И. А. ХУДЯКОВЪ.
ВЕЛИКОРУССКІЯ
СКАЗКИ.
ВЫПУСКЪ 2.
Съ изданія 1861 года.
©аРуская Вивліоѳика»©

СОДЕРЖАНІЕ.
41.	Усоныпа-богатырша.
42.	Усыня.
43.	Арикадъ-царевичъ.
44.	Удивительный мужичекъ.
45.	Иванъ — кобылинъ сынъ.
46.	Иванъ Кошкинъ, Иванъ Дѣв-
кинъ, Иванъ Царицынъ.
47.	Два брата мельники.
48.	Куликъ.
49.	Журавль.
50.	Сивка-Бурка — вѣщая каурка.
51.	Кузьма Серафонтовичъ.
52.	Иванушка.
53.	Братецъ.
54.	Переновое чудо.
55.	Машка сопливка.
56.	Строева дочь.
57.	Три сестры.
58.	Медвѣдь и три сестры.
59.	Сноха.
60.	Опять сноха.
61.	Аленушка и братецъ.
62.	Анастасья прекрасная и
Иванъ русскій богатырь.
63.	Мальчикъ.
64.	Липунюшка.
65.	Мужикъ и чертъ.
66.	Баринъ и пѣтухъ.
67.	Лекарка.
68.	Дурачекъ.
69.	Опять дурачекъ.
70.	Алеша — Тюкъ-тюрю-рюкъ.
71.	Поповъ работникъ.
72.	Старуха.
73.	Старуха.
74.	Старикъ и старуха.
75.	Болтунья.
76.	Сынъ и мать.
77.	Собачка цуварначка.
78.	Мужъ и жена.
79.	Завѣщанье.
80.	Царь Соломонъ.
Всѣ сказки, числомъ сорокъ номеровъ, помѣщенныя здѣсь, за¬
писаны мною лично: № 64 и № 78 въ с. Жолчинѣ, рязанской губ.
и уѣзда; остальныя всѣ въ с. Мишинѣ, зарайскаго уѣзда, рязан¬
ской же губ. Изъ этихъ сказокъ всѣхъ лучше передана сказка №
62: Анастасья прекрасная и Иванъ русскій богатырь. Сказка (№
80) царь Соломонъ, кажется, книжнаго происхожденія. Посиль¬
ные комментаріи будутъ нами сообщены особо. Въ заключеніе не
могу не принести моей искренней благодарности ея превосх. В.
И. Протасовой, которой принадлежитъ с. Жолчино, и гг. Меже-
ниновымъ, владѣльцамъ въ с. Мишинѣ, за ихъ обязательное мнѣ
содѣйствіе въ матеріальномъ отношеніи.
Иванъ Худяковъ.
15	Января 1861 года.
<Р> 2 <В>

41.
УСОНЫНА-БОГАТЫРША.
Жилъ былъ царь; у него было три сына. Прослышалъ этотъ
царь (онъ былъ очень старъ; а тутъ у него жена померла: сталъ
еще старше), что есть за тридевять земель въ тридесятомъ государ¬
ствѣ у Усоныни-богатырши живая и мертвая вода и моложавыя
яблоки. Потомъ этотъ царь сдѣлалъ обѣдъ для черни; созвалъ всю
чернь. Потомъ послѣ обѣда началъ вызовъ: не выищется ли кто,
кто бы досталъ живой и мертвой воды и моложавыхъ яблоковъ. И
никто не выбрался. Потомъ этотъ царь сдѣлалъ обѣдъ для вой¬
ска. Тоже никто не выбрался. Тогда видятъ дѣти, что царь очень
предался печали (о томъ), что никто не можетъ достать живой и
мертвой воды и моложавыхъ яблоковъ. Старшаго сына звали Дмит-
рій-царевичъ, среднаго Алексѣй-царевичъ. а младшаго Иванъ-ца-
ревичъ. Только они другъ съ другомъ условились: что если одинъ
поѣдетъ, пропадетъ, другой бы ѣхалъ; и если другой поѣдетъ,
пропадетъ, ѣхалъ бы третій.
Приходитъ большой сынъ къ отцу, говоритъ: «батюшка, благо¬
словите меня! я поѣду, достану воды и моложавыхъ яблоковъ.»
Царь былъ очень радъ, благословилъ своего сына. Приказалъ со¬
брать кораблъ и отпустилъ его съ генералъ-адмираломъ. — По¬
томъ ѣхали они сутки, двои; корабль ихъ шелъ какъ слѣдуетъ; на
третьи сутки понесся ихъ корабль. Они отпускали и паруса, броса¬
ли якоря; ни что не могло держать его. На четвертыя сутки при¬
несся ихъ корабль къ ужасному, высокому острову. Стояли они
сутки, двои. На третьи сутки вышли они (царевичъ съ адмираломъ)
на тотъ островъ. Взошли на тотъ островъ; на томъ островѣ преот¬
личные плоды, растенья, цвѣты. Этотъ Димитрій-царевичъ и гово¬
ритъ: «еслибъ не поѣхали мы за тридевять земель въ тридесятое
царство, мы бы никогда того не видали». Потомъ, когда ходили они
по острову, явилась птичка; она очень Димитрію-царевичу понра¬
вилась. Онъ сталъ за ней ходить; когда онъ хочетъ ее поймать, она
отлетитъ и опять сядетъ; такъ онъ и не можетъ поймать. Гене¬
ралъ-адмиралъ и говоритъ: «Димитрій-царевичъ! бросьте за этой
птичкой ходить; я ужь очень старъ; нѣтъ моихъ силъ за вами хо¬
дить!» Онъ ему отвѣчаетъ’, «нѣтъ, говоритъ, генералъ-адмиралъ,
<Р> 3 <В>

я такой птички во всю жизнь не видалъ; и, можетъ быть, не увижу;
я съ ней не разстанусь, какъ нибудь да поймаю.» Только ходитъ,
ходитъ, все не можетъ поймать.
И говоритъ Димитрій-царевичъ: «ну, генералъ-адмиралъ, сту¬
пай на корабль; если черезъ трои сутки я не буду, то ты отправ¬
ляйся на родину къ отцу; а я, если назадъ не возвращусь, гдѣ
меня Богъ благословитъ, тамъ я и буду.» Генералъ-адмиралъ от¬
правился на корабль, а онъ сталъ за птичкой ходить. Сколько не
ходилъ, все не могъ поймать; пришла темная ночь, птичка порх¬
нула въ кустъ и пропала. Ходилъ онъ ночь и заблудился въ томъ
лѣсу; и говоритъ: «Господи, говоритъ, послалъ ты на меня злаго
человѣка или лютаго звѣря!» Когда онъ эти слова проговорилъ,
смотритъ: сдѣлалась тропинка тамъ въ лѣсу. Пошелъ онъ по этой
по тропинкѣ, смотритъ: стоитъ хижина, вся мохомъ заросла. Онъ
входитъ въ эту хижину, сидитъ тамъ старый старикъ съ большой
сѣдой бородой; когда онъ взошелъ, старикъ этотъ и говоритъ:
«здравствуй, Димитрій-царевичъ! я тебя сколько ждалъ. Что ты
волею или неволею, или своею большею охотою, дѣло пытаешь
или отъ дѣла лытаешь? Онъ, какъ царскій сынъ, на старика за¬
кричалъ: «старый чертъ! не напоилъ, не накормилъ, а спрашива¬
ешь!» Старикъ на него взглянулъ свирѣпымъ видомъ и говоритъ:
«я, говоритъ, такихъ не люблю; хоть ты и царской сынъ, я по¬
старше тебя!» И закричалъ взять его въ темницу и давать ему въ
сутки фунтъ воды и фунтъ хлѣба.
Генералъ-адмиралъ, когда прошло трое сутокъ, обилъ свой ко¬
рабль чернымъ трауромъ; отправился въ свое государство. Когда
пріѣзжаетъ въ свое государство, ударяетъ изъ пушки, извѣщаетъ,
что онъ пріѣхалъ. Царь взошелъ на балконъ, видитъ что корабль
въ черномъ траурѣ. Потомъ посылаетъ онъ адъютанта: «поди,
узнай, что за корабль пришелъ? «Адъютантъ съѣздилъ, пріѣзжа¬
етъ, говоритъ что это тотъ самый корабль, на которомъ поѣхалъ
Димитрій-царевичъ за живой и мертвой водой и за моложавыми
яблоками. Пріѣзжаетъ самъ царь къ кораблю; генералъ-адмиралъ
вышелъ къ нему на встрѣчу, падаетъ къ нему на колѣни: «прости¬
те, говоритъ, меня, царь-государь! когда, говоритъ, поѣхали мы съ
вашимъ сыномъ, два дни корабль шелъ хорошо; на третій день ко¬
рабль понесся. На четверы сутки принесся онъ къ острову; мы вы¬
<Р> 4 <В>

шли на тотъ островъ съ вашимъ сыномъ; различные тамъ плоды,
цвѣты; птицы поютъ. И вашъ сынъ за птичкой сталъ ходить и про¬
палъ съ ней!» Беретъ его за руки царь, заплакалъ самъ: «стало
быть, наше несчастье такое, генералъ-адмиралъ!» И съ того разу
царь предался горести и предался старости.
Много ли, мало ли времени прошло, приходитъ къ отцу вто¬
рой сынъ, Алексѣй царевичъ: «благословите меня, батюшка! Гдѣ
мой большой братъ пропалъ, незамай и я тамъ пропаду. А, мо¬
жетъ быть, и достану вамъ молодильныхъ яблоковъ, живой и
мертвой воды.» И опять отправилъ царь этотъ же корабль съ
этимъ же генералъ-адмираломъ. Ъхали они двои сутки хорошо;
на третьи сутки корабль ихъ понесся; они снимали паруса, броса¬
ли якоря, не могли остановить корабль. На четвертыя сутки при¬
несло ихъ къ острову. Вышли они (царевичъ съ адмирадомъ) на
островъ. Алексѣй-царевичъ удивился, погнался за той же птич¬
кой и попалъ въ тюрьму къ тому же старичку. Прошло шестеро
сутокъ; а его нѣтъ. Генералъ-адмиралъ обиваетъ корабль чер¬
нымъ трауромъ и отправляется въ свое государство. Пріѣзжаетъ
въ свое госудаство, выстрѣлилъ изъ пушки. Пріѣзжаетъ къ нему
царь; онъ вышелъ къ нему на встрѣчу, падаетъ на колѣни: «госу¬
дарь! хотите, говоритъ, меня казните, хотите вѣшайте, все тоже
самое случилось!» Потомъ государь заплакалъ: «Что жь, гово¬
ритъ, я тебя загублю, дѣтей не ворочу! Стало быть, наше несча¬
стье съ тобою такое несчастноеі»
Когда проходитъ нѣсколько времени, приходитъ Иванъ-царе-
вичъ тоже къ царю, говоритъ: «батюшка! я хочу тоже ѣхать; мо¬
жетъ, погибну тамъ, гдѣ мои братья погибнули; можетъ, привезу
вамъ моложавыхъ яблоковъ и живой и мертвой воды.» А отецъ
сталъ его упрашивать: «ахъ, милой мой сынъ! какже я тебя отпу¬
щу? Ты еще молодъ; нигдѣ еще не бывалъ! Я, говоритъ, очень
старъ; помру, на кого же я царство оставлю?» Сколько онъ ни
останавливалъ, ни удерживалъ, не могъ удержать; отпустилъ.
Призвалъ генералъ-адмирала: «Какъ можно, говоритъ, берегитесь
того мѣста, откуда у васъ корабль несется!» Отслужили молебенъ
и отправились они съ генералъ-адмираломъ.
Когда ѣдутъ сутки, другія; на третьи сутки опять понесся ко¬
рабль ихъ. Тогда генералъ-адмиралъ приказалъ отпускать пару¬
<Р> 5 <В>

са, якори бросать; а Иванъ-царевичъ говоритъ: «не нужно ниче¬
го, пускай несется.» Принесся ихъ корабль къ этому самому
острову. Генералъ-адмиралъ говоритъ: «вотъ, говоритъ, ваши
братцы на этомъ островѣ пропали!» — Ну, говоритъ когда мои
братья на этомъ островѣ пропали, пойдемъ на этотъ островъ съ
тобою! — Пошли они на этотъ островъ; и видятъ тоже самое:
плоды, цвѣты, птички поютъ. Иванъ-царевичъ удивился: «ахъ,
говоритъ, генералъ-адмиралъ! еслибъ я не поѣхалъ сюды, ни¬
когда бы я того не увидалъ!» Ходили они, ходили по острову.
Вдругъ явилась эта самая же птичка. Потомъ онъ за этой птич¬
кой сталъ ходить; генералъ-адмиралъ и говоритъ: «Иванъ-царе¬
вичъ! не ходите за этой-птичкой; за ней ваши братья ходили,
пропали!» — Ну, когда (если) мои братья за этой птичкой пропа¬
ли, незамай же, я ихъ найду или вмѣстѣ умру! — Потомъ гово¬
ритъ онъ генералъ-адмиралу: «Отправляйся, генералъ-адмиралъ,
на свой корабль; жди меня три мѣсяца; прождешь три мѣсяца,
жди три недѣли; прождешь три недѣли, жди три дня. Прождешь
три дня, отправляйся въ свое царство.»
Генералъ-адмиралъ пошелъ на корабль, а Иванъ-царевичъ
отправился птичку ловить; пришла темная ночь, птичка порхнула
въ лѣсъ и пропала; а Иванъ-царевить остался одинъ. Потомъ хо¬
дилъ онъ по лѣсу, не нашелъ ничего. «Ахъ, говоритъ Господи,
что здѣсь нѣтъ ничего!» Только проговорилъ это, эта самая тро¬
пинка явилась передъ нимъ; онъ пошелъ по ней. Когда подхо¬
дитъ къ той самой хижинѣ, куда его братья подъѣхали. «Слава
Тебѣ, Господи! теперь жить могу, попалъ на жилье!» Входитъ въ
эту самую хижину и сидитъ тамъ этотъ самый старикъ. «А, гово¬
ритъ, Иванъ царевичъ! сколько лѣтъ я тебя ждалъ, на силу дождал¬
ся. Что ты волею или неволею или своею большею охотою, дѣло
пытаешь или отъ дѣла лытаешь?» — «Ахъ, говоритъ, дѣдушка! я,
говоритъ, не то, что неволею, а больше своею охотою и дѣло пы¬
таю и отъ дѣла лытаю!» — Вотъ, говоритъ, Иванъ-царевичъ! я
такихъ людей люблю, которые покорны старымъ людямъ. Иванъ
царевичь! ты, говоритъ, ѣсть хочешь; усталъ, говоритъ. — «Да,
говоритъ; усталъ, говоритъ, я; цѣлую ночь ходилъ!» Только сей¬
часъ старикъ закричалъ, чтобъ явилось двое креселъ — и яви¬
лось двое креселъ и явились разныя напитки, кушанья. И явилось
<Р> 6 <В>

все, и невидимо, кто что подавалъ. Только напились, наѣлись; по¬
слѣ того музыка загремѣла. Когда музыка отошла: «теперь, гово¬
ритъ, вы напились, наѣлись, ложитесь спать; а утромъ встанете,
что будетъ, сами увидите!»
Когда по утру Иванъ-царевичъ просыпается, видитъ, что онъ
въ такихъ палатахъ лежитъ, что чудо, и слуги ходятъ. Подходитъ
къ нему старикъ: «Иванъ-царевичъ! вставайте, говоритъ, самоваръ
готовъ!» И такъ онъ жилъ, веселился; прошло два мѣсяца, а ему
показалось три дня. Потомъ наконецъ старикъ у него спрашива¬
етъ: «что, Иванъ-царевичъ! куда вы ѣдете, куда путь держите, и
что вамъ нужно?» — Я, говоритъ, ѣду: отецъ у насъ старъ и про¬
слышалъ онъ, что есть за тридевять земель въ тридесятомъ цар¬
ствѣ Усонына-богатырша, есть моложавыя яблоки, живая и
мертвая вода. Я ѣду доставать. — «Ахъ, говоритъ, Иванъ-царе¬
вичъ! вамъ трудно достать; нечто я, старикъ, вамъ помогу; тогда
вы можете достать!» — Вдругъ онъ говоритъ ему: «ну, Иванъ-ца¬
ревичъ, смотри на меня!» Онъ на него смотритъ; онъ съ него пор¬
третъ списалъ. Списалъ съ него портретъ; посадилъ его (Ивана-
царевича) на столъ; очертилъ мѣломъ вокругъ его, далъ ему пор¬
третъ и часы. «Смотри, Иванъ-царевичъ! ты можешь достать воды
и моложавыхъ яблоковъ только въ двѣнадцатомъ часу. Когда
подойдешь, встрѣтишь: стоятъ два богатыря; у каждаго по палицѣ
въ 500 пудовъ; и никого они не пропускаютъ. Ты проходи въ двѣ¬
надцатомъ часу, тогда они спятъ; и назадъ нарови въ этомъ же
часу пройдти. Когда ты пройдешь въ садъ, стоятъ два льва, другъ
друга немного не достаютъ, и стоятъ они у колодцевъ, гдѣ живая и
мертвая вода; они въ и это врема спятъ и ты пройдешь. А моложа¬
выя яблоки ростутъ: у Усоныни-богатырши подъ мышками
цвѣтутъ дерева, а на этихъ деревахъ моложавыя яблоки. Ты въ эти
же часы можешь и ихъ достать! Смотри же, когда, говоритъ, ябло¬
ки возьмешь, больше ничего не дѣлай; я тебя прошу. »
Когда только лишь старикъ проговорилъ эти слова, дунулъ на
него и онъ явился въ томъ государствѣ. Сейчасъ видитъ: вдали
два богатыря; посмотрѣлъ на часы; тѣ самые часы (т. е. время) и
тѣ два богатыря спятъ. Проходитъ заставу, проходитъ садъ; ви¬
дитъ: львы стоять у колодцевъ, тоже спятъ. По лѣвую сторону
онъ взялъ мертвой, а по правую — живой воды; налилъ въ пузы¬
<Р> 7 <В>

ри; пошелъ къ Усоныпѣ-богатыршѣ. Когда приходитъ въ комна¬
ту въ первую, лежатъ двѣнадцать красныхъ дѣвушекъ; у нихъ по
полколѣнъ ноги открыты. Входитъ въ другую комнату, спятъ
двѣнадцать красныхъ дѣвушекъ....
Въ третью комнату входитъ; тамъ спитъ сама Усонына-бога-
тырша. И у ней, когда она почиваетъ, изъ косточки въ косточку
мозжечекъ переливается, подъ мышками дерева съ яблоками
цвѣтутъ. Когда онъ подошелъ къ ней, снялъ у ней яблоки; по¬
томъ очень раззарился на нее, влюбился и поцѣловалъ ее
Когда, наконецъ, въ торопяхъ; видитъ, что ему осталось только
четверть часа здѣсь быть: поскорѣе нужно идти. Потомъ вдругъ
схватилъ ея часы и портретъ; а свои часы и свой портретъ оста¬
вилъ. Когда выбѣгаетъ за заставу, которой былъ его челнъ (былъ
мѣломъ очерченъ въ родѣ челнока), сѣлъ въ него и поѣхалъ.
Потомъ Усонына-богатырша проснулась, закричала: «кто та¬
кой, невѣжа, былъ въ моемъ царствѣ?» — Потомъ приказала въ
погоню гнать и догнать его. Когда догоняютъ его, онъ и гово¬
ритъ: «ахъ, говоритъ, дѣдушка, что ты со мной сдѣлалъ?
Долженъ я теперь погибнуть!» Только онъ эти слова прогово¬
рилъ, очутился опять у старика на столѣ. «Здравствуй, Иванъ царе¬
вичъ! я тебя ужь давно дожидаюсь. Ну, говоритъ, разскажи, что ты
все ли досталъ?» — «Я все, говоритъ, дѣдушка, досталъ...» «Ну, го¬
воритъ, покажи свой портретъ и подай мои часы!» Когда наконецъ
онъ вынулъ портретъ и часы: портретъ ея и часы ея. Береги, гово¬
ритъ, ты, Иванъ-царевичъ, этотъ портретъ; за этимъ, говоритъ,
портретомъ имѣется самотрёсъ-кошелёкъ! Ну, что жь какъ ты
тамъ поступалъ? Непремѣнно ты тамъ глупостей надѣлалъ. —
«Что, говоритъ, дѣдушка, прости; я, говоритъ, по малолѣтству.»
Вдругъ старикъ говоритъ: «ну, Иванъ-царевичъ! теперь вре¬
мя вамъ отправляться домой, вамъ осталось только три дня». Вз¬
глянулъ онъ на старика и слёзно заплакалъ. «О чемъ же ты,
Иванъ-царевичъ, такъ сильно плачешь?» — Ахъ, говоритъ,
дѣдушка, какъ же мнѣ не плакать? — Какъ же, говоритъ, дѣдуш¬
ка: я теперь все досталъ; а братьевъ моихъ, говоритъ, нѣту. «Что
жь, говоритъ, Иванъ-царевичъ! тебѣ, стало быть, желается
своихъ братьевъ выручить. Они, говоритъ, у меня!» Какъ же, го¬
воритъ, мнѣ не желательно, когда, говоритъ, они одной крови? —
<Р> 8 <В>

Тогда сейчасъ старикъ приказалъ братьевъ его привесть; сейчасъ
привели его братьевъ. Они увидали своего брата, упали передъ
старикомъ на колѣни: «дѣдушка, прости, говорятъ, насъ!» Ста¬
рикъ имъ отвѣчаетъ: «я бы васъ никогда не простилъ, да за брата
вашего прощаю и отпускаю въ свое государство.»
Только сейчасъ вышли они изъ хижины, смотрятъ: возлѣ
нихъ корабль стоитъ. Когда увидалъ генералъ-адмиралъ Ивана
царевича съ братьями; забылъ свою старость, бросился къ нимъ.
Поблагодарили они старика этого; сами разукрасили свой корабль,
отправились въ свое государство. Иванъ-царевичъ, можетъ, ночи
двѣ не спалъ, и крѣпкимъ сномъ заснулъ.
Братья между собой и говорятъ: «что жь, говорятъ, мы стар¬
шіе братья; мы ничего не достали; а онъ, младшій братъ, а все до¬
сталъ и насъ выручилъ. Возьмемъ отберемъ у него все, а ему
положимъ простыхъ яблоковъ и морской воды!» Отобрали у него
у соннаго живую и мертвую воду, а ему положили морской; взяли
моложавыя яблоки, а ему положили простыхъ; пріѣзжаютъ въ
свое государство.
Генералъ-адмиралъ выстрѣлилъ изъ пушки. Царю докладыва¬
ютъ, что пріѣхалъ корабль, на которомъ отправился генералъ-
адмиралъ. Потомъ царь самъ пріѣзжаетъ сюда; увидалъ гене¬
ралъ-адмирала и всѣхъ своихъ трехъ сыновей; забылъ старость
свою, очень обрадовался. Пріѣзжаютъ во дворецъ; сталъ онъ у
нихъ спрашивать: «что, дѣти мои, достали ли для меня что?» —
Иванъ-царевичъ говоритъ: «всего я для васъ досталъ и моложа¬
выхъ яблоковъ и живой и мертвой воды!» Потомъ даетъ отцу
воды; отецъ выпилъ воды и сдѣлалась съ нимъ рвота и упалъ онъ
въ обморокъ отъ этой воды. Когда сейчасъ потребовали доктора,
низвели его въ чувства. — Иванъ царевичъ вынимаетъ яблоки.
«Вотъ, говоритъ, какъ съѣдите, и сдѣлаетесь молодыми!» Онъ
съѣлъ; какъ былъ, также и остался старъ. Потомъ тѣ братья и го¬
ворятъ отцу: «онъ, говорятъ, все вретъ; а мы, говорятъ, все до¬
стали: живой и мертвой воды и моложавыхъ яблоковъ!» Тогда
отецъ выпилъ ихъ воды и сдѣлался здравъ; съѣлъ яблоковъ и
сдѣлался молодой, какъ и дѣти его.
Тогда онъ на Иванъ-царевича осердился, велѣлъ потребовать
палача. Пришелъ палачъ. «Вотъ тебѣ, палачъ, мой сынъ, отведи
<Р> 9 <В>

моего сына въ поле, изруби его въ мелкіе куски и принеси мнѣ
мечъ въ его крови!» Пошли они въ поле; и горько Иванъ-царе-
вичъ плачетъ, и видитъ палачъ, что онъ напрасно погибаетъ. Вы¬
ходитъ въ чистое поле. Иванъ-царевичъ говоритъ: «палачъ, не
руби меня! Отрѣжь у меня у лѣвой руки мизинецъ и помажь
мечъ!» Палачъ отрѣзалъ у него мизинецъ и помазалъ свой мечъ
кровью. Потомъ Иванъ-царевичъ и говоритъ «палачъ! держи
полу: я за это буду тебя благодарить!» Онъ вынимаетъ самотрё-
съ-кошелёкъ; цѣлую полу натресъ ему золота. Разспростился съ
палачемъ и отправился.
Приходитъ Иванъ-царевичъ въ другое государство. Подходитъ
къ городу; стережетъ пастухъ скотину. Подходитъ онъ къ пастуху:
«отдай твою одежду, а мою возьми себѣ!» Пастухъ говоритъ: «какъ
можно, говоритъ, батюшка; вы надо мной смѣетесь! какъ можно
вашу одежду на мой кафтанъ промѣнять.» Потомъ онъ скидаетъ
свое платье, отдаетъ пастуху, а пастушій кафтанъ надѣваетъ. По¬
томъ поблагодарилъ онъ пастуха и пошелъ самъ въ городъ.
Пришелъ онъ въ городъ, вездѣ во всѣхъ мѣстахъ разсматри¬
ваетъ, гдѣ что есть. Вотъ онъ подходитъ къ одной лавкѣ. Въ этой
лавкѣ старичекъ сидитъ, торгуетъ. Онъ стоитъ, смотритъ на
него. Народъ перемѣжился, старикъ сталъ спрашивать: кто ты
такой? Онъ ему отвѣчаетъ: «я, говоритъ, не знаю откуда; не по¬
мню и родства!» Такъ какъ старикъ замѣтилъ, что онъ былъ
очень прекрасенъ и на словахъ не глупый, началъ его пригла¬
шать у себя жить. А дѣтей у этого старика, кромѣ дочери, не
было. Когда онъ сидѣлъ у него въ лавкѣ, старику доходъ отлич¬
ный былъ, барышъ. Выстроилъ ему другую лавку, посадилъ одно¬
го его торговать. День торговалъ, два. На третій день онъ
отворилъ лавку; шелъ полкъ солдатъ мимо, онъ и говоритъ солда¬
тамъ: «что есть въ лавкѣ, берите все себѣ!» Солдаты разобрали
все; а онъ вынулъ кошелекъ самотрёсъ; во всѣ ящики золота на¬
сыпалъ. Увидали этаго купца другіе купцы и спрашиваютъ: «гдѣ
ты, говорятъ, такого дурака себѣ взялъ?» — «А вамъ, говоритъ,
что жь за дѣло?» — «Да намъ со стороны жалко. Сегодня онъ
отворилъ лавку, пустилъ солдатъ; не то чтобъ какіе отъ нихъ ба¬
рыши, все разобрали до-чиста» — «Хоть, говоритъ, весь товаръ у
него разобрали задаромъ, а а во всю жизнь не получалъ столько
<Р> Ю <ву

барыша, какъ отъ него.» Потомъ купцы и говорятъ: «постой, мы
завтра раньше встанемъ и солдатъ пустимъ!» Поутру рано вста¬
ли. Шелъ полкъ солдатъ на ученье. Купцы и говорятъ: «солдаты!
берите, что вамъ угодно!» Солдаты все у нихъ побрали; у нихъ и
не осталось ничего, ни денегъ, ни товару. «Вотъ, говорятъ, ста¬
рый, самъ обанкрутился и насъ въ банкруты произвелъ. »
Когда Усонына-богатырша съ того времени, какъ Иванъ-ца-
ревичъ у ней былъ, родила себѣ двухъ сыновъ и дѣти ея росли не
по днямъ, а по часамъ. Когда имъ было по пяти лѣтъ, они стали
ходить, учиться грамотѣ. Только другіе товарищи смѣются надъ
ними; говорятъ, что у нихъ отца нѣтъ. Это имъ показалось обид¬
но. Приходятъ они домой къ своей матери и очень плачутъ слёз¬
но. Мать на нихъ смотритъ: «дѣти мои, о чемъ вы плачете?» —
«Какъ же намъ не плакать, когда царскіе дѣти говорятъ, что у
насъ отца нѣтъ.» Она вздохнула и слезно заплакала. «Есть, гово¬
ритъ, у васъ отецъ да далеко, за тридевять земель въ тридеся¬
томъ государствѣ, царскій сынъ; звать Иванъ-царевичъ и
прекрасенъ собой!» — Потомъ эти дѣти начали мать просить:
«сдѣлай милость, мамаша, поѣдемъ разыскивать папашу.» По¬
томъ она снарядила корабль, поѣхала вмѣстѣ съ дѣтьми отыски¬
вать Ивана царевича.
Когда пріѣзжаетъ она къ этому царю; посылаетъ посланника
и письмо: «выдайте мнѣ виновника; а не выдадите, я все царство
огнемъ пожгу, а васъ самихъ въ плѣнъ возьму.» Потомъ дорогу
отъ своего корабля до царскаго дворца выслала краснымъ сук¬
номъ. Царь призываетъ своихъ дѣтей: «ну, дѣти мои милые! Кто
изъ васъ виноватъ передъ ней, ступайте, говоритъ, къ ней.» Вотъ
большой сынъ Дмитрій царевичъ убрался въ хорошую одежду и
отправился къ ней. Потомъ увидали съ его дѣти. «Мамаша! это
не нашъ ли идетъ папаша?» — «Нѣтъ, это, говоритъ, не папаша;
а вашего папаши братъ. Только онъ выдаетъ себя за папашу и
что передо мною виновенъ.» — Дѣти-то и спрашиваютъ: «что жь,
говорятъ, прикажете съ нимъ дѣлать?» Она имъ отвѣчаетъ:
«какъ, говоритъ, придетъ, схватите и заключите его въ темницу.»
Какъ только этотъ Димитрій-царевичъ поровнялся, они его схва¬
тили и заключили въ темницу.
Потомъ эта Усонына-богатырша посылаетъ посланника и пись¬
<Р> и <В>

мо: «выдайте мнѣ виновнаго; а не выдадите, всѣ царство огнемъ по¬
жгу, всѣхъ въ полонъ возьму.» Опять этотъ царь призываетъ
своихъ дѣтей: «кто изъ васъ, говоритъ, виновенъ передъ ней, сту¬
пайте, говоритъ, къ ней.» Потомъ Алексѣй-царевичъ надѣлъ хоро¬
шую одежу, идетъ къ ней. Вотъ дѣти и спрашиваютъ: «мамаша! это
не нашъ ли папаша идетъ?» — «Нѣтъ, говоритъ, это вашего папа¬
ши братъ.» — И этого также схватили, заключили въ темницу.
Потомъ Усонына-богатырша снова виновника требуетъ. Тогда
Димитрій царевичъ и Алексѣй царевичъ падаютъ въ отцу на
колѣни: «прости, говорятъ, насъ, батюшка! Это, говорятъ, нашъ
братъ все досталъ; а мы ничего не достали; онъ насъ самихъ выру¬
чилъ изъ нужды. Онъ и виноватъ передъ ней». — «Гдѣ же мы те¬
перь можемъ его взять, когда я приказалъ палачу изрубить его въ
мелкія части?» — Потребовали палача. «Еслиты, говоритъ, моего
сына изрубилъ, цѣлые куски подай мнѣ сюда?» — Палачъ падаетъ
на колѣни: «я, говоритъ, вашего сына не убилъ, только мизинецъ
отрѣзалъ.» Царь поднимаетъ его за руки и цѣлуетъ и пожаловалъ
его генераломъ. А самъ разослалъ посланниковъ по всѣмъ губер¬
ніямъ, по всѣмъ городамъ разыскивать его, гдѣ онъ находится. По¬
сланники пріѣзжаютъ въ тотъ самый городъ, искали вездѣ. Потомъ
разсказываютъ имъ купцы, что «вотъ у такого-то купца есть пре¬
красный человѣкъ и у него нѣтъ пальца. Только у нихъ завтреш-
ній день свадьба будетъ; старикъ хочетъ его женить на своей
дочери.» Вотъ приходятъ посланники къ этому старику, замѣтили,
что на лѣвой рукѣ нѣтъ пальца. Взяли его, посадили и увезли.
Прочіе говорятъ: «непремѣнно какой-нибудь разбойникъ, что-ни¬
будь сдѣлалъ и убѣжалъ. » Потомъ привозятъ его къ его отцу.
Когда увидалъ его отецъ и братья, пали предъ нимъ на-колѣни,
просятъ прощенья. «На чтожь, говоритъ, я вамъ понадобился? То
былъ не нуженъ, то вдругъ понадобился. » — Царь ему и говоритъ,
что У сонына- богатырша требуетъ своего виновника. Иванъ-царе-
вичъ заплакалъ. «Ахъ, Господи Боже мой, то былъ въ бѣдѣ; а что
теперь будетъ со мною?» Тотчасъ принесли ему царское платье,
хотѣли его одѣть. «Мнѣ не нужно, говоритъ, вашего платья; дайте,
говоритъ, мнѣ худой кафтанъ.» Дали ему худой кафтанъ, лапти
худые, сапухой (сажей) обмазался, отправился. Когда идетъ къ
ней, дѣти-то и говорятъ: «какого это пугалища царь выслалъ?» —
<Р> 12 <В>

Она имъ и говоритъ: «нѣтъ, говоритъ, дѣти! Это вашъ папаша;
какъ придетъ, разуйте, раздѣньте его и какъ можно чище
вымойте!» Какъ онъ поровнялся съ ними, разули, раздѣли, вымыли
его; она сейчасъ подаетъ платье свое и приказала его одѣть
дѣтямъ своимъ. Когда одѣли его и приводятъ къ своей матери. По¬
здравляетъ она его съ дѣтьми: «Когда (такъ какъ) вы были въ мо¬
емъ государствѣ, извольте меня замужъ взять!» Онъ былъ этому
очень радъ; беретъ ее за руки и приходятъ къ своему отцу. «Вотъ,
говоритъ, папаша, моя нареченная супруга.» Царь былъ очень
радъ. У нихъ не пиво варить, не вино курить, сейчасъ и свадьба.
Когда повѣнчались, братьевъ своихъ здѣсь оставилъ, а самъ отпра¬
вился въ ея государство. И отлично живутъ.
42.
УСЫНЯ.
Сьмъ съ ноготокъ, борода съ локотокъ, усы по землѣ тащатся,
крылья на версту лежатъ.
Жилъ былъ царь; у него было три сына: одинъ Александръ-ца-
ревичъ, другой Николай-царевичъ, третій Иванъ-царевичъ. У царя
была любимая яблоня, листики серебренные, а яблочки золотыя.
Повадилась Усыня ходить, золотыя яблочки срывать, и самую
яблоню изъ корня подрывать. Царь замѣтилъ это, очень огорчился.
Собралъ сыновей и говоритъ: «сыновья мои хорошіе! если вы меня
любите, то отыщите, кто у меня въ саду яблочки срываетъ и ябло¬
ню въ корню подрываетъ!» Старшій сынъ и пошелъ яблоню карау¬
лить, взялъ книгу и ружье. Сидѣлъ онъ до двѣнадцати часовъ,
уснулъ и ничего не видалъ. Пришелъ этотъ царь, ихъ отецъ, и
увидалъ, что яблоня еще больше оборвана. Потомъ пошелъ средній
сынъ караулить. И этотъ уснулъ, и не видалъ Усыни.
На третью ночь пошелъ Иванъ-царевичъ; сперва отецъ не
отпускалъ; потомъ отпустилъ. Пришелъ, сѣлъ подъ яблоню; ви¬
дитъ, прилетѣла Усыня, стала яблоню изъ корня подрывать; онъ
въ нее выстрѣлилъ, перо выбилъ. Онъ взялъ его въ платочекъ за¬
вернулъ. Утромъ приноситъ къ отцу, всю комнату освѣтилъ
этимъ перомъ. Царь захотѣлъ, что эту птицу сыновья сму доста¬
ли; приказалъ цѣпи желѣзныя сдѣлать; сдѣлали. Собираются всѣ
три брата идти птицу отыскивать, все войско съ собой взяли и
<Р> 13 <В>

пошли они всѣ трое.
Шли, шли по слѣду (какъ Усыня летѣла, кровь-то капала),
пришли къ огромному камню; тутъ и слѣдъ исчезъ. Поднять его
(камень) никакъ нельзя, очень великъ. Вотъ они зарядили пушки;
ядрами весь этотъ камень разстрѣляли. Видятъ: тамъ вырыта
яма. Вотъ Иванъ-царевичъ и говоритъ: «если я, говоритъ, позве¬
ню цѣпями, то вы и вытаскивайте!» Вотъ Иванъ-царевичъ спу-
стилси, а братья и все войско тутъ остались.
Увидалъ тамъ Иванъ-царевичъ подъ землею, что тамъ подъ
землею и солнце и мѣсяцъ и земля и луга, все то же, что на землѣ.
Только никого, кромѣ птицъ, не видно; и видитъ: что-то очень
свѣтлѣется въ дали. Вотъ онъ пошелъ на этотъ свѣтъ и пришелъ
къ мѣдному царству; у мѣднаго царства къ воротамъ привязаны
два льва. Эти львы такіе злые, никого не пропускаютъ. Поодаль
ихъ стоятъ два таза мѣдныхъ. Вотъ Иванъ-царевичъ почерпнулъ
воды, далъ имъ напиться. Они принялись эту воду пить; онъ и про¬
шелъ. Входитъ онъ въ это мѣдное царство и никого не видитъ; взо¬
шелъ въ угольную комнату, а тамъ шьетъ дѣвушка въ мѣдныхъ
пялечкахъ; мѣдныя у ней ножницы; все у ней мѣдное. Она ему и
говоритъ: «зравствуй, Иванъ-царевичъ! — «Здравствуй, красная
дѣвица! не знаешь ла, говоритъ, гдѣ тутъ живетъ птица Усыня?»
— «Возьмешь меня замужъ, такъ скажу, гдѣ Усыня живетъ!» —
«Возьму, говоритъ.» — Вотъ она взяла все свое имущество, собра¬
ла въ яичную скорлупку, отдала ему. «Ступай въ серебренное цар¬
ство. Назадъ пойдешь, за мной зайди; ты, говоритъ, на мнѣ
женись; если не женишься, пускай братья твои женятся. »
Пошелъ онъ дальше; приходитъ «къ серебренному царству. У
серебреннаго царства стоятъ львы: онъ далъ имъ воды; они кину¬
лись воду пить, онъ и прошелъ. Входитъ въ серебренное царство,
всѣ комнаты прошелъ, а никого не видитъ. Пришелъ въ угольную
комнату; тамъ сидитъ дѣвица, прехорошенькая, вышиваетъ въ
серебренныхъ пяльцахъ; ножницы серебренныя наперсточекъ се¬
ребренный; все у ней серебренное. «Здравствуй, дѣвица красная!
Не знаешь ли, гдѣ Усыня живетъ?» —
«Здравствуй, Иванъ-царевичъ! Возьмешь меня за себя за¬
мужъ, я тебѣ скажу, гдѣ Усыня живетъ!» — «Возьму, говоритъ.»
Вотъ она все свое имущество собрала въ яичную скорлупку,
<Р> 14 <В>

отдала Ивану-царевичу. «Ступай, говоритъ, въ золотое царство.
Назадъ пойдешь, за мной зайди, меня замужъ возьми; за себя не
возьмешь, за братьевъ отдай! »
Пошелъ онъ дальше; и видитъ необыкновенный свѣтъ: глаза
заслѣпило. Подходитъ онъ къ золотому царству. У золотаго цар¬
ства стоятъ львы, никого не пропускаютъ. Вотъ онъ далъ имъ
воды; они кинулись воду пить, онъ и прошелъ. Всѣ комнаты про¬
шелъ, никого не видитъ; пришелъ въ угольную комнату, тамъ си¬
дитъ дѣвица еще красивѣе. Онъ говоритъ: «здравствуй, красная
дѣвица! не знаешь ли, гдѣ тутъ птица Усыня?» — «Возьмешь меня
замужъ, такъ помогу тебѣ!» — Дала она ему мечъ-кладенецъ.
«Эта, говоритъ, птица Усыня змѣй о 12 головахъ; онъ недавно
прилетѣлъ подстрѣленный. Опять прилетитъ, попроситъ себѣ
крѣпкой водки, а тебѣ велитъ дать слабой; я тебѣ дамъ крѣпкой, а
ему слабой. И ты ему старайся въ четыре раза всѣ головы отсѣчь! »
Прилетаетъ Усыня, самъ съ ноготь, борода съ локоть, усы по
земли тащатся, крылья на версту лежатъ. «Здравствуй, говоритъ,
Иванъ-царевичъ! Теперь, говоритъ, мы съ тобой посражаемся!»
Одно крыло поднялъ, хотѣлъ ударить, Иванъ-царевичъ отшибъ
ему крыло; другое поднялъ, онъ и другое отшибъ. Потребовалъ
змѣй себѣ зелена вина сильнаго, а Иванъ-царевичу слабаго: Ива¬
ну-царевичу подали сильнаго, а ему слабаго. «Давай, говоритъ,
Иванъ-царевичъ, съ тобой сражаться!» Иванъ царевичъ съ-разу
отсѣкъ ему три головы. «Ахъ, Иванъ-царевичъ! Я усталъ!» —
Потребовалъ змѣй себѣ крѣпкой водки, а Иванъ-царевичу сла¬
бой. Ивану царевичу подали крѣпкой, а змѣю слабой. Стали сра¬
жаться. Иванъ-царевичъ опять ему три головы отсѣкъ. Змѣй опять
запросилъ водки; Ивану-царевичу подали крѣпкой, а ему слабой.
Опять Иванъ-царевичъ сшибъ ему три головы. Змѣй въ четвертый
разъ потребовалъ водки; снова стали сражаться; Иванъ-царевичъ
ему послѣднія три головы сшибъ; самого разрубилъ по поламъ;
онъ, какъ дубъ, упалъ на землю, умеръ.
Вотъ онъ взялъ двѣнадцатую голову, на копье надѣлъ, несетъ
съ собой; взялъ и дѣвицу изъ зологаго царства. Приходитъ къ се¬
ребренному царству, взяль съ собой и эту; приходитъ къ мѣдному
царству, взялъ и изъ мѣднаго царства дѣвицу. Приходитъ къ той
ямѣ, гдѣ онъ опустился. Сажаетъ мѣднаго царства дѣвицу на
<Р> 15 <В>

кресло и звенитъ цѣпями. Братья и стали цѣпи поднимать, выта¬
щили. Видятъ такую красавицу, споръ подняли; одинъ говоритъ:
«я, говоритъ, на ней женюсь»; другой говоритъ: «нѣтъ, я!» Она
имъ и говоритъ: «не спорьте, говоритъ, пожалуйста! Тамъ, гово¬
ритъ, еще лучше меня есть!» Опустили цѣпи; сѣла на эти цѣпи
серебреннаго царства дѣвица, вытащили ее. Братья опять споръ
подняли. Одинъ говоритъ: «я, говоритъ, на ней женюсь!» Другой
говоритъ: нѣтъ, говоритъ; я на ней женюсь! — Она имъ и гово¬
ритъ: «не спорьте, пожалуйста; тамъ еще лучше меня есть!» Опу¬
стили цѣпи; сѣла золотаго царства дѣвица. Позвенѣли цѣпами;
братья стали поднимать. Вытащили; опятъ споръ подняли. Она
имъ и говоритъ: «вы не спорьте; опускайте цѣпи; тамъ есть еще
вашъ братъ, Иванъ царевичъ; вынимайте его.» Опустили цѣни,
сѣлъ ихъ братъ на цѣпи; позвенѣлъ. Стали его поднимать; а
Иванъ-царевичъ на копьѣ голову змѣя держалъ. Испугались бра¬
тья этой головы, думали, что змѣй, бросили его опять въ яму; а
эта яма была очень большая. Очень ушибся Иванъ-царевичъ;
день лежалъ безъ памяти. А эти братья пошли домой съ этими
дѣвушками; и говорятъ эти братья этимъ дѣвушкамъ. «Если, го¬
ворятъ, вы не скажете, что мы убили этого змія, то увидите, что
мы съ вами сдѣлаемъ!» Пришли къ отцу; и хотятъ жениться на
дѣвицахъ золотаго и серебреннаго царства.
Иванъ-царевичъ очнулся, гремѣлъ, гремѣлъ цѣпями; его не
вынули. Пошелъ онъ дальше. Шелъ, шелъ. Нашла туча сильная,
градъ, гроза сдѣлалась. Иванъ-царевичъ шелъ дорогой и отъ хо¬
лоду, отъ дождя залѣзъ на дубъ. А тамъ птички маленькія, толь¬
ко что вывелись; мокнутъ на дождѣ. Онъ взялъ и прикрылъ ихъ.
Баба-птица летитъ и думаетъ: «теперь моихъ дѣтей залило; онѣ
озябли!» Увидала эта Баба птица, что Иванъ-царевичъ спасъ ея
дѣтей отъ дождя, отъ холоду. «Спасибо тебѣ, Иванъ-царевнчъ!
Если, говоритъ, хочешь, я тебя вывезу на твою сторонушку!
Только, говоритъ, набей дичи всакой, воронъ, галокъ; я ничемъ
не брезгаю!» Набилъ онъ, можетъ, паръ 40; и невзначай ранилъ
Бабу-птицу. Принесъ онъ ей дичи; увѣсилъ все на нее. «Садись,
говоритъ, теперь ты на меня; я тебя изъ этой ямы вынесу! Толь¬
ко, говоритъ, какъ я оглянусь, такъ и давай мнѣ пару дичи! Если
не дашь, я тебя уроню!» Сѣлъ онъ на нее, она понесла его такъ
<Р> 16 <В>

скоро... Онъ испугался, едва сидитъ. «Это, говоритъ, я за то тебя
испугала, что ты меня подстрѣлилъ. Теперь не бойся!» Полетѣли;
какъ она оглянется, такъ онъ ей и даетъ пару дичи; только вся
дичь и вышла. А она оглянулась; Иванъ-царевичъ схватилъ но¬
жикъ, вырѣзалъ себѣ икры, бросилъ Бабѣ-птицѣ. Вынесла она
его. «Иванъ-царевичъ! слѣзай, говоритъ!» — Да я не могу, гово¬
ритъ, слѣзать; у меня икръ нѣтъ! Она выхаркнула икры, дунула;
къ нему икра и приросла.
Поблагодарилъ онъ ее и пошелъ на свою сторону. Приходитъ
къ одной избушкѣ; тамъ сидитъ мужикъ, пьянствуетъ. «Что, гово¬
ритъ, мнѣ дѣлать? Велѣли 12 паръ башмаковъ для дѣвицы сере¬
бреннаго царства сшить безъ мѣрки; если не потрафлю, повѣсятъ
на висѣлицѣ». Вотъ Иванъ-царевичъ нанялся къ нему въ работ¬
ники, обѣщалъ сшить башмаки. Шить не шилъ; а вышелъ, взялъ
серебренное яичко, говоритъ: «по щучьему велѣнью, по моему
прошевью, явитесь изъ скорлупки 12 паръ башмаковъ!» Сдѣлал¬
ся вдругъ вѣтеръ; потомъ стихъ. Потомъ снова сдѣлался вѣтеръ
и принесъ 12 паръ башмаковъ. Иванъ-царевичъ отдалъ хозяину
башмаки, самъ ушелъ отъ него. Принесъ хозяинъ башмаки; какъ
по мѣркѣ сшиты! —
А Иванъ-царевичъ пришелъ къ другой избушкѣ. Тамъ мужи¬
чекъ сидитъ и плачетъ: «гдѣ, говоритъ, я возьму золота золотую
карету сдѣлать?» Иванъ-царевичъ нанялся къ нему въ работни¬
ки, обѣщалъ сдѣлать золотую карету. Самъ взялъ золотое яичко,
говоритъ: «по щучьему велѣнью, по моему прошенью, явитесь изъ
скорлупки золотая карета и 12 паръ платьевъ!» Такимъ же ма¬
неромъ и явилось все. Иванъ-царевичъ отдалъ все это хазяину, а
самъ ушелъ. Этотъ мужичекъ привозитъ старшему царскому
сыну карету. Дѣвица изъ золотаго царства и узнала, что это изъ
ея царства карета, спрашиваетъ мужичка: «гдѣ ты взялъ эту ка¬
рету?» — «Мнѣ, говоритъ, такой-то человѣкъ дѣлалъ!» Послали
искать его; не могли никакъ найдти.
А Иванъ-царевичъ узналъ, гдѣ братья будутъ вѣнчаться, си¬
дитъ около церкви. И ѣдутъ они къ вѣнцу, а этотъ Иванъ-царе¬
вичъ сталъ играть на флейточкѣ и все выговариваетъ на языкѣ
того царства, изъ котораго были эти дѣвицы; онѣ его понять мо¬
гутъ, а прочіе нѣтъ; и все выговариваетъ, какъ онъ Усыню доста-
<Р> 17 <В>

валъ, какъ братья его уронили, все. А дѣвица изъ золотаго цар¬
ства и говоритъ «папаша, говоритъ, прикажите, пожалуйста,
остановиться; мнѣ хочется послушать, что этотъ музыкантъ на
флейточкѣ играетъ!» А старшій-то братъ и говоритъ: «вотъ, еще
для всякой глупости нужно останавливаться;» хочется ему все
поскорѣе обвѣнчаться. Она и говоритъ: «что же это, говоритъ,
папаша! если онъ теперь мнѣ не хочетъ уважить, что же послѣ
будетъ, когда я выйду за него замужъ!» Отецъ ему велѣлъ оста¬
новиться; остановились они. Она и говоритъ: «папаша, вѣдь, это
Иванъ-царевичъ играетъ на флейточкѣ!» Царь подозвалъ его,
узналъ; очень обрадовался. Ему все разсказали; сейчасъ Иванъ-
царевичъ одѣлся въ царское платье, поѣхалъ, повѣнчался съ
дѣвицей золотаго царства. Отецъ отдалъ ему половину царства.
«А ты, говоритъ, что хочешь, надъ братьями, то и дѣлай!» Они
стали у него прощенья просить, онъ и простилъ ихъ. Они стали
просить: можно ли имъ жениться? Онъ имъ позволилъ. Старшій
женился на дѣвицѣ изъ мѣднаго царства. Средній на дѣвицѣ се¬
ребреннаго царства; и стали жить да поживать.
43.
АРИКАДЪ-ЦАРЕВИЧЪ.
Въ нѣкоторомъ царствѣ, въ государствѣ, былъ царь; у него
было три сына. Государева жена была очень хороша; пошла она
въ садъ гулять. Откуда вихорь не поднялся, унесъ эту государы¬
ню. Сколько времени прошло, дѣти соскучились по мамашѣ, по
своей. Приходитъ старшій къ отцу. «Благословите, папаша! Я
поѣду мамашу искать!» Вотъ онъ перваго сына благословилъ, пу¬
стилъ его, далъ ему войско. Отправились въ путь; ѣдутъ день,
два. Пріѣзжаютъ къ столбу, у этого столба три дороги; и на немъ
надпись: «по первой дорогѣ ѣхать, пути-дороги не найдти; по
другой дорогѣ ѣхать, самимъ убитымъ быть; по третьей ѣхать,
конямъ убитымъ быть.» Поѣхали они по первой дорогѣ; ѣхали,
ѣхали; пріѣхали въ лѣсъ, въ такую глушь, что некуда идти. Такъ
они тутъ и остановились.
Сколько времени прошло, другой сынъ и просится у отца:
«благослови меня, папаша! Я поѣду мамашу искать!» Вотъ онъ
отпустилъ и этого: войско также далъ ему. Тоже и этотъ
<Р> 18 <В>

пріѣхалъ къ этому столбу, читаетъ надпись: а по первой ѣхать,
пути не найдти; по второй самому убитому быть; по третьей коню
убитому быть!» — ((Лучше, говоритъ, поѣду по первой!» Вотъ
онъ ѣхалъ, ѣхалъ, увидалъ: стоитъ полкъ въ лѣсу; онъ думалъ,
что непріятели, а это его братъ съ войскомъ. Увидалъ братъ, об¬
радовался; погуляли они тутъ. аКакъ же, говоритъ, братъ, быть?
Вѣдь, намъ выйдти некуда!»
Потомъ меньшой братъ просится у отца: а папаша! благосло¬
ви, я поѣду мамашу искать!» — Только ему и говоритъ отецъ:
акуда ты поѣдешь? Малолѣтній еще, нигдѣ не былъ!» Онъ (Ари-
кадъ-царевичъ звался) просилъ неотступно; отецъ благословилъ
и этого, отпустилъ его, войска далъ ему. Отправился онъ въ путь;
ѣхалъ день, два. Подъѣзжаетъ онъ къ этому столбу; видитъ на
столбѣ туже надпись; прочелъ и поѣхалъ по первой же дорогѣ.
Ъхалъ день, два; пріѣзжаетъ въ лѣсъ; видитъ: стоитъ полкъ сол¬
датъ. Оробѣлъ онъ; велѣлъ своимъ солдатамъ приготовиться.
Подъѣзжаетъ ближе и узналъ, что это его братья. «Что же вы,
братья, такъ мамашу свою ищете?» А этимъ братьямъ дошло
дѣло до того, что провизіи нѣту. Вотъ они попили, поѣли съ бра¬
томъ. Арикадъ-царевичъ и говоритъ: «что же, братцы! надо про¬
вести дорожку; заставимъ войско рубить лѣсъ! »
Прорубили имъ дорожку. Только Арикадъ-царевичъ и гово¬
ритъ: «надо намъ, говоритъ, войско отправлять домой! А то, гово¬
ритъ, непріятель увидитъ подумаетъ, что мы идемъ, огонь
открывать!» — «Ну, что жь, говорятъ, отправимъ!» Написали отцу
пакетъ, что они живы и здоровы и отправили свой полкъ, а сами въ
путь отправились. Только приходятъ тѣ солдаты, приносятъ царю
пакетъ. Сталъ онъ читать и обрадовался: дѣти его всѣ трое живы!
Вотъ эти братья шли, шли; пришли, видятъ: домъ стоитъ.
Арикадъ-царевичъ и говоритъ: «погодите, братцы, я въ этотъ
домъ схожу!» Вотъ только пошелъ онъ въ этотъ домъ; ходилъ,
ходилъ онъ въ этомъ домѣ; нѣтъ ничего тамъ; только нашелъ:
одинъ клубочикъ на столѣ лежитъ. Взялъ этотъ клубочикъ, по¬
шелъ оттуда. Только братья его и спрашиваютъ: «что, братъ,
тамъ видѣлъ?» — «Нѣтъ, говоритъ; тамъ нѣтъ ничего; только на¬
шелъ одинъ клубочикъ.» Вотъ онъ этотъ клубочикъ пустилъ, онъ
покатился и катится все; а они за нимъ идутъ. Какъ ночь —
<Р> 19 <В>

этотъ клубочикъ и остановится; какъ день, онъ опять покатится
у нихъ. А они все за нимъ идутъ.
Вотъ этотъ клубочикъ катился, катился — и укатился прямо
подъ камень. Они давай этотъ камень сворачивать. Своротили
этотъ камень; видятъ: тамъ нора, а клубочка нѣтъ. Вотъ Арика-
дъ-царевичъ и говоритъ: ну, братья, лѣзьте! Они говорятъ:
«нѣтъ, говорятъ, мы не полѣземъ: страшно!» — «Такъ-то вамъ
мамашу-то искать! развѣ такъ-то ищутъ?» Вотъ нечего дѣлатъ,
заплакалъ Арикадъ-царевичъ, полѣзъ самъ. Полѣзъ, влѣзъ туда;
ходитъ тамъ; нашелъ тамъ одни кохти желѣзные, взялъ ихъ, по¬
шелъ оттуда; братья его и спрашиваютъ: «что ты тамъ видѣлъ?»
—	«Тамъ, говоритъ, нѣтъ ничего; только и нашелъ одни кохти
желѣзные!» Опять отправились они въ походъ.
Шли, шли; пришли къ такой горѣ — страшно взглянуть;
очень высока. Только братья и говорятъ старшему: «на, братъ,
кохти; полѣзай!» Вотъ этотъ братъ большой влѣзъ немного,
слѣзаетъ: «нѣтъ, братъ, боюсь! Полѣзай ты!» Второй братъ на
нее полѣзъ; влѣзъ немного, слѣзаетъ «нѣтъ, братъ, полѣзай ты; я
боюся!» — «Такъ-то вы мамашу ходите искать! Развѣ такъ-то
ищутъ?» — Арикадъ-царевичъ съ ними распростился и полѣзъ;
сказалъ, чтобъ они дожидались его.
Вотъ лѣзъ, лѣзъ Арикадъ-царевичъ; влѣзъ; ходитъ онъ тамъ.
Видитъ: стоитъ тамъ чугунный мужичекъ, держитъ дубинку въ
рукахъ. Снялъ онъ свои кохти и повѣсилъ на этого мужичка;
самъ отправился въ походъ. Идетъ день, два; подходитъ, видитъ:
мѣдный дворецъ стоитъ. У этого дворца стоятъ мѣдныя ворота; у
этихъ воротъ стоятъ два льва привязаны. День жаркой такой
былъ. Этотъ Арикадъ-царевичъ натаскалъ воды этимъ львамъ;
напоилъ ихъ. Они его пропустили. Взошелъ онъ въ этотъ мѣдный
дворецъ; сидитъ дѣвушка, вышиваетъ въ пяльцахъ; такая краса¬
вица. Увидѣла она его. «А, здравствуйте, Арикадъ царевичъ!
какъ, говоритъ, васъ Богъ сюда занесъ? Волею или не волей?» —
Онъ говоритъ: «не то что волею или неволею, а больше своею
охотою!» — «Какъ, говоритъ, ты сюда взошелъ? здѣсь змѣй трех¬
главый, онъ съѣстъ тебя!» — «А гдѣ, говоритъ, онъ теперь?» —
«Онъ теперь въ саду спитъ. Осталось ему еще три минуты спать.»
—	«А чѣмъ вы его будите?» — «Вотъ, говоритъ, этой трехпудо-
<Р> 20 <ву

вой дубинкою.» Вотъ этотъ Арикадъ-царевичъ взялъ эту трехпу-
довую дубинку; пошелъ въ садъ, гдѣ змѣй спитъ.
Подходитъ къ змѣю, видитъ: онъ спитъ, лежитъ. Вотъ онъ
вытянулъ (ударилъ) разъ этого змѣя дубинкой; змѣй лежитъ, не
ворочается. Въ другой разъ какъ онъ его вытянетъ дубинкой,
этотъ змѣй засопѣлъ. Въ третій разъ его вытянулъ; змѣй рази¬
нулъ свои три пасти. «А, говоритъ, Арикадъ-царевичъ! Ты без¬
покоить меня сюда пришелъ. Я тебя на одну ладонь посажу,
другой прихлопну, мокренько будетъ!» — Попытай, говоритъ,
попытай, змѣй проклятый! Всего не съѣшь, подавишься. Вотъ
они разошлись, Арикадъ царевичъ какъ ударитъ его дубинкой,
голову ему сшибъ; ударитъ въ другой, другую сшибъ; ударитъ въ
третій, послѣднюю сшибъ. Огонь разжегъ, змѣя сожегъ и пепелъ
размелъ; стоитъ, трубочку покуриваетъ. Отправился онъ въ
этотъ домъ къ этой дѣвицѣ. Приходитъ; та спрашиваетъ: «что?»
— «Убилъ, говоритъ.» — Стала она его распрашивать: «скажи,
Арикадъ-царевичъ! куда ты идешь?» — «Мамашу отыскивать
свою.» — Вотъ она ему в говоритъ: «возьнешь меня замужъ, то¬
гда скажу, гдѣ твоя мамаша!» Онъ и говоритъ: «возьму!» Она
сняла перстень съ своей руки, дала ему. Сказала ему: «ступай къ
моей сестрѣ; серебренный дворецъ придетъ; она тебѣ скажетъ!»
Онъ отправился въ путь. Приходитъ, видитъ: серебренный дво¬
рецъ стоитъ. У воротъ стоятъ два льва привязаны, пасть разину¬
ли, пить хотятъ. Онъ имъ натаскалъ воды, напоилъ ихъ. Они его
пропустили, эти львы. Приходитъ въ домъ; видитъ; такая краса¬
вица сидитъ, за пяльцами вышиваетъ, еще лучше этой. «Здрав¬
ствуй, говоритъ, Арикадъ-царевичъ! Зачѣмъ тебя Богъ къ намъ
занесъ?» Онъ ей разсказалъ. Она и говоритъ: «ахъ, Арикадъ-ца¬
ревичъ! змѣй шестиглавый прилетитъ, онъ тебя съѣстъ. Ему
осталось только шесть минутъ спать!» — «Авось, говоритъ, Богъ
поможетъ. А чѣмъ вы, говоритъ, его будите?» — «Шестипудовой
дубиночкой! » — Взялъ онъ эту дубиночку, пошелъ въ садъ; змѣя
этого давай дубинкой бить. Змѣй разинулъ свои пасти. «А, Арика¬
дъ-царевичъ! ты моего брата похитилъ (убилъ); меня не придется.
Я, говоритъ, тебя на одну ладонь посажу, другой прихлопну, мо¬
кренько будетъ.» — «Врешь, говоритъ, змѣй проклятой съ головы
костистъ..., всего не съѣшь, подавишься!» Вотъ этотъ змѣй разо¬
<Р> 21 <В>

злился, налетѣлъ на Арикада-царевича; онъ хватилъ его дубин¬
кой, три головы долой съ него сшибъ. Въ другой разъ хватилъ
его дубинкой, двѣ срубилъ; въ третій разъ ударилъ, послѣднюю
стттибъ. Развелъ огонь, сжегъ его, пепелъ размелъ, трубочку закурилъ,
пошелъ во дворецъ. Пришелъ; она и спрашиваетъ: «что, Арикадъ-ца-
ревичъ: убилъ?» — «Убилъ, говоритъ.» — Она ему и говоритъ: «возь¬
мешь меня замужъ, скажу, гдѣ мамаша твоя.» — «Возьму, говоритъ.»
Она дала ему перстень. «Ступай, говоритъ, къ моей сестрѣ; золотой
дворецъ придетъ; она тебѣ скажетъ!» Онъ отправился.
Приходитъ къ золотому дворцу; такъ жаръ и горитъ отъ него.
Стоятъ два льва, пасть разинули; жарко очень; онъ взялъ, напо¬
илъ ихъ; они его пропустили. Пришелъ онъ во дворецъ. Видитъ
—	такая красавица сидитъ, шьетъ. «А, здравствуй, Арикадъ-ца-
ревичъ! Зачѣмъ васъ сюда Богъ занесъ?» Онъ ей разсказалъ все.
Только она и говоритъ: «ахъ, зачѣмъ ты сюда пришелъ. Приле¬
титъ змѣй 12-главой, онъ тебя съѣстъ!» — «А чѣмъ вы его буди¬
те?» — «Вотъ, говоритъ, этой 12-пудовой дубинкой!» Вотъ
Арикадъ-царевичъ взялъ эту дубинку, разъ десять вытянулъ
(ударилъ) этого змѣя дубинкой. Змѣй проснулся, разинулъ пасть.
«А, Арикадъ-царевичъ! Ты моихъ двухъ братьевъ похитилъ
(убилъ), а меня не придется. Я тебя на одну ладонку посажу,
другой прихлопну, мокренько будетъ.» — «Врешь, змѣй прокля¬
той, съ головы костистъ..., всего не съѣшь, подавишься!» Змѣй
разсипѣлся на него; пошла у нихъ война. Арикадъ-царевичъ ду¬
бинкою размахнулся, хватилъ; четыре головы ему ссѣкъ. Въ дру¬
гой разъ — четыре ссѣкъ. Въ третій разъ — двѣ ссѣкъ. « Погоди,
змѣй проклятой! дай отдохнуть!» — «Нѣтъ, не нужно отдыхать.»
Вотъ Арикадъ-царевичъ сшибъ съ него послѣднія двѣ головы, а
змѣй ему руку попортилъ. Арикадъ-царевичъ огонь развелъ, это¬
го змѣя сжегъ, пепелъ размелъ, самъ отправился въ домъ. При¬
шелъ; и спрашиваетъ его дѣвица: что, убилъ? — «Убилъ.» —
«Возьмешь, говоритъ меня замужъ, такъ скажу, гдѣ твоя мать!»
—	«Возьму.» Отдала она ему свой перстень. «Ступай, говоритъ;
придетъ хрустальный дворецъ; тутъ твоя мать. Придешь, вели
руку перевязать и иголкой приколоть. Когда твоя мать ляжетъ съ
Вихремъ спать, ты ухватись за толстый конецъ его тросточки;
онъ съ этою тросточкою всегда летаетъ. »
<Р> 22 <ву

Арикадъ-царевичъ пошелъ, приходитъ въ хрустальный дво¬
рецъ къ матери. Она ему очень обрадовалась. Только она и гово¬
ритъ: «ты, говоритъ, самъ погибнешь и мнѣ плохо будетъ.» —
«Ничего, мамаша! ты мена спрячь, говоритъ; покажи, гдѣ его
спальная.» Она ему показала; онъ взялъ да и легъ подъ кровать.
Только влетаетъ этотъ Вихорь. «Что русскимъ духомъ пахнетъ?»
Она ему и отвѣчаетъ: «это вы по Руси летали, русскаго духу на¬
хватались!» Пошелъ потомъ Вихорь спать. Арикадъ-царевичъ и
ухватилъ тросточку за толстый конецъ. Вихорь увидалъ. «Это,
говоритъ, что?» — «Ничего!» — «Покинь (брось), говоритъ.» —
Не покину, Вихорь и полетѣлъ съ тросточкою; а Арикадъ-царе¬
вичъ держится и полетѣлъ съ нимъ. Вихорь кричитъ: «покиньі»
— «Ни за что, говоритъ, не покину, Вихорь проклятый.» — «По¬
кинь; не то, за облака занесу!» — «Мнѣ того-то и хочется; я
тамъ, говоритъ, не видалъ!» Вотъ онъ его подъ облака занесъ;
Арикадъ-царевичъ и говоритъ: «два духа явитесь сюда. Взять,
этотъ Вихорь сжечь, пепелъ разместь, а меня потихоньку спусти¬
те!» Тотчасъ два духа явились, вихорь сожгли, пепелъ размели, а
Арикадъ-царевича потихоньку спустили.
Пришелъ онъ къ матери своей. — «Ну, мамаша! пойдемъ.
Убилъ я Вихорь и пепелъ размели!» Вотъ она собралась; отправи¬
лась съ нимъ. Идутъ и подходятъ къ золотому дворцу. «Погодите,
говоритъ, мамаша; дайте мнѣ сюда зайдти!» — «Ну, ступай!» Взо¬
шелъ онъ въ этотъ дворецъ: «собирайся, говоритъ, красная дѣви¬
ца, пойдемъ!» Собралась она, пошла съ нимъ. Отошли немного.
Арикадъ-царевичь и говоритъ «ахъ, говоритъ, какое прекрасное
строенье! Жаль бросать!» — «А вамъ, говоритъ, Арикадъ-царе¬
вичъ хотѣлось бы это строенье взять съ собой?» — «Какъ бы не
хотѣлось!» — Пойдите, говоритъ, зайдите въ ворота, катайте по
стѣнкѣ рукой; все и скатается въ яичко. Вотъ онъ каталъ, все яич¬
ко и скаталъ, скаталъ золотое яичко, положилъ въ карманъ и по¬
шелъ. Вотъ они опять пошли; приходятъ къ серебряному дворцу.
Взялъ съ собой Арикадъ-царевичъ дѣвицу изъ серебреннаго двор¬
ца, и серебренное яичко такимъ же образомъ. Потомъ и дѣвицу
изъ мѣднаго дворца и мѣдный дворецъ также взялъ. Пошли.
Пришли они къ этой (той) горѣ; Арикадъ-царевичъ сталъ
дичь стрѣлять, зайцевъ, лисицъ, звѣрей. Набилъ этихъ звѣрей;
<Р> 23 <ву

стали они ремни шить, спускаться съ горы. Спустилъ онъ сперва
мамашу свою; спустилъ первую невѣсту свою; потомъ вторую и
третью. Только братья и говорять: «давай вырвемъ ремень!» Вы¬
рвали ремень этотъ. Пошли въ походъ. Вотъ они и говорятъ сво¬
ей мамашѣ и невѣстамъ, чтобъ сказывать, что они ее достали.
«Если не скажете, то васъ сейчасъ убьемъ!» — Онѣ заклятье
дали, землю ѣли, что онѣ скажутъ такъ, какъ этимъ братьямъ
надо. Отправились они въ походъ.
А этотъ Арикадъ-царевичъ ходитъ по горѣ и плачетъ; оста¬
вили его. Ходилъ, искалъ свои кохти; не нашелъ ничего. Вспо¬
мнилъ'. «два духа явитесь сюда!» Сейчасъ два духа явились сюда
къ нему. — «Спустите меня отсюда, съ этой горы!» Вотъ его сня¬
ли съ этой горы; отправился онъ въ походъ. Вотъ только онъ
идетъ, встрѣчается съ Арикадъ-царевичемъ волкъ. «Садись, го¬
воритъ, Арикадъ-царевичъ: я тебя довезу!» Вотъ онъ сѣлъ на
него, поѣхалъ. Привезъ онъ его къ городу близко. А тамъ ужь
эти братья его хотятъ жениться на его невѣстахъ; ищутъ въ го¬
родѣ сапожника, не найдутъ ли получше.
Вотъ онъ услыхалъ эту исторію, пошелъ къ сапожнику нани¬
маться сапоги шитъ. Только пришелъ къ сапожнику, сапожникъ
его и спрашиваетъ: «что ты за молодецъ, говоритъ?» — «Я, гово¬
ритъ, сапожникъ; ищусь у хозяина наняться сапоги шить» — «А
знаешь ли ты, братецъ, хорошо сапоги шить?» — «Тогда посмот¬
рите какіе сошью!» Нанялъ онъ его себѣ въ сапожники. Вотъ
Арикадъ-царевичъ и говоритъ: «ну, хозяинъ, пойдемъ товаръ на
сапоги закупать!» Пошли они товаръ на сапоги закупать.
«Зайдемъ, говоритъ, въ кабакъ, винца выпьемъ.» Зашли они въ
кабакъ, винца попили. Пошли товары покупать на сапоги. При¬
шли домой. «Ну, крой, работникъ, сапоги то!» — Ужь не твоя,
говоритъ, забота; къ свѣту будутъ готовы! Вечеръ пришелъ; ра¬
ботники сѣли работать; а онъ легъ на кровать, лежитъ себѣ. Вотъ
только приходитъ къ работнику хозяинъ. «Что жь ты, работникъ,
не шьешь сапоги?» — Ужь не твоя, говоритъ, забота! утро муд-
рянѣе вечера, ложись спать!
Вотъ эти работники легли спать; Арикадъ-царевичъ взялъ но¬
жикъ, весь этотъ товаръ изрѣзалъ въ мелкіе куски. Изрѣзалъ и
бросилъ въ чуланъ. Самъ вышелъ во дворъ, говоритъ: «два духа
<Р> 24 <ву

явитесь сюда!» Два духа явились къ нему. — «Что вамъ угодно,
Арикадъ-церевичъ?» — «Чтобы мнѣ сшить пару сапогъ, чтобъ во
всемъ Зарайскѣ (то, бишь, въ городѣ: все ровно) небыло такихъ.»
Пошелъ легъ спать. Хозяинъ поутру рано встаетъ: «что, работ¬
никъ, сапоги-то не шьешь?» — Да ужь у меня готовы! Погляди-
ка! Вотъ хозяинъ взялъ эти сапоги и смотритъ, головой закачалъ:
очень хорошо сшиты. Понесъ работникамъ показываетъ: вотъ ка¬
кого Богъ далъ мнѣ работничка! Работники такъ удивились; «ему
чертъ помогаетъ», думаютъ. Посылаетъ этотъ Арикадъ-царевичъ
хозяина на базаръ. «Проси 50 рублей за эти сапоги!» Принесъ
онъ на базаръ; купцы спрашиваютъ: «много ли за сапоги?» — 50
рублей. Сейчасъ у него сапоги выхватили, деньги дали. «На тебѣ
50 рублей!» Пришелъ онъ домой.» Вотъ какого, говоритъ, работ¬
ничка мнѣ Богъ далъ!» Зоветъ его: «пойдемъ, работничекъ, въ
кабакъ, выпьемъ!» Пошли они въ кабакъ, изъ кабака въ трак¬
тиръ. Вотъ они напились оба пьяны.
А царь прислалъ: въ городѣ сапожниковъ ищутъ, сапоги
шить къ свадьбѣ сыновьямъ своимъ. Тамъ сказываютъ, что у
насъ есть Филька хозяинъ. У него подмастерье хорошъ сапоги
шить! Сейчасъ этого Фильку къ царю потребовали. «Филька! ты
сапоги можешь сшить?» — Могу, говоритъ. «Сшей, чтобъ двѣ
пары сапогъ безъ мѣры въ пору были!» — Какъ же можно безъ
мѣрки? — «Какъ хочешь, а не сошьешь, голову долой!» — По¬
шелъ этотъ Филька, заплакалъ. «Чертъ его на мою шею нава¬
лилъ, этого работника!»
Приходитъ домой, плачетъ. Арикадъ-царевичъ и спрашиваетъ:
«о чемъ ты, царевичъ, плачешь?» — Какъ не плакать? чертъ его
потрафитъ. Поди, сшей, безъ мѣрки, чтобъ сапоги были въ пору!
— «Экъ, о чемъ плакать? Безъ мѣрки сапоги сшить, объ этомъ
плакать надо! Пойдемъ лучше, хозяинъ, въ кабакъ; кстати иа сапо¬
ги товару купимъ.» Вотъ они попили, погуляли въ кабакѣ въ
этомъ. — «Ну, пойдемъ, хозяинъ, товаръ на сапоги покупать!» Ку¬
пили товаръ на сапоги; можетъ бытъ цѣлковыхъ на двадцать заку¬
пили. — «Пойдемъ-ка, хозяинъ, еще выпьемъ полштофчика; тогда
ужь домой пойдемъ!» Выпили полштофчикъ, пошли домой. «Ну,
хозяинъ! ложись спать: утро мудрянѣе вечера; къ утру будутъ го¬
товы!» Только легъ хозяинъ спать, изрѣзалъ онъ этотъ товаръ въ
<Р> 25 <В>

клочки, бросилъ въ чуланъ. Вышелъ во дворъ, «Два духа! явитесь
сюда!» Два духа явились къ нему. «Что угодно вамъ, Арикадъ-ца-
ревичъ?» — Чтобъ двѣ пары сапогъ готовы были моимъ братъямъ.
—	«Все будетъ готово!» Легъ Арикадъ царевичъ спать. А этого
хозяина сонъ не беретъ; бѣгаетъ онъ къ работничку, — «Что жь,
работничекъ, сапоги не тттьеттть?» — Да ужь я сказалъ: сошью, такъ
сошью! — Вотъ только опять хозяинъ прибѣжалъ. «Что жь ты, ра¬
ботничекъ, сапоги не шьешь?» — «Да провались ты съ ними; они
давно сшиты!» Этотъ хозяинъ зажегъ евѣчку, побѣжалъ сапоги
смотрѣть. Смотритъ: сапоги очень хороши. «Вотъ мнѣ Богъ далъ
работничка то какого!» — И показываетъ работникамъ: «вотъ ка¬
ковы сапоги сшилъ работникъ-то!» Работники и говорятъ: «вѣрно,
ему чертъ помогаетъ: какъ скоро сшилъ! »
Вотъ утромъ работникъ посылаетъ хозяина къ царю: «поди,
говоритъ, неси сапоги!» Вотъ этотъ хозяивъ понесъ сапоги къ
царю. Вотъ царь спрашиваетъ: «что сшилъ, Филька?» — Сшилъ.
—	«Ну, молодецъ братъ.» — Принесли сапоги этимъ дѣтямъ;
надѣли сапоги. Точь въ точь. Очень сапоги понравились: очень
хорошо сшиты. Царь и спрашиваетъ: «что же, говоритъ, тебѣ за
работу?» — Что пожалуете! Царь открылъ ему сундукъ съ золо¬
томъ. «Бери, сколько тебѣ надо!» Этотъ хозяинъ насыпалъ мала¬
хай золота. Вотъ бѣжитъ этотъ хозяинъ; только увидалъ
работничка своего. «Работничекъ батюшка! пойдемъ въ кабакъ!»
Пошли въ кабакъ; изъ кабака въ трактиръ; гуляютъ да и кончено
дѣло. Гуляли, гуляли.
Царь опять присылаетъ, требуетъ его. Пріѣхалъ къ царю;
царь и говоритъ: «молодецъ! ты мнѣ сшилъ двѣ пары сапоговъ;
теперь три пары башмаковъ сшей безъ мѣрки, а чтобъ въ пору
были; а то голову съ тебя долой!» — Бѣжитъ Филька, плачетъ.
Арикадъ-царевичъ спрашиваетъ: «что ты, хозяинъ, плачешь»? —
Чертъ тебя навязалъ мнѣ на шею; горе мнѣ съ тобой! — «Да что
такое, скажи!» — Да вотъ царь опять велѣлъ мнѣ три пары баш¬
маковъ сшить безъ мѣрки; развѣ можно безъ мѣрки потрафить?
—	«Э, думать о чемъ! Пойдемъ въ кабакъ!» Пошли они въ ка¬
бакъ; попили въ кабакѣ. «Ну, пойдемъ, хозяинъ, теперь на баш¬
маки товаръ покупать! » Вотъ закупили они товару, пошли домой.
Пришли домой. «Ложись, хозяинъ, спать; утро мудрянѣе вечера!
<Р> 26 <ву

Утромъ все будетъ готово!» — Вотъ легли они спать.
А этотъ работникъ товаръ изрѣзалъ въ клочки да въ чуланъ
бросилъ. Вышелъ на дворъ. «Два духа! явитесь сюда!» — Два
духа явились «Что вамъ угодно, Арикадъ-царевичъ?» — Сшейте
мнѣ три пары башмаковъ, чтобъ безъ мѣрки въ пору были! —
Легъ Арикадъ-царевичь спать, спитъ себѣ. А хозяина сонъ не бе¬
ретъ; такъ и бѣгаетъ къ работнику. «Что ты не шьешь, работни¬
чекъ?» — Тебѣ, говоритъ, что за дѣло? Сказалъ, что сошью, такъ
сошью! — Немного погодя, Филька опять прибѣжалъ къ нему.
«Что жь ты, работничекъ, не шьешь?» — Да я ужь сшилъ. Возь¬
ми, провались ты съ ними совсѣмъ!» Вотъ этотъ посмотрѣлъ баш¬
мачки; такъ и освѣтило комнату отъ брилльянтовъ-то.
Вотъ утромъ работникъ и посылаетъ хозяина: «поди, неси къ
царю башмаки!» Приноситъ онъ къ царю башмаки. «Что, Филип¬
пъ, сшилъ?» — Сшилъ. — Вотъ только царь говоритъ: «отвесите,
говоритъ, помѣряйте, годятся ли эти башмаки?» Только помѣря¬
ли дѣвицѣ башмаки. Точь въ точь пришлись. Сказываютъ тамъ,
что въ пору башмаки. Сейчасъ государь отперъ этотъ свой сун¬
дукъ. «Ну, Филька! Бери, сколько надо тебѣ денегъ!» — Вотъ
Филька насыпалъ малахай денегъ; пошелъ домой. Только уви¬
далъ онъ своего работника. — « Пойдемъ, работникъ, въ кабакъ! »
Приходятъ въ кабакъ. Попили, погуляли тутъ въ кабакѣ. Изъ ка¬
бака въ трактиръ пошли гулять. Напились пьяны опять оба.
Вотъ только царь опять присылаетъ за этимъ за Филькой.
Еле этого Фильку къ царю привезли; пьянъ очень. — «Ну, Филь¬
ка; ты мнѣ все сдѣлалъ. Сдѣлай мнѣ три пары платья безъ
мѣрки!» — Помилуйте, ваше царско величество, я не портной! —
« Сшей, братецъ, а то съ тебя голову долой! Чтобъ безъ мѣрки въ
пору было!» Вотъ идетъ Филька, плачетъ, батюшки мои! — Уви¬
далъ работника. «Чертъ, говоритъ, навязалъ его на мою шею!» —
Да скажи: что такое? — «Велѣлъ царь сшить три пары платья!
Развѣ я портной?» — Ну что ты боишься? Сошьемъ! — Тутъ не
много хозяинъ повеселѣлъ. — Пойдемъ, хозяинъ, въ кабакъ.
Тамъ по пути закупимъ и матерьи для платья. — Пошли они въ
кабакъ; изъ кабака въ трактиръ. Этотъ работникъ славно
нарѣзался, пьянъ сдѣлался. А хозяина и хмѣль не беретъ, словно
не пилъ. Пристаетъ къ работнику. — «Ну, работничекъ, пора
<Р> 27 <В>

идти,» говоритъ. — Ну, пойдемъ! — Взошли они въ лавку, заку¬
пили матерій и отправились домой. Пришли домой. « Ну, хозяинъ,
ложись спать. Утро мудренѣе вечера! Утромъ все будетъ готово!»
—	Легъ спать хозаинъ. Этотъ работникъ взялъ изрѣзалъ всю ма¬
терью въ клочки, всю подъ лавку положилъ. Вышелъ на крыльцо,
сказалъ: «два духа! явитесь сюда!» Два духа явились сюда. —
Что вамъ угодно, Арикадъ-царевичъ? — «Вотъ чтобъ были три
платья готовы моимъ самымъ невѣстамъ; чтобъ безъ мѣрки въ
пору были!» — Все будетъ готово, Арикадъ-царевичъ! —
Пошелъ, легъ спать. А хозяина сонъ не беретъ. «Что, работ¬
ничекъ, не шьешь платья-то?» — Бѣгаетъ, все торопитъ. — «Да
я ужь сшилъ; провались ты съ ними со всѣмъ!» Вотъ хозяинъ по¬
смотрѣлъ: платья всю комнату освѣтили, съ брилльянтами. Вотъ
утромъ работникъ и посылаетъ хозяина: «поди, хозяинъ; неси къ
царю платья!» Приноситъ онъ платья. И въ пору пришлись, и
очень понравились. Вотъ царь отперъ сундукъ. «Бери, сколько
хочешь!» — Вотъ онъ набралъ полный малахай золота. Царь и
говоритъ: «приходи завтра свадьбу смотрѣть!» Радъ хозяинъ,
бѣжитъ домой съ деньгами. Увидалъ работника. «Пойдемъ,
братъ, въ трактиръ или въ кабакъ. Ты меня лучше всѣхъ выру¬
чилъ!» — Напились они оба до пьяна; пришли домой. «Ну, хозя¬
инъ, завтра пойдемъ свадьбу смотрѣть?» — Пойду, меня царь
звалъ. — «Пойдемъ вмѣстѣ!»
Вотъ они легли спать; утромъ встаютъ; пошли опять въ ка¬
бакъ. « Ну, говоритъ, хозяинъ, пойдемъ на свадьбу. Теперь пора, »
говоритъ. Вотъ они отправились. Приходятъ къ церкви; не пус¬
каютъ ихъ жандармы, казаки. «Вы, говорятъ, куда идете?» —
Смотрѣть, говорятъ свадьбу! — Ихъ не пускаютъ. Этотъ Арика¬
дъ-царевичъ какого не хватитъ, тотъ упадетъ, мертвый лежитъ.
Этотъ его Фалька идетъ, опишется, боится. Онъ (Арикадъ-ца¬
ревичъ) схватилъ его за кушакъ, тащить: «пойдемъ,» говоритъ.
Вотъ только его не пускаютъ. Онъ какого ни ударитъ, такъ отъ
него и летятъ. Царь услыхалъ. «Что это тамъ за шумъ за такой?»
—	Да вотъ, говорятъ, какіе-то два мужика невѣжи дерутся! —
Царь вышелъ. «Что вы дѣлаете?» — Сейчасъ Арикадъ-царевичъ
упалъ на колѣни передъ царемъ. «Виноватъ, папенькаі простите
меня.» Царь удивился, узналъ, что это сынъ его.
<Р> 28 <ву

Сейчасъ остановили вѣнчать. «Погодите, не вѣнчайте,» гово¬
ритъ. Арикадъ-царевичъ ему все разсказалъ, какъ онъ доставалъ
дѣвицъ этихъ и мать свою. Государь спросилъ у этихъ дѣвицъ и
матери, что правда это, или нѣтъ? Они сказали: «правда!» Сейча¬
съ оставили вѣнчать, пріѣхали во дворецъ. Государь и велѣлъ
для этихъ братьевъ жеребцовъ хорошихъ изъ стойла привесть и
по полю размыкать. Вотъ только Арикадъ-царевичъ пошелъ гу¬
лять; вышелъ на ровное мѣсто и началъ золотое, серебренное и
мѣдное яички катать. И вышелъ дворецъ золотой; потомъ сере¬
бренный и мѣдный. И разсказываетъ, что эту дѣвицу изъ этого
дворца взялъ, эту изъ этого. А его самого повѣнчали на дѣвицѣ,
которая была изъ золотаго царства. Повѣнчали ихъ. Ну, знамо,
на свадьбѣ попили, погуляли. Я тамъ былъ, вино пилъ; по усамъ
текло, въ ротъ не попало.
44.
УДИВИТЕЛЬНЫЙ МУЖИЧЕКЪ.
Жилъ-былъ царь; у него былъ сынъ Иванъ-царевичъ и дя¬
дюшка. Царь былъ охочъ на охоту ѣздилъ. Одинъ разъ они
поѣхали на охоту и заблудились въ лѣсу. День, два тамъ жили;
царь вышелъ на край и увидалъ на полѣ удивительнаго мужичка
и сталъ трубить въ рожокъ, своихъ охотниковъ, собирать. Они
собрались, взяли этого мужичка, поѣхали домой. Царь велѣлъ его
положить въ кладовую; велѣлъ обѣдъ готовить и пригласить го¬
стей. Собралась, покушали. «Ну, теперь, господа — царь гово¬
ритъ — я вамъ предлагаю удивительнаго мужичка посмотрѣть!»
Пошелъ туда въ кладовую; а его тамъ нѣту.
Пришелъ этотъ царь, своей женѣ хочетъ голову срубить; а
мужичка выпустилъ сынъ. Этотъ сынъ пожалѣлъ мать. «Папень¬
ка! виноватъ, я выпустилъ!» Онъ замахнулся на сына, хочетъ го¬
лову срубить. Гости ухватили руку, говорятъ: «какъ это можно?
Вы прикажите лучше вашего сына выслать изъ вашего царства!»
Выгналъ царь сына съ дядькой вмѣстѣ.
Идутъ они день, два, три; и захотѣлось этому Ивану-царевичу
напиться. Дядька-то и говоритъ: «вотъ тутъ колодецъ есть!»
Пришли къ колодезю. Дядька говоритъ: «ну, ступай; я тебя отпу¬
щу!» Иванъ-царевичъ говоритъ: «нѣтъ, дай я тебя спущу.» —
<Р> 29 <ву

Дядька говоритъ: «я пить не хочу.» — Спустилъ дядька Иванъ
царевича; онъ тамъ напился, кричитъ: «ну, вытаскивай, дядька!»
— Нѣтъ, говоритъ, я тебя не вытащу. — Онъ говоритъ: «отчего
же?» Дядька и говоритъ: «дай я буду Иванъ-царевичъ, а ты бу¬
дешь дядька!» — «Ну, хорошо!» — Дядька и говоритъ: «на горсть
земли съѣшь (символъ клятвы)!» — Съѣлъ онъ горсть земли. Вы¬
тащилъ его оттуда дядька. Иванъ-царевичъ надѣлъ дядькино
платье, сталъ дядькой, а дядька надѣлъ Ивана-царевичево пла¬
тье, сталъ Иванъ-царевичъ.
Пошли они; идутъ; приходатъ къ царству. Царь выслалъ свою
прислугу, велитъ позвать ихъ къ себѣ. Пошли они къ нему; уго¬
щали ихъ тамъ и оставили ихъ тамъ жить; и этотъ царь хочетъ за
Ивана-царевича (дядьку) свою дочь отдать.
У этого царя былъ табунъ лошадей; и никто не можетъ его
лошадей вылечить. Иванъ-царевичъ и говоритъ: «мой человѣкъ
можетъ вылечить.» Призвали его. Царь и спрашиваетъ: «можешь
ли лошадей моихъ вылечить?» — Онъ отказывается. «Какъ хо¬
чешь, поѣзжай, вылечи!» Вотъ онъ осѣдлалъ лошадь, пріѣзжаетъ
къ табуну лошадей. Разсѣдлалъ свою лошадь, пустилъ ее; самъ
сѣлъ на сѣдло, горько заплакалъ. «Изъ-за какого я удивительна¬
го мужичка пропадаю?» — Не успѣлъ онъ слово сказать, а удиви¬
тельный мужичекъ тутъ и явился. Поздоровались они съ нимъ;
удивительный мужичекъ позвалъ его къ себѣ. Встрѣчаютъ его
двѣ дочери этого старика, говорятъ: «благодаримъ мы васъ, что
вы нашего батюшку выпустили оттуда.» Этотъ удивительный му¬
жичекъ говоритъ своимъ дочкамъ: «вы бы его чѣмъ подарили!»
Вотъ одна дочь принёсла ему розовый платочикъ, говоритъ:
«если вамъ не будутъ ѣсть давать, вы и скажите: розовый плато¬
чикъ! развернись, раскатись, напой, накорми меня добраго молод¬
ца!» Другая ему принесла пузырь воды и говоритъ: «вотъ этой
водой взбрызните этихъ лошадей; онѣ всѣ будутъ хорошія!» Онъ
поблагодарилъ ихъ, пошелъ, взбрызнулъ лошадей, онѣ стали хо¬
рошія; погналъ онъ ихъ.
Пригоняетъ къ царю; царь увидалъ. Иванъ-царевичъ и говоритъ
царю: «вы ему (дядьктъ) ничего не давайте, только дайте ломоть
хлѣба!» Царь велѣлъ хлѣба ломоть отрѣзать, отнести. Принесли
ему, отдали. Онъ горько заплакалъ, взялъ разломилъ его на двое,
<Р> 30 <ву

отдалъ собакамъ. А самъ пошелъ въ конюшню, пришелъ туда,
сказалъ: «розовый платоникъ! развернись, раскатить, напои, на¬
корми меня добраго молодца!» Вотъ ему явились кушанья, музы¬
ка, все... Вотъ онъ часто въ въ конюшню ходитъ. Царская дочь
замѣтила, что онъ часто туда ходитъ. Пошелъ онъ въ конюшню;
она послала за нимъ дѣвку. Онъ пришелъ въ конюшню, говоритъ:
«розовой платоникъ! развернись, раскатись, напой, накорми меня
добраго молодца!» Все и явилось. Приходитъ дѣвка, увидала все;
она прибѣжала, царской дочери разсказала все. Дочь сама и по¬
бѣжала туда. Пришла, а тамъ ужь и нѣтъ ничего. Она и гово¬
ритъ: «ахъ, я какая несчасная!» — Онъ говоритъ: «что вамъ
надо? все вамъ явится.» Онъ сказалъ: «розовый платоникъ! раз¬
вернись, раскатись!» Вотъ явились два кресла и все. Покушала
она, пошла своему государю и говоритъ: «ахъ, папенька! Иванъ-
царевича прислуга-то что дѣлаетъ!» Иванъ-царевичъ говоритъ:
посадите его въ темницу! — Посадили его въ темницу.
А между тѣмъ явился трехглавый змѣй, говоритъ: «вывозите
мнѣ на день по три человѣка; а если не согласитесь, вывозите цар¬
скую дочь!» Царь согласился дочь свою отдать, отвезли ее туда.
Этотъ дядька услыхалъ, что царь вывезъ дочь свою; ударился о
полъ и сдѣлался мухой. Вылетѣлъ въ лугъ, свиснулъ, крикнулъ;
явилась передъ нимъ лошадь. «Что вамъ нужно, Иванъ-царевичъ?»
— А это тотъ самый удивительный мужичекъ сдѣлался лошадью.
Осѣдлалъ онъ его, сѣлъ на него верхомъ, поскакалъ.
Пріѣзжаетъ туда, гдѣ царская дочь вывезена; въ каретѣ си¬
дитъ. Онъ спрашиваетъ: «можно ли сюда взойти?» — Можно, то
можно; да скоро придетъ трехглавый змѣй, насъ обоихъ съѣстъ. —
«Авось, однимъ подавится!» — Взошелъ онъ туда. Онъ легъ спать
и говоритъ царской дочери: «поищите у меня въ головѣ!» Она ста¬
ла искать, а онъ уснулъ крѣпко. Приходитъ пора змѣю выходить.
Она его будила, будила, будила; и булавками его колола, все не мо¬
жетъ разбудить. Заплакала; слеза и упала ему на щеку, за¬
горѣлась, онъ проснулся; сейчасъ бросился сражаться, и говоритъ:
«ахъ, поздно всталъ; надо бы еще пораньше! Ну, да ничего!» —
Змѣй и говоритъ: «ты зачѣмъ сюда? Царскую дочь привезли на
съѣденье, а ты самъ пришелъ: ну, такъ обоихъ васъ съѣмъ!» —
Авось, однимъ подавишься! — Стали; только змѣй подошелъ къ
<Р> 31 <В>

Ивану-царевичу; Иванъ-царевичъ какъ его своимъ мечемъ уда¬
ритъ, такъ всѣ головы съ разу сшибъ. — Царская дочь и говоритъ:
«позвольте узнать, кто вы такой?» — «Послѣ узваете!» — По¬
летѣлъ, какъ вихремъ» его понесло. Царь и говоритъ кучеру:
«поѣзжай за каретой; теперь моей дочери въ живыхъ нѣтъ!»
Пріѣзжаетъ кучеръ, смотритъ: она въ каретѣ сидитъ; обрадовался,
сейчасъ карету запрегъ и полетѣлъ. Пріѣзжаетъ; царь и спрашива¬
етъ: что? — «Жива!» — И царь обрадовался!....
Только опять шестиглавый змѣй пишетъ: «давайте мнѣ по
шести человѣкъ въ день; а несогласны, дайте царскую дочь! Мое¬
го брата побѣдили, а меня не побѣдите!» — А дядька снова
сидѣлъ въ тюрьмѣ; услыхалъ, что царскую дочь повезли, оборо¬
тился мухой, вылетѣлъ въ луга; явился конь и говоритъ: «что
вамъ, Иванъ-царевичъ, надо?» — Онъ разсказалъ. Сѣлъ на ло¬
шадь, поѣхалъ, какъ вихремъ его понесло. Пріѣзжаетъ; царская
дочь сидитъ въ каретѣ. Вотъ онъ и спрашиваетъ: «что можно ли
сюда взойти?» — Можно то можно, да змѣй прилетитъ; онъ насъ
обоихъ съѣстъ. — «Авось, однимъ подавится!» Взошелъ онъ
туда, легъ спать и говоритъ царской дочери: «поищите у меня въ
головѣ!» Она стала искать, а онъ уснулъ крѣпко. Приходитъ
пора змѣю выходить. Царская дочь Ивана-царевича будила, бу¬
дила; булавками колола, все не можетъ разбудить. Заплакала;
слеза упала ему на щеку, загорѣлась; онъ проснулся. «Ахъ, гово¬
ритъ, поздно всталъ, надо бы пораньше! ну, да ничего!» — Змѣй
и говоритъ: ты за чѣмъ сюда? Моего брата убилъ, меня не при¬
дется, я васъ обоихъ съѣмъ!... — «Авось, однимъ подавишься!»
— Побилъ Иванъ-царевичъ и этого змія. Царская дочь и спраши¬
ваетъ: позвольте узнать, кто вы такой? — «Послѣ узнаете!» —
Опять царь посылаетъ кучера за каретой. Кучеръ пріѣзжаетъ,
видитъ: жива. Онъ ее тотчасъ домой привезъ.
Только опять двѣнадцатиглавый змѣй пишетъ: «посылайте
мнѣ по двѣнадцати человѣкъ въ день; а если не согласны, то вы¬
сылайте мнѣ дочь царскую. Моихъ братьевъ побѣдили; а меня не
побѣдятъ». Царь выслалъ дочь свою. Иванъ-царевичъ узналъ объ
этомъ, обратился мухой, вылетѣлъ въ луга, свиснулъ. Явился
передъ нимъ конь. Осѣдлалъ онъ его, поѣхалъ. Конь и говоритъ:
«ну, Иванъ-царевичъ! теперь змѣй вамъ сдѣлаетъ маленькую
<Р> 32 <ву

рану, а мнѣ по груди попадетъ, вы спѣшите, убейте его; вырѣжь¬
те у него жолчь и прикладывайте ко мнѣ.» Вотъ онъ полетѣлъ;
какъ вихремъ его понесло.
Пріѣзжаетъ, спрашиваетъ: «можно взойти?» — Можно-то
можно, да скоро сюда прилетитъ двѣнадцатиглавый змѣй; онъ
насъ обоихъ съѣстъ! — «Авось, однимъ подавится!» Взошелъ
онъ, легъ спать. Опять вѣтры зашумѣли, рѣка завоевалась, при¬
ходитъ время выходить змѣю. Вотъ она будила Иванъ-царевича,
будила, будила; булавками колола, не могла разбудить. Заплака¬
ла; ея слеза пала ему на щеку, загорѣлась; онъ и проснулся.
«Ахъ, говоритъ, поздно всталъ; надо бы по раньше! Ну да это ни¬
чего!» — Выходитъ двѣнадцатиглавой змѣй. «Ты за чѣмъ сюда?
царскую дочь привезли на съѣденье, а ты самъ пришелъ, ну, такъ
обоихъ съѣмъ.» — Авось, однимъ подавишься! — Вотъ двѣна¬
дцатиглавый змѣй взвился къ верху, а Иванъ-царевичъ еще выше
его. Вотъ этотъ змѣй фыркнулъ, такъ коню по груди пескомъ за¬
несло. А какъ конь фыркнулъ, такъ въ чистыхъ поляхъ стали зо¬
лотыя поля. Вотъ Иванъ царевичъ змѣю три головы сшибъ;
потомъ еще три; а змѣй ему руку ранилъ немножко, а коню грудь.
Змѣй и говоритъ: Иванъ-царевичъ! есть отдыхъ? — А конь за¬
шумѣлъ, Иванъ царевичъ! оба погибаемъ! — Иванъ-царевичъ
ободрился, послѣднія три головы ссѣкъ, взялъ вынулъ жолчь и
приложилъ коню къ груди. Конь и говоритъ: «а если бы еще двѣ
минуточки, совсѣмъ бы я погибъ!»
Этотъ Иванъ-царевичъ пришелъ къ царской дочери, отдохнулъ.
Она оторвала край отъ своего платья, перевязала ему руку. Онъ по¬
скакалъ; снова прилетѣлъ въ темницу, легъ, двѣнадцать дней онъ
тамъ спалъ. — А царь посылаетъ кучера за каретой. «Теперь, гово¬
ритъ, моей дочери живой нѣтъ!» Кучеръ пріѣхалъ, посмотрѣлъ въ
карету: она тамъ; обрадовался, запрегъ лошадей, полетѣлъ домой.
Докладываютъ царю, что она жива. Царь очень радъ; а же¬
нихъ-то и вовсе обрадовался. Спрашиваетъ царь у дочери: кто
тебя спасъ? — Она разсказала ему все. Пришли въ темницу;
Иванъ-царевичъ спитъ; развязываютъ ему руку, прикладываютъ
къ платью, точно, что такъ. Приставили сторожей, чтобъ, какъ
проснется, доложить царю. Проснулся, доложили царю. Испугал¬
ся этотъ Иванъ-царевичъ. Призываютъ его къ царю; и женили
<Р> 33 <ву

его на царской дочери. А этого Иванъ-царевича (дядьку-то)
велѣлъ стравить собаками. И стали жить, поживать, добро нажи¬
вать, а худо проживать; я тамъ былъ; мнѣ дали блинъ, три года
гнилъ; мнѣ дали пирогъ, а я его подъ порогъ.
45.
ИВАНЪ — КОБЫЛИНЪ СЫНЪ.
Жилъ старикъ со старухой въ великой бѣдности. Потомъ ста¬
руха старику и говоритъ: «старикъ! что ты лежишь на печи, по¬
шелъ бы въ лѣсъ, набралъ бы лыкъ, наплелъ бы лаптей, пошелъ бы
въ городъ, продалъ бы.» Пошелъ старикъ, набралъ лыкъ, наплёлъ
12 обувей, пошелъ въ городъ, продалъ за 12 коп. асс: тогда деше¬
вы были. Идетъ назадъ; видитъ: двѣнадцать братьевъ тащатъ ко¬
былу подъ гору. Старикъ и говоритъ: «братцы, продайте матку!»
Давай 12 к. асс. — Онъ, что за лапти взялъ, отдалъ за матку.
Эта матка подъ горой встрехнулась, сдѣлался у ней хвостъ жем¬
чужный, грива золотая, и говоритъ она старику: «ну, старикъ, са¬
дись на меня, да не цѣпляй головой за облока!» Онъ сѣлъ и
пріѣхалъ на ней въ старухѣ. Старуха очень обрадовалась, схватила
серпъ; побѣжала съ нимъ по межамъ, по рубежамъ, нажала травы,
накормила матку. Эта матка въ первый часъ стала жерёба, во вто¬
рой ожеребилась; жеребёнокъ ростетъ не по днамъ, а по часамъ.
Выѣхалъ этотъ мужичекъ на этой на маткѣ пахать близь
большой дороги. Жеребёнокъ бѣгаетъ, играетъ по пашнѣ, по колѣ¬
но въ землю тонетъ. Господа ѣхали по большой дорогѣ, увидѣли
этого жеребёнка, очень раззарились на него. Эти господа и гово-
ратъ: «мужикъ, продай намъ жеребёнка!» — Покупайте. — «А что
тебѣ за него?» — Давайте 500 рублей. — Помѣщикъ не сталъ раз¬
говаривать, отдалъ 500 рублей; привязалъ жеребёнка и уѣхалъ.
Потомъ старикъ возвращается къ старухѣ съ деньгани. Стару¬
ха очень этому обрадовалась. Наняли работника себѣ, разбо¬
гатѣли. Сдѣлали балъ; а про эту про матку и позабыли: корму ей
не дали. Она подошла къ окну: «мужичекъ! что жь ты самъ пьешь,
гуляешь, а про меня и забылъ!» — Старикъ сейчасъ выслалъ ра¬
ботника послать рогожку, насыпать овса, сколько она можетъ
съѣсть. Матка встрепехнулась, поднялась на воздухъ и улелѣла.
Прилетаетъ она въ вольную степь; сама себѣ думаетъ: «кто
<Р> 34 <ву

меня будетъ здѣсь кормить, поить?» И говоритъ она: «первый
часъ была бы я беременна; во второй часъ родила бы Иванъ-Ко¬
былина сына!». Вотъ родился у ней Иванъ Кобылинъ сынъ, ро-
стетъ не по днямъ, а по часамъ. Вырылъ колодецъ, сдѣлалъ съ
насосомъ, накосилъ стогъ сѣна, обгородилъ его, говоритъ: «вотъ
тебѣ, мать, сѣно, вотъ тебѣ вода, а я пойду: у нашего царя дочь
унесъ змѣй о двѣнадцати головъ въ свою землю; а пойду ее выру¬
чать!» Пошелъ.
Идетъ; встрѣчается съ нимъ Горыня богатырь. «Ахъ, говоритъ,
Иванъ-Кобылинъ сынъ, не было тебя слыхомъ слыхать; привелъ
Богъ въ очи увидать!» Идутъ они вмѣстѣ. Гдѣ гора, Горыня бо¬
комъ упрётся, раздвигаетъ гору: имъ все ровное мѣсто. Шли не
мало, не много. Встрѣчается имъ Дубыня-богатырь. «А, говоритъ,
Иванъ-Кобылинъ сынъ, не было тебя слыхомъ слыхать; привелъ
Богъ въ очи увидать.» — Здорово, говоритъ. — «Куда идешь?» —
Идемъ царскую дочь выручать. — «Возьмите, говоритъ, меня въ
товарищи!» — Ну, хорошо. Пошли. Гдѣ придетъ лѣсъ, Дубына
раздвигаетъ бокомъ деревья: имъ все ровное мѣсто.
Пришли они къ змѣиной конурѣ; надобно въ конуру опус¬
каться. Свили канатъ; сажаютъ Дубыню богатыря. На половину
конуры опустили, Дубыня качаетъ канатомъ. Вытащили его на¬
задъ. Иванъ Кобылинъ сынъ и спрашиваетъ у него: что ты,
братъ? «Нѣтъ, братъ, жутко! Ступай самъ!» Садится Иванъ-Ко¬
былинъ сынъ, опустился.
Видитъ: змѣй лежитъ у царской дочери на колѣняхъ. Во
всѣхъ двѣнадцати головахъ она ищетъ. Она была очень ему рада;
и показываетъ ему на полку: «вонъ тамъ, говоритъ, по правую
сторону стоитъ сила, такъ ты поставь ее по лѣвую! А по лѣвую
сторону стоитъ безсилье, такъ поставь его по правую!» Онъ пере¬
ставилъ. Вдругъ змѣй просыпается. «Фу, Фу, Фу! русскимъ духомъ
пахнетъ!» Бросился по правую сторону пить безсилье, а Иванъ-Ко¬
былинъ сынъ по лѣвую пьетъ силу. Взяли по саблѣ, начали драться.
Иванъ-Кобылинъ сынъ ужь изъ силы выбился и говоритъ: «змѣй
проклятый! оглянись назадъ: твое царство горитъ!» Онъ оглянулся.
Иванъ-Кобылинъ сынъ съ него всѣ двѣнадцать головъ и срубилъ.
Царская дочь очень обрадовалась; сняла съ своей руки брильян¬
товый перстень, ему на правую руку надѣла. И посадилъ онъ ее
<Р> 35 <В>

на этотъ канатъ, на которомъ онъ опускался. Горыня и Дубыня бо¬
гатыри вытащили. Потомъ опускаютъ за нимъ канатъ. Онъ ихъ
мысль зналъ, что они хотятъ его убить; взялъ привязалъ камень.
Они на половину подняли, перерубили канатъ: камень упалъ. Иванъ
церевичъ горько заплакалъ; царскую дочь спасъ, а самъ погибъ.
Остался онъ въ змѣиномъ царствѣ одинъ. Откуда ни взялись
двѣнадцать голубицъ, всѣ родныя сестрицы. «Ахъ, говорятъ,
Иванъ-Кобылинъ сынъ, не было тебя слыхомъ слыхать; пришлось
въ очи видать! Какъ ты попалъ сюда? «Ну, онъ имъ разсказалъ
всѣ свои похожденья. — «Ну, тебѣ, вѣрно, хочется опять на свою
Русь.» — Да, говоритъ, не худо бы, если можно! — «Да почему
нельзя! Только сдѣлай то, что мы тебѣ прикажемъ!» — Что мож¬
но, я, говоритъ, все исполню! — «Зарѣжь ты, говоритъ, двѣна¬
дцать быковъ, испеки двѣнадцать печей хлѣбовъ, изрѣжь на
мелкія части; и къ такому то числу изготовь все!» Онъ все изгото¬
вилъ. Котораго числа они назначили, прилетаютъ въ змѣиное
царство. Кладетъ онъ имъ все, что заготовилъ, на крылья и самъ
садится. Онѣ летѣли двѣнадцать денъ, двѣнадцать ночей; потомъ
ужь показывается свѣтъ, лунно. Провизіи и не достало; птица ис¬
тощала. «Иванъ Кобылинъ сынъ! мы тебя бросимъ!» — Иванъ-
Кобылинъ сынъ сейчасъ изъ кармана вынимаетъ перочинный но¬
жичекъ, вырѣзалъ изъ правой ноги икру, на двѣнадцать частей
разрѣзалъ, бросилъ имъ и съ-разу всѣхъ ихъ накормилъ; въ одну
минугу они его и вымахнули на свѣтъ. Птицы выхаркнули ему
искру, онъ сталъ снова съ ногой.
Видитъ онъ: мать его прибѣжала, убилась о камень; воронья
таскаютъ ужь кости ея. И поймалъ онъ молодаго вороненка. Ста¬
рый воронъ проситъ его, чтобы онъ отпустилъ воронёнка и гово¬
ритъ: «что ты, Иванъ-Кобылинъ сынъ задумалъ, я все исполню!»
Когда исполнишь, тогда отпущу воронёнка. Черезъ трои сутки
возвращается воронъ; принесъ живой и мертвой воды. Собралъ
Ивану-Кобылину сыну материны кости, сбрызнулъ мертвой во¬
дой — обволоклась шкура; сбрызнулъ живой водой, матка встре-
пехнулась, какъ ни въ чемъ не была. Иванъ Кобылинъ сынъ съ
ней простился и послалъ ее въ то мѣсто, гдѣ она была. «А я пой¬
ду на свадьбу: вотъ такого-то числа у нашаго царя свадьба!»
Тамъ царскую дочь за Дубыню выдаютъ замужъ. Встрѣчается
<Р> 36 <ву

съ Иванъ-Кобылинымъ сыномъ нищій; онъ съ него снялъ от¬
рёпанное платье; надѣлъ на себя, а свое отдалъ ему. Приходитъ
во дворецъ. Сталъ въ передней, просить милостинку ради Ивана-
Кобылина сына. Невѣста съ жинихомъ сидитъ за столомъ, услы¬
хала, что проситъ ради Иванъ-Кобылина сына милостину, про¬
ситъ своего отца и мать, чтобы подать милостыню нищему изъ
своихъ рукъ. Царь приказалъ (позволилъ). Невѣста подаетъ ми¬
лостыню. Иванъ-Кобылинъ сынъ беретъ правой рукой. Невѣста и
узнала свой брильянтой перстень и вдругъ вскричала страннымъ
голосомъ. «Ахъ, говоритъ, не тотъ мой женихъ Дубыня бога¬
тырь, а вотъ мой женихъ Иванъ-Кобылинъ сынъ!» Тутъ она царю
все разсказала. Царь приказалъ Дубыню по полю размыкать; а ее
отдалъ за Иванъ-Кобылина сына и поручилъ ему все царство.
46.
ИВАНЪ КОШКИНЪ, ИВАНЪ
ДЪВКИНЪ, ИВАНЪ ЦАРИЦЫНЪ.
Жилъ былъ царь; у него не было дѣтей. Поѣхалъ этотъ царь
лечиться: дѣтей нѣтъ. Докторъ ему сказалъ: «поймайте рыбку и
дѣвкѣ отдайте чистить!» Поймали рыбку. Дѣвка чиститъ, а кошка
подбираетъ; а царица рыбки поѣла. Прежде кошка родила, по¬
томъ дѣвка, потомъ царица; одного прозвали Иванъ Кошкинымъ,
другаго Иванъ Дѣвкинымъ, третьяго Иванъ Царицынымъ. Росли
они не по днямъ, а по часамъ.
Царь велѣлъ ихъ всѣхъ трехъ согнать. Вышли они такъ-то,
какъ за наши риги; запустили: чья стрѣла дальше улетитъ, тотъ
и будетъ старшимъ. Сперва нашли Иванъ Царицинову стрѣлу;
потомъ Иванъ Дѣвкинову стрѣлу; потомъ Иванъ Кошкинову.
Иванъ Кошкинъ и сталъ братъ большой.
Пришли они въ лѣсъ; такой лѣсъ, что изъ него и не выйдешь.
Иванъ Царицынъ и говоритъ: «братья, давайте остановимся
здѣсь; три ночи ночуемъ!» Первую ночь Иванъ Царицынъ сталъ
караулить. Какъ стоялъ, такъ на палочкѣ и уснулъ. Иванъ Кош¬
кинъ подошелъ къ нему, положилъ его въ берема. Вотъ летитъ
змѣй; конь подъ змѣемъ спотыкается, соколъ стрепехается, соба¬
ка лаетъ. «Что, говоритъ, собачье твое мясо, спотыкаешься? Что
<Р> 37 <В>

ты, вороньи твои перья, стрепехаешься? Что ты, песъ, лаешься?
Со мной на свѣтѣ нѣтъ ни здорника, ни спорника. Есть только
одинъ спорникъ Иванъ Кошкинъ и того я говоритъ, въ мелкія ча¬
сти разшибу!» — Онъ и говоритъ: «врешь, Іуда, поганыя твои
губы! Давай поле!» Вотъ змѣй выкинулъ токъ мѣдной; стали сра¬
жаться. Иванъ Кошкинъ и убилъ этого змѣя.
На другую ночь Ивану Дѣвкину стоять. Этотъ стоялъ и ус¬
нулъ. Онъ взялъ его въ беремя положилъ. Вотъ летитъ змѣй;
конь подъ змѣемъ спотыкается, соколъ стрепехается, собака ла¬
етъ. «Что ты конь, собачьетвое ыясо, спотыкаешься? Что ты, со¬
колъ, вороньи твои перья, стрепехаешься? Что ты, песъ,
лаешься? Нѣтъ на свѣтѣ со мной ни здорника, ни спорника. Есть
одинъ спорникъ Иванъ Кошкинъ и того я въ мелкія части разши¬
бу!»» — Иванъ Кошкинъ и говоритъ: «врешь, Іуда, поганыя твои
губы! Давай поле!» Змѣй выкинулъ токъ чугунный. Начали вое¬
вать; Иванъ Кошкивъ и убилъ этого змѣя.
На третью ночь стоять Ивану Кошкину. Онъ далъ своимъ
братьямъ карты, зажегъ свѣчку, налилъ стаканъ воды; и гово¬
ритъ: «братья, говоритъ, не спите! играйте въ карты. Какъ въ
стаканѣ кровь будетъ, вы выпускайте своихъ коней, соколовъ, со¬
бакъ!» Самъ пошелъ стоять. Летитъ змѣй; конь подъ змѣемъ спо¬
тыкается, соколъ стрепехается, собака лаетъ. «Что ты, конь,
собачье твое мясо, спотыкаешься? Что ты, соколъ, вороньи твои
перья, стрепехаешься? Что ты, песъ, лаешься? Нѣтъ на свѣтѣ со
мной ни здорника, ни спорника; есть одинъ спорникъ Иванъ
Кошкинъ и того я въ мелкія части разшибу!» — Иванъ Кошкинъ
и говоритъ: «врешь, Іуда, поганыя твои губы! Давай поле!» —
Змѣй выкинулъ токъ желѣзный. Долго сражались. А братья его
между тѣмъ уснули. Проснулись, видятъ: въ стаканѣ кровь. Го¬
ворятъ: «знать, нашего брата въ живыхъ нѣтъ!» Выпустили они
своихъ коней, соколовъ и собакъ. Конь коня убилъ, соколъ соко¬
ла загналъ, собачка собачку загрызла. Вдругъ и пришелъ къ
нимъ братъ. «Я остался живъ: побѣдилъ змѣя!» Поѣхали они.
Этотъ большой братъ и говоритъ: братцы, я перчатки забылъ.
Воротился и поѣхалъ онъ. Пріѣхалъ сюда; тутъ три снохи и баба-
яга сидятъ. Онъ обернулся голубемъ, подлетѣлъ, гуртуетъ. Вотъ
эта баба-яга и говоритъ снохамъ: «недруги были! Пшеничку
<Р> 38 <ву

ярую потравили, дѣтушекъ моихъ побили!» Сноха одна сидитъ.
«Ну, говоритъ, матушка, постой, мы имъ укажемъ дружбу!» —
Чѣмъ же, дитятко? — «Они говоритъ, ѣздятъ, ѣсть захотятъ. Я
зайду напередъ, сдѣлаюсь яблоней. Они сорвутъ яблочко,
съѣдятъ: ихъ и разорветъ!» А другая говоритъ: «а я, мамаша,
зайду напередъ, сдѣлаюсь колодцемъ. Какъ они напьются, такъ
ихъ и разорветъ!» А третья говоритъ: «а я зайду впередъ, сдѣла¬
юсь кроватью хорошею. Какъ они лягутъ, такъ ихъ и разорветъ!»
А Иванъ Кошкинъ летаетъ голубочкоиъ, слушаетъ все.
Пріѣхалъ онъ къ братьямъ. Вотъ они ѣздили, ѣздили; ѣсть за¬
хотѣли. Эти братья и говорятъ: «братцы! вовъ яблоня, давай
поѣдимъ!» А старшій братъ говоритъ: «братцы! давай я попробую.»
Ударилъ ее саблею; изъ нее полилась кровь. «Э, говорятъ, братъ,
какую ты штуку загубилъ; не намъ счастье ѣсть.» — Вотъ они сно¬
ва ѣхали, ѣхали. Видятъ: колодецъ хорошій такой стоитъ. « Братцы,
давай напьемся!» А старшій братъ говоритъ: давай я попробую! —
Ударилъ саблей, вода кровью замутилась. — «Эхъ, братъ, не ваше,
вѣрно, счастье яблочки ѣсть и воду пить.» — Вотъ они снова ѣхали,
ѣхали; стоитъ кровать хорошая такая. Они и говорятъ: давай-ко на
эту кровать ляжемъ! — «Дайте, братцы, я попробую!» Саблей уда¬
рилъ по занавѣсу, кровь потекла. — Эхъ, говорятъ, братъ, какихъ
ты три штуки загубилъ! — Поѣхали они.
Иванъ Кошкинъ и говоритъ: «братья! не жалѣйте коней, соко¬
ловъ и собачекъ!» Нагоняетъ ихъ баба-яга на желѣзной ступѣ,
мѣднымъ толкачемъ погоняетъ. Нагнала она и проглотила Ивана
Царицына. Вотъ и Ивана Дѣвкина проглотила. А Иванъ Кошкинъ
въ кузницу въѣхалъ; кузнецъ кузницу заперъ. Баба-яга и гово¬
ритъ: кузнецъ, отопри кузницу! — Онъ ей говоритъ «пролижи съ
трехъ разъ дверь! » — Вотъ она разъ лизнула, яма; другой лизнула,
свѣтится; въ третій разъ, совсѣмъ пролизала. Кузнецъ ей гово¬
ритъ: «протяни языкъ! я тебѣ его на языкъ посажу!» Она протяну¬
ла. Онъ ее молоткомъ. «Вотъ тебѣ виноватой! отдай праваго!»
Вотъ она Ивана Дѣвкина, Ивана Царицына вырыгнула. Они всѣ
собрались, пообѣдали тутъ; на всѣ четыре стороны разъѣхались.
<Р> 39 <ву

47.
ДВА БРАТА МЕЛЬНИКИ.
Жили два брата мельники. Вотъ одинъ братъ мелетъ муку,
дорого беретъ, а другой подешевле. Вотъ у этого, который деше¬
вле мелетъ, народу очень много. Вотъ другому брату стало завид¬
но. Зоветъ онъ его въ лѣсъ. «Пойдемъ, братъ; поищемъ мнѣ валъ
на мельницу!» Вотъ только этотъ богатый взялъ хлѣба, всего; а
этотъ бѣдный ничего не взялъ. Вотъ только день проходитъ, два.
Этотъ бѣдный мельникъ ѣсть очень захотѣлъ. Проситъ у брата:
«братъ, дай мнѣ поѣсть!» — Что жь, говоритъ, ты изъ дому не
взялъ? Дай глазъ выколю, дамъ тогда. Вотъ онъ думалъ, думалъ.
«На, говоритъ, коли глазъ; нечего дѣлать.» Онъ ему глазъ выко¬
лолъ, далъ ему хлѣбца кусокъ. Вотъ они по лѣсу ходили, ходили;
опять ѣсть захотѣлъ этотъ кривой. Вотъ только опять онъ про¬
ситъ: «братъ! дай мнѣ хлѣбца!» — Дай, говоритъ, другой глазъ
выколю! — Вотъ онъ думалъ, думалъ. Ъсть хочется, а глазъ жал¬
ко ему. «Нечего дѣлать, говоритъ; на, братъ, коли!» Вотъ онъ вы¬
кололъ глазъ, далъ хлѣбца ему и ушелъ отъ него этотъ братъ.
Вотъ только ночь пришла; залѣзъ этотъ слѣпой мужичекъ на
сосну. Приходятъ три окаяшки, залѣзли подъ сосну и говорятъ
промежь собой. Одинъ говоритъ: «я, говоритъ, вотъ что знаю: кто
слѣпъ, утромъ встань пораньше, до свѣту, помажь росой глаза,
прозрѣетъ!» А другой говоритъ: «я вотъ что знаю: въ одномъ
мѣстѣ мельницу дѣлаютъ, прудъ копаютъ; воды нѣту. Если въ
кустѣ разкопать, въ пруду много воды будетъ!» Третій говоритъ:
«а я, говоритъ, вотъ что знаю. У царя дочь больна. Поймать ля¬
гушку, изжарить, отдать ей съѣсть, здрава будетъ! »
Только мужичекъ выслушалъ всѣ эти дѣла. Ушли они; онъ
слѣзъ съ сосны, помазалъ себѣ глаза росой, немного сталъ видѣть.
Помазалъ еще разъ, еще больше сталъ видѣть. Помазалъ въ
третій, совсѣмъ прозрѣлъ. Отправился онъ, гдѣ мельницу дѣлаютъ,
прудъ копаютъ, туда. Только пришелъ онъ къ нимъ: «что вы, брат¬
цы, дѣлаете?» — Копаемъ прудъ; воды нѣтъ. — «Что даете, я вамъ
воду пущу!» Вотъ подрядчикъ и говоритъ: вотъ тебѣ, говоритъ, ло¬
шадь и денегъ, сколько хочешь, дамъ, только сдѣлай, пожалуйста!
— Вотъ только онъ имъ и сказалъ: «вотъ въ эдакомъ-то мѣстѣ
<Р> 40 <ву

кустъ раскопайте!» — Раскопали кустъ; воды очень много стало.
Этому мужичку денегъ очень много дали за это.
Только мужикъ отправился къ царю. Подходитъ ко дворцу;
тамъ спрашиваютъ: «что за человѣкъ такой?» — «Я, говоритъ,
слышалъ, что у царя дочь нездорова. Я могу ее вылечитъ!» Царь
услыхалъ, позвалъ его къ себѣ. — Что, говоритъ, братецъ, ты
можешь мою дочь вылечить? Онъ говоритъ «могу-съ! Прикажите
вотъ въ такомъ то мѣстѣ, лягушку вынясь, изжарить, дать вашей
дочери съѣсть, будетъ здрава! » — Изжарили, дали ей. Съѣла она,
стала здорова. Вотъ царь его за это поблагодарилъ. «Чего угод¬
но, бери!» Вотъ мужикъ много взялъ денегъ и злата и серебра.
Пріѣзжаетъ онъ домой. Дома обрадовались очень ему. «Гдѣ
ты былъ?» спрашиваютъ его. Онъ разсказалъ и посылаетъ къ
брату своего сына. «Ступай, мѣру принеси; у дяди попроси!»
Прибѣгаетъ онъ къ дядѣ. — Дяденька! дай мѣру; батюшка
велѣлъ просить! — «На что ему?» — Не знаю. Вотъ мальчикъ
принесъ мѣру; стали деньги мѣрять. Смѣряли; велѣли мальчику
мѣру отнести. А къ мѣрѣ-то пятака два прилипло. Увидалъ это
братъ. «Должно быть, говоритъ, онъ деньги мѣрилъ! Пойду, схо¬
жу къ нему!» Вотъ только пришелъ и спрашиваетъ: «братъ, ты
никакъ деньги мѣрой мѣрилъ?» — Да, деньги. — «Гдѣ же ты
взялъ ихъ?» Онъ разсказалъ все.
Вотъ старшій братъ и говоритъ: «поди въ лѣсъ, мнѣ глаза выко¬
ли.» Вотъ пошелъ онъ съ нимъ въ лѣсъ, выкололъ ему глаза. По¬
шелъ онъ слѣпой, на сосну сѣлъ. Пришли три окаяшки и говорятъ:
«ты что знаешь? А я вотъ что знаю: одинъ мужикъ прозрѣлъ!» —
Другой говоритъ: «а я вотъ что знаю: мельница мелетъ, гдѣ прудъ-
то копали, а воды не было!» — Третій говоритъ: а я вотъ что знаю:
царская дочь выздоровѣла. Кто нибудь былъ, подслушалъ. —
«Нѣтъ ли, говорятъ, кого тутъ теперь?» — Взглянули; увидали, что
онъ (мельникъ) на верху сидитъ: его и разорвали, дружка.
48.
КУЛИКЪ.
Жилъ старикъ со старухой. У нихъ было три сына. Два ум¬
ныхъ, а третій дурачекъ. Умные поѣхали землю пахать; посѣяли на
этой землѣ горохъ. Когда горохъ поспѣлъ, послали дурачка карау-
<Р> 41 <В>

лить. Вотъ онъ сдѣлалъ шалашъ изъ соломы, и сидитъ, караулитъ.
Прилетаетъ куликъ горохъ клевать. Дурачекъ подкрался и пой¬
малъ этого кулика; хотѣлъ ему голову свернуть. Онъ и говоритъ:
«Иванушка! не верти мнѣ голову, я тебѣ пригожусь.» — Чѣмъ же
ты, говоритъ, мнѣ пригодишься? «Приходи ко мнѣ: я тебѣ дамъ
скатерть.» — На кой (что) мнѣ ее? У меня своя есть. — «Есть, да
не такая. Ты скажи моей скатерти: «скатерть, скатерть! развер¬
нись, раскатись, напой, накорми меня добраго молодца! Она тебя и
накормитъ.» — Хорошо, говоритъ. Пустилъ онъ кулика.
Потомъ идетъ къ нему этотъ Иванушка; видитъ: пастухи ло¬
шадей стерегутъ. — «Пастухи, пастухи, лошадиные духи! Гдѣ
тутъ куликъ живетъ?» — Они говорятъ: ступайте дальше; тамъ
коровъ стерегутъ, тамъ и скажутъ. — Вотъ пошелъ онъ дальше,
глядитъ: коровъ пастухи стерегутъ. Вотъ онъ и спрашиваетъ у
нихъ «пастухи, пастухи, коровіе духи! гдѣ тутъ куликъ живетъ?»
—	Ступайте дальше; тамъ свиней стерегутъ; тамъ тебѣ скажутъ.
—	Вотъ пошелъ онъ дальше, глядитъ: свиней стерегутъ; подхо¬
дитъ онъ къ нимъ и говоритъ: «пастухи, пастухи, свиные духи!
гдѣ тутъ куликъ живетъ?» — Ступай: тамъ овецъ стерегутъ;
тамъ тебѣ скажутъ! — Пошелъ онъ дальше; глядитъ: овецъ
стерегутъ. Подходитъ онъ къ нимъ: «пастухи, пастухи, овечьи
духи! гдѣ тутъ куликъ живетъ?» — Ступай дальше; тамъ гусей
стерегутъ; тамъ тебѣ скажутъ. Подходитъ онъ къ нимъ. «Пасту¬
хи, пастухи, гусиные духи, гдѣ тутъ куликъ живетъ?» — Ступай
дальше; тамъ утокъ стерегутъ; тамъ тебѣ скажутъ. — Подходитъ
онъ. «Пастухи, пастухи, утичьи духи! гдѣ тутъ куликъ живетъ?»
—	Вонъ, говоратъ, ступай: тамъ бѣлыя хоромы, красныя подпо¬
ры; тамъ куликъ живетъ! — Онъ пошелъ.
Пришелъ къ этому кулику, поздоровался и говоритъ ему: «ку¬
ликъ, ты мнѣ обѣщалъ скатерть. Давай ее!» Куликъ далъ ему
скатерть. Вотъ онъ (Иванушка) сказалъ: «скатерть, скатерть!
развернись, раскатись! напой, накорми меня добраго молодца! » —
Только онъ сказалъ, и все явилось. Идетъ онъ домой; на дорогѣ
встрѣчаетъ его баба-яга. «Батюшка Иванушка! зайди ко мнѣ; я
тебя въ банькѣ попарю, накормлю, напою и спать положу!» —
Онъ пошелъ къ ней; приходитъ къ ней; она его въ банькѣ попа¬
рила, спать положила. Ложится онъ спать и говоритъ: «ты смот¬
<Р> 42 <ву

ри, баба-яга, не говори: «скатерть, скатерть! развернись, раска¬
тись, напой, накорми меня добраго молодца!» Легъ онъ спать.
Она подошла къ скатерти и говоритъ: «скатерть, скатерть! раз¬
вернись, раскатись, напой, накорми меня добраго молодца!» —
Скатерть развернулась. Она увидала; сейчасъ беретъ эту ска¬
терть себѣ, а ему другую положила. Онъ всталъ; она подаетъ ему
совсѣмъ другую скатерть. Онъ взялъ ее и пошелъ домой. Прихо¬
дитъ домой и говоритъ своеиу отцу. «Батюшка! я хочу сдѣлать
пиръ; созовите невѣстокъ, братьевъ, всѣхъ родныхъ!» Онъ всѣхъ
собралъ; положилъ скатерть. Онъ и говоритъ: «скатерть, ска¬
терть! развернись, раскатись, напой, накорми меня добраго мо¬
лодца!» Она не развертывается. Братья и сестры думаютъ, что
онъ надъ ними смѣется. Взяли его со двора прогнали.
Онъ пришелъ опять къ кулику; пришелъ къ нему и говоритъ:
«куликъ, ты меня обманулъ! На тебѣ лошадь!» — На кой мнѣ ее?
У меня своя есть. «Ты возьми, скажи: лошадь, лошадь! заржи! —
Она заржетъ, у ней изо рта золото посыплется!» — Онъ сказалъ;
у ней изо рту золото посыпалось; полну шляпу золота насыпалъ;
поѣхалъ домой. Опять на дорогѣ встрѣчаетъ его баба-яга; ну,
онъ опять зашелъ къ ней. Она сейчасъ истопила баню, вымыла
его, укладываетъ спать. Онъ ей и говоритъ: «ты смотри не гово¬
ри: лошадь, лошадь! заржи!» — Онъ заснулъ; она прибѣжала къ
лошади, говоритъ: «лошадь, лошадь! заржи!» Она заржала; у ней
золото посыпалось. Она его лошадь себѣ взяла, а свою ему поста¬
вила. Онъ просыпается. Она отдала ему свою лошадь. Пріѣзжа¬
етъ домой; отецъ его и спрашиваетъ: «зачѣмъ ты сюда пришелъ?»
— Лошадь привелъ. — «У насъ своя есть!» — Есть, да не такая.
Ты вели невѣсткѣ ковры послать! Вотъ разослали коверъ, онъ
вывелъ, поставилъ лошадь на ковры, говоритъ: лошадь, лошадь!
заржи!» Золота и нѣтъ. Они опять его прогнали со двора.
Онъ опять пошелъ къ этому кулику. Пришелъ и говоритъ:
«куликъ, куликъ! ты меня обманулъ!» — Ну, на вотъ тебѣ щип¬
цы, скажи: «щипцы изъ коробки!» — Онъ сказалъ. Щипцы выско¬
чили, давай его щипать. Онъ и говоритъ: «куликъ, куликъ,
отними! куликъ, куликъ, отними!» Куликъ говоритъ: «щипцы на
мѣсто!» Стали щипцы на мѣсто. Идетъ Иванушка опять домой.
Эта бабушка опять встрѣчаетъ его. Баню для него истопила, ста-
<Р> 43 <ву

ла класть спать. Онъ и говоритъ: «ты смотри, бабушка, не говори:
щипцы изъ коробки!» Онъ заснулъ; она и говоритъ: «щипцы изъ
коробки!» Они выскочили, давай ее щипать. Она закричала: «ба¬
тюшка Иванушка! отыми; возьми твою скатерть и коня!» — А, го¬
воритъ, такъ это ты у меня воровала. Отнялъ щипцы, взялъ
скатерть и коня и пошелъ домой. Приходитъ домой и говоритъ:
«ну, батюшка! собирай теперъ всѣхъ родныхъ; теперь я балъ
сдѣлаю!» Ты, говоритъ, опять обманешь. — «Нѣтъ, не обману!»
Позвалъ онъ всѣхъ родныхъ, сѣлъ онъ за столъ и говоритъ: «ска¬
терть, скатерть! раскатись, развернись, напой, накорми меня до¬
браго молодца!» И всего стало вдоволь. Потомъ говоритъ,
«стелите ковры!» Послали ковры; вывелъ лошадь. «Лошадь, ло¬
шадь! заржи!» — Она заржала; у ней золото и посыпалось полны
ковры золота. Такъ имъ доволенъ отецъ сталъ. А братьямъ за¬
видно стало. «Давай, говорятъ, украдемъ у него все это!» — Вотъ
они и украли у него коня и скатерть. Онъ и говоритъ: «эхъ, бра¬
тья, зачѣмъ вы украли у меня коня и скатерть?» — Они разсерди¬
лись на него за это, хотѣли его бить, онъ и говоритъ: «щипцы изъ
кармана!» Щипцы начали ихъ щипать. Они закричали: «батюшка
Иванушка! отними; возьми свою скатерть и лошадь!» — У нихъ
тамъ теперь стоитъ бочка; на бочкѣ корецъ, всей баснѣ конецъ.
49.
ЖУРАВЛЬ.
Жилъ отецъ съ сыномъ; сынъ былъ у него дурачекъ. Посыла¬
етъ онъ отца въ городъ. «Батюшка! поѣзжай, купи моченку!» —
На что тебѣ? — «Хочу плёнку набивать!» — Насѣялъ отецъ двѣ
десятины гороху. Онъ пошелъ, плёнку поставилъ. Повадились жу¬
равли на горохъ летать; онъ и поймалъ одного журавля. «А, гово¬
ритъ, попался ты мнѣ! » — Только хочетъ онъ его бить. — « Не бей
меня, Ванюшка, я тебѣ гожуся!» — Вотъ онъ ему далъ скатерть,
говоритъ: «шита, брана скатерть! развернись; раскатись! Дай намъ
добрымъ молодцамъ попить, погулять!» Она развернулась, раска¬
тилась; явилось все. Вотъ онъ этого журавла и отпустилъ.
Пошелъ онъ съ скатертью; шелъ, шелъ; зашелъ къ тетушкѣ но¬
чевать. Пришелъ къ тетушкѣ, а она парится. «Тетушка! семъ, я
пойду попарюся!» Вотъ онъ влѣзъ въ печку. «Тетушка! ты не гово-
<Р> 44 <ву

ри: скатерть, развернись!» Вотъ только онъ въ печкѣ парится, она
прибѣжала къ скатерти. «Скатерть, скатерть, развернись!» Ска¬
терть развернулась; она увидала; взяла его скатерть, завернула къ
себѣ, а свою вмѣсто его положила. Приходитъ онъ къ отцу. «Ба¬
тюшка, ступай сбирай купцевъ, господъ, богатыхъ мужиковъ!»
Вотъ этотъ отецъ в говоритъ: что ты, дуракъ мелешь? — «Ничего,
батюшка! собирай знай!» — Собралъ отецъ; посажали ихъ за
столъ. Ванюшка вынесъ эту скатерть. «Шита, брана скатерть, раз-
вервернись, раскатись, дай намъ добрымъ молодцамъ попить, погу¬
лять!» А въ ней и нѣтъ ничего. «Ахъ, говоритъ, журавль меня
обманулъ!» Схватилъ плёнку, пошелъ.
Опять поймалъ журавля. «Ты меня, говоритъ, обманулъ!» Вотъ
этотъ журавль далъ ему коня. — «На что, говоритъ, мнѣ онъ!» —
Ты, говоритъ, скажи ему: «сѣринькой, маленькой! топни ногой!» —
посыплются мѣдныя деньги. «Сѣринькой, маленькой! топни
другой!» — посыплются серебрянныя. «Сѣринькой, маленькой! топ¬
ни третьей!» — посыплется золото. «Сѣринькой, маленькой! топни
четвертой!» — посыплются драгоцѣнные камни!» — Онъ сказалъ;
такъ все и сдѣлалось. Онъ отпустилъ журавля. Сѣлъ, поѣхалъ.
Заѣхалъ къ тетушкѣ ночевать. А тётушка его парится.
«Тётушка, семъ-ко я попарюсь! Да ты не говори коню: сѣринькой,
маленькой, топни ногой, топни другой, третьей, четвертой!» По¬
шелъ онъ париться. Она прибѣжала къ коню. «Сѣринькой, малень¬
кой, топни ногой!» Увидала. А у ней была такая же маленькая,
сѣринькая лошадь. Она ее перемѣнила; его лошадь поставила въ
свой кожухъ (хлѣвъ), а ему поставила свою. Пріѣхалъ домой
опять. «Батюшка, ступай, собирай купцевъ, господъ, богатыхъ му¬
жиковъ!» — Ну еще срамиться! — Вывелъ онъ лошадь, говоритъ:
сѣринькой, маленькой! топни ногой! — А ничего и нѣтъ. Схватилъ
плёнку, пошелъ.
Опять поймалъ журавля. «Ты, говоритъ, меня обманулъ!» —
Нѣтъ, говоритъ, я тебя не обманывалъ; это все тётка твоя. — Далъ
онъ ему сумочку. Ванюшка сказалъ: «два изъ сумки, три изъ сум¬
ки, выходите!» Вышли добрые молодцы съ плетьми съ какими! За¬
шелъ онъ опять къ тёткѣ; сумочку на стѣнку повѣсилъ. Пошелъ
париться, говоритъ: «тетушка! не говори, два изъ сумки, три изъ
сумки, выходите!» — Она пошла и сказала. Вышли добрые молод-
<Р> 45 <В>

цы съ плетьми съ большими. И, она закричала, отдала назадъ и
скатерть и коня. Вотъ пріѣзжаетъ домой. «Батюшка! поди сзывай
купцевъ, господъ, богатыхъ мужиковъ!» Поѣхалъ отецъ, созвалъ.
Понаѣхали всѣ; за столъ всѣхъ посажали. — Принесъ онъ ска¬
терть. «Шита, брана скатерть, развернись, раскатись, дай намъ до¬
брымъ молодцамъ попить, погулять!» Развернулась скатерть; гости
только дивуются. Попили, погуляли, похвалы, поклоны воздавали
ему. Вотъ онъ и говоритъ: «я вамъ еще штучку покажу!» — Вы¬
велъ на ковры коня, говоритъ: «сѣринькой, маленькой! топни но¬
гой!» Топнулъ ногой, посыпались мѣдныя деньги. «Сѣринькой
маленькой! топни другой!» Топнулъ другой, посыпались серебря¬
ныя деньги. «Сѣринькой, маленькой! топни третьей!» Топнулъ тре¬
тьей, посыпались золотыя деньги. «Сѣринькой, маленькой! топни
четвертой!» Топнулъ четвертой, посыпались драгоцѣнные камни.
Вотъ эти гости и говорятъ: «дай, говоритъ, камушекъ женѣ въ
серьги!» Тотъ проситъ, другой проситъ. Онъ всѣхъ ихъ обдѣлилъ.
Потомъ принесъ сумку, говоритъ: «два изъ сумки, три изъ сумки,
выходите!» Вышли добрые молодцы съ большими плетьми, давай
гостей подчивать.
50.
СИВКА-БУРКА — ВЪЩАЯ КАУРКА.
Жилъ былъ старикъ; у него было три сына: два умныхъ,
третій дуракъ. Померъ отецъ; велѣлъ имъ по ночамъ ходить, на
могилѣ караулить. Сперва надо старшему идти. Вотъ дуракъ и
говоритъ: «что жь ты, братъ, на могилку нейдешь?» — Тебѣ охо¬
та, такъ ступай! — Онъ взялъ одѣлся, сѣлъ на могилку. Ста¬
рикъ выходитъ изъ могилы, спрашиваетъ: кто тутъ? — «Я,
меньшой сынъ!» — Чтожь большой не пришелъ? — На другую
ночь дуракъ за средняго брата пошелъ. Опять старикъ выходитъ,
спрашиваетъ: кто тутъ? — «Я, меньшой сынъ!» — Чтожь, гово¬
ритъ, средній не пришелъ? — На третью ночь дуракъ за себя по¬
шелъ на могилку. Выходитъ старикъ: кто тутъ? — «Я, меньшой
сынъ!» — Ну, сынъ мой милой! ты меня послухалъ. Вотъ тебѣ за *)*) Другой варіантъ. Старшій побоялся, послалъ дурачка, обѣщая ему ку¬
пить въ городѣ красной кушакъ. — Средній послалъ дурачка, пообѣщавъ
ему красную шапку привезти изъ города.
<Р> 46 <В>

это сивка-бурка — вѣщая каурка! — закричалъ старикъ: «сивка-
бурка — вѣщая каурка! стань передо мной, какъ листъ передъ
травой!» Явилась сивка-бурка — вѣщая каурка; бѣжитъ, земля
дрожитъ, изо рту пламень, изъ ушей дымъ столбомъ. «Служи, го¬
воритъ, моему сыну такъ, какъ мнѣ служила! »
Разнесся по царству слухъ, что кто на конѣ скочитъ и цар¬
скую дочь на балконѣ поцѣлуетъ, за того ее замужъ отдадутъ.
Вотъ братья поѣхали смотрѣть. Дурачекъ соскочилъ съ полатей.
«Невѣстка, дай мнѣ кошелку; я пойду грибы искать!» Пошелъ въ
лѣсъ, набралъ грибовъ. Поставилъ кошелку въ лѣсу, крикнулъ:
«сивка-бурка — вѣщая каурка! стань передо мной, накъ листъ
передъ травой!» — Явилась сивка-бурка — вѣщая каурка. Онъ
ей въ одно ухо влѣзъ, въ другое вылѣзъ; сдѣлался красавцемъ;
поскакалъ, едва не поцѣловалъ. Поскакалъ назадъ; въ одно ухо
влѣзъ, въ другое вылѣзъ, сдѣлался такимъ же. Отпустилъ сивку,
взялъ кошелку съ грибами, пришелъ домой. Братья пріѣзжаютъ,
разсказываютъ, что было. — На другой день также. На третій
день онъ ее и поцѣловалъ; она его и наклеймила. Потомъ отыс¬
кали его; сталъ онъ царскимъ зятемъ *\
У царя было два затя умныхъ; а этотъ третій дуракъ. Царь и
приказываетъ имъ достать жаръ птицу. Вотъ два зятя выѣхали
на охоту; и этотъ дуракъ на клячей. Выѣхалъ за околицу, убилъ
лошадь, шкуру содралъ. Вскрикнулъ: «сивка-бурка — вѣщая
каурка! стань передо мной, какъ листъ передъ травой!» Сейчасъ
явился ему конь его. «Какъ бы, говоритъ, достать жаръ-птицу!»
Вотъ конь ему сейчасъ и принесъ жаръ-птицу. Вотъ онъ лежитъ,
полеживаетъ, а жаръ-птица возлѣ него ходитъ. — А братья ѣз¬
дили, ѣздили; ничего не нашли. Вотъ они къ нему подъѣхали и *)*) Третій варіантъ, записанный въ с. Жолчинѣ. Братья ѣздили смотрѣть,
какъ будутъ доставать царевну черезъ двѣнадцать вѣнцовъ (бревенъ),
вмѣстѣ съ женами. Дуракъ каждый разъ на возвратномъ пути билъ бра¬
тьевъ съ женами, приговаривая: «переднія колеса лошадь везетъ, а заднія
куда шутъ несетъ?» Переднія колеса — братья; заднія — ихъ жены. Вто¬
рой варіантъ. Когда привези дурака къ царевнѣ и назначена была сва¬
дьба, дуракъ вышелъ на крыльце, свиснулъ и передъ нимъ явился конь.
Онъ къ коню въ одно ухо влѣзъ, въ другое вылѣзъ и сдѣлался такимъ мо-
лодцемъ; царевна удивилась; сыграли свадьбу; стали жить да поживать.
<Р> 47 <В>

спрашиваютъ: «отдай намъ!» — Отдайте, говоритъ, съ правыхъ
рукъ по мизинцу. Они подумали: «мы, вѣдь, кушаемъ въ перчат¬
кахъ: никто не узнаетъ, что у насъ пальцевъ нѣтъ!» — Отдали
ему по мизинцу, взяли жаръ-птицу, поѣхали къ отцу. Пріѣхали;
жены ихъ рады. А дуракъ обвѣшался галками, воронами, идетъ.
Жена его плачетъ; а онъ знай помалчиваетъ.
Потомъ царь и говоритъ зятьямъ: «чтобы вы мнѣ поймали со¬
ловья, который изъ всѣхъ, нѣтъ того лучше, нѣтъ того чище
поетъ. Они опять собираются ѣхать; лошадей осѣдлали, поѣхали.
Вотъ дуракъ и говоритъ: «дайте и мнѣ лошадь!» Дочь плачетъ,
выпросила у отца ему лошадь. Выѣхалъ за околицу, убилъ, бро¬
силъ. Крикнулъ своего сивку-бурку. Бѣжитъ сивка-бурка —
вѣщая каурка, изо рту пламя пышетъ; изъ ушей дымъ столбомъ.
—	«Принеси, говоритъ, соловья, что всѣхъ лучше поетъ!» Вотъ
конь ему тотчасъ принесъ. Дуракъ лежитъ, полеживаетъ; а подлѣ
него въ клѣткѣ соловей сидитъ. Ъдутъ эти братья, увидали.
Опять ему кланяются: «отдай ты намъ соловья!» Дайте съ ноги по
пальцу! Вотъ они думали, думали. «Мы, говоритъ, обувши, никто
не увидитъ!» — Взялъ онъ пальцы, положилъ въ карманъ; они
взяли соловья, поѣхали. Ихъ жены радуются. А его жена увида¬
ла, что онъ галками да воронами обвѣшался, горько плачетъ.
На третій день царь говоритъ: «поймайте мнѣ оленя золотыя
рога! Кте поймаетъ, тому отдамъ все царство!» Вотъ братья
поѣхали; и дуракъ сѣлъ на клячу, поѣхалъ, выѣхалъ за околицу,
бросилъ. Свиснулъ, крикнулъ: «сивка-бурка — вѣщая каурка!
встань передо мной, какъ клёновъ листъ передъ травой!» Явился
конь. «Нельзя ли, говоритъ, достать оленя золотыя рога!» Сейча¬
съ ему конь принесъ оленя золотыя рога. Дуракъ лежитъ,
полёживаетъ; а олень около него похаживаетъ. Братья ѣздили,
ѣздили, не нашли. Ъдутъ; видятъ: у дурака олень похаживаетъ.
—	Вонъ, говорятъ, дуракъ-то нашъ досталъ! — Просятъ у него:
«отдай намъ оленя золотыя рога!» — Отдайте изъ спины по рем¬
ню. — Вотъ они думали, думали. «Мы, говорятъ, въ сорочкахъ.»
Отдали ему по ремню; взяли оленя золотыя рога, пріѣзжаютъ къ
царю. Жены ихъ радуются. А его жена плачетъ. Вотъ онъ и гово¬
ритъ: «жена, жена! скажи-ко батюшкѣ, чтобъ онъ меня покли¬
калъ!» Она сказала, упросила со слезами. Царь кликнулъ его.
<Р> 48 <ву

Онъ и говоритъ: «ну-ка, батюшка! Жаръ-птицу то я досталъ; ве¬
лите-ка имъ снять перчатки!» Они сняли; у нихъ мизинцевъ
нѣтъ. Дуракъ вынялъ мизинцы: «вотъ они!» — «А за соловья я
взялъ по пальцу съ ноги; а за оленя золотыя рога изъ спины по
ремню!» Повѣрилъ царь: точно такъ. Вотъ царь ему отдалъ все
царство: а этихъ съ глазъ сбилъ долой. Эти жены плачутъ, а та
стала радоваться. Стали жить да поживать.
51.
КУЗЬМА СЕРАФОНТОВИЧЪ.
У одного мужика былъ сынъ; пахалъ онъ землю. Вдругъ на
лугъ богатыри сѣли, семдесять семь богатырей. Онъ сталъ ихъ
бить; какъ дастъ разъ; такъ съ ногъ да съ ногъ; до-смерти всѣхъ
перебилъ. Пріѣхалъ домой, бросилъ пахать. «Не буду пахать;
поѣду царю служить!» Взялъ лошадь у матери шушунъ на ша¬
теръ; взялъ косырь вмѣсто меча; ну, и поѣхалъ. Ъхалъ ни много,
ни мало путемъ-дорогой. Подъѣхалъ: стоитъ столбъ: онъ у этого
столба расписался: «проѣхалъ Кузьма Серафонтовичъ, храбрый
богатырь!» И поѣхалъ дальше. — Пріѣзжаютъ къ этому столбу
три богатыря, читаютъ: «ахъ, говорятъ, какой богатырь
проѣхалъ!» — Догнали, спросили: «гдѣ прикажете, Кузьма Сера¬
фонтовичъ, ѣхать?» — Ступайте позади.
Пріѣхали въ царскую землю, къ Кудееву. Разкинули шатеръ.
Царь и говоритъ: «что такіе за невѣжи на моемъ полѣ разкинули
шатеръ?» — Посылаетъ на нихъ войска множество. Приходятъ
три богатыря. «Кузьма Серафонтовичъ! сами поѣдете или намъ
кому прикажете?» — Ступай, говоритъ, ты, первый! — Поѣхалъ
этотъ богатырь, перебилъ всѣхъ. Сутки проходятъ; высылаетъ
царь другое войско. Спрашиваютъ опять: «кому прикажете, Кузь¬
ма Серафонтовичь?» — Ступай ты, второй! Поѣхалъ этотъ бога¬
тырь, всѣхъ побилъ. Сутки проходятъ; высылаетъ царь третье
войско. Третьяго выслалъ: третій побилъ всѣхъ.
Немного времени прошло; пріѣзжаетъ отъ царя самый
большой воинъ, Полканъ Полканычъ. (Онъ былъ въ каменной
стѣнѣ заложенъ). Эти богатыри и спрашиваютъ: «Кузьма Сера-
фонтычъ! сами поѣдете, или намъ кому прикажете?» — Самъ
поѣду, говоритъ. Поѣхалъ, наклонился головой къ лошадиной
<Р> 49 <ву

шеѣ. Полканъ Полканычъ увидалъ и онъ также наклонился. Ну,
только какъ Полкавъ Полканычъ наклонился и заснулъ крѣп¬
кимъ сномъ. Кузьма Серафонтычъ увидалъ, что онъ заснулъ:
подъѣхалъ тихимъ манеромъ, вынулъ изъ ноженъ свой мечъ ко¬
сырь и началъ Полкану Полканычу голову рубить. Рубилъ, ру¬
билъ, Полкапъ Полканычъ и проснулся. Кузьма Серафонтычъ
подъѣхалъ, вынулъ его мечъ-кладенецъ и отрубилъ ему голову.
Посадилъ эту голову на мечъ-кладенецъ и привезъ къ шатру сво¬
ему, бросилъ къ нимъ въ шатеръ. Начали они вмѣстѣ кутить,
шампанское начали пить. Какъ онъ имъ поднесъ, они и заморщи-
лись; осѣдлали коней, поѣхали отъ него.
А онъ поѣхалъ въ это царство — просить у царя дочь его за¬
мужъ за себя. Царю дѣлать нечего; отдалъ свою дочь съ тѣмъ, чт¬
объ Кузьма Серафонтычъ выручилъ изъ плѣна его воинства:
много воинства было въ плѣнъ взято у этого царя. Онъ женился
и поѣхалъ выручать. Посадили его на коня богатырскаго: привя¬
зали къ коню такъ, чтобъ онъ не упалъ; привязали къ нему брев¬
но 30-ти аршинъ, чтобъ это войство взять. А онъ ничего не
умѣлъ воевать. Взялъ онъ, поѣхалъ; началъ воевать. Отдали все
войство. «Только, говорятъ пожалуйста, не воюй!» Поѣхалъ до¬
мой, войство тестю привезъ.
Привезъ; побылъ не много. Опять его посылаютъ выручить дру¬
гое войство. Только онъ велѣлъ сказать царю, чтобъ далъ полкъ.
Взялъ полкъ и говоритъ: «что я буду дѣлать, то и вы дѣлайте!»
Вотъ онъ поѣхалъ. Пріѣхалъ въ то мѣсто, въ которое надо было;
сталъ въ котлѣ курешь (жидкую кашу) варить. Вытащилъ онъ го¬
ловешку, побѣжалъ; всѣ солдаты взяли по головешкѣ, побѣжали.
Прибѣжали къ дворцу, говорятъ: «сожжемъ все, если не отдадите
царево войствоЬ Тѣ испугались: «возьмите, говорятъ, только не
сожгите дворецъ!» Взялъ онъ войство, поѣхалъ домой къ тестю.
Не много времени погодя; такъ съ недѣлю прошло; послалъ царь
за третьимъ войствомъ. Велѣлъ Кузьма Серафонтычъ сшить себѣ
пальто съ двѣнадцатью карманами; велѣлъ насыпать всѣ карманы
полны золотомъ и серебромъ и бумажками. Пошли они. При¬
шлось имъ черезъ лѣсъ идти — третье войство брать. Взошли въ
лѣсъ, Кузьма Серафовтычъ потерялся отъ нихъ; ушелъ къ своему
отцу. Они (солдаты) искали, искали его, не нашли и ушли къ сво-
<?> 50 <В>

ему царю. А Кузьма Серафонтовичъ приходитъ къ отцу: «вотъ,
говоритъ, батюшка, въ одинъ годъ сколько набралъ! А ты меня
не пускалъ на войну!» Накупили лошадей, стали жить, поживать.
52.
ИВАНУШКА.
Жила была барыня; у ней былъ сынъ Иванушка. Сѣлъ онъ на
челночекъ; поѣхалъ кататься. Катался, катался. Барыня прихо¬
дитъ на бережокъ. «Иванушка! плыви ко мнѣ; я тебѣ пить ѣсть
принесла!» Онъ приплылъ. Она дала ему пить ѣсть; отправила
его опять кататься. Приходитъ баба-яга. — «Иванушка! Плыви
ко мнѣ; я тебѣ пить ѣсть принесла!» — Онъ слышитъ, что голосъ
не материнъ; и не поплылъ къ ней. Вотъ эта баба-яга прибѣжала
къ кузнецу. «Кузнецъ, кузнецъ! скуй мнѣ голосъ, какъ у Ива-
нушкиновой матери!» — Вотъ онъ ей сковалъ голосъ; она
прибѣжала къ берегу. «Иванушка! плыви ко мнѣ; я тебѣ пить
ѣсть принесла!» Онъ слышитъ, что голосъ материнъ, приплылъ.
Баба-яга его схватила и утащила.
Барыня хватилась; Иванушки нѣтъ. Вотъ она и посылаетъ
дѣвушку свою искать. Та шла, шла; приходитъ ко дворцу; ви¬
дитъ: сидитъ дѣвушка на лугу, прядетъ и играетъ съ маленькимъ
мальчикомъ; у дитяти золотое блюдичко; на золотомъ блюдичкѣ
золотое яичко. «Дѣвушка красавица! не знаешь ли, гдѣ мнѣ моего
дитятю найдти! Вотъ барыня меня хочетъ со свѣту согнать, если
я его не отыщу!» — Ты, говоритъ, сядь, попряди мнѣ ленку мое¬
го; а я пойду, принесу тебѣ клубочикъ. Куда этотъ клубочикъ по¬
катится, ты туда за нимъ и иди. Она ей и говоритъ, эта дѣвушка:
«э, когда мнѣ, матушка, работать? мнѣ надо идти, дитатю искать.
Ты мнѣ, матушка, скажи, гдѣ мнѣ его найдти!» — Ну, говоритъ,
ступай дальше; я не знаю, гдѣ твое дитя.
Вотъ она шла, шла; приходитъ къ другому дворцу; видитъ си¬
дитъ тамъ дѣвушка, сучитъ пряжу, играетъ съ маленькимъ маль¬
чикомъ; у дитяти золотое яблочко съ золотымъ яичкомъ.
Дѣвушка красавица! не знаешь ли, гдѣ мнѣ моего дитятю
найдти?» — Ты, говоритъ, сядь, посучи мнѣ пряжи, а я пойду,
принесу тебѣ клубочикъ. Куда этотъ клубочикъ покатится, ты
туда за нимъ и иди. — Она ей и говоритъ: «э, когда мнѣ, матуш-
<Р> 51 <В>

ка, работать? Мнѣ надо идти дитятю искать. Ты мнѣ, матушка,
скажи, гдѣ мнѣ его найдти!» — Ну, говоритъ, ступай дальше; я
не знаю, гдѣ твое дитя.
Идетъ она дальше; приходитъ она въ лѣсъ; стоитъ избушка на
курьихъ ножкахъ, на веретянныхъ пяткахъ. Она и говоритъ этой
избѣ: «избушка, избушка! стань къ лѣсу задомъ ко мнѣ передомъ!»
Избушка повернулась. Она взошла, помолилась Богу. Баба-яга и
поворотилась на другой бокъ. «Фу, Фу, Фу! русскимъ духомъ, гово¬
ритъ, запахло! Отселе русскаго духу слыхомъ не слыхать, видомъ
не видать, а теперь русской духъ въ очахъ является! Что ты, крас¬
ная дѣвица, отъ дѣла лытаешь или дѣло пытаешь?» — Нѣтъ, гово¬
ритъ, бабушка; я, говоритъ, шла, шла; зашла къ тебѣ погрѣться. —
«Ну, вотъ садись къ головѣ, ищи у меня пороха.» Только она (лѣв-
ка) приготовила смолы въ черепушкѣ, поставила въ печку; хлоп¬
ковъ приготовила и сѣла ей искать. Ищетъ да приговариваетъ:
«усни, глазокъ; усни другой! не будешь спать, смолой залью, хлоп¬
комъ заткну!» Такъ она приговаривала, пока баба-яга не уснула.
Какъ она уснула; дѣвка залила ей глаза смолой, заткнула хлоп¬
комъ; взяла своего дитатю, побѣжала съ нимъ.
Прибѣгаетъ она къ первой дѣвицѣ; говоритъ: «красная дѣви¬
ца! спрячь меня, а то баба-яга меня съѣстъ!» — Нѣтъ, говоритъ,
ты мнѣ не хотѣла сучить пряжи! — Побѣжала она дальше. А
между тѣмъ котъ замурлыкалъ: баба-яга проснулась; хватилась:
дитяти нѣтъ. Она побѣжала за ней вслѣдъ. Прибѣгаетъ ко двор¬
цу, спрашиваетъ у дѣвицы: «что не пробѣгала ли здѣсь краевая
дѣвица съ мальчикомъ?» — Только что сейчасъ ушла! — По¬
бѣжала баба-яга дальше, нагнала эту дѣвицу, отняла у ней маль-
чива, а ее разорвала въ куски.
Барыня дожидалась долгое время; никакъ не могла дождать¬
ся; принуждена была другую выслать. Съ другой тоже случилось
самое; и ту баба-яга разорвала въ куски.
Наконецъ барыня третью посылаетъ. Третья приходитъ ко
дворцу; увидала дѣвицу и мальчика; спрашиваетъ: «красная
дѣвица! не знаешь ли, гдѣ мнѣ найдти своего дитятю?» — На, го¬
воритъ, вотъ поди попряди и посмотри за дитятей; а я тебѣ пойду
принесу клубочикъ. Его ты отдай моей сестрѣ!» Она сѣла прясть;
та отправилась за клубочкомъ, принесла, отдала ей. «Ну, гово¬
<Р> 52 <В>

ритъ, ступай!» Та приходитъ къ другому дворцу. Только увидала
опять мальчика съ дѣвушкой. «Вотъ, говоритъ, красная дѣвица,
сестра тебѣ кланяется, прислала тебѣ клубочикъ; а я, говоритъ,
ищу своего дитятю. Не знаешь ли ты, гдѣ мнѣ его найдти?» —
Знаю, красная дѣвица! Ha-ко сядь, попряди мнѣ; а я пойду, при¬
несу тебѣ комъ масла. — Она сѣла прясть а та пошла принесла
комъ масла, отдала ей. «Ну, красная дѣтица! теперь ступай въ
лѣсъ; въ лѣсу стоитъ избушка: тамъ твое дитя.»
Она пошла; приходитъ въ лѣсъ; стоитъ тамъ избушка на ку¬
рьихъ лапкахъ, на веретенныхъ пяткахъ повертывается. Она и
говоритъ: «избушка, избушка! стань къ лѣсу задомъ, ко мнѣ
передомъ». Избушка повернулась. Она взошла, помолилась Богу,
увидала дитятю своего. Баба-яга почуяла русскій духъ и заворо¬
чалась. «Фу, Фу, Фу! доселе русскаго духа слыхомъ не слыхать,
видомъ не видать, теперь русскій духъ въ очахъ появляется! Что
ты, красная дѣвица, отъ дѣла лытаешь или дѣло пытаешь?» —
Нѣтъ, бабушка; я ходила, ходила; да пришла къ тебѣ погрѣться!
—	«Ну, говоритъ, садись да поищи мнѣ въ головѣ.» Эта дѣвица
поставила въ печку черепокъ съ смолой; хлопковъ приготовила и
сѣла у ней искать. Искала да приговаривала: «усни, глазокъ,
усни, другой! Не будешь спать, смолой залью, хлопкомъ заткну.»
Когда баба-яга уснула, она залила ей смолой глаза, заткнула
хлопкомъ. Дала коту комъ масла; схватила она своего дитятю и
побѣжала. Подбѣгаетъ ко дворцу и говоритъ: «красная дѣвица!
спрячь меня, а то баба-яга меня съѣстъ.» — Садись, красная
дѣвица я тебя спрячу: ты мнѣ сама поработала. — Только-что
она спрятала ее въ подвалъ, подлетаетъ къ ней баба-яга: «крас¬
ная дѣвица! не видала ли ты: не пробѣгала ли тутъ дѣва съ маль¬
чикомъ?» — Нѣтъ, баба-яга, не видала. Баба-яга побѣжала
домой и давай этого кота драть за то, что онъ не караулилъ дитя¬
тю. Въ то время, когда она драла его, та дѣвушка-то съ дитятей
перебѣжала къ другому дворцу. «Красная дѣвица! спрячь меня.»
—	Садись, говоритъ, красная дѣвица! ты, говоритъ, мнѣ сама по¬
работала. — Посадила ее въ сундукъ. Только-что она ее спрята¬
ла; подлетаетъ къ ней баба-яга. «Красная дѣвица! не видала ли
ты: не пробѣгала ли тутъ дѣва съ мальчикомъ?» — Нѣтъ, баба-
яга не видала. — Баба-яга опять домой полетѣла, стала щипать
<Р> 53 <В>

этого кота за то, что онъ не стерегъ дитятю и защипала его до¬
смерти. А между тѣмъ, дѣвица съ дитятей прибѣжала до дому.
Барыня такъ обрадовалась, дѣвушку наградила за это, а сама
съ нимъ жить поживать, добро наживать, а худо проживать.
53.
БРАТЕЦЪ.
Жила была барыня; у нея было три дочери и маленькій сынъ.
Она его очень сберегала, изъ комнаты не выпускала. Въ одинъ
прекрасный лѣтній день, дочери приходятъ къ матери, просятъ,
чтобъ она позволила имъ взять брата погулять въ саду. Мать
долго не соглашалась; наконецъ отпустила. Долго гуляли въ
саду. Вдругъ сдѣлался сильный вѣтеръ; поднялся клубомъ песокъ
и пыль, вырвало изъ рукъ няньки дитятю и унесло неизвѣстно
куда. Искали, искали они его въ саду; не нашли. Поплакали; по¬
шли, сказали матери, что братецъ пропалъ.
Мать и посылаетъ старшую дочь разыскивать. Выходитъ она
на лугъ; передъ ней три тропинки; вотъ она по прямой пошла.
Шла, шла; подошла къ березѣ. «Береза, береза! скажи, гдѣ мой
братецъ?» — Сбери съ меня листики, половину возьми себѣ, по¬
ловину оставь мнѣ. Я тебѣ на врема пригожусь! — Она не послу¬
шалась. «Мнѣ, говоритъ, некогда!» И пошла дальше, подходитъ
къ аблони. «Яблоня, аблоня! не видала-ли моего братца?» — Со¬
бери съ меня всѣ яблочки; половину возьми себѣ, а половину
оставь мнѣ. Я тебѣ на время пригожусь. — Она и говоритъ:
«нѣтъ, говоритъ, мнѣ некогда! Когда мнѣ обирать, а иду родима¬
го братца искать!» Шла она, шла; подходитъ къ печурѣ (печкѣ).
А печь растоплена; топится очень жарко. «Печура, печура! не ви¬
дала-ли ты моего братца родимаго?» — Красная дѣвица! замети
печуру, напеки просвиръ, возьми половину себѣ, половину оставь
мнѣ. Я тебѣ на время пригожусь. — «Когда мнѣ месть и печь, а
иду брата своего стеречь! »
Идетъ она дальше. Стоитъ избушка на курьихъ лапкахъ, на
веретенныхъ пяткахъ, стоитъ да повертывается. Она и говоритъ:
«избушка, избушка! стань къ лѣсу задомъ, ко мнѣ передомъ!» Из¬
бушка поворотилась; она взошла въ нее. Помолилась Богу,
поклонилась на всѣ четыре стороны. Лежитъ баба-яга на лавкѣ,
<Р> 54 <В>

голова въ стѣнкѣ, ноги въ потолокъ уперла; зубы держитъ на
полкѣ. Баба-ага и говоритъ: «Фу, Фу, Фу! отселе русскаго духа
видомъ не видать, слыхомъ не слыхать. Что ты, дѣвица, дѣло пы¬
таешь или отъ дѣла лытаешь?» Она и говоритъ: бабушка! я по
мхамъ, по болотамъ ходила, измочилась, пришла къ тебѣ по¬
грѣться. — «Сядь, красная дѣвица! поищи у мена въ головѣ!»
Она сѣла искать и видитъ: братъ ея сидитъ на креслѣ, а котъ
Еремей ему сказки сказываетъ и пѣсни поетъ. Старуха эта, баба-
яга уснула. Она взяла брата, понесла домой.
Пришла къ этой печурѣ. «Печура, печура! схорони (спрачь)
меня!» — Нѣтъ, красная дѣвица, я тебя не буду хоронить. При¬
шла она къ яблонѣ. «Яблоня, яблоня! схорони меня!» — Нѣтъ,
красная лѣвица, я тебя не буду хоронить». Пришла она къ бе¬
резѣ. «Береза, береза! схорони меня!» — Нѣтъ, красная дѣвица,
я тебя не буду хоронить! — Пошла она дальше. А тамъ котъ за¬
мурлыкалъ; баба-яга проснулась, увидала нѣтъ мальчика, кри¬
читъ: «орелъ сизой! лети скорѣй; сестра пришла, брата унесла!»
(А этотъ орелъ и отъ матери то его унесъ). Орелъ сизой по¬
летѣлъ: «печура, печура! не видала-ли: не проходила-ли тутъ
дѣвица съ мальчикомъ?» — Проходила. Онъ полетѣлъ дальше. —
«Яблоня, яблоня! не видала-ли: не проходила-ли тутъ дѣвица съ
мальчикомъ?» — Сейчасъ прошла! — Полетѣлъ орелъ дальше къ
березѣ; сейчасъ догналъ онъ ее, отнялъ брата; а ее всю изодралъ,
исколупалъ ногтями.
Пришла она къ матери. «Нѣтъ, матушка, не нашла я своего
братца родимаго!» — Потомъ средняя сестра просится: «позвольте
мнѣ, говоритъ, брата сыскать?» Отпустили ее. Пошла она и опять
все тоже случилось; пришла домой вся изорвана, исколупана.
Стала меньшая сестра проситься. Ей говорятъ: двѣ сестры хо¬
дили, не нашли, и ты не найдешь! — «Богъ знаетъ, можетъ быть,
найду!» Пошла она. Подошла къ березѣ. «Береза, береза! скажи,
гдѣ мой братецъ!» — Сбери съ меня листики; половину возьми
себѣ, половину оставь мнѣ. Я тебѣ на время пригожуся! — Со¬
брала она листики; половину взяла себѣ, половину оставила ей.
Пошла дальше; подходитъ къ яблони. «Яблоня, яблоня! не вида-
ла-ли моего братца родимаго?» — Красная дѣвица, собери съ
меня яблочки; половину возьми себѣ, половину оставь мнѣ. Я
<Р> 55 <В>

тебѣ на время пригожуся! — Она собрала яблочки; половину взя¬
ла себѣ, половину оставила ей, пошла дальше. Приходитъ къ пе¬
чурѣ. «Печура, печура! не видала ли ты моего братца родимаго?»
— Красная дѣвица! замети меня, напеки просфиръ; половину
себѣ возьми, половину мнѣ оставь! — Вотъ она замела печуру,
напекла просфиръ, половину взяла себѣ, половину ей оставила.
Пошла она дальше. Приходитъ, видитъ: избушка на кури¬
ныхъ лапкахъ, на веретенныхъ пяткахъ, стоитъ, повертывается.
Она и говоритъ: «избушка, избушка! стань къ лѣсу задомъ, ко
мнѣ передомъ!» Избушка повернулась. Взошла она въ нее, Богу
помолвлась. (А она съ собой изъ дому взяла комъ масла, кренде¬
лей, всего). Баба-яга и говоритъ: «отселе русскаго духа слыхомъ
не слыхать, видомъ не видать; а теперь русскій духъ въ очахъ яв¬
ляется! Что ты, красная дѣвица, дѣло пытаешь или отъ дѣла лы-
таешь?» Нѣтъ, бабушка! я ходила по лѣсамъ, по болотамъ,
измочилась, иззябла, зашла къ тебѣ погрѣться! — Она и гово¬
ритъ: «садись, красная дѣвица! поищи у меня въ головѣ!» Стала
искать да и приговариваетъ: «усни глазокъ, усни другой, не ус¬
нешь, смолой залью, хлопкомъ заткну!» Баба-яга уснула. Она
взала хлопочикъ въ смолѣ помочила, глаза ей засмолила. Сама
сейчасъ встала. А котъ Еремей съ ея братомъ играетъ. Она сей¬
часъ дала коту Еремею комъ масла, и пышекъ, и кренделей, и
яблоковъ, всего. А брата взяла. Котъ наѣлся, лежитъ, отдыхаетъ.
Она съ братомъ ушла: пришла къ печурѣ. «Печура, печура!
схорони меня!» — Садись, красная дѣвица! — Печура сейчасъ
разсѣлась, сдѣлалась такая широкая. Она туда и сѣла. А эта
баба-яга проснулась, глаза не продеретъ, ползкомъ ползетъ до
двери; кричитъ: «котъ Еремей! продери мнѣ глаза!» А онъ ей от¬
вѣчаетъ: мурлы, мурлы! я у тебя сколько жилъ, отъ тебя корки
горѣлой не видалъ. А красная дѣвица на часъ пришла, комъ мас¬
ла мнѣ дала! — Вотъ баба яга доползла до порогу, кричитъ:
«орелъ сизой! лети скорѣй; сестра пришла, брата унесла!» Онъ и
полетѣлъ. Прилетаетъ къ печурѣ. «Печура, печура! не видала ли
ты: не проходила-ли тутъ дѣвица съ мальчикомъ?» — Нѣтъ, не
видала. — «Да что ты, печура, такая широкая стоишь?» — Такъ,
говоритъ, время; а недавно истоплена!
Опять этотъ орелъ воротился назадъ, колупалъ, колупалъ
<Р> 56 <В>

бабѣ ягѣ глаза, всю ее исцарапалъ. А сестра съ братомъ къ ябло¬
ни подошла. «Яблоня, яблоня! схорони меня!» — Садись, красная
дѣвица! — Яблоня сдѣлалась пушистая, кудрявая. Она и сѣла, ей
въ разсѣлину. Только сизой орелъ снова летитъ къ яблони.
«Яблоня, яблоня! не видала-ли: тутъ не проходила-ли дѣвица съ
мальчикомъ?» — Она говоритъ: нѣтъ. — «Отчегожь ты, яблоня,
такая кудрявая стоишь, вѣтки распустила до самой земли?» —
Такъ, говоритъ, время пришло; я, говоритъ, пушистая и стою. —
Орелъ возвратился къ бабѣ-ягѣ; ковырялъ, ковырялъ, не могъ ей
глаза отцарапать. А дѣвушка пришла къ березѣ. «Береза, береза!
схорони меня!» — Садись, говоритъ, матушка! — Она сдѣлалась
пушистая, кудрявая, какъ яблоня. Орелъ сизой опять летитъ.
«Береза, береза! не видала ли: не проходила-ли тутъ дѣвица съ
мальчикомъ?» — Нѣтъ, не видала. Онъ опять воротился. А та
дѣвушка пришла домой, принесла мальчика. Обрадовались всѣ. Я
тамъ былъ; медъ пиво пилъ; по усамъ текло, а въ ротъ не попало.
54.
ПЕРЕНОВОЕ ЧУДО.
Жилъ старикъ со старухой; у нихъ была дочь, хорошенькая со¬
бой. Жена умираетъ и отказываетъ мужу своему кольце. «Если, го¬
воритъ, кому кольце будетъ въ пору, на той и женись!» — Только
онъ ходилъ по всему бѣлому свѣту: никому это кольце не въ пору.
Приходитъ домой и положилъ это кольце на окошко. Дочь взяла и
надѣла это кольце себѣ на руку и говоритъ: «папаша! это кольце
мнѣ въ пору!» — Ну, говоритъ, я на тебѣ женюсь! — «Какъ же, го¬
воритъ, папаша?» — Такъ и такъ, мнѣ мать приказывала. — «Ну,
говоритъ, папаша, надо кровать заказать дѣлать!» — Заказала она
кровать сдѣлать съ потайнымъ ящикомъ. Сдѣлали кровать; она и
сѣла въ эти потайные ящики: отецъ и не нашелъ ее.
Стали продавать эту кровать. Иванъ-царевичъ сталъ покупать,
купилъ эту кровать; постановилъ ее въ свою комнату. Какъ ему
принесутъ кушать, а онъ выйдетъ изъ комнаты, она выйдетъ изъ
кровати, все съѣстъ у него. Разъ такъ случилось, два и три. При¬
несли ему еще кушать; онъ взялъ и спрятался. Она вдругъ выско¬
чила, стала ѣсть. Онъ ее и поймалъ; а она была красавица собой.
Надѣлъ онъ на нее платье, которое называется переновое чудо, и
<Р> 57 <В>

сказалъ матери, чтобъ, что она сама ѣстъ, то бы и ей подавали.
Уѣзжаетъ онъ на охоту и долго его нѣту. Мать и забыла переновое
чудо; оно въ углѣ стояло въ ея комнатѣ. Его и не покормили. На¬
конецъ эта дѣвушка взяла, сняла съ себя платье и убѣжала.
Бѣжала, бѣжала; влѣзла около колодезя на дубъ. А около коло¬
дезя жила просвирня. У этой просвирни было три дочери. Вотъ
просвирня посылаетъ старшую дочь за водой. Приходитъ къ этому
колодезю и видитъ тѣнь (отраженье) этой красавицы въ колодезѣ.
«Ахъ, какая, говоритъ, я красавица, а за водой надо идти!» — Бро¬
сила ведра, пришла домой. — Мать посылаетъ середнюю. Та по¬
шла, увидала въ колодезѣ тѣнь этой красавицы. «Ахъ, говоритъ,
какая я красавица, а за водой надо идти!» Бросила ведра, пришла
домой. «Не пойду я, говоритъ, за водой: я такая красавица!» Вотъ
мать посылаетъ младшую за водой. И та воротилась. Пошла сама
мать и увидала на дубу эту красавицу. «Слѣзь, говоритъ, пожалуй¬
ста, оттуда! » Вотъ она слѣзла; та взала ее въ просвирни.
Иванъ-царевичъ пришелъ домой, узналъ что ея нѣтъ; такъ
сталъ скучать; сдѣлался боленъ. Только узнала объ этомъ дѣвушка,
Переновое чудо, испекла Ивану царевичу просфиру и свой вензель
перстнемъ выдавила; съ бабой отослала Ивану царевичу. Съѣлъ
онъ; ему полутчило. «Откуда ты взяла эту просфиру? Ступай, по¬
проси другую!» — Она принесла во второй разъ; Иванъ-царевичъ и
замѣтилъ вензель. Пошелъ гулять и зашелъ къ просвирнѣ. «Пока¬
жите мнѣ, чѣмъ тотъ вензель выдавили?» — Принесли ему кольце.
«Чье кольце, позовите ее!» — Онѣ ее и вывели. Иванъ царевичь
узналъ ее, женился на ней; стали жить, да поживать.
55
МАШКА СОПЛИВКА.
Жила была царица; у ней были сынъ да дочь. И, умирая, оста¬
вила она сыну своему кольцо: «кому оно въ пору, говоритъ, бу¬
детъ, на той и женись!» Онъ ходилъ по всему свѣту: никому не въ
пору кольцо. Приходитъ онъ домой и положилъ его на окошечко.
Сестра пришла да и надѣла его: ей въ пору. Братъ увидалъ, гово¬
ритъ: «сестра! я на тебѣ женюсь! мнѣ, говоритъ, такъ и такъ мать
приказала!» Она и говоритъ: «ну, какъ же выйду я за тебя за¬
мужъ?» Убѣжала она: сѣла на дубъ въ дупло. Сидитъ въ дуплѣ.
<Р> 58 <В>

Бариновы дѣти пошли на охоту. Собаки увидали на дуплѣ эту
дѣвушку, такъ-то начали лаять. Братья увидали, стащили ее от¬
туда. Привели ее къ матери къ отцу; а шкатулочку свою она
оставила въ дуплѣ. «Мамаша! мы дѣвку нашли въ лѣсу!» Спра¬
шиваютъ у ней: какъ тебя звать? «Машка Сопливка!» — Стала
она у нихъ жить.
Баринъ собирается въ собранье. Машка Сопливка и говоритъ:
«баринъ, возьмите меня!» Онъ какъ сапогомъ ее треснетъ. — Куда
тебѣ, Машкѣ Сопливкѣ! — Только баринъ уѣхалъ. Она и просится:
«позвольте въ лѣсъ сходить за грибами!» — Ступай, да поскорѣе.
Пошла она въ лѣсъ, взяла изъ шкатулочки лошадей, карету, купила
барынѣ грибовъ, поставила въ лѣсу. Пріѣхала на балъ. Ни съ кѣмъ
не раскланивается; только съ бариномъ. Ему и хочется узнать ея
фамилію, спрашиваетъ ее. «Сапогъ!» говоритъ. Пріѣзжаетъ назадъ;
все сложила въ шкатулочку; принесла барынѣ грибовъ.
На другой день баринъ опять собирается на балъ, утирается
полотенцемъ. Машка Сопливка и говоритъ: «баринъ, возьмите
меня!» — Онъ ее ударилъ полотенцемъ. — Только баринъ
уѣжалъ, она отпросилась въ лѣсъ за грибами. Пришла въ лѣсъ;
изъ шкатулочки все, что надо было, вынула; грибовъ купила,
пріѣзжаетъ на балъ. Ни съ кѣмъ не раскланивается, только съ
бариномъ. Баринъ и спрашиваетъ, какъ ея фамилія. Она гово¬
ритъ: «полотенце!» Уѣхала съ балу, переодѣлась, все спрятала въ
шкатулку, приходитъ домой, приноситъ барынѣ грибовъ.
На третій день сталъ баринъ собираться на балъ; чистится
передъ зеркаломъ. Машка Сопливка и говоритъ: «баринъ, возь¬
мите меня!» Онъ ее зеркаломъ; зеркало разбилось. Уѣхалъ онъ на
балъ вмѣстѣ съ дѣтьми. Она тотчасъ отпросилась въ лѣсъ за гри¬
бами. Пришла въ лѣсъ, достала тамъ всего, переодѣлась, пріѣз¬
жаетъ на балъ. Опять баринъ ее спрашиваетъ: какъ ваша
фамилія? — «Зеркало!» Потомъ дѣти его подходитъ, спрашива¬
ютъ: какъ такъ ваша фамилія зеркало? — «То, которое вашъ па¬
паша разбилъ!» Они сейчасъ ее взяли, увезли съ собой. Заѣхали
въ лѣсъ, взяли шкатулочку. Бариновъ сынъ и женился на ней.
<Р> 59 <ву

56.
СТРОЕВА ДОЧЬ.
Жилъ былъ Строй съ женой. Жена-то померла; отъ нея оста¬
лась дочь; мать умирала, оставила ей корову. Строй женился на
другой женѣ и у этой жены родилась тоже дочь и тоже выросла
большая. Мачиха стала на свою падчерицу нападать. Она падче¬
рицѣ дала 3 фунта льну прясть, а ѣстъ не даетъ. А своей дочери
прясть не даетъ, а ѣсть даетъ. Вотъ падчерица пошла подъ буго-
рочикъ, говоритъ: «коровушка бурёнушка! приди ко мнѣ, подсоби
мнѣ!» Коровушка пришла къ ней и стала у ней ленъ жевать. «Я
буду лёнъ жевать, послѣ буду изо рту выпускать, а ты мотай!»
Вотъ она живо отпряла, приноситъ мачихѣ. Та удивилась. « Какъ
это она такъ скоро стала прясть! Вѣрно, не она прядетъ; а кто-
нибудь ей помогаетъ».
Вотъ мачиха свою дочь покормила, а Строевой дочери дала об¬
горѣлую корочку. Она и плачетъ, падчерица-то. Приходитъ она къ
коровушкѣ-бурёнушкѣ, плачетъ. «О чемъ ты плачешь?» — Какъ
же мнѣ не плакать? Мачиха мнѣ ѣстъ не даетъ. — Ты, говоритъ,
влѣзь мнѣ въ правое ухо, а вылѣзь въ лѣвое!» — Она была краса¬
вица лицемъ, эта Строева дочь. Влѣзла въ правое ухо, вылѣзла въ
лѣвое. Она красавица была; еще полнѣе, красивѣе стала.
Мачиха опять даетъ падчерицѣ шесть фунтовъ льну отпрясть.
Она пришла подъ бугорочикъ, сѣла, стала кликать: «скоровушка-
бурёнушка! приди ко мнѣ, подсоби мнѣ!» Коровушка пришла ста¬
ла жевать; та только сматываетъ. Отпряла, приноситъ мачихѣ.
Та удивилась. «Вѣрно ей кто-нибудь помогаетъ!» Свою дочь по¬
садила обѣдать, а той дала обгорѣлую корочку. Она заплакала,
пошла къ коровушкѣ-буренушкѣ, влѣзла въ правое ухо, вылѣзла
въ лѣвое, стала еще полнѣе и красивѣе.
Мачиха задаетъ ей холстъ выткатъ. Она и стала кликать свою
коровушку: «коровушка-бурёнушка! приди ко мнѣ, подсоби мнѣ!»
А мачиха выслала свою дочь за ней подсматриватъ. Вотъ корова
стала жевать, а она стала скатывать. Дочь пошла, матери своей
все пересказала. Принесла эта падчерица холстъ. Опятъ мачиха
свою дочь накормила, а ей ничего не дала. Она опять плачетъ.
Коровушка увидала: «о чемъ ты, говоритъ, плачешь? Влѣзь мнѣ
<Р> 60 <ву

въ ухо правое, а въ лѣвое вылѣзь!» Вотъ она въ одно ухо влѣзла,
въ другое вылѣзла, стала еще красивѣе. Мачиха и увидала это.
«Мужъ, мужъ! зарѣжь эту корову!» Мужъ говоритъ: «нѣтъ,
говоритъ, а эту корову не зарѣжу». Жена сдѣлалась больна.
Опять пристаетъ: «мужъ, мужъ! зарѣжь эту корову!» — Нѣтъ, не
зарѣжу. — Дѣвушка эта опять плачетъ. Увидала коровушка,
спрашиваетъ: «о чемъ ты плачешь?» — Какъ же мнѣ не плакать?
Теба коровушку-бурёнушку хотятъ зарѣзать. — «Если, гово¬
ритъ, меня зарѣжетъ твой батюшка, возъми требуху, заднія и
переднія ноги и зарой передъ своимъ окошечкомъ!» Вотъ мачиха
пристала къ мужу; онъ и зарѣзалъ корову. Вотъ она и проситъ у
батюшки требуху и ножки. «На что тебѣ?» — Коровушка велѣла
у васъ попросить! — Онъ ей далъ.
Она зарыла ихъ передъ своимъ окошечкомъ. Поутру встала;
отличный видитъ садъ передъ своимъ окошкомъ. Ъдетъ баринъ
мимо этого сада; а эта дѣвушка сидитъ подлѣ окна. Баринъ спро¬
силъ: «чей это садъ съ золотыми яблоками?» Она отвѣчаетъ: это
мой садъ! — «Продайте мнѣ этотъ садъ!» — Этотъ садъ не прода¬
женъ: кто меня замужъ возьметъ, тотъ и этотъ садъ возьметъ! —
Пріѣзжаетъ онъ за нее свататься. Стали готовиться къ свадьбѣ.
Мачиха взяла одѣла свою дочь, лице ей накрыла, посадила ее
въ переднее мѣсто, какъ невѣсту. А Строеву дочь подъ лавку поса¬
дила подъ корыто. Баринъ и садится съ дочерью мачихи. Прилета¬
етъ пѣтухъ, садится на окно: «кукуреку! Строева дѣвка въ корытѣ
подъ лавкой лежитъ; а Строихина (мачихина) дочь съ бариномъ
сидитъ.» Мачиха бросилась: кши, куринъ сынъ! на тебѣ конецъ пи¬
рожка! Онъ опять тоже: «кукуреку! Строева дочь въ корытѣ подъ
лавкой лежитъ, а Строихина съ бариномъ сидитъ!» — Кши, кши,
куринъ сынъ! на тебѣ конецъ пирожка! — Онъ въ третій разъ тоже
кричитъ: «кукуреку! Строева дочь въ корытѣ подъ лавкой лежитъ,
а Строихина съ бариномъ сидитъ!» Баринъ догадался, вытащилъ
ее оттуда; вымыли ее, за столъ посадили. Тутъ у нихъ былъ
дѣвишникъ; повезъ онъ ее къ себѣ; у него ужь будетъ свадьба. И
садъ за ними поѣхалъ. Пріѣхали они туда повѣнчались.
Вотъ живетъ она годъ съ нимъ; родился у нихъ сынъ; она по¬
жила еще съ нимъ: полгода мальчику стало. Стала она просить
мужа отпустить ее къ мачихѣ повидаться. Онъ ее долго не отпус-
<Р> 61 <В>

калъ; наконецъ отпустилъ; далъ ей тройку лошадей. Она и поѣха¬
ла. Пріѣхала она къ мачихѣ. Она ей очень обрадовалась. «У, дочь
моя милая! пойдемъ, я теба завтра въ банькѣ попарю!» — Зоветъ
она ее въ баню; она и пошла съ ней въ баню. Раздѣлась она; мачи-
ха и стала ее вѣникомъ парить; стала бить, да приговаривать: «чт¬
объ тебѣ отъ нынѣ и до вѣку рысью бѣгать!» Она и убѣжала отъ
нее въ поле; бѣгаетъ она по полю рысью (рысь звѣрокъ).
А дома такъ-то ея дитя плачетъ. Няня пошла съ нимъ прогу¬
ляться. А она знала, что мачиха обернула ее въ рысь. Вышла
няня съ дитятей въ поле, запѣла: «ой, рысь поле нарыскалось,
твое дитя наплакалось!» Гонятъ стадо коровъ. Она и спрашива¬
етъ: «пастухи, пастухи! не видали ли вы рысьяго стада?» —
Видѣли: очень далеко. Вотъ она снова запѣла: «ой рысь поле на¬
рыскалось, твое дитя наплакалось!» Гонятъ овечье стадо. Она и
спрашиваетъ: «пастухи, пастухи! не видали ли вы рысьяго
стада?» — Видѣли; близко! — И она дождалась, что рысье стадо
пришло. Строева дочь выбѣжала изъ стада, сняла шкурку, поло¬
жила подъ кустикъ; стала дитя кормить. Накормила, опять шкур¬
ку надѣла, пошла съ своимъ стадомъ.
Вотъ баринъ сталъ замѣчать, что сынъ оттуда возвращается
всегда веселъ. Газъ и пошелъ онъ тайкомъ за нянькой. Также
прибѣжало рысье стадо; Строева дочь сняла шкурку, выбѣжала
стала кормить дитя. Онъ сейчасъ взялъ шкурку сжегъ. Самъ поти¬
хоньку подкрался близко къ нимъ. Когда она передавала ребенка
нянѣ, онъ схватилъ ее поперегъ; она и стала у него въ рукахъ об¬
ращаться сперва ужемъ, потомъ жабой, наконецъ веретеномъ. Онъ
взялъ это веретено переломилъ; одинъ конецъ бросилъ передъ со¬
бой; а пяточку за себя, говоритъ: «будь за мной бѣлая береза, а
передо мной прежная княгиня!» Она и стала попрежнему. Тутъ
она ему все разсказала. Стали они жить да поживать.
57.
ТРИ СЕСТРЫ.
Жили были отецъ съ матерью; у нихъ были три дочери. Вотъ
только пошли онѣ одинъ разъ за грибами; мать ихъ отправила.
Долго двѣ старшія ходили, не могли нарвать полной корзинки. А
младшей тутъ такъ посчастливилось, что она нарвала полную
<Р> 62 <ву

корзинку и полный фартукъ. Вернулись они домой. Двѣ сестры
старшія почти ничего не принесли, а младшая принесла полную
корзинку и полный фартукъ. Мать этимъ двумъ дочерямъ и гово¬
ритъ: «вѣрно, вы лѣнились!» Дала имъ за-то больше льну прясть,
а меньшой въ половину противъ нихъ.
На другой день послала она ихъ за ягодами. Вотъ пошли онѣ;
ягодъ было ужасно много. Вотъ старшія сестры рвали да ѣли, эта
младшая все собирала въ кувшинъ. Набрала себѣ полный кувшинъ.
Когда онѣ собрались домой идти, увидали, что у младшей сестры
полный кувшинъ ягодъ. Онѣ на нее ужасъ какъ разсердились и го¬
ворятъ, чтобъ она подѣлилась съ ними ягодами, боятся, чтобы мать
на нихъ не разсердилась. Она не согласилась. Приходятъ онѣ до¬
мой. Мать опять на этихъ двухъ сестеръ осердилась; дала имъ су¬
чить пряжу; имъ дала больше, а младшей вполовину меньше. Вотъ
собирается отецъ ихъ ѣхать въ городъ. Этимъ сестрамъ изъ города
ничего не привезъ; а младшей привезъ серебренное блюдичко.
На третій день мать посылаетъ ихъ за клубникой. Онѣ отпра¬
вились, приходятъ въ лѣсъ: клубники пропасть. Тѣ двѣ съ жад¬
ностью бросились ее ѣсть. А младшая сестра начала опять
набирать въ кувшинъ себѣ. Пришло время возвращаться имъ до¬
мой. Сестры увидали, что у младшей сестры полный кувшинъ, а у
нихъ ничего нѣтъ. Вотъ взяли, завели эту сестру въ опушку,
убили ее, выкопали яму и схоронили. Положили ей на грудь сере¬
бренное блюдичко и красненькихъ ягодокъ. Зарыли ее. Ея кув¬
шинъ съ ягодами взяли съ собой; пришли, сказали, что вотъ онѣ
ягодъ набрали; а что младшей сестры не видали. «Вѣрно, дикій
звѣрь на нее напалъ, съѣлъ ее.» Мать съ отцемъ затужили.
На другой же день пошли сами искать въ лѣсъ. А во время
ночи на ея могилкѣ выросъ кустъ такихъ прекрасныхъ цвѣтовъ,
желтенькихъ; прохожій увидалъ ихъ, сорвалъ одинъ цвѣточикъ,
взялъ себѣ; а изъ стебелька сдѣлалъ дудочку. Какъ онъ заигралъ,
дудочка и выговариваетъ слова:
Поиграй, поиграй, дадюшка!
Не ты меня душилъ,
Не ты меня губилъ,
Душили, губили
Сестрицы жидовки
<Р> 63 <ву

За серебренное блюдичко,
За красненькія ягодки.
Мать съ отцемъ были въ лѣсу, услыхали эту пѣсню, подошли
къ этому прохожему; попросили у него, чтобъ онъ позволилъ имъ
поиграть. Онъ позволилъ. Старикъ сталъ играть на дудочкѣ. Она
и выговариваетъ слова:
Поиграй, поиграй, батюшка!
Не ты меня душилъ,
Не ты меня губилъ.
Душили, губили
Сестрицы жидовки
За серебренное блюдичко,
За красненькія ягодки.
Въ то время, когда онъ игралъ, старуха ужасно плакала. Стару¬
ха взяла дудочку, сама начала играть. Дудочка и выговариваетъ:
Поиграй, поиграй, матушка!
Не ты меня душила,
Не ты меня губила.
Душили, губили
Сестрицы жидовки
За серебренное блюдичко,
За красненькія ягодки.
Вотъ они пристаютъ къ прохожему, чтобъ онъ отдалъ имъ эту
дудку и этотъ цвѣтокъ. — «Я вонъ, говоритъ, взялъ на той мо¬
гилкѣ; ступайте; сами можете нарвать!» — Самъ пошелъ дальше.
Старику понравились эти цвѣты; онъ началъ весь этотъ кустъ
вырывать. Только когда онъ подкопался подъ корень, вынулъ эти
цвѣты и увидалъ подъ этимъ корнемъ серебренное блюдичко и
вспомнилъ, что у нихъ дочь-то пропала. «Смотри-ка, говоритъ,
старуха! вѣдь, это наши злодѣйки закопали ее, должно быть съ
ненависти!» Только началъ онъ копать дальше и отрылъ ее. Она
вдругъ проснулась и встала. Они такъ обрадовались ей. Пошли
домой; она дорогой разсказала все, за что сестры ее убили.
Только они дорогой нагнали этого прохожаго. Онъ увидалъ
эту дѣвушку; ужасно она ему понравилась. Приходитъ домой;
этотъ старикъ спряталъ свою дочь въ чуланъ, а самъ съ своей
старухой и прохожимъ вошли въ комнату. Только отецъ и попро-
<Р> 64 <ву

силъ этого прохожаго заиграть въ дудочку. Какъ онъ заигралъ,
сестры упали на колѣни, признались во всемъ. Отецъ велѣлъ изъ
конюшни самаго бойкаго жеребца привести, связалъ ихъ коса съ
косой, привязалъ къ лошадиному хвосту и по полю размыкалъ. А
эту младшую дочь отдалъ за этого прохожаго.
58.
МЕДВЪДЬ И ТРИ СЕСТРЫ.
Жилъ былъ мужичекъ; у него было три дочери и была у него
на гумнѣ намолоченная рожь. Онъ и посылаетъ своихъ дочерей
стеречь, чтобъ куры рожь не разтаскали и неразклевали. Пошла
старшая дочь; пришла, глядитъ: приходитъ котъ съ кувшиномъ.
Насыпалъ въ этотъ кувшинъ ржи и побѣжалъ; она за нимъ. Котъ
съ гумна и она съ гумна; котъ въ поле и она въ поле, котъ въ
лѣсъ и она въ лѣсъ; котъ въ избушку и она въ избушку, и увида¬
ла она: въ избушкѣ лежитъ медвѣдь. И говоритъ ей этотъ
медвѣдь: «красная дѣвица, выйди за меня замужъ!» — Нѣтъ, я за
тебя не пойду замужъ! — «А то я тебя съѣмъ». Она согласилась и
вышла за него замужъ.
Медвѣдь пошелъ гулять и говоритъ ей: «покамѣстъ я буду гу¬
лять, ты напеки мнѣ пышекъ!» Далъ онъ ей ключи отъ всѣхъ ком¬
натъ и говоритъ ей: «во всѣ, говоритъ, ты комнаты ходи, а вотъ въ
эдакую-то не ходи!» Только онъ ушелъ, она и говоритъ: отчего онъ
мнѣ не велѣлъ въ эту комнату ходить? Дай я посмотрю, что въ ней
есть! — Пошла въ эту комнату; приходитъ въ нее, смотритъ: а въ
ней смола кипитъ. Она подошла да пальчикъ и окунула въ смолу,
онъ и отпалъ у ней. Приходитъ этотъ медвѣдь и говоритъ «испекла
ты мнѣ пышекъ?» Она ему и говоритъ: испекла! — «Подай мнѣ
ихъ!» — Стала она ему подавать пышки; онъ и увидалъ, что у ней
палецъ завязанъ и говоритъ ей: «жена! что это у тебя палецъ завя¬
занъ?» — Она и говоритъ, я капустку рубила да обрубила. — «Ну-
ка покажи! » — Она ему показала; онъ ее и съѣлъ.
Вотъ отецъ и говоритъ средней дочери: эта, говоритъ, шельма
загулялась; поди, говоритъ, ты карауль рожь! — Она пошла. Опять
пришелъ котъ съ кувшиномъ. Погналась она за нимъ. Котъ въ
поле, она въ поле; котъ въ лѣсъ и она въ лѣсъ; котъ въ избушку и
она въ избушку. Увидала медвѣдя; также вышла за него за мужъ.
<Р> 65 <В>

Пошелъ опять медвѣдь гулять, отдалъ ей ключи, не велѣлъ ей хо¬
дить только въ одну комнату. А она пошла, окунула пальчикъ въ
смолу; онъ и отпалъ у ней. Медвѣдь пришелъ, увидалъ, съѣлъ и ее.
Вотъ отецъ и говоритъ младшей дочери: эта, говоритъ, шельма
загулялась; поди, говоритъ, ты карауль рожь! — Она и пошла.
Глядитъ: котъ прибѣгаетъ съ кувшиномъ, насыпалъ ржи и бѣжитъ
съ гумна; она за нимъ. Котъ съ гумна, и она съ гумна; котъ въ
поле и она въ поле; котъ въ лѣсъ и она въ лѣсъ; котъ въ избушку и
она въ избушку. Вбѣгаетъ туда, видитъ: медвѣдь лежитъ. Медвѣдь
и говоритъ ей: «красная дѣвица, выйди за меня замужъ!» — Пожа¬
луй, говоритъ. Опять пошелъ онъ гулять и говоритъ: «испеки мнѣ,
говоритъ, пышекъ!» Отдаетъ ей всѣ ключи и говоритъ: «вотъ въ
эдакую-то комнату ходи, а въ эдакую не ходи!» Только онъ ушелъ;
она и говоритъ: «отчего, говоритъ, онъ мнѣ не велѣлъ ходить?
Пойду, посмотрю, что у него тамъ есть». — Приходитъ въ эту ком¬
нату, а въ ней смола кипитъ. Посмотрѣла она въ эту смолу, гля¬
дитъ, а сестрины пальцы въ этой смолѣ. Она и говоритъ: «вотъ
гдѣ, говоритъ, сестры-то мои погибли!» Пошла въ другую комнату,
видитъ: въ этой комнатѣ золото все насыпано. Она взяла это все
золото, заказала себѣ ступу, толкачь; ей сдѣлали. Дала она тысячу
рублей, чтобъ ступу на навѣсъ подняли.
Насыпала она въ эту ступу золота, сѣла въ нее и поѣхала до¬
мой. Отъѣхала немного отъ медвѣжей избы, глядитъ: а медвѣдь
домой идетъ, прямо въ избу пошелъ. Увидалъ, что его жены
нѣтъ, сунулся въ ту комнату, въ другую, въ третью, глядитъ: зо¬
лота нѣтъ. Вышелъ на дворъ. А она (жена) кричитъ ему: «вижу,
вижу, косолапый чертъ!» Онъ оглянулся, а никого не видитъ;
разсердился, давай ломать свою избу; всю изломалъ; она ему
опять и кричитъ: «вижу, вижу, косолапый чертъ!» Онъ съ сердца
всѣ ворота изломалъ. А она ему опять кричитъ: «вижу, вижу, ко¬
солапый чертъ!» Онъ началъ деревья ломать; сломилъ дерево; оно
его и задавило. А эта дочь пріѣхала къ отцу, привезла золото;
стали жить да поживать.
<Р> 66 <ву

59.
СНОХА.
Жилъ былъ старикъ со старухой. У нихъ былъ сынъ; этого
сына женили они. Посылаетъ свекровь сноху овецъ бритъ
(стричь). А у ней не овцы, а медвѣди. Вотъ сноха сѣла на дубъ,
кличетъ: «медюшки, вы сѣрушки, придите, сами побрѣйтесяі»
Пришли, они сами побрились. Потомъ пошла она, принесла эту
шерсть къ свекрови.
Потомъ свекровь посылаетъ ее коровъ доить. А у ней не коро¬
вы, а волки. Она сѣла на дубъ и кличетъ: «коровушки-бурёнуш-
ки! придите, сами подойтеся!» Онѣ пришли, сами подоилися.
Вотъ она принесла это молоко къ свекрови своей.
Потомъ свекровь посылаетъ ее къ своей сестрѣ, къ вѣдьмѣ по¬
просить у ней бёрда. Пришла она къ этой вѣдьмѣ. «Тётушка! дай,
говоритъ, матушкѣ бёрдочка!» — Племянница! сядь, потки мнѣ.
Потомъ пошла эта вѣдьма подъ полъ зубы точить. Поточитъ, пото¬
читъ, и говоритъ: «племянница! ты тутъ?» — Тутъ, тетушка! По¬
томъ она (эта племянница) плюнула на всѣ четыре стороны.
Вѣдьма и спрашиваетъ: «племянница! ты тутъ?» — Тутъ, тётушка.
Потомъ ушла эта племянница домой, коту дала комъ масла; рогачь
съ молитвой поставила въ избѣ. Дверь взбрызнула водой и съ мо¬
литвой ее затворила. А собакѣ дала кусокъ говядины. И ушла.
Пришла баба-яга; увидала, что она ушла. — Котъ, ты на что ее
пустилъ? — «Она, говоритъ, мнѣ комъ масла дала; а я, говоритъ,
сколько у тебя жилъ, горѣлой корки не видалъ.» — Потомъ она и
говоритъ: рогачь, ты на что ее пустилъ? — «Я, говоритъ, вѣкъ у
тебя жилъ, горѣлой корки не видалъ. А она меня съ молитвой по¬
ставила!» — Дверь! ты на что ее пускала? Ты бы ее прихлопнула!
— «Я, говоритъ, у тебя вѣкъ жила, горѣлой корки не видала; а она
меня съ молитвой прихлопнула!» — Ты, собака, что ее не загрыз¬
ла? — «Я, говоритъ, у тебя вѣкъ жила, горѣлой корки невидала; а
она мнѣ кусокъ мяса дала! » — Такъ сноха и ушла.
<Р> 67 <В>

60.
ОПЯТЬ СНОХА.
Жилъ былъ старикъ; у него было три дочери. Собирали въ де¬
ревнѣ сходку; бросали жеребій. Досталось старику по жеребью въ
солдаты идти. Пришелъ онъ домой, сказываетъ: «дочки, доста¬
лось мнѣ въ солдаты идти!» Большая дочь и говоритъ: «батюшка,
дай мнѣ за тебя въ солдаты идти!» И, дочка, куда тебѣ? Развѣ ты
можешь въ солдатахъ служить? — «И, батюшка, ничего!» — Взя¬
ла она ружье, ранецъ, шинель, пошла. Идетъ; на встрѣчу ей
заяцъ. Она испугалась, воротилась домой. — Другая дочь и гово¬
ритъ: «батюшка! дай-ка я за тебя пойду служить!» — Эта тоже
обулась, одѣлась, ранецъ подвязала. Встрѣтился съ ней волкъ.
Она испугалась, вернулась назадъ.
Потомъ меньшая дочь говоритъ: «батюшка! дай я за тебя пой¬
ду служить!» — Двѣ старшія ходили, испугались, а ты и вовсе ис¬
пугаешься! — «Ничего, батюшка; можетъ, и не испугаюсь!»
Взяла ружье, ранецъ, шинель; (Варіантъ: собачку съ собой взя¬
ла); пошла. Идетъ ей на встрѣчу медвѣдь. Она ружье зарядила,
выстрѣлила, пальчикъ отшибла, завязала въ платочикъ, поло¬
жила въ карманъ. Пошла за отца служить.
Сколько годовъ она служила; очень ладно съ товарищами
жила, никто не узналъ, что она женщина. Ну, вотъ пригнали ихъ
въ деревню, поставили на квартиру. Тамъ хозяйка и говоритъ:
«служивый! это съ тобой, должно быть, женщина служитъ!» —
Нѣтъ, говоритъ, это мужчина. — «Испытаемъ, говоритъ. Возьми
ты сѣна; подъ женщиной сѣно почернѣетъ, а подъ вами зеленое
останется.» Такъ и сдѣлали; легли спать. Поутру она рано вста¬
ла, сѣно свое переворотила. Солдатъ говоритъ: «нѣтъ, хозяйка!
трава все равно, что подо мной, что подъ ней *) **5! — «Ну, погоди!
мы баню истопимъ. Ступайте въ баню мыться вмѣстѣ!» Посыла-
*) Варіантъ: глазъ вышибла. А этотъ медвѣдь-то былъ ея отецъ; онъ и
окривѣлъ.
**) Варіантъ. Испытаніе происходитъ раньше, когда она шла на службу.
Баба-яга наказала сыну, чтобы онъ безпремѣнно на ней женился, если
она женщина. Трава должна была пожелтѣть подъ женщиной; но собачка
траву повыщипала; а она, вставая, на то мѣсто новую положила.
<Р> 68 <Ву

етъ она ихъ въ баню. Пошли они. Только солдатъ разобрался;
она и говоритъ: «ахъ мыло-то мы съ тобой забыли! Бѣги за мы¬
ломъ!» Солдатъ пошелъ на квартиру за мыломъ, приходитъ, а она
ужь выпарилась. «Э, братъ, я тебя ждалъ, да ужь и выпарился!»
Пришелъ солдатъ. «Ахъ, говоритъ, хозяйка; покуда я пробѣгалъ,
онъ выпарился!» Получили они отставку, пошла она домой.
Приходитъ она домой. Отецъ встрѣчаетъ ее; очень ей радъ.
«Эхъ, матушка! какъ ты служила?» — Слава Богу, батюшка! —
«Какъ же ты пошла въ полкъ?» говоритъ. — Да такъ, говоритъ,
пошла; иду; на встрѣчу мнѣ медвѣдь идетъ; я ему пальчикъ от¬
шибла. Вотъ и пальчикъ! — Отецъ и говоритъ: это мой пальчикъ!
— Значитъ, отецъ оборачивался медвѣдемъ, стращалъ ее. Вотъ
она сидатъ, гутаритъ (разговариваетъ) съ отцемъ. разсказыва¬
етъ; а товарищъ ея, который вмѣстѣ съ ней служилъ, оборотился
кошкой, стоитъ подъ окошкомъ, кричитъ. Отецъ и говоритъ:
«открой, матушка, окошко, пусти кошку!» Вотъ она окошко отво¬
рила; кошка эта схватила эту дѣвку (что была въ солдатахъ), по¬
садила на себя и понесла *\ Вотъ черезъ рѣку Оку несетъ; она съ
себя перстень сняла, въ рѣку кинула. «Когда, говоритъ, мой пер¬
стень заростетъ травой-муравой, тогда а буду свекра съ свекро¬
вью звать, а тебя мужемъ нарекать».
Женился онъ на ней; пришелъ къ отцу своему. Свекровь и све¬
коръ ходятъ за ней; она и не смотритъ. Вотъ свекровь и начала на
нее нападать: «ступай, говоритъ, сѣрыхъ овецъ брейі» А у ней
сѣрыя овцы — волки. Вотъ она пошла въ лѣсъ; а мужъ и говоритъ:
«другъ мой милый! она теба не овецъ посылаетъ брить, а
волковъ!» Она пошла въ лѣсъ, сѣла на дубъ и кричитъ: «ужь вы во-
лушки, ужь вы сѣрушки! сходитеся, собирайтеся, въ одно лукошко
стригитеся! » Волки собрались, въ одно лукошко постриглись. При¬
несла она шерсть свекрови. «Ахъ, негодная, ее и волки не ѣдятъ!»
«Ступай, шельма, ступай, негодная! на коровникъ тебѣ; моихъ
бурыхъ коровъ дой!» Мужъ опять ей говоритъ: «другъ мой милый!
она тебя не коровъ посылаетъ доить, а медвѣдей.» Вотъ она пошла;
сѣла на дубъ, кричитъ: «вы, медюшки, вы, батюшки! сходитеся,
*) Въ варіантѣ она вышла на рѣку. Баба-яга велѣла своему сыну обер¬
нуться коршуномъ унесть ее. Она бросила свой перстень въ рѣку, и стала
нѣмой.
<Р> 69 <Ву

сбирайтеся; въ одинъ дойникъ дойтеся!» Они пришли, полный ей
дойникъ надоили. Она пришла, поставила на лавку. Свекровь опять
говоритъ: «ахъ шельма, ихъ негодная! ее и медвѣди не ѣдятъ!»
«Поди, говоритъ, къ моей сеетрѣ; попроси у ней бердечка!»
Мужъ опять ей говоритъ: «другъ мой милый! она тебя не къ се¬
стрѣ посылаетъ, а къ ягѣ-бабѣ! На тебѣ комъ масла, гребенку,
щетку, камышекъ! Ты коту комъ масла дай, онъ тебѣ бердечко
отдастъ». Вотъ она шла, шла; стоитъ избушка середь поля на ку¬
риныхъ лапкахъ, на веретенныхъ пяткахъ. Она подошла, стучитъ
у окошка. Баба-яга спрашиваетъ: кто тутъ? — «Тетушка! дай
матушкѣ бердочка!» — Поди, племянница, посиди; а я пойду бер-
дочко принесу! — А сама побѣжала зубы точить * **)\ Она бросила
коту комъ масла. Котъ и говоритъ ей: «ты плюнь подъ порогъ;
твои слюни и будутъ откликаться!» Она плюнула подъ порогъ,
взяла у бабы-яги бердочко и ушла. А баба-яга поточитъ, пото¬
читъ зубы. «Племянница! ты тутъ?» — Слюни-то и откликаются:
тутъ, тетушка, тутъ!
Вотъ баба-яга наточила зубы, въ избу вошла, ее нѣту.
«Гдѣжь племянница?» спрашиваетъ у кота. Котъ говоритъ: я не
знаю. — Вотъ баба-яга на желѣзную ступу сѣла, желѣзнымъ
толкачемъ погонаетъ и въ погоню!... Почти догоняетъ ее баба-
яга. Она щетку и кинула; и откуда сдѣлался тросникъ!... Баба-
яга давай зубами тростникъ косить; весь его покосила. Опять до¬
гоняетъ. Она бросила гребенку, и откуда взялся березнякъ!...
Баба-яга весь березнякъ зубами порубила. Сѣла на желѣзную
ступу, желѣзнымъ толкачемъ погоняетъ. Опять догоняетъ. Она
кинула камушекъ. Откуда взялась рѣка. Вотъ баба-яга кинулась
въ рѣку пить; пила, пила; ее и разорвало, эту ягу-бабу \
Вотъ она принесла бердо, положила на лавку. Свекровь и го¬
воритъ: «ахъ, шельма, ахъ, негодная! ее ни волки не ѣдятъ, ни
медвѣди не ѣдятъ, ни баба-яга не ѣстъ. Ступай, шельма, ступай,
негодная, съ мужемъ рыбу ловить! » Только влѣзли въ прудъ, ста¬
*) Варіантъ. Баба-яга посадила ее за столъ; дала ей ѣсть человѣческую
руку. Она узнала, что это человѣческая рука и кинула ее подъ полъ.
**) Варіантъ. Кинула гребенку, дубъ сдѣлался. Баба-яга и говоритъ: «а, го¬
воритъ, ты мудра, а я еще мудрѣе тебя!» Поѣхала за пилой, спилила дубъ.
Снова кинула щетку — сдѣлался тростникъ.
<Р> 70 <Ву

ли рыбу ловить; она перстень и выудила. «Ахъ, говоритъ, я пер¬
стень свой поймала: обросъ весь травой-муравой! » Пришли до¬
мой. Стали жить да поживать.
61.
АЛЕНУШКА И БРАТЕЦЪ.
У мужика отъ первой жены осталось двое дѣтей; вотъ онъ и
собирается жениться на другой. Женился. Вотъ эта жена и гово¬
ритъ: «отвези своихъ дѣтей, куда хочешь!» Ну онъ согласился
ихъ отвезть. Отвезъ ихъ въ лѣсъ. «Ходите, говоритъ, дѣтушки,
собирайте ягоды; а я буду дрова рубить!» Ну, онъ сдѣлалъ палоч-
ку-стучалочку; дѣти порвутъ, порвутъ ягодки; послушаютъ, по¬
слушаютъ. «Нѣтъ, говорятъ, нашъ батюшка все тутъ: дрова
рубитъ!» Поздно стало; вотъ они кликали, кликали его. Нейдетъ.
Вотъ они ходили, ходили; искали, искали; не нашли его. А отецъ-
то уѣхалъ давно; бросилъ ихъ.
Сестра взала брата за руку и повела по дорожкѣ. Вотъ идутъ
съ нимъ по дорогѣ; онъ и говоритъ: «я пить хочу! — Она ему го¬
воритъ: «не пей въ колесовинничкѣ (на дорогѣ, гдѣ колесами ѣз-
датъ), колесомъ будешь!» Вотъ они опять идутъ. Видятъ
козлиныя ступенечки. «Сестрица, сестрица! мнѣ пить хочется!»
—	Не пей, братецъ, козелъ будешь! — Онъ напился: добре' пить
захотѣлось. Онъ и сталъ козломъ. Она и идетъ съ нимъ.
Господа и ѣдутъ. «Красная дѣвушка! гдѣ ты козла поймала?»
—	Это, говоритъ, братъ мой! — Разсказала все. Эти господа ее
посадили съ собой, а козла на запятки поставили. Привезъ онъ ее
къ себѣ. Она была такая красавица. Онъ на ней и женился. Самъ
уѣхалъ тамъ куды-это (куда то).
А дворовые люди взяли наклали ей камней въ пазуху да въ
прудъ и опустили. И была одна дворовая дѣвка такая же лицемъ;
она въ ея платье нарядилась, какъ жена его стала. Пріѣхалъ ба¬
ринъ. Вотъ она обращается около него, какъ жена. И пристаетъ,
чтобъ онъ козла зарѣзалъ, потому что дворовые боятся, что ко¬
зелъ все разскажетъ. Баринъ не соглашается. Этотъ козелъ при¬
шелъ и говоритъ: «баринъ, баринъ! позвольте мнѣ на прудъ
сходить, водицы попить, кишочки помыть.» Онъ его и отпустилъ.
Ну онъ пошелъ и кричитъ: «Алёнушка, сестричушка! Выдь ко
<Р> 71 <В>

мнѣ, промолвь со мной! Ножи точатъ булатные, меня козла
рѣзать хотятъ!» — Братецъ мой Иванушка! мнѣ нельзя къ тебѣ
выйдти: люты змѣи сердце сосутъ, горючь камень ко дну тянетъ!
— Ну онъ такъ и пришелъ домой. И въ другой разъ отпросился,
также ходилъ. И на третій тоже. Баринъ замѣтилъ и пошелъ за
нимъ; услыхалъ все. Вытащилъ Алёнушку изъ пруда. А ту дѣвку
къ лошадиному хвосту привязалъ и велѣлъ по полю размыкать.
62.
АНАСТАСЬЯ ПРЕКРАСНАЯ И
ИВАНЪ РУССКІЙ БОГАТЫРЬ.
Жилъ былъ царь; у этого царя было три дочери; и былъ Иванъ
русскій богатырь. Отецъ и помираетъ, своему сыну приказываетъ:
«ну, сынъ мой возлюбленный! помру я, пріѣдутъ къ тебѣ сваты;
отдавай сестеръ за перваго!» — Хорошо, папаша! — Ну, отецъ по¬
меръ, скончался царь этотъ. Похоронили они царя; пріѣзжаютъ за
большой сестрой свататься сваты, неизвѣстно откуда, и говорятъ:
«Иванъ русскій богатырь! отдай сестру намъ замужъ. Охотой не
отдашь, неволей возьмемъ!» Нечего дѣлать, по отцовскому прика¬
занію, отдалъ. Посадили, повезли, неизвѣстно куда.
Черезъ нѣсколько времени пріѣзжаютъ за другую, за среднюю
сестру свататься. Опять говорятъ: « Иванъ русскій богатырь! отдай
свою сестру намъ замужъ. Охотой не отдашь, неволей возьмемъ.»
Дѣлать нечего, по отцовскому приказанью, отдалъ. Посадили эту,
повезли неизвѣстно куда. Еще прошло нѣсколько времени, пріѣз¬
жаютъ за младшую сватать. «Иванъ русскій богатырь! отдай свою
сестру намъ замужъ. Охотой не отдашь, неволей возьмемъ.»
Дѣлать нечего, отдалъ и эту. Посадили, повезли, неизвѣстно куда.
Прошло нѣсколько времени, соскучился Иванъ русскій бога¬
тырь. «Поѣду, говоритъ, я на границу армію свою посмотрю!» Со¬
брался и поѣхалъ. Ъдетъ день, другой. Пріѣзжаетъ на первую
границу; вся его сила побита на первой границѣ. Горько вздох¬
нулъ Иванъ русскій богатырь. Крикнулъ своимъ громкимъ бога¬
тырскимъ голосомъ: «есть ли въ этой рать-силѣ великой живъ
человѣкъ?» — Отвѣчаетъ ему одна живая голова: есть, Иванъ
русскій богатырь, одинъ живъ человѣкъ. Онъ и спрашиваетъ у
<Р> 72 <ву

него: «кто эту рать-силу побилъ?» — Отвѣчаетъ ему одинъ живъ
человѣкъ: эту рать-силу великую била Марья Маревна, прекрас¬
ная королевна; и била она правою ногою. — «А куда она поѣха¬
ла?» — Поѣхала на другую границу.
Поѣхалъ онъ на другую границу. Подъѣзжаетъ къ другой гра¬
ницѣ: и здѣсь вся сила его побита. Иванъ русскій богатырь горько
вздыхаетъ: «какой это такой воинъ? что я ему сдѣлалъ? Никакихъ
слуховъ, писемъ не посылалъ, а всю мою силу побилъ?» — Иванъ
русскій богатырь крикнулъ своимъ громкимъ голосомъ: «есть ли въ
этой рать-силѣ великой живъ человѣкъ?» — Отвѣчаетъ ему живая
одна голова: есть, Иванъ русскій богатырь, одинъ живъ человѣкъ.
—	Спрашиваетъ онъ у него: «кто эту рать-силу побилъ?» — Била
эту рать Марья Маревна, прекрасная королевна, лѣвою рукою! —
«Куда она поѣхала?» — На третью нашу границу!
Иванъ русскій богатырь поспѣшилъ, поѣхалъ на третью гра¬
ницу. Вся его сила на третьей границѣ побита. Иванъ рускій бо¬
гатырь горько плачетъ: жалко ему силы. Крикнулъ онъ своимъ
громкимъ голосомъ: «есть ли въ этой рать-силѣ великой побитой
живъ человѣкъ?» Есть, Иванъ русскій богатырь, одна жива голо¬
ва. — Спрашиваетъ онъ: «кто эту рать силу великую побилъ?» —
Марья Маревна, прекрасная королевна; а била она правою ногою.
—	«Куда она поѣхала?» — Вотъ сюда, въ зеленые луга поѣхала.
Иванъ русскій богатырь поѣхалъ въ зеленые луга.
Пріѣзжаетъ въ зеленые луга и видитъ: раскинутъ шатеръ.
Конь привязанъ у шатра, ходитъ; ярая пшеница насыпана корму.
Онъ взялъ и своего коня пустилъ въ кормъ къ этому коню. А
самъ пошелъ въ шатеръ; приходитъ въ шатеръ; видитъ: лежитъ,
спитъ Марья Маревна, прекрасная королевна. Иванъ русскій бо¬
гатырь весьма распалился, вынимаетъ свой вострый мечъ, хочетъ
снять голову съ плечъ; и подумалъ самъ въ себѣ: «что я за воинъ,
что я за богатырь! соннаго убить, какъ мертваго!» Взялъ легъ
спать и онъ; уснулъ и онъ. Просыпается Марья Маревна, пре¬
красная королевна, говоритъ: «какой такой невѣжа пріѣхалъ ко
мнѣ: безъ докладу, безъ моего позволенья въ мой бѣлый шатеръ
вошелъ, моего коня отбилъ отъ корму, а своего къ корму припу¬
стилъ!» — Яростью распалилась, вынимаетъ свой острый мечъ,
хочетъ снять голову съ плечъ; и опять сама въ себѣ подумала:
<Р> 73 <ву

«соннаго бить какъ мертваго! Какой же я такой за воинъ! Онъ
прежде меня пріѣхалъ, онъ прежде могъ убить меня, а не убилъ!»
И начала она будить Ивана русскаго богатыря. «Встань,
Иванъ русскій богатырь! проснись: не ради моего буженья, а ради
своего спасенья!» Вотъ Иванъ русскій богатырь отъ сна пробу¬
ждается, горькой яростью распаляется. Отвѣчаетъ (говоритъ)
ему Марья Маревна: что ты за такой за невѣжа: пріѣхалъ ко мнѣ
въ мой бѣлый шатеръ безъ моего позволенья, моего коня отъ кор¬
му отбилъ, а своего подпустилъ! — Иванъ-царевичъ отвѣчаетъ:
«а ты что за невѣжа, за воинъ: бьешь, воюешь — дѣлаешь по раз-
бойницки: ни писемъ, ни пакетовъ не посылала, а сраженье,
огонь открыла, а ко мнѣ никакого слуху не давала! » Другъ друга
они гнѣвомъ-гордостью раздражали, сами разгнѣвились, яростью
разгорячились, начали разъѣзжаться.
Разъѣхались на три версты; съѣхались и ударили другъ дру¬
га. Иванъ русскій богатырь ударилъ Марью Маревну и вшибъ ее
по щикалку въ землю. Опять давай разъѣзжаться снова. Разъ¬
ѣхались на четыре версты, съѣхались, ударились копьями. Иванъ
русскій богатырь опять вшибъ Марью Маревну по поясъ. Марья
Маревна опять ударила своего коня, опять вылетѣла, какъ нигдѣ
не была. Снова разъѣхались на пять верстъ, и другъ друга они
разгорачили. Иванъ русскій богатыръ съ такой гордостью уда¬
рилъ и сшибъ ее съ коня долой и вшибъ въ землю по самыя пле¬
чи. Вынимаетъ свой острый мечъ, хочетъ снять голову съ плечъ.
Марья Маревва воспокаялась Иванъ русскому богатырю: «не
бей меня, Иванъ русскій богатырь! я не Марья Маревна, прекрас¬
ная королевна, я — Анастасія прекрасная!» Иванъ русскій бога¬
тырь тому радъ, бросилъ свою прежнюю злобу, вынулъ ее изъ
земли; сняла она съ себя свое богатырское платье, стала въ жен¬
скомъ платьѣ. «Ну, поѣдемъ теперь, Иванъ русскій богатырь, въ
мое царство!» Пріѣхалъ онъ въ ея царство, женился на Анастасіи
прекрасной; сталъ жить себѣ, поживать.
Анастасья прекрасная дала ему всѣ ключи отъ царства: всѣ
драгоцѣнности смотрѣть, по всему царству ходить; только въ
одну комнату не велѣла ходить. Иванъ русскій богатырь вездѣ
ходилъ, смотрѣлъ всѣ драгоцѣнности. Вся чернь, генералы, всѣ
ему честь дѣлаютъ. Вотъ онъ вездѣ все осмотрѣлъ; только въ
<Р> 74 <ву

этой въ одной комнатѣ не былъ, куда она не велѣла ему ходить.
«Что жь, говоритъ, она не велѣла мнѣ въ эту комнату ходить!
Дай я пойду.» Была эта комната заперта за двѣнадцатью дверь¬
ми, за двѣнадцатью цѣпьми. Пошелъ и началъ отпирать; отперъ
послѣднюю дверь, отворяетъ и видитъ: Кощей безсмертный въ
огнѣ, въ котлѣ, въ смолѣ кипитъ; Иванъ русскій богатырь на¬
тянулъ было свой лукъ, хотѣлъ Кощея стрѣлой убить. А Кощей
встрепенулся, полетѣлъ. «Ахъ, благодарю, Иванъ русскій бога¬
тырь, что ты меня изъ этой неволи выпустилъ! Я ужь здѣсь пят¬
надцать лѣтъ засаженъ за красоту Анастасьи прекрасной.» (Она
за свою красоту его посадила; значитъ, обманомъ). Полетѣлъ, на¬
шелъ Анастасью прекрасную, подхватилъ ее и унесъ.
Иванъ русскій богатырь остался не при чемъ; самъ себѣ и ду¬
маетъ: «съ разумомъ я досталъ, да безъ разума потерялъ!» Жилъ
онъ съ мѣсяцъ одинъ безъ нея; соскучился. «Дай пойду опять свою
Анастасію прекрасную доставать!» Собрался и поѣхалъ. Гевералы
и графы его останавливали: куда вы ѣдете? Убьетъ васъ Кощей
безсмертный. — «Семь смертей не быть, одной не миновать!» гово¬
ритъ. — Вотъ ему генералы даютъ войска. — Возьмите съ собою,
сколько угодно! — «Нѣтъ, говоритъ, лучше одному умирать, чѣмъ
всѣмъ намъ пропадать! » — Отправился онъ одинъ въ путь.
Ъдетъ день, ѣдетъ другой и третій, и недѣлю, и мѣсяцъ и, мо¬
жетъ, больше. Скоро сказка сказывается, дѣло не скоро дѣлается.
Пріѣзжаетъ въ лѣсъ; въ лѣсу огромный дворецъ стоитъ. У этого
дворца стоятъ три дуба и эдакой величины, что страсть. Прихо¬
дитъ къ этому дворцу и просится ночевать. И вдругъ выходитъ его
большая сестра. Узнала брата, горько заплакала. «Куда, братъ,
идешь? далеко ли путь держишь?» — Э, сестрица, ты меня съ доро-
ги-то накорми, напои, тогда и спрашивай: я еще голоденъ! Повела
она его въ свой дворецъ; напоила, накормила его; стала выспраши¬
вать у него: куда ѣдешь, куда путь держишь? — « Ъду, говоритъ,
Анастасью прекрасную свою доставать!» — Э, говоритъ, Иванъ
русскій богатырь съ разумомъ доставалъ, да безъ разума потерялъ:
мой мужъ посильнѣе тебя, гнался да не могъ отбить. Лучше,
братъ, не ходи, убьетъ онъ тебя. — «Э, что, сестрица, семь смертей
не будетъ, одной не миновать!» — Легъ онъ спать.
И летитъ мужъ ея, царь-воронъ. Такая христавень отъ возду¬
<Р> 75 <В>

ху, отъ силы, какъ буря какая-нибудь, поднялась. Отъ одного воз¬
духа эти три дуба въ землю вгоняетъ. Прилетѣлъ мужъ ея, царь-
воронъ. Сейчасъ и спрашиваетъ: «что русскимъ духомъ пахнетъ?»
— Да, братъ, говоритъ, мой пріѣхалъ! — «Да гдѣ онъ?» — Спать
легъ! — Сейчасъ царь-воронъ разбудилъ его, посадилъ за столъ,
сталъ съ нимъ бесѣдовать, сталъ его выспрашивать: куда ѣдешь,
куда путь держишь? — «Ъду я, говоритъ, Анастасію прекрасную
доставать!» — Э, братъ, съ разумомъ доставалъ, да безъ разума
потералъ. Совѣтую я тебѣ, поѣзжай лучше домой! — «Что, гово¬
ритъ, семь смертей не бывать, а одной не миновать. Надо же когда-
нибудь помирать!» Откушали они; легли спать. Встаютъ поутру,
откушали чай. Иванъ русской богатырь закусилъ; отправился
опять въ походъ. Зять его съ сестрой провожаютъ. «Что жь, сту¬
пай, говоритъ. Какого невремя (несчастье) и я помогу тебѣ!» Рас¬
простился онъ съ ними, поѣхалъ въ путь-дорожку.
Ъдетъ онъ день, и два, и недѣлю и мѣсяцъ, также какъ и
прежде. Пріѣзжаетъ опять въ лѣсъ. Въ лѣсу стоитъ дворецъ еще
лучше того; у дворца у этого стоятъ шесть дубовъ. Подъѣзжаетъ
ко дворцу, стучится, просится ночевать. Вдругъ выходитъ его
средняя сестра. Горько заплакала, поздоровалась; и спрашиваетъ
его: куда, братъ, ѣдешь? куда путь держишь? — «Сестра, ты
сперва напои, накорми меня, потомъ спрашивай. Я пить ѣсть
хочу!» Повела она его въ свой дворецъ, посадила, собрала ку¬
шать; накормила, напоила; стала Ивана русскаго богатыря спра¬
шивать: куда ѣдешь, куда путь держишь? — « Ъду я Анастасію
прекрасную доставать!» — Э, братъ, съ разумомъ доставалъ, да
безъ разума потерялъ. Мой мужъ, царь соколъ, посильнѣе тебя;
гнался, не могъ отнять! — «Э, сестрица, семь смертей не быть,
одной не миновать!» — Легъ онъ спать.
И только заснулъ, поднялась христавень (потому христитъ:
эти дубы отъ воздуху въ землю гонитъ). Прилетѣлъ царь соколъ.
Сейчасъ спрашиваетъ: «что русскимъ духомъ пахнетъ?» —
Братъ мой пришелъ! — «Гдѣ жь онъ?» — Пошелъ спать. — Сей¬
часъ этотъ царь-соколъ разбудилъ его, посадилъ съ собой; нача¬
ли ѣсть, пить, про житейство свое начали толвовать. «Куда,
братъ, ѣдешь, куда путь держишь?» — Ъду я Анастасью пре¬
красную доставать. «Э, братъ, съ разумомъ доставалъ, да безъ
<Р> 76 <ву

разума потерялъ! Совѣтую я тебѣ: поѣзжай лучше домой!» — Э,
братъ, семь смертей не быть, одной не миновать. — Легли спать.
Поутру встаютъ, напились чаю и закусили, Ивана русскаго бога-
тыра проводили. Этотъ царь-соколъ и говоритъ: «поѣзжай,
Иванъ русской богатырь! какого будетъ невремя, мы тебѣ посо¬
бимъ!» Распростился онъ съ ними, поѣхалъ въ путь дорожку.
Ъдетъ день, два, три, недѣлю и мѣсяцъ. Опять пріѣзжаетъ къ
лѣсу: стоитъ огромный дворецъ въ лѣсу; у дворца стоятъ двѣна¬
дцать огромныхъ дубовъ. Подъѣзжаетъ Иванъ русскій богатырь
ко дворцу, просится ночевать. Выходитъ сестра его младшая,
узнала и горько заплакала; начала его спрашивать: куда, братъ,
ѣдешь, куда путь держишь? — Онъ ей говоритъ: «ты меня сперва
накорми, напои, потомъ распрашивай. Я ѣсть, пить хочу!» Вотъ
она повела его во дворецъ, накормила, напоила его, стала рас-
прашивать: куда, братъ, ѣдешь, куда путь держишь? — «Ъду я
Анастасію прекрасную свою доставать!» — Э, братъ! съ разумомъ
доставалъ, да безъ разума потерялъ. Мой мужъ посильнѣе тебя,
гнался и то не отнялъ! — «Что жь, сестрица, семь смертей не
быть, одной не миновать!» Легъ онъ спать.
Вдругъ прилетаетъ царь-орелъ, сдѣлалась такая христавень.
Отъ воздуху отъ одного всѣ двѣнадцать дубовъ въ землю ушли.
Прилетаетъ, спрашиваетъ: «что русскимъ духомъ пахнетъ?» —
Да мой братъ, говоритъ, пришелъ! — «Гдѣ жь онъ?» — Легъ
спать. — Вотъ этотъ царь-орелъ тотчасъ его разбудилъ; поса¬
дилъ за столъ; стали бесѣдовать; сталъ онъ его распрашивать.
«Куда, братъ, ѣдешь, куда путь держишь?» — Ъду я свою Ана¬
стасію прекрасную доставать! — «Э, братъ! съ разумомъ доста¬
валъ, да безъ разума потерялъ! Совѣтую я тебѣ: поѣзжай лучше
домой!» — Да, вѣдь, семь смертей не быть, одной не миновать. —
Пошли они, легли спать. Поутру Иванъ русскій богатырь заку¬
силъ, отправляется въ путь. Они его проводили. «Какого будетъ
невремя, мы тебѣ поможемъ! » Поѣхалъ онъ въ путь-дорогу.
Ъдетъ день, другой и недѣлю и мѣсяцъ, подъѣзжаетъ: стоитъ
дворецъ огромный, гдѣ его Анастасія прекрасная живетъ. Прихо¬
дитъ онъ во дворецъ этотъ и сидитъ его Анастасія прекрасная,
какъ мученная, все равно. Увидала Ивана русскаго богатыря, горь¬
ко заплакала. «Эхъ, говоритъ, Иванъ русскій богатырь! съ разумо¬
<Р> 77 <В>

мъ доставалъ, да безъ разума потерялъ! Напрасно ты пришелъ
сюда, Иванъ русскій богатырь: Кощей тебя убьетъ и мнѣ плохо бу¬
детъ!» — Что жь, говоритъ, дѣлать? Семь смертей не будетъ, одной
не миновать; лучше мнѣ съ тобою вмѣстѣ умирать. — Ночевалъ онъ
у ней, накормила, напоила она его. На другой день собирается онъ
на отъѣздъ и поѣхалъ съ этой Анастасьей прекрасной.
Только они поѣхали, а недухъ (голубемъ обороченъ; служитъ
Кощею безсмертному) изъ подъ печки вылетѣлъ, полетѣлъ за Ко¬
щеемъ. Иванъ русскій богатырь съ Анастасьей прекрасной отъѣха¬
ли, можетъ, верстъ тридцать или больше. Онъ (недухъ) прилетаетъ
къ Кощею безсмертному. «Что ты, Кощей безсмертный, пьешь, гу¬
ляешь, о своихъ земляхъ не знаешь? Иванъ русскій богатырь увезъ
Анастасію прекрасную!» — Какъ онъ сюда попалъ, какими судьба¬
ми? Отвѣчаетъ ему недухъ: «ужь этого я не знаю!»
Сейчасъ Кощей безсмертный приходитъ къ своему коню. «Ну,
конь мой! мы ходимъ, гуляемъ, а о своихъ земляхъ не знаемъ:
Иванъ русскій богатырь увезъ Анастасью прекрасную!» Конь от¬
вѣчаетъ: что жь такое? Мы, говоритъ, трое сутокъ попьемъ, по¬
гуляемъ, пироговъ испекемъ и то догонимъ!» — Проходитъ трое
сутокъ, пироговъ мягкихъ испекли. Иванъ русскій богатырь съ
Анастасіей прекрасной, можетъ, верстъ триста отъѣхали! Сѣлъ
этотъ Кощей безсмертный на коня, сейчасъ нагналъ; отнялъ у
него Анастасью прекрасную и говоритъ Кощей безсмертный: «ну,
Иванъ русскій богатырь! за то, что ты вывелъ меня изъ такой
напасти, я тебя прощаю и живаго оставляю. Впредь теперь не
ходи!» Сѣлъ на своего треногаго коня, взялъ Анастасію прекрас¬
ную и поѣхалъ въ свое государство. Привезъ въ свое государство
и посадилъ ее опять въ свой замокъ.
Иванъ царевичь остался одинъ на мѣстѣ и думаетъ самъ себѣ:
какъ мнѣ быть, какъ Анастасью прекрасную добыть? — Пойду,
говоритъ, доставать; хоть хочетъ онъ меня убить. Что жь? Семь
смертей не быть, одной не миновать; лучше помру! — Опять по¬
шелъ. Приходитъ опять къ Анастасіи прекрасной. Она увидала,
горько заплакала. «Зачѣмъ ты, Иванъ русскій богатырь, при¬
шелъ? Убьетъ онъ (Кощей) тебя!» — Все равно умирать когда-
нибудь! — На другой день собрались, поѣхали въ путь.
Этотъ голубь опять полетѣлъ, прилетаетъ къ Кощею без¬
<Р> 78 <ву

смертному. «Что ты, Кощей безсмертный, пьешь, гуляешь, а о
своихъ земляхъ не знаешь! Иванъ русскій богатырь увезъ Ана¬
стасію прекрасную!» Сейчасъ Кощей безсмертный приходитъ къ
своему треногому коню. «Ну, конь мой! мы здѣсь пьемъ, гуляемъ,
а о своихъ землахъ не знаемъ! Иванъ русскій богатырь увезъ
Анастасію прекрасную!» — Ну, что жь? мы, говоритъ, трое су¬
токъ попьемъ, поѣдимъ, пироговъ испекемъ, поѣдемъ и то дого¬
нимъ! — Прошли трои сутки; они попили, погуляли, пироговъ
испекли. Сѣлъ Кощей бозсмертный на коня, тотчасъ догналъ
Ивана русскаго богатыря съ Анастасіей прекрасной; его разсѣкъ
въ мелкія части, а ее взялъ и поѣхалъ въ свое государство. И
горько плачетъ Анастасья прекрасная, что извелъ Кощей без¬
смертный Ивана русскаго богатыря.
Черезъ нѣсколько времени (время было лѣтнее) учуялъ царь-
воронъ, говоритъ: «что-то пахнетъ нашей (родной) кровью. Сле¬
тать мнѣ къ брату соколу: живъ ли мой братъ соколъ?» Прилета¬
етъ къ брату соколу. Братъ соколъ живъ. «Что это, братъ
соколъ, нашей кровью пахнетъ?» — Я тоже слышу. Живъ ли
нашъ братъ орелъ? Полетимъ къ нему, провѣдаемъ его! — При¬
летѣли къ брату орлу. Братъ орелъ живъ. «Что это, братъ, нашей
кровью пахнетъ?» — Я, говоритъ, самъ чую! — «Живъ ли нашъ,
говорятъ, зять? Полетимте, узнаемте!» Полетѣли по духу, приле¬
таютъ къ затю: зять ихъ изрубленъ на мелкія части. Сейчасъ
братъ соколъ (этотъ полегче) полетѣлъ за живой и за мертвой во¬
дой. Живо слеталъ, въ трои сутки; приноситъ воды, взбрызнули
живой и мертвой водой; отъ мертвой срослось все тѣло; отъ жи¬
вой оживилось. И вдругъ всталъ Иванъ русскій богатырь. «Ахъ,
говоритъ, какъ я долго спалъ!» Вѣкъ бы тебѣ спать, какъ бы не
мы. Лучше, братъ, воротись назадъ; снова убьетъ тебя Кощей
безсмертный. — «Что жь, братцы! Семь смертей не будетъ, одной
не миновать. Опять пойду доставать!» — Если ты пойдешь, по¬
проси ты Анастасію прекрасную, чтобъ она узнала, гдѣ онъ коня
себѣ досталъ такого? А то ты ничего не сдѣлаешь! — Поблагода¬
рилъ онъ братьевъ, распростился съ ними, пошелъ домой.
Приходитъ въ царство къ Кощею безсмертному. Приходитъ
къ Анастасіи прекрасной. Та и удивляется: что такое? Видитъ,
что Иванъ-царевичъ, и сама себѣ думаетъ, что его извелъ Кощей
<Р> 79 <ву

безсмертный. Не вѣрится ей; она и думаетъ, что это Кощей без¬
смертный обратился въ образъ его. Вотъ онъ здоровается съ ней.
А она отъ радости слёзно плачетъ. «Тебя ли я вижу, Иванъ-царе-
вичъ?» — Точно такъ, говоритъ. «Не можетъ быть. Это ты, Ко¬
щей безсмертный, обратился въ Иванъ русскаго богатыря?» —
Нѣтъ, это я Иванъ русскій богатырь, меня зятья воскресили. А
ты, какъ Кощей безсмертный прилетитъ, и спроси у него: гдѣ онъ
такого коня досталъ? А меня спрячь куда-нибудь. Иначе ничего
нельзя сдѣлать! — Вотъ она накормила, напоила его; взяла въ
свой гардеробъ спрятала.
Прилетаетъ къ ней Кощей безсмертный. «Что, говоритъ, рус¬
скимъ духомъ пахнетъ?» — Вы сами по Руси летали, русскаго
духу нахватались; у меня тутъ никого не было; мой мужъ не прій-
детъ: вы его въ мелкія части изрубили! — «Гдѣ жь ему жить? Я
ему говорилъ, чтобъ онъ не ходилъ въ другой разъ. Онъ надо мной
подсмѣяться захотѣлъ; я смѣху не люблю!» — Ахъ, милой мой Ко¬
щей безсмертный! гдѣ вы себѣ такого коня достали? — «Ты дума¬
ешь: твой мужъ достанетъ?» — Гдѣ ужь моему мужу достать,
когда вы его изрубили. Ужь его всѣ кости, вѣрно, воронья разтас-
кали. — «Есть, говоритъ, эдакая кобылица ходитъ за моремъ; и за
ней ходитъ двѣнадцать полковъ волковъ. И она только одинъ часъ
бываетъ жерёба. И стоитъ лазоревое древо за моремъ. Она подъ
это древо пробѣжитъ все равно, какъ вѣтеръ, сейчасъ ляжетъ, въ
одну минуту ожеребится, сама убѣжитъ опять. Сейчасъ волки:
двѣнадцать полковъ волковъ прибѣгутъ и этого жеребёнка разо¬
рвутъ. Только никто не можетъ его достать!» Ночевалъ ночь Ко¬
щей безсмертный у ней; простился и полетѣлъ опять.
Приходитъ Настасья прекрасная къ своему Ивану русскому
богатырю, выпускаетъ его изъ гардеробнаго шкафа. Сталъ онъ ее
разспрашивать: какъ и что? Она стала ему сказывать: «есть, го¬
воритъ, милый мой, да не достать. Тебя самого волки разорвутъ.
За моремъ ходитъ кобылица и за ней ходитъ двѣнадцать полковъ
волковъ и она одинъ часъ бываетъ жерёба. Тамъ есть лазоревое
дерево. Она подъ то дерево подбѣжитъ, сейчасъ набѣгутъ двѣна¬
дцать полковъ волковъ, разорвутъ этого жеребёнка. Тебѣ не до¬
стать; ты ступай лучше домой!» — Нѣтъ, милая моя, пойду
доставать. Не могу жить безъ тебя!» Простился, пошелъ Иванъ
<Р> 80 <ву

русскій богатырь.
Идетъ день, другой и третій и недѣлю и мѣсяцъ и полгода.
Шелъ, шелъ, приходитъ въ лѣсъ. Провизію, что была у него въ су¬
мочкѣ, всю поѣлъ. Ъсть ему ужасно хочется. Ходитъ, ищетъ:
поѣсть нечего. Увидалъ пчёлъ въ дуплѣ и влѣзъ онъ въ дупло и
хочетъ мёду достать, наѣсться. Вотъ матка ему и отвѣчаетъ (го¬
воритъ): «не ѣшьте, Иванъ русскій богатырь! Я вамъ на время при-
гожуся! » А она только разводитъ гнѣздо; значитъ, если мёдъ взять,
гнѣздо погибнетъ. Иванъ русскій богатырь не сталъ ѣсть; вынулъ
перочинный, ножичекъ, срѣжетъ лычко, сочекъ пососетъ: тѣмъ и
питался. Подходитъ къ морю: и переправиться ему негдѣ и ѣсть
ему негдѣ. Увидалъ онъ тутъ въ бугрѣ нору и думаетъ себѣ: «все
равно погибать!» Влѣзъ въ эту нору и увидалъ: тамъ молодые
бобры. Вытащилъ онъ оттуда молодаго бобра, взялъ перочинный
ножичекъ, хочетъ зарѣзать этого бобра, съѣсть. Вотъ старый бо¬
беръ и бѣжитъ; «не ѣшь, Иванъ русскій богатырь! я тебѣ пригожу-
ся; я знаю, зачѣмъ ты сюда пришелъ. А безъ меня тутъ ничего не
сдѣлаешь!» — Дѣлать нечего, надо терпѣть; отпустилъ бобра.
Отвѣчаетъ ему старый бобёръ: «садись на меня, поѣдемъ че¬
резъ это море!» Сѣлъ Иванъ русскій богатырь на бобра и
поѣхалъ черезъ море, переѣхалъ и слѣзъ съ бобра. Бобёръ и го¬
воритъ: «ну, Иванъ русскій богатырь! ты ступай къ этому древу
лазоревому, влѣзь на него. Прибѣжитъ кобылица въ 12 часовъ
ночи и ожеребится въ одну минуту. Ты сейчасъ соскочи съ древа,
бери его (жеребенка) въ полу и бѣги ко мнѣ скорѣе; а то сейчасъ
прибѣгутъ волки и этого жеребёнка и меня и тебя, всѣхъ разо¬
рвутъ.» — Пришелъ онъ къ этому древу, влѣзъ на древо. Прихо¬
дитъ ночь, двѣнадцать часовъ. Вдругъ, какъ молнія сверкнула,
кобыла прибѣжала, ударилась о земь, легла; въ одну минуту оже¬
ребилась; сама вскочила и побѣжала. Онъ сейчасъ соскочилъ съ
древа; взялъ этого жеребёночка въ полу, побѣжалъ съ нимъ къ
морю; прибѣжалъ къ морю, сѣлъ на бобра и боберъ повезъ его.
Только боберъ повезъ его, вдругъ двѣнадцатъ полковъ волковъ
катятъ за ними; бросились по морю плыть, догоняютъ. Иванъ
русскій богатырь испугался. «Ахъ, матка пчелка! она хотѣла мнѣ
пособить; обманула она меня!» Вдругъ откуда не взялось этихъ
пчелъ — тьма тьмущая и начали этимъ волкамъ въ глаза пырять.
<Р> 81 <В>

Они и не знаютъ, куда бѣжать; которые плыли, потонули. Бобёръ
и перевезъ Ивана русскаго богатыря.
Иванъ русскій богатырь поблагодарилъ бобра. Бобёръ этимъ
остался доволенъ и предлагаетъ Ивану русскому богатырю люба-
го бобра. А Иванъ русскій богатырь еще его поблагодарилъ. Раз¬
свѣло довольно хорошо и пошелъ Иванъ русскій богатырь съ
этимъ жеребёнкомъ. Только Иванъ русскій богатырь къ этой
пчелѣ подходитъ, благодаритъ ее за ея къ нему милость. Пчела
отвѣчаетъ: «теперь ѣшь, сколько хочешь, мёду и корми своего
коня: я развелась теперь!» Иванъ русскій богатырь поблагода-
ралъ ее. «Ъшь, говоритъ, и коня своего покорми!» Иванъ русскій
богатырь поѣлъ и коня своего покормилъ; поблагодарилъ пчелу.
Вотъ онъ взялъ надралъ лыкъ и сдѣлалъ для коня своего недо¬
уздокъ, потому что несть стало тяжело: скоро растетъ.
Повелъ онъ его; идетъ нѣсколько времени и видитъ въ лѣсу
стоитъ церковь, вся мохомъ заросла. Такъ какъ онъ усталъ съ
дороги и Богъ далъ ему, чего онъ желалъ, зашелъ онъ въ Божью
церковь помолиться, а жеребёночекъ чтобы отдохнулъ. Входитъ
онъ въ Божью церковь; тамъ стоитъ одинъ дьяконъ. Иванъ рус¬
скій богатырь стоитъ и молится Богу; вдругъ его жеребенокъ за¬
ржалъ громкимъ голосомъ такъ, что вся церковь затряслась.
Иванъ русскій богатырь испугался. «Несчастье, что ли какое
сдѣлалось надъ жеребенкомъ?» Вдругъ выходитъ онъ изъ Божіей
церкви и говоритъ ему жеребенокъ: «ну, Иванъ русскій богатырь!
садись теперь на меня; что нужно, мы теперь съ вами сдѣлаемъ!
А какъ прикажете ѣхатъ: выше облаковъ ходячихъ или ниже
лѣсу стоячаго?» Иванъ русскій богатырь тому удивился; отъ ра¬
дости не зналъ, что дѣлать; далъ на его волю. «Какъ ты знаешь,
говоритъ, такъ и ступай!» Этотъ его жеребенокъ взвился выше
облаковъ ходячихъ и полетѣлъ какъ молнія; прилетаетъ въ Ко-
щея-безсмертнаго царство и приходитъ къ Анастасіи прекрасной.
Она весьма тому обрадовалась, давай его цѣловать. Онъ и торо¬
питъ ее ѣхать; а она ему и говоритъ: «не робей, Иванъ русскій
богатырь! не торопись, забирай, что нужно для дороги, бери дра¬
гоцѣнности!» — Вотъ убрались они, собрали все что надо; на
третій день отправились.
Этотъ голубь опять изъ-подъ печки вылетѣлъ, прилетаетъ къ
<Р> 82 <ву

Кощею безсмертному. «Что ты, Кощей безсмертный, пьешь, гуля¬
ешь, а о своихъ земляхъ не знаешь! Иванъ русскій богатырь увезъ
Анастасію прекрасную!» — О, какой онъ проворный! Мы, гово¬
ритъ, три дня попьемъ, поѣдимъ, да и то догонимъ. Теперь ужь я
его не такъ изрублю! — Приходитъ Кощей сейчасъ къ своему тре¬
ногому коню. «Ну, конь мой треногій! Мы здѣсь пьемъ, гуляемъ, а
о своихъ земляхъ не знаемъ. Иванъ русскій богатырь опять увезъ
Анастасію прекрасную.» — Ну, Кощей безсмертный! теперь ничего
намъ не сдѣлать. — «Что ты? Или не хочешь мнѣ служить?» —
Служить я буду, а сдѣлать, все таки ничего не сдѣлаемъ! — Сѣлъ
Кощей на своего коня, догоняетъ Иванъ русскаго богатыря.
Конь и говоритъ Иванъ русскому богатырю: «Иванъ русскій
богатырь! гонитъ за нами Кощей; слѣзай съ меня; я одинъ изведу
твоего Кощея.» — Иванъ русской богатырь слѣзъ. Его конь и го¬
воритъ своему брату: «ну, братъ мой — конь треногій! взвейся къ
верху и сшиби Кощея безсмертнаго и убьемъ его. А не то, я васъ
обоихъ убью!» — Этотъ треногій конь взвился къ верху, сшибъ Ко¬
щея безсмертнаго, развели огонь, сожгли трупъ, пепелъ метлой
размели. — Иванъ русскій богатырь посадилъ Анастасью прекрас¬
ную на своего треногаго коня; поѣхалъ въ свое царство. Заѣхалъ
къ братьямъ, поблагодарилъ; поѣхалъ въ свое государство. Тамъ
всѣ обрадовались, сдѣлали балъ. Стали жить да поживать.
63.
МАЛЬЧИКЪ.
Жилъ былъ мальчикъ, сирота. Пошелъ онъ, шелъ, шелъ:
ѣдутъ мужики съ краснымъ товаромъ и его посадили съ собой.
Вотъ они ѣхали, ѣхали съ нимъ. Подъѣхали: стоитъ эдакой бу¬
горъ высокій! — И въ этомъ бугрѣ лощина; этотъ мальчикъ вз¬
глянулъ туда. «У, говоритъ, дядюшка, какой тамъ камушекъ
драгоцѣнный!» Вотъ эти мужики взяли этого мальчика и спусти¬
ли туда въ лощинку. « Швыряй (бросай), говорятъ, его намъ от¬
туда!» — Э, дядюшка, тутъ ихъ (камней) много! — Вотъ сталъ
онъ швырять; швырялъ, швырялъ. Они весь красный товаръ по¬
кидали, все камышковъ наклали. Наклали воза и уѣхали; этого
Ваню (мальчика) тамъ и бросили.
Вотъ этотъ мальчикъ шелъ, шелъ; пришелъ въ лѣсъ: стоитъ
<Р> 83 <ву

избушка; въ избушкѣ нѣтъ никого. Только стоитъ на столѣ кор-
чикъ (ковшикъ) водицы да просфирка. Вотъ онъ взялъ, сѣлъ за
столъ; просфирочку ѣстъ, она все не убавляется у него; водицы
пьетъ и вода все не убавляется у него. Онъ и легъ отдыхать.
Отдохнулъ, всталъ и пошелъ. И опять шелъ, шелъ; и опять въ
эту же самую избушку пришелъ. Мужичекъ лежитъ за столомъ; а
на столѣ тотъ же корчикъ водицы и таже просфирка. Вотъ маль¬
чикъ и говоритъ: и дѣдушка! я ходилъ, ходилъ, зашелъ въ твою
избушку. У тебя, дѣдушка, водицы напился и наѣлся!» Ну, что
жь, говоритъ! ничего; поѣшь опять! — Вотъ онъ поѣлъ просфир¬
ки, водицы попилъ и сталъ жить съ этимъ дѣдушкой.
Жилъ, жилъ и говоритъ онъ дѣдушкѣ: «что бы, дѣдушка, ты
меня бы женилъ!» — Вотъ дѣдутка далъ ему ключи: отопри ты
всѣ три клѣтки, что у меня въ саду. Которая изъ трехъ (невѣстъ)
тебѣ больше понравится, ту и возьми! — Вотъ онъ взялъ ключи,
отперъ всѣ три клѣтки; одна хорошо поетъ, другая еще лучше;
третья еще лучше. Взялъ онъ и женился на третьей. Пожилъ
нѣсколько времени съ ней. «Дѣдушка, я хочу у тебя попроситься;
пусти меня къ матушкѣ повидатьса!» Дѣдушка и отпустилъ его.
Пріѣхалъ онъ съ женой въ свою деревню. Ему и говорятъ:
«Ваня, твоя мать въ кабакѣ валяется!» — Онъ и говоритъ женѣ:
«ты, говоритъ, постой здѣсь! я пойду, узнаю: точно ли моя мать пья¬
ная валяется?» Вотъ онъ пошелъ; а жена и улетѣла отъ него. «Ска¬
жите, говоритъ, моему дураку, чтобы онъ меня въ три дня искалъ; а
то ему бѣда будетъ!» Вотъ ему и сказываютъ: улетѣла твоя жена;
велѣла тебѣ сказать, чтобъ искалъ ты ее въ три дня, а то тебѣ бѣда
будетъ. — Приходитъ къ дѣдушкѣ и разсказываетъ. Вотъ дѣдушка
далъ ему коня. «Сядь, говоритъ, на него и не птрукай и не нукай,
незамай (пусть) самъ ѣдетъ, куда знаетъ!» Вотъ этотъ мальчикъ
сѣлъ на коня; онъ его привезъ въ лѣсъ и остановился.
Вотъ слѣзъ этотъ пальчикъ съ коня и плачетъ. Летитъ ворона.
«Кра, кра! что ты, Ванюша, плачешь?» — Какъ же мнѣ не
плакать? У мена жена пропала, велѣла мнѣ въ три дня искать, а то
бѣда мнѣ будетъ! — «Хватайся мнѣ, Ваня, за ноги; я уволоку тебя
къ твоей женѣ!» — Вотъ онъ хватился ей за ноги; она взяла его и
уволокла на небеса, гдѣ его жена. — Вотъ она (его жена) и гово¬
ритъ: «слуги мои! подайте мнѣ корецъ воды, полотенце и большое
<Р> 84 <ву

зеркало!» Вотъ она умылась, смотритъ въ зеркало, говоритъ своему
отцу съ матерью. «Ну, я, говоритъ, хитра; а мой дуракъ еще хит¬
рѣе; его ворона утащила на небеса!» Ворона ему и говоритъ: «Ва¬
нюшка, хватайся за ноги крѣпче; а то она (жена) тебя погубитъ и
мнѣ худо будетъ! » Вотъ ворона и сволокла его на земь.
Вотъ онъ идетъ, плачетъ. Рыба изъ моря и говоритъ: «Ваня! о
чемъ ты плачешь?» — Какъ же мнѣ не плакать? У меня жена
ушла, сказала, чтобъ я ее въ три дня искалъ, а то бѣда будетъ. —
«Ну, говоритъ, полѣзай ко мнѣ въ ротъ!» Вотъ онъ и влѣзъ рыбѣ
въ ротъ. — А жена его и говоритъ: «Слуги мои! подайте корецъ
водицы, полотенце и зеркало!» Подали ей; умылась, смотритъ въ
зеркало и говоритъ своему отцу-матери: «батюшка-матушка! я
хитра, а мой дуракъ еще хитрѣе; онъ у рыбы во рту.» — Рыба и
говоритъ ему: «Ванюшка, вылѣзай скорѣе. А то тебѣ худо и мнѣ
худо будетъ! » Вылѣзъ онъ у рыбы изо рту.
Идетъ онъ и плачетъ. Дѣвушка бѣлье катаетъ и спрашиваетъ
у него: «что, говоритъ, Ваня, о чемъ ты плачешь?» — Какъ мнѣ
не плакать? У меня жена ушла, сказала, чтобъ я ее въ три дня
искалъ, а то бѣда будетъ! — «Ложись, говоритъ, въ сундукъ; я
тебя бѣльемъ закладу!» Легъ онъ; она его и заклала бѣльемъ.
Вотъ жена его и говоритъ: «слуги мои! подайте мнѣ корецъ воды,
полотенце и зеркало!» Подали ей; стала она глядѣться; говоритъ
своему отцу и матери: «батюшка-матущка! нѣтъ моего дурачка;
пропалъ; вѣрво, рѣшился (погибъ, умеръ)!» — Вотъ Ванюша на
этой дѣвицѣ, что его бѣльемъ заклала, обвѣнчался. Ъдетъ онъ
отъ вѣнца. Старая его жена встрѣчаетъ его на дорогѣ съ подар¬
ками; у ней на подносѣ были подарки-то. Вотъ взялъ вскочилъ,
по подносу ударилъ; все у ней уронилъ. А ее взялъ къ лошадино¬
му хвосту привязалъ; по чистому полю размыкалъ.
64.
ЛИПУНЮШКА.
Жилъ старикъ со старушкой; у нихъ не было дѣтей. Вотъ онъ
и говоритъ: «какъ быть, старуха? У насъ дѣтей нѣтъ.» Вотъ ста¬
рушка отпряла хлопочикъ; положила въ столбочикъ. Вотъ ста¬
рикъ поѣхалъ въ поле пахать; стала старуха блины печь. «Какъ
бытъ, говоритъ? Не кому у меня отнести старику позавтракать.»
<Р> 85 <В>

Вотъ изъ хлопочка и лѣзетъ сыночикъ. «Господи Іисусе Христе!
откуда это ты, сыночикъ, взялся?» — Да, ты, матушка, отпряла
хлопочикъ и положила въ столбочикъ; я тамъ и вывелся. Дай, го¬
воритъ, матушка, я отнесу блиновъ батюшкѣ. — «Да ты не доне¬
сешь?» — Донесу, матушка, донесу! — Завязала она ему блиновъ
узелочикъ; взялъ онъ, пошелъ.
Идетъ онъ; несетъ завтракать; шумитъ (кричитъ): «батюшка,
батюшка! пересади меня черезъ кочку!» Вотъ старикъ тотъ уди¬
вился, думаетъ: откуда у меня сыночикъ взялся? Сынка не было,
а вдругъ взялся. Вотъ и говоритъ: откуда ты, сыночикъ, взялся?
— « Да вотъ, говоритъ, матушка отпряла хлопочикъ, положила въ
столбочикъ; я оттуда и вывелся. Батюшка, я принесъ тебѣ зав¬
тракать; ты садись завтракать, а я буду пахать.» Гдѣ тебѣ, ди¬
тятко, пахать: у тебя силы нѣтъ! — «Ничего, говоритъ; не
тяжело!» Сѣлъ старикъ, завтракаетъ; а мальчикъ пашетъ, да пѣс¬
ни поетъ за сохою.
Ъдутъ господа и посылаютъ человѣка. «Человѣкъ! поди
узнай, что за диковина: лошадь пашетъ, а никого не видать!»
Подходитъ человѣкъ, спрашиваетъ: «что у тебя старикъ одна ло¬
шадь ходитъ, пашетъ?» — Нѣтъ, говоритъ; у меня тамъ маль¬
чикъ пашетъ. Приходитъ человѣкъ, разсказываетъ. «Да что жь,
говоритъ, его не видать?» — Такъ, говоритъ, не видать: малень¬
кой. — Подходитъ баринъ къ старику и торгуетъ у него этого
мальчика. «Старичекъ, продай мальчика!» — Нѣтъ, говоритъ,
мнѣ нельзя продать мальчика; у меня у самого отъ роду одинъ
только и есть. — А этотъ мальчикъ потихоньку и говоритъ: «ба¬
тюшка, продай: я опять уйду отъ него.» Старикъ и говоритъ ба¬
рину: баринъ! что ты мнѣ за него дашь? — «Бери сто рублей!» —
Хорошо. — Баринъ отдалъ деньги, взялъ этого мальчика, завер¬
нулъ въ платочикъ, положилъ въ карманчикъ. Пріѣзжаетъ ба¬
ринъ домой. «Барыня, знаешь ли какую я радость привезъ?» —
Что такое, что такое? Какую же радость? Сама рада, раздѣваетъ
своего барина. Полѣзъ онъ въ карманъ; уцѣпился, а мальчика
нѣтъ: онъ.... ушелъ. Баринъ и говоритъ: «посмотри, какую онъ
смѣху сдѣлалъ: .... ушелъ!»
<Р> 86 <ву

65.
МУЖИКЪ и ЧЕРТЪ.
Жилъ былъ мужикъ съ женою; онъ ей и говоритъ: «жена, выне¬
си мнѣ завтракать, а я пойду пахать!» — Да вотъ не понесу,
кобель, не понесу! — «Ну, не носи!» — Да вотъ понесу, кобель, по¬
несу. — « Если понесешь, пойдешь черезъ жердочку, не трясись на
этой жердочкѣ.» — Да вотъ потрясусь, кобель, потрясусь! — Му¬
жикъ пошелъ пахать; несетъ она ему завтракать; потряслась на
этой жердочкѣ и упала туда въ ручеекъ. Вотъ онъ перекрестился:
«слава Богу, говоритъ, избавился я отъ жены.» Идетъ онъ домой;
дома и нечего ему ѣсть. Онъ и говоритъ: «какая не была жена, все
было, что ѣсть; а теперь и ѣсть нечего. Пойду я ее вытащу. »
Взялъ онъ веревку, навязалъ на нее камень большой; опустилъ
въ этотъ самый ручеекъ, въ который она упала. Вотъ что-это
сѣло на камень, вотъ онъ и тащитъ; вытащилъ чертёнка; хотѣлъ
было его опять туда бросить, онъ и говоритъ: «пожалуйста, ста¬
рикъ, что хочешь возьми, только не отпускай туда; къ намъ бяба-
яга пришла; намъ житья отъ нея не стало!» — А что ты мнѣ за это
дашь? — Что хочешь, то и бери! — «Дашь мнѣ шляпу золотыхъ
денегъ?» — Изволь! — Вотъ онъ его оттуда вытащилъ.
«Ну, говоритъ, давай деньги!» — Постой! я вотъ пойду къ бо¬
гатому мужику, все буду у него ломать и бревна буду таскать изъ
избы и коровъ буду бить и лошадей буду гонять. Станутъ искать
доктора, ты вызовись, что, молъ, я могу. Возьми у нихъ голикъ,
навяжи его на палку, возьми фонарь, да по стѣнамъ этимъ голи¬
комъ мети, да приговаривай: «вонъ, вонъ, нечистый духъ! вонъ,
вонъ, нечистый духъ!» Вотъ и получишь деньги. — Вотъ про¬
шелъ слухъ, что у одного богатаго мужика нечистая сила заве¬
лась. Ищутъ они доктора; этотъ мужикъ и вызвался. Попросилъ
у нихъ вѣникъ (голикъ), навязалъ на палку, взялъ фонарь, сталъ
месть по стѣнѣ да приговаривать: «вонъ, вонъ, нечистый духъ!
вонъ, вонъ, нечистый духъ!» — Выгналъ нечистаго духа и спра¬
шиваетъ: что, говоритъ, за это дадите? — «Что хочешь, бери!» —
Сыпьте мнѣ въ шляпу денегъ! Самъ взялъ у шляпы дно прошибъ,
да на бочку и поставилъ. Вотъ они сыпали, сыпали, сыпали; все
шляпа его не полна, хотѣли только сказать, что «шапка твоя безъ
<Р> 87 <ву

дна; » онъ и говоритъ: будетъ, добрые люди!
Чертъ прибѣгаетъ къ нему. «Будетъ что-ли съ тебя денегъ
то?» — Нѣтъ, говоритъ, давай еще. Одна шляпа и та не напол¬
нилась! — «Ну, говоритъ, я еще пойду къ старостѣ!» — Ну, сту¬
пай, говоритъ. Пришелъ къ старостѣ, ломаетъ, все портитъ.
Ищутъ опять, кто бы могъ нечистаго духа выгнать. Вотъ этотъ
богатый мужикъ, у котораго ужь была нечистая свла, и говоритъ,
что «вотъ такой-то мужикъ у меня выгналъ!» — Призови его; что
хочетъ, дадимъ. — Хорошо! — Позвали этого мужика. Прихо¬
дитъ и спрашиваетъ его староста: можешь-ли ты нечистаго вы¬
гнать? — «Могу», говоритъ. Взялъ онъ у нихъ помело. «Дайте,
говоритъ, мнѣ фонарь»; мететъ по стѣнѣ. «Вонъ, вонъ, нечистый
духъ! Вонъ, вонъ, нечистый духъ!» Выгналъ опять и спрашива¬
етъ: ну, что вы мнѣ за это дадите? — «Что хочешь, бери!» —
Дайте мнѣ шляпу золота! — А шляпу опять поставилъ на ту же
бочку; они опять стали сыпать въ эту шляпу золота; тогда му¬
жикъ да теперь этотъ староста ему половину бочки насыпали.
Опять прибѣгаетъ къ нему чертъ. «Будетъ что-ли тебѣ?» —
Нѣтъ, мало. Когда полна будетъ шляпа золота, тогда и довольно.
«Ну, я, говоритъ, пойду къ барину!» Пришелъ къ барину, лома¬
етъ у него все. Вотъ баринъ посылаетъ узнать: нѣтъ-ли какого
доктора, чтобы выгнать нечистую силу. Вотъ приходятъ этотъ
богатый мужичекъ и староста и говорятъ: «вотъ у насъ такой-то
мужикъ выгналъ нечистую силу; взялъ съ насъ по шляпѣ
золота!» — Скажите ему! пускай что хочетъ беретъ, лишь бы вы¬
гналъ нечистую силу. Призвали его. Спрашиваетъ баринъ: «мо¬
жешь ли ты выгнать?» — Могу, говоритъ. Взялъ опять фонарь,
помело, мететъ да приговариваетъ: «вонъ, вонъ, нечистый духъ!
вонъ, вонъ, нечистый духъ!» Выгналъ нечистую силу и спраши¬
ваетъ: «что же, вы мнѣ за это дадите!» — Сколько хочешь, бери.
—	«Дайте мнѣ шляпу золота!» А самъ поставилъ шляпу опять на
туже бочку. Баринъ ему всю остальную часть бочки досыпалъ.
Вотъ этотъ мужикъ радъ, что столько денегъ нажилъ: можно пять
женъ купить, не только одну. Сталъ опять жить припѣваючи. Прихо¬
дитъ къ нему чертъ, спрашиваетъ: «будетъ тебѣ что-ли денегъ-то?»
—	Будетъ, говоритъ. — Ну, теперь не смѣй меня выгонять; а то я
тебя тогда! — «Нѣтъ, говоритъ, теперь больше не стану!»
<Р> 88 <ву

Слышитъ, послышитъ баринъ, что въ царскихъ палатахъ не
чистый духъ завелся; призываетъ этого мужика, говоритъ: «вотъ,
говоритъ, ты у меня выгналъ нечистаго духа, ступай у царя вы¬
гоняй!» — Я, говоритъ, не могу! — «Коли не пойдешь, велю тебѣ
ссѣчь голову долой!» Мужикъ подумалъ, подумалъ. «Все равно,
говоритъ, погибать: что чертъ убьетъ, что голову ссѣкутъ!» По¬
шелъ къ царю; приходитъ. Царь спрашиваетъ: «можешь ли ты
выгнать нечистую силу?» — Могу, говоритъ. — Попросилъ онъ у
нихъ вѣникъ-голикъ, навязалъ на палку; взялъ фонарь. «Страш¬
но, говоритъ, идти: онъ меня убьетъ!» — Царю докладываютъ,
что нейдетъ, говоритъ: «страшно!» — Ну, такъ голову долой, чт¬
объ невызывался, когда не умѣетъ! — Сказали ему, что царь ска¬
залъ. Вотъ онъ сѣлъ, думалъ, думалъ: всталъ и пошелъ: «я,
говоритъ, надъ нимъ (чертомъ) штуку сдѣлаю!» Пошелъ, метётъ
и кричитъ: вонъ, вонъ, нечистый духъ! вонъ, вонъ, нечистый
духъ! — Чертъ выбѣгаетъ, прямо на него хочетъ броситься. А
этотъ мужикъ и кричитъ: «баба-яга! вотъ онъ, вотъ онъ! держи
его! вотъ онъ!» — И онъ побѣжалъ отъ него, прямо въ свою рѣч¬
ку бухъ!... А тамъ эта баба-то яга.
Царь этому мужику за это далъ полцарства; сталъ онъ жить
да поживать.
66.
БАРИНЪ И ПЪТУХЪ.
Жилъ былъ старикъ со старухой. У нихъ былъ кочетокъ
(пѣтухъ). Онъ все у нихъ на завалинкѣ рылся подъ окошечкомъ;
и вырылъ онъ старику и старухѣ золотые жернова. Всѣ приходи¬
ли молоть къ нимъ и хлѣбъ весь у нихъ оставляли. Узналъ ба¬
ринъ; взялъ и утащилъ у нихъ золотые жернова. Вотъ кочетокъ
узналъ, взлетѣлъ на ворота къ этому барину, кричитъ: «косой ба¬
ринъ, подай золотые жернова!» Вотъ баринъ и говоритъ: «поса¬
дите его къ лошадямъ!» Посадили его къ лошадямъ; всѣхъ
лошадей этотъ пѣтухъ переколупалъ *}. Вылетѣлъ, взлетѣлъ на
ворота, кричитъ: «косой баринъ, отдай золотые жернова! Не
*) Варіантъ, записанный мною въ г. Казани. Посадили его къ лошадямъ;
какъ лошади хотятъ его лягнуть, онъ такъ и взлетитъ. Отворили двери;
онъ и вылетѣлъ.
<Р> 89 <Ву

отдашь, бѣду заведу.» — Вотъ баринъ велѣлъ его посадить къ
коровамъ. Вотъ онъ всѣхъ коровъ переколупалъ *}. Вылетѣлъ,
прилетѣлъ на ворота. «Косой баринъ, отдай мои жернова; не
отдашь, бѣду заведу!» Вотъ баринъ велѣлъ его посадить въ коло¬
децъ. Посадили его въ колодецъ. «Душка, душка! пей воду!»
Вотъ онъ напился воды; вылетѣлъ, прилетѣлъ на ворота. «Косой
баринъ, отдай мои жернова! Не отдашь, бѣду заведу! » Велѣлъ ба¬
ринъ посадить его въ огонь. «Лей, душка! лей, душка!» И зату¬
шилъ онъ водой весь огонь **\ Опять прилетѣлъ, сѣлъ на ворота.
« Косой баринъ! отдай мои жернова! Не отдашь бѣду заведу. » Ба¬
ринъ отдалъ ему жернова. Пришелъ онъ къ старику со старухой,
принесъ имъ жернова; они очень разбогатѣли; а пѣтуха стали
кормить очень хорошо. Стали жить да поживать, добро наживать,
а худо проживать.
67.
ЛЕКАРКА.
Жила старушка съ мальчикомъ. Вотъ она и посылаетъ: «пой¬
ди, сынокъ, у дядюшки мочалочекъ надергай!» Вотъ онъ мочало¬
чекъ надергалъ, оброть связалъ. Вотъ мать его и посылаетъ:
«поди ты, сыночикъ! Когда ребята уйдутъ отъ лошадей (ребята
лошадей стерегли), поймай у такого-то старика лошадь!» Вотъ
онъ пошелъ, взялъ лошадь, увелъ въ лѣсъ, привязалъ къ кусту.
Хватились ребята; нѣтъ лошади; приходятъ домой, сказываютъ:
«нашей лошади нѣтъ!» Мужикъ собрался ѣхать, лошадь искать;
ѣдетъ своей улицей. Эта старушка идетъ имъ на встрѣчу и спра¬
шиваетъ: куда это вы ѣдете? — «Ну, тебя, бабка! Мнѣ, говоритъ,
не до тебя! И такъ тошно.» — Постой, мужикъ! я знаю, говоритъ,
за чѣмъ вы ѣдете. Вы ѣдете лошадь искать. Ваша лошадь въ
лѣсу, вотъ въ эдакомъ то мѣстѣ, стоитъ у кусту, по колѣнъ землю
*) Варіантъ. Посадили его къ коровамъ. Коровы бодали, бодали его, не мог¬
ли забодать. Какъ хотятъ боднуть, онъ такъ и взлетитъ.
**) Варіантъ. Баринъ велѣлъ его изжарить и съѣлъ. Однако пѣтухъ не
успокоился, и высунувъ голову, закричалъ: «баринъ, баринъ! отдай мои
жернова!» Баринъ приказалъ слугѣ отрубить топоромъ голову пѣтуху;
слуга только ранилъ барина, а пѣтухъ вылетѣлъ и закричалъ тоже. Ба¬
ринъ проказалъ отдать ему жернова, а самъ померъ отъ раны.
<Р> 90 <В>

выбила. — Пріѣхалъ мужикъ; какъ ему старуха сказала, такъ и
нашелъ лошадь; а она заказала имъ: никому не сказывать, что
она лекарка (пророчица, предсказательница).
Вотъ мужикъ поѣхалъ въ городъ; на встрѣчу ему кумъ.
«Здравствуй, кумъ!» — Здорово, говоритъ! — «Я слышалъ, что
ты, кумъ, въ несчастьи!» — Несчастье мое нашлося; лошадь моя
отыскалась. — Онъ ему потихоньку разсказалъ все. А издали ба¬
ринъ слухаетъ, что они разговариваютъ. — Прощай, кумъ! Да не
сказывай никому, что эта старуха лечитъ (предвѣщаетъ)! —
Только-что они другъ отъ друга отошли, баринъ и подходитъ къ
этому мужику. «Что ты, говоритъ, разсказывалъ?» — Тотъ сталъ
отговариваться. «Сдѣлай милость, скажи! Вотъ тебѣ сто рублей!»
—	Вотъ онъ ему и разсказалъ.
А у этого барина пропало 100,000 денегъ. Присылаетъ этотъ
баринъ лакея и повара къ этой старушкѣ, чтобъ привести ее.
Пріѣзжаютъ они къ ней; подъ окно стучатся. «Здѣсь, говорятъ,
лекарка живетъ?» — Та старуха испугалась; ничего не знаетъ, а
ужь лекаркой называютъ. — Здѣсь, говоритъ. Взойдите въ избу!
—	Они входятъ къ ней въ избу. А деньги у барина унесли этотъ
поваръ и лакей. Эта старушка ходитъ по избѣ, горюетъ: «эхъ, го¬
воритъ, нашла коса на камень!» — Они и думаютъ: узнала, гово¬
рятъ, эта старуха, что мы деньги украли. Надо ей кориться
(каяться). — Сейчасъ они мало по малу да ей въ ноги: «бабушка,
прости!» — Да въ чемъ мнѣ васъ простить? — «Да мы, говоритъ,
бабушка, деньги унесли!» — Куда же вы ихъ дѣли? — «Мы, гово¬
рятъ, въ конюшнѣ вынули половицу; поставили туда шкатулку съ
деньгами.» — А много-ли вы изъ нихъ денегъ истеряли? — Ты¬
сячу рублей, бабушка!» — И просятъ они старуху, чтобъ она не
сказывала господамъ. Она и говоритъ имъ: «не горюйте! Все дѣло
будетъ скрыто; все будетъ по моему.» — Они даютъ ей сто ру¬
блей. — Лишь не сказывай бабушка! — Потомъ еще да ли сто ру¬
блей. Посадили ее въ повозку, повезли къ барину. Она дорогой и
ѣдетъ; сама себѣ и тужитъ: «ахъ, говоритъ, нашла коса на ка¬
мень!» — А поваръ и лакей думаютъ: это она о насъ говоритъ;
скажетъ она барину; вѣрно мало мы ей денегъ дали. Дали ей еще
сто рублей. — Только, говорятъ, не сказывай, матушка!
Привозятъ ее къ барину въ домъ; сейчасъ взяли ее подъ руки,
<Р> 91 <В>

ведутъ въ горницу. А баринъ приготовилъ для ея ворону: «если
поставятъ ей ѣсть и она узнаетъ, что это ворона, то, значитъ, она
все знаетъ; а если не узнаетъ, значитъ, она ничего не знаетъ.»
Вотъ эта старуха входитъ въ горницу и тужитъ сама о себѣ: «за¬
летѣла ворона не въ свои хоромы! » Баринъ и думаетъ: «узнала ста¬
руха!» Говоритъ своимъ слугамъ, что не надо подавать ворону.
Сейчасъ этой лекаркѣ принесли холодной воды; помолилась
она Богу, почитала надъ водой. «Ну, говоритъ, зажигайте огню,
баринъ! пойдемте со мной!» — Пошли въ конюшню съ огнемъ;
подняли половицу, а тамъ шкатулка. Схватилъ этотъ баринъ
шкатулку, тотчасъ съ ней въ горницу; очень обрадовался. И хо¬
четъ опять эту старуху у вѣдать (испытать). А что, говоритъ,
бабка, много-ли изъ моихъ денегъ нѣту?» — Вынуто денегъ 1000
рублей. — Потомъ баринъ началъ деньги считать: вѣрно!... На¬
рядилъ этотъ баринъ къ этой старухѣ пять подводъ: первую съ
крупами, вторую съ пшеномъ и три подводы съ рожью. — И спра¬
шиваетъ у ней баринъ: «кто же, бабка, мои деньги укралъ?» —
Вамъ, батюшка, далеко искать вашихъ воровъ, еслибъ немного
погодя, всѣ бы деньги ваши кончились. Вотъ въ такое-то врема
ночевали у васъ степные люди; они украли и положили въ ко¬
нюшню; взяли только 1000 рублей. Остальное хотѣли взять по¬
слѣ! — Такъ и не сказала на повара и лакея.
Отвезли эту старушку домой; стала она жить да поживать.
68.
ДУРАЧЕКЪ.
Жилъ старикъ со старухой. У нихъ было три сына: два умныхъ,
а третій дуракъ. Вотъ они призвали этихъ сыновей. «Ну, сыновья!
чѣмъ вы теперь станете насъ кормить?» — Одинъ братъ и гово¬
ритъ: «я буду сѣять овесъ, да васъ овсянымъ киселемъ кормить.»
Другой говоритъ: «я буду сады снимать, деньги брать, да васъ кор¬
мить». Третій говоритъ: «я буду птицъ ловить, да васъ кормить!»
Вотъ дуракъ поставилъ капканъ около погреба. Мать пошла въ
погребъ, да въ капканъ и попала. Онъ пошелъ смотрѣть, не попа¬
лась ли какая птица; увидалъ, что что-то есть въ капканѣ, схва¬
тилъ за платье и потащилъ. Потащилъ домой и положилъ въ
коникъ (родъ ящика на землѣ); и говоритъ братьямъ: «братья, бра-
<Р> 92 <ву

тья! какую я птицу-то поймалъ!» Они говорятъ: покажи, пожалуй¬
ста, намъ! Онъ и говоритъ: «пойдемъ, я вамъ покажу; она у меня
въ коникѣ лежитъ. » — Братья увидали, такъ и ахнули. Пришли къ
отцу и говорятъ: дуракъ мать поймалъ въ капканъ! — «Ну, что жь,
говоритъ, дѣлать? Нужно, говоритъ, ее похоронить, да помянуть! »
А дуракъ всталъ на другой день рано утромъ, положилъ ее на
салазки, далъ ей донце, гребень, веретено въ руки и везетъ ее на
салазкахъ продавать. Вотъ ѣдетъ онъ. Обозъ съ нимъ и встрѣча¬
ется. Поровнялись; онъ и кричитъ: «тише, тише! смотрите, госу¬
дареву пряху не столкните!» Ъдетъ онъ дальше. Встрѣтился съ
нимъ на мосту обозъ. Обозъ то и столкнулъ ее нечаянно подъ
мостъ. Онъ и говоритъ: «что вы надѣлали? государеву пряху
подъ мостъ столкнули!» Они испугались, даютъ ему денегъ:
«только не говори на насъ!» — Пріѣзжаетъ онъ домой; братья и
спрашиваютъ его: «куда ты ѣздилъ?» — Государеву пряху прода¬
вать ѣздилъ! — «Ахъ, дуракъ, дуракъ! зачѣмъ ты мать-то
отвезъ?» Пошли, сказали отцу.
Отецъ и говоритъ: «что жь съ нимъ дѣлать? Пошлите его въ
городъ купить для поминокъ кое-чего.» Вотъ велѣли ему купить
ложекъ, горшковъ, пшена, столъ; дали ему лошадь. Онъ запрёгъ
ее въ телѣгу, поѣхалъ. Пріѣхалъ въ городъ, накупилъ всего,
поѣхалъ назадъ. Нужно было ему проѣзжать мимо частокола.
Вотъ онъ и говоритъ: «ишь мальчики-то безъ шапочекъ стоятъ!
Нужно на нихъ шапочки надѣть!» Взялъ надѣлъ на нихъ, на
каждаго по горшку; почти всѣ горшки понадѣлъ на нихъ. Ъдетъ
дальше. Летятъ галки: кра, кра, кра!... Онъ и говоритъ: «ишь, ба¬
бушкины дѣтки ѣсть захотѣли!» Насыпалъ имъ пшена; поѣхалъ
дальше. Нужно было ему ѣхать въ околицу. Сталъ онъ ее отво¬
рять. Ворота-то и заскрипѣли. Вотъ онъ и говоритъ: «ишь, маль-
чики-то ѣсть хотятъ; а ѣсть имъ нечего!» Отдалъ два послѣднихъ
горшка, всыпалъ въ нихъ пшена, положилъ ложечку, постано¬
вилъ передъ воротами горшки и поѣхалъ дальше.
Ъхалъ, ѣхалъ. Столъ ему надоѣлъ; онъ взялъ да его и бросилъ.
«Самъ, говоритъ, придешь, захочешь!» Пріѣзжаетъ къ колодезю и
нужно было ему лошадь напоить. А колоды у колодца не было.
Ъдетъ мужикъ и говоритъ: «ты подсѣки, чтобъ было пониже»; и
проѣхалъ дальше. Дуракъ взялъ и подсѣкъ у лошади переднія
<Р> 93 <ву

ноги. «Ей, говоритъ, будетъ пониже; она достанетъ до воды!» Ней¬
детъ лошадь. «Да, что у тебя, говоритъ, задъ-то вздёрнулся, а
передъ опустился?» Взялъ да и заднія ноги ей отрубилъ. Вотъ ло¬
шадь нейдетъ; онъ и пришелъ домой пѣшкомъ. Братья и спрашива¬
ютъ: что, братъ, купилъ? — «Купилъ-то я все; да все роздалъ!» —
И разсказалъ все. Послали старшаго брата покупать.
А старшаго брата жена дѣлала брагу. Вотъ онъ пришелъ въ
эту комнату, гдѣ была брага, и сидитъ одинъ. Когда стала брага
выкисать, стала она журчать. Онъ и говоритъ: «брага, брага! не
дразни!» Она все журчитъ. «Брага, брага! не дразни!» Она все
журчитъ. «Брага, брага! не дразни!» — Она все журчитъ. Онъ
осерчалъ на нее, взялъ да ее изъ бочки всю выпустилъ; сѣлъ самъ
на корыто и плаваетъ по комнатѣ. Сестра приходитъ и кричитъ:
«братъ, отопри!» — Онъ отвѣчаетъ: дай до краю доплыть! — Она
опять говоритъ: «отопри!» — Дай до краю доплыть. «Да, отопри
же!» — Дай до краю доплыть! — Наконецъ подъѣхалъ къ двери,
отперъ. Вотъ дурака начали бранить. Нужно было другую брагу
варить. Сварили другую брагу.
Хотятъ они поминать и посылаютъ дурака всѣхъ звать поми¬
нать. Онъ пришелъ къ мужикамъ и говоритъ: «мужики! приходи¬
те поминать, да идите безъ женъ, а вы, жены, идите безъ дѣтей! »
— Пришли мужики. «Что жь вы, мужья, пришли безъ женъ?» —
Намъ такъ Иванушка (дурачекъ) велѣлъ. Посылаютъ Иванушку:
«поди за женами!» А жены и приходятъ. «Что же вы, жены, безъ
дѣтей?» — Намъ Иванушка такъ велѣлъ. Посылаютъ Иванушку.
«Поди собери въ одну избу дѣтей этихъ и разсказывай имъ
сказки!» Онъ собралъ ихъ въ одну избу. Они черныя такія всѣ.
«Дай, говоритъ, я ихъ всѣхъ перемою!» А въ печкѣ кипятокъ сто¬
ялъ. Онъ всѣхъ ихъ въ одинъ котелъ положилъ, вынулъ изъ ки¬
пятка. «Вотъ, говоритъ, какія бѣленькія!» Надѣлъ на нихъ на
всѣхъ сизенькія сорочки; положилъ ихъ всѣхъ рядышкомъ. А ку¬
рица съ циплятами бѣгаетъ по избѣ, курлычетъ. Онъ взялъ ее за
носъ ниточкой привязалъ къ брусу и всѣхъ цыплятъ также. Сѣлъ
и слушаетъ: не говоритъ ли кто изъ нихъ? — «Нѣтъ, говоритъ;
они всѣ спятъ. Пойду я, говоритъ, домой.»
Пришелъ онъ домой; его тамъ спрашиваютъ: гдѣ наши ребя¬
та? — «Я, говоритъ, ихъ всѣхъ перемылъ; они всѣ заснули и на-
<Р> 94 <ву

сѣдка съ цыплятами заснула. » — Его-то бабы хвалятъ.
Только пришли домой, глядятъ: они всѣ мертвые. Начали его
бранить; онъ и говоритъ: «вы бы, говоритъ, ихъ всѣхъ прежде вы¬
мыли, а то, говоритъ, я съ черными не могъ сидѣть!» — Такъ этотъ
дурачекъ въ этой деревнѣ жилъ и все такія проказы творилъ.
69.
ОПЯТЬ ДУРАЧЕКЪ.
Жила была вдова; у ней былъ сынъ дурачекъ. Онъ только и
дѣлалъ, что въ одну гармонію игралъ. Вотъ ему мать и говоритъ:
«что, говоритъ, ты все играешь! Ты бы куда-нибудь бы пошелъ!»
— Дуракъ этотъ пошелъ; вышелъ за дворы; его дядя сѣетъ, раз-
сѣваетъ хлѣбъ. Вотъ онъ и говоритъ: «дай Богъ упасть, чтобъ
пропасть!» Вотъ они его ухватили, давай его таскать; оттас¬
кали его. Приходитъ онъ домой и плачетъ. Мать стала спраши¬
вать: о чемъ ты, сынъ, плачешь? — «Меня дядя оттаскалъ; онъ
что-это на поле бросалъ, я ему сказалъ: «дай Богъ упасть, чтобы
пропасть,» онъ и давай меня таскать.» — Эхъ, дурачекъ! ты бы
сказалъ: зароди Господь на вашу долю и на мою съ вами! — «Ну,
я, матушка, пойду, скажу!»
Пошелъ онъ; горитъ деревня. Онъ зашелъ среди пожару и го¬
воритъ: «дай Богъ на вашу долю и на мою съ вами!» Вотъ его
ухватили, давай клочить. Пришелъ домой, плачетъ. Мать его и
спрашиваетъ: что ты, сынъ, плачешь? — «Меня поколотили.
Тамъ что-это огонь горитъ; я пришелъ, говорю: «дай Богъ на
вашу долю и на мою съ вами!» — Экой ты, дуракъ! Ты бы взялъ
ведерко водицы, да залилъ бы; они бы тебя похвалили! — «Ну,
хорошо, матушка; я пойду, такъ и сдѣлаю! »
Пошелъ. Приходитъ; подъ горой мужикъ свинью палитъ; и у
него ведро съ водой стоитъ. Дуракъ ухватилъ ведро и залилъ у
него весь огонь на свиньѣ. Этотъ мужикъ сгребъ его и давай его
таскать. Вырвался, бѣжать домой къ матери. Прибѣжалъ, плачетъ.
Мать его и спрашиваетъ: что ты, сынъ, плачешь? — «Да все по
твоему наученью! Тамъ у мужика свинья горѣла; я прибѣжалъ и
залилъ!» — Экой ты дуракъ! Ты бы сказалъ: дай Богъ разговѣться
на Свѣтло Христово Воскресенье и мнѣ съ тобой тутъ же. Онъ бы
тебя похвалилъ бы! — «Ну, хорошо; я пойду, скажу».
<Р> 95 <В>

Вышелъ за дворы, подходитъ къ кусточкамъ. Вотъ мужикъ
лупитъ кобылу мертвую, околѣлую. Онъ и говоритъ. «Богъ по¬
мочь тебѣ! дай тебѣ Богъ разговѣться на Свѣтло Христово
Воскресенье и мнѣ съ тобой тутъ же!» Онъ (мужичекъ) давай его
валять (бить). Дуракъ вырвался, бѣжать. Пришелъ домой, пла¬
четъ. Мать и спрашиваетъ: о чемъ ты, сынъ, плачешь? — «Да все
по твоей наукѣ; вышелъ я къ кусточкамъ; мужикъ надъ лошадью
сидитъ; я ему сказалъ: «дай Богъ тебѣ разговѣться на Свѣтло
Христово Воскресенье и мнѣ съ тобой тутъ же!» — Экой ты ду¬
ракъ! Ты бы взялъ бы плюнулъ, отворотился. Онъ бы тебя похва¬
лилъ! — « Ну, хорошо; я такъ сдѣлаю! »
Вотъ онъ пошелъ. Несутъ мертвеца. Онъ взялъ подошелъ
напередъ; поднялъ крышку и плюнулъ мертвецу прямо въ лице.
Тѣ (хоронившіе) ухватили его, давай его колотить. Дуракъ
бѣжитъ домой; на мать осердился. Мать спрашиваетъ; а онъ не
къ себѣ (sic!). — За что тебя, дуракъ, били? — «Да вотъ тамъ ка¬
кую-то чурку несутъ. Я взялъ поднялъ крышку, плюнулъ.» —
Экой ты дуракъ, ты бы сказалъ: канунъ да свѣча! Они тебѣ дали
бы медку. — «Ну, хорошо, матушка! Я пойду, скажу!»
Только идетъ онъ; ѣдетъ свадьба. Онъ снялъ шапку, кланяет¬
ся. «Царство небесное, канунъ и свѣча! А мнѣ дайте медку!» —
Они опять давай его таскать: народъ пьяной, разумѣется, тутъ
(на свадьбѣ) Вырвался, плачетъ. Мать спрашиваетъ его: о чемъ
ты плачешь? — «Вотъ меня, по твоей наукѣ, все бьютъ!» — За
что тебя били? — «Вотъ тамъ ѣдутъ что-это, играютъ пѣсни со
звономъ. Я поклонился, сказалъ: царство небесное, канунъ и ла-
донъ! Они давай меня дуть.» Мать ему и говоритъ: экой ты ду¬
ракъ; это, говоритъ, свадьба ѣдетъ. Ты бы сказалъ: дай Богъ
добрый часъ! — «Что это такое, матушка, свадьба?» — Это, зна¬
читъ, женятъ; теперь одинъ живетъ; женятся, станетъ двое. —
«Ну, матушка, мнѣ жениться надо!» — Э, дуракъ! у насъ денегъ
нѣтъ! — «А намъ что за дѣло?» — Какъ что за дѣло? Гдѣ жь мы
денегъ возьмемъ? — «А вотъ бурую корову за рога (т. е. прода¬
димъ)!» — А чѣмъ же, говоритъ, мы будемъ жить безъ коровы?
— «А мнѣ что за дѣло?»
Пошелъ дуракъ, обраталъ корову за рога, повелъ продавать.
Вотъ онъ и ведетъ мимо поповыхъ воротъ. Вотъ собака и бре¬
<Р> 96 <ву

шетъ: агамъ, гамъі» — Ну, мнѣ все равно, хоть вамъ, говоритъ.
Все равно, кому не продавать! — Она свое: гамъ, гамъ! — «Много
ли ты дашь?» — Она опять: гамъ, гамъ! Онъ отвѣчаетъ (гово¬
ритъ) поповой собакѣ: «я меньше тридцати рублей не отдамъ!»
Она опять свое: гамъ, гамъ! Онъ думаетъ, что она его проситъ
недѣльку подождать. — «Ну, пожалуй, я недѣльку подожду!» Ко¬
рову и отдалъ; на дворъ пустилъ; самъ пошелъ домой.
Пришелъ домой; мать его и спрашиваетъ: «что продалъ ты ко¬
рову?» — Продалъ, матушка! — «Кому жь ты ее продалъ?» —
Поповой собакѣ. «За сколько?» — За тридцать рублей. «Гдѣ жь
деньги?» — Велѣла недѣльку подождать. — Экой ты дуракъ! гдѣ
у поповой собаки деньги? — «А, какія вы! у ней денегъ много.»
Вотъ проходитъ недѣля; дуракъ и пошелъ къ поповой собакѣ
за деньгами. Вотъ идетъ собачка, встрѣчаетъ его и лаетъ на него.
Дуракъ ей отвѣчаетъ: «пора деньги отдать. Мнѣ на свадьбу
нужны!» — Она все на него: гамъ, гамъ! А дуракъ думаетъ, что
она проситъ его еще недѣльку подождать. «Какъ же ты? То (то¬
гда) просила недѣльку подождать, а тутъ еще просишь на
недѣльку. Я тебѣ сказывалъ, что мнѣ деньги нужны на свадьбу!»
Дуракъ осерчалъ на нее, бросился за ней; она отъ него ва дворъ;
онъ за ней. Вотъ онъ давай за ней по двору бѣгать. Она лаетъ на
него; а онъ думаетъ, что она опять проситъ недѣльку подождать.
Дуракъ весь осерчалъ на нее; выломилъ колъ изъ прясла и давай
за ней съ коломъ по двору, давай вытурятъ (выгонять) ее. Она
нигдѣ мѣста себѣ не найдетъ. Выгналъ ее со двора; она умучи¬
лась, сѣла на кочку. Этотъ дуракъ съ сердца запалилъ (бросилъ)
въ нее коломъ; сшибъ ее вмѣстѣ съ кочкой. А у ней тамъ подъ
кочкой котелъ денегъ, серебра. Онъ взялъ отсчиталъ себѣ трид¬
цать рублей. — «Эка, говоритъ, сволочь скупая! Вотъ ты бы дав¬
но отдала мнѣ; за что бы я тебя сталъ бить? Ты сама знаешь, что
мнѣ деньги на свадьбу нужны. Я для того и продавалъ ее (коро¬
ву)». И пошелъ дуракъ домой.
Встрѣтился съ нимъ дядя его. «Гдѣ ты, дуракъ, былъ?» — А
тебѣ что за дѣло? — «Какъ что за дѣло? Авось, можно сказать!»
— Сказать нельзя; ты, пожалуй, унесешь! Я къ поповой собакѣ
за деньгами ходилъ! — Дядя плюнулъ. «Дуракъ дурацкое и гово¬
ритъ! Какія у поповой собаки деньги?» — Э, у ней что денегъ-то!
<Р> 97 <В>

Котелъ цѣлый! Когда не вѣришь, пойдемъ, я тебѣ покажу! — По¬
велъ онъ дядю, указалъ ему. Дядя давай эти денежки класть
себѣ. А дуракъ пришелъ домой къ матери; приходитъ домой.
Мать спрашиваетъ у него: «гдѣ ты, дуракъ, былъ?» — Развѣ ты
не знаешь? Къ поповой собакѣ за деньгами ходилъ! — «Что жь,
получилъ?» — Получилъ, матушка! — «Много ли?» Развѣ не
знаешь сколько? Тридцать рублей. Эка, матушка, она скупая!
Тамъ что денегъ-то у ней; я дядѣ указалъ! — «Экой дуракъ! На
что жь ты дядѣ указалъ? Ты бы самъ всѣ нёсъ; а то дядя унесетъ!
На мѣшокъ, ступай неси всѣ деньги, выгребай». Дуракъ пошелъ.
Идетъ дуракъ къ котлу. Дядя сидитъ на колѣнкахъ, выгребаетъ
золото. Онъ взялъ этотъ колъ, которымъ собаку-то гонялъ, прямо
дядю по головѣ! — и убилъ до-смерти. — «Впередъ не бери мои
деньги!» Взялъ всѣ деньги попряталъ въ мѣшокъ; несетъ домой
къ матери. «Что дядя-то не унесъ деньги то?» — мать спрашива¬
етъ. — Да я, матушка, его убилъ! — «Экой дуракъ! что ты
надѣлалъ!» — А онъ зачѣмъ мои деньги бралъ? — «На мѣшокъ,
поди принеси дядю!» Взялъ мѣшокъ, пошелъ за дядей, пришелъ,
посадилъ въ мѣшокъ и принесъ его домой. Мать и велѣла ему его
на верхъ, на избу положить. Онъ и положилъ.
Потомъ мать взяла зарѣзала козла; положила его на избу, а
дядю-то спехнула. Дядю положила подъ кровать, въ кострику за¬
копала. Вотъ на другой день дуракъ пошелъ опять на то мѣсто,
гдѣ деньги выгребъ. Попадаются ему братья двоюродные. «Гдѣ
ты, дуракъ, былъ?» — Да вотъ къ поповой собакѣ ходилъ пови¬
даться съ ней! — «Не видалъ ли нашего батюшку?» — Какъ не
видалъ? Я его убилъ еще; а то не видалъ! — Они и говорятъ: «ду¬
ракъ дурацкое и говоритъ! Что ему вѣрить? Пойдемъ, братъ, до¬
мой!» Такъ и ушли домой. На другой день опять смотрятъ: нѣтъ
старика ихняго! — Ужь третьи сутки подходятъ, смотрятъ: все
нѣту; все ищутъ его.
Опять у дурака стали спрашивать. «Что, дуракъ, не видалъ ли
нашего батюшку?» — Вѣдь, я вамъ сказывалъ, что я его убилъ.
«Дуракъ дурацкое и говоритъ!» — Ну, когда не вѣрите, пойдемте;
я вамъ покажу. — Ухватилъ, повелъ ихъ. «Онъ, говоритъ, у меня
на потолкѣ лежитъ; я въ мѣшкѣ его принесъ!» Пришелъ домой съ
ними. «Ну, братья! полѣземте на верхъ!» — Ну, что намъ тамъ
<Р> 98 <ву

дѣлать? Полѣзай ты, дуракъ! — Дуракъ полѣзъ; влѣзъ туда; и
спрашиваетъ у нихъ: «вашъ отецъ съ чѣмъ былъ? съ бородой, что
ли?» — Съ бородкой, говорятъ. — «Какая у него бородка была, си¬
зенькая?» — Да, говорятъ, сизенькая! — «А рожки какіе у него
были? Черненькіе, что ли?» — Ну, дуракъ дурацкое и говоритъ.
Зачѣмъ мы сюда пришли? — «Что вы, братья? Право! Хотите, я
его вамъ сейчасъ сниму? — А какіе у него на ножкахъ копытцы
были, черненькія что ли?» — Что, говорятъ, дуракъ дурацкое и
болтаетъ! — Этотъ дуракъ осерчалъ на нихъ, схватилъ этого коз¬
ла, вмѣсто ихъ отца, и запалилъ (бросилъ) въ нихъ. Тѣ братья ис¬
пугались, бѣжать! «Дуракъ дурацкое и говоритъ!»
Послѣ мать дядю изъ кострики выкопала; закопала въ яму, а
дурака женила; сталъ онъ жить да поживать.
70.
АЛЕША — ТЮКЪ-ТЮРЮ-РЮКЪ.
Жилъ былъ баринъ; у него былъ кучеръ Алёша. Собирается
баринъ съ нимъ ѣхать въ дорогу; поѣхали они въ городъ. Алёша
купилъ себѣ калачъ и барину купилъ, 5 к. с, заплатилъ. Завер¬
нулъ Алёша свой калачъ въ сѣно и ѣстъ. Баринъ у него и спра¬
шиваетъ: Алёша, что ты ѣшь? — «Я, сударь, сѣно ѣмъ-съ!» —
Выбери ко мнѣ, Алёша, помельче! — Вотъ Алёша далъ ему сѣна,
—	онъ и сталъ ѣсть сѣно.
Вотъ Алеша и говоритъ: «баринъ! поѣдемте съ вами къ моей
тещѣ ночевать!» — Алеша пошелъ къ тещѣ къ своей; а барину
велѣлъ подъ окно на улицѣ сѣсть. « Вы, баринъ, говорите: Алеша
тюкъ-тюрю-рюкъ, тюрюрюшеньки!» Алеша пришелъ къ тещѣ. А
баринъ сидитъ подъ окномъ, говоритъ: Алеша тюкъ-тюрю-рюкъ!
—	Теща и спрашиваетъ: Алеша! что онъ говоритъ? — «Вздуй
огня!» Она вздула огня. А баринъ сидитъ, говоритъ: Алеша,
тюкъ-тюрю-рюкъ! Теща и спрашиваетъ: Алеша! что онъ гово¬
ритъ? — «Собери поужинать». — А баринъ сидитъ, опятъ гово¬
ритъ: Алеша, тюкъ-тюрю-рюкъ! — Теща спрашиваетъ: что онъ
говоритъ? — «Спать хочетъ; задуй огонь!» — Она задула огонь;
баринъ пришелъ спать.
Теща стала блины печь въ потемочкахъ. Напекла; легла
спать. Баринъ-то и примѣтилъ, гдѣ она блины поставила, взалъ
<Р> 99 <ву

потихоньку тѣста и наѣлся, понесъ своему Алешѣ. И въ темнотѣ-
то и поднесъ тещѣ, вмѣсто Алеши. А она спитъ, отдуваетъ губа¬
ми. «Не дуй, не дуй! — говоритъ, и такъ не горячо!» Встаетъ по¬
утру эта теща: у ней все рыло въ тѣстѣ; спрашиваетъ: слуги!
подайте мнѣ умыться!
Баринъ это дѣло смѣтилъ. «Алеша! — говоритъ — ступай,
лошадей закладай въ бричку!» — Алеша взялъ да этихъ лошадей
и заложилъ. Принесъ барину денегъ за лошадей. — «Ахъ, гово¬
ритъ, дуракъ! ступай лошадей выкупай!» — Пожалуйте, сударь,
денегъ! — Далъ онъ ему денегъ; онъ пошелъ и выкупилъ; по¬
шелъ, сталъ запрягать.
Запрегъ лошадей, поѣхалъ съ бариномъ. Ъдутъ они, въ мура¬
вейники попали. Муравьи всѣхъ ихъ искусали. «Алеша! меня, го¬
воритъ, муравьи совсѣмъ изкусали!» — Давай-те, говоритъ,
баринъ, я васъ въ мѣшокъ посажу. — Посадилъ онъ этого барина
въ мѣшокъ. Взялъ, такъ-то плеткой сталъ бить барина своего.
Баринъ его и спрашиваетъ: «Алеша, ты живъ?» — Баринъ, я
живъ; меня кусали, кусали муравьи! — «Алеша! я, вѣдь, чуть
живъ; меня какъ больно изкусали муравьи!» — Выпустилъ онъ
его изъ мѣшка и пріѣхали они домой.
71.
ПОПОВЪ РАБОТНИКЪ.
Жилъ былъ попъ; вотъ у этого у попа не было работника: не
уживались у него работники. Пошелъ онъ нанимать работника.
Нанялъ; приходитъ домой, говоритъ «попадья! я нанялъ работни¬
ка!» — Ну, хорошо, говоритъ. Послали они работника молотить.
Приходитъ время; онъ идетъ обѣдать. Приходитъ онъ и гово¬
ритъ: «попъ! пора обѣдать!» — Ну, что жь, свѣтъ, садись! — Онъ
сѣлъ. Налила попадья щей. А у попа маленькая дочка была.
Только стали обѣдать, дочь-то и закричала. «Ну, свѣтъ, тащи ее
на дворъ! » Покамѣстъ работникъ пробылъ съ ней на дворѣ, попъ
съ попадьей ужь пообѣдали. Вотъ работникъ вернулся, говоритъ
попу: что жь, говоритъ, батюшка! я не обѣдалъ! — «Что жь?
свѣтъ! Два раза не обѣдаютъ!» — Мужикъ такъ и пошелъ опять
молотить. Приходитъ ужинать; подали щей. Опять у попа дочь
закричала. «Неси, свѣтъ, ее на дворъ!» — Вотъ онъ унесъ ее на
<Р> 100 <ву

дворъ; пока тамъ пробылъ, они ужь поужинали. Работникъ опять
приходитъ и говоритъ: «что жь, свѣтъ! два раза не ужинаютъ!»
Работнику ужь скучно стало; онъ взялъ, отъ нихъ отошелъ.
Поѣхалъ попъ опять нанимать себѣ работника; ѣдетъ на де¬
ревню; стоитъ кругъ мужиковъ. Онъ стоитъ и спрашиваетъ: «му¬
жички, не пойдетъ ли кто ко мнѣ въ работники?». — Нѣтъ,
говорятъ; мы знаемъ какъ у тебя жить-то! — А дурачекъ и гово¬
ритъ: «и, дураки! не умѣете вы попу услужить!» — Ну, ты, гово¬
рятъ, умный человѣкъ, ступай! — Онъ и пошелъ и сдѣлалъ
уговоръ: не сходить и не сгонять другъ друга.
Вотъ на другой девь попъ послалъ его молотить. Пришло вре¬
мя обѣдать; пришли; сѣли. Дуракъ и давай рѣзать хлѣбъ, весь его
изрѣзалъ. Закричала опять дочь попа. «Ну, говорятъ, свѣтъ,
тащи ее!» Онъ положилъ за пазуху краюху хлѣба, пошелъ къ
ней. Покамѣстъ онъ пробылъ на дворѣ, весь хлѣбъ съѣлъ. При¬
ходитъ съ надворья, говоритъ попу: «что жь говоритъ, батюшка!
я, говоритъ, щей-то не хлебалъ!» — Ну, свѣтъ! у насъ два раза
щей не варятъ. — Пошелъ онъ молотить хлѣбъ; помолотилъ,
пришелъ ужинать. Садятся за столъ; дуракъ сталъ опять хлѣбъ
рѣзать; нарѣзалъ хлѣба. Попова дочь и закричала. «Ну, свѣтъ,
неси ее на дворъ! » Онъ взялъ половину хлѣба положилъ за пазу¬
ху, пошелъ съ ней. Пока пробылъ на дворѣ, весь хлѣбъ и съѣлъ.
Пришелъ домой; легъ спать на печку. Вотъ попадья смекнула
дѣло, что у нихъ работникъ много хлѣба ѣстъ. «Что, говоритъ,
свѣтъ, намъ дѣлать съ работникомъ? У насъ, вѣдь, хлѣба не до¬
станетъ такъ-то!» — Что, попадья? Надо бѣжать со двора; мы съ
нимъ, вѣдь, уговорились: не сходить и не сгонять другъ друга! —
А работникъ и услыхалъ ихъ разговоръ.
Вотъ попадья на другой день, покамѣсть работникъ молотилъ,
насушила сухарей, положила ихъ въ мѣшки. Приходитъ работникъ
обѣдать и увидалъ эти мѣшки. Сѣли за столъ; онъ нарѣзалъ хлѣба.
У попа дочь закричала; онъ взялъ положилъ въ карманъ хлѣба,
пошелъ съ ней на дворъ. Покамѣстъ онъ пробылъ, хлѣбъ весь
поѣлъ. Приходитъ съ надворья, а попъ ему и говоритъ: «ты, гово¬
ритъ, свѣтъ, поди, потаскай скирдъ; а я отдохну, да къ тебѣ вый¬
ду.» — Работникъ видитъ, что они сбираются бѣжать, не пошелъ
таскать скирдъ. Когда они вышли въ другую комнату; онъ полови-
<Р> 101 <В>

ну сухарей отсыпалъ, а самъ въ мѣшокъ-то и сѣлъ. Вотъ они убра¬
лись совсѣмъ; попъ взвалилъ одинъ мѣшокъ попадьѣ; другой самъ
понесъ; ударились бѣжать изъ дому. Бѣгутъ нѣсколько времени, а
онъ въ мѣшкѣ-то и кричитъ: «догоню, догоню!» — Ну, говоритъ,
попадья, никакъ онъ догоняетъ! — Побѣжали еще скорѣе. Бѣжали
нѣсколько времени; онъ опять кричитъ: «догоню, догоню!» Нако¬
нецъ они выбились изъ силъ, принуждены были остановиться и
остановились у рѣчки.
Вотъ попъ какъ броситъ съ плечь мѣшокъ. «О, говоритъ, ка¬
кой тяжелый!» — А работникъ и говоритъ: о, батюшка! ты меня
ушибъ! — «Попадья! вѣдь, онъ тутъ!» — А, вы хотѣли отъ меня
убѣжать! Нѣтъ, говоритъ, я васъ на днѣ моря найду. — При¬
шлось дѣло къ вечеру; нужно было около рѣчки ночевать. Попъ и
сталъ совѣтоваться съ своей женой, чтобъ батрака положить съ
краю къ рѣчкѣ. Вотъ легли они спать. Батракъ ночью проснулся
и переложилъ попадью-то на свое мѣсто, а самъ въ середину
легъ. Попъ проснулся и будитъ батрака, думаетъ, что жена.
«Вставай! давай, говоритъ, батрака-то въ воду скинемъ!» А ба¬
тракъ ему говоритъ: давай, говоритъ. Размахнули ее и бросили
въ воду. Батракъ и говоритъ: «ну, говоритъ, камень въ воду, чер¬
тямъ поклонъ (подарокъ)!» — Ахъ, свѣтъ, это ты остался со
мной? — «Все я, говоритъ, батиошка!» — Попъ сталъ съ батра¬
комъ жить да поживать.
72.
СТАРУХА.
Захотѣлось старухѣ медвѣжатники; посылаетъ она своего
старика. «Старикъ, а, старикъ! ты бы мнѣ принесъ медвѣжатни¬
ки, добылъ бы гдѣ!» — Постой, старуха! Вонъ тамъ медвѣдь
спитъ; я пойду, его ладышку тебѣ принесу! — Вотъ онъ отру¬
билъ, принесъ ладышку. Она зажарила ладышку; шерсть сидитъ,
прядетъ, мясо ѣстъ, а на шкурѣ сидитъ.
Вотъ этотъ медвѣдь на трехъ ногахъ припрыгалъ и кричитъ:
По селамъ спятъ,
По деревнямъ спятъ.
Одна баба не спитъ,
Смутьянка не спитъ,
102 <ву

На моей кожѣ сидитъ,
Мое мясо ѣсть.
Взошелъ медвѣдь въ сѣни, опять тоже кричитъ:
По селамъ спятъ....
Эта старуха испугалась, убѣжала на палати. Медвѣдь въ избу
зашелъ, стащилъ старуху съ палатей за паневу, затащилъ въ
лѣсъ, посадилъ на пенёкъ.
Потомъ самъ пошелъ за старикомъ; а старуха на пенькѣ си¬
дитъ и говоритъ: «пенёкъ, пенёкъ! рости выше! пенёкъ, пенёкъ!
рости выше!» Пенёкъ выросъ большой, выше всякаго дуба.
Медвѣдь старика не нашелъ; пришелъ опять къ ней, глядитъ: она
на дубу сидитъ. Онъ полѣзъ туда къ ней. Она сломила сукъ да
его по лапамъ-то стукъ, стукъ! Онъ упалъ и околѣлъ тутъ. Она
потомъ и говоритъ: «пенёкъ, пенёкъ! рости ниже! пенёкъ, пенёкъ!
рости ниже!» Пенёкъ опять сдѣлался маленькій, она слѣзла и по¬
нынѣ живетъ.
73.
СТАРУХА.
Жилъ старикъ со старухой; и захотѣлось старухѣ сорочатин-
ки. «Старикъ, а, старикъ! мнѣ смерть хочется сорочатинки!» —
Постой, старуха! Вонъ тамъ на дубу сорокъ много сидитъ. Я
одинъ не сниму; пойдемъ вмѣстѣ! — А дубъ стоялъ у рѣчки. «Са¬
дись, говоритъ, въ мѣшокъ; я тебя потащу за сороками!» Сѣла
она въ мѣшокъ; онъ взялъ мѣшокъ въ зубы, понесъ. Лѣзъ, лѣзъ
на дубъ, ее тащилъ. Она и спрашиваетъ его: далеко старикъ? —
«Далеко, далеко!» — Она опять его спрашиваетъ: далеко, ста¬
рикъ? — «Далеко, далеко!» Она въ третій разъ его спрашиваетъ:
далеко, старикъ? — Онъ хотѣлъ сказать: «близко!» да и уронилъ
ее; она пала въ рѣчку и утонула.
74.
СТАРИКЪ И СТАРУХА.
Жилъ былъ старикъ; у него одоньевъ (хлѣба) было много; а
этотъ старикъ лапти плелъ. Пошелъ онъ лыки рѣзать. Принесъ
лыки, нарѣзалъ, положилъ ихъ въ печку на ночь парить. Поутру
<Р> 103 <В>

встаютъ; пошла старуха въ печь; а у нихъ въ печкѣ горшокъ бли¬
новъ вмѣсто лыкъ. Старуха встала, посмотрѣла. «Старикъ! лыкъ-
то нѣтъ; а блины тутъ.» — Ну, говоритъ, топи печку, пеки блины.
Наѣлись блиновъ. Опять старикъ пошелъ за лыками, принесъ,
нарѣзалъ, положилъ въ печку. Поутру вмѣсто лыкъ опять блины.
А у этого старика было одоньевъ много; а жилъ-то онъ подлѣ
рѣчки. Вотъ онъ и говоритъ: «старуха! куда намъ одоньи? блинами
проживемъ; столкнемъ одоньи въ рѣчку.» Пошли, столкнули. По¬
томъ пошелъ старикъ, набралъ лыкъ; положилъ въ печь. Поутру
проснулся: въ печкѣ лыки, а не блины. И хлѣба у нихъ нѣтъ и бли¬
новъ нѣтъ! — Вотъ онъ опять пошелъ, набралъ лыкъ, поставилъ
въ печку. Поутру встаютъ: лыки какъ лыки. И на третій день тоже.
Старикъ и говоритъ: «надо, говоритъ, на лодкѣ ѣздить, одо¬
нья ловить!» Поѣхаля они на челнокѣ, ловили день цѣлый; пой¬
мали одинъ колосокъ, а въ колоскѣ одно зернушко. Потомъ они
это зерно сушили, сушили, сушили; высушили, смололи. Постано¬
вила старуха изъ этой муки кисель и поставила его на загнетку.
Прилетѣла муха и ѣстъ этотъ кисель у нихъ. Этотъ старикъ уви¬
далъ, схватилъ безмѣнъ; и старуха сидѣла около этого киселя.
Хотѣлъ старикъ ударить по мухѣ, да и ударилъ по старухѣ и
ушибъ ее. И плачетъ: «ахъ, матушка! хотѣлъ по мухѣ, да уда¬
рилъ по старухѣ! »
75.
БОЛТУНЬЯ.
Жилъ старикъ со старухой; у него старуха была ужасно на
языкъ слаба, все болтала. Пошелъ онъ въ лѣсъ; нашелъ тамъ
кладъ и боится своей старухѣ сказать, та разболтаетъ всѣмъ. На¬
конецъ сказалъ своей женѣ: «жена, я нашелъ кладъ. Не говори
только никому; а то мнѣ и тебѣ отъ барина достанется!» — Нѣтъ,
говоритъ; я никому не скажу. — Ночью взяли они заступъ, по¬
шли отрывать кладъ.
Вышли они въ поле. Жена и поднимаетъ блинъ. «Мужъ! что
это такое?» — Молчи! нынче блинныя да пирожныя тучи шли. —
Идутъ они дальше. Нужно было имъ переходить мостъ; идутъ
они по мосту. Въ этой рѣкѣ въ сѣтяхъ заяцъ ворочается. Она у
него и спрашиваетъ: «мужъ! что это такое?» — Это барскіе рыбо-
104 <ву

ловы въ рѣкѣ зайца поймали! — Идутъ они дальше. Въ капканѣ
въ полѣ щука ворочается. «Мужъ, что это такое?» — Это барскіе
охотники въ капканѣ щуку поймали! — Идутъ они дальше; под¬
ходятъ къ лѣсу; тамъ козелъ закричалъ. «Мужъ, что это такое?»
— Это нашего барина въ лѣсу черти брѣютъ! — А это онъ все
поддѣлалъ, чтобъ ее обмануть. Пришли къ мѣсту, откопали
кладъ, принесли домой, поставили его подъ печку.
Стали они жить богато. Сосѣди стали спрашивать у нея: откуда
у нихъ такое богатство? — Она и проговорилась, что кладъ нашли.
Узналъ объ этомъ староста, сказалъ барину. Этотъ мужикъ
узналъ, что баринъ знаетъ, что онъ нашелъ кладъ, взялъ кладъ
изъ подъ печки, спряталъ въ подполъ. Вотъ баринъ призываетъ
его, спрашиваетъ: «нашелъ ты кладъ? Твоя жена разсказываетъ,
что ты нашелъ!» — Онъ и говоритъ: она у меня полоумная; вы
взвольте ее призвать и спросить у ней. — Баринъ приказалъ по¬
звать его жену. Пришла она. Баринъ и спрашиваетъ: «правда ли,
что твой мужъ кладъ нашелъ?» — Правда, батюшка, истинная. —
«Гдѣ жь онъ у него?» — Сперва лежалъ подъ печкой въ чашкѣ, а
теперь не знаю, гдѣ. — «Да когда же онъ нашелъ?» — Да помните,
сударь, когда блинныя да пирожныя тучи шли! — Баринъ думаетъ:
не полоумная ли она въ самомъ дѣлѣ? — «Да помните, какъ ваши
рыболовы въ рѣкѣ зайца поймали?» — Баринъ молчитъ, все смот¬
ритъ на нее. «Да помните, когда ваши охотники въ капканѣ рыбу
поймали?» — Что ты врешь? — «Да не въ домекъ ли вашей мило¬
сти, когда вашу милость въ лѣсу черти брили?» — Баринъ разсер¬
дился на нее, велѣлъ ее высѣчь. И съ тѣхъ поръ мужъ сталъ
доволенъ своей женой.
76.
СЫНЪ И МАТЬ.
Жила была старуха; у ней были сынъ и дочь. Сынъ пошелъ на
барщину; а дочь пошла на рѣку за водой. Встрѣтился съ ней про¬
хожій молодецъ и говоритъ ей: «ахъ, красавица! сколько ты хоро¬
ша, столько ты и несчастлива!» Она ему и говоритъ: ты почему
знаешь? — «Ты, говоритъ, выйдешь за мужъ, родишь сына Луто-
ню; выйдетъ онъ на рѣчку, утонетъ. » — Она и пришла къ матери,
плачетъ; разсказала матери и сидятъ, плачутъ.
<Р> 105 <ву

Потомъ идетъ сынъ съ барщины и говоритъ: что вы воете
(плачете)? — Онѣ ему все разсказали. «Охота вамъ всему
вѣрить!» — Немного погодя, старуха нечаянно и уронила полѣно
съ печки; уронила и плачетъ. Сынъ и спрашиваетъ: о чемъ ты,
матушка, плачешь? — «Еслибъ ты, сынокъ, былъ женатъ и былъ
бы у тебя сынъ и на загнеточкѣ сидѣлъ. Полѣно упало, убило бы
твоего сынка.» — Ахъ, матушка! пойду я въ міръ искать легко¬
мысленнѣе васъ; если не найду глупѣе васъ, то не приду къ вамъ;
если найду, прійду.
Пошелъ онъ; шелъ, шелъ онъ по дорогѣ. Смотритъ: среди
поля дерутся мужики; ихъ двѣнадцать мужиковъ. И никому не
хочется съ краю лечь, всѣмъ хочется въ середину. Онъ взялъ вы¬
бралъ кочку и положилъ ихъ всѣхъ къ кочкѣ головами и стали
всѣ въ серединѣ.
Шелъ, шелъ онъ дальше; видитъ: жнутъ мужики и бабы не
серпомъ, а зубами. Пошли они обѣдать; онъ пошелъ въ кузницу,
сдѣлалъ себѣ серпъ и нажалъ имъ два снопа; воткнулъ этотъ сер¬
пъ въ снопъ. Они пообѣдали, пошли. «Э, червь-то какъ подъѣлъ!»
Взяли они веревку; веревкой стали этотъ серпъ въ рѣчку тащить
и двухъ мужиковъ потопили.
Шелъ, шелъ онъ дальше; зашелъ противъ барскаго дому.
Чуцкая ходитъ свинья. Кланяется этотъ мужикъ свиньѣ. Барыня
увидала и посылаетъ человѣка узнать: что это, мужикъ кланяется
чуцкой свиньѣ? — Пошелъ человѣкъ, спрашиваетъ; онъ и гово¬
ритъ: «ваша чуцкая свинья моей матери родная сестра! прошу ее
къ себѣ на пирушку!» Слуга пошелъ, пересказалъ. Эта барыня и
говоритъ: чтожь, говоритъ, дайте ему! Велѣла запречь самаго
лучшаго коня. Запрегли; даютъ ему: ступай! — говорятъ.
Пріѣзжаетъ къ этой барынѣ мужъ; онъ былъ на охотѣ. Она ему
и разсказываетъ: моей чуцкой свиньѣ выискалась сестра; взяли ее
на пирушку! — И разсказала все. Мужъ и говоритъ: «ахъ, ты дура,
зачѣмъ ты отдала? Тебя обманываютъ!» Велѣлъ себѣ осѣдлать
коня; сѣлъ и поѣхалъ этого мужика догонять. Подъѣзжаетъ онъ
къ лѣсу; а мужикъ въ лѣсу. Онъ далъ своей лошади и свиньѣ овса;
онѣ и ѣдятъ въ серединѣ лѣса. Баринъ и спрашиваетъ: «мужикъ,
не видалъ ли ты: тутъ мужикъ проѣзжалъ съ чуцкой свиньей?» —
Видѣлъ; только они далеко уѣхали. Вы не догоните. Развѣ мнѣ да¬
106 <ву

дите лошадь, такъ я догоню! — Баринъ далъ ему лошадь. «Ужь вы,
батюшка, дайте мнѣ и нагаечку!» — Баринъ далъ ему эту плеточ¬
ку. Онъ взялъ плетку, этого барина билъ, билъ да приговаривалъ:
«не давайся въ обманъ, не давайся въ обманъ!»
Запрягаетъ эту лошадь вмѣстѣ съ той въ телѣжку, пріѣхалъ
домой. «Ну, говоритъ, матушка, нашелъ я людей глупѣе васъ;
буду съ вами жить! »
77.
СОБАЧКА ЦУВАРНАЧКА.
Жилъ былъ старикъ со старухой; у нихъ было три сына: Цу-
праворъ, Цудозоръ, Цуванько; и была у нихъ собачка Цуварнач-
ка. Пошли братья въ лѣсъ сѣно косить и собачка съ ними.
Косили, косили они; отъ нихъ и отстала ихъ собачка Цуварначка.
Искали, искали они ее по лѣсу, не нашли; нашли яму большую,
конуру. «Цуправоръ! говорятъ, лѣзь въ эту яму!» — Только онъ
просунулъ голову, ему волки голову и отъѣли. «Что, говорятъ,
дѣлать? Вѣдь, нашему брату волки голову отъѣли!» Только они
ходили, ходили; не нашли собачку Цуварначку. Нашли большой
костеръ дровъ; зажгли они этотъ костеръ; весь сожгли костеръ. А
тамъ въ этомъ кострѣ была собачка Цуварначка; она и изжари¬
лась. Братья нашли ее и говорятъ: «то-ли это наша собачка, то¬
ли зайчикъ!» Взяли ее и съѣли вмѣсто зайчика. Пошли домой.
Приходятъ, сказываютъ отцу съ матерью, что собачку потеряли,
а что брата волки заѣли. Отецъ съ мятерью за то ихъ побранили.
Стали жить да поживать.
78.
МУЖЪ И ЖЕНА.
Жилъ былъ мужъ съ женой; жили они хорошо. Ходилъ мужи¬
чекъ смущать ихъ три года, не могъ ихъ смутить. Жиденокъ по¬
шелъ; ихъ въ одинъ часъ смутилъ. Приходитъ онъ къ мужичку къ
этому. «Иванъ! ты не знаешь, что жена хочетъ съ тобой сдѣлать?»
— Что? — «Она хочетъ тебя зарѣзать?» — А къ женѣ приходитъ.
«Марья, тебя мужъ любитъ?» — Любитъ. — «Возьми ты ножикъ,
вырѣжь волосокъ изъ бороды, онъ еще больше будетъ любить тебя! »
<Р> 107 <В>

— Пріѣзжаетъ хозяинъ домой. «Ну, говоритъ, Марья, собери мнѣ
пообѣдать!» Сейчасъ онъ пообѣдалъ; а она ножичекъ въ рукавъ
всунула. Онъ и говоритъ: «Марья, поищи у меня въ головѣ.» Вотъ
онъ легъ, одинъ глазъ прикрылъ, а другимъ смотритъ. Она взяла
ножикъ, хочетъ у него волосокъ изъ бороды вырѣзать. Онъ сейчасъ
вскочилъ, давай ее бить. «Ты, говоритъ, меня зарѣзать хотѣла.»
Мужичекъ пошелъ и говоритъ: Господи! я ходилъ три года сму¬
щалъ, не могъ смутить; а жидёнокъ пошелъ, въ одинъ часъ смутилъ.
79.
ЗАВѢЩАНЬЕ.
Жилъ былъ мужикъ; умираетъ его отецъ и говоритъ: «ты, мой
сынъ, живи такъ, чтобъ ты никому не кланялся, а тебѣ бы всѣ
кланялись и калачи бы ѣлъ съ медомъ!» Умеръ отецъ; а этотъ му¬
жикъ живетъ годъ, прожилъ сто рублей; никому не кланялся и
все калачи ѣлъ съ медомъ. Живетъ другой, прожилъ другую сот¬
ню; на третій годъ прожилъ третью сотню. И думаетъ: «что же
это? Сотни-то у меня не прибавляются, а все убавляются!» При¬
ходитъ, разсказываетъ дядѣ. Дядя ему и сказалъ: эхъ, ты! выѣз-
жай-ко ты раньше всѣхъ на пашню, никому и не будешь
кланяться, а тебѣ всѣ будутъ кланяться. А пріѣзжай домой позд¬
но, тебѣ калачь-то будетъ казаться съ медомъ.
80.
ЦАРЬ СОЛОМОНЪ.
Жилъ былъ царь; у него была жена. Къ ней повадилась то¬
варка ходить, старушка. Жена-царевна была беременна; ребе¬
нокъ и говоритъ: .... ! такъ и потакается! поваръ отъ повара
такъ и слышится! Эта царевна и говоритъ: «погоди, чертенокъ!
Вотъ какъ я тебя рожу, такъ и отдамъ повару изжарить!» Она ро¬
дила, велѣла позвать къ себѣ повара; отдала ребенка повару, чт¬
объ онъ сердечко вынулъ, изжарилъ, принесъ ей.
Поваръ взялъ его, принесъ въ избу, положилъ его и говоритъ:
«какъ я стану царскаго дитятю рѣзать?» Пошелъ взялъ наточилъ
*) Варіантъ. Царица была въ гостяхъ. Младенецъ сказалъ: «дура по ду¬
рью и разговариваетъ!»
<Р> 108 <В>

ножъ, хочетъ его рѣзать. Онъ и говоритъ повару: «поваръ, не
рѣжь меня!» А царевна взяла себѣ у кузнеца сына, а своего сына
велѣла зарыть въ скирдъ. — Поваръ взялъ этого царскаго сына
положилъ въ скирдъ; щенка взялъ, сердечко вынулъ и изжарилъ.
Понесъ, у крыльца упалъ, разбилъ тарелку; а собака сердечко под¬
хватила, унесла. Поваръ пришелъ къ этой царевнѣ, упалъ на
колѣни. «Простите, говоритъ, меня!» — Она и говоритъ: въ чемъ
ты виноватъ? — «Вы приказали изжарить сердечко вашего сына; я
изжарилъ, несъ на тарелкѣ, упалъ у крыльца, собачка подхватила
сердечко; унесла.» — Она и говоритъ: ну, собакѣ собачья смерть!
Кузнецъ пошелъ за соломой; солому дергаетъ; а онъ (царскій
сынъ) и шумитъ (кричитъ): «кузнецъ, кузнецъ! не запоросъЬ Куз¬
нецъ сталъ слушать; а онъ все шумитъ: «кузнецъ, кузнецъ! не за-
поросъЬ Кузнецъ все слушаетъ. Онъ въ третій разъ шумитъ:
«кузнецъ, кузнецъ! не запорось!» Вотъ кузнецъ откопалъ его,
понесъ доиой; какъ радъ ему, что маленькій, а говоритъ. Принесъ
домой, показалъ женѣ и говоритъ: «у насъ сына взяли, а намъ
сына Богъ далъ!» Сталъ этотъ мальчикъ проситься у отца, чтобъ
онъ отдалъ его въ ученье. Отдали его въ ученье; онъ выучился.
Потомъ отдали его лошадей пасти.
Ихъ много ребятишекъ тамъ было; они и стерегутъ **). А
этотъ кузнецовъ сынъ и говоритъ ребятамъ: «что мы стерегемъ!
Давайте, кто у насъ будетъ царь?» — Они согласились. — Какъ
же это сдѣлать? — «Вонъ тамъ въ рѣкѣ лягушки квачутъ; у кого
перестанутъ квакать, тотъ будетъ царемъ!» Ребята по одному
подходятъ, говорятъ: «молчать, проклятая тварь! я вашъ при¬
шелъ царь!» — А лягушки все квачутъ. Вотъ до него (до Кузне¬
цова сына) дѣло дошло. Онъ пришелъ, говоритъ: «молчать,
проклятая тварь! я вашъ пришелъ царь! » — Онѣ и замолчали; это
имъ такъ пришлось замолчать-то! — Они (мальчики) въ другой
разъ также сдѣлали; опять до него дошло:; какъ онъ сказалъ, онѣ
опять замолчали. И въ третій разъ тоже **\ Онъ и сталъ царь и * **)*) Дитя въ соломѣ говоритъ: батюшка! зачѣмъ ты меня въ соломѣ-то бро¬
силъ? — «Кто ты такой?» — Я твой сынъ, въ соломѣ закопанъ.
**) Стерегутъ коровъ, лошадей и разный скотъ; имъ только приносятъ
обѣдать, а домой они не ходятъ. Такъ и живутъ тамъ.
***) Во второй разъ мальчики кричали лягушкамъ: «квакайте!» Тѣ послу-
<Р> 109 <В>

прозвался Соломонъ. Поставилъ сторожей, велѣлъ имъ лукъ
стеречъ. «Кто этотъ лукъ унесетъ, того вѣшать!» Одинъ (изъ
мальчиковъ) и унесъ. Стали его вѣшать. Этотъ мальчикъ, котора¬
го вѣшать хотятъ, былъ одинъ сынъ у отца. Вотъ его отецъ му¬
жикъ пошелъ къ своему царю жаловаться; разсказалъ онъ ему:
вотъ такъ и такъ!
Послалъ этотъ царь унтеръ офицера пріѣхалъ этотъ ун¬
теръ-офицеръ туда. «Гдѣ тутъ у васъ царь?» — Они показыва¬
ютъ ему: вотъ въ рогоженномъ дворцѣ! — Пріѣзжаетъ этотъ
унтеръ-офицеръ туда, къ этому царю, спрашиваетъ у этого царя
Соломона, «кто тутъ у васъ царь?» — Онъ молчитъ. Въ другой
разъ такъ спросилъ; онъ все молчитъ. Въ третій также спросилъ;
онъ все молчитъ. Въ четвертый разъ спросилъ, онъ (этотъ царь
Соломонъ) и говоритъ: «у васъ есть царь?» — Унтеръ-офицеръ
говоритъ: есть! — «Ходите къ нему безъ доклада?» — Нѣтъ. —
«Такъ-то и ко мнѣ не ходи!» И велѣлъ своимъ сторожамъ его по¬
бить. Они его побили. Велѣлъ онъ его посадить на коня; еще
велѣлъ по два лозана закатить ему; посадили, вкатили. Онъ
поѣхалъ; пріѣзжаетъ туда, къ царю своему. Царь спрашиваетъ:
ну, что? — А тотъ едва слово отвѣтитъ ***).
Велѣлъ царь позвать кузнеца, отца царя Соломона. Позвали;
пришелъ онъ къ царю. Говоритъ ему царь: «приди ты ко мнѣ не
сытъ, не голоденъ, не обутъ, не одѣтъ; не придешь, голову
долой!» Пришелъ кузнецъ домой, плачетъ, сынъ его и говоритъ: о
чемъ ты, батюшка, плачешь? — «Все изъ-за тебя!» Разсказалъ
ему все. Царь Соломонъ и говоритъ: «ты вели матушкѣ сварить
киселю и наѣшься; вотъ и будешь не сытъ, не голоденъ. Въ бре¬
день (чѣмъ рыбу ловятъ) одѣнься и будешь не обутъ, не одѣтъ; и
поди къ царю!» Вотъ онъ киселя наѣлся, въ бредень одѣлся, при- * *) **) ***)шали только Кузнецова сына.
*) Царемъ былъ настоящій сынъ кузнеца; бывало увидитъ домъ. «Вотъ бы
изъ этого дому сколько вышло угольевъ!» Увидитъ желѣзо и говоритъ:
«сколько бы изъ этого желѣза вышло гвоздей!» — Кузнецъ по кузнецкому
и разсуждаетъ.
**) Вельможу.
***) Царь послалъ за мальчикомъ полкъ солдатъ. Но мальчикъ куда-то
убѣжалъ.
<Р> 110 <В>

шелъ къ царю. Царю говорятъ, что пришелъ кузнецъ. Вышелъ,
посмотрѣлъ. «Точно такъ,» говоритъ.
Царь опять говоритъ: «приди ты ко мнѣ завтра не конный, не
пѣшій; стань ни на дворѣ, ни на улицѣ. А если ты не исполнишь,
то голову долой!» — Пришелъ кузнецъ домой, плачетъ. Царь Со¬
ломонъ и спрашиваетъ: о чемъ ты плачешь? Онъ разсказалъ. —
«Ты, говоритъ, возьми козла, сядь на него верхомъ и будешь ни
конный, ни пѣшій; въѣзжай въ калитку такъ, чтобъ переднія
ноги были на дворѣ, а заднія на улицѣ; и скажи, чтобъ о тебѣ до¬
ложили!» Вотъ онъ такъ и сдѣлалъ. Царю доложили; онъ вы¬
шелъ, посмотрѣлъ. «Точно такъ,» говоритъ.
Въ третій разъ царь ему приказалъ, чтобъ онъ привелъ друга и
недруга; а если не исполнитъ, то голову долой. Опять пришелъ
кузнецъ домой, плачетъ. Царь Соломонъ и говоритъ ему: «о чемъ
ты, батюшка, плачешь?» — Все черезъ тебя! Разсказалъ ему все.
Царь Соломонъ и говоритъ: «батюшка! возьми ты нагайку, своего
чернаго кобеля, кусокъ хлѣба и жену! — Если скажетъ онъ: «пока¬
жи мнѣ друга», то ты возьми нагайкой собаку вытяни (ударь).
Онъ побѣжитъ, ты кликни: «черный! сюда!» Онъ и прибѣжитъ. Ты
ему дай кусокъ хлѣба, онъ будетъ ластиться. Потомъ царь спро¬
ситъ: «покажи недруга!» Ты возьми нагайку, ударь по женѣ; она
тебя ругательски обругаетъ и всю правду разскажетъ.» — Онъ
такъ все и сдѣлалъ. Какъ ударилъ жену, она и закричала: «ахъ ты,
подлецъ, тебя сынъ все научаетъ!» Царь и отпустилъ кузнеца.
Потомъ приказалъ царь сдѣлать золотую карету: «кто ее
оцѣнитъ, того везите.» Ъздили, ѣздили; никто не могъ оцѣнить
этой кареты. Ъдутъ. А царь Соломонъ въ полѣ сидѣлъ, три дѣла
дѣлалъ: хлѣбъ ѣлъ и вшей билъ *\ Начали его спрашивать: что
ты дѣлаешь? — «Вѣтошь убавляю и снова прибавляю!» — Стали
его спрашивать, что стоитъ карета? — Онъ отломилъ кусочикъ
хлѣбца; «для меня, говоритъ, она не стоитъ вотъ этого куска
хлѣба!» Они и говорятъ: это дуракъ какой-то! Пріѣхали, докла¬
дываютъ государю, что никто не оцѣнилъ кареты; только одинъ *)*) Мальчикъ сидѣлъ у дерева на пригоркѣ, хлѣбъ жевалъ, ногами болталъ,
а съ дерева листья срывалъ. Его и спрашиваютъ: что ты дѣлаешь? — Онъ
и говоритъ имъ: одно — прибавляю, другое — веселюсь, третье — тру¬
жусь, а четвертое — съ силой сбираюсь.
<Р> 111 <В>

дуракъ сказалъ, что «для меня она не стоитъ куска хлѣбца!» Го¬
сударь разсердился. «Вы сами дураки! Развѣ она для него стоитъ
куска хлѣбца?» — Послалъ ихъ снова искать его.
Ъздили, ѣздили; не нашли его. Поѣхали назадъ; видятъ подъ
мостомъ мальчика; сдѣлалъ вѣсы и вѣситъ бабій умъ съ соба¬
чьимъ Они спросили: что же перевѣсило? — Онъ говоритъ:
«бабій умъ легче!» Поѣхали; такъ и сказали царю. Царь и по¬
слалъ отыскать его. А онъ нанялся стеречь овецъ въ полѣ.
Ъздили, ѣздили; подъѣхали къ стаду; спрашиваютъ: какъ
твое имя? Онъ молчитъ. Потомъ спрашиваютъ, сколько онъ скота
стережетъ. Онъ молчитъ. Потомъ спрашиваютъ: какъ рѣка глу¬
бока? — Онъ въ одно слово сказалъ: Тимофей — триста — по
колѣно. Значитъ, на все отвѣтилъ. Они не поняли, пріѣхали раз¬
сказываютъ царю. «Дурачье! Онъ вамъ все вдругъ сказалъ: его
зовутъ Тимоѳей; скота 300; рѣчка по колѣно!»
Только этотъ царь Соломонъ повадился къ царицѣ ходить.
Набралъ три полка солдатъ, постановилъ и говоритъ имъ: «если
я въ первый разъ заиграю, чтобъ вы готовы были идти; во второй
разъ заиграю, чтобъ вы въ походѣ были; въ третій разъ заиграю,
чтобъ вы у меня тамъ были!» Пришелъ онъ къ царицѣ, смотритъ:
мужъ (ея) идетъ. Она царя Соломона и посадила въ сундукъ.
Приходитъ къ ней мужъ. «Я, говоритъ, очень мало дичи побилъ;
очень мало охоты!» — Только она и говоритъ: на царѣ сижу, на
царя гляжу! Онъ не понимаетъ. Она опять говоритъ: на царѣ
сижу, на царя гляжу! — Онъ все не понимаетъ. Она въ третій
разъ говоритъ на царѣ сижу, на царя гляжу! Онъ и догадался.
«Ну-ка, говоритъ, слѣзь ко съ сундука то!» — Слѣзла она съ сун¬
дука; онъ открылъ сундукъ, вытащилъ царя Соломона.
«Я, говоритъ; тебя удушу!» — Онъ и говоритъ: зачѣмъ ты
меня, какъ голубенка задушишь? Ты сдѣлай лучше три столба,
сдѣлай три петли: шелковую, мочальную, моченковую; и повѣсь
меня на нихъ! — Царь приказалъ сдѣлать петли; привели царя
Соломона къ столбу «Позволь, говоритъ, на флейточкѣ мнѣ по¬
играть!» — Царевна и говоритъ: не вели играть, онъ тебя обма¬
нетъ! — «Э, глупости какія! Дуръ васъ слушать! Играй!» Вотъ *)*) Вѣсилъ навозъ съ бабьимъ разумомъ.
<Р> 112 <В>

онъ заигралъ; войско его приготовилось въ походъ. — «Поз¬
вольте, говоритъ, ужь во второй разъ сыграть!» — Жена ему
опять говоритъ: э, мужъ, онъ тебя обманетъ; не вели играть! —
«Играй!» говоритъ. Онъ и во второй разъ заигралъ. «Позвольте
въ третій разъ сыграть!» — Въ третій разъ сталъ играть, вдругъ
его войско приступило. Онъ и говоритъ: «посмотри, говоритъ,
какъ мои голуби на твою пшеницу налетѣли!» Онъ оглянулся; его
и схватили. «Ты меня хотѣлъ повѣсить, теперь я васъ всѣхъ по¬
вѣшу. Тебя, царь, на шелковую; твоего сына на моченковую; а
жену на мочальную!» Повѣсилъ ихъ, сталъ жить да поживать, да
добра наживать, а худо проживать *\
*) Самъ занялъ мѣсто царское и сталъ править новымъ царствомъ.
<Р> 113 <В>