Tags: журнал домашняя лаборатория
Year: 2013
Text
1©IA
ИНТЕРНЕТ-ЖУРНАЛ
ПП
О
м
Ш©Р&Ш
АПРЕЛЬ 2013
ДОМАШНЯЯ
ЛАБОРАТОРИЯ
Научно-практический
и образовательный
интернет-журнал
Адрес редакции:
domlab@ inbox.com
Статьи для журнала
направлять, указывая в теме
письма «For journal».
Журнал содержит материалы
найденные в Интернет или
написанные для Интернет.
Журнал является полностью
некоммерческим. Никакие
гонорары авторам статей не
выплачиваются и никакие
оплаты за рекламу не
принимаются.
Явные рекламные объявления
не принимаются, но скрытая
реклама, содержащаяся в
статьях, допускается и даже
приветствуется.
Редакция занимается только
оформительской
деятельностью и никакой
ответственности за содержание статей
не несет.
Статьи редактируются, но
орфография статей является
делом их авторов.
При использовании
материалов этого журнала, ссылка
на него не является
обязательной, но желательной.
Никакие претензии за
невольный ущерб авторам,
заимствованных в Интернет
статей и произведений, не
принимаются. Произведенный
ущерб считается
компенсированным рекламой авторов и
их произведений.
СОДЕРЖАНИЕ
Бурьян (продолжение)
Как устроена машина времени
Пыльца
Некоторые методы органической химии
Импульсный блок питания из КЛЛ
Контент-анализ школьного учебника физики
Wi-Fi антенна из банки
Апрель 2013
История
Гипотезы
132
Литпортал
168
Химичка
247
Электроника
258
Матпрактику-
280
Английский
295
Разное
Удивительная биология
Фотогалерея
Переписка
306
364
365
По всем спорным вопросам
следует обращаться лично в
соответствующие учреждения провинции
Свободное государство (ЮАР).
При себе иметь, заверенные
местным нотариусом, копии всех
необходимых документов на
африкаанс, в том числе,
свидетельства о рождении, диплома об
образовании, справки с места
жительства, справки о здоровье
и справки об авторских правах
(в 2-х экземплярах).
НА ОБЛОЖКЕ
Чем определяется окрас кошек? Читайте публикацию
«Удивительная биология».
ГЛАВА VIII.
"КОЛХОЗНЫЕ АКАДЕМИКИ"
И ГИБЕЛЬ ТУЛАЙКОВА
БУРЬЯН1
Валерий Сойфер
"Но всё трудней мой следующий день,
И всё темней грядущей ночи тень".
Вильям Шекспир. Сонет 28-й.
"... у них нервы крепкие, взгляд острый и ум
ясный, не расшатанный вольнодумными
софизмами. Это дает им возможность отлично
понимать, что по настоящему времени самое
подходящее время - это перервать горло.".
Михаил Е Салтыков-Щедрин. Убежище Монрепо.
Журнальный (сокращенный) вариант книги «Власть и наука»,
на источники пропущены.
Все комментарии и ссылки
Наука колхозно-
совхозного строя
У жителей страны, одурманенных пропагандой, складывалось, да и не могло не
сложиться впечатление о непрекращающейся полезной деятельности Лысенко, его
сторонников и учеников. Учитель разъезжал по солидным учреждениям, участвовал
в престижных совещаниях, мельтешил перед глазами руководителей страны и
журналистов. Ученики исполняли роли эмиссаров - сновали по колхозам, следили
за цифрами в анкетах, направлявшихся из низов в верхи. В Одессе стали часто
проводить кратковременные совещания, слеты, курсы, на которые приглашали
крестьян со всех районов Украины.
В это же время Вавилов наращивал усилия в создании своей империи. Помимо
его собственного гигантского института он развивал те почти двадцать новых
институтов, которые сумел в короткий срок учредить в системе ВАСХНИЛ. Главная
трудность в развитии этих новых научных учреждений заключалась в нехватке
кадров квалифицированных научных сотрудников, специализирующихся сразу по
многим новым направлениям. Чтобы срочно их наготовить, Вавилову удалось
получить от Правительства финансовые средства на колоссальное расширение
приема в аспирантуру по линии ВАСХНИЛ - шесть тысяч ученых должны были срочно
пройти через аспирантуру в вавиловской академии.
Однако, взявшись за решение этой проблемы, Вавилов не обеспечил
удовлетворявшую коммунистических надзирателей систему предварительной
фильтрации принимаемых в аспирантуру по признаку их социального
происхождения, идейной направленности, преданности курсу партии и полной
подчиненности руководству. Увлеченный своими идеями, Вавилов упустил из виду
столь важный аспект в кадровой политике, что это не могло не насторожить
партийные власти. Возмездие за непозволительное вольничанье в кадровом
вопросе не заставило себя долго ждать. В 1933 году было опубликовано
постановление ЦК ВКП(б) о недостатках в подготовке кадров
сельскохозяйственных научных работников. Партия отменила вавиловский курс.
Прежде всего было заявлено, что по мнению коммунистических лидеров научных
работников готовили слишком много: "за последние 4 года число аспирантов в
системе ВАСХНИЛ возросло в 21 раз и в 1933 году достигло 1722 чел.", - было
сказано в постановлении. ЦК партии коммунистов постановило резко уменьшить
это число. Хотя это требование не выпячивалось в словесном виде, но между
строками была запрятана цифра, сколько же аспирантов надо готовить в год для
сельскохозяйственной науки. Всего СОРОК человек. Уменьшение с 1722 до 40
аспирантов в год в комментариях не нуждалось. А затем было указано и на
главную причину недовольства действиями руководителя ВАСХНИЛ. Теперь в
аспирантуру было разрешено зачислять только членов партии, комсомольцев и
проверенных товарищей. Чтобы сразу и навсегда отметить надлежащим клеймом
тех, кто прошел раньше бесконтрольную аспирантуру, от тех, кто закончит
разрешенную партией и ею проконтролированную аспирантуру, в постановлении был
введен новый термин для проверенных товарищей: их назвали "специальными
аспирантами". В "специальную аспирантуру" вменялось брать работников
партийных органов, печати, комсомольских и иных проверенных активистов.
Семь из этих мест в первый же год было отдано Лысенко, и, таким образом, у
него появились "специальные" аспиранты, такие как И.Е. Глущенко, перед
поступлением в аспирантуру работавший в комсомольской газете Украины.
"Специальные аспиранты" решительно вошли в жизнь Одесского института, стали
душой всех слетов, сборов, курсов, проявляли смекалку и находчивость.
Например, И.Е. Глущенко рассказал мне в 1976 году, как он, будучи аспирантом
у Лысенко, догадался послать письмо в Департамент Земледелия США с просьбой
прислать какой-нибудь отчет о свойствах русских пшениц, использованных при
выведении американских сортов. Составить письмо и перевести его на английский
язык взялся один из сотрудников, оставшихся еще со времен Сапегина.
Американцы быстро прислали в Одессу просимое, тот же сотрудник перевел всё с
английского на русский, Глущенко вставил перевод в качестве одной из глав
будущей диссертации и пошел прочесть этот раздел шефу. Дело было летом,
Лысенко теперь по положению имел право занять одну из дач на берегу Черного
моря, где и жил в самой спартанской обстановке. Когда Глущенко пришел на
дачу, он, по его словам, застал шефа разлегшимся с Исаем Презентом на полу,
на рваном армяке. На предложение прочесть написанное оба "профессора"
ответили утвердительно. Глущенко уселся на табуретку и зачитал развалившимся
шефам "свой" труд, крайне изумив их глубиной познания. "Когда это ты стал
таким умным?" - спросил Лысенко у своего аспиранта и, получив разъяснение,
как можно без особого труда раздобывать уникальные сводки литературы, остался
очень довольным и Глущенко за находчивость похвалил.
"Специальные аспиранты" принимали активное участие в проведении партийной
линии, в слежении за умонастроениями коллег и часто выступали с
"разоблачениями" в газетах. Так, 9 августа 1937 года группа специальных
аспирантов лысенковского института (Глущенко и др.) опубликовали в газете
"Соцземледелие" письмо в редакцию, озаглавленное "О "технических ошибках"
специалиста Куксенко". Специальные аспиранты доносили, что специалист
Куксенко не выполнил указания Лысенко, ссылаясь на всякие несущественные, с
точки зрения авторов письма, причины (например, приказ его непосредственного
начальника). В назидание другим аспиранты сообщали, что Куксенко получил за
это тюремный срок и находится в заключении, и затем доносили, что
непосредственным начальником Куксенко был Прокофий Фомич Гаркавый, который
пока разгуливает на свободе. Аспиранты требовали применить к нему более
строгие меры. Согласно личному сообщению И.Е. Глущенко, сделанному мне в 1985
году, после их статьи НКВД действительно арестовало Гаркавого, но Лысенко
пожалел толкового селекционера, заступился за него, после чего Гаркавого
выпустили (в будущем Гаркавый получит Ленинскую премию за выведение сортов
ячменя и других культур, в 1972 году его изберут академиком ВАСХНИЛ) . Другой
бывший сотрудник Одесского института недавно рассказывал мне, как
"специальные аспиранты", убежденные, что Гаркавый - враг и вредитель
старались добыть порочащие его сведения. Они, а не чины из НКВД, нагрянули в
хату Гаркавого. Командовала всем секретарь парторганизации Гапеева, а
ближайший лысенковский ученик Хитринский ломал ломом полы в доме, и все они
вместе искали, что там припрятано. Позже Хитринский прославился и во
всемирном масштабе: его вместе с Глущенко власти часто отправляли заграницу -
"достойно представлять передовую советскую науку"). Как было сказано в
предыдущей главе, Глущенко опубликовал 9 сентября 1937 г., в газете
"Социалистическое земледелие" еще одну статью, озаглавленную "Наглая вылазка
антимичуринца", в которой он сообщал о вражеских взглядах генетика Д.Ф.
Петрова.
Для быстрой популяризации своих идей Лысенко использовал не только печать,
но и устное общение со слушателями курсов. Простецкий с виду, одетый так же,
как и обычные колхозники, владевший тем же лексиконом, что и они, доступный и
прямой, всегда появлявшийся на этих курсах в окружении невидных людей,
Лысенко вызывал симпатии слушателей курсов.
Его энергия заражала. Вокруг крутились такие же, как он, простые ребята,
вечно озабоченные - кто посевом, кто починкой сельхозмашин, кто обработкой
семян. Они входили в здание в сапогах, телогрейках, вымазанные землей,
перепачканные машинным маслом, шли со своими нуждами, вполне понятными и
близкими любому крестьянину, обращались к Лысенко за советами. И всё это было
на виду. Натруженные руки лысенковских помощников, как бы говорили всем, что
хлеб даром они не едят.
Сохранилась фотография лысенковской гвардии тех лет, на которой они засняты
не в парадной форме, а так, как были одеты в повседневной жизни. Было видно,
что все вернулись с поля, сапоги и ботинки в земле, никто не прихорашивался,
чтобы выглядеть на фотографии получше. Какими пришли, такими и устроились для
съемки, дружно и сосредоточенно: восемь человек уселись на длинную скамью,
девятеро встали за их спинами у стены здания. Единственная женщина - А.И.
Гапеева надела варежки, а остальные спрятали руки в рукава пальто и
телогреек. Только двое или трое были в галстуках, а остальные в косоворотках,
в темных рубашках. И нельзя было отличить обычно франтоватого Д.А. Долгушина
от простецкого И. Е . Глущенко, А. Д. Родионова от Ф. Г. Луценко, С . А. Погосяна
от Г.А. Бабаджаняна, и всех их от сидящего в центре Лысенко, сунувшего руку в
карман пальто, заложившего ногу за ногу. Не знай его в лицо, так и не
скажешь, что это - академик, орденоносец, руководитель института. Крестьянин
и крестьянин, лицо в лицо с другими такими же крестьянами. . . Все эти черты
способствовали безоговорочному признанию Лысенко за "своего" всеми, кто стал
считать, что теперь для них открылась прямая дорога к таинству научной
деятельности.
Стать ученым! Стать, минуя долгий и в общем трудный путь гимназического или
школьного, а потом университетского или институтского обучения, минуя
аспирантуру или докторантуру, сразу взять быка за рога - этого жаждали
многие. Не удивительно, что призывы и обещания Лысенко находили восторженный
отклик среди сотен крестьян, загоревшихся мечтой превратиться "по щучьему
велению, по одному хотению", как говорилось в русских сказках, - в ученых,
какими стали Лысенко и его приближенные.
"Колхозных
академиков"
настраивают
против ученых
Важнейшим козырем Лысенко, разыгранным им с блеском, стало раздувание
кампании поддержки его простыми колхозниками. Привлечение их в качестве
главных арбитров в споре с учеными рассматривалось тогда руководством страны
как вполне нормальное, естественное и правильное явление, а не попрание
науки, не оскорбление ученых. В пору массового оптимизма такое направляемое
сверху "мнение масс" приобрело невиданную силу.
Молодежи сегодняшнего дня трудно вообразить себе тот дух оптимизма, который
питал советское общество в начале 20-х годов и, спадая, но все-таки
сохраняясь, существовал вплоть до середины годов тридцатых. За утекшие в лету
десятилетия изменился мир, иным стало восприятие событий и поведение людей.
Мы утеряли тот изначальный оптимизм, о котором рассказывали нам родители и
который прорывается в кадрах кинохроники тех лет. Нам уже трудно представить,
что это были за годы, давшие миру изумительные образцы вдохновенного труда,
высочайшей поэзии и прозы Мандельштама и Бабеля, Пастернака и Булгакова, но
одновременно родившие Лысенко и Берию, вытолкнувшие их на верхи общества.
Нам уже не дано прочувствовать, что означало для миллионов людей,
практически для всего народа поголовно счастье учиться читать и писать,
впервые взять в руки книгу, впервые услышать радио, впервые увидеть кино,
впервые . . . , впервые.. ., впервые.. . Раскрепощенные люди, познавшие грамоту,
дрожащими от натуги пальцами выписывавшие первые в их жизни слова: "Рабы не
мы. Мы - не рабы", эти люди считали - наивно и искренне - что тысячелетиями
ожидавшееся равенство всех людей наступило и зовет их подняться над
сегодняшней серостью и вчерашней забитостью.
Когда демонстрируют кадры немногих отснятых документальных фильмов о том
времени, мы часто остаемся холодно равнодушными, вроде бы и верящими и не
верящими во всеобщность этого оптимизма. Мы видим чумазые лица шахтеров,
выбирающихся из шахт с сияющими от счастья глазами, смотрим, как тысячи плохо
одетых людей копошатся вдали с носилками и тачками, возводя школу или цех, а
затем видим марширующие с деревянными ружьями колонны (не за горами Мировая
Революция - надо готовиться! Да и враг в любую минуту может напасть!).
Это время, сметенное, раздавленное террором, ушло, как уходят определенные
этапы развития общества, но оно было, были эти тысячи оптимистов, рвавшихся к
знанию, к свету равенства и братства... и к должностям, к власти, к деньгам,
к сладкой жизни. Для многих из них слова "равенство и братство" означали, что
и на самом деле все уже равны, так чего же задаваться - все теперь академики
в своем деле, все должны к одному стремиться - к коммунизму, когда равенство
станет всеобщим, а жизнь райской.
Вот эту тягу и этих оптимистов (а сколько среди них было и карьеристов, а
не только невинных) и использовал Лысенко, использовал умело и с большим
размахом. Манипулируя людьми, он превратил их мнение в страшную силу, назвав
его коллективным разумом масс, найдя способ публиковать высказывания простых
людей в газетах и журналах, натравливая их на ученых и одновременно
культивируя ненависть к серьезной науке, к сугубому профессионализму.
Конечно, сам Лысенко слегка поднаторел, оказавшись в научной среде, знал
слова, неведомые крестьянам, и они за это чтили его как бога, но и их он
одарил новыми возможностями, дал им право называть избу с десятком книжек,
весами и термометром на столе - "хатой-лабораторией" (все, как в настоящей
науке, своя лабалатория), величал их "колхозными академиками" (а им и
неведомо было, какие там еще такие академики имеются, чай, есть такие в
столицах, сидят за столами - у кого голова посветлее, да лицо почище).
Решив обратить незнание этих людей себе на подмогу, Лысенко поступил крайне
расчетливо. В Одессе, как уже упоминалось, организовали краткосрочные - от
недели до трех недель - курсы для колхозников. Примитивным языком сам
Лысенко, чаще вместо него Исай Презент, иногда другие хлопцы из собравшейся
вокруг них команды рассказывали доходчивые байки о том, как растет, как
развивается растение, излагали суть лысенковских предложений, а параллельно
клеймили врагов лысенковской науки, объясняя, что эти люди зазнались и мешают
расцвету жизни простых колхозников, раз высокомерно посягнули на самое святое
для крестьянина - на замечательное учение товарища Трофима Денисовича
Лысенко, нашего колхозного академика. (Благодаря этому изначально
проповедовавшиеся идеи всеобщей справедливости и равенства возможностей
изначально же стали перерастать в свою противоположность - разжигание розни
между социальными группами, и это было также фактором формирования
лысенкоизма).
Когда статья Константинова, Лисицына и Костова о недостатках яровизации
была опубликована, в Одесском институте собрали открытое партийное собрание
(дела научные ведь нужно решать не иначе как на партийном собрании).
Произошло это 28 октября 1936 года. Презент зачитал выдержки из статьи, а
затем, как сообщалось в отчете об этом собрании коммунистов: "горячее участие
в обсуждении этих вопросов приняли прибывшие на курсы при институте
заведующие хатами-лабораториями из Днепропетровской области". Срочно в
журнале "Яровизация" напечатали отрывки из их речей, насколько возможно
подправленные стилистически редакторами, с факсимильным воспроизведением
подписей-каракулей авторов выступлений. Для этих людей, недавно познавших
грамоту, строй мыслей, факты и аргументация ученых были темным лесом, но они
брались уверенно судить об ошибочности мнения ученых с мировым именем:
демонстрируя этим, что теперь им предоставлено право на равное с академиками
волеизъявление. Приговоры их были единодушными.
"Мы, колхозники, знаем пока единственного человека из людей науки, который
открыл нам глаза... этот человек и есть академик Лысенко... И вот я узнаю,
что в науке есть немало людей, старающихся очернить, оклеветать, работу того,
кого колхозники больше всего из людей науки знают, кому больше всего из
ученых верят. Выслушав зачитанные тов. Презентом выдержки из статьи,
написанной акад. Константиновом, Лисицыным и Костовым, я прихожу к выводу,
что да, есть еще ученые, которые смотрят не туда, куда советскому ученому
смотреть следовало бы", - сказал Козыряцкий Петро из колхоза имени Кирова
Запорожского района.
А колхозник Юрченко из "Сп±лной прац±" Васильковского района сделал такое
заявление:
"Кое-кому становится непонятным, как объяснить такое явление, что против
такой жизненной науки Лысенко выступают некоторые другие люди науки? Мне, как
колхознику, этот вопрос кажется очень прост. Я его понимаю так: "факты"
обвинений, которые выдвигаются против акад. Лысенко, родились из ревности,
зависти, на базе собственного незнания того, что действительно надо колхозам.
Только это и могло способствовать написанию такого рода статей, которые
вызывают только смех и сожаление о том, что некоторые люди, не брезгая
[орфография сохранена - B.C.] даже клеветой, решили выступить против работ
Т.Д.Лысенко".
Н. Брижан из колхоза "Коминтерн" Красноармейского района говорил:
"Великий Сталин поставил перед нами задачу добиться высоких урожаев,
сделать жизнь колхозника зажиточной... И мне лично довольно странными кажутся
рассуждения академиков Константинова, Лисицына и доктора Костова о том, что
будто бы яровизация дает снижение урожая".
Теперь Лысенко и Презент начали из номера в номер печатать такие письма.
Лысенкоисты развили новый способ дискуссий: вместо аргументов в ход пошли
окрики, вместо возражений - ссылки на отклики из колхозов и совхозов. Журнал
"Яровизация" запестрел письмами простых крестьян, которые, славя "колхозного
академика", противопоставляли ему "кабинетных ученых", "буржуазных
приспособленцев", якобы ставивших палки в колеса "народному герою" - Лысенко.
Шла цепная реакция. Лысенко подстегивал колхозников, а они, в свою очередь,
прибавляли смелости самому Лысенко и давали ему возможность козырять перед
властями "откликами с полей", ссылаться на "мнение народа". Он всё больше
смелел, используя возможности советской прессы, с видимым удовольствием
печатавшей его самые разнузданные по тону статьи. А все, кто пытался даже в
самой строгой академической манере изложить свои замечания или просто
поделиться сомнениями, преподносились теперь и самим Лысенко, и его
клевретами, как враги советской власти, выступающие уже не против него лично,
а против науки и общества в целом, а иногда и хуже - как буржуазные
перерожденцы и классово чуждые и потому особенно ненавистные враги. Не
забудем, что именно Лысенко был первым, кто аттестовал ученых, честно
возражавших против его идей, как "классовых врагов", чем вызвал бурную
радость Сталина.
Так формировался новый стиль борьбы с инакомыслящими в научной сфере, стиль
шельмования, оскорблений, нетерпимости, политической подозрительности и
доносов. Так воспитывалась молодежь, которую натравливали на уважаемых
ученых.
Страшные плоды этой учебы вскоре дали себя знать. По вздорным, но злобным
доносам были арестованы десятки людей из руководства ВАСХНИЛ, директора
многих институтов (хлопководства, животноводства, агрохимии, защиты растений
и др.) . Руководители партии расчищали дорогу Лысенко. Из науки и жизни они
устраняли явных и потенциальных его критиков.
"Обновление сортов"
Согласно объяснениям Лысенко, внутрисортовое скрещивание должно было
обеспечить рост урожайности всех сортов за счет процесса перемешивания
наследственных задатков (слово ген теперь не употребляли, так как, во-первых,
это было слово буржуазное, во-вторых, генов вроде бы больше не существовало,
а, в-третьих, русское слово "задатки" всем было безусловно понятно). За счет
перемешивания задатков должно было наступить то, что было названо
"обновлением сортов" . Но как сама процедура перемешивания, так и обещанное
улучшение качеств сортов за счет "обновления" противоречила тому, что знали
биологи. Критика "обновления" последовала немедленно. Однако теперь Лысенко
знал, как поступать. Когда с критикой его "внутрисортового скрещивания"
выступили Вавилов, Мейстер и другие, "опровергать" их он стал с помощью уже
испытанного приема: "обновлением" семян - по указке начальства - заставили
заниматься в массовых масштабах малограмотных колхозников. Опять в ход пошли
анкеты, сообщения с мест, рапорты с колхозных полей. . . И года не прошло, как
Лысенко стал заявлять, что правильность его нового предложения была "блестяще
подтверждена совхозно-колхозной практикой".
"Усовершенствовали" лысенкоисты и методику переноса пыльцы с цветков на
цветки. Долгушин предложил простой (но одновременно более травматичный для
растений и более грубый с биологической точки зрения) способ. Вместо хлопот с
отодвиганием колосковых и цветочных чешуи и сбора пыльцы с последующим
переносом на другие цветки, как рекомендовали первоначально Лысенко и
Презент, Долгушин предложил просто обрывать пинцетом все чешуи на цветках,
кастрировать последние, удаляя пыльники (мужское начало цветков), и давать
цветкам оплодотворяться любой пыльцой, носящейся в воздухе. Прилив чужих
"кровей" был этим обеспечен.
"Это мероприятие блестяще себя оправдало, - говорил Лысенко.
Производительность труда была повышена в 5-6 раз. А главное, что за 2-3 часа
можно научить колхозника или колхозницу владеть этим способом".
Колхозников начали учить. Они, конечно, не знали, что к чему, им было
безразлично, обновляются или портятся семена от таких вивисекций, - сказали,
что обновляются, записывают трудодни за работу, ну, так ползай на коленках по
полям, рви пыльники, не жалей. (Заставить выполнять эту нелепую работу можно
было только колхозников, крестьянин на своей земле такими экспериментами
заниматься бы не стал.)
Как и во времена кампании по яровизации, лысенковский журнал начал печатать
десятки писем от крестьян, заведующих хатами-лабораториями, партийных и
советских чиновников, сообщавших, конечно, не о прибавках урожая, а о другом
- о числе кастрированных цветков и граммах "обновленных" семян:
"Сообщаем, что при вашем верном научном руководстве и активной помощи...
кастрировано пшеницы "украинка" 3200 колосьев; ячменя - 350 колосьев. Прошу
ваших дальнейших советов о том, как лучше провести работу по сбору и посеву
полученного от внутрисортового скрещивания зерна.
С уважением к академику Т.Д.Лысенко
В.О.Шимко, Винницкая область, село Липчане".
"Недавно возвратилась из Немерчанской с.х. станции, где прошла 4-дневные
курсы и получила инструктаж по селекции. Приехав домой, я подготовила себе 5
женщин и приступила к работе... Прокастрировали мы 3400 колосьев и каждый
обозначили ленточкой и флажком с фамилией, чтобы знать, что и кто сделал...
Председатель колхоза привел фотографа, который сфотографировал нас за
работой.
Анна Михайловна Ткач, зав. хатой-лабораторией
(Винницкая область, село Удриевцы)".
" Через журнал п Хата-лаборатория" 5 за май месяц я ознакомился с вашей
практической работой по улучшению жизнеспособности пшеницы... Над этим
вопросом я долго думал: советовался с правлением колхоза. Правление
побаивалось, потому что дело новое... На мое счастье через несколько дней
правление колхоза получило распоряжение от плисковского раиземотдела провести
работу по кастрации пшеницы... Было прокастрировано за 4 дня 1260 колосьев...
Удачное скрещивание получилось в 915 колосьях, остальные погибли. Сейчас мы
имеем 600 грамм пшеницы от внутрисортовохю скрещивания.
Д.Д. Кирилюк, завед. хатой-лабораторией колхоза
им. Сталина (Киевская область, Плисковский район)".
А председатель Криворожского горсовета П. Чебукин "отбивал" телеграмму не в
обком партии, не ЦК или в ЦИК, а беспартийному Трофиму Денисовичу (ведь
хорошо понимал товарищ Чебукин, кто есть кто на данный момент!), в которой
рапортовал:
"Кастрировано... в нашем районе для целей внутрисортовохю скрещивания 129
тысяч колосьев озимой пшеницы и 95 тысяч колосьев яровой пшеницы, всего 224
тысячи колосьев".
Но возникали сомнения и у товарища П.Чебукина:
"Мы также думаем и о том, как лучше провести посев обновленными семенами.
Ведь в этом отношении мы никакого опыта не имеем".
Айв самом деле, что делать дальше? Куда девать эти "обновки"? Ведь весь
этот "брак", хотя бы и "по любви", затевался, как говорилось в телеграмме
Лысенко в ЦК, Наркомзем и ВАСХНИЛ, в расчете "на громадную практическую
эффективность обновления семян". Но за год разговоры об эффективности
забылись, прием стал самоцелью. И отчеты уже составляли не о количестве
собранного зерна, а о сотнях или тысячах штук кастрированных колосьев. Что же
дальше? Кастрировать следующие тысячи колосьев, собирать вручную с них семена
и надеяться, что урожай будет повышен и в следующем году? Но ведь и в
следующие годы надо будет тратить миллионы человеко-дней, чтобы
прокастрировать очередные миллионы колосьев и наготовить новые "обновки".
Получался замкнутый круг.
Лысенко пришлось снабдить свою теорию, если её можно так назвать, еще одним
дополнением, гласившим, что "обновленные" семена будут много поколений подряд
сохранять улучшенные свойства, хотя это предположение противоречило его же
собственным первоначальным утверждениям о вреде самоопыления (а пшеница и
ячмень были как раз самоопылителями - если их принудительно не кастрировать,
они опыляются собственной пыльцой). Теперь Лысенко говорил следующее:
"Не знаю, в скольких поколениях будет сказываться эффект... Думаю только,
что заранее знать этого нельзя, так как разные сорта, а также один и тот же
сорт в разных районах по-разному себя ведет".
Впрочем, его такие мелочи волновали мало. Он беспокоился о другом:
"Узким местом стало наличие пинцетов. Спрос на пинцеты против обычного
потребления их в Советском Союзе моментально возрос в десятки раз".
Предприимчивые лысенкоисты, конечно же, попробовали найти выход и на этот
раз. Придумали еще более простой (и еще более травматичный для растений)
способ: обстригать ножницами колосья, оголяя ось колоса с торчащими наружу
рыльцами пестика - вот и вся кастрация.
Теперь возникла очередная проблема: где взять столько ножниц, чтобы
удовлетворить аппетиты кастрирователей?
"Нам потребуется для этого дела до 500 тыс. ножниц, - заявил Лысенко на
заседании IV сессии ВАСХНИЛ в декабре 1936 года, и, естественно, потребовал,
чтобы для этого числа ножниц выделили столько же колхозников. - Для работы...
необходимо подготовить до 500 тысяч колхозников".
Нашлись занятия и для академиков:
"Дело Академии взять на себя всю эту большую организационную работу".
Но ножницы - более сложный агрегат, чем пинцеты, и Лысенко решил снова
ограничиться более простым прибором научного облагораживания семян
пинцетами, тем более, что по предложению лысенкоистов в газетах и журналах
стали печатать советы колхозным кузнецам, как лучше всего, используя местные
ресурсы, самим наготовить пинцеты.
Тем временем Лысенко стал требовать уже не полмиллиона пинцетов и
колхозников, а больше. В более позднем издании того же доклада назывались
другие цифры:
"Нам потребуется для этого дела 800 тысяч пинцетов. То же самое с
подготовкой кадров... потребуется подготовить до 800 тысяч колхозников".
Итак, роли в грандиозном спектакле с участием почти миллиона действующих
лиц и множества статистов из партийных, советских и других организаций были
распределены. Оставалось только узнать, окупятся ли издержки? В этом вопросе
новатор на обещания не скупился:
"В 1937 г. любой человек сможет убедиться в том, что будут получены сотни
тонн обновленных семян из посева семенами от внутрисортового скрещивания,
проведенного в 1936 году".
И ни слова о главном - о прибавках в сборе зерна. У ученых такие обещания,
совершенно не подкрепленные никакими аргументами, вызывали настороженность, о
чем они не раз говорили Лысенко публично. Его ответ гласил:
"Генетикам в настоящее время, мне кажется, надо готовиться не для
подыскания фактов неизменяемости сортов, а подумать о том, как объяснить
благотворное влияние внутрисортового перекреста. Ведь в самом деле, Николай
Иванович и другие товарищи Генетики! А вдруг сотни колхозных хат-лабораторий
весной 1937 г.... покажут, что озимая пшеница от внутрисортового перекреста
становится более зимостойкой? Вдруг довольно большие опыты Одесского
института по искусственному замораживанию тоже это подтвердят? [А что это за
опыты? Ни разу никто раньше о замораживании не говорил, да и что морозили -
семена? - пыльцу? а может прямо цветки - наверное, тайна государственная!
Сверхсекретная! - B.C.]. А что, если, в добавление к этому, и сортоиспытание
покажет значительную прибавку урожая озимых пшениц? Ведь полевые опыты с
яровыми пшеницами у нас в институте это уже давно показали".
Но тем-то и отличались пне-колхозные" ученые, что верить на слово во все
эти "а вдруг?" они не могли, что данные "опытов" с яровыми они не могли
некритически переносить на озимые пшеницы, да и не убеждали их больше ссылки
на победные результаты Одесского института. То, что получалось там, не
воспроизводилось в других местах, о чем уже не раз сообщали и Константинов, и
Лисицын, и Юрьев, и Шехурдин, и другие ученые.
Однако рекомендации Лысенко тут же приняли к исполнению партийные
чиновники. Их приказ полетел в края, области, районы, оттуда в совхозы и
колхозы. Сотни тысяч крестьян вместо того, чтобы заняться делом, были
вынуждены тратить время на чепуху. А обернулась эта затея страшным провалом.
На огромных массивах колхозных полей была переопылена масса самых ценных
посевов - семенных. Были перепорчены основные сорта зерновых культур, что
сразу же и на много лет снизило их урожайность. Случилось то, о чем
предупреждали генетики и селекционеры.
Был вред и другого порядка. Вовлечение в "науку" сотен тысяч колхозников
(даже если это вовлечение было лишь на бумаге) неправомерно раздувало амбиции
тех, кто хоть и не мог называться ученым, но теперь этим высоким титулом
именовался. Лысенко раздувал тягу к незаслуженным званиям. В его журнале
"Яровизация" было печатали панно с виньеточками и кудрявой вязью "Народные
академики", на которых красовались фотографии полуграмотных избачей из хат-
лабораторий с наморщенными лбами, то рассматривающих глубокомысленно
термометр в вытянутой руке, то объясняющих что-то другим таким же
пакадемикам-избачам" из развернутых перед ними книг.
Так, после арестов и высылки самых толковых крестьян, была подведена база
под "идеологический карьеризм", а заодно опошлена наука и обесславлены
истинные академики. Девальвация высоких титулов вела к девальвации науки и
морали в целом. Аппетиты карьеристов росли. Требовательность, доказательность
и скрупулезность настоящей науки были объявлены кастовыми предрассудками
буржуазных (или обуржуазившихся) ученых (читай - врагов).
Принижение науки готовило платформу для последующего не менее опасного
социального феномена, развернувшегося почти полстолетием позже, когда науку
объявляют ответственной за многие промахи. Испорчена природа - не лидеры
общества виноваты, одурманивающие народ лозунгом "Мы не можем ждать милостей
от природы: взять их у нее - наша задача" (а что ее жалеть! косную!), не
организация труда плохая (вязанка дров нужна - вали дерево: вон их как много,
дерёв-то, после нас разберутся...), а во всем-де ученые виноваты. Они химию
развели, о последствиях не подумали, прошляпили ("только о своей высокой
зарплате и заботились!"). Прогрессируют болезни - ученые виноваты, да и врачи
разве это врачи! Вот раньше земские врачи были, без кардиографов и
гастроскопов, а диагнозы ставили и лечили прекрасно! А то, что в свое время
лысенки, презенты и иже с ними обрушивались на ученых, призывавших к охране
природы, и, что именно лысенки, идя в ногу с жадными и охочими до скорых
побед властителями, жаждавшими "их - новый - мир построить" давали санкции на
любое варварство в отношении животного и растительного мира, стерлось из
памяти.
Это принижение науки в угоду дешевому практицизму - прямое и трудно
искоренимое следствие политики тех лет. Социальные просчеты, опасные их
долгоживучестью, трудностью вытравливания из сознания масс - одно из страшных
последствий лысенкоизма. Давно отброшен и забыт нелепый призыв к переопылению
сортов, в этом вопросе наука все-таки смогла сказать свое слово. Но засилие
вошедших во вкус и в должности, да так и не обучившихся практиков, нередко
продолжается. Отношение к науке как к служанке общества, долженствующей
утолять не жажду познания неведомого, а быть всегда и во всем лишь опорой
практикам - сохраняется. И не только в агрономии и биологии.
Терентий Мальцев и другие
"народные академики"
отвергают генетику
Призывы Лысенко смело идти в науку, обращенные к малограмотным людям, не
остались безответными. Нашлось немало смельчаков, решивших, что дело такое им
вполне по силам.
Подбивая людей на этот путь, Лысенко подыгрывал партийной пропаганде,
подлаживавшейся, в свою очередь, под Сталина, который утверждал сходный стиль
в управлении страной, порочил своих коллег в высшем руководстве партии -
более образованных и неизмеримо больше его знавших.
"Осуществляется единение науки и труда", - писала "Правда" в передовой
статье 18 ноября 1937 года. То же самое, своими словами, твердил Лысенко. К
двадцатилетию советской власти вышел специальный номер журнала "Яровизация",
в котором - также в передовой статье - было сказано:
"... смелая постановка и разрешение проблем и постоянное чувство
ответственности перед социалистической родиной... массовость
исследовательской работы, участие в ней тысяч колхозников-опытников... смелое
выдвижение талантливых исследователей из среды масс опытников колхозников...
- вот замечательные черты советской агробиологической науки".
В этом же номере Лысенко опубликовал большую статью "Колхозные хаты-
лаборатории - творцы агронауки". В ней он обсуждал две темы: вредоносность
генетики и жизненность создаваемой им агробиологии, которую, по его мысли,
должны развивать передовые колхозники:
"Трудно отделаться от мысли, что в нашей массовой, научно-исследовательской
агрономической работе не столько ты учишь колхозников, сколько они тебя
учат".
В качестве образца он приводил такой - по сути свой удивительный - пример
подобного "обучения". Он сообщал, что благодаря "опытам" колхозников по
внутрисортовому скрещиванию удалось повысить содержание белка в зерне
пшеницы, и оказалось, что:
"Значительное увеличение в зерне пшеницы процента белка дает более вкусный
и питательный хлеб. Это очень важное явление. Всего этого, до получения
колхозных образцов, я не знал. А теперь это... является одной из проблем, в
сути которой мне предстоит разобраться, - иначе какой же буду исследователь и
руководитель Института".
Истину эту открыли вовсе не колхозники, а ученые - притом за несколько
десятилетий до этого. Человеку не знавшему элементарной зависимости свойств
клейковины (а, значит, и свойств выпекаемого хлеба) от содержания белка не
гордиться надо было такими "откровениями", а стыдиться собственной
безграмотности.
Но одними призывами к колхозникам Лысенко не ограничивался. Ведь подходил к
концу 1937 год. Сталинский террор достиг гигантских масштабов. Лагеря и
тюрьмы ГУЛАГ!а уже поглотили многих из тех, кто стоял на пути у Лысенко. И не
без прозрачного намека скептикам он писал в этой статье:
"Кое-кто из ученых поспешил высмеять нас... Но бояться смеха нечего. Боится
смеха только тот, кто чувствует себя виноватым. Мы же, при участии
многочисленных хат-лабораторий, делаем полезное для колхозов научное дело...
Ведь кое-кто пробовал смеяться и по поводу яровизации, и по поводу летних
посадок картофеля, и по поводу чеканки хлопчатника. А ВЕДЬ СЕЙЧАС, ПОЖАЛУЙ,
ТЕМ, КТО ЗЛОБНО НАД ВСЕМ ЭТИМ СМЕЯЛСЯ, УЖЕ НЕ ДО СМЕХА" (выделено - B.C.) .
Такие предостережения веселого академика могли напугать и остановить
многих.
Для гостей, приезжавших в институт, была заведена специальная книга
записей, в которой экскурсанты и слушатели курсов по просьбе администрации,
выражали свое мнение об услышанном и увиденном. Туда же летописцы института
заносили устные высказывания своего шефа. В журнале "Яровизация" появились
выписки из этой книги, причем отбирались наиболее резкие по тону (в адрес
генетики) и хвалебные (в адрес Лысенко). Такую сводку опубликовали в номере,
посвященном двадцатилетию советской власти. В ней говорилось:
"Вспоминаются слова Трофима Денисовича, сказанные аспиранту Петергофского
биологического института Н. Глиняному (приехавшему с самыми путанными
представлениями об основах теории развития). "Вам на протяжении 2-недельной
командировки надо понять только одно важнейшее: что природа растений может
меняться и почему она должна меняться, - больше вам ничего не нужно"".
Приводились слова нескольких агрономов и колхозников, восхищенных таким
подходом к освоению науки:
"Приехав в экскурсию, довольно поколебленный статьей академика
Константинова в правильности теории акад. Лысенко, и побывав в Институте 10
дней, . . .уезжаю с убеждением, что вся теория стадийности, а отсюда и
основанные на этой теории мероприятия, правильны, а потому даю вам слово,
что, приехав в свой район, я буду упорно продвигать ваше дело среди колхозной
массы.
Агроном Перфилов Колокольцевского района Куйбышевской области".
"Для того, чтобы пристально ознакомиться с великими революционными в
биологии открытиями акад. Лысенко Т.Д., с его учением ... я приехал в
Институт. Не везде еще научились в колхозах умело использовать достижения
вашего института, отчасти по неведению, но немалое место занимает работа
кулацкого охвостья и реакционных представителей агронауки.
Заведующий хатой-лабораторией колхоза "Пятилетка" Азово-Черноморского края
тов. Крин".
"Время уже вам не убеждать отдельных "светил", а разбивать их, они тормозят
проведение ваших достижений, и я, работник Саратовского края, эти тормозы
ощущаю" . . .
Старший агроном Самойловского РЗО [районного земельного отдела - B.C.] И.
Шопинский.
Записи в "Книге для посетителей Института", несущие на себе неизгладимый
налет дилетантства, демонстрировали всеобщее признание "народом" достижений
Лысенко и отвергание этим же "народом" генетики - науки чуждой и заумной.
Ведь для познания законов генетики нужны были и глубокие знания и большая
усидчивость. Не только простые или простоватые люди без фантазии, но и многие
сравнительно грамотные специалисты относились в те годы с недоверием к
казавшимся им абстрактным выкладкам генетиков, не могли осилить их
аргументацию и потому не признавали их правоту. В 1958 году выдающийся
русский генетик С.С. Четвериков рассказывал мне, как порой трудно приходилось
ему, когда он должен был вдалбливать студентам, особенно посредственно
успевающим, закономерности этой нетривиальной науки.
"Студентам надо было здорово потрудиться, - говорил Сергей Сергеевич,
чтобы проникнуть в мир генетических знаний, а параллельно со мной, в соседней
аудитории А.Н. Мельниченко, в соответствии с распоряжением Министерства
высшего образования читал лекции по курсу "мичуринской генетики". А там всё
просто, понятно, доходчиво. Не надо знать ни генов, ни кроссинговеров,
наследственность послушно изменяется, стоит лишь измениться внешней среде,
никакой математики. И ходили самые тупые студенты в отличниках у Мельниченко,
росла их неприязнь к другим профессорам университета".
Так вели себя студенты университета. Что же было говорить о безграмотных
крестьянах, читающих по складам, ни дня не учившихся в институтах, но
воспитываемых в духе возможности "выбиться в ученые", минуя систематическое
образование? (Или в писатели - вспомним горьковский призыв к ударникам труда
- идти в большую литературу!).
В том, что такое желание сразу стать ученым было у многих, можно убедиться
на примере одного из крестьян, Терентия Семеновича Мальцева, работавшего
заведующим хатой-лабораторией в колхозе "Заветы Ильича" в селе Мальцево
Шадринского района тогда Челябинской, а теперь Курганской области. С 22 по 25
октября 1937 года Т.С. Мальцев был на семинаре в Одессе, выступил с большой
речью, которая вывела его на первые роли в среде таких же, как он, крестьян-
опытников .
"Школьного образования у Мальцева нет, - говорилось в лысенковском журнале
"Яровизация" в статье "Таланты и самородки", - но по складу ума, по
наблюдательности, по умению исследовать, анализировать и обобщать - это
настоящий человек науки".
Сам Мальцев так рассказал о себе на семинаре:
"Только в 1919 году, по возвращении из германского плена, мне случайно
удалось прочитать ряд антирелигиозных, научно-популярных и политических
брошюр, после чего и наметился в моем сознании поворот от предрассудков к
знанию. А диалектический материализм, за изучение которого я взялся лишь два
года назад, по-настоящему раскрыл мне глаза на природу. То был крепкий
орешек, но я его раскусил, и плод оказался сладким. Раньше всё в книгах
ученых о природе казалось мне правильным, что бы я в них не прочитал; теперь
же я стал разбираться в литературе, и сейчас бросить науку для меня просто-
таки невозможно. Какая-то внутренняя сила влечет меня все глубже и глубже
распознавать все тайники жизни, все случайности, и эти случайности познать в
качестве необходимости, с тем, чтобы уметь свободно пользоваться законами и
явлениями природы на благо своей социалистической родины".
Теперь каждого курсанта Лысенко спрашивал, требуя безоговорочного ответа,
согласен ли он с ним, что генетика - вредная для колхозников заумь. Лысенко
твердил, что никаких генов нет, что число признаков организмов огромно, и
потому места в маленькой клетке не хватит, чтобы уложить внутри их ядер гены,
отвечающие за каждый признак. Он упрямо настаивал на том, что внешняя среда
способна легко менять наследственные свойства организмов. Эти примитивные
раскладки выдавались за единственно материалистические рассуждения, но
бездоказательная "критика" легко оседала в головах малоискушенных людей, в
том числе и Терентия Мальцева. В своем выступлении он об этом убежденно
высказался:
"Большинство изданных до сих пор книг по генетике и селекции не помогало
опытникам узнать всю сущность развития жизни организмов... По-моему тысячу
раз прав Т.Д. Лысенко, что он новыми методами своей работы, построением своей
новой революционной теории, систематически, как камни в застоявшуюся воду,
бросает вызов за вызовом представителям старой генетики".
"Надо, чтобы нас опытников, - продолжал он, - систематически в популярной
форме держали в курсе событий передового научного фронта. Ведь мы, опытники,
также обо всем хотим знать, что нового приобретает наука. Только нам надо об
этом рассказать более понятным языком, но не упрощая содержания, не
выхолащивая "самого сладкого". Я про себя скажу, что мне прямо-таки сильно
хочется познать жизнь растения и научиться хоть немного управлять им, чтобы
послужить чем-либо делу покорения природы на пользу свободного человека нашей
страны. Но мне самому с этим очень трудно справиться и во всем разобраться
безошибочно. Ведь я же дня нигде не учился, даже в сельской школе дня не
бывал, а всю жизнь достигаю знания лишь шаг за шагом своими собственными
силами - самоучкой. А таких, как я, которым революция, советская власть
открыла дорогу в науку, - немало в нашей стране. Ученые специалисты должны
помочь нам, опытникам-колхозникам, все глубже и глубже входить в науку, и это
даст нам богатейший урожай в виде сознательных и прилежных, своего рода
ученых колхозных кадров".
Это выступление Мальцева отлично отражало устремления, складывающиеся в
среде таких же, как он, колхозников-опытников. Не было ни капли неловкости за
недостаточность знаний: о пробелах в образовании или полном отсутствии
такового говорилось спокойно и даже с вызовом, мол, вот мы какие лихие, до
всего сами доходим, без барских замашек. Не было даже малейшего сомнения в
том, что познать всякие там науки - проще, чем объесться пареной репы. Нужно
только, чтобы эти там, которых на народные денежки раньше в гимназиях и
университетах обучали, перво-наперво растолковали таким вот опытникам, что в
науке сладкого и что горького уже наоткрывали, затем систематически чтобы в
курсе держали всего нового (да чтобы никакой там зауми, сложности, терминов и
формул: "нам надо об этом рассказать более понятным языком, но не упрощая
содержания" - вот только так!), а уж там, после этого, мы и сами с любыми
задачами справимся, нам эти черви книжные больше и нужны не будут. Вот это
беззастенчивое осознание своего величия и непременности принуждения ученых к
тому, чтобы они без колебаний принялись немедленно учить сладкому - поражает
больше всего. "Ученые специалисты ДОЛЖНЫ помочь нам, опытникам-колхозникам",
должны и все тут! Результат обучения таких опытников таким способом был им
заранее ясен: "ЭТО ДАСТ НАМ БОГАТЕЙШИЙ УРОЖАЙ...".
Но еще до овладения адаптированным знанием Мальцев считал своим долгом
вразумлять генетиков, которые зашли в тупик и злонамеренно завели туда всю
науку генетику:
"Я часто теперь задаю себе вопрос. Что было бы с генетикой и генетиками,
если бы их не тревожили такие люди, как Т.Д. Лысенко. Нашли ли бы генетики
выход из того тупика, в который их завела гипотеза независимости генов. Хотя
я, повторяю, еще мало искушен в генетике, но все же понял, что не может быть
никакого наследственного вещества, не зависимого от сомы... и я никак не могу
понять генетиков, которые считают, что половые клетки живут только "на
квартире у сомы", не перенимая никаких "нравов" и "навыков" у их хозяев -
соматических тканей. Ведь всякий скажет, что так мыслить абсурдно. Генетика
же утверждает, что на каждый признак, или группу признаков, есть "ген" или
группа "ген" . Я и спрашиваю, сколько же может быть у организма, тем более
многоклеточного, признаков? Я думаю, что вряд ли можно для их подсчета
набрать достаточно цифр, могущих выразить число, переваривающееся в
человеческой голове... И вот, когда задумываешься над такими вопросами, то
поневоле удивляешься фантазии генетиков, которые ведь должны принимать такое
количество ген в хромосомах, которого не выдерживает никакая фантазия... Не
вмещается в моей голове также учение генетиков о неизменности ген... Когда я
читаю выступления генетиков [отметьте: работы генетиков он бы прочесть просто
не смог, а вот выступления читает! - B.C.], то насколько доступно моему
понятию, я чувствую, что у генетиков сквозит метафизика, и путей к
дальнейшему развитию их учения как-то не видится, а скорее они подходят к
стене. Я бы хотел узнать от генетиков, каким же образом у Ивана Владимировича
Мичурина в его саду ген оказался непрочным? Чем это он его сумел раздобрить,
или, по крайней мере, сделать эластичным, буквально ручным? Никто никогда из
генетиков не пытался по-настоящему дать научное объяснение тому, что это за
"чудесная" сила руководила знаменитым стариком. А ведь факт, что Мичурин
оставил нам в наследство сотни новых растений".
Последние две фразы особенно демонстративны. Лысенко и Презент усиленно
пропагандировали тезис, что Мичурин в противовес генетикам якобы добился в
своей работе чудесных изменений наследственности плодовых растений за счет
изменения питания, условий выращивания и прочих доступных манипуляций. Однако
на самом деле все изменения наследственности яблонь, груш, слив, которые
обнаружил Мичурин, были следствием перекомбинации имевшихся генов родителей,
а попытки изменить наследственность путем чисто внешних воздействий (Мичурин,
например, бился над выведением сладкоплодных сортов яблонь с помощью
впрыскивания под кору дерева растворов сахара!) окончились провалом. Сам
Мичурин особенно и не настаивал на тезисе, что внешняя среда лепит организмы,
и ни к генетике, ни, тем более, к лысенковщине он отношения не имел. Из
оставленного наследства в виде сотен новых сортов (но никак не видов
растений!) в садах России почти ничего не сохранилось, его сорта оказались
короткоживущими. Но упирая на существование этих сотен сортов, Лысенко и его
подопечные намеренно вводили в заблуждение своих слушателей, а с их голоса в
наступление на генетику шли Мальцев и другие столь же малообразованные
участники курсов, которые и о Мичурине знали что-либо только по наслышке.
Кстати, обвинять генетиков в том, что они не могут дать объяснения методам
работы Мичурина, было никак нельзя, ибо первое время они вообще не обращали
внимания на эти работы, так как Мичурин прямого отношения к генетике не имел,
а позже (начиная с 1939 года), учтя эти постоянные ссылки "мичуринцев" на
успехи "знаменитого старика", подробно разобрали достижения и ошибки Мичурина
в статьях и книгах.
Таких, как Мальцев, последователей у Лысенко было много. Подавляющему
большинству из тех, кто почувствовал вкус к "науке" и "научной деятельности",
нравилась горячность Лысенко, его показная смелость в отбрасывании
авторитетов, декларации о связи его "науки" с практикой. Цели,
провозглашаемые Лысенко, казались им близкими и понятными. "Полезную науку
колхозник всегда поймет и оценит", - сказал на том же семинаре некто Кравец
из молдавского колхоза имени XVII партсъезда.
Подлаживаясь под эти настроения, Лысенко задавал участникам семинара
риторический вопрос:
"Почему такие люди, как Мальцев, Иванов, Литвиненко и сотни других...
ставших подлинными учеными-исследователями, не могут работать на опытных
станциях и в научно-исследовательских институтах, в том числе и всесоюзного
значения? Практику такого выдвижения пора уже распространять на
агробиологические научно-исследовательские учреждения ...".
В опубликованном отчете об этой встрече говорилось про доклад Мальцева,
выдержки из которого я привел выше: "Такой доклад сделал бы честь любому
профессору генетики, если бы последний правильно понимал таковую". В журнале
"Яровизация" рядом с портретами - Якова Иванова, Ивана Литвиненко и Терентия
Мальцева было прочесть:
"У нас есть все основания утверждать, что подлинная наука о природе, о
жизни не может мыслиться без людей... 30-20-10 лет назад еще темных,
неграмотных... которые по-большевистски взялись за переделку в интересах
социализма. Только кастовое высокомерие и политическая слепота, подчас
прикрывающие нечто более худшее, мешают "жрецам науки" признать тот
неоспоримый факт, что хаты-лаборатории - этот агрохимический мозг колхозного
производства - представляют из себя неотъемлемое важнейшее звено советской
агрономической науки, что достижения последней были бы невозможны без этих
небольших, но многочисленных научных центров".
Хаты-лаборатории - это и есть действенные да еще и агрохимические научные
центры! Эта идея показалась замечательной многим. О ней восторженно писала в
те дни всесоюзная газета "Социалистическое земледелие", когда рассказывала об
ученике Трофима Денисовича - Терентии Мальцеве.
Последующая судьба Мальцева оказалась даже более счастливой, чем у Лысенко.
К его чести, он не стал рваться к начальственным местам в столице, всю жизнь
прожил в любимом селе, свою работу выполнял с прилежанием. Конечно, он часто
выступал в печати, по радио, как и его учитель специализировался на особо
вдохновенном прославлении Сталина.
Его рвение было хорошо возблагодарено: он стал сначала членом-
корреспондентом ВАСХНИЛ, а потом почетным академиком ВАСХНИЛ, лауреатом
Сталинской премии, был депутатом Верховного Совета СССР, дважды удостоен
звания Героя социалистического труда. В честь 90-летия со дня рождения 13
ноября 1985 года ему вручили шестой орден Ленина.
Мальцеву приписывают создание системы земледелия, позволяющей и землю
сохранить и урожаи устойчивые получать. В чем-то он воспроизвел канадско-
американский опыт, отчасти сам догадался - как вести хозяйство в местах, где
нередки засухи. И хоть мальцевские приемы до мелочей схожи с предложенными и
до деталей изученными Тулайковым, но все-таки и Мальцев в своем деле стал
настоящим мастером.
Интерес к почвозащитным системам земледелия особенно обострился после
катастрофы с черными бурями, унесшими плодородный слой земли с миллионов
гектаров. Брежнев в книге "Целина" вспоминал, что когда эта беда стряслась,
он специально поехал к полеводу Мальцеву за советом - как пахать, когда
пахать, чем пахать... Малограмотный, но мыслящий самобытно и обладающий
богатым крестьянским опытом Терентий Семенович заменил Леониду Ильичу опыт
сельскохозяйственной науки. В 1986 году Мальцев снова попал в фокус внимания,
когда новый лидер Горбачев ездил в Сибирь разбираться с причинами недостатков
и в промышленности и в сельском хозяйстве и снова советовался не с учеными, а
с Мальцевым, а потом ссылался на Мальцева во время совещания с руководителями
Сибири. Было во всем этом что-то допотопно-примитивное, идущее от общения
царей с прорицателями и ясновидцами. Во-истину, "умом Россию не понять"!
Арест и гибель
академика
Н. М. Тулайкова
Методы физической расправы с неугодными разрабатывались быстро. Процессы
над различными "уклонистами" от генеральной линии, приведшие к арестам
множества безвинных "вредителей", служили примером для нечистоплотных людей и
будили их активность.
В 1930-1932 годах была арестована большая группа агрономов (Дояренко,
Чаянов, Крутиховский и другие), обвиненных во вредительстве другим злым
гением российской агрономической науки и не менее типичным продуктом
советской системы, хотя и другого социального корня, - профессором старой
выучки - Василием Робертовичем Вильямсом (о его пагубной для судеб советской
науки роли написал Олег Николаевич Писаржевский в книге "Прянишников").
Вильямсу противостоял Тулайков, чей авторитет в научном мире по вопросам
агрономии был неоспорим. Набрав силу, лысенкоисты и пвильямсоидып
почувствовали, что можно разделаться с этим крупнейшим деятелем отечественной
науки. Показательно, что сам Лысенко лично сыграл только роль закоперщика
обвинений, введя в свою статью, опубликованную 4 апреля 1937 года несколько
фраз, в которых известные предложения Тулайкова о мелкой пахоте и в целом о
методах земледелия в засушливых районах объявлялись вредительскими. Фамилию
Тулайкова Лысенко не назвал, но причастным к агрономии людям было ясно, кого
он подразумевал.
Возможность открыто напасть на Тулайкова была предоставлена Всеволоду
Николаевичу Столетову. Еще раз проявилась черта лысенковского характера: он
старался все грязные делишки обделывать руками людей, зависящих от него,
предпочитал, чтобы вещественных следов его собственной заинтересованности
оставалось как можно меньше. Лысенковскую партитуру разыгрывали по нотам
солисты его ансамбля.
Николай Максимович Тулайков родился в 1875 году. В 1901 г. он окончил
Московский сельскохозяйственный институт (сейчас Тимирязевская с.х.
академия). В 1910-1926 годах работал директором Безенчукской (ныне Самарской)
сельскохозяйственной опытной станции, в 1917 году был заведующим отделом
земледелия Ученого комитета Министерства земледелия России, а в 1918 году -
председателем всего Ученого комитета при Наркомате земледелия, в 1920 году
стал директором Всесоюзного института зернового хозяйства в Саратове на
Волге. С 1928 года он был одним из руководителей Всесоюзной Ассоциации
Работников Науки и Техники для Содействия Социалистическому Строительству
СССР (сокращенно, ВАРНИТСОЗ) , в 1929 году ему была присвоена премия им.
Ленина, в 1932 году был избран действительным членом АН СССР. Центральные
газеты часто публиковали статьи Тулайкова, обращались к нему с просьбами
прокомментировать разные события в научной жизни страны. В 1922-1936 годах им
были изданы наиболее серьезные в России монографии по земледелию и
почвоведению. Главной темой его исследований было земледелие в засушливых
районах.
Как и академик Прянишников, Тулайков в течение многих лет выступал против
основных положений Вильямса о роли структуры почв в плодородии, применении
травопольных севооборотов, отмены паров, глубокой пахоты с оборотом пласта.
Обещание Вильямса добиться коренного улучшения плодородия за счет высева трав
противоречило научным представлениям о накоплении питательных веществ в
почвах, о чем постоянно повторял Прянишников. Тулайков оспаривал другие -
агротехнические - положения Вильямса. На Всесоюзной конференции по борьбе с
засухой в октябре 1931 года между Тулайковым и сторонниками Вильямса
разгорелись ожесточенные споры. Даже газета вынесла в заголовок слова
Тулайкова: "Против игнорирования агротехники, против шаблона в ее
применении". Тулайков, в частности, говорил:
"Нам предстоит... замена отвальных орудий дисковыми...4. "Вопрос о создании
структуры почвы, который особенно подчеркивают представители школы Вильямса,
является с нашей точки зрения мало интересным, мало заслуживающим внимания...
В структуре я ничего самодовлеющего не вижу, не могу ее фетишизировать и
выдвигать на все случаи жизни" (из стенограммы утреннего заседания 27
октября).
"Пары выбрасывать за борт и относить их к категории "вредителей"
социалистического строительства не приходится. Я за травы в тех случаях,
когда они могут иметь целесообразность и значение".
Рассматривая динамику урожайности зерновых культур в засушливых районах
России за десятилетия, Тулайков писал:
"Резкие колебания урожаев из года в год и являются характерной особенностью
хозяйства в засушливой зоне, в огромной своей части не зависевшие от
возможностей ведших это хозяйство лиц и организаций".
В другой книге он утверждал:
"Земледелие любой страны и, в особенности, такой огромной по площади и
разнообразной по ее природным условиям страны, как Советский Союз,
развивается в исключительно разнообразных, сложных и не могущих быть
предвиденными на долгое время вперед сочетаниях природных сил (климат, почвы
и растения)" и продолжал:
"Погодные условия каждого отдельного года, в основном количество
атмосферных осадков и их распределение за время роста пшеницы, определяют
высоту ее урожая в засушливой области при одних и тех же наилучших приемах
обработки почвы и без удобрения".
Вывод, к которому пришел Тулайков после многолетних исследований, гласил:
"Единственным средством для того, чтобы окончательно избежать этой полной
зависимости урожаев от условий погоды в засушливых областях, является
искусственное орошение посевов".
Ничего вражеского, преступного в словах и действиях Тулайкова, тем более в
приведенных выше четырех отрывках из его книг, найти было нельзя. Тулайков
говорил как настоящий ученый и патриот Родины, прекрасно осознававший, что
только рациональным отношением к тем капризам погоды, которые подстерегают
земледельца в зоне "рискованного земледелия", какой была и остается
подавляющая часть сельскохозяйственных районов России, можно обеспечить
получение высоких и, главное, стабильных урожаев. Поэтому он выступал против
попыток Вильямса насаждать чудеса в агрономии, но сторонники Вильямса и
Лысенко усмотрели в его трудах враждебность советскому строю. Вредительским
было названо предложение Тулайкова не увлекаться повсюду глубокой пахотой,
особенно в засушливых районах, а проводить влагосберегающую обработку земли
(мелкая пахота без оборота пласта, сокращение числа всякого рода рыхлений,
культивации и т.п. с тем, чтобы уменьшить испарение влаги). Сторонники
Вильямса и поддерживавшего его Лысенко полагали, что будто бы, создав
идеально гладкую мелкокомковатую поверхность почвы, можно свести к минимуму
эти отрицательные эффекты, хотя на самом деле, простые опыты показывали, что
при измельчении почвенных комков поверхность частиц, а, значит, и капиллярные
эффекты резко увеличивались, благодаря чему усиливалось испарение.
Обругали и книгу ученика Тулайкова - А. И. Смирнова, его учебник для
студентов, в котором эти здравые масли излагались. Но все эти выступления в
целом были еще мелкими укусами.
И вдруг 11 апреля 1937 года, через неделю после того, как в статье в газете
"Соцземледелие" Лысенко, не называя Тулаикова по имени, объявил
вредительскими его основные научные предложения, в газете "Правда" В.Н.
Столетов, окончивший в 1931 году Тимирязевскую академию, опубликовал
подвальную статью, названную "Против чуждых теорий в агрономии". С первых же
строк он дал ясно понять читателям, как нужно квалифицировать академика
Тулаикова. По его словам, Тулаиков действовал в сговоре с врагами народа и
вел вредительскую работу, направленную на развал колхозов. Первое положение
обосновывалось так:
"...книгу Тулаикова редактировал "философ" Н.А. Карев [еще в начале 30-х
годов обвиненный вместе с Дебориным и Стэном в приверженности к так
называемому "меныыевистствующему идеализму" - B.C.], с агрономией, как
известно, ничего общего не имевший, а впоследствии оказавшийся врагом
народа".
Второе положение - вредительство - Столетов обосновывал тем, что выписывал
четыре фразы из книг Тулаикова, приведенные мною выше, и называл каждую из
фраз призывом к порче земли. Столетов утверждал, ссылаясь на стремление
Тулаикова быть поближе к запросам колхозников-ударников:
"Тулаиков настойчиво, наперекор достижениям науки и всему опыту
стахановцев, развивает примитивную философию, порожденную до того, как
появились на земле агрономы: "Не земля родит, а небо"".
Столетов утверждал, что прав не Тулаиков, а Вильяме, заявлявший, что вполне
возможно "немедленно овладеть водным режимом почвы". Столетов уверял также,
что "стахановцы полей умеют бороться с грозной стихией - засухой более
успешно, чем когда-либо раньше". Его приговор был таким:
"Тулаиков формулирует свой основной тезис: агроном, ученый, колхозник-
стахановец, не ищите напрасно путей к неуклонно растущим и устойчивым
урожаям... Своими пространными рассуждениями о дифференцировании приемов
Тулаиков старается вышибить из-под агрономии, с одной стороны, ее научно-
техническую базу и возможность обобщения стахановского опыта, а, с другой, -
государственное планирование агротехнической политики нашего государства...
Предельческая философия низкого урожая совершенно непригодна для построения
планов борьбы за 7-8 миллиардов пудов зерна ежегодно.
Товарищ Сталин учит нас, чтобы руководить - надо предвидеть".
Я привожу эти длинные фразы Столетова не только для того, чтобы показать
абсурдность обвинений против Тулаикова лично. На этом примере можно
проследить за тем, каким был стиль обвинений в те годы, как самые невинные и
даже преданные социализму люди, каким несомненно был Тулаиков, в мгновение
ока превращались с подачи таких личностей, как Столетов, во "врагов советской
власти". Тем самым Столетов не просто исключал заслуженного ученого из числа
тех, кому позволительно строить социализм, он унижал науку как таковую. В
завершающих фразах статьи Тулаиков и его последователи были открыто названы
врагами, идеи которых нужно выжигать каленым железом:
"Руководствуясь и прикрываясь тулайковским пониманием дифференциации
агрономических приемов, руководствуясь делаемыми им в "Основах" [речь идет об
одной из книг Тулаикова - B.C.] намеками на допустимость мелкой вспашки, на
ненужность удобрений на черноземах и т.д., враг, ссылаясь на местные условия,
может сорвать любое принципиальное агрономическое указание, даваемое в
постановлениях ЦК ВКП(б) и СНК СССР ... Только овладевая большевизмом, можно
правильно решать агрономические вопросы и своевременно разоблачать чуждые
теории".
Это говорилось о коммунисте, ученом, приветствовавшем советскую власть и
солидарным с многими, даже уродливыми проявлениями в советской жизни!
Например, Тулайков не раз печатно высказывался за "ликвидацию кулачества как
класса", он же в 1930 году, когда была незаконно арестована большая группа
руководителей сельского хозяйства и агрономов, так называемых пкондратьевцев-
макаровцев", одобрительно отнесся к этому, хотя многие звенья сельского
хозяйства были оголены, а ни в чем не повинные люди - репрессированы.
Публикация статьи в "Правде" совпала по времени с арестом сотрудников
Тулаикова - Самарина, Войтовича и Гавы (действия, как видим, были взаимно
скоординированы). Через три дня статью перепечатали в саратовской областной
газете "Коммунист". В тот же день, в пожарном порядке, были собраны научные
сотрудники тулайковскохю института, сельскохозяйственного института имени
Сталина, а также опытной станции, руководимой Г.К. Меистером. Тулаикова на
собрании не было.
На следующий день в газете "Коммунист" сообщалось о единодушном осуждении
директора его учениками и коллегами. А еще через два дня в этой же газете
была опубликована большая статья - отчет о двухдневном собрании, проходившем
под лозунгом "Разгромить до конца чуждые течения в агрономии". В статье был
задан вопрос: "Случайны ли ошибочные высказывания академика Н.М. Тулаикова?"
и дан ответ:
"Нет. Всем известны его прежние "теории" о преимуществе мелкой вспашки,
моно-культуры, предела урожая, не эффективности в условиях Нижнего Поволжья
удобрений и пр. Этими "теориями", как правильно указывали на собрании проф.
Смирнов, проф. Гуляев, проф. Захарьин, проф. Левошкин, пользовались и
пользуются сейчас враги народа, вредители сельского хозяйства, троцкисты и их
правые сообщники... Где же корни и в чем причина возникновения чуждых,
предельческих "теорий" академика Н.М. Тулаикова? "Теории" академика Н.М.
Тулаикова шли от его неверия в дело социалистической перестройки сельского
хозяйства СССР, его преклонения перед буржуазными теориями... Одна из
основных ошибок академика Тулаикова - консерватизм, боязнь проникновения в
институт таких революционных теорий в агрономии, как, например, теория акад.
Лысенко... Он [Тулайков - B.C.] подтасовывал цифры и факты (об этом ярко
говорил т. Вялов) и неправильно направлял работу возглавляемого им
института".
Затем сообщалось, что выступивший т. Востоков пытался хоть как-то защитить
Тулаикова (нашлось всего два человека, осмелившихся в самой робкой форме
подать голос за учителя) и сказал, что "академик Тулайков только шатался от
одной теории к другой, но что эти теории не имели никакой внутренней связи",
но его тут же опроверг бдительный товарищ Яковлев:
"... у академика Тулаикова есть одна позиция, одна линия, одна "теория",
направленная во вред социалистическому земледелию".
В унисон с Яковлевым выступили проф. Делиникайтис, проф. Попов, доктор наук
орденоносец Е.М. Плачек, проф. Сус, доктор с.х. наук орденоносец Н.Г. Мейстер
и другие.
Осуждением одного Тулаикова дело на собрании не кончилось. Начали выявлять
друзей, учеников и последователей опального академика. Осудили академика
Рудольфа Эдуардовича Давида, одного из создателей сельскохозяйственной
метеорологии в СССР, который выступил и устно и письменно (передал в
президиум собрания свое письменное несогласие с огульными обвинениями
Тулаикова). В отчете о собрании в институте можно прочесть и такое:
"В Саратове есть ученики и последователи акад. Тулаикова, далеко не все из
них отрешились от его чуждых взглядов... Чуждые предельческие теории и
всевозможные извращения принципов агрономии далеко еще не изжиты и не
разгромлены до конца. Для того, чтобы решительно бороться с ними, как
правильно отмечает проф. Левошин, научные сотрудники должны глубоко изучать
Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. Во весь рост встала перед каждым
советским ученым задача - овладеть большевизмом". (Выступление проф.
Захарьина).
"Собрание единодушно признало необходимым ЖЕСТОКО бороться со всеми
извращениями в агротехнике, с чуждыми предельческими теориями академика
Тулайкова" (выделено мной - B.C.).
Через непродолжительное время информация о собрании была опубликована в
официальном органе Президиума ВАСХНИЛ, но, что интересно, инициатива
обвинений Тулайкова приписывалась уже "массам": согласно этой заметке главный
огонь критики по Тулаикову открыли вовсе не лысенкоисты (Столетов и сам
Лысенко в статье от 4 апреля 1937 года), а коллеги Тулайкова по институту. 4
июля 1937 рода в газете "Соцземледелие" и в июльском номере журнала
"Соцреконструкция сельского хозяйства" за тот же год были помещены статьи
против Тулайкова, разоблачавшие его "вредительскую" деятельность. Автор
последней статьи писал:
"Упрощенческие "теории" Тулайкова, Самарина и др., сослужили в свое время
большую службу вредителям, врагам народа в их борьбе с совхозами и колхозами"
и, подстегивая активность новых кадров красной интеллигенции, указывал на
главное оружие в их "борьбе":
"Возросшая бдительность рабочих и специалистов, работа политотделов в
совхозах, создание нашей советской рабоче-крестьянской интеллигенции,
создание высококвалифицированных специалистов из рабочих и крестьян,
воспитанных советской властью и беззаветно преданных Коммунистической партии
и советскому правительству, не позволяют распоясаться вредителям".
Николай Максимович Тулайков (1875—1938)
В конце года имя Тулайкова многократно склонялось в советской печати. Кое-
кто наживал на этом политический капиталец. Например, некий кандидат
сельскохозяйственных наук И. Николаев сначала опубликовал в газете
"Соцземледелие" статью с требованием остановить порочную деятельность ученика
Тулайкова А.И. Смирнова, который-де по-прежнему проповедует полезность мелкой
пахоты, да еще и учебник издал, по которому студенты до сих пор учатся, а
через месяц в той же газете доносил кому надо, что еще не всех последователей
Тулайкова пересажали: гуляет на свободе его "приспешник" Казакевич, до сих
пор работающий заместителем директора института.
20 января 1938 рода Тулайкова расстреляли. В начале 40-х годов по
библиотекам страны был разослан циркуляр, предписывавший "изъять и уничтожить
труды Н.М. Тулайкова как макулатуру". Столетов же вскоре стал
непосредственным сотрудником Лысенко, работал в Институте генетики АН СССР,
стал заместителем директора этого института.
Остается сказать, что лишь после того, как Н. С. Хрущев попытался
разоблачить "культ личности Сталина", честное имя Тулайкова было
восстановлено, он был реабилитирован, вышли в свет его труды. Сам Хрущев
помянул Тулайкова на одном из пленумов ЦК партии как невинно пострадавшего.
Правда, при этом Хрущев представил казнь Тулайкова как всего лишь критику,
как результат "культа личности" одного Сталина, а не преступления всей
коммунистической диктатуры. Немалая доля цинизма заключалась и в том, что
Хрущев делал вид, что Лысенко чуть ли не продолжатель дела Тулайкова, а не
прямой подстрекатель его убийц:
"Трофим Денисович Лысенко тут предлагал посев по стерне. Возьмем вспашку
буккером. Эта обработка применялась в степных условиях, в частности, на юге
Украины. Правда, было время, когда этот способ вспашки осуждали. Этот способ
обработки почвы пропагандировал профессор Тулайков. Его потом за это сильно
критиковали, даже выдумали тулайковщину. А сейчас в какой-то степени то, что
делает тов. Мальцев, имеет сходство с приемами Тулайкова".
Разумеется, никто не призвал к ответственности тех, кто непосредственно
участвовал в гибели выдающегося русского ученого, тех, кто оклеветал его. Не
в правилах коммунистов было признавать свои ошибки и обращаться к покаянию.
Лысенко при Хрущеве оставался президентом ВАСХНИЛ, академик ВАСХНИЛ Столетов
продолжал быть министром высшего и среднего специального образования РСФСР и
заведовать кафедрой генетики и селекции МГУ, преспокойно работали
профессорами и директорами институтов и станций те, кто выступал с
обвинениями Тулайкова на собраниях. Понять что-либо о судьбе расстрелянного
академика из слов Хрущева было также невозможно: так... покритиковали!.
Идеи Тулайкова воплотили в жизнь фермеры Америки и Канады, но не его
соотечественники. Пыльные бури, унесшие плодородные слои почвы с миллионов
гектаров в Казахстане и на Алтае, на Украине и в Поволжье, были платой за
глухоту к тулайковским предостережениям и за слепую веру в наветы Столетовых.
Почвозащитные системы земледелия, будто бы предложенные горячим сторонником
Лысенко курганским земледелом Терентием Мальцевым, а затем еще раз "открытые"
сибирским земледелом Александром Бараевым, удостоенным в 1972 году (вместе с
Э.Ф. Гессеном, А.А. Зайцевой, И.И. Хорошиловым) за это "открытие" Ленинской
премии, на самом деле были давно обдуманы и научно обоснованы погибшим в
сталинских застенках академиком Николаем Максимовичем Тулайковым. Другое его
предложение - о необходимости мелиорации почв в засушливых районах Поволжья -
начали воплощать в жизнь, спустя почти сорок лет, приписывая это предложение
Л.И. Брежневу. За ту же идею ратовал Горбачев.
В следующих главах мы познакомимся с тем, как в том же 1937 году была
изничтожена еще одна крупнейшая саратовская школа ученых - селекционеров
зерновых культур, возглавлявшаяся другим ярчайшим ее представителем Меистером
(коллегу Мейстера, Тулайкова, и Шехурдина - А. П. Дояренко арестовали и
сослали еще в 1931 году) . О том, что это были за люди, чем они жили, как
крепко дружили, какая вокруг них была интеллектуальная среда, рассказывают
немногие оставшиеся в живых сверстники этих ученых. В 1986 году в одном из
очерков о сегодняшних саратовских селекционерах (очерке, кстати, критическом,
повествующем о том, как и в 1986 году последыши лысенкоистов затирали
талантливых людей, как они готовы были перепахать перспективные линии пшениц,
лишь бы убрать с дороги их авторов-конкурентов, и это в дни, когда страна в
буквальном смысле платила золотом за привозное из-за океана зерно)
говорилось, как ученица саратовских корифеев, выдающийся селекционер В. Н.
Мамонтова рассказывала своей молодой коллеге, Нине Николаевне, об ушедших
временах, вспоминала учителей:
"... как дружили, ходили друг к другу в гости, как лихо отплясывал на
Новогодье Мейстер, замечательно играл на флейте Тулайков, пел романсы
собственного сочинения Дояренко... Нина Николаевна слушала, завидовала белой
завистью и ужасалась беспощадности времени".
Другая старая сотрудница института, простая женщина тетя Луша вспоминала
чуть более поздние времена, когда было уже не до празднеств, игры на флейте и
романсов. Запуганные репрессиями и человеческой подлостью, так откровенно
раскрывшейся в те годы, люди стали бояться окружающих, страх сковывал души и
усмирял речи:
"Бывалоча, милая, соберутся они [Шехурдин и Мейстер - B.C.] вечерком чай
пить. И вот сидят друг против друга, и болтают ложками в стакане - и ни
гугу. . . время было лихое. Чуть скажи чего, сразу донесут. Но они-то были
друзья закадычные. Так вот весь вечер просиживали. И только на прощанье:
"Душевно посидели, Алексей Павлович! Отменно, Георгий Карлович!"".
• * *
К 1937 году завершилось формирование организационной и политической
структуры лысенкоизма, сложился специфический метод делания науки,
выкристаллизовалась методология.
Тем, кто знакомился с историей лысенкоизма, или оказывался волею судеб
вовлеченным в опасный вихрь событий той поры, должно быть приходило в голову
сравнение этой истории с кошмарными снами в описаниях психоаналитиков,
сопровождающимися картинами фантасмагорических чудовищ и уродов, способных
парализовать волю, одним своим видом устрашать дух, обладающих непомерной
злобной силой. Мучения, испытываемые в таких снах, когда хочешь ударить - но
безвольна рука, неподвижны члены, хочешь закричать - но не можешь: не
исторгаются звуки из горла, как ни напрягайся, собираешься убежать - а ноги
не слушаются... эти мучения кажутся страшнее всего.
Насколько же возрастали муки тех, кто не во сне, а наяву оказывался
опутанным сетями лысенкоистов и ощущал те же страдания, но в реальной жизни.
Каким страшным эхо отдавало от вестей о посаженных, порой даже не за
противоборство, а за одно лишь молчаливое несогласие с догмами агробиологов,
о выгнанных с работы, лишенных права преподавания, публично оскорбленных.
Мартиролог этих казней не составлен, да и вряд ли кто-нибудь способен
вспомнить всех, восстановить имя каждого, начиная от теперь уже безвестных
лаборантов и младших сотрудников лысенковского института, работавших по
старинке и не знавших, что нужно подгонять результаты, выбрасывать
"неудавшиеся" опыты и т.п. (а несогласные с такими методами были: нет-нет, да
и наталкивался я в писаниях и речениях "колхозного академика" и его
ближайшего окружения на отголоски борьбы с неведомыми борцами за чистоту
науки в его же институте), до ученых со степенями, порой даже работавших в
далеких от Лысенко областях, но выгнанных или униженных за случайно
оброненные слова или за непроизвольное действие, не так расцененное.
(Вспоминаю: мальчиком слышал я разговор мамы с папой, работавшим в 1947-1950
годах в многотиражной газете Горьковского университета "За Сталинскую науку",
что выгнали из университета старую заслуженную преподавательницу не то
французского, не то английского языка, выгнали за то, что дала переводить
студентам не тот текст, потому что далека была от генетических споров. А в
тексте этом - который она давала не одному поколению студентов - упоминалось
имя кого-то, попавшего в немилость. На нее донесли, и не стало хорошего,
заслуженного преподавателя. Говорили папа с мамой тихонько, шепотом, ужас
читался на лицах. Сколько их было таких, ошибавшихся ненароком!).
После 1937 года в течение еще двух лет продолжались дискуссии о пользе
генетики для сельскохозяйственной науки и месте генетики в комплексе
дисциплин, дозволенных в советском обществе (иначе говоря, не рассматриваемых
как буржуазные, идеалистические, упадочные и пр. и пр., то есть - вредные).
Еще печатали не только научные статьи и книги, но и очерки об этой науке и о
людях, включившихся в генетические исследования. В качестве примера, можно
сослаться на восторженный очерк Константина Федина - писателя, входившего в
число наиболее популярных. В конце января 1938 года он с пафосом повествовал
в "Правде" о безбрежности дорог жизни, выбираемых молодыми энтузиастами. Были
в этом очерке и такие строки:
"Готовясь к одной литературной работе, я провел анкету в нескольких
ленинградских вузах... Вот ответ студентки двадцати шести лет, рабочей по
происхождению:
"Я - генетик. Вопросы наследственности интересовали меня еще до поступления
в вуз. Мое будущее должно быть самым радостным. Во-первых, я мечтаю быть
профессором. В Ленинграде будет построен большой дворец, в котором будут
разрабатываться проблемы генетики. Там будут обучаться тысячи студентов и
масса научных работников. Пока ничего более радостного не могу придумать для
себя. Учиться самой, передавать свои знания массам - большая радость".
Уверенность в будущем питает реальные планы, из которых растет мечта о
"большом дворце" науки. Это - романтика, корнями уходящая в
действительность... Легко мечтать, когда мечты осуществляются почти
беспредельно".
Но романтика свободного поиска путей в жизни безжалостно заменялась
"романтикой плаща и топора", корни, питавшие розовые дрёмы, безжалостно
обрубались. Тех, кто мечтал о "дворцах генетики", ждали иные хоромы.
В следующих главах я подробно расскажу о механике борьбы с научными
противниками на примере академика Н.И. Вавилова. Мы увидим, как методично,
шаг за шагом, изничтожал Лысенко своего благодетеля, которому он отплатил
страшной ценой, которого он выставил перед Сталиным своим главным
противником. Эта механика показательна и в отношении других пострадавших.
Как же это стало возможным? Ведь была же Россия когда-то сильна своей
наукой, демократическими традициями, стремлением к справедливости и
гуманизму, широко разлившимся по всем слоям общества? Систематический разбор
этой проблемы выходит за рамки моей книги, поэтому я ограничусь лишь краткими
замечаниями по этому поводу.
Конечно, появление Лысенко в советской науке и его упрочение не было бы
возможным ни в одном нормальном демократическом обществе. Явно
напрашивающееся сравнение Трофима Денисовича Лысенко с Григорием Ефимовичем
Распутиным лишь внешне правомерно: укоренение Распутина в науке, а не в
полной мистицизма и знахарства жизни двора Николая II было бы абсолютно
невозможным. Там, где пророчества легко проверяемы экспериментально, места
для Распутиных нет.
А вот Лысенко появился, окреп и приобрел магическую силу в советской науке,
а за ним, может быть, не столь колоритно, но на той же волне вторжения
партийного диктата в науку, возникли свои Трофимы - быковы, асратяны,
лепешинские, бошьяны и им подобные в других областях науки. Несомненно, это
не было случайностью. Только специфическая среда, особый "естественный" отбор
открыли ворота в советскую науку всем лысенкам. В иных социальных условиях их
появление было бы совершенно невозможно.
Где-то их остановила бы простая человеческая порядочность, единые для
общества моральные критерии, понятие об этике и христианской добродетели.
Где-то сразу же выявились бы научная несостоятельность, невоспроизводимость
данных, абсурдность и алогичность постулатов и предпосылок, также как
нечистота доказательств.
В обществе, построенном на свободной экономике и свободном
предпринимательстве, сразу же всплыла бы неэффективность предлагаемых схем и
расчетов, надуманность рецептов и убыточность практических предложений.
Неконкурентноспособность идей была бы залогом быстрого их забвения.
И только в обществе бездуховном, аморальном, внеэкономическом и к тому же
заскорузлом, гомеостатичном, Лысенко и его команда могли жить и процветать.
Сельское хозяйство, не приносящее прибыли, но так и остающееся организационно
неизменным - было той средой, в которой лысенковские рецепты не могли быть
отторгнутыми. Сохраняя те же убыточные по своей сути (а вовсе не по природе
русского мужика, способного якобы лишь к лени, пьянству и обману) колхозы и
совхозы, поглощающие бесследно миллиарды за миллиардами, но так и не
приносящие ничего, кроме убытков, государство рождало и "колхозных
академиков". Оно оправдывало и будет оправдывать Лысенко и лысенок до тех
пор, пока будет пребывать в плену фантазий.
С другой стороны, в этой среде Лысенко не мог оставаться изолированным
"старателем", одиноким путником, торящим дорогу свою в гордом осознании
собственного величия. Он нуждался в соратниках и подражателях. Только в среде
таких же, как он сам, могло удерживаться его "учение". Поэтому экспансия
лысенковских методов и представлений шла планомерно и с ускорением. Всё новые
сферы биологии оказывались пронизанными гнилостными тяжами лысенковской
плесени. Метастазы этого опухолеродного организма поражали то тут, то там
здоровый организм русской биологии, становившейся советской биологией. Из
личного дела Лысенко, его личного процветания формировалась социальная
единица, которую не только не отторгала, но жадно питала новая социальная
среда - советское общество. Из Лысенко и его афер вырастал лысенкоизм.
ГЛАВА IX.
МУЖЕСТВО КОЛЬЦОВА
"Безумству храбрых поем мы песню".
A.M. Горький. Песнь о буревестнике.
"Нельзя дожидаться суда истории.
История, конечно, казнит палачей и
отведет им место в ряду Аракчеевых,
Биронов и Малют Скуратовых. Но
нынешнего Малюту судом истории не
испугаешь; он даже не прочь заслужить
Геростратову славу. Нет, возмездие
должно быть скорое и реальное."
Н.К.Кольцов, 1906.
Становление характера
и годы учебы
Николай Кольцов родился 3 июля 1872 года в Москве. Его отец, Константин
Степанович Кольцов служил бухгалтером меховой фирмы "Павел Сорокоумовский".
Отец умер, простудившись в дороге с ярмарки в Ирбите, когда его младшему сыну
Коле не исполнилось и года, поэтому дети росли и воспитывались под
руководством матери - Варвары Ивановны Кольцовой, урожденной Быковской. Мать
происходила из семьи известного российского купца, одним из первых
установившего торговлю с Бухарой и Хивой, Ивана Андреевича Быковского,
известного и тем, что он знал три европейских языка (французский, немецкий,
английский) и пять других, включая фарси. Старший брат ученого - Сергей писал
в воспоминаниях о семье:
"Мать наша была образованная женщина. Знала французский и немецкий языки,
любила читать, благодаря чему у нас всегда было много книг, имелись всегда
так называемые толстые журналы - "Вестник Европы", "Отечественные записки",
"Русская мысль" и др.".
После смерти отца семья жила скромно, стараясь уложиться в бюджет,
позволявший на оставшиеся от отца сбережения выучить детей, поставить их на
ноги, ни о какой роскоши говорить не приходилось. Младший сын Коля, по
воспоминаниям старшего брата и сестры рос смышленым, но довольно замкнутым и
погруженным в себя мальчиком, много размышлявшим и много читавшим. Он был
аккуратистом во всем - и в делах, и в записях, и в одежде, и в распорядке
дня. Спокойно и уверенно продвигался он вперед, взрослея не по годам. Правда,
брат и сестра отмечали, что если какое-то раздражение извне переходило
привычные рамки и выводило мальчика из себя, он мох1 взорваться и тогда был
неукротим и несмиряем. Сам Николай Константинович вспоминал, что несколько
раз в детстве впадал в состояние, когда его двоюродный брат предлагал
единственное средство для усмирения - "связать ему руки".
Повзрослев, Кольцов так и сохранил разумное спокойствие, ровность в
отношениях к людям, даже отрешенность от мелких страстей, иногда так портящих
жизнь людям, менее уравновешенным. Он не загорался мгновенно, не впадал в
спонтанные экстазы, а делал свое дело без надрыва и резкостей, обдумывал
каждый шах1 и двигался вперед без рывков и надсадных взлетов. Была лишь одна
причина, могущая вызвать в нем внутреннее и очень сильное чувство резкого
протеста: ярко выраженная несправедливость, причем не к нему самому, а к
окружающим. Другие могли при этом на минуту вознегодовать, но обстоятельства
жизни быстро гасили их пыл и "вразумленные" они в дальнейшем сообразовывались
с понятием, что "плетью обуха не перешибешь". Кольцов в таких случаях не то,
что об удобствах жизни и неблагоприятных последствиях не заботился, он
переставал о своей голове заботиться и шел на бой с несправедливостью, откуда
бы эта несправедливость не исходила, хоть от "Батюшки Царя". Эту удивлявшую
многих беззаветную смелость, питавшуюся убежденностью в правоте
справедливости, он сохранил до конца дней.
Интерес ко всему живому он стал проявлять рано. Как вспоминал брат, "ему
было не более шести лет, когда подарили ему [игрушечную] лошадь, и первое,
что он с ней сделал - это разрезал ей живот, желая посмотреть, что в нем.
Мать увидя это, сказала: "Ну, быть тебе естественником"".
Закончив 6-ю московскую гимназию с золотой медалью, он поступил в
Московский Императорский университет и стал одним из трех выдающихся учеников
столь же выдающегося профессора - зоолога М.А. Мензбира (троицу составили
П.П. Сушкин, А.И. Северцов и Кольцов; первые двое стали впоследствии
академиками Российской Академии наук) . В 1894 году за дипломную работу "Пояс
задних конечностей позвоночных" его удостоили золотой медали (это была
написанная каллиграфическим почерком и содержавшая множество оригинальных
рисунков книга форматом энциклопедии и объемом около 700 страниц), выдали
диплом 1-й степени и оставили в аспирантуре ("для приготовления к
профессорскому званию" - как говорили тогда) под руководством Мензбира. После
сдачи в 1896 году всех полагающихся аспирантам экзаменов (по сравнительной
анатомии, зоологии беспозвоночных, зоологии позвоночных, палеонтологии,
ботанике и физиологии) в 1897 году он был отправлен на средства университета
стажироваться в лучших лабораториях Европы.
Кольцов решил потратить время в Европе на то, чтобы специализироваться в
новой науке - цитологии (науке о строении клеток). Эта дисциплина только
зарождалась, ее ждало в ближайшем будущем бурное развитие, и то, что
вчерашний студент самостоятельно пришел к желанию заняться ею, говорило много
о способностях Кольцова видеть перспективу уже в те годы. Во времена учебы
Кольцова в университете общий интерес был прикован к сравнительной анатомии,
зоологии позвоночных и беспозвоночных, палеонтологии и ботанике. Физиология
растений считалась самым важным направлением, К. А. Тимирязев страстно и
громко излагал с кафедр в разных собраниях свои мысли о роли физиологических
процессов. Но внутрь клеток пока никто не шел, исследования структуры
цитоплазмы, ядра и клеточных органелл казались преждевременными и
непривычными.
Кольцов уехал сначала в Кильский университет (Германия) к Вальтеру
Флеммингу (1843-1905), который был признанным основателем совсем уж нового
направления - цитогенетики. В 1879 году Флемминг первым описал поведение
хромосом при делении клеток (именно он назвал процесс митозом). Термин
"хромосома" еще не был введен, и Флемминг описывал "поведение при делении
клеток длинных тонких структур, окрашиваемых недавно открытым красителем -
анилином". Кольцов ехал к нему с хорошо продуманным планом исследования: он
намеревался использовать амфибии как экспериментальный объект и изучать на
нем поведение хромосом при возникновении зародышевых клеток. Была и потаенная
мысль, с которой Кольцов позже расстался, - он намеревался создать такие
условия для развития оплодотворенных яйцеклеток амфибий, при которых можно
было бы менять пол в процессе повзросления зародышей. Он думал, что в момент
возникновения зародышей пол еще не дифференцирован, затем под влиянием
внешних условий зародыши становятся или мужскими или женскими, и в этот-то
момент и можно будет научиться регулировать пол живых организмов. Кольцов не
мог знать, что пол раз и навсегда определяется при возникновении зародыша
сочетанием половых хромосом, которые были открыты только десятью годами позже
американцем Томасом Хантом Морганом.
Закончив работу в лаборатории Флемминга, Кольцов из Киля перебрался в
Неаполь, на зоологическую станцию. Там он стал работать над другой темой -
исследовать начальные этапы развития организмов, стараясь понять, как
происходит закладка тканей будущей головы животных. Завершать обработку этих
материалов он отправился во Францию - в Росков и на Виллафранкскую станцию.
В конце концов он подготовил большую работу, напечатанную на двух языках.
Особенно полезной оказалась работа на Виллафранкской зоологической станции. В
бухте Виль Франш на средиземноморском побережье Франции около Ниццы с 1884
года существовала Русская зоологическая станция, названная пВиллафранкап. В
год, когда там начал работать Кольцов, эта станция уже завоевала прочную
международную репутацию, туда приезжали ученые из всех стран, в том числе и
из-за океана, и вполне естественно получилось, что Кольцов не только успешно
работал, но и подружился навсегда с молодыми учеными, ставшими вскоре
лидерами биологии, признанными во всем мире, такими как Ив Делаж, К. Гербст,
Ганс Дриш, Рихард Гольдшмидт, Макс Гартман, американец Эдмунд Вильсон, уже
тогда известный своей книгой о роли клеточных структур в наследственности, а
позже ставший признанным классиком в этой области. Вильсон, спустя несколько
лет, пригласил к себе работать Томаса Моргана, Морган взял на работу в эту
лабораторию Мёллера, Стёртеванта и Бриджеса, усилиями этой "могучей четверки"
за считанные годы была разработана хромосомная теория наследственности, и так
получилось, что уже в свои постаспирантские годы Кольцов оказался связанным с
Вильсоном, провел много времени в беседах с ним, и неудивительно, что позже
это помогло ему создать самобытную школу генетиков в России.
Затем он переехал в Мюнхен, где пришлось основные эксперименты проводить на
снимаемой им квартире. Он сумел раздобыть микроскоп и микротом, позволявший
делать срезы с биологического материала, пригодные для рассматривания в
микроскоп. Кольцов был великолепным рисовальщиком, до сих пор его тончайшие
рисунки наблюдавшихся в микроскоп картин поражают своей точностью. Даже в
поРУл когда микрофотографическая техника достигла совершенства, его рисунки
конкурировали с микрофотографиями по обилию и точности деталей, по ясности
отражения процессов, запечатлеваемых глазом или фотокамерой.
Вторая поездка в Европу
и начало работ по
физико-химии клетки
В конце 1899 года Кольцов вернулся в Москву, с 1900 года в качестве приват-
доцента Московского университета начал читать первый в России курс цитологии,
в 1901 году защитил магистерскую диссертацию и с 1 января 1902 года снова
уехал на два года работать на Запад, сначала в Германию, а потом в Неаполь и
Вилль Франш.
В Германию Кольцов привез свои препараты срезов индивидуальных клеток, стал
показывать их местным светилам.
"Месяца два я работал в лаборатории Оскара Бючли в Гейдельберге,
вспоминал Кольцов в 1936 году в книге "Организация клетки". - Этот умный и
очень интересный биолог подолгу просиживал над моим микроскопом, стараясь на
разрезах во всех частях моих огромных клеток найти ячеистые структуры. Но
теория ячеистой структуры Бючли меня давно не удовлетворяла. Мне казалось,
что, чрезвычайно упрощая все огромное разнообразие протоплазматических
структур, эта теория ничего не объясняет. Я. .. не хотел идти по его указке. В
Киле я показывал свои препараты своему другу Ф. Мевесу (В. Флемминг уже
скончался), он тоже восхищался их красотой, советовал описать их. Но я вовсе
не хотел только описывать, хотел понять их организацию...
До этого времени [клетки] описывали главным образом мертвыми, на
препаратах. Я. . . решил главное внимание обратить на эксперименты с живыми
[клетками]... .
Очень скоро выяснилось, что вести работу можно, только зная основные законы
физической химии".
Кольцову было в то время 30 лет. В таком возрасте можно делать самые смелые
расчеты на много десятков лет. Но смелости молодого ученого, замахивающегося
на перечисленные выше задачи, можно было позавидовать: ведь науки физико-
химии просто не существовало. Ее нужно было создать на пустом месте, и именно
этим он и занялся. При этом он не делал громких заявлений, не называл свои
гипотезы законами, не трубил о них на всех перекрестках, не прибегал к защите
вождей страны и мира, не будоражил никого своими прозрениями. Как был в
мальчишестве, так и остался до конца дней спокойным, застегнутым на все
пуговицы и строгим к себе и к другим первопроходцем неизведанных до него
экспериментальных полей и создателем истин совсем не очевидных.
Физико-химические эксперименты Кольцова привели к открытиям мирового
масштаба - обнаружению в 1903 году "твердого клеточного скелета", казалось
бы, в нежнейших клетках. До него ученые считали, что клетки принимают свою
форму в зависимости от осмотического давления наполняющего клетку
содержимого. Кольцов оспорил этот основополагающий вывод и вывел новый
принцип, согласно которому, чем мощнее и разветвленнее различные структуры
каркаса, удерживающего форму клеток, тем больше эта форма отходит от
шарообразной. Он предложил термин "цитоскелет", изучил внутриклеточные тяжи
во многих типах клеток, поставил тончайшие физические эксперименты,
позволявшие исследовать их разветвленность, использовал химические методы для
выявления условий стабильности цитоскелета.
Только с конца 1970-х годов исследование микротрубочек и других
внутриклеточных волокон вышло на передний край науки, термин цитоскелет был
предложен заново, и лишь в последней трети ХХ-го века универсальное значение
цитоскелета стало осознаваться биологами и специалистами по структуре клеток.
Значит опередил прогресс науки Кольцов по меньшей мере на три четверти века!
Все биологи нашего времени убеждены, что понятие о цитоскелете сложилось
совсем недавно, каких-нибудь три десятилетия назад. Но с начала ХХ-го века в
течение трех десятилетий классик биологии Рихард Гольдшмидт не переставал
объяснять в своих переведенных на все языки книгах "принцип Кольцова" о
существовании цитоскелета и о зависимости трехмерной структуры клеток от
положения и состояния внутриклеточных "эластичных волокон", обнаруженных
Николаем Константиновичем. Вспоминая время, проведенное на Виллафранкской
станции вместе с Кольцовым, Гольдшмидт - свидетель рождения этого принципа -
писал на склоне своих лет:
" . . . там был блестящий Николай Кольцов, возможно лучший русский зоолог,
доброжелательный, непостижимо образованный, ясно мыслящий ученый, обожаемый
всеми, кто его знал".
Через несколько лет он добавил к этой характеристике:
"Я горжусь, что такой благородный человек был моим другом всю жизнь".
пКольцовские принципы п
Вернувшись в Россию в конце 1903 года, Кольцов возобновил лекции в
Московском университете и активно продолжал свои исследования физико-химии
клеток. Экспериментальные данные накапливались быстро, а творческих идей у
него было много. И в России и за рубежом выходили новые и новые работы
русского ученого, вызывавшие всё более и более уважительное отношение. В
декабре 1905 года в России началась революция, а в январе 1906 года он должен
был защищать докторскую диссертацию. Эксперименты были давно закончены, сам
текст диссертации написан, дата защиты была уже объявлена. Получая степень
доктора, Кольцов обеспечивал себе безусловное продвижение в экстраординарные
профессора - о такой судьбе мечтали все исследователи. Однако внешние события
изменили течение академических дел и сказались на научной карьере Кольцова.
Принципами он не поступался, а в тот момент стало очевидным, что нормальных
условий для защиты создать нельзя. Решением правительства университет был
фактически оккупирован войсками, лекции и лабораторные занятия отменены,
студентам был даже запрещен проход на территорию университета. Профессора
должны были собраться на защиту как бы тайком, за закрытыми дверьми, и
Кольцов решил в таком действе не участвовать. Снова его принципы вошли в
противоречие с навязываемыми ему властями условностями. Как он сам писал в
1936 г. в предисловии к книге "Организация клетки", защита была назначена
буквально "через несколько дней после кровавого подавления декабрьской
революции".
"Я отказался защищать диссертацию в такие дни при закрытых дверях: студенты
бастовали, и я решил, что не нуждаюсь в докторской степени. Позднее своими
выступлениями во время революционных месяцев я совсем расстроил свои
отношения с официальной профессурой, и мысль о защите диссертации уже не
приходила мне в голову".
Кольцов в тот год вступил в очень узкий кружок единомышленников,
существовавший в Московском Императорском университете и известный под
названием "Кружок одиннадцати горячих голов". Возглавлял кружок астроном П.К.
Штернберг, про которого в обществе уверенно знали, что он - большевик. Члены
кружка обсуждали текущие новости, в том числе и политические, тайно пронесли
в лабораторию Кольцова мимеограф и на нем печатали свои оценки происходящего.
По мнению властей они "мутили воду" и потому были под подозрением у службы
безопасности. Когда в октябре и особенно декабре 1905 года по России
прокатилась волна беспорядков, случилась первая революция, кружковцы открыто
встали на сторону бастующих, а надо заметить, что студенты Московского
Императорского университета были чуть ли не застрельщиками беспорядков в
Москве. Интересно, что одним из руководителей студенчества во время революции
1905 года был дальний родственник Кольцова Сергей Четвериков, который в это
время учился в университете и был избран студентами в Центральный
Студенческий Совет, а от него (единственным непосредственно от российского
студенчества) во Всероссийский Стачечный Комитет. (В 1955 году Сергей
Сергеевич Четвериков продиктовал мне воспоминания об этом времени,
опубликованные много позже).
Во время революции "Кружок одиннадцати" регулярно собирался на заседания, а
для отвода глаз жандармов заседания проходили не в кабинете Штернберга, как
обычно, а в лабораторной комнате Кольцова в Институте сравнительной анатомии.
Непосредственным результатом заседаний стала написанная и изданная Кольцовым
книжка в мягкой обложке "Памяти павших", цель которой отлично раскрывает
напечатанное на обложке разъяснение:
"Памяти павших. Жертвы из среды московского студенчества в октябрьские и
декабрьские дни. Доход с издания поступает в комитет по оказанию помощи
заключенным и амнистированным. Цена 50 коп. Москва. 1906м.
В брошюре на 90 страницах были такие разделы как "Избиение студентов
казаками...", "Избиение в церкви...", "Убийство-казнь А. Сапожкова в
Голутвине...", "Не плачьте над трупами павших борцов!" и были приведены не
только фамилии погибших, описаны обстоятельства гибели, но и выдержки из
газет, черносотенные призывы, исходившие из правительственных кругов и от
близких к правительству и царствующему двору людей, и даже речь самого царя,
в которой он благодарил убийц студентов за то, что "крамола в Москве была
сломлена". Были названы по именам многие из убийц, например "железнодорожный
весовщик Кашин, который по показаниям свидетелей возбуждал толпу к убийству.
Это тот самый Кашин, который вместе с графом Бобринским, Грингмутом и пр.
ездил в Царское Село представляться Государю, был принят и выслушал
милостивые царские слова". Книга была вызывающе направлена против именно
черносотенного мышления и действий правительства России. Немудрено, что
правительство распорядилось книгу конфисковать.
Случившееся было доведено до директора Института сравнительной анатомии
М.А. Мензбира. Последний придерживался ровно противоположных взглядов, был
горой за сохранение спокойствия и порядка в стране, не случайно он был введен
в совет университета. Узнав, что в его институте Кольцов устраивал
противоправительственные сходки, Мензбир, человек вообще-то импульсивный,
взбеленился. От Кольцова потребовали освободить с 1 сентября 1906 года
занимаемый им кабинет, затем запретили заведование библиотекой, затем
"сдержанный и замкнутый" Кольцов написал откровенное (а, если посмотреть с
другой стороны, вызывающее) письмо учителю и начальнику с призывом принять
его точку зрения в общественной жизни и вообще обращать основное внимание на
научную деятельность, раз уж они ученые:
"Мне бы хотелось, многоуважаемый Михаил Александрович, чтобы Вы, прежде чем
реагировать так или иначе на настоящее письмо, вспомнили, что было время,
когда Вы с известным уважением относились к моим научным работам, видели во
мне своего ученика. Ведь как бы ни сложились наши общественные и политические
убеждения, я думаю, все-таки и в Вашей и в моей жизни самое ценное - это наши
отношения к науке, и самое большее, что мы способны произвести, - это
работать научно собственными руками и руками своих учеников".
Ответом было безусловное запрещение работы в лаборатории Института.
Разногласия с Мензбиром достигли крайнего предела.
Мензбир решил отнять у него место в лаборатории, Николай Константинович в
ответ попросил оставить ему хотя бы одну комнату - совершенно пустое место,
куда собирался купить из своих скудных средств микроскоп и другие приборы.
Работа для него была важнее еды и прочих удобств жизни. В категорических
тонах ему было в этом отказано. Тогда он решил обратиться к руководству
университета с аналогичной просьбой. Отказ последовал незамедлительно.
Мензбир в это время уже числился не только директором Института, заведующим
кафедрой, но и помощником ректора и членом президиума университета. Кольцов в
беседе с ректором услышал, что все отказы связаны не просто с его
неблагонадежностью, но и с тем, что какой-то из профессоров университета,
хорошо его знающий много лет, свидетельствовал против него и сообщал о нем
неблагоприятные сведения. Кто этот профессор, догадаться было нетрудно.
Правда, при всем остракизме порядков в те ненавистные демократам царские
времена, в Сибирь Кольцова не сослали и даже читать лекции он еще мог, но за
них платили довольно маленькие деньги, он ведь был не штатным доцентом, а
приват-доцентом, то есть получал лишь почасовую оплату. Экспериментальная
работа - то, что составляло для него главный смысл в жизни, начиная с
1909/1910 учебного года, оказалась под запретом. За "дурное поведение" ему
даже не выделили средств на поездку на Неаполитанскую станцию, хотя другие
сотрудники при схожих обстоятельствах получали финансовую поддержку без
труда. Кольцов потребовал, чтобы над ним совершили официальный, открытый суд,
в котором бы судебные органы указали статью закона, делающую невозможной для
него научную деятельность. Суда такого никто, конечно, проводить не
собирался. Еще через год руководство университета отлучило приват-доцента,
имя которого стало слишком хорошо известно как покровителя бунтарей, не
только от лаборатории, но и от преподавания.
Однако не в характере Кольцова было посыпать голову пеплом и идти просить
прощения за убеждения. Ни к какому конформизму Кольцов не только не
склонялся, но ни на йоту от своих убеждений отходить не собирался. Не в одной
цитологии вводил он "принципы Кольцова", он и в личной жизни принципами не
поступался. Он стал искать новое место работы. Еще в 1903 г. он приступил к
чтению курса "Организация клетки" в новом учебном заведении, созданном в
Москве - на Высших Женских Курсах профессора В. И. Герье, существовавших на
частные пожертвования и на средства, вносимые студентками за обучение. Когда
в императорском университете пошли споры и разборки, он перешел полностью на
эти курсы. Они пользовались огромным авторитетом, и от слушательниц отбоя не
было. Блестящего лектора Кольцова студентки высоко ценили. Затем известный
деятель на ниве благотворительности, золотопромышленник А.Л. Шанявский собрал
пожертвования от богатых людей, внес свою львиную долю, и в Москве был открыт
Московский городской народный университет, который чаще называли Частный
университет Шанявского. С 28 апреля 1909 года Кольцов перебазировался в этот
университет, где создал заново лабораторию, и тут же его прежние ученики
потянулись к нему из императорского университета (М.М. Завадовский, А. С.
Серебровский, С . Н . Скадовский, Г . В . Эпштейн, Г . И. Роскин, П. И . Живаго, И . Г.
Коган и другие).
Зажил Кольцов снова, как прежде, работал до изнеможения, читал лекции,
успевал заниматься и общественной деятельностью. А в 1911 году он протянул
руку помощи Мензбиру. В том году заступивший 1 февраля в должность министра
народного просвещения Лев Аристидович Кассо, юрист по образованию (учился,
кстати, в студенческие годы в основном на свободолюбивом Западе - во Франции
и Германии) и сам с 1899 года служивший профессором Московского университета,
немедленно издал драконовские законы, отменявшие почти все университетские
свободы и превращавшие университеты в подобие казарм. Ректор университета
А.А. Мануйлов, проректор и помощник ректора подали в отставку в знак протеста
против этих полицейских нововведений. Кассо отставку принял в день подачи
заявлений - 2 февраля 1911 года. В ответ на это около четырехсот профессоров
и сотрудников университета в феврале последовали ректору и проректору
университета и тоже подали в отставку. И как не был законопослушен Мензбир,
но и он был по-своему человеком убеждений. Он тоже подал в отставку. Тут его
и пригласил работать на Высших Женских Курсах его же ученик Кольцов. Мензбир
был несказанно тронут, приглашение принял и прежние отношения могли бы
восстановиться, но сделавший доброе дело Николай Константинович оставался
замкнут и холоден, в прекраснодушии он замечен никогда не был.
Таким образом "принципы Кольцова" распространялись не только на организацию
клетки, но и на положение в обществе. Твердость убеждений, поддержание имени
сильным костяком нравственности, целесообразности и свободолюбия создали
Кольцову крепчайшую репутацию. В мировой науке его имя укоренилось, принцип
цитоскелета вошел в немецкие, английские, итальянские, американские,
испанские и русские учебники, а на родине высочайшее уважение снискала его
общественная активность, несгибаемая воля и активная деятельность как
профессора и наставника молодежи.
Создание Института
экспериментальной
биологии
Работам Кольцова, в особенности его физико-химическим исследованиям клеток
и принципу цитоскелета, было воздано должное в научном мире. В 1911 году
выходит дополненное издание книги Кольцова о цитоскелете на немецком языке. В
большой монографии Р. Гольдшмидт переносит принцип цитоскелета Кольцова на
объяснение формы мышечных и нервных клеток. Ученые из Гейдельбергского
университета сообщили, что они применили с успехом кольцовский принцип для
исследования одноклеточных организмов, шотландский ученый Дерен Томпсон
(ставший позже президентом Шотландской академии наук) в монографии "Форма и
рост" на нескольких страницах книги подробно объясняет принцип Кольцова и
сообщает, как ему помог этот принцип в его исследованиях. Признанный уже
лидером в своей области Макс Гартман в книге "Общая биология", ставшей позже
классической и много раз переиздававшейся, на описании принципа Кольцова
строит первые две главы первого тома. В США великий Эдмунд Вильсон на
собраниях ученых постоянно рассказывал о принципе цитоскелета и о других
работах Кольцова, ссылался на работы его учеников, вообще ставил Кольцова на
первое место среди биологов своего поколения.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что в 1915 году Петербургская
Академия наук пригласила Кольцова переехать в северную столицу, где для него
собирались создать новую огромную биологическую лабораторию и избрать его
соответственно академиком. Кольцов и здесь проявил свою принципиальность,
уезжать из Москвы отказался и вынужден был довольствоваться званием члена-
корреспондента Академии наук.
В это время он уже был вовлечен в активность по созданию на деньги
меценатов серии научно-исследовательских институтов. Леденцов, Шанявский,
книгоиздатель Маркс и другие сложились, и предоставили финансовую основу для
организации независимых от государственных структур новых институтов. Был
таким образом создан в Москве летом 1917 года Институт экспериментальной
биологии (ИЭБ), открывшийся за несколько месяцев до того, как большевики
совершили государственный переворот. Кольцов спланировал ИЭБ, продумал его
детали и возглавил.
Обдумывая принципы создания института, Николай Константинович исходил из
идеи, что в его институте должно быть немного работников, но каждый сотрудник
должен быть уникальным специалистом, случайных и полубесполезных людей не
должно быть вовсе. Каждый должен быть на уровне современной науки, каждый
быть центром кристаллизации пионерских идей. Для проведения исследований в
природных условиях была использована маленькая экспериментальная станция под
Москвой, в Звенигороде, потом в 1919 году около деревни Аниково была создана
станция по генетике сельскохозяйственных животных, а институт вначале
располагался всего в нескольких комнатах в здании на Сивцевом Вражке и лишь с
1925 года было получено красивое, но отнюдь не поражавшее размерами здание в
маленькой улочке Воронцово поле (позже улица Обуха) в старой части Москвы
(теперь в этом особняке, отнятом в конце концов советской властью у
института, расположено посольство Индии).
Кольцов среди
заговорщиков
против большевиков
Первые же действия советского правительства отвратили от себя тех лучших
людей России, которые не на словах, не в тиши столовых за вечерним
разговором, а рискуя всем своим состоянием, именем и даже самим
существованием боролись против тупых проявлений жандармского отношения к
человеческой личности, кто не боялся открыто признать, что не уважает царское
правление и кто требовал введения демократических реформ. Мы видели, что
Кольцов был среди этих людей, что он пошел даже на то, чтобы остаться со
степенью магистра и не защищать докторскую диссертацию по работе полностью
законченной и написанной, чем закрывал себе большинство дорог в официальной
жизни. Он не жалел о потерянном и вел себя как рыцарь чести.
И вот пришла революция, несшая на своих знаменах лозунги того миропорядка,
который был символом веры для людей типа Кольцова. Но лозунги большевиков
оказались демагогическими игрушками, а практика показала, что эти лозунги для
них ничего не стоят, что они вероломно порывают со всеми демократами, хоть
национального, хоть универсального свойства. Ни социал-революционеры (эсеры),
ни социал-демократы (эсдеки), ни конституционные демократы (кадеты), ни
другие демократически мыслящие люди им не только оказались не нужны, но
рвавшиеся к монополизму большевики начали их преследовать. Органы печати
демократов были запрещены сразу, их организации оказались в числе тех, против
которых была направлена активность чекистов. В первые же дни после революции
на квартире Плеханова был проведен обыск, а самого учителя Ленина и
признанного лидера свободомыслия России поместили под домашний арест, многих
ярких представителей других революционных организаций арестовывали, убивали,
высылали из страны. Инакомыслие (иными словами - демократический выбор) было
внесено в разряд государственных преступлений.
Стоит ли удивляться, что эти еще совсем недавно передовые люди, относимые
теперь большевиками к врагам нового порядка, стали всерьез думать, как
освободить страну от засилия безумных Робеспьеров и кровожадных Маратов.
Якобинские замашки большевиков напугали все общество и прежде всего тех, кто
не боялся бороться против царизма, рассматриваемого ими душителем свободы, но
который и отдаленно не напоминал по жестокости большевистских правителей. В
стране возникло много групп людей, искавших пути освобождения России от
владычества большевиков, групп, собиравшихся посильными и законными путями
бороться с захватчиками власти в стране.
В одной из таких групп оказался на ведущих ролях Кольцов (не бывший граф,
не миллионер, утерявший богатства, не озлобленный человек). Будучи
разочарованными в претворении в жизнь идеалов революции, Кольцов с друзьями
создали подпольную организацию (некоторые ученые считают, что это была партия
конституционных демократов или кадетов). Мы знаем сегодня слишком мало, чтобы
говорить что-то определенное о ее деятельности, но факт остается фактом:
"Национальный центр" - так называли в своих отчетах эту организацию чекисты -
был раскрыт в 1920 году. Кольцов исполнял в нем самую щепетильную роль:
отвечал за финансовую сторону работы, был казначеем (значит, доверяли ему в
максимальной степени его друзья по организации!). В 1920 году всех выявленных
членов организации - 28 человек, включая Кольцова, чекисты арестовали. То,
что на квартире Кольцова заговорщики часто собирались, было также поставлено
профессору в вину.
Кольцов был приговорен к расстрелу, но за него вступился близкий приятель -
Максим Горький, обратившийся непосредственно к Ленину. Благодаря его
заступничеству Кольцов был приговорен в 1920 году лишь к 5 годам тюремного
заключения, провел некоторое время в тюрьме, но затем был вообще освобожден
по личному ходатайству Горького. А поскольку освобождение было даровано самим
Лениным, то больше за эти действия в советское время Кольцова публично не
преследовали и его антибольшевистскую деятельность даже не вспоминали.
Возможно, что открытая позиция Кольцова как врага большевизма, о чем чекисты
не могли никогда забыть, оберегла его от топора, нависшего над тысячами
других людей, заподозренных в нелояльности режиму и вторично арестованных в
конце 20-х - 30-х годов. Властям также было известно, что Кольцов никогда
душевной слабины не давал, до компромиссов в вопросах морали не опускался.
Николай Константинович Кольцов (1872—1940).
Важную роль в такой нерушимой крепости характера и неотклоняемости от линии
порядочности и честности играла в жизни Кольцова его столь же крепкая духом и
нравами жена - Мария Полиевктовна Садовникова-Кольцова (урожденная Шорыгина,
ее брат Павел Полиевктович - крупный химик-органик, академик АН СССР,
первооткрыватель реакции металлизирования углеводородов). Она была студенткой
Кольцова в Университете Шанявского, затем ассистентом в его лаборатории. Они
полюбили друг друга и любили всю жизнь беззаветно и страстно. Жили не просто
душа в душу, а неразрывно - и в семье и на работе: все дела были общими
(Мария Полиевктовна стала известным зоопсихологом и вела опыты в кольцовском
институте) , а вне общих дел у каждого не было ничего, - ни в мыслях, ни
наяву. То, что у супруги Кольцова характер строгий и требования к
безупречности поведения высокие, знали все ученики и сотрудники Кольцова.
Мария Полиевктовна и Николай Константинович занимали квартиру на втором этаже
Института, рядом с ней располагался рабочий кабинет Кольцова. Много лет
спустя, ставшие академиками Борис Львович Астауров и Петр Фомич Рокицкий
вспоминали:
"Когда к семье Кольцова приходил кто-либо из артистов или певцов (а дружили
Кольцовы с многими - В.И. Качаловым, Н.А. Обуховой, скульптором В.И. Мухиной,
муж которой работал у Кольцова, с А.В. Луначарским, A.M. Горьким и другими -
B.C.) , то нередко он просил исполнить что-либо для сотрудников. И тогда
передавался сигнал: скорее идите в зал, будет петь Обухова (Дзержинская или
Доливо-Соботницкий) или играть трио имени Бетховена. Именно здесь в небольшом
зале института, мы впервые видели и слышали замечательных артистов".
Вклад Кольцова в
развитие генетики и
молекулярной биологии
Институт экспериментальной биологии становится центральным научным
учреждением по исследованию клеток, их строения, физико-химических свойств, а
позднее и генетики. Выдающиеся успехи в последнем направлении были
обусловлены тем, что в институте Кольцова создал свою знаменитую лабораторию
Сергей Сергеевич Четвериков, который в 1926 году заложил основы нового
направления науки - популяционной генетики, а его ученики - Н.В. Тимофеев-
Ресовский, Б. Л. Астауров, П.Ф. Рокицкий, Д. Д. Ромашов, СМ. Гершензон и
другие получили первые экспериментальные доказательства правоты взглядов их
учителя. (В 1928 году С.С. Четвериков по грязному политиканскому навету был
арестован и в 1929 году выслан на Урал. Бурное развитие популяционной
генетики в СССР, начавшееся при Четверикове, после этого заметно ослабло, а
затем вскоре американские ученые нагнали русских, поняв важность проблемы,
обозначенной и развивавшейся Четвериковым).
В 1927 году Кольцов выступил с гипотезой, в которой утверждал, что
наследственные свойства должны быть записаны в особых гигантских по строению
молекулах и высказал предположение о том, каким должно быть принципиальное
строение наследственных молекул, предвосхитив этим развитие молекулярной
генетики на четверть века. По мысли Кольцова каждая хромосома должна нести по
одной наследственной молекуле, каждый ген должен быть представлен отрезком
этой гигантской наследственной молекулы, а сами молекулы должны состоять из
двух идентичных нитей, причем каждая отдельная нить при делении перейдет в
дочернюю клетку, на ней будет синтезирована ее зеркальная копия, и создание
новых идентичных двойных гигантских наследственных молекул обеспечит
сохранение преемственности в наследственных записях. Все четыре
предположения: наличие гигантских молекул, несущих наследственные записи,
представление о гене как об отрезке наследственной молекулы, принцип
двунитевого строения наследственных молекул, одинаковости записи в каждой из
нитей двойного комплекса и матричный принцип при воспроизведении копий
наследственных молекул (способность к воспроизведению в том же виде, как и у
родителей, или принцип "из молекулы - молекула"), были пионерскими
предвосхищениями будущего прогресса науки. В 1953 году Дж. Уотсон и Ф. Крик
предложили теоретическую модель двойной спирали ДНК (они, как рассказал мне
Уотсон в 1988 году, даже не слыхали об идее Кольцова) , а позже было
установлено, что и на самом деле одна двунитевая молекула ДНК приходится на
одну хромосому. Таким образом принцип, предложенный Уотсоном и Криком, за
который они были удостоены Нобелевских премий, был досконально разработан
русским ученым Кольцовым четвертью века ранее.
Ставшие классическими исследования русского биолога касались многих сторон
жизни и строения живых организмов. Характерной же чертой собственно
кольцовской индивидуальной деятельности было то, что до конца своих дней он
не прерывал личной экспериментальной работы. Кроме того, каждодневно, обычно
во второй половине дня, он переходил из своей квартиры или кабинета в
лаборатории и тратил несколько часов на неторопливый, въедливый разбор
полученных в этот день его сотрудниками экспериментальных результатов.
Поскольку штат института был небольшим (Кольцову претила гигантомания), он
был в состоянии не только сам ставить эксперименты, но и постоянно направлять
работу каждого из своих сотрудников.
С 1 января 1920 года ИЭБ был передан в систему Наркомздрава РСФСР. В его
составе были утверждены лаборатории генетики, цитологии, физико-химической
биологии, эндокринологии, гидробиологии, механики развития, зоопсихологии. Во
главе лабораторий работали люди, каждый из которых без исключения стал
выдающимся ученым. В ИЭБ были развиты методы культуры тканей и изолированных
органов, а также трансплантация органов и опухолей (включая злокачественные).
Из изолированного зачатка глаза Д. П. Филатов научился выращивать хрусталик и
дифференцированные ткани глаза. С. Н. Скадовский осуществил замечательные,
действительно пионерские опыты по изучению влияния водородных ионов на водные
организмы. Вообще проблеме исследования ионов Кольцов уделял особое значение
(обгоняя в этом вопросе современную ему науку на полвека) и любил шутливо, но
вместе с тем вполне серьезно повторять, что "ионщики должны понимать генщиков
и наоборот!" Первые исследования роли Са, Na, К на расслабление и сжатие
биоструктур, а также их роль в возбуждении эффекторных цепей были выполнены
собственнноручно Кольцовым в начале века. Он писал: "Работа возбужденного
нерва на его эффекторном конце сводится прежде всего к повышению концентрации
Са по отношению к Na", предвосхищая этим важные научные направления
сегодняшнего дня.
В те годы было трудно надеяться на то, что удастся построить новые
институты чисто биологического профиля (на это правительство скупилось дать
деньги). Поэтому Кольцов стремился помогать созданию небольших, но доведенных
до высшей возможной эффективности работы научных станций за пределами Москвы.
Уже были упомянуты Звенигородская гидрофизиологическая станция, созданная при
покровительстве Кольцова его учеником Скадовским, и Аниковская генетическая
станция, основанная самим Кольцовым. Им же были созданы лаборатории при
генетическом отделе Комиссии по изучению производительных сил (КЕПС) Академии
наук, при Всесоюзном институте животноводства, биологическая станция в
Бакуриани в Грузии, он же помог развиться Кропотовской биологической станции,
затем его ученики при его помощи создали новые центры исследований в
Узбекистане, Таджикистане, Грузии. В самом ИЭБ Кольцов сумел создать лучшую в
стране библиотеку научной литературы. Он первым читал все журналы, а потом
сотрудники находили их на полках и следили за записями, сделанными на полях
журналов Кольцовым, помечавшим, кто конкретно должен прочесть ту или иную
статью. Даже когда люди уходили по разным причинам из его института, Кольцов
продолжал помечать важные для их профессионального роста статьи и страницы
книг, и случайно попавшие по делам в институт ученые вдруг с удивлениям для
себя обнаруживали, что их фамилия по-прежнему фигурирует на полях страниц
новых изданий: Кольцов никого не вычеркивал из своей памяти и зла на ушедших
никогда не держал и не копил.
"Кольцов был в курсе мельчайших деталей каждой работы. Сотрудники привыкли
слышать быстрые шаги человека, уже седого как лунь, но с юношеской живостью
взбегавшего по лестницам, совершавшего свой неукоснительный ежедневный обход
лабораторий для ознакомления с ходом работ, для беседы с каждым сотрудником.
Счастливец, сделавший какое-либо интересное открытие, становился одновременно
и мучеником, так как он не поспевал отвечать теперь уже дважды в день на
настойчивый вопрос: "Ну что же у Вас нового?"".
С момента создания ИЭБ приобрел высокую репутацию в мире. В него зачастили
важные иностранные гости. Среди них нужно отметить двух учеников Моргана - К.
Бриджеса и Г. Мёллера, которым наверняка много о Кольцове рассказывал
заведующий кафедрой Колумбийского университета, создавший Моргану лабораторию
и считавшийся формальным начальником последнего, Эдмунд Вильсон. Мёллер,
преисполненный теоретической (заочной) любви к социалистическим идеям,
приехав в Россию первый раз в своей жизни в 1922 году, не только посетил ИЭБ,
но и привез с собой небольшую коллекцию мутантов дрозофилы (около 20
мутантных линий). Приезжал из США. крупнейший биохимик микроорганизмов,
рожденный на Украине, окончивший в 1910 году экстерном гимназию в Одессе и в
том же году эмигрировавший в США, Зелмон Эбрэхэм (Залман Абрамович) Ваксман,
получивший в 1952 г. Нобелевскую премию за открытие стрептомицина. Гостями из
Англии были основатель генетики, предложивший сам термин генетика, У. Бэтсон
и крупнейший генетик и эволюционист Сирил Дарлингтон, а также Дж. Холдейн -
ученый, несколько раз в жизни менявший специализацию (от генетики до биохимии
и биостатистики), убежденный коммунист. Выдающиеся немецкие ученые Эрвин
Баур, почитавшийся за патриарха немецкой биологии, Оскар Фогт (впоследствии
организатор Института мозга в СССР и Института по изучению мозговых процессов
в Берлине, в котором работал с 1925 по 1945 год Н.В. Тимофеев-Ресовский) и
классик биологии Рихард Гольдшмидт (в конце своей жизни переехал работать в
Калифорнию, в США) - далеко не последние в списке гостей ИЭБ. В январе 1930
г. Гольдшмидт высказался так об институте Кольцова:
"Я поражен и до сих пор не могу разобраться в своих впечатлениях. Я увидел
у вас такое огромное количество молодежи, интересующихся генетикой, какого мы
не можем себе представить в Германии. И многие из этих молодых генетиков так
разбираются в сложнейших научных вопросах, как у нас только немногие вполне
сложившиеся специалисты".
Общественная позиция
Кольцова в досоветское
и советское время
Вклад Кольцова в развитие русской биологии и русской науки в целом был бы
очерчен неполно, если бы осталась в тени его гуманитарная деятельность. Он
сделал очень много не только для женского образования в России. Он не раз
вступался за честь и достоинство многих русских ученых, несправедливо
обиженных, оклеветанных, арестованных. И в советское время он не изменил
своим принципам. (Сергей Сергеевич Четвериков рассказывал мне на закате его
дней, что Кольцов сразу же после распространения слухов об обвинении
Четверикова в аполитичном поступке, не боясь ничего, бросил все свои дела и
поехал защищать его в разных инстанциях, чем, видимо, сильно помог
Четверикову: суда как такового вообще не было, его заменили административной
ссылкой, а ссылали Четверикова тоже необычно - друзья пришли проводить его на
вокзал с шампанским и с цветами. Правда, в самом Свердловске, где Четвериков
отбывал ссылку, ему пришлось не сладко).
Кольцов ярко и много писал. Он не замыкался рамками чисто научного
творчества, владел захватывающим читателей слогом, хотя никогда не опускался
до красивостей, нарочитой занимательности и упрощенчества. Ему был также
несвойственен стиль, подгоняемый к принятым в данную пору политиканским
веяниям и "политически корректным" фразеологическим вывертам. Написанные
строго, не упрощенно, но с уважением к читателю статьи Кольцова всегда
обращали на себя внимание, их читали и ими зачитывались. По сей день важный
вклад в распространение научных знаний играет журнал "Природа". Его издание
инициировали в 1912 году зоолог и психолог В. А. Вагнер и химик Л.В.
Писаржевский, пригласившие Николая Константиновича стать главным редактором
"Природы" (он оставался им до 1930 года). Именно благодаря усилиям Кольцова
авторами "Природы" стали Вернадский, Мечников, Павлов, Чичибабин, Лазарев,
Метальников, Комаров, Тарасевич, Кулагин и другие выдающиеся русские ученые.
Им же была основана в качестве приложения к "Природе" серия "Классики
естествознания", в которой появились книги, посвященные жизни Павлова,
Мечникова, Сеченова и многих других ученых. В 1916 г. он редактирует "Труды
Биологической лаборатории", выходившие в серии "Ученые записки Московского
городского народного университета им. А.Л. Шанявского", затем организовал
журналы "Известия экспериментальной биологии" (1921), "Успехи
экспериментальной биологии" (начали выходить в 1922 г.), "Биологический
журнал" и ряд других изданий. Принимал он также участие в издании журналов и
альманахов "Научное слово", "Наши достижения", "Социалистическая
реконструкция и наука". Он был редактором биологического отдела Большой
Медицинской Энциклопедии и соредактором биологического отдела Большой
Советской Энциклопедии, написал много научно-популярных брошюр.
Была и еще одна сторона интересов Николая Константиновича, использованная
для грязных политиканских нападок на него. Кольцов еще в начале века
познакомился с первыми работами по наследованию умственных способностей у
человека, планировал организовать у себя в институте отдел генетики человека
и стал собирать литературу и сведения по этой проблеме. В начале века вслед
за британским исследователем Гальтоном - племянником Дарвина, биологи
заинтересовались проблемой изменения наследственности человека, стали изучать
генетику человека, назвав это направление евгеникой. В 1920 году Кольцов был
избран председателем Русского евгенического общества (оставался им до момента
прекращения работы Общества в 1929 году) . С 1922 года он был редактором (с
1924 - соредактором) "Русского евгенического журнала", в котором опубликовал
свою речь "Улучшение человеческой породы", произнесенную 20 октября 1921 года
на годичном собрании Русского евгенического общества. В этом журнале в 1926
году появилось его исследование "Родословные наших выдвиженцев".
Но, конечно, наибольшее признание и в СССР и за рубежом получили
классические работы Кольцова по физико-химическим процессам в клетках. В
последние десятилетия ученые пришли к кольцовскому принципу цитоскелета
вторично, используя новую технику - сверхмощные электронные просвечивающие и
сканирующие микроскопы и другие приборы. Россия же утеряла свой приоритет в
науке в этом вопросе в значительной мере потому, что коммунисты помешали
работе Кольцова, запретили ему контакты с Западом при жизни, зачеркнули его
имя в своей стране после внезапной смерти. А ведь" Природа вакуума не
терпит", и, разгромив русскую школу Кольцова, большевики сделали всё
возможное, чтобы по соображениям идейного противостояния с кольцовскими
принципами охаять достижения великого ученого в СССР и способствовать их
забвения в остальном мире. Без продолжения школы Кольцова, без появления
соответствующих статей в западной литературе, в которых бы авторы продолжали
упоминать имя автора исходных идей, его идеи и даже его имя остались
знакомыми только историкам биологии. Поэтому и не было ничего удивительного в
том, что западные экспериментаторы пришли к его же заключениям много
десятилетий спустя, не зная ничего о первооткрывателе важных направлений
науки.
Однако вплоть до кончины Кольцов оставался настоящим лидером генетики в
СССР (не надо забывать, что у него в институте и после ареста Четверикова
работала прекрасная генетическая лаборатория, что под его непосредственным
руководством трудились такие ученые как Б.Л. Астауров, Н . П . Дубинин, И . А.
Рапопорт, Д.Д. Ромашов и другие) . Благодаря этому Кольцов стал неоспоримым
главой экспериментальной биологии в СССР, а это, в свою очередь, не могло
остаться незамеченным теми, кто начал атаку и на генетику и на биологию в
целом.
Политиканские нападки
лысенкоистов на Кольцова
Независимая позиция Кольцова не только в науке, но и в общественной
деятельности вызывала раздражение коммунистов. Особенно злобно наскакивали на
Кольцова деятели из Общества биологов-марксистов в марте 1931 года. Резким
публичным нападкам Кольцов стал подвергаться весной 1937 года. Пример подал
Я.А. Яковлев, который совершенно безосновательно квалифицировал Кольцова как
"фашиствующего мракобеса..., пытающегося превратить генетику в орудие
реакционной политической борьбы".
Одной из причин такого отношения к Кольцову стало то, что во время
дискуссии по генетике и селекции в декабре 1936 года (на IV-й сессии ВАСХНИЛ)
Николай Константинович вел себя непримиримо по отношению к лысенкоистам.
Понимая, может быть, лучше и яснее, чем все его коллеги, к чему клонят
организаторы дискуссии, он перед закрытием сессии направил президенту ВАСХНИЛ
письмо, в котором, не таясь, прямо и честно заявил, что организация ТАКОЙ
дискуссии, покровительство врунам и демагогам, никакой пользы ни науке, ни
стране не несет. Он остановился на недопустимом положении с преподаванием
генетики в вузах, особенно в агрономических и животноводческих, заявив, что
"генетика не менее важна для образованного агронома, чем химия, и что нельзя
Советскому Союзу отстать хотя бы в одной области на 50 лет". Он сделал вывод:
"нужно, чтобы студенты начали изучать генетику, так как невежество ближайших
выпусков агрономов обойдется стране в миллионы тонн хлеба".
Это письмо он показал многим участникам сессии, в том числе Вавилову,
видимо, призывая их присоединиться к такой оценке. Большинство, включая
Вавилова, на словах присоединилось, но лишь на словах, публично все предпочли
отмолчаться.
Открыто отрицательное отношение Кольцова к лысенкоизму рождало не менее
открытые нападки в его адрес. Особенно яростные нападки прозвучали 1 апреля
1937 года, когда был собран актив Президиума ВАСХНИЛ. Предлогом для срочного
сбора актива послужил арест ряда сотрудников Президиума и сразу нескольких
руководителей институтов этой академии (Антона Кузьмича Запорожца - директора
Всесоюзного института удобрений и агропочвоведения, Владимира Владимировича
Станчинского - директора института сельскохозяйственной гибридизации и
акклиматизации животных "Аскания-Нова" и других).
Первые обвинения в адрес Кольцова прозвучали на этом активе из уст
Президента академии Муралова уже в самом начале заседания. Говоря об
идеологических упущениях, Муралов заявил:
"... на этом фронте мы не сделали всех выводов, обязательных для работников
с.-х. науки, выводов, вытекающих из факта капиталистического окружения СССР и
необходимости максимального усиления бдительности. Ярким примером этого может
служить письмо акад. Кольцова, направленное президенту Академии после
дискуссии, в котором говорится, что дискуссия не принесла никакой пользы или
принесла только вред".
Вообще говоря, этот партийный актив был организован странно. На него
пригласили людей со стороны, вроде Презента (которого привез с собой
Лысенко), не имевших никакого отношения к аппарату Президиума. Один из таких
гостей - А.А. Нуринов, разыгрывая деланное возмущение, восклицал:
"...на активе всего 5 академиков... Это определенный политический саботаж".
Нельзя исключить того, что члены Академии не приняли всерьез факт созыва
актива, но, может быть, они не явились со страха, надеясь,что, не
присутствуя, они не попадутся на глаза и не вызовут огонь на себя. Но Кольцов
не испугался, пришел и, выслушав многократно повторенные обвинения в свой
адрес, попросил слова и без всяких колебаний отверг несправедливые выпады. Он
остановился и на декабрьской сессии ВАСХНИЛ, сказав:
"Газеты неправильно информировали о сути происходившей дискуссии. По ним
нельзя составить ясного представления о том, что говорилось. В результате
положение генетиков очень тяжелое. Стало трудно преподавать генетику".
(Такое обвинение советской печати - в искажении правды - было в те годы
событием экстраординарным: печатное слово обладало почти мистической силой,
поэтому нужна была огромная смелость, чтобы выступить так, как позволил себе
Кольцов).
Затем Николай Константинович упомянул посланное им Муралову письмо и
отметил, что и сегодня считает его правильным, а вот поведение своих коллег,
решивших отмолчаться, неверным, особенно их голосование по резолюции,
предложенной им. Он сказал:
"Один из вице-президентов Академии сказал, что под моим письмом подписалось
бы 2/3 собравшихся на дискуссии".
При этих словах Муралов перебил его.
"Акад. А.И. Муралов. Тот же самый вице-президент голосовал за нашу
резолюцию.
Акад. Н. К. Кольцов. Может быть. Кто слышал речи Завадовского и Вавилова
[М.М. Завадовский и Н.И. Вавилов были в то время вице-президентами ВАСХНИЛ -
B.C.], те стали в полное недоумение. Они только что высказали свои взгляды, а
потом сразу же голосовали за эту резолюцию [т.е. за резолюцию, предложенную
Мураловым, а не Кольцовым - B.C.]".
О том, что Кольцов говорил дальше, можно понять из отчета об активе:
"Акад. Кольцов считает, что он прав, что ни одного слова из своего письма
он не берет назад и что письмо и было подлинной критикой. "Я не отрекусь от
того, что говорил", - заканчивает акад. Кольцов".
После такого заявления радетели чистоты партийных взглядов бросились в
атаку. Стали вспоминать, что Кольцов был одним из основателей Русского
евгенического общества, забывая, впрочем упомянуть, что общество было
основано в 1920 году и прекратило свое существование в 1929 году по
предложению именно Кольцова. Разумеется, политиканы не упоминали, что Кольцов
уже при жизни стал классиком биологии, что создал лучший биологический
институт России. Вместо этого один из руководителей Академии - ее ученый
секретарь и ответственный редактор "Бюллетеня ВАСХНИЛ" академик Л.С. Марголин
сказал:
"Н.К. Кольцов ... рьяно отстаивал фашистские, расистские концепции", хотя
никогда даже намеков на это в работах Кольцова не было.
Линию политических обвинений использовал Презент и, откровенно перевирая
сказанное Кольцовым, утверждал:
"Акад. Кольцов выступил здесь, чтобы заявить, что он не отказывается ни от
одного слова своих фашистских бредней".
Презент попытался затем доказать, что его политический нюх всегда был
острее, чем у других товарищей, и вспоминал в связи с этим, что еще "В 1931
году в "Под знаменем марксизма" была опубликована моя статья, которая
разоблачала Кольцова, Пилипченко [здесь или Презент или составители отчета
допускали ошибку - речь шла о Ю.А. Филипченко - B.C.], Левита, Агола и др.".
Заканчивал Презент, как он это умел прекрасно делать, - на высокой
демагогической нотке:
"Советская наука - понятие не территориальное, не географическое, это
понятие социально-классовое. О социально-классовой линии науки должна думать
наша Академия, тогда у нас будет настоящая большевистская Академия, не
делающая тех ошибок, которые она теперь имеет".
Ничем иным, как подстрекательством к аресту Кольцова, было выступление
директора Всесоюзного института животноводства Г.Е. Ермакова:
"Но когда на трибуну выходит акад. Кольцов и защищает свои фашистские
бредни, то разве тут место "толерантности", разве мы не обязаны сказать, что
это прямая контрреволюция".
Составители отчета о прошедшем партактиве получили возможность благодаря
всем этим выступлениям выписывать такие строки:
"Негодование актива по поводу выступлений акад. Кольцова, пытавшегося
защитить реакционные, фашистские установки, изложенные в его пресловутой
брошюре, в полной мере сказались и в последующих выступлениях участников
собрания и в принятой активом резолюции".
Были приведены в отчете и строки из резолюции:
"Собрание считает совершенно недопустимым, что акад. Кольцов на собрании
актива выступил с защитой своих евгенических учений явно фашистского порядка
и требует от акад. Н.К. Кольцова совершенно определенной оценки своих вредных
учений".
Выступивший на активе одним из последних Вавилов ни единым словом не
поддержал Кольцова, а даже как-то отгородился от него патетическими фразами.
Он говорил о необходимости проявления бдительности в момент, когда кругом
орудуют враги, о срочной потребности в исправлении идеологических ошибок, его
речь ни на йоту не отличалась от речей Муралова или Марголина. А в конце
выступления он даже пошел дальше: решил поддержать антинаучные домогательства
Лысенко, отойдя от своих же убеждений и прежде не раз произносившихся слов о
вреде для практики улучшения сортов за счет переопыления. Ниже мы подробно
познакомимся с отступлением Вавилова в этом принципиальном вопросе, а здесь
приведем строки из отчета о партактиве:
"Вавилов считает целесообразным выезд президента с группой академиков в
Одессу и обращение Академии в НКзем с рядом предложений по работе акад.
Лысенко".
Уже на следующий день после актива, 3 апреля, отчет о нем появился в газете
"Социалистическое земледелие". Автором был все тот же А. А. Нуринов,
выступивший на активе. Он назвал свой репортаж "На либеральной ноте",
подчеркивая, что даже тот резкий тон осуждений, который царил на собрании
актива, был слишком мягким.
Разумеется, то, что и в аппарате Президиума ВАСХНИЛ, и среди руководителей
академических институтов были проведены аресты, бросало тень на лидеров
Академии (дескать, плохо присматривали за кадрами), но все-таки и Муралов, и
Марголин, и Вавилов еще оставались на своих местах. Однако автор статьи
поставил себе цель указать как на главный факт, вытекающий из рассмотрения
дел Академии на партактиве - что руководство ВАСХНИЛ не отнеслось серьезно к
волне арестов, не ведет необходимой борьбы с вредителями. Было симптоматичным
также, что всегда поддерживавшая Лысенко редколлегия газеты "Соцземледелие"
публиковала эту статью, написанную к тому же приехавшим из провинции и
далеким от верхов человеком. Судя по тому, в каких выражениях автор статьи,
видимо, хорошо информированный из каких-то источников о том, что сейчас нужно
писать и в каком тоне, говорил о Президенте Академии А.И. Муралове, вице-
президенте Л. С. Марголине, главном ученом секретаре А. С. Бондаренко
(работавшем вплоть до 1935 года вице-президентом ВАСХНИЛ) , кому-то очень
хотелось убрать и их с занимаемых постов:
"Тов. Муралов и Марголин безответственно подошли к организации этого
чрезвычайно важного собрания. Т. Муралов не вскрыл политических корней
вредных теорий. Он обошел преступную, подрывную деятельность разоблаченных
ныне отдельных членов секций академии ... А. С. Бондаренко, долгое время
работавший в академии имени Ленина ученым секретарем ... ни слова не сказал о
своих связях с бандитом Запорожцем, не выявил преступной роли Ходорова...".
Им противопоставлялся в статье лишь академик Лысенко, принявший активное
участие вместе с Презентом в собрании актива. По словам Нуринова, Лысенко:
"в своем содержательном выступлении показал, что Президиум Академии мало
помогает ему...".
(Это было нешуточное обвинение: самому выдающемуся ученому и не помогать!
Ясно, что - враги!).
""В результате я вынужден действовать через голову академии", - говорит
Лысенко", - сообщал Нуринов, не объясняя, к кому же, минуя ученых, "через ИХ
ГОЛОВУ", обращается Лысенко, когда ему надо решать вопросы, связанные с
научной деятельностью.
Прошли еще полторы недели, и в "Правде" была опубликована центральная часть
январского доклада Яковлева в Сельхозгизе, в которой партийный деятель в
резких выражениях охарактеризовал генетику как науку фашистскую. Текст его
выступления был сокращен и назван "О дарвинизме и некоторых антидарвинистах".
Раздел с обвинениями генетиков в том, что они "в своих политических целях"
якобы "осуществляют фашистское применение "законов" этой науки", был в статье
сохранен. Вслед за ним Яковлев ставил вопрос:
"Кто же открыто выступает против дарвинизма?"
и сам на него отвечал:
"Никто, кроме явных мракобесов и неучей".
В число последних он включил Кольцова и ближайшего сподвижника Вавилова
проф. К.И. Пангало.
В тот же день, когда статья Яковлева вышла в "Правде", в "Соцземледелии"
была напечатана статья Презента и Нуринова, в которой были повторены выпады в
адрес генетики и была дана ссылка на яковлевскую статью (значит, Презент и
Нуринов заранее получили текст этой статьи и руководящие указания и
сговорились, как действовать). Тон их статьи был просто зловещим:
"В эпоху Сталинской Конституции, в век доподлинной демократии трудящихся
. . . мы обязаны потребовать от научных работников ясного и недвусмысленного
ответа, с кем они идут, какая идеология ими руководит?... Никто из наших
ученых не имеет права забывать, что вредители и диверсанты, троцкистские
агенты международного фашизма будут пытаться использовать всякую щель, всякое
проявление нашей беспечности в какой бы то ни было области, в том числе не в
последнюю очередь в области науки".
Лысенковские ландскнехты вменяли в вину Кольцову (и теперь присоединенному
к нему А.С. Серебровскому) интерес к обдумыванию возможных в будущем подходов
к исправлению наследственных дефектов человека и оценки вероятности в совсем
отдаленном будущем лепить наследственность отдельных индивидуумов с заранее
запланированными свойствами. Кольцов перестал заниматься этими вопросами
почти десятью годами ранее, но теперь его теоретические размышления
трактовались как доказательство фашистских устремлений (высказанную еще до
зарождения самих фашистских доктрин). Из контекста статей Кольцова и
Серебровского вырывались отдельные высказывания и выставлялись на всеобщее
осквернение. Презент и Нуринов позволяли себе по отношению к уважаемым ученым
такие выражения:
"Когда-то в библейские времена, валаамова ослица заговорила человеческим
языком, а вот в наши дни кольцовская пророчица показала, что можно делать и
наоборот".
18 апреля та же газета опубликовала статью доктора сельскохозяйственных
наук М.С. Дунина "Отступление с боем", в которой прокручивалась та же тема
враждебности генетики социалистическому сельскому хозяйству:
"Если бы генетические концепции были приняты, они могли бы принести
неизмеримо больший вред, тормозя и направляя по ложному пути работу не
единичных ученых, как это было в прошлом, а целой армии профессиональных
исследователей и еще большего коллектива новых активнейших работников науки
из числа лучших представителей колхозно-совхозного актива. Но этого мало. Это
только цветики. Ягодки не заставили бы ждать себя. В таком случае была бы
подведена "научная биологическая база" под человеконенавистничество. Ах, как
пригодились бы фашизму такие ягодки!".
Это говорил не пропагандист, не политработник, не смыслящий ничего в науке.
Это была речь ДОКТОРА НАУК. Хорош был ученый, если целую научную дисциплину
он объявлял фашистской, человеконенавистнической. И какую науку? Науку, в
буквальном смысле направленную на благо человека и развивающуюся во имя
человека. (Знал Дунин ради чего он это делает - стал вскоре заведующим
кафедрой фитопатологии Тимирязевской сельскохозяйственной академии и позже
академиком ВАСХНИЛ) . Разнообразил он лишь мишени, по которым стрелял: к
Кольцову был добавлен еще Мёллер. Он называл их "антимичуринцами" и
"генорыцарями" и, имея ввиду, главным образом, Кольцова и его школу, писал:
"Негодное оружие и порочные методы ... применяли эти люди".
Генетикам Дунин противопоставлял Лысенко и его сторонников:
"многотысячный коллектив ученых и лучших представителей колхозно-совхозного
актива во главе с акад. Лысенко решительно поставил вопрос о неправильности
общепринятых воззрений о наследственной основе организмов".
Дунин пользовался приемом, введенным в обиход Презентом: он группировал
Кольцова, Серебровского, Мёллера в один блок с развенчанным Бухариным,
проводя мысль, что перечисленные генетики дружат с самыми заклятыми врагами
партии. Глумился Дунин даже над тем, мимо чего любой сколько-нибудь
воспитанный человек прошел бы мимо, склонив голову:
"Как и полагается двурушнику, Бухарин "проливал слезы" по поводу смерти
Мичурина".
В июне Презент еще раз выступил против Кольцова, старательно создавая у
читателей впечатление, что научная деятельность ученого ничем не отличается
от работы фашистов. С этой целью Презент цитировал статью марксиста
Степанова, опубликованную в "Правде" 12 мая 1937 года, в которой содержались
его (Скворцова-Степанова) впечатления от нравов в фашистской Германии.
Презент в связи с этим писал:
"теперь германский обыватель охвачен страхом "перед наследственностью" и
вытекающей отсюда опасностью принудительной стерилизации".
Презент уверял, что виноваты в этом не фашисты (социал-националисты, как
они себя называли), а генетики:
"Ведь именно ...установки, имеющие место в современной генетике, ...
подхватываются фашистами и делаются в их руках орудием
человеконенавистнической политики".
А в это самое время большинство серьезных генетиков (такие как Шарлотта
Ауэрбах, Курт Штерн, Рихард Гольдшмидт и многие другие) бежали из фашистской
Германии, что доказывало: для полнокровного развития генетики в логове
тоталитаризма не было условий.
В июле 1937 года в журнале "Социалистическая реконструкция сельского
хозяйства" Г. Ермаков и К. Краснов еще раз назвали Кольцова пособником
фашистов:
"Что же это за "законы", на которых так усердно настаивают "ученые" сатрапы
Гитлера, на которых также настаивает и Н.К. Кольцов, а равно и его
сподвижники по русскому евгеническому журналу - акад. А. С. Серебровский,
проф. В.В. Бунак, Т.И. Юдин, А.В. Горбунов и др.?", "... "ученые" рассуждения
акад. Кольцова полностью оправдывают имперские войны".
"Ни от одного своего положения, разработанного им по данному вопросу, не
только не отказался, но считает их правильными, как правилен закон движения
земли вокруг солнца".
Причем, если раньше его обвиняли в сочувствии фашистским извращениям, то
теперь и это было перевернуто, и авторы статьи сообщали читателям, что
взгляды Кольцова:
"ничем не отличаются от стержневой части фашистской программы! И возникает
справедливый вопрос, не положены ли в основы программы фашистов эти "научные
труды" акад. Кольцова".
Вывод, делаемый в статье, был определенным:
"Кольцов фальсифицирует историю рабочего движения в своих реакционных целях
... Советской науке не по пути с "учениями" Кольцова".
И тут же от рассмотрения личности Кольцова перебрасывался мостик ко всей
науке - генетике:
"Борьба с формальной генетикой, возглавляемой Кольцовым, последовательная
борьба за дарвиновскую генетику [не правда ли, замечательный оборот
"дарвиновская генетика", особенно если вспомнить, что во времена Дарвина
генетика еще не существовала! - B.C.] является непреложным условием пышного
расцвета нашей биологической науки".
Такой характерный переброс был всегда присущ дискуссиям политиканов.
К чести Кольцова он, проявив огромное мужество, не отступил от своих
взглядов, как не отступал всегда раньше и всегда позже, вплоть до самой
смерти.
Снятие Н.К.Кольцова с
поста директора Института
экспериментальной биологии
Наскоки не могли продолжаться вечно без последствий, но расправе с
Кольцовым мешало одно обстоятельство: его институт подчинялся не Академии
наук СССР и не ВАСХНИЛ, а Наркомз драву, финансировался также органами
здравоохранения, а в них, похоже, Кольцова уважали и в обиду не давали. В
январе 1938 года Институт экспериментальной биологии, был передан из ведения
Наркомздрава СССР в Академию наук СССР. Кольцов отнесся к этому решению с
удовлетворением. Он послал в АН СССР большую докладную записку с изложением
задач института и его структуры. Директор института считал, что для успеха
дальнейших исследований и сохранения лица института необходимо, чтобы в нем
работали следующие подразделения:
1) отдел, занимающийся собственно изучением клетки;
2) отдел цитологических основ наследственности и изменчивости и
3) отдел цитологических основ физиологии развития.
В конце записки Кольцов выражал уверенность, что "институт, конечно,
сохранит свое прежнее наименование . . . под которым он работал в течение 21
года и которое подчеркивает экспериментальный характер и двойственность его
проблематики: объединение теории эволюции с учением о клетке ...".
Но ни программа института не была принята, ни его название не было
сохранено. Академия наук оказалась мачехой для прославленного научного
учреждения. Во-первых, сразу же было изменено название. Теперь институт стали
именовать Институтом цитологии, гистологии и эмбриологии. Во-вторых,
структуру института быстро изменили, и директор начал испытывать на себе
отношение, которого раньше он счастливо избегал.
В 1938 году после обвинения Академии наук СССР на заседании Советского
Правительства в неудовлетворительном развертывании научных работ в СССР,
приказом сверху было объявлено о выборах большого числа новых членов
академии. Партийные власти решили, что нужно изменить существующие тенденции
в науке путем внедрения в Академию наук тех людей, которые будут послушны
приказам сверху и кто обеспечит нужное правительству развитие исследований.
По идее, ученые-академики должны были бы избрать в АН СССР лучших ученых, а
на практике политиканы, отчетливо понимавшие чаяния вождей стремились сделать
все возможное, чтобы избрать академиками и членами-корреспондентами послушных
по поведению и устремлениям людей, чтобы сделать академию ручной. В январе
1939 года в " Правде" близкие к верхам академики Бах и Келлер и восемь
примкнувших к ним молодых ученых, из которых шестеро были сотрудниками
Вавилова по Институту генетики АН СССР, выступили с заявлением, что Кольцов и
Л.С. Берг - выдающийся зоогеограф, эволюционист и путешественник не должны
быть избраны в состав академиков. Их письмо так и было озаглавлено:
"Лжеученым не место в Академии наук". Великому русскому ученому Кольцову, чье
имя украсило бы навсегда Академию наук СССР, авторы инкриминировали
фашистские взгляды, при этом было заявлено, что "фашизм целиком воспринял
евгенику. В обосновании еврейских погромов... лежат теории современных
евгенистов". Среди названных имен евгенистов фамилия Кольцова была повторена
несколько раз. Трудно поверить, что вавиловские сотрудники поставили свои
подписи под состряпанным против Кольцова пасквилем, но не поставили об этом в
известность своего директора. Не прошло и двух лет, как некоторые из них
пошли дальше - предали и генетику и своего учителя Вавилова (особенно
вызывающе Дозорцева, Нуждин и Косиков), перейдя целиком в услужение Лысенко.
Нельзя исключить того, что они подписывались под данным письмом против
Кольцова, зная, что между их шефом Вавиловым и Кольцовым отношения натянуты.
После такой статьи ни Кольцов, ни Берг не прошли в академики (последнего
избрали академиком в 1946 году), а для разбора дел в кольцовском институте
Президиум АН СССР назначил специальную комиссию во главе с первым человеком,
подписавшим письмо в "Правде", - А.Н. Бахом. В комиссию вошли Т.Д. Лысенко,
хирург Н . И. Бурденко, акад . АН УССР А. А. Сапегин, члены-корреспонденты АН
СССР Н . И . Гращенков и X. С . Коштоянц, И . И . Презент и другие. Члены комиссии
стали наезжать в институт, беседовали с сотрудниками. Несколько раз приезжал
на Воронцово поле Лысенко. В конце концов, были набраны нужные материалы, и
было назначено общее собрание коллектива института, на котором комиссия
собиралась выслушать сотрудников, изложить свои впечатления и зачитать свое
решение.
На таких собраниях нередко верх берут личности малосимпатичные, злобные,
или честолюбцы с неудовлетворенными амбициями, или неудачники, ищущие причину
своих неуспехов в коварстве невзлюбивших их начальников. Но в небольшом
кольцовском институте людей, использующих "огонь критики" для решения своих
делишек, почти не оказалось. Лишь двое - тогдашний заведующий отделом
генетики Института Н.П. Дубинин, рвавшийся к креслу директора (он, кстати,
председательствовал на собрании), и человек со стороны, имевший те же цели -
X.С. Коштоянц выступили с осуждением, но ... лишь старых взглядов Кольцова по
вопросам евгеники. Видимо понимая, что можно нарваться на всеобщий публичный
взрыв негодования со стороны присутствующих коллег, даже эти двое принялись
заверять присутствующих членов комиссии, что старые кольцовские заблуждения
были временными, что они давно забыты и не оказывают никакого влияния на
текущую деятельность директора института. Они оба повторили, что Кольцов
представляет собой блистательного ученого и честного человека, не способного
к двурушничеству. Собрание всецело поддержало Кольцова, что было совершенно
удивительным фактом тех дней. Предателей и слабых духом людей в коллективе
института не оказалось. По существовавшим правилам игры осудить Кольцова
должен был коллектив сотрудников. А если коллектив этого не сделал, то и
привлекать Кольцова к уголовной ответственности за вредительство в данный
момент оснований не было. Демагогическая система сыграла в этом случае дурную
шутку с создателями демагогии: воля коллектива священна!
Таким образом набрать порочащих Кольцова фактов из сегодняшней его
деятельности комиссии так и не удалось. Сам Кольцов и на этот раз не
отступивший от своей мужественной позиции, выступил на собрании спокойно, и
без дрожи в голосе произнес то, что в те дни никто говорить в подобных
ситуациях не решался. Он не согласился ни с одним из обвинений, ни в чем себя
виновным не признал, не только не каялся, но дал ясно понять, что презирает
тех, кто навалился на него и за прошлые и за сегодняшние "проступки".
"Я ошибался в жизни два раза, - сказал он на собрании. - Один раз по
молодости лет и неопытности неверно определил одного паука. В другой раз
такая же история вышла с еще одним представителем беспозвоночных. До 14 лет я
верил в Бога, а потом понял, что Бога нет, и стал относиться к религиозным
предрассудкам, как каждый грамотный биолог. Но могу я ли утверждать, что до
14 лет ошибался? Это была моя жизнь, моя дорога, и я не стану отрекаться от
самого себя".
От подобного поворота комиссия опешила, так как большинство людей в стране
уже было приучено к единственно допустимому в те годы стилю поведения,
утвержденному в умах тысячами подобных собраний - каяться и униженно умолять
простить прегрешения. Хотя в текст решения комиссии были вписаны фразы об
идейных ошибках Кольцова, но все ошибки были набраны из давно прожитой жизни.
Чтобы показать, какая прочная морально чистая обстановка царила вокруг
Кольцова и каких учеников он воспитал, можно сослаться на поступок молодого
сотрудника Кольцова - Валентина Сергеевича Кирпичникова. В конце 1938 года он
решился на ответственный и очень в те годы опасный шаг. Искренне веря, что
Лысенко постоянно дезавуирует успехи генетики и дезинформирует при этом
Сталина, Кирпичников написал письмо вождю, в котором изложил свои мысли,
подкрепив их броскими и понятными примерами пользы генетики для сельского
хозяйства. Он к тому же привел аргументы, отвергающие обвинения лысенкоистов
по поводу фашистской сути евгеники.
Понимая, что вряд ли ему удастся попасть лично на прием к Сталину, он
явился к Наркому легкой и пищевой промышленности Полине Семеновне Жемчужиной,
жене В.М. Молотова (Жемчужину позже обвинили во вредительстве и при полном
бездействии Молотова арестовали как врага народа). Пройти к ней не составило
никакого труда, уже минут через десять секретарь наркома, справившись о цели
визита, пригласила Валентина Сергеевича в кабинет Жемчужиной.
Так как Кирпичников не знал заранее, удастся ли ему поговорить с Наркомом,
то он, помимо письма Сталину, подготовил краткое обращение к Жемчужиной, в
котором, в частности, писал:
"Академик Лысенко, известный всей стране своими работами по яровизации и
летним посадкам картофеля, объявил лженаучными самые основы генетики. Его
авторитет и поддержка печати... привели к тому, что положения Лысенко многими
партийными и беспартийными принимаются за линию партии, считаются частью
марксистской теории. В результате генетика изгоняется из школ, из Вузов, из
различных Институтов, даже в Институтах Академии Наук уже намечены увольнения
людей, несогласных в короткий срок переменить свои убеждения и смело
критикующих Лысенко.
Тяжело наблюдать, как наука, давшая практике исключительно много... наука,
в области которой Советский Союз сумел выйти на одно из первых мест мира,
объявляется ложной, антидарвинистической, буржуазной наукой. Больно видеть,
как дискредитируются крупные советские ученые и как ряды людей, думающих о
своем положении больше, чем о судьбе науки, начинают двурушничать и,
великолепно понимая истинное положение вещей, на словах отказываются от своих
взглядов. Больно видеть, как противники генетики стремятся связать ее с
евгеникой, хотя мы знаем, что фашистская расовая пнаука" ничего общего с
наукой не имеет; расисты используют, извращая в равной степени и генетику и
противоположные ей точки зрения - по мере надобности. Наконец, Советский Союз
теряет многих друзей среди левой интеллигенции капиталистических стран...".
Жемчужина внимательно выслушала посетителя, обещала передать письмо
Кирпичникова в руки Сталину, но о судьбе его Валентину Сергеевичу узнать
ничего не удалось. Он считал, что возможно Жемчужина решила не отправлять
письмо, а много лет спустя пришел к мысли, что она этим спасла ему жизнь. Вот
с какими людьми столкнулись Лысенко, Презент, Коштоянц в Институте Кольцова!
16 апреля 1939 года состоялось заседание президиума АН СССР, на котором
рассматривался отчет Комиссии. Решение президиума было для тех лет необычным.
Несмотря на выступления газет "Правда", "Соцземледелие", журналов "Под
знаменем марксизма", "Социалистическая реконструкция сельского хозяйства" и
других, несмотря на попытки некоторых членов комиссии накалить обстановку,
дело не было доведено до того, чтобы назвать деятельность Кольцова
враждебной, квалифицировать его как вредителя и врага советской власти, и тем
самым дать материалы, нужные для его ареста. Президиум вынужден был признать,
что комиссия "правильно квалифицирует деятельность профессора Н.К. Кольцова".
Кольцов остался в институте, ему сохранили лабораторию, сняв, правда, с поста
директора института. Директорское кресло занял лысенкоист по духу Г.К. Хрущов
(некоторое время научным директором считался Заварзин, а Хрущов числился
административным директором). Ни Дубинину, ни Коштоянцу счастье не
улыбнулось. Кольцов после этой истории перестал здороваться с Дубининым. Он
не смог простить предательства в самую трудную минуту жизни, предательства,
совершенного человеком, которого он не раз спасал (он взял Дубинина на работу
в тот момент, когда его выставили из Коммунистической академии за склоку и
беспочвенные обвинения в адрес своего же учителя Серебровского; написал в
1936 роду прошение о том, чтобы Дубинину присвоили степень доктора
биологических наук без написания докторской диссертации и ее защиты, - и
добился, чтобы это было сделано; не раз восхвалял Дубинина в своих статьях).
Новый директор института через год сумел выжить Кирпичникова из института,
несмотря на прекрасные успехи молодого ученого в области генетики рыб,
пытался даже отдать Кирпичникова под суд за фальсифицированный дирекцией
"прогул" работы, но суд отклонил ходатайство дирекции и партийной организации
института, так как Кирпичников представил судье доказательство своего алиби.
А разгневанный тем, что потопить Кольцова не удалось, Презент продолжал
клеветать на Николая Константиновича. В журнале "Под знаменем марксизма"
появилась его статья, в которой он пытался накалить страсти еще раз. Презент
писал:
"Президиум АН СССР в своем постановлении вынес осуждение метафизическим и
идеалистическим извращениям учения о наследственности, допущенным Кольцовым".
Он подчеркивал, что советская пресса осудила Кольцова как "носителя
метафизических взглядов" и добавлял:
"но Н.К.Кольцов не счел нужным пересмотреть свои воззрения и отказаться от
них, заявляя, что все, что им написано, "исторически правильно"".
Не понравилось Презенту также недостаточно боевитое поведение критиков
Кольцова (особенно Дубинина) на собрании в институте, так же как
"беспринципное" поведение всего коллектива:
"Профессор Дубинин на заседании Президиума Академии наук СССР лепетал, что
он и его сотрудники давали отпор Кольцову... фактическая справка,
представленная тут же комиссией, показала обратное: ... обсуждая статью в
"Правде", коллектив института, руководимого Кольцовым, взял его под защиту,
заявляя, что Кольцов является боевым антифашистом, советским ученым, борцом
за коммунизм".
Подтекст этой фразы был ясен: весь институт Кольцова - это скопище врагов,
готовых беспринципно покрывать своего вожака, спекулируя на священных,
ритуальных фразах. Мечту Презента - разогнать всех разом! - можно понять, ибо
все кольцовцы были действительно врагами всех лысенковцев. Он, видимо, не
терял надежды расправиться с ним и потому заключал статью словами:
"Кольцов заявляет, что он "боролся и борется за науку". Но его реакционные
взгляды никогда не были и не будут наукой".
Такими заявлениями Лысенко и Презент могли напугать многих. Разросшееся
преклонение перед Лысенко достигло апогея. Несмотря на это, все-таки не все
безропотно поддались его, казалось бы, магическому давлению. Ни разу в своей
жизни не покрививший душой, не сделавший шага навстречу политиканам и сильным
мира сего, защищавший до последнего вздоха своих учеников Николай
Константинович Кольцов остался в памяти последующих поколений примером
несгибаемого мужества и незапятнанной чести.
Весьма вероятно, что только благодаря смелой и бескомпромиссной позиции,
принципиальной твердости перед напором мракобесов Кольцов спасся и как ученый
и как человек - продолжал целеустремленно трудиться сам, оставался заведующим
лабораторией в его институте, так и не был арестован.
Мне могут возразить, что Кольцов, известный своим отношением к советской
власти еще с первых лет ее становления, всегда был на особом положении. Но
сколько таких же ранее осужденных потом было повторно арестовано и погибло!
Не более ли вероятно, что открытая позиция Кольцова оберегла его от нависшего
топора? Ведь мох1 и он пойти по пути подчинения, как пошли многие,
раздавленные судьбой, а не пошел.
После ареста Вавилова в августе 1940 года Кольцов был привлечен к его делу
в качестве свидетеля, и его много раз вызывали на допросы в НКВД. Сегодня,
когда следственное дело Вавилова прочитано его сыном и несколькими другими
людьми, можно говорить уверенно, что ни в одном из пунктов, по которым
Кольцов мох1 бы сказать хоть слово в осуждение Вавилова, он этого не сделал,
ни на один из провокационных вопросов следователей НКВД не сказал чего-то
обтекаемого, скользкого или двусмысленного. Был тверд, честен, как мог
старался облегчить судьбу Вавилова. Ответами его НКВД воспользоваться против
Вавилова не смогло. Но допросы эти не могли не оставить рубцов на сердце
Кольцова. Долгое время многие считали, что эти ночные вызовы в НКВД сильно
подвинули день, когда сердце Николая Константиновича не выдержало.
Кольцов в конце ноября 1940 года выехал в Ленинград с Марией Полиевктовной
на научную конференцию. Остановились они в гостинице "Европейская". Кольцов
много в Ленинграде работал, главным образом в библиотеках, готовился к
выступлению на конференции и писал речь "Химия и морфология" для юбилейного
заседания Московского Общества Испытателей Природы. Внезапно, без всяких
симптомов, которые бы проявлялись у него раньше, случился инфаркт миокарда, а
еще через три дня, 2 декабря, в гостинице он скончался. Мария Полиевктовна
написала у гроба любимого мужа последнюю записку:
"Сейчас кончилась большая, красивая, цельная жизнь. Во время болезни как-то
ночью он мне ясно сказал: "Как я желал, чтобы все проснулись, чтобы все
проснулись". Еще в день припадка он много работал в библиотеке и был
счастлив. Мы говорили с ним, что мы "happy, happy, happy"".
Этой запиской Мария Полиевктовна завершила и свое пребывание на земле. Без
мужа она не видела смысла в этой жизни.
Недавно профессор И.Б. Збарский, человек осведомленный, так как много лет
его отец и он сам работали в Лаборатории Мавзолея Ленина и были в курсе самых
секретных сведений в СССР, высказал предположение, что Кольцова отравили
чекисты, подловив момент, когда удалось подсунуть Кольцову бутерброд с ядом,
видимо вызвавшим паралич сердечной мышцы.
В Ленинград в тот же день, когда Кольцов скончался, ночным поездом выехал
Владимир Николаевич Лебедев, который все годы, пока Кольцов был директором
Института экспериментальной биологии, работал его заместителем и был близким
другом четы Кольцовых. Мария Полиевктовна была еще жива. На следующий день ее
не стало. Чтобы помочь Лебедеву доставить тела Николая Константиновича и
Марии Полиевктовны в Москву, в Ленинград отправились еще три сотрудника
института - Владимир Владимирович Сахаров, Иосиф Абрамович Рапопорт и Борис
Львович Астауров, бывшие особенно близкими с Кольцовыми в последние годы его
жизни. Из ленинградских генетиков тела Кольцовых в Москву сопровождал Даниил
Владимирович Лебедев, которому поручил присоединиться к москвичам его
руководитель аспирантуры Г.Д. Карпеченко. Сам Георгий Дмитриевич долго
сокрушался, что так и не смог проститься с Кольцовыми. Вместе с женой,
Галиной Сергеевной, они пришли на Финляндский вокзал, где на запасных путях
стоял вагон с двумя гробами, но было так темно, что супруги Карпеченко
продрогли в ту ночь, разыскивая вагон, но так его и не нашли.
В холодное декабрьское утро траурная миссия прибыла в Москву. Потрясенные
московские ученые и многие друзья великого Кольцова пришли в здание Института
экспериментальной биологии на Воронцово поле, в дом 6, где стояли оба гроба,
усыпанные цветами. Перед ними были выставлены страницы текста речи "Химия и
морфология" - последние страницы, написанные рукой Кольцова. Иосиф Абрамович
Рапопорт зачитал их за своего учителя во время панихиды. Тела обоих
беззаветно любивших друг друга супругов кремировали, а урны были захоронены
на Немецком (Лефортовском) кладбище в Москве.
Глава X. КОММУНИСТИЧЕСКИЕ
ЛИДЕРЫ ПОДСТРЕКАЮТ ПОЛИТИКАНОВ
НА БОРЬБУ С ГЕНЕТИКОЙ
"Страна под бременем обид,
Под игом наглого насилья -
Как ангел опускает крылья,
Как женщина теряет стыд".
А. Блок. Возмездие. 1911.
"В истории лысенковщины определяющими были
те условия, которые создавала партия
[коммунистов]. Строго говоря, история
лысенковщины - не глава из истории науки
как таковой, а глава истории партии".
Д.В. Лебедев. 1991.
Вмешательство Политбюро ЦК ВКП(б)
в проведение Международного
Генетического Конгресса
Едва ли не самым ярким примером противоправного и даже криминального
вмешательства партии большевиков в чисто научные дела стала история с
проведением в СССР VI1-го Международного Генетического Конгресса,
запланированного на 1937 год.
Красный террор, введенный Лениным вскоре после революции 1917 года,
последовавшая затем высылка более двух тысяч выдающихся ученых, философов,
писателей за границу, аресты, публичное издевательство над деятелями
культуры, искусства и науки создали отталкивающий образ Советской державы в
глазах людей из свободного мира. Ученые отказывались проводить международные
встречи в СССР. Поскольку организация научных конгрессов не зависит от
правительств или правящих партий, а стопроцентно диктуется самими учеными,
все попытки советских исследователей пригласить коллег собраться на очередной
конгресс в их стране, долгое время единодушно отвергались. Рисковать никто не
хотел. Но в 1931-1934 годах первые международные конгрессы в СССР были все-
таки проведены (в частности, конгресс почвоведов), потом состоялось еще
несколько международных встреч (например, по четвертичным отложениям).
Когда в 1932 году во время VI-го генетического конгресса, проходившего в
США. в Итаке, Вавилов предложил провести следующий конгресс в СССР, реакция
генетиков сначала была отрицательной, и потребовалось приложить немало
усилий, чтобы такое мнение переломить. К тому времени в США. поработали
Карпеченко, Добржанский, Тулайков, Максимов, Писарев, на 1-й генетический
съезд СССР в 1929 году приезжали крупные западные ученые, и "агентов влияния"
было уже немало. Постепенно генетики стали склоняться к решению согласиться с
предложением Вавилова и созвать VI1-й генетический конгресс в Москве в 1937
году. Избранный в Итаке Международный Организационный Комитет по проведению
следующего конгресса, должен был принять окончательное решение, за спорами
дело дотянулось до 1935 года, и в конце концов всё завершилось победой
сторонников Вавилова. Председатель Международного Организационного Комитета
VII Конгресса норвежский ученый О. Мор известил 16 апреля 1935 года Вавилова
об этом решении и предложил ему сформировать Советский Организационный
Комитет, который взял бы на себя хлопоты по организации конгресса.
Предполагалось, что при этом удастся заинтересовать и правительство страны,
принимающей конгресс, чтобы оно частично профинансировало как само проведение
столь масштабного мероприятия, так и оплатило расходы некоторых из
приглашенных лекторов.
Однако в Советском Союзе вопрос из плоскости финансовой сам собой перешел в
сферу идеологическую и политическую. Это изменение привычных ученым Запада
процедур выявилось очень скоро. Президиум АН СССР рассмотрел запрос академика
Вавилова и принял решение поддержать его идею. С письмом на эту тему
Непременный Секретарь АН СССР академик Волгин обратился 13 июля 1935 г. не в
правительство СССР, то есть в СНК СССР, а в партийный орган - к "зав. Отделом
науки ЦК ВКП(б) тов. Бауману" (официально его должность именовалась
заведующий отделом науки, научно-технических изобретений и открытий ЦК
партии). Волгин объяснял в письме, как случилось, что был выбран город
Москва, как вышло, что письмо с предложением провести такой конгресс от имени
Международного Комитета поступило к Вавилову (было сказано, что он
единственный представитель от СССР в этом международном комитете) , затем
следовал абзац о том, что в СССР есть что показать:
"Укажем на работу по селекции растений - Всесоюзный институт
растениеводства, Саратовская и Омская селекционно-генетические станции,
работы ак. Лысенко. Большие теоретические исследования ведутся Институтом
генетики Академии Наук СССР, где в настоящее время работает один из крупных
мировых генетиков - американский исследователь Герман МЕЛЛЕР".
Сообщалось, что ожидается приезд "не менее 1000-1200 иностранных ученых", в
связи с чем была запрошена сумма размером поколо 5 млн. рублей... для оплаты
40-50% расходов содержания членов конгресса, как советских, так и
иностранных, - так и оплаты половины стоимости транспорта". К. Я. Бауман
рассмотрел письмо Волгина, поддержал просьбу Академии наук и послал
соответствующее письмо в три адреса - 1-му Секретарю ЦК партии Сталину,
секретарю ЦК ВКП(б), отвечавшему за сельское хозяйство - А.А. Андрееву и
партийному лидеру, не имевшему никакого касательства к науке или к
международным связям, но уполномоченному следить за внутрипартийными делами
большевиков, - председателю Комитета Партконтроля ЦК партии Н.И. Ежову. Как и
все внутренние документы в ЦК, письмо это не было предназначено для
посторонних глаз, особенно глаз ученых - как советских, так западных - и было
строго засекречено на многие годы.
Оргбюро ЦК партии (опять, не правительство, а партийные начальники!) 31
июля 1935 года 196-м пунктом повестки дня (протокол 34) рассмотрело это
письмо и приняло решение "разрешить Академии Наук созвать конгресс по
генетике в 1937 г. в СССР". На этом протоколе расписались два члена Оргбюро -
Чубарь и Ворошилов, а кто-то из секретарей дописал, что за это же предложение
проголосовал Каганович. Теперь 2 августа 1935 года вопрос был включен в
повестку дня Политбюро ЦК ВКП(б) пунктом 24-м. Политбюро с предложением
Оргбюро согласилось, дополнив его еще одним пунктом:
"Поручить отделу науки внести на утверждение ЦК предложения о повестке дня
и составе съезда".
Вот это уже выходило за научные рамки. Никогда страны-организаторы в такие
дела не вмешивались, а в СССР коммунисты полностью взяли в свои руки самое
щекотливое дело - формирование повестки дня научного конгресса и состава
докладчиков. Решение Политбюро в большевистской стране могло изменить только
Политбюро, ученым же оставалось уважительно просить высший партийный ареопаг
рассмотреть их просьбы.
Сначала 28 декабря 1935 г. (видимо на основании полученного от Академии
Наук и ВАСХНИЛ предложения) Бауман направил Андрееву и Ежову записку "Об
организационном Комитете по созыву VII Международного Генетического Конгресса
в СССР", в котором уже от имени отдела ЦК партии предлагал "утвердить состав
Оргкомитета в количестве 13 человек" (Муралов - председатель, В.Л. Комаров -
1-й вице-председатель, Вавилов и О. Г. (ошибка - должно быть С. Г. - B.C.)
Левит - 2-е вице-председатели и члены: Горбунов, Лысенко, Келлер, Кольцов,
Мейстер, Серебровский, Карпеченко, Навашин, Меллер. Интересно, что на этом
этапе партийцы согласились включить в Оргкомитет даже американца Германа
Мёллера. Оргбюро ЦК партии утвердило это предложение 29 января 1936 года, а 2
февраля 1936 года Политбюро утвердило решение Оргбюро. В докладной записке
Баумана для каждого кандидата было указано место работы и членство в ВКП(б).
Видимо не случайно, в составе оргкомитета партийцев было примерно поровну с
беспартийными - шесть к семи, но членом партии был назван и Серебровский,
пока еще был только кандидатом (в члены партии его так никогда и не приняли).
В решении Политбюро было указано, что Муралова обязывают "в трехмесячный срок
внести в ЦК предложения Оргкомитета о порядке работ предстоящего конгресса".
Спустя точно три месяца, день в день, Муралов отправил длиннейшее послание
Сталину и председателю СНК Молотову с описанием планируемых заседаний
конгресса и с массой других сведений (писал, что ожидается 900 советских и
600 иностранных участников, что запланировано за советский счет пригласить
уже только 70 человек, были указаны стоимости жизни для гостей "по первой
категории" и "по второй категории", даны расчеты по расходу средств на ремонт
здания МГУ, нескольких других институтов и т.п.). К этому письму был приложен
проект постановления СНК с еще более детализованной сметой расходов, вплоть
до длинных таблиц с описанием сколько и какой бумаги, картона, микроскопов,
микротомов и прочего потребуется. Был приложен почасовой план работы
конгресса. В специальном приложении был приведен список кандидатов,
приглашенных на роли президента, почетного президента и вице-президентов
конгресса, а также список советских и западных пленарных докладчиков.
Кандидатом в президенты был назван Вавилов, почетным президентом американец
Томас Хант Морган, а вице-президентами должны были стать шестнадцать
представителей иностранных государств (по одному из страны, причем не названы
были по фамилии только двое - представители Чехословакии и Турции).
Теперь Политбюро должно было все эти проекты утвердить как поручения
правительству, а уж потом СНК оформило бы их в виде своего постановления. Но
сначала произошла заминка с утверждением проекта, потому что долго материалы
находились "еще у т. Молотова", потом 29 мая появилась новая запись: "вопрос
готовится в СНК", потом еще одна запись гласила: "Есть решение ЦК - на
контр[оль] Чернухе" (В.Н. Чернуха - ответственный работник секретариата
Политбюро). Ясно, что какое-то высокое лицо или несколько лиц, не оставляя
следов, затормозили дело. Было ли вообще принято это постановление в
предложенном Мураловым виде и когда, выяснить не удалось. Похоже, что этого
не случилось, так как 22 августа 1936 года Муралов отправил еще один
многословный документ секретарю ЦК ВКП(б) Кагановичу и зам. предсовнаркома
СССР Чубарю, в котором снова описал по пунктам важность проведения конгресса,
обозначил основные советские и зарубежные научные школы, которые будут
представлены, сказал, что 750 заявок из-за рубежа (вместо 600 ожидавшихся)
уже получено и т.д. и т.п.
Очень быстро в аппарате Политбюро появился отзыв относительно плана
Муралова, подписанный Бауманом и направленный Сталину и Молотову. В нем
ситуация с конгрессом описывалась не столь радужно. Во-первых, вмешательство
в научную программу пошло дальше: было заявлено, что "значительная часть
советских ученых выступит в качестве докладчиков по основным вопросам", во-
вторых , список этих основных докладчиков выглядел уже довольно странно:
"академики Лысенко, Мейстер, Серебровский, проф. Левит и др.". На первое
место тем самым выставили Лысенко, а не генетиков. Затем был отведен абзац
рассказу еще об одном "народном выдвиженце" - Цицине. А через два абзаца,
отведенных техническим вопросам, начинался длинный разбор политически
заостренного вопроса, как ученым на конгрессе обсуждать проблему генетики
человека, и был сделан упор на то, чтобы руками западных ученых навести
"критику расовых теорий":
"При этом необходимо использовать антифашистски настроенных ученых других
стран. Эта критика в свою очередь должна явиться одним из средств мобилизации
ученых и всей интеллигенции против фашизма".
Так партийцы начали делать то, чего всегда старались избежать ученые -
превращать научные заседания в форумы по решению политических задач.
После этого Бауман переходил к вопросу о том, какова будет на конгрессе
роль Лысенко, и что может произойти вокруг фигуры этого любимца партии.
Данный раздел "Отзыва" был, в то же время на редкость реалистичным. Значит,
отчетливо понимали в недрах ЦК партии, что происходит на самом деле в среде
ученых и было даже сказано, что многие не вступают в дискуссии с Лысенко
только потому, что боятся репрессий:
"В то время, как большинство генетиков СССР и других стран стоят на той
точке зрения, что благоприобретенные признаки не передаются потомству, что
наследственность определяют гены и их комбинации, академик Лысенко на основе
работ Мичурина и своих утверждает о влиянии индивидуального развития
организма на изменение наследственных свойств организма...
Созванное тов. Мураловым по нашему поручению совещание генетиков [IV сессия
ВАСХНИЛ - B.C.] выявило большую страстность разногласий. Все ученые признают
заслуги т. Лысенко - его теорию стадийности развития растений и методы
яровизации, - но одновременно многие считают его общие генетические взгляды
неправильными, противоречащими, по их мнению, современной науке.
Вместе с тем надо отметить, что, будучи по существу не согласными с рядом
генетических положений т. Лысенко, часть ученых стремится обойти молчанием
эти разногласия, как бы побаиваясь выступать против т. Лысенко, рассуждая
примерно так, что т. Лысенко пользуется поддержкой партии и правительства и
спорить с ним невыгодно, хотя он и не прав".
Можно было бы только порадоваться такому трезвому взгляду на вещи со
стороны Карла Яновича Баумана, еще недавно состоявшего кандидатом в члены
Политбюро ЦК партии, если бы не его лукавство, проявленное в следующем
абзаце:
"Это создает не совсем здоровую атмосферу в области научной мысли, почему
мной, как заведующим отделом науки ЦК ВКП(б), на совещании генетиков была
подчеркнута необходимость и полная возможность свободного обсуждения в СССР
спорных вопросов генетики".
На самом деле мы только что видели, как ежедневно "Правда" печатала в
основном нападки на генетику, высказанные и Мураловым, и Мейстером, и уж
конечно, Лысенко с Презентом. Свободной дискуссии как раз и не было.
Вместе с тем нужно признать, что Бауман выступал как человек, понимающий
остроту дискуссий и похоже был на стороне ученых, а не псевдо-новаторов, так
как в резюмирующей части своего "Отзыва" Сталину и Молотову, где предлагалось
разрешить проведение в Москве конгресса, он еще раз возвращался к сути
разногласий генетиков и "мичуринцев" и писал, что Отдел науки пока "не может
дать исчерпывающей оценки по существу спора между господствующей школой
генетиков и школой Мичурина-Лысенко". Бауман полагал, что дальнейшие
дискуссии, "широкое обсуждение спорных вопросов генетики" помогут прийти к
правильному выводу.
По-видимому все рассуждения Баумана остались невостребованными, так же как
предложения Муралова, и постановление СНК так и не было принято. Хотя Бауман
предложил проект постановления ЦК ВКП(б), в котором первый пункт был
следующий:
"Принять предложения Оргкомитета о созыве VII Международного Конгресса в
Москве с 23 по 30 августа 1937 г. и утвердить предложенный порядок работы
конгресса", высшие руководители партии с ним не согласились. На "Отзыве"
Баумана имеется помета "в пов[вестку]", однако никаких следов включения
предложения в повестку заседаний Политбюро найти не удалось. Можно
догадываться, что задержать прохождение всех бумаг мог именно Молотов с его
самым чутким нюхом относительно мыслей Сталина и сталинских наклонностей.
Тем временем во всем мире шла подготовка к конгрессу, готовились и в СССР.
Лысенко никаких новых решающих доказательств правоты своих идей так и не
получил, однако его ожесточение против генетиков росло и во фразеологии
появлялись всё более угрожающие нотки в адрес зловредных ученых. Параллельно
в стране достигала максимального напряжения пропагандистская компания борьбы
с "врагами советской власти". Их искали во всех сферах жизни и отправляли в
тюрьмы и лагеря. Уже совсем был близок момент расправы с многими
недоброжелателями Лысенко.
В середине ноября 1936 года Политбюро снова вернулось к рассмотрению
вопроса о конгрессе генетиков. В архиве Политбюро имеется листок с
перепечатанным старым решением от 2 августа 1936 года, на котором появилась
факсимильная подпись Сталина. Видимо устная договоренность Сталина с
Молотовым уже была достигнута, потому что простым карандашом Молотов написал
на листке резолюцию:
"Предлагаю решение ЦК о конгрессе по генетике отменить как нецелесообразное
(ввиду явной неподготовленности). В. Молотов".
Ниже черными чернилами было вписано особое мнение члена Политбюро Л.М.
Кагановича:
"Не решение ЦК нецелесообразное, а подготовители конгресса негодные, что
вначале не внесли предложение, а дела не подготовили. Отменить придется. Л.
Каганович".
Еще ниже подписались остальные члены и кандидаты в члены Политбюро,
указавшие, что они все согласны с Молотовым-Сталиным: Калинин, Ворошилов,
Чубарь, Андреев, Микоян. 14 ноября 1936 г. Политбюро решило отменить конгресс
"ввиду его явной неподготовленности".
Интересной деталью стало то, что к решению Политбюро, оформленному особо -
на отдельном листке, было прикреплено еще одно письмо, написанное почти
полугодом позже. 31 января 1937 года заведующий Сельскохозяйственным отделом
ЦК ВКП(б) Яковлев подготовил на имя Сталина и Молотова докладную записку, в
которой заявлял, что "программа конгресса составлена неправильно, а
практическая работа оргкомитета не обеспечивает проведения конгресса в
соответствии с интересами нашего государства". Яковлев отбросил всякие уловки
в отношении того, как бы обеспечить "свободные дискуссии". Вместо этого он
предлагал ввести партийно-полицейский контроль за организацией конгресса. Для
обоснования этого кардинального положения он сформулировал два пункта: первый
устранить якобы имеющийся уклон на конгрессе в сторону "фашистской
генетики" и даже перевес ее над нефашистской, и второй - перевес
антилысенковцев (как было сказано, "сторонников антидарвинстских теорий
неизменчивости наследственных свойств в бесконечном ряду поколений") над
лысенковцами. Чтобы избежать этих нежелательных ЦК партии "перевесов",
Яковлев предлагал изменить состав оргкомитета конгресса (снять с поста
председателя Оргкомитета президента ВАСХНИЛ Муралова и заменить его
президентом АН СССР Комаровым, ввести в число его заместителей, наряду с
Мураловым и Вавиловым, Лысенко, уменьшить число членов оргкомитета до
четырех), отдать контроль за будущей научной программой конгресса целиком в
руки коммунистов, для чего создать "комиссию Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б), на
которую возложить утверждение тезисов советских докладчиков и рассмотрение
списка ученых, приглашаемых из других стран", а также изменить время созыва
конгресса, перенеся его на август 1938 года. Разработал Яковлев и способ
превращения конгресса в подконтрольный коммунистам форум. Для этого надо было
взять на себя целиком формирование научной программы конгресса. Яковлев
вставил в свое письмо центральным пунктом такой:
"Предложить оргкомитету основными вопросами конгресса поставить следующие:
а) отдаленная гибридизация (академик Мейстер: работы по ржано-пшеничным
гибридам; доктор с.х. наук Цицын: работы по пшенично-пырейным гибридам;
работы Державина по многолетним сортам зерновых культур и т.д.).
б) О яровизации и константности сортов - работы Института Лысенко.
в) материальные основы наследственности".
Такого вмешательства теперь уже не только в советскую, но и в мировую науку
в истории еще не случалось.
Однако неясно, было ли это письмо рассмотрено Политбюро, или просто его
отклонили, не рассматривая. Видимо страх, что дело все-таки может уплыть из
рук партийных контролеров, превалировал.
Но и на этом история конгресса генетиков в Москве не была завершена. С
описываемыми событиями совпал арест руководителя Главнауки (Главного
управления научными, научно-художественными, музейными и по охране природы
учреждениями Народного Комиссариата просвещения) И.И. Агола. В вышедшем после
его ареста номере "Правды" заголовок через всю страницу извещал о
случившемся. Немедленно слухи достигли западных ученых, обрастая по дороге
кой-какими небылицами. На Западе связали в одно запрещение в СССР конгресса,
арест генетика Агола и добавили от себя, что арестованы Вавилов и еще
некоторые крупные ученые. Газета "Нью-Йорк Тайме" в номере от 13 декабря 1936
года выдала эти сообщения за чистую правду, якобы выясненную корреспондентом
газеты в Москве. Чтобы хоть что-то для себя прояснить, несколько западных
генетиков решили использовать личные контакты и запросить у советских коллег
истинную информацию на этот счет. Двое из них написали эмигрировавшему из
Германии в СССР Юлиусу Шакселю. Письма-запросы (на английском языке) и ответ
Шакселя (на немецком) были переведены на русский язык и переданы в отдел
науки ЦК. Шаксель писал тоном настоящего коммуниста-пропагандиста:
"Международный Генетический Конгресс вовсе не отменен, а отложен... Случай
с Аголом не имеет ничего общего с научными занятиями. Агол уже давно
занимался преступной против государства политической деятельностью и потому
содержится под стражей...".
Затем разговор был переведен на важную для коммунистов тему - о евгенике:
"Мы в стране социализма рассматриваем человека не столько как биологический
объект, сколько как члена общества. К человеческому обществу... применение
методов зоотехники мы считаем научным грехом и величайшим абсурдом... мы
решительно отклоняем евгенику... Кроме того, осуществленный в результате 20
лет революции социализм в нашей стране представил члену нашего бесклассового
общества полную личную свободу в области выбора занятий, выбора
местожительства, выбора развлечений и выбора друга или подруги жизни, и
поэтому проведение придуманной буржуазными учеными евгеники в свободном
человеческом обществе невозможно".
Другой из обеспокоенных генетиков - американец Ч. Дэвенпорт решил обратился
17 декабря 1936 года в Госдепартамент США. с предложением направить советскому
правительству протест и потребовать, чтобы СССР, который "многое черпает от
открытий ученых и от применения этих открытий", вел себя цивилизованно.
Американское правительство в лице одного из своих министерств
Государственного департамента - в письме, отправленном Дэвенпорту 29 декабря
1936 г., отказалось выполнить предложение ученого, считая, что упомянутые в
его письме "обстоятельства не затрагивают непосредственно американских
граждан или американские интересы".
Вряд ли Вавилов был тогда в курсе переписки Дэвенпорта и Госдепа США, но он
направил длинную телеграмму в "Нью Йорк Тайме", опубликовав ее в газете
"Известия" 22 декабря 1936 года. Вавилов писал:
"Ложь о советской науке и советских ученых, добросовестно работающих на
дело социализма, стала специальностью некоторых органов зарубежной прессы...
Многократно мне приходилось печатно и устно выступать во многих городах
Соединенных Штатов Америки с сообщениями о советской науке, об исключительных
возможностях, предоставленных советским ученым, о роли науки в нашей стране,
об огромном прогрессе науки в советское время.
Из маленького учреждения в царское время - Бюро прикладной ботаники -
руководимый мною Институт растениеводства за советское время вырос в
крупнейшее научное учреждение, имеющее немного равных себе по масштабу
институтов в мире. Штат его с 65 человек в царское время в настоящее время
дошел со всеми отделениями на периферии до 1.700 человек. Бюджет учреждения с
50 тыс. рублей дошел до 14 млн. рублей...
Мы спорим, дискутируем о существующих теориях в генетике и методах
селекции, мы вызываем друг друга на социалистическое соревнование, и должен
вам сказать прямо, что это сильный стимул, который значительно повышает
уровень работы...
Я более, чем многие другие обязан правительству СССР за огромное внимание к
руководимому мною учреждению и моей личной работе.
Как верный сын советской страны я считаю своим долгом и счастьем работать
на пользу моей родины и отдать самого себя науке в СССР.
Отметая ваше сообщение обо мне и измышления, что в СССР якобы не существует
интеллектуальной свободы, как гнусную клевету, имеющую темный источник,
настаиваю на опубликовании этой моей телеграммы в Вашей газете.
Академик Н.И.Вавилов".
Получив копии писем западных ученых и ответ Шакселя, зав. отделом науки ЦК
Бауман отправил короткое письмо Сталину и Молотову. Он сообщал, что на западе
активно обсуждают отмену конгресса и споры на сессии ВАСХНИЛ 1936 года, что
отдел науки разъясняет всем, что конгресс не отменен, а лишь перенесен. "В
связи с этим считаю целесообразным предрешить созыв Генетического Конгресса в
СССР в 1938 г.", - писал Бауман. В аппарате Политбюро был подготовлен проект
решения из двух пунктов: о переносе проведения конгресса на 1938 года и о
том, чтобы "вопросы о составе Оргкомитета и программе конгресса передать на
решение СНК СССР". В левом углу страницы расписался помощник Сталина
Поскребышев, а затем Сталин, Ворошилов, Каганович, Молотов и были сделаны
рукой секретаря записи, что Микоян, Калинин, Андреев и Чубарь - "за". Решение
было оформлено девятнадцатым марта 1937 года.
Новый всплеск озабоченности судьбой советских генетиков произошел в тот
момент, когда на Западе стало известно содержание статьи Презента и Нуринова
в газете "Социалистическое земледелие", уже разобранной выше, в которой
содержались призывы к немедленной расправе с учеными как с "врагами народа",
и прежде всего с Кольцовым и Серебровским. Снова в европейских и американских
средствах массовой информации прошли тревожные сообщения о репрессиях в СССР.
Как ответ на эти тревоги, на Запад было отправлено переведенное на английский
язык письмо ведущих российских генетиков. Оно было датировано 23 июня 1937 г.
и адресовано британскому коммунисту профессору Холдейну. На двух с половиной
страницах ведущие советские генетики извещали коллег на Западе, что для
паники в связи со статьей Презента и Нуринова оснований нет и что
генетический конгресс в СССР все равно состоится:
"Проф. Кольцов и проф. Серебровский никогда арестованы не были... Подобно
фантастической новости об аресте проф. Н. И. Вавилова, которая появилась в
декабре 1936 в "Нью-Йорк Тайме", новая сенсация относительно арестов
профессоров Кольцова и Серебровского - чистая ерунда и провокация. Скорее
всего эта провокация исходит от определенных кругов, намеревающихся помешать
организации Генетического Конгресса в СССР.
В СССР ученые имеют право обнародовать свои научные взгляды совершенно
свободно, и аресты на основании научных мнений совершенно невозможны и
противоречат всему духу Советской Социалистической Конституции".
Письмо заканчивалось словами:
"Мы хотим подчеркнуть, что существуют все необходимые условия для того,
чтобы 7-ой Международный Генетический Конгресс состоялся в августе 1938 года
в СССР и что Академия Наук СССР, Организационный Комитет и все генетические
институты нашей страны сделают все возможное, чтобы обеспечить успех
Конгресса".
Затем против фамилий - Левитского, Карпеченко, Вавилова, Мейстера,
Навашина, Кольцова, Серебровского, Дончо Костова, Левита, Дубинина, Сапегина,
Д.А. Кисловского и Гершензона каждый из ученых расписался. Авторы утверждали,
что в СССР идет полным ходом строительство новых институтов, что западные
гости, приехав в СССР в следующем году на генетический конгресс, смогут в
этом своими глазами убедиться.
Но конгресс в СССР так и не был проведен. Партийные руководители санкции на
это не дали. Ученые всего мира в августе 1939 года собрались в Эдинбурге в
Шотландии. Вавилов долгое время сохранял надежду, что его пустят на конгресс,
он даже сказал об этом 15 марта 1939 года в Ленинграде:
"...я избран председателем Международного конгресса генетиков, но не знаю,
буду на нем или нет".
Во время церемонии открытия конгресса на сцене было установлено пустое
кресло президента конгресса, и все знали, что оно предназначено для Вавилова,
который "почему-то" не приехал. Открывая Конгресс, директор местного
Института генетики животных Ф. Крю сказал:
"Вы пригласили меня играть роль, которую так украсил бы Вавилов. Вы
надеваете его мантию на мои не желающие этого плечи. И если я буду выглядеть
неуклюже, вы не должны забывать: эта мантия сшита для более крупного
человека".
В то время, как мы уже знаем, Политбюро приняло решение запретить поездки
Вавилова за границу, а параллельно в глубочайшей тайне шла планомерная
работа: разбухали тома заведенного на него агентурного дела. Но, повторяю,
эта сторона деятельности коммунистов пока оставалась скрытой от Вавилова.
Также не было внешних проявлений вовлеченности в этот процесс самого Лысенко.
Его люди трудились на тайном фронте в поте лица, а он открыто порочил
Вавилова на верхах.
Вавилов под огнем
партийной критики
5 января 1937 года Яков Аркадьевич Яковлев, поднявшийся по иерархической
лестнице власти еще выше (с поста Наркома земледелия СССР он перебрался в
кресло заведующего сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б), то есть стал
курировать не одно, а несколько ведомств сразу), держал речь перед
сотрудниками и авторами Сельхозгиза. Тема собрания была банальной: обсуждали
годовой отчет. Однако вместо обзора издательских планов Яковлев заговорил о
другом. Он разнес в пух и прах генетику и генетиков. Последние, по его
мнению, проявляли и проявляют реакционность, отстаивая неизменность генов в
поколениях, а в последнее время вообще встали на путь вредительства.
"... отнюдь не случайно, "по недосмотру" исчезло из учебников имя Ч.
Дарвина, это было делом их рук", - утверждал Яковлев, хотя имя Дарвина со
страниц учебников не исчезло и исчезнуть не могло. Именуя генетиков
"неоменделистами", Яковлев сказал:
"ПРИЧИНЫ УСПЕХА. . . НЕО-МЕНДЕЛИЗМА - НЕ СТОЛЬКО НАУЧНОГО, СКОЛЬКО
ПОЛИТИЧЕСКОГО ХАРАКТЕРА".
А все в стране уже хорошо знали, чем грозили политические ошибки их
носителям. Обрушиваясь на генетику, Яковлев давал ясно понять, кого
персонально он считал главным проводником политически ошибочных взглядов.
Первым среди злонамеренных был назван вовсе и не генетик, а растениевод
Вавилов, хотя упоминал он и генетика Кольцова. Оказывается:
"Так называемая теория гомологических рядов идет не по дарвинистическому
[читай: не по-марксистскому - B.C.] пути".
Затем Яковлев потребовал "обеспечить дальнейшее развитие генетики с точки
зрения теории развития вместо превращения генетики в служанку ведомства
Геббельса".
Утверждение, что успехи генетики "не столько научного, сколько
политического характера", не было случайной оговоркой, так как докладчик
развил дальше эту тему, увязав генетику с фашистскими доктринами, попутно
объяснив, что генетика "представляет собой теоретический фундамент для столь
модной в некоторых странах теории преимущества той или иной расы, будто бы
владеющей наилучшим запасом генов, или богатых классов, будто бы являющихся
также монопольными "владельцами" этих особо ценных генов".
Это был очень важный по своему политическому звучанию поворот, так как
крупный партийный руководитель, близкий к Сталину человек, одним махом
выводил генетику из числа прогрессивных дисциплин, низводя ее до разряда
идеологически вредных извращений науки. Яковлев договорился до того, что,
наряду с обвинением генетики в фашистской устремленности, объявил ее... новой
разновидностью "религиозного учения". По его словам:
"Генетики... противопоставляют генотип фенотипу, как церкви всего мира
противопоставляют тело духу. Эта теория подкупает некоторых неразборчивых
коммунистов простотой своих будто бы материалистических, а на деле вульгарно
механистических представлений о живом. Бессменный дух и смертное тело
большинства религий, бессмертная зародышевая плазма и смертная плазма
Вейсмана, бессмертный генотип растения, животного или человека и смертная
одежда этого генотипа (фенотип)... разве все эти "теории" - при всей разности
внешних выражений, не являются выражением одной и той же поповщины...".
Текст выступления Яковлева был срочно перепечатан в лысенковском журнале
"Яровизация". В следующем номере этого журнала за 1937 год был помещен доклад
Сталина "О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и
иных двурушников". В нем приводились строки из теперь предаваемого публичной
огласке "Закрытого письма ЦК ВКП(б) по поводу шпионско-террористической
деятельности троцкистско-зиновьевского блока от 29 июня 1936 года", из
которого следовало, что:
"Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих условиях должно быть
умение распознать врага партии, как бы он ни был замаскирован".
И хоть не имела отношения эта внутрипартийная борьба с двурушниками к
проблемам яровизации, как, в свою очередь, яровизация к проблемам генетики и
селекции, лысенковцы использовали эту борьбу для усиления нападок на генетику
и на Вавилова с Кольцовым. Сделано это было следующим образом: вслед за
текстом доклада Сталина и в его развитие была напечатана статья Презента, в
которой тот заявил противникам "советского творческого дарвинизма" (еще одно
наименование, коим окрестили свое "учение" лысенкоисты, используя его теперь
наряду с термином "мичуринская биология"), что им пора "призадуматься над
тем... а не оказываются ли они в. . . вопросах жизни и развития преградой для
наступающих по всем фронтам представителей "советской научной
общественности. . . " . Отметим еще одну деталь - Презент писал: "... советской
научной общественности в лице Мичурина и Лысенко".
Чтобы дать ясно понять, до чего может довести генетиков их наука, Презент
указывал для острастки на тех, кто уже был арестован:
"... враг народа троцкист Урановский, подвизавшийся в качестве "методолога"
Академии Наук, оптом и в розницу продававший наши научные интересы...
Другой троцкистский бандит, генетик Аголб, немало потрудившийся над
засорением умов наших читателей метафизикой вейсманизма...
. . . Столь же "честно" заслужил поцелуй от матерых противников в науке и
антропогенетик Левит, немало давший в распоряжение человеконенавистников
"материала" о якобы фатальной "наследственной обреченности" у людей".
Перечисляя этих людей - ученых России, имена которых сегодня произносятся с
законной гордостью за отечественную науку, Презент причислил к ним одного из
развенчанных Сталиным вождей партии - Бухарина:
"Знаменательно, что и друг троцкистов враг народа Бухарин... говоря о
"дарвинизме и современности" в своей статье "Дарвинизм и марксизм"...
полностью принимает метафизические стороны генетики и прямо объявляет "как
дальнейшее развитие дарвинизма" "учение о комбинативной изменчивости на
основе законов Менделя, учение о "чистых линиях" Иоганнсена", обобщения
американской школы во главе с Морганом".
С показным презрением, с пониманием того, какой он наносит удар по
Вавилову, Презент добавлял, что Бухарин даже не вспоминал Мичурина и
Тимирязева, но "зато Бухарину очень нравится "закон гомологических рядов"
Вавилова".
Вавилов идет на
уступки , отступая
от научной истины
Как было рассказано в предыдущей главе, Кольцов на все нападки Яковлева и
сторонников Лысенко, на все их категорические требования признать свои
политические и научные ошибки и покаяться перед "советской общественностью",
ответил отказом. Ничего не признал и ни в чем не покаялся. Вавилов поступил
иначе.
Он не мох1 не понимать, что петля вокруг него постепенно сжимается всё туже.
Поэтому он решил, что поступит разумно, если публично признает кое-какие из
прежде им отвергавшихся положений Лысенко. Этим он, кстати, показывал, в чьем
лице он видит главную угрозу, компромиссом с кем надеется спасти себя и
руководимые им два института.
Так в печати появился неожиданный документ. В нем Вавилов - авторитет в
глазах большинства знающих специалистов - открыто отступал от прежде занятой
им позиции. В одной из предыдущих глав подробно рассказывалось о предложении
Лысенко заменить научно обоснованные методы семеноводства
псевдореволюционными новинками типа "брака по любви" - то есть свободным
переопылением сортов. Говорилось выше и о том, что все грамотные селекционеры
и семеноводы обоснованно критиковали это предложение, и что их точку зрения
открыто разделял Вавилов. Именно позиция, занятая Николаем Ивановичем, более
всего раздражала Лысенко, поскольку для подавляющего большинства специалистов
сельского хозяйства и руководителей в Наркоматах и партийных органах мнение
Вавилова оставалось решающим.
И вдруг 28 апреля 1937 года в центре первой полосы газеты "Социалистическое
земледелие" большими буквами было набрано сообщение:
"ПО МЕТОДУ АКАДЕМИКА ЛЫСЕНКО
О ВНУТРИСОРТОВОМ СКРЕЩИВАНИИ САМООПЫЛИТЕЛЕЙ
Приказ наркома земледелия СССР т. М.А. Чернова".
В приказе говорилось, что предложенное академиком Лысенко внутрисортовое
переопыление полностью себя оправдало, и потому земельным управлениям
предписывается в связи с рекомендациями науки широко развернуть работу по
использованию метода в практике колхозов и совхозов. Под приказом была
напечатана статья, объяснявшая, при каких обстоятельствах появился этот
документ:
"Академия с.-х. наук имени Ленина
О ВНУТРИСОРТОВОМ СКРЕЩИВАНИИ
Президент Академии с.-х. наук имени Ленина т. А. И. Муралов, академики Н.И.
Вавилов и Г. К. Мейстер недавно выезжали в Одессу по приглашению акад. Т.Д.
Лысенко для ознакомления с результатами внутрисортового скрещивания пшениц...
Президиум установил, что методика опытов по внутрисортовому скрещиванию,
проводимая Т.Д. Лысенко, не встречает возражений ни со стороны академика Н.И.
Вавилова, ни со стороны академика Г.К. Мейстера".
Конечно, можно допустить и другое объяснение, что и Мейстер и Вавилов не
предпринимали никакого маневра, а и впрямь уверовали в правоту Лысенко в
данном вопросе и пошли не на попятный шаг с далеко идущими политиканскими
целями, а просто убедились в своей неправоте и как честные ученые признали
свои ошибки. Но, по крайней мере, Мейстер резко отрицательно высказался
против этой завиральной идеи Лысенко на IV сессии ВАСХНИЛ в 1936 году. Да и в
отношении Вавилова можно совершенно уверенно утверждать обратное: имеется
документ, отвергающий изменение его научных взглядов. Это - хранившаяся в
Ленинградском архиве Октябрьской революции и социалистического строительства
(фонд ВИР) собственноручно подписанная Вавиловым копия его письма Герману
Мёллеру в Мадрид, куда американский генетик уехал защищать испанских
республиканцев в их борьбе с фашистами. В этом письме, датированном 8 мая
1937 года, Вавилов писал:
"Недавно я и проф. Мейстер побывали в Одессе, чтобы проверить работу по
развитию растений, проводимую Лысенко. Должен заметить, что убедительных
доказательств там слишком мало. Раньше я ожидал большего".
Таким образом, решение признать правоту Лысенко, да еще в таком одиозном
вопросе, как польза от перекрестного опыления, было принято после наскоков в
печати (и, наверняка, не менее зловещих "предупреждений" в личных беседах на
разных уровнях). Просто два вице-президента сочли за благо сдаться "на
милость победителя".
Но милости не последовало. На следующее же утро после обнародования приказа
наркома и решения ВАСХНИЛ газета "Соцземледелие" вышла с передовой статьей
"По дарвиновскому пути", в которой смаковался факт отхода ведущих биологов со
своих позиций. Анонимный автор писал:
"Известно, что большинство ученых-генетиков и селекционеров встретили это
предложение в штыки. Метод... был объявлен сторонниками формальной генетики
не более, не менее как антинаучный".
Затем были названы Константинов, Лисицын и Костов и с удовлетворением
отмечено, что сейчас ситуация переменилась - Мейстер и Вавилов - признали
лысенковский метод, благодаря чему Наркомзем приказал провести внутрисортовое
скрещивание в 12 тысячах колхозов. "Образцово выполнить приказ... дело чести
каждого края и области", - заканчивалась передовица.
В печати началась кампания пропаганды внутрисортового скрещивания. 4 мая
1937 года "Соцземледелие" опубликовало письмо Лысенко "Шире развернуть
внутрисортовое скрещивание", а 21 мая разворот этой газеты (2-я и 3-я
страницы) был целиком посвящен пропаганде агроприема, на деле приводящего к
потере всех сортов пшеницы и к их загрязнению. В центре одной из страниц была
помещена фотография. Подпись гласила: "Академик Т.Д. Лысенко демонстрирует
результаты внутрисортового скрещивания Н.И. Вавилову и Г.К. Мейстеру".
Скромные ученики внимали гордому учителю. Только потупленные взоры выдавали
их истинное душевное состояние.
Аресты Муралова, Мейстера,
Яковлева и Баумана
Надежды Вавилова, что он спасет себя смиренным признанием правоты Лысенко в
вопросе, который тот сам называл центральным, оказались тщетными. Июльский
номер журнала "Социалистическая реконструкция сельского хозяйства" за 1937
год открылся Постановлением Совнаркома СССР "О мерах по улучшению семян
зерновых культур". Затем были напечатаны два доклада, сделанные на Пленуме ЦК
ВКП(б) 28 июня 1937 года - Яковлевым и наркомом земледелия СССР Черновым.
Вслед за докладами партийных лидеров были опубликованы две большие статьи
ученых - Вильямса "О задачах сельского хозяйства в третьей пятилетке" и
Вавилова "Растениеводство СССР в третьей пятилетке".
Казалось бы, всё в этих публикациях было как надо: ведущие ученые страны
обсуждают важнейшие проблемы, поднимаемые руководством партии на своем
пленуме ЦК. Но редакция сразу же давала понять читателям, как нужно
относиться к Вавилову. Его статье было предпослано вводное заявление:
"Редакция... считает, что акад. Вавилов... обошел важнейшие вопросы
селекции и семеноводства, работы Госсортсети при ВИРf e, за которую он также
несет ответственность. Акад. Вавилов не вскрыл причин запутанности
сортоиспытания Госсортсетью при ВИРf e, а также причин снятия многих
высокоурожайных сортов с производства [на самом деле были сняты плохие сорта,
но о которых лысенкоисты кричали, что они - высокоурожайные; теперь и это
ставилось Вавилову в укор - B.C.]. Наша общественность считает странным
продолжительное молчание акад. Вавилова по вопросам, затронутым в "Правде" в
статье о дарвинизме и некоторых антидарвинистах [статья Яковлева, о которой
речь шла выше - В.С.]".
Описываемые события развертывались на фоне новой волны арестов. Длительная
осада Президиума ВАСХНИЛ лысенкоистами, их выступления на партактиве ВАСХНИЛ,
на котором Лысенко высказался так, чтобы все поняли, почему он "вынужден"
обращаться по научным делам через голову руководства академии, закулисная
внутрипартийная борьба, равно как наскоки в печати не могли продолжаться
бесконечно, и в том же месяце привели к "оргмерам" . Первого из трех
руководителей ВАСХНИЛ, согласившихся признать научность лысенковских
предложений - Муралова арестовали. Скорее всего это произошло в июне 1937
года. Вместе с ним были арестованы и другие руководители ВАСХНИЛ (А. С.
Бондаренко, Л.С. Марголин и еще несколько человек). Была арестована группа
руководителей Наркомзема СССР. 30 октября 1937 года, как значится в Большой
Советской Энциклопедии, Муралова не стало, видимо, он был расстрелян.
Тем не менее, занять сразу после его ареста пост Президента ВАСХНИЛ Лысенко
не удалось. Исполняющим обязанности Президента назначили Мейстера, Вавилов
остался пока вице-президентом.
Такое положение не могло устраивать лысенковцев и покровительствовавших им,
а значит и подстрекавших их руководителей партии коммунистов. Нападки на
созданные Вавиловым учреждения системы ВАСХНИЛ продолжали усиливаться.
Наибольшего накала эта активность достигла к концу ноября 1937 года, когда
почти каждый день в пСоцземледелиип появлялись погромные статьи. 27 ноября
агроном Н. Корсунский разнес Институт льноводства, 28 ноября сообщалось о
вредительстве в Институте механизации и электрификации сельского хозяйства и
Институте гидротехники и мелиорации. В последнем из упомянутых институтов,
оказывается, уже арестовали как врага народа директора Абола, но и новый
директор академик А.К. Костяков не устраивал кое-кого. В том же номере газеты
подвергся осуждению Хлопковый институт. Некто И. Шман, написавший о якобы
порочной деятельности Хлопкового института, созданного при непосредственном
участии Вавилова, не ограничился одной лишь констатацией факта негодной
работы этого учреждения. Он прокурорским тоном прямо указал на виновника
провала:
"Ответственность за литературные и научные "труды" [института - B.C.] несет
и академик Н.И. Вавилов. В июне прошлого года он оставил в книге посетителей
института... хвалебную запись...
Пусть расскажет академик Вавилов о мотивах столь неуместных дифирамбов по
адресу института. Разве он не заметил того, что делается в институте, на его
опорных пунктах, на его опытных полях?
Многие из орудовавших в институте вредителей и врагов народа разоблачены.
Остается ликвидировать до конца последствия вредительства".
Всё было написано слишком прозрачно, чтобы любой читатель понял, кто
виновник вредительства. Ведь, без сомнения, Вавилов - человек искушенный - не
мог не заметить вредительства в институте. Но покрыл врагов! Так, неспроста
же он это сделал, и, следовательно, ликвидация последствий вредительства "до
конца" не могла обойти стороной этого пособника вредителей.
3 декабря та же линия была продолжена в статье о вредительстве в
семеноводстве картофеля. В Институте картофельного хозяйства "разоблачили"
еще одну группу вредителей. А кто не знал, что основы семеноводства
закладывались Вавиловым. Таким образом, и с этой стороны его деятельности
"высовывалась вражеская рука". В газете, правда, было названо имя человека,
недолюбливавшего Вавилова и открыто, хотя и не всегда справедливо,
критиковавшего его за плохое руководство селекционерами, многословие,
красивости стиля в статьях и книгах и желание пропагандировать себя с
использованием всех доступных средств, - известного селекционера картофеля
Лорха, который якобы давал вредительские указания работникам картофельного
фронта. Статья призывала "Навести порядок в семеноводстве картофеля". Для
наведения порядка Лорха через непродолжительное время арестовали. Мы увидим
позже, что к судьбе Лорха Лысенко лично приложил руку.
Конечно, Вавилов был не единственной (а на этом этапе, может быть, еще и не
главной) мишенью нападавших. Задача, которую ставили перед собой эти люди,
была, в целом, кристально ясной - на волне прокатывающихся по стране
репрессий они пытались захватить власть в руководстве ВАСХНИЛ, чтобы
устранить возможность критики в свой адрес сверху, а затем подавить огонь
критики и с тылу. Вавилова, конечно, надо было локализовать, обезвредить, но
пока главным было другое - пробраться на президентское кресло.
В таких условиях Георгий Карлович Мейстер удержался на президентском посту
недолго. 11 августа 1937 года его арестовали также как врага народа. В тюрьме
он сошел с ума и погиб в заключении.
Напомню, что за год до его ареста торжественно отмечалась четвертьвековая
годовщина со дня основания Саратовской селекционной станции, которой
руководил этот выдающийся селекционер, и что только сорта яровой пшеницы,
выведенные под руководством Мейстера, высевали на площади, равной 7 миллионам
241 тысячи гектаров (вся посевная площадь пшеницы во Франции составляла около
4 млн. га) . Что могло лучше характеризовать трудовые успехи Мейстера? В
печати утверждалось, что "В лице академика Г.К.Мейстера мы имеем настоящего
большевика-ученого, энергичного борца за высокие урожаи, смелого
экспериментатора и преобразователя природы, добивающегося широкого применения
результатов своих научных трудов на благо нашей великой родины".
Теперь вместо благодарности к ученому, который в прямом смысле кормил народ
своей страны, кормильца запрятали за решетку. Вредителем его назвать было
никак нельзя, шпионом кормилец также быть не мог. Скорее можно думать, что
единственным "грехом" Мейстера было то, что он выступил несколько раз с
обоснованной критикой научных ошибок Лысенко!
К концу 1937 года были арестованы и вскоре расстреляны и многие другие
руководители государства, включая тех, кто курировал науку и сельское
хозяйство - Яковлев, Бауман, Чернов, Эйхе, Чубарь и другие.
Следственное дело
Н.И. Вавилова в ОГПУ
пухнет от доносов
В главе пятой было рассказано, что еще был Вавилов президентом ВАСХНИЛ и
директором институтов, разъезжал по заграницам, выступал там в защиту
советского строя, а в недрах ОГПУ на него в 1931 году было заведено
агентурное дело 268615, в котором накапливались изощренные (и, как показало
время, во многом инспирированные самим ОГПУ) наветы.
Страшным был номер дела, выведенный на папке с фамилией Вавилова: за
четверть миллиона перевалило число тех, кто стал предметом пристального
интереса огэпэушников только в центральном аппарате этой организации в
Москве. И за каждым из " объектов" наблюдения следили не один и не два
"старателя", фиксировавших каждый шаг подозреваемого, каждое его слово, жест,
домысливавших за него устремления и посылавших доносы в НКВД и в них
перевиравших действия своих жертв. Сколько же их, добровольных или запуганных
помощников карателей было в стране? Миллионы? Десятки миллионов? И ведь не
наступил еще момент, который позже стали именовать временем массовых арестов,
ведь шел только 1931-й год!
Выше были приведены отрывки из внутренних документов ОГПУ, в которых еще в
1932 году утверждалось, что "группа Вавилова стала центром притяжения
агрономических кругов, саботирующих Соввласть и не желающих участвовать в
социалистическом строительстве". Сразу за этим определением вся научная
деятельность Вавилова квалифицировалась как вредительская:
"Неучастие в практической работе, занятие "чистой наукой", выпуск никчемных
многотомных "научных трудов", созыв научных съездов, занимающихся буржуазной
схоластикой".
В "Следственное дело" Вавилова аккуратно подшивали сделанные еще в 1930-
1933 годах несправедливые оговоры его арестованными сотрудниками и друзьями,
Якушкиным, Колем и Дибольдом, статеечки Дунина и других лысенкоистов из газет
и журналов, материалы дискуссии генетиков с Лысенко, протоколы допросов
арестованных руководителей сельского хозяйства страны - бывших наркомов
Яковлева, Чернова, Эйхе, заместителей наркомов Муралова и Гайстера,
президента ВАСХНИЛ Мейстера, вице-президентов Тулайкова, Бондаренко, Давида,
ученого секретаря академии Марголина, академика Горбунова и многих других.
По разному вели себя на допросах люди. Академик Рудольф Эдуардович Давид
(1887-1939) , арестованный вскоре после того, как он выступил публично в
защиту академика Тулайкова, согласно хранящейся в деле Вавилова записи
допросов якобы показал:
"Крупное ядро видных членов Академии [имелась ввиду ВАСХНИЛ - B.C.] во
главе с Вавиловым, Кольцовым, Мейстером, Константиновым, Лисицыным,
Серебровским активно выступало против революционной теории Лысенко о
яровизации и внутрисортовом скрещивании".
Показал против Вавилова и других руководителей ВАСХНИЛ Тулайков. Как пишет
Поповский, "сошедший в камере с ума академик-селекционер Мейстер несколько
раз объявлял Вавилова предателем и столько же раз отказывался от своих слов;
впоследствии расстрелянный вице-президент Бондаренко от своих показаний на
суде отказался".
Сегодня уже многое известно о зверствах чекистов в их следственных
(превращавшихся в пыточные) кабинетах, о нечеловеческих страданиях попавших в
руки чекистов. Норма болевой чувствительности людей, равно как и их норма
устойчивости к страху и вообще психическая реакция на стрессы сильно
разнятся. Поэтому сегодня нельзя ничего сказать о том, почему одни
заключенные оказывались более стойкими на допросах, а другие безропотно
подчинялись любым требованиям следователей. Да и сами следователи были
разными - от садистов и отъявленных негодяев - до относительно приличных
людей, лишь волею судьбы поставленных на пыточные должности.
Вавилов возможно догадывался о том, что он уже стал подследственным ОГПУ.
Журналист Евгения Альбац выяснила, что Вавилов мог знать тогда о создаваемом
против него деле:
"Когда в начале тридцатых из недолгого заключения вернулся один из
сотрудников ВИРа и поведал Вавилову, что там он " сознался во всем"
("сознаться" надо было в существовании в институте некоей контрреволюционной
организации), Николай Иванович сказал: "Я его не осуждаю, чувствую к нему
большое сожаление и все-таки... все-таки и презрение!"".
Коль и Шлыков в это время травили Вавилова (иного слова не подберешь)
открыто. Большинство людей тогда не понимало, как это могло тянуться годами,
почему Вавилов, вроде бы властный и решительный человек, не может остановить
злобную энергию своих же подчиненных.
Но, наконец, и его проняло: в декабре 1936 года появился вавиловский ответ,
в котором прежде всего была охарактеризована главная тенденция в писаниях
Коля и Шлыкова - извращение истинного положения дел: "... они прибегают ... к
приему кривого зеркала, искажающего действительность".
Навязчивым мотивом в наскоках Коля было его стремление доказать, что
экспедиции Вавилова и его учеников ничего стране не дали, что большинство
образцов семян оказалось бесполезным, а действительно нужные
коллективизированному сельскому хозяйству растения остались вне интересов
Вавилова и вавиловцев, и что вообще эти люди ничем серьезным себя не
утруждали.
Отвечая Колю, Вавилов фактами опроверг это обвинение, завершив раздел
следующей фразой:
"Только сумбурным увлечением и пристрастием к амарантам, кактусам,
физалисам и прочим раритетам, до бешеного огурца включительно, которыми Коль
давно уже донимает советскую общественность, можно объяснить то, что как в
басне Крылова, он все видел и высмотрел, но "слона" действительно не
заметил".
Сходная характеристика была дана Вавиловым статьям и книге Шлыкова,
изданной в том же году:
"Непревзойденным образцом кривого зеркала... является... книга "Интродукция
растений" Г.Н. Шлыкова... Читая ее, приходится изумляться, с одной стороны,
развязности автора, с другой стороны, постоянному и систематическому
передергиванию фактов, не говоря еще о большем числе прямых ошибок...".
На примере этой книги Вавилов показал отсутствие моральных принципов у
критиков, нечистоплотность их приемов. Он вспоминал, что "имел возможность
познакомиться с частью рукописи тов. Шлыкова, причем наше заключение по этому
манускрипту не расходится с вышеприведенной квалификацией. Мы указываем на
это потому, что из виртуозного предисловия ее автора, неискушенный читатель
может понять, что нами эта книга одобрена к печати".
Избавиться от Коля Вавилову все-таки удалось. Критик перешел работать во
Всесоюзный институт северного зернового хозяйства и зернобобовых культур. Но
и уйдя от Вавилова, он не примолк, доказывая этим лишний раз, что разжигание
склоки было для него самоцелью. В 1937 году он опубликовал несколько статей
на ту же тему.
В одной из них, Коль повторял, что работа ВИР "несовместима с задачами
соцреконструкции растениеводства", что концепции Вавилова "недиалектичны, а
роль его "научных теорий4... неудачна, они имеют ряд вредных последствий".
Утверждение о вредительстве Вавилова он повторял много раз:
"Применяя "тормоза", Вавилов стремится различными ухищрениями и искажением
фактов сохранить и в дальнейшем гегемонию в науке своих разбитых жизнью
"теорий", уже принесших нашему строительству немало вреда... Такое учреждение
как ВИР, со штатом в 1700 работников, обходящееся государству в 14 миллионов
рублей ежегодно, за 12 лет работы... не дало нашему... коллективизированному
земледелию ничего существенного".
Коль, естественно, не мог не знать, что при выведении всех сортов в СССР
использовали материал из коллекции ВИРт а. Знал, но шел на подлог, понимая,
что после таких статей Вавилову могло не поздоровиться. Но кто-то в верхах не
допустил ареста академика, хотя кто-то, готовя почву для ареста, поощрял к
писательству Коля.
В 1937 году Коль опубликовал еще одну статью. В ней он использовал
завуалированный прием для обвинений Вавилова во вредительстве. Все знали, что
Вавилов отвечал как научный руководитель ВИР за семеноведение и
сортоиспытание в стране. Поэтому статья Коля начиналась с цитаты из
Постановления СНК СССР "О мерах по улучшению семян зерновых культур" от 29
июня 1937 г.:
"Самая оценка сортов была организована так, что давала возможность врагам
государства, врагам крестьян - всякого рода вредителям скрывать от колхозов и
совхозов ряд сортов как отечественного, так и иностранного происхождения...".
Далее автор статьи сухо перечислял американские сорта, которые он называл
"сортами-чемпионами", после чего указывал, что сорта эти, имевшиеся в руках
сотрудников института Вавилова, по непонятным причинам в СССР не внедрены.
Данных их проверки в условиях России, сильно отличающихся от условий США,
Коль не приводил, а просто указывал зоны, в которых эти сорта могли бы, по
его мнению, культивироваться с пользой. Дескать, мотай на ус, читатель,
догадывайся сам, какую цель преследовали вредители, помешавшие их внедрению в
СССР.
Внутри его собственного Института растениеводства обстановка также
накалялась. Приказами сверху в него зачисляли, чаще всего вопреки воле
директора, сотрудников, которые львиную долю рабочего времени тратили не на
науку, а на склоки, плетение интриг, изготовление и рассылку доносов.
Среди пришельцев "со стороны" был Степан Николаевич Шунденко, зачисленный в
"специальную аспирантуру" института и прикрепленный к ученику Вавилова,
ставшему через полтора десятилетия крупнейшим генетиком и селекционером,
Михаилу Ивановичу Хаджинову. В момент зачисления Шунденко в ВИР (опять через
голову Вавилова) дирекция института спорить из-за сомнительной кандидатуры не
стала. В то же время никакой диссертационной работы Шунденко выполнить был
просто не в состоянии. Но в один из дней к Хаджинову в лабораторию приехал
товарищ, назвавший имя высокого ленинградского начальника, якобы приславшего
его со специальной целью - разобраться, почему у Шунденко нет продвижения в
науке и настоятельно посоветовать создать все условия для продуктивной работы
нового "специального аспиранта" (беспартийных Вавилова и Хаджинова,
разумеется, во все детали жизни, особенно важные, но потаенные от чужих глаз,
не ставили). Михаил Иванович, человек тихий, вернее - стеснительный, и что
главное - абсолютно в тот момент не понимавший, что за силы стоят за спиной
Шунденко, решил не перечить властям и нашел, как ему показалось, самый
простой выход (похоже, что директор института с ним в этом вопросе в мнениях
не разошелся). Он сел и написал за своего аспиранта диссертацию, которую тот
немедленно защитил. И тут же специалист со степенью стал заводилой в
разжигании антивавиловских настроений в ВИРт е.
А как только Шунденко стал кандидатом, Лысенко то ли по своей инициативе,
то ли по команде с Лубянки начал продвигать его на ведущие роли в ВИРт е, а в
самом начале 1938 года издал приказ о назначении Шунденко, невзирая на
письменный протест Вавилова, заместителем директора по научной работе. Но
теперь спорить было поздно, своими же руками вавиловцы вырастили в своем
гнезде птенца ястреба. Известный ботаник профессор Е. Н. Синская писала в
воспоминаниях о Шунденко:
"Что-то опасное чувствовалось в нем, в его щуплой, вертлявой фигуре, черных
пронзительных и беспокойно шарящих глазах. Он быстро сошелся с другим таким
же отвратительным типом - аспирантом Григорием Шлыковым и они вдвоем
принялись дезорганизовывать жизнь института".
Синская вспоминала стихотворение, ходившее по рукам в ВИРт е в те годы:
"Два деятеля есть у нас на "Ш",
Как надоели всем их антраша.
Один плюгав, как мелкий бес, -
Начало его имени на "С",
Другой на "Г", еще повыше тоном,
В науке мнит себя Наполеоном.
Но равен их удельный вес.
И оба они "Г", и оба они "С"".
Когда в коллективе складывается обстановка нетерпимости и склок, их
закоперщики быстро обрастают другими, близкими по моральным устоям людьми. А
в данном случае дело было даже не в консолидации подлецов, группирующихся в
согласии с их внутренними побуждениями. Система сама ковала кадры нужных ей
функционеров, открывала простор для таких людей и одновременно использовала
человеческие слабости, сталкивала в пропасть тех, кто в других условиях могли
бы оставаться нормальными, добропорядочными людьми. Поэтому множилось число
доносчиков в ВИРт е. Среди них нужно упомянуть бывшего "специального
аспиранта" Федора Федоровича Сидорова. История его, восстановленная
Поповским, также помогает понять нравы того времени. Сидоров работал в
Пушкинском отделении ВИР под Ленинградом и должен был следить за размножением
растений, привозимых со всего света. К 1937 году он занял должность старшего
научного сотрудника, но был настолько халатен и безграмотен, что тем же летом
по его вине загубили уникальный материал. Узнав об этом, Вавилов немедленно
отдал приказ о его увольнении. В день издания приказа уволенный явился к
энкавэдэшному оперуполномоченному города Пушкино и написал клеветническое
заявление на Вавилова и его заместителя А.Б. Александрова:
"Хочу заявить о вредительской деятельности руководства Всесоюзного
института растениеводства - Вавилов, Александров - в результате которой
сорвана работа по разработке устойчивых сортов к болезням и вредителям
сельскохозяйственных культур".
Александрова, с 1935 года работавшего заместителем директора ВИР,
незамедлительно арестовали, и он погиб в заключении. А Сидорова восстановили
приказом из Москвы на работе, и он быстро дослужился до поста заместителя
директора ВИР (после ареста Вавилова). В 1966 году Поповский, выступая в
ВИР!е, рассказал эту историю, тайное стало явным, "...заместитель директора
выскочил из зала как ошпаренный. Вскоре его как очень нужного кадра перевели
заместителем директора в другой институт".
На профсоюзном собрании коллектива ВИРа 8 мая 1937 года сразу несколько
человек выступили против директора. Они не были ведущими сотрудниками, ничем
серьезным себя в науке не увековечили, что не мешало им громко и грубо
обвинять Вавилова в ошибках. Агроном Куприянов осудил закон гомологических
рядов и вообще все работы выдающегося ученого, которые он по простоте
именовал кратко - "теория Вавилова":
"Это вредная теория, которая должна быть каленым железом выжжена, ибо
рабочий класс без оружия справился со своими задачами, сам начал править и
добился определенных успехов.
По всей стране знают ВИР и о дискуссии между Вавиловым и Лысенко. Вавилову
надо будет перестроиться, потому что Сталин сказал, что нужно не так
работать, как работает Вавилов, а так как работает Лысенко".
Аспирант Донской в детали слов, якобы сказанных Сталиным, не вдавался, а,
выступив на том же собрании, просто потребовал ухода директора со своего
поста. Он не сомневался нисколько, что прав во всем его кумир Лысенко, и что
поэтому Вавилову нечего больше делать в науке:
"Лысенко прямо заявил: или я или Вавилов, четко и определенно и очень
толково. Он говорит: пусть я ошибаюсь, но одного из нас не должно быть".
Помимо открытой борьбы, коли, Шлыковы, Сидоровы "сигнализировали - кому
надо" - потаенным образом. Некоторые материалы такого рода удалось посмотреть
в свое время в архивах КГБ Поповскому. Еще два свидетельства грязной
деятельности Шлыкова, выдававшего себя за ученого, сохранили друзья Вавилова.
Оба обращения (правильнее говорить - оба доноса) в высокие инстанции - в ЦК
партии и в НКВД были написаны Шлыковым в начале 1938 года. Как раз незадолго
до этого Вавилову навязали в качестве заместителя директора ВИР Шунденко.
В первом доносе видно желание окончательно добить Вавилова, убрать его с
поста директора. Шлыков пыжится представить свою писанину голосом ученого,
принципиального борца за научную истину, величественного в своих научных
достижениях, но изнемогающего под бременем несправедливости ("Мне... выпала
здесь на долю тяжелая роль теоретической оппозиции Вавилову Н.И."),
принципиального еще и потому, что он, в отличие от Вавилова - представитель
могучей партии большевиков. Вот полный текст его послания:
"В СЕКТОР НАУКИ ЦК ВКП(б)
Направляю при этом годовой отчет о работе Отдела Новых Культур Института
Растениеводства и прошу оказать помощь ему в дальнейшей работе его
существования.
Ликвидация его в системе ин-та Растениеводства приведет к безраздельному
господству стандартизированного теоретического мышления, поскольку мне, как
руководителю Отдела, выпала здесь на долю тяжелая роль теоретической
оппозиции Вавилову Н.И. Тяжелая потому, что при слабости местных партийных
кадров специалистов, при ничтожной прослойке беспартийных специалистов,
ориентирующихся на них, при системе проникновения в окружение Вавилова Н.И.
карьеристов и врагов народа, инициатива критического к местным теоретическим
и рабочим традициям обречена без помощи извне на полный провал. Я испытал это
на самом себе и испытываю это повседневно.
Т. Шунденко, назначенный замом Вавилова Н.И., как полагаю и всякий другой
заместитель такой волевой лукавой и своенравной натуры, по моим
представлениям, является эпизодом, с которым было бы сверхоптимистически
связывать реальные перспективы подлинной теоретической и практической
перестройки Ин-та. Но тот же Шунденко освобожденный от постоянного и весьма
искусного подавления инициативы со стороны Вавилова Н.И., облеченный доверием
и призванный к полной ответственности за Институт, т.е. назначенный не замом,
а директором осуществил бы скорее полнее и лучше перестройку Ин-та на
практически строго целеустремленную селекционную работу и на подлинное
(агрономическое и биологическое) и быстрое познание материала для селекции.
Вавилов Н.И. как специалист, мог бы быть при этом использован лучше. Ин-т
перестал бы быть синекурой одного человека, весьма и весьма большого
специалиста, но путаника в теории, несомненно не искренне работающего на наш
строй каким является Вавилов Н.И. Я не желаю быть пророком, но знаю, к этому
придется придти рано или поздно. Болото, каким является Ин-т, осушить руками
Вавилова Н.И. невозможно и роль его заместителей в этом отношении чудовищно
тяжела, при очень скромных их возможностях в деле подбора и расстановки
кадров. Эту прерогативу Вавилов оставляет всегда за собой.
Зав. отделом новых культур Шлыков Г.Н."
В доносе в ЦК партии Шлыков, как видим, явно указывает на вредительскую
сущность Вавилова. Но он понимает, что письменные обращения в Центральный
Комитет, наверняка, будут показаны разным людям - и партийным, и
беспартийным. Меры, принимаемые партийными органами против сторонников
"безраздельного господства стандартизированного теоретического мышления"
(кстати, это любимый тезис Лысенко), могут быть разными, секретность могут и
не соблюсти. Поэтому обвинения строятся на базе, главным образом, плохого
научного руководства институтом, недостаточной практической направленности
работы ВИРт а.
Совершенно иначе составлен донос Шлыкова в НКВД. Из начальных строк мы
узнаем, что Отчет своего Отдела новых культур ВИРа за 1937 год он послал не
только в ЦК партии, но и наркому земледелия Р.И. Эйхе, теперь же он посылает
его в НКВД, но придает сопровождающему отчет письму иную окраску. Шлыков
ставит задачу показать, что Вавилов - такой же враг и вредитель, как многие
недавно арестованные руководители, что он состоял с ними в одной вражеской
организации. Свой донос Шлыков направляет тому же Малинину, имя которого не
раз всплывало в нашем рассказе в V-й главе, когда говорилось о докладных
Сталину из ОГПУ, в которых чекисты представляли Вавилова врагом страны и
самого Сталина.
"НКВД, тов. МАЛИНИНУ
Посылаю при этом копию моего письма к тов. Эйхе, которое является
препроводиловкой к годовому отчету Отдела Новых Культур.
Этот отчет я уже послал Вам, обратив особенно внимание на введение и
заключение. Хотя я уверен, что тов. Эйхе даст ему надлежащий ход, но все же
решил послать его и Вам и вот почему.
Пока еще не уничтожены бандиты - Чернов, Яковлев и Бауман, надо выяснить,
что делали они в плоскости вредительства по организации сельско-хозяйственной
науки, опытных станций, постановки испытания и выведения новых сортов. Я все
больше убеждаюсь, что тут могло быть разделение труда с Вавиловым как с
фактическим главой научно-исследовательского дела в стране в области
растениеводства за все время после Октябрьской революции. Не являлось ли
внешне отрицательное отношение к нему, а некоторое время и к их марионетке
Муралову А.И. прикрытием подлинного отношения как к сообщникам, - подлости и
хитрости этих людей, как доказывает процесс, нет предела.
Просто трудно представить, чтобы реставраторы капитализма прошли мимо такой
фигуры, как Вавилов, авторитетной в широких кругах агрономии, в особенности
старой. Не допускаю мысли, что он, как человек хорошо известных им правых
убеждений, выходец из среды миллионеров, не был приобщен к их общей
организации. Он хорошо известен, как сужу по произведениям Бухарина, и
"правым".
Не является ли в связи с этим и шумиха, поднятая иностранной прессой в
конце 1936 г. вокруг Вавилова, в связи с "гонениями" на него, затем печатание
подложных некрологов по его адресу провокацией, затеянной и организованной
ими же самими с его ведома? Ведь это не случайно, что материал, освещающий
положение в Ин-те Растениеводства, который отчасти, в копиях находится у Вас,
и который направлялся этим людям как представителям партии и Правительства,
не имел положительных последствий. Мало сомнений и в том, что они могли
сигнализировать Вавилову об этом материале.
В частности, кому в Президиуме ВАСХНИЛ потребовалось при издании книги
"Спорные вопросы генетики и селекции" 1937 г. изъять из стенограммы моего
доклада на 4 сессии Академии то место, где я докладывал о фашистском
содержании концепции Вавилова. Получив почту из Академии для окончательной
проверки текста доклада для напечатания, обнаружив изъятия самого
существенного содержания, я письменно же, возвращая проверенный текст,
протестовал против этого, но бесполезно. Значит, делаю вывод: эти люди
(сборник печатался после того как все статьи читали Муралов, Бауман, Яковлев)
не были заинтересованы в подлинном разоблачении теорий Вавилова и его самого.
Случай этот не пустяковый: я знаю хорошо, что стенограмма моего доклада была
затребована срочно в тот же день в ЦК через одного из помощников Яковлева (не
помню - фамилия грузинская), который оказался тоже врагом народа, по его
словам для Баумана и Яковлева. Не симптоматично ли и то, что по поводу моего
выступления со мной никто не счел необходимым переговорить, выяснить
обстоятельства, приведшие меня к столь категорическим выводам относительно
Вавилова и Ин-та Растениеводства. В этом докладе с фактами в руках я
действительно разоблачал пустозвонство и вред теории и практики Вавилова.
Поэтому я и обращаюсь через Вас ко всей Вашей системе - принять меры к
вскрытию обстоятельств, изложенных выше. А узнать досконально о вредительстве
в деле организации сельско-хозяйственной науки означает тоже, что ускоренно
освободиться от последствий вредительства. В допросе Чернова не выяснена его
практическая вредительская линия в отношении сельско-хозяйственной науки. И
это я считаю пробелом. На разоблачении этого рода вредительской деятельности
мы могли бы, кроме того, ускорить процесс объединения в системе Академии
ВАСХНИЛ подлинно советских ученых.
7/3 38 Г. Шлыков".
Злоба и преступная тяга к клевете выражены в этом доносе поразительно.
Думая, что всё, оказавшееся в недрах НКВД, не вырвется за пределы этого
ведомства, что под страхом смерти никто не проговорится, Шлыков пишет особым
языком, выводит чудовищные следствия из ерундовых фактов.
Это, неожиданно всплывшее на поверхность свидетельство эпохи партийных
репрессий, конечно, не единственное, не уникальное и не выбивается из ряда
других (тысяч, десятков тысяч, миллионов?) таких же доносов. Но оно
показывает моральную деградацию, обусловленную царившими тогда
коммунистическими порядками, глубину падения низких душонок, рвавшихся к
власти, почету, научным званиям и степеням. Письмо не возымело немедленного
действия. Вавилова снова не арестовали и не сняли с поста директора.
Лысенко - президент ВАСХНИЛ
Звездный час Лысенко настал через полгода после ареста Мейстера. Эти
полгода работой аппарата Президиума ВАСХНИЛ руководил Вавилов на правах вице-
президента, но и обстановка уже сменилась и власть не оставляла академию в
покое. Газета "Социалистическое земледелие" опубликовала 11 января 1938 года
редакционную статью "Оздоровить Академию сельскохозяйственных наук.
Беспощадно выкорчевывать врагов и их охвостье из научных учреждений", в
которой сообщалось о факте разветвленного вредительства в системе ВАСХНИЛ. А
в феврале или марте 1938 рода Лысенко, наконец-то, назначили Президентом
ВАСХНИЛ.
Т. Д. Лысенко со своими сотрудниками в Одессе в 1938 г. В первом
ряду слева направо: И.И. Презент, Т.Д. Лысенко, жена Д.А.
Долгушина, Д.А. Долгушин, селекционер пшеницы. Во втором ряду —
Б.А. Глущенко (жена И.Е. Глущенко) , И.Е. Глущенко, А.Д.
Родионов, тогда директор ВСГИ, жена Т.Д. Лысенко.
Новый Президент в статье в "Правде", озаглавленной "На новых путях", 9
апреля 1938 года сообщал, что в академии действуют 13 головных институтов
союзного значения, работает 34 академика и утверждал:
"Старое руководство Академии, в котором орудовали ныне разоблаченные враги
народа, превратило весь состав академиков из исследователей в бюро
консультаций по самым разнообразным вопросам, в канцелярию Наркомзема по
делам науки".
Вместо того, чтобы призвать к расширению научных исследований, новый
президент задавался вопросом: "Не лучше ли было бы сократить в два-три раза
штат научных работников. . . " . В этой же статье он заявил о коренном изменении
требований к ученым: оказывается, теперь академики "... должны взять пример со
стахановцев. Работа стахановцев являет собой гармоничное сочетание физических
процессов труда с полетом творческой мысли".
Фактически это было отменой тех идей, которые проповедовал создатель
ВАСХНИЛ Вавилов и другие ученые. Как объявил Лысенко, "академик обязан - как
никто другой из научных работников - делать самые глубокие обобщения и выводы
из колхозно-совхозной практики".
Через 10 дней "Правда" продолжила разговор о врагах народа, якобы
окопавшихся в аппарате Президиума ВАСХНИЛ и теперь разоблаченных. В статье
сообщалось, что секретарь парторганизации академии Поляченко "говорил о
подлой вредительской работе, которую вели враги народа в Академии и
институтах, перечислял враждебные "теории", констатировал, что последствия
вредительства еще далеко не изжиты...".
"Вражеские корешки еще далеко не выкорчеваны в Академии" (105) , - писал
автор статьи и упрекал Поляченко за то, что тот критиковал "врагов народа...
в общей форме, бледно".
Заняв высокий пост, Лысенко добился того, чтобы Вавилова быстро сместили с
поста вице-президента. А новый Президент спешил развить успех.
Совнарком устраивает
разнос Вавилову
В мае 1938 года Лысенко еще раз показал, как хорошо он понимает чаяния
вождей, как умеет разгадывать направление партийной борьбы и благодаря этому
отлично решать свои личные задачи. Его, в числе крайне немногочисленной
группы ученых, приглашают 8 мая на заседание Совета Народных Комиссаров СССР,
которое решило рассмотреть план научно-исследовательских работ Академии наук
СССР на следующий год. Формально - всё правильно: правительство хочет знать,
как будет развиваться наука Страны Советов, быть в курсе того, что ученые
считают важнейшим в таком развитии, а, может быть, подсказать задачи, которые
правительство считает первоочередными. Как говорилось в информационном
сообщении о заседании:
"в развернувшихся оживленных прениях приняли участие тт. Кафтанов, Л.М.
Каганович, Президент Сельскохозяйственной Академии им. Ленина Т.Д. Лысенко,
акад. Кржижановский, Вознесенский, Молотов".
Как видим, среди выступавших ученых не было (Г.М. Кржижановский - соратник
Ленина, старый большевик был инженером-электротехником, каким был ученым
Лысенко, мы уже знаем). Результат заседания стал важным: Совнарком отклонил
предложенную программу исследований, так как, по мнению руководителей страны:
"в некоторых институтах находит пристанище лже-наука, а представители этой
лже-науки не встречают должного отпора".
Это уникальное решение закрепило диктат в науке окончательно: от
проводившегося в течение полутора десятилетий диктата в области гуманитарных
наук руководители страны перешли к диктату в области наук естественных. План
вернули в Академию для доработки, а чтобы улучшить научную работу,
"Совнарком признал необходимым пополнение новыми, в том числе молодыми
научными силами состав Академии".
Пока еще не сообщалось, в каких институтах и какие ученые персонально
занимаются лженаукой, хотя можно было догадываться, кого выставил на эти роли
выступавший на заседании правительства Лысенко.
Но то, чего не знала широкая публика, было известно руководству Академии
наук СССР, и оно постаралось оперативно принять меры. Была создана комиссия
по проверке работы Института генетики. Руководить ею поручили академику Б. А.
Келлеру.
За два года до этого он был вынужден уйти с поста директора Ботанического
института АН СССР, около полутора лет был директором Почвенного института АН
СССР, но не удержался и там и теперь стал директором маленького Московского
Ботанического сада АН СССР (нынешний огромный Ботсад АН СССР еще не был даже
заложен, его позже, пользуясь своими личными связями со Сталиным, построит
Цицин). Месяцем раньше Келлер опубликовал в "Правде" статью, в которой
обвинил своих коллег из Ботанического и Зоологического институтов в Москве в
оторванности от практики социалистического строительства.
Келлер знал основные принципы генетики и вплоть до конца 1936 года позволял
себе писать похвально о генетике и генах (хотя и здесь тяга к преувеличениям
и плохое знание предмета превалировали):
"Благодаря новым исследованиям в генетике отвлеченное понятие гена получило
полную материальность... Отдельные гены в хромосомах уже почти стали доступны
для глаза при помощи микрофотографии в ультрафиолетовых лучах".
Позже Келлер на такие вольности не решался, а из бесед с оставшимися в
живых сотрудниками вавиловского института мне стало известно, что Келлер в те
дни постоянно советовался с Лысенко по всем вопросам.
Дальше события развивались быстро. В том, что решение Совнаркома вникнуть в
деятельность советских ученых не было случайностью, открывшей неожиданно
провал на этом фронте, все смогли скоро убедиться. Оказывается, партийные
лидеры решили взять в свои руки управление точными науками, а другого
предлога как ошельмовывание ученых, они не знали, почему и приступили к делу
привычным путем. Чтобы показать всем, что партия отныне будет руководить
наукой и технической интеллигенцией, на правительственном уровне 15-16 мая
было проведено "Первое Всесоюзное совещание работников высшей школы". На нем
с большой речью выступил председатель совнаркома Молотов, а 17 мая в Кремле
Сталин дал банкет для ученых и преподавателей высшей школы, на котором
призвал к борьбе со старыми авторитетами, "замкнувшимися в скорлупу...
жрецами науки..., к ломке... старых традиций, норм, установок", якобы
превратившихся в "тормоз для движения вперед".
А еще через несколько дней стало ясно, кого подразумевал Сталин под этими
"жрецами науки", становящимися "тормозом". 25 мая на специальное заседание
собрался Президиум Академии наук СССР, чтобы детально разобрать критику в
адрес институтов, упоминавшихся на заседании Совнаркома. Утром следующего же
дня рупор ЦК партии - "Правда" напечатала соответствующее сообщение, из
которого следовало, что самое неблагополучное положение сложилось в двух
академических институтах: генетики и геологии. Резюмируя итоги обсуждения
Президиумом Академии наук, редакция газеты "Правда" от своего имени
указывала:
"На примере вчерашнего заседания Президиума Академии наук видно, что
перестройка работы ее учреждений еще по-настоящему не началась. Руководители
академии рискуют выйти неподготовленными на общее собрание, до которого
осталось всего два дня".
Можно представить, какое впечатление на руководителей АН СССР производили
эти нападки, следующие крещендо. С 1936 года Президентом АН СССР стал В.Л.
Комаров, ботаник, родившийся и выросший в Петербурге, много лет преподававший
там в университете и вроде бы неплохо относившийся к Вавилову. Будучи
человеком немолодым (к моменту вступления в должность Президента ему
исполнилось 67 лет), опытным, а, следовательно, достаточно осторожным,
Комаров, конечно, хорошо понимал, что скрывается за бюрократическими
оборотами сообщений в "Правде", и стремился снять академический корабль с
мели.
Поэтому на следующий же день - 27 мая 1938 рода было назначено новое
заседание президиума АН СССР. И теперь уже вместо общих разговоров о
недостатках работы научных учреждений внимание было сосредоточено на
деятельности Вавилова на посту директора Института генетики. И снова
партийные круги вмешались в это, в общем, узконаучное обсуждение, стремясь
придать более зловещий и масштабный оттенок обсуждению "промахов" академика
Вавилова. На следующий день в "Правде" опять появилась, примерно на том же
месте, статья по этому поводу, раскрывавшая два существенных момента: личное
участие Лысенко в деле ошельмовывания Вавилова и умелое нагнетание партийными
стратегами страстей в их центральном органе печати. Теперь день за днем
миллионы людей в стране, разворачивая "Правду", узнавали всё новые
подробности грехопадения недавнего лидера биологической и агрономической
науки. 28 мая в "Правде" сообщали, что вавиловский "Институт отмежевался от
научных работ Т.Д. Лысенко", и что именно Лысенко, выступивший на заседании,
обвинил Вавилова в том, что его "институт не занимается разработкой настоящей
ведущей теории, как базы всех работ. . . Совершенно не отражены идеи Мичурина.
Развитие мичуринского наследия в стране идет без помощи и участия института.
Напротив в нем распространены антимичуринские и антидарвинистские взгляды".
В газете сообщалось: что пв оживленных прениях было указано, что многие
работники института генетики некритически следуют по стопам буржуазной науки;
не изжиты еще традиции раболепия перед ней. Участники заседания
приветствовали согласие академика Т.Д. Лысенко поставить свои работы в стенах
института генетики.
Отделению математических и естественных наук поручено провести широкую
научную дискуссию о проблемах генетики с привлечением работников института
философии".
Президиум Академии наук счел за благо пойти на поводу у политиканов и,
заявляя о желании привести научную работу в соответствие с требованиями
партии, записал в своем решении, используя сталинскую терминологию:
"... чтобы подняться на уровень этих требований... Академия должна ломать и
разбивать отжившие традиции и навсегда отказаться от раболепия по отношению к
ним. Между тем, в некоторых институтах до сих пор раболепие перед
антинаучными фетишами далеко не изжито".
При этом назывался лишь один институт, подпадающий под такой приговор, и
одно лицо, ответственное за плохую работу академии в целом:
"Примером является Институт генетики... Раболепие перед реакционными
антидарвинистскими идеями западной науки заставило этот институт пройти мимо
замечательных идей Мичурина".
Итак, с подачи Лысенко Институт генетики попал в разряд критикуемых,
оставаясь ведущим институтом в мире по этой специальности. В этих условиях
Вавилов решил публично признать свои ошибки и наметить шаги для их
исправления. В сообщении с собрания Института генетики говорилось:
"На активе Института генетики были вскрыты корни реакционных тенденций в
генетике... Речь товарища Сталина, которая во много раз увеличила смелость и
силу советской научной мысли, ее способность ломать отжившие традиции, должна
стать и на участке советской генетики исходным пунктом нового плодотворного
подъема".
В обнародованном вскоре Постановлении Президиума Академии наук СССР и
научные и политические ошибки института объяснялись просто:
"Эти недостатки в значительной степени связаны с направлением работ акад.
Н.И. Вавилова, который в своем законе гомологических рядов исходит из
представления, что организм - это мозаика генов и, с известными поправками,
указанный взгляд проводит и до сих пор...
В Институте, в общем, преобладает узко хромозомальный подход к явлениям
наследственности, характерный для формальной генетики...".
Был в постановлении пункт, касавшийся лично Лысенко:
"Президиум Академии Наук приветствовал согласие акад. Т.Д. Лысенко
организовать в Институте генетики научную работу на основании разработанных
им теоретических построений и методов".
Так "колхозный академик" одним махом решил двоякую задачу: выставил
Вавилова к позорному столбу и сам внедрился в Академию наук, причем
непосредственно в Институт Вавилова, где ему было предоставлено право создать
отдел. В Москву срочно перевели из Одессы его ближайших сотрудников и в их
числе И.Е. Глущенко, А.А. Авакяна и Г.А. Бабаджаняна.
Казалось бы, теперь ученые учли требования руководства страны, а виновные
признали ошибки и взялись за их исправление. Газета "Правда" 27 июля 1938
года сообщила, что в "июле Президиум Академии наук предоставил Совету
Народных Комиссаров СССР "новый" план на 1938 год", но уже то, что слово
"новый" было взято в кавычки, говорило об отношении к нему: Совнарком и на
этот раз отклонил план на том основании, что "..."новый" план повторил
недостатки старого". Известив об этом очередном проявлении силового отношения
к научным разработкам (заметим, отклонялись генетические направления, которые
всего через четверть века стали называть не иначе как с добавлением самых
возвышенных эпитетов, и по которым Советский Союз имел неплохой задел). Через
день "Правда" дала понять, какие ученые и какие результаты будут отныне
приветствоваться властями: её передовая была названа "Науку - на службу
стране", и в ней превосходные оценки высказывались в адрес "Т.Д. Лысенко,
крестьянского сына", который, оказывается, уже стал "крупнейшим мировым
ученым", причем, "в небывало короткий срок", и "чьи труды обильным урожаем
расцветают на колхозных и совхозных полях!". "Блестящими работами" были
названы и яровизация, и переопыление сортов, и летние посадки картофеля!
В соответствии с приказом свыше, началось быстрое выдвижение новых членов
Академии наук. Оно происходило под контролем утвержденной Политбюро ЦК КПСС
комиссии в составе Маленкова, Щербакова, Вознесенного, Кафтанова и
Большакова. На 50 вакансий академиков и 100 членов-корреспондентов АН СССР
претендовали 248 и 501 кандидат, соответственно. Как писала в начале января
1939 г. газета "Правда", среди участвующих в конкурсе на звание академика
есть "такие имена как Лысенко, Ширшов [полярный исследователь], Ал. Толстой,
Вышинский и другие, заслуженно пользующиеся уважением народа". 10 января
Келлер высказался на страницах "Правды" о желательности выбора в академики
Цицина. 11 января Бах, Келлер и другие обрушились с уже описанными выше
политическими нападками на Кольцова и Берга. 16 января уже в передовой статье
было сказано:
"Нет в нашей стране человека, который бы не знал имени Т.Д. Лысенко, Н.В.
Цицина. Эти выдающиеся ученые служат народу".
Выборы состоялись 29-30 января 1939 года и закончились еще одной победой
Лысенко: 29 января академиком избрали Цицина, а на следующий день, после
небольшой заминки был избран и он сам (в первом туре ему не хватило голосов,
и руководство академии потребовало переголосовать). Теперь он стал членом
трех академий, а Политбюро ЦК решением от 26 января 1939 года ввело его в
состав Президиума АН СССР. Одновременно стали членами АН СССР Сталин
(почетный академик) и Вышинский. Так Академия наук СССР получила "достойное"
пополнение, и работа ее "в правильном направлении" была обеспечена.
Академик Т.Д. Лысенко
Лысенко усиливает
борьбу с Вавиловым
Что и говорить, когда все мелкие факты, коротенькие заметочки в газетах,
равно как и поражающие степенью злобствования цитаты лысенковских клевретов,
извлеченные из многословных, витиеватых писаний, выстраиваются в ряд
получается жуткая картина. День за днем, час за часом плел Лысенко свою
паутину - строго упорядоченную, тонко продуманную. Одна линия усиливалась
другой, плелись связки между нитями, новые силы вводились в действие, чтобы
укрепить всю сеть, не дать жертве вырваться из нее.
За десятилетия, которые канули в лету, эта сеть исчезла от взоров, и
нелегко восстановить даже узловые ее точки, ибо, как рассыпавшееся мозаичное
панно превращается в хаотичную груду цветных камешков, так и выписанные из
разных источников цитаты долго не складывались в одно целое. В отдельности
каждый факт и фактик были яркими, я пытался составить из них нечто единое,
хотя бы отдаленно напоминающее первоначальную картину, и при каждом движении
вперед сердце сжималось. Мелкие, ничтожные - и по масштабу дел и по помыслам
- паучки старательно и кровожадно затягивали множество жертв и среди них
нескольких гигантов. Они плели и плели свою липкую паутину, обволакивали
становящихся всё более безоружными гигантов и душили их, понимая, что в
зловонной атмосфере той поры их сети не порвет ветер очищения, ибо всё
пространство вокруг также пронизано липкими нитями, уже оплетено другими
пауками... и паучки торопились, спешили занять оставленную для них нишу.
Но когда факты стали на место, когда принципиальные очертания сатанинской
сети прояснились, мне стало невыносимо тяжко. Господи, - спрашивал я, - как
это стало возможным? Описать это трудно, а как же было жить в те годы, как
переносить каждодневную муку - прежде всего нравственную, но и чисто
физическую тоже? И как хватало сил у главного паука и всех его отродьев на
пакостную их работу?
Конечно, задумываясь над этим, я видел много причин и объяснений этому
псевдоподвижничеству. Я понимал также, что, начав свой "труд", они не могли
уже остановиться, не задушив всех жертв до смерти, иначе бы сами полетели
вниз. А всё отпущенное им судьбой время они тратили без остатка на такую вот
деятельность, так как ничего другого за душой не имели и ни к чему стоящему в
жизни так и не сподобились. Интрига - одна всё пожирающая страсть занимала
дни и ночи. Они стали мастерами интриги, интриганами с большой буквы. А жажда
славы дразнила, манила, подталкивала. Хотелось большего.
Поэтому-то, добившись еще одного решающего успеха в жизни, оттеснив
достойных занять место действительного члена Академии наук СССР и прежде
всего достойнейшего из достойных - Кольцова и став - через это - "троекратным
академиком", Лысенко не помягчел, не успокоился и грязных трудов не оставил.
С утроенной энергией он продолжил борьбу с Вавиловым, Кольцовым и другими
генетиками.
Буквально через день после избрания в "большие академики", 1 февраля 1939
года, он очередной раз ударил по Вавилову. В этот день в газете
"Соцземледелие" была напечатана статья Вавилова "Как строить курс генетики,
селекции и семеноводства". В ней Николай Иванович уже твердо отстаивал
позиции генетики в споре с лысенкоистами и писал:
"Отворачиваться от современной генетики нельзя нам, работникам Советской
страны. Предложения, которые иногда приходится слышать о кризисе мировой
генетики, о необходимости создания какой-то самобытной генетики, не
считающейся с мировой наукой, должны быть отвергнуты. Тому, кто предлагает
изъять современную генетику, мы прежде всего предлагаем заменить ее
равноценными величинами. Пусть заменят хромосомную теорию новой теорией, но
не той, которая отодвигает нас на 70 лет назад".
Редколлегия газеты заранее познакомила Лысенко со статьей Вавилова. Статья
привела Трофима Денисовича в ярость, и он написал "Ответ акад. Вавилову",
опубликованный в этом же выпуске газеты. В нем содержались нападки самого
грязного политиканского свойства. Автор, например, писал:
"Н.И. Вавилов знает, что перед советским читателем нельзя защищать
менделизм путем изложения его основ, путем рассказа о том, в чем он
заключается".
Пугая миллионные массы читателей газеты абсурдными приговорами генетике (в
самом деле, а почему вдруг советские читатели не могут быть познакомлены с
основами науки о наследственности? Что, это - антисоветчина?), Лысенко
обвинял Вавилова в идеализме и реакционности и продолжал:
"Особенно невозможно стало это теперь, когда миллионы людей овладевают
таким всемогущим теоретическим оружием, как "История Всесоюзной
Коммунистической партии (большевиков), краткий курс". Овладевая большевизмом,
читатель не сможет отдать своего сочувствия метафизике, а менделизм и есть
самая настоящая, неприкрытая метафизика".
После этой публикации многие генетики направили возмущенные письма в
редакцию газеты, постоянно и нарочито встававшей на защиту интересов Лысенко.
В редакцию написали Жебрак, молодые сотрудники МГУ Н. Шапиро и М. Нейгауз.
(Последний из упомянутых погиб в первые же дни войны, уйдя на фронт в отряде
добровольцев, и, спустя сорок лет, Александра Алексеевна Прокофьева-
Бельговская вспоминала в лекции в день своего 80-летнего юбилея: "Почти все
добровольцы, ушедшие из МГУ на фронт - с палками против танков, - погибли.
Среди них был Миша Нейгауз, напоминавший мне Пьера Безухова, близорукий и
добрый. Он погиб уже на 10-й день войны").
Ни одно из писем напечатано не было. Вместо этого редакция решила усилить
впечатление критики генетики, опубликовав 14 июня 1939 г. коллективное письмо
студентов Тимирязевской академии "Изгнать формальную генетику из вузов".
Приводя слова Лысенко "вещество наследственности морганистами выдумано, в
природе оно не существует", студенты уверенно заявляли, что "представление о
гене противоречит материалистической диалектике", требовали изъять новый
учебник для вузов, написанный Гришко и Делоне, сокрушались, что "адепт...
формальной генетики Жебрак... все еще продолжает читать нам лекции",
соглашались с Лысенко, что преподавание генетики надо полностью запретить в
вузах, и в предпоследнем абзаце отвергали заявление Вавилова, "что
отбрасывание генетики отодвинет биологию на 70 лет назад". "Это неверно, -
заявляли они. - Оставление ее, по нашему мнению, отбрасывает биологию в
средневековье". Они заканчивали свое письмо просьбой к академику Лысенко
написать новый учебник "советской генетики или же, в крайнем случае,
возглавить бригаду работников по его составлению".
Сотрудник редакции Д. Криницкий опубликовал 8 сентября умело состряпанный
"Обзор писем в редакцию", в котором сообщил, что большинство читателей, а
также студенты Тимирязевки не хотят, чтобы их родная академия превращалась в
рассадник менделизма-морганизма. Тогда Валентин Сергеевич Кирпичников,
перешедший к этому времени на должность доцента Мосрыбвтуза, отправил письмо
в три адреса - в редакцию газеты "Соцземледелие", в сельхозотдел ЦК ВКП(б) и
секретарю ЦК А.А. Жданову. В нем он осудил практику ознакомления лысенкоистов
с письмами генетиков и замену настоящей критики заушательскими приемчиками:
"...мы, молодые советские ученые, окончившие советские ВУЗт ы, открыто
защищающие менделизм и морганизм от всех нередко злобных или неграмотных
нападок, считающие современную "хромосомную" генетику сильнейшей опорой
дарвиновского учения - мы не можем понять, как советская газета может
допускать такие методы обсуждения.
...газета давно уже перешла к травле так называемой "формальной"
генетики...
Мы спрашиваем Вас, тов. Редактор, какие цели преследует редакция, стараясь
обмануть читателя, дискредитировать и свою газету и науку Советского Союза в
глазах как наших ученых, так и всех дружески настроенных по отношению к СССР
ученых капиталистических стран?".
Письмо это (под которым подписалось еще несколько молодых генетиков) осело,
однако, в редакционной корзине. Защитить генетику от произвола коммунистов,
командовавших в редакциях газет, не удалось.
А в это время другой серьезной антивавиловской акцией стал созыв в Москве
под эгидой Наркомзема СССР Всесоюзного Совещания по селекции и семеноводству.
В течение недели - с 27 февраля по 4 марта 1939 года - представители
"мичуринского" учения укрепляли свои позиции в дискуссии с генетиками,
изображая из себя глухих и представляя генетиков упрямыми тупицами. Совещание
открылось двумя докладами, затем перешли к прениям. Оба докладчика
заведующий отделом селекционных станций Главного сортового управления А.Я.
Френкель и Лысенко говорили одно и то же. Положения генетики отвергались как
неверные и вредные.
"Из доклада тов. Френкеля стало очевидно, что Главное сортовое управление
Наркомзема пришло на Всесоюзное совещание с твердым намерением в дальнейшем
строить... работу своих станций на основе дарвинизма, мичуринского учения".
Одно то, что оппонентам Лысенко в праве на доклад было отказано, ставило их
в положение обороняющихся. Выступившие в прениях И.Г. Эйхфельд, А. В.
Пухальскии (Шатиловская селекционная станция), П.П. Лукьяненко (Краснодарская
селекционная станция) и многие другие, каждый одними и теми же словами,
выражали свое несогласие с законами генетики и утверждали, что только взгляды
Лысенко правильны. Отрицая правоту учения Менделя и Моргана, Эйхфельд шел
даже дальше других:
"Все действительно наблюдаемое в природе и не подтасованное говорит о том,
что правы Дарвин, Мичурин, Лысенко".
Вавилов также выступил в прениях и, уже не боясь обидеть Лысенко, сказал об
архаичности его построений, о том, что " ... сторонники.. . Лысенко без всякого
основания выбрасывают... опыт "мировой науки" ...в то время как подлинная
мировая наука идет по пути, указанному Менделем, Иоганнсеном, Морганом".
Сходно выступил профессор Жебрак, после чего Презент и Лысенко в
категорической форме отвергли все их доводы. Лысенко нашел ловкий ход в
полемике, представив (в который уже раз!) Вавилова эдаким пустомелей и
поверхностным человеком.
"Высказывания Вавилова на совещании настолько неясны, настолько научно
неопределенны, что из них можно сделать только один вывод: "сорта падают с
неба"", - объявил он. Не удержался он и от черных политических выпадов - дал
понять, что Вавилов проповедует фашизм. Сделал он это в следующих выражениях:
"Н.И. Вавилов ссылался все время в своей речи на ученого Рёмера, который
написал свою книгу в Германии уже в годы фашизма. Я предубежден против
теперешней науки в Германии, трактующей о постоянстве, о неизменности расы".
Итоги совещания подвел нарком земледелия СССР Бенедиктов, полностью
вставший на позиции Лысенко:
"Наркомзем СССР поддерживает академика Лысенко в его практической работе и
в его теоретических взглядах и рекомендует селекционным станциям применять
его методы в семеноводческой и селекционной работе".
Президиум ВАСХНИЛ
заявляет, что работа ВИР
неудовлетворительна
Число томов вавиловского дела, которое тайно вели в НКВД, перевалило за
пять. 13 декабря 1938 года было заведено новое "Агентурное дело 300669". На
обложке первого из них крупными буквами было выведено "ГЕНЕТИКА", а среди
первых материалов лежала копия докладной записки "О борьбе реакционных ученых
против академика Лысенко Т.Д.", составленная и подписанная заместителем
наркома внутренних дел, кандидатом в члены ЦК ВКП(б) Б.З. Кобуловым. Автор
записки подводил итог многолетней слежки за Н.И. Вавиловым, квалифицировал
его действия как враждебные советской власти и реакционные, и утверждал, что
академики Вавилов и Прянишников "усиленно пытаются дискредитировать Лысенко
как ученого". Тем самым органы НКВД настаивали на аресте Вавилова. Казалось,
вот-вот они добьются своего, и Вавилов будет убран с дороги Лысенко, а тогда
сами собой от страха замолкнут и другие противники и оппоненты Лысенко. Но
докладная Кобулова - заместителя вроде бы всесильного Берия (и тех, кто водил
пером Кобулова) - не привели к такому результату. Санкции на арест сверху не
поступило, хотя очевидно, что либо кто-то науськивал кобуловых, либо страна
уже так погрязла в беззаконии, что кобуловы уже не могли остановиться в
нагнетания истерии борьбы с врагами.
27 ноября 1987 года, выступая с воспоминаниями о своем отце, друге
Вавилова, - Г. С. Зайцеве (том самом ученом, закономерности которого
натолкнули Лысенко на проведение работы по влиянию низких температур на
растения, см. об этом главу 1) , Мария Гаврииловна Зайцева рассказала, что
бывала в доме Вавиловых, дружила с детьми Николая Ивановича, и один из
рассказанных ею эпизодов ясно показывает, что Вавилов прекрасно осознавал,
что в любую минуту его могут арестовать:
"Я вспоминаю, как однажды мы с братом пришли к Олегу [старшему сыну Н.И.
Вавилова - B.C.] ...чтобы повидаться с Николаем Ивановичем. Известно было,
что он приедет. Николай Иванович забрал нас всех, и мы отправились в кино. В
это время шел "Петр Первый". Мы поехали с ним в кинотеатр "Центральный" . . .
Мы были уже в последних классах школы...
Мне вспоминается еще одна встреча, в общем уже печальная... Это было время,
когда уже сгущались тучи. Я помню, мы приехали к Олегу. /Дома/ был Николай
Иванович, потом пришел Сергей Иванович [младший брат Н.И.Вавилова - B.C.],
устроился в бабушкиной комнате на маленьком сундучке. И вот состоялся
разговор. Н.И. сказал с горечью, что, садясь в поезд в Ленинграде, он никогда
не бывает уверен, что доедет до Москвы. И потом он предупредил нас, детей,
чтоб мы были осторожны. Оторвал кусочек бумаги и написал несколько строк по-
английски. Смысл их заключался в следующем: "Если вы хотите, чтоб с ваших уст
не соскочило ничего лишнего, прежде всего подумайте, о ком вы говорите, кому
вы говорите, где и когда..."".
Однако вне семейного круга Вавилов оставался таким же, как всегда,
уверенным, спокойным, собранным. Он по-прежнему руководил громадой ВИР1а и
Институтом генетики АН СССР, но Лысенко и его подпевалы не оставляли любых
попыток опорочить работу Вавилова.
23 мая 1939 года под председательством Президента ВАСХНИЛ Лысенко и
временно исполнявшего обязанности вице-президента Лукьяненко (в стенограмме
этого заседания, приведенной Медведевым, видимо, имеется ошибка, так как
Лукьяненко назван вице-президентом) на заседании Президиума ВАСХНИЛ был
заслушан отчет дирекции ВИР. Новые руководители академии устроили докладчику
- Вавилову настоящую обструкцию. Стенограмма этого заседания - документ,
показывающий моральное падение людей, занявших высокие административные посты
и призванных развивать науку, а не разрушать её.
После того, как Вавилов начал рассказывать о работах ВИРт а и кратко
коснулся разработки научных основ селекции, которая, по его словам, строилась
"всецело на основе эволюционного учения Дарвина", после того, как он поведал
о значительном числе первоклассных специалистов, воспитанных в ВИРт е, о
многогранной и редкой для ВАСХНИЛ тех лет работе, его начали прерывать. И
Лысенко, и Лукьяненко стали бомбардировать Николая Ивановича вопросами, не
имевшими никакого отношения ни к сегодняшней деятельности самого Вавилова как
ученого и как директора ВИР, ни к тем проблемам, которые были подняты в
докладе Вавилова.
Смысл вопросов и форма, в которой они задавались (особенно старался
Лукьяненко, буквально домогавшийся побольнее уязвить Вавилова), сводились к
одному - голословно продемонстрировать собравшимся, что деятельность Вавилова
носит антимарксистский и антиленинский характер:
"П.П. Лукьяненко: Вы считаете, что центр происхождения человека где-то там,
а мы находимся на периферии.
Н.И. Вавилов: Вы неправильно поняли. Я не считаю, а это несомненно, что
человечество возникло в Старом свете тогда, когда в Новом свете человека не
было. Все данные, которыми располагает наука, говорят о том, что человек
пришел в Америку недавно. Человечество возникло в третичном периоде и
локализовалось в Южной Азии, Африке, и в отношении человека можно говорить
объективно.
П. П. Лукьяненко: Почему Вы говорите о Дарвине, а почему Вы не берете
примеры у Маркса и Энгельса?
Н.И. Вавилов: Дарвин работал по вопросам эволюции видов раньше. Энгельс и
Маркс высоко ценили Дарвина. Дарвин это не все, но он величайший биолог,
доказавший эволюцию организмов.
П.П. Лукьяненко: Получается так, что человек произошел в одном месте, я не
верю, чтобы в одном месте произошел.
Н.И. Вавилов: Я Вам уже сказал, что не в одном месте, а в Старом свете, и
современная наука, биологическая, дарвинистическая наука говорит о том, что
человек появился в Старом свете и лишь 20-25 тысяч лет назад человек появился
в Новом свете. До этого периода в Америке человека не было, это хотя и
любопытно, но хорошо известно.
П.П. Лукьяненко: Это связано с Вашим взглядом на культурные растения?
Н. И. Вавилов: Моя краткая концепция эволюции культурных растений, моя
основная идея, положенная в изучение материалов, заключается в том, что центр
происхождения видов растений - это закон и что один и тот же вид растений в
разных местах независимо не возникает, а распространяется по материкам из
одной какой-то области.
П.П. Лукьяненко: Вот говорят о картофеле, что его из Америки привезли - я в
это не верю. Вы знаете, что Ленин говорил?
Н.И. Вавилов: Об этом говорят факты и исторические документы. Я с большим
удовольствием могу Вам об этом подробнее рассказать.
П. П. Лукьяненко: Я Вам основной вопрос задал, получается так, что если
картофель появился в одном месте, то мы должны признать, что...
Т.Д. Лысенко: Картофель бы ввезен в бывшую Россию. Это факт. Против фактов
не пойдешь. Но не об этом речь. Речь идет о другом. Прав товарищ Лукьяненко.
Речь идет о том, что если картофель образовался в Америке, то значит ли это,
что в Москве, Киеве или Харькове он до второго пришествия из старого вида не
образуется? Могут ли новые виды пшеницы возникать в Москве, Ленинграде, в
любом другом месте? По-моему, могут образовываться. И тогда как рассматривать
Вашу идею о центрах происхождения - в этом дело?...".
Вот так и приходилось Вавилову, вместо того чтобы обсуждать на заседании
высшего органа сельскохозяйственной науки СССР, Президиуме ВАСХНИЛ, серьезные
научные вопросы, вести полемику с малообразованными людьми, оспаривающими с
апломбом элементарные истины.
Когда позже Вавилов говорил об оценке роли приспособлений у растений к
определенным условиям внешней среды и вспоминал взгляды на эти вопросы своих
учителей - Геккеля и Бэтсона, Лукьяненко снова его прервал:
"Н.И. Вавилов: ...Когда я учился у Бэтсона - это был самый крупный ученый,
учился я сначала у Геккеля - дарвиниста, потом у Бэтсона...
П.П. Лукьяненко: Антидарвиниста.
Н.И. Вавилов: Ну нет, я Вам когда-нибудь расскажу о Бэтсоне,
наилюбопытнейший, интереснейший был человек.
П.П. Лукьяненко: А нельзя ли Вам поучиться у Маркса? Может быть поспешили,
обобщили, а слово не воробей.
Н.И. Вавилов: Вышла недавно книжка Холдейна. Это любопытнейшая фигура, член
английской коммунистической партии, крупный генетик, биохимик и философ. Этот
Холдейн написал интересную книгу под названием "Марксизм и наука", где
попытался...
П.П. Лукьяненко: И его разругали.
Н.И. Вавилов: Конечно, буржуазная пресса его разругала, но он настолько
талантлив, что и ругая его, им восхищаются. Он показал, что диалектику нужно
применять умеючи. Он говорит, что марксизм применим в изучении эволюции, в
истории, там, где сходятся много наук: там, где начинается комплекс, там
марксизм может многое предугадать - так же, как Энгельс предугадал за 50 лет
современные открытия. Я должен сказать, что я большой любитель марксистской
литературы, не только нашей, но и заграничной. Ведь и там делаются попытки
марксистского обоснования.
П.П. Лукьяненко: Марксизм единственная наука. Ведь дарвинизм только часть,
а ведь настоящую теорию познания дали Маркс, Энгельс, Ленин. И вот когда я
слышу разговоры, относящиеся к дарвинизму, и ничего не слышу о марксизме, то
ведь может получится так, что, с одной стороны, кажется все правильно, а если
подойдешь с другой стороны, то окажется совсем другое.
Н.И. Вавилов: Я Маркса 4-5 раз штудировал и готов идти дальше. Кончаю тем,
что заявляю, что коллектив института состоит в основном из очень
квалифицированных работников, больших тружеников, и мы просим Академию и Вас,
тов. Лукьяненко, помочь коллективу создать условия для здоровой работы. А вот
эти ярлыки, которые столь прилипчивы, нужно от них избавиться".
Результатом этого заседания стало беспрецедентное решение: по предложению
Лысенко согласный с ним Президиум ВАСХНИЛ объявил работу ВИРа
неудовлетворительной. Осенью того же года в отсутствие Вавилова Лысенко издал
приказ о полной смене Ученого Совета ВИР. Из него были выведены самые крупные
ученые института и самые близкие Вавилову сотрудники: Г. Д. Карпеченко, Г. А.
Левитский, М.А. Розанова, Е.Ф. Вульф, Л. И. Говоров, К. И. Пангало, Н.А.
Базилевская, Е.А. Столетова, Ф.Х. Бахтеев, Н.Р. Иванов, Н.В. Ковалев, И. В.
Кожухов. Вавилов, вернувшись из командировки, написал протест наркому И.
Бенедиктову, и приказ Лысенко был отменен. На этот раз Вавилову удалось
защитить своих людей.
Пришедший к руководству аппаратом НКВД Берия (с которым Вавилов много раз
встречался в семейном кругу и во время своих поездок в Грузию и позже) в июле
1939 рода направил Председателю Совета Народных Комиссаров СССР Молотову
письмо, в котором фактически просил санкции на арест Вавилова на том
основании, что "по имеющимся сведениям, после назначения академика Т.Д.
Лысенко Президентом Академии сельскохозяйственных наук Вавилов и
возглавляемая им буржуазная школа так называемых "формальных генетиков"
организует систематическую кампанию, которая призвана дискредитировать
академика Лысенко как ученого".
Но санкции на арест Вавилова снова не поступило. Возможно, власти
останавливало международное признание Вавилова, возможно, это произошло
потому, что деятельность Вавилова была неразрывно связана с судьбами
сельского хозяйства - самого уязвимого звена советской экономики.
Руководители страны, несмотря на подстрекательство Лысенко и лысенкоистов,
медлили с расправой, понимая, что этим могут еще больше навредить и сельскому
хозяйству и престижу страны. Такая нерешительность могла кое-кого удивлять,
так как в других областях науки и культуры расправа наступала быстрее (но,
правда, и такой остроты борьбы в этих областях естественных наук не было).
Поэтому Лысенко и его покровители были вынуждены расширять арсенал средств,
применявшихся для того, чтобы опорочить и самого Вавилова и науку. О том, как
они трудились, говорит находящееся в следственном деле Вавилова донесение
"зам. нач. 3 отдела ГЭУ НКВД лейтенанта госбезопасности" (подпись
неразборчива) от февраля 1940 г. с грифом "Совершенно секретно", в котором
был повторен старый навет, что "ВАВИЛОВ Н.И. изобличается как активный
руководитель разгромленной к.-р. организации "Трудовой крестьянской партии"".
Новых доказательств причастности к этой партии представлено не было (были
повторены старые оговоры Вавилова, сделанные Д. В. Домрачевым, Калечицем,
Сизовым, Писаревым, Максимовым, Белицером, Гандельсманом, Кузнецовым,
Тулайковым, А. Б. Александровым. Максимовым, Талановым, Кулешовым и др.) .
Снова на свет была вытащена выдумка Тулайкова, что его втянули во
вредительскую деятельность Вавилов и Бухарин. Все эти домыслы чекисты не раз
уже направляли наверх, призывая власти дать санкцию на арест Вавилова. А вот
действительно новым стало то, что вредительским было названо открытие им
гомологических рядов изменчивости:
"Продвигая враждебные теории (закон гомологических рядов), боролся сам и
давал установки бороться против теории и работ советских ученых, имеющих
решающее значение для сельского хозяйства СССР (теория и работы ЛЫСЕНКО,
работы МИЧУРИНА)".
Дискуссия о генетике
в 1939 году в редакции
партийного журнала
Число публикаций в печати, направленных против Вавилова нарастало. Развязка
могла наступить в любой момент. Одновременно разговоры о необходимости
серьезного и открытого обсуждения проблем генетики не раз возникали на разных
уровнях. Возможно, последним толчком к созыву такого совещания стало письмо в
ЦК ВКП(б) на имя А. А. Жданова группы ведущих ленинградских ученых,
отправленное весной 1939 года. В его подготовке принимали участие Г. Д.
Карпеченко, Г. А. Левитский, М.А. Розанова и молодой научный сотрудник,
аспирант Карпеченко - Д.В. Лебедев (щадя его, составители письма запретили
ему подписываться: "Вам не надо подписывать. Вы аспирант", - сказал
Карпеченко). Под письмом поставили подписи 12 человек, вместе с уже
указанными учеными - И. И. Соколов (университетский цитолог), Ю.И. Полянский
(тогда профессор Института имени Герцена) , Ю. М. Оленов, И. И. Канаев, А. П.
Владимирский, А. И. Зуйтин, М. Е . Лобашев, Б. И. Васильев (трое последних -
доценты ЛГУ) . На шести страницах были изложены мысли, мучившие многих
биологов: было сказано о сложившейся кризисной и просто трагической
обстановке, когда теоретические направления и прежде всего генетика
подвергалась атакам без всяких оснований. Было указано на то, что отказ от
генетики может привести к страшным провалам в практике. Вместе с тем письмо
было составлено в спокойных тонах, хотя вещи были названы своими именами. Оно
было рассмотрено 29 июня 1939 года секретариатом ЦК партии (Жданов, Андреев,
Маленков) и было решено поручить редакции идеологического журнала ЦК ВКП(б)
"Под знаменем марксизма" провести совещание, на котором заслушать ученых,
принять по результатам обсуждения резолюцию и свои предложения представить в
ЦК партии.
Таким образом, самим фактом переноса дискуссии из аудиторий ученых в
редакцию партийного журнала дискуссии был придан чисто политический оттенок.
Забегая вперед, нужно отметить то, чего не знали и не могли знать участники
дискуссии, выступавшие под знаменем генетики, и что, наверняка, было известно
лысенкоистам: перед началом дебатов руководитель совещания, весьма близкий к
Сталину советский философ, не по заслугам проведенный в академики АН СССР
М.Б. Митин, известный своим раболепным отношением к Лысенко, был вызван на
инструктаж в ЦК партии, где получил директиву - поддержать Лысенко и его
сторонников (7 января 1982 года профессор В.П. Эфроимсон уверял меня, что у
него есть точные сведения, что Митина вызывал к себе сам Сталин и лично дал
такую директиву).
Дискуссия началась 7 октября 1939 года и продолжалась неделю - до 14
октября. Все до одного ученые, подписавшие письмо 12-ти, получили на нее
персональные приглашения. Лысенкоисты с первого же дня показали, что им не
страшны никакие враги в мире и вновь объявили (но уже в гораздо более жесткой
форме) генетику лже-наукой, мешающей развитию социалистического сельского
хозяйства. На попытки некоторых из участников дискуссии разделить
представителей биологической науки в СССР на две группы - практиков,
недостаточно хорошо разбирающихся в теории, и теоретиков, не до конца
осознающих запросы практики, был дан ответ:
"...двух спорящих групп нет... Именно нет группы Лысенко, а есть
оторвавшаяся от практической жизни небольшая ОТЖИВАЮЩАЯ группа генетиков,
которая СОВЕРШЕННО СЕБЯ ДИСКРЕДИТИРОВАЛА в практике сельского хозяйства"
(выделено мной - B.C.)
Произнесший этот приговор генетике директор Всесоюзного института
животноводства ВАСХНИЛ В.К. Милованов заявил далее, что "формальная генетика
принесла громадный вред нашему животноводству", а академик Келлер, забывший в
одночасье о своих недавних словах одобрения достижений генетики, утверждал,
что "формальная генетика выхолостила дарвинизм". Последнее рассматривалось
как страшный грех, ибо дарвинизм считали неотторжимой частью коммунистических
доктрин.
Некоторые лица, хорошо разбиравшиеся в сути генетики, пошли на поводу у
лысенкоистов. Так, Б.М. Завадовский продолжал следовать своей линии
"умиротворения" Лысенко:
"Я делаю тот вывод, что формальная генетика, как система, себя опорочила,
формальная генетика, как система, себя не оправдала, и ПОТОМУ ОНА НЕ ИМЕЕТ
ПРАВА НА СУЩЕСТВОВАНИЕ" (выделено мной - B.C.).
СИ. Алиханян, высказавший здравые мысли о роли генетики в современной
науке, в одном вопросе не удержался и поддержал Лысенко. Последний часто
нападал на законы Менделя - первые математически обоснованные законы
генетики, заявляя, что они не могут объяснять биологические закономерности,
так как математика и биология - разные дисциплины. Теперь Алиханян, пытаясь
отмежеваться от критики Лысенко, пошел у него на поводу, сказав, что "...ни
один генетик биологических явлений математическими законами не объясняет".
Совершенно иначе повел себя молодой сотрудник вавиловского института Ю.Я.
Керкис. Он не пожалел времени на проведение серии опытов по так называемой
вегетативной гибридизации - передачи наследуемых признаков в результате
прививок одного растения на другое. Выступление Керкиса, докладывавшего
конкретные результаты, опровергавшие это утверждение Лысенко и Глущенко, было
особенно неприятно Лысенко, и он перебил его, выкрикнув с места: "Помимо
головы, нужны еще руки". Керкис парировал реплику, напомнив собравшимся
курьезное заявление лидера "мичуринцев", которое без сомнения шокировало бы
любого ученого. Он вспомнил слова Лысенко: "... для того, чтобы получить
определенный результат, нужно хотеть получить именно этот результат; если вы
хотите получить определенный результат, вы его получите", а также привел
принцип отбора кадров, выдвинутый Лысенко: "Мне нужны только такие люди,
которые получали бы то, что мне надо". Лысенко ничуть не смутился, ничего
странного и шокирующего в этих своих высказываниях не усмотрел. В стенограмме
совещания читаем: "Лысенко: Правильно сказал.".
С большой речью на совещании выступил Вавилов, полностью отказавшийся от
попыток компромисса с Лысенко ("заимствовать лучшее друг у друга", как он
интеллигентно призывал во время дискуссии 1936 года). Теперь это был другой
человек, до конца разобравшийся в устремлениях Лысенко, стоящий на позициях
науки и готовый их отстаивать в борьбе с ВРАГОМ:
"Мы стоим в советской селекции и генетике перед рядом глубочайших
противоречий, имеющих тенденцию к дальнейшему углублению . ..позиции Лысенко
находятся не только в противоречии с группой советских генетиков, но и со
всей современной биологической наукой... Под названием передовой науки нам
предлагают вернуться, по существу, к воззрениям, которые пережиты наукой,
изжиты, т.е. к воззрениям первой половины или середины XIX века... то, что мы
защищаем, есть результат огромной творческой работы, точных экспериментов,
советской и заграничной практики".
Не менее категоричен был и Лысенко, который не только не желал слышать
какие-либо замечания, но громче, чем раньше, отвергал любую критику:
"Я не признаю менделизм. . . я не считаю формальную менделевско-моргановскую
генетику наукой. Мы, мичуринцы, возражаем... против хлама, лжи в науке,
отбрасываем застывшие, формальные положения менделизма-морганизма", и, не
ограничиваясь оценкой науки генетики, перешел на личности:
"...теперь же Н.И. Вавилов и А.С. Серебровский... мешают объективно
правильно разобраться в сути менделизма, вскрыть ложность, надуманность
учения менделизма-морганизма и прекратить изложение его в вузах как науки
положительной".
Он нашел, как ему казалось, показательный пример того, как Вавилов
обманывает советский народ: остановился на высказываниях Вавилова о том, что
нужно срочно разворачивать в стране работы по применению гибридной кукурузы с
целью повышения урожаев зерна. Чистые линии кукурузы (инцухтированные линии)
при их сочетании попарно развивали у этих двулинейных гибридов (и только в
первом поколении) гораздо более мощные початки, что предоставляло возможность
американским фермерам собирать огромные урожаи. Вавилову, рассказавшему об
этих успехах генетики, в ответ было сказано:
"Менделистам, кивающим на Америку, я хочу сказать следующее... до этого в
течение 10-15-20 лет почти все селекционные станции, работающие с
перекрестно-опыляющимися растениями, по вашим же научным указаниям в огромных
масштабах работали методом инцухта. Где же хотя бы один сорт, выведенный этим
методом? Это забывают менделисты и, в первую очередь, забывает об этом акад.
Н.И. Вавилов".
Циничная подмена одной идеи другой, голословность возражений была очевидна
большинству специалистов: Вавилов говорил о сочетании двух чистых линий с
целью увеличения урожая от первого поколения гибридов, а Лысенко требовал,
чтобы ему показали, какой из этого СОРТ получится! Вавилов приводил точные
цифры огромных площадей, на которых высевают в США. межлинейные гибриды,
показывал динамику урожаев и рост многомиллионной прибыли (сегодня мы знаем,
что уже в середине 1940-х годов прибыль от применения американскими фермерами
гибридной кукурузы окупила с лихвой затраты на "Манхэттенский проект", то
есть создание атомной бомбы), призывал немедленно перенять этот опыт, а
Лысенко упорно твердил, что все разговоры о гибридной кукурузе - обман! И
поскольку он не просто боролся за монопольную власть в биологии и сельском
хозяйстве, но являлся орудием борьбы за монополизм партийной власти во всех
сферах жизни общества, ему удалось победить. Даже просто заниматься инцухт-
методом было запрещено, не говоря уже о промышленном его применении. Лысенко
также обвинил Вавилова в недоброжелательном отношении к наследию Мичурина,
сказал, что Вавилов плохой директор ВИРf a, что ему не удастся проводить
самостоятельную политику как директору.
Как и следовало ожидать, лысенкоистов активно поддержали организаторы
совещания - философы. В заключительном слове Митин так отреагировал на доводы
Вавилова (до этого заявив, что научная истина, конечно, имеет право на
существование, и поэтому вряд ли стоит отрицать законы Менделя и некоторые
другие положения генетики, но эти его слова, вялые и робкие, потонули во
фразах противоположного толка):
"Вот выступал здесь акад. Н.И. Вавилов. Он говорил о мировой генетике. Он
сделал обзор того, что имеет место теперь в этой области. Но что характерно
для этого обзора?... Я бы сказал, чувство преклонения перед толстыми
сборниками, которые он нам здесь показывал, без малейшей попытки анализа
содержания этих сборников. Неужели в этих сборниках, очень толстых, весьма
солидных, напечатанных к тому же на хорошей американской бумаге, выглядящих
так респектабельно, неужели там все правильно, неужели нет ничего в этих
сборниках такого, что требовало бы к себе критического подхода? Простите,
Николай Иванович, за откровенность, но когда мы слушали вас, создавалось
такое впечатление: не желаете вы теоретически поссориться со многими из этих,
так называемых мировых авторитетов, с которыми, может быть, надо подраться,
поссориться!".
Столь же низко оценивал он вклад Серебровского в науку:
"Вы демонстрировали тут выведенную вами нелетающую бабочку. Это очень
хорошо. И эта бабочка, вероятно, имеет практическое значение. Это хорошо. Но,
согласитесь, что за восемь лет это мало, мало для человека, владеющего
арсеналом науки, для человека, который претендует на то, чтобы быть крупным
представителем в данной области науки.
Здесь приводились данные о том, что вам были предоставлены огромные
средства. . . А вы в течение этих лет продолжали старую свою игру в агогии,
логии, гибридагогии и т.д. Вы продолжали заниматься "ученой" дребеденью,
которая ничего общего с наукой не имеет. Вы продолжали барахтаться и блуждать
в теории от одной реакционной ошибки к другой".
Митин напомнил собравшимся, что 8 лет назад Серебровскому уже пришлось
каяться, когда его выступления были расценены как проявление вредного
пменьшевиствующего идеализма". Теперь, утверждая, что теоретические
направления, разрабатываемые не только Серебровским, но и вообще генетиками,
враждебны советской науке, призывая "выкорчевывать эти теории до конца",
Митин под аплодисменты своих коллег произносил партийный приговор науке:
"Нам пора, наконец, развить нашу, советскую генетическую науку до такой
степени, чтобы она возвышалась над уровнем науки западно-европейских стран и
США. так же высоко, как возвышается наш передовой социалистический строй над
странами капитализма".
Другой философ такого же толка - П.Ф. Юдин стремился представить генетику
классово-чуждой наукой, а генетиков как не только ненужных, но и вредных
носителей классово-чуждых взглядов, не способных привиться в советской науке
и советской стране вообще. В соответствии с таким подходом он потребовал:
"НЕОБХОДИМО ИЗЪЯТЬ ПРЕПОДАВАНИЕ ГЕНЕТИКИ ИЗ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ, А В ВУЗЕ
ОСТАВИТЬ ЕЕ ПОСЛЕ ПРЕПОДАВАНИЯ ДАРВИНИЗМА, ЧТОБЫ УЧАЩИЕСЯ МОГЛИ ЗНАТЬ, ЧТО И
ТАКИЕ, МОЛ, ЛЮДИ И УЧЕНИЯ БЫЛИ".
В русле этой идеологии был его совет, обращенный к генетикам:
"Вы можете принести огромную пользу, неизмеримо больше пользы делу
социализма, делу советского народа, если пойдете по правильному пути, если
откажетесь от тех ненужных, устаревших, ненаучных предположений, от того
ХЛАМА И ШЛАКА, КОТОРЫЙ НАКОПИЛСЯ В ВАШЕЙ НАУКЕ" (выделено мной - B.C.) .
Митину и Юдину вторили Э. Кольман, Презент, Шлыков и другие. Таким образом,
совещание в редколлегии журнала "Под знаменем марксизма" вылилось в
идеологическое осуждение генетики как науки, ведущей к вредным последствиям.
Роковым было то, что осуждению подверглись самые крупные специалисты в этой
области. Роковым потому, что информация о совещании, полный текст выступления
Митина, также как итоги этой встречи день за днем появлялись в "Правде"
(урезанная запись совещания с приводившимися от лица редколлегии
комментариями была срочно опубликована в том же году в журнале "Под знаменем
марксизма"). Благодаря этому история с осуждением генетиков на совещании
приобрела большой резонанс, так как воспринималась на местах как директивное
распоряжение партийных органов.
Конфуз Лысенко с
опровержением
законов Менделя
В 1938-1939 годах лысенковская аспирантка Н.И. Ермолаева опубликовала
результаты двух экспериментов, предпринятых с целью доказать, что законы
Менделя - ошибочны. Она скрещивала между собой растения, различавшиеся по
одному четко наследуемому признаку, желая проверить, выполняется ли во втором
поколении гибридов менделевское соотношение: три однотипных формы к одной
отличающейся от них форме (именно такое соотношение "три к одному" должно
было наблюдаться во втором поколении). У Ермолаевой в каждой из гибридных
семей расщепление отличалось от предсказанного Менделем. Поэтому вывод
аспирантки (и её руководителя) свелся к тому, что опыты опровергли "закон
Менделя". Но стоило сложить данные по всем семьям, как отношение оказалось
близким к 3:1 (2,8:1 и 2,7:1, соответственно, в каждом опыте).
Лысенко этот казус стал известен, но он возразил своеобразно тем, кто стал
объяснять ошибку в интерпретации лысенкоистами собственных данных. Он
объявил, что "механическое" складывание данных для разных семей не только
бессмысленно, но и не имеет никакого отношения к биологии. Раз-де внутри
отдельно взятых семей правило не выполняется, то и биологический смысл закона
Менделя теряется.
Вавилов, прочитав статью Ермолаевой, попросил Карпеченко поискать, нет ли в
литературе уже полученных данных по расщеплению внутри больших семей, после
чего Георгий Дмитриевич дал задание своим сотрудникам М.И. Хаджинову, А.Н.
Луткову и Д.В. Лебедеву проделать такую работу. Данные, конечно, нашлись.
Даниил Владимирович Лебедев передал их Н.И. Вавилову, а по ходу дела у него и
Дины Руфимовны Габе родилась идея - проверить соответствие разброса данных в
эксперименте Ермолаевой кривой Гаусса. Если бы такое соответствие имело
место, то оно доказало бы, что вариабельность её данных полностью
укладывается в стохастические закономерности, и, следовательно, её данные не
только можно, а нужно обрабатывать статистически, как и делал Мендель.
Лебедев и Габе сделали грубое сопоставление, а несколько позже в журнале
"Доклады АН СССР" появилась статья академика А.Н. Колмогорова, в которой
крупнейший математик сообщил о таком же анализе ермолаевских данных, правда,
с применением более изящного метода сравнения. По результатам обсчетов данных
Колмогоров вычертил две кривые: идеальную (теоретически ожидаемую) и реальную
(ту, что получилась на основе анализа данных лысенковской аспирантки).
Совпадение кривых было настолько разительным, что можно было даже
предположить подтасовку Ермолаевой её данных с целью найти лучшее
соответствие закону расщепления Менделя. Получив этот результат, Колмогоров
написал статью и назвал её "Об одном новом подтверждении законов Менделя".
Случай этот был не комичным, а анекдотичным. Карпеченко стал объяснять на
лекциях в Ленинградском университете смысл работы Ермолаевой, демонстрировал
две кривые и завершал пояснения фразой: "Как того и требует закон Менделя!".
Лысенко понадобилось полгода, чтобы ответить Колмогорову. Никаких новых
экспериментальных данных за это время его сотрудники не получили, и он
предпочел другой путь. Он решил обратиться к какому-нибудь бойкому партийцу,
чтобы тот дал оценку Колмогоровскому расчету с общепартийной (так сказать,
непробиваемо-идейной) платформы. По его наущению за это взялся партийный
полуфилософ, чешский эмигрант, руководивший раньше Отделом науки МК партии,
Эрност Кольман. Воспользовавшись правом академика представлять статьи для
опубликования в журнале "Доклады АН СССР", Лысенко отправил туда 2 июля 1940
года длинную пропагандистскую по стилю статью Кольмана, к которой
присовокупил свое предисловие.
Кольмановская статья была незамысловата и сводилась к трем моментам. Во-
первых, Колмогоров, конечно, - крупный ученый, но все-таки математик, а не
биолог. Во-вторых, в одной из ранних работ Колмогоров ссылался на то, что он
разделяет взгляды одного немецкого ученого, который, в свою очередь,
разделяет взгляды Э. Маха, которого, в свою очередь, совсем давно обругал
Ленин. А кто же не знает, что раз Ленин обругал, пусть даже давно, то теперь
навсегда все последователи Маха - "наши идейные враги". В-третьих,
Колмогорова настроил против Лысенко Серебровский, которого только что
принудили покаяться в ошибках на дискуссии в журнале "Под знаменем
марксизма", значит, - налицо упорный отказ исправляться! Кольман в этой связи
писал:
"... А.С.Серебровский занялся теперь не исправлением собственных ошибок, в
коих он неоднократно каялся, а мобилизацией сил против дарвинистско-
мичуринскохю направления. В этих целях очевидно акад. А. С. Серебровский
"обратил внимание" на работу Н.И. Ермолаевой академика А.Н. Колмогорова, как
последний сообщает в своей статье".
За всем словесным фасадом Кольман, сам всю жизнь только и занимавшийся
выполнением наказов партии по ошельмовыванию настоящих ученых, скрывал
прозаическое утверждение. Он заявил, что сам факт обращения генетика
Серебровского к математику Колмогорову неприемлем, что вообще обсуждать
данные Лысенко в чужих и своих лабораториях нельзя, иначе это будет расценено
как разнос антисоветских сплетней по углам и весям! Больше ни одного
соображения против фактической стороны статьи Колмогорова Кольман не выставил
и выставить не мог, но партийное осуждение звучало решительно:
"Поскольку же эти теоретические вопросы теснейшим образом связаны с
задачами растениеводства и животноводства, с массовой практикой,
упорствование в ошибках здесь далеко не безобидно".
Надо сказать, такая лексика в журнале "Доклады Академии наук СССР" никогда
раньше и никогда позже не встречалась.
В сопровождавшем статью Кольмана письме, также опубликованном в этом номере
журнала, "колхозный академик" делал вид, будто он и не знает, что закон
Менделя имеет статистический характер, что даже и не слышал, как надо изучать
количественные закономерности наследования отдельных признаков, что не
слыхал, как, анализируя поведение индивидуальных генов, ученые абстрагируются
от других признаков, чтобы изучать лишь данный ген. В согласии с такой
тактикой он писал:
"Академику Колмогорову, действительно, может казаться, что все растения от
различных пар гетерозиготных родителей типа Аа совершенно одинаковы.
Мы же, биологи, знаем, что не может быть в природе двух растений, у которых
были бы совершенно одинаковые наследственные свойства".
Уже в этом письме сорокового года Лысенко открыто высказался по вопросу,
ставшему для него очень важным в середине пятидесятых годов, - отверганию
роли математики (а позже физики и химии) в познании биологических
закономерностей:
"Мы, биологи, не желаем подчиняться слепой случайности (хотя бы
математически и допускаемой) и утверждаем, что биологические закономерности
нельзя подменять математическими формулами и кривыми".
Последняя встреча
Вавилова со Сталиным
По свидетельству Ефрема Сергеевича Якушевского, много лет работавшего в
ВИР'е и близкого знакомого Вавилова, через месяц после окончания совещания в
редакции журнала "Под знаменем марксизма" Вавилова вызвали к Сталину. Это был
последний визит ученого к вождю. Якушевский работал в это время на Кубанской
селекционно-опытной станции в Краснодаре, приехал оттуда 28 ноября 1939 года
в Москву и застал Вавилова в состоянии тяжкого смятения духа. Якушевский
записал со слов Николая Ивановича подробности его встречи со Сталиным,
состоявшейся 20 ноября.
Когда Вавилов после двухчасового ожидания в приемной был допущен в кабинет
Сталина в 12 часов ночи, партийный вождь ходил по комнате, опустив глаза и
зажав в руке трубку с дымящимся табаком. На приветствие он не ответил, в
сторону Вавилова даже не оглянулся. Подождав немного и понимая, что
бесцельное стояние на месте всё равно ни к чему хорошему не приведет, Николай
Иванович начал докладывать о работе своего института. Сталин молчал и по-
прежнему метался из угла в угол, словно тигр в клетке. Когда прошло минут
пять, Сталин подошел к своему столу, сел и без всяких вводных фраз, прерывая
Вавилова на полуслове, изрек:
Ну, что, гражданин Вавилов, так и будете заниматься цветочками,
лепесточками, василечками и другими финтифлюшками и прочей ерундой? А кто
будет заниматься повышением урожайности полей?
Вавилов попытался еще что-то рассказать, изложить свою позицию относительно
роли науки, в том числе науки о цветочках для создания прочного задела в
сельском хозяйстве, а, значит, через это - и для продуктивности полей.
Сталин недолго послушал и обрубил:
- У вас всё, гражданин Вавилов? Идите. Вы свободны.
Можно себе представить, каким было душевное состояние Вавилова, когда он
покинул Кремль, выйдя из кабинета диктатора.
Конечно, как руководитель государства, сельское хозяйство которого
пребывало в упадке, Сталин мог гореть жгучим желанием немедленно получить от
ученых, особенно тех, на работу которых государство потратило огромные суммы,
действенное средство немедленного спасения от голода. Тем более, что деньги
давали под обещания создать сказочно плодоносные сорта, ввести в практику
новые культуры, преобразовать природу в соответствии с заказом людей,
вознамерившихся превратить отсталую Российскую империю в расчудесное
социалистическое государство. Если бы не жестокость Сталина, не ожидание
каждым, что с ним расправятся как с преступником, то можно было даже
признать, что и вопросы и тон Сталина были в какой-то степени оправданными.
Ведь сравнение между одним ученым и другим, как бы ни хотел этого избежать
Вавилов и его коллеги, не могло не происходить. Но в том-то и дело, что один
из визитеров вождя исступленно врал ему о своих практических успехах, а
другой был честен и не мог обещать ни журавля, ни синицу в небе. Их у него не
было и в ближайшем будущем не предвиделось. Мудрый лидер наверняка бы принял
во внимание то, что выйдет из обещаний одного и другого ученого завтра, каков
потенциал и какова глубина научного поиска обоих. Он бы обязательно учёл, что
вировцы уже передали селекционерам не одну тысячу привезенных из-за границы
сортов и линий ценных для сельского хозяйства культур, что при использовании
именно этого исходного материала селекционеры в СССР уже вывели сорта,
занимавшие 15 миллионов гектаров. Вождь должен был прислушаться к этой цифре
(все-таки посевная площадь пшеницы во всей Европе!) и должен был согласиться
с тем, что без вировских линий никто из селекционеров в СССР уже обойтись не
мог. Институт Вавилова стал настоящим банком сортов и линий мирового
масштаба. На этих линиях всё - и селекция, и семеноводство, и
растениеводство, то есть хлеб народный - и покоилось!
Другой неоценимый вклад вировцев заключался в том, что по всем четырем
сотням культур, выращиваемым на территории СССР, именно ВИР контролировал
соответствие качеств сортов их исходным характеристикам. Без этого контроля
удержать растениеводство от падения производительности было невозможно.
Халтура и "авось" так вошли в натуру людей, особенно в условиях колхозов, где
председателям хотелось только одного: отчитаться за сборы хоть чего-то, а там
и душа не боли! - что глаз и глаз нужен был повсюду.
"Поэтому в нашей стране ежегодно десятки тысяч апробантов оценивают
состояние полей, посевов и насаждений плодовых культур и учитывают, какие
посевы являются ценными, какие - малоценными. Подготовка апробации,
позволяющей отличать сорта малоценные от ценных, является одной из наших
практических задач", - говорил Вавилов в 1939 году.
Кроме того, ВИР занимался колоссальной научно-методической и издательской
деятельностью, именно там готовили рукописи и выпускали многотомные
энциклопедического плана руководства "Теоретические основы селекции растений"
(три тома), "Культурная флора СССР" (пять томов вышло, еще 17 томов
находились в стадии подготовки), руководства по пшеницам, ржи, овсам, льну,
овощным и плодовым культурам, по методам апробации, семеноводству, по
генетике и другим дисциплинам. Эту сторону могли недооценивать только люди
некультурные, но ведь для страны, провозгласившей, что она выйдет в число
передовых стран мира, эта деятельность была важнее многого другого. Ну,
правда, Лысенко сам читать не любил и других грамотеев не ценил, но Сталин-то
не мох1 таких точек зрения придерживаться.
Да и разве не Вавилов всё время информировал Сталина и его наркомов о том,
каких успехов достигли западные страны с помощью отвергаемых неучами наук,
успехов практических, экономических - а, значит, и политических! Как не
повториться, что с помощью генетики, используя именно те чистые линии,
которые Лысенко объявил вредными, американцы смогли догадаться, как получать
гибридную кукурузу и стали зарабатывать каждый год миллиарды долларов! А ведь
впервые идея использования инцухта и гетерозиса пришла в голову ученику
Вавилова Михаилу Ивановичу Хаджинову до американцев! Вавилов устал повторять
в докладных записках наркому Бенедиктову значение этого метода, но слушать
его не хотели, продолжали верить Лысенко, обещавшему синицу в небе поймать и
на завтрак поджаренной подать! Что могло случиться бы с СССР, с его
экономикой и даже политической системой, если бы ученых не давили, а слушали,
если бы дали расцветать талантам, а не врунам, демагогам, приспособленцам и
лакеям с рабской психологией? Мудрость вождя была бы в этом, а не в создании
на бескрайних просторах Сибири, Севера и Юга лагерей и зон! В тот год Россия
еще имела силы, чтобы наравне с Западом включиться в настоящую гонку, которая
началась в мире в области практического использования генетики. Были еще и
ученые, и лаборатории, и масса толковой молодежи. Понравившийся Сталину в
1935 году Лысенко уже много раз себя дискредитировал, и Первый Секретарь, и
Политбюро в целом должны были порвать этот круг взаимообольщения и
политиканства, должны были услышать Вавилова, а не унижать его. Но
идеологические препоны застилали глаза и вождю и его свите. Как уже было
сказано, они ждали, чтобы их обманывали лысенки, но сохраняли бы нетронутыми
идеологические фантомы веры в коммунистические выдумки.
Не могла не напугать Вавилова прощальная фраза Сталина, в которой обращение
"товарищ" было уже заменено словечком из лексикона энкаведешников, именно так
обращавшихся к заключенным - "гражданин". Наверняка за этим словом Вавилов не
мох1 не слышать лязгания затворов тюрьмы, в которую у него теперь был высокий
шанс попасть.
И все-таки до последней минуты он старался сохранить силу духа,
работоспособность (хотя уже сдало его некогда железное здоровье) и вселить
бодрость в предчувствующих близкий конец друзей и коллег. Можно судить об
этом на основании письма Николая Ивановича, отправленного Константину
Ивановичу Пангало, сосланному еще в 1932 году в Карагандинскую область:
"Как всегда в жизни, здесь действуют два начала - созидательное и
разрушающее, и всегда они будут действовать, пока будет мир существовать!
Никаких сугубо угрожающих обстоятельств нет, и работайте спокойно, оформляя
работы возможно скорее.
Свою функцию, как комплексного растениеводческого учреждения, мы будем
вести неизменно, не взирая ни на какие препоны.
Привет!
Ваш Н.И. Вавилов".
Лысенко тем временем публиковал статьи против Вавилова, параллельно внедрял
в руководимые Вавиловым институты в Ленинграде и Москве своих людей
(административно он имел для этого много возможностей).
В своих обращениях в Правительство Вавилов перестал щадить Лысенко,
полностью отошел от примирительного тона в выступлениях. Он открыто и жестко
осуждал действия Лысенко, смело вскрывал ошибки "мичуринцев", вел себя как
настоящий герой науки. Так, в начале 1940 года он писал Наркому земледелия
СССР Бенедиктову (наверняка, вызывая этим дополнительный взрыв ярости
Лысенко, который, конечно, был в курсе такой переписки):
"Высокое административное положение Т.Д. Лысенко, его нетерпимость, малая
культурность приводят к своеобразному внедрению его, для подавляющего
большинства знающих эту область, весьма сомнительный идей, близких к уже
изжитым наукой (ламаркизм). Пользуясь своим положением, т. Лысенко фактически
начал расправу с своими идейными противниками".
Выступая 15 и 17 марта 1939 года на выездной сессии Ленинградского
областного бюро секции научных работников, Николай Иванович произнес слова,
ставшие для него пророческими:
"Пойдем на костер, будем гореть, но от своих убеждений не откажемся. Говорю
вам со всей откровенностью, что верил, верю и настаиваю на том, что считаю
правильным, и не только верю, потому что вера в науке - чепуха, но говорю о
том, что знаю на основании огромного опыта. Это - факт, и от него отойти так
просто, как хотелось бы и занимающим высокий пост, нельзя...
Говорю вам по долгу гражданина и научного работника, который обязан
говорить об этом со всей откровенностью: положение таково, что какую бы вы не
взяли иностранную книжку, все они идут поперек учения Одесского института.
Значит, эти книжки сжигать прикажете? Не пойдем на это".
Конечно, лысенковцы и чекисты не могли пройти мимо такого вопиющего вызова,
брошенного Вавиловым. В мае начальник 3 отдела Главного Экономического
Управления НКВД старший лейтенант госбезопасности Рузин направил начальству
"СПРАВКУ на ВАВИЛОВА Николая Ивановича" на 18 страницах машинописного текста,
повторявшую многолетние наветы сотрудников Вавилова и других арестованных
(так опять была повторен длиннейший оговор Вавилова Писаревым, перечислявшим,
где, с кем и когда Вавилов установил связи в стране, с называнием имен
шестидесяти двух биологов по всей стране), а заканчивалась справка
утверждением, что Вавилов вредил своей стране тем, что "боролся сам и давал
установки бороться против теорий и работ ЛЫСЕНКО, ЦИЦИНА и МИЧУРИНА, имеющих
решающее значение для с/хозяйства СССР". В качестве доказательства
вредительских устремлений Вавилова были приведены в вольной интерпретации его
слова. Теперь они звучали так: " . . . на костер пойдем за наши взгляды и никому
наших позиций не уступим".
Сейчас, спустя полвека, трудно сказать, что чувствовал в те дни Николай
Иванович, был ли он морально приуготовлен к страшному концу. Реалии тех дней
не могли оставаться им незамеченными, день ото дня всё большее число ярких
представителей интеллигенции и других слоев общества оказывалось жертвами
страшной машины коммунистических репрессий. Слепой бы это узрел. Наверно, всё
чаще приходил к тяжелым размышлениям и Вавилов, несмотря на весь его
оптимизм. Наверно, всё отчетливее он понимал, откуда ждать беды.
Я уже несколько раз приводил отрывки из воспоминаний соратников, друзей и
современников Вавилова, прозвучавших 27 января 1983 года на заседании,
посвященном памяти Николая Ивановича, заседании, организованном Всесоюзным
обществом генетиков и селекционеров, носящем его имя. Были в этих
воспоминаниях и намеки на то, что ощущал Вавилов незадолго до своего ареста.
Вот как говорила Александра Алексеевна Прокофьева-Бельговская:
"Он относился к идеям Лысенко с большим интересом. Так было до конца 1936
года. Он нас все время настраивал на один тон: наши оппоненты недостаточно
образованны, мы должны помочь им... Нас поражало удивительно благожелательное
отношение Николая Ивановича. До последней минуты он верил в честность. "Они
чего-то недопонимают", - часто повторял он нам...
Но затем наступили тяжелые годы. Николай Иванович начал терять свою
жизнерадостность, жизнелюбивость.., хотя еще все-таки надеялся, что все
изменится к лучшему, что истина победит. Помню, как он напомнил мне слова
Дарвина: "Велика сила упорного извращения истины, но, по счастью, действие
этой силы непродолжительно". Сегодня мы можем сказать, что действие длилось
25 лет, а последействие мы ощущаем до сих пор...
Весной 1940 года состоялась наша последняя встреча. Я сидела поздно вечером
в лаборатории за микроскопом. Верхний свет был потушен, в комнате было тихо,
царил полумрак. Вдруг дверь отворилась, и вошел Николай Иванович. Я его
никогда таким не видела. Весь как обмякший, уставший, он тяжело сел в кресло
и долго, долго сидел молча, не снимая плаща и шляпы, прислонив к креслу
палку, на которую опирался. Я потихоньку встала, согрела чайник, заварила чай
и так же безмолвно подвинула Николаю Ивановичу стакан. Он выпил чай и опять
долго сидел молча. Какая-то мука читалась на его лице...
Наконец, он встал, пошел к двери и уже в дверях, обернувшись, сказал мне
словами Шекспира: "Офелия, нет правды на земле..."
Это был тот вечер, когда у него, как я узнала после, была встреча с
Молотовым. Ему, наконец-то, все стало, видимо, ясно".
Сын близкого друга Вавилова - Игорь Константинович Фортунатов также
вспоминал свои последние встречи и разговоры с Николаем Ивановичем, и
примерно та же характеристика душевного состояния Вавилова проглядывала в его
словах. В мае 1940 рода он несколько часов гулял с Вавиловым по городу.
Николаю Ивановичу не хотелось возвращаться в свой маленький кабинетик в
здании Президиума ВАСХНИЛ в Большом Харитоньевском переулке. Он жаловался на
то, что "бюрократия" его заедает. По словам Фортунатова, Николай Иванович
сетовал, что некорда крепчайшее здоровье, которым он славился, начало
сдавать:
" ... У меня сильно болят суставы - уже года два, да и сердце сдает... Не
могу лечиться, времени на докторов не хватает, да и не к чему. Мне пора жизнь
кончать. Я многое в жизни перевернул и довольно ...".
Но как бы временами ни был Николай Иванович подавлен, в тяжелые минуты он
находил силы, чтобы противостоять Лысенко. Летом 1940 года он подписал
подготовленное М.И. Хаджиновым и И.В. Кожуховым обращение в ЦК партии (копии
были посланы в Наркомзем Союза - наркому И.А. Бенедиктову и замнаркома B.C.
Чуенкову), в котором еще раз ученые писали руководителям страны об ошибке
Лысенко, наложившего запрет на возделывание в СССР гибридной кукурузы,
выведенной на основе инцухт-линий. Они обращали внимание на то, что США.
только в 1938 году получили прибавку урожая кукурузы от использования
гибридов инцухт-линий, равную 100 млн. пудов. Они писали, что в условиях
планового хозяйства СССР прибавки могли быть еще больше, если бы не гонение
Лысенко на работы с чистолинейными гибридами и прямой обман советской
общественности ссылками на якобы явную бесперспективность этого метода.
"Кому и для чего нужно такого рода одурачивание - понять трудно и объяснить
это можно только неведением и каким-то фанатизмом. Особенно стараются в этом
отношении люди, сами не работающие и технически не знающие этого дела, вроде
И. И. Презента, который с апломбом поучает студентов о том, чего не знает сам
редактор журнала "Яровизация [т.е. Лысенко - B.C.].
К сожалению, в унисон этой нездоровой тенденции, в угоду модному течению
наблюдается и у специалистов охота смазывать факты (например, Б.П. Соколов,
селекционер Днепропетровской станции)...
. . .Мы считаем своим долгом указать Вам на недопустимость таких искажений
представления о мировой практике с кукурузой. Русская наука в прошлом и
советская наука должна максимально использовать все ценное из зарубежного
опыта... а не подгонять и не извращать факты в ущерб делу, с единственной
целью - попасть в унисон мнению некоторых хотя и авторитетных, но не во всем
компетентных товарищей".
Одним из результатов совещания в редакции журнала "Под знаменем марксизма"
стало выставленное Вавилову требование подготовить многоплановое руководство,
в котором бы с марксистских позиций, критически были рассмотрены итоги
развития генетики. Поручение предусматривало, что советские ученые выступят с
критикой западных идеологических и фактических ошибок генетики. Дважды план
будущего издания, озаглавленного "Критический пересмотр основ генетики", и
ход работ над сборником рассматривали на заседаниях Президиума АН СССР (22
марта и 15 июня 1940 рода), и оба раза Вавилов испытывал огромные трудности в
противостоянии нападкам политиканов, требовавших от него пересмотреть и
отвергнуть кардинальные положения науки, заменив их соответствовавшими
советскому духу верованиями лысенковского типа (не надо забывать, что с 1939
года в Президиуме АН СССР заседали в качестве членов Лысенко и Вышинский).
Вавилов, как мог сопротивлялся, в частности, К.О. Россиянов приводит
обнаруженные им в архиве АН СССР слова Вавилова, сказанные на одном из таких
обсуждений: "нужно просто сжечь всю мировую литературу на большом участке
биологии, при этом наиболее связанном с практикой". Но так или иначе, в
последние два года жизни на свободе Вавилов отдал подготовке сборника много
сил и нервов. Сборник составляли тщательно, скрупулезно собирая всё новое,
что было накоплено мировой наукой к тому времени. Это по мысли Вавилова
должно было дать серьезный ответ генетиков на все нападки, предпринятые на
совещании в редакции журнала "Под знаменем марксизма". В сборнике была
большая статья самого Вавилова (она опубликована в пятом томе его собрания
сочинений), статьи М.С. Навашина и А.А. Прокофьевой-Бельговской "Роль ядра в
наследственности и хромосомная теория", В. Л. Рыжкова "Роль цитоплазмы в
наследственности", М.И. Камшилова "Наследственность и развитие", Х.Ф. Кушнера
"Модификационная изменчивость и ее роль в эволюции и селекции", М.Л.
Бельговского "Проблема гена", Н.П. Дубинина "Дарвинизм и генетика" и его же
"Наследственность и изменчивость в трудах И. В. Мичурина", В. В. Хвостовой
"Современное состояние учения о вегетативной гибридизации". Выход такого
сборника в свет мог серьезно поколебать мнение о правоте лысенкоизма и выбить
аргументы из рук тех, кто критиковал генетику с позиций догматизма.
Немудрено, что против выхода сборника были использованы все силы.
На заседании Президиума АН СССР в 1940 году П.Ф. Юдин, Ем. Ярославский,
Б. А. Келлер раскритиковали и план и направленность сборника. Они ждали, что
генетики "разоружатся", признают свои ошибки и перейдут на платформу
марксизма-ленинизма-сталинизма. Расстроенный Вавилов по окончании заседания
позвонил одному из участников группы по подготовке сборника и, рассказав об
очередных нападках людей, ничего в этом не понимавших, но бравшихся судить и
осуждать, закончил строками из Владимира Соловьева:
"На небесах горят
паникадила,
А снизу - тьма".
Выход в свет сборника затормозился, но работу над ним не прекращали до
самого ареста Вавилова. Уже после того, как Вавилов оказался в заточении, 1
октября 1940 года, П.Ф. Юдин направил Президенту Академии наук СССР В. Л.
Комарову и вице-президенту АН СССР О.Ю. Шмидту отзыв на сборник с резкими
возражениями против его публикации. Генетиков Юдин называл "представителями
антимарксистской идеологии", писал, что в сборнике "всячески принижается
значение Мичурина, его путь развития рисуется как путь сплошных ошибок
ограниченного эмпирика, а вегетативная гибридизация, которая везде берется в
иронические кавычки... вовсе отрицается".
Юдин отмечал, что "ради всяческого восхваления... охвостья формальной
генетики, подвизающегося у нас, проф. Дубинин идет на жертву - он критикует
наиболее дискредитировавших себя деятелей этого направления, как то Кольцова
и Серебровского".
Заключение партийного философа гласило:
"Представленные статьи, взятые в целом, вовсе не учитывают результаты
дискуссии по генетике и селекции, проведенной редакцией журнала "Под знаменем
марксизма", вовсе не направлены на пересмотр основных положений формальной
генетики и не исходят из учения Дарвина-Мичурина, как это требовал Президиум
АН СССР".
Второе правило
монополизма
Для человека, подобного Трофиму Лысенко, задача выдвижения, захвата
правдами, а больше - неправдами, главенствующих позиций в управлении наукой
была важной, но отнюдь не единственной. Прорвавшись к власти, такие люди
жаждали удержать ее любой ценой... и закономерно превращались в монополистов,
начинали подавлять своих явных и потенциальных оппонентов, обеспечивать
лидерство без конкуренции.
Монополизм в науке немыслим без того, чтобы лицо, захватившее власть, не
пыталось бы вытеснить конкурентов - идейных противников, пусть даже
добившихся важных результатов ученых. Это правило в полной мере воспринял и
Лысенко. Пороча более преуспевающих коллег, устраняя их, он насаждал на
освободившиеся места своих ставленников - послушных, даже безропотных,
лишенных глубоких профессиональных знаний, творческого огня, изобретательской
жилки. Лысенко учредил систему слежки за всеми и каждым (например, его
секретарь вела картотеку на всех сколько-нибудь известных биологов), чтобы
вовремя распознать тех, кто попытался бы сбросить с себя ярмо диктатуры и
занять "неотведенное ему" место.
А поскольку главный монополист представлял собой (и не мох1 не представлять)
личность серую, посредственную, то, естественно, получалось, что его
ставленники являли собой поголовно скопище унылых, еще более посредственных
личностей, сильных, как правило, лишь корпоративностью и характеризующихся
непомерной амбициозностью.
Такой была группа (или мафия) Лысенко. Нужно еще раз подчеркнуть, что она
сформировалась не на пустом месте, а была продуктом социальной системы.
Система воспроизвела себя в научной области. Лысенко всегда имел перед собой
показательный пример в лице Сталина, вытеснившего всех деятелей партии и
заменившего их убогими и злобными фантомами, безоговорочно следовавшими всем
его указаниям. Известный в ленинском окружении своей посредственностью,
необразованностью и низкой культурой Сталин был силен в другом: из своего
уголовного юношества он вынес строгое следование правилам бандитского мира -
распределение ролей, взаимозависимость (то есть круговая порука) и
беспрекословное подчинение главарю. Интеллигенты и полуинтеллигенты,
вращавшиеся в партийных верхах до прихода Сталина к власти, не имели ни этого
опыта предшествовавшей уголовной жизни, ни умения или желания делить друг с
другом роли и были просто сметены с арены сталинской "гвардией", быстро
упрочавшей свое положение.
Механизм устранения конкурентов Лысенко также заимствовал у Сталина,
который использовал созданную Лениным и поставленную последним над всеми
другими органами репрессивную систему в виде Военно-революционных Комитетов
(ВРК), преобразованных в ВЧК (а затем в ГПУ, ОГПУ, НКВД, НКГБ, опять в НКВД и
позже в КГБ, МТБ, снова в КГБ) . Сталинские уроки ошельмовывания оппонентов,
приписывания им выдуманных грехов, подлавливания на неосторожном слове или
незначительном поступке, осуждения и уничтожения воспринимались такими людьми
как Лысенко в качестве руководства к действию.
Рожденная борьбой за власть система моральных (вернее, аморальных)
критериев расшатала все представления о порядочности, добрых отношениях между
людьми, то есть разрушила веками утверждавшуюся мораль. Борьба с религиозными
установлениями, официальная "отмена религии" сняла у многих (в особенности у
морально слабых людей) страх перед неотвратимостью ответа перед Богом за свои
прегрешения - явные и тайные, а разбуженная революцией активность масс
открыла ворота на верхи для тех, кто в иных условиях не мог рассчитывать даже
на отдаленное подобие успеха в жизни.
Эта аморальная активность была нужна руководству страны для того, чтобы
перетряхнуть все слои русского общества, сместить отовсюду - на всех уровнях
- людей творческих, честных, порядочных, заменив их людьми с противоположными
свойствами, но зато управляемыми, послушными. Такие люди с показным
удовольствием выполняли любой приказ, одобряли любые действия властей, кого
требовалось - клеймили, кого надо - награждали овациями, а потом спокойно
могли проделать то же самое в обратной последовательности.
Тем самым советское общество было подготовлено к восторженной встрече новых
монополистов - рангом пониже, чем Сталин, таких как Молотов, Маленков, Хрущев
или Каганович, но одобренных ими лично и выставленных на роли лидеров в
других (непартийных) областях жизни, включая науку. Теперь уж от них самих
зависело то, каким образом заявить о себе.
Т.Д. Лысенко был хорошим оратором.
Гениальность Лысенко в том и состояла, что, не имея никаких достоинств в
качестве квалифицированного ученого, он быстро осознал свои потенции для
другой роли - претендента на монополию в своей области науки.
С первой задачей он блестяще справился: его обещания были масштабными,
действия - активными, роль народного самородка он разыграл лучшим образом,
многих крупных ученых "обольстил" (хотя, наверняка, большинство из них просто
пошло на компромисс с совестью) и в академики с их помощью попал. Интерес
партийных и советских руководителей самых высоких рангов он возбудил,
поддержку в народе организовал и даже личное, и притом горячее, одобрение
самого Сталина снискал. Так что первый экзамен он сдал на отлично и был
вознагражден: реальная власть в биологии и агрономии начала сосредоточиваться
в его руках.
Теперь наступило время для того, чтобы воплотить в жизнь второе правило
монополистов - убрать с дороги всех потенциальных конкурентов, всех, кто был
умнее, образованнее, пользовался уважением. Немалую роль играли при
выполнении этой задачи и личные качества самого Лысенко - человека
завистливого и нетерпимого. Для расправы были хороши все средства - явные,
открытые для всеобщего обзора (обвинения конкурентов в ошибках, заблуждениях,
а если представится случай, и во вредительской деятельности), и тайные
(доносы, фабрикация слухов, натравливание своих подручных).
В случае победы достигался не только эффект собственного возвеличивания в
глазах публики (дескать, раз победил - то сильнее), но и делалось
предупреждение всем возможным претендентам на ту же позицию (смотрите, мол,
что случилось с другими противниками, не дерзайте со мной бороться, вставать
мне поперек пути, - смету, растопчу, уничтожу).
Это и была вторая задача, второй экзамен, который Лысенко должен был
выдержать. И он его выдержал.
ГЛАВА XI.
ГИБЕЛЬ ВАВИЛОВА,
КАЗНЬ ЕГО СОРАТНИКОВ
"Известно, нет событий без следа:
Прошедшее, прискорбно или мило,
Ни личностям доселе никогда,
Ни нациям с рук даром не сходило!"
А.К.Толстой. Портрет.
"Мы часто на страницах прессы негодуем, когда
где-нибудь обнаруживается спрятавшийся от
расплаты какой-нибудь фюрер СС, - и это
справедливо. Допустим, что процессов над
отечественными эсэсовцами из ГУЛАГа и МВД из-
за того, что может вскрыться, проводить не
хотят. Но расстрелять Лысенко и Презента
следовало бы. Потеряв в застенках 10 000 000
жизней своих соотечественников, страна могла
бы позволить себе добавить к ним еще двух
негодяев, не нашедших в себе мужества
покончить с собой."
Г. Озеров (Л.Л. Кербер).
Арест Вавилова
31 марта 1940 года война СССР с Финляндией завершилась, СССР присоединил к
себе часть финской территории, и для оценки ботанико-географического
состояния земель и выработки предложений по их освоению туда была направлена
экспедиция Наркомзема, составленная из лысенкоистов. Комиссия завершила
работу быстро, но скоро выяснилось, что ее предложения безответственны.
Поэтому, когда в конце июля СССР захватил Закарпатскую Украину, Нарком
земледелия Бенедиктов решил направить в этот район экспедицию во главе с
Вавиловым.
Можно представить себе, как это обеспокоило Лысенко. Если бы экспедиция
Вавилова успешно справилась с заданием, это неминуемо ударило бы рикошетом по
Лысенко, чья команда только что провалила сходное задание.
К этому времени и личные отнрошения с Вавиловым перешли в открытую вражду.
Оба уже не могли сдерживать друг друга при встречах. По свидетельству мужа
сотрудницы Ботанического института АН СССР Ольги Александровны Семихатовой,
художника-оформителя, работавшего в мае 1940 рода в одном из павильонов
Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, Лысенко столкнулся там с Вавиловым.
Оба приехали посмотреть свои стенды перед открытием выставки для публики, и
между ними начались пререкания, перешедшие в яростный спор. Вавилов
распалился и начал громко, так что слышали все окружавшие, высказывать
Трофиму Денисовичу всё что накопилось на душе. Лысенко все обвинения отрицал
и тоже повышал голос. В какой-то момент здоровяк Вавилов ухватил Лысенко за
лацканы пиджака, подтянул к себе и этим здорово напугал сухопарого и менее
сильного Лысенко.
- Не троньте меня! Вы не имеете права. Я депутат Верховного Совета СССР.
Это вам плохо кончится! - хрипел униженный "новатор".
Возможно, это был не последний случай, когда Вавилов в лицо и в гневной
форме высказал Лысенко всё, что о нем думал. Известный цитолог профессор
Лидия Петровна Бреславец за два-три дня перед отъездом экспедиции Вавилова во
Львов оказалась в приемной Лысенко в здании Президиума ВАСХНИЛ в
Харитоньевском переулке, когда Вавилов был у Лысенко. Вавилов вышел из
кабинета красный и проговорил, что заявил президенту: "Из-за вашей
деятельности нашу страну обогнали по многим вопросам на западе". Столь
откровенный разговор мох1 также добавить злости Лысенко, ведь обвинение в
грехах, приведших к отставанию всей страны, было не шуточным, вряд ли можно
было сильнее озаботить человека и даже напугать его. А страх - самое
долхюзапоминающееся чувство.
Случай для отмщения мох1 представиться во время очередной встречи начальства
в Кремле. Из газетных сообщений мы можем до известной степени восстановить
события тех дней. 1 августа в Кремле открылась сессия Верховного Совета СССР,
продолжавшаяся до 7 августа. Фотографии членов руководства партии и
правительства и восседающего на верхней трибуне - над ними - Лысенко
появились в газетах и первого и второго августа. Сессия одобрила включение в
состав Советского Союза прибалтийских государств и Закарпатской Украины,
Молотов выступил с докладом о внешней политике Советского Союза. Известно,
что именно на таких встречах многие вопросы обсуждаются и предрешаются теми,
кто не хочет делать что-то открыто. Как бы невзначай, несколькими фразами,
можно обменяться мыслями и наболевшими вопросами с руководителями, и сделать
это вне глаз и ушей секретарей, помощников и других возможных соглядатаев и
прослушивателей телефонов. Во время сессии у Лысенко было много возможностей
обсудить щекотливые вопросы с высшими руководителями, не привлекая к себе
особенного внимания. Не здесь ли и была решена судьба Вавилова и переломлено
сопротивление тех, кто еще мешал его аресту? Наверняка, последние стычки с
Вавиловым подлили масла в огонь его давней неприязни к бывшему благодетелю.
В последних числах июля экспедиция Вавилова покинула Москву. Сообщение об
этом появилось в "Ленинградской правде", но, как водится, для отвода глаз
маршрут экспедиции был указан неправильно. Вавилов и его коллеги успели
приехать во Львов и сразу же на машинах отправились в Закарпатье. В тот же
день, 6 августа, за ними неожиданно примчался "газик" с незнакомыми людьми,
одетыми в штатское. Вавилова, как они объяснили, срочно затребовали в Москву.
Рядом с Николаем Ивановичем были Вадим Степанович Лехнович и Фатих Хафизович
Бахтеев, которые сначала не сообразили, что это за машина и что это за люди.
Мало ли за какой надобностью Вавилова вдруг затребовали срочно в Москву. Но в
суматохе агенты НКВД забыли захватить личные вещи Николая Ивановича и
пришлось присылать за ними (столь же срочно) еще раз машину. Люди в штатском
привезли Лехновичу записку от Вавилова, собственноручно им написанную:
"Дорогой Вадим Степанович.
В виду моего срочного вызова в Москву выдайте все мои вещи подателю сего.
6/8/40 23 часа 15 минут
Н. Вавилов".
Прочтя записку и увидев, как разговаривают и как ведут себя приезжие,
Лехнович и Бахтеев поняли, с кем они имеют дело и куда увезли их учителя.
Интересная деталь выявилась несколькими десятилетиями спустя: в письме
ректору Горьковского сельскохозяйственного института А. В. Галкину старший
помощник прокурора Горьковской области по надзору за следствием в органах
госбезопасности, советник юстиции В. А. Колчин, отвечавший на запрос
относительно судьбы профессора института Е.К. Эмме, арестованной в 1941 году,
сообщил, что "накануне ареста академика Вавилова, Эмме отказалась написать на
него клеветническое письмо". Значит, и вдали от Москвы, чекисты набирали
компромат на академика.
Конечно, проще было арестовать Вавилова в Москве, но кому дано знать, что
считают для себя более простым руководители НКВД?
В судьбе Вавилова, как он правильно писал в письме к Пангало, принимали
участие противоборствующие силы. Естественно, об аресте Вавилова вдали от
людских глаз, в горах, НКВД в известность никого не ставил. И в Москве - в
Наркомате земледелия, и в Ленинграде было всем известно, что Вавилов уехал с
важным заданием. Поэтому было подписано решение о награждении Вавилова
Большой Золотой медалью ВСХВ, которая котировалась достаточно высоко.
Конечно, награждение Вавилова, труд которого на протяжении многих лет не
поощрялся даже самой скромной почетной грамотой, было встречено вировцами с
радостью. И самое поразительное: сообщение об этом решении Главного
Выставочного Комитета ВСХВ появилось в "Ленинградской правде" 27 августа 1940
года. В сообщении говорилось, что "Н.И. Вавилов, РАБОТАЮЩИЙ во Всесоюзном
институте растениеводства", награжден не только медалью, но и премией в
размере 3000 рублей. Эта заметка породила много радостных надежд у
сотрудников Вавилова.
О том, что Лысенко не скрывал своего удовлетворения, говорит, например,
сцена, описанная в воспоминаниях Глущенко, работавшего с 1939 года в
вавиловском Институте генетики в Москве и имевшего, по его словам, хорошие
отношения с Николаем Ивановичем. Как-то в августе 1940 года он находился на
томатном участке и следил за сбором урожая (участок находился на месте
нынешнего универмага "Москва" на Ленинском проспекте), как вдруг подъехала
машина, и из нее вышел Лысенко.
- Где твой директор? - обратился он к Глущенко с вопросом.
- Откуда я могу знать, - ответил Глущенко, - я его работу не контролирую.
Наверно, в Ленинграде.
- Его нет ни в Москве, ни в Ленинграде: он арестован, - сообщил Лысенко,
сел в машину и уехал. Сама цель, с которой он приезжал, была показательной.
Презент в эти дни оказался в Ленинграде, и на одном заседании его спросили
в лоб, где находится Николай Иванович. Презент, любивший пустить пыль в глаза
и постоянно цитировавший на память фразы из самых разных источников, порой
ошарашивая присутствующих эрудицией Остапа Бендера, мгновенно выпалил:
- Отвечу словами Писания: я не сторож брату своему.
Этими словами Каин, только что убивший родного брата Авеля, ответил на
вопрос Бога:
- ... где Авель, брат твой?
Возможно, Презент хотел иносказательно заявить, что с Вавиловым покончено,
но он даже не подумал, какое отвратительное впечатление производит, упиваясь
победой над многолетним врагом.
Сразу же после ареста Вавилова Шунденко исчез из Ленинграда. Вынырнул он в
Москве. Приехавшая в столицу профессор ВИР Е. Н. Синская столкнулась с ним в
центре Москвы неподалеку от Лубянки. Недавний доцент был облачен в новенький
мундир офицера НКВД. Синскую он не удостоил даже кивка головой. Глядя ей
прямо в глаза, он лишь слегка улыбнулся. Как стало известно позже, он был
внедрен в ВИР неспроста и выполнял там "важное государственное задание",
будучи главным лицом в аппарате НКВД, отвечавшим за "Дело Вавилова". Но все
это выяснилось только много лет спустя.
В постановлении на арест Вавилова говорилось:
"Установлено, что в целях опровержения новых теорий в области яровизации и
генетики, выдвинутых советскими учеными Лысенко и Мичуриным, ряд отделов
ВИРт а по заданию Вавилова проводили специальную работу по дискредитации
выдвинутых теорий Лысенко и Мичурина... После разгрома право-троцкистского
подполья Вавилов не прекращает своей к-р [контрреволюционная - B.C.]
деятельности, группирует вокруг себя своих единомышленников для борьбы с
советской властью. Продвигая заведомо враждебные теории, Вавилов ведет борьбу
против теорий и работ Лысенко, Цицина и Мичурина, имеющих решающее значение
для сельского хозяйства СССР, заявляя, мы были, есть и будем "анти" - на
костер пойдем за наши взгляды и никому наших позиций не уступим. Нельзя
уступать позицию. Нужно бороться до конца"".
Примерно в то же время были арестованы руководители и ведущие сотрудники
институтов хлопководства, животноводства, защиты растений и многих других.
Арестовали начальника Главного свекловичного управления Наркомзема СССР Н.Ф.
Скалыгу. Однако они по делу Вавилова не проходили.
Разгром ВИРа
Арест Вавилова развязал руки Лысенко. Он с удесятеренной энергией принялся
уничтожать созданные Вавиловым институты.
С московским институтом - генетики АН СССР - все было просто. Директором
его стал сам Лысенко со всеми вытекающими из этого последствиями: в ближайшее
время все генетики - ученики и сотрудники Вавилова, кроме троих (Т.К. Лепина,
М.Л. Бельговского и его жены А.А. Прокофьевой-Бельговской) , были вынуждены
покинуть институт. Название института теперь только номинально
соответствовало своему профилю, начинка его стала чисто лысенковской.
С ленинградским институтом - ВИР!ом - было труднее. ВИР хоть и уменьшился в
объеме, но всё равно имел почти тысячу сотрудников, к нему относились
несколько десятков опытных станций, еще больше опорных участков, лабораторий,
расположенных по всей стране. Во главе лабораторий и отделов стояли, как
правило, известные ученые, которых просто так разогнать было нелегко даже
всесильному Лысенко. Нужно было искать методы осуждения деятельности этих
людей, носящие хотя бы видимость объективного разбора ошибок в работе.
"Начался свирепый разгром Института, - вспоминает профессор Синская.
Совещания и партийные заседания сделались невыносимыми. Каждому из нас
грозила реальная опасность получить инфаркт или что-нибудь в этом роде...
Одним из первых жертв террора оказался заведующий биохимическим отделом ВИР -
старый профессор Н. Н. Иванов. Он разволновался на одном из ученых советов,
затем поспорил в кабинете, который хотели у него отобрать, пришел домой и
сказал: "Так жить дальше нельзя". Лег и через час его нашли мертвым".
Чтобы окончательно истребить вавиловский дух в ВИРт е, в Ленинград поехала
специальная комиссия, утвержденная лично Лысенко и наделенная большими
полномочиями. Еще и Карпеченко, и Левитский, и Говоров, и Фляксбергер были на
свободе, одно их присутствие вселяло в их коллег робкие надежды, что, может
быть, институт не будет разгромлен. Старались поддержать эти настроения и
наиболее твердые духом сотрудники Вавилова. Например, на одном из собраний
Е. С. Якушевский встал после выступлений нескольких сотрудников с выпадами в
адрес арестованного директора и пристыдил малодушных предателей, сказав, что
никогда нельзя забывать огромного дела, сделанного Вавиловым, что все ему по
гроб обязаны своими успехами, и что он лично никогда не поверит в виновность
Вавилова. "Произошла какая-то ошибка, не может быть, чтобы ее не исправили",
- закончил Якушевский.
28 августа 1940 года в "Ленинградской правде" появилась статья о плохом
отношении к мичуринскому учению в Ленинградском университете, где упоминали с
применением эпитета "консерваторы" фамилии Карпеченко и Левитского. Но в те
времена подобные статьи появлялись часто, и как единичный факт они не
рассматривались в качестве исключительно угрожающих. Лысенко надо было
переломить такие настроения, облегчить работу комиссии, посланной им
разрушить "Вавилон", поэтому он сам направился в Ленинград.
В канун его приезда, 12 октября, Ученый Совет ВИРа рассмотрел вопрос о
выдвижении кандидатуры Лысенко на получение Сталинской премии. В заседании
приняло участие 38 человек, в том числе специально приехавший Презент,
несколько человек выступило с обоснованиями того, почему необходимо присвоить
Лысенко Сталинскую премию (Эйхфельд, Мальцев, Фляксбергер, Бахтеев, Сизов,
Говоров). Лишь один Говоров, признавая в целом целесообразность присвоения
премии, сказал:
"У нас... есть теоретические расхождения с т. Лысенко по некоторым
методическим вопросам - и у меня есть такие расхождения и несогласия".
24-мя голосами "за" при одном воздержавшемся кандидатура была поддержана.
Удивляться такому единодушию не следует: страх был велик и восставать в этом
вопросе не следовало. В тот же день за подписью Эйхфельда в Комитет по
Сталинским премиям ушло письмо на трех страницах с обоснованием решения
ученого совета ВИРа.
13 октября Лысенко появился в ВИР'е, в том самом институте, где всего
одиннадцатью годами раньше пригласивший его на генетический съезд Вавилов
распахнул для него ворота в науку. 15 октября студентов Ленинградского
университета собрали на лекцию Лысенко, озаглавленную "Что такое мичуринская
генетика". В этот день вышла многотиражная газета "Ленинградский университет"
со статьей Юрия Ивановича Полянского - одного из ведущих профессоров славного
некогда генетическими традициями учебного центра. Он спешил занять достойную
коммуниста позицию и, начав свою статью с восхвалений Лысенко, перечисления
его якобы "блестящих достижений", "огромного теоретического и практического
значения" его работ, перешел к нападкам на генетику:
"... генетическая наука в капиталистических странах, а также отчасти и в
СССР пошла... по неправильному, по-существу, антидарвинистическому пути...
Самое учение об основной "наследственной единице" - гене... носит несомненно
преформистский характер...
Наличие глубоких и многочисленных антидарвинистических извращений в
генетике ставит перед советскими биологами задачу, наряду с развитием
передовых идей Мичурина-Лысенко, подвергнуть острой критике метафизические
установки этой науки".
Полянский призывал к изменению научной политики университета:
"Разработка передовых идей Мичурина и Лысенко не может являться
исключительно делом кафедры дарвинизма и лаборатории биологии развития.
Генетические кафедры ЛГУ должны принять активное участие в разработке ряда
проблем, связанных с этим передовым направлением биологической науки".
Приведенная затем цитата из Митина о "крупнейших научных достижениях в
изучении хромосомного аппарата клеток" звучала не просто двусмысленно, она
отвергалась полностью последним абзацем статьи:
"... одной из задач кафедры генетики ЛГУ. . . следует считать пересмотр
обширного наследия так называемой формальной генетики".
Такие высказывания для всех в университете звучали однозначно: Лысенко
победил. Свою лекцию победитель посвятил тому, чтобы уговорить студентов не
верить больше всему, что с этой кафедры в течение многих лет рассказывали
Филипченко, Левитский, Карпеченко и другие генетики, и заявить, что факты,
накопленные ими, понимались превратно, некритически:
"... мичуринцы и морганисты исходят из фактов, а приходят к противоположным
выводам, из которых складываются два противоположных, взаимно исключающих
направления в науке.
В чем же дело?
Дело в том, что некоторые факты только кажутся фактами".
Далее он объяснял, почему генетики приходили к неверным выводам. По его
словам, они просто плохо понимали жизнь, не знали, как растут растения,
развиваются животные, а обитали в придуманном мире - абстрактном, оторванном
от реальности. Вот, например, Вейсман обрубал мышам хвосты, а всё равно мыши
рождались с хвостами.
"Отсюда делался вывод: увечья не передаются по наследству, - вещал Лысенко.
- Правильно ли это? Правильно. Мичуринцы никогда не оспаривали подобных
фактов".
А далее шло комическое объяснение:
"Всем известно, что в зарождении и развитии потомства мышей их хвосты
участия не принимают. Отношение хвоста родителей к потомству очень и очень
далекое".
После лекции и бесед Лысенко с руководством университета и партийными
боссами, среди которых выделялась доцент Б. Г. Поташникова - ленинградская
жена Исайи Презента, Карпеченко стали открыто травить. В газете
"Ленинградский университет" было написано:
"Кафедра генетики продолжает оставаться оплотом реакционных учений.
Руководство должно сделать из этого вывод".
А Поташникова твердила всем кругом:
"Не поддерживайте Карпеченко. Судьба его решена!".
23 ноября 1940 года в многотиражке "Ленинградский университет" была
опубликована запись лекций Лысенко, а 25 ноября комиссия, проверявшая ВИР,
отчитывалась в Москве на заседании Президиума ВАСХНИЛ. В комиссию вошли
Сизов, Тетерев, Шлыков, возглавлял ее Эйхфельд.
После доклада Эйхфельда Президиум (не Лысенко - единолично, а Президиум -
коллегиально!) проголосовал за следующее решение:
"Всесоюзный Институт растениеводства, как это установлено материалами
комиссии по приему дел Института, с поставленными задачами не справился:
а) Институтом хотя и собраны большие коллекции культурных растений, но при
сборе их не всегда руководствовались полезностью собираемого материала, и в
настоящее время трудно определить научную и практическую ценность каждого
образца коллекции;
б) Изучение собранных коллекций было поставлено неправильно и не давало
ценных для производства и науки выводов. Небрежное же хранение коллекций
привело к гибели части коллекционных образцов;
в) Институт недостаточно работал по продвижению перспективных сортов в
производство...
ПРЕЗИДИУМ ПОСТАНОВИЛ:
Перевести всю работу с кукурузой из ВИРт а на опытную станцию Отрада
Кубанка...
Цветы передать в Ботанический сад АН СССР. . . [цветы - слово из домашнего
обихода; в ботанике принят термин "декоративные растения", - B.C.].
Исследования по винограду передать в Институт виноградарства...
Закрыть секцию субтропических культур. ..
Закрыть лабораторию табака и чая...
Передать коллекцию риса Краснодарской рисовой станции...
Закрыть отдел географии растений...
Закрыть отдел внедрения.
Передать местным органам:
Дальневосточную станцию ВИР'а (Лянчихэ),
Туркменскую станцию (Кара-Кала),
Репетекскую опытную станцию в Кара-Кумах,
Опорный пункт "Якорная щель" в Крыму.
Считать нецелесообразным существование в составе Института Бюро пустынь и
высокогорий".
За каждой строкой решения стояли сотни людей - тех, кого собирал под свои
крылья Вавилов, кого он наставлял и учил, и кто теперь оказался на улице в
связи с закрытием отделов, лабораторий, станций и опорных пунктов. Протокол
этого заседания Президиума ВАСХНИЛ собственноручно подписал Президент
Лысенко.
ВИР - гордость Вавилова и гордость советской науки был разрушен.
Вавилов дает
показания в тюрьме
Итак, Вавилов как руководитель науки и ученый был устранен, а дело Вавилова
- его институты - разрушены. Но сам Вавилов еще оставался живым. Он все еще
был не осужденным, а подследственным, взятым под стражу. В самом начале 8-го
тома его "Следственного дела" был вшит "Меморандум" от 19 августа 1940 года
на 33-х страницах, имевший гриф "Совершенно секретно", в который начальник 3
экономического отдела Управления НКВД по Ленинградской области капитан
госбезопасности Захаров и начальник 4 отделения мл. лейтенант безопасности Н.
Макеев внесли большинство наиболее одиозных показаний против Вавилова. Но это
еще были не доказательства, а лишь оговоры. Теперь, чтобы превратить их в
доказательства, в соответствии с правилами игры, нужно было заставить
Вавилова признать их за свои намеренные преступления против власти,
совершенные в трезвом уме и при полном понимании вредительской и шпионской их
сути. Огульный характер набранных чекистами обвинений, был в общем очевидным
и для них самих. Это были все-таки даже на их жаргоне "версии". Например,
раздел "Организованная деятельность" начинался с показаний Шлыкова,
перечислявшего пятнадцать имен вредителей во главе с Вавиловым, из которых он
особо выделял "агентов" Вавилова - "Жуковского - в области партийной
организационной работы, Говорова - в области марксистской теории, Синскую - в
области методики". Стоит заметить, что Синская была исключительно
авторитетным ученым с собственным и совсем не тихо-подчиненным голосом.
Шлыкова она постоянно одергивала и публично "секла" за неграмотность,
неаккуратность и подличанье. Неудивительно, что он вписывал ее в свой список.
Однако шлыковские наговоры не были еще достаточными для осуждения. Столь же
мало весило приведенное сразу за шлыковскими оговорами старое показание
Писарева от 19 февраля 1933 года:
"...Основную связь с заграничной организацией крестьянской партии
поддерживал Н.И. ВАВИЛОВ, который выезжал заграницу ежегодно. В смысле
предлогов выезда заграницу, якобы, вполне основательны были экспедиции для
сбора ботанико-агрономических материалов, образцов семян разных культур и
приглашения из-за границы на совещания, стезды или для лекций".
Практически те же обвинения были вписаны в протокол допроса Тулайкова 31
августа 1937 г. , правда тогда они были дополнены ссылками на вредительскую
связь Вавилова с Бухариным. Но, повторяю, всё это было пока из разряда
"версий", оговоров. Теперь нужно было сломать Вавилова, чтобы он сделал
самооговор.
На первом допросе 12 августа старший лейтенант НКВД А.Г. Хват (ну как не
вспомнить А. И. Солженицына с его рассуждениями о том, что и фамилии у
энкавэдэшников были под стать их ремеслу - если не Живодеров, то Горлопанов
или, как в "деле" Вавилова, - Хват) предъявил оговоры и потребовал, чтобы
Вавилов с ними согласился. Вавилов все их категорически отверг:
"Это неправда. Вокруг ВИРа я группировал высококвалифицированных
специалистов для ведения научной работы, антисоветской-же работой я никогда
не занимался".
Не признал себя вредителем и шпионом Вавилов и на допросе 14 августа,
причем если первый допрос продолжался лишь 5 часов 40 минут и проходил днем,
начиная с полудня, то в этот раз Хват допрашивал академика с 1 дня до 6 утра
с одним четырехчасовым перерывом с 18 часов до 22 часов.
Через день Хват предъявил Вавилову формальное обвинение и потребовал, чтобы
Вавилов ознакомился с ним и подписал. Обвинение гласило:
"ВАВИЛОВ Николай Иванович достаточно изобличается в том, что на протяжении
ряда лет являлся руководителем контрреволюционной организации, сплачивал для
борьбы с советской властью контрреволюционно настроенную часть интеллигенции,
будучи агентом иностранных разведок вел активную шпионско-вредительскую и
диверсионную работу по подрыву хозяйственной и оборонной мощи СССР, стоял на
позициях реставрации капитализма и поражения СССР в войне с
капиталистическими странами".
Запирался Вавилов недолго. Уже 24 августа 1940 года, через две недели после
помещения в лубянскую камеру, он, как это делали многие в подобной ситуации,
или запуганные побоями и издевательствами, или верившие в то, что
"чистосердечным" признанием спасут себе жизнь, - счел нужным "признаться". На
восьмом часу непрерывного допроса он выдохнул из себя слова признания во
вредительской деятельности:
"Я признаю себя виновным в том, что с 1930 года являлся участником
антисоветской делегации правых, существовавшей в системе Наркомзема СССР. В
шпионской работе виновным себя не признаю".
Припугнув Вавилова, что ему "не удастся скрыть свою активную шпионскую
работу и об этом следствие будет вас допрашивать", Хват потребовал рассказать
поименно, с кем подследственный был связан "по антисоветской работе". Вавилов
назвал Яковлева, Чернова, Эйхе, Муралова, Гайстера, Горбунова, Вольфа, Черных
(бывшего вице-президента ВАСХНИЛ), Тулайкова, Мейстера, Марголина и
Ходорковского. Фактически Вавилов начал показывать, что был не одиночным
исполнителем чьих-то поручений, а сам был руководителем группы преступников -
группы Вавилова. С этого момента в протоколах допросов, да и во всех
меморандумах стало повторяться это определение - "Группа Вавилова", иногда
заменявшаяся синонимом - "Делегация Правых".
Допрос в этот день был прекращен.
Знал ли Вавилов, что все названные им "враги" уже либо расстреляны, либо
умерли от голода, побоев и болезней? Что "лишнее" дело, еще одна "преступная"
фикция - группа, делегация, фракция - называй, как хочешь, - им уже не
повредит? Возможно догадывался, поэтому с такой легкостью и вовлекал именно
их в свою ПРЕСТУПНУЮ ДЕЛЕГАЦИЮ ПРАВЫХ.
Размышляя над этим списком, нельзя не задаться вопросом: а случаен ли такой
набор? Не слишком ли круто замешано? Три наркома, два замнаркома, секретарь
Ленина и затем главный ученый (непременный, по тогдашней терминологии)
секретарь Академии наук СССР, президенты и вице-президенты ВАСХНИЛ. Был ли
этот список подсказан Вавилову следователем? Или Николай Иванович решил сам
заварить эту кашу, всё заранее обдумав?
Если это дело рук следователя - то, конечно, сделать это старший лейтенант
мох1 только по приказу свыше. И тогда возникает вопрос: в чью голову пришла
такая мысль - связать одной веревочкой всю верхушку аграрного руководства
страны, включая и члена высшего руководства - Яковлева? Уж не усатый ли
шутник с трубкой задумал еще один масштабный процесс на манер троцкистско-
бухаринского, чтобы свалить разом все беды в сельском хозяйстве, начавшиеся с
его - сталинской - коллективизации и до сих пор продолжающиеся, на эту
ДЕЛЕГАЦИЮ ПРАВЫХ? Может быть, поэтому так долго, невероятно долго по тем
временам тянулось следствие: Вавилов признал себя виновным 24 августа 1940
года, а всесильный "суд" огласил приговор только 9 июля 1941 года. Может
быть, все это время дело крутили, прикладывая одну версию к другой, но затем,
неожиданно для Сталина, началась война, и было уже не до показательных
процессов, и так, дескать, война все беды в сельском хозяйстве на себя
спишет?
Конечно, могло быть и другое объяснение: Вавилов мог сам на себя
наговорить, причем сразу, решительно, через две недели сидения в застенках,
чтобы абсурдностью всей затеи, которую не могли не донести до высочайших
ушей, потянуть время следствия, отодвинуть его, а там, возможно, и доказать
свою невиновность!? В это трудно поверить, тем более, что время следствия,
когда ежедневно Хват садистски издевался над ним, не могло быть для Вавилова
легким (М.А. Поповский раскопал такие сведения: перед каждым допросом, как
только в дверях его кабинета появлялся конвоируемый Вавилов, "Хват задавал
один и тот же вопрос:
- Ты кто?
- Я - академик Вавилов.
- Мешок говна ты, а не академик, - заявлял доблестный старший лейтенант".
Да и вообще, повесить на себя такую организацию вряд ли было в интересах
Вавилова. Что ни говори, это был прямой путь на эшафот, а известно
доподлинно , что Николай Иванович хотел жить, писал прошения отправить его на
фронт, использовать на научной работе и т.п. В том же августе 1940 года он
отправил на имя Берия письмо, в котором заявлял, что "... никогда не изменял
своей Родине и ни в помыслах, ни делом не причастен к каким-либо формам
шпионской работы в пользу других государств. Я никогда не занимался
контрреволюционной деятельностью, посвятив себя всецело научной работе".
Следовательно, самые серьезные обвинения, грозившие смертной казнью, он
отверг. Все-таки вредительство - грех меньший.
Из Вавилова вытягивают
показания на его коллег
Согласившись с обвинением во вредительской деятельности, Вавилов встал на
путь признаний. Теперь Хвату нужен был следующий шаг: от согласия во
вражеском сотрудничестве с уже уничтоженными людьми необходимо было заставить
подследственного выдать чекистам новые жертвы, но уже из числа тех, кто еще
на свободе. Допросы стали занимать всё больше времени. Вавилова доводили до
состояния невменяемости, когда от бессонных ночей, от постоянных унижений и
угроз любой человек терял не то что самоконтроль, а был согласен признаться в
чем угодно, лишь бы выйти живым из кабинета следователя, хоть ненадолго
успокоиться во сне, забыть те часы, когда слезы душили и застилали глаза.
28 августа Вавилов был доставлен в кабинет следователя в 11 утра, без обеда
его допрашивали до 10 минут шестого вечера, потом отправили в камеру, где
днем отдыхать было нельзя, в 9 вечера он снова оказался перед Хватом и теперь
был допрашиваем до почти пяти часов утра - всю ночь. Спать пришлось один час,
а в 10.45 утра мучения возобновились, но с всё более агрессивно следующими
угрозами. Вот лишь один из отрывков из протокола, где наверняка атмосфера
допроса трансформирована до доступного чекистам "гуманизма".
- Вы до сих пор продолжаете говорить неправду. В таком случае мы будем вас
изобличать предт явлением нескольких из всей суммы фактов, которыми в
отношении вас располагает следствие. Быть может вы без изобличения покажете
всю правду о себе? - настаивал Хват.
- Не сомневаюсь, что во многих показаниях меня называют как участника
организации, так как я был идеологически близок в то время к группе правых.
Но идеологическая близость не является еще определением моего участия в
организации, - парировал Вавилов.
Следователь продолжал задавать вопрос за вопросом о взаимоотношениях то с
одним из расстрелянных "врагов соввласти", то с другим, добиваясь от
арестованного академика всё новых и новых самооговоров. При упоминании почти
каждого персонажа признание следовало не сразу, а после предъявления той или
иной страницы из дел, созданных ОГПУ-НКВД раньше. Дошла очередь до показаний
Муралова, с которым у Вавилова отношения были, прямо скажем, натянутыми. Шел
уже седьмой час допроса. Вавилов сказал, что "личных счетов между нами не
было". Тогда Хват предъявил фразу из показаний, данных 7/VIII-1937 года давно
казненным Мураловым:
"...Особо следует отметить антисоветскую деятельность академика Вавилова" и
с гневом в голосе произнес:
"Недостаточно ли сказанного чтобы вы убедились, что следствию хорошо
известна ваша антисоветская работа. Требуем прекратить запирательство,
которое ни к чему не приведет".
В ответ Хват услышал то, что ему надо:
"Я заявляю, что покажу следствию о всех своих вражеских делах и связях".
Допрос тут же был прекращен, Вавилова вернули в камеру и дали спокойно
провести ночь. На очередной допрос он был вызван 30 августа ровно в полдень,
и на этот раз Николай Иванович впервые (шла третья неделя после ареста) начал
"припоминать", кого из находящихся на свободе людей и как он "втягивал" во
вредительство. Чтобы не дать ему одуматься и не запнуться на полдороге, была
опять использована тактика истощения: его допрашивали с 12 дня до 17 вечера,
затем снова доставили из камеры под конвоем в 9 вечера, прервали допрос в 3
час 15 минут ночи, возобновили в 12 дня 31 августа и допрашивали до половины
шестого вечера. После этого удовлетворенный Хват разрешил конвоирам увести
Вавилова в камеру. Скорее всего арестованному к этому времени уже показали
хотя бы часть наговоров на него теми из сотрудников, кто попал в заключение
между 32-м и 37-м годами, в особенности отрывки из оговоров Писаревым,
Талановым, Кулешовым. Теперь Вавилов мог продумать ночью, как вести себя
дальше, как облегчить судьбу. Можно допустить, что он видел один путь: идти
на сближение со следствием, выигрывать время, угадывать, какие детали и как
воспринимаются юным лейтенантом Хватом. Все-таки из них двоих житейский опыт
и умение лавировать между Сциллой и Харибдой были сильнее у Вавилова.
Итак, в полдень следующего дня он снова оказался перед Хватом. На этот раз
протокол допроса содержит запись, что вначале Вавилов более обстоятельно
рассказал о том, как его будто бы втянул во вредительство в 1930 году
Тулайков, с которым, по его словам, у них были дружеские отношения. Затем он
поговорил о Мейстере, назвав его офицером царской армии и крайне враждебно
настроенным к советской власти человеком, чье вступление в партию коммунистов
очень удивило Вавилова. Он сделал заявление, что с Мейстером они как-то
откровенно обменялись взглядами на провалы в сельском хозяйстве и решили
вредить вдвоем (как и чем они "вредили" протокол допроса не раскрывает).
После этого в протоколе содержится очень неодобрительный отзыв Вавилова о
Бондаренко, который будто бы "в настоящее время. . . работает в Москве в одном
из экономических институтов".
Затем Вавилов рассказал о том, как он якобы завербовал тех, кто был
арестован в 1933 и в более поздние годы. Начал он с Таланова, (который, как
мы теперь знаем, уже не был в живых) , затем перешел к Писареву. Ему он
приписал вредительство еще задолго до своего, сказал, что Писарев точно, по
его сведению, входил в ТКП, причем входил до 1930-го года, упомянул, что сам
втянул Писарева в группу "правых", сказал, что после выхода Писарева на
свободу в 1934 году, Вавилов "встречался с ним редко, лишь в официальной
обстановке". В прошлом, по словам Вавилова, Писарев отличался "враждебным
отношением к советской власти, являлся противником коллективизации и ярым
приверженцем крупного индивидуального хозяйства. Будучи в "ТКП", в 1926-1929
гг. организовал сеть крестьян-опытников, привлекал к этому делу
преимущественно кулаков". Затем Вавилов назвал других якобы завербованных им
людей - Николая Николаевича Кулешова, Виктора Ивановича Сазанова, Леонида
Петровича Бордакова, Николая Сергеевича Переверзева, Петра Павловича
Зворыкина, Бориса Аркадьевича Паншина, Петра Климентьевича Артемова и Павла
Александровича Солякова.
6 и 7 сентября такой же спаренный допрос в течение двух суток с одним
перерывом был проведен Хватом и старшим следователем Албогачиевым.
А 9 сентября Хват представил "показания Вавилова Н.И. о его вредительской
работе" высокому большевистскому начальнику - первому заместителю заведующего
сельскохозяйственным отделом ЦК партии товарищу Гриценко, прося дать
партийное заключение для НКВД о новых показаниях Вавилова. Это был важнейший
поворот в деле Вавилова.
Пройдут десятилетия, и старые коммунисты, убежденные бойцы и убеленные
сединами ветераны будут вспоминать то "славное время", когда они вели за
собой страну, когда они, не щадя себя, бились на переднем крае за социализм,
произносили речи о социалистической законности, добились того, чтобы четверть
мира шагала с ними в одной шеренге. И вот распался их мир, рассыпались
колонны и шеренги, истлели в земле расстрелянные и замученные или ими самими
или при их бурном одобрении и приветственных криках миллионы не просто ни в
чем неповинных людей, а цвет их страны и мира. В тот день товарищ Гриценко по
долгу службы был обязан подойти ответственно к преступной писанине
энкавэдэшника Хвата, должен был остановить его садистский порыв и подумать о
том, что и сам он, и его гость Хват, и стоящий за ними Лысенко, и
попыхивающий трубочкой в заподнебесном кремлевском кабинете Джугашвили-Сталин
и создавший их мир и теперь куклой без покаяния лежащий в стеклянном гробу на
Красной площади - Ульянов-Ленин, что все они делали и делают недоброе дело.
Гриценко наверняка знал Вавилова лично, он не мог не понимать (дураки на
такие должности не проникали, умны и циничны были все они до единого), что за
беды несет стране такая вот деятельность таких вот хватов. Но не хватило ему
ни человеческого ума, ни самой простой порядочности и сострадания. А может
быть страх за свою судьбу, боязнь, что, заступись он за Вавилова, и самого
сгребут и отправят в тюрьму, сдав на руки хватам, сковывала его мысли и
действия. В любом случае, всё заменила и заслонила партийная дисциплина и
уголовные замашки всей их партии. Впрочем, иначе можно сказать: в тот день
Гриценко вбил осиновый кол в могилу своей партии, как вбивали свои колья
такие же гриценки и хваты ежедневно и ежечасно, заставляя содрогаться в одной
большой зоне тех честных людей, которые вступили с чистым сердцем в их партию
или сопереживали их лозунгам. Представляю, как бы повернулось дело Вавилова,
если бы этот никому теперь неведомый "борец переднего края" Гриценко написал
бы заключение, что не верит ни одному слову в донесении Хвата, что хочет
переговорить с Вавиловым с глазу на глаз и что немедленно пойдет к своему
начальнику в том же здании на Старой площади, чтобы обсудить, как помочь
академику Вавилову, попавшему в беду.
Ничего этого сделано не было. Да и не могло быть сделано именно потому что
все они на этих местах были циничны и умны. После четвертьвекового мордования
людей, жизни неправдой, развития ублюдочной ментальности, в их кабинетах
только и могли оказаться гриценки и хваты. Да и каждый из них нутром ощущал,
что выбейся они из орды ублюдков, как тут же другие хваты и гриценки
прихватят их и в камеру с Вавиловыми запрут. Дамоклов меч, занесенный их
такими же ублюдочными паханами, висел над головами. Извечный вопрос: "Быть
или не быть?" решен был однозначно, и им казалось, что решен навсегда!
От имени самой высокой власти в Союзе Советских Социалистических Республик
заместитель заведующего Сельскохозяйственным Отделом Центрального Комитета
Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков) не только полностью одобрил
работу Хвата, но пошел дальше, вручил весомое подкрепление, одобрениЕ ПАРТИЕЙ
РАСПРАВЫ С ВАВИЛОВЫМ. В дело была вшита теперь страница с таким текстом:
"Тов. ГРИЦЕНКО, ознакомившись с показаниями ВАВИЛОВА, заявил, что в
соответствии с данными, которыми располагает сельско-хозяйственный отдел ЦК,
указанные ВАВИЛОВЫМ факты о направлении вредительства в сельском хозяйстве
ИМЕЛИ МЕСТО В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ" (выделено мной - B.C.).
Вавилов в это время принялся сочинять две объяснительные записки. Первую он
назвал "Вредительство в системе Института растениеводства, мною руководимого
с 1920 года до ареста (6 .VIII. 1940) " и закончил ее 11 сентября 1940 г.
Вредительством Вавилов называл такие "злонамеренные" проступки, как
"расширение площади посевов, создание узкоспециализированных институтов,
разведение кукурузы, - действия, одобренные партийными органами, включенные в
государственные планы, под которыми стояли подписи тех, кто дал санкцию на
арест. Вавилов [снова] называл своими соучастниками Яковлева, Чернова, Эйхе,
Муралова, Гайстера, Горбунова, Вольфа, Черных, Тулайкова, Мейстера".
Второй документ Вавилов назвал "Моя организационная роль в антисоветской
группировке во Всесоюзном Институте Растениеводства" (датирован 28 сентября
1940 г.) . Он был перепечатан на четырех страницах, вложен в дело и к нему
было присовокуплено дополнение с краткими характеристиками двадцати пяти
ближайших к Вавилову ученых. Было записано, что все они были подобраны им на
руководящую работу с целью вредить Советской власти:
"Моя роль в антисоветской группировке в ВИРе в течение двух десятилетий
моего директорства выразилась прежде всего в подборе руководящего персонала
лабораторий и секций, идейно политически и теоретически наиболее близких мне,
в объединении их, путем создания вокруг себя сплоченного ядра,
поддерживавшего меня полностью в проведении научно-организационных
мероприятий и в научном Совете ВИРа, и в направлении деятельности Ин-та по
линии отрыва от насущных и неотложных нужд социалистического земледелия...
Наибольшую поддержку. . . я находил среди акад. Г.К. МЕЙСТЕРА (Саратов) , акад.
П.И. ЛИСИЦЫНА (Москва) и акад. П.Н. КОНСТАНТИНОВА (Москва) , с которыми я
идейно был близок.
^Подробный список этих лиц... с краткой характеристикой их мною составлен
отдельно. Сюда (по 1940-й год) относятся: проф. Л. И . ГОВОРОВ, проф. Г . Д.
КАРПЕЧЕНКО, проф. Г. А. ЛЕВИТСКИЙ, проф. Н.Н. ИВАНОВ, проф. М.А. РОЗАНОВА,
проф. Г.М. ПОПОВА, д-р В.А. РЫБИН, д-р Н.А. БАЗИЛЕВСКАЯ, д-р Е.А. СТОЛЕТОВА,
Г.А. РУБЦОВ, М.А. ШЕБЕЛИНА, проф. К.И. ПАНГАЛО, проф. С.А. ЭГИЗ. . . проф. В.В.
ТАЛАНОВ, проф. В.Е. ПИСАРЕВ, проф. Н.Н. КУЛЕШОВ, проф. Р.И. АБОЛИН, д-р Б.А.
ПАНШИН, А. К. ЛАПИН, Н.С. ПЕРЕВЕРЗЕВ и Л. П. БОРДАКОВ. Из Госсортсети В. И.
САЗАНОВ, П. К. АРТЕМОВ, В. П. КУЗИН и П. А. СОЛЯКОВ.
28/IX-1940 года (ВАВИЛОВ)".
Так впервые Вавилов в письменной форме назвал самых ему преданных людей
соучастниками преступлений против советской власти. Уже через день, 1 октября
Хват направляет начальству запрос "о продлении срока следствия и содержания
обвиняемого ВАВИЛОВА под стражей на один месяц", обосновывая это
необходимостью продолжения допросов и выявления новых врагов, затребования
дел и сведений на названных Вавиловым лиц из Ленинграда и других мест и
проведения очных ставок с "арестованными соучастниками по антисоветской
работе". Заместитель начальника следственной части Д. Шварцман визирует этот
запрос, начальник главного экономического управления НКВД СССР комиссар
госбезопасности Кобулов утверждает ходатайство в тот же день, а Военный
прокурор Васильев уже на следующий день разрешает продлить срок пребывания
под следствием и отодвинуть дату суда.
7 октября Вавилов отказался от своих прежних запирательств и согласился с
тем, что уже с 1923 года он входил в состав Трудовой Крестьянской Партии (как
не повторить еще раз - такой партии никогда и нигде не существовало!).
Разумеется, одним признанием этого важнейшего для чекистов факта,
прозвучавшего из уст столь крупной фигуры как Вавилов, было мало, и от него
потребовали деталей. Вавилову пришлось выдумывать сцены, в которых он якобы
принимал участие, ситуации, в которых он взаимодействовал с другими врагами
режима. Чекисты могли теперь лепить насквозь фальсифицированную схему
разветвленного, проникшего во все уровни государства вредительства.
Нам неизвестно, доставляли ли в Кремль для чтения страницы с описанием всех
выдумок, под которыми стояла подпись академика, еще недавно докладывавшего
Сталину о работе его института. Но даже если не докладывали и не показывали,
это не обеляет Сталина, и нельзя забыть, какую кровавую карусель устроил в
стране этот властитель. Все сталинские действия получали отражение в
признаниях плененного академика, и если кто и знал, что нет ни единого слова
правды в наветах на себя и на других, вырванных из уст плененных и унижаемых
граждан, так сам Сталин.
Конечно, Вавилов прекрасно понимал, что наговоренного на него другими и
повешенного на себя самим уже достаточно для обвинения по самым суровым
статьям советских законов. Поэтому можно видеть только один смысл в
добавлении им все новых подробностей и все новых имен. Это могло оттянуть
срок суда и исполнения приговора. И это было единственное, что он пока
выиграл для себя - 28 октября по запросу следователей прокурор СССР продлил
ему второй раз пребывание под следствием на месяц, а затем такие отсрочки
каждый раз на месяц были повторены 8 раз. Из подследственного удавалось
"добыть" ценную информацию, и следователи старались. Всего, как писал Вавилов
в письме на имя Берия, его 400 раз вызывали на допросы, и он провел на них
суммарно 1700 часов.
5 ноября в 10 часов вечера он снова сидел перед Хватом и на первое же его
требование "показать всю правду о лицах, причастных к вредительской
деятельности в ВИРе", ответил:
"Я действительно не назвал некоторых лиц, которые вместе со мною проводили
вредительскую работу в ВИРе.
Вопрос: Кого персонально вы скрыли от следствия?
Ответ: 1. Говоров Леонид Ипатьевич... 2 . Карпеченко Георгий Дмитриевич. ..
3. ПАНГАЛО Константин Иванович... 4. Фляксбергер Константин Андреевич. . . ЭГИЗ
Самуил Абрамович".
Так впервые в протоколах допросов появились устные оговоры Вавиловым самых
близких к нему людей. Старший лейтенант Хват немедленно потребовал рассказа о
фактах вредительства названных людей, и подследственный начал многословные
объяснения деталей, а по ходу добавил к пяти названным сотрудникам ВИРа еще
одного - своего близкого друга академика Александра Ивановича Мальцева,
ведущего специалиста в мире по сорнякам.
Конечно, напрасны были бы надежды, что этим чекисты удовлетворятся. В конце
допроса Вавилов услышал:
"Вы продолжаете скрывать многие факты, как своей вражеской работы, так и
лиц с вами связанных. Наряду с этим вы скрываете свою работу в пользу
иностранных разведок и шпионские связи. В этом направлении вы будете
допрашиваться и дальше".
Правда, на допросе 13 ноября Вавилов вначале отказался от своих признаний и
заявил, что он все-таки не состоял членом ТКП. В ответ ему предъявили
показания Мейстера на этот счет, после чего Вавилов поправился, сказав, что
"идеологически он был близок к ТКП, но организационных партийных связей с ней
не устанавливал". Когда же Вавилову зачитали и предъявили страницу из
показаний Тулайкова, он смирился. В протокол допроса была внесена
соответствующая запись, и Вавилов расписался под тем, что он "не только
идеологически разделял установки "Трудовой Крестьянской Партии", но и
организационно примыкал к ней еще с 1923 года, хотя и не состоял ее членом".
Затем он принялся излагать "существо программно-тактических установок партии"
с таким видом, будто именно он их и разрабатывал.
От вопросов тактических следователь снова перевел подсудимого на личности,
и в этот день Вавилов добавил к уже названным им "врагам" своего антипода
Бондаренко, своего приятеля Петра Павловича Зворыкина, сотрудников ВИРа
Мацкевич и Лихонос и повторил фамилии еще восьмерых людей.
С середины ноября вопросы переключились на иностранные связи Вавилова.
Снова он пустился в подробные воспоминания, написал список более, чем сотни
людей, перечислял их поименно, давал каждому характеристики, сообщал когда и
с кем встречался, даже мимолетно, назвал консульства и посольства, которые в
жизни посетил, страны, в которых побывал. Следователю пришлось дважды
запрашивать власти о продлении следствия, каждый раз на месяц. Сведения
Вавилова заслуживали того, чтобы продлять и продлять следственные беседы.
В этот период допросы также не ограничились лишь упоминанием имен одних
иностранцев. 9 января Хват спросил Вавилова, какие у него были отношения с
Еленой Карловной Эмме, которая давным давно уехала из Ленинграда. Вавилов
стал подробно рассказывать детали жизни человека, которая сама призналась ему
в том, что еще в 1931 году была завербована органами для слежки за ним. Вот
длинный отрывок из его показаний:
"Так как ЭММЕ владела иностранными языками (немецким, английским,
французским и шведским), ей всегда поручалась организация встречи и приема
иностранных ученых. . . а также в их приеме у меня на дому. . . Кроме того она
принимала участие в приеме приезжавших в ВИР иностранных консулов. Некоторые
иностранные ученые (Одрикул, Бриджес, дочь Харланда) - длительно... жили у
нее на квартире, так как ЭММЕ располагала излишней жилплощадью. Вообще она
часто общалась с иностранцами. Я, например, видел ее на официальных приемах в
иностранных консульствах, причем приглашалась она туда, насколько мне
известно, не обычным официальным порядком (как это было со мной), а
непосредственно консулами. От нее лично мне было известно, что она находилась
в хороших отношениях с бывшим германским консулом ЦЕИХЛИНЫМ и английским
консулом СМИТОМ, последний даже бывал у нее на дому".
Протоколы допросов, состряпанные преступниками из НКВД, были сочинены умело
и не несли внешних эмоций. Подписи Вавилова были проставлены везде, где надо.
В каждом месте, где что-то было дописано или зачеркнуто, стояли слова:
"Зачеркнутому верить" и рядом Вавилов расписывался. Только нельзя понять, в
какой момент Хват просто издевался над Вавиловым, корда он его истязал
многочасовым допросом, или когда он с подручными зверски его пытал. А то, что
пытки в НКВД достигли нечеловеческих масштабов, известно. Могли, наприер,
зажимать подследственному мошонку между тонких дощечек, скрепленных
резиновыми затяжками, а затем начинать заматывать резинки (таком пытали моего
отца, вышедшего на волю из сталинской тюрьмы и умершего от туберкулеза, когда
мне было 13 лет). Нельзя понять или даже догадаться, на каком этапе
бесстрастной записи Вавилову могли вгонять иголки под ногти и как далеко
вгоняли (слышал о таком методе от двоих прошедших через политические допросы
и отсидевших по двадцать лет знакомых) . Не можем мы также знать, был ли к
Вавилову применен тот же прием, какой был испробован на находившемся в лагере
под Магаданом профессоре-статистике Николае Сергеевиче Четверикове - родном
брате генетика Сергея Сергеевича Четверикова, арестованном вместе с Чаяновыми
по обвинению в контрреволюционной деятельности в составе Трудовой
Крестьянской Партии, никогда в природе не существовавшей. Четвериков и еще
несколько заключенных-интеллектуалов были занаряжены в тот день работать в
цехе по производству зеркал. Им было приказано выбрать из ванн с кислотой, в
которых наносили амальгаму, все осколки разбитых зеркал. На утреннем разводе
Четверикова и других из его барака известили, что тот, кто перевыполнит норму
вдвое, получат по второй миске еды в ужин. Вдвоем с другим профессором-
математиком они напряглись, и бригадир им две нормы засчитал. За ужином, как
можно скорее, Николай Сергеевич съел свою порцию, вылизал металлическую
плошку и пошел по второму разу к окну раздачи за обещанной второй порцией.
"Тебе что надо?" - спросил его энкавэдэшный раздавала, увидев в окне
протянутую руку с миской. "Так вторую порцию обещали. Мы две нормы сделали" -
ответил заключенный. "А-а-а, - протянул раздавала, - Понятно. Так получай
свою вторую порцию", - и сильной рукой ухватил миску и ударил ею в лицо
Четверикова, выбив зуб. Глаза Николая Сергеевича, когда он рассказывал мне
это в конце 50-х годов, не блестели слезами и не пылали гневом. Он был
спокоен и просто учил меня-студента не поддаваться никогда на провокации
чекистов и прочих начальников, потому что можно на этих посулах остаться и
без сил, и без второй порции, и без зуба.
Поэтому, читая эти подписанные Вавиловым строки, не следует забывать
нравов, при которых только и возможно было доводить людей до нечеловеческих
страданий, а потом использовать это состояние, чтобы выдавить из
подследственных любые нужные чекистам и их начальникам оговоры. А то, что
хватам и гриценкам заказ на именно такие оговоры был дан, сегодня сомнений
нет никаких.
Недавно мне довелось говорить с бывшим политзаключенным, Виктором
Матвеевичем Левенштейном, арестованным в 1940-е годы по обвинению в участии в
молодежной антисоветской террористической группе и проведшем годы в застенках
НКВД. Он сумел познакомиться со следственными делами отца и своим собственным
и увидел те же фразы, которые я зачитал ему из дела Вавилова. "Все эти записи
однотипны, вписанные в допросы требования следователей переходили из дела в
дело, а чаще всего вопросов именно в такой форме не было!" - с волнением
сказал он мне. "Всё было жестче и многословнее. Нас пугали - когда изощренно,
когда проще, твердили, что им всё про нас уже известно, и держали на допросах
сутки, кого-то из особо запиравшихся били, кого-то доводили до исступления
криками и повторявшимися угрозами и оскорблениями. Я за собой никакой вины не
знал и никаким антисоветчиком не был. А меня обзывали самыми мерзкими словами
и требовали, чтобы я признался в том, что вся произносимая обо мне мерзость -
правда. Что я и есть тот преступник, которого из меня они хотели вылепить.
Люди теряли в таких условиях голову, а следователи часто менялись, садиста
заменял какой-нибудь добрый с виду и интеллигентный по внешности человек,
начинавший уверять, что если я соглашусь с ним, назову сообщников по
преступлению, то не пойду на расстрел, а всего лишь поработаю с десяток лет в
лагере и вернусь домой. "А то ведь выстрелят тебе в голову", - он подносил
указательный палец к затылку и показывал пальцем направление пули, - а выйдет
пуля вот отсюда - и палец плавно переходил к лбу, - и всё. Зачем тебе надо
это? Согласись, найди в себе силы, выдай нам своих сообщников, облегчи и нам
и себе жизнь, подпишешь вот тут, и всё. Подумаешь, делов-то! Чего ты
упрямишься. Ну, этот, - он показывал кивком головы на ушедшего садиста, - он,
конечно, грубоват. Ну, так ведь с него тоже требуют. Ведь про вас всех всё
известно. Он должен тоже делать свою работу. Он ведь тоже с тобой столько
времени возится. А у него мать при смерти"п.
Виктор Матвеевич вспоминал, что на его памяти спокойнее всего относились и
к побоям и к издевательствам баптисты. Для них смерть означала встречу с
Богом. Все муки земные ничего не стоили. Жизнь в грехе казалась страшной, а
муки земные даже желанными. Как через огонь очищения пройдешь. И следователи
тоже знали это настроение баптистов, и их не так мучили на допросах.
Суд над Вавиловым и
его смерть в тюрьме
Сразу после начала 21 июня 1941 года войны с фашистской Германией
начальство заторопило следователей, приказав им срочно готовить дело Вавилова
и его подельников к передаче в суд. И здесь важнейшим для раздумий над "делом
Вавилова" является еще один поворот следствия - поворот решительный. От
версии разветвленной "Делегации правых", якобы втянувшей в свои сети всю
верхушку аграрного руководства страны, следствие шарахнулось к вполне
банальному для тех лет "преступлению" всего лишь ученых, а не наркомов и
лидеров ЦК партии. К делу, кроме Николая Ивановича, подстегнули Георгия
Дмитриевича Карпеченко, Леонида Игнатьевича Говорова - бывших заведующих
лабораториями вавиловского института и близких его друзей (с Говоровым они
дружили со студенческих лет) , Антона Кузьмича Запорожца, директора ВИУА,
ученика Прянишникова и, в общем, не близкого к Вавилову человека, а также
директора Института сахарной свеклы Бориса Аркадьевича Паншина, которого, как
выяснил Поповский, Вавилов даже недолюбливал.
А раз версия сменилась, раз масштабность была заменена обыденным
"преступлением", коих тогда через руки "старателей" из НКВД проходили
миллионы за год, то и дело покатилось споро. Ему придавали не
общеполитическую, а профессиональную окраску, и НКВД решило затребовать
характеристику на Вавилова как ученого.
Где взять характеристику? Можно в Академии наук СССР - все-таки Вавилов
член этой Академии и не простой член, а директор Института генетики АН. Можно
и в ВАСХНИЛ - он и там член и тоже директор. Вполне понятно, что ведшие "Дело
Вавилова" Шунденко, Хват и иже с ними затребовали нужное им заключение из
ВАСХНИЛ. Это было надежнее. И опять ниточка протянулась к Лысенко. Состав
комиссии из "нейтральных" специалистов, в ученом мнении которых нельзя было
бы усомниться, чины из НКВД согласовали с руководством ВАСХНИЛ. Документ
утвердил лично Лысенко. В следственном деле Вавилова сохранился этот листок,
размашисто подписанный "СОГЛАСЕН, ЛЫСЕНКО".
В комиссию вошли B.C. Чуенков - зам. наркома земледелия СССР, В. В. Мосолов
вице-президент ВАСХНИЛ, И.В. Якушкин - академик ВАСХНИЛ, заместитель
начальника Главсортуправления Наркомзема А.П. Водков и ученый секретарь
секции растениеводства ВАСХНИЛ А. К. Зубарев. Мосолов и Зубарев уже
"потрудились" на данном поприще - они входили в состав комиссии по приемке
дел ВИР'а после ареста Вавилова и приложили руку к разрушению "Вавилона".
А о том, что на этом этапе снова решающим было отношение Лысенко к
Вавилову, что Лысенко сводил и здесь последние счеты с тем, кто ему помог в
жизни больше, чем кто-либо, проговорился другой член комиссии - И.В. Якушкин:
"Видимо я был специально подобран, как секретный сотрудник НКВД, который
мох1 легко пойти на дачу НЕОБХОДИМОГО заключения по делу Вавилова Н.И... члены
экспертной комиссии Водков, Чуенков, Мосолов и Зубарев были враждебно
настроены против Вавилова [и это нейтральная комиссия! - B.C.]. Водков просто
ненавидел Вавилова. Чуенков был под большим влиянием Лысенко и являлся
естественным противником Вавилова, Зубарев также был сотрудником у Лысенко и
находился под его большим влиянием, а Мосолов, являясь помощником Лысенко,
также был противником Вавилова".
Экспертиза проводилась (опять для устранения каких-угодно неожиданностей)
под присмотром все того же ставленника органов и Лысенко - майора НКВД С. Н.
Шунденко. Но то, как она работала и сколь стремительно не может не
приниматься во внимание.
При перепроверке "Дела Вавилова" перед его посмертной реабилитацией военный
прокурор Колесников вызывал для дачи показаний некоторых из членов этой
"экспертной комиссии", и они столь же (а, может быть, и более) охотно
рассказали, как все было на самом деле. А.К. Зубарев показал в июле 1955 года
следующее:
"Экспертиза проводилась так: в 1941 году, когда уже шла война с немцами,
меня и Чуенкова вызвал в НКВД майор Шунденко и сказал, что мы должны дать
заключение по делу Вавилова. Подробности я уже не помню... Помню, однако, что
целиком наша комиссия не собиралась и специальной исследовательской работы не
вела. . . Однако, когда нам был представлен ГОТОВЫЙ ТЕКСТ ЗАКЛЮЧЕНИЯ (кто его
составил, я не знаю), то я, как и другие эксперты, его подписал. НЕ ПОДПИСАТЬ
В ТО ВРЕМЯ Я НЕ МОГ, ТАК КАК ОБСТОЯТЕЛЬСТВА БЫЛИ ТАКИЕ, что трудно было это
не сделать" (выделено мной - B.C.).
Спустя много лет, во время учебы в Тимирязевской сельскохозяйственной
академии, мне пришлось не раз видеть академика ВАСХНИЛ И.В. Якушкина,
человека чуть выше среднего роста, с бородкой клинышком и до бела седыми
коротко остриженными волосами, ходившего всегда в одном и том же одеянии -
полугалифе и коричневом френче, наглухо застегнутом на все пуговицы (всё, как
у Сталина). На френче висело несколько кружков с выдавленным силуэтом Сталина
по чернёному золоту и пальмовой ветвью, прикрепленных к маленьким колодкам -
знаков лауреата Сталинской премии.
Якушкин производил на нас - студентов - впечатление недосягаемого мэтра,
важного, величавого и мудрого. Его лекции были пышно обставлены, показывалось
много красочных таблиц, демонстраторы и ассистенты сновали туда и сюда.
Но уже в конце 1955 года как рукой сняло вальяжность мэтра. Он стал рассеян
и забывчив. Не раз студенты заставали его - часто далеко за полночь
шагающим по Лиственничной аллее, центральной артерии Тимирязевки, связывающей
академию с городом, - то в глубокой задумчивости, то, напротив, в непонятном
возбуждении. Шел академик непременно в своем строгом френче с бляхами
неоднократного сталинского лауреата, но, порой... в одних кальсонах. Стали
поговаривать, что старик выживает из ума.
Невдомек нам тогда было, что дело вовсе не в старости. Его начали вызывать
на допросы в прокуратуру, где он вынужден был давать объяснения по поводу
своих же старых доносов, по которым многих из его коллег арестовали. Были
среди его доносов, как мы теперь знаем, и доносы на Николая Ивановича
Вавилова. Эти мука и страх перед возможной расплатой за содеянное подтачивали
силы Якушкина, лишая его сна и памяти. Недолго он протянул.
Но главного гонителя Вавилова - Трофима Лысенко на допросы не таскали: он
самолично грязную работу не делал. По его указке действовали якушкины,
шунденки, чуенковы, хваты. Благо, таких "хватов" всегда было много.
Однако, несмотря на вызовы экспертов к Шунденко и поторапливание Хвата,
начальство не стало дожидаться вердикта комиссии: суд состоялся 9 июля и
рассмотрел дело обвиняемых до того, как заключение экспертов попало в руки
Хвата. Спешка действительно была.
Лишь за день до суда Вавилов смог увидеть из переданных ему следователем
материалов, что ему инкриминируют самое страшное - измену Родине, шпионаж,
контрреволюционную деятельность, а не только вредительство в системе ВАСХНИЛ.
Он сразу же письменно опротестовал эти обвинения. Состоявшийся на следующий
день суд не занял и пяти минут. Вавилов заявил протест по всем пунктам
обвинения:
"... как при подписании протокола следствия за день до суда, когда мне были
предъявлены впервые материалы показаний по обвинению меня в измене Родине и
шпионаже, так и на суде, продолжавшемся несколько минут, в условиях военной
обстановки, мною было заявлено категорически о том, что это обвинение
построено на небылицах, лживых фактах и клевете, ни в коей мере не
подтвержденных следствием".
Протесты Вавилова не были приняты во внимание. Суд объявил, что все пункты
обвинения признаны доказанными, и приговорил подсудимого к высшей мере
наказания - расстрелу. Вавилов написал прошение о помиловании.
А в это время власти продолжали играть (для кого? - вот ведь загадка!)
комедию с правосудием. Нарком Берия обратился в Президиум Верховного Совета
СССР с петицией о замене Вавилову смертной казни длительным сроком
заключения. Дескать, закон суров, но сердце палачей милости просит.
"1 августа 1941 года, то-есть спустя три недели после приговора, мне было
объявлено в бутырской тюрьме Вашим уполномоченным от Вашего имени, - писал
Вавилов из саратовской тюрьмы Лаврентию Берия 25 апреля 1942 года, - что Вами
возбуждено ходатайство перед Президиумом Верховного Совета СССР об отмене
приговора по моему делу и что мне будет дарована жизнь".
Просьба Берии была вроде бы милостиво удовлетворена. Во всяком случае, из
того же вавиловского письма 1942 года можно узнать:
"4 октября 1941 года по Вашему распоряжению я был переведен из Бутырской
тюрьмы во Внутреннюю тюрьму НКВД и 5 и 15 октября имел беседу с Вашим
уполномоченным о моем отношении к войне, к фашизму, об использовании меня как
научного работника, имеющего большой опыт. Мне было заявлено 15 октября, что
мне будет предоставлена полная возможность научной работы как академику и что
это будет выяснено окончательно в течение 2-3 дней. /Однако/ в тот же день,
15 октября 1941 года, через три часа после беседы, в связи с эвакуацией, я
был этапом направлен в Саратов в тюрьму 1, где за отсутствием в
сопроводительных бумагах документов об отмене приговора и о возбуждении Вами
ходатайства об его отмене, я снова был заключен в камеру смертников, где и
нахожусь по сей день".
Вавилов не мог знать, что случилось в тот день и ночь, и, наверно,
рассматривал внезапный перевод из Московской тюрьмы в Саратовскую как
следствие распрей из-за его личной судьбы. Но дело было в другом. В те сутки
решалась судьба Москвы, а, может быть, и России.
К вечеру 14 октября Сталину доложили страшную весть: немцы подошли вплотную
к Москве. Л.М. Каганович отдал распоряжение закрыть и демонтировать метро
(метрополитен, действительно, закрыли, на некоторых станциях стали разбирать
эскалаторы). В крупных ведомствах жгли архивы. В Москве началась паника.
Во дворе Дома ученых выстроилась очередь за получением путевок сотрудниками
Академии наук СССР (по списку!) для посадки в эшелон, уходящий ночью из
Москвы. Выдачу путевок поручили двум женщинам-биологам - Милице Николаевне
Энгельгардт-Любимовой и ученице Вавилова - Александре Алексеевне Прокофьевой-
Бельговской. Вот, что вспоминала об этом дне Прокофьева-Бельговская в день ее
80-летия:
"Мы скоро раздали заготовленные путевки, но очередь стояла огромная, и мы
видели, что в ней были и известные нам ученые и просто люди, ждущие помощи.
Милица Николаевна придумала такой выход: мы напечатали на простых листах еще
груду путевок, поставили на них печати АН и раздавали еще несколько часов.
Я вернулась домой без сил и прямо в пальто упала на диван. Разбудил меня
несмолкаемый телефонный звонок. Я встала как в тумане, подняла трубку и
услышала голос брата, полковника Военной Академии механизации и моторизации
имени Сталина. Брат сказал мне: "Сейчас же иди на Курский вокзал, я буду
ждать тебя на ступеньках у главного входа".
Когда я добралась до Курского, я увидела, что вся огромная площадь занята
женщинами, детьми, стариками. Был страшный мороз, люди замерзали, дети
плакали, стоял гомон, но все были покорны и тихи. Меня удивила эта рабская
покорность тысяч людей, ждущих эшелоны.
Вокзал был оцеплен солдатами, наверно, сотней или двумя солдат,
растянувшихся цепочкой, и на площади тысячи людей.
Я пробралась к этой цепи, и со ступенек вокзала брат увидел меня и провел
внутрь. А в вокзале было тихо, сиял свет, высшее начальство с женами стояли
кучками, кое-где даже слышался смех, видимо, рассказывали анекдоты. На
платформе у вагонов я увидела разодетых дам, некоторые были в мехах. В вагоны
грузили добротные ящики, с наклейками "Осторожно, хрусталь", "Осторожно, не
кантовать, картины". Солдаты бережно пронесли рояль...
Я часто думаю, что такое народ и что такое элита. И тогда и сейчас я
считала и считаю, что разграничение на народ и элиту до добра не доведет. И
поэтому рабское терпение народа меня до сих пор удивляет. Ведь там, на
площади, народ мог войти и в вокзал, и в этот полупустой эшелон, загружаемый
хрустальными люстрами и картинами...".
В ночь на 16 октября из Москвы были срочно, панически эвакуированы многие
государственные учреждения. Дорога на Горький была забита автомашинами,
вывозившими тех, кто мог претендовать на место в этих машинах.
Я помню хорошо этот день 16 октября. Это был мой день рождения. Шла война,
и у мамы не было денег, чтобы устраивать празднество. Поэтому запомнился он
мне другим событием. Мы жили в центре Горького, в серых мрачных коробках
шестиэтажных корпусов "Домов Коммуны" - позади Театра Драмы. Между нашими
корпусами и театром была небольшая площадь и сквер, которые оказались
забитыми автомашинами, стоявшими вплотную друг к другу. На них привезли
эвакуированных. В нашей квартире тоже появились неожиданные гости. Рано утром
к нам пришел какой-то важный военный, поговорил с мамой, и нас "уплотнили". В
нашей двухкомнатной квартире, в меньшей комнате, поселилась жена секретаря ЦК
ВКП(б) А. С. Щербакова с сыном. В так называемой комнате-одиночке площадью
семь квадратных метров на нашем же этаже разместилась семья руководителя
Латвийской республики.
В эту роковую ночь, когда начальство драпало из Москвы, власти срочно
вывезли из Лубянской тюрьмы всех ценных заключенных, что не дало возможности
Вавилову воспользоваться "милосердием" бериевцев и их более высоких
вдохновителей.
Из Саратова Вавилов писал шефу НКВД:
"Тяжелые условия заключения смертников (отсутствие прогулки, ларька,
передач, мыла, большую часть времени лишение чтения книг и т.д.), несмотря на
большую выносливость, привели уже к заболеванию цингой. Как мне заявлено
начальником Саратовской тюрьмы, моя судьба и положение зависят целиком от
центра.
Вот мои помыслы - продолжить и завершить достойным для советского ученого
образом большие недоконченные работы на пользу советскому народу, моей
Родине. Во время пребывания во внутренней тюрьме НКВД, во время следствия,
когда я имел возможность получать бумагу и карандаш, написана большая книга
"История развития мирового земледелия (мировые ресурсы земледелия и их
использование)4, где главное внимание уделено СССР. Перед арестом я
заканчивал большой многолетний труд: "Борьба с болезнями растений путем
внедрения устойчивых сортов". Незаконченными остались: "Полевые культуры
СССР", "Мировые ресурсы сортов зерновых культур и их использование в
советской селекции", "Растениеводство Кавказа (его прошлое, настоящее и
будущее)", большая книга "Очаги земледелия пяти континентов" (результаты моих
путешествий по Азии, Европе, Африке, Северной и Южной Америкам за 25 лет).
Мне 54 года. Имея большой опыт и знания, в особенности в области
растениеводства, владея свободно главнейшими европейскими языками, я был бы
счастлив отдать себя полностью моей Родине, умереть за полезной работой для
моей страны. Будучи физически и морально достаточно крепким, я был бы рад в
трудную годину для моей Родины быть использованным для обороны страны по моей
специальности, как растениевод, в деле увеличения растительного
продовольствия и технического сырья.
Прошу и умоляю вас о смягчении моей участи, о выяснении моей участи, о
выяснении моей дальнейшей судьбы, о предоставлении работы по моей
специальности, хотя бы в скромном виде (как научного работника и педагога) и
о разрешении общения в той или иной форме с моей семьей (жена, два сына, один
- комсомолец, вероятно, на военной службе, и брат - академик, физик), о
которых я не имею сведений более полутора лет. Убедительно прошу ускорить
решение по моему делу.
Н.Вавилов".
"Милосердие" свершилось 23 июня 1942 года, когда смертную казнь заменили
двадцатью годами лишения свободы. Донести это решение до начальников
Саратовской тюрьмы чекисты (спроста ли?!) не спешили. А Вавилова пока морили
голодом. Настал момент, когда советское милосердие оказалось недейственным.
Было поздно! Вавилов умирал от истощения. В январе 1943 года у него начался
неудержимый дистрофический понос, его перевели из камеры в больницу, и спасти
его было уже невозможно. Могучий организм был сломлен, 23 января пришла
смерть. Тело Вавилова свалили в общую яму.
Остается добавить только одно: и после реабилитации Вавилова Лысенко не
забывал его публично вспоминать. Он не вычеркнул его имя из изданий своих
работ в пятидесятые годы, как сделал это с именами других лиц,
подвергнувшихся репрессиям (скажем, своего патрона Я.А. Яковлева). Для многих
это казалось странным. В годы сталинской диктатуры имена людей, арестованных
или казненных, исчезали из употребления, переставали цитироваться (даже при
переизданиях старых работ), упоминаться в выступлениях. Человека полностью
вычеркивали из общественной памяти, часто подвергали публичному забвению еще
при жизни. Позволительно было лишь клеймить позором главных врагов Сталина и
партии, называемых собирательным именем - троцкисты, зиновьевцы, бухаринцы и
им подобные.
Поэтому можно удивляться, почему Лысенко, всю жизнь переиздавая несчетное
число раз сборники своих статей, не переставал упоминать имя Вавилова.
Возможно, его самолюбию льстило, что он может ставить свою фамилию рядом с
фамилией Вавилова, а может быть это происходило потому, что Вавилов остался
для Лысенко врагом номер один, человеком, которого он никогда не смог забыть,
спору с которым придавал особое значение, даже после того, как Николай
Иванович был умерщвлен в Саратовской тюрьме голодом и издевательствами в 1943
году. Ведь по-своему и Лысенко был "убежденец".
Арест и расстрел
Карпеченко
Большинство людей, названных Вавиловым соучастниками его вредительской
активности, через непродолжительное время оказались за решеткой. Но до поры
до времени проскрипционный список держали втайне. Вне кабинетов чекистов и
партийных боссов, перед которыми энкавэдэшники отчитывались о результатах
допросов Вавилова, о наговорах на остающихся на свободе генетиков никто не
знал, и Лысенко и лысенковцам нужно было продолжать шельмовать сторонников
Вавилова, создавать им новые и новые трудности.
На протяжении многих лет Кольцов, Карпеченко, Левитский, Мёллер - сильные
своими экспериментальными результатами и теоретическими достижениями, с
достоинством отвечали на выпады лысенкоистов, язвительно и адресно парировали
их выпады, не оставляли никакой надежды на сговор, молчаливое соглашательство
или подчиненность. Их и почитали своими самыми зловредными противниками
Лысенко и его сторонники. Однако Мёллер уже был недосягаем - он успел уехать
живым из СССР в 1937 году, избежав ареста. Кольцов событиями 1939 года был
лишен силы, оказавшись удаленным с поста директора Института
экспериментальной биологии, да и вообще он был вне школы Вавилова, и его
фамилия почти не встречалась в протоколах допроса Николая Ивановича.
Оставались Карпеченко и Левитский. Первый всё еще был заведующим кафедрой
генетики и селекции растений в Ленинградском университете и заведующим
Отделом в ВИРе (правда, от самого Отдела, некогда большого и важного,
сохранилась лишь небольшая группа).
Своими работами Георгий Дмитриевич был известен в мире, а не только в
Союзе, вел он себя совершенно независимо и смело, не раз показывал
лысенковцам, что о них думает. Речи Карпеченко на многих встречах в
Наркомземе, на сессиях ВАСХНИЛ и на обсуждениях в журнале "Под знаменем
марксизма" были очень острыми и прямыми. Поэтому стало уже традицией у
лысенковцев видеть в нем едва ли не главную мишень для нападок. Еще в 1936
году близкий сотрудник Мичурина П.Н. Яковлев опубликовал в "Правде" статью, в
которой он обвинял Карпеченко, М.А. Розанову и еще нескольких ведущих
сотрудников ВИР, "в кастовом недоброжелательстве" к Мичурину, проявившемся в
первом томе "Теоретических основ селекции растений". Ленинградский обком
партии тут же решил примерно наказать Карпеченко и Розанову (к счастью, они
были беспартийными и большого урона не понесли), а партийцам Данину и
Ковалеву за то, что они не согласились с мичуринскими выдумками о влиянии
подвоя на привой и о роли ментора, были вынесены строгие партийные взыскания.
Дело дошло даже до отдела науки ЦК, и зав. отделом К.Я. Бауман вмешался,
переговорил с А. А. Ждановым, строгие взыскания были отменены (все-таки,
Бауман считал, что это внутринаучные споры и даже написал об этом Сталину и
Молотову), после чего в "Правде" появилось соответствующее решение
Ленинградского обкома партии. Примерно в это же время директор Детскосельских
лабораторий ВИР B.C. Соколов писал в характеристике на Карпеченко как об
ученом, "недостаточно отчетливо и искренне проводящем советскую политику",
что он "реконструировать на базе марксистской диалектики генетику не может,
наоборот, проявляет порой политику на дискредитирование начинаний в этой
области".
После ареста Вавилова карпеченковскую лабораторию в ВИРе быстро разгромили,
используя в качестве основания для этого решения наезжих комиссий. Новый
директор Эйхфельд активно в разгроме участвовал. Оставалось изничтожить
самого Карпеченко и его кафедру генетики и селекции растений в Ленинградском
университете. На ней, кроме Карпеченко, ведущую роль играли профессора Г. А.
Левитский, Л.И. Говоров, М.А. Розанова, доценты А.П. Соколовская и Д.Р. Габе.
Вообще выступлений против Карпеченко, Левитскохю и читаемых ими курсов в ЛГУ
было немало и раньше. Часть студентов, особенно из самых теперь главных -
выходцев из колхозов и семей простых рабочих - возмущалась сложностью
генетики и предпочитала простенькие рассуждения "мичуринцев". Еще 31 марта
1936 года в "Ленинградской правде" появилась статья с утверждениями о том,
что курс генетики в университете не отражает успехов лысенковцев. В
последующие годы такие нападки на кафедру генетики повторялись.
Арест Вавилова придал новые силы критикам генетиков. Уже была упомянута
статья Гурева и Костина из "Ленинградской правды" от 28 августа, в которой
было заявлено, что профессора Левитский и Карпеченко настроены против
дарвинизма и мичуринского учения и что их поддерживает член партийного бюро
биофака Э.Ш. Айрапетянц. На этом этапе М.Е. Лобашев еще сохранял
приверженность науке.
"Доцент Лобашев, - писали авторы статьи, - недавно принятый в кандидаты
партии, на заседании Ученого Совета изрек: "Все, что сделали Мичурин и
Лысенко, то, что вы (то-есть его последователи) делаете, для меня
неубедительно. Вот вы переделайте красные глаза в белые, тогда я вам
поверю"".
Заключение статьи гласило:
"... партийные руководители университета забыли простую истину, что ни одна
идея не падает сама, ее надо сбросить, "развенчать", если она не имеет права
на существование, на развитие".
Косяком пошли статьи в многотиражке "Ленинградский университет". Почти в
каждом номере партийцы публиковали материалы, в которых клеймили Карпеченко
за то, что он "не перестроился", "фактически остался на тех же позициях",
"продолжает заниматься схоластикой морганизма-менделизма". 13 декабря 1940
года 13 студенток и один студент 3-го курса биофака опубликовали "Письмо в
редакцию о преподавании курса генетики", в котором обвинили профессора
Карпеченко в замалчивании "замечательного мичуринского учения и работ
передового советского ученого Лысенко", заявили, что на объяснение "такого
важного и дискуссионного вопроса как внутрисортовое скрещивание он отводит
буквально 2 минуты... в то время как работы сторонников формальной генетики
излагаются подробно, на все лады излагается учение о гене". Под письмом
студенток был помещен длинный материал "От редакции", в котором критика была
жестче, а обвинения решительнее, со ссылками на Сталина. Гнетущее впечатление
на Георгия Дмитриевича произвело письмо пяти профессоров биофака, в котором
коллеги просили Карпеченко "ради спасения факультета" перестроить курс. Как
писал Д. В. Лебедев, они предлагали "изменить убеждения и предать науку,
которой была отдана жизнь. Этого он не мох1 сделать" .
И все-таки, несмотря на нападки, Карпеченко и все сотрудники кафедры
оставались на свободе и продолжали работать в университете более полугода
после ареста Вавилова. Как выяснил Лебедев, первым изучивший следственное
дело Карпеченко в 1993 году, НКВД давно плело интриги против него.
Оказывается, еще 29 сентября 1937 рода в казематах НКВД был составлен
документ, который согласился подписать арестованный ученый секретарь ВИРт а
Н. С. Переверзев. В нем утверждалось, что Карпеченко якобы давно занимался
антисоветской деятельностью и с преступными целями вредил СССР в сельском
хозяйстве. Однако этих показаний в тот момент оказалось недостаточно для
ареста. Переверзев был в 1937 году расстрелян, а Карпеченко оставался на
свободе еще несколько лет. За решеткой он оказался лишь после того, как
Вавилов дал показания против него. Суть их как раз и заключалась в том, что
Карпеченко не просто был теоретиком, потому что ему нравилась теоретическая
деятельность, а что он нарочито уходил от практической работы, чтобы страна
не получила новых сортов, так стране нужных. В этом состояло, по записанному
в показаниях Вавилова заявлению, намеренное, настоящее и изощренное
вредительство.
14 февраля 1941 года Хват подписал постановление на арест (его утвердил
В.Н. Меркулов), в котором было сказано, что Карпеченко "изобличен как
активный участник антисоветской вредительской организации показаниями Н. И.
Вавилова, сделанными 5 ноября 1940 г., показаниями Н.С. Переверзева от 29
сентября 1937 г. и комиссией ВАСХНИЛ под председательством А.К. Зубарева,
обследовавшей ВИР по распоряжению Лысенко (акт комиссии от 19 октября 1940
г.)". Затем было сказано, что "Карпеченко Г. Д. материалами УНКВД по
Ленинградской области изобличен как участник а-с [антисоветской]
группировки", и что он "под руководством Н.И. Вавилова вел открытую борьбу
против передовых методов научно-исследовательской работы и ценнейших
достижений акад. Лысенко по получению высоких урожаев". Инкриминировали ему
также шпионаж в пользу иностранных государств.
Следующей ночью, 15 февраля 1941 года, Карпеченко арестовали (о событиях
той ночи было рассказано в опубликованных в США замечательных очерках
"Счастливец Карпеченко", принадлежащих перу врача и писателя Анатолия
Леонидовича Шварца, приложившего огромные усилия по исследованию судьбы
Карпеченко). Часть сотрудников его лаборатории в ВИР тут же уволили (А.Н.
Лутков, О.Н. Сорокина), часть перевели в другие лаборатории и институты.
Принесшая мировую славу России лаборатория прекратила свое существование. В
университете кресло заведующего кафедрой генетики и селекции растений
захватила Б. Г. Поташникова, весь состав кафедры, существовавшей при
Карпеченко, расформировали.
После ознакомления с материалами заведенного на него дела Георгий
Дмитриевич сразу понял, что Вавилов решил согласиться с обвинениями об
участии во вредительстве, чтобы облегчить страдания при допросах.
"Начиная с 7 марта, Карпеченко последовательно проводил одну линию: он
рассказывает о своих исследованиях (цели, результаты) и дополняет словами - в
этом было мое вредительство, так как я не выводил новые сорта. По существу,
такое поведение подсказали показанные Георгию Дмитриевичу отрывки из
показаний Вавилова. Из них вытекала тактика Вавилова - ничего не выдумывать,
но в то же время как бы признаваться во вредительстве. Минимум неизбежных
мучений...".
Согласие с версией вредительства могло возникнуть под влиянием собственных
размышлений, а главным образом в результате уговоров его сидевшими вместе с
ним в камере другими подследственными. О советах сокамерников и о том, что
Карпеченко не просто били на допросах, но и пытали, стало известном А.Л.
Шварцу, нашедшему одного из сокамерников Карпеченко, который прошел через
тюремные муки и оказался на свободе.
Карпеченко на следствии повел себя иначе, чем Вавилов. Решиться признаться
в участии в антисоветских организациях, в которые, как утверждал Вавилов во
многих своих показаниях, он вовлек Карпеченко и других вировцев, было для
Георгия Дмитриевича делом трудным. Он то соглашался с вавиловскими
показаниями - и соответствующая запись появлялась за его подписью в
протоколах допросов, то отказывался от ранее данных показаний (можно
представить, какими путями следователи - лейтенанты госбезопасности Цветаев и
Копылов - пытались не допустить попадания отказов в протоколы, но Георгий
Дмитриевич находил силы постоять на своем).
Как выяснил Лебедев, не раз всплывала на допросах главная причина арестов -
противостояние генетиков Лысенко. В вопросах следователей можно найти такие
пассажи: "вы высказывались против официальных установок в отношении
генетики", "подследственный по указаниям Н.И. ВАВИЛОВА выступал против борьбы
за передовую науку".
В ответ Карпеченко подготовил длинный ответ по поводу того, чем он
занимался в научной работе, прямо написал о невежестве Лысенко и мичуринцев.
Вавилов пытался представить дело так, что Карпеченко примкнул к его
антисоветской деятельности на самом раннем этапе, уже в 1931 году. Это было
выгодно и следователям НКВД, так как задним числом оправдывало их сигналы
руководству страны и прежде всего Сталину, начатые именно в 1930-1931 годах.
Однако Карпеченко эту версию отверг. Через четыре месяца после ареста, в ночь
с 25 июня 1941 года на 26 июня, была устроена очная ставка между ним и
Вавиловым, продолжавшаяся полтора часа. Краткая запись о ней содержится в
следственных делах обоих арестованных. Из нее видно, что Карпеченко
соглашался лишь на то, что он был вовлечен Вавиловым в антисоветскую работу,
но только в 1938 году, а Вавилов повторял, что вовлек его в 1931-1932 годах.
Проводивший очную ставку Хват спросил Карпеченко:
"Почему вы скрываете истинную дату установления антисоветских связей между
вами и Вавиловым?".
Карпеченко ответил:
"Я настаиваю на своих показаниях о том, что к антисоветской работе я был
привлечен Вавиловым только в 1938 году".
От обвинений в шпионаже он вообще решительно отказался на первом же допросе
и продолжал держаться этой линии до конца следствия. Хотя Вавилов также
отказывался от версии шпионажа, в его обвинительном заключении шпионаж
фигурировал. Видимо Карпеченко был более настойчивым в отвергании подозрений
в шпионаже, так как в его обвинении, утвержденном "судом" в тот же день, что
и у Вавилова, Говорова и Бондаренко, значились только обвинения по статье 58,
подпункты 1а, 7, 10 и 11: "участие в антисоветской вредительской организации,
существовавшей в ВИРе, подрывная работа в сельском хозяйстве и антисоветские
связи с заграницей".
О том, что во время следствия из Карпеченко вырывали признания под пытками,
можно судить по обнаруженному в его деле заявлении суду:
"Предъявленное мне обвинение понятно, но виновным в этом себя не признаю.
На предварительном следствии я признал себя виновным во всех предъявленных
мне обвинениях под влиянием следственного режима".
От своих показаний на суде отказались также Говоров и Бондаренко. Все
участники дела были приговорены к расстрелу, и хотя Карпеченко, как и
Вавилов, направил в Верховный Совет СССР просьбу о помиловании (в отношении
Вавилова вопрос был решен положительно), Карпеченко был расстрелян 28 июля
1942 года.
К посмертной реабилитации Карпеченко органы Прокуратуры и КГБ приступили
только после смерти Сталина. 24 октября 1954 года жена расстрелянного ученого
направила просьбу об этом в Прокуратуру СССР. Одновременно многие ученые
отправили свои письма с просьбой признать, что Георгий Дмитриевич был осужден
неправильно и оправдать его. О пересмотре дела ходатайствовали П. А. Баранов,
Ф.Х. Бахтеев, А. К. Ефейкин, А. С. Каспарян, А.Н. Лутков, В. В. Светозарова,
О. Н . Сорокина, В . Н . Сукачев, Н . А. Чуксанова. В Прокуратуру был вызван в
качестве свидетеля А.Р. Жебрак, который дал письменное показание, что
Карпеченко был истинным патриотом своей страны, крупным ученым, подтвердил,
что во время пребывания вместе с Же браком в США в лаборатории Моргана
Карпеченко вел себя безукоризненно. Жебрак также написал, что видит одну
причину преследований Карпеченко - "его резко отрицательное отношение к
Лысенко". Из прокуратуры запросили президиум ВАСХНИЛ, а оттуда вице-президент
ВАСХНИЛ М.А. Ольшанский обратился в дирекцию ВИР, чтобы та дала свои
заключения по давно законченному "Следственному делу Карпеченко Г.Д.". Из
ВАСХНИЛ в Прокуратуру поступил ответ Лысенко, уже данный чуть раньше по
поводу начавшегося дела о реабилитации Вавилова. Подписанный Лысенко и, судя
по корявости построения фраз, им же написанный ответ гласил:
ПС некоторыми теоретическими биологическими взглядами Н.И. Вавилова, как и
с рядом других ученых, я был и остаюсь несогласным, как и эти ученые [уже
мертвые, sic!] несогласны со мной. Но эти несогласия никакого отношения к
следственным, судебным органам не имеют, так как по своему характеру они не
являются антигосударственными. Они направлены на выявление истины в
биологической науке".
Надо заметить, что в своем ответе прокуратуре Лысенко крайне осторожен. Он
опять следует старой тактике: не оставлять следов своей причастности к
репрессиям советской власти. Если бы такие фразы были написаны в официальном
письме Президента ВАСХНИЛ по горячим следам, сразу же после ареста Вавилова и
вавиловцев, или чуть спустя, когда вершили суд над Вавиловым и его
сотрудниками, их судьба могла быть не столь трагичной. Со своим невероятным
влиянием в стране он мог спасти их от физической гибели. Как мы знаем из его
выступлений в Ленинграде, куда он специально поехал разрушать "Вавилон" в
1940 году, также как и из воспоминаний Глущенко, он вел себя иначе: его
научные оппоненты были истреблены самым жестоким методом с помощью
политической системы, и ни одним словом о невозможности решения научных
споров в следственных или судебных органах всесильный Лысенко тогда не
обмолвился. Таким образом, сказанные задним числом слова несли лишь одну
функцию: отводя от себя обвинения в гибели научных оппонентов, обелять себя
перед судом истории.
Помощники же Лысенко вели себя как и прежде - открыто и грубо. В
заключении, подготовленном совместно секцией растениеводства ВАСХНИЛ и
дирекцией ВИР взгляды казненного профессора были осуждены точно также, как и
двумя десятилетиями раньше. Вот полный текст этого заключения, которое было
приобщено к делу о пересмотре приговора Карпеченко:
"Вице-Президенту Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени В.И.
Ленина академику М.А.Ольшанскому
О работе Карпеченко Г.Д. во Всесоюзном институте растениеводства
в должности руководителя Лаборатории генетики в 192-51941 гг.
Карпеченко Георгий Дмитриевич (рожд. 1889 г.) опубликовал следующие работы:
О хромосомах видов фасоли (1925 г.), К синтезу константного гибрида из трех
видов (1929 г.), Теория отдаленной гибридизации (1935 г.), Экспериментальная
полиплоидия и гаплоидия (1935 г.) и др. В 1936 году перевел на русский язык
антидарвиновскую книгу Томаса Моргана - Экспериментальные основы эволюции.
В 1925 году Карпеченко знакомился с генетическими лабораториями в Берлине,
Лондоне, Копенгагене, в 1927 году участвовал на Международном Генетическом
конгрессе в Берлине. В 1929 году за капустно-редечный гибрид он получил
Рокфеллеровскую стипендию, на которую в 1929-1931 годах работал в лаборатории
Моргана и в других генетических лабораториях США. и Англии. В 1932 году
участвовал в Международном Генетическом конгрессе в США.
Как ученый, Г.Д. Карпеченко занимался цитогенетическими исследованиями
(отдаленной гибридизацией и полиплоидией) ряда культурных растений, полностью
стоял на теории морганизма и был активным ее пропагандистом. В те годы
морганизм был господствующим направлением в генетике всех зарубежных стран,
откуда распространился среди большинства наших ученых.
Развитие в нашей стране мичуринского направления в биологии привело в 1935-
1936 годы, затем в 1939-1940 годы к большим научным дискуссиям, которые
подорвали теоретические основы морганизма. Многие советские биологи перешли
тогда на сторону подлинно-научного мичуринского учения. Карпеченко же остался
на позиции морганизма, повидимому, сказалось руководство Моргана.
Биологическая дискуссия 1948 года завершила победу мичуринского учения в
нашей стране. Но и теперь отдельные ученые остаются на позиции морганизма.
Разумеется, они не преследуются за свои ошибочные взгляды в науке и
продолжают работать в советских научных учреждениях, а некоторые из них
состоят членами КПСС.
Работая в духе морганизма Карпеченко не смог дать практически ценные
результаты. Из его работы ничего не пошло в производство, в том числе и
капустно-редечный гибрид, за который он получил Рокфеллеровскую стипендию для
работы в лаборатории Моргана.
Морганистское направление Карпеченко сказалось и на работе руководимой им
Лаборатории генетики ВИРа того времени.
Нам неизвестны какие либо действия Карпеченко, сознательно направленные
против Родины, против советского государства.
Директор Всесоюзного института растениеводства
академик П.М. Жуковский
Зам. директора института по научной части
доктор с. х. наук, профессор И.А. Сизов
Заведующий Лабораторией генетики
кандидат биологических наук А.Я. Зарубайло
Заведующий отделом зерновых культур -
кандидат с. х. наук А.П. Иванов
Ученый секретарь Секции растениеводства
Всесоюзной Академии с. х. наук имени В.И. Ленина
Кандидат с.х. наук П. Кралин
г. Ленинград, ВИР
11 января 1956 года."
В 1955 году жена Карпеченко, Галина Сергеевна, получила официальное
извещение о посмертной реабилитации ее мужа, но даже в этом документе
советские власти врали, сообщив, что Карпеченко скончался в заключении 17
сентября 1942 года. Верховный суд СССР вынес 21 апреля 1956 года определение
за 4н-02466/56 об отмене Приговора Военной коллегии Верховного суда СССР от 9
июля 1941 г. в отношении Г. Д. Карпеченко и прекращении его дела" за
отсутствием состава преступления". В статье, посвященной Карпеченко Д. В.
Лебедев вспоминает:
"Георгий Дмитриевич был удивительно обаятельным человеком. Тех, кто имел
счастье общаться с ним, привлекали его прекрасные качества: демократизм,
доброжелательность, жизнерадостность, чувство юмора, интерес к людям,
широчайшая культура. Это был замечательный образец русского интеллигента. За
внешней мягкостью легкоранимого человека скрывались удивительная стойкость и
несгибаемое мужество".
Арест и гибель
Левитскохю, Фляксбергера,
Говорова и Эмме
В ту же ночь 15 февраля 1941 года, когда НКВД арестовало Карпеченко, был
арестован Леонид Ипатьевич Говоров. 28 июня 1941 года было произведено сразу
четыре новых ареста - члена-корреспондента АН СССР Григория Андреевича
Левитскохю, профессора, члена-корреспондента Чехословацкой земледельческой
академии Константина Андреевича Фляксбергера (о нем при открытии вавиловского
института в 1925 роду Горбунов говорил в Кремле: "Константин Андреевич
Фляксбергер - лучший знаток пшениц"), кандидата наук Николая Васильевича
Ковалева и академика ВАСХНИЛ Александра Ивановича Мальцева, а 19 октября в
Горьком арестовали заведующую кафедрой генетики и цитологии Горьковского
сельскохозяйственного института профессора Елену Карловну Эмме. Всем им
предъявлили обвинение во вредительстве, Эмме также инкриминировали "шпионскую
деятельность в пользу Германии", а Левитскому, который побывал в застенках
чекистов в 1918 и в 1933 годах, приписали по старой памяти "принадлежность к
Трудовой Крестьянской Партии и к троцкистско-каменевскому блоку".
Григорий Андреевич Левитскии был старше Вавилова на 9 лет (родился 7 ноября
1878 г. на Украине под Киевом в семье священника) . Левитскии сочувствовал
эсерам, в 1907 году он принял участие во Всероссийском съезде Крестьянского
союза - революционно настроенной организации и был царскими властями
арестован. На 8 месяцев он оказался заключенным в Бутырскую тюрьму, а после
этого выслан на 3 года из России, которые провел в лабораториях биологов в
Англии, Германии, Италии и Франции. Передвигался он с места на место на
велосипеде, на другие виды транспорта денег не было. Поработал он в частности
на русской биологической станции вблизи Неаполя. С апреля 1909 до августа
1910 года работал в лаборатории классика ботаники Эдварда Страсбургера.
Именно здесь Левитскии впервые доказал, что в растительных клетках, также как
и в животных, есть митохондрии. Он же впервые высказал предположение, что у
митохондрий должен быть свой генетический аппарат, что в 1950-е годы блестяще
подтвердилось. В 1915 году Левитскии сдал магистерские экзамены в Киевском
университете и был зачислен приват-доцентом. В 1921 г. он был избран
профессором Киевского сельхозинститута.
Вскоре после переезда Вавилова из Саратова в Петроград в 1920 году он стал
писать письма Левитскому в Киев, приглашая его возглавить работы по цитологии
и генетике в создаваемом им институте. Уже в то время Левитскии был самым
крупным специалистом в области цитогенетики в стране (его книга "Материальные
основы наследственности", изданная в 1924 году, была долгое время самым
авторитетным руководством по этим вопросам на русском языке) . Как только был
учрежден Институт прикладной ботаники и новых культур, Левитскии решил
принять предложение Вавилова. В официальном приглашении Вавилов просил
дорогого Григория Андреевича приступить к "организации Цитологического и
Анатомического отделений", добавляя "все мы в один голос останавливаемся на
Вас. Кроме этого, хотелось бы передать Вам также, хотя бы частично,
редактирование "Трудов по прикладной ботанике"... Эта работа большой
ответственности... В нашу среду входит с осени Карпеченко, но главным образом
для работы по генетике".
Переезду в Петроград мешало одно обстоятельство, о котором Левитскии
известил Вавилова. Он, как тогда говорили, был "поражен в правах" - советская
власть ограничивала переезды "лишенцев", запрещала занимать должности на
государственной службе, участвовать в общественных организациях. Причиной
лишения Левитскохю прав было то, что он был призван в 1914 году в царскую
армию и получил чин прапорщика, хотя никогда в боевых действиях не
участвовал. Офицеров царской армии большевики преследовали. Вавилов быстро
добился для него реабилитации, ГПУ сняло свои претензии, и в 1925 роду
Левитский вместе с женой, Натальей Евгеньевной Кузьминой, также цитологом,
переехал в Ленинград.
За годы работы в ВИРе и в университете Левитский создал самобытную школу
цитогенетиков растений, воспитал много учеников, разъехавшихся по всей
стране. Им были опубликованы книги и много экспериментальных статей. 29 марта
1932 года Левитский был избран членом-корреспондентом АН СССР. Как рассказано
выше, в 1933 году он был арестован органами ОГПУ, но в ходе допросов не
согласился ни с одним из пунктов чекистских "доказательств" и был приговорен
к трем годам административной ссылки, однако срок был скощен. Левитский был
едва ли не единственным, кто тогда на следствии не выронил ни одного слова
осуждений в адрес коллег и друзей, не высказал подозрений ни против кого,
никого не оговорил. Ему нечего было после этого стесняться или бояться, и
возможно поэтому он - единственный из всех арестованных специалистов ВИРа -
вернулся туда работать, как только в 1933 году Прокуратура СССР решила его
реабилитировать и разрешила выбраться из Западной Сибири. С 1934 года он стал
профессором кафедры Карпеченко в университете. В 1937 году его арестовали, но
быстро выпустили.
Пока шла непрекращавшаяся дискуссия с лысенковцами - в частности, и на IV-й
сессии ВАСХНИЛ в 1936 году, и на совещании в редакции журнала "Под знаменем
марксизма" в 1939 году - Левитский был сильным критиком взглядов лысенковцев,
спокойно, а порой саркастично приводившим аргумент за аргументом, факт за
фактом. Соответственно относились к нему и "мичуринцы". Уже встречалась выше
фамилия Соколова - директора Детскосельской лаборатории ВИР. Вот, что он
написал в характеристике на Левитского, направленной по партийным каналам в
середине 30-х годов:
"...крайне самолюбив, резок в выступлениях, часто переходящих в
антисоветские. Например, по докладу Презент в частном разговоре с т. Сизовым
дал оценку диалектическая трескотня, а не методология. Для подготовки кадров
не стремится подобрать советскую молодежь, а подбирает "подходящих", т.е. из
бывших людей. В общественно-политической работе участие сейчас принимает
крайне слабое".
Ученики Левитского действительно были замечательными специалистами, но к
1938 году уже четверо из них пребывали в заключении (Н.П. Авдулов, Б. А.
Вакар, В.П. Чехов, Я.Е. Элленгорн), а самый талантливый, учившийся у
Левитского еще в Киеве, затем переехавший к Филипченко - Ф.Г. Добржанский был
вынужден остаться в США. (стать невозвращенцем).
В 1991 году дочь Левитского Надежда Григорьевна смогла познакомиться со
следственным делом отца. Выяснилось, что постановление на арест заключало в
себе длинную выдержку из показаний, данных в 1933 году Писаревым, в 1937 году
- Л. С. Марго линым, в 1940 и 1941 годах Вавиловым, отрывки из донесений
секретных осведомителей НКВД - сотрудника ВИР Ф. К. Тетерева и ст. инспектора
сектора кадров ВАСХНИЛ Колесникова. Как доказательства его вражеского
отношения к советской власти фигурировали такие пассажи:
"В марте 1938 г. Левитский заявил... "Теперь вообще принято цитировать
только Дарвина, а когда-то цитировали только Аристотеля"".
22 марта 1932 г. Левитский... говорил: "Науку нельзя смешивать с
политикой".
В ноябре 1939 г. Левитский... сказал: "Докладчик напрасно хочет смешать
науку с политикой - нельзя аргументировать политическими идеями в пользу
научной теории"".
После ареста Левитскому были предъявлены обвинения по статьям 58-7 и 58-11
Уголовного Кодекса РСФСР ("Подрыв государственной промышленности, транспорта,
торговли, денежного обращения или кредитной системы, а равно кооперации,
совершенный в контрреволюционных целях..." и "Пропаганда и агитация,
содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти..."),
каравшиеся расстрелом. Содержали его в тюрьме в Златоусте и на допросы
вызывали всего шесть раз (29 июня, 5 июля, 21 декабря 1941 г., 4 января, 21 и
22 марта 1942 г.). От всех инкриминируемых ему обвинений он отказался на
первом же допросе и стойко удержался в этой позиции до конца, а на четвертом
допросе решил применить "научный подход", попросил дать ему бумагу и ручку и
в течение почти девяти часов написал на восьми страницах убористым почерком
объяснение по поводу всех предъявленных обвинений. Он начал с того, как был
приглашен Вавиловым в институт, какие задачи выполняла его лаборатория, что
собой представляет наследственный аппарат клеток (описал хромосомы) и как они
определяют развитие клеток. Серьезно, без попыток упрощения Левитскии изложил
следователям свое понимание применения цитогенетических методов к изучению
полезных растений в сельскохозяйственных исследованиях, показывая, что
никакого вредительства в этом нет. Пожалуй, такого логичного, научно строгого
и в то же время стилистически уважительного по отношению к следователям
произведения никто из вировцев, проходивших по делу Вавилова, не догадался
сделать. Столь же убедительно он отвел политические обвинения, сделанные
против него ранее осужденными Писаревым, Бондаренко и другими. Так, на
обвинения Писарева он ответил тем, что именно по этим обвинениям его уже
арестовывало ОГПУ в 1933 году, что он отбыл в ссылке 7 месяцев из 3 лет, к
которым был присужден, а затем был "полностью реабилитирован Верховной
Прокуратурой Союза, вернулся в Ленинград и был принят на прежнее место работы
в ВИР-е. Таким образом, все... обвинения... В.Е. Писарева были признаны, как
оно и было на самом деле, полным вымыслом, возобновлять который снова через 8
лет нет никаких оснований.
. . .Я самым категорическим образом настаиваю на проверке показаний
[Бондаренко] путем очной ставки нас всех троих: меня, акад. Вавилова и
Бондаренко, так как уверен, что Вавилов или ничего подобного не говорил
Бондаренко, или - нечто совсем другое, им совершенно извращенное.".
Спокойствие в словах и убедительность в логическом построении были самой
сильной стороной этого сочинения. Рассматривая пункт за пунктом обвинения
Бондаренко, Левитскии показал, что тот ничего не понимает в науке и потому
нельзя его слова о вредительстве в науке принимать всерьез. Такая твердая
позиция чуть было не привела его к освобождению, так как следователь
Куксинский не мог найти к чему прицепиться, дело оттягивалось и оттягивалось
(показателен почти полугодовой промежуток между вторым и третьим допросами -
5 июля и 21 декабря), и в конце концов, следователь фактически склонился к
оправдательному заключению, так как написал в своем постановлении от 3 января
1942 года, что для того, "чтобы разобраться в деле, необходима экспертиза, а
так как организовать ее сейчас [шла война с Германией - B.C.] невозможно,
приостановить дело до окончания войны...". Григорию Андреевичу дали
ознакомиться с этим постановлением, и он расписался на нем. Начальству однако
такое постановление не понравилось, и делу был дан ход. 25 марта 1942 г.
Левитскому дали расписаться, что предварительное следствие закончено, и дело
передается в суд:
"Следственное дело 690-41 по обвинению Ковалева Н.В., Мальцева А. И.,
Левитского Г.А., Фляксбергер К.А., принять к своему производству [так в
тексте!] и после дополнительного расследования направить на рассмотрение ОСО
НКВД СССР.
13.03.4"2.
Но суда Левитский не дождался, он скончался в Златоустовской тюрьме 20 мая
1942 года, а 13 сентября того же года в той же тюрьме скончался Фляксбергер.
Нельзя исключить того, что оба ученых не просто скончались, а покончили с
собой в тюремных застенках.
Когда в 1955 году Военная Прокуратура СССР пересматривала дела
арестованных, расстрелянных и замученных генетиков школы Вавилова, по поводу
дел Левитского и Фляксбергера было решено прекратить их "за недоказанностью
вины". Только в 1989 году прокуратура признала, что чекистская "ошибка" была
связана не с плохим доказательством вины, а что дело следовало прекратить "за
отсутствием состава преступления". В окончательном постановлении прокуратуры
было сказано:
"Левитский и Фляксбергер обвинялись в том, что... активно проводили
вредительскую деятельность в направлении замедления темпов развития
социалистического земледелия.
Обвинение их основано на показаниях незаконно осужденного и впоследствии
оправданного за отсутствием в его действиях состава преступления - Вавилова
Н.И.
В ходе предварительного следствия Левитский и Фляксбергер категорически
отрицали свою вину.
Как видно из материалов уголовного дела, фактически они были арестованы за
резкую критику учения Лысенко и за свои убеждения, высказанные ими на ученом
совете, о том, что нельзя аргументировать политическими идеями научные
теории".
Из шести арестованных в связи с делом Вавилова ученых, упомянутых в данном
разделе, выжили только двое - Н.В. Ковалев и А.И. Мальцев. Л.И. Говоров погиб
в заключении.
Елена Карловна Эмме после ареста 19 октября 1941 года была обвинена во
вредительстве, осуществлявшемся вместе с Вавиловым, дискредитации Лысенко и в
шпионаже в пользу Германии. На первом же допросе она не смогла найти сил
противостоять следователям и самооговорила себя, согласившись, что она
шпионка. Ни одного конкретного эпизода передачи шпионских сведений она
привести не смогла. Военный прокурор потребовал вернуть дело Эмме
следователям для более ясного обоснования её преступлений. Тогда следователи
вменили ей в вину вредительство при изучении овсов и ... "политическое
двурушничество". Последнее было следствием того, что чекисты выяснили, что
вместо доносов на Вавилова и коллег в органы, как она согласилась в 1930-м
году, она о своем задании рассказала и Вавилову и еще, по крайней мере, двум
людям, имена которых кто-то донес в НКВД. 24 февраля 1942 года Эмме
ознакомили с новым обвинительным заключением. Теперь суд - так называемое
Особое Совещание, или ОСО, должно было решить ее судьбу. В документах,
направленных в ОСО, рекомендовалось применить к ней высшую меру наказания -
расстрел. Дожидаться суда Эмме не стала - 10 марта 1942 года она покончила
жизнь самоубийством, повесившись в камере.
Борцы,
соглашатели
и предатели
Арест Вавилова придал силы лысенкоистам в борьбе за власть и дал
возможность покровителям Лысенко более откровенно выступать с нападками на
генетику и на генетиков, постоянно намекая на то, что все генетики - шпионы и
враги советской власти. В этих условиях даже те из руководителей советской
науки, которые понимали беспочвенность лысенкоизма и вред, наносимый им,
вынуждены были помалкивать.
Это отчетливо проявилось во время обсуждения плана научно-исследовательских
работ Академии наук СССР на 1941 год. Дебаты по проекту плана,
составлявшегося еще при участии Вавилова и включавшего предложенную им как
директором Института генетики АН СССР программу работ, состоялись через 7
недель после его ареста. Эти дебаты выявили, кто же персонально поддерживал
Лысенко в борьбе с Вавиловым, на кого Лысенко опирался, и кто мог быть
причастен к аресту Николая Ивановича.
Предварительно - 30 октября 1940 года было срочно созвано, как говорилось в
отпечатанных типографским способом приглашениях, "совещание членов ВКП(б)
академиков и членов-корреспондентов, руководителей учреждений и секретарей
партбюро московских институтов АН СССР по вопросам плана работ Академии наук
СССР на 1941 год". Извещения, подписанные вице-президентом АН СССР О.Ю.
Шмидтом, рассылались нарочным утром того же дня, а совещание назначали на 6
часов вечера в Конференц-зале Академии наук.
На этом узко партийном совещании прозвучало требование включить в планы
академических институтов разработку проблем, близких к запросам практики.
Лысенкоисты воспользовались этим, чтобы попытаться исключить из плана работы
по "формальной генетике" и заменить их работами одного мичуринского
направления.
На общем собрании Академии наук, состоявшемся несколькими днями позже, О.Ю.
Шмидт сообщил о плане работ с учетом замечаний, сделанных на собрании
партгруппы. За ним на трибуну поднялся избранный незадолго до этого
академиком АН СССР сталинский приближенный А.Я. Вышинский, который в грубой
форме раскритиковал план, сопровождая свои слова угрозами и требуя устранения
всего, что хоть как-то связано с "преступной генетикой". Страх перед
Вышинским был настолько велик, что академик Отто Юльевич Шмидт - заслуженный
партиец (с 1918 года), герой освоения Арктики и Герой Советского Союза,
ученый, известный своими работами по географии и космогонии, от волнения
потерял сознание и упал...
Конечно, работать генетикам в таких условиях было нелегко. Но не все
прекратили борьбу против лысенкоизма, как и не все выступили в роли
соглашателей или, хуже того, предателей своих научных интересов и идеалов.
Среди тех, кто поддерживал генетику, были не только сами генетики, но и
ученые других специальностей.
Исключительную роль в те годы играла деятельность академика Дмитрия
Николаевича Прянишникова. Он открыто демонстрировал свое уважение к ученику -
Вавилову уже после ареста Николая Ивановича, представлял его на Сталинскую
премию, выступая, ссылался на работы арестованного академика, не раз
обращался лично к Берия с просьбами помочь Вавилову. Хорошо известно
отрицательное отношение Прянишникова к любым формам догматизма, его
непрестанная борьба с еще одним "реформатором" агрономической науки
сталинских лет, извратившим почвоведение и внедрившим в практику советского
земледелия травопольную систему - В.Р. Вильямсом. Удивлявшая многих
гражданская доблесть Прянишникова и, конечно, его личный огромный вклад в
науку, способствовавший созданию новой ее области - агрохимии, снискали
Дмитрию Николаевичу уважение, которого мало кто удостаивался в среде
советских биологов, хотя оно не принесло ему ни бесчисленных
правительственных наград, ни высоких административных постов. Всю жизнь он
следовал девизу: "К науке надо подходить с чистыми руками". Моральная чистота
означала для него не просто неучастие в процессах, совершающихся на твоих
глазах, не олимпийскую беспристрастность, а активное подключение к борьбе за
чистоту в научной сфере. Его старшая дочь, В.Д. Федоровская, отмечала в своих
записках:
"Отец не выносил лжи в науке, строго логичный, абсолютно точный в своей
научной работе, он беспощадно разоблачал шарлатанов, карьеристов и
недобросовестных работников".
Чтобы понять, насколько смелым и порядочным был Прянишников, нам придется
снова вернуться во вторую половину 30-х годов. Когда в то время в заключении
оказались друзья Прянишникова (А.Г. Дояренко, Н . М. Тулайков, доктор
химических наук Ш.Р. Цинцадзе) , а в начале 1937 года были арестованы 12
человек в созданном им Всесоюзном институте удобрений и агропочвоведения
(сокращенно, ВИУА), Дмитрий Николаевич не дрожал от страха, не боялся
публично высказываться в их защиту.
В марте 1937 года новый директор ВИУА И. И. Усачев выступил на заседании
актива ВАСХНИЛ, обвинив еще одну группу учеников Прянишникова в троцкизме.
Отчет об активе был напечатан в " Бюллетене ВАСХНИЛ" . В эти дни были
арестованы заместитель директора института Сергей Семенович Сигаркин и
профессор Иван (Ионел) Григорьевич Дикусар. Они были близки с Дмитрием
Николаевичем, и все, естественно, понимали, что скоро может дойти очередь и
до него. Не без намека писал об этом в статье, посвященной ошибкам института
Прянишникова, в газете пСоцземледелиеп А. Нуринов: "преступные действия
врагов народа Запорожца, Устянцева, Станчинскохю, Ходорова и др. известны
всем".
4 сентября 1937 года в "Правде" появилась статья некоего Е. Ляшенко -
сотрудника ВИУА, в которой он обрушился на важное дело - составление
агрохимических карт, над которыми работали сотрудники отдела Прянишникова.
Карты эти были прогрессивным нововведением (без них и ныне не мыслится
правильное агрохимическое обслуживание), они позволяли определить, где, когда
и сколько нужно вносить в почву определенных видов удобрений. Как и многие
другие ценные новшества, требовавшие к себе серьезного отношения, они
вызывали у неквалифицированных проводников в жизнь "науки колхозно-совхозного
строя" лишь раздражение и подозрения.
"Плодом этой вредительской работы и явились агрохимические карты, - писал
Ляшенко, - на составление которых затрачено несколько десятков миллионов
рублей... ВАСХНИЛ и НКЗ СССР не контролировали эту работу, прозевали
вредительскую деятельность врагов народа... Вздыхая по кулацким хозяйствам,
где они [сотрудники Прянишникова - B.C.] во время оно проводили опыты по
внесению удобрений, новоявленные "агрохимики" сделали все для того, чтобы
превратить агрохимические карты в тормоз повышения урожайности...
Вредительство на этом участке еще не распутано. Наркомзем Союза, ВАСХНИЛ и
Институт удобрений ничего не предпринимают, чтобы разгромить вражьи гнезда".
Через две недели подобный же призыв повторил Г. Павлов в статье в газете
"Социалистическое земледелие".
"Активисты" потребовали срочного созыва Пленума секции агрохимии и
почвоведения ВАСХНИЛ, хотя незадолго до этого, в апреле 1937 года, очередной
пленум уже плодотворно поработал. Несомненно, те, кто требовал этого,
полагал, что уж теперь-то удастся расправиться с Прянишниковым.
Пленум еще не начал работать, но его направление враги Прянишникова
старались очертить ясно и недвусмысленно. Утром 14 ноября - перед открытием
заседаний - участники нашли на креслах в зале газету "Соцземледелие" и
увидели там статью того же Ляшенко, который 4 сентября в "Правде" указывал на
Прянишникова как на пособника вредителей и призывал "разгромить вражьи
гнезда". Теперь Ляшенко ссылался на свою же статью в "Правде" как на
директивное указание партии. Выходило так, что уже и партия решила, будто
составление карт - дело вредное: они не нужны, порой рассчитаны на получение
минимально возможного урожая, и, что совсем плохо - их не понимают и не
принимают колхозники. Ляшенко заявлял:
"Раболепство перед немецкой агрохимией, перед старыми нормами помещичьих
хозяйств привело "агрохимиков" к столь негодной продукции, как нынешние
агрохимические карты. С такой работой пора решительно покончить".
В каждом следующем выпуске газеты пСоцземледелиеп стали появляться
набранные одними и теми же броскими жирными буквами заголовки "Пленум секции
агрономической химии", а под ними заметки, в которых повторялись нападки на
Прянишникова. 15 ноября за анонимной подписью СБ. сообщалось об открытии
пленума и говорилось о выступлениях колхозников, откуда-то взявшихся на
заседании академиков (и их уже рассматривали теперь в качестве главных
экспертов в серьезном научном деле). Как следовало из заметки СБ.,
колхозникам агрохимические карты показались ненужными. Номер от номера газеты
не отличался - идея вредоносности работы Прянишникова нагнеталась в умы
читателей.
Но ни запугать, ни заставить замолчать Прянишникова не удалось. Дмитрий
Николаевич продолжал сражаться за своих безвинно пострадавших учеников. Его
поведение было свидетельством уникальной, беспримерной храбрости. Биограф
Прянишникова, один из тех, кто первым среди журналистов и писателей выступил
против лысенкоизма в СССР и много лет отдал разоблачению этого течения, Олег
Николаевич Писаржевский писал:
"На пленуме секции агрохимии и почвоведения ВАСХНИЛ в ноябре 1937 года,
проходившем под председательством Прянишникова, он каждый раз останавливал
клеветников, стремившихся нажить политический капиталец на деле "врагов
народа", незадолго перед тем "разоблаченных" в созданном Прянишниковым
научном институте по удобрениям".
Поведение Прянишникова вызвало негодование. В рупоре лысенкоистов - газете
"Социалистическое земледелие" 16 ноября 1937 года за той же замаскированной
подписью СБ. было сказано:
"Достойно удивления поведение председателя пленума агрохимии акад. Д.Н.
Прянишникова. Председатель всякий раз прерывал ораторов, как только тот или
иной товарищ выходил за рамки чисто технических вопросов и касался подрывной
работы врагов народа в области химизации земледелия.
Президиум Академии с.-х. наук имени Ленина и выступавшие в прениях члены
президиума секции агрономической химии были вынуждены осудить поведение
председателя пленума академика Д.Н. Прянишникова".
Через четыре дня газета снова вернулась к тому же пленуму, сообщив в
заключительном абзаце заметки с пленума:
"Пленум осудил выступление и поведение на пленуме акад. Д.Н. Прянишникова
как недостойное советского ученого".
А недостойным, как известно, не место среди советских ученых.
Следующая статья была названа зловеще: "Беспощадно выкорчевать врагов и их
охвостье из научных учреждений". Теперь Прянишникова обвиняли в отрицательном
отношении к ликвидации вредителей. Позицию газеты нельзя было назвать иначе
как подстрекательством к аресту ученого. Но и на этот раз заставить его
замолчать не удалось.
"Дмитрий Николаевич вел... бой - неравный, почти смертельный, - писал
Писаржевский. - Он, конечно же, не мог поверить в виновность перед народом и
страной тех, с кем рука об руку работал многие годы. Нисколько не задумываясь
над тем, что сам вкладывает в руки противника грозное оружие, Д.Н.
Прянишников вел посильную борьбу за их освобождение. Известно, что он
добивался (правда, безуспешно) пересмотра дела А. Г. Дояренко, дела Н.И.
Вавилова. Уже во время войны он шлет из Самарканда в Москву телеграмму, в
которой представляет работы Н.И. Вавилова [тогда находившегося в тюрьме -
B.C.] на соискание Государственной (Сталинской) премии, тем самым высказывая
не только свое отношение к этим работам, но и свое мнение о "подрывной
деятельности" Николая Ивановича".
Трудно отказаться от убеждения, что только открыто бескомпромиссная позиция
Прянишникова уберегла его в дни травли 1937 года от ареста. Смело бросая
вызов политиканствующим сторонникам Вильямса и Лысенко, он спасал себя от
расправы. Характерно, что в это же время аналогичный пленум состоялся в
секции плодоовощных культур ВАСХНИЛ. И о нем теми же словами поведала газета
пСоцземледелиеп в заметке, подписанной столь же таинственно криптограммой
"И.Д.":
"Вызывает недоумение поведение профессора т. Шитт. Вместо того, чтобы
прислушаться к критике и сделать для себя выводы, он принял ее как
оскорбление".
Петру Генриховичу Шитту - крупнейшему теоретику плодоводства и председателю
Пленума плодоводства не удалось тогда уберечься от репрессий.
Завершить эту главу я хочу примером исключительных способностей к
хамелеонству, беззастенчивой мимикрии лысенкоистов, особенно тех, кто
запятнал себя прямым сообщничеством с органами госбезопасности. Один из
наиболее озлобленных хулителей Вавилова - Григорий Шлыков - после войны был
судим и провел несколько лет в заключении. Поповский пишет, что он отбывал
наказание по бытовой статье. Однако Шлыкова поместили в лагерь под
Джезказганом, где сидели лишь осужденные по политической 58-й статье. Как
считал одновременно отбывавший срок в этом лагере В.П. Эфроимсон, Шлыков сам
попал в сети, которые плел другим.
После смерти Сталина Шлыков был освобожден и в 1962 году представил к
защите в Грузинском сельхозинституте диссертацию на соискание ученой степени
доктора сельскохозяйственных наук. В ней он еще раз продемонстрировал
вспоминая слова Вавилова - свою виртуозность. Он неоднократно упоминал имя
Вавилова как чуть ли не своего друга, представляя его уже не врагом родины-
Отчизны, а патриотом. В этой связи он сообщал, что "... после Октябрьской
революции вопрос использования новых видов растений стал рассматриваться
руководством страны как чрезвычайно важный", и отмечал: "Делу этому по
инициативе директора института Н. И. Вавилова были приданы невиданные
масштабы".
Затем следовали блестящие по композиции три абзаца: первый - о многогранной
работе ВИР1а под руководством Вавилова; второй - о том, что в "послевоенные
годы деятельность института [была]... значительно активизирована (директоры
И. Г. Эйхфельд, П.М. Жуковский, И. А. Сизов) в связи с тем, что для нас
открылись богатейшие источники, куда раньше доступ был почти наглухо
закрыт... - в Китае, Индии, Корее, Вьетнаме, Индонезии и в ряде стран
Америки", и третий - опять о том, какой замечательной ("более широкой и
целеустремленной", как он выразился) была роль ВИРа. В последнем абзаце
ссылки на даты отсутствовали, рассказ о доблестях ВИР велся вне времени и
места: можно было подумать и о вавиловских временах и о днях правления его
активизировавшихся преемников Эйхфельда, Сизова и Жуковского.
А затем шел абзац, который и комментировать нельзя никак: стукач и
соучастник убийства Вавилова писал (в 1962 году!):
"Здесь у нас и возникла в рабочем общении с Н.И. Вавиловым идея о
необходимости разработки интродукции растений в качестве системы опыта и
знаний, новой растениеводческой дисциплины. Автору диссертации и П.М.
Жуковскому Н.И. Вавиловым было поручено в 1931 году организовать и возглавить
систему экспериментальных пунктов по испытанию новых культур в различных
зонах СССР".
Заканчивалась диссертация не менее виртуозно. Автор оспаривал правила
Международной номенклатуры растений и заявлял, что он намеренно пишет видовые
названия растений, присвоенные в честь конкретных ученых не с маленькой, а с
заглавной буквы, ибо моральные принципы сделать иначе - в соответствии с
правилами - ему не позволяют. И приводил лишь один пример - пшеницу Вавилова,
T.Vavilovi: "Мы... сознательно пишем... T.Vavilovi".
В диссертации была еще одна мелкая, но крайне важная деталь: список
собственных исследований Г.Н. Шлыков начинал следующим образом:
"Основная работа: "Интродукция растений", 1936 г., СХГ, М.-Л., стр. 504
(монография)".
Именно об этой книге Вавилов писал как о "непревзойденном образце кривого
зеркала". В списке фигурировали также статьи Шлыкова, в которых он в
тридцатые годы называл Вавилова врагом и расценивал его деятельность как
вредительскую. Расчет, я думаю, был простой. Молодые ученые не очень-то
склонны копаться в запыленных журналах многолетней давности... поверят на
слово, что он - друг Вавилова, а архивы НКВД - место надежное.
Немалую изворотливость проявил и С. Н. Шунденко, перебравшийся в Ленинград
после увольнения с официальной службы в центральном аппарате НКВД и КГБ. Он
стал подвизаться в качестве доцента кафедры истории КПСС Ленинградского
университета, и под его редакцией даже вышли в свет печатные работы о
героизме ленинградцев в годы войны. Каким был героизм энкавэдэшников, мы уже
знаем.
Мера личной
ответственности
История расправы над школой Вавилова не оставляет сомнения в причастности
Лысенко к этому позорному событию в жизни СССР. Его роль в гибели Вавилова,
Карпеченко и других генетиков и цитологов очевидна (хотя сам он много раз
впадал на публике в истерики, выкрикивая, что в гибели Вавилова он
невиновен). Можно ли было навредить своей Родине больше? Испытывал ли Лысенко
в день, когда он поставил свою подпись под постановлением о разрушении ВИРт а,
удовлетворение от содеянного? Считал ли, что его чаяния, наконец-то
осуществились? И понимал ли этот сухопарый, желчный человек, ЧТО ОН НАТВОРИЛ?
Эти вопросы неминуемо встают перед каждым, кто задумывается над судьбой
Лысенко, над судьбой России, ее народа, науки, культуры. Что скрывалось за
угрюмой внешностью Лысенко, за каждым из всплывших на поверхность лысенок?
Эгоизм? Безумное властолюбие? Нехватка образования? Но ведь такое случалось в
советской России и с людьми высокообразованными. Слепая подгонка своих
действий под идеологию вождей, насаждавших монополию власти и раболепие
страха? Но разве, как и вожди, эти исполнители (каковыми Лысенко и ему
подобные, несмотря на все посты и звания, оставались) не понимали, что чудо
преобразования истории (как у Лысенко чудо преобразования природы) не
состоится! Не потому ли, что понимая неизбежность краха их чуда, они
старались помочь метле тотального устранения "врагов" вымести слишком умных и
вольных критиков их собственных поступков? Ведь их нехитрый расчет исходил из
того, что только террор может подавить недовольных, только страх и раздувание
истерической боязни "внешнего и внутреннего врага" может научить (или
заставить!) большинство безропотно повиноваться. Или же люди вроде Лысенко
действовали, как автоматы, реагирующие всегда в соответствии с заложенной
программой?
Единственно правильным было бы искать объяснение личных мотивов и поступков
лысенок, прежде всего, в социальных условиях, диктовавших их поведение, ибо
все их действия, все "новации" логично вписывались в диапазон устремлений
создателей и руководителей этого общества, как вписывается автомобиль,
мчащийся по автостраде, в отведенную ему полосу. Автоматизм их сродни
автоматизму водителя, строго подчиняющегося дорожным знакам.
Но, если говорить только о Лысенко, то мне кажется, что вся история его
ожесточенной борьбы не с одним Вавиловым, а со всеми генетиками сразу,
отвергает простой ответ - дескать, был слепым орудием в руках таких людей,
как Сталин. Нет, не слепым орудием он был! Он отлично знал, что делает.
Потому он и стремился самые грязные дела творить чужими руками (как нередко
делали умные люди, рвавшиеся к власти во все времена и эпохи), всегда искать
и находить послушных исполнителей - таких, как Презент, Глущенко, Якушкин или
Долгушин, ибо прекрасно знал меру содеянному и боялся суда истории.
Социально обусловленной была и тяга Лысенко к "чудесам". Уже не раз
говорилось, что вера в чудо, естественно вытекающая из веры в неминуемое
"светлое будущее", лежала в основе всех планов "преобразования природы",
подхваченных "мичуринскими" биологами. Вера в "чудо" заменяла им науку, так
же как вера в чудодейственность своих социальных преобразований изначально
двигала вождями нового - коммунистического общества. Поэтому любые горячечные
пророчества Лысенко с такой легкостью, даже радостью, воспринимались этими
вождями. Наверняка, бывали случаи, когда они пусть неясно, пусть кожей,
"шестым чувством", но осознавали, что их обманывают, однако, как наркоман,
умом понимающий вред страшного зелья, тем не менее, с мазохистской радостью
принимает его, так и эти вожди хотели быть обманутыми. Талантливый лгун знал,
что нужно сегодня врать, читал в глазах тех, кому врал, радость от
услышанного - и врал еще больше. И хоть отказ от науки (её "преобразование"
на классовый лад) вел к провалу планов, построенных на песке, бережного
отношения к науке у властителей после этого не возникало. Напротив,
принимались еще более ирреальные планы, публиковались еще более победные
отчеты, и так продолжалось по экспоненте.
Такая практика устраивала верхи (о "светлом будущем" можно было объявить
народу как о мероприятии, надежно запрограммированном великими поводырями
мира Марксом, Лениным и Сталиным), и вполне соответствовала интересам таких
людей, как Лысенко, давая им возможность процветать не за счет реальной
деятельности, а за красоту своих обещаний.
Естественно, всё это порождало злосчастную триаду - утерю веры, цинизм и
страх, причем устрашение как фактор повиновения становилось средством
управления. Однако и к страху люди привыкают. Поэтому возникала новая задача
- необходимость нагнетания страха, внедрения в массы идеи о классовой борьбе,
якобы обостряющейся с каждым днем, с каждой новой победой, и о необходимости
усиления отпора классовому врагу внутри страны и сопротивления внешним силам,
вербующим себе сторонников и засылающим шпионов.
"Классовая" борьба была многоликой, но однонаправленной. Из общества
устраняли самые ценные личности - критически мыслящих, образованных,
способных к творчеству, и заменяли беспринципными хлопотунами, безграмотными
исполнителями, "винтиками", сильными лишь своим послушанием. Возможно, многие
из последней категории людей не знали, не умели понять, что их деятельность
вредна для страны и народа. Жадность и амбициозность исполнителей были
естественным следствием их социального статуса. К тому же они были, как
правило, не только хорошо управляемыми, но мстительными и злобными. Горе было
тем, кто вставал на пути этих "героев", конец приходил всякому, кто поднимал
их на смех или подвергал критике. Дни этого человека были сочтены, ибо он
выпадал (непременно выпадал!) из социальной системы, которая воздвигалась
властями, как бы ни был велик собственный вес данного индивидуума (вернее
сказать: тем быстрее он выпадал, чем большим был вес данной личности).
Поэтому возможен и такой подход, при котором историк отказался бы от
рассмотрения личностных свойств Лысенко, не тратил бы время и силы на поиск
ответов на вопросы о том, ощущал ли "колхозный академик" свою преступность,
были ли его поступки отражением тех или иных свойств его характера. В
тоталитарном обществе личности исчезают, их заменяют бездушные,
безэмоциональные фантомы, сохраняющие узкий спектр реакций и стремлений. Для
них копание в душе лишено смысла. На первый план выпирает преступное по своей
сути ДЕЛО, а всё остальное является для них рудиментом ушедшей в прошлое
"буржуазной сентиментальности". Поэтому столь монотонной, лишенной обертонов,
была мелодия, исполняемая солистами, игравшими в оркестре такого дирижера как
Сталин.
История с Вавиловым, человеком, сделавшим в личном плане для Лысенко
больше, чем кто-либо, ярко демонстрировала эту монотонность мотивов и
действий "биологического монополиста" Трофима Лысенко. Он не мог оставить
Вавилова в неприкосновенности, и чувства Герострата вряд ли будоражили ему
душу. Вавилова нужно было задавить, иначе собственное место казалось бы
Лысенко не слишком прочно оккупированным, и если бы Вавилова не задавил
Лысенко, то его смял бы другой такой же ходячий автомат, для которого вопросы
чести и совести значили бы столько же или еще меньше.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Гипотезы
КАК УСТРОЕНА МАШИНА ВРЕМЕНИ?
С. Н. Зигуненко
«В этом то и заключается зерно моего великого открытия. Вы совершаете
ошибку, говоря, что нельзя двигаться во Времени...» — так утверждает Путешественник
во Времени из известного романа знаменитого английского фантаста Герберта
Уэллса «Машина времени». «...А теперь обратите внимание на следующее: если
нажать на этот рычажок, машина начинает скользить в будущее, а второй рычажок
вызывает обратное движение. Вот седло, в которое должен сесть Путешественник
во Времени. Сейчас я нажму этот рычаг — и машина двинется...»
С помощью своей машины Путешественник, как вы наверное помните, смог
перенестись на сотни тысяч лет в будущее.
Ну а как обстоит дело с путешествиями во времени сегодня? Мы привыкли, что
многие предвидения фантастов постепенно сбываются, и то, что раньше казалось
совершенно не реальным, сегодня становится обыденностью.
И все же, что нужно, чтобы построить машину времени? Когда этого можно
ожидать? Как далеко продвинулась здесь наука? — одни сплошные вопросы, которые
можно продолжать и продолжать. Но главным среди них будет конечно «что такое
время?» Ведь чтобы построить машину времени, надо понять сущность времени,
научиться им управлять. И именно с этого-то все трудности и начинаются...
«Я прекрасно знаю, что такое время, пока не думаю об этом. Но стоит
задуматься — и вот я уже не знаю, что такое время». Эти слова, сказанные много
веков назад философом Августином Блаженным, верны и в наши дни.
И все-таки дело не столь безнадежно, как может показаться сначала.
Современная наука знает о сущности времени не так уж мало. Более того, ей известны
некоторые виды «машин времени», которые издавна существуют в природе.
Как именно они работают? Какую практическую пользу мы можем иметь от них?
Насколько правы в своих предположениях фантасты?.. Об этом и пойдет речь
ниже .
СПИРАЛЬ ИЛИ ПРЯМАЯ?
Истины древних
Еще тысячелетия назад наши предки как-то осознали время силою своего разума
и воображения, дали ему имя и даже научились его измерять. И как теперь
выясняется, обретенные ими знания вовсе не бесполезны для нас сегодня.
Если современному человеку задать вопрос: «Как течет время?», то
большинство из нас, скорее всего, уподобит его некой реке, текущей из будущего в
прошлое и никогда не поворачивающей свои воды вспять.
А вот древние греки так не считали. «Время не подобно прямой линии,
безгранично продолжающейся в обоих направлениях. Движение времени соединяет конец с
началом, и это происходит бесчисленное число раз. Благодаря этому время
бесконечно» . Эта точка зрения, принадлежавшая современнику Гераклита философу
Проклу, продержалась многие столетия, и даже средневековая инквизиция не
смогла с ней окончательно разделаться. И все выгоды такого столь наглядного
представления о времени нам, пожалуй, не мешало бы детально обсудить.
Конечно, древние во многом и ошибались. Так, скажем, длительность «великого
года», то есть одного кольцевого цикла, согласно Платону, исчислялась в 36
тысяч лет. Сегодня мы знаем, что это не так.
Что, впрочем, не мешает нам соглашаться с другим изречением великого
мыслителя: «...мы не смогли бы сказать ни единого слова о природе Вселенной, если бы
никогда не видели ни звезд, ни Солнца, ни неба. Поскольку же день и ночь,
круговороты месяцев и лет, равноденствия и солнцестояния зримы, глаза открыли
нам число, дали понятие о времени и побудили исследовать природу Вселенной».
Ну а тем, кто интересуется взаимосвязью окружающего нас мира и времени,
позвольте напомнить слова еще одного ученого античности — Лукреция. В своей
обширнейшей, полной всяческих сведений поэме «О природе вещей» он, в частности,
пишет:
«Также и времени нет самого по себе, но предметы
Сами ведут к ощущенью того, что в веках совершалось,
Что происходит теперь и что воспоследует позже.
И неизбежно признать, что никем ощущаться не может
Время само по себе, вне движения тел и покоя...»
Но все-таки как оно движется, это самое время, по прямой или по кругу?
— А никак! — решил этот вопрос известный в древности любитель парадоксов
Зенон Элейский. — Движения в мире нет...
И в подтверждение своего утверждения высказал апорию (т. е. загадку)
«Стрела», дошедшую до нас в пересказе Аристотеля.
Как мы представляем себе полет стрелы? Ее движение — это изменение
положения в пространстве. Летящая стрела в разное время находится в разных местах.
Но мы ведь с вами живем мгновениями. Ну а коли так, значит, в любое
определенное мгновение стрела находится в определенном, единственном положении. Она
находится в данном месте точно так, как если бы она покоилась здесь всегда. А
значит, полагал Зенон, ее никоим образом нельзя отличить от другой стрелы,
которая действительно покоится в данном месте. А коль нельзя отличить
движущуюся стрелу от покоящейся, значит, никакого движения и не существует...
Это умозаключение вызвало большие толки в научном мире. Благодаря им имя
Зенона оказалось не затерянным в веках. Даже современные ученые так и не
могут однозначно определить свое отношение, как к самому Зенону, так и к его
апориям. Одни считают, что знаменитая апория оказала громадное влияние на
развитие науки. Другие же полагают, что то очень старая и... глупая проблема.
А пока вы будете определять свое собственное отношение к Зенону и его
загадкам, позвольте сказать следующее. Зенона нужно поблагодарить уже за то,
что он заставил ученых пристальнее всматриваться в окружающий мир, поставил
вопросы, задевавшие за живое, и, в конце концов, позволил продвинуть науку
дальше. А она, в свою очередь, дала ответы на многие вопросы, в том числе и
на вопрос: «Время движется по окружности или по прямой?»
Аристотель, назвавший Зенона первым диалектиком, в стиле диалектики и
ответил на этот вопрос. Он объединил круг и прямую — получилась спираль. Правда,
Аристотель не предлагал свое изобретение в качестве нового образа времени. Но
спираль соединяет воедино то, что раньше казалось несопоставимым, что
противопоставлялось друг другу, когда говорили о наглядном представлении времени.
Таким образом, наука о времени получила новый образ, физическое толкование
которого предстояло найти последователям античных мыслителей.
Время Галилея
и Ньютона
Натиск инквизиции на много веков приостановил материалистическое познание
мира. Лучшие представители человечества, подобно Джордано Бруно, горели за
свои идеи на кострах, подобно Галилею, подвергались унизительной процедуре
отречения от ереси.
Но истину все же не удалось удержать в темницах. Пожалуй, самое
значительное научное достижение эпохи Возрождения — учение Коперника. Начав с попыток
усовершенствования геоцентрической системы Птолемея, полагавшего, что в
центре Вселенной находится Земля, он, в конце концов, пришел к идее системы
гелиоцентрической: Земля, как и все другие планеты, вращается вокруг Солнца.
Это был поворот от церковной догмы к научным взглядам на природу. Новая
система мировоззрения дала толчок к развитию небесной механики Галилея и
Ньютона . А это, в свою очередь, послужило отправной точкой к созданию первой
научной теории времени.
Глубокие размышления над различными видами движения в окружающем мире
привели Галилея к принципу относительности. Например, путешественник,
находящийся в каюте плывущего корабля, с полным основанием может считать, что книга,
лежащая на его столе, находится в состоянии покоя. В то же время человек на
берегу видит, что корабль плывет, а значит, у него есть все основания
считать , что книга движется с той же скоростью, что и корабль.
Так движется ли, в самом деле, книга или побоится? На этот вопрос нельзя
ответить однозначно. Ответ зависит от точки отсчета. Если мы примем точку
зрения путешественника, то книга находится в покое. Если будем рассматривать
ситуацию с точки зрения стоящего на берегу, то книга, конечно, движется.
Таким образом, из принципа относительности следует, что между покоем и
движением — если только оно прямолинейно и равномерно — нет принципиальной
разницы. Тот же путешественник, находящийся в закрытой каюте корабля,
движущегося по спокойному морю, не замечает никаких признаков этого движения. Мухи
свободно летают по всей каюте. А если мячик подбросить вертикально, то он
упадет прямо вниз, не стремясь свалиться поближе к корме. Надоедливого же
шума мотора во времена Галилея не знали — работали бесшумно...
Таким образом, получается, что мы еще раз возвращаемся к точке зрения Зено-
на, полагавшего, как помните: движения нет вообще, поскольку в каждый
отдельный промежуток времени его нельзя обнаружить. Очень образно этот парадокс
описал А. С. Пушкин:
«Движенья нет, сказал мудрец брадатый.
Другой смолчал и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не мох1 он возразить ;
Хвалили все ответ замысловатый.
Но, господа, забавный случай сей
Другой пример на память мне приводит:
Ведь каждый день пред нами Солнце ходит,
Однако ж прав упрямый Галилей».
Тот же Галилей определил и силу, которая объединяет тела, находящиеся в
абсолютном и относительном покое, — это сила инерции. Она никак не проявляет
себя, пока тело действительно покоится или находится в равномерном
прямолинейном движении. Но стоит лишь чуть притормозить его или заставить двигаться
криволинейно, как тотчас начинает проявлять себя ускорение. Мы по инерции, то
есть за счет ее силы, как бы стараемся восстановить утраченный покой.
С этой отправной точки, пользуясь понятиями скорости и ускорения,
введенными его предшественником, и отправился дальше Ньютон, родившийся в год смерти
Галилея. В своих работах он установил, что существует связь между силой и
ускорением : ускорение прямо пропорционально силе, воздействующей на тело.
Однако чтобы сделать эту связь полностью определенной, чтобы от слов
перейти к формулам, Исааку Ньютону пришлось ввести новое понятие — массу. Тогда и
родился знаменитый закон:
F = та
Его называют вторым законом Ньютона. Первым же считается закон инерции,
который по справедливости надо бы считать законом Галилея, Ньютон лишь уточнил
его формулировку. И, наконец, третий закон утверждает равенство действия и
противодействия.
Итак, три этих закона навели порядок в нашем представлении об окружающем
мире. Однако Ньютон на том не успокоился. Он искал силу, которая бы приводила
в движение все небесные тела. И великий физик, в конце концов, отыскал ее.
Такой силой оказалось гравитационное воздействие, производимое введенной им
массой тела: два тела притягиваются друг к другу с силой, прямо
пропорциональной произведению их масс и обратно пропорциональной квадрату расстояния
между ними. Причем закон одинаково эффективно действует по отношению к телам
любого размера и в любом месте — камню на Земле или планете во Вселенной.
Так родилась классическая механика Ньютона-Галилея, с помощью которой
удалось объяснить до мельчайших деталей движение планет, явление океанских
приливов, вызываемое тяготением Луны, движение камня, брошенного под углом к
земному горизонту, и вращение искусственного спутника.
Однако, чтобы измерять скорости и ускорения, производимые силами, надо было
знать время, в течение которого они действовали. Механика не может
существовать без времени точно так же, как геометрия без пространства.
Измерять время, конечно, хотелось бы идеально точными часами, ход которых
не зависел бы от происходящих вокруг событий. Такие ритмично идущие часы
называют инерциальными, так как их показания не зависят от того, действительно
ли они находятся в покое или все участвуют в движении — прямолинейном и
равномерном. Помните, мы говорили о путешественнике, который по опыту, проведен-
ному в закрытой каюте, не может определить, движется он или находится в
покое. Так и по инерциальным часам, находящимся в этой каюте, нельзя, выявить
какие-либо отклонения по отношению к часам, идущим на берегу. Все инерциаль-
ные часы показывают некое абсолютное время, ход которого всегда одинаков для
всей Вселенной.
Это понятие абсолютного времени, введенное в механику Галилея-Ньютона в
качестве аксиомы, стало краеугольным камнем фундамента, на котором покоится
здание классической физики.
«Абсолютное, истинное математическое время, само по себе и по самой своей
сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно и
иначе называется длительностью». Такое определение ему Ньютон дает в самом
начале своих знаменитых «Начал», отделяя его от того времени, которое
показывают реальные часы с отнюдь не идеальной точностью. Об этом времени Ньютон
говорит легким налетом иронии, наделяя его эпитетом «обыденное».
Абсолют времени
и пространства
Вообще И. Ньютон был не очень высокого мнения о творении Господа Бога.
(Хотя не забывайте, что великий физик был глубоко верующим человеком, за ним
значатся и труды в области теологии.) Но это, впрочем, не мешало ему
оставаться критичным, строго придерживаться фактов, когда дело касалось не
потустороннего, а реального, физического мира.
«Возможно, что не существует (в природе) такого равномерного движения, —
писал он, — которым время могло бы измеряться с совершенной точностью. Все
движения могут ускоряться или замедляться, течение же абсолютного времени
измениться не может. Длительность или продолжительность существования вещей
одна и та же, быстры ли движения (по которым измеряется время) , медленны ли,
или их совсем нет».
Но зачем тогда Ньютону понадобилось понятие абсолютного времени, которое
повлекло за собой и понятие абсолютного пространства, то есть не имеющего
границ, всюду и везде одинакового по своим свойствам, вмещающего в себя все
природные тела и дающего место всем природным явлениям?.. Для удобства
решения задач той же практики.
Как писал в одной из своих статей Альберт Эйнштейн, «цель Ньютона
заключалась в том, чтобы дать ответ на вопрос: „Существует ли простое правило для
полного вычисления движений небесных тел нашей планетной системы по заданному
состоянию движения всех этих тел в один определенный момент времени?"». И
Ньютон дал простой ответ на этот вопрос. Но для этого ему пришлось
абстрагироваться от всего случайного и мелочного, то есть от реальности перейти к
идеалу, иначе он попросту бы запутался в мелочности реальных поправок.
И его теория верой и правдой служила практике многие десятки лет, пока не
появилась теория относительности.
Все в мире
относительно
«Счастливый Ньютон, счастливое детство науки... Природа была для него
открытой книгой, которую он читал без усилий. Концепции, которыми он пользовался
для упорядочения данных опыта, кажутся вытекающими самопроизвольно из самого
опыта, из замечательных экспериментов... В одном лице он сочетал
экспериментатора, теоретика, мастера... Он предстал перед нами сильным, уверенным и
одиноким; его радость созидания и ювелирная точность проявляются в каждом слове и
каждом рисунке».
Отдав этими словами должное своему предшественнику, «этому блестящему
гению», А. Эйнштейн, тем не менее, принялся перекраивать Вселенную по своему
разумению. Говорят, он удивил своих собеседников, признавшись однажды, что
никогда не понимал понятия «абсолютное время». Конечно, это была шутка в
стиле Эйнштейна — он знал и об абсолютном времени, и об абсолютном пространстве
классической физики достаточно много. Столько, чтобы понять несовершенство
механики Ньютона — Галилея.
Почему время везде и всюду течет одинаково? Чем этот темп задается и что
(или кто) его контролирует? Эти «проклятые» вопросы не давали ему покоя. И
он, в конце концов, разрешил их, создав теорию относительности.
За этой теорией, законченной автором в 1916 году, с самого начала
утвердилась слава непостижимой. Сначала говорили, что ее во всем мире понимают всего
три человека, включая самого автора. Потом число посвященных увеличилось до
двенадцати, но сам автор из этой дюжины, как ни странно, выпал. Эйнштейн по
этому поводу шутил: «С тех пор, как на теорию относительности навалились
математики, я сам перестал ее понимать».
Действительно, математическая сторона теории весьма непроста. Но можно ведь
и о самых сложных вещах рассуждать просто, объясняясь, как говорится, на
пальцах. Сам Эйнштейн, кстати, владел таким способом изложения своих мыслей
достаточно хорошо.
«Представим себе двух физиков, — говорил он. — У обоих есть по физической
лаборатории, снабженной всеми мыслимыми физическими приборами. Лаборатория
одного из физиков находится в открытом поле, а лаборатория другого — в вагоне
поезда, быстро несущегося в некотором направлении. Принцип относительности
утверждает: два физика, применив все приборы для изучения существующих в
природе законов — один в неподвижной лаборатории, другой в вагоне, — найдут, что
эти законы одни и те же, если вагон движется равномерно и без тряски. Если
сказать в более абстрактной форме, то это выглядит так: согласно принципу
относительности законы природы не зависят от поступательного (равномерного)
движения систем отсчета». Таким образом, Эйнштейн своими словами пересказал
притчу о путешественнике в запертой каюте, соглашаясь тем самым с
правильностью в определенных случаях теории Галилея — Ньютона. И действительно, эта
теория около двухсот лет служила верой и правдой человечеству, и никто на нее
не жаловался. Так что же заставило Альберта Эйнштейна пересмотреть
устоявшиеся позиции? Все та же практическая необходимость.
За два столетия многое переменилось в окружающем мире. Скорости, в нем
существующие, заметно возросли. Появились новые, отрасли знания — физики, в
частности, вплотную занялись явлениями электромагнетизма. И потому на смену
принципу относительности Галилея должен был прийти принцип относительности
Эйнштейна. Он добавил в теорию одну важную аксиому: скорость распространения
света (в пустоте) одинакова во всех инерциальных системах отсчета.
Долгое время считали, что скорость света вообще равна бесконечности.
Например , Герон Александрийский рассуждал так: «Поднимите ночью голову к небу. Вы
увидите звезды. Закройте глаза — звезды исчезнут. Откройте их снова — звезды
тотчас появятся. Поскольку между мигом открытия глаз и видением звезд нет
никакого промежутка, то свет распространяется мгновенно».
А вот уже известный нам Галилей был по этому поводу другого мнения. Он
предложил проделать эксперимент по измерению скорости света. Пусть два
человека, снабженных сигнальными фонарями, станут подальше друг от друга,
рассуждал он. Один из них открывает свой фонарь. Второй делает то же самое, как
только видит свет фонаря первого. А наблюдатель, стоящий рядом с первым
фонарщиком, пусть замерит промежуток времени, который пройдет между тем
мгновением, когда первый фонарщик откроет свет своего фонаря, и тем мигом, когда
наблюдатель увидит свет второго фонаря.
Галилей даже попытался провести такой эксперимент на практике, но вскоре
убедился — скорость света чересчур велика, чтобы ее можно было бы замерить
вручную.
Опыты по схеме Галилея удалось провести в XVII и XIX веках. Сначала в 1675
году датский астроном Олаф Кристенсен Ремер провел наблюдения во время
затмения открытых Галилеем спутников Юпитера. При этом впервые было подтверждено,
что скорость света имеет конечную величину. А потом опыт Галилея был проведен
в лабораторных условиях французским экспериментатором Ипполитом Физо в 1849
году с помощью сконструированного им простейшего механического устройства.
Пучок света, пройдя через промежуток между зубцами шестеренки,
распространялся на некоторое расстояние (в своих экспериментах Физо доходил и до
дистанции в 9 км). На этом расстоянии стоит зеркало, отразившись от которого
световой луч идет обратно. Если зубчатое колесо неподвижно, этот луч попадет
в глаз наблюдателя через тот же промежуток между зубцами. А вот если колесо
вращается, то в зависимости от скорости вращения световой луч попадет либо на
зубец, либо — при дальнейшем повышении скорости — в следующий промежуток
По л у пр озр ач н о е з еркал <
Источник света
Линза
Вращающееся
зубчатое колесо
\ я
\
Наблюдатель \
4
Отражающее плоское зеркало
(8,66 км от источника света)
Линза
Опыт Физо.
Зная расстояние до зеркала и скорость вращения колеса, можно вычислить
скорость распространения света. Физо получил в своих опытах значение скорости
света, равное 313 тыс. км/с. (Для сравнения заметим, что в современных
опытах, проведенных с помощью атомных часов, это значение равно 299 799 456 м/с
с погрешностью ± 0,2 м/с.)
Так вот, разрабатывая свою теорию относительности, Эйнштейн пришел к
выводу, что скорость света в пустоте, вакууме абсолютна. Она равна примерно 300
тыс. км/с, и быстрее света не может двигаться ничто.
К этому выводу Эйнштейн пришел на основании логических рассуждений,
основанных на известных ему экспериментах, связанных с изучением электромагнитных
процессов. Особенно высоко ценил великий теоретик эксперимент голландского
астронома де Ситтера, основанный на наблюдениях двойных звезд. Проведенные им
исследования показали, что скорость света не зависит от скорости перемещения
звезды, испускающей этот свет. Затем этот же факт неоднократно подтверждался
и в других опытах.
Итак, скорость света постоянна. Так что же тогда меняется в этом изменчивом
мире? Очень многое, в том числе и скорость... течения времени!
Чтобы понять, как это может быть, давайте вслед за Эйнштейном проведем
мысленный эксперимент. Снова обратимся к двум лабораториям, одна из которых
расположена в чистом поле, а другая в вагоне движущегося поезда.
Пусть на передней и задней стенках вагона имеется по лампочке. Физик-
наблюдатель движущейся лаборатории находится посредине вагона, как раз между
лампочками, на равном расстоянии от каждого источника света.
Эксперимент построен так, что вспышки света от этих лампочек достигают
«поездного» и «полевого» физиков строго одновременно, а именно в тот момент,
когда они поравняются друг с другом. Какие выводы должен сделать из этого
наблюдения каждый из экспериментаторов?
Физик в вагоне может рассуждать так: «Поскольку сигналы были посланы
источниками, находящимися от меня на равных расстояниях и пришли одновременно,
значит, и испущены они были строго одновременно».
Физик в полевой лаборатории имеет полное право прокомментировать
описываемое событие несколько иным образом: «Когда середина вагона поравнялась со
мной, обе лампочки были от меня на одинаковом расстоянии. Но свет был испущен
несколько ранее момента, когда меня достиг — ведь как-никак световые лучи
имеют, пусть и огромную, но конечную скорость. Отсюда логично предположить,
что в момент испускания света передняя стенка вагона была ко мне ближе, чем
задняя. А так как свет от обоих источников распространяется с одинаковой
скоростью, получается, что лампочка на задней стенке вспыхнула раньше, чем на
передней...»
В итоге вслед за нашими физиками мы должны будем прийти к выводу:
одновременно или неодновременно случилось некое событие, зависит от того, с какой
точки зрения мы будем их рассматривать. Если с точки зрения двигавшегося
физика, то лампочки вспыхнули одновременно; если с точки зрения физика,
находившегося неподвижно, то нет.
А это, в свою очередь, неумолимо приводит нас к некому логическому
парадоксу (по крайней мере таковым он кажется на первый взгляд): время в разных
системах отсчета течет неодинаково. Время оказывается зависящим от скорости! Оно
не абсолютно, а относительно... С точки зрения теории относительности нельзя
сказать просто «сейчас столько-то времени». Надо обязательно добавлять, в
какой именно системе координат.
Парадокс близнецов
Из чисто логических построений Эйнштейна вскоре последовали и практические
расчеты зависимости течения времени от скорости движения. Позвольте здесь
опустить математические выкладки (как помните, их не очень жаловал и сам
Эйнштейн) и сообщить вам сразу конечный результат. В движущейся системе
координат время замедляется по отношению к неподвижной системе в зависимости от
близости скорости движения нашего объекта к скорости света.
Это уже дает нам, по крайней мере, одну принципиальную возможность
построить машину времени. Садитесь в ракету, отправляйтесь в длительное
путешествие, разогнавшись до скорости, близкой к световой, и вы вернетесь на Землю
значительно более молодым, чем ваши современники, провожавшие вас в полет.
В «Популярной физике» Дж. Орира даже приводится точный расчет, насколько вы
будете моложе. Если один из близнецов в возрасте 20 лет отправится в
космическое путешествие к звезде Арктур на корабле, летящем со скоростью 0,99
скорости света, то, преодолев два раза расстояние в 40 световых лет (до звезды и
обратно), он вернется на Землю через 11,4 года по корабельному времени. На
Земле же за это время пройдет 80,8 года. Так что брат, оставшийся на планете,
должен очень постараться, чтобы дождаться возвращения межзвездного
путешественника. Ведь ему к моменту возвращения корабля стукнет 108,8 года! Космиче-
ский путешественник окажется моложе его на целую жизнь — 69,4 года!
Так что летайте субсветовыми звездолетами! Вы сэкономите себе массу
времени ! И был совершенно прав известный писатель В. Войнович, когда в одной из
своих книг послал своего героя преодолевать 100-летний промежуток именно
таким образом. Отправил его звездолетом в путешествие, а когда тот вернулся, на
Земле прошло ровно столетие.
«Ну, фантасты способны еще и не на такие чудеса, — вполне справедливо
скажете вы. — А вот нам-то, ныне живущим, какой прок от подобных машин времени?
Субсветовых звездолетов пока нет, и рассчитывать, что они появятся при нашей
жизни, знаете, как-то не приходится...»
Что верно, то верно. И потому на сегодняшний день единственные люди,
которые могут воспользоваться выводами из теории Эйнштейна в своих практических
целях, — это астрономы.
Расстояния во Вселенной не случайно измеряются световыми годами. Световой
год — это тот путь, который световой луч может преодолеть, пока на Земле
пройдет род . Стало быть, глядя на звезды, мы видим их не такими, какие они
есть в настоящее время, а такими, какими они были 40, 50 и более световых лет
назад.
«...Как свет умерших звезд доходит», — сказал В. Маяковский. Сегодня мы видим
свет небесных объектов, которых на самом деле уже нет. А самое главное, таким
образом мы можем заглянуть в собственное прошлое и прогнозировать отдаленное
будущее!
Здесь на помощь ученым приходит метод аналогии. Суть его ее стоит в том,
что наше Солнце — довольно обыденное светило из разряда желтых карликов.
Таких на небосклоне — пруд пруди! А значит, наблюдая за ними, определяя их
видимый возраст — а это астрономы делать уже научились, — можно получать как бы
мгновенные фотографии разных периодов существования нашей звезды. Вот это
снимок. Солнца-младенца, вот это — юноши, а вот и старца... Сравнительно
недавно, в марте 1987 года, ученым удалось «засечь» момент рождения сверхновой
звезды, которую так и нарекли — Сверхновая 1987А.
А вот вам еще один пример. Группа американских астрономов недавно1
обнаружила столь отдаленный космический объект (квазар), что возможно науке
придется пересмотреть саму теорию образования Вселенной. Ведь согласно нынешней
точке зрения обнаруженный объект не имеет права на существование.
На сегодняшний день считается, что наша Вселенная образовалась в результате
Большого Взрыва 15-20 млрд. лет тому назад. Поначалу материя распространялась
во все стороны равномерно, а потом стала сгущать в галактики и квазары. Так
вот астрономы Паломарской обсерватории в Калифорнии, обнаружившие новый
квазар, определили его расстояние до Земли в 14 млрд. световых лет.
Однако если объект отдален от нас расстоянием в 14 млрд. световых лет, то
это равносильно тому, что мы наблюдаем его таким, каким он был 14 млрд. лет
тому назад, то есть в период ранней юности Вселенной. Беда, однако, состоит в
том, что согласно нынешней теории на столь раннем этапе существования
Вселенной квазары еще не должны были образоваться.
Впрочем, сотрудник Принстонского университета Дональд Шнайдер, тоже
принимавший участие в этой работе, полагает, что квазар, открытый его коллегами,
возможно, является единичной аспирацией, то есть говоря попросту, оптическим
обманом. В этом случае теорию образования Вселенной пересматривать не
придется.
— Однако нельзя исключить и такую возможность, — говорит Шнайдер — что
подобных объектов множество, только мы до сих пор не имели возможности их
обнаружить . И если нам удастся найти еще с десяток подобных квазаров, тогда во-
1 Недавно - это относительно 1991 г.
лей-неволей нынешние теории придется подвергнуть пересмотру...
По случайному совпадению, почти одновременно с обнаружением престарелого
квазара ученые Гарвардского университета установили, что и масса Вселенной
гораздо больше, чем предполагалось до сих пор. Это открытие тоже ставит под
сомнение нынешнюю вселенскую теорию.
Астрономам остается надеяться, что некоторую ясность в эту путаницу сумеет
внести новая научная лаборатория, запущенная недавно на орбиту вокруг Земли.
А теоретики между тем не спят — они изобретают новые теории. Так, скажем,
профессор Стивен Хокинг, с которым мы познакомимся поближе чуть позднее, в
одной из своих работ, написанной совместно с Джимом Хартлом из
Калифорнийского университета в Санта-Барбаре, утверждает, что вполне возможна и модель
Вселенной без каких-либо границ в пространстве или во времени.
Теория Большого Взрыва предполагает, что когда-то, в самом начале
Вселенной, был момент, когда вся космическая материя концентрировалась в одной
точке . Существование такой точки подразумевается общей теорией относительности.
Однако безграничная Вселенная, полагает С. Хокинг, не обязательно должна
возникнуть из одной точки...
Как философ, профессор Хокинг является детерминистом и полагает, что
основополагающие законы Вселенной сравнительно просты и что скоро мы их откроем.
В одной из своих последних лекций ученый заявил, что должен, существовать
свод законов, определяющих эволюцию Вселенной с самого начала. «Эти законы
могли быть предопределены и богом, — говорит Хокинг, — но, во всяком случае,
он не вмешивается, чтобы изменить их...»
Но значит ли это, что все предопределено заранее и нам остается лишь
уповать на судьбу? Отнюдь... Профессор понимает свободную волю каждого субъекта,
как эквивалент теорий, применяемых в науке для изучения систем, содержащих
слишком много частиц, чтобы каждую из них можно было рассмотреть отдельно.
Примером того может послужить механика сплошных сред, в которой движения
индивидуальных частиц в жидкости или газе рассматриваются на основе постоянного
усредненного показателя. Такие теории не относятся к числу фундаментальных,
но они весьма эффективны на практике.
Ну а чтобы сделать свою мысль доходчивее, профессор прибег к наглядному
примеру:
«Я думаю, что концепция свободной воли и моральной ответственности за наши
действия является эффективной теорией в том же смысле, что и механика
сплошных сред. Возможно, что все, нами проделываемое, предопределено некоей
Всеобщей теорией. Если эта теория предопределила, что мы умрем через повешение, мы
не утонем. Но нужно быть чертовски уверенным, что вам предназначена виселица,
чтобы отправиться в открытое море на утлом суденышке, когда ожидается
сумасшедший шторм. Я заметил: даже люди совершенно убежденные, что все
предопределено свыше, тем не менее, смотрят по сторонам, прежде чем перейти дорогу...»
Так что, как видите, и в самых заумных, теоретических рассуждениях можно
при желании найти определенный практический прок. И мы вполне можем
согласиться с хорошо известными словами: «На свете нет ничего практичнее хорошей
теории».
Так что, как видите, определенный прок этакие теоретические «машины
времени» уже приносят. Ну а если вас подобные «машины» не устраивают и вам хочется
чего-то поконкретнее, пожелезнее, что ли... — давайте продолжим наше
путешествие по теории. Глядишь, там обнаружатся предпосылки и к построению этаких
персональных машин времени.
Итак, снова в путь, читатель! Нас ждет еще длинная дорога.
БОЛЬШИЕ
МАЯТНИКИ
ВСЕЛЕННОЙ
Мировая
линия
Время не существует само по себе, оно неразрывно связано с другими
понятиями окружающего нас мира. И осознание этого факта позволило ученым развить
немало интересных теорий.
В прошлой главе мы довольно долго пытались разобраться в сущности времени,
даже придумали, как можно использовать в качестве своеобразных машин
телескопы астрономов. Однако при всем этом ухитрились тик и не ответить на вопрос,
вынесенный в начало главы: «Так как же все-таки распространяется время — по
прямой, по кругу, по спирали?..» И это получилось вовсе не случайно. Понятие
времени оказалось много сложнее, чем предполагали древние.
«Отныне понятия пространства самого по себе и времени самого по себе
осуждены на отмирание и превращение в бледные тени, и только своего рода
объединение этих двух понятий сохранит независимую реальность». Так заявил в 1908
году немецкий математик и физик Герман Минковский, человек, очень много
сделавший для разработки математического аппарата теории относительности. И
Эйнштейн, который, как мы уже говорили, вообще-то относился с некоторой иронией
к упражнениям математиков над его теорией, на сей раз не имел ничего против.
Оказалось, что и математикам и физикам очень удобно оперировать понятиями
четырехмерного пространства, три координаты которого являются геометрическими
— длина, ширина и высота, а четвертая — временной. «Когда не математик слышит
о „четырехмерномлл пространстве, его охватывает мистическое чувство, подобное
чувству, возбужденному театральными привидениями», — сострил по этому поводу
Эйнштейн. Но добавил, что нет, тем не менее, более банального утверждения,
чем сообщение о четырехмерности окружающего нас мира.
В самом деле, мы довольно часто пользуемся его четырехмерностыо в обыденной
практике. Вот только один пример. Вы переходите дорогу, по которой мчится
автомобиль. И, тем не менее, вы благополучно довершаете свой путь к
противоположному тротуару. Да, три геометрические координаты совпали — автомобиль
только что проехал по тому месту, где были вы, а вот четвертая, временная,
нет — человек и машина разминулись во времени на несколько секунд, и
катастрофы не произошло.
Из этого примера следует интересное следствие. Если вдуматься, то
получается, что уже классическая физика «объединяет» время пространство — она
связывает их через движение.
В простейшем случае движение тела можно изобразить на плоскостной
диаграмме, откладывая по одной координате значения времени, а по другой —
пройденного пути. Если тело движется, скажем, со скоростью 4 м/с, то через секунду
после начала движения оно сместится от начала своего пути на 4 м, через две —
на 8 м и т. д. На нашей диаграмме эти события отобразятся точками, через
которые можно провести линию.
Эта линия, образуемая из множества событий-точек, в истории тела называется
мировой линией.
Давайте поразмышляем над ее поведением на нашей мысленной диаграмме,
попробуем подобрать геометрическому, образу физический эквивалент.
В первой четверти координатной плоскости, где и время и значения пути
положительны , мировая линия ведет себя вполне логично. Машина движется: за каждый
отрезок времени она проходит определенный отрезок пути, начав с нулевой
отметки, откуда мы стартовали по данному маршруту.
В какой-то мере можно представить себе физически и движение вдоль мировой
линии во второй четверти, где время положительно, а путь — отрицателен. В
нашем обыденном мире это, к примеру, может означать, что наша машина через
некоторое время вернулась в исходную точку. В этом смысле путь может показаться
величиной отрицательной: двигаясь по нему, мы удаляемся от нужного нам
пункта, вместо того чтобы приближаться к нему.
Но уж совсем необъяснимы с позиций обыденного мира случаи с отрицательным
временем (левая полуплоскость на нашей диаграмме). Что это означает?
Принципиальную возможность движения в прошлое? Но ведь время, насколько нам всем
известно, не может течь вспять... Если бы это было возможно, то мы с вами
сейчас бы не обсуждали возможность создания машины времени на страницах этой
публикации, а попросту ездили, куда нам вздумается, не только в понятиях
географических, но и временных.
Оставим пока данный вопрос без ответа. Мы еще постараемся вернуться к нему.
А пока рассмотрим, что можно «выжать» из движения в правой полуплоскости, в
положительном времени.
Мировая линия может изменять свое положение в пространстве в зависимости от
того, с какой скоростью мы будем двигаться. Если бы мы могли двигаться
мгновенно, то она могла бы попросту встать вертикально. Но физически это
невозможно , самая большая скорость, физически достижимая на сегодняшний день, —
это скорость света. Значит, мировая линия на нашем рисунке должна быть
ограничена прямыми, показывающими, с какой скоростью в «правильном» или в
«неправильном» направлениях распространяется свет.
Все это время мы с вами для простоты рассматривали двухмерный случай. Наш
же мир, как мы говорили, имеет четыре измерения. Значит, мировая линия может
помещаться внутри некоторого светового конуса, очерченного мировыми линиями
света.
Для нас особенно интересна поверхность конуса прошлого, лежащего в той
области , где время отрицательно. Ведь на этой поверхности находится то, что мы
можем увидеть. В самом деле: видеть — это, говоря иначе, воспринимать
световые лучи. Но пока они донесут информацию от источника до нашего, глаза,
пройдет какое-то время... Значит видеть мы можем только то, что уже произошло.
Произошло это один миг назад или сто тысяч лет — уже другой вопрос.
Главное, все это в прошлом. Свет от настольной лампы запаздывает к нам на
ничтожную долю секунды, солнечный свет — на восемь с лишним минут, а некоторые
дальние квазары мы наблюдаем такими, какими они были миллиарды лет назад.
Быть может, ни Земли, ни даже Солнца тогда еще не было, а они уже светили...
Так что еще раз мы убедились: телескоп — это машина времени, направленная в
прошлое.
Прошлое и будущее
меняются местами
Итак, принципиальная возможность видеть прошлое, и даже довольно
отдаленное, нами найдена. Более того, имеется даже принципиальная возможность в этом
прошлом побывать! Как именно? Хорошо сказано об этом в известном датском
стихотворении :
«Сегодня в полдень пущена ракета.
Она летит куда быстрее света
И долетит до цели в шесть утра
Вчера».
Возможны ли подобные чудеса? «Если и в самом деле допустить, что скорость
ракеты больше скорости света, то это вполне возможная вещь», — отвечает на
этот вопрос доктор физико-математических наук А. Д. Чернин.
Полет ракеты нужно рассматривать в двух системах координат. Одна — это
поверхность Земли, тот ракетодром, с которого стартовала ракета. В этой системе
отсчета все происходит достаточно традиционно: ракета стартует в полдень, и
пусть она летит даже впятеро быстрее света, цели она достигнет через
несколько часов после старта, например в полночь.
Но вот если тот же полет рассматривать в другой системе координат, а именно
движущейся с большой скоростью в том же направлении, что и ракета, то порядок
событий, с точки зрения наблюдателя, в этой системе может оказаться,
нарушенным. Как в кино при запуске пленки задом наперед, он увидит, что ракета
сначала достигнет цели, я лишь потом взлетит.
Причем по формулам теории относительности можно даже подсчитать, что ракета
прибудет на 32 часа раньше старта в том случае, если система отсчета будет
двигаться относительно Земли со скоростью 3,5 скорости света.
Какова же главная мысль этого немыслимого эксперимента? «Мировая линия
сверхсветовой ракеты лежит вне светового конуса с вершиной в момент запуска и
в точке старта, — полагает А.Д. Чернин. — Два события — запуск и попадание в
цель — разделены в пространстве на слишком большое расстояние. Расстояние
между событиями в пространстве больше, чем разделяющий их промежуток времени,
умноженный на скорость света. Такие события не могут, очевидно, лежать на
мировой линии реальных тел, ибо все тела движутся со скоростью, не
превосходящей скорость света...»
И, тем не менее, есть предположения, что подобный мысленный эксперимент все
же не лишен физического смысла. Некоторые ученые выдвинули не столь давно
гипотезу , что в нашем мире могут существовать, кроме всех прочих частиц, еще и
тахионы — частицы, движущиеся со сверхсветовыми скоростями.
Такое предположение основано лишь на некоторых теоретических предпосылках.
Но если такие частицы вдруг действительно существуют, то не исключено, что
время для них может течь навстречу нашему. То есть, говоря другими словами,
прошлое и будущее для таких частиц как бы меняются местами.
И эта идея, пожалуй, еще не самая «сумасшедшая» из тех, которые выдвигают в
последнее время физики.
Вселенная в атоме?
Многим, наверное, знакомы стихи В. Брюсова:
«Быть может, эти электроны —
Миры, где пять материков,
Искусство, знанья, войны, троны
И память сорока веков!»
Зато немногие, верно, знают, какими событиями научного мира были навеяны
эти стихи. Довольно часто полагают, что Брюсову, как и многим другим большим
талантам, был свойствен пророческий дар — он умел предвидеть дальнейший ход
событий.
Рискну, быть может, навлечь на себя гнев некоторых любителей поэзии,
почитателей таланта Валерия Яковлевича Брюсова, но все-таки скажу: поэт шел вслед
за учеными, но не впереди их.
Стихотворение «Мир электрона» датировано 1922 годом. Но еще в 1913 году
знаменитый датский физик Нильс Бор предложил первую количественную теорию
атома. Согласно ей, вокруг массивного ядра легкие электроны вращаются
примерно так же, как планеты ходят по своим орбитам вокруг звезды. Кое-кто
воспринял эту аналогию чересчур буквально, и в печати начала века появились научно-
фантастические публикации, авторы которых порою вполне серьезно полагали, что
электроны-планеты населены чрезвычайно малыми живыми существами. И на каком-
то этапе развития своей науки они обнаруживают, что их атомы тоже являются
малыми планетными системами...
С высоты наших сегодняшних познаний можно было бы и усмехнуться, читая о
тех теориях этакого «матрешечного» мира: из большой Вселенной раз за разом
вынимаются вселенные поменьше... Но в свете некоторых научных представлений
последнего времени эта усмешка получается несколько кривоватой. Чтобы понять, в
чем тут дело, давайте начнем с самого начала.
Еще два с половиной тысячелетия назад перед философами древнего мира встал
вопрос: что будет, если вещество дробить на все более мелкие кусочки? Есть ли
пределы этому дроблению и каковы могут быть наименьшие размеры вещества?
Пока философы спорили над этими «вечными» вопросами, физики работали —
дробили вещество на все более мелкие части Вещество — на молекулы, молекулы — на
атомы, атомы — на ядра и электроны, ядра — на протоны, нейтроны и другие
элементарные частицы. При ближайшем рассмотрении оказалось, что и эти
элементарные частицы не так уж элементарны — они, в свою очередь, состоят из множества
других...
Во всяком случае, на сегодняшний день физики полагают, что «первокирпичика-
ми» Вселенной могут оказаться кварки — гипотетические частицы, которые пока
никому не удалось «засечь» в эксперименте. Так что никто пока не знает
достоверно , существуют ли кварки на самом деле. Ну а если они в действительности
обнаружатся можете не сомневаться, физики попробуют разделить и их...
Есть ли, в конце концов, конец этой цепочке деления? Многих эта игра «в
матрешки» заводит в тупик. В самом деле, если конца делению нет, значит, мир
непознаваем. С таким выводом не может согласиться ни один уважающий себя
материалист . Если же «первокирпичики» действительно существуют, значит, дойдя
до последней, «матрешки», мы исчерпаем все свойства мира? Но ведь процесс
познания, согласно той же материалистической философии, бесконечен...
Тупик? Ничего подобного. Этот тупик нам видится только потому, что мы
подходим к проблеме с точки зрения нашего обыденного мира. А чтобы познать мир
элементарных частиц, чтобы познать, что же происходит там, внутри атома,
приходится овладевать совсем другой логикой.
Так, скажем, здравый смысл и опыт дают нам все основания полагать: если мы
разрежем яблоко пополам, то каждая половина будет в два раза меньше целого.
Сложив вместе обе половинки, мы снова будем видеть перед собой практически
целое яблоко. И уж, конечно, не может такого быть, чтобы половинка весила
больше, чем целое яблоко.
А вот в мире микрочастиц подобные феномены в порядке вещей. Разнимая
«матрешки», на каком-то этапе физики вдруг обнаружили, что закон сохранения массы
больше не соблюдается. Масса целой частицы сплошь и рядом оказывается меньше
суммы масс тех частиц, что получаются из нее в результате реакции деления.
Почему? Каким образом?..
Физиков выручил опять-таки Эйнштейн. Он доказал, что масса и энергия
эквивалентны. И недостача массы может быть восполнена выделением соответствующего
количества энергии. Кстати, именно это положение лежит в основе термоядерной
реакции, на которую еще недавно возлагали столь большие надежды энергетики
всего мира. Ныне, правда, эти надежды несколько поблекли — задачка оказалась
много труднее, чем предполагалось поначалу. Но если осуществить управляемый
термоядерный синтез все-таки удастся (особенно если с помощью «холодного
термояда», весьма простого в осуществлении), то проблемы человечества с
получением энергии будут исчерпаны.
И это, кстати, не единственно принципиально возможный способ черпать
энергию из микромира. Например, протон, как полагают, состоит из трех кварков.
Так вот, масса одного кварка во раз много превышает массу одного протона.
Естественно, масса трех кварков еще больше... И все эти 95 процентов «излишней»
массы опять-таки переходят в энергию. Несложные подсчеты показывают, что
«утилизация» одного грамма кварков позволила бы получить количество энергии,
эквивалентное той, что получается ныне при сжигании 2500 т нефти!
Но мы несколько отвлеклись. Главная тема разговора в этой главке ведь все-
таки о размерности миров. Ну, так вот...
«Может ли слон залезть в кастрюлю? — рассуждает по этому поводу доктор
химических наук Ю.Г. Чирков. — Странный, казалось бы, вопрос. Но разве не столь
же странно положение „толстыхЛЛ кварков, втиснутых в чреве „худенькоголл
протона? А ведь это в мире микрочастиц совсем не исключение...
Но если слон может влезть в кастрюлю, значит, сама кастрюля уж никак не
может влезть в слона? Не будем спешить с выводами. Элементарным частицам эта
задачка — семечки. Вот, например, свободный нейтрон. В среднем через 17 мин
он распадается на протон, электрон и антинейтрино.
Значит, протон входит составной частью в нейтрон. Но, с другой стороны, при
столкновении двух протонов появляется несколько элементарных частиц, и среди
них... нейтроны. Значит, нейтрон входит составной частью в протон... Позвольте,
но кто же в кого входит, кто больше, кто меньше? А все одинаковы. Каждая
элементарная частица как бы состоит из остальных, несмотря на то, что размеры и
массы этих остальных во много раз больше размеров и массы самой частицы...»
Этот и многие другие примеры показывают, что при рассмотрении явлений
микромира надо отрешиться от традиционных представлений и мерок. Но только ли к
явлениям микромира они не подходят?
Фантазия
Фридмана
Для начала позвольте сказать несколько слов об А.А. Фридмане. Этот
незаурядный человек, безусловно, заслужил толику вашего внимания.
Александр Александрович Фридман родился в 1888 году в Санкт-Петербурге. В
городе на Неве прошла и вся его короткая, но исключительно яркая жизнь.
Закончив Петербургский университет, Фридман считал себя математиком. Но
посмотрите , насколько широк был круг1 его научных интересов: он вывел математические
соотношения для атмосферных вихрей, имеющие фундаментальное значение в теории
прогноза погоды. И сотрудники Главной геофизической обсерватории, которой
А.А. Фридман руководил в 1924-1925 годах, имеют все основания гордиться одним
из своих директоров. При этом он еще преподавал в университете, и эта сторона
его деятельности отмечена работами по теории хаотических турбулентных
движений. Ну а чтобы проверить свои идеи на практике, он летал, на дирижаблях,
поднялся в июле 1925 года на аэростате на рекордную по тем временам высоту —
7400 м.
Заинтересовавшись в 1920 году общей теорией относительности, он очень
быстро овладел ее понятиями настолько, что уже в 1922 году была опубликована
первая из его двух космологических статей, положившая начало отечественной
космологии, дала новый качественный толчок и мировому развитию этой отрасли
науки.
Статья называлась «О кривизне пространства», и с некоторыми ее положениями
будет невредно ознакомиться и нам. Чуть позднее вы поймете, какое все это
имеет отношение к основной теме публикации.
С тех пор как общая теория относительности получила права гражданства, в
словаре многих физиков появились такие необычные понятия, как «кривизна
пространства», «замкнутый мир», «незамкнутый мир»...
Чтобы понять, что это такое, для большей наглядности обычно призывают на
помощь аналогию, которой впервые в 1917 году воспользовался еще сам А.
Эйнштейн .
Попробуйте себе вообразить, что на совершенно ровной плоскости живут некие
«двухмерные», но тем не менее разумные существа. По законам, геометрии их
двухмерного мира, существам знакомы лишь понятия «вправо-влево», «вперед-
назад» . А вот «верха» и «низа» для них не существует — это уже определение из
трехмерного мира.
И, тем не менее, существа вроде бы неплохо устроились. Их ученые прекрасно
знают эвклидову геометрию и очень довольны, что их пространство вполне
соответствует этой простой геометрии: сумма углов треугольника всегда равна 180
градусам, а через две точки можно провести только одну прямую...
И вот в один не очень прекрасный день плоскость, на которой жили двухмерные
существа, по непонятной причине изогнулась. Большинство жителей этого вовсе
не заметили, как не замечаем мы, что живем на круглой Земле. Но вот ученые
переполошились: пространство вдруг стало неэвклидовым, сумма трех углов,
треугольника перестала равняться 180 градусам...
Почему? В поисках ответа на этот вопрос самый гениальный геометр
двухмерного мира выдвинул «Сумасшедшую» идею: двухмерный мир искривлен, у него
появилось некое третье измерение.
После долгих споров эта идея, в конце концов, принимается наукой на
вооружение, хотя никто из ученых так и не может представить себе, что же это такое
— третье измерение. Но, лучше хоть какое-то объяснение, чем никакого.
Мы по сравнению с двухмерными существами можем чувствовать себя почти что
богами. Наше воображение не только с легкостью представляет себе трехмерное
пространство, но и может даже отыскать причину его искривления. Например,
если на плоский лист железа поставить гирю, то он заметно искривится. Причем
степень искривления будет увеличиваться по мере приближения к гире.
Но богом быть трудно. И наше воображение пасует, как только речь заходит о
возможной кривизне нашего трехмерного мира, а уж тем более о кривизне
четырехмерного пространства-времени.
Однако именно об этом пространстве/времени мы и должны вести речь дальше,
поскольку именно им и занимался А.А. Фридман. Решая задачу о геометрии нашей
Вселенной, о ее пространстве и времени, он предположил в качестве начального
условия, что вещество распределено по объему Вселенной равномерно и само
вещество однородно. А в качестве ответа нужно было определить, каким будет
время-пространство Вселенной с течением этого самого времени.
Для решения задачи Фридман воспользовался уравнениями, выведенными
Эйнштейном, и внимательно проанализировал, какие следствия из них вытекают. И вот
оказалось, что согласно данным уравнениям вещество Вселенной не может
находиться в покое сколько-нибудь длительное время. Плотность общего однородного
распределения вещества должна либо увеличиться, либо уменьшиться. То есть
применительно к наблюдаемой нами картине Вселенной это означает, что
галактики и другие звездные скопления не стоят на места, они движутся, и расстояния
между ними со временем меняются.
Теоретические рассуждения Фридмана получили блестящее подтверждение на
практике, в ходе астрономических измерений. В 1929 году американский астроном
Э. Хаббл, изучая спектры галактик на звездном небе, обнаружил в них «красное
смещение». То есть, говоря иначе, линии спектра, который они излучали, были
сдвинуты к красной области по сравнению с нормальным эталонным положением. Из
этого наблюдения Хаббл сделал вывод, что смещение это можно истолковать как
следствие эффекта Доплера, согласно которому звук и свет, излучаемые
движущимся предметом, отличаются от такого же излучения в неподвижном состоянии.
Что касается звука, то эти смещениями можете уловить на слух прислушавшись,
например, к гудкам электрички, движущейся на вас и от вас. Они заметно
отличаются по тону, как друг от друга, так и от сигнала стоящей электрички.
Смещение светового излучения не столь заметно, на глаз его не определишь.
Хотя среди физиков и бытует шутка о неком физике-автолюбителе, который,
проехав на красный свет светофора, пытался уверить инспектора ГАИ, что это
произошло только потому, что красный свет показался ему зеленым. Наука, дескать,
вполне допускает это, если вы движетесь навстречу источнику света.
— И при какой скорости это происходит? — поинтересовался инспектор.
— Легко подсчитать — получается что-то около 75 процентов от скорости
света , — быстренько прикинул физик.
— В таком случае платите штраф за превышение скорости...
Шутки шутками, но астрономы тем не менее ухитряются «засекать» это смещение
с помощью точных приборов. Более полувека назад астроном Пулковской
обсерватории использовал этот прием для измерения скорости звезд, а Хаббл
воспользовался тем же эффектом для открытия нового явления во Вселенной — разбегания
галактик.
Так получила свое начало теория расширяющейся Вселенной.
Пространство
вне времени?
Исходя из созданной им общей теории относительности, А. Эйнштейн попробовал
построить космологическую теорию строения окружающей нас Вселенной. При этом
он исходил из определённых общих воззрений на нее. В частности, он считал,
что Вселенная в целом должна быть однородной. Предполагал он также, что и все
направления во Вселенной равноправны.
Однородность и изотропность — это пространственные свойства Вселенной
Эйнштейна. Ну а каковы должны быть ее временные свойства? На этот счет тоже
существовала традиция начала века, которой последовал и создатель теории
относительности . Согласно бытовавшим в то время взглядам считалось, что Вселенная
пребывает в неизменном состоянии и никак не подвластна ходу времени. Если
где-то погасла звезда или галактика, то ей на смену тотчас же загорается дру-
гая, так что в целом картина мира остается принципиально неизменной.
Однако реальная Вселенная оказалась совершенно иной, не статически
застывшей, а динамичной и развивающейся. Уравнения Фридмана показали, что вещество
Вселенной не может находиться в покое. Оно должно либо расширяться, либо
сжиматься .
Но почему Вселенная не может быть статической? Ответ на этот вопрос
достаточно прост. Классическая, механика Галилея и Ньютона приучила человечество к
мысли, что тело может находиться в покое или в состоянии равномерного
прямолинейного движения только в том случае, если на него не действуют никакие
силы. Или если эти силы — сколько бы их ни было — уравновешивают друг друга.
Может ли такое равновесие наблюдаться во Вселенной? Вряд ли. Потому что на
все небесные тела в нашем мире действует, по существу, одна лишь сила — сила
всемирного тяготения. Никаких иных сил в этом масштабе попросту нет. В итоге
сила всемирного тяготения ничем не уравновешивается и вследствие этого
приводит мир в движение: планеты обращаются по своим орбитам вокруг солнц, а сами
солнца и их скопления — звездные галактики, а также открытые недавно
скопления галактик — все это должно двигаться.
На сегодняшний день измерена и скорость этого движения. Постоянная Хаббла,
как называют эту скорость, по современным данным, составляет от 50 до 75
километров в секунду на мегапарсек2. Более точно эту величину измерить пока не
удается по техническим причинам. Но и полученных данных достаточно, чтобы
понять : время во Вселенной измеряется миллиардами лет.
В самом деле, если мы предположим, что две галактики находятся друг от
друга на расстоянии 100 мегапарсек, то по закону Хаббла, гласящему, что скорость
удаления одной галактики от другой равна постоянной Хаббла, умноженной на
расстояние между галактиками, получается: одна галактика «убегает» от другой
со скоростью где-то около 5 тыс. км в секунду.
По нашим земным понятиям скорость, конечно, весьма прилична. Однако с точки
зрения масштабов Вселенной такое движение можно сравнить с черепашьим шагом:
время, за которое одна галактика отойдет от другой на удвоенное расстояние,
составит... порядка 20 млрд. лет!
Время Вселенной
Таким образом, получается, что, время во Вселенной все-таки есть. Но
движется оно, можно сказать, неспешно. Проходят миллиарды и миллиарды лет, пока
становятся зримо видны изменения в строении галактик, или в структуре
составляющих их звезд. И человечество, если оно хочет хоть что-нибудь узреть и
понять на протяжении короткого промежутка жизни одного поколения, должно
запускать машину времени.
Одна из таких «машин» — наше воображение. «Если галактики разбегаются, —
говорит оно нам, — то, значит, раньше они были ближе друг к другу. Чем дальше
в прошлое, тем теснее они располагались в пространстве...»
Значит, где-то там, в весьма далеком прошлом, у Вселенной есть начало —
момент, когда космическая плотность вещества была невообразимо велика и вся
Вселенная сжата в одну точку.
Такое начальное состояние бесконечной плотности называется космической
сингулярностью. (Кстати, само слово «сингулярность» в переводе означает
«особенность». Оно как бы намекает на то, что это состояние совершенно необычно и
исключительно).
Но бесконечность, вообще-то, понятие математическое. Что оно может означать
2 Парсек — единица расстояния в астрономии. Один парсек равен 3,26 светового года,
или 30,8571012 км. Мегапарсек — миллион парсек.
физически? Скорее всего, предел, границу применимости модели Фридмана. За
ним, в области сингулярности, становятся неприменимы многие законы привычного
нам мира, в том числе, по всей вероятности, и общая теория относительности.
...Качается большой маятник Вселенной. От точки сингулярности к некому
пределу, за которым расширение Вселенной сменится ее сжатием. И снова вещество
начнет сжиматься в некую точку, как было уже однажды. И пусть это время
далеко от нас, человечество не может не задуматься о том, что его ждет в данном
случае.
ЭТИ СТРАННЫЕ
ПРЕСТРАННЫЕ МИРЫ
Уникальные фридмоны
И размышления лучших умов человечества привели к обозначению престранной
картины. Оказывается, не надо дожидаться «конца света», чтобы увидеть
Вселенную, сжимающуюся в невообразимо плотный комок, в точку. Такие Вселенные,
вполне возможно, существуют уже сегодня. Они — рядом с нами, возможно, и
внутри нас...
Разбегание галактик оказалось лишь одним из следствий, вытекавших из
рассмотрения Фридманом уравнений Эйнштейна. Помните, мы говорили об искривлении
пространства? Двухмерный мир (лист тонкой жести) нетрудно изогнуть (хотя бы
при помощи гирь) таким образом, что получится какая-нибудь незамкнутая
поверхность , например, нечто похожее по форме на седло. А если, очень уж
постараться, то можно согнуть плоский лист и в замкнутую сферу.
Подобным же образом, согласно Фридману, и искривленное трехмерное
пространство может быть разомкнутым, а может быть и замкнутым. Каким именно оно
станет , зависит от многих обстоятельств.
Например, если плотность материи в таком мире будет ниже некой критической
величины, то он окажется незамкнутым, сможет расширяться до бесконечности. И
луч света, выпущенный из какой-либо точки внутри него, никогда не вернется
назад, разве что отразится, натолкнувшись на какую-либо преграду.
Если же плотность вещества превысит некоторое критическое значение, то
пространство окажется замкнутым. Оно будет то расширяться, то сжиматься, не
выходя все-таки за некоторые пределы.
Для наглядности такой пульсирующий замкнутый мир мы можем представить,
скажем, в виде баскетбольного мяча, внутри которого то раздувается, то спускает
воздух резиновая камера. Само собой разумеется, что при всем старании нам
вряд ли удастся раздуть камеру больше внутреннего, объема покрышки. Только в
теории Фридман имел дело с более многомерным пространством, чем мы в своей
аналогии.
И в таком замкнутом пространстве свет, направленный в одну сторону, может
облететь всю полость и вернуться с другой стороны, так и не вырвавшись
наружу.
Академик А.А. Марков, попытавшийся описать подобный мир математически,
назвал такие образования фридмонами — в честь впервые указавшего на возможность
их существования Фридмана.
Удивительные вещи должны происходить в таком замкнутом мире. Попробуем
описать их опять-таки при помощи упрощенной двухмерной аналогии. Пусть наши
плоские существа живут теперь не просто на искривленной плоскости, а на
поверхности сферы. И случилось так, что за какую-то провинность они решили
отправить в ссылку одного из своих сограждан (мера, кстати, весьма
распространенная и в нашем трехмерном, мире) . Очертили небольшую по сравнению со всей
шаровой поверхностью окружность и сказали: «Живи тут!..»
Через какое-то время жесткость наказания решили усилить — радиус
запретительной окружности еще уменьшили. Наказанный стал протестовать, за что ему
еще уменьшили территорию... И продолжали уменьшать окружность до тех пор, пока
она не превратилась в точку, а сам изгнанник за миг перед этим должен был
подпрыгнуть и, покинув поверхность шара, очутиться в каком-то ранее
совершенно немыслимом для двухмерного существа третьем измерении, неком потустороннем
мире.
Сходным образом могли обстоять дела и в нашем трехмерном мире, С той лишь
разницей, что изоляция могла выглядеть в виде некой сферы, радиус «свободы»
которой постепенно все уменьшался, оставляя изгнаннику лишь возможность
перехода из этого мира в иной, если он, конечно, существует.
Полностью замкнутый мир никоим образом, по идее, не проявляет себя вовне:
из него не проникают наружу даже световые лучи. Значит, снаружи он должен
представлять для стороннего наблюдателя нечто, не имеющее ни размеров, ни
массы, ни электрического заряда.
Но вот в том месте, где изгнаннику предоставили возможность выхода в иной
мир, средняя плотность материи в замкнутом пространстве должна быть,
очевидно, меньше критической. И полностью замкнутого мира в данном случае не полу-
чается. Получится почти замкнутый. И вот это «почти» дает существенное
качественное отличие. Полная масса и полный электрический заряд теперь уже не
равны нулю. У луча света есть возможность если не вырваться наружу, то извне
попасть внутрь. Между двумя мирами образуется нечто вроде коридора, по
которому они могут сообщаться между собой. Причем для нашего изгнанника «дверь» в
этот «коридор», по сути дела, олицетворяет весь мир, расположенный по другую
сторону.
К сказанному остается добавить, что полная масса и полный электрический
заряд почти замкнутого мира уже не равны нулю.
Быть может,
эти электроны...
Таким образом, в нашем воображении вырисовывается картина, на описание
которой не каждый бы и фантаст решился. Быть может, и наша Вселенная со всеми
ее солнцами, млечными путями, туманностями, квазарами — всего лишь один из
фридмонов.
Впрочем, фридмоны не обязательно должны заключать в себе только гигантские
мироздания. Их содержимое может быть и более скромным: например, содержать в
себе «всего лишь» одну галактику, звезду... А также несколько граммов или даже
несколько сотых грамма вещества. Самое удивительное, что при всем этом все
фридмоны внешне могут выглядеть совершенно одинаково.
Причем «лазейка», связанная с идеей фридмонов, имеет определенные
преимущества перед всеми другими. Дело в том, что размеры сферической «горловины»,
которая ведет в почти замкнутое пространство, зависит от величины
электрического заряда, содержащегося в этом почти замкнутом пространстве. Чем больше
заряд, тем и размеры больше.
В таком случае, казалось бы, в природе должны встречаться частично
замкнутые миры самых различных размеров (по крайней мере по виду «снаружи») . Ну а
поскольку трудно представить себе, что огромная Вселенная имеет
микроскопический электрический заряд, то фридмон, «включающий» в себя огромные миры,
вроде бы должен иметь весьма малое распространение.
И вот тут природа как бы проявляет симпатию к этому удивительному феномену.
Согласно расчетам академика А. А. Маркова, развившего идеи Фридмана, почти
замкнутая система с большим электрическим зарядом должна быть неустойчива.
Чтобы обрести эту самую устойчивость, она стремится во что бы то ни стало
выбросить избыток электричества «наружу». Причем тот заряд, при котором система
приобретает желанное равновесие, должен быть как раз микроскопический,
близкий к заряду, которым обладают многие элементарные частицы.
Таким образом, получается, что если пространство в какой-то момент времени
и обладало большим зарядом, то через некоторое время заряд этот неизбежно
уменьшится. А значит, соответственно сократятся размеры и масса пространства,
каковыми они предстают перед сторонним наблюдателем. То есть, говоря проще,
согласно математическим выкладкам получается, что стягивание гигантских миров
в точку отнюдь не маловероятно, а, напротив, практически неизбежно.
Исходя из теории фридмонов получается, что мы должны свыкнуться с мыслью:
любая элементарная частица в принципе может оказаться «входом» в иные миры.
Проникнув через этот вход, мы можем оказаться в совершенно иной Вселенной.
Нашему взору, возможно, предстали бы иные галактики, населенные, вполне
возможно, своими цивилизациями.
Оглянувшись же назад, мы бы увидели, что до микроскопических размеров
сжалась теперь наша родная Вселенная. Если бы мы захотели вернуться назад, то
пришлось бы снова проделать путь по коридору между мирами. Ну а окажись бы
любопытство сильнее страха, то вполне возможно, мы могли бы отыскать другой
фридмон, и тогда бы наше путешествие по иным мирам могло продолжаться до
бесконечности .
Вселенная
Стива Хокинга
Описанные выше путешествия могли бы привести не только к перемещениям в
пространстве, но и, что для нас в данном случае наиболее интересно, к
перемещениям во времени. Так, во всяком случае, считают Стивен Хокинг и его
последователи .
Но прежде чем мы углубимся в устройство подобных «туннелей времени», надо,
наверное, сказать несколько слов и о самом Хокинге. Уж больно неординарная
это фигура даже для нашего времени, которое, кажется, уже отучило нас
удивляться .
...Недавно в Кембридже состоялось, не совсем обычное торжество. Профессора и
студенты знаменитого Трйнити-колледжа — того самого, где профессором был
когда-то сам сэр Исаак Ньютон, — пением и аплодисментами приветствовали
человека , неподвижно сидевшего в инвалидной коляске.
Человек в коляске был нем и недвижим. Тем не менее, именно он сегодня
занимает ту кафедру3, которую когда-то занимал Ньютон, читает лекции студентам,
создает новые книги и научные гипотезы, в том числе наиболее «безумные», а
значит, и чрезвычайно интересные.
Беда постигла Стивена Хокинга в юности, когда он учился на первом курсе
колледжа. Неизлечимая болезнь практически обездвижила все тело, а неудачная
операция привела вдобавок еще и к тому, что Хокинг онеменел. И, тем не менее,
он не сдался.
В какой-то мере Хокингу помогает современная техника. Коляска с
электроприводом позволяет ему передвигаться самостоятельно, а расположенный под
сиденьем кресла компьютер с синтезатором речи дает ему возможность говорить.
Стивен Хокинг сумел не только закончить колледж, но и стать профессором,
написать несколько книг. Одна из последних называется «От Большого взрыва до
черных дыр». На ней мы и остановимся более подробно.
Она представляет собой относительно небольшую (200 страниц) научно-
популярную работу, в которой описаны все космологические теории и гипотезы
последнего времени.
— Издатель сказал мне, что каждая новая формула будет сокращать число
читателей вдвое, — сказал Хокинг. Поэтому в книге всего одна формула — это
знаменитое эйнштейновское уравнение. Все остальное я постарался изложить как можно
более доступным языком...
И надо сказать, что попытка популяризации Хокингу вполне удалась. В своей
книге он рассказывает о гипотезе Большого Взрыва, согласно которой вся наша
Вселенная когда-то образовалась из одной-единственной сингулярной точки.
По неведомой пока нам причине в один прекрасный миг эта точка взорвалась, и
с той поры ее вещество все время расширяется, преобразуясь по дороге. Затем,
как полагают многие ученые, большой маятник Вселенной качнется в обратную
сторону — расширение может смениться сжатием до новой сингулярной точки.
Таким образом, наша Вселенная должна иметь начало и конец.
Однако Хокинг с такой точкой зрения не согласен. Он полагает, что она
чересчур пессимистична, поэтому ввел в науку новое понятие — воображаемое
время. Используя это понятие, Хокинг, создал модель такой Вселенной, у которой
нет ни начала, ни конца.
3 Сейчас он работает в Канадским Институте теоретической физики (англ. Perimeter
Institute), г. Ватерлу (англ. Waterloo).
«Представьте себе движение по воображаемому шару, — пишет Хокинг. — Вы
начали движение по нему с северного полюса и постепенно движетесь к югу, все
время меняя широту места...».
Говоря иначе, Хокинг своими словами пересказывает ту притчу о плоскостном
мире, с которой мы уже познакомились. Но рассматривает он ее применительно к
нашему трехмерному (или, если угодно, четырехмерному) миру и приходит, в
конце концов, к неожиданному выводу.
«По мере движения, — продолжает он свой рассказ, — широта места, т. е.
длина окружности, будет возрастать, а потом, когда вы перевалите экватор, начнет
сокращаться, пока не превратится в нуль. Что это — точка сингулярности?. .
Нет, ведь если вы продолжите движение, то широта снова станет возрастать...»
Конечно, все сказанное выглядит весьма схематично. На самом деле мир
устроен, наверное, значительно сложнее. Однако в том и есть один из талантов Хо-
кинга — говорить о сложных вещах или емкими, точными формулами, или просто
наглядными образами.
Он ввел понятие воображаемого времени, которое не имеет никакой связи с
настоящим физическим временем, однако оказалось весьма удобным для описания
многих процессов космологии.
Теория воображаемого времени — продолжение работы Хокинга над теорией
«черных дыр». Когда он впервые познакомился с феноменом «черных дыр», введенным в
обиход профессором Роджером Пенроузом, то был весьма поражен, что «черная
дыра» — это такое место во Вселенной, откуда из-за чрезвычайно сильного
тяготения, а значит, и искривления пространства не вырывается ничто: ни
элементарная частица, ни луч света... «Получается, что „черная дыраЛЛ ничего не излучает
в пространство, а посему может быть совершенно незаметна, — сказал сам себе
Хокинг. — Но разве так бывает?..»
И он таки нашел возможность доказать, что «черная дыра» может посылать в
пространство некое излучение, радиацию, которую теперь так и называют —
радиация Хокинга.
«Представьте себе, что поверхность шара, по которому мы только что
двигались , вибрирует, — продолжает свои рассуждения Стивен Хокинг. — Эта вибрация
едва заметна, ее величина 10~23 см, то есть в 10~10 меньше, чем диаметр
протона4 . Но, тем не менее, этой величины вполне достаточно, чтобы поверхность
шара претерпевала изменения, а значит, от него в пространстве распространялись
некие волны излучения...»
Говоря иначе, Хокинг с другой стороны подошел к теории замкнутой или почти
замкнутой Вселенной. Он попытался объединить два понятия, существовавших до
того раздельно, — фридмоны и «черные дыры». Это объединение повлекло за собой
далеко идущие последствия, к рассказу которых мы сейчас и перейдем.
Теория
«червячных дыр»
Представьте себе тот же шар, который мы использовали в своих аналогиях уже
неоднократно. По поверхности этого шара ползают все те же плоскостники-
двухмерники. Понятно, что для того, чтобы попасть из точки А в точку В на
поверхности шара, они должны преодолеть некий путь по дуге.
И вот некий гений местного масштаба однажды все-таки сумел сообразить не
только то, что движение по поверхности шара происходит по дуге, но и то, как
этот путь можно спрямить. Не берусь рассказать обо всем ходе и логике рассуж-
4 Измерения радиуса протона с помощью атомов обычного водорода, проводимые разными
методами с 1960-х годов, привели к результату 0,87б8±0,0069 фемтометра (1 фм = 10"
м) .
дений «двухмерника», в нашем же трехмерно-четырехмерном мире это можно
показать на простейшей аналогии.
На яблоке поселился червяк. Вместо того чтобы передвигаться из одной точки
в другую по поверхности яблока, он просто прогрызает ходы-червоточины. Так
путь по дуге превращается в более короткий путь по хорде.
Оказывается, подобные «червоточины» вполне могут существовать ив окружающей
нас Вселенной. Чтобы понять, как это может быть, давайте несколько отступим
по времени назад и расположим события в их логической последовательности.
Как известно, суть гравитации, открытой И. Ньютоном в 1687 году,
заключается в том, что два тела, обладающих некой массой, испытывают взаимное
притяжение. Сила притяжения зависит от расстояния между телами. А это, в свою
очередь , позволяет выдвинуть следующее предположение: если одно из тел меняет
свое положение, меняется и сила притяжения, которое оно оказывает на другое
тело.
Причем гравитационные эффекты протекают со скоростью, значительно большей,
чем скорость света. Это на сегодняшний день известно точно - если солнечный
луч движется к нам 8 мин, то стоит Солнцу чуть изменить свое положение, как
Земля чувствует изменение гравитационного поля немедленно.
Как же тогда примирить эту особенность с теорией Эйнштейна, которая
утверждает, что именно скорость света есть абсолютно непреодолимый предел
скорости? Сам Эйнштейн попытался найти решение этой проблемы в рамках общей теории
относительности.
Суть ее для данного случая заключается в том, что согласно предположению
Эйнштейна пространство не «плоское», как полагали раньше, а «изогнутое»,
деформированное под воздействием распределенных в нем массы и энергии.
Говоря другими словами, это означает, что наше трехмерное пространство
загибается в некое четвертое измерение, подобно тому как двухмерный лист
бумаги , если его скрутить, загибается в третье измерение.
Последствия этой теории не до конца осознаны и в наши дни. Пространство и
время потеряли свой абсолютный характер и, как мы уже говорили, уступили
место новому понятию «пространства-времени». Изменения, вносимые при этом в
наши геометрические понятия, одновременно носят и количественный и качественный
характер.
Количественный — потому, что отныне необходимо учитывать искривленность
пространства и времени, а это предполагает, к примеру, что сумма углов
треугольника не обязательно должна быть равна 180° (пространственная геометрия
Лобачевского), а, прямые параллельные линии согласно той же геометрии в
некоторых случаях могут и пересекаться.
Качественный — в основном потому, что становится возможным соединить две
точки совершенно различными способами, не имеющими друг1 с другом
пространственно-временной связи. Именно на этих неожиданных путях вселенские «червяки»
и прогрызают, свои необыкновенные «дыры».
Чтобы яснее понять, что же знаменуют собой те «различные способы», которыми
можно соединить две точки, обратимся к наглядному примеру, приводимому тем же
Стивеном Хокингом в его книге «Краткая история времени».
Понаблюдаем за самолетом, летящим над пересечённой местностью, предлагает
нам английский ученый. Его траектория в небе — прямая линия в трехмерном
пространстве . А вот тень его следует по изогнутой траектории — в зависимости от
рельефа — в двухмерном пространстве.
Точно так же Земля движется вокруг Солнца по прямой траектории в
четырехмерном пространстве (три классических пространственных измерения плюс
четвертая координата — время). А вот в трехмерном пространстве, отображение нашей
планеты перемещается по изогнутой траектории — эллипсу, примерно так же, как
движется по какой-то кривой тень самолета.
Из всего этого следует, что при помощи «червячной дыры», проходящей через
четвертое пространственное измерение, можно изрядно сократить себе путь как в
пространстве, так и во времени.
Существование таких кратчайших путей было предсказано теоретиками еще в
1916 году, но только двадцать лет спустя, когда Эйнштейн совместно с Розеном
взялся за анализ своих же уравнений, была выдвинута достаточно проработанная
гипотеза о неком «мосте», который может связывать две точки более коротким
путем, чем общепринято. Эта гипотеза получила название «мост Эйнштейна-
Розена».
И вот в конце 50-х годов Джон Уилер впервые ясно обрисовал, где именно эти
«мосты» в нашей Вселенной могут быть наведены. Ему же принадлежит и название
«червячные дыры» по известной аналогии с ходами, проделываемыми плодовым
червяком. Итак, согласно Уилеру, «червячные ходы», скорее всего, могут возникать
в тех районах Вселенной, где пространство сильно изогнуто. То есть, говоря
иначе, в районах, где существуют те самые «черные дыры», о которых мы уже
говорили .
При этом, однако, Уилер и его последователи получили поначалу не слишком
обнадеживающую картину. Во-первых, было неясно, как именно могла бы появиться
«червоточина» — теория не находила механизмов для ее образования. Во-вторых,
получалось, что два входа «червоточины» — теоретики назвали их «ртами» —
могут сообщаться между собой весьма незначительное время. Не успеет
«червоточина» появиться, как канал или «глотка», соединяющая оба «рта» тотчас должна
мгновенно стянуться, давая в итоге две не сообщающиеся между собой «черные
дыры».
Таким образом, сконструированные теоретиками «червоточины» показались им
нежизнеспособными, и интерес к космическим туннелям вскоре угас.
Путешествия по
«червоточине»
Интерес к «червоточинам» возродился всего несколько лет назад, когда
известный американский астрофизик Кип Торн при участии своих сотрудников и
учеников решил вновь заняться этой проблемой. Говорят, одним из толчков к
исследованию послужила просьба, адресованная Торну его коллегой и приятелем,
известным ученым Карлом Саганом. Саган на сей раз решил выступить в
несвойственной ему роли и написал научно-фантастический роман «Контакт», действие ко-
торого происходит как раз в туннеле-«червоточине».
Чтобы придать правдоподобие выдумке своего приятеля, Торн и решил
посмотреть , каким образом «червоточину» можно уберечь от мгновенного разрушения.
Для начала исследователи попробовали укрепить стенки туннеля некой
«экзотической материей».
Материя должна быть действительно на редкость экзотической: она должна
выдерживать давления в миллиарды миллиардов атмосфер да при этом еще и
обладать, как показывают расчеты, отрицательной массой — явлением еще не
известным в физике.
Однако, тем не менее «строительство» продвигалось. Чтобы сделать
«червоточину» пригодной для передвижения астронавтов, в транспортный туннель
поместили вакуумную трубу. Было предложено и еще одно решение: ученые наделили
экзотическую материю такими свойствами, чтобы она не взаимодействовала с обычным
веществом. Теперь астронавты могли двигаться сквозь туннель, вовсе не ощущая
сопротивления.
Работая с «червоточинами», Торн попытался теоретически обосновать и еще
одну идею, ранее обсуждавшуюся применительно к «черным дырам». Эта идея —
путешествие во времени. Согласно расчетам получается, что в принципе можно если
не запустить ракету, которая прилетит вчера, то, по крайней мере, по прилете
увидеть хвост своего собственного стартующего корабля.
Ну а если заниматься не подобными «фокусами», а чем-либо более серьезным,
то с помощью такого приема можно будет отправиться в прошлое. Правда, и тут
есть свои сложности. Сложность первая: чтобы сместиться в прошлое, скажем на
тысячу лет, придется предварительно двигать «рот» около столетия со
скоростью, сравнимой с около световой. Сложность вторая и, пожалуй, главная — это
возможное нарушение принципа причинности. Следствие, в данном случае может
повлиять на причину, и никто не знает, чем все это может кончиться...
Ну а чтобы вы не печалились заранее, скажем, что сам Кип Торн весьма
расстроен тем шумом, который подняли вокруг его гипотез досужие журналисты. Это
ведь всего лишь рабочая гипотеза, в которой сам ученый не видит ничего
особенно необычного.
«Пока мы не знаем всех физических законов, на основе которых могут (или не
могут) возникать и функционировать космические „червоточиныЛЛ, — говорил он. —
И в то же время известные законы их не запрещают». Более того, по
представлениям таких крупных специалистов, как С. Хокинг и Дж. Уилер, в масштабах око-
лопланковской длины, то есть где-то около 10~43 см, все пространство состоит
из микроскопических «червоточин» и представляет собой, как ее называют,
квантовую пену. Может быть, когда-нибудь, через тысячелетия, люди научатся
раздувать эти «червоточины» до космических размеров...
Что же касается принципиальной возможности перемещения во времени, то К.
Торн не видит тут принципиальных «ловушек», поскольку возможность такого
путешествия основана на уже достаточно проверенном и привычном эффекте теории
относительности — «растягивании» времени с увеличением скорости.
«Словом, машина времени существует самым очевидным образом... но в бесконечно
малом мире» — пишет по этому поводу французский научно-популярный журнал
«Сьянс эви». Такая констатация, конечно, мало обнадеживает человека, который
бы хотел совершить путешествие во времени, ну если не завтра, то, по крайней
мере, в начале следующего века. И все-таки должен ли человек оставить всякую
надежду на путешествия в пространстве и времени? Конечно, нет. Если
космический корабль будущего и машина времени еще не появились на свет, то гипотеза
о том, что однажды они появятся, уже перестала быть чисто теоретической.
Сверхскоростные перемещения в пространстве — первая, и наиболее доступная
область применения «червячных дыр». Сегодня для межпланетных полетов даже в
Солнечной системе требуются годы и даже десятилетия. Ну а тем, кто пожелал бы
ощутить себя менее одиноким во Вселенной и отправился бы на поиски жизни к
другим планетам, путешествие обернулось бы 160 тысячами годов полета до самой
близкой к нам звезды — Проксимы Центавра.
Даже если предположить, что корабль сможет достичь скорости света, то и
тогда на дорогу уйдет не менее десятка лет. Однако самая передовая техника и
самые большие оптимисты не заглядывают за рубеж 20% от скорости света.
Значит, чтобы начать исследования за пределами Млечного пути, не хватит и
нескольких поколений космонавтов? Не отчаивайтесь, «червячные дыры» могут
сделать подобные путешествия практически мгновенными. Главной заботой станет
правильный выбор нужного туннеля, чтобы очутиться именно в нужном месте, а не
в каком-либо другом...
Путешествия во времени организовать и осуществить будет значительно
сложнее . Здесь необходимо помнить, что в соответствии со все теми же уравнениями
Эйнштейна время течет тем медленнее, чем быстрее происходит перемещение.
Другими словами, время становится понятием относительным: абсолютное время и
единые часы не существуют.
Эта гипотеза уже подтверждена экспериментально в начале 70-х годов, когда
было измерено расхождение трех часовых механизмов — одни двигались вокруг
Земли на запад, другие — на восток, третьи — оставались неподвижны
относительно поверхности нашей планеты. Вывод из этого эксперимента оказался таким:
часы, перемещавшиеся на восток, показали по возвращении на место старта
меньшее время, чем другие часы, поскольку с учетом скоростей собственно самолета,
на котором они находились, и вращения планеты (а Земля, как известно,
вращается с запада на восток) данные измерители времени двигались с большей
скоростью, чем все остальные.
Это проявление теории относительности уже известно нам под названием «пара-
докса близнецов». Однако наш близнец-космонавт ни в коем случае не смог бы
вернуться во времени назад. Для этого ему непременно пришлись бы пройти через
«червячную дыру». Чтобы лучше понять это, представим такую «дыру», начало
которой пусть находится на Земле, а выход — на каком-нибудь астероиде,
неподалеку от нашей планеты. Представим также, что этот самый астероид отправился в
полет по Вселенной, имея у себя «на борту» некого новорожденного. Что будет
происходить с ним во время полета?
Оконечность «червячной дыры» и находящийся в этом месте ребенок будут
стареть медленнее, чем та ее часть, которая находится на Земле. (По аналогии с
«парадоксом близнецов» — тот, кто путешествует, стареет медленнее.)
Предположим, что к концу 50-летнего полета астероида Земля состарится на 200 лет —
такова разница в их скоростях движения. Тогда и разница в возрасте двух
оконечностей «червячной дыры» составит 150 лет.
Предположим теперь, что житель астероида, теперь уже далеко не мальчик, а
солидный пятидесятилетний мужчина, решит вернуться на Землю, пользуясь
туннелем «червячной дыры». Перемещение по ней происходит практически мгновенно, и
поскольку особенностью «дыры» является то, что она связывает идентичное
время, наш мужчина прибудет на Землю в ту пору, когда до начала всей
рассказанной нами истории будет оставаться еще 50 лет. То есть он попадет в прошлое,
«сэкономив» 150 лет, поскольку Земля в этот момент будет еще находиться на
двухсотом году до начала полета астероида.
Если же теперь наш путешественник вновь отправится на астероид, но уже не
через «дыру», а на космическом корабле, двигающемся со скоростью, близкой к
скорости астероида (чтобы время этого путешествия не выглядело чудовищно
большим по сравнению с временем полета), то он может прибыть на астероид,
допустим, на 35-м году полета астероида. Так как последний был уже в полете
порядка 10 лет до того, как корабль покинул Землю, то путешествие, таким
образом, продлится 25 лет по собственному времени путешественника. И наш мужчина
ступает на астероид в возрасте 75 лет... и слышит приветствие от молодого
тридцатипятилетнего человека, который не кто иной, как он сам!
Причем только старец в данной ситуации будет знать, что видит самого себя;
молодой же человек еще понятия не имеет, что в возрасте 50 лет он решит
отправиться назад на Землю. Интересно, а какой будет выглядеть наша история в
том случае, если старцу вдруг придет в голову сумасбродная мысль прикончить
своего «двойника»?.. Ситуация похлеще, чем во многих детективах...
ПАРАДОКСЫ
НАШИХ ДНЕЙ
Волчок в
реке Времени
Возможности фантазировать по поводу путешествий во времени и пространстве
поистине безграничны. Но это повествование все-таки не детективный и не
научно-фантастический роман. А потому давайте вернемся непосредственно к теме
нашего разговора и рассмотрим еще некоторые возможности управления потоками
времени.
Лет тридцать назад в сборнике трудов Московского университета был
опубликован доклад профессора Пулковской обсерватории Н.А. Козырева, поразивший
воображение парадоксальностью своих выводов не только людей несведущих, но и
специалистов .
Поскольку по своей основной специальности Николай Александрович Козырев был
астрономом, то речь он вел поначалу о вещах чисто астрономических. Луна
издавна считалась мертвым небесным телом, уже закончившим свою эволюцию. И
вдруг нашелся ученый, который во всеуслышание заявил: на естественном
спутнике Земли вполне возможна вулканическая деятельность!
Ох, и досталось же ему от коллег за такое «антинаучное» заявление! Однако
ученый мир удивленно затих, когда в 1958 году Н.А. Козырев все-таки высмотрел
в свой телескоп вулканическое извержение в кратере Альфонс и даже сумел
получить его спектрограмму.
Понадобился еще добрый десяток лет, прежде чем наблюдения Козырева были
признаны вполне достоверными. Только в декабре 1969 года Госкомитет по делам
открытий и изобретений СССР выдал ученому диплом об открытии лунного
вулканизма, а в следующем же году Международная астрономическая академия наградила
его именной Золотой медалью с бриллиантовым изображением созвездия Большой
Медведицы.
Итак, факт остается фактом — вулканизм на Луне есть, тут уж ничего не
попишешь . Однако многие скептики никак не могли успокоиться: уж больно необычным
путем Н.А. Козырев пришел к своему открытию. Дело в том, что Николай
Александрович полагал: основу лунного вулканизма нужно искать в... потоке времени
Свою уверенность Козырев черпал в нескольких простых экспериментах. Вот
один из них. Ученый брал обычные рычажные весы и подвешивал к одному концу
коромысла вращающийся по часовой стрелке гироскоп. На другом конце — чашка с
гирьками. Дождавшись, когда стрелка весов замерла на нуле, ученый включал
электровибратор, прикрепленный к основанию. Причем сила вибрации
рассчитывалась таким образом, чтобы вибрация полностью поглощалась массивным ротором
волчка.
Как должна отреагировать на это уравновешенная система? Весы могли не
шелохнуться, и физики всегда найдут этому вполне правдоподобное объяснение.
Весы могли выйти из равновесия; и это тоже вполне можно объяснить. Но как
объяснить то, что произошло с весами на самом деле?
Экспериментатор раскручивал гироскоп, вешал его на коромысло — стрелка
уравновешенных весов оставалась в точке равновесия. Затем экспериментатор
снимал остановившийся гироскоп и раскручивал его вновь, но в обратную сторо-
ну. И когда гироскоп снова подвешивался к коромыслу весов, происходило
маленькое чудо — стрелка уравновешенных весов уходила в сторону, показывая:
гироскоп стал легче!
Сам Козырев объяснял этот парадокс следующим образом. Гироскоп на весах с
электровибратором — это система с причинно-следственной связью. Во втором
случае направление вращения волчка противоречит ходу времени. Время оказало
на него давление, возникли дополнительные силы, которые можно измерить...
А раз можно измерить, значит, эти силы реально существуют. И тогда
получается, что время — это не просто длительность от одного события до другого,
измеряемая часами. Время — физический фактор, обладающий свойствами, которые
позволяют ему активно участвовать во всех природных процессах, обеспечивая
причинно-следственную связь явлений. Козырев, таким образом, установил
экспериментально, что ход времени определяется линейной скоростью поворота причины
относительно следствия. Согласно его расчетам получалось, что величина такой
линейной скорости составляет 700 км/с и имеет знак «плюс» в левой системе
координат .
Правда, справедливости ради следует отметить, что подобный же опыт, который
провели недавно два японских физика, был забракован их придирчивыми
коллегами. Многие ученые ныне считают, что разница в показаниях весов основана
прежде всего на погрешности опыта, а также возможных неточностях изготовления
карданова подвеса, в котором вращается гироскоп.
Но вот вам описание еще одного опыта, который Козырев проводил специально
для скептиков. Он брал самый обыкновенный термос с горячей водой. Только в
пробке было проделано отверстие, куда ученый вставил тонкую хлорвиниловую
трубку. Термос ставился около весов с гироскопом. Стрелка весов при этом
показывала, что вращающийся волчок при весе в 90 граммов стал легче на 4
миллиграмма — величина хоть и крохотная, но вполне осязаемая.
После этого Козырев начинал добавлять по трубке в термос воду обычной
комнатной температуры. Казалось бы, как может влиять баллон с горячей водой,
которую начинают охлаждать, на ход гироскопа и его вес? Тем более что термос
имеет сосуд с двойными стенками, практически полностью исключающий теплообмен
с окружающей средой.
Однако стрелка весов сдвигалась каждый раз на одно-два деления — значит,
какая-то связь все-таки существовала...
И уж совсем приводил в смятение сторонних наблюдателей опыт, в котором
возле весов поочередно ставились два стакана с горячей водой — один с сахаром,
другой — без него. Так вот, тот стакан, в котором еще не было сахара, никак
не влиял на показания весов, тот же, в котором растворялся сахар, заставлял
стрелку сначала отклоняться, а затем по мере окончания процесса растворения,
снова возвращаться к исходной отметке.
Какие же, объяснения давал своим, прямо скажем, странным опытам сам
Козырев?
— Стоит подлить в термос холодную воду, а в стакан с чаем опустить сахар, —
говорил ученый, — как равновесие системы нарушалось потому, что в ней
начинают происходить необратимые процессы. Холодная вода не может привести к
повышению температуры воды в термосе, а сахар не способен заново
кристаллизоваться из раствора. И этот процесс, пока система снова не придет в равновесие на
новом уровне — пока в термосе не установится одинаковая по всему объему
температура, а сахар полностью не растворится, — уплотняет время, которое и
оказывает «дополнительное» воздействие на гироскоп. Другого объяснения я просто
не могу предложить. Мои слова подтверждаются и другими фактами...
А факты эти таковы. Если время воздействует на систему с причинно-
следственной связью, то должны меняться и какие-то другие параметры
пространства. Так оно и оказывается при проверке. Вблизи термоса, где смешивается го-
рячая и холодная вода, изменяется частота колебаний кварцевых пластинок,
уменьшается электропроводность и объем некоторых веществ.
Свои лабораторные опыты Козырев соотносил и с процессами, происходящими во
Вселенной. Весьма бурные и могучие тепловые процессы идут как в недрах, так и
на поверхности многих звезд. А если это так, рассуждал далее Козырев, то
получается, что звезды обязательно должны выделять колоссальное количество
времени, то есть, по существу, служить генераторами этой непонятной пока еще нам
субстанции.
Но тогда время, как физический фактор, должно подчиняться и основным
физическим законам, в частности законам отражения и поглощения. Чтобы убедиться в
этом, Козырев провел еще один необычный эксперимент. Он направлял телескоп с
помещенным в его фокусе некоторым веществом на какую-либо яркую звезду, но...
прикрывал его объектив черной бумагой или тонкой жестью, чтобы исключить
влияние световых лучей. Электропроводность вещества, находящегося в фокусе,
менялась.
Тонкая жесть сменялась более толстой, затем очень толстой металлической
крышкой...
Соответственно уменьшалось и отклонение стрелки гальванометра, что вполне
поддается объяснению. Если время — физический фактор, то его вполне можно
экранировать...
Конечно, всякий раз находились скептики, которые объясняли поведение
стрелки гальванометра и многими другими причинами — инфракрасной частью излучения,
которое хоть ненамного, но все же нагревает металлическую крышку, просто
погрешностями эксперимента и т. д. И тогда Козырев провел решающий эксперимент.
При его подготовке он руководствовался следующими соображениями. Известно,
что обычно мы видим звезду не там, где она в данный момент действительно
находится, а там, где она находилась в Момент испускания светового излучения. А
свет хотя и является, согласно теории относительности, самым скоростным
излучением во Вселенной, все-таки имеет конечную скорость распространения. А вот
со временем, как и с гравитацией, дело обстоит иначе — оно не
распространяется постепенно по Вселенной, а сразу проявляется во многих ее точках.
Говоря проще, используя свойства времени, можно получать мгновенную
информацию из любой точки пространства и столь же быстро передавать ее в любую
точку. Только при таком условии мы не вступаем в противоречие со специальным
принципом относительности. Так что если вычислить, где в данный момент
действительно находится данная звезда, и навести телескоп на этот «чистый» участок
неба, то при изменении веса гироскопа гипотеза будет доказана.
Козырев так и поступил. Именно таким образом было зафиксировано положение
Проциона. Впрочем, скептиков и это не убедило: они нашли, что да,
действительно, в настоящее время подобные эксперименты нельзя объяснить известными
законами механики, но, с другой стороны, это вовсе не значит, что таким
образом себя действительно проявляет именно время.
После смерти Н. А. Козырева накал страстей вообще заметно снизился, О
«парадоксах Козырева» не то чтобы стали забывать, нет, о них помнят, но
воспоминания эти носят некий налет иронии: «Вот, дескать, был такой чудак, который
считал...»
Но время — то самое, о котором столько споров! — работает, по всей
вероятности, именно на гипотезу Козырева. Судите сами.
Почему
светятся
звезды
Н. А. Козырев был астрономом. И естественно, что он стал подбирать ключи к
мировым законам не на Земле, а во Вселенной. В 1953 году он пришел к
парадоксальному выводу: в звездах вообще нет никакого источника энергии. Звезды
живут , излучая тепло и свет, за счет прихода энергий извне.
Надо сказать, что у Николая Александровича были для такого суждения свои
резоны. Еще в 1850 году немецкий физик Р. Клазиус сформулировал постулат,
который впоследствии был назван вторым законом термодинамики. Вот как он
звучит : «Теплота не может сама собой переходить от более холодного тела к более
теплому».
Утверждение, вроде бы, самоочевидное: всем доводилось наблюдать, как,
скажем, выключенный утюг постепенно становится все более холодным, но никто не
видел, чтобы он вдруг1 стал нагреваться, забирая тепло из окружающего
пространства И все-таки против постулата Клазиуса в свое время выступали многие
известные ученые — Тимирязев, Столетов, Вернадский... Даже Циолковский назвал
такое суждение антинаучным, поскольку из постулата Клазиуса вытекала
неизбежность тепловой смерти Вселенной.
Если все тела самопроизвольно охлаждайте, гласила она, то в конце концов со
временем все звезды по Вселенной погаснут. Значит, наступит, что называется,
конец света?
Сто с лишним лет назад два великих ума того времени — Гельмгольц и Кельвин
— казалось бы, решили загадку. Звезды — это огромные сгустки газа. Сжимаясь
под действием гравитации, они нагреваются до миллионов градусов и обогревают
Вселенную. Но... расчет показал, что при такой схеме работы наше Солнце должно
было израсходовать всю свою энергию задолго до того, как на нашей планете
проявились бы первые проблески жизни.
Затем наступила очередь другой точки зрения: звезды стали считать сначала
ядерными, а потом и термоядерным реакторами. Но и здесь не все гладко:
эксперименты и расчеты показывают, что температура внутри Солнца гораздо меньше
той, что требуется для поддержания термоядерной реакции.
Таким образом, получается, что недостающую энергию звезды берут из
окружающего пространства. Однако само по себе пространство не может быть источником
энергии — оно для этого достаточно пассивно. Но, с другой стороны,
пространство неотделимо от времени: помните, мы с вами говорили о существовании
пространства-времени? . .
Но тогда что же представляет собой само время? Не является ли оно
своеобразным вечным двигателем Вселенной? Как говорил главный герой романа М. Анча-
рова «Самшитовый лес» изобретатель Сапожников, если в поток времени поставить
вертушку, она закрутится.
Но что это за поток? Справедлив ли для него закон сохранения энергии? И
откуда он эту самую энергию берет?.. Вот сколько вопросов, и все они требуют
обстоятельных ответов.
Закон сохранения энергии был выведен в XVII веке в результате
многочисленных экспериментов с различными движущимися телами. К середине XIX века этот
закон был распространи не только на чисто механические движения, но и на
другие виды процессов, в частности тепловые. Не случайно в термодинамике этот
закон называют первым началом, подчеркивая тем самым его важность.
Но второй закон термодинамики, тот самый постулат Клазиуса, о котором мы
говорили, гласит, что тепло (энергия) из системы куда-то все время утекает.
Куда? Во что оно переходит? Точного ответа на эти вопросы пока нет. Но это
вовсе не значит, что закон сохранения энергии во Вселенной нарушается.
Возьмем хотя бы такую аналогию. Вы видите у человека на руке часы, которые
не надо заводить. Что, в них работает вечный двигатель? Вовсе нет. Хитроумный
механизм использует либо механическую энергию движений самого человека, либо
разность температур между его телом и окружающей средой, либо энергию
естественного и искусственного света...
Так и с потоком времени. Если мы не знаем, откуда он берется и куда уходит,
это вовсе не значит, что мы можем говорить о нарушении основных законов
природы . Так считал Козырев, так считают сегодня многие ученые. И надо сказать,
жизнь с каждым годом позволяет им все более утвердиться на этой точке зрения.
В свое время тот же Козырев обратил внимание на двойные звезды. Эти
образования могут состоять из звезд разных классов, но, объединившись в пару, они
обретают удивительно схожие черты — одинаковую яркость, спектральный тип и
т.д. Возникает впечатление, что главная звезда воздействует на свой спутник и
постепенно передает ему нечто, изменяющее его облик. Но что именно?
Межзвездные расстояния достаточно велики, чтобы исключить влияние обычных
силовых полей. На таких расстояниях работают только силы гравитации и... время.
Силы гравитации удерживают небесные тела в одной системе, а время, может
статься, помогает им обмениваться энергией.
Свою догадку Козырев пробовал проверить на ближайшей к, нам небесной паре:
Земля — Луна. Так он пришел к гипотезе о лунном вулканизме, впоследствии
получившем подтверждение на практике. Потом его внимание привлекли «черные
дыры» . Ведь их тоже можно считать в некотором роде сверхплотными звездами —
коллапсарами с огромным полем тяготения. Туда, в эти «дыры», скорее всего, и
утекает энергия из нашей Вселенной. Но безвозвратно ли она утекает?
Стрела
времени
То, что на сегодняшний день нам известно о строении Вселенной, позволяет
считать, что ее энергия утекает не безвозвратно. Рано или поздно процесс
поглощения вещества «черными дырами» может прекратиться, и тогда начнется
обратный процесс — выход энергии и вещества наружу. Быть может, начиная с этого
момента, и время потечет вспять?
Правда, весь предыдущий опыт человечества пока говорит о том, что
большинство события и явлений, с которыми мы имеем дело в повседневной жизни, не
обладают обратимостью: человек может только стареть, разбитая чашка никогда уже
не станет целой, молоко, разлившееся из опрокинутой бутылки, никогда не
соберется в нее вновь...
Однако многие явления обладают обратимостью: автомобиль может проехать
сначала в одну сторону, а потом вернуться, день сменяется ночью, а потом снова
приходит день, все молекулы участвуют в беспорядочном броуновском движении...
Откуда возникает необратимость, если законы движения обратимы?
Вопрос непростой. О нем не случайно говорят как о парадоксе обратимости.
Споров вокруг него было немало, пока Л. Больцман все-таки не нашел решение
проблемы. Вот ход его рассуждений.
Капля сиропа, расплывшаяся в воде, может снова собраться. Тепло может
перейти обратно к тому из брусков, который раньше был более горячим. Газы,
выпущенные из двух баллонов в общий сосуд, могут когда-либо снова разделиться...
Все эти процессы в принципе возможны хотя бы потому, что из свойств
механического движения молекул следует, что возможны как перемешивание газов, так и
обратный ему процесс. Ведь атомы и молекулы движутся хаотично, а раз имеется
обратимость в движениях отдельных атомов, значит, возможно и обратимое
поведение всего их сообщества.
Категорического запрета на это нет. А то, что мы не наблюдаем их в
повседневной жизни, говорит лишь о том, что обратные явления по сравнению с
прямыми происходят очень и очень редко. Может случиться так, что за всю историю
Вселенной нам не доведется их наблюдать, но это вовсе не значит, что они не
могут происходить вообще.
Эту идею впоследствии поддержал уже известный нам Н.А. Козырев. Он предпо-
ложил, что все известные законы движения — лишь некоторая приближенная форма
точных законов, которые еще предстоит открыть. И если в приближенных законах
соблюдается обратимость, то точные законы будут обладать обратимостью, хотя,
вполне возможно, она и будет выражена достаточно слабо.
Косвенным подтверждением этих высказываний можно, пожалуй, считать открытие
не столь давно одной не совсем обычной элементарной частицы. Речь идет о
нейтральном К-мезоне. Эта нестабильная, распадающаяся частица «различает»
прошлое и будущее; два направления времени для нее не симметричны.
Тогда получается, что направление времени связано с направлением большей
части процессов во Вселенной? Именно такую догадку выдвинул в свое время
английский физик Артур Эддингтон. Он высказал предположение, что направление
течения времени связано с расширением Вселенной, и назвал это явление «стрела
времени». В тот момент, когда расширение сменится сжатием, может повернуться
в другую сторону и «стрела времени».
Так это или не так, еще предстоит разобраться нашим потомкам. А для этого
нужно понять, из чего же именно состоит поток времени.
Фотон...
Гравитон...
Хронотон?
В настоящее время мы как-то уже привыкли к тому, что все окружающие нас
излучения можно разделить на составляющие их частицы. К примеру, всем сегодня
известно, что свет в конечном итоге состоит из фотонов. Причем никто даже
особо не удивляется тому, что фотону свойствен дуализм: в одних случаях он
ведет себя как материальная частица, в других — как электромагнитная волна.
Более того, если мы как следует углубимся в дебри современной квантовой
физики, то в конце концов обнаружим, что микрочастица по своей природе не
является, вообще-то говоря, ни тем и не другим.
Она только похожа на волну или на частицу в том или ином эксперименте. Если
в какой-то ситуации микрочастица похожа на «обычную частицу», то для нее
большую определенность приобретает ее положение в пространстве. Если же она в
данном конкретном случае более походит на волну, то и большее значение
приобретает ее импульс. И физики пользуются в каждом конкретном случае тем или
иным определением.
Однако они, эти определения, вообще говора, введены больше для удобства
расчетов. На самом деле и импульс и положение частицы довольно неопределенны.
Причем чем более определенна одна величина, тем более неопределенна будет
другая.
Физики-теоретики даже сумели выразить количественно соотношение
определенности и неопределенности и спокойно им пользуются при описании различных
событий в микромире.
Так обстоят дела с описанием электронов, фотонов и других частиц, о которых
на сегодняшний день физики знают достаточно много. Ну а как быть с
гравитацией и временем?
Этот вопрос тоже в немалой степени занимает внимание теоретиков. О
возможности существования гравитационных волн говорилось уже в первые годы развития
общей теории относительности. А. Эйнштейн доказал, что из его теории следует
возможность и даже необходимость существования таких волн.
Гравитационные волны — это волнообразные колебания пространства-времени,
придающие ему дополнительную, бегущую волнами, как «барашки» по морю,
искривленность . Теоретики полагают, что эти волны распространяются в четырехмерном
пространстве-времени примерно так же, как в воздухе распространяются упругие
акустические колебания или электромагнитные волны.
Гравитационные волны, как и электромагнитные, распространяются с предельной
скоростью — 300 тыс. км/с. Однако при этом непонятно, почему гравитационные
возмущения распространяются намного быстрее световых. Возможно, для их
распространения используются более короткие, внепространственные каналы типа
«червоточин»?
Точного ответа на этот и другие подобные вопросы пока нет. Даже сами
гравитационные волны пока не удается наблюдать или экспериментально
зарегистрировать . Опытные установки, построенные в нескольких точках земного шара, пока
не дали результатов, которые бы можно было однозначно интерпретировать как
доказательство существования гравитационных волн.
И, тем не менее, теоретики отважно продолжают свои изыскания. К примеру,
еще в 30-е годы советский физик М.П. Бронштейн применил к описанию
гравитационных волн математический аппарат квантовой теории микромира. Он предположил,
что гравитационные волны должны быть если не тождественны, то, по крайней
мере, родственны электромагнитным колебаниям, свету.
И что же, теория показывает, что при некоторых условиях гравитационные
волны вполне могут вести себя как потоки неких частиц, квантов этих волн. По
аналогии с фотонами и электронами, эти частицы получили название гравитонов.
Гравитоны, с одной стороны, очень похожи на фотоны, полагают теоретики. Как
и частицы света, они всегда должны двигаться с максимальной скоростью. Их
масса должна быть связана с движением — масса покоя, как таковая,
отсутствует .
С другой стороны, между этими частицами должны быть и определенные отличия.
Фотон взаимодействует только с электрическими заряженными частицами, гравитон
же со всеми — он представитель всемирного тяготения.
Следующий логический шаг — обнаружение квантов времени. Существуют ли они
на самом деле? Точно этого пока никто не знает — у нас нет приборов, которые
бы смогли фиксировать эти частицы.
Единственное, на что мы пока можем положиться, — на опыт всей физики. А он,
этот опыт, учит: нет никакого времени, которое бы существовало «само по
себе» . Оно всегда связано с явлениями, которые происходят в окружающем нас
мире . А значит, вполне вероятно, что на него должны распространяться законы
этого мира. Так что в этом смысле мы вполне можем говорить о возможности
существования неких частиц времени — хронотонов. Или хрононов?.. Точного
названия для этих частиц пока нет, и их еще никому, как мы говорили, не удалось
обнаружить. Хотя об атомарности, квантованное времени спорили еще мудрецы
древности.
Однако физика — наука точная: она не может существовать на одних
предположениях. И если мы хотим реально говорить о возможности путешествий во
времени, а тем более о машинах, это время преобразующих по нашему желанию, то,
конечно, необходимы эксперименты, которые бы позволили отыскать не только
кванты тяготения, но и кванты времени. Мерилом истины может быть только
эксперимент. Но возможен ли он в нашем конкретном случае? Теоретики, а тем более
экспериментаторы пока не могут ответить на этот вопрос однозначно. Дело в
том, что некоторые расчеты показывают, что уменьшить неопределенность в
данном вопросе смогут лишь эксперименты, при которых микрочастицы должны будут
обладать энергиями порядка 109 джоулей. Однако самые мощные ускорители,
которые планируется построить в ближайшее время, — могут обеспечить едва ли
миллиардную долю этой энергии. По всей вероятности, подобный ускоритель вообще
никогда нельзя будет построить — ведь для его работы не хватит никаких
планетарных ресурсов.
Впрочем, кое-какой выход из положения все-таки намечается. Если мы не можем
создать подобные условия на нашей планете, надо поискать, — не существуют ли
они где-то во Вселенной. И тогда, наблюдая за ходом эксперимента в лаборато-
рии природы, мы и сможем получить ответ на интересующие нас вопросы.
В связи с таким подходом многие исследователи в последние годы самым
настоятельным образом советуют повнимательнее присмотреться к вакууму, то есть
к космической пустоте, которая окружает все небесные тела. Судя по некоторым
данным, эта пустота может оказаться вовсе не так пуста, как казалось еще
недавно .
На сегодняшний день под вакуумом понимают такое состояние физической
системы, когда в ней нет ни полей, ни частиц. Это состояние наименьшей возможной
энергии, но оно вовсе не значит, что энергии в системе нет вовсе. В вакууме
все время протекают самые различные превращения. И, разобравшись в них, мы,
вполне возможно, еще очень многое поймем в сущности окружающего нас мира, в
том числе, и в такой странной и загадочной на сегодняшний день физической
субстанции, какой является время.
«Я прекрасно знаю, что такое время, пока не думаю об этом. Но стоит
задуматься — и вот я уже не знаю, что такое время». Слова древнего мудреца
остаются верными и в наши дни. Но это вовсе не значит, что над сущностью времени
не надо вообще задумываться. Надо! Именно на этом пути и лежит возможность
создания удивительных, фантастических пока устройств — машин времени.
Временная спираль завершает свой очередной виток. И на пороге нового
тысячелетия мы подводим итоги своих знаний о природе времени, чтобы затем вновь
отправиться в путешествие сквозь годы, познавая суть времени все глубже...
СОВЕТУЕМ
ПРОЧИТАТЬ
• Альберт Эйнштейн и теория гравитации. Сб. статей. — М.: Мир, — 1979.
• Бронштейн М. П. Атомы и электроны. — М. : Наука, 1980.
• Валентинов Л. А. Вечный маятник Вселенной. // Социалистическая индустрия.
— 1977. — 20 ноября.
• Время и современная физика. — М.: Мир, 1970.
• Либшер Д. Э., Новиков И. Д. Река времени // Природа — 1985. — № 4.
• Мизнер Ч., Торн К., Уилер Дж. Гравитация. — М.: Мир, 1978.
• Робредо Ж.-Ф. Путешествие в прошлое: возможно ли это? // Сьянсэви. — 1989.
- № 11,
• Сворень Р. А. Проектируется машина времени // Наука и жизнь. — 1990. — №
2.
• Уитроу Дж. Структура и природа времени. — М.: Знание, 1984.
• Хокинг С. Край Вселенной // Природа. — 1985. — № 4.
• Хокинг С. Краткая история времени. — Лондон: Наука, 1989.
• Фридман А. А. Сочинения. — М. : Наука, 1966.
• Чернин А. Д. Физика времени, — М.: Наука, 1987.
• Эйнштейн А. Сочинения. — М.: Наука, 1978.
Литпортал
ПЫЛЬЦА
Джефф Нун
Они втроем с востока шли,
Удачу испытать,
И сэра Джона поклялись
Убить и закопать.
Вспахали землю, и его
Во мраке погребли,
И объявили на весь мир:
Джон Берликорн убит.
Он там немало полежал,
Но дождь пошел с небес
Малыш Джон голову поднял
И из земли полез.
Тогда пришел мужик с косой
И срезал Джона с ног,
И вилы остро наточив,
Вогнал их Джону в бок.
И цеп по Джону молотил -
И обнажилась плоть,
Остатки тела увезли
На мельницу молоть.
Но в виски Джон-Малыш ожил,
И в пиве, темном, как орех,
И доказал своим врагам,
Что он сильнее всех.
Неизвестный автор «Джон Берликорн1»
Понедельник, 1 мая
Отец сказал, что я проживу столько лет, сколько пылинок смогу удержать в
ладони. В результате я дожила до такого преклонного возраста, что теперь,
когда тело мое разрушено временем и силы покинули меня, все, что у меня
осталось , - это голос, Тень и желание рассказывать.
Моя фамилия - Джонс. Неожиданным подарком стало христианское имя, данное
мне отцом - Сивилла. Сивилла Джонс. Я родилась с проклятием Неведающего - это
значит, я не могу видеть сны. Представьте: в мире, подсевшем на перья Вирта,
на чужие сновидения, для меня сон - просто отдых. Иммунитет к Вирту -
генетический порок; ему неизменно подвержены шесть процентов населения. Те, кто
могут видеть сны, прозвали нас дронтами, нелетающими птицами. В молодости я
часто представляла дронтовую составляющую своего тела как реку темной,
стерильной жидкости, текущей по моим жилам. Или как черного голодного жука,
который поселился у меня в животе и пожирает мои новорожденные сны.
Мое проклятие. Запертые двери Страны Чудес.
Моим же спасением стал дар Тени, открывший доступ к мыслям других людей. Я
путешественница разума, чтец чужого сознания, это мой путь, и я шла по нему
всю жизнь. Я прожила так сто пятьдесят два года, и мой мир стал похож на
пыльную комнату. Пыль прячется в каждой щели. Извилистая карта мозга стала
садом текучего праха.
Так было не всегда.
Когда я была молодой и полной сил, я не просыхала, а от чего - от крови, от
любви или от выпивки - в общем-то, не так важно. Поверь на слово: я пыталась
найти замену недоступным снам. Я была добровольным участником паводка
зрелости, добровольной жертвой биологии. Но ах! Пыль добралась до меня раньше, чем
обычно, я постарела прежде времени - мой муж из-за этого бросил меня, и дочь
меня покинула, и все, что у меня осталось, - стремление к неспецифическому
правосудию. Я стала теневым копом, работала в манчестерской полиции, отдала
свой дар телепатии службе дознания. Тогда все мне было просто и ясно: моя
жизнь стала крестовым походом против преступлений и измены, протекавшим в
пучине алкоголя, дыма и одиночества. Я сроднилась с этим принципом
самоотречения.
Все должно было пойти прахом.
Я хочу рассказать тебе эту историю, дочь моя, историю осколков, собранных в
1 John Barleycorn (англ.) - Джон Ячменное Зерно
Манчестере: цветы и собаки, сны и рваные карты любви. Похоже, пора. Скоро
твоя мать, превратившаяся в женщину из пыли, умрет. Пожалуйста, выслушай
внимательно. Это моя история, твоя история; моя Тень, твоя Тень; моя жизнь,
летящая по ветру, моя книга, моя книга Сивиллы...
Койот - лучший водитель черного такси всех времен. Он провез больше людей
на больше километров, в более странные места, в более странные времена, при
этом у него было меньше проблем, меньше грязи на лобовом стекле, он ловчее
крутит руль, глубже видит карту, реже попадает в аварии, реже сворачивает не
туда, на него реже жалуются, реже требуют вернуть деньги, он чаще срезает
путь и находит закрытые дороги, он меньше берет за проезд, у него больше
ответственности и куда больше ран, чем может представить какой-нибудь другой
драйвер.
Раннее утро, без двух минут четыре, первое мая, мир дрожит: темные птицы,
крылья копоти, черные поля и ослепшая луна. И еще вот-вот начнется дождь.
Погано. Но это не важно: Койот - отличный пес-драйвер, и сейчас его, челюсти
покрыты слюной в предвкушении отличного мяса, жирного пассажира,
замечательной сочной мышцы денег.
Мясо и деньги: мечты-близнецы, возможность расплатиться с долгами.
Видит Бог, долгов у Койота предостаточно. Долги банку, долги суду, долги
маленькой девочке, которая живет дальше по улице. Он зовет ее дочерью: милого
ребенка, которого он иногда навещает и чья мать - Койотова бывшая жена -
постоянно просит помочь материально. Койоту не жалко денег; сказать по правде,
ему нравится платить, просто сейчас у него пусто в кармане.
Везде и всегда - все хотят денег.
Койот тоже. Не слишком много, не думай. Просто достаточно - уже хорошо.
Просто чтобы хватило раздать долги, и немножко сверху для себя. Он надеется,
что однажды уедет в солнечный Кайфотаун. Откроет там собственный такси-
бизнес , будет сидеть в офисе и смотреть, как текут к нему денежки. Пожить для
разнообразия породистой жизнью.
Первый раз за долгие годы Койот снова думает о будущем. Если бы он мог
собрать кое-какой капитал, расчистить шкафы от скелетов. Он клялся никогда
больше не возвращаться в Лимбо, но в последнее время совсем мало хороших
заказов .
Сейчас Койот поджидает свой большой, жирный куш, пассажир сделал заказ два
дня назад; место и время определены до последней цифры, деньги - в конце
маршрута. Он знает, что все нормальные драйверы требуют деньги вперед, но Койот
старомоден. Именно поэтому он водит черное такси. У Койота есть даже
настоящий счетчик, причем счетчик работает. Естественно, модифицированный под
Койота, но все равно никто больше ими не пользуется. Койот - уникум и гордится
этим. Правда, уникальность всегда идет рука об руку с одиночеством.
Отсвет часов с передней панели неуверенно ложится на Койота. 4:02 утра.
Пассажир опаздывает. Тяжелые облака собираются прямо над заросшей вереском
дорогой, они похожи на первые капли влажного сна. Пассажира нет как не было.
Койот начинает нервничать. Не из-за возможного дождя - Койоту случалось
штурмовать ураганы. Не из-за темного мира, раскинувшегося вокруг. Правду сказать,
ему нравится темнота. Теперь почти все поездки незаконные, и чем темнее, тем
лучше - это закон. Приближается рассвет, и если пассажир скоро не появится,
придется отказаться от заказа, вот так вот. Время - главный враг Койота.
Время, где живет дневной свет, а еще там живут копы: сидят, жирные и одуревшие,
ждут, когда какой-нибудь левый пес, вроде Койота, пронесется мимо, нарушая
правила. Он нарушал правила и раньше - Койот живет, чтобы нарушать правила,
это его основная работа, - но в один прекрасный день его поймали, и теперь он
до сих пор платит штраф. Он хочет выплатить штраф - человек в нем. Но это не
тот опыт, который хотелось бы повторить. Плохо то, что он не может перестать
нарушать правила. Далматинец в нем.
Койот - наполовину человек, наполовину пес. Он гасит Напалм в пепельнице на
панели, достает новую пачку из бардачка, выходит из кабины, срывает когтями
герметичную обертку, закуривает очередную сигарету, прислоняется к машине и
смотрит на танцующие облака. Во мраке кажется, что темный вереск шевелится.
Койот нервничает; он единственный человекопес на километры вокруг, и в ночных
полях его окружают зомби. Он знает, что вересковые пустоши Лимбо принадлежат
этим полумертвым тварям, но именно здесь водятся большие заказы. Разве может
лучший пес-драйвер отказаться от такого шанса? От страха у него по коже
пробегают мурашки, он внезапно понимает, что не может больше выносить эти
мертвые поля: ему нужна человеческая компания, нужны голоса. Он лезет в машину,
включает зажигание и врубает радио. Как обычно, оно настроено на nFM Dog
National". Эти стерильные завывания пес-жокеев, записи, которые они ставят,
глазированные косточки, спетые сладкими молоденькими сучками, совсем не под
настроение. Он хочет чего-то более человеческого, хочет чего-нибудь для
человеческой части своей души.
Тянется через открытое окно к приемнику и настраивается на " Радио Йо-Йо".
Гаснущие ноты старой-старой песни перетекают в голос, глубокий и медленный,
такой же потрескавшийся, как земля, на которой стоит Койот...
- Мы прослушали "Убить Джона Берликорна" от Traffic, великий фолк-роковый
гимн возрождающему духу Матери-Земли, пришедший к нам из тысяча девятьсот
шестьдесят девятого. Это был отличный год, прекрасные ласки флейты -
врубаетесь, пипл? С вами старый добрый Гамбо собственной персоной, и я начинаю
новый день, Первомаи, День матери, пожеланием Джону Берликорну продолжать свой
путь наверх. Раз уж он вынул свой пыльцатый палец из своего хипповского носа.
Время - четыре минуты пятого, содержание пыльцы в воздухе сегодня дошло до 49
гранул на кубометр и стабилизировалось. Открыт сезон чихания, так что Гамбо
Йо-Йо советует всем своим слушателям - держите под рукой парочку чистеньких и
свеженьких ноздрей, В течение этого часа вы услышите официальные новости от
Ваниты-Ваниты и то, что власти хотели бы скрыть от вас. Вы знаете, что именно
поэтому вы и любите Гамбо так сильно. А теперь горячий твист шестьдесят
шестого, "Are You Experienced2" от Jimi Hendrix Experience. Сыграй мне нежно на
гитаре, Джими... Йо-Йо!
Уже лучше. От услышанного шума Койоту хочется завыть. Гамбо Йо-Йо -
пиратский диджей, который транслирует подборку классики шестидесятых и информацию,
украденную из полицейских баз. Передачи ведутся из какого-то невыявленного
места в Манчестере. Гамбо Йо-Йо - трикстер-анархист, категорически
антиправительственный, и этим он близок душе Койота. Койот оставляет радио и включает
фары такси. Свет прорезает в воздухе две хилые желтые линии и упирается в
огромный сухой дуб. Койот глубоко затягивается и читает надпись на новой пачке:
"КУРЕНИЕ ПОМОГАЕТ ТЕБЕ ВЫГЛЯДЕТЬ СТИЛЬНО - ИМИДЖ-КОНСУЛЬТАНТ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА".
Он слегка обнажает клыки, просто чтобы задавить страх, и опять смотрит на
облака.
Койот любит дождь. Сразу приходят мысли об улицах Манчестера. И ему
нравятся "напалмы". Но больше всего он любит свое черное такси.
Теперь таких такси почти не осталось, с тех пор как в игру вступили икс-
кэбы. Икс-кэбы! Компьютеризированные, обтекаемые бронемашины, раскрашенные в
черно-желтый цвет. Наймите дизайнером бухгалтера, а драйвером - тормоза, и вы
получите икс-кэб. Они присвоили себе звание "рыцарей дороги", и вокруг них
2 «Ты опытен?» (англ.) или в переносном смысле «Ты прошел через это?» - дебютный
альбом группы The Jimi Hendrix Experience. Альбом показал высочайшее мастерство
Джими Хендрикса как гитариста-новатора, композитора и сделал его суперзвездой.
кругами по воде побежали тысячи слухов. Дети улиц, друзья Койота, говорили,
что большая часть слухов - правда. Например, что у драйверов отнимали все
воспоминания, заменяя их робоимплантами и комплексным знанием улиц. Что всей
этой системой управляет туманная таксотварь, называющая себя Колумбом. Что у
кэбов спереди, сразу за фарами смонтированы пушки. Что драйверы каким-то
образом видят будущее, они знают, что тебе нужно такси, раньше, чем ты
понимаешь это сам. Сегодня, если ты зовешь такси, икс-кэб тормозит рядом через
минуту , гарантированно.
Койот не такой. Он старомоден до кончиков когтей. Боже, как же он ненавидит
этих иксеров!
Он втаптывает окурок в дорожную грязь. Тут же прикуривает следующую, потому
что неожиданно задумывается о Боде. Бода - одна из иксеров. Пару раз они с
Койотом пересекались в ночных кафешках и разговорились. Она изменила образ
иксера в сознании Койота - он увидел в Боде истинный свет. Она была настоящим
бриллиантом, именно таким, какой он искал всю жизнь. Она ослепляла Койота
одним своим присутствием, а уж когда она в ночном кафе спела для него песню -
ее прокуренный голос вздыбил мех Койота дрожью наслаждения. Они болтали, пока
не погасли фонари, и ему казалось, что иксерка проникла в его разум и
разговаривает с ним напрямую. Словно у него больше не осталось от нее секретов. Он
подумал, что она из теневых девушек, но спрашивать не стал. Разве теневые и
псы не заклятые враги? К тому же разве драйверам не положено жить только ради
иксерского Улья? Так почему же тогда этот неземной экземпляр заговорил с ним?
И почему разума Койота коснулись нити Тени? Наверняка икс-кэбы убрали бы эти
опасные способности. Но он видел страх в ее глазах: она говорила с ним так,
словно грешит против какого-то тайного кодекса. Так что ни одно слово на эту
тему не сорвалось с уст Койота, зато он вдоволь развлек ее рассказами о своих
таксишных приключениях. Боде, похоже, он понравился; она пообещала подкинуть
ему работу, что-нибудь слишком незаконное для икс-кэбов. Икс-кэбы не работают
за границами города.
Вот поэтому Койот и стоит здесь, в тающей темного, ждет пассажира,
забравшись далеко в никуда. Бода дала ему телефон, на звонок ответил сумрачный
голос: "Ехать к Текучей Свинье, проехать мимо нее, свернуть на грунтовку,
вторую налево. Проехать по ней триста метров до сухого дерева. Ждать там, в
четыре утра. Ждать пятнадцать минут. Если никто не появится, уезжать. Все
ясно?"
Ему было ясно. И вот он здесь, стоит и ждет, и утро уверенно приходит в
оранжевой мини-юбке. Почему Бода к нему так добра? Койот не знает. С тех пор
как богиня лакала из его миски, прошла целая вечность. Почему сейчас? Все,
что он мог сделать, - поблагодарить ее поцелуем и отправиться в путь. Но от
этого поцелуя в нем проскочила искра, ожили мысли о том хорошем, что было и
прошло, и о том, что вот-вот готово начаться, словно цифры на счетчике такси:
поездки, бывшие и будущие.
Справа от него, за пределами конуса света фар, раздается шум. Он
оборачивается, но ничего не видит, только медленные волны перекатываются по иссохшей
траве, словно вязкие языки в ночи. Делает глубокий вдох, втягивая весь пейзаж
в ноздри. Чувствует озоновые басы дождевых облаков, терпкую стерильность
травы и земли в среднем регистре и какую-то высокую, дискантную ноту, которую не
может опознать. Но ничего опасного, ничего человеческого или
получеловеческого . Еще нет.
Он прислоняется к водительской двери с сигаретой в зубах, слушает, как Гам-
бо Йо-Йо представляет следующую песню, смотрит на наливающиеся тяжестью
облака и думает о дочери, о драйвере по имени Бода, о времени, о том, что все
утекает, уходит от него и от всех остальных, и что все его так называемые
друзья тянут из него деньги, и когда же, наконец, появится этот пиздюк пасса-
жир!
Он дотягивает "напалм" до самого фильтра и выбрасывает окурок. Мелькает
огонек, на секунду высвечивая маленький пятачок земли. Земля здесь всего на
шах1 от смерти, с тех пор, как падала Гнилая кровь. Танатос, как его, называли
большие газеты. Дешевые же звали его Лимп, Гага или Консерватор. Боже! Да
какая разница, как его называть? Мир за границами городов стал пустыней снов.
На таком расстоянии от города дождь шел раз в полгода, и поговаривали, что в
таких местах есть дыры в мире. Поверьте, Койот разберется с этой работой,
лихим ветром проедет по темным дорогам, вполне возможно, с плохим пассажиром на
борту. Если он вообще появится. Уже 4:10 - и ни слуху, ни духу. Иногда Койот
думает, что Манчестер - последнее влажное место на земле, и именно поэтому
его так тянет на эти мокрые улицы. Койот звереет оттого, что стоит черт знает
где, вполне возможно, совершенно вхолостую, просто из-за безумного слуха,
который дошел до ушей Боды. Может, это не клиент. Единственный транспорт,
который легально ездит по Лимбо, - жуткие грузовики пВаз Интернешнл", скользящие
от города к городу. Один такой он встретил по дороге сюда: массивный
Джаггернаут, ощетинившийся пушками и прожекторами, вопящая стальная баньши; грузовик
чуть не разметал черное такси Койота по темноте.
Этой дороги даже нет ни на одной официальной карте. Конечно, Койоту не
нужны официальные карты. У него в голове своя модель мира. Как собака мочится на
фонарные столбы, Койот размечает территорию, когда на нее попадает.
Койот - сам себе карта.
Он задирает морду к ветру, вдыхает запахи шторма, а потом наклоняется к
часам.
4:12.
Тусклый розовый свет солнца проникает в каждый уголок этого мира. День
стремительно приближается, и если Койот не доставит пассажира в ближайший
час, он вполне может оказаться в Лимбо бесплатным развозчиком зомби и прочих
нежелательных элементов. Это плохо. Они что, не понимают, что время - это
смерть? Если ты ошибся в секундах...
Вдалеке кто-то кричит: кошмарный визг, высокий, скрежещущий звук, словно
песок внутри глаза.
Койот заменяет "напалм" на свежий, глубоко втягивает дым и внимательно
смотрит на вереск, высматривает паразитов. В основном их называют "зомби",
иногда "призраки", иногда "полуживущие". Как это часто бывает в наши дни, у
них много названий. Они живут в Лимбо, но не по доброй воле. Суровые законы
не позволяют им жить в городах, поэтому иссохшая земля исхлестанных ветром
камней стала их домом. Но они не могут противостоять теплу живого
человеческого общения, а редкие проезжающие машины идеальный шанс поймать попутку и
вопреки закону вернуться домой. Койот не забивал себе этим голову. В нем
достаточно пса, а Пес может победить зомби при хорошем раскладе. Хотя все равно
надо быть настороже.
Он снова смотрит на часы. 4:15. Солнце точно встало и вымывает ночь из
закоулков. Может, пора отменять поездку? Вроде сказали ждать до 4:15 и уезжать?
Начался дождь. Ему везет. Дождь бывает здесь два раза в год, а Койот попал
под ливень. Только этот дождь совсем не похож на манчестерский, скорее - на
мощный поток мутной жидкости; не дождь, а поливальная установка. Снова
раздается крик во тьме. Вокруг столько кошмарных криков, что молодому парню-псу
хватило бы за глаза. Койот кладет лапу на дверную ручку, открывает ее...
Но слушай... слушай и нюхай. Вот, прямо сейчас, на границе нового дня... он
чувствует запах цветов. Цветы! В этой части мира? На вересковых пустошах?
Ересь и бред. Ничего не может расти на этой зараженной гноящейся почве. Над
этой землей пролилась Гнилая кровь. Что это за запах?
Петуния. Жасмин. Розмарин. Примула. Еще запахи, смешанные друг с другом, -
его всезнающий нос не может различить отдельные элементы. От запаха хочется
чихнуть. Койот страдает от аллергии, каждый год, без вариантов. Похоже,
впереди плохой сезон.
На дубе дрожит листва. В поле зрения Койота появляется что-то темное. Черт,
на этом дереве не было никаких листьев, Койот уверен. Так что же там дрожало?
Из тумана возникают два человека. Мужчина и ребенок. Мужчина тащит большой
мешок. Они пахнут не как зомби, первым делом решает Койот. Они пахнут как
сад, заросший, мокрый, дикий сад.
Ребенка скрывает очень длинный анорак3, капюшон поднят, шнурок туго стянут,
так что ничего нельзя разглядеть, кроме глаз. Глаза двумя яркими изумрудами
светятся из глубины капюшона.
Койот знает, что ребенок - девочка, лет десяти-одиннадцати, как раз на
грани созревания. Он может сказать это по запаху, запаху девочки. Он сладкий и
высокий, приятным контрастом запаху дождя, острому и кислому. Дождь
превращает мех Койота в слипшийся ком. У Койота появляется неприятное ощущение, что
эти люди принесли дождь с собой. Запах цветов усиливается. Он победно
врывается в ноздри, Койот чихает. Он давит окурок подошвой, втаптывает его в
грязь, в которую превратилась земля, открывает дверь такси, залезает,
выключает старого доброго Гамбо.
Койот знает свое место.
Девочка открывает заднюю дверь, плюхается на обитое дерматином сиденье.
Мужчина стучит свободной рукой по багажнику, требуя его открыть. Койот
разблокирует замок и чувствует, как машина скрипнула под новой тяжестью. Мужчина
подходит к окну Койота. Лицо мужчины покрыто копотью. Он говорит:
- Она едет. - Голос говорящего похож на грязь, чавкающую под ногами в
дождливый серый день. - Ты в курсе, куда ее надо везти?
Койот даже не кивает, он слишком занят - заливает ноздри СоплеСтоппером.
Свободной рукой он включает счетчик, флажок падает. Это то, что старики зовут
стартовой таксой. Фишка пришла из давних времен, когда с механизма падал
зеленый флаг, показывавший, что машина выбрана. Койот до сих пор так это и
называет , хотя зеленый флаг давно исчез; такой уж он парень. Появляются цифры,
зеленые и яркие: 3,80. Стандартная такса, один пассажир. Он жмет кнопку
наценки за мешок в багажнике. Добавляется 0,60 за вес. Потом он нажимает "Л"
для Лимбо, и счетчик высвечивает некислые 400,20, это то, что он требует за
поездки за черту города. Поездки по Лимбо очень опасны, и Койот считает, что
он стоит каждого пенни.
- Александра-парк, Манчестер, - говорит мужчина. - Понятно?
Койот не обращает внимания. Черное такси прекрасно; просто послушайте гул
старого двигателя! Койот чувствует растущую энергию. Знание. Так называют это
драйверы - знание всех улиц: где они находятся, насколько опасны, что
находится в темных углах. В Койоте растекается знание.
Такси трогается, черные колеса выбрасывают из-под себя облако грязи.
Мужчина еще держится за дверь. Может, он сотрет ладони до крови. Но кого ебет
чужое горе?
4:22.
День уже начался, скоро станет светло. Теперь будет еще сложнее пробраться
мимо городской стражи, они будут проверять все въезжающие машины на предмет
зомби. Койот собирается сыграть чисто, возможно, проехать через Потайную
дверь на границе города. Мало кто из городских обитателей знает входы и
выходы Лимбо лучше него. Раньше он обычно принимал перья Вирта, они помогали ему
3 Анорак (гренл. anoraq) — легкая ветрозащитная куртка из плотной ткани с капюшоном,
надеваемая через голову и не имеющая обычного разреза с застёжкой спереди. Анорак
является важнейшей частью альпинистского и туристского снаряжения.
в дороге. Но он осознал, что край его личной пропасти осыпается. Теперь Койот
водит чистым, без перьев. Фары такси выхватывают мертвые деревья и выгоревшие
остовы машин. Он ведет сейчас, как зомби, слившись со знанием реальности и ее
Тени.
Зомби - проклятье каждого драйвера. В ночных кафе Койот не раз слышал
истории о машинах, найденных в мерзких грязных канавах где-нибудь на окраине
Манчестера: тело драйвера размазано по сиденью, руки все еще стискивают руль. О
состоянии тел рассказывали разное. Что у них не было ни единого зуба. Что их
головы были отрезаны и стояли на капоте, словно эдакий роллс-ройсовский дух
экстаза. Что их гениталии находили в бензобаке. Койот не знал, чему верить.
Все, чего он хотел, все, что он умел, на что был способен, - возить людей от
адреса к адресу, не важно, по Манчестеру или по Лимбо. И вот теперь он играет
в свою любимую игру: везет странного пассажира в Манчестер, разгоняется по
узкой щели, ведущей к маленькой проселочной дороге, ведущей назад, в тепло.
Может, в этот раз мечта станет реальностью, и Кайфотаун будет ждать за
следующим поворотом. Если он сможет доставить этого пассажира.
4:41.
Часы на приборной панели светятся ярко-зеленым. Напоминают ему о глазах
пассажирки. Такие чистые. Он слегка поворачивается и говорит через
проволочную сетку:
- Манчестер зачем ехать, мисс?
Вопрос звучит глухим рычанием, потому что Койот наполовину пес; так он
разговаривает, произносит человеческие слова собачьей глоткой.
Девочка не отвечает.
Койот делает еще одну попытку.
- Паспорт есть?
Молчание. Не важно, Койот так и так знал, что это нелегальная поездка.
- Пристегнута как надо?
Снова молчание. Но, обернувшись, Койот видит, что девичье тело охвачено
ремнями безопасности.
- Погода гадость, - пытается он. - Время года?
Девочка на заднем сиденье еще туже стягивает анорак на своем лице.
Ясно, она не из болтливых. Значит, ей придется просто слушать голос Койота,
вот так. Койот любит поговорить с пассажирами.
- Как имя, ребенок? - спрашивает он.
Наверное, она не ответит. Проходит верных секунд десять, не меньше, и
наконец она произносит:
- Можешь называть меня Персефоной.
Ее голос сладкий и липкий. Как кусок меда.
- Персефона. Красивое имя, - говорит ей Койот.
Она не отвечает.
Только тихий шепот черных деревьев по обе стороны дороги. Время от времени
из облаков выглядывает молчаливая луна. Но встает солнце, Койот мчится к нему
навстречу. Может, поездка обойдется без зомби - эти полуживущие ненавидят
дневной свет. Шелест дождя по ветровому стеклу. Запах цветов с заднего
сиденья такси. Слишком сильный, слишком резкий. Койот чувствует, как рождается
большой чих. "Аллергия в конце концов убьет меня".
До предела напрягая свои песьи глаза, чтобы аккуратно пройти сквозь потоки
дождя, Койот неожиданно мысленно видит образ Боды. И этот образ ведет его
вперед, по дороге домой, в его квартиру на Фэлоуфилд. Внезапно он начинает
дрожать, шерсть на загривке встает дыбом. Что-то вот-вот пойдет не так, он
знает. Койот оглядывается налево-направо, высматривает проблему. Ничего не
видит. Потом громкий, смачный удар сзади по машине - и девочка кричит.
Койот смотрит в зеркало, видит только темноту, девочка отшатывается от ле-
вого окна. Он поворачивает голову, нос ловит плохой запах. Он не может
разглядеть , что это.
- Что случилось? - кричит он.
В ответ только вопли. Койот окончательно поворачивает голову назад, пытаясь
увидеть, и неожиданно машина врезается во что-то на дороге. "Это что за хуе-
тень?" Койот вовремя поворачивает морду вперед и видит, как на них летит
забор. Он переходит в состояние гиперпса и закладывает такой вираж, что видит
свет собственных габаритных огней. Удар в лобовое стекло.
"Господи!"
Лицо зомби, размазанное по стеклу.
Отлично, теперь их двое, один спереди, один сзади. От вони полужизни к
горлу подкатывается комок тошноты. Передний зомби уставился на Койота. Его лицо,
мокрое от дождя, порвано и изломано, лоскуты кожи висят как черные флаги.
Красные глаза внимательно смотрят, налитые яростной жаждой пищи. С заднего
сиденья доносятся какие-то странные звуки. Пес-драйвер кричит девочке, чтобы
та держалась подальше от окна, но вот передний пассажир уже ухватился за
дверную ручку.
"Надо было принять Вирт, психопсяка!". Единственный путь - вперед, так что
Койот впечатывает ногу в пол, размывая мир втемную кляксу. Но зомби-заяц все
еще держится. Вот его вторая рука долбит в водительское стекло. Надо же, в
ней камень. Койот бросает машину влево, а потом резко - вправо, управляя
всеми четырьмя лапами, как настоящая собака. Но этот зомби - бывалый стопщик.
Камень опускается с тяжелым ударом, на стекле появляется паутинка трещин. Еще
удар, стекло разлетается. Осколок стекла вонзается псу-драйверу в щеку. Боли
нет, пока нет, только подавляющее ощущение растоптанной гордости. "Это окно
моей машины, Лимбо-ебец! Убирайся на хуй из моей жизни!". Койот открывает
замок двери и распахивает ее - жестко! - так, что она стремительно летит
обратно на хорошо смазанных петлях, и зомби летит вместе с ней. Тварь с размаху
бьется о машину, а дверь снова начинает открываться. Койот помогает ей
распахнуться, но пальцы зайца намертво вцепились в ручку. Койот захлопывает
дверь. Зомби прижимает свое изломанное лицо к разбитому окну. Тем временем
Койот одной рукой шарит в бардачке. "Куда, черт, я запихал эту штуку?" Голова
зомби уже внутри, пытается дотянуться зубами. Снова удар, на этот раз сзади -
и второй зомби пробивает левое заднее окно. Девочка кричит.
С клыков переднего зомби течет слизь. Он просовывает внутрь косматую руку:
длинные, годами не стриженные когти врезаются в собачью плоть, оставляя за
собой кровавые дорожки. Койот находит то, что ищет, и, наконец, поднимает
свободную руку к лицу зомби. На один бесконечный миг он заглядывает глубоко в
глаза чудовищу, а потом нажимает на спуск. Карманная пушка производит
отличный выстрел: из пальцев пса-таксиста вылетает маленькая вспышка. Смачный шмат
зомбиного мяса шипит на лице Койота. Койот бросает пистолет на пол такси и в
рассеивающемся дыме видит сломанный нос и чистый влажный глаз, который
смотрит на него. Второй глаз - месиво из крови и желатина. Зомби все еще
цепляется, держится за дверь скрюченными пальцами, выкрикивает проклятья, его
горящее лицо все еще тянется к человекопсу.
Койот делает единственное, на что способен, - крепко сжимает зубы...
"Боже! Вернемся - сразу в ванну!"
...на левой половине остатков лица противника. Во рту прекрасное ощущение
мяса, пусть даже он рвет с костей вкус смерти. На несколько секунд, пока он
прогрызается сквозь кровь и мясо, и боль, и время, и плохой запах плохого дня
плохой жизни, Койот становится абсолютным псом - пока вой клаксона не
вырывает на поверхность его настоящую личность.
Спереди его слепят сияние фар и страх, но сейчас все будет, игра сделана.
Он разжимает челюсти, оставляя зомби болтаться на двери, вцепляется в руль,
поворачивает весь мир налево, проходит впритирку с наплывающим бегемотом ва-
зовоза: дыхание скорости, встречная полоса, потом мощный удар в лицо зайцу, в
нужный момент - и тот летит, оторвался, летит... Размазан по стальным
пластинам брони грузовика. "Туда тебе и дорога, зомбятина".
Он смотрит в зеркало. Молочно-белая рука зомби накрыла шею девочки. Анорак
худо-бедно защищает, но вряд ли его достаточно, и Койот отлично видит, что
девочке больно. Может, стоит остановить такси, открыть дверь, выйти и
разобраться с зомби с помощью огнемета и своего всемирно известного укуса.
Подарить ему то же ощущение, что и его партнеру, - бездну боли. Но можно ли
останавливать такси? Может, там еще пачка зомби жаждет прокатиться на халяву? И
есть ли у него время? Солнце встает, как он будет возвращаться в Манчестер,
при дневном свете, с незаконным иммигрантом на борту?
"В какую именно из поганых игр я ввязался?" Но тут с заднего сиденья
доносится вой, и Койот думает, что поездка накрылась. Это ранит его в самое
сердце : Койот еще никогда не терял клиентов. Он бросает взгляд на девочку в
зеркале, и она улыбается ему из-под капюшона. Зомби вцепился в нее, но его лицо
превратилось в кашу, как будто девочка что-то с ним сделала. Койот не может
понять, что там произошло; его душит запах цветов. Он не может перестать
чихать, и ему в голову приходит мысль: "Отличное время как следует
прочихаться" .
- Отличная работа, ребенок, - говорит Койот, но не слышит в ответ ничего,
кроме мерного скрипа дворников по лобовому стеклу.
- В порядке там? - спрашивает он. Подразумевая "если хочешь вытолкать этого
зомби в окно - давай, только делай это сама. Дорога здесь слишком опасная".
Пассажирка молчит. Койот бросает взгляд на часы - на них 5:30, - и тогда он
нажимает еще пару кнопок на счетчике, добавляя к счету стоимость двух
разбитых окон и боль схватки с зомби. Стандартная такса набежала - 18,40 и сверху
- 1275,60. Зомби стоят денег. Койоту не доставляет радости драться с ними, но
раз уж приходится и раз уж он вышел победителем, отлично, отблагодарить можно
наличными - поездка мечты становится все ближе и ближе. В зеркале он видит,
как пассажирка гладит зомби по голове, будто домашнего зверька. "Господи
Иисусе! Можешь в это поверить? Кого же я везу? Что она сделала с зомби? Зачем
такая сложная жизнь отличному псу-драйверу? И почему я чувствую желание, ни с
того ни с сего?"
Неожиданно у пса-драйвера появляется мощнейшая эрекция. Вставший член
достает до низа руля, и это так приятно, что Койот ощущает - он мог бы вести
машину без рук. Надо думать, во всем виноват запах, текущий от девочки. Вот,
сидит, ласкает зомби, как крепковыебанного любовника; машина напоминает сад в
разгар весны, в воздухе туманом клубится пыльца. Койот жестоко кашляет, что
больше напоминает оргазм с двух сторон. Вкус лета у него во рту и в штанах, и
ночь распускается золотым цветком утра, пока машина скользит по горлу холмов
к концу маршрута, до места назначения осталось двадцать километров...
Северная граница города.
Когда они едут по Оксфорд-роуд, сразу за университетом, их обгоняет икс-
кэб, летящий в сторону центра Манчестера. Кровь сначала могучим валом
бросается в лицо, а потом - в чресла, когда Койот видит, что его конкурент - Бода.
Приветствуя ее, он поднимает влажную лапу и слышит ее голос прямо у себя в
голове; она говорит что-то вроде: "Королевский драйв, парень", как будто
может передавать сообщения на расстоянии, громко и отчетливо. Как будто в ней
есть Тень. Может, она и есть Тень. Может, и есть. Он передает ей ответ: "Везу
девочку Персефону". Просто думает про себя, и, естественно, Бода отзывается:
"Хороший заход в Лимбо, Кой". Может, у них что-то и выйдет, у Койота и иксер-
ки. Наверняка. Надо найти ее на стоянке такси, потом, когда эта поездка
закончится .
- Хороший заход в Лимбо, Кой, - повторяет пассажирка, словно Тень говорила
и с ней.
Ну, и спасибо мелкотравчатому копу, который погнался было за ними, за все
на круг1 счетчик теперь показывает весьма солидные 1597,20. Отличные деньги!
Для Койота - решение всех проблем. Но вот он чихает. Причем просто кошмарно.
- Тяжелые духи, цветочная девочка, - говорит он.
- Спасибо, - отвечает пассажирка. - Где мы сейчас?
- Почти там, - отвечает он. - Александра-парк, ты хотела?
- Довези меня до травы.
Это легко. Сначала через пряные ароматы Расхолма, потом прямо на Клермонт-
роуд. Парк тихо мерцает - задумчивое пространство, полное теней и деревьев.
- Прямо здесь, слева, пожалуйста, - говорит пассажирка.
Койот останавливает машину около парковых ворот. 6:14. Капли дождя бьют в
ветровое стекло. Человекопес чувствует себя дома.
- Ты в порядке, пассажир? - спрашивает он. - Такси-лага нет?
Это бывает со слабыми пассажирами, когда их протаскивают сквозь зоны
неуверенной езды. Первый же взгляд говорит ему, что с девочкой все шоколадно. Он
смотрит на счетчик.
- С вас тысяча пятьсот девяносто девять фунтов и двадцать пенсов, прошу.
Когда разговор заходит о деньгах, Койот говорит на чистом английском.
- Сейчас все будет. - Она достает из кармана анорака цветок, черную анютину
глазку.
- Что это?
Персефона просовывает цветок через решетку, чтобы Койот мог взять его в
лапу. Взгляд бедного пса очарован ночными лепестками. Только пойдет ли такая
плата для Кайфотауна?
- Такая шутка, пассажир-девочка? - спрашивает Койот.
- Попробуй, - говорит девочка. - Ведь попытка не пытка?
И Койот скармливает цветок читалке кредиток на счетчике. Ровно в 6:16
зеленые цифры счета превращаются в желтое 1599,40, а на экране появляются слова
"ОПЛАЧЕНО ПОЛНОСТЬЮ". Койот поражен этим зрелищем. Деньги вливаются в его
систему.
И в тот же момент - понедельник, 1 мая, 6:16 утра - в Уилмслоу исчез со
своей перины мальчик по имени Брайан Ласточка. Его родители, Джон и Мзвис
Ласточка, не знали о том, что сын исчез, до 7:30, времени, когда они
проснулись. Комната Брайана оказалась пуста, одеяло смято, как после жестокой
борьбы. Окно в комнате закрыто изнутри, как, впрочем, и остальные окна и двери.
Джон и Мзвис вызвали полицию. Побеседовать к ним приехал инспектор Томми
Голубь. Родители сказали Томми Голубю, что поцеловали любимого сына перед сном,
в 10:15 вечера, а потом легли спать, закрыв за собой все двери. Детектив
осмотрел комнату мальчика, обнюхал простыни, а потом воздух. Он слишком часто
исследовал атмосферу, чтобы не понять, что это значит. Кто-то где-то был
обменен на что-то из Вирта. И объяснить это мистеру и миссис Ласточка будет
совсем не просто. Томми Голубь вздохнул и обрушил новость на обезумевших
родителей .
У Койота кружится голова. Деньги его торкают. Ни с того ни с сего он
начинает чувствовать себя членом общества.
- Нравится? - спрашивает Персефона.
- Нравится. Еще как нравится. Хорошая поездка.
Он еще некоторое время разглядывает знак "оплачено полностью", перед тем
как открыть дверь. Его бесит разбитое окно, и боль в щеке в том месте, куда
воткнулся осколок стекла. Но все это мелочи. Оно того стоило. Он идет к зад-
ней двери машины. Девочка отстегивает ремни, спихивает на пол такси ставшее
почти невесомым тело зомби. Койот понимает, что ему придется где-нибудь
выбросить это печальное высохшее создание. Тем временем девочка выходит из
машины. Подходит вплотную к Койоту. Ее духи ласкают его ноздри. Он хочет
чихнуть , но умудряется сдержать позыв.
- Спасибо, что довез меня, - говорит она.
- Нет проблем, - отвечает он.
"Просто холодное, дождливое утро на пустошах, дурная поездка через Лимбо,
два безумных зомби, один из них лежит мертвый в машине, кусок стекла в щеке,
кусок полумертвого мяса во рту, меня едва не размазала огромная вазовозка,
небольшая кровопотеря, игра в прятки с городской стражей, запах цветов,
разрывающий мой носп.
- Я заплачу тебе, - говорит Персефона.
- Уже уплачено.
- Немного сверху.
Персефона снимает капюшон.
Койот смотрит на девочку. Ее лицо прекрасно. Его, словно пчелу, притягивает
эта внешность, этот запах. Так соблазнительно. Он не знает, куда девать
глаза . Поднимает взгляд на деревья Александра-парка. Не дело. Надо смотреть на
нее. Эти сияющие зеленью глаза, они смотрят, как два цветка, прямо к нему в
душу. Девочкины детские полные губы как два дрожащих лепестка.
- Поцелуй меня, - говорит она.
Ей не больше одиннадцати, но у губ Койота нет выбора - они опускаются к ее
губам, ощущая вкус пыльцы. Он чувствует, как ее язык проникает глубоко в его
горло...
"Господи, языков такой длины просто не бывает".
Он думает о своем неизвестном отце, о мертвой матери, о дочери, которую так
редко видит. И о своей злобной бывшей жене, и о сладкой, возбуждающей песне
Боды. Крошки последних ощущений.
А потом его разум взрывается тьмой и цветами.
"... боже мой! Цветы танцуют.. . танцуют ..."
Минуту двадцать пять секунд спустя Койот мертв.
Моего начальника зовут Крекер, шеф полиции Джейкоб Крекер. Единственный
человек, названный (собственными родителями) в честь конкретного брэнда тонких
сухих печений. За глаза все копы зовут его Вафлей. Это голос Крекера из
телефона возле моей кровати отправил меня в путешествие. Стоит раннее утро 1 мая
не-пойми-какого года. В мой высохший проспиртованный мозг с трудом
пробиваются его слова:
- Сивилла Джонс... Для тебя новое дело.
Нашли тело, прямо около ворот Александра-парка. Мне надо немедленно прибыть
туда. Дело темное, сказал Крекер, и больше не сказал ничего. А мне-то что?
Смерть - моя специальность. Так что я быстро оделась, а потом, как обычно,
забежала во вторую спальню, где лежал и спал мой Сапфир, моя любовь. Я
накрыла кроватку, коснувшись Сапфира губами, потом вышла из дома, залезла в "Форд-
комету" и поехала сквозь дождь к парку, в Мосс-сайд. Я терпеть не могла
оставлять Сапфира одного, но в тяжелые времена коп должен много работать. Одной
рукой я вытащила сигарету из бардачка. Естественно, "напалмы". Надпись
гласила: "КУРЕНИЕ ПОЗВОЛЯЕТ ТЕБЕ ПИСАТЬ ЛУЧШЕ - ОФИЦИАЛЬНЫЙ БИОГРАФ ЕГО
ВЕЛИЧЕСТВА" .
Вкус дыма в горле. Сейчас, в сухой пыли я все еще помню этот вкус, похожий
на дыхание плохого любовника на губах и языке.
В то время я жила на Виктория-парк, как, впрочем, и сейчас; в
комфортабельной квартире, которую я купила у своего домовладельца, когда от меня ушел
муж. Я вышла замуж рано, в восемнадцать, уже беременная. Семь месяцев спустя
у меня родилась дочь, Белинда Джонс. Через девять лет от меня ушел муж. Через
четыре дня после мужа моя дочь, Белинда, убежала из дома. Ей было девять лет,
это не самый подходящий возраст для того, чтобы девочка отправилась в
путешествие . Однако именно это она и сделала, напоследок назвав меня кучей плохих
слов за то, что я заставила уйти отца. Она все поняла именно так. Наверное,
она любила его больше, чем меня, несмотря ни на что. Но куда она ушла? Куда?
С тех пор в поисках Белинды я облазила все, что могла, но не нашла нигде ни
следа, ни имени, ни места. Это стало одним из путешествий моей жизни.
Теперь это путешествие почти подошло к концу. Вперед, к мечте...
В то далекое утро, когда я ехала на своей "Пылающей комете" по направлению
к Мосс-сайд, полицейская система была забита сообщениями. Я была не в
настроении слушать все эти шифрованные сообщения о надвигающемся или
свершившемся насилии - так что я ушла с полицейской частоты и поймала трепотню Гамбо
Йо-Йо. Манчестерские копы годами искали этого хиппи-пирата и не находили
ничего, кроме его голоса, идущего из ниоткуда...
- Милые милочки. Доброе утро, ага? Это была песня "Я слышу, как растет
трава" от The Move, а ноздри Гамбо тем временем улавливают странные волны. Цветы
на дожде, однозначно. Большой скачок содержания пыльцы в воздухе. Я прямо
слышу, как оно скачет. Ваш старый хиппи уже чихает. Йо-Йо! Цветы выбрасывают
пыльцу по всему Манчестеру. Гамбо раньше ни разу не видел такой огромный
золотой прорыв. Потратим несколько секунд на доступ к инфоперу: последний раз
такая мощная волна отмечалась в далекие и забытые дни Плодородия 10. Конечно,
до мирового рекорда нам еще как пешком до луны, но, тем не менее, есть о чем
задуматься. Абсолютно маньячный скачок. Не суетитесь. Прочищайте ноздри "Со-
плеСтоппером". Вышлите заказ на настоящие носовые фильтры Доктора Гамбо.
Может, Джон Берликорн смилостивится над нами. Содержание пыльцы 85, и
показатели растут. Новости прямо с улицы о славном убийстве. Подробности позже, когда
я подключусь к сегодняшнему полицейскому перу. Вы в курсе, они меняют коды
каждый божий день, но правильный Гамбо всегда найдет лазейку! А теперь, мои
хорошие, послушайте эту прелесть от Скотта Макензи, шестьдесят девятого года.
И помните: если в этом году вы собираетесь в Сан-Франциско, убедитесь, что у
вас в волосах есть что-нибудь растительное...
Создается ощущение, что Гамбо Йо-Йо знает о полицейских делах больше, чем
мы сами. У него даже есть собственный входящий телефонный номер, включенный и
работающий, но стоит позвонить копу, как сигнал теряется в сетях тьмы,
ставшей в наше время символом скрытности. На волне сидит вирус-презерватив.
Под завесой дождя я сделала резкий, быстрый поворот налево на Уильямсон-
роуд, а потом направо на Клермонт, направляя свою "комету" к месту чужой
смерти. Было 6:57 утра. В конце дороги я уже видела полицейские огни -
красные дуги на холсте дождя и полутьмы, слева проносились черные деревья
Александра-парка, сквозь листву которых просвечивали мигалки робокопов. Еще одна
картина преступления. Моя жизнь. Вокруг тусовалась толпа собаколюдей.
Люминесцентные полицейские ленты протянулись между фонарями и полицейскими
машинами. Какой-то злобный собакобенок цапнул зубами ленту. Когда я проезжала
мимо, к черному такси, наполовину заехавшему на тротуар, я увидела искры,
дрожавшие и утреннем дожде. Собакобенок взвизгнул от шока и упал назад, в лапы
молоденькой сукодевочки. Плотский коп направил пистолет на толпу. Я вышла из
машины, и молодой робокоп подошел ко мне, сканируя мой идентификатор. Я
прошла мимо него, туда, где тьма спрессовала толпу копов в неясное темное пятно.
Мы были прямо напротив бокового входа в Александра-парк, у ворот на Клермонт-
роуд. Большой песокоп рычал на группу озлобленных вымокших полицейских что-то
вроде "давайте трясите уже мясом". Один из них чихнул.
- Что у нас тут, Клегг? - спросила я. Песокоп повернулся на мой голос. От
дождя его грязно-коричневая шерсть слиплась в сосульки.
- Где Крекер? - спросил он.
Клегг был единственным копом, который не звал начальника Вафлей. Иногда в
разговоре он даже называл его "хозяин". Вообще-то Крекер не занимается
грязной работой. Обычно он, как грозовая туча, появляется над местом преступления
- и сразу уносится назад за свой стол. В этот раз он даже не соизволил
показаться . У него был хороший предлог: его жена с минуты на минуту ждала
двадцать первого ребенка.
- Он ждет очередного ребенка, - ответила я.
- Какая жалость. И они прислали нам чертову дымку.
Главный инспектор 3. Клегг - хороший простой песокоп. На счету его
вытянутой морды и могучего обоняния немало раскрытых убийств людей и собак. Он был
наполовину пес, наполовину человек и искренне ненавидит всех, в ком есть
Тень. Например, меня. Я - дымная женщина: это значит, что в моей плоти есть
доля Тени. В каждом создании есть след Тени, но в некоторых из нас она живет
в чистом виде. Глубинная неприязнь Клегга к Тени отдавала патологией.
- Жертва была песьего рода, Зеро? - спросила я. Я сказала так из-за влаги,
блеснувшей в глазах Клегга. Я видела его таким далеко не в первый раз и
понимала , что это значит.
3. Клегг просто кивнул.
"3" - сокращение от Зулу, но Клегг ненавидел это имя, так что называл себя
Зет. Я называла его Зеро, просто чтобы вздыбить шерсть на его лице. Он просто
бесился. Зеро был одним из тех собаколюдей, которые отчаянно отвергают свою
собачью часть. Это очень забавно, учитывая пятна шерсти на его лице и длинные
бакенбарды, свисавшие с обеих его щек. Он ненавидел, когда его называли псом.
Зомби, псы, робо, тени, вирты и чистые - такая социальная лестница. Поэтому
многие псы, в конце концов, оказывались по ту сторону закона. Пес, работающий
копом, подвергался постоянному давлению. Не только со стороны чистых копов,
но и со стороны молодых дворовых собакоребят, которые воспринимали его работу
как крайнюю степень предательства. Еще больше увеличивало его неприязнь к
Тени то, что он не был женат, его никогда не видели вожделеющим женщину, или
мужчину, или хотя бы собаку - и в его сознание прочно вросла картина
одиночества полукровки. У меня была тысяча и одна теория, почему он вел себя именно
так, откуда взялся этот сгусток горечи. Ни одна из этих теорий не делала наши
отношения проще. Но больше всего Зеро ненавидел, когда убивали кого-нибудь
песьего рода. Это была его единственная уступка собаке, жившей в его
перемешанных генах.
- Имя есть, Зеро? - спросила я. - И время смерти?
- Естественно. По паспорту из такси он Койот. Судмедэксперт говорит, отдал
концы в 6:19 утра.
- Когда-нибудь о нем слышал?
Зеро знал всех больших собак, особенно с темной стороны закона.
- Давай за работу, Сивилла, - прорычал Зеро. - Чем ты нас сегодня
порадуешь?
Я сунула пальцы в стерильные перчатки, потом опустилась на колени около
тела: едва за двадцать, гладкие волны черно-белой шерсти поднимаются из-под
воротника рубашки, образуя блестящую пятнистую маску на лице. Прекрасный соба-
комальчик. Одетый в черные джинсы и кожаную куртку, украшенную значками фан-
клубов: "Манчестерский городской виртбольный клуб", "Робопсы Бельвью",
"Баскетбольная бригада расхолмских отморозков". Жертва оказалась манчестерофилом.
Раны на лице - следы зубов и осколки стекла. Несмотря на это, на губах
улыбка . Застывшая на мертвом лице. Между улыбающихся губ кто-то - убийца? -
вставил букет цветов. Красные, растущие на длинных зеленых стеблях, цветы тихо
склонялись вниз, к его щекам. Красные лепестки собрались в длинные кисточки.
Их вязкий запах ударил мне в нос, как только я наклонилась к телу. Под
букетом во рту была видна тонкая блестящая полоска смазки на ноздрях. Шерсть тут
и там сверкала искрами желтой пыли.
- Кто-нибудь трогал тело? - спросила я. Чихнув, Зеро Клегг ответил:
- Ты первая.
Я понюхала смазку на его носу.
- Он страдал от аллергии, - сказала я. - Это СоплеСтоппер.
- Можно сказать, ты поймала преступника за яйца, Джонс, - ответил Зеро. -
Будешь проводить теневой поиск?
Сказал это, словно плюнул.
Может, не так уж он и не прав.
Именно поэтому копы и взяли меня на работу. Я могу читать сознание живущих
и иногда, если достаточно быстро до них добираюсь, могу читать сознание
умерших, их последние мысли, пока они еще не растаяли. Именно это я сейчас и
пыталась проделать, отпустив свои дымные руки танцевать над лицом трупа,
отыскивая путь к последним секундам его жизни.
Контакт. Последние секунды проходят сквозь меня, прах к праху, дым к
дыму. . .
" . . . вкус такой сладкий, такой щедрый. . . едва могу дышать. . . так сладко. . .
горький вкус меда... я целую цветы. . . ее язык словно вино... и такая девочка,
такая маленькая девочка. . . это вкус. . . вкус Эдема. . . позволь мне там
уснуть ... позволь спать... спать и расти... позволь мне спать и расти...
Господи ! Языков такой длины просто не бывает...".
А потом взрыв красок, который заставил меня заплакать.
"... о Господи! Цветы танцуют. . . танцуют. . .".
Я путешествовала в голове мертвого собакомальчика, соскальзывая от
спектрального взрыва к пропасти пустоты...
"... подумай обо мне, Бода. . . спой ту песню еще разок. . .".
Последняя фраза в жизни Койота оборвалась в молчании... Это имя, которое он
произнес с такой страстью. Сладкая смерть.
- Что ты сказала? - Это Клегг.
- А? - Я все еще ощущала тоннель во тьму.
- Ты сказала, это была сладкая смерть, Джонс?
- Точно?
Я сама не знала, сказала ли. Может, просто передала сообщение путями Тени,
сознание сознанию, тень псу.
- Есть ли в мире такая штука, Дымка? Сладкая смерть?
- У него в голове цветы, Зеро.
- Я заметил.
- Нет, я не о том. В его сознании. Как взрыв. . . взрыв цветов... я.. .
- Что с тобой? Мне нужны улики, а не стихи.
- Не могу описать это... взрыв цветов...
- Нету от тебя никакого толку. Проигнорировав это замечание, я протянула
руку к одному из цветов во рту Койота. И попыталась вытянуть его из куста.
- Расскажешь, как он умер? - спросил Клегг.
- Это к Шкурнику.
- Не зли меня, Дымка. Ты нашла имя в его мозгах? Может, убийцу? Или я прошу
слишком много?
- Она была маленькая. Вроде девочка. Было имя Бода. Оно тебе что-нибудь
говорит, Зеро?
- Ничего. И хватит называть меня Зеро. Никак не удается вытащить цветок.
Что-то крепко держит его там, внутри головы песопаренька. Обеими руками я
ухватилась за букет и как следует рванула. Без толку. Словно другая рука, не
слабее моей, держит их где-то глубоко в его глотке.
- Кому шибанет в голову засовывать цветы в рот жертвы? - спросил Клегг.
- Никак не могу их вытащить, - ответила я, продолжая тянуть.
Зеро оттолкнул меня в сторону.
- Так, пусти меня...
Он присел рядом и ухватился за букет вместо меня.
- Зеро! Отпечатки...
- Тут просто нужна нормальная хватка пса... Собачий бог!
- Говорила тебе.
- Гадский букет!
Песокоп сделал могучий рывок. Раздался рвущийся звук - и Зеро упал назад,
приземлившись на пятую точку, с букетом цветов в передних лапах.
- Блядские цветы! - воскликнул он, а потом кошмарно чихнул. И я видела, что
влага в его глазах - не только слезы, не просто слезы боли.
- Проклятая аллергия! - прохрипел он, безрезультатно пытаясь подняться на
ноги. - С каждым годом все раньше и раньше.
Он протянул цветы мне, и я сразу проверила концы стеблей. Они были оторваны
и сочились соком. Я запустила руку глубоко в глотку мертвому псу, пытаясь
что-нибудь нащупать. Мои пальцы скользнули по ряду острых иголок. А когда я
их вытащила, они были измазаны в соке. Я посмотрела на Зеро.
- Что там такое, Дымка? - спросил он.
- Цветы не просто засунули ему в рот, - ответила я. Снова мои пальцы
путешествуют по горлу жертвы.
Я чувствую, где корни растений уходят в плоть. Это выходит далеко за
пределы моей подготовки.
- Что говоришь, тенедевушка?
- Говорю, что я тебе не девушка.
- Давай теперь поиграем в политкорректность. Расслабься.
И я сказала ему:
- Цветы пустили корни у него в горле.
- На редкость поганое дело. Пахнет очень плохо для опытного нюха. Глянь
сюда, Сивилла. . . - Произнеся мое имя, он махнул в сторону такси. - Посмотри на
счетчик.
Я заглянула в такси. Окно водителя было разбито, повсюду по двери и капоту
расплылись жирные пятна. Я мазнула по одному пальцем и понюхала.
- Зомбячие соки, точно? - сказал Зеро. - Похоже, он ссаживал пассажира.
Потом я увидела тариф, светящийся кислотно-желтым.
- Откуда он ехал? - спросила я. - Из Австралии?
- Гораздо дальше, Дымка, - ответил Зеро, шедший к багажнику. - Пес, должно
быть, вез пассажира из Лимбо. Видать, подцепил нехороших зомби.
Зарегистрирован груз в багажнике.
- Ты уже проверил?
Он помотал головой, вытащил тюбик ваза, выдавил немножко в замок и принялся
ковыряться там своим коповским ключом, пока крышка багажника медленно не
поползла вверх. Внутри оказалось пусто.
- Нам звонили копы из Приграничья, северный сектор, - сказал Зеро. - Они
засекли, что он ввозит иммигранта. Он от них оторвался. Пес-Христос! Он был
обалденным парнем, этот Койот. Великий уличный герой; думаю, будет большой
резонанс. Думаю, начнется еще один собачий бунт. Крекер спустит с меня шкуру,
если я не разберусь.
Первый собачий бунт случился много лет назад из-за случайного убийства юной
сукодевочки в Боттлтауне. Робо-Шкурник и его бригада судмедэкспертов
установили , что над жертвой совершили теневое изнасилование. Еще один эпизод войны
между дымом и мехом. Мы сделали все, что могли, чтобы скрыть информацию от
улиц, но Гамбо Йо-Йо украл ее с нашей волны. Потом обо всем рассказал в эфи-
ре, и псы подняли волну протеста, требуя правосудия, равенства и мести. С тех
пор собаколюди стали меховой миной, периодически взрываясь - своеобразный
собачий цикл - каждый раз, когда погибал очередной пес. Койот был просто
последним из огромного списка.
Зомби, псы, робо, тени, вирты и чистые. Социальная лестница вступала в
войну, ступень против ступени.
- Есть улики, Клегг? - спросила я.
- Знаешь что, Дымка? Я считаю, это дело тумана. Думаю, тут поработала Тень.
- Вот как... Понятно...
- Есть другие варианты, Дымка?
- Каждый раз, когда гибнет пес, ты думаешь, что это сделала Тень.
Песокоп проигнорировал мое замечание.
- Давай осмотрим заднее сиденье, - сказал он. Дверь открылась - и на улицу
выплыла легкая волна желтого воздуха. Запах ударил Зеро в нос...
- Господи! - выдохнула я.
- Твоя правда, Дымка... о черт.. . только не сейчас.. .
Он собирался чихнуть. Это был запах...
АААААААААААААААААААПППППППППППППППППППППППЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧЧХХХХХХХХХХХХХХХХ
X ХХИИИИИИИИИИИИИИИИИИ!!!!
- Пес-Христос!
Запах цветов с заднего сиденья такси. Воздух внутри словно светился
ароматом тысячи цветов. Мелькали искорки красок и что-то еще, словно цветы в
ране ... примесь запаха смерти.
- Ты когда-нибудь такое нюхала, Джонс? - Зеро закрывал нос мокрой тряпкой.
- Какие-то духи?
- Нет. Никогда.
Я смотрела на других копов. Они все чихали... легкие взрывы... крики...
проклятия...
- Может, закроешь дверь? Пожалуйста!
Я не ответила. Было что-то в этом запахе, во втором запахе... Я наклонилась
к пассажирскому отсеку...
- Один вопрос, Джонс. Как так вышло, что все вокруг чихают, как проклятые,
а тебе хоть бы хны? Почему ты не чихаешь?
Внутри такси...
"...мир был ароматом... я вошел в него... измененное сознание... искры
красок на сиденье. . . как на лице песопарня. . . смотри внимательно. . . желтое. . .
яркое. . . маленькое. . . пятнышко на моем пальце. . . щекочется. . . голова
дымится. .. туман... под этим... скрытое... там... сиденье... пятно жира... Сопле-
Стоппер? . . Нет. . . не он. . . слишком фиолетовый. . . знакомый. . . пальцы в нем. . .
горит.. . холодный.. . понюхать.. . смерть. .. полусмерть ..."
Я выбралась из такси и оказалась лицом к лицу с Зеро.
- Джонс?
- Плохие новости.
- Валяй.
- Он провез одного. НПС.
- Зомби?
- Он еще жив, Зеро. Там не было его последних мыслей.
- Зомби. Отлично. Молодец, Сивилла. Зомби убил Койота. Лучше и быть не
могло . У нас тут настоящий уличный герой, убитый НПС. В том состоянии, в котором
сейчас пребывает Боттлтаун, любой другой вариант, вариант с участием тени,
наверняка приведет к очередному бунту. Наверное, надо вызвать зомби-бригаду,
пускай эти мусорщики разбираются дальше.
Плотские копы чихали и смеялись по очереди. Дело стало чепуховым. Зомби
пользовались популярностью у публики, потому что в обязательном порядке были
страшными и агрессивными, и такой образ существа, рожденного от безнадежного
союза живущего и трупа, в те дни еще не умер. По сути, для копов они были
досадной помехой, иногда приходилось их зачищать, как мусор на муниципальной
дороге. За пределами Лимбо, особенно при дневном свете, зомби были слабаками,
это был парадокс их стопных путешествий.
Зеро сунул виртовое копоперо в рот, чтобы напрямую поговорить с главным
инспектором Крекером. А для меня, безвиртовой, все это было тишиной - просто
счастливое выражение лица Зеро, когда он докладывал новости боссу, который
наверняка держал за руку жену в момент родов.
Все, что мне оставалось, - смотреть и дрожать от непричастности.
Предсмертное сообщение Койота снова и снова крутится у меня в голове, рисует узоры.
Теневые узоры... это имя, которое он произнес в конце... "...подумай обо мне,
Бода. .. спой ту песню еще разок..."
Зеро достал перо изо рта и начал рычать на плотских копов.
- Давайте, убирайте все здесь. Конец кина. Копы уже были по уши в процессе,
приказывали толпе псов очистить место происшествия, Мол, игры закончились.
- Зеро, это по уму? - сказала я.
- Какие проблемы, Дымка?
- Думаю, решение преждевременно.
- Испытай как-нибудь меня в постели, тогда и поговорим о преждевременном.
- А что насчет цветов?
- Зомби их туда засунул. Койот посадил зомби. Зомби убил его и засунул
цветы в рот.
- Так глубоко?
- Черт, я же не знаю, как работают эти зомби. Может, они у себя там в Лимбо
осваивают всякие полезные навыки. А что им там еще делать?
Не обращая на меня внимания, он начал орать каким-то вуайеристам, чтобы те
убирались домой. - А что будем делать с Водой? - спросила я.
- Крекер вполне доволен вариантом с зомби. И я совершенно согласен с шефом.
- Зеро зарычал на толпу собак за лентой.
- Что со вскрытием?
- Естественно. Я договорился с робо-Шкурником на завтра.
- Завтра?
- Думаешь, это самая важная смерть в городе, Дымка? Слушай, у меня на руках
уже случай исчезновения. Сегодня утром Вирт украл единственного сына
инспектора из Соцкорма. Расследование ведет полицейский Голубь. Может, мне не стоит
ему помогать? Еще надо организовать патрулирование Боттлтауна. Крекер
приказал мне затаптывать все искры. Хватит бунтов. Все ясно? - Он повернулся к
бригаде. - Ладно, господа, оставляю вас разгребать говно.
Я оказалась в одиночестве внутри круга полицейских. Тело Койота лежало в
полуметре от меня. Вырванный пучок цветов валялся на тротуаре. Плотский коп
небрежно сгреб их в пакет для вещдоков. Один из цветков остался на тротуаре,
дождь смывал лепестки, желтые крупинки смешивались с водой, и в моей голове
крутились разные упрямые мысли.
Мне было тридцать шесть лет.
Дни работы в полиции. Дни сока и дыма, тумана и мяса. Дни чудес и
путешествий. Дни воздуха.
Все ушло, ничего не осталось...
Водитель икс-кэба Бода едет назад в Манчестер, только что сделав отличную
ездку в Боттлтаун. Время 6:01, день тот же. Несколько минут назад у нее были
проблемы: На Клермонт-роуд за Александра-парк с боковой улицы вынырнула копо-
возка, летела, как доза "бумера" в мозг. Фургон был радужно-фиолетовый, с
зеркальными стеклами, на боку - коповский логотип: искрящаяся карта Манчесте-
pa в рамке наручников. Он подрезал ее, вынудив грубо вылететь на тротуар, и
Бода выпустила серпы. Она знала, что, по идее, копы и такси должны работать
вместе на благо общества, и поэтому выставила лезвия на ласковое касание.
Копы даже и не почувствовали, как на их фиолетовом рисунке появились пять
аккуратных полос. Хорошо, ребятам будет чем заняться, когда кончится смена. Потом
Бода попросила у Тошки бумерное ускорение, ушла от копов в точку, и вот она
снова - королева дороги.
- Хорошая работа, Тошка, - сказала Бода своей машине, и по ее такси-визору
пробежали слова "ЭТО ЧАСТЬ СЕРВИСА, РОДНАЯ". Бода - ее икс-кэбберское имя.
Сокращение от Боадицея4.
Так же как Тошка - сокращение от Фаэтон. Драйверы обязаны отдать все свое
имущество, свои волосы, воспоминания и сокровища, когда присоединяются к
Улью. Их дотаксишная жизнь исчезает в шлейфе дорожной пыли, и одно из
сокровищ, которым приходится жертвовать, - свое настоящее имя, имя, данное
родителями . Бода - не то имя, для которого она родилась, но другого она не знает.
Фаэтон Боадицеи едет сквозь волны Манчестера, изготовленные на заказ лезвия
скользят назад в карманы.
Теперь Уилмслоу-роуд, обратно в город.
Оксфорд-роуд.
6:05 утра.
Тот самый мир, корда мимо нее проезжает Койот в своей прекрасной черной
машине. "Королевский драйв, парень", - шлет она ему, даже не зная, сумеет Ли
передать это чувство. Но из головы пса приходит какой-то смутный ответ, что-
то насчет девочки Персефоны на борту, так что Бода шлет ему снова: "Хороший
заход в Лимбо, Кой". Ему досталось лучшее, что у нее было, - песня дороги.
Романтическая чушь, естественно. Но что за черт, ведь она же чувствует себя
отлично?
На такси-волне появляется Колумб.
КОНЧАЙ ПЕТЬ, ДРАЙВЕР БОДА.
И Бода прекратила, как всегда прекращала, когда Колумб появлялся онлайн.
ТЫ КАК, СОБИРАЕШЬСЯ СЕГОДНЯ ЕЩЕ ЗАЕХАТЬ НА СТОЯНКУ СЕНТ-ЭНН, ДРАЙВЕР?
МОЖЕТ, СУМЕЕШЬ СДЕЛАТЬ ЕЩЕ ОДНУ-ДВЕ ЕЗДКИ?
- Будет сделано, Колумб, - отвечает Бода. На часах 6:12. Бода подключается
к базе на стоянке Сент-Энн и сразу же обретает новую цель: несложный заход,
отвезти одну робостерву домой в Чеддертаун, после ночной "бумер"-сессии. Она
рассказывала о ней так, что Боде тоже захотелось принять эту сладкую дурь.
Может, попозже... с Койотом на хвосте? Точно, надо попробовать. Бода
доставляет пассажира, на обратном пути подбирает другого; какой-то безумный хиппи-
пес хочет пораньше включиться в вирт-конвент. Ее неудержимо влечет к Койоту,
просто от запаха с заднего сиденья. Бедный пес! Несмотря на это, путешествие
вышло легким, блестящим и гладким, никаких проблем. Ну, почти никаких. На
обратном пути к днищу такси прилепился комочек какой-то дряни: хитрый
путешественник решил проехаться на халяву в Манчестер. Вот что погано в пригородных
поездках: некоторые малые зомби умудрились добраться аж сюда. Теперь один из
них считал, что классно уцепился и дальше домчится с ветерком; но о чем он
точно надумал, так это о икс-кэбберской мониторинговой системе. На панели
зажглась красная лампочка, и в кэб-глазах Боды всплыли слова "ПРОНИКНОВЕНИЕ В
СИСТЕМУ" .
4 Боадицея (лат. Boadicea, ум. 61 г.) — жена Прасутага, тигерна зависимого от Рима
бриттского племени иценов, проживавшего в районе современного Норфолка на востоке
Англии. После смерти мужа римские войска заняли её земли, а император Нерон лишил её
титула, что побудило её возглавить антиримское восстание 61 года.
МЕСТО ПРОНИКНОВЕНИЯ... ТРУБОПРОВОД. НАРУШИТЕЛЬ... НЕОПОЗНАННОЕ ПОЛУМЕРТВОЕ
СУЩЕСТВО. УНИЧТОЖАТЬ, ДРАЙВЕР?"
Бода подумала: да, конечно, конечно, надо уничтожать: "Сделай все как надо,
Тошка, малыш".
ПРОЦЕДУРА УНИЧТОЖЕНИЯ НАЧАТА.
- Возможна тряска, пассажир, - говорит Бода вслух. Ее голос подхватывается
внутренней системой и транслируется назад, герметично закрытому хипу. - Без
паники.
УНИЧТОЖЕНИЕ ПРОИСХОДИТ.
Машина на мгновение становится огненно-красной: поток движется к турбопро-
воду. Тысяча вольт, злости. Бода переключается на заднюю камеру. Видит
вопящий комок цвета дерьма, его жалкие клешни прожарены до корочки. Похоже,
какая-то бездомная призрачная кошка изо всех сил цепляется за драгоценную
пушистую жизнь. Потом неопрятная сосулька отваливается в пригородное небытие,
подпрыгивая, как мячик на бетоне.
- Подавись, блядский зомби!
СИСТЕМА ОЧИЩЕНА, ДРАЙВЕР.
- Еще бы! Погнали.
И они едут по дорогам, Бода и Тошка, драйвер и кэб, слившиеся воедино. Она
отслеживает движение, слушает радио, но на самом деле Тошка едет сам; Бода
слишком занята мыслями о Койоте. Водитель черного такси вошел в ее жизнь три
недели назад, в "Соловьином кафе", где таксисты отдыхали после работы. Койот
ходил туда нечасто, потому что иксеры смотрели на него с подозрением, но в
этот вечер он пришел, и они с Бодой разговорились. На самом деле они пошли
гораздо дальше слов; просто лукаво смотрели друг другу в глаза, понимаешь?
Бода еще не была уверена, но ей казалось, что между ними рождается что-то
хорошее. Что-то, чего иксерам не позволялось, особенно с драйвером черного
такси. Иксеры должны жениться на других иксерах. Это был их способ хранить
генную чистоту. Колумб очень жестко сообщил ей, что она была на волосок от
уничтожения. Бода не слушала. Как она могла слушать? Все это ее слишком
затягивало , особенно когда Койот сказал ей, что не раз видел Колумба в Реале. Никто
из драйверов понятия не имел, кто такой Колумб, ни даже как он выглядит, и
Боде ужасно хотелось что-нибудь о нем узнать. Койот только намекнул на более
глубокие тайны, но сам факт, что он свободнее Боды, разжигал ее желание. Она
встречалась с ним еще четыре раза, и во второй раз почувствовала, как мысли
перетекают из ее сознания в его, как будто в ней жила Тень. пГосподи-такси!
Что со мной такое?" - так думала Бода рядом с плотью собакопарня. Это было
уже слишком. Койот отвечал на ее тайный шепот, как будто бы они соединились
сознаниями. И когда они встречались в последний раз, две ночи назад, она дала
ему наводку на заказ в Лимбо. Икс-кэбам запрещено ездить за пределы города.
Внутренняя карта обрывалась на границах городского массива, и знание исчезало
там, за Приграничьем, так что ни один иксер не мог проехать дальше. Чтобы
отпраздновать этот заказ, они поцеловались над столиком с двумя полупустыми
чашками "елейного сока", и поцелуй был таким сочным, полным обещаний. В ту
ночь Бода не могла заснуть от мыслей. Может, этот таксопес заберет ее куда-
нибудь в прекрасное далеко.
Боде восемнадцать лет, у нее есть парочка бой-френдов, пока ничего
особенного; она просто готовится к будущему счастью. Она зажигает "напалм" от
прикуривателя. Надпись на пачке гласит: "КУРЕНИЕ ВЕЛИКОЛЕПНО ПОСЛЕ СЕКСА -
ОФИЦИАЛЬНАЯ ЛЮБОВНИЦА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА".
7:04.
Боде достается еще один заказ, легкие деньги, и на обратном пути в
Манчестер она настраивается на пиратскую волну...
- Тяжелый скачок в хипповские ноздри, просто беспрецедентный. Гамбо Йо-Йо
уже чихает. Мои цветы тянутся к ветру, чтобы отдать запах будущего...
будущего взрыва носов. Хватайте аллергические респираторы Старого Гамбо, мои детки;
отправляемся в суровую поездку сквозь облака пыльцы. Последний раз нам так
жестоко дали по носу во времена Плодородия 10, когда летучие семена подарили
нам содержание пыльцы 862, самое высокое в истории Манчестера. Гамбо Йо-Йо
считает, что у нас все шансы побить этот рекорд. Может, Джон Берликорн решил
добавить огонька? И помните, не верьте властям: только у Гамбо правильное
мнение. Содержание пыльцы 125 и растет...
Вот Бода ждет очередной работы. 7:29. Стоянка Сент-Энн, десяток машин в
ряд, некоторые стоят минут по пятнадцать от следующей поездки. Она выходит из
машины и идет к третьему в очереди.
Бода, ты идешь, длинная и летящая, словно ангел с крылами дыма. И выглядишь
ты - волосы сострижены до самого корня, на черепе лазерная татуировка черно-
белых скрученных улиц. Ходячий атлас блаженства - имя тебе, одетая в хабэ и
фетр, кружева и поливинилхлорид. Вазбутовые кеды на ногах, и широкий кушак
обвивается вокруг твоей талии. Вельветовый рюкзачок, изящно повисший на одном
плече, вмещает весь твой мир: твою древнюю карту Манчестера, и твою вязаную
шапочку, и твои деньги, и твою лицензию, и твои сигареты.
Третий в очереди - Роберман. Роберман - гладкий и лоснящийся робопес, от
рождения Доберман Пинчер, но все ребята зовут его Роберманом, потому что он
Роберман и есть. В нем ни следа человека, он - смесь собачьего мяса и инфы,
плотно упакованная в оболочку из мышц и пластика. Такую смесь геномеханики
называют хардвером. Да, в нем нет ни капли человека, но иногда псы бывают
человечнее, чем люди. Его наняли иксером ради его собачьего знания темных улиц.
Большинство ребят на стоянке не заговаривают с Бодой, потому что ее считают
слишком нелюдимой, слишком замкнутой, слишком перекрученной, чтобы с ней
связываться. Роберман не такой. Он выдает длинную серию низких рычаний, ни одно
из которых Бода не понимает, но слезы в глазах Робермана рассказывают все,
что надо. Она кладет левую руку на дверь его кэба; это все, что нужно, чтобы
подключиться к системе. Голос Робермана звучит из колонок, его резкий вой
транслятор переводит на английский, все ради удобства нервных пассажиров. Эта
опция незаменима, если драйвер и пассажир принадлежат к разным расам.
- Слышала плохие новости, Бода? - объявляет войс-бокс.
- Только что вернулась. Что случилось?
- Они убили драйвера.
- Черт. Которого?
Забрать жизнь драйвера считается на улицах очень крутым поступком, потому
что у них отличная защита. И потому что обладание икс-кэбом - приз, за
который не жалко и убить.
- Не одного из наших, - Давится словами Роберман.
- Не иксера?
- Контрабандиста-пса.
- Пса-драйвера?
- Черно-белого.
- Койота?
- Сделал неудачную ездку к Александра-парк.
- Койот... о Господи. . .
Бода смотрит вверх и вниз по улице, ищет утешения. Ничего не находит.
Ничего хорошего. Только ветер и дождь...
- Ты нормально, Бода? - спрашивает Роберман.
- Да... да, конечно... я... кто это сделал, Робер?
- Копы чуют хуй.
Что значит "копы не знают ни хуя", но она уже не слушает. Конечно, одна
рука крепко держится за машину, но другая рука зачем-то трет лицо.
- Ты уверена, Бода нормально? - задает вопрос Роберман.
- Бода нормально, - отвечает она, заставив свой голос хоть как-то звучать.
Но все, о чем она может думать, - это человекопес, водитель черного такси.
Просто последний в своем роде. Просто красота его существования: ушла в
никуда . Просто возможный отличный любовник, каких у нее еще не было. И она даже
- Псы точно используют этот повод. Будут проблемы.
Роберман обращается к ней. Дождь падает волнами тупой боли. Бода, у тебя
нет ответа. Только искрящаяся масса церкви Сент-Энн перед глазами и видение:
Койот последний раз машет рукой, проезжая мимо в своем милом черном такси.
Роберман жестоко чихает, словно к его ноздрям подключился весь мир.
Любовная песня такси гаснет в сердце Боды, и дождь падает на ее куртку
Официального манчестерского клуба болельщиков виртбола. Койот пригласил ее на игру,
подарил ей билет на полуфинал, через четыре дня.
Теперь она пропустит эту игру;
- Роберман, мы вывели Койота на этот заказ.
- Не говори мне об этом.
- Роберман, это наша вина. Он подобрал в Лимбо девочку по имени Персефона.
Вез ее в Алекс-парк. Может, этот заказ стоил ему жизни.
- Прошу, Бода, я правда не, хочу ничего знать. Роберман, произносящий эти
слова, кажется, испуган.
Ровно в этот момент, в 7:34, король икс-кэбов Колумб слушает кэб-волну. Он
слышит, как драйвер Бода называет Роберману имя Персефоны.
КЭБ-БЛЯ!
Неожиданно Колумбу становится страшно. Один процент человека включается в
игру, побеждая вирт-логику. Драйвер Бода, наверное, обсуждала с Койотом
заказ . Бода знает о госте. Она знает, что Койот довез Персефону до Александра-
парка. Что он может сделать в изменившейся ситуации? Ему надо вывести Боду за
скобки уравнения.
Меньше чем за мгновение Колумб взвесил все варианты и сделал тайный звонок.
Потом он вернулся на кэб-волну...
Колумб появляется на линии, вмешиваясь в поток между Бодой и Роберманом.
ДРАЙВЕР БОДА, НА ОДНО СЛОВО, - говорит он.
- Свич? - Бода едва видит вызов босса из-за слез.
ДЛЯ ТЕБЯ ЕСТЬ ЗАКАЗ.
- Свич, я чувствую...
ЗАКАЗ ПРИШЕЛ НА ТВОЕ ИМЯ. ДУМАЮ, У ТЕБЯ ЗАВЕЛСЯ ПОКЛОННИК, МИСТЕР ДЕВИЛЬ.
ЗНАЕШЬ ТАКОГО?
- Нет, я...
ЗАБЕРЕШЬ ЕГО НА ГАЙД-РОУД, АРДВИК. ВЫСАДИШЬ НА ДАКИНФИЛД. БУДЬ ОСТОРОЖНЕЕ В
АРДВИКЕ. ТАМ НЕ СЛИШКОМ ВЕСЕЛО В ЭТО ВРЕМЯ СУТОК.
- Не думаю, что смогу...
ТЫ ИКСЕР.
- Мне просто рассказали плохие новости, Свич. Голос Боды сух. Она пока еще
не может осознать потерю.
ДОЛЖЕН ЛИ Я НАПОМНИТЬ ТЕБЕ О ПУНКТЕ 7.2 В ДРАЙВЕРСКОМ КОНТРАКТЕ, КОТОРЫЙ
ГЛАСИТ, ЧТО ВСЕ ДРАЙВЕРЫ ДОЛЖНЫ. . .
- Я в курсе, что он гласит.
ЧТО С ТОБОЙ, БОАДИЦЕЯ? ТЫ СХОДИШЬ С УМА?
- Уже еду. Так лучше? Я уже почти на месте. Бода забирается обратно в Тошку
и запускает двигатель; ее руки пляшут по панели управления.
РАД ВИДЕТЬ ТЕБЯ ОНЛАЙН, ДРАЙВЕР.
Колумб растворился. Голос Тошки прокручивается вверх, заменяя его. Поездка
начинается.
КУДА ЕДЕМ, БОДА?
- Гайд-роуд.
ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?
- Пиздуй бля, давай!
Тошка уходит в тишину. Машина тоскливо едет.
Бода просто хочет ехать; она хочет уехать от всего мира...
Но добирается она только до Ардвика, где восходящее солнце бросает яркие
отблески на мертвую землю вокруг скопления заброшенных заводов. В
обозначенной точке посадки ее ждет мужчина. Кроме него, в пределах видимости никого
нет, и он настолько худ, что Боде приходится посмотреть дважды, прежде чем
она замечает его. Незнакомая фигура, она никогда раньше его не возила. Она
останавливает Тошку и говорит через систему кэба:
- Девиль?
Мужчина кивает. Кажется, он нервничает, непонятно почему.
- Залезай.
Пассажир пристраивает свою костистую фигуру на заднее сиденье. Бода видит
лежащий на приборной панели билет на виртбол, подарок Койота. Она заводит
двигатель. Тошка откликается тяжело, выходит только медленное "чух-чух-чух".
- Тошка, что такое?
НЕ ЗНАЮ, БОДА. ЧУВСТВУЮ СЕБЯ БОЛЬНЫМ.
- Чего?
ЧУВСТВУЮ, ЧТО ТЕРЯЮ СИЛЫ. . .
- Да ладно тебе.
Бода слышит, как скользит вниз пассажирское окно.
- Вот тут отлично, - говорит пассажир.
- Я не в настроении играть.
Бода поворачивается и видит, как открывается окно между ней и пассажиром.
Пассажир улыбается ей. Бода жмет оконную кнопку, но ничего не выходит. Окно
уже раскрылось до конца. Бода снова поворачивается назад.
Пассажир держит пистолет на уровне ее головы. Велит ей остановить такси.
Бода отказывается, поворачивается к приборной панели, вызывает Свича...
ЧТО ТАКОЕ?
- У меня на борту маньяк, Колумб.
ОХ, МИЛАЯ.
- Ты проверил этого парня?
ТЫ ЗНАЕШЬ ПРОЦЕДУРУ, ДРАЙВЕР. АКТИВИРУЙ ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ,
Бода нажимает на Тошкину шоковую кнопку, направляя в пассажирский отсек
едкую жидкость. Ничего не происходит. Пассажир просто сидит себе, лыбится,
пистолет в руке направлен точно и ровно.
- Что случилось, Тошка?
НИЧЕГО НЕ МОГУ ПОДЕЛАТЬ, БОДА, - говорит такси.
- Что?
КОЛУМБ СДЕРЖИВАЕТ МЕНЯ.
Голос Тошки растворяется во тьме. Пассажир давит пистолетом ей на шею.
- Зачем ты это делаешь? - спрашивает она, пытаясь контролировать свой
голос.
- Молчать!
- Колумб, что тут происходит?
Колумб не отвечает. Первый раз в жизни Колумб не отвечает. Глаза Боды
застывают на билете на виртбол, словно тот спасет от неприятностей. Она
касается его. Кажется, что она касается Койота.
Бода хватает билет, и...
И пассажир нажимает на спусковой крючок. Голова Боды чуть-чуть уходит вбок
из-за ее рывка к билету. Пуля прокладывает путь у нее над ухом, по
татуированной карте. Продолжая путешествие, она влетает в ветровое стекло. Стекло
покрывается паутинкой трещин. Аварийные действия. Тошка внезапно срывается в
движение. Ускорением пассажира и Боду отбрасывает назад. Тошка бросается
вперед, делая жестокий U-образный разворот. Голова пассажира встречается с
окном , пистолет падает из рук.
- Тошка? Что случилось?
СВАЛИВАЕМ ОТСЮДА! ДЕРЖИСЬ, - отвечает кэб.
Пассажирское стекло поднимается, и кэб ускоряется по Гайд-роуд, налево к
Брунсвику. Пассажира отбрасывает назад, теперь он заперт в пространстве
машины . Бода возвращает руки на руль. На связи появляется Колумб. Он кричит:
БОАДИЦЕЯ, ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?
- А какого хуя ты творишь?
ВЫШЛО КАКОЕ-ТО НЕДОРАЗУМЕНИЕ.
- Это точно.
ДРАЙВЕР БОДА. ПОЖАЛУЙСТА, ОБЪЯСНИТЕСЬ.
- У меня новый заказ, Колумб.
ОТВЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ. ЗАКАЗ НЕ ЗАРЕГИСТРИРОВАН. ПОЖАЛУЙСТА, ОБЪЯСНИТЕСЬ.
- Я сажаю пассажира.
ВЫЗОВ НЕ ЗАРЕГИСТРИРОВАН. ОБЪЯСНИТЕСЬ.
- Пошел в пизду.
ЗАКАЗА НЕТ, БОДА. ТЫ МЕНЯ ВОСПРИНИМАЕШЬ?
Выбора нет.
Выбора нет ни для драйвера, ни для карты.
Пассажира по имени Девиль мотает по закрытому отсеку, и быстрый правый
поворот на Аппер Брук-стрит снова посылает его в полет. Машина опасно
разгоняется по улице, и Тошка выводит на визор:
БОДА, ОТПУСТИ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА. ПЕРЕСТАНЬ КОПАТЬСЯ ПОД ПАНЕЛЬЮ. УБЕРИ РУКИ
ОТ ШЕСТНАДЦАТИ ШТЕКЕРОВ ПОД ПАНЕЛЬЮ.
- Что?
ПОД МОЕЙ ПАНЕЛЬЮ ШЕСТНАДЦАТЬ ШТЕКЕРОВ. ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ВЫКЛЮЧАЙ ИХ.
- Я ничего не трогаю.
Глазами она снова впилась в дорогу, но через каждые две секунды отрывается
посмотреть, как там дела у пассажира. Он выглядит, как умирающая рыба под
стеклом.
ЛУЧШЕ НЕ ВЫКЛЮЧАЙ ЭТИ ШТЕКЕРЫ, БОДА, ПОТОМУ ЧТО ЧЕРЕЗ НИХ К ТЕБЕ КОННЕКТИТ-
СЯ СВИЧ. ТЫ ЖЕ НЕ ХОЧЕШЬ ОСТАТЬСЯ БЕЗ КОЛУМБА?
- А что будет с тобой?
НЕ ПЕРЕЖИВАЙ ЗА МЕНЯ.
Колумб появляется онлайн, в системе пылают его слова:
ТЫ ЧТО, ОПОЛОУМЕЛ, ИКС-КЭБ ФАЭТОН? ПО СВАЛКЕ СКУЧАЕШЬ?
ДЕЛАЮ, ЧТО МОГУ, КОЛУМБ. ВСЕ, НА ЧТО Я ТОЛЬКО СПОСОБЕН.
Бода улыбается.
- Я в деле, Тошка.
Она тянется вниз, под панель, где к машине подключены системные провода.
Отсоединяет первый. Тошка кричит, и Бода отдергивает руки от панели,
ХОРОШИЙ ДРАЙВЕР, - говорит Колумб. - ДАВАЙ НЕ БУДЕМ ДУРИТЬ.
Но его голос дрожит, Бода это чувствует. Она снова тянется под панель за
вторым штекером, настраиваясь на гонку на ручном управлении. Фаэтон зовет ее
на убывающих волнах, его голос все темнее и темнее, буквы исчезают с ее так-
си-визора.
НЕ ВОЛНУЙСЯ ЗА МЕНЯ. . . БОДА. . . ТЫ ЖЕ НЕ БУДЕШЬ. . . БОДА. . . НЕ. . . НЕ ВОЛНУЙ-
Сл... Не ...
Не обращая внимания на тающий голос, хотя он ее просто убивает, она отклю-
чает девятый разъем. Тут на сцене снова появляется Колумб.
ЛАДНО, БОДА. ДАВАЙ РАЗМЫШЛЯТЬ СПОКОЙНО. ЭТОТ ФАЭТОН ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ.
- Поживем - увидим. Тринадцатый штекер.
ТЫ НЕ ОСТАВЛЯЕШЬ МНЕ ВЫБОРА.
- Да ну? Четырнадцатый штекер.
БОАДИЦЕЯ ДЖОНС, ОТНЫНЕ ТЫ УДАЛЕНА ИЗ СПИСКОВ ОСОБО ДОВЕРЕННОГО ПЕРСОНАЛА
ТРАНСПОРТНОЙ КОМПАНИИ. ВСЕ НЕВЫПЛАЧЕННОЕ ЖАЛОВАНИЕ НЕМЕДЛЕННО БУДЕТ
ПЕРЕЧИСЛЕНО В ТВОЮ СИСТЕМУ.
Бода видит на своем счетчике грустно светящиеся голубым 227.60.
Пятнадцатый штекер...
ПРОЩАЙ, ДРАЙВЕР БОДА. ПРИЯТНО БЫЛО С ТОБОЙ РАБОТАТЬ.
Прощальные слова Колумба повторяет эхом слабеющий голос Тошки...
ПРОЩАЙ... БОДА... ПРИЯТНО БЫЛО... РАБОТАТЬ... МОЖЕТ, ПОСЛЕДНИЙ ШОК ПЕРЕД
ТЕМ, КАК Я ИСЧЕЗНУ?
Бода включает шокер в пассажирском отсеке. Оглушающее напряжение. Машина
вспыхивает. Когда в пассажира вонзается молния, он вскрикивает, а потом
падает , гаснет...
ПРИЯТНО БЫЛО РАБОТАТЬ С ТОБОЙ... РАБОТАТЬ С ТОБОЙ... ПРИЯТНО...
Фаэтон скользит и останавливается. Треснувшее лобовое стекло ослеплено
дождем! Сверху на бетонных колоннах тянется Манкуниан-вей. Машины разгоняются.
Бода вытягивает шестнадцатый и последний штекер.
Бода - хозяйка машины. Одна-единственная.
Время 7:42 утра, и с манчестерской картой что-то творится. Все дороги в
икс-кэб-системе скрутились в тугие петли, привычные переходы разорваны, всюду
новые формы. В системе находилось две тысячи машин, связанных друг с другом.
Теперь там осталось тысяча девятьсот девяносто девять разорванных связей.
Такую мутацию вызвало исчезновение из Улья одной-единственной машины, потому
что часть - это целое. Система целостной структуры. Иксеры по всему городу
думали, что приехали по нужному адресу, но на них градом сыпались жалобы и
отказы платить, потому что такси оказывалось в неправильном месте. Колумб
чуть не тронулся от растерянности: он не знал, что делать дальше. Он заболел.
Словно в его теле поселился вирус. Эта тварь Бода вышла из Улья. Еще никто
так не делал. Колумб уже в убытках, за несколько минут - девяносто семь
входящих жалоб. На икс-кэбы никогда не жалуются! Господи-такси! Колумб оказался
перегружен, он чувствовал, что сам виноват во всех проблемах. Если бы он не
попытался избавиться от Боды. Если бы не позволил своему одному проценту
человека принимать решения. Невзирая на опасения, он выводит онлайн видимость
своей прежней сущности. У него есть сохраненная карта, слава Берликорну, но
доступ к ней - вопрос времени, которого нет. Он уже начал процесс,
одновременно лично отвечая на все жалобы. На загрузку новой карты ушло даже меньше
пятнадцати минут. Это была старая копия, наследие первых иксерских лет, и в
ней полно пробелов и ошибок. Ничего, пока потянет.
Когда старая карта установлена и запущена, он вызывает все такси и говорит
им, что можно снова развозить пассажиров, а потом объявляет, что сегодня
будет день нулевой таксы; каждый может бесплатно проехать куда пожелает.
Никаких платежей делать не надо. Возмещение ущерба по инструкции Свича. И когда
все это сделано, он вызывает свободные такси и отправляет их искать беглого
драйвера. Колумб не слишком переживает из-за Боды, но машину он хочет
вернуть. Кэб по имени Фаэтон - часть системы, жизненно важный орган тела икс-
кэба. Новая карта, которую он планирует, будет бесполезна, пока он не обретет
целостность.
БЛЯ! ПОЧЕМУ Я ДАЛ ЭТОЙ СУКЕ...
Колумб ненавидит злость, она слишком отдает человеческим поведением. Еще
ничего не кончено. У него всего шесть дней до того, как из Вирта придет новая
карта. Персефона - скороцвет. Шесть дней, за которые надо найти потерянную
машину и заткнуть рот Боде.
Раз и навсегда.
ЧЕРТОВ ИМБЕЦИЛ-УБИЙЦА! ГОСПОДИ-ТАКСИ! ОН ДОЛЖЕН БЫЛ УБИТЬ ЕЕ, А НЕ ОТКРЫТЬ
ЕЙ ДОРОГУ ИЗ КАРТЫ!
На этом проблемы не кончаются: теперь, когда Фаэтон вышел из икс-кэб
системы , он стал просто еще одной машиной на дороге. Свич может отследить машину в
городе, но не может говорить с ней. Не может управлять ею. Фаэтон стал
свободным радикалом. Мавериком. Естественно, местонахождение машины известно:
пересечение Аппер Брук-стрит и Манкуниан-вей. Колумб послал туда четыре
машины. И у него еще есть адрес Боды в базе: Дадли-роуд, Уоллей Рендж. Туда он
шлет еще две машины, держать это место. Еще три машины - к Александра-парк,
на случай, если Бода решит посетить последнюю точку прибытия черного
таксиста.
Все точки накрыты, Боду загоняют, но в глубине своих перекрестков Колумб
чувствует, как потеря разъедает его дорожную душу.
Бода вытаскивает бесчувственное тело пассажира из отсека, потом снова
забирается в Тошку. Она колдует над управлением, и в конце концов машина
трогается . Дорога отстойная, машина под ее пальцами мотается, как голова больного.
Только проехав пятьдесят метров, Бода понимает, что не знает, где находится.
Словно бродяга только что приехал в новый город - внутренняя карта Боды
мертва и похоронена. Первый раз за девять лет она заблудилась. Потерявшаяся
девочка. И от этого ощущения дрожат руки на "баранке". Она поворачивает
машину на боковую улицу и останавливается. Она пытается понять, что это значит,
но в ее мозгу нет знания. Нет вариантов. Карта на голове болит там, где ее
процарапала пуля, и она трет раненые улицы. На пальцах кровь. Слабый свет на
лобовом стекле - и дрожащие слова:
ОПЯТЬ ПРИВЕТ, БОДА. ХА-ХА-ХА.
- Тошка! Это ты?!
ТЫ ОТ МЕНЯ ТАК, ПРОСТО НЕ ОТДЕЛАЕШЬСЯ. ПОЕХАЛИ, ДЕТКА,
По ее лицу пробегает улыбка; без ее кэба иксеры в Улье тоже потеряют
ориентацию. Наверняка Колумб раздобудет резервную копию, но пока Бода может
спокойно путешествовать. Может, у нее есть всего несколько минут, но больше ей и
не надо. Забыв о боли, Бода тянется за своим рюкзаком и достает оттуда
потертый, древний атлас Манчестера. Находит в содержании Клоук-стрит, определяет
свое местоположение, а потом просматривает первые страницы с общей картой
Манчестера. Ее глаза останавливаются на месте, под названием Уоллей Рендж.
Рождается связь. Ее дом. Ее маленькая комнатка с плакатами Кида Блисса и
разбитыми бутылками из-под "бумера". Через пятнадцать секунд она разворачивает
кэб и едет назад по Манкуниан-вей к Уоллей Рендж. Она не знает пути даже от А
до Б, не говоря уже об от А до Я, но с картой, положенной на панель, она
наверняка найдет нужную дорогу. У нее в голове звучит голос Тошки, как он
умудрился это сделать?
У НАС ВСЕ ПОЛУЧИТСЯ, БОДА.
- Надеюсь.
- СПОКОЙНО, СПОКОЙНО.
Тошка едет сам, вперед по улице, вираж за виражом.
В воздухе что-то, что Бода никак не может опознать, присутствие чего-то
тяжкого смешивается с ее болью. Хорлтон-роуд, в пределах видимости гонятся за
ней четыре икс-кэба. Руки по-прежнему лежат на руле, но в носу начинает
свербеть , на глаза наворачиваются слезы. Запах цветов идет войной на ее ноздри.
Она хочет чихнуть. Это словно заряд пороха, забитый в нос...
Вот сейчас... "
Но ощущение спадает, и Бода остается опустошенная, полная неутоленных
желаний и размышлений о том, что скажет следующий знак.
Она делает головоломный поворот на Стретфорд-роуд. Первый икс-кэб пролетает
перекресток, но остальные три легко проходят кривую. Со Стретфорда она уходит
на Генриетту. Дорога к Сент-Джону - сзади троица икс-кэбов: отец, сын и
святой дух ее прошлой жизни. Взгляд Боды мечется туда-сюда: с дороги в зеркало,
с зеркала в атлас. Первый икс-кэб толкает ее в задний бампер, когда они едут
по Рассел-роуд, а потом сразу на Дадли, где она живет. Запах цветов льется из
местного сада.
Бода еще раз пытается чихнуть;
Сейчас... Сейчас...
Цветы на дожде.
Она хочет...
Чихай!
Чихай!!!
"Давай же, сволочь! Фигачь! Давай!"
Ничего. Не получается. Совсем погано, никак не чихается.
"Это нечестно".
Бода себя чувствует, как неразорвавшаяся бомба.
Она едет по кривой Дадли-роуд, пока на горизонте не показывается ее дом.
Два икс-кэба припаркованы перед ее садом. Бода вдавливает ногу в пол кэба.
Тошка проносится между двумя машинами, сдирая желтую и черную краску с их
боков. Она смотрит в зеркало, как два кэба пытаются сделать U-образный поворот
и устраивают кучу малу, врезавшись в предыдущих преследователей. Две машины
влетают друг в друга. Бода сворачивает налево - на Колледж-роуд. Направо - на
Уитингтон. Жмет кнопку "смертельного ускорения", смотрит в зеркало. Двое еще
преследуют ее. Направо на Уилбрехэм-роуд. Это быстрый маршрут, Уилбрехэм;
Бода оставляет огненные следы, пытаясь удрать от погони. Если честно, она
понятия не имеет, где находится и куда дальше ехать. Девочка просто ведет машину.
Еще один икс-кэб вылетает с Уилмслоу-роуд и несется ей в лоб. Колумб по всей
системе отслеживает ее маршрут. Как можно скрыться от его пристального ока?
Бода на волосок поправляет руль. Машина отзывается и срывает икс-кэбу крыло.
И икс-кэб сминается от удара. Она видит, как остальные машины теряются, пока
карта Улья приспосабливается к потере. Вот она поворачивает на Кингсвей, где
бы он ни был (ее атлас упал с панели во время поворота) . Бода Джонс
потерялась в деревне под названием Бернэйдж, два икс-кэба все еще отчаянно пытаются
догнать ее. Она поворачивает на боковую улочку под названием Кингсвей-креснт,
останавливает кэб, активизирует колесные лезвия.
В зеркале заднего вида пляшут икс-кэбы. Задним ходом она влетает в передок
первого икс-кэба. Милый сердцу скрежет стали по стали, когда она толкает
преследователя назад, сцепившись бамперами, - и вот она может снова повернуть на
Кингсвей. Бода двумя колесами въезжает на тротуар, сбривает краску с
припаркованной машины, одновременно делая два длинных разреза в шинах икс-кэба. С
первым покончено, а второй кэб теряет запал. В машине Боды включается радио.
Теперь она едет спокойно. Вниз по Кингсвей. Бездомная. Не имеющая
представления, где теперь ее дом.
Шрам на голове пересекает вытатуированную Кингсвей, и дорога, по которой
она едет, тоже ранена: куча разбитых машин и горящих домов. Ее разум наконец-
то сосредоточивается на предательстве Колумба. "Чего хочет этот пиздюк? Босс
пытался убить ее! Что случилось с миром?".
- Спасибо, Ванита, за последние новости. Твой сладкий голос может
превратить в песню даже историю смерти. Ну, как, плохие новости о такси-псе? Койот
погиб, люди. Гамбо не раз и не два ездил на этом прелестном черном такси,
когда Волшебный Автобус не работал. Зовите меня старомодным, но один хиппи все-
гда имел пунктик на тему ярой индивидуальности бунтарей и аутсайдеров. Для
меня Койот был героем.
- И для меня, - говорит Бода.
- Езда с ним была гораздо больше похожа на путешествие, чем с этими
сверхчистыми и эффективными икс-кэбами. У которых, к слову говоря, сегодня
маленькие проблемы с большой метакартой.
- Надо думать, Гамбо.
- Я залезу в их карту попозже, чтобы посмотреть, что у них там не так. Ну
что, какие сегодня секретные коп-новости? Никаких результатов, как обычно.
Да, еще одно замечательное создание приняло бесславную смерть от руки
очередного собаконенавистника, а что делают копы? Совершенно ничего. Когда убивают
пса, полиция закрывает глаза. Йо-Йо! Койот был отличным экземпляром, и его
убийство поднимет высокие волны в собачьем королевстве. Тем временем вернемся
в сады: содержание пыльцы мощно скакнуло. 195 и растет. Следующая запись -
памяти Койота. Пускай он найдет большую кость на собачьих небесах. "День из
жизни", "Битлз". Я читаю волну - драйвер-пес был убит в своем черном-
пречерном такси. Джон Леннон, как всегда, полностью в теме. Держите,
ребята. . .
Потом звук - "битлы" творят музыку из смерти, а Бода слушает со слезами на
глазах и скользит по Кингсвей. В ее сознании снова появляется Тошка:
ПОБЕРЕГИ СЛЕЗЫ, СОЛНЫШКО, - говорит он ей. - НАДО ПРЯТАТЬСЯ.
- Где, например?
Кровь из раны течет с Кингсвей на юг, вниз по шее, в темные зоны ее одежды.
ЕСТЬ ТОЛЬКО ОДНО БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО, ДРАЙВЕР.
Вторник 2 мая
Первое движение сканирующего ножа проделало глубокий разрез на левой щеке
от уголка губ к мускулам шеи. За ним последовал другой разрез, такой же, но с
другой стороны, справа. Звали полицейского доктора робо-Шкурник, и его работа
вполне соответствовала имени. Я смотрела, как он срезает одинаковые лоскутки
кожи, пока он не зарылся глубоко во внутренности горла жертвы. На экране
появилась болезненно яркая абстракция - мышцы гортани и сломанные стебли
обосновавшихся там цветов. Стебли плотно забили всю глотку. Шкурник сделал третий
разрез, поперек горла слева направо, потом еще один ниже, отыскивая начало.
Корень отростков-щупалец находился глубоко внутри.
Шкурник вскрыл черно-белую грудную клетку Койота видеопушкой. Сломал
несколько ребер, вытащил наружу, погрузил в тело оба объектива, приласкал
стебли - провел по ним телекамерами на пальцах - и отправился дальше в темноту
внутренностей по карте из плоти и крови. Я следила за процессом по мониторам
в комнате наблюдения, одновременно проигрывая в памяти последние слова
Койота. . .
"позволь мне спать... спать и расти".
Несколько разрезов глубже, еще глубже - и Шкурник добрался до корней. Они
вросли в стенки легких плотным клубком, как растительная раковая опухоль.
"... Господи! Языков такой длины просто не бывает!".
Зеро Клегг, песокоп, то и дело вставал, пританцовывал на лапах, натыкаясь
на вещественные доказательства. Таким я его еще не видела. Обычно он наблюдал
за вскрытием, как собака за прилавком мясника.
- Пес-Христос! - прорычал он. - Ты посмотри на эти корни, Джонс! - Потом он
усмехнулся, как будто уже почувствовал запах смерти, но не собирался ему
поддаваться .
- Есть что-нибудь по цветам? - спросила я.
Клегг опускает забрало респиратора, жестоко чихает напоследок и, кривясь,
вдыхает фильтрованный воздух.
"...цветы танцуют. . . танцуют..."
Запах смерти, запах цветов - тесная связь.
- Сивилла, у нас ботаники уже работают сверхурочно. - Снова мое настоящее
имя, признак того, что Клегг выбит из колеи, еще не пришел в себя от
наблюдений за копаниями Шкурника.
- И?
- Слушай.
Зеро включает запись. Из колонок льется бодрый голос...
"Отчет по образцу 267/54, Джей Лигаль, кафедра ботаники Манчестерского
университета. Второе мая, 8:04. Первое, базовые сведения: подвид Amaranthus
Caudatus. Лепестки ярко-красные, расположение спиральное, собраны в длинные
кисточки. Стебель длиной пятьдесят сантиметров. Реакция цветка на тесты
адекватная . Второе, дополнительные сведения, строение соцветия. Тычинки тройные.
На поверхности пыльников - комочки пыльцы. Очень яркий желтый цвет. Семьдесят
пять микрон. Слишком велики для данного вида. Норма - двадцать-сорок. Пылинки
слипаются в группы по шесть. Похоже, они движутся. Третье: частицы пыльцы
реагируют на электрические импульсы. Избегают боли и опасности. Обнаружены
соединения углерода. Какие-то признаки животной жизни? Неизвестная
разновидность . Примечание: может, это розыгрыш? Никогда такого не видел. Запросить
результаты исследований образца, отправленного Киркпатрик, профессору
цитологии университета Глазго. Черт! Пыльца исчезла со стеклышка. Где она? Черт!
Она танцует. Примечание: перестать чихать невозможно. Очень жизнеспособное
растение. Никогда подобного... Черт! Если мне не показалось, то пыльца
движется ко мне. Господи, почему мне всегда достается такая дерьмовая работа?"
Запись завершается оглушительным чиханием.
Появился Шкурник; его камеры залиты слезами и кровью, в металлическом горле
отдается чихание. Даже робо страдают. Что же это за аллергия? И почему у меня
ее нет? Обычно весна для меня превращается в кошмар. Но теперь все псы и робо
вынуждены страдать, а вот у женщины-тени полный иммунитет. Какая-то странная
аллергия. А еще я почему-то не могла перестать думать о Боде, девушке,
затерявшейся в предсмертных видениях пса, таксиста с грязных улиц. "Подумай обо
мне, Бода... спой ту песню еще разок". Почему эта последняя фраза с такой
силой притягивает меня?
- Его убили не зомби, Клегг, - сказала я.
- Ты что, вступила в Общество защиты прав зомби? - Зеро заставил себя унять
нервозность.
- Нужно дать знать Крекеру. Потому что тут не зомби, а хрен знает что, -
продолжила я.
- Мы должны обставить все именно так.
- Так будет слишком просто, Зеро. Я думаю, нужно поискать улики, связанные
с этой Бодой.
- Ты думаешь?
- Зомби не забивают жертве горло цветами.
- Крекер сказал закрывать дело, пока не начался новый собачий бунт.
- Говорю же, нужно продолжать расследование. В городе говорят, что Бода -
девушка Койота. Знаешь, что чаще всего убийства совершают любовники?
- Это доказанный факт?
- Зеро, у тебя когда-нибудь была девушка?
- Крекер разрешил выдать тело.
- Что?
- Завтра похороны.
- Клегг, не рановато ли?
- Крекер хочет успокоить псов. А что мне делать, Сивилла? Пойти против
босса?
- Слушайся хозяина. Гав-гав!
Клегг выдал свой лучший оскал, но в его колючей Тени ощущалась обида.
Напряжение и страх.
Наверное, уже тогда мне стало ясно, что расследованием буду заниматься я
одна.
Койот проживал в маленькой квартирке, прилепившейся над рыбно-продуктовым
магазином на Ледибарн-лейн, в Фэлоуфилде. Магазин назывался "Бинго Рекс", и
пока мы пробирались к входу, вокруг рычала толпа недовольных парней-псов, а
Зеро профессионально огрызался в ответ. Бинго оказался жирным, вазоватым
женатым псом; он провел нас через сырость комнаты, где одетая в лохмотья весьма
человекоподобная жена улыбалась разбитыми губами, погружая кусочки рыбы в
емкость с некачественным тестом. Лестница из комнаты вела в темноту с
застарелым запахом псины. Зеро зажимал нос, как будто не хотел признавать, что этот
запах принадлежит таким же собакам, как он.
- Все нормально, Зеро? - спросила я.
- Конечно, Дымка, - ответил он. - Пошли.
Было почти полтретьего. Сегодняшние газеты и перья уже набросились на
происшествие. "Пес-герой убит цветами?", "Убийство на цветочной поляне",
"Лепестки смерти".
Заголовки. Хуже всего, что Гамбо Йо-Йо решил им тоже помочь и сейчас
издевался над копами, свободно подключаясь к информационной волне. "Цветы Зла" -
такое название выбрал Гамбо.
И вот мы - недовольный коп и его Тень - ищем какую-нибудь зацепку. Я не
могла не жалеть Зеро, который разрывался между обязанностью делать свое дело
и преданностью своему хозяину, Якобу Крекеру. Зеро убеждал меня, что идет
просто за компанию, и я, хоть и не верила, все равно была ему благодарна.
Открывается исцарапанная когтями дверь, и вид из нее - сама аккуратность.
Недавно вычищенный ковер. Односпальная кровать со свежим бельем. Полка с
книгами. Коллекция моделей "Эйрваз5", все аккуратно собраны и подвешены на
проволочках к потолку - и огромная ламинированная карта, приколотая на стене.
- Эти комнаты убитых... - сказал Зеро.
- Что с ними? - спросила я.
- Всегда такие пустые, - он выдвигал ящики из буфета. - Ага! - объявил он.
- Порнография!
В лапах у Зеро очутилось розовое перо. Он положил его в рот и на долю
секунды закрыл глаза. Потом вытащил перо и сказал:
- Хорошее. Человеческое. Никаких сук в течке. У него был хороший вкус.
- Знаешь, Зеро...
- Что?
- Иногда я тебя не понимаю.
- Иногда...
Зеро Клегг посмотрел на меня, как будто хотел сказать: "Иногда я сам себя
не понимаю. Так что заткнись на хуй".
В его Тени ощущалась такая горечь, что я решила заняться делом, ради
которого мы пришли.
- Давай искать, - сказала я.
Мы вдвоем осматриваем личные вещи псодрайвера в надежде найти след, но тут
только разное барахло, оставленное прокатившимся по одинокой жизни
пассажиром: крошки печенья, танцующие под потолком самолетики и густой холодный чай
5 Обыгрывается название авиамоделей Airfix.
в фарфоровой чашке. Раскрытые на середине дешевые детективы на полу у
кровати. Программы манчестерского виртбола аккуратно разложены по папкам. На
комоде лежит дневник официального члена клуба. Я открыла его, перелистнула
последние страницы, увидела имя "Бода" и сразу захлопнула. Опустила дневник в
карман, чтобы Зеро не увидел.
- Нашла что-нибудь? - спросил Зеро.
- Нет еще, - соврала я неизвестно почему. Дальше Зеро продолжал поиски улик
на зомби-пассажира, потому что ими можно было бы успокоить городских псов,
как считал Крекер. Копы все надеялись найти зомби и по быстрому закрыть дело.
Но зомби - не прирожденные убийцы, они лишь отчаянно пытаются выжить. Мир в
то время непрерывно балансировал на острие ножа между разными видами. Через
окошко над кроватью Койота до меня доносился лай собаколюдей: рычащие голоса,
полные ненависти и страха.
- Господи, как я это ненавижу, - сказал Зеро, - эти копания в вещах
убитого . Такую тоску наводит! - Он поднял вверх прозрачную пластиковую капсулу.
- Что это? - спросила я.
- Наноблохи.
- Что?
- Робоблохи. Продаются в магазинах для домашних животных. Симбиоз, Дымка.
Взаимовыгодное сотрудничество. Не дают собачкам запаршиветь.
Меня передернуло до самых глубин Тени: до чего дошли собаколюди. Зеро уже
отворачивал крышку, и я ни с того ни с сего испугалась. "Не выпускай этих
чудовищ из банки!". Ну что тут с собой поделать?
- Посмотри-ка сюда, Клегг, - сказала я, чтобы отвлечь его. Я изучала
большую карту на стене. - Видишь, что тут такое?
- По-моему, какой-то бред. А что скажешь?
- По-моему - места, куда он ездил.
Карта утыкана булавками и исписана фломастером. Это была карта Манчестера с
прилегающими областями. Лимбо изображен в виде клубка змей, извивающихся на
грязных дорогах.
- Видишь, вот здесь? - сказала я, и Зеро подошел, ближе. - Здесь Койот
забрал пассажира.
Я показала на булавку, одиноко торчащую из карты в Лимбо, за Литтлборо, на
северо-востоке от города, где карта плохо прорисована из-за неизвестных
районов. Блэкстоун-эдж. Прямо под булавкой собачьим почерком написана дата -
первое мая, вчера, и время - четыре утра. Ниже - номер телепера.
- Думаю, надо позвонить по этому номеру, Клегг, - сказала я. ЩЧ.
Клегг глубоко вдохнул и чихнул, уронив баночку с наноблохами.
- Вот черт! Ну вот, это все из-за тебя. - Он тут же начал чесаться.
- Я не говорю, что его убила обязательно Бода, - сказала я. - Но она могла.
Мы с тобой должны делать свою работу или нет?
- Думаешь, мы делаем свою работу? - чесался Зеро от блошиных укусов.
- Можешь достать у Колумба для меня фотографию Боды? Если не она убила
Койота , она может знать, кто это сделал. Стоит хотя бы попробовать.
- Крекер сказал - нет. Крекер сказал - закрывать дело. Все.
Я не могла понять, почему Крекер и Зеро Клегг так возражают против поисков
Боды. Это же основное направление расследования. Может быть, что-то
происходит, какие-нибудь закулисные интриги? Или я просто неправильно читаю тени?
Все равно, я точно не хотела, чтобы тот дневник попался на глаза Клеггу.
- Крекер - хозяин, - продолжал Зеро. - Он - босс. И в его списке дел есть
вещи поважнее. Иксеры снова жалуются на Гамбо Йо-Йо, потому что он продолжает
ломать карту. Крекер хочет, чтобы я его выследил.
- Зеро, почему меня должен интересовать какой-то старый хиппи?
- Потому что так получилось, что он нарушает закон.
- У меня сильные предчувствия в связи с этим делом, Зеро.
- Оставь их при себе, и хватит называть меня Зеро. - Он никак не мог
перестать чесаться из-за прыгавших по нему наноблох.
- Дай мне одну попытку, пожалуйста. Давай найдем, чей это номер. Поможешь
мне?
- Я же пришел с тобой сюда, так ведь? Черт. Хорошо остальным, им ты никогда
не нравилась. А то бы им пришлось потратить на тебя чертову уйму времени.
Я ничего не ответила.
Позже в тот же день Зеро поехал со мной на север, на мертвые равнины. На
улицах Манчестера через асфальт и гудрон пробивались цветы, и пока мы ехали,
следом за нами бежали стаи собак. Повсюду виднелись признаки пыльцы. Зеро
чихал и чесался, пропихивая между челюстей голубое телеперо. Он попробовал
номер, который был написан на карте Койота, и сказал, что там слышен только шум
статики. Потом чихнул еще раз и облаял аллергию. Из-за этой поездки было
много споров, особенно когда я попросила три патрульные машины: по одной сзади и
впереди. И тяжелое вооружение. И в том и в другом мне отказали. Зеро был
полностью согласен, говорил, что никакой ублюдочный зомби не захочет с ним
связываться. Но я заметила в его глазах страх - особенно когда мы проезжали
через территории мутантов в Северном Манчестере.
- Пес-Христос! - говорил он мне. - Что с миром творится? Никого на себя
похожего не осталось. Мать их, посмотри только! Дымка, видишь вон ту тварь? Что
это за херня такая? Мутанты ебучие! - Последнее он проорал из окна.
- Знаешь что, Зеро? - сказала я. - А ведь говорят, что в некоторых из них
есть и собачья кровь.
- Нуу. . . Дешевый наезд, Дымка. Пес-Христос! Это только доказывает, какие
уроды эти зомби.
Потом мы подъехали к северным воротам - на выезд, внутрь гигантской
скорлупы, где летели искры с шок-дубинок и с огромных грузовиков счищали
прицепившихся зомби. Мы втиснули машину в очередь за вазовозом. "Пылающая комета"
могла бы целиком поместиться в тени от задних колес - сейчас городская стража
светила лазерами под прицепом в поисках контрабанды. Сквозь проволочную сетку
мне было видно въезд, где трейлеры поливали жидкостью от зомби.
Грузовик перед нами проехал вперед, и когда Зеро передавал стражу свой
полицейский код, со стороны въезда донеслось рычание, а потом что-то шлепнулось
об забор.
Зомби-"заяц", смытый с одной из машин на входе.
Колотит по сетке руками и ногами.
Зеро закричал на тупо стоявшего таможенника:
- Пес-Христос! Ну, уберите его куда-нибудь! Прилетевший зомби просунул
скользкие руки в ячейки сетки и почти скреб когтями по нашей машине. Шипящий
жир брызгал на лобовое стекло. Зеро вытащил пистолет:
- Прикончу урода.
Опустил стекло. Я велела ему успокоиться, но когда пес в Зеро брал верх,
его было не остановить. Стражи добрались до зомби первыми и затыкали его шок-
дубинками. От жуткого воя попятился даже Зеро, а в воздух поднялся запах
горелой полумертвой плоти. Зомби прожарился насквозь. Тогда я подумала о своем
любимом незаконнорожденном Сапфире, который лежит совсем один в своей спальне
там, в квартире. Как же мне его защитить?
Мы проехали через КПП, свернули с главной дороги и понеслись по грязной
колее мимо разбитых машин и обгорелых вагонов, торчавших на пустоши, от которой
целые мили до ближайшей железной дороги.
Лимбозона.
Мы обнаружили большой засохший дуб с переплетенными ветвями, скрючившийся
от ветра. За ним в колыхавшееся небо поднимался последний телеграфный столб.
Точный ориентир. Блэкстоун Эдж.
Кругом были только пожухлая трава и сухой ветер. Зеро бешено чихал,
осматривая пустоши в поисках зомби, и рука, которую он держал у кобуры, каждый раз
дергалась.
- Ты в курсе, что тут есть дыры, да? - сказал он. - Дыры в Вирт.
Я пошла дальше по пустоши. С одной из чашек телеграфного столба свисал
длинный провод: бугристые корни росли из его конца и всасывались в мокрую
землю.
На юг от города, как раз на краю карты, где пустоши Лимбо еще не взяли
свое, под нависшей скалой стоит икс-кэб. Здесь безопасно, не будет разборок с
копами. Дорога растворяется в пустоте сразу за Элдерли Эдж. Драйвер отъехал
как раз настолько, чтобы отвязаться от Колумба.
Путь до этой скалы прошел в одиночестве благодаря атласу. Бода заплатила
внушительную сумму угрюмому пограничному жителю, чтобы узнать расположение
тайной дороги. Прошлую ночь она провела в машине, слушая шорох листьев по
стеклу и стоны зомби на пустырях. Она включила все защитные системы, и Тошка
обещал ей, что глаз не сомкнет, но все равно ее сон прерывало урчанием
грохотавших мимо вазовозов, а по раненой дороге - гуляла боль. И еще больнее
становилось , когда приходили мысли о Койоте. Ее не покидало ощущение, что это
она его убила, что она виновна. В темноте ее мозг часами прокручивал
варианты . Если бы только Роберман не рассказал ей про заказчика из Лимбо. Если бы
только она не сказала о нем Койоту. Если бы он не позвонил по тому номеру.
Если бы только она любила его сильнее или полюбила раньше. Если бы только,
если бы только... В ее жизни слишком много "если бы". А что собирается делать
Колумб? Что она сделала такое, что вызвало его гнев? Тут Бода полезла в сумку
и достала записную книжку. В ней нацарапан номер, по которому звонил Койот.
Номер в Лимбо. Может, позвонить по этому номеру? И там выяснить что-нибудь об
убийце псодрайвера. Она хочет найти убийцу? Да, потому что тогда она сможет
простить себе, что дала Койоту номер. Но как ей добраться до телефона, снова
не подключаясь к карте? В конце концов, она провалилась в сон, а потом
проснулась с тем же самым вопросом. Она уже много часов сидит в кэбе, голодная и
расстроенная. Сегодня второй день ее новой жизни, темнеет, наступает время
зомби - и девушка боится.
Где-то в глубине Лимбозоны над горизонтом вспыхивают огни. Она не хочет
думать , что там. Она слышала столько разных историй. Здесь Бода в безопасности,
сейчас, когда с одной стороны власть, а с другой - хаос, пока она в состоянии
защищаться от зомби. Но нужно что-то менять. По дороге проносится еще один
вазовоз. Тошку трясет из-за вибрации.
МНЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ЭТО ТЕРПЕТЬ? - говорит он.
- А у нас есть другой выбор? - спрашивает Бода. - И как это я до сих пор
слышу твой голос? Ты же по идее должен был замолчать навсегда.
ВООБЩЕ-ТО Я БЫ НЕ ОТКАЗАЛСЯ ОТ ЧЕГО-НИБУДЬ ПИТАТЕЛЬНОГО.
- Питательного?
БЕНЗИН, РОДНАЯ.
- Я бы тоже, - отвечает Бода. - В смысле, от еды.
Мимо грохочет второй грузовик, похожий на освещенный огнями океанский
лайнер. Бода запускает мотор Тошки и выруливает на дорогу вслед за грузовиком,
догоняет огни, дрожащие в глубине Лимбо.
Через двадцать минут они въезжают на стоянку перед отдаленной заправкой с
кафе. Унылые, как руины, одинокие строения стоят посреди пустырей Лимбо.
Рассыпающаяся неоновая вывеска гласит: "ОБЕДЕННО-ЗАПРАВОЧНЫЙ САЛУН КАНТРИ ДЖО.
БЕНЗИН БЕЗ НАЛОГОВ. ПОСЛЕДНЯЯ ОСТАНОВКА ПЕРЕД КРАЕМ СВЕТА. ЕСТЬ КОМНАТЫ". По
небу гуляют лучи лазеров, установленных на крыше кафе. Бода платит за бензин
и спрашивает мальчика-пса у колонки, есть ли у них свободная комната. Тот
только кивает на светящуюся вывеску и рычит:
- Читать умеешь, сука-тень? Спроси Джоанну.
"Что значит - сука-тень? Это он про меня?"
Она проходит через вращающуюся дверь салуна и чувствует легкое
замешательство. Изнутри слышна музыка в стиле кантри, женский голос исполняет песню,
смешиваясь с грубыми мужскими выражениями радости. Бода стоит снаружи,
смотрит поверх створок дверцы...
Как раз напротив, на деревянной сцене, призванной изображать обстановку
горного ранчо, поет и играет на гитаре женщина. Певица представляет собой
нечто условно-блондинистое и одета в стиле Дикого Запада: стетсон, галстук-
шнурок и цветастое льняное платье.
- "... Упрямый бычок убегает от нас, но мой Джо, свив лассо, повалил его в
грязь".
Потом она начинает припев, про то, как что-то там "проснулось в
надломленном сердце". Толпа неотесанных дальнобойщиков с ревом одобрения и взрывами
чихания охотно присоединяется. И еще какой-то странный шум, вроде хлюпающего
жужжания, слышен из глубины комнаты. Там движутся черные тени. Песня
заканчивается, исполнительница пробирается к стойке бара, с улыбкой, но твердо
пресекая все заигрывания из толпы.
Бода входит.
Ее встречают молчанием. Воздух пронзает одинокий хриплый свист. За ним
следует невероятный чих. Примерно половина водителей сидят в импровизированных
респираторах - цветные банданы закрывают рот и нос. Один из них шлепает по
колену, приглашая Боду сесть.
Бода вежливо отказывается.
Дальнобойщики - это ладно, с ними Бода еще может смириться, сама крутит
баранку девять лет, но когда она проходит в глубь бара, из угла выходят тени и
приближаются к ней.
"Зомби! Вот дьявол!"
Существа смотрят на нее сквозь испарения дыма и пота. Дальнобойщики сидят в
одном конце комнаты, зомби - в другом. Между ними мерцает плотный поток
воздуха - как занавес, скрывающий от глаз что-то неприятное. Певица улыбается ей
из-за стойки. На стене висит впечатляющий набор атрибутики Дикого Запада, в
том числе пять-шесть револьверов и винтовка. Дальнобойщики и зомби пялятся на
голый карточереп Боды. Бода вынимает из сумки вязаную шапку, натягивает на
голову и затем спрашивает певицу:
- У вас есть "бумер"?
Смех со стороны дальнобойщиков. Снова чихание.
- Мало кто заказывает "бумер" в здешних местах, - отвечает певица. - Есть
приличный "бурбон", "Джек Дэниэлс". Устроит?
Бода кивает, платит за огненную воду и выпивает половину. В двух шагах от
нее, отделенный дрожащей воздушной завесой, стоит большой зомби - мужчина
двух с лишним метров ростом, издали даже похожий на человека. Конечно, он
весь скользкий, и некоторые части тела какие-то разболтанные, но по сравнению
со своими собутыльниками, которые оборванной кучей выстроились вдоль
невидимого барьера, этот громила - просто вирт-звезда. И, кажется, он и сам так
считает. Его ярко-желтый стетсон сдвинут на затылок. Барменша шагает сквозь
воздушный занавес, чтобы обслужить большого зомби, и потом переходит обратно
на сторону дальнобойщиков.
- Ты Джоанна? - спрашивает ее Бода.
- Когда как, - ворчит большой зомби.
"Боже мой, они разве умеют говорить?"
- Не обращай на Бонанзу внимания, - говорит барменша. - Вообще он большой
осел.
- Я ее проинформировал, - отвечает Бонанза. - Просто проинформировал.
Бода игнорирует его, удивляясь, насколько это просто. Зомби ведь должны
быть злобными.
- У вас есть комната на ночь? - спрашивает она барменшу.
- Детка, можешь переночевать у меня! - орет один дальнобойщик.
- Сколько угодно, - сообщает ей Джоанна. - Комната и питание. Еду могу
принести прямо в номер. Вряд ли тебе захочется сидеть с этими парнями.
- Спасибо. А телефон тут есть?
- Рядом с "напалмовским" автоматом.
Бода пробует набрать номер и получает в ответ: "ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН". Она идет
обратно к стойке.
- Это перофон, - говорит она. - У вас есть обычный телефон? Который
принимает деньги?
Барменша пристально всматривается в глаза незнакомой девушки и, наконец,
говорит:
- Пойдем со мной. Он в задней комнате.
Они проходят в комнату, и барменша представляется Джоанной, сестрой Кантри
Джо, который сейчас в Приграничье.
- А что здесь за место? - спрашивает Бода. - Я не знала, что тут есть
город.
- Значит, ты не знаешь совсем ни хрена, - отвечает Джоанна. - Тут скорее
даже не город, а община со своим образом мыслей.
- Мне понравилась песня.
- Ну, спасибо.
- Что значит маверик?
- Тоже не знаешь? Вообще-то надо бы. Это старое ковбойское слово. Означает
корову, которая во время перегона скота не хочет бежать вместе со стадом.
Они входят какое-то подобие жилой комнаты. По стенам развешаны коровьи
рога. Едва слышно играет древнее радио, настроенное на волну Гамбо Йо-Йо.
Коллекция акустических гитар на деревянной стойке. На шатком столе - старинный
дисковый телефон.
- Видишь ли, я не могу принимать перья, - продолжает Джоанна. - Я дронт.
Думаю, ты тоже, раз пришла сюда и спросила про бесперьевой телефон?
- Наверное.
- Ты в последнее время часто чихаешь?
- Совсем не чихаю. Я несколько раз пыталась. Но ничего не получилось.
- Так и знала. Я тоже.
- А что такое?
- Из всех дальнобойщиков, которых я знаю, сейчас не чихают только те,
которые дронты. У тебя не возникает какое-то странное чувство?
- Какое?
- Ну, не знаю. Наверное, беспокойство. Вот у меня да. У тех дальнобойщиков
тоже. Знаешь... как будто нужно идти. Такое чувство, что всех дронтов кто-то
зовет.
И что Бода должна на это ответить?
- Как получилось, что в твоем баре сидят зомби? Из-за них не бывает
проблем?
- Девушка, вы сама наивность. Я делаю деньги на проблемах. Приграничье -
страна мутная. Тут нужно налаживать отношения с людьми.
- С людьми?
- Естественна, зомби тоже люди. Мы - последнее напоминание о городе перед
началом Лимбо, и тут приходится идти на уступки. "Салун Джо" - конгломерат.
Ты видела Волшебную Стену в баре? Волшебная Стена - изобретение Джо.
- Держит зомби на расстоянии?
- Держит зомби отдельно.
- А у меня получится пройти через нее?
- Я бы не советовала.
- Но ты ведь ходишь.
- Я слегка особенная. Как тебя звать?
- Бода.
- Бода, ты откуда-то сбежала, верно?
- Вроде того.
- Дай посмотрю твою голову.
Бода стягивает вязаную шапочку. Джоанна присвистывает.
- Фью-ю. Ни фига себе пропахало! Ого... в тебя стреляли?
Бода поднимает руку к ране.
- Да ничего. Просто задело.
- Там грязь. Дай-ка... вот... ох, Господи! Скверная штука. Давай я
перевяжу.
- Да не нужно. Все нормально.
- Стой тут.
Джоанна скрывается на кухне и появляется вновь с бинтами и банкой мази. Она
заставляет Боду пригнуться, чтобы нанести мазь.
- Тебе нужно к доктору.
- Нет.
- Давай хотя бы наложу повязку.
- Никаких повязок.
- Ладно.
Когда Джоанна заканчивает хлопотать, Бода распрямляется и вынимает записную
книжку из сумки. Находит нужный номер - заказ, который ей отдал Роберман, а
она передала Койоту. Больше не было ничего - ни адреса, ни имени, только
номер телефона. И вот она снова ждет гудка, а мысли у нее разбегаются. "Кто
там, на другом конце провода? Этот телефон убил Койота". Какая-то девочка по
имени Персефона. Щелчки разрядов, а за ними...
Последний телеграфный столб где-то в темноте на пустошах к северу от
города. Со столба спадает единственный провод и пробирается по полям. Он ползет
сквозь заросли, постепенно становится зеленым, превращаясь из провода в
побег. Бежит по глине и торфу - провод-ветка.
Бода стоит в комнате Джоанны, слушает шуршание в трубке. Что-то лопается,
раскрывается. Голоса темноты. Жизнь трав. Подземный шторм. Она слушает, как
трескаются семена, скрипят растущие корни, скользят черви, раскрываются
цветы.
Тишина в трубке невыносима. Единственная зацепка дала на выходе только шум,
который она не может понять. Она осторожно кладет трубку на рычаг, разрывая
соединение. Пути вперед больше нет.
Бода забирается в свою сырую комнату. Комната - значит кровать и комод.
Столик. И все.
Койот...
Она не может перестать думать о Койоте. Как он обещал сводить ее на второй
этап полуфинала по виртболу в этот четверг. О Манчестере. О том, что не нужно
быть частью системы. Так сказал ей Койот четыре дня назад в "Соловьином
Кафе ". Неужели всего четыре дня назад?
Икс-кэб - система. Койот - нет.
"Он погиб из-за меня". Вот о чем она думает.
Позже, во время ужина - два яйца, сосиска, жареная картошка и бобы - Бода
слышит, как внизу Джоанна поет "Тебе сегодня одиноко" и как Лимбо тихо,
шепчет в темноте за стенами ее комнаты. Дорога до дома в Уэллей Рэндж будет
долгой . Если она вообще туда доедет. Если она вообще захочет туда поехать. Зачем
туда возвращаться? Рана на голове уже заживает; короста закрывает Кингсвей.
Может быть, ей стоит ехать дальше, в глубь Лимбо. Как-нибудь устроиться там
посреди иссушающего ветра и темноты. Такая перспектива ее все больше
привлекает . Время сидеть тихо и время срываться с места. Завтра они с Тошкой поедут
в убийственные пустоши. С Манчестером покончено.
Бода влезает на скрипучую кровать. Несмотря на свое решение, ей будет
трудно обойтись без той массы удобств, которую предоставляет таксишная карта. В
полусне она позволяет себе немного подумать о плавно вьющихся нитях, по
которым когда-то пролегал ее путь, на которых прошла ее жизнь. О наставлениях Ро-
бермана. Такое нежное прикосновение. Она помнит, как ездила вместе с ним,
когда ей было девять с половиной; тогда она только присоединилась к иксерам.
Три года она была его ученицей, каталась на заднем сиденье, впитывая великое
знание робопса. В двенадцать у нее случилась первая менструация, и тогда
Колумб объявил, что настало время подключить к карте ее собственный кэб.
Церемонию инициации она прошла с легкостью и без всяких проблем - если не считать
встреченных там огненных демонов - и получила новое имя, Боадицея, и с ним
новую личность, готовую на все ради цели.
Теперь она не может доверять Колумбу. А если не Колумбу, то кому вообще она
может доверять?
Она тянется к первобытному радиоприемнику, включает его, крутит настройку,
пока не появляется слабый голос Гамбо Йо-Йо, пробивающийся через границу
карты. Человеческий голос. Пират-хиппи поставил песню под названием "Blue Suede
Shoes6". Бода надеется, что музыка как-то ее успокоит. Но всю песню она
думает только о том, что потеряла. Больше нет икс-кэбов, нет Койота, кончилась
прежняя жизнь. Она - как чистый лист, как заснеженная равнина. Всю жизнь она
посвятила икс-кэбам, теперь плывет по течению и даже не помнит, что было до
них. Не помнит даже своего настоящего имени.
Как бы я хотела сейчас быть с тобой, Тошка. Лететь с тобой по дороге. Она
устала, но не может уснуть и в сумерках разума представляет себе разговор с
кэбом.
КАК ТЫ, БОДА? - спрашивает Тошка.
"Бывало и хуже".
ЧЕМ-НИБУДЬ ПОМОЧЬ?
"Просто тоскливо, но я, наверное, привыкну".
ХОЧЕШЬ ПРОКАТИТЬСЯ?
"Утром. Конечно. Уедем далеко-далеко".
НА ЗАКАТ?
"На восход. Утром восходит солнце".
Я ЗНАЮ.
"Ладно. И мы поедем на юг, не на восток".
ЧТОБЫ ЗАБЫТЬ ГОРОД?
"Чтобы все забыть. Ты на самом деле говоришь со мной?"
КОНЕЧНО. Я В ТВОЕЙ ТЕНИ.
"Не может быть". Мгновение, и... "Неужели я такая? Правда?"
ТАКОЙ ТЫ БЫЛА ДО ИКС-КЭБОВ, БОДА. МЫ С ТОБОЙ ГОВОРИМ ЧЕРЕЗ ТЕНЬ.
"Я дронт? Я не смогу попасть в сон?"
БЫСТРО СХВАТЫВАЕШЬ, ДРАЙВЕР.
«Синие замшевые туфли» (англ.) - известная песня, соответствующая музыкальным
стандартам жанра рок-н-ролл, написанная и впервые исполненная американским певцом
Карлом Перкинсом в 1955 году.
Завернутая в тонкую простыню, Бода улыбается сама себе и шепчет:
- Раз-два, голова, три-четыре, покатили... Под окном сигналит Тошка. Четыре
раза. "Спокойной ночи, Тошка".
СПИ, МАЛЫШ.
И когда затихает золотой голос Элвиса и в эфире снова появляется Гамбо,
Бода шокирована, как никогда...
- Боадицея, Боадицея, Боадицея! Ты там слушаешь, маленькая убийца? Слушайте
все. Боадицея, или просто Бода - имя молодой иксерки, которая вчера утром
поломала схему икс-кэбов. Вот почему карта в отрубе и столько проблем у всех
пассажиров. Йо-Йо! Гамбо покопался в памяти икс-кэбов - кэб этой девчонки был
рядом с Алекс-парк, когда случилось убийство.
Бода садится на постели:
- Что?
- А еще она любовница Койота, нашего замечательного таксопса, которого
убили вчера. Завтра его похороны, тут полиция расстаралась. Слушайте, как
завертелся сюжет. Почему это копы не гоняются за Бодой, а вешают убийство на
какого-то мифического зомби? Если копы закрывают глаза, мы сами должны смотреть в
оба. У Гамбо Йо-Йо к слушателям есть просьба: присмотрите за этим съехавшим с
трассы драйвером. Бода ездит на беглом кэбе с именем Фаэтон, а на голове у
нее потрясная татуировка, карта Манчестера. Если увидите ее, дайте Гамбо
знать, номер старый. 7-7-7-Y-Y. Вы знаете, он не прослушивается. Колумб
предложил четыре золотых пера тому, кто приведет девочку обратно. Не ловитесь на
удочку этому старому кэб-заправиле. Гамбо предлагает пять золотых! Йо-Йо!
Приведите мне убийцу. Концентрация пыльцы 225 и продолжает повышаться. Сейчас
- Спенсер Дэвис из шестьдесят пятого, "Беги, не останавливайся". В пятьдесят
девятый раз Гамбо наблюдает возрождение шестидесятых. Так что, хе-хе, беги,
не останавливайся, девочка. Скоро увидимся.
Играет песня. Бода в ужасе. "Что это значит? Я была у Алекс-парк, когда
убили Койота? Нет, не была. Это подстава Колумба. То он попробовал меня
убить, теперь... Сволочь, за мной будет гоняться весь Манчестер".
Даже люди в этом баре...
Бегом, киса, бегом!
Она спрыгивает с кровати, собирает вещи, осматривает окно. Ржавые гвозди,
которыми забита рама, глубоко сидят в дереве. Тошка все так же терпеливо ждет
под окном, в ласковом неоновом свете вывески остановки-перед-концом-света.
Моросит дождь. Рядом с Тошкой под дождем грузно стоит одинокая фигура. Судя
по виду - тот самый зомби. Бонанза, так его вроде зовут? Зомби всматривается
в ее окно на первом этаже. Бода вздрагивает.
"Включай зажигание, Тошка. Убираемся отсюда".
Как можно тише она пробирается к двери.
Джоанна уже там. На ней длинное платье леопардовой расцветки, отделанные
мехом туфли на шпильке, ее светлые волосы слегка растрепаны.
- Куда это ты собираешься? - спрашивает она.
- Расхотелось оставаться в комнате, - отвечает Бода.
- Ты слушаешь Гамбо, детка? - Джоанна говорит низким мрачным голосом.
Сейчас была интересная передача. Вся про беглых драйверов и собакоубийц. И
предложение там было чрезвычайно выгодное. Самой мне перья не нужны, но я
ведь могу их продать. Сделаю деньги и снимусь отсюда.
Джоанна подходит так близко, что там, где толстый слой косметики на ее лице
смазался, Боде видна черная щетина. И, шагая вперед, Джоанна вынимает из-под
платья пистолет. Направляет его на Боду.
- Это настоящий кольт сорок пятого калибра, девочка. Лучшая пушка на Диком
Западе.
- Не надо, это не я.
- Я же сказала, дорогая - мне просто нужны деньги.
- Мистер Йо-Йо?
- У меня что, мужской голос?
- Значит, Ванита-Ванита?
- Да. Что такое?
- Я хотела бы поговорить с мистером Йо-Йо. Это звонит Кантри Джоанна. Есть
очень важные новости для Гамбо. Мы сейчас в эфире? О Боже мой...
- Нет, леди, мы не в эфире. Успокойтесь. Я предполагаю, вы нашли Боадицею?
- Да, так и есть.
- То же самое говорят еще пара тысяч человек.
Бода вынимает пачку "напалмов". Надпись на пачке: "КУРЕНИЕ ПОМОГАЕТ
ПЕРЕНОСИТЬ НОЧНОЕ ОДИНОЧЕСТВО - ЛИЧНЫЙ ЭЛВИС ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА". Она закуривает
сигарету , глубоко затягивается, пускает струю дыма от себя к Джоанне. Бода сидит
на подушке на полу в жилой комнате за баром Кантри Джо. Джоанна опирается о
стену напротив, обливается потом. В одной руке у нее пистолет, в другой
телефонная трубка.
- Эта сигарета - моя последняя? - спрашивает Бода.
- Заткнись! - кричит Джоанна грубым голосом и продолжает говорить в трубку.
- Слушайте, мисс Ванита, тут все без обмана. Девушка у меня. Сидит передо
мной. Я ее держу на мушке.
- Докажите. У нас есть доступ к голосовым образцам иксеров. Дайте ей что-
нибудь сказать.
Джоанна колеблется. Она прижимает трубку плечом, чтобы достать из серванта
бутылку "бумера".
- Мне казалось, ты его не употребляешь? - говорит Бода.
- Тебе много чего казалось. Отъебись!
Бода поднимается с подушки, Джоанна заглатывает две дозы пбумера". Бода
хорошо знакома с действием пбумера", поскольку сама пробовала его много раз.
Две дозы погружают вас в беззаботное блаженство.
- Ванита, вы слушаете?
- Я жду, леди.
- Ладно, Боадицея сейчас подойдет к телефону. Вы готовы? - Джоанна жестом
зовет Боду. Бода берет трубку и говорит:
- Ванита, это Бода, бывшая сотрудница компании "Икс-кэб". Меня держат в...
- Хорошо, хорошо! Распознавание прошло. Бода, не клади трубку. Гамбо, давай
сюда. Мы ее нашли...
- ...Боадицея! С тобой говорит Гамбо Йо-Йо.
- Гамбо, я невиновна. Пожалуйста, послушай...
- Дай сюда телефон! - Джоанна выхватывает у Боды трубку. - Гамбо Йо-Йо, это
Джоанна. Девушка у меня, так что давайте к делу.
- Безусловно... Пять золотых перьев, как обещано.
- Нет, кое-что еще. Мы сейчас в эфире?
- Нет.
- Дайте мне эфир, Гамбо. Я хочу выступить по радио. Видите ли, я фолк-
кантри исполнительница.
- Я не могу вот так просто пустить тебя в эфир, Джоанна. Нужно решить
несколько технических вопросов. Разреши мне...
- Гамбо, слушай. Песня называется "Маверик покидает стадо". Моя самая
известная песня. Может, твоим слушателям понравится. Посмотрим, что ты
скажешь . . .
И Джоанна начинает петь в трубку ту песню, которую Бода слышала раньше:
Наш рыдван километрит по проселкам вперед,
Мой дружок матерится на меня, что идет дождь.
Упрямый бычок убегает от нас,
Но мой Джо, свив лассо, повалил его в грязь.
И в надломленном сердце проснулся тогда
Маверик, что плевал на любые стада.
Не задушишь арканом, не пустишь под нож.
Маверик покидает любые стада.
Голос Джоанны кристально чист, она летит по нотам, как та самая девушка-
ковбой из песни. Бода не может оторвать от нее глаз; Джоанна поет, как
последний раз в жизни. Отчаяние таится в мелодии и в словах. Песня, история,
которая в ней рассказывается, трогает до глубины души. Боже мой, эта женщина
действительно умеет петь: каждая нота сияет. Блестящая песня...
А бычок все бежит по широким полям,
Джо привстал в стременах, кожа в каплях дождя.
Он кидает лассо - и стоит под дождем
Тот бычок, Что не хочет ни клейма, ни в загон.
Бода берет одну из гитар Джоанны. Перебирает струны, следуя за простыми
аккордами мелодии. Джоанна закрывает глаза и, как ни странно, улыбается Боде,
когда они вместе начинают припев.
И в надломленном сердце проснулся тогда
Маверик, что плевал на любые стада.
Не задушишь арканом, не пустишь под нож.
Маверик покидает любые стада.
Песня завораживает Боду. Или голос? Что-то в Джоанне напоминает ей о
Койоте . Певица и пес занимают одно место в новорожденной Тени Боды, тот же уголок
одиночества и недосягаемой красоты.
Но веревка слабеет у него на рогах,
Он без страха опять убегает в луга.
Он уже не вернется, и, слезу задушив,
Завтра утром, Джо, я продолжу жить.
Бода осознает, что поддалась очарованию. Нужно отвлечься от песни, от
обстановки вокруг.
"Тошка, едем!"
Движение Тени - и внезапно Бода становится кэбом, который управляет
запуском двигателя, и ведет его через Тень, разгоняясь по направлению к неоновой
вывеске. Бода заносит гитару над головой, готовясь ударить Джоанну. Джоанна
открывает глаза, спокойно поднимает пистолет: палец лежит на спуске, ствол
направлен прямо в голову Боде. Джоанна продолжает петь. Снова припев...
И во мне поселился дух свободных коров.
Променяв мир скотов на стада облаков,
Я не стану домашней, не узнаю стыда.
Так во мне поселился...
Снаружи гремит взрыв, вспышка света в окне, и у Боды все переворачивается
внутри, когда Тошка врезается в вывеску. Джоанна оборачивается на звук:
- Что за хрень?
Бода поднимает гитару выше и наискосок наносит удар по ее голове...
Песня отдается эхом в разбитом инструменте, порванных струнах и полых
костях Джоанны. Светлый парик слетает, обнажая наголо выбритый череп. Джоанна
кричит - на этот раз обычным мужским голосом. Падает телефон. Джоанна
пытается прицелиться снова, но у Боды теперь преимущество. Она выхватывает пушку и
направляет ствол на Джоанну.
- Сядь.
- Пожалуйста... не делай мне больно. - Он уже переключился и теперь плачет
женским голосом. - Не надо... Останутся следы...
- Сядь!
Джоанна садится.
- Ты и есть Кантри Джо, так? - спрашивает Бода. - Ты трансвестит.
- Я не трансвестит. Не смей. Я просто таким родился. Я дитя Плодородия 10.
И все. Я особенный. Совсем особенный. Я еще с тобой посчитаюсь.
Бода поднимает трубку:
- Гамбо? Ты еще там?
- Бода, что происходит? - отвечает Гамбо.
- Отцепись от меня, Гамбо.
- Я выполняю долг1 перед обществом.
- Я невиновна. Невиновна! Я сделаю все, чтобы узнать, кто убил Койота.
Объясните это своей аудитории, мистер Гроза Радиоволн. Понятно?
Она отшвыривает трубку.
- Что теперь будешь делать, дорогая? - спрашивает Кантри Джо.
Хороший вопрос.
Бода забирает бутылку "бумера", кладет ее в сумку. Потом ей на глаза
попадается валяющийся на полу парик. Она кидает его следом за бутылкой.
- Так, Джо, - говорит она. - Уверена, у тебя найдутся красивые шмотки.
Наверх, в спальню Джо, не отводя от него пистолета. Сияющее царство шелка и
разноцветных лент. Парики разных цветов. Бода выбирает несколько вещей
попривычнее .
- У тебя есть ключ от этой комнаты? - спрашивает она.
Глаза Джо полны слез и измазаны растекшейся тушью. Он показывает на ключ,
который торчит в двери.
- Ты не станешь меня бить, Бода? Нет?
- Слушай, - отвечает Бода. - Мы, маверики. . . мы всегда ищем друг друга.
Так?
- Так.
- Потому что кому еще мы нужны?
Кантри Джо валится на кровать, на пушистое покрывало.
- Ты хороший человек, Джо, - говорит ему Бода. - Просто на ранчо сегодня
день не задался.
Голос у Кантри Джо дрожит:
- Мне понравилось, как мы с тобой пели, Бода. Правда, понравилось...
Закрыв дверь в комнату, Бода проходит вниз по лестнице и через бар. В
темноте мерцает завеса Волшебной Стены, и со стороны половины зомби чувствуется
какая-то животная сила. Только вот дверь наружу заперта на засов, а окон в
баре нет. Сила с той стороны Волшебной Стены зовет ее, и когда она
вглядывается внимательнее, оказывается, что ее манит пальцем Бонанза в своем желтом
стетсоне.
- Это не опасно? - спрашивает она.
Блестящий палец снова делает знак.
Бода проходит через воздушную завесу.
Воздух обтекает ее, гладит кожу, сотканные из дыма пальцы танцуют по ее те-
лу. У нее кружится голова, она почти счастлива. И, пройдя через преграду, она
чувствует, как в ней открываются новые способности. Она чувствует, что
встретила здесь еще одну часть себя.
Наконец-то у нее появилась сила.
Бонанза ведет ее к другой двери, для зомби, которая открывается на
автостоянку. Когда она бежит через парковку, одно из платьев Кантри Джо выпадает и
тонет в грязи. Тошка здесь, запутался в неоновых трубках. Бода отключает
защитные системы и нежно проводит рукой по корпусу кэба.
"Как ты, Тошка?" - передает она.
НИЧЕГО ТАКОГО, ЧТО БЫ НЕ ПОПРАВИЛИ НЕЖНЫЕ ЛЮБЯЩИЕ РУКИ, - отвечает он.
Бонанза стоит рядом, улыбается, с полей стетсона стекает дождь, блестит
мокрая лоснящаяся кожа. Бода пожимает ему руку. Тень касается зомби, женщина
- мужчины.
- Спасибо, - говорит она.
- Не за что, - бормочет он в ответ. - Удачи в дороге.
- Зачем ты мне помогаешь?
- Я не тебе помогаю. Бода забирается в кэб.
НУ ЧТО, ДРАЙВЕР? - спрашивает Тошка.
- Едем, Тошка.
КУДА?
- Назад в Манчестер.
Обратно к началу, чтобы найти убийцу, - и Бода думает, что неплохо бы
начать с самого Колумба. Койот тоже хвастался ей, что видел Колумба, но как
все-таки найти это туманное создание, особенно сейчас, без подключения к
карте и без Койота?
Силуэт Бонанзы дрожит посреди дождя, когда Бода сдает назад и выезжает из
обломков вывески на дорогу. Она видит, как из двери для зомби появляется
Кантри Джо. Как наклоняется подобрать измазанное грязью платье. Он подходит к
Бонанзе и колотит его по груди, снова и снова бьет полумертвую плоть
маленькими руками. Зомби просто стоит без сопротивления, пока певица не падает в
его огромные объятия. Два силуэта, отдаляясь, сливаются в один - Бода с Тош-
кой уезжают прочь от огней придорожного кафе.
Второе тело нашли сегодня ночью, за несколько минут до того, как старый
день перешел в новый: во вторник, в 11 часов 49 минут. Над клочком земли в
Александра-парке вилась туча мух. Каждое насекомое стремилось урвать свою
долю, и все они бешено жужжали, чувствуя аромат мертвой плоти. Сотни жирных
тварей. Пришлось поставить акустическую бомбу, чтобы мы могли подойти к
насыпи , похоронившей под собой тело.
Ее нашел какой-то бродячий человекопес, который искал в рваном тумане что-
нибудь съедобное и убежал, напуганный находкой.
Полночь. Звонок копам. Звонок Сивилле Джонс.
Когда раздался звонок, я еще не спала, так меня загрузили новости от Гамбо
Йо-Йо и прочитанное в дневнике Койота. Последние страницы были заполнены
признаниями в любви к Боде, а между ними был вложен клочок бумаги - послание в
стихах псодрайверу, под которым стояла уверенная подпись Боды. "Уведи меня,
прошу, по кривой дорожке в ночь", - так оно начиналось. "Уведи меня, прошу,
по кривой дорожке в ночь, и волною лепестков и стеблей меня омой". Знакомый
почерк. Еще между страницами был воткнут билет на манчестерский виртбольный
матч в следующий четверг. Судя по дневнику, Койот звал ее с собой. Что-то
меня зацепило в любовной истории из дневника: ощущение, что ты кому-то желанна.
Когда я читала дневник, то наклонилась над детской кроваткой в старой
комнате Белинды. Животом я касалась оградки кровати, нависая грудью над
ребенком . Он сосал мне левую грудь. Естественно, молоко не появлялось, из меня
давно вышли все соки. И все-таки моему дорогому незаконному сыну это шло на
пользу. Ночью он стал довольно сильно чихать. Я закрыла ему глаза и нос
мокрой фланелькой. Он что-то пробулькал в ответ. Я могла только догадываться,
что его слова были о любви ко мне, потому что никто бы не смог их перевести.
Мой Сапфир говорил на рыбьем языке. Моя Тень уловила какие-то обрывки его
любви. Я ненадолго взяла Сапфира на руки, придерживая деформированную
головку, потом снова дала ему грудь. Звонок оторвал меня от материнских
обязанностей . И поэтому смотреть на то, что мы нашли в парке, оказалось еще тяжелее.
До парка мы ехали как по расцветающему саду. Крошечные ростки пробивались
сквозь асфальт дорог, а наросты зелени скруглили углы магазинов и домов. По
докладам специалистов, ожидалась самая тяжелая весна, еще хуже, чем во
времена Плодородия 10. В парке мы обнаружили холмик в форме луковицы -
перекрученные стебли цветов поднимались из земли, издавая невыносимое зловоние. Зомби
найден, виновный обнаружен. Эта поездка домой стала для него последней,
конечный пункт - яма в неосвященной земле. Упокойся среди цветов. Слепленное из
грязи тело полностью преобразилось.
Зеро ждал меня там.
- Знаешь что, Дымка? Жалко мне, что его нашли уже таким. Потому что я очень
хотел сам его завалить. Крекер бы порадовался. А когда радуется хозяин,
радуюсь и я. А этот сволочной зомби взял и подох, и я остался ни с чем.
- Хочешь попасть на отстрел зомби? Раньше у нас отстреливали собак.
- Не расстраивайся, Дымка. Зомби не люди.
- Наполовину люди. Я опустилась на колени рядом с телом.
- Какого хрена ты делаешь?
- Работаю.
- Здесь на хрен не нужен тенепоиск, Джонс.
- Это мне решать.
- Боже мой, а если б ты раздавила таракана, его бы ты тоже обработала? Дело
закрыто. Поехали.
- Поздно, легавый.
Я уже опускалась в потухшее сознание, скользя пальцами дыма по мыслям
мертвого зомби...
"Тьма... ни огонька... ни следов жизни... полужизни... любой жизни...
истощение . . . мои Тени несутся сквозь слои темноты. . . глубже. . . темнота глубже. . .
такой холод. . . смерть раскрывает объятия. . . я падаю в них. . . нужно
освободиться. . . назад к жизни... и затем... вспышка света, скрытая в глубине...
взрыв... весь мир... весь мир взрывается зеленью... чересчур много цвета...
огромные цветы, липнущие к горлу в Тени... папоротники любви... цветы в
огне .. . танцуют.. . танцуют ..."
Назад...
Я прорывалась обратно в повседневную жизнь, в настоящую жизнь, которой мне
так не хватало.
Я надеялась, что Зеро хоть чуть-чуть заинтересуется результатами, но когда
я вернулась на землю, то обнаружила в его глазах отвращение к моим теневым
методам. Он пренебрежительно закинул в рот коп-перо, чтобы отменить тревогу.
- Крекер, хозяин, мы нашли урода. С ним больше никаких забот.
Что-нибудь в таком роде, наверное. Он вытащил перо и перевел слезящиеся
глаза на меня.
- Одной заботой меньше, Дымка, - сказал он. - Собакоубийца найден и
обезврежен. Бля! Ааааааапп-чххи! - Он опять начал чихать. - Эти цветы меня
прикончат .
- Ну ладно, - сказала я. - А кто убил зомби?
- Какая на хуй разница? Пес-Христос! Зомби не считаются.
- Его убили цветы, Зеро. Так же, как Койота. Я нашла у них обоих в мыслях
один и тот же образ. Взрыв. Какой-то сад.
- Крекер сказал, завтра похороны псодрайвера. Крекер собирается объявить
газетчикам, что Койота убил зомби, а полиция его подстрелила. Ну и какое твое
мнение, Дымка? Хороший план действий, нет? Остановит он собачьи бунты?
- Думаешь, Гамбо Йо-Йо тоже схавает эту лажу?
- У Гамбо нет вооруженных отрядов, Дымка.
- Уверен? А ты его слушал в последнее время? Зеро кивнул.
- Значит, ты в курсе, что он рассказал в новостях кучу всего об иксерке по
имени Боадицея? Она покинула их ряды вчера, через несколько часов после
убийства. Известна еще под именем Бода. Есть контакт, Зеро?
- Пес тебя раздери! - рыкнул Зеро. - Что тебе до этой Боды? Влюбилась ты в
нее, что ли?
- Ты ведь наврал мне, Зеро.
- Чего?
- Гамбо утверждает, что Бода попалась на кэбберских записях. Она была в
Александра-парк вчера в 6:19 утра. Когда убили Койота. Ты об этом знал?
- Она его девушка, Дымка, и все.
- Ты знал?
- Его девушка! Пес-Христос! Может, они там трахались в кустах. Откуда ты
знаешь? Может, пока они развлекались в парке, в кэб залез зомби. Им
показалось, что они его замочили, так? Но ты же знаешь, как трудно убить этих
полумертвых окончательно. Они же со смертью заодно. Она им как мать.
- Зомби тоже убит.
- Может, это Бода. Ну и ладно. Одним зомбяком меньше. Смотри, зомби убивает
Койота. О чем он мог думать в последнюю секунду - о политике, что ли? Не
думаю. Так что, Дымка, в твоем расследовании ключевая фигура - все равно наш
кобелек. Или тебе объяснить, что такое любовь?
- Что-то тут не так, Зеро.
- Опять что-то там чувствуешь Тенью, Сивилла?
- Я вчера пробовала просмотреть записи икс-кэбов. Хотела узнать, кто в
понедельник утром возил пассажиров в Алекс-парк. В ответ выскочило "доступ
закрыт". Я как-то думала, что кэбы и копы работают вместе. Что-то не так, Зеро,
и я собираюсь искать дальше, а ты как знаешь. Гамбо заявил, что Бода сейчас
где-то на юге Приграничья.
- Ну, тогда удачи, Дымка. Девчонка сейчас уже может быть в каком-нибудь
ебаном Лондоне. В общем, не в нашей области.
- Поедем посмотрим, Зеро. Юг Лимбо.
- Что с тобой, Джонс? Ты зря веришь Гамбо. Думаешь, этот пират что-нибудь
знает? У тебя соображалка временами не отключается? Ааааааапчхххи, бля! Прошу
прощения. Давай-ка уберемся подальше от этой кучи сорняков.
- Помоги мне, Клегг, Крекеру не обязательно знать.
- Не обязательно?!
- Я тебя прошу помочь.
- Ты меня просишь предать хозяина.
- Когда-нибудь настанет день, когда ты освободишься, Зеро.
Глаза Зеро по-собачьи засияли.
- Знаешь, Джонс, - прорычал он. - Вы, люди, иногда меня так раздражаете.
До этого я никогда не слышала, чтобы Клегг наезжал на людей. Он тут же
понял , что сказал, и собачий блеск в его глазах угас.
Люди-копы копались в земле, извлекая тело зомби из могильного холмика,
образованного цветами. Зеро лаял какие-то инструкции, просто чтобы выпустить
пар. Копы яростно чихали, а со мной все было отлично, никаких признаков
аллергии . Хлюпающий носом Зеро повернулся ко мне.
- Что такое, Джонс? Ты не чихаешь. Может, ты какой-нибудь мутант? - Потом
его полные слез глаза открылись - слезы, наверное, от пыльцы, а может и еще
от чего-нибудь. - Я хочу тебе помочь, Джонс. Правда, хочу...
- Правда, хочешь?
Большой песокоп снова отвернулся и поскакал по траве трахать мозги людям-
полицейским. Тогда я и поняла, что случилось что-то из ряда вон, что-то среди
самих полицейских. И Зеро тоже здесь замешан.
Этот пес не решался взглянуть мне в глаза.
Среда 3 мая
Его зовут Голубь. Томас Голубь. Он путешествует по головам незнакомцев, как
перо. Вот каков он собой: тело конькобежца, оранжевые волосы выстрижены
ирокезом , пара копокрыльев и кровеносная система, по которой течет вирт. Томми
Голубь - лучший вирт-ангел манчестерской полиции, и сейчас он летит в Рио-де-
Бобдениро, с кучей тестов для тамошних фантомов. Его копработа - искать и
уничтожать незаконные сны; находить пиратские вирты. Прислушайся к хлопанью
его призматических крыльев, разгоняющих цвета в дыме сознания. Совершенство.
Томми Голубь - чистый, человеческий путь к фантазии, хорош настолько, что ему
даже не надо принимать перья. Он по большей части человек, конечно, не считая
крупных кусков вирта, живущих в его плоти.
Рио-де-Бобдениро. Щедрый ломоть сознания. Идеальное перо при тоске и
одиночестве . Оно дает путешественнику насладиться подборкой снов мистера Бобдени-
ро. Бог его знает, кем он там был; кто говорит, реально живший убежденный
убийца, отправивший на тот свет больше пятнадцати человек. Другие говорят, он
был кинозвездой (кино - это то, что люди принимали до изобретения вирта).
Опять же еще говорят, что он был настоящим маменькиным сынком, даже из
родительского дома сумел уйти только через дверь снов. Как бы то ни было, сны у
него были жестокими и тошнотворными. Людям нравилось подключаться к его
видениям, ненадолго поселяться в его сознании. Ненависть приветствуется. Любовь
под запретом. Вирткоп Томми Голубь летел в псевдоперо под названием "Охотник
на оленей", распутывать зацепку. На улице появились пиратские пбобденирып,
продаются по сниженной цене, сдобренные экстранасилием, и менеджеры уже
оплакивают недополученную прибыль. Другая копработа Томми Голубя - находить и
вытаскивать обмененных невиновных. Каждый раз, когда виртварь нелегально
проникала в Реал, кто-то другой, кто-то случайный, а следовательно, невиновный
должен был занять ее место в снах. Этот принцип назывался законом обмена
Хобарт, потому что два человека или объекта, участвующих в обмене, должны были
быть одинаковой ценности. Небольшой разброс допускался, если он оставался в
пределах постоянной Хобарт. Хобарт была первооткрывателем Вирта, и она
добавила этот закон, чтобы поддержать баланс между сном и реальностью. Том сейчас
занимался пятью пропавшими невиновными, которые "исчезли", но самым
интересным из них был девятилетний Брайан Ласточка, потому что у него была самая
высокая хобартианова ценность. Том почувствовал тяжелое присутствие Вирта в
опустевшей спальне мальчика, оно тянуло на 9,98 по шкале Хобарт. Сам Том
весил 9,99, так что выходило, через обмен прошло что-то очень мощное. В те дни
двери между двумя мирами еле держались, а стены теряли стабильность. Раньше,
бывало, случался один обмен в пять лет. Сейчас выходил скорее один в месяц.
Похоже, Манчестер стал очень тонкой пленкой между Виртом и Реалом. Может,
потому, что мисс Хобарт придумывала здесь перья Вирта. В любом случае, у Томми
Голубя было поганое ощущение, что если исчезнет стена в Манчестере, процесс
охватит всю страну. Голубь бросил все дела, разыскивая пропавших людей, но
этот паренек Ласточка был хуже всех. До сих пор никаких зацепок, только
перьевые намеки то здесь, то там. И это была еще одна причина, по которой Томми
Голубь выискивал Рио-де-Бобдениро; следы нарушений в Вирте обычно
свидетельствовали об ослабевшей двери.
Вариация Бобдениро "Охотник на оленей" была основана на Вьетнамской войне,
и Том приземлился в сознании вьетконговского офицера, заставляющего Бобдениро
и его соактера играть в русскую рулетку на вылет. Бобдениро убедил гуков
зарядить в пистолет три пули. Два пустых патронника уже отщелкали; настало
время поражать, смеяться и строить рожи, а потом отвести ствол от своей головы,
в лоб офицеру, в которого как раз заглянул Томми Голубь. Теперь Том ждал, что
в любой момент ему вышибут мозги: пистолет уже двигался (со скоростью света,
согласно сценарию) в его сторону. Но потом мерцание слева, зеленое мерцание,
желтые искры...
Аааааааааапппччччхххииииииии!
Бобдениро чихает. Промах. Томми Голубь, заправленный игрой, тянется к
собственному пистолету, стреляет. Голова Бобдениро взрывается. Остальные гуки
валят соактера. В замедленной съемке - волны пороха и крови. Два популярных
вирт-актера лежат неопрятными кучами. Гуки не знают, что делать дальше;
раньше всегда получалось по-другому. К этому моменту они всегда уже мертвы. Они
похожи на призраков, в их движениях нет смысла. Томми Голубь, внутри головы
главного гука, не может поверить в то, что только что сделал; он убил
Бобдениро во всемирно известной сцене с русской рулеткой! Виртуальное
святотатство . Удар по системе. Крылья Тома наливаются тяжестью.
Гуки направляют оружие друг на друга, в массовом порыве к сокращению
рабочих мест. Цель их жизни - умереть от рук звезд - покинула их. Все, на что они
теперь способны, - переубивать друг друга, имитируя классическую развязку, и
чихать во время стрельбы.
Томми Голубь чувствует, как пуля товарища входит в его сердце, но он уже
выскакивает, вырывается в Реал. Где законы работают. Его крылья тяжелы,
тяжелы, ужасно тяжелы; всего его вирт-знания едва хватает, чтобы оторваться от
земли, от схлопывающегося сознания гука. Пуля убивает его. Последний рывок...
Прорвался. Назад в отделение манчестерской полиции, Рио-де-Бобдениро
выползает из его сознания - тяжело дышать, хрипеть, возвращаться в плоть.
Том чувствует, что законы нарушены, но только не пиратами. Все гораздо
опаснее. Он знает, что чихание - вирусное вторжение, нечто, чего не было в
оригинальной программе игры. И исходит оно от желто-зеленого мерцания,
которое он заметил на вирт-стенах. Там была точка инфильтрации, и Тому придется
разобраться с этой дырой. Копы вокруг него, настоящие плотские копы, тоже
чихают , совсем как в игре. Цветы прорастают через крошечные трещинки, в стенах
отделения. Копы поливают цветы микробами. Томми Голубь знает об аллергии все;
знает также, как эксперты предсказывают урожайный год. Он знает, что дорожная
полиция жалуется на цветы, прорастающие сквозь дорожные покрытия, что это
вызывает кучу пробок.
"Господи Боже, аллергия уже добралась до Вирта. Вирус обосновался и там. На
что нам теперь надеяться?"
А потом Томми Голубь опять чихает, на этот раз в Реале.
Аааааааааааапппчччхххиииииииииииии!
Ему надо возвращаться в Рио. Надо найти этот прорыв.
Голоса сотен псов сливаются в подвывающий хор. Чихающая, лающая молитва за
хорошего парня, помесь пса и человека. Стая соболезнующих псов стоит на
задних лапах, ровными рядами по всему Южному кладбищу. Статуи каменных собак то
тут, то там, среди более привычных могильных камней.
Похороны Койота. Хороший выдался денек. Солнце плещется на могилах,
укутанных мутировавшими побегами самых изумительных цветов. Оплакать Койота пришли
из самых дальних уголков манчестерской карты, потому что этого вольного пса-
таксиста знали на улицах - и как пса, и как таксиста.
Шел второй день дела "Цветов Зла" . В активе два тела: одно - полупса,
второе - зомби. Большие копы аккуратно закрыли дело. Но я, Сивилла Джонс,
теневой коп, я не могла прекратить поиск. Кроме того - безумно взметнувшееся
содержание пыльцы, больше 500 гранул на кубометр по утреннему сообщению. Весь
город чихал, и газеты требовали лекарства.
Гамбо Йо-Йо призывал людей вооружаться против цветов и полицейских. В своих
передачах он в пику копам устроил охоту на убийцу, подкалывая Крекера с его
дешевой фишкой про зомби-убийцу. Этот пират ушел дальше меня, и это меня
злило . Но несмотря ни на что, дело рассыпалось. Крекер поставил Зеро на новое
дело. Я запросила Колумба загрузить мне фотографию Боды; в ответ - отказ. Но
это "дело цветов" разъедало мою Тень. Я вновь и вновь видела вспышки зеленых
взрывов, которые поймала в головах Койота и зомби. А чего стоили цветы,
растущие по всему городу... Определенно, тут была связь. Но какая? И ниточка к
Боде, которую копы упорно отрицали. Имя Боды, пойманное в голове умирающего
таксопса, убитого цветами. Цветы, цветы, цветы. Моя Тень расцветала и
зацветала. Что случилось с цветами? И что это значит? Как цветы могут приносить
проблемы? Я работала одна, странный союзник Гамбо; если копы спят, охраняй
себя сам. И вот я неофициально пришла на похороны Койота.
Мне было страшно. Меня пугали все эти кошмарные псоглавцы и сукодевки.
Огромная толпа выла-причитала, оплакивая утрату. Мою Тень обтягивал страх,
хлопья дыма тянули царапины по коже, псы с сердитым сопением втягивали ноздрями
запах копа и запах тени. Там были все сочетания. Не слишком много чистых
людей и чистых псов, зато сотни безумных помесей-мутантов. По большей части
злобные твари - челюсти пса на человеческом лице, побеги человечности
отблескивают на морде, поросшей шерстью. Даже теперь, с расстояния в сто
шестнадцать лет, я еще чувствую следы моего омерзения, мой внутренний страх перед
собаками. Особенно в таких количествах. К Зеро у меня выработался иммунитет,
но тогда, в день похорон, меня душил мех, и моя Тень истекала паникой. Я
боялась , мне хотелось, чтобы 3. Клегг был рядом со мной, но песокоп сказал, что
похороны - полный глушняк, и повторял как мантру "Дело закрыто".
Ну да, дело было закрыто, но меня терзало смутное предчувствие, что Бода
может появиться на похоронах жертвы. Я уже отказалась от мысли прошерстить
Лимбо - тут Зеро был прав, - но если Бода действительно так любила песопарня,
она вполне может прийти, чтобы проводить его в последний путь. Улицы донесли,
что ее череп украшает карта центра Манчестера. Пять желтых перьев Гамбо еще
ждали нового хозяина, так что охотников наверняка полно. И я одна из них.
Проблема: если Бода появится на похоронах, она наверняка приедет в гриме и,
может, даже на другой машине. А может, она уже мертва, стала жертвой голодных
обитателей Лимбо. Пять икс-кэбов стояли у ворот кладбища, так что они еще
считали, что она где-то поблизости.
Горячее солнце жгло мою Тень. Цветы на могиле налились и распустились.
Казалось , их слишком много и они появились слишком рано: не то еще время года
для такого изобилия. Большие жирные соцветия свисали со стеблей, обвивающих
каменные надгробия. Меня тошнило от запаха, я впивала аромат, растворяясь в
нем. На ближайшем надгробии надпись: "Брайан Альбион... любимый сын... не
умер... сменил мир". Слово "любимый" было частично замазано липким собачьим
дерьмом. И повсюду рыла гибридов выхаркивали мокроту из глоток - казалось,
солнечное небо моросит дождем собачьих соплей. Они испоганили мою лучшую
черную униформу.
Вот гробовщики пробираются через толпу псов с гробом Койота на плечах.
Крышка усыпана орхидеями, и гробовщики никак не могут перестать чихать. Надо
отдать им должное, гроб при этом не раскачивается. Псы расступаются, словно
их тренировал Моисей; лай и подвывания прекращаются, слышно только тяжелое
дыхание сотен глоток. Я видела процессию, которая шла за гробом Койота.
Молодая женщина и девочка-щенок, обе в трауре.
По моей информации, женщина - бывшая жена Койота. Ее зовут Твинкль. Она
чистый человек, ей всего двадцать два года. Она познакомилась с Койотом в
шестнадцать . У него в то время еще не было такси. Это был безбашенный
покоритель улиц, находившийся в поиске. У Твинкль был пунктик насчет песопарней.
Она дружила с хорошим робопсом по имени Карли, когда была маленькой, и, может
быть, ее одержимость от этого. Песопарни ей никогда не надоедали, а Койот был
лучшим из всех. Они любили и смеялись, и поженились в июне. Сделали все как
надо, произвели на свет полукровку, поселились в Боттлтауне. А потом Койот
нашел черное такси. Дела пошли в гору, но подъем закончился, и он начал брать
опасные заказы, возвращаться домой раненый. Твинкль насмотрелась на раны в
детстве, и теперь ей хотелось простой спокойной и бескровной жизни.
Разногласия привели к ссорам, ссоры - к разборкам, а разборки - к разводу.
Классическая схема.
Девочку-щенка звали Карлетта. Четыре рода. Дочь Твинкль и Койота. Разве она
не красавица? Персиковая человеческая кожа, усеянная черными пятнами.
Карлетта крепко держалась за руку матери, уверенно вела ее следом за медленно
плывшим гробом. У нее была собачья любовь к хозяину, хотя ее собачьи корни
выдавали только несколько тонких полосок шерсти на щеках. И тут она чихнула, и
мне захотелось подбежать к ней, обнять ее дымными руками, прижать к себе,
вытереть ее мокрый нос. Твинкль вытерла ей нос, и я почувствовала ревность. Я
оказалась способна на такие чувства?
Вот гроб достиг края могилы. Псы вокруг тяжело дышат, чихают, даже
подвывают . Это не вой голода, это вой сочувствия. Я поборола дискомфорт от собачьих
звуков и могу поискать в толпе Боду. Морг - под наблюдением копов,
вооруженных против возможных собачьих беспорядков. Ни следа девушки с картой на
голове.
Гроб погружается в землю, священник-пес читает литанию...
"Плоть к плоти, кость к кости..."
Среди копов - движение. От деревьев за моргом доносится собачий вой.
Начались проблемы? Я перевела внимание на плакальщиков. С этой стороны все
спокойно, но теперь я заметила одного из копов в гражданском чуть в стороне от
основной группы. Он пошел к проблемной точке типичной развязно-уверенной
походкой. . .
"Когти к когтям..."
Я вижу Твинкль, прижимающую Карлетту к груди. Жест любви. Позади сквозь
волны ярости идет большой коп, его контуры размыты, словно он покрыт мехом...
Зеро?
"Прах к праху..."
Что здесь делает Зеро Клегг? Он все утро бубнил мне, что поездка на
кладбище совершенно бессмысленна. Я посмотрела вниз в могилу...
Твинкль бросила на крышку гроба одинокую собачью фиалку. Голубой цветок с
прожилками желтого. Я подняла глаза...
Зеро растворился в тумане.
Роберман Пинчер идет с церемонии через ворота кладбища туда, где
припаркован его икс-кэб. Он уладил дела с системой, чтобы получить отгул на похороны
Койота. Кое-какие собачьи связи. Прямо в этот момент, за несколько шагов до
входа Нелл-лейн, в голове робопса появляются чуждые мысли. Как струя дыма,
всплывает его имя...
"Роберман..."
Роберман выдает три низких рыка, которые можно перевести единственно как
"Робопес-Христос!".
"Не пугайся, иксер".
Роберман оглядывается, ищет того, кто с ним говорит. Рычит: "Кто-куда-
ехать?" Перевод: "Кто здесь?" Но видит только надгробия вокруг, каждое с
посланием смерти.
"Это Бода".
Рычит себе под нос:
- Куда-ехать?
"Я слушаю. Я в твоей Тени, Роберман".
Рычит:
- Что за?
"В твоей Тени, пес-драйвер, говорю тебе. Иди смотри, драйвер. Большой вяз
слева от тебя. Правильно. Продолжай искать. Горячо. Сразу за этим надгробием,
правильно".
Роберман заходит за надгробие, и около вяза стоит женщина, ждет его.
Длинные белые волосы, ковбойские сапоги, широкая клетчатая юбка, жилетка без
пуговиц. Роберман бросается бежать прочь от этого видения, но щупальца чужой
Тени достигают его сознания...
После похорон я вернулась в отделение и обнаружила на столе сообщение от
Крекера. Мне было предписано прибыть с докладом в его офис, чем быстрее, тем
лучше. Когда я приехала, Зеро уже там присутствовал. На его лице был
респиратор.
- Ублюдок!
Я немедленно пошла на него, невзирая на присутствие Крекера.
- Что?
- Что ты делал на похоронах Койота, Клегг?
- Сивилла... - Его дрожащий голос был приглушен респиратором. - Я не. ..
- Я тебя там видела. Ты мне говорил, что идти туда бессмысленно.
- Я только пытался... - начал Зеро и, несмотря на респиратор, чихнул. Как
через глушитель.
Крекер заговорил за Клегга.
- Инспектор Клегг просто следил там за порядком, Джонс. Это была моя
инициатива. Я боялся собачьего бунта, а с псами никто не умеет справляться лучше
Клегга. Он выполнял роль охранника.
- Вы что-то от меня скрываете, - сказала я. - В пизду вас обоих.
Выкладывайте все как есть.
Крекер поднимает пальцы к свежему синяку на лбу. Ему славно досталось.
"Жена ударила". Извиняется. В его сжатом рту покачивается градусник. Тонкое
дрожащее тело втиснуто в кожаное кресло. Он предлагает мне сесть. Я отвечаю, что
лучше постою.
- Ты все еще ищешь убийцу Койота, Джонс, хотя мы выяснили, что его убил
зомби.
- Вы знаете, что это не зомби, сэр. С делом как-то связана иксер Бода. Вы
слышали, что Гамбо рассказывал о ее утренних передвижениях?
- Неважно, что там думает Гамбо Йо-Йо. И не важно, что думаешь ты, Джонс.
Не важно даже, что думаю я. Гораздо важнее сохранить в городе мир и
спокойствие . Я закрыл это дело. Клегг целиком и полностью переходит на поиски Гамбо.
Мне надоело, что этот пират лезет в коп-систему. Что касается тебя...
Крекер перевел взгляд на бедного песопарня. Зеро опять чихнул на всю
громкость , и Крекер грубо сказал ему:
- Я с тобой закончил, Клегг. Можешь идти. Зеро выбрался из кресла и со
слезами поплелся к двери, умоляя Хозяина простить его. Когда за ним закрылась
дверь, Крекер посмотрел на меня.
- Садись, Сивилла. Давай поговорим по-дружески. Я села в освободившееся
кресло Клегга. Обивка еще хранила тепло его тела.
- Так вот, - начал Крекер. - Колумб уже сообщил мне, что ты была днем на
похоронах Койота. Твоя "Комета" засветилась на карте именно там и именно
тогда . Именно поэтому я тебя и позвал.
- Вы работаете в тесном контакте с Колумбом, сэр?
- Ты знаешь, как это бывает, Джонс... Копы и кэбы работают вместе ради
общественного блага.
- Отличный лозунг, сэр, но можно ли мне узнать...
- Можно ли мне узнать, что ты делала на похоронах этого пса? Это была
несанкционированная поездка.
- Клегг тоже был там.
- По моему приказу.
- Я искала драйвера Боду, сэр.
- И что нашла?
- Ничего, сэр.
- Хорошо. Просто отлично.
Крекер был растерян, я видела это в потоках дыма в его Тени. У него был от
меня какой-то важный секрет, а усилия, с которыми он удерживал темную сеть на
месте, причиняли его мозгу боль.
В нашем текучем мире темная сеть - это жирный стоп-сигнал, перекрытая
дорога на карте, дверь, закрытая для дыма; разновидность антиваза, которую
мыслитель может выставить против взгляда чужака. Руки Крекера вертели градусник,
постукивали им по столу, где отдыхала закрытая папка, а потом снова засунули
его в рот. Потом он вытащил его и посмотрел на шкалу. На его лице застыла
хмурая гримаса.
- Я беспокоюсь, Сивилла. Очень беспокоюсь.
- У вас аллергия, сэр? - спросила я.
- Пока нет, слава богу, но у меня уже свалилось двенадцать полицейских. Ты-
то сама ничего не чувствуешь?
- Ничего, чтоб не сглазить, - я постучала по его столу.
- Хорошо. Отлично. Клеггу тяжело приходится. Ты видела слезы? Как он
шмыгает носом? Это не подобает защитнику правопорядка. Согласна?
- Я уверена, он делает работу как надо. Он хороший полицейский.
- Вполне, вполне.
Крекер сделал паузу, короткую, будто собираясь с мыслями.
- Можно я буду честным с тобой, Сивилла?
- Хотелось бы.
- Ты представляешь, что значит эта должность? Шеф полиции? Ты можешь себе
представить, под каким давлением мне приходится работать? На мне висит много
людей. Очень много людей. Я имею в виду не только преступников, еще я имею в
виду власти, и общественную собачью дружину, и собственно психов-псов, и
роботов, и вирт-людей, и теней. А еще всякие самозваные охранники вроде этого
треклятого хиппи Гамбо. И естественно, икс-кэбы. Иногда мне кажется, что весь
город лег мне на плечи. Сивилла, ты, наверное, заметила - мои плечи очень
слабые. Я ничего не ответила. В окне офиса открывался вид на город, мерцающий
маревом жары. Дороги плавились, дома исходили желтой порослью.
- Я чистый, естественно, - продолжал Крекер. - Ты это знаешь. Ни робо, ни
пес, ни силы Тени, ни прямого доступа к Вирту. В моих жилах слишком много
Плодородия 10, нельзя не признать, но кроме этого... Иногда мне кажется, что
я последний настоящий человек в этом городе. Чистый человек. Сивилла... Толпа
гибридов со своими проблемами надеется на копов. Поэтому я и нанимаю таких,
как ты: теневых копов, робокопов, и песокопов, вроде Клегга, и вирт-копов,
таких как Томми Голубь. Но мир в наши дни стал очень подвижным, текучим.
Слишком текучим. Это опасно. Открываются границы между видами. Частично надо
винить Плодородие 10, знаю по себе. У меня двадцать детей, и эту ораву надо
содержать.
- Двадцать один.
- Что?
- Двадцать один ребенок, сэр.
- Замнем для ясности. Не хочу тебе плакаться. Трудности учат нас жизни, так
ведь? А знаешь самую тяжелую из всех моих забот? Нет, нет... Это не растущий
уровень преступности и это не аллергия. И даже надвигающийся собачий бунт я
готов принять, я сделал карьеру на кипящих эмоциях. Нет. Больше всего меня
тяготят икс-кэбы. Ага! Тебя это шокирует. Вот так. Икс-кэбы постоянно стоят
за моей спиной. Естественно, я говорю о Колумбе. Но что я могу сделать? Без
икс-кэбберской карты я не могу охранять порядок в этом городе. Они мое бремя.
Давай говорить как есть, Сивилла... Я у них в кармане. Мы все там, все копы
до единого. Ты понимаешь?
- Стараюсь, сэр.
- Хорошо. Это то, чего я хочу. Дух. Ты чертовски правильный коп, Джонс.
- Чего конкретно вы хотите от меня, сэр?
- Теневой коп Сивилла Джонс... Я искренне хочу найти эту Боадицею.
- Но...
- Пожалуйста, дослушай меня.
- Но вы хотите закрыть дело Койота?
- Оно закрыто. Койота убил зомби. Я сумею скормить это общественности. Не
волнуйся. Гамбо Йо-Йо - это масса воздуха. Опасного воздуха, нельзя не
признать , но я с ним как-нибудь управлюсь. Есть и другие вещи. . . Ладно, скажу
проще. Колумб требует вернуть Боду и особенно ее такси.
- Колумб? Боже...
- Сивилла, пожалуйста, без богохульств. Нам нужны икс-кэбы. Спокойно. Я
прекрасно понимаю твою злость. То, что я говорю, - очень просто. Я обманывал
тебя, Джонс, и это причиняет мне боль. Но лучше пусть будет плохо мне, чем
тебе, такой хорошей.
- Что вы говорите?
- Гамбо сказал правду о местонахождении Боды утром в понедельник. Она была
у парка. Но нет, я думаю, Гамбо напрасно считает ее убийцей. Мне кажется, она
знает, как умер Койот.
- И вы послали по этому следу Клегга? Не сказав мне?
- Мне пришлось. Слишком много на меня свалилось. Но этот пес слишком болен,
чтобы вести такое большое дело. Он не сдвинулся с мертвой точки.
- Почему вы не могли послать меня?
- "Икс-кэб" стыдится того, как ушла Бода, и того, что она повредила карту.
Колумб боится, что общественность отвернется от его бизнеса. Он не может
позволить себе такие накладки, как понедельничный хаос на карте. Люди найдут
альтернативный транспорт. А если Колумб не может себе что-то позволить, то
тем более не могу я.
- А что с этим дедом не так?
- Сивилла, я не могу охранять этот город без карты иксеров. Вот почему я
согласился помочь Колумбу вернуть машину Боды на трассу. Он не может
запустить карту на неполной системе. Теперь слушай внимательно, Сивилла Джонс. Я
хочу, чтобы ты нашла такси Боды для Колумба.
- Почему я? Почему теперь?
- Я верю, что ты лучше других подходишь для этой работы. Преступления
Боды. .. Кража автомобиля, повреждение городской карты. Нужно ли напоминать
тебе, Сивилла, что это серьезные правонарушения? Возможно также - информация об
убийце Койота. Это наша часть сделки. Колумб получает такси. Мы получаем
Боду. Ты будешь работать одна. Никаких препятствий.
- Почему только сейчас?
- Тебе приходится спрашивать?
- Сэр?
- Твоя Тень не тянет против меня, Джонс. - Он подтолкнул ко мне закрытую
папку. - Посмотри. Мы скачали это у Колумба.
Внутри папки была фотография шесть на четыре, с надписью: "Драйвер икс-
кэба: Боадицея", напечатанной снизу, следом номер машины. Она была сделана
еще до татуировки на голове; милое, невинное лицо, даже с иксерской стрижкой.
С первого же взгляда с лица девушки спала маска прожитых лет.
А потом Крекер убрал темную сеть из своего сознания, и я увидела мысли,
которые он скрывал от меня.
- Она моя дочь? - спросила я.
- Потому что она твоя дочь, Джонс. Именно. Ее настоящее имя - Белинда, если
не ошибаюсь? Вот почему я не хотел, чтобы ты вела это дело. Слишком личное.
Так я и сказал Кнехту. Наверняка ты что-то подозревала?
- Господи-пиздец!
- Тише.
Мир ускользал от меня.
- Почему я должна стремиться арестовать собственную дочь? Сэр?
- Потому что она нарушила закон, Джонс. Разве этого для тебя недостаточно?
Ты будешь следовать каждому приказу, таков твой долг перед обществом. Но есть
кое-что еще. И это секретные сведения, Джонс. В Боде была Тень еще до того,
как ее приняли в иксеры. Но ты должна это знать, ты сама дала ей Тень.
Знаешь, что это значит? Мы не можем допустить, чтобы Тень оказалась замешана в
убийстве пса. Если псы узнают об истинной сущности твоей дочери. . . Можешь
представить себе последствия, Джонс. Ее линчуют. Я хочу арестовать эту драй-
вершу-беглянку. Может, мы сумеем снять с нее все обвинения. Это нормальное
дело, Джонс. Мы будем следовать процедурам закона, но надо очень внимательно
подойти к их применению. Я обеспечу тебе любую поддержку, какая понадобится,
я даже отдам тебе Клегга на подхват, несмотря на его болезнь. Но только ты
можешь закончить это дело, Джонс. Материнский инстинкт, все такое. Кто еще
может найти нашу злодейку?
Я встала, соглашаясь на задание. Делая решительный официальный шаг к краю
пропасти.
Вечер того же дня. Роберман работает в вечернюю смену, с шести до двух. В
9:07 он направляется за пассажиром к Манчестерскому корабельному каналу, к
доку Олд Траффорд. На воде заунывно поблескивает луна, пробегает рябь от
ветра, шуршат камыши. Роберман выходит из машины, отсоединившись от системы. Вот
он стоит на набережной, ждет, когда тени станут длиннее. Пассажира не видно,
только ветер и мусор, но вот далекая фигура выходит из-за свалки, и одна из
скоротечных теней поднимается султаном из-под лобзика тьмы. На этот раз
Роберман принимает Тень гораздо проще, понимая, что бежать некуда. Он мысленно
рычит на образ далекой девушки, возбуждается, смущенный и злой.
"Ты там, Бода? - думает он, позволяя мыслям идти тропами Тени, которых не
знает любопытное сознание Улья Колумба. - Правда? Ты назад, Бода? Чего ты
хочешь от меня? м
"Подойди поближе".
Роберман идет к фигуре, отлитой из дыма у стены сломанного подъемника.
Бода неподвижно ждет его. На ней светлый парик Кантри Джо, прячущий под
собой все ее приметы, и взгляд у нее отчаянный. Они общаются, робопес и
драйвер-беглянка, на отличном человеческом английском. Бода преобразует рычания
Робермана в ясные картинки с помощью Тени.
- У тебя появилась Тень? - спрашивает Роберман своим новым чистым голосом.
- Еще дотаксишная, Робер. Я могу слышать твои мысли.
- Так уйти, оставить Улей. Это было жестоко.
- Меня заставили уйти.
- Какая мне разница? Иди на хуй, предательница.
- Это Колумб - предатель. Он пытался организовать мое убийство.
- Колумб не стал бы так делать.
- Мне нужна твоя помощь, Роберман.
- Тень-в-дерьме, бля.
- Извини, что бросила тебя.
- Ой, ли? Наверное, тебе не хватает карты, Бода?
- Есть такое дело.
- И как ты перемещаешься?
- Экспрессом.
- Пес-Христос! Эти дребезжалки еще ездят? Все автобусы вроде утилизовали
годы тому как.
- Я меняюсь, Роберман. Я любила карту, но свободные дороги мне нравятся
больше. Я стала сильнее. Я не могу вернуться в иксеры. Колумб из плохих
ребят.
- Ты ищешь неприятностей, Бедовая Джейн7.
- Это верно. Я вооруженная, затянутая в кожу сука из прерий, которая ищет
опасности. - Бода вытаскивает пистолет, который забрала у Кантри Джо. - Мне
надо поговорить с кэб-боссом, пронто, пронто.
- Кэб-бог! Убери эту фиговину!
- Это кольт 45, Робер. Нравится?
- Убери! Не надо... Не надо направлять его на меня!
- Расскажи, как мне встретиться с Колумбом?
- Никто не встречается с Колумбом! Он не настолько реален.
- Ты учил меня водить такси, Робер. Мне надо обсудить с Колумбом смерть
Койота. Кажется, бывший шеф каким-то образом с ней связан. Койот сказал мне,
что Колумба можно увидеть, если правильно проделать все процедуры. - Она
достает из револьвера все патроны, кроме одного. - Может, ты знаешь дорогу?
- Что ты делаешь?
- Просто тренируюсь.
Бода прикладывает пистолет к своему виску и... Роберман кричит:
- Бода!
...жмет на спуск.
Щелк.
- Кэб-бог по дороге в ад!
Роберман обнаруживает, что снова дышит.
Как ты думаешь, Робер? - говорит Бода, направляя пистолет на пса-
таксиста . - Одна пуля, шесть гнезд. - Хочешь испытать удачу?
Ветер раздувает отражение луны на воде канала до тех пор, пока Роберман не
оказывается весь посеребрен. Цветы шепчутся около его задних ног.
- Ты окончательно рехнулась, женщина! - говорит он.
- Теперь, когда Койот мертв, - отвечает Бода, - мне больше незачем жить.
Единственное, чего я хочу, - найти того, кто его убил. Ты должен рассказать
мне, где прячется Колумб. И если пистолет тебя не убедил, может, это
поможет . . .
- Убирайся из моей головы! - кричит Роберман, когда свирепая боль вонзается
в его череп.
- Знаешь, мне начинает нравиться сила Тени.
7 Бедовая Джейн - Марта Джейн Кэнери (1852—1903) , одна из легенд Дикого Запада.
«Кавалерист-девица» была одной из самых знаменитых женщин за историю США.
- Прошу, Бода... Мне очень больно...
- Хорошо, так лучше? Как, тебе нравится? - Выражение робоблаженства
появляется в глазах пса-таксиста. - Тебе нравится теневой трах, пес-драйвер?
Сексуально, как ад, готова спорить. Почувствуй, как я вхожу... О да. Мило.
Интересно... Если я войду в тебя достаточно глубоко, может, я найду кое-какие
секреты. Твоя дотаксишная жизнь, Робер? Хочешь узнать про нее?
- Нет. Прошу, нет. Бода!!! Уйди из меня! Я не хочу знать!
- Я любила Койота, - говорит Бода спокойно, тщетно исследуя волны сознания
Робермана. - Я должна найти, кто убил его. Колумб утверждает, что я была на
месте преступления. Он говорит, что я убила любимого пса. Ты что, не видишь,
что босс отмазывает себя? Колумб связан с убийством. Поможешь мне найти его
убежище?
- Даже если я очень захочу, мне нечем помочь тебе, Бода. Я простой драйвер.
Может, даже Гамбо Йо-Йо не знает, как его найти. Колумб слишком хорошо
спрятался .
- Почему ты не рассказал копам правду о том, где я была во время убийства?
- Разве я могу пойти против карты, Бода?
- Я думала, мы друзья.
- Друзья? Как я могу быть твоим другом, если ты ушла из карты?
- Выходит, Колумб сильнее дружбы? - Задавая этот вопрос, Бода снова
приставляет пистолет к своему виску.
Пластиковые глаза Робермана закрываются. Ему нужно время все обдумать: уж
больно ядовитый вопрос. Он вдыхает хорошую дозу пыльцы. Потом чихает, по-
робопесьи сильно. Капли мокроты и соплей испещряют иксерскую униформу. Момент
сомнения - Бода против Свича Колумба. Свич оказывается сильнее.
- Койот был женат, - говорит Роберман Боде. - Вот. Это знание для тебя. Ты
была в курсе?
- Что?
- Ага. И ребенок. Девочка-щенок. Ее зовут Карлетта. Так говорят на кэб-
волне . Колумб рассказал все нам.
- Он никогда бы...
- Они живут в Боттлтауне. Колумб отправил нас туда ловить тебя. Они были на
похоронах. Ты их не видела?
- Я не могла подойти близко. Койот никогда не рассказывал...
- Естественно, нет. Ну что, теперь ты меня отпустишь?
Бода нажимает на крючок...
- Бода, пожалуйста! ...щелк.
- Кто рассказал тебе о заказе в Лимбо, который выполнил Койот? - спрашивает
Бода.
- Колумб... Колумб дал его мне.
- Ты что, не видишь, что происходит, Роберман? Зачем Колумб это сделал?
Заказ в Лимбо? Это полная ерунда.
- Не знаю... Не знаю зачем.
- Можно ли тебе верить?
- А у тебя есть выбор, Бода?
Бода отказывается от Тени в пользу дружбы. Разворот к доброте. Тень
уменьшается. Зона доброты по ту сторону икс-кэбов.
- Что-то не так, Бода, - говорит Роберман. - Что-то не так с Колумбом.
- Давай подробнее.
Новая операционная система. Карта становится текучей. Иногда...
. . . карта он ее меняет.
- В смысле?
- Мне страшно, Бода. Я получаю сообщения. Шепот в рядах. Никто не знает.
Колумб жаждет власти.
- Он собирается изменить карту? Почему мы должны этого бояться?
- Не знаю. Правда, не знаю, - отвечает Роберман. - Но Колумб не оставит
тебя в покое. Что бы он ни планировал, ему понадобятся все машины.
- Передай Колумбу, что я найду его, - говорит Бода.
- Передам, - отвечает Роберман. - Будь осторожнее...
И Бода исчезает в изгибе тени, падающей от стены сломанного подъемника.
Подъемник отражает слабый свет луны, и луна плывет в безоблачной вышине над
водой, которая плещет в стену канала, ведущего в город Манчестер.
Не знаю, какое имя теперь твое, дочь. Надо ли называть тебя Белинда или
все-таки Бода? Я вернулась в свой дом на Виктория-парк после того, как
получила задание от Крекера. Вся собранная информация по "делу цветов" лежала на
столе. Ребенок Сапфир звал из своей комнаты, но я пыталась сосредоточиться на
всех поворотах этой истории, придать делу хоть какую-нибудь форму. Снова и
снова я возвращалась к фотографии драйвера Боды, взятой из базы икс-кэбов.
Точно ли это моя дочь? Я изо всех сил пыталась стереть с лица девять лет
изменений . Добавить волос на бритый череп. Я знала, что Боде сейчас
восемнадцать и что она присоединилась к Улью, когда ей было девять. Естественно, я
не могла ни на минуту забыть, что моя дочь Белинда покинула меня на грани
своего девятилетия. И что потом она исчезла из всех баз данных.
Почему, почему? Что двигало тобой, дочь моя? Ты так ненавидела меня за
наследственный дар Неведающего? Или это была постоянная борьба против
неправильной любви, протест свидетельницы споров матери и отца? А когда твой отец
ушел, ты отправилась куда глаза глядят, почувствовав себя нелюбимой?! Я могла
бы любить тебя, дитя мое. Я сумела бы, несмотря на пыль и сомнения.
Дочь моя, теперь тебе восемнадцать. Есть ли лучший способ исчезнуть, чем
раствориться в икс-кэбберской тайной карте дорог? Мне надо было привести в
порядок чувства к этому делу, потому что я не могла заставить себя не
смотреть на фотографию: взгляд драйверши кружил мне голову полузабытыми
воспоминаниями. Долгие годы я искала твои следы, дочь. И моя попытка разыскать
ниточку по имени Боадицея обернулась тем же самым поиском?
У себя в комнате все еще плакал Сапфир. Я встала и пошла к нему. Я баюкала
сына в руках. Мой первый ребенок. Сапфир Джонс.
Я никогда не говорила тебе, Белинда, что у тебя есть брат. Вы оба были
детьми Плодородия 10, как, впрочем, и ваша мать. Плодородие 10 было ответом
властей на черный воздух Танатоса, на чуму стерильности, которая накрыла
Англию за годы и годы до того, как я появилась на свет. Под влиянием Плодородия
10 было зачато десять тысяч детей. Желание было перегрето. Чистые хотели
большего, чем чистота, они хотели псов, они хотели робо, хотели порождений
Вирта. И от этого рождались дети. Плодородие 10 сломало клеточный барьер
между видами. Власти запретили использование Плодородия 10. Естественно, их
никто не послушался. Плодородие 10 стало незаконным наркотиком, жидкостью или
пером, и, в конце концов, надежно осело в генной структуре. Наркотический
пКазановап - больше не было пределов тому, что можно любить. Даже мертвые
были желанны.
Наша история, Белинда...
Даже мертвые были желанны, особенно недавно умершие. Они мерцали волнами
разложения. Чистые и псы, робо и вирты - все они предались удовольствию
некрофилии. Химические руки Казановы протянулись далеко, в самые темные гены. От
этих совокуплений рождались дети; смешанные создания, исторгнутые из мертвого
лона. Они бывали двух видов, мальчики и девочки, уродство и красота. Власти
назвали их "неполноценные существа", НПС. Зомби, призраки, полуживущие, так
их тоже называли. Таким был и мой Сапфир. Их уродство было позором для
властей; НПС было запрещено жить в городах. И они влачили свою безрадостную по-
лужизнь в унылых местах, на пустырях, которые называли Лимбо. Но если ребенок
рождался девочкой... Тогда в ней была только тень смерти. Такая девочка
прекрасна из-за темного присутствия, дымного тела, которое она несла в себе. И
поскольку в каждом живом существе есть тень смерти, хотя и неосознанная,
теневые девочки могли соединяться Тенью с живущими. Они могли читать в сознании
других потаенные желания. Власти боялись Тени, но невозможно бороться с
расплывчатым врагом. У этих красавиц по венам тек дым.
След смерти, уцепившейся за жизнь. Помни это, моя милая.
Белинда, твоя бабушка была мертва, когда дала мне жизнь.
Я никогда не рассказывала эту историю тебе, по крайней мере, полностью. Ее
детали были слишком кровавы для твоей красоты. И ты не дала мне возможности,
ты ушла слишком рано. Вот мой ответ.
Твоя бабушка была свежепохороненным трупом, твой дедушка принимал "Казано-
ву" и любил мертвых. Их свадебным ложем стала разрытая земля Южного кладбища.
Через два месяца родилась я. С Плодородием 10 это происходит быстро.
Рожденная в колыбели почвы и цветов, с даром Тени. Моя жизнь одиноко текла до
момента , когда я узнала: я не могу принимать вирт. Чувства дронта. Проклятие.
Моя одинокая жизнь теней и дыма. Сон стал пыткой. Я не могла видеть сны. Я
передала эту неспособность тебе, Белинда, и за это проклятие ты ненавидела
меня. Фокусы, которые я научилась проделывать, - отвечать учителям еще до
того, как они задали вопрос, или бросать дохлой кошке на улице кусок новой
жизни , влив в нее свою Тень, или заставить рты прохожих произносить мои слова -
стали для меня утешением. Одиноко, так одиноко. После эпизода с зачатием
Сапфира, наверное, я просто упала в руки твоего отца. Он был очень чистым
человеком, и я думала, что, может, он слегка ослабит проклятие: проклятие не-сна
и проклятие смерти - мне надо было многое свести на нет. Но этой мечте не
суждено было сбыться. Атрибуты смерти передаются от матери к ребенку, от
ребенка к ребенку. Я знаю, ты ненавидела меня за свою неспособность видеть сны,
но, если честно, все могло быть много хуже: ты могла родиться мальчиком. Тень
благословила тебя. Тебе этого было недостаточно? Естественно, да, но прошу
тебя, помни, что твой отец мучился тем, что не смог дать тебе способность
сновидений. Он считал, что это его поражение как мужчины. Тебе тяжело далось
его отсутствие, я помню, но что он еще мог сделать, кроме как уйти? Это было
причиной? Было ли?
Возвращаюсь из воспоминаний на Виктория-парк и еще крепче прижимаю моего
умирающего сына к себе. Сапфир Джонс, Сапфир Джонс, Сапфир Джонс.
Двое моих детей. Один потерян и обретен вновь. Второй все еще потерян.
Белинда, теперь я тебя найду.
Много лет назад, после серии реконструкций было решено, что зоопарк на
Бельвью нежизнеспособен. Когда же люди переключились на электронные
удовольствия, а потом на перьевые путешествия по Вирту, зоопарку осталось только
закрыться. Последнее касание смерти. Главное слово сказали деньги. Владельцы
распродали или отпустили всех грустных животных. Закрыли ярмарку, потом
гоночный трек, потом концертный зал, танцплощадку, собачьи бега, ресторан,
борцовскую арену. Осталось только одиночество: ветер, овевающий высохшую траву,
дующий сквозь решетки пустых клеток. На долгие годы Бельвью стал пустырем,
украшающим районы-призраки восточного Манчестера, Единственное, что здесь
менялось, - окислялся металл и рассыпался ржавчиной, и нищета разъедала остатки
надежды. Только проститутки нашли применение этому запущенному пейзажу.
Бельвью стал их привычными угодьями.
Но потом появилось отличное сочетание пса и пластика. Появилось интересное
предложение, которое прошло утверждение у властей, - и собачьи бега открылись
вновь. Каждую среду, пятницу и субботу ночной воздух был напоен звуками и за-
пахами робопсов, вонзающих в землю навазженные когти, загоняющих насмерть
какого-нибудь зомби-кролика. После появления Плодородия 10 появлялись на свет
еще более странные, причудливые формы. Иногда слишком причудливые, обладатели
слишком интересного набора генов, чтобы их игнорировать. Так что снова
открылся зоопарк - и его населили детьми "Казановы", неполноценными. Вуайеристы
мечтали о нем, предприниматели вкладывали туда деньги. О, это возбуждение от
вида омерзительного зомби, запертого за решеткой! Новый зоопарк в Бельвью
пользовался огромным успехом.
Среда, 3 мая. Ночь. Мы определили время как 10:12 вечера. Псы свободно
бегают по освещенному прожекторами стадиону, а зоопарк закрыт на ночь. Клетки
наполнены громким сопением. Полуживые твари спят. Кошмарные помеси мертвых
женщин и псов, котов, робо и виртов. И чистых. Их зовут монстрами, этих
созданий, хотя я знаю, что это неудачное слово. Во мне та же плоть, меня спасает
только мой пол. Может, этой ночью проснулся кто-то из этих бедняг. Может, его
заинтересовали звуки из близлежащего цветника. Вот его глаза привыкли к
мраку , в пространстве прорезались формы цветов. Фигуры двух людей, слившихся в
одну фигуру, и падающие на них лепестки. Прожекторы собачьего трека дают
тускло-желтые отблески. Ополоумевшие робопсы с шумом мечутся по треку.
Пробивается другой звук: тихий шепот, смешанный с жесткими приказами. Может, в
твари достаточно человека, чтобы опознать этот звук. Может, за годы,
проведенные в клетке, она видела такую картину много раз: проститутка с клиентом.
Может, она знает достаточно, чтобы понять, что эти однообразные крики - звуки
любви, одного из видов любви, оплаченной любви. А может, это тупая тварь,
рожденная с мертвым мозгом, живущая только ради теней и мяса, не понимающая
ничего из того, что видит. Может, она тогда просто чихнула, и вокруг юной пары
заколыхались цветы, и лепестки падали, как лезвия в ночи...
Она, наверное, видела и другую фигуру, протекшую сквозь воздух. И наверное,
слышала крики.
Свидетельница добралась до нас в 10:46, упала на гортонское отделение сама,
как листок, и ее Тень трепетала от Страха. Это тамошний сержант позвонил мне:
он знал, что я участвую в "деле цветов". Я еще была на ногах, никак не могла
заснуть. Вместо этого я пила, курила и размышляла; перебирала записи по делу,
билеты на виртбол, отметки в дневнике, смотрела на фотографии, вспоминая
детство Белинды. Смотрела на Сапфира в его спаленке. Он чихал, по его лицу текли
слезы, меня пугало его состояние. Я не хотела оставлять его одного, но моя
работа, увы, не в том, чтобы быть образцовой матерью. В 11:05 я оказалась в
гортонском отделении, протискивая свою "Пылающую комету" сквозь толпу
слюнявых человекопсов. Зеро уже ждал меня на месте. Я отвернулась от него.
- Это одна из ваших, Дымка, - сказал он. А потом поправил свой, новый
респиратор на ленточках, пока шел за мной в комнату для допросов. - Ты-то не
хочешь надеть респиратор, Сивилла? - Он говорил и смотрел на собственное
запястье. - Пес-Христос! У нас тут соплей полон дом. - Он купил себе новый
счетчик пыльцы, модель в форме наручных часов. - Боже! 785! Сивилла, 785 гранул!
789... 791... эта сука растет.
После разговора с Крекером у меня появилась к Зеро масса вопросов, но надо
было слишком многое сделать. Поговорить с девушкой в комнате. Она оказалась
юной теневой шлюхой: дрожала и плакала в паузах между взрывами ураганного
чихания. По комнате плавали облака запаха.
- Мы перепробовали все, - сказал Зеро. - Всей ценной информации - что ее
зовут Миазма и что кого-то убили. Твердит что-то про цветы. Девочка в шоке.
У нее была хилая Тень: хватает, чтобы знать желания мужчин, но вряд ли
достаточно, чтобы пустить ее в ход. Толпа копов пялилась из-за двери, все в
респираторах по самые жабры, так что я просто захлопнула дверь перед их чиханием
и послала свою Тень к потерпевшей, касаясь ее сознания. Наши Тени перемеша-
лись; она была так благодарна за мое прикосновение, что я чуть не
расплакалась вместе с ней. Мне не пришлось требовать - ее Тень раскрылась, как бутон,
и она рассказала мне всю историю словами дыма... потоков...
" . . . Я потерялась в поиске денег. . . поиск любви и денег. . . деньги. . .
любовь ... в чем разница? . . он был печальным и милым робомальчиком. . . умолял о
любви.. . накорми меня, сказал он.. . накорми меня, Тень... и дал денег в обмен
на любовь. . . сад. . . кормлю его. . . нас покрывают цветы. . . запах такой
сладкий. . . хороший мальчик, только печальный. . . цветы помогают нам кончить
вместе ... дала бы и просто так... бедный Ди-Фраг... но для цветов..."
- Его так звали? Ди-Фраг? Его уличное имя?
" . . .да. . . робомальчик. . . он так пытался быть жестким, настоящий дилер Вир-
та. . . но Ди-Фраг слишком мягкий для этого. . . он мне понравился... и запах
цветов. . . не мог перестать чихать... я тоже... и мы смеялись потом, вместе. ..
любил работу носом... он так это называл, работа носом... я смеялась, пока
его глаза не распахнулись, и я думала, это я, мое удовольствие заставило его
глаза расцвести... но почувствовала лепестки на спине... как рука хорошего
любовника... повернулась за его взглядом, увидела мерцающий воздух, и зомби
выли в клетках... маленькая девочка... прекрасная девочка... плывущая в
летящих лепестках.. . цветочная девочка... у нее были лепестки. . ."
- Расскажи мне о девочке, Миазма. Как она выглядела?
"Плывущая... ребенок... девять, десять... совсем ребенок... поцеловала нас
обоих лепестками... у нее глаза из зеленых лепестков... запах внутри меня...
моя Тень увяла, а потом зацвела... девочка целует робомальчика... он
улыбается , а потом. . . потом начинает кричать... я бежала всю дорогу.. . бежала. .."
- Расскажи мне о девочке. Опиши ее.
" . . .Сказала, что она Персефона. . . ее имя текло. . . как лепестки, да? Совсем
как лепестки... девочка поцеловала его до смерти!".
Тут Миазма закричала одновременно со своей Тенью и одновременно чихнула,
попав в мою Тень своей слизью. Взрывы золота, там, где ударяются частицы. Я
вижу, как они гибнут в огне, хотя я пытаюсь отстраниться.
Еду на коповозке в зоопарк.
Собачий трек уже закрыт на ночь. Только темнота и дыхание. Теневая шлюшка
ведет нас к постели из цветов.
- Я бы сделала это и просто так, - продолжает повторять она, слова с трудом
выходят из ее губ, из глаз течет слизь, несмотря на респиратор, который мы
дали ей. - Просто так, просто так...
- Наверняка, девочка, - хрипит Зеро. - Давай, отведи нас к любовному
гнездышку .
Он немного привык к шлюхам, больше, чем к теням. В этой комбинации есть
изюминка. Миазма разглядывает заросшие тропинки садов Бельвью.
- Теневая блядь, лучше бы тебе сейчас признаться, - требует Зеро.
Я считаю, что в таком настроении он невыносим.
- Зеро! Она напугана.
- Она напугана! Черт, мы все тут напуганы. Такое ощущение, что все общество
развалилось и теперь бегает напуганное. Хреново идут дела, Дымка. - Он
озирается вокруг, тяжело дышит через респиратор, его меховой лоб покрыт потом, он
постоянно косится на клетки. - Блядь! Какие пиздюки платят деньги, чтобы
смотреть на эти трупы? Это противоестественно.
Я хочу посоветовать ему приглядеться к собственному покрытому мехом лицу, а
потом уж говорить о противоестественности, но мне ли лезть? Шлюха плачет,
цветы словно ползут к нам в темноте, и все, что я слышу из клеток, - тихий
шорох, словно сухие листья трутся друг о друга.
Зеро начинает орать. Он орет на Миазму, на зомби в клетках, на плотских ко-
пов, на меня, на весь мир, который довел его до такого. Песокоп и в самом де-
ле страдает. Он читает цифры на своем наручном счетчике... 799... 801... 802.
Миазма не может перестать чихать, даже в респираторе, и продолжает показывать
на цветы. Ее Тень зовет меня, просит посмотреть, посмотреть на цветы.
"Посмотри , как двигаются цветы. Посмотри на формы..."
Зеро, протестуя, задирает морду к небу.
- Это выстрел в молоко, Сивилла. Давай засадим эту шлюху за ложный вызов.
Но я уже разглядываю цветы, смотрю в просветы между лепестками. Вижу форму,
вижу тело. Миазма сказала правду - он был действительно молодой и милый робо-
мальчик. Красив лицом, силен в пластиковой кости и мягок в чувствах. Приятное
сочетание плоти и инфы, упакованных в красоту. Но ничего из этого больше не
осталось. Тело стало картиной, составленной из цветочных лепестков: они плыли
по ветру от клеток и составляли цветные картины в соответствии с информацией.
Нам не осталось физического тела, только грани между структурами. Это был
момент смерти, пойманный растительным дисплеем. Венок воспоминаний.
- Тело здесь, Зеро, - сказала я.
- Ничего не вижу, Дымка.
- Ты не смотришь, Зеро.
Тогда он замолчал, и его собачьи глаза поймали видение формы тела в
определенной комбинации лепестков.
- Ты проводила теневой поиск? - спросил он дрожащим голосом.
- Здесь больше нечего искать.
Но я все равно попыталась. Опустила ладони на цветы. Те касались меня,
словно испытывая желание. А потом мой разум погрузился в тень цветов. Все,
что мне досталось, - старая история про зелень; старая в том смысле, что я
почувствовала в этот раз, как будто открываю дверь в миф. Взрыв цветов,
который я видела в последних мыслях Койота. У зомби. Теперь у робомальчика. Мне
надо было вырваться.
- Дымка? - Голос Зеро достиг моего слуха, пока я страдала от зелени. - Что
происходит, Дымка?
Но у меня правда не было времени на него, несмотря на то что Крекер теперь
фактически сделал меня начальником песокопа. Может, эта перемена власти и
была причиной его очевидного дискомфорта? Но ведь до этого Зеро лгал мне про
бесполезность Боды. Могла ли я доверять ему? Могла ли я доверять Крекеру?
Могла ли я доверять хоть кому-нибудь?
"Этой чихающей девочке нужно помочь, Зеро". Я отправила это сообщение через
Тень прямо в его сознание, потому что не хотела портить момент разговорами.
"Могу ли я попросить тебя начать разбирать наше лоскутное одеяло?"
- Ты же знаешь, я ненавижу все эти дымные штучки, Сивилла, - залаял на меня
Зеро. - Хочешь говорить - говори словами.
Но сообщение вроде бы прошло, потому что в следующую секунду я уже слышала,
как он орет на гортонских копов, чтобы принесли фонари, чтобы отвезли теневую
шлюху в больницу, чтобы начинали копать.
- Ты чего там хуи пинаешь? Дай сюда лопату! Бля!
Он срывал свое разочарование на подчиненных, коллегах-людях. Еще он чихал
через респиратор, снова и снова, и я знала, что его аллергия все тяжелее и
тяжелее, и будет еще хуже, много хуже.
- Пес-Христос! - хрипел Зеро. - Содержание пыльцы уже дошло до 820,
Сивилла.
Гортонские копы нашли только пластиковые части Ди-Фрага, погребенные
глубоко в почве под его недолговечным портретом. Они были туго обвиты побегами,
эти пластиковые части. Плоть стала цветами.
В тот вечер я узнала, что по городу ходит девочка из воздуха и травы и
зовут ее Персефона. Что истинный наш убийца - маленькая девочка, ребенок; снова
что-то абсолютно новое. Какой-то новый вид. В тот вечер мне хотелось объявить
тревогу по всему городу.
Глаза мои вычленяли темные формы в глубине клеток. Цветы изменяли этих
полуживущих. Девочка... Наверное, это она разбрызгивала вокруг свою силу,
засевала все цветами. Зомби танцевали и цвели в дерьме и пыли, цветы свисали с их
дубленой кожи, лепестки падали из их ртов. Это было отличное шоу флоры и
фауны , смешанных в единое целое.
Новые виды.
Я чувствовала исполненную страха Тень Зеро, ползущую за моей спиной.
Странная смесь собачатины и дыма; страх перед зомби, это точно, но еще страх
передо мной. Страх перед делом. Там, в глубинах Тени, темнели смоляные
водовороты, там, где спрятались в клетках все его тайны.
- Что ты делаешь, Джонс? - спросил он.
- Смотрю на зомби.
- То еще хобби. - Он делал все, что мог, чтобы удержать маску старой
жесткой личности 3. Клегга, но какое напряжение было в его струящейся Тени! - У
тебя есть что-нибудь по делу Боды?
- Возможно.
- Хочешь мне рассказать?
- Ты любишь виртбол, Клегг?
- Терпеть ненавижу.
- Какая жалость. Завтра мы вместе идем на большой матч.
- Что здесь общего с поисками Боды? Черт... - Чихает, так громко и жутко,
что зомби подпрыгивают в клетках, машут на нас конечностями, покрытыми
лепестками .
- Будь здоров, Клегг.
- Спасибо. Извини, что врал тебе.
- У тебя последнее время очень тяжелая Тень, песокоп.
- Я страдаю, Сивилла. Правда, страдаю. Так много причин, что даже не знаю,
о чем рассказывать.
- Знаю. Тебя напрягает, что Крекер отдал мне дело Боды.
- Ну да, это неприятно. Я просто выполнял приказы, Си. Мне было очень
плохо , когда я узнал, что она твоя дочь. Я не знал, что делать.
Я протянула руку и похлопала шерсть на его плече. Похлопала? Как обычно
хлопают пса? Ну да, что-то вроде этого. Но на какой-то миг Зеро выглядел
счастливым. А потом он отпрыгнул от меня. Он уходил по джунглям цветов, и его
Тень уменьшалась.
Миазма умерла в ту ночь, первая жертва аллергии. Первая жертва, убитая не
убийцей, но тем, что убийца оставлял за собой: гранулами пыльцы. Я знала, что
аллергия и убийца - сестры. Цветы и смерть. Дело повернулось в тот момент...
Куда бы я ни поглядела, везде возникали новые виды. Может, ученые были
правы; мир стал более текучим.
Позднее, ночью, я прижала Сапфира к себе. НПС •57261. Как же я его любила!
Его прерывистое дыхание, его слезящиеся глаза. Его взгляд, полный огня.
Сапфир не хотел ничего, кроме жизни. Это была единственная вещь, которую никто
не мог ему дать. Даже я, его мать, не могла ему помочь. Он навсегда останется
на грани. Совершенно противозаконный. Если бы Крекер узнал, что я скрываю
его, моя карьера была бы разрушена. Зомби нельзя находиться в городской
черте . Сапфир был моей страшной тайной.
Но это был мой сын, и я держала его. Разве он не нашел дорогу из Лимбо,
чтобы вернуться ко мне? Это что-то да значило? Разве он не умирал от
аллергии? Разве его не было в списке будущих жертв?
Пусть только попробуют забрать у меня Сапфира. Копы или цветы - они
почувствуют мои дымные руки на своих шеях.
Четверг 4 мая
Солнце грело поле, толпа ждала начала игры. Вечерний матч, не освещенный
прожекторами. Духовой оркестр играл королевский гимн. "Эту страну я люблю и
останусь здесь навсегда". Музыка, как золото, переливалась на косметической
травке, подвергнутой тонким генетическим изменениям, чтобы приобрести цвет
спелых зеленых яблок, такой пронзительный, что во рту становилось кисло. Но
даже сквозь эту траву прорастали цветы, и в музыку этого дня отдельной
партией вплетались завывания ровняющих траву косилок, на ножи которых намотались
мясистые стебли.
Кругом меня болельщики начищают бело-синие8 перья вазом, надеясь на хорошую
игру. На перьях были нанесены номера, каждый соответствует номеру игрока на
поле.
Интерактивный виртбол.
Здесь можно поучаствовать в матче в теле одного из игроков. Левый Защитник
- самое дешевое перо, центрфорвард - самое ценное. Но Сивилла Джонс все равно
была лишь наблюдателем. Не в игре, а в толпе. Просто зритель. И кстати,
зверская аллергия постоянно вынуждала участников, чихая, ронять свои перья.
Был полуфинал Кубка золотого пера пВаз Интернешнл". Четверг. Вторая игра.
Матч-борьба, матч-реванш. Противник - "Манчестер Юнайтед", первую игру они
выиграли 2:1. Афиши и рекламки ваза, универсальной смазки, повсюду в
Манчестере соскальзывали со щитов под собственной массой. Над трибуной напротив
качались огромные надувные перья красного и белого цвета. С рядов Кеннел-лейн
доносился вой фанатопсов.
Я заняла позицию на уровне игрового поля, наблюдая, как люди пробираются
сквозь ряды к своим местам. У меня были бинокль и рация. Зеро контролировал
вход, которым должна была прийти Бода, если бы она появилась. На каждом
билете написано, через какой вход можно с этим билетом пройти. Клегг был против
рации. Он привык к перьевой связи, его стесняли устаревшие способы. Я вызвала
его и спросила, что он заметил.
- Как и до того, никаких признаков, Дымка Джонс. Я не понимаю, чего мы тут
ищем.
- Продолжай наблюдение.
Я дала отбой и навела бинокль на отмеченные мной четыре свободных места.
Чуть раньше я порасспрашивала в кассе - и там сказали, что некий Пес Койот
купил четыре билета на места рядом друг с другом около десяти дней назад.
Ладно, один он купил для себя, я нашла его в дневнике, второй - для Бо-
ды/Белинды. Кто еще двое? Ну, это я скоро узнаю. Но, конечно, больше всего
меня интересовала Белинда. Явится ли она? Я попыталась погрузить себя в ее
чувства. Если она действительно любила Койота, наверное, она придет. Но ведь
я уже ошиблась насчет похорон. Да и чего я вообще жду? Представляешь - моя
родная дочь, а я не знаю, чего жду.
Молодая девушка идет по ряду к местам. Я кручу настройку, пока в фокус не
попадает ее лицо. Она? Чей лоб прикрывает эта рыжая челка? Нет, девушка
проходит мимо всех мест и садится дальше рядом с молодым песопареньком.
Я занервничала. Просматривала в бинокль все близлежащие места и проходы.
Каждая замеченная девушка немедленно попадала в фокус. Во всех мне видится
что-то от дочери. Одна особенно привлекает мое внимание. Те же возраст и
фигура. Длинные темные волосы под кепкой с малиновым козырьком. Место, конечно,
не то, но кто знает, что могла придумать Бода? Я делаю наезд. Теперь лицо
висит прямо передо мной, сквозь тонкие красивые черты видна боль. Нет. Ее Тень
Белый и синий - цвета домашней формы "Манчестер Сити"; цвета "Манчестер Юнайтед" -
белый и красный.
пуста. Я перевожу бинокль обратно на места Койота. Самое правое занято.
Наезд...
Она. Моя дочь. Ее Тень. На ней парик. Похожа на какую-то девушку-ковбоя, но
это она. Изображение трясется, мои руки на холодной керамике окуляров дрожат.
Бода сидит на месте по билету Койота, вжимается в кресло, сама не знает
почему , а на светлый парик от Кантри Джо ложится распыленная в воздухе слизь.
Карта под чехлом парика покрывается потом, но Боде уютно в новой одежде. В
женской одежде. Бывшая маскировка превратилась во что-то вроде униформы.
Появились первые признаки женственности. Она - новый человек, и путь этого
человека ведет обратно к детству. Палит солнце. Цветы прорываются через трещины в
бетоне трибун, касаются ног. Кружатся сине-белые перья. В воздухе - туман
пыльцы. Бода едва видит поле сквозь все это: перья, золотую пыльцу, выбросы
соплей. Ночью она пряталась в дешевой гостинице на Уилмслоу-роуд в Фэлоуфил-
де. А что она делает тут?
"Хочу, чтобы ты кое с кем увиделась".
Ей вспоминаются последние слова Койота. Она окружена толпой, несмотря на
угрозу поражения, звучат веселые песни, но соседнее место все еще свободно. И
следующее за ним тоже. И следующее. Три пустых места. Белое пятно на картине.
Она спрашивает себя, почему она пришла. "Естественно, потому, что Койот купил
мне билет". Я хочу знать о нем все. Только тогда будет понятно, почему его
убили. Но я же злилась на него за то, что он не рассказал о жене и дочке-
щеночке. "Разве нет?". И все равно... может быть, и лучше, что у меня больше
нет этого лжеца? И нет Робермана, работы и жмущей карты Манчестера заодно?
Кажется, я окончательно закрыла себе путь к успеху.
Прекрасно. Положить на успех.
Боде нравится новоприобретенный образ крепкой девушки-ковбоя, но все-таки,
несмотря на это, она здесь. Она ждет. Ждет выхода игроков. Вот, идут. К лицам
плотно прижимаются респираторы. На майках ваз-слоганы. Солнце просто-таки
стекает на поле. На траве ковер цветов. Свисток...
Удар.
Виртбол.
Болельщики кричат в перья, ведя своих игроков к воротам. Чихающие тактики.
Через толпу к Боде пробираются два человека. Чистая и собакодевочка.
Через толпу к Боде пробираются два человека. Я регулирую резкость. Похоже,
человеческая девочка и собакодевочка, еще младше. Я уже видела эту девочку-
щенка. Где? Ну конечно! Похороны Койота. Она его дочь. Ее зовут Карлетта.
Дочь Твинкль и Койота. Я смотрю на нее все с той же материнской нежностью. И
та же глупая мысль. . . Почему бы моей дочери не быть такой? Я снова перевожу
бинокль на Белинду. Она напугана. Почему?
Волосы человеческой девочки собраны в косу, в которую тут и там вплетены
яркие синие, желтые и алые перышки. Каждое из них вызывает у Боды нехорошее
чувство - оперенные волны набегают на ее Тень. Она хочет уйти со своего
места, так страшно. Но нет, решение, уже принято. Будем держаться. Девочки
садятся рядом с Белиндой.
"Хочу, чтобы ты кое с кем увиделась".
Это про них говорил Койот? Одна из этих девочек - его дочь?
"Боже!"
Это уже слишком.
На девятой минуте "Юнайтед" открывают счет. Болельщики издают дружный стон.
Теперь "Сити", чтобы пройти, нужны три гола. Чистая девочка и молодая сучка
поглощены игрой. На самом деле она даже не сучка, эта девочка: на щеках
торчит несколько тонких усов, и все. Я гляжу на нее сквозь линзы, стоя на
боковой линии, и думаю, корда мне начинать, когда вызывать Зеро. Сейчас, посреди
чихающей толпы, арест неминуемо приведет к беспорядкам. Так что пусть себе
поиграют немного. Я вталкиваю свою Тень внутрь дочери, вслушиваясь на
расстоянии. . .
Бода еще раз обдумывает то, что ей удалось выловить из мыслей Робермана на
берегу канала. Этот щенок - в самом деле дочь Койота? Но кто тогда девочка,
которая сидит дальше? Может быть, у Койота был не один ребенок? Черт его
знает ... Бода больше не может ему верить. Даже мертвому.
"Сити" отыгрывают гол.
Толпа беснуется. Из ртов вылетают перья.
Между губ собакодевочки зажато перо. У чистой нет никаких перьев, но глаза
все равно стеклянные, как будто она внутри чужого тела, проворного тела
одного из игроков. Тут душа Боды съеживается от страха, оттого, что эта девочка
рядом. От одного ее присутствия хочется сжаться в комочек. До Боды доходит:
эта как бы чистая - на самом деле виртовка. Человеческая сущность изменена
способностью прямого включения в мир Вирта. Ей не нужны перья: она может
просто войти в сон и за него не платить. И она твой враг, Бода, твое проклятие.
Неведающие не переносят сновидцев. Твои гены ведут безнадежный бой, прямо как
сине-белая команда внизу, в неразберихе на поле. Твой страх силен, Бода, но
несравненно сильнее страх твоей матери, просто потому, что смерть держит ее
крепче.
Поверь, дочь моя.
Бода жмется подальше от обперьенной девочки. "Юнайтед" забивают еще один.
4:2. Прощай, финал. Синие перья падают в отчаянии, свисток провозглашает
конец первого тайма. Играет оркестр.
Что теперь? Разум Боды в смятении.
Может, поговорить с виртовкой?
- Ты знаешь Койота? - спрашивает Бода. Кажется, полжизни прошло, пока она
задавала вопрос.
Девочка просто смотрит на нее; в глазах еще мелькают пасы и фолы только что
прерванной игры.
- Да, я знала его, - отвечает она.
- Близко?
Чего ты ждешь от этого разговора, Бода? Того, что будет легче?
- Шизовый песопарень был Койот, - говорит девочка.
- Вроде бы вполне нормальный, - говорит Бода, надеясь на возражения.
Возражения не следуют, и Бода продолжает: - Вы родственники?
- Нет, просто друзья, - отвечает девочка. - Вот Карлетта - да. - Она гладит
собакодевочку. - Карлетта - его дочь.
- Правда?
Тень Боды как ломкая шелуха от такой близости Вирта. И это все, ради чего
она приехала в город? Встретиться с двумя девочками: одной из перьев, другой
из собачьей плоти? Она думала встретить каких-нибудь подпольщиков, друзей
Койота, повстанцев, которые выведут ее на Колумба.
- Ты дронт, да? - говорит девочка. - Я вижу пустоты вместо частей, которые
должны принимать перья.
- Как тебя зовут? - спрашивает Бода, заглушая в себе эмоции.
- Меня - Блаш, - отвечает девочка. - Мне двенадцать лет. Теперь ты скажи.
- Что? Сколько мне лет?
- Как тебя зовут, глупая.
- Белинда, - Бода говорит первое, что пришло на ум, чтобы не раскрывать се-
бя.
- Белинда? А...
- Что такое?
- Я думала, здесь будет Бода.
Несколько секунд Бода смотрит на оркестр, играющий на изумрудном поле.
- А почему ты так думала?
- Знаешь что? - говорит Блаш. - Когда-нибудь я стану знаменитой.
- Правда?
- Я буду знаменитой виртрисой. Во мне есть Вирт, понимаешь? На следующей
неделе играю в "Коматозной дороге". Может, посмотришь? Роль-крохотулька, но я
все равно собираюсь произвести впечатление, понимаешь? Вообще, сериалы - это
ладно, но мои перья настроены на сны помощнее. Чтоб все прямо ошизели,
понимаешь? Наверное, нет. Наверное, не понимаешь. Да, наверное, у тебя и не
получится посмотреть меня на следующей неделе.
- Ну, я могу посмотреть по телевизору.
- Печально. Шиза! Кто сейчас смотрит телевизор? Только дронты, да? Койот
много говорил о Боде.
- Да? - Это точно. Как с ума сошел, все время только об этой иксерке.
Говорил, что купил ей билет на эту игру. Называл ее своей новой избранницей.
"Новой избранницей". Вот как Койот тебя называл, Бода. Разве не
удивительно? Удивительно и хорошо.
- А почему он ее так называл? - спрашивает она. - Да что тут спрашивать? -
говорит девочка. - Шизанутая дронт. Ну да. Шизанутая дронт. Потому что стала
спрашивать. Потому что ее сильная Тень сжимается от страха в темноте. Потому
что позволила появиться шизоидным сомнениям. - А как ты тут оказалась, Блаш?
- Мне тоже купил билет Койот. И еще один - Карлетте. Он сказал, что я должна
встретить здесь Воду. Сказал, что это важно. По-моему, вот его место... Блаш
смотрит на пустое место рядом с собой, и глаза ее влажно блестят. - Я не
думала , что Бода появится на самом деле, - говорит Блаш, чихнув. - Во всяком
случае, после того, как умер Койот. И после того, как узнает, что за ней
охотится Гамбо Йо-Йо. И я была права, так ведь?
Тишина, слышно только дыхание толпы. Иногда в воздух вырывается чих.
Потом...
- Когда-то я была Бодой.
- А-а. А теперь ты кто?
- Не знаю. Бода - мое иксерское имя. Настоящего я не знаю.
- Это ты? Во шиза!
- Ты сказала, Койот говорил про меня?
- Это точно. Койот говорил, что мне бы понравилась Бода. Сказал, что ей
можно рассказать про всякое. Что я могу ей все объяснить. Я только не знаю, с
чего начать.
- Расскажи про себя.
- Я Блаш. Меня сделали Дездемона и Скриббл. Ты слышала про Скриббла?
- Нет.
- Ошизеть. Ну ладно, Скриббл - мой папа. Я никогда его не видела. Сейчас он
внутри Вирта. Но, знаешь, я думаю, что когда-нибудь он будет известным, как
я. Он к нам вернется. А Дездемона - моя мама. Раньше она ходила в Вирт к
Скрибблу, но теперь до него не добраться. Может, он работает над каким-нибудь
большим сюжетом. Ну, например, про то, как он вернется к нам, понимаешь? Ну
да ладно. Дез - одна моя мама.
- А у тебя их несколько?
- Ну да. У меня две мамы. Скриббл сделал меня с двумя мамами. Вторую зовут
Синдерс. Синдерс 0!Джунипер. Слышала про нее? - Нет. - Ошизеть. Она всемирно
известная порновиртриса. Это от нее у меня перья в крови, от Синдерс. Но все
равно, моя настоящая мама - Дез. Она живет с нами. Мы все живем в Боттлтауне.
Дез, я, Твинкль и Карлетта. Там нет мужчин. Может, ты захочешь нас навестить?
Вот, давай я напишу тебе номер. И не бойся, что Твинкль что-нибудь сделает.
Она все понимает. А может, ты сама ревнуешь? Не надо, прошу тебя. Жизнь и так
коротка.
"Тебе-то откуда знать, девочка?" Вот как думает Бода, но вслух она ничего
не говорит, не отправляет это послание через свою Тень. Бода держит себя в
себе.
- В общем, вот мы все сидим и ждем, понимаешь? - говорит Блаш. - Ждем,
когда падет небесный огонь. Койот ответил любовью на любовь.
- А Твинкль - это кто?
- Жена Койота. Отца Карлетты.
- Он был женат на Твинкль?
- Ну да, когда-то там. Потом они развелись. Но он заезжал поболтать с
Карлеттои, привозил ей игрушки и перья. Он мог с ней разговаривать по-собачьи,
понимаешь? У нас ни у кого это не получается. Койот - единственный мужчина,
которого мы пускали в дом. И он говорил с Карлеттои на одном языке, а со мной
- на другом. Больше человеческом, улавливаешь смысл? И рассказывал про тебя.
Всякую шизу.
- Типа какую?
- Типа такую, что лучше тебя только зеленые райские перья и навазанный
хлеб. Что ты вроде как особенная. И думаю, так и есть. Ты убежала из Улья,
да? Клево было, наверное?
- В общем... - Видно, как сверкают глаза у Блаш. - Да. Было клево.
- С ума сойти! А Койотов черный кэб пока у копов. Как ты думаешь, что с ним
будет?
- Не знаю. Может, перейдет Карлетте или его жене. Как там ее зовут?
- Бывшей жене. Твинкль.
- Какая разница.
Команды вернулись на поле к началу второго тайма. Болельщики громко
закричали . Блаш кладет Карлетте в рот бело-голубое перо с номером 9, потом
закрывает глаза, чтобы лучше чувствовать поле. Бода, шум давит на тебя со всех
сторон, но ты думаешь только о смысле слов Койота, льющихся в тебя через
разум этой девочки. Сама она, девочка-щенок, дочь Койота, молча сидит рядом, не
умеющая говорить, но умеющая рассказать завитками дыма. Оно красиво, ее
молчание, но в нем есть оттенок грусти. Ты чувствуешь эту грусть в щенячьей
Тени. Как будто Койот опять говорит с тобой, но теперь по-собачьи. Усы и язык.
"Вот чего он хотел: чтобы я с ней увиделась". Твои мысли. Он хотел рассказать
тебе все о своей семье, о девочке по имени Карлетта. Все разъяснить и
покончить с этим, а потом... может, начать сначала? Теперь вместе с тобой?
Койот уже не сможет ничего начать сначала.
Бода говорит Блаш:
- Я невиновна. Не я убила Койота.
Блаш на секунду отводит глаза от поля.
- Я знаю, глупая. Все, ш-шш... Пенальти!
"Сити" пробивают пенальти. 4:3.
- Есть! - вопит Блаш. - Еще два - и мы пройдем. В финал. Станем
знаменитыми. - Она поворачивается к Боде: - Койот выбрал тебя, беглый драйвер.
Родственные души и прочая фигня. Правильный выбор.
- Спасибо. Так кто хотел его убить?
- Никто не хотел убивать Койота. Все его очень любили. Кроме... Может
быть...
- Кого?
- Ну... Компании "Икс-кэб"...
- Я знаю. - Компания хотела убрать его с дороги. Ваш босс...
- Колумб, ага.
- Так почему ты его не спросишь?
- Колумб не выдает информацию о себе. Он ловкач.
"Сити" забивают еще один. Поровну. Ужасно чихают фанаты. Их рты сочатся ва-
зом.
- Отличный гол! - кричит Блаш. - Чувствуешь, какой был удар? А, конечно
нет. Дронты, шиза! Ну что с вами поделать...
Карлетта чихает. Блаш нежно гладит ее по шее.
- Бедняжка Карлетта. Что ты думаешь об этой аллергии, Бода? Говорят, что
сначала должно стать хуже, чтобы потом стало лучше. Ты знаешь, откуда взялась
эта напасть, да?
Бода говорит, что понятия не имеет.
- Из райского пера.
- Это то такое?
- Ошизеть. Не знаешь? Конечно, нет. Из райского пера. Оно называется Пьяный
Можжевельник. Я как-то раз ходила в Черный Меркурий. Знаешь про перо Черного
Меркурия?
- Знаю, конечно. Но, по-моему, Колумб давно уничтожил все копии?
- Уничтожил, конечно. И в Глубокое Горло тоже теперь не попасть. Послушай,
девица... Люди, которые хотят врубиться, найдут способ. И чем жестче сюжет,
тем приятнее до него добраться.
- Ты не по годам развитая, Блаш.
- Вот уж ни фига. Разве я виновата, что во мне живут перья, и что меня
воспитывали в доме без мужчин? Я не придумываю правила, я просто кладу на них.
- Где ты нашла Черный Меркурий? - спрашивает Бода. - А, извини, забыла.
Тебе же не нужны перья.
- Правильно. Обычно. Но некоторые сны сидят слишком глубоко. Доступ закрыт,
понимаешь? Кондом-защита. Наверное, сам Колумб их заблокировал.
Черный Меркурий - ранняя версия икс-кэбберской карты, Колумб использовал ее
для предварительной настройки. Меркурий создала отобранная команда вирт-
дизайнеров, потом Колумб с помощью этого виртпринта убедил власти разрешить
ему поставить настоящий Улей. Несколько краденых копий попали на улицу. По
словам Блаш, Колумб встроил в перо предохранитель, ограничивающий прямой
доступ к демо-карте. Он должен был помешать таким как Блаш, виртлюдям нелегально
подключить к карте какой-нибудь кэб. Но за деньги можно было достать бутлеги,
а через них кто угодно мог ездить по карте, пусть и по недособраннои ранней
версии. Когда икс-кэбы только начинали работу, нарушители вызывали в системе
хаос, поэтому Колумб послал вирткэб, комплектованный датчиком с перонаведени-
ем. Этот перистый драйвер быстро отловил все нелегальные включения в карту и
затем удалил их из системы. Юзеры поимели бесполезные кремового цвета перья и
недельную головную боль. Черный Меркурий перестал существовать.
- Даже я не могу войти туда без всего, - говорит Блаш. - Мне тоже нужно
перо, и Койот сделал мне приятное - подарил копию на день рождения.
- У Койота был Черный Меркурий?
- Был, конечно. Как, ты думаешь, он мог так свободно ездить по дорогам? Ты
знаешь, что собой представляет карта Улья?
- Я драйвер.
- Ну да. Но все-таки? Это не обычная карта. Она как бы живая. В некотором
смысле даже более живая, чем настоящие дороги. Ну ладно, значит, как-то раз я
въезжаю в Черный Меркурий, так? А это дурной сон, точно. Кот Игрун в своем
журнале так и называл его говенным пером, но я просто, ну, ошизела от
любопытства. Так что я его приняла. И оказалась в роли Майка Меркурия, драйвера
суперкэба. Он самый крутой иксер в мире Черного Меркурия - это ты, наверное,
и без меня знаешь. И вот я пытаюсь сделать ездку до демо-Боттлтауна, и чтобы
меня не поймали экспресс-демоны. Карта Улья крутится у меня в голове. Защита
выставлена на полную. Что тут может случиться? Если Майк Меркурий стартует
рядом с тобой, то ты и ахнуть не успеешь - а он уже за горизонтом. Мне всего-
то надо было довезти пассажира до дома 666 в квартале Ананасной Луны. Все
было чики-поки, и вдруг Майк начал чихать. С ума сойти, да, представляешь? Он
так чихал, что у меня руль вылетал из рук. Я открыла таксишную карту и
вызвала демо-Колумба. Но в центре карты появилась такая расширяющаяся дырка.
Понимаешь , разные миры отделяет друг от друга стена. Иногда она становится
тонкой , как пленка, сейчас такое происходит все чаще. Ну вот, и через дырку в
Черный Меркурий летела вся эта желтая муть. Какая-то крупа. Не знаю. Она
полностью забила мне нос. Но через дырку в карте я успела рассмотреть мир с
другой стороны. Пьяный Можжевельник. Шизанутая хрень. Почитай у Кота Игруна. Это
райское перо. У богатых есть шанс попасть туда после смерти. Дальние Пределы,
детка. Потом я выехала обратно в Реал, а эта желтая дрянь так и засела у меня
в носу. Я чихала, как сумасшедшая. Крепкая штука. Вот поэтому я считаю, что
аллергия появилась из Пьяного Можжевельника через таксишную карту.
Тут Блаш чихает, как бы подтверждая свои слова, вместе с ней чихает Карлет-
та.
"Карлетта... Она могла быть моей дочкой".
Бода думает об этом, а потом начинает злиться, что дочь Койота страдает от
аллергии. Бода не может забыть про эту глупость. Бессмысленная, жалкая. Она
понимает все свои чувства, но ничего не может с ними поделать.
- Я предполагаю, что Колумб специально пропускает сюда аллергию, - говорит
Блаш. - Он открывает дыры между мирами.
Бода встает.
- Уходишь? - спрашивает Блаш. - Не понравился мой рассказ? Я думала, он
тебе поможет. Койот велел мне помогать тебе. Или тебе не нравится быть рядом с
виртовкой? Ты боишься?
Нет, не в этом дело. Не только в этом. Бода обнаружила следы прокравшейся в
нее Тени. Сильной и опытной Тени. Похоже на...
"Твою мать!"
Пробуждаются воспоминания. Дотаксишная жизнь...
Дым ее забытой матери.
"Кто моя мать?" Карлетта смотрит на Боду пристальным взглядом, какой бывает
только у собак. Неизменно влажные глаза.
Блаш не перестает тараторить:
- Ты позвонишь старикану Гамбо, Бода? Объяснишь ему, что невиновна. Может,
он скажет тебе, как добраться до Колумба...
Бода извиняется, проталкиваясь между бело-голубыми болельщиками, отчаянно
пытаясь избавиться от вопросов Блаш и ощущения материнской Тени.
- Бода, ты пропустишь окончание игры. Койот хотел, чтобы ты пришла. Он
любил тебя, - преследует ее голос Блаш...
Но Боды уже нет. Время - 8:56 вечера. Она пробирается через сопли и перья.
К турникетам выхода на Мэйнроуд.
Я вызвала Зеро по рации. Сказала ему, что моя дочь сейчас уходит и что "на
голове у нее длинный светлый парик. Жилет-болеро. Клетчатая юбка. Не
пропустишь". Потом пробралась через толпу к тому же выходу.
По следу, как всегда...
По пути к выходу Бода снимает светлый парик, меняет его на черный. Тоже
украден у Кантри Джо. Но она все еще чувствует в своей Тени присутствие матери.
На выходе она проходит мимо крупного человекопса. Он смотрит ей прямо в лицо.
По его Тени Бода понимает, что он почти узнал ее. Его дым пахнет плохо, похо-
же на копа. Но странное дело... он пропускает ее.
Когда я выбралась наружу, то обнаружила там Зеро, обескураженного и
встревоженного . Как потерявшийся пес.
- Где она? - спросила я. - Никто со светлыми волосами не выходил, - ответил
он.
- Ты упустил ее?
Тогда Зеро заплакал и начал чихать, а я не могла утешить его. По-моему,
этот пес слишком опустился. Что с ним такое? По переулкам, ведущим от
стадиона, убегала темноволосая девушка. И она пропала в лабиринте улиц Моее-сайд.
Может быть, у нее был не один парик.
Я потащила Зеро к "Пылающей комете".
Бода убегает от матери-тени. Сначала по Мэйн-роуд, потом по маленькому
переулку. Это плохой район, песопарни за мусорными баками царапают землю
когтями и лают на нее. Она не знает, куда идет. Медленно спускается тьма. Мир
превращается в лабиринт закрытых магазинов и брошенных домов. Второй парик,
черный, спадает с головы. Она слышит, как где-то сзади перед слишком узким
проездом остановилась машина.
"Блядь, сколько же мне еще идти?"
Бода выходит на другую улицу, которая вроде бы называется Броудфилд Роуд.
Без карты она совсем потерялась. Видит у растаманского фургончика нескольких
сутулых песопарней смешанной крови. В колонках машины стучит догкор. Бода
чувствует, как ее Тень съеживается от их присутствия. Хотя за последние дни
волосы немного отросли, на ее голове видна карта. Они знают, что Бода
подозревается в собакоубийстве. Белая девушка. Так сказал Гамбо по радио. Они
окружают ее полукольцом.
Потом - звук машины, быстро проезжающей по Броудфилд. Машина с визгом
тормозит, изнутри раздается голос, усиленный динамиками:
- Так. Полиция. Оставьте ее в покое.
Запомнившиеся ей голос и Тень матери.
Песопарни сматываются. Бода тоже убегает по кривым улочкам. Убегает от
своей матери.
Клермонт-роуд. Внезапно она понимает, где находится. Впереди нее -
запущенный райский сад, Александра-парк. Здесь все началось. С другой стороны Прин-
цесс-роуд к воротам парка подъезжает полицейская машина. Бода оглядывается:
по зелени и цветам за ней бегут двое копов. Ее мать и еще кто-то. Тень и пес.
Бода падает. Клубок корней. Ее нога запуталась там. Мокрый запах травы, земля
бьет ее по лицу. Мать-земля.
Это конец.
Мы с Зеро подошли к упавшей. Зеро сильно чихал из-за немыслимого изобилия
цветов в парке. Он достал пистолет, я была без оружия. Вот моя дочь.
Я подошла. Ближе. Протянула руку. Коснулась ее.
Белинда вскрикнула и дернулась. Она укусила меня. Наши Тени столкнулись и
переплелись. Но я сильнее нее, я лучше знаю Дым. Я заставляю ее волю
подчиниться моей, пока она царапает мне ногтями щеки. Господи, как будто ей снова
семь лет и мне приходится наказывать ее за какие-то шалости! Мы обе уже на
земле, давим цветы. Дождем летят лепестки. Белинда кричит и ругается на меня
Тенью, а потом что-то холодное и твердое...
Отключка.
Удар по затылку.
Я пришла в себя. Лежу на траве, Голову заполнила боль. Через щелки между
веками я вижу, что Зеро и моя дочь стоят напротив друг друга. Пистолет Зеро
направлен ей прямо в грудь. В Тени Белинды пульсируют злоба и страх. Поверх
нее - Тень Зеро, ощетинившаяся прыгающими блохами и грубыми костями. Из Зеро
ушло все человеческое. Зеро окончательно превратился в пса.
Я выдавила из себя несколько слов:
- Клеи1, что ты делаешь?
Он не ответил. Пистолет не шелохнулся. Солнце пробивалось сквозь древесный
полог, ярко-красными волнами высвечивая парковые цветы. Лицо Зеро было
спрятано под маской от пыльцы, но я видела его уверенность. Еще раз я спросила
его, что он делает.
- Исполняю приказ, - ответил он.
- Это Крекер тебе приказал?
- Хозяин сказал мне убить вас. Обеих.
- Ты как, Белинда? - спросила я. Дочь не ответила. - Клегг, послушай меня,
пожалуйста, - я старалась говорить спокойно, потому что Тень легавого была
такой нервной, что я боялась, он может сорваться в любой момент, - Крекер
обманывает тебя. И всех остальных тоже. У него свои планы.
Рука с пистолетом напряглась.
- Клегг! Слушай меня. Крекер тебя использует.
- Хозяин дал команду, Джонс. Я буду послушным псом.
Поднятое нашей борьбой облако тяжелой пыльцы все еще летало в воздухе.
Пыльца не могла проникнуть в нас, поэтому устремилась к Зеро. Он чихнул.
Аааааааапчххххххххххи!!!
Зеро покачнулся, его пистолет дрогнул. Я попыталась встать.
- Джонс! Не двигайся. Ты меня уже злишь.
Я застыла. - Не зли меня, пожалуйста. Я пытаюсь оторваться от Крекера.
Правда, пытаюсь, - брови Зеро над краем респиратора покрылись потом. - Но ты
же понимаешь, Сивилла. . . Ты против него. А он сильнее тебя. Он зовет меня.
Мне нужно убить вас - и все. Все просто.
- А ты не хочешь подумать зачем? - сказала я. - Крекер больше не коп.
- Чего?
- Он хочет нарушить закон. Зеро, я думаю, он связан с делом о цветах...
- Хватит меня так называть! Я не Зеро, - снова напрягся он.
- Хорошо... Зулу. На миг он закрыл глаза, а когда открыл их, Белинда вошла
в его сознание. Я почувствовала Тенью, как она вступает в него. Она заставила
его отвести руку, так что пистолет теперь смотрел на меня. Зеро трясся от
страха, голова у него распухла из-за вторжения чужой Тени:
- Сивилла, она хочет, чтобы я выстрелил в тебя...
Тут Белинда вытащила из сумки пистолет. Я говорю "пистолет", но на самом
деле это была какая-то древность. Кольт? Выглядел он как игрушка. Где она его
взяла?
Моя дочь бросила на него жестокий взгляд.
- Белинда, не делай глупостей...
Звучало это совсем неубедительно, но что я могла сделать? Белинда быстро,
почти незаметно глянула на меня, как будто имя что-то ей сказало.
Белинда выстрелила в Зеро.
Мне показалось, что она стреляет из пистолета в первый раз.
Зеро крикнул. Он упал, зажимая плечо. Белинда побежала к кустам.
- Белинда, Белинда... - Мой голос летел за ней среди деревьев.
- Сивилла, - выл Зеро. - Помоги... помоги мне...
Мне пришлось принимать решение - бежать за дочерью или помогать
тяжелораненому Клеггу, глупой жертве привязанности к хозяину...
Решение не потребовало много времени: законы копов оказались главнее.
Я опустилась на колени рядом с легавым, прижала его голову к груди.
- Все хорошо, Зеро, - прошептала я. - Переживем.
Зеро скулил и чихал, прочувствованно извиняясь за то, как себя вел. Я
велела ему помолчать и в сумраке ветвей стала покачивать его теплое тело вперед-
назад , вперед-назад.
Там, куда убежала моя дочь, остались лишь смятые листья. Она не сказала мне
ни единого слова.
Некоторое время спустя Бода пробирается среди цветов, которые плотно
покрывают землю и вспыхивают яркими пятнами даже в темноте. Совершенно одна на
Южном кладбище. Ночь скрыла ее следы. Черный парик пропал, как выпавший по
дороге волосок, но светлый сохранился и теперь занял свое место. Ее обритая
голова потеет. Убила ли она легавого, которого привела с собой ее мать? Была ли
это на самом деле ее мать? Запах от нее был точно таким, как от забытой Тени
ее матери. Как она меня назвала?
Белинда?
Слишком трудно обо всем этом думать.
Эта мертвая земля слишком давно не видела людей. Слишком много цветов,
слишком много пыльцы в воздухе. Люди предпочитают прятаться за дверями и
шторами, за респираторами и пленками защитных мазей. И думают, что это
действительно что-то изменит. Бода видит пылинки, плывущие в желтом ночном воздухе
над кладбищем, несомые ветром от растения к растению или поймавшие какого-
нибудь попутного жучка. Пчелы опухли от нектара. Все растет, но нос Боды -
дверь, закрытая для крошек жизни.
Наедине с Койотом.
Она подходит к могиле. Собаколюди скинулись и купили ему памятник. К
сожалению, у скульптора не было готового памятника с далматинцем, так что могилу
Койота охраняет молочно-белый Лабрадор. Изваяние обвивают плющ и цветы.
Скульптурная морда высовывается из цветов, черные листья похожи на пятна на
каменном теле. Пес Койот по-прежнему в пути. Бода погружает лицо в цветы,
покрывшие могилу псодрайвера. Глубоко вдыхает пыльцу, надеясь, что она вызовет
какую-нибудь реакцию. Что угодно, только бы снова почувствовать себя живой.
Ее жизнь разваливается на куски.
"Моя мать касалась меня".
Ничего. Ни слез, ни щекотания в носу.
"Может, я уже умерла?" Остались только вопросы, лишь одни они имеют смысл.
Койота убил Колумб? Колумб впускает пыльцу из Вирта? Связана ли смерть Койота
с появлением аллергии? Копы и кэбы работали вместе?
Под зарослями Бода почти различает высеченный в камне глаз, глаз
псодрайвера , смотрящий на нее. Карта обрастает ежиком волос. Через три дня - ее день
рождения. Ей будет девятнадцать, может быть, пора привести себя в порядок? И
вообще, как может помочь карта на голове, когда она только и делает, что
мотается по дорогам, а ее преследуют и копы, и кэбы? Не говоря уже о Гамбо Йо-
Йо. И о собственной матери. Она даже не может теперь подать заявление на Соц-
корм, потому что ее имя и местонахождение окажутся в информационных банках.
Все деньги она потратила на бесконечные разъезды, которые ни к чему не
привели. Девушка на ночном кладбище у могилы песопарня, которому она писала песни
и посылала стихи о любви, но по-настоящему его не знала. "Вся тяжесть мира
давит мне на плечи, клонит меня лечь в землю. Я не поддамся. Я не сделаю
того, что от меня хотят". Беспорядочные мысли отравляют разум Боды, пока она
вырывает с корнем цветы с могилы Койота. Ее пальцы изрезаны в кровь шипами, а
Тень танцует среди зарослей, захваченная растениями. Койот стоит перед ней -
безмолвное изваяние, водитель мертвых дорог. Бода отрывает от надгробия комок
плюща. Плющ сопротивляется ее усилиям, распуская бутоны и изворачиваясь, пока
снова не заплетает изваяние целиком. Она опускает на могильный холмик один-
единственный цветок орхидеи.
Пятница 5 мая
Колеса с трудом продирались сквозь мягкие цветы, ковром покрывавшие дорогу.
Светофоры Оксфорда и Витворта стояли, доверху опутанные побегами, не
разглядеть было даже смену красного на желтый, желтого на зеленый - повсюду
виднелись зеленые стебли, красные и желтые соцветия. Впрочем, все равно моя машина
ехала почти в полном одиночестве. Аллергия дала мне достаточно времени на
размышления. В моей голове безраздельно властвовал больной Сапфир, оставшийся
дома. Я даже купила ему респиратор Гамбо Йо-Йо. Смазала ноздри "СоплеСтоппе-
ром" . Покрыла комнату "Аутентичным защитным слоем Гамбо Йо-Йо". Все напрасно:
мой ребенок умирал. Я уже знала это. Аллергия превратила мой город в цветущую
пустыню. Манчестерский рай, не нужный никому, даже псам, которые наконец-то
попрятались в антипыльцевые убежища. Может, они просто готовились к большой
битве, копили силы. Пятница, утро. По улицам ходят редкие патрули копов, в
основном робо, но и они в респираторах по самые глаза. Достается всем. Копы
больше не занимаются преступлениями, сейчас они скорее защитники, не пускают
людей на улицу, в облака пыльцы. Над дверью дворца Вирттеатра лазерной
пульсацией начертано: "БИОЛОГИЧЕСКАЯ ТРЕВОГА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА: СОДЕРЖАНИЕ ПЫЛЬЦЫ
РАСТЕТ. НЮХАТЬ ЦВЕТЫ СМЕРТЕЛЬНО ОПАСНО". Коломбины, японики, мимозы и тысячи
других видов цветов, растущих из трещин в асфальте, ловили меня за колеса.
Шестьдесят пять процентов населения сейчас страдали от жестокой аллергии.
Число известных жертв, не считая первые убийства, уже исчислялось двузначными
цифрами. Небоскребы Манчестера задыхались под гнетом растительности. Джунгли,
через которые мне надо было проехать. Умерло так много людей, а расследование
все еще не сдвинулось с мертвой точки. Никаких ниточек к цветочной девочке по
имени Персефона. Шеф Крекер повсюду развесил бюллетень о моем "противоправном
поведении", и копы по всему городу пытались взять мой след. Естественно, я
исчезла из отделения, мое местоположение неизвестно с момента вчерашнего
фиаско с Клеггом и Бодой. Я была в самоволке, отстранена от дела, а город тем
временем сходил с ума. Содержание пыльцы за последние часы тревожно выросло
до 1200 и росло все больше, совсем как цветы, стремительно накрывавшие город.
Плохие времена для планеты Земля. Город истекал слезами. Если Манчестер
окажется под заклятием цветов, то затем волна накроет весь мир - все города,
один за другим. Власти уже установили карантин на четырех воротах, чтобы
помешать вазовозам распространять аллергию. Может, уже было поздно. Следом за
пиратом Гамбо Йо-Йо народ обвинял полицию в бездействии.
На Рочдейл-роуд я проехала знак, гласивший: "Добро пожаловать в Намчестер".
Передо мной стояли семь небоскребов Нама, погруженные в тишину, башни,
облитые солнцем. Десять лет назад эта местность была разорена Высотными войнами,
сейчас в башнях жили те, у кого жизнь удалась.
У ворот Первой крепости, представлявшей собой влажный цементный блок,
увитый цветами, меня встретил Зеро. Его лицо было закрыто новейшим
"принципиально доработанным" респиратором, а рану на плече ему зашил робо-Шкурник. Зеро
провел меня к себе. В квартире царил человеческий дух, ни следа Песьего мира.
На надувной кровати сидел молодой человек и держал бронированный ящик для
образцов, осторожно, как заразную живую крысу. Типичный одиночка. Его Тень
дымилась слабостью. Зеро назвал его Джеем Лигалем с факультета ботаники
Манчестерского университета. Лигаль принес с собой доказательства, какие-то
микроперья .
После Александра-парка Зеро порвал с Крекером. Теперь он был одиноким псом,
оборвавшим поводок. Я чувствовала по Тени, насколько свободен его дух. Он
разорвал связь с исчезнувшим хозяином.
С этого момента мы работаем неофициально.
Джей Лигаль махал мне микропером, как будто я могу принимать такие вещи. Я
объяснила, что перья ничего для меня не значат. Но Зеро предвидел такой ход
событий: он "позаимствовал" из отделения перьепереводчик, и Лигаль перегнал
инфу в древне видео.
- Вот наш маленький преступник, - сказал он, когда на экране появилось
движущееся изображение. - Amaranthus Caudatus9. Или, по крайней мер его подвид.
Тропическое растение, обычно цветет в середине лета и только на юге Англии.
- На юге, говоришь? - Зеро ненавидел юг.
- Да. Амарант. .. это от греческого слова. Значит: воображаемое растение,
которое никогда не вянет. В простонародье - щирица хвостатая.
- Признаю, что завалил это дело, Дымка, - сказал Зеро. - Признаю, что мы
ищем лингвистически ущербного безумного ботаника. Ну что, отловим этого пед-
рилу и запихаем в карцерное перо? Что скажешь?
Карцерное перо - место, где сейчас маринуют заключенных. Их тела отправляют
на склад, а сами они смотрят сны в клеточку. Дешево и сердито, но работает.
Джей Лигаль смотрел с видеоэкрана.
- Взгляните.
...крошечная жизнь плавает... крошки вещества... крошечные монстры...
отростки подергиваются... узелки тьмы тут и там... моменты осознания,
перетекающие в тайну...
- Видите эти темные точки? - спрашивает Лигаль. - Это частицы человека.
- Человека? - спросила я.
- Можно сказать, мы тут имеем новый гибрид. Человека и растения. Эти темные
точки, которые вы видели, - человеческие гены, поселившиеся в растительных
клетках. Мы никогда ничего подобного не видели. Киркпатрик просто впала в
транс.
- Киркпатрик?
- Из университета Глазго: Она там руководитель сектора растительной
репродукции .
- Она случайно не может оказаться искомым безумным ботаником? - спросил
Зеро . - Как у нее с лингвистикой?
- Она назвала этот вид монстром. Она сказала, у нас большие проблемы. Люди
и растения занимаются сексом.
Зеро чихнул.
- Аллергию вызывает секс, - продолжал Лигаль. - Вы в курсе? Это результат
того, что растения пытаются любить друг друга. И у них не получается. Это
результат неудавшегося растительного секса.
- Извращение, - сказал Зеро. - Объяснишь подробнее?
- Естественно, - начал Лигаль. - Пыльцу производит тычинка цветка, мужской
орган. С тычинок пыльцу уносит ветер или насекомые, и она попадает на пестик
другого растения. Или того же самого растения. Пестик - женский орган. Он
влажный и покрыт мягкими волосками. Пыльца, осев на пестике, чувствует себя
дома и выбрасывает свои белки. Эти белки зарываются в пестик в поисках яйца.
Так занимаются любовью растения. Иногда в цепочку попадает человек.
Зеро:
- И это вызывает аллергию?
- Пыльца оседает в ноздрях. Она оказывается во влажном, покрытом волосками
месте, думает: "Это пестик. Пора зарываться". Гранула выбрасывает белки,
повреждая полость носа. Естественно, человеческое тело опознает это как вторже-
9 Амарант, или щирица (лат. Amaranthus) — широко распространённый род
преимущественно однолетних травянистых растений с мелкими цветками, собранными в густые
колосовидно-метельчатые соцветия. Виды с насыщенно окрашенными листьями и свисающими
соцветиями (Amaranthus caudatus, Amaranthus hypochondriacus и другие) используются в
декоративных целях.
ние и активизирует иммунную систему. Мы пытаемся избавиться от инородного
тела через нос и глаза - через сопли и слезы. Аллергия - это защитный механизм.
- Ты утверждаешь, что люди и растения занимаются сексом? - спросил Зеро,
чихая под своим суперновым респиратором. - Господи! Недельный заработок за
такую фигню... полная ересь.
Лигаль чихнул с ним за компанию, а потом продолжил:
- Тело перестало отвергать семя пыльцы. Принимает его как любовника.
Иммунная система пытается бороться с этим порывом, но репродуктивная система
борется с иммунной. И побеждает. Тело принимает растительную сперму. Киркпатрик
исследовала несколько трупов. Пыльца сумела попасть в матку. Она сливается с
человеческим яйцом, словно это растительное яйцо. Киркпатрик считает, что это
следующий шаг.
- Следующий шаг куда? - спросила я.
- Следующий этап эволюции, порожденный волной перекрестного оплодотворения,
прокатившейся по стране.
- Аллергосподи!
Зеро тяжело дышал через респиратор, сопя как жертва, я могла только ему
посочувствовать . В то же время теория Лигаля казалась все адекватнее.
- У этой Киркпатрик есть соображения, откуда взялись эти семена? - спросила
я.
- Мы думаем, это последствия Плодородия 10, - сказал Лигаль. - Мы думаем,
что пКазановап начал свое шествие по царству растений.
- Не понял, - отреагировал Зеро.
- Флорафилия, как назвала это Киркпатрик.
- Что она имела в виду? - Это снова Зеро.
- Мы говорим о том, что кто-то выебал цветок, и аллергия - плод этого
союза.
- Пес-Христос! - простонал Зеро.
- Мы должны сжечь все тела, - добавил Лигаль. - В качестве превентивной
меры . Их нельзя хоронить.
- Почему так? - спросила я.
- Это как закопать семя.
Пятнадцать минут спустя, выложив нам всю информацию и собрав свои
материалы , Лигаль ушел. Я хотела проводить ботаника, но Зеро поймал меня за руку.
- Останься, Сивилла. - Меньше всего на свете мне хотелось оставаться с ним
наедине: в моей дымке вновь и вновь всплывали воспоминания о парке. - Прошу
тебя, Сивилла. Я все объясню. Слушай, давай я приготовлю поесть. Что скажешь?
Я не сказала ничего.
- Молчание - знак согласия?
Мы ели в тишине. Еда была отличная. Абсолютно человеческая трапеза, ни
намека на сырое мясо. Зеленая фасоль, красные бобы, нежный сочный соус,
огненные перчики и золотая кукуруза. Это была аллергическая диета. Зеро называл
это своей попыткой "принять эту сволочь на борт" и замолчал. Во время трапезы
он все держался за свою раненую руку, хотя ему было стыдно, что его ранила
молодая девушка. Когда же Зеро наконец заговорил, он сказал горьким голосом:
- Знаешь, что я делаю, Дымка? Я пытаюсь поправить свои дела.
- Я в курсе.
- Делаю все, что могу.
- Я в курсе.
- И ты не хочешь мне помочь? - Ты врал мне, Зеро, - ответила я. - Ты
работал за моей спиной. Тебя запрограммировали убить меня. Мою дочь. Ты
представляешь, как мне больно?
- Что я мог поделать? Крекер был хозяином.
- А теперь?
- Хозяина больше нет.
- Он вовлечен в дело аллергии. Теперь ты это понимаешь? Он сделает все,
чтобы помешать нам.
- Ясное дело. Может, забудем обо всем? Я бы очень этого хотел.
- Забыть такое совсем не просто. - Я расскажу тебе все. - Зеро уставился на
меня сквозь очки респиратора. Из его глаз текли слезы, как дождь на стекле. -
Я поделюсь с тобой всем. Всеми уликами. Сивилла, я пытаюсь все исправить. Ты
не хочешь мне помочь?
Я отвернулась от его взгляда. За высоким окном в воздухе текли облака
золотой пыльцы.
- Сивилла... Ты - моя последняя надежда.
Я снова посмотрела на него.
- Как ты мог так со мной поступить?
- У меня не было выбора. Черт. Наверное, во мне слишком много собаки. - Это
было настоящее признание, и я удивилась. - Крекер контролировал меня. Вы,
люди , даже не представляете, на что это похоже. Пес в моих жилах - раб любви.
Крекер владел мной. Прошу... Что я могу еще сказать?
- Рассказывай.
- Ты со мной?
- Расскажи мне все.
- Мало не покажется.
- Давай уже, говори.
- Не против свежего воздуха? Зеро встал из-за стола и пошел к окну. Открыл
дверь и вышел на балкон. Я вышла следом. Там, над бездной, Зеро крепко
схватил меня. Моя Тень ухнула в водоворот паники: рядом со мной было слишком
много пса. Но его дыхание умирало... умирало. Я слышала, как оно уходит в
золотой воздух.
Мы стояли на балконе Первой крепости, на двадцать девятом этаже. Мир
Манчестера за перилами уменьшается, стягивается в точку. Где-то внизу и вдали выли
песолюди: нарастающий приступ разочарованного кашля. Ветер, пахнущий цветами.
- Ты знаешь, что это за дело, Сивилла?
- Нет, не знаю. У меня нет глаз на затылке.
- Это дело Вирта, Дымка.
- А при чем здесь Вирт?
- Это ключ, Сивилла... Те, кто не видит сны... они не страдают.
- Зеро!
- Ладно, спокойно...
- Зеро, всю дорогу меня кормят ложью. В чем дело? Ты что, до сих пор
считал, что мне не стоит это знать?
- Это закрытая информация.
- Закрытая? Господи!
- Крекер не хотел, чтобы мы знали. Это Томми Голубь ввел меня в курс дела
дронтов.
- Томми Голубь? Господи! Он же вирткоп?
- Один из лучших. Полицейские базы провели анализ. У них было достаточно
данных. Затолкали данные в копомозг, получили ответ - дронты не чихают. Ты
поминалась в анализе.
- И что это значит?
- Это значит, что аллергия идет из Вирта. Ты сама до этого не дошла?
XIС5 ^ . . . Я ...
- Ну, в смысле... не видеть снов... не чихать... ты об этом не думала?
Зеро был мне ближе, чем мне хотелось бы признать, особенно сейчас, когда
его дыхание выходило с медленным свистом, а из его глаз текла слизь. И он на-
водил пистолет на меня и мою дочь. И провалил покушение - слишком медленно
двигался. Нарочно? Все равно - такие действия или создают пропасть между
людьми, или сближают их. Может, он испытывал такую боль, которую я даже не
могу себе представить. У меня иммунитет к тому, что, вполне возможно, убьет
его. Я и вправду сочувствовала большому песокопу, и это было для меня
потрясением .
Респиратор Зеро обратился к небу. Он отодвинулся, ударил себя по раненой
руке, а потом снова повернулся лицом ко мне.
- Эта инфа уже попала на улицы. Жертвы идут против иммунных. Они называют
их мунятами. - Я боюсь встречных обвинений.
- Что можно сделать?
- Томми Голубь считает, что нашел источник аллергии. Следы ведут в
конкретный район Вирта. Пыльца попадает в Манчестер через дыру в этом сновидении.
Вот почему ты не чихаешь. Ты не можешь принимать Вирт. Поэтому мне нужна твоя
помощь. Вы, дронты, можете оказаться нашим последним шансом.
- Это безумие, Зеро.
- Скажу больше. Было исчезновение, Джонс. Обмен.
- Правда?
- Имя - Брайан Ласточка. Он исчез за несколько минут до смерти Койота. -
Зеро прижал фотографию к стене балкона напротив меня. Дал мне несколько
секунд на изучение, а потом продолжил: - Милый мальчик. Девять лет. Тяжелый
виртер. Перья живут в нем. Оценен в 9,98 по шкале Хобарт. В снах это кое-что
значит. Томми Голубь вел расследование. Он обнаружил, что этот ребенок,
Брайан Ласточка... Его обменяли, ты знаешь... курс обмена?
- Естественно. Все, что взято из Вирта...
- Точно... Должно быть обменено на что-то равноценное из реального мира.
Томми Голубь обнаружил, что мальчика поменяли на что-то из Пьяного
Можжевельника. Ты знаешь, что это? Это райское перо.
- Обалдеть.
- Аллергия распространяется и по Вирту, Сивилла. Она идет оттуда. Из
Пьяного Можжевельника. Это мир, которым управляет Джон Берликорн. Ты его знаешь?
Один из наиболее могущественных виртовых тварей. Настоящий демон. Томми
Голубь объяснил мне ситуацию. Пьяный Можжевельник - это своеобразный вариант
послежизни для богатых. Темная история. Про Берликорна, сына Хроноса, бога
времени. Это древнегреческий миф, перенесенный в Вирт. Пьяный Можжевельник -
история, как Берликорн украл девочку по имени Персефона, ага? Персефона?
Черт, я сам ни фига не знаю, но пока вроде все сходится? Ты нашла это имя,
так, там, в зоопарке Бельвью?
- Ты хочешь сказать, что эта Персефона приехала в Манчестер из Вирта?
- Я говорю, что Персефона. . . Вроде бы она богиня цветов и материнства10.
Что-то такое. Я хочу вот что сказать: Вирт, похоже, разозлился.
- Что значит "разозлился"?
- Мир Вирта, возможно, хочет найти путь внутрь, путь назад. Знаешь, как
зомби хотят вернуться в город? Для меня в этом есть смысл. Я считаю, мир
меняется , стена падает. Сновидение и реальность. Манчестер - центр этой стены.
Если Манчестер падет, тогда... Ну, тогда, наверное, весь мир падет следом. Я
хочу подключить вирткопа. Я хочу, чтобы ты работала с Томми Голубем...
- Нет.
Зеро поднял руки к лицу, а когда убрал их, с его пальцев свисал респиратор.
Он выбросил респиратор с балкона.
- Зеро?
Он глубоко вдохнул золотую пыльцу. - Сивилла... Если я буду дальше дышать
Персефона - в древнегреческой мифологии богиня плодородия и царства мёртвых.
этим воздухом... Я умру. Для тебя это ничего не значит?
- Ни за что. Никогда. Я ненавижу Вирт.
- Голубь готов пойти против Крекера. Я тоже. Это значит для нас очень
много.
- Я не работаю с вирткопами. Это мой кошмар.
Мой голос налился тяжестью генетики. Я шагнула назад в комнату, направляясь
к входной двери.
- Сивилла, - раздался голос Зеро за моей спиной. - Поздно бояться, Сивилла.
Я открыла дверь. Мужчина стоял на пороге. Оранжевый ирокез. Стройный и
ладный.
Моя Тень подпрыгнула, словно меня приласкал дьявол.
Мы уже знаем, что неспособность видеть сны лежит в генетике; одна
потерянная связь в двойной спирали. И страх перед теми, кто и есть сон, врожденный и
неизбежный. Реакция Неведающего на порождение Вирта такая же, как у мыши на
кошку. Она работает на том же уровне реальности, глубоко внутри телесного.
Голос Зеро:
- Сивилла, познакомься с Томми Голубем.
Вошедший вызвал у меня сильнейшую реакцию. Мой дым тек линиями ужаса. Томми
поздоровался, но моя Тень продолжала кричать. Она вопила, что надо немедленно
убираться.
- Сивилла, сядь, пожалуйста, - сквозь марево страха я поймала слова Зеро. -
Я действительно верю, что это выход. Представь, Дымка, коп, который не видит
сны... в паре с копом, который и есть сон...
Это был бы кошмар. Так я и сказала Зеро.
- Сивилла, я скоро умру, - сказал он. - Аллергия меня добьет. Это факт. -
Слышать такое от песокопа, который один стоял против собачьих толп в Боттл-
тауне во время соцкормовских мятежей! Но в голосе слышалось отчаяние. -
Может, попробуешь, Дымка? Огляди комнату. Скольких копов ты видишь? Против
аллергии только мы. Ты, я и Том. За это утро мы потеряли еще пятьдесят человек.
Может, я буду следующим.
- Нет... Я. .. Прошу, убери его от меня.
Я махала руками на Томми Голубя, как будто таким способом могла отогнать
его виртуальность. Томми Голубь просто стоял и смотрел, и его точеное лицо
было похоже на камень. Я почти видела его виртовы крылья, взбивающие воздух в
квартире. Томми Голубь так и не сказал ни слова. Я пыталась пройти к двери,
не приближаясь к нему.
- Что ты обо мне думаешь? - прорычал Зеро. - Ты думаешь, мне нравится
выхаркивать свои легкие? Думаешь, я хочу умереть от соплей? Ни хуя не хочу! Я
хочу погибнуть в драке, как любой хороший пес. Том считает, что сможет
послать твою Тень в сон. Не спрашивай меня, как это будет. Я просто бедный,
чихающий до смерти пес из ниоткуда. А теперь давай попытаемся, ладно?
- Зеро! Для меня это слишком. Я...
- Давай!
Потом он кошмарно чихнул, без респиратора...
Ааааааааппппччччххххииииииииииии!
- Ты должна мне помочь, Сивилла, - пролепетал он. - Ты все, что у меня
осталось . . .
Я вышла в коридор.
- Достань новый респиратор, Зеро.
Выбегая из квартиры, я захлопнула за собой дверь.
В ту ночь мы нашли первую жертву Больших Соплищ. Она была дронтом.
Следовательно , иммунной. Муняшкой.
Ее звали Кристина Ежевика. Молодая девушка, недавно закончила колледж. Спе-
циальность - "биопластик и хардвер", две основы существования робопсов.
Кристина была генетическим совершенством с кристально чистым интеллектом, и
преподаватели из Манчестерского университета хвалили ее "объективный" взгляд, с
которым она изучала метапесологию. Одна из больших метапес-компаний уже
обещала ей место, когда она закончит курс. Во время расследования мне показали
несколько ее последних дизайнерских работ. Они были очень качественными:
спокойными и отстраненными, но изумительно подходящими для псов.
Тело Кристины нашли в кустах за церковью Сент-Энн. Когда мы добрались туда,
кусты уже окончательно покрыли ее тело. Но это была не смерть от цветов. Это
была смерть от людей.
В 10:34 вечера Кристина вышла из винного бара "Корбьер", слишком пьяная,
чтобы сесть на экспресс, и поэтому решила потратить часть драгоценной
стипендии, чтобы взять икс-кэб. Она жила в Расхолме, доехать туда недорого, к тому
же она собиралась устроиться на хорошо оплачиваемую работу, правда? Отмечали
день рождения одного из ее друзей по колледжу. Свидетели из бара говорили,
что весь вечер она чувствовала себя неуютно из-за того, что не чихает. Весь
бар страдал от аллергии, и она постоянно ловила на себе холодные взгляды.
Банда роборней-хулиганов начала издеваться над ней, называли ее мунятиной.
Друзья пытались защитить ее, но даже они, несмотря на все попытки, не могли
побороть отчуждение. Они называли ее целкой. Около 10:30 Кристина не смогла
больше выносить мерзость бара, летевшие в нее сопли, град обвинений - и она
убежала: домой, к такси на стоянке у Сент-Энн.
Они сразу ее догнали, затащили в кусты за церковью. Представляю, как она
видела вокруг сжимающееся кольцо респираторов, как она боролась и как
респираторы стали один за другим подниматься, являя на свет все соцветие гибридов:
псов и людей, теней и робо. Она кричала, умоляла их остановиться, но ее
раскрытый рот стал для них приглашением: больные начали чихать на нее, утверждая
свою болезнь. Главарь, широкомордый песопарень, вбил свою морду ей в рот и
потом вычихал всю свою злость и ревность к ней. Затем ее взяла в оборот
остальная толпа, и каждый поделился с ней ядом своих соплей.
Я узнала эту историю от драйверов икс-кэбов, которые собрались вокруг места
убийства, смеялись и перешучивались друг с другом. Попытался вмешаться только
один Роберман, но его быстро отогнали. Естественно, в тот день у меня не было
официального допуска к работе, но некоторые копы оказались более чем любезны;
похоже, Крекер раздал всем сестрам по серьгам.
В тот вечер я допросила Робермана, и он рассказал, до чего ему не нравится
концепция Больших Соплищ. Естественно, сначала я не смогла разобрать рычащие
слова, даже с помощью полностью активизированной Тени. В Робермане не было ни
следа человека, только пес и робо, а Тень робопса уловить очень нелегко.
Читать его сознание было, как смотреть в глубину чердака при выключенном свете.
Наладить с ним контакт пытались разные песокопы, но никому это не удалось.
Неожиданно возник Зеро Клегг, до которого по каналам собачьего мира дошла
информация. Зеро весело включился в новую работу, легко переводя грубое рычание
Робермана на понятный язык. Робопсу было плохо, мои человеческие глаза ясно
это видели; он дал показания о том, что видел. Большие Соплищи. Так больные
называли убийство с помощью чихания. Роберман описал все, но он (впрочем, как
и остальные драйверы) не мог назвать нам имена преступников. Все они врали,
но робопес остался верен правде. И вдруг я увидела, откуда исходит горе
Робермана, у кого этот замученный аллергией нечеловеческий мутант с пластиковой
мордой, кипящей соплями, научился сочувствовать не чихающим. Он был близок к
Боде. В его Тени притаилось одиночество помеси, сквозь которое сумела пройти
только моя дочь. Зеро сказал ему, что я "мать-сука" Боды. Дальше все было
просто. Он рассказал, как Бода говорила с ним на стоянке Сент-Энн во время
убийства. Колумб врал насчет таксишных записей. Бода была невиновна в убийст-
ве Койота.
Молодые девушки, текущие сквозь одиночество: Бода и Кристина, близнецы
потерянной жизни, рабы навеки утраченных снов.
Копы вытащили Кристину из туго обвивших ее церковных цветов. Ее
остекленевшие глаза были распахнуты, на губах высох поток крови. В своей лаборатории
робо-Шкурник засунул свои острые камеры ей в рот, и результат по телефону
передали мне домой...
Доклад: легкие жертвы разорваны пулями соплей. Смерть от сквозного чихания.
Это было, когда дыхание людей начало меняться - от отказа к приему.
Аллергия захватила нас. Мир был текуч, и опасность угрожала всем, живущим в нем.
Даже тем, кто не мох1 видеть сны. Мне, моей дочери. . .
Боде нельзя было возвращаться домой, и поэтому она на несколько дней осела
в унылой и грязной квартире из разряда "постель и завтрак" на Фэлоуфилд.
Сейчас она смотрела на Блаш по местному древнему телеку, смотрела, как подруга
Койота зарабатывает на жизнь в дешевой мыльной опере под названием
"Коматозная дорога". Бода делает подобие коктейля в подобии больничного пакетика.
Бутылка пбумерап, спертая у Кантри Джо, возвышается на туалетном столике,
обжитом червями. Голая лампочка висит над кроватью, на которой лежит Бода. Этот
свет - приманка для манчестерских ночных бабочек: они бьются о стекло, снова
и снова, пока их крылья не превращаются в лохмотья. Бода смотрит на смерть
равнодушным взглядом. Дайте ночным бабочкам и прочим созданиям почить в мире.
Дайте им достичь заслуженного конца.
Блаш играет в "Коматозной дороге" новый персонаж, младшую дочь Лена Грязно-
думера. Лен Грязнодумер потом женился на Бетти Свинье, которая теперь зовет
себя Бетти Грязносвинья. Блаш играет давно потерянного ребенка, плод буйных
лет Лена, когда он перетрахал каждую бабу с Коматозной дороги и весело бросал
их без следа жалости. Теперь ему предстоит платить за ворованное
удовольствие. Блаш - кошмар Лена Грязно думера, от которого тот не может проснуться.
Она его мыльная Немезида.
Бода выходит из мира телевидения, ее сознание наполнено Тенью. И мир, куда
она возвращается, влажен от пота и любовного сока. Комната - городской рай,
сияющий коллектор спермы и отчаяния.
У Боды кончаются деньги.
У Боды кончается надежда.
Последние две ночи эта унылая комната была ее единственным миром. Она не
хочет больше никуда идти. Она больше не хочет ничего знать о жизни за
пределами этих стен. Там остались только демоны. Икс-кэбы, Койот, копы, Гамбо, ее
мать, Колумб, бывшая Бода, бывший Тошка. Они все требуют ее часть.
Встретиться с матерью на тропинке парка цветов - это было уже слишком. Ее мать и
правда была копом? Это предельное унижение. Воспоминания роятся в голове, пока
лицо матери не накладывается на "Коматозную дорогу" . Мать сидит в баре
"Спящая Королева", это кабак, где бухают все обитатели Коматоза. Ее мать пьет в
Тени Боды, так или иначе.
Она даже не знает, как зовут мать.
Бода встает с кровати и выключает телевизор. Коматоз распадается в пыль.
Она снова одна. Она ждет. Чего? За окном ее комнаты растут цветы, хотя она на
втором этаже. На улице воют псы. Природа стала убийцей. Бода пытается
дотянуться до самых глубин Тени, пытаясь найти воспоминания. Пытаясь найти ту
жизнь, которую у нее, Боды, забрали икс-кэбы.
И возвращается ни с чем.
Темнота, темнота. Бода смотрит на бутылку "бумера" на столике. "Может,
пора? Пора гасить эту красотку". Она знает, что "бумер" может убить, если его
неправильно принять.
В твоей карте была дыра, дочь моя. Ты была на волосок от того, чтобы
провалиться в нее.
Колумб хотел ее смерти. Почему? Из-за того, что она что-то знала? Что же,
мать его, она знала? Ничего. Король кэбов убил Койота? Это все связано?
Столько вопросов. Есть только один способ найти ответы - вернуться на карту.
Боде надо поговорить со Свичем. Боде нужен конфликт.
Как это сделать?
Бода включает радио и настраивается на пиратскую станцию.
Гамбо говорит прямо с ней...
- Боадицея, прелесть моя! Гамбо нырнул в записи икс-кэбов и нашел там
аномалию . Их меняли. Они поддельные. Да! Слушатели, слушайте. Боды не было рядом
с Александра-парком во время убийства. Кто-то подставил ее, и это мог быть
только Колумб. У кого еще есть такой доступ? Бода невиновна. Обвинять надо
"Икс-кэб", может, еще копов, потому что разве они не связаны друг с другом? Я
предлагал пять золотых перьев за местонахождение убийцы Койота. Теперь я
предлагаю шесть за местонахождение его невиновной любовницы. Содержание
пыльцы растет. 1257 гранул на кубометр. Бода, ты там? Ты слушаешь? Приходи ко мне
домой. Ты знаешь, у Гамбо безопасный дом. Копы и кэбы никогда не найдут тебя
у меня. Чтобы ускорить твой переход, я поставлю мою главную мелодию.
Правильно. "Хиппи Гамбо11" из 1967-го, от некоего Марка Болана до Tyrannosaurus Rex.
Может, эта погибшая в машине душа покоится где-то в мире...
Музыка. Время решать...
Больше некому верить.
На улице, прямо рядом с дверью, есть телефонная будка. Она работает от
монеток. Бода ждет несколько секунд, собирается с духом, а потом бросает в щель
несколько своих последних пенни.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Hippy Gumbo (англ.)- песня Джона Чилдрена (John's Children).
Химичка
НЕКОТОРЫЕ МЕТОДЫ ОРГАНИЧЕСКОЙ ХИМИИ1
ДЕМЕТИЛИРОВАНИЕ
ВАНИЛИНА2
Лучшие результаты получаются при помощи следующих деметилирующих агентов:
хлористого водорода, бромоводорода, алюминия хлорида, алюминия бромида,
анилина гидрохлорида и пиридина гидрохлорида.
Деметилирование производят, нагревая ванилин в подходящей среде с, по край-
Все прописи взяты из интернета. Возможно, не все они работоспособны, они не
проверялись , а только редактировались при помещении в журнал.
2 Соответствующие процедуры с использованием анилина*НС1,
сих пор не найдены и не опробованы.
соляной к-ты и проч.
до
ней мере, стехиометрическим количеством разрушающего эфир реактива, при
температуре между 50 °С и 250 °С, ванилин преобразуется в протокатеховый
альдегид и метилгалид, который отгоняется в течение реакции. Широкая группа
растворителей может быть использована для осуществления этого деметилирования,
включая воду, уксусную кислоту, бензол, нитробензол, метанол, этанол, н-
пропанол и изопропанол. Также можно произвести это деметилирование, плавя
ванилин в отсутствии растворителя, с разрушающим эфир реактивом в тех случаях,
когда сказанный реактив не летуч при температуре деметилирования (50-250 °С) .
Таким образом, ванилин может быть, деметилирован в протокатеховый альдегид
нагреванием в отсутствии растворителя с анилина гидрохлоридом, гидрохлоридом
пиридина, алюминия хлоридом, цинка хлоридом, до 50 -250 С, пока не
прекращается выделение метил галида.
Продукт реакции деметилирования состоит в основном из протокатехового
альдегида (85%-95%) с незначительными количествами непрореагировавшего ванилли-
на. Продукт реакции освобожден от деметилирующего реактива (например,
взвешиванием в воде, в которой такие реактивы являются растворимыми, и
фильтрованием протокатехового альдегида) и используется без дальнейшей очистки.
Хлористым
алюминием
и пиридином
Безводный А1С13 (9.7 г, 0.0724 моль) прибавили к раствору 10 г (0.0658
моль) ванилина в 100 мл хлористого метилена в аппарате, закрытом хлоркальцие-
вой трубкой. При интенсивном перемешивании медленно прибавили 22.9 г (0.290
моль) пиридина, охлаждая колбу для поддержания температуры 30-35 °С. Реакция
протекала бурно, после прибавления всего пиридина светло-оранжевую прозрачную
смесь кипятили 24 часа с ОХ, при перемешивании (Т = 45 °С). После этого
слегка потемневшую смесь охладили до 25 °С, и, поддерживая эту температуру,
прибавляли при перемешивании 15-20% НС1 до кислой реакции по красному конго.
Верхний водный слой отделили, экстрагировали эфиром, после отгонки которого
получили 7.9 г (87%) бледно-желтых кристаллов протокатехового альдегида с
т.пл. 153-154 °С. При использовании триэтиламина вместо пиридина выход
снижается до 61.5%.
Пиридиния
гидрохлоридом
Приводится для эвгенола, также отлично работает на ванилине.
Basically the microwave demethylation fucking rocks, as far as ease goes,
shit because you need 5:1 pyridine HC1:eugenol. I made my pyridine HC1 by
gassing pyridine, this was pretty easy (just gassed it for a while, some
crystals formed but it was quite hot so I froze it, many more crystals
formed, filtered it, washed with ether, then put the crystals on the bench to
dry, came back, almost no crystals left and very sloppy, note-they are very
deliquessant and they sublime so seal (as in put in a closed container not
fish-eating, nice fur kind of seal) them immediately post production.
All I did was added eugenol in the weight ratio five parts pyridine HC1 two
parts eugenol (this is molar 5:1), put this in a round bottom flask, stop-
pered it, microwaved in a normal microwave on medium low (the paper uses 215
watt oven) for two minutes, the stuff melts and turns quite hot (as in
temperature-hot not sexy-hot) , it was removed, cooled under the tap until it was
room temp again (just felt it with my hand) , then microwaved again for two
minutes etc etc, this process was repeated six times, the more you do it the
hotter it gets each time. After the sixth time I cooled it again, poured some
cold water from the fridge into it and extracted it three times with ether,
pooled the ether extracts, removed the ether on the rot evap, the residue had
no smell of clove oil whatsoever, just the smokey smell of the demethylated
product, so I assumed quanitative yeild cause I couldnft be fucked vac
distilling a room temp solid and/or G.Cing it, also the methylation requires an
excess of all other reagants anyway.
Серной кислотой
Приводится для вератральдегида, неясно, насколько хорошо сработает на ва-
ниллине.
Вариант А
Converting Veratic Aldehyde to Isovanillin (3-hydroxy-4-methoxy-
benzaldehyde).
Add 1000 grams of the thus-obtained veratic aldehyde over a 15 minute
period to 5500 grams of 66° Be. sulfuric acid at 83°C. The temperature rises to
92°C. Hold at 92°C. + 1° for 120 minutes. Cool the acid solution to 15°C. and
pour into 32 liters of water at 16°C. The temperature rises to 60°C. Extract
the diluted acid with ethylene dichloride and wash the extract with 3.5 M
sodium hydroxide. Distill the solvent from the washed extract to recover about
272 grams of unreacted veratic aldehyde. Lower the pH of the aqueous sodium
hydroxide wash to 8.3 with 50 percent sulfuric acid. Wash the precipitate,
filter and dry. 515 g. of isovanillin is obtained, a yield of 71 percent
calculated on the veratic aldehyde which reacted.
Вариант Б3
Эта процедура предназначена, строго говоря, для селективного мета-
деметилирования вератральдегида - т.е., из 3,4-диМеО-БА получается, в
основном, сначала изованиллин.
Протокатеховый альдегид (ПКА) образуется при дальнейшем нагревании - в этом
патенте как побочный продукт. Из приведённой таблицы легко вычислить
необходимые условия для деметилирования ванилина - хотя и исследование всё равно
будет необходимо.
11,22 г (0,07 моль) вератральдегида были смешаны с 83,6 г (0,82 моль)
H2S04*H20 (т.е., 95,6% кислота) и нагреты до температур и в течение времени,
указанных в таблице4. Смесь затем была вылита в воду и экстрагирована
дихлорэтаном (ПКА нерастворим в ДХЭ - отсюда и выбор растворителя) . Далее смесь
экстрагируется щёлочью и т.д. (помните, они стараются выделить изованиллин, а
не ПКА).
3 US Patent #3,367,972
4 Таблица не найдена.
Существует также и очень похожий патент - H2S04 деметилирование бурбоналя -
т.н. этилванилина - серной кислотой, с выходом 91%. Но этот патент на
японском языке!
Бромом/алюминием
в ксилоле5
Это должно сработать - оптимизировано под ванилин. Почитайте оригинал -
очень интересная деталь: ксилол образуется комплекс с бромистым алюминием,
который и служит собственно деметилирующим агентом, причём для приготовления
комплекса необходимо готовить бромистый алюминий ин ситу.
Также в патенте приводится широкий обзор различных способов получения ПКА.
Вывод, который можно сделать, прочитав этот патент, однозначен: деметилиро-
вать ванилин нелегко.
67,5 г А1 гранул (поверхностно активизированных медью - что просто означает
опустить его в водный раствор CuS04 в течение некоторого времени, затем
промывая и высушивая), взвешен в 3,0 кг сухого технического ксилола, и бром,
испаренный в потоке воздуха (также возможно добавить его в жидкой форме - но
осторожно!) пропускают через хорошо перемешиваемую смесь, с охлаждением,
чтобы поддерживать температуру в 15-20 °С, пока общее количество 600 г Вг2 не
было добавлено. К получившемуся комплексу добавляется маленькими порциями с
хорошим перемешиванием, 152 г (1 моль) ванилина.
Реакционная смесь перемешана 1 час при 15-20 °С, нагрета до 95 °С в ходе
часа, затем нагрета при 95-10 °С в течение часа с непрерывным перемешиванием.
Метил бромид, выделяющийся в течение реакции, может быть сжат и реиспользо-
ван.
Реакция охлаждена к КТ, вылита в 250 см3 36% HCL кислота в 10 кг дроблёного
льда и перемешана, пока лед не растворится полностью.
Водная фаза экстрагирована 4x500 мл эфира, и растворитель отогнан.
Органическая фаза экстрагирована 3x1000 мл 4% едкого натра, затем подкислена
концентрированной НС1, охлаждена на ночь до 0-5 °С, и осаждённый ПКА
отфильтровывается. Водная фаза экстрагирована тем же самым 4x500 мл эфиром,
использованным ранее, и эфир удален. (Никакой дальнейшей чистки. Никакой вакуумной
перегонки, никакого бисульфитного аддукта, вообще ничего.)
Выход - 126 г протокатехового альдегида, 91% от теории, т. пл. 152-153 °С
(Никакой очистки, т.е. получается чистый продукт).
Если вас, смущает большая пропорция реактивов к ваниллину, можно уменьшать
соотношение бромистого алюминия к ванилину вплоть до 1:1. Выход уменьшается в
следующей пропорции:
А1Вг3/Ваниллин Выход, %
1,0 62
1,5 71
2,0 89
2,5 91
3,0 92
То есть из в три раза большего количества ванилина (380 г) можно получить в
два раза больше ПКА (214 г) - при том же количестве остальных реагентов.
5 US Patent #2,975,214
Деметилирование
евгенола
йодистым литием
Раствор 354 мл (2.30 ммоль) эвгенола и 292 г (6.89 моль) хлорида лития в
3.7 л диметилформамида кипятились в общей сложности 44 часов, и после 4ч, 18
ч и затем 7 ч, ещё по 292 г (6.89 моль) хлорида лития были добавлены каждый
раз. После охлаждения, 2 л толуола было добавлено, и осадок был отфильтрован
и экстрагирован толуолом. Органические экстракты были объединены и
сконцентрированы на роторном испарителе. После flash-хроматографии6 (зфир/пентан,
1:1, Rf = 0.37) на силикагеле, 173 г (50%) 4-аллилпирокатехина было получено.
Как видите, необходим весьма нежелательный избыток хлористого лития -
однако по цене выходит все лучше чем, для гидрохлорида пиридина. Которого,
кстати, тоже надобно пятикратный избыток.
Нитробензолом и
бромистым алюминием
Внимание: нитробензол - страшный яд и канцероген!
A solution of 15.2 g (0.1 mole) of vanillin in 45 ml of nitrobenzene at
15° С is treated with a solution of 53.4 g of anhydrous aluminium bromide in
60 ml of nitrobenzene. 125 ml of nitrobenzene are added to the gel which
forms with stirring (do not breath nitrobenzene vapors or let it in contact
with the skin. If contact occurs flush area with water for 15 min). Heat the
solution to 95°С and then let cool to room temperature. Allow to stand at
room temperature for 30 minutes. The dark mixture is cooled and added to 1 L
of water containing a little HC1. The mixture is extracted with ether and the
ether is then extracted with 5% NaOH. The hydroxide solution is washed with
ether and then acidified with dilute sulfuric acid. The acidic solution is
extracted with ether, dried, and then distilled off to leave ^12.8g (93%) of
protocatechualdehyde.
МЕТИЛЕНИРОВАНИЕ
ДИГИДР0КСИБЕН30Л0В
Дихлорметаном
Метиленирование
3,4-дигидроксибензола
Bonthrone и Cornforth строго исключают присутствие влажности и воздуха
(чтобы не окислилось) в их процедуре метиленирования, также как и
использование полярного апротонного растворителя. Они делают это в инертной атмосфере
азота и вводят реагенты в реакцию через специальный прибор их собственной
6 Препаративная хроматография низкого давления.
разработки. Подобные выходы могут быть получены и без их специального
введения реагентов (т.е. если попало чуть воздуха, то просто процент выхода
снизится) .
Смесь 100 мл двухлористохю метилена и 500 мл диметилсульфоксида
(dimethylsulphoxide - это ДМСО, CH3-S(CH3)=0 - продается в аптеке и при
реакции воняет какой-то тухлятиной, так что лучше в вытяжном шкафу) размешали и
нагрели до 125-130°С в установке с обратным холодильником на масляной бане.
Верх обратного холодильника оснащен одной пробкой с дыркой, в которую
вставлена короткая стеклянная трубка. К стеклянной трубке подсоединен каучуковый
или виниловый шланг, который подсоединен к тройнику. Один конец тройника
присоединен к баллону с азотом при помощи гибкой трубки, а другой конец - к
стеклянной трубке, вставленной в двухдырочную пробку. Пробка вставлена в
пробирку, содержащую масло (от 1/4 до 1/3 полного объема пробирки). Другая дырка
в пробке оставлена открытой. Эта установка подводит поток азота в прибор, и в
то же время позволяет сбрасывать давление через эту пробирку. Если купленный
азот не совсем сухой, потребуется пропускать его через колбу, содержащую
хлористый кальций. Вытащите обратный холодильник из колбы, чтобы позволить азоту
протечь через сам холодильник. Позволите азоту дуть в колбу так, чтобы
одновременно и поток азота выходил наружу.
Любая утечка в приборе только позволит азоту улетучиваться (из прибора), в
противоположность входу (в прибор) влажности и воздуха. Одновременно через
верх холодильника (или просто двугорлой колбы) с вставленной насыпной
воронкой добавьте 7.55 г 4-аллил-пирокатехина и 4.15 г гидроокиси натрия.
Повторяйте эту процедуру добавления каждые 5 мин. Итого, всё вместе - (20 раз) до
достижения общего количества: 151 г (1 моль) 4-аллил-пирокатехина и 83 г
гидроокиси натрия. После всех этих добавлений, через 20 минут Вы опять должны
добавить: 20 мл двухлористого метилена и 3 г гидроокиси натрия. Продолжайте
перемешивать в течение ещё 70 минут.
Альтернативно добавлению реактивов по частям, Вы можете сразу добавить их
полное количество, но тогда выход уменьшится примерно на 10-15%. 4-аллил-
пирокатехин добавляется в малых количествах (как описано выше), для того,
чтобы поддерживать низкую концентрацию дианионов (dianion), и чтобы
соответственно минимизировать побочные реакции. После всего этого, добавьте ещё
дополнительно двухлористого метилена и гидроокиси натрия в течение 1.5 часовой
отметки.
Полученный в итоге раствор перегоняют с паром7 (перегонка с паром описана
почти в каждом практикуме). Отделите масло от воды, (которая образовалась при
паровой перегонке), просушите хлористым кальцием или сульфатом натрия, и
повторно перегоните при пониженном давлении.
Метиленирование пирокатехина
и протокатехового альдегида
Раствор 110 г пирокатехина, 120 мл 50-процентного водного гидроксида натрия
и 200 мл DMSO был нагрет к 98 °С и перемешан при этой температуре 30 мин.
Этот раствор при 98 °С был добавлен в течение периода 30 минут в кипящий
раствор 120 мл дихлорметана в 300 мл DMSO. После этого, реакционная смесь была
перемешана и кипячена в течение 1.5 часов. Пар тогда пропускали в смесь,
чтобы достигнуть паровой перегонки продукта. Дистиллят (600 мл) был
экстрагирован с 100 мл дихлорметана, которые были промыты однажды 50 мл воды. Раствор
дихлорметана был тогда сконцентрирован в вакууме при 40 градусов С, выдав
7 Использовать только стеклянную посуду.
119.4 г бесцветного масла. Газовый хроматографический анализ показал, что это
масло - на 97.5 процентов бензодиоксол. Исправленный выход - 116.4 г (95.4
процентов).
Метиленирование протокатехальдегида осуществляется аналогично, выход ^70%.
Альтернативная
процедура
The following examples illustrate application of the process of the
invention in particular Instances. In these examples parts by weight (w.) bear the
same relation to parts by volume (v.) as does the kilogram to the litre.
Preparation of methylenedioxybenzene:
(a) Catechol (11 w.) and methylene chloride (10 w.) were dissolved in
dimethyl sulfoxide (40 v.). Powdered sodium hydroxide (8.3 w.) was added and
the mixture was heated in a nitrogen atmosphere and under a reflux condenser
in a bath at 120°C. The reaction was vigorous. After 10 minutes steam was
passed in and steam distillation carried out. The distillate was saturated
with salt and exacted with light petroleum (B.P. 40-60 °C) . The petroleum
layer was washed with aqueous sodium hydroxide and then distilled.
Methylenedioxybenzene 5.6 w, 46% yield, was collected at 173-175°C./760 torr as a
colorless oil, index of refraction (nD21) : 1.5377.
Analysis (percent by weight) found: C, 68.5; H, 4.7. C7H602 requires: C,
68.8; H, 4.9.
(b) The reaction was carried out as above using 100 v. of dimethyl
sulfoxide. The heating time was 30 minutes. Methylenedioxybenzene was obtained,
8.35 w., 68% yield.
(c) The reaction was carried out as in (a) above using 150 v. of dimethyl
sulfoxide. The heating time was 70 minutes. Yield 8.9 w., 73%.
(d) The reaction was carried out as in (a) above using sulfolane (40 v.) in
place of dimethyl sulfoxide. The heating time was 3.5 hours. Yield 4,1 w., 3
4%.
(e) Disodium catechol was prepared by the addition of sodium (4.6 w.) to
catechol (11 w.) in methanol (50 v.) followed by evaporation at low pressure
at 100°C. To the dry residue in nitrogen, was added a solution of methylene
chloride (9 w.) in dry dimethyl formamide (50 w.). The fixture was stirred
and boiled under reflux for one hour. Steam was passed in and the product
distilled with the steam. The distillate was saturated with salt (NaCl) and
extracted with light petroleum (B.P. 40-60 °C) . The petroleum layer was
washed with aqueous sodium hydroxide and then distilled. 6.55 w. of
methylenedioxybenzene was obtained. Yield 54%.
(f) Dimethyl sulfoxide (500 v.) and methylene chloride (100 v.) were heated
at 125-130 °C, under nitrogen, in an apparatus designed to allow the addition
of solid materials, separately and simultaneously.
Catechol pellets (110 w. in 5,5 w. portions) and sodium hydroxide pellets
(83 w. in 4,15 w. portions) were added at 5 minute intervals, the total
addition time being 105 minutes. The reaction mixture was stirred well throughout
and the internal temperature, was maintained at 125-130 °C.
Twenty minutes after the addition of catechol and sodium hydroxide was
complete, further portions of methylene chloride. (20 w.) and sodium hydroxide
(3 w.) were added at 125-130 °C. The reaction was stirred at this temperature
for a further 70 minutes and then the solids addition head was replaced by a
Vigreux column and a constant take off distillation head. Water (50 v.) was
added and the methylenedioxybenzene/water azeotrope was distilled off at 98-
100 °C, more water being added slowly to the reaction mixture as distillation
proceeded. Methylenedioxybenzene no longer separated from the distillate
after approximately 600 v. of distillate had been collected. Distillation of
the residue then recovered dimethyl sulfoxide (490 v.).
The methylenedioxybenzene layer was separated and the aqueous layer
extracted with ether (3x50 v. portions). The combined methylenedioxybenzene and
ether extract was dried and distilled. The yield of methylenedioxybenzene was
91%, B.P. 173-I75°C./760 torr.
Метиленирование с
фторидом калия в ДМФ8
Получение миристицинальдегида
из 5-гидроксиванилина9
58 г (0.5 моль) KF прибавили к раствору 16.8 г (0.1 моль) 5-
гидроксиваниллина в 300 мл ДМФ и смесь немного подогрели. Смесь охладили,
затем прибавили 19.1 г (0.11 моль) бромистого метилена (или 9.35 г хлористого
метилена) и смесь кипятили с ОХ в течение 1.5 часов при температуре 110-120
°С. Смесь охладили, экстрагировали эфиром, эфир промыли водой, затем холодным
10% Na2C03. Затем экстракт высушили и отогнали эфир. Перекристаллизация
остатка из гексана дает миристициновый альдегид с хорошим выходом (т.пл. 133-
134 °С).
Метиленирование
с поташом в ДМФ
Синтез 5-пропил-бензодиоксола:
4-Пропилпирокатехин (10.7 г; 70 ммоль) был растворен в 90:10 (по объёму)
смеси ДМФ/дихлорметана (17 мл) . Получившийся раствор был добавлен очень
медленно к суспензии безводного К2СОз (14.1 г; 87 ммоль) в 90:10 (по объёму)
смесь ДМФ/дихлорметана (85 мл), поддерживаемую при 115-120 °С.
Когда добавление было закончено, раствор оставлен при 120-125 °С ещё 3
часа , охлажден и фильтрован.
Смесь была фильтрована в 60 °С, и остаток был взвешен в воде (30 мл) и
экстрагирован п-гексаном (50 мл).
Органическая фаза была высушена безводным сульфатом натрия, фильтрована и
высушена в вакууме (30°С/24 мбар) .
11.2 г (78%) 5-пропилбензодиоксола было получено.
Дихлорметаном, ч.2
Есть много методов синтеза бензодиоксола, все начинаются от пирокатехина.
Самые подходящие, возможно, нижеследующие. Пирокатехин есть почти везде - это
краситель для меха, так что можно поискать в химчистках или там, где работают
с шерстью/мехом.
Общая методика метиленирования
Смесь 0,15 моль дибромметана, 20 мл воды и 1 ммоль адогена 464 (триал-
кил (Cs—Сю) метил аммониихлорид) перемешивают и нагревают до кипения, вытесняют
3 Tet Lett 38, 3361-3364 (1976); JACS 99(2), 498-504 (1977)
9 Этот метод применим к протокатеховому альдегиду, условия те же, выход пипероналя -
90%.
воздух азотом и добавляют в течение 2 ч 0 ,1 моль соответствующего дигидрокси-
соединения и 0,25 моль NaOH в 50 мл воды. Смесь кипятят, перемешивая, еще 1
час; выделяют продукт обычными способами.
Таким путем из пирокатехина получен бензо-1,3-диоксолан (выход 70%), из
2,3-дигидроксинафталина-нафто[2,3-а]-1,З-Диоксолан (82%), из 2,3-дигидрокси-
бензальдегида - пиперональ (80%), из 4-метилпирокатехина-4-метилбензо-1,3-
диоксолан (86%) .
Близкая методика10
Была разработана для получения ди(арилокси) метанов. Однако в системе
жидкость - жидкость реакция идет медленно; наиболее удовлетворительные
результаты получают в системе твердая фаза - жидкость в дихлорметане (реагент и
одновременно растворитель) в присутствии измельченного КОН и катализатора
межфазного переноса.
В этом случае более активным является аликват 336 (Аликват 336 — метилтри-
октиламмонийхлорид) , а не ТЭВАХ (бензилтриэтиламмонийхлорид). Реакция
ведется при кипячении. Для фенола, алкил-фенолов и Р-нафтола выходы ди(арилокси)
метанов составляют 80-97%, для пирокатехина-всего 39%, так что в этом случае
более выгодна приведенная выше методика с дибромметаном.
Третья методика11
Синтез 4-пропил бензодиоксола. Растворитель - ДМФА. Обещанный выход более
90% для 4-пропил бензодиоксола, в другом патенте 80% на бензодиоксол, весьма
многообещающий. Его и решено было использовать, с небольшими изменениями, для
синтеза бензодиоксола.
В 1 л колбу с обратным холодильником и капельной воронкой помещаем 0,4 л
ДМФА, 100 мл хлористого метилена, 200 г безводного К2С03. В капельную воронку
наливаем раствор 110 г пирокатехина в 100 мл ДМФА - растворяется очень легко.
Нагреваем до кипения реакционную колбу и медленно в течение 2-х часов
прикапываем раствор. Я даже термометр в колбу засунул, первоначально он показывал
около 85-90°С, а потом зарос слоем солей, и температуру я не видел.
Продолжаем кипячение ещё 4 часа (да, в процессе реакции часть хлористого метилена
уносится углекислым газом, пришлось добавить 30 мл), затем смесь начинает
кипеть толчками, нагрев прекращаем, добавляем воды и кипятим с насадкой Дина-
Страйка.
Кипятил, часов 6-7 кипятил, всё без толку - в холодильник всё равно
поступал продукт. Скорее всего, часть ДМФА гналась с паром, хотя вроде не должна,
в ней растворялся бензодиоксол и в таком виде возвращался в колбу. В конце
концов, я выкинул насадку и отогнал (при прибавлении в колбу выкипающей воды
из капельной воронки) остатки до исчезновения капель бензодиоксола в
холодильнике , быстро и легко. Всё это экстрагировалось петроллейкой, промывалось
водой и растворитель отгонялся.
Получилось 35 мл слегка окрашенного продукта, или ~ 35% выход, и большая
пористая масса в первой колбе. До обещанных 80% в патенте явно не дотягивает.
Вроде больших ошибок не было, ну немного была увеличена загрузка, может
температура слегка (но не сильно) гуляла, да выделение проводилось перегонкой с
паром (это же не должно повлиять), а всего только 35%...
Яновская Л.А., Юфит С.С. "Органический синтез в двухфазных системах". М. 1982,
стр7 б.
11 Patent US6252091.
В общем, синтез с использованием ДМФА весьма капризный и требует доработки.
Четвертая методика12
1 кг ДМСО был подогрет до расплавления, 400 мл помещаем в колбу, добавляем
220 г пирокатехина, он легко растворяется, а затем 250 мл 50% NaOH. Раствор
саморазогревается градусов до 100 и становится абсолютно чёрным. При снижении
температуры выпадает осадок, так что этот раствор надо греть, поддерживая
температуру. Соответственно, вместо капельной воронки используем обычную,
воткнутую сверху в обратный холодильник. В 2-х литровую колбу помещаем остаток
ДМСО и 250 мл хлористого метилена, нагреваем до кипения, и за 30 минут через
обратный холодильник добавляем горячий раствор пирокатехина, небольшими
порциями. Смесь самопроизвольно кипит ещё некоторое время, затем нагреваем ещё
1,5 часа. После охлаждения, фильтруем от соли, и пытаемся извлечь петроллей-
кой - 2 раза по 250 мл. После отгонки получено только 20 мл продукта, то есть
продукт остался в ДМСО, поэтому единственный приемлемый способ выделения -
перегон с паром. После перегонки с паром получилось примерно 100 мл, но это с
учётом того, что треть раствора была случайно потеряна. А так 70-80% вполне
реально.
Примечания тестера:
1. Все операции строго в перчатках! ДМСО очень быстро протаскивает через
кожу всё, что в нём растворено. Я в этом лично убедился, снял перчатки, и при
этом не заметил, как капля смеси попала между пальцами. А потом снимал кожу,
как кожуру с банана, и на большую глубину.
2. ДМСО можно рециклить без перегонки, после отгонки с водяным паром,
отгоняем в вакууме воду, фильтруем соль и дальше по кругу. Только не более 1-2
раз, и соответствующе корректируем количество щёлочи, первоначально она
берётся в избытке. Затем перегонка в вакууме. И категорически не рекомендую
упаривать или перегонять при атмосферном давлении, как минимум, наполучаете
меркаптанов, как максимум, возможно разложение со взрывом (так в патенте
пишут) .
3. В процессе всё же образуются следы диметилмеркаптана, работать лучше под
тягой!
4. С выделением продукта лучше не затягивать, максимум на другой день
перегонять с паром. Вероятно, затягивание синтеза и привело к снижению выхода.
5. Углы советую не срезать, количество пирокатехина в расчёте на ДМСО не
увеличивать (ну может только немного).
6. В целом, синтез легкий, оборудование - простейшее, если только не
рециклить ДМСО.
Йодхлорметаном
В 1 л колбу с обратным холодильником и капельной воронкой помещаем 0,4 л
ДМФА, 100 мл хлористого метилена, 200 г безводного К2С03. В капельную воронку
наливаем раствор 110 г пирокатехина в 100 мл ДМФА - растворяется очень легко.
Нагреваем до кипения реакционную колбу и медленно в течение 2-х часов
прикапываем раствор.
Добавления тестера:
Делал именно с ДМФА. Соотношения примерно такие же, но хлористый метилен
перед реакцией перевел в иодхлорметан.
Patent US4082774
Делается это так: 600 мл ацетона, растворяешь в нем моль йодистого натрия,
приливаешь 100 кубиков ДХМ и кипятишь часов 5 с перемешиванием. Охлаждаешь,
сливаешь жидкость с плотного осадка хлористого натрия, на водяной бане
отгоняешь ацетон, а в остатке - жидкость с фиолетовым оттенком, ее и используешь
для метиленирования.
А сама реакция проводилась так: поллитра ДМФА, 200 граммов сухого поташа,
110 граммов пирокатехина загружается в колбу, греется на кипящей водяной
бане, и при перемешивании в течение 2 часов прикапывается то, что получилось
после отгона ацетона. Выделяется углекислый газ, из обратного холодильника
ничего не капает, иодхлорметан тут же вступает в реакцию.
Ну, потом все это дело охлаждается, разбавляется литром воды, вытаскивается
петролеем. После отгонки петролея остаток перегоняется, выход - около 90 мл
слабоокрашенной в коричневый цвет жидкости с довольно вкусным запахом.
Раствор ДМФА в воде не выливается, а экстрагируется хлороформом - три раза
по 150 мл. Вода отдельно, экстракт отдельно. Экстракт сушим сульфатом натрия,
отгоняем хлороформ, в остатке - ДМФА, который можно использовать снова. Воду
подкисляем серной кислотой (пока не кончит шипеть) и к ней приливаем немного
хромовой смеси - осаждается металлический йод. Йод в банку, воду в раковину.
Вот и все.
Дибром/дийодметаном
Миристицин
Гидроксиэвгенол (6 г) растворили в безводном ацетоне (200 мл) к нему
добавили метилен бромид (7.5 мл) и карбоната калия (30 г) это все кипятим 12
часов. После чего растворитель отгоняем, к остатку добавляем воды и
экстрагируем эфиром. Эфирные экстракты потрясли с раствором щелочи, промыли водой,
сушим хлоридом кальция и дистиллируем. Светло-желтое масло получившееся в
остатке дистиллируем в вакууме (10 мм) миристицин летит при 138°С. Выход 2 г.
(Найденный: С, 68.6; Н, 6.6; СцН120з требует С, 68.8; Н, 6.3 %). Его смешали
с небольшим количеством брома в петролейном эфире, получив дибромо-
миристицин-дибромид, который перекристаллизовываем из смеси метанол/ацетон в
виде бесцветных призматических игл. Плавился при 128-129°С один или в примеси
с образцом полученным из природного миристицина.
Синтез миристицинальдегида - очень хороший пример синтеза метилендиокси
соединений .
58 г KF встряхивают с раствором 5-ги дрок сив анилина (16,8 г) в 300 мл DMF и
смесь слегка нагревают, после чего добавляют 19,1 г метиленбромида (или 9,35
г метиленхлорида) и нагревают до 110-120 °С в течение 1,5 часов. После
охлаждения, продукт экстрагируют эфиром. Экстракты промывают холодным 10%
раствором Na2C03 и растворитель отгоняют. Полученный миристицинальдегид перекри-
сталлизовывают из гексана. Т.пл. = 133-134 °С.
Дополнение:
Mix is heated to ^120 °C for 1.5 hr. If you have used DCM or DBrM it will
reflux, DIM will not at this temp). The mix is then cooled, water added then
extract with ether, the ether cleaned with water (to remove DMF) , 5% NaOH (to
remove any phenols) , then the ether is vaced off and the residue vaccumed
distilled, I added some high boiling parrafin to stop scorching from my
heating/stirring mantle.
Электроника
ИМПУЛЬСНЫЙ БЛОК ПИТАНИЯ ИЗ КЛЛ
В этой статье Вы найдёте подробное описание процесса
изготовления импульсных блоков питания разной мощности на базе
электронного балласта компактной люминесцентной лампы. Импульсный блок
питания на 5... 20 Ватт вы сможете изготовить менее чем за час. На
изготовление 100-ваттного блока питания понадобится несколько
часов. И уж точно, это будет проще, чем найти низкочастотный
трансформатор подходящей мощности и перемотать его вторичные
обмотки под свои нужды.
Вступление
В настоящее время получили широкое распространение Компактные
Люминесцентные Лампы (КЛЛ). Для уменьшения размеров балластного дросселя в них
используется схема высокочастотного преобразователя напряжения, которая позволяет
значительно снизить размер дросселя.
В случае выхода из строя электронного балласта, его можно легко
отремонтировать . Но, когда выходит из строя сама колба, то лампочку обычно
выбрасывают .
Однако электронный балласт такой лампочки, это почти готовый импульсный
Блок Питания (БП) . Единственное, чем схема электронного балласта отличается
от настоящего импульсного БП, это отсутствием разделительного трансформатора
и выпрямителя, если он необходим.
Устройство компактной люминесцентной лампы: 1 - Утолщение
трубки, 2 - Внутреннее покрытие колбы, 3 - Электронный пуско-
регулирующий аппарат (ЭПРА), 3.1- Конденсатор фильтра
выпрямителя входного напряжения, 3.2 - Дроссель фильтра входного
напряжения или электромагнитный контроллер, 3.3 - Позистор,
3.4 - Дроссель, 3.5 - Силовой транзистор, 3.6 - Монтажная
плата, 4 - Вентиляционное отверстие на нижней части корпуса
лампы, 5 - Цоколь.
В то же время, современные радиолюбители испытывают большие трудности при
поиске силовых трансформаторов для питания своих самоделок. Если даже
трансформатор найден, то его перемотка требует использования большого количества
медного провода, да и массо-габаритные параметры изделий, собранных на основе
силовых трансформаторов не радуют. А ведь в подавляющем большинстве случаев
силовой трансформатор можно заменить импульсным блоком питания. Если же для
этих целей использовать балласт от неисправных КЛЛ, то экономия составит
значительную сумму, особенно, если речь идёт о трансформаторах на 100 Ватт и
больше.
Отличие схемы КЛЛ
от импульсного БП
Это одна из самых распространённых электрических схем энергосберегающих
ламп. Для преобразования схемы КЛЛ в импульсный блок питания достаточно
установить всего одну перемычку между точками А - А' и добавить импульсный
трансформатор с выпрямителем. Красным цветом отмечены элементы, которые можно
удалить .
А1
С4
Скемэ компактной
пнОминёСцёнтнОй пЭмпы
VitOOrl^ 25W ДТП
А это уже законченная схема импульсного блока питания, собранная на основе
КЛЛ с использованием дополнительного импульсного трансформатора.
Для упрощения, удалена люминесцентная лампа и несколько деталей, которые
были заменены перемычкой.
Как видите, схема КЛЛ не требует больших изменений. Красным цветом отмечены
дополнительные элементы, привнесённые в схему.
Скема импульсного блока
питания, собранного
на основе электронного
балласте от КЛЛ.
Какой мощности
блок питания можно
изготовить из КЛЛ?
Мощность блока питания ограничивается габаритной мощностью импульсного
трансформатора, максимально допустимым током ключевых транзисторов и
величиной радиатора охлаждения, если он используется.
Блок питания небольшой мощности можно построить, намотав вторичную обмотку
прямо на каркас уже имеющегося дросселя.
Оема импульсного блока
питания, собранного
на основе электронного
балласта от КЛЛ.
VQH-VQ17
й-
+
-0
В случае если окно дросселя не позволяет намотать вторичную обмотку или
если требуется построить блок питания с мощностью, значительно превышающей
мощность КЛЛ, то понадобится дополнительный импульсный трансформатор.
Оема импульсного блока
питания, собранного
на основе электронного
балласте *т КЛЛ.
Если требуется получить блок питания мощностью свыше 100 Ватт, а
используется балласт от лампы на 20-30 Ватт, то, скорее всего, придётся внести
небольшие изменения и в схему электронного балласта.
В частности, может понадобиться установить более мощные диоды VD1-VD4 во
входной мостовой выпрямитель и перемотать входной дроссель L0 более толстым
проводом. Если коэффициент усиления транзисторов по току окажется недостаточ-
ным, то придётся увеличить базовый ток транзисторов, уменьшив номиналы
резисторов R5, R6. Кроме этого придётся увеличить мощность резисторов в базовых и
эмиттерных цепях.
Если частота генерации окажется не очень высокой, то, возможно, придётся
увеличить емкость разделительных конденсаторов С4, Сб.
Импульсный трансформатор
для блока питания
Особенностью полумостовых импульсных блоков питания с самовозбуждением
является способность адаптироваться к параметрам используемого трансформатора.
А тот факт, что цепь обратной связи не будет проходить через наш самодельный
трансформатор и вовсе упрощает задачу расчёта трансформатора и наладки блока.
Блоки питания, собранные по этим схемам прощают ошибки в расчётах до 150% и
выше. Проверено на практике.
В приложении подробно рассказано, как произвести самые простые расчёты
импульсного трансформатора, а так же, как его правильно намотать... чтобы не
пришлось подсчитывать витки.
Не пугайтесь! Намотать импульсный трансформатор можно в течение просмотра
одного фильма или даже быстрее, если Вы собираетесь выполнять эту монотонную
работу сосредоточенно.
Ёмкость входного фильтра
и пульсации напряжения
Во входных фильтрах электронных балластов, из-за экономии места,
используются конденсаторы небольшой ёмкости, от которых зависит величина пульсаций
напряжения с частотой 100 Hz.
Чтобы снизить уровень пульсаций напряжения на выходе БП, нужно увеличить
ёмкость конденсатора входного фильтра. Желательно, чтобы на каждый ватт мощ-
ности БП приходилось по одной микрофараде или около того. Увеличение ёмкости
СО повлечёт за собой рост пикового тока, протекающего через диоды выпрямителя
в момент включения БП. Чтобы ограничить этот ток, необходим резистор R0. Но,
мощность исходного резистора КЛЛ мала для таких токов и его следует заменить
на более мощный.
R0 5Е
0—ШП
VD1-VD4
1007
Если требуется построить компактный блок питания, то можно использовать
электролитические конденсаторы, применяющиеся в лампах вспышках плёночных
«мальниц». Например, в одноразовых фотоаппаратах Kodak установлены
миниатюрные конденсаторы без опознавательных знаков, но их ёмкость аж целых lOOpF при
напряжении 350 Вольт.
Блок питания
мощностью 20 Вт
Блок питания мощностью, близкой к мощности исходной КЛЛ, можно собрать,
даже не мотая отдельный трансформатор. Если у оригинального дросселя есть
достаточно свободного места в окне магнитопровода, то можно намотать пару
десятков витков провода и получить, например, блок питания для зарядного
устройства или небольшого усилителя мощности.
На картинке видно, что поверх имеющейся обмотки был намотан один слой
изолированного провода. Я использовал провод МГТФ (многожильный провод во
фторопластовой изоляции). Однако таким способом можно получить мощность всего в
несколько ватт, так как большую часть окна будет занимать изоляция провода, а
сечение самой меди будет невелико.
D Ш»
Если требуется большая мощность, то можно использовать обыкновенный медный
лакированный обмоточный провод.
Внимание! Оригинальная обмотка дросселя находится под
напряжением сети! При описанной выше доработке, обязательно
побеспокойтесь о надёжной межобмоточной изоляции, особенно, если вторичная
обмотка мотается обычным лакированным обмоточным проводом. Даже
если первичная обмотка покрыта синтетической защитной плёнкой,
дополнительная бумажная прокладка необходима!
Как видите, обмотка дросселя покрыта синтетической плёнкой, хотя часто
обмотка этих дросселей вообще ничем не защищена. Наматываем поверх плёнки два
слоя электрокартона толщиной 0,05 мм или один слой толщиной 0,1 мм. Если нет
электрокартона, используем любую подходящую по толщине бумагу.
Поверх изолирующей прокладки мотаем вторичную обмотку будущего
трансформатора . Сечение провода следует выбирать максимально возможное. Количество
витков подбирается экспериментальным путём, благо их будет немного.
Мне, таким образом, удалось получить мощность на нагрузке 20 ватт при
температуре трансформатора 60°С, а транзисторов - 42°С. Получить ещё большую
мощность, при разумной температуре трансформатора, не позволила слишком малая
площадь окна магнитопровода и обусловленное этим сечение провода. Частота
автоколебаний без нагрузки - 26 кГц. Частота автоколебаний при максимальной
нагрузке - 32 кГц.
Блок питания
мощностью 100 Вт
Для увеличения мощности блока питания пришлось намотать импульсный
трансформатор TV2. Кроме этого, я увеличил ёмкость конденсатора фильтра сетевого
напряжения СО до 100|iF.
Так как КПД блока питания вовсе не равен 100%Л пришлось прикрутить к
транзисторам какие-то радиаторы. Ведь если КПД блока будет даже 90%, рассеять 10
ватт мощности всё равно придётся.
Мне не повезло, в моём электроном балласте были установлены транзисторы
13003 поз.1 такой конструкции, которая, видимо, рассчитана на крепление к
радиатору при помощи фасонных пружин. Эти транзисторы не нуждаются в
прокладках, так как не снабжены металлической площадкой, но и тепло отдают намного
хуже. Я их заменил транзисторами 13007 поз.2 с отверстиями, чтобы их можно
было прикрутить к радиаторам обычными винтами. Кроме того, 13007 имеют в
несколько раз большие предельно-допустимые токи.
Если пожелаете, можете смело прикручивать оба транзистора на один радиатор.
Я проверил, это работает. Только, корпуса обоих транзисторов должны быть
изолированы от корпуса радиатора, даже если радиатор находится внутри корпуса
электронного устройства.
Крепление удобно осуществлять винтами М2.5, на которые нужно предварительно
надеть изоляционные шайбы и отрезки изоляционной трубки (кембрика).
Допускается использование теплопроводной пасты КПТ-8, так как она не проводит ток.
Внимание! Транзисторы находятся под напряжением сети, поэтому
изоляционные прокладки должны обеспечивать условия
электробезопасности !
На чертеже изображено соединение транзистора с радиатором охлаждения в
разрезе.
Соединение транзистора с радиатором:
1. Винт М2 . 5 .
2. Шайба М2.5.
3 . Шайба изоляционная М2,5 - стеклотекстолит, текстолит, гетинакс.
4 . Корпус транзистора.
5. Прокладка - отрезок трубки (кембрика) .
6. Прокладка - слюда, керамика, фторопласт и т.д.
7 . Радиатор охлаждения.
А это действующий стоваттный импульсный блок питания.
*зг - f
Резисторы эквивалента нагрузки помещены в воду, так как их мощность
недостаточна .
Мощность, выделяемая на нагрузке - 100 Ватт.
Частота автоколебаний при максимальной нагрузке - 90 кГц.
Частота автоколебаний без нагрузки - 28,5 кГц.
Температура транзисторов - 7 5 °С.
Площадь радиаторов каждого транзистора - 27см2.
Температура дросселя TV1 - 45°С.
TV2 - 2000НМ (028 х 016 х Эмм)
N
Выпрямитель
Все вторичные выпрямители полумостового импульсного блока питания должны
быть обязательно двухполупериодным. Если не соблюсти это условие, то магинто-
провод может войти в насыщение.
Существуют две широко распространённые схемы двухполупериодных
выпрямителей:
1. Мостовая схема.
2. Схема с нулевой точкой.
Мостовая схема позволяет сэкономить метр провода, но рассеивает в два раза
больше энергии на диодах.
Схема с нулевой точкой более экономична, но требует наличия двух совершенно
симметричных вторичных обмоток. Асимметрия по количеству витков или
расположению может привести к насыщению магнитопровода.
Однако именно схемы с нулевой точкой используются, когда требуется получить
большие токи при малом выходном напряжении. Тогда, для дополнительной
минимизации потерь, вместо обычных кремниевых диодов, используют диоды Шоттки, на
которых падение напряжения в два-три раза меньше.
Пример
Выпрямители компьютерных блоков питания выполнены по схеме с нулевой
точкой. При отдаваемой в нагрузку мощности 100 Вт и напряжении 5 Вольт даже на
диодах Шоттки может рассеяться 8 Вт.
100 / 5 * 0,4 = 8 (Вт)
Если же применить мостовой выпрямитель, да ещё и обычные диоды, то
рассеиваемая на диодах мощность может достигнуть 32 Ватт или даже больше.
100 / 5 * 0,8 * 2 = 32 (Вт)
Обратите внимание на это, когда будете проектировать блок питания, чтобы
потом не искать, куда исчезла половина мощности.
В низковольтных выпрямителях лучше использовать именно схему с нулевой
точкой. Тем более что при ручной намотке можно просто намотать обмотку в два
провода. Кроме этого, мощные импульсные диоды недёшевы.
Как правильно
подключить
импульсный блок
питания к сети?
Для наладки импульсных блоков питания обычно используют вот такую схему
включения. Здесь лампа накаливания используется в качестве балласта с
нелинейной характеристикой и защищает ИБП от выхода из строя при нештатных
ситуациях. Мощность лампы обычно выбирают близкой к мощности испытываемого
импульсного БП.
НИ
-220V
0-
При работе импульсного БП на холостом ходу или при небольшой нагрузке,
сопротивление нити какала лампы невелико и оно не влияет на работу блока. Когда
же, по каким-либо причинам, ток ключевых транзисторов возрастает, спираль
лампы накаливается и её сопротивление увеличивается, что приводит к
ограничению тока до безопасной величины.
На этом чертеже изображена схема стенда для тестирования и наладки
импульсных БП, отвечающая нормам электробезопасности. Отличие этой схемы от
предыдущей в том, что она снабжена разделительным трансформатором, который
обеспечивает гальваническую развязку исследуемого ИБП от осветительной сети.
Выключатель SA2 позволяет блокировать лампу, когда блок питания отдаёт большую
мощность .
®^<
ни
<^
Импульсный
блок
летания
А это уже изображение реального стенда для ремонта и наладки импульсных БП,
который я изготовил много лет назад по схеме, расположенной выше.
Важной операцией при тестировании БП является испытание на эквиваленте
нагрузки. В качестве нагрузки удобно использовать мощные резисторы типа ПЭВ,
ППБ, ПСБ и т.д. Эти «стекло-керамические» резисторы легко найти на радиорынке
по зелёной раскраске. Красные цифры - рассеиваемая мощность.
О 1 2 3 4 5
Illiiluiillllillllilillllllliilililillilll'Jillll
Из опыта известно, что мощности эквивалента нагрузки почему-то всегда не
хватает. Перечисленные же выше резисторы могут ограниченное время рассеивать
мощность в два-три раза превышающую номинальную. Когда БП включается на
длительное время для проверки теплового режима, а мощность эквивалента нагрузки
недостаточна, то резисторы можно просто опустить в воду.
Будьте осторожны, берегитесь ожога! Нагрузочные резисторы этого
типа могут нагреться до температуры в несколько сотен градусов
без каких-либо внешних проявлений! То есть, ни дыма, ни
изменения окраски Вы не заметите и можете попытаться тронуть резистор
пальцами.
Как наладить
импульсный
блок питания?
Собственно, блок питания, собранный на основе исправного электронного
балласта , особой наладки не требует.
Его нужно подключить к эквиваленту нагрузки и убедиться, что БП способен
отдать расчетную мощность.
Во время прогона под максимальной нагрузкой, нужно проследить за динамикой
роста температуры транзисторов и трансформатора. Если слишком сильно греется
трансформатор, то нужно, либо увеличить сечение провода, либо увеличить
габаритную мощность магнитопровода, либо и то и другое.
Если сильно греются транзисторы, то нужно установить их на радиаторы.
Если в качестве импульсного трансформатора используется домотанный дроссель
от КЛЛ, а его температура превышает 60...65°С, то нужно уменьшить мощность
нагрузки .
Не рекомендуется доводить температуру трансформатора выше 60...65°С, а
транзисторов выше 80...85°С.
Каково назначение
элементов схемы
импульсного
блока питания?
Схема импульсного блока
питания, собранного
на основе электронного
балласте от КЛЛ.
R0 - ограничивает пиковый ток, протекающий через диоды выпрямителя,
мент включения. В КЛЛ также часто выполняет функцию предохранителя.
в мо-
VD1... VD4 - мостовой выпрямитель.
L0 г СО - фильтр питания.
Rl, CI, VD2, VD8 - цепь запуска преобразователя.
Работает узел запуска следующим образом. Конденсатор С1 заряжается от
источника через резистор R1. Когда напряжения на конденсаторе С1 достигает
напряжения пробоя динистора VD2, динистор отпирается сам и отпирает транзистор
VT2, вызывая автоколебания. После возникновения генерации, прямоугольные
импульсы прикладываются к катоду диода VD8 и отрицательный потенциал надёжно
запирает динистор VD2.
R2, СИ, С8 - облегчают запуск преобразователя.
R7 , R8 - улучшают запирание транзисторов.
R5 г R6 - ограничивают ток баз транзисторов.
R3, R4 - предотвращают насыщение транзисторов и исполняют роль
предохранителей при пробое транзисторов.
VD7f VD6 - защищают транзисторы от обратного напряжения.
TV1 - трансформатор обратной связи.
L5 - балластный дроссель.
С4, С6 - разделительные конденсаторы, на которых напряжение питания делится
пополам.
TV2 - импульсный трансформатор.
VD14, VD15 - импульсные диоды.
С9, СЮ - конденсаторы фильтра.
ПРИЛОЖЕНИЕ
КАК РАССЧИТАТЬ И НАМОТАТЬ
ИМПУЛЬСНЫЙ ТРАНСФОРМАТОР
ДЛЯ ПОЛУМОСТОВОГО
БЛОКА ПИТАНИЯ
Выбор типа
магнитопровода
Наиболее универсальными магнитопроводами являются Ш-образные и чашкообраз-
ные броневые сердечники. Их можно применить в любом импульсном блоке питания,
благодаря возможности установки зазора между частями сердечника. Но, мы
собираемся мотать импульсный трансформатор для двухтактного полумостового
преобразователя, сердечнику которого зазор не нужен и поэтому вполне сгодится
кольцевой магнитопровод.
Для кольцевого сердечника не нужно изготавливать каркас и мастерить
приспособление для намотки. Единственное, что придётся сделать, так это изготовить
простенький челнок.
На картинке ниже изображён ферритовый магнитопровод М2000НМ.
Идентифицировать типоразмер кольцевого магнитопровода можно по следующим
параметрам:
• D - внешний диаметр кольца.
• d - внутренний диаметр кольца.
• Н - высота кольца.
В справочниках по ферритовым магнитопроводам эти размеры обычно указываются
в таком формате: KDxdxH. Пример: К28x16x9.
Получение исходных данных
для простого расчёта
импульсного трансформатора
Напряжение питания
Помню, когда наши электросети ещё не приватизировали иностранцы, я строил
импульсный блок питания. Работы затянулись до ночи. Во время проведения
последних испытаний, вдруг обнаружилось, что ключевые транзисторы начали сильно
греться. Оказалось, что напряжение сети ночью подскочило аж до 256 Вольт!
Конечно, 256 Вольт, это перебор, но ориентироваться на ГОСТ-овские 220 +5%
-10% тоже не стоит. Если выбрать за максимальное напряжение сети 220 Вольт
+10%, то:
• 242 * 1,41 = 341,22V (считаем амплитудное значение).
• 341,22 - 0,8 * 2 * 340V (вычитаем падение на выпрямителе).
Индукция
Определяем примерную величину индукции по таблице. Пример: М2000НМ -
0,39Тл.
Частота
Частота генерации преобразователя с самовозбуждением зависит от многих
факторов, в том числе и от величины нагрузки. Если выберите 20-30 кГц, то вряд
ли сильно ошибётесь.
Граничные частоты и величины индукции широко распространённых ферритов:
Марганец-цинковые ферриты
Параметр
Граничная частота при
tg 5 < 0,1, МГц
Магнитная индукция В
при Нм = 800 А / м, Тл
Марка (
6000НМ
0,005
0,35
4000НМ
0,1
0,36
3000НМ
0,2
0,38
>еррита
2000НМ
0,45
0,39
1500НМ
0,6
0,35
1000НМ
1,0
0,35
Никель-цинковые ферриты
Параметр
Граничная частота при
tg 5 < 0,1, МГц
Магнитная индукция В
при Нм = 800 А / м, Тл
Марка феррита
2000НН
0,02
0,25
1000НН
0,4
0,32
600НН
1,2
0,31
400НН
2,0
0,23
200НН
3,0
0,17
100НН
30
0,44
Как выбрать ферритовый
кольцевой сердечник
Выбрать примерный размер ферритовохю кольца можно при помощи калькулятора
для расчета импульсных трансформаторов и справочника по ферритовым магнито-
проводам. И то и другое Вы можете найти в:
ftp://homelab.homelinux.com/pub/arhiv/2013-04-al.rar .
Вводим в форму калькулятора данные предполагаемого магнитопровода и данные,
полученные в предыдущем параграфе, чтобы определить габаритную мощность
сердечника .
Не стоит выбирать габариты кольца впритык к максимальной мощности нагрузки.
Маленькие кольца мотать не так удобно, да и витков придётся мотать намного
больше.
Если свободного места в корпусе будущей конструкции достаточно, то можно
выбрать кольцо с заведомо большей габаритной мощностью.
В моём распоряжении оказалось кольцо М2000НМ типоразмера К28х16х9мм. Я внёс
входные данные в форму калькулятора и получил габаритную мощность 87 Ватт.
Этого с лихвой хватит для моего 50-ти ваттного источника питания.
Запустите программу. Выберете «Расчет трансформатора полумостового
преобразователя с задающим генератором».
Чтобы калькулятор не «ругался», заполните нолями окошки, неиспользуемые для
расчёта вторичных обмоток.
Как рассчитать
число витков
первичной обмотки
Вводим исходные данные, полученные в предыдущих параграфах, в форму
калькулятора и получаем количество витков первичной обмотки. Меняя типоразмер
кольца, марку феррита и частоту генерации преобразователя, можно изменить число
витков первичной обмотки.
Нужно отметить, что это очень-очень упрощённый расчёт импульсного
трансформатора .
Но, свойства нашего замечательного блока питания с самовозбуждением таковы,
что преобразователь сам адаптируется к параметрам трансформатора и величине
нагрузки, путём изменения частоты генерации. Так что, с ростом нагрузки и
попытке трансформатора войти в насыщение, частота генерации возрастает и работа
нормализуется. Точно также компенсируются и мелкие ошибки в наших
вычислениях. Я пробовал менять количество витков одного и того же трансформатора более
чем в полтора раза, что и отразил в ниже приведённых примерах, но так и не
смог обнаружить никаких существенных изменений в работе БП, кроме изменения
частоты генерации.
Как рассчитать
диаметр провода
для первичных и
вторичных обмоток
Диаметр провода первичных и вторичных обмоток зависит от параметров БП,
введённых в форму. Чем больше ток обмотки, тем больший потребуется диаметр
провода. Ток первичной обмотки пропорционален "Используемой мощности
трансформатора" .
Особенности намотки
импульсных трансформаторов
Намотка импульсных трансформаторов, а особенно трансформаторов на кольцевых
и тороидальных магнитопроводах имеет некоторые особенности.
Дело в том, что если какая-либо обмотка трансформатора будет недостаточно
равномерно распределена по периметру магнитопровода, то отдельные участки
магнитопровода могут войти в насыщение, что может привести к существенному
снижению мощности БП и даже привести к выходу его из строя.
Казалось бы, можно просто рассчитать расстояние между отдельными витками
катушки так, чтобы витки обмотки уложились ровно в один или несколько слоев.
Но, на практике, мотать такую обмотку сложно и утомительно.
Мы же пытаемся мотать «ленивую обмотку». А в этом случае, проще всего
намотать однослойную обмотку «виток к витку».
Что для этого нужно? Нужно подобрать провод такого диаметра, чтобы он
уложился «виток к витку», в один слой, в окно имеющегося кольцевого сердечника,
да ещё и так, чтобы при этом число витков первичной обмотки не сильно
отличалось от расчётного.
Если количество витков, полученное в калькуляторе, не будет отличаться
более чем на 10-20% от количества, полученного в формуле для расчёта укладки,
то можно смело мотать обмотку, не считая витков.
Правда, для такой намотки, скорее всего, понадобится выбрать магнитопровод
с несколько завышенной габаритной мощностью, что я уже советовал выше.
D - диаметр, по которому можно рассчитать периметр,
занимаемый витками обмотки. 1 - кольцевой сердечник,
2 — прокладка, 3 - витки обмотки.
На картинке видно, что при намотке «виток к витку», расчетный периметр
будет намного меньше, чем внутренний диаметр ферритового кольца. Это
обусловлено и диаметром самого провода и толщиной прокладки.
На самом же деле, реальный периметр, который будет заполняться проводом,
будет ещё меньше. Это связано с тем, что обмоточный провод не прилегает к
внутренней поверхности кольца, образуя некоторый зазор. Причём, между
диаметром провода и величиной этого зазора существует прямая зависимость.
Не стоит увеличивать натяжение провода при намотке с целью сократить этот
зазор, так как при этом можно повредить изоляцию, да и сам провод.
По нижеприведённой эмпирической формуле можно рассчитать количество витков,
исходя из диаметра имеющегося провода и диаметра окна сердечника.
Максимальная ошибка вычислений составляет примерно -5%...+10% и зависит от
плотности укладки провода.
w = я(Б - 10S - 4d) / d, где:
w - число витков первичной обмотки,
я - 3,1416,
D - внутренний диаметр кольцевого магнитопровода,
S - толщина изолирующей прокладки,
d - диаметр провода с изоляцией,
Несколько примеров расчёта реальных трансформаторов.
Мощность - 50 Вт
• Магнитопровод - К28х16х9.
• Провод - 00,35 мм.
• D = 16 мм.
• S = 0,1 мм.
• d = 0,39 мм.
• W = я (16 - 10*0,1 - 4*0,39) / 0,39 * 108 (витков).
Реально поместилось - 114 витков.
Мощность - 20 Вт
• Магнитопровод - К28х16х9.
• Провод - 00,23 мм.
• D = 16 мм.
• S = 0,1 мм.
• d = 0,25 мм.
• w = я (16 - 10*0,1 - 4*0,25) / 0,25 * 176 (витков).
Реально поместилось - 176 витков.
Мощность - 200 Вт
• Магнитопровод - два кольца К38х24х7.
• Провод - 01,0 мм.
• D = 24 мм.
• S = 0,1 мм.
• d = 1,07 мм.
• w = я (24 - 10*0,1 - 4*1,07) / 1,07 * 55 (витков).
Реально поместилось 58 витков.
В практике нечасто выпадает возможность выбрать диаметр обмоточного провода
с необходимой точностью.
Если провод оказался слишком тонким для намотки «виток к витку», а так
часто бывает при намотке вторичных обмоток, то всегда можно слегка растянуть
обмотку, путём раздвигания витков. А если не хватает сечения провода, то
обмотку можно намотать сразу в несколько проводов.
Как намотать
импульсный
трансформатор
Вначале нужно подготовить ферритовое кольцо.
Для того чтобы провод не прорезал изоляционную прокладку, да и не
повредился сам, желательно притупить острые кромки ферритовохю сердечника. Но, делать
это не обязательно, особенно если провод тонкий или используется надёжная
прокладка. Правда, я почему-то всегда это делаю.
При помощи наждачной бумаги скругляем наружные
острые грани.
То же самое проделываем
кольца.
и
с внутренними гранями
Чтобы предотвратить пробой между первичной обмоткой
и сердечником, на кольцо следует намотать
изоляционную прокладку. В качестве изоляционного материала
можно выбрать лакоткань, стеклолакоткань, киперную
ленту, лавсановую плёнку или даже бумагу.
При намотке крупных колец с использованием провода
толще 1-2 мм удобно использовать киперную ленту.
л*
i
^w'
Иногда, при изготовлении самодельных импульсных
трансформаторов, используют фторопластовую ленту -
ФУМ, которая применяется в сантехнике.
*'Uio,\*
Работать этой лентой удобно, но фторопласты обладают
холодной текучестью, а давление провода в области
острых краёв кольца может быть значительным. Во
всяком случае, если Вы собираетесь использовать ленту
ФУМ, то проложите по краю кольца полоску
электрокартона или обычной бумаги.
При намотке прокладки на кольца небольших размеров
очень удобно использовать монтажный крючок.
Монтажный крючок можно изготовить из куска стальной
проволоки или велосипедной спицы.
Аккуратно наматываем изолирующую ленту на кольцо
так, чтобы каждый очередной виток перехлёстывал
предыдущий с наружной стороны кольца. Таким образом,
изоляция снаружи кольца становится двухслойной, а
внутри - четырёх-пятислойной.
Для намотки первичной обмотки нам понадобится челнок.
товить из двух отрезков толстой медной проволоки.
Его можно легко изго-
Необходимую длину провода обмотки определить совсем просто. Достаточно
измерить длину одного витка и перемножить это значение на необходимое
количество витков. Небольшой припуск на выводы и погрешность вычисления тоже не
помешает .
Пример: 34(мм) * 120(витков) * 1,1(раз) = 4488(мм)
Если для обмотки используется провод тоньше, чем 0,1
мм, то зачистка изоляции при помощи скальпеля может
снизить надёжность трансформатора. Изоляцию такого
провода лучше удалить при помощи паяльника и
таблетки аспирина (ацетилсалициловой кислоты). Будьте
осторожны! При плавлении ацетилсалициловой кислоты
выделяются ядовитые пары!
Если для какой-либо обмотки используется провод
диаметром менее 0,5 мм, то выводы лучше изготовить из
многожильного провода. Припаиваем к началу первичной
обмотки отрезок многожильного изолированного
провода.
Изолируем место пайки небольшим отрезком
электрокартона или обыкновенной бумаги толщиной 0,05...0,1 мм.
Наматываем начало обмотки так, чтобы надёжно
закрепить место соединения.
Те же самые операции проделываем и с выводом конца
обмотки, только на этот раз закрепляем место
соединения х/б нитками. Чтобы натяжение нити не ослабло
во время завязывания узла, крепим концы нити каплей
расплавленной канифоли.
Если для обмотки используется провод толще 0,5 мм,
то выводы можно сделать этим же проводом. На концы
нужно надеть отрезки полихлорвиниловой или другой
трубки (кембрика).
Затем выводы вместе с трубкой нужно закрепить х/б
нитью.
Поверх первичной обмотки наматываем два слоя лакот-
кани или другой изолирующей ленты. Это межобмоточная
прокладка необходима для надёжной изоляции вторичных
цепей блока питания от осветительной сети. Если
используется провод диаметром более 1-го миллиметра,
то неплохо в качестве прокладки использовать кипер-
ную ленту.
Если предполагается использовать выпрямитель с
нулевой точкой, то можно намотать вторичную обмотку в
два провода. Это обеспечит полную симметрию обмоток.
Витки вторичных обмоток также должны быть равномерно
распределены по периметру сердечника. Особенно это
касается наиболее мощных в плане отбора мощности
обмоток. Вторичные обмотки, отбирающие небольшую, по
сравнению с общей, мощность, можно мотать как
попало.
Если под рукой не оказалось провода достаточного
сечения, то можно намотать обмотку несколькими
проводами, соединёнными параллельно. На картинке
вторичная обмотка, намотанная в четыре провода.
КОНТЕНТ-АНАЛИЗ ШКОЛЬНОГО УЧЕБНИКА ФИЗИКИ
Майер Р.В.
Статья посвящена проблеме оценки уровня абстрактности изложения
учебного материала в школьных учебниках физики. Описана методика
проведения контент-анализа стандартных учебников физики за 10 и
11 класс и представлены его результаты. Определены
информативность различных тем, их сложность и абстрактность изложения.
Важным каналом получения учащимися информации о физических явлениях,
законах, теориях, методах физической науки являются школьные учебники.
Необходимо, чтобы информация, изложенная в учебниках, ее сложность и уровень
абстрактности соответствовали современному содержанию физической науки и
психологическим особенностям развития учащихся, их способностям усваивать и
осмысливать получаемые знания. Решение этой проблемы требует разработки методов
измерения количества различных видов информации в учебных текстах, оценки
сложности и уровня абстрактности изложения материала [ 1, 4 ] . В настоящей работе
предложен один из подходов к подобным измерениям и оценкам на примере
экспертизы учебников физики за 10 и 11 классы [2, 3] (авторы: Г.Я. Мякишев, Б.Б.
Буховцев, Н. Н. Соцкий) . Эти учебники выбраны не случайно: они в настоящее
время используются во многих школах и охватывают все основные разделы физики.
Что понимают под
уровнем абстракции
Ученые-методисты отмечают, что изучение школьных дисциплин
естественно-научного цикла, и в первую очередь физики, требует от школьников развитого
абстрактного мышления. Даже рассмотрение механических и тепловых явлений
предполагает использование идеализированных моделей (материальная точка,
идеальный газ) и разнообразных математических абстракций (система отсчета, вектора
и их проекции, графики и т.д.). При изучении основ электродинамики, оптики,
атомной и ядерной физики школьники вынуждены представлять различные объекты и
явления, которые очень сложно или вообще невозможно пронаблюдать ни на уроке
физики, ни в повседневной жизни.
Под абстрагированием понимают метод познания, состоящий в отвлечении от
несущественных признаков объекта познания, что позволяет упростить картину
изучаемого процесса и анализировать его в "чистом виде". При этом объект
познания как бы замещается другим эквивалентным ему объектом. Говорят, что
происходит идеализация, - реальная ситуация подменяется идеализированной схемой
или понятием, физической величиной. В дальнейшем это может быть использовано
для формулировки эмпирического закона, построения теории.
Степень отвлеченности используемых понятий и проводимых рассуждений
характеризуется уровнем абстракции. В зависимости от конкретной задачи можно
изучать один и тот же объект на различных уровнях абстракции. В теории познания
абстрактное противопоставляется конкретному; самым низким уровнем абстракции
является конкретная вещь, воспринимаемая органами чувств (данный шарик,
именно этот термометр, конкретный амперметр). Более высоким уровнем абстракции
является понятие родовой сущности вещи (ЛЛтермометр вообще") . Следующий
уровень соответствует использованию в своих рассуждениях идеализированных
моделей (капельная модель ядра). Наибольшую степень абстрактности имеют
математические модели (число 5, прямой угол, график колебаний). Восхождение от
конкретного к абстрактному приводит к созданию качественной, а затем и
количественной теории. Для школьного курса физики наивысшую степень абстрактности
имеет математическая теория, включающая в себя сложные формулы с интегралами
и производными.
Цель и задачи
экспертизы
Для проведения экспертизы учебников использовался метод контент-анализа,
заключающийся в "переводе в количественные показатели массовой текстовой
информации" и их последующей статистической обработке [4] . Ее цель состояла в
оценке скорости поступления учебной информации, степени абстрактности и
объективной сложности при изучении физики в 10 - 11 классах. При этом были
решены следующие задачи:
1) разработана методика оценки количества эмпирической и теоретической
информации (Э- и Т-знания) в учебном тексте;
2) в различных темах учебников [2, 3] определены частоты обращения к
теоретическим и эмпирическим знаниям, а также частоты использования формул
(Ф-знания);
3) оценены скорости поступления эмпирической и теоретической информации при
изучении различных тем курса физики;
4) определена информационная сложность изложения учебного материала в
различных темах учебников.
Результаты подобной экспертизы имеют практическое значение и, например,
могут быть учтены при написании учебников нового поколения, а также в работе
учителей. Хорошо известно, что различные учащиеся отличаются своими
интересами, знаниями математики, и имеют неодинаковые способности к усвоению
различных видов информации. Зная соотношение между Э-, Т-, Ф-информацией, можно
спрогнозировать, какие учащиеся будут лучше усваивать тот или иной материал.
Методика проведения
контент-анализа
Основой для выделения смысловых единиц анализа является классификация
знаний на эмпирические, теоретические и "математические" ("формульные", Ф-зна-
ния). Эмпирическими называются знания об объектах и происходящих с ними
явлениях, полученные как результат чувственных ощущений в процессе выполнения
наблюдения или эксперимента. Теоретические знания - это знания сущности
объектов и явлений, получающиеся в результате обобщения опытных данных или
конкретизации общих положений науки. К Т-знаниям будем относить знания теории
явлений на качественном уровне. Знания математических моделей, "формульную"
информацию будем называть Ф-знаниями.
Нами использовалась методика контент-анализа, близкая к той, что
рассмотрена в работе [4], посвященной тендерному анализу школьных учебников. Для
определения количества эмпирических и теоретических знаний подсчитывались частоты
упоминания различных фактов, экспериментов, законов, принципов, теорий,
формул , изображений реальных объектов и математических абстракций в каждой теме.
Единицами счета являются темы, страницы, рисунки, параграфы, абзацы, формулы,
элементы учебного материала (ЭУМ), содержащие эмпирическую и теоретическую
информацию. В представленной ниже таблице 1 рассмотрены маркеры Э-, Т- и Ф-
знаний.
Таблица 1. Маркеры эмпирических и теоретических знаний
Смысловые
единицы анализа
Маркеры Э-знаний
(эмпирические
знания)
Маркеры Т-знаний
(теоретические
знания, качест-
венный уровень)
Маркеры Ф-знаний
(математическая
теория)
Индикаторы характеристик в тексте
Опыт, эксперимент, наблюдение, измерение,
экспериментальная установка, названия
объектов, которые учащийся может
наблюдать (вода, деформация пружины), названия
приборов (ареометр, вольтметр), рисунки,
содержащие изображения наблюдаемых
объектов и явлений (ход лучей в призме)
Определение, закон, принцип, теория,
правило, следствие, рисунки, содержащие
изображения идеализированных объектов
(векторов , силовых линий и т.д.),
принципиальные схемы
Формулы, вывод формул
Для проведения контент-анализа эксперт подряд читает учебный текст и
подсчитывает количество элементов эмпирических и теоретических знаний (Э- и
Т-знаний) в каждой теме. При этом можно составлять план каждого параграфа, заменяя
отдельные абзацы краткими тезисами, соответствующими Э- или Т-знаниям. Удобно
не просто подсчитывать количество элементов Э- или Т-знаний, но и давать им
краткие названия, соответствующие их содержанию. В результате получается
список, подобный тому, что приведен ниже.
Физика-10.
Глава 5.
ЗАКОН
СОХРАНЕНИЯ ИМПУЛЬСА
Э-знания:
1) реактивное движение воздушного шарика;
2) реактивный двигатель;
3) жидкостно-реактивный двигатель;
4) искусственный спутник Земли;
5) рисунок к задаче о соударении двух тел.
Всего 5 элементов.
Т-знания:
1) импульс и изменение импульса;
2) импульс силы;
3) импульс тела;
4) закон сохранения импульса;
5) изменение импульса системы;
6) внутренние и внешние силы;
7) реактивное движение;
8) работа реактивного двигателя;
9) задача о неупругом ударе;
10) 10) задача о соударении двух тел.
Всего 10 элементов.
Повторно анализируя эту же тему, эксперт определяет количество формул, а
также число рисунков, содержащих эмпирическую или теоретическую информацию.
Чтобы оценить наличие Э- и Т-информации в том или ином рисунке,
устанавливался факт наличия изображений реально существующих объектов, которые можно
увидеть (Э-информация), и идеализированных объектов, включая математические
абстракции (Т-информация). К рисункам, содержащим Т-информацию, будем
относить рисунки с изображением идеального газа, электронов, силовых линий,
графиков и т.д.
На рис. 1 приведены несколько иллюстраций из учебников [2, 3]. Например,
рис. 1.1 и 1.7 содержит только Э-информацию (экспериментальные установки),
рис. 1.2 и 1.3 -Э- и Т-информацию, рис 1.4, 1.5, 1.6, 1.8 - только
Т-информацию (идеализированные объекты, графические модели, математические
абстракции) .
Результаты
контент-анализа
без учета
уровня абстракции
Сначала проведем экспертизу учебников на основе деления всех учебных знаний
на эмпирические, теоретические (без формул) и математические (ллформульные")
знания. Также будем учитывать рисунки, содержащие эмпирическую и
теоретическую информацию.
Рис. 1. Примеры иллюстраций из учебников физики за 10 и 11 классы.
В таблицах 2 и 3 представлены результаты контент-анализа учебников физики,
в ходе которого подсчитывалось число элементов, содержащих Э-информацию
(эмпирические знания), Т-информацию (теоретические знания без формул), Ф-инфор-
мацию (формулы) и РТ-информацию (рисунки, содержащие теоретическую
информацию) . Таблицы 2 и 3 состоят из следующих столбцов:
• номер темы i;
• название темы;
• количество страниц;
• доля страниц в общем объеме учебника гц=пСТр,1/пС1гр;
• количества элементов Э-знаний, Т-знаний, Ф-знаний и РТ-знаний N3, Nm, Ыф,
• скорость поступления Э-, Т-, Ф- и РТ-информации v3i, vmi, v$i, vpmi;
• ДОЛЯ Э-, T- И Ф-ЗнаНИЙ ]1Э±, Pmi, И |1ф±-
Если считать, что весь материал учебника равномерно распределен по 9 меся-
цам, то скорость поступления информации в /-ой теме может быть найдена по
формуле v3i = Ni/9 гц; результат получается в элемент/месяц. Для нахождения
доли Э- г Т- и Ф-информации использовались формулы:
№эг
U.
31
Ц» + "mi + U
Mmi
U
mi
Ц
}фг
»si + »mi + ».
}(pi
Иф1
}фг
v3i + Vmi + U.
(pi
Таблица 2. Результаты контент-анализа учебника физики за 10
1
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
ФИЗИКА 10
Название темы
Кинематика точки
Кинематика твердого тела
Законы механики Ньютона
Силы в механике
Закон сохранения
импульса
Закон сохранения энергии
Равновесие абсолютно
твердых тел
Основы МКТ
Температура энергия
тепл. Движения
Уравнен. сост. ид. газа.
Газовые законы
Взаимные превращ.
жидкостей и газов
Твердые тела
Основы термодинамики
Электростатика
Законы постоянного тока
Электр, ток в различных
средах
Число
стр.
39
5
24
21
12
18
9
22
13
8
9
4
28
43
17
33
*U
0,126
0,016
0,077
0,068
0,039
0,058
0,029
0,071
0,042
0,026
0,029
0,013
0,090
0,139
0,055
0,106
N3
11
2
29
13
5
8
9
19
7
0
9
10
14
14
8
25
Nm
41
9
32
25
10
27
11
43
19
20
15
9
45
69
33
62
кл.
щ
107
25
36
55
36
103
51
36
37
5
9
0
61
76
59
24
•Npm
47
3
15
14
5
14
8
9
3
7
1
3
11
34
11
26
Таблица 2 (продолжение)
1
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
скорость
Э-инф.
V3i
9,72
13,78
41,62
21,32
14,35
15,31
34,44
29,75
18,55
0
34,44
скорость
Т-инф.
Vmi
36,21
62
45,93
41,01
28,70
51,67
42,10
67,32
50,34
86,11
57,41
скорость
Ф-инф.
v4i
94,50
172,22
51,67
90,21
103,33
197,10
195,19
56,36
98,03
21,53
34,44
скорость
РТ-инф.
Vpmi
41,51
20,67
21,53
22,96
14,35
26,79
30,62
14,09
7,949
30,14
3,832
доля
Э-инф.
0,069
0,056
0,299
0,138
0,098
0,058
0,127
0,194
0,111
0
0,273
доля
Т-инф.
Pmi
0,258
0,25
0,330
0,269
0,196
0,196
0,155
0,439
0,302
0,8
0,455
доля
Ф-инф.
0,673
0,694
0,371
0,591
0,706
0,746
0,718
0,367
0,587
0,2
0,273
12
13
14
15
16
86,11
17,22
11,21
16,21
26,09
77,5
55,36
55,27
66,86
64,71
0
75,04
60,88
119,54
25,05
25,83
13,53
27,24
22,29
27,14
0,526
0,117
0,088
0,08
0,225
0,474
0,375
0,434
0,33
0,559
0
0,508
0,478
0,59
0,216
Таблица 3. Результаты контент-анализа учебника физики за 11 кл.
1
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
ФИЗИКА 11
Название темы
Магнитное поле
Электромагнитная индукция
Механические колебания
Электромагнитные колебания
Производство передача
электроэнергии
Механические волны
Электромагнитные волны
Световые волны
Элементы теории
относительности
Излучение и спектры
Световые кванты
Атомная физика
Физика атомного ядра
Элементарные частицы
Число
стр.
21
23
26
30
12
15
25
52
14
16
15
13
41
6
*U
0,067
0,074
0,083
0,096
0,038
0,048
0,080
0,167
0,045
0,051
0,048
0,042
0,131
0,019
N3
14
13
11
11
6
8
20
45
1
22
10
7
38
3
Nm
20
26
25
26
5
15
24
90
20
20
17
14
38
11
Щ
25
25
67
96
15
7
11
74
15
1
12
7
21
0
^*pm
19
15
11
22
4
10
16
55
6
4
4
7
7
0
Таблица 3 (продолжение).
i
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
Скорость
Э-инф.
V3i
23,11
19,59
14,67
12,71
17,33
18,49
27,73
30
2,48
47,67
23,11
18,67
32,13
17,33
Скорость
Т-инф.
Vmi
33,02
39,19
33,33
30,04
14,44
34,67
33,28
60
49,52
43,33
39,29
37,33
32,13
63,56
Скорость
Ф-инф.
v4i
41,27
37,68
89,33
110,93
43,33
16,18
15,25
49,33
37,14
2,17
27,73
18,67
17,76
0
скорость
РТ-инф.
Vpmi
31,37
22,61
14,67
25,42
11,56
23,11
22,19
36,67
14,86
8,67
9,24
18,67
5,92
0
доля
Э-инф.
0,237
0,203
0,107
0,083
0,231
0,267
0,364
0,215
0,028
0,512
0,256
0,25
0,392
0,214
доля
Т-инф.
Pmi
0,339
0,406
0,243
0,195
0,192
0,5
0,436
0,431
0,556
0,465
0,436
0,5
0,392
0,786
Доля
Ф-инф.
0,424
0,391
0,650
0,722
0,577
0,233
0,2
0,354
0,417
0,023
0,308
0,25
0,216
0
Эти результаты могут быть отображены в виде гистограмм. На рис. 2 и 3
представлены скорости поступления Э-, Т-, Ф-знаний при изучении различных тем в
10 и 11 классах (Э - синий, Т - коричневый, Ф - желтый). Видно, что скорости
поступления различных видов информации при изучении различных тем сильно
отличаются друг от друга. Например, скорость Ф-информации существенно
превышает скорость поступления Э- и Т-знаний при изучении 1, 2, 4, 5, 6, 7, 9, 15
тем учебника за 10 класс и 3 и 4 тем учебника за 11 класс. Скорость
поступления Э-знаний при изучении 12 темы в 10 классе и 10 темы в 11 классе несколько
больше скорости поступления Т-знаний. Полученные гистограммы позволяют
сделать вывод о соотношении эмпирической, теоретической и "формульной"
информации при изучении различных тем школьного курса физики 10-11 кл.
200
150
100
10 11 12 13 14 15 16
Рис. 2. Скорость поступления Э-, Т-, Ф-знаний (в эл./мес.) в 10 кл.
10 11 12 13 14
Рис. 3. Скорость поступления Э-, Т-, Ф-знаний (в эл./мес.) в 11 кл,
На рис. 4 и 5 показаны доли Э-, Т-, Ф-знаний в различных темах школьных
учебников за 10-11 классы (Э - синий, Т - коричневый, Ф - желтый). Видно, что
темы сильно отличаются друг от друга по соотношению различных видов
представленной в них информации. Используя методы кластерного анализа можно
осуществить классификацию тем школьного курса физики за 10-11 классы, разбив все
темы на 3-4 группы, как это сделано в монографии [1].
Из результатов видно, что для 10 класса скорость поступления Э-знаний лежит
в интервале 0-86 эл./мес, Т-знаний - в интервале 36-86 эл./мес, Ф - знаний
- в интервале 0-197 эл./мес. Доли Э-, Т- и Ф-знаний находятся в интервалах 0-
0,52, 0,15-0,56, 0-0,75. Для 11 класса скорость поступления Э-знаний лежит в
интервале 2,5-48 эл./мес, Т-знаний - в интервале 14,4-63,5 эл./мес,
Ф-знаний - в интервале 0-111 эл./мес. Доли Э-, Т- и Ф-знаний находятся в
интервалах 0,02-0,51, 0,19-0,79 и 0-0,72.
10 11 12 13 14 15 16
Рис. 4. Доля Э-, Т-, Ф-знаний в различных темах в 10 кл.
100% -|—|—| >—| 1—| 1—| >—| р^ 1—| 1—| р^ ц 1—| 1—| >—| щ-.
0 /о -1—————————————————————————'—'————————————————I
10 11 12 13 14
Рис. 5. Доля Э-, Т-, Ф-знаний в различных темах 11 кл.
Информационная сложность той или иной темы пропорциональна суммарной
скорости поступления различных видов информации. Действительно, чем больше фактов,
понятий, формул, рисунков приходится на 1 месяц (1 страницу) по данной теме,
тем она сложнее. Так как скорости Э-, Т-, Ф- и РТ-информации измеряются в
разных единицах, то их следует нормировать. Самый простой способ состоит в
нахождении средних значений скорости поступления vm,cp Т-знаний по всем 30
темам и вычислении отношения vmi/vm,cp. Аналогичным образом следует нормировать
скорость поступления Э-, Ф- и РТ-информации. Тогда суммарная скорость
поступления всех видов информации будет равна:
V. = °3i
уi
О
mi
Ц
*фг
U
+ ■
pmi
U
э,ср
V
т,ср
Ц
]ф,ср
V
рт.ср
В нашем случае v
э,ср
= 23,2,
'т,ср
= 47,7, vftm,cp = 63,4,
"рт^ср
= 19,8 эл/мес,
Величина Vi характеризует информационную сложность i-той темы, которая
зависит от количества элементов учебного материала, приходящегося на 1 страницу
учебника (1 месяц обучения).
Для оценки уровня абстрактности подсчитывался комплексный показатель
следующим образом:
Kt =
U
mi
О.
■ + ■
'(pi
U
pmi
V
Э1
Vv
Or
о7
U,
'т,ср иф,ср ^рт,ср ^э,ср
В этой формуле суммируется нормированные скорости поступления Т-, Ф— и РТ-
информации, а затем вычитается нормированная скорость поступления Э-информа-
нформации, а затем вычитается нормированная скорость поступления
Э-информации. Если текст содержит большое количество эмпирической информации, то
данный показатель будет иметь отрицательное значение. Получающиеся значения
суммарной скорости поступления информации и комплексного показателя абстракции в
условных единицах представлены в табл. 4.
Таблица 4. Скорость поступления информации и
коэффициент абстракции (10 кл.)
1
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
ФИЗИКА 10
Название темы
Кинематика точки
Кинематика твердого тела
Законы механики Ньютона
Силы в механике
Закон сохранения импульса
Закон сохранения энергии
Равновесие абсолютно твердых тел
Основы МКТ
Температура энергия теплового движения
Уравнен. сост. ид. газа. Газовые законы
Взаимные превращения жидкостей и газов
Твердые тела
Основы термодинамики
Электростатика
Законы постоянного тока
Электрический ток в различных средах
Суммарная
скорость Vj.
4,76
5,65
4,66
4,36
3,57
6,20
6,99
4,29
3,80
3,66
3,43
6,64
3,77
3,97
5,11
4,24
Ki
3,92
4,46
1,07
2,52
2,33
4,88
4,02
1,73
2,20
3,66
0,45
-0,79
2,28
3,01
3,71
1,99
Таблица 5. Скорость поступления информации и
коэффициент абстракции (11 кл.)
1
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
ФИЗИКА 11
Название темы
Магнитное поле
Электромагнитная индукция
Механические колебания
Электромагнитные колебания
Производство передача электроэнергии
Механические волны
Электромагнитные волны
Световые волны
Элементы теории относительности
Излучение и спектры
Световые кванты
Атомная физика
Физика атомного ядра
Элементарные частицы
Суммарная
скорость Vj.
3,92
3,40
3,48
4,21
2,32
2,94
3,25
5,18
2,48
3,44
2,72
2,82
2,64
2,08
Ki
1,93
1,71
2,21
3,11
0,82
1,35
0,86
2,59
2,27
-0,68
0,73
1,21
-0,135
0,584
На основе этих данных построены гистограммы (рис. 6 и 7).
Рассмотренные выше результаты не учитывали степень абстрактности изложения
эмпирических и теоретических знаний. Интуитивно понятно, что умозрительное
рассмотрение результатов опыта Резерфорда требует от учащегося способности
абстрактно мыслить в большей степени, чем, допустим, обсуждение демонстрации
действия силы Ампера, которую учитель выполнил на уроке. То же самое
относится к теоретическим рассуждениям об объектах и явлениях, не воспринимаемых
органами чувств человека, - для их понимания следует напрягать воображение, в
то время как анализ явления, которое можно пронаблюдать воочию, требует
использования абстрактного мышления в меньшей степени.
Рис. 6. Сложность различных тем учебников физики (10 и 11 классы).
Рис. 7. Комплексный показатель абстрактности различных тем.
Результаты контент-анализа
с учетом уровня абстракции
При проведении контент-анализа будем различать следующие уровни
абстрактности знаний по физике.
Уровни эмпирических знаний:
1. явления и объекты, которые учащийся обычно наблюдает в повседневной
жизни (колебания маятника, отражение света);
2. явления, объекты, законы, которые среднестатистический учащийся не может
экспериментально исследовать вне школы, но их можно экспериментально
изучить в школьной физической лаборатории (закон Ома, фотоэффект,
дифракция света);
3. явления, объекты, законы, которые практически невозможно
экспериментально исследовать в школьной физической лаборатории, и они изучаются
умозрительно (термоядерная реакция, давление света).
Уровни теоретических знаний:
1. определения и качественные описания (рассуждения) , касающиеся объектов и
явлений, воспринимаемых органами чувств человека (определение
вращательного движения, объяснение звуковых колебаний);
2. определения и качественные описания (рассуждения) , касающиеся объектов и
явлений, не воспринимаемых органами чувств человека, а требующих
напряжения воображения (объяснение интерференции света, цепной ядерной
реакции) . Сюда же относятся различные идеализации (идеальный газ, модель
атома Томсона).
3. определение физических величин (скорость), различные математические
абстракции (силовая линия, эквипотенциальные поверхности), законы,
выражаемые формулами (уравнение Эйнштейна для фотоэффекта).
Отдельно следует выделять уровень математической абстракции, зависящий от
количества формул и их сложности, которая определяется так. Математическое
высказывание заменяется соответствующим ей предложением минимальной длины, а
затем подсчитывается число входящих в него ключевых слов и вычитается 2.
Самая простая формула а.± = а2 имеет сложность 1, формула s = vt имеет сложность
2, формула Е = Li2/2 имеет сложность 5 и т.д. При анализе текста эксперт не
только подсчитывает общее количество элементов Э-, Т- и Ф-знаний, но и
оценивает их уровень абстракции или сложности. Для каждой главы определяется
коэффициент выражающий ее долю в общем тексте учебника и рассчитывается скорость
поступления эмпирической теоретической и математической информации.
Результаты контент-анализа учебников за 10 и 11 классы с учетом уровня
абстрактности элементов эмпирических, теоретических знаний и сложности формул
представлены в таблице 6 и 7 соответственно. В них приведены:
1) номера тем;
2) количества N3, Nm, Ыф элементов Э-, Т- и Ф-знаний в каждой теме;
3) средние значения уровня абстрактности Ui Э-, Т- и Ф-знаний и
соответствующие им коэффициенты абстрактности А±;
4) средняя сложность Ф-знаний Бф каждой темы.
Исходя из количества N3, Nm, Ыф элементов Э-, Т- и Ф-знаний, их уровня
абстрактности Uij ЭУМ (i - номер темы, j - номер элемента) определялся средний
уровень абстрактности Ui данного вида знаний в i-ой теме и вычислялся
коэффициент абстрактности А± темы. Использовались формулы:
1 n'
U^—^Uy, A,={U,-\)I2.
1 / = 1
Уровень абстрактности U1D отдельного ЭУМ принимает целочисленные значения
1, 2, 3, а коэффициент абстрактности темы А± лежит в интервале от 0 до 1.
Будем считать, что у формул (Ф-знаний) коэффициент абстрактности равен 1.
Средняя сложность Ф-знаний S$± в i-ой теме находится как среднее арифметическое
от всех формул, входящих в i-ую тему.
Таблица 4. Э-, Т- и Ф-знания в учебнике физики за 11 кл.
Номер
темы
1
2
3
4
5
Э-Знания
N3
13
2
25
12
4
иэ
1,18
1
1,44
1,67
2,25
Аэ
0,09
0,00
0,22
0,34
0,63
Т-знания
Nm
31
8
27
20
7
um
2,48
2,375
1,89
2,15
2,57
А*
0,74
0,69
0,45
0,58
0,79
Ф-знания
щ
107
25
36
55
36
Аф
1
1
1
1
1
Эф
6,97
5,04
6,61
6,16
7,03
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
5
5
12
5
0
7
7
14
10
8
29
1
1
1,92
1,8
0
1,43
1,14
1,57
1,8
1,63
2,27
0,00
0,00
0,46
0,40
0,00
0,22
0,07
0,29
0,40
0,32
0,64
17
7
83
19
14
15
8
46
45
24
38
2,65
2,71
2,31
2,53
2,57
2,13
1,75
2,37
2,27
2,54
2,13
0,83
0,86
0,66
0,77
0,79
0,57
0,38
0,69
0,64
0,77
0,57
103
51
36
37
5
9
0
61
76
59
24
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
6,89
6,31
6,31
6,24
6,48
6,44
0
5,61
6,12
5,81
6
Таблица 5. Э-, Т- и Ф-знания в учебнике физики за 11 кл.
Номер
темы
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
Э-Знания
N3
13
12
11
11
6
8
20
36
1
21
9
7
35
2
и3
1,87
2
1,36
2
2,17
1,5
2,05
1,97
3
2,48
2,11
2,71
3
3
А3
0,44
0,50
0,18
0,50
0,59
0,25
0,53
0,49
1,00
0,74
0,56
0,86
1,00
1,00
Т-знания
Nm
14
17
22
23
5
15
23
54
19
19
16
14
35
11
um
2,64
2,7
2,36
2,48
2
2,27
2,17
2,15
2,37
1,68
2,25
2,14
2,37
2
А*
0,82
0,85
0,68
0,74
0,50
0,64
0,59
0,58
0,69
0,34
0,63
0,57
0,69
0,50
Ф-знания
щ
25
25
67
96
15
7
11
74
15
1
12
7
21
0
Аф
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
Эф
6,72
6,2
6,9
7,43
6,27
6,14
6,27
6,65
9
4
5,5
7
6,33
0
0.9
0.8
0.7
0.6
0.5
0.4
0.3
0.2
0.1
0
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Рис. 8. Уровни абстрактности эмпирической, теоретической и
"формульной" информации различных тем 11 класс.
Для расчета комплексного показателя абстрактности изложения материала
используется формула:
4 =
#Э1 + Nmi + %
При этом будем считать, что формульная информация имеет максимальный
уровень абстрактности Аф = 1. Чтобы учесть сложность формул найдем относительную
сложность Sqth так: SOTH,i = Зфд/10Л считая, что формула, для которой S^f± = 10,
имеет относительную сложность 1. В этом случае исправленный показатель
степени абстрактности может быть найден по формуле:
. f_ A3ily 3f + Amjl\mi + ш^0тн4фг
N9i + Nmi + Ыф1
Эта величина будет равна 1 в случае, когда в тексте упоминаются только
факты и теоретические понятия с уровнем абстракции 3 и формулы с S^f± = 10.
8
10 11 12 13
14
Рис. 9. Уровни абстрактности эмпирической, теоретической и
"формульной" информации различных тем 11 класс.
Таблица 8. Показатели абстрактности
ФИЗИКА - 10
Номер
темы
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
Показатель
абстрактности А
0,868
0,871
0,608
0,811
0,936
0,936
0,905
0,732
0,878
0,842
0,612
0,233
0,798
Относит.
сложность
формул
0,697
0,504
0,661
0,616
0,703
0,689
0,631
0,631
0,624
0,648
0,644
0
0,561
Показатель
абстрактности А'
0,654
0,517
0,469
0,568
0,709
0,680
0,606
0,631
0,650
0,749
0,509
0,233
0,576
различных тем.
ФИЗИКА - 11
Номер
темы
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
Показатель
абстрактности А
0,810
0,842
0,839
0,912
0,808
0,618
0,647
0,747
0,829
0,561
0,730
0,749
0,879
Относит.
сложность
формул
0,672
0,620
0,690
0,743
0,627
0,614
0,627
0,665
0,90
0,40
0,550
0,70
0,633
Показатель
абстрактности А'
0,653
0,666
0,632
0,722
0,593
0,527
0,571
0,596
0,786
0,546
0,584
0,674
0,794
14
15
16
0,829
0,879
0,702
0,612
0,581
0,601
0,604
0,879
0,597
14
0,577
0
0,577
Итак, в настоящей работе рассмотрен метод оценки скорости поступления
различных видов учебной информации и уровня ее абстракции, основанный на
контент-анализе школьных учебников физики за 10 и 11 классы. Полученные
результаты могут быть сопоставлены с аналогичными данными для учебников за 7, 8 и 9
классы, а также для вузовских учебников физики.
Литература
1. Майер Р.В. Исследование процесса формирования эмпирических знаний по
физике. - Глазов: ГГПИ, 1996. - 132 с.
2 . Мякишев Г. Я. Физика: Учеб . для 10 кл . общеобразоват . учреждений / Г. Я.
Мякишев, Б.Б. Буховцев, Н.Н. Соцкий. - М.: Просвещение, 2004.- 336 с.
3 . Мякишев Г. Я. , Буховцев Б. Б. Физика: Учеб . для 11 кл. общеобразоват.
учреждений /Г.Я. Мякишев, Б.Б. Буховцев. - М.: Просвещение, 2004. - 336 с.
4. Смирнова А. Учимся жить в обществе. Тендерный анализ школьных учебников.
- Москва, 2005. - 25 с.
Английский
Wi-Fi АНТЕННА ИЗ БАНКИ
Introduction
The point is that directional Wi-Fi
antennas usually have more range and
better receiving, because they emit
most of the energy in one direction -
tend to transmit and receive signals
in the same direction. So to work
seamlessly as well all must-
directional antennas are well
aligned.
Введение
Суть дела в том, что направленные Wi-
Fi антенны, как правило, имеют
большую дальность действия и лучший
прием, так как они излучают большую
часть энергии в одном направлении -
стремятся передать и принять сигнал в
одном направлении. Поэтому для
безупречной работы все направленные
антенны нужно обязательно хорошо
выравнивать .
Обычная антенна
Направленная антенна
The figure shows percentage radiation
of an ordinary antenna compared to
that of a directional antenna
(antennas are centered in middle of the
plot) . The ordinary antenna radiates
the supplied power equally in all
directions , whereas the directional
antenna radiates it more in one
specific direction than other (radiation
direction is governed by antenna
design, plus, no practical antenna can
radiate in purely one direction nor
perfectly equal in all directions).
The name Cantenna is derived from
лСап Antenna' . A Cantenna is simply
an open-end cylindrical waveguide
(waveguide is a hollow metallic tube
used to carry high frequency radio
waves), constructed from widely
available tin cans. The diameter of
domestically available cans (which
are mostly containers for tinned
eatables) supports waveguide propagation
at frequencies of order of couple of
GHz.
Cantennas, as we all know, are mainly
used for extending Wi-Fi radio range
over a LOS link (Line Of Sight; yes,
directional antennas require a LOS
path to work).
Cantennas are inherently cheap and
relatively easy to build.
Because of its easy construction and
optimum operation frequency centered
at 2.4 GHz (as used in Wi-Fi wireless
networks) it is domestically
constructed by armatures for extending
range of their wireless connection;
sometimes reaching to up to 6-7 Km.
Cans of several diameters, lengths
and material are readily available
with a domestic household; obviously
different dimensions will yield
slight difference in radiation
patterns and directional gains. The op-
Ha рисунке выше показан процент
излучения обычной антенны по сравнению с
направленной антенной (предположим,
что антенны расположены в центре
диаграммы) . Обычная антенна излучает
радиоволны поровну во всех
направлениях, тогда как антенна направленного
действия работает в заданном
направлении , предусмотренным дизайном самой
антенны. Но практически, никакая
антенна не сможет излучать идеально в
одном направлении, равно как и во
всех направлениях.
Бантенна происходит от словосочетания
«Банка + Антенна». Бантенна это
открытый цилиндрический волновод
(волновод это полая металлическая трубка
используемая для передачи
высокочастотных радиоволн), который
сконструирован из доступных материалов —
консервной банки или металлической
трубки. Размер (диаметр и длинна) многих
жестяных банок поддерживает волновое
распространение на частотах порядка 2
ГГц.
В основном, как мы все знаем,
бантенна используется для увеличения
дальности Wi-Fi сигнала, при условиях
наличия прямой видимости (да,
направленные антенны требуют наличия прямой
видимости).
Конструкция антенны относительно
несложная и изначально дешёвая.
Благодаря простому дизайну, легкой
сборки и работой на частоте
максимально приближенной к 2.4 ГГц
(частота Wi-Fi сетей) практика изготовления
антенны из жестяной банки своими
руками получила широкое
распространение . В некоторых случаях удавалось
добиться увеличения предела
досягаемости беспроводного соединения до 6-7
км.
Жестяные банки различных диаметров,
длины и металлов всегда доступны в
любом доме. Очевидно, что банки с
различными размерами покажут нам
различные волновые характеристики и
создадут различную силу направленного
timum length and diameter for a
particular frequency can be calculated
using mathematical functions
discussed later on.
RF (Radio frequency) connectors can
be bought from an electronics repair
spare part shop. N-Type connectors
are most popular at frequency Wi-Fi
operates (2.4 GHz).
The active element is the part of
antenna that actually radiates the
waves. For the frequencies we are
going to use Cantenna, the wire should
ideally be of gauge 12 (which is
about 2mm in diameter, but minor
deviations from the size shall not be a
problem) . With these dimensions, the
element can be made using a piece of
an ordinary copper wire that can be
taken out from a three phase high
power cable.
Pigtails are readily available at
electronic shops dealing in radio
equipment (its technical name is RP-
SMA cable).
Applying some basic laws of antenna
theory, the length of the active
element is calculated to be 30 mm approx
for an operating frequency of 2.4
GHz. Wavelength for a 2.4 GHz signal
is 124 mm.
The figure below gives a pretty good
explanation for the dimensions of the
can and placement of the active
element in it. But obviously, we are not
going to communicate satellites over
усиления. Оптимальные длину и диаметр
для определенной частоты можно
высчитать используя математически функции
которые мы рассмотрим ниже.
RF (радиочастотные) соединители можно
купить в магазине радиотоваров.
Разъемы N-типа самые популярные на
частоте Wi-Fi (2.4 ГГц).
Активный элемент это часть антенны
которая фактически излучает волны. На
тех частотах, что мы будем
использовать нашу бантенну, идеальная толщина
провода должна быть около 2 мм в
диаметре (допустимо небольшие
отступления от размера). Для сборки активного
элемента можно использовать отрезок
обычного медного провода от
высоковольтного трехфазного кабеля.
Отрезок кабеля (RP-SMA кабель) для
нашей антенны вам продадут в магазине
радиотоваров или на рынке.
В соответствии с основными законами о
теории антенн, высчитано, что длина
активного элемента для работы в
частоте 2.4 ГГц должна быть
приблизительно 30 мм, а длина волны для 2.4
ГГц равна 124 мм.
Рисунок ниже даёт довольно хорошее
объяснение размеров идеальной банки и
внутреннего расположения активного
элемента. Понятно, что мы создаём Wi-
Fi антенну не для спутниковой связи и
Длина банки
(О
X
о
Q.
О
I-
о
(О
/Расстояние
|до отверстия
Активный элемент
Длина
активного
элемента
RF соединитель
>Кабель
it, minor deviations from ideal
dimensions of the Can won't make a
significant impact. However, the length
and placement of the probe are
critical factors and may directly affect
its performance.
небольшие отступления от идеальных
размеров банки не окажут
значительного влияния. Однако, длина и
расположение активного элемента это
критические факторы которые могут напрямую
повлиять на работоспособность
антенны.
3/4 длина волны (минимум)
< >
1/4 длина волны
и
/4 длина волны
j
Antenna's theory
Because of the careful placement of
the probe, the reflected wave
superimposes the wave which naturally got
radiated towards the open end of the
can; combining the radiated power in
one direction. The basic purpose of
imposing the tin over the radiator is
to direct all the radiation in one
direction. Have the probe not been
placed at a quarter wavelength
distance from the base, constructive
interference would have not occurred,
depleting the effective directional
gain.
Теория антенны
При правильном размещении активного
элемента, отраженная волна
накладывается на волну которая естественно
излучается от активного элемента в
сторону открытого конца банки, тем самым
совмещая излучаемую силу в одном
направлении. Если бы активный элемент
не был бы установлен на расстоянии от
дна банки равном 1/4 длине
радиоволны, то не было бы усиливающей
интерференции и коэффициент усиления был
бы очень слабый.
Стоячая волна
Отраженная
волна
Бегущая волна
Moreover, if the can's length was
less than 4 wavelength the wave
wouldn't have been precisely directed
before been radiated in the open.
Если бы длина банки была бы меньше,
чем длина равная 3/4 радиоволны, то
радиоволна не была бы точно
направлена до момента выхода.
Стоячая
волна
Отраженная волна
Sometimes a funnel is fabricated at
the open end of a Cantenna to produce
additional gain. The fabrication
leads to another type of antenna yet
very similar to the Cantenna, and is
better known as Cylindrical horn' or
simply ЛFunnel Antenna'. The funnel
does not contribute to gain while
transmitting but increases the
sensitivity of antenna whilst receiving,
simply by collecting radiation from
larger area.
Иногда, воронка может быть «надета»
на открытом конце бантенны для
получения дополнительного усиления.
Модификация даёт нам другой тип антенны,
но очень похоже на бантенну —
известный как «рупорная антенна» или просто
«воронковая антенна». Воронка не
способствует усилению во время передачи,
но увеличивает чувствительность
антенны во время приёма. Это
достигается путём сбора излучения с большей
площади.
La
30°
* идеально
Зависимость длин волн и частот от диаметра
D,
мм
73
74
75
76
77
Нижняя
граница
затухания,
МГц
2407.236
2374.706
2343.043
2312.214
2282.185
Верхняя
граница
затухания,
МГц
3144.522
3102.028
3060.668
3020.396
2981.17
Lg
752.281
534.688
440.231
384.708
347.276
1/4 Lg
188.07
133.672
110.057
96.177
86.819
3/4 Lg
564.211
401.016
330.173
288.531
260.457
1/4 Lo
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
2252.926
2224.408
2196.603
2169.485
2143.027
2117.208
2092.003
2067.391
2043.352
2019.865
1996.912
1974.475
1952.536
1931.08
1910.09
1889.551
1869.449
1849.771
1830.502
1811.631
1793.145
1775.033
2942.95
2905.697
2869.376
2833.952
2799.391
2765.664
2732.739
2700.589
2669.187
2638.507
2608.524
2579.214
2550.556
2522.528
2495.11
2468.28
2442.022
2416.317
2391.147
2366.496
2342.348
2318.688
319.958
298.955
282.204
268.471
256.972
247.178
238.719
231.329
224.81
219.01
213.813
209.126
204.876
201.002
197.456
194.196
191.188
188.405
185.821
183.415
181.169
179.068
79.989
74.738
70.551
67.117
64.243
61.794
59.679
57.832
56.202
54.752
53.453
52.281
51.219
50.25
49.364
48.549
47.797
47.101
46.455
45.853
45.292
44.767
239.968
224.216
211.653
201.353
192.729
185.383
179.039
173.497
168.607
164.258
160.36
156.845
153.657
150.751
148.092
145.647
143.391
141.304
139.365
137.561
135.877
134.301
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
30.716
Lg
3/4 длина волны (минимум)
Lg
11/4 длина волны
К
1]
Lo
1/4 длина волны
J
D — внутренний диаметр банки
Lo — длина волны в открытом воздухе, равна 0.122 метра
Lc — нижняя граница затухания, МГц
Lu — верхняя граница затухания, МГц
Lg — длина волны в волноводе (в нашем случае — в банке)
Lc = 1.706D
Lu = 1.306D
Lg = 1 / (V((l/Lo)2 - (1/Lc)2))
Для использования с адаптерами стандарта 802.lib идеальны следующие
параметры :
• Нижняя граница затухания должна быть меньше 2400 МГц
• Верхняя граница затухания должна быть больше 2480 МГц
Construction
Parts list:
• one screw-on N-type female
connector
• 4 cm of copper or brass wire of 2
mm of diameter
• an oil can of 8.3 cm of diameter
and 21 cm of height.
Конструкция
Список деталей:
• RF разъем N-типа с затяжной гайкой
• 4 см медного или латунного провода
2 мм диаметром;
• консервная банка из под
растительного масла 8,3 см в диаметре и 21
см длиной.
With the can opener, remove carefully
the upper part of the can. Empty the
can and wash it with soap.
Ножом для вскрытия консервных банок
тщательно удалили верхнюю часть
консервной банки. Опорожнили и помыли ее
с мылом в теплой воде.
With the ruler, measure 6.2 cm from
the bottom of the can and draw a
point. Be careful to measure from the
inner side of the bottom. Use a punch
Линейкой измерили 6,2 см — расстояние
от дна консервной банки и отметили
точкой. Нужно накренить отмеченную
точку, что бы сверло не соскальзывало
and a hammer to mark the point. This
makes it easier to precisely drill
the hole.
и отверстие получилось там где нам
нужно.
With a small diameter drill bit, make
a hole at the centre of the plate.
Increase the diameter of the hole
using bits with an increasing diameter.
The hole should fit exactly the N
connector. Use the file to smooth the
border of the hole and to remove the
painting around it in order to ensure
a better electrical contact with the
connector.
Сначала используем сверло меньшего
диаметра и постепенно увеличиваем до
нужного размера в зависимости от
диаметра RF разъема N-типа. Диаметр
отверстия должен точно соответствовать
диаметру RF разъема N-типа. При
помощи напильники обработали неровные
края для лучшего электрического
соединения .
Vd'S
IHOOflZ
oioijiaio
ер
oieuoizejuoD
опором
Smooth with the file one end of the
wire. Tin the wire for around 0.5 cm
at the same end.
Обработали отрезок медного провода
напильником. Залудили этот конец
примерно на 0,5 см.
With the soldering iron, tin the
central pin of the connector. Keeping
the wire vertical.
При помощи паяльника припаяли вывод к
RF разъему N-типа в вертикальном
положении .
Trim the wire at 3.05 cm measured
from the bottom part of the nut.
Отрежьте провод так, чтобы его высота
должна ровняться 3,05 см от нижней
части гайки.
Insert a washer and gently screw the
nut onto the connector.
Надели шайбу на RF разъем и несильно
затянули гайкой на банке.
You are done!
| Вы сделали ее,
As with the other antenna designs,
you should make a weatherproof
enclosure for the antenna if you wish to
use it outdoors. PVC works well for
the can antenna. Insert the entire
can in a large PVC tube, and seal the
ends with caps and glue. You will
need to drill a hole in the side of
the tube to accommodate the N
connector on the side of the can.
If you are using a Wi-Fi modem with
an external antenna and wish to
employ a Cantenna; it is not going to
be a problem at all . . . Just detach
the supplied antenna and attach a
suitably long pigtail connected to
the Cantenna the other end. You may
treat your router the same way.
Если нам потребуется использовать
антенну на улице — придется изготовить
водонепроницаемый контейнер. Нам
подойдет пластиковая труба из PVC —
целиком вложим антенну в трубу из PVC и
загерметизируем при помощи крышек и
PVC клея. Необходимо помнить об
отверстии для RF соединителя N-типа.
Если вы используете Wi-Fi модем с
внешней антенной и хотели бы
использовать бантенну, это не будет
проблемой. Просто отсоедините «родную»
антенну и, используя соответствующей
длинны кабель, подключите бантенну на
другом конце. Вы можете подключится
роутеру (маршрутизатору) таким же
образом .
Ш9%2Ц8&
^т^Шк^т^т^тШШШШ^т^тшш^т^
^^в
г ДГ у Ц.
Разное
УДИВИТЕЛЬНАЯ БИОЛОГИЯ
И. В. Дроздова
ГИПНОЗ, ЗОМБИ, АУРА...
За гранью очевидного
Никто не вправе утверждать, что мысль
не может существовать помимо мозга.
К. Фламмарион
Каждый принимает конец своего кругозора
за конец света.
А. Шопенгауэр
«В городе N-ске сотни людей в течение часа наблюдали в небе светящееся
пятно, от которого на землю падал луч яркого света». «Жительница города В-а по-
еле удара молнией обнаружила у себя необыкновенные экстрасенсорные
способности» . «Очнувшись после аварии, девушка заговорила на санскрите». Подобными
публикациями последние годы пестрят почти все средства массовой информации.
Пожалуй, не проходит и дня без обнаружения следов пришельцев, сообщений о
появлении нового мессии, о НЛО, чудесных исцелениях, загадочных явлениях давно
исчезнувших людей и прочих иррациональных пустяковинах. А уж объявлений об
услугах магов, колдунов, гипнотизеров, экстрасенсов - не перечесть. Причем, в
рекламных проспектах этих народных целителей непременно приводятся примеры
выздоровления безнадежно больных людей, «списанных» традиционной медициной, и
масса отзывов благодарных пациентов. И что интересно, зачастую это отзывы
реальных людей, получивших реальную помощь.
Так как же объяснить эти непонятные с точки зрения здравого смысла явления?
Как объяснить эти необычные проявления взаимоотношений человека с природой?
Появляются ли они в результате определенных занятий или же этот потенциал
изначально присущ человеку и при определенных условиях может проявиться?
«Магия» - скажут одни. «Ерунда, элементарный гипноз или самовнушение» - ответят
другие. «Шарлатанство» - категорично резюмируют третьи. Так что же это? То,
что притягивает своей непонятностью даже самых великих скептиков, заставляет
задуматься о некоей высшей силе людей вполне здравомыслящих и окончательно
убеждает тех, кто верует, в божественную природу этих явлений?
На протяжении тысячелетий человека интересовали необычные явления,
именуемые то чудесами, то магией, то колдовством... Внушение и самовнушение, гипноз и
суггестия, религия и магия - все это грани одного кристалла, знания о котором
лежат за пределами чистой физиологии. С каждым витком развития человеческого
познания открывается еще одна грань, еще одна дверь в неведомое. Попробуем
разобраться, что означают эти странные понятия - гипноз, магия, колдовство,
что объединяет и разделяет их, как объясняет их наука, что такое эзотерика с
научной точки зрения и что такое наука - с эзотерической.
Мы привыкли думать, что наши чувства отражают объективную реальность. Это
сложнейшая проблема, стоящая в прямой связи с мировоззрением людей всех
уровней развития интеллекта. Но всегда ли наши органы, воспринимающие информацию
извне, отражают объективную реальность? Вот тут-то и возникает необходимость
в массе оговорок. Необходимо, например, чтобы эти органы были здоровы, нельзя
также упускать из виду возможность возникновения метеорологических фантомов
вроде солнечных гало, миражей и т.п. К тому же любое, даже неприметное
врачам, отклонение в психике человека искажает картину мира, делая ее кривым
отражением, как в известной сказке Андерсена о троллях, показывающих своим
жертвам мир в искаженном виде. Следовательно, у попытки охватить проблему
реального и нереального восприятия мира весьма мало шансов на успех, но
попытаться все-таки необходимо. «Ум человеческий, - говорил Виктор Гюго, - имеет
три ключа, все открывающих: знание, мысль, воображение - все в этом». Без
преувеличения можно сказать, что человек, его психическая деятельность, его
творческие возможности включают в себя целый мир удивительных и неповторимых
явлений. Изучение этого мира открывает перед нами множество загадок, которые
еще ждут своих исследователей.
Мистика или чудеса
самовнушения?
...В прошлом веке в Англии произошел такой удивительный случай.
Двадцатилетняя девушка заболела лихорадкой. Сильно поднялась температура, начался бред.
И больная заговорила на древних языках - латинском, греческом, еврейском.
Девушка была безграмотна. ...Жена Максима Горького М.Ф. Андреева рассказывает в
своих воспоминаниях о малоизвестном эпизоде жизни писателя. Дело было на ост-
рове Капри. Горький работал над книгой «Жизнь Матвея Кожемякина». В тот день
он описывал, как Посулов убил ножом свою жену Марфу. Мария Федоровна
услышала, что в кабинете мужа упало что-то тяжелое, и пошла к нему. На полу около
письменного стола лежал Алексей Максимович, раскинув руки в стороны.
«Кинулась к нему - не дышит! Приложила ухо к груди - не бьется сердце... Расстегнула
рубашку, разорвала шелковую фуфайку на груди, чтобы компресс на сердце
положить , и вижу: с правой стороны от соска вниз тянется у него по груди розовая
узенькая полоска... А полоска становится все ярче, ярче и багровее... Видя мое
испуганное лицо, он окончательно пришел в себя и рассказал, как сидят и пьют
чай Матвей Кожемякин, Марфа Посулова и Посулов и как муж, видя, что она
ласково и любяще, с улыбкой смотрит на Матвея, схватил нож, лежащий на столе, и
сунул его женщине в печень.
- Ты понимаешь - сунул, вытащил, и на скатерть легла линейкой брызнувшая из
раны кровь... Ужасно больно!
Несколько дней продержалось у него это пятно. Потом поблекло и совсем
исчезло». Не задумывались ли вы над тем, как иногда нас подводят органы чувств?
Впрочем, покажем это на конкретных примерах. ...Поздним вечером, сойдя с
пригородного поезда, вы торопитесь добраться до дома - попасть на дачу, разыскать
знакомых. По пути надо пройти небольшой лесок. Тропинка пустынная. Вы
невольно ускоряете шаги. И вдруг видите: стоит человек. Кого он ждет? В голове
проносятся мысли о недобрых людях. Идти навстречу или повернуть назад? Вы
делаете еще несколько шагов - и очертания «человека», который так ясно был виден,
пропадают. Перед вами сломанное грозой дерево. Что здесь произошло?
Незнакомое место и позднее время настроили ваши мысли на определенный лад,
и ваше воображение уже почти бессознательно превращает неясные контуры
встречных предметов в фигуры людей и животных. Тот, кто увидел в дереве
человека, уже думал о возможности подобной встречи. Причем мысли могли быть и
нечеткими, неясно выраженными. Человек может подумать о неприятной встрече лишь
мельком и тут же, идя дальше, забыть об этом, но воспоминание в мозгу
останется. И стоит только глазам увидеть что-то, даже весьма отдаленно
напоминающее фигуру человека, как в действие вступает воображение. Еще чаще бывает
так: подумаете вы о том, что по дороге можно встретить незнакомых людей, чем-
то для вас опасных или неприятных, и мысль уже не отпускает вас, она все
время вертится в сознании, не дает покоя. И тогда ваше внимание ко всему, что
появляется на пути, еще больше обостряется. Разгуливается и воображение. Если
человек суеверен, то обычный пень оборачивается для него присевшим на землю
чертом, а низко пролетевшая сова преображается в невесть какую нечистую силу.
Таким людям на кладбище мерещатся поднявшиеся из могил мертвецы, в темном
лесу за каждым деревом видится притаившийся грабитель, а ребенку, возбужденному
страшной сказкой, обычные предметы в полумраке комнаты могут показаться
замершими живыми существами. Перед нами так называемые иллюзии. Можно сказать,
что при иллюзиях мы сначала настраиваем свои мысли в определенном направлении
- скажем, думаем о ворах, забравшихся в дом, и тогда любой предмет, лишь
отдаленно напоминающий человека, может быть принят за него: ведь наше сознание
уже подготовлено к такой встрече, а воображение дорисовывает у неясно
видимого предмета черты, которые мы боимся увидеть.
Интересный пример основополагающего влияния определенного строя мыслей на
восприятие приводит в своей книге «Среди тайн и чудес» Н.Л. Рубакин.
Священнослужителю и военному человеку предложили (дело было очень давно) посмотреть
на Луну в подзорную трубу. Оба до того времени ничего не знали о том, как
Луна выглядит при увеличении. Труба была неважная, и вместо четкой картины
лунной поверхности на ней можно было увидеть только какие-то пятна.
Присматриваясь к ним, военный уверенно заключил, что перед ним какой-то укрепленный
замок с крепостными стенами и бастионами. А священнослужителю показалось, что
он видит на Луне старинную церковь(!). Этот пример служит хорошим
подтверждением афоризма «Результат зависит от точки зрения» - другими словами, как вы
смотрите на мир, на его явления, такими они вам и кажутся, такие выводы вы и
делаете для себя. А тут уже готово помочь и воображение...
Семья колхозника из села Днепровское Смоленской области однажды вечером
услышала ясно доносившийся с улицы плач ребенка, но при внимательном осмотре
оказалось, что «плачет» зацепившийся за плетень кусок газетного листа:
раскачиваемый ветром, он задевал края висевшей на плетне кринки, что порождало
звуки, похожие на отдаленный плач. Наслушавшись всяких страшилок, иной
человек невольно настраивает себя в соответствующей обстановке на встречу с
призраком. Хрустнет ли где в ночном лесу ветка, промелькнет ли тень ночной птицы
-ив его голове всплывают страшные истории, он готов видеть в каждом кусте
«привидение». За неясными предметами и непонятными звуками суеверному
человеку чудятся некие призраки. Но стоит критически подойти к своим ощущениям, и
сейчас же обнаруживается самообман. Скрипнула ли ночью половица, блеснул
огонек, мелькнула какая-то тень - все это вызывают только земные, материальные
причины. Явления в окружающем мире связаны друг с другом, как звенья
бесконечной цепочки. Нередко мы забываем об этой связи, вырываем какое-нибудь
звено из цепи явлений, и оно поворачивается к нам своей загадочной стороной.
Чтобы не ошибиться в выводах, нужно рассматривать всякое явление в его
взаимосвязи с другими, брать его в развитии. Тогда у любого, даже самого
расчудесного события всегда найдутся естественные, земные причины.
Известны не только зрительные иллюзии. ...Вы ожидаете гостя, а его нет и нет.
Все, кто его ждут, начинают нервничать, прислушиваются, не зазвенит ли
звонок , не раздастся ли стук в дверь. И вот один из ожидающих нервно вздрагивает
и говорит: «Звонок!». «Да-да, я тоже слышал!» - подтверждает другой. Хозяин
бросается к двери, но за ней никого нет. А был ли звонок? Нет, была слуховая
иллюзия. «Значит, показалось», - спокойно замечаем мы в таких случаях.
Иллюзии - одно из следствий самовнушения. Чаще всего они довольно
безобидны, но бывает и иначе. Сильно опасаясь потерять голос из-за простуды, певец
действительно может его потерять. Мнительный человек, «обнаружив» у себя
признаки какого-либо заболевания, скажем, боли в животе, на самом деле способен
заболеть расстройством желудка. Любопытный случай самовнушения описал один
врач. Читая лекции о болезнях сердца, он стал прислушиваться к работе своего
сердца. Ему начало казаться, что оно работает неритмично. Врач все чаще с
беспокойством думал о своем мнимом заболевании. И вскоре тревожные мысли
сделали свое дело: у него действительно началось заболевание сердца! Под
действием самовнушения у человека могут даже отняться ноги или руки, наступить
внезапная глухота и слепота. В медицине такие заболевания называют
психогенными . Они легко возникают у людей, страдающих истерией. И что при этом важно:
у человека, например, потерявшего зрение, не глазные нервы повреждены, а лишь
нарушена деятельность того отдела мозга, который ведает зрительными
восприятиями. В нем под действием самовнушения развивается стойкий очаг
болезненного торможения, то есть надолго прекращают работать нервные клетки. Они
перестают принимать приходящие сигналы и отвечать на них.
Самовнушение может также помочь человеку избавиться от вредной привычки, от
преследующих его страхов и т.д. Возможно, вы вспомните случай из своей жизни,
когда убеждали себя в чем-либо и это помогало. Надо заметить, что появлению
иллюзий часто способствует полусонное состояние. Представьте себе: вы лежите
в темной незнакомой комнате. В сумраке неясно проступают контуры предметов.
Вас клонит ко сну, но сна еще нет. В голове вереницей бегут всякие мысли. И
вдруг вам кажется, что в дальнем углу появляется лицо того человека, о
котором вы только что подумали. Вы стряхиваете с себя дремоту. Иллюзия пропадает.
Кстати, именно с такого рода явлением связано широко известное в прошлом но-
вогоднее гадание с зеркалом. Многие твердо верили: привидится в зеркале гроб
- значит, человеку осталось жить всего ничего; увидит девица в зеркале
доброго молодца - быть ей вскорости его женой... И гадающий в самом деле мог увидеть
в зеркале гроб, доброго молодца, многое другое!
Как обычно проходило гадание? Девушка, дождавшись позднего вечера, остается
одна в темной комнате. Зажигает небольшую свечу, садится за стол. Стараясь не
шевелиться, она пристально вглядывается в тускло светящуюся поверхность
зеркала . Идут минуты, и гадальщица впадает в полусонное состояние. И тогда в ее
«сумеречном» сознании возникают столь же «сумеречные» мимолетные видения-
образы . Проверить, что именно привиделось гадающей, нет никакой возможности.
Может быть, ничего и не было, а кажется, что было, особенно если она садилась
гадать либо со страстным желанием увидеть суженого, либо, напротив, с
опасением, что зеркало покажет ей того, кто ей не мил, кого она боится. И здесь
главную роль играет самовнушение. Человек как бы гипнотизирует сам себя.
Самовнушением можно порой добиться таких результатов, что даже у вполне
здравомыслящего человека появляется невольная мысль: «Как это возможно?!» В
довоенные годы многие любители театра хорошо знали талантливого актера И. Н.
Певцова. Мало кому было известно, что в жизни этот человек заикался, потому
что в театре он преодолевал свой недостаток. Каким образом? Артист внушал
себе, что на сцене говорит и действует не он, а совсем другой человек -
персонаж пьесы, который не заикается. И это действовало! Чтобы понять, как и
почему могут происходить подобные «чудеса», необходимо познакомиться с гипнозом и
внушением.
Волшебная
сила слова
Вот какую необыкновенную историю рассказывают об одном отставном
французском солдате. Он жил в XIX в. в Париже и прославился тем, что мгновенно
исцелял людей от многих болезней. Когда к нему приходил человек с парализованной
ногой, он грозно смотрел на него и затем громко командовал: «Встать!» На
некоторых это действовало поистине чудесным образом: на глазах у всех больной
бросал костыли и начинал ходить! Солдат так прославился своими удивительными
исцелениями, что к нему обращались сотни людей, страдающих тяжелыми
заболеваниями. Исцелял он далеко не всех, но некоторые больные действительно уходили
от него выздоровевшими. Это были люди с различными нервными заболеваниями,
например, с истерической слепотой, параличом рук и ног. Удивительно?
Несомненно ! Но никаких чудес солдат все же не творил. Его могучим целительным
средством было... слово.
Известно, что различные душевные переживания - испуг, горе, радость - могут
вызвать учащение и замедление сердцебиения, покраснение или побледнение кожи,
привести к быстрому поседению волос и т.д. Значит, различные внешние
воздействия способны влиять на работу многих внутренних органов. При этом сильным
средством воздействия на нервную систему служит простое слово. Оно способно
заметно влиять на психику, а значит, и на работу всего организма. Вспомните
такой пример: вы слышите слово «клюква», и оно тут же вызывает усиленное
выделение слюны, словно вы уже раскусили во рту эту кислую ягоду.
Воздействие словами называют внушением (пока мы говорим о словесном
внушении, но существует и внушение действием, и другими способами, не связанными с
речью). К нему особенно восприимчивы люди, у которых нервная система
ослаблена, более возбудима. Такому человеку нетрудно, например, внушить чувство
страха перед чем-либо или, наоборот, поднять у него настроение, сделать его
веселым. По образному выражению известного русского психиатра В.М. Бехтерева,
внушение в отличие от убеждения входит в сознание человека не «с парадного
хода, а как бы с заднего крыльца». Французский врач Матье проделал очень
интересный опыт. Однажды в своей клинике он рассказал лечившимся у него больным
туберкулезом, что в Германии изобретено новое средство, быстро избавляющее от
чахотки. Он сказал также, что выписал это лекарство и вскоре его получит.
Сообщение врача о новом лекарстве взволновало больных. Все только и говорили о
том, когда они смогут начать курс лечения этим замечательным средством от
туберкулеза . Надо заметить, что в те годы, когда Матье провел свой эксперимент,
действенных лекарств против туберкулеза еще не было. И вот врач сообщил, что
получил лекарство, и стал прописывать его для лечения. Результаты уже вскоре
дали о себе знать: больные стали чувствовать себя лучше, у них уменьшились
лихорадка, кашель. В действительности Матье за новое лекарство выдавал
обыкновенную, без всяких примесей воду! Следует сказать, что между внушением и
самовнушением нет резкой границы. Во многих случаях невозможно установить,
что же оказало решающее влияние - внушение или самовнушение. Пример тому -
лечение бородавок «заговорами».
Секрет целительного внушения, как писал по этому поводу В.М. Бехтерев, был
известен многим лицам из простого народа, в среде которого он передавался из
уст в уста. Наряду с внушением нередко действует и самовнушение, когда
человек и сам уверует в чудодейственную силу какого-либо средства. Самовнушением
объясняется, например, действие многих так называемых «симпатических»
средств, оказывающих нередко то или иное целительное действие. Ферраус
излечивал лихорадку с помощью бумажки, на которой были начертаны два слова:
«Против лихорадки». Больной должен был каждый день отрывать по одной букве.
Известны случаи целебного действия «хлебных пилюль», «невской воды», просто
«наложения рук» и т.д.
Каков же физиологический механизм внушения и самовнушения? Изучая работу
нашего мозга, исследователи могут наблюдать так называемые условные и
безусловные рефлексы, отражающие высшую нервную деятельность организма. Вы обожгли
спичкой палец и отдергиваете руку сразу же, не раздумывая. Что тут
происходит? Болевое раздражение кожи нервные волокна передали группе клеток в
центральной нервной системе, ведающих двигательными функциями мышц рук.
Возникшее в них возбуждение тут же по другим нервным волокнам передалось мышцам.
Они резко сократились, рука дернулась, огонь уже не обжигает палец. Перед
нами - безусловный рефлекс. Их у нас множество. Они - врожденные. А рефлексы
условные нужно создавать, вырабатывать. Исследования в этой области связаны с
именем знаменитого физиолога И.П. Павлова. Он показал, что если какой-то
безусловный рефлекс будет неоднократно сопровождаться определенным раздражением,
то через некоторое время раздражитель начнет вызывать этот рефлекс. Вот
пример . Вам делают укол иглой и одновременно звонят в колокольчик. После
некоторого числа повторений звук колокольчика становится сигналом к тому, чтобы
отдернуть руку. Игла не уколола, а рука непроизвольно дернулась. Условный
рефлекс создан.
Сильно действующее на человека слово вызывает в мозгу возбуждение. Этот
процесс, происходящий в коре головного мозга, - причина противоположного,
тормозного процесса. Когда нервная система ослаблена, легко возбудима,
процесс торможения может охватывать значительную область мозга, а это нарушает
так называемый контроль разума, сознания. Особенно сильным внушение может
быть, повторяем, в том случае, когда нервная система оставляет желать
лучшего. Нервный, легко возбудимый человек легко поддается внушению и
самовнушению, которое нередко проходит мимо его сознания.
Поговорим о гипнозе
Многие читали фантастическую повесть А. Беляева об Ариэле, научившемся ле-
тать наравне с птицами. Но настолько ли нереальны описываемые там события?
Учащиеся Дендарата - школы, где учился Ариэль, - судя по описанию, находились
в состоянии гипноза, или, как сейчас говорят, подвергались жесткой
психосуггестии1 . Вспомните сцену, когда ученики с аппетитом поедают земляные орехи,
представляя себе, что это вкуснейшие яства. (Чем не панацея от голода?
Напрашивается аналогия с библейской притчей об Иисусе, накормившем голодающих
пятью хлебами.)
История гипноза уходит корнями в глубины человеческой истории. Гипноз и
внушение упоминаются в религиозных книгах всех времен и народов. Древнейшие
памятники письменности упоминают о чудотворной сущности божественного
вмешательства во время сна. За тысячи лет до нашей эры жрецы Древнего Египта,
Древней Греции и Древней Индии умели вызывать святой сон, предназначенный для
лечения людей, страдающих от различных болезней и расстройств. В Древней
Индии странствующие дервиши (факиры) давали уникальные представления на улицах
и городских площадях. Индийские фокусники совершали действия, подобные
феноменам из области магнетизма, над первым встречным, предвосхитив великие
открытия по вопросам, которые взволновали Европу много веков спустя.
Таинственные спектакли с загипнотизированными животными описаны в книге «Разоблаченная
Изида» Елены Блаватской, где автор не только представляет внешние эффекты
этого явления, но и пытается раскрыть природу в паранормальном аспекте: «Змеи
подняли головы и зашипели, но без признаков какого-либо гнева, - пишет Бла-
ватская. - Вынув из волос маленькую свирель, факир стал извлекать из нее еле
слышные звуки. Змеи развертывались и одна за другой соскальзывали на пол.
Едва коснувшись пола, они приподнимали приблизительно треть своего туловища и
начинали покачиваться в такт музыке своего хозяина. Вдруг факир уронил свой
инструмент и сделал несколько движений рук над змеями, которых было около
десяти (все представители самых смертоносных видов индийской кобры). Устремляя
взгляд на животных и продолжая манипуляции руками, факир приводит в
оцепенение обезьяну-помощницу, чьей обязанностью было поддерживать огонь в медной
жаровне. После нескольких минут мысленного общения с дрессировщиком
парализованные кобры лежали, растянувшись во всю длину, причем тело их было
негнущимся , как палка».
Говоря современным языком, животные находились в состоянии глубокого
гипнотического сна. По древним индийским поверьям каждое животное в большей или
меньшей степени наделено способностью ощущать и видеть. Звери способны
улавливать явления, невидимые для обычных людей, но знакомые ясновидящим.
Свирепые тигры Малабарского берега2 подчинялись факирам, как домашние кошки.
Хищник приводился своим хозяином в состояние оцепенения, становился смирным и
безвредным. Дети могли дразнить его и дергать за уши, а он только встряхивал
шерстью и тихо завывал. Обратное действие производили блестящие предметы3,
глядя на которые тигр мгновенно приходил в возбуждение, похожее на ярость
раненого зверя. Его глаза наполнялись ужасом; воя в отчаянии, не имея
возможности отвести глаз от сверкающего камня, тигр корчился и трепетал до тех пор,
пока у него не начинались судороги от страха и боли. Тогда он ложился, слабо
Суггестия - в пер. с лат. - «внушение», целенаправленное воздействие на психику
другого человека с целью достижения конкретного результата, необходимого суггестору.
2 Малабарский берег — длинное и узкое побережье на юго-западе полуострова Индостан,
расположенное к югу от Гоа, между Индийским океаном и Западными Гатами.
3 В литературе есть довольно прозаическое мнение на этот счет. Змеи не слышат флейту
- у них нет ушей, но тряпка на голове факира (чалма) им хорошо знакома - ей были
вырваны их ядовитые зубы, так к что к ней они не приблизятся. Аналогично создается
ужас у тигров перед сверкающим камнем и его мирное поведение с детьми. Сходным
образом воспитывается и мирное поведение рабочих слонов. - Прим. ред.
постанывая, но все еще продолжая смотреть на драгоценность. По окончании
спектакля тигр, обессиленный, падал на землю. Невозможно проверить истинность
фактов, но древние книги заверяют, что факиры заставляли статуи ходить, а
людей летать по воздуху, делали хлеб из камней, изменяли свой вид, обладали
одновременно двумя лицами, превращались в столб, принуждали закрытую дверь
самопроизвольно открываться, а домашние сосуды - передвигаться без посторонней
помощи. Возможно, эти явления обусловлены не легковерностью зрителей, а
действием внушения: если фокусники легко завораживали животных, то отчего бы им
не испытать свое могущество на людях?
Заклинатель змей в Индии.
Мощной силой самовнушения можно объяснить потрясающие воображение
возможности йогов. Например, после особых приготовлений йоги оставались захороненными
под двухметровым слоем земли 90 дней. В индийских медицинских летописях
находили примеры приостановленной жизни в результате удушения, утопления или
вдыхания ядовитых газов. Жизнь таких «покойников» восстанавливалась после 12 ч
пребывания в состоянии «смерти». Согласно описаниям, внешние признаки у
«мертвецов» были похожи на те, что бывают у человека, погруженного в
гипнотический транс. Отсутствовали дыхание и пульс, тело становилось холодным и
синело на глазах, мышцы твердели, а взгляд останавливался. Йоги гордились
своими талантами, говоря, что они «могут умирать или испускать последний вздох,
когда им вздумается, и затем, приложив усилия, возвращаться к жизни, повторяя
это много раз».
О гипнозе и внушении можно прочитать в религиозных книгах всех времен и
народов . Например, авторы Библии, несомненно, имели представление о глубине
наведенного сна и внушении: «И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и,
когда он уснул, взял одно из ребер его и закрыл то место плотию. И создал
Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку»
(Бытие, 2,21—22) . «И сказал Господь Моисею: еще одну казнь Я наведу на фараона и
на Египтян; после того он отпустит вас отсюда, когда же он будет отпускать, с
поспешностью будет гнать вас отсюда, внуши народу (тайно), чтобы каждый у
ближнего своего и каждая женщина у ближней своей выпросили вещей серебряных и
вещей золотых» (Исход, 11,1-2)4.
В эпоху Возрождения жил и работал врач, естествоиспытатель, алхимик и
астролог Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (1493—1541), больше
известный под именем Парацельс, как он себя называл. Ему приписывали великую
магическую силу: способность воскрешать из мертвых, создавать искусственного
человека - гомункулуса. Считалось, что он был связан с религиозно-мистическим
орденом розенкрейцеров. На биографию Парацельса были перенесены некоторые
черты легенды о «Великом Маге», характерные и для основателя ордена - Розен-
крейца, жившего предположительно в XIV—XV вв. (более 100 лет). Парацельс
писал : «Имеется одна жизненная субстанция в природе, на которой основаны все
вещи. Она называется Археусом, или жизненной силой, которая есть синоним
астрального света или духовного воздуха древних... Будучи гораздо тоньше в своей
субстанции, нежели земные тела, эфирный двойник гораздо более подвержен
импульсам и рассогласованию. Беспорядок в этом астральном теле является
причиной многих болезней. Человек с болезненным умом может отравить свою
собственную эфирную природу, и эта инфекция, нарушая естественный ток жизненной силы,
позднее проявится как физическая болезнь...».
Спустя более чем два столетия австрийский врач Франц Антон Месмер развил
эту теорию и занимался лечением в соответствии с ее принципами. Основные
понятия месмеризма следующие:
• для успешного лечения сам месмерист должен быть здоров;
• месмерическая сила зависит от индивидуальных особенностей субъекта;
• для магнетизирования нужно выбирать спокойное место, одеваться легко; на
ход процесса также влияют сомнение, моральные воздействия;
• магнетический сеанс постепенно удлиняется с 10 до 20 мин и т.д.
Основным достижением Месмера была не его псевдонаучная теория, а
разработанный им метод погружения в транс, который он увязал с сомнамбулизмом.
Месмер видел, что терапевтическое воздействие наиболее качественно по отношению
к пациентам, погруженным в состояние транса. Русские ученые весьма трезво
подошли к учению Месмера о «животном магнетизме», всколыхнувшему всю Европу.
Они сдержанно восприняли идею месмеризма, но в то же время с большим
интересом стали исследовать практическую и лечебную деятельность месмеристов.
Одновременно с исследованиями французского ученого и врача Ж. Шарко (1825—1893) ,
одного из основоположников невропатологии и психотерапии, профессор
физиологии Харьковского университета Василий Яковлевич Данилевский (1852—1939) в
многочисленных экспериментах изучал гипнотические явления у животных.
Будучи еще молодым физиологом, Данилевский в 1878 г. на заседании
Харьковского медицинского общества сделал свое первое сообщение о результатах
наблюдений за лягушкой, находящейся под гипнозом. Он сообщил членам медицинского
общества, что первым, кто описал в 1646 г. так называемое гипнотическое
состояние у животных, был профессор, иезуит Афанасий Кирхер, который назвал это
явление «чудесным опытом». Кирхер брал курицу, укладывал ее на бок (на спину)
и удерживал в этом положении, пока та не успокоится. Затем он проводил мелом
черту перед клювом курицы и переставал ее удерживать. Курица в таком
неудобном положении лежала очень долго, сохраняя полную неподвижность, ее можно
было принять за дохлую. Кирхер считал, что курица видит проведенную мелом
черту, принимает ее за веревку, которая ее удерживает, и, понимая бесполезность
сопротивления, не пытается встать.
Несколько позднее начал свою деятельность в области гипнологии выдающийся
русский ученый, психоневролог Владимир Михайлович Бехтерев (1867—1927). Изу-
Ну, последний пассаж свидетельствует скорее о жуликоватости этого племени -
немудрено, что египтяне погнались за ними. - Прим. ред.
чая особенности гипнотического состояния человека, он пришел к выводу, что
большую роль при наступлении гипнотического состояния играют словесное
внушение и ряд физических раздражителей, способствующих погружению человека в
гипнотическое состояние. В.М. Бехтерев подразделял гипноз на три стадии: малую,
среднюю и глубокую, которые соответствовали трем общепринятым стадиям,
разработанным швейцарским невропатологом, психиатром О. Форелем (1848—1931), -
сонливости, гипотаксису и сомнамбулизму. Бехтерев уделял много внимания
исследованиям, направленным на разработку способов повышения лечебной
эффективности внушения больному, проводимого в гипнозе или наяву. На основе
многочисленных опытов, наблюдений и исследований он развил представление о гипнозе
как о своеобразном видоизменении обычного естественного сна. Но гипнотический
сон искусственно вызывают те усыпляющие приемы, которыми пользуется
гипнотизер. Наиболее удобным и успешнее других действующим приемом Бехтерев считал
словесное внушение сна, которое может заключаться как во внушении
гипнотизируемому представлений, связанных у каждого человека с засыпанием, так и с
повелительным требованием: «Спать!» Слабые физические раздражители, например
поглаживание, тихий шепот, ритмичное, легкое постукивание, по мнению
Бехтерева, могут способствовать быстроте усыпления, а иногда и вызывать
гипнотический сон без всякого словесного внушения.
Главная загадка гипноза в том, что погруженный в это состояние человек,
казалось бы напрочь отрешенный от всего окружающего, спокойно-безразличный к
сильнейшим воздействиям (вплоть до боли от ран и ожогов), проявляет
поразительно тонкую восприимчивость лишь к одному - к влиянию, которое оказывает на
него тот, кто погрузил его в гипноз, - к голосу, словам, жестам
гипнотизирующего. Разгадка, считал Павлов, в том, что гипноз - это частичный сон, при
котором среди моря залитых торможением спящих нервных клеток мозга остается
небольшой островок клеток бодрствующих, возбужденных, настроенных на восприятие
определенного раздражителя. Создается такой вид сна особыми искусственными
условиями. Дальнейшее изучение гипноза позволяет считать, что это состояние
связано с особым характером возникающих взаимоотношений между сознанием и
неосознаваемой психической деятельностью.
Факты говорят о том, что гипнотическое состояние обостряет восприимчивость
к раздражениям, лежащим ниже порога восприимчивости человека, пребывающегося
в состоянии бодрствования. Находясь в гипнотическом сне, человек безучастен к
большинству внешних раздражителей так же, как и обычно уснувший. Но у
загипнотизированного остаются отдельные бодрствующие участки мозга, через которые
он поддерживает тесную словесную связь с гипнотизером. Это своеобразные
«сторожевые пункты». Такие пункты существуют и при обыкновенном сне. Как бы ни
был он глубок, отдельные нервные клетки не прекращают своей интенсивной
работы. Через них организм сохраняет связь с внешним миром. Особенно быстро и
чутко реагируют «сторожевые пункты» мозга на те сигналы, которые «нельзя
проспать» .
Профессор К.К. Платонов рассказывает о том, как в годы Великой
Отечественной войны наблюдал врача, которому после нескольких бессонных суток удалось
наконец заснуть. А в это время привезли раненых. Врача трясли, брызгали на
него водой - смертельно уставший человек не просыпался. Тогда Платонов
попросил, чтобы все замолчали, а затем сказал негромко, но очень отчетливо:
«Доктор! Привезли раненых. Нужна ваша помощь!». Врач тут же проснулся. У
загипнотизированного «сторожевой пункт» иной. Это уже не часовой, который дает знать
о том, что надо проснуться, а скорее телефонный аппарат, соединенный только с
одним абонентом - с гипнотизером. По этому аппарату мозг уснувшего принимает
слова-приказы и выполняет их. При этом человек не может воспринимать слова
врача критически, оценивать их смысл. Каждое слово действует как
беспрекословный приказ или принимается на веру. Например, загипнотизированный человек
по требованию гипнотизера поет, веря его словам, принимает чужого человека за
своего брата и т.д.
Понятно, что при такой силе внушения врач-гипнотизер может лечить обычным
словом различные заболевания, прежде всего те, которые тесно связаны с
расстройством нервной системы. Подобные заболевания, как уже сказано, называют
психогенными. Человека поражает паралич ног, но он вызван только тем, что в
мозгу больного образовался стойкий очаг торможения, который выключил из
работы нервные клетки, руководящие движением ног. Гипнотическим лечением такой
паралич можно быстро излечить.
А чудеса «постгипнотического» внушения? Однажды врач-гипнолог внушил своему
пациенту, что тот, проснувшись, не будет ничего помнить и в то же время
выполнит приказ: через четыре дня в тот же час позвонит врачу-гипнологу и
справится о его здоровье. «Мой телефон такой-то, - сказал врач, - но вы его тоже
забудьте». Все прошло без осечки. Четыре дня пациент не думал о гипнотизере,
но примерно за час до назначенного срока вдруг начал сильно беспокоиться о
враче: «Как он там, не заболел ли?». Ему захотелось немедленно позвонить
врачу по телефону, но тут же вспомнилось, что номера телефона он не знает.
Тревога нарастала. Не в силах сидеть за рабочим столом, пациент подошел к
телефону и почти машинально, наугад набрал номер. Ответил врач-гипнолог...
В каких тайниках подсознания хранила память услышанный под гипнозом нужный
номер телефона? До сих пор отношение к гипнозу неоднозначное: одни вообще
настороженно относятся ко всем суггестивным методикам, другие считают гипноз
панацеей от всех бед. Одни говорят, что искусство гипноза - это дар свыше, а
другие обещают научить гипнозу любого желающего... И страх, и благоговейный
трепет перед гипнозом основаны на том, что эту достаточно распространенную
технику воздействия окутали облаком тайны. Так что же такое гипноз? Попробуем
разобраться.
Начнем с того, что гипноз - не явление, а состояние. Если быть совсем
точным - «состояние человека, вызванное искусственно, с помощью внушения».
Известно, что люди поддаются этому внушению в разной степени: один никак не
отреагирует даже тогда, когда «в транс» войдут все окружающие вместе с
гипнотизером , а другой начнет клевать носом после первого же категоричного:
«Спать!!!». Здесь принято говорить о такой характеристике личности, как гип-
набельность, то есть способность индивидуума подвергаться гипнотическому
воздействию. Гипнабельность в той или иной степени есть у каждого, кто не
обделен разумом. Именно в силу природной гипнабельности человек воспринимает все
новые и новые знания: это качество дано от природы любому «хомо сапиенсу» как
средство получения новых умений и навыков. Вообще говоря, «хомо» стал «сапи-
енсом» только благодаря умению переживать чужой опыт и воспринимать его как
свой собственный. Вопрос только в том, насколько у кого гипнабельность
выражена. Наиболее гипнабельны люди, больше других готовые к восприятию
значительного количества информации. Это дети, особенно старшеклассники; студенты
(особенно если для изучаемой науки требуется образное мышление) и аспиранты.
В самых общих чертах можно сказать, что чем выше интеллектуальный потенциал,
тем выше и гипнабельность. Поэтому неправильно говорить, что «гипнозу
поддаются только дураки, а вот я бы никогда...». Глубина погружения в гипноз зависит
от способности мозга воспринимать информацию. А тот, кто вообще ничего не
способен воспринять по причине недостатка интеллекта, тот, конечно, гипна-
бельным не будет. О хорошей внушаемости человека достаточно точно говорит его
любовь к чтению. Если он любит читать, у него, во-первых, развита способность
к образному мышлению, а во-вторых, есть желание воспринимать информацию.
Библиофилы - одни из самых высокогипнабельных личностей. Когда вы читаете какое-
то захватывающее повествование, вы видите перед собой не буквы и не знаки
препинания, а живые и яркие образы, портреты героев, слышите их слова, наблю-
даете их действия... И если автор действительно талантлив, вы вскоре вообще
забываете, что все это происходит не с вами. Точно так же одаренный
преподаватель , особенно влюбленный в свой предмет, всегда ведет урок или читает лекцию
очень образно, увлекательно, используя интонацию голоса, жесты, правильно
подобранные слова. Разумеется, не все слушатели будут воспринимать это в равной
степени, тем не менее, лекция талантливого преподавателя - это, прежде всего,
сеанс массового гипноза. И уж конечно, непревзойденный мастер гипноза - любой
талантливый актер. Именно поэтому мы так часто идентифицируем исполнителя
ролей (а нередко и самих себя) с его персонажами - это основное доказательство
его таланта. Иначе говоря, актер сумел так подать свое творчество, так
пережить все представляемое, что зритель поверил в то, что это происходило в
действительности .
Многие «чудотворцы» предпочитают демонстрировать свои способности в
огромных залах, словно подтверждая свои необыкновенные способности: мол, это легко
- загипнотизировать одного-двух, а вот ты попробуй тысячу! На самом же деле
проводить индивидуальный сеанс гипноза во много раз сложнее, чем работать в
большой аудитории. У каждого человека в большой толпе гипнабельность
становится выше, потому что на него воздействуют окружающие. Речь идет о так
называемой взаимной суггестии. Это можно подтвердить на опыте, причем
эксперименты бывают очень наглядными. Например, в большой аудитории кусочек ваты
смачивается какой-то жидкостью. При этом сообщается: «Сейчас начнет
распространяться достаточно сильный неприятный запах. Кто почувствует его - прошу
поднять руку». Проходит несколько минут, и в первых рядах начинают подниматься
руки. Их все больше и больше... Наконец вся аудитория сидит с поднятыми руками:
некоторые свободной рукой зажимают нос. Кого-то выводят из зала: ему стало
плохо... На самом же деле пресловутая ватка не издает вообще никакого запаха: в
этом впоследствии может убедиться каждый желающий. Во время массовых сеансов
«целитель» говорит не просто: «Сейчас вы почувствуете то-то и то-то», - а
иначе: «Когда вы это почувствуете, поднимите руку, встаньте, сядьте,
помотайте головой...». Короче, ему необходимо подать аудитории какой-то внешне
заметный знак. Потом он вообще может удалиться со сцены: в большой толпе
обязательно найдется хоть один особо внушаемый, который «ощутит эффект» первым и
этот знак подаст. А остальные увидят это и подумают: «Надо же, на него
подействовало, а на меня еще нет?». И чем больше будет внешних маркеров, тем
сильнее станет проявляться «цепная реакция» - только потому, что по своей природе
большинство людей хочет казаться «не хуже других».
Примеры массового гипноза блестяще описаны М.А. Булгаковым в «Мастере и
Маргарите»: «...На галерее какой-то смятенный гражданин обнаружил у себя в
кармане пачку, перевязанную банковским способом и с надписью на обложке: „Одна
тысяча рублейлл. Соседи наваливались на него, а он в изумлении ковырял ногтем
обложку, стараясь дознаться, настоящие ли это червонцы или какие-нибудь
волшебные .
- Ей-богу, настоящие! Червонцы! - кричали с галерки радостно. - Сыграйте и
со мной в такую колоду, - весело попросил какой-то толстяк в средине партера.
- Авек плезир! - отозвался Фагот, - но почему же с вами одним? Все примут
горячее участие! - и скомандовал: - Прошу глядеть вверх!... Раз! - В руке у
него оказался пистолет, он крикнул: - Два! - Пистолет вздернулся кверху. Он
крикнул: - Три! - сверкнуло, бухнуло, и тотчас же из-под купола, ныряя между
трапециями, начали падать в зал белые бумажки. Они вертелись, их разносило в
стороны, забивало на галерею, откидывало в оркестр и на сцену... Поднимались
сотни рук, зрители сквозь бумажки глядели на освещенную сцену и видели самые
верные и праведные водяные знаки. Запах также не оставлял никаких сомнений:
это был ни с чем по прелести не сравнимый запах только что отпечатанных
денег. Сперва веселье, а потом изумление охватило весь театр. Всюду гудело ело-
во «червонцы», «червонцы», слышались вскрикиванья «ах, ах!» и веселый смех.
...Возбуждение возрастало, и неизвестно, во что бы все это вылилось, если бы
Фагот не прекратил денежный дождь, внезапно дунув в воздух. ...В театре стоял
гул, у всех зрителей возбужденно блестели глаза. Да, да, неизвестно, во что
бы все это вылилось, если бы Бенгальский не нашел в себе силы и не
шевельнулся бы. Стараясь покрепче овладеть собой, он по привычке потер руки и голосом
наибольшей звучности заговорил так: - Вот, граждане, мы с вами видели сейчас
случай так называемого массового гипноза. Чисто научный опыт, как нельзя
лучше доказывающий, что никаких чудес и магии не существует. Попросим же маэстро
Воланда разоблачить нам этот опыт».
Следовательно, чтобы владеть основами суггестии, вовсе не обязательно быть
семи пядей во лбу. Главное условие - эмоциональность и образность
передаваемой информации. То есть вести сеансы гипноза, в принципе, может любой человек
демонстративного склада характера, достаточно эмоциональный, обладающий
способностью к образному выражению своих мыслей. Вот, собственно, и все
требования к потенциальному гипнотизеру. Никакого иного «дара свыше» не требуется.
Но если гипноз - это так просто, то как же обычному человеку защититься от
чужого воздействия? Ведь бывает и так, что люди решают с помощью техники
гипноза свои личные, не всегда социально приемлемые задачи (вспомним печально
известное МММ - классический пример массового гипноза с использованием
средств массовой информации). Самоутверждение, стремление «властвовать
толпой» или же обычное материальное обогащение посредством шарлатанства... Во всех
этих случаях гипноз используется как самоцель, его ценность искусственно
завышается. И как спастись тогда, защититься от воздействия гипноза, если он
чуть ли не повсюду? Не стоит замыкаться в четырех стенах, внушая самому себе
«страх перед психотропным оружием». Результат любого внешнего воздействия
вызывает сугубо индивидуальные поведенческие реакции, зависящие от личностного
опыта и психологической конституции человека. Поэтому в принципе невозможно
«поголовное зомбирование». И самая эффективная защита от нечистоплотного
использования гипноза - здоровый скепсис с долей юмора.
Колдовство, магия
или... галлюцинация ?
Гипнотизирующие приемы были непременной составной частью многих религиозных
церемоний, хотя люди, пользовавшиеся такими приемами, не понимали их
сущности. Знают их и всякого рода «исцелители» - колдуны, шаманы, знахари.
Вспомните, как «изгоняет злого духа» (то есть исцеляет больного) шаман. Он
многократно повторяет одни и те же слова и фразы, призывает на помощь «духов-
помощников» , угрожает «злым духам». Его заклинания сопровождаются
непрерывными ритмическими ударами в бубен и различными движениями. В чуме стелется дым
ядовитых курений. Сильнее и сильнее гремит бубен, быстрее и быстрее пляска
шамана; наконец, его завывания, мечущиеся движения, ядовитый дым делают свое
дело: все, кто присутствуют в чуме, одурманены происходящим. Им уже слышатся
«потусторонние» голоса. Шаман, доводя себя до исступления, впадает в
гипнотическое состояние. Теперь он поражает зрителей: режет себя ножом, хватает
раскаленные угли из костра и не чувствует боли. С особым вниманием и надеждой
следит за действиями шамана сам больной. Он так хочет быть здоровым! Мало-
помалу все окружающее, кроме звуков голоса шамана, перестает достигать
сознания больного. Он впадает в забытье, в котором речь шамана воспринимается
особенно остро. Выкрики шамана о бегстве и поражении «духов зла», о победе
«духов-помощников» звучат для больного желанной вестью о выздоровлении. Он уже
чувствует себя сильным, он видит себя снова на охоте. Боли, которые изнуряли
тело, куда-то ушли, отступили...
Вера в могущество колдуна велика у многих африканских народов. В Сьерра-
Леоне заболел молодой парень. Как выяснилось, он оскорбил вождя и тот
«наложил на него заклинание», означавшее, что он «должен умереть». Когда врач-
англичанин начал лечить молодого негра, тот сказал, что если вождь, он же
колдун, пожелал его смерти, то сделать уже ничего нельзя. С каждым днем юноше
становилось все хуже. Тогда врач нашел выход: он привез больного к вождю и
попросил простить оскорбившего его. Прощение было дано, и больной вскоре
выздоровел .
«Самое худшее - глаза. И это вовсе не мое воображение. Это были глаза
мертвеца , но не слепые, а горящие, расфокусированные, невидящие. Поэтому лицо
было страшным. Настолько пустым, как будто за ним ничего нет. К этому моменту я
уже видел на Гаити столько вещей, лежащих вне обычного человеческого опыта,
что на мгновение полностью отключился и подумал, вернее, почувствовал:
„Великий Боже, может, все это невероятное - правда...лл.
Так описывает в своей книге «Таинственный остров» ее автор Уильям Сибрук
встречу с самым зловещим созданием среди всех загадочных существ, порожденных
миром сверхъестественного, - гаитянским зомби. Зомби, порождение жрецов вуду,
- полумистическое, искусственно умерщвленное существо-человек, организм
которого утратил практически все свои жизненные функции, кроме нескончаемого и
постоянного чувства голода. Питается он исключительно свежими мозгами своих
жертв. Зомби - живые мертвецы, безропотные существа, лишенные памяти и воли.
Термин «зомби» используется в политике, особенно в ходе предвыборных
кампаний. Эти создания фигурируют в самых кассовых фильмах - в «Пиратах Карибского
моря» с Джонни Деппом, в «Обители зла» с Милой Йовович, в знаменитой трилогии
«Ночь живых трупов» Джорджа Ромеро. Роман «Зомби» сочинил самый популярный
японский писатель Харуки Мураками. Но существуют ли зомби на самом деле, и
сумела ли наука разгадать их загадку?
Даже в наше время иностранцы, посетившие Гаити, рассказывают о странных
людях с безжизненными глазами и лицами, лишенными всякого выражения. До сих пор
деревенские жители с ужасом узнают в бессловесных работниках на плантациях
своих родственников, которые были похоронены много лет назад. Существуют
внешние признаки, которые позволяют безошибочно определять зомби: покачивание
при ходьбе, механические, неосмысленные движения, несфокусированный взгляд,
голос в нос. Обычно зомби работают рабами на плантациях, но описаны случаи,
когда зомби служили бухгалтерами и продавцами. Человек может находиться в
зомбированном состоянии неопределенно долго, но ему нельзя давать соль,
которая, как считается, возвращает память и способность к речи. Чтобы бокор
(черный маг) не вызвал из могилы мертвеца, гаитяне хоронят родственников,
соблюдая меры предосторожности. На могилу наваливают камень потяжелее. Мертвецов
кладут лицом вниз, рот набивают землей, а губы сшивают. Некоторые семьи
проводят у могилы ночи напролет, пока, как они считают, тело не начнет
разлагаться. В глухих деревнях встречается и совсем дикий обычай, когда мертвецов
на похоронах расчленяют и расстреливают из ружей. Можно ли объяснить феномен
зомби рационально?
Наиболее полное исследование выполнил этноботаник из Гарварда Уэйд Дэвис,
который не только опросил зомби и жрецов вуду, но и взял токсикологические
пробы. Удалось установить, что важнейший компонент яда, который используют
бокоры в ритуале вуду, - тетродотоксин из рыбы-собаки. В него добавляют
препарат из галлюциногенной жабы. Необходимы и магические вещества, например,
несколько капель жидкости из носа мертвеца, но это уже, видимо, для нервных
зрителей. «Полученный яд блокирует передачу нервных импульсов, запирая клетки
для ионов натрия», - писал Уэйд Дэвис. Позднее было доказано, что гаитянское
зелье родственно яду, который вырабатывает японская рыба фугу. В Японии эту
рыбу считают самым изысканным деликатесом, хотя каждый год на ее счет прихо-
дится несколько сот смертных случаев. Лицензию на право приготовления фугу
получить очень сложно: искусство состоит не в том, чтобы удалить тетродоток-
син из блюда, а в том, чтобы снизить его содержание до строго определенного
уровня. Японцы говорят: «Те, кто едят фугу, глупы. Но те, кто не едят фугу,
тоже глупы». По словам доктора медицинских наук, анестезиолога с многолетним
стажем, Бориса Раскина, можно назвать с десяток препаратов - некоторые из них
находятся в свободной аптечной продаже, - способных вызвать каталептический
эффект, сходный с состоянием зомби.
В итоге подтвердилась гипотеза о том, что при зомбировании нет никакого
воскрешения мертвецов. Сначала с помощью «колдовского порошка» человека
вводят в особое состояние - его можно назвать трансом, или комой, когда все
жизненные процессы настолько слабы, что даже самый опытный врач не отличит
жертву зомбирования от обычного покойника. Затем, не позднее чем через двенадцать
часов после похорон, кандидата в зомби извлекают из могилы и возвращают к
жизни. В жарком климате умерших хоронят довольно быстро, так что бокор может
быть уверен, что тело окажется в земле до того, как действие снадобья
закончится, а оно продолжается сутки. Это снадобье в сочетании с кислородным
голоданием навсегда выводит из строя важнейшие центры головного мозга, превращая
человека в зомби.
Карлос Кастанеда в своей книге «Учения Дона Хуана. Путь знаний индейцев
яки» так описывает это состояние: «Дон Хуан внимательно выслушал все эти
подробности и заключил, что я мучаюсь из-за потери души. Я сказал, что эти
галлюцинации возникают уже с того самого времени, когда я начал курить грибы. Но
он настаивал, что они появились недавно, что раньше я был напуган и просто
„грезил о бессмысленномлл, а вот теперь - действительно околдован.
Доказательством был звук улетающих самолетов, уносивший меня с собой. Обычно, сказал
он, шум ручья или реки может поймать околдованного человека, который потерял
свою душу, и унести его к смерти. Затем он попросил описать все мои дела до
того, как я начал испытывать такие галлюцинации. Я перечислил ему все, что
делал, так, как смог это вспомнить. И по моему рассказу он определил место,
где я потерял свою душу. Дон Хуан казался чрезвычайно заинтересованным - а
это состояние было для него необычным. Само собой, сразу повысилась и моя
восприимчивость. Он сказал, что у него нет определенных соображений о том,
кто захватил мою душу, - но кто бы это ни был, он, несомненно, намеревается
погубить меня или причинить серьезный вред».
Обратите внимание на упоминание о грибах. Грибы и галлюциногенные растения
широко применяются во многих магических техниках. В отличие от тетродоксина,
использующегося в технике зомбирования гаитянских колдунов, превращающего
человека в живой труп, галлюциногенные растения и грибы широко применялись в
магических и религиозных ритуалах с древнейших времен и служили для
приведения человека в состояние измененного сознания. Мирча Элиаде - автор книги
«Шаманизм: архаичные техники экстаза» и крупнейший специалист по шаманизму в
аспекте сравнительного религиоведения - показал, что шаманизм во все времена
и повсеместно сохранял удивительную внутреннюю взаимосвязь практики и веры.
Определенные технические приемы и результаты остаются одними и теми же у всех
шаманов, будь то инуит, живущий в Арктике, или витото с верховьев Амазонки.
Важнейший результат всех этих приемов - приведение человека в состояние
экстаза.
Для достижения экстаза не все шаманы используют опьяняющие растения, но вся
шаманская практика ставит своей целью вызвать экстаз. Битье в барабан,
манипулирование дыханием, всяческие суровые испытания, голодание,
театрализованные иллюзии - все это освященные временем методы вхождения в транс,
необходимый для работы шамана. Но ни один из этих методов не является столь же
эффективным, древним и всесокрушающим, как использование растений, содержащих хи-
мические соединения, которые вызывают видения.
Как и в сновидениях, образы галлюцинаций создаются запасом тех впечатлений,
которые хранит сознание человека. Верит человек в черта, боится его, думает о
нем - и такому субъекту может «явиться» тот образ «нечистого», каким он себе
его представляет. Порой бывает еще так: внезапно проснувшийся человек
некоторое время как бы продолжает видеть свой сон, он явственно зрит в комнате
картину , которая ему снилась, слышит голоса и другие звуки. Сновидение переходит
в сон наяву. Если человек при этом закроет глаза, видение не пропадает. Это
уже галлюцинация. Исследуя природу галлюцинирования, врач В.И. Осипов с
помощью различных доз снотворного приводил себя в состояние, промежуточное между
сном и бодрствованием, и вызывал у себя галлюцинации. Одна английская
исследовательница уединялась в отдельной комнате и пристально вглядывалась в
поверхность какого-нибудь тускло блестевшего предмета (кристалла, зеркала и
т.д.) . Это утомляло ее мозг, и на фоне сумеречного сознания всплывали образы
галлюцинаций. И самое интересное: порожденную страхом и самовнушением
«нечистую силу» можно возвратить в небытие контрсамовнушением. Для этого надо
убедить себя, что ты видишь только призрак. По сути именно к такому внушению
прибегает верующий человек, когда, увидев что-то «дьявольское», осеняет себя
крестом и шепчет молитвы. Иногда это действует - галлюцинация прекращается.
Забавная ситуация: сначала суеверный человек самовнушением вызывает у себя
галлюцинацию, потом тем же внушением прогоняет ее от себя! Массовые
галлюцинации возникают под действием того общего настроения, которое часто
господствует над группой собравшихся, захватывает сознание каждого из них. Единство
цели, неотступно преследующая всех мысль при усиленном возбуждении чувств
может вызвать в сознании людей галлюцинации на одну и ту же тему, породить одни
и те же образы.
Хочется привести отрывок из статьи В.М. Бехтерева, исследовавшего это
явление . «Несомненно, - пишет он, - что в некоторых случаях передача психической
„инфекции" от одних к другим представляется крайне облегченной и среди
совершенно здоровых лиц. Особенно благоприятными условиями для такой передачи
являются господствующие в среде многих лиц мысли одного и того же рода и
одинаковые по характеру настроения. Благодаря этим условиям развиваются, между
прочим, иллюзии и галлюцинации тождественного характера у многих лиц
одновременно. Эти коллективные, или массовые, галлюцинации, случающиеся при
известных условиях, представляют собою одно из интереснейших явлений. Почти в
каждой семейной хронике можно услышать рассказы о видении умерших родственников
целой группой лиц...».
Известен рассказ о хромом корабельном поваре, который неожиданно скончался
на корабле. Были проведены обычные в таких случаях морские похороны: труп
спустили в море. А вечером того же дня многие из пассажиров увидели умершего
повара, ковыляющего за кораблем, припадая на одну ногу. У всех это вызвало
неописуемую тревогу, суеверный страх. Иллюзия разъяснилась утром: «поваром»
оказался обрубок дерева, привязанный к корме корабля. В XIX в. редкостную
массовую галлюцинацию наблюдали моряки двух французских военных судов. Фрегат
«Бель-Пуль» и корвет «Берсо» были застигнуты сильнейшим ураганом в открытом
океане. Фрегат выдержал натиск бури, но корвет исчез. Капитан приказал идти к
заранее условленному месту встречи у берегов Мадагаскара. Корвета там не
оказалось. Шли дни, корабль, на борту которого было 300 человек, не появлялся. В
тревоге за судьбу товарищей прошел целый месяц. И вдруг наблюдатель, сидевший
на мачте, заметил на западе близ берега корабль, лишенный мачт. Весь экипаж
бросился наверх. Да, наблюдатель не ошибся! Все увидели несчастный корабль.
Волнение стало еще больше, когда моряки разглядели, что перед ними виднеется
не разбитый корабль, а плот с людьми, буксируемый морскими шлюпками, с
которых передавали сигналы о гибели. Это видение продолжалось несколько часов,
причем с каждой минутой выяснялись все новые и новые подробности картины. На
помощь погибавшим отправился стоявший на рейде крейсер «Архимед». День уже
подходил к концу, когда он подошел к «потерпевшим кораблекрушение». И тогда
«плот с людьми» оказался множеством огромных деревьев, принесенных сюда
течением.
В развитии этой массовой галлюцинации явно заметно влияние внушения.
Несомненно, что все пережитое сильно возбудило нервы моряков. Беспокоясь об
участи своих товарищей, они вели разговоры только о них. В это время сигнальщик
заметил на горизонте странный предмет с неясными очертаниями. Мысль о
крушении корвета тут же родила в его воображении картину гибнущего корабля. Одних
его слов о корабле было достаточно, чтобы внушить всем одно и то же видение.
Далее, обмениваясь мыслями об увиденном, все согласились: нет, это не
разбитый корабль, а плот, наполненный людьми. Многие услышали крики о помощи.
Массовая галлюцинация длилась до тех пор, пока посланные шлюпки не врезались в
густую листву плавающих деревьев. Известна также галлюцинаторная эпидемия,
развившаяся в среде крестьян Прирейнской провинции во время франко-прусской
войны и выразившаяся в массовых видениях религиозного и военного содержания:
например, изображений на небе Мадонны, распятий, зуавов, пушек и т.п. Сходные
явления наблюдаются обычно во время всех больших войн. Наблюдались они и в
русско-японскую войну, и в период Первой мировой войны.
Истина одна,
но подходы к ней -
по множеству дорог
Выскажем мнение, с которым, возможно, не все согласятся: гипноз, магия,
религия - это все грани одного кристалла. Апологеты того или иного направления,
спорящие друг с другом, напоминают четырех слепцов, описывающих слона: один,
наткнувшись на ногу, сказал, что слон - это столб, подпирающий небосвод,
другой, ощупав живот, сравнил слона с мешком, свисающим с неба, третий,
схватившийся за хобот, настаивал, что слон больше всего похож на змею, а четвертый,
державший слона за хвост, посмеивался над всеми - он-то точно знал, что слон
- это всего-навсего кожаный шнурок. Но не будем увлекаться притчами. Вернемся
к предмету нашего разговора. На чем основан гипноз с физиологической точки
зрения? Это скажет вам каждый школьник: на введении человека в состояние,
близкое ко сну, состояние транса, или, по-другому, - состояние измененного
сознания.
А что такое это состояние? Оценить его просто: остановка внутреннего
диалога . У каждого из нас в мозгу проносятся миллионы мыслей, вернее сказать, их
обрывки, причем процесс этот не всегда осознанный, хотя и непрерывный.
Захламляя каналы восприятия, как мусор, эта «словомешалка» мешает восприятию
тонких информационных потоков из внешнего мира. Что делают йоги во время
медитаций? Останавливают поток мыслей, чем приводят себя в то же состояние
измененного сознания. Жрецы вуду (впрочем, как и шаманы, и индейцы яки)
добиваются того же состояния с помощью отравляющих или галлюциногенных растений. А
прихожане православной церкви (конечно, искренне верующие, а не зашедшие в
церковь, потому что нынче это модно) во время молитвы (та же медитация на
христианский манер) не впадают ли в состояние коллективного транса? Начало
любой медитации - концентрация, сосредоточенность ума, отрешенность от всего
постороннего, что не связано с объектом концентрации, от всех внутренних,
второстепенных переживаний. Начиная со средоточения ума на объекте и проходя
через этап проникновения в объект, практикующий полностью растворяется в нем,
сливается с ним - объект заполняет пространство сознания. Как правило,
характер объекта определенным образом ограничивает глубину достигаемой концентра-
ции. Как только внимание отвлекается от объекта концентрации, медитирующий
должен произвольным усилием воли вернуть его к объекту. Постепенно, в
результате тренировок, помехи все меньше отвлекают внимание, и объект остается
центром концентрации. На этом этапе преобладают чувства энтузиазма,
удовлетворения, иногда наблюдаются светящиеся образы, необычные телесные ощущения. По
мере углубления концентрации человека могут посещать видения, ментальные
процессы в виде образов оживляются при уменьшении сфокусированности. При
последующем продвижении возникает момент, когда исчезает обыденное сознание,
полностью рассеиваются ощущения и посторонние мысли.
Более глубокие уровни концентрации связаны с обращением ума к чувствам
восторга и блаженства; появляется невозмутимость, сознание бесконечного. Это
рассеивание ощущений и посторонних мыслей в процессе медитации существует во
всех системах медитации, только называется разными именами: «остановка
внутреннего диалога» у Кастанеды, механический «ненужный разговор» у Гурджиева и
т.д. При всех видах медитации достигается этап, который описывается как
прозрение, экстаз, просветление, прорыв за пределы обычного сознания, состояние
ума, «прыжок» в бессознательное, к глубинным пластам своего существа,
пребывание в сфере подсознания как противоположности сфере рассудка, ума.
Оказавшись в лунном пейзаже неизведанного мира души, подсознания, где
«идти» можно в любую сторону и все вокруг новое, человек, естественно, хочет,
чтобы его не трогали, не дергали, дали осмотреться, и, испытав подобное
состояние, желает вернуться к нему вновь и вновь. Остановив ненужные мысли, мы
отчетливее начинаем слышать свой «внутренний голос». Собственно говоря, он
всегда звучит в нашем подсознании, предупреждая, где «соломки подстелить», но
разве может пробиться слабо журчащий родничок сквозь водопад мыслей сознания?
Предупреждения внутреннего голоса обычно называют интуицией, или
предчувствием. По этому поводу люди, не склонные верить подобным вещам, рассказывают
веселый анекдот. Приходит заядлый игрок в компанию картежников и решает
сорвать банк. «Не спеши, - говорит ему „внутренний голосЛЛ, - я скажу тебе,
когда это делать». Проходит пять минут, и «голос» командует: «Вот теперь иди
ва-банк!» Парень ставит и... проигрывает. «Опять ошибся», - спокойно замечает
«внутренний голос». Это - шутка. А что говорит о предчувствиях наука?
Наверное, в них все-таки что-то есть, ведь недаром о предчувствии, об интуиции, об
«озарении» веками бытует столько рассказов. О большом значении интуиции в
творчестве писали такие выдающиеся умы человечества, как Гете и Эйнштейн,
Шиллер и Додэ... Рассказывая о создании многих своих стихотворений, Гете
признавался: «Заранее я не имел о них никакого представления и никакого
предчувствия, но они сразу овладевали мною, и требовали немедленного воплощения, так
что я должен был тут же, на месте, непроизвольно, как лунатик, их
записывать» . «Озарения» не сваливаются с небес. Интуиция теснейшим образом связана
с ранее приобретенными знаниями и навыками, с накопленным опытом и логикой
мышления, то есть с вполне сознательными психическими процессами. Только на
такой основе могут рождаться «светлые мысли» - порой совсем неожиданно,
скажем, во время отдыха, а не тогда, когда ученый, писатель или изобретатель
обдумывает свою проблему, сидя за рабочим столом. И чем больше у человека
знаний, опыта, тем чаще возникают у него правильные интуитивные решения, тем
увереннее и громче говорит его «внутренний голос». Поставим такой интересный
вопрос: может ли человек думать о чем-либо и не знать, что он думает об этом?
Казалось бы, вопрос не имеет смысла. Между тем мыслительные процессы, в
которых человек не отдает себе отчета, существуют. Более того, неосознаваемая,
подсознательная деятельность мозга занимает в нашей жизни далеко не последнее
место.
Рассудочное мышление, как известно, характеризуется тем, что, думая над
чем-то, мы можем проследить весь ход своих рассуждений, их последовательность
и логичность. Иное дело - подсознательная (то есть интуитивная) деятельность
мозга. Тут мы уже не можем воссоздать все звенья мыслительного процесса, мозг
выдает в сознание только конечный результат размышлений. Интуиция входит в
сознание в виде готового суждения без всякого доказательства. И это,
естественно, выглядит как внезапное «озарение», хотя за ним скрыта напряженная и
нередко длительная работа мозга. В основе любой интуиции, повторяем, лежат
опыт и знания, но использование этого опыта и наших знаний проходит
неосознанно. Когда летчик-испытатель в доли секунды, «не раздумывая», принимает
правильное решение, чтобы спасти машину, он благодарен не какому-то «озарению
свыше», а своему опыту. В критический момент полета его мозг молниеносно
выбирает единственно правильное решение, но если потом спросить, почему он
поступил так, а не иначе, он может и не ответить. Ведь летчик принял решение,
«не думая», а мгновенно, или интуитивно. В действительности его мозг думал
(хотя и мгновенно!), и весь процесс протекал в подсознании. Мы уже
рассказывали о пациенте, которому врач-гипнотизер приказал позвонить через четыре дня
после пробуждения, не помня номера телефона. «Не помня» - в сознании. А
подсознание хранило этот номер, равно как и сам приказ о звонке. Именно поэтому
в назначенный срок пациент вспомнил и приказ гипнотизера, и номер телефона, и
вопрос, который он должен был задать врачу.
...В небольшой городок на Волге в командировку приехал человек. Остановился в
гостинице, а утром проснулся с необъяснимым чувством тревоги. На другое утро
он снова поднялся с тягостным предчувствием какой-то опасности. Так прошло
несколько дней, и в один из вечеров, ложась спать, приезжий вдруг решил
передвинуть кровать в другой угол. Той же ночью в номере обрушился потолок; на
место, где прежде стояла кровать, упала тяжелая балка. Когда оставшегося
невредимым спросили, почему он переставил кровать, тот ответил: «Сам не знаю!
Словно кто-то подтолкнул меня». Что же тут произошло? Гостиница была старая,
потолки ее требовали ремонта. Балка в комнате, где жил спасшийся человек, уже
настолько прогнила, что могла обрушиться в любую минуту. Пройдут над ней
этажом выше, и она уже вздрагивает, тихо поскрипывает. Днем человек не замечал
этих звуков, он был занят делами, в его сознание проникали только громкие
посторонние звуки. Однако и днем, а особенно ночью, когда все затихало, его
слух передавал в мозг едва уловимое поскрипывание балки. Продолжая работать и
во время сна, мозг с тревогой воспринимал эти звуки. В подсознании человека
возникла вполне естественная мысль о том, что скрипы грозят опасностью,
потолок может обвалиться. Однако в сознании эта мысль не появлялась, и каждое
утро человек просыпался с непонятной тревогой, с ожиданием чего-то плохого,
неприятного. Наступила следующая ночь, и подсознание, продолжая беспокоиться,
снова напоминало об опасности, а затем и подсказало человеку, что следует
сделать. Мысль о том, что нужно переставить кровать, всплыла в сознании.
Бессознательное присутствует во всех формах психической деятельности
человека. Не учитывая этого, нельзя понять до конца поведение людей в различных
жизненных ситуациях. Подсознание находится в постоянном взаимодействии с
сознанием, причем это взаимодействие не носит характера соподчинения. Нет
оснований утверждать, что существует какое-то «роковое», непреодолимое господство
бессознательного над сознанием, но и не следует думать, что роль
бессознательного в работе нашего мозга незначительна, случайна, не имеет особого
значения . В жизни бывает и так: сознательное переходит в бессознательное.
Вспомним, скажем, езду на автомашине. Пока вы учитесь ее водить, каждое ваше
действие за рулем вполне осознаваемо. Проходят годы, и вы, уже не раздумывая,
как прежде, ведете машину почти автоматически; однако стоит попасть в трудное
положение, и подсознание тут же подсказывает, что следует сделать - мгновенно
затормозить или резко вывернуть руль. Человеческий мозг - во многом еще
таинственное место обитания сознания, разума, личностного «я», «пульта управле-
ния» физиологией всего организма - вот то, что в своем развитии сделает
организм практически бессмертным.
Условно мозг делится не только на два полушария, левое и правое, но и на
области, одна из которых ведает сознанием, другая - подсознанием и всеми
физиологическими процессами, происходящими в организме. Антропологи и физиологи
с полным на то основанием утверждают, что в процессе эволюции мозга его
лобная часть постоянно увеличивается, то есть именно та область, которая ведает
сознанием, тогда как затылочная область мозга вроде бы постоянно уменьшается,
отдавая пространство лобной части. Случайно ли это, а может быть, это
целенаправленное действие эволюции? А если так, то зачем? С какой целью? Почему
природу перестала устраивать надежно слаженная машина, издревле справлявшаяся
с управлением всеми физиологическими процессами плюс процессами подсознания,
интуиции? Не есть ли в этом стремление на каком-то отдаленном этапе развития
передать «надстройке» все функции по управлению физиологическими процессами,
которыми ныне ведает «базис»? Пожалуй, только этим и ничем иным следует
объяснять наличие колоссального (14—15 млрд.) количества нейронов, используемых
пока всего на 10%, да и то далеко не всеми людьми. А природа, как известно,
не терпит излишеств в созданных ею особях, она немедленно пускает в ход
механизмы по исправлению случайно допущенных ошибок, по атрофированию ненужного.
Однако с нейронами этого не наблюдается, более того, количество непонятно
почему бездействующих клеток мозга продолжает увеличиваться.
Что же будет означать эта смена обязанностей, когда бразды правления телом
возьмет на себя «надстройка», подчинив сознанию, рассудку все происходящие в
организме обменные процессы? По-видимому, организм станет, образно говоря,
саморемонтирующейся машиной, самообновляющимся организмом, который сможет
управлять биологическими часами, избавившись от процессов старения. И
следовательно, станет практически бессмертным, когда жизнь его может быть
пресечена только внешними, а не внутренними факторами. Именно так представляется
бессмертие наших весьма и весьма далеких потомков. А пока сосуществование
двух областей мозга - базиса и надстройки - дает науке и фантастам много
поводов для размышлений. Одно из них, едва ли не самое загадочное, -
ясновидение . На этот счет есть много фактов, но нет удобоваримых гипотез, которые
смогли бы ответить на главный вопрос: как это происходит?
Образно это можно представить себе так. Сравним два участка (зоны) мозга с
абонентами, имеющими спаренный телефон. Удовольствие далеко не из приятных,
особенно когда один из абонентов слишком говорлив, а другой, скромничая,
редко предъявляет свои права на тот же телефонный номер. В данном случае
«говорливый» - это надстройка, «скромник» - немногословный базис. При такой
ситуации базис, владеющий основами интуиции, то есть тем, что и позволяет
проявляться феномену ясновидения, может «брать трубку» лишь тогда, когда
надстройка спит или сама «кладет трубку» в период бодрствования, в редкие моменты
безмыслия, что по времени, как утверждают физиологи, составляет считанные
минуты, после чего надстройка вновь «берет трубку» для бесконечной переработки
входящей и выходящей информации. Поэтому в период сна базис может выдать «на-
гора» информацию в виде символического сновидения, слуховой галлюцинации и
даже решения сложных задач или проблем, стоящих перед индивидуумом в так
называемом чистом виде, без грима символики. И еще. Когда спрашивают, каким
образом феномены-ясновидцы вроде болгарки Ванги вступают в контакт с прошлым,
настоящим и даже будущим того или иного посетителя, то можно предположить,
что у них (ясновидцев) эволюция или случайные изменения, происшедшие в мозгу
(травмы, слепота, глухота), привели к такому положению, когда работа обеих
зон мозга (тех, которые мы назвали базисом и надстройкой) находится в
идеальной синхронизации, максимально приблизившись к тому, что ожидает наших
далеких потомков.
Кстати, сказанное о механизме «спаренного телефона» и двух абонентах -
говорливом и скромнике - может быть проверено на практике. Схема такова:
вначале - серьезно желать увидеть, скажем, кто поедет с вами в одном купе поезда
или будет соседом по креслу в самолете и тому подобное, затем (основное!) -
пауза полного бездумия (попытка приостановить логическое мышление в пределах
возможностей), далее, когда пауза бездумия закончилась, как бы исподволь
вспомнить заданное, увидеть. Вспомнить, не осмысливая, не гадая, не перебирая
возможные варианты. Только желание увидеть, не больше. Базис с его глубинным,
интуитивным механизмом мышления можно сравнить с мышлением умудренного опытом
и знаниями отца, у которого спрашивает совета его несмышленое чадо. Об
озарениях, интуитивных открытиях написано много, и в данном случае останавливаться
на этом не время. Но, надо полагать, эволюция знала5, что делала, когда
«задумала» передать новообразованию (надстройке) все функции фундамента
(базиса) .
Электромагнитная
«паутина»
Мы живем в океане невидимых электромагнитных полей. Их источники - Солнце,
далекие звезды, сама Земля. Невольно напрашивается вопрос: какое же влияние
оказывают эти поля на живую природу - на человека, на весь мир живых существ?
Вспомним об электричестве и магнетизме, об их взаимосвязи. В древнеримской
мифологии повествуется о Янусе - божестве с двумя лицами, обращенными в
разные стороны. Посмотришь на Януса с одной позиции - один образ, взглянешь с
другой - иное обличье. Магнитное и электрическое поля можно сравнить с
двуликим Янусом. Две неразрывно связанные формы движения материи представляют
собой одну сущность. Там, где есть электрический ток, он неизменно порождает
магнитные силы. Всякое изменение магнитного поля сопровождается появлением
поля электрического, которое в свою очередь создает поле магнитных сил.
Поэтому мы и говорим об одной форме материи - электромагнитном поле. Находясь
постоянно в электромагнитном океане, все живые существа, естественно,
приспособились в нем жить. И конечно, как-то реагируют на всякого рода изменения в
этом океане. Ведь в нем есть и бури, и затишье; временами напряженность
электромагнитных полей в природе резко возрастает. Как воспринимают такие
изменения живые существа? Эту большую и сложную проблему ученые исследуют во всех
ее аспектах.
Экспериментируя с различными животными и насекомыми, исследователи
установили, что многие живые существа весьма чувствительны к «электромагнитной
среде». Так, советский ихтиолог Поддубный пришел к выводу: рыбы, только что
помещенные в новый водоем, предпочитают (чтобы «осмотреться») двигаться в
направлении север - юг. Американский биолог Браун показал, что в магнитном поле
Земли хорошо ориентируются моллюски, черви и даже водоросли. А немецкий
энтомолог Беккер наблюдал, как в начале или в конце полета жуки, пчелы, мухи и
другие насекомые предпочитают направление север - юг или запад - восток.
Явная восприимчивость к магнитному полю Земли обнаружена у термитов. Они сидят
в термитнике так, что их тела располагаются поперек магнитных силовых линий.
Попробовали экранизировать термитник от магнитного поля, и что же? Насекомые
5 Для большинства людей типично очеловечивание или даже обожествление эволюции. На
самом деле не надо забывать, что это главным образом отбор. Изменилась среда
обитания - и вся популяция вымерла, но несколько особей, имеющих случайные мутации,
дающие какие-то более подходящие для новой среды свойства - выжили, и дали основу для
новой популяции. Здесь нет разума. Исчезновение видов - обратная сторона эволюции. -
Прим. ред.
тут же потеряли свою способность ориентироваться в пространстве, расселись
как попало. Мощный магнит снова наводил «порядок». Магниточувствительными
оказались и птицы, и многие другие животные.
...На обезьяну направили мощное радиоизлучение в метровом диапазоне. Пока оно
не касалось головы, животное никак не реагировало. Но как только
электромагнитные волны стали атаковать мозг обезьяны, она насторожилась. Затем ее стало
клонить ко сну, но ненадолго. Сбросив с себя сонливость, животное начало
крутить головой и скалить зубы, выражая явное раздражение. Магнитные силы имеют
одну неожиданную особенность - они затормаживают условные и безусловные
рефлексы. Человеку пропускали через руку слабый ток, постепенно увеличивали его
силу и измеряли, как быстро испытуемый отдернет руку. Оказалось, что в
магнитном поле нужно дать более сильный ток, чтобы человек почувствовал
электричество . Отдергивал руку он медленнее. Ученые многократно проверяли
воздействие магнитного поля на человеческий мозг. Вот один из экспериментов: человека
погружали в гипнотический сон, внушали ему какую-нибудь картину-галлюцинацию,
а затем подносили к голове сильный магнит. Внушенная галлюцинация исчезала. В
последние годы ученые исследовали людей, подвергшихся длительному воздействию
магнитного поля. У этих людей целый ряд нарушений: головные боли, боли в
области сердца, быстрая утомляемость, снижение аппетита, бессонница... Плохо
переносят живые существа и снижение магнитной напряженности. Если поместить
некоторые бактерии в слабое магнитное поле, их численность резко сокращается.
Мыши при длительном пребывании в «немагнитной среде» быстрее умирают, не дают
потомства. В экспериментах с животными было выяснено: магнитные сигналы
воспринимаются непосредственно мозгом. «Мы-то искали, - пишет доктор
биологических наук Ю. Холодов6, - орган чувств, с помощью которого воспринимается
магнитное поле, а на поверку вышло, что этим деликатным делом занимается сам
мозг, минуя органы чувств, которые ему только мешают. Если вживить электроды
в разные участки головного мозга и записать их электрическую активность при
действии магнитного поля, то окажется, что реакция возникнет во всех отделах,
но наиболее интенсивной она будет в гипоталамусе и в коре головного мозга.
Видимо, магнитное поле влияет на обмен веществ нервной ткани, а эти отделы
мозга наиболее чувствительны к его изменению». Итак, в первые моменты
магнитное поле влияет, прежде всего, на функции центральной нервной системы, но
позже, возможно, его действие скажется и на работе других органов, клетки
которых также отличаются высоким уровнем обмена веществ. Как известно,
процессы, протекающие в организмах, сопровождаются электрическими импульсами -
биотоками. А там, где есть ток, появляется и электромагнитное поле. Есть оно и у
бактерий7, и у каждой былинки, и у каждого человека. Бьется наше сердце,
напрягаются мышцы рук, передается информация в мозг - все это связано с
биотоками и магнитными полями. Но если с биотоками ученые знакомы уже достаточно
хорошо, то электромагнитные поля в живых организмах долго не давали о себе
знать. Причина теперь известна: чтобы обнаружить их, требуются весьма
чувствительные приборы. В середине 70-х гг. XX в. один из таких приборов был скон-
6 Следует отметить специфический характер воспроизводимости результатов магнитобио-
логических экспериментов. До четверти работ по магнитобиологии сообщают о
невозможности воспроизведения эффектов. В большинстве случаев экспериментаторам потребовался
целенаправленный поиск относительно редких сочетаний электромагнитных и
физиологических условий, обеспечивающих наблюдение эффекта. Многие из результатов
магнитобиологии пока не подтверждены исследованиями независимых лабораторий.
7 Очень сомнительно. По крайней мере, об этом никто не сообщает. Значительный
регистрируемый биопотенциал (биоэлектрический потенциал, устар. биоток), точнее разность
потенциалов, возникает в основном только у нескольких видов клеток, причем в сложных
организмах, например в нервных и мышечных клетках. - Прим. ред.
струирован в Ленинградском университете сотрудниками физиологической
лаборатории под руководством профессора П. Гуляева. Новое «вооружение» науки сразу
же принесло успех. Впервые на расстоянии было зафиксировано электромагнитное
поле бьющегося сердца. Уловил прибор и поле работающей мышцы. На расстоянии
десятков сантиметров зарегистрировали электромагнитное поле изолированного
нерва лягушки. Даже когда человек причесывал свои волосы, прибор отмечал
появления силового поля вокруг головы. Прибор улавливал поля летящей мухи и
прыгающей белки, качающихся под ветром деревьев и машущих крыльев птиц.
Словом, перед исследователями электромагнитных явлений открылся новый,
удивительный мир биомагнетизма. И не только открылся. Прибор, улавливающий
биополе, через усилитель подключили к динамику, и он обрел звук. Биополе нашего
сердца издавало глуховатые звуки, подобно старым стенным часам. Биотоки
работающих мышц прослушивались как пулеметные очереди. Зазвучали «магнитные
голоса» жуков и бабочек, комаров и шмелей... Несомненно, что будущие исследования в
области биомагнетизма откроют нам немало интереснейших загадок природы.
О ГЕНАХ, МУТАНТАХ
И НЕ ТОЛЬКО
Генетика: чуть-чуть теории
Лет двадцать пять назад мир облетела сенсация. Один американский журналист
сообщил, что некий миллионер сделал себе двойника8. Ядро из клетки его тела
было внесено в оплодотворенную яйцеклетку, у которой было убито собственное
ядро, и в положенный срок из этой яйцеклетки развился и родился мальчик. Этот
мальчик - точная копия миллионера. Большинство ученых того времени расценили
это сообщение как газетную утку. Хотя такого рода эксперименты проводились на
лягушках и мышах, до человека очередь тогда явно еще не дошла и, казалось, в
обозримом будущем не дойдет. Но время идет, и в последние годы все чаще
появляются сообщения о появлении на свет клонированных младенцев. Однако дело
даже не в том, правда это или нет. Нужно ли вообще стремиться к такого рода
достижениям? Стоит ли создавать двойников? Может быть, и не стоит. Совершенно
невыносимо было бы жить в компании со своими точными копиями, которые имеют
весь букет ваших достоинств и недостатков9. Нет хуже пытки, чем постоянно
смотреться в зеркало10. В том-то и счастье наше, что мы все такие разные,
такие не похожие друг на друга. Конечно, у нас много общего. У нас у всех по
две руки, по две ноги и по одной голове. Но у одного на этой голове волосы
светлее льна, у другого - чернее воронового крыла, а у третьего волос вообще
нет, лысина. У одного глаза голубые, а у другого - карие. И это не только у
нас с вами. Нет двух совершенно одинаковых собак, кошек. Все совершенно
разные , и это очевидно. И если решать, чем велик Чарлз Дарвин, смеем утверждать:
он велик не тем, что сказал: «есть эволюция». Об этом говорили и до него. Не
Пока технология клонирования человека не отработана. В настоящее время достоверно
не зафиксировано ни одного случая клонирования человека. Овца Долли - первое
клонированное млекопитающее животное, которое было получено путём пересадки ядра
соматической клетки в цитоплазму яйцеклетки, лишённой собственного ядра. Овца Долли
являлась генетической копией овцы-донора клетки. Прожила б лет из 12-14 возможных.
9 Ну, скажем, близнецы этим не озабочены. Клоны развиваются из одного и того
генетического материала, но это развитие может протекать несколько по-разному, например,
из-за мутаций, влияния среды. Во всяком случае, воспитание и образование может
изменять поведение клонов.
10 Давно пора прекратить выпускать это орудие пыток женщин. - Прим. ред.
тем, что придумал борьбу за существование и естественный отбор. И об этом
говорили до Дарвина11. Велик он тем, что показал на огромном количестве фактов,
что нет двух одинаковых организмов, и именно это внутривидовое разнообразие -
причина и источник происхождения видов и изумительной гармонии всего сущего
на Земле.
Дарвин показал, что изменчивость животных и растений может быть двух типов:
определенная и неопределенная. Определенными он называл изменения,
возникающие одновременно у многих организмов под действием факторов внешней среды.
Простейший пример определенной изменчивости - обесцвечивание растений при
выращивании в темноте. Такие определенные изменения называют модификациями. Но
не они служат материалом для эволюции, ибо такие изменения (и Дарвин не раз
подчеркивал это) ненаследственны. Наследуется другое: мелкие индивидуальные
различия. Именно их Дарвин называл неопределенной изменчивостью, имея в виду,
что такие различия существуют всегда среди особей, обитающих в одинаковых
условиях, а не вызываются действием какого-либо фактора. Вот они-то и служат
материалом для эволюции.
Как возникают эти неопределенные изменения, Дарвин не знал. Зато в наше
время это известно каждому старшекласснику. Мы знаем, что наследственная
информация у всего живого на Земле записана в двуспиральных молекулах дезокси-
рибонуклеиновой кислоты (ДНК), в состав которых входят четыре нуклеотида
(аденин, гуанин, тимин и цитозин) и дезоксирибоза. Эти молекулы обладают
замечательными свойствами. Они могут служить матрицами для точного синтеза как
белков с заранее заданными свойствами, так и самих себя. Сейчас нас
интересует последнее. Итак, мы знаем, что ДНК способна к точному самокопированию, или
редупликации. Каждая спираль молекулы ДНК способна строить из нуклеотидов,
присутствующих в клетке, свою копию. Однако любой процесс копирования
информации не гарантирован от опечаток. Совершенно естественно, что такие опечатки
возникают при тиражировании генетической информации. Только в этом случае их
называют не опечатками, а мутациями.
Какие могут быть опечатки? Давайте рассмотрим пример. Пусть у нас есть
слово «кот». Как мы можем ошибиться, печатая его? Мы можем вместо одной буквы
напечатать другую. Например, вместо «о» напечатать «и». Аналогичная история
произошла в детской сказке Б. Заходера «Кот и Кит». И в результате: «Кот
плывет по океану, кит - на печке ест сметану». В генетике такая опечатка
называется заменой основания. Как еще можно ошибиться? Если мы поменяем местами две
последние буквы в слове «кот», получим «кто». Такая ситуация называется
парацентрической инверсией. А если перевернем все слово и получим «ток», то это -
перицентрическая инверсия. Если вставим букву «р», получим «крота» - назовем
это инсерцией, или вставкой. Вот, пожалуй, и все возможные варианты опечаток:
замена одной буквы другой, потеря буквы, вставка буквы, симметричная
перестановка букв. Всем этим грамматическим опечаткам соответствуют определенные
генетические опечатки - мутации. При замене «о» на «и» получается новое
животное - кит, а если мы заменим «о» на любую другую букву алфавита, то никакого
нового зверя не возникнет, получится глупость, бессмысленный набор букв.
Теперь прикинем вероятность появления нового смысла при замене оснований: 1/32.
Для инверсий эта оценка будет несколько выше - 3/6, для инсерций - 3/32. В
общем, вы видите, что в большинстве случаев мы получаем в результате опечаток
бессмыслицу. То же самое и в большей степени справедливо для мутационного
процесса. Большинство мутаций приводит к искажению генетической информации,
несовместимому с нормальной жизнедеятельностью. Но все-таки пусть мало, но
есть опечатки, которые имеют смысл, причем смысл, отличный от исходного. Вот
они-то и являются причиной той самой неопределенной изменчивости, о которой
Он их не придумал, он их обнаружил в природе. - Прим. ред.
писал Дарвин. Они являются причиной того, что «кот» превращается в «кита».
Между процессами тиражирования печатной и генетической продукции есть еще
одно важное сходство. Вероятность опечатки резко возрастает, если вы печатаете,
будучи больным или усталым, или если у вас над ухом галдят дети, или,
наконец, ваша машинка неисправна (вспомните машинку с турецким акцентом в
«Золотом теленке»). Аналогичным образом возрастает вероятность мутаций в условиях,
резко отличающихся от нормальных: при воздействии ионизирующего излучения,
биологически активных химических соединений, при вирусных инфекциях, при
резких изменениях температуры и т.п.
И последняя аналогия между печатанием текста и копированием генетической
информации. Любая опечатка, возникающая при наборе, расходится в огромном
количестве копий. Все потомки мутантной молекулы ДНК также будут нести и
размножать измененную информацию. А поскольку ДНК служит матрицей не только для
самой себя, но и для синтеза белков, то мутантные молекулы будут штамповать
измененные белки. А из измененных белков, естественно, будут строиться
измененные организмы. Причем эти изменения, как правило, затрагивают не весь
организм, а только ту его часть, где работает мутационный белок. Участок (ло-
кус) ДНК, кодирующий определенный белок, называется геном, а различные его
состояния, как нормальные, так и измененные вследствие мутации, называются
аллелями. Все аллели одного гена кодируют один и тот же признак, но поскольку
они разные, то и признаки у носителей разных аллелей будут проявляться по-
разному . У всех есть ген, отвечающий за цвет глаз, но у одних он представлен
аллелями, дающими голубой, а у других - карий цвет.
Вот теперь-то мы подошли к ответу на вопрос, кто такие мутанты. Мутанты -
это особи, у которых проявляется не стандартный для большинства популяции
аллель , а мутантный. Вспомним другую важную особенность генетического аппарата.
Вы знаете, что у животных и растений гены организованы в хромосомы. Каждая
хромосома представлена у нас в двух экземплярах (гомологах) . Один гомолог мы
получаем от матери, другой - от отца. Следовательно, должен существовать
такой цитологический механизм, который обеспечивает справедливое распределение
хромосом между дочерними клетками. В клетках тела (соматических клетках) эту
функцию выполняет митоз. Другой во многом схожий с митозом процесс, мейоз,
обеспечивает справедливое распределение отцовских и материнских хромосом
между гаметами. И мейоз, и митоз начинаются с редупликации ДНК и наработки
необходимых белков. Но уже в следующей фазе обнаруживается принципиальное отличие
между двумя процессами.
При мейозе гомологичные пары хромосом (отцовские и материнские) безошибочно
опознают друг друга и устремляются навстречу. Вы помните, конечно, эту
красивую легенду о том, как некогда бог, разгневавшись на людей, разрубил их на
две части, мужскую и женскую. И вот теперь они ищут друг друга и могут быть
счастливы, только если найдут свою утраченную половинку. Хромосомы в этом
отношении счастливее нас с вами. Гомологи, один раз встретившись в момент
возникновения новой жизни, потом расстаются, но каждый раз встречаются только
друг с другом в волшебном танце мейоза. В конце профазы происходит полное и
точное соединение гомологичных хромосом - локус к локусу. Они обвивают одна
другую. Но невидимые нити начинают разводить их в разные стороны. И перед тем
как расстаться (теперь уже навсегда), они обмениваются участками собственных
тел. Этот процесс обмена между гомологичными хромосомами получил название
кроссинговера. Он выполняет важнейшую функцию в эволюции организмов - ведет к
перетасовке аллелей и тем самым вносит существенный вклад в увеличение
генетической изменчивости.
Рассмотрим простой пример. Пусть у нас есть популяция ленивых и
коротконогих зайцев. Допустим, что гены лени и коротконогости локализованы в одной и
той же хромосоме. Предположим дальше, что у двух разных зайцев возникли две
разные мутации: один стал прыгучим, а другой - длинноногим. Не будь кроссин-
говера, эти два свойства никогда не смогли бы сочетаться в одном организме,
а, как вы понимаете, прыгучесть для коротконогого зайца так же бесполезна,
как длинноногость для ленивого. Говоря о кроссинговере, следует отметить еще
одну важную его особенность. Разрывы и обмены могут произойти практически в
любом месте хромосомы. Простое логическое рассуждение показывает: чем дальше
друг от друга находятся гены, тем чаще они будут разделяться в процессе крос-
синговера.
Вернемся, однако, к мейозу. После обмена участками хромосомы расходятся к
разным полюсам клетки. При этом строго соблюдается правило: к каждому полюсу
идет только один из пары гомологов. На этом первое деление мейоза
заканчивается, и между полюсами вырастает перегородка. Обе дочерние клетки вступают во
второе деление мейоза, которое практически не отличается от митотического. Вы
помните, что в мейоз все хромосомы вступают после редупликации, то есть
каждая хромосома представлена двумя идентичными нитями. И во втором делении
мейоза эти нити разделяются и отходят к разным полюсам. Опять формируется
перегородка , и в итоге из одной клетки получаются четыре. Но если соматические
клетки имеют каждую хромосому в двух экземплярах (диплоидный набор хромосом),
то половые - только в одном (гаплоидный). И только при оплодотворении вновь
восстанавливается диплоидный набор хромосом, который содержит всю информацию,
необходимую для построения нового организма.
митоз
I.. ,*-*...
МЕИОЗ
ji«a„p»,„.~ репликация |ом«г*с*«
ДНК ^
(зг^-гА.
Деление
клетки
I
afe*.
-%ж, fa&ff кроссинговер
1
Рмн/-** .гЦ*>?-ч
Дочерние клетки
(2п)
^7 Первое
©-А*^ меиотическое
(%^) деление клетки
I i
6^1) (^У) Второе
v—-^-y ^^-^ меиотическое
деление клетки
Гаметы (1п)
Особенно важно, что гомологи распределяются по клеткам совершенно случайно.
У нас с вами по 23 пары хромосом. При мейозе одна клетка может получить 12
отцовских хромосом и 11 материнских, другая, наоборот, - 11 отцовских и 12
материнских, третья - 6 отцовских и 17 материнских и т. д. При этом следует
учесть, что многие хромосомы совершили кроссинговер и в своем теле несут как
отцовские, так и материнские участки. Оба эти явления - кроссинговер и
независимое расхождение гомологичных хромосом - создают неистощимый резерв
комбинационной изменчивости, той самой неопределенной изменчивости, которая так
поражала Чарлза Дарвина. Посудите сами: из 23 пар хромосом может получиться
223 различные комбинации. А если к этому огромному числу добавить еще
комбинации, возникающие в результате кроссинговера, то получится совсем уже
астрономическая величина. Именно поэтому каждый из нас - уникум. Из простого
расчета следует простой и непреложный вывод: каждый человек неповторим и,
следовательно , незаменим. Не верьте варварской фразе: «Незаменимых людей не
бывает» . Ее придумали не только генетически необразованные, но и просто
ограниченные люди. Каждый из нас незаменим. Посмотрите с этой точки зрения на своих
ближних, может быть, тогда вы поймете, как мало вы их любите и цените.
Подведем итог тому, что нам удалось вспомнить об основах современной
генетики. Наследственная информация любого организма записана в
последовательности нуклеотидов молекулы ДНК, которая служит матрицей как для самой себя, так
и для синтеза белков. Ошибки синтеза ДНК называются мутациями, а особи, у
которых проявляется измененная генетическая информация, - мутантами.
Элементарной единицей наследственной информации является ген. Гены у растений и
животных собраны в хромосомы, которые находятся в ядрах клеток. Два цитологических
механизма - митоз и мейоз - обеспечивают точную передачу хромосом в процессе
формирования соматических и половых клеток. Посмотрим вокруг невооруженным
глазом, и мы сразу попадем в удивительный и многообразный мир мутантов:
прекрасных и безобразных, добрых и злых, старых и новых.
Про кошек и мышек
Когда заходит разговор о классических объектах генетики, мы обычно
вспоминаем горох, плодовую мушку дрозофилу, редко - мышь. А сейчас давайте
познакомимся с классической генетикой кошки. Зачем нам это нужно? Ну, хотя бы затем,
чтобы вспомнить основные законы генетики не на эмоционально чуждом нам
горохе, а на примере хорошо знакомого животного. Кроме того, знание частной
генетики кошек поможет кошковладельцам в выведении интересных пород, а простому
интеллигентному человеку даст возможность при случае блеснуть эрудицией.
Итак, частная генетика кошки. Возьмем за точку отсчета нормального кота или
кота «дикого типа», то есть животное, в фенотипе которого не обнаруживаются
эффекты мутантных генов. У этого кота серая окраска, темные полосы на теле и
относительно короткая прямая шерсть. Волос кошки дикого типа содержит два
вида пигмента: черный (эумеланин) и желтый (феомеланин). Эти два пигмента и
дают типичную для большинства млекопитающих серую, или агути-окраску. На фоне
агути-окраски у большинства кошек можно видеть темные полосы, состоящие из
черных волос. Количество пигментных гранул в них увеличено. Распределение и
форма этих полос очень разнообразны. Если бы в кошачьем обществе существовал
уголовный розыск, то коты-следователи могли бы использовать эти полосы для
идентификации личности с таким же успехом, как люди - отпечатки пальцев.
Шерсть на брюхе, на ушах и подбородке у кошек дикого типа значительно
светлее , чем на спине.
Дав определение нормальному коту, посмотрим, как выглядят его мутантные
собратья. Что такое мутация, мы с вами хорошо знаем. Это наследуемое изменение
генетического материала. Мы знаем также, что каждая особь содержит в любой
своей клетке, кроме половых, каждую хромосому в двух экземплярах. Напомним,
что представители одной пары хромосом называются гомологами. Если оба гомоло-
га содержат один и тот же аллель (нормальный или мутантный), то особь с таким
генотипом называют гомозиготной, или гомозиготой. Если же гомологи несут
разные аллели: у одного гомолога нормальный ген дикого типа, а другой -
мутантный, - то такую особь называют гетерозиготной по данному гену, или гетерози-
готой. Мутации бывают доминантными и рецессивными по отношению к генам дикого
типа. Доминантная мутация заметна фенотипически, если она досталась потомку
хотя бы от одного родителя, то есть проявляется как в гомо-, так и в гетеро-
зиготе. Для проявления рецессивной мутации необходимо, чтобы оба родителя
передали ее потомку. Такая мутация заметна только у гомозигот.
Эффекты мутаций в фенотипе проявляются из-за изменения нормального процесса
развития. Чтобы понять механизм действия мутантных генов у кошки, нам нужно
рассмотреть процесс нормального развития окраски, который эти мутации
изменяют . Развитие кошачьего организма, как, впрочем, и любого другого, начинается
со слияния половых клеток. И спермий, и яйцеклетка содержат гаплоидный набор
хромосом - каждый гомолог представлен в одном экземпляре. При оплодотворении
восстанавливается диплоидный, парный набор хромосом. Возникшая от их слияния
зигота начинает дробиться, клетки делятся, и на определенном этапе онтогенеза
происходит детерминация эмбриональных клеток к выполнению определенных
функций. Как происходит специализация клеток - до сих пор не ясно.
Предполагается, что в них избирательно активируются те участки ДНК, те гены, которые
необходимы для выполнения специфических функций для определенной ткани.
Вдоль нервной трубки эмбриона выделяется группа инициаторных зачатковых
клеток, нацеленная на формирование окраски. Эти клетки, как и другие, несут
диплоидный набор аутосом и две половые хромосомы: XX - у самок и ХУ - у
самцов . Как это ни обидно для самцов, но в их У-хромосоме очень мало активного
генетического материала. Для компенсации избыточной дозы генов у самок одна
из Х-хромосом в каждой клетке в период детерминации случайно и необратимо
инактивируется. Случайно, потому что в каждой инициаторнои клетке отцовская
или материнская Х-хромосома инактивируется, и равновероятно и необратимо, так
как все потомки инициаторнои клетки будут иметь инактивированной ту же X-
хромосому (отцовскую или материнскую), что и она.
Дано:
А - черный окрас
а - рыжий окрас
Fi -?
Наследование, сцепленное с полол1
XX - кошка ХУ - кот
iasi
X Черна'я кошка
ХА
Ха Ха Рыж^ кошка
ХАХа Черепаховая
кошка
ХАУ Чер
шый
кот
ХаУ Рыжий кот
> Черепаховые коты-
*■'- отсутствуют, т.к. у котов
только одна Х-хромосома
В кошачьей Х-хромосоме обнаружена мутация, приводящая к уменьшению
количества эумеланина (черного пигмента). Обозначается она символом О.
Гетерозиготные (О/У) коты и гомозиготные по этой мутации кошки (0/0) будут иметь рыжую
окраску, поскольку пигментные клетки вырабатывают в основном желтый пигмент.
Как будут выглядеть кошки, гетерозиготные по этой мутации (0/+)? Одна из их
Х-хромосом несет мутантный ген О, а другая - нормальный +. Клетки с инактиви-
рованной мутантной Х-хромосомой будут синтезировать оба пигмента и давать
нормальную окраску, а те клетки, в которых выключена нормальная хромосома и
работает мутантная, - оранжевую. Так что, если вы увидите кошку, у которой
шкурка похожа на лоскутное одеяло и состоит из серых и рыжих кусочков (таких
кошек иногда называют трехцветными, или черепаховыми), знайте: перед вами ге-
терозигота по мутации О. Причем с вероятностью 9999 из 10 000 можете быть
уверены, что это самка.
Дарвин отмечал эту удивительную приуроченность черепаховой окраски к
женскому полу у кошек. У самцов она встречается чрезвычайно редко и в связи с
тем, что у них в таких случаях присутствует добавочная Х-хромосома. Однако,
рассматривая мутацию О, мы забежали немного вперед. Вернемся к моменту
детерминации. В это время клетки специализируются на выполнении функций пигменто-
образования и получают название меланобластов. Они делятся и начинают
мигрировать из нервной трубки к местам назначения в эпидермис, туда, где их
поджидают дифференцирующие волосяные фолликулы. Однако этот процесс может быть
прерван в самом начале, если хотя бы одна из хромосом несет доминантную
мутацию W. Животные, гомо - (W/W) и гетерозиготные (W/+) по этой мутации, имеют
белую окраску, так как меланобласты не могут дойти до волос. Эффект гена W
может служить хорошим примером явления эпистаза, или подавления эффектов не-
аллельных генов: генетически рыжие и генетически серые коты, имея в своем
генотипе мутацию W, будут одинаково белыми.
Еще одно генетическое явление иллюстрирует собой ген W - плейотропию, или
множественное действие гена. Эта мутация нарушает пролиферацию не только
меланобластов, но и других производных нервной трубки. Этим объясняется
отмеченная еще Дарвином «загадочная» корреляция между белым цветом шерсти,
голубым цветом глаз и глухотой у кошек. Такое сильное и раннее повреждение
развития у носителей данной мутации приводит к снижению их плодовитости и
жизнеспособности. Это является общим правилом: чем раньше в онтогенезе включается
мутантный ген, тем шире спектр его плейотропных проявлений, поскольку даже
незначительное, но раннее повреждение определенной структуры вызывает каскад
изменений во всех других структурах, которые от нее происходят или зависят в
своем развитии. Если бы кошки были предоставлены сами себе, то эта мутация
давно была бы стерта с лица Земли. Однако восторженное отношение к белым
котам со стороны кошковладельцев, а также их тщеславие («Ни у кого нет такого
кота, а у меня есть») приводят к тому, что этот вредный аллель не исчезает из
популяции кошки. Можно ожидать, что результатом такого поддерживающего отбора
со временем станет уменьшение неблагоприятных плейотропных эффектов аллеля W
и повышение плодовитости и жизнеспособности его носителей.
На пути меланобластов от нервной трубки к волосяному фолликулу может встать
еще одно препятствие. У животных, гомо- и гетерозиготных по доминантной
мутации S, скорость миграции меланобластов замедлена. Такие клетки не успевают
добраться к фолликулам в определенных участках тела до конца их дифференци-
ровки, и эти участки остаются неокрашенными. Здесь мы с вами вспомним еще
одно понятие генетики - гены-модификаторы. Этим термином обозначают гены,
которые могут тем или иным способом влиять на проявление главного гена,
ответственного за определенный признак. Они могут усиливать или ослаблять его
эффект . В данном случае гены контролируют либо темп дифференцировки волосяных
фолликулов, либо плотность тканей, через которые мигрируют меланобласты. Со-
четаясь в разных вариантах, они создают различия в генетическом фоне, и общее
для всех носителей гена S торможение миграции меланобластов приводит к фено-
типически разным результатам (в смысле локализации и размера белого пятна). В
зависимости от набора генов-модификаторов фенотипическое проявление мутации
может изменяться от маленького белого пятнышка на груди до настолько
значительного расширения белых мест, что на их фоне участки нормальной окраски
кажутся пятнами.
Проследим далее судьбу меланобластов. Вот они достигли волосяных
фолликулов, вошли в них и здесь заканчивают свою дифференцировку. Теперь меланобла-
сты получают название меланоцитов и приступают к синтезу пигментов, черного и
желтого. Этот процесс может быть нарушен целым рядом мутаций. Одну из них мы
уже рассмотрели (О). Эффект этого гена (подавление синтеза черного пигмента)
проявляется только в меланоците. Другая мутация, «а», приводит в гомозиготном
состоянии к нарушениям распределения желтого пигмента вдоль по волосу. У
носителей этой мутации шерсть черная, и их совершенно безосновательно
подозревают в близком знакомстве с врагом рода человеческого. Эффект этого гена не
проявляется в клетках с генотипом 0/0 и 0/+.
Также может быть нарушен синтез обоих типов пигмента. Фермент тирозиназа
играет ключевую роль в процессе превращения тирозина в меланин. Дефект в
функции этого фермента обычно становится причиной возникновения разных
вариантов альбинизма. Предполагают, что таким дефектом обладают сиамские кошки. В
данном случае функция тирозиназы не нарушена полностью, как у белых мышей. У
сиамских кошек активность этого фермента во многом определяется температурой.
При нормальной температуре тела его активность резко снижена, а при
пониженной он способен выполнять свою функции. Именно поэтому в тех частях тела, где
температура снижена - на ушах, носу, хвосте, конечностях, - формируются
интенсивно окрашенные участки, а туловище окрашено значительно слабее. Вот вам
пример взаимодействия генотипа со средой: если сиамского кота выращивать на
холоде, он будет совсем темный, а если прикладывать к его конечностям грелку,
он вырастет светлым.
Мутации затрагивают не только синтез пигмента, но и структуру пигментных
гранул в волосе. Примером мутации такого типа служит мутация ослабления
окраски - «d». Этот ген не контролирует количество пигментов, а определяет форму
меланоцитов. Мутантные меланоциты имеют короткие дендритные отростки и
передают незначительное количество пигментных гранул в волос. Гранулы в таком
волосе распределяются не равномерно, а образуют локальные скопления. Создается
впечатление ослабленной окраски, хотя интенсивность синтеза пигмента
нормальная . Эта мутация существенно влияет на проявление других мутантных генов. Ген
О у животных, гомозиготных по мутации «d», дает кремовую окраску, а
гомозиготы по генам «аа» и «dd» выглядят серовато-голубыми.
Мы уже говорили о полосах на теле у кошек. Как они получаются в процессе
пигментогенеза, непонятно. По признаку полосатости обнаружены мутации двух
типов: доминантная, которая препятствует формированию рисунка на всем теле -
он есть только на голове, конечностях и хвосте, и рецессивная, которая в
гомозиготном состоянии превращает полосы в разводы причудливой формы.
Вот мы с вами и разобрались с самыми распространенными мутациями окраски.
Теперь вы можете в какой-то мере предсказывать расцветку будущих котят, зная
масть их родителей. Например, у вас есть кошка дикого типа (+/+) , которая
скрещивается с рыжим котом (0/+). Можно заранее утверждать почти со
стопроцентной гарантией, что все самочки, потомки от этого скрещивания, будут
мозаичными, а все самцы - дикого типа.
Другой вариант. Скрещиваем двух животных с белыми пятнами. Здесь
предсказание носит уже вероятностный характер. Если оба (или хотя бы одно из них)
гомозиготы (S/S), то все потомки будут пегими. Если же оба гетерозиготы (S/+),
то 25% потомства будет не пегим.
Третий вариант. Скрещиваем серого полосатого кота с серой полосатой кошкой.
Вот тут уже точно ничего нельзя сказать заранее. Они могут быть (а могут и не
быть) гетерозиготны по самым разным рецессивным генам. И тогда в их потомстве
могут появиться и черные, и дымчатые, и мраморные, и даже сиамские котята.
Так что заранее не предугадаешь. И это как раз самое интересное. Более или
менее точно можно сказать, чего не должно быть в потомстве такой пары: рыжих,
белых и пегих. Да и то без стопроцентной гарантии. Почему? Здесь придется
ввести еще одно понятие: пенетрантность - процент особей, проявляющих мутант-
ный фенотип среди всех особей, имеющих мутантный ген. Проявление или
непроявление мутантного гена может зависеть от самых разных причин: от генетического
фона, на котором работает этот ген, от внешних условий, в которых протекает
развитие, и, наконец, от чистой случайности.
Возьмем, например, гетерозиготу по мутации О. Вы уже знаете, что она должна
выглядеть как лоскутное одеяло - кусок рыжий, кусок серый. Причина такой лос-
кутности - случайная инактивация мутантной или нормальной Х-хромосомы в ини-
циаторной клетке. Для каждой Х-хромосомы вероятность инактивации равна. В
принципе, можно допустить возможность, что у этой кошки во всех меланобластах
окажется инактивированной мутантная Х-хромосома (хотя не исключено, что при
10 бросаниях монетки 10 раз выпадет решка). У такой кошки не будет рыжих
пятен. Однако поскольку в половых клетках инактивации Х-хромосом не бывает,
половина самцов в ее потомстве родится рыжими.
Вы, конечно, понимаете, что мутации могут возникать не только в генах,
контролирующих окраску, но и в любых других. Есть мутации, нарушающие структуру
шерсти. Самая обычная из них - это мутация, которая в гомозиготе дает
пушистую шерсть, характерную для ангорских, персидских и сибирских кошек. Более
редкая мутация приводит к формированию волнистой шерсти. Известны мутации,
затрагивающие длину хвоста (как у всемирно известных кошек с острова Мэн) ,
форму ушей и даже их количество. Да-да, количество! У кошек, гомозиготных по
мутации «dp», вследствие дупликации ушной раковины вырастают четыре уха. Мэ-
новские кошки интересны для нас тем, что у них проявление мутантного гена в
гомо- и в гетерозиготном состоянии резко различается. Гетерозиготы (Мх/+)
имеют вместо хвоста обрубок или кисточку и больше ничем от нормальных кошек
не отличаются. Гораздо тяжелее проявление этого гена в гомозиготе. Такие
животные не доживают до рождения и гибнут на ранних стадиях развития.
Бесхвостые мыши
Это очень странный каприз судьбы - то, что у человека нет хвоста. Ведь у
всех позвоночных есть хвосты - с чешуей, с перьями, с кисточкой и без нее,
длинные и короткие. У всех есть. А у нас нет. Правда, остальные антропоиды
тоже без хвоста. Но это - не объяснение. Трудно сказать, когда мы потеряли
хвост. По-видимому, где-то от 30 до 15 млн. лет назад. Еще труднее понять,
почему мы его потеряли. Можно, конечно, допустить, что бесхвостость - это
плата за интеллект, однако прямые связи тут как-то не прослеживаются. Вряд ли
вообще отсутствие хвоста дает какие-либо селективные преимущества. Скорее,
наоборот. Предмет-то это отнюдь не лишний - им и мух отгонять удобно, при
случае и повилять можно для выражения переполняющих чувств...
Мышей природа хвостами не обидела. И они свой хвост отлично используют. Он
у мышей вообще как пятая конечность. Они хвостом балансируют, цепляются за
предметы, а когда возмущены - постукивают им, точь-в-точь как мы в
раздражении барабаним пальцами по столу. Так вот, с мышами и произошла эта длинная
история. Началась она давно, около 80 лет назад. В 1927 г. молодой русский
врач Нелли Добровольская-Завадская исследовала в Рижском университете влияние
модных тогда Х-лучей на развитие раковых опухолей у мышей. В потомстве одного
из облученных самцов она обнаружила мышей двух типов: с нормальными хвостами
и с короткими. Они были такие смешные, эти мыши с короткими обрубочками
вместо хвостов, так забавно ими помахивали, что Нелли Добровольская решила
вывести породу таких мышей, хотя эта их особенность не имела никакого значения
в ее исследовании.
Остановимся на минутку. Великий кибернетик Шеннон ввел в употребление слово
«Serendipity12». Этим термином он обозначил способность находить совсем не
то, что ищешь, а нечто еще более интересное. Ту же мысль, но более подробно,
выразил Винни-Пух: «Если мы будем искать эту яму, то мы ее обязательно не
найдем, и тогда мы, может быть, найдем то, чего мы не ищем, а оно-то есть то,
что мы на самом деле ищем». Добровольская не нашла средства против рака. Она
нашла короткохвостых мышей. Но ее мыши потом, через много лет, дали довольно
много для понимания свойств злокачественных клеток.
Однако вернемся к нашим хвостам. Добровольская предположила, что ее
короткохвостые мыши несут новую доминантную мутацию, которую она назвала греческим
словом «Brachyury13». Символом этого гена стала буква Т, сокращение от слова
tail - «хвост». Все попытки Добровольской получить линию короткохвостых мышей
к успеху не привели. Два короткохвостых родителя давали всегда и
короткохвостых и нормальных потомков. На этом основании хирург Добровольская
предположила, что она имеет дело с летальной в гомозиготе мутацией (вспомните кошек с
острова Мэн) . Ее гипотеза была совершенно справедливой, хоть она и не смогла
ее доказать. Летом 1928 г. Добровольская отправилась в Париж и взяла с собой
несколько мышей. Вместе с другим молодым русским исследователем Николаем Ко-
бозиевым она собиралась изучить развитие гомозигот по гену Т. Добровольская и
Кобозиев занялись скрещиванием гетерозиготных по мутации Т самцов (Т/+) с
самками из двух линий с нормальными хвостами. Первая линия - это французские
белые лабораторные мыши: а вторая - потомки дикой домовой мыши, ее
Добровольская поймала в Испании, где проводила свой отпуск.
Можете себе представить удивление исследователей, когда они однажды утром
пришли посмотреть на потомков, родившихся от этих скрещиваний, и увидели
вместе с короткохвостыми и нормальными мышами несколько зверьков вообще без хво-
В данном случае - непрогнозируемое научно-техническое достижение (англ.).
13 Брахиурия (англ.) - мутантный признак у мышей и других млекопитающих: наличие
укороченного хвоста (один из таких локусов - TOrl - локализован у мыши на хромосоме
17).
стов или с совершенно поросячьими хвостиками! Откуда такие мышата взялись?
Решить эту проблему можно было только с помощью генетического анализа.
Добровольская и Кобозиев провели новое скрещивание - бесхвостых друг с другом. И
здесь их ожидал новый сюрприз: все потомки от этого скрещивания оказались
похожими на родителей - хвостов как не бывало. Почему?
Рассмотрим внимательно это скрещивание. Гетерозиготу по доминантной мутации
скрещиваем с нормой. И вместо того, чтобы получить в потомстве расщепление,
50% мутантов и 50% нормальных, получаем короткохвостых, нормальных - и еще
неизвестно откуда берутся бесхвостые. Более того, эти бесхвостые при
скрещивании друг с другом вообще не дают расщепления, а приносят только бесхвостое
потомство, то есть ведут себя как гомозиготы.
И еще одна загадка. Ведь все эти недоразумения произошли от скрещивания
мутантов с двумя совершенно разными линиями, одна из которых вела происхождение
от дикой мыши. Добровольская в сомнениях. Ситуация, как у пассажира с
чемоданом из анекдота: и нести тяжело, и бросить жалко. И, тем не менее,
Добровольская во время своей поездки по Америке после безуспешных попыток решить эту
проблему говорит: «Наилучшее решение состоит, видимо, в том, чтобы бросить
эти бестолковые хвосты и вернуться в свою область, к раковым исследованиям».
Судьбе угодно, чтобы эта фраза была произнесена в Колумбийском университете,
в лаборатории Лесли Кларенса Данна. Данн от этих бестолковых хвостов пришел в
восторг и воскликнул: «Если так, то отдайте их мне». Хочу, чтобы вы поняли,
что чувствовал он в этот момент. Ведь даже теперь, когда число описанных
мутаций у мышей перевалило за 300, у любого генетика, проводящего опыты на
мышах, замирает сердце, если он видит нового мутанта. Что же говорить о времени
этого исторического разговора, ведь мутаций у мышей было описано очень мало.
И, кроме того, это был не простой мутант, а совершенно загадочный.
И потом стоит учесть, что за человек был Лесли Кларенс Данн. Лучше всего о
нем сказала его ученица Доротея Беннет: «Он был генетиком из генетиков и
биологом из биологов. Он исчерпывающе знал все, что касается генетики, и обладал
твердой уверенностью в том, что именно генетика является той наукой, которая
связывает все биологические дисциплины. Это свойство давало ему возможность
компетентно разговаривать с любым человеком, интересующимся биологическими
проблемами: и с соседями, жалующимися на неспособность вырастить вкусные
помидоры, и с политическими деятелями - о генетической абсурдности расовой
дискриминации». Данна особенно привлекало то, что мы называем наследственной
изменчивостью, в какой бы форме она ни проявлялась. Это делало его истинным
натуралистом. Он одинаково интересовался человеком, мышами и садовыми цветами.
Этот всеобъемлющий интерес отразился в том биологическом материале, с которым
Данн работал: мыши, куры, дрозофила, человек. Самого ученого такая
собственная широта раздражала, он чувствовал, что это делает его дилетантом во всем и
специалистом ни в чем. В действительности было не так: то, что Данн называл
дилетантизмом, было отражением его способности использовать генетику как
связующую цепь между биологическими науками. Разумеется, Данн не был дилетантом
ни в одной из областей, где он работал. Он был классиком. Одним из последних
классиков. Все его работы по дрозофиле, курам и мышам стали теперь
классическими. Пример тому - его исследования с короткохвостыми мышами. Добровольская
прислала их Данну в 1931 г.
Первой задачей, которую Данн поставил перед собой, была проверка гипотезы
Добровольской о летальности гомозигот по аллелю Т. Это предположение сразу же
подтвердилось. При вскрытии короткохвостых самок через 10 дней после
оплодотворения короткохвостым самцом ученый обнаружил, что 25% их эмбрионов имеют
хвост, «обрубленный по самые плечи». У этих эмбрионов была только голова и
передние лапы. Исследователи проследили, когда впервые начинают проявляться
отличия между нормальными зародышами и гомозиготами по Т, и остановились на
8-м дне беременности. Это сейчас все кажется таким простым. Но ведь работа
делалась в 1931 г. Стадии нормального эмбрионального развития мыши еще не
были исследованы. И Данну, эмбриологией по сути не занимавшемуся, пришлось
сделать эту работу, чтобы сравнить особенность развития мутантных и нормальных
эмбрионов. Сейчас и эта его работа считается классической. Это было не только
первое описание эмбриональных эффектов летального гена у млекопитающих. Это
была первая демонстрация влияния генетических факторов на процессы
эмбриональной индукции. Данн показал, что уродства, наблюдаемые у гомозигот по ал-
лелю Т, и их гибель связаны с тем, что их клетки теряют способность к диффе-
ренцировке. С этой работы началась та наука, которую мы сейчас называем
генетикой развития. Теперь, когда гипотеза Добровольской о летальности Т-
хюмозихют была подтверждена, Данн мох1 заняться вплотную генетикой этих
бестолковых хвостов, вернее, отсутствия таковых.
Для начала он воспроизвел результат Добровольской: скрещивание двух
бесхвостых мышей одного происхождения действительно давало только бесхвостых
потомков. Первое время Данн работал с потомками от скрещивания (Т/+) самца с
испанской дикой мышью. Эта линия особенно заинтриговала его своим диким
природным происхождением, ибо он был, прежде всего, натуралистом. Однако Данн более
внимательно, чем Добровольская, относился к арифметике. Ученый заметил, что
если при скрещивании двух короткохвостых мышей (Т/+) друг с другом среднее
количество потомков уменьшается по сравнению с нормой на четверть, то при
скрещивании бесхвостых - наполовину. На основе этой арифметики он
предположил, что в последнем случае гибнет не один, а два гомозиготных класса. Тогда
выжившие бесхвостые мыши есть гетерозиготы по двум летальным мутациям: уже
известному доминантному аллелю Т и новому, рецессивному аллелю t,
существование которого еще предстояло доказать. Итак, в одном и том же локусе есть два
летальных в гомозиготе аллеля. Причем, когда эти два аллеля объединяются в
гетерозиготе T/t, летальность исчезает. С таким феноменом генетика еще не
встречалась. Нечто похожее нашел в свое время на дрозофиле Герман Меллер. Но
в его случае эти два гена не были в строгом смысле аллелями (относились к
разным локусам), между ними иногда проходил кроссинговер.
Данну пришлось отказаться от поисков аналогий. Он предложил рабочую
гипотезу: гены, по крайней мере, эти гены, - несколько более громоздкие устройства,
чем предполагалось раньше, и различные аллели могут контролировать разные
процессы в ходе раннего развития. Эта данновская гипотеза затем была блестяще
подтверждена им и его учениками и сейчас стала самоочевидной. Однако все это
случилось много позднее, а в тот момент у Данна не было времени и
возможностей для подробной проверки гипотезы: ситуация вдруг резко усложнилась. Как
вы помните, Данн получил от Добровольской две линии бесхвостых мышей: линию
А, идущую от французских белых мышей, и линию 29, ведущую свою родословную от
испанской дикой мыши. Обе эти линии в инбредных (от инбридинг -
близкородственное скрещивание) скрещиваниях рождали живых бесхвостых мышей, а гомозиготы
по Т и по рецессивному аллелю t гибли до рождения. Когда же Данн скрестил
бесхвостых мышей линии А с такими же представителями линии 2 9, он опять
получил совершенно неожиданный результат. Размер помета равнялся 3/4 от нормы, а
не 1/2, как ожидалось, и, что самое удивительное, среди потомков были мыши с
совершенно нормальными хвостами! Будучи научен предыдущим опытом, Данн быстро
нашел верное решение. Он предположил, что рецессивные летальные аллели в
линиях А и 29 были разными. Они нарушают разные этапы эмбриогенеза и в
гетерозиготе ta/t29 оказываются не только жизнеспособными, как и в случае с T/t, но
даже не нарушают развитие хвоста, то есть компенсируются, исправляются
дефекты обоих свойств: и жизнеспособности, и хвостатости.
На этом основании Данн предсказал, что как и сами эмбриональные дефекты,
так и время их проявления у гомозигот по трем известным теперь мутациям в ло-
кусе Т должны быть разными. Все это привело Данна к мысли, что он имеет дело
не с геном в строгом смысле, а с достаточно большим районом хромосомы,
который выступает как целое в функциональном и структурном плане.
Впереди было огромное поле работы. Но, прежде всего, необходимо было
выяснить, каковы механизмы летального действия этих аллелей. Самые первые
результаты свидетельствовали о том, что в большинстве случаев причина заключалась в
неспособности клеток у летальных гомозигот общаться друг с другом. Уже в наше
время с использованием тонких иммунологических методов было показано: многие
стадиеспецифические эффекты некоторых t-аллелей, действующие на процесс
развития, объясняются аномалиями клеточной поверхности. У клеток эмбрионов с
таким генотипом нарушена способность вступать в контакты друг с другом,
опознавать друг друга и индуцировать дальнейшую дифференцировку. Как здесь не
вспомнить мудрость Винни-Пуха: надо искать то, что не ищешь, и тогда найдешь
то, что искал. Вы помните, что наша длинная история начиналась с раковых
исследований Добровольской. И через 50 лет клетки t-змбрионов оказались моделью
для понимания поведения раковых клеток. Они ведь тоже имеют измененные
клеточные поверхности, не способны общаться с нормальными клетками и вступать на
путь дифференцировки.
Не волнуйтесь, это
вредно вашим потомкам
Стресс... А что, собственно, это такое? Канадский ученый Ганс Селье, который
ввел в науку это слово, недавно посетовал: «Сейчас все говорят про стресс. И
никто не знает, что это такое. И все понимают под этим разные вещи». Сам
Селье называет стрессом неспецифическую защитную реакцию на любое чрезвычайное
воздействие. Ключевым в этом определении является слово «неспецифическая».
Вообще говоря, каждое воздействие на организм вызывает строго специфическую
защитную реакцию. Когда становится слишком жарко - усиливается потоотделение.
В организм попала инфекция - начинается интенсивная наработка строго
специфических антител. Нам нагрубили в автобусе - мы реагируем совершенно
специфически, соответственно своему темпераменту и воспитанию. Но и первое, и второе,
и третье, и любое другое сильное воздействие, кроме специфических ответных
реакций, вызывает одну общую, неспецифическую по отношению к провоцирующему
фактору реакцию - нам становится плохо. И мы вынуждены проявлять некоторую
активность, чтобы нам вновь стало хорошо. Как говорит Селье, «основное
условие стресса есть требование активности как таковой».
Как же протекает реакция стресса? Что происходит в организме, когда нам
становится плохо? Оказывается, безотносительно к тому, отчего нам стало
плохо, организм в тревожной ситуации выстраивает удивительно стереотипную линию
защиты. Выдвигает передовые рубежи обороны, которые должны сдержать натиск
противника до той поры, пока не успеют развернуться части специального
назначения: силы иммунитета, механизмы терморегуляции и тому подобные системы,
свои для каждой конкретной опасности. В данный момент перед организмом стоит
одна задача - повысить резистентность (сопротивляемость). Решается эта
тактическая задача следующим образом. В первую очередь сигнал об опасности
поступает в специальное образование в основании мозга - гипоталамус. Там начинает
усиленно нарабатываться белок кортиколиберин, который, попадая в гипофиз,
стимулирует последний к синтезу и выделению адренокортикотропного гормона
(АКТГ). Этот гормон в свою очередь достигает с током крови коры
надпочечников, где вызывает усиленную наработку и выброс в кровь кортикостероидов -
гормонов, играющих важнейшую роль в обеспечении энергетического баланса
организма .
В то же время в мозговом слое надпочечников начинается интенсивный синтез и
выделение другого мобилизующего гормона - адреналина. В результате всех этих
событий резко возрастает энергетический потенциал организма, усиливается
сердечная деятельность, подавляются те поведенческие мотивации, которые могут
отвлечь, притупить бдительность организма: пропадает аппетит, интерес к
противоположному полу и т.п. Все это позволяет продержаться до той поры, пока
специальные силы не справятся с возникшей опасностью. К сожалению, это
удается не всегда. Или опасность слишком грозная, или силы слишком слабые, или
«противник» применил оружие, против которого у данного вида нет средств
специальной защиты. В этом случае состояние стресса становится угрозой для
жизни. Кортикостероиды разрушают органы, отвечающие за иммунитет, адреналин
становится причиной развития язвы желудка... Наступает стадия истощения, за
которой встает грозная тень смерти. Организм погибает не от специфических
повреждений, вызванных тем фактором, против которого возникла защитная реакция, а
от последствий самой защитной реакции. Причем сплошь и рядом оказывается, что
сам-то фактор был не очень серьезным, и реагировать на него так сильно,
вплоть до самоуничтожения, не стоило14. Вот что обидно.
Наиболее часто такие ситуации возникают в тех условиях, когда организм
сталкивается с неизвестным. Гамлет был глубоко прав, сказав в своем
знаменитом монологе: «Мириться лучше со знакомым злом, чем бегством к незнакомому
стремиться». Все мы, от инфузории до человека, невероятно консервативны.
Слова «незнакомое» и «опасное» для нас синонимы. Поставьте себя на место кисте-
перой рыбы. Вы выходите на сушу, вступаете в совершенно новый мир. Перед вами
открывается прекрасное голубое небо, нежная зелень трав, длинный путь
прогресса . Разве вы радуетесь всему этому? Нет, вам плохо и страшно. Вас пугает
бездна над головой, тонкие листья травы кажутся вам силуэтами коварных и
злобных хищников. Как тоскуете вы по такой родной и знакомой илистой луже,
подернутой мутной пленкой тины!
Древняя кистеперая рыба.
Такие события происходили не раз и не два в долгой и драматической истории
жизни на Земле. Как они отражались на самом процессе эволюции, на его
скорости, на выборе направлений для дальнейших преобразований? Ведь всегда в таких
случаях виды сталкивались с неизвестным, оказывались перед лицом таких
опасностей, против которых не было специальных адаптации, систем специфических
защитных реакций - так возникал стресс. Поэтому вопрос, который был поставлен
раньше, можно сформулировать и так: как влияет стресс на процесс эволюции?
Здесь мы этот вопрос ставим перед вами. Но он был сформулирован значительно
раньше. Первым обратил внимание на стресс как на один из важнейших факторов
эволюции российский биолог, академик Дмитрий Константинович Беляев (1917—
1985). Анализируя процесс одомашнивания животных, он заметил, что перестройка
Нечто похожее происходило во время эпидемии гриппа в 1918—1919 годах (испанский
грипп) .
гормональных регуляторов поведения и всего процесса развития ведет к резкому
повышению темпа формообразования. А разве в природе не возникают такие
ситуации, когда, чтобы выжить, остается единственное средство - резко изменить
поведение , изменить гормональный статус? Конечно же, возникают. И имя таким
ситуациям - стресс. Вот тогда-то и был поставлен вопрос: «Как влияет стресс на
ход эволюционного процесса?» Д. К. Беляев поставил этот вопрос перед собой и
перед своими сотрудниками. Проблема эта еще далека от разрешения. А вот как
она решается, мы и хотим вам рассказать.
Прежде всего, поскольку мы все время говорим о мутантах, подумаем, как
стресс может влиять на частоту мутирования. В начале нашего разговора мы
проводили параллели между мутированием и... (как бы это сказать) «опечатками».
Тогда мы отметили, что в плохих условиях их всегда будет больше, чем в хороших.
Если вам нехорошо, опечатки пойдут чаще. Поскольку при стрессе любому
организму становится плохо, можно из общих соображений ожидать, что частота
мутирования в этих условиях будет больше. Однако если бы мы опирались только на
общие соображения, то всю науку можно было бы осуществлять, не вставая с
дивана. Нужны факты. Хотя, как сказал один ученый, «была бы теория правильной,
а факты, ее подтверждающие, найдутся».
Давайте под углом зрения нашей правильной теории рассмотрим те факты,
которые накоплены наукой. Еще в 40-х годах XX в. советские генетики Ю. Я. Керкис
и М. Е. Лобашов высказали предположение, что любые значительные нарушения
внутриклеточного гомеостаза (постоянства внутренней среды) могут
провоцировать повышение мутабильности (внезапного и резкого изменения признаков и
свойств организма, передающихся по наследству). На основе этой гипотезы Ю. Я.
Керкис и его сотрудники в Институте цитологии и генетики СО АН СССР провели
ряд экспериментов. Были использованы, в частности, такие сильные средства
нарушения гомеостаза, как массированные инъекции гормонов подопытным животным.
Введение одного из них, гидрокортизона, можно рассматривать как искусственное
воспроизведение стресса. В этих опытах было показано, что такой «стресс»
сильно повышает частоту хромосомных мутаций - различного типа разрывов
хромосом. Что особенно важно, выход хромосомных перестроек был в этом случае
повышен как в половых клетках, так и в соматических (клетках костного мозга).
Хотя дозы гормонов, которые вводили животным, значительно превышали
физиологические пределы, есть все основания думать, что того повышения их уровня,
которое бывает при стрессе, может быть достаточно для увеличения мутабильности.
В этом нас убеждают результаты, полученные группой исследователей из 2-го
Московского медицинского института. Они показали, что даже такой
кратковременный и мягкий вид стресса у мышей, как их перемещение на несколько минут в
большую белую, ярко освещенную кастрюлю, существенно повышает частоту
хромосомных нарушений в клетках костного мозга (половые клетки не исследованы).
Особенно интересно, что если мышей предварительно успокаивали, вводя им
транквилизаторы , то частота перестроек не увеличивалась. Отсюда следует, что
причиной всех неприятностей служит не изменение внешней среды как таковое, а
реакция животных на это изменение.
Ленинградские исследователи показали, что запах взрослого самца может так
перепугать мышонка, что у него возрастет число хромосомных нарушений в
половых клетках. Другим исследователям удалось установить, что аналогичные
нарушения в мейозе самцов мышей возникают от переживаний, вызванных длительным
лишением свободы передвижения. Что же касается точковых мутаций, то есть
таких, которые не связаны с видимыми цитологическими изменениями структуры
хромосом, то и для них есть указания на связь между стрессом и мутабильностью.
Десять лет назад из Перу в Кембридж (Великобритания) было привезено несколько
мышей. Их стали размножать в виварии. Вскоре обнаружили, что эти мыши имеют
мутабильность (тут исследователи соревнуются в сочинении превосходных степе-
ней) исключительную, беспрецедентную... - словом, очень высокую. За несколько
поколений в этой линии возникло множество самых разных мутаций по окраске
шерсти, по особенностям морфологии. Особо подчеркнем, что речь идет о вновь
возникающих мутациях, а не о проявлении рецессивных генов при переходе в
гомозиготное состояние.
Выдвигались разные гипотезы для объяснения такой беспрецедентной мутабиль-
ности перуанских мышей. Вспоминали, например, что несколько лет назад на том
месте, где мыши были отловлены, кого-то травили ДДТ. Не от этого ли? Может, и
от этого. Но вот какая особенность перуанских мышей была обнаружена
эндокринологами из Глазго (Великобритания). Оказалось, что у них уровень адренокор-
тикотропного гормона (АКТТ) гораздо выше, чем у обычных мышей, такой, какой у
них (нормальных) должен быть при стрессе. Авторы этих работ не усматривают
причинной связи между этими двумя особенностями перуанских мышей с высоким
уровнем АКТГ и повышенной мутабильностью. Почему? Наверное, потому, что у них
нет правильной теории. Но у нас с вами она есть. Почему бы нам не сказать:
мутабильность у «перуанцев» такая высокая, потому что у них такой высокий
уровень АКТГ. Тем более, что такая связь прослеживается и на других моделях.
В штате Мэн, в США, есть Джексоновская лаборатория, которая по праву
считается международным центром по разведению и изучению инбредных линий мышей. В
этой лаборатории мыши разводятся в поистине астрономических количествах, и
всех мутантов, которые возникают в линиях, аккуратно учитывают. Время от
времени лаборатория публикует сообщения о том, в какой линии сколько мутаций
появилось за отчетный период. На основании этих данных легко выстроить линии
по порядку возрастания мутабильности, поскольку уровень мутабильности - такая
же стабильная характеристика линии, как, скажем, вес тела. Некоторые мыши из
джексоновских линий поступили в Институт цитологии и генетики в
Академгородке. Здесь Н. К. Попова и ее сотрудники всесторонне обследовали их
реактивность к самым разным стрессорам: холоду, обездвиживанию, введению АКТГ. Таким
образом, у нас есть данные по мутабильности (американские) и стрессируемости
(отечественные) одних и тех же линий. Мы же с вами, вооружившись правильной
теорией, кладем рядом эти два списка и невооруженным глазом видим их
поразительное сходство - чем выше стрессовость, тем выше мутабильность.
Понятно, что многие из фактов, которые приведены выше, можно рассматривать
только как косвенные доказательства мутагенной роли стресса. И, тем не менее,
совокупность этих косвенных (и не только косвенных) улик позволяет предъявить
стрессу обвинения в «предумышленном» увеличении мутабильности. Нам не
хотелось бы, чтобы вы восприняли слово «предумышленное» как одну из
необязательных красивостей. Что имеется в виду? Мутагенный эффект стресса - видимо, не
побочное нарушение, не имеющее никакого значения. В контексте наших
рассуждений о том, что стресс непременно сопровождает крупные изменения в
экологических условиях, это явление - увеличение мутабильности при стрессе -
приобретает глубокий эволюционный смысл. Действительно, среда обитания резко
меняется. Старые частные адаптации во многом оказываются бесполезными. На общем
адаптационном синдроме (стрессе) долго продержаться невозможно. Единственный
выход - создавать новые частные приспособления. Но, как вы знаете,
естественный отбор может создать их только в том случае, если ему есть из чего
создавать , если присутствует генетическая изменчивость. И чем больше в этой точке
эволюции генетической изменчивости, тем больше у вида шансов на успех. Вот
здесь-то резкое повышение мутабильности оказывается как нельзя более кстати.
Конечно, стресс не может направленно вызывать те мутации, которые нужны для
создания тех или иных адаптации. Достаточно того, что он просто повышает
выход мутаций, нужных и ненужных. А отделить зерна от плевел - это уже задача
естественного отбора. Тем более, что при резкой смене условий существования в
первую очередь меняются критерии вредности и полезности. Те же мутации, кото-
рые в старой среде безусловно отбраковывались, в новой становятся жизненно
необходимыми. Таким образом, мы можем с достаточной долей уверенности
утверждать, что стресс, выступая в роли мутагена, может в некоторой степени
ускорять эволюционный процесс. Не нужно, однако, думать, что это ускорение будет
слишком существенным. Ведь все дело в том, что, несмотря на общее повышение
мутабильности, каждая конкретная мутация продолжает оставаться достаточно
редким событием. Кроме того, большинство вновь возникающих мутаций относится
к рецессивным. То есть, чтобы отбор «увидел» и оценил вредность или
полезность этой мутации, она должна размножиться в гетерозиготном состоянии до
предела, при котором встреча двух гетерозигот по этой мутации станет
достаточно вероятной. Все это, как вы понимаете, требует времени. И тем большего,
чем больше период смены поколений. Из этого следует, что темп эволюции, по
крайней мере, у медленно размножающихся животных, определяется не столько
частотой мутирования, сколько интенсивностью комбинационного процесса.
Приведем пример эксперимента, проведенного учеными из Петербурга. Взяли
самцов мышей, у которых во второй хромосоме находятся два гена - Ragged,
контролирующий густоту шерсти, и Agouti, ответственный за окраску, и оценили
частоту кроссинговера между этими генами. У самцов, которые жили нормальной
мышиной жизнью, частота обменов между этими генами была равна 24%. У другой
группы самцов как раз в тот период, когда должен идти кроссинговер, вызывали
стресс, помещая их в «городские» условия. Ночь они проводили в тесных
клеточках с плохой звуко- и запахоизоляцией. А весь рабочий день - в клетке,
имитирующей ситуацию в переполненном автобусе, который никуда не движется. Надо
сказать, что мыши в этой ситуации вели себя вполне по-человечески: очень
нервничали, кричали друг на друга, толкались. Ну, да вы знаете, как это
бывает, когда битком набитый автобус останавливается. От всех этих переживаний
уровень кортикостероидов у них возрастал втрое, а от тимуса (вилочковой
железы) за 10 дней оставалась всего одна треть.
После всего этого анализировали частоту кроссинговера. Она возросла и
достигла 31%. То есть стресс вызвал приращение частоты рекомбинаций на 7% от
исходного уровня. Много это или мало? Безусловно, много. А это ведь значит, что
интенсивность обменов возросла на четверть. Это уже серьезная прибавка в
общий темп рекомбинационного процесса. И все отчего? Подумаешь, немного
понервничали. Больно нежные. Мы каждый день так, и, казалось бы, ничего. Ну, не
так, чтобы совсем ничего...
Итак, стресс вносит немалую лепту в ускорение процесса наследственных
изменений - мутационных и рекомбинационных. Как он взаимодействует с главным
творческим фактором эволюции - естественным отбором? Очевидно, что
выраженность стрессорной реакции может служить своеобразной мерой жизнеспособности.
Как мы знаем, основная функция стресса - это экстренное и неспецифическое
повышение резистентности. Мы знаем также, что длительное или кратковременное,
но интенсивное состояние стресса часто ведет к развитию патологических
изменений, несовместимых с жизнью. Отсюда следует, что особи, как со слабой, так
и с чрезмерно сильной реактивностью к стрессорам, должны отметаться
стабилизующим отбором. Первые - потому что неспособны к быстрому повышению
резистентности, вторые - потому что у них защитной реакцией оказывается
самоубийство. Мы знаем, что стресс могут вызывать самые разные воздействия среды,
такие как температура, плотность популяции, качество и количество пищи,
внутривидовые конфликты, взаимоотношения с хищником.
Все эти воздействия, несомненно, проводят естественный отбор по
специфическим, характерным только для них признакам. Похолодание губит особей с
неустойчивой терморегуляцией, голод - истощенных, хищник - неосторожных или
медлительных. Но все эти факторы вызывают стресс и могут, поэтому, проводить
отбор, опосредуясь через систему стресса. Чарльз Дарвин неоднократно предупреж-
дал, что его термин «борьба за существование» следует понимать в широком,
метафорическом смысле слова. Он подчеркивал, что это не только и не столько
непосредственное истребление (гибель от холода, голода, в лапах хищника).
Основным механизмом естественного отбора Дарвин считал преимущественное
размножение хорошо приспособленных особей. Если вам нужно сравнить две особи по
приспособленности, вы не должны взвешивать их, определять их
термоустойчивость , скорость убегания от хищника. Особь, у которой больше потомков дожило
до половозрелого состояния, лучше приспособлена к данным условиям среды.
Дарвин выводил принцип естественного отбора из противоречия между
геометрической прогрессией размножения и ограниченностью экологических ресурсов. В
стабильных условиях численность популяции ограничивается, прежде всего,
количеством пищи. Однако прямая связь между этими двумя значениями оказывается
довольно рискованной для вида. Неограниченное размножение может привести к
невосстановимому разрушению биотопа (территории, занятой растительностью и
связанными с нею животными).
Гораздо перспективнее обратная связь, опосредованная через внутренние регу-
ляторные механизмы, когда процесс размножения лимитируется не экологическими
ресурсами, а размером популяции. То есть популяция должна уметь сама себя
считать. В тех случаях, когда ее численность превышает критический уровень,
она сама должна тормозить размножение. Такой регулирующий механизм у животных
- система стресса. Действительно, на природных и модельных популяциях
грызунов было показано, что увеличение плотности популяции вызывает у ее
представителей состояние стресса. Увеличивается уровень кортикостероидов,
гипертрофируются (чрезмерно увеличиваются) надпочечники, разрушается иммунная
система. Все это мгновенно отражается на функции воспроизведения. Снижается
половая активность, тормозится работа половых желез. В условиях популяционного
стресса резко, в 2-4 раза, повышается эмбриональная смертность. Падает
жизнеспособность молодняка.
Казалось бы, это очень плохо. Однако из-за всех этих неприятностей
достигается весьма полезный для популяции результат - численность ее приводится в
соответствие с экологическими ресурсами. Механизмом приведения оказывается
стресс. Здесь возникает довольно интересная проблема. Не изменится ли
генетический состав популяции после того, как с ней поработает стресс? Немецкий
ученый Л. Шюлер попытался решить эту проблему экспериментально. Были созданы
две модельные популяции мышей, совершенно идентичные по генетическому
составу. В этих популяциях были мыши, гомозиготные по ряду генов, а также гетеро-
зиготы - словом, все, как в реальной популяции. Каждый генотип в одной
популяции имел точный аналог в другой, и их процентные отношения строго
выдерживались . Затем беременные самки из опытной популяции подверглись тому же
«коммунальному» стрессу, который использовался при изучении частоты кроссингове-
ра. Контрольные самки жили в обычных условиях. До этой процедуры генетический
состав популяций был идентичен. И если бы не действие стресса, обе популяции
в следующем поколении остались бы одинаковыми. Стресс же привел к резкому
изменению генетической структуры подопытной популяции. Во-первых, после
естественного отбора, проведенного стрессом, в ней резко упала доля генотипов с
повышенной стрессорной реактивностью. Во-вторых, сильно возросла доля
гетерозиготных особей. Гетерозиготы, которые содержали аллели как от
стрессоустойчивых, так и от реактивных генотипов, даже лучше сопротивлялись стрессу, чем
стрессоустойчивые гомозиготы. Благодаря такому своеобразному гетерозису в
популяции сохранился большой запас генетической изменчивости, который затем
может оказаться полезным при изменении векторов отбора.
Еще одну важную особенность можно увидеть, сравнивая значения приспособлен-
ностей (в дарвиновском широком метафорическом смысле) разных генотипов в
норме и при стрессе. Оказывается, что они очень сильно отличаются. Например, ге-
нотипы А и В в норме занимают, соответственно, 1-е и 5-е места по
приспособленности, то есть генотип А размножается интенсивнее и, следовательно, вносит
больше своих аллелей в генный котел следующего поколения, чем генотип В.
После возникновения нового отбирающего фактора - стресса ранги меняются: В
выходит на 1-е место, а А уходит на 5-е, и его вклад в генофонд следующего
поколения резко падает. Когда же восстанавливаются нормальные условия, генотип
А опять выходит вперед. Итак, был обнаружен механизм, благодаря которому
популяция оказывается адаптированной к широкому спектру колебаний внешних
условий: повышение гетерозиготности при стрессе (которое обеспечивает поколение
запасом изменчивости) и смена рангов приспособленности, обеспечивающие
быстрое установление оптимального генофонда.
Таким образом, стресс можно рассматривать как мощный механизм естественного
отбора. Естественный отбор, как мы знаем, - главный творческий фактор
эволюции , основной двигатель органического процесса. Поэтому мы можем сказать:
стресс - двигатель прогресса. По-видимому, и наш собственный прогресс во
многом обусловлен стрессом. Наше возвышение над животным миром произошло при
самом непосредственном его участии. Вспомните, какова была ситуация в самом
начале этого пути. Наши предки жили в верхнем ярусе тропического леса и почти
не имели врагов. Но вот леса стали уступать место саванне, и предки
столкнулись с многообразными опасностями, с множеством таких факторов, к которым не
было специфических адаптации. Постоянные стрессы в таких условиях были нормой
со всеми вытекающими последствиями для эволюции. Наши предки пошли по пути
создания неспецифического приспособления - интеллекта. Но это приспособление,
пожалуй, только усилило давление стресса. Судите сами. Животное подвергается
стрессу только при непосредственной опасности - той, которая есть сейчас,
здесь. У животного нет понятия о будущем. Но у человека-то оно есть. К
сиюминутным стрессорам прибавляются стрессоры грядущие, предвидимые. К природным
стрессорам человечество прибавило еще один - слово. Стресс был непременным
спутником развития человечества. Итак, главный вывод из этой главы: стресс -
двигатель прогресса. Вспомните об этом, когда вам нагрубят в автобусе.
Панацея или
дорога в
пропасть?
Выше мы поговорили о главной биологической науке - генетике. Почему она
главная, почему именно генетика, а не ботаника, не зоология, не цитология?
Потому что ее законы справедливы для всех живых существ. У всех одинаково
устроен наследственный аппарат. Все живое развивается на основе
взаимодействия генов. Все живое эволюционирует благодаря мутациям, их комбинированию и
отбору полезных мутаций или их комбинаций. Законы, направляющие эволюцию,
принципиально сходны у всех живых организмов. Генетика - это мощный
инструмент в познании мира. Наблюдая невооруженным глазом распределение мутантов в
конкретных скрещиваниях, мы можем исследовать структуру хромосом с такой
разрешающей способностью, на которую не способен ни один самый совершенный
электронный микроскоп.
Мы можем использовать мутантов как микрохирургический инструмент для
анализа развития сложнейшей функции - поведения животных. Мутанты помогают нам
предсказывать судьбу отдельных клеток. Благодаря мутантам мы можем проникнуть
сквозь толщу времен и увидеть, как жили животные и люди 200, 300, 2000 лет
назад, как происходило великое переселение народов. Можем даже оценить
моральный облик наших предков.
Древо, посаженное более ста лет назад Грегором Менделем, сейчас пышно
разрослось. Возникли новые молодые побеги, такие как молекулярная генетика, ге-
нетика соматических клеток, иммуногенетика, генная инженерия, генетика
развития и многие другие. Благодаря достижениям этих наук стала возможной
расшифровка генетического кода. Нам удается не только узнавать последовательность
нуклеотидов в отдельных генах, но и создавать эти гены в пробирках. В
настоящее время синтезированы гены, контролирующие наработку таких важных для
человеческого организма белков, как инсулин, интерферон, ангиотензин, соматотро-
пин и др. Уже в наши дни становится возможным многократно копировать эти гены
вне человеческого организма.
Разрабатываемые сейчас технологические системы промышленного синтеза данных
белков на основе использования искусственно созданных генов обещают
человечеству избавление от многих тяжелых недугов, которые ежегодно уносят тысячи
жизней. Сейчас мы можем создавать особи, сочетающие в себе гены и,
следовательно, признаки от самых разных, казалось бы, совершенно несочетаемых
организмов. В лабораториях живут и размножаются кишечные палочки, в которых
функционируют гены человека. Хрустят овсом мыши с кроличьими генами. Шустро
бегает по потолку пластиковой клетки мышь, одним из родителей которой была
раковая клетка. Расцветает на грядке картофель с помидорными генами. Это не
научная фантастика. Это реальная повседневная работа современного генетика. Уже
не фантастика исправление дефектных генов у человека, создание новых,
невиданных ранее форм растений, животных и микроорганизмов, которые будут
сочетать в себе все лучшее, что создала природа на многовековом пути эволюции.
Современная генетика открывает фантастические, невероятные перспективы, она
зачаровывает своими нынешними и еще больше - грядущими успехами...
Шумит ветер, гуляет в молодых ветвях векового древа генетики. А старые,
крепкие ветви остаются как бы в тени. Не бросаются они в глаза публике,
гуляющей в парке наук. Но эти ветви растут, дают новые побеги и плодоносят.
Продолжается работа в области классической генетики, там, где главный
инструмент - не ультрацентрифуга, не электронный микроскоп (хотя и эти орудия
интенсивно используются), а направленные, продуманные скрещивания и анализ
фенотипов потомства. Именно эта генетика добывает знания об устройстве и
механизме работы генов, о законах, создает новые сорта растений, новые породы
животных, новые штаммы микроорганизмов, способствует развитию отдельных
организмов и всего живого на Земле.
Однако современные достижения в генетике вызывают и массу протестов, в
первую очередь - широкое распространение генетически модифицированных продуктов
питания. Люди не хотят быть подопытными кроликами в эксперименте, негативные
результаты которого могут проявиться через несколько поколений. Именно
поэтому была принята декларация «Врачи и ученые против модифицированных с помощью
генной инженерии продуктов питания», которую взяли на вооружение «гринписов-
цы».
ПРИРОДА СДЕЛАЛА РАНЬШЕ
О биолокации,
электрических рыбах
и многом другом
В природе очень широко распространено свечение, о нем уже говорилось в
начале публикации, и наверное, каждый с ним сталкивался. Светятся в темноте
гнилушки, иногда по ночам чудесно светится море. Об этом знали еще в
древности, не могли только понять причины. Впоследствии удалось выяснить, что
светится не сама древесина или вода, а поселившиеся в ней микроорганизмы.
Способностью светиться обладают самые разнообразные животные и растения. Сейчас
на Земле насчитывается более 1100 видов животных, чей свет несколько смягчает
мрак в тех местах, где им приходится жить. Свечение животных организмов
обычно вызывает удивление. Действительно, как могло возникнуть такое на первый
взгляд необычное для живых существ свойство? Не одно поколение ученых
приходило в замешательство от этого вопроса. Лишь в наши дни он перестал казаться
неразрешимым. Большинство светящихся организмов живет в океане. Особенно
много их на большой глубине, и это понятно: во мгле океанских глубин свет дают
только живые существа. У самых маленьких из них светится все тело, у более
крупных - специальные органы. Весьма совершенно устроены органы свечения у
некоторых головоногих моллюсков и морских глубоководных рыб. Впрочем,
обитатели поверхности океанов стараются от них не отставать.
У побережья Америки, в Тихом и Атлантическом океанах, встречаются стайки
морских мичманов - небольших рыбок длиной 25—35 см. Обычно эти рыбы обращают
на себя внимание в период размножения, так как мечут икру вблизи берега, в
устьях рек и по морским мелководным заливам. Свое название мичманы получили
за своеобразную окраску и светящиеся точки, расположенные правильными рядами,
как блестящие пуговицы на морском мундире. Фонарики мичмана, их около
трехсот, похожи на миниатюрные живые прожекторы. Морской мичман вряд ли
пользуется своими «фонариками» для освещения. Предполагают, что светится он только в
брачный период. Свет, испускаемый живыми организмами, может быть разного
цвета: белый, сине-зеленый, рубиново-красный. Иногда одно животное снабжено
фонариками трех-четырех цветов.
Вероятно, цветной свет имеет ряд преимуществ, так как многие животные, не
научившиеся его вырабатывать, пропускают поток ахроматических (бесцветных,
неокрашенных) лучей через окрашенные линзы своих фонариков и с их помощью
«устраивают» веселую цветную иллюминацию. Светящаяся слизь внутри живого
прожектора обычно бывает скоплением светящихся микроорганизмов. Так поступают
крупные существа - они предоставляют жилплощадь своим маленьким друзьям. Но
бывает и иначе. Почти во всех морях мира обитают одноклеточные жгутиковые
организмы ночесветки, крохотные шарики размером не более 2 мм. С одной стороны
у шарика есть глубокое вдавление - рот. Если рассматривать ночесветку через
увеличительное стекло, можно разглядеть у нее длинное поперечное щупальце и
короткий, продольно исчерченный жгутик. Ночесветки обладают способностью
светиться .
Ночесветка (Noctiluca scintillans varias).
Морские пучины и тропические лесные дебри - излюбленные места обитания
живых «фонариков», но и под пологом нашего северного леса вспыхивают по ночам
крохотные огоньки. Лучшая пора русского леса - середина лета. С наступлением
сумерек на полянах, по обочинам дорог и в лесной чаще зажигаются зеленоватые
точечки. Их свет придает особую, таинственную красоту ночному лесу. Возьмите
в руки любой лесной «фонарик» - он холодный. Это светится небольшое насекомое
- ивановский червячок, или, как его еще иначе называют, светлячок. Светлячки
мало кому попадались на глаза днем: они ночные насекомые. Природа подарила
русскому лесу только один живой фонарик, одно светящееся насекомое. Другой
вид светлячков обитает на Кавказе: они светятся во время полета. Светлячкам
пришлось выработать очень сложную систему сигнализации для того, чтобы
избежать возможной неразберихи. Летящие по ночному лесу самцы посылают в темноту
призыв - ритмические вспышки света. Заметив сигналы, сидящая на земле или в
ветвях самочка начинает отвечать, причем у каждого вида светлячков ответ
следует через строго определенное время после сигнала самца. По величине
интервала между призывной и ответной вспышкой света самец определяет, какая из
ответивших самок «своя», а какая - «чужая».
Животные используют свечение при защите от врагов. В глубинах океана
обитают кальмары и каракатицы, которые спасаются от нападающих хищников,
выбрасывая облако светящейся жидкости, которое по форме и размеру очень напоминает
их самих. Не мудрено, что кровожадному преследователю случается промахнуться,
набросившись на светящуюся подделку, тогда как ее хозяин, не теряя времени,
скрывается во мраке. Многие животные «зажигаются», только оказавшись в чьих-
нибудь зубах. Это тоже средство защиты: может, хищник испугается или откроет
рот от удивления, и тогда удастся удрать. Особенно хитро поступают некоторые
черви. Если их разрезать пополам, начинает светиться только задняя половина,
передняя такой способности не обнаруживает.
Подавляющее число светящихся организмов живет в кромешной темноте. Казалось
бы, свет живых прожекторов в первую очередь нужен им, чтобы освещать себе
дорогу. Но, приглядевшись к ним внимательнее, убеждаешься, что большинству из
них светящиеся органы служат в лучшем случае лишь для того, чтобы находить
друг друга, узнавать сородичей по цвету и рисунку светящихся пятен и для
привлечения добычи.
В тропических лесах Бразилии растут грибы, у которых светится нижняя
сторона шляпки. Местные жители давно используют их вместо карманных фонариков.
Хотя свет от этих грибов и не очень яркий, но достаточный, чтобы ночью не
спотыкаться на лесных тропинках. Морских светящихся рачков использовали во время
войны в японской армии. Каждый офицер носил коробочку с этими рачками. Сухие
рачки не светятся, но стоит смочить их водой, и «фонарь» готов. Где бы ни
находились солдаты - на бесшумно всплывшей в ночной тишине подводной лодке, в
густых дебрях тропических джунглей или на бескрайних степных равнинах, -
всегда может возникнуть необходимость зажечь свет, чтобы рассмотреть карту или
написать донесение. Но этого делать нельзя. Ночью свет электрического
фонарика или даже зажженной спички виден издалека, а слабый свет «фонарика» из
морских рачков нельзя различить уже за несколько десятков шагов. Это очень
удобно, нисколько не нарушает маскировки.
Можно использовать светящиеся организмы и для освещения домов. Для этого
придумали специальные бактериальные лампы. Устройство ламп незамысловато:
стеклянная колба с морской водой, а в ней - смесь микроорганизмов. Свет одной
бактерии ничтожен. Чтобы лампа давала свет, равный одной свече, в колбе
должно находиться не менее 500 000 000 000 000 микроорганизмов. Но они малы,
поэтому можно создавать довольно яркие лампы. Такими лампами в 1935 г. во время
международного конгресса был освещен большой зал Парижского океанографическо-
го института.
В век гигантских электростанций на планете, покрытой густой надежной линией
высоковольтных передач, как-то совсем забыли, что электричество вошло в нашу
жизнь благодаря животным. С электрическими явлениями египтяне были знакомы
еще 4500 лет назад. Об этом свидетельствует надгробный памятник в Соккаре, на
котором изображен электрический сом, живущий в верховьях Нила.
Неизвестно, когда бы за электричество взялись всерьез, если бы синьоре
Гальвани, жене болонского профессора анатомии, не приходилось самой ходить в
мясную лавку за куском говядины на обед. Впрочем, не только говядины:
итальянский народ всегда отличался широтой взглядов и не брезговал такими
деликатесами, как лягушачьи окорочка. Рассказывают, что именно лягушачьи лапки,
развешенные на медных крючках, прикрепленных к железным перекладинам,
поразили воображение синьоры Гальвани. К ее великому удивлению и ужасу, отрезанная
лапка лягушки, касаясь железа, вздрагивала, точно живая. Утверждают, будто
синьора так надоела мужу, рассказывая о напугавшем ее явлении и объясняя его
близостью мясника с нечистой силой, что профессор сам решил пойти в лавку и
выяснить, что там происходит. Луиджи Гальвани (1737—1798) объяснил
подергивание лягушачьих лапок в лавке мясника влиянием разрядов атмосферного
электричества. Ни гроза, ни нечистая сила к сокращению мышц никакого отношения,
конечно, не имели. Видимо, ветер раскачивал тушку, а когда она касалась
чугунной балюстрады, замыкалась цепь между железом и медью, и электрический ток,
возникший в цепи разнородных металлов, вызывал сокращение мышц. Понять это
смог лишь Алессандро Вольта (1745—1827) , что ничуть не умаляет заслуг
Гальвани.
Конструкторское бюро природы неплохо поработало, создавая для нашей планеты
миллионы живых существ, постоянно их переделывая и совершенствуя. За это
время было сделано немало замечательных находок и изобретений. Какой бы новый
принцип в управлении, в локации, ориентации в пространстве ни был предложен
учеными, впоследствии всегда оказывается, что природа уже давным-давно его
использует. Пожалуй, только с колесом у природы ничего не вышло. Колесо -
единственное изобретение, которое человек сделал сам. Поэтому у нас издавна
повелось сравнивать хитроумные творения природы с более простыми и более
понятными выдумками человеческого гения. Такие сопоставления помогают ученым
нагляднее представить многие сложнейшие явления.
О существовании электрических органов у рыб стало известно вскоре после
открытия самого электричества. До этого на протяжении двух тысячелетий никто не
мог объяснить, каким образом квадратный скат Torpedo может оглушать маленьких
рыбешек, чтобы потом съесть их. Аристотель описывал, как этот хорошо знакомый
всем обитатель Средиземного моря заставляет цепенеть животных, которых он
хочет поймать, останавливая их силой удара, живущего в его теле. У Torpedo
впереди, рядом с глазами, по обе стороны его плоского тела расположены большие
почкообразные электрические органы. С их помощью он может наносить удар за
ударом с напряжением по крайней мере в 220 вольт.
Электрический скат Torpedo, как и другие скаты с электрическими органами,
своим поведением очень напоминает биологически далеких от него звездочетов,
которых можно встретить вдоль Атлантического и Тихоокеанского побережья на
юге Северной Америки. Все эти морские рыбы неподвижно лежат на дне и ждут,
когда мимо них проплывет рыба, которую можно поймать. Внезапным ударом
электрического тока они оглушают рыбу - как при подводном взрыве. Затем скат или
звездочет съедает оглушенную жертву. Другие виды электрических рыб - это
жители пресных вод, обитающие чаще всего в таких мутных водоемах, где зрение
почти не помогает им при поисках пищи. В Ниле и других пресноводных водоемах
тропической Африки обитает электрический сом, чье тело подобно оболочке
окружено электрическим органом, простирающимся от жабер до основания хвоста. Ус-
тановлено, что разряд его электрического органа достигает 350 вольт.
Электрический скат Torpedo marmorata.
Туземцы племен, живущих на далеких притоках южноамериканских рек, до сих
пор весьма своеобразно используют потомков лошадей, завезенных туда
португальскими и испанскими колонистами. Этих лошадей местные жители держат у
каждого берега на привязи в местах брода, там, где водится много электрических
угрей. Когда кому-то нужно перейти реку, он вначале гонит перед собой
лошадей, а сам идет вслед за ними. Электрические угри разряжают батареи о ноги
лошадей и не успевают перезарядить свое «оружие», так что люди переходят реку
невредимыми. Главные электрические органы этой страшной рыбы расположены по
бокам вдоль всего тела - от головы и до хвоста. И как бы не довольствуясь
этим, угорь обладает дополнительными, более слабыми электрическими органами:
один простирается вдоль нижней поверхности тела почти по всей длине, другой
находится на хвосте. Электрические органы угря состоят из 6-10 тыс. маленьких
генераторов. Все вместе они занимают около 40% поверхности взрослой рыбы. При
одновременном разряде всех электрических батареек голова рыбы оказывается
заряженной положительно, а хвост - отрицательно. Между этими двумя полюсами в
окружающей рыбу воде протекает электрический ток, который, поражая все
вокруг, оглушает жертву. Соответствующий ток протекает и внутри самого угря, но
жизненно важные органы, такие как нервная система и плавательные мышцы, по-
видимому, изолированы жировой тканью. Вероятно, поэтому электрический угорь
не убивает себя или других электрических угрей.
Рыбы, способные генерировать электрический ток высокого напряжения,
пользуются им для оглушения добычи. Однако похоже, что они не особенно разборчивы
и, руководствуясь исключительно лишь электропроводностью любой подвернувшейся
им жертвы, готовы проглотить всякий предмет соответствующего размера, если
только он проводит электричество. Так, в желудках некоторых электрических
угрей были обнаружены куски железа. Любой предмет, находящийся около рыбы,
которая генерирует электрические импульсы, будет влиять на конфигурацию поля,
если его электропроводность не равна электропроводности воды, окружающей тело
рыбы. Подобное действие может оказать и слой более теплой или более холодной
воды. Если бы рыба обладала достаточной чувствительностью к малейшим
изменениям, происходящим в тех местах ее тела, откуда исходят и куда вновь входят
электрические импульсы, она могла бы значительно расширить свои представления
об окружающем ее мире.
Где применяется
биолокация
Человек создал сложнейшие технические системы и уникальные приборы,
способные улавливать ничтожные доли секунды и определять возраст, исчисляемый
миллиардами лет, измерять невообразимо крохотные элементарные частицы и
непомерно огромные расстояния между галактиками. Но как бы велики и удивительны ни
были технические достижения, будем помнить, что они порождены человеком и
определяются его необычными возможностями, прежде всего интеллектуальными. Не
случайно в древности человека называли микрокосмосом - земным воплощением
Разума Вселенной. Конечно, никто не отрицает, что возможности человека
значительно расширяются благодаря использованию традиционных методов научно-
технических исследований. Однако существуют и нетрадиционные способы
познания. Один из них прежде называли лозоходством15, а теперь он возрожден,
обновлен и получил название «биолокация». Судьба этого способа достаточно
сложна. Он то пользовался широкой популярностью, то оказывался в почти полном
забвении, но до сих пор остается интригующей загадкой и вызывает
разнообразные, порой взаимоисключающие мнения. Сегодня биолокацию применяют очень
широко . Наиболее успешно используется она в медицине, экологии, геологии, при
технической диагностике, для обнаружения неисправностей коммуникационных
сетей. Прекрасные результаты получены при использовании биолокации в инженерно-
геологических исследованиях. Например, при строительстве нового микрорайона в
городе Подольске возникли опасения, что некоторые жилые кварталы могут
оказаться над заброшенными штольнями, где некогда добывали известняк для Москвы.
Схем этих выработок не сохранилось. Провели биолокационное обследование
территории, пометили опасные зоны - и последующее бурение скважин подтвердило
существование старых выработок.
Древний метод лозоходства возродился несмотря на то, что в наше время для
прогнозов используется богатый арсенал геологоразведочных приборов и методик.
Раньше биолокацию применяли при расследовании преступлений (сведения об этом
скудны и противоречивы) и при поисках залежей полезных ископаемых. В более
далекие времена лозоходство использовали также для поисков кладов, богатых
захоронений. Об этом писали не раз, этой деятельностью - с непременными
заклятиями демонов - занимался знаменитый граф Калиостро. Однако достоверных
сведений о нахождении кладов таким способом обнаружить не удалось.
В наши дни это направление биолокации получило неожиданное развитие.
Правда, речь идет не о кладах, а о других свидетельствах прошлого - об
археологических памятниках. На Бородинском поле местный музей заинтересовался
расположением так называемых волчьих ям - круглых шурфов диаметром два и более
метров с деревянными кольями в центре. Сверху ямы маскировали ветками и травой.
Они должны были стать препятствием для атакующей конницы Наполеона. С той
поры прошло почти два столетия. За это время волчьи ямы полностью сравнялись с
земной поверхностью, а почва в тех местах многократно перепахивалась. Никаких
зримых признаков существования волчьих ям не осталось. Геофизические методы в
таком случае бессильны. Можно было бы выкапывать разведочные канавы, но такой
Научных доказательств реальности явления не существует. Английский психолог
Уильям Карпентер в 1852 г. объяснил феномен движения рамки (лозы) как идеомоторный акт,
то есть бессознательную реакцию на знакомые признаки или комплекс раздражителей: то
есть лозоходец узнаёт, например, о неглубоко залегающих водах не благодаря движению
рамки, а рамка движется благодаря тому, что лозоходец неосознанно воспринимает и
распознаёт комплекс признаков, свидетельствующих о неглубоко залегающих водах. Таким
образом, высказывание Агриколы о ненужности волшебного прута получило
психологическое обоснование.
способ слишком дорог и трудоемок. Тогда территорию обследовали с помощью
биолокационной рамки и указали предполагаемые места расположения ям. Последующие
раскопки в подавляющем большинстве подтвердили прогноз.
Одна из нетрадиционных и достаточно загадочных областей применения
биолокации - медицина. Неподалеку от Москвы в небольшом доме располагалось некое
учреждение, а в нем, в одной из комнат, бухгалтерия, где работали обычные
служащие . И вот что странно: за последние годы несколько человек здесь стали
жертвами неизлечимой болезни. Выяснилось (с помощью биолокации), что комната
находилась в центре активной геопатогенной (вредной для здоровья) зоны
шириной 3 и длиной 6 м. Это одна из экологических задач, которые могут быть
решены с помощью биолокации.
Операторы биолокации определяют также источники и интенсивность загрязнения
наземных и подземных вод, почвы. Подобные исследования по сути своей вполне
обычны, хотя и выполняются с помощью экзотического, можно сказать, метода.
Все попытки теоретически обосновать эффект биолокации и методику этих
исследований нельзя считать удовлетворительными. Какой же можно дать ответ на
вопрос: что такое биолокация? Это способ активизации духовных и
интеллектуальных сил. О сути этого явления высказано немало предположений, не имеющих
убедительного научного обоснования. Но этот метод вовсе не чужд научно-
технических исследований, не противостоит им. Напротив. Судя по всему, он
имеет смысл и наиболее эффективен в том случае, когда сопровождается или
контролируется традиционными методами. И это понятно: интуиция16 призвана
дополнять знания, а не подменять их. Вопросов же остается предостаточно и для
противников, и для сторонников метода биолокации.
«Живые» приборы и их
использование человеком
В наш век все проблемы решаются с использованием строгого научного подхода.
Однако при этом нередко остаются в стороне или попросту забываются крайне
ценные приобретения многовекового опыта наших далеких предков, например в
народной медицине или в метеорологии, что, естественно, обедняет наши
возможности. Вряд ли мы вправе отрицать, что древние люди превосходили нас в
искусстве наблюдений за явлениями природы. Эти наблюдения были почти единственным
источником логической связи с последующими метеорологическими событиями.
Среди бесчисленных атмосферных явлений немало таких, которые можно наблюдать без
всяких приборов. И на каждое из них у человека и животных есть своя, особая
реакция, отличная от реакции на другие явления.
Кстати, наши во многом притуплённые органы чувств нередко нас подводят;
человек, например, не ощущает колебаний атмосферного электричества или
магнитного поля Земли, тогда как животные способны их воспринимать. И на животных,
и на растения действуют такие факторы, как изменение направления и силы
ветра, интенсивность солнечного излучения, влажность воздуха, атмосферное
давление . К числу этих явлений можно отнести и выпадение росы. Естественно, далеко
не все живое на Земле способно, скажем, видеть небосвод - облака, лунные
кольца, кольца вокруг Солнца и так далее, - хотя эта картина доступна птицам
(например, перелетным) и многим млекопитающим. И ясно, что воспринимают они
все это иначе, чем люди. У животных, обитающих на воле, почти вся жизнь зави-
16 Правильно поставленные эксперименты с контролем показывают близость удачных
попыток с результатами случайного выбора. Но, возможно, автор прав - все дело в
интуиции, в подкорковых процессах, доставшихся нам от более примитивных (в смысле
мышления) животных. А значит, здесь все зависит от конкретной личности. Некоторые могут
оказаться весьма удачливыми операторами биолокации.
сит от погодных условий. Погода влияет на сроки формирования брачных пар и
выведения потомства. Погода заставляет животных совершать сезонные миграции -
то ли из-за того, что им трудно переносить заморозки, снегопады и холодные
ветры, то ли потому, что зимой им сложнее отыскать себе пищу. На животных
оказывают влияния также магнитные и электрические поля. Это показали
эксперименты, проведенные с птицами и насекомыми. В самых разных точках Земли
насекомые умеют «определять», где север и где юг, сохраняя способность к
ориентированию даже в темноте, ночью. В этом они значительно превосходят людей; не
исключено, что эта способность каким-то образом связана и со способностью
предчувствовать погоду.
Обходиться без компаса и секстанта - на такие чудеса способны не только
птицы. С ними готовы соревноваться морские черепахи. А если принять во
внимание, что зрение у этих черепах неважное, то их достижения в области навигации
внушают нам особое уважение. Раз в год эти гиганты, достигающие веса 400 кг,
отплывают от бразильских берегов и проделывают по водам Атлантики путь в 3
тыс. км, пока не доберутся до крохотного острова Вознесения, расположенного
между Африкой и Южной Америкой. Здесь, на строго определенном участке
побережья, они в феврале спариваются, откладывают - обязательно выше линии прилива
- яйца размером с мячик для пинг-понга, а затем вновь пускаются в свое
далекое путешествие, возвращаясь в то же самое место, откуда отплыли. Все это
делается без рации и метеосводок, морских карт и хронометра, компаса и
секстанта.
Морские черепахи.
С точки зрения прогнозирования погоды особенно важной представляется та
высокая чувствительность, которую животные проявляют к изменениям атмосферного
давления. По некоторым данным, олени, кошки и кабаны за 16 ч до урагана
сигнализируют своим поведением об очень незначительных изменениях давления, не
фиксируемых приборами. А некоторые раки ощущают приближение урагана даже за
24 ч. Та же чувствительность к изменениям атмосферного давления позволяет
многим морским птицам заблаговременно покидать штормовую зону. Летая над
открытым морем, они на большом расстоянии от фронта урагана облетают его сторо-
ной, чтобы не попасть в опасный район. Вероятно, птицы, как и все прочие
живые существа, ощущают грядущее изменение погоды во всей совокупности его
признаков, то есть реагируют на целый комплекс изменений в температуре,
влажности воздуха, атмосферном давлении, концентрации и соотношении газовых
компонентов атмосферы, мощности электромагнитного поля, ионизации.
Можно лишь допустить, что благодаря особому развитию того или иного органа
чувств одни животные чувствительнее к определенным типам атмосферных
изменений, нежели другие. У некоторых рыб и ящериц есть третий глаз - тот самый
орган, который был одной из излюбленных тем античной мифологии. Этот глаз
расположен в передней части темени, и хотя сам не виден, так как находится под
кожей, но свет воспринимает. Существуют указания на то, что птицы и многие
другие животные ощущают воздействие магнитного поля Земли. Очевидно и то, что
животное видит и чувствует многое вокруг себя совсем не так, как человек.
Некоторые животные в отличие от человека способны к восприятию инфракрасных
лучей.
Медицинскую пиявку многие считают еще более компетентным синоптиком, чем
дождевого червя. Поведение пиявок, ведущих водный образ жизни, очень зависит
от содержания растворенного в воде кислорода, что в свою очередь связано с
изменениями атмосферного давления и состава воздуха (относительной
концентрации его газовых компонентов). Поэтому в некоторых местностях было принято
держать пиявок в банках: считалось, что если они неподвижно лежат на дне
банки, значит, можно ждать хорошей погоды, если беспокоятся и прилипают к стеклу
у поверхности воды или даже выползают из нее - дело идет к дождю, а уж если
долго остаются вне воды - надвигается гроза.
Членистоногие - самый многочисленный тип обитающих на Земле животных. Они
составляют около трех четвертей из примерно полутора миллионов известных
современной зоологии видов. Судьба этих живых существ - летающих или ползающих,
живущих на растениях или внутри них, на поверхности почвы или под землей -
зависит от погодных условий. На разных стадиях своего биологического
развития, будь то яйцо, личинка, куколка или полностью сформировавшаяся взрослая
особь (имаго) , они в различной степени чувствительны к таким факторам, как
температура и влажность воздуха. Для летающих насекомых с небольшим и хрупким
телом особенно значимым фактором оказывается ветер. Ветру, как и ряду других
природных явлений, принадлежит большая роль и в жизни мигрирующих насекомых,
которые, подобно птицам, преодолевают значительные расстояния.
Ракообразные - влаголюбивые животные. Избегать обезвоживания им помогает
панцирь, а также привычка держаться в сырых местах и покидать их только
ночью. Погребные мокрицы, согласно народным приметам, появляются в сухих местах
только перед дождем. Выползают они и в дождливые периоды; особенно по нраву
мокрицам пасмурная, теплая, паряще-душная погода - в такую погоду их можно
увидеть и в разгар дня. В то же время, когда пасмурно и парит, о приближении
дождя можно догадаться и без подсказки мокриц. Обыкновенному речному раку
незачем бояться обезвоживания - это животное обитает в воде. Считается, что
если в теплую, тихую погоду он выползает из воды и странствует в прибрежных
зарослях, будет гроза или даже ураган.
Самый большой по числу видов отряд насекомых - жуки, или жесткокрылые, к
ним относятся светляки, майские жуки, навозники. Если летним вечером виден
сильный свет многих светляков - это примета хорошей погоды. Согласно поверью,
погода должна оставаться хорошей и весь следующий день. Можно с уверенностью
утверждать, что перед грозой сияния светляков не увидеть. Не раз приходилось
наблюдать, как появившиеся пляшущие огоньки быстро угасали, хотя вечер был
теплым и приятным, а накануне, когда было прохладнее, они светились до
поздней ночи. Разгадка такого поведения светляков приходила вместе с отдаленными
раскатами грома и порывами грозового ветра. Правда, светляки к этому времени
уже давно успевали спрятаться в своих укрытиях.
На звание самого известного жука может претендовать обычный майский жук. По
всей вероятности, именно к майскому жуку относится такое народное поверье:
если в мае хорошо цветет дуб и на нем много хрущей, будут частыми грозы.
Навозники - общее название большой группы жуков. Многие считают навозного
жука умелым предсказателем погоды. Существует примета: если вечером невысоко
над землей кружится много навозных жуков, назавтра погода должна быть
хорошая.
К отряду двукрылых относятся мухи и комары. Об этих насекомых вряд ли можно
услышать доброе слово. Их появление всегда оказывается для нас источником
неприятных ощущений и физической боли. Связанные с ними предсказания погоды
также в основном исходят из того, что в определенные периоды эти насекомые
тревожат нас больше обычного. Согласно одному народному поверью, если мухи
стайками кружатся в тени, должен пройти небольшой дождь; более надежной
считалась другая примета: если мухи докучают человеку - дело идет к дождю.
Жигалка несколько напоминает комнатную муху, но меньше ее. Перед грозой или
дождем она стремится спрятаться в закрытых помещениях и нередко залетает в
жилые дома. Ее чрезвычайно неприятные укусы одинаково мучительны для людей и
животных. Так что «извещение» жигалки о приближении дождя передается
совершенно недвусмысленным образом.
Слепни также проявляют особую агрессивность перед дождем. Эти мухи сосут
кровь у пасущегося скота. Перед дождем они большими роями облепляют коров и
лошадей, присасываясь к тем местам, где кожа тоньше и чувствительней. Если
животные ведут себя особенно беспокойно и бешено бьют хвостами, то нетрудно
догадаться, что это они воюют со слепнями, в чем можно усмотреть признак
приближающегося дождя.
Большинство комаров ведет себя, к счастью, иначе. Сколь теплым и душным ни
был бы вечер, с приближением дождя они моментально утихомириваются. Особенно
чувствительны комары к ветру, что вполне понятно - их крылья не в силах
совладать даже со слабым порывом ветра. Есть несколько видов комаров, которые
поднимаются в воздух только в сумерках или под вечер. Перед дождем же они
отсиживаются на поверхности почвы, а если летают, то низко над землей. Охотятся
за ними ласточки.
Пчелы, осы и муравьи принадлежат к отряду перепончатокрылых. Исключительно
развитые и сложные системы инстинктов у этих насекомых, и особенно их
поведение, издавна были предметом наблюдений. По общеизвестной примете, если
муравьи снуют вокруг своего муравейника, то предвидится дождь. Особенно это
справедливо в отношении маленького дернового муравья. Эти муравьи не возводят
сооружений, возвышающихся над поверхностью почвы, а селятся в трещинах земли
или между камнями. Перед дождем большие группы муравьев суетятся без всякой
видимой причины.
Из всех насекомых лучше всего изучены, вероятно, пчелы. Медоносная пчела не
нуждается в представлении: она сходна с многочисленными дикими пчелами, но
обычно меньше их по размеру. Если пчелы не вылетают из улья на сбор меда, то
в ближайшие сутки будет гроза. Если пчелы покидают улей и начинают усердно
трудиться, но стараются не удаляться от улья, жди дождя. Если в разгар дня
большие группы пчел досрочно возвращаются в улей, может начаться гроза или
подняться буря.
Лишь немногие из бабочек летают днем, большинство из них - ночные
насекомые . Дневные бабочки предпочитают солнечную погоду, и когда облака
преграждают путь лучам солнца, они прячутся. Но и говорить об их способности заранее
сигнализировать о близящейся перемене погоды нельзя - напротив, в душное
время перед грозой бабочки порхают куда оживленнее и исчезают только перед самым
началом ненастья. Несколько иначе обстоит дело с их ночными сородичами, ак-
тивность которых во многом зависит от метеорологических факторов. Бывает, что
стайки ночных бабочек летают прямо под дождем, а бывает - прячутся еще при
ясной погоде. Особую чувствительность они проявляют к прохождению атмосферных
фронтов. При приближении фронта теплого воздуха бабочкам часто и дождь не
служит помехой, но зато к холодному воздушному фронту отношение у них самое
отрицательное. Если ночь тиха и темна, воздух хорошо прогрет, а ночных
бабочек все же не видно, можно быть уверенным, что еще ночью или самое позднее -
утром здесь пройдет холодный воздушный фронт. Напротив, если, невзирая на
пасмурную, чреватую дождем или уже дождливую погоду, в воздухе кружится много
ночных бабочек - это предвестник теплого воздушного фронта. Следует только
принять во внимание, что склонность бабочек слетаться на свет в значительной
степени зависит от лунного сияния. В новолуние они летят к искусственным
источникам света гораздо активнее, чем в последующие дни, а в полнолуние почти
совсем перестают слетаться на свет, но могут скапливаться, если луна
скрывается за тучами.
Перейдем от насекомых к паукам - членистоногим с восемью ногами. Поведение
пауков издавна привлекало внимание людей. У многих народов паук считался
олицетворением мудрости, усердия и мастерства. Ему отводится заметная роль в
приметах, относящихся к погоде. Сам Аристотель признавал за пауками
способность предвидеть изменения погоды. Плиний утверждал, что пауки к тому же
ощущают приближение землетрясения и покидают пришедший в ветхость дом перед тем,
как тот должен обрушиться. От древних римлян дошла до нас примета, согласно
которой по высоте расположения паутины можно предсказывать наводнение: при
его приближении паук плетет паутину в камышах и на прибрежных деревьях
несколько выше обычного.
Наблюдения ученых всегда дополняются многочисленными народными приметами.
Поверья, связанные с поведением рыб, в большинстве своем относятся ко всему
их царству. Гораздо меньше примет, ориентированных на поведение какого-то
одного вида рыб. Вот самые известные приметы:
• если рыбы высоко выскакивают из воды - может нагрянуть гроза;
• если в грозовую погоду рыбы плавают вблизи поверхности воды - гроза
скоро прекратится;
• если рыбы плавают у берега - будет дождь.
О европейском угре, покорителе громадных расстояний, черноморские рыбаки
говорят, что перед грозой он становится очень беспокоен и агрессивен,
набрасывается на более мелких рыб и кусает их (согласно примете, так ведет себя и
обыкновенный уж). Во все это некогда верили так непоколебимо, что, заметив в
воде бесчинствующего угря, сразу же гребли к берегу, чтобы оказаться к началу
бури в безопасности.
Геральдическим животным для метеорологии могла бы послужить древесная
лягушка-квакша. В прошлом было очень распространено мнение, что это животное
дает более надежные прогнозы, чем любой институт метеорологии, по крайней
мере , в отношении осадков. Из всех квакш-метеорологов наиболее популярна
красивая, зеленого цвета, обыкновенная квакша. Связанным с ней народным поверьям
нет числа. Три самых известных из них:
• если квакша остается в воде, будет дождь, если выбирается на берег,
будет хорошая погода;
• в преддверии хорошей погоды квакши забираются на высокие места;
• когда погода меняется и приближается дождь, квакши дают об этом знать
своим кваканьем.
Раньше кое-где от лягушек ожидали не только предсказания погоды, но и
прямого благотворного влияния на нее. У туземцев Гвианы, например, лягушки
пользовались большим авторитетом, хотя сами лягушки, наверное, охотно отказались
бы от некоторых сомнительных почестей. Дело в том, что индейцы возлагали на
этих животных ответственность за перемену погоды и держали в заточении (в
глиняных горшках) пышно украшенных рогатых лягушек, различных жаб и прочих их
родичей. Если погода индейцев не устраивала, а лягушки не откликнулись на
хорошее обращение и не повлияли на нее в нужном направлении, туземцы немедленно
принимались наказывать своих пленниц кнутом. Поскольку каждая из лягушек
считалась заклинательницей дождя, их привлекали к ответу за все: и за засуху, и
за чрезвычайно обильные осадки.
Наряду с лягушками репутацией хороших синоптиков издавна пользовались
саламандры. Особое внимание обращали на пятнистую саламандру. Писали, что если
саламандра появляется не только вблизи воды, но и в более сухих местах, - это
обычно предвещает дождь. В общих чертах с этим можно согласиться. Саламандра
очень чувствительна к недостатку влаги. Чтобы предохранить свой организм от
высыхания, она выбирает укромные, сырые и защищенные от солнца уголки леса.
Покидать их она осмеливается, лишь когда воздух достаточно насыщен водяными
парами - что действительно часто предшествует выпадению осадков. А уж когда
появляются первые капли дождя, саламандра отправляется в странствие по
опавшей листве. Есть древнее поверье, что саламандра притягивает молнии и гром на
того, на кого смотрит. Нередко утверждалось также, что она не только
предчувствует дождливую погоду, но и сама умеет вызывать дождь. По ее желанию,
якобы , разверзаются хляби небесные.
Пятнистая саламандра.
В хамелеонах, как и в некоторых южно-американских лягушках, усматривают не
предсказателей, а заклинателей погоды. Так, в частности, считал вслед за
Демокритом Плиний Младший. Хорошо иметь в своем распоряжении средство,
позволяющее уберечься от летнего зноя и засухи, а использовать в качестве такого
средства хамелеона гораздо дешевле, чем заниматься поливом. Предлагаемый
рецепт весьма несложен: нужно сжечь голову хамелеона на костре из дубовых
сучьев или поджарить его печень на кирпичах - небесные затворы сразу же
распахнутся и хлынут ливневые потоки.
Несмотря на свою давнюю и большую известность - или, может быть, именно из-
за нее, - змеи в наследии, доставшемся нам от прошлого, выступают почти
исключительно как герои суеверных представлений. Точные и достоверные записи о
наблюдениях за ними - большая редкость.
Особую славу приобрел так называемый змеиный камень. Согласно старинному
поверью, змеи временами собираются вместе, образуют круг и выдувают из себя
на середину круга (или на голову находящейся в центре змеи) хлопья пены, ко-
торые вскоре затвердевают и превращаются в сверкающий камень, напоминающий
изумруд. Этот камень пригоден для самых различных целей: как целебное
средство , как талисман в поиске сокровищ и т. д. Своими корнями эта легенда уходит
в Индию.
Свою известность змеи снискали не как метеорологи, а как предсказатели
землетрясений . Обыкновенная гадюка - животное очень чувствительное. Содержащиеся
в неволе гадюки постоянно пребывают в нервном, раздраженном состоянии, шипят,
то и дело бросаются на проволочную сетку или на находящиеся в террариуме
кусочки дерева, мох, порой даже пытаются кусать песок. Одни ученые считают, что
гадюка способна улавливать незначительные колебания почвенных слоев, другие
полагают, что она реагирует на изменения электрического и магнитного полей -
а ведь аномальные магнитные волны начинают распространяться еще до
землетрясения .
У большинства народов птицы служат главными ориентирами в прогнозировании
погоды. Любопытно, что по птицам судят в первую очередь о приближении
ненастья. Вот несколько народных примет, связанных с ними:
• если ласточки летают высоко, долго будет стоять хорошая погода;
• если они летают низко, жди дождя;
• если воробьи кувыркаются в пыли, жди дождя;
• если перелетные птицы улетают рано, зима предстоит холодная, зато их
раннее возвращение сулит теплое лето;
• громкие крики собравшихся на дереве птиц - признак дождя.
Деревенского жителя постоянно окружают домашние животные. Птицы
представлены домашними курами, утками, гусями. У них у всех обнаруживали умение
предвидеть погоду, хотя одомашнивание никоим образом не способствовало расцвету
подобных талантов. Рядом с человеком и птицы привыкли к комфорту, острота
чувств у них притупилась.
Домашняя курица издавна слывет способной предсказывать погоду: будет дождь,
если куры купаются в пыли, а петух кукарекает после заката солнца; предстоит
затяжной дождь, если петух кукарекает в неурочное время и часто. На перемену
погоды указывает и тот факт, что куры непрерывно чистят перья клювом и
когтями и лениво разгуливают по двору. Дождь затянется надолго, если старые куры с
его началом спешат под крышу или под навес.
Домашние голуби живут по четкому расписанию. Они вылетают из голубятни,
ищут корм и возвращаются обратно почти всегда в одно и то же время. Поэтому
всякое отклонение от повседневного распорядка обращает на себя внимание.
Многие утверждают: если голуби возвращаются домой позже обычного, надвигается
дождь. Объясняют это тем, что в предвидении ненастья они стремятся наесться
посытнее, чтобы не пришлось отправляться на поиски корма под дождем. Если
голуби очень спешно устремляются к голубятне, значит, остались считанные минуты
до начала дождя или грозы. Считается, что в воде голубь купается перед
дождем.
В преддождевую погоду мелкие насекомые, которыми питаются деревенские
ласточки, летают низко над землей. По сути дела, именно насекомые сигнализируют
о приближении дождя, именно они воспринимают изменение метеорологических
условий . Ласточки видят лишь то, что насекомые летают ниже обычного. А уж мы
ориентируемся в своих погодных прогнозах на низко летающих ласточек.
Мы привыкли, что домовый воробей везде и всегда тут как тут. В сельской
местности часто встречается и его родственник, полевой воробей. Воробьи так
многочисленны, что если в каких-то народных приметах речь идет о птицах
вообще, то почти наверняка имеются в виду воробьи. «Если птицы купаются в песке,
то возможен дождь» или «Когда птицы барахтаются в воде, следует ждать теплой
погоды» - обе эти приметы, скорее всего, относятся к воробьям. Если слышно
громкое чириканье и галдеж воробьиных стай, погода прояснится или - при ясном
дне - останется хорошей. Если же воробьи притихли и жмутся друг к другу,
приближаются прохлада и дождь.
Черная ворона - главный персонаж множества суеверий и примет. Своим
траурным одеянием и зловещим карканьем эта непременная спутница человеческого
жилья всегда занимала фантазию людей. Ей вместе с вороном отводилась роль
приспешников ведьм и мародеров, спешащих за добычей на «поле кровавой сечи».
Сейчас их пути разошлись: ворон появляется в обжитых человеком местах все
реже , а число ворон растет и растет. Вид одинокой вороны - чрезвычайно важный
предостерегающий знак у многих народов. Если на высокой ели или сосне ворона
сидит в одиночестве и каркает, погода будет сырой. Если зимой ворона садится
на дорогу, снег должен вскоре растаять. Поскольку вороны, как о них пишут,
«птицы серьезные, смышленые и поразительно чуткие», их поведение говорит о
многом, особенно когда им не по нраву холодный ветер, сильный снегопад,
мороз. Есть сведения о том, что перед снегопадом, особенно в безветренную
погоду, внешне беззаботный и нецеленаправленный полет ворон на самом деле дает им
необходимые для ориентировки сведения. В воздухе они ищут «следы», которые
подсказали бы им правильное направление, и, обнаружив их, улетают именно в
этом направлении.
Говорят, если сорока трещит без видимых на то причин, будет дождь.
Пользоваться этой приметой мешает другое утверждение, согласно которому сорока
трещит к приходу гостей. С трещанием сороки связано и множество других
предсказаний, так что уверенными мы можем быть лишь в том, что раз уж сорока
затрещала, что-нибудь да произойдет.
Первое место в ряду домашних животных занимает собака. Касаясь поведения
собаки, Брем говорил, что это животное стремится избежать неблагоприятных
погодных воздействий. Перед дождем, похолоданием, ветром, снегопадом собака
ищет укрытия. Менее правдоподобным представляется утверждение, что если
собака роет землю, то в скором времени разразится гроза. Трудно поверить и такой
примете: если собака ест траву, то можно ожидать затяжного дождя. Тот, у кого
была собака, часто видел, как она поедает траву и различные мягкие стебли.
Нередко собака даже жует кору дерева. Однако это связано с ее пищеварением, а
не с погодой.
Домашней кошке посвящена огромная литература. Среди самых ранних авторов,
писавших о кошке, были Геродот и Диодор. Трудно перечислить все относящиеся к
этому животному суеверия и мрачные приметы. Если же обратиться к тем
поверьям, которые связывают кошку с погодой, то оказывается, что и они звучат не
слишком оптимистично:
• если кошка садится у печки, будет холодная погода;
• будет дождь, если кошка играет и при этом мяукает;
• если кошка царапает ножки стола, следует ожидать вьюги.
Конечно, кошка не любит холод, как и большинство собак. Не лучше относится
она и к снегопаду или дождю. Неудивительно, что наша любимица старается
отыскать себе место поуютнее. Как и собака, кошка в дождливую погоду или при
повышенной влажности воздуха чешется и умывается намного чаще обычного:
насекомые-паразиты беспокоят не только собак.
Овцы тоже способны заблаговременно предугадывать погоду. Тут именно они
подсказывают наблюдающему за ними пастуху, что нужно делать, а не наоборот.
Если овцы много резвятся и даже под вечер продолжают весело прыгать,
брыкаться, толкаться, то пастуху нечего опасаться - погода будет хорошей. Иное дело,
если они не хотят выходить из овчарни. Летом такое их поведение предвещает
дождь, зимой - снегопад. В противоречие с этой приметой вроде бы вступает
другая: будет дождь или снег, если днем животных трудно загнать в овчарню.
Объясняется это всего-навсего тем, что овцы, почуяв опасность, сбиваются в
кучу и не двигаются.
Способность предчувствовать изменения в погоде совершенно невероятным и
непостижимым образом проявляется у некоторых животных-родителей, когда они,
казалось бы, без всяких видимых причин убивают свое потомство. Такое случалось
в юго-западных районах Африки: антилопы гну вдруг убивали своих новорожденных
телят. Для жителей этих мест их поведение было верной приметой того, что
ожидаемый сезон дождей в этом году не наступит: ведь без дождя не вырастет
трава, а без травы не вырасти молодняку. Людям все это кажется невероятно
жестоким, но ведь именно законы природы вынуждают животных так поступать. И все же
остается главный вопрос - откуда животные заранее знают, каким будет сезон
дождей, какой будет погода? Одни исследователи считают, что животные способны
улавливать факторы, влияющие на их биологические ритмы. Другие полагают, что
в поведении животных отражаются те неблагоприятные условия (включая
погодные) , которые имели место в момент зачатия или рождения потомства, в
особенности недоношенного. Но это уж совсем никак не связано с умением
предсказывать погоду. Как бы там ни было, веками собранные факты подтверждают
способность животных тонко реагировать на изменение погоды и другие явления,
происходящие в природе.
В поисках гармонии
Биологи давно уже обратили внимание на экстремальные принципы. Заложенная в
них идея оптимальности, экономии как нельзя лучше соответствует давнему
представлению о совершенстве и целесообразности живой природы. Дарвиновская
концепция эволюции и естественного отбора подвела под это представление
«законный» естественно-научный фундамент: выживают наиболее приспособленные. Живой
организм прошел много туров естественного отбора, и каждый раз отбирались
«лучшие из лучших». Естественно ожидать, что в результате этот самый живой
организм должен быть в каком-то смысле совершенным, оптимальным, наиболее
экономным. Но что именно экономит природа, создавая живой организм? Энергию?
Материалы? А может быть, минимизирует энтропию (греч. en - в, внутрь, trop -
поворот, превращение)? Недаром живые существа кажутся на первый взгляд каким-
то странным исключением из всеобщего закона возрастания энтропии.
Идея экономии энергии чрезвычайно стара, она возникла раньше самого понятия
энергии и обычно формировалась в терминах «сила», «работа» и т. п. «Работа -
не волк, в лес не уйдет», «Работа любит дураков» - такими репликами
обменивались , наверное, еще троглодиты, полеживая в пещере. Столетия спустя немецкий
философ-идеалист Г. В. Лейбниц (1646—1716) формирует ту же идею в более
респектабельной форме: «Мудрому не свойственно тратить силы сверх надобности».
Из принципа экономии энергии можно вывести целый ряд биологических
закономерностей - таких как толщина шерстяного покрова у различных видов животных,
параметры систем в условиях нормы и патологии, оптимальная концентрация
эритроцитов в крови и ряд других фактов.
Поясним логику этих расчетов хотя бы таким примером - расчетом оптимальной
толщины шерстяного покрова у теплокровных животных. С одной стороны, чем
толще шерстяной покров, тем лучше термоизоляция, тем меньше энергии нужно
тратить на поддержание нормальной температуры тела в условиях холода. Но, с
другой стороны, шерсть - это дополнительный вес, а значит - дополнительные
расходы энергии при перемещениях. Кроме того, шерсть, как и все другие ткани
организма, должна возобновляться, а это означает опять-таки расход энергии на
синтез белка (кератина), из которого состоит шерсть. Следовательно,
зависимость суммарных энергетических затрат от толщины шерстяного покрова имеет
сложную форму. У этой зависимости есть минимум, которому и соответствует оп-
тимальная толщина шерстяного покрова. Положение минимума определяется целым
рядом факторов: средней продолжительностью холодного времени года, размерами
тела, дальностью перемещений животного в поисках корма и т. п. Эти
зависимости могут быть рассчитаны теоретически и сопоставлены с опытом. Сопоставление
показывает хорошее совпадение данных расчета и опыта.
Исследователи, разрабатывающие принцип экономии энергии, видят в нем,
прежде всего, средство объяснения конструктивных особенностей организма, его
размеров, форм, пропорций, значения тех или иных параметров. Между
«конструкцией» и «поведением» нет непроходимой границы. Устойчивые формы поведения, в
конце концов, закрепляются в конструкции, а конструкция многое предопределяет
в поведении. И действительно, стоит взглянуть на тропинки, которые мы
протаптываем для кратчайшего пути через газоны, как в голову приходит мысль об
экономии энергии (и времени тоже; но для живого организма, постоянно работающего
на самоподдержание, время имеет определенную энергетическую стоимость).
Между прочим, и организация летящей стаи журавлей - знаменитый клин - тоже
следствие экономии энергии. Каждая птица летит в зоне наименьшего
сопротивления, создаваемой волной от предыдущей птицы. Можно привести много и других
примеров. И все же... И все же гораздо больше примеров, где принцип экономии
энергии нарушается и поведение организма подчиняется какому-то другому
принципу, явно более мощному. Приведем пример из книги П. Кроукрофта. Землеройка
на пути к кормушке должна была прыгать через препятствие. Потом препятствие
убрали. Но землеройка, добежав до этого места, все равно продолжала прыгать.
Можете объяснить это привычкой, условным рефлексом или еще чем угодно, но
только не экономией энергии. С точки зрения экономии энергии эти прыжки -
чистый убыток. Здесь просматривается другой принцип: из всех возможных
состояний (реакций, действий и т. п.) организм предпочитает то, которое
обеспечивало ему в прошлом успех, достижение полезного результата. Такое состояние
становится для организма нормой, и соблюдение нормы для него важнее экономии
энергии.
То, что принцип экономии энергии отнюдь не универсален, а носит условный и
ограниченный характер, разумеется, хорошо осознают его приверженцы. Экономь -
но не доводи этот хороший принцип до абсурда. Экономь - но не нарушай тех
условий, которые обеспечивают жизнь. Словом, разумный человек экономит деньги
не ради самой экономии, а чтобы употребить их на какие-то разумные цели.
Экономия ради экономии - это уже патология.
Живой системе ничуть не меньше, чем физической, свойственно стремление к
экспансии, к заполнению как можно большего объема в пространстве состояний.
Помещенная в какое-то определенное состояние, живая система рано или поздно
покидает его и начинает «диффузировать», проникать в соседние области. Эта
«диффузия» получила у биологов название поисковой активности. Приведем
пример. Крыс помещали в комфортабельную камеру, где им создавали «санаторные
условия», возможность удовлетворения всех потребностей, жизнь безо всяких
забот . Но... В одной из стенок камеры была дверь, которая вела в необжитое и
неисследованное помещение, таившее в себе опасность самой неизведанностью.
После относительно короткого периода освоения комфортабельной камеры крысы одна
за другой начинали предпринимать попытки проникнуть в это необследованное
помещение. Это было отнюдь не праздное, а спокойное любопытство: крысы не
производили впечатления «бесящихся с жиру». Они осторожно продвигались по
темному коридору, проявляя все признаки страха, - у них дыбилась шерсть,
усиливалось мочеиспускание, учащался пульс. Они эпизодически в быстром темпе
возвращались назад и, тем не менее, вновь и вновь пускались в свое рискованное и
ничем непосредственно не спровоцированное путешествие.
Лишите живое существо свободы движения, свободы выбора - и посмотрите, что
получится. У большинства животных, не говоря уже о человеке, инстинкт свободы
настолько развит, что плен, рабство, тюрьма ведут если не к смерти, то к
жестоким мучениям. Недаром среди средневековых пыток была и такая: поместить
человека в тесный ящик, где он не мох1 бы изменить позу. А во многих армиях
употреблялась в качестве наказания многочасовая стойка «смирно» под ружьем.
Те же, кому случалось лежать в гипсе, по собственному опыту знают, что это за
адская пытка - неподвижность.
Наверное, вам хотя бы раз в жизни пришлось побывать в роли «белой вороны».
Может быть, вам вздумалось работать, когда все кругом бездельничают? Или вы
решили голосовать «против», когда все дружно голосуют «за»? Или еще каким-
нибудь способом вам случалось нарушить великий принцип «не высовывайся»? Так
или иначе, но вы ощутили, что в глазах большинства (может быть, и в ваших
собственных) вы - преступник, нарушитель негласной конвенции, бросающий
«стае» вызов. И знаете, какой реакцией отвечает стая на этот вызов.
Недоумение, отчуждение, ирония, насмешка, издевательство, ярость - целый спектр
чувств и действий, которыми стая стремится изгнать, изменить или уничтожить
то, что противоречит ее представлениям о норме. Но каждый из нас одновременно
и человек из стаи. И по собственному опыту знает, как трудно удержаться от
этих чувств при виде любого нарушения привычных норм.
Этой боязнью нарушить единообразие (увеличить энтропию!) во многом, по-
видимому, объясняется и широко распространенная среди живых существ
склонность к подражанию. Люди называют ее конформизмом или, чаще, обезьянничанием.
Но порок ли это? Инстинктивный страх перед неизвестным, стремление
действовать «как все», избегать непроверенных путей - это заложено в самой основе
жизни. Мы, люди, баловни цивилизации, не должны забывать, что большинство
живых существ все время ходит по краю пропасти, что гибель для них - такой же
«нормальный» результат, как и выживание, и даже более частый, что подавляющее
большинство особей не доживает до возраста, когда они могут дать потомство.
Поэтому сам факт существования для живого организма - редкостный,
исключительный успех, и все, что привело к этому успеху или хотя бы сопутствовало
ему, должно быть бережно сохранено, упрочено и использовано в дальнейшем.
Известно , что для образования навыка необходимо подкрепление. Но уже само
выживание является таким подкреплением. Поэтому любое действие, раз оно не
привело в прошлом к гибели, имеет определенное «селективное преимущество» перед
другими, неапробированными действиями, дает некоторую гарантию выживания, и
организм стремится повторить его и превратить в привычку. Вот где они, корни
консерватизма! Вот почему привычка занимает такое почетное место в поведении
выживших организмов. Подчеркиваем: выживших! Может быть, у вымерших была
какая-то другая точка зрения на этот счет, но они вымерли, и лишили нас
возможности познакомиться с ней. Нам остается изучать поведение только выживших
организмов, что, впрочем, нас вполне устраивает.
Разное
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Разное
1 >
ь.
*-v * МШ^Р
4?ь
^Нс^гЯ^И
"П1
IJ
J
/■
■ ..-*«
ПЕРЕПИСКА
Редактор
Редакция журнала просит его читателей помочь со ссылками на интересные
статьи практической направленности. Катастрофически не хватает материала для
разделов: «Техника», «Химичка», «Технологии», «Лаборатория», «Системы»,
«Практика», «Микроб». Наша цель - обыскать весь интернет и разместить в
журнале то, что Вам может пригодиться для использования, как в домашних
исследованиях, так и в профессиональной деятельности.
sv777 @*****
Когда-то интересовался самодельными wi-fi антенами,
так вот пару хороших статей в раздел "техника".
http://cantenna.ru/wi-fi-антенна-своими-руками-из-банки/
http://cantenna.ru/рамочная-антенна-харченко-биквадрат/
http://bloganten.ru/prostaya-samodelnaya-wi-fi-antenna/
http://konstantin.in/page/samodelnaya-wi-fi-antenna#cut
Желаю удачи.
Oleg
Большое спасибо.
Мне понравилась первая ссылка (3-я не сработала). Я постараюсь разместить
ее [статью] в одном из ближайших номеров. Правда, это не совсем для домашней
лаборатории, но для образовательных целей статья очень даже неплоха. К тому
сделать такую [антенну] сможет любой.
Удачи. Редактор.
ti shkevich.viktor@ *****
Здравствуйте! На сайте "Реферат" есть много интересных статей. Одну из них
высылаю Вам. Кроме этого есть статьи по астрономии, медицине, физике и т. п.
Виктор Тишкевич
День добрый.
Спасибо. Статья мне понравилась. Пожалуй, пойдет в 5 номер (для 4 номера
статья по электронике уже есть, а 2 статьи мне не успеть сделать). Правда,
рисунки от руки, но я что-нибудь придумаю.
Я заглянул http://referat.ru - это он? Да материала там много. В этом и
проблема. Чтобы найти стоящий - нужно просматривать очень много рефератов, а
времени для этого нет. Сейчас из редакторов остался я один.
Удачи.
Котов Михаил <е512@*****>
Здравствуйте! Я просто обожаю ваш журнал, как говориться, полюбил с первых
страниц.
Большое вам спасибо за то, что вы делаете для читателей! Читая и
коллекционируя журналы, я столкнулся с такой дилеммой - не всегда можно вспомнить, где