ш*&*
ш*&*
ш*&*
ш*&*
Шк
Шк
Шк
Шк

itititit
2Л0
2Л0
2Л0
2Л0

•'•'•'•' &»йюп*'
&»йюп*'
&»йюп*'
&»йюп*',т
,т
,т
,т****гггг
додододо да
да
да
да ;;;;;;
;;;;;;
;;;;;;
;;;;;;
Томъ
Томъ
Томъ
Томъ IIII
САФО.
САФО.
САФО.
САФО.
РОМАНЪ.
РОМАНЪ.
РОМАНЪ.
РОМАНЪ.
•..HI
•..HI
•..HI
•..HI
КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО
КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО
КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО
КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО
00
00
00
00 01010101
□□□□ ОООО Оі
ОіОіОі
I. А . МАЕВСКАГО. DD ш

Книгоиздательство І. А . МАЕВСКАГО.
Москва, Скатертный пер., No 27. Тел. 530­33.
Джэкъ Лондонъ.
ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
АВТОРИЗОВАННОЕ
АВТОРИЗОВАННОЕ
АВТОРИЗОВАННОЕ
АВТОРИЗОВАННОЕ ИЗДАНІЕ.
ИЗДАНІЕ.
ИЗДАНІЕ.
ИЗДАНІЕ.
Въ силу состоявшегося соглашенія съ авторомъ, новѣйіиія
произведенія Д. Лондона будутъ переводиться для этого изда­
нія съ |:унописей.
__________
Томъ 1.
Бѣлое безмолвіе. (Клондайскіе разсказы, съ
иллюстрациями). Изд. 2­е .
Съ
Съ
Съ
Съ подробной
подробной
подробной
подробной біографіѳй
біографіѳй
біографіѳй
біографіѳй пппп портретоиъ
портретоиъ
портретоиъ
портретоиъ автора,
автора,
автора,
автора, приеланныхъ
приеланныхъ
приеланныхъ
приеланныхъ
выъ
выъ
выъ
выъ спеціадьно
спеціадьно
спеціадьно
спеціадьно для
для
для
для ѳтого
ѳтого
ѳтого
ѳтого изданія.
изданія.
изданія.
изданія.
Цѣна 1 руб.
,
П. Законъ зкиэни (Ижлюстр.) (А ляскинскге разсказы)
Изд. 2 ­ое. Ц. 1 руб.
,
III. Морской волкъ (Иллюстр.) Изд. 3­е . Ц . 1 р . 25 к.
„
IV. Мартинъ Идэнъ Изд. 2 ­ое. Ц. 1 р. 50 к.
„
V.
Сынъ свѣта Изд. 2­ое. Ц. 1 р. 25 к.
„
VI. Богъ отцовъ (Клондайскіе ­разсказы) Изд. 2 ­е. Ц . 1 р.
VII. Приключеніе Изд. 2 ­ое. Ц. 1 руб.
„
VIII. Когда смѣются боги Изд. 2 ­ое. Ц. 1 руб.
„
IX. Приключ. рыбачьяго патруля (Йллюстрл
Изд. 2 ­ое. Ц. 1 руб.
'
„
X.
Голосъ крови Изд. 2 ­ое. Ц. 1 руб.
„
XI. Лунный дикъ. Ц. 1 руб.
,
XII. Дочь Онѣговъ (Иллюстр.) Изд. 2 ­ое. Ц . 1 руб.
„
XIII. Бѣлый Клыкъ. Ц. 1 руб.
„
XIV. Дорога (Иллюстр.) (Автобіографическіе очерки)
Изд.2­ое.Ц.1р.25к.
XV. Любовь къ жизни Изд. 2 ­ое. Ц. 1 руб.
„
XVI. Сынъ солнца (Иллюстр.) (Повѣсть изъ жѵзни
Океант). Ц. 1 py6.j
,
XVII. Гавайскіе разсказы. Ц . 1 р.
,
XVIII. До Адама. Ц. 1 р.
,
XIX. Жедѣзная пята. Ц. 1 р.
„
XX. Борьба классовъ. Ц. 1 р.
ФЛОРЕНТІЙСКІЯ ЧТЕНШ.
Леонардо да Винчи.
Воскресеніѳ трудовъ Леонардо.— Воспитаніе Леонардо.— Лео­
нардо какъ живописецъ. — Л . какъ архитекторъ. — Л. въ исторіи
опытныхъ наукъ. — Л. какъ біологъ и анатомъ. — Л. какъ фило­
софъ. — Л. какъ писатель. — Эпилогъ. — Аэропланъ Леонардо.
Съ 30­тыо иллюстраціями на мѣловой бумагѣ. Цѣна 2 p. 50 к.

­­ *••
­­ *••
­ ­*••
­­*•• ­­­­
АЛЪФОНСЪ додэ.

АЛЪФОНСЪ додэ.
ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ
СОЧИНЕНІЙ.
Издаше I. А. Маевскаго.
Москва.

АДЬФОНОЪ ДОДЭ.
САФО.
РОМАНЪ.
Переаодъ съ французского Ал. Чеботаревской.
щжшш пшшчнщ
Ш­32І01
іізданіб
іізданіб
іізданіб
іізданіб I.I.I .I. А.
А.
А.
А. Маевскаго.
Маевскаго.
Маевскаго.
Маевскаго.
Москва 1914 г.

■■II
2007231960
2007231960
2007231960
2007231960
ММММ 0000 СССС КККК ВВВВ А,А,А,А,
Типо­литографія Н. Н. Ееренсъ и Ко,
Мал. Голоеинъ пер., д. No 12 .

С АФО.

СССС аааа ФФФФ о,о,о,о,
і.
—
Ну, взгляните же на меня... Мнѣ нравится
цвѣтъ вашихъ глазъ... Какъ васъ зовутъ?
—
Жанъ.
—
Просто Жанъ?
—
Жанъ Госсенъ.
— Вы — южанинъ, это слышно по говору... А
сколько вамъ лѣтъ?
—
Двадцать одинъ годъ.
—
Художникъ?
—
Нѣтъ сударыня.
—
Неужели! Тѣмъ лучше! .
Этими отрывочными фразами, едва слышными
среди криковъ, смѣха и звуковъ музыки, подъ
которую танцовали на маскированномъ • балу, об­
мѣнивались въ іюньскую ночь, въ оранжереѣ,' пе­
реполненной пальмами и древовидными папорт­
никами и занимавшей глубину мастерской Деше­
летта, египтянка и итальянскій дудочникъ.
На настойчивые вопросы египтянки итальян­
скій дудочникъ отвѣчалъ съ наивностью его нѣж­
ной молодости, съ радостью и облегченіемъ южа­
нина, долго просидѣвшаго молча. Чужой среди
этого міра художниковъ, скульпторовъ, разлучен­

8888
Альфонсъ додэ.
ный при входѣ съ другомъ, привезшимъ его на
балъ, онъ два часа томился, ходилъ въ толпѣ,
привлекая къ себѣ вниманіе своимъ красивымъ
лицомъ, съ золотистымъ загаромъ, съ бѣлокуры­
ми вьющимися волосами, короткими, густыми,
какъ завитки на бараньей шкурѣ его костюма;
успѣхъ, котораго онъ и не подозрѣвалъ, росъ
вокругъ него, возбуждая шепотъ.
Его то и дѣло толкали танцоры, молодые жи­
вописцы высмѣивали И его волынку, которую онъ
неловко держалъ въ рукѣ, и его старое платье
горца, казавшееся тяя<:елымъ и неуклюжимъ въ
эту лѣтнюю ночь. Японка, съ глазами, выдавав­
шими дѣвушку изъ предмѣстья, со стальными
кинжалами, поддерживавшими ея взбитый шинь­
онъ, напѣвала ему, выводя его изъ терпѣнія:
„Ахъ, какъ хорошъ, какъ хорошъ нашъ малень­
кій оффейторъ!.." межъ тѣмъ какъ молодая испан­
ка, въ бѣлыхъ, шелковыхъ кружевахъ, проходя
подъ руку съ вождемъ апашей, настойчиво сова­
ла ему въ носъ свой букетъ изъ бѣлыхъ жасми­
новъ.
Онъ ничего не понималъ въ этихъ заигрыва­
ніяхъ, считалъ себя крайне смѣшнымъ, и укры­
вался въ прохладной тѣни стеклянной галлереи,
гдѣ въ зелени стоялъ широкій диванъ. Вслѣдъ
за нимъ вошла и сѣла съ нимъ рядомъ эта жен­
щина.
Была ли она молода, красива? Онъ не съумѣлъ
бы этого сказать... Изъ длиннаго, голубого, шер­
стяного хитона, въ которомъ колыхался ея стань,
виднѣлись руки, тонкія, округлый, обнаженная

СССС АААА фффф О.О.О.О.
оооо
до плечъ; крошечные пальчики, унизанные коль­
цами, сѣрые, широко открытые глаза, казавшіеся
еще больше отъ причудливыхъ металлическихъ
украшеній, ниспадавшихъ ей на лобъ, — слива­
лись въ одно гармоничное цѣлое.
Актриса, безъ сомнѣнія... Ихъ немало бываетъ
у Дешелетта... Мысль эта не обрадовала его, такъ
какъ этого рода женщинъ онъ особенно боялся.
Она говорила подсѣвъ совсѣмъ близко, облоко­
тись на колѣно и подперевъ рукою голову, гово­
рила нѣжнымъ, серьезнымъ, нѣсколько утомлен­
нымъ голосомъ...
—
Вы въ самомъ дѣлѣ съ юга? откуда же у
насъ такіе свѣтлые волосы?.. Это прямо необык­
новенно!
Она спрашивала, давно ли онъ живетъ въ Па­
рижѣ, труденъ ли консульскій экзаменъ, къ ко­
торому онъ готовился, много ли у него знако­
мыхъ, и какимъ образомъ очутился онъ на ве­
черѣ у Дешелетта, на улицѣ, Ромъ, такъ далеко
отъ своего Латинскаго квартала.
Когда онъ назвалъ фамилію студента, который
провелъ его (Ла­Гурнери, родственникъ писателя,
­она навѣрное его знаетъ...), выраженіе ея лица
вдругъ измѣнилось и померкло. Онъ не обратилъ
на это вниманія, будучи въ томъ возрастѣ, когда
глаза блистятъ, ничего не видя. Ла­Гурнери по­
обѣщалъ ему, что на вечерѣ, будетъего двою­
родный братъ, и что онъ познакомить его съ нимъ.
Я такъ люблю его стихи... Я былъ бы такъ сча­
стлпвъ съ нимъ познакомиться...

10101010
Альфонсъ додэ.
Она улыбнулась, пожапѣвъ его за его наивность,
красиво повела плечами, раздвигая рукою легкіе
листья бамбука, и взглянула въ залу, словно ища
его великаго человѣка.
Праздникъ, въ эту минуту, блисталъ и гудѣлъ
какъ апоѳеозъ фееріи. Мастерская, или вѣрнѣе
огромный, центральный залъ, такъ какъ въ ней
никто не работалъ, занимала всю вышину особ­
няка; она сверкала свѣтлою, легкою обивкою, тон­
кими соломенными или кисейными занавѣсками,
лакированными ширмами, цвѣтными стеклами и
кустомъ желтыхъ розъ, украшавшимъ высокій
каминъ въ стилѣ Возрожденія, отражая причуд­
ливый и разнообразный свѣтъ безчисленныхъ кп­
тайскихъ, персидскихъ, мавританскихъ и япон­
скихъ фонариковъ, то ажурныхъ съ авальными,
какъ двери мечети арками, то склеенныхъ изъ
цвѣтной бумаги и похожихъ на плоды, то раз­
вернутыхъ въ видѣ вѣера, то причудливой фор­
мы цвѣтовъ, ибисовъ, змѣй; время отъ времени
внезапные потоки электрігческаго свѣта, быстрые
и голубоватые, какъ молніи, заставляли блѣднѣть
всѣ тысячи огней и заливали луннымъ сіяніемъ­
лица и обнаженныя плечи, фантасмагорію тканей,
перьевъ, блестокъ и лентъ, сливавшихся въ одно
цѣлое въ бальной залѣ, поднимавшихся по гол­
ландской лѣстницѣ, ведшей на галлерею перваго
этажа, изъ­за широкихъ перилъ которой виднѣ­
лись ручки контрабасовъ и отчаянно мелькала,
дирижерская палочка.
Молодой человѣкъ видѣлъ все это съ своего
мѣста, сквозь сѣтку зеленыхъ вѣтвей и цвѣту­

СССС АААА фффф О.О .О .О .
11111111
щихъ ліанъ, сливавшихся съ этою картиною, об­
рамлявшихъ ее, и въ силу оптическаго обмѣна
то бросавшихъ гирлянды глициній на серебрис­
тый трэнъ какой­нибудь принцессы, то украшав­
шихъ листкомъ драцены личико пастушки въ
стилѣ помпадуръ; теперь зрѣлище это пріобрѣ­
тало въ его глазахъ особенный интересъ, оттого
что египтянка называла ему фамиліи, по большей
части извѣстныя и знаменитыя, скрывавшіяся
подъ этими забавными и фантастическими мас­
ками.
Этотъ псарь съ короткимъ бичемъ черезъ пле­
чо, — Ждэнъ; немного дальше — поношенная ряса
деревенскаго священника скрывала старика Изабэ,
придавшего себѣ росту, съ помощью колоды картъ
подложенной въ башмаки съ пряжками. Коро
улыбался изъ подъ огромнаго козырька фуражки
инвалида. Она указала ему также Томаса Кутю­
ра, наряженнаго бульдогомъ, Жента, одѣтаго тю­
ремнымъ смотрителемъ, Шама, парялгеннаго экзо­
тическою птицею.
Нѣсколько серьезныхъ историческихъ костю­
мовъ, — Мюратъ, въ шляпѣ съ перомъ, принцъ
Евгеній, Карлъ I, — въ которые были наряжены
самые юные художники, подчеркивали разницу
между двумя поколѣніями артистовъ; самые мо­
лодые были серьезны, холодны, съ лицами бир­
жевыхъ дѣльцовъ, старыхъ отъ морщинь, прово­
димыхъ денежными заботами; другіе же былибо­
лѣе шаловливы, шумливы, разнузданы.
Не взирая на свои пятьдесятъ пять лѣтъ и на
Академическія пальмы, скульпторъ Каудаль, одѣ­

12
АЛЬФОНСЪ додэ.
тый гусаромъ, съ обнаженными руками, съ гер­
кулесовскими мускулами, съ палитрою живопис­
ца, болтавшейся вмѣсто шашки у его длинныхъ
ногъ, откалывалъ „соло" эпохи grancle chaumiere,
передъ композиторомъ Де­Поттеръ, наряженными,
подгулявшимъ муэззиномъ, въ тюрбанѣ, съѣхав­
шемъ на бокъ, и подражавшимъ пляскѣ ягивота,
выкрикивая тонкимъ голосомъ: „Ла Аллахъ, иль
Аллахъ".
Эти веселящіеся знаменитости были окружены
широкимъ кругомъ отдыхавшихъ танцоровъ; въ
первомъ ряду стоялъ Дешелеттъ, хозяинъ дома
щуря маленькіе глазки, подъ высокою пер­
сидскою шапкою съ калмыцкимъ носомъ съ сѣ­
дѣтощею бородкою, радуясь веселью другихъ, и
веселясь самъ безъ памяти, хотя и не давая это
замѣтить.
Инженеръ Дешелеттъ, видное лицо въ худо­
жественномъ Парижѣ десять —двѣнадцать лѣтъ
тому назадъ, — добрый, очень богатый, проявля­
вшей свободные артистическіе вкусы, и презрѣніе
къ общественному мнѣнію, которое дается путе­
шествіями и холостою жизнью, участвовалъ въ
то время въ постройкѣ яіелѣзнодорожной линіи
изъ Тавриза въ Тегеранъ; ежегодно, въ видѣ от­
дыха, послѣ десяти мѣсяцевъ утомленія, послѣ
ночей, проведенныхъ въ палаткѣ, лихорадочныхъ
переѣздовъ по пескамъ и болотамъ, —пріѣзжалъ
онъ проводить лѣто въ этомъ домѣ на улицѣ Рима
выстроенномъ по его рисункамъ, и омеблироваи­
помъ, какъ лѣтній дворецъ; здѣсь онъ собиралъ
талантливыхъ людей и красивыхъ женщинъ, тре­

СССС АААА ФФФФ 0.0.0 .0.
13
13
13
13
буя, чтобы культура въ нѣсколько недѣль отда­
вала ему все, что въ ней есть наиболѣе обаятель­
наго и возбуждающаго.
„Деніелеттъ пріѣхалъ!" Эта новость облетала всѣ
мастерскія художниковъ, едва только, какъ теат­
ральный занавѣсъ, поднималась огромная бумаж­
ная стора, закрывавшая стеклянный фасадъ дома.
Это значило, что открывается цѣлый рядъ празд­
ннковъ, что въ теченіе двухъ мѣсяцевъ музы­
кальные вечера и пиры, балы и кутежи будутъ
смѣнять другъ друга, нарушая молчаливое оцѣ­
пенѣніе этого уголка Европы, въ пору деревен­
скаго отдыха и морсрліхъ купаній.
Лично Дешелеттъ не игралъ большой роли въ
той вакханаліи, которая бушевала день и ночь у
него въ домѣ. Неутомимый, кутила, онъ вносилъ
въ общее веселье какое­то холодное неистовство,
неопредѣленный взоръ, улыбающійся, словно одур­
маненный гашишемъ, но невозмутимо ясный и
спокойный. Преданный другъ, раздававшей деньги
безъ счета, онъ относился къ ягенщинамъ съ пре­
зрѣніемъ восточнаго человѣка, сотканнымъ изъ
вѣжливости и снисходительности; и изъ женщинъ,.
посѣщавшихъ его домъ, привлеченныхъ его ог­
ромнымъ состояніемъ и прихотливо­веселою сре­
дою, въ которой онъ жилъ, ни одна не могла по­
хвастаться тѣмъ, что была его любовницей долѣе
одного дня.
—
Тѣмъ не менѣе онъ, добрый человѣкъ... при­
бавила египтянка, дававшая эти разъясненія Гос­
сэну. Вдругъ, прерывая самое себя, она восклик­
нула: Вотъ и вашъ поэтъ!

14141414
АЛЬФОНСЪ додэ.
—
Гдѣ?
—
Прямо противъ васъ... Одѣтъ деревенскимъ
женихомъ...
У молодого человѣка вырвался вздохъ разоча­
рованія. Его поэтъ! Этотъ толстый мужчина, пот­
ный, лоснящійся, старавшійся казаться изящнымъ,
въ воротничкѣ съ острыми концами и въ затканномъ
цвѣтами жилетѣ Жано... Ему вспомнились безна­
дежные вопли, переполнявшіе „Книгу Любви", ко­
торую онъ не могъ читать безъ легкаго лихора­
дочнаго трепета; и онъ невольно продекламиро­
валъ вполголоса:
Pour animer le marbre orgueillcux de ton corps,
Ojsapho, j'ai donne' tout le sang de mes veines...
Она съ живостью обернулась, звеня своимъ вар­
варскимъ головнымъ уборомъ, и спросила:
—
Что вы читаете?
—
Стихи Ла­Гурнери; онъ былъ удивленъ, что
она не знаетъ ихъ.
—
Я не люблю стиховъ... сказала она кратко; она
стояла, нахмуривъ брови, глядя на танцующихъ,
и нервно комкая прекрасный лиловыя гроздья, ви­
сѣвшія передъ нею. Затѣмъ, словно принявъ ка­
кое то рѣшеніе, для нея не легкое, она произне­
сла: „До свиданья"... и исчезла.
Бѣдный итальянскій дудочникъ былъ ошелом­
ленъ. „Что съ нею?.. Что я ей сказалъ"?.. Онъ
сталъ припоминать и ничего не вспомнилъ, кро­
мѣ того, что хорошо бы пойти спать. Грустно
взялъ онъ волынку и снова вошелъ въ бальный
залъ, менѣе смущенный бѣгствомъ египтянки, чѣмъ

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
IS
толпою, сквозь которую ему надо было пробирать­
ся къ выходу.
Чувство своей безвѣстности среди этой толпы
знаменитостей дѣлало его еще болѣе робкимъ.
Танцы прекратились; лишь кое­гдѣ немногія пары
не желали пропустить послѣднихъ тактовъ зами­
равшаго вальса; и среди нихъ Каудаль, исполпн­
скій и великолѣпный, закинувъ голову, кружился
съ маленькою вязальщицею въ развѣвающемся
головномъ уборѣ, которую онъ высоко приподни­
малъ на своихъ рыжеволосыхъ рукахъ.
Въ огромное окно, въ глубинѣ зала, раскрытое
настежь, вливались волны бѣлаго утренняго воз­
духа, колебали листья пальмъ и нагибали пламя
свѣчей, словно стремясь погасить ихъ. Загорѣлся
бумажный фонарь, посыпались розетки; а слуги по
всему залу устанавливали маленькіе круглые сто­
лики, какъ на открытыхъ террасахъ ресторановъ.
У Дешелетта всегда ужинали, такъ сидя вчетве­
ромъ или впятеромъ за столикомъ; люди, симпа­
тизирующее другъ другу, отыскивали одинъ дру­
гого, объединялись въ группы.
Въ воздухѣ не умолкали крики —неистовые воз­
гласы предмѣстья; „Pil... ouit" неспгіеся въ отвѣтъ
на „you­you­you" восточныхъ дѣвушекъ, разговоры
вполголоса и сладострастный смѣхъ женщинъ,
увлекаемыхъ ласкою.
Госсенъ воспользовался шумомъ, чтобы пробрать­
ся къ выходу, какъ вдругъ его остановилъ его
пріятель­студентъ; потъ съ него катился градомъ,
глаза были вытаращены, а въ каждой рукѣ онъ
держалъ по бутылкѣ:

16
АЛЬФОНСЪ додэ.
—
Да гдѣ же вы?.. Я васъ повсюду ищу... У
меня есть столъ, общество дамъ, маленькая Ба­
шелери изъ театра Буффъ... Одѣта японкой, вы
должно быть заыѣтили... Она приказала мнѣ оты­
скать васъ. Идемъ скорѣе"... и онъ удалился бѣ­
гомъ.
Итальянскаго дудочника томила жажда; манили
его также и опьянѣніе бала, и личико молодень­
кой актрисы, дѣлавшей ему издали знаки... Вдругъ
нѣжный и грустный голосъ прошепталъ у него
надъ самымъ ухомъ: „Не ходи туда"...
Женщина, только что бесѣдовавшая съ нимъ,
стояла рядомъ, почти прижавшись къ нему, и
увлекла его къ двери; онъ пошелъ за нею, не
колеблясь. Почему? То не было обаяніе этой жен­
щины; онъ едва разглядѣлъ ее, и та, которая зва­
ва его издали, со стальными кинжалами, воткну­
тыми въ высокую прическу, нравилась ему го­
раздо больше. Но онъ подчинялся чьей то волѣ,
бывшей сильнѣе его воли, стремительной силѣ
чьего­то желанія.
Не ходи туда!...
Вдругъ оба очутились на тротуарѣ улицы Ромъ.
Извозчики ожидали, среди блѣднаго разсвѣта. Ме­
тельщики улицъ, рабочіе отправлявшіеся на рабо­
ту, поглядывали на шумный, кишѣвшій народомъ
и весельемъ домъ, на эту пару въ маскарадныхъ
костюмахъ, — на весь этотъ карнавалъ въ самый
разгаръ лѣта.
—
Къ вамъ, или ко мнѣ?.. спросила она.
Не зная почему, онъ рѣшилъ, что къ нему луч­
ше, и сказалъ кучеру свой далекій адресъ; во
время длинной дороги они говорили мало. Она

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
17171717
держала его руку въ своихъ маленькихъ и, какъ
ему казалось, ледяныхъ ручкахъ; если бы не хо­
лодъ этого нервнаго пожатія, онъ могъ бы поду­
мать, что она спить, откинувшись вглубь кареты,
съ легкимъ отсвѣтомъ голубой шторы на лицѣ.
Остановились на улицѣ Жакобъ, передъ студен­
ческимъ отелемъ. Подниматься приходилось на
четвертый этажъ.... трудно. „Хотите, я васъ поне­
су"?., спросилъ онъ, тихонько смѣясь, помня, что
весь домъ спить. Она поглядѣла на него медлен­
нымъ, презрительнымъ и вмѣстѣ нѣжнымъ взгля­
домъ, опытнымъ взглядомъ, осуждавпшмъ его, и
ясно говорившимъ: „Бѣдный мальчикъ"...
Тогда, охваченный порывомъ, такъ шедшимъ къ
его возрасту и его южному темпераменту, онъ
поднялъ ее на руки и понесъ, какъ ребенка; не­
смотря на дѣвичью бѣлизну своей кожи, онъ былъ
крѣпокъ и хорошо сложенъ; онъ взбѣжалъ въ
первый этажъ однимъ духомъ, счастливый этою
тяжестью, висѣвшею на немъ, охватившею его шею
прекрасными, свѣжими, обнаженными руками.
Второй этажъ казался выше, июноша поднимался
безъ удовольствія. Женщина забывалась идѣлалась
тяжелѣе. Металлическія подвѣски ея головного
убора, ласково щекотавшія его вначалѣ, мало­по
мал у стали больно царапать его тѣло.
Въ третьемъ этажѣ онъ уже хрипѣлъ, какъ пе­
ревозчикъ фортепіано; у него захватывало духъ,
а она шептала, въ восторгѣ закрывъ глаза: „Ахъ
другъ мой, какъ хорошо... какъ удобно"... Послѣд­
нія ступени, на которыя онъ поднимался шагъ за
шагомъ, казались ему исполинской лѣстницей,
СССС аааа фффф о.о.о .о .
2222

18
АЛЬФОНСЪ додэ.
стѣны, перила и узкія окна которой вились во­
кругъ безконечною спиралью. Онъ несъ не жен­
щину, а что­то грузное, ужасное; оно душило
его, и онъ ежеминутно испытывалъ искушеніе вы­
пустить, гнѣвно бросить ее, рискуя разбить ее на­
смерть.
Когда они достигли тѣсной площадки, она про­
говорила, открывая глаза: „Уже?"... Онъ же думалъ:
„Наконецъ то!" но не могъ сказать этого и стоялъ
блѣдный, скрестя руки на груди, готовой, каза­
лось, разорваться отъ напряженія.
Вся ихъ исторія — такое же восхожденіе по
лѣстницѣ, въ печальномъ полумракѣ утра....
II.
Онъ не отпускалъ ее двое сутокъ; затѣмъ она
ушла, оставивъ впечатлѣніе нѣжной кожи и тон­
каго бѣлья. Никакихъ свѣдѣній о себѣ она не дала,
кромѣ своего адреса и словъ: „Когда захотите,
чтобы я пришла вновь, позовите... я буду всегда
готова"...
На крошечной визитной карточкѣ, изящной и
благоуханной, было написано: Фанни Легранъ, — 6,
улица Аркадъ.
Онъ засунулъ карточку за раму зеркала, между
приглашеніемъ на послѣдній балъ министерства
иностранныхъ дѣлъ и причудливо разрисованной
программой вечера у Дешелетта, этихъ единствен­
ныхъ его свѣтскихъ выѣздовъ за весь годъ;
воспоминаніе о женщинѣ, витавшее нѣсколько дней
вокругъ камина вмѣстѣ съ этимъ нѣжнымъ и
легкимъ запахомъ, испарилось одновременно съ

СССС АААА ФФФФ 0.0.0 .0.
19191919
нимъ; и Госсэнъ, серьезный, трудолюбивый и, кромѣ
всего прочаго, не довѣрявшій парижскимъ
увлеченіямъ, не имѣлъ ни малѣйшаго желанія
возобновлять эту короткую любовную связь.
Министерскій экзаменъ предстоялъ въ ноябрѣ.
Для подготовки къ нему оставалось всего три
мѣсяца. Затѣмъ послѣдуетъ трехъ или четырехъ­
лѣтняя служба въ канцеляріяхъ консульства; за­
тѣмъ онъ уѣдетъ куда нибудь далеко. Мысль объ
отъѣздѣ не пугала его; семейныя преданія ста­
риннаго авиньонскаго рода Госсэновъ Д'Арманди
требовали, чтобы старпгій сынъ дѣлалъ то, что
называется „карьерой", слѣдуя примѣру и полу­
чая поощреніе и нравственную поддержку со сто­
роны тѣхъ, кто были его предшественниками на
этомъ поприщѣ. Для этого провинціала Парижъ
былъ не болѣе какъ первымъ этапомъ весьма длин­
наго путегпествія, и это мѣшало ему завязывать
какія­либо серьезныя любовныя или дружескія
связи.
Недѣлю или двѣ спустя послѣ бала у Деше­
летта, однажды вечеромъ, когда Госсэнъ зажегъ
лампу, выложилъ на столь книги и собирался
сѣсть за работу, въ дверь робко постучали; и
когда онъ отперъ, на порогѣ показалась женщина
въ свѣтломъ, нарядномъ туалетѣ. Онъ узналъ ее
лишь тогда, когда она приподняла вуаль.
—
Видите, это я... вернулась...
Поймавъ безпокойный и смущенный взглядъ,
брошенный имъ на начатую работу, [она сказала:
„О, я не оторву васъ... я понимаю, что значить"...
Сняла шляпу, взяла книжку „Вокругъ свѣта",
2*2*2*2*

20
АЛЬФОНСЪ додэ.
усѣласьиболыпене шевельнулась.поглощенная, по­
видимому, чтеніемъ; но всякійразъ, когда онъ под­
нимал ъ глаза, онъ встрѣчалъ ея взглядъ.
И въ самомъ дѣлѣ, нужно было много муже­
ства, чтобы [не заключить ее тотчасъ въ объятія,
такъ она была соблазнительна и очаровательна съ
маленькимъ личикомъ, съ низкимъ лбомъ, со
вздернутымъ носикомъ, съ чувственными, пол­
ными губами, и съ пышнымъ станомъ, затяну­
тымъ въ строгое парижское платье, менѣе страш­
ное для него, чѣмъ ея туника египтянки.
Уйдя на другой день рано утромъ, она прихо­
дила еще нѣсколько разъ на недѣлѣ, всегда съ
тою же блѣдностью въ лицѣ, съ тѣми же холод­
ными, влажными руками, съ тѣмъ же сдавлен­
нымъ отъ волненія голосомъ.
—
О, я знаю, что надоѣдаю тебѣ, утомляю тебя,—
говорила она. — Я должна бы быть болѣе гордой...
Повѣришь ли?.. Каждое утро, уходя отъ тебя, я
клянусь не приходить, а затѣмъ къ вечеру это
безуміе охватываетъ меня снова.
Онъ смотрѣлъ на нее, удивленный, восхищен­
ный этою любовною вѣрностью, такъ расходив­
шеюся съ его презрѣніемъ къ женщинѣ. Жен­
щины, которыхъ онъ зналъ до сихъ иоръ, и ко­
торыхъ встрѣчалъ въ ресторанахъ и на скетин­
гахъ, часто молодыя и красивыя, оставляли въ
немъ всегда непріятный осадокъ глупаго смѣха,
грубыхъ кухарочныхъ рукъ, вульгарныхъ вкусовъ
и разговоровъ, вынуждавшихъ его открывать по­
слѣ нихъ окно. Въ своей неопытности, онъ пред­

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
21212121
полагалъ, что всѣ женщины легкаго поведенія
подобны имъ. Поэтому онъ былъ изумленъ, найдя
въ Фанни чисто женскую мягкость, деликатность
и значительное превосходство надъ тѣми мѣщан­
ками, которыхъ онъ встрѣчалъ въ провинціи у мате­
ри, благодаря нѣкоторому налету искусства и
знанію его, что дѣлало ея разговоръ интереснымъ
и разнообразнымъ.
Къ тому же она была музыкантша, аккомпани­
ровала себѣ на роялѣ и пѣла.утомленнымъ, правда,
неровнымъ, но опытнымъ контральто романсы
Шопена и Шумана, и беррійскія, бургундскія или
пикардійскія деревенскія пѣсни, которыхъ она знала
множество. Госсэнъ, обожавшій музыку, этотъ
родъ лѣни и свободы, которымъ особенно умѣютъ
наслаждаться его земляки, возбуждался этими
звуками въ часы работы, и восхитительно убаю­
кивалъ ими свой отдыхъ. Музыка Фанни приводила
его въ восторгъ. Онъ удивлялся тому, что она
не поетъ на сцепѣ, и узналъ, что она пѣла въ
Лирическомъ театрѣ. „Но недолго.. .Мнѣ надоѣло"...
Въ ней, дѣйствительно, не было ничего зау­
ченнаго, условнаго, что бываетъ во многихъ акт­
рисахъ; ни тѣни тщеславія или лжи. Лишь нѣ­
которая тайна окутывала ея образъ жизни, тайна,
которую она хранила даже въ минуту страсти, и
въ которую любовникъ не старался проникнуть,
не испытывая ни ревности, ни любопытства, пре­
доставляя ей прпходить въ условленное время, не
глядя даже на часы, не зная еще мучительнаго
ожиданія, этихъ громкихъ ударовъ въ самое
сердце, звучащихъ желаніемъ и нетерпѣніемъ....

22
АЛЬФОНСЪ додэ.
Время отъ времени — такъ какъ лѣто было жар­
кое— они отправлялись на поиски хорошенькихъ
уголковъ въ окрестностяхъ Парижа, карту кото­
рыхъ она знала въ совершенствѣ и въ подробно­
стяхъ. Они вмѣшивались въ шумную толпу отъ­
ѣзжающихъ на вокзалахъ, завтракали въ какомъ­
нибудь кабачкѣ на опушкѣ лѣса или надъ водою,
избѣгая лишь черезчуръ людныхъ мѣстъ. Однажды,
когда онъ предложилъ ей поѣхать въ Во­де­Сернэ,
онаотвѣтила: — Нѣтъ, нѣтъ... не хочу... тамъ слиш­
комъ много художниковъ.
Онъвспомнилъ,что именно непріязнью къ худож­
никамъ были отмѣчены первыя минуты ихъ любви.
Спросилъ ее о причинѣ. Она сказала: — Это люди,
выбитые пзъ колеи, или черезчуръ сложныя на­
туры, говорящіе всегда больше того, что есть... Они
сдѣлали мнѣ много зла...
Онъ возражалъ: — Искусство прекрасно... вѣдь
только оно украшаетъ и расширяе.тъ жизнь.
— Видишь ли, другъ мой, если есть на свѣтѣ прекра­
сное.такъ это — быть простымъ и непосредственнымъ,
какъ ты, имѣть двадцать лѣтъ отъ роду и любить!
Двадцать лѣтъ! Ей также не дали бы больше
двадцати лѣтъ —такъ она была оживлена, бодра,
всему радуясь, все одобряя....
Однажды они пріѣхали въ Сенъ­Клеръ, въ до­
лину Шеврёзъ, наканунѣ праздника и не нашли
свободной комнаты. Было поздно, приходилось
версту идти лѣсомъ въ темнотѣ, чтобы добраться
до ближайшей деревни. Тогда имъ предложили
деревенскую кровать, оставшуюся свободной въ
сараѣ, гдѣ спали каменыцики.

СССС АААА ФФФФ 0.0.0 .0.
23232323
—
Пойдемъ, — сказала она, смѣясь. — Это напом­
нить мнѣ времена моей бѣдности...
Она, слѣдовательно, знала бѣдность?
Они пробрались ощупью, среди кроватей, на ко­
торыхъ спали люди, въ огромное помѣщеніе, вы­
бѣленное известью, гдѣ въ глубинѣ стѣнной ниши
горѣлъ ночникъ; и всю ночь, прижавшись другъ
къ другу, они старались заглушить поцѣлуи и
смѣхъ, слыша какъ храпѣли и кряхтѣли отъ уста­
лости ихъ сосѣди, грубая, тяжелая обувь которыхъ
лежала рядомъ съ шелковымъ платьемъ и изящ­
ными ботинками парижанки.
На разсвѣтѣ въ огромныхъ воротахъ сарая от­
крылось маленькое отверстіе, бѣлый свѣтъ скольз­
нулъ по кроватямъ и по земляному полу, и чей то
хриплый голосъ крикнулъ: „Эй! вы, артель!" За­
тѣмъ въ сараѣ, снова погрузившемся въ темноту,
началось мучительное, медленное движеніе, позѣ­
вываніе, потягиваніе, громкій кашель—жалкіе зву­
ки, сопровождающее пробужденіе трудовыхъ людей;
тяжелые и молчаливые лимузинцы удалились
одинъ за другимъ, даже не подозрѣвая, что спали
рядомъ съ красивой женщиной.
Вслѣдъ за ними встала и она, накинула ошупью
платье, наскоро собрала волосы и сказала: „Остань­
ся здѣсь, я сейчасъ вернусь"... Черезъ минуту она
пришла, съ огромнымъ букетомъ полевыхъ цвѣ­
товъ, обрызганныхъ росою. „Теперь заснемъ сно­
ва"... — проговорила она, разсыпая по кровати бла­
гоуханную свѣжесть этихъ даровъ утра, ожи­
влявшихъ вокругъ нихъ воздухъ. Никогда не ка­
залась она ему такой красивой, какъ когда стояла

24
АЛЬФОНСЪ додэ.
въ дверяхъ этого сарая, смѣясь въ полусвѣтѣ, съ
развѣвающимися по вѣтру кудрями, и съ руками,
полными полевыхъ цвѣтовъ.
Въ другой разъ они завтракали надъ прудомъ
въ Виль­Д'Аврэ. Осеннее утро окутывало туманомъ
спокойную воду и ржавые лѣса противъ нихъ; одни,
въ маленькомъ садикѣ ресторана, они ѣли рыбу
и цѣловались. Вдругъ изъ маленькаго домика,
скрытаго въ вѣтвяхъ платана, у подножья кото­
раго былъ накрытъ ихъ столикъ, кто­то громко и
насмѣшливо крикнулъ: — Послушайте­ка, вы,
тамъ! Когда же вы перестанете цѣловаться?— .. . Въ
кругломъ окошкѣ домика показалась львиная го­
лова, съ рыжими усами, скульптора Каудаля.
—
Мнѣ хочется сойти внизъ позавтракать съ
вами... Я скучаю, какъ филинъ на своемъ де­
ревѣ...
Фанни не отвѣчала, явно смущенная встрѣчей;
Жанъ, наоборотъ, согласился тотчасъ, горя нетер­
пѣніемъ увидѣть знаменитаго художника, и поль­
щенный честью сидѣть съ нимъ за однимъ сто­
ломъ.
Весьма изысканный, въ свободномъ костюмѣ,
въ которомъ было обдумано все, начиная съ гал­
стуха изъ бѣлаго крепа, смягчавіпаго цвѣтъ его
лица, испещреннаго морщинами и красными уг­
рями, и кончая жакеткой, охватывавшей еще
стройную фигуру и обрисовывавшей его мускулы,
Каудаль показался ему старше, чѣмъ на балу у
Дешелетта.
Но что его изумило и поставило даже въ нѣ­
которое затрудненіе, это интимный тонъ между

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О.
25
25
25
25
художникомъ и его любовницей. Каудаль назы­
валъ ее Фанни и обращался къ ней на „ты".
—
Знаешь, — говорилъ онъ, устанавливая свой
приборъ на ихъ столикѣ, — уже двѣ недѣли какъ
я вдовъ. Марія ушла къ Моратеру. Это неосо­
бенно волновало меня въ первое время... Но се­
годня утромъ, войдя въ мастерскую, я почувство­
валъ себя невыразимо плохо... Не было возмож­
ности работать... Тогда я бросилъ группу и по­
ѣхалъ за городъ завтракать. Скверно, когда
человѣкъ одинъ... Еще минута, и я расплакался бы
надъ своимъ рагу изъ кроликовъ...
Взглянувъ на провансальца, съ едва пробивав­
шейся бородкой и кудрями, отливавшими цвѣтомъ
сотерна, онъ сказалъ:
—
Хорошо быть молодымъ!.. Этому нечего бо­
яться, что его бросятъ... А всего изумительнѣе
то, что это заразительно... Вѣдь, у нея такой же юный
видь, какъ у него!..
—
Лгунъ!.. — сказала она, смѣясь; и смѣхъ ея
звучалъ чисто женскимъ обаяніемъ, не имѣющимъ
возраста, желаніемъ любить и быть любимой.
—
Онаизумительна... изумительна!.. — бормоталъ,
Каудаль, глядя на нее и продолжая ѣсть, со склад­
кою печали и зависти, змѣившейся въ углахъ его
рта. — Скажи, Фанни, помнишь ли какъ мы од­
наясды завтракали здѣсь... давно это было, чортъ
возьми!.. Были Эзано, Дежуа, вся компанія... ты
упала въ прудъ. Тебя одѣли въ платье сторожа.
Это къ тебѣ чертовски шло...

26
АЛЬФОНСЪ додэ.
—
Не помню... — сказала она холодно, и при этомъ
вовсе не солгала; эти измѣнчивыя созданія живутъ
лишь настоящею минутой, настоящею любовью.
Никакихъ воспоминаній о томъ, что было раньше,
никакого страха передъ тѣмъ, что можетъ насту­
пить.
Каудаль, напротивъ, весь въ прошломъ, выпи­
вая стаканъ за стаканомъ, разсказывалъ о подви­
гахъ своей веселой молодости, о любовныхъ по­
хожденіяхъ, о попойкахъ, пикникахъ, балахъ въ
оперѣ, кутежахъ въ мастерской, о борьбѣ и побѣ­
дахъ. Но обернувшись, со взглядомъ, горѣвшимъ
тѣмъ пламенемъ, что онъ разворошилъ, — онъ
вдругъ замѣтилъ, что Жанъ и Фанни его не слу­
шали, занятые обрываніемъ виноградинъ съ вѣ­
токъ, изъ губъ другъ у друга.
—
Какой вздоръ я говорю! — сказалъ онъ. — Я ра­
зумѣется надоѣлъ вамъ... Ахъ чорть побери!..
Глупо быть старымъ!
Онъ всталъ и бросилъ салфетку. — Получите за
завтракъ, дядя Ланглуа... — крикнулъ онъ въ сто­
рону ресторана.
Онъ грустно удалился, волоча ноги, словно под­
тачиваемый неисцѣлимой болѣзныо. Любовники
долго провожали глазами его высокую фигуру, гор­
бившуюся въ тѣни золотистыхъ листьевъ.
—
Бѣдняга Каудаль!.. Это правда, что онъ ста­
рѣетъ... — прошептала Фанни, съ нѣжнымъ состра­
даніемъ. Когда Госсэнъ началъ негодовать на то,
что Марія, натурщица и дѣвушка легкаго пове­
денія, могла забавляться страдаціями Каудаля и
предпочла великому артисту... Кого же? Моратера,

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
'27'27'27'27
маленькаго бездарнаго художника, имѣющаго за
себя только молодость, она захохотала: —Ахъ, ты
наивный... наивный... — закинула его голову и,обхва­
тивъ ее обѣими руками у себя на колѣняхъ,
впилась въ его глаза, въ его волосы, словно
вдыхая ароматъ букета.
Вечеромъ въ этотъ день, Жанъ въ первый разъ
поѣхалъ къ любовницѣ, просившей его объ этомъ
уже три мѣсяца:
—
Въ концѣ­концовъ, почему же ты не хочешь?
—
Не знаю... меня это стѣсняетъ.
—
Вѣдь я же говорю тебѣ, что я свободна,
живу одна...
И она увлекла его, усталаго отъ загородной
прогулки, въ улицу Аркадъ, недалеко отъ вокзала.
Въ антресоляхъ буржуазнаго дома, честнаго и
зажиточнаго съ виду, имъ отворила старая слу­
жанка съ угрюмымъ лицомъ, въ деревенскомъ чепцѣ.
—
Это —Машомъ... Здравствуй, Машомъ!.. — вос­
кликнула Фанни, бросаясь ей на шею.— Видишь,
вотъ мой возлюбленный, мой король... я привезла
его... Живо, зажигай огни, сдѣлай, чтобы все въ
домѣ было нарядно...
Жанъ остался одинъ въ крошечной гостинной,
съ полукруглыми, низкими окнами, задрапиро­
ванными банальнымъ голубымъ шелкомъ, кото­
рымъ были обиты и диваны и лакированная ме­
бель. Три­четыре пейзажа на стѣнахъ украшали
и веселили комнату; подъ каждымъ была подпись:
„Фанни Легранъ", или „моей дорогой Фанни"...
На каминѣ стояла мраморная статуя въ поло­
вину человѣческаго роста— извѣстная статуя Ка­

28282828
АЛЬФОНСЪ додэ.
удаля „Сафо", бронзовыя копіи съ которой можно
было видѣть повсюду, и которую Госсэнъ видѣлъ
съ дѣтства въ рабочей комнатѣ отца. При свѣтѣ
одинокой свѣчи, стоявшей рядомъ съ цоколемъ,
Жанъ замѣтилъ легкое, какъ бы нѣсколько мо­
лодившее Фанни, сходство этого произведенія ис­
кусства со своею любовницею. Линія .профиля,
движеніе стана подъ драпировкой одежды, округ­
лость рукъ, которыми она охватила колѣни, —
были ему знакомы, близки; глаза его останавли­
вались на нихъ, вспоминая знакомыя нѣжныя ощу­
щенія.
Фанни, заставь его передъ статуей, сказала
развязно: — Въ ней есть сходство со мною, неправ­
да ли? Натурщица Каудаля была похожа на
меня— ...
И вслѣдъ затѣмъ она увлекла его въ
спальню, гдѣ Машомъ, хмурясь, накрывала на два
прибора на кругломъ столикѣ. Всѣ огни были
зажжены, вплоть до подсвѣчниковъ у зеркаль­
наго шкафа, яркій веселый огонь горѣлъ въ ка­
минѣ, и вся комната напоминала комнату жен­
щины, Одѣвающейся къ балу.
—
Мнѣ хотѣлось поужинать здѣсь, — сказала она
смѣясь. — Мы скорѣе будемъ въ постели...
Никогда въ жизни Жанъ не видѣлъ такой ко­
кетливой меблировки. Шелковыя ткани въ стилѣ
Людовика XVI и свѣтлыя кисейныя занавѣски,
видѣнныя имъ у матери и у сестеръ, не давали
ни малѣйшаго представленія объ этомъ гнѣз­
дышкѣ, обитомъ, выстеганномъ шелкомъ, гдѣ де­
ревянная отдѣлка стѣнъ скрывалась подъ нѣяс­
ными тканями, гдѣ кровать была замѣнена дива­

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
29292929
номъ, лишьболѣе широкимъ чѣмъ остальные, стояв­
шимъ въ глубинѣ комнаты на бѣлыхъ мѣховыхъ
коврахъ.
Очаровательна была эта ласка свѣта, огня, длин­
ныхъ голубыхъ отраженій въ граняхъ зеркалъ,
послѣ прогулки по полямъ, послѣ дождя, подъ
который они попали, послѣ грязныхъ выбитыхъ до­
рогъ, надъ которыми уже спускался вечеръ. Но,
какъ истому провинціалу, ему мѣшало наслаж­
даться этимъ случайнымъ комфортомъ недруже­
любіе служанки и подозрительные взгляды, кото­
рые она бросала на него, до тѣхъ поръ, пока
наконецъ Фанни не отослала ее одною фразой:
— Уйди, Машомъ... мы сами все сдѣлаемъ. — Когда
крестьянка ушла, хлопнувъ дверью, Фанни ска­
зала: — Не обращай вниманія, она злится на то,
нто я тебя люблю... Она говорить, что этимъ я
гублю себя... Эти деревенскія такъ алчны... Стряпня
ея куда лучше ея самой... Попробуй этотъ папт­
тетъ изъ зайца.
Она разрѣзывала паштетъ, откупоривала шам­
панское, забывая ѣсть сама и глядя все время на
него, откидывая до плечъ, при каждомъ движеніи,
рукава алжирскаго халата изъ мягкой, бѣлой, шер­
стяной матеріи, который постоянно носила дома.
Въ этомъ видѣ она напомнила ему ихъ первую
встрѣчу у Дешелетта; прижавшись другъ къ другу,
сидя на одномъ креслѣ, и кушая съ одной та­
релки, они вспоминали этотъ вечеръ:
—
Едва я увидѣла тебя,— говорила она, — я тот­
часъ почувствовала, что ты долженъ быть моимъ...
Мнѣ хотѣлось взять тебя, увезти, чтобы ты не­

30
АЛЬФОНСЪ додэ.
достался другимъ... А, что думалъ ты, увидя
меня?...
Сначала она внушала ему страхъ; потомъ онъ
почувствовалъ къ ней довѣріе и полную близость.
— А, кстати, я тебя съ тѣхъ поръ ни разу не
спросилъ, — сказалъ онъ. —
За что ты тогда раз­
сердилась?.. За два стиха Ля­Гурнери?
Она нахмурила брови, какъ на томъ балу, затѣмъ
покачала головой: — Пустяки... не стоить говорить
объ этомъ... — и охвативъ руками его шею, продол­
жала: — Я вѣдь тоже боялась... пробовала убѣжать,
успокоиться... но не могла, никогда не смогу...
—
Ужъ и никогда!
—
Увидишь!
Онъ отвѣтилъ недовѣрчивой улыбкой, свойствен­
ной молодости, не обращая вниманія на страстный,
почти грозный оттѣнокъ, которымъ она бросила
ему это „увидишь". Объятія этой женщины были
такъ нѣяшы, такъ покорны; онъ былъ твердо увѣ­
ренъ, что ему стоить только сдѣлать движеніе, и
онъ высвободится...
Да и къ чему освобождаться?.. Ему такъ хорошо
въ убаюкивающемъ сладострастіи этой комнаты,
голова такъ сладко кружится отъ ласковаго ды­
ханія надъ его отяжелѣвшими, почти смыкаю­
щимися вѣками, а передъ глазами проходятъ, еще
одѣтые ржавчиной, лѣса, луга, журчанье воды, —
весь день, отданный любви и природѣ...
Утромъ онъ былъ разбуженъ голосомъ Машомъ,
кричавшей надъ кроватью, во все горло: — Онъ
тамъ... Хочетъ васъ видѣть...

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
31
31
31
31
—
Какъ это „хочетъ"?.. Развѣ я не дома... Ты
значить, впустила его?..
Въ ярости она вскочила, выбѣжала изъ ком­
наты, полуодѣтая, въ распахнутомъ пеньюарѣ: —Не
вставай другъ мой, я сейчасъ приду... — Но онъ
не сталъ дожидаться, и успокоился лишь тогда,
когда въ свою очередь всталъ, обулся и одѣлся.
Подбирая платье въ наглухо запертой комнатѣ,
гдѣ ночникъ освѣщалъ еще безпорядокъ вчераш­
няго ужина, онъ слышалъ въ сосѣдней комнатѣ
звуки крупнаго разговора, заглушеннаго драпи­
. ровками гостиной. Мужской голосъ, вначалѣ серь­
езный, потомъ умоляющій, раскаты котораго пре­
рывались рыданіями и слезливымъ шопотомъ,
чередовался съ другимъ, который онъ узналъ не
сразу, жесткимъ и хриплымъ, полнымъ ненависти
и бранныхъ словъ, доносившихся къ нему, какъ ру­
гань женщины изъ пивной.
Вся эта роскошь была запятнана этою бранью,
шелковыя ткани были забрызганы грязью; и жен­
щина также была загрязнена и сведена на уровень
тѣхъ женщинъ, которыхъ онъ привыкъ презирать.
Она вошла задыхаясь, и красивымъ движеніемъ
руки подбирая разсыпавшіеся волосы: — Какое иді­
отство, когда мужчина плачетъ!.. — Затѣмъ, увидя его
одѣтаго, на ногахъ, она крикнула съ бѣшенствомъ:
— Ты всталъ?... ложись сейчасъ... я хочу... —
Но
вдругъ растроганная, обнимая его, сказала вкрад­
чиво: — Нѣтъ, нѣтъ, не уходи... Ты не можешь
уйти такъ?... Во­первыхъ, я увѣрена, что ты не
вернешься...
—
Нѣтъ... отчего же?...

32323232
АЛЬФОНСЪ додэ.
—
Поклянись, что ты не сердишься, что ты
придешь снова... О, какъ я тебя знаю.
Онъ далъ клятву, которою она требовала, но не
легъ, несмотря на ея мольбы и на повторныя увѣре­
нія, что она дома, что она вправѣ свободно распола­
гать своею жизнью, своими поступками. Наконецъ,
она повидимому покорилась, отпустила его, про­
водила до двери, не напоминая уже собою изступлен­
ной вакханки, а, наоборотъ, стояла смиренно, моля
прощенія.
Долгія и нѣжныя прощальныя ласки задержали
ихъ въ прихожей.
—
Когда же?... когда?.. — спрашивала она, гля­
дя ему въ глаза. Онъ собирался отвѣтить, хотѣлъ
вѣроятно, солгать, торопясь уйти, какъ вдругъ
его остановилъ звонокъ. Машомъ вышла изъ кух­
ни, но Фанни сдѣлала ей знакъ: —Нѣтъ... не от­
пирай!— Всѣ трое стояли, не двигаясь и не про­
износя ни звука.
Послышался заглушённый, жалобный стонъ, за­
тѣмъ шелестъ письма, просунутаго подъ дверь,
и медленно удалявшіеся шаги. — Я говорила тебѣ
что я свободна... Смотри... — Она подала любовни­
ку распечатанное письмо, жалкое любовное пись­
мо, низкое, малодушное, торопливо нацарапанное
карандашемъ за столикомъ въ кафе, письмо въ
которомъ несчастный просилъ прощенія за свою
утреннюю безумную выходку, подтверждалъ, что
не имѣлъ на нее никакихъ правъ, кромѣ тѣхъ,
которыя она захочетъ ему предоставить, молилъ,
со сложенными руками, чтобы она его не прого­
няла навсегда, обѣщая принять все, подчи­

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
33333333
питься всему... Только бы не потерять ее... Боже,
только бы не потерять!..
—
Видпшь — .. . сказала она, со злобнымъ смѣхомъ;
атотъ смѣхъ окончательно сковалъ его душу, ко­
торую ей такъ хотѣлось покорить. Жанъ подумалъ,
что она жестока. Онъ не зналъ еще, что женщина,
когда любить, добра только для предмета своей
любви, что всю свою доброту и состраданіе она
цѣликомъ отдаетъ одному ему.
—
Ты напрасно смѣешься... Это письмо пре­
красно и трагично. — И, понизя голосъ, держа ее за
руки, спросилъ серьезно:
—
Скажи... зачѣмъ ты его гонишь?..
—
Я не могу его видѣть... я не люблю его.
—
Межъ тѣмъ онъ— твой любовникъ. Онъ до­
ставилъ тебѣ эту роскошь, въ которой ты живешь,
въ которой ты всегда жила, которая для тебя
необходима!
—
Другъ мой, — ­ сказала она, съ оттѣнкомъ чис­
тосердечія, —когда я тебя не знала, я находила
все это весьма пріятнымъ... Теперь же для меня
это — мука, позоръ: меня тошннтъ отъ этого... О,
я знаю, ты скажешь, что я не должна думать о
тебѣ серьезно, что ты меня не любишь... Но это
ужъ мое дѣло... Хочешь или не хочешь, но я
тебя заставлю любить меня.
Онъ не отвѣтилъ, условился относительно сви­
данія на слѣдующій день и ушелъ, оставивъ Ма­
шомъ нѣсколько золотыхъ — почти все свое сту­
денческое состояніе — въ видѣ платы за ея паш­
тетъ. Для него здѣсь все было кончено. Какое
имѣетъ онъ право смущать жизнь этой женщи­
СССС аааа фффф о.о.о .о .
3333

34343434
АЛЬФОНСЪ додэ.
ны, и что можетъ онъ предложить ей взамѣнъ
того, чего она лишается?
Онъ написалъ ей въ тотъ же день, со всею возмож­
ною нѣжностью и сердечностью, но не говоря, что въ
ихъ связи, въ легкомъ и миломъ капризѣ, онъ по­
чувствовалъ вдругъ что­то нездоровое, недоброе,
когда послѣ любовной ночи услышалъ рыданія
обманутаго любовника, перемежавшіяся со смѣ­
хомъ и бранью Фанни, достойными прачки.
Въ этомъ юношѣ, выросшемъ вдали отъ Па­
рижа среди полей Прованса, отцовская рѣзкость
соединялась съ сердечностью и нервностью ма­
тери, которую онъ напоминалъ какъ портретъ. Въ
видѣ предостереженія его отъ увлеченій и опас­
ностей любви, передъ нимъ вѣчно стоялъ еще
примѣръ одного изъ братьевъ отца, безпорядочная
жизнь и безумства котораго почти раззорнли ихъ
семью и запятнали ихъ имя.
Дядя Сезэръ! Этихъ словъ и той семейной
драмы, которую они напоминали, было достаточно
чтобы потребовать отъ Жана еще болѣе тяжкихъ
жертвъ, чѣмъ отказъ отъ этой связи, которой
онъ никогда и не придавалъ особеннаго значенія. А
межъ тѣмъ порвать ее оказалось труднѣе, чѣмъ
онъ думалъ.
Не взирая на то, что онъ форменно разстался
съ Фанни, она приходила вновь, не смущаясь ни
его отказами, ни запертою дверью, ни неумолимы­
ми запретами. „У меня нѣтъ самолюбія"... писала
она ему. Она ожидала часа когда онъ обѣдалъ
въ ресторанѣ, простаивала передъ кафе, гдѣ онъ
читалъ газеты. Ни слезъ, ни сценъ. Если онъ

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
35
былъ не одинъ, она довольствовалась тѣмъ, что
шла за нимъ, выжидая минуты, когда онъ оста­
нется одинъ.
—
Хочешь, чтобы я пришла сегодня вечеромъ?..
Нѣтъ?.. Тогда досвиданья, до другого раза... —
И она уходила, съ покорною кротостью уличнаго
торговца, укладывающаго свои товары за отсут­
ствіемъ покупателей, заставляя его страдать отъ
своей суровости и отъ унизительной лжи, кото­
рую онъ бормоталъ при каждой встрѣчѣ. „Экза­
менъ близко... Времени не хватаетъ... Попозже,
если она не раздумаетъ"... На самомъ же дѣлѣ онъ
разсчитывалъ тотчасъ послѣ экзамена на мѣсяцъ
уѣхать на югъ, а она за это время забудетъ его...
Къ несчастью, сдавъ экзаменъ, Жанъ заболѣлъ.
Въ министерствѣ, въ одномъ изъ корридоровъ,
онъ схватилъ ангину; въ самомъ началѣ онъ за­
пустилъ ее, и она превратилась въ злокачествен­
ную. Онъ никого не зналъ въ Парижѣ, кромѣ
нѣсколькихъ студентовъ­земляковъ, которыхъ его
требовательная связь отдалила отъ него и раз­
сѣяла. Сверхъ того, здѣсь требовалось нѣчто боль­
шее, чѣмъ простая преданность, и съ перваго вечера
у его постели очутилась Фанни Легранъ; она не
отлучалась цѣлыхъ десять дней, ухаяшвая за нимъ
безъ устали, безъ страха и отвращенія, ловкая, какъ
сестра милосердія, нѣжная, шутливая и ласковая.
Во время сильнаго жара онъ переносился мыслью
къ тяжелой болѣзни которую онъ перенесъ въ дѣт­
ствѣ, звалъ тетку Дивонну, говорилъ „спасибо, Ди­
вонна", чувствуя руки Фанни на своемъ влаж­
номъ лбу.
з*

36
АЛЬФОНСЪ додэ.
—
Это не Дивонна... это я... Я за тобой уха­
живаю...
Она избавляла его отъ ухода наемной сидѣлки, отъ
копоти лампъ, отъ настоекъ, приготовленныхъ ру­
ками консьержки; и Жанъ не могъ надивиться,
сколько быстроты, изобрѣтательности и исполни­
тельности было въ этихъ ручкахъ, привыкпшхъ
къ лѣни и наслажденіямъ. По ночамъ она спала
часа два на диванѣ, — типичномъ студенческомъ
диванѣ жесткомъ, какъ скамья полицейскаго
участка.
—
Но, дорогая Фанни, ты совсѣмъ не ходишь
домой?.. — сказалъ онъ ей однажды. — Теперь мнѣ
лучше... Слѣдовало бы успокоить Машомъ...
Она расхохоталась. Гдѣ находится теперь Ма­
шомъ, да и весь домъ вмѣстѣ съ нею! Все было
продано — мебель, одежда, даже кровать. Оста­
лось только платье, которое было на ней, да
немного дорогого бѣлья, спасеннаго прислугой...
Теперь, если онъ ее прогонитъ, она очутится на
улицѣ...
III.
—
На этотъ разъ, кажется, я нашла... Улица
Амстердамъ, противъ вокзала... Три комнаты и
большой балконъ... Если хочешь, пойдемъ посмо­
трѣть, когда ты придешь со службы... Высоко... въ
пятомъ этажѣ!.. Но ты меня будешь носить! Это
было такъ пріятно, помнишь?..
И смѣясь, подъ вліяніемъ забавнаго воспоминанія,
она прижималась къ нему, обвивала рукою его
шею, искала прежняго мѣста, — своего мѣста.

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
ЯЯЯЯ 7777
Жизнь вдвоемъ въ меблированныхъ комнатахъ,
съ неспокойными ихъ нравами, съ хожденіемъ по
лѣстницѣ полуодѣтыхъ женщинъ, въ сѣткахъ и
въ мягкихъ туфляхъ, съ картонными перегород­
ками, за которыми слышалась возня другихъ паръ,
общность ключей, свѣчей, ботинокъ, — становилась
для нихъ невыносимой. Не для нея, конечно; съ
Жаномъ она нашла бы уютнымъ жить всюду—подъ
крышей, въ подвалѣ, даже въ сточной трубѣ. Но
его щепетильность любовника оскорблялась нѣ­
которыми обстоятельствами, которыхъ раньше, бу­
дучи одинокимъ, онъ не замѣчалъ. Эти одноднев­
ный сожительства стѣсняли его, опорачивали и
его связь, внушали грусть и отвращеніе, какъ тѣ
обезьяны, въ клѣткахъ Jardin des Plantes, которыя
подражаютъ всѣмъ движеніямъ и выраженіямъ
человѣческой любви. Рестораны тояіе наскучили,
надоѣдало отправляться два раза въ день на буль­
варъ СенъМишель, въ громадную залу, перепол­
ненную студентами, воспитанниками школы изящ­
ныхъ искусствъ, художниками, архитекторами, ко­
торые, совершенно не зная его, тѣмъ не менѣе
привыкли къ его лицу за тотъ годъ, что онъ тамъ
обѣдалъ.
Открывая дверь, онъ краснѣлъ при видѣ взгля­
довъ, устремленныхъ на Фанни, и входилъ съ
вызывающимъ и смущеннымъ видомъ юноши,
впервые сопровождающего женщину; онъ боялся
встрѣтить кого­нибудь изъ земляковъ. Затѣмъ былъ
вопросъ денежный.
—
Какъ дорого! — повторяла она каждый разъ,
унося домой и провѣряя скромный счетъ за обѣдъ.

38
АЛЬФОНСЪ додэ.
Если бы мы жили своею квартирой, я могла бы
на эту сумму вести хозяйство три дня.
—
Хорошо, что же намъ мѣшаетъ?..
—И они
стали искать квартиру.
Это обычная западня. Всѣ попадаются въ нее,
лучпгіе, честные, влекомые стремленіемъ къ чис­
тотѣ, любовью къ „домашнему очагу", внушенной
воспитаніемъ въ семьѣ и тепломъ родного дома.
Квартира на улицѣ Амстердамъ была снята, и ее
нашли очаровательной, несмотря на то, что всѣ ком­
наты были проходныя, кухня и столовая выходили на
черный, заплеснѣвѣлый дворъ, откуда изъ англій­
ской таверны неслись запахи помоевъ и хлора, а
спальня— на улицу, покатую и шумную, сотрясае­
мую день и ночь телѣгами, ломовыми, омнибу­
сами, съ ежеминутными свистками, извозчиками,
словомъ, всѣмъ грохотомъ Западнаго вокзала, фа­
садъ котораго, съ его грязноватою стеклянного
крышею, рисовался у нихъ передъ окнами. Пре­
имущество заключалось лишь въ томъ, что поѣзда
останавливались словно у ихъ подъѣзда, а Сенъ­
Клу,Виль­д'Аврэ,Сенъ­Жермэнъ, зеленыя мѣстечки
на берегахъ Сены — были почти у ихъ террасы.
У нихъ была терраса, широкая и удобная, со­
хранившая отъ щедротъ прежнихъ жильцовъ цин­
ковую крышу, выкрашенную подъ полосатый тикъ,
мокрую и печальную въ зимніе дожди, но подъ
которой было хорошо обѣдать лѣтомъ на воздухѣ,
словно въ шалэ, въ горахъ.
Занялись покупкою мебели. Жанъ, сообщивъ
роднымъ о своемъ намѣреніи устроиться на квар­
тирѣ, получилъ отъ тетки Дивонны, какъ завѣ­

сссс лллл фффф о.о .о .о.
39393939
дующей домомъ, необходимую сумму денегъ; а въ
письмѣ тетка писала о скорой присылкѣ парижа­
нину шкафа, комода и большого камышеваго
кресла, хранившихся въ „угловой комнатѣ" спе­
ціально для парижанина.
Эта комната, которую онъ словно видѣлъ въ
глубинѣ корридора въ Кастеле, вѣчно пустая, со
ставнями, задвинутыми желѣзнымъ засовомъ, съ
дверью, запертою на задвижку, свонмъ располо­
женіемъ была осуждена на порывы вѣтра, отъ ко­
торыхъ все въ ней трещало, словно на маякѣ. Въ
ней нагромождали старье, все, что каждое поко­
лѣніе, дѣлая новыя покупки, завѣщало прошлому.
Ахъ, если бы Дивонна знала, для какихъ свое­
образныхъ отдохновеній послужить камышевое
кресло, сколько шелковыхъ юбокъ и кружевныхъ
панталонъ наполнять ящики комода въ стилѣ
empire!.. Но угрызенія совѣсти Госсэна тонули въ
тысячѣ маленькихъ радостей по поводу устрой­
ства гнѣзда.
Такъ пріятно было послѣ службы, въ сумерки,
отправляться подъ руку, прижавшись другъ къ
другу, въ далекіе концы города, посѣщать какую­
нибудь улицу предмѣстья, выбирать столовую —
буфетъ, столъ и полдюжины стульевъ, — или цвѣт­
ныя кретоновыя занавѣски для оконъ и для по­
стели! Онъ на все соглашался, съ закрытыми гла­
зами; но Фанни смотрѣла за обоихъ, пробовала
стулья, опускала крышки столовъ, обнаруживала
умѣнье торговаться.
Она знала магазины, гдѣ по фабричной цѣнѣ
продавались полные комплекты кухонной посуды

40
АЛЬФОНСЪ додэ.
для маленькихъ хозяйствъ: четыре желѣзныя
кастрюли, пятая эмалированная для утренняго кофе,
но отнюдь не мѣдныя, ихъ слипгкомъ долго чис­
тить; шесть металлическихъ приборовъ съ разли­
вательной ложкой и двѣ дюжины тарелокъ изъ
англійскаго фаянса, прочныхъ и красивыхъ —все
было сосчитано, приготовлено, уложено, словно
обѣденный сервизъ для куколъ. Что касается про­
стынь, салфетокъ, бѣлья столйваго и носильнаго,
то она знала торговца, представителя большой
фабрики въ Рубэ, которому можно было выплачи­
вать въ разсрочку; она постоянно выжидала, вы­
сматривала въ витринахъ и на выставкахъ, разыски­
вала распродажи— эти остатки кораблекрушеній,
которыя Парижъ постоянно несетъ вмѣстѣ съ пѣ­
ною у своихъ береговъ, и нашла на бульварѣ
Клиши великолѣпную кровать, продававшуюся по
случаю, почти новую, и такой ширины, что на ней
можно было уложить подрядъ семь дѣвицъ людоѣда.
Возвращаясь домой со службы, онъ также про­
бовалъ дѣлать пріобрѣтенія; но ничего не пони­
малъ въ товарѣ, не умѣлъ отказаться или уйти
съ пустыми руками. Зайдя однажды къ старьев­
щику, чтобы купить старинную лампу, на которую
указала ему Фанни, онъ принесъ, вмѣсто продан­
наго уже предмета, зальную люстру съ подвѣс­
ками, совершенно ненужную, такъ какъ у нихъ
не было гостинной.
—
Мы повѣсимъ ее на верандѣ... — сказала Фан­
ни, чтобы его утѣшить.
А какое счастье вымѣривать, обсуждать мѣсто
каждаго предмета; а крики, а безумный хохотъ,

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
41
41
41
41
а вздѣтыя руки, когда замѣчали, что, несмотря
на всю заботливость, несмотря на подробный спи­
сокъ необходпмыхъ покупокъ, что нибудь всегда
оказывалось забытымъ!
Такъ, напримѣръ, было съ теркой для сахара. Не­
ужели возможно завести хозяйство безъ терки!..
Затѣмъ, когда все было куплено и разставлено,
занавѣски повѣшены, новая лампа зажжена, что
за чудный вечерь провели они, осматривая всѣ
три комнаты прежде чѣмъ лечь спать, и какъ
смѣялась она, свѣтя ему, когда онъ запиралъ на
замокъ дверь: — Еще разъ, еще... запирай по­
крѣпче... Мы у себя дома...
Началась новая и восхитительная жизнь. Окон­
чивъ работу, онъ возвращался домой быстро, то­
ропясь придти и, надѣвъ туфли, сѣсть къ камину.
Идя по черной уличной грязи, онъ представлялъ
себѣ свою комнату, освѣщенную и теплую, уют­
ную отъ этой старой провинціальной мебели, ко­
торую Фанни зарапѣе называла рухлядью, я ко­
торая, состояла изъ очень красивыхъ старинныхъ
вещей; особенно хороніъ былъ шкафъ, драгоцен­
ность въ стилѣ Людовика ХУІ, съ расписными
дверями, изображавшими провансальскія празд­
нества, пастуніковъ въ цвѣтныхъ кафтанахъ, танцы
подъ свирѣль и подъ тамбуринъ. Присутствіе въ
квартирѣ этихъ старомодныхъ вещей, привычныхъ
ему съ дѣтства, напоминало отцовскій домъ, освя­
щало его новое жилище, удобствомъ котораго онъ
вполнѣ наслаждался.
Заслыша его звонокъ, Фанни выходила, тща­
тельно одѣтая, кокетливая, „на палубу", какъ она

42
АЛЬФОНСЪ додэ.
говорила про себя сама. Черное шерстяное платье,
простое, но сшитое по выкройкѣ хорошаго порт­
ного, обличавшее скромность женщины, которой
надоѣло рядиться, засученные рукава, широкій
бѣлый фартукъ. Она стряпала сама и довольство­
валась помощью наемной служанки, приходившей
для черныхъ работъ, отъ которыхъ трескаются и
портятся руки.
Она знала кухню хорошо, знала множество ре­
цептовъ сѣверныхъ и южныхъ кушаній, разно­
образных^, какъ ея репертуаръ народныхъ пѣсенъ,
которыя послѣ обѣда, снявъ фартукъ и"повѣсивъ
его за дверь запертой кухни, она пѣла низкимъ,
нѣсколько утомленнымъ, но по­прежнему страст­
нымъ голосомъ.
Внизу шумѣла, катилась рѣкой, улица. Холодный
дождь стучалъ по цинковой крышѣ балкона, Гос­
сэнъ, грѣя передъ огнемъ ноги, развалясь въ крес­
лѣ, смотрѣлъ въ окна вокзала напротивъ на чинов­
никовъ, гнувшихъ спины надъ бумагами, подъ бѣ­
лымъ свѣтомъ лампъ, съ огромными рефлекторами.
Ему было хорошо, и онъ позволялъ убаюкивать
себя. Былъ ли онъ влюбленъ? Нѣтъ; но онъ былъ
благодаренъ за любовь, которою его окружали, за
всегда ровную нѣжность. Какъ могъ онъ такъ
і долго лишать себя этого счастья изъ боязни —
надъ которой онъ теперь смѣялся— быть одура­
ченнымъ, попасть въ западню? Развѣ жизнь его была
чище, когда онъ переходилъ отъ одной женщины
къ другой, ежеминутно рискуя своимъ здоровьемъ?
Никакой опасности и въ будущемъ. Черезъ три
года, когда онъ уѣдетъ, разрывъ произойдетъ

СССС АААА ФФФФ О.О .О .О .
48
48
48
48
самъ собою, безъ потрясеній. Фанни все объяснено
заранѣе; они говорили объ этомъ, какъ о смерти,
какъ объ отдаленной, роковой, но неизбѣжной
вещи. Остается лишь горе его домапшихъ, когда
они узнаютъ, что онъ живетъ не одинъ, гнѣвъ
отца, суроваго и быстраго на рѣшенія...
Но какъ они узнаютъ? Жанъ ни съ кѣмъ не
видится въ Парижѣ. Его отецъ, „консулъ", какъ
его звали, былъ весь годъ занять надзоромъ за
имѣніемъ, которое онъ улучшалъ, и упорнымъ
уходомъ за виноградными лозами. Мать, больная,
не могла безъ посторонней помощи сдѣлать ни
шага, ни движенія, предоставляя Дивоннѣ веде­
ніе хозяйства,уходъ за его близнецами­сестричками,
Мартой и Маріей, внезапное рожденіе которыхъ
навсегда отняло у нея силы. Что касается дяди
Сезэра, мужа Дивонны, то это былъ взрослый ре­
бенокъ, котораго никуда не пускали одного.
Фанни знала теперь всю семью. Когда Жанъ
получалъ письма изъ Кастеле, съ припискою
внизу крупными буквами, сдѣланною маленькими
пальчиками сестеръ, Фанни читала письмо черезъ
его плечо и умилялась вмѣстѣ съ нимъ. О ея
прежней жизни онъ ничего не зналъ и не спра­
шивалъ. Онъ обладалъ прекраснымъ и безсозна­
тельнымъ эгоизмомъ юности, безъ всякой ревно­
сти, безъ всякаго безпокойства. Полный собствен­
ной жизни, онъ расплескивалъ ее черезъ край,
мечталъ вслухъ, говорилъ о себѣ, межъ тѣмъ какъ
она оставалась безмолвною.
Такъ протекали дни и недѣли, въ счастливомъ
спокойствіи, которое однажды было нарушено

44
АЛЬФОНСЪ додэ.
однимъ обстоятельствомъ, сильно взволновавпшмъ
ихъ, хотя и на разный манеръ. Ей показалось,
нто она беременна, и она заявила ему объ этомъ
съ радостью, которую онъ могъ только раздѣлить...
Въ сущности, онъ испугался. Ребенокъ въ его
годы!.. Что онъ будетъ съ нимъ дѣлать?.. Дол­
женъ ли онъ признать его своимъ?.. И какое обя­
зательство между нимъ и этою женщиной! Какія
осложненія въ будущемъ!
Внезапно ему представилась цѣпь, тяжелая, хо­
лодная, замкнутая. Ночью онъ не спалъ, такъ же,
какъ и она; лежа рядомъ на широкой постели,
оба бодрствовали, съ открытыми глазами, мыслен­
но витая за тысячу верстъ одинъ отъ другого.
По счастью, эта ложная тревога разсѣялась, и
они вновь принялись за свою мирную, изящно­
замкнутую жизнь. Затѣмъ, когда зима кончилась
и вернулось настоящее солнце, жилище ихъ стало
еще красивѣе и просторнѣе, благодаря балкону
подъ навѣсомъ. Вечеромъ они обѣдали на бал­
конѣ, подъ сводомъ зеленоватаго неба, по кото­
рому зигзагами проносились ласточки.
Съ улицы къ нимъ доносились горячій воз­
духъ и шумъ сосѣднихъ домовъ; но за то малѣй­
шее дуновеніе вѣтерка всецѣло принадлежало
имъ, и они цѣлыми часами забывались, прижав­
шись другъ къ другу, ничего не видя. Жанъ
припоминалъ такія же ночи на берегу Роны, меч­
талъ объ отдаленныхъ консульствахъ въ жаркихъ
странахъ, о палубахъ отплывающихъ кораблей,
гдѣ вѣтеръ будетъ дуть съ такою же непрерыв­
ностью, какъ тотъ, отъ котораго дрожала занавѣ­

САФ0.
45454545
ска балкона. И когда она, съ невидимою ласкою,
шептала у егогубъ: „Любишь ли ты меня?.." Онъ
долженъ былъ очнуться и видимо вернуться изъ
далека, чтобы отвѣтить: „О, да, я люблю тебя"...
Вотъ что значить любить молодого; у нихъ го­
лова занята слишкомъ многимъ!...
На томъ же балконѣ, отдѣленная отъ нихъ же­
лѣзной рѣшеткой, обвитой вьющимися растеніями,
ворковала другая парочка, г. и г ­жа Эттэма, за­
конные супруги, очень толстые, поцѣлун кото­
рыхъ раздавались громко, словно пощечины. Они
были удивительно похожи другъ на друга годами,
вкусами, тяжеловѣсными фигурами, и трогательно
было слышать, какъ эти влюбленные, на закатѣ
юности, опираясь на балюстраду, тихо распѣвали
дуэтомъ старинные сантиментальные романсы:
„Но слышу вздохъ его въ тиши ночной...
О, чудный сонъ! Пусть длится вѣчно онъ..."
Супруги нравились Фанни. Она хотѣла бы съ
ними познакомиться. Иногда сосѣдка обмѣнива­
лась съ нею, черезъ потемнѣвшее желѣзо перилъ,
улыбкой счастливыхъ и влюбленныхъ женщинъ;
но мужчины, какъ всегда, были болѣе сдержаны
другъ съ другомъ, и не разговаривали.
Однажды Жанъ шелъ послѣ полудня, направ­
ляясь отъ набережной д'Орсэ, какъ вдругъ услы­
шалъ, что кто­то окликнулъ его по имени, на
углу улицы Рояль. День былъ чудесный, было
ясно и тепло, и Парижъ разцвѣталъ на этомъ по­
воротѣ бульвара, который, въ минуту заката, во
время катанья въ Булонскомъ лѣсу, не имѣетъ
себѣ равнаго во всемъ мірѣ.

46
АЛЬФОНСЪ додэ.
—
Сядьте здѣсь, прекрасный юноша, выпейте
чего­нибудь... Поглядѣть на васъ и то празд­
никъ!
Его охватили двѣ огромныя руки и усадили
подъ навѣсомъ кафэ, захватившаго тротуаръ тремя
рядами столиковъ. Онъ не противился, польщен­
ный тѣмъ, нто вокругъ него толпа провинціаловъ,
въ полосатыхъ пиджакахъ и круглыхъ шляпахъ,
съ любопытствомъ шептала имя Каудаля.
Скульпторъ, сидѣлъ передъ стаканомъ абсента
такъ шедшимъ къ его военному росту и офицер­
скому значку, бокъ­о ­бокъ съ инженеромъ Деше­
леттомъ, пріѣхавшимъ наканунѣ, желтымъ и заго­
рѣлымъ по­прежнему, съ выдающимися скулами,
и маленькими добрыми глазками, съ я^адными
ноздрями, вдыхавшими ароматъ Парижа. Едва
молодой человѣкъ сѣлъ, Каудаль, указывая на
него съ комическимъ ужасомъ, сказалъ:
—
До чего онъ красивъ, животное!.. Подумаешь,
что я былъ такъ же мододъ, что у меня были
такія же кудри!.. Ахъ, молодость, молодость!..
—
Все попрежнему?— сказалъ Дешелеттъ, улы­
баясь выходкѣ друга/
—
Милый мой, не смѣйтесь... Все, что я имѣю,
все, что я изъ себя представляю —медали, кресты,
Академію, Институтъ — все отдалъ бы я за эти
волосы, за этотъ загорѣлый цвѣтъ лица... — Затѣмъ,
обратясь съ обычною рѣзкостью къ Госсэну, спро­
сил ъ:
—
А гдѣ же Сафо, что вы съ нею сдѣлали?..
Отчего ея не видно?

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
47
47
47
47
Жакъ взглянулъ на него широко раскрытыми
глазами, не понимая.
—
Развѣ вы уже разошлись съ лею?—И, глядя
на остолбенѣвшаго Жана, нетерпѣливо прибавилъ:
— Н у, Сафо... Фанни Легранъ... помните, Виль­
д'Аврэ...
—
О, все это­ давно кончено...
Какъ выговорилъ онъ эту ложь? Вслѣдствіе ка­
кого­то стыда, какой­то неловкости при этомъ
имени, данномъ его любовницѣ; быть можетъ,
стѣсняясь говорить о ней съ другими мужчи­
нами, а, быть можетъ, изъ желанія узнать о ней
вещи, которыя ему безъ этого не разсказали бы.
—
Аа... Сафо?.. Развѣ она еще живетъ?—раз­
сѣянно, спросилъ Дешелеттъ совершенно опья­
ненный счастьемъ видѣть вновь ступени Мадлэны,
цвѣточный рынокъ, длинный рядъ бульваровъ меж­
ду двумя рядами зеленыхъ букетовъ.
—
Какъ! вы не помните ее у себя въ прош­
ломъ году?.. Она была великолѣпна въ одеждѣ
египтянки... А нынѣшнею осенью, утромъ, я за­
сталъ ее за завтракомъ съ этимъ красивымъ юно­
шей у Ланглуа; вы сказали бы, что это новобрач­
ные, всего двѣ недѣли какъ повѣнчавпгіеся.
—
Сколько ей можетъ быть лѣтъ? Съ тѣхъ
поръ, какъ мы ее знаемъ...
Каудаль поднялъ голову, припоминая: — Сколько
лѣтъ?.. Сколько?.. Въ пятьдесятъ третьемъ году,
когда она позировала мнѣ для моей статуи, ей было
семнадцать; теперь семьдесятъ третій годъ. Вотъ
и считайте! —Вдругъ глаза его заблистали: —Ахъ!
если бы вы видѣли ее двадцать лѣтъ тому назадъ!..

4R4R4R4R
ЛЛЬФОНСЪ додэ.
Длинная, тонкая, шея рѣзко очерченныя губы, высо­
кій лобъ... руки, плечи, нѣсколько худыя, но это такъ
шло къ знойному темпераменту Сафо!... А какая
женщина, какая любовница!.. Чего только не было
въ этомъ тѣлѣ, созданномъ для наслажденія, какого
только огня нельзя было высѣчь изъ этого кремня,
изъ этого дивнаго инструмента, въ которомъ не
было ни одного недостатка!.. „Полная лира"!., какъ
говорилъ о ней Ля­Гурнери.
Жанъ, поблѣднѣвъ, спросилъ:
—
Развѣ и онъ такя:е былъ ея любовникомъ?..
—
Ля­Гурнерп?.. Я думаю! И это причинило мнѣ
много страданій... Четыре года жили мы вмѣстѣ,
какъ мужъ и жена, четыре года я берегъ ее, дѣ­
лалъ все, чтобы удовлетворить всѣ ея капризы...
Уроки пѣнія, уроки фортепіано, уроки верховой
ѣзды, чего­чего только не было! А когда я ее
отполировалъ, отшлифовалъ, какъ драгоцѣнный
камень, поднятый мною въ лужѣ однажды ночью,
по выходѣ съ бала Рагашъ, этотъ франтъ, этотъ риѳ­
моплетъ отнялъ ее у меня, увелъ изъ­за того са­
маго дружескаго стола, за которымъ онъ прихо­
дилъ обѣдать по воскресеньямъ.
Онъ глубоко вздохнулъ, чтобы прогнать старую
любовную досаду, дрожавшую въ его голосѣ, по­
томъ сказалъ болѣе спокойно:
—
Впрочемъ, его вѣроломство не принесло ему
пользы... Три года, прожитые ими вмѣстѣ, были
настоящимъ адомъ. Этотъ поэтъ, съ вкрадчивымъ
голосомъ и манерами, былъ капризенъ, золъ, ка­
кой­то маньякъ! Надо было видѣть, что меяеду
ними происходило!.. Бывало придешь къ нимъ,

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
49
49
49
49
у нея завязанъ глазъ, у него лицо исцарапано
ногтями... Но самое лучшее — когда онъ собрался ее
покинуть! Она липла къ нему, какъ смола, слѣдила
за нимъ, врывалась въ его квартиру, ожидала
его, лежа на коврикѣ у его дверей. Однажды
ночью, въ разгаръ зимы, она простояла пять ча­
совъ кряду внизу, у Ла­Фарси, куда они поднялись
цѣлою толпою... Жаль было смотрѣть на нее!.. Но эле­
гическій поэтъ быль невозмутимъ до той минуты,
когда, чтобы избавиться отъ нея, онъ призвалъ
полицію. Нечего сказать, благородный человѣкъ!..
И въ заключеніе, въ видѣ благодарности этой кра­
савицѣ, отдавшей ему свою молодость, свой умъ,
свое тѣло, онъ вылилъ ей на голову цѣлый томъ
стиховъ, полныхъ ненависти, грязи, проклятій,
жалобъ, „Книгу Любви", — его лучшую книгу!..
Сидя неподвижно, словно застывъ, Госсэнъ слу­
шалъ, потягивая сквозь длинную соломинку, кро­
шечными глотками, поданное ему замороженное
питье. Ему казалось, что въ стаканъ подлили яду,
леденившаго ему кровь въ жилахъ.
Онъ дрожалъ, несмотря на чудную погоду, и,
какъ сквозь сонъ, смутно видѣлъ скользившія
взадъ и впередъ тѣни, бочку для поливки улицъ
остановившуюся передъ Мадлэной, и мельканье
каретъ, неслышно катившихся по мягкой землѣ
словно по ватѣ. Ни уличнаго шума, ничего не
существовало для него, кромѣ того, что говори­
лось за этимъ столомъ. Теперь говорилъ Деше­
леттъ —это онъ вливалъ теперь ядъ...
—
Что за ужасная вещь эти разрывы... — Его спо­
койный, насмѣшливый голосъ дѣлался нѣжнымъ,
СССС аааа фффф о.о.о .о .
4444

50
АЛЬФОНСЪ додэ.
безконечно участливымъ.— Люди прожили вмѣстѣ
года, спали, прижавшись другъ къ другу, вмѣстѣ
мечтали, вмѣстѣ работали! Все высказали, все от­
дали другъ другу. Усвоили себѣ привычки, ма­
неру держаться, говорить, даже черты любимаго
человѣка. Двое слились въ одно... Однимъ сло­
вомъ то, что мы привыкли называть „collage"!..
Затѣмъ внезапно бросаютъ другъ друга, расходят­
ся... Какъ это случается? Откуда является это му­
жество? Я никогда не могъ бы... Да будь я обма­
нуть, оскорбленъ, запачканъ грязью и осмѣянъ, все
таки если бы женщина заплакала и сказала мнѣ:
„останься", — я не ушелъ бы... Вотъ почему, когда
я схоясусь съ женщиной, то всегда лишь на одну
ночь... Пусть не будетъ завтрашняго дня... или тогда
уже женитьба! Это по крайней мѣрѣ, окончатель­
но и благородно.
—
Пусть не будетъ завтрашняго дня!.. Вамъ хоро­
шо говорить! Есть, однако, женщины, которыхъ нель­
зя брать на одну ночь... Напримѣръ, эта женщина...
■— Я и для нея не сдѣлалъ исключенія, — сказалъ
Дешелеттъ, съ ясною улыбкой, показавшейся нес­
частному любовнику отвратительной.
—
Ну, такъ это потому, что вы не возбудили
въ ней любви, иначе... Эта женщина, когда лю­
бить, то такъ вцѣпляется... У нея есть пристра­
стіе къ семейному уюту... Только не везетъ ей во
всѣхъ попыткахъ этого рода. Она сходится съ ро­
манистомъ Дежуа— онъ умираетъ... Она переходить
къ Эзано — онъ женится... Затѣмъ настаетъ оче­
редь красавца Фламана, гравера, бывшаго натур­
щика— она всегда увлекалась талантомъ или кра­

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
51
51
51
51
сотою — и ... вы навѣрное слыхали про это ужасное
дѣло?..
—
Про какое дѣло?—спросилъ Госсэнъ сдавлен­
нымъ голосомъ; и снова принялся сосать свою
соломинку, слушая любовную драму, захватившую
нѣсколько лѣтъ тому назадъ весь Парижъ.
Граверъ быль бѣденъ и безъ ума отъ этой жен­
щины; изъ боязни, что она его бросить, и для
поддержанія ея роскошной жизни, онъ поддѣлалъ
банковые билеты. Уличенный тотчасъ, посажен­
ный въ тюрьму одновременно со своей любовни­
цей, онъ быль присужденъ къ десятилѣтнему тю­
ремному заключенію, а ей были зачтены шесть
мѣсяцевъ предварительнаго заключенія въ Сенъ­
Лазарской тюрьмѣ, такъ какъ на судѣ была дока­
зана ея невиновность.
Каудаль напомнилъ Дешелетту, слѣдившему въ
то время за процессомъ, какъ она была красива
въ маленькомъ тюремномъ чепчикѣ, и какъ была
мужественна, безъ тѣни слабости, какъ вѣрна до
конца своему возлюбленному... А ея отвѣтъ этой
старой туфлѣ, предсѣдателю, а поцѣлуй, который
она послала Фламану поверхъ жандармскихъ тре­
уголокъ, крича ему голосомъ, способнымъ тронуть
камни: „Не скучай, другъ мой!.. Вернутся еще
красные деньки, мы еще будемъ любить другъ
друга"!.. Тѣмъ не менѣе это нѣсколько отвратило
ее отъ семейной жизни, бѣдняжку!
—
Съ тѣхъ поръ, пустившись въ міръ элегант­
ныхъ людей, она брала любовниковъ на мѣсяцъ,
на недѣлю, и никогда больше не сходилась съ
художниками.. .Ужъ и боится же она ихъ!.. Я, ка­
4*4*4*4 *

52525252
АЛЬФОНСЪ додэ.
жется, единственный, съ которымъ она продолжа­
ла еще видѣться... Время отъ времени она при­
ходила въ мою мастерскую выкурить папиросу...
Потомъ прошли мѣсяцы, и я ничего не слыхалъ
о ней до того самаго дня, когда встрѣтилъ ее за
завтракомъ .съ этимъ красивымъ мальчикомъ, ку­
шавшей виноградъ съ вѣтки, которую онъ дер­
жалъ въ зубахъ. Я подумалъ: вотъ и опять по­
палась моя Сафо!
Больше Жанъ не былъ въ состоянш слушать.
Ему казалось, что онъ умираетъ отъ того яда, ко­
торый проглотилъ. Послѣ недавняго холода, теперь
грудь сжигалъ ему огонь, и какъ раскаленное до­бѣ­
ла желѣзо, охватывалъ его голову, въ которой шу­
мѣло и которая готова была треснуть. Онъ пе­
решелъ черезъ дорогу, пошатываясь среди колесъ
экипажей. Кучера окликали его. Что нужно было
этимъ болванамъ?
Проходя по рынку Мадлэны, онъ былъ взволно­
ванъ запахомъ геліотропа, любимымъ запахомъ
его любовницы. Онъ ускорилъ шаги, чтобы бѣ­
жать отъ него, и въ ярости, терзаемый бѣшен­
ствомъ, подумалъ вслухъ: „Моя любовница... Да,
порядочная грязь!.. Сафо, Сафо! Подумать толь­
ко, что я прожилъ цѣлый годъ съ нею! " Онъ гнѣв­
но твердилъ ея прозвище, припоминая, что встрѣ­
чалъ его въ маленькихъ газеткахъ, въ числѣ дру­
гихъ прозвищъ легкомысленныхъ женщинъ, въ
юмористическомъ Готскомъ Альманахѣ любовной
хроники: Сафо, Корд, Каро, Фрина, Жанна де Паутье,
Тюлень...
Вся жизнь этой женщины, вмѣстѣ съ четырьмя

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
53
53
53
53
буквами ея отвратительнаго имени, грязнымъ по­
токомъ проносилась передъ его воображеніемъ. Ма­
стерская Каудаля, ссоры съ Ля­Гурнери, ночныя де­
журства у дверей притоновъ или на половикѣ пе­
редъ входомъ въ квартиру поэта... Затѣмъ кра­
савецъ­граверъ, фалыпивыя деньги, судъ... бѣ­
ленькій тюремный чепчикъ, такъ шедпгій къ ней,
поцѣлуй, посланный поддѣлывателю банковыхъ
билетовъ: „Не скучай, другъ мой". Другъ мой!
То же названіе, то же ласкательное слово, кото­
рымъ она зоветъ и его! Какой стыдъ! А! онъ смоетъ
съ себя эту грязь!.. И все тотъ же запахъ геліо­
тропа, преслѣдовавшій его въ сумеркахъ того же
блѣдно­лиловаго оттѣнка, какъ и эти цвѣточки.
Вдругъ онъ замѣтилъ, что онъ все еще ходить
по рынку, словно по пароходной палубѣ. Онъ по­
шелъ дальше, быстро добѣжалъ до улицы Амстер­
даму твердо рѣшивъ выгнать изъ своего дома
эту женщину, вышвырнуть ее на лѣстницу безъ
всякихъ объясненій, крикнувъ ей вслѣдъ въ ви­
дѣ оскорбленія ея прозвище. У двери онъ поко­
лебался, раздумывая, и прошелъ нѣсколько шаговъ
дальше. Она будетъ кричать, рыдать, выкрикивать
на весь домъ весь запасъ уличныхъ ругательствъ
какъ тамъ, на улицѣ Аркад ъ...
Написать? Да, лучше написать ей, дать ей от­
ставку въ четырехъ словахъ, какъ можно болѣе
суровыхъ! Онъ вошелъ въ англійскую таверну, пу­
стынную и мрачную при свѣтѣ газа, присѣлъ къ
грязному столику, вблизи единственной посѣтитель­
ницы, дѣвицы, съ лицомъ мертвеца, пожиравшей
копченую лососину, ничѣмъ не запивая ее. Онъ

54
АЛЬФОНСЪ додэ.
спросилъ кружку эля, но не дотронулся до нея и
принялся за письмо. Но въ головѣ его тѣснилось
слишкомъ много словъ, обгонявшихъ другъ дру­
га, а загустѣвшее, испорченное чернило межъ
тѣмъ набрасывало ихъ на бумагу чудовищно мед­
ленно.
Онъ разорвалъ два­три начатыхъ листка, соби­
рался уйти, наконецъ, ничего не написавъ, какъ
вдругъ чей­то жадный, набитый ротъ спросилъ
его: „Вы не пьете?... можно?.." Онъ сдѣлалъ знакъ
головою, означавшей: можно. Дѣвица набросилась
на кружку, осушила ее залпомъ, обнаруживъ
этимъ всю свою нищету, такъ какъ у несчастной
было въ карманѣ какъ разъ сколько нужно, что­
бы утолить голодъ, но не на что было купить нем­
ного пива. Въ немъ проснулось состраданіе, сми­
рившее его гнѣвъ и обнажившее передъ нимъ
внезапно ужасы женской жизни; онъ сталъ су­
дить съ большею человѣчностью и снова сталъ
обдумывать свое горе.
Въ концѣ­концовъ, она ему не солгала; и если
онъ ничего не зналъ о ея жизни, то это отто­
го, что онъ никогда о ней не спрашивалъ. Въ
чемъ онъ упрекаетъ ее?.. Въ томъ, что она сидѣ­
ла въ тюрьмѣ?.. Но коль скоро она была оправдана
и вынесена почти на рукахъ изъ залы суда?.. Такъ
что же? То, что она имѣла любовниковъ до него?
Развѣ онъ не зналъ этого?.. Развѣ можно сердить­
ся на нее за то, что ея любовники извѣстны, зна­
мениты, что онъ могъ встрѣчаться съ ними, го­
ворить, любоваться ихъ портретами на выстав­
кахъ магазиновъ? Неужели онъ вмѣнитъ ей въ

СССС АААА ФФФФ О.О .О .О .
55
55
55
55
преступление то, что она предпочитала именно та­
кихъ людей?
Въ глубинѣ его души поднималась скверная гор­
гость, въ которой онъ самъ не хотѣлъ себѣ при­
знаться, гордость тѣмъ, что онъ дѣлилъ ея лю­
бовь вмѣстѣ съ этими художниками, и тѣмъ, что
и они находили ее прекрасной. Въ его годы муж­
чина никогда не увѣренъ, не знаетъ навѣрное.
Любитъ женщину, любитъ любовь, но глаза и опы­
та не хватаетъ, и молодой любовникъ, показыва­
ющей портретъ своей любовницы, ищетъ одобре­
нія, которое успокоило бы его. Фигура Сафо ка­
залась ему выросшей, окруженной ореоломъ, съ
тѣхъ поръ какъ онъ зналъ, что она воспѣта Ля­
Гурнери и запечатлѣна Каудалемъ въ бронзѣ и
мраморѣ.
Но внезапно, снова охваченный яростью, онъ
вскакивалъ со скамейки, на которую въ раздумьѣ
сѣлъ, на внѣшнемъ бульварѣ, среди кричавшихъ
дѣтей, сплетничавшихъ работницъ, въ пыльный
іюньскій вечеръ; и принимался снова въ бѣшен­
ствѣ ходить, говорить вслухъ... Красивая брон­
зовая статуя „Сафо"... рыночная вещь, имѣвшая­
ся повсюду, пошлая, какъ мотивъ шарманки, какъ
самое слово „Сафо", которое, переживъ вѣка, за­
грязнило свою первоначальную поэзію нечистыми
легендами, и изъ имени богини превратилось въ
названіе болѣзни... Боже! Какъ все это отврати­
тельно!...
Поперемѣнно, то успокаиваясь, то приходя въ
ярость, онъ шелъ впередъ, отдаваясь приливу
противоположныхъ чувствъ и мыслей. На буль­

56
АЛЬФОНСЪ додэ.
варѣ темнѣло, становилось пустынно. Въ горя­
чемъ воздухѣ ощущалась какая­то приторность;
онъ узналъ ворота огромнаго кладбища, гдѣ въ
прошломъ году, вмѣстѣ съ массою молодежи, онъ
присутствовалъ при открытіи бюста Каудаля, на
могилѣ Дежуа —романиста Латинскаго квартала,
автора Cenderinette. Дежуа, Каудаль! Странно зву­
чали для него теперь эти имена. Какою лживою
и мрачною казалась ему исторія подруги студен­
та и ея маленькаго хозяйства, когда онъ узналъ
печальную подкладку, услышалъ отъДешелетта ужа­
сное прозвище, даваемое этимъ уличнымъ бракамъ!
Весь этотъ мракъ, сгустивіпійся еще благода­
ря сосѣдству кладбища, пугалъ его. Онъ пошелъ
назадъ, сталкиваясь съ блузниками, молчаливо
бродившими, какъ ночныя тѣни, и съ женщинами
въ грязныхъ юбкахъ у входа въ притоны, въ ок­
нахъ которыхъ рисовались, какъ въ волшебномъ
фонарѣ, проходившія и обнимавшіяся парочки...
Который часъ?.. Онъ чувствовалъ себя разбитымъ,
словно рекрутъ къ концу перехода; и отъ ною­
щей боли, сосредоточившейся въ ногахъ, у него
осталась одна только усталость. Ахъ, если бы лечь,
уснуть!.. Потомъ, проснувшись, онъ скажетъ жен­
щинѣ, холодно, безъ гнѣва: „Вотъ... Я знаю, кто
ты!.. Ни ты, ни я не виноваты; но мы не можемъ
больше жить вмѣстѣ. Разойдемся". А чтобы за­
щититься отъ ея преслѣдованій, онъ поѣдетъ къ
матери и сестрамъ, и ронскій вѣтеръ, свободный
и цѣлительный мистраль, смоетъ всю грязь и
ужасъ его кошмарнаго сна.
Фанни легла въ постель, уставъ ждать его, и

СССС АААА ФФФФ 0.0.0 .0.
57575757
спала крѣпкимъ сномъ подъ лампою, съ раскры­
тою книгою на одѣялѣ. Его шаги не разбудили
ее, и онъ смотрѣлъ на нее съ любопытствомъ, какъ
на новую, чужую женщину.
О, какъ она была прекрасна! Руки, шея, плечи
словно изъ янтаря, безъ пятнышка, безъ малѣй­
шаго изъяна. Но какая усталость, какое красно­
рѣчивое признаніе въ ея покраснѣвшихъ вѣкахъ —
быть можетъ отъ романа, который она читала,
быть можетъ отъ безпокойства и ожиданія, — въ
этихъ чертахъ, спокойныхъ,не оживленныхъ острою
жаждою женщины, желающей, чтобы ее ласкали и
любили! Ея годы, ея жизнь, ея приключенія, ея
капризы, ея минутные браки, Сенъ­Лазарская
тюрьма, побои, слезы, боязнь —все можно было про­
честь въ нихъ, и синева наслажденій и безсон­
ныхъ ночей, и складка отвращенія, оттягивавшая
нижнюю губу, утомленную, словно закраина ко­
лодца, изъ котораго пила вся деревня, и начинав­
шаяся полнота, растягивавшая кожу для старче­
скихъ морщинь...
Это предательство сна, среди глубокаго мертваго
молчанія, окутывающаго все, было величественно
и мрачно; какъ поле сраженія ночью, со всѣми его
ужасами, какъ видимыми, такъ и угадываемыми по
смутнымъ движеніямъ тѣни.
Бѣднаго юношу вдругъ охватило огромное, не­
побѣдимое желаніе плакать.
IV.
Они кончали обѣдъ сидя у открытаго окна, подъ
протяжный свистъ ласточекъ, привѣтствовавшихъ

58585858
АЛЬФОНСЪ додэ.
заходъ солнца. Жанъ молчалъ, собираясь заго­
ворить, и все о той же жестокой вещи, которая
преслѣдовала его и которою онъ мучилъ Фанни
съ минуты своей встрѣчи съ Каудалемъ. Она,
видя его опущенный взоръ и мнимо безразлич­
ный видь, съ которымъ онъ предлагалъ ей все
новые вопросы, угадала, и предупредила его:
—
Послушай, я знаю, что ты мнѣ скажешь...
Избавь насъ, прошу тебя... Нѣтъ силъ, наконецъ...
Вѣдь все это давно умерло, я люблю одного тебя,
и кромѣ тебя для меня никто не существуетъ!..
—
Если прошлое умерло, какъ ты говоришь...
— онъ заглянулъ въ самую глубину ея прекрасныхъ
глазъ сѣраго цвѣта, трепетавшаго и мѣнявшагося
при каждомъ новомъ впечатлѣніп. — Ты не хра­
нила бы вещей, которыя тебѣ его напоминаютъ...
тамъ въ шкафу...
Сѣрый цвѣтъ глазъ превратился въ черный:
—
Итакъ ты знаешь?
Приходилось проститься съ этимъ ворохомъ
любовныхъ писемъ, портретовъ, съ этимъ побѣд­
нымъ любовнымъ архивомъ, который она не разъ
уже спасала отъ крушеній.
—
Но будешь ли ты мнѣ вѣрить послѣ этого?
Въ отвѣтъ на скептическую улыбку, бросавшую
ей вызовъ, она пошла за лаковымъ ящикомъ, ме­
таллическая рѣзьба котораго, среди стопокъ ея
тонкаго бѣлья, такъ сильно интересовала въ по­
слѣдніе дни ея любовника.
—
Жги, рви, все это — твое...
Но онъ не торопился повертывать въ замкѣ
крошечный ключикъ, разглядывая випшевыя де­

СССС АААА ФФФФ О.О .О .О .
59595959
ревья изъ розоваго перламутра и летящихъ жу­
равлей, выложенныхъ инкрустаціей на крьцпкѣ,
которую онъ вдругъ рѣзко открылъ... Всевозмож­
ные форматы, почерки, цвѣтная бумага, съ золо­
чеными заглавными буквами, старыя пожелтѣвпіія
записки, истершіяся на складкахъ, листочки изъ
записныхъ книжекъ, съ словами, нацарапанны­
ми карандашомъ, визитныя карточки, — все это
лежало кучей, безъ всякаго порядка, какъ въ
ящикѣ, въ которомъ часто рылись и въ который
теперь онъ самъ запускалъ свои дрожащія руки...
—
Дай ихъ мнѣ! Я ихъ сожгу на твоихъ гла­
захъ!
Она говорила лихорадочно, стоя на колѣняхъ
передъ каминомъ; рядомъ съ нею на полу стояла
зажженная свѣча.
—
Дай же...
Но онъ сказалъ:
—
Нѣтъ... погоди... — и
полушопотомъ, словно
стыдясь, прибавил ъ: Мнѣ хотѣлось бы прочесть...
—
Къ чему? Тебѣ это будетъ тяжело...
Она думала лишь объ его страданіяхъ, а не о
вѣроломствѣ съ ея стороны выдавать тайны стра­
сти, трепещущія признанія всѣхъ этихъ людей,
когда­то любившихъ ее; подвинувшись къ нему и
не вставая съ колѣнъ, вмѣстѣ съ нимъ читала,
искоса на него поглядывая.
Десять страницъ, подписанныхъ Ля­Гурнери, по­
мѣченныхъ 1861­ымъ годомъ и написанныхъ длин­
нымъ, кошачьимъ почеркомъ, въ которыхъ поэтъ,
посланный въ Алжиръ для оффиціальнаго отчета
о путешествіи императора и императрицы, опи­

60
АЛЬФОНСЪ додэ.
сывалъ своей любовницѣ ослѣпительныя празд­
нества...
Алжиръ, кшпащій народомъ, настоящій Багдадъ
тысячи и одной ночи; жители всей Африки, со­
бравшееся вокругъ города и хлопающіе дверями
домовъ, какъ налетѣвшій Самумъ. Караваны нег­
ровъ и верблюдовъ, нагруженныхъ гумми, раски­
нутая палатки, запахъ мускуса надъ всѣмъ этимъ
бивуакомъ, расположенномъ на берегу моря; пляс­
ки ночью вокругъ огней, толпа разступавшаяся ка­
ждое утро передъ появленіемъ начальниковъ съ
Юга, напоминавшихъ маговъ съ ихъ восточною
пышностью, съ разноголосою музыкою, тростниковы­
ми флейтами, маленькими хриплыми барабанами,
окружающими трехцвѣтное знамя пророка; а позади,
ведомыя подъ уздцы неграми лошади, предназна­
ченный: въ подарокъ императору, украшенныя
шелкомъ, покрытыя серебряными попонами, по­
тряхивавшія съ каждымъ шагомъ бубенчиками и
шитьемъ...
Талантъ поэта ожпвлялъ все это и заставлялъ
проходить передъ глазами; слова сверкали какъ
драгоцѣнные камни безъ оправы, высыпанные
ювелиромъ на бумагу. Поистинѣ должна была
гордиться женщина, къ ногамъ которой бросались
всѣ эти сокровища! Можно было себѣ представить,
какъ ее любили, ибо, несмотря на все очарованіе
этихъ празднествъ, поэтъ думалъ только о ней,
умиралъ отъ того, что не видѣлъ ее:
„Ахъ, сегодняшнюю ночь я провелъ съ тобою,
на широкомъ диванѣ, на улицѣ Аркадъ. Ты была
безумна, обнаженная, ты кричала отъ восторга,

ОООО АААА ФФФФ О.О .О .О .
61
61
61
61
осыпаемая моими ласками, когда я вдругъ про­
снулся укутанный ковромъ на моей террасѣ,
подъ сводомъ звѣздной ночи. Крикъ муэдзина
поднимался въ небо съ сосѣдняго минарета, слов­
но яркая и чистая ракета, скорѣе страстная, не­
жели молящая, и я снова слышалъ словно тебя,
просыпаясь отъ моего сна".
Какая злая сила заставила его продолжать чте­
ніе письма, несмотря на ужасную ревность, отъ
которой у него побѣлѣли губы и судорожно сжи­
мались руки? Нѣжно, лукаво, Фанни пробовала­
было отнять у него письмо; но онъ дочиталъ его
до конца, а за нимъ второе, потомъ третье, роняя
ихъ послѣ прочтенія, съ оттѣнкомъ презрѣнія и
равнодушія, и не глядя на огонь въ каминѣ,
вспыхивавшій ярче отъ страстныхъ и полныхъ
лиризма изліяній знаменитаго поэта. Порою, подъ
наплывомъ этой любви, переходившей всѣ гра­
ницы среди Африканской атмосферы, лирическое
чувство любовника вдругъ бывало запятнано ка­
кою­нибудь грубою, грязною выходкою, достойною
солдата, которая удивила бы и шокировала бы
свѣтскихъ читательницъ „Книги любви", утон­
ченно­духовной и чистой, какъ серебряная вер­
шина Юнгфрау.
Страданія сердца! На нихъ­то, на этихъ гряз­
ныхъ мѣстахъ и останавливался главнымъ обра­
зомъ Жанъ, не подозрѣвая того, что лицо его
всякій разъ нервно передергивалось судорогой.
Онъ имѣлъ даже духъ усмѣхнуться надъ постъ­
скриптумомъ, слѣдовавшимъ за ослѣпительнымъ
разсказомъ о праздникѣ въ Айсауассѣ: „Перечи­

62626262
АЛЬФОНСЪ додэ.
тываю мое письмо... Многое въ немъ недурно;
отложи его для меня, оно мнѣ можетъ приго­
диться..."
—
Этотъ господинъ подбирал ъ все! — прогово­
рилъ Жанъ, переходя къ другому листку, испи­
санному тѣмъ же почеркомъ, въ которомъ ледя­
нымъ тономъ дѣлового человѣка Ля­Гурнери тре­
бовалъ обратно сборникъ арабскихъ пѣсенъ и
пару туфель изъ рисовой соломы. То былъ конецъ
ихъ любви. Ахъ, этотъ человѣкъ могъ уйти, онъ
былъ силенъ!
И, безостановочно, Жанъ продолжалъ осушать
это болото, надъ которымъ поднимались горячія
и вредныя испаренія. Настала ночь; онъ поста­
вилъ свѣчу на столъ, и прочитывалъ коротенькія
записки, набросанныя неразборчиво, словно че­
резчуръ грубыми пальцами, которые въ порывѣ
неутоленнаго желанія или гнѣва дырявили и про­
рывали бумагу. Первое время связи съ Кауда­
лемъ, свиданія, ужины, загородныя прогулки, за­
тѣмъ ссоры, возвраты съ мольбами, крики, низ­
менная и неблагородная мужицкая брань, пре­
рываемая шутками, забавными выходками, упре­
ками и рыданіями, весь страхъ великаго худож­
ника передъ разрывомъ и одиночествомъ...
Огонь пожиралъ все, вытягивалъ длинные, крас­
ные языки, среди которыхъ дымились и корчи­
лись плоть, кровь и слезы геніальнаго человѣка;
но какое дѣло до этого было Фанни, всецѣло при­
надлежавшей теперь молодому любовнику, за ко­
торымъ она слѣдила, и чья безумная горячка
сжигала ее сквозь платье! Онъ нашелъ портретъ,

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О.
63
63
63
63
сдѣланный перомъ, подписанный Гаварни, и со
слѣдующимъ посвященіемъ: „Подругѣ моей, Фан­
ни Легранъ, въ трактирѣ Дампьеръ, въ день,
когда шелъ дождь". Умыое и болѣзненное лицо,
со впалыми глазами, съ оттѣнкомъ горечи и
муки...
—
Кто это?
—
Андрэ Дежуа... Я дорожу имъ только изъ­за
подписи.
Онъ сказалъ» можешь оставить", но съ такимъ
жалкимъ, принужденнымъ видомъ, что она взяла
рисунокъ, изорвала его на мелкіе клочки и бро­
сила въ огонь; а онъ погружался въ перепис­
ку романиста, въ рядъ горестныхъ посланій по­
мѣченныхъ зимними морскими курортами, на­
званіями купаній, гдѣ писатель, посланный для
поправки и отдыха, отчаивался и страдалъ фи­
зически и духовно, ломая себѣ голову, въ поис­
кахъ замысловъ, вдали отъ Парижа, перемежая
просьбы лекарствъ, рецептовъ, денежныя профес­
сіональныя заботы, отсылку корректуръ — все тѣмъ
же крикомъ желанія и обожанія, обращенными
къ прекрасному тѣлу Сафо, бывшему для него
подъ запретомъ врачей.
Жанъ. въ бѣшенствѣ, прошепталъ:
—
Но что же, въ самомъ дѣлѣ, заставляло
всѣхъ ихъ такъ гоняться за тобою?..
Онъ видѣлъ въ этомъ единственное значеніе
этихъ отчаянныхъ писемъ, раскрывавшихъ всю
неурядицу жизни одного изъ великихъ людей,
которымъ завидуетъ молодежь и о которыхъ меч­
таютъ романтическія женщины... Да, въ самомъ

64646464
АЛЬФОНСЪ додэ.
дѣлѣ, что испытывали всѣ они? Какимъ питьеыъ
поила она ихъ?.. Онъ переживалъ страданія че­
ловѣка, который, будучи связанъ, видитъ, какъ
при немъ оскорбляютъ любимую женщину; и,
тѣмъ не менѣе онъ не могъ рѣшиться сразу, за­
крывъ глаза, выбросить все, что находилось въ
этой коробкѣ.
Настала очередь гравера, который, будучи не­
извѣстенъ, бѣденъ, не прославленный никѣмъ
кромѣ „Судебной Газеты", былъ обязанъ своимъ
мѣстомъ среди этихъ реликвій лишь огромной
любви, которую она къ нему питала. Позорны
были эти письма, помѣченныя Мазасской тюрь­
мой, глупыя, неуклюжія, сантиментальныя, какъ
письма солдата къ своей землячкѣ! Но въ нихъ,
сквозь подражаніе романсамъ, слышался оттѣ­
нокъ искренней любви, уваженія къ женщинѣ,
забвенія самого себя, отличавшее отъ другихъ
этого каторжника; такъ, напримѣръ, когда онъ
просилъ прощенія у Фанни въ томъ, что слиш­
комъ любилъ ее, и когда изъ канцеляріи суда,
тотчасъ по выслушаніи приговора, писалъ ей о
сво«й радости по поводу того, что она оправдана
и свободна. Онъ ни на что не жаловался; онъ
провелъ вблизи ея и благодаря ей два года
такого полнаго, такого глубокаго счастья, что вос­
поминаній о немъ достаточно, чтобы наполнить
его жизнь, смягчить ужасъ его положенія, и онъ
кончалъ просьбою оказать ему услугу!
„Ты знаешь, что у меня въ деревнѣ есть ребе­
нокъ, мать котораго давно умерла; онъ яшветъ
у старухи родственницы, въ такомъ глухомъ

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
65
65
65
65
углу, куда слухи о моемъ дѣлѣ никогда не про­
никнуть. Всѣ бывшія у меня деньги я отослалъ
имъ, говоря, что уѣзжаю въ далекое путешествіе,
и разсчитываю, моя добрая Анни, что ты будешь
время отъ времени справляться о несчастномъ
малюткѣ и сообщать мнѣ о немъ свѣдѣнія"...
Въ доказательство заботь Фанни, слѣдовало
письмо, полное благодарности, и еще письмо, на­
писанное недавно, менѣе полугода тому назадъ;
„Ахъ, какъ ты добра, что пришла навѣстить
меня... Какъ ты была прекрасна, какъ ты благо­
ухала, рядомъ съ моею курткой каторжника, ко­
торой мнѣ было такъ стыдно"... Жанъ прервалъ
самого себя въ бѣшенствѣ:
—
Ты, значить, продолжала видѣться сь нимъ?
—
Изрѣдка, изъ состраданія...
—
Даже когда мы уже жили съ тобой вмѣстѣ?.
—
Одинъ разъ, единственный, въ конторѣ...
только тамъ и можно съ. ними видѣться.
—
А! Ты, дѣйствительно, добра!..
Мысль, что, несмотря на ихъ связь, она продол­
жала посѣщать этого каторжника, выводила его
изъ себя. Онъ былъ слншкомъ гордъ, чтобы при­
знаться въ этомъ; но послѣдняя связка писемъ,
перевязанная голубою ленточкой и надписанная
мелкимъ и косымъ почеркомъ женщины, — довела
его ярость до крайнихъ предѣловъ.
„Я буду переодѣвать тунику послѣ бѣга нако­
лесницахъ. Приходи ко мнѣ въ уборную...
—
Нѣтъ!.. нѣтъ!.. не читай этого!..
Фанни бросилась къ нему, вырвала у него изъ
рукъ и бросила въ огонь всю связку писемъ; а
СССС аааа фффф о.о.о .о .
5555

66
АЛЬФОНСЪ додэ.
онъ ничего не понялъ, даже при видѣ любовни­
цы, обнимавшей его колѣни съ лицомъ, зали­
тымъ отсвѣтомъ камина и краскою позора, сопро­
вождавшей признаніе:
„Я была молода, это—Каудаль... безумецъ... Я
дѣлала то, что онъ хотѣлъ".
Только тутъ понялъ онъ, и лицо его покрылось
смертельною блѣдностью.
—
Да, конечно... Сафо...
„полная лира"... — И
отталкивая ее ногою, какъ нечистое животное,
продолжалъ: —Уйди, не прикасайся ко мнѣ, я не
могу тебя видѣть!..
Крикъ его потонулъ въ ужасномъ грохотѣ, дол­
гомъ близкомъ, межъ тѣмъ какъ яркій свѣтъ ос­
вѣтилъ комнату. Пожаръ!.. Она выпрямилась, ис­
пуганная, схватила машинально графинъ на сто­
лѣ, вылила его на кучу бумаги, пламя которой
пожгло накопившуюся въ трубѣ сажу, затѣмъ
схватила кувшинъ съ водою, кружки, но, видя
свое безснліе, такъ какъ пламя вырывалось дос­
тигая середины комнаты, побѣжала къ балкону,
крича: „Пожаръ! пожаръ"!
Первыми прибѣжали Эттэма, затѣмъ приврат­
никъ, потомъ полицейскіе. Слышались крики:
—
Задвиньте чугунную доску въ каминѣ!..
Лѣзьте на крышу!..
Пораженныя ужасомъ, они смотрѣли, какъ ихъ
квартира заполнялась чужими людьми, залива­
лась водою, грязнилась; затѣмъ, когда толпа на­
рода внизу, при свѣтѣ газа, разсѣялась, когда
сосѣди успокоились и вернулись къ себѣ, они
стояли посреди своей квартиры затопленной во­

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
67676767
дою, выпачканной сажей, съ мокрою, опрокину­
тою мебелью, и чувствовали такое отвращеніе и
такую слабость, что не имѣли силъ ни продол­
жать ссору, ни убрать комнаты. Что­то мрачное,
низменное вошло въ ихъ жизнь, и въ этотъ ве­
черъ, забывъ свое отвращеніе къ отелямъ, они
отправились ночевать въ гостинницу Ж.
Жертва Фанни не повела ни къ чему. Изъ пи­
семъ, которыя исчезли, которыя были сожжены,
цѣлыя фразы, заученныя наизусть, не выходили
у Жана изъ головы, и заставляли его внезап­
но краснѣть, какъ нѣкоторыя мѣста изъ дурныхъ
книгъ. Бывшіе возлюбленные Фанни были почти
всѣ знаменитостями. Тѣ, которые умерли, про­
должали жить въ памяти людей; портреты и име­
на живыхъ виднѣлись повсюду, о нихъ говорили
въ его присутствіи, и всякій разъ онъ испыты­
валъ стѣсненіе, боль, словно отъ порванныхъ се­
мейныхъ узъ.
Боль обострила его умъ и зрѣніе; вскорѣ онъ
сталъ находить у Фанни слѣды прежнихъ влія­
ній и слова, мысли, и привычки, оставшіяся у нея
отъ нихъ. Манера двигать болыпимъ пальцемъ,
словно придавая форму, вылѣпляя предметъ, о
которомъ она говорила, и прибавлять: „видишь
здѣсь"...
принадлежали скульптору. У Дежуа
она заимствовала страсть къ каламбурамъ и на­
роднымъ пѣснямъ, сборникъ которыхъ онъ издалъ
и который былъ извѣстенъ во всѣхъ углахъ Фран­
ціи; у Ля­Гурнери —пренебрежительный оттѣнокъ,
высокомѣріе, строгость сужденій о новой лите­
ратурѣ.
s*s*s*s*

68
АЛЬФОНСЪ додэ.
Она усваивала все это, наслаивая вещи несход­
ныя, подобно наслоенію, позволяющему по геоло­
гическимъ пластамъ угадывать перевороты, про­
исшедшіе подъ земною корою въ различныя эпохи;
быть можетъ даже, она не была такъ умна, какъ
показалась ему въ началѣ. Но дѣло было не въ
умѣ; если бы она была глупой на рѣдкость, вуль­
гарной и лѣтъ на десять старше, она все же су­
мѣла бы его удержать силою своего прошлаго,
низменною ревностью, пожиравшею его, мукъ и
уколовъ которой онъ уже не скрывалъ, обру­
шиваясь ежеминутно то на одного, то на другого.
Романовъ Дежуа никто уже не покупаетъ, все
изданіе валяется у букинистовъ на набережной и
продается по двадцать пять сантимовъ за томъ.
А старый дуракъ Каудаль все еще мечталъ о
любви въ его годы!.. „Знаешь, у него нѣтъ зу­
бовъ. Я смотрѣлъ на него за завтракомъ, когда
мы были въ Виль­Д'Аврэ. Онъ жуетъ какъ коза,
передними зубами".
Конченъ и его талантъ!
Какое уродство его вакханка въ послѣднемъ Са­
лонѣ! „Она не стоить на ногахъ"... Это выраже­
ніе онъ заимствовалъ у Фанни, которая, въ свою
очередь, переняла его отъ скульптора. Когда онъ
накидывался, такимъ образомъ, на одного изъ сво­
ихъ соперниковъ въ прошломъ, Фанни вторила
ему, желая ему понравиться; стоило послушать
какъ этотъ мальчикъ, ничего не смыслившій въ
искусотвѣ, въ жизни, и эта поверхностная жен­
щина, слегка отшлифованная умомъ и талантомъ
знаменитыхъ артистовъ, перебирали и безапелля­
ционно осуждали ихъ!..

СССС АААА ФФФФ 0.0.0 .0.
69696969
Но самымъ заклятымъ врагомъ Госсэна былъ
граверъ Фламанъ. Объ этомъ онъ зналъ лишь,
что онъ былъ красивъ, бѣлокуръ, какъ онъ, что
она называла его „другъ мой", совершенно такъ
же, какъ Жана, что она видѣлась съ нимъ тайкомъ,
и что, когда онъ нападалъ на него, какъ на осталь­
ныхъ, и называлъ его „сантиментальнымъ ка­
торжникомъ" или „красавцемъ­арестантомъ", то
Фанни отворачивалась и не произносила ни слова.
Вскорѣ онъ уже обвинялъ свою любовницу въ томъ,
что она продолжаетъ питать нѣжныя чувства къ
этому бандиту, и она объяснялась по этому по­
воду кротко, но съ извѣстной твердостью:
—
Ты знаешь, Жанъ, что я его не люблю, такъ
какъ люблю тебя. Я не хожу къ нему, я не от­
вѣчаю на его письма; но ты никогда не заставишь
меня говорить дурно о человѣкѣ, любившемъ
меня до безумія, до преступленія.
На слова, произнесенныя такимъ искреннимъ
тономъ — лучшее что въ ней было —Жанъ не воз­
ражалъ, но продолжалъ мучиться ревностью и
ненавистью, обостренною тревогой, которая зас­
тавляла его иногда внезапно возвращаться среди
дня въ улицу Амстердамъ. „Не ушла ли она къ
нему?"...
Онъ находилъ ее дома, въ маленькой квартирѣ,
бездѣятельную, какъ восточная женщина, или за
фортепіано, дававшею урокъ пѣнія толстой со­
сѣдкѣ, мадамъ Эттэма. Съ того вечера, когда слу­
чился пожаръ, Фанни и Жанъ подружились съ
этими добрыми, спокойными, полнокровными

70
АЛЬФОНСЪ додэ.
людьми, постоянно жившими среди сквозняковъ,
съ открытыми дверями и окнами...
Мужъ, служившій чертежникомъ въ артилле­
рійскомъ музеѣ, бралъ работу на домъ, и каждый
вечеръ въ будни, а по воскресеньямъ и весь день
можно было видѣть его, склонившагося надъ ши­
рокимъ столомъ, покрытаго потомъ, тяжело ды­
шавшаго, въ одной жилеткѣ, и встряхивавшаго
рукавами, чтобы впустить въ нихъ немного воз­
духа. Рядомъ съ нимъ его толстая супруга, въ
кофточкѣ, также обмахивалась, хотя никогда ни­
чего не дѣлала; чтобы освѣжиться, время отъ
времени они затягивали одинъ изь своихъ лю­
бимыхъ дуэтовъ.
Вскорѣ между двумя семьями установилась
близость. Утромъ, около десяти часовъ, сильный
голосъ Эттэма кричалъ передъ дверью: „Готовы ли
вы, Госсэнъ?" Ихъ канцеляріи находились по со­
сѣдству, и они отправлялись на службу вмѣстѣ.
Тяя^еловатый, грубый, по своему общественному
положенію нѣсколькими ступенями ниже своего
молодого товарища, чертежникъ говорилъ мало,
бормоталъ, словно во рту у него росла такая же
борода, какъ на подбородкѣ; но чувствовалась,
что онъ — честный человѣкъ, и моральная неус­
тойчивость Жана нуждалась въ этой поддержкѣ.
Особенно дорояшлъ онъ ими изъ­за Фанни, жив­
шей въ одиночествѣ, населенномъ воспомина­
ніями и сожалѣніями, болѣе опасными, чѣмъ
связи, отъ которыхъ она добровольно отказалась,
и находившей въ госпожѣ Эттэма, безпрестанно
занятой своимъ мужемъ— лакомымъ сюрпризомъ

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
71
71
71
71
который она приготовить ему къ обѣду, новымъ
романсомъ, который она споетъ ему за дессер­
томъ—честную и здоровую компанію.
Когда дружба, однако, дошла до взаимныхъ
приглашеній, Госсэнъ началъ колебаться. Сосѣди,
вѣроятно, считали ихъ повѣнчанными, и его
совѣсть возставала противъ лжи; онъ поручилъ
Фанни предупредить сосѣдку, чтобы не вышло
недоразумѣнія. Это подало ей поводъ смѣяться
безъ конца. Бѣдный ребенокъ! Только онъ и мо­
жетъ быть такимъ наивнымъ!
—
Да они ни одной минуты не предполагали,
что мы женаты... Къ тому же для нихъ это без­
различно. Если бы ты зналъ, гдѣ онъ познако­
мился со своею женой! Вся моя жизнь на ряду
съ ея жизнью — постъ. Онъ женился на ней, что­
бы она принадлежала ему одному, и, видишь,
прошлое нисколько его ни стѣсняетъ.
Жанъ не могъ опомниться отъ изумленія. Эта
матрона, эта добрая кумушка съ свѣтлыми глазами,
съ дѣтскимъ смѣхомъ, отъ котораго дѣлались
ямочки на щекахъ, съ провинціальнымъ говоромъ,
для которой романсы никогда не были достаточно
сантиментальны и слова—достаточно возвышенны;
а онъ, спокойный, увѣренный въ своемъ любов­
номъ благоденствіи... Жанъ смотрѣлъ, когда тотъ
шелъ съ нимъ рядомъ, держа въ зубахъ трубку,
вздыхая отъ счастья, межъ тѣмъ какъ онъ пос­
тоянно думалъ и мучился безсильнымъ бѣшен­
ствомъ.
—
Это у тебя пройдетъ, другъ мой, — кротко
говорила ему Фанни въ тѣ минуты, когда люди

72727272
АЛЬФОНСЪ додэ.
говорятъ другъ другу все, и успокаивала его,
нѣжная и очаровательная, какъ въ первый день
ихъ любви, но съ какимъ то оттѣнкомъ самозаб­
венія, котораго Жанъ не понималъ.
Въ ней замѣчалась болѣе свободная манера
держать себя и говорить, сознаніе своей силы;
она дѣлала странныя 'непрошенныя признанія о
своей прошлой жизни, о былыхъ кутежахъ, о бе­
зумствахъ, которыя дѣлались ею изъ любопытства.
Она не стѣснялась теперь курить, свертывая и
оставляя повсюду на мебели вѣчныя папиросы,
сокращающая день для подобнаго рода женщинъ,
и въ разговорахъ высказывала о жизни, о низо­
сти мужчинъ и о глупости женщинъ самыя цинич­
ныя сужденія. Даже ея глаза, выраженіе которыхъ
обычно мѣнялось, дѣлались теперь похожими на
стоячую воду, по которой пробѣгали искры ци­
ничнаго смѣха.
Ихъ близость также преобразилась. Осторожная
въ началѣ, щадившая юность своего любовника,
относясь съ уваженіемъ къ его первой иллюзіи,
впослѣдствіи она перестала стѣсняться, видя, ка­
кое дѣйствіе произвело на этого ребенка ея вне­
запно раскрытое развратное прошлое — та болот­
ная лихорадка, которою она зажгла ему кровь.
И распутныя ласки, которыя она такъ долго сдер­
живала, весь бредъ, который она останавливала,
стиснувъ зубы, теперь она уже перестала таить,
предавалась имъ со всею страстью влюбленной и
опытной куртизанки, являлась во всей ужасаю­
щей славѣ Сафо.

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
73737373
Чистота, сдержанность... къ чему все это? Всъ
люди одинаковы, всѣ заражены порокомъ, всѣ его
жаждутъ, и этотъ юноша не лучше другихъ. На­
сытить ихъ тѣмъ,что они любятъ — лучшее сред­
ство удержать ихъ при себѣ, и всѣ извращенія
наслажденій, въ который она была посвящена
другими, она передавала Жану, который, въ свою
очередь, долженъ былъ передавать ихъ другимъ.
Такъ распространяется ядъ, сжигая тѣло и душу,
и напоминая тѣ факелы, о которыхъ говорить
латинскій поэтъ, и которые изъ рукъ въ руки пе­
реходили по аренѣ.
V.
Въ ихъ спальнѣ, рядомъ съ великолѣпнымъ
портретомъ Фанни, писаннымъ Джемсомъ Тиссо,
остаткомъ ея былого великолѣпія продажной жен­
щины, висѣлъ южный пейзажъ, съ рѣзкими тѣ­
нями и пятнами свѣта, грубо снятый деревен­
скимъ фотографомъ при солнцѣ.
Скалистый берегъ, покрытый виноградниками,
обнесенный каменными оградами, а выше, за ря­
домъ кипарисовъ, защищавшихъ отъ сѣвернаго
вѣтра, вблизи маленькой свѣтлой сосновой ро­
щицы, и миртовыхъ деревьевъ, стоялъ большой
бѣлый домъ, полу­ферма, полу­замокъ, съ широ­
кимъ крыльцомъ, съ итальянской крышей, съ
гербами на дверяхъ; продолженіемъ его служили
желтыя стѣны провансальскихъ хижинъ, насѣсты
для павлиновъ, загоны для скота, черныя отвер­
стія сараевъ, въ которыя виднѣлись блестѣвшіе
плуги и бороны. Уцѣлѣвшая отъ старыхъ укрѣ­

74747474
АЛЬФОНСЪ додэ.
пленій высокая башня, выдѣлявшаяся на безоб­
лачномъ небѣ, господствовала надъ окрестностями,
вмѣстѣ съ нѣсколькими крышами и романской
колокольней Шатонёфъ­де­Папъ, гдѣ издавна жи­
ли Госсэны Д'Арманди.
Кастеле — виноградники и усадьба— знаменитый
своимъ виноградомъ, какъ Нертъ Эрмитажъ, пе­
­
реходилъ отъ отца къ сыновьямъ, не дѣлясь ме­
жду дѣтьми; хозяйничалъ всегда младшій сынъ,
вслѣдствіе семейныхъ традицій, въ силу кото­
рыхъ старшій сынъ служилъ консуломъ. Къ не­
счастью, природа нерѣдко противится этимъ пла­
намъ, и если когда­нибудь существовалъ чело­
вѣкъ, менѣе способный управлять имѣніемъ и
вообще, чѣмъ­бы то ни было, то это былъ Сезэръ Гос­
сэнъ, которому выпала эта обязанность, когда ему
было двадцать четыре года.
Распутный, завсегдатай игорныхъ домовъ и де­
ревенскихъ притоновъ, Сезэръ, или точнѣе „Фе­
на" — лѣнтяй, шалопай, какъ его прозвали въ
юности, являлся типомъ выродка, противополож­
наго общему характеру семьи, встрѣчающагося
время отъ времени и въ самыхъ суровыхъ и стро­
гихъ семьяхъ, въ которыхъ онъ играетъ роль
какъ бы клапана.
Послѣ нѣсколькихъ лѣтъ бездѣлья, безумной
расточительности и отчаянныхъ кутежей въ клу­
бахъ Авиньона и Оранжа, онъ заложилъ землю,
опустопшлъ запасы погребовъ, продалъ на корню
будущіе сборы; затѣмъ, однажды, наканунѣ нало­
женія на имущество ареста, Фена поддѣлалъ под­
пись брата, выдалъ три векселя съ переводомъ

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
75757575
уплаты на консульство въ Шанхаѣ, убѣжденный,
что до наступленія срока найдетъ деньги и вы­
купить векселя; но они въ свое время были при­
сланы старшему брату; одновременно онъ полу­
чилъ отчаянное письмо, сообщавшее о разореніи
и о подлогѣ. Консулъ тотчасъ пріѣхалъ въ Ша­
тонёфъ, выручилъ всѣхъ изъ ужаснаго положенія
съ помощью своихъ сбереженій и приданаго жены;
видя полную неприспособленность Фена къ хо­
зяйству, онъ отказался отъ карьеры, сулившей
ему блестящее будущее, и превратился въ про­
стого винодѣла.
То былъ настоящій Госсэнъ —ярый хранитель
традицій, страстный, но спокойный, на манеръ
потухшихъ вулкановъ, всегда хранящихъ грозную
возможность изверженія; вмѣстѣ съ тѣмъ трудо­
любивый и свѣдущій въ культурѣ виноградниковъ.
Благодаря ему, имѣніе пришло въ цвѣтущій видъ,
округлилось еще нѣсколькими участками, до са­
мой Роны, и такъ какъ благополучіе никогда не
приходить одно, то подъ миртами родной усадьбы
вскорѣ появился на свѣтъ маленькій Жанъ. Межъ
тѣмъ Фена бродилъ по дому, угнетенный своею
виною, едва осмѣливаясь глядѣть на брата, пре­
зрительное молчаніе котораго его удручало; онъ
дышалъ свободно только въ полѣ, на охотѣ, на
рыбной ловлѣ, стараясь разсѣять горе пустыми
занятіями, собирая улитокъ, вырѣзывая велико­
лѣпныя тросточки изъ миртоваго дерева или изъ
камыша, и завтракая одинъ дичью, которую жа­
рилъ на кострѣ изъ оливковыхъ вѣтокъ, въ лѣсу.
Вечеромъ, вернувшись къ обѣду и садясь за

76767676
АЛЬФОНСЪ додэ.
столъ брата, онъ не произносилъ ни слова, не­
смотря на благосклонную улыбку невѣстки, жа­
лѣвпіей несчастнаго, и снабжавшей Фена кар­
манными деньгами тайкомъ отъ мужа, относив­
шагося къ нему попрежнему строго, гораздо
менѣе за его прошныя глупости, чѣмъ за тѣ, ко­
торыя онъ могъ совершить въ будущемъ; дѣй­
ствительно, едва былъ заглаженъ его поступокъ,
какъ гордость Госсэна­старшаго подверглась но­
вому испытанію.
Три раза въ недѣлю приходила въ Кастеле
швея, красивая дочь рыбака, Дивонна Абріэ, ро­
дившаяся на берегу Роны, въ ивнякѣ — настоящая
водоросль, съ длиннымъ, колеблющемся стеблемъ.
Въ своемъ мѣстномъ головномъ уборѣ, охваты­
вавшемъ съ трехъ сторомъ ея маленькую головку,
откинутыя завязки котораго открывали ея смуг­
лую шею и нѣжныя очертанія груди и плечъ, она
напоминала какую­нибудь даму изъ старинныхъ
пріютовъ любви, находившихся нѣкогда вокругъ
Шатонёфа, въ Куртезонѣ, въ Вакера, въ старин­
ныхъ замкахъ, развалины которыхъ раскинуты по
холмамъ.
Эти историческія воспоминанія не играли, ко­
нечно, никакой роли въ увлеченіи Сезэра, про­
стодушнаго, не имѣвшаго никакихъ идеаловъ и
ничего не читавшаго; но, будучи маленькаго ро­
ста, онъ любилъ крупныхъ женщинъ, и съ пер­
ваго дня увлекся Дивонной. Ему знакомь былъ
порядокъ деревенскихъ ухаживаній; кадриль на
воскресномъ балу, дичь, принесенная въ гіодарокъ,
а при встрѣчѣ въ полѣ, смѣлое нападеніе на тра­

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
77
77
77
77
вѣ или на соломѣ. Случилось такъ, что Дивонна
не танцовала, присланную ей дичь отослала на
кухню, и стройная и сильная, какъ прибреяшый
тополь, бѣлый и гибкій, такъ оттолкнула соблаз­
нителя, что онъ отлетѣлъ на десять шаговъ. Съ
тѣхъ поръ она держала его на почтительномъ
разстояніи, угрожая постоянно острыми ножни­
цами, висѣвшими у ея пояса на стальномъ крюч­
кѣ, увлекла его до безумія, такъ что онъ загово­
рилъ о женитьбѣ и признался во всемъ невѣсткѣ.
Послѣдняя, съ дѣтства зная Дивонну Абріэ, за
серьезную, любящую дѣвушку, рѣпшла въ глу­
бинѣ души, что этотъ союзъ, предосудительный
съ точки зрѣнія свѣта, былъ бы быть можетъ спа­
сеніемъ для Фена; но гордость консула возмути­
лась при мысли о женитьбѣ Госсэна Д'Арманди
на крестьянкѣ: „Если Сезеръ сдѣлаетъ это, я
прекращу съ нимъ всякія сношенія"... и онъ сдер­
жалъ слово.
Сезэръ, женившись, покинулъ Кастеле и по­
селился на берегу Роны у родителей жены, живя
на маленькую пенсію, которую выдавалъ братъ и
ежемѣсячно приносила снисходительная невѣстка.
Маленькій Жанъ сопровождалъ мать во время
этихъ посѣщеній, восхищался хижиной Абріэ, за­
коптѣлой ротондой, вѣчно сотрясаемой трамон­
таной или мистралемъ, которую поддерживалъ
единственный вертикальный столбъ, словно мачта.
Въ открытую дверь виднѣлся небольшой молъ,
на которомъ сушились сѣти, сверкала и дрожала
перламутромъ и жидкимъ серебромъ рыбья чешуя,
внизу двѣ­три лодки, качавшіяся и скрипѣвшія

78
АЛЬФОНСЪ додэ.
на якоряхъ, и огромная рѣка, веселая, широкая,
блестящая, съ пышными, ярко зелеными остро­
вами. Маленькимъ мальчикомъ Жанъ здѣсь по­
чувствовалъ влеченіе къ далекимъ путешествіямъ
и любовь къ морю, котораго еще не видѣлъ.
Изгнаніе дяди Сезэра продолжалось два — три
года, и по всей вѣроятности никогда бы не кон­
чилось, если бы не одно семейное событіе, а имен­
но рожденіе двухъ дѣвочекъ­близнецовъ, Марты
и Маріи. Мать отъ этихъ двойныхъ родовъ забо­
лѣла и Сезэру и женѣ его было разрѣшено на­
вѣстить ее. Произошло примиреніе братьевъ, без­
причинное, инстинктивное, вслѣдствіе того лишь,
что они были одной крови; молодые поселились
въ Кастеле, и когда неизлѣчимое малокровіе,
осложненное падагрой и ревматизмомъ, прикова­
ло къ постели бѣдную мать, Дивонна взяла на
себя веденіе всего дома, надзоръ за кормленіемъ
малютокъ, за многочисленной прислугой, и доляша
была два раза навѣщать Жана въ Авиньонскомъ
лицеѣ, не говоря уже о томъ, что уходъ за боль­
ною требовалъ ея постояннаго присутствія.
Любившая порядокъ, умная Дивонна, восполняла
пробѣлы своего образованія чуткостью, острымъ кре­
стьянскимъ умомъи обрывками знаній,уцѣлѣвшихъ
въ головѣ Фена, укрощеннаго и подчинвшагося те­
перь дисциплинѣ. Консулъ довѣрилъ ей всѣ за­
боты по дому, тѣмъ болѣе тяжелыя, что расходы
возростали, а доходы уменьшались изъ года въ
годъ, подточенные у самаго корня виноградныхъ
лозъ филоксерой. Вся долина была охвачена
этимъ бѣдствіемъ, но ихъ виноградники еще уцѣ­

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
79797979
лѣли, благодаря заботамъ консула: онъ во что бы
то ни стало хотѣлъ спасти землю путемъ раз­
ныхъ изысканій и опытовъ. Дивонна Абріэ, не
желавшая разстаться ни съ своимъ головнымъ
уборомъ, ни съ крючкомъ у пояса, и державшая­
ся такъ скромно въ роли завѣдывающей и ком­
паньонки, охраняла отъ нужды всю семью въ
эти критическіе годы; больная была по­прежнему
окружена дорого стоящими заботами, малютки
воспитывались при матери, какъ барышни; пособіе
Жану высылалось аккуратно, сначала въ гимназію,
потомъ въ Эксъ, гдѣ онъ началъ изучать юриди­
ческіе науки, и, наконецъ въ Парижъ, куда онъ
поѣхалъ кончать образованіе.
Какимъ чудомъ порядка и бдительности доби­
валась Дивонна всего этого, никто кромѣ нея не
зналъ. Но всякій разъ, когда Жанъ вспоминалъ
Кастеле, когда онъ поднималъ глаза на выцвѣт­
шую фотографію, то первое лицо встававшее передъ
нимъ, первое имя приходившее на память было
имя Дивонны, —крестьянки съ великою душой,
которая, какъ онъ чувствовалъ составляла глав­
ный нервъ всего ихъ дома и поддерживала его
усиліемъ своей воли. Въ послѣдніе дни, однако,
съ тѣхъ поръ, какъ онъ узналъ, кто его любов­
ница, онъ избѣгалъ произносить передъ нею это
уважаемое имя, какъ имя матери, или кого либо
изъ родныхъ; ему даже непріятно было смотрѣть
на фотографію, неумѣстную, и неизвѣстно какъ
попавшую на эту стѣну, надъ кроватью Сафо.
Однажды, вернувшись къ обѣду, онъ былъ удив­
ленъ, увидя на столѣ три прибора вмѣсто двухъ

80
АЛЬФОНСЪ додэ.
и былъ совершенно пораженъ, заставь Фанни
играющею въ карты съмаленькимъ человѣчкомъ,
котораго онъ сначала не узналъ, но который,
обернувшись, обнаружишь свѣтлые глаза шальной
козы, длинный носъ на загорѣломъ, красномъ
лицѣ, лысую голову и бородку дяди Сезэра. На
восклицаніе племянника онъ отвѣтилъ не выпу­
ская изъ рукъ картъ: „Видишь не скучаю; играю
въ безикъ съ племянницей".
„Племянница"!
А Жанъ такъ старательно скрывалъ отъ всего
свѣта свою связь! Эта фамильярность не понра­
вилась ему, равно какъ и вещи, которыя ему го­
ворилъ дядя Сезэръ вполголоса, пока Фанни за­
нималась обѣдомъ.
„Поздравляю, племянникъ...
Какіе глаза... Какія руки... Лакомый кусочекъ"...
Но было еще хуже, когда за обѣдомъ Фена на­
чалъ неосторожно говорить о дѣлахъ Кастеле, и
о томъ, что привело его въ Парижъ. Предлогомъ
для его путешествія было полученіе восьми ты­
сячъ франковъ, которые онъ нѣкогда одолжилъ
своему другу Курбебесу, и въ полученіи кото­
рыхъ онъ уже отчаялся, какъ вдругъ письмо но­
таріуса извѣстило его о смерти Курбебеса и о
предстоящей выдачѣ ему восьми тысячъ фран­
ковъ. Но главная причина, (деньги ему можно
было переслать) „настоящая причина —это здоро­
вье твоей матери, бѣдняжки... За послѣднее вре­
мя она стала очень слаба, временами у нея
путаются мысли, она забываетъ все, даже имена
дочерей. Надняхъ, вечеромъ, когда' твой отецъ
вышелъ изъ комнаты, она спросила у Дивонны,

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
81
81
81
81
кто этотъ добрый господинъ навѣщающій еетакъ
часто. Никто не замѣтилъ еще этого, кромѣ тет­
ки, и она сказала это мнѣ только для того, что­
бы я поѣхалъ посовѣтоваться съ Бушеро отно­
сительно здоровья бѣдной женщины, которую онъ
нѣкогда лечилъ.
—
Были ли у васъ съумасшедшіе въ семьѣ?
—
спросила Фанни наставительнымъ и важным ъ
тономъ, напуская на себя видъ Ля­Гурнери.
—
Нѣтъ, — отвѣчалъ Фена, и съ лукавой улыб­
кой расползшейся до висковъ, прибавилъ что
онъ въ своей молодости обнаруживалъ признаки
безумія... —
Не могу, однако, сказать, чтобы мое
безуміе не нравилось женщинамъ; запирать меня
также не приходилось...
Жанъ глядѣлъ на нихъ съ отчаяніемъ. Къ го­
рю, причиненному ему этою печальною вѣстыо,
присоединилось еще неудовольствіе слушать, какъ
эта женщина говорить о его матери, о ея недо­
моганіяхъ, приписываемыхъ критическому воз­
расту, съ развязностью и опытностью матроны,
облокотясь на столъ и крутя папироску. А тотъ,
болтливый, нескромный, забывался и выбалты­
валъ всѣ семейныя тайны,
Ахъ, виноградники!., конецъ виноградникамъ!..
Да и земля не долго продержится; большая часть
лозъ уя*е подточена, а остальныя еще живутъ ка­
кимъ­то чудомъ: за каждою кистью, за каждымъ
зерномъ ухаживаю, какъ за больнымъ ребенкомъ,
покупая дорогія лекарства. Самое ужасное то, что
консулъ упрямо сажаетъ новыя лозы, на которыя
червь набрасывается тотчасъ, вмѣсто того, чтобы
САфО

82
АЛЬФОНСЪ додэ.
отвести подъ каперцы и подъ оливковыя деревья
всю эту землю, безплодно покрытую больными и
рясавами лозами.
Къ счастью у него, у Сезэра, есть нѣсколько
гектаровъ своей земли на берегу Роны; онъ при­
мѣняетъ къ нимъ особые способы затопленія, —
чудесное открытіе, которое можно примѣнять лишь
на низинахъ. Ему мерещится уже хорошій сборъ;
вино, правда, не крѣпкое, „лягушиное вино", какъ
презрительно называлъ его консулъ, но Фена
упрямъ, а на восемь тысячъ, которыя онъ полу­
чить отъ Курбебеса, онъ собирается купить еще
имѣніе Пибулеттъ...
—
Знаешь, мальчикъ, это первый островъ на
Ронѣ, пониже Абріэ... Но это —между нами: Боже
упаси, если кто­пибудь въ Кастеле узнаетъ...
—
Даже Дивонна?— спросила Фанни, улыбаясь.
При имени жены, глаза Фена сдѣлались
влажны:
—
Ахъ, безъ Дивонны я никогда ничего не
предпринимаю; она вѣритъ въ мой планъ и была
бы счастлива, если бы бѣдный Сезэръ вернулъ
Кастеле его богатства, положивъ нѣкогда начало
его раззоренію!
Жанъ вздрогнулъ; неужели онъ хочетъ испо­
вѣдываться, разсказать злополучную исторію съ
подлогомъ? Но провансалецъ, охваченный нѣж­
ностью къ Дивоннѣ, заговорилъ о ней, и о томъ
счастьѣ, которое она ему давала. И такая краса­
вица, сверхъ всего, такъ великолѣпно сложена!
—
Вотъ, племянница, вы —женщина; вы долж­
ны это оцѣнить!

СССС АААА ФФФФ 0.0 .0 .0 .
83
83
83
83
Онъ протянулъ ей фотографическую карточку,
вынутую изъ бумажника, съ которою никогда не
разставался.
По оттѣнку сыновняго чувства, съ которымъ
говорилъ о теткѣ Жанъ, по матерннскимъ совѣ­
тамъ, которые писала крестьянка неровнымъ, дро­
жащимъ почеркомъ, Фанни представляла ее себѣ
типичною крестьяноою Сены и У азы, и была по­
ражена ея прекраснымъ лицомъ, съ чистыми ли­
ніями, обрамленнымъ узкимъ, бѣлымъ чепцомъ,
и изящнымъ и гибкимъ станомъ тридцатипяти­
лѣтней женщины.
—
Очень красива, въ самомъ дѣлѣ... — сказала
она, кусая губы съ какимъ то страннымъ выра­
женіемъ.
—
А какъ она сложена! — снова сказалъ съ
восхищеніемъ дядя.
Всѣ перешли на балконъ. Послѣ жаркаго дня,
накалившаго цинковую крышу веранды, изъ бѣг­
лаго облачка шелъ мелкій, освѣжающій дождь,
весело стучавшій по кровлямъ, и смачивавшій
плиты тротуаровъ. Парижъ улыбался подъ этимъ
дождемъ, и толпа людей, и экипажи, и шумъ,
поднимавшійся съ улицы, опьяняли провинціала,
возрождали въ его пустой и легкой, какъ бубен­
чикъ, головѣ, воспоминанія юности и трехмѣсяч­
наго пребыванія, тридцать лѣтъ тому назадъ, въ
Парижѣ у своего друга Курбебеса.
Что это были за кутеяш, дѣти мои, что за при­
ключенія!.. Напримѣръ, ихъ выѣздъ однажды
ночью на масляницѣ въ Прадо: Курбебесъ былъ
одѣтъ щеголемъ, а его любовница Морна— про­
6*6*6*6*

84
АЛЬФОНСЪ додэ.
давщицей пѣсенъ, и костюмъ принесъ ей въ то
время счастье, такъ какъ она вскорѣ . сдѣлалась
кафешантанного знаменитостью. Самъ же дядя со­
провождалъ дѣвчонку изъ ихъ квартала, по про­
звищу Пелликюль. Развеселясь окончательно,
дядя хохоталъ во все горло, напѣвалъ мелодіи
для танцевъ, и, увлекаясь, обхватывалъ талію пле­
мянницы. Въ полночь, разставшись съ ними, что­
бы ѣхать въ гостинницу Кюжасъ, единственную,
которую онъ зналъ въ Парижѣ, онъ горланилъ
пѣсни на лѣсницѣ, посылая воздушные поцѣлуи
племянницѣ, свѣтившей ему, и кричалъ Жану:
—
Знаешь, ты у меня поберегись!
Едва онъ ушелъ, какъ Фанни, съ морщинкой
на лбу, выдававшей ея тревогу, быстро прошла
въ уборную, и въ полуоткрытую дверь, пока Жанъ
раздавался, почти равнодушно сказала:
—
Знаешь, тетка твоя очень красива; теперь я
не удивляюсь, что ты такъ часто говоришь о ней...
Вы, должно быть, украсили славными рогами бѣд­
наго Фена; впрочемъ, съ такою внѣшностыо, какъ
у него...
Онъ возмутился и сталъ возражать. Дивонна
заступила ему мать, когда онъ былъ совсѣмъ
маленькимъ, ходила за нимъ, одѣвала его... Она
спасла его отъ болѣзни, отъ смерти... Нѣтъ, онъ
никогда не могъ бы и подумать о подобной ни­
зости.
—
Разсказывай!— кричала она пронзительнымъ
голосомъ, держа въ зубахъ шпильки для волосъ.
—
Ты не увѣришь меня, что съ такими глазами,
съ такимъ "тоженіемъ, о которомъ твердить этотъ

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О.
8585
8585
болванъ, она могла остаться равнодушной къ бѣ­
локурому красавцу съ дѣвичьей кожей, какъ ты...
Гдѣ бы мы ни жили, на Ронѣ, или гдѣ въ дру­
гомъ мѣстѣ, мы всюду одинаковы...
Она говорила убѣжденно, считая всѣхъ женщинъ
одинаково доступными капризу, уступающими пер­
вому желанію. Онъ защищался, но, взволнованный,
сталъ припоминать, спрашивая себя, не могла ли
когда­нибудь какая нибудь невинная ласка памек­
нуть ему объ опасности; и, хотя ничего не припом­
нилъ, но чистота его любви была уже опорочена,
какъ, чистая камея, поцарапанная ногтемъ.
—
Посмотри, вотъ головной уборъ, который но­
сятъ у васъ въ провинціи!
На роскошные волосы, уложенные двумя широ­
кими бандо, Фанни нашпилила бѣлую косынку,
похожую до извѣстной степени на чепецъ, кото­
рый носятъ дѣвушки Шатонёфа; и, стоя передъ
нимъ, въ мягкихъ складкахъ своего батистоваго
пеньюара, съ горящими глазами, спрашивала:
—
Похожа ли я на Дивонну?
Нѣтъ, нисколько; она походить лишь на самую
себя въ этомъ чепчикѣ, напоминавшемъ другой
чепчикъ Сенъ­Лазарской тюрьмы, который къ ней,
говорятъ, такъ шелъ въ ту минуту, когда она
предъ лицомъ цѣлаго суда послала прощальный
привѣтъ своему каторжнику: „Не скучай, другъ
мой, красные деньки еще вернутся".
Воспоминаніе объ этомъ причинило ему такую
боль, что едва его любовница улеглась, какъ онъ
загасилъ свѣтъ, не желая ее видѣть.

86868686
АЛЬФОНСЪ ДОДЭ.
На слѣдующій день утромъ дядя явился, весело
размахивая тростью и крича: „Эй, вы, малют­
ки" съ тѣмъ развязнымъ и покровительственнымъ
видомъ, какой нѣкогда бывалъ у Курбебеса, когда
онъ заставалъ его въ объятіяхъ Пелликюль. Онъ
казался еще болѣе возбужденными,, чѣмъ нака­
нунѣ: виною тому были, разумѣется, отель Кю­
жасъ и восемь тысячъ франковъ, лежавпгія у него
въ бумажникѣ. Деньги эти, правда, предназнача­
лись для покупки Пибулеттъ, но имѣлъ же онъ
право истратить изъ нпхъ нѣсколько золотыхъ и
угостить племянницу завтракомъ за городомъ?
—
А Буіперо?— спросилъ племянннкъ, который
не могъ пропускать на службѣ два дня кряду.
Было условлено, что они позавтракаютъ въ Ели­
сейскихъ поляхъ, а затѣмъ мужчины отправятся
на консультацію.
Но Фена мечталъ не объ этомъ Ему хотѣлось
съ шикомъ проѣхаться въ Сэнъ­Клу, въ коляскѣ,
съ огромнымъ запасомъ шампанскаго; завтракъ,
тѣмъ не менѣе, вышелъ очаровательнымъ, на тер­
расѣ ресторана, убранной въ японскомъ стилѣ и
осѣненной акаціями, куда доносились звуки днев­
ной репетиціи изъ сосѣдняго кафешантана. Се­
зэръ, болтливый, любезный, старался во всю,
останавливалъ лакеевъ и хвалилъ метрдотеля за
мучной соусъ; Фанни смѣялась глупо и принуж­
денно, какъ смѣются въ отдѣльныхъ кабинетахъ,
что причиняло боль Госсэну, равно какъ и бли­
зость, устанавливавшаяся, помимо него, между
дядей и племянницей.

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
87878787
Можно было подумать, что они были друзьями
съ дѣтства. Фена, впавъ за дессертомъ и винами
въ сентиментальный тонъ, говорилъ о Кастеле, о
Дивоннѣ и о дорогомъ Жанѣ; онъ счастливь,
зная, что племяниикъ живетъ съ женщиной по­
ложительной, которая съумѣетъ удержать его отъ
легкомысленныхъ поступковъ. Едва ворочая язы­
комъ, съ потускнѣвіпими, влажными глазами, онъ
похлопывалъ ее по плечу и предупреждалъ, словно
новобрачную, насчетъ нодозрительнаго характера
Жана и давалъ совѣты какъ подойти къ нему.
Онъ отрезвился у Бушеро. Два часа ожиданія
въ первомъ этажѣ на площади Вандомъ, въ ог­
ромныхъ пріемныхъ, высокихъ и холодныхъ, на­
полненныхъ молчаливой, томящейся толпой; цѣ­
лый адъ страданій, со всѣми стадіями котораго
они познакомились, когда проходили по анфиладѣ
комнатъвъ кабинетъ знаменитаго ученаго.
Бушеро, обладавшій удивительною памятью,
прекрасно помнилъ госпожу Госсэнъ, которая
пріѣзжала къ нему на консультацію изъ Кастеле
десять лѣтъ тому назадъ, въ началѣ своей бо­
лѣзнп; онъ распросилъ объ измѣненіяхъ въ ея
теченіи, перечелъ старые рецепты и успокоилъ
обоихъ мужчинъ насчетъ появившихся у больной
мозговыхъ явленій, которыя онъ приписалъ упо­
требленію нѣкоторыхъ лѣкарствъ. Пока онъ пи­
салъ длинное письмо своему собрату въ Авиньонѣ,
недвижно опустивъ толстыя вѣки на бѣгающіе
проницательные глазки, дядя и племянникъ, за­
таивъ дыханіе, прислушивались къ поскрипыва­
нію его пера, и этотъ звукъ для нихъ покрывалъ

88888888
АЛЪФОНСЪ додэ.
собою весь шумъ роскошнаго Парияса; передъ ними
вставало все могущество современного врача, по­
слѣдняго жреца, послѣдняго чаянія непобѣдимаго
суевѣрія.
Сезэръ вышелъ изъ кабинета серьезный и успо­
коенный:
—
Я ѣду въ гостинницу укладываться. Видишь­
ли, милый, парішскій воздухъ мнѣ вреденъ...
Если я останусь, то надѣлаю глупостей. Поѣду
вечеромъ съ семичасовымъ поѣздомъ, а ты изви­
нишься за меня передъ племянницей, не такъ­ли?
Жанъ не сталъ его удеряшвать, напуганный его
мальчипіескимъ легкомысліемъ; но на другой день,
когда, проснувшись, онъ радовался мысли, что
дядя вернулся къ себѣ, водворенъ дома съ Ди­
вонной, дядя вдругъ появился съ разстроенной
физіономіей, и безпорядочно одѣтый:
—
Боже милосердый! Дядя, да что съ вами слу­
чилось?
Упавъ въ кресло, безъ голоса и безъ движеній,
но оживляясь постепенно, дядя разсказалъ о
встрѣчѣ со знакомыми изъ эпохи своей дружбы
съ Курбебесомъ, объ обильномъ обѣдѣ и о восьми
тысячахъ франкахъ, проигранныхъ ночью въ при­
тонѣ... А теперь, ни гроша!.. Какъ вернуться до­
мой, какъ разсказать объ этомъ Дивоннѣ! А по­
купка Пибулетта... И, внезапно охваченный от­
чаяньемъ, онъ, закрывъ руками глаза, затыкалъ
пальцами уши, рычалъ, всхлипывалъ, сердился,
ругался со страстностью южанина и изливалъ
угрызенія совѣсти въ изобличеніи всей своей
яшзни. Да, онъ — позоръ и несчастіе семьи; такихъ,
какъ онъ, родные имѣютъ право убивать, какъ

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
89
89
89
89
волковъ. Есля бы не великодушие брата, гдѣ бы
онъ былъ теперь?.. На каторгѣ, съ ворами и фаль­
шиво­монетчиками!
—
Дядя, милый дядя!.. — горестно говоришь Гос­
сэнъ, пытаясь его остановить.
Но дядя, не желая ничего видѣть и слышать, на­
слаждался публичнымъ покаяніемъ въ преступле­
ны!, которое онъ разсказалъ въ малѣйшихъ по­
дробностяхъ, межъ тѣмъ какъ Фанни смотрѣла на
него съ жалостью и восхищеніемъ. По крайней
мѣрѣ у него пламенный темпераментъ, онъ прожи­
гатель жизни, а она любила такихъ; и тронутая до
глубины души, она придумывала способы помочь
ему. Но какимъ образомъ? Уже годъ, какъ она ни
съ кѣмъ не видится, у Жана совсѣмъ нѣтъ зна­
комыхъ... Вдругъ ей припомнилось одно имя: Де­
шелеттъ!.. Онъ долженъ быть теперь въ Парижѣ,
и онъ такой добрый малый...
—
Но вѣдь я едва знакомь съ нимъ... — сказалъ
Жанъ.
—
Я пойду, я...
—
Какъ! ты хочешь...?
—
Почему же нѣтъ?
Взгляды ихъ встрѣтились, и они поняли другъ
друга. Дешелеттъ былъ также ея любовникомъ,
однимъ изъ тѣхъ любовниковъ одной ночи, кото­
рыхъ она едва помнить. Но Жанъ зато не забываетъ
ни одного изъ нихъ; они всѣ по порядку записаны
у него въ головѣ, какъ святые въ календарѣ.
—
Но если тебѣ непріятно... — сказала она, сму­
тившись.
Тогда Сезэръ, прервавъ вопли на время этого
короткаго спора, встревоженный, снова обратилъ

90
АЛЬФОНСЪ додэ.
къ нимъ взглядъ, полный такой отчаянной мольбы,
что Жанъ уступилъ и, скрѣпя сердце, согласился...
И долгимъ яге показался обоігаъ часъ, пока
они поджидали на балконѣ возвращенія женщины,
терзаемый каждый своими мыслями, въ которыхъ
ни за что не признались бы другъ другу.
—
Развѣ такъ далеко живетъ этотъ Дешелеттъ?
—
Да нѣтъ же, на улицѣ Ромъ, въ двухъ ша­
гахъ отсюда, — отвѣчалъ Жанъ съ раздраяѵеніемъ,
находя, что Фанни слишкомъ долго не возвра­
щается. Онъ старался успокоить себя, припоми­
ная любовный девизъ ишкенера „нѣтъ завтраш­
няго дня" и пренебрежительный тонъ, которымъ
онъ говорилъ о Сафо, какъ о сошедшей уже со
сцены веселой жизни: но гордость любовника воз­
мущалась въ немъ, и онъ почти желалъ, чтобы
Дешелеттъ нашелъ ее еще прекрасной и оболь­
стительной. Ахъ! и нужно же было старому поло­
умному Сезэру открыть всѣ его раны!
Наконецъ, накидка Фанни показалась изъ­за
угла улицы. Она вошла, сіяющая:
—
Готово!.. Вотъ деньги.
Когда восемь тысячъ франковъ лежали передъ
дядей, онъ заплакалъ отъ радости, хотѣлъ выдать
расписку, назначить проценты и время уплаты.
■— Все это лишнее, дядя... Я не называла ва­
шего имени... Деньги эти одолжены мнѣ, и вы
будете моимъ должникомъ пока захотите.
—
За такія одолженія, дитя мое, — отвѣчалъ Се­
зэръ внѣ себя отъ благодарности, — платятъ друж­
бой, которой нѣтъ конца...

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
91919191
А на вокзалѣ, куда его проводилъ Госсэнъ,
чтобы на этотъ разъ убѣдиться въ его отъѣздѣ,
онъ повторялъ, со слезами на глазахъ:
—
Что за женщина, что за сокровище!.. Бе надо
сдѣлать счастливой, говорю тебѣ...
Жанъ былъ разстроенъ этимъ приключеніемъ:
онъ чувствовалъ, что цѣпь его, и безъ того тя­
желая, смыкается все тѣснѣе, и что сливаются
двѣ вещи, которыя онъ по врояеденной чуткости
старался всегда сдѣлать раздельными и различ­
ными: его семья и его любовь. Теперь Сезэръ
посвятилъ его любовницу въ свои работы, въ
свои наслажденія, разсказалъ ей новости Ка­
стеле; Фанни осуждала упрямство консула въ
вопросѣ о внноградникахъ, говорила о здоровьѣ
матери, раздражала Жана неумѣстными совѣтами
и заботливостью. Но ни одного намека на оказан­
ную услугу или на старое приключеніе Фена, —
на это пятно дома Арманди, которое дядя не счелъ
нужнымъ скрыть отъ нея. Всего разъ она восполь­
зовалась этимъ, какъ оружіемъ для отраженія
удара, при слѣдующихъ обстоятельствахъ:
Они возвращались изъ театра и садились въ
карету, подъ дождемъ, на площади, возлѣ буль­
варовъ. Экипажъ (то былъ старый фургонъ, ѣздя­
щій по городу только послѣ полуночи), долго не
могъ тронуться съ мѣста, кучеръ заснулъ, лошадь
помахивала мордой. Пока они сидѣли въ ожида­
ніи, подъ защитой крытаго экипажа, къ дверцѣ
спокойно подошелъ старый извозчикъ, занятый
прилаживаньемъ нахвостника къ кнуту и держав­

92
АЛЬФОНСЪ додэ.
тгтій его въ зубахъ; онъ обратился къ Фанни
хриплымъ голосомъ, выдыхая винные пары:
—
Добрый вечеръ... Какъ поживаешь?
—
А, это вы?
Она вздрогнула, но быстро оправилась и тихо
сказала своему возлюбленному: „Это мой отецъ!.."
Бя отецъ, плутъ, въ длинной грязной хламидѣ,
когда­то служившей ливреей, съ оторванными ме­
таллическими пуговицами, обращавшій къ нимъ
въ газовомъ освѣщеніи свое раздутое, отечное
отъ алкоголя лицо, въ которомъ Госсэну все же
почудился правильный и чувственный профиль
Фанни и ея болыпіе жизнерадостные глаза!.. Не
обращая вниманія на мужчину, сопровождавшаго
его дочь, словно не видя его, папаша Легранъ
сообщалъ ей домашнія новости.
—
Старуха уже двѣ недѣли, какъ лежитъ въ
больницѣ Неккеръ; здоровье ея плохо... Сходи­ка
навѣсти ее въ ближайшій четвергъ, это ее под­
бодрить... У меня, слава Богу, брюхо здоровое,
какъ всегда; хорошъ нахвостникъ — хорошъ и
кнутъ. Вотъ только доходы неважные... Если бы
тебѣ понадобился хорошій извозчикъ помѣсячно,
мнѣ это было бы на руку... Не надо? Тѣмъ хуже
для насъ — и до свиданья, до новой встрѣчи!..
Они вяло пожали другъ другу руки; извозчикъ
тронулся.
—
Ну, что? видѣлъ?.. — пробормотала Фанни; и
тотчасъ же стала разсказывать о своей семьѣ, чего
до сихъ поръ избѣгала дѣлать... „въ этомъ было
столько уродливаго, низкаго"... Нотеперь они лучше
знали другъ друга; скрывать нечего. Она родилась въ

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О.
9393
9393
„Муленъ­озъ­Англэ", въ предмѣстьѣ, отъ этого отца,
бывшаго драгуна, служившего въ то время извоз­
чикомъ между Парижемъ и Шатильономъ, и трак­
тирной служанки, съ которой онъ сошелся между
двумя стаканчиками, распитыми у стойки. Она не
знала своей матери, умершей отъ родовъ; но сердо­
больные хозяева станціи заставили отца признать
малютку и платить за нее кормилицѣ. Онъ не
посмѣлъ отказаться, потому что сильно задолжалъ
хозяевамъ, и когда Фанни исполнилось четыре
года, онъ возилъ ее въ своемъ экипажѣ, какъ
маленькую собачку, усаживая высоко на козлахъ
подъ парусиннымъ навѣсомъ; ее забавляла быст­
рая ѣзда по дорогамъ, убѣгающіе съ обѣихъ сто­
ронъ огни фонарей, дымящіеся и тяжело дышащіе
бока животныхъ, нравилось засыпать въ темнотѣ,
подъ завыванья вѣтра, внимая звону бубенцовъ.
Но Легранъ скоро сталъ тяготиться ролью отца
семейства; какъ мало это ни стоило, все же при­
ходилось кормить и одѣвать маленькую замарашку.
Кромѣ того, она мѣшала его женитьбѣ на вдовѣ
огородника, а онъ давно заглядывался на выпу­
клыя дыни и на квадраты капусты, расположен­
ные вдоль дороги. У нея тогда создалось ясное
ощущеніе, что отецъ желаетъ ея смерти; освобо­
диться отъ ребенка какими бы то ни было сред­
ствами— стало навязчивой идеей пьяницы, и если
бы сама вдова, добродушная Машомъ, не взяла
ребенка подъ свое покровительство...
■— Да, вѣдь ты знаешь Машомъ! — сказала Фанни.
—
Какъ! Та служанка, которую я у тебя ви­
дѣлъ?..

94
АЛЬФОНСЪ додэ.
—
Это и была моя мачиха... Она была такъ доб­
ра ко мнѣ въ дѣтствѣ. Я брала ее къ себѣ, же­
лая вырвать ее у негодяя мужа, который, проѣвъ
все ея состояніе, нещадно колотилъ ее н заста­
влялъ прислуживать потаскушкѣ, съ которою
жилъ... Ахъ, бѣдная Машомъ: она знаетъ, чего
стоить красивый мужчина... И чтожъ! когда она
ушла отъ меня, несмотря на все, что я ей гово­
рила, она спѣшила снова сойтись съ нимъ, а те­
перь вотъ лежитъ въ больницѣ! И на кого же онъ
похожъ безъ нея, старый негодяй! До чего грязенъ!
Точно каменыцикъ! Только и остался одинъкнутъ...
...Замѣтилъ ли ты, какъ онъ его держитъ?... Да­
же когда онъ пьянъ и еле стоитъ на ногахъ, то
носить его передъ собой, какъ свѣчу, и прячетъ
у себя въ комнатѣ; только этотъ предметъ и былъ
всегда для него чистъ... „Хоропгъ нахвостникъ, хо­
роіпъ и кнутъ" — его любимая поговорка.
Безсознательно, она говорила о немъ, какъ о
постороннемъ, безъ отвращенія, безъ стыда; Жанъ
ужасался, слушая ее. Вотъ такъ отецъ!.. Вотъ
такъ мать!.. Особенно въ сравненіи со строгпмъ
лнцомъ консула и ангельской улыбкой госпожи
Госсэнъ! Вдругъ понявъ, что таилось въ молчаніи
ея возлюбленнаго, какое возмущеніе противъ жи­
тейской грязи, которой онъ коснулся въ ея бли­
зости, Фанни сказала съ философскимъ спокой­
ствіемъ: — Въ концѣ концовъ, это бываетъ во всѣхъ
семьяхъ, и за это нельзя быть отвѣтственнымъ...
у меня— отецъ Легранъ; у тебя— дядя Сезэръ.

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
95
VI.
„Дорогое мое дитя; пишу тебѣ, все еще волну­
ясь большимъ огорченіемъ, только что пережи­
тымъ нами: наши дѣвочки пропадали, исчезнувъ
изъ Кастеле на цѣлый день, на цѣлую ночь, до
слѣдующаго утра!..
„Въ воскресенье, въ часъ завтрака, мы замѣти­
ли, что малютокъ нѣтъ. Я нарядила ихъ къ вось­
мичасовой обѣднѣ, куда долженъ быль вести ихъ
консулъ, потомъ упустила ихъ изъ виду, такъ какъ
хлопотала около твоей матери, которая нервнича­
ла болѣе обычнаго, предчувствуя несчастіе, ви­
тавшее надъ домомъ. Ты вѣдь знаешь, что послѣ
болѣзни у нея навсегда осталась эта особенность,
предвидѣть то, что должно случиться; и чѣмъ
меньше она двигается, тѣмъ упорнѣе работаетъ ея
мысль.
„Къ счастью, она была въ спальнѣ; но представь
себѣ всѣхъ насъ, въ залѣ, въ ожиданіи малютокъ;
ихъ кличутъ въ поляхъ, пастухъ свиститъ въ ра­
ковину, которою сзываетъ барановъ, потомъ Се­
зэръ— въ одну сторону, я—въ другую, Руселинъ,
Тардивъ, всѣ мы бѣгаемъ по Кастеле, и всякій разъ
при встрѣчѣ: „Ну, что'? Никого не видѣли". Подъ
конецъ не рѣшнлись уже спрашивать; съ бьющим­
ся сердцемъ заглядывали въ колодцы, искали подъ
высокими чердачными окнами... Ну, выдался де­
некъ!.. Я должна была еще поминутно бѣгать къ
твоей матери, улыбаться ей со спокойнымъ видомъ,
объяснять отсутствіе малютокъ тѣмъ, что я услала
ихъ на воскресенье къ теткѣ въ Вилламури. Ка­

96
АЛЬФОНСЪ додэ.
залось, она вѣритъ этому; но вечеромъ, когда я
сидѣла у ея постели, поглядывая въ окошко на
огни, мелькавшіе въ долинѣ и по Ронѣ, въ по­
искахъ за дѣтьми, я услышала, какъ она тихонько
плакала, и спросила ее о причинѣ слезъ. „Я плачу
о томъ, что отъ меня скрываютъ, но что я, тѣмъ
не менѣе, угадала"... отвѣчала она тѣмъ дѣтскимъ
тономъ, который ей вернули ея страданія; мы
больше не говорили, но продолжали безпокоиться
обѣ, погруженныя каждая въ свое горе...
„Наконецъ, дорогой, чтобы не слишкомъ затя­
гивать эту мучительную исторію, скажу тебѣ, что
въ понедѣльникъ утромъ малютки были приведены
къ намъ рабочими, которыхъ твой дядя держитъ
на островѣ и которые нашли ихъ на кучѣ лозъ,
блѣдныхъ отъ холода и голода, послѣ цѣлой но­
чи проведенной на открытомъ воздухѣ, на водѣ.
Вотъ, что онѣ разсказали намъ въ чистотѣ своихъ
дѣтскихъ сердецъ. Уже давно ихъ мучило жела­
ніе поступить' такъ, какъ сдѣлали ихъ святыя—
Марта и Марія, жизнеописаніе которыхъ онѣ чи­
тали, т. е . отправиться на безпарусной лодкѣ, безъ
веселъ, безъ провизіи, проповѣдовать Евангеліе,
куда принесетъ ихъ дуновеніеБожіе. Итакъ, въ вос­
кресенье послѣ обѣдни, онѣ отвязали рыболовную
лодку и, опустившись на колѣни на дно ея, какъ
святыя жены, когда ихъ уносило теченіе, медлен­
но уплыли и застряли въ камышахъ Пибулетта,
несмотря на весенній разливъ, на страшные по­
рывы вѣтра. Да, Господь Богъ сохранилъ и вер­
нулъ намъ нашихъ дорогихъ дѣвочекъ; только
праздничные нагрудники ихъ были измяты, да

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
97
97
97
97
попорчена позолота ихъ молитвенниковъ! Не хва­
тило мужества бранить ихъ; ихъ встрѣтили го­
рячіе поцѣлуи и раскрытия объятья; но отъ пе­
ренесеннаго страха мы всѣ заболѣли.
„Наиболѣе пострадала твоя мать, и, хотя ей ни­
чего не говорили, она почувствовала, по ея словамъ,
дыханіе смерти, пронесшееся надъ Кастеле; всегда
спокойная, веселая, она теперь хранить печаль,
которую ничто не можетъ исцѣлить, несмотря
на то, что отецъ, я и всѣ мы окружаемъ ее нѣж­
ными попеченіями. А если я скажу тебѣ, Жанъ,
что она томится и безпокоится, главнымъ обра­
зомъ, о тебѣ? Она не смѣетъ высказать этого при
отцѣ, который не захочетъ отрывать тебя отъ ра­
боты; но ты не былъ у насъ послѣ экзамена, какъ
обѣщалъ. Сдѣлай намъ этотъ подарокъ къ Рож­
деству, и пусть къ нашей больной вернется ея
добрая улыбка. Если бы ты зналъ, когда теряешь
стариковъ, какъ сожалѣешь о томъ, что не удѣ­
лялъ имъ больше времени при ихъ жизни"!..
Жанъ читалъ это письмо, стоя у окна, въ ко­
торое проникалъ изъ тумана лѣнивый зимній
день, и наслаждался его наивнымъ ароматомъ,
дорогими воспоминаніями о ласкахъ и солнцѣ.
—
Что это?... Покажи...
Фанни только что проснулась отъ желтоватаго
свѣта, когда раздвинули занавѣски, вся опухшая
отъ сна, и машинально протянула руку къ пачкѣ
мэрилэндскаго табаку, лежавшей на ночномъ
столикѣ. Онъ колебался, зная, что одно имя Ди­
вонны вызываетъ въ ней жестокую ревность; но
СССС аааа фффф оооо
7777

98
АЛЬФОНСЪ додэ.
какъ утаить письмо, происхожденіе и форматъ
котораго она узнала?
Вначалѣ дѣтская выходка растрогала и умили­
ла ее, и она продолжала питать дальше, крутя
папироску и откинувшись на подушки, въ вол­
нахъ темныхъ волосъ, съ обнаженнымми плечами
и шеей. Но конецъ привелъ ее въ ярость, она
скомкала' письмо и швырнула черезъ всю комнату:
— Я тебѣ покажу святыхъ женщинъ!..Все это вы­
думки, чтобы только заставить тебя пріѣхать... Она
тоскуетъ по красавцу­племяннику, эта...
Онъ хотѣлъ установить, удержать то низкое
слово, которое у нея вырвалось, и за которымъ
потекло еще много другихъ. Никогда въ его при­
сутствіи она такъ грубо не разражалась потокомъ
грязной злобы, словно лопнувшая сточная труба,
испускающая свое зловонное содержимое. Весь
жаргонъ ея прошлаго —прошлаго бездомной про­
дажной женщины— тѣснилъ ей глотку и лился
изъ ея устъ.
Нетрудно было понять, чего они хотятъ. Се­
зэръ разсказалъ все, и на семейномъ совѣтѣ они
рѣшили порвать ихъ связь и привлечь его на
родину, съ Дивонной въ видѣ приманки.
—
Во­первыхъ знай, что если ты поѣдешь, я тот­
часъ напишу твоему рогоносцу­дядѣ... Я преду­
прежу... Нѣтъ, это уже слишкомъ!..
Она злобно приподнималась на постели, блѣд­
ная, съ осунувшимся лицомъ, съ увеличенными
чертами, какъ злой звѣрь, готовясь къ прыжку.
Госсэнъ вспомнилъ, что видѣлъ ее такой на
улицѣ Аркадъ; теперь эта рычащая злоба была

СССС АААА ФФФФ ОООО
99999999
направлена противъ него, и внушала ему иску­
іненіе броситься на любовницу и избить ее, такъ
какъ въ чувственной плотской любви, гдѣ нѣтъ
мѣста уваженію къ любимому существу, въ гнѣвѣ~ и
въ ласкахъ неизмѣнно проявляется грубость. Онъ
испугался самого себя и поспѣшилъ уйти наслужбу,
возмущаясь той жизнью, которую онъ себѣ устро­
илъ. Это ему урокъ за то, что онъ подчинился
такой женщинѣ!.. Сколько низостей, какой ужасъ!
Сестры, мать, всѣмъ досталось!.. Какъ! не имѣть
даже права поѣхать къ роднымъ? Да въ какую же
тюрьму, онъ себя заперъ! И передъ нимъ встала
вся исторія ихъ отношеній: онъ видѣлъ, какъ пре­
красный, обнаженный руки египтянки, обвивпгія
его шею вечеромъ на памятномъ балу, охватили его,
властныя и сильныя, и разлучили его съ семьей,
съ друзьями. Теперь, рѣшеніе его принято! Въ
этотъ же вечеръ, во что бы то ни стало, онъ
ѣдетъ въ Кастеле.
Написавъ нѣсколько бумагъ и получивъ въ ми­
нистерствѣ отпускъ, онъ вернулся домой, ожидая
ужасной сцены, готовый на все, даже на разрывъ.
Но кроткое привѣтствіе Фанни при встрѣчѣ, ея
опухшіе глаза, щеки, какъ бы размякшія отъ
слезъ, отняли у него всю силу воли.
—
Я ѣду сегодня вечеромъ... — сказалъ онъ,'дѣ­
лаясь непреклоннымъ.
—
Ты правъ, мой другъ... Повидай мать, а глав­
ное... — Она ласково подошла къ нему.';— Забудь,
какая я была злая.. Я слишкомъ люблю тебя, это
мое безуміе...
7*7*7*7*

100
АЛЬФОНСЪ додэ.
Весь остальной день, съ кокетливой заботли­
востью занимаясь укладкой чемодана и напоми­
ная своей кротостью первое время ихъ совмѣстной
жизни, она хранила видъ раскаянія, быть можетъ,
въ надеждѣ удержать его. Межъ тѣмъ она ни
разу не попросила: „Останься"... и когда въ пос­
лѣднюю минуту окончательныхъ приготовленій,
потерявъ эту надежду, она прижалась къ своему
возлюбленному, какъ бы стараясь наполнить его
собою на все время его отсутствія, ея прощаніе,
ея поцѣлуи говорили только одно: „Скажи, Жанъ,
ты не сердишься?.."
О, какое блаженство проснуться утромъ въ сво­
ей дѣтской, съ душою, полною горячихъ родст­
венныхъ объятій и радостныхъ изліяній встрѣчи,
увидѣть вновь на пологѣ узкой кровати яркую
полосу свѣта, которую въ дѣтствѣ искали его глаза
при пробужденіи, услышать крикъ павлиновъ,
скрипѣніе блока въ колодцѣ, спѣпшый топотъ бѣгу­
щаго и толкающагося стада; распахнувъ со стукомъ
ставни,увидѣтьчудный горячій свѣтъ,вливающійся
водопадомъ, какъ струя, изъ­подъ плотины, и рос­
кошный горизонтъ до самой Роны— склоны, по­
крытые виноградниками, кипарисами, оливковыми
деревьями и отливающими въ синій цвѣтъ сос­
новыми лѣсами; надъ ними чистое, голубое, безъ
малѣйшей дымки тумана, несмотря на раннее
утро, зеленоватое небо, всю ночь освѣжаемое сѣ­
вернымъ вѣтромъ, бодрымъ и сильнымъ дунове­
ніемъ котораго еще полна широкая долина.
Жанъ сравнивалъ это пробужденіе съ париж­
скимъ, подъ грязнымъ, какъ и его любовь, небомъ

САФО.
101
и чувствовалъ себя счастливымъ и свободнымъ.
Онъ сошелъ внизъ. Домъ, бѣлый на солнцѣ, еще
не пробуждался, всѣ ставни были закрыты, словно
глаза; онъ былъ счастливь этой минутой одино­
чества, дававшаго ему возмояшость собраться съ
силами для духовнаго выздоровленія, которое, онъ
чувствовалъ, въ немъ уже начиналось.
Онъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ по террасѣ и
сталъ подниматься по идущей кверху аллеѣ парка;
паркомъ здѣсь называли лѣсъ изъ елей и миртовъ,
безъ всякаго порядка разбросанныхъ по камени­
стому склону Кастеле; его пересѣкали неправиль­
ный тропинки, скользкія отъ покрывавшей ихъ
хвои. Песъ Миракль, старый и хромой, вышелъ
изъ конуры и молчаливо слѣдовалъ за нпмъ по
пятамъ; въ былое время они такъ часто совер­
шали вдвоемъ утреннія прогулки!
У входа въ виноградникъ, съ оградой изъ ки­
парисовъ, склонявшихъ свои остроконечный вер­
шины, собака остановилась въ нерѣшительности;
она знала, что толстый слой песку— новое сред­
ство отъ филоксеры, примѣнявшееся въ эту мину­
ту консуломъ, — окажется не подъ силу для ея ста­
рыхъ лапъ, также какъ и ступени террасы. Но ра­
дость сопровождать хозяина заставила ее рѣ­
шиться; въ каждомъ трудномъ мѣстѣ она боязливо
ворчала, дѣлала мучительныя усилія, остановки
и неуклюжія движенія, напоминавшія краба на
скалѣ. Жанъ не замѣчалъ ее, весь поглощенный
новыми насажденіями аликанте, о которыхъ накану­
нѣ такъ много говорилъ ему отецъ. Ростки на ров­
номъ, блестяще мъ пескѣ оказались прекрасными.

102
АЛЬФОНСЪ додэ.
Наконецъ­то бѣдняга будетъ награжденъ за свон
упорные труды; поля Кастеле вернутся къ жизни,
межъ тѣмъ какъ Нертъ, Эрмитажъ, всѣ крупные
виноградники юга гибнуть!
Передъ нимъ вдругъ появился бѣлый чепчикъ.
То была Дивонна, встававшая въ домѣ раньше
всѣхъ; въ рукѣ у нея былъ садовый ножъ и еще
какой­то предмета, который она отбросила, мея*ъ
тѣмъ какъ ея щеки, всегда матово­блѣдныя, зар­
дѣлись яркимъ румянцемъ.
—
Это ты, Жанъ?.. Напугалъ меня... Я думала,
что это отецъ... — Овладѣвъ собою, она поцѣловала
его:— Хорошо­ли спалъ?
—
Очень хорошо, тетя; но почему бы вамъ
бояться прихода отца?..
—
Почему?..
Она подняла ростокъ лозы, только что вырван­
ный изъ земли:
—
Не правда­ли, консулъ говорилъ тебѣ, что
на этотъ разъ онъ ручается за успѣхъ... Какъ же!
Вотъ и здѣсь...
Жанъ разглядывалъ желтоватый мохъ, внѣд­
рившійся въ лозу, едва замѣтную плѣсень, раз­
рушавшую, однако, мало­по­малу цѣлыя провин­
ции; этотъ безконечно малый, но несокрушимый раз­
рушитель, въ это чудное утро, подъ животворнымъ
солнцемъ казался какой­то насмѣшкой природы.
—
Это начало... Черезъ три мѣсяца все поле
будетъ уничтожено, и отецъ съизнова примется
за работу, потому что тутъ задѣто его самолюбіе.
Начнутся новыя посадки, новыя средства до той
поры, когда...

СССС ЛЛЛЛ ФФФФ о.
о.
о.
о.
103
Жестъ отчаянія закончилъ и подчеркнулъ ея
слова.
—
Правда? Дѣла значить плохи?
—
О! ты знаешь консула... Онъ ничего не гово­
рить, выдаетъ мнѣ деньги на мѣсяцъ; но я вижу,
какъ онъ озабоченъ. Ъздитъ въ Авиньонъ, въ
Оранжъ: ищетъ денегъ...
—
А Сезэръ? А его система орошенія?—спросилъ
молодой человѣкъ, озадаченный слышаннымъ.
—
Благодареніе Богу, съ этой стороны все бла­
гополучно. Послѣдній сборъ далъ пятьдесятъ бо­
чекъ вина, а въ этомъ году будетъ вдвое больше.
Въ виду успѣха, консулъ уступилъ брату всѣ ви­
ноградники въ долинѣ, лежавшіе до сихъ поръ
подъ паромъ, и усѣянные мертвыми лозами, словно
деревенское кладбище; теперь они подъ водой
на три мѣсяца...
И гордая работой мужа, своего Фена, уроженка
Прованса показала Жану съ холма, на которомъ
они стояли, огромные пруды, окруженные невы­
сокими плотинами изъ извести, какъ это дѣлаютъ
вь солончакахъ.
—
Черезъ два года этотъ способъ воздѣлыванія
лозы принесетъ плоды; черезъ два года будутъ
доходы и съ Пибулетта, и съ острова Ламотъ,
купленнаго дядей втихомолку... Тогда мы разбо­
гатѣемъ... Но до тѣхъ поръ надо держаться, пусть
каждый вкладываетъ свое, приносить жертвы...
Она говорила о жертвахъ весело, какъ женщина
хорошо съ ними знакомая, и такъ увлекательно,
что Жанъ, подъ вліяніемъ внезапной мысли, отвѣ­

104
АЛЬФОНСЪ додэ.
тилъ ей въ тонъ: —Каждый принесетъ свою жертву,
Дивонна...
Въ тотъ же день онъ написалъ Фанни, что род­
ные не могутъ дольше оказывать ему правильной
поддержки, что ему придется ограничиться жало­
ваньемъ, получаемымъ въ министерствѣ, и что
при этихъ условіяхъ жить вдвоемъ немыслимо.
Это значило порвать съ ней раньше, чѣмъ онъ
самъ думалъ, за три­четыре года до своего отъѣзда;
но онъ разсчитывалъ на то, что его любовница
пойдетъ на столь убѣдительные доводы, отнесется
къ нему и къ его тяжелому положенію съ сочув­
ствіемъ, и поможетъ ему выполнить свой груст­
ный долгъ.
Была­ли то жертва? Не являлось­ли наоборотъ,
облегченіемъ, возможность — покончить съ жизнью,
казавшейся ему гнусной и нездоровой, особенно съ
тѣхъ поръ, какъ онъ вернулся къ природѣ, къ
семьѣ, къ простымъ, прямымъ привязанностямъ?...
Написавъ письмо безъ борьбы, безъ страданій,
онъ надѣялся, что отъ отвѣта, яростнаго, и пол­
наго угрозъ и безумствъ, его защитить вѣрная и
честная привязанность добросердечныхъ людей,
окружавшихъ его, примѣръ гордаго, лояльнаго
отца, искренняя улыбка маленькихъ „святыхъ
женъ", а также и широкіе, мирные горизонты,
здоровый горный воздухъ, высокій небесный сводъ,
быстрая плѣнительнаа рѣка; когда онъ вспоми­
налъ о своей страсти и о тѣхъ мерзостяхъ, кото­
рыхъ она была полна, ему казалось, что онъ вы­
здоравливаетъ отъ злокачественной лихорадки,
вродѣ той, которую вызываютъ болотныя испаренія.

СССС АААА ФФФФ 0.0.0 .0.
105
Пять­шесть дней послѣ нанесенія этого тяжкаго
удара протекли спокойно. Утромъ и вечеромъ
Жанъ ходилъ на понту и возвращался съ пус­
тыми руками и смущенный. Что она дѣлаетъ? Что
она хочетъ предпринять и почему не отвѣчаетъ?
Всѣ его помыслы были устремлены на это. А
ночью, когда въ Кастеле всѣ спали подъ убаю­
кивающій шумъ вѣтра, гулявгпаго по длиннымъ
корридорамъ, они говорилл все о томъ же, вдвоемъ
съ Сезэромъ, въ маленькой дѣтской комнатѣ.
—
Она можетъ пріѣхать!.. — говорилъ дядя; его
безпокойство усугублялось тѣмъ, что въ письмо
племянника съ извѣщеніемъ о разрывѣ, онъ вло­
жнлъ два векселя срокомъ на шесть мѣсяцевъ
и на годъ, на сумму своего долга съ процентами.
Какъ уплатить онъ по этимъ векселямъ? Какъ
объяснить Дивоннѣ'? Онъ начиналъ дрожать при
одной мысли объ этомъ и доставлялъ тяжелыя
минуты племяннику, когда, послѣ долгой ночной
бесѣды, онъ, выколачивая трубку, грустно гово­
рилъ, съ вытянутымъ лицомъ:
—
Ну, покойной ночи... Во всякомъ случаѣ, ты
поступилъ хорошо.
Наконецъ, отвѣтъ пришелъ, и съ первыхъ же
строкъ: „Милый мой, я не писала тебѣ до сихъ
поръ потому, что хотѣла доказать тебѣ не на сло­
вахъ, а на дѣлѣ, какъ я тебя люблю и понимаю"...
Жанъ остановился, пораженный тѣмъ, что слышитъ
словно симфонію вмѣсто боевого сигнала, котораго
ожидалъ. Онъ быстро перевернулъ послѣднюю
страницу и прочелъ „...остаться до самой смерти

106
АЛЬФОНСЪ додэ.
твоей собакой, которую ты можешь бить, но ко­
торая любить тебя и страстно цѣлуетъ..."
Быть можетъ она не получила его письма? Но
прочтя письмо вновь безъ пропусковъ, строка за
строкой, со слезами на глазахъ, онъ долженъ былъ
признать, что это действительно, отвѣтъ; въ немъ
говорилось, что Фанни давно ожидала вѣсти о
разореніи Кастеле и о неизбѣжно связанномъ съ
этимъ разрывѣ. Тотчасъ же принялась она за
поиски дѣла, чтобы не быть ему въ тягость, и взя­
лась завѣдывать меблированными комнатами, на
улицѣ Буа­де­Булонь, принадлежавшими какой­то
очень богатой женщинѣ. Сто франковъ въ мѣсяцъ,
полное содержаніе и свободныя воскресенья...
„Понимаешь­ли, милый, цѣлый день въ недѣлю
для нашей любви; ты потребуешь, конечно, боль­
шаго? Ты вознаградишь меня за то усиліе, кото­
рое я дѣлаю, работая въ первый разъ въ жизни,
за мое добровольное рабство днемъ и ночью, свя­
занное съ униженіями, которыхъ ты не можешь
себѣ представить и которыя будутъ мнѣ очень
тягостны при моей страсти къ свободѣ... Но я
испытываю особое удовлетвореніе, страдая изъ
любви къ тебѣ. Я такъ многимъ тебѣ обязана —
ты заставилъ меня понять такъ много хорошихъ,
честныхъ вещей, о которымъ мнѣ никто раньше
не говорилъ!.. Ахъ, если бы мы встрѣтились рань­
ше!.. Но ты еще не умѣлъ ходить, когда я
уже переходила изъ рукъ въ руки. И однако, ни
одинъ мужчина не можетъ похвастать, что вну­
шилъ мнѣ подобное рѣшеніе, съ цѣлью удержать
его еще немного... Теперь можешь вернуться, ко­

СССС АААА ФФФФ 0.0.0 .0.
107
гда захочешь, квартира очищена. Я увезла всѣ
мои вещи; это вѣдь самое тяжелое — перетряхивать
ящики и воспоминанья. Остался лишь мой порт­
ретъ, который тебѣ ничего не будетъ стоить; я
прошу для него только добрыхъ взглядовъ. Ахъ,
другъ мой, другъ мой... Въ концѣ­концовъ, если
ты оставишь для меня воскресенья и маленькое
мѣстечко на шеѣ, знаешь..." И нѣжности, и ласки,
и чувственное смакованіе страстныхъ словъ, за­
ставлявшая любовника прижимать къ лицу шел­
ковистую бумагу, словно отъ нея исходила теплая,
человѣческая ласка...
—
Она пишетъ о моихъ векселяхъ?—робко спро­
силъ дядя Сезэръ.
—
Она присылаетъ ихъ вамъ обратно... Вы за­
платите, когда разбогатѣете...
Дядя вздохнулъ съ облегченіемъ, и щурясь отъ
удовольствія, съ важностью честнаго человѣка и
съ сильнымъ акцентомъ южанина сказалъ:
—
Знаешь, что я скажу тебѣ? Эта женщина—
святая.
Потомъ, со свойственной ему подвижностью,
отсутствіемъ логики и памяти, что составляло
одну изъ забавнѣйшихъ сторонъ его характера,
онъ перескочилъ на мысли совсѣмъ иного порядка:
—
А какая страсть, мой милый, какой огонь! У
меня ротъ сохнетъ какъ тогда, когда Курбебесъ
читалъ мнѣ письма своей Морна...
И Жану снова пришлось пережить первое путе­
шествіе дяди въ Парижъ со всѣми его подробно­
стями: Отель Кюжасъ, Пеликюль... но онъ не слу­
шалъ и, облокотясь на окно, смотрѣлъ въ тихую

108
АЛЬФОНСЪ додэ.
ночь, залитую свѣтомъ луны, такой полной и бле­
стящей, что пѣтухи, обманутые свѣтомъ, привѣт­
ствовали ее, какъ занимающейся день.
Значить существуетъ искупленіе черезъ лю­
бовь, о которомъ говорятъ поэты! И онъ гордился
мыслью, что всѣ великія знаменитости, которыхъ
любила Фанни до него, не только не способство­
вали ея возрожденію, но развращали ее еще боль­
ше, межъ тѣмъ какъ онъ, силою своей порядоч­
ности, вырветъ ее, быть можетъ, изъ когтей порока.
Онъ былъ благодаренъ ей за найденный ею сред­
ней выходъ, за этотъ полу­разрывъ, въ которомъ
она освоится съ новой привычкой къ труду, что
будетъ не легко для ея безпечной натуры; на слѣ­
дующій день онъ написалъ ей письмо въ отече­
скомъ тонѣ, одобряя ея перемѣну жизни, безпо­
коясь о характерѣ тѣхъ меблированныхъ комнатъ,
которыми она завѣдывала, объ ихъ жильцахъ и
посѣтителяхъ; такъ какъ зналъ ея снисходитель­
ность и легкость, съ которой она говорила, прими­
ряясь со многимъ: „Чего же ты хочешь? Такъ
ужъ устроено на свѣтѣ"!..
Въ цѣломъ рядѣ писемъ, съ дѣтскимъ послу­
шаніемъ, описала Фанни ему свой отель, настоя­
щей семейный пансіонъ для иностранцевъ. Въ
первомъ этажѣ живутъ перуанцы: отецъ, мать,
дѣти и прислуга; во второмъ — русскіе и богатый
гллландецъ, продавецъ коралловъ. Въ комнатахъ
третьяго этажа помѣщаются два наѣздника съ
ипподрома, шикарные англичане, очень порядоч­
ные, и наконецъ, симпатичная семья: мадемуазель
Минна Фогель, гитаристка изъ Штутгарта, съ

САФО.
109
братомъ Лео, чахоточнымъ мальчикомъ; онъ вы­
нужденъ прервать свое обученіе на кларнетѣ въ
Парижской консерваторіи, а пріѣхавшая сестра
ухаживаетъ за нимъ, не имѣя другихъ средствъ
къ жизни, кромѣ добытыхъ путеыъ нѣсколькихъ
концертовъ для уплаты за комнаты и пансіонъ.
„Все это трогательно и достойно всякаго ува­
женія, какъ видишь, мой милый. Меня прини­
маютъ здѣсь за вдову и относятся ко мнѣ съ
болыпимъ вниманіемъ. Да я бы и не допустила,
чтобы было иначе; твоя жена должна быть ува­
жаема. Когда я говорю „твоя жена", пойми меня.
Я знаю, что въ одинъ прекрасный день, ты уй­
дешь отъ меня, я потеряю тебя, но послѣ этого
у меня не будетъ другого; я навсегда останусь
твоей, сохраню воспоминаніе о твоихъ ласкахъ и
добрыхъ чувствахъ, которыя ты во мнѣ пробу­
дилъ... Смѣшно, не правда­ли: добродѣтельная
Сафо!.. Такъ будетъ, когда ты уйдешь; но для
тебя я буду такой, какою ты меня любилъ — безум­
ной, жгучей... Я обожаю тебя".
Жана охватила глубокая, тоскливая печаль.
Возвратившійся блудный сынъ, послѣ радостной
встрѣчи, послѣ закланія жирнаго теленка и нѣж­
ныхъ изліяній, всегда страдаетъ воспоминаніями
о бродячей жизни, тоскуетъ о горькихъ я^елудяхъ
и о лѣнивомъ стадѣ. Разочарованіе несутъ ему
всѣ люди и вещи, опустошенныя и обезцвѣчен­
ныя. Зимнія утра Прованса потеряли для него
всю свою здоровую прелесть, не привлекала его
и охота на красивую тёмнокрасную выдру вдоль
крутого берега, ни стрѣльба по чернымъ уткамъ,

ПО
АЛЬФОНСЪ додэ.
на прудахъ старика Абріэ. Вѣтеръ казался Жану
рѣзкимъ, вода унылой, прогулки по затопленнымъ
виноградникамъ съ дядей, объясняющимъ свою
систему шлюзовъ, отводовъ и канавъ —непомѣрно
скучными.
Деревня, на которую въ первые дни онъ смот­
рѣлъ сквозь призму своихъ веселыхъ дѣтскихъ
прогулокъ, состояла изъ ветхихъ домишекъ, ча­
стью заброшенныхъ, отъ которыхъ вѣяло смертью
и запустѣніемъ итальянскаго поселка; отправляясь
на почту, онъ долженъ быль, стоя у каждаго
ветхаго порога, выслушивать пустословіе стари­
ковъ, искрив л енныхъ, какъ деревья выроспгія на
вѣтру,съ обрывками вязанныхъ чулковъ на рукахъ,
въ видѣ варежекъ и старухъ съ подбородками
словно изъ желтаго букса, въ тугихъ повязкахъ,
съ маленькими живыми и блестящими глазками,
какіе сверкаютъ часто изъ глубины разсѣлинъ въ
старыхъ стѣнахъ.
Все тѣ же жалобы на гибель лозъ, на вырож­
деніе марены, на болѣзни тутовыхъ деревьевъ, на
всѣ семь египетскихъ казней, губящихъ прекрас­
ный Провансъ; чтобы избѣжать всего этого, онъ
возвращался иногда переулочками, сбѣгавшими по
склону, вдоль стѣнъ стараго папскаго замка; эти
пустынныя тропинки поросли кустарникомъ, вы­
сокой цѣлебной травой Св. Рока отъ лншаевъ,
которая была какъ разъ къ мѣсту въ этомъ сред­
невѣковомъ уголкѣ, надъ дорогой, осѣненной вы­
сокими зубчатыми развалинами.
Но тутъ онъ обыкновенно встрѣчалъ священника
Малассаня, только что отслужившаго обѣдню и сиу­

СССС АААА ФФФФ О.О .О .О .
Ill
Ill
Ill
Ill
скавшагося крупными шагами, съ брыжжами, сбив­
шимися на бокъ, придерживая обѣими руками рясу
и оберегая ее отъ колючекъ и смолы. Священ­
никъ останавливался и начиналъ громить безбо­
жіе крестьянъ и подлость муниципальнаго совѣта;
проклиналъ поля, скотину, людей, мошенниковъ,
которые не ходятъ въ церковь, хоронятъ локой­
никовъ безъ отиѣванія и лѣчатся спиритизмомъ
и магнетизмомъ, лишь бы не звать священника и
доктора:
—■ Да, сударь, спиритизмомъ!.. Вотъ до чего
дошли наши мужички въ Комта... А вы хотите,
чтобы виноградники не гибли!
Жанъ, у котораго въ карманѣ лежало только­
что вскрытое, пламенное посланіе Фанни, слу­
шалъ, хотя мысли его были далеко; какъ можно
быстрѣе старался онъ ускользнуть отъ поученій
и, вернувшись въ Кастеле, устраивался въ углуб­
леніи скалы — по мѣстному выраженію въ „лѣни­
вомъ мѣстечкѣ", — защищенномъ отъ бушующаго
вокругъ вѣтра и словно собравшаго въ себѣ все
тепло отраженныхъ солнечныхъ лучей.
Онъ выбиралъ самое укромное, самое отдален­
ное изъ этихъ мѣстечекъ, поросшее терновникомъ
и стелющимися дубками, садился и принимался
читать; мало­по­малу отъ аромата письма, отъ ла­
скающихъ словъ, отъ вызываемыхъ ими образовъ,
онъ начиналъ ощущать чувственное опьяненіе;
пульсъ его бился сильнѣе, его охватывали видѣ­
нія, отъ которыхъ, какъ лишнія, пропадали рѣка,
цвѣтущіе острова, деревни въ разсѣлинахъ Аль­
пилля, и вся широкая долина, гдѣ бушевалъ вѣ­

112
АЛЬФОНСЪ додэ.
теръ и волнами гналъ сверкавшую на солнцѣ
пыль. Весь онъ былъ тамъ, въ ихъ комнаткѣ
вблизи вокзала, съ сѣрой крышей, отдаваясь бе­
зумнымъ ласкамъ, весь во власти жгучихъ жела­
ній, заставлявшихъ обоихъ, словно утопавшихъ,
сжимать другъ друга въ судорожныхъ объя­
тіяхъ...
Вдругъ, раздавались шаги на трошшкѣ, звон­
кій смѣхъ: „Онъ здѣсь!.." появлялись сестры, съ
босыми ножками, мелькавшими по травѣ; ихъ
велъ старый Миракль, побѣдоносно помахивавшій
хвостомъ и исполненный гордости, такъ какъ на­
палъ на слѣдъ хозяина: но Жанъ отгонялъ его пин­
комъ ноги и отклонялъ робкія приглашенія дѣтей
поиграть въ жмурки или побѣгать. И, однако, онъ
любилъ маленькихъ сестренокъ­близнецовъ, обо­
жавшихъ взрослаго, всегда далекаго брата; ради
нихъ онъ самъ сталъ ребенкомъ съ минуты своего
пріѣзда; его забавлялъ контрастъ между этими
хорошенькими созданіями, рожденными одновре­
менно и столь непохожими другъ на друга. Одна—
высокая брюнетка, съ волнистыми волосами, склон­
ная къ мистицизму и въ то же время настойчи­
вая; это она, восторженная и увлеченная грозными
проповѣдями священника Малассаня, придумала
уплыть на лодкѣ; маленькая Марія Египетская
увлекла бѣлокурую Марту, нѣсколько вялую и
кроткую, похожую на мать и на брата.
Наивныя дѣтскія ласки, соприкасавшаяся съ ма­
нящимъ запахомъ духовъ, которымъ вѣяло отъ
письма любовницы, въ ту минуту, какъ онъ пре­
давался воспоминаніямъ, непріятно стѣсняли его.

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О.
113
— „Нѣтъ, оставьте... мнѣ надо заниматься... — И онъ
шелъ къ себѣ, съ намѣреніемъ запереться, какъ
вдрутъ голосъ отца звалъ его:
—
Это ты, Жанъ?.. Послушай...
Почта приносила новые поводы впадать въ
мракъ этому и безъ того уже угрюмому по натурѣ
человѣку, сохранившему отъ своего пребыванія
на Востокѣ молчаливую важность, нарушаемую
лишь внезапными приливами воспоминаній, вы­
рывавшихся подъ трескъ горящихъ сухихъ по­
лѣньевъ камина: „Когда я былъ консул омъ въ
Гонъ­Конгѣ..." Жанъ слушалъ, какъ отецъ читалъ
и обсуждалъ утреннія газеты, а самъ смотрѣлъ на
бронзовую статую Сафо Каудаля, стоявшую на
каминѣ, съ руками охватившими колѣна, съ ли­
рой, стоящей подлѣ, („полная лира", припомина­
лось ему), купленной двадцать лѣтъ тому назадъ,
когда отдѣлывался и украшался Кастеле; эта ба­
зарная вещь, надоѣвшая ему въ парижскихъ
витринахъ, здѣсь, въ одиночествѣ, вызывала въ
немъ любовное волненіе, желаніе поцѣловать эти
плечи, разнять холодныя гладкія руки и заставить
ее сказать: „Сафо — твоя, только твоя!"
Соблазнительный образъ преслѣдовалъ его, ког­
да онъ выходилъ изъ дому, шелъ въ ногу съ нимъ
по широкой парадной лѣстницѣ. Маятникъ ота­
ринныхъ часовъ словно выстукивалъ имя Сафо,
вѣтеръ нашептывалъ его въ длинныхъ, холодныхъ
съ каменнымъ поломъ, коридорахъ лѣтняго дома;
это имя встрѣчалъ онъ и въ книгахъ, которыя
бралъ изъ деревенской библіотеки, въ старыхъ
томахъ, съ краснымъ обрѣзомъ и съ крошками
Сафо
8

114
АЛЬФОНСЪ додэ.
его дѣтскихъ завтраковъ, оставшихся между стра­
ницъ. Образъ любовницы неотступно преслѣдо­
валъ его и въ комнатѣ матери, гдѣ Дивонна при­
чесывала больную, поднимая ея чудные, сѣдые
волосы надъ лицомъ, сохранившимъ румянецъ и
спокойствіе, несмотря на постоянныя страданія.
—
Вотъ и нашъ Жанъ! — говорила мать. Но тет­
ка, всегда совершавшая сама туалетъ невѣстки,
съ засученными рукавами, съ обнаженной шеей,
въ маленькомъ чепчикѣ, напоминала ему другія
утра, вызывала въ его памяти образъ любовницы,
встающей съ постели, въ облакахъ первой выку­
ренной папироски. Онъ злился на себя за эти мы­
сли... и особенно въ этой комнатѣ! Но что дѣлать,
какъ избѣжать ихъ?
—
Нашъ мальчикъ такъ перемѣнился, сестра,—
грустно говорила г­жа Госсэнь. — Что съ нимъ? —
И онѣ вмѣстѣ старались найти разгадку. Дивон­
на напрягала свой простодушный умъ, хотѣла рас­
просить молодого человѣка; но онъ избѣгалъ
оставаться съ ней наединѣ.
Однажды, послѣ долгихъ поисковъ, она нашла
его на берегу, въ „лѣнивомъ" уголкѣ, охвачен­
наго лихорадкой послѣ чтенія писемъ и цороч­
ныхъ мыслей. Онъ хотѣлъ встать, съ угрюмымъ
видомъ... Но она удержала его и сѣла возлѣ него
на горячій камень:
—
Развѣ ты не любишь меня больше?.. Развѣ
я для тебя уже не та Дивонна, которой ты по­
вѣрялъ всѣ свои горести?
—
О, да, конечно... — бормоталъ онъ, смущенный
ея нѣяшостыо, и отводя взглядъ въ сторону, не

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
115
желая выдать того, надъ чѣмъ онъ только что
думалъ — любовныхъ призывовъ, обращенныхъ къ
нему, восклпцаній, страстнаго бреда издалека.
—
Что съ тобой?.. Отчего ты печаленъ?.. — т ихо
спросила Дивонна, съ ласкою въ голосѣ и въ дви­
женіяхъ, обращаясь съ нимъ, словно съ ребенкомъ.
Да вѣдь онъ и былъ ея ребенкомъ, для нея онъ
былъ все еще десятилѣтнимъ мальчикомъ, едва
вышедпгамъ изъ подъ опеки родныхъ.
Жанъ, сгоравшій уже послѣ чтенія письма, вос­
пламенился подъ вліяніемъ волнующей близости
и обаянія этого тѣла, этихъ свѣжихъ губъ, казав­
шихся еще ярче отъ морского вѣтра, разметав­
шаго ея волосы и откинувшаго ихъ со лба тон­
кими завитками, по парижской кодѣ. А, припом­
нивъ уроки Сафо: „всѣ женщины одинаковы... въ
присутствіп мужчины у нихъ только одна мысль
въ головѣ.,." онъ принялъ за вызовъ счастливую
улыбку деревенской жительницы, равно какъ и
движенія, которыми она старалась удержать его
на ласковомъ допросѣ.
Вдругъ онъ почувствовалъ, что онъ во власти
соблазна, кровь ударила ему въ голову; онъ сдѣ­
лалъ усиліе, чтобы овладѣть собою, и его охва­
тила судорожная дрожь. Дивонна испугалась, ви­
дя его блѣднымъ, со стучащими зубами. „Бѣд­
няжка... у него лихорадка..." Нѣжнымъ, необду­
маннымъ движеніемъ она развязала платокъ, оку­
тывавпгій ея стань и хотѣла накинуть его Жану
на плечи; но вдругъ почувствовала, какъ сильныя
объятья охватили, сжали ее, и безумные поцѣлуи
ожгли ей шею, плечи, все тѣло, распаленное и
8*8*8*8*

116
АЛЬФОНСЪ додэ.
сверкавшее на солнцѣ. Она не успѣла ни крик­
нуть, ни оттолкнуть его, быть можетъ даже не
дала себѣ отчета въ томъ, что произошло. „Ахъ,
я съ ума схожу!., схожу съ ума!.." Онъ быстро
удалялся уже по голой возвышенности, и камни
зловѣще катились изъ подь его ногъ
Въ этотъ день, за завтракомь Жанъ заявилъ,
что уѣзяіаетъ вечеромъ, такъ какъ получилъ при­
казъ изъ министерства. — Какъ, уже уѣзжаешь?..
А говорилъ... Да вѣдь ты только что пріѣхалъ!.. —
Раздались восклицанія, упрашиванья. Онъ не могъ
оставаться дольше у родныхъ, такъ какъ всѣ его
привязанности были проникнуты тревожнымъ и
развращаюшимъ вліяніемъ Сафо. Къ тому же,
развѣ онъ не принесъ уже семьѣ самой большой
жертвы, отказавшись отъ совмѣстной жизни съ
этой женщиной? Полный разрывъ совершится
позже; тогда онъ вернется и будетъ любить и цѣ­
ловать всѣхъ этихъ добряковъ безъ стыда и
стѣсненія.
Наступила ночь, весь домъ уснулъ и огни были
погашены, когда Сезэръ вернулся, проводивъ пле­
мянника на поѣздъ въ Авиньонъ. Задавъ лошади
овса и взглянувъ испытующимъ взоромъ на небо,
взоромъ, которымъ земледѣльцы угадываютъ по­
году, онъ хотѣлъ­было войти уже въ домъ, какъ
вдругъ замѣтилъ бѣлую тѣнь на одной изъ ска­
меекъ террасы:
—
Это ты Дивонна.
—
Да, поджидаю тебя...
Цѣлые дни Дивонна была занята и разлучена
со своимъ Фена, котораго обожала; поэтому ве­

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
117
черомъ они устраивали себѣ иногда такія свида­
нія, чтобы поболтать и погулять вмѣстѣ. Быль ли
то результатъ короткой сцены между нею и Жа­
номъ — которую, подумавъ, она поняла лучше, не­
жели хотѣла —или послѣдствіе волненія, съ кото­
рьгаъ она смотрѣла, какъ бѣдная мать тихо пла­
кала цѣлый день, но голосъ ея упалъ, явилась
тревога и возбужденность мысли, необычайная у
этой спокойной женщины, всегда полной сознанія
долга.
—
Извѣстно ли тебѣ что­нибудь? Почему онъ
такъ быстро покинулъ насъ?
Она не вѣрила выдумкѣ о министерствѣ и по­
дозрѣвала какую­нибудь дурную привязанность,
отнимавшую дитя у семьи. Столько опасностей,
столько роковыхъ встрѣчъ въ этомъ гибельномъ
Парижѣ!
Сезэръ, ничего не умѣвшій скрыть отъ нея,
признался, что въ жизни Жана дѣйствительно
была женщина, но очень добрая, песпособная за­
ставить его отвернуться отъ родныхъ; онъ сталъ
разсказывать о ея преданности, о трогательныхъ
письмахъ, и особенно похвалилъ ея мужественную
готовность работать, что деревенской жительни­
цѣ казалось весьма естественнымъ „Надо же ра­
ботать, чтобы жить".
—
Да, но не для женщинъ этого сорта... — ска­
залъ Сезэръ.
—
Значить Жанъ живетъ съ негодной жен­
щиной?.. И ты бывалъ у нихъ...
—
Клянусь, Дивонна, что съ тѣхъ поръ, какъ
она узнала Жана, нѣтъ женщины болѣе чистой,

118
АЛЬФОНСЪ ДОДЭ.
болѣе честной... Любовь совсѣмъ переродила
ее.
Эти слова показались Дивоннѣ черезчуръ муд­
реными, она не понимала ихъ. По ея мнѣнію,
женщина эта принадлежала къ презрѣнной кате­
горіи тѣхъ женщпнъ, которыхъ она называла „дур­
ными" и мысль, что Жанъ сталъ добычею одной изъ
этнхъ тварей, возмущала ее. Если бы консулъ
зналъ объ этомъ!..
Сезэръ пытался успокоить ее и всѣми морщин­
ками своего добраго, но нѣсколько легкомыслен­
наго, лица, увѣрялъ что въ возрастѣ Жана нель­
зя обойтись безъ женщины. — Тогда пусть женится,
чортъ возьми! — сказала она съ трогательною на­
ивностью.
—
Наконецъ, они уже и не живутъ вмѣстѣ...
Тогда она сказала серьезно: — Послушай Сезэръ:
Ты знаешь нашу поговорку: несчастье всегда пе­
реживаетъ того, кто его причинилъ. Если правда
то, что ты разсказываешь, если Жанъ вытащилъ
эту женщину изъ грязи, быть можетъ самъ онъ
запачкался при этой печальной работѣ? Возмож­
но, что онъ сдѣлалъ ее лучше и честнѣе; но кто
поручится, что зло, бывшее въ ней, не испорти­
ло окончательно нашего мальчика?
Они вернулись на террасу. Спокойная, прозрач­
ная ночь окутала молчаливую долину, гдѣ жи­
выми были только струящійся свѣтъ луны, зыб­
кая рѣка, да пруды, сверкавшіе, какъ лужи серебра.
Все дышало тишиной, уединеніемъ и великимъ
покоемъ сна безъ грезъ. Внезапно поѣздъ, шед­

САФО.
119
шій полнымъ ходомъ по берегу Роны, прогре­
мѣлъ глухимъ грохотомъ.
—
О, этотъ Парижъ! — сказала Дивонна, грозя ку­
лакомъ этому врагу, которому провинція шлетъ
всевозможныя проклятія... — Парижъ! Что мы от­
даемъ ему, и что онъ намъ возвращаетъ!
VII.
Въ этотъ туманный день, къ четыремъ часамъ
было холодно и темно, даже въ аллеѣ Елисейскихъ
Полей, по которой глухо и мягко, словно по ватѣ,
катились экипажи. Жанъ съ трудомъ прочелъ въ
глубинѣ палисадника, калитка котораго была от­
крыта, надпись золотыми буквами, высоко надъ
антресолями дома, внѣшній видъ котораго по рос­
коши и спокойствію напоминалъ англійскій кот­
теджъ: „Меблированныя комнаты съ семейнымъ
столомъ..." У троттуара передъ домомъ стояла
карета.
Толкнувъ дверь конторы, Жанъ тотчасъ уви­
дѣлъ ту, кого искалъ; она сидѣла у окна, пере­
листывая толстую счетную книгу, противъ дру­
гой женщины, нарядной и высокой, съ носовымъ
платкомъ и мѣшочкамъ въ рукахъ.
—
Что вамъ угодно, сударь?.. — спросила Фанни;
но тутъ же, узнавъ его, вскочила, пораженная,
и подойдя къ дамѣ сказала тихо: — Это мой маль­
чикъ... — Та оглядѣла Госсэна съ головы до ногъ,
съ хладнокровіемъ и опытомъ знатока, и сказала
громко, безъ всякаго стѣсненія: — Поцѣлуйтесь,
дѣти... Я не смотрю на васъ. — Потомъ заняла мѣсто
Фанни и продолжала повѣрку счетовъ.

120
АЛЬФОНСЪ додэ.
Фанни и Жанъ держали другъ друга за руки
и бормотали глупыя фразы: „Какъ поживаешь?" —
„Такъ себѣ, благодарю"... „Значить ты выѣхалъ
вчера вечеромъ?"... Но волненіе въ голосѣ при­
давало словамъ ихъ истинный смыслъ. Присѣвъ
на диванъ и придя немного въ себя, Фанни ска­
зала тихо: — Ты не узналъ мою хозяйку?.. Ты ее
встрѣчалъ... на балу у Дешелетта... Она была одѣ­
та испанской невѣстой... Невѣста, правда, несколь­
ко поблекшая.
—
Такъ это?..
—
Розаріо Санчесъ, любовница Де­Поттера.
Эта Розаріо, или Роза, какъ гласило ея имя,
написанное на всѣхъ зеркалахъ ночныхъ ресто­
рановъ, всегда съ прибавленіемъ какой нибудь
сальности, была въ старину наѣздницей на Иппод­
ромѣ и славилась въ мірѣ кутилъ своею цинич­
ной распущенностью, зычной глоткой и ударами
хлыста, которыми награждала членовъ клуба; по­
слѣдніе весьма высоко цѣнили ихъ и подчиня­
лись ей, какъ лошади.
Испанка изъ Орана, она была скорѣе эффектна,
чѣмъ хороша, и при вечернемъ освѣщеніи про­
изводила и сейчасъ извѣстное впечатлѣніе сво­
ими черными, подведенными глазами и сросши­
мися бровями; но здѣсь, даже въ этомъ полу­
свѣтѣ, ей можно было смѣло дать всѣ пятьде­
сятъ лѣтъ, отражавшіеся на плоскомъ, жесткомъ
лицѣ, со вздувшейся и желтой, какъ у лимона
ея родины, кожей. Будучи подругой Фанни Лег­
ранъ, она въ теченіе ряда лѣтъ опекала ее въ ея

СССС АААА ФФФФ ОООО
121
любовныхь похожденіяхъ, и одно имя Розы наво­
дило ужасъ на любовниковъ Сафо.
Фанни поняла, почему задрожала рука Жана,
и поспѣшила оправдаться. Къ кому же было обра­
титься, чтобы найти мѣсто? Она была въ затруд­
неніи. Къ тому же, Роза ведетъ теперь спокойную
жизнь: она богата, и живетъ въ своемъ отелѣ на
улицѣ Виллье, или на своей виллѣ въ Ангіенѣ,
принимая старыхъ друзей, но любовника имѣетъ
лишь одного — своего неизмѣннаго композитора.
—
Де­Поттера?—спросилъ Жанъ...­ ­Мнѣ'казалось,
что онъ женатъ?
—
Да... женатъ; кажется даже на хорошенькой
женщинѣ,и у него есть дѣти...Но это не помѣша­
ло ему вернуться къ прежней... И если бы ты ви­
дѣлъ, какъ она говорить съ нимъ, какъ трети­
руетъ его!.. Да, ему туго приходится... — Она пожи­
мала ему руку съ нѣжнымъ упрекомъ. Въ эту
минуту дама прервала чтеніе и обратилась къ мѣ­
піочку, прыгавшему на концѣ шнурка:
—
Ну же, сиди смирно, говорятъ тебѣ!.. — А за­
тѣмъ сказала управительницѣ тономъ приказанія:
— Подай Бичито кусокъ сахару.
Фанни встала, принесла кусокъ сахару, и, приб­
лизивъ его къ отверстію мѣшочка, произнесла
нѣсколько ласковыхъ, дѣтскихъ словъ. — „Взгляни,
какой хорошенькій звѣрекъ... — сказала она сво­
ему любовнику, показывая укутанное ватой жи­
вотное, вродѣ большой, уродливой ящерицы,
зубастое, покрытое бородавками, съ наростомъ на
головѣ въ видѣ капюшона, сидѣвшимъ на трясу­
чемъ студенистомъ тѣлѣ; то былъ хамелеонъ,

122
АЛЬФОНСЪ додэ.
присланный Розѣ изъ Алжира, и она охраняла
его отъ суровой парижской зимы, окружая его
тепломъ и заботами. Она любила его, какъ нико­
го въ жизни не любила; и Жанъ понялъ по угод­
ливымъ пріемамъ Фанни, какое мѣсто въ домѣ
занимало это ужасное животное.
Дама захлопнула книгу, собираясь ѣхать. — Снос­
но для перваго мѣсяца... Только будь экономнѣе
со свѣчамн.
Она окинула хозяйскимъ взглядомъ маленькую,
чисто убранную гостинную, съ мебелью обитой тис­
неннымъ бархатомъ, сдула пыль съ растенія, стояв­
шаго на столикѣ, замѣтила дырочку въ гипюро­
вой занавѣскѣ окна; наконецъ съ выразительнымъ
взглядомъ сказала молодымъ людямъ, — Толь­
ко, милые мои, пожалуйста безъ глупостей... Мой
домъ безусловно приличный..." и, усѣвшись въ
экипажъ, покатила въ Булонскій лѣсъ на обыч­
ную прогулку.
—
Видишь, какъ все это несносно!.. — сказала
Фанни. — Она и ея мать мучаютъ меня своими по­
сѣщеніями два раза въ недѣлю. Мать еще ужас­
нѣе, еще жаднѣе... Нужна вся моя любовь къ
тебѣ, повѣрь, чтобы тянуть эту лямку въ этомъ
противномъ домѣ... Наконецъ, ты тутъ и еще мой...
Я такъ боялась... — Она обняла его, прильнувъ къ
нему длительнымъ поцѣлуемъ, и въ его отвѣтномъ
трепетѣ нашла увѣренность, что онъ еще при­
надлежитъ ей. Но въ коридорѣ слышны были
шаги, приходилось быть насторожѣ. Когда внес­
ли лампу, она сѣла на обычное мѣсто и взяла

САФ0.
123
свое рукодѣліе; онъ сѣлъ рядомъ, какъ будто при­
шелъ съ визитомъ...
—
Не правда ли, я измѣнилась?.. Немного оста­
лось отъ преяшей Сафо...
Улыбаясь, она показывала вязальный крючекъ,
которымъ двигала неловко, словно маленькая дѣ­
вочка. Она прежде терпѣть не могла вязанья;
чтеніе, рояль, папироска или стряпня съ засу­
ченными рукавами любимаго блюда— другихъ за­
нятій у нея не было.
Но что было дѣлать здѣсь?0 роялѣ, стоявшемъ
въ гостинной, нечего было и думать, она цѣлый
день неотлучно должна быть въ конторѣ... Ро­
маны? Она знала такъ много настоящихъ приклю­
ченій! Тоскуя по запрещенной папироскѣ, она
стала вязать кружева; давая работу рукамъ, вя­
занье оставляетъ свободу мысли— и Фанни поня­
ла пристрастіе женщинъ къ различнымъ рукодѣ­
ліямъ, которыя раньше презирала.
Пока она неловко старалась нацѣпить петлю,
со вниманіемъ неопытной вязальщицы, Жанъ на­
блюдалъ ее, спокойную, въ простомъ платьѣ со
стоячимъ воротничкомъ, гладко зачесанными во­
лосами на круглой, античной головкѣ, съ видОмъ
благоразумнымъ и безупречнымъ. По улицѣ, въ
направленіи шумныхъ бульваровъ, непрерывно
тянулся рядъ экипажей, въ которыхъ высоко си­
дѣли извѣстныя, роскошно одѣтыя кокотки; каза­
лось, Фанни безъ сожалѣнія смотрѣла на эту вы­
ставку торжествующего порока; вѣдь и она мог­
ла бы занять въ ней мѣсто, которымъ пренебрегла
ради него. Только бы онъ согласился хоть изрѣдка

124
АЛЬФОНСЪ додэ.
видаться съ ней, а она ужъ сумѣетъ справиться
со своею рабской жизнью и даже найти въ ней
привлекательныя стороны...
Всѣ обитатели пансіона обожали ее. Иностран­
ки, лишенныя вкуса, слѣдовали ея совѣтамъ при
покупкѣ нарядовъ; по утрамъ она давала уроки
пѣнія старшей изъ дѣвицъ­перуанокъ и указыва­
ла мужчинамъ, какую книгу прочесть, какую
пьесу посмотрѣть въ театрѣ; мужчины осыпали ее
знаками вниманія и предупредительности, осо­
бенно голландецъ, живпгій во второмъ этажѣ.
— Онъ усаживается на этомъ мѣстѣ, гдѣ ты си­
дишь и смотритъ на меня, пока я не скажу:
„Кейперъ, вы мнѣ надоѣли". Тогда онъ отвѣ­
чаетъ: „Хорошо" и уходить... Онъ преподнесъ мнѣ
эту маленькую коралловую брошь... Она стоить
пять франковъ, и я приняла ее, лишь бы отъ него
отвязаться.
Вошелъ лакей и поставилъ подносъ съ посу­
дой на круглый столикъ, слегка отодвинувъ рас­
тете. —Я обѣдаю здѣсь, одна, за часъ до общаго
обѣда. —
Она указала на два блюда изъ довольно
длиннаго и обильнаго меню. Завѣдующая хозяй­
ствомъ имѣла право лишь на супъ и на два блю­
да. — Ну и подлая же Розаріо!.. Хотя въ концѣ­
концовъ я предпочитаю обѣдать здѣсь; не надо
разговаривать и я прочитываю твои письма, — они
замѣняютъ мнѣ собесѣдника.
Она прервала себя, чтобы достать скатерть и
салфетки; ее безпокоили ежеминутно; то прихо­
дилось отдать приказаніе, то отворить шкафъ, то
удовлетворить какое­либо требованіе. Жанъ по­

САФО.
125
нялъ, что, оставаясь дольше, онъ стѣсяилъ бы ее;
къ тому же ей стали подавать обѣдъ, и малень­
кая, жалкая порціонная чашка, дымившаяся на
столѣ, навела обоихъ на одну и ту же мысль, на
одно и то же сожалѣніе о былыхъ совмѣстныхъ
обѣдахъ!
—
До воскресенья... до воскресенья... тихонько
повторяла она, отпуская его. Въ присутствіи слу­
жащихъ и сходившихъ по лѣстницѣ нахлѣбни­
ковъ они не могли обнять другъ друга; Фанни
взяла его руку, и долго держала ее у своего
сердца, какъ бы желая впитать его ласку.
Весь вечеръ и всю ночь онъ думалъ о ней, стра­
дая за ея рабскую приниженность передъ подлой
хозяйкой и ея жирной ящерицей; голландецъ
тоже смущалъ его, такъ что до воскресенья онъ
не жилъ, а мучился. На дѣлѣ, этотъ полу­раз­
рывъ, долженствовавший безъ потрясеній подго­
товить конецъ ихъ связи, оказался для Фанни
ножомъ садовода, оживляющимъ гніющее дерево.
Почти ежедневно писали они другъ другу записки,
полныя нѣжности, которыя диктуются нетерпѣ­
ніемъ влюбленныхъ; или же онъ заходилъ къ
ней послѣ службы для тихой бесѣды въ конто­
рѣ, за вязаньемъ.
Говоря о немъ въ пансіонѣ, она какъ то сказа­
ла: „Одинъ изъ моихъ родственниковъ"... и подъ
защитой этой неопредѣленной клички онъ могъ
провести иногда вечеръ въ ихъ гостинной, слов­
но за тысячу верстъ Парижа. Онъ познакомился
съ семьей перуанцевъ, съ ихъ безчисленными ба­
рышнями, всегда безвкусно одѣтыми въ яркіе

126
АЛЬФОНСЪ додэ.
цвѣта, и возсѣдавшими вдоль стѣнъ гостинной
точь­въ­точь какъ попугаи на насѣстѣ; онъ слу­
шалъ игру на цитрѣ расфуфыренной Минны Фо­
гель, напоминавшей обвитую хмелемъ жердь, и
видѣлъ ея молчаливаго брата; больной страстно
покачивалъ головой въ тактъ музыкѣ и перебн­
ралъ пальцами воображаемый кларнетъ — единст­
венный инструментъ, на которомъ ему позволено
было играть; нгралъ въ вистъ съ голландцемъ,
толстымъ, лысымь и грязнымъ; голландецъ бы­
валъ во всѣхъ странахъ и плавалъ по всѣмъ
океанамъ, но когда его спрашивали объ АвстраѴ
ліи, гдѣ онъ недавно провелъ нѣсколько мѣся­
цевъ, то онъ отвѣчалъ, вытарашивъ глаза: — Уга­
дайте, что стоить въ Мельбурнѣ картофель?.. —
дороговизна картофеля былъ единственнымъ, обсто­
ятествомъ, поразившимъ его въ чужихъ краяхъ.
Фанни была душою этихъ собраній, болтала,
пѣла, играя роль освѣдомленной и свѣтской па­
рижанки; окружавшіе ее чудаки не замѣчали въ
ней слѣдовъ богемы и мастерской, или же при­
нимали ихъ за утонченныя манеры. Она поража­
ла нхъ своими связями со знаменитостями лите­
ратурнаго и артистическаго міра; а русской
дамѣ, сходившей съ ума по Дежуа, сообщила
подробности о его манерѣ творить, о количествѣ ча­
шекъ кофе, выпнваемыхъ имъ за ночь, о точной
цифрѣ гонорара, уплаченнаго издателемъ „Сен­
дринетты" за этотъ трудъ, обогатившій его. Успѣ­
хи любовницы исполняли Госсэна гордостью, такъ
что, забывая свою ревность, онъ готовь былъ за­

СССС АААА ФФФФ О.О .О .О .
127
свидетельствовать ея слова, если бы кто­нибудь
въ нихъ усумннлся.
Любуясь ею въ этомъ мирномъ салонѣ, при
мягкомъ свѣтѣ лампъ подъ абажуромъ, пока она
разливала чай, аккомпанировала на роялѣ моло­
дымъ дѣвушкаыъ и давала имъ совѣты, словно
старшая сестра, онъ находилъ странное удоволь­
ствіе припоминать ее нною,такой,какой она приходи­
ла къ нему по воскресеньямъ утромъ, вся промок­
шая отъ дождя; дрожа отъ холода, но не под­
ходя къ ярко пылавшему камину, затопленно­
му ради ея прихода, она поспѣпшо раздѣвалась
и брасалась въ широкую постель, прижимаясь къ
любовнику. Какія объятія, какія ласки! Ими воз­
награждалось нетерпѣніе цѣлой недѣли, лишеніе
испытываемое каждымъ изъ нихъ, и сохраняв­
шимъ ихъ любви ея жизненность.
Проходили часы, они не знали счета времени
и до вечера не покидали постели. Ничто не соб­
лазняло ихъ; ни развлеченія, ни визиты къ друзь­
ямъ, будь то даже Эттэма, которые изъ экономіи
рѣшилн переселиться за­городъ. Послѣ завтрака,
поданнаго тутъ же, они слушали, притаясь, и не
двигаясь, воскресный шумъ парижской толпы,
слонявшейся по улицамъ, свистки поѣздовъ, гро­
хотъ переполненныхъ экипажей; только крупныя
капли дождя, падавшія на цинковую крышу бал­
кона, да ускоренное біеніе ихъ сердецъ, отмѣчали
это отсутствіе жизни, это незнаніе времени, вплоть
до сумерекъ.
Наконецъ газъ, зажженный напротивъ, бросалъ
блѣдный отсвѣтъ на обои; надо было вставать,

128
АЛЬФОНСЪ додэ.
такъ какъ Фанни должна была возвращаться къ
семи часамъ. Въ полутьмѣ комнаты, пока она
надѣвала непросохшіе отъ ходьбы башмаки, юбки
и платье управительницы—черный мундиръ тру­
дящихся женщинъ —всѣ непріятности, всѣ униже­
нія казались ей еще болѣе тяжкими и жестокими.
Вокругъ была любимая обстановка,мебель,малень­
кая умывальная комната, напоминавшая ей преж­
ніе счастливые дни, и это еще усиливало ея пе­
чаль... Она съ трудомъ отрывалась: „Идемъ!" Чтобы
подольше остаться вмѣстѣ, Жань провожалъ ее
до пансіона; они медленно, прижавшись другъ къ
другу, возвращались по аллеѣ Елисейскихъ По­
лей; фонари, возвышавшаяся Тріумфальная Арка,
да двѣ­три звѣздочки на темномъ небѣ, казались
фономъ діорамы. На углу улицы Перголезъ, вблизи
пансіона, она приподнимала вуалетку для послѣд­
няго поцѣлуя, и онъ оставался одинъ, растерян­
ный, съ отвращеніемъ къ квартирѣ, куда возвра­
щался какъ можно позже, проклиная свою бѣд­
ность и злобствуя на родныхъ въ Кастеле за ту
жертву, на которую онъ обрекъ себя ради нихъ.
Въ теченіе двухъ или трехъ мѣсяцевъ они вели
невыносимее существованіе, такъ какъ Жанъ дол­
женъ былъ сократить и посѣщенія отеля, вслѣд­
ствіе сплетенъ прислуги, а Фанни все больше и
больше раздражалась на скупость матери и до­
чери Санчесъ. Она втихомолку подумывала о во­
зобновлена своего маленькаго хозяйства и чув­
ствовала, что возлюбленный ея тоже выбился изъ
силъ; но ей хотѣлось, чтобы онъ первый загово­
рилъ объ этомъ.

САФ0.
129
Въ одно апрѣльское воскресенье, Фанни яви­
лась болѣе нарядная, чѣмъ обыкновенно въ круглой
шляпкѣ, въ весеннемъ, простомъ туалетѣ — она была
небогата— хорошо облегавшемъ ея стройную фи­
гуру­
—
Вставай скорѣе, поѣдемъ завтракать на дачу...
—
На дачу?..
—
Да, въ Ангіенъ, къ Розѣ... Она пригласила
насъ обоихъ...
Сначала онъ отказался, но Фанни настояла.
Никогда Роза не простила бы ему отказа.
—Ты
долженъ согласиться ради меня... Кажется, я, съ
своей стороны, не мало дѣлаю.
Большая дача, великолѣпно отдѣланная и меб­
лированная, въ которой потолки и зеркальные
простѣики отражали искристый блескъ воды,
стояла на берегу Ангіенскаго озера, передъ гро­
мадной лужайкой, спускавшейся къ бухтѣ, гдѣ
покачивалось нѣсколько яликовъ и лодокъ; рос­
кошныя грабовыя аллеи парка уже трепетали ран­
ней зеленью и цвѣтущею сиренью. Корректная
прислуга и безупречныя аллеи, гдѣ нельзя было
найти ни сучка, дѣлали честь двойному надзору
Розаріо и старухи Пиларъ.
Всѣ сидѣли уже за столомъ, когда они появи­
лись, цѣлый часъ проплутавъ вслѣдствіе неточ­
наго адреса, вокругъ озера, по переулкамъ между
садовыми рѣшетками. Смущеніе Жана достигло
высшей степени отъ холоднаго пріема хозяйки,
взбѣшенной тѣмъ, что ихъ пришлось ждать, и
необычайнаго вида старыхъ вѣдьмъ, которымъ
Роза представила его крикливымъ голосомъ улич­
СССС аааа фффф оооо
.9
.9
.9
.9

130
АЛЬФОНСЪ додэ.
ной торговки. То были три „ звѣзды ", какъ назы­
ваютъ себя извѣстныя кокотки— три развалины,
блиставпгія когда­то при Второй Имперіи, съ име­
нами столь же знаменитыми, какъ имена вели­
кихъ поэтовъ или полководцевъ: Вильки Кобъ,
Сомбрёзъ, Клара Дефу. Разумѣется, звѣзды эти
блестѣли какъ и раньше, разодѣтыя по послѣд­
ней модѣ, въ весеныихъ туалетахъ, изящныя, на­
рядныя отъ воротничка до ботинокъ; но, увы, ка­
кія увядшія, намазанныя, и реставрированный! Сом­
брёзъ, съ мертвыми глазами безъ вѣкъ, вытянувъ
губы, ощупью искала свою тарелку, вилку, ста­
канъ; Дефу—громадная, угреватая, съ грѣлкой
подъ ногами, разложила на скатерти жалкіе, по­
дагрическіе, искривленные пальцы, унизанные
сверкающими перстнями, надѣвать и снимать ко­
торые было такъ трудно и сложно, какъ разби­
рать звенья римскаго фокуса; а Кобъ, — тонень­
кая, съ моложавой фигурой, что дѣлало еще бо­
лѣе отвратительной ея облысѣвшую голову боль­
ного клоуна, прикрытую парикомъ изъ желтой
пакли. Она была разорена, имущество ея было
описано, и она отправилась въ послѣдній разъ
въ Монте­Карло попытать счастья; вернулась
оттуда безъ гроша, воспылавъ страстью къ кра­
сивому крупье, не захотѣвшему ее знать. Роза,
пріютившая ее у себя и кормившая, чрезвычайно
хвалилась этимъ.
Всѣ эти женщины были знакомы съ Фанни и
покровительственно привѣтствовали ее: „Какъ по­
живаете, милая?" Фанни, съ скромномъ платьѣ,
по три франка за метръ, безъ драгоценностей,

САФ0.
131
кромѣ красной броши Кейпера, выглядѣла „но­
венькой" среди этихъ престарѣлыхъ чудовищъ
полусвѣта, казавпшхся еще страшнѣе отъ окру­
жавшей ихъ роскоши, при отраженномъ блескѣ
воды и неба, проникавшемъ вмѣстѣ съ весеннимъ
ароматомъ въ окна и двери столовой.
Тутъ же была старуха Пиларъ, „обезьяна", какъ
она называла себя на своемъ франко­испанскомъ
жаргонѣ — настоящая макака, съ шероховатой без­
цвѣтной кожей, съ выраженіемъ злой хитрости на
морщинистомъ лицѣ, съ остриженными въ кру­
жокъ сѣдыми волосами, и одѣтая въ старое чер­
ное атласное платье, съ голубымъ матроскимь
воротникомъ.
—
Наконецъ, господинъ Бичито...— сказала Роза,
заканчивая представленіе своихъ гостей, и пока­
зывая Госсэну лежавшій на скатерти комъ розо­
вой ваты съ дрожащимъ подъ нимъ хамелеономъ.
—
А меня не слѣдуетъ развѣ представить?
— спросилъ съ напускною веселостью высокій госпо­
динъ, съ сѣдѣющими усами и съ нѣсколько чо­
порной осанкой, въ свѣтломъ пиджакѣ и стоя­
чемъ воротничкѣ.
—
Правда... забыли: — Татава, сказали, смѣясь,
женщины. Хозяйка дома небрежно назвала его
фамилію. То былъ Де­Поттеръ, извѣстный компо­
зиторъ, авторъ „Клавдіи" и „Савонароллы"; Жанъ,
лишь мелькомъ видѣвшій его у Дешелетта, былъ
пораженъ почти полнымъ отсутствіемъ духовныхъ
чертъ въ наружности великаго артиста, съ пра­
вильными но неподвижнымъ, словно деревяннымъ
лицомъ,. безцвѣтными глазами, съ печатью безум­
9*9*9*9*

132
АЛЬФОНСЪ додэ.
ной, неизлечимой страсти, державшей его уже
много лѣтъ около этой развратной твари; эта
страсть заставила его покинуть жену и дѣтей, и
стать прихлебателемъ въ домѣ, на который онъ
просадилъ уже часть своего огромнаго состоянія
и театральныхъ заработковъ, и гдѣ съ нимъ обра­
щались хуже, чѣмъ съ лакеемъ. Нужно было ви­
дѣть, какъ выходила изъ себя Роза при его по­
пыткахъ вступить въ разговоръ, какимъ презри­
тельнымъ тономъ она приказывала ему молчать!
И Пиларъ всегда поддерживая дочь, прибавляла
внушительно:
—
Помолчи, пожалуйста, милый.
Жанъ сидѣлъ за столомъ рядомъ съ Пиларъ,
ворчавшей и чавкавшей, во время ѣды, какъ живот­
ное, и жадно заглядывавшей въ его тарелку; это
изводило молодого человѣка, уже и безъ того
раздраясеннаго безцеремоннымъ тономъ Розы, за­
дававшей Фанни, вышучивавшей музыкальные
вечера въ пансіонѣ и наивность несчастныхъ
иностранцевъ, принимавшихъ управительницу за
разорившуюся свѣтскую даму. Казалось, что быв­
шая наѣздница, заплывшая нездоровымъ лшромъ,
съ тысячными брилліантами въ ушахъ, завидо­
вала подругѣ, ея молодости и красотѣ, которыя
невольно сообщались ей ея молодымъ и краснвымъ
любовникомъ; но Фанни не раздражалась, а на­
оборотъ, забавляла весь столъ, представляя въ
каррикатурномъ видѣ обитателей пансіона: перу­
анца, съ закатываньемъ глазъ, высказывавшаго
ей свое страстное желаніе познакомиться съ
извѣстной „кокоткой", и молчаливое ухаживанье

САФО.
133
голландца, сопѣвшаго, какъ тюлень, за ея сту­
ломъ: „Угадайте, что стоить въ Батавіи карто­
фель?"
Госсэнъ не смѣялся; Пиларъ тоже была серьезна,
то присматривая за дочернимъ серебромъ, то рѣз­
кимъ движеніемъ набрасываясь вдругъ на свой
приборъ, или на рукавъ сосѣда, въ погонѣ за
мухой, которую предлагала, бормоча нѣжныя
слова: „ѣшь, милочка, ѣшь красавецъ" отврати­
тельному животному, лежавшему на скатерти,
сморщенному и безформенному, какъ пальцы ста­
рой Дефу.
Иногда, за недостаткомъ мухъ поблизости, она
намѣчала муху на буфегѣ или на стеклянной
двери, вставала и съ торжествомъ ловила ее.
Этотъ пріемъ, часто повторяемый, вывелъ нако­
нецъ изъ терпѣнія дочь, особенно нервничавшую
съ самаго утра:
—
Не вскакивай каждую минуту! Наконецъ, это
утомительно.
Тѣмъ же голосомъ, но сильно коверкая слова,
мать отвѣтила:
—
Вы вѣдь обжираетесь... Почему же ему не ѣсть?
—
Уходи изъ за стола, или сиди спокойно... Ты
всѣмъ надоѣла...
Старуха заупрямилась, и онѣ начали ругаться
какъ испанки­ханжи, примѣшивая къ уличной
брани и адъ, и дьяволовъ:
—
Hija del demonio.
—
Cuerno de satanas.
—
Puta!..
—
Mi madre!

134
АЛЬФОНСЪ додэ.
Жанъ съ ужасомъ смотрѣлъ на нихъ, межъ
тѣмъ какъ остальные гости, привыкшіе къ семей­
нымъ сценамъ, продолжали спокойно ѣсть. И
только Де­Поттеръ вмѣшался въ ссору, изъ ува­
женія къ постороннему:
—
Перестаньте, довольно!
Но Роза, въ бѣшенствѣ, напала и на него:
—
Куда суешься?.. Вотъ новости!.. Развѣ я не
смѣю говорить, что хочу?.. Сходи лучше къ женѣ,
посмотри, нѣтъ ли кого нибудь тамъ... Опротивѣли
мнѣ твои рыбьи глаза, да три волоса на макушкѣ...
Отдай ихъ твоей гусынѣ, пока не поздно!.."
Де­Поттеръ, слегка поблѣднѣвъ, улыбался:
—
Съ чѣмъ приходится мириться!.. — бормоталъ
онъ про себя.
—
Это чего­нибудь да стоить! —рычала она, на­
валясь всѣмъ тѣломъ на столъ. — А то знаешь, —
скатертью дорога!.. Убирайся!.. Живо!
—
Перестань, Роза... ­ —
молили жалкіе, тусклые
глаза. А старуха Пиларъ, принимаясь за ѣду, съ
комичнымъ равнодушіемъ, сказала: „Помолчи, мой
милый"; всѣ покатились со смѣху, даже Роза,
даже Де­Поттеръ, который теперь обнималъ свою
сварливую любовницу, и, желая окончательно за­
служить ея прощеніе,. поймалъ муху и, держа ее
осторожно за крылья, предложилъ ее Бичито.
И это Де­Поттеръ, знаменитый композиторъ,
гордость французской школы! Чѣмъ, какими ча­
рами удерживала его эта женщина, состарившаяся
въ порокѣ, грубая съ матерью, которая лишь под­
черкивала ея низость, показывала ее такой, какой

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
135
она будетъ черезъ двадцать лѣтъ, словно отра­
жая ее въ зеркальномъ садовомъ шарѣ?..
Кофе былъ поданъ на берегу озера, въ малень­
комъ гротѣ изъ раковннъ и камешковъ, задрапи­
рованномъ свѣтлой тканью, отливавшей волни­
стымъ блескомъ воды; восхитительный уголокъ
для поцѣлуевъ, капризъ восемнадцатая столѣтія,
съ зеркальнымъ потолкомъ, въ которомъ отража­
лись позы старыхъ вѣдьмъ, развалившихся на
широкомъ диванѣ и охваченныхъ послѣобѣден­
ною нѣгою; Роза, съ пылающимъ подъ бѣлилами
лицомъ и вытянувъ руки, навалилась на своего
композитора:
—
О! мой Татавъ... мой Татавъ!..
Но этотъ приливъ нѣжности исчезъ вмѣстѣ съ
шартрёзомъ, и такъ какъ у одной изъ дамъ яви­
лась фантазія покататься по озеру, она послала
Де­Поттера за лодкой.
—
Только лодку, слышишь, а не яликъ!
—
Я прикажу Дезире.
—
Дезире завтракаетъ...
—
Дѣло въ томъ, что лодка полна воды; надо
воду вычерпывать, а это долгая возня...
—
Жанъпойдетъ съ вами, де­Поттеръ... — сказала
Фанни, предчувствуя новый скандаль.
Сидя другъ противъ друга, раздвинувъ ноги, и
нагибаясь со скамейки, они дѣятельно вычерпы­
вали воду, не говоря ни слова, не глядя другъ
на друга, словно, загипнотизированные плескомъ
воды, мѣрно лившейся изъ ковшей. Возлѣ нихъ '
благоухающею свѣжестыо падала тѣнь высокой

136
АЛЬФОНСЪ додэ.
катальты и вырѣзывалась на фонѣ блестѣвшаго
свѣтомъ озера.
—
Давно ли вы живете съ Фанни?— спросилъ
композиторъ, пріостанавливая работу.
—
Два года... —
отвѣчалъ Госсэнъ, нѣсколько
удивленный.
—
Всего два года?.. Въ такомъ случаѣ то, что
вы видите на моемъ примѣрѣ, можетъ пойти вамъ
на пользу. Я живу тридцать лѣтъ съ Розой; двадцать
лѣтъ тому назадъ, вернувшись изъ Италіи послѣ
трехлѣтней работы, для которой я быль команди­
рованъ въ Римъ, пошелъ я вечеромъ на Иппод­
ромъ и увндѣлъ ее, стоящею въ маленькой ко­
лесницѣ на поворотѣ арены и несущейся прямо
на меня, съ хлыстомъ, мелькавшимъ въ возду­
хѣ, въ каскѣ съ восемью вампирами, и въ коль­
чугѣ изъ золотой чешуи, сяшмавшей ея стань до
половины бедеръ. Ахъ, если бы тогда мнѣ ска­
зали...
И принимаясь снова опоражнивать лодку, опъ
продолжалъ разсказывать, какъ вначалѣ у него
въ семьѣ только смѣялись надъ этою связью; за­
тѣмъ, когда дѣло приняло серьезный оборотъ,
какими усиліями, мольбами и жертвами родные
хотѣли склонить его къ разрыву. Два или три
раза женщину эту удаляли цѣною денегъ, но онъ
постоянно отыскивалъ ее и соединялся съ нею.
„Попробуемъ послать его въ путешествіе..." ска­
зала мать. Онъ поѣхалъ; но вернулся и ушелъ къ
ней снова. Тогда онъ позволилъ, чтобы его же­
нили; красивая дѣвушка, богатое приданое, пер­
спектива Академіи въ свадебной корзинѣ... А три

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
137
мѣсяца спустя бросилъ новобрачную ради преж­
ней любви... „Ахъ, молодой человѣкъ, молодой
человѣкъ!.."
Онъ разсказывалъ свою жизнь сухо, ни одинъ
мускулъ не дрогнулъ на его лицѣ, похожемъ на
маску, неподвижномъ, какъ крахмальный воротни­
чекъ, который его такъ прямо поддерживалъ. Про­
плывали лодки, полныя студентовъ и женщинъ, со
взрывами молодого, пьянаго смѣха и пѣсенъ; сколь­
ко безсознательныхъ. людей должны были бы оста­
новиться и выслушать этотъ ужасный урокъ...
Въ кіоскѣ, тѣмъ временемъ, словно уговорясь
склонять Фанни къ разрыву, престарѣлыя краса­
вицы учили ее уму­разуму...
—
Красивъ мальчнкъ, но вѣдь у него нѣтъ ни
гроша... Къ чему же все это приведетъ?..
—
Но я его люблю...
Роза сказала, пояшмая плечами:
—
Бросьте ее... Она упустила голландца, какъ
упустила на моихъ глазахъ всѣ превосходные
случаи... Послѣ исторіи съ Фламаномъ, она пы­
талась стать практичной, но теперь снова безум­
на, какъ никогда...
—
Ay, vellaka., . проворчала мадамъ Пиларъ.
Въ разговоръ вмѣшалась англичанка, съ ли­
цомъ клоуна и съ ужаснымъ акцентомъ, который
такъ долго способствовалъ ея успѣху:
—
Очень хорошо любить любовь, малютка... Это
очень пріятно, любовь, видите ли... Но вы долж­
ны также любить деньги... Теперь, если бы я все­
гда была богата, развѣ мой крупье сказалъ бы,
что я безобразна; какъ вы думаете?..

138
АЛЬФОНСЪ додэ.
Она вскочила гнѣвно и сказала пронзитель­
нымъ голосомъ:
—
О, это ужасно, эта вещь... Быть знаменитой
въ свѣтѣ, быть извѣстной на весь міръ, какъ па­
мятникъ, какъ бульваръ... Быть такъ знаменитой,
что всякій извозчикъ, когда ему скажутъ „Внль­
ки Кобъ" тотчасъ зналъ, гдѣ это... Видѣть
у моихъ ногъ князей и королей, говоривгпихъ,
когда я плевала, что мой плевокъ красивъ... И
вдругъ теперь этотъ грязный, оборванецъ смѣетъ
гнать меня и говорить, что я безобразна и мнѣ
не на что было купить его хотя бы на одну ночь!
Возбуждаясь при мысли, что ее могли найти
безообразной, она вдругъ распахнула платье:
■— Лицо, yes, я согласна; но шея, плечи... Раз­
вѣ они не бѣлы? Развѣ они не упруги?..
Она безстыдно обнажала свое тѣло колдуньи,
которое какимъ то чудомъ осталось молодымъ
послѣ тридцати лѣтъ, проведенныхъ въ этомъ
аду, и надъ которымъ возвышалась увядшая, без­
образная голова.
—
Лодка готова, сударыни!. . — крикнулъ де­Пот­
теръ; англичанка, застегнувъ платье надъ тѣмъ,
что въ ней оставалось еще молодого, пробормо­
тала въ комическомъ ужасѣ:
—
Не могла же я ходить голой по улицамъ!..
Среди этой декораціи во вкусѣ Ланкрэ, гдѣ
сверкала изъ­за свѣжей зелени кокетливая бѣ­
лизна дачъ, съ террасами, съ лужайками, окайм­
лявшими искрившійся на солнцѣ прудъ, странное
зрѣлище представляла лодка съ этими престарѣ­
лыми жрицами любви: слѣпая Сомбрёзъ, старый

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
139
клоунъ и разбитая параличемъ Дефу, оставляв­
шія за лодкой вмѣстѣ со струей воды мускусный
запахъ своихъ притираній­ . .
Жанъ гребъ, согнувъ спину, стыдясь и прихо­
дя въ отчаяніе отъ того, что его могли увидѣть,
приписать ему какую нибудь низменную функ­
цію въ этой мрачной аллегорической баркѣ. Къ
счастью, противъ него, въ видѣ отдыха для глазъ
и для души, сидѣла Фанни Легранъ, возлѣ руля,
которымъ правилъ Де­Поттеръ. Улыбка Фанни ни­
когда не казалась ему такою молодою, разумѣет­
ся, по сравнение. .
—
Спой намъ, крошка, что нибудь, — попросила
Дефу, разнѣженная весеннимъ воздухомъ.
Выразительнымъ и глубокимъ голосомъ, Фанни
запѣла баркароллу изъ „Клавдіи"; композиторъ,
тронутый этимъ напоминаніемъ своего перваго
крупнаго успѣха, вторилъ ей, не разжимая губъ,
подражая партіи оркестра, и эти звуки сопровож­
дали мелодію, словно всплески воды. Въ эту ми­
нуту, въ этой обстановкѣ это было восхитительно.
Съ сосѣдняго балкона крикнули „браво"; и Жанъ,
мѣрно двигая веслами, жаждалъ этой божествен­
ной музыки, лившейся изъ устъ его любовницы,
и испытывалъ соблазнъ прильнуть губами къ
этому источнику и пить изъ него, запрокинувъ
голову, безъ перерыва, всегда.
Внезапно Роза, въ ярости, прервала пѣсенку,
такъ какъ ее раздражали сливавшееся въ ней
голоса:
—
Эй, вы, пѣвцы, когда вы кончите ворковать
другъ другу подъ носъ?.. Неужели вы думаете,

140
АЛЬФОНСЪ додэ.
что насъ забавляетъ вашъ похоронный романсъ?..
Довольно!.. Во­первыхъ поздно, да и Фанни пора
домой...
Рѣзкимъ движеніемъ руки указывая на бли­
яіайшую остановку, она сказала своему любовнику:
—
Причаливай сюда... Здѣсь ближе къ станціи...
Это было болѣе чѣмъ грубо; но бывшая цирковая
наѣздница уже пріучила гостей къ своимъ мане­
рамъ, и никто не смѣлъ протестовать. Пара была
высажена на берегъ, съ несколькими холодными
прощальными привѣтствіями, обращенными къ
молодому человѣку, и съ приказаніями отданными
Фанни пронзительнымъ голосомъ; лодка отплыла,
съ криками, обрывками ссоры, закончившейся
оскорбительнымъ взрывомъ хохота, донесшимся
къ нимъ по гулкой поверхности воды.
—
Слышишь, слышишь, — говорила Фанни, блѣд­
нѣя отъ бѣшенства. — Это она падъ нами смѣется...
Всѣ униженія, всѣ гнѣвныя выходки припом­
нились ей при этомъ послѣднемъ оскорбленіи;
она перечисляла ихъ, идя къ вокзалу и разска­
зывала вещи, которыя до тѣхъ поръ скрывала.
Роза только и старалась надъ тѣмъ, чтобы ихъ
разлучить, чтобы облегчить ей возможность обмана.
—
Чего­чего только она не говорила мнѣ, убѣ­
ждая согласиться на предложенія голландца... Не
далѣе, какъ сейчасъ, всѣ онѣ, точно сговорившись,
начали... Я слишкомъ люблю тебя, понимаешь,
и это стѣсняетъ ее въ ея порокахъ, ибо она обла­
даетъ всѣми пороками, самыми низменными, са­
мыми чудовищными. И вотъ за это, я не хочу,
больше...

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
141
Она остановилась н умолкла, видя, что онъ
страшно поблѣднѣлъ, и что губы его дрожали,
какъ въ тотъ вечеръ, когда онъ ворошилъ пе­
пелъ сожженныхъ писемъ.
—
О, не бойся, — сказала она. — Твоя любовь изле­
чила меня отъ всѣхъ этихъ уя*асовъ... Она и ея
омерзительный хамелеонъ, оба внушаютъ мнѣ
отвращеніе...
—
Я не позволю тебѣ больше оставаться тамъ,­
— сказалъ ей любовникъ, теряя разсудокъ отъ ужа­
сающей ревности. — Слишкомъ много грязи въ
хлѣбѣ, который ты зарабатываешь. Ты вернешься
ко мнѣ, мы какъ нибудь выбьемся.
Она давно ждала, призывала этотъ крикъ. Тѣмъ
не менѣе она колебалась, возражая, что на триста
франковъ, которые онъ получаетъ въ министер­
ствѣ, жить своимъ домомъ трудно; придется, по­
жалуй, снова разставаться.
— А я уже перенесла
такія страданія, когда прощалась въ первый разъ
съ нашимъ бѣднымъ домомъ.
Подъ акаціями, окаймлявшими дорогу, съ те­
леграфными проволоками усѣянными ласточками,,
стояли скамейки; чтобы удобнѣе бесѣдовать, они
сѣли на скамейку, оба взволнованные и не разни­
мая рукъ:
—
Триста франковъ въ мѣсяцъ... — сказалъ Жанъ,
— Но какъ же живутъ Эттэма, которые получаютъ
всего двѣстп пятьдесятъ?
—
Они живутъ въ деревнѣ, въ Шавиль, круг­
лый годъ.
—
Такъ что же; сдѣлаемъ, какъ они; я не до­
рожу Парижемъ.

142
АЛЬФОНСЪ додэ.
—
Въ самомъ дѣлѣ?.. Ты согласенъ?.. Ахъ другъ
мой, другъ мой...
По дорогѣ проходили люди, проѣзжала на ос­
лахъ послѣ свадьбы кавалькада. Они не могли
поцѣловать другъ друга и сидѣли не двигаясь,
прижавшись одинъ къ другому и мечтая о счастьѣ,
которое принесутъ имъ лѣтніе вечера, свѣжесть
луговъ, и теплая тишина, изрѣдка нарушаемая вы­
стрѣлами изъ ружья или ритурнелями шарманки
съ какого­то деревенскаго праздника.
VIII.
Они поселились въ Шавилѣ, между холмомъ и
равниною, на старинной лѣсной дорогѣ Pave des
Gardes, въ бывшемъ охотничьемъ домикѣ, у са­
мой опушки лѣса. Въ домикѣ было три комнаты,
не просторнѣе тѣхъ, что были у нихъ въ Пари­
жѣ, и стояла все та же мебель: камышевое крес­
ло, расписной шкафъ, а улгасные зеленые обои
ихъ спальни были украшены лишь портретомъ
Фанни, такъ какъ фотографія Кастеле осталась
безъ рамки, которая сломалась во время перевоз­
ки и выцвѣтала теперь гдѣ то на чердакѣ.
О несчастномъ Кастеле больше не говорили съ
тѣхъ поръ, какъ дядя и нлемянникъ прервали
переписку.
„Хорошъ другъ!", говорила Фанни,
вспоминая готовность Фена содействовать ихъ
первому разрыву. Только малютки писали брату
о мѣстныхъ новостяхъ; Дивонна же не писала со­
всѣмъ. Быть можетъ она еще сердилась на пле­
мянника; или же угадывала, что скверная жен­

САФО.
143
щина переѣхала къ нему вновь, чтобы распеча­
тывать и обсуждать ея жалкія материнскія пись­
ма, написанныя крупнымъ, деревенскнмъ почер­
комъ.
Были минуты когда они могли вообразить себя
еще въ квартирѣ на улицѣ Амстердамъ, когда
просыпались подъ звуки романса, распѣваемаго
супругами Эттэма, ставшими и здѣсь ихъ сосѣ­
дями, и подъ свистки поѣздовъ, безпрестанно
скрещивавшихся по ту сторону дороги и мель­
кавшихъ сквозь деревья большого парка. Но, вмѣ­
сто тусклыхъ стеколъ Западнаго вокзала, вмѣсто
его оконъ безъ шторъ, въ которыя виднѣлись на­
клоненный головы служащихъ, вмѣсто грохота
покатой улицы, они теперь наслаждались видомъ
безмолвнаго и зеленаго пространства за малень­
кимъ огородомъ, окруженнымъ другими садика­
ми и домами, утопавшими среди деревьевъ и
спускавшимися къ подножью холма.
Утромъ, передъ отъѣздомъ,Жанъ завтракалъ въ
маленькой столовой, съ окномъ, открытымъ на
широкую вымощенпую дорогу съ пробивающею­
ся кое­гдѣ травой и обнесенную изгородями бѣ­
лаго шиповника съ горькимъ запахомъ. Этою до­
рогою онъ въ десять минуть доходилъ до станціи,
минуя паркъ съ шумѣвшнми деревьями и рас­
пѣвавшими птицами; когда онъ возвращался,
шумъ умолкалъ по мѣрѣ того, какъ тѣнь высту­
пала изъ кустовъ и охватывала зеленый мохъ до­
роги, позлащенный заходящимъ солнцемъ, а ку­
кованіе кукушекъ, раздававшееся въ всѣхъ угол­

144
АЛЬФОНСЪ додэ.
кахъ лѣса, сливалось съ трелями соловьевъ, скры­
вавшихся въ густомъ плющѣ.
Но когда первоначальное устройство было за­
кончено, когда кончилась новизна этой окружав­
шей ихъ тишины и міра, любовникъ снова вер­
нулся къ своимъ мукамъ безплодной ревности.
Ссора Фанни съ Розою и ея отъѣздъ изъ мебли­
рованныхъ комнатъ вызвали между женщинами
чудовищное объясненіе, въ которомъ никто не
понималъ другъ друга, и оно вновь разбередило всѣ
его подозрѣнія и тревоги; когда онъ уходилъ г
когда онъ впдѣлъ изъ вагона свой невысокій до­
микъ съ круглымъ слуховымъ окномъ, взглядъ
его словно стремился проникнуть сквозь стѣны.
Онъ говорилъ себѣ: „Какъ знать?" И мысль объ
ѳтомъ не покидала его даже въ канцеляріи, надъ
бумагами. По возвращение, онъ заставлялъ Фан­
ни разсказывать весь свой день, хотѣлъ знать
малѣйшіе ея поступки, занятія, большею частью
безразличныя, и прерывалъ разсказъ восклица­
ньями: „О чемъ ты думаешь? Говори­же"!.. не
переставая опасаться, что она сожалѣетъ о чемъ­
нибудь или о комъ­нибудь изъ своего ужаснаго
прошлаго, въ которомъ она всякій разъ призна­
валась съ тою же отчаянною откровенностью.
Когда они видѣлись только по воскресеньямъ г
скучая другъ о другѣ, у него не хватало време­
ни на производство этого моральнаго слѣдствія,
оскорбительнаго и мелочного. Но, видаясь не­
прерывно, въ интимной близости совмѣстной жиз­
ни, они мучили другъ друга даже среди ласкъ г
даже въ минуты забвенія, терзаемые глухимъ гнѣ­

СССС АААА ФФФФ О.О .О .О .
145
вомъ и болѣзненнымъ чувствомъ непоправимаго;
онъ выбивался изъ силъ, чтобы заставить испы­
тать эту женщину, отравленную любовью, какое­
нибудь неизвѣданное ощущеніе; она же готова на
все, лишь бы доставить ему радость, которою она
не дарила уже десятокъ другихъ людей, и не бу­
дучи въ состояніи выполнить этого, плакала отъ
безсильнаго гнѣва.
Затѣмъ на нихъ сошелъ какой­то миръ; быть
можетъ то было вліяніе пресыщенія среди теплой
ласковой природы, или проще сосѣдство супру­
говъ Эттэма. Быть можетъ изъ всѣхъ семействъ,
жившихъ на дачѣ подъ Парижемъ, ни одно такъ
полно не наслаждалось деревенскою свободой,
возможностью ходить въ старомъ платьѣ, въ шля­
пахъ изъ струя^екъ, барыня безъ корсета, а ба­
ринъ въ купальныхъ туфляхъ; выйдя изъ­за стола
они относили корки хлѣба уткамъ, остатки ово­
щей кроликамъ, затѣмъ пололи, скребли, приви­
вали и поливали садъ.
Ахъ, эта поливка!..
Супруги Эттэма принимались за нее едва мужъ,
вернувшись, переодѣвалъ свое служебное платье
на куртку Робинзона; послѣ обѣда онъ еще ра­
боталъ; ночь уже спускалась надъ темнымъ са­
дикомъ, надъ которымъ поднимался свѣжій за­
пахъ сырой земли, а все еще слышались скрипъ
колодца, звонъ болынихъ леекъ, и тяжелое дыха­
ніе то надъ той, то надъ другой куртиной вмѣстѣ со
струями пота, падавшими, казалось, съ чела са­
михъ работниковъ; время отъ времени слышались
побѣдные крики:
СССС аааа фффф э.э .э .э .
10101010

146
АЛЬФОНСЪ додэ.
—
Я вылилъ тридцать двѣ лейки на сахарный
горошекъ!..
—
А я четырнадцать на бальзамины!..
Эти люди не довольствовались тѣмъ, что были
счастливы, но они еще любовались собою, сма­
ковали свое счастье, лѣзли съ нимъ ко всѣмъ;
особенно мужъ, описывавшій въ яркихъ краскахъ
всѣ прелести зимовки вдвоемъ на лонѣ при­
роды:
—
Теперь еще ничего, а вы увидите что бу­
детъ въ декабрѣ! Приходишь домой, промокшій,
въ грязи, съ головой, забитой всевозможными
парижскими дѣлами и заботами; находишь дома
яркій огонь, горящую лампу, вкусно пахнущій
супъ, а подъ столомъ пару сабо, выложенныхъ
соломой. Нѣтъ, видите ли, когда поглотишь тарел­
ку сосисекъ съ капустою, да кусокъ швейцар­
скаго сыру, сохранявшагося подъ сырою тряпкою,
когда запьешь все это литромъ хорошаго вина, не
прошедшаго черезъ Берси и чистаго отъ всякихъ
примѣсей, то пріятно бываетъ подвинуть кресло
къ огню, закурить трубку, потягивая кофе съ
нѣсколькими каплями ликера, и на минутку взд­
ремнуть, сидя другъ противъ друга, межъ тѣмъ
какъ въ окна хлещетъ дождь со снѣгомъ... Вздрем­
нуть на минутку, чтобы только слегка облегчить
начало пищеваренія...3атѣмъ немного почертишь,
жена убираетъ со стола, ходитъ взадъ и впередъ,
оправляетъ постель, кладетъ грѣлку, и когда
она легла на теплое мѣстечко, ты тоже завали­
ваешься на постель, и по всему тѣлу разливает­
ся такое тепло, словно ты весь погружаешься въ

САФО.
147
ту теплую солому, которою выстланы твои туфли...
Въ такія минуты этотъ косматый исполинъ съ
тяжелою нижнею челюстью, обыкновенно такой
робкій, что не могъ произнести нн слова, не за­
пинаясь и не краснѣя, дѣлался почти рсраснорѣ­
чивымъ.
Его безумная застѣнчивость, находившаяся въ
такомъ странномъ контрастѣ съ черною бородой
и сложеніемъ гиганта, собственно и привела его
къ женитьбѣ и составила счастье всей его жиз­
ни. Въ двадцать пять лѣтъ, пышащій здоровьемъ
и силою, Эттэма не зналъ ни любви, ни жен­
щинъ, какъ вдругъ однажды въ Неверѣ, послѣ
основательнаго обѣда, товарищи увлекли его, по­
лупьянаго, въ веселый домъ и понудили его вы­
брать женщину. Уіпелъ отъ оттуда потрясенный,
затѣмъ пришелъ вновь выбрать ту же женщину; на­
конецъ, выкупилъ ее и увезъ къ себѣ. Изъ стра­
ха, чтобы кто нибудь у него ее не отнялъ, и
чтобы не пришлось предпринимать новыя завое­
ванія, онъ кончплъ тѣмъ, что женился на ней.
—
Вотъ тебѣ и законный бракъ, другъ мой!.. —
говорила Фанни, побѣдоностно смѣясь, Жану, слу­
шавшему ее съ уягасомъ.
—
Изо всѣхъ браковъ,
которые я знаю, это еше самый порядочный са­
мый честный!
Она утверждала это въ простодушіи своего не­
вѣжества, такъ какъ всѣ законные браки, кото­
рые ей случалось видѣть, и не заслуживали дру­
дой оцѣнки; и всѣ ея понятія о жизни были
такъ невѣрны и такъ же искренни, какъ это.
10*
10*
10*
10*

148
АЛЬФОНСЪ додэ.
Супруги Эттэма были чрезвычайно удобными
сосѣдями, всегда ровными, способными даже на
мелкія, не слишкомъ обременительныя для себя
услуги, и всего болѣе страшились сценъ и ссоръ,
въ которыхъ надо становиться на чью нибудь сто­
рону; словомъ всего, что можетъ нарушить спо­
койное пищевареніе. Жена пыталась даже посвя­
щать Фанни въ воспитаніе куръ и кроликовъ, въ
мирныя радости поливки, но безрезультатно.
Любовница Госсэна, какъ дочь предмѣстья, про­
шедшая черезъ мастерскія, любила деревню лишь
минутами, какъ мѣсто, гдѣ можно покричать, по­
кататься по травѣ, забыться въ объятіяхъ любов­
ника. Она ненавидѣла всякое усиліе и трудъ; и
за шесть мѣсяцевъ своего хозяйничанья въ меб­
лированныхъ комнатахъ, истощивъ надолго свою
дѣятельную энергію, она отдавалась теперь смут­
ному оцѣпенѣнію, опьяненію воздухомъ и покоемъ,
отнимавшему у нея всякое желаніе даже одѣвать­
ся, причесываться или хоть изрѣдка открывать
свое фортепіано.
Всѣ домашнія заботы были всецѣло возложены
на деревенскую прислугу, и когда наступалъ ве­
черъ и она припоминала весь день, чтобы описать
его Жану, то не находила ничего, кромѣ визита
къ Олимпіи, разговоровъ черезъ заборъ и... па­
пиросъ, цѣлыхъ грудъ папиросъ, окурки которыхъ
усыпали мраморный полъ передъ каминомъ. Уя*е
шесть часовъ... едва остается время накинуть
платье, приколоть къ поясу цвѣтокъ и идти по
зеленой тропинкѣ навстрѣчу Жану.

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
149
Но, благодаря туманамъ, осеннимъ дождямъ и
раннимъ сумеркамъ у нея явилось много пред­
логовъ, вовсе не выходить изъ дома и Жанъ не­
разъ заставалъ ее въ томъ же халатѣ изъ бѣлой
шерстяной матеріи, съ широкими складками, ко­
торый она, наскоро закрутивъ волосы, надѣвала
по утрамъ, когда онъ уходнлъ. Онъ находилъ ее
очаровательной въ такомъ видѣ, съ молодою нѣж­
ною шеей, съ соблазнительнымъ, выхоленнымъ
тѣломъ, которое чувствовалось близко, ничѣмъ не
стѣсненное. Вмѣстѣ съ тѣмъ, однако, эта неряш­
ливость, до извѣстной степени, шокировала и пу­
гала его, какъ опасность для будущаго.
Самъ онъ, послѣ усиленной добавочной работы,
съ цѣлью увеличить свои доходы, не прибѣгая къ
помощи Касте ле, послѣ ночей, ироведенныхъ надъ
черченіемъ плановъ, надъ воспроизведеніемъ ар­
тиллерійскихъ снарядовъ, повозокъ и ружей но­
ваго образца, которыя онъ чертилъ для Эттэма,
почувствовалъ себя вдругъ охваченнымъ тѣмъ
успокаивающимъ вліяніемъ деревни и одиноче­
ства, которому поддаются даже самые сильные и
самые дѣятельные люди; зерно этого чувства было
заложено въ него дѣтствомъ, проведеннымъ въ
тихомъ уголкѣ Прованса, на лонѣ природы.
Заражаясь во время безконечныхъ взаимныхъ
посѣщеній, матеріализмомъ своихъ дородныхъ со­
сѣдей, съ ихъ моральнымъ отупѣніемъ и ихъ чу­
довищнымъ аппетитомъ, Госсэнъ и его любовни­
ца также усвоили себѣ привычку серьезно обсуж­
дать вопросы стола во время отхода ко сну.
Сезэръ прислалъ имъ бочку своего „лягушачьяго

150
АЛЬФОНСЪ додэ.
вина" и они провели цѣлое воскресенье, разли­
вая его по бутылкамъ; дверь въ маленькій пог­
ребъ была открыта, пропуская прощальные лучи
осенняго солнца, небо было сине, съ рѣдкими
розовато­лиловыми, какъ лѣсной верескъ, облач­
ками. Недалеко уже было и до сабо, выстланныхъ
теплою соломою, и до мимолетнаго подремыванія
вдвоемъ по обѣ стороны камина!.. Но, къ счастью,
судьба послала имъ развлеченіе.
Однажды вечеромъ, Жанъ засталъ Фанни очень
взволнованною. Олимпія только что разсказала ей
про одного несчастнаго ребенка, проживавшаго
въ Морванѣ, у бабушки. Отецъ и мать, торговцы
дровами, жившіе въ Парижѣ не писали, не платили.
Бабушка вдругъ умерла и рыбаки отвезли маль­
чишку Іонскимъ каналомъ, чтобы­ вернуть его ро­
дптелямъ; но родителей не оказалось. Складъ былъ
закрыть, мать уѣхала съ любовникомъ, отецъ спил­
ся, опустился и также исчезъ... Хороши законные
браки!.. И вотъ малютка, шестилѣтній ангслочекъ,
очутился на улицѣ безъ платья, безъ куска хлѣба.
Она была растрогана до слезъ и вдругъ сказала:
—
Не взять ли его намъ?.. Хочешь?
—
Какое безуміе!..
—
Почему?.. — И, ластясь, продолжала: — Ты зна­
ешь, какъ мнѣ хотѣлось имѣть отъ тебя ребенка;
я буду воспитывать хоть этого, буду его учить.
Этихъ малютокъ, которыхъ берешь на воспитаніе
въ концѣ­концовъ начинаешь любить какъ род­
ныхъ.
Она представляла себѣ, какъ это ее развлечетъ,
разсѣетъ, въ то время какъ теперь она проводить

САФО.
151
цѣлые дни одна, тупѣя и переворачивая въ го­
ловѣ кучи отвратительныхъ мыслей. Ребенокъ —
это охрана, спасеніе. Затѣмъ, видя, что онъ боит­
ся расходовъ, сказала:
—
Расходы невелики... Подумай, ему всего
шесть лѣтъ; я буду перешивать для него твое
старое платье... Олимпія, понимающая въ этомъ
дѣлѣ, увѣряетъ, что намъ это совсѣмъ не будетъ
замѣтно.
—
Почему же она не беретъ его сама?— сказаль
Жанъ, съ досадою человѣка, чувствующаго себя
побѣжденнымъ собственною слабостью. Тѣмъ не
менѣе онъ попробовалъ возражать, привелъ по­
слѣдніе доводы:­ — А когда я уѣду...­ — Онъ рѣдко
говорилъ о своемъ отъѣздѣ, чтобы не огорчать
Фанни, но подумывалъ о немъ, успокаивался на
немъ, когда ему надоѣдало хозяйство, пли когда
тревожили замѣчанія Де­Поттера: — Какое ослож­
неніе этотъ ребенокъ, какая обуза для тебя въ
будущемъ!
—
Ты ошибаешься, мой другъ; съ нимъ я хоть
могла бы говорить о тебѣ, онъ былъ бы моимъ
утѣшеніемъ, а также и моею отвѣтственностыо;
онъ заставилъ бы меня работать, полюбить жизнь...
Онъ подумалъ съ минуту, представилъ ее себѣ,
одинокою, въ пустомъ домѣ:
—
Гдѣ же малютка?
—
Въ Нижнемъ Медонѣ, у рыбака, пріютивша­
го его на нѣсколько дней... А потомъ придется
отдать его въ пріютъ...
—
Ну, что жъ; сходи за нимъ, если тебѣ такъ
хочется...

152
АЛЬФОНСЪ додэ.
Она бросилась къ нему на шею и съ дѣтскою
радостью цѣлый вечерь играла, пѣла, счастливая,
веселая, преображенная. На другой день, сидя
въ вагонѣ, Жанъ заговорилъ о своемъ рѣшеніи
съ толстякомъ Эттема, который, казалось, зналъ
объ этомъ дѣлѣ, но не хотѣлъ въ него вмѣши­
ваться. Сидя въ уголкѣ и углубленный въ чте­
ніе .Petit journal", онъ промычалъ себѣ въ бороду:
—
Да, знаю... это наши дамы... меня это не ка­
сается. — Затѣмъ высунулъ голову изъ­за развер­
нутаго газетнаго листа, сказалъ: — Ваша жена, по­
видимому, очень романтическая женщина.
Романтическая или нѣтъ, но вечеромъ она сто­
яла на колѣняхъ, испуганно держа тарелку супа
и пытаясь приручить маленькаго мальчика изъ
Марвана; тотъ пятился, опустивъ голову, огром­
ную голову съ льняными волосами, отказы­
вался произнести хоть одно слово, не хотѣлъ ѣсть,
не хотѣлъ показывать даже свое лицо и повто­
рялъ сильнымъ, по одпообразнымъ и сдавленнымъ
голосомъ:
—
Хочу Менинъ, хочу Менинъ...
—
Менинъ, это, кажется, его бабушка... Вотъ
уя«е два часа, какъ я не могу отъ него добиться
ни слова, кромѣ этого.
Жанъ тоже былъ охваченъ желаніемъ заставить
его проглотить супъ, но безуспѣшно; и оба стоя­
ли передъ нимъ на колѣняхъ; Фанни держала
тарелку, Жанъ —ложку и оба говорили, словно
больному ягненку, одобряющія и ласковыя слова.
—
Сядемъ за столъ; быть можетъ мы его пу­

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
153
гаемъ; онъ будетъ ѣсть, когда мы перестанемъ
смотрѣть на него...
Но онъ продоляіалъ стоять неподвижно, глядя
изнодлобья, и повторяя свою жалобу малень­
каго дикаря „хочу Менинъ", раздиравшую сердце,
до тѣхъ поръ, пока не заснулъ, прислонясь къ
буфету; заснулъ онъ такъ крѣпко, что они могли
его раздѣть и уложить въ тяжелую деревенскую
люльку, взятую у сосѣдей, а онъ ни на минуту
не открылъ глазъ.
—
Смотри, до чего онъ красивъ... — сказала
Фанни, гордясь своимъ пріобрѣтеніемъ; она заста­
вляла Госсэна восхищаться этимъ упрямымъ
лбомъ, этими тонкими и изящными чертами лица
подъ деревенскимъ загаромъ, этимъ совершен­
ствомъ маленькаго тѣла, съ крѣпкими бедрами,
тонкими руками, длинными и нервными ногами
маленькаго фавна, уже покрытыми внизу воло­
сами. Она забылась, любуясь красотою ребенка...
—
Прикрой же его, онъ озябнетъ... — сказалъ
Жанъ; она вздрогнула, словно пробуждаясь отъ
сна; и, пока она нѣжно укутывала его, малютка
тихонько всхлипывалъ: волна отчаянія прорыва­
лась даже сквозь сонъ. Однажды, когда онъ за­
метался, Жанъ, на всякій случай, протянулъ руку
и началъ покачивать тяжелую кроватку; подъ эту
качку ребенокъ успокоился и заснулъ, держа въ
грубой шершавой ручкѣ руку взрослаго, очевидно
принимая ее за руку бабушки, умершей двѣ не­
дѣли тому назадъ.
Жилъ онъ въ домѣ, словно дикая кошка, ко­
торая кусалась, царапалась, ѣла отдѣльно, и вор­

154
АЛЬФОНСЪ додэ.
чала, когда подходили къ ея чашкѣ; нѣсколько
словъ удалось изъ него вытянуть, но они при­
надлежали къ варварскому нарѣчію морванскихъ
дровосѣковъ и никто не могъ бы понять ихъ,
если бы не супруги Эттема, оказавшіеся земля­
ками мальчика. Межъ тѣмъ, въ результатѣ всѣхъ
этихъ заботь и ласкъ, наконецъ удалось приру­
чить его немного. Онъ согласился смѣнить лох­
мотья, въ которыхъ его привели, на теплую, чи­
стую одежду, одинъ видъ которой въ первые дни
заставлялъ его кричать отъ ужаса, какъ настоя­
щего шакала, котораго хотѣли бы закутать въ
маленькую попонку левретки. Онъ выучился си­
дѣть за столомъ, употреблять вилку и ложку, и
отвѣчать, когда его спрашивали, какъ его зовутъ,
что въ деревнѣ его звали „Жозефъ".
Относительно сообщенія ему какихъ­нибудь хо­
тя бы самыхъ элементарныхъ познаній, нечего
было и думать. Тупая голова этого маленькаго
лѣсного человѣчка, выросшаго въ хижинѣ уголь­
щика, яшла вѣчнымъ гуломъ кипучей и кишащей
природы. Не было никакой возможности вбить
ему въ голову что­либо иное, или заставить его
сидѣть дома хотя бы въ самую дурную погоду.
Въ дождь, въ снѣгъ, когда голыя деревья стояли
покрытыя ледяными кристаллами, онъ убѣгалъ
изъ дома, рыскалъ по кустамъ, обыскивалъ норы,
съ ловкостью и жестокостью охотящагося хорька,
и когда онъ возвращался домой, замученный го­
лодомъ, въ его разорванной въ клочья бумазейной
курточкѣ или въ карманѣ его короткихъ панта­
лонъ, запачканныхъ грязью даже выше живота,

САФО.
155
всегда было какое­нибудь застывшее или мертвое
животное, — кротъ, птица, полевая мышь, — или же
рѣпа и картофель, вырванные имъ въ полѣ.
Ничего не могло искоренить въ немъ этнхъ
наклонностей браконьера, осложненныхъ еще ма­
ніей деревенскаго жителя собирать мелкіе блестя­
щіе предметы: мѣдныя пуговицы, бусы, свинцовую
бумагу отъ шоколада и т. д.; все это онъ подби­
ралъ, зажималъ въ рукѣ, а потомъ уносилъ и
пряталъ въ потайныхъ мѣстѣчкахъ, какъ ворова­
тая сорока. Эта добыча носила у него общее на­
званіе „запасы"; ни убѣжденія, ни колотушки не
могли по ..ѣшать ему дѣлать эти запасы, вопреки
всему и всѣмъ.
Одни Эттема умѣли съ нимъ справляться: чер­
тежникъ клалъ на разстояніп вытянутой руки, на
столъ, вокругъ котораго бродилъ маленькій ди­
карь, привлеченный блестящимъ циркулемъ, ин­
струментами и цвѣтными карандашами, — собачій
хлыстъ, которымъ и стегалъ его по ногамъ. Ни
Жанъ, ни Фанни не рѣшилпсь бы прибѣгнуть къ
подобному средству, несмотря на то, что мальчикъ
по отношенію къ нимъ былъ мраченъ, недовѣр­
чивъ, не шелъ ни на какія нѣжности, ни на ка­
кое баловство, словно смерть Менинъ совершенно
лишила его способности проявлять нѣжныя чув­
ства. Фанни, — „такъ какъ отъ нея хорошо пахло", —
изрѣдка удавалось удержать его минутку на ко­
лѣняхъ, по для Госсэна, хотя п обходившагося съ
нимъ кротко, онъ оставался тѣмъ же дикимъ звѣр­
комъ, какимъ явился въ первый день, съ недо­
вѣрчивымъ взглядомъ и выпущенными когтями.

156
АЛЬФОНСЪ додэ.
Это непобѣдимое и почти инстинктивное отвра­
щеніе маленькаго дикаря, забавное лукавство его
маленькихъ голубыхъ глазокъ съ бѣлыми рѣсни­
цами альбиноса, и особенно слѣпая, внезапная
любовь Фанни къ этому чужому ребенку, неожи­
данно появившемуся въ ихъ жизни, — внушили
Жану новыя подозрѣнія. Быть можетъ, то былъ
ея ребенокъ, отданный на воспитаніе кормилицѣ
или ея мачехѣ? Въ это время узнали о смерти
Машомъ, и это показалось ему страннымъ совпа­
деніемъ, оправдывающимъ его подозрѣніе. Порою,
ночью, держа маленькую ручку, вцѣпившуюся въ
его руку, — ибо ребенокъ продолжалъ думать во
снѣ, что онъ протягиваетъ ее „Менинъ", — Жанъ
безмолвно вопрошалъ его, съ глубокимъ внутрен­
нимъ волненіемъ, въ которомъ не хотѣлъ себѣ при­
знаться: .Откуда ты? Кто ты?" надѣясь по теплу
маленькаго существа, переходившему на него,
угадать тайну его рожденія.
Но безпокойство это исчезло послѣ словъ дяди
Леграна, который пришелъ просить, чтобы ему
помогли уплатить за ограду вокругъ могилы его
покойницы и крикнулъ дочери, завидя кроватку
Жозефа:
—
Вотъ тебѣ на! мальчишка!.. Ты должно быть
рада... Вѣдь ты никогда не могла родить ни
одного...
Госсэнъ былъ такъ счастливъ, что уплатилъ за
ограду, не спросивъ даже о цѣнѣ, и оставилъ
дядю Леграна завтракать.
Служа на трамваяхъ, ходившихъ отъ Парижа
до Версаля, отравленный алкоголемъ и близкій

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
157
къ апоплексіи, старикъ все еще былъ бодръ и
веселъ, въ своемъ блестящемъ цилиндрѣ, обви­
томъ для даннаго случая кускомъ грубаго крепа,
превращавшимъ его въ настоящую шляпу фа­
кельщика; онъ пришелъ въ восторгъ отъ пріема,
оказаннаго ему возлюбленнымъ дочери, и время
отъ времени сталъ пріѣзжать къ нимъ позавтра­
кать или пообѣдать. Его сѣдые волосы торчавпііе,
какъ у клоуна, надъ бритымъ и лоснящимся ли­
цомъ, его величественный видъ пьяницы, уваже­
ніе, съ которымъ онъ относился къ своему кнуту,
ставя его въ укромный уголокъ съ заботливостью
няньки, производили сильное впечатлѣніе на ре­
бенка, и вскорѣ старикъ и малютка сильно подру­
жились. Однажды, когда они кончали обѣдъ, ихъ
застали супруги Эттэма.
—
Ахъ, извините, вы — въ кругу семьи... — же­
манно сказала жена, и эти слова хлестнули Жана
по лицу и оскорбили, какъ пощечина.
Его семья!.. Этотъ пріемышъ, храпѣвшій, по­
ложа голову на скатерть, этотъ старый плутъ съ
трубкою во рту, объяснявши жирнымъ голосомъ
въ сотый разъ, что двухкопеечный кнутъ слу­
жилъ ему полгода и что двадцать лѣтъ онъ не
мѣііялъ у него ручку... Его семья? Полноте!.. Не
семья, какъ и сама Фанни Легранъ, постарѣвшая,
утомленная, сидѣвшая облокотись, и окруженная
клубами дыма отъ папиросъ, не его жена! Не прой­
детъ и года, какъ все это исчезнетъ изъ его
жизни, какъ кончаются мимолетныя путевыя
встрѣчи съ сосѣдями по табльдотамъ.

158
АЛЬФОНСЪ додэ.
Но въ иныя минуты мысль объ отъѣздѣ, къ ко­
торой онъ прибѣгалъ, какъ къ извішенію за свою
слабость, какъ только чувствовалъ, что опускается,
падаетъ, — эта мысль, вмѣсто того, чтобы успокаи­
вать его и утѣшать, заставляла его только силь­
нѣе ощущать многочисленный узы, которыми онъ
былъ опутанъ. Какою болью будетъ для него
отъѣздъ! То будетъ не разрывъ, а десять разры­
вовъ; чего будетъ ему стоить покинуть эту ма­
ленькую дѣтскую ручку, которая каждую ночь
покоится въ его рукѣ! Вплоть до иволги Балю,
пѣвпіей и свиставшей въ клѣткѣ, которая была
ей мала, которую постоянно ей мѣняли, и въ ко­
торой она горбилась, какъ старый кардиналъ въ
желѣзной тюрьмѣ; да, даже Балю заняла мѣстечко
въ его сердцѣ, и вырвать ее оттуда будетъ му­
ченіемъ.
А между тѣмъ, неизбѣжная разлука приближа­
лась; великолѣпный іюнь, когда природа особенно
ликовала, по всей вѣроятности — послѣдній мѣ­
сяцъ, который они проведутъ вмѣстѣ. Это ли дѣ­
лало Фанни нервной и раздражительной, или во­
спитаніе Жозефа, предпринятое съ внезапнымъ
жаромъ, къ великой досадѣ маленькаго уроженца
Морвана, сидѣвшаго цѣлыми часами надъ бук­
вами алфавита, и не умѣвшаго ни прочесть, ни
выговорить ихъ, съ головою словно задвинутую
какимъ то засовомъ, какъ ворота двора на фермѣ.
Съ каждымъ днемъ безпокойство Фанни вылива­
лось въ неистовыхъ сценахъ и слезахъ, возобнов­
лявшихся безпрестанно, несмотря на то, что Гос­
сэнъ старался быть какъ можно снисходительнѣе;

САФО.
159
она такъ оскорбляла его, ея гнѣвъ содержалъ въ
себѣ такой осадокъ злобы и ненависти къ моло­
дому любовнику, къ его воспитанію, къ его семьѣ,
къ той пропасти, которою жизнь расширяла между
ними, она такъ умѣла попадать въ наиболѣе чув­
ствительный мѣста, что онъ кончалъ тѣмъ, что
тоже забывался и Отвѣчалъ.
Только гнѣвъ его былъ остороженъ, былъ про­
никнуть состраданіемъ воспитаннаго человѣка,
удары его не попадали въ цѣль, будучи слиіп­
комъ болѣзненными и слишкомъ легкими, межъ
тѣмъ какъ она предавалась своей распущенной
ярости безъ всякаго стыда, безъ вского удеря^а,
дѣлая себѣ изъ всего оружіе, подмѣчая съ жесто­
кою радостью на лицѣ своей ягертвы признаки
страданія, которое она ей причиняла; затѣмъ
она вдругъ падала въ его объятія и просила про­
щенія.
Выраженіе лицъ Эттэма, свидѣтелей этихъ ссорь,
разражавшихся почти всегда за столомъ, въ ту
минуту, когда всѣ сидѣли, и когда приходилось
поднимать крышку съ суповой миски или разрѣ­
зывать я^аркое, было достойно кисти живописца.
Они обмѣнивались черезъ столъ взглядомъ коми­
ческаго ужаса. Можно ли ѣсть, или жареная ба­
ранина полетитъ сейчасъ за окно, вмѣстѣ съ под­
ливкою и съ тушонымн бобами?
—
Ну, ради Бога, не надо сценъ, — говорили они
всякій разъ, когда поднимался вопросъ о томъ,
чтобы провести время вмѣстѣ; этими же словами
они встрѣтили предлоя­іеніе позавтракать въ лѣсу,
которое Фанни сдѣлала имъ однажды въ воскре­

160
АЛЬФОНСЪ додэ.
сенье, черезъ заборъ. — Ахъ, нѣтъ, сегодня они не
будутъ ссориться, погода уя*ъ черезчуръ хоро­
ша!..— и она побѣжала одѣвать ребенка и укла­
дывать корзинку съ припасами.
Все было готово, всѣ собрались, какъ вдругъ
почтальонъ подалъ заказное письмо, почеркъ ко­
тораго заставилъ Госсэна замедлить шаги. Онъ
догналъ компанію у опушки лѣса и шепнулъ
Фанни:
—
Это отъ дяди... онъ въ восторгѣ... великолѣп­
ный сборъ, проданный на корню... Онъ возвра­
щаетъ тебѣ восемь тысячъ франковъ Дешелетта,
съ благодарностями и комплиментами по адресу
его племянницы.
—
Да, племянница!.. Съ какой только стороны?..
Старая морковь!.. — проговорила Фанни, у которой
не осталось никакихъ иллюзій относительно дя­
дюшекъ съ юга; затѣмъ весело прибавила:
—
Придется помѣстить эти деньги...
Онъ взглянулъ на нее съ изумленіемъ, такъ
какъ зналъ ея щепетильность въ денежныхъ во­
просахъ.
—
Помѣстить?.. Но вѣдь это не твои деньги...
—
Ахъ въ самомъ дѣлѣ, я тебѣ не сказала... —
Она покраснѣла, взглядъ ея затуманился, какъ
всегда при малѣйшемъ нскаженіи истины... Доб­
рякъ Дешелеттъ, узнавъ, что она дѣлаетъ для
Жозефа, написалъ ей, что эти деньги помогутъ
ей воспитать крошку. — Но, знаешь, если тебѣ это
непріятно, я возвращу эти восемь тысячъ фран­
ковъ; Дешелеттъ сейчасъ въ Парижѣ...

САФО.
161
Голоса супруговъ Эттэма, ушедшихъ скромно
впередъ, раздались подъ деревьями:
—
Направо или налѣво?
—
Направо, направо... къ прудамъ!.. — крикнула
Фанни; затѣмъ, обратясь къ любовнику, сказала: —
Послушай, не начинай, пожалуйста, снова му­
читься разными глупостями. .. ­ Мы вѣдь не первый
день сошлись съ тобою, чортъ побери!..
Она знала что значить эта блѣдность, это дро­
жаніе губъ, этотъ пытливый взглядъ на малютку,
вопрошавшій его всего, съ головы до ногъ; но на
этотъ разъ это была лишь безсильная пытка на
проявленіе ревности; онъ дошелъ уже до подло­
сти, до привычки, до уступокъ ради сохраненія
мира.
—
Зачѣмъ я буду терзать себя, доискиваться
сути вещей?.. Если это ея ребенокъ, то что же
преступнаго въ томъ, что она взяла его къ себѣ,
скрывъ отъ меня правду, послѣ столькихъ сценъ,
послѣ всѣхъ допросовъ, которымъ я подвергалъ
ее? Не лучше ли примириться съ тѣмъ, что слу­
чилось, и провести спокойно остающіеся нѣсколько,
мѣсяцевъ?
Онъ шелъ впередъ по лѣсной тропинкѣ, нагру­
женный тяжелой корзиной, закрытой бѣлымъ, по­
корный, усталый, сгорбившись какъ старый са­
довникъ, межъ тѣмъ какъ впереди него рядомъ
шли женщина и ребенокъ — Жозефъ, одѣтый по
праздничному, и неловкій въ своемъ новомъ ко­
стюмѣ, купленномъ въ магазинѣ Бель­Жардинь­
еръ, мѣшавшемъ ему бѣгать, и Фанни въ свѣт­
ломъ пеныоарѣ, съ открытыми головой и шеей,
СССС аааа фффф о.о.о.о .
11111111

162
АЛЬФОНСЪ додэ.
защищенными лишь японскимъ зонтикомъ, рас­
толстѣвшая, съ рыхлой походкой, а въ прекрас­
ныхъ, черныхъ, волнистыхъ волосахъ ея виднѣ­
лась прядь сѣдины, которую она уже не старалась
скрывать.
Впереди, по спускающейся трошшкѣ, двигались
супруги Эттэма въ огромныхъ соломенныхъ шля­
пахъ, похожихъ на шляпы всаднпковъ­Туареговъ,
одѣтые въ красную фланель, нагруженные про­
визіей, снастями для рыбной ловли, сѣтками и
корзинами для ловли раковъ; жена, чтобы облег­
чить ношу мужа, храбро несла привѣшенный на
цѣпи на своей исполинской груди охотничій рогъ,
безъ котораго для чертежника прогулка по лѣсу
была немыслима. На ходу супруги пѣли:
„Люблю плескъ веселъ ночью темной,
„Люблю призывный крикъ оленя"...
Репертуаръ Олимпіи былъ неисчерпаемъ но ча­
сти этихъ уличныхъ сентиментальныхъ пошло­
стей: а когда вспоминалось, гдѣ она ихъ заучила,
въ позорной полутьмѣ задернутыхъ зановѣсокъ и
сколькимъ мужчинамъ она ихъ пѣвала, то ясное
спокойствіе мужа, вторившаго ей, получало осо­
бенное величіе. Слова гренадера подъ Ватерлоо
„ихъ такъ много!" были по всей вѣроятности,
главной причиною философскаго спокойствія этого
человѣка.
Въ то время, какъ Госсэнъ мечтательно погля­
дывалъ на исполинскую парочку, углублявшуюся
въ долину, вслѣдъ за которой спускался онъ самъ,
по аллеѣ пронесся скрипъ колесъ вмѣстѣ со взры­
вами безумнаго хохота дѣтскихъ голосовъ; и

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
163
вдругъ, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ него, пока­
залась англійская телѣжка, запряженная осли­
комъ, и полная дѣвочекъ, съ распущенными во­
лосами и развѣвавіпимися лентами; молоденькая
дѣвушка, немного постарше остальныхъ, вела
ослика подъ уздцы по тяжелой въ этомъ мѣстѣ
дорогѣ.
Было нетрудно замѣтить, что Жанъ принадле­
жалъ къ тому же обществу, странный видь кото­
раго, и особенно толстая дама, съ охотничьимъ
рогомъ на груди, такъ развеселилъ молодую ком­
панію; дѣвушка пробовала хоть на минуту водво­
рить тишину среди дѣтей. Но появленіе еще
одной шляпы Туарега вызвало въ нихъ новый
взрывъ насмѣшливой веселости, и проходя мимо
­ ■Жана, который посторонился, чтобы дать проѣхать
телѣжкѣ, она смущенно, какъ бы извиняясь, улыб­
нулась, удивленная тѣмъ, что у стараго садов­
ника такое молодое и кроткое лицо. Онъ застѣн­
чив'о поклонился и покраснѣлъ, самъ не зная
отчего; телѣжка на минутку остановилась на вер­
шинѣ холма и молодые голоса хоромъ начали
читать вслухъ полустертый дождями надписи на
столбахъ, указывавшихъ дорогу; затѣмъ Жанъ
обернулся и посмотрѣлъ, какъ исчезалъ въ зеле­
ной аллеѣ, просвѣченной солнцемъ и выстланной
мхомъ, по которой колеса катились какъ по бар­
хату, — этотъ вихрь бѣлокурыхъ дѣтей и дѣву­
шекъ, эта колесница счастья, полная весеннихъ
красокъ и смѣха, то и дѣло раздававшагося подъ
сѣнью деревьевъ.
Свирѣпый звукъ рога Эттэма вдругъ вывелъ
іі*
іі*
іі*
іі*

164
АЛЬФОНСЪ додэ.
его изъ задумчивости. Они были уже на берегу
пруда, вынимали и развертывали провизію, и
издали было видно, какъ свѣтлая вода отражаетъ
и бѣлую скатерть на зеленой короткой травѣ и
красныя фланелевыя фуфайки, сверкающія въ зе­
лени, какъ куртки охотниковъ.
—
Идите же... у васъ омаръ... кричалъ тол­
стякъ.
А Фанни нервнымъ голосомъ спрашивала:
—
Тебя остановила на дорогѣ молоденькая Бу­
шеро?
Жанъ вздрогнулъ при имени Бушеро, напоми­
навшемъ ему родной домъ, Касте л е, и больную
мать въ постели.
—
Ну, да, —подтвердилъ чертежникъ, принимая
у него изъ рукъ корзину... — Большая дѣвица, ко­
торая правила, племянница доктора, одна изъ до­
черей его брата, которую онъ взялъ къ себѣ. Они
живутъ лѣтомъ въ Велизи... Она хорошенькая.
—
Хорошенькая?.. Нахальна, главнымъ обра­
зомъ... — и Фанни, рѣзавшая хлѣбъ, безпокойно
взглянула на своего любовника.
Госпожа Эттема, степенно вынимая изъ корзины
ветчину, порицала эту манеру позволять моло­
дымъ дѣвушкамъ однѣмъ бѣгать и ѣздить по
лѣсу. — Вы скажете, что это англійская мода, и что
дѣвица воспитывалась въ Лондонѣ; но все равно
это неприлично!
—
Неприлично, но весьма удобно для приклю­
ченій!
—
Фанни!..

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
165
—
Извини, я забыла... Онъ вѣритъ въ суще­
ствованіе невинныхъ дѣвушекъ...
—
Послушайте, давайте завтракать, — сказалъ
Эттэма, начиная бояться.
Но Фанни надо было высказать все, что она
знаетъ о свѣтскихъ молодыхъ дѣвуіпкахъ. Она
знаетъ о нихъ преинтересныя исторіи... Пансіоны,
монастыри... Дѣвушки выходятъ оттуда блѣдныя,
изнуренныя, безъ силъ, съ отвращеніемъ къ муж­
чинамъ, неспособныя рождать дѣтей...
—
Тогда то вамъ ихъ и подносятъ, чортъ по­
бери!.. Невинность... Какъ будто существуютъ не­
винныя дѣвупіки! Свѣтскія или несвѣтскія и —всѣ
дѣвушки знаютъ, вокругъ чего все на свѣтѣ вер­
тится... Мнѣ уже въ двѣнадцать лѣтъ узнавать
было нечего... Вы также, по всей вѣроятности,
Олимпія?..
—
Разумѣется... — отвѣтила госпожа Эттэма, по­
жимая плечами; но всего больше ее безпокоила
участь завтрака, когда она услышала, что Госсэнъ
начинаетъ раздражаться, заявляя, что существу­
ютъ дѣвушки и дѣвушки, и что въ порядочныхъ
семьяхъ еще можно найти...
—
Ахъ, въ порядочныхъ семьяхъ, въ порядоч­
ныхъ семьяхъ! — съ презрѣніемъ отвѣтила его лю­
бовница. — Стоить о нихъ говорить; напримѣръ,
хоть о твоей семьѣ!
—
Молчи!.. Я тебѣ запрещаю...
—
Мѣщанинъ!
—
Распутница!., къ счастью все это скоро кон­
чится... Недолго ужъ мнѣ жить съ тобою...

166
АЛЬФОНСЪ додэ.
—
Пожалуйста, пожалуйста, убирайся къ чорту
хотя сейчасъ, я буду только рада...
Они осыпали другъ друга оскорбленіями, воз­
буждая нездоровое любопытство въ ребенкѣ, ле­
жавшемъ на травѣ, какъ вдругъ ужасающій звукъ
рога, усиленный въ сто разъ эхомъ пруда, и отра­
женный стѣною лѣса, покрылъ собою ихъ [крики.
—
Не довольно ли съ васъ?.. Или хотите еще?
Красный, съ надувшимися на шеѣ яшламп,
толстякъ Эттэма не наіпелъ иного способа заста­
вить ихъ замолчать, и ждалъ отвѣта, угрожающе
приставивъ отверстіе рога къ губамъ.
IX.
Обычно ссоры ихъ бывали непродолжительны и
кончались послѣ ласковыхъ объясненій Фанни,
или послѣ ея музыки; но на этотъ разъ Жанъ
разсердплся не на шутку, и нѣсколько дней кряду
хранилъ угрюмую складку на лбу и мстительное
молчаніе; какъ только кончался обѣдъ, онъ са­
дился чертить, отказываясь отъ всякихъ прогу­
локъ съ нею.
Его словно охватилъ стыдъ за ту отвратитель­
ную жизнь, которую онъ велъ, и боязнь встрѣ­
тить еще разъ маленькую англійскую телѣяжу,
поднимавшуюся вверхъ по лѣсной дорогѣ и чис­
тую юную улыбку, о которой онъ постоянно ду­
малъ. Затѣмъ какъ тускнѣющая уходящая мечта,
какъ декорація въ фееріи, которая убирается, что­
бы уступить мѣсто слѣдующей, видѣніе стало
смутнымъ, затерялось въ лѣсной дали, и Жанъ

СССС АААА ФФФФ О.О .О .О .
167
не видалъ его больше. Въ глубинѣ души оста­
лась лишь грусть, причину которой Фанни, какъ
ей казалось, угадала и она рѣшила это выяс­
нить.
—
Конечно, — сказала она однажды съ веселымъ
видомъ... — Я была у Дешелетта... и вернула ему
деньги... Онъ, какъ и ты, находить, что такъ луч­
ше; не знаю, впрочемъ, почему... Ну, какъ бы то
ни было, дѣло сдѣлано... Впослѣдствіи, когда я
буду одна, онъ позаботится о малюткѣ... Дово­
ленъ ли ты?.. Или все еще продолжаешь сер­
диться на меня?
Она разсказала ему про свое посѣщеніе мас­
терской на улицѣ Ромъ и про то, какъ она была
удивлена, найдя вмѣсто веселаго и шумнаго ка­
равансарая, полнаго безумствующей толпой, — мир­
ный, буржуазный домъ, входъ въ который стро­
го охранялся. Никакихъ праздниковъ, никакихъ
маскарадовъ; объясненіе этой перемѣны приходи­
лось искать въ словахъ, которыя какой­то непри­
нятый и озлобленный этимъ поразить, писалъ
мѣломъ надъ входной дверью въ мастерскую: за­
перто по случаю „связи".
—
И это правда, мой милый... Дешелеттъ по
пріѣздѣ влюбился въ одну изъ дѣвушекъ на
скетингъ­рингѣ, въ Аливу Дорэ; взялъ ее къ себѣ
и вотъ уже съ мѣсяцъ живетъ съ нею по­семей­
ному... Она маленькая, очень милая, очень крот­
кая, прелестный барашекъ... Живутъ тихо, тихо...
Я обѣщала, что мы придемъ къ нимъ въ гости;
это послужить намъ нѣкоторымъ отдыхомъ отъ
дуэтовъ и охотничьяго рога... Но подумай, пожа­

168
АЛЬФОНСЪ додэ.
луста, философъ то нашъ, съ его теоріями! „Не
признаю завтрапшяго дня, не признаю временныхъ
браковъ"...
Да ужъ и посмѣялась же я надъ
нимъ!
Жанъ отправился съ нею къ Дешелетту, кото­
раго не видѣлъ со времени ихъ встрѣчи на пло­
щади Мадлэны. Онъ очень удивился бы, если бы
ему сказали въ то время, что онъ дойдетъ до
того, что будетъ безъ отвращенія бывать у этого
циничнаго любовника Фанни, и сдѣлается почти
его другомъ. Но съ перваго же визита Жанъ
былъ удивленъ, чувствуя себя такъ свободно,
очарованный кротостью этого человѣка, добро­
душно, по­дѣтски, смѣявшагося въ свою казац­
кую бородку, и ясностью его духа, на кото­
рую нисколько не вліяли жестокіе припадки пе­
чени, придававшіе его лицу свинцовый оттѣнокъ
и проводившіе синіе круги подъ его глазами.
Какъ легко было понять ту глубокую нѣжность,
которую онъ внушилъ Алисѣ Дорэ, съ ея длин­
ными, нѣжными бѣлыми руками, съ [характерной
красотою блондинки, но съ изумительнымъ, чисто­
фламадскимъ цвѣтомъ лица, золотистымъ какъ
ея имя. Золото было въ ея волосахъ, въ гла­
захъ, сверкавшихъ изъ­подъ золотистыхъ рѣсницъ,
золотомъ отливала ея кожа даже подъ ногтями.
Подобранная Дешелеттомъ на асфальтовомъ
полу скетинга, среди грубостей и рѣзкостей тор­
га, среди клубовъ дыма, изрыгаемыхъ мужчина­
ми вмѣстѣ съ цифрами въ нарумяненныя лица
доступныхъ женщинъ, она была изумлена и рас­
трогана его вѣжливостыо. Изъ бѣднаго яшвотна­

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
169
го, служащаго для наслажденія, которымъ въ сущ­
ности она была, она вдругъ превратилась въ женщи­
ну; когда Дешелеттъ согласно своимъ правиламъ,
утроыъ хотѣлъ отослать ее, угостивъ сытнымъ зав­
тракомъи снабдивъ нѣсколькими золотыми, на душѣ
у нея стало такъ тяжело и она съ такою кротостью,
съ такою задушевностью попросила его „оставить
ее еще немного"... что у него не хватило силъ
отказать ей въ этомъ. Съ тѣхъ поръ, частью
вслѣдствіе усталости, частью же изъ уваженіякъ
ней, онъ заперъ дверь своего дома и отдался это­
му неожиданному медовому мѣсяцу въ типгинѣ и
свѣжести своего лѣтняго дворца, такъ хорошо
приспособленнаго для покоя; они жили, счастли­
вые, она, наслаждаясь заботами и нѣжностью,
которыхъ до сихъ поръ не знала, а онъ —счасть­
емъ, которымъ дарило это бѣдное существо, и ея
наивною благодарностью, безотчетно и впервые
предаваясь острой прелести близости съ женщи­
ной, таннственнымъ чарамъ жизни вдвоемъ, въ
обоюдной добротѣ и кротости.
Для Госсэна мастерская на улицѣ Ромъ была
отдыхомъ отъ той низкой, мѣщанской яшзни мел­
каго чиновника, съ незаконною сожительницею,
которую онъ велъ; онъ наслаждался бесѣдой съ
этимъ ученымъ со вкусами художника, этого фи­
лософа въ персидской одеждѣ, легкой и измѣн­
чивой, какъ его ученіе, увлекался разсказами о
путешествіяхъ, которые Дешелеттъ набрасывалъ
въ немногихъ словахъ и которые такъ подходили
къ восточнымъ тканямъ, окружавшимъ его, къ
золоченымъ изображеніямъ Будды, къ причудли­

170
ЛЛЬФОНСЪ додэ.
вымъ фигурамъ изъ бронзы, ко всей экзотиче­
ской роскоши огромнаго зала, куда свѣтъ прони­
калъ сверху, словно въ глубинѣ парка, на лег­
кую зелень бамбуковыхъ деревьевъ, на вырѣзныя
листья древовидныхъ папортниковъ и на огром­
ную листву филодендровъ, тонкихъ и гибкихъ,
какъ водоросли жаждавшихъ тѣни и влаги.
Особенно по воскресеньямъ, это огромное окно,
выходившее на пустынную улицу лѣтняго Пари­
жа, шелестъ листьевъ и запахъ свѣжей земли
напоминали деревню, почти такъ же, какъ Ша­
виль, но безъ сосѣдства и безъ охотничьяго рога
супруговъ Эттэма. Никто никогда не приходилъ;
впрочемъ, однажды Госсэнъ и его любовница,
пріѣхавъ къ обѣду, услышали входя, оживлен­
ную бесѣду нѣсколькихъ лицъ. День склонялся
къ вечеру, въ оранжереѣ пили ракію и споръ
велся очень страстно:
—
А я нахожу, что пять лѣтъ Мазасской тюрь­
мы, запятнанное имя, разрушепная жизнь —доро­
гая плата за безумный шагъ увлеченія... Я под­
пишу ваше прошеніе Дешелеттъ.
—
Это голосъ Каудаля... — сказала Фанни ше­
потомъ, дрожа.
Кто­то отвѣтилъ сухо, словно отказывая:
—
Я не подпишу и не хочу пмѣть ничего об­
щаго съ этимъ чудакомъ...
—
Это Ля­Гурнери... — сказала Фанни, прижи­
маясь къ любовнику и прошептала: — уйдемъ от­
сюда, если тебѣ непріятно ихъ видѣть...
—
Почему же? Нисколько!... — Въ сущности онъ
не отдавалъ себѣ отчета въ томъ, что онъпочув­

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
171
ствуетъ когда очутится въ присутствін этихъ лю­
дей, но не хотѣлъ отступать передъ испытаніемъ
желая, быть можетъ, узнать нынѣшнюю степень
той ревности, которая нѣкогда создала его несча­
стную любовь.
—
Пойдемъ, — сказалъ онъ, и оба появились въ
розоватомъ свѣтѣ закатѣ, озарявшемъ лысыя го­
ловы и сѣдѣющія бороды друзей Дешелетта, ле­
жавшихъ на низкихъ диванахъ вокругъ восточна­
го столика въ видѣ табуретки, на которомъ въ
пяти |или шести стаканахъ дрожалъ молочнаго
цвѣта напитокъ съ запахомъ аниса, который раз­
ливала Алиса. Женщины поцѣловались. — Вы зна­
комы съ этими господами, Госсэнъ? — спросилъ
Дешелеттъ, покачиваясь въ качалкѣ.
Еще бы, конечно знакомь!.. Двоихъ, по крайней
мѣрѣ, онъ зналъ, потому что цѣлыми часами раз­
сматривалъ ихъ портреты въ витринахъ знамени­
тостей. Какія страданія причинили они ему, ка­
кую ненависть чувствовалъ онъ къ нимъ, нена­
висть преемника, ярость, внушавшую ему желаніе
броситься на нихъ, расцарапать имъ лицо, когда
онъ встрѣчалъ ихъ на улицѣ... Но Фанни пра­
вильно говорила, что это пройдетъ; теперь то бы­
ли для него уже лица знакомыхъ, почти родныхъ
далекихъ дядей, съ которыми онъ когда то встрѣ­
чался.
—
Хорошъ по прежнему мальчикъ!.. — сказалъ
Каудаль, вытянувшись во весь свой огромный
ростъ' и держа надъ глазами экранъ, чтобы за­
щитить ихъ отъ свѣта. — Н у, а посмотримъ какъ
Фанни... — Онъ приподнялся на локтѣ и прищу­

172
АЛЬФОНСЪ ДОДЭ.
рилъ глаза опытяаго человѣка:—лицо еще ниче­
го; но фигура... Тебѣ бы слѣдовало затягиваться.
Впрочемъ утѣшьея, дочь моя, Ля­Гурнери еще
толще тебя.
Поэтъ съ презрѣніемъ закусилъ тонкія губы.
Сидя потурецки на кучкѣ подушекъ — послѣ сво­
его путешествія въ Алжиръ онъ увѣрялъ, что не
можетъ сидѣть иначе — огромный, толстый, не имѣя
въ фигурѣ ничего интеллигентнаго, кромѣ высо­
каго лба подъ шапкой сѣдыхъ волосъ, и жесткаго
взгляда рабовладѣльца, онъ нарочно подчерки­
валъ свое свѣтское обращеніе съ Фанни, свою
чрезмѣрную вѣжливость, словно желая дать урокъ
Каудалю.
Два пейзажиста, съ загорѣлыми деревенскими
лицами, дополняли собраніе; они также знали лю­
бовницу Жана, и младпгій изъ нихъ сказалъ, по­
жимая ей руку:
— ■ Дешелеттъ разсказалъ намъ исторію съ ре­
бенкомъ; это очень хорошо съ вашей стороны,
дорогая.
—
Да, — сказалъ Каудаль Госсэну, — да, очень
шикарно взять его на воспитаніе... Совсѣмъ не
банально!
Она казалась смущенною этими похвалами, какъ
вдругъ кто­то постучалъ въ сосѣдней пустой ма­
стерской и спросилъ: „Никого нѣтъ?"
Дешелеттъ сказалъ:
—
Вотъ и Эзано!
Этого человѣка Жанъ никогда не видѣлъ; но
онъ зналъ какое мѣсто этотъ представитель боге­
мы, этотъ фантазеръ, въ настоящее время утихо­

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
173
мирившійся, женатый, началышкъ отдѣленія въ
министерствѣ изящныхъ искуствъ, занималъ въ
жизни Фанни Легранъ, и припомнилъ связку его
страстныхъ и очаровательныхъ писемъ. Появился
маленькій человѣкъ, изможденный, высохшій, съ
деревянной походкой, подававшій руку издали,
державшій людей на разстояніи, вслѣдствіе при­
вычки вѣчно быть на эстрадѣ, въ качествѣ пред­
ставителя правительства. Онъ былъ очень удив­
ленъ, увидя Фанни, и особенно найдя ее еще
красивою, послѣ столькихъ лѣтъ:
—
А а, Сафо!... — и ми молетная краска залила его
щеки.
Имя Сафо, отодвигавшее ее въ прошлое, при­
ближавшее ее ко всѣмъ старымъ друзьямъ, выз­
вало нѣкоторую неловкость.
—
А это господинъ Д' Арманди, который при­
велъ ее къ намъ, — поспѣшно сказалъ Дешелеттъ,
чтобы предупредить пришедшаго. Эзано покло­
нился; бесѣда возобновилась. Фанни успокоенная
поведеніемъ своего любовника, и гордясь имъ,
его красотою и молодостью, въ присутствіи
этихъ знатоковъ и художниковъ, была очень ве­
села, очень въ ударѣ. Принадлежа всецѣло сво­
ей настоящей страсти, она едва помнила о своихъ
связяхъ съ этими людьми; едва помнила годы
совмѣстной жизни, налагающая, однако на чело­
вѣка печать привычекъ и пристрастій, которыми
онъ заражается и которыя остаются у него навсег­
да; какъ, напримѣръ, манера свертывать папиросы,
заимствованную ею у Эзано, также какъ и любовь
къ мэрилэндскому табаку.

174
АЛЬФОНСЪ додэ.
Жанъ безъ малѣйшаго волненія отмѣтилъ эту
маленькую подробность, которая нѣкогда привела
бы его въ неистовство, испытывая спокойствіе и
радость заключеннаго, подпилившаго свою цѣпь
и чувствующаго, что ему осталось уже недолго до
бѣгства.
—
Эхъ, бѣдная моя Фанни, — говорилъ Каудаль,
шутливо указывая ей на гостей. — Какой упадокъ...
Какъ они состарились, какъ стали плоски... Толь­
ко мы съ тобою еще и держимся.
Фанни разсмѣялась:
—
Извините, полковникъ, (иногда его называли
такъ за его усы) это не одно и то же... я —дру­
гого выпуска!..
—
Каудаль забываетъ, что онъ прадѣдъ, ска­
залъ Ля­Гурнери; и въ отвѣтъ на движеніе скуль­
птора, котораго онъ задѣлъ за живое, крикнулъ
пронзительнымъ голосомъ: — Каудаль получилъ
медаль въ 1840­омъ году; почтенная дата!..
Между двумя старыми пріятслями существова­
ла всегда глухая антипатія и вызывающей тонъ,
который никогда не ссорилъ ихъ, но проявлялся
въ ихъ взглядахъ, въ ничтожныхъ словахъ, и на­
чало которому было положено двадцать лѣтъ то­
му назадъ, когда поэтъ отнялъ у скульптора лю­
бовницу. Фанни для нихъ уясе давно не имѣла
значенія, и тотъ и другой пережили новыя ра­
дости и новыя разочарованія, но вражда продол­
жала существовать и съ годами становилась все
глубже.
—
Взгляните на насъ обоихъ, и скажите откро­
венно, кто больше похожъ на прадѣда... — Затя­

САФ0.
175
нутый въ пиджакъ, обрисовывавшей его мускулы,
Каудаль стоялъ прямо, выпятивъ грудь, потрясая
своей огненной гривой, въ которой не замѣтно
было ни одного сѣдого волоска. — Получилъ ме­
даль въ 1840 году!.. Будетъ пятьдесятъ восемь
лѣтъ черезъ три мѣсяца... Но что же это доказы­
ваем?.. Развѣ стариками людей дѣлаетъ возрастъ?..
Только во Французской Комедін да въ Консерва­
торіи люди въ шестьдесятъ лѣтъ уже обладаютъ
всѣми старческими недугами, трясутъ головою и
ходятъ, сгорбясь, едва передвигая ноги. Въ шесть­
десятъ лѣтъ, чортъ побери, ходятъ прямѣе, чѣмъ
въ тридцать, такъ какъ слѣдятъ за собою! Да и
женщины будутъ еще заглядываться на васъ,
лишь бы сердце было молодо, согрѣвало бы кровь
и оживляло бы васъ всего...
—
Ты думаешь?— спросилъ Ля­Гурнери, насмѣ­
шливо поглядывая на Фанни. Дешелеттъ, съ доб­
рою улыбкою, сказалъ:
—
Между тѣмъ ты только и говоришь, что на
свѣтѣ всего лучше молодость, ты отъ нея безъ
ума...
—
Малютка Кузинаръ заставила меня перемѣ­
нить мнѣніе... Кузинаръ, моя новая натурщица...
Восемнадцать лѣтъ, кругленькая, съ ямочками
повсюду, точно Клодіонъ... н такая добрая— дочь
народа, дочь парижскаго Рынка, гдѣ ея мать тор­
гуетъ птицей... Она говорить иногда такія глу­
пости, что хочется ее расцѣловать... такія... На
дняхъ въ мастерской она нашла романъ Дежуа,
прочла заглавіе „Тереза" и отбросила его съ
капризной миной: „Если бы романъ этотъ назы­

176
АЛЬФОНСЪ додэ.
вал ся „Бѣдная Тереза", я читала бы его всю ночь...
„Я отъ нея безъ ума, увѣряю васъ.
—
Вотъ ты и попалъ опять въ семейные люди?..
А черезъ шесть мѣсяцевъ снова разрывъ, снова
слезы, отвращеніе къ работѣ, гнѣвъ на всѣхъ...
Лобъ Каудаля омрачился:
—
Правда, ничего нѣтъ прочнаго... Люди схо­
дятся, расходятся...
—
Зачѣмъ же тогда сходиться?
—
Хорошо, а ты? Неужели ты думаешь, что ты
всю жизнь проживешь съ твоей фламандкой?..
—
О, мы ничѣмъ не связаны ..... Не такъ ли
Алиса?
—
Разумѣется, кротко и разсѣянно отвѣтила
молодая женщина, стоявшая на стулѣ, и срѣзав­
шая глициніи и зелень для букета къ столу. Де­
шелеттъ продолжалъ:
—
У насъ не будетъ разрыва, мы просто ра­
зойдемся... Мы заключили договоръ провести вмѣ­
стѣ два мѣсяца; въ послѣдній день мы разста­
немся безъ отчаянія, безъ удивленія... Я вернусь
въ Испагань, — я уже заказалъ себѣ мѣсто въ
спальномъ вагонѣ, — а Алиса переѣдетъ снова въ
свою маленькую квартирку на улицѣ Лабрюйеръ,
въ которой жила до сихъ поръ.
—
Третій этажъ, не считая антресолей; прево­
сходное мѣсто, чтобы выброситься изъ окна.
Говоря это, молодая женщина улыбалась, ры­
жеволосая и сіяющая, въ свѣтѣ заката, съ тяже­
лою кистью лиловыхъ цвѣтовъ въ рукѣ; но тонъ,
которымъ она произнесла эти слова былъ такъ
глубокъ и такъ серьезенъ, что никто не отвѣтилъ.

САФО.
177
Вѣтеръ свѣжѣлъ, дома напротивъ казались выше.
—
Прошу за столь, — крикнулъ полковникъ... — и
давайте болтать глупости...
—
Да, вѣрно, gaudeamus igitur... будемъ весе­
литься, пока мы молоды, не такъ ли Каудаль?—
сказалъ Ля­Гурнери съ дѣланнымъ смѣхомъ.
Нѣсколько дней спустя, Жанъ снова проходнлъ
по улицѣ Ромъ, и нашелъ мастерскую запертою,
широкую бумажную штору спущенною во все
окно и гробовую тишину во всемъ домѣ вплоть
до его крыши, въ формѣ терассы. Дешелеттъ уѣ­
халъ въ положенный срокъ. Жанъ подумалъ: „Хо­
рошо въ жизни дѣлать то, что хочешь, управлять
своимъ разумомъ и сердцемъ! Хватить ли у меня
когда­нибудь на это муяѵества?"
Чья то рука опустилась на его плечо:
—
Здравствуйте, Госсэнъ...
Дешелеттъ, утомленный, болѣе желтый и хму­
рый, чѣмъ обыкновенно, объяснилъ ему, что онъ
еще не уѣхалъ, задержанный въ Парижѣ дѣлами,
и что онъ яшветъ въ Грандъ­Отелѣ, такъ какъ
мастерской боится послѣ той ужасной исторіи...
—
Что случилось?
—
Да, въ самомъ дѣлѣ, вы не знаете... Алиса
умерла... Убилась. Подояадпте минутку, я посмот­
рю, нѣтъ ли для меня писемъ...
Онъ вернулся тотчасъ и нервнымъ движеніемъ
сорвалъ бандероли съ нѣсколькихъ журналовъ;
говорилъ онъ глухо, какъ во снѣ, не глядя на
Госсэна, шедшаго съ нимъ рядомъ.
—
Да, убила себя, бросилась изъ окна, какъ
сказала въ тотъ вечеръ, когда вы были у насъ...
СССС аааа фффф о.о.о .о .
12121212

178
АЛЬФОНСЪ додэ.
Что было дѣлать?.. Я не зналъ, не могъ подозрѣ­
вать... Въ тотъ день, когда я долженъ былъ уѣхать,
она сказала мнѣ спокойно: „Увези меня, Деше­
леттъ, не покидай меня одну... Я не смогу больше
яшть безъ тебя"... Я расхохотался. Хорошъ бы я
былъ тамъ, среди курдовъ, съ женщиною... Пус­
тыня, лихорадки, ночи на бивуакахъ... За обѣдомъ
она повторила еще разъ: „Я не стѣсню тебя, ты
увидишь, какъ я буду тиха и кротка..." Затѣмъ,
видя, что мнѣ это непріятно, она перестала объ
этомъ говорить... Послѣ обѣда мы поѣхали въ
театръ Варіэте, въ бенуаръ, все было условлено
заранѣе... Она, казалось, была довольна, держала
меня все время за руку и шептала: „Мнѣ хо­
рошо". Я уѣзя:алъ ночью, и по этому отвезъ ее
домой въ каретѣ; но оба мы были грустны и всю
дорогу молчали. Она даже не поблагодарила меня
за маленькій свертокъ который я опустилъ ей въ
карманъ, — деньги, на которыя она могла прожить
спокойно годъ или два. Когда мы пріѣхали на
улицу Лабрюйеръ, она попросила меня подняться
наверхъ. Я не хотѣлъ. „Прошу тебя... только до
двери". Но я выдержалъ характеръ и не вошелъ.
Билетъ былъ купленъ, вещи уложены, и я слиш­
комъ много говорилъ, что уѣзжаю... Спускаясь по
лѣстницѣ, с тяжестью на душѣ, я слышалъ, какъ
она крикнула мнѣ, что то въ родѣ: „быстрѣе тебя",
но понялъ я это лишь внизу, на улицѣ... Ахъ!..
Онъ остановился, глядя въ землю, передъ тѣмъ
кошмарнымъ зрѣлищемъ, которымъ теперь еже­
минутно чудилось ему на тротуарѣ, —передъ чер­
ной, неподвижной и хрипѣвшей массой...

САФО.
179
—
Она умерла два часа спустя, не произнеся
ни слова, ни жалобы, и глядя на меня своими
золотистыми глазами. Страдала ли она? Узнали ли
меня? Мы уложили ее на постель одѣтою, оку­
тавъ голову широкою кружевною косынкой, чтобы
скрыть рану. Смертельно блѣдная, съ капелькою
крови на вискѣ, она была еще красива и такъ
кротка!.. Но, когда я нагнулся надъ нею, чтобы
вытереть эту каплю крови, сочившуюся непре­
рывно, ея взглядъ, казалось, принялъ негодую­
щее и страшное выраженіе... Бѣдная дѣвушка
посылала мнѣ нѣмое проклятіе!.. Дѣйствительно,
что стоило мнѣ остаться еіце на нѣкоторое время
или увезти ее съ собою, вѣдь она такъ мало стѣс­
няла меня?.. Нѣтъ, гордость, упрямство сказан­
наго слова!.. Я не уступилъ, а она умерла... умерла
изъ за меня, а вѣдь я ее любилъ!
Онъ былъ возбужденъ, говорилъ громко, вызы­
вая удивленіе прохожихъ, которьтхъ толкалъ, ша­
гая по Амстердамской улицѣ; Госсэнъ, проходя
мимо своей прежней квартиры, которую онъ узналъ
по балкону, припоминалъ Фанни и свой собствен­
ный романъ и чувствовалъ себя охваченнымъ
какою то дрожью. А Дешелеттъ между тѣмъ про­
доджалъ:
—
Я отвезъ ее на Монпарнасское кладбище,
безъ друзей, безъ родныхъ. Мнѣ хотѣлось быть
съ нею одному, заботиться о ней: а съ тѣхъ поръ
я здѣсь, и все думаю объ одномъ и томъ же, не
могу рѣшиться уѣхать съ этою навязчивою
мыслью, и бѣгу отъ дома, гдѣ провелъ съ нею
два мѣсяца, такихъ счастливыхъ, такихъ ясныхъ...
12*
12*
12*
12*

180
АЛЬФОНСЪ додэ.
Я живу по чужимъ мѣстамъ, скитаюсь, хочу раз­
сѣяться, убѣжать отъ этого взгляда покойницы,
обвиняющаго меня изъ подъ струйки крови...
И, остановясь, охваченный угрызеніемъ совѣсти,
съ двумя крупными слезами, скатившимися на
курносое лицо, такое добродушное, такое жизне­
радостное, онъ сказалъ:
—
Видите ли, другъ мой; а межъ тѣмъ я не
золъ... И, однако, какъ ужасно, то, что я сдѣ­
лалъ!..
Жанъ пытался его утѣшить, относя все на счетъ
случая, рока; но Дешелеттъ повторялъ, покачивая
головою и сжавъ зубы:
—
Нѣтъ, нѣтъ... Я никогда себѣ этого не прощу...
Я хотѣлъ бы себя наказать...
Это желаніе искупленія не переставало преслѣ­
довать его; онъ говорилъ о немъ всѣмъ друзьямъ,
Госсэну, за которымъ онъ заходилъ по окончаніи
службы...
—
Уѣзжайте, наконецъ, Дешелеттъ... Путеше­
ствуйте, работайте, это васъ развлечетъ... — т вер­
дили ему Каудаль и другіе, обезпокоенные его
навязчивыми мыслями и упорствомъ, съ кото­
рымъ онъ повторялъ, что онъ не злой. Наконецъ,
однажды вечеромъ, — хотѣлъ ли онъ проститься со
своею мастерской передъ отъѣздомъ, или его при­
велъ туда совершенно опредѣленный планъ по­
кончить со своими страданіями, — онъ вернулся въ
свой домъ, а утромъ рабочіе, шедшіе изъ пред­
мѣстья на работу, подняли его на тротуарѣ, пе­
редъ входомъ въ его жилище, съ раздроблен­
нымъ черепомъ — умершаго тою же добровольною

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
181
смертью, какою умерла любившая его женщина,
въ томъ же припадкѣ ужаса и отчаянія, бросив­
шихъ его на улицу.
Въ полусвѣтѣ мастерской толпились художники,
натурщицы, актрисы, —всѣ танцовавшіе, всѣ ужи­
навпгіе на послѣднихъ праздникахъ въ этомъ
домѣ. Слышался непрерывный шумъ шаговъ, шо­
нотъ, словно въ часовнѣ, освѣщенной кроткимъ
пламенемъ восковыхъ свѣчей. Сквозь ліаны и дру­
гія растенія смотрѣли на тѣло, выставленное подъ
щелковымъ покровомъ затканнымъ золотыми цвѣ­
тами, съ прикрытой чѣмъ­то вродѣ тюрбана голо­
вой, съ бѣлыми руками, говорившими о безпо­
мощности, о высшемъ освобожденіи, и лежавшее
въ тѣни глициній, на низкомъ диванѣ на кото­
ромъ Госсэнъ въ ночь бала познакомился со своей
любовницей.
X.X.X.X.
Итакъ, отъ любовныхъ разрызовъ иногда уми­
раютъ... Теперь, во время ссоръ, Жанъ боялся го­
ворить о своемъ отъѣздѣ и не кричалъ больше
внѣ себя! „Къ счастью, в£е это скоро кончится"...
Она могла ему отвѣтить: „Хорошо, уходи... а я
убью себя, какъ Алиса..." И эта угроза, которую
онъ, казалось, видѣлъ въ ея грустныхъ взорахъ,
слышалъ въ пѣсняхъ, которыя она пѣла, чувст­
вовалъ въ грезахъ ея молчаливыхъ минуть, при­
водила его въ ужасъ.
Тѣмъ временемъ онъ сдалъ экзамены, которыми
заканчивается для прикомандированныхъ къ кон­
сульству пребываніе въ министерствѣ. Такъ какъ

182
АЛЬФОНСЪ додэ.
онъ былъ на хорошемъ счету, то его должны были
назначить на одну изъ первыхъ освободившихся
вакансій; теперь это былъ уже вопросъ недѣль и
дней... а вокругъ нихъ, въ концѣ этого лѣта, подъ
солнышкомъ, блиставпшмъ все рѣже и рѣже, все
стремилось къ .зимнимъ перемѣнамъ. Однажды
утромъ Фанни, открывъ окно и увидя первый ту­
мань, воскликнула:
—
Ахъ, ласточки уже улетѣли!..
Одинъ за другимъ закрывали свои ставни дома
болѣе зажиточныхъ владѣльцевъ; по Версальской
дорогѣ тянулись возы съ вещами, огромные де­
ревенскіе омнибусы, нагруженные узлами, съ сул­
танами зеленыхъ растеній наверху; листья де­
ревьевъ кружились вихрями, уносились словно
облако подъ низкимъ небомъ, а на убранныхъ по­
ляхъ выростали стога. За фруктовымъ садомъ,
обнаженнымъ и казавшимся меньше отъ облетѣв­
шихъ деревьевъ, запертыя дачи и сушильни пра­
чешныхъ съ красными кровлями вселяли грусть,
а по другую сторону дома обнаженный желѣзно­
дорожный путь вдоль почернѣвшаго лѣса развер­
тывалъ свою темную линію.
Какъ было бы жестоко бросить ее здѣсь одну,
среди этой грустной обстановки! Онъ чувствовалъ,
что на сердцѣ у него холодѣетъ отъ этой мысли;
никогда у него не будетъ смѣлости сказать „про­
сти"! На это она, собственно и расчитывала, под­
жидая послѣдней минуты, а до тѣхъ поръ, спо­
койная, не говорила ни о чемъ, вѣрная своему
обѣщанію не препятствовать его отъѣзду, предви­

СССС АААА ФФФФ 0.0 .0 .0 .
183
дѣнному и условленному заранѣе. Однажды онъ
вернулся домой съ новостью:
—
Я получилъ назначеніе!..
—
Неуже ли!.. Куда же?..
Она спрашивала, съ виду равнодушная, но губы
ея поблѣднѣли, а глаза приняли такое выраженіе,
лицо свело такою судорогою, что онъ поспѣшилъ
сказать: „Нѣтъ, нѣтъ... не на этотъ разъ! Я усту­
пилъ свою очередь Эдуэну... Это отодвигаетъ мой
отъѣздъ по крайней мѣрѣ на полгода!
Полились потоки слезъ, смѣха, безумныхъ по­
цѣлуевъ, среди которыхъ можно было разобрать:
„Спасибо, спасибо... Какую чудную жизнь я
устрою тебѣ теперь!., вѣдь меня и сердила имен­
но эта мысль объ отъѣздѣ"... Теперь она лучше
приготовится къ нему, примирится съ нимъ ма­
ло­по­малу; черезъ полгода будетъ уже не осень
и забудутся эти разсказы о смерти.
Она сдержала слово; не было ни нервныхъ вспы­
шекъ, ни ссоръ; и даже, во избѣжаніе помѣхи со
стороны ребенка, она рѣшилась отдать его въ
пансіонъ въ Версаль. Онъ приходилъ домой толь­
ко по воскресеньямъ, и если новый порядокъ не
измѣнилъ еще его дикой и мятежной природы,
то по крайней мѣрѣ, внушилъ ему умѣнье лице­
мѣрить. Жанъ и Фанни жили покойно, обѣды
проходили безъ бурь, въ обществѣ супруговъ
Эттэма. Рояль нерѣдко открывался для любимыхъ
партитуръ. Но, въ сущности, Жанъ былъ болѣе
смущенъ и въ болыпомъ затрудненіи, чѣмъ ко­
гда бы то ни было, спрашивая себя, куда его при­
ведетъ его слабость и, подумывая иногда о томъ,

184
ЛЛЬФОНСЪ додэ.
чтобы отказаться отъ службы консула и перейти
на службу въ канцеляріяхъ! Это означало, Па­­
рижъ, продолженіе настоящаго образа жизни; а
мечты его юности должны были рухнуть, и отча­
яніе родныхъ и ссора съ отцомъ были неизбѣжны;
отецъ не простить ему этой распущенности, осо­
бенно, когда узнаетъ ея причину!
И ради кого? Ради женщины постарѣвшей, по­
ношенной, которую онъ уже не любилъ, въ чемъ
онъ имѣлъ возможность убѣдиться недавно, въ
присутствіи ея любовниковъ... Что же за прокля­
тіе таилось въ ихъ совмѣстной жизни?
Когда, однажды утромъ, въ послѣдыихъ чис­
лахъ октября, онъ вошелъ и сѣлъ въ вагонъ,
взглядъ молодой дѣвушки, обращенный на него,
вдругъ напомнилъ ему лѣсную встрѣчу и сіяю­
щую красоту женщины­ребенка, воспоминаніе о
которой преслѣдовало его цѣлые мѣсяцы. Она
была одѣта въ тоже свѣтлое платье, на которомъ
въ тотъ день такъ красиво играли солнечные
блики, но на этотъ разъ оно было покрыто гпи­
рокимъ дорожнымъ плащемъ; рядомъ съ нею ле­
жали книги, небольшой саквояжъ и букетъ по­
слѣднихъ осеннихъ цвѣтовъ, говорившій о концѣ
лѣта, о возвращеніи въ Парижъ. Она также узна­
ла его по той полуулыбкѣ, которая дрожала въ
прозрачной, какъ вода, чистотѣ его глазъ, въ те­
ченіе секунды то было взаимное проникновеніе въ
невысказанную, но тождественную мысль каждаго.
—
Какъ здоровье вашей матушки, мосье Д'Ар­
манди?—спросилъ вдругъ старикъ Бушеро, кото­
раго Жанъ сначала не замѣтилъ, такъ какъ тотъ

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
185
сидѣлъ въ углу и читалъ газету, наклонивъ блѣд­
ное лицо.
Жанъ далъ ему свѣдѣнія, растроганный тѣмъ,
что кто­то помнилъ о немъ и о его родныхъ, и
еще болѣе взволнованный, когда молодая дѣ­
вушка стала распрашивать его о маленькихъ се­
страхъ, написавшихъ дядѣ такое очаровательное
письмо, благодаря его за заботы о ихь матери...
II такъ, она ихъ знаетъ!.. Это преисполнило его
радости; но, такъ какъ въ этотъ день онъ былъ
особенно чувствителенъ, онъ тотчасъ загрустилъ,
узнавъ, что они возвращаются въ Парижъ, гдѣ
Буіперо возобновляетъ свой курсъ на медицин­
скомъ факультетѣ. У него уже не будетъ случая
увидѣться съ нею... Прекрасныя поля, бѣжавшія
мимо, показались ему совершенно мрачными.
Раздался протяжный свистокъ; пріѣхали. Онъ
раскланялся, потерялъ пхъ въ толпѣ, но у вы­
хода они снова встрѣтились, и Бушеро среди
шумной толкотни сказалъ ему, что со слѣдующей
недѣли онъ принимаетъ у себя, на Вандомской
площади... Если онъ захочетъ откушать у него
чашку чая... Дѣвушка стояла подъ руку съ дядей,
и Жану показалось, что приглашаетъ его именно
она, хотя и не говорить ни слова.
Рѣшивъ, что непримѣнно пойдетъ къ Бушеро,
затѣмъ перерѣшивъ — къ чему причинять себѣ
безполезныя сожалѣнія?— онъ тѣмъ не менѣе ска­
залъ дома, что въ министерствѣ предвидится боль­
шой вечеръ, на которомъ ему придется быть.
Фанни осмотрѣла его платье и приказала выгла­

186
АЛЬФОНСЪ додэ.
днть бѣлые галстуки; и вдругъ, уже въ четвергъ
вечеромъ, у него пропала всякая охота ѣхать. Но
любовница уговорила его, выставляя на видъ не­
обходимость этой повинности, упрекая себя за то,
нто слишкомъ поглотила его, слишкомъ эгоистич­
но удерживала его дома, въ концѣ­концовъ за­
ставила его поѣхать; она сама помогла ему одѣть­
ся, не переставая шутить, завязала галстукъ, про­
вела рукой по его волосамъ, смѣясь надъ тѣмъ,
что пальцы ея сохранили запахъ папироски, ко­
торую она ежеминутно брала и, затянувшись,
клала обратно на каминъ, и что этотъ запахъ за­
ставить поморщиться дамъ, которыя будутъ тан­
цовать съ нимъ. Она была такъ весела и добра,
что онъ уже раскаивался въ своей лжи и охотно
остался бы близъ нея у камина, если бы Фанни
не отправила его со словами: „Я хочу... Такъ
надо", и не вытолкала было шутя на темную до­
рогу.
Онъ вернулся поздно; она спала, и лампа освѣ­
щала ея усталый сонъ, напомнила ему подобное
же возвращеніе три года тому назадъ, послѣ
ужасныхъ разоблаченій, которыя были ему сдѣ­
ланы. Какимъ трусомъ выказалъ онъ себя тогда!
Въ силу какого заблужденія то, что должно было
порвать его цѣпи только плотнѣе сковало его?..
Его охватило отвращеніе къ себѣ. Комната, кро­
вать, жанщина— одинаково внушали ему ужасъ;
онъ взялъ лампу и тихонько унесъ ее въ сосѣд­
нюю комнату. Ему такъ хотѣлось быть одному,
подумать о томъ, что съ нимъ дѣлается... такъ,
что­то почти незамѣтное...

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
187
Онъ влюбленъ!
Въ нѣкоторыхъ словахъ, произносимыхъ нами
ежедневно, есть какая то скрытая пружина, кото­
рая вдругъ открываетъ ихъ до дна, даетъ намъ
возможность понять ихъ сокровенный смыслъ за­
тѣмъ слово вновь пришшаетъ свою повседневную
форму и произносится безъ всякаго значенія, въ
силу одной лишь привычки, машинально. Лю­
бовь­ ­одно изъ такихъ словъ;тѣмъ для кого смыслъ
его раскрылся вполнѣ, поймутъ сладкую тревогу,
въ которой Жанъ пребывалъ уже цѣлый часъ, не
отдавая себѣ отчета въ томъ, что онъ испыты­
ваешь.
Тамъ, на Вандомской площади, въ углу гос­
тинной, гдѣ они долго бесѣдовали другъ съ дру­
гомъ, онъ ощущалъ лишь огромное, сладостное
блаженство, чувство счастья, охватившее его. Очу­
тившись за дверью, онъ вдругъ почувствовалъ
безумное веселье, а затѣмъ такую слабость, слов­
но у него открылись. „Что со мною, Боже мой"?..
Парижъ, по которому онъ шелъ, направляясь до­
мой, казался ему инымъ, волшебнымъ, широкимъ
сіяющимъ. Да, въ этотъ часъ, когда выходятъ и
бродятъ по городу ночныя твари, когда въ сточ­
ныхъ трубахъ поднимаются и разливаются грязь
и тина, и словно кишатъ подъ желтымъ свѣтомъ
газа, онъ, любовникъ Сафо, жаждавшій извѣдать
всѣ тайны разврата, онъ видѣлъ Парижъ такимъ
какимъ видѣла его молодая дѣвушка возвращаясь
съ бала съ мелодіями вальса, звучащими у нее
въ ушахъ и напѣвающая ихъ звѣздамъ, вся бѣ­
лая, въ бѣломъ нарядѣ... Онъ видѣлъ цѣломуд­

188
АЛЬФОНСЪ додэ.
реныый Парнжъ, залитый луннымъ свѣтомъ, въ
которомъ расцвѣтаютъ дѣвственныя души!.. И
вдругъ, когда онъ шелъ по широкой лѣстницѣ
вокзала, уже подходя къ своему нечистому жили­
щу, онъ произнесъ въ слухъ: „Но вѣдь я люблю
ее!.. Люблю"! Вотъ какъ онъ узналъ объ этомъ.
—
Жанъ ты здѣсь!.. Что ты дѣлаешь?
Фанни проснулась и испугалась, не видя его
около себя. Надо подойти къ ней, поцѣловать ее,
надо лгать, разсказывать про балъ въ министер­
ствѣ, надо описать туалеты и сказать съ кѣмъ
онъ танцовалъ; чтобы избѣжать допроса и осо­
бенно ласкъ, которыхъ онъ теперь особенно боял­
ся, всецѣло проникнутый воспоминаніями о дру­
гой, онъ сослался на спѣшную работу на черте­
жи для Эттэма...
Въ каминѣ нѣтъ огня; ты озябнешь!
—
Нѣтъ, нѣтъ...
—
По крайней мѣрѣ оставь дверь открытою,
чтобы я могла видѣть твою лампу...
Надо довести обманъ до конца; онъ устанавли­
ваем столъ раскладываетъ чертежи; потомъ сидя
не двигаясь и затаивъ дыханіе, онъ отдается вос­
поминаніямъ [и, чтобы запечатлѣть свои грезы,
повѣряетъ ихъ въ длинномъ письмѣ дядѣ Сезэ­
ру, межъ тѣмъ какъ ночной вѣтеръ качаетъ хрус­
тящими вѣтвями безъ листьевъ; другъ за другомъ
съ грохотомъ отходятъ поѣзда, а иволга, сбитая
съ толку свѣтомъ волнуется въ своей юіѣткѣ, и
нерѣшительно щебеча, прыгаетъ съ одной пере­
клацинки на другую.

СЛФО.
189
Онъ разсказываетъ все: свою первую встрѣчу
въ лѣсу, сцену въ вагонѣ, странное волненіе при
входѣ въ гостинныя Бушеро, которыя казались
ему такими мрачными и трагическими въ дни
пріема— съ бѣглымъ шепотомъ въ дверяхъ, съ
печальными взглядами, которыми обмѣнивались
ожидавшіе больные—и которыя сегодня раскры­
вались длинной сверкающей анфиладой, шумныя
веселыя... Самъ Бушеро не глядѣлъ сегодня су­
рово, съ пытливымъ и зоркимъ взгладомъ чер­
ныхъ глазъ изъ­подъ густыхъ нависпгахъ бро­
вей, но хранилъ на лицѣ спокойное выраженіе
человѣка, который радъ, что у него въ [домѣ ве­
селятся.
„Вдругъ она подошла ко мнѣ, больше я ниче­
го не видѣлъ... Другъ мой, ее зовутъ Иреной.
Она красива, повидимому, добра, съ рыжеватымъ
оттѣнкомъ волосъ, какъ у англичанокъ, съ дѣт­
скимъ ротикомъ, вѣчно готовымъ смѣяться... Но
не тѣмъ смѣхомъ, лишеннымъ всякой веселости,
который такъ раздражаетъ во многихъ женщи­
нахъ; въ ней это — подлинное проявленіе моло­
дости и счастья. Она родилась въ Лондонѣ; но ея
отецъ былъ французъ, и она говорить безъ вся­
каго акцента, только какъ то особенно очаро­
вательно произносить нѣкоторыя слова, напри­
мѣръ слово „дядя", чѣмъ вызываетъ каждый разъ
ласковую улыбку въ глазахъ старика Бушеро.
Онъ взялъ ее къ себѣ, чтобы нѣсколько облег­
чить огромную семью брата и замѣнить ею стар­
шую сестру вышедшею замужъ два года тому на­
задъ за главнаго врача его клиники. Но ей вра­

190
АЛЬФОНСЪ додэ.
чи ужасно не нравятся... Какъ она забавно вы­
смѣивала глупаго молодого ученаго, требовавша­
го отъ своей невѣсты формальнаго, торжествен­
наго обѣщанія завѣщать ихъ тѣла антропологи­
ческому обществу!.. Она— перелетная птица. Она
любить лодки, море; при видѣ бушприта у нея
захватываетъ духъ... Все это она разсказывала
мнѣ свободно, какъ товарищъ, напоминая мане­
рами англійскую миссъ, но граціозную, какъ
парижанка, а я слушалъ, восхищенный звукомъ
ея голоса, съ смѣхомъ, сходствомъ напіихъ вку­
совъ, увѣренный, что счастье моей жизни тутъ,
у меня въ рукахъ, и что мнѣ стоить только схвт­
тить его и унести далеко, далеко, куда направить
меня моя полная приключеній служба!..
—
Иди же, спать дружокъ, лояѵись...
Онъ вздрагиваетъ, останавливается, невольно
прячетъ письмо:
—
Сейчасъ приду... Спи, спи...
Говорить гнѣвно, и, насторожась, слушаетъ,
какъ дыханіе женщены снова становится ровнымъ
они такъ близко одинъ отъ другого, и въ то же
время такъ далеко!
„Что бы ни случилось, эта встрѣча и эта лю­
бовь будутъ моимъ освобожденіемъ. Ты знаешь
мою жизнь; ты понялъ безъ словъ, что она все
та же, прежняя, что я не могъ освободиться. Но ты
не зналъ того, что я чуть было не пожертвовалъ
моимъ положеніемъ, всѣмъ будущимъ этой роко­
вой привычкѣ, въ которую я съ каждымъ днемъ
все болѣе и болѣе погружался. Теперь я нашелъ
ту точку опоры, которой мнѣ недоставало; чтобы

САФО.
191
не поддаваться больше моей слабости, я поклялся
что поѣду на службу лишь свободнымъ и бро­
шу все прежнее... Убѣгу завтра"...
Онъ не убѣжалъ ни на слѣдующій, ни въ одинъ
изъ ближайшихъ дней. Нуженъ былъ способъ, пред­
логъ, нужна была ссора, во время которой говорятъ:
»Я ухояіу", и не возвращаются; Фанни казалась
кроткой и веселой, какъ въ самое первое время
ихъ совмѣстной жизни.
Написать ей „все кончено" безъ всякихъ объ­
ясненій?.. Но эта женщина не покорится, будетъ
стараться его увидѣть, явится къ нему на квар­
тиру, на службу. Нѣтъ лучше встрѣтить ее лн­
цомъ къ лицу, убѣдить ее въ неизбѣжности это­
го разрыва, и безъ гнѣва, безъ жалости перечис­
лить ей всѣ основанія для него.
Но вдругъ его снова охватилъ страхъ: ему при­
помнилось самоубійство Алисы Доре. Передъихъ
домомъ, по другую сторону дороги, былъ пере­
улочекъ, спускавшейся къ желѣзнодорожному пу­
ти и запертый барьеромъ; сосѣди проходили имъ
когда спѣшили, чтобы дойти до вокзала по шпа­
ламъ. Его воображеніе южанина рисовало ему
послѣ сцены разрыва его любовницу, бѣгущую
черезъ дорогу, бросаюшуюся въ переулокъ и па­
дающую подъ колеса поѣзда, увлекающаго ее съ
собою. Этотъ страхъ владѣлъ имъ до такой сте­
пени, что одно воспоминаніе о калиткѣ обвитой
плющемъ, заставляло его постоянно откладывать
объясненіе.
Если бы у нея еще былъ другъ, кто нибудь,
кто могъ бы охранить ее, помочь ей, въ первыя

192
АЛЬФОНСЪ додэ.
минуты отчаянія; но живя замкнуто, какъ сусли­
ки, они не знали никого, кромѣ Эттэма, этихъ
чудовищныхъ эгоистовъ, лоснившихся отъ жира
и ставшихъ совершенно звѣроподобными, благо­
даря приближенію зимы, которую они собирались
провести какъ эксимосы; несчастной въ ея отчая­
ніи и одиночествѣ рѣшительно не къ кому было
прибѣгнуть...
Межъ тѣмъ порвать было необходимо, и пор­
вать какъ можно скорѣе! Несмотря на обѣщаніе,
данное самому себѣ, Жанъ былъ еще два или
три раза на Вандомской площади, каждый разъ
возвращался оттуда все болѣе и болѣе влюблен­
нымъ; хотя онъ ничего не говорилъ, но радуш­
ныя встрѣчи старика Бушеро, отношеніе Ирены,
въ которомъ наряду съ осторожностью, прогляды­
вали пѣжность, снисходительность и словно взвол­
нованное ожиданіе объясненія—все торопило его,
говорило что медлить нельзя. Мучили его попыт­
ка обмана, и предлоги, которые онъ иридумывалъ
для Фанни, и сознанье, что совершилъ бы ко­
щунство, переходя отъ поцѣлуевъ Сафо къ чис­
тому, робкому ухаживанью...
XI.
Въ разгарѣ этихъ затрудненій, онъ однажды въ
министерствѣ нашелъ на своемъ столѣ визитную
карточку господина, заходившаго утромъ уже два
раза, какъ доложилъ швейцаръ съ чувствомъ
должнаго почтенія къ слѣдующимъ титуламъ:

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
193
Госсэнъ д'Арманди.
Президентъ Общества Зато­
пленія Долины Роны, Членъ
Центральнаго Комитета для
Изученія и Охраненія, Деле­
гатъ Департамента, и проч.
и проч.
Дядя Сезэръ въ Парижѣ!.. Фена — делегатъ,
членъ комитета для охраненія!.. Изумленіе его
еще не исчезло, какъ вдругъ появился самъ дядя,
съ черной, какъ сосновая шишка, головой, съ
плутоватымъ взглядомъ, съ веселыми морщинками
вокругъ глазъ, когда онъ смѣялся, съ остренькою
бородкой, но, вмѣсто обычной двубортной бума­
зейной куртки, на немъ былъ черный сюртукъ
изъ моднаго сукна, нѣсколько широкій на животѣ
и придававшій маленькому человѣчку поистинѣ
президентское величіе.
Зачѣмъ онъ пріѣхалъ въ Парижъ? Ради по­
купки элеватора для затопленія своихъ новыхъ
виноградниковъ (слово „элеваторъ" онъ произно­
силъ съ необыкновенною важностью возвышав­
шей его въ собственныхъ глазахъ), а также и за­
тѣмъ, чтобы заказать скульптору свой бюстъ, ко­
торымъ товарищи желали украсить залу совѣта.
—
Ты видѣлъ, — со скромнымъ видомъ приба­
вилъ онъ, — они избрали меня предсѣдателемъ...
Моя идея о затопленіи виноградниковъ произво­
дить фуроръ по всему Югу... Кто бы подумалъ,
что я, Фена, на пути къ тому, чтобы спасти всѣ
вина Франціи!.. Значить, и чудаки нужны насвѣтѣ!
СССС АААА »»»» О.О .О .О .
13131313

194
АЛЬФОНСЪ ДОДЭ.
Но главною цѣлью его пріѣзда былъ все же
разрывъ съ Фанни. Понимая, что дѣло затяги­
вается, онъ пріѣхалъ помочь. — Я, вѣдь, въ этихъ
дѣлахъ опытенъ, пожалуйста не думай!.. Когда
Курбебесъ бросилъ свою Морна, чтобы жениться... —
Но, прежде чѣмъ приступить къ разсказу, онъ
остановился, растегнулъ сюртукъ и вынулъ не­
большой бумажнпкъ, туго набитый деньгами.
—
Прежде всего избавь меня отъ этого... Да,
деньги... Это выкупъ...
Онъ не понялъ движенія племянника, и думая,
что тотъ отказывается изъ скромности, сказалъ:
—
Бери же! Бери! Я счастливь, что могу сдѣ­
лать для сына хоть часть того, что сдѣлалъ для
меня его отецъ. Кромѣ того и Дивонна тоже нахо­
дить, что такъ нужно. Она посвящена во все, и
рада, что ты собираешься жениться и стряхнуть
съ себя эту старую обузу.
Въ устахъ Сезэра, послѣ услуги, оказанной ему
любовницей Жана, слова „старая обуза" показа­
лись послѣднему нѣсколько несправедливыми, и
онъ не безъ горечи отвѣтилъ:
—
Спрячьте вашъ бумажникъ, дядя... Вы знаете
лучше, чѣмъ кто­либо, насколько деньги безраз­
личны для Фанни.
—
Да, она была добрая женщина... — сказалъ
дядя похороннымъ тономъ и прибавилъ, под­
мигнувъ:
—
Пусть деньги все­таки останутся у тебя...
Въ виду соблазновь вашего Парижа, они у тебя бу­
дутъ цѣлѣе, чѣмъ у меня; къ тому же деньги при
разрывѣ такъ же нужны, какъ при дуэли...

САФО.
195
Затѣмъ онъ всталъ, заявляя, что умираетъ съ
голоду, и что этотъ важный вопросъ всего лучше
обсудить за завтракомъ, съ вилкою въ рукѣ. Все
та же насмѣшливая легкость южанина въ отно­
шеніи къ женщинѣ!
—
Между нами, малютка... (они сидѣли въ ре­
сторанѣ на Рю­де­Бургонь, и дядя расцвѣлъ, за­
ложивъ салфетісу за воротъ, межъ тѣмъ какъ
Жанъ совершенно не могъ ѣсть), я нахожу, что
ты смотришь на вещи слишкомъ трагически. Я
знаю, что первый шагъ труденъ и объясненіе тя­
жело, но если ты на это не рѣшаешься, не говори
ничего, сдѣлай какъ Курбебесъ. До самаго дня
свадьбы, Морна ничего не подозрѣвала. По вече­
рамъ, уходя отъ невѣсты, онъ отправлялся въ
театръ за пѣвицей и провожалъ ее домой. Ты
скажешь, что это не корректно и не честно? Но
что же дѣлать, когда человѣкъ не любитъ сценъ,
и особенно съ такими женщинами, какъ Паола
Морна!.. Вѣдь этотъ высокій, красивый малый
лѣтъ десять дрожалъ передъ этой смуглой дѣв­
чонкой! Чтобы разорвать, надо было хитрить, пу­
скаться на разные обходы...
И вотъ какъ онъ взялся за дѣло:
Наканунѣ свадьбы, пятнадцатаго августа, въ
праздннкъ, Сезэръ предложнлъ малюткѣ Морна
поѣхать въ Иветтъ ловить рыбу. Курбебесъ дол­
женъ былъ присоединиться къ .нимъ позже, къ
обѣду; всѣ трое вернулись бы на другой день къ
вечеру, когда воздухъ Парижа нѣсколько очи­
стился бы послѣ пыли, ракетъ и плошекъ иллю­
минаціи. Сказано — сдѣлано. Оба они растянулись
13*
13*
13*
13*

196
АЛЬФОНСЪ додэ.
на травѣ, на берегу маленькой рѣчки, сверкав­
шей и журчащей между низкими берегами, среди
зеленыхъ луговъ, подъ густыми ивами. За рыб­
ной ловлей слѣдовало купанье. Не въ первый
разъ Паола и онъ, какъ добрые товарищи, купа­
лись вмѣстѣ; но въ этотъ день маленькая Морна,
съ обнаженными руками и ногами, съ тѣломъ,
тѣсно обтянутымъ купальнымъ костюмомъ была
такъ очаровательна, а съ Другой стороны Курбе­
бесъ предоставилъ ему полную свободу... Ахъ!..
шельма!.. Вдругъ она обернулась и сурово взгля­
нула ему прямо въ глаза:
—
Послушайте, Сезэръ; чтобы этого никогда
больше не было!
Онъ не настаивалъ, боясь испортить дѣло, и
сказалъ себѣ: „Оставимъ это до вечера".
Обѣдъ прошелъ весело на деревянномъ балконѣ
ресторана, среди двухъ флаговъ, вывѣшенныхъ
хозяиномъ въ честь пятнадцатаго августа. Было
жарко, сладко пахло сѣномъ и слышны были звуки
барабановъ, хлопушекъ и шарманки.
—
Какъ скучно, что Курбебесъ пріѣдетъ только
завтра! — сказала Морна, потягиваясь, съ глазами
повеселѣвшими отъ шампанскаго. — Мнѣ хотѣлось
бы позабавиться сегодня вечеромъ.
—
Аятоначто?
Онъ подошелъ, облокотясь на перила балкона,
еще горячія отъ дневного солнца, и, щупая почву,
игриво обхватилъ рукою ея талію: — Ахъ, Паола!..
Паола!.. — На этотъ разъ пѣвица не разсердилась,
а расхохоталась такъ громко и такъ заразительно,
что онъ послѣдовалъ ея примѣру. Новая попытка,

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
197
и такимъ же образомъ отвергнутая вечеромъ по
возвращении съ гулянья, гдѣ они танцовали и
ѣли миндальное пирожное; и такъ какъ ихъ ком­
наты были рядомъ, она напѣвала ему сквозь пе­
регородку: „Ты слишкомъ малъ, ты слишкомъ
малъ!.." приводя невыгодныя для него сравненія
съ Курбебесомъ. Онъ едва сдерживался, чтобы не
сказать ей, что она овдовѣла; но было еще слиш­
комъ рано... На слѣдующее утро, садясь за вкусный
завтракъ, когда Паола высказывала нетерпѣніе по
поводу того, что Курбебесъ не приходить, онъ съ
нѣкоторымъ удовлетвореніемъ вынулъ часы изъ
кармана и торжественно сказалъ:
—
Двѣнадцать часовъ, все кончено...
—
Что?
—
Онъ обвѣнчанъ.
—
Кто?
—
Курбебесъ.
Бацъ!
—
Ахъ, другъ мой, что это была за оплеуха!..
Во всѣхъ моихъ любовныхъ приключеніяхъ я
ни разу не получалъ такой! И она тотчасъ за­
хотѣла ѣхать въ городъ... Но до четырехъ часовъ
не было поѣзда... А въ это время измѣнникъ уди­
ралъ въ Италію съ женою! Тогда, въ бѣшенствѣ,
она набрасывается на меня, бьетъ, царапаетъ...
Вотъ тебѣ и разъ!.. И я же самъ заперъ дверь
на ключъ! Затѣмъ принимается бить посуду, и, на­
конецъ, падаетъ въ ужасной истерикѣ. Пятеро чело­
вѣкъ укладываютъ ее въ постель, держать, межъ
тѣмъ какъ я, до такой степени исцарапанный, слов­
но вывалялся въ кустахъ терновника, бѣгу за док­

198
ЛЛЬФОНСЪ додэ.
торомъ въ Орсэ... Въ подобныхъ случаяхъ, какъ
при дуэляхъ, слѣдуетъ всегда имѣть при себѣ
доктора. Можешь ли вообразить меня, бѣгущаго
■ натощакъ по дорогѣ, въ зной... Только къ вечеру
привелъ я доктора... Вдругъ, подходя къ трактиру,
слышу голоса и вижу подъ окнами толпу... Ахъ,
Боже мой, не убилась ли она? Не убила ли кого
нибудь? Морна была болѣе способна на послѣд­
нее... Я бросаюсь впередъ, и что же вижу?.. Бал­
конъ разукрашенъ венецианскими фонарями, а пѣ­
вица стоить, утѣшенная и великолѣпная, заку­
танная въ одинъ изъ флаговъ и во все горло
распѣваетъ Марсельезу, въ разгарѣ празднества
въ честь императора, при громкихъ кликахъ одо­
бренія народа...
—
Вотъ какимъ образомъ, другъ мой, была ра­
зорвана связь Курбебеса; я не скажу тебѣ, что
все кончилось сразу. Послѣ десятилѣтняго зато­
ченія, всегда надо разсчнтывать на нѣкоторое
в'ремя надзора. Но, словомъ, самое бурное прошло
на моихъ глазахъ; если хочешь, я готовь при­
нять все это и отъ твоей любовницы.
—
Ахъ, дядя, она совсѣмъ другой человѣкъ!
—
Полно, пожалуйста; — сказалъ Сезэръ, распе­
чатывая коробку съ сигарами, и поднося ее къ
уху, чтобы убѣдиться въ ихъ сухости. — Вѣдь не
ты первый ее бросаешь...
—
Это, положимъ, вѣрно...
Жанъ съ радостью ухватился за эту мысль, ко­
торая нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ принесла
бы ему много горя. Въ сущности, дядя, съ его
комическимъ разсказомъ, нѣсколько успокоилъ

СССС АААА ФФФФ 0.0 .0 .0 .
199
его; но чего онъ не могъ допустить, такъ это лжи
въ теченіе цѣлаго ряда мѣсяцевъ, лицемѣрія, раз­
двоенія; на это онъ никогда не рѣшится!
—
Въ такомъ случаѣ, какъ же ты намѣренъ
поступить?
Межъ тѣмъ какъ молодой человѣкъ боролся со
своею нерѣшительностью, „членъ совѣта для охра­
ненія" поглажнвалъ бородку, пробовалъ улыб­
нуться и принималъ эффектныя позы; затѣмъ онъ
вдругъ съ небрежнымъ видомъ спроси лъ:
—
Далеко ли онъ живетъ отсюда?
—
Кто?
—
Скульпторъ, Каудаль, о которомъ ты гово­
рилъ мнѣ по поводу бюста... Мы могли бы сходить
къ нему и спросить о цѣнѣ, пока мы вмѣстѣ...
Каудаль, несмотря на всю свою славу, будучи
болыпимъ мотомъ, жилъ все на той же улицѣ
Асса, въ мастерской, видѣвшей еще его первые
успѣхи. Сезэръ, идя къ нему, разепраіпивалъ объ
его положеніи въ художественномъ мірѣ; онъ, ра­
зумѣется, запросить высокую цѣну, но члены ко­
митета хотятъ во что бы то ни стало имѣть вещь
первоклассную...
—
О, въ этомъ отношеніи не безпокойтесь, дядя;
если Каудаль только возьмется... — И онъ перечис­
лялъ ему всѣ титулы скульптора— члена Академіи,
кавалера ордена Почетнаго Легіона и цѣлой кучи
иностранныхъ орденовъ. Фена широко раскрылъ
глаза:
—
И ты съ нимъ друженъ?
—
Да, мы съ нимъ болыпіе друзья.

200
ЛЛЬФОНСЪ додэ.
—
Только въ Парижѣ и можно завязывать та­
кія необыкновенныя знакомства!
Госсэну, однако, было стыдно признаться, что
Каудаль былъ когда­то любовникомъ Фанни, и
что познакомился онъ съ нимъ благодаря ей; ка­
залось, однако, что Сезэръ и самъ догадывается
объ этомъ:
—
Вѣдь это онъ вылѣпилъ ту Сафо, которая
стоить у насъ въ Кастеле?.. Въ такомъ случаѣ,
онъ знакомь съ твоей любовницей и могъ бы по­
мочь тебѣ въ разрывѣ. Членъ Академіи, кавалеръ
ордена Почетнаго Легіона— это всегда произво­
дить впечатлѣніе на женщину...
Жанъ ничего не отвѣтилъ, думая, быть можетъ,
также использовать вліяніе на Фанни ея перваго
любовника. А дядя продолжалъ, добродушно
смѣясь:
—
Кстати, знаешь, бронзовая статуя уже не
стоить больше въ кабинетѣ отца... Когда Дивонна
узнала... когда я имѣлъ несчастье сказать ей, что
статуя изображаетъ твою любовницу, то она не
пожелала, чтобы она осталась тамъ. При стран­
ностяхъ консула и при его отвращеніи къ ма­
лѣйшей перемѣнѣ, это было не легко сдѣлать,
особенно еще отъ того, что онъ не зналъ при­
чины... Ахъ, эти женщины! Но она устроила все
такъ ловко, что теперь на каминѣ въ кабинетѣ
твоего отца стоить изображеніе Тьера, а несчаст­
ная Сафо покрывается пылью въ „угловой ком­
натѣ", вмѣстѣ со старыми таганами и поломанною
мебелью; при переноскѣ она получила маленькое
поврежденіе —у нея отломались шиньонъ и лира.

САФ0.
201
Гнѣвъ Дивонны принесъ ей, повидимому, не­
счастье.
Они дошли до улицы Асса. Увидя скромный
рабочій характеръ квартала художниковъ, мастер ­
скія съ дверями подъ номерами, похожія на са­
раи, раскрывавшаяся на обѣ стороны длиннаго
двора, въ глубинѣ котораго виднѣлись буднич­
ныя зданія городскихъ школъ съ доносившимся
изъ оконъ непрерывнымъ чтеніемъ, председатель
„Общества затопленія" началъ снова сомнѣваться
въ способностяхъ человѣка, живущаго въ такомъ
скромномъ мѣстѣ; но едва войдя въ мастерскую
Каудаля, онъ тотчасъ узналъ, съ кѣмъ имѣетъ
дѣло.
—
Ни за что! Ни даже за сто тысячъ, ни даже
за милліонъ!.. — зарычалъ среди безпорядка и за­
пустѣнія мастерской скульпторъ въ отвѣтъ на
первыя слова Госсэна; и, приподнимая съ дивана
свое исполинское тѣло, онъ сказалъ:
—
Бюстъ!.. Хорошо!.. Но взгляните сюда, на эту
груду алебастра, расколотаго на мелкіе куски...
Это моя статуя для ближайшаго Салона... Я раз­
билъ ее ударами молотка... Вотъ какъ я отно­
шусь къ скульптурѣ, и, сколь ни соблазнительна
для меня физіономія господина...
—
Госсэнъ д'Арманди... предсѣдатель...
Дядя сталъ перечислять всѣ свои титулы; но
ихъ было такъ много, что Каудаль прервалъ его
и, обращаясь къ молодому человѣку, сказалъ:
—
Что вы смотрите на меня, Госсэнъ?... Вы на­
ходите, что я постарѣлъ?..

202
АЛЬФОНСЪ додэ.
Правда, ему вполнѣ можно было дать его возрастъ
при этомъ освѣщеніи, падавшемъ сверху на впади­
ны и морщины его переутомленнаго лица кутилы,
на его львиную гриву, съ плѣшинамн стараго ковра,
на его обвислыя и дряблыя щеки и усы, цвѣта
металла, съ котораго сошла позолота и которые не
были ни завиты, ни подкрашены... Къ нему? Его
маленькая натурщица Кузинаръ бросила его...
—
Да, мой милый; ушла съ моимъ литейщи­
комъ, съ дикаремъ, съ животнымъ... Но ему двад­
цать лѣтъ!..
Произнося эти слова гнѣвно и вмѣстѣ насмѣш­
ливо, онъ ходилъ взадъ и впередъ по мастерской,
отталкивая сапогомъ мѣшавшую ему табуретку.
Вдругъ, останавливаясь передъ зеркаломъ въ
мѣдной оправѣ, висѣвшемъ надъ диваномъ, онъ
взглянулъ на себя съ ужасною гримасою:—До не­
го я, однако, сталъ безобразенъ, до чего одрях­
лѣлъ! Что это?., словно подгрудокъ у старой ко­
ровы!.. — Онъ захватилъ въ кулакъ свою шею, за­
тѣмъ съ жалобнымъ и комическимъ видомъ, съ
видомъ бывшаго красавца, оплакивающаго себя,
продолжалъ: —И подумать, что черезъ годъ и объ
этомъ пожалѣешь!..
Дядя былъ пораженъ. Что это за академикъ, ко­
торый высовываетъ языкъ и разсказываетъ о сво­
ихъ низменныхъ любовныхъ похожденіяхъ! Зна­
чить чудаки есть повсюду, даже въ Академіи?
И его восторгъ передъ великимъ человѣкомъ умень­
шался по мѣрѣ того, какъ росло сочувствіе къ его
слабостямъ.

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
203
—
Какъ поживаетъ Фанни?.. Вы все попрежне­
му живете въ Шавилѣ?— спросилъ Каудаль, успо­
коившись и сѣвъ рядомъ съ Госсэномъ, котораго
онъ дружески похлопалъ по плечу.
—
Ахъ, несчастная Фанни; намъ уже не долго
жить вмѣстѣ!..
—
Вы уѣзжаете?
—
Да, скоро... Но раньше я женюсь... Съ нею
придется разстаться.
Скульпторъ при этихъ словахъ дико захохоталъ.
—
Браво! я радъ... Отомсти за насъ, мальчикъ,
мсти за насъ всѣмъ этимъ негодяйкамъ! Бросай
ихъ, обманывай ихъ! Пусть онѣ плачутъ, несчаст­
ный! Ты никогда не сможешь причинить имъ
столько зла, сколько онѣ сдѣлали другимъ!
Дядя Сезэръ торжествовалъ:
—
Видишь? Господинъ Каудаль смотритъ на
вещи не такъ трагично, какъ ты... Взгляните на
этого младенца... Онъ не рѣшается бросить ее изъ
страха, что она убьетъ себя!
Жанъ признался въ томъ впечатлѣніи, которое
произвело на него самоубійство Алисы Дорэ.
—
Но это не одно и то же, — сказалъ Каудаль
съ живостью. — Та была грустная, мягкая женщина,
съ повисшими руками... Жалкая кукла, въ кото­
рой было мало набивки. Дешелеттъ былъ неправъ
думая, что она умерла изъ за него... Она умерла,
потому что устала и ей наскучило жить. Межъ
тѣмъ какъ Сафо... Ахъ чортъ побери!.. Эта не убьетъ
себя!... Она слишкомъ любить любовь и догоритъ
до конца, какъ свѣча, до самой розетки. Она при­
надлежитъ къ той породѣ первыхъ любовниковъ,

204
АЛЬФОНСЪ додэ.
которые никогда не мѣняютъ своего амплуа и
кончаютъ беззубыми, безбровыми, но все же пер­
выми любовниками... Взгляните на меня!.. Развѣ
я убью себя?.. Пусть у меня будетъ много горя,
но я знаю, что одна женщина уйдетъ и я возьму
другую; я всегда буду нуждаться въ нихъ... Ва­
ша любовница поступить какъ я, и она уже не
разъ такъ поступала... Только теперь она уже не
молода, и это будетъ труднѣе...
Дядя продолжалъ торжествовать:
—
Теперь ты успокоился, да?
Жанъ не отвѣчалъ; но его щепетильность была
побѣждена и рѣшеніе принято. Они собирались
уже уходить, какъ вдругъ скульпторъ подозвалъ
ихъ и показалъ имъ фотографическую карточку,
взятую имъ съ пыльнаго стола, и которую онъ вы­
теръ рукавомъ. — Взгляните, вотъ она!.. До чего
хороша, злодѣйка!.. На колѣни передъ нею можно
встать... Что за ноги, что за шея!..
Ужасно было видѣть эти горящіе глаза, слы­
шать этотъ страстный голосъ, вмѣстѣ со старче­
скимъ дрожаніемъ его грубыхъ пальцевъ, въ ко­
торыхъ трепеталъ улыбающійся образъ маленькой
натурщицы Кузинаръ, съ округлыми формами,
украшенными ямочками.
XII.
—
Это ты?.. Какъ рано!..
Она шла изъ глубины сада, съ подоломъ пол­
нымъ упавшихъ яблокъ, и быстро взбѣжала къ
крыльцу встревоженная смущеннымъ и сердитымъ
выраженіемъ лица Жана.

СССС АААА ФФФФ 0.0.0 .0.
205
—
Что случилось?
—
Ничего, ничего... Погода... солнце... Я хотѣлъ
воспользоваться послѣднимъ хорошимъ днемъ,
чтобы пройтись по лѣсу вдвоемъ съ тобою... Хо­
чешь?
Она вскрикнула, какъ уличный мальчишка, какъ
дѣлала всякій разъ, когда была довольна: „Ахъ,
какое счастье!.." Больше мѣсяца не выходили они
изъ дома, благодаря дождямъ и ноябрьскимъ бу­
рямъ. Въ деревнѣ не всегда бываетъ весело; все
равно, что жить въ Ноевомъ ковчегѣ, со всѣми на­
селяющими его тварями... Ей надо было отдать кое­
какія приказанія на кухнѣ, такъ какъ супруги
Эттэма должны были придти къ обѣду; Жанъ,
ожидая ее на дворѣ, на дорогѣ „Pave des gar­
des", глядѣлъ на маленькій домикъ, согрѣтый
этимъ послѣднимъ позднимъ свѣтомъ, на дере­
венскую улицу, вымощенную каменными плитами,
съ прощальнымъ чувствомъ, ласковымъ и памят­
ливымъ къ мѣстамъ, который мы собираемся по­
кинуть.
Въ раскрытое настежь окно столовой доноси­
лось пѣніе иволги, перемежавшееся съ приказа­
ніями, которыя Фанни давала прислугѣ: — Глав­
ное, не забудьте, — обѣдъ въ половинѣ седьмого...
Преяеде всего подадите цесарку... Ахъ, я забыла
выдать вамъ скатерть и салфетки... — Ея голосъ
звучалъ весело счастливо, покрывая шумъ на
кухнѣ и пѣніе маленькой птички, заливавшейся
на солнцѣ, а ему, знавшему, что ихъ хозяйству
осталось всего два часа жизни, эти праздничныя
приготовленія надрывали душу.

'206
АЛЬФОНСЪ додэ.
Вдругъ ему захотѣлось вернуться въ домъ,
сказать ей все сразу; но онъ побоялся слезъ, ужас­
ной сцены, которую услышать сосѣди, скандала,
который поставить на ноги весь Верхній и Ниж­
ній Шавиль. Онъ зналъ, что, когда она дастъ се­
бѣ волю, то для нея ничего не существуетъ и
остался при прежней мысли увести ее въ лѣсъ.
—
Вотъ и я!..
Легко подошла къ нему, взяла его подъ руку,
совѣтуя ему говорить тише и проходить быстрѣе
мимо сосѣдей, изъ опасенія, какъ бы Олимпія не
захотѣла идти съ ними и помѣшать ихъ славной
прогулкѣ. Она успокоилась лишь когда перешли
дорогу и оставили за собою желѣзнодорожный
путь, откуда они свернули налѣво въ лѣсъ.
Погода была мягкая, ясная, солнце было по­
дернуто легкой серебристой дымкой, пронизывав­
шей весь воздухъ; оно медлило на откосахъ, гдѣ
нѣкоторыя деревья, съ пожелтѣлыми, но еще уцѣ­
лѣвшими листьями, высоко поднимали вверхъ
сорочьи гнѣзда и пучки зеленой омелы. Слыша­
лось пѣніе птицъ, непрерывное, словно визгъ
пилы, и постукиваніе клюва по дереву, которое
напоминаетъ топоръ дровосѣка.
Они шли медленно, оставляя слѣды на мягкой
землѣ, размытой осенними дождями. Бй было
жарко, оттого что она бѣжала, щеки ея горѣли,
глаза блистали, и она остановилась, чтобы отки­
нуть широкую кружевную косынку, подарокъ Розы,
которую, выходя изъ дому, она накинула на го­
лову—драгоцѣнный и хрупкій остатокъ прошлаго
великолѣпія. Ея платье изъ чернаго шелка, лоп­

САФО.
207
нувшее подъ рукавами и на таліи, было знакомо
ему уже года три; когда она поднимала его, про­
ходя мимо Жана черезъ лужи, онъ видѣлъ стоп­
танные каблуки ея ботинокъ.
Она весело мирилась съ этой бѣдностыо, ни­
когда не жаловалась, занятая только имъ, его
благополучіемъ, и счастливая тѣмъ, что можетъ
дотрогиваться до него, обѣими руками охвативъ
его руку. Жанъ, видя ее помолодѣвшею отъ этого
возврата солнца и любви, спрапшвалъ себя, от­
куда берется столько силъ у этой женщины, ка­
кая чудесная способность забывать и прощать
помогаетъ ей сохранять столько веселости и без­
печности послѣ жизни полной страстей, преврат­
ностей и слезъ, оставивншхъ слѣды на ея лицѣ,
но исчезающихъ при малѣйшихъ проблескахъ
веселости.
—
Это бѣлый грибъ, говорю тебѣ, что это бѣ­
лый...
Она шла подъ деревья, увязая по колѣно въ
кучахъ сухихъ листьевъ, возвращалась растре­
панная и исцарапанная колючками и показывала
ему маленькую сѣтку у подножія гриба, по кото­
рой отличаютъ настоящій бѣлый грибъ отъ дру­
гихъ: — видишь, какая у него подкладка? —И она
торжествовала.
Онъ не слушалъ, будучи разсѣянъ и спраши­
вая себя: „Настала ли минута?.. Слѣдуетъ ли?"...
. Но у него не хватало мужества; то она смѣялась
черезчуръ громко, то мѣсто было не подходящее;
и онъ увлекалъ ее все глубже, словно убійца, об­

208
АЛЬФОНСЪ додэ.
думывающій куда и какъ нанести смертельный
ударъ.
Онъ почти уже рѣшился, какъ вдругъ на по­
воротѣ дороги появился и встревожилъ ихъ мѣст­
ный лѣсникъ, Гошкорнъ, котораго они изрѣдка
Естрѣчали. Бѣднякъ, жившій въ маленькой ка­
зенной лѣсной сторожкѣ на берегу пруда, поте­
рялъ одного за другимъ двухъ дѣтей, затѣмъ же­
ну, отъ одной и той же злокачественной лихо­
радки. Съ перваго же смертельнаго случая док­
торъ заявилъ, что въ этомъ помѣщеніи нельзя
жить такъ какъ оно слишкомъ близко къ водѣ и
къ ея вреднымъ испареніямъ; но несмотря на
свидѣтельство, написанное врачемъ, правитель­
ство оставило его тамъ еще на два, на три года,
въ теченіе которыхъ умерли всѣ члены его семьи,
за исключеніемъ дѣвочки, съ которою онъ и пе­
реселился наконецъ въ новое жилище у опушки
лѣса.
Гошкорнъ, съ упрямымъ лицомъ бретонца, со
свѣтлымъ и мужественнымъ взглядомъ, съ пока­
тымъ лбомъ подъ форменной фуражкой, типич­
ный представитель преданности и вѣры во всѣ
запреты, въ одной рукѣ держалъ ружье, а другою
несъ уснувшую дѣвочку.
—
Какъ ея здоровье? — спросила Фанни, улы­
баясь четырехлѣтней дѣвчуркѣ, поблѣднѣвшей и
похудѣвшей отъ лихорадки, которая проснулась
и раскрыла болыпіе глаза съ красными вѣками.
Сторожъ вздохнулъ:
—
Да не хорошо... Вотъ беру ее всюду съ со­
бою... а она, тѣмъ не менѣе, перестала ѣсть, ни

СССС АААА ФФФФ О.О.О .О .
209
на что не глядитъ. — Надо полагать, что перемѣ­
нили мы мѣсто черезъ чуръ поздно, и что она
уже заболѣла... Она такъ легка... попробуйте, су­
дарыня, словно перышко... Боюсь, что скоро и она
покипеть меня, какъ остальные... Боже мой!..
Это, произнесенное гпопотомъ .Боже мой" и
быль весь его бунтъ противъ жестокости канце­
лярій и бумажныхъ крючкотворцовъ.
—
Она дрожитъ, какъ будто озябла.
—
Это лихорадка, сударыня.
—
Погодите, мы ее согрѣемъ... — Она взяла кру­
жевную мантилью, висѣвшую у нея на рукѣ, и
закутала ею малютку: — Да, да, оставьте такъ...
Пусть эти кружева пойдутъ ей на свадьбу...
Отецъ горестно улыбнулся и, сжимая ручку
малюткп, которая снова заснула, бѣлая подъ бѣ­
лыми кружевами, какъ маленькій мертвецъ, пы­
тался заставить ее поблагодарить барыню; затѣмъ
удалился, твердя свое обычное „Боже мой, Боже
мой",
заглушаемое трескомъ вѣтвей подъ его
ногами.
У Фанни пропала веселость и она прижалась
къ нему съ боязливою нѣжностью женщины,
которую волненіе, печаль или радость прибли­
жаютъ къ тому, кого она любить. Жанъ подумалъ:
„Какая добрая душа"... Но не поколебался въ
своемъ рѣшеніи, а напротивъ, утвердился въ немъ,
ибо на склонѣ аллеи, въ которую они входили,
передъ нимъ всталъ образъ Ирены, воспоминаніе
о ея сіяющей улыбкѣ, плѣнившей его съ перваго
раза, даже раньше, чѣмъ онъ узналъ ея глубокое
очарованіе, внутренній источникъ ея ума и кро­
СССС аааа фффф о,о,о,о ,
14141414

210
АЛЬФОНСЪ додэ.
тости. Онъ вспомнилъ, что дождался послѣдней
минуты, что сегодня четвергъ...
„Надо же нако­
нецъ!" И, намѣтивъ на нѣкоторомъ разстояніи
площадку, рѣшилъ, что это послѣдній предѣлъ.
Полянка среди вырубленнаго лѣса, деревья, ле­
жавшія на землѣ, среди щепокъ, свѣжіе обломки
коры и связки хворосту, ямы для обжиганія
угля... Немного дальше виднѣлся прудъ, надъ
которымъ поднимался бѣлый туманъ, а на берегу
стоялъ маленькій покинутый домикъ, съ разби­
тыми окнами, съ развалившейся крышей — боль­
ница бѣдныхъ Гошкорновъ. Дальше лѣсъ подни­
мался къ Велизи, высокому холму, покрытому
ржавыми кустарниками и унылымъ, густымъ лѣ­
сомъ... Вдругъ онъ остановился:
—
Не отдохнуть ли намъ здѣсь?
Они сѣли на длинный стволъ дерева, свален­
наго на землю, вѣтви котораго можно было со­
считать по числу ранъ, оставленныхъ топоромъ..
Мѣстечко было тихое, съ блѣднымъ отсвѣтомъ
солнечныхъ лучей; гдѣ­то пахло невидимыми фі­
алками.
—
Какъ хорошо... — сказала она, разнѣженная,
облокотясь на его плечо и отыскивая мѣстечко,
чтобы поцѣловать его въ шею. Онъ немного ото­
двинулся и взялъ ее за руку. Тогда, видя вне­
запно измѣнившееся выраженіе его лица, она
испугалась:
—
Что такое? Что­нибудь случилось?
—
Плохія вѣсти, мой бѣдный другъ... Эдуэнъ,
помнишь тотъ, который поѣхалъ вмѣсто меня... —
Онъ говорилъ съ трудомъ, хриплымъ голосомъ,

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
211
звукъ котораго изумилъ его самого, но который
дѣлался крѣпче къ концу подготовленной заранѣе
рѣчи. — Эдуэнъ заболѣлъ, пріѣхавъ на мѣсто, и
начальство посылаетъ Жана замѣнить его... — Онъ
нашелъ, что легче солгать, чѣмъ повѣдать же­
стокую правду. Она дослушала его до конца, не
прерывая, съ лицомъ, покрывшимся смертельною
блѣдностью, съ остановившимся взглядомъ.
—
Когда же ты уѣзжаешь?—спросила она, от­
нимая руку.
—
Сегодня вечеромъ... въ ночь... — И фалыни­
вымъ, жалобнымъ тономъ онъ прибавилъ: — Я раз­
считываю провести сутки въ Кастеле, затѣмъ
сѣсть на пароходъ въ Марселѣ...
—
Довольно! Не лги!— крикнула она въ порывѣ
бѣшенства, вскочивъ на ноги; —Не лги, ты же
знаешь... Дѣло въ томъ, что ты женишься... Давно
уже надъ этимъ старается твоя семья... Они такъ
боятся, что я удержу тебя, что я помѣшаю тебѣ
ѣхать на поиски тифа или желтой лихорадки...
Наконецъ, они довольны... Барышня, надо надѣ­
яться, въ твоемъ вкусѣ... И когда подумаешь, что
я сама завязывала тебѣ галстухъ, въ четвергъ!..
Боже! до чего я была глупа!
Она смѣялась ужаснымъ, болѣзненнымъ смѣ­
хомъ, кривившимъ ея ротъ и показывавшимъ
отсутствіе одного зуба, которое онъ еще не ви­
дѣлъ, выпавшаго, очевидно, недавно, одного изъ
ея чудесныхъ перламутровыхъ зубовъ, которыми
она такъ гордилась; и этотъ выпавшій зубъ, и
это лицо землистаго цвѣта, измученное, искажен­
ное, причиняли Госсэну невыразимый страданія.
14*
14*
14*
14*

212
АЛЬФОНСЪ додэ.
—
Послушай, — сказалъ онъ, схвативъ ее и уса­
живая рядомъ съ собою.
—
Ну, да, правда, я женюсь... Мой отецъ, ты
знаешь, давно этого требовалъ; но что значить
это для тебя, разъ я все равно долженъ уѣхать?..
Она вырвалась, желая сохранить свой гнѣвъ:
—
И чтобы объявить мнѣ объ этомъ ты заста­
вилъ меня пройти цѣлую версту по лѣсу... Ты
сказалъ себѣ: „По крайней мѣрѣ не будетъ слыш­
но ея криковъ"... Нѣтъ, видишь... ни крика, ни
слезъ! Во первыхъ, довольно съ меня этакого не­
годяя, какъ ты!.. Можешь идти, куда хочешь, не
я буду тебя удерживать... Бѣги же, пожалуйста,
на острова съ твоею женою, съ твоей крошкой,
какъ говорятъ въ твоей семьѣ!.. Хороша, должно
быть, эта крошка!.. Базобразна, какъ обезьяна или
% вѣчно беременна!.. Ты вѣдь такой же простофиля,
какъ и тѣ, которые тебѣ ее выбрали!..
Она уже не владѣла собою, выкрикивая руга­
тельства, оскорбленія, до тѣхъ поръ, пока, нако­
нецъ могла прошептать только: „Подлецъ... лгунъ...
подлецъ..."
прямо въ лицо и съ вызывающимь
видомъ, какъ показываютъ кулакъ.
Настала очередь Жана выслушать все, не го­
воря ни слова, не дѣлая никакихъ попытокъ оста­
новить ее. Онъ предпочиталъ видѣть ее такою
низменною, кричащею, ругающеюся, истою до­
черью дяди Леграна; такъ разлука будетъ менѣе
жестока... Сознала ли и она это? Вдругъ она
умолкла, упала головою и грудью впередъ на ко­
лѣни любовника, съ рыданіями, сотрясавшими ее
всю и перемежавшимися жалобами:

СССС АААА ФФФФ 0.0.0 .0.
213
—
Прости, пощади... Я люблю тебя, люблю тебя
одного... У меня никого больше нѣтъ... Любовь
моя, жизнь моя, не дѣлай этого!.. Не покидай
меня!.. Что со мною будетъ?
Его охватила жалость... Вотъ чего онъ больше
всего боялся... Онъ заражался ея слезами и от­
кидывалъ назадъ голову, что бы онѣ не катились
по его лицу, стараясь успокоить ее глупыми сло­
вами и повторяя все тотъ же аргументъ:
—
Но вѣдь я все равно долженъ уѣхать...
Она вскочила съ воплемъ, въ которомъ прорва­
лась ея надежда:
—
Ахъ, ты никуда не уѣхалъ бы! Я сказала бы
тебѣ: подожди, я буду тебя любить еще... Неуже­
ли ты думаешь, что такую любовь, какою я лю­
блю тебя, можно найти два раза въ жизни?.. Ты
такъ молодъ... Мнѣ же не долго жить... Скоро я
уже не буду въ силахъ любить тебя, и тогда мы
легко разойдемся.
Онъ хотѣлъ встать, онъ имѣлъ это мужество,
и сказать ей, что все, что она дѣлаетъ, безполез­
но; но цѣпляясь за него, тащась на колѣняхъ по
грязи, наполнявшей лощину, она принуждала его
снова сѣсть и, стоя передъ нимъ, дыханіемъ губъ,
сладострастными взглядами и дѣтскими ласками,
глядя на его лицо, которое онъ отклонялъ, запу­
ская руки въ его волосы, пыталась зажечь остыв­
шій пепелъ ихъ любви, напоминала ему шопотомъ
о прошлыхъ наслажденіяхъ, о пробужденіяхъ безъ
силъ, о страстныхъ объятіяхъ въ воскресные дни...
Но все это было ничто, въ сравненіи съ тѣмъ,
что она обѣщала ему въ будущемъ; она знаетъ

214
АЛЬФОНСЪ додэ.____________________
другіе поцѣлуи, другія опьяненія, она придумаетъ
ихъ для него...
И пока она шептала ему эти слова, которыя
мужчины слышать лишь у дверей притоновъ,
крупныя слезы ручьями текли по ея лицу, съ вы­
раженіемъ смертельнаго ужаса; она билась, кри­
чала не своимъ голосомъ: О, пусть этого не бу­
детъ... Скажи, что это неправда, что ты не хочешь
меня покинуть... — И снова рыданія, крики о по­
мощи, стоны, будто онъ стоялъ передъ нею съ
ножомъ въ рукѣ...
Палачъ не былъ храбрѣе своей жертвы. Ея гнѣ­
ва онъ больше не боялся, также какъ и ея ласкъ
но онъ былъ беззащитенъ противъ ея отчаянія,
противъ этихъ криковъ, оглашавшихъ лѣсъ и
замиравшихъ надъ мертвой зараженною лихорад­
кою водою, за которую заходило печальное, крас­
ное солнце... Онъ ожидалъ, что будетъ страдать,
но не могъ представить себѣ такой остроты стра­
данія, и нужно было все ослѣпленіе новой любви,
чтобы удержаться, не поднять ее съ земли и не
сказать ей: „Я остаюся, молчи, я остаюсь..."
Сколько времени промучилиь они такимъ обра­
зомъ?.. Солнце превратилось уже въ узкую полос­
ку на западѣ; прудъ принималъ оттѣнки грифеля,
и можно было подумать, что его нездоровыя испа­
ренія охватываютъ и пустырь, и лѣсъ, и холмы.
Изъ окутывающей ихъ тѣни выступало только
блѣдное лицо, поднятое къ нему, открытый ротъ,
звучавшій безконечною жалобой. Нѣсколько поз­
же, когда настала ночь, крики умолкли. Теперь
полился потокъ слезъ, цѣлый ливень, смѣнившій

САФО.
215
собою грохотъ бури, и время отъ времени вздохъ
глубокій и глухой, словно предъ чѣмъ то ужас­
нымъ, что она отъ себя отгоняла, но что неотступ­
но преслѣдовало ее.
Затѣмъ вдругъ все стихло. Кончено!Звѣрь умеръ...
Поднимается холодный вѣтеръ, колеблетъ вѣтви,
напоминая о позднемъ времени.
—
Пойдемъ, встань.
Овъ тихонько поднимаетъ ее, чувствуетъ ея по­
корность, ея дѣтское послушаніе, только тѣло ея
судорожно вздрагиваетъ отъ глубокихъ вздоховъ.
Кажется, будто она хранить страхъ и уваженіе
къ мужчинѣ, выказавшему такую твердость. Она
идетъ рядомъ съ нимъ, его шагомъ, но робко не
давая ему руки; и, видя ихъ идущими такъ мрач­
но и пошатываясь по тропинкѣ, находя дорогу
лишь по желтымъ отблескамъ земли, можно былъ
принять ихъ за чету крестьянъ, усталыхъ, возвра­
щающихся послѣ долгой и утомительной работы.
На опушкѣ виденъ свѣтъ, раскрытая въ домѣ
Гошкорна освѣщаетъ четкіе силуэты двухъ людей
Это вы, Госсэнъ?— раздается голосъ Эттзма, под­
ходящего вмѣстѣ со сторожемъ. Они начали уже
безпокоиться, видя, что Жанъ и Фанни не воз­
вращаются и слыша стоны, раздававшіеся по лѣ­
су. Гошкорнъ. хотѣлъ уже взять ружье и отпра­
виться на поиски...
—
Добрый вечеръ, сударь; добрый вечеръ су­
дарыня... А малютка­то ужъ какъ довольна своею
шалью!.. Пришлось уложить ее въ ней спать...
Ихъ послѣднее общее дѣло, участіе, проявлен­
ное недавно; ихъ руки въ послѣдній разъ обви­

216
АЛЬФОНСЪ додэ.
лись вокругъ этого маленькаго умирающаго
тѣльца.
—
Прощайте, прощайте, дядя Гошкорнъ!
И всѣ трое спѣшать къ дому; Эттэма не пере­
стаетъ распрашивать о вопляхъ, раздававшихся
въ лѣсу.
—
Они то усиливались, то ослабѣвали; можно
было подумать, что дуіпатъ какое нибудь живот­
ное... Но неужели вы ничего не слышали?
Ни тотъ, ни другая не отвѣчаютъ.
На углу „Pave des gardes" Жанъ колебался.
—
Останься пообѣдать,—тихо говорить она ему
умоляющимъ голосомъ. Твой поѣздъ ушелъ...
Ты можешь поѣхать съ девятичасовымъ?
Онъ идетъ домой вмѣстѣ съ нею. Чего бояться?
Подобную сцену нельзя повторить два раза, и онъ
смѣло можетъ доставить ей это маленькое утѣ­
шеніе.
, Въ столовой тепло, лампа свѣтитъ ярко, и, за­
слыша ихъ шаги по дорогѣ, служанка подаетъ
супъ.
—
Вотъ и вы, наконецъ!.. — говорить Олимпія,
сидя за столомъ и подвязывая салфетку. Она сни­
маетъ крышку съ суповой миски и вдругъ оста­
навливается, вскрикнувъ: —Боже мой, дорогая; что
случилось?..
Осунувшая, постарѣвшая лѣтъ на десять, съ
красными распухшими вѣками, въ платьѣ выпач­
канномъ грязью, съ растрепанными волосами,
словно растерзанная уличная женщина, ускольз­
нувшая отъ погони полиціи — вотъ какова Фанни!
Она вздыхаетъ; ея воспаленные глаза щурятся отъ

САФО.
217
свѣта; мало­по­малу тепло маленькаго домика и
веселый накрытый столъ возбуждаютъ въ ней во­
споминанія о счастливыхъ дняхъ и снова вызы­
ваетъ слезы, сквозь которыя можно разобрать:
—
Онъ бросаеть меня... Онъ женится!
Эттэма, его жена, крестьянка подающая обѣдъ,
всѣ взглядываютъ другъ на друга, затѣмъ на Гос­
сэна. — Тѣмъ не менѣе, будемъ ѣсть, —говорить
толстякъ, гнѣвъ котораго если и не виденъ, то
чувствуется; и стукъ проворныхъ ложекъ сли­
вается съ журчаньемъ воды въ сосѣдней комнатѣ,
гдѣ Фанни умывается. Когда она возвращается,
съ синеватымъ налетомъ пудры на лицѣ, въ бѣ­
ломъ гперстяномъ пеныоарѣ, супруги Эттема то­
скливо смотрятъ на нее, ожидая снова какого­ни ­
будь взрыва, и удивлены тѣмъ, что она, не го­
воря ни слова, ст> жадностью набрасывается на
кушанье, словно спасенный отъ кораблекругпенія,
и заглуптаетъ свое горе всѣмъ, что находить подъ
рукою — хлѣбомъ, капустой, крылышко мъ цесарки,
яблоками, ©на ѣстъ, ѣстъ безъ конца.
Бесѣда идетъ принужденно, затѣмъ болѣе сво­
бодно, и такъ какъ съ супругами Эттема можно
говорить только о чемъ нибудь очень плоскомъ
и матеріальномъ, о томъ напримѣръ, какъ пере­
кладывать молочные блинчики вареньемъ, и на
чемъ лучше спать, на конскомъ волосѣ илп на
пуху, то безъ особыхъ затрудненій доходятъ до
кофе; супруги Эттэма, сдабриваютъ его леденцами,
которые они сосутъ медленно, положа руки на
столъ.

218
АЛЬФОНСЪ додэ.
Пріятно видѣть довѣрчивыйи спокойный взглядъ,
которымъ обмѣниваются эти тяжеловѣсные това­
рищи по столу и ложу. У нихъ нѣтъ желанія
бросить другъ друга. Жанъ улавливаетъ этотъ
взглядъ, и въ уютной столовой, полной воспоми­
наній, привычекъ, связанныхъ съ каждымъ ея
уголкомъ, его охватываетъ какая­то усталость,
оцѣпенѣніе. Фани, наблюдающая за нимъ, тихонько
пододвинула къ нему свой стулъ, прильнула къ
нему, взяла его подъ­руку.
—
Слушай, —говорить онъ вдругъ. — Девять ча­
совъ... Живо, прощай... Я тебѣ напишу.
Онъ уже на дворѣ, перешелъ дорогу, ищетъ въ
потьмахъ калитку; чьи то руки обвиваютъ его: —
Поцѣлуй­ же меня хоть еще разъ...
Онъ охваченъ ея распахнутымъ пеньюаромъ,
надѣтымъ прямо на нагое тѣло; онъ потрясенъ
этимъ ароматомъ, этою теплотою женскаго тѣла,
этимъ прощальнымъ поцѣлуемъ, отъ котораго у
него остается на губахъ ощущеніе лихорадки и
слезъ; а она шепчетъ, чувствуя его слабѣющимъ:—
Еще одну ночь, только одну...
Сигнальный гудокъ со стороны желѣзнодорож­
наго пути... Это поѣздъ!..
Откуда явилась у него сила высвободиться и до­
бѣжать до станціи, огни которой свѣтятся сквозь
обнаженныя вѣтви деревьевъ? Онъ самъ изумля­
ется этому, тяжело дыша и сидя въ уголкѣ ва­
гона, поглядывая изъ окна на освѣщенныя окна
домика, на бѣлую фигуру у забора... — Прощай,
прощай!.. — Этотъ крикъ успокоилъ безмолвный
ужасъ, охватившій его на поворотѣ, когда онъ

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
219
увидѣлъ любовницу, стоящую на томъ самомъ
мѣстѣ, гдѣ онъ не разъ ігредставлялъ ее себѣ
мертвою.
Высунувъ голову, онъ видѣлъ, какъ умень­
шался и словно бѣжалъ среди неровностей земли
ихъ маленькій домикъ, свѣтъ котораго казался
теперь маленькой, одинокой звѣздочкой. Вдругъ
онъ ощутилъ радость, огромное облегченіе. Какъ
легко дышется, какъ прекрасна Медонская долина
и ея огромные черные холмы, среди которыхъ вы­
дѣляется сверкающій треугольникъ безчисленныхъ
огней, правильными нитями тянущихся къ Сенѣ.
Ирена ждетъ его тамъ, и онъ летитъ къ ней со
всею быстротою поѣзда, со всѣмъ пыломъ влюб­
леннаго, со всѣмъ порывомъ къ честной и моло­
дой жизни!..
Парижъ!.. Онъ взялъ извозчика и велѣлъ отвезти
себя на Вандомскую площадь. Но при свѣтѣ газа
увидѣлъ, что одежда его и башмаки покрыты гу­
стою грязью, словно все его прошлое цѣпко и тя­
жело держится за него. „Ахъ, нѣтъ; не сегодня".
И онъ входить въ свою старую гостиницу на /
улицѣ Жакобъ, гдѣ дядя Фена нанялъ ему ком­
нату, рядомъ со своею.
ХШ.
На другой день дядя Сезэръ, взявшій на себя
щекотливое поручение поѣхать въ Шавиль за кни­
гами и яэщами племянника и закрѣпить разрывъ
переселеніемъ, вернулся поздно, когда Госсэну
стали уже приходить въ голову всевозможныя

220
АЛЬФОНСЪ додэ.
безумныя и мрачныя мысли. Наконецъ, ломовая
телѣга, неповоротливая, какъ похоронная колес­
ница и нагруженная завязанными ящиками и ог­
ромнымъ чемоданомъ обогнулъ улицу Жакобъ и
дядя вошелъ съ таинственнымъ и растроганнымъ
видомъ:
—
Я долго провозился, чтобы забрать все сразу
и не ѣхать туда снова.. . — Онъ указалъ на ящики,
которые двое слугъ вносили въ комнату: —Здѣсь
бѣлье и одежда, тамъ бумаги и книги... Не хва­
таетъ только писемъ; она умоляла меня оставить
ихъ ей, чтобы перечитывать ихъ и имѣть что­
нибудь отъ тебя... Яподумалъ, что въ этомъ нѣтъ
никакой опасности... Она такая добрая...
Онъ долго отдувался, сидя на чемоданѣ и оти­
рая лобъ желтоватымъ іпелковымъ платкомъ, ве­
личиною въ салфетку. Жанъ не смѣлъ спросить о
подробностяхъ, о томъ, въ какомъ состояніи онъ
ее засталъ; тотъ не разсказывалъ, боясь его опе­
чалить. И они наполнили это тягостное молчаніе,
замѣчаніями о погодѣ, рѣзко измѣнившейся съ
вечера, и повернувшей къ холоду, о жалобномъ
видѣ этого уголка близъ Парижа, пустыннаго и
оголеннаго, съ торчавшими заводскими трубами
и огромными чугунными баками и резервуарами
для рыночныхъ торговцевъ. Затѣмъ Жанъ спро­
сил ъ:
—
Она ничего не просила нередать мнѣ, дядя?
—
Нѣтъ... Ты можешь быть спокоенъ... Она не
будетъ надоѣдать тебѣ, она отнеслась къ своей
участи съ болынимъ достоинствомъ и рѣши­
мостью...

слФо.
221
Почему Жанъ въ этихъ немногихъ словахъ уви­
дѣлъ какъ бы порицаніе, упрекъ его въ излиш­
ней суровости?
—
Какая, однако, мука! —продолжалъ дядя. — Я
охотнѣе примирился бы съ когтями Морна, не­
жели съ отчаяніемъ этой несчастной...
—
Она много плакала?
—
Ахъ, другъ мой... И съ такою добротою, съ
такою душою, что я самъ зарыдалъ передъ нею,
не имѣя силы... — Онъ тряхнулъ головою, какъ ста­
рая коза, словно прогоняя волненіе: — Что же дѣ­
лать? Она не виновата... Но и ты не могъ прожить
съ нею всю жизнь... Все устроилось очень при­
лично, ты оставилъ ей деньги, обстановку... А те­
перь, да здравствуетъ любовь! Постарайся пода­
рить насъ скорѣе твоею свадьбой... Для меня, по
крайней мѣрѣ, дѣло это очень важное... Надо,
чтобы тутъ помогъ и консулъ... Я же гожусь
только для ликвидаціи незаконныхъ браковъ... — И
внезапно охваченный приступомъ грусти, присло­
нясь лбомъ къ стеклу и поглядывая на низкое
небо, съ котораго дождь лилъ на крышу, онъ
сказалъ:
—
Жизнь­ становится ужасно печальной... Въ
мое время люди и расходились веселѣе!
Дядя Фена уѣхалъ, купивъ свой элеваторъ, и
Жанъ, лишенный его подвижного и болтливаго
добродушія, долженъ былъ провести цѣлую не­
дѣлю одинъ, съ ощущеніемъ пустоты и одиноче­
ства, со всею мрачною растерянностью вдовства.
Въ подобныхъ случаяхъ, не говоря уже о любов­
ной тоскѣ, человѣкъ ищетъ себѣ подобнаго, чув­

222
АЛЬФОНСЪ додэ.
ствуетъ его отсутствіе; жизнь вдвоемъ, общность
стола и ложа, создаютъ такую ткань невидимыхъ
и тонкихъ узъ,* прочность которой обнаруживается
лишь при боли разрыва. Вліяніе взаимнаго обще­
нія и привычки такъ чудесно, что два существа,
живущіе вмѣстѣ, доходятъ до того, что начи­
наютъ даже по внѣпшости походить другъ на друга.
Пять лѣтъ жизни съ Сафо не могли еще измѣ­
нить его до такой степени; но тѣло его, хранило
слѣды оковъ. Нѣсколько разъ, выходя изъ кан­
целяріи, онъ невольно направлялся въ сторону
Шавиля, а по утрамъ ему случалось оглядываться
и искать на подушкѣ, рядомъ съ собою, волну
тяя^елыхъ, черныхъ волосъ не сдерживаемыхъ
гребнемъ и разсыпавшихся по подушкѣ, которые
онъ привыкъ цѣловать при пробуяэденіи...
Особенно длинными казались ему вечера, въ
этой комнатѣ отеля, напоминавшей ему первое
время ихъ связи, присутствіе любовницы первыхъ
дней, молчаливой и деликатной, маленькая визит­
ная карточка которой за зеркаломъ благоухала
альковомъ и тайной: Фанни Легранъ... Тогда онъ
уходилъ бродить, старался утомить себя, оглу­
шить свѣтомъ и шумомъ какого­нибудь малень­
каго театра, вплоть до той минуты, когда старикъ
Бушеро разрѣшилъ ему проводить у невѣсты,
что бывало три вечера въ недѣлю.
Наконецъ­то они объяснились. Ирена любить
его, дядя согласенъ; свадьба назначена на пер­
выя числа апрѣля, по окончаніи курса Бушеро.
Три зимнихъ мѣсяца на то, чтобы видѣться, при­
выкнуть и желать друга другу, пройти весь оча­

САФО.
223
ровательный искусъ любви, начиная съ перваго
взгляда, соединяющего души и съ перваго волную­
щего признанія.
Въ тотъ вечеръ, когда состоялась помолвка,
вернувшись домой и не имѣя ни малѣйшаго же­
ланія спать, Жанъ захотѣлъ привести въ поря­
докъ свою комнату и придать ей рабочій видь,
въ силу естественнаTM инстинкта, влекущаго насъ
къ тому, чтобы установить связь между нашею
жизнью и нашими мыслями. Онъ прибралъ свой
столъ и свои книги, еще не развязанный, и набро­
санныя на днѣ наспѣхъ сколоченнаго ящика, гдѣ
своды законовъ лежали между стопкой носовыхъ
платковъ и садовой фуфайкой. Вдругъ изъ полу­
раскрытаго словаря торговаго права, который онъ
всего чаще перелистывалъ, выпало письмо безъ
конверта, написанное рукою его любовницы.
Фанни вручила письмо обычному справочнику
Жана, не довѣряя кратковременному умиленію
Сезэра, и думая, что такимъ образомъ письмо
дойдетъ вѣрнѣе. Сначала онъ не хотѣлъ его чи­
тать, но уступилъ первымъ словамъ, кроткимъ
и разсудительнымъ, волненіе которыхъ чувство­
валось лишь въ дрожаніи пера и въ неровныхъ
строчкахъ. Она просила его только объ одномъ,
объ одной милости — навѣщать ее хоть изрѣдка.
Она ничего не будетъ говорить, ни въ чемъ не
будетъ его упрекать, ни въ женитьбѣ, ни въ раз­
лукѣ, которую она считаетъ окончательной и без­
поворотной. Лишь бы видѣть его иногда!..
„Подумай; какой это для меня неожиданный
и тяжкій ударъ... Я словно пережила смерть или

224
АЛЬФОНСЪ додэ.
пожаръ, не знаю за что приняться. Я плачу, жду,
гляжу на мѣсто моего прежняго счастья. Только
ты и можешь примирить меня съ моимъ новымъ
положеніемъ...Это милосердіе; навѣщай меня хоть
изрѣдка, чтобы я. не чувствовала себя такой оди­
нокой. Я боюсь самой себя...
Эти жалобы, этотъ молящій крикъ пронизывали
все письмо и повторялись вновь въ тѣхъ же сло­
вахъ: „Приди, приди..." Онъ могъ вообразить, что
находится снова въ лѣсу, на полянѣ, что Фанни
лежитъ у его ногъ и онъ видитъ ея жалкое лицо,
окутанное лиловатымъ отблескомъ Еечера, поднятое
къ нему, измученное и мокрое отъ слезъ, и ея тем­
ный раскрытый ротъ, оглашающій воплями лѣсъ.
Эта картина, а не счастливое опьяненіе, вынесен­
ное имъ изъ дома Бушеро, преслѣдовала его всю
ночь, смущая его сонъ. Онъ видѣлъ постарѣвшее,
измятое лицо, несмотря на всѣ усилія поставить
между нимъ и собою юное личико съ нѣжными
чертами, съ цвѣтомъ лица напоминавшимъ нѣж­
ную гвоздику, которое любовное признаніе окра­
шивало розоватымъ отсвѣтомъ.
Письмо было написано недѣлю тому назадъ;
семь дней несчастная ждала отвѣта или посѣще­
нія, ждала поддержки въ своей покорности. Но
почему не написала она съ тѣхъ поръ вторично?
Быть можетъ она больна? И его охватилъ преж­
ній страхъ. Онъ подумалъ, что Эттэма могъ бы
дать о ней свѣдѣнія, и, увѣренный въ неизмѣн­
ности его привычекъ, пошелъ поджидать его у
двери Артиллерійскаго Комитета.

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
225.
Пробило десять часовъ на башнѣ Св. Ѳомьг
Аквинскаго, когда толстякъ вышелъ изъ за угла
маленькой площади, съ поднятымъ воротникомъ и
съ трубкою въ зубахъ, которую держалъ обѣими
руками, чтобы согрѣть пальцы. Жанъ издали уви­
дѣлъ его и его охватила цѣлая волна воспоми­
наній; но Эттэма встрѣтилъ его крайне сухо.
—
Вотъ.и вы, наконецъ!.. Не знаю сколько разъ
проклинали мы васъ на этой недѣлѣ!.. А мы­то
поселились за городомъ чтобы наслаждаться по­
коемъ!..
Стоя у двери и докуривая трубку, онъ разска­
залъ ему, что въ предыдущее воскресенье они
пригласили Фанни къ себѣ обѣдать, вмѣстѣ съ
мальчикомъ, чтобы немного отвлечь ее отъ ея
печальныхъ мыслей. Въ самомъ дѣлѣ, они пообѣ­
дали довольно весело; за дессертомъ она даже пѣла
немного; въ десять часовъ разстались, и они гото­
вились ложиться, какъ вдругъ раздался стукъ въ
ставни и испуганный голосъ маленькаго Жозефа,
кричавшаго:
—
Бѣгите скорѣе, мама хочетъ отравиться!..
Эттэма бросился изъ дому, и прибѣжалъ какъ
разъ во время, чтобы вырвать у нея изъ рукъ пузы­
рекъ съ опіемъ. Пришлось бороться съ нею, схва­
тивъ ее поперекъ тѣла, держать ее и защищаться
отъ ударовъ, которыми она осыпала его лицо. Во
время борьбы пузырекъ разбился, опій разлился,
и кончилось тѣмъ, что ядомъ были запятнаны и
пропитаны только ихъ платья.
—
Но вы понимаете, что подобныя сцены, по­
добный драмы, словно выхваченныя изъ газетной
СССС аааа фффф о.о.о.о .
15151515

226
АЛЬФОНСЪ додэ.
хроники, для такихъ мирыыхъ людей... Теперь
кончено! Я отказался отъ квартиры; въ началѣ
мѣсяца мы переѣзжаемъ.
Онъ положилъ трубку въ футляръ и, мирно
простившись, исчезъ подъ низкими сводами дво­
рика, оставивъ Госсэна одного, потрясеннаго тѣмъ,
что онъ услышалъ. Онъ представлялъ себѣ всю
сцену въ той комнатѣ, которая была прежде ихъ
спальней, испутъ мальчика, звавшаго на помощь,
грубую борьбу съ толстякомъ, и почти ощущалъ
вкусъ опія, снотворную горечь разлитаго яда.
Страхъ не покидалъ его весь день, усиленный
мыслью о ея одиночествѣ. Эттэма уѣдутъ и кто
тогда удержитъ ея руку при новой попыткѣ?..
Вскорѣ пришло письмо, которое нѣсколько успо­
коило его. Фанни благодарила его за то, что онъ не
такъ жестокъ, какъ хотѣлъ казаться, и что онъ
интересуется еще несчастной покинутой: „Тебѣ
разсказали, не правда ли?.. Я хотѣла умереть... по­
тому что почувствовала себя слишкомъ одпнокой!..
Я пыталась, но не смогла: меня остановили, быть
можетъ у меня самой задрожала рука... боязнь стра­
даній уродства... Ахъ, откуда взяла маленькая Дорэ,
столько мужества?.. Послѣ перваго стыда моей
неудачи, я испытала огромную радость, думая, что
смогу писать тебѣ, любить тебя хоть издали, ви­
деть тебя; ибо я не теряю надежды, что ты при­
дешь какъ­нибудь, какъ приходятъ къ несчастно­
му другу въ домъ, гдѣ царятъ скорбь и страда­
ніе изъ жалости, изъ одной только жалости"...
Съ тѣхъ поръ, каждые два­три дня изъ Ша­
виля приходило письмо, неровное, то длинное, то

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
227
короткое — дневникъ печали, которое онъ не имѣлъ
мужества отослать обратно, и которое расширяло
рану, въ его сердцѣ, вызывая жалость безъ люб­
ви, не къ любовницѣ, а просто къ человѣческому
существу страдающему изъ­за него.
Насталь день отъѣздъ ея сосѣдей, свидѣтелей
ея прошлаго счастья, увозившихъ съ собою столь­
ко воспоминаній... Теперь хранителями этихъ во­
споминаній оставались только мебель, стѣны ма­
ленькаго домика, да служанка, несчастное дикое
существо, такъ же мало интересовавшееся окру­
жающимъ, какъ иволга, зябнувшая отъ холодовъ
и сидѣвшая, грустно взъерошивъ перышки, въ
углу клѣтки.
Однажды, когда блѣдный лучъ проникъ въ окно
она встала веселая съ убѣжденіемъ,что онъ придетъ
сегодня!.. Почему? Такъ, просто, подумалось...
Тотчасъ принялась она убирать домъ, а сама на­
рядилась въ праздничное платье и причесалась,
какъ онъ любилъ; затѣмъ до вечера, до послѣдняго
луча свѣта ждала поѣзда, сидя у окна столовой,
прислушиваясь, не прозвучать ли его шаги на
„Pave des Gardes"... Можно же было дойти до та­
кого безумія!
Иногда она писала всего одну строчку: „Идетъ
дождь, темно... Я сижу одна и плачу о тебѣ..."
Или ограничивалась тѣмъ, что клала въ конвертъ
цвѣтокъ, весь сморщенный дождемъ и изморозью,
послѣдній цвѣтокъ ихъ садика. Краснорѣчивѣе
всѣхъ жалобъ былъ этотъ цвѣтокъ, сорванный изъ
подъ снѣга и говорившій о зимѣ, объ одиноче­
■ствѣ, о заброшенности; онъ видѣлъ въ концѣ аллеи
15*
15*
15*
15*

228
АЛЬФОНСЪ додэ.
между клумбами женскую юбку, всю промокшую
и двигавшуюся взадъ и впередъ въ одинокой
прогулкѣ.
Эта жалость, сжимавшая ему сердце, заставля­
ла его жить вмѣстѣ съ Фанни, несмотря на раз­
рывъ. Онъ думалъ о ней и ежечасно представлялъ
ее себѣ; но, по старому недостатку памяти, хотя
не прошло еще пяти­шести недѣль съ минуты
ихъ разлуки и онъ еще ясно помнилъ всѣ мель­
чайшія подробности ихъ обстановки—даже клѣт­
ку Балю противъ деревянной кукушки, выигран­
ной имъ на деревенскомъ праздникѣ, и вѣтви
орѣшника, бившей при малѣйшемъ вѣтрѣ о стек­
ла ихъ уборной­— сама Фанни представлялась
ему какъ­то неясно. Онъ видѣлъ ее, словно оку­
танную туманомъ, съ одною лишь подробностью
ея лица, рѣзко подчеркнутою и [мучительною —
съ перекошеннымъ ртомъ и жалкою улыбкою, об­
нажавшею мѣсто выпавшаго зуба.
Когда она состарится, что будетъ съ несчаст­
нымъ созданіемъ, съ которымъ онъ такъ долго
не разставался? Когда кончатся оставленныя имъ
деньги, куда она пойдетъ, на какое опустится дно?
Вдругъ въ его памяти встала та несчастная жен­
щина, которую онъ встрѣтилъ однажды вечеромъ
въ англійской тавернѣ и которая умирала отъ
жажды надъ ломтемъ копченной лососины. Въ
такую яіенщину превратится и та, чью страстную
и вѣрную любовь онъ принималъ столько време­
ни... Эта мысль приводила его въ отчаяніе... А
между тѣмъ, что дѣлать? Если онъ имѣлъ несча­
стіе встрѣтить эту женщину и жить съ нею нѣ­

САФ0.
229
которое время, неужели онъ изъ­за этого осужденъ
на то, чтобы не разставаться съ нею всю жизнь и
принести ей въ жертву все свое счастье? Поче­
му онъ, а не кто либо другой? Развѣ это спра­
ведливо?
Запрещая себѣ видѣться съ нею, онъ однако же
писалъ ей; и его письма, намѣренно полоягитель­
ныя и сухія, подъ мудрыми и успокоительными
совѣтами выдавали его волненіе. Онъ предлагалъ
ей взять изъ школы Жозефа и заниматься съ
нимъ, чтобы разсѣяться; но Фанни отказалась.
Къ чему ставить ребенка лицомъ къ лицу съ ея
горемъ, съ ея отчаяніемъ? Достаточно уже было
воскресенья, когда мальчикъ скитался со стула
на стулъ, изъ столовой въ садъ, угадывая, что въ
домѣ произошло несчастье и не смѣя спросить
о „папѣ Жанѣ", съ тѣхъ поръ какъ ему съ ры­
даніями заявили, что онъ уѣхалъ и больше не
вернется.
—
Значить, всѣ мои папаши уѣзжаютъ!
Эти слова ребенка, помѣщеныя въ полномъ го­
речи письмѣ, тяжело легли на душу Госсэна.
Вскорѣ мысль о томъ, что Фанни продолжаетъ
жить въ Шавилѣ, стала настолько угнетать его,
что онъ посовѣтовалъ ей переѣхать въ Парижъ,
чтобы хоть кое съ кѣмъ видѣться. Имѣя печаль­
ный опытъ съ мужчинами и разрывами, Фанни
въ этомъ положеніи увидѣла лишь эгоистическую
надежду избавиться отъ нея навсегда, и она вы­
сказала ему это чистосердечно въ письмѣ:
„Помнпшь, что я тебѣ говорила?.. Что я оста­
нусь твоею женою, несмотря ни на что, твоей лю­

230
АЛЬФОНСЪ додэ.
бящей и вѣрной женою. Нашъ маленькій домикъ
напоминаетъ мнѣобъ этомъ,іг я ни зачтовъмірѣ
не хочу его покинуть... Что буду я дѣлать въ
Парижѣ? Я съ отвращеніемъ думаю о моемъ про­
шломъ, которое отдаляетъ тебя отъ меня; подумай,
чему ты насъ подвергаешь... Ты, повидимому,
очень увѣренъ въ себѣ? Въ такомъ случаѣ, пріѣз­
жай, злой человѣкъ... Пріѣзжай, одинъ разъ, одинъ
только разъ!"...
Онъ не поѣхалъ; но однажды въ воскресенье
днемъ, сидя въ своей комнатѣ за работой, онъ
услыхалъ, какъ въ дверь его дважды постучали.
Онъ вздрогнулъ, узнавъ ея стукъ. Боясь встрѣ­
тить внизу отказъ, она однимъ духомъ, взбѣжала
наверхъ никого не спрашивая. Онъ подошелъ,
заглушая звукъ шаговъ въ мягкомъ коврѣ и чув­
ствуя сквозь дверь ея дыханіе:
—
Жанъ, ты дома?..
Ахъ, этотъ покорный, разбитый голосъ!.. Еще
разъ, не громко: „Жанъ!.."
Затѣмъ жалобный
вздохъ, шелесть письма, ласковое слово и про­
щальный поцѣлуй, обращенный къ двери.
Когда она сошла съ лѣстницы, медленно, словно
ожидая, что ее вернуть, Жанъ поднялъ и распе­
чаталъ письмо. Утромъ хоронили маленькую Гош­
корнъ въ пріютѣ для болъныхъ дѣтей. Она при­
шла вмѣстѣ съ ея отцомъ и нѣсколькими лицами
изъ Шавиля, и не могла отказать себѣ въ томъ,
чтобы зайти къ нему, увидѣть его или хоть оставить
ему эти написанныя заранѣе строки: „...Я вѣдь
тебѣ говорила!.. Если бы я жила въ Парижѣ, я
бы только и дѣлала, что поднималась и спуска­

СЛФО.
231
лась по твоей лѣстницѣ... До­свиданія, другъ: я
возвращаюсь въ нашъ домикъ"...
Когда онъ читалъ, съ глазами полными слезъ,
онъ припоминалъ ту же сцену на улицѣ Аркадъ,
горечь любовника, котораго она не приняла, про­
сунутое подъ дверь письмо и безсердечный хо­
хотъ Фанни. Значить, она любила его сильнѣе,
чѣмъ онъ Ирену! Или же мужчина, болѣе чѣмъ
женщина вовлеченный въ жизненную и дѣловую
борьбу, не можетъ отдаваться любви такъ исклю­
чительно, какъ она, забывая и дѣлаясь равно­
душнымъ ко всему, что не есть его страсть, все­
поглощающая и единственная?
Эти муки, эта острая жалость, которою онъ тер­
зался, утихали только вблизи Ирены. Лишь здѣсь
тоска выпускала его изъ своихъ когтей и таяла
подъ кроткимъ голубымъ лучомъ ея взгляда. У
него оставалась лишь огромная усталость и иску­
шеніе прильнуть головой къ ея плечу, и сидѣть
такъ, не говоря ни слова, не двигаясь, подъ ея
защитой.
—
Что съ вами? — спрашивала дѣвушка. — Развѣ
вы не счастливы?
О, да, конечно, онъ счастливь! Но почему сча­
стье его соткано изъ такой печали и такого моря
слезъ? Минутыми ему хотѣлось разсказать ей все,
какъ умному и доброму другу; несчастный безу­
мецъ не думалъ о тѣхъ волненіяхъ, которыя воз­
буждаютъ подобныя признанія въ совершенно не­
тронутыхъ душахъ, о неисцѣлимыхъ ранахъ, ко­
торыя онѣ могутъ нанести довѣрію и любви. Ахъ,
если бы онъ могъ увезти ее, бѣжать съ нею! Онъ

282
ЛЛЬФОНСЪ додэ.
чувствовалъ, что только тогда насталь бы конецъ
его мученіямъ; но старикъ Бушеро не хотѣлъ
уступить ни одного часа изъ намѣченнаго срока:
„Я старь, боленъ... Я не увижу больше мою дѣ­
точку; не лишайте меня этихъ послѣднихъ дней..."
Подъ суровою внѣшностыо ученаго, это быль
добрѣйшій человѣкъ. Безнадежно обреченный сер­
дечной болѣзнью, за успѣхами которой онъ самъ
слѣдилъ, онъ говорилъ о ней съ изумительнымъ
хладнокровіемъ, продолжалъ задыхаясь,читать лек­
ціи и выслушивалъ жалобы менѣе тяжко больныхъ,
чѣмъ онъ. У этого широкаго ума была одна сла­
бость, ярко свидетельствовавшая объ его крестьян ­
скомъ пронсхожденіи: то было уваженіе къ титу­
ламъ, къ происхожденію. Воспоминаніе о башен­
кахъ замка Кастеле и старинная фамилія Д'Ар­
манди оказали свое вліяніе на легкость, съ кото­
рою онъ согласился признать въ Жанѣ будущаго
мужа своей племянницы.
Свадьба состоится въ Кастеле, что избавляло
отъ необходимости пріѣзда бѣдную мать, присы­
лавшую еженедѣльно своей будущей невѣсткѣ
доброе письмо, полное нѣжностей, продиктованное
Дивоннѣ или одной изъ маленькихъ „святыхъ
женъ". Какою радостью было говорить съ Иреной
о родныхъ, чувствовать себя на Вандомской пло­
щади какъ бы въ Кастеле, — словно всѣ его сим­
патіи и привязанности сомкнулись вокругъ его
дорогой невѣсты!
Онъ боялся только того, что чувствуетъ себя
слишкомъ старымъ, слишкомъ усталымъ рядомъ
зъ нею; видѣлъ, что она по­дѣтски радуется та­

СССС АААА ФФФФ 0.0 .0 .0 .
233
кимъ вещамъ, которыя его уже болѣе не зани­
маютъ, съ наслажденіемъ думаетъ о жизни вдвоемъ,
съ которою онъ былъ уже хорошо знакомь. Такъ,
его непріятно волновало составленіе списка предме­
товъ которые они должны были взять съ собою на
новое мѣсто его службы, мебель, матеріи; составляя
его, онъ остановился, и перо дрогнуло въ его рукѣ:
онъ испугался этого новаго устройства очага, уже
знакомаго ему по квартирѣ на улицѣ Амстердамъ,
и неизбѣяшымъ переживаніемъ сызнова столькихъ
радостей, уже старыхъ, уже изжитыхъ за эти пять
лѣтъ совмѣстной жизни съ Фанни, въ какомъ то
маскарадѣ брака и хозяйства...
XIV.
—
Да, другъ мой, умеръ сегодня ночью на ру­
кахъ у Розы... Я только что отнесъ его къ наби­
вателю чучеловъ.
Де­Поттеръ, котораго Жанъ встрѣтилъ при вы­
ходѣ изъ магазина на улицѣ Бакъ, ухватился за
него, чувствуя потребность излить свое горе, ко­
торое отнюдь не шло къ его безстрастнымъ и
жесткимъ чертамъ дѣлового человѣка, и повѣдалъ
ему о страданіяхъ злополучнаго Бпчито, сражен­
наго парижской зимой и околѣвшаго отъ холода,
несмотря на обкладку ватой и на спиртовую го­
рѣлку, уже два мѣсяца горѣвшую подъ его ма­
ленькою конуркой—какъ согрѣваютъ дѣтей, ро­
дившихся раньше времени. Ничто не могло успо­
коить его дрожи, и въ предыдущую ночь, когда
они всѣ стояли вокругъ него, послѣдній трепетъ

234
АЛЬФОНСЪ додэ.
пробѣжалъ по его тѣлу отъ головы до хвоста, и
онъ умеръ въ мирѣ, благодаря цѣлымъ потокамъ
святой воды, которые вылила мамаша Пиларъ на
его пятнистую кожу, и которая, поднявъ глаза къ
небу, сказала: „да простить ему Богъ!"
—
Я смѣюсь надъ этимъ; но тѣмъ не менѣе у
меня тяжко на дулгѣ; особенно когда я думаю о
страданіяхъ несчастной Розы, которую я оставилъ
въ слезахъ... Къ счастью, Фанни съ нею...
—
Фанни?..
—
Да, мы давно уже ее не видѣли... Она при­
шла сегодня утромъ какъ разъ въ разгаръ траге­
діи, и эта добрая душа осталась утѣшать подру­
гу. — Онъ прибавилъ, не замѣчая впечатлѣнія, про­
изведеннаго его словами: —Итакъ, у васъ все кон­
чено? Вы разошлись? Помните ли вы нашъ раз­
говоръ на Ангіенскомъ озерѣ? По крайней мѣрѣ,
вы извлекаете пользу изъ совѣтовъ, которые вамъ
даютъ...
И онъ не безъ нѣкоторой зависти выразилъ свое
одобреніе.
Госсэнъ, нахмурившись, испытывалъ истинное
горе при мысли о томъ, что Фанни вернулась къ
Розаріо; но онъ сердился на себя за эту слабость,
не имѣя, послѣ всего случившагося, ни правъ на
ея жизнь, ни отвѣтственности за нея.
Передъ однимъ изъ домовъ на улицѣ Бонъ,
старинной улицѣ древняго аристократическаго
Парижа, на которую они только что вступили,
Де­Поттеръ остановился. Здѣсь онъ жилъ, или, по
крайней мѣрѣ, считалось, что живетъ, ибо въ
дѣйствительности время его проходило на улицѣ

САФО.
285
Виллье или въ Ангіенѣ, и онъ лишь изрѣдка
являлся домой, чтобы жена его и ребенокъ не ка­
зались совсѣмъ покинутыми.
Жанъ шелъ съ нимъ рядомъ, мысленно про­
щаясь съ нимъ, но тотъ вдругъ задержалъ его
руку въ своихъ жесткихъ и сильныхъ рукахъ піа­
ниста и безъ малѣйшаго затрудненія, какъ чело­
вѣкъ, котораго уже не смущаетъ его порокъ, ска­
залъ:
—
Окажите мнѣ, пожалуйста, услугу; подними­
тесь со мною въ квартиру. Я долженъ обѣдать у
жены, но не могу оставить бѣдную Розу одну въ
ея отчаяніи... Вы послужите предлогомъ для мо­
его ухода и избавите меня отъ непріятнаго объ­
ясненія.
Кабинетъ музыканта, въ великолѣпной и холод­
ной буржуазной квартирѣ бель­этажа, носилъ от­
печатокъ комнаты, въ которой никогда не рабо­
таютъ. Все было слишкомъ чисто, безъ малѣй­
шаго безпорядка, и не носило слѣдовъ той лихо­
радки дѣятельности, которая распространяется на
предметы и мебель. Ни одной книги, ни одного
листочка на столѣ, на которомъ красовалась огром­
ная бронзовая чернильница, сухая и блестящая,
словно на выставкѣ; ни одной партитуры на ста­
ромъ роялѣ, въ формѣ пшинета, вдохновлявшемъ
его первыя произведенія. Бюстъ изъ бѣлаго мра­
мора, бюстъ женщины съ изящными чертами, съ
выраженіемъ нѣжности, блѣдный въ полусвѣтѣ
сумерекъ, придавалъ еще болѣе холодный видъ
задрапированному камину безъ огня, и, казалось,
грустно глядѣлъ на стѣны, увѣшанныя золоче­

236
АЛЬФОНСЪ додэ.
ными вѣнками, украшенными лентами, медалями,
памятными жетонами всѣмъ этимъ хламомъ славы
и тщеславія, великодушно оставленнымъ женѣ
взамѣнь себя и который она поддерживала, слов­
но украшенія на могилѣ своего счастья.
Едва они вошли, какъ дверь кабинета отвори­
лась и появилась г­жа Де­Поттеръ.
—
Это ты Гюставъ?
Она думала, что мужъ одинъ, и передъ незна­
комымъ лицомъ остановилась въ явной тревогѣ.
Изящная, красивая, изысканно и со вкусомъ одѣ­
тая, она казалась красивѣе своего изображенія,
кроткое выраженіе котораго замѣнилось у нея те­
перь нервною и мужественною рѣшимостыо. Мнѣ­
нія относительно характера этой женщины въ
свѣтѣ раздѣлялись. Одни порицали ее за то, что
она переносить явное презрѣніе мужа, такъ какъ
связь его на сторонѣ была всѣмъ извѣстна; дру­
гіе, наоборотъ, восхищались ея молчаливою по­
корностью, и общественное мнѣніе считало ее за
спокойную особу, любящую больше всего свой по­
кой и удовлетворяющуюся въ своемъ вдовствѣ
ласками красиваго ребенка и честью носить имя
великаго человѣка.
Но, пока композиторъ представлялъ своего това­
рища и придумывалъ какую­то ложь, чтобы избѣ­
жать семейнаго обѣда, по еле замѣтному трепету
молодого женскаго лица, по грустному и присталь­
ному взгляду, который ничего не видѣлъ, словно все­
цѣло поглощенный страданіемъ,Жанъмогъ угадать,
что подъ свѣтскою внѣшностыо заживо похоронена
огромная скорбь. Она, казалось, приняла исторію,

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
237
которой, конечно, не вѣрила, и ограничилась тѣмъ
что сказала кротко:
—
Раймондъ будетъ 'плакать; я обѣщала ему,
что мы пообѣдаемъ у его постели.
—
Какъ его здоровье?— спросилъ Де­Поттеръ,
разсѣянный, нетерпѣливый.
—
Лучше; но онъ все еще кашляетъ... Тебѣ не
хочется взглянуть на него?
Онъ пробормоталъ нѣсколько словъ, которыя
трудно было разобрать, дѣлая видъ, что ищетъ
чего то въ комнатѣ: — Не теперь... Очень тороплюсь,.
Свиданіе въ клубѣ ровно въ шесть часовъ.., — Боль­
ше всего избѣгалъ онъ остаться съ нею наединѣ.
—
Въ такомъ случаѣ, до свиданія, — сказала
молодая женщина, внезапно стихшая, и лицо ея
сомкнулось какъ гладь озера надъ брошеннымъ въ
него камнемъ. Поклонилась и ушла.
—
Бѣжимъ!..
Де­Поттеръ увлекъ за собою Госстна, смотрѣв­
шаго какъ передъ нимъ сходилъ по лѣстницѣ,
прямой и корректный въ своемъ длинномъ паль­
то англійскаго покроя, этотъ мрачный влюблен­
ный, такъ волновавшійся, когда заказывалъ чуче­
ло хамелеона для своей любовницы, и уходившій
теперь даже не простясь со своимъ больнымъ
ребенкомъ.
—
Все это, другъ мой, — сказалъ музыкантъ,
словно въ отвѣтъ на мысль своего пріятеля, — все
это ошибка тѣхъ, которые меня женили. Истую
услугу оказали они мнѣ и этой бѣдной женщи­
нѣ!.. Что за безуміе желать сдѣлать изъ меня
мужа и отца!.. Я былъ любовникомъ Розы, остал­

'238
ЛЛЬФОНСЪ додэ.
ся имъ и останусь до тѣхъ поръ, пока кто­ни ­
будь изъ насъ не подохнетъ .. Отъ порока, захва­
тившего васъ въ удобную минуту и крѣпко
держащаго васъ, развѣ можно кого­нибудь изба­
виться?.. А вы сами увѣрены ли, что если бы Фан­
ни захотѣла...
Онъ окликнулъ проѣзжавшаго мимо нзвощика,
и, садясь, сказалъ:
— : Кстати о Фанни; знаете ли вы новость'?
Фламанъ помилованъ, вышелъ изъ Мазасской
тюрьмы... Это результатъ прошенія Дешелетта...
Бѣдный Деінелеттъ! И послѣ смерти сдѣлалъ
добро.
Не двигаясь, но съ безумнымъ стремленіемъ
бѣжать, догнать эти колеса, катившіяся быстро
по темной улицѣ, на которой только что заго­
рался газъ, Госсэнъ удивлялся своему волненію.
„Фламанъ помилованъ!., вышелъ изъ тюрьмы"!.,
повторялъ онъ про себя, угадывая въ этихъ сло­
вахъ причину молчанія Фанни за послѣдніе дни,
ея жалобы, внезапно стихшія подъ ласками утѣ­
шителя; ибо первая мысль освобожденнаго была
устремлена конечно къ ней.
Онъ припомнилъ любовныя письма, помѣчен­
ныя тюрьмою, упорство, съ которымъ Фанни за­
щищала этого человѣка, тогда какъ она совсѣмъ
не дорожила остальными своими бывшими любов­
никами; и, вмѣсто того, чтобы поздравить себя съ
обстоятельствомъ, которое такъ легко освобожда­
ло его отъ всякой тревоги, отъ всякНхъ угрызе­
ній совѣсти, какая­то смутная тоска не дала ему
спать большую часть ночи. Почему? Онъ ее не

САФО.
239
любитъ; онъ думаетъ только о своихъ письмахъ,
оставшихся въ рукахъ этой женщины: быть мо­
жетъ, она станетъ читать ихъ тому, другому...
Быть можетъ (кто поручится?) подъ вліяніемъ
злобы воспользуется ими когда­нибудь, чтобы
смутить его покой, его счастье...
Дѣйствительное­ли? Выдуманное­ли? Или это
былъ лишь предлогъ? Какъ бы тони было, а это
опасеніе о письмахъ заставило его рѣшиться на не­
осторожный шагъ — на посѣщеніе Шавиля, отъ
котораго онъ послѣднее время упорно отказывал­
ся. Но кому поручить столь интимное и дели­
катное дѣло? Въ одно февральское утро онъ вы­
ѣхалъ съ десятичасовымъ поѣздомъ, совершенно
покойный умомъ и сердцемъ, съ единственною
боязнью найти домъ запертымъ и женщину уже
исчезнувшей вслѣдъ за своимъ бандитомъ.
Но съ поворота дороги его успокоили отворен­
ный ставни и занавѣски на окнахъ домика; при­
поминая волненіе, съ которымъ онъ смотрѣлъ,
какъ за нимъ бѣжалъ маленькій огонекъ, онъ
смѣялся надъ самимъ собою и надъ хрупкостью
своихъ впечатлѣній. Разумѣется, онъ уже не тотъ
человѣкъ, который проходилъ тамъ, и, конечно,
не найдетъ уже и той женщины. А межъ тѣмъ
съ той поры прошло всего два мѣсяца! Лѣса,
вдоль которыхъ мчался поѣздъ, еще не одѣлись
въ новую листву, а стояли все такіе же го­
лые, и ржавые какъ и въ день ихъ разрыва, когда
плачъ разносился по лѣсу.
Онъ одинъ вышелъ на станціи, и дрожа отъ
холоднаго тумана, пошелъ по узенькой тропинкѣ,

240
ЛЛЬФОНСЪ додо.
обмерзшей и скользкой, прошелъ подъ аркой же­
лѣзиой дороги, не встрѣтилъ никого до Pave Les
Gardes", на поворотѣ которой увидѣлъ мужчину
и ребенка, везшаго въ сопровожденіи станціонна­
го служащаго, тачку нагруженную чемоданами.
Ребенокъ, закутанный въ шарфъ съ надвину­
той на уши фуражкой, сдержалъ восклицаніе,
проходя мимо него. „Да это Жозефъ!" подумалъ
Жанъ, изумленный и опечаленный неблагодар­
ностью малютки; и, обернувшись, онъ встрѣтилъ
взглядъ человѣка, державшаго ребенка за руку.
Умное, тонкое лицо, поблѣднѣвшее отъ долгаго
заточенія, готовое платье, купленное наканунѣ,
бѣлокурая бородка, не успѣвшая отрости со вре­
мени выхода изъ тюрьмы... Да это Фламанъ, чортъ
побери! Жозефъ — его сынъ?..
Онъ мигомъ припомнилъ и понялъ все, начи­
ная съ письма, хранившагося въ ящичкѣ, въ ко­
торомъ красавецъ­граверъ поручалъ любовницѣ
своего ребенка, жившаго въ деревнѣ, вплоть до
таинственнаго прибытія малютки, и смущенное
лицо Эттэма, когда Жанъ заговорилъ объ этомъ
пріемышѣ, и взгляды, которыми обмѣнивались.
Фанни и Олимпія; ибо всѣ они были въ заговорѣ,
съ цѣлью заставить его кормить сына этого прес­
тупника. Ахъ какъ онъ глупъ, и какъ они, долж­
но быть, смѣялись надъ нимъ!.. Онъ почувство­
валъ отвращеніе при мысли объ этомъ постыд­
номъ прошломъ и желаніе бѣжать отсюда, какъ
можно дальше; но его смущали разныя вещи,
которыя ему хотѣлось узнать. Мужчина съ ре­
бенкомъ уѣхалъ; почему же не уѣхала Фанни? А

С А ф О.__________________241
затѣмъ письма... Ему нужны нисьма, онъ ничего
не долженъ оставлять въ этомъ злополучномъ и
грязномъ мѣстѣ!
—
Сударыня... Баринъ пріѣхалъ!..
—
Какой баринъ? — наивно спросилъ женскій
голосъ изъ глубины комнаты,
—
Я!..
Раздался крикъ, прыжокъ, затѣмъ: Подожди, я
сейчасъ встану... иду!..
Еще въ постели, несмотря на то, что больше
двѣнадцати часовъ! Жанъ не сомнѣвался отно­
сительно причины; онъ зналъ, послѣ чего люди
просыпаются усталыми и разбитыми! И, пока онъ
ожпдалъ ее въ столовой, полной знакомыхъ пред­
метовъ, и звуковъ, со свистками отходящаго по­
ѣзда, съ дрожащимъ блеяніемь козы въ сосѣд­
днемъ саду, съ разбросанными приборами на сто­
лѣ, все переносило его къ нѣкогда пережитымъ
имъ утреннимъ часамъ, къ своему легкому зав­
траку передъ отъѣздомъ.
Фанни вошла и бросилась къ нему. Затѣмъ
остановилась, почувствовавъ его холодность, и
оба стояли изумленные, колеблющіеся, какъ люди
встрѣчаюшіеся послѣ разорванной близости, по
разныя стороны сломаннаго моста, а между собою
видятъ огромное пространство катящихся и все
пожирающихъ волнъ.
—
Здравствуй... — сказала она тихо, не двигаясь.
Она нашла его измѣнившимся, поблѣднѣвшимъ.
Онъ удивлялся тому, что видитъ ее молодою, лишь
немного пополнѣвшею, ниже ростомъ чѣмъ онъ
ее себѣ представлялъ, но озаренною тѣмъ осо­
СССС аааа фффф о.о.о .о .
16161616

242
АЛЬФОНСЪ додэ.
бымъ оіяніемъ, тѣмъ блескомъ кожи и глазъ, тою
нѣжностыо, которую всегда оставляли въ ней но­
чи, отданныя страстнымъ ласкамъ. Итакъ та, вос­
поминания о которой не давало ему покоя, оста­
лась въ лѣсу, въ глубинѣ рва, засыпаннаго су­
хими листьями.
—
Въ деревнѣ, однако, встаютъ поздно... — ска­
залъ онъ съ оттѣнкомъ ироніи.
Она извинилась, сослалась на мигрень и, по­
добно ему, говорила въ безличныхъ выраженіяхъ,
не смѣя обратиться къ нему ни на „ты", ни на
„вы"; затѣмъ въ отвѣтъ на нѣмой вопросъ, отно­
сившійся къ остаткамъ завтрака, сказала: „Это
мальчикъ... онъ завтракалъ сегодня утромъ пе­
редъ отъѣздомъ"...
—
Передъ отъѣздомъ?.. куда­же?
Губы его выражали полнее равнодупгіе, но
блескъ глазъ выдавалъ его. Фанни отвѣтила.
—
Отецъ на свободѣ... Онъ пришелъ и взяль
его...
—
Онъ вышелъ изъ Мазасской тюрьмы, не
такъ ли?
Она вздрогнула, не хотѣла лгать.
—
Ну, да... Я ему обѣщала, и исполнила свое
обѣщаніе... Сколько разъ у меня являлось я^ела­
ніе сказать тебѣ все, но я не осмѣливалась, боя­
лась, что ты отошлешь назадъ несчастнаго ма­
лютку... — И застѣнчиво прибавила: —Ты такъ рев­
новалъ тогда...
Онъ презрительно расхохотался. Ревновалъ! Онъ!
Къ этому каторжнику!.. Полно, поясалуйста!.. И,
чувствуя, какъ его охватываетъ гнѣвъ, онъ обор­

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
243
валъ разговоръ и съ живостью сказалъ зачѣмъ
пріѣхалъ. Его письма!.. Почему не передала она
ихъ дядѣ Сезэру? Это избавило бы обоихъ отъ
мучительнаго свиданія.
—
Правда, — сказала она попрежнему съ кро­
тостью; — но я ихъ тебѣ сейчасъ отдамъ, они
здѣсь...
Онъ пошелъ за нею въ спальню, увидѣлъ не­
убранную, лишь наскоро прикрытую постель, съ
двумя подушками, вдохнулъ запахъ папиросъ
вмѣстѣ съ ароматомъ духовъ, которые узналъ,
равно какъ и маленькій перламутровый ящичекъ,
стоявшій на столѣ. Одна и та же мысль пришла
въ голову обоимъ: „Онъ не тяжелъ, сказала она,
открывая ящикъ... жечь было бы нечего...
Онъ молчалъ, взволнованный, съ пересохшимъ
горломъ, не я^елая приблизиться къ этой неубран­
ной постели, близъ которой она въ послѣдній
разъ, перелистывала письма, наклонивъ голову,
съ крѣпкой, бѣлой шеей, подъ каскадомъ подня­
тыхъ волнистыхъ волосъ, и въ широкомъ шерстя­
номъ пеныоарѣ, свободно охватывавшемъ ея по­
полнѣвшій, мягкій станъ.
—
Вотъ они!.. Всѣ тутъ!
Взявъ пакетъ и положивъ его въ карманъ, такъ
какъ опасенія его измѣнились, Жанъ спросилъ:—
Итакъ онъ увозить ребенка... Куда же они ѣдутъ?
—
Въ Морванъ, на родину, чтобы жить тамъ,
скрываясь, и работать надъ гравюрой, которую
онъ пошлетъ въ Парижъ подъ вымышленнымъ
именемъ.
—
А ты? Развѣ ты думаешь остаться здѣсь?..
б*б*б*б*

244
АЛЬФОНСЪ додэ.
Она отвела глаза, чтобы не встрѣтнться съ его
взглядомъ, бормоча, что это было бы черезчуръ
печально. Поэтому она думаетъ... быть можетъ она
поѣдетъ въ небольшое путешествіе...
—
Въ Морванъ, конечно?.. Въ семью!.. — И, да­
вая волю своей ревнивой ярости, онъ прибавилъ: —
Признавайся тотчасъ, что ты поѣдешь за твоимъ
воромъ, что вы будете жить вмѣстѣ... Ты давно
уже къ этому стремишься... Пора! Вернись въ
твой хлѣвъ!.. Доступная женщина и фальшивый
монетчикъ, это идетъ другъ къ другу! Я былъ
слишкомъ добръ, желая вытащить тебя изъ этой
грязи!
Она хранила спокойствіе, а изъ подъ опущен­
ныхъ рѣсницъ сверкалъ огонекъ побѣды. И чѣмъ
болѣе онъ хлесталъ ее свирѣпой и оскорбитель­
ной ироніей, тѣмъ болѣе она казалась гордой,
тѣмъ болѣе дрожали концы ея губъ. Теперь онъ
говорилъ о своемъ счастьѣ, о своей молодой, че­
стной любви, о любви единственной. Ахъ, сердце
честной женщины — сладкій пріютъ!.. Затѣмъ
вдругъ, понизя голосъ, словно стыдясь, спросилъ:
—
Я только что встрѣтилъ твоего Фламана; онъ
ночевалъ у тебя?
—
Да, вчера было поздно, шелъ снѣгъ... Ему
постлали на диванѣ.
—
Ты лжешь! Онъ спалъ здѣсь... Стоить только
взглянуть на постель и на тебя!
—
Ну такъ что­жъ?— Она приблизила къ нему
лицо, и въ ея сѣрыхъ болыпихъ глазахъ сверк­
нуло пламя распутства. — Развѣ я знала, что ты
придешь?.. И, лишившись тебя, что мнѣ было да

САФО.
245
всего остального? Я была печальна, одинока, все
было мнѣ противно...
—
И вдругъ каторжный!.. Послѣ того, какъ ты
жила съ честнымъ человѣкомъ... Это показалось
тебѣ пріятнымъ, да?.. Воображаю, какими ласками
вы осыпали друтъ друга?.. Ахъ, какая грязь!..
Вотъ тебѣ!..
Она видѣла готовящійся ударь, но не пыталась
защищаться и получила его прямо въ лицо; за­
тѣмъ съ глухимъ рычаньемъ боли и торжества,
бросилась къ нему и охватила его обѣими ру­
ками: —Дружокъ! Дружокъ!.. Ты меня все еще лю­
бишь!.. — И оба покатились на постель.
Къ вечеру его разбудилъ грохотъ проходившаго
мимо скораго поѣзда; открывъ глаза, оиъ не­
сколько минуть не могъ придти въ себя, лежа
одиноко на широкой постели, гдѣ его члены,
словно утомленные чрезмѣрнымъ переходомъ, ка­
залось лежали рядомъ, не будучи связаны другъ
съ другомъ. За день выпало много снѣга. Въ ти­
шинѣ безлюдной мѣстности слышно было какъ
онъ таялъ и струился по стѣнамъ, вдоль стеколъ,
капалъ съ желоба крыши и время отъ времени
забрызгивалъ грязью и водою горѣвшій въ ка­
минѣ коксъ.
Гдѣ онъ? Что дѣлаетъ онъ здѣсь? Мало­по­малу
благодаря фонарю свѣтившему изъ садика, онъ
увидѣлъ всю комнату и портретъ Фанни, висѣв­
шій противъ него; къ нему вернулось воспомина­
ніе о его паденіи, ничуть его однако не изумив­
шее. Какъ только онъ вошелъ сюда, при первомъ
взглядѣ на эту кровать, онъ почувствовалъ, что

24C
АЛЬФОНСЪ додэ.
онъ побѣжденъ снова, что онъ погибъ; эти про­
стыни влекли его словно въ пропасть, и онъ по­
думалъ: „Если я паду, то на этотъ разъ уже без­
возвратно, навсегда". Такъ и случилось. Съ гру­
стнымъ сознаніемъ своей низости, онъ все же
испытывалъ нѣкоторое утѣшеніе при мысли, что
онъ уже не поднимется изъ этой грязи, ощущалъ
жалкое чувство раненаго, который, истекая кровью,
кое какъ дотащился до кучи навозу, чтобы уме­
реть на ней, и уставъ отъ страданій и борьбы,
блаженно погружается въ мягкую, жидкую теп­
лоту.
То, что ему теперь предстояло, было ужасно, но
просто. Вернуться къ Иренѣ послѣ этой измѣны
и рискнуть устроить жизнь по примѣру Де­Пот­
тера?.. Какъ низко онъ ни палъ, до этого, однако,
онъ еще не дошелъ!.. Онъ собирался написать
Бушеро, великому физіологу, первому изучив­
шему и описавшему болѣзни воли и разсказать
ему этотъ ужасный случай, всю исторію своей
жизни, начиная съ первой встрѣчи съ этой жен­
щиной, когда она положила свою руку на его
руку, и до того дня, когда онъ счпталъ себя же
спасеннымъ, преисполненнымъ счастья и опьяне­
нія, а она снова захватила его чарами прошлаго—
этого ужаснаго прошлаго, гдѣ любовь занимала
такъ мало мѣста, а были только подлая привычка
и порокъ, вошедшій въ плоть и кровь...
Дверь отворилась. Фанни тихонько шла по ком­
натѣ, чтобы не разбудить его. Чуть приподнявъ
вѣки, онъ глядѣлъ на нее, легкую и сильную,
помолодѣвшую, грѣвшую у огня ноги, намокшія

САФО.
247
въ снѣгу; время отъ времени она оборачивалась
къ нему съ тою улыбкою, которою улыбалась
утромъ, во время ихъ ссоры. Она подошла, взяла
съ привычнаго мѣста пачку мэрилэндскаго табаку,
свернула папироску и хотѣла отойти, но онъ ее
удержалъ.
—
Ты развѣ не спишь?
—
Нѣтъ... Сядь сюда... Поговоримъ.
Она присѣла на край кровати, нѣсколько удив­
ленная его серьезнымъ тономъ.
—
Фанни!.. Мы уѣдемъ отсюда...
Сначала она подумала, что онъ шутить, желая
испытать ее. Но подробности, которыя онъ прп­
велъ, тотчасъ разубѣдили ее. Въ Арикѣ былъ
свободный постъ; онъ выхлопочетъ его для себя.
Это дѣло всего двухъ недѣль, срокъ, въ который
едва успѣешь уложиться.
—
А твоя женитьба?
—
Ни слова о ней!.. То, что я сдѣлалъ, непо­
правимо... Я вижу, что все кончено, что я не могу
разстаться съ тобою.
—
Бѣдный мальчикъ! — сказала она съ грустною
и нѣсколько презрительною нѣжностью. Потомъ,
затянувшись два­три раза, спросила:
—
А далеко та страна, о которой ты говоришь?
—
Арика?.. Очень далеко, въ Перу.., — и тихо
прибавилъ: — Фламанъ не сможетъ поѣхать туда
за тобою...
Она сидѣла задумчивая, замкнутая и таинствен­
ная, окруженная облаками табачнаго дыма. Онъ
продолжалъ держать ее за руку, гладилъ ее по
обнаженному плечу, и, убаюкиваемый каплями

248
АЛЬФОНСЪ додэ.
воды, падавшими съ крыши маленькаго домика,
закрылъ глаза, тихо погружаясь въ тину...
XV.
Нервно настроенный, нетерпѣливый, мысленно
уже уѣхавшій, какъ всякій, кто готовится къ отъ­
ѣзду, Госсенъ жилъ уже два дня въ Марселѣ,
гдѣ Фанни должна была присоединиться къ нему
и сѣсть вмѣстѣ съ нимъ на пароходъ. Все было
готово, билеты были куплены— двѣ каюты перваго
класса для вице­консула Арики, ѣдущаго со своею
невѣсткой; и вотъ онъ расхаживаетъ взадъ и впе­
редъ по выцвѣтшему полу комнаты въ гостини­
цѣ, лихорадочно ожидая свою любовницу и ми­
нуту отплытія.
Приходится сидѣть и волноваться взаперти,
такъ какъ онъ не рѣшается выйти. Улица стра­
шить его, какъ преступника, какъ дезертира, —
Марсельская улица, шумная, кишащая народомъ
гдѣ на каждомъ поворотѣ ему кажется, что вотъ­
вотъ появится старикъ Бушеро, положить ему на
плечо руку, схватить и поведетъ его назадъ.
Онъ запирается и даже обѣдаетъ въ комнатѣ,
не сходя къ общему столу, читаетъ, ничего не
видя, бросается на кровать и пробуетъ сократить
часы ожиданія разглядываніемъ „Кораблекруше­
нія Лаперуза" и „Смерти капитана Кука", вися­
щихъ на стѣнѣ и засиженныхъ мухами; цѣлыми
часами простаиваетъ онъ, облокотясь на балконѣ
изъ гнилого дерева, защищенный желтою шторой,
на которой столько заплатъ, сколько на парусѣ
рыбацкой лодки.

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
249
Его гостиница — . Гостиница Молодого Анахар­
сиса", названіе которой, случайно попавшееся ему
въ справочной книгѣ, соблазнило его, когда онъ
уславливался о свиданіи съ Фанни; это старый
трактиръ, отнюдь не роскошный и даже не очень
опрятный, но выходящій въ гавань, прямо на
море. Подъ его окнами попугаи, кокаду, птицы
привезенныя изъ колоній, сладко и безъ конца
поющія —цѣлая выставка на открытомъ воздухѣ,
цѣлый птичникъ, клѣтки котораго, поставленныя
другъ на друга, привѣтствуютъ занимающейся
день звуками, свойственными лишь дѣвственному
лѣсу; но звуки эти, по мѣрѣ того какъ надви­
гается день, заглушаются шумомъ работъ въ га­
вани, прерываемыхъ колоколомъ Notre­Dame­de­la
Garde.
Въ воздухѣ стоить непрерывный гулъ руга­
тельствъ на разныхъ языкахъ, раздаются крики
лодочниковъ, носилыциковъ, продавцовъ рако­
винъ, удары молота въ докахъ, скрипъ крановъ,
звучный грохотъ повозокъ на мостовой, звонъ
колоколовъ, плескъ откачиваемой изъ трюмовъ
воды, шипѣніе выпускаемыхъ паровъ, и всѣ эти
звуки еще отражаются и усиливаются сосѣдствомъ
гладкой морской поверхности, надъ которой время
отъ времени разносится хриплый ревъ, дыханіе
морского чудовища — большого трансатлантиче­
ская парохода, отплывающаго въ открытое море.
Запахи также возбуждаютъ воспомпнаніе о да­
лекихъ странахъ, о набережныхъ, еще ярче за­
литыхъ солнцемъ, еще болѣе жаркихъ, чѣмъ эта;
сандалъ, кампешевое дерево, выгружаемое здѣсь,

250
АЛЬФОНСЪ додэ.
лимоны, апельсины, фисташки, бобы, острый за­
пахъ которыхъ поднимается вмѣстѣ съ вихремъ
экзотической пыли въ воздухъ, насыщенный вку­
сомъ соленой воды, горѣлой травы и жирнаго
чада, несущагося изъ кухмистерскихъ.
Къ вечеру звуки утихаютъ, запахи разсѣивают­
ся въ воздухѣ и исчезаютъ: Жанъ, успокоенный
наступающей темнотою, поднявъ штору, смотритъ
на уснувшій черный портъ, надъ которымъ пере­
крещиваются мачты, реи, бушприты, а тишина
прерывается лишь плескомъ веселъ и далекимъ
лаемъ собаки на берегу; въ открытомъ морѣ ма­
якъ Планье бросаетъ поперемѣнно длинную по­
лосу свѣта, то бѣлую, то красную; она разрѣзы­
ваетъ мракъ, и, словно въ трепетѣ молніи, заста­
вляешь выступать контуры острововъ, форта и
скалъ. Этотъ свѣтящійся взглядъ, направляющій
тысячи жизней на горизонтѣ, снова приглашаетъ
и манить его въ путь, зоветъ его воемъ вѣтра,
зыбью волнъ въ морѣ и хриплымъ крикомъ па­
рохода, пыхтящимъ гдѣ­то на рейдѣ.
Надо ждать еще двадцать четыре часа; Фанни
должна пріѣхать лишь въ воскресенье. Эти три
дня, которыми онъ опередилъ ее, онъ долженъ
былъ провести у родныхъ, предполагая все это
время отдать любимымъ людямъ, которыхъ онъ
не увиднтъ, быть можетъ, много лѣтъ, которыхъ,
быть можетъ, при возвращеніи не застанетъ уже
въ живыхъ; но едва пріѣхалъ онъ въ Кастеле,
едва отецъ узналъ, что женитьба его разстрои­
лась и догадался о причинѣ, меяаду ними про­
изошло бурное объясненіе.

САФО.
251
Что же мы такое, что такое наши самыя нѣж­
ныя, самыя задушевныя чувства, если гнѣвъ, раз­
разившись между двумя людьми одной крови и
одной плоти, вырываетъ и уноситъ любовь, чув­
ство съ такими глубокими и крѣпкими корнями,
уноситъ, со слѣпою яростью китайскаго урагана,
о которомъ самые суровые моряки не рѣшаются
вспоминать и только говорятъ, блѣднѣя: „Не надо
объ этомъ говорить"...
Онъ никогда не будетъ говорить объ этомъ, но
зато и никогда не забудетъ этой ужасной сцены
на террасѣ Кастеле, гдѣ протекло его счастливое
дѣтство, въ виду великолѣпнаго, спокойнаго го­
ризонта, сосенъ, миртовыхъ деревьевъ, кипари­
совъ, недвижно и съ трепетомъ сомкнувшихся
вокругъ отцовскаго проклятія. Вѣчно будетъ онъ
видѣть высокаго старика, съ судорожно подерги­
вающимся лицомъ, наступающаго па него, со
взглядомъ полнымъ ненависти, изрекающаго сло­
ва, которымъ нѣтъ прощенія, выгоняющаго его
изъ дому, лишающаго его своего благословенія:
„Уходи, уѣзжай съ твоею негодяйкой; ты умеръ
для насъ навсегда"!.. А маленькія сестрицы кри­
чали, плакали валялись на ступеняхъ крыльца,
прося прощенія за старшаго брата; Дивонна была
лишь смертельно блѣдна; она не бросила въ его
сторону ни одного взгляда, не простилась съ нимъ,
межъ тѣмъ какь наверху, за окномъ, кроткое и
тревожное лицо больной спрашивало, изъ­за чего
поднялся весь этотъ шумъ и почему Жанъ такъ
быстро уѣзжаетъ, даже не поцѣловавъ ее.
Мысль о томъ, что онъ не простился съ ма­

252
АЛЬФОНСЪ додэ.
терью, заставила его вернуться съ полдороги къ
Авиньону; оставивъ Сезэра съ повозкой внизу,
онъ пошелъ по тропинкѣ и проникъ въ Кастеле
черезъ виноградникъ, какъ воръ. Ночь была тем­
ная; его шаги скрадывались сухими виноград­
ными листьями, но онъ заблудился, отыскивая въ
потемкахъ домъ, ставшій уже для него чужимъ.
Входная дверь была заперта, въ окнахъ было
темно. Позвонить? Позвать? Онъ не посмѣлъ, по­
боялся отца. Два или три раза обошелъ онъ во­
кругъ дома, надѣясь найти гдѣ­нибудь не запер­
тый ставень. Но фонарь Дивонны, какъ видно,
прошелъ повсюду, по обычаю каждаго вечера;
бросивъ долгій взглядъ на комнату матери, мыс­
ленно простясь отъ всего сердца со своимъ дѣт­
скимъ домомъ, который тоже оттолкнулъ его, онъ
убѣжалъ, упрекая себя, и мучась угрызеніями
совѣсти.
Обычно передъ долгой разлукой, передъ пере­
ѣздами, полными всякихъ опасностей и случай­
ностей, въ видѣ моря и бурь, родные и друзья
растягиваютъ прощанье до послѣдней минуты,
когда отъѣзжающій садится на пароходъ; послѣд­
ній день проводить вмѣстѣ, посѣщаютъ пароходъ
и каюту отъѣзжаюшаго, чтобы лучше представить
себѣ весь его путь. Нѣсколько разъ въ день
Жанъ видитъ изъ гостиницы эти дружескіе про­
воды, порою многолюдные и шумные; но особенно
умиляетъ его одно семейство, живущее этажомъ
выше. Старикъ и старуха, деревенскіе жители,
живые, онъ въ суконномъ сюртукѣ, она въ платьѣ
изъ желтаго полотна, пріѣхали проводить сына:

СССС АААА ФФФФ О.О.О.О .
253
они не разстаются съ нимъ до самаго отплытія
парохода; сидя у окна, въ бездѣльѣ ожиданья,
всѣ трое держать другъ друга за руки, тѣсно
прижавшись одинъ къ другому. Они не говорятъ,
а только сидятъ обнявшись.
Жанъ, глядя на нихъ, думаетъ, какимъ весе­
лымъ могъ бы быть его отъѣздъ!.. Отецъ, малень­
кія сестренки, а рядомъ съ нимъ, опираясь на
него легкой трепещущей рукой, та, чей живой
умъ и жаждущая 'нриключеній душа уносились
вслѣдъ каждому судну, уходящему въ открытое
море... Безплодныя сожалѣнія! Преступленіе со­
вершено, чудеса поставлена на карту, остается
только уѣхать н забыть...
Какъ долго, какою пыткою тянулись для него
часы послѣдней ночи! Онъ ворочался на постели,
ждалъ разсвѣта, слѣдя за тѣмъ, какъ мракъ окна
окрашивался сѣрымъ, постепенно бѣлѣвшимъ
свѣтомъ зари, на фонѣ которой горѣла еще крас­
ная искра маяка, потускнѣвшая, когда встало
солнце.
Только тогда онъ заснулъ, но былъ разбуженъ
лучемъ ворвавшимся въ комнату, вмѢстѣ съ крн­
комъ продавца птицъ и звономъ безчисленныхъ
воскресныхъ колоколокъ Марселя, разносившимся
по широкимъ набережнымъ, у которыхъ словно
отдыхали суда съ флагами на мачтахъ...
Уже десять часовъ! А скорый поѣздъ изъ Па­
рижа приходить въ двѣнадцать! Онъ быстро одѣ­
вается, чтобы идти встрѣчать любовницу; онипо­
завтракаютъ на берегу моря, затѣмъ снесутъ ве­

254
Альфонсъ додэ.
щи на пароходъ, а въ пять часовъ — сигналь къ
отплытію.
Чудесный день: по глубокому небу бѣлыми пят­
нами проносятся чайки; темно­синее море; на го­
ризонтѣ мелькаютъ, отражаясь въ водѣ паруса,
клубы дыма, словно естественная пѣснь этихъ
солнечныхъ береговъ съ такимъ прозрачнымъ
воздухомъ и водою; подъ окнами гостинницъ зву­
чать арфы, раздается божественно­легкая италь­
янская мелодія, каждый звукъ которой глубоко
волнуетъ душу. Это болѣе чѣмъ музыка, это­окры­
ленное выраженіе блеска и радости юга, полноты
жизни и любви, поднятыхъ до слезь. И воспоми­
наніе объ Иренѣ, трепещущее и рыдающее, слы­
шится въ чудной мелодіи. Какъ это далеко!.. Ка­
кая чудная, утраченная страна, какое безконеч­
ное сожалѣніе о разбитомъ, о непоправимомъ!..
Мимо!
Выходя изъ гостинницы Жанъ встрѣчаетъ на
порогѣ мальчика: Письмо для г. консула... Его
подали сегодня утромъ, но г. консулъ изволилъ
спать. Знатные путешественники рѣдко останав­
ливаются въ гостинницѣ „Молодого Анахарсиса";
поэтому марсельцы особенно рады подчеркивать
титулъ своего постояльца... Кто можетъ писать
ему'? Никто не знаетъ его адреса, кромѣ Фанни...
И, взглянувъ пристальнѣе на конвертъ, онъ со­
дрогается отъ страха; онъ понялъ!
„Нѣтъ! я не ѣду; это было бы такое большое
безуміе, на которое у меня не хватаетъ силъ. Для
подобныхъ переворотовъ, мой бѣдный другъ, нуж­
на молодость, которой у меня нѣтъ, или ослѣп­

СССС ЛЛЛЛ ФФФФ о.
о.
о.
о.
255
леніе безумной страсти, которой не хватаетъ намъ
обонмъ. Пять лѣтъ тому назадъ, въ нашнлучшіе
дни, одного знака съ твоей стороны было бы до­
статочно для того, чтобы я послѣдовала за тобою
хоть на край свѣта, ибо ты не можешь отрицать
того, что я тебя страстно любила. Я отдала тебѣ
все, что имѣла; а когда намъ надо было раз­
статься, я страдала такъ, какъ не страдала ни­
когда, ни ради одного человѣка! Но подобная лю­
бовь, уносить много силъ... Чувствовать, что ты
молодь, красивъ, вѣчно дрожать, бояться за
свое счастье... теперь я уже больше не могу, ты
заставилъ меня жить черезчуръ напряженно, за­
ставилъ слиіпкомъ много страдать: я — конченный
человѣкъ.
„При этихъ обстоятельствахъ перспектива да­
лекаго путешествія и коренной перемѣны жизни
страшить меня. Я я;е такъ не люблю двигаться,
и какъ ты знаешь никогда не ѣздила дальше
Сенъ­Жермэна! Къ тому же, женщины слиіпкомъ
скоро старѣютъ на югѣ, и тебѣ еще не будетъ
тридцати лѣтъ, какъ я уже буду ягелтой и ста­
рой, какъ мадамъ Пиларъ; тогда ты озлобишься
на меня за принесенную тобою жертву, и несча­
стная Фанни должна будетъ расплачиваться за
все и за всѣхъ. Послушай, есть страна на восто­
кѣ, — я читала о ней въ одной изъ книжекъ „Во­
кругъ Свѣта" — гдѣ, если женщина обманетъ
мужа, то ее зашиваютъ вмѣстѣ съ кошкой въ
свѣжую звѣриную шкуру, и бросаютъ на мор­
скомъ берегу этотъ комъ, прыгающій и ревущій
подъ жгучимъ солнцемъ. Женщина вопить, кош­

256
Альфонсъ додэ.
ка царапается, обѣ пожираютъ другъ друга, межъ
тѣмъ какъ шкура съеживается, тѣсно охватывая
эту ужасную борьбу плѣнныхъ, до послѣдняго
хрипа, до ихъ послѣдняго содроганія. Мѣсто въ
родѣ этой пытки ожидало бы насъ, если бы мы
поѣхали вмѣстѣ"...
Онъ остановился на минуту, раздавленный уни­
чтоженный. Покуда хваталъ глазъ, сверкала си­
нева моря „Addio!" пѣли арфы, съ которыми сли­
вался горячій, страстный голосъ... „Addio!" И пу­
стота его разбитой жизни, въ осколкахъ и въ
слезахъ, вдругъ встала передъ нимъ, словно опу­
стошенное поле съ убранною жатвой, на которую
уже нѣтъ больше надеждъ, какъ нѣтъ надеждъ
и на эту женщину, ускользнувшую отъ него...
„Я должна была сказать тебѣ это раньше, но
не осмѣлилась, видя тебя такимъ радостнымъ, рѣ­
шившимся. Твое возбужденіе сообщалось и мнѣ;
тутъ было и женское тщеславіе, естественная гор­
дость тѣмъ, что я завоевала тебя вновь послѣ
разрыва. Только Въ глубинѣ души я чувствовала,
что это было не то, что то кончилось, сломалось.
И неудивительно, послѣ такихъ потрясеній!.. Не
воображай, что я принимаю это рѣшеніе изъ­за
несчастнаго Фламана. Для него, какъ и для тебя г
какъ и для всѣхъ —кончено, сердце мое умерло;
но остался ребенокъ, безъ котораго я не могу
жить и который снова приводить меня къ отцу,
къ несчастному человѣку, погубившему себя изъ
любви ко мнѣ и вышедшему изъ тюрьмы такимъ
же любящимъ и нѣжнымъ, какъ при нашей пер­
вой встрѣчѣ. Представь себѣ, что когда мы уви­

СССС АААА фффф О.О.О .О .
267
дѣлнсь, онъ всю ночь проплакалъ на моемъ пле­
чѣ; изъ этого ты можешь видѣть, что тебѣ нечего
было горячиться...
„Я сказала тебѣ, дорогой мой, что я слншкомъ
любила, что я надломлена. Теперь мнѣ нужно,
чтобы меня любили, чтобы меня ласкали, чтобы
восхищались мною и успокаивали меня. Этотъ че­
ловѣкъ будетъ всегда стоять передо мною на ко­
лѣняхъ; онъ никогда не замѣтитъ на моемъ лицѣ
морщинь, ни сѣдины въ моихъ волосахъ; и если
онъ на мнѣ женится, какъ намѣревается, то это
я оказываю ему милость. Сравни же... И главное,
не дѣлай глупостей. Я приняла всѣ предосторож­
ности, чтобы ты не могъ отыскать меня. Изъ окна
маленькаго кафе на станціи, откуда я пишу, я
вижу сквозь деревья домикъ, гдѣ у насъ съ то­
бою были такія хорошія и такія ужасныя минуты
и вияіу записку, приклеенную на дверь и при­
глашающую новыхъ яшльцовъ... Вотъ ты и сво­
боденъ, ты никогда не услышишь больше моего
имени... Прости; послѣдній поцѣлуй, въ шею.,
мой любимый..."
Конецъ.

Книгоиздательство I. Я. МНЕВСКПГО.
Москва, Скатертный пер., No 27. Тел. 5 ­30 ­33 .
Джэнъ Лондонъ.
ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ.
АВТОР
АВТОР
АВТОР
АВТОР ИИИИ 3333 0000 ВАННОЕ
ВАННОЕ
ВАННОЕ
ВАННОЕ ИЗДАН
ИЗДАН
ИЗДАН
ИЗДАН IE.
IE.
IE.
IE.
Въ силу состоявшаго соглашенія съ авторомъ, новѣйшія
произведенія Д. Лондона будутъ переводиться для этого из­
данія съ рукописей.
Томъ
Томъ
Томъ
Томъ I.I.I .I . БВЛОЕ
БВЛОЕ
БВЛОЕ
БВЛОЕ БЕЗМОЛВІЕ.
БЕЗМОЛВІЕ.
БЕЗМОЛВІЕ.
БЕЗМОЛВІЕ. (Клондайкскіе разсказы) Изд.
Изд.
Изд.
Изд. 2 ­е.
2­е.
2­е.
2­е.
Съ
Съ
Съ
Съ иллюстраціями.
Цѣна
Цѣна
Цѣна
Цѣна 1111 руб.
руб.
руб.
руб.
„... Экзотическія повѣсти Лондона, облеченныя вѣяніемъ ис­
кренности и естественнаго правдоподобія, производятъ чарую­
щее, неотразимое впечатлѣніе. Этотъ американецъ гораздо вы­
ше Бретъ­Гарта, онъ стоитъ на одномъ уровнѣ съ Киплингомъ, —
этимъ удивительнымъ бытописателемъ знойной Индіи. Есть
между ними, не касаясь тона, стиля и манеры изложенія, и
еще одна разница: Д. Лондонъ гораздо проще, и эта разница
въ его пользу".
(А. Купринъ, „Син. Журн" 21 мая 1911 г.)
Томъ
Томъ
Томъ
Томъ II.II.II.II. ЗПКОНЪ
ЗПКОНЪ
ЗПКОНЪ
ЗПКОНЪ ЖИЗНИ.
ЖИЗНИ.
ЖИЗНИ.
ЖИЗНИ. (Аляскинскіе разск.) Изд.
Изд.
Изд.
Изд. 2 ­е
Съ иллюстраціями.
Цѣна
Цѣна
Цѣна
Цѣна 1111 руб.
руб.
руб.
руб.
„... Съ неослабѣвающимъ ннтересомъ читаются эти силь­
ныя, напоминающія Бретъ­Гарта, страницы о незнающихъ ко­
лебаній, звѣриныхъ сердцахъ мужчинъ, которымъ, однако, вѣ­
домы въ то же время и мягкія, нѣжныя чувства любви и друж­
бы, о цвѣтныхъ и бѣлыхъ женщинахъ, умѣющихъ такъ поры­
висто и безотвѣтно любить, такъ безоглядно отдавать свою
жизнь... Въ настоящее время молодой авторъ — одинъ изъ по­
пулярнѣйшихъ американскихъ беллетристовъ. Переводъ хорошо
передаетъ смѣлую, подвижную манеру разскаэа и даетъ пред­
ставленіе о духѣ автора".
(„Рѣчь" 25 окт. 1910 г.) .
„Законъ жизни" — прекрасный, глубокій разсказъ, одинъ изъ
.вѣчныхъ.
(В. Денисовъ, „Россія", 19 авг. 1911 г.).
„... Если произведенія Лондона, по нашему глубокому убѣ­
жденію, имѣютъ всѣ данныя выдержать испытанія времени, то
лишь потому, что въ его творенія заложена неумирающая кра­
сота. Все созданное имъ, такъ и брызжетъ свѣжестыо, моло­

достью, яркостью красокъ, тонкостью наблюденій. Прибавьте
къ этому какую­то удивительную мягкость тона, драматизмъ
положеній, на­ряду съ отсутствіемъ натяжекъ, дѣланности и
неправдоподобія" .
„Отъ
„Отъ
„Отъ
„Отъ души
души
души
души привѣгствуемъ переводъ бодрыхъ, здоровы^ъ, яс­
ныхъ разсказовъ Лондона. Переводъ читается легко".
легко".
легко".
легко".
(.Современный Міръ", сентябрь 1911 г.) .
Томъ III. МОРСКОЙ ВОЛКЪ. (Романъ), съ иллюстрациями
Кзд. 2 ­е.
Цѣна1р.25к.
„По общему колориту творчества и выбору сюжетовъ, это,
быть­можетъ, — самый оригинальный американскій беллетристъ
нашихъ дней... Авторъ никому не подражаетъ, страшится всего
шаблоннаго и избитаго, создаетъ нѣчто во всякомъ случаѣ
совершенно своеобразное. Переводъ можно признать хорошимъ"
(Ю. В . „Русскія Вѣдомости", 15 февр. 1911 г.)
„... Тому, что съ Лондономъ насъ собираются познакомить
почти цѣликомъ, можно только порадоваться".
(„Рѣчь", 8 августа 1911 г.)
„Псслѣ Гамсуна, давшаго „Пана", я не назову другого ро­
мана, гдѣ бы такъ влюбленно, сочно и сильно былъ вознесенъ
на пьедесталъ талантливый дикарь, пульсъ котораго бьется въ
униссонъ пульсу природы. Вызывая въ памяти капитана Не­
мо сильный, мудрый, рѣшительный 38­лѣтній красавецъ Лар­
сенъ царитъ, какъ нѣкій полубогъ на своемъ кораблѣ, казня,
милуя, не зная слабостей, не боясь примѣнять кулакъ, и по­
рою ножъ тамъ, гдѣ это кажется ему нужным".
(А. Измайловъ. „Русское Слово".
1 іюля 1912 г.)
Томъ
Томъ
Томъ
Томъ IV.
IV.
IV.
IV. МНРТИНЪ
МНРТИНЪ
МНРТИНЪ
МНРТИНЪ ИДЭНЪ.
ИДЭНЪ.
ИДЭНЪ.
ИДЭНЪ. (Романъ) Изд.
Изд.
Изд.
Изд. 2­е.
2­е .
2­е.
2­е . Цѣна
Цѣна
Цѣна
Цѣна 1111 р.р.р.р . 50505050 к.к .к .к.
„Въ великолѣпномъ романѣ Джека Лондона „Мартинъ Идэнъ"
авторъ разсказываетъ о простомъ „парнѣ", о матросѣ, который
рѣшилъ сдѣлаться писателемъ, — рѣшилъ потому, что почув­
ствовалъ въ себѣ огонекъ таланта".
(„Утро" Харьковъ, 22 апр. 1912 г.).
„Его герои, это — гордые придворные ея величества жизни,
смѣлые и благородные борцы въ честь ея, считающіе суще­
ствование самоцѣннымъ благомъ, готовые работать, трудиться,
напрягать всѣ силы, чтобы такъ или иначе украсить свою
жизнь, добиться отъ нея лучшихъ даровъ, сорвать самые дра­
гоцѣнные плоды.. Именно этого, именно призыва къ „жизни
для жизни" нехватало намъ до сихъ поръ... Въ послѣднемъ
случаѣ, успѣхъ Джэка Лондона слѣдуетъ разсматривать какъ
чрезвычайно радостное явленіе въ исторіи нашихъ обществен­
ныхъ настроеній"...
(Н. Лопатинъ. „Утро Россіи", 23 іюня 1912 г.) .

Томъ V. СЫНЪ СВБТА. (Романъ) Изд. 2 ­е. Цѣна 1р. 25 к.
„Эпопея борьбы лучшаго, благороднаго начала въ человѣкѣ
с.ъ неблагопріятными окружающими обстоятельствами, одно­
временно эпопея борьбы идеальнаго физическаго и духовнаго
здоровья съ подрывающими и то и другое условіями культурной
жизни, заканчивающаяся хотя наивнымъ, но чрезвычайно ис­
креннимъ апоѳеозомъ здоровья духа и тѣла, чистой радости и
безграничнаго счастья".
(Н. Лопатинъ).
Томъ VI.
VI.
VI.
VI. БОГЪ ОТЦОВЪ. (Клондайскіе разск.).
Изд. 2­ое.
Цѣна 1111 руб.
Томъ
Томъ
Томъ
Томъ VII.
VII.
VII.
VII. ПРИКЛЮЧЕНІЕ .
ПРИКЛЮЧЕНІЕ.
ПРИКЛЮЧЕНІЕ.
ПРИКЛЮЧЕНІЕ. (Романъ). Изд. 2 ­е. Цѣна 1 руб.
„Исторія о томъ, какъ женщина смягчаетъ, перевоспитываетъ,
облагораживаетъ человѣка, какъ подъ ея вліяніемъ всѣ цѣн­
ности міра пріобрѣтаютъ для него новую цѣнность, какъ въ
область наибольшаго угнетенія, безпощаднаго притѣсненія и
эксплоатаціи она вноситъ добро и правду, а въ душу грубаго,
суроваго, коммерческаго человѣка — миръ, тишину и счастье".
(Н, Лопатинъ).
Томъ VIII.
VIII.
VIII.
VIII. КОГДА СМЕЮТСЯ БОГИ. Разск). Цѣна 1 руб.
Томъ i£. ПРИКЛЮЧЕНІЯ РЫБАЧЬЯГО ПАТРУЛЯ. (Разск.) .
Изд. 2 ­ое.
2­ое.
2­ое.
2­ое. Съ девятью иллюстраціями.
Цѣна 1 руб.
Томъ J(.
1. ГОЛОСЪ КРОВИ. Съ иллюстраціями
2. Батаръ. 5 . Сивашъ.
Цѣна 1 руб.
Томъ JCI.
ЛУННЫЙ ЛИКЪ. (Разсказы). Цѣна 1 руб.
Томъ JCII. ДОЧЬ СНВГОВЪ. (Романъ). Съ иллюстраціями
Цѣна 1 руб.
Томъ ^Ш. БВЛЫЙ КЛЫКЪ.
Цѣна 1 руб.
руб.
руб.
руб.
Томъ J(IV. ДОРОГИ. Автобіографическіе очерки.
Съ иллюстраціями.
Цѣна1p.25к.
Томъ J4V.
ЛЮБОВЬ КЪ ЖИЗНИ. Изд. 2­ое. Цѣиа 1 руб.
Томъ JCVI, СЫНЪ СОЛНЦА, океанскіе разсказы
(съ иллюстраціями).
Цѣна 1 руа.
Томъ £ѴИ. ГЯВАЙСКІЕ РАЗСКАЗЫ. Съ иллюстраціями.
Цѣна 1 руб.
Томъ ?(ѴІІІ. ДО АДАМА.
Цѣна
Цѣна
Цѣна
Цѣна 1111 руб,
руб,
руб,
руб,
Томъ
Томъ
Томъ
Томъ J(IJ(.
J(IJ(.
J(IJ(.
J(IJ(. ЖЕЛБЗНАЯ ПЯТА.
Цѣна 1 руб.
руб.
руб.
руб.

Библіотека „ДТЕНЕУМЪ".
Эдмондо де Пмичисъ. Т. I .— ЖИЗНЬ ВОЕННЫ}(Ъ.
(Разсказы).
Ссдержаніе: Хармела. — Столкновение. — ]Уіать. — Часовой­ —
Сынъ полка. — £ъ двадцать лЬтъ. — Смерть на посту. — J fe­
ліпый денщикъ. Цона 60 к.
„Хорошо и строевому офицеру свѣжить умъ и сердце чте­
ніемъ этихъ талантливыхъ разсказовъ".
(А. Н . Апухтинъ. „Русс. Инвалидъ", 30 марта 1912 г.).
Янтоніо Фогаццаро. Томъ I. B15PR. (Новеллы).
Содержаніе: ^Ьра. —Лораженіе музыканта. —ЖослЬдняя мысль.
ЭрмесаЛіорранса. — ЖослЬдняя капля. — Pereat Rocchus. — Сере­
бряный крестикъ. — Eden Anto. — Шуманъ (op. 68). Цъна 60 к.
„Восемь разсказовъ дышатъ тѣмъ своеобразнымъ ароматомъ
благоговѣйной прозы, творчества съ трепетокъ души, кото­
рыхъ теперь:— увы! — не встрѣтишь и у крупныхъ писателей..
(„Иллюстрированное Обозрѣніе", 29 янв 1912 г.) .
Грація Деледда— ОДИНОЧЕСТВО. (Новеллы).
Содержание: Одиночество, — Т)идЬніе, — Отъ безділія. — Сен­
тиментальная новелла. — раллора. —
ЭЬдъ. —
Снадобье. —
Сонъ Ластуха. Ціна 60 коп.
НАТАНІЭЛЬ ХАУТОРНЪ.
СОБРАНИЕ СОЧІШЕНШ.
Томъ I. — БАГРОВЫЙ ЗНАКЪ.
(Романъ).
Цѣна1р.50к.
Томъ П. — БЛ ИТДЭЙЛЪ.
(Романъ).
Цѣна1р.50к.
Томъ III.— М РАМОРНЫЙ ФАВНЪ.
(Повѣсти).
Цѣна1p.50к.

Летучая Знциклопедія.
ВЫП. 1— РАФАЭЛЬ. 2 —ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ. 3 — НИ ­
КЕЛЬ АНДЖЕЛО. 4 — ВёРНЪ
­
ДЖОНСЪ. 5 — МУРИЛЬО.
6 — БОТТИЧЕЛЛИ. 7 —РЕМВРАНДТЪ. 8 — БёКЛИНЪ . 9 — В.
ВАСНЕЦОВЪ. 10 — ЛЕВИТАНЪ . 11 — ВРУБЕЛЬ. 12 — ГЕ.
13 — А. А . ИВАНОВЪ. 14 — БРІОЛЛОВЪ. 15 — СУРИКОВЪ.
16 — АЙВАЗОВСКИЙ. 17 —КРАМСКОЙ. 18 — ВЕНЕЦІАНОВЪ.
19 — ВЕРЕЩАГИНЪ. 20 — ПЕРОВЪ. 21 —НЕСТЕРОВЪ. 22 —
СЕМИРАДСКІЙ И Др.
Изъ Отзывовъ печати:
„Съ внѣшней стороны изданія выполнены очень недурно: хо­
рошая бумага, четкійшрифтъ и иллюстраціи­автотипіи.сдѣланныя
вполнѣ удовлетворительно... Книжки принесутъ пользу русскому
читателю, поразительно бѣдкому знаніями по исторіи искусства."
„День", еЛ$., 1912, Jtl 62.
„Эти маленькія книжки, недурно изданныя вообще, и недурно
иллюстрированныя въ частности, вѣроятно, найдутъ своихъ
читателей среди лицъ, интересующихся живописью. Изданіе...
хочетъ познакомить съ жизнію художника, съ характеромъ его
творчества, отношеніемъ къ нему публики и критики".
„Завѣты", 1913, феЬралъ.
„Короткими, но яркими цитатами разныхъ ааторитетовъ, сжа­
тыми біографическими очерками, во вступнтельныхъ и заключи­
тельныхь словахъ, личность художниковъ вырисовывается опре­
деленными и довольно яркими чертами."
„Иэвѣстія Постоянн. Номиссіи" 1912, }й 12.
„Мысль хорошая— познакомить публику съ знаменитыми ху
дожниками въ дешевыхъ, доступныхъ каждому книжкахъ... Это
очень полезное изданіе, возбуждающее любовь къ живописи".
„Нижегородский Листокъ", 1913, /& 45.
„Брошюрки живымъ и образнымъ, вполнѣ литературнымъ язы­
комъ, знакомятъ вкратцѣ съ жизнью гигантовъ искусства, и съ
условіями, опредѣлившими ихъ творчество. Брошюры изданы
очень изящно, съ большимъ числомъ недурно исполненныхъ гра­
вюръ съ картинъ художниковъ, и цѣна ихъ— 15 коп. экземпляръ
— должна быть признана очень невысокой".
«Старый Владимірѳцъ", 18 окт. 1912 .
„Каждый выпускъ... занимаетъ три печатныхъ листа, отпеча
танъ отчетливымъ шрифтомъ, снабженъ хорошими рисунками —
портретами и снимками съ картинъ, излсженъ просто и литера­
турно".
1 „Вятская РѢЧЬ", 8 //Гарта 1913.
„Всѣ ученическія и народныя библіотеки должны бы запастись
этимъ изданіемъ".
„РѢЧЬ", ejT$., 21 ffx6. 1913.
Ціана вышуска Ш коп.

Открыта
Открыта
Открыта
Открыта предварительная
предварительная
предварительная
предварительная подписка
подписка
подписка
подписка нананана льготныхъ
льготныхъ
льготныхъ
льготныхъ условіяхъ
условіяхъ
условіяхъ
условіяхъ нананана
Полное собраніе сочиненій
адьфонсй додэ.
Въ новыхъ переводахъ Б. Андреевой, М. А. Андре­
евой, К. М . Жихаревой, М. П . Негрескулъ, I. А. Маев­
скаго, Александры Чебопшревской и др.
СОДЕРЖАНІЕ:
Повѣсти:
ТАРТАРЭНЪ ИЗЪ ТЛРАСКОНА.
ТАРТАРЭПЪ НА АЛЫІАХЪ.
ПОРТЬ ТАРАСКОНЪ.
ПРЕКРАСНАЯ НИВЕРНЭЗКА.
ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВІЕ ­ПЕРВАЯ
ЛОЖЬ.
РОЗА И НИНЕТТА II ДР.
Разсказы, пьесы, очерни и т. д.
ФЕДОРА.
ТРИДЦАТЬ ЛЪТЪ ВЪ ПАРИЖѢ.
ПОНЕДЕЛЬНИЧНЫЕ РАЗСКАЗЫ. АРЛЕЗІАНКА.
АРЛАТАНСКОЕ СОКРОВИЩЕ. ВОСПОМИНАНІЯ ЛИТЕРАТОРА.
РАЗСКАЗЫ СЪ МОЕЙ МЕЛЬ­ ЗАМѢТКИ О ЖИЗНИ.
НИЦЫ.
РОБЕРТЪ ЭЛЬМОНТЪ, И ДР.
ПРЕПЯТСТВІЕ.
Романы:
САФО.
ЖАКЪ.
КОРОЛИ ВЪ ИЗГНАШИ.
НУМА РУМЕ СТАНЬ
НАБАБЪ.
ЕВАНГЕЛИСТКА.
БЕЗСМЕРТНЫЙ.
МАЛЕНЬКІЙ ПРНХОДЪ.
МАЛЫШЪ.
ФРОМОНЪ МЛАДШІЙ И РИЗ­
ЛЕРЪ СТАРГЛІЙ.
ОПОРА СЕМЬИ.

Флорентійскія Конференціи.
ЛЕОНАРДО да ВИНЧИ.
Воскресеніе твореній Леонардо. — Воспитаніе Ле­
онардо. — Л. какъ художникъ. — Л. въ нсторіи опыт­
ныхъ наукъ. — Л. какъ архитекторъ. — Л. какъ біо­
логъ и анатомъ — Л . какъ филосовъ. — Л. какъ
писатель. — Аэропланъ Леонардо да Винчи.
Роскошное издаш'е съ многочисленными снимками.
Цѣна 3 рубля.
X. Спурѳлъ.
ПАТРЮТЙЗМЪ
ПАТРЮТЙЗМЪ
ПАТРЮТЙЗМЪ
ПАТРЮТЙЗМЪ съсъсъсъ біологической
біологической
біологической
біологической точки
точки
точки
точки зрЪнія.
зрЪнія.
зрЪнія.
зрЪнія.
Цѣна 80 коп.
Сергѣй Глаголь.
„ХУДОЖЕСТВЕННАЯ БИБЛІОТЕКА".
Рери^ъ.
Съ многочисленными иллюст­
Малявинъ.
раціями фототипіей и въ кра­
Левитанъ.
скахъ.
Сѣровъ.
Цѣна каждой кішйнн 60 коп.

Книгоиздательство I. А . МАЕВСКАГО.
Москва, Скатертный пер., No 27. Тел. 530­33 .
Летучая Эшщклопедія.
ИСКУССТВО.
Изящныя книжки въ 48 стр. съ прекрасными иллюстраціями
(фототипіей)
(фототипіей)
(фототипіей)
(фототипіей)
Рафаэль.
Рафаэль.
Рафаэль.
Рафаэль. Леонардо
Леонардо
Леонардо
Леонардо дададада Винчи.
Винчи.
Винчи.
Винчи. Микель
Микель
Микель
Микель Анджѳло,
Анджѳло,
Анджѳло,
Анджѳло, Ббрнъ­Джонсъ.
Ббрнъ­Джонсъ.
Ббрнъ­Джонсъ.
Ббрнъ­Джонсъ.
Мурильо.Рѳмбрандтъ.
Мурильо.Рѳмбрандтъ.
Мурильо.Рѳмбрандтъ.
Мурильо.Рѳмбрандтъ. Боттичелли.
Боттичелли.
Боттичелли.
Боттичелли. Бёклинъ.В.
Бёклинъ.В .
Бёклинъ.В .
Бёклинъ.В. Васнецовъ.
Васнецовъ.
Васнецовъ.
Васнецовъ. левитанъ.
левитанъ.
левитанъ.
левитанъ.
Врубель.
Врубель.
Врубель.
Врубель. Нестеровъ.
Нестеровъ.
Нестеровъ.
Нестеровъ. Ге.
Ге.
Ге.
Ге. Суриковъ.
Суриковъ.
Суриковъ.
Суриковъ. А.А.А .А. Ивановъ.
Ивановъ.
Ивановъ.
Ивановъ. Брюлловъ.
Брюлловъ.
Брюлловъ.
Брюлловъ. Айва­
Айва­
Айва­
Айва­
зовсній.
зовсній.
зовсній.
зовсній. Семирадскій.
Семирадскій.
Семирадскій.
Семирадскій. Антокольскій.
Антокольскій.
Антокольскій.
Антокольскій. Венеціановъ.
Венеціановъ.
Венеціановъ.
Венеціановъ. Рѣпинъ.
Рѣпинъ.
Рѣпинъ.
Рѣпинъ. Ма­
Ма­
Ма­
Ма­
тейко.
тейко.
тейко.
тейко. Крамской.
Крамской.
Крамской.
Крамской. Верещагинъ.
Верещагинъ.
Верещагинъ.
Верещагинъ. Передвижники,
Передвижники,
Передвижники,
Передвижники, ииии др.
др.
др.
др.
ПЕЧАТАЕТСЯ
Иокусство: Родѳнъ. Пювисъ­де­Шаванъ. К. Маковскій. Дона­
телло. Полѣновъ. Сѣровъ. Шншкинъ. Мантенья.
Перуджино и др.
Химія: Хлоръ. Сѣра. Галоиды. Углеродъ.
Біологія: Дарвинъ и Дарвинизмъ.
Цѣна каждаго выпуска ІБ коп.
Полное Собраніе сочиненій
АЛЬФОНСА
АЛЬФОНСА
АЛЬФОНСА
АЛЬФОНСА ДОДЭ
ДОДЭ
ДОДЭ
ДОДЭ
Въ новыхъ переводахъ В. Андреевой, М. А . Андреевой,
К. М . Жихаревой, М. П. Негрескулъ, I. А. Маевскаго,
Александры Чеботаревской и др.
20 томовъ, изящно изданныхъ по типу собр. соч. Д . Лон­
дона, печатаемыхъчеткимъ, новымъ шрифтомъ на бумагѣ верже.
Томъ I. Сафо, романъ. Ц. 1 р.
„
II. Короли въ Иэгнаніи, романъ. Ц. 1 р . 50 к.
„
III. Евангелистка, романъ. Ц. 1 р.
„
IV. Фромонъ мдадшій и Ризлеръ старшій, ром.
Ц.1р.25к.
V. Тартарэнъ изъ Тараскона. Ц . 1 р.
VI. Нума Руместанъ, романъ. Ц. 1 р . 50 к.
Натаніэль
Натаніэль
Натаніэль
Натаніэль Хауторнъ
Хауторнъ
Хауторнъ
Хауторнъ
Собраніе сочиненій.
Томъ I.
Багровый знакъ. (Романъ). Ц. 1 р . 50 к.
д II. Блитдэйлъ. (Романъ). Ц . 1 р. 50 к.
„
III. Мраморный Фавнъ. (Повѣсти). Ц . 1 р. 50 к.
X. Спурелъ. Патріотизмъ съ біодогической точки зрѣнія.
Ц.80к.
В. Гартевелъд, Среди сыпучихъ песковъ и отрубденныхъ
головъ. (Путевые очерки Туркестана, 1913 г.) .
Ц.1р.

ЦЪНА 1 РУБ.
Изданія имѣются на складѣ: въ Москвгь: Кн. маг .
„Наука", Б. Никитская; Кн.маг .,,Образованіе", Кузнец­
кій Мостъ; Кн. маг . „Звено", Б. Никитская; Кн. маг.
Т­ва Вольфъ, Карбасникова, Суворина. — Въ Нетербургѣ;
Кн. скл. ,, Земля", Невскій 55, кв. 14 . Кн. маг . М. А.
Ясного, Невскій 66.
Продаются во всѣхъ крупныхъ книжньксъ магаз.
Имперіц и въ кіоскахъ жел, дорожныхъ станцій.
Хна,
Хна,
Хна,
Хна, П.
П.
П.
П. П.
П.
П.
П. Рпбушиискаго,
Рпбушиискаго,
Рпбушиискаго,
Рпбушиискаго, Москв»
Москв»
Москв»
Москв»

я»
я»
я»
я» ••••
2007231960
2007231960
2007231960
2007231960
TfTfTfTf