, ни напряжен¬
 ная ситуация, ни разногласия, ни ультиматум. Кроме
 как своим существованием, СССР не давал Гитлеру ни¬
 какого повода для развязывания войны. Начать войну
 против СССР и вести ее как колониальную войну было
 единоличным решением Гитлера. Однако следует под¬
 черкнуть, что против этого решения в Германии не
 было ни малейшего признака сопротивления, как это
 еще дмело место в кризисы, которые предшествовали
 Мюнхенскому соглашению 1938 года, развязыванию
 войны 1939 года и походу против Франции 1940 года.
 Никогда еще Гитлер не имел за собой столь сплочен¬
 ную Германскую империю, как в своей убийственной
 и самоубийственной войне против Советского Союза« Война с СССР не имеет, несмотря на большое число
 кровопролитных битв, собственной военной истории. Ни
 разу в ходе войны ее исход не зависел от лучшего или
 худшего плана отдельных операций, смелости проекта
 битвы, стратегического таланта того или иного ведуще¬
 го генерала. Имевший место впоследствии спор о реше¬
 нии Гитлера осуществить в сентябре 1941 года нападе¬
 ние сначала на Киев, а не на Москву является беспо¬
 лезным. Противоположное решение, даже если бы оно
 привело к взятию Москвы, не изменило бы ход войны.
 С того момента, когда русскому народу стали ясны ис¬
 тинные намерения Гитлера, немецкой силе была про¬
 тивопоставлена сила русского народа. С этого момента
 был ясен также исход: русские были сильнее не только
 потому, что они превышали численностью, но прежде
 всего потому, что для них решался вопрос жизни и
 смерти, а для немцев — нет. Для немцев речь шла лишь о победе или поражении.
 Победа была проиграна с того момента, когда русские
 взяли себя в руки, то есть уже в декабре 1941 года.
 Однако поражение от русских не означало для немцев,
 что их страна будет превращена в то, во что преврати¬
 лась бы Россия в случае нанесения ей поражения Гит¬
 лером. Кроме того, немцы еще могли помешать тому, что¬
 бы русские стали их едппствеппымп победителями. Пос¬
 ле декабря 1941 года, когда контрнаступлением под 59
Москвой русские доказали свою вновь обретенную волю
 к борьбе, Германия уже не могла выиграть войну, но
 она могла затянуть ее на годы, пока западные державы
 не были готовы к вступлению в войну. Немцы могли
 до известной степени выбирать, кем они хотели бы быть
 побежденными и кому помочь одержать победу — Во¬
 стоку илп Западу. Они могли даже надеяться использо¬
 вать Восток против Запада или Запад против Востока.
 С этого момента, правда, они поставили бы на карту
 единство своего государства. С этого времени западные державы играли для Гер¬
 мании другую роль, и война на Западе изменила свое
 лицо. Пока Гермаппя боролась на Востоке за победу,
 она была заинтересована по возможности дольше за¬
 тянуть активизацию военных действии на Западе, а
 особенно вступление в войну Америки. Но с тех пор
 как Германия на Востоке могла бороться лишь за от¬
 срочку поражения, она должна была быть заинтересо¬
 вана по возможности ускорить вступление западных
 держав в войну, а значит, и вступление в войну Амери¬
 ки. Ведь лишь активное выступление Англии и Амери¬
 ки на европейском театре поепных действий давало
 Германии шапс заменить поражение на Востоке пора¬
 жением на Западе илп даже вызвать большую войну
 между Востоком и Западом как продолжение войны
 с Советским Союзом, в ходе которой выступить на той
 или иной стороне (на какой, сомнений почти не вызы¬
 вало) и таким образом все же превратить поражение
 в победу. Это новое положение Гитлер осознал 6 декабря 1941
 года, когда русские начали необычайно мощное контр¬
 наступление под Москвой. «Когда началась зимняя ка¬
 тастрофа 1941—1942 гг., — говорится в военном днев-
 ппке главного штаба вермахта, — фюреру и генерал-
 полковпику (Подлю) стало ясно, что кульминационный
 пункт пройден и... больше пельзя достичь победы». Через пять дней, 11 декабря 1941 года, Гитлер объя¬
 вил войну Америке. Между этими двумя событиями
 существует взаимосвязь.
Глава четвертая ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ
 КАК ЗОВ О ПОМОЩИ Из всех решений Гитлера самым загадочным явля¬
 ется объявление войны Америке. На первый взгляд
 оно выглядит как чистое безумие. Гитлер всегда недооценивал Советский Союз («ог¬
 ромный колосс на Востоке созрел для падения»). Но
 недооценивать Соединенные Штаты Америки и их ги¬
 гантский военный потепциал ему никогда не приходило
 в голову. Он знал совершенно точно, что Германия
 никогда не сможет выиграть войну против Америки.
 И все же он объявил Америке войну, к тому же в мо¬
 мент, когда Германия уже вела войну с Англией и
 СССР. Гитлер знал и другое, а именно, что он вообще не
 мог вести войпу против Америки. В то время как для
 всех других войн у него имелись детальпо разработан¬
 ные планы, для войны против Америки ничего подоб¬
 ного не было — ни плана операций, ни анализа гене¬
 рального штаба. Объяснялось это следующей причиной:
 с оружием, которым обладала Германия, она в еще
 меньшей мере, чем к Апглпи, могла подступиться к Аме¬
 рике. О вторжепип па территорию Америки вообще
 нечего было и думать. Немецкие бомбардировщики
 также не достпгали Америки. Можпо было лишь рас¬
 ширить масштабы подводной войны. Объявление войпы США было не тем, что обычно
 понимают под таким актом: это было сообщение,
 что Гермаппя распространяет войпу и па Америку,
 Через три недели после объявления войпы, 3 япваря
 1942 года, Гитлер заявил японскому послу Охпма
 с ошеломляющей прямотой, что оп еще пе зпает, как 61
можно победить США. Как бы странно это ни звучало,
 однако по своему военно-политическому содержанию
 объявление войны было не чем иным, как при¬
 глашением Америки начать воину против Гер¬
 мании. Два крупных неожиданных события предшествовали
 объявлению Германией войны Америке: контрнаступле¬
 ние русских под Москвой 6 декабря 1941 года и напа¬
 дение Японии 7 декабря на тихоокеанский американ¬
 ский флот у Пёрл-Харбора. Русское наступление окон¬
 чательно показало Гитлеру, что он недооцепил силы
 Советского Союза и отныне на долгое время будет
 сильно запят войной на Востоке, если ему вообще
 удастся избежать быстрой катастрофы, как это было
 с Наполеоном в 1812 году. Японское нападение откры¬
 вало непредвиденную перспективу: внимание Америки
 будет привлечено к Азии, у нее длительное время пе
 будет сил, чтобы заняться Германией. Итак, было две причины, которые требовали в этот
 момент самого смирного поведения по отношению
 к Америке. Если Германия еще надеялась выиграть
 войну против СССР или выстоять хотя бы без тоталь¬
 ного поражения, для нее именпо в это время было
 важно избежать вступления в войну Америки или
 в крайнем случае как можно дальше отодвигать его.
 Нападение Японии, которое отвлекало силы Америки от
 Германии, еще раз предоставило обнадеживающую воз¬
 можность для этого. Но именно в этот момент Гитлер
 и объявил Америке войну, не имея для этого никакого
 непосредственного повода. Это решение Гитлера было и остается необъясни¬
 мым до сегодняшнего дня. Большинство предпринятых
 объяснений — мания величия, долгое время подавля¬
 вшаяся и неожиданно прорвавшаяся ярость, нибелун-
 говская преданность Япопип, стремлепие иметь свободу
 рук для подводной войны в Атлаптпке — не выдержи¬
 вают никакой критики. И все же есть объяснение этому,
 причем оно проливает одновременно свет и па многое
 другое, что на первый взгляд кажется необъяснимым:
 например одержимость, с которой Гитлер «до послед¬
 ней мипуты» продолжал уже проиграппую войну, пли
 готовпость, с которой послегптлеровская Германия по¬
 корно смирилась со своим разделом. С момента объяв¬ 62
ления Гптлером войны Америке начинается в известной
 степени послевоенная история Германии. Соображения,
 лежавшие тогда еще в скрытой форме в ее основе,
 позднее многие годы определяли внешнюю политику
 Федеративной Республики Германии, и до сих пор
 проявляется ее злокачественность. Решение Гитлера добиться давно ожидавшегося, но
 затянувшегося вступления Америки в войну было не¬
 ожиданным, но обдуманным. Между идеей объявить
 войну и ее осуществлением не прошло и пяти дней.
 За это время Гптлер полностью пересмотрел политику,
 которую он проводил в отношении Америки. Чтобы
 уяснить, почему он это сделал, необходпло сначала
 понять эту политику, а также политику Америки. Дело
 в том, что в ходе длительной тайной борьбы, которая
 предшествовала объявлению Германией войны, лишь
 один раз Гитлер находился в обороне, а не в наступле¬
 нии. Инициатива принадлежала Америке. Американский президент Рузвельт был единствен¬
 ным из всех противников Гитлера, кто действительно
 хотел войны с гитлеровской Германией и сознательно
 искал повода для ее начала. С момента нападения Гер¬
 мании на Францию в мае — июне 1940 года Рузвельт
 был убежден, что германское господство на Атланти¬
 ческом побережье Франции и германская опасность для
 Англии являются серьезной угрозой для Америки и
 ликвидировать ее на длительное время можно лишь
 вооруженной интервенцией на стороне Англии. Моти¬
 вом для политики Рузвельта, преследовавшей цель
 начать войну против Германской империи, были не
 антипатия к Германии и не ненависть к фашизму и
 нацизму. Это также имело значение, но отнюдь не
 решающее. Начиная с 5 ноября 1940 года, когда Рузвельт был
 переизбран на пост президента, он делал все, чтобы
 поддержать и усилить Англию и шаг за шагом при¬
 близить момент, а затем втянуть Америку в войну.
 Однако совершенно очевидно, что, несмотря на огром¬
 ные усилия, ему не удалось до декабря 1941 года до¬
 стичь своей цели, и нет оснований считать, что в этот
 период (пли позже) он сумел бы это сделать, если бы
 Гитлер неожиданно не решил выполнить эту работу
 за него. 63
В отлпчпе от своего президента Америка не хотела
 войны. Конечно, она с симпатиями относилась к Анг¬
 лии и сочувствовала ее положению, была готова обеспе¬
 чить «all aid short of war» (то есть пойти в своей по¬
 мощи до грани войны), но в войну включиться не
 хотела; от нее требовали слишком многого. Америка
 не хотела вести войну из-за Англии. И конечно, она
 совсем не хотела воевать за СССР. Когда Гитлер оставил в покое Англию, чтобы летом 1941 года обрушиться на СССР, политике Рузвельта
 был нанесен на некоторое время тяжелый удар. После
 того как осенью того же года последствия удара были
 в определенной степени преодолены, возникла новая
 угроза для его политики: война с Японией. Американский президент не был диктатором, он не
 был всесильным. Рузвельту пришлось проявить все свое
 большое политическое мастерство, чтобы с помощью
 все новых идей и приемов заставить американскую
 лошадь подойти к воде. Но заставить ее напиться не
 удалось даже ему. Чтобы действительно начать войну
 против Германии, ему нужна была помощь Гитлера.
 Но Гитлер до декабря 1941 года и пальцем не поше¬
 вельнул, чтобы помочь в этом Рузвельту. Более того,
 он действовал наоборот. Положение Рузвельта было метко определено в
 записках германского посла в Вашингтоне Ганса Ген¬
 риха Дикхофа, который 6 июня 1941 года писал: «Пре¬
 зидент стоит перед сложной дилеммой. С одной сторо¬
 ны, на него все большее давление оказывает Англия,
 стремящаяся втянуть США в войну, и он внутренне
 готов к этому; с другой — он не может пока совершить
 этого шага, так как а) до сих пор не ясно положение
 в Тихом океане (Япония), б) в общественном мнении
 страны по-прежнему преобладают настроения против
 вступления в войну... Из-за преобладающего мнения
 своего народа он не может пойти на войну, которая в
 соответствии с конституцией может быть объявлена
 лишь с одобрения конгресса». Гптлер был хорошо информпрован о ситуации и
 поэтому соответственно вел себя. Своей пассивностью,
 сдержанностью и подчеркнутой корректностью он делал
 трудности Рузвельта почти непреодолимыми. Так про¬
 должалось в течение всего года. Рузвельт неоднократно 64
пытался своими колкостями толкнуть Гитлера на oitpô-
 метчивые действия, но последний не поддался провока¬
 циям. Гитлер был полон решимости не давать Америке
 повода для войны по меньшей мере до победного окон¬
 чания войны с Советским Союзом. Длившаяся тринадцать месяцев (с ноября 1940 по
 декабрь 1941 года) дуэль между Рузвельтом и Гитле¬
 ром выглядит забавно, поскольку Гитлер выступил в
 ней в совершенно необычной роли: полному ярости Руз¬
 вельту противостоял кроткий почти как овечка Гитлер.
 Когда, например, в конце мая 1941 года германская
 подводная лодка потопила американское судно в юж¬
 ной части Атлантики, Рузвельт в своем послании
 конгрессу заклеймил этот акт как «международное
 правонарушение», блокировал все германские активы в
 США и потребовал закрыть консульства Германии. Гит¬
 лер же категорически запретил любые акции герман¬
 ских военно-морских сил против американских судов,
 находящихся вне установленных зон операций. Он со¬
 кращал также район действий немецких подводных ло¬
 док по мере того, как Америка расширяла в Атлантике
 свою зону безопасности. Когда Рузвельт в сентябре от¬
 дал приказ стрелять по любой германской подводной
 лодке, обнаруженной в западной части Атлантики, Гит¬
 лер, по приказу которого в это же самое время в Со¬
 ветском Союзе ежедневно проводили широкие операции
 по массовому уничтожению невинных мирных людей,
 воспринял и это терпеливо. Он хотел выиграть войну
 против СССР с целью колонизации и дс ее завершения
 стремился избежать любых осложнений с Америкой.
 Вполне возможно, что и позже, особенно после начала
 японо-американской войны, ему удалось бы достичь
 этой цели, если бы ои захотел. Достаточно ясно представить себе положение Аме¬
 рики после 7 декабря 1941 года и попытаться оценить
 его глазами амерпканцев, чтобы сказать, что страна пе
 была готова начать неспровоцированную войну против
 Германии, которую ее президент, руководствуясь госу¬
 дарственно-политическими соображениями, считал не¬
 обходимой. Гитлер не давал ему для этого ни случая,
 ни повода. И вот Америке бросается самый серьезный
 вызов, она чувствует себя униженной, но не со стороны
 Германии, а Японии. Не Германия, а Япония начала 3 С. Хаффнер 65
войну с Америкой, уничтожив одним ударом большую
 часть ее тихоокеанского флота и напав на Филиппины
 и английские Гонконг и Малайю. Разве не естественно,
 что Америка собрала после этого все силы, хотя они не
 были еще полностью мобилизованы, чтобы исправить
 случившееся и отплатить Японии? Как бы выглядело,
 если бы в этой ситуации Рузвельт оставил Японию в
 покое и развязал войну против Германии? Ни психоло¬
 гически, ни политически в период между 7 и 11 декаб¬
 ря это было просто невозможно. Никогда еще Рузвельт и Черчилль так не боялись
 за свою совместно разработанную стратегию в отноше¬
 нии Германии, как в эти дни. Нападение Японии гро¬
 зило полностью перечеркнуть ее. Своим объявлением
 войны Америке Гитлер сам спас эту стратегию, в том
 числе и германо-японский союз. Этот союз в виде Трой¬
 ственного пакта от 27 сентября 1940 года (третьим
 членом союза была Италия) носил следующий харак¬
 тер. Обязательства по союзу вступали в силу лишь в
 случае, «если одна из трех договаривающихся сторон...
 подвергнется нападению» (статья 3) *. Ведь не Аме¬
 рика напала на Японию; та сама была очевидным и
 признанным агрессором. Таким образом, юриди¬
 ческого обязательства начать войну на стороне Японии
 у Германии не было. Тем более не было морального
 обязательства: Япония не спросила Германию и даже
 не предупредила ее о нападении на Америку. Германия
 была поставлена перед совершившимся фактом, так же
 как, впрочем, и Япония при нападении Германии на
 СССР. * 25 октября 1936 года гитлеровская Германия н фашист¬
 ская Италия подписали соглашение, по которому они догово¬
 рились о разграничении сфер экономической экспансии на
 Балканах и в Дунайском бассейне. Была достигнута догово¬
 ренность о еще большем усилении военной помощи испанским
 мятежникам. Так создалась «ось» Берлин — Рим. Этот фашист¬
 ский союз намечал исходные позиции для обширной программы
 разбойничьих действий фашистских государств на междуна¬
 родной арене. 25 ноября 1936 года к «оси» Берлин — Рим при¬
 соединилась и милитаристская Япония. Соглашение между Гер¬
 манией, Италией и Японией — тройственная фашистская
 «ось» — было известно под названием «Антикомминтерновскии
 пакт». Этим был оформлен складывавшийся в тридцатых годах
 блок агрессивных государств. 66
В то время Германия напрасно пыталась уговорить
 задним числом Японию принять участие в войне против
 СССР (кстати, инициатива исходила от Риббентропа,
 а не Гитлера, который еще считал, что он один спра¬
 вится с СССР, намеревался один полностью завладеть
 этой страной). Так же безуспешно Германия, в данном
 случае сам Гитлер, пыталась зимой 1940/41 года побу¬
 дить Японию напасть на английские владения на Даль¬
 нем Востоке, а пмепно на Сингапур. Японцы всегда
 были глухи к таким желаниям Германии: они прово¬
 дили свою собственную политику *. Японцы пе могли
 ожидать и не ожидали, что из-за любви к ним Германия
 изменит свою сдержанную по ряду серьезных причин
 политику в отношении Америки. Кроме того, Германия
 и не могла оказать им военную помощь: она завязла со
 своими сухопутными войсками в России, а ее скромные
 военно-морские силы были полностью заняты в Атлан¬
 тическом океане. Между Германией и Японией никогда
 не было совместных военных планов. Каждая из них
 проводила свою собственную политику и вела свои соб¬
 ственные войны. Каждая пыталась извлечь выгоду за
 счет другой стороны. Таким образом, нападение Японии на США не было
 для Гитлера причиной для самоубийственного пересмот¬
 ра политики в отношепии Америки. Оно могло послу¬
 жить лишь поводом для этого. Причину же мы должны
 искать в другом месте. Для этого нам нужно вернуться
 па один день назад до японского нападения. Япопия
 напесла удар по Пёрл-Харбору 7 декабря 1941 года.
 За день до этого, 6 декабря, Красная Армия начала
 контрнаступление под Москвой, далеко отбросила пере¬ * Милитаристская Япония держала на Дальнем Востоке
 огромные спльґ (Кваптупскую армпю) и другие войска, вы¬
 жидая удобного момента, чтобы напасть па СССР. «Разгром
 немцев под Москвой отрезвляюще подействовал на правящие
 круги Японпп и Турции. Занимая явно недружественную по¬
 зицию по отношению к Советскому Союзу, они, как известно,
 с началом войны между Германпей п СССР выжидали благо¬
 приятного момента, чтобы открыть военпые действия против
 нашей страны. Поражеппе немецко-фашпетекпх войск под
 Москвой вынудило правптельства этпх стран воздержаться от
 выступления, отложить его до лучшего времени, которого опи,
 однако, так и не дождались» («Велпкая Отечественная война
 Советского Союза», Краткая псторпя, М., 1965, стр. 143). 3* 67
довые германские части и одним разом поставила не¬
 подготовленную для зимних боев сухопутную армию
 Германии под угрозу полной катастрофы. Это обстоя¬
 тельство, а не Пёрл-Харбор было причиной поспешного
 объявления Гитлером войны Америке. Оно было скры¬
 тым зовом о помощи. Для Гитлера и германского верховного командова¬
 ния наступление русских было полной неожиданностью.
 Оно означало полный крах плана войпы Германии
 против СССР, на котором основывалась вся стратегия
 Гитлера. План воины против Советского Союза был
 планом молниеносной войны. СССР должен был быть
 не только разбит, но и разбит в короткий срок, так как
 Гитлер спешил: оп был вынужден считаться с усиле¬
 нием Англии, возможным вступлением в войпу Аме¬
 рики и вторжением на Западе в 1943—-1944 годах. Однако отныне не было надежды на скорую победу
 над СССР, хотя в июле, а затем в октябре 1941 года
 Гитлер считал, что победа уже обеспечена. Германские
 блицпобеды не сломили оборонительную мощь русских.
 Более того, Советский Союз, как это теперь доказано,
 по-прежнему обладал огромпой наступательной силой.
 Немцы же перешагнули апогей своих возможностей.
 Лучшее, на что они могли еще надеяться, была дли¬
 тельная, изнурительная, почти предрешенная война на
 Востоке. Но такая война не могла обеспечить достаточ¬
 ную оборонительпую силу на Западе. Кроме того, не
 была исключена быстрая катастрофа, как это было с
 Наполеоном в 1812 году. Другими словами, начиная с 6 декабря 1941 года
 Гитлер впервые был вынужден считаться с возмож¬
 ностью германского поражения. Теперь он должен был
 выработать планы, которые обеспечивали бы шанс пре¬
 вратить тотальное поражение в частичную победу. Для
 этого нужно было втянуть в войпу Америку, чего он,
 пока речь шла о победе, пытался по возможности из¬
 бегать или по крайней мере оттягивать. План Гитлера был совершенно ясен: в случае бы¬
 строй катастрофы нужно было позаботиться о том,
 чтобы Германия по меньшей мере ие полностью попала
 в руки певероятпо раздрлжеппой России, с которой так
 жестоко обращались. В случае такой катастрофы Запад
 должен был стать из противника помощником по не- 68
обходимостп. Для того чтобы он стал таковым, нужно
 было усилить Англию. Даже в самой благоприятной
 ситуации Англия не могла составить на континенте
 противовес победоносному Советскому Союзу. Вместе
 же с Америкой это было возможно, даже если в 1942 "го¬
 ду обе западные державы были еще далеки от полного
 развертывания своих вооруженных сил. Объявление
 Гитлером войны Америке было не чем иным, как зовом
 о помощи: «Приходите скорее, пока не пришли рус¬
 ские». В этом отношении Гптлер не ошибся в американцах.
 Правда, они планировали вторжение на континент
 лишь в 1943 году (позже перенесли даже на 1944 год).
 Их планы штаба предусматривали, однако, вторжение
 и при имевшихся недостаточных силах уже в 1942 году
 в двух крайних случаях: как отвлекающая операция в
 случае угрозы поражения России или как операция по
 ликвидации последствий германского поражения на
 Востоке. Они не желали отдать русским Германию и
 всю Европу. В это время полного разгрома Германии на Востоке
 еще не было. Гитлер мог еще надеяться предотвратить
 его, и зимой 1941/42 года он действительно сумел это
 сделать. Но хотя война на Востоке и продолжалась,
 Гитлер должен был с этого времени учитывать свое
 поражение в России в перспективе. СССР не был раз¬
 бит одпим мощным ударом, а поэтому он неизбежно
 становился сильнее Германии. Его превосходящая чис¬
 ленность населения и пространство должны были со
 временем сказаться на ходе войны. Поскольку у одной Германии не хватало сил побе¬
 дить СССР или хотя бы не давать ему передышки, надо
 было ввести в бой другие, более Мощные силы, чтобы
 по крайней мере держать СССР под постоянной угро¬
 зой, а может быть, кто знает, и даже победить в пер¬
 спективе. Нужна была Америка. Единственным сред¬
 ством втянуть Америку в европейское силовое поле бы¬
 ло в этих условиях объявление ей войны. Конечно, такой шаг означал, что вначале амери¬
 канцы выступят вместе с Англией, а позже и на кон¬
 тиненте не против СССР, а против Германии. Изменить
 это было невозможно. Но американцы и апглпчапе так
 же не хотели тотальной победы СССР, как и Германии. 69
Непомерный рост мощи СССР неизбежно вызывал у
 них недоверие и вновь заставлял думать о старой роли
 Германии как «бастиона против большевизма». Если бы все развивалось по плану, то противоесте¬
 ственный союз, навязанный Гитлером Востоку и Запа¬
 ду, мог еще в ходе войны распасться па враждебные
 стороны. Германия могла стать союзником своего за¬
 падного противника. Истории известны такие случаи. Даже при самом неблагоприятном исходе поражение
 Германии силами Востока и Запада должно было при¬
 вести к их прямой конфронтации и спору из-за добычи.
 Это могло обеспечить Германии, даже в случае пора¬
 жения, возможность вновь играть решающую роль. Если бы после поражения Германии удалось про¬
 должить войну между Западом и Востоком, когда Запад
 только что достиг полного развертывания своих воору¬
 женных сил, а Восток был серьезно ослаблен войной,
 Германия могла бы, выступая на стороне Запада,
 все же выиграть задним числом свою восточную
 войну. Все эти планы имели обязательной предпосылкой
 вступление в войну Америки. Чтобы заставить ее сде¬
 лать это, было лишь одно средство: объявить ей войну.
 Какое дело было до того, что Германия не могла вести
 войну против Америки и объявление войны было лишь
 приглашением начать войну против Германии? В пользу наших предположений говорит не только
 то обстоятельство, что позже многое, хотя и не все,
 на что надеялся Гитлер, принимая решения, действи¬
 тельно произошло. За это значительно весомее говорит
 то, что подобный взгляд вперед полностью отвечает
 образу мышления и стилю действий Гитлера. Наконец,
 за это еще более убедительно говорит то, что в дей¬
 ствиях Гитлера нашла свое отражение его прежняя
 внешнеполитическая концепция. Основная идея гитлеровской концепции всегда но¬
 сила двойственный характер: главной целыо была ко¬
 лонизация Советского Союза; прикрытие тыла с по¬
 мощью союза с Англией было необходимой предпосыл¬
 кой для этого. После того как это не удалось, Гитлер
 попытался достичь своей цели на Востоке без западного
 прикрытия с тыла. Тем самым он отклонился от своей
 основной концепции и потерпел крах. 70
В этой ситуации Гитлер «интуитивно» видел лишь
 один путь вернуться к своей основной идее — герман¬
 ской колонизации Востока, имея западное прикрытие
 с тыла. Поскольку западные державы не хотели предо¬
 ставить Германии «свободу рук на Востоке», надо было
 в наказание обходным путем, а именно через войну,
 втянуть их самих в конфликт с Востоком. Если бы эта конфронтация привела к войне между
 Востоком и Западом, Запад был бы вынужден превра¬
 тить Германию, даже побежденную, в свой головной
 отряд или соответственно обеспечить Германии тыл для
 ее новой агрессивной войны на Востоке. И еслп бы За¬
 пад, как этого ожидал Гптлер, в союзе с Германией
 в конце концов выиграл войну, то по своему географи¬
 ческому положению лишь Германия, пусть даже ранее
 и побежденная, могла в перспективе пожать плоды
 победы. «С Западом против России» — таковой всегда была
 идея фикс Гитлера. Это особенно наглядно, хотя и в из¬
 вращенном виде, проявилось именно в тот момент,
 когда он перед лицом грозящей катастрофы на Востоке
 вызвал Америку на войну против Германии, надеясь
 в итоге все же организовать совместную войну против
 СССР.
Глава пятая СРЕДНЯЯ ФАЗА ВОЙНЫ Начпная с декабря 1941 года Германия не могла
 выиграть войну военными средствами. Превосходство
 коалиции в составе Англии — СССР — Америки было
 подавляющим, и все военные усилия Германии, в том
 числе и наступления, являлись с точки зрения глобаль¬
 ной стратегии не чЄіМ иным, как операциями, лишь
 оттягивающими исход войны. Но война не была еще проиграна. У Германии было
 два козыря, которые при правильном розыгрыше обе¬
 спечивали пусть не победу, но самоутверждение. Одним
 из них было завоеванное в начале войны господство
 над Западной Европой, другим — чрезвычайно высокая
 чувствительность и хрупкость «неестественного» союза
 между Советским Союзом и западными державами.
 С декабря 1941 года исход войны зависел исключительно
 от того, сумеет ли Германия использовать содержав¬
 шиеся в этих козырях возможности. Если бы Гитлеру удалось примирить, умиротворить
 и привлечь на свою сторону оккупированную Европу,
 Германия не только получила бы значительное мате¬
 риальное подкрепление, но и психологически разору¬
 жила и парализовала другую сторону, прежде всего
 западные державы. Если бы удалось, и это было еще
 важнее, взорвать, как это было в первую мировую
 войну, превосходящую коалицию противника путем
 заключения сепаратного мира с СССР, то стало бы воз¬
 можным успешно защищаться на Западе. Для обоих
 вариантов в 1942 году имелись хорошие возможности. Эти возможности исчезли зимой 1942/43 года,
 когда Сталинград, Эль-Аламейн и англо-американский
 десант в Северной Африке сигнализировали о повороте 72
войны. В Европе это, означало поворот от готовности
 примириться к сопротивлению. Советский Союз не про¬
 являл готовности заключить сепаратный мпр с Гитле¬
 ром; в лучшем случае он мог бы еще пойти на это
 с другим германским правительством, которое полно¬
 стью порвало бы с гитлеровским режимом. Однако
 Германская империя была в это время не в состоянии
 создать такое правительство, и тем самым она прибли¬
 зила свой закат. Чтобы предупредить такую возмож¬
 ность, Америка и Англия сразу же после своих первых
 успешных наступательных действий в январе 1943 года
 выдвинули требование о безоговорочном подчинении
 Германской империи своим будущим победителям.
 Осенью 1943 года, после того как созданный в Москве
 Национальный комитет «Свободная Германия» не при¬
 влек в рейхе внимания, СССР тоже присоединился
 к этому требованию. Возникновение и исчезновение таких возможностей,
 а не военные действия на фронтах, которые в конечном
 счете уже ничего не могли изменить, были решающими
 моментами во время средней фазы войны. В большин¬
 стве работ о второй мировой войне это показано недо¬
 статочно полно и поэтому заслуживает более подроб¬
 ного рассмотрения и разъяснения. Причины и последствия полной политической не¬
 состоятельности Германии как оккупирующей державы
 в Европе, имевшей значение не только для хода и
 исхода войны, но и до сих пор продолжающей отяго¬
 щать европейскую политику ФРГ, изучены пока слабо.
 Считается нормальным, что побежденные и оккупанты
 остаются врагами. Однако это не совсем нормально, и
 особенно бросается в глаза, когда сравниваешь Европу
 Гитлера с Европой Наполеона. Наполеон, так же как Гитлер, сначала силой захва¬
 тил и подчинил большинство европейских стран. На¬
 полеон, как и Гитлер, считал необходимым использо¬
 вать завоеванные страны для ведения дальнейших войн.
 Наполеону удалось это: «его» Европа функционировала
 как система, пока не была разбита извне. Из побежден¬
 ного противника он умел как по мановеншо волшеб¬
 ной палочки делать союзника. В его армиях в 1812 и
 1813 годах сражалось больше немцев, итальянцев и 73
поляков, чем французов, п надо сказать, что сражались’
 они хорошо. В Европе Гитлера ничего подобного не было. На¬
 против, первоначально союзные страны — Италия, Сло¬
 вакия, Венгрия, Румыния, Болгария, Финляндия —
 в ходе войны одна за другой отпадали или превраща¬
 лись в оккупированные страны, которые приходилось
 удерживать силой. Следует сказать, что в 1940—1942 годах почти во
 всех захваченных странах, особенно во Франции, име¬
 лась широкая готовность оправиться от поражения и
 послушно включиться в германский «новый порядок»
 в Европе *. В Европе 1940 года фашизм везде имел
 своих сторонников, а огромное впечатление от молние¬
 носных побед Германии делало свое дело. Если Германская империя имела бы в 1940 году
 какие-либо конструктивные идеи для Европы, пусть
 даже для фашистской Европы, если бы она действи¬
 тельно установила «новый порядок», пусть даже и ре¬
 акционный, у нее были бы неплохие возможности
 в годы ее призрачной военной непобедимости объеди¬
 нить под своим руководством Европу. Но таких идей
 не было, и ее «новый порядок» вскоре оказался пустой
 пропагандистской фразой. Военный захват Европы не был целью Гитлера. Она
 ему нужна была в войне против Англии. Его заветной
 целью было лишь порабощение Советского Союза.
 Европа его не интересовала. Правда, иногда он говорил
 с подчеркнутым недовольством, что падо «как можно
 скорее ликвидировать имеющуюся еще в Европе рух¬
 лядь мелких государств». На практике же он сам создал
 новую «рухлядь мелких государств», как это имело
 место, например, при разделе Чехословакии и Югосла¬
 вии. В годы германского господства нигде даже не было
 начальных форм или частичного объединения Европы.
 Не думал Гитлер серьезно и о примирении и мире, не
 говоря уже о союзе с оккупированными государствами, * Речь идет о коллаборационистах Петэне, Лавале и про¬
 чих предателях французского народа. Народные массы Фран¬
 ции, особенно коммунисты, беззаветно сражались в рядах
 Сопротивления. Значительную борьбу протпв гитлеровской
 Германии вела сражающаяся Франция под руководством гене¬
 рала де Голля. 74
в том числе п в тех случаях, когда эти государства
 сами предлагали это победителю, как, например, Фран¬
 ция Петэна. Все, что оккупированная Европа получила от побе¬
 дительницы— Германской империи, было несколько
 смягченной формой германского колониального господ¬
 ства. В Польше и оккупированных районах Советского
 Союза был введеп ужасающий террор: принудительный
 угон рабочих, незаконные аресты, террор гестапо и
 расстрел заложников. Единственным «общеевропей¬
 ским достижением» Гитлера было массовое уничтоже¬
 ние евреев, в рамках которого «Европа была прочищена
 с Запада на Восток» и от которого Гитлер, кажется,
 серьезно ожидал пропагандистского эффекта. «Наш ан¬
 тисемитизм, — заявил он 22 июня 1944 года перед гене¬
 ралами и офицерами, — распространится на весь мир,
 так же как в свое время идеи французской революции
 предшествовали французским армиям и облегчали по¬
 беды Наполеона. Так же будет и у нас...» Перед лицом такой мешанпны безыдейности, эк¬
 сплуатации, насилия и преступлений не удивительно,
 что первоначальная готовность подчиниться и сотруд¬
 ничать очень скоро остыла во всей Европе и преврати¬
 лась в сопротивление и партизанскую войну, когда
 германская непобедимость канула в прошлое и прибли¬
 жавшееся поражение Германии стало очевидным для
 всех. На рубеже 1942—1943 годов такой поворот стал
 фактом, возможность «развернуть» захваченную Ев¬
 ропу окончательно отпала. Примерно в это же время отпала п другая, более
 реальная возможность: досрочный распад большой коа¬
 лиции. В 1942 году союз между западными державами
 и Советским Союзом не раз подвергался серьезным
 испытаниям, и нельзя сказать, что в оценке возмож¬
 ности взрыва «противоестественного» союза между
 Востоком h Западом Гитлер был так же слеп, как
 в оценке возможностей проведения конструктивной по¬
 литики в Европе. Напротив, объявление войны Америке
 как раз и служило достижению столкновения между
 Востоком и Западом в Европе и из-за нее, что должпо
 было обеспечить Германии возможность стать арбитром
 у чаши весов. Если военная политика Гитлера с де¬
 кабря 1941 года вообще еще имела какую-либо рацио¬ 75
нальную основу, то таковой был расчет на отсутствие
 единства среди союзников. Однако Гитлер смотрел, как
 загипнотизированный, не в ту сторону. Ему мерещилось, что он вынудит западные державы
 стать союзниками Германии. Но для этого не было ни
 малейшей надежды до тех пор, пока они не могли
 активно и решительно включиться в войну против
 Германии. Гитлер не понимал или не хотел понимать,
 что единственной державой, у которой в 1942 и 1943 го¬
 дах могла быть причина выйти из союза, чтобы освобо¬
 диться от войны, был Советский Союз. В 1942 году Советский Союз практически один нес
 па своих плечах всю тяжесть войны против Германии.
 Как для Америки, так и в известной степени для Ан¬
 глии 1942 год был скорее годом подготовки к войне, чем
 годом ведения воины. II в 1943 году СССР продолжал
 нести основное бремя войны. Англия и Америка участ¬
 вовали в войне лишь частью своих вооруженных сил,
 причем больше против Италии и Японии, чем Герма¬
 нии. СССР же в эти годы вел войну на своей террито¬
 рии, по-прежнему напрягая все силы в борьбе за свою
 жизнь и истекая кровью. Не удивительно, что все это время Советский Союз
 громко взывал о помощи, об открытии «второго фронта»
 в Европе, посредством которого Англия и Америка
 должны были оттянуть германские армии с Восточного
 фронта и взять на себя часть бремени. Не удивительно
 также, что половинчатые обещания и неоднократный
 перенос срока открытия второго фронта в 1942 и 1943
 годах вызывали у СССР подозрения. Одни лишь по¬
 ставки вооружения не могли его удовлетворить. Может быть, западные державы сознательно хотели
 обескровить Советский Союз? От такого подозрения до
 мысли, что от скорого мира на основе статус-кво СССР
 может выиграть больше, чем от борьбы до победного
 конца, тяготы которой должпы были нести русские и
 результаты которой могли быть зачеркнуты отдохнув¬
 шими и непострадавшими западными державами, был
 * лишь один шаг. То, что в эти годы в СССР над этим задумывались,
 не вызывает сомнений. В Вашингтоне и Лондоне это
 учитывали и были озабочены, как предупредить русско-
 германский сепаратный мир. Основным плодом этих 78
размышлений явилось требование о безоговорочной ка¬
 питуляции Германии. Автор не ставит перед собой задачу показать пра¬
 вильность и ошибочность споров по вопросу о втором
 фронте. (В 1942 году у западных держав были уважи¬
 тельные причины для сдержанной позиции, в 1943 году,
 оценивая положение с точки зрения русских, причины
 были менее уважительные.) Решающим моментом для
 Германии было то, что взрывчатый материал, который
 был внесен из-за этих споров в союз, был действенным
 лишь в России, и поэтому, так же как и в первую
 мировую войну, союзников можно было расколоть ЛИШЬ
 путем заключения сепаратного мира на Востоке, а не
 на Западе. В своем известном приказе от 23 февраля 1942 года
 (из которого по-прежнему любят цитировать фразу, что
 «гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а
 государство германское остается») Сталин давал ему
 очередной аванс: Советский Союз не ставит себе целью
 «уничтожить германское государство... Красная Армия
 имеет своей целью изгнать немецких оккупантов из
 нашей страны и освободить советскую землю от не¬
 мецко-фашистских захватчиков». Только это, и не
 больше. В этом приказе Сталин назвал «вероятпым» и
 «желательным», если война за освобождение советской
 земли приведет также к свержению «клики Гитлера».
 Тем самым эти задачи не были обязательными целями
 войны и условием для заключения мира. Еще один человек предлагал Гитлеру в 1942 году
 (6 декабря) закончить «главу бессмысленной отныне
 войны против России новым Брест-Литовскнм миром».
 Им был Муссолини. Реакция Гитлера была характер¬
 ной: «Если русские получат хотя бы на полгода пере¬
 мирие для^реорганизации своих сил, возникнет новая
 русская сила, против которой Германии опять придется
 выступить». (Именно так, а не наоборот: «которая вы¬
 ступит тогда против Германии»; Гитлер сам не верил
 в то, что говорил.) Гитлер был и оказался рабом своей бредовой идеи
 о колонизации Советского Союза. До тех пор пока на
 востоке от Германии находилось русское государство,
 Германия «должна» была выступить против него, если
 даже была возможность одновременного удара с Запада 77
И опасность быть раздавленной плп разорванной Совет¬
 ским Союзом и западными державами. Гитлера никогда не покидала мысль, что Запад,
 даже враждебный, всегда является своего рода непро¬
 извольным, невольным союзником Германии. Советский
 Союз, даже мирный, является неизбежным врагом и
 его предрешенной жертвой. Это была та бредовая идея,
 которая лишила Германскую империю последнего
 шанса пережить войну и в конечном счете вычеркнула
 ее из списка государств. Рузвельт н Черчилль могли
 опасаться в 1942—1943 годах сепаратного мира между
 Германией и Россией. Однако Гитлер сам сделал из¬
 лишними такие опасения. Рузвельт и Черчилль не знали этого и, если бы им
 об этом сказали, не поверили бы. Для них был непости¬
 жим и недоступен образ мышления, который скорее
 ставил на карту существование своей страны, чем от¬
 каз от уже явно недостижимой цели завоеваний. Они
 не только опасались, что из-за затяжки с открытием
 второго фронта Сталин может пойти на мир, чтобы
 вырваться из войны, но и предполагали, что Гитлер,
 особенно после Сталинграда, наверняка ухватится
 двумя руками за такую возможность спасения. Они не
 могли и думать, что Германская империя скорее со¬
 вершит самоубийство, чем откажется от своих планов
 в отношении СССР. Они серьезно думали о том, как
 предупредить преждевременный распад большой воен¬
 ной коалиции. Результатом их размышлений явилось
 требование о безоговорочной капитуляции Германии,
 которое было провозглашено 23 января 1943 года на
 совещании в верхах западных держав в Касабланке,
 приглашение на которое Сталин отклонил. Это требование исключало любое перемирие или
 переговоры о мире со стороны западных держав не
 только с Гитлером, но и с любым другим германским
 правительством. Оно означало, что война должна ве¬
 стись до полной победы, что после победы государст¬
 венная власть в побежденной Германии перейдет в руки
 держав-победительниц, что дальнейшее существование
 Германской империи будет зависеть от волн этих дер¬
 жав. Подобного рода требование в межгосударственных,
 уже не говоря о гражданских, отношениях было бес¬
 прецедентным. Однако оно явилось результатом опре¬ 78
деленной вынужденной логики, обусловленной положе¬
 нием западных держав в январе 1943 года, которое
 Германия создала сама. Это положение определялось двумя моментами: вы¬
 игранной русскими гигантской битвой на уничтожение
 под Сталинградом, которая, как это стало ясно каждому,
 означала окончательный поворот войны на Востоке, и
 принятием на военном совещании в Касабланке реше¬
 ния вновь отложить высадку англо-американских войск
 во Франции. По мнению Рузвельта и Черчилля, такая ситуация
 была чревата двумя опасностями: непосредственной и
 несколько отдаленной, но также вполне зримой. Не¬
 посредственная опасность состояла в том, что у Сталина
 окончательно лопнет терпение в отношении своих союз¬
 ников и он может предложить Германии мир на основе
 статус-кво, который, как они полагали, Гитлер примет
 в сложившихся условиях с большим облегчением. Отдаленная опаспость состояла в том, что СССР
 один выиграет войну еще до того, как западные союз¬
 ники сумеют включиться в нее в полную силу, и тогда
 в Англии и Америке начнется паника и она породит
 стремленпе спастп гитлеровскую Германию от пораже¬
 ния, чтобы сохранить ее как «бастион против больше¬
 визма». Требование о безоговорочной капитуляции было ло¬
 гичным ответом на обе опасности. Для СССР оно
 должно было явиться своего рода моральным эрзацем
 за второй фронт, а для Англии и Америки — средством
 отрезать самим себе любой выход из союза и войны.
 Кроме того, оно содержало еще и ту выгоду, что можно
 было отложить до конца войны дискуссии о целях
 войны и условиях мира, которые способствовали раз¬
 витию конфликта среди сюзников. Оглядываясь назад, можно сказать, что требование о безоговорочной капитуляции обеспечивало достиже¬
 ние указанных трех целей. Благодаря ему союз между
 Востоком и Западом действительно продержался до
 полной победы над Германией. Нельзя также не при¬
 знать, что ситуация, которая заставила западные дер¬
 жавы прибегнуть к этому радикальному средству для
 спасения находившегося под угрозой союза, была
 создана самой Германией. Совершенно очевидно также, 79
что тем самым был окончательно предрешен вопрос 0 существовании Германской империи. После безогово¬
 рочной капитуляции она могла на первом этапе су¬
 ществовать лиш^ как империя держав-победительниц.
 В случае если бы после победы это единство распалось,
 как это обычно имело место во всех союзах, Герман¬
 ская империя распалась бы тоже. Такой представляется картина прошлого в наши
 дни. Однако в 1943 году еще длительное время было
 сомнительным, спасли ли действительно Рузвельт и
 Черчилль своей политикой о безоговорочной капитуля¬
 ции союз и предотвратили ли сепаратный мир между
 Германий и СССР. Правда, в своем приказе по случаю 1 мая 1943 года Сталин совершенно определенно под¬
 держал требование западных держав. Однако в июле,
 после своей крупной победы в грандиозной битве под
 Курском, русские открыто и демонстративно вновь отме¬
 жевались от этой политики: они сделали это одновре¬
 менно с созданием Национального комитета «Свободная
 Германия», которое предусматривало предложение о ве¬
 дении «нормальных» переговоров о мире, правда теперь
 уже не с Гитлером, а с такой Германией, которая нашла
 бы в себе силы и разум освободиться от Гитлера. Позже создание Национального комитета «Свобод¬
 ная Германия» было пренебрежительно оценено лишь
 как пропагандистская акция. А зря. В условиях 1943 го¬
 да оно было весьма серьезным политическим актом,
 с помощью которого Советский Союз подвергал самой
 серьезной проверке западный союз. Одобренный рус¬
 скими Манифест Национального комитета читается как
 сплошная полемика против политики «безоговорочной
 капитуляции». Многое в нем звучит ныне пророчески:
 «Если германский народ по-прежнему безропотно и по¬
 корно допустит, чтобы его вели на гибель, то с каждым
 дпем войны не только будут истощаться и иссякать его
 силы, но будет возрастать н виновность его. Тогда
 Гптлер будет свергнут лишь сплон армии коалиции. Но
 это будет означать конец нашей национальной незави¬
 симости, нашего государственного существования,
 расчленение нашего отечества. И пенять нам придется
 тогда только на самих себя. Если германский народ вовремя обретет в себе му¬
 жество и докажет делом, что он хочет быть свободным 80
народом и что он преисполнен решимости освободить
 Германию от Гитлера, то он завоюет себе право самому
 решать свою судьбу и другие народы будут считаться
 с ним. Это единственный путь к спасению самого су¬
 ществования, свободы и чести германской нации. Германский народ нуждается в немедленном мире
 и жаждет его. Но с Гитлером мира никто не заключит... никто
 с ним и переговоры не станет вести. Поэтому образова¬
 ние подлинно национального, немецкого правительства
 является неотложнейшей задачей нашего народа... Вер¬
 ные родине и народу силы в армии должны при этом
 сыграть решающую роль. Это правительство тотчас же прекратит военные
 действия, отзовет германские войска на имперские гра¬
 ницы и вступит в переговоры о мире, отказавшись от
 всяких завоеваний. Так оно добьется мира и возвратит
 Германию в среду равноправных народов. Только оно
 создаст для германского народа возможность свободного
 волеизъявления в условиях мира и суверенного разре¬
 шения вопроса о государственном устройстве». Это была антипрограмма на «unconditional surrender»
 (на требование о «безоговорочной капитуляции». —
 Прим. перев.). Она свидетельствовала о готовности Рос¬
 сии к переговорам о мире с теми силами в Германии,
 которые сотрудничали в Национальном комитете: ком¬
 мунистами и военными, которые, как утверждалось в
 манифесте, «еще год назад считали бы невозможным
 такое сотрудничество». Было ясно (в манифесте об этом
 говорилось совершенно недвусмысленно), что не комму¬
 нистам, а военным предназначалась «решающая роль».
 Русские были реалистами. Комитет работал под черно-
 бело-краснымп знаменами. Таким образом, еще в 1943 году Советский Союз
 открыто говорил о мире с Германией, которая избави¬
 лась бы от Гитлера, о мире, который оставил бы не¬
 прикосновенными существование и суверенитет Гер¬
 манской империи. Очевидно, что и в июле 1943 года,
 когда военная победа русских, даже без «второго фрон¬
 та», была лишь вопросом времени, скорый мир с Гер¬
 манией без Гитлера был для них по-прежнему прием¬
 лемее достигнутой в результате неисчислимых челове¬
 ческих жертв полной победы, которая неизбежно столк¬ 81
нула бы пх непосредственно с англичанами и американ¬
 цами и которая таила в себе новые возможности
 конфликтов. Между тем Манифест Национального комитета не
 нашел отклика в Германии. И тогда в октябре, после
 трех месяцев напрасного ожидания, русские присоеди¬
 нились на конференции министров иностранных дел в
 Москве к требованию о «unconditional surrender». Ме¬
 сяц спустя главы правительств трех держав твердо до¬
 говорились в Тегеране о высадке западных войск во
 Франции. Длительный кризис в стане союзников был
 тем самым окончательно снят. Ничто так отчетливо не свидетельствовало о своеоб¬
 разной внутренней слабости казавшейся внешне такой
 сильной Германской империи, как плачевно кончив¬
 шийся отказ от этого последнего шанса на спасение.
 Поучительно сравнение с Италией. Она спасла в том
 же июле 1943 года свое государственное существование
 с помощью того, что могло бы, возможно, еще позво¬
 лить и Германии спасти свое существование как госу¬
 дарства: путем своевременной смены правительства, ко¬
 торая лишила бы власти диктатора и придала стране
 возможность выступать на международных переговорах.
 Италия тоже была фашистским государством, но она,
 как показали события в июле 1943 года, была еще
 государством. Она имела все институты: монархию, фа¬
 шистский Большой совет, армию, которые в момент
 наивысшего кризиса в вопросе о существовании прида¬
 ли ей необходимую внутреннюю функциональную спо¬
 собность. Как ни странно это звучит, в свое последнее деся¬
 тилетие Германская империя прекратила в строгом
 смысле слова свое существование как государство. На
 заключительном этапе ее конституционный правопоря¬
 док был больше похож на банду, чем на государство,
 а Гитлер был больше боссом гангстеров, нежели главой
 государства пли правительства. Смена правительства, слабая пли запоздалая попыт¬
 ка осуществить которую была предпринята через год,
 20 июля 1944 года, была возможна в Германской импе¬
 рии лишь с помощью убийства. После того как кризис в союзе великих держав улег¬
 ся, началась координация союзнической стратегии и 82
было достигнуто едппство Америки, Англии и СССР в
 вопросе о цели войны в форме безоговорочной капи¬
 туляции, Германия потеряла осенью 1943 года послед¬
 ний шанс выйти из войны как суверенное государство
 и хозяин своей собственной судьбы. Полгода спустя, в
 июле 1944 года, три события положили начало финалу:
 англо-американский прорыв в Нормандии и русский —
 на Центральном фронте сухопутных войск, которые
 приближали превосходящие армии союзников с Запада
 и Востока к границам Германии; неудача покушения
 Штауфенберга *, которая дала Гитлеру возможность
 продолжить войну до «последней мннуты». Для Германии это было, конечно, несчастье, а для
 Гитлера — успех. Ведь лишь такой финал войны, кото¬
 рый происходил на территории Германии и нанес ужас¬
 ный ущерб страпе, создавал наконец ситуацию, на ко¬
 торую начиная с декабря 1941 года была направлена
 вся стратегия Гитлера. Именно в это время, когда Гер¬
 мания уже погрузилась в пучину тотального пораже¬
 ния, он ожидал столкновения западных держав и рус¬
 ских на немецкой земле, которого, как он надеялся,
 ему удалось достичь, втянув в войну Америку, и от ко¬
 торого он ожидал воскресения уже погибшей Германии
 и, наконец, осуществления своей сокровенной и посто¬
 янной концепции: покорения СССР в союзе с Западом. ♦ Полковник грнф фон Штауфенбі рг, участник заговора
 20 июля 1944 года. Подлой.нл бомбу в бункер Гитлера. Был
 казнен.
Глава шестая ФИНАЛ Последние пять месяцев второй мировой войны при¬
 чинили Германии больше страданий и принесли ей
 страха, чем все предыдущие пять лет. При этом все
 ужасы заключительной фазы войны - воспринимались
 немцами, которым пришлось их пережить, как совер¬
 шенно бессмысленные, поскольку тотальное пораженце
 было очевидным для всех уже с января 1945 года. Открыто провозглашенное и жестко проводившееся
 Гитлером решение продолжать борьбу до «последней ми¬
 нуты» уже тогда было непостижимым для большинства
 немцев. Оно осталось непонятым до конца войны. В то
 время уже казалось, что Гитлер, который за пять лет
 войны как физически, так и психически сильно сдал,
 под влиянием приближающейся катастрофы лишился
 рассудка. Такая точка зрения и ныне еще широко рас¬
 пространена. Но она ошибочна. До последнего вздоха Гитлер оста¬
 вался таким, каким он был всегда. Он всегда с «хладно¬
 кровной» последовательностью, невзирая на потери, до¬
 водил все до крайностей, твердо веря в то, что именно
 этим он опережает любого противника. Его самым силь¬
 ным оружием и самой большой гордостью было то, что
 он никогда не пасовал перед неопределенностью. Если
 Гитлер и был сумасшедшим — а он, видимо, в опреде¬
 ленном смысле им был, — то он был таковым всегда.
 Его безумие, однако, всегда имело метод и никогда,
 как в последние месяцы своей жизни, когда Гитлер соз¬
 нательно пошел на тотальное поражение и разрушение
 Германии (и свое самоубийство) в качестве средства
 политики, он не планировал и не применял зтот метод
 сознательно. 84
Если оценивать ситуацию с точки зрения Гитлера,
 сопротивление до последней минуты не было бессмыс¬
 ленным. Только такое сопротивление могло привести
 к итогу, к которому начиная с декабря 1941 года была
 направлена вся'его стратегия: фронтальное столкнове¬
 ние западных держав с Советским Союзом. Такое столк¬
 новение, которое с самого начала было слабым местом
 и впутрешшм противоречием в расчетах Гитлера, за¬
 ранее предполагало поражение Германии. До тех пор
 пока непобежденная Германия оставалась изоляцион¬
 ным слоем между Востоком и Западом, последние не
 могли прийти к столкновению. Для политика с нормальным разумом такая логика
 явилась бы причиной в корне пересмотреть всю кон¬
 цепцию. Однако Гитлер не был политиком с нормаль¬
 ным разумом. Он обладал не знавшей границ смелостью
 и упорством, которые в предшествующие годы казались
 ему самому и большинству его соотечественников выс¬
 шей формой гения. Эти качества он проявил и в этот
 момент: поскольку поражение Германии являлось пред¬
 посылкой для войны между Востоком и Западом, на
 которую он делал ставку, Германия должна была по¬
 гибнуть имепно в результате поражения, а затем уже
 продолжать борьбу. Для достижения окончательной по¬
 беды ни в коем случае нельзя было уклониться от по¬
 добного болезненного промежуточного этапа, чтобы
 спасти что-нибудь «второстепенное» — человеческие
 жизни, культурные и материальные ценности или даже
 существование государства. Здесь-το и образовалась первая брешь между наро¬
 дом п фюрером. В предшествующие годы немцы прояви¬
 ли интуитивное понішание особого «гения» или безумия
 Гитлера. Именно это позволило побудить их совершить
 под его руководством нечто необычное — необычно чу¬
 довищное и противоречащее человеческому разуму. Но
 в тот момент, когда встал вопрос о жизни, немцы не
 хотели больше идти за ним. Как известно, именно это
 обстоятельство обусловило в последнюю минуту глубо¬
 кое презрение Гитлера к ним. В итоге немцы все же
 оказались не в состоянии следовать ему, они не были
 достойны его и поэтому заслуживали как народ гибе¬
 ли — так выглядели заявления Гитлера в последние
 дни его жизни. 85
Правда, так же как и Гитлер, немцы хотели, чтобы
 в случае поражения их по возможности победили и ок¬
 купировали западные державы. Однако Гитлер хотел,
 чтобы и после поражения, даже не имея территории и
 государства, немцы продолжали бороться и тем самым
 по воле пли против воли вынудили Запад включить
 сопротивляющихся немцев как союзников в войну с
 Советским Союзом. Но немцы больше не хотели вое¬
 вать; они уже были сыты войной по горло. Вместо того
 чтобы сражаться, онп бежали на Запад и там капиту¬
 лировали. Надежда Гитлера на столкновение Запада с Восто¬
 ком была пе такой уж необоснованной: весной и ран¬
 ним летом 1945 года действительно была опасность
 (или, если хотите, шанс), что война между победителя¬
 ми могла вспыхнуть сразу же. По крайней мере один
 из ведущих деятелей коалиции — Черчилль был, по
 достоверным источникам, готов и даже стремился к
 этому. Да и сама мысль продолжать борьбу после то¬
 тального поражения, не имея ни государства, ни тер¬
 ритории, не была голой фантазией сумасшедшего. Од¬
 нако у Германской империи Гитлера, которая вела не
 национальную и революционную, а империалистиче¬
 скую, грабительскую войну, не было для этого ни пси¬
 хологических, ни социальных предпосылок. Гптлер, как
 всегда, вел большую игру. Он даже поражение хотел
 сделать победой — конечной победой на Востоке; при
 этом он проиграл то, что большинству немцев казалось
 в это время лучшим и еще достижимым: поражение па
 Западе. В конце 1944 года армпп союзников на Западе и
 Красная Армпя па Востоке подошли к границам Гер¬
 мании, но империя была еще стабнльной. Для успешной
 защиты на обоих фронтах сил уже но хватало, но для
 одного фронта их, видимо, еще хватило бы: Германия,
 образно говоря, могла еще выбирать, кто ее победит
 и оккупирует. У Германии был еще порох в пороховни¬
 цах. Гитлер использовал его против Запада: наступле¬
 ние в Арденнах в декабре 1944 года было одной из наи¬
 более важных по последствиям военных операций в
 период второй мировой войны. Решение Гитлера напести еще один удар по Западу
 кажется на первый взгляд парадоксальным. Ведь он 86
хотел продолжить войну против Советского Союза на
 стороне Запада! Разве не логичнее было сконцентри¬
 ровать все оставшиеся силы на Востоке и в большей
 или меньшей степени без сопротивления открыть воро¬
 та западным державам? Но это была логика разбитых
 немцев, а не Гитлера. Он признавал поражение, но же¬
 лал продолжения войны и лелеял надежду на конечную
 победу. Если бы Гитлер продолжал войну против СССР и
 открыл бы ворота западным державам, они оккупиро¬
 вали бы всю Германию. Немцы с облегчением воспри¬
 няли бы свою участь, и война была бы закончена. Но
 это был не тот вариант, к которому стремился Гитлер.
 Война должна была продолжаться; надо было заставить
 западные державы продолжить ее против СССР, а для
 этого они должны были объедийиться с Германией, с
 его, гитлеровской, Германией. Для достижения этой
 цели война должна была, так сказать, переместиться на
 Запад — русские на Германию, а немцы — на Бельгию
 и Францию. Гитлер хотел поставить западные державы перед вы¬
 бором: либо в последнюю минуту выступить вместе с
 ним против Советского Союза, либо остаться у разбито¬
 го корыта. Он верил, что они скрипя зубами выберут
 партнерство с Германией как меньшее зло. Своим на¬
 ступлением в Арденнах Гитлер хотел им показать, что
 он не может уже сдержать русских, но их он может п
 будет сдерживать и даже может отбросить. Либо вы
 будете вместе со мною стоять на берегах Вислы, либо
 русские дойдут до Рейна и даже до Ла-Манша. Выби¬
 райте! Но такой замысел не удался. Не хватило сил. После
 первых успехов наступление в Арденнах захлебнулось,
 и в конечном итоге пришлось вернуться на исходные
 рубежи *. Русские же прорвали в середине января ос- * К концу 1944 г. немецкому командованпю с большим тру*
 дом удалось стабилизировать Западный фронт по франко-
 германской границе и закрепиться в Северной Италии. На
 советско-германском фронте Красная Армия готовилась к завер¬
 шающим ударам по фашистской Германии. Ожесточенные бои
 продолжались на будапештском направлении. Надежды военно-
 политического руководства Германии на раскол антифашист¬
 ской коалиции опять не сбылись. Тогда оно решило воспользо¬ 87
лабленпый из-за наступления на Западе германский
 Восточный фронт и неудержимо двигались к Одеру. Сталин сам остановил свои армии на Одере. Оп, как
 и Гитлер, считал, что перед лицом быстро несущейся на
 Запад русской лавины западные державы впадут в па¬
 нику и могут пойти на союз с немцами. Сталин был по¬
 лон решимости не допустить этого. В отличие от Гитлера Сталин был весьма трезвым,
 хладнокровным и осторожным политиком, который все¬
 гда знал меру. Он тоже видел опасность столкновения
 продвинувшихся вперед армий с Востока и Запада. Ее
 можно было избежать лишь в результате предваритель¬
 но заключенных конкретных соглашений о демаркаци¬
 онной линии и оккупационных зонах. Такие соглаше¬
 ния были для него важнее сенсационных ъоенных
 успехов, которые, чего доброго, могли напугать запад¬
 ных союзников. Он был готов отказаться от соревнования
 с западными союзниками в захвате Германии и исполь¬
 зовал благоприятное военное положение, чтобы достичь
 договоренности о будущих оккупационных зонах в Гер¬ ваться временпым затишьем на фронтах и нанести удар на
 Западе. Гптлер рассчитывал силой заставить американо-англий¬
 ские правящие круги пойти на уступки и заключить сепарат¬
 ный мир. Как отмечал бывший немецкий генерал X. Мантей-
 фель, он полагал, что в случае успеха в Ардепнах «плани
 союзников будут расстроены на длительный срок и противнику
 придется произвести принципиальный пересмотр своей поли¬
 тики». 16 декабря три немецкие армии начали наступление. Удар
 гитлеровцев был полной неожиданностью для американо-англий¬
 ского командования. Оказавшись в этот критический момент
 без резервов, оно вводило в сражение все, что только могло.
 В ночь на 1 января 1945 г. гитлеровцы нанесли еще один удар,
 на этот раз в Эльзасе, в лесистых Вогезах. Положение союзни¬
 ков стало очень тяжелым. 6 января Черчилль обратился с по¬
 сланием к Сталину, просил срочной помощи. Советский Союз,
 честно выполняя свои обязательства перед союзниками со
 антифашистской коалиции, решил оказать нм помощь. 12 янва¬
 ря 1945 г., ранее намеченного срока, Красная Армия перешла
 в наступление от Балтийского моря до Карпат. Мощные удары
 советских войск сорвали все планы гитлеровцев. Их наступле¬
 ние в Арденнах и Эльзасе полностью прекратилось. 17 япваря
 1945 г. английский премьер-министр писал в письме Предсе¬
 дателю Совета Министров СССР: «От имени Правительства Ею
 Величества и от всей души я хочу выразить Вам нашу благо¬
 дарность и принести поздравления по случаю того гигантскою
 наступления, которое Вы начали на Восточном фронте», 88
мании. Это удалось ему сделать на Ялтинской конфе¬
 ренции глав правительств в феврале 1945 года. Проект соглашения о зонах оккупации в Германии
 был готов еще в сентябре 1944 года, но ни одно из трех
 союзнических правительств его до этого не подписало.
 Каждое из них, видимо, еще втайне надеялось, что воен¬
 ная удача может позволить ему получить более круп¬
 ный кусок Германии, чем это было предусмотрено про¬
 ектом соглашения, и тем самым обеспечить большее
 влияние на будущее политическое урегулирование. К этому времени советские армии уже находились
 в глубине Германии, а войска Эйзенхауэра только го¬
 товились форсировать Рейн. В такой ситуации Рузвельт
 и Черчилль должны были быть довольны, что Сталин
 не добивался изменений в заключенном в сентябре 1944 года проекте соглашения и по-прежнему был готов
 ограничиться предусмотренным разделением на зоны.
 Без длительных дискуссий в Ялте была установлена
 демаркационная линия. Эта линия судьбы была един¬
 ственным результатом наступления Гитлера в Арден¬
 нах. С самого начала демаркационная линия была гра¬
 ницей мира. Какой она будет в конечном итоге, тогда
 никто еще не знал, но миру между Западом и Восто¬
 ком она служила с самого начала. Она была призвана
 предотвратить, чтобы из совместной войны против Гер¬
 мании возникла новая война за Германию, война, ко¬
 торая была бы почти неизбежной, если бы западные и
 восточные армии, стремясь опередить друг друга, рва¬
 лись вперед навстречу друг другу с целью включить
 возможно больший кусок Гермапии в сферу своего
 влияния. В случае честного выполнения Ялтинского соглаше¬
 ния мир между союзниками на первое время был обе¬
 спечен, даже если и оставались открытыми почти все
 политические проблемы, возникшие в результате войны.
 Если бы оно не выполнялось, противоречивые полити¬
 ческие интересы России и Запада почти автоматически
 привели бы к продолжению войны между победителя¬
 ми. На это Гитлер и надеялся все время. Впрочем, в
 последние недели его жизни дело выглядело так, как
 будто его надежда, хотя и слишком поздно для него и,
 видимо, для Германии, еще могла осуществиться. 89
Наступление в Арденнах достигло одного: сроки вы¬
 полнения планов союзников были сорваны. Координиро¬
 ванного весеннего наступления не получилось. В январе
 русские наносили удар за ударом, в то время как за¬
 падные союзники были еще заняты тем, что вновь го¬
 товились к наступлению, сорванному битвой в Арден¬
 нах. После добровольной остановки русских в феврале
 западным союзникам удалось наконец выйти к Рейну.
 В марте они форсировали Рейн и в первой половине
 апреля почти неудержимо двигались широким фронтом
 по Германии, дальше согласованных в Ялте границ зон.
 В середине апреля американцы были уже в глубине
 Тюрингии и Саксонии. 13 апреля они переправились
 под Магдебургом через Эльбу и, так же как русские два
 с половиной месяца назад, могли теперь двигаться на
 Берлин. Однако они не сделали этого, как не сделали
 в свое время русские. В первом случае это объяснялось
 политическим решением Сталина, теперь же речь шла
 о военном решении Эйзенхауэра, которое он вынужден
 был осуществить вопреки бурным настояниям Чер¬
 чилля. За день до этого, 12 апреля, от сердечного приступа
 умер Рузвельт, политика которого была направлена па
 сотрудничество с Советским Союзом и после войны. На
 несколько недель Черчилль становился самым влия¬
 тельным политиком западного союза. После того как
 конец гитлеровской Германии стал очевиден, он в отли¬
 чие от Рузвельта видел в СССР уже не незаменимого
 союзника, а новую опасность и нового противника, ко¬
 торого необходимо подавить и отбросить всеми сред¬
 ствами, вплоть до продолжения или возобновления вой¬
 ны. Черчилль, который был самым закоренелым и ре¬
 шительным противником Гитлера, настаивал теперь па
 том, что могло осуществить его последнюю и в то же
 время самую давнишнюю надежду: военное столкно¬
 вение Запада с Росспбй и тем самым обеспечить нако¬
 нец всегда страстно желаемый союз Англии и Герма¬
 нии. Правда, речь могла идти уже о союзе с побежден¬
 ной Германией, с Германией без Гитлера. Часто цитируемое изречение, которое Черчилль сде¬
 лал якобы в конце войны: «Мы закололи не ту
 свинью», неправдоподобно. Этого он никогда пе говорил
 и даже так не думал. Для Черчилля никогда не вставал 90
вопрос о пакте с Гитлером пли, скажем, с Гиммлером,
 который в конце апреля совершенно наивно предлагал
 Западу безоговорочную капитуляцию, продолжая войну
 на Востоке. Сначала должен был уйти Гитлер. После
 этого Черчилль был вполне готов начать войну со Ста¬
 линым и в этих целях использовать германские войска,
 как это он сделал с итальянцами после 1943 года, ис¬
 пользовав их в борьбе против Гитлера. В течение всего апреля напряженность в отноше¬
 ниях между Черчиллем и Сталиным заметно обостря¬
 лась. Черчилль не ограничился постоянными призывами
 к западным военачальникам продвинуться на Восток
 настолько, насколько это возможно, не обращая внима¬
 ния па согласованную в Ялте линию. На фронтах в
 Италии и Северной Германии, которые находились под
 английским командованием, велись переговоры о сепа¬
 ратной крупной военной капитуляции; позже он сам
 заявлял, что он отдал распоряжение собирать и хранить
 оружие капитулировавших германских армий, чтобы в
 случае необходимости вновь вскоре передать его в руки
 тех, кому оно принадлежало. («Не исключено, что все
 мы однажды будем настоятельно в этом нуждаться».)
 В последние недели второй мировой войны ход мыслей
 Черчилля и Гитлера совпадал. Они оба рассчитывали
 на столкновение между Востоком и Западом в Герма¬
 нии, и оба работали на это. Они оба были в конечном счете едипы даже в том,
 что Гитлер как личность стоял на пути желаемого ими
 изменения союзов и продолжения войпы. Решение Гит¬
 лера пойти на драматическое самоубийство в имперской
 канцелярии в Берлине в момент захвата города русски¬
 ми возникло, как это наглядно видно из его «политиче¬
 ского завещапия», совсем не в результате лишь личного
 отчаяния. Это был обдуманный политический акт. Гит¬
 лер ушел, чтобы освободить Германии путь к продол¬
 жению войны на стороне Англии и Америки. Этим же
 объясняется назначение на пост президента империи
 и верховного главнокомандующего не партийного поли¬
 тика, а относительно не скомпрометировавшего себя
 в глазах Запада «беспартийного» солдата — гроссадмира-
 ла Деница. Этим же объясняются неоднократные заве¬
 рения в завещапии, что он, Гитлер, никогда не хотел
 войны 1939 года, войны «против Англии, тем более 91
Америки» (соответствующее утверждение о войне про¬
 тив СССР отсутствует). Этим же можно объяснить
 прежде всего и призыв, который красной нитыо про¬
 ходит через завещание, — ни при какцх обстоятельствах
 не прекращать борьбу, напротив, продолжать ее «но
 важно где» против «врагов отечества». «Многие самые
 мужественные мужчины и женщины полны решимости
 связать до конца свою жизнь с моей. Но я их просил,
 затем приказал не делать этого и принять участие в
 дальнейшей борьбе нации». В своем последпем послании из бункера имперской
 канцелярии он приказывал вермахту: «Задача была и
 остается обеспечить пемецкому народу пространство на
 Востоке». Нет никаких сомнении в том, что Гитлер, уходя из
 жизни, считал, что войпа продолжается, и надеялся,
 что без него она будет вестись лучше, чем с ним. Та¬
 кие надежды имели под собой оспову. Не прошло и недели после смерти Гитлера, еще не
 была подписана капитуляция, как Черчилль выступил
 в одном из драматических меморандумов против вы¬
 полнения Ялтинских соглашений. «Я опасаюсь, — писал он , — что в случае марша рус¬
 ских по Германии вплоть до Эльбы могут разыграться
 ужасные события. Предполагаемый отход американских
 войск в границы зон... означает, что волна русского
 превосходства расширилась бы с фронта в пятьсот-
 шестьсот километров примерно на двести километров.
 Осуществление этого явилось бы самым мрачным со¬
 бытием в мировой истории... Мы имеем в своих руках
 несколько значительных рычагов... Перед тем как за¬
 падные державы отойдут с нынешних позиций в пре¬
 дусмотренные границы зон, мы должпы получить обя¬
 зательные заверения по следующим пупктам: Польша,
 временный характер русской оккупации Германии, вво¬
 димый в русифицированных или контролируемых Рос¬
 сией странах дунайского бассейна порядок должен учи¬
 тывать особые интересы Австрии, Чехословакии и Бал¬
 кан... Наши надежды мы должны возложить па скорую
 пробу сил и глобальное выяснение отношений с Рос¬
 сией». Он говорил о «незначительных перспективах из¬
 бежать третью мировую войну» и «необходимости же¬ 92
сткого языка в каком-либо немецком городе, занятом
 Америкой и Англией». Это было именно то, на что надеялся и рассчитывал
 Гитлер. Но из этого ничего не вышло." Черчилль потер¬
 пел фиаско, причем пе от пемцев, а от американцев и
 в конце концов от самих англичан. Ослабевшие и устав¬
 шие от войны немцы, которые пачиная с января мас¬
 сами бежали с Востока на Запад, ждали все же со
 страппым смешепием фатализма и злорадства возобнов¬
 ления войпы. «Скоро мы вам пригодимся» — такие за¬
 явления паиболее часто можно было слышать в беседах
 между офицерами западных оккупационных держав и
 немецкими военнопленными. Правительство Депица, которое в течение 14 дней
 после безоговорочной капитуляции продолжало испол¬
 нять свои функции во Фленсбурге под английским по¬
 кровительством, делало все, чтобы как можно больше
 солдат перебросить с Восточного фропта в плен к за¬
 падным державам и сохранить определенную военпую
 дисциплипу и боевую готовность. Матросы гермапских
 военно-морских сил, которые считали, что для них вой¬
 на закончена, и самовольно покидали свой корабль,
 расстреливались как дезертиры по законам военного
 времени даже после капитуляции 8 мая. За немцами,
 видимо, дело не стало бы, если бы западные союзники
 вручили им отнятое оружие для новой войны против
 Советского Союза. Но американцы не были к отому готовы. Им пред¬
 стояла еще главная схватка с Японией, и они стреми¬
 лись разделить эту работу с русскими. У них не было
 желания начинать вместо этого третью, по их мнению
 излишнюю, войну против СССР. После длительных ко¬
 лебаний и вопреки протестам Черчилля в конце июня
 состоялся отвод войск за линию, установленную в Ялте,
 а в обмен за отвод войск западные войска за¬
 няли свои сектора в Берлине, договоренность о которых
 также была достигнута в Ялте. Тем самым была спята
 непосредственная военная напряженность между союз¬
 никами и сделан поворот от войны к миру. Четырнад¬
 цать дней спустя главы правительств трех великих дер¬
 жав встретились в Потсдаме, чтобы уладить политиче¬
 ские разпогласия и выработать принципы обращения
 с побежденной Германией. 93
Они делали это с грехом пополам, с некоторым ком¬
 промиссом и задней мыслью. Во время конференции в
 Потсдаме поступило сообщение из Америки об успеш¬
 ном испытании атомной бомбы. У Черчилля вновь поя¬
 вились надежды: имея атомную бомбу, американцы
 должны были уменьшить интерес к военной помощи
 СССР против Японии, общее соотношение сил, каза¬
 лось, изменилось в пользу Запада. Неужели наступила
 наконец возможность осуществить «пробу сил» и за¬
 говорить «жестким языком» с русскими, о чем Чер¬
 чилль говорил еще в мае? Но еще до того, как это слу¬
 чилось, 27 июля, то есть в разгар работы конференции,
 поступили результаты состоявшихся за три недели до
 конференции выборов в Англии. Черчилль был сверг¬
 нут. Черчилль был нужен Англии, чтобы вести войну
 против Германии. Однако при всем восхищении и всей
 благодарности за то, что он сделал в войне против Гер-
 маппи, она не захотела его услуг для развязывания
 войны против Советского Союза. Тем самым жребий
 был брошен. Вторая великая война Германии завер¬
 шилась отныне, окончательно. Германия напрасно дра¬
 лась до последней минуты. Ужасной ценой человече¬
 ских жизней и разрушений заплатила она за то, чтобы
 Восток и Запад разделили ее для оккупации п управ¬
 ления. Германская империя продолжала еще существо¬
 вать, но призрачно и без собственных политических ор-
 гапов, как своего рода едипое образование, находящееся
 под верховной властью четырех держав (четвертой ок¬
 купационной державой стала Франция), которым она
 безоговорочно передала свой суверенитет. Государст¬
 венное существование Германии зависело с этих пор
 от единства четырех держав, которое совершенно не¬
 ожиданно продолжалось почти три года.
Глава седьмая ИМПЕРИЯ ЧЕТЫРЕХ ДЕРЖАВ «Правительства Соединенного королевства, Соеди¬
 ненных Штатов Америки, Союза Советских Социали¬
 стических Республик и Временное Правительство
 Французской Республики настоящим берут на себя
 верховную власть в отпошении Германии, включая всю
 власть, которой располагает германское правительство,
 верховное командование вермахта и любое земельное,
 муниципальное или местное правительство или власть.
 Все германские власти и германский народ должны
 безоговорочно выполнять требования союзных пред¬
 ставителен и полностью подчиняться всем воззваниям,
 приказам, распоряжениям и инструкциям». Указанным Заявлением правительств от 5 июня 1945 года четыре державы положили начало периоду
 истории германского государства, который длился че¬
 тыре года и закончился в 1949 году образованием Фе¬
 деративной Республики Германии и Германской Демо¬
 кратической Республики. В этот период Германская империя продолжала еще
 существовать и под иностранным господством. Заявле¬
 ние от 5 июня недвусмысленно констатировало: «Взя¬
 тие на себя такой власти... не является аннексией
 Германии». Оно не являлось также разделом Германии. До
 конца 1947 года четыре державы, которые совместно
 управляли Германской империей, не намеревались ее
 делить. Более того, период четырехстороннего управле¬
 ния еще неразделенной Германии следует рассматри¬
 вать конечной фазой истории германского государства.
 Можно сказать, что империя четырех держав была
 четвертой империей, если считать, что империя Бис- 95
Марка была первой, Веймарская республика — второй и
 гитлеровская империя — третьей. Всеми силами немцы постарались вытеснить из па¬
 мяти этот необычный период своей истории. Это было
 неприятное время для немца: бедствие, повсеместный
 голод, неуверенность и огромное внутригерманское пе¬
 ремещение народа. И все же именно это безрадостное
 время еще раз предоставило немцам неожиданный
 шанс спасти свое национальное единство в условиях
 развала третьей империи. Немцы не любят вспоминать эти годы. Это объясня¬
 ется, видимо, тем, что они даже не понялп упомянутого
 шанса, но не хотят в этом признаться. Несмотря на
 голод и борьбу за существование, другие народы, у ко¬
 торых национальное чувство развито более сильно,
 извлекли бы большую пользу из того факта, что по
 меньшей мере в течение двух лет четыре державы-
 победительницы серьезно стремились перестроить и
 сохранить национальное единство Германии, которая
 несла на себе тяжелое бремя ответственности и границы
 которой, правда, были сужены. Если бы немцы проя¬
 вили подлинное чувство национальной общности п под-
 деряч'алп это стремление, видимо, дело увенчалось бы
 успехом. Решение четырех держав управлять Германией как
 неразделенной национальной единицей было принято
 уже после победы летом 1945 года и было совсем не
 простым делом. В ходе войны в центре переговоров
 союзников находились планы расчленения Германии,
 а на конференции в Ялте уже было достигнуто един¬
 ство по вопросу о разделе Германии, однако лишь
 «в принципе». У союзников были путаные и противо¬
 речивые представления о том, как следует разделить
 Германию, какие создать новые германские государ¬
 ства и как должны строиться отношения между ними
 и государствами-победителями. План Рузвельта предусматривал создание пяти бес¬
 помощных мелких германских государств: максимально
 уменьшенной Пруссии, несколько расширенных Ган¬
 новера и Гессена, а также Саксонии (с Тюрингией) и
 южно-германского государства в составе Баварии,
 Вюртемберга и Бадена. Саарская и Рурская области, а
 также район Кильского канала должны были быть 96
интернационализированы и находиться под управле¬
 нием Объединенных Наций. Черчилль был против возвращения к системе мел¬
 ких государств. Он выступал за великодушный раздел
 пополам, но не такой, как он произошел позже по вер¬
 тикальной границе, а по горизонтальной: на севере —
 Большая Пруссия со столицей в Берлине (примерно
 в границах бисмарковского Северогерманского союза),
 которая была бы обрезана на Востоке и Западе в поль¬
 зу Польши и Франции и имела бы статус побежденного
 противника; на юге — конфедерация дунайских госу¬
 дарств со столицей в Вене, в которую входили бы Ба¬
 ден, Вюртемберг, Бавария, Австрия, может быть, Венг¬
 рия и даже Румыния, в отношении которой он был
 настроен лучше. В такой конфедерации государств он
 видел будущего английского союзника и материковый
 коридор, который явился бы продолжением англо¬
 французской Антанты в Европе. Сталин последовательно отклонял апглийский план,
 который, по его мнению, носил в основе своей антирус¬
 ский характер. В отношении идеи Рузвельта Сталин не
 сказал ни да, ни нет. Своего плана расчленения Герма¬
 нии оп никогда не предлагал. В конечном счете Сталип
 был первым, кто открыто отмежевался от всех планов
 раздела. 9 мая 1945 года он заявил: «Советский Союз тор¬
 жествует победу, хотя он и не собирается ни расчле¬
 нять, ни уничтожать Германию». Преемники Рузвельта и Черчилля тоже отказались
 летом 1945 года от планов расчленения Германии. Все
 три державы-победительницы были в это время оза¬
 бочены тем, что раздел Германии может создать больше
 проблем, чем решить, и скорее увеличить, чем умень¬
 шить, трения между союзниками. Все трое втайне хо¬
 тели иметь будущую Германию возможным союзником
 или ио крайней мере полезпым буферным государством
 для защиты от другого победителя. Все три державы,
 как показала Потсдамская конференция и последую¬
 щие годы, выступали за сохранение Германии как
 единого экономического и политического целого, причем
 каждая из них стремилась, конечно, создать самые бла¬
 гоприятные исходные позиции для реализации своих
 идей и для своих сторонников, а также для оказания 4 G. Хаффнер 97
максимального влияния на развитие положения в Гер¬
 мании. Франция, которая участвовала в управлении и пере¬
 стройке Германии как четвертая держава-победитель¬
 ница, занимала иную позицию. В сознании французов
 еще глубоко сидело шоковое состояние 1940 года и пе¬
 чальный опыт многолетней германской оккупации.
 Франция не желала вновь оказаться лицом к лицу
 с более мощным и сильным германским соседом. Как
 минимум Франция стремилась отделить от Германии
 Саарскую и Рурскую области. Но и в этом случае Гер¬
 мания, по ту сторону Рейна расчлененная, была для нее
 более желательной, чем единая. Было бы несерьезно
 ожидать от французов чего-либо другого. И нельзя их
 упрекать за это. Любой в их положении поступил бы
 так же. Никто из них не мог тогда (как и ныне)
 искренне желать продолжения существования или вос¬
 становления Германской империи. Именно Франция во главе с де Голлем безвозвратно
 перевела в 1945 году стрелки, которые вели к воссозда¬
 нию будущего общегерманского национального госу¬
 дарства. На конференции в Потсдаме было решено
 сразу же создать под руководством Союзного Контроль¬
 ного Совета центральные общегерманские департа¬
 менты по вопросам финансов, промышленности, транс¬
 порта и внешней торговли во главе с немецкими
 статс-секретарями, которые явились бы, несомненно, на¬
 чальными органами нового имперского правительства.
 Франция наложила в Контрольном Совете вето на
 осуществление этого решения. Другим трем державам
 не удалось переубедить де Голля. Тем самым было пре¬
 дотвращено «конституирование» дальнейшего сущест¬
 вования Германской империи. В последующие годы по¬
 степенно становилось все яснее, что уже нельзя было
 вернуть возможность, упущенную в результате нало¬
 жения Францией вето в 1945 году. ()днако в эти годы до марта 1948 года в Берлине
 продолжало работать правительство Германской импе¬
 рии, хотя оно * не было немецким, а правительством
 четырех держав в лице Союзного Контрольного Совета.
 Контрольный Совет правил еще не расчлененной Гер¬
 манией, хотя она и потеряла восточные области по ту
 сторону Одера — Нейсе и Саарскую область на Западе. 98
Надо сказать, что, по крайней мере в первые годы,
 Контрольный Совет действовал вполне планомерно и
 эффективно на основе согласованных решений, в кото¬
 рых просматривалась ясная совместная политика. Кон¬
 трольный Совет осуществил такую реформу империи,
 какую едва ли лучше сумело бы провести немецкое
 правительство. Сомнительно, чтобы немецкое прави¬
 тельство могло провести такую основательную полити¬
 ческую работу по расчистке прошлого и обновлению
 государства, плодами которых пользуются до сих пор
 как Федеративная республика, так и ГДР. Подобно
 тому как Наполеон в начале XIX века, четыре державы
 открыли в середине XX века новую страницу в истории
 Германии, ликвидировали неразбериху и дали Герма¬
 нии то, чего она не имела до этого: современные,
 понятные для всех и осязаемые политические инсти¬
 туты. Еще в гитлеровское время Германская империя пе¬
 рестала в строгом смысле слова быть государством.
 У нее не было больше конституции, государственных
 институтов с четко определенной концепцией, правовой
 системы и ясно очерченной системы управления. Она
 состояла из бурно разраставшихся, как раковые мета¬
 стазы, «государств в государстве», которые перекры¬
 вали и подавляли друг друга и существовали рядом друг
 с другом лишь благодаря единому подчинению Гитлеру.
 Это были нацистская партия, СС, СА, вермахт, «Рабо¬
 чий фронт», Организация Тодта и т. д. Каждая орга¬
 низация была «империей» для себя, «вотчиной» таких
 нацистских главарей, как Борман, Гиммлер, Геринг,
 Лей, Шпеер, и других, отношение которых к государ¬
 ству едва ли отличалось от отношения могуществен¬
 ных, интриговавших и враждовавших между собой
 князей к умирающей империи периода барокко. Непреходящей заслугой правительств четырех дер¬
 жав является ликвидация ужасной, нарастающей не¬
 разберихи. Персональная денацификация была прове¬
 дена в различных зонах по-разному, в отдельных — это
 был лишь фарс. Что же касается государственной
 денацификации, прежде всего ликвидации нацистских
 организаций и ведомств, в которых Германская импе¬
 рия как государство почти задыхалась, то она была 4* 99
вроведейа везде одинаково, основательно и надолго*.
 Если ныне любое возвращение к организованной анар¬
 хии третьего рейха в обоих германских государствах
 является немыслимым и даже само воспоминание об
 этом представляется кошмарным сном, то этим мы
 обязаны четырем державам и их решительной и ради¬
 кальной деятельности в 1945—1948 годах. Надо сказать, что правительства четырех держав
 не только создали пригодную площадку для строитель¬
 ства государства, но и строили на ней. В области юсти¬
 ции и управления эта работа носила в основном харак¬
 тер реставрации, в то время как в непосредственно
 политической области она создавала совершенно новую
 основу. Ее основным результатом явилась «федерали¬
 зация» и «демократизация» Германии. Другими сло¬
 вами, была создана новая система земель и партий. Вывод о том, что в первые годы своего совместного
 господства в Германии четыре державы действительно
 хотели создать единое германское государство с едиными
 политическими институтами, следует также из того, что
 система земель и партий была вначале одинаковой во
 всех четырех зонах. При этом в вопросах федерализа¬
 ции впереди шли западные державы, а демократиза¬
 ции — русские, но те и другие приспособлялись и при¬
 соединялись к соответствующим мерам. Четвертый
 рейх являлся федеративной республикой, состоявшей
 из пятнадцати большей частью вновь созданных зе¬ * Автор идеализирует денацификацию п демилитаризацию
 в западных зонах Германии в 1945—1949 годах, а также в по¬
 следующие годы. Практически оккупационные державы пол»
 ностью сохранили военные и другие промышленные концерны,
 их руководящие кадры — кадры гитлеровского вермахта, на¬
 цистской партии. Джордж Уилер, работавший после войны
 начальником отдела Американской военной администрации в
 Германии, писал: «Какие виды имел на Германию Уолл-стрит?»
 И отвечал: «1. Восстановление монополистического капитала
 под контролем Уолл-стрита; спасение старых капиталовложе¬
 ний и использование всех возможностей для новых инвести¬
 ций. 2. Создание антисоветского военного плацдарма. 3. Созда¬
 ние зопы напряжения для ведения холодной войны». Эта политика западных держав проложила путь фон Тад-
 дену и другим неонацистам, оказывающим большое влияние на
 политику ФРГ. (Джордж Уилер, Американская политика
 в Германии, Издательство иностранной литературы, М., I960,
 стр. 47.) 100
мель, пять из которых находились в советской зоне.
 Это была демократическая республика, во всех землях
 и зонах которой действовали четыре официальные пар¬
 тии: коммунистическая, социал-демократическая, либе¬
 ральная и христианско-демократическая. Русские уже
 в июне 1945 года решили создать эти партии в своей
 зоне; западные державы сделали это с некоторым
 опозданием. В 1945, 1946 и даже в 1947 году совместная, направ¬
 ленная на создание нового общегерманского государ¬
 ства политика Контрольного Совета явно превалиро¬
 вала над разногласиями, которые возникали при ее
 осуществлении в различных зонах по причине противо¬
 положных политических принципов, идеологий и инте¬
 ресов четырех держав. Конечно, в Восточной зоне уже в 1945 году начали
 проводиться радикальная земельная реформа и широ¬
 кая социализация, чего не было в западных зонах.
 Однако в федеративном государстве это не было непре¬
 одолимым препятствием для единой государственности,
 не говоря уже о том, что в то время и в западных
 зонах, и у некоммунистических партий имелись серь¬
 езные стремления к социалистическим мероприя¬
 тиям. Большое зпачение имело, пожалуй, слияние КПГ
 и СДПГ в СЕПГ, которое было осуществлено в совет¬
 ской зоне весной 1946 года. Но и СЕПГ в пяти восточ¬
 ных землях можно, видимо, было бы рассматривать
 как региональную аномалию в едином федеративном
 германском государстве, подобно тому как это про¬
 изошло с ХСС в Баварии. Не это помешало немцам
 воспользоваться возможностью, которую обеспечивала
 в первые послевоенные годы союзническая политика,
 чтобы сохранить государство. У большинства немцев с самого начала не было же¬
 лания воспользоваться неожиданно появившейся воз¬
 можностью. В течение всего времени, пока союзники
 еще были готовы сохранить единую реконструирован¬
 ную Германию, немцы просто не участвовали в этом
 процессе. Опи вели себя совершенно пассивно и ворч¬
 ливо и безучастно делали лишь то, что им приказывали.
 Лишь в 1948 году, когда вследствие холодной войны 101
Восток и Запад отказались от совместной политики,
 в том числе и в отношении Германии, и перешли
 к созданию в своих зонах двух раздельных германских
 государств, немцы вдруг неожиданно вновь проявили
 рвение. Они вновь неожиданно обнаружили единое
 германское сердце. Для; мягко говоря, сдержанного отношения немцев
 в вопросе общегерманского сотрудничества по линии
 партий п земель характерными были два примера. Пятого октября 1945 года в Венннгсене под Ганно¬
 вером состоялась первая имперская конференция вновь
 созданной СДПГ. На этой конференции, которая про¬
 ходила под руководством Курта Шумахера, партия
 создала Центральное правление для трех западных зон,
 отклонив требование Отто Гротеволя о создании орга¬
 низации в рамках всех четырех зон во главе с прези¬
 диумом в Берлине. Тем самым с самого начала самосто¬
 ятельная СДПГ в советской зоне оккупации во главе
 с Гротеволем была предоставлена сама себе. Если бы
 СДПГ конституировалась в то время как общегерман¬
 ская партия, едва ли было бы так легко осуществить
 слияние с КПГ. Было ясно, что СДПГ Шумахера, если
 даже она об этом открыто и не говорила, уже в октябре
 1945 года действовала по принципу, который был при¬
 мерно в то же время сформулирован Аденауэром:
 «Восточная зона потеряна на необозримое вре¬
 мя». Шестого июня 1947 года в Мюнхене состоялась пер¬
 вая, и единственная, встреча руководителей пятнад¬
 цати немецких земель. Конференция лопнула еще до
 того, не к она началась, так как премьер-министры
 десяти земель западных зон отказались включить в по¬
 вестку дня требование премьер-министров земель
 советской зоны оккупации об «образовании централь¬
 ной гермапской администрации». После этого пять
 министров советской зоны оккупации покинули зал
 заседаний. Кстати, он» представляли земельные пра¬
 вительства, которые были избраны на свободных
 выборах. Тогда еще не было пи единых списков, ни На¬
 ционального фронта в тогдашней советской зоне. Один
 из них был буржуа, трос — бывшие социал-демократы
 и лишь один — коммунист. Несмотря на это, их западно¬ 102
германские коллеги даже не захотели их выслу¬
 шать. Следует признать, что встреча премьер-министров
 земель была разрешена американскими и француз¬
 скими военными губернаторами с колебаниями, различ¬
 ными ограничениями и оговорками и излишняя само¬
 стоятельность была чревата для них неприятностями.
 Но какой другой народ, который действительно стре¬
 мится к своему национальному единству, можно было
 бы удержать от того, чтобы не воспользоваться такой
 возможностью для достижения общегермапского вза¬
 имопонимания? Следует признать также, что 6 июня 1947 года еди¬
 ная политика четырех держав уже отмирала. За день
 до этого государственный секретарь США Маршалл
 в своей известной гарвардской речи провозгласил про¬
 грамму восстановления Европы, так называемый план
 Маршалла. Не исключено, что премьер-мипистры гер¬
 манских земель и не смогли бы в июне 1947 года сдер¬
 жать раскольническую политику оккупационных дер¬
 жав, если бы они даже и захотели этого. Но разве пе
 было причины хотя бы попытаться сделать это, если
 бы они действительно стремились к единству? И все же совершенно очевидно, что политика че¬
 тырех держав в 1945—1947 годах, направленная на
 достижение единства, нашла слабую реакцию у немец¬
 ких политиков и немецкого народа. Она почти но учи¬
 тывалась. Немцы не верили в мир. И надо сказать, что,
 по крайней мере вначале, они имели на это право.
 С другой стороны, большинство немцев вовсе не хотели
 мира с союзниками. Такой мир с побежденной, урезан¬
 ной, хотя и продолжавшей существовать Германской
 империей был бы, конечно, тяжелым. Большинство
 немцев не хотели брать на себя как на «единый браг¬
 ский народ» такие трудности и сообща нести пх. Они
 не ожидали больше ничего и от развала единства союз¬
 ников, если даже при этом окончательно улетучивалось
 национальное единство. Начиная с января 1945 года в Германии непрерыв¬
 ным потоком шло переселенпе народа с Востока
 на Запад, причем не только с территории восточнее Оде¬
 ра и Нейсе, откуда люди выселялись, но и пз русской 103
оккупационной зоны, откуда никого не выгоняли. Этому
 физическому перемещению с Востока па Запад соот¬
 ветствовало и духовное. Немцы бежали от поражения
 на Востоке к поражению на Западе. Они хотели быть
 не побежденными немцами, а побеждать вместе
 с Западом. Тем самым они отказались от Германской
 империи, так же как они это сделали в отношении
 оставшихся в Восточной зоне соотечественников, кото¬
 рые для них с этих пор стали своего рода «русскими»,
 точно так же как они сами начали чувствовать себя
 своего рода «американцами». Для объяснения этого массового психоза, который
 до сегодняшнего дня еще не прошел, можно назвать
 несколько материальных причин, однако они не рас¬
 крывают содержания проблемы. Конечно, борьба за
 существование в Восточной зоне была более жесткой,
 чем в Западной зоне. Репарационная политика России
 была (и, надо сказать, обоснованно) более беспощадной,
 чем политика западных держав. Социалистическая
 политика в Восточной зоне, подобно которой па Западе
 ничего не было, сильно затронула интересы «лучших
 слоев». Но не только экспроприированные помещики
 и фабриканты бежали на Запад. И в западных зонах
 после 1945 года был голод. Причина состояла в другом,
 в полном проявлении идеи, которую в течение двенад¬
 цати лет Гитлер внушал всем немцам, а именно: Рос¬
 сия, что бы она ни делала, остается естественным врагом,
 а Запад, несмотря на соперничество и недоразумения,
 несмотря на войну и кровопролитие, остается союзником
 против СССР. Когда начал распадаться альянс союзных держав-
 победптельниц, от единства которых в послевоенное
 время зависело национальное единство немцев, в Гер¬
 мании не проявилась озабоченность и разочарование,
 а наоборот — удовлетворенность и надежда. Немцы не
 жалели потеряпного национального единства. Они на¬
 деялись теперь объединиться наконец с Западом против
 Советского Союза. Что же касается «бедной» Восточной
 зоны, то она была предоставлена сама себе. Разразив¬
 шаяся холодная война была именно тем, что предсказы¬
 вали немцы: они торжествовали и могли теперь, ликуя,
 заявить своим западным победителям: «Вот видите,
 разве мы вам об этом не говорили?» 104
Беззаботно и равнодушно немцы упустили возмож¬
 ность сохранить благодаря неожиданному единству
 победителей свое национальное государство и свое на¬
 циональное существование. Но как только начался
 разлад в стане победителей, немцы обеими руками
 ухватились за давно ожидавшуюся возможность до¬
 биться союза с Западом против СССР. Тем самым свер¬
 шилось самоубийство Германской империи,
Глава восьмая РАСКОЛ Событием, положившим конец существованию Гер¬
 манской империи, было не ее поражение и передача
 правительственной власти четырем державам в 1945 го¬
 ду, а создание Федеративной Республики и ГДР
 в 1949 году *. До тех пор пока четыре державы сов¬
 местно управляли неразделенной империей, она еще
 существовала, пусть даже и без права на самоопреде¬
 ление и суверенитет. С созданием двух раздельных
 новых германских государств, заменивших империю,
 она прекратила свое существование. Инициатива создания новых государств исходила
 от четырех держав (по положению дел по-другому и
 не могло быть), пути которых начиная с 1947 года
 разошлись. Точнее сказать: инициатива исходила от
 двух из этих держав — Америки и России, которые
 в послевоенное время играли решающую роль. А если
 быть еще точнее, то она исходила лишь от одной дер¬
 жавы — АмернкиЛИтак, как это будет показано ниже,
 инициатива создания сепаратных государств в Герма¬
 нии исходила от Америки, СССР же весьма неохотно
 следовал за ней. Естественно, что создание двух новых государств
 не могло произойти без участия немцев. Если бы немцы
 упорно держались за свое национальное единство и вы¬
 ступили бы против создания раздельных государств,
 союзники не сумели бы их заставить это сделать.
 В действительности же немцы в большей или меньшей * Образование ГДР 7 октября 19^9 года явилось ответом
 немецкого народа на раскольническую политику западных
 держав п их боннских пособников. 106
мере послушно, в большей или меньшей мере сдер¬
 жанно сами осуществили создание двух раздельных
 государств, причем в этом случае западные немцы шли
 впереди. Это совсем не означает, что у немцев и союзников
 были одинаковые мотивы и скрытые мысли по данному
 вопросу. Конечно, в качестве мотива не приводилось от¬
 крытое желание покончить с единством национального
 государства и жить в двух государствах. В то же
 время немцы спокойно восприняли конец своего един¬
 ства, хотя, может быть, они и надеялись, что то, от чего
 они отказались, можно будет еще вернуть. Это не ме¬
 няет, однако, ничего в том, что для немцев в момент
 такого решения важнее было нечто другое, нежели
 национальное единство. Поэтому нет никаких оправда¬
 ний их действиям, когда они в 1948—1949 годах со¬
 знательно отказались от единства. Внутренние сомне¬
 ния или спекуляции о будущих возможностях не могут
 изменить свершившегося тогда факта и сделать его не¬
 существующим. Образование Федеративной респуб¬
 лики, а вслед за ней и ГДР было в то время концом
 Германской империи. Происшедший в 1949 году раскол не имел ничего
 общего с выдвигавшимися во время войны планами
 союзников о расчленении Германии. Те планы утра¬
 тили в 1945 году свое значение и позже не выдвига¬
 лись, тем более не предлагался раскол на две части,
 как это фактически произошло в 1949 году. Ни план
 Рузвельта, предусматривавший более основательное
 расчленение Германии, ни план Черчилля, предусма¬
 тривавший линию раздела между Севером и Югом, а не
 Западом и Востоком, не содержали таких предложений.
 Да и политическая цель этих планов была другая: они
 предназначались для того, чтобы исключить Германию
 как фактор силы. Происшедший же в 1949 году раскол
 был направлен на достижение противоположного: вновь
 включить германский фактор силы в европейскую по¬
 литику. Раскол не был прямым результатом второй
 мировой войны. Он был лишь побочным продуктом
 холодной войны, разразившейся в 1947 году между Аме¬
 рикой и СССР. Холодная война не была запоздалым столкновением
 вторгнувшихся в 1945 году с Запада и Востока в 107
Германию армий, на которое надеялся Гитлер и которое
 активно подготавливал Черчилль. И в этом вопросе
 была нарушена, говоря языком юристов, причинная
 связь. Вначале западные и восточная державы-победи¬
 тельницы мирно жили в побежденной Германии и не¬
 которое время даже совместно, в какой-то мере дружно
 управляли ею. Кроме того, холодная война объяснялась не тре¬
 ниями и столкновением интересов оккупационных дер¬
 жав в Германии, как это часто считают в ФРГ. Напро¬
 тив, лишь в результате холодной войны с 1947 года
 стало невозможным проводить совместную германскую
 политику держав-победительниц, и вместо этого по¬
 явилась идея создать из западных и восточной зон
 оккупации новые государства и превратить их в союз¬
 ников Америки и СССР для выступления одного
 победителя против другого. Причины холодной войны
 лежали не в перипетиях оккупационной политики, ко¬
 торая в отношениях между великими державами в ши¬
 роком плане играла относительно скромную роль, а
 в изменении глобального соотношения сил как резуль¬
 тата второй мировой войны. В результате второй мировой войны не только по¬
 бежденные Германия, Япония и Италия выбыли из
 международной политики как великие державы и даже
 на некоторое время как суверенные государства. Три
 из пяти держав-победительниц — Англия, Франция и
 Китай — тоже были не в состоянии после победы про¬
 водить самостоятельную политику. Они слишком сильно
 израсходовали себя и перенапряглись: своей цели —
 победы они достигли, но сразу же за финишной чертой
 упали от изнеможения. Тем самым возникла неповторимая ситуация в ми¬
 ровой истории: на какой-то момент остались лишь две
 настоящие великие державы — Америка и Советский
 Союз. Уже это обстоятельство автоматически делало их
 противниками: среди трех, пяти или восьми великих
 держав каждый является потенциальным противником,
 но и потенциальпым союзником другого. Если же су¬
 ществует лишь две супердержавы, которые задают
 всему тон, они не могут не быть потенциальными
 противниками. Кроме того, если в течение несколькнх
 лет стало возможным довести число великих держав 108
с восьми в 1939 году до двух, неизбежно появлялась
 мысль, что в конечном счете и двух держав слишком
 много и лишь одна из них может и должна остаться.
 Короче говоря, вторая мировая война вновь поставила
 на повестку дня дремлющую в течение тысячелетий
 идею мирового господства. В начале сороковых годов
 эта идея напоминала отборочный турнир, за которым
 должна была последовать схватка финалистов. Появив¬
 шаяся в результате второй мировой войны военная
 техника, апогеем которой явилась атомная бомба, уси¬
 лила представления, что настало время для создания
 «one world» — «неделимого мира». Особенно для Америки такая идея в послевоенные
 годы стала почти неизбежной. Следует учитывать, что
 и между оставшимися великими державами — Амери¬
 кой и СССР — непосредственно после войны не было
 настоящего равновеспя сил. Превосходство Америки
 было в то время очевидным. Советский Союз нес основ¬
 ное бремя войны. Он потерял около 20 миллионов че¬
 ловек, в то время как Америка — 259 тысяч на обоих
 театрах военных действий. Промышленность СССР
 была сильно разрушена, его города лежали в руинах.
 Американская же промышленность была в ходе войны
 обновлена и впервые работала с полной загрузкой, го¬
 рода Америки остались невредимыми. Если учесть
 также значительно превосходивший промышленный по¬
 тенциал Америки и ее монополию на атомное оружие,
 то станет ясно, что отказ СССР упасть в изнеможении
 после войны в объятия Америки, как это было с Ан¬
 глией, и его упорное стремление сохранить самостоя¬
 тельную и равную роль великой державы были, по
 мнению американцев, не чем иным, как вызовом и за¬
 служивающим наказания высокомерием. Если оценивать создавшееся после второй мировой
 войны положение в мире в 1945 и 1946 годах, то для
 Америки вопрос о мировом господстве был уже, соб¬
 ственно, предрешен. Казалось, что такой мир, мир аме¬
 риканский, уже существовал. Если Америка была го¬
 това обращаться с Советским Союзом формально как
 с равным партнером, помогать ему на тех же условиях,
 как и другим странам — бывшим союзникам и бывшим
 врагам, в восстановлении и не выступала против его
 социалистической системы, то только из «великоду- 109
шия». Когда же Советский Союз осмелился перенести
 эту систему на некоторые другие страны, то это было уже
 слишком. И когда СССР всерьез верил, что может кон¬
 курировать с Америкой и утвердить себя политическим
 и силовым противовесом, он становился в глазах аме¬
 риканцев нарушителем мира, которому нужно было
 недвусмысленно показать истинное соотношение сил.
 Для этого необязательно было развязывать войну.
 С точки зрения соотношения сил это, видимо, было
 даже совсем ненужным. Это можно было сделать с по¬
 мощью «containment», то есть изоляции, окружения,
 блокады. В 1947 году блокада Советского Союза стала
 основной линией американской политики. Поворотным пунктом был план Маршалла. Америка
 великодушно предлагала предоставить свою экономи¬
 ческую мощь, которая в результате войны достигла
 апогея своего развития, на службу восстановления
 Европы. Правда, этот план предусматривал «сотрудни¬
 чество» всех сторон, друзей и врагов, как между собой,
 так и с Америкой. Помощь по плану Маршалла была
 предложена и России, однако при условии, что та по¬
 ставит себя на одну ступеньку с этими странами, то
 есть на более скромную ступеньку по сравнению с да-
 телем помощи и общим благодетелем, которым была
 Америка. В отличие от Англии и Франции Россия от¬
 клонила такое предложение. Вместо этого Молотов
 потребовал, чтобы экономическая помощь измерялась
 вкладом, внесенным каждой страной в достижение
 победы союзников. Тем самым были созданы новые фронты. Своим от¬
 казом стать американским клиентом Советский Союз
 объявил себя противником Америки. С этого времени
 Европа распалась на американский и русский лагери.
 Между ними началась холодная война. Во Франции и
 Италии из правительств были удалены коммунисты,
 а в Восточной Европе — некоммуннсты. В Германии
 развалилось правительство четырех держав. В трех за¬
 падных зонах, которые отныне получали помощь по
 плану Маршалла, тон задавала лишь одна Америка.
 Экономический раскол неизбежно вызывал соответ¬
 ствующие политические последствия. Холодная война развивалась в форме создания бло¬
 ков. Начиная с середины 1947 года обе великие державы 110
перешли к тому, чтобы прочно и на длительное время
 привязать к себе страны или части стран Европы и
 Азии, которые в ходе второй мировой войны были осво¬
 бождены или заняты их войсками, причем разница ме¬
 жду врагом и другом, освобожденными и оккупирован¬
 ными странами вскоре исчезла. Первоначально сред¬
 ством холодной войны была экономическая война, затем
 политическая унификация и наконец гонка вооруже¬
 ний. Инициатива полностью исходила от Америки. Холодная война началась с американского плана
 Маршалла для Западной Европы, которому Россия не
 могла ничего противопоставить. Затем последовало
 исключение из политической жизни Западной Европы
 коммунистов, на что Россия ответила тем же в отноше¬
 нии некоммунистических партий в Восточной Европе.
 Затем последовала попытка объединить Западную Евро¬
 пу путем создания ОЕЭС (Организация Европейского
 экономического сообщества) в Париже и организации
 Европейского совета в Страсбурге, на который России
 ответила организацией сотрудничества восточноевро¬
 пейских стран в форме Коминформа и СЭВ. Наконец,
 в 1949 году последовала военная интеграция Западной
 Европы с Америкой в форме НАТО, на которую значи¬
 тельно позже, лишь в 1955 году, после длительной за¬
 тяжки вступления в НАТО Федеративной республики,
 Россия ответила созданием организации Варшавского
 пакта, в который была включена также и ГДР. В это время уже начинал просматриваться атомный
 пат *, который постепенно парализовал холодную войну.
 Перед лицом созданного обеими супердержавами в
 середине 50-х годов потенциала взаимного тотального
 уничтожения Америка была вынуждена в начале 60-х
 годов отказаться от попытки низводить Советский
 Союз, так же как Англию, Францию, Западную Герма¬
 нию, Италию и Японию, до роли второстепенной дер¬
 жавы в американской мировой системе. В условиях
 системы и равновесия двух супердержав мир успокоил¬
 ся на некоторое время, пока в конце 60-х годов скачок * Автор имеет в виду положение в шахматной игре, при
 котором игрок не может сделать своего очередного хода, не
 подставив под удар своего короля. 111
в развитии К^тая не возвестил о совершенно новой
 расстановке cl л в мире. В конце 40-х годов, когда холодная война поставила
 в повестку дня раскол Германской империи, такое раз¬
 витие событий предугадать было невозможно. В то вре¬
 мя перспективы Америки стать единственной супердер¬
 жавой казались бесспорными. Особенно в первой фазе
 холодной войны, когда она велась чнсто экономически¬
 ми средствами, превосходство Америки было неоспори¬
 мым. США были в благоприятном положении и могли
 выступать как благодетель в отношении своих клиен¬
 тов. Они могли, не нанося себе ущерба, отдать в боль¬
 шом количестве и великодушно часть СВОИХ излишков.
 Советский Союз был ужасно опустошен и обеднен
 в результате второй мировой войны и был вынужден
 затягивать все туже пояс, чтобы в возможно короткий
 срок восстановить свою промышленную основу. Аме¬
 рика могла другим дать, а СССР был вынужден у
 других брать. Не удивительно, что Америка повсюду
 в своей сфере нашла добровольных ревностных сторон¬
 ников. На этой стадии американского превосходства и «ве¬
 ликодушной» американской помощи по восстановлению,
 которая так впечатляюще контрастировала с жесткой
 репарационной политикой России, произошел раскол
 Германии на два раздельных новых государства. Необ¬
 ходимо это постоянно учитывать, чтобы понять ту го¬
 товность, с которой западные немцы расстались с су¬
 ществованием Германской империи и национальным
 единством и «временно» образовали новое государство,
 в результате чего немцам бывшей советской зоны окку¬
 пации не осталось ничего другого, как в свою очередь
 создать государство. Инициатива создания германских сепаратных госу¬
 дарств совершенно четко исходила от Запада, то есть
 от Америки, а не от СССР. И с немецкой стороны это
 были западные немцы, то есть ландтаги и правитель¬
 ства земель западных зон, которые с согласия западных
 оккупационных держав, действовавших отныне под
 руководством Америки, в 1948 и 1949 годах шаг за
 шагом подготовили создание Федеративной республики.
 В это самое время в советской зоне оккупации пред¬
 принимались отчаянные попытки предотвратить созда- 112
пие сепаратных государств и спасти единое националь¬
 ное германское государство. Тогда над этими попытками смеялись, а позже из¬
 гнали и самое воспоминание о них. Этого отрицать
 нельзя. Народные конгрессы и Народные советы, кото¬
 рые были созданы в советской зоне (при участии за¬
 падногерманских организаций и политиков) под руко¬
 водством коммунистов (но и при участии многих не-
 коммунистов), не были избранными по западному по¬
 добию органами. Однако это не изменяет того факта,
 что в то время они были единственными общественными
 защитниками сохранения общегосударственного един¬
 ства Германии. Нельзя также не видеть, что организо¬
 ванные ими в советской зоне народные выступления и
 решения по вопросам «единства или раскола» досто¬
 верно свидетельствовали о том, что большинство насе¬
 ления выступало за единство К Такое большинство
 совершенно очевидно отражало действительное настрое¬
 ние населения. В 1948 и 1949 годах жителей советской зоны оккупа¬
 ции в Германии мучила, конечно, странная мысль, что
 их более удобно устроившиеся соотечественники отка¬
 зались от них. Их не могла не удручать перспектива
 одним в течение многих лет нести всю тяжесть бремени
 репараций за войну на Востоке, в то время как запад¬
 ные зоны богатели за счет плана Маршалла и, будучи
 новым сепаратным государством, вступили в новое, не
 отягощенное ничем политическое существование. С точ¬
 ки зрения жителей Дрездена, Лейпцига и Магдебурга,
 этот час должен был стать часом национальной
 солидарности и национального испытания, часом, когда
 немцы все как один должны были взять на себя ответ¬
 ственность за последствия совместно совершенных дел.
 Этим объяснялись и постоянные заклинающие обра¬
 щения населения Восточной Германии к своим запад- 1 91,2 процента высказались за пародпое требование об
 обращении к Контрольному Совету от 13 нюня 1948 года по
 вопросу о сохранении единства (в западных зонах проведение
 опроса было запрещено военными властями); 66,1 процента
 выступили в поддержку заявления о «Германском единстве и
 справедливом мире» от 16 мая 1949 года, которое было связано
 с выставлением единого списка делегатов на Третпй народный
 конгресс. 5 С. Хаффнер 113
йым соотечественникам поставить превыше всего на¬
 циональное единство и не следовать американским со¬
 блазнам. В этом случае речь шла не о выборе коммунизма
 или капитализма. Напротив, коммунисты были един¬
 ственными восточными немцами, которые могли рассчи¬
 тывать на то, что в случае раскола они получат опре¬
 деленные выгоды. В восточногерманском государстве
 они могли, видимо, стать у власти, в то время как
 в единой Германии они должны были бы примириться
 на долгое время с ролью оппозиции. Несмотря на это,
 и коммунисты стремились предотвратить раскол, при¬
 чем стремились лояльно и даже возглавляли и органи¬
 зовывали это движение. В 1948 и 1949 годах русские
 ве были заинтересованы в расколе Германии, поскольку
 он отдавал большую часть страны в «американский
 лагерь». Их больше устраивало иметь солидного пла¬
 тельщика репараций. Было совершенно очевидно, что
 единая Германия могла своими репарациями больше
 помочь Советскому Союзу в восстановлении экономики,
 чем одна советская зона. Призывы к единству, которые
 все настойчивее звучали в эти годы из Восточной Гер¬
 мании, — это были искренние призывы населения о по¬
 мощи, а со стороны русских оккупационных властей —
 искренние обращения к немецкому национальному чув¬
 ству, которое в данном случае совпадало с их интере¬
 сами. Однако все призывы игнорировались. Шаг за шагом
 в 1948 и 1949 годах шло образование западногерман¬
 ского государства. Оно началось с учреждения Эконо¬
 мического совета во Франкфурте-на-Майне в феврале
 и проведения сепаратной денежной реформы в июне 1948 года. Затем последовало создание Парламентского
 совета в сентябре 1948 года и наконец принятие
 Основного закона Федеративной Республики Германии
 23 мая 1949 года, а также выборы первого бундестага
 в августе и федерального президента и канцлера в сен¬
 тябре 1949 года. Надо сказать, что первоначально дви¬
 жущей силой были союзники (под руководством аме¬
 риканцев), позднее — все больше и больше сами
 западные немцы. Нет сомнения в том, что за западно-
 германскими политиками стояло большинство населе¬
 ния Западной Германии, хотя восточногерманским 114
требованиям и решениям о единстве ни разу не было
 противопоставлено требование о создании сепаратного
 государства. Западные немцы также хотели в то время
 раскола, как восточные немцы — единства. Такое положение объяснялось определенной жесткой
 и трезвой неизбежностью, основывавшейся на различ¬
 ных интересах: для западных немцев раскол означал
 конец материальных лишений; для восточных немцев —
 рост материальной нужды. После раскола западныо
 немцы отходили к богатому и великодушному, а восточ¬
 ные немцы — к бедному и непримиримому противнику.
 Одни восстанавливались с помощью Америки, другие —
 должны были помогать в восстановлении СССР. Чем
 больше удавалось 50 миллионам западных немцев укло¬
 ниться от расплаты за последствия разрушительной
 войны на Востоке, которую вела вся Германия, тем
 тяжелее приходилось 17 миллионам восточных немцен,
 на которых приходилась вся тяжесть бремени. Тот, кто пережил этот этап развития в Германии,
 тот не вынесет жесткого приговора за решение Запад¬
 ной Германии освободиться от такого развития за счет
 национального единства. Человечески вполне объяс¬
 нимо, когда голодный человек хватается за протянутую
 ему тарелку с мясом. Конечно, это не показатель осо¬
 бой глубины и силы национального чувства. Если за
 масштаб взять знаменитый национальный призыв Шил¬
 лера: «Мы хотим быть единым народом братьев, ни¬
 какая нужда и опасность не разлучит нас», то в 1948—
 1949 годах западные немцы не выдержали такого испы¬
 тания. От нужды и опасности они расстались со своими
 братьями в Восточной Германии. И уж если кто может
 говорить о «притязании на единоличное представитель¬
 ство», то это были жители советской зоны оккупации,
 которые в 1948—1949 годах получили право на такое
 притязание, поскольку в то время они были единствен¬
 ными защитниками национального единства. Оставлен¬
 ные в беде своими западногерманскими соотечествен¬
 никами они были вынуждены с опозданием создать
 7 октября 1949 года свое государство. Однако было бы несправедливым объяснять решение
 Западной Гермапип пойти «временно» на раскол лишь
 желанием любой ценой преодолеть -материальные ли¬
 шения. В результате государственного отделения от 5 115
своих восточногерманских соотечественников западные
 немцы присоединялись не только к лагерю богатства, но
 и, как это тогда казалось, к более мощному лагерю.
 Они считали, что Америка выстоит и выиграет холод¬
 ную войну. От такой победы американцев в холодной
 войне они искренне надеялись получить скорое воссое¬
 динение с «временно» сппсанной со счетов Восточной
 Германией в рамках западного лагеря, включая возвра¬
 щение потеряппых во второй мировой войне восточных
 областей в Польше, а может быть, как знать, даже
 обеспечить в конечном счете что-то вроде победы на
 Востоке задним числом. За кулисами вновь просматривалась старая гитлеров¬
 ская концепция: «с Западом против России». Концепция
 претерпела в течение этих лет несколько внешних изме¬
 нений, однако ее основная идея осталась прежней.
 Сначала Германия хотела одна, имея пассивное тыло¬
 вое прикрытие со стороны Англии, поработить СССР.
 Затем, когда ей иришлось вести войну на два фронта,
 Германия надеялась на столкновение Востока с Запа¬
 дом, в котором она, выступая на стороне Запада, играла
 бы решающую роль. Теперь же все надежды связыва¬
 лись с финальной схваткой Америки и Советского
 Союза, в которой эта часть Германии могла как слабый
 вспомогательный парод выступить на стороне Америки
 и поживиться этим. В этих обреченных на неудачу
 методах и планах по-прежнему жила старая надежда —
 надежда, ради которой немцы начиная с 1941 года по¬
 ставили под вопрос свое национальное едпнство, а
 в 1949 году в полном смысле этого слова принесли его
 в жертву.
Глава девятая УПУЩЕННОЕ ВОССОЕДИНЕНИЕ История Германской империи закончилась в 1949 го¬
 ду созданием двух государств-преемников в лице ФРГ
 и ГДР. Она просуществовала лишь 78 лет, с 1871 по 1949 год. Но так же как империя имела свою предысто¬
 рию, которая продолжалась до 1866 года и, пожалуй —
 до 1848 года, так было у нее и продолжение истории.
 Завершение произошло в 1955 году и даже в 1961 году.
 До того как империя была создана, вопрос о ней долго
 стоял на повестке дня; после ее ликвидации в резуль¬
 тате раскола разговор о ее воссоединении продолжался
 еще двенадцать лет. История Германской империи после ее ликвида¬
 ции поучительна, поскольку причины ее гибели да¬
 вали себя знать как бы вопреки смерти. Воссоединение
 империи потерпело крах, натолкнувшись на те жо
 неискоренимые ошибочные позиции и спекуляции, ко¬
 торые привели к ее закату^ «Если ты толчешь глупца
 как крупу в ступе, не выпускай из него глупость»
 (изречение Соломона, глава 27, стих 22). Создание Германской империи произошло в свое
 время на Востоке в Пруссии, имевшей тыловое при¬
 крытие со стороны России. Империя закатилась, когда
 она перестала отвечать «закону, приведшему к ее появ¬
 лению», и решила создать фронт против Востока. При¬
 чина ее гибели состояла в попытке захватить и пора¬
 ботить Советский Союз. Для осуществления этого плана
 Германия безнадежно пыталась сначала невоенным, а
 затем принудительным путем получить поддержку п
 прикрытие Запада. Единственное, чего она добилась,
 был ее раздел между Востоком и Западом. 117
Инициатива воссоединить Германию исходила после 1949 года с Востока: до 1955 года — со стороны Совет¬
 ского Союза, затем в течение шести лет — со стороны
 ГДР. Воссоединение не состоялось, так как ФРГ, так
 же как до нее Германская империя, по-прежнему стре¬
 милась создать фронт против Востока. Она еще питала
 иллюзорные надежды покорить с помощью Запада
 СССР или по крайней мере ГДР и потерянные в ре¬
 зультате второй мировой войны и отошедшие к Польше
 восточные области. Упиваясь этой надеждой, Федеративная Республика
 Германии отклонила предложение Советского Союза о
 воссоединении в 1952—1955 годах, а затем предложения
 ГДР о конфедерации в 1957—1960 годах. Период упу¬
 щенного воссоединения закончился в 1961 году, когда
 была сооружена берлинская стена, положившая конец
 послевоенной истории Германской империи. Отклонение предложения русских до сих пор остает¬
 ся спорной главой послевоенной германской истории.
 Мотивы и замыслы осповных участников этого события,
 которых ныне уже нет в живых, никогда, даже в буду¬
 щем, после опубликования документов, не будут рас¬
 крыты полностью. На вопрос «что было бы, если бы..?»
 невозможно ответить определенно, как это вообще бы¬
 вает при оценке нереализованных возможностей исто¬
 рии. О том, было ли возможным для немцев в 1952—
 1955 годах добиться своего воссоединения, если бы они
 согласились на предложения русских, можно спорить
 бесконечно. Нельзя забывать, что западные державы то¬
 же имели право сказать свое слово. Ясно одно, что та¬
 кое предложение русских о воссоединении было сдела¬
 но и Федеративная Республика Германии сделала все,
 чтобы его провалить. Причины, обусловившие позицию
 обеих сторон, мы можем искать лишь в международ¬
 ной обстановке того времени и их публичных заявле¬
 ниях. Международное положепие в те годы определялось
 холодной войной между Америкой и Советским Союзом,
 которая после начала корейской войны летом 1950 года
 приняла самую острую форму, граничащую с прямым
 ведением войны — форму гонки вооружения. Осенью 1950 года, когда Аденауэр выступил с предложением
 внести свой вклад в оборону, в гонку вооружений вклю¬ 118
чилась ФРГ. Америка приветствовала такое предлб-
 жение. В Англии, Франции и ФРГ оно было воспринято
 с раздвоенным чувством. Потребовалось больше года,
 пока в НАТО договорились в принципе об ограничен¬
 ной ремилитаризации Германии (в рамках Европей¬
 ского оборонительного сообщества, которое надо было
 еще создать) и пока боннский бундестаг одобрил пред¬
 ложение. В феврале 1952 года этот момент наступил:
 путь к западногерманской ремилитаризации в рамках
 западного союза был открыт. В этот момент Советский Союз выступил с сенса¬
 ционной инициативой. В ноте от 10 марта 1952 года
 он предложил западным державам «восстановить Гер¬
 манию как единое государство». Предлагалось гаранти¬
 ровать свободную деятельность всех демократических
 партий, проведение свободных выборов, отказаться от
 репараций и экономических ограничений. Воссоединен¬
 ная Германия могла иметь национальные вооруженные
 силы через год после заключения мирного договора,
 предлагалось вывести все иностранные войска из Гер¬
 мании. Единственным условием было: «Германия
 обязуется не вступать в какие-либо коалиции или воен¬
 ные союзы, направленные против любой державы, при¬
 нимавшей участие своими вооруженными силами в
 войне против Германии». Такое предложение было в определенном смысле
 успехом аденауэровской политики. Это был результат
 угрозы германской ремилитаризации в рамках запад¬
 ного союза. СССР был готов, по крайней мере так каза¬
 лось, заплатить высокую, если даже и не самоубийствен¬
 ную, цену за то, чтобы эта угроза не осуществилась. Но для Аденауэра такая цена была недостаточной.
 Через шесть дней после получения советской ноты,
 16 марта 1952 года, он открыто выступил против совет¬
 ского предложения. Аденауэр заявил: «Цель герман¬
 ской политики по-прежнему состоит в том, чтобы еще
 больше укрепить Запад, а тогда можно будет начать
 с Советским Союзом разумный разговор. Я глубоко
 убежден в том, что и последняя нота Советского Союза
 вновь является доказательством этому, что если мы и
 впредь будем проводить такой курс, то недалек тот час,
 когда Советский Союз будет готов начать такой разум¬
 ный разговор». Судя по всему, Аденауэр не рассматрп- 119
вал предложения русских о воссоединении при условии
 германского нейтралитета как разумную основу для
 переговоров. Тем самым уже в то время была определена пози¬
 ция, и в течение трех^лет, когда советское предложение
 являлось предметом международных переговоров, в ней
 ничего существенного не изменилось. Перед лицом пред¬
 стоявшего вступления Федеративной республики
 в НАТО СССР в январе 1955 года проявил несомнен¬
 ную готовность пойти на проведение общегерманских
 свободных выборов под международным контролем.
 Одновременно Советский Союз предупреждал, что
 вступление Западной Германии в НАТО «на длитель¬
 ное время сделает невозможным восстановление един¬
 ства Германии». СССР не мог пойти на одностороннее
 отступление и спокойно взирать, как присоединяют всю
 Германию к НАТО. То, что русские предлагали, не
 было капитуляцией. Аденауэр же требовал и ожидал
 капитуляции русских. Его ответ был таким же, как три
 года назад: «Мы на это не пойдем... Мы стремимся к
 объединению свободных народов Запада, включая Гер¬
 манию, поскольку убеждены, что только после этого
 можно будет вести с Советским Союзом обнадеживаю¬
 щие и разумные переговоры». Вместо мирного договора с воссоединенной Герма¬
 нией в мае 1955 года последовал прием Федеративной
 республики в НАТО и ГДР — в организацию Варшав¬
 ского пакта, созданного именно для этой цели. Тем са¬
 мым параллельное существование обоих государств —
 преемников Германской империи превратилось в воен¬
 ное противостояние, сохраняющееся до сих пор. В то время обе стороны допускали ошибки в своих
 планах. Русские недооценивали силу своих позиций, а
 немцы, наоборот, переоценивали ее. Русские были го¬
 товы предотвратить американо-западногерманский воен¬
 ный союз. Позднее Ульбрихт открыто признавал, что
 в случае принятия советских предложений для него
 возникла бы «сложная ситуация». Нельзя забывать,
 что тогда еще не было атомного пата, напротив, суще¬
 ствовала американская монополия на атомное оружие.
 Мощь Америки еще превосходила силы Советского
 Союза. II все это происходило через 10 лет после того,
 как немцы стояли под Москвой и Сталинградом. 120
Мечта Гитлера и опасения Сталина о возможном
 объединении захватнических устремлений Германии и
 промышленной мощи Запада для организации кресто¬
 вого похода против большевизма и колонизации Совет¬
 ского Союза казались в новых политических условиях
 почти осуществимыми. Совершенно ясно, что Советский
 Союз стремился не допустить этого. Единственный путь
 для достижения этой цели Сталин и его непосредствен¬
 ные преемники видели в нейтралитете Германии.
 СССР нечего было предложить американцам, а немцам
 было что предложить. То, что СССР предложил немцам,
 а именно национальное единство, было крайней уступ¬
 кой, которую он мог сделать, не сдавая своих позиций.
 Позже русские, возможно, раскаивались в том, что
 однажды выступили с таким предложением, поскольку
 их страх оказался необоснованным. Атомный пат поло¬
 жил конец американскому превосходству. Кроме того,
 русские явно переоценили готовность американцев
 начать войну и военные способности немцев в после¬
 военный период. Русские переоценили также силу национальных
 чувств немцев. Они считали, видимо, что немцы пойдут
 на нейтралитет, чтобы сохранить национальное един¬
 ство. Они не могли себе представить того, что формула
 Гитлера «с Западом против России» была и осталась
 в Германии более приемлемой, чем стремление к на¬
 циональному единству. Аденауэр с успехом применил эту формулу Гитлера,
 чтобы отклонить предложение русских о воссоединении.
 При этом обращении к страху (без западного союза
 русские уже пришли бы на Рейн) и призыв к прежним
 захватническим надеждам (с западным союзом мы уже
 завтра отбросим русских на Буг или к Волге) часто
 неразличимо смешивались. Аденауэр никогда не разре¬
 шал даже вспоминать о том, что не русские хотели
 захватить Германию, а немцы — Советский Союз. Аде¬
 науэр всячески предавал забвению ту истину, что, став
 на путь нейтралитета, с СССР можно жить в честном
 мире. Кстати, Австрия успешно использовала эту идею,
 чтобы заново построить свою политику. Часто высказывают подозрение, что Аденауэр пе
 хотел воссоединения Германии: то ли из-за антипрус-
 ского аффекта рейнландца, то ли из-за боязни, что вос¬ 121
соединенная, самостоятельная Германия вновь пустится
 на новые великодержавные авантюры. Все может быть,
 но это не было доказано и недоказуемо. В любом
 случае подобные личные возражения или предрассудки
 Аденауэра являются частным делом и не имеют истори¬
 ческого значения, так как он их никогда не высказывал.
 О чем он говорил и чем умел получить большинство
 в Федеративной республике, как это видно из его круп¬
 ных побед па выборах 1953 и 1957 годов, — он нагнетал
 страх перед русскими и ненависть к русским (в 1956
 году он открыто назвал Советский Союз «нашим смер¬
 тельным врагом»). Он безгранично верил в силу Запада,
 которая могла якобы привести однажды к лучшему и
 более выгодному объединению, чем это предлагали
 русские. Аденауэр постоянно обещал немцам такое
 выгодное объединение, которое он любил называть
 «освобождением», как результат своей политики. Более
 того, он обещал даже «освобождение» всей Восточной
 Европе. Добиться такого «воссоединения» могло позво¬
 лить лишь объединение «мощи» Западной Германии и
 Запада, чтобы заставить русских пойти на односторон¬
 нее отступление. В то время казалось, что Аденауэр
 достиг наконец того, к чему все время стремился Гит¬
 лер: союза с Западом против Советского Союза. Конечно, Аденауэр не был Гитлером, а Федератив¬
 ная республика — нацистским рейхом. Аденауэр был
 уважаемым демократическим политиком, а Федератив¬
 ная республика — уважаемым демократическим госу¬
 дарством. Однако это ничего не меняло в том, что
 внешнеполитическая концепция, в основе которой ле¬
 жал открытый отказ от предложения русских о воссое¬
 динении, была прямым продолжением концепции Гитле¬
 ра «с Западом против России». Лишь расстановка сил
 в желанном антирусском альянсе неизбежно несколько
 изменилась. На первое время этого нельзя было избе¬
 жать. Империя Гитлера хотела играть великолепное
 соло в сопровождении западного оркестра, Федератив¬
 ная республика Аденауэра была вынуждена довольство¬
 ваться ролью скрипки в этом оркестре. Гитлеровская
 империя лишь поставила под вопрос национальное
 единство, аденауэровская же Федеративная республика
 открыто отказалась от него, правда, в надежде получить
 его однажды сторицей. Чем больше Федеративная 122
республика своими действиями делала воссоединение
 Германской империи абсолютно невозможным, тем
 больше она «теоретизировала» и фантазировала, ут¬
 верждая, что желает восстановить единство империи.
 Но тем самым ФРГ, ее политики закрывали и второй,
 более скромный путь к воссоединению, который после
 включения ФРГ в Западный союз у нее оставался еще
 открытым: путь сближения обоих германских госу¬
 дарств. Последний путь оставался открытым на протяжении
 нескольких лет после отклонения предложения русских.
 Из Москвы, правда, уже не поступали больше предло¬
 жения («Мы честно и ясно предупредили немецкую
 сторону, что... вступление Федеративной республики
 в Атлантический союз закроет в будущем пути решения
 германского вопроса», — сказал Хрущев Аденауэру в
 сентябре 1955 года в Москве), однако из Восточного
 Берлина с одобрения СССР такие предложения посту¬
 пали («Воссоединение является теперь делом обоих
 германских государств»). 27 июля 1957 года премьер-министр ГДР Гротеволь
 предложил создать союз государств между ГДР и Фе¬
 деративной республикой. «Конфедерация не требует
 в начальной стадии создания самостоятельной государ¬
 ственной власти, стоящей над обоими государствами, и
 исключала бы навязывание общественных отношений
 одного германского государства другому. Созданный из
 представителей парламентов обеих частей Германии
 Общегерманскпй совет, имеющий совещательный харак¬
 тер, мог бы рекомендовать и проводить такие мероприя¬
 тия, которые служили бы постепенному сближению
 обоих германских государств». По сравнению с предложением русских в 1952—
 1955 годах указанное предложение было более скром¬
 ным. Речь не шла уже о проведении общегерманских
 свободных выборов, и за каждым из обоих государств
 оставалось право решать самому, как далеко оно хочет
 пойти по пути воссоединения. И все же предложение
 ГДР обеспечивало сохранение трапспортных и эконо¬
 мических связей, предотвращало широкое отчуждение
 граждан обоих немецких государств и создавало по¬
 стоянные общегерманские органы. 123
Предложение о конфедерации отвечало изменивше¬
 муся положению в мире, которое во второй половппе
 50-х годов все меньше определялось холодной войной и
 все больше атомным равновесием и стремлением к раз¬
 рядке между блоками. По крайней мере с кризиса
 в Венгрии осенью 1956 года, когда американцы сохра¬
 нили стойку «смирно», стало яспо, что уже нельзя
 было рассчитывать на давление США па Советский
 Союз: политика с позиции силы была мертва. В отличие от этого позиция Федеративной республи¬
 ки во впутригерманской совместной игре все еще оста¬
 валась более выгодной. Если в случае с предложением
 русских о воссоединении играл роль страх остаться
 один на один с Советским Союзом, то бояться ГДР со¬
 всем не было причин. Напротив, выступая с предложе¬
 ниями о конфедерации, ГДР сама шла на еще пе
 осознанный, хотя и ограниченный риск. Имея большую
 численность населения, более высокий жизненный уро¬
 вень, экономические возможности для оказания помощи
 и развития, еще исправпо функционирующий шлюз для
 бегства в Берлипе, Федеративная республика имела бы
 в своих руках, если бы она пошла на предложение ГДР
 о сближении, основные козыри. Между тем ФРГ на это не пошЛа. Она отвергла
 предложение ГДР о конфедерации еще более высоко¬
 мерно, чем предложение Советского Союза о воссоеди¬
 нении. Она даже не удосужилась четко высказаться
 против, так как в этом случае она признала бы, что
 такое предложение поступило и государство, которое
 его сделало, существует. Признать это Федеративная
 республика была не в состоянии. Чем глубже из года
 в год Германская империя погружалась в историческое
 прошлое, чем глубже Федеративная республика своим
 поведением отрезала возможности достичь воссоедине¬
 ния, тем все упрямее она настаивала, что ФРГ якобы и
 есть Германская империя. Поскольку же Федеративная республика являлась
 Германской империей (в границах 1937 года), то есте¬
 ственно, что все другое, что существовало в пределах
 этих границ, в соответствии с логикой пе существовало.
 В соответствии с лозунгом «чего пе должно быть, тою
 быть не может» ГДР не была государством, ее мини¬
 стры — министрами и что они говорили — не говорп- 124
лось. Отвечать и даже принимать к сведению их пред¬
 ложения запрещалось. Холодная воина между Амери¬
 кой и Советским Союзом может прекратиться, между
 Федеративной республикой и ГДР — ни в коем случае.
 Федеративная республика продолжала холодную войну. Для этого у нее оставалось последнее орудие: шлюз
 для бегства населения в Берлине. Через «открытую гра¬
 ницу» в Берлине из ГДР из года в год, изо дня в день
 шел отток экономической силы II жизненной субстан¬
 ции, и можно было предполагать, что, пока граница бу¬
 дет открытой, ГДР однажды истечет кровью и созреет
 для капитуляции. Именно по этой причппе следовало
 считаться с тем, что граница не может быть вечно
 открытой. Поскольку Федеративная республика отклоняла
 любое взаимопонимание и открыто выступала за ликви¬
 дацию ГДР, она должна была считаться с тем, что
 однажды в Берлине дело дойдет до кризиса. Следова¬
 тельно, она должна была иметь план, как ей реагиро¬
 вать на такой кризис. Одпако когда в 1958 году кризис
 разразился, оказалось, что она не имела такого плана.
 Федеративная республика ориентировалась, как и
 прежде, лишь на силу западных держав, особенно Аме¬
 рики. В Бонне надеялись, что если этой силы уже не¬
 достаточно для оказания активного давления на СССР,
 то по крайней мере для защпты центра давления, кото¬
 рым был Берлин, ее должно было хватить. Итоги событий показали, что в Бонне заблуждались.
 Берлинский кризис 1961 года закончился возведением
 стены, которая хотя и не затронула существования за¬
 падных секторов в Берлине, но ликвидировала «откры¬
 тую границу» и тем самым выбила из рук Федератив¬
 ной республики ее последнее орудие в борьбе против
 ГДР. С тех пор существование ГДР стало непреложным
 фактом,* предложение о конфедерации больше не во¬
 зобновлялось, а претензия Федеративной республики
 олицетворять по-прежнему Германскую империю
 превратилась в чистую фикцию. «Германский вопрос»
 її понятие «воссоединение» исчезли сначала из между¬
 народного, а затем постепенно п из национального
 словоупотребления. Так закончилась послевоенная
 история Германской империи.
Глава десятая ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ФРАНЦА ЙОЗЕФА ШТРАУСА Самоубийство Германской империи, которое нача¬
 лось в 1939 году, завершилось в 1949 году. В 1955 и
 1961 годах оно было дважды, так сказать, скреплено
 печатью и является удивительной главой всемирной
 истории. Еще многие поколения в различных частях
 света будут с изумлением изучать эти события. Едва
 ли есть другое такое государство, которое с такой го¬
 товностью, последовательностью и одержимостью гото¬
 вило и в конце концов завершило свое падение. Но са¬
 мое удивительное состоит в том, что и ныне «стремле¬
 ние к своему закату» в основном не пропало. Федеративная республика — это совсем не Герман¬
 ская империя. Однако она по-прежнему хочет ею быть,
 утверждает, что она таковой является, и обосновывает
 это утверждение в основном тем, что упрямо держится
 за те политические традиции и идеи, которые привели
 Германскую империю к ее крушению. До тех пор, по¬
 ка ФРГ это делает, она ставит под угрозу свое сущест¬
 вование, жизнь своих граждан, причем в условиях
 атомного века. Если Федеративная республика не хочет завершить
 ужасную историю Германской империи еще более кош¬
 марным эпилогом, если она не хочет уничтожить себя,
 как это сделала с собой империя, она должна освобо¬
 диться от самоубийственной традиции Германской им¬
 перии и понять то, чего не поняла империя: согласить¬
 ся с тем, что она есть, и довольствоваться тем, что она
 имеет. Федеративная республика не является Германской
 империей, и она не имеет того, что имела Германская
 империя. Она является одним из двух или, если брать 126
за основу Германскую империю 1939 года, одним из
 трех государств — преемников Германской империи.
 Она включает лишь западные области, которые в им¬
 перии четырех держав 1945—1949 годов составляли
 западные оккупационные зоны. Ни ГДР, ни Австрия,
 ни Западный Берлин не принадлежат Федеративной
 республике. С Западным Берлином у нее отношения
 особого рода, которые нуждаются в точном определении
 и кодификации. С Австрией у нее нормальные между¬
 народные отношения. С ГДР у нее вообще до сих пор
 нет никаких отношений. Все это вот уже двадцать лет является прочной
 реальностью, и когда о ней говорят, то говорят о само
 собой разумеющейся вещи. И все же до сих пор в Фе¬
 деративной республике это само собой разумеющееся
 часто воспринимается как шокирующая провокация. До
 сих пор не признается ГДР, причем до недавнего про¬
 шлого под предлогом, что такого государства нет. В ши¬
 роких кругах Западной Германии по-прежнему говорят
 о «зоне», во всяком случае об «образовании» или «фе¬
 номене». Тем самым это государство не ликвидируется,
 но подтверждается намерение его ликвидировать. Даже уважение польской границы со стороны ГДР
 по-прежнему в широких кругах рассматривается как
 «отказ», как будто можно отказаться от того, чего не
 имеешь и никогда не имел. Это был бы отказ для Гер¬
 манской империи, если бы она еще существовала. Для
 Федеративной же республики признание границы по
 Одеру и Нейсе является таким же отказом, как призна-
 нание ГДР. До тех пор пока оба эти положения ФРГ
 рассматривает как «отказ», она тем самым претендует
 на звание Германской империи. Однако такое притя¬
 зание несостоятельно — ни юридически, ни политиче¬
 ски, ни морально. Юридическое положение метко сформулировал Эль¬
 мар Крауткремер в своей книге «Германская империя
 после второй мировой войны» (1962 год): «Державы-
 победительницы 1945 года осуществляли правительст¬
 венную власть в отношении Германии совместно и де-
 юре безраздельно, несмотря на все прошлые планы о
 расчленении. Если же спросить, могли ли четыре дер¬
 жавы передать эту власть немцам, то при положитель-
 цом ответе легальность обоих государств подтверждает¬ 127
ся, а при негативном — отвергается. В этом случае воз¬
 никает ситуация, о которой Альфред Гроссер сказал:
 «Два настоящих государства или ни одного». Ни между собой, ни в отношении немцев четыре
 державы не брали обязательств осуществлять государ¬
 ственную власть в Германии, которую они совместно
 взяли на себя, всегда совместно и создать или сохра¬
 нить неразделенную Германию. Когда они пошли на
 создание раздельных государств, они имели на это пол¬
 ное право. На практике никто из них никогда не ос¬
 паривал у другого такого права. Обоим государствам —
 преемникам Германской империи выдано одинаковое
 свидетельство о рождении. Оно было выдано четырьмя
 державами, которые сначала управляли Германской
 империей, а затем определили ей в 1949 году разных
 немецких преемников. И политически немцы на Востоке и Западе не могут
 поставить под сомнение раздельное образование госу¬
 дарств, так как они ему не сопротивлялись и совершен¬
 но сознательно участвовали в нем. Без немцев и против
 их воли было бы невозможно создать ни Федеративную
 республику, ни ГДР. Нет смысла выступать против
 понятия «самоопределение», так как именно после соз¬
 дания двух государств немцы вновь получили в 1949
 году от держав-победительниц право на самоопределе¬
 ние, которое они передали им в 1945 году после безого¬
 ворочной капитуляции. Демократическая легитимация создания германских
 государств была на Западе и Востоке примерно одина¬
 ковой: как боннский Парламентский совет, так и бер¬
 линский Народный совет состояли из партийных деле¬
 гатов, которые избирались не народом, а назначались
 в соответствии с результатами выборов в землях. Что
 же касается земельных выборов, проведенных в 1946 го¬
 ду, то в Восточной зоне они были такими же свободны¬
 ми, на основе раздельных партийных списков, как и в
 западных зонах. Наконец, Федеративная республика имеет меньше
 моральных прав, чем ГДР, выступать в качестве един¬
 ственной преемницы Германской империи и притязать
 на единоличное представительство. Ведь не кто другой,
 как западные немцы шли впереди в вопросе раздель¬
 ного создания государств и тем самым уклонились от 128
расплаты за жестокие последствия войны и репарацион¬
 ных платежей, возложенных на побежденную Герман¬
 скую империю, в то время как восточные немцы, вклю¬
 чая коммунистов, безуспешно взывали к национальной
 солидарности в тогдашних тяжелых условиях. Перед
 лицом этого факта преамбула боннского Основного за¬
 кона, призывающая «оставленных в беде немцев» «до¬
 биться единства и свободы Германии на основе свобод¬
 ного волеизъявления», звучит как чистая насмешка.
 И не ГДР, а Федеративная республика отклонила сде¬
 ланные русскими в 1952—1955 годах предложения о
 воссоединении путем проведения свободных выборов,
 отказавшись тем самым добиться единства и свободы
 Германии на основе свободного волеизъявления. В то
 время когда Федеративная республика предпочла вос¬
 соединению союз с Западом, она потеряла всякое мо¬
 ральное право быть чем-то другим, чем она является.
 По крайней мере с этого времени любое требование
 Федеративной республики о воссоединении Германской
 империи, пусть даже в границах 1937 года, является
 требованием о присоединении чужих территорий. Конечно, выдвигая такое требование, Федеративная
 республика весьма изобличает себя в вопросе о праве
 быть преемником Германской империи: она, так же как
 послебнсмарковская Германская империя, жаждет за¬
 хватов. При Бисмарке государственная доктрина импе¬
 рии гласила, что «больше пет ничего, что мы можем
 завоевать мечом». Лишь двадцать лет, то есть до от¬
 ставки Бисмарка, Германия была удовлетворена достиг¬
 нутым и свою задачу видела в том, чтобы проводить
 политику мира и оградить статус-кво Европы от потря¬
 сений *. После же Бисмарка, с конца XIX века и до * Автор идеализирует Бисмарка Крупнейший политиче¬
 ский деятель и дипломат своего времени князь Отто фон
 Бисмарк и после воссоединения Германии сверху, «железом и
 кровью» отнюдь не был поборником мира в Европе, каким его
 изображает Хаффнер. Чего он действительно добивался исходя
 из насущных интересов Германской империи, так это нормаль¬
 ных отношений с Россией. Яркую характеристику Бисмарка, его
 деятельности после воссоединения Германии мы находим в ра¬
 боте одного из крупнейших советских историков А. С. Еруса-
 лпмского: «В тот период Бисмарк напоминал Януса, и притом
 не двуликого, а имеющего три лица. Взирая с надеждой на 129
крушения Германской империи, не было ни одного мо¬
 мента, когда Германская империя жила бы в покое и
 мире как внутри рейха, так и с окружающим миром. Германия всегда чего-то хотела, чего она не имела
 и что могла получить лишь ценой тяжелых потрясений
 мира. От «всемирной политики» эры Вильгельма до ан¬
 нексионистских планов первой мировой войны, от тре¬
 бований периода Веймарской республики о присоедине¬
 нии Австрии и Польского коридора до гитлеровской
 концепции колонизировать Россию и поделить мир с
 участием Англии и Италии нить германских требова¬
 ний ни на минуту не обрывалась. Едва появившись на
 свет, Федеративная республика сразу же натянула эту
 нить. С момента своего образования ФРГ требует того,
 чего не имеет, причем в условиях, когда ее гражданам
 живется так хорошо, как никогда раньше, а Западная
 Германия лопается по швам от благополучия. Могут возразить, что Федеративная республика тре¬
 бует на этот раз того же, что и для других народов счи¬
 тается законной целью: восстановления единого госу¬
 дарства немцев, национального единства. Но ведь она
 от этого отказалась, когда ей в 1952—1955 годах это
 предложили. Человечество не забыло, 4to и в то время, когда
 немцы имели единое национальное государство, им
 всегда мало было лишь империи. Для послебисмарков-
 ского поколения создание империи рассматривалось как
 «исходный пункт для мировой германской политики»,
 а для поколения Гитлера империя, «границы которой
 включают всех до одного немца», должна была служить
 лишь трамплином для организации великого грабитель¬
 ского похода на Россию. Федеративная республика но
 позаботилась о том, чтобы мир об этом забыл. За двад¬
 цать лет своего существования она проявила не столько Англию, он поддерживал близкие отношения и с Россией. В раз¬
 говоре с русскими дипломатами он говорил «с пренебрежением
 об Англии и равнодушно об Австрии». Поддерживая и прикры¬
 вая австро-венгерскую экспансию на Балканы, он одновремен¬
 но заверял русскую дипломатию: «У нас нет политических
 интересов на Востоке...» В то время дружба России нужна
 была Бисмарку для того, чтобы изолировать Францию».
 (A. С. Е р у с а л и м с к и и, Бисмарк как дипломат, Соцэкгиз,
 Москва, 1940, стр. 32.) 130
йнтерес к сохранению Национальной общности немцев,
 которую можно было и, вероятно, можно еще укреплять
 даже в условиях существования двух государств, сколь¬
 ко к сохранению и обострению противоречий между
 Востоком и Западом и созданию единого западного
 фронта против Советского Союза. В политике Аденауэра, Эрхарда и Кизингера по-
 прежнему просматривалась старая концепция Гитлера:
 «с Западом против России», концепция, с которой Гит¬
 лер связывал создание огромной восточной империи не¬
 мецкой нации и от которой Федеративная республика
 тоже, очевидно, ожидала значительно больше, чем
 только восстановления германского национального го¬
 сударства. Но, как известно, для Германской империи
 это была формула самоубийства. И для Федеративной
 республики она может стать таковой. Со времени создания Федеративной республики эта
 формула, которая уже во времена Гитлера претерпела
 некоторые изменения, сохранив основное содержание,
 пережила два варианта. До 1961 года лозунг «с Запа¬
 дом» означал прежде всего — с Америкой. Во второй
 половине 50-х годов основное стремление Федеративной
 республики было направлено на то, чтобы удержать
 Америку в состоянии холодной войны и противодейст¬
 вовать любым усилиям американцев и русских догово¬
 риться между собой. По-прежнему питалась надежда,
 что превосходящая мощь Америки потеснит в конце
 концов Советский Союз с позиций одного из победите¬
 лей во второй мировой войне. Это было время, когда
 Аденауэра иронически называли подлинным министром
 иностранных дел Америки. Оно закончилось в 1961 го¬
 ду, когда разочаровавший исход берлинского кризиса
 привел наконец ведущих политиков Федеративной рес¬
 публики к пониманию того, что отныне нельзя рассчи¬
 тывать на американское давление на СССР. С тех пор под «Западом», с которым надо идти про¬
 тив СССР, в первую очередь понимается не Америка, а
 «Европа». Ближайшей целью стало создание союза за¬
 падноевропейских государств с единым атомным потен¬
 циалом, с помощью которого надеются постепенно под¬
 копаться под американо-русское атомное равновесие.
 Однако совершенно очевидно, что подобная новая атом¬
 ная сила в лице Западной Европы была бы значительно 131
слабее мощи Америки. Вместе с тем ясно, что эта сила
 руководилась и управлялась бы не Америкой, а Федера¬
 тивной республикой как экономически более сильным
 членом сообщества. Главным автором и глашатаем этого нового вариан¬
 та старой копцепцші является Франц Йозеф Штраус.
 В своей книге «Вызов и ответ» (1968 год) он совершен¬
 но четко объяспил, почему, по его мнению, германская
 политика силы возможна лишь в союзе с Европой, а не
 с Америкой: «Если хочешь развить стратегию «воен¬
 ного искусства .в условиях мира», что, несомненно,
 пужно, то это можно сделать лишь в случае, если у те¬
 бя достаточпо сил. Когда у отдельного государства та¬
 ких сил нет, оно должно стремиться иметь их в союзе
 с другими странами, стратегические интересы которых
 во многом совпадают с твоими. Уже из этого возникает
 потребность в политическом объединении Европы, по¬
 скольку от Америки можно лишь условно ожидать, что
 она полностью приспособит свою концепцию к евро¬
 пейским потребностям, лишь частично совпадающим с
 ее интересами». Возникает вопрос, идентичны ли стратегические ин¬
 тересы Франции, Англии, Голландии, Бельгии п Ита¬
 лии интересам Федеративной республики? Речь идет
 исключительно о странах, которые удовлетворены тем,
 что они имеют, и которые ничего больше, чем жить в
 мире, не хотят. Зачем им начинать новую холодную
 войну против СССР? Может быть, лишь пз-за того, что
 Федеративная республика ожидает от европейского дав¬
 ления на Советский Союз того, что не дало и не может
 дать американское давление, а именно расширения Фе¬
 деративной республики на Востоке? Об этом Штраус говорит им открытб: «Такая «евро¬
 пеизация германского вопроса» требует, конечно, чтобы
 требование немцев о свободе их расколотой страны
 полностью разделялось п защищалось западноевропей¬
 ским сообществом... Целью европейской политики не
 может быть объединение Восточной и Западной Евро¬
 пы в условиях свободы, если тем самым не будет одно¬
 временно взято обязательство добиться воссоединения
 народа, две третьих которого живут в Западной Европе,
 а оставшаяся третья часть является членом руководи¬
 мого Москвой Варшавского пакта». 132
Что же обещает Штраус своим вероятным запад¬
 ноевропейским партнерам за поддержку политики вы¬
 теснения Советского Союза, плоды которой пожинала
 бы исключительно лишь Германия? Ничего более, как
 вытеснение СССР и из пегерманских стран Восточной
 Европы, плоды которого в силу географических причин
 опять-таки пожинала бы Германия. «Речь идет не
 только о расколе Германии, но и о расколе Европы.
 Мы должны думать о том, чтобы Польша, Чехослова¬
 кия, Венгрия, Болгария, Румыния и т. д. также при¬
 надлежали к Европе, как Швейцария, Голландия или
 Бельгия. Речь идет о том, чтобы путем воздействия на
 эти страны и в жестких переговорах с Москвой в ходе
 длительного процесса действовать в том направлении,
 чтобы эти страны вповь стали составной частью Евро¬
 пы, по крайней мере сначала в том смысле, который
 выражается в попитни «промежуточная Европа». Это значит, как поясняет Штраус в другом месте,
 что сначала она должна стать очищенной от СССР ни¬
 чейной землей. Позднее ее «национальное стремление к
 самоопределению» выльется в желание создать крупную
 политическую единицу в составе всей Европы. Ну а что
 будет потом? Как будут складываться отношения этой
 Европы, сгруппированной вокруг возобновленной еди¬
 ной Германии, с Советским Союзом? Об этом Штраус
 молчит и дает лишь понять, что «оба строя — свободно¬
 демократический строй Запада и тоталитарно-коммуни¬
 стический Востока — не могут жить в мире друг с
 другом». Изложенная внешнеполитическая концепция Фран¬
 ца Йозефа Штрауса для Федеративной республики вы¬
 зывает фатальные воспоминания троякого рода о внеш¬
 неполитической концепции Гитлера. Во-первых, она
 имеет ту же самую опасную привлекательность, «сме¬
 лость и великодушие», те же трюки для развития им¬
 перской фантазии и ту же способность придать уже
 имеющемуся и жаждущему внешнеполитическому тще¬
 славию содержание и форму. Во-вторых, эта концепция, так же как и гитлеров¬
 ская, содержит попытку вернуться к тому, что почти
 уже было достигнуто в ходе .последней войны, чтобы
 задним числом использовать это обстоятельство для оче¬
 редной войны: в ходе первой мировой войны Германия 133
оккупировала часть России, в ходе второй — она подчи¬
 нила всю Европу, но в обоих случаях не использовала
 максимально предоставившегося шанса. Гитлер возвра¬
 щался к первому, Штраус возвращается ко второму
 упущенному шансу. В-третьих, концепция Штрауса 1968 года, так же
 как концепция Гитлера 1924 года, упустила из виду
 решающее обстоятельство. Ошибка Гитлера состояла не только в том, что он
 серьезно недооценил силу своего противника. Его ошиб¬
 ка состояла и в том, что он расписал роли между стра¬
 нами, которые фигурировали в его плане как друзья и
 помощники, прежде всего Англия (не в меньшей мере
 Польша), не спросив их. Позже, когда они не хотели
 добровольно играть эти роли, он пытался заставить
 их это делать. То, что Гитлер пережил с Англией и Польшей,
 Штраус может легко пережить с «Европой». Западная
 Европа была готова вместе с Федеративной республи¬
 кой встать под американский атомный зонтик. Но это
 нечто другое, чем встать в затылок Федеративной рес¬
 публике и вместе с ней начать марш на Восток. Если
 бы Федеративная республика настаивала на этом, она
 очень скоро пришла бы в конфликт не только с Восто¬
 ком, но и с Западом. Доктрина Штрауса является не
 только очевидным военным рецептом. Она, так же как
 и доктрина Гитлера, вновь является рецептом развязы¬
 вания «ошибочной» войны. Несмотря на это, до недав¬
 него прошлого она прочно претендовала стать государ¬
 ственной доктриной Федеративной Республики Герма¬
 нии. С момента смены правительства в 1969 году в Бонне
 эта опасность пока считается преодоленной. В самый
 последний момент Федеративной республике удалось
 избежать пути, который привел Германскую империю
 к крушению, и встать на новый путь. Она еще раз по¬
 лучила возможность переосмыслить условия своего
 существования и приспособиться к ним. Но от смены
 правительства нельзя ожидать чуда. Очень тяжело вы¬
 браться из уже накатанной колеи. Никакое правитель¬
 ство не сможет направить политику своей страны в но¬
 вую колею, если народ по-прежнему мыслит старыми
 категориями. 134
Германская империя не потому потерпела круше¬
 ние, что некто по имени Гитлер развил ошибочную
 внешнеполитическую концепцию, а потому, что миллио¬
 ны немцев были готовы воспринять эту концепцию.
 Трагедия Германской империи состояла в том, что у
 немцев всегда вызывало восхищение то, что становилось
 причиной ее и их гибели. Любая политика авантю¬
 ризма и безграничного тщеславия, которая ставила под
 вопрос мир и существование государства, считалась
 патриотической, а политика осторожности, разума и
 самообладания — непатриотической. В этом, несмотря
 на пережитую катастрофу, мало что изменилось. Тот, кто до сих пор в Федеративной Республике
 Германии призывает немцев «наконец пожалеть самих
 себя», наталкивается на ощутимое сопротивление. В то
 же время призыв к упорству и тщеславию, окрыляю¬
 щая фантазия примитивных расчетов в отношении це¬
 лых континентов и технологическое измерение сил
 встречаются аплодисментами, как и сорок лет назад.
 Граждане ФРГ напоминают того автогонщика, который
 легкомысленно искалечил свой большой и тяжелый ав¬
 томобиль и теперь должен ехать на маленьком. Несмот¬
 ря на это, он по-прежнему не хочет соблюдать правила
 обгона. Германская империя мертва, но идеи, из-за которых
 она погибла, продолжают действовать в Федеративной
 Республике Германии. Они смердят, издавая трупный
 запах.
ПРИЛОЖЕНИЕ
«НОЙЕС ДОЙЧЛАНД» О КНИГЕ СЕБАСТИАНА ХАФФНЕРА * САМОУБИЙСТВЕННАЯ ТРАДИЦИЯ
 ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРИИ И ФРГ Примечательные признания «Германская империя мертва, но идеи, из-за кото¬
 рых она погибла, продолжают действовать в Федера¬
 тивной Республике Германии. Они смердят, издавая
 трупный запах». К такой впечатляющей констатации приходит пуб¬
 лицист Себастиан Хаффнер в своей книге «Самоубий¬
 ство Германской империи», вышедшей в Федеративной
 Республике Германии. Автор рассматривает с буржу¬
 азно-либеральных позиций империалистическую кон¬
 цепцию стратегии Гитлера, Аденауэра и Штрауса и
 приходит к выводу, что империя погибла из-за импе¬
 риалистической политики завоеваний и реванша, кото¬
 рую осуществляли господствующие силы Германии.
 Такая политика чревата опасностью также для суще¬
 ствования и жизни граждан Федеративной республики. Основная идея гитлеровской концепции, пишет
 Хаффнер, «б течение 20 лет продолжала определять
 внешнюю политику Федеративной республики и до сих
 пор служит мерилом внешнеполитических взглядов и
 целей широких кругов Западной Германии». Он харак¬
 теризует концепцию Гитлера как «синтез национализма
 и империализма», который был направлен на «завоева¬
 ние России». Направляя «главный удар Германии на Восток»,
 германский империализм рисковал самим существова¬
 нием нации. «Высшие слои Германии, — пишет Хафф¬
 нер, — всегда мыслили не национальными, а имперски¬
 ми понятиями». Для них «возможность расширить им¬
 перию — важнее национального единства». * «Нойес Дойчлапд», 13 октября 1970 г. 139
Антикоммунизм по прежнему опасен. Хаффнер решнтельпо выступает протпв широко
 распространенной ныне в Федеративной республике
 антикоммунистической лжи об «опасности с Востока».
 «В 1940 и 1941 годах у Гитлера ие было причин бояться
 Советского Союза или жаловаться на него... Для Гит¬
 лера Россия была тем самым объектом, той единствен¬
 ной целыо, которую он поставил перед обновленным
 германским империализмом. Для гитлеровской Герма¬
 нии и для Гитлера самого Россия была врагом не по¬
 тому, что она ему угрожала или даже мешала, а пото¬
 му, что он поставил своей целью захватить ее». Германский империализм всегда исходил из того,
 что «Россия является естественным врагом, а Запад —
 естественным союзником против России». Эти представ¬
 лення, пишет Хаффнер, многие годы определяли внеш¬
 нюю политику Федеративной республики, от них не
 отказались и сегодня. Инициаторы и этапы раскола Касаясь развития после 1945 года, автор констати¬
 рует, что в то время была возможность сохранить
 государственное единство Германии. Однако господ¬
 ствующие круги США и Западной Германии явились
 той «движущей силой», которая прпвела к расколу.
 В книге, в частности, говорится: «Инициатива создания
 германских сепаратных государств совершенно четко
 исходила от Запада, то есть от Америки, а не от СССР.
 И с немецкой сторопы это были... ландтаги и прави¬
 тельства земель западных зон, которые с согласия за¬
 падных оккупационных держав, действовавших отныне
 под руководством Америки, в 1948 и 1949 годах, шаг
 за шагом подготовили создание Федеративной респуб¬
 лики». В качестве «яркпх примеров» раскольнической по¬
 литики в кпиге приводятся отказ Шумахера принять
 участие в работе берлнпского центрального правления
 СДПГ и отпочкование партийной организации в запад¬
 ных зонах (октябрь 1945 года), а также отказ премьер-
 министров западногерманских земель участвовать в со¬ 140
здании германской центральной администрации (июнь
 1947 года). Хаффнер далее характеризует дальнейшие
 этапы раскола, в том числе «учреждение экономиче¬
 ского совета во Франкфурте-на-Майне в феврале и про¬
 ведение сепаратной реформы в июне 1948 года», «созда¬
 ние Парламентского совета в сентябре 1948 года и,
 наконец, принятие Основного закона Федеративной
 республики 23 мая 1949 года, а также выборы первого
 бундестага в августе, федерального президента и канц¬
 лера в септябре 1949 года». Эту раскольническую политику автор рассматривает
 как составную часть империалистической «политики
 с позиции силы» и холодной войны. Он пишет: «Перво¬
 начально средством холодной войны была экономиче¬
 ская война, затем политическая унификация и наконец
 гонка вооружений... Холодная война началась с амери¬
 канского плана Маршалла для Западной Европы».
 Затем «вместо мирного договора с воссоединенной Гер¬
 манией в мае 1955 года последовал прием Федератив¬
 ной республики в НАТО». Хаффнер указывает на тот факт, что все предложе¬
 ния тогдашней Восточной зоны, а позже ГДР, направ¬
 ленные па предотвращение раскола, неизменно и злобно
 отклонялись. Из этого* оп делает выводы, что Федера¬
 тивная республика пе имеет морального права рассмат¬
 ривать себя «в качестве единственной преемницы Гер¬
 манской империи и притязать на единоличное предста¬
 вительство. Ведь не кто другой, как западные немцы шли
 впереди в вопросе раздельного создания государств». Продолжение концепции Гитлера Обобщая раскольпическую политику германского
 империализма, Хаффнер пишет: «Воссоединение не со¬
 стоялось, так как ФРГ, так же как до нее Германская
 империя, по-прежнему стремилась создать фронт про¬
 тив Востока. Она еще питала иллюзорные надежды по¬
 корить с помощью Запада СССР или по крайней мере
 ГДР и потерянные в результате второй мировой войпы
 и отошедшие к Польше восточные области... Конечно,
 Адэнауэр не был Гитлером, а Федеративная республи¬
 ка — нацистским рейхом... Однако это ничего не меняло 141
в том, что внешнеполитическая концепция... была пря¬
 мым продолжением концепции Гитлера: «с Западом
 против России...» Империя Гитлера хотела играть ве¬
 ликолепное соло в сопровождении западного оркестра;
 Федеративная республика Аденауэра же была вынуж¬
 дена довольствоваться ролью скрипки в этом оркестре.
 Гитлеровская империя лишь поставила под вопрос на¬
 циональное единство; аденауэровская же Федеративная
 республика открыто отказалась от него, правда, в на¬
 дежде получить его однажды сторицею». Со всей настоятельностью автор книги предупреж¬
 дает об опасности, которая возникает из продолжения
 такой экспансионистской политики для безопасности и
 мира в Европе н физического существования граждан
 ФРГ. «Федеративная республика — это совсем не Герман¬
 ская империя. Однако она по-прежнему хочет ею быть,
 утверждает, что она таковой является, и обосновывает
 это утверждение в основном тем, что упрямо держится
 за те политические традиции и идеи, которые привели
 Германскую империю к ее крушению. До тех нор пока
 ФРГ это делает, она ставит под угрозу свое существо¬
 вание, жизнь своих граждан, причем в условиях атом¬
 ного века. Если Федеративная республика не хочет завершить
 ужасную историю Германской империи еще более
 кошмарным эпилогом, если она не хочет уничтожить
 себя, как это сделала с собой империя, она должна
 освободиться от самоубийственной традиции германской
 империи и понять то, чего не поняла империя: согла¬
 ситься с тем, что она есть, и довольствоваться тем, что
 она имеет». Хаффнер подчеркивает: «Федеративная республика не является Германской
 империей, и она не имеет того, что имела Германская
 империя... Ни ГДР, ни Австрия, ни Западный Берлин
 не принадлежат Федеративной республике. С Западным
 Берлином у нее отношения особого рода... С Австрией
 у нее нормальпые международные отношения. С ГДР
 у нее вообще до сих пор нет никаких отноше¬
 ний». 142
Боннская формула самоубийства Автор книги указывает, что федеральное прави¬
 тельство начиная с 1949 года тщеславно добивается
 создания единого западного фронта против России:
 «В политике Аденауэра, Эрхарда и Кизингера по-преж¬
 нему просматривалась старая концепция Гитлера:
 «с Западом против России», концепция, с которой
 Гитлер связывал создание огромной восточной империи
 немецкой нации и от которой Федеративная республика
 тоже, очевидпо, ожидала значительно больше, чем
 только восстановления Германского национального го¬
 сударства. Но как известно, для Германской империи
 это была формула самоубийства. И для Федеративной
 республики она может стать таковой». Штраус сформулировал эту старую политику в но¬
 вом варианте, который вызывает «фатальные воспоми¬
 нания троякого рода о внешнеполитической концепции
 Гитлера». «Во-первых, она имеет... ту же опасную при¬
 влекательность... для развития имперской фантазии»,
 ту же способность придать уже имеющемуся и жажду¬
 щему внешнеполитическому тщеславию содержание и
 форму. Во-вторых, эта концепция, так же как и гитле¬
 ровская, содержит попытку вернуться к тому, что
 почти уже было достигнуто в ходе последней войны,
 чтобы задним числом использовать это обстоятельство
 для очередной войны. «В-третьнх, концепция Штрауса
 1968 года, так же как концепция Гитлера 1924 года,
 упустила из виду решающее обстоятельство». В конце книги Себастиан Хаффнер высказывает
 мнение, что после фиаско восточной политики прави¬
 тельства ХДС/ХСС Федеративная республика «еще раз
 получила возможность переосмыслить условия своего
 существования и приспособиться к ним».
ОГЛАВЛЕНИЕ Уроки истории Германской империи (Вступительная статья) 5 Вступление 25 Глава первая. Внешнеполитическая концепция Адоль¬
 фа Гитлера 27 Глава вторая. Война против Англии — «ошибочная»
 война 39 Глава третья. Война против России — «правильная»
 война 52 Глава четвертая. Объявление войны как зов о по¬
 мощи 61 Глава пятая. Средняя фаза войны 72 Глава шестая. Финал 84 Глава седьмая. Империя четырех держав 95 Глава восьмая. Раскол 106 Глава девятая. Упущенное воссоединение 117 Глава десятая. Внешнеполитическая концепция Фран¬
 ца Йозефа Штрауса · 126 Приложение 137 «Нойес Дойчланд» о книге Себастиана Хаффнера . . . 139 Художественный редактор П. Шкапов Художник И. Мещерякова Технический редактор И. Боясова Корректор В. Пестова Сдано в производство 7/IX 1971 г. Подписано к печати 19/1 1972 г. Бумага 84χ108!/32 бум. л. 2'/4. 7.56 печ. л. Уч.-изд. л. 7,13. Изд. № 13616
 Цена 26 к. Зак. 1247 Издательство «Прогресс» Комитета по печати при Совете Министров СССР
 Москва, Г-21, Зубовский бульвар, 21 Ордена Трудового Красного Знамени
 Ленинградская типография № 2 им. Евг. Соколовой Главполиграфпрома
 Комитета по печати при Совете Министров СССР, Измайловский пр., 29