ББК 84.4 Вл
Х42
Серия «Мастера остросюжетного детектива»
выпускается с 1991 года
Иллюстрация на обложке
печатается с разрешения художника
и агентства Fort Ross Inc.
Художественное оформление А.А. Хромова
ISBN 5-218-00404-9
© Состав» перевод, послесловие, торгово¬
издательское объединение «Центрпо-
лиграф», 1997 г.
© Художественное оформление серии, тор¬
гово-издательское объединение «Центр-
полиграф», 1997 г.

Посвящается моей жене и де¬
тям, которым хорошо знаком
берег Штейнера
Чаще всего люди погибают на
войне оттого, что не пытаются из¬
бежать смерти или попадают в без¬
выходное положение.
Ву Чжи
Примечание автора
Немецкая оккупация островов пролива Ла-Манш в 1940—
1945 гг. исторический факт, но, как я точно знаю, острова Сен-
Пьер нет ни на одной карте. А потому я обязан добавить, что
все события и персонажи книги от начала и до конца вымыш¬
лены, все совпадения с реальностью случайны.
Дж. Г.
Пролог
ПРЕЛЕСТНОЕ УТРО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ УМЕРЕТЬ
Прилив начал выбрасывать трупы на берег сразу после того,
как рассвело. Футах в ста ниже моего укрытия в полосе прибоя
громоздились сплетенные человеческие тела.
Залив назывался Лошадиная Подкова — он и вправду был как
подкова. Я уже и сам не помню, сколько раз мальчишкой за¬
плывал в это местечко, — в часы отлива песчаный пляж здесь
был отменный. А сейчас, холодным апрельским утром, ни жи¬
вому, ни мертвому тут нечего было делать: берег усеян минами,
между ржавыми стальными ежами все опутано колючей прово¬
локой.
Моросил дождь, в предрассветной дымке видимость была
неважной; даже форт Виктория на скалистой вершине в чет¬
верти мили отсюда едва виднелся.
Я достал из портсигара сигарету, закурил и смотрел, как море
выбрасывает все новые и новые трупы. Нездоровое любопытст¬
во? Ничуть. Просто до прихода ночи я не мог покинуть свое
укрытие в зарослях можжевельника. Попытайся я двинуться в
5

путь на этом крошечном острове средь бела дня — и меня тут
же схватят, тем более сейчас, когда известно, что я здесь.
За пять лет войны я успел притерпеться к смерти во всех ее
гнусных обличьях.
Потрясения при виде убитого человека я больше не испы¬
тывал — уж очень много я их навидался. Убитый есть убитый,
только и всего. Трупы немцев и британцев плавали рядом, ни¬
какой разницы между ними на расстоянии не было — в этом-
то все и дело.
Нахлынувшая волна принесла еще один труп, закружила его
на гребне и швырнула на берег вдали от прочих. Упав, мертвец
угодил на мину, мина взорвалась, подброшенное взрывом тело
нелепо замахало руками, будто пыталось уцепиться за жизнь,
ткнулось в колючую проволоку и повисло, словно обрубок туши
в лавке мясника.
Минут через пять море выбросило новый труп — в желтом
спасательном жилете. Волна откатилась с громким хлюпань¬
ем; труп остался лежать лицом вниз. Мне показалось, что
он шевельнулся, цо я тут же сказал себе: ерунда, ошибка, об¬
ман зрения — всему причиной надутый спасательный жи¬
лет, на мелководье он не дает мертвецу утонуть, в отличие от
других.
Но нет: с волной нахлынула прибойная зеленая пена, тело
сдвинулось и подалось вперед, к колючей проволоке, и я уви¬
дел руку, поднявшуюся в поисках опоры, и., кажется, даже рас¬
слышал слабый вскрик.
В течение двух-трех минут волны прибоя его не достигали.
Он продолжал лежать в изнеможении, затем попытался продви¬
нуться, как вдруг накатила высоченная крутая волна и придави¬
ла его ко дну. Когда она отступила, человек еще был жив, но
конец мог быть лишь один.
Я замер, скорчившись в своем можжевеловом убежище, и
ждал, что произойдет: мне не улыбалось корчить из себя ге¬
роя. И развязка явилась неожиданно — справа, из расщелины
меж утесов, где к морю полого сбегала узкая тропка.
Сначала послышались возбужденные голоса, а затем появи¬
лись шестеро и остановились на гребне холма, в полусотне фу¬
тов над водой- Это были заключенные из немецкой военно¬
строительной организации «Тодт», французские бедолаги,
которых забросили на остров для строительства укреплений;
судя по киркам и совковым лопатам — дорожники. Их никто
не охранял, и это было в порядке вещей: удрать с уединенно¬
го острова не так-то легко.
6

Сперва они о чем-то спорили, затем один вышел вперед и
заскользил вниз по откосу к берегу. С высоты десяти футов он
спрыгнул в мягкий песок, поднялся на ноги и приблизился к
проволоке. Отважный парень, он был гораздо ближе к гибели,
чем предполагал.
Нахлынула новая мощная волна, смыла с берега еще один
труп и бросила его на минное поле. Почти сразу грохнул взрыв,
и море забурлило. Когда волна откатилась, я изумился: человек
в желтом спасательном жилете был еще жив.
Он вряд ли долго протянул бы. Спасти его могло только чудо
по имени Оуэн Морган, то есть я. И я покорно смирился со своей
участью — совсем как заключенный из «Тодта», который в момент
взрыва упал ничком, а теперь поднялся и стоял в нерешительнос¬
ти. Он понял, что в песке полно мин и что сунуться туда очертя
голову может только полный болван или кто-нибудь, кому все
равно — жить или подохнуть.
Свой маузер с круглым глушителем немецкого образца я от¬
стегнул от ремня и спрятал в кармане бушлата, затем снял буш¬
лат и затолкал в расщелину скалы, под которой прятался. Нож
с пружинным лезвием я оставил в правом кармане: им можно
было действовать одной рукой — как раз то, что нужно, если
предстоит драка в воде.
Что еще? Опознавательные жетоны с личным номером. Я про¬
верил: они были на месте, в потайном кармашке поясного рем¬
ня; в данный момент толку от него никакого. Да еще черная
повязка, закрывавшая то, что осталось от моего правого глаза, —
о ней я забыл. Едва ли она удержится на месте, если я с голо¬
вой окунусь в волны прибоя, лучше повесить ее на шею, пусть
болтается.
В стране слепых одноглазый — король. Бог знает почему я
вспомнил эту поговорку, когда спустился по узкой расщелине
утеса футов на двадцать — тридцать и оказался на скалистом
выступе. Рабочие на склоне холма увидели меня сразу же, а
тот, что был на берегу, успел вернуться к проволочному за¬
граждению и шарил в поисках лазейки.
— Не выйдет! Слишком много мин! — крикнул я по-фран¬
цузски. — Дай-ка я попробую!
Обернувшись, он глядел на меня — туповато и огорошенно,
словно был не в себе. Пришлось повторить то же самое по-анг¬
лийски и по-немецки, чтоб до него дошло. Чуть ниже выступ
утеса выдавался вперед футов на тридцать над глубиной. Когда
мне было двенадцать, я сиганул с него, чтобы удивить Симону.
Она здорово перепугалась и целую неделю потом со мной не
7

разговаривала. Это воспоминание промелькнуло в голове, ког¬
да я на миг задержался на выступе.
Хорошее утро... прелестное утро для того, чтобы умереть.
Я глубоко вдохнул и прыгнул.
Вода была такой холодной, какой она бывает в Ла-Манше
после вторжения ледяных потоков от берегов Ньюфаундленда.
Я ушел глубоко под воду и изо всех сил заработал руками и
ногами в подхватившем меня течении.
На мне были брезентовые ботинки на веревочной подошве,
штаны из плотной хлопчатобумажной ткани и вязаный свитер
вроде тех, что носят рыбаки острова Гернси. Я нарочно не стал
раздеваться: в холодной воде одежда помогает сохранить тепло.
Вынырнув, я поплыл в сторону залива Лошадиная Подкова —
сотня ярдов в жутком холоде.
Огромная приливная волна, выкатывающаяся из открытого
моря в пространство между островами пролива, поднимает уро¬
вень воды в заливе Сен-Мало на тридцать футов; я ощущал ее
неумолимую силу, что толкала меня вперед, чуял за спиной пол¬
чища пенных гребней, которые цепь за цепью будут накатывать¬
ся на берег и с шипением разбиваться о него.
Плыть, в общем, было нетрудно. Единственное, что надо
было делать, — держаться на плаву, остальное брал на себя
прилив. Боковым зрением я видел рабочих на зеленеющем
склоне между утесами и человека по другую сторону колючей
проволоки — до тех пор, пока огромная волна не подхватила
меня железной хваткой и не понесла с такой скоростью, что
дух захватывало.
Я почувствовал дно, вытянув руки в поисках опоры пона¬
дежнее, — и в мгновение ока очутился на песке, вынесенный
схлынувшей волной. Человек в желтом спасательном жилете
был слева не более чем в тридцати футах. Опершись на одно
колено, я переждал накат очередной волны, затем поднялся и
двинулся к нему.
Это был молодой, лет семнадцати, немецкий матросик, судя
по нарукавной нашивке — радист. Вся его левая рука от плеча
до кисти была вдрызг разворочена, вот отчего он казался таким
беспомощным.
Когда я приблизился к нему, он тщетно пытался ухватиться
за колючую проволоку. Привстав на колено, я перевернул его на
спину. Парнишка, похоже, был в глубоком шоке — он смотрел
поверх и сквозь меня бессмысленными остекленевшими глаза¬
ми. Когда новая волна окатила нас, я придержал раненого ру¬
кой; когда же, продрав глаза от едкой соленой влаги, я глянул
8

сквозь проволоку, то увидел, что рабочие спускаются по тропе
в сопровождении трех немецких солдат; у двоих немцев в руках
были пистолеты-пулеметы.
Один из них что-то крикнул мне, но голос утонул в реве на¬
двигающейся волны. В наступившей затем тишине я услышал
ржание лошади, поднял голову и увидел на гребне холма Штей¬
нера, сидящего верхом на серой кобыле.
Он крикнул людям внизу, чтобы они не двигались, и они
мгновенно подчинились, что не удивило меня — уж такой он
был человек. Он спешился и сошел к ним; последовал не¬
долгий разговор, затем один из солдат вскарабкался обратно
по тропе к тому месту, где мирно щипала траву кобыла, и
исчез.
Двое других погнали рабочих назад, а Штейнер направился
в мою сторону. Он нес три немецкие ручные гранаты с очень
длинными деревянными рукоятками, а одет был в укорочен¬
ную шинель с черным меховым воротником — насколько я
знал, казенное обмундирование русских штабных офицеров;
тулья его немецкой офицерской фуражки была заломлена спе¬
реди ровно настолько, насколько полагалось по уставу.
Подойдя к колючей проволоке, он остановился и улыбнулся:
—	Я полагал, что ты уже давно исчез, Оуэн Морган. В чем
дело?
—	Планы рухнули, — ответил я. — А что?
—	Да ничего. Что. у тебя там?
—	Один из ваших, радист с торпедного катера.
—	Жить будет?
—	Полагаю, да.
—	Хорошо. Стой, где стоишь.
Он отошел вдоль берега ярдов на тридцать, и тут с шумом
накатила новая волна. Она оказалась достаточно сильной, что¬
бы отбросить меня и раненого прямо на колючую проволоку, и
я ожесточенно цеплялся за все, что попало.
Вынырнув, я заметил, что матрос потерял сознание. В этот
миг Штейнер швырнул первую гранату через колючую прово¬
локу. Раздались подряд два взрыва, за ними — третий; мины
в песке подрывались, детонируя друг от друга. На мгновение
Штейнер повернулся спиной; потом я потерял его из виду за
густой завесой дыма и песка. Когда она рассеялась, он подо¬
шел ближе, осмотрел зияющую брешь, проделанную им в про¬
волочном заграждении, затем швырнул вторую гранату.
9

Волны набегали на берег, становясь все выше и мощнее, и
я начал уставать: долгая бессонная ночь, а за ней вот такое
чертово утро...
Подняв голову, чтобы вдохнуть, я увидел, как упала третья гра¬
ната. Послышались четыре отчетливых взрыва; как только эхо от
них замерло, вверх поднялось плотное облако песка и дыма.
Напуганные взрывами, снялись со скал и загомонили сотни
морских птиц — гагары, бакланы, чайки; одинокий буревестник
метнулся вниз сквозь дым, как пикирующий бомбардировщик —
прямо и неотвратимо, затем повернул в море и полетел прочь,
слегка касаясь крыльями гребней волн.
В проволочном заграждении зиял проход до самой кромки
воды. Штейнер стоял возле него. Он помахал рукой, а я резко
крикнул:
— Осторожно! Вряд ли все мины подорвались!
—	Сейчас проверим.
Он двинулся сквозь проход так спокойно, будто гулял в пар¬
ке в выходной день, лишь иногда останавливался, отбрасывал с
дороги обрывок проволоки и шел дальше как ни в чем не бы¬
вало.
Неожиданно послышался рев мотора, и наверху появился ар¬
мейский вездеход «фольксваген». У обрыва он лязгнул тормоза¬
ми, из него выскочили несколько солдат и бросились вниз. Штей¬
нер не обращал на них никакого внимания.
—	Очень сожалею, но теперь я мало что могу сделать. Наде¬
юсь, ты это понимаешь?
—	Естественно.
— При тебе есть оружие?
— Только нож.
— Отдай его мне.
Он сунул нож в карман и подхватил раненого с другого бока.
— Вынесем его отсюда, пока он не умер у нас на руках, —
сказал он. — Это может тебе здорово помочь.
— В глазах Радля? Ты шутишь...
Он пожал плечами и добавил:
— Все возможно...
— В этом худшем из возможных миров, — отпарировал я. —
Пригляди за Симоной — вот все, что я прошу. Забудь об этой
ночи и вообще обо всем. Сохрани Симону невредимой. А на меня
времени не трать. Я теперь ходячий труп, мы оба это знаем.
— Ты рисковал жизнью, спасая немецкого моряка. Это тебе
зачтется. Знаешь, даже Радль иногда прислушивается к голосу
разума.
Ю

—	Чьего разума? Какого-нибудь унтер-офицера? — рассмеял¬
ся я. — Брось! Разум для полковника — лишняя обуза. Везде так,
и у нас в Англии тоже. Он просто выставит тебя за дверь, и все.
—	Нет, — сказал он, притушив улыбку. — Не выйдет.
Поддерживая раненого, мы протащились по вязкому песку и
лужам прибойной полосы и пересекли проволочное заграждение.
На той стороне нас поджидали люди в форме немецкой полевой
жандармерии — их нагрудные латунные бляхи были так же брос¬
ки и заметны, как и красные фуражки английской военной поли¬
ции. Их было четверо — три фельдфебеля и майор. Двое из них
приняли у нас парня, осторожно положили его на носилки и вве¬
ли ему какое-то быстродействующее лекарство из пакета первой
помощи.
Штейнер, отойдя шага на три, стряхивал песок со своей ши¬
нели. Майор выступил вперед и оглядел меня с головы до ног.
—	Кто вы? — спросил он требовательно на ломаном фран¬
цузском.
Он был в замешательстве и нс знал, как поступить. Ибо пе¬
ред ним стоял странного вида человек в насквозь промокшей
гражданской одежде, лицо которого было изуродовано зарубце¬
вавшимся шрамом, да к тому же еще одноглазый. Вспомнив про
свою пустую глазницу, я быстро натянул повязку.
За меня ответил Штейнер.
—	Майор Брандт, — сказал он, — этот человек — британский
офицер, который только что пожертвовал своей свободой ради
спасения жизни немецкого матроса.
Ни один мускул не дрогнул на лице Брандта, равно как и тон
его голоса, когда он услышал это. Поколебавшись, он обернул¬
ся ко мне и сказал на вполне сносном английском:
—	Назовите себя.
—	Моя фамилия Морган. Личный номер 21038930. Звание —
полковник.
Он щелкнул каблуками и, вынув из кармана портсигар, сказал:
—	Сигарету, полковник? Думаю, вы не откажетесь.
Я взял сигарету, прикурил от зажигалки и с явным удоволь¬
ствием затянулся. В конце концов, сигарета могла оказаться
последней.
—	Теперь, — вежливо сказал он, — я должен просить вас
пройти со мной в плац-комендатуру в Шарлоттстауне; комен¬
дант острова Сен-Пьер полковник Радль, несомненно, поже¬
лает поговорить с вами.
Какая любезность, однако... Я двинулся было вперед, как вдруг
Штейнер, сняв свою шинель русского образца, протянул ее мне.

—	Если полковнику угодно, — сказал он, посмеиваясь.
Только натянув шинель, я понял, как продрог.
—	Спасибо, командир, — сказал я. — За это и за другое тоже.
Щелкнув каблуками, он козырнул мне. Ей-богу, от тако¬
го приветствия прослезился бы самый въедливый служака из
бригады королевских гвардейцев, помешанный на строевой
подготовке.
Я повернулся и пошел следом за носилками вверх по склону.
Шарлоттстаун поразил меня сильнее, чем все, что я видел до
сих пор. Те же мощеные улицы и дома, сочетавшие француз¬
ский провинциальный стиль с английским, те же сады, окру¬
женные высокими стенами для защиты от постоянных ветров.
Все было таким, как и прежде, и одновременно другим.
Дело было не в явных знаках войны, не в дотах на побережье,
не в колючей проволоке и не в разбитой бомбежками гавани.
В глаза лезло иное: шиты с объявлениями на двух языках — не¬
мецком и английском; эсэсовец, остановившийся прикурить си¬
гарету у старого здания почты, на стене которого еще сохранилась
надпись: «Королевская почта»; серо-зеленые мундиры; машины
со свастикой на борту, стоявшие на площади Палмерстона. Я шел
как в дурном сне и никак не мог проснуться.
Вездеход высадил нас на площади и двинулся дальше, увозя
раненого матроса. Остальной путь мы прошли пешком, шагая
вверх по крутой мощеной Шарлотт-стрит мимо пустых магази¬
нов. Стекла витрин были разбиты, краска облупилась — здесь
царило запустениё. Неудивительно — пять лет оккупации.
Плац-комендатура, то есть немецкая гражданская власть (хотя
властей на острове и без того было полным-полно), размещалась
в здании, которое до войны занимал островной филиал Вестминс¬
терского банка. Когда-то у меня там был текущий счет; согласно
порядку счет и теперь должен был иметься, что меня немало по¬
забавило, особенно когда я вошел через гранитную арку в про¬
хладный вестибюль здания.
За прилавком из красного дерева корпели трое служащих в
мундирах. Двое часовых возле двери в бывший кабинет управ¬
ляющего оказались эсэсовскими парашютистами — угрюмые,
изрядно отощавшие парни; у каждого на груди был Железный
крест и трехцветная ленточка участника боевых действий в Рос¬
сии. Далеко же их занесло — из-под Сталинграда в Ла-Манш...
Брандт вошел первым; мы остались в приемной. Штейнер не
делал попыток заговорить и стоял у окна, глядя на улицу. Пару
12

минут спустя Брандт вызвал его. Я стал ждать, а двое эсэсовцев
продолжали смотреть мимо меня в пространство. Потом дверь
открылась, и вновь появился Брандт.
—	Пожалуйста, входите, полковник Морган, — сказал он по-
английски и, как только я двинулся с места, приказал часовым
взять на караул.
Полагаю, внешний облик Радля, а точнее, его телесная мощь
была его главным достоинством. Ростом он вымахал за шесть
футов с лишним, а весил не меньше двухсот сорока фунтов.
Мне показалось, что перед нашим приходом он работал в ру¬
башке с короткими рукавами, поскольку в момент, когда я вошел,
он застегивал пуговицы кителя. Мгновенным взглядом я отметил
кое-что любопытное: эсэсовские знаки различия на воротничке,
награды, включая Германский крест, который носится на правой
стороне груди и присваивается за отвагу в открытом бою, а также
Золотой партийный значок, которым награждались лишь лица,
вступившие в НСДПГ до ее прихода к власти в 1933 году.
Его лицо с густыми нависшими бровями и глубоко посажен¬
ными глазами было типично для «круглоголового» нациста —
вроде тех средневековых фанатиков-изуверов, что могли, упав
на колени, горячо молить Господа о милосердии и тут же, на
одном дыхании, требовать огненной казни для женщин, запо¬
дозренных в колдовстве.
Он продолжал сидеть за письменным столом, сложив руки
перед собой.
—	Ваше имя, звание, личный номер? — осведомился он.
По-английски он говорил плохо, и я ответил на немецком
языке. Не выказав ни малейшего удивления, он продолжал на
том же языке:
Вы можете это подтвердить?
Я пошарил в кармане поясного ремня и достал опознаватель¬
ные жетоны и передал ему. Он мрачно рассматривал их, затем
положил на стол и щелкнул пальцами, подзывая Брандта, но не
Штейнера.
—	Стул полковнику.
Я отрицательно помотал головой:
—	Я постою. Обойдемся без этого.
Он не стал спорить, просто поднялся. Он, видимо, считал,
что хоть и может приказать расстрелять меня сию же минуту, но
до того должен вести себя со мной как равный с равным, как
старший офицер со старшим офицером.
13

Он присел на край стола.
—	Оуэн Морган, говорите? Это интересно. Вы знали, что на
спасательной лодке на этом острове написано то же имя?
Отпираться не было смысла, и я ответил:
—	В честь моего отца. Я здесь родился и вырос.
—	Вот как? — Он покачал головой. — Это многое объясня¬
ет. Вы прибыли на остров для добычи разведданных по про¬
екту «Черномазый».
Это прозвучало как абсолютная истина; сказано было не¬
спешно и таким тоном, как бросают реплики в обычной бесе¬
де. Одновременно он вытащил из сандалового портсигара си¬
гарету и закурил.
Я не стал юлить.
—	С чего вы взяли?
—	Четверо ваших компаньонов живы и находятся в наших
руках. Еще двоих выловили в бухте. Один из них перед смертью
разговорился.
—	Не сомневаюсь.
—	Я предполагаю, — продолжал он без обиняков, — что вы
высадились отдельно где-то в юго-восточной части острова —
двое часовых исчезли в этом районе. Я не допрашиваю вас, как
видите. Я лишь рассуждаю вслух.
—	Ваше право, — заметил я.
—	Позвольте мне продолжить. Ваши компаньоны — в фор¬
ме, а вы — в штатском, из чего я могу заключить, что вашей
задачей было попытаться войти в контакт с местным населени¬
ем для получения информации, — добавил он, улыбнувшись,
что ему далось нелегко. — На острове осталось пятеро местных
жителей, полковник Морган, и мне известно, что все они так
или иначе вчера вечером были на виду. Так что вы зря потра¬
тили время. Ваши люди в гавани что-то напутали, ваша кано¬
нерка —по-английски, кажется, так, если не ошибаюсь, — на
дне моря. Задание провалено. — Последние слова он прогово¬
рил по-английски: — Задание не выполнено. Такой гриф шлеп¬
нут на досье по этому делу. Верно?
— Да, приблизительно так.
Он выпрямился, заложив руки за спину.
— Вам известен приказ немецкого командования?
— Естественно.
— Тогда вы должны знать, что согласно его положениям все
члены так называемых десантно-диверсионных отрядов должны
быть казнены немедленно после захвата в плен.
— Все в ваших руках.
14

Мое замечание его ничуть не задело. Он мрачно кивнул и
заметил:
—	Вообще-то, полковник Морган, расстреливать диверсан¬
тов — обязанность военного коменданта района, а не моя.
Генерал Мюллер, последний военный комендант, погиб, по¬
дорвавшись на мине, четыре недели назад.
—	Какая неосторожность...
—	Новый губернатор, капитан третьего ранга Карл Ольбрихт,
еще не прибыл.
—	И вы его замещаете?
Он снова выдавил из себя натужную улыбку и ответил:
—	Примерно.
—	Стало быть, меня расстреляют только после того, как но¬
вый комендант подпишет нужную бумагу? А до того как?
—	А до того — все как у всех, — ответил он и сел. — При¬
дется поработать, полковник Морган. Работы хватает. Будете
работать в кандалах вместе с остальными заключенными.
Ни с того ни с сего Штейнер вдруг решил напомнить о пра¬
вилах обращения с военнопленными по Женевской конвенции:
—	Я обязан вновь подчеркнуть, что сегодня утром полковник
Морган совершил рыцарский поступок...
—	Это известно, Штейнер, — спокойно сказал Радль. — Вы
свободны.
Штейнер продолжал стоять, а я молился, чтобы ему хватило
самообладания. Первый раз за все время знакомства я увидел по
его лицу, что он взволнован, — и он снова заговорил.
Радль снова прервал его, причем достаточно мягко. Рыцар¬
ский крест на груди у Штейнера — единственная награда, ко¬
торую немцы безусловно уважали, — требовал соответствующего
обхождения.
—	Вы свободны, Штейнер.
Штейнер козырнул и щелкнул каблуками, а Радль сказал:
—	Можете отвести полковника Моргана к остальным, Брандт.
—	Вы что, ничего не знаете о положении на фронтах? —
спросил я. — Если так, то знайте: скоро войне конец, вы про¬
играли.
Радль откозырял и мне — привычно и угрюмо.
Я рассмеялся ему в лицо и вышел.
Мы подъехали к форту Эдвард над Шарлоттстауном. Эдвард
был самый крупный из четырех королевских военно-морских
фортов, построенных в пятидесятых годах прошлого столетия,
во время, когда английское правительство было обеспокоено
отношениями с Францией.
15

У ворот за бруствером из мешков с песком стоял часовой,
вооруженный пулеметом. Взмахом руки он приказал нам следо¬
вать через гранитную арку, на которой было по-латыни выре¬
зано: «Королева Виктория», а чуть выше дата — «1856 г.».
Внутри форта сквозь камни мостовой пробивалась зеленая
трава, как и в прежние времена; новинкой были железобетон¬
ные доты. Кроме того, по всему двору стояли грузовики. Л над¬
пись на табличке говорила о дислокации артиллерийской части.
Мы выбрались из вездехода, и Брандт вежливо пригласил меня
пройти в открытые деревянные двери старого блокгауза.
Один из жандармских унтеров поспешно вышел вперед, дер¬
жа наготове ножные кандалы. Брандт повернулся ко мне, по¬
бледнев, и сказал по-английски:
—	Простите, полковник. Такое дело... Солдат должен выпол¬
нять приказ.
—	Валяйте, — сказал я.
Опустившись на колени, унтер проворно защелкнул стальные
кольца вокруг моих лодыжек и стянул их концы специальным
ключом. Цепь между ними была фута два в длину, что позволя¬
ло более-менее сносно передвигаться.
—	Куда теперь? — решительно спросил я.
Не сказав ни слова, Брандт двинулся вперед. Мы взобрались
по каменным ступеням сбоку от блокгауза на нижнюю часть
крепостного вала и прошли до самого его края. Однажды, лет
так с тысячу назад, четырнадцатилетним мальчишкой я стоял
здесь и смотрел, как мой отец выходил на лодке в море. Те¬
перь на этом месте была береговая батарея, и в стенах бастио¬
на зияли выбоины — видимо, после продолжительного обстре¬
ла острова с английских крейсеров.
Слышно было, как кто-то негромко напевает по-немецки про¬
тяжную грустную старую песню времен Первой мировой войны:
«Аргоннский лес, Аргоннский лес, ты многим стал могилой». Мы
взобрались на вторую приступку и немало удивили своим появ¬
лением шестнадцатилетнего паренька, лишь слегка похожего на
солдата, который безмятежно отдыхал у склада боеприпасов, при¬
слонив винтовку к стене.
Он вскочил и вытянулся; Брандт вздохнул и слегка потрепал
его по голове, сказав:
— Как-нибудь на днях, Дюрст, мне придется повысить тебя
в чине.
Этим он мне понравился, а ведь это кое-что значит, когда
можешь так сказать о немецком полевом жандарме. Он отодви¬
нул засов двери и отступил в сторону.
16

—	Ну, полковник... — сказал он.
Я вошел внутрь, и дверь за мной захлопнулась. Внутри было
довольно светло, благодаря старым орудийным бойницам. Мно¬
го света, масса свежего морского воздуха — и промозглая сы¬
рость от дождевой влаги, сочащейся по скользким стенам. Когда
я вошел, те, кто внутри, встали, словно ждали меня: Фитцдже¬
ральд, Грант, сержант Хаген и ефрейтор Уоллас. Стало быть,
Стивенсу и Ловату не повезло, — а может, наоборот, повезло
больше, чем другим.
—	Господи Иисусе, это же полковник, — сказал Хаген.
Фитцджеральд не нашелся, что добавить к сказанному, и я,
дружелюбно улыбнувшись, сказал ему:
—	Что говорилось в ваших приказах? «Ни в коем случае не
высаживаться на берег и не предпринимать никаких действий,
могущих известить противника о вашем присутствии». Теперь
вы довольны?
Будь у него оружие, он пристрелил бы меня. Но у него не
было ничего, кроме вбитого накрепко аристократического чван¬
ства, не позволявшего препираться с людьми ниже себя по рож¬
дению. Он отошел в дальний угол и уселся.
Грант быстро шагнул ко мне, сжав свои огромные кулачищи,
но, забыв про кандалы, рухнул на колени.
—	Эх, сержант! — упрекнул я его. — Вечно у вас, лихих ре-
бят-диверсантов, что-то неладно. Хоть бы звание уважали...
Я вскарабкался на старый орудийный лафет. Сквозь незаде-
ланные бойницы дождь беспрепятственно лил внутрь струями.
Я достал свой непромокаемый портсигар, закурил и перебросил
сокровище вниз Хагену.
Отсюда открывался поистине величественный вид. В ясный
день можно было бы увидеть остров Гернси — на горизонте, в
тридцати пяти милях к северо-востоку, — в ясный день, но не
в такое утро. А на северо-западе, милях в ста за проливом, был
берег Корнуолла и мыс Лизард, откуда все и началось. Четыре
дня назад. Невероятно...
Глава 1
БОГАТЕЙШИЙ ИЗ БОГАТЫХ
Берег под особняком на утесе в двух милях от мыса Ли¬
зард 'был опутан паутиной ржавеющей колючей проволоки;
щит возле бегущей вниз по берегу тропки предупреждал о
минах.
17

Теперь все это походило па пустую угрозу. Сержант берего¬
вой обороны, в том далеком 1940 году отвечавший за укрепле¬
ния на здешнем участке, вряд ли предполагал, что это местечко
на побережье, облюбованное рыболовами, будет так быстро и
скоро приведено в оборонную негодность.
Благодаря этому я сумел в то славное апрельское утро попла¬
вать вдоль белого песчаного пляжа. Стояла небывалая для вес¬
ны теплынь; война для меня уже почти закончилась. Доплыв до
выступа скалы, я выбрался из воды и решил немного отдохнуть.
Мэри в соломенной шляпе сидела на берегу за мольбертом и
рисовала. В десятый раз она выписывала на холсте мыс, однако
каждый раз полагала, что он выглядит не так, как прежде; про¬
сто у нее менялось настроение. Она оторвалась от мольберта,
отыскала взглядом меня в море и помахала. В ответ я тоже мах¬
нул рукой, нырнул в воду и поплыл к берегу.
Она поджидала меня с полотенцем в одной руке и пиратским
украшением — моей наглазной повязкой — в другой. Долго про¬
работав медсестрой, она успела привыкнуть к уродливому шраму
на моем лице, но знала, что мне очень неприятно, когда его ви¬
дят другие.
Я обтерся, натянул повязку и сказал с улыбкой:
—	Просто отлично! Тебе тоже надо попробовать искупаться.
—	Нет уж, спасибо. Разве что в июле. Пойду приготовлю что-
нибудь на обед, Оуэн. Долго не задерживайся.
Она чмокнула меня в лоб и пошла; я смотрел, как она про¬
ходит через колючую проволоку, поднимается по тропе, и во
мне возникло щемящее чувство нежности и перебивающей его
вины.
Познакомились мы еще до войны, студентами. Когда меня
позже доставили в военный госпиталь в Суррее, изуродованно¬
го и обессилевшего от многомесячных инъекций наркотиков, то
первое, что я увидел, придя в себя, было ее лицо. Муж Мэри,
штурман бомбардировщика, погиб во время налета на Дрезден.
Когда я выписался из госпиталя, мы соединились и жили вмес¬
те вот уже три месяца.
Я неторопливо оделся и подошел к мольберту. На этот раз
она сделала только эскиз, но хорошо, чертовски хорошо. Я
взял уголек и попытался добавить пару штрихов, однако без
успеха. Там, где требуется уловить перспективу, два глаза луч¬
ше, чем один, и хотя я приспособился ко многому, но в ху¬
дожники уже не годился.
Я лег на песок, подложив р.уки под голову, прищурил свой
единственный глаз, чтобы лучше видеть вдаль, и стал смотреть,
18

как гагара, камнем упав с неба, совершила точное приземление
на выступе утеса.
Все вокруг было невероятно мирным: шум моря, крики чаек,
медленно проплывающее белое облако. Кто я такой? Оуэн Мор¬
ган, бывший художник... или вроде того. Романист?.. Очень мо¬
жет быть. Поэт?.. Сомнительно. Солдат, ночной бродяга, наем¬
ник, головорез. Как посмотреть — все правда. Что я делаю здесь,
в этом приятном заброшенном уголке, где один день плавно и
легко переходит в другой, а раскаты за горизонтом — лишь гром,
а не орудийная канонада?
Должно быть, я задремал, но ненадолго. Пронзительный крик
чайки снова вернул меня к жизни. Я проснулся мгновенно —
привычка, выработанная необходимостью, — и поднялся на ноги.
Не поторопись я, Мэри стала бы меня искать, обед бы подгорел,
да и вообще случилась бы беда.
Я прошел сквозь колючую проволоку и поднялся по тропе,
глядя под ноги. Я уже приближался к предупредительному щиту,
как вдруг услышал голос:
—	Эй, там, внизу!
Я взглянул вверх, щурясь от солнца, и увидел американско¬
го армейского офицера, стоящего на гребне холма, хотя с того
места, где я стоял, да еще из-за солнца, бившего в глаза, было
невозможно ни разглядеть лицо, ни угадать звание.
—	На два слова, — сказал он.
То была не просьба, а приказ — приказной тон, которым
говорят американцы из Бостона и Новой Англии, тамошние
спесивые аристократы, потомки первопоселенцев, тех, что,
толпясь на борту «Мэйфлауэра», отпихивали один другого,
стремясь первыми ступить на новую землю. Ни сам этот тип,
ни его голос мне не' понравились, и я не счел нужным отве¬
тить.
Он снова заговорил, и в его голосе сквозило крайнее раз¬
дражение:
—	Я ишу полковника Моргана. В доме мне сказали, что он
на берегу. Не видели его?
Вспоминая сейчас эту встречу, я могу найти для этого типа
любые оправдания. Он видел перёд собой невысокого, загоре¬
лого, давно не бритого человека в старом синем рыбацком сви¬
тере, одноглазого и с золотой серьгой в левом ухе. Эту чертову
серьгу я носил по настоянию Джека Трелони, хозяина гости¬
ницы «Королевские руки», что на дороге в Фалмут. Джек ис¬
кренне полагал, что от нее мое зрение улучшится, и в один
памятный вечер проколол мочку моего уха вязальной спицей,
19

проглотив для верного глаза полбутылки довоенного шотланд¬
ского виски.
Человек стал спускаться. Когда он приблизился настолько,
что солнце уже не мешало мне смотреть, я разглядел, что он по
званию майор, а также награды: крест «За выдающиеся заслуги»
и Серебряная Звезда в обрамлении дубовых листьев могли
означать многое. Как кто-то однажды заметил: лишь тот, кто на¬
гражден, знает, чего стоит награда, да еше могут догадываться
об этом те, кто был с ним в одном бою. С другой стороны, ког¬
да человек подошел еще ближе и стали видны его погоны, я
понял, что он рейнджер, то есть из разведывательно-диверсион¬
ного подразделения, а я раньше слышал, что разница между
ними и нашими коммандос невелика.
—	Так вы видели его? — терпеливо, но настойчиво повторил
он свой вопрос.
Он был просто прелесть: этакий американец девяностых го¬
дов, попавший за границу и пытающийся втолковать что-то ту¬
пому мужичью, совсем как в романах Генри Джеймса.
—	Да уж прямо и не знаю, что бы такое ответить, — сказал я
с приличным случаю корнуоллским акцентом.
—	Можно бы и пояснее, а?
Грубый шотландский голос прозвучал так же неожиданно,
как появилась ладонь, обхватившая мое плечо и развернувшая
меня в противоположную сторону. Это был еще один рейнджер,
на этот раз старший сержант, отчего его шотландский акцент
становился еще более интригующим. У него было грубое скулас¬
тое лицо и тяжелый взгляд; глаза казались распухшими от шра¬
ма, выдававшего заправского бойца. Не приведи Бог встретиться
с таким человеком на рассвете прелестного апрельского утра...
— А ну-ка, парень, давай еще раз, только пояснее, — проры¬
чал он, тряхнув меня, словно крысу.
Славный, крепкий парень, как раз такой, какие нужны для
ночного штурма или десанта на плацдарм под огнем; но ведь и
я выжил, уцелел, проведя пять лет в мире, которого он никогда
не знал. В мире, где сила — это еще не все и мужество — еще
не все. Где приход.каждого нового дня — чудо. Где выживаешь
главным образом потому, что не думаешь о том, выживешь ты
или нет.
Я ухватился за руку, которая меня держала, изогнулся так,
как учил меня тренер-японец в старом деревенском доме в
графстве Суррей, весной 1940 года, и швырнул сержанта через
бедро. Скатившись футов на двадцать вниз, он угодил в куст
можжевельника.
20

Я взглянул на майора и с легкой улыбкой сказал:
—	Он допустил ошибку. Не позволяйте ему совершить еше
одну.
Озадаченный майор пристально посмотрел на меня, затем что-
то блеснуло в его взгляде. Он что-то понял, но прежде чем успел
раскрыть рот, сержант ринулся на меня снизу, как раненый зверь.
Когда он был от меня в шести футах, я выхватил из кармана свою
старую финку с пружинным лезвием, которую добыл в Бретани
на втором году войны.
Послышался зловещий щелчок, и лезвие выскочило из руко¬
ятки. Он застыл на месте, затем, пригнувшись, начал подходить
ближе.
—	Грант, ни с места! Это приказ! — твердо бросил ему майор.
Грант продолжал стоять пригнувшись, испепеляя меня разъ¬
яренным взглядом, готовый убить, как вдруг донесся другой
голос, высокий и чистый:
—	Оуэн, Бога ради, что там происходит?
Вниз по тропе спешил человек, которому было за шестьде¬
сят, седоволосый, с продолговатым, не слишком красивым ли¬
цом и в очках в стальной оправе. На нем был старый плащ, в
руке зонтик, и всем своим видом он напоминал прочно укоре¬
нившийся в представлении людей образ оксфордского профес¬
сора. Им он как раз и был тогда, когда мы познакомились, хотя
с той золотой поры таланты его на упомянутом поприще уже
поугасли.
Убрав лезвие, я простонал:
—	О нет, только не ты, Генри! Кто угодно, только не ты!
Майор Эдвард Арнольд Фитцджеральд и его американский
громила шотландского происхождения, насупившись, удалились
после того, как Генри официально представил меня, и я, пока¬
чав головой, сказал:
—	Беда людей, подобных Фитцджеральду, в том, что они не
могут принять человека таким, каков он есть.
—	Но, мой дорогой Оуэн, — поднял удивленно брови Ген¬
ри, — он именно и принял тебя таким, как ты выглядишь. Ты
давно смотрелся в зеркало? Я бы ни за что не подумал, что в
войсках его величества есть полковники, способные шляться
с золотой серьгой в левом ухе.
—	Но ты всегда говорил, что я — индивидуалист, — напо¬
мнил я ему. — Что слышно с фронта?
—	Первая бригада коммандос вчера подошла к Люнебургу.
21

—	Потом они будут обдумывать, как переправиться через
Эльбу.
—	Пожалуй, так, — кивнул он.
Мы присели на выступающий камень утеса, и он, достав
портсигар с довольно редкими турецкими сигаретами, которые
очень ценил, предложил одну мне.
—	Досталось же мне от тебя на первых порах, когда мы впе¬
рвые познакомились, — сказал я. — Помнишь? Неотесанный
мальчишка с острова пришел в Оксфорд получать образование.
Он слабо улыбнулся, и на его лице промелькнула легкая тень
грусти.
—	Давненько это было, Оуэн. Много воды утекло с тех пор.
—	А чем ты будешь заниматься, когда все кончится? —- спро¬
сил я. — Опять станешь Генри Брандоном, наставником и чле¬
ном братства при соборе Всех усопших в университете и все
такое прочее?
Пожав плечами, он возразил:
—	К прежнему вернуться никто не может, Оуэн. Думаю, это .
невозможно.
—	Ты хочешь сказать, что не желаешь вернуться?
—	А ты?
Как всегда, он задел меня за живое.
—	Вернуться к чему? — ответил я с некоторой горечью.
. — Ладно, не надо переживать. Тебе это не к лицу. Я на днях
прочитал твой роман. Четвертая допечатка за один месяц. По¬
трясающе!
— Значит, он тебе не понравился.
— Какая разница? Зато он приносит тебе хорошие деньги.
Это было правдой, и я готов был поблагодарить его, но все
же это меня раздосадовало — смутно, но достаточно для того,
чтобы потерять самообладание.
Он глубоко вдохнул солоноватый воздух и широко раскинул
руки в стороны.
— Как прекрасно, Оуэн. Как прекрасно. Я так завидую тебе,
что ты здесь живешь... И я рад, что вы с Мэри Бартон сошлись.
Наверное, вы были созданы друг для друга.
И это тоже было правдой. В течение шести недель в госпи¬
тале, когда я совсем не мог видеть, я диктовал свою книгу ей,
и это была единственная неистовая страсть, которая спасла меня,
от сумасшествия.
— Я очень благодарен Мэри, — сказал я. — Я должен ей
больше, чем смогу вернуть.
— Но ты не любишь ее?
22

Снова он попал мне в сердце с беспощадной точностью.
Я встал и отшвырнул пальцами окурок за край утеса.
—	Ладно, Генри, давай ближе к делу. Чего ты хочешь?
—	Это очень просто, — сказал он. — У нас есть для тебя работа.
Как громом пораженный, я смотрел на него пристально, за¬
тем громко расхохотался:
—	Шутишь небось. Войне конец. В Европе она вряд ли про¬
длится дольше пары месяцев. Тебе это так же хорошо известно,
как и мне.
—	На материке — да, но острова в проливе — другое дело.
Я нахмурился, но он, вытянув вперед руку, остановил меня:
—	Дай мне объяснить. Уже несколько месяцев военно-мор¬
ское соединение сто тридцать пять готовит операцию «Яйцо в
гнезде» по освобождению островов пролива Ла-Манш, но эту
операцию планируется провести только после того, как немец¬
кий гарнизон сдастся. Все наши надежды на то, что не придет¬
ся воевать на побережье. Для гражданского населения это может
стать катастрофой.
—	Ты полагаешь, что они могут попытаться удержаться там
после разгрома в Европе?
—	Давай рассуждать так. Вице-адмирал Гуффмейер, коман¬
дующий войсками на островах пролива Ла-Манш, всячески де¬
монстрирует намерение воевать. В ночь на восьмое марта он
атаковал Гранвиль с двумя тральщиками. Они уничтожили три
корабля и кучу оборудования в доках. Когда Денитц поздрав¬
лял его, Гуффмейер заявил, что готов продержаться на остро¬
вах еще год.
—	А не мог он блефовать?
Генри снял очки и стал тщательно протирать стекла носовым
платком. Потом ответил:
—	В течение ряда лет Гитлер направлял людей и боевую тех¬
нику на острова. Он опасался, что мы можем вторгнуться туда
первыми, чтобы получить трамплин для прыжка в Европу.
—	Стало быть, он ошибся. Не значит ли это, что острова
можно уже списать со счетов?
—	Сильнейшие фортификационные сооружения в мире,
Оуэн, — спокойно сказал он. — Такое же количество опорных
пунктов и батарей, которое они имели для обороны всего евро¬
пейского побережья от Дьеппа до Сен-Наэра. Добавь к этому
гарнизон в сорок тысяч — и ты поймешь, что я имею в виду.
—	А я-то что могу сделать?
—	Возвращайся домой, Оуэн, — сказал он. — Возвращайся на
Сен-Пьер. Я так и знал, что ты будешь рад этому.
23

Глава 2
«ПО ПРОЧТЕНИИ УНИЧТОЖИТЬ»
Сен-Пьер — самый отдаленный из островов пролив;! Ла-
Манш и четвертый по величине. В пятидесятых годах XIX века
британское правительство, встревоженное укреплением фран¬
цузской военно-морской базы в Шербуре, разработало план, по
которому Олдерни стал бы своего рода Гибралтаром на севере.
Большинство рабочих, присланных для возведения укреплений
и фортов, были ирландцами, спасающимися от последствий го¬
лода, охватившего их несчастную страну.
Подобный же план, хотя и не такой грандиозный, был принят
и для острова Сен-Пьер. Для расширения бухты у Шарлоттстау-
на был сооружен волнолом, а в разных местах на побережье под¬
нялись четыре форта.
Рабочая сила для Сен-Пьера набиралась из Южного Уэльса,
чем и объясняется то странное сочетание валлийского, француз¬
ского и английского языков, которое обнаруживалось повсюду
на острове. Вот из-за чего мой отец, а вслед за ним и я носили
такое имя — Оуэн Морган, хотя матушка моя, упокой Господь
ее душу, была урожденная Антуанетта Розель и говорила по-
французски, специально для того, чтобы научить меня, до по¬
следнего своего дня.
Стоя теперь здесь, на утесе мыса Лизард, я всматривался в
даль на юго-запад, туда, где за горизонтами лежали Бретань,
залив Сен-Мало и остров Сен-Пьер; на мгновение, всего лишь
на миг я вновь увидел этот серовато-зеленый остров, эти гра¬
нитные утесы, заляпанные птичьим пометом, птиц, с криком
кружащихся в огромных облаках: гагар, бакланов, чаек, кули¬
ков, а вот и мой любимец — буревестник. И я услышал смех,
слабо донесшийся сквозь шум ветра, и, кажется, снова увидел
девушку, загоревшую под лучами летнего солнца; ее волосы
развеваются, когда она убегает от босоногого мальчишки-ры¬
бака. Симона. Протяни я руку — кажется, коснулся бы ее.
Чье-то неожиданное прикосновение к руке вернуло меня к
реальности. Я обернулся и увидел стоящего рядом Генри. Он
слегка хмурился, так как дело было серьезное.
— Ты пойдешь, Оуэн? — спросил он.
В течение пяти с половиной лет я выполнял распоряжения
этого человека, жил в постоянном страхе за свою жизнь, лгал,
убивал, лишал людей жизни, пока, кажется, сам полностью не
переродился. А после кровавого дела в Вогезских горах, после
24

восьмидневного боя с отборными эсэсовскими войсками, из
которого я вышел калекой на всю жизнь, я полагал, что те вре¬
мена канули в вечность. И вот теперь сердце мое тяжело заби¬
лось и горло пересохло.
—	Я кое-что хочу тебе сказать, Генри, — ответил я; мои руки
слегка дрожали, когда я прикуривал сигарету. — Загораю я здесь
порядочно, пытаюсь писать — не получается, хочу любить одну
из прекрасных женщин, которых встречал в жизни, — тоже не
удается. Есть у меня приятель, живущий неподалеку, у которо¬
го я беру столько шотландского виски довоенного изготовления,
сколько душа пожелает, но я, кажется, потерял вкус к нему.
Мне спалось лучше, когда мы были на марше во Франции, в
самые мрачные дни сорок первого, чем спится теперь. Как ты
думаешь, неужели все это имело какой-то смысл?
—	Мой дорогой Оуэн, все просто. Тебе доставляла удоволь¬
ствие каждая минута той жизни. Ходить по острию ножа между
жизнью и смертью — твоя пища и питье, твоя суть. Работая со
мной, ты за день проживал больше, деятельно и страстно, как
и подобает мужчине, чем за всю жизнь, если бы только и делал,
что сочинял плохие стихи да популярные романы. Вот почему
ты теперь пойдешь выполнять задание на Сен-Пьер. Потому что
тебе нужно идти. Потому что ты хочешь идти.
Вот тут он просчитался, зашел слишком далеко. Я отрица¬
тельно тряхнул головой.
—	Черта с два я пойду, и ты ничего со мной не поделаешь, —
сказал я, похлопав себя по глазной повязке. — По медицинским
нормам не годен к дальнейшей службе. Ты даже устроил мне
гражданскую пенсию. Посылай нашего американского друга. Это
по его части.
Он достал из внутреннего кармана желтовато-коричневый
конверт, вынул письмо и передал мне.
—	Надеюсь, теперь тебе все станет ясно. Когда мы с ним
обнаружили это дело, я не преминул подчеркнуть, что ты мо¬
жешь отказаться от задания.
Письмо было отправлено из правительственной резиденции на
Даунинг-стрит, написано от руки и подписано обычным образом.
В нем сообщалось, что меня с настоящего времени возвращают в
действующую армию и что я должен находиться в составе отде¬
ления «Д», в подчинении профессора Генри Брандона, в связи с
операцией «Гранд-Пьер». Приятный штрих: «Гранд-Пьер» был
мой войсковой позывной в бою в Вогезах. На письме стоял штамп
с пометкой: «Вступает в силу немедленно».
Вот оно что...
25

Я сказал:
—	Первое письмо, адресованное мне лично, из всех, что он
посылал. Можно его взять себе?
Он забрал письмо из моей руки, сказал:
—	Потом, Оуэн, когда вернешься.
Я кивнул и снова уселся на камень рядом с ним.
—	Ладно, Генри, расскажи-ка мне все по порядку.
— По нашим данным, остров сильно укреплен, — сказал
Генри. — Когда-то там находился гарнизон численностью око¬
ло тысячи шестисот человек, но за последние два года он су¬
щественно сокращен. Взлетно-посадочная полоса коротковата,
а после шести бомбардировок они забросили ее и вывели от¬
туда весь личный состав люфтваффе.
—	А военно-морские силы?
—	Они пытались их использовать некоторое время для обес¬
печения деятельности торпедных катеров, но из этого так ниче¬
го толком и не получилось. Мне не надо говорить тебе, насколь¬
ко опасны там воды, и приливы имеют свои законы. Частенько
бывает, что бухту невозможно использовать, так что и моряков
тоже убрали, хотя время от времени их привлекают. Остались
главным образом артиллеристы и саперы.
—	Сколько всего?
—	Мы полагаем, шестьсот. В основном старики и юнцы.
Времена изменились с того славного похода через Францию в
сороковом году.
— Сколько островитян?
— Их можно сосчитать по пальцам одной руки. Большинст¬
во населения предпочло эвакуироваться в Англию как раз перед
оккупацией.
— Но ведь оставались человек шестьдесят, — сказал я. —
Включая Сеньора и его дочь.
— Ах да, Анри де Бомарше. Он погиб, кажется. При обстре¬
ле с моря.
Я тупо уставился на него, ничего не понимая.
— Погиб? Анри де Бомарше? Какой обстрел с моря?
— В прошлом году. Мы пытались пробиться к бухте и обстре¬
ливали остров с удаления в три мили. Дочь его, очевидно, еще
там, но почти всех вывезли оттуда полгода назад. Я даже толком
не знаю, почему она не уехала с остальными.
— Теперь она будет Сеньором, — сказал я. — Правителем ост¬
рова Сен-Пьер. Там когда-то уже была правительницей женщи¬
на, еще в тринадцатом веке. У нее был мужской титул. Симона
сделает то же самое. Она очень почитает традиции.
26

На мгновение мне представилась она — там, за горизонтом,
в старом особняке, который на протяжении бессчетного коли¬
чества поколений служил поместьем Сеньора. Война была дол¬
гой. Должно быть, она одинока. Еще более одинока теперь,
когда не стало отца.
Прошло почти пять лет с тех пор, как я ее видел. Было это
темной июльской ночью 1940 года, через две недели после не¬
мецкой оккупации островов пролива Ла-Манш. Я вышел на
своей подводной лодке и высадился, достигнув берега на на¬
дувной резиновой лодке, в районе залива Ла-Гранд на восточ¬
ной оконечности острова. Дело было такое же неудачное, как
и большинство подобных попыток, предпринимавшихся в то
время. Я виделся с Симоной и ее отцом в их поместье и вы¬
яснил, что на острове насчитывается не более двух сотен нем¬
цев. Меня должны были подобрать за пару часов до рассвета,
и я умолял их уйти со мной. Они отказались, как я и предпо¬
лагал, но Симона настояла, что проводит меня до берега. Сей¬
час мне вспомнилось все это, вспомнилось и ее лицо — блед¬
ное пятно в темноте.
—	Дело вот в чем, — сказал Генри. — Мы теряем большое ко¬
личество кораблей в районе пролива, что отмечено полгода назад.
В то время, имей в виду, большинство населения было эвакуиро¬
вано. Мы были потрясены, когда поняли, что это значит.
—	Секретное оружие?
—	Слава Богу, нет. Мы знали об этой штуке еще со времен
Анцио. Немцы запоздали с подводными диверсантами, людьми-
лягушками и прочим. Удивительно, но по части подводной вой¬
ны итальянцы их обошли. Так или иначе, у немцев появилась
небольшая смертоносная штука под названием «Черномазый».
Они довольно успешно использовали ее в боях при Анцио.
—	А теперь они пытаются применить ее в проливе Ла-Манш?
—	Вроде бы так. Они взяли обычную торпеду, вывернули
боеголовку и установили приборы управления. Смонтировали
стеклянный купол для защиты оператора, который сидит вер¬
хом на этой штуке. Снизу прикреплена боевая торпеда. Общая
идея такова: вывести, связку на цель, выпустить вторую торпе¬
ду в последнюю минуту и попытаться отвернуть в сторону.
—	Где же они. найдут людей, чтобы.играть в такого рода игру?
—	Главным образом в дивизии Бранденберг. Немцы, кажет¬
ся, из всего, что осталось дельного, создали подобие наших ком¬
мандос. В их числе и те, кто уцелел из группы «Дунай», которой
командовал Отто Скорцени. Его водолазы, тогда показали рус¬
ским ад.
27

—	И ты полагаешь, что они сейчас действуют с острова Сен-
Пьер?
—	По крайней мере, так было три недели назад.
—	Ты в этом уверен?
—	У нас есть человек, который побывал там как раз в это
время. Он это утверждает. Его имя — Джозеф Сент-Мартин.
Оказался на французском побережье близ Гранвиля, доплыл
туда на обычной лодке. Говорит, что знает тебя.
— О да, он меня хорошо знает, — сказал я, слегка пощупав
переносицу. — Он мне перебил нос, когда мне было четырна¬
дцать лет.
— Да ну? — сказал Генри тихо. — Между прочим, он сейчас
у меня в доме.
— Уж больно вы скоры, — сказал я, нахмурившись.
— Другого выхода нет. Тебе надо отправляться послезавтра.
Моряки подсказывают, что, если мы упустим время прилива,
новой возможности не представится еще в течение трех недель.
— Давай я изложу дело прямо. Общая цель моего задания
в том, чтобы выбраться на берег, узнать как можно больше об
операции «Черномазый» и уйти предположительно в ту же
ночь, так?
— Примерно так. Надеюсь, та информация, которую даст
Сент-Мартин, поможет тебе сориентироваться. На острове есть
люди, с которыми ты мог бы войти в контакт. Мисс Бомарше
например.
Я сидел нахмурившись, пытаясь осмыслить сказанное.
— И ты действительно полагаешь, Генри, что это важно —
сейчас, в конце войны?
Помахав письмом, он сказал:
— Правительство так полагает. Если немцы решат воевать на
островах пролива Ла-Манш вместо капитуляции, то «Чернома¬
зый» может натворить много бед с кораблями вторжения.
— А как насчет Фитцджеральда? Какая роль отводится ему?
— Он хороший парень, Оуэн. Трижды награжден. Два года
воевал в составе двадцать первого диверсионного спецсоеди-
нения. Это — смешанные войска. Американские рейнджеры,
французские и британские коммандос. Их конек — действия
с малых судов, подводные диверсии и так далее. Фитцджеральд
участвовал в двадцати трех отдельных диверсионных операци¬
ях в проливе.
— Ты сюда включаешь и тот случай, когда они взорвали пус¬
той маяк в Бретани, а также все высадки на необитаемых ост¬
ровах близ французского побережья, на пустынном берегу, где
28

они нс встретили ни единой души... Или это было другое под¬
разделение?
—	Ну вот, ты опять злишься.
—	Только не пойми меня неправильно. Я с большим ува¬
жением отношусь к настоящим подразделениям коммандос,
как и любой человек. К тем парням, которые прорвались вче¬
ра к Люнебургу, например. Но компании вроде Фитцджераль-
довой — это нечто другое. Они больше похожи на частные
наемные армии средних веков, живущие в роскоши и высту¬
пающие на войну из благоустроенных загородных вилл. Сло¬
жи их вместе — чего они достигли?
—	Ну, — ответил он с улыбкой, — во-первых, они дали ра¬
боту разным нескладехам.
—	Вроде Фитца — Богатейшего из богатых? — поддакнул я. —
Семья должна гордиться им, угощать фруктовым салатом, обя¬
зать его достукаться до медали Почета, не забудь об этом. Ну,
ладно, скажи самое худшее. Что должен делать он?
Когда он рассказал, я не поверил своим ушам. Фитцджеральд
и еще пятеро должны войти в бухту у Шарлоттстауна на двухмест¬
ных шотландских байдарках с задачей расставить мины-присос¬
ки, прикрепив их ко всему, что попадется на глаза, и уйти, пока
их не обнаружили.
—	Ради Бога, Генри, в чем же смысл? Диверсия ради самой
диверсии, — сказал я, как только он закончил. — Нам крупно
повезет, если в бухте найдется хоть что-то, ради чего стоит рис¬
ковать.
—	Возможно. Ты волен считать так, если хочешь, но позволь
мне прояснить детали. Первоначально эта группа готовилась не
нами. Это исходило от командования совместных диверсионных
операций. Я услышал о ней совершенно случайно и немедлен¬
но вмешался, доложив наверх. Думал я о тебе, естественно, о
твоем уникальном знании острова и убедил их внести поправ¬
ки в план.
—	Любезно с твоей стороны. Можно спросить, кто командир
группы?
—	Ты, как старший по званию, но вряд ли возникнет такая
ситуация, в которой тебе придется распоряжаться самому. Вы¬
саживаться будешь один и выполнять будешь свою собственную
задачу. Майор Фитцджеральд и его люди справятся сами.
—	Это до тех пор, пока он не станет прислушиваться, не до¬
носит ли ветер слабых звуков фанфар, — сказал я. — Он выгля¬
дит так, будто хочет погибнуть с мечом в руке в лучах славы,
если хочешь знать мое мнение.
29

—	Я думаю, у него хватит благоразумия. Никакому здраво¬
мыслящему человеку не хочется класть голову на плаху в конце
войны, правда?
Я громко рассмеялся — просто не мог удержаться.
—	Ирония всегда была одной из самых драгоценных черт
твоей натуры, Генри.
—	Вот и хорошо. Приятно видеть тебя снова смеющимся, —
сказал он, поднимаясь и потирая руки. — А теперь отведать бы
тот отличный обед, который миссис Бартон и твоя приходящая
прислуга готовили, когда я был наверху. Они дали нам сорок
минут.
—	Нет, — мотнул я головой. — Еще немного побуду здесь,
хочу подумать. Одно ты можешь сделать — прислать сюда Джо
Сент-Мартина. Возможно, мне удастся разделаться заодно и с
этим. Джо никогда не входил в число моих близких друзей.
—	Хорошо, Оуэн.
Казалось, он колеблется, но затем осторожно и чуть сму¬
щенно достал из кармана другой желтовато-коричневый кон¬
верт.
—	Можешь заодно познакомиться с боевым приказом для
твоего отделения «Д>>.
—	Составлен заранее, как я погляжу, — сказал я, беря кон¬
верт.
—	Пожалуй, что так.
Приятного аппетита, Генри.
Я смотрел ему вслед, пока он взбирался по тропе и исчез
за выступом холма, а затем распечатал конверт. Внутри был
типовой оперативный приказ отделению «Д». Все дело свелось
к скупым фразам на официальном английском языке.
Боевое распоряжение N9 Д-103
Полковн ику Оуэну Моргану:
Операция: «Гранд-Пьер»
Войсковой позывной: не требуется.
ИНФОРМАЦИЯ
(часть 1)
Мы обсудили с Вами возможность Вашей высадки на остров
Сен-Пьер в проливе Ла-Манш с целью получения возможно
большей информаций/ касающейся масштабов осуществления
противником проекта под используемым в документах услов¬
ным наименованием «Черномазый». Вы ясно дали понять, что
зо

для Вас не имеется препятствий, чтобы вернуться на остров, яв¬
ляющийся Вашей родиной.
Мы полагаем, что информация, предоставленная в Ваше рас¬
поряжение Джозефом Сент-Мартином, должна позволить Вам
относительно легко связаться с источниками на острове, которые
с готовностью предоставят Вам необходимую Вам информацию.
ИНФОРМАЦИЯ
(часть 2)
В период Вашего пребывания на острове майор Эдвард Фитцд¬
жеральд, старший сержант Грант, сержант Хаген, ефрейторы Уол¬
лас, Стивенс и Ловат входят в главную бухту Шарлоттстау.на на
трех шотландских байдарках с задачей поставить мины-присоски,
прикрепив их к любым судам, которые они смогут обнаружить.
В этом заключается единственная цель их задания. Не предпри¬
нимать попыток высадки на берег и других действий, могущих
привести к обнаружению их противником.
В любых обстоятельствах, требующих внесения коренных
изменений в оценку обстановки, командование возлагает от¬
ветственность на Вас как на старшего по званию.
МЕТОД
По имеющимся у нас сведениям, согласно приказу гитлеров¬
ского командования военнослужащие из состава войск спецна-
значения, попадающие в руки противника, на данный момент
еще подлежат казни, но нам известны также случаи, когда их
просто посылают на каторжные работы. С учетом всех обстоя¬
тельств, в случае пленения имеется больше шансов остаться в
живых военнослужащему, нежели агенту. По этой причине при¬
нято решение не снабжать вас легендой. Вам надлежит исполь¬
зовать свое собственное имя, фамилию и звание. Опознаватель¬
ные жетоны будут Вам выданы.
Вас доставят до о. Сен-Пьер в ночь на 25-е сего месяца на
артиллерийском моторном катере МЮВ109ЬТ и далее шлюп¬
кой, которая Вас доставит до места назначения приблизитель¬
но в 22.30 24-го числа с.м. Майор Фитцджеральд с группой
десантируются на удалении полумили от входа в бухту в 23.00.
Вас должны подобрать в первую очередь приблизительно в
2.00 25-го числа с.м. Остальных людей группы подберут позже,
непосредственно после вас, насколько это будет возможно, с
артиллерийского моторного катера.
31

связь
Радиосвязь не допускается. Разрешается подавать световые
сигналы карманным фонарем только при эвакуации по заверше¬
нии задания.
ВООРУЖЕНИЕ
Допускается по Вашему усмотрению, однако лишь такое,
которое Вы сочтете необходимым для рукопашного боя.
вывод
Вы достаточно ознакомлены с обстановкой, чтобы понимать
важность задания. Все, что может помешать Вам получить до¬
стоверные данные, следует исключить. Если вынудит обстанов¬
ка, Ваше личное задание считать приоритетным по отношению
к заданию майора Фитцджеральда, в том числе ценой Вашего
полного отрыва от него и его группы.
По прочтении уничтожить.
Я чиркнул спичкой, поднес ее к углу листа и поджег. Об¬
горелый комок упал на землю, и я растер его до пепла,
вдавливая пяткой в траву, затем стал спускаться по тропе к бе¬
регу.
Что ж, все достаточно откровенно, включая эту пикантную
деталь относительно приказа гитлеровского командования. Не
скажу, что это меня особенно беспокоило. Единственный во¬
прос для меня на протяжении последних пяти лет заключался
не в том, убьют ли меня, когда схватят, а как убьют. За те па¬
мятные два дня, что я провел в гестаповском штабе на улице
Сосэ, дом 11, что располагался сразу за министерством внут¬
ренних дел в Париже, я считал, что время мое кончилось, но
я играл роль маленькой рыбешки, и они клюнули. Через два
дня, когда меня везли в Польшу на работы в организации
«Тодта» вместе с тысячами других несчастных, я выпрыгнул из
поезда.
Минуя колючую проволоку и шагая по песку к воде, я думал
обо всем, но главным образом о Симоне, одиноко живущей за
морем в старом особняке, стоящем испокон веков и поныне в
лощине среди буковых деревьев.
В голове все время крутилась одна и та же строчка, крути¬
лась без конца. «Одиноко испокон веков и поныне». Строчка эта
32

была из стихотворения, которое ей особенно нравилось. Его
перевел с китайского Эзра Паунд. «И влетает ветер песчаный
прямо в северные врата». Я всматривался в даль моря, и моя
душа и мысли наполнялись воспоминаниями о ней, как вдруг
кто-то окликнул меня сзади.
У дальнего края колючей проволоки стоял Джо Сент-Мартин
и ждал. Тогда я крикнул ему:
—	Не бойся, иди.
Он нехотя двинулся вперед, осторожно ступая первые не¬
сколько ярдов, затем, будто обретя уверенность, пошел бы¬
стрее. Он был лет на пять старше меня, значит, теперь ему то
ли тридцать один, то ли тридцать два года от роду. Этакий
крупный и хвастливый детина — не человек, а бык. Всю жизнь
я недолюбливал его, а он, в свою очередь, испытывал ко
мне презрение. Маленький Оуэн, Крошка Морган — так он
меня всегда называл и при этом таскал и дергал за волосы.
«Попляши, попляши, чумазый поросенок». В этой знаменитой
старинной песне как бы отразилась вся валлийская суть его
натуры.
Позже, когда мне было четырнадцать, я застиг его кувырка¬
ющимся в сене с Симоной, которая отчаянно пыталась выцара¬
пать ему глаза. Я ударил его изо всей силы, какая только у меня
была, и в ответ получил перебитую переносицу. Все это выгля¬
дело не очень галантно, но, когда он ушел, она плакала надо
мной и поцеловала меня в первый раз, что, кажется, возмести¬
ло все убытки. Ей тогда было шестнадцать лет, она была на два
года старше меня; в том возрасте такая разница кажется огром¬
ной, но с тех пор для каждого из нас не существовало больше
никого в мире.
Сейчас на нем были костюм из саржи на размер больше
нужного, белая водолазка и армейские сапоги; в этой одежде
он выглядел странно и неуклюже. Он растерянно хмурился и
остановился ярдов за пять.
—	Оуэн, это ты? — Я не промолвил ни слова, и он, покачи¬
вая головой и выражая удивление, добавил: — Говорят, ты сей¬
час полковник.
—	Правильно, — ответил я.
Неожиданно он ухмыльнулся — все та же знакомая злая
ухмылка.
—	Крошка Морган. Я бы ни за что не узнал тебя.
—	Попляши, чумазый поросенок.
Ухмылка сошла с его лица, и он тупо уставился на меня:
—	Что-что?
2 Дж. Хиггинс «Игра для героев»
33

—	Ничего, — ответил я. — Говорят, ты был на острове. Три
недели как оттуда. Расскажи, как там дела.
—	Да что говорить? — пожал он плечами. — Воспользовался
возможностью удрать в рыбачьей лодке — и удрал. Я узнал, что
большая часть Бретани теперь в руках союзников, понял?
—	Как ты узнал?
—	Да Эзра сказал мне, Эзра Скалли. Почти всю оккупацию
слушал радио. Регулярно принимал передачи Би-би-си.
—	Я полагаю, большинство местных жителей были вывезены
на Гернси полгода назад, да?
—	Правильно. Как раз после того, как они уехали, прибыли
ди версанты - водолазы.
—- Чего же тебя-то держали?
Он пожал плечами:
— Им нужны были лоцманы для бухты и пролива. Ты зна¬
ешь, что такое пролив Ле-Курсье. Они все время теряли лодки,
понимаешь?
— Поэтому они держали тебя и Эзру?
— Вот именно.
— А еще кто там?
— Джетро Хьюс у себя на ферме со своим сыном Джастином.
Семье Джерри требуется молоко, как и всем прочим. Еще док¬
тор Райли, они и его держат. Говорят, «не хватает армейских
врачей».
— А Сеньор?
— Погиб при обстреле в прошлом году, а она все еще там,
Симона. Теперь она — Сеньор.
— Потому ей и позволили остаться? Потому что она —
Сеньор?
— Может быть, я не знаю, — пожал он плечами. — Шлюха,
вот кто она, так ее надо называть. Со своим хахалем Штейне¬
ром. Сеньор? Немецкая шлюха — это больше подходит.
Голос мой, когда я заговорил, отвечая ему, казалось, принад¬
лежал не мне, а кому-то другому, исходил извне:
— О ком ты говоришь?
— О Симоне. О Симоне и этом ее хахале — Штейнере. Все¬
го-то унтер-офицер, а они относятся к нему как к самому фю¬
реру.
— Врешь, — сказал я.
— Вру? Да я их столько раз видел, скажу я тебе, и как она
позировала перед ним — голая, вот бы ты поглядел, поверь
мне! — Тут он (вспомнил, и лицо его стало медленно растяги¬
ваться в коварной ухмылке. — Ну да, я забыл. Ты же был в
34

нее влюблен. Эх, бедолага Оуэн, Крошка Морган. Небось сам
бы хотел за ней приударить, а? Тебя-то я не виню. Ей-богу, я
мог бы дать ей кое-что незабываемое.
Тут он расхохотался и ткнул меня в плечо с тем же полупре¬
зрением, которое я так хорошо помнил с детства.
Я сильно ударил его по лицу, и ко мне вернулся мой преж¬
ний голос, когда я сказал:
—	Люди не меняются, Джо. У тебя всегда была поганая пасть.
Он удивленно дотронулся до лица, ярость прорвалась в нем
и закипела, как горячая лава, извергающаяся на поверхность. Он
рванулся вперед, готовый избить меня так, как он любил это
делать в прежние времена.
Но времена изменились, изменился он, изменился Оуэн
Морган. Я не оставил ему ни одного шанса. Правой ногой я
ударил его в пах так, что мог бы сделать его калекой на всю
жизнь, не будь я в пляжных сандалиях на веревочной подошве.
Он с криком согнулся, но удар коленом в лицо снова его вы¬
прямил.
Он упал на спину и, задрав ноги, стал перекатываться, кор¬
чась от боли. Я присел на корточки рядом с ним.	'
—	Пока не смотри, Джо, но, кажется, я расквасил тебе нос.
Он уставился на меня с ненавистью, а я поднялся на ноги,
обернулся и увидел старшего сержанта Гранта, стоящего по дру¬
гую сторону колючей проволоки. Когда я подошел ближе, он
вытянулся во фрунт и отрапортовал:
—	Полковник, дама послала меня сказать: если вы хотите
есть, то лучше прийти сейчас.
—	Поделом, — кивнул я в сторону Сент-Мартина, который
сидел, держа обе руки между ногами. — Останьтесь с нашим
приятелем, пока он не сможет ходить, а потом доведите его на¬
верх. Нам еще нужно кое-что обсудить.
Рука его метнулась к козырьку, и без всякого выражения на
железном лице он повернулся и пошел сквозь колючую прово¬
локу, а я стал взбираться вверх по тропе.
На полпути я остановился, тяжело дыша, но не от усталости.
Неужели это правда? Возможно ли, что это — правда? Нет, ни¬
когда не поверю, никогда. Ненависть к Джо Сент-Мартину под¬
ступила желчью к горлу. Наверное, если бы я вернулся на берег’
я мог бы и убить его, поскольку черная кельтская злость — моя
валлийская суть — проняла меня так, как это бывало и раньше в
минуты напряжения и тревоги. Потребовалось настоящее физи¬
ческое усилие, чтобы заставить себя продолжать подниматься по
тропе к дому.
35

Глава 3
ЧЕЛОВЕК ПО ИМЕНИ ШТЕЙНЕР
Самой очевидной разницей между Фитцджеральдом и мной
надо считать то, что мой отец родился в деревенском доме из двух
комнат и зарабатывал себе на жизнь, рыбача у побережья, а
Фитцджеральд был сыном одного из самых богатых банкиров
Америки и со временем должен был унаследовать дело. Вместе с
новоанглийской спесью все эти обстоятельства воздвигали меж¬
ду нами неодолимое препятствие. Оглядываясь назад, я понимаю,
что должен был относиться к нему добрее, но так уж устроен че¬
ловек — он подвержен влиянию всего, что с ним происходило,
изменить себя ему трудно. Фитцджеральд был отмечен печатью
принадлежности к богатейшим людям Америки, так что для него
даже принстонское образование было бы чрезмерным, а я рос как
нечистокровный бретонско-валлийский отпрыск крестьянского
рода, несмотря на деньги моего отца и обучение в Оксфорде, и
слишком скор был на то, чтобы хвататься за нож, в отличие от
добропорядочного джентльмена, считающего мужской забавой
подставлять свою физиономию под удары какого-нибудь высоко¬
мерного любителя бокса.
Я вынул свою финку, нажал на пружинную защелку и мет¬
нул ее резким движением. Она спокойно воткнулась в деревян¬
ный столб в конце веранды на высоте пяти футов.
Я подмигнул Генри и выдернул финку, сказав:
—	Держу пари, что я — единственный полковник в британ¬
ской армии, который может это сделать.
Фитцджеральд сидел на перилах веранды и пил кофе.
—	В темноте труднее, сэр, — сказал он, кашлянув, — а ведь
именно в такое время и может возникнуть желание проделать
этот фокус. Знаете, как это бывает — ночная высадка, а на уте¬
сах — часовые. Мы проделывали такую штуку с завязанными
глазами на базе коммандос в Ахнакарри. Помнишь, сержант
Грант?
Грант исполнял роль швейцара и лениво стоял у двери.
—	Не припоминаю никого, кто проделывал бы это лучше вас,
сэр, — сказал он учтиво.
Это был своего рода вызов, и я принял его, но принял по
собственным тайным причинам. То, что он может это делать, я
знал до его попытки, потому что он был не такой человек, что¬
бы проглотить; на виду у всех поражение в том, что он умеет
делать не хуже других.
36

Он некоторое время подержал финку в правой руке, как бы
взвешивая, затем закрыл глаза и метнул ее с такой силой, что
острие вонзилось в дерево на два дюйма.
Он открыл глаза, улыбнулся и сказал с безучастным видом:
—	Хорошо.
Я извлек финку, сложил лезвие и, покачав головой, сказал:
—	Как говаривал один мой приятель по азартным играм,
никогда не играй против везучего.
В его глазах промелькнуло нечто похожее на нерешитель¬
ность, а затем — на презрение.
—	Но вы определенно заработали себе приличную порцию
шотландского виски, майор, — добавил я. — Если пройдете в
дом, то найдете все это в гостиной.
Он, нахмурившись, взглянул на Генри и сказал:
—	Можно узнать, когда мы сможем приступить к дальнейше¬
му обсуждению нашего дела, профессор Брандон?
—	Когда я буду готов к этому, майор Фитцджеральд, — ре¬
шительно бросил я, — и вы будете первым, кто об этом узнает.
Я думал, что он вспылит, но он просто повернулся на каб¬
луках и вышел с безучастным видом. За ним последовал Грант.
Генри не сказал ни слова; тогда я перешел в дальний конец
веранды, закрыл глаза, вынул финку, повернулся и метнул ее.
Она вонзилась в столб в одном дюйме от первой отметины.
—	Удовлетворен? — спросил я серьезно.
Он вздохнул и пошел вынимать ее, говоря:
—	Цирковые трюки, Оуэн. Детские игры.
—	Три месяца, Генри! Три месяца своей жизни я потратил на
то, чтобы научиться делать это, когда был на излечении на фер¬
ме в Бретани с загипсованной левой ногой. Осенью сорокового
года. Как мне вспоминается довольно явственно, укладка пара¬
шюта — это не все, что мы тогда осваивали.
—	К чему такие шутки, Оуэн? Почему ты так сурово отно¬
сишься к Фитцджеральду?
—	Потому что это доставляет мне удовольствие, мне так хо¬
чется. Если ты не одобряешь, то мог бы найти кого-нибудь дру¬
гого.
Лицо его стало серьезным, исчезла даже постоянная ирони¬
ческая усмешка — впервые с тех пор, как я его знал.
—	В чем дело, Оуэн? Что с тобой?
—	Детские игры, Генри? — сказал я, показывая на финку. —
Для тебя — возможно; ты ведь все время сидишь за своим рабо¬
чим столом и составляешь разные планы и графики, обложив¬
шись документами. А я пять раз убивал этим маленьким издели¬
37

ем. Поразмышляй над этим как-нибудь на досуге, когда пьешь
чай во время перерыва. — Я защелкнул лезвие финки и сунул ее
в карман. — Сейчас буду говорить с Сент-Мартином, а тебе хо¬
рошо бы присутствовать при этом.
Он вышел, а я открыл шкафчик под самшитовым сиденьем
и извлек полбутылки шотландского виски и эмалированную
кружку. Кружка не отличалась чистотой, но я, бывало, пил и из
более непотребных сосудов. Виски обжигающе прошло внутрь;
я налил еще.
Я уселся на перила веранды и достал сигарету. Закуривая,
я увидел, как вошли Генри с Сент-Мартином. Вид у того был
бледный и больной; он постарел лет на десять с того време¬
ни, как мы расстались, в глазах горела ненависть. Если бы я
придал этому значение, все могло бы выйти иначе, но в жиз¬
ни невозможно предусмотреть что-либо наверняка.
Я налил в кружку виски и подал ему. Он принял ее без
слов, и я попросил Генри раскрыть карты и схемы. У него
была схема военно-морского ведомства с общим планом зали¬
ва Сен-Мало и довоенная карта острова Сен-Пьер, выполнен¬
ная гидрографической службой артиллерийских войск. На ней
были сделаны тушью пометки: расположения орудий, опорных
пунктов и прочего — по данным, полученным, предполо¬
жительно, от Сент-Мартина. Я придвинул плетеное кресло к
столу.
—	Хочу задать тебе некоторые вопросы, — сказал я, жестом
приглашая его сесть в кресло. — Мне нужны четкие и точные
ответы. Понимаешь?
Он кивнул, и мы приступили к делу. Он просто подтверж¬
дал то, о чем Генри мне уже говорил, но мы разобрали все
шаг за шагом, поскольку я хотел знать точно, что мне пред¬
стояло.
Картина, которая вырисовалась, выглядела довольно мрач¬
ной,. Берег на всем протяжении был заминирован, чего и следо¬
вало, ожидать; высадка, как ни крути, казалась невозможной, что
и было указано на карте.
—	Только об одном месте я сейчас думаю, — сказал он, по-
стукивая пальцами по очертаниям мыса, выдающегося в море на
юго-восточном краю острова.
—	О «Чертовой лестнице»?
—	Ты смог бы подобраться к берегу при. высоком приливе, а
он и будет высоким.
—	Но ведь утесы в том месте достигают ста ярдов, — заме¬
тил Генри.
38

—	Вот почему у них нет там оборонительных сооружений, —
согласно кивнул Сент-Мартин. — Не рассчитывают, что могут
понадобиться.
—	Они не знают о существовании «Чертовой лестницы»?
—	Если бы знали, — мотнул он головой, — то и я бы непре¬
менно знал.
—	При низком приливе, — начал я быстро объяснять Ген¬
ри, — ничего не выйдет, но при подъеме воды ярдов на во¬
семь оказываешься на уровне проема в скале и попадаешь
внутрь расщелины, идущей вверх.
—	Все же это требует определенной ловкости, — заметил он.
—	Я проделывал это раньше.
—	Наверное, днем?
Я пропустил мимо ушей это замечание и перешел к обсуж¬
дению точного местожительства гражданских лиц, оставшихся
на острове. Доктор Райли жил в городе, а Эзра Скалли все еще
ютился в своем старом коттедже у спасательной станции в
Гранвиле на южной оконечности острова.
—	Не знаю, как он справляется, — сказал Сент-Мартин. —
Все делает сам. Другие коттеджи в Гранвиле стоят пустые с со¬
рокового года.
—	А Джетро Хьюс с сыном? Они все еще на помещичьей
ферме? — Он кивнул, и я продолжал: — А мисс де Бомарше?
—	В доме Сеньора, в помещичьем доме, как всегда.
Это меня удивило, но расспрашивать подробнее означало всту¬
пить на опасную тропу, и, по-моему, он это чувствовал. Я удов¬
летворился лишь тем, что спросил, расквартирован ли кто-нибудь
у нее.
Он отрицательно мотнул головой, сказав:
—	Нет, ее отец был против. Настоял на сохранении своих прав
как Сеньор, и фрицы согласились удовлетворить его требования.
Не хотели неприятностей, понимаешь? После того как старик по¬
гиб, они предложили ей коттедж в городе, но она отказалась.
Больше я не стал о ней расспрашивать и перешел к другому:
—	Как насчет водолазов-диверсантов?
—	Они прибыли около пяти месяцев назад, после того как
большинство островитян перебрались на Гернси. Сперва было
тридцать водолазов.
—	Кто ими руководил?
—	Должен был молодой лейтенант по фамилии Браун, но он
утонул на вторую неделю, да и вряд ли от него был бы толк.
Практически с самого начала это делал Штейнер, унтер-офицер
Штейнер!
39

Я почувствовал, как во мне все похолодело, и налил себе еще
виски.
—	Расскажи мне о нем.
—	А что ты хочешь знать?
По-моему, именно тогда я понял, что он не испытывал к
Штейнеру совершенно никакой симпатии. Это говорило в поль¬
зу немцев.
— Ты еще узнаешь его. Даже губернатор, старый генерал,
обращался с ним деликатно, а он был эсэсовцем.
— Что же в нем такого особенного?
— Не знаю. Начать с того, что он никого ни во что не ста¬
вит. Проводит половину времени, делая наброски и занимаясь
живописью, бродит по всему острову. По-английски говорит
лучше тебя. Один из саперов как-то говорил мне, что он учил¬
ся в колледже в Лондоне и что его отец... нет, отчим, вот кто,
был большим человеком у себя на родине.
Я повернулся к Генри, который уже открывал свою папку.
— Мы проверили, — сказал Генри, — все лондонские коллед¬
жи искусств. В колледже Слейд с тридцать пятого по тридцать
седьмой год учился некий Манфред Штейнер. Нам удалось уста¬
новить его наставников без особого труда. — И он достал доку¬
мент. — Хочешь прочитать это?
— Сам скажи, — тряхнул я головой.
— Он родился в шестнадцатом году, и его отец погиб в послед¬
ний год войны. Прусская семья... такая, откуда обычно идут в
армию. Его мать снова вышла замуж, когда ему было десять лет.
За человека по имени Отто Фюрст.
— Фюрст... тот самый промышленник? Фабрикант оружия?
— Тот самый.
— Ты полагаешь, Штейнер до войны мог работать шпионом,
этаким шпионом-любителем? — спросил я. — Их полно было
среди так называемых студентов.
— Не знаю, — покачал он головой. — Но меня озадачивает
его звание — унтер-офицер.
И он был прав. Судя по прошлому Штейнера, это было стран¬
но, но из дальнейшей беседы мало что можно было выяснить, и
я перешел к другим вопросам.
Губернатор, старый генерал Мюллер, погиб в каком-то слу¬
чайном происшествии примерно за неделю до того, как Сент-
Мартин бежал с острова; в итоге его первый помощник, пол¬
ковник СС по фамилии Радль, остался исполнять обязанности
губернатора. У Сент-Мартина было много что порассказать о
нем, причем в его описаниях часто фигурировало слово «сви¬
40

нья»; это убеждало меня, что полковник Радль был суровым
человеком.
Я сделал пометки на карте, недолго в раздумье смотрел на
нее, затем, кивнув, сказал:
—	Ну, ладно, Генри, подойдет. А от него избавляйся.
Джо Сент-Мартин привстал и, грузно навалившись на стол,
ответил с глазами, полными ярости:
—	Знаю, что они схватят тебя, Оуэн Морган, и уповаю на то,
что ты будешь висеть на колючей проволоке и останки твои рас¬
клюют чайки.
—	Неплохая мысль, — согласился я и пошел обратно в дом,
захватив с собой карты и схемы.
Приближаясь к гостиной, я услышал голоса сквозь приот¬
крытую дверь. Говорил Грант, и в тоне его чувствовалась раз¬
вязность, которую позволяют себе старослужащие сержанты
гвардейской бригады, приберегая ее для случаев, когда они
чувствуют, что могут говорить на равных с кем-то из старших
офицеров. Этакая вольная мужская болтовня с примесью до¬
статочной почтительности и знанием своего места.
—	Забавненький расклад, сэр, — говорил он. — Полковник
Морган. — Сказано это было со смешком, явным, но сдержан¬
ным. — Что и говорить, сэр, сейчас, скажу я вам, уже не те
времена, когда я служил в шотландской гвардии. Там бы его
и близко не подпустили.
Тут он переборщил. Ледяным голосом Фитцджеральд сказал:
—	Грант, если я еще услышу, как ты обсуждаешь полков¬
ника Моргана или другого офицера подобным образом в моем
присутствии, я тебя живо выучу, понял? А теперь убирайся и
жди меня в машине. •
—	Слушаюсь, сэр! — Голос Гранта эхом отозвался в помеще¬
нии; я представил себе, как он неистово грохает каблуками, от¬
давая честь. Он показался в дверях, отскочил в сторону и на ходу
козырнул мне. Получилось совсем не по-американски.
Фитцджеральд стоял у окна и обернулся, когда я вошел.
—	Ну как, нашли виски? — спросил я, раскладывая на столе
карты.
—	Да, спасибо, сэр, — ответил он, подходя; свой офицерский
стек он держал под мышкой, а руки сложил за спиной.
Я подошел к серванту и открыл бутылку.
—	Еще хотите?
—	Нет, спасибо.
—	Как угодно. Майор, почему шотландский горец служит в
американской армии?
41

—	Грант? — пожал он плечами. — Он служил обычным сол¬
датом в вашей армии какое-то время, в шотландской гвардии.
Откупился и стал боксером-профессионалом. Получил амери¬
канское гражданство незадолго до войны.
—	Ничего воюет?
Мой вопрос прозвучал для него так, будто я сделал неподхо¬
дящее предположение.
—	Первоклассный воин, сэр, — ответил он, и в голосе его
прозвучал оттенок негодования.
—	Ну, ладно, не стоит горячиться по этому поводу, — сказал
я и, наполнив бокал, двинулся с ним к столу.
Тут появился Генри.
—	Ладно, — добавил я, — приступим к делу. Позвольте по¬
глядеть на ваш боевой приказ, майор.
Он предъявил его без единого звука, и я пробежал глазами
содержание. Текст был очень близок к тому, что адресовался
мне, и в нем подчеркивались действительно важные детали: 1) мое
задание имело приоритет; 2) ни при каких обстоятельствах он
не должен был высаживаться на берег или привлекать внима¬
ние; 3) в экстремальной ситуации он должен выполнять мои
распоряжения.
—	Вы прочитали это внимательно? Вам все понятно?
—	Абсолютно, — кивнул он.
Я бросил приказ в огонь и обратился к карте.
—	Мне известны здешние воды, майор, — сказал я ему, — как
свои пять пальцев. А это важно, поскольку они смертельно опас¬
ны. Очень может быть, что приказ, который вы получили, при¬
ведет к вашей гибели и гибели ваших людей.
Генри смотрел на меня с удивлением, но Фитцджеральд вос¬
принял это сообщение довольно спокойно и терпеливо ждал,
чтобы я продолжил.
—	По завершении задания вам надлежит покинуть бухту, от¬
грести к востоку на одну милю и подать сигнал, чтобы вас по¬
добрали.
— Так точно.
— Но если вы так сделаете, — покачал я головой, — то они
прождут всю ночь и никогда вас больше не увидят. — Тут я про¬
вел пальцем по границе вод у северного побережья острова. —
Вот здесь, майор, Ле-Курсье... Мельничный жернов. Проклятое
место даже в самое лучшее время года; когда начнется отлив, вас
подхватит течение скоростью в десять узлов и не выпустит ваши
байдарки из своей хватки, пока не шмякнет об утесы восточно¬
го побережья.
42

—	Понятно, — мрачно кивнул он. — Что же вы предлагаете,
какой выход?
—	Как только выйдете из бухты, поворачивайте на юг вокруг
форта Виндзор, затем следуйте вдоль береговой линии, пока не
подойдете к этому месту. — Я ткнул пальцем в карту. — Это
там, где должны будут подобрать меня.
Некоторое время Фитцджеральд смотрел на карту, затем
сказал:
—	Похоже, так и вправду будет лучше. Выиграем время, не
придется ждать, пока нас подберут.
—	Договорились, — сказал я, складывая карты и передавая их
Генри. — Это твое, Генри. Когда нужно прибыть в город?
—	В этом нет необходимости, Оуэн. Я вышлю машину из
Фалмута завтра вечером. Ты отправишься в полдень на сле¬
дующий день.
—	Идет. Чем скорее, тем лучше, раз уж мы знаем, что нам
предстоит.
—	Хорошо. Тогда вроде бы все, — сказал Генри, укладывая
карты в папку. — Мы едем. Я только попрощаюсь с .миссис
Бартон.
Он направился к выходу. Фитцджеральд двинулся за ним, но
в нерешительности остановился и, явно чувствуя неловкость,
сказал:
—	Надеюсь, вы не будете возражать, если я спрошу. Та кар¬
тина над камином... Она поистине изумительна, но я никак не
мог разобрать подпись.
—	Вы бы и не смогли это сделать, — сказал я. — Она по-вал¬
лийски. Чудачество художника.
—	Понятно. Написана замечательно, просто замечательно.
Если вдруг надумаете продавать...
Я поднял голову и взглянул в спокойные серые глаза жен¬
щины, изображенной на картине; она, казалось, готова была
заговорить со мной, как разговаривала всегда. Я отрицательно
покачал головой:
—	Едва ли. Все же я рад, что она вам нравится. Это — по¬
ртрет моей матери, сделанный отцом за месяц до его смерти.
Лучшее, что у него было. Она многое мне напоминает, майор
Фитцджеральд.
Последовало молчание, которое действовало на меня раздра¬
жающе. Мне вдруг показалось, что он хочет сделать какой-то
жест. Теперь я знаю, как сильнр заблуждался.
— И еще одно, прежде чем вы уйдете, — сказал я. .— Ни¬
какого мальчишества, никакого лихого героизма^ У вас будут
43

все награды, которые нужны, чтобы поразить ваших близких
на родине.
На мгновение лицо его побледнело, в глазах появилось не¬
что похожее на боль. Он глубоко вздохнул, поправил фуражку
и отдал, как положено, честь:
— Разрешите идти, полковник?
— Катитесь, черт побери! — буркнул я.
Он снова козырнул и вышел.
Могу вообразить, как, должно быть, ощущала себя Бургонь
относительно Саратоги.
У меня не было настроения после всего встречаться с Мэри,
и я тихо вышел из дома через сад. До вечера я бесцельно бро¬
дил среди утесов, размышляя над происшедшим, и вернулся в
дом, когда уже начало смеркаться.
Мэри нигде не было видно, и я прошел на веранду. Небо
полыхало всеми оттенками пламени, оранжевым и пурпурным,
отблеск заходящего солнца окаймлял горизонт; как только со¬
лнце исчезло, наступила тишина. Все вокруг стало черным на
фоне пламенеющего неба.
Семь ворон уселись на крышу старого летнего дома. Навер¬
няка какой-то знак, даже знамение, но к чему бы это, я не знал.
Видно, во мне говорил писатель, та часть меня, которой хоте¬
лось, чтобы явления происходили по какой-то причине, были
бы ее следствием, имели бы некое значение.
В темноте послышался шорох, и Мэри сказала:
— Может, ты скажешь мне, в чем дело?
— Меня снова запрягают. Сен-Пьер, послезавтра.
Она была потрясена.
— Но это же вздор, чистейший вздор. Война закончена. Поче¬
му Генри считает, что ты будешь совать свою голову в петлю в
такое время? Ты и так сделал достаточно. Больше чем достаточно.
— За этим многое стоит, — сказал я и кратко рассказал ей
подробности, вернее, то, что можно было рассказать. — Ты —
единственный человек в мире, которому я это рассказываю, да
и то потому, что тебе я обязан объяснять.
— Ты ничем мне не обязан. — Она коснулась моего лица. — Да,
я помогла тебе, но и ты мне тоже, Оуэн. Я могу идти дальше по
жизни так, как не могла прежде. Никакой фальши, никаких обя¬
зательств, как мы и договаривались.
— Верно, — сказал я, ощущая почти физически, как насту¬
пает облегчение... уходит чувство вины. — Как насчет ужина?
44

—	Хорошо, — ответила она, направляясь к двери, но вдруг
остановилась. — Оуэн, я знаю, ты действуешь по приказу, но
ведь ты и сам хочешь идти, правда?
—	Честно говоря, нс знаю.
—	Бедный Оуэн, — спросила она, покачав головой, — что ты
будешь делать, когда все кончится? Что ты будешь делать, ког¬
да наступит конец убийствам?
По крайней мере, она предполагала, что я останусь в живых,
а это уже немало.
Глава 4
СКОРОСТНОЙ КАТЕР И БРОСОК В НОЧИ
После первого неудачного задания на острове Сен-Пьер в
июле 1940 года Генри направил меня на подготовку по пара¬
шютному делу, если можно так назвать это занятие. Помню,
как мы, группа парней, дрогли холодным утром на безлюдном
и продуваемом всеми ветрами поле йоркширского аэродрома
и смотрели, как сбрасывают на парашютах мешки с песком с
двухмоторного «уитли». Некоторая уверенность (которая у нас,
может, и была) насчет способности человека преодолеть силы
природы, вскоре исчезла, так как половина парашютов не рас¬
крывалась.
Спустя две недели, сделав всего пять прыжков, я выпрыгнул
в люк, проделанный в полу «уитли» как раз для этой цели, и
обнаружил, что падаю в темноту над сельской местностью Бре¬
тани с ужасающей скоростью.
Встряска от приземления, как говорят бывалые люди, срав¬
нима с той, которую ощущаешь, прыгнув с пятиметровой выш¬
ки. Меня же угораздило попасть прямиком на крышу сарая и
сломать ногу, что повлекло за собой довольно долгое излечение
в обществе старого бретанского морского капитана, ставшего
фермером, который показал мне всякие интересные фокусы с
ножом, но это уже совсем другая история.
Первый опыт мне повторять не хотелось, и я впоследствии
старался приземляться поискуснее и помягче. Можно было ле¬
тать на «лизандере» или «Гудзоне», и я так и делал в последней
операции в Вогезах, когда десантировался вместе с четырьмя
тоннами амуниции и боеприпасов, а после была Испания и ка¬
рабканье через Пиренеи.
Так как в жилах у меня текла кровь пополам с морской во¬
дой, то ночной бросок на скоростном катере пришелся мне куда
45

больше по вкусу — я столько раз бывал в море, что мог управ¬
лять судном с закрытыми глазами.
Обычно отправляемые доставлялись из Лондона в отель на
горе Торки, где ожидали встречи с представителями военно-
морских сил; командир базы ВМС в Плимуте говорил напут¬
ственные слова и называл время отправки. Для безопасности
полагалось быть в мундире.
Обычаем было грузиться на борт плавучей базы 15-й флотилии
боевых катеров в Фалмуте в середине дня высадки, а за пять ми¬
нут до отплытия переходить на борт катера и спускаться в трюм.
Странно было снова надевать форму; но, по крайней мере,
она предоставляла мне командирскую каюту на время пути и
такую степень уважения к званию, которая существует только на
флоте и нигде больше.
Командиром был лейтенант примерно моего возраста по фа¬
милии Добсон. У него было худощавое, беззаботное лицо и лихо
сдвинутая набок фуражка. По его виду чувствовалось, что ему
ужасно нравится воевать и он не будет знать, куда себя при¬
ткнуть, когда война закончится.
— Рад видеть вас на борту, сэр. Поговорим потом, если удаст¬
ся. Пора.
Он исчез; через некоторое время зарычали огромные дизель¬
ные моторы, и мы тронулись. Послышался стук в дверь, и во¬
шел Фитцджеральд. Я видел его мельком вечером предыдущего
дня в доме на берегу реки Хелфорд, что течет к западу от Фал¬
мута; туда за мной приехала машина, высланная Генри.
Генри сам был там с людьми из Лондона, Фитцджеральдом
и остальными из его группы. Выглядели они точно так, как я
ожидал: суровые, жесткие молодые люди, исключительно под¬
ходившие для выполнения задания, чего не скажешь обо мне,
и удивительно дисциплинированные. Они проверяли свое сна¬
ряжение и лодки в ангаре, когда меня привели познакомиться
с ними; Фитцджеральд, несомненно, был в курсе дела.
Он показывал мне все исключительно вежливо, что было
неизмеримо хуже, чем явная антипатия; люди чувствовали не¬
которую наэлектризованность в наших отношениях, а это было
не к добру.
Что меня так раздражало? Его голос, его манеры? Или, мо¬
жет, его прекрасно сшитое полевое обмундирование с наградны¬
ми лентами над карманом кителя на левой стороне? На службе
по моей специальности медалей не давали. Мне нечем было по¬
хвастаться спустя пять с половиной мрачных, жестоких лет, кро¬
ме изуродованного лица и гражданской пенсии, которую Генри
46

мне выхлопотал. То ли ревность меня обуяла, то ли заговорило
чувство приниженности маленького человека перед большим —
не знаю, не могу сказать. Я расстался с ним и уехал с Генри,
проведя вечер в сельском пивном баре на окраине Фалмута,
делая вид, что я — офицер в отпуске.
От этих мыслей и воспоминаний меня неожиданно оторвал
голос Фитцджеральда:
—	Инструктаж в двадцать один ноль-ноль. Удобно это, сэр?
—	Пожалуй.
Он поколебался, будто хотел что-то сказать, затем ушел. Но
меня заботили другие мысли; я прилег на койку, подложив руки
под голову, и уставился в переборку.
Прогноз погоды был в целом сносным для Ла-Манша. Ветер
три-четыре балла; шквалы; дождь, затихающий ближе к полуно¬
чи. Но ночь стояла безлунная, а значит, во всей Атлантике не
было более опасного места, чем воды острова Сен-Пьер.
В помещении старейшего пивного бара в Шарлоттстауне под
названием «Вояка», расположенного на южной окраине, висе¬
ла коллекция фотографий, изображавших кораблекрушения,
лучшая из виденных мною, причем некоторые фотографии были
еще викторианских времен.
Меня сморил сон; когда я проснулся, было семь тридцать.
Я поднялся, открыл тумбочку, вынул штаны из плотной хлоп¬
чатобумажной ткани, старый рыбацкий свитер, брезентовые
ботинки на веревочной подошве, бушлат, который надевал мой
отец, когда отправлялся в плавание за Горн, и поношенную
боцманскую фуражку со сломанным козырьком.
Я быстро переоделся и посмотрел на себя в зеркало. Я мог бы
высадиться, одетый по форме, как Фитцджеральд с его группой.
Было сущей правдой, что при малом количестве оставшихся на
острове гражданских лиц возможность в случае чего затеряться
среди них равнялась нулю. Но я был суеверен, говорила моя чер¬
ная кельтская кровь, и полагал, что военная форма принесет мне
несчастье, если пойти в ней на задание.
Я был в форме во время дюнкеркской катастрофы — и избе¬
гал влезать в нее вплоть до второго разгрома, пережитого в Воге¬
зах. Правду говоря, все это было не так уж важно. Ощупав свою
глазную повязку, я вспомнил про серьгу. По настоянию Мэри, я
снял ее, дабы отдать дань уважения военной форме армии его
величества, а теперь прицепил вновь куда положено — маленький
акт презрения к мелким условностям.
Кобуру я терпеть не мог — от нее быстро не избавишься в слу¬
чае необходимости. Из тумбочки я вынул эсэсовский маузер со
47

сферическим глушителем — излюбленное оружие гестаповцев, у
одного из которых я этот маузер и изъял. Он был незаменим в
случаях, когда нужно было кого-нибудь бесшумно пристрелить,
хотя совершенно бесшумного оружия люди еще нс изобрели.
Я засунул маузер во внутренний карман своего бушлата, в
правый карман положил финский нож, резиновый фонарик —
в левый и вышел.
На пути к спусковому трапу мне встретился главный старши¬
на; как истинный моряк, он и бровью не шевельнул при моем
появлении. Молодцевато козырнув, он сказал:
• — Капитан приветствует вас на борту, сэр. Он сочтет за честь,
если вы присоединитесь к нему на мостике.
Он открыл дверцу наверху спускового трапа. Фонтан брызг
ударил мне в лицо, когда я ступил в темноту.
Луны не было, но белые гребни волн слабо светились в тем¬
ноте у обоих бортов, и так же слабо мерцал кильватерный след.
Когда я вышел на мостик, Добсон обернулся и приветство¬
вал меня, при этом голова его в свете лампы над штурманским
столом казалась как бы отделенной от туловища.
— Хорошо, что вы поднялись к нам, сэр. Думаю, мы могли
бы взглянуть на карты вместе. Майор Фитцджеральд уже здесь.
Фитцджеральд выдвинулся вперед, выйдя из тени. Одет он
был как подобает: водонепроницаемый жилет и брюки, лицо его
потемнело от маскировочного крема. Он не сказал ни слова, но
сигарету, которую я предложил, принял.
— Я так понимаю, вам доводилось участвовать в подобных
рейдах, сэр? — сказал Добсон.
— Вплоть до прошлого года, — кивнул я. — Капитан-лейте¬
нант Фергюсон еще служит?
— Переведен на Алекс полгода назад. Последнее, что я слы¬
шал, — он действует в Эгейском море. У них там на вооруже¬
нии греческие рыбацкие баркасы — фелюги, кажется...
— Да, не то что здесь.
— Ему предложили, — усмехнулся он. — Я бы не хотел рас¬
статься с этим малюткой.
Я не винил его. Этот боевой катер был достаточно большим
судном: 117 футов в длину, вооружен 57-миллиметровой пуш¬
кой, двумя 7,69-миллиметровыми пулеметами и другими огне¬
выми средствами. С тремя дизельными двигателями мощностью
1000 лошадиных сил он легко давал 20 узлов, а в случае необ¬
ходимости — до 25.
— Как обстановка с торпедными катерами противника? —
спросил я.
48

—	Они еще достаточно активны. Преимущественно в рай¬
оне залива Сен-Мало, но мы встречаемся с ними повсюду в
проливе. Американцы освободили порт Брест в прошлом году,
но большинство остальных портов Бретани все еще находится
в руках противника, хотя и постоянно осаждены со стороны
суши.
—	Откуда они действуют в районе островов? — спросил
Фитцджеральд.
—	Главным образом с Гернси, из порта Сент-Питер, но, как
я сказал, с ними встречаешься повсюду в проливе. Там, где их
меньше всего ждешь, вот в чем беда.
—	Они что, настолько эффективно действуют?
—	Чертовски эффективно, — с чувством сказал Добсон. —
Начать с того, что они развивают очень приличную скорость.
Тридцать пять узлов, если точнее — на десяток узлов больше,
чем можем мы; и те, кто за это отвечает, дело свое знают. — Он
бодро улыбнулся. — Лучше бы выбирать другие пути в темную
ночь.
Мы обсудили порядок операции, особенно те крупные из¬
менения насчет того, как нас будут подбирать, и я дал ему по¬
лезную информацию об условиях района. Он ткнул пальцем в
группу морских скал в полумиле к северо-западу от входа в
бухту.
—	Похоже, их надо постараться обойти.
—	Это самый опасный риф во всей акватории Северной Ат¬
лантики. Двадцать семь крупных кораблекрушений за последние
семьдесят пять лет. Смертельная ловушка.
—	Плохо дело, — сказал он с кислой миной на лице. —
Особенно этот Мельничный жернов, о котором вы рассказы¬
вали. Нам придется быть чертовски осторожными, когда на¬
чнется отлив, это ясно.
Он извинился перед нами за то, что должен ненадолго отлу¬
читься, и вышел. Рядом с нами оставались рулевой и курсант
военно-морского училища, который все время держал наготове
прибор ночного видения. Я вышел из рубки и, встав у леера,
всматривался в темноту, думая о Симоне и о том, что мне пред¬
стояло, но главным образом о Симоне.
Подошел Фитцджеральд и, облокотившись на леер, прого¬
ворил:
—	Такое впечатление, что мы одни в море.
—	Очень может быть. Военно-морские силы отменяют свои
ночные поиски торпедных катеров противника, когда проводит¬
ся такая операция, как это. Мне казалось, вы знаете об этом.
49

Говорить этого не было необходимости; теперь я думаю, что
он просто из кожи лез, пытаясь найти взаимопонимание со
мной. Он отбросил почтительный тон и спросил без обиняков:
—	Вы не любите американцев, да?
—	Вовсе нет. Просто вы долго тянули с вступлением в вой¬
ну, но я бы сказал, в этом был здравый смысл.
—	Ну, ладно, — сказал он, прилагая усилие, чтобы сдержи¬
ваться. — Вам не нравлюсь я?
— Это ближе к истине.
— Но почему?
— У вас голубые глаза, — сказал я. — Я терпеть не могу го¬
лубых глаз. — Поддразнив его, я почувствовал, что хватил через
край. — Почему вы обязательно должны мне нравиться?
Ему непременно нужно было, чтобы его любили, — у себя, в
золотом мирке богачей Новой Англии, он к этому привык. Я же
выбил у него почву из-под ног, поколебал то, на чем он постро¬
ил свою жизнь — жизнь человека, привыкшего судить обо всем
не по сути, а по внешним проявлениям.
Он собрался уходить, но я взял его за рукав, сказав:
— Ради Бога, почему вы не понимаете шуток? Угостите меня
американской сигаретой, если есть.
У него сигареты были, и он предложил мне. Я раскурил ее
под бушлатом, прикрывая горящий конец от ветра ладонью.
— Давайте начистоту, майор. Я вообще никого не люблю.
Я провел пять с половиной лет, живя своим разумом и воюя
на войне, где мне и моим товарищам было не до взаимной
любви.
— Вы имеете в виду нацистов?
— Я имею в виду всех. Давайте я расскажу вам кое-что о
войне. Бывает так, что одновременно с врагами начинаешь не¬
навидеть и своих. Я работал во французском подполье, в трех
самостоятельных и изолированных организациях, которые тра¬
тили столько же времени на то, чтобы обмануть друг друга,
сколько на борьбу с немцами. Игра — вот что такое война.
Опасная, захватывающая игра, в которую большинство мужчин
страшно любят играть.
Если это игра, то игра для героев, — сказал он. — По-дру¬
гому я не могу ее воспринимать.
— Это похоже на неудачную строку диалога из какого-ни¬
будь американского фильма производства компании «Двадца¬
тый век», где морские пехотинцы с болтающимися ремешками
касок идут на смерть за демократов.
Отвечая, он казался растерянным.
50

—	Не понимаю. Профессор говорил мне о вас, о том, что вы
совершили. Он сказал, что вы — лучший из всех, кого он знает.
—	Лучший из кого? — переспросил я. — Остальные либо в
концентрационном лагере, либо погибли. Большинство погибли.
—	Но вы-то не погибли, вот что я имею в виду. Вы были там
дольше и уцелели.
—	И вы полагаете, что это — показатель ценности? — рассме¬
ялся я. — Хотите, я расскажу, как выжил? Научился убивать на¬
дежно и экономно, машинально, без малейшего колебания.
Действуя так, я спасал свою жизнь много раз.
—	Это по мне.
—	С другой стороны, — добавил я, — я дважды убил по
ошибке... людей, которые были на нашей стороне.
Он пристально смотрел на меня сквозь темень ночи, и тус¬
клый свет, лившийся от ходовой рубки, смутно отражался в его
глазах.
—	Я не мог рисковать, понимаете?
Нас окатил фонтан брызг, когда катер рассек длинную вол¬
ну, и Фитцджеральд сказал каменным голосом:
—	Что ж, наверное, вы вынуждены были это сделать.
—	Вы правы, так и было. Никаких фанфар, никаких знамен,
развевающихся в дыму сражения. — Я не смог сдержать улыб¬
ки. — Извините, дурная привычка говорить таким языком. Ког¬
да-то я мечтал стать поэтом.
Казалось, он меня не слышал.
—	Он еще говорил, что вы отвлекли на себя три тысячи от¬
борных эсэсовских войск в Вогезах всего лишь с горсткой из
двухсот партизан и сдерживали их в течение восьми дней.
—	Это верно, — сказал я. — А он не забыл рассказать, что у
нас и женщины были в горах? После той стычки я спрятался в
яме и, ся^ав зубы, наблюдал, как одиннадцать эсэсовцев схвати¬
ли одну из них и насиловали по очереди. Она была еще жива,
когда они ушли.
—	И что же сделали вы?
—	Пристрелил ее, майор Фитцджеральд. Я сделал то, что
сделал бы ради любого бессловесного животного, корчащего¬
ся в муках агонии, заживо растерзанного и умершего прежде
смерти.
Он повернулся и побрел прочь. Ничего удивительного: для
него война и в самом деле была доблестным занятием. Десант¬
но-диверсионные операции местного значения, ночные вылаз¬
ки; иногда — рукопашный бой при встрече с противником ли¬
цом к лицу, выстрелы в темноте, трескотня пистолета-пулемета
51

Томпсона. Как я узнал спустя много времени, он и его люди
успешно проникали в удерживаемые противником гавани под
покровом темноты на своих лодках, устанавливали мины-при¬
соски и уходили незамеченными.
Во время высадки в Нормандии Фитцджеральд занимался
опасным, но малозаметным делом: за трое суток до начала опе¬
рации он и его люди высадились с линкора «Омаха» и проделы¬
вали проходы в минных полях. Он никогда не принимал участия
в больших боях, не видел, как опустошается страна армиями,
которые в ней воюют, никогда не видел женщин и детей в опас¬
ности. И все же он был храбрый человек. Храбрый, но, как я
тогда решил, глуповатый. Я вернулся в ходовую рубку; появил¬
ся Добсон.
—	Включаю глушитель, сэр.
Это означало, что мы находимся приблизительно в тридцати
милях от пункта назначения. На удалении в пятнадцать миль от
цели основные моторы отключатся, и мы будем двигаться в ти¬
шине на вспомогательных. За полмили я должен буду перейти
в шлюпку и проделать на ней остаток пути.
Добсон взглянул на часы и сказал:
—	Пора на заключительный инструктаж, сэр. Мы с май¬
ором Фитцджеральдом договорились провести его в офицерской
кают-компании. Пойдемте вниз?
— Операция «Гранд-Пьер» состоит из двух последовательных
этапов, — сказал я. — Задача номер один — моя: высадиться на
берег и добыть разведывательную информацию. Задача номер
два — ваша: прорваться в бухту Шарлоттстауна и заминировать
все суда, которые там попадутся.
Они сгрудились вокруг стола, на котором была разложена
карта. Их лица, как и у Фитцджеральда, были осмуглены мас¬
кировочным кремом и совершенно непроницаемы. За пять
последних лет я так часто проводил подобные инструктажи,
что отвык думать о мыслях и чувствах участников — то, что
все они или некоторые из них должны были погибнуть еще до
наступления утра, было всего лишь суровой реальностью воен¬
ного времени.
Они знали точно, что должно было произойти, вплоть до
мельчайших подробностей. А потому я еще и еще раз прора¬
батывал и оговаривал детали.
Закончив излагать техническую сторону дела, я добавил не¬
сколько замечаний для верности:
52

—	Три последних пункта, с тем чтобы все лучше оценивали
ситуацию. Первое и главное: моя задача — более важная по срав¬
нению с вашей и поэтому должна, повторяю, должна иметь при¬
оритет. — После этих слов в глазах Гранта я заметил неприятный
отблеск, но продолжал: — Второе: не может быть и речи о попыт¬
ке уничтожить береговые объекты или действовать иным образом
так, чтобы противник обнаружил ваше присутствие.
Фитцджеральду могло не понравиться, как я это произнес, но
единственным проявлением негодования у него была мгновен¬
ная легкая гримаса.
—	И последнее, — сказал я, — если что-то выйдет не так,
если планы придется изменить, то все должны выполнять мои
приказы.
Возникло легкое замешательство, но Фитцджеральд, чтобы
подавить его в зародыше, резко вставил:
—	Хорошо. Прошу разойтись по каютам и произвести окон¬
чательную проверку снаряжения. — Затем он повернулся ко мне
и тихо сказал: — Вы будете их инспектировать, полковник?
—	Приду через десять минут, — кивнул я.
Он вытянулся, отдавая честь, и удалился. Я подмигнул Доб¬
сону, который слегка хмурился:
—	Что, крутовато, а, Добсон? Ничего. Буду признателен вам
за хорошую порцию виски, а потом пойду быстро проверю на¬
последок этих парней.
Странно, как здорово мне удавалось говорить по-полковни¬
чьи, когда я этого хотел.
Все было как на строевом смотру. Они выстроились рядом со
своими лодками по стойке «смирно», слегка сгибаясь под тяжес¬
тью снаряжения — так, как они и должны были стоять перед
спуском на воду. Суровые, жесткие, умелые бойцы. Глядя на
них, я вынужден был признать, что лучшей готовности нельзя
было и требовать.
На каждом были водонепроницаемый жилет и брюки, на го¬
лове — вязаная шапочка коммандос, у каждого был пистолет-
пулемет Томпсона, гранаты, диверсантский нож и различные
предметы снаряжения, включая ремонтный пакет на случай по¬
вреждений лодки (эти пакеты выдумал какой-то мрачный юмо¬
рист из штаба ВМС, плохо представлявший себе, что такое мор¬
ской десант). Диверсионные мины были уложены в брезентовые
сумки со специальными перегородками. В каждой лодке по од¬
ной такой сумке.
—	Мне приятно, — заметил я Фитцджеральду, — что они
воюют на моей стороне, майор.
53

Он был доволен, но старался не показать этого.
—	Спасибо, сэр.
—	Они знают о приказе немецкого командования?
—	Знают.
—	Годится, — сказал я, поворачиваясь к выстроившимся
передо мной людям.— Значит, вы помните, что можете полу¬
чить пулю в затылок, если вас схватят.
Я пошел к выходу; Добсон последовал за мной.
—	Крепкие ребята, — заметил он. — Мне пришлось доставлять
группу рейнджеров перед операцией «Д» для расчистки подсту¬
пов на побережье. Никогда не видел ничего подобного, вот уж
действительно — лихие парни.
— У таких людей один недостаток, — сказал я, когда мы
вышли на палубу. — Как попрут, так и не остановятся, а это
значит, что они обычно заходят слишком далеко. И это может
привести к провалу.
Странно, что это говорил я. Видимо, у меня зрело необъ¬
яснимое предчувствие. Такого рода явление учеными отвер¬
гается. И все же я нутром чувствовал: что-то будет не так.
Давала о себе знать кельтская душа, кровь предков. Стоя на
мостике и вглядываясь в даль, я чуял неладное и готовился к
нему.
Лишь некоторое время спустя Добсон с Фитцджеральдом
нашли меня.
— Чаю хотите, сэр? — спросил Добсон, предлагая мне эма¬
лированную кружку. — С доброй добавкой, как положено.
Боже, благослови моряков! Это же ром, поднимающий дух и
приносящий чудотворное тепло. Дождь несколько усилился, и
Добсон сделал глубокий вдох:
— Вот это мне нравится. За такое отдал бы все на свете.
— Чем вы занимались до войны?
— Бухгалтерским делом.
Я ощутил в душе сочувствие к нему.
— Вернетесь к прежним занятиям?
— Ни за что! — сказал он с жаром. — Завербуюсь на па-,
намское судно простым матросом, — добавил он и простодуш¬
но. рассмеялся. — Во всяком случае, я еще не дожил до конца
войны, ведь правда, сэр?
— Никогда не думал, — вставил Фитцджеральд, — что буду
чувствовать себя так неуверенно, думая,о конце войны.
. — «Чаще всего люди погибают на войне оттого, что не пы¬
таются избежать смерти или попадают в безвыходное положе¬
ние», — процитировал я.
54

Фитцджеральд обернулся и посмотрел на меня. Его лицо ка¬
залось пятном в темноте. Я поспешно уточнил:
—	«Искусство войны», автор — древний китайский воин по
имени Ву Чжи. Советую почитать. Он изложил все, что можно
сказать по данному вопросу, за четыреста лет до нашей эры.
—	Мне жаль, но я не могу это принять, — сказал майор веж¬
ливо. — Солдат умирает не только в силу обстоятельств, но и
из-за собственной неспособности найти выход.
Вероятно, это было бы правильно на классной доске в Вест-
Пойнтском военном училище, где он проходил офицерскую
подготовку. Я мог привести ему и другие выдержки из Ву Чжи,
но в этом не было надобности.
Когда мы остановились, острова совсем не было видно; впро¬
чем, иного мы и не ждали; когда подали шлюпку к борту, я чув¬
ствовал себя удивительно бодрым благодаря кружке чая с добсо-
новским ромом.
Спуститься в шлюпку мне помогли курсант Варли и старо¬
служащий матрос Доусон. Они ждали меня на ее борту. Добсон
посмотрел на часы.
—	Ну, сэр, ни пуха ни пера и всего наилучшего...
Мы пожали руки, и он официально отдал честь.
—	Удачи вам, полковник, — сказал Фитцджеральд, выступая
из темноты.
Сказал он это довольно сухо, но его рукопожатие было креп¬
ким. Мне все же было далеко не радостно. Что-то чувствовалось
не то, какая-то кошка пробежала между нами. Отношения не
сложились с самого начала. Он начал неверно, я отозвался не
лучше, с того и пошло-поехало. Увы, на ходу дела^не испра¬
вишь, и я, махнув через борт, очутился в шлюпке.
Ночная высадка с моря на берег, занятый противником, —
задача не из легких. Удобные для высадки участки всегда за¬
минированы, а на другие и так лучше не соваться — понятно
почему. Скрытная высадка со шлюпки значительно уменьша¬
ла риск, особенно если рисковали опытные люди. Шлюпки
были выкрашены специальной краской, и заметить их на воде
было почти невозможно даже с близкого расстояния.
Приближаясь к берегу, я отчетливо слышал шум прибоя, и
вот остров предстал перед глазами. Видно было, как волны раз¬
биваются об утесы и в воздух взлетают мерцающие облака бе¬
лых брызг.
Я сверил направление по компасу и тронул Варли за плечо:
55

—	Так держать на подходе. Потом я сориентируюсь получше.
Нас уже подхватило течение; слышно было, как хлюпает
вода, ударяясь о корпус шлюпки. Показались скалы, выступив¬
шие зубчатой грядой над белой от пены поверхностью. Шлюп¬
ка, как призрак, плавно скользнула между ними не более чем в
двух ярдах от стены утеса.
Здесь приходилось надеяться только на слух. Какая бы чер¬
това уйма времени ни миновала — остается такое, что прони¬
кает в тебя навсегда и сопровождает всю жизнь, не отпускает и
не забывается.
Отчетливо слышалось гулкое стенание, рожденный ветром
звук пустого отверстия у подножия «Чертовой лестницы». Я сно¬
ва тронул Варли за плечо, указав ему направление.
Мы могли дрейфовать внутри замкнутого пространства толь¬
ко пригнувшись. Варли и Доусон придержали шлюпку, а я,
включив фонарь, поднялся в рост. Запахи соленой воды, мор¬
ских водорослей и ила наполняли воздух вместе с запахом раз¬
лагающегося птичьего помета. Выступ, который я присмотрел,
находился в двух футах над моей головой. Варли взял фонарь,
и я взобрался на выступ. Он передал мне фонарь, а потом одно¬
местную надувную резиновую лодку, аккуратно сложенную, —
на случай, если на шлюпке нельзя будс! подойти.
—	Удачи вам, сэр, — сказал он, у.; шувшись. — Обратно
придем вовремя, обещаю вам.
Легкий поскрипывающий звук, веллс. к весел — и они ушли.
Я остался один и все же не совсем один Снова дома — впервые
за пять долгих лет.
Глава 5
НА ОПАСНОЙ ЗЕМЛЕ
Я нашел подходящее углубление достаточно высоко над отмет¬
кой верхнего уровня прилива, затолкал туда резиновую лодку и
стал осматриваться. Выщербленный колодец над моей головой
уходил вверх и вправо, исчезая в кромешной темноте. Примерно
футах в пятидесяти надо мной он изменял направление, резко
уходил влево и шел дальше вверх, зигзагом поднимаясь на трис¬
та футов, до выходного отверстия в расщелине скалы, чуть пони¬
же вершины утеса.
Я, бывало, забирался туда мальчишкой четырнадцати лет; это
было что-то вроде ритуала островитянина, цель которого — убе¬
диться, что ты можешь одолеть страх. Незабываемое ощущение.
56

Потом я два раза проходил по тому же маршруту. Один раз —
чтобы произвести впечатление на Симону (ахэто нужно было по
многим причинам), и в последний раз — чтобы доказать что-то
себе самому.
Теперь особенность заключалась в том, что большую часть
времени я должен был взбираться в темноте, но другого выхода
не было. Я посвятил фонарем вверх, попытался вспомнить, что
там на пути. Потом положил фонарь в карман и стал взбираться.
Истины ради надо сказать, что на сей раз я боялся высоты
куда меньше. Много было выступов, за которые можно ухва¬
титься рукой или поставить на них ногу; больше всего выруча¬
ла непроглядная темнота, которая не позволяла видеть, что там
внизу, и это скорее помогало, нежели мешало.
Я уверенно взбирался, не переводя дыхания в течение де¬
сяти или пятнадцати минут. Гулкие удары прибоя становились
все тише, и наконец я остался совсем один. Основной подъем
я преодолел довольно легко, безо всяких замираний сердца —
не то что в детстве, когда душа уходила в пятки; объяснение
простое: теперь я был старше, опытнее и физически сильнее.
Последние полсотни футов оказались самыми трудными, по¬
скольку колодец становился вертикальным и в некоторых местах
можно было продвигаться вверх, только отыскав три точки опо¬
ры и медленно нащупывая четвертую рукой или ногой.
Снова стал ощущаться холодный воздух; дождь струился в ко¬
лодец, разбиваясь на мелкие брызги; когда я взглянул вверх, была
видна полоска неба, светлевшая в темноте, да мерцание звезд.
Я остановился, переводя дух, затем дюйм за дюймом прокараб-
кался последний участок без остановки. Еще мгновение — и руки
ухватились за край выходного отверстия. Я выбрался наружу.
Я примостился на небольшом выступе и сделал несколько глу¬
боких вдохов, чтобы насладиться чистым, свежим воздухом. Ко
мне вернулось забытое ощущение невероятной бездны, в темно¬
те, в которую можно падать бесконечно. В ста ярдах внизу пена
прибоя казалась бледным белым пятном, а над головой мерцали
звезды, проступая сквозь просветы на облачном небе.
Теперь, когда я находился на опасной земле, где могло слу¬
читься все, что угодно, я вытащил из кармана маузер и прице¬
пил его за пружинную защелку сзади на поясном ремне. Затем
Я' двинулся по слегка покатой скалистой расщелине к вершине
утеса, остановился у края и запустил руки в серый торфяник. От
его запаха у меня защекотало в ноздрях, повеяло чем-то прият¬
ным и знакомым с детства. Запахи, между прочим, способны
воскрешать в памяти былое сильнее, чем что-либо другое.
57

Я поднялся на ноги и стал всматриваться в темноту. Затем
сделал шаг вперед — и задел головой натянутую колючую про¬
волоку. Тотчас же справа и слева загремели жестянки, подавая
сигнал тревоги.
Первое, что пришло на ум: Джо Сент-Мартин предал меня.
Или же проволочные заграждения в этом месте были установ¬
лены в течение последних трех недель, что казалось маловеро¬
ятным. Вспомнив его последние слова, я понял, что он предна¬
меренно послал меня на смерть.
Толстый бушлат спас меня от порезов, но все же я крепко
зацепился за колючки. Пока я отдирал их, одну за другой,
услышал, как скрипнула дверь, на мгновение показалась полос¬
ка света, и затем дверь хлопнула, закрывшись.
Послышалась немецкая речь. Мне — крышка.
— Кто идет? Стоять! Кто такой?
Я наконец отцепился от проволоки и метнулся обратно к
краю проема, слыша, как гремят жестянки, но было уже позд¬
но. Луч фонаря выхватил меня из темноты, и я быстро под¬
нял руки вверх, не дожидаясь автоматной очереди.
—- Ради Бога, не стреляйте! Я — рыбак! Простой рыбак!
Я выкрикнул это сдавленным от страха голосом, что было не
так уж трудно, на французском языке с сильным бретанским
акцентом.
Луч фонаря продолжал бить мне в лицо, но в ответ вместо
выстрелов я услышал голос. На ломаном французском меня
спросили, кто я такой. Я сказал: рыбак из Прент дю Шато на
побережье Бретани. Мотор моей лодки отказал, я беспомощ¬
но дрейфовал по течению почти шесть часов, пока меня не вы¬
бросило на скалы к подножию утесов.
Должно быть, мои слова показались убедительными, к тому же
и одет я был соответственно. Они стали обсуждать ситуацию на
немецком языке, и по их речи я понял, что имею дело с обычны¬
ми солдатами в карауле. Йм показалось подозрительным, как это
мне удалось взобраться на утес с той стороны проволочного за¬
граждения — ведь это было совершенно невозможно.
Я опустил было руки, но мне тотчас же резко напомнили, что
этого делать не следует. Луч фонаря упирался в мою физионо¬
мию; я услышал шуршащий звук металла — это отбросили ку¬
сок колючей проволоки, пару крепких немецких ругательств на
приличном саксонском диалекте; через секунду ругавшийся ока¬
зался рядом со мной.
58

Я мог бы прикончить его на месте несколькими способами,
но оставался тот, по другую сторону проволоки, и я терпеливо
подчинился неуклюжему и неумелому обыску.
Он ничего не нашел, поскольку моя финка покоилась в ла¬
дони правой руки, которая была послушно поднята над головой;
что касается маузера, то его, ловко прицепленный у поясницы,
не мог бы обнаружить даже мастер по обыскам. Да ведь он и не
рассчитывал ничего найти.
Он вытащил фонарь, нажал на кнопку и лучом указал на тро¬
пинку под колючей проволокой. Я послушно пошел по ней. Я
не очень присматривался к его товарищу, мимо которого, про¬
шел, к тому же был слегка ослеплен светом фонаря, но у меня
сложилось впечатление, что главным был тот, другой.
—	Не надо, Карл, проволоку установишь на место потом.
Пойдем сначала посмотрим на него в помещении.
Мы прошли не больше десяти ярдов и начали спускаться по
ступеням в бетонированный наблюдательный пункт, которых
были тысячи на всем протяжении побережья Атлантики. Это
расставило все точки над «и». Сент-Мартин наверняка знал. Дол¬
жен был знать. Это сооружение возводилось в течение несколь¬
ких лет.
—	Открыть дверь! — услышал я распоряжение в свой адрес
на том же ломаном,французском языке.
Я сделал, что мне было сказано, и спустился еще на три сту¬
пени в общественный бункер. Там никого не было, да и быть не
могло — при единственном входе. Я повернулся и посмотрел на
людей, в чьи руки попал. Один был средних лет, седоватый,
в очках в стальной оправе — артиллерист, судя по форме. Дру?
гой — совсем иного пошиба: суровые, злые глаза и старый шрам
от пули на щеке. Он повесил свой пистолет-пулемет на крюк у
двери и достал сигарету, с любопытством оглядывая меня.
Тот, что в очках, держал в одной руке мой фонарь, а в дру¬
гой — винтовку. Он ткнул меня винтовкой и ухмыльнулся:
—	Выше руки. Давай, давай, поворачивайся!
Добрая часть учебного времени на курсах по подготовке дивер¬
сантов и агентов посвящалась искусству бесшумного убийства,
причем руководитель занятий был редким мастером и тонким
знатоком дела. В конце обучения на курсах боязнь рукопашной
схватки, то есть естественная боязнь быть побитым или искале¬
ченным, у меня испарилась; я, будучи ниже среднего роста, ни¬
когда уже не испытывал страха помериться силой с кем угодно.
Гораздо больше мы опасались вляпаться в случайную потасовку,
где навык убийства мог сработать сам по себе..
59,

По этой причине я стал уходить из баров, когда дело прини¬
мало неприятный оборот, пропускал мимо ушей оскорбления
пьяных в лондонской подземке; ощущение силы, власти и уве¬
ренности в себе позволяет сносить такие вещи легко и уходить
от скандала.
Но я не сомневался, что убыо этих двух часовых на вершине
утеса. Вынужден буду их убить.
Тот, что в очках, снова подтолкнул меня. Я начал поднимать
руки, щелкнул лезвием финки — старый фокус коммандос — и
ударил его под подбородок, отчего лезвие, проткнув рот, дошло
до мозга. Он был убит мгновенно — рухнул на бок, выбив фин¬
ку у меня из руки, а другой часовой схватился за пистолет-пу¬
лемет. Маузер с эсэсовским глушителем был у меня наготове в
левой руке, и я выстрелил ему в сердце почти в упор.
Не прошло и десяти секунд, как зазвонил полевой телефон.
Поднять трубку означало смерть, по крайней мере так казалось
в той обстановке, но я ведь был в другом состоянии, особом
состоянии, где за мыслью мгновенно следует действие, разум
работает четко, ощущения необыкновенно обострены.
Я поднял трубку, чуть прикрыл рукой микрофон и сказал по-
немецки:
— Алло.
Сквозь шум плохой линии голос в трубке прозвучал слабо и
хрипло:
— Мюллер, это ты? Вебер говорит. Все в порядке?
— Все нормально, — сказал я.
— Хорошо. Утром увидимся.
Я положил трубку и приступил к делу: выдернул финку, про¬
тер ее и спрятал вместе с фонарем, затем занялся трупами. Кро¬
ви вытекло не слишком много. Я поднял сначала того, что в
очках, взвалил его на плечи, вышел из бункера и сбросил тело
с утеса. Затем вернулся за его напарником.
Я восстановил проволочное заграждение, замаскировав про¬
ход, вернулся в бункер и осмотрел пол. Там оставалось немно¬
го крови; я взял тряпку из уборной и смыл пятно. Судя по
телефонному разговору, проверяющих на посту не будет до
утра, но нельзя быть уверенным ни в чем. Если кто-то и за¬
шел бы неожиданно, то мог подумать, что часовые вышли на
обход. А вот если бы нашли кровь, то весь остров закипел бы
через пятнадцать минут.
На крыльце около бункера стоял велосипед, и у меня возник¬
ла идея. Все теперь решало время, и каждая сэкономленная ми¬
нута могла многое значить. За дверью, висели шинели часовых.
60

Сняв одну из них, я затолкал свою боцманку в карман и приме¬
рил лежавшую на столе стальную каску. Она была размера на два
больше моего, что было даже к лучшему. Я быстро вышел, взял
велосипед и покатил его по тропинке.
Мозг мой работал теперь быстрее обычного в поисках ре¬
шения.
Тропинка, по которой я шел, должна привести через полки¬
лометра к грунтовой дороге, построенной когда-то в виктори¬
анскую пору и ведущей в сторону порта Мари-Луиза. Эта дорога
привела бы меня в Шарлоттстаун или в Гранвиль, а дом Сеньо¬
ра находился именно там. Разумной показалась мысль, что не¬
мецкий солдат на велосипеде может добраться туда гораздо
быстрее, чем Оуэн Морган — пешим ходом, ковыляющий через
поля, на которых могло быть больше сюрпризов, чем упоминал
Джо Сент-Мартин.
Через некоторое время почва на тропинке под моими но¬
гами изменилась, и, когда я включил велосипедный фонарь
под кожухом, мне стала ясна причина: тропу засыпали грави¬
ем и залили битумом. Как я обнаружил позже, немцы почи¬
нили большинство старых грунтовых дорог и троп на острове
для повышения пропускной способности в период ведения ос¬
новных фортификационных работ.
Это, несомненно, облегчало мне задачу, и, сев на велосипед,
я покатил вдаль.
До дома Сеньора было чуть больше мили, и на протяжении
пути я не встретил ни души. Когда я приблизился к взлетно-
посадочной полосе и собирался сворачивать налево, на дорогу
в Гранвиль, то увидел приближающийся свет фар. Было поздно
скрываться, так что я замедлил движение, опустил голову и
уступил дорогу. Мимо меня проехал и повернул на Гранвиль
грузовик. У меня создалось впечатление, что водитель помахал
мне, а затем его грузовик исчез в ночи.
Я покатил дальше, чувствуя в животе пустоту. Несколько
сотен ярдов, всего лишь несколько сотен ярдов до Симоны!
Что она скажет? Как поведет себя? Узнает ли меня? Нет, это
было совсем невероятно.
Я свернул за поворот и увидел дом Сеньора — внизу, в ло¬
щине среди буковых деревьев. Двор был освещен. Тусклый свет
позволял разглядеть: что-то там не так... Ага, вот оно что: во
дворе три бронемашины и лимузин, у крыльца — часовой, над
входом — нацистский флаг.
61

Опять Джо Сент-Мартин! Что ж, придется и за это с ним
рассчитаться, непременно придется. Я проехал мимо главных
ворот, куда заруливал обогнавший меня грузовик, и двинулся
дальше.
В темноте подо мной лежал Гранвиль, деревушка в двена¬
дцать — пятнадцать домов, сгрудившихся вокруг старой спаса¬
тельной станции. Гранвиль, где, по словам Джо Сент-Мартина,
оставался один Эзра Скалли. Неужели и тут Джо солгал? Надо
проверить, иначе нельзя. Я спустился сквозь тьму, подъехал к
первому дому и оставил велосипед за изгородью.
Кругом стояла небывалая тишина, как в деревне мертвецов,
ни единой живой души, лишь вдалеке тихо пошумливало море.
Двигался я осторожно. Дом Эзры стоял позади лодочного
ангара. Его заставили переселиться — сам бы он этого не сде¬
лал. И тут я остановился, увидев полоску света в окне и
услышав приглушенный смех.
Пригнувшись, я подобрался к окну возле парадной двери и
заглянул в щелку между занавесками. Эзра сидел у дальнего
края стола в одной нижней рубашке — сидел так, что я видел
его лицо. Он почти не изменился: обветренное изнуренное
лицо, большая рыжая борода, лысина блестит в свете лампы
без абажура. Электричество в Гранвиле? Еще одна немецкая
новинка.
С ним в доме еще трое — немцы, тоже в одном нательном
белье. На полу ящик с пивом; они играют в вист, насколько я
знаю увлечения Эзры. Я выпрямился и отошел. Можно было
прикончить всех троих разом, пока они там, но не стоит, тем
более что Эзра среди них. Через некоторое время послышался
хохот, звук отодвинутого стула, и открылась дверь.
Вышел один из немцев. Я нырнул в тень и оказался возле
угла лодочного ангара. За спиной у меня была дверь. Я потро¬
гал защелку, от прикосновения она подалась, и дверь открылась.
Я тихо вошел в темноту. Дверь в доме закрылась, голосов не
стало слышно. Я выждал некоторое время, затем вынул фонарь,
включил — и не поверил своим глазам: шлюпка!
В темноте я провел рукой по ее гладкой поверхности, и она
ответила мне — заговорил каждый знакомый дюйм. Это была
41-футовая спасательная моторная шлюпка типа «Ватсон», двух¬
винтовая, вес — 15 тонн, с двумя бензиновыми моторами по
35 лошадиных сил. Экипаж — восемь человек. В ненастную по¬
году может принять на борт пятьдесят человек.
Завеса времени спала, и я увидел огромные шестиметровые
валы зеленой воды, накатывающие на нас и готовые разбить
62

лодку вдребезги... Чувствую тошноту, заваливаюсь в кормовой
кокпит, и меня выворачивает прямо под ноги рулевому. Он
что-то кричит, голос его тонет в реве ветра, глаза наливаются
кровью под желтой клеенчатой зюйдвесткой, по бороде стека¬
ет соленая вода. Эзра Скалли, рулевой на спасательной шлюп¬
ке с острова Сен-Пьер; его имя — одно из великих имен в
истории спасательной службы.
Он бьет меня в ребра, поднимая на ноги, и я хватаюсь за спа¬
сательный линь. Мне девятнадцать лет, я — на каникулах после
первого года обучения в университете, и нигде бы я не хотел боль¬
ше быть, кроме как на борту той шлюпки в тот день и час.
Прихожу в себя и вижу: мы балансируем на гребне огромной
волны, а за ней сквозь ливень виднеется грузовое судно, к ко¬
торому мы направляемся, — оно беспомощно качается на вол¬
нах, переваливаясь с борта на борт.
Я смахиваю с лица соленую воду — и снова оказываюсь в
ночной тишине, наедине с 41-футовой спасательной моторной
шлюпкой типа «Ватсон», носящей имя «Оуэн Морган».
Глава 6
И СОДРОГНУЛАСЬ ЗЕМЛЯ...
Не все спасатели из рыбаков. В Нортумберленде в судовых
командах можно найти шахтеров, в Уэльсе — фермеров. Вряд
ли я буду прав, утверждая, что мой отец — единственный ху¬
дожник, который работал помощником рулевого, но так мог¬
ло быть. С другой стороны, он вырос на море и много лет
зарабатывал себе этим на жизнь, хотя одно занятие с другим
не сравнится.
Шлюпка, на которой он погиб, называлась «Сесили Джек¬
сон» и была длиной 35 футов. Небольшая, как и все спасатель¬
ные шлюпки, она могла причаливать прямо к берегу и, понят¬
ное дело, была очень легкой. Главная бухта острова Сен-Пьер
мало пригодна для размещения спасательной станции, посколь¬
ку там часты высокие приливы и плохая погода, когда судно не
может выйти в море.
Шлюпка «Сесили Джексон» была неопрокидывающейся спа¬
сательной шлюпкой; перевернувшись, она должна была снова
встать на киль, даже с пробоиной в днище, хотя уверенности в
этом ни у кого не было.
Мне было четырнадцать лет, когда это произошло, — весной
1932 года. Норвежская каботажная галоша села на мель возле
63

Остроконечных скал в предутренние часы, и «Сесили Джексон»
вышла на помощь еще до рассвета. Не было ни одного челове¬
ка на острове, кто бы не стоял в то утро на крепостном валу
форта Эдвард. Остроконечные скалы находились всего в полу¬
миле и были известны как самое опасное место для судоходст¬
ва, причем погода ухудшалась с каждой минутой. Я до сих пор
помню официальное сообщение Королевского общества спасе¬
ния на водах; случившееся описывалось в нем сухо и буднично,
в их обычной манере; у них в обычае — ни в грош не ставить
героизм морских спасателей.
«...В предрассветные часы 2 апреля 1932 года норвежский па¬
роход «Викинг» сел на мель в районе Остроконечных скал, в
трех милях к северо-западу от бухты Шарлоттстаун острова Сен-
Пьер из островной группы пролива Ла-Манш. Радиосвязь не ра¬
ботала, ракетные сигналы бедствия были замечены с берега в
5 часов утра. Из-за суровых метеоусловий лишь через час уда¬
лось спустить на воду, усилиями всех имевшихся в наличие
мужчин, спасательную шлюпку «Сесили Джексон» неопрокиды-
вающегося типа длиной 35 футов. Комендантом порта была за¬
регистрирована скорость порывов ветра свыше 90 узлов, и море,
по сообщениям очевидцев, было штормовое. В 7.30 утра руле¬
вой Эзра Скалли принял...»
И далее — шесть страниц убористого текста. Я мог бы цити¬
ровать, поскольку каждое слово отпечаталось в мозгу, но про¬
ще пересказать. «Викинг» напоролся на самый опасный риф
пролива Ла-Манш в штормовую погоду, и лишь чудотворец су¬
мел бы подойти к нему вплотную и снять с борта восемнадцать
человек — снять с борта, а не перетащить на лине и не перепра¬
вить на плотике. В том месте, среди встречных течений и водо¬
воротов, нельзя было и думать о том, чтобы завести на борт бук¬
сировочный конец и стащить судно со скал — оно разломилось
бы в одно мгновение.
Но у «Викинга» был ангел-хранитель — Эзра Скалли. Он
рывком подогнал шлюпку и, работая моторами, удерживал ее
рядом с судном, как пришитую, на удалении не более фута от
борта в течение пяти секунд, достаточных, чтобы двое могли
спрыгнуть и спастись. Он повторял свой маневр снова и сно¬
ва, каждый раз сильно ударяясь носовой частью о борт, борясь
со встречным течением.
Наконец на борту остался только один моряк — одно обез¬
умевшее от страха человеческое существо, уцепившееся за ве¬
ревочную лестницу. При последнем заходе мой отец потянул¬
ся на помощь к нему, но бедняга так и не разжал руки,
64

отец тоже — уж такой он был человек; «Сесили Джексон» от¬
несло, оба они, вцепившись друг в друга, повисли над водой,
и оба упали в море. Начался прилив, этот проклятый «курсье»,
этот Мельничный жернов острова Сен-Пьер. Он подхватил
спасательную шлюпку и швырнул ее о борт «Викинга» — раз,
два, три... Три раза, сокрушая жизнь Оуэна Моргана, моего
отца.
А на обратном пути в Шарлоттстаун вновь произошла траге¬
дия. Носовая часть «Сесили Джексон» уже была сильно повреж¬
дена, три из ее шести водонепроницаемых отсеков заливало во¬
дой. Она заходила в бухту, когда накатила огромная волна с
пролива, перевернула шлюпку, снова поставила на киль и уда¬
рила, разбив в щепки, о гранитные стены старого адмиралтей¬
ского волнолома.
Еше восемь человек погибли в то холодное утро; остальных,
включая Эзру Скалли, спасли люди — встав в живую цепь и
страхуя друг друга, они выловили в прибойной полосе всех
уцелевших и переправили наверх.
Так погиб мой отец; за ним ушла мать, хотя она ходила по
земле после этого еще семь лет.
А Эзра получил ленточку к своей золотой медали Королев¬
ского общества спасения на водах; был учрежден фонд общест¬
венных пожертвований на постройку ангара и бетонированного
спуска у подножия холма в Гранвиле, а заодно и на приобрете¬
ние спасательной шлюпки, 41-футовой шлюпки типа «Ватсон»,
которая стала носить имя «Оуэн Морган».
Все это припомнилось так живо и болезненнЬ, что я на миг
потерял самообладание — и оглянулся, лишь услышав звяканье
щеколды.
Шагов я не услышал, а дверь уже открывалась. Бежать вре¬
мени не было. Когда дверь закрылась и зажегся свет, в правой
руке у меня был наготове маузер. Эзра уставился на меня непо¬
нимающим взглядом, полупьяный, держа в руке ящик с пусты¬
ми бутылками из-под пива.
Он недурно научился говорить по-немецки — с тех пор как
мы виделись.
—	Ты кто? — строго спросил он. — Что ты здесь делаешь?
Я снял с головы стальную каску.
—	Здравствуй, дядя Эзра, — сказал я тихо, как в детстве;
наше кровное родство было далеким, Эзра приходился моей
матери троюродным братом.
3 Дж. Хиггинс «Игра для геросн»	65

После гибели отца он заменил мне его и, я думаю, любил
меня не меньше, чем мою мать — единственную женщину, ко¬
торую он по-настоящему полюбил в жизни.
Он перешел на шепот и поставил ящик на пол.
— Оуэн? — проговорил он. — Это ты, парень?
— Именно так, Эзра.
Он подошел, протянул руку и мягко коснулся моего лица.
— Боже праведный, парень, что они с тобой сделали?
— Война, Эзра, война.
Он медленно кивал, потом, в смущении, схватил меня в свои
медвежьи объятия и оттолкнул. Сердито глядя влажными от слез
глазами, он спросил:
— Что же это такое? Что за мерзость творится? Ты сейчас
пришел не за тем, за чем приходил тогда, в сороковом году?
— Ты и об этом знаешь?
— Узнал на другой же день... Симона сказала мне. — Тут он
тряхнул головой и добавил: — Сын Оуэна Моргана — солдат.
Непорядок. Что же ты не пошел на флот?
— Были свои причины, Эзра. Как-нибудь расскажу. А где
Симона?
— Живет теперь в коттедже в Ла-Фолезе, одна. Фрицы ис¬
пользуют дом Сеньора как полевой госпиталь. Старый Райли
там заведующий.
Последний гвоздь в гроб Джо Сент-Мартина. Но о нем у меня
не ^ылр времени даже думать.
—‘'Слушай, что я тебе скажу, Эзра, — сказал я. — У меня
немного времени. Что ты знаешь о проекте «Черномазый»?
— Так вот почему ты здесь? Как ты об этом узнал?
Я рассказал ему про Сент-Мартина.
— Жаль, — сказал он, набивая табаком из старого кожаного
кисета свою трубку. — Я уж надеялся, что этого ублюдка давно
скормили рыбам. Попусту тратишь время, Оуэн. Ничего здесь
нет. Проект «Черномазый» уже сдох. Не хватает торпед, пони¬
маешь? А главное, почти все парни, обученные управляться с
торпедами, погибли. Базы торпедных катеров Бретани, которые
еще в руках немцев, крепко блокированы. Суднам снабжения
трудно пробиться.
— Я вижу, ты хорошо осведомлен.
— Мы слушаем новости Би-би-си каждый вечер, — ответил
он. — У немецкого унтер-офицера, расквартированного у меня,
есть радиоприемник. — Он поколебался, затем добавил: — Не
думай о них, Оуэн, ради меня. Это — все хорошие парни, в ос¬
новном саперы. Мои приятели.
66

—	Ладно. Если не придется столкнуться с ними на узкой
дорожке.
—	Значит, у тебя к ним нет ненависти?
—	К немцам? — Я мотнул головой. — Кого я только за пять лет
не встречал! Французы, немцы, англичане... Люди есть люди: хо¬
рошие, плохие, никакие.
Он медленно кивнул, потом сказал:
—	Значит, мы понимаем друг друга. Мне будет больно, если
кто-нибудь из этих парней пострадает от твоей руки, Оуэн. —
Затем добавил: — Не знаю, через что тебе пришлось пройти, но
ты выглядишь как человек, способный на все. Что они с тобой
сделали?
—	Словами не передашь, Эзра. Я теперь — полковник, если
это тебе что-нибудь говорит.
Он удивленно уставился на меня.
—	Ты молод для такого чина. Если это правда, то объясне¬
ний два: или на твоих боссов здорово надавили, или ты на са¬
мом деле заслужил свои погоны. Ладно. Куда теперь?
—	Хотелось бы увидеться с Симоной, если смогу, потом уйти.
Теперь уже ненадолго. Кончается война-то.
Я похлопал по корпусу «Оуэна Моргана» и признался ему:
—	Не поверил своим глазам, увидев эту старую красотку. Не
верю, что она еще на ходу.
Он довольно прищелкнул языком.
—	Не выходила из-под навеса с июля сорокового, когдй при¬
шли фрицы, но она в полном порядке. Мотор — зверь. Проверяю
каждую неделю, понял? Когда немцы вторглись сюда, бомба грох¬
нулась прямо на спусковой эллинг, разнесла его в щепки — днем
можно будет поглядеть. Короче, спустить ее на воду я не смог.
А потом появился немец-моряк, офицер, осмотрел шлюпку и хо¬
тел было ее прикарманить, но решил, что возни больше, чем тол¬
ку. Весь берег заминирован, дотащить шлюпку до воды нельзя.
Так она здесь и осталась.
—	Еще одно, Эзра, — проговорил я медленно. — Штейнера
знаешь?
—	Манфреда Штейнера? — переспросил он. — А как же,
знаю. Кто его не знает? — Тут он нахмурился и добавил: —
Погоди. Как ты...
—	Джо Сент-Мартин, — ответил я. — Говорит, что Штей¬
нер — важный человек в проекте «Черномазый». Что он со¬
бой представляет?
—	Так, — нахмурился он. — Трудный вопрос. Сказать по прав¬
де, парень, он не похож на других. Он — из дивизии «Бранден-

бург». Это люди особой породы, как я понял. Куча наград — по¬
завидовал бы любой; к тому же он художник — картины пишет
как Бог. Почти так же здорово, как твой отец, что еще скажешь...
—	У Сент-Мартина сложилось впечатление, что он в дружес¬
ких отношениях с Симоной.
Эзра догадывался, что у меня на уме, и не пытался возражать.
Лицо его помрачнело.
—	В дружеских. Больше чем в дружеских, Оуэн, я бы сказал.
Война была долгой, парень, а она — женщина в цвету. Что ж,
ты думал, она так и будет сохнуть на ветке?
Он был прав, как всегда. Меня это успокоило.
— Хорошо, Эзра, намек понял.
Открылась и хлопнула дверь в доме.
— Эзра! Ты что так долго? Где пиво?
— Тебе лучше уйти. — Он вытянул ящик с пивом из-под ста¬
рого верстака. — Не хочу, чтобы они сюда заходили. Я не дове¬
ряю тебе, Оуэн. Ты здорово изменился.
— Погоди, Эзра, — торопливо сказал я. — Веди себя осмот¬
рительнее. Долго это не протянется.
Лицо его помрачнело, и он сказал с оттенком горечи:
— Ты моих постояльцев имеешь в виду, Оуэн? Так что ж, мне
позволить моим друзьям погибнуть, что ли?
Он выключил свет и вышел, хлопнув дверью, оставив меня в
темноте наедине с мыслью: кажется, пришло время покончить
с моей невеселой профессией.
Я взял велосипед и покатил обратно тем же путем, каким
приехал. Ла-Фолез — это название деревеньки в полумиле от
утесов в юго-западной части острова, неподалеку от того мес¬
та, где я высадился. До войны ею владел офицер-отставник из
Индии, но его эвакуировали вместе с жителями острова, ко¬
торые изъявили желание уехать незадолго до немецкой окку¬
пации. Однажды я встретил его, совершенно случайно, в Сент-
Джеймс-парке летом 1943 года, и мы зашли в ближайший бар
отметить встречу земляков.
Деревушка лежала к югу от развилки, где дорога поворачи¬
вает к форту Мари-Луиза, и была там единственным обитаемым
населенным пунктом; сохранился и особняк с пышным назва¬
нием «Бронзовый век». Как и прежде, вместо дороги к деревуш¬
ке вела разбитая колесами колея.
Особняк, вопреки своему названию, был сооружением впол¬
не достойным. Возведенный в георгианскую пору, он достра-
68

ивался затем в середине XIX века; в то время на острове мно¬
жество народу было занято сооружением укреплений. Мне он
запомнился великолепным видом, который открывался из’его
окон на море, в направлении побережья Бретани.
Я прислонил велосипед к ближайшей изгороди, снял ши¬
нель и каску, прикрыл их валежником и осторожно направил¬
ся к особняку.
У задней двери я остановился. Там стояла машина. Я подо¬
шел поближе и разглядел, что это — армейский вездеход типа
«фольксваген».
Где-то в отдалении, за полями, глухо лаяла собака, судя по
голосу — восточноевропейская овчарка. Прислушавшись, я обо¬
гнул дом и очутился перед фасадом.
Из-под занавески пробивалась полоска света, но невозможно
было заглянуть внутрь. Я прошел мимо парадного крыльца к дру¬
гому окну и вздрогнул, увидев его так близко. Штейнер — это был
он. Он сидел в глубине комнаты за мольбертом и писал акваре¬
лью (отец тоже любил акварель). Он был в нижней рубашке, фор¬
менных брюках и сапогах. Несмотря на напряженную сосредото¬
ченность, углы его губ были слегка вздернуты в добродушной
усмешке. Это придавало его лицу насмешливое выражение, свой¬
ственное человеку, пережившему наихудшее из того, что жизнь
может предложить, и отказавшемуся принимать это всерьез.
У него были темные волнистые волосы, преждевременно по¬
седевшие на висках, — память о русской кампании, о чем .мне
удалось узнать позже, — и энергичное скуластое лицо, выдавав¬
шее волевой характер. Солдата? Ученого? Возможно, и то и дру¬
гое. В формировании все решают обстоятельства, вернее, уже
решили. Мне было не видно, что именно он писал, не видна
была вся левая сторона комнаты, куда он время от времени бро¬
сал взгляд, так что я прошел к следующему окну, с другой сто¬
роны дома, выискивая место поудобнее. Там занавеска была
распахнута шире обычного; из окна лился поток желтого света,
пробивая темноту. Опустившись на колени, я ухватился за под¬
оконник и заглянул внутрь.
Симона де Бомарше позировала, стоя в дальнем конце комна¬
ты: вокруг талии кусок голубого шелка, вид высокомерно-побе¬
дительный, грудь обнажена, одна рука на бедре. Казалось, она
смотрит прямо на меня, но этого не могло быть. Смотрела она на
Штейнера. Она улыбалась ему, и в душе у меня все перевернулось.
А мне она когда-нибудь улыбалась так? Она когда-либо?.. И вдруг
я почувствовал привкус соли на губах, и привкус соли на ее коже,
и греющее спину солнце... И содрогнулась земля...
.69

Самая большая опасность в районе острова Сен-Пьер, даже
в хорошую погоду, заключается в том, что внезапно, откуда ни
возьмись, наплывает морской туман, сокращая видимость до
нескольких футов, и делает опасным выход в море маленько¬
го суденышка. В 1935 году, на следующий день после дня рож¬
дения Симоны (ей исполнилось девятнадцать лет), в разгар
лета мы вышли в море на новой десятифутовой парусной про¬
гулочной лодке, которую она получила в подарок от отца.
День был жаркий и безоблачный; остров лежал как на ладо¬
ни. Меня, конечно, предупреждали об обманчивости погоды, но
Симона радовалась, как ребенок новой игрушке, и непременно
хотела дойти до Остроконечных скал, а по мне, все было хоро¬
шо, чего бы она ни пожелала.
И вот, когда мы уже были милях в трех от берега, у нее вдруг
запутался парусный линь, парус заполоскал, и в суматохе мы
перевернулись. Надежды на то, чтобы поставить лодку на киль,
не было. Я пытался это сделать, но безуспешно, и в конце кон¬
цов вытолкнул Симону на днище, а сам повис рядом, надеясь
на то, что лодка какое-то время продержится на плаву, хотя мы
и были в спасательных жилетах. И вдруг остров исчез. Накатил
туман, а полчаса спустя лодка словно передумала плавать и кам¬
нем затонула.
Некоторое время нам удавалось превращать все в шутку, по¬
скольку в тот жаркий летний день вода была достаточно теплой.
Но вот начался отлив; вода вокруг нас стала покрываться рябью
и понеслась, как река в половодье. Нас подхватило течением
скоростью в десять узлов и не выпускало из своей безжалостной
хватки.
Именно отлив спас нас, что странно. Отлив и спасательные
жилеты. Мы находились в трех милях от Шарлоттстауна, вбли¬
зи Остроконечных скал; течение обогнуло северное побережье
и повернуло в направлении юго-восточной окраины острова
Сен-Пьер, а затем — в сторону Бретани.
Я связал наши спасательные жилеты вместе, и следующие пол¬
часа мы держались на воде, несясь сквозь серую завесу тумана.
Потом внезапно послышался грохот прибоя, показались белые от
пены волны, разбивающиеся об огромные черные скалы.
Слева от меня сквозь серую мглу проступили очертания уте¬
са, белого от птичьего помета, и стали слышны резкие крики
чаек, переговаривающихся друг с другом. Появился буревест¬
ник, за ним еще шесть, а потом нас подхватила волна в со¬
крушающем, вихре белой, вспененной воды и опустила на от¬
логий пляж залива Ла-Гранд.
79

Помню, как, поддерживая Симону одной рукой, я побрел
вперед, еле волоча ноги, как накатила с грохотом новая вол¬
на; а затем мы уже были в безопасности, и она лежала лицом
вниз, откашливаясь.
Я освободился от спасательного жилета и мокрой рубашки
и перевернул Симону навзничь. Было не более трех часов по¬
полудни; солнце, пробиваясь сквозь туман, жарило, как хоро¬
шая печь, и все равно Симону била дрожь, потому что там, в
море, ее укачало.
Я развязал ее спасательный жилет. На ней были шорты и
старый отцовский рыбацкий свитер размера на три больше,
чем надо, отяжелевший от воды. Я стянул его через голову.
Руки и ноги у Симоны настолько ослабли, что почти одереве¬
нели и были совершенно безжизненными.
Я снял с нее всю одежду, как мог бережно, и стал массиро¬
вать ее холодные конечности. Она вся дрожала; я обнял ее и
прижал к себе. Помню, что целовал ее в лоб, помню, что она
прижалась ко мне обнаженной грудью, помню, как говорил ей
снова и снова, что все хорошо, что все кончилось.
То, что произошло потом, было вполне естественным. Я пом¬
ню, как она стала целовать меня, обняв мою голову, помню со¬
леный привкус ее губ и кожи и солнце, греющее мне спину.
— Люби меня, Оуэн, люби меня.
И я любил ее тогда, люблю сейчас и буду любить всегда.
Плоть от плоти моей? Нет, гораздо больше. Она часть меня в
полном смысле слова.
Она натянула на себя старый домашний халат, а Штейнер
стал застегивать китель. Медали — мое увлечение, то, в чем я
профессионально разбираюсь. Они многое говорят о людях: где
они побывали — а это всегда интересно, и что совершили или
намеревались совершить.
Немцы носят свои медали за ранения на груди, как орден¬
скую звезду. У Штейнера медаль была серебряная; это значило,
что он имел три или четыре ранения. Я не удивился, увидев
его ленту за кампанию на восточном фронте 1941 — 1942 годов.
Кроме Железного креста второй степени и прочих рядовых
наград у него был Железный крест первой степени, с которым
немцы не имели привычки расставаться. У Штейнера было
много общего с Фитцджеральдом. Галстук у него на шее был
завязан небрежно. Лишь некоторое время спустя я обнаружил,
что под ним скрывался Рыцарский крест/который, как выяс¬
нилось потом, он получил за подвиги в войсках Дунайской
группировки.
71

Они пошли к двери, а я стоял в тени и наблюдал. Дверь от¬
крылась, показался свет, послышался веселый смех.
—	Завтра давай пораньше. Поедем покатаемся, ладно?
Его английский был блестящим, но мне хотелось услышать
ее голос. Она ответила — голос у нее был тот же, что прежде.
Странно, но есть вещи, которые мы не можем забыть.
—	Завтра. Буду ждать с нетерпением.
Я выглянул из-за угла, когда он наклонился, чтобы поцеловать
ее. Никаких чувств я не испытывал: ни ревности, ни гнева — что
толку ревновать и злиться? И все же во рту пересохло, а сердце
гулко забилось.
Несколько шагов она прошла рядом с ним, а он, еще раз
поцеловав ее, вернулся во двор один, напевая на ходу стран¬
ную, печальную походную песню, хорошо знакомую каждому,
кто служил на русском фронте в ту ужасную зиму 1942 года.
Что мы здесь делаем ? Что все это значит ? Все сдвинулось. Все
сошло с ума. Все летит к чертям.
...Я проскользнул в дом за ее спиной. Кухонная дверь была
приоткрыта, я вошел туда и стал ждать. Заработал мотор «фолькс¬
вагена», потом звук стал удаляться по дороге и пропал в ночи.
Послышались шаги, звякнула щеколда. Я сделал глубокий вдох и
вошел в комнату.
Она стояла у камина и расчесывала волосы, глядя в зерка¬
ло. Она сразу увидела меня. И затем произошло самое удиви¬
тельное.
—	Оуэн? — сказала она. — Оуэн?
Она узнала меня тотчас же, несмотря на черную повязку на
глазу и изуродованное шрамом лицо, несмотря на пять суровых
лет, обернулась и упала в мои объятия.
Глава 7
ALLES IST VERRÜCKT*
Она покормила меня на кухне. У нее был хлеб с добавками,
поскольку чистая мука была редкостью, бекон домашнего при¬
готовления и пиво, чтобы смыть все это дело внутрь. Я отпил
немного и с усмешкой сказал:
—	Значит, Эзра в свободное время варит пиво?
—	Чем еще заняться... Ты что, узнал вкус?!
—	Разок попробуешь — не забудешь.
Все сдвинулось (нем.). (Примеч. ne ре в.)
Т1

Сидя напротив за обшарпанным кухонным столом, она по¬
тянулась ко мне и накрыла мою ладонь своей.
—	Так много времени прошло, Оуэн. Так много...
-Да.
Я взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал. Затем
приложил ладонь к шее. У нее навернулись слезы.
—	Ах, Оуэн, какое у тебя стало лицо! Что они с тобой сде¬
лали?
—	Это первое, о чем спросил Эзра.
— Так ты видел его?
— Мельком. Искал тебя в доме Сеньора.
Я рассказал ей про Джо Сент-Мартина, и, пока рассказывал,
ее лицо становилось сосредоточенным и злым.
— Он всегда был мерзким типом. Я могла бы порассказать,
Оуэн, что он здесь вытворял во время оккупации.
— Например?
— Доносил на людей, нарушавших немецкие распоряжения.
Например, в начале оккупации немцы требовали сдать все ра¬
диоприемники. А многие их утаивали, чтобы слушать Би-би-си.
В доме Эзры приемник был всю войну. Тех, кто попадался, су¬
рово наказывали. Отправляли на каторгу, в трудовые лагеря на
континенте. С полдюжины жителей острова попали туда по
милости Сент-Мартина.
— Он был доносчиком?
Она кивнула:
— Даже хуже. Но этого не докажешь.
Мы встали из-за стола и прошли в гостиную. Она подброси¬
ла дров в огонь. Я достал сигареты и предложил ей.
Она глубоко затянулась и со вздохом сказала:
—	«Плейерз»... Я уж и вкус их забыла.
— Их и на том берегу пролива трудно достать. — Я закурил
и спросил: — Трудно жилось?
— Почти как всегда, — пожала она плечами, — не легче
прежнего. Последний год в особенности. Еды не хватало, и во¬
обще... Грузовоз не заходил сюда уже с месяц.
— А как с тобой обращались?
— Вполне сносно. В последний год стало хуже. У нас появил¬
ся новый губернатор, генерал Мюллер, как раз перед тем как
папа погиб. Мне он никогда не нравился. Он — эсэсовец, и в
его штабе появилось много других эсэсовцев. Не люблю эсэсов¬
цев, никогда они мне не нравились.
— И все же этот Мюллер позволил тебе остаться, когда поч¬
ти всех остальных эвакуировали еще три месяца назад, так?
73

—	Но я теперь — Сеньор, Оуэн. Им нужен кто-то, кто бы
представлял закон и власть. Немцы удивительно щепетильны в
таких делах. И я им нужна, понимаешь? Знаешь, я три года учи¬
лась в медицинском училище. Я помогаю Падди в госпитале.
Мы им действительно нужны.
—	Значит, у тебя нет к ним особой ненависти?
—	Мой отец погиб под обстрелом английских крейсеров.
Что ж, мне и британцев за это ненавидеть? А как ты, Оуэн?
Глаз потерял. В бою, наверное?
—	Вроде того.
—	Ты их ненавидишь? За то, что остался без глаза?
—	Уже второй раз сегодня мне задают этот вопрос. — Я от¬
рицательно покачал головой. — Нет, у меня к ним нет нена¬
висти. Сейчас они находятся по другую сторону в игре, в ко¬
торую мы играем, и это значит, что мы изо всех сил стараемся
уничтожить друг друга, таковы обстоятельства. Я нарвался на
часовых сегодня на утесе, возле «Чертовой лестницы», где вы¬
садился.
Она нахмурилась:
—	И что?
—	Они пытались захватить меня в плен. Как ты думаешь, что
я сделал?
—	Ты их убил? Обоих?
На ее лице отразился настоящий ужас. Лишь позже я сумел
уяснить суть происходящего и понять ее. Для нее это были люди,
которых она встречала каждый день на протяжении многих лет.
Вполне могло быть, что тех двоих, которых я прикончил в бун¬
кере, она знала. Как ни верти, а я здесь был пришелец, самозва¬
нец. Пять лет — срок большой. Пять лет, за которые весь осталь¬
ной мир отдалился и почти исчез.
— Еще два имени в списке покойников, Симона, — сказал
я. — Так и будет, пока я на войне.
Она смотрела на меня, побледнев; по глазам было видно, как
ей тяжело. Я знал, чтб она хочет сказать: я стал другим челове¬
ком. Тот Оуэн Морган, которого она знала и любила сто или
двести лет назад, умер, став еще одной жертвой войны. Но она
ничего не сказала, вместо этого сделала над собой усилие, улыб¬
нулась и взяла у меня стакан.
— Принесу тебе еще пива.
На стене висели три работы моего отца, выполненные аква¬
релью, которые он на протяжении ряда лет дарил старому Се¬
ньору. Был здесь и вид на залив Ла-Гранд с вершины утеса в
летний день.
74

Мольберт Штейнера стоял, задвинутый в дальний конец ком¬
наты, и я подошел посмотреть. Странно, но ни один из нас не
упомянул его имени, даже мимоходом, на протяжении послед¬
него получаса, и все же он стоял между нами как живой.
Портрет был близок к завершению и выполнен настолько
хорошо, что у меня перехватило дыхание. Даже в незакончен¬
ном виде эту работу сочли бы подлинным произведением ис¬
кусства где угодно. Совершенной была не только техника ис¬
полнения, но и стиль, уверенность движений кисти, чувство
формы и красоты.
Она подошла ко мне сбоку, держа стакан с пивом, а я сказал:
—	Мой отец как-то говорил, что масляные краски под силу и
дураку, а вот писать акварелью может только художник. У Штей¬
нера славно получается.
—	Он был бы счастлив услышать это от тебя.
—	Ты его любишь?
Она смотрела на меня, и глаза на ее бледном лице казались
глубокими темными впадинами. Я подошел к двери в спальню,
открыл ее и включил свет. Кровать была застелена, но я сразу
понял все, о чем хотел знать. На прикроватном столике — пара
казенных солдатских расчесок с крестом дивизии «Бранден¬
бург», выгравированным на ручке, рядом с умывальником —
бритва, помазок и мыло.
Я обернулся, и она сказала, стоя у двери гостиной:
—	Пять лет, Оуэн, пять лет, а он — человек хороший. Луч¬
ший из всех, кого я знала.
—	Ты его любишь? — спросил я беззвучно.
—	О, мужчины! — сказала она безнадежно. — Я говорю об
одиночестве, о покое и уюте, а ты? Для тебя все просто, доступ¬
но и правильно.
—	Ты его любишь? — повторил я.
—	Могла ли я? — сказала она. — Мое сердце отдано друго¬
му, или ты забыл? Мне было четырнадцать, когда я влюбилась
в тебя впервые, в твой день рождения, когда тебе исполнилось
двенадцать, насколько мне помнится.
—	Мне ты всегда казалась слишком старой.
Она коснулась рукой моего лица.
—	Вот так лучше, вот это — мой Оуэн. В этой улыбке ты весь.
Крошка Морган, мой маленький Оуэн.
Я обнял ее за талию и прижал к себе.
—	Веди себя приличней, подружка, для тебя я — полковник
Морган, не забивай этого.
Она вскинула брови и добавила:
75

— Долго же мы шли от дома пятнадцать по Ныо-стрит...
— Это в прошлом, — парировал я. — Пять лет — это же чер¬
товски долгое время, как подумаешь.
Несколько месяцев я был лишен утех плоти и мог бы прямо об
этом сказать, но я так стосковался по Симоне, что мне было не
до слов. Мы упали поперек кровати, губы наши крепко сомкну¬
лись, — и вдруг в отдалении послышались частые выстрелы.
Я бегом пролетел через гостиную, распахнул дверь и выско¬
чил наружу. Тотчас же снова услышал стрельбу в стороне Шар-
лоттстауна и зловещий рокот пулемета. Чуть погодя заработали
дизельные моторы.
Симона вышла и встала рядом со мной. Я быстро спросил:
— Что за суда сейчас в бухте?
— Крупных нет, — сказала она. — В основном рыбацкие лод¬
ки, оставленные местными жителями. О, я забыла, вчера тор¬
педный катер зашел. Погоди, у меня где-то есть бинокль.
Торпедный катер? Вот так удача. Теперь мне явственно был
слышен шум двигателя. Опять послышалась стрельба; Симона
вернулась с биноклем в кожаном чехле.
То был цейсовский, самый лучший бинокль ночного виде¬
ния, который можно было достать; спрашивать, откуда он у нее
появился, мне было недосуг. Наверное, от Штейнера. От Ла-
Фолез Старая бухта была не видна, но виден был изгиб адми¬
ралтейского волнолома и,вход в ту часть бухты, которую жители
называли Новой бухтой.
Я выбрал фокус бинокля как раз в тот момент, когда подвод¬
ная лодка выходила в море, и тут Симона потянула меня за рукав:
—	Что это, Оуэн? Что это значит?
—	Это значит, что все пошло к чертям, — ответил я ей. —
Прямо как в песне, которую напевал Штейнер.
Лишь много позже я сумел выведать у знающих людей и со¬
брать воедино сведения, позволившие составить полную карти¬
ну происшедшего в ту ночь.
Виноват был Фитцджеральд — он открыто нарушил приказ.
В Новой бухте его люди заминировали несколько рыбацких су¬
дов, а более ничего достойного там не обнаружили.
Странно, что они не добрались до Старой бухты, ибо там
стоял торпедный катер, пришвартованный к пирсу на ночь, то
есть цель, ради которой стоило рисковать.
Двигаясь в сторону берега, Фитцджеральд случайно заметил
охрану у старого склада и решил, что это как-то связано с про-
76

ектом «Черномазый». Вдвоем с Грантом они высадились, по¬
пытались разведать обстановку и тотчас же были учуяны дву¬
мя сторожевыми овчарками, которых не заметили. Часовой от¬
крыл огонь — с этого все и началось.
Командир торпедного катера, конечно, действовал без колеба¬
ний. Услышав крик: «Диверсанты!» — он сразу понял, что против¬
ник высадился где-то рядом, и знал, какими судами обычно поль¬
зуются английские коммандос для морских операций.
Немцы были на высоте — охоту на диверсантов они развер¬
нули мгновенно. Забыв обо всем, я шарил биноклем по темно¬
му пространству за волноломом; как там Добсон и его ребята,
думал я, ведь торпедному катеру с его скоростью ничего не сто¬
ит догнать... В предрассветных сумерках ночное небо разрезал
другой трассирующий снаряд, вспыхнула осветительная ракета,
и все пошло вразнос.
Я навел бинокль на резкость; в поле зрения попал наш мо¬
торный катер. При вспышках орудийных выстрелов я отлично
видел все; видел даже фигуры людей на борту. Снаряд угодил в
корму катера, взорвался, и сразу же полыхнуло пламя пожара.
Симона прижалась ко мне, обняв за пояс. Я перевел бинокль
и выхватил из темноты торпедный катер, делавший круг для за¬
хода на цель; он вел огонь из всех бортовых орудий, а торпеда в
пусковом лотке на носу напоминала сигару в зубах бандита.
Наш катер сильно пострадал: с кормы взвивались в ночное
небо языки пламени, палубу разворотило, пушки и пулеметы
молчали. Но у него еще был запас хода, и командир — хочу
думать, это был Добсон, — воспользовался им как последним
средством.
Торпедный катер развернулся, готовясь нанести смертельный
удар почти в упор, но на этот раз его командир просчитался и
подошел слишком близко к цели. Добсон, заложив крутой крен,
развернулся почти на месте и ринулся на врага. Мгновение —
и катера столкнулись. Удар был сокрушительным. Последовал
взрыв, разорвавший темноту, огромный гриб огня и дыма взвил¬
ся вверх, когда стали рваться топливные баки.
Мне было видно, как люди прыгают в море, превратившееся
в огненное озеро. Я опустил бинокль. Симона плакала, уткнув¬
шись мне в плечо. Я обнял ее и осторожно повел в дом.
Теперь мне ничего не светило и не улыбалось. Несомненно,
немцы вывернут остров наизнанку, чтобы переловить всех, а в
такой тесноте надежда ускользнуть от них весьма мала.
Был и еще один, ненадежный способ — уйти в море на на¬
дувной лодке, которую я оставил у подножия «Чертовой лест¬
11

ницы», и попытаться достичь французского побережья. Выбора
не было, и я постарался объяснить это Симоне, которая думала
иначе. Мы заспорили; наш спор был похож на замкнутый круг;
она приводила свои доводы с таким жаром, что я чуть было не
проморгал машину, подъехавшую к дому.
Судя по звуку, это был вездеход «фольксваген»; стало быть,
явился Штейнер, и неспроста. Он наверняка приехал объяснить
ей причину тревоги и предложить остаться на ночь у него.
Он уже подходил к крыльцу — слышно было, как хрустит
гравий под сапогами. Она направилась к двери, с отчаянием
взглянув через плечо на меня. Я ободряюще махнул рукой, вы¬
шел наружу через кухню и притаился в тишине ночи, а она от¬
крыла дверь и встретила его. Свою роль она играла хорошо.
— Что случилось, Манфред?
— Английские коммандос прорвались в бухту. Их, кажется,
уже поймали, но не всех. Я думаю, тебе лучше на ночь переехать
в Шарлоттстаун.
— Да нет, пожалуй, не стоит. — Ей удалось сказать это с лег¬
ким смехом. — Что им до меня... А что произошло на море?
— Скверная штука. Торпедный катер вышел на поиски суд¬
на, которое доставило их.
— И нашел его?
— Вот именно — нашел. Они слились в объятиях. Оба пошли
ко дну.
— Кто-нибудь уцелел?
— Радль распорядился, чтобы ни одно судно не выходило в
море, если ты это имеешь в виду. — Он горько усмехнулся. —
Ты знаешь, он действует строго по уставу, не более того. Дей¬
ствия на море — дело моряков; торпедный катер был последней
морской единицей в Шарлоттстауне. Армия не имеет права со¬
ваться за пределы волнолома.
— Но ведь там погибают люди, которых можно было бы
спасти, — сказала она.
— Совершенно верно, но для господина полковника Отто
Радля правила есть правила, порядок есть порядок.
Наступила небольшая пауза, потом он спросил озадаченно:
— Это еще что такое?
Именно тут я сообразил, что на мне нет вязаной шапочки.
Я глянул в щель и увидел, что он стоит у камина и держит в
руке мою шапочку. Одет он был так же, как и прежде, только
теперь на поясе у него в кожаной кобуре висел «люгер».
Странно, но вражды к этому человеку у меня не было. Я мно¬
го уже знал о нем. Мне нравилось то, что я знал и видел, когда
78

наблюдал за ним и Симоной: она вряд ли уж так безнадежно
ошиблась в оценке этого человека. По той же причине не мог
ошибаться и Эзра Скалли. Он и в самом деле рисует как Бог.
—	Кто здесь был, Симона? Скажи мне, я требую.
Тон его голоса был на этот раз более суровым, и совершен¬
но неожиданно его осенило возможное объяснение. Он начал
поворачиваться, и я вошел, держа маузер наготове.
—	Эти штуковины придумало гестапо, чтобы убивать бес¬
шумно. Они действуют безотказно. Поэтому делай что тебе го¬
ворят. Забери у него оружие, Симона.
Она была бледна, как призрак, глядела затравленно. Он сто¬
ял словно изваяние, глядя, как она двинулась в его сторону. Она
закрыла глаза, задрожала и отступила.
—	Нет... нет, Оуэн, я не могу... не смогу... я...
Ее слова на миг отвлекли меня. Я глянул в ее сторону, и тут
Штейнер, крутанувшись на одной ноге, швырнул мне в лицо
фуражку, ухватил за левое запястье, выбил маузер из руки и,
припав на колено, провел такой бросок, что я кувырком пере¬
летел через ковер, лежавший посреди комнаты.
Я выставил плечо, вскочил на ноги, держа наготове финку в
правой руке, и отвел руку назад, чтобы метнуть ее с разворота. Его
реакция была фантастической: в долю секунды он успел выхва¬
тить пистолет, и мы оказались на миг друг против друга, готовые
к смертельному бою, как вдруг между нами оказалась Симона,
неумело сжимая в руке мой маузер.
—	Прекратите! — крикнула она. — Прекратите это глупое,
бессмысленное убийство!
Я ждал согнувшись, а Штейнер все еще стоял на колене и
держал наготове пистолет.
—	Это — Оуэн Морган, Манфред! — закричала она. — Ты
что, не понимаешь? Это же Оуэн Морган!
Он бросил быстрый взгляд на нее, потом на меня, и в его
глазах мелькнуло что-то похожее на удивление.
—	Это правда? Вы — Оуэн Морган?
—	Да, это так.
Он неожиданно улыбнулся, причем вполне добродушно, под¬
нялся и сунул пистолет в кобуру. Потом обнял Симону за пле¬
чи и сказал:
—	Все в порядке, Симона. Теперь все будет хорошо.
Он попытался взять из ее руки маузер, но она отпрянула:
—	Нет, пусть он пока будет у меня. Чтобы на равных, по¬
нятно? Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал. Я этого не
перенесу.
.75

Она стояла и смотрела на нас горящими глазами, потом по¬
вернулась и бросилась в спальню. Дверь хлопнула, и Штейнер,
покачав головой, сказал:
—	Бедная Симона. Война есть война, то легче, то тяжелее,
но когда не знаешь, за кого ты... — Он протянул мне руку. —
Манфред Штейнер. Я уже давно хотел с вами познакомиться.
Знаменитый Оуэн Морган!..
—	Я не знал, что так знаменит.
—	Ну как же, у Симоны вы на языке с утра до вечера. Только
и разговору, что об Оуэнс Моргане. Каждая скала на берег}' —
обязательно памятник чему-то, что вы вместе делали, какому-то
сказочному подвигу из бесконечного лета.
Я угостил его сигаретой, и он стал задумчиво разглядывать
меня.
— Вы прибыли вместе с коммандос?
Причин отрицать это я не видел.
— Я командовал операцией.
— Но вы не в военной форме.
— В форме или не в форме, — пожал я плечами, — какое
это имеет значение с точки зрения приказа немецкого коман¬
дования?
— Здесь этот приказ выполняется, предупреждаю вас, —
сказал он. — Нынешний губернатор, полковник Радль, — су¬
ровый человек. Он всегда выполняет приказ, как бы это ни
было неприятно. Согласно действующему приказу военнослу¬
жащие вражеских спецподразделений при взятии в плен под¬
лежат казни незамедлительно. Ответственность за буквальное
выполнение этого приказа лежит лично на командире каждо¬
го укрепленного района.
— Со стороны Радля это большая глупость, честно говоря, —
сказал я. — Война не продлится больше месяца, это — крайний
срок. Британские войска вот-вот пересекут Эльбу, а русские уже
сражаются на подступах к Берлину.
— Знаю, — сказал он. — Я слушаю радио Би-би-си, вероят¬
но, чаще вас, но Радль — человек особенный. В молодости он
начинал вместе с Гитлером, еще в двадцатых годах, до прихода
НСДПГ к власти. Ему это заменяет религию. И верит он пол¬
ностью и без остатка. Он бы и своей собственной казни смот¬
рел прямо в лицо, умер бы за свою веру так же спокойно, как
древний христианин, преданный мучительной смерти в Риме.
Ничто не могло бы убедить его изменить долгу.
— Сколько человек из группы вторжения осталось в жи¬
вых?
80

—	Не знаю. Несомненно, есть пленные. Двое, по крайней
мере. Так мне сказал унтер из саперов, который шел доклады¬
вать в комендатуру.
Он покачал головой и спросил:
—	Какова была цель рейда?
—	Мы шли, чтобы узнать о вас и вашем проекте «Чернома¬
зый», — признался я, присаживаясь на край стола. — Руковод¬
ство полагало, что вы могли бы представлять угрозу, если ваши
люди решат сопротивляться до конца на этих островах.
—	«Черномазый»? — На его лице выразилось неподдельное
удивление, а затем он разразился хохотом. — «Черномазый» —
угроза? Это самое смешное из всего, что мне пришлось слышать
за несколько лет. Никакого проекта «Черномазый» нет. Уже что-
то около двух месяцев. И в помине нет с тех пор, как мы израс¬
ходовали последние торпеды! — Он опять засмеялся и покачал
головой. — Для нас война окончена — или была окончена до это¬
го небольшого ночного эпизода. Когда закончится война в Гер¬
мании, здесь она тоже закончится, обещаю вам.
—	Но Радль — здесь, эсэсовские парашютисты — здесь, мы
тоже здесь, и положение не изменилось, — сказала Симона,
стоя в дверях спальни. — Что будет, если Оуэна схватят?
Ответ на этот вопрос был известен.
—	Нескладно выходит, что вас некому подобрать, — прого¬
ворил Штейнер. — Есть еше какой-нибудь вариант ухода?
—	У меня осталась резиновая лодка там, где я высадился.
Можно попытаться добраться до Франции.
—	Опасная затея.
—	Лучше, чем остаться здесь. Могу я рассчитывать, что вы не
будете мешать?
—	У меня нет выбора, не так ли? — кивнул он в сторону Си¬
моны. — Скажем так: вас здесь не было. Представляете себе, как
поступят с ней эсэсовцы, если заподозрят, что у вас была какая-
то связь?
—	Представляю, — ответил я. — Даже лучше, чем вы, но
это — другая история.
Я взглянул на часы. Выходное отверстие у подножия «Чер¬
товой лестницы» пока еще скрыто пятью футами воды, но уро¬
вень резко снизится в течение следующего часа. Оставаться
было бессмысленно.
Я поднял шапочку, натянул на голову и подошел к моль¬
берту.
—	Мне нравится ваша работа. Ничего нет лучше умело вы¬
полненного акварельного наброска.
81

—	Кроме акварели, у меня ничего нет.
—	Вы бы хорошо поладили с моим отцом. Вам одинаково
удается прием смешения цветов на смоченной бумаге — при¬
ем сложный. Я никогда и ни у кого не замечал такого умения.,
только у отца.
—	А, так вы говорите о живописце с острова? — сказал он. —
О гении! Когда я учился в Слейде, он для нас был легендой. Ры¬
бак-художник, одинокий самоучка. Его мелкие работы переходи¬
ли из рук в руки по пятьсот гиней за штуку, и это в тридцать
пятом году! А то, как он погиб... Незабываемо! Немногие стано¬
вятся легендой за такой короткий срок.
Наступило неловкое молчание. Так мы и стояли друг против
друга: он в военной форме, при всех регалиях, и я, одетый как
боцман с финского парусника. Он стал мне симпатичен боль¬
ше, чем кто-либо, кого я знал за долгие годы после гибели отца.
Нравился он мне подсознательно, говорю это искренне.
Симона подалась вперед и сунула мне в руку маузер:
—	Давай, Оуэн, исчезай, беги! Ищи смерти, если хочешь.
Стоите тут и смотрите друг на друга — сказать-то нечего. Слов
нет, до чего глупо, просто не верится!
Она разрыдалась и упала на кушетку. Штейнер поднял руку:
—	Прощайте, Оуэн Морган. Хотелось бы узнать вас получше,
но война имеет привычку во все вмешиваться.
Я слегка кивнул и на прощанье сказал:
— Присматривайте за ней, ладно?
Он кивнул; я повернулся и вышел.
Не более получаса прошло, когда я добрался до дороги, ве¬
дущей к бункеру над «Чертовой лестницей». Еще находясь фу¬
тах в трехстах от нее, я услышал голоса и отскочил на обочину.
Тотчас же из темноты со стороны форта Мари-Луиза с ревом
выскочил полугусеничный бронетранспортер.
Вокруг бункера суетились люди; через некоторое время при¬
была еще одна машина, и я услышал злобное фырканье собак. Это
было последней каплей. Я бегом рванул через поля, держа на¬
правление на Гранвиль. Двигался я медленно, поскольку време¬
нами натыкался на колючую проволоку оборонительных соору¬
жений, а возможность нарваться на мину бросала меня в дрожь.
Во всем этом была некая неизбежность. Не то чтобы я попал
в беду, нет — дело было серьезнее. Я попал в клубок событий,
в котором мне еще предстояло сыграть свою роль. Я хорошо
понял это.
.52

Я не мог достичь Гранвиля до рассвета; даже если бы это
удалось, куда бы я пошел? Нет, нужно такое место, которое
ни у кого не вызовет подозрений, и я вспомнил об утесах над
заливом, где мы с Симоной в детстве играли, — укромное мес¬
течко на полпути к вершинам скал, кажущихся снизу непри¬
ступными.
В темноте я еле нашел его и наконец расположился, сидя на
корточках, весь исцарапанный и в ушибах, под выступом ска¬
лы, на небольшом пятачке, окруженном кустами можжевельни¬
ка. Если бы мне удалось спрятаться на все светлое время дня,
это был бы хоть какой-то шанс — маленький-маленький; нем¬
цы могли прекратить поиски, посчитав, что нашли всех.
Так и сидел я там, согнувшись, и ждал, а тем временем на
горизонте свет начал постепенно пробиваться сквозь темноту.
А там, внизу, прилив начал выбрасывать трупы на берег сразу
после того, как рассвело. Футах в ста ниже моего укрытия в
полосе прибоя громоздились сплетенные человеческие тела.
Глава 8
ЗЕМЛЯ ХОДЯЧИХ ТРУПОВ
То, что Радль неправильно определил характер операции, ста¬
ло очевидным лишь тогда, когда дверь старого склада боеприпа¬
сов открылась и появились двое эсэсовских парашютистов. Не
слишком приветливо они приказали нам выметаться поживей. Во
дворе стоял в ожидании полугусеничный бронетранспортер; нас
бесцеремонно затолкали в кузов и повезли в бухту.
Народу там было много. Тридцать — сорок немцев-военных,
все саперы, и примерно такое же количество рабочих «Тодта»,
которые дрогли в своих заношенных робах и жались к стенам в
надежде укрыться от промозглого дождя.
Сама бухта осталась такой же, какой мне запомнилась, кро¬
ме бросающихся в глаза следов недавних бомбежек и прошло¬
годнего обстрела с моря. С подветренной стороны волнолома
и в центре Новой бухты стояли на якоре около двадцати ры¬
бацких судов разных типов; чуть-чуть выступала над водой ды¬
мовая труба немецкого тральщика. Он был потоплен попада¬
нием бомбы на стоянке в бухте полтора года назад. Было и
еще кое-что, чего Джо Сент-Мартин в своих сообщениях не
упоминал.
Выходя из транспорта, я увидел Штейнера на нижней при¬
стани. На нем был черный резиновый костюм подводного ди-
й
версанта; рядом с ним стояли еще четверо, так же как и он, в
водолазных костюмах. Все они были из дивизии «Бранденбург» —
те, кто уцелел из первоначального состава группы, обеспечивав¬
шей проект «Черномазый».
У пристани болтались две лодки типа «Роб Рой», очевидно
выловленные из бухты; надо думать, Фитцджеральд и его люди
следовали обычному порядку и утопили их вместе со снаряже¬
нием, когда поняли, что плен неизбежен.
Шесть мин-присосок были выложены аккуратно в ряд; бран¬
денбуржцы, очевидно, собирались их обезвредить. Вели себя
они так же, как и всякие другие элитные служаки в любой ар¬
мии: немного надменно и самоуверенно, а точнее, независимо,
так как привыкли к опасности и умели полагаться только на
себя. В водолазных костюмах они легко могли сойти и за бри¬
танских коммандос, и за американских рейнджеров. И только
речь, доносившаяся сквозь шум дождя, указывала на их нацио¬
нальную принадлежность.
Мне суждено было узнать их всех поближе после того первого
дня. Ланц и Обермейер — двое унтеров, которые вместе учились
музыке в Берлине до войны. Фельдфебель Хилльдорф — бывший
школьный учитель в деревне под Гамбургом; Штейнер, работав¬
ший в Венском банке, потому что он не в состоянии был зарабо¬
тать себе на жизнь как писатель.
Ланц с сигаретой в углу рта, нагнувшись, осторожно извле¬
кал взрыватель одной из мин. Когда он закончил, Обермейер
сделал замечание, которое я не мог расслышать, но после ко¬
торого послышался взрыв смеха. Штейнер обернулся, уви¬
дел меня и что-то сказал. Ланц поднял голову, по лицу его
скользнула легкая улыбка, потом он принялся за следующую
мину. Все остальные стояли так далеко сзади, как и положе¬
но, и я заметил с краю в толпе майора Брандта, наблюдавше¬
го за происходящим. Он случайно обернулся, заметил нас и
подошел.
— Доброе утро, полковник, — уставным тоном приветство¬
вал он меня.
— Зачем мы здесь? — спросил я.
— Приказ полковника Радля. Он и сам скоро будет.
Снизу опять донесся смех, Брандт кивнул в сторону водолаз¬
ной группы.
— С ума сошли эти бранденбуржцы, — сказал он и хлопнул
себя по лбу. — Для такой работы достаточно одного, остальные
торчат там за компанию. Ошибка — и от них только дым оста¬
нется. На кой черт рисковать?
'■84

—	Боюсь, вы нс поймете, даже если бы я попытался растол¬
ковать.
Я достал свою жестянку с сигаретами. Оставалось только
восемь штук. Я закурил одну, бросил спичку и пошел ближе к
ступеням, ведущим к нижней пристани, при этом цепь моих
кандалов музыкально позвякивала. Зачем я это делал? Право,
не знаю. То ли назло, то ли поддавшись внутреннему побуж¬
дению.
Послышался резкий металлический щелчок затвора пистоле¬
та-пулемета, взведенного одним из эсэсовцев, а Брандт поспеш¬
но крикнул:
—	Полковник Морган, прошу вас! Стойте на месте!
Я остановился в трех шагах от края и оглянулся. Парашютист
навел на меня оружие и был готов стрелять.
—	Если вы полагаете, что я могу удрать, пусть лучше стреля¬
ет, — крикнул я в ответ Брандту. — Все равно конец один. Но
вряд ли мне удастся далеко уйти с цепью на ногах.
Я пошел к ступеням, и Брандт отчеканил по-немецки:
—	Отставить, пусть идет!
Я стал спускаться вниз осторожно, поскольку с непривычки
все еще не мог точно определить величину своего шага, ограни¬
ченного, а споткнуться здесь значило сломать шею. Я прошел
пол пути, когда надо мной появился Фитцджеральд.
Я подождал внизу, и он, спустившись, сказал:
—	Вместе с вами, если можно, сэр. Остальным я велел оста¬
ваться на месте.
Я посмотрел вверх и увидел, что Грант и Хаген появились у
начала спуска.
—	Я всегда говорил, что янки не соблюдают дисциплины.
Он в первый раз за все время дружески улыбнулся моим сло¬
вам, и в его глазах мелькнула хитроватая искорка.
—	Вы совсем не боитесь, да? Похоже, нисколько.
—	Как вы, американцы, говорите, бояться невыгодно, — ска¬
зал я. — И вот вам еще одна выдержка из Ву Чжи. Поле боя —
это земля ходячих трупов. Те, кто решил умереть, будут жить.
Те, кто надеется спасти свою жизнь, умрут.
Не думаю, что он все понял, но он готов был принять это как
еще одну из моих странностей.
—	Подойдем поближе? — предложил он.
Ему с трудом удавалось сдержать волнение, и в первый раз я
полностью понимал его настолько, насколько один человек спо¬
собен понять другого. Я спустился на пристань вопреки дово¬
дам разума, вопреки тому, как поступил бы любой другой.
85

В глазах Фитцджеральда это был героический жест, испол¬
ненный высокого драматизма. Отважные люди смело смотрят
смерти в лицо и презирают ее. Я тогда уже подозревал, и мои
подозрения подтвердил дальнейший ход событий, что для него
война поистине была великим героическим поприщем. Я гово¬
рил Генри, что считаю Фитца человеком, который готов погиб¬
нуть с мечом в руке под слабые звуки фанфар. Я был недалек
от истины.
Штейнер поджидал нас, стоя руки в боки, окруженный сво¬
ими людьми, — всеми, кроме Ланца, который стоял нагнувшись
на прежнем месте и придерживая мину, лежавшую у него под
ногами.
— Привет, — крикнул я по-немецки. — Забавляетесь?
Штейнер усмехнулся и бросил что-то через плечо своим.
— Как посмотреть, — откликнулся он. — Эта штука — новый
образец. Ланц считает, что взрыватель неизвлекаемый: сдвинешь
крышку — и рванет.
Ланц не обращал внимания на сигарету, которая прилипла у
него к нижней губе. Лицо его было бесстрастным, отчетливо вы¬
ступили сухожилия на правой руке, которой он пытался откру¬
тить крышку коробки. Как раз в этот момент подошел Грант с
тремя рейнджерами, и все мы стояли и смотрели. Первым нару¬
шил молчание сержант Хаген:
— Что он пытается сделать, Боже мой? Всех нас взорвать, что
ли? — Он присел на корточки рядом с Ланцем и тронул его за
плечо. — Не так, друг. Дай-ка я.
Фитцджеральд не сделал попытки остановить его. Хаген ак¬
куратно повернул крышку и поднял ее.
— Здесь надо нащупать справа пружину. Значит, с первой,
слева, тебе просто повезло.
Он стоял, держа в руках мину с открытой крышкой коробки
взрывателя, и Ланц аккуратно извлек взрыватель. Немец усмех¬
нулся и похлопал по плечу американца. После этого все, в том
чиёле и Фитцджеральд, взялись за дело.
Я стоял и наблюдал, как они, нагнувшись, работали вместе —
бранденбуржцы и рейнджеры, а Штейнер подошел ко мне.
— Вы знаете «Алису в Стране чудес»?
— Знаю, — ответил я. — «Все страньше и страньше, — ска¬
зала Алиса. — Приходится задумываться».
Мы отошли шага на три от них.
— Симону допрашивать не будут? — тихо спросил я. — Уве¬
рены в этом?	.
Он отрицательно покачал головой:

—	Я сказал Раилю, что она была со мной. Вот что он имел в
виду, говоря, что вы ни с кем из жителей острова не могли встре¬
чаться вчера вечером, поскольку все они так или иначе были под
наблюдением.
Послышался внезапный крик. Мы обернулись и увидели Рад-
ля наверху лестницы.
—	Что у вас там происходит, Штейнер? — кричал он. — Ве¬
дите пленных наверх немедленно!
Ответил ему Фитцджеральд, причем на безукоризненном не¬
мецком языке, что было удивительно, ибо он раньше не демон¬
стрировал двоих лингвистических способностей:
—	Чуть позже, полковник, сейчас мы очень заняты.
И он склонился над диверсионной миной, которую держал в
руках. Радль постоял, глядя на нас, затем стал медленно спускать¬
ся. Вероятно, хотел доказать себе и людям, что он не робкого де¬
сятка. Брандт неохотно последовал за ним, заметно побледнев, —
он был благоразумен и рисковать не желал. Когда они подошли
к нам, Хаген извлек последний взрыватель, и все вместе, немцы
и американцы, издали торжествующий вопль. Радль спокойно
выдержал эту сцену, потом повернулся ко мне и сказал:
—	Я допустил серьезную ошибку вчера вечером, полковник
Морган, предположив, что единственной целью вторжения было
нападение на объекты на суше. Теперь вы мне, пожалуйста, ска¬
жите, какие суда в бухте заминированы.
Фитцджеральд сделал шаг вперед и вмешался:
—	Вы не с тем говорите, полковник. Ответственным за опера¬
цию в бухте был я.
—	Тогда вы дадите мне необходимые сведения.
Наступило тягостное молчание. Грант немного понимал не¬
мецкий язык, но остальные рейнджеры были в полном неведе¬
нии. Вид у всех бранденбуржцев был серьезный — они знали
Радля и не ждали от него ничего хорошего.
—	Видите ли, полковник, — сказал Фитцджеральд. — Обсто¬
ятельства не вполне позволяют мне это сделать.
Положение становилось смехотворным. Ведь он со своими
людьми прикрепил мины-присоски к нескольким рыбацким
судам, не найдя лучших целей. К судам, которые не исполь¬
зовались. Пустив их ко дну, Фитц и его люди не причинили
бы вреда никому, кроме несчастных владельцев, переселенных
на остров Гернси. Но для такого человека, как Фитцджеральд,
это было делом принципа, а то, что он помог разрядить соб¬
ственные мины, извлеченные со дна бухты, — уже совсем дру¬
гое дело.
87

Для Радля это тоже было делом принципа — не ударить в
грязь лицом. На берегу столпилось множество людей; нельзя
было допустить, чтобы на их глазах подорвались и затонули
рыбацкие шхуны.
Он повернулся ко мне:
—	Полковник Морган, поскольку вы старший по званию по
отношению к майору Фитцджеральду...
—	Бесполезно обращаться ко мне по этому вопросу, — отве¬
тил я. — Как ясно сказал майор Фитцджеральд, ответственным
за минирование был он.
—	Очень хорошо. Вы вынуждаете меня поступить по-свое¬
му. — Повернувшись к Брандту, он сказал: — Я насчитал в
бухте двадцать три судна. Соберите всех рабочих «Тодта», кого
найдете в округе. Поставим по два-три на каждое.
Это был простейший выход, и в подобном положении я бы,
наверное, поступил так же. Что касается Фитцджеральда, то он
некоторое время размышлял, но, когда наконец до него дошло,
побледнел.
— Он действительно хочет сделать так, как я понял? — встре¬
воженно спросил меня майор.
— Думаю, да.
Полагаю, что больше всего его задевала несправедливость:
Радль побеждал нечестным приемом. Я ожидал, что он вот-вот
взорвется и выпалит какое-нибудь бессмертное изречение вро¬
де: «Видит Бог, так не воюют»!
Вместо этого он вдруг поник головой и сказал:
— Ладно, полковник, ваша взяла. Мы прикрепили мины к
пяти судам, установив часовые механизмы на десять часов. Ос¬
талось не более получаса, лучше поспешить, если мы хотим что-
то предпринять.
Они взяли две лодки «Роб Рой». В каждую село по одному
бранденбуржцу и одному рейнджеру. Они направились извле¬
кать мины, а Радль стоял на пристани и наблюдал.
— Меня вдруг успокоила мысль, — сказал я Штейнеру, — что,
если одна из мин сработает, мы все погибнем вместе, и он тоже.
— А у нас есть поговорка, — сказал он. —- «Не было бы
счастья, да несчастье помогло».
Радль вынул портсигар, взял из него длинную русскую папи¬
росу черного цвета — из тех, что наполовину представляют со¬
бой трубку из картона. Один из унтеров быстро подскочил и
щелкнул зажигалкой. Радль прикурил, даже не взглянув на
88

услужившего, и стал ударять перчаткой по ноге, наблюдая за
происходящим в бухте.
—	Солдат до мозга костей, — тихо отметил я.
—	Это он так считает, — сказал Штейнер. — Он был пехот¬
ным капралом в восемнадцатом году, а потом несколько лет
работал железнодорожным служащим. Звание для него значит
много, очень важен внешний вид. Русские папиросы, например,
свидетельствуют, что он был на восточном фронте, — тут он от¬
кровенно подражает некоторым нашим генералам. Но он допус¬
кает ошибки. Будь он джентльменом, он бы поблагодарил ун¬
тера, поднесшего ему огонь. Мундир многое скрывает. В опере,
на сцене он бы смотрелся неплохо. Бесстрастный актер, кото¬
рому дали не ту роль. Промашка постановщика.
—	Подозреваю, что он сказал бы то же самое о вас, — отве¬
тил я, — вот почему он вас недолюбливает. У вас тоже подбор
актеров не безукоризненный. Он, вероятно, вынужден сдержи¬
ваться, чтобы не приветствовать вас первым.
—	Того, чего он не понимает, он боится, — сказал Штей¬
нер. — Партия для таких — все. Все, что у него есть. Все, что
у него было.
—	Что же такой человек, как он, будет делать после войны? —
спросил я. — Каково его будущее?
Он повернулся ко мне, и лицо его стало серьезным.
—	Для него нет будущего, друг мой, — сказал он. — Пожа¬
луйста, помните об этом.
Я понял намек.
—	Сколько пройдет времени, пока прибудет новый губер¬
натор?
—	Капитан Ольбрихт? Точно не знаю. Он ведь герой. Круп¬
ный ас подводной войны. В прошлом году был тяжело ранен
и вернуться на флот не смог. Мы ожидаем подхода корабля бе¬
реговой охраны, который попытается пробить блокаду из Сен-
Дениза, с боеприпасами и другими товарами на борту. Старая
посудина под названием «Гордость Гамбурга». Ольбрихт дол¬
жен прибыть на нем.
—	Он уже в пути?.
Штейнер отрицательно тряхнул головой и сказал шутливо:
—	В этих водах можно некстати нарваться на драчливого типа
по имени Королевские ВМС. Капитан «Гордости Гамбурга» —
старый соленый краб Риттер. Я его хорошо знаю. Он обычно
ждет ненастной погоды и выходит в рейс под прикрытием.
—	Что ж, пусть ему повезет.
—	Вам тоже, дружище.
89

Он отошел и направился к Фитцджеральду и остальным, так
как в это время вернулась первая лодка со снятыми минами.
Я понаблюдал некоторое время, затем повернулся и заковылял
обратно. Ничего особенного не должно было произойти. Ни¬
кто не будет взорван и не отойдет в мир иной.
Радль крикнул мне:
— Надоело стоять, полковник Морган?
— Да, вроде. Пойду обратно наверх, если у вас нет возражений.
— Конечно нет.
Он улыбался, сознавая, что я отчасти потерпел поражение,
а он нет. Он повернулся, насвистывая бодрую мелодию, пере¬
шел ближе к группе, работающей с минами, и стал наблюдать
за ними. Брандт последовал за мной по ступеням, и толпа сол¬
дат, стоявших наверху, отошла назад после его резкого при¬
казания.
— Оуэн? Оуэн Морган? Это ты?
Падди Райли, островной доктор, увидев меня, стал проби¬
раться сквозь толпу. Ему, должно быть, было не меньше семи¬
десяти; высокий седой ирландец с растрепанной бородой, кото¬
рый так и не избавился от своего акцента. Он сильно тряс мою
руку, широко улыбаясь, и в его глазах было нечто большее, чем
он мог выразить словами.
Я все понял, когда он повернулся и позвал:
— Симона! Я нашел его!
Она вышла из толпы. На ней был теплый бушлат, на голове —
платок. Она подошла ко мне. Лицо ее было серьезным.
Она нерешительно протянула руку, и я пожал ее.
— Привет, Оуэн, — сказала она. — Жаль, что мы видимся
при таких обстоятельствах.
— Доброе утро, мисс де Бомарше, — сказал Радль, наблюдав¬
ший эту сцену, и щелкнул каблуками.
— Мы с Симоной — старые друзья, — сказал я.
— В самом деле?
Вид у нее был такой, словно она вот-вот заплачет, и Райли
положил руку ей на плечо.
— Пойдем, дорогая, я отведу тебя обратно в госпиталь. Здесь
ты только расстроишься.
Она молча повернулась'и отошла. Райли сказал мне:
— Если я смогу чем-нибудь помочь, только дай знать.
Я здесь единственный доктор, так что со мной им надо быть
в хороших отношениях. Ко всему прочему, я еще и гражданин
Ирландской Республики и не позволяю кое-кому это за¬
бывать.
90

Он бросил сердитый взгляд на Радля и пошел за Симоной.
Немец усмехнулся:
—	Странный народ эти ирландцы. Кипятятся по любому
поводу.
Я ничего не ответил. И тут прибыл мотоциклист с пакетом
для Радля, и я увидел, что за мной наблюдает Эзра. С ним ря¬
дом стоял немец в форме с морскими знаками отличия.
—	Эзра! — крикнул я. — Эзра, это ты, старый черт? Как по¬
живаешь? Уже пять лет не виделись!
Он сыграл роль хорошо: подошел, и мы пожали друг другу
руки.
—	Я слышал, ты был с этой группой, Оуэн, — сказал он. —
Штейнер говорил.
Я кивнул.
—	Я не думал, что ты еще здесь.
—	Им нужен был лоцман в бухте, понимаешь? А это — ка¬
питан Варгер. Вильгельм Варгер, комендант порта, сейчас у него
мало работы.
Варгер хотел подать руку, но я отделался кивком.
—	Рад знакомству, полковник Морган, — сказал он на своем
точном и чопорном английском. — Я видел ваше имя на борту
спасательной шлюпки.
—	Имя моего отца, — поправил я и спросил, обращаясь к
Эзре: — Так она еще здесь?
Он торжественно кивнул:
—	В ангаре в Гранвиле. Не могу выходить на ней. Спусковой
эллинг разбит бомбой.
Наступило неловкое молчание, а затем появился Фитцдже¬
ральд. Выглядел он усталым — сказалось обычное нервное на¬
пряжение при разминировании. Он сделал шаг в мою сторону,
но меж нас вклинился Радль.
—	Все в порядке?
Фитцджеральд молча кивнул. За ним от пристани подня¬
лись и остальные, рейнджеры и бранденбуржцы вместе; Штей¬
нер шел впереди.
Радль спокойно оглядел их, затем сказал стоящему поблизос¬
ти Брандту:
—	Доставьте полковника Моргана и его людей обратно в
форт. Накормите их, а потом пошлите на работы. В дорожную
бригаду. Думаю, это самое подходящее.
Вот теперь все й вся встало на свои места — мы, Штейнер и
его люди. Радль вскинул руку в нацистском приветствий, сел в
автомобиль и укатил'.1
&

Глава 9
БРИГАДА ДОРОЖНИКОВ
Первый день на дорожных работах давался тяжело, а мне —
особенно. Пребывание в госпитале, месяцы безделья в Корну¬
олле сделали свое дело, физически я уже был не в особенно
хорошей форме, не то что Фитцджеральд и его ребята, кото¬
рым ничего не стоило по двенадцать часов подряд махать кир¬
кой и совковой лопатой.
Несмотря на случившееся, держались они весьма бодро, и
ясно было почему. Ни один из них не допускал, что угроза
Радля сбудется и их казнят. Война может закончиться в лю¬
бой день. Только сумасшедший возьмет на себя ответствен¬
ность за расстрел военнопленных — теперь это будет означать
смертный приговор ему самому.
Зная кое-что про Радля, я не верил в подобные самоутеше¬
ния. Возможность остаться в живых для нас зависела от того,
сумеет ли новый губернатор Ольбрихт пробиться к месту назна¬
чения через блокаду английских ВМС.
Конечно, всегда можно было сбежать, и мы подробно толко¬
вали о побеге, но сейчас надежды на успех не было, отнюдь не
из-за вооруженной охраны и цепей на ногах. Попросту говоря,
на маленьком острове негде было скрыться и почти невозмож¬
но покинуть остров, превращенный в неприступную крепость:
на каждом утесе и мысе располагались артиллерийские позиции,
пулеметные огневые точки и бетонированные бункеры. После
нашего вторжения охрана везде удвоилась.
Так что пока мы работали и не падали духом, продолжая ждать:
вдруг что-нибудь произойдет? Я-то уж точно старался держать нос
по ветру, ибо шестым чувством предугадывал поворот событий и
до боли в глазах всматривался в горизонт, насторожившись, как
пес, почуявший грозу. Однако, как выяснилось позже, и я не смог
предсказать то, что заварилось на самом деле.
Весна никогда не приходит по календарю. День за днем все
идет как всегда, мир чего-то ждет, и вот это наступает. В одно
благословенное утро на тебя обрушиваются и голубизна.ясного
неба, и мягкий теплый воздух, и множество забытых за зиму
звуков, и запахи пробуждающейся земли.
Весной нет места прекраснее, чем остров Сен-Пьер: в расще¬
линах скал белым-бело от цветущего терновника, земля покры¬
вается. благоухающими цветами всех мыслимых оттенков, и от
одного взгляда на такое великолепие дух захватывает.
92

На четвертый день плена я оказался вместе со всеми на са¬
мой высокой точке острова, откуда он был виден почти весь.
Странная, будоражащая радость обуяла меня оттого, что я жив
и вижу эту красоту, что я снова там, где прошло мое детство.
Воспоминания нахлынули, как морские волны, — перевернули
душу и выбросили на берег камешки, обломки, обрывки меня
самого, Оуэна Моргана, но не теперешнего, а того, что когда-
то жил здесь.
Я вздернул над головой десятифунтовый молот и изо всей
силы ударил по лежавшему передо мной камню, раздробив его
на куски, затем передохнул, вытирая тыльной стороной ладони
пот со лба.
Всего нас было тридцать человек, вместе с рабочими «Тодта»;
с полдесятка саперов с пистолетами-пулеметами охраняли имен¬
но нас, а не их, поскольку рабочие «Тодта» обычно ходили без
охраны — по крайней мере так было на острове Сен-Пьер. Те,
что работали с нами, выглядели жалко, как и повсюду, где мне
пришлось встречаться с ними: исхудавшие, осунувшиеся, в за¬
ношенной одежде.
Сказать, что немецкие саперы были сытыми и довольными,
я не мог, поскольку после высадки союзников в Нормандии
снабжение на островах пролива стало скудным. Командовал ими
фельдфебель по фамилии Браун, один из тех троих, которых
я видел играющими в карты в доме у Эзры. Не знаю, говорил
ли Эзра ему обо мне, но он явно старался быть добрым, и его
люди тоже обращались с нами терпеливо.
Дорога должна была идти там же, где прежде, — на месте
старой деревенской дороги к берегу, оканчивавшейся непо¬
далеку от форта Мари-Луиза. Очевидно, немцы собирались
соорудить там новую огневую позицию для тяжелого орудия.
Они намеревались держаться до последнего. Что ж, пусть ста¬
раются.
Около полудня приехал Штейнер. На нем был мундир, а
поверх мундира — русский генеральский полушубок с меховым
воротником. Фельдфебель Браун не сумел бы оказать лучшего
приема даже полковнику Радлю. К Штейнеру все немцы от¬
носились с исключительным почтением, даже офицеры, и вов¬
се не потому, что высшие унтер-офицеры в немецкой армии
значат гораздо больше, чем в любой другой, — на них держит¬
ся знаменитый немецкий воинский порядок. Штейнера уважа¬
ли за нечто, мне пока неизвестное.
Он достал листок бумаги, который показал Брауну; тот со¬
гласно кивнул. Штейнер подошел ко мне и сказал:
Э'З

—	Полковник Морган, поедете со мной.
Фитцджеральд резко обернулся, прекратив работу, и стоял,
опершись на совковую лопату; он нахмурился. Остальные рейнд¬
жеры тоже остановились.
—	Что это означает? — мрачно спросил Фитцджеральд.
В голосе его чувствовалось обоснованное беспокойство. Он
полагал, что меня берут на допрос или еще куда-нибудь поху¬
же. Он ничего не знал о том, что я виделся с Симоной, и о
моих особых отношениях со Штейнером — я предпочел ему не
рассказывать. Навоевавшись, я хорошо знал: всякий человек
может сломаться и не выдержать. Среди бойцов Сопротивле¬
ния на французской территории бытовало золотое правило:
меньше знаешь — меньше выдашь. Следуя этому правилу, мы
уберегали друг друга от предательства.
—	Нет причин для беспокойства, — сказал Штейнер.
Я тоже так считал и кивнул Фитцджеральду:
—	Не волнуйтесь, все будет в порядке.
Я забрался в «фольксваген», на сиденье для пассажира, с тру¬
дом — мешали кандалы. Штейнер уселся за руль, и мы поехали
по дороге вниз, к «Чертовой лестнице»; по этой дороге я шел в
ночь высадки.
— Что все это значит? — спросил я.
— Симона хочет вас видеть.
Я почувствовал, как учащенно забилось сердце.
— Как вам удалось?..
Он вынул из кармана документ и передал мне. В нем на не¬
мецком казенном языке говорилось, что меня освобождают «под
присмотр унтер-офицера Штейнера с целью оказания помощи
своими знаниями местных условий в проведении обследования
побережья». Документ был подписан капитаном Гейнцем Шел-
ленбергом из 271-го саперного полка.
— Документ подлинный? — спросил я серьезно.
— Начальству приходится подыскивать мне какое-нибудь
занятие, так что я каждый день осматриваю береговые укреп¬
ления — проверяющие повреждены ли они волнами и при¬
ливом. Иногда попадается работа, которую могут выполнить
только водолазы. В таких случаях любые сведения, которые вы
пожелали бы дать насчет высоты и силы приливов, были бы
бесценны. Эти воды чрезвычайно опасны.
Он говорил это с невозмутимым видом, и я спросил:
— И Шелленберг клюнул?
— Он одно время работал у моего; отчима, — спокойно отве¬
тил Штейнер. — Как и добрая пйловина Населения Германии,

и хотел бы снова у него работать. Он считает, что я могу поспо¬
собствовать ему по этой части.
—	А вы можете?
—	Пока жива моя мать, — улыбнулся он. — Единственное, в
чем он проявил хороший вкус, — влюбился в нее и продолжает
любить. Ради нее он мирится со мной, с таким проявлением моей
странности, как отказ от офицерского звания. С другой стороны,
мой Рыцарский крест привел его в восторг, особенно когда фю¬
рер прислал личное поздравление — ему, а не мне.
—	Война вот-вот закончится, — напомнил я ему. — Вы про¬
играли. Что будет с вашим отцом?
—	То же, что и всегда. С несколькими миллионами долла¬
ров, вложенными в швейцарские банки, с процентами от до¬
ходов промышленных предприятий по всему миру, включая
дочерние компании в Великобритании и Америке, можно не
беспокоиться. В общем, — иронично добавил он, — блажен¬
ны кроткие, ибо они наследуют землю.
—	Не похоже, что вы расстроены.
—	А почему я должен быть расстроен? Когда-то я ко всему
этому относился очень серьезно. Я не был нацистом — пожа¬
луйста, не смейтесь, — но я — немец, и моя страна воюет. Мои
друзья смотрели в лицо опасности, многие погибли, и я пошел
на сделку с совестью, сыграв роль рядового солдата.
—	Убивая и не отвечая за это? — прокомментировал я. —
Что ж, мудро.
—	Не одобряете? — пожал он плечами. — Впрочем, это не
важно. Я пошел добровольцем в дивизию «Бранденбург», пото¬
му что служба в спецвойсках давала кое-какие преимущества. То
и дело рискуешь, в вопросах жизни и смерти полагаешься на
судьбу и рок. Я понятно излагаю?
—	Понятно. Я такой же чокнутый, как и вы, потому что сам
так думаю.
—	Я сделал, на мой взгляд, поистине удивительное откры¬
тие, — сказал он. — Люди гибнут, или получают ранения, или
становятся калеками на всю жизнь потому, что так должно было
случиться. Это вроде как бедолага рабочий скопит деньжат на
отпуск после года работы и две недели сидит под дождем и кля¬
нет свое невезение. Случается то, что должно случиться. Случа¬
ется безо всяких причин.
—	«Alles ist verrückt», — тихо сказал я. — Все сошли с ума. Все
летит к чертям. Мне кажется, дружище, в России у вас. мозги
слегка подмерзли.
Он отрешенно глянул на меня.
.95

— Больше того, — ответил он с горечью. — Я отморозил и
душу, дорогой Оуэн Морган, а это смерть при жизни. Вы ког¬
да-нибудь видели ходячие трупы? — спросил он, вздрогнув от
ужаса. — Неужели хоть один из нас, побывавших там, сможет
забыть Россию?
Некая тень упала меж нас, упала и не желала исчезать. Мы
двинулись дальше в молчании.
Залив Ла-Гранд с того дня стал для меня заливом Штейне¬
ра, и за все прошедшие с тех пор годы я мысленно ни разу не
назвал его иначе.
Он лежал у подножия утеса высотой в триста футов; подко¬
вообразный белый песчаный пляж уходил в голубовато-зеленую
воду, а чуть дальше от берега желтели два островка, покрытых
грудами мокрых спутанных водорослей, оставленных приливом.
К заливу можно было добраться по узкой козьей тропке, ко¬
торая зигзагом вилась по поверхности утеса; для слабонервных
место было неподходящее. Мы притормозили в полуярде от
щита с предупредительной надписью: «Осторожно — мины!»
— Куда направляемся? — спросил я Штейнера.
— Вылезай, я проведу.
Вид с края утеса открывался такой, что дух захватывало.
Вода искрилась под солнцем, а по ту сторону колючей прово¬
локи белый песок плавно уходил в море, какого не увидишь и
с хваленого Лазурного берега.
В море я увидел купающуюся Симону — или мне показалось,
что это она. Я повернулся и показал на предупредительный шит.
— А как же с этим?
Штейнер с улыбкой ответил:
— Офицеру-саперу, отвечавшему за установку мин в сороко¬
вом году, этот пляж понравился до такой степени, что он и думать
не мог натыкать здесь мины. Он установил щит и колючую про¬
волоку, чтобы с виду все было как положено. Сам он ходил сюда
купаться по утрам и однажды под хмельком поведал Эзре Скал¬
ли о своей постыдной тайне. А Эзра по дружбе рассказал мне.
Я не мог удержаться от смеха. Штейнер не понял моего ве¬
селья, пришлось объясняться. Он снова улыбнулся и сказал:
— Вот это-то и возрождает во мне веру в человеческую на¬
туру. Ну что, спустимся?
Я неуклюже опустил ноги на землю, а он, обойдя машину с
другой стороны, вынул ключ, присел и отомкнул мои кандалы.
— Лучше нести их с собой, — на ходу сказал он.
96

Спрашивать о пароле не было смысла. Мне кажется, он бы
посчитал такой вопрос за оскорбление. Этим он мне и нравил¬
ся; позже мне стало многое в нем нравиться.
За минувшие годы тропа сильно разрушилась, стала хуже,
чем тогда, когда для удобства туристов ее оборудовали в опас¬
ных местах ступеньками. Бетон ступеней раскрошился, а це¬
лые участки вообще исчезли под обломками и песком, так что
нужно было двигаться очень осторожно.
Высоко в небе кричали чайки, взлетая целыми стаями с гнезд
и падая на выступы утеса, а внизу кипели и пенились, как белый
дым, волны прибоя. На полпути вниз я остановился, чтобы по¬
смотреть на Симону. На ней был черный купальный костюм;
длинные волосы скрывала резиновая купальная шапочка; в пене
прибоя она казалась какой-то сказочной морской полудевой.
— Она совсем как девочка, правда? — сказал, останавливаясь
сзади меня, Штейнер.
Я обернулся и прямо спросил его:
— Ты любишь ее, да?
— Конечно. Как же иначе?
— А она?
— По-моему, в ее душе сильны старые привязанности, — ска¬
зал он с улыбкой. — Но вы можете счесть меня необъективным.
— Это мягко сказано, — заметил я и пошел дальше вниз по
тропинке.
Я был сильно удручен его самонадеянностью, если не сказать
больше. Но мне нравился этот человек, и это осложняло мое
положение. А как же Симона? Чего она по-настоящему хочет
больше всего на свете?
С высоты пяти футов я спрыгнул в мягкий песок и пошел по
пляжу, глядя, как она вновь появилась на гребне накатившей
волны — голова опущена в воду, руки выброшены вперед. На
мгновение она исчезла в пенистой круговерти, которая, отка¬
тившись, оставила ее на отмели.
Поднявшись, она пустилась бежать от настигавшей волны,
смеясь и на бегу стаскивая с головы купальную шапочку. Осво¬
бодившиеся темные волосы тотчас же упали пышной занавесью,
прикрыв с боков ее лицо.
Увидев меня, она на мгновение остановилась, потом улыбну¬
лась и, выходя из воды, протянула руку:
— Оуэн! Как славно увидеть тебя снова!
Радость ее казалась неподдельной, но, когда я подался впе¬
ред, чтобы поцеловать ее в лоб, то сразу ощутил заметную на¬
тянутость.
4 Дж. Хиггинс «Игра для героев»
97

Ее полотенце лежало на каменном выступе в нескольких
шагах от нас вместе со старым пляжным халатом. Она наки¬
нула халат и, обтирая полотенцем ноги, сказала:
—	Значит, Манфреду удалось то, что он задумал?
—	Он, несомненно, пользуется влиянием, — ответил я.
—	В общем, да, — подтвердила она, — но на этот раз я была
не очень уверена. Думала, Радль заупрямится.
—	Насколько мне известно, он не знает главного.
Я повернулся, ища глазами Штейнера, и, видя, что его нет,
спросил:
—	А где же он?
—	Пошел взять свои принадлежности для живописи — они
спрятаны в одной из пещер. Мольберт он держит здесь всегда.
—	Значит, он много пишет?
—	Да, — кивнула она. — Он этим очень увлечен.
—	Не только этим.
Услышав мои слова, она как-то сразу погрустнела и сделалась
виноватой. Стало от души жаль ее, и я достал свою верную по¬
дружку — непромокаемую жестянку с сигаретами. Курил я мно¬
го, но все же три сигаретки уцелели.
— Не обращай на меня внимания, война есть война. Возьми
сигарету.
И я протянул ей свою жестянку. Заглянув в нее, она отказалась:
— Давай лучше одну на двоих.
От этого предложения стало теплее на душе. Из-за груды ва¬
лунов, лежавших у подножия утеса, вышел Штейнер с мольбер¬
том и деревянным ящичком в руках. Я смотрел, как он устанав¬
ливает мольберт, и мне болезненно остро вспомнилась Мэри
Бартон и пляж у мыса Лизард. Милая Мэри. Интересно, что она
сейчас делает? Плачет, наверное, по бедному Оуэну Моргану, ибо
Генри, я уверен, уже успел сообщить ей печальное известие.
Симона взяла сигарету, затянулась и, возвращая ее, спроси¬
ла грустно:
— Тяжко, Оуэн?
— На дорожных работах?.— переспросил я. — Да нет. Охра¬
на не лютует. За нами приглядывает фельдфебель по фамилии
Браун. Он чередуется с фельдфебелем Шмидтом. Оба они зака¬
дычные друзья Эзры.
Она, улыбнувшись, сказала:
— Да, знаю, они здесь уже четыре Тода.
Наш разговор прервался молчанием. Я лежал на спине и,
глядя в безоблачное небо, курил. Некоторое время спустя она
нетерпеливо сказала:
98

—	Все должно закончиться хорошо, Оуэн, ты понимаешь
это?
—	Правда?
—	Ну конечно, — сказала она с жаром. — Манфред гово¬
рит, что Радль — буквоед. Он поступает по уставу. Если в ус¬
таве ничего не сказано — ничего не делает...
—	Ну что ж, уже легче.
Наверное, мои слова звучали скептически; она улеглась ря¬
дом со мной на песок и стала настойчиво уверять:
—	Но это же правда! Выполнять приказы верховного коман¬
дования может только официально назначенный глава сектора
обороны, а Радль — временно исполняющий обязанности. Вой¬
на может закончиться в любой день, об этом твердит Би-би-си.
Русские уже на подступах к Берлину. Ольбрихт никогда здесь не
появится.
—	Это тоже сказал тебе Штейнер?
Она нахмурилась, затем взяла себя в руки, решив, что с моим
дурным расположением духа надо считаться.
—	Если даже Ольбрихт и доберется до лас,, то не решится
никого расстрелять, когда дела у немцев идут так скверно. Это
просто немыслимо!
—	Опять Штейнер?
Она набросилась на меня с кулаками, да так, что мне при¬
шлось схватить ее за запястья, чтобы уберечь физиономию.
—	Противный мальчишка Оуэн Морган! — в ярости восклик¬
нула она, совсем как та девчонка, которую я знал до войны. —
Черт тебя побери! Зачем тебя такого принесло? Не мог подо¬
ждать, что ли?
—	Ты хочешь сказать, зачем я вообще явился?
Теперь уже я поднялся на ноги, увлекая Симону за собой, и
яростно тряхнул ее за плечи.
—	Ты любишь его, правда? Бога ради, скажи честно!
Она пристально смотрела на меня, и вдруг где-то вдалеке
послышался голос Штейнера. Тогда она дико расхохоталась:
—	Ладно, хочешь знать правду т- пожалуйста. Я люблю
Манфреда, и я боюсь тебя — тебя, и этой твоей чертовой фин¬
ки, и того, что с тобой стало. Я думаю о несчастных часовых,
которых ты убил, и понимаю, что ненавижу тебя, и в то же
время вижу тебя опять, слышу твой голос, многое вспоминаю,
и моя любовь пробивается сквозь страх и ненависть... — На ее
глазах заблестели слезы. — Так что я все равно тебя люблю,
Оуэн, от этого не сбежишь. Я люблю тебя и люблю Манфре-?
да. Что скажешь?
99

Повернувшись, она бросилась бежать прочь, мимо Штейне¬
ра и его протянутых рук. Добежав до тропинки у подножия уте¬
са, она решительно двинулась наверх.
—	Что стряслось? — сурово спросил он.
—	То, что должно было случиться.
Он нахмурился и, кажется, впервые с тех пор, как я узнал
его, рассердился. Я примирительно поднял руку и тяжело
вздохнул.
—	Забудем о том, что я сказал. Вы не хотели зла. Кому нуж¬
ны все эти великие самопожертвования?
—	Ну да, верно. — Он улыбнулся и снова посерьезнел. —
Почему она так расстроилась?
—	Она решила, что любит двоих одновременно.
— Вы этому верите?
— Так и есть. Она любит вас и меня в одно и то же время,
да к тому же, если вам этого мало, меня она еще и боится. Меня
и моей финки, вот так!
Видно было по глазам, что он и удивлен и обрадован.
— Понятно.
— Раз так, то и ладно, — сказал я без особого восторга и
обернулся посмотреть на мольберт.
Он работал над видом на восточный мыс, где в сотне ярдов
от берега из моря выступала скала, усеянная гнездами жирных
крикливых буревестников. Писал он без угольных и карандаш¬
ных набросков, сразу красками, умело смешивая и накладывая
цвета. Море ему особенно удалось. Чувствовалось, что он ис¬
кренне и вдохновенно увлечен живописью; его манера напоми¬
нала манеру моего отца — портрет Симоны подтверждал мою
уверенность.
— Вам неплохо удается прием послойного смешения кра¬
сок, — заметил я. — У пены прибоя примерно двадцать семь
оттенков белого цвета, и вы их все сумели передать. У отца
был рисунок — вид на бухту и волнолом во время шторма. Там
он применил ту же технику. Отец Симоны купил тот рисунок,
если не ошибаюсь.
— Он до сих пор висит в доме Сеньора, — сказал Штейнер. —
Там, где Райли устроил себе кабинет. Я много раз глядел на ри¬
сунок и, кажется, узнал об акварельной технике больше, чем за
все время обучения в Лондоне и Париже. Он был настоящий ху¬
дожник, ваш отец. Великий художник:
Слов благодарности я не произнес — уж слишком это было
бы по-светски. Он уселся за.мольберт и снова погрузился в ра¬
боту, а я улегся позагорать, и мы стали беседовать о моем отце,
100

о живописи и вообще об искусстве, о женщинах, о напитках и
о многом другом.
За много лет я не мог припомнить подобной беседы: по роду
занятий откровенничать не рекомендовалось. Лежать на песке
было приятно; через некоторое время я стал слушать его невни¬
мательно и незаметно уснул.
Высоко у меня над головой послышался крик чайки — рез¬
кий, пронзительный крик; вздрогнув от неожиданности, я про¬
снулся и сел. Штейнера не было видно. Возникло странное
холодное ощущение, что это все сон, что я валяюсь на пляже,
как в детстве, а все остальное — воспоминание из мира грез.
Но тут я увидел Штейнера, выходящего из пещеры в скалах,
и понял, что он ходил прятать рисовальные принадлежности.
—	Проснулись? Пора идти.
—	Спасибо за компанию, — сказал я. — Мне понравилась
наша беседа. А что касается другого... будем уповать на то, что
вы не хотели зла, и оставим все как есть.
Он не ответил — не успел: я повернулся, прошел к началу
тропы и стал карабкаться наверх. Взбираться было чертовски
трудно, но я этого не замечал — голова была забита другим.
Думал я о Штейнере, потому что он мне нравился, и о Симо¬
не, потому что любил ее. Плохо было то, что выпутаться из
возникшего положения всем троим вряд ли удастся.
Добравшись до гребня утеса, я увидел, как ярдах в пятидеся¬
ти появилась из-за пригорка штабная машина и остановилась
рядом с нашим вездеходом. Штейнер еще не успел подняться;
я нырнул в сторону, чтобы не быть замеченным, и скатился ему
навстречу.
Цепь от кандалов была продета за пояс; я быстро ее выдернул.
—	Быстрее запирай их! — яростно прошипел я. — Наверху
только что появился Радль. Придется разыграть маленькое пред¬
ставление...
Раз-два — кандалы оказались на ногах, и он поспешно запер
их. Едва я поднялся на ноги, как на гребне утеса появился Радль
с обычной охраной из эсэсовских парашютистов и Шелленберг,
который выглядел обеспокоенным.
—	Здравствуйте, Радль, — бодро сказал я.
Не обращая на меня внимания, он обратился к Штейнеру:
—	Что это означает? Я приезжаю проверить, как идут дорож¬
ные работы, и обнаруживаю, что полковник Морган'отпущен в
ваше распоряжение.
—	Не приведи Бог карабкаться наверх в этих кандалах, —
заметил я.
101

Радль снова не обратил на меня внимания, а Штейнер спо¬
койно ответил:
—	Так точно, господин полковник, я получил разрешение за
подписью капитана Шелленберга.
Шелленберг был худощавый, среднего возраста, седеющий
мужчина. На носу у него сидели очки в стальной оправе, и вы¬
глядел он как довоенный конторский чиновник. Я представил
себе, как он трясся от страха за своей конторкой, когда Штей¬
нер-старший посещал свой завод с визитом. Но тогда, конечно,
страх был не тот, что теперь.
—	Унтер-офицер Штейнер действительно уверил меня, что ему
нужен полковник Морган как знающий местные условия. — Он
судорожно сглотнул, впервые осознав, насколько жалкой выгля¬
дит эта версия. — Ему нужно было уточнить что-то по оборони¬
тельным сооружениям.
—	Дело в том, — бодро сказал Штейнер, — что исключитель¬
ной силы отливное течение, так называемый Мельничный жер¬
нов, смыло и переместило все установленные на берегу мины,
и где они сейчас, сказать трудно. С наступлением весенних не¬
погод мы можем столкнуться с неприятными сюрпризами.
—	Нужно точно знать, как проходит течение, — вставил я,
стараясь помочь делу. — Оно направлено к берегу, но обратный
противоток на глубине не менее силен. В детстве после каждо¬
го отлива мы собирали на отмели под мысом тьму устриц. На¬
верное, унесенных течением мин там сейчас больше, чем кам¬
ней на дне.
— Сотрудничаете с врагом, полковник Морган? — усмехнул¬
ся Радль. — Неожиданно со стороны британского офицера.
— Напротив. Я согласился консультировать Штейнера из
гуманных соображений. Война, если вы еще не заметили это¬
го, полковник Радль, вот-вот должна кануть в вечность. И эти
мины скоро для всех нас окажутся головной болью.
Наступило зловещее молчание. Некоторое время все висело
на волоске. Когда он принял наше объяснение, я не мог пове¬
рить — ведь он знал, что мы врем и что правда совсем в другом.
Похоже, у него были тайные соображения насчет Штейнера.
—	Похвально с вашей стороны* полковник Морган, — отме¬
тил он, кивнув, и обратился к Штейнеру: — Если ваша задача
завершена, отвезите полковника на дорожные работы.
. Он направился к машине,остальные последовал и за ним; на
полпути он остановился и обратился ко мне:
—	У них был обеденный перерыв, полковник. Боюсь, что вам
не повезло: останетесь голодным.
102

Он засмеялся этому, как удачной шутке; смеясь, уселся на
заднее сиденье и уехал.
Штейнер тихо проговорил:
—	Этот тип начинает меня раздражать.
—	Какую игру он ведет? — спросил я. — Он нам не очень-то
поверил.
—	Дело во мне, — сказал Штейнер. — Он хочет, чтобы я сло¬
мался. Очень хочет, понимаете? И делает все, что может.
—	А ему удастся то, чего он хочет?
Он огляделся вокруг с опасливой улыбкой заговорщика.
—	Настанет такой день, полковник Морган, — тихо сказал
он. — Непременно настанет.
Он вынул из кармана мою финку. Щелкнуло выскочившее
лезвие. Мельком оглядев финку, он метнул ее, всадив в землю
у'моих ног. Я выдернул ее из земли.
—	Возвращаете? Когда придет время, может случиться, я
пущу ее в ход.
Казалось, он меня не слышал — зябко повел плечами и по¬
смотрел на небо:
—	Погода скоро переменится. Кости ноют.
—	Те весенние бури, о которых вы говорили Радлю? — усмех¬
нулся я.
Но он не улыбнулся в ответ. Налетел легкий ветерок, колых¬
нул траву, и я вдруг почувствовал холод, пронизавший меня на¬
сквозь. Штейнер повернулся и, не говоря ни слова, направился к
машине. Я последовал за ним.
Глава 10
ДЕСНИЦА ГОСПОДНЯ
Оглядываясь назад, я признаю, что был не прав: Фитцдже¬
ральд не то чтобы недолюбливал или ненавидел меня. Он меня
просто не понимал. Мое воспитание, отношение к жизни, к
войне, к тому, что происходит вокруг, — все это было чуждо
его собственному, глубоко личному взгляду на вещи. Не было
точек соприкосновения, ничего, на чем бы мы могли сойтись.
А жаль.
Выбрав манеру поведения и следуя ей неукоснительно, Фитц¬
джеральд день ото дня становился все более сдержанным и холод¬
ным со мной. Он расценивал это как неизбежную муку и расплату
за доверчивость. В разговорах он всегда обращался ко мне на
«вы», ни разу не забыв добавить «сэр»*, и всегда принимал в шты¬
103

ки любое мое суждение, даже если речь шла о мелочах. Сержант
Хаген и ефрейтор Уоллас, не понимая, что происходит, подстра¬
ивались под него, что не улучшало дела.
С Грантом все обстояло значительно проще. Он ненавидел
меня за испытанное унижение во время первой встречи, кото¬
рую не мог забыть. Он испытывал неподдельное презрение к
людям маленького роста, типичное для таких крепких верзил,
как он сам.
Ничуть не легче было и от того, что несколько дней кряду
мы работали со Штейнером и его бранденбуржцами. Штейнер
говорил со мной наедине. Фитцджеральду это казалось подо¬
зрительным, вернее, он не одобрял наших бесед. Фитцдже¬
ральд, наверное, переживал ту историю на пристани, когда
взялся помочь немцам обезвреживать мины, им самим уста¬
новленные. Но то был толчок совести, вызванный холодным
цинизмом Радля, — Фитц не мог стерпеть зрелища живых за¬
ложников на борту заминированных судов, это было против¬
но его натуре и убеждениям.
Обращаясь со мной официально, он, я думаю, пытался уйти
от нетерпимого и неестественного положения дел. Война тут
была ни при чем. Увидев впереди мрак, он отшатнулся. Он
просто не хотел ничего знать. Услыхав вызов, он дрогнул, но
удержался на ногах; он принял вызов — и вернулся к жизни,
с честью встретив все, что ждало впереди.
Одно становилось все более ясным — особое положение
Штейнера в немецком гарнизоне как среди рядовых, так и сре¬
ди офицеров. На некоторых — это больше относилось к офице¬
рам — имя его отчима оказывало магическое действие. В мень¬
шей степени это касалось других чинов. Для них он явно был
выдающейся личностью, воплощал легендарную храбрость; не¬
маловажную роль играл и его неповторимый внешний облик:
например шелковый галстук, который он всегда завязывал
узлом, чтобы скрыть свой Рыцарский крест.
Когда я разговаривал по-немецки с саперами Брауном и
Шмидтом, которые приносили мне подарки от Эзры — ужас¬
ные французские сигареты, — то понимал, что у каждого на
уме свое. Эти люди видели «Черномазого» в действии, видели
Штейнера и его людей, отважно выходивших на задание на не¬
вообразимых «подводных колесницах». Видели, как группа тая¬
ла день ото дня. Мужество всегда в цене. Почтительное отно¬
шение людей к Штейнеру выводило Радля из себя, а может,
он просто по-человечеСки не любил его. Штейнер был нару¬
шением привычного Радлю порядка. Имея возможность стать
104

офицером, он им не стал — не захотел. Будучи человеком
высшего общества, предпочел служить в нижних чинах. Сре¬
ди всех унтер-офицеров в мире Штейнер был единственным и
неповторимым.
Когда мы работали со Штейнером и его людьми, Радль не¬
однократно появлялся на своей штабной машине, с телохрани¬
телями из числа вооруженных до зубов эсэсовцев. Он подзывал
Штейнера и спрашивал, как идут дела, и в их разговоре под слу¬
жебной сдержанностью чувствовалось напряжение.
Первого мая ход мировых событий достиг апогея. Никто из
нас не знал тогда, как близок конец войны, хотя кое-что о де¬
лах в Европе знали почти все, и не только от Эзры, слушавше¬
го свой припрятанный радиоприемник. Немецкие солдаты из
узла связи рядом с плац-комендатурой в Шарлоттстауне тоже
были в этом повинны, хотя и могли схлопотать пулю за болтов¬
ню о вражеских радиопередачах.
Но на острове Сен-Пьер все шло своим чередом: продол¬
жали возводиться фортификационные сооружения, ставились
мины, как и на других островах пролива Ла-Манш. Командую¬
щий был намерен продолжать борьбу и после того, как закон¬
чится война в Европе.
Как я уже сказал, в первый день мая (это был вторник) нас
отвезли в Гранвиль и заставили работать на берегу, рядом со
спасательной станцией. Когда мы прибыли, там уже находились
около двадцати рабочих «Тодта», а Штейнер и бранденбуржцы
появились вскоре после нас. Участок берега рядом со спусковым
эллингом был разбомблен в ночь немецкого вторжения, и наша
задача заключалась в том, чтобы разровнять площадку для по¬
стройки дополнительного блокгауза.
Бранденбуржцы работали по другую сторону колючей про¬
волоки, устанавливая новые мины, хотя берег и так уже был
смертельной ловушкой. Именно здесь было одно из немногих
удобных мест для морского десанта, пригодных для выгрузки
на берег бронетехники.
Неожиданно один из рабочих «Тодта» поднял тревогу: заме¬
тил что-то в море и заорал во всю глотку. Я взглянул в ту сто¬
рону и увидел в воде, футах в трехстах от берега, беспомощно
барахтающегося человека в надувном спасательном жилете. Ско¬
рость отлива достигла уже четырех-пяти узлов; плывущего кру¬
жило и вертело в несущихся, как лавина, потоках. Беда была в
том, что на-противоположной стороне залива встречное течение
подхватило бы его и унесло & открытое море. Нужно было что-
то срочно предпринять, но не со стороны Гранвиля — к берегу
105

нельзя было спуститься из-за минных полей и проволоки. Ус¬
лышав шум, из своего дома вышел Эзра Скалли.
Он все понял с одного взгляда и сказал Штейнеру:
—	Самое верное — выслать лоцманский бот из Шарлоттс-
тауна, но мне понадобится помощь. Пусть ваши парни отве¬
зут меня туда на машине и помогут на борту.
Штейнер вызвал Ланца и Шрейбера; не успел он дать указа¬
ния, как на узкой улочке появился штабной «мерседес» и оста¬
новился у эллинга.
Вышедший Радль разглядел незадачливого беднягу в заливе.
—	Кто это?
—	Точно не знаю, — сказал ему Штейнер. — Вероятно, лет¬
чик. Похоже, на нем летная куртка. Я высылаю Ланца и Шрей¬
бера вместе с мистером Скалли на лоцманском боте.
—	Удивляюсь вам, Штейнер, — со вздохом сказал Радль. —
Сколько раз вам говорить, что я распоряжаюсь в пределах бух¬
ты? Все, что происходит за волноломом, — дело моряков.
Он был прав и не прав, как всякий службист, упершийся
лбом в устав и инструкцию. Вряд ли он жаждал спасти утопа¬
ющего — ему хотелось подтолкнуть Штейнера, заставить его
сделать ложный шаг, подставиться.
—	Осмелюсь напомнить господину полковнику, — тихо ска¬
зал Штейнер, — что проект «Черномазый» подпадает под непо¬
средственное управление военно-морской группы «Запад».
—	Дорогой Штейнер! «Черномазый» больше не существует. Вы
и ваши люди — снова солдаты. Доводы ваши неубедительны.
Наступило зловещее молчание, и я услышал, как Хаген шеп¬
нул Фитцджеральду:
—	Бога ради, сэр, скажите, что происходит? Неужели никто
не хочет ничего сделать для того несчастного?
Фитцджеральд пропустил вопрос мимо ушей и подошел ко
мне. Он побледнел, смотрел напряженно и смятенно.
—	Сделайте хоть что-нибудь! Кажется, вас здесь слушают.
Раньше он так не говорил.
—	Что именно? — серьезно спросил я.
Думаю, он меня вмиг возненавидел и даже собрался ударить,
но ему претило драться. Вместо этого он направился нетвердой
походкой к Радлю, то и дело спотыкаясь, — никак не мог рас¬
считать длину шага при скованных ногах.
—	Полковник Радль, — четко сказал он по-немецки, — дол¬
жен предупредить вас, сэр, что я намерен доложить о вашем
поведении соответствующим властям при первой же возмож¬
ности. _
106

Радль не обратил на него внимания, прошел мимо так, буд¬
то его и не было. Вынув портсигар, он аккуратно достал сига¬
рету, зажал в зубах и взглянул на Штейнера. Штейнер вынул
старую зажигалку, которой он обычно пользовался, ту, кото¬
рая была сделана из винтовочного патрона, и поднес к сига¬
рете огонь.
—	Спасибо, Штейнер.
Наступило безмолвие, только ветер посвистывал в проволоч¬
ных заграждениях. Небо быстро затягивали тучи, серые и набух¬
шие от дождя. Человека в воде, подхваченного течением, быстро
относило к дальней оконечности залива. И вдруг что-то произо¬
шло там, в таинственных глубинах вод, — фигура в спасатель¬
ном жилете по большой дуге начала приближаться к берегу.
Кто-то пронзительно вскрикнул, по-моему, рабочий «Тод¬
та», — и все затаили дыхание одновременно.
Прибоя не было; утопающего повлекло к берегу, а затем вы¬
бросило на сушу в полусотне ярдов под нами.
Это был летчик. Штейнер не ошибся. На нем были летные
сапоги и кожаная куртка. Он упал лицом вниз на отмель, а по¬
том перекатился на спину.
—	С Божьей помощью, Штейнер. Теперь он наш, это наша
проблема, — сказал Радль.
«Проблема» — точнее слова было не подобрать. Полоса бе¬
лого песка по ту сторону колючей проволоки была нафарши¬
рована смертью. Мне вспомнился холодный рассвет на берегу
залива Лошадиная Подкова.
—	Какие будут приказания, господин полковник? — спросил
Штейнер.
—	Дорогой мой Штейнер, — удивленно поднял брови
Радль, — подобные дела — ваша специальность. Не смею ука¬
зывать. — Он пожал плечами. — Надеюсь, что вы не проде¬
лаете такую дыру в заграждениях, как там, в заливе. Ясно?
—	Так точно, — щелкнув каблуками, ответил Штейнер. —
Разрешите приступить?
Радль небрежно махнул рукой, и Штейнер направился к сво¬
им четверым товарищам, стоявшим небольшой отдельной груп¬
пой. Он что-то сказал им, и они немедленно стали расширять
проход в проволочных заграждениях, которым пользовались
раньше. Штейнер повернулся и подошел к нам с Эзрой.
—	Здесь не то что на Лошадиной Подкове, Оуэн. Пройти
сквозь проволоку легко. По песку — черта с два.
--г Он хочет прикрыться тобой, Манфред, — тихо, но твердо
сказал Эзра. — Не попадись.
107

На лице Штейнера появилась странная ироническая улыбка.
—	Мне придется выиграть или проиграть на его условиях,
Эзра, разве ты не понимаешь? — Он посмотрел на меня. — А
вы, Оуэн, понимаете?
Я кивнул.
—	Что я должен сделать?
—	Если мне конец, пусть он не выживет. Могу я попросить
о таком одолжении?
—	Охотно, — согласился я. — Вот вам моя рука. Обещаю, что
сделаю это не позже, чем через пятнадцать минут.
—	И передайте Симоне, что я ее люблю.
Это прозвучало как требование, а не как просьба. Он круто
повернулся и пошел вниз, к проволоке. Его парни уже почти
заканчивали: Ланц обрубил последнюю секцию проволоки и
откинул ее в сторону. Открылся двадцатифутовый проход к бе¬
регу шириной около ярда.
Что он собирается делать? Все молча спрашивали себя об
этом; и когда он сделал то, что задумал, люди оцепенели в
молчании — это было немыслимо.
Штейнер закурил сигарету, сделал пару глубоких затяжек,
отбросил окурок и двинулся сквозь проволоку к берегу так
спокойно, словно прогуливался по парку в воскресный день.
Послышался невольный вздох ужаса и многоязычный ропот
смятения, а потом, словно по общему согласию, снова насту¬
пила полная тишина.
Он прошел к воде прямо, как по ниточке. Эзра вцепился мне
в руку и простонал:
— Это невероятно, Оуэн! Это чудо...
— Нет, просто везение, — ответил я.
Меня тоже прошиб озноб и по коже пошли мурашки, но я
знал, что Штейнеру повезет — он уцелеет. Мы все уцелеем —
пока, ибо игра еще не закончена, крупные ставки впереди.
Не слышно было ни звука: мы смотрели в спину Штейнеру,
идущему к воде. Он добрался до летчика и опустился рядом с
ним на колени. Сзади меня послышался глухой стон. Я обернул¬
ся и увидел, что взмокший Хаген крестится.
— Держись, парень, не скули, — сказал ему Грант. — Он
должен непременно вернуться.
Штейнер тем временем одним махом взвалил летчика на
плечи и повернулся к нам. На таком расстоянии мне не вид¬
но было выражения его лица, но казалось, будто оно мне зна¬
комо. Я бросил взгляд на усмехавшегося Радля, подковылял
поближе к проволоке и захлопал в ладоши. '
108

—	Давай, Манфред! — крикнул я по-английски. — Тебе по¬
лагается королевская награда.
Он двинулся обратно. Шел медленно, с тяжестью на плечах,
ступни глубоко тонули в мягком песке. Толпа за моей спиной
хлынула вперед; солдаты, рабочие «Тодта», рейнджеры и бран¬
денбуржцы — все смешались в одну кучу. Тишина сменилась
сдавленным гомоном.
Мне послышался шум машины, но я не отрывал глаз от
Штейнера. В толпе произошло движение, и я услыхал голос
Падди Райли:
—	Матерь Божья!
Рядом возникла Симона. Вцепившись мне в руку, мертвен¬
но-бледная, она сказала:
—	Кто-то с батареи позвонил в госпиталь. Мы приехали на
санитарной машине.
—	Дайте пройти, черт возьми! — крикнул Райли на своем
скверном немецком, и толпа расступилась, пропуская двух са¬
нитаров с носилками.
Штейнер был уже в двадцати ярдах; вдруг он замер, подняв
правую ногу, лицо его застыло. Мы увидели, что он наступил
на мину. В толпе кто-то испуганно вскрикнул, люди в страхе
начали пятиться, а некоторые бросились на землю в ожидании
взрыва.
Взрыва не последовало. Штейнер продолжал стоять, стараясь
сохранять равновесие, и лицо его выражало лишь напряженную
сосредоточенность. Я оттолкнул Симону и пошел сквозь колю¬
чую проволоку, гремя цепью, как сказочное привидение.
Когда я подошел уже достаточно близко, он сказал с улыбкой:
—	Что ж так долго?
Я опустился на колени — это удалось мне не сразу из-за цепи
на ногах — и аккуратно разгреб песок вокруг мины. Потом бе¬
режно вынул ее и поставил набок.
—	Бесчувственная скотина, — проговорил он.
Я мотнул головой и огрызнулся:
—	Не совсем. Я еще хочу пожить, хоть и готов подохнуть,
если надо. Но не здесь и не сейчас. Что-то будет, а что — Бог
знает.
Редкие крупные капли дождя застучали по песку. Я поднял¬
ся и пошел по проходу под рев толпы, слышный, наверное, даже
в Шарлоттстауне. Люди расступились, и Штейнер передал лет¬
чика в руки.санитаров. Летчик, парень лет девятнадцати—два¬
дцати, был в беспамятстве: из простреленной в нескольких мес¬
тах ноги текла кровь...
109

Райли сам пошел впереди носилок сквозь толпу, безжалост¬
но расталкивая всех, кто оказывался на пути. Симона коснулась
ладонью руки Штейнера, едва сдерживая слезы.
—	Знаю, — мягко сказал он ей, — но не сейчас. Ты нужна
доктору Райли. Если сможешь, скажи потом, как этот бедолага
будет себя чувствовать.
Она ушла, затерявшись в толпе, которая плотным кольцом
окружила Штейнера. Про меня забыли, чего и следовало ожи¬
дать, — героем дня был он. Эсэсовцы разогнали людей, и
Штейнер направился прямо к Радлю, стоявшему около «мер¬
седеса».
— Кем он оказался? — спросил Радль.
— Один из наших, господин полковник, летчик морской раз¬
ведывательной авиации.
— Поздравляю. Естественно, я подам соответствующее пред¬
ставление. — Он улыбнулся. — Кто знает, может, еще одна ме¬
даль, а?
Снова, хотя мне не видно было лица Штейнера, я ощутил,
что еще немного — и он набросится на Радля. Ему все же уда¬
лось сдержаться. Радль кивнул водителю, сел в «мерседес» и
уехал.
Я вдруг почувствовал, что устал. Повернувшись, я увидел сто¬
ящего рядом Фитцджеральда. В его взгляде застыло озадаченное
выражение. Бедняга! Он меня так и не раскусил.
— Не понимаю вас, — проговорил он. — Хотите — верьте,
хотите — нет. Совершенно вас не понимаю.
— Взаимно, — заметил я и заковылял прочь под усиливаю¬
щимся дождем.
Толпа начала рассасываться. Рабочие «Тодта» в сопровож¬
дении солдат пошли на работу. И все же что-то изменилось.
Послышался гул разговоров, люди стали перебегать от одной
группы к другой, солдаты и рабочие сгрудились вместе. Потом
послышался смех, разрозненные возгласы ликования; появил¬
ся Эзра, он бежал ко мне сквозь толпу.
Когда он приблизился, словно утратив дар речи, я схватил
его за руку и крепко тряхнул: ■ .
—	Что такое, Эзра? В чем дело?
—. Дело? — Он запрокинул голову и рассмеялся так, что воз¬
дух вокруг нас сотрясся. — Радио Би-битси передало специальное
сообщение, Оуэн. Русские ворвались в Берлин! Гитлер — мертв!
За его спиной я увидел Штейнера, который издали смотрел
на меня. А люди пели, плакали, смеялись, обнимались...,.
Эзра стиснул мои руки.
по

—	Это — правда, Оуэн! Проклятой войне пришел конец, не¬
ужели не понимаешь?
Но война не закончилась — для нас. Я знал это, знал это и
Штейнер. Где-то над головой, среди туч, прогремел гром, а по¬
том тучи разверзлись и полил дождь.
Глава 11
СКОРЫЙ СУД
Работать никто не стал — все были потрясены сообщением
о падении Берлина. Рабочие «Тодта», сбившись в кучки, что-то
горячо обсуждали. Как это часто бывает, принятая на «ура» оше¬
ломляющая новость немного погодя стала казаться недостовер¬
ной. У фельдфебелей Шмидта и Брауна, обязанных следить за
ходом работ, просто опустились руки, а немецкие солдаты чув¬
ствовали себя пришибленными.
Фитцджеральд что-то тихо и торопливо сказал своим людям,
а затем обратился ко мне:
—	Как вы думаете, полковник, это правда?
—	Не вижу оснований сомневаться. Эзра все слышал своими
ушами.
—	Теперь остальное — вопрос времени. С ними покончено.
Мы победили.
—	Насчет нас надо еще подумать, — заметил я.
Он нахмурился, но сказать ничего не успел, так как прибыл
Браун и вступил в беседу со Шмидтом и Штейнером. Очевид¬
но, они решили что-то предпринять.
—	Не будете ли вы любезны собрать своих людей, полков¬
ник? — вежливо обратился он ко мне. — Мы решили всех вас
отправить обратно в Шарлоттстаун. Вы сможете переждать в
церкви вместе с рабочими «Тодта», пока мы точно узнаем, что
происходит.
Приходская церковь острова Сен-Пьер стояла посреди боль¬
шого кладбища, обнесенного высокими стенами, на главной ули¬
це, рядом с плац-комендатурой. С началом войны все скамейки
из нее убрали, и некоторое время она служила продовольствен¬
ным складом. В последний год там размещались рабочие «Тодта»,
которым в другом месте пришлось бы туго; стены старинной
кладки были в толщину не менее трех футов и неплохо защища¬
ли от сильной стужи и зимних ветров.
111

Как я уже говорил, скамейки из помещения были давно вы¬
несены, и рабочие «Тодта» спали на полу. Но место за алтарны¬
ми вратами было нетронутым, дары уцелели, да и сам престол
остался невредим, лишь покров да подсвечники исчезли.
Когда нас привели туда, никто не знал, что делать. Наверное,
маленькая церковь отродясь не вмещала такого скопления людей,
даже во время церковных праздников. Дождь лил так сильно, что
все тесно сгрудились — солдаты, рабочие «Тодта», заключенные,
а Штейнер и немцы унтеры снова собрались в углу, чтобы обсу¬
дить положение. Наконец он ушел вместе со Шмидтом, а Браун
подошел ко мне как-то неловко, со странным видом.
— Штейнер пошел к полковнику Радлю, — сказал он, беспо¬
мощно пожав плечами. — Откровенно скажу вам, полковник,
никто не знает, что делать.
— Ну что ж, подождем.
Он криво усмехнулся:
— Мы только и делаем, что ждем. Даст Бог, может, снова
увижу свою Гретхен. Уж и не чаял, что доживу.
И он вернулся к своим, а я закурил одну из французских
сигарет и стал протискиваться сквозь толпу к боковой двери,
которая не охранялась — промашка Брауна, вполне понятная
в такой обстановке.
Дождь лил такой, что не видно было северной стены кладби¬
ща. Могила моего отца находилась там, под большим кипарисом;
мать похоронили рядом с ним. Само дерево — прямое, не гнущее¬
ся под струями дождя, — стояло словно мрачный часовой.
Под сводами церкви все громче звучал смех, раздавались воз¬
гласы спорящих. Нарастало опасное возбуждение. Немцы ошиб¬
лись, собрав здесь тюремщиков и заключенных под одной
крышей. Обиды и унижения выходили наружу, атмосфера нака¬
лялась, мало кто был способен прислушаться к голосу разума.
Открылась дверь, и появился Хаген.
— Мы вас разыскиваем, сэр. Пришла мисс де Бомарше. Хо¬
чет с вами поговорить.
Я вернулся с ним в помещение и стал протискиваться сквозь
шумную толчею. Симона стояла у главного входа с Брауном, ря¬
дом — Фитцджеральд и его рейнджеры. Она выглядела чрезвы¬
чайно возбужденной, щеки горели неестественным румянцем.
Схватив меня за рукав, она сказала: •-
— Не правда ли, это потрясающе, Оуэн? Весь госпиталь гудит.
Шум в помещении был такой, что было трудно расслышать
собственный голос. Я сказал Брауну, что мы пройдем на па¬
перть, и он подал знак саперу,который с" небрежно висящим
112

на плече автоматом дежурил у двери. Дверь за нами закрылась,
и на какое-то время мы остались одни. Дождь продолжал лить,
его струи попадали внутрь и разливались лужицами на холод¬
ны х каменных плитах.
—	Неужели это правда? — настойчиво спрашивала она. —
Неужели свершилось то, чего мы ждали?
—	Рано или поздно всему приходит конец, — ответил я. —
Хорошему и плохому. Таков непреложный закон природы.
Ее платок и старый бушлат намокли от дождя, но она не
обращала внимания на такие пустяки.
—	Я пришла рассказать о том молодом летчике. С ним все
будет хорошо. Падди думал, что ногу придется отнять, когда в
первый раз увидел рану, но теперь он склонен считать, что у
парня есть шанс выкарабкаться.
Что ж, и это к лучшему.
—	Кто бы он ни был, этот парень, ему будет что порасска¬
зать внучатам.
Она кивнула как-то странно и отрешенно и стала задумчиво
смотреть, на дождь.
—	Возможно, нам всем будет что порассказать, но у меня
какое-то предчувствие... трудно передать словами.
—	Радль? — поинтересовался я, обнимая ее. Даже радли в
этом мире иногда терпят поражение.
—- Наверное, — согласилась она, подняв голову; лицо ее ис¬
казилось скрытой мукой. — Господи Боже, я так надеюсь... Ну,
мне надо идти, Оуэн. Я нужна Падди в госпитале. Расскажи
Манфреду.
Она не поцеловала меня — неспроста. Повернулась и побе¬
жала сквозь дождь по тропинке, которая огибала церковь и вела
через кладбище к задним воротам.
Не знаю почему, но мне стало грустно. Я вернулся внутрь.
Шум стал еще более оглушительным, вдобавок кто-то заиграл на
органе. Это был Обермейер; словно забыв обо всем, он играл
одну из вещей Баха, и я подумал: как давно он не прикасался к
инструменту.
В углу находились Фитцджеральд со своими людьми и Бра¬
ун; вид у Брауна был обеспокоенный и беспомощный. Когда я
подошел поближе, Фитцджеральд сказал сурово:
—	Похоже, обстановка выходит из-под контроля.
—	Ненадолго, насколько я знаю Радля. Даю еще пять минут.
На вашем месте я бы не лез на рожон.
Я протиснулся сквозь толпу, не обращая внимания на дру¬
жеские хлопки по спине, и снова подошел к боковой двери,
113

которую Браун оставил без охраны. Дождь по-прежнему хлес¬
тал вовсю — казалось, он был готов затопить весь мир.
Я снова посмотрел на кипарис, стоящий у стены кладбища,
рядом с могилой отца, и, поддавшись толчку, вышел под
дождь и двинулся по гравийной дорожке между могильными
плитами.
Вопль, долетевший до моих ушей, был ужасен — так вопят,
наверное, грешники в аду. Я огляделся, не поняв, откуда он
прозвучал, и тут вопль снова повторился — кричала женщина
в смертельном страхе. Я рванулся, забыв про чертову цепь от
кандалов, сделал шаг — и рухнул во весь рост, а приподняв¬
шись, увидел, что сквозь пелену дождя ко мне бежит Симона.
Бушлат и старое хлопчатобумажное платье на ней были ра¬
зодраны, плечо и одна грудь — обнажены. За ней гнался чело¬
век, которого я сразу узнал, — один из заключенных «Тодта»,
рабочий дорожной бригады, здоровенный поляк.
Что тут объяснять? На острове мужчины Бог знает сколько
времени обходились без женщин, а последние полгода, кроме
Симоны, ни одной женщины здесь вообще не было. Я-то видел,
как таращатся на нее жадные мужские глаза. Видел, злился, но
понимал. Поляк заключенный подстерег Симону у бокового вы¬
хода и погнался за ней через кладбище.
Она бросилась ко мне с протянутыми руками и истерично
зарыдала; я едва успел оттолкнуть ее, как он налетел на меня.
Видно было, что парень осатанел и ничего не соображает.
Я мало что мог сделать, скованный цепью, как цирковая
обезьяна, — пригнувшись, изо всех сил врезал ему по корпу¬
су; сцепившись, мы катались по земле, нещадно стукаясь при
этом о надгробные плиты.
К несчастью для меня, он оказался сверху; его руки, как же¬
лезные клещи, вцепились мне в горло. Дело было дрянь — я
не мог вытащить нож, спрятанный в задний потайной карман
поясного ремня. Я вцепился в его короткие пальцы и стал вы¬
ламывать их так, что он взвыл от боли, а я чуть не сблевал от
его мерзкого смрадного дыхания, — но прием подействовал: он
ослабил хватку.
Я занес руку, чтобы разбить ему кадык, и тут подоспел Штей¬
нер — бледный, решительный, с горящими глазами. Он рывком
сдернул поляка с меня, опрокинул на спину и начал кулаком, удар
за ударом, месить его физиономию, словно хотел вколотить его в
землю.
А я лежал, хватая воздух ртом, когда появились Фитцдже¬
ральд и Грант и подняли меня на ноги.
114

Пока мы дрались, все переменилось. Неподалеку от нас сто¬
ял Радль, а за его спиной цепью рассыпались двадцать человек
эсэсовских десантников.
Поляк стоял на коленях. Радль подал знак; двое его людей
выбежали вперед, приняли поляка от Штейнера и подтащили к
Радлю. Радль посмотрел на него с неподдельным отвращением.
Я сразу вспомнил нашу первую встречу: круглоголовый фанатик,
способный на все.
Он пнул поляка ногой:
—	Я проучу тебя, скотина. Увести!
Эсэсовцы поволокли бедолагу прочь. Радль подошел к Штей¬
неру, который поддерживал Симону, снял свою шинель и наки¬
нул ей на плечи.
—	Это моя непростительная ошибка. Как командующий, при¬
ношу извинения.
Она не могла толком ничего ответить, и он это понял.
—	Моя машина у ворот, Штейнер. Отвезите мисс де Бомар¬
ше в госпиталь.
Штейнер поднял ее на руки и пошел. Радль обернулся ко мне:
—	А сейчас, полковник Морган, если вы и ваши друзья бу¬
дете так любезны, пройдите со мной. Вы увидите, как свершит¬
ся правосудие!
Это звучало неприятно, но даже я не был готов к тому, что
произошло. В помещении церкви рабочих «Тодта» согнали к
стене. Бранденбуржцев и нескольких саперов построили у две¬
ри, а эсэсовские молодчики уверенно и спокойно взяли всех
на мушку.
Двое немцев держали поляка. Лицо его было в крови от ку¬
лаков Штейнера; вряд ли он понимал, что происходит. Фельд¬
фебель Браун тоже стоял между двумя эсэсовцами, руки его
были связаны за спиной.
Наступила полная тишина. Радль, медленно выйдя на сере¬
дину, окинул взглядом рабочих «Тодта». Когда он заговорил,
голос его был удивительно мягким.
—	Вы сваляли дурака — все. Вы поверили лжи. Глупой и без¬
мозглой пропаганде, которую противник допустил с единствен¬
ной целью: вызвать то, что мы увидели сегодня. Сообщение о
смерти фюрера — беспардонная ложь. Фюрер жив. Не может
быть речи о поражении. Немецкая армия еще воюет. — Голос
его начал срываться. — Я связался со штабом на острове Герн¬
си и могу уверить вас: что бы ни произошло в Европе, мы бу¬
дем продолжать воевать здесь, на островах пролива Ла-Манш.
Вы меня слышите? Мы будем продолжать воевать!
115

Его голос эхом отзывался в балках наверху, и там, растрево¬
женные, гулко трепыхались голуби.
—	Пока я командую, на острове Сен-Пьер не будет нару¬
шен закон и порядок, не будет послабления дисциплины ни
для кого: ни для вас, ни для немецких солдат.
Пока он говорил, заключенные на глазах возвращались в преж¬
нее состояние — сломленные, забитые животные, не знающие
надежды, которые живут одним днем и ждут только худшего.
Радль щелкнул пальцами, и поляка выволокли вперед.
—	Вот перед вами человек, который повел себя как дикий
зверь. Что же, пусть получит то, что заслужил.
Немцы перекинули веревку через балку и набросили петлю
на шею поляка. Он стоял, тупо озираясь и переводя взгляд с
одного на другого, не понимая, что будет дальше.
Брауна пришлось чуть ли не нести, так как он почти поте¬
рял сознание. Радль сделал долгую паузу, а когда заговорил, то
голос его был холодным и суровым:
— В том, что произошло, виноваты вы, Браун. Вы отвечали за
порядок — и позволили себе поддаться влиянию гнусной сплет¬
ни, как и все остальные. Покушения на мисс де Бомарше не слу¬
чилось бы, не забудь вы выставить охрану возле боковой двери.
Вы опозорили мундир, опозорили немецкую армию.
Браун попытался что-то сказать, но вместо этого зарыдал.
Еще одна веревка была перекинута через балку, еще одна пет¬
ля затянулась на шее человека.
Их повесили варварским приемом — вздернули над полом
на шесть футов, усилиями троих эсэсовцев на каждой верев¬
ке. Несколько самых длинных минут в моей жизни их держа¬
ли на весу, и это было отвратительное зрелище.
Последовал общий вздох. Кто-то истерично зарыдал, но в
остальном все обошлось спокойно. Радль полностью овладел
собой. Рабочие «Тодта» были приучены бояться.
Радль дождался тишины, затем повернулся и кивнул одному
из унтеров эсэсовцев:
—	Можете отправить заключенных обратно к месту их разме¬
щения, в форт Эдвард.
Мы вышли через главную дверь и выстроились под дождем.
Фитцджеральд словно одряхлел на глазах. Другие выглядели не
лучше. Я думаю, они впервые в жизни увидели, как легко и
просто вздернуть человека на виселицу.
Унтер приказал двигаться; но едва мы сделали шаг, как Радль
крикнул с паперти:
—	Момент! Я кое-что забыл.
116

Когда он вышел, на лице его была улыбка. И я знал, что это
не к добру. Улыбка Радля всегда не к добру.
—	Хорошие новости, полковник. Я получил сообщение из
Сен-Дени, когда выходил из дома. «Гордость Гамбурга», исполь¬
зовав плохую погоду как прикрытие, вышла в море час назад.
—	С Ольбрихтом на борту? — спросил я.
—	Естественно. Если повезет, он должен быть здесь завтра к
полудню.
И он зашагал под ливнем, бодро мурлыча себе под нос что-
то музыкальное.
Глава 12
ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Он был хорошим солдатом, этот Радль, что правда, то прав¬
да. Пока нас вели под дождем к форту Эдвард, он вернулся в
свой штаб и стал приводить дела в порядок. Его маленький
гарнизон держал оборону по всему острову; каждый бункер,
каждый орудийный окоп был готов к бою. При надобности он
мог оставить в Шарлоттстауне тридцать — сорок человек, и
этого хватило бы, потому что то были эсэсовцы-десантники,
однополчане Радля, прибывшие на остров вместе с генералом
Мюллером.
На обратном пути среди нас ощутимо вызревало напряжение;
мы опять очутились в старом складе боеприпасов, и тут сержанта
Хагена, который и в лучшие времена был несдержан, прорвало:
— Мы погибнем, все погибнем! Стоит этому типу Радлю дви¬
нуть бровью, и его люди разделаются с нами так же, как с теми
двоими в церкви — упрашивать не придется! — Он нервно воз¬
зрился на меня. — Я правильно говорю, полковник? Давайте
подтвердите! Вы знаете этих немецких псов лучше, чем мы!
— Хватит причитать, парень! — резко одернул его Грант. —
От таких разговоров толку мало. Так, сэр?
Он повернулся к Фитцджеральду, но Фитцджеральд, каза¬
лось, не слышал его. Он сидел на скамейке с отсутствующим
видом и бессмысленно шевелил пальцами.
Грант сказал мне с явной неохотой:
— По-моему, он малость не в себе, бедняга.
Именно тогда я впервые осознал его неподдельную симпатию
к Фитцджеральду.
— Неудивительно, — ответил я. — Кому это непонятно?
— Что же нам теперь делать, сэр?
117

—	А что мы можем сделать? — пожал я плечами. — Я никогда
не верил Радлю, да и вы тоже. Много приходилось сталкиваться
с такими, как он. О побеге, если вы об этом думаете, сейчас не
может быть и речи. Нас стерегут парашютисты, а не саперы.
—	Что же делать? — настойчиво и нервно повторил Хаген.
—	Молиться, — сказал я. — Надеяться и молиться. Ну и, если
хотите, можете последовать моему примеру и немного соснуть.
Сомневаюсь, чтобы кто-то из нас мог крепко спать в ту ночь.
Дождь беспрестанно барабанил по крыше; после полуночи за¬
вывал ветер. Сквозь бойницы наверху мне было слышно, как
тяжело обрушивается море на скалы.
Я лежал, завернувшись в сырое одеяло, и прислушивался к
ударам волн о берег — они становились все сильнее и сильнее.
Предсказания Штейнера сбылись. Весенние штормы в этих во¬
дах столь же сильны и опасны, как зимние. Тяжело придется
«Гордости Гамбурга» в такую погоду, но, как говорил Штейнер,
капитан Риттер предпочитал ненастье.
Все могло произойти именно так, как предсказывал Радль.
«Гордости Гамбурга» ничего не стоит уклониться от встречи с
английскими крейсерами в такую ночь. Судно войдет в бухту
Шарлоттстауна в полдень и пришвартуется у северного пирса.
Капитан III ранга Карл Ольбрихт под звуки оркестра будет пре¬
провожден на берег, или как там это у них делается, со всеми
почестями, чтобы принять командование в новой должности, и
первым делом должен будет разобраться с незваными гостями —
Оуэном Морганом и его веселой братией.
А что, если Ольбрихту эта идея не понравится? Что, если
он человек старой складки? Моряки обычно как раз такие. Как
буквально гласит параграф шесть приказа немецкого командо¬
вания?
В случае невыполнения данного приказа, я представлю на рас¬
смотрение военного трибунала дело любого командира или другого
должностного лица, не выполнившего свои обязанности либо дей¬
ствовавшего вопреки требованию приказа.
Но приказ немецкого командования — личный приказ фю¬
рера, который мертв, по сообщению Би-би-си, и этого теперь
достаточно для всякого здравомыслящего человека, чтобы лиш¬
ний раз подумать. Но если Ольбрихт примет решение никого не
казнить, как поведет себя Радль? Радль. Все упирается в Радля.
Я наконец заснул, однако проснулся незадолго до рассвета
и заметил, что ветер усилился. Море пенилось и бушевало, но
118

вздыбленная поверхность воды сглаживалась под мощными
струями ливня.
В шесть тридцать дверь открылась, и вошел Дюрст, тот маль¬
чик-солдат, которого я как-то видел, с ведром кофе, черным хле¬
бом и холодными сосисками. Кофе был ненастоящий, но горя¬
чий. Фитцджеральд был единственным, кто не пожелал встать;
Грант наполнил эмалированную кружку и отнес ему.
Я улыбнулся Дюрсту и спросил:
—	Как дела на воле?
—	Плохи, очень плохи. — Он покачал головой. — Говорят,
погода будет продолжать ухудшаться. Нашим удалось получить
метеосводку с Гернси до того, как из-за погоды связь прерва¬
лась. Я слышал, как об этом говорили связисты на камбузе.
Появившийся в дверях унтер эсэсовец грубо окликнул его, и
он поспешно ушел. Пока запиралась на засов дверь, я перевел
остальным наш разговор с Дюрстом, и лицо Хагена снова ожи¬
вилось.
—	Может быть, эта чертова посудина не дойдет сюда во¬
обще?
—	Возможно, вы окажетесь правы, — сказал я. — В этих во¬
дах всякое может случиться, раз погода ухудшается.
Оставив Хагена с Уолласом обсуждать эту возможность, я
взобрался наверх, к одной из старых орудийных бойниц. Вни¬
зу, в бухте, слева от меня море перехлестывало через волно¬
лом чудовищными белыми тучами водяной пыли; несколько
рыбацких шхун уже сорвались с якорей.
Вид на море был фантастическим. Свинцовые тучи извергали
обильную дождевую массу, падающую навстречу волнам, которые
поднимались все выше и выше. Сквозь внезапно наступивший
разрыв в водной завесе я мельком увидел Остроконечные скалы,
угрюмо выступавшие из воды над белой пучиной.
Открылась дверь, и появился унтер эсэсовец, который при¬
казал нам выходить. Фитцджеральд сидел на скамейке, держа
в ладонях, как драгоценность, кружку с кофе и уставившись в
пространство. Лицо его было серым и изможденным; я никог¬
да прежде не видел, чтобы с человеком произошла подобная
перемена.
Он нехотя поднялся на ноги и поплелся за нами. Около гру¬
зовика во дворе нас поджидал Ланц в своем черном дождевом
плаше, с которого струилась вода.
—	Радль снова посылает нас на работу? — спросил я.
—	Да, — кивнул он, — там, в гавани, страшный беспорядок.
Штейнер уже на месте.
119

Ну что ж, это лучше, чем сидеть в складе боеприпасов, слу¬
шать завывания ветра и ждать, что будет дальше. Мы забра¬
лись в кузов грузовика, за нами последовали парни-охранники
из СС, и мы тронулись.
Якорная стоянка для судов в Шарлоттстауне всегда пользо¬
валась дурной славой, ибо при сильном северо-восточном вет¬
ре даже в защищенной волноломом акватории порта поднима¬
лось сильное волнение.
Когда мы добрались до бухты, дела там были совсем сквер¬
ные. Внутри волнолома вода кипела, как в котле; порывы ветра
достигали силы в семь или восемь баллов. Казалось, что в бух¬
те веселятся черти. С полдесятка рыбацких судов сорвались с
якорей, и толпа на пристани, в основном рабочие «Тодта», не
знала, что с этим делать. Майор Брандт и Шелленберг стояли у
причальной стенки над нижней пристанью.
Лоцманское судно стояло наготове. Это был десятиярдовый
дизельный катер с высокой старомодной ходовой рубкой. На
борту находился Эзра с командой из бранденбуржцев. На носу
в черном дождевом плаще, с непокрытой головой, стоял Штей¬
нер и принимал швартовы с пристани. Он поднял голову и за¬
метил меня, но как раз тут наступил благоприятный момент —
волна отхлынула, он быстро выбрал концы, и Эзра вывел ста¬
рый катер в бухту.
В тесном пространстве гавани и при такой волне вылавливать
оторвавшиеся рыбацкие суда было делом, похожим на попытку
изловить и привязать одну за другой диких лошадей в загоне.
Решившийся на такое в мелководной гавани под то и дело на¬
летавшими шквалами не мог быть уверен в благополучном ис¬
ходе затеи.
Но Эзра был гением своего дела. Он подогнал катер к но¬
совой части намеченной шхуны, переложил штурвал на борт
в самый последний момент и пристроился рядом, а Штейнер
ловко перескочил через леерное ограждение с буксировочным
концом в руке, быстро закрепил конец, и Эзра стал повора¬
чивать, чтобы отбуксировать судно к пристани.
Им с трудом удалось причалить его, и они сразу же отправи¬
лись за другим. Стоя и наблюдая, я услышал, как кто-то сказал:
— Настоящие моряки эти ребята. Все до одного. Солдаты
солдатами, но и моряки хорошие.
Это говорил Варгер, комендант порта, который стоял тут же
в своем дождевом плаще и зюйдвестке.
120

—	Шкипер — что надо, вот в чем дело, — заметил я.
—	Эзра? — Он согласно кивнул. — Лучший из всех, которых я
видел. На маломерном судне в штормовом море ему нет равных,
но сейчас... — И он глянул на свинцовое небо. — Небывало сквер¬
ная погода для этого времени. Скверная, очень скверная...
—	Какой прогноз?
—	К сожалению, у нас нет связи с Гернси. — Он опасливо
огляделся, удостоверяясь, что его никто не подслушивает. — Радио
Би-би-си передало штормовое предупреждение, и у меня в каби¬
нете барометр быстро падает, очень быстро.
—	А как насчет скорости ветра?
—	Анемометр есть на крыше в форте Виндзор. Я послал
вестового наблюдать и докладывать регулярно по полевому те¬
лефону.
—	Вы думаете, будет хуже?
—	Думаю, да. Десять баллов, а может, и одиннадцать, преж¬
де чем «Гордость Гамбурга» подойдет достаточно близко. А вы
как думаете? Вы ведь росли здесь.
Десять или одиннадцать баллов? Сильный шторм, переходя¬
щий в ураган! Я знал, что дело плохо, но такого представить
не мог — весной! И мне вдруг вспомнился рассказ Эзры о той
поре, когда ему было всего семнадцать и он рыбачил в при¬
брежных водах. На Остроконечные скалы выбросило парусник
со стальным корпусом. Назывался он «Королева варваров» и
совершал рейс из Ливерпуля без груза, под балластом, в Брест.
Был конец апреля; разыгрался такой шторм, равного которо¬
му не помнил ни один островитянин. Тогда применялись ве¬
сельные спасательные шлюпки; на такой шлюпке они не
смогли выйти за волнолом, весла у них поломались, как гни¬
лые палки. При второй попытке, сменив весла и удвоив
команду, они все равно не смогли пробиться в открытое море.
К утру «Королева варваров» исчезла, как будто ее и не было;
лишь трупы всплывали во время прилива на протяжении не¬
дели. Но это было нечто из ряда вон, как выражался Эзра.
Такое случается раз в жизни.
Тут на пристани началось движение; надо было включаться в
работу. Саперы уже согнали рабочих «Тодта» на дальний конец
пристани, туда, где бушующее море равномерно атаковало боль¬
шую выбоину, оставшуюся после прошлогоднего обстрела. Бог
знает почему никто не распорядился заделать выбоину. Сильный
шторм показал, к чему приводит недосмотр. Прибой, приливы и
отливы основательно раздолбили и подмыли участок причальной
стены, свободно проникая через брешь к ее основанию; еще не¬
121

много — и большой участок причала либо рухнул бы, либо ока¬
зался малодоступным.
В руинах старых домов, построенных еще в XVII веке и разру¬
шенных при обстреле, сохранилось много крупных булыжников,
которые можно было пустить на починку причала, передавая их
из рук в руки. Составились несколько цепочек; камни и кирпи¬
чи поплыли вниз, из рук в руки, до опасного места, там их бро¬
сали в огромную дыру в морской стене.
Случайно я оказался в конце цепочки. Работа была ужас¬
ной. Беспрестанно накатывали волны и, ударившись о прегра¬
ду, вздымались ярдов на десять, обдавая нас брызгами ледяной
воды.
Вскоре я промок до костей и сильно продрог. Конца этому,
казалось, не будет, как в страшном сне, в котором пытаешься
выполнить невозможную задачу: все, что мы бросали в пролом,
исчезало без следа.
Через час прибыла еще группа рабочих «Тодта», и нас выве¬
ли из цепочки для отдыха. Приехал грузовик, всем раздали го¬
рячий кофе из ведер.
Фитцджеральд сидел у развалин стены, на подветренной сто¬
роне, неподалеку от меня, с видом человека, не расположенного
к беседе. Грант и остальные стояли в очереди за кофе. Они, по
крайней мере, были одеты по погоде — в маскировочных непро¬
мокаемых куртках и брюках, не то что я. Мой рыбацкий свитер
намок и отяжелел от воды, но я мало что мог поделать.
Я нашел себе уголок, защищенный от ветра; там меня и
застал Варгер. Он принес старый желтый дождевик и отдал
его мне.
— Пожалуйста, полковник, я заметил вас из своего кабине¬
та. Это скверно. Это жестоко.
— Для всех, не только для меня, — заметил я, надевая
плащ. — Большое спасибо.
Он опасливо осмотрелся с тем же выражением лица, с каким
говорил о прогнозе погоды, переданном по радио Би-би-си, и
вынул полбутылки рома.
— Мне не следовало бы вам этого говорить, но пришло со¬
общение с «Гордости Гамбурга».
Ром обжег горло, и я закашлялся.
— Плохо дело?
— Очень плохо. — Лицо его помрачнело. — Судно находит¬
ся милях в десяти к юго-западу и терпит бедствие. Риттер сооб¬
щает, что палубные надстройки почти сметены.
— Какой сейчас ветер?
122

—	Штормовой силы. Уже дважды мой человек отмечал поры¬
вы в девяносто узлов — там, наверху, на форте. Сумеет ли «Гор¬
дость Гамбурга» попасть в бухту при таких условиях?
—	Обязано суметь. Больше идти некуда.
Я снова приложился к бутылке, как вдруг появился майор
Брандт, поколебался, затем подошел к нам. Прятать бутылку не
было смысла, но он сделал вид, что ее не замечает.
—	Плохи дела, полковник, — сказал он. — Извините, что
застал вас врасплох. Вы понимаете?
—	Я сделаю еще лучше и выпью вот за что, — добавил я,
снова глотнув рома. — Чтоб черт побрал полковника Радля!
Я протянул ему бутылку, вроде как с вызовом; может, это ром
ударил мне в голову, но едва ли. Он мне нравился, этот человек,
и я желал бы, чтобы он был на моей стороне, хотя бы в мыслях.
Он сдержанно кивнул, и все же в его глазах мелькнула ис¬
корка!
—	Весьма признателен. — Он поднес бутылку ко рту и сделал
приличный глоток. — Отлично, полковник Морган, я рад, что вам
удалось слегка подзаправиться. — Он с серьезным видом вернул
бутылку. — А теперь, Варгер, нам надо осмотреть волнолом. Мне
передали, что дальний участок начинает рушиться и оползать.
—	Бывало, — заметил я. — Едва ли не каждый год.
Они ушли, ежась под непрекращающимся ливнем, а я подо¬
шел туда, где с несчастным видом у стеньг сидел на корточках
Фитцджеральд, не обращая внимания на Гранта, предлагавше¬
го ему кружку с кофе.
Я передал ром шотландцу:
—	Вот ты где, лихой горец! На-ка, влей ему в глотку немно¬
го. Если умеешь разливать, то и тебе останется.
Я повернулся, прежде чем он успел что-нибудь сказать, и по¬
шел к краю пристани. Эзре с командой оставалось выловить еще
два судна. Я стал смотреть, как он кружит вокруг очередной ры¬
бацкой шхуны, затем, подобравшись ближе к ней, резко стопорит
катер. Видно было, как кто-то прыгнул, но промахнулся и уце¬
пился за леер. Мгновенно сманеврировав, Эзра удержал катер
подальше от болтающейся фигуры: ведь расстояние — не больше
шага. Потом он отработал моторами назад и отошел. Это и сохра¬
нило жизнь тому, кто повис над водой, держась за леер...
Погода делалась все хуже и хуже по мере того, как приближал¬
ся полдень, а мы продолжали отчаянно работать, разбившись на
смены, чтобы заделать брешь. Дело было безнадежным с самого
123

начала, но, увы, люди не всегда способны уразуметь очевидную
истину.
К одиннадцати часам Эзра и бранденбуржцы покончили
с беспорядком в гавани и пришвартовали лоцманское суд¬
но к нижней пристани. Мы к тому времени навалили уже
приличную гору камней, но лучше и легче от этого не
стало.
Я снова отдыхал на подветренной стороне стенки, когда по¬
явился Варгер. Он наклонился ко мне и сказал заговорщичес¬
ким тоном:
— Есть новости с «Гордости Гамбурга», полковник.
— Плохие?
Глупый вопрос — по его лицу все было видно.
— Неисправность двигателя, — хрипло проговорил он. —
В последнем сообщении Риттер сказал, что у них большой
дифферент на корму. Потеряли большую часть спасательных
шлюпок, а те, что остались, повреждены.
— Как далеко они?
— Окодо двух миль, но связи с ними нет.
Я уже тогда знал, что произойдет то же, что часто бывало в
прошлом. Но в глубине души я этого не желал, отказывался
верить, что это случится.
Немного погодя раздался крик: «Корабль в море!» И когда
я посмотрел, то примерно в миле от острова увидел «Гордость
Гамбурга». Судно показалось, потом исчезло.
Ветер крепчал так, что при порывах мне приходилось опус¬
кать голову и пригибаться, чтобы устоять на ногах.
И снова «Гордость Гамбурга» показалась на гребне волны,
затем так же внезапно исчезла. Пахло большой бедой — это
почуяли все. Порядок рухнул, люди бросили работу и сгруди¬
лись на причале.
Эзра со Штейнером поднялись с нижней пристани к нам. Эзра
почему-то заговорил, обращаясь лишь ко мне и ни к кому боль¬
ше, хотя понятно почему. Ведь только он да я знали точно, что
произойдет.
—	Ты видел его, Оуэн?
Я кивнул:
—	Варгер говорит, у него неисправность в машинном отде¬
лении. Никак не удается дать передний ход.
—	Сохрани Господь всех, кто на борту, если так. В такую
погоду — конец один.
—	Остроконечные скалы? — спросил Штейнер.
—	Да, — кивнул я, — если только не случится чудо.
124

Подкатил вездеход, раздвигая толпу, выскочил Брандт и под¬
бежал к нам:
—	Виден ли корабль? Я разговаривал с полковником Радлем.
Он едет сюда. У них полностью полетела радиостанция.
—	Сколько человек на борту? — спросил Штейнер.
—	Сорок восемь, включая команду.
Все стало не важно, кроме трагедии, вершащейся в кипящем
котле штормового моря, — только на море не было управы. К нам
подошли рейнджеры; Фитцджеральд, похоже, стал оживать.
—	Неужели ничего нельзя сделать? — настойчиво спросил он.
—	Что бы вы предложили?
—	Спасательная шлюпка?
—	Шлюпка есть, но есть и два препятствия. Во-первых, она
находится в ангаре в Гранвиле и полностью готова к спуску на
воду, только спускового эллинга нет, а берег нашпигован мина¬
ми. Главное — нет команды, если только не предложить Эзре
самому набрать команду.
Эзра бросил на меня быстрый взгляд.
—	Есть ты, Оуэн, не забывай об этом. Ты самый лучший
помощник рулевого, не считая твоего отца, которого я знал.
Приятно слышать, но толку мало. Я посмотрел вдаль: ветер
на миг разорвал пелену дождя, и из крутящегося хаоса, где не
было ни неба, ни земли, ни моря, выступили Остроконечные
скалы, словно зловещие черные клыки, торчащие из вспененной
бездны.
«Гордость Гамбурга» была теперь не более чем в трехстах
ярдах от скал. Ветер и течение быстро несли ее навстречу ги¬
бели. Взлетела в воздух сигнальная ракета темно-красного цве¬
та, потом еще одна. Бог знает какого ответа они ожидали. Как
раз в это время появился Радль на «мерседесе».
Он поднялся на причальную стенку с полевым биноклем и
наблюдал за происходящим, не говоря ни слова. Наконец он
опустил бинокль и повернулся к коменданту порта.
—	Плохи дела, Варгер. Как вы думаете, что произойдет?
—	Оно разобьется, полковник Радль, — вставил я. — Оно
сядет на Остроконечные скалы. Теперь уже избежать этого не¬
возможно.
— Вы так думаете?
Он повернулся, снова поднес к глазам бинокль, и через ми¬
нуту произошло то, что я пророчил.
Я никогда не видел такого отчаяния, какое было на лицах лю¬
дей, столпившихся на пристани, — немецких солдат, рабочих
«Тодта», заключенных. Их по7настоящему потрясла гибель, гро¬
125

зящая сорока восьми человекам, — и это в конце войны, погло¬
тившей миллионы жизней! Но так устроен мир, таково море, веч¬
ный враг человека. Но в море или все заодно, или всем крышка.
Первым нарушил молчание Фитцджеральд, волшебным обра¬
зом вернувшийся к жизни:
— Надо что-то делать.
Вмешался Радль:
— Не валяйте дурака. Спасательными операциями на море я
командовать не уполномочен, да и средств для этого у нас нет. —
Он отрицательно тряхнул головой, убирая бинокль в футляр. —
У них есть спасательные шлюпки. Они должны делать, что могут,
чтобы помочь сами себе.
— Там, в море? — настаивал Фитцджеральд. — Им не спас¬
тись, разве не ясно?
— Вот именно, — решительно ответил Радль. — Вижу, вы
здраво мыслите, как и я, майор Фитцджеральд.
Наверху я заметил Штейнера и его бранденбуржцев; они,
сойдясь, о чем-то толковали. Но вот он подошел и, вытянув¬
шись в струнку, сказал:
— С разрешения господина полковника, я хотел бы попы¬
таться добраться до «Гордости Гамбурга». Все мои люди соглас¬
ны идти со мной.
— На чем, можно узнать? — спросил Радль.
— На лоцманском судне.
Услышав это, Эзра не сумел промолчать.
— Эй, парень, что за чепуху ты несешь? — строго спросил
он. — Тебе не удастся даже выйти за волнолом.
— Спасибо, мистер Скалли, — сказал Радль. — Здравый смысл
всегда отрезвляет.
— И все же мне хотелось бы получить разрешение, — наста¬
ивал Штейнер.
В котором я вам отказываю.
Наступило молчание. Ветер бросал нам в лица ледяные
брызги дождя. Ко всеобщему удивлению, заговорил Брандт,
неуверенно правда, но то, что он сказал, было обращено ко
всем нам:
— Там гибнут люди, полковник! Вряд ли удастся их спасти,
но мы.обязаны попытаться. Вы сами это знаете — мы обязаны.
Именно этого Радль и не мог понять. Он с хмурым любопыт¬
ством глянул на Брандта, словно удивившись, что это еще за
птица перед ним.
— Вы что, тоже хотите пойти с ними на лоцманском судне,
Брандт?
126

Брандт слегка побледнел, посмотрел вдаль сквозь дождевую
пелену, и я понял, что он боится. Не знаю что, но что-то с ним
произошло. Когда он снова повернулся к Радлю, он улыбался.
—	Какой я, к черту, моряк... Простите, полковник, но — да...
если Штейнер считает, что я пригожусь, я готов.
Радль задумчиво покивал, потом, повернувшись к Штейне¬
ру, спросил:
—	Ну что, Штейнер?
В этом вопросе содержалось больше, чем прозвучало. Штей¬
нер собрался ответить, потом взглянул на море. Могучий порыв
ветра сорвал рыбацкое судно с якоря и швырнул о пристань, пре¬
вращая его в щепу. Отвечать он так и не стал. Лоцманское судно,
даже если и выйдет за волнолом, не сможет долго продержаться.
—	Итак, если все вняли разуму, то пора вернуться к работе,
не правда ли? Счастливо, господа.
Радль вскинул руку, повернулся и пошел к своему «мерседе¬
су». Когда он отъехал, Фитцджеральд сказал в сердцах:
—	Черт бы его побрал, но он прав. Мы и в самом деле ниче¬
го не можем сделать, не так ли, полковник Морган?
Не знаю, почему он взывал ко мне — я почти не слышал
того, что он говорил: голова была занята другим. Я вспомнил
о 41-футовой моторной спасательной шлюпке под названием
«Оуэн Морган».
Глава 13
МЯТЕЖ
Мы въехали в Шарлоттстаун на машине Брандта; говоря «мы»,
я имею в виду Брандта, Штейнера, капитана Шелленберга, Эзру,
Фитцджеральда и себя.
Радль был не в плац-комендатуре, а у себя, в доме приход¬
ского священника рядом с церковью. В детстве я часто бывал
там, и он почти не изменился, если не считать двух охранников-
эсэсовцев, которые мокли под дождем у входа.
Внутри была большая квадратная гостиная с допотопным
камином; на топливо шли деревяшки, собранные на берегу, —
плавник. Над камином висела картина моего отца — вид на
Остроконечные скалы с форта Эдвард.
Радль, похоже, сидел за ранним завтраком — когда он по¬
явился из гостиной, в руке у него была салфетка. Он сказал с
неудовольствием:
—	Чему обязан?
127

—	С вашего разрешения, господин полковник, — сказал
Брандт, — у полковника Моргана есть идея — способ помочь
людям на борту «Гордости Гамбурга».
—	Правда? — И Радль стал медленно поворачиваться ко мне.
—	Это довольно просто, — сказал я. — В Гранвиле стоит спа¬
сательная шлюпка.
— Под названием «Оуэн Морган», — вставил он. — Кит,
выброшенный на сушу, полковник Морган. Спускового эллин¬
га нет, а если бы и был, то берег заминирован.
— Мы дотащим ее волоком по суше до Шарлоттстауна, —
сказал я, — и спустим на воду там.
Он не спеша утер губы салфеткой.
— А команда?
— Я освоил морское дело под началом Эзры Скалли еше до
войны. Штейнер со своими людьми добровольно вызвались уча¬
ствовать.
— Мои люди тоже, сэр, — вставил Фитцджеральд.
Радль недоверчиво посмотрел на него:
— В самом деле?
— Ни у кого из них нет опыта, — сказал я, — но полагаю,
благодаря своей подготовке рейнджеры и бранденбуржцы соста¬
вят лучшую команду, которую здесь можно найти.
Вероятно, я что-то не то ляпнул, поскольку он окончатель¬
но вышел из себя.
— Да кто вы, черт побери, такой, Морган?! — Впервые он не
упомянул в разговоре моего звания. — Командую здесь я, и я го¬
ворю «нет» вашему сумасбродному плану. Вам понятно? — И он
злобно оглядел всех нас по очереди. — А теперь убирайтесь от¬
сюда.
Он повернулся, но Штейнер тихо сказал:
— Нет, полковник Радль, так не пойдет.
И он выхватил свой «люгер» из кармана дождевого плаща,
а Шелленберг вдруг невольно вскрикнул. Никто из нас этого
не ожидал. Ведь когда я предложил свой план действий, мы
не учли, что Радль может заупрямиться, и ничего не предус¬
мотрели на этот случай.
— У нас нет времени спорить, полковник Радль, — сказал
Штейнер. — «Гордость Гамбурга» может крепко сесть на скалы
и продержаться там весь день, но точно так же шторм может
разбить судно за пару часов. Боюсь, вам придется сделать так,
как мы решили.
— Ну, вот вы и попались, Штейнер. Наконец-то! — Радль
улыбнулся, если эту гримасу можно было назвать улыбкой. —
128

Теперь вы раскрылись, показали свое лицо. Достаточно! Ни ваш
отчим, ни ваши награды больше не помогут. Вас вздернут, как
Брауна, прежде чем я с вами разберусь.
Сказав эту маленькую речь, Радль забил последний гвоздь в
собственный гроб. До того сбитый с толку неразберихой Брандт
еще колебался, но теперь он твердо вышел вперед и протянул
руку:
—	Данте сюда, Штейнер.
Штейнер долгим взглядом посмотрел ему в лицо, затем пере¬
дал «люгер» рукояткой вперед. Следующие слова Брандта смах¬
нули улыбку с лица Радля:
—	Унтер-офицер Штейнер действует по моему распоряже¬
нию. Сейчас здесь командую я.
—	Вы что, спятили, Брандт? — строго спросил Радль. — На
каком основании?
—	Я так решил. Я утверждаю, что вы не справились с выпол¬
нением обязанностей немецкого офицера. Поэтому я принимаю
командование согласно уставу и готов защищать свое решение
перед любым военным трибуналом. Считайте, что вы под до¬
машним арестом.
Радль грубо хохотнул:
—	И вы полагаете, что я буду сидеть и молчать? Это — мятеж!
—	Тогда я вас застрелю. — Брандт повернулся к нам. — Что¬
бы не было неприятностей, особенно с эсэсовцами, разумнее
представить дело как можно проще. Я останусь здесь с полков¬
ником Радлем. Чем скорее вы приступите к делу, тем лучше.
Вы, Шелленберг, будете ответственным. Советую вам выполнять
распоряжения мистера Скалли и полковника Моргана.
—	Предупреждаю вас, Брандт, в последний раз, — сказал
Радль.
—	А я предупреждаю вас, полковник Радль: одно неверное
движение — и я всажу в вас пулю. Теперь вы меня очень обя¬
жете, если вернетесь в гостиную.
Радль бросил салфетку на пол и, резко повернувшись, исчез.
Брандт последовал за ним, но в дверях остановился.
—	Желаю удачи, господа. У меня такое чувство, что удача
нужна нам всем. — Он улыбнулся. — А для вас и ваших дру¬
зей, полковник Морган, — подарок на прощанье.
Он вынул из кармана ключ от кандалов и бросил его мне.
До последнего своего дня я буду помнить ту сцену, когда
Штейнер говорил с людьми в порту. Они столпились тесным
кольцом, чтобы расслышать его слова сквозь вой ветра, а Штей¬
нер стоял в кузове грузовика у откинутого борта.
$ Дж. Хиггинс «Игра для героев»
129

Первоначально это была идея Шелленберга. Он был потря¬
сен случившимся в доме приходского священника, но стоило
нам выйти, как он словно стал другим человеком. Впрочем, все
мы стали другими в тот жуткий день, насыщенный невероятны¬
ми событиями; на холоде и пронизывающем ветру мы словно
остекленели и немного спятили.
За пять минут, что мы добирались назад в гавань, Шелленберг,
впервые в жизни ставший самим собой, выработал четкий план
действий. По его расчетам, требовалось привлечь не меньше ста
двадцати человек. Все решало время. Он позвал рабочих «Тодта»
и саперов; можно добавить несколько артиллеристов да плюс еще
мы. У него на складе имущества, неподалеку от южного причала,
было много инструментов, канатов и веревок, а также три тяже¬
лых грузовика, которыми мы могли воспользоваться.
Чтобы добиться совместных действий немцев и рабочих «Тод¬
та», требовались усилия, и тут сыграл свою роль Штейнер. Шел¬
ленберг безоговорочно признал Штейнера как человека, которо¬
му доверяют все.
Ему пришлось орать во всю глотку, чтобы его расслышали;
обращение было кратким:
— В Гранвиле стоит спасательная шлюпка! Если мы сможем
доставить ее сюда и спустить на воду, то, возможно, нам удаст¬
ся сделать что-то для попавших в беду людей! Если не сможем,
они утонут! Другого выхода нет!
В тот день все свихнулись, но свихнулись каждый на свой
лад. Нашелся один рабочий «Тодта», маленький, невзрачный на
вид человек в рваной шинели, который тоже решил сказать свое
слово. Судя по выговору, он был французом.
— Хорошенькое дело! Это ж проклятые немцы! Зачем нам
стараться для них?
Лица ежившихся на ветру людей выражали разные чувства:
одни соглашались с французом, другие были не против помочь,
но побаивались.
— Может, ты и прав! — крикнул Штейнер. — У меня нет
времени спорить! Кто хочет помочь — забирайся в грузовики,,
кто не хочет — черт с вами! Одни справимся!
Он спрыгнул на землю. Рабочие «Тодта» не двигались, и лишь
некоторые заспорили друг с другом. Поддержка пришла неожи¬
данно. В кузов грузовика забрался Фитцджеральд и обратился к
людям. Выглядел он ни дать ни взять античным героем — не хва¬
тало только меча в руке.
— Вы все знаете меня! Я — американец. Когда спасательная
шлюпка выйдет в море, мои люди будут на борту вместе с пол-
130

ковником Морганом и мистером Скалли — англичанами. Вмес¬
те с унтер-офицером Штейнером и его людьми —- немцами и
австрийцами. В море гибнут люди! Кто они — значения не име¬
ет. Им нужна помощь. Хватит болтать, по машинам!
Это сработало — не сразу, но сработало. Человек тридцать —
сорок кинулись к грузовикам без разговоров. За ними не очень
охотно пустился еще с десяток. Осталась горстка рабочих «Тод¬
та»; они колебались, но разноязыкий хор призывов и ругани сде¬
лал свое дело — все быстро разместились по грузовикам.
Я оказался в замыкающей колонну машине. Когда мы отъеха¬
ли, с якорей сорвалась еще одна рыбацкая шхуна, ударилась о
волнолом и разлетелась вдребезги. «Лишь бы это не был дурной
знак», — мысленно помолился я.
Ветер становился все сильнее и сильнее, покуда мы катились
под гору к Гранвилю. Возле дома Сеньора у буковых деревьев
ломались сучья и ветки, а грузовики угрожающе раскачивались
из стороны в сторону.
Я ломал голову: одна из трудностей задуманного дела — узкие
островные дороги. Грузовики, естественно, до берега пройти не
могли, мы выгружались на краю деревни. Но если для грузовиков
узкая дорога — не помеха, то что говорить об «Оуэне Моргане»?
Ширина корпуса, насколько я помнил, около одиннадцати футов,
на поворотах может не пройти.
Я поделился с этим Шелленбергом, который, кивнув, сказал:
—	Все, что будет мешать, — снесем, но сначала вытащим
шлюпку.
Ангар был построен из бетонных панелей. Шелленберг по¬
слал с полдесятка саперов во главе со Шмидтом внутрь; воору¬
женные десятифунтовыми кувалдами, они разнесли панели зад¬
ней стены, потратив на это не более двух-трех минут.
И вот шлюпка «Оуэн Морган» уже стояла на виду у всех,
гладкая и красивая, окрашенная в голубой и белый цвета, по¬
казывая своей ухоженностью, на что способны руки заботли¬
вого Эзры. Но она сидела на своих салазках уже пять лет —
пять лет без моря! Когда я, подталкиваемый толпой, подошел
поближе, то впервые задумался: что, если она не оправдает
надежд?
Времени для сомнений уже не было, и Эзра принялся за
дело. Он стал показывать, где закрепить тросы. Ко мне, про¬
талкиваясь сквозь толпу, подошел Фитцджеральд.
—	Дела идут, а? — сказал он с улыбкой. — Чудесное зрели¬
ще, ей-богу, сам не ожидал. Вы только посмотрите на лица
людей!
131

Он был прав. Настроение толпы изменилось, появилось боль¬
ше улыбок, чем я замечал прежде, всех охватило приятное воз¬
буждение.
Салазки обвязали канатами, руки добровольцев ухватились за
них. Фитцджеральд, держась за канат, обернулся ко мне с сия¬
ющим лицом и крикнул:
— Тянем все, Морган, каково? Ей-богу, самое лучшее дело из
всех, что мне довелось делать.
Именно этого ему не хватало, этого жаждала его душа — еди¬
нения человеческих существ, величественного самопожертвова¬
ния, совместной работы во имя достойной цели. Совсем не по¬
хоже на войну, где с виду все вместе, а на деле — каждый за себя,
и вовсе ничего общего с каторжным трудом во вражеском плену.
В полной готовности, с командой и такелажем на борту
«Оуэн Морган» весил пятнадцать тонн, но и сейчас вес был
слишком велик, чтобы легко протащить его по узкой дороге.
Когда шлюпка выдвинулась наружу, толпа издала восторжен¬
ный крик, но сразу же стало ясно, что ей ни за что не развер¬
нуться в узком проходе.
— Дом на углу! — крикнул Эзра. — Ломайте его!
С полета человек набросились на дом с ломами, кирками,
лопатами и кувалдами; когда в тесноте и давке пробили перед¬
нюю стену, несколько человек получили незначительные уши¬
бы от обвалившихся камней. И снова — подъем; шлюпка, легко
огибая поворот, прошла в следующую улочку, где был угловой
сад за пятифутовой стеной.
Шелленберг атаковал стену с другой группой людей, и к тому
времени, как мы добрались туда, она была разрушена до осно¬
вания.
Теперь возникла новая трудность — крутизна дороги, веду¬
щей к дому Сеньора. Дорогу размыло обильным дождем, и ее
поверхность была так разбита, что грузовики нельзя было ис¬
пользовать. Они порожняком ехали впереди, а мы ухватились за
канаты и тянули шлюпку волоком. Поскальзываясь, мужчины
неистово ругались; не обошлось без потерь — один человек ис¬
тошно выл, салазки съехали на сторону, и полозом ему раздро¬
било ногу.
Наверное, ему оказали помощь, но останавливаться време¬
ни не было. Мы вынуждены были непрерывно двигаться. Уце¬
пившись за канат, я шел спиной вперед, с усилием передвигая
ноги шаг за шагом, и видел в отдалении форт Виктория, а за
ним — пролив Ла-Манш. Зрелище было безрадостное: высо¬
кие волны с крутыми гребнями, огромные потоки пены, брыз¬
132

ги плотные, как пелена тумана, гонимые завывающим ветром.
Нетрудно было догадаться, чтб нас ждет там.
Мы поравнялись с домом Сеньора; из ворот хлынула толпа
встречающих. Медицинский персонал, больные — все устреми¬
лись помогать, вставали под канаты, искали место. Поразитель¬
но! Люди словно опьянели от желания быть полезными — мно¬
гие из них впервые в жизни сознательно включились в общее
дело и знали, чему служат.
Здесь находились Падди Райли и Симона, одетая в солдатскую
шинель. Грузовики стали разворачиваться, мы бросили тянуть.
Тросы закрепили к грузовикам. Я стал пробираться к Симоне, но
Штейнер оказался около нее раньше. Она схватила его за руки и
смотрела на него с таким выражением на лице, которое я видел
лишь однажды, и было это очень давно — тогда оно было обра¬
щено ко мне. Я отвернулся. Тросы натянулись, и грузовики мед¬
ленно двинулись вперед.
Теперь дело пошло легче. Люди шли по бокам, придерживая
шлюпку на поворотах, отскакивая в сторону, когда она начина¬
ла угрожающе качаться на своих салазках. Общее возбуждение
достигло точки кипения, когда мы миновали взлетно-посадоч¬
ную полосу; теперь путь лежал под гору, к Шарлоттстауну.
Мы подвели шлюпку ближе к грузовику, чтобы ее нос ка¬
сался заднего борта, и тронулись вниз, держась за тросы, что¬
бы она, упаси Боже, не свалилась. Грузовик несколько раз ехал
юзом, скользя на мокром булыжнике мостовой и увлекая за со¬
бой салазки, так что корму заносило в сторону, а люди кида¬
лись врассыпную. По пути шлюпка здорово ободралась, краска
с бортов летела клочьями; несколько магазинных витрин мы
вдребезги разнесли. Но вот, наконец, повернули за последний
угол и увидели внизу бухту.
То, что произошло потом, было разрядкой общего напряже¬
ния. Приблизившись к пирсу, мы сняли шлюпку с грузовика и на
руках отнесли вниз по сходням нижней пристани. В дальнем кон¬
це, у южного причала, пологий каменный спуск уходил под воду.
Штейнер и бранденбуржцы поднялись на борт, а мы общими уси¬
лиями спихнули шлюпку на воду и сразу отшвартовали.
Шлюпка на плаву. Она гулко бьется бортом о причал. Не
могу поверить. Все как прежде. Все вроде бы как прежде.
Шелленберг распорядился прикатить из склада бочки с бен¬
зином, и они с капитаном Варгером проследили за заправкой
баков. Великий миг настал. Эзра запустил моторы — они заве¬
133

лись с ходу, хотя молчали много лет. Эзра ухаживал за ними,
как за грудными младенцами.
Напомню: «Оуэн Морган» — моторная спасательная шлюп¬
ка типа «Ватсон». Длина — 41 фут. Разделена на восемь водо¬
непроницаемых отсеков и заполнена 145 воздушными емкос¬
тями. У нее два винта, приводимые в движение двигателями
по 35 лошадиных сил, причем каждый двигатель — водонепро¬
ницаемый: он будет работать, даже если машинное отделение
зальет. Скорость — восемь узлов, обычная команда — восемь
человек. В шторм она может принять на борт пятьдесят чело¬
век. Имеет, два кокпита, катапульту для троса и прочие полез¬
ные штуки.
Вместе с Эзрой нас было одиннадцать человек. На три боль¬
ше, чем надо, однако это неплохо, учитывая недостаток опыта
у большинства. Эзра выдал каждому желтый дождевой плащ и
спасательный жилет — казенное имущество Королевского обще¬
ства спасения на водах. В момент отправки, смею сказать, вид
у нашей команды был вполне уставной.
Я был помощником рулевого и передавал команды Эзры. Мы
отшвартовались и отошли от пристани. Штейнер взял на себя
обязанности впередсмотрящего, а Фитцджеральд — матроса у
лебедки. Когда он прошел на корму и нашел меня в кокпите,
глаза его сияли.
Он сказал что-то и улыбнулся, но слов я разобрать не смог,
так как их отнесло ветром. Бедный Фитц, он не знал, на что
идет. Никто из них не знал.
Глава 14
КРУШЕНИЕ «ГОРДОСТИ ГАМБУРГА»
Люди, с которыми я говорил позже, те, кто наблюдал все с
берега, уверяют, что ничего подобного никогда не видели. Я им
верю. Когда мы вышли за волнолом, ветер достиг ураганной силы,
и море штормило вовсю: высота разгулявшихся волн доходила —
на глазок — футов до сорока; взлетая на гребень, мы словно стре¬
мились к небу, а скатываясь в ложбину, низвергались очертя го¬
лову в ад.
Одолеть подъем на гребень волны казалось невозможным,
шлюпка застывала, потом мы вновь оказывались наверху, тяж¬
кая водяная гора прокатывалась под днищем, винты бешено
крутились на воздухе, и снова мы стремглав летели вниз по во¬
дяному склону, вцепившись в леера и замирая сердцем.
134

Варгер наблюдал с волнолома: много лет спустя он рассказы¬
вал мне, что каждый раз, когда мы исчезали, он не чаял увидеть
нас вновь.
Я видел страх на лицах людей вокруг меня. Нас постоянно
захлестывало огромными зелеными массами воды с носа до кор¬
мы, приходилось буквально бороться за жизнь.
Хагена смыло за борт огромным накатом, однако в следующее
мгновение другой накат вернул его обратно. Фитцджеральд и
Грант втащили Хагена в кокпит — лица его я никогда не забуду.
Эзра прокричал из иллюминатора ходовой рубки:
— Проследи, чтобы все обвязались страховочными леерами!
Толку от них мало, но хуже не будет!
Мне надо было подумать об этом раньше. Штормовые лее¬
ра обычно не используются спасателями. Я стал пробираться
по шлюпке, проверяя, чтобы каждый был обвязан. Штейнер
находился в носовом кокпите вместе с Ланцем, Обермейером
и Шрейбером. Ланца все время тошнило, хотя при таком оби¬
лии воды это не имело значения, а Шрейбер был скован стра¬
хом. Храбрость — вещь относительная. Было ясно, что ему
море невмоготу. И все же он вел себя достойно.
Команды Эзры я кричал на ухо Штейнеру. Он кивал, давая
понять, что расслышал, затем двинулся проверить штормовой
леер Шрейбера. А я стал пробираться обратно к кормовому кок¬
питу, где были остальные; на пути зачалился у иллюминатора
рубки, чтобы поговорить с Эзрой. Мы были уже на удалении
четверти мили от волнолома, когда разразилось бедствие.
Все произошло стремительно и без видимых причин. Замерев
на гребне волны и, соответственно, потеряв управление, шлюп¬
ка получила мощный заряд ветра в палубную надстройку, удар
волны в скулу правого борта — и перевернулась. Я вцепился в
раму иллюминатора рубки и успел услышать только чей-то отча¬
янный вопль и рев осатаневшего моря.
Весь мир превратился в сплошную зеленую водную массу,
накрывшую меня, как стакан муху; соль попала в глаза и рот,
заполнила ноздри, навалилась тяжесть — невыносимая. Мы на¬
половину ушли под воду, но продолжали двигаться вперед, по¬
скольку двигатели в водонепроницаемых отсеках не прекращали
работать ни на миг. Я начал захлебываться, но мне удалось про¬
биться на поверхность, и я тут же набрал полные легкие возду¬
ха. Шлюпка стала медленно выправляться.
Я увидел: Эзра — на своем месте, стоит без зюйдвестки и
удерживает штурвал, рот его широко открыт, он орет что есть
мочи. Я поискал взглядом остальных.
135

Фитцджеральд — на месте, вместе с Грантом и Хагеном, а Уол¬
ласа нет. Мы взмыли на гребень очередной волны. Я бросил
взгляд за борт и заметил на зелени воды что-то желтое, потом еще
что-то такое же. Я пробрался к переднему кокпиту и обнаружил,
что Шрейбера тоже нет, а его леер оборван. Сделать мы ничего не
могли. Я обернулся назад, успел заметить мелькнувший желтый
спасательный жилет, и мы снова рухнули в пучину.
Чтобы уцелеть в штормовом море, человеку нужен не толь¬
ко спасательный жилет, нужно чудо, а я уже давно перестал
верить в чудеса.
Все, что я запомнил потом, — это попытки уцелеть само¬
му. Огромные волны били по борту так, что оба кокпита за¬
лило водой. Оставалось лишь уповать на Эзру и молиться.
Мы были в хороших руках. Как я уже говорил, выход на
маломерном судне в штормовое море — безнадежная игра со
смертью, но Эзра в этой игре умел выигрывать лучше и чаще
многих спасателей.
Такой неимоверно ужасной была погода, такой неимоверно
плотной была пелена дождя и брызг, влекомая сильным ветром,
что ни разу нам не удалось ясно увидеть цель пути. Минут че¬
рез двадцать после того, как мы сами чуть не пошли на дно,
шлюпка вновь застыла на гребне огромного вала, и мы увидели
Остроконечные скалы ярдах в трехстах.
Дела «Гордости Гамбурга» были плохи. Корма ушла под воду.
Волны перехлестывали через оба борта и палубу на высоте два¬
дцати футов. «Гордость Гамбурга» была старой посудиной: вы¬
сокая, как башня, прямая дымовая труба, прямой форштевень,
корма с глубоким подзором. Палубные надстройки сильно по¬
страдали, капитанский мостик был наполовину снесен, на шлюп¬
балках раскачивалась одна-единственная спасательная шлюпка,
которая могла быть нам только помехой, если бы мы попытались
подойти к борту.
Я все думал, почему ее никто не догадался обрубить, и слов¬
но забыл о том, какая паника охватывает людей на борту тер¬
пящего бедствие судна.
В архивах Королевского общества спасения на водах мож¬
но прочитать официальный отчет о происшедшем, поскольку
Эзра представил свой доклад при первой возможности: «Оуэн
Морган» был приписан к обществу, и капитан должен был от¬
читаться о спасательной операции согласно заведенному по¬
рядку, который никакая война не могла отменить.
136

Если коротко, то вот как было дело. Меняя обороты двига¬
теля в пределах шестьсот—семьсот в минуту, Эзра заметил, что
может держать курс строго против течения отлива, которое, как
он прикинул, было около шести узлов. У него не было выбора,
кроме как зайти по правому борту попавшего на риф судна.
Положение осложнялось не только тем, что волны били суд¬
но в правый борт, но и спасательной шлюпкой, которую кто-то,
очевидно, пытался спустить на воду и которая теперь свисала с
кормовой шлюпбалки.
На палубе находились люди, цеплявшиеся за что попало. Их
было не так много, как я ожидал. Лишь позже я узнал, что
двадцать три человека из сорока восьми уже погибли, вклю¬
чая капитана. Некоторых смыло за борт, когда судно налетело
на скалы, другие утонули, когда единственная спасательная
шлюпка, которую удалось спустить на воду, почти мгновенно
была разбита бушующим морем.
В средней части судна имелась веревочная лестница, по ко¬
торой надо было спускаться по одному, чтобы спрыгнуть к нам.
Но как только Эзра сделал заход и попытался удерживаться у
борта, свисавшая шлюпка закачалась и замолотила по веревоч¬
ной лестнице — она раздавила бы всякого, кто попробовал бы
спуститься.
Эзра снова отошел и стал удерживать «Моргана» на некото¬
ром расстоянии от судна.
—	Надо убрать эту чертову галошу, чтоб не мешала! — крик¬
нул он.
Штейнер стоял рядом со мной. Зюйдвестки на его голове уже
не было, а по лицу стекала морская вода. Он заскочил в кокпит
и вытащил оттуда топор.
—	Заходи снова, Эзра! — крикнул он. — Попробую забрать¬
ся на лестницу!
Эзра не стал спорить: надо было действовать без промедле¬
ния. Повинуясь его руке, «Морган» сманеврировал и пристро¬
ился к борту «Гордости Гамбурга»; накатила огромная волна,
подхватила нас и подняла почти вровень с бортовым огражде¬
нием; Штейнер прыгнул на веревочную лестницу. Волна отхлы¬
нула, мы рухнули футов на пятнадцать, ударившись о корпус.
Меня отбросило в кокпит. Поднявшись на ноги, я увидел над
головой карабкающегося через леер Штейнера.
В то же мгновение висящая шлюпка резко осела; одно из
весел, упав на рулевую рубку, отскочило и плюхнулось за борт.
Я невольно вскрикнул, увидев, как разошлись шлюпочные
тали; шлюпка полетела вниз, а люди кинулись врассыпную.
137

Шлюпка с грохотом ударилась о крышку рубки, заскользила
к левому борту и повисла на ограждении. Повсюду разлетелись
весла и обломки, а Эзру сбило с ног.
Новая волна саданула нас о корпус «Гордости Гамбурга»; я,
крикнув Фитцджеральду и Гранту, схватил топор и кинулся рас¬
чищать гору обломков. Мы боролись, как безумные, стараясь
сбросить разбитую шлюпку с нашей палубы, пока не поздно.
А еще чуть-чуть — и было бы поздно. И вновь — огромная вол¬
на, и вновь — удар по корпусу; пришедший в себя Эзра пустил
двигатель на полную мощность и переложил штурвал. Я упал,
потеряв равновесие, но от резкого разворота груда обломков
съехала с нашей палубы за борт. То, что осталось, соскользнуло
с левой стороны носовой части, и мы отвернули в сторону.
Эзра, Грант и я в суматохе ободрались до крови. Фитцдже¬
ральда вроде бы не задело; наши взгляды встретились, он, хо¬
хотнув, крикнул:
— А ну, давайте! Чего мы ждем?
У Эзры была рваная рана на лбу. Он спокойно обтер кровь
и, показывая рукой сквозь иллюминатор рубки, сказал:
— Манфред, похоже, навел порядок. Заходим и забираем их
как можно быстрее, Оуэн. Гляди в оба!
Он развернулся с подветренной стороны по приливному тече¬
нию и подошел к правому борту «Гордости Гамбурга» так, чтобы
течение подвело нас вплотную. По веревочной лестнице спуска¬
лись двое; высота была приличная, но, как только налетела но¬
вая волна, она подняла нас вровень с их бортом. Ланц и Фитц¬
джеральд подстраховали обоих, когда те прыгнули.
Один был матрос, другой — артиллерист. Они забились в но¬
совой кокпит. Как только очередная волна ударила нас о корпус
«Гордости Гамбурга», еще трое стали спускаться по лестнице.
Я мельком увидел Штейнера, наклонившегося через леер, мах¬
нул ему, и тут первый из троих спрыгнул. Грант поймал его и
толкнул вниз, в кокпит. Второй заколебался, затем прыгнул, но
поздно — мы опустились футов на пятнадцать вместе с волной, и
он с воплем свалился на рулевую рубку, а оттуда на палубу.
Когда Грант и Ланц оттаскивали его в кокпит, он был без
сознания. Третий уцепился за лестницу обеими руками и не
выпускал ее даже тогда, когда мы поднялись вровень с ним и
достаточно долго держались в таком положении, так что мож¬
но было без труда переступить через наш леер. Очевидно, он
потерял самообладание.
Фитцджеральд кинулся к борту; когда мы снова поднялись,
он обхватил человека обеими руками, чтобы оторвать силой. Но
138

тот отчаянно вскрикнул и еще крепче уцепился за лестницу.
Опять накатила волна и оттащила «Моргана» от корпуса судна,
а Фитцджеральда, который не отпустил гибнущего, увлекло за
борт. Ему удалось ухватиться за лестницу и повиснуть чуть ниже
того человека, которого он хотел спасти; тот панически быстро
взлетел по лестнице обратно на борт.
А еще через мгновение повторилось то, что случилось с моим
отцом. Течение долбануло нас о корпус «Гордости Гамбурга» всей
немалой массой — и Фитцджеральд угодил ногами как раз между
бортовым ограждением «Моргана» и корпусом.
Он вскрикнул от нестерпимой боли, заглушив вой ветра;
Штейнер перевесился через борт и подхватил его в тот момент,
когда наша шлюпка начала отходить от судна.
Все было как при замедленной киносъемке. Штейнер действо¬
вал одной рукой, другой держась за верхнюю перекладину лест¬
ницы. Но ему не хватило сил удержать вес человека; когда Фитц¬
джеральд стал срываться, я подбежал к борту, подпрыгнул и
вцепился в нижнюю перекладину, натянув лестницу; с приходом
новой волны наша палуба взмыла вверх, и я, подхватив Фитц¬
джеральда, перевалил его через борт и сам прыгнул туда же; едва
я успел это сделать, «Моргана» снова отнесло.
Я махнул Эзре — «возвращайся», но он не отозвался. Я по¬
нял, что он передумал — начинался отлив, а при отливе дейст¬
вовать было почти невозможно.
У Фитцджеральда обе ноги были раздроблены, но, по край¬
ней мере, он был без сознания. На палубе в разных местах на¬
ходились люди, но ни один не сделал попытки помочь нам. Мы
взяли раненого за руки и потащили вверх по наклонной палу¬
бе. Штейнер ногой открыл первую попавшуюся дверь.
Там находилось нечто вроде бара: стойка, высокие табурет¬
ки, мягкие сиденья и столы, привинченные к полу. За одним из
столов в углу сидел немецкий морской офицер. Он был в воен¬
ной форме и при фуражке; мне не нужно было смотреть на зо¬
лотой галун и ряды наградных лент, чтобы понять, что он и есть
капитан III ранга Карл Ольбрихт. Мало того, он был затянут в
ортопедический корсет, подбородком упирался в какую-то алю¬
миниевую подставку, а в руках сжимал бутылку рома и стакан.
Я пинком закрыл дверь. Наступила жуткая тишина.
—	Входите, господа, — сказал Ольбрихт по-немецки. —
Прошу.
Он был явно навеселе.
—	Извините, что не встаю, но, к сожалению, мой позвоночник
и одна нога поддерживаются разного рода стальными лодпорка-
139

ми. Это делает жизнь достаточно трудной даже в лучшие време¬
на. А в таком положении — невыносимой. Что происходит?
—	Капитан Ольбрихт, — сказал Штейнер. — Я унтер-офицер
Штейнер, дивизия «Бранденбург». Это — полковник Морган,
британский офицер. Мы прибыли на спасательной шлюпке с
острова Сен-Пьер, чтобы попытаться выручить вас.
Ольбрихт по-совиному посмотрел на меня:
—	Британский? Значит, мы проиграли войну?
—	Долго объяснять. С нами американский офицер, майор
Фитцджеральд. Он тяжело ранен. Нам придется оставить его
здесь, пока мы не выясним обстановку.
Капитан Ольбрихт был сбит с толку и ничего не ответил. Ког¬
да мы вошли на палубу, я сперва не увидел «Оуэна Моргана» —
шлюпка затерялась где-то среди волн. Затем она появилась в поле
зрения — неожиданно близко, но не там, где я думал.
Теперь она пыталась подойти с кормы «Гордости Гамбурга»,
которая, как я говорил, была в воде. Вдруг я понял, что задумал
Эзра. Он провернул лихой и опасный трюк, выходку, дающую
надежду на успех, — направил «Моргана» прямо в бортовое
ограждение, въехал носом на палубу и стал удерживаться на мес¬
те с помощью двигателей. Люди на «Гордости Гамбурга», каза¬
лось, были слишком ошеломлены, чтобы понять происшедшее.
И тут Штейнер привел их в чувство.
Он вскарабкался по покатой палубе и начал раздавать напра¬
во и налево увесистые тумаки и зуботычины:
Шевелитесь, черт побери! Скорее!
Очнувшись, люди двинулись, скользя по палубе на задницах.
Я видел, как человек пять-шесть перелезли через борт в спаса¬
тельную шлюпку, а потом море снова ее оттащило.
Прилив начал быстро спадать; я заметил, как показался из
воды верх бортового ограждения в том месте, где раньше он
скрывался под водой полностью. У Эзры оставалось немного
времени, а сколько именно — было понятно. Он зашел снова,
направив нос на палубу, и еще с полдесятка человек спаслись,
перебравшись в шлюпку. Оставалось только трое стоявших по
пояс в воде, когда он стал готовиться к новому заходу. Я схва¬
тил Штейнера за руку и крикнул:
—	Отправим Фитцджеральда, эта посудина долго не продер¬
жится!
Мы вернулись в салон. Фитцджеральд все еще не пришел в
себя, а Ольбрихт успел поднабраться еще крепче.
—	Пора идти, — сказал,- обращаясь к нему, Штейнер. —• Спа¬
сательная шлюпка — у кормы/
140

—	Идти? — переспросил Ольбрихт. — Куда идти, братец? $
и встать-то не могу. Весь на струнах и пружинах...
—	Не спорь, — сказал я Штейнеру. — Отнесем Фитцджераль¬
да в шлюпку и вернемся за ним.
Мы бережно подняли американца с двух сторон и вышли
на палубу. Шлюпка еще стояла в ожидании, и, как только мы
двинулись, я увидел Гранта, поднимающегося к нам по пока¬
той палубе.
И тут судьба подставила нам подножку: накатила огромная
волна, качнула «Гордость Гамбурга» так, что палуба накрени¬
лась еще сильнее, и мы потеряли равновесие. Я был рядом с
бортом, и мне удалось ухватиться за него одной рукой, при¬
держивая другой Фитцджеральда.
А Штейнер скатился по покатой плоскости, перелетел че¬
рез борт и упал в воду, где уже был и Грант. «Оуэна Моргана»
снова отнесло, и Эзра отчаянно пытался с помощью двигате¬
лей удержать шлюпку подальше от кормы. Гранта и Штейне¬
ра отнесло в сторону шлюпки. В море им на помощь полетели
спасательные концы. Кто их бросил, я не видел, — немцы или
американцы. Это была одна команда. Они спасали товарищей,
попавших в беду.
И снова Эзра сманеврировал, но было поздно: отлив сделал
свое дело, бортовое ограждение «Гордости Гамбурга» выступи¬
ло из воды, корма потихоньку открывалась тоже. Попади «Мор¬
ган» под высокий кормовой подзор старой посудины — и беды
не миновать.
Я взял Фитцджеральда под мышки и стал, пятясь, подни¬
маться по покатой палубе. Это оказалось легче, чем я думал,
а может быть, я уже не чувствовал усталости и боли, оказав--
шись за порогом нервного напряжения. Я открыл дверь сало¬
на и втащил Фитца внутрь. Ольбрихт сидел на прежнем месте.
—	Я думал, меня бросили, — заметил он.
—	Я тоже, — мрачно ответил я.
Я отодрал сиденья стульев и соорудил из них нечто вроде под¬
стилки, уложил Фитцджеральда и опять вышел наружу. Море бу¬
шевало по-прежнему, впадины между волнами были настолько
глубокими, что «Оуэн Морган» то и дело пропадал из виду.
Эзра отошел на добрых пятьдесят ярдов, и я понимал поче¬
му. Теперь, когда начался отлив, со всех сторон из воды высту¬
пали черные клыки утесов — смертельная ловушка для всякого,
кто отважился бы зайти в эти места.
А Эзра Скалли был не дурак. Он уже сотворил чудо — при¬
близился к самому опасному из рифов в островной группе про-
141

лива Ла-Манш, с наскоро собранной командой и при ветре ура¬
ганной силы, и спас двадцать четыре жизни. Не следовало боль¬
ше испытывать судьбу.
Он помахал мне из рулевой рубки. Я ответил ему тем же.
«Оуэн Морган» повернул и отправился в медленный и тяжкий
обратный путь на Сен-Пьер по штормовому морю.
Глава 15
МЕЛЬНИЧНЫЙ ЖЕРНОВ
Когда я вернулся в салон, Фитцджеральд беспокойно метал¬
ся и стонал. Я вытащил финку и разрезал обе штанины его
брюк от колена до лодыжки. То, что я увидел, глаз не радова¬
ло: Фитцджеральд никогда уже не сможет ходить на своих дво¬
их — это я понял сразу.
— Плохо, да? — спросил Ольбрихт, и я понял, что он не так
уж сильно пьян, как кажется. — Пройдите в капитанскую каю¬
ту. — И он указал на внутреннюю дверь. — В конце коридора.
Там должны быть какие-нибудь лекарства.
Коридор, так же как и бар, имел наклон пола градусов в
двадцать — тридцать, но я преодолел его без труда. В каюте
царил кавардак: повсюду были разбросаны постельное белье,
книги, ящики. Первой стоящей находкой был бинокль в ко¬
жаном футляре. В нише над койкой я обнаружил полирован¬
ный деревянный ящичек — аптечку. Не успел я выйти из каю¬
ты, как весь корабль затрясся, послышался гнусный скрежет
рвущегося металла — звук, от которого кровь стынет в жилах,
•последовал толчок, и пол под ногами круто взъехал под углом
градусов в сорок пять.
Я потерял равновесие, упал и заскользил на спине назад, мимо
двери в салон. Остановился я, наткнувшись на стену в дальнем
конце коридора. Слава Богу, бинокль, целенький, болтался на
шее, и мне удалось сберечь аптечку, зато пришлось изрядно по¬
трудиться, вползая наверх по гладкому полу.
Обстановка в баре была как после киношной потасовки ков¬
боев. Ольбрихт спокойно сидел в углу, плотно прижатый к стен¬
ке, он лишь слегка запрокинул голову и бодро улыбнулся мне:
— Я думал, мы снялись с якоря.
Я отрицательно мотнул головой:
— Начался отлив, и мы плотно сели на камни, только и всего.
Фитцджеральд наполовину съехал под банку. Я перекатил
его на подушки, поплотнее обложил ими, чтобы он не скаты-
142

вался, и заглянул в аптечку. Я искал болеутоляющее и нашел
его в узеньком металлическом лотке: маленькие стеклянные
ампулы с каким-то препаратом морфия, снабженные иглами
для разового укола.
Я ввел пару ампул этого лекарства ему в левую руку, как
было указано в инструкции, потом принес побольше подушек
и постарался уложить его поудобнее. Бедняге предстояло дол¬
го ждать; даже если ветер ляжет, спасательная шлюпка сможет
подойти и забрать его не скоро — только во время прилива,
иначе ей не преодолеть скалу. Самое раннее — в четыре часа
утра, а если шторм не ослабеет, то и вообще никогда.
—	Пойду на палубу, — сказал я Ольбрихту. — Хочу посмот¬
реть, сумела ли шлюпка дойти до Шарлоттстауна. Не знаю,
сколько я там пробуду, но вам беспокоиться не о чем. При
приливе корабль ни за что не сойдет с рифа.
—	Приятель, я провел войну на подводных лодках и давно
уже ничего не боюсь. Вот если бы вы были так любезны и при¬
несли мне бутылочку чего-нибудь крепкого, то я протянул бы
еще порядочно. — И он криво усмехнулся. — В этих чертовых
подпорках мне не очень удобно сидеть.
А ведь ему было и в самом деле очень больно. Я вскараб¬
кался по наклонному полу и прошел за стойку. Там была гру¬
да битых бутылок, но некоторые уцелели. Я откопал для него
бутылку рома, и он, угрюмо поблагодарив, зубами вытащил
пробку и отпил из горлышка.
Я оставил его и вышел из салона. Когда я открыл дверь, ве¬
тер навалился на меня плотной ощутимой стеной, а брызги
фонтаном ударили через борт. Я глянул в разверзшуюся вокруг
пучину с неровными зубьями черных скал, выступающими из
белой пены. Толчея огромных валов перекатывалась между ска¬
лами и побережьем острова.
Бинокль оказался отличной штукой. Мне был виден конец
волнолома, вход в бухту; дальше все смазывалось пеленой дож¬
дя и брызг.
Я заметил «Оуэна Моргана» в четверти мили от «Гордости
Гамбурга»; «Морган» вынырнул как бы из ниоткуда на гребне
волны; секунды две я четко видел Эзру в открытом иллюмина¬
торе рубки и Штейнера, стоящего с Грантом у носового кокпи¬
та. Они снова пропали надолго, и у меня сжалось сердце от
мысли, что они могут больше вообще не появиться.
Но они появились; как по волшебству выплыли из бездны и
опять пропали через мгновение. Я простоял у борта час, глядя,
как они продвигались, каждой клеточкой тела чувствуя тяжесть
143

их борьбы со свирепым морем. Они уцелели потому, что за штур¬
валом стоял мореходный гений — Эзра, а море было такое, что
смотреть на него без содрогания было невозможно.
Беда едва не случилась в двухстах ярдах от волнолома. Поры¬
вы ветра достигали ста узлов; «Морган» как раз взобрался на
вершину волны, когда натиск ветра отшвырнул его, потерявшего
на миг управление, в сторону. У меня перехватило дыхание: не¬
ужели Эзре суждено пережить еще одно кораблекрушение? Но
Эзра не сдавался: надстройки «Моргана» вынырнули из водово¬
рота. В последний момент судьба сдалась. Я увидел, как шлюп¬
ка одолела последнюю волну, плавно скользнула в бухту и ис¬
чезла за волноломом.
Итак, все кончилось, Эзра победил. Эзра и его великолеп¬
ная, наспех собранная команда. Я чувствовал, как с плеч сва¬
лилась тяжесть. В самый раз теперь было пропустить пару ста¬
канчиков. Только теперь я ощутил, что насквозь продрог и
промок до нитки.
Я вернулся в бар, порывшись за стойкой, обнаружил — не¬
вероятно! — бутылку виски «Хей энд Хей», явно из офицерско¬
го запаса. Затем я съехал вниз, к Фитцджеральду. Он все еще
был без сознания, но теперь казался спокойнее, так что я про¬
брался к тому месту, где сидел Ольбрихт, и втиснулся за столом
рядом с ним.
—	Добрались, — сказал я. — Я видел, как они входили в
бухту.
—	Замечательно, — сказал он, и я заметил, что он уже выпил
полбутылки. — Смогут ли они вернуться?
—	Думаю, да, но придется подождать следующего прилива.
Мы можем ожидать их в любое время после четырех часов утра.
—	Понятно, — кивнул он. — Однако, как мне известно, имен¬
но тогда и наступит время риска. Подъем воды при приливе здесь
доходит до тридцати футов. Достаточно любого, даже не очень
сильного ветра, чтобы судно снялось с рифа. А с распоротым дни¬
щем мы камнем пойдем к рыбам.
—	Ну что ж, вы все точно подметили. Вам от этого легче?
—	Не особенно, вот почему я так много пью.
Фитцджеральд застонал, замотал головой и открыл глаза.
Я придвинулся ближе к'нему:
—	Как чувствуешь себя?
Он поглядел на меня долгим невидящим взглядом. Лицо его
все было в каплях пота. Потом он улыбнулся и слабо прого¬
ворил:
—	Это ты, Оуэн? Что произошло?
144

—	Ты, черт этакий, без конца играл в героя, вот тебя нена¬
роком и придавило.
—	А... помню, — выговорил он, кивая. — Ноги... — И попы¬
тался приподняться, но я удержал его на подушках. — Не чув¬
ствую ничего. Их, кажется, нет вовсе.
—	Все как надо, — сказал я. — Я накачал тебя морфием до
отказа. Лежи тихо и успокойся.
Он закрыл глаза, потом открыл снова.
—	Так, значит, мы на «Гордости Гамбурга». Что с осталь¬
ными?
—	Все благополучно добрались до бухты. Я наблюдал за ними
до конца пути. Они вернутся за тобой... и за нами всеми в ут¬
ренний прилив.
Наркотик начинал действовать. Глаза его подернулись пеле¬
ной, и он тихо сказал:
—	Ты знаешь, там... на «Оуэне Моргане»... было замечатель¬
но... Я никогда еще не... Я бы не упустил этого ни за...
Закончить фразу он не смог, глаза закрылись.
—	Умер? — поинтересовался Ольбрихт.
—	Нет еще.
—	А по виду — готов.
Я был согласен, но говорить так означало накликать беду —
снова дала себя знать моя кельтская кровь. Я сказал ему, что
хочу осмотреться, и вышел на палубу.
Вода ушла с отливом, и теперь лишь порывы ветра изредка
помогали волнам лизнуть искореженное днище «Гордости Гам¬
бурга». Черные клыки рифа торчали из воды под острым углом.
Опасность на время отступила. С приливом она вернется, как
верно заметил Ольбрихт. Я с содроганием вспомнил о Мельнич¬
ном жернове, этом приливном водовороте, нагоняющем из от¬
крытого моря целый вал воды, и о том, что будет, если его мощь
и мощь бури сложатся. Я видел крушения судов на остроконеч¬
ных скалах — и не хотел бы никогда их больше видеть. Тем, кто
не знает, я твердо говорю: нет ничего страшнее зрелища разла¬
мывающегося и тонущего корабля.
Я с трудом пробрался в помещение, которое когда-то было
штурманской рубкой, и исправил фонарь и сигнальную лампу.
Наступил поздний вечер, с востока надвигалась темнота, и все
еще бушевало штормовое море между нами и островом.
Я зажег фонарь и повесил его на крюк.
—	Немного света в темноте, — сказал с улыбкой Ольбрихт. —
Вы мне еще не рассказали о войне, между прочим. Она, стало
быть, закончилась?
145

—	Наконец-то.
Он угрюмо кивнул:
—	Верите или нет, но я страстно жаждал услышать эту но¬
вость на протяжении шести лет. А теперь, услышав ее, я споко¬
ен. Слишком долго пришлось ждать, слишком дорого платить.
Понятно...
Я пристроил побольше подушек со стульев на полу рядом с
Фитцджеральдом и прилег. Снаружи завывал ветер, злобно бара¬
банил дождь в иллюминатор. Внутри же было тихо и мирно, и
вдруг я почувствовал смертельную усталость, закрыл глаза, наме¬
реваясь дать им передохнуть, и незаметно погрузился в сон.
Пробудился я от тяжкого стона и увидел, что Фитцджеральд
пытается сесть. Я не дал ему этого сделать, прижав снова к по¬
душкам; когда он повернулся ко мне, глаза его были полны
боли.
— Никогда мне не было так больно! Так ужасно больно...
— Держись, — сказал я. — Сейчас станет легче.
Я вогнал ему еще одну ампулу. Казалось, лекарство подейство¬
вало тотчас, и мне было видно, как черты его лица разгладились.
Он открыл глаза и пристально взглянул на меня.
— Я тебе здорово не нравился, да?
Я устало протер глаза рукой, снимая сон.
— Какая разница?
— Наверное, да. — Он слегка улыбнулся. — Невозможно всех
расположить к себе.
Я взглянул на часы и удивился: было уже два часа тридцать
минут ночи.
— Поспи еще, недолго осталось ждать.
Он меня не слушал и заговорил так тихо, что мне пришлось
приблизить ухо к его губам, чтобы услышать его слова:
— Я рад, что пошел с вами, Морган... Герои, все ребята —
герои. Горжусь, что служил с ними. И ни о чем не жалею...
Он еще что-то говорил, но так неразборчиво, что понять
было невозможно. Прошло еще минут пять, и он тихо умер.
Лицо Ольбрихта в свете лампы было мрачным.
— Что теперь?
Я потянулся за сигнальной лампой.
— Хочу попробовать наладить связь с берегом. Надо посмот¬
реть, какая погода.
146

Дождь перестал, по темно-фиолетовому небу плыла полная
луна, и все оно было усеяно яркими холодными звездами. Ве¬
тер утих, но небольшой шторм продолжался — море никогда не
успокаивается сразу.
Лунный свет позволял видеть на некоторое расстояние, од¬
нако остров был погружен во тьму. Ни единого огонька. Я ожи¬
дал, что Эзра уже готов выйти за нами, да и на борту «Моргана»
был прожектор — и никого...
Я стал непрерывно сигналить лампой, делал это двадцать ми¬
нут или около того, — просто маячил, не передавая сообщений.
Не было необходимости: они и так знали, что мы здесь.
Лишь поняв, что там что-то случилось, я перестал сигналить.
Скалы ушли под воду. Волны громко чмокали в днище нашу
«Гордость Гамбурга», и корпус корабля тяжко постанывал от этих
прикосновений. Беда вернулась и подступала все ближе.
Было примерно половина четвертого, когда я вскарабкался
обратно по палубе, зашел в рулевую рубку и стал рыться в рун¬
дуке с сигнальным имуществом. Вода повредила большинство
коробок с сигнальными патронами. Мне удалось отыскать четы¬
ре штуки, которые не были испорчены, и ракетницу, и я вер¬
нулся на палубу. Уровень моря уже был тот же, что и в то вре¬
мя, когда Эзра забрасывал нас с «Оуэна Моргана» через борт на
палубу, только теперь вода неуклонно прибывала. Судно задви¬
галось, корма стала слегка подниматься. Теперь уже палуба не
была такой покатой. Я подошел к борту и дал сигнальную ра¬
кету. Она медленно опускалась на парашютике и освещала все
вокруг в течение полминуты.
Зрелище было ужасающее. По мере того как рос прилив, за¬
бурлил Мельничный жернов, волны неслись скачками одна за
другой; казалось, это огромная река в половодье. От такой пляс¬
ки судно трясло каждый раз, когда оно получало толчки волн,
отзывавшиеся зловещим, глухим лязгом, разносящимся по все¬
му корпусу. Когда ракета опустилась в море, я попробовал вы¬
пустить и остальные, но ни одна не сработала.
Я подождал в темноте, глядя, как заволакивается тучей лу¬
на, прислушиваясь к жуткому плеску Мельничного жернова,
ощущая, как дрожит под ногами палуба; я точно и безнадеж¬
но знал — близок миг, когда прилив подхватит и сбросит суд¬
но с рифа, а море поглотит его бесследно.
Я вернулся в бар. Ольбрихт спросил:
— Их нет?
Я отрицательно мотнул головой, и он, проглотив остатки
рома из бутылки, вздохнул.
147

—	Смешно, — добавил он, — но я никогда не допускал мыс¬
ли, что утону вместе с кораблем.
—	Мы будем вместе.
— Но можно ведь что-то сделать! Гляньте еще раз. Не могут
они бросить нас вот так!
Я знал, что у него на уме, но молча вышел. Звук выстрела —
и все кончилось. Для него.
Корабль слегка покачивался с боку на бок и вдруг резко на¬
кренился так сильно, что одно кошмарное мгновение я думал,
что он перевернется и увлечет с собой меня.
Море бушевало вовсю; прислушиваясь к его рокоту, я вспом¬
нил тот знаменитый случай со мной и Симоной, перед войной,
когда прогулочная лодка перевернулась, а Мельничный жернов
нас спас. Может, и на этот раз он сделает то же для меня? Надеж¬
ды в такую погоду мало, однако лучше действовать, чем ждать.
Я вернулся к Фитцджеральду. Мне нужен был его спасатель¬
ный жилет; два жилета лучше, чем один, — я мог бы отправиться
в море с дополнительным запасом плавучести. Мне удалось снять
его без особого труда, и я напялил второй жилет поверх своего.
Ольбрихт, упав лицом на стол, так и лежал. На его затылок
невозможно было смотреть. Я прошел по наклонному полу и
пошарил за стойкой среди бутылок, ища чего-нибудь выпить.
Через некоторое время потух фонарь.
Я вернулся на палубу, зажав в руке первую попавшуюся бу¬
тылку, и выдернул пробку зубами. Это был дрянной немецкий
шнапс, по вкусу похожий на моющее средство. Я встал около
борта, глотнул сколько влезло и смотрел, как поднимается вода
и бурлит Мельничный жернов. С полбутылки я сумел одолеть,
и, когда вышвырнул ее в море, в желудке у меня горело. Ну что
ж, на некоторое время спасет от переохлаждения.
Я намеренно оставил на себе всю одежду и теперь, взяв сиг¬
нальную лампу, послал короткое сообщение обычным кодом
Морзе: «Корабль гибнет. Вынужден спасаться вплавь. Морган».
Я мог бы передать больше, но внутренняя предусмотритель¬
ность не позволяла. Эзра со Штейнером и остальные верну¬
лись бы за нами, если бы могли. Не вернулись — значит, что-
то помешало.
Радль? Снова Радль. Все здешние неприятности — его рук
дело. В этом я был уверен. Я стянул с головы на шею глазную_
повязку из прорезиненной ткани, перебросил лампу через борт
и сам прыгнул вслед за ней.
148

Второй спасательный жилет спас мне жизнь: благодаря доба¬
вочной плавучести я хорошо удерживался на поверхности и мог
свободно дышать, как бы волны ни захлестывали меня.
Меня втянуло в Мельничный жернов и понесло со страш¬
ной скоростью. Скорость течения составляла девять или десять
узлов, поскольку расстояние, которое я пролетел за считанные
минуты, было невероятно велико.
Луна все еще ярко светила, и видимость значительно улуч¬
шилась, так что, когда я вознесся на гребень волны, мне был
виден форт Эдвард со стороны бухты. И снова я опустился в
морскую долину, меня подхватило течение, во власти которо¬
го я чувствовал себя беспомощным, как деревянная щепка.
Сначала было не особенно холодно — надо отдать должное
одежде. Холод пришел позже, но я старался поменьше двигать¬
ся, чтобы сохранить теплоту тела.
Человеку, которого несет морское течение, заняться нечем.
Часы у меня были водонепроницаемые, со светящимися стрел¬
ками; посмотрев на них, я неожиданно обнаружил, что нахожусь
в воде уже двадцать минут. На востоке сквозь черноту неба на¬
чинал пробиваться рассвет. Еще одна огромная волна высоко
подняла меня, и я бросил последний взгляд на «Гордость Гам¬
бурга». Корабль все еще сидел на Остроконечных скалах. А за
ним надвигалась огромная стена воды из Атлантики, сметая все,
что попадалось на пути. Она обдала риф огромной завесой
брызг, а когда схлынула, «Гордость Гамбурга» исчезла навсегда.
Время перестало существовать. Я отдал себя на волю тече¬
ния — пусть несет, куда хочет. Когда-то оно вынесло нас на
берег Штейнера — вынесет ли теперь?
«Берег Штейнера»? Странно, что я никогда не мог думать
о том месте как-либо иначе. Время — вещь относительная. За
короткое время может случиться то, чего не будет во всю ос¬
тавшуюся жизнь.
Теперь я здорово застыл, лицо и глаза разъедала соль. Види¬
мость была не очень хорошей, луна спряталась, наступал рас¬
свет, утесы казались темными тенями; форт Мари-Луиза высту¬
пал над ними мертвой громадой прошлого.
Если меня не выбросит на берег, то отнесет к дальнему краю
течения и я проплыву мимо юго-восточной оконечности остро¬
ва, а там, в отдалении, уже берег Бретани. Уж туда-то меня до¬
ставит как пить дать, но не слишком скоро и в виде заморожен¬
ной туши, годной лишь на съедение рыбам.
149

Я устал до изнеможения. Появилась сонливость — первый
признак скорой смерти от переохлаждения; ио вдруг, когда
меня опять подняло вверх волной и я глянул поверх изодран¬
ного белого ковра бурунов на утесы, чернеющие на фоне се¬
рого предрассветного неба, я увидел под ними берег — берег
Штейнера. Послышался голос, окликнувший меня по имени,
высокий и чистый, как далекий зов трубы, донесшийся из
прошлого, из детства. Когда это происходило: тогда или сей¬
час? Я нырнул, затем, изо всех сил барахтаясь, снова выплыл;
волна подняла меня — и я увидел ее явственно и отчетливо,
стоящую по пояс в воде, с развевающимися на ветру волоса¬
ми. Симона ждала меня; ждала, когда Мельничный жернов
вынесет меня на песок так же, как вынес нас обоих когда-то
в далеком прошлом.
А волны все накатывали, беспощадные и неумолимые; и вот
огромная смердящая волна подбросила меня чуть не до луны
и опустила, все горло мне забил тяжелый привкус соли; тече¬
ние снова подхватило меня своей тяжелой рукой и прощаль¬
ным пинком вышвырнуло на берег.
Чувство было такое, что вода проникла всюду: в уши, в глаза,
под череп. Я отчаянно заскреб руками по дну; море снова настиг¬
ло меня, тряхнуло, ухватило за ноги и потащило назад. Я хотел
крикнуть — дыхания не хватило; судорожно зашарил в поисках
опоры — и тут ощутил железную хватку чьей-то руки, которая
впилась в плечо и выдернула из воды на берег...
Я лежал на спине, кто-то будто колотил меня кувалдой между
лопатками. Припадок убийственного кашля закончился как
обычно — меня вывернуло морской водой.
Отдышавшись, я едва слышно просипел:
— Ладно... хватит. Я жив.
Повернувшись, я увидел стоявшую надо мной на коленях
Симону. Она обвила мою шею руками.
— Слава Богу, Оуэн! Я знала, что ты попытаешься так, как...
тогда — через Мельничный жернов. Падди и Эзра не верили,
что это возможно, но я знала...
Они оба стояли по другую сторону. Эзра протянул мне
фляжку:
— Хлебни-ка. Что с майором Фитцджеральдом?
Прикладываясь к фляжке, я рассказал ему, что произошло.
Слушая меня, он печально кивал.
— Я так и подумал, — сказал он, — когда увидел твой сиг¬
нал, но мне не дали ответить.
Я смотрел, не понимая, и Падди сказал:
150

—	Радль убил майора Брандта в доме приходского священ¬
ника вчера под вечер. Мы не знаем, как это случилось. Он со
своей шайкой поджидал нас на пристани.
—	Вот почему мы не смогли вернуться за тобой, парень, —
объяснил Эзра.
—	А Штейнер? — спросил я, с трудом приподнимаясь.
—	Радль собирается повесить его на старом буке возле цер¬
кви, чтобы все видели. И солдаты, и рабочие «Тодта» — все.
Чтоб неповадно было, понимаешь?
—	Когда? — медленно, но настойчиво спросил я чужим го¬
лосом.
—	Назначено на восемь, — сказал Райли, взглянув на часы. —
В его распоряжении около часа, и думаю, твоим американским
друзьям тоже недолго осталось жить.
Симона горько зарыдала.
Глава 16
ПОХОРОННЫЙ ЗВОН ПО ШТЕЙНЕРУ
Когда я вернулся на берег залива Лошадиная Подкова, там
ничего не изменилось: дождь, ветер, дымка, еле видный вда¬
ли форт Виктория. Не было только горы трупов у подножия
утеса.
Я нашел свой бушлат в той выемке, где его оставил. Мау¬
зер со сферическим глушителем по-прежнему был в кармане;
на мне — желтый дождевик со спасательной шлюпки. Теперь
я сбросил его, дрожа от холода, и надел бушлат и старую боц¬
манскую шапочку, которую тогда запихнул в карман.
И вот я готов. Я — тот самый человек, который высадился
здесь ночью и просидел, скорчившись под выступом скалы,
Бог знает сколько, но это было лет сто назад. Тот же — и не
тот. Я глубоко и с наслаждением вдохнул холодный воздух и
вновь подумал — теми же словами: «Хорошее утро. Прелестное
утро для того, чтобы умереть». Если это конец, пусть так и
будет.
Я взобрался на утес, где стояла старая машина Падди Рай¬
ли — единственная привилегия, дарованная немцами единст¬
венному лекарю на острове. Они с Симоной сидели в маши¬
не, а Эзра стоял под дождем и набивал свою старую трубку
ужасным французским табаком-самосадом, который он очень
любил.
—	Нашел, что хотел? — заметил он. — Отцов бушлат, да?
151

—	Верно, Эзра.
—	Дважды под парусами обогнул мыс Горн, и я был с ним.
Бушлат тоже.
Я извлек из кармана маузер, вынул обойму и опорожнил ее.
Оставалось семь патронов. Я тщательно перезарядил обойму,
затем снова вставил ее в гнездо.
—	Не думаешь ли ты завоевать весь мир с этой штукой, а? —
пошутил он.
—	Если понадобится. Я не собираюсь дать немцам вздернуть
Штейнера, если ты это имеешь в виду, да и рейнджеры, если
помнишь, под моим командованием.
—	Будь благоразумней, парень. Радль — законченная свинья,
но он знает, что делает. У него двадцать два эсэсовца, люди из его
прежнего полка. Они повесят, снимут и четвертуют тебя, скажи
он лишь слово. Если он прикажет им прыгнуть с форта Эдвард, с
высоты двести футов, в море, они это сделают.
—	Оуэн, для тебя сейчас появляться в Шарлоттстауне — само¬
убийство, — вставил Падди Райли. — Радль думает, что ты мертв.
Для тебя это шанс уцелеть.
—	Интересное наблюдение, — сказал я. — Напоминает мне
одну историю. Про некоего уважаемого сорокапятилетнего те¬
рапевта из Дублина, который еще в двадцатом году числился
врачом летучего отряда ИРА в Коннемаре. Он тогда, кажется,
вполне допускал, что несколько тысяч партизан расколошматят
всю британскую армию.
Падди шмыгнул носом и поднял руки в знак поражения.
— Ладно, сдаюсь. Только чтобы и мне нашлось дело! Я тоже
еще кое-что могу успеть перед тем, как меня кокнут.
Открыв медицинский саквояж, стоявший у его ног, он достал
британский армейский револьвер старого образца.
— Долго я берег эту штуку, Оуэн. Настало время снова пус¬
тить ее в ход.
— Вы оба с ума спятили, — сказал Эзра. — Ни черта не по¬
лучится.
— Ты прав, старина, — поддакнул я. — Дохлое дело. Со¬
всем как вести спасательную шлюпку к самому опасному рифу
в Северной Атлантике с наспех собранной командой, да еще
в бурю.
Он проглотил эту пилюлю. И тогда заговорила Симона, воз¬
бужденная и очень бледная:
—	Ты попытаешься, Оуэн? Выручишь его?
—	Я — мастер по завоеванию всего мира в одиночку, несмот¬
ря на то, что Эзра в этом сомневается, — сказал я. — У меня
152

пять лет стажа. А теперь поедем в Шарлоттстаун и посмотрим,
что там происходит.
Все сказанное было так славно и убедительно, что я и сам
поверил.
Сразу за взлетно-посадочной полосой, на другой стороне
дороги, на гребне холма над Шарлоттстауном стояла главная
водонапорная башня. Оттуда обзор был изумительный: каждая
улица, каждый переулок просматривались до самой бухты, как
на карте. Доносился звон церковного колокола — приятный и
в то же время жуткий. Очевидно, Радль развлекался. У Райли
в машине был отличный цейсовский бинокль, он достал его и
навел на церковный двор.
Передавая его мне, он мрачно сказал:
—	Плохо дело, Оуэн.
В поле зрения появились церковь и кладбище. Все делалось
для устрашения. У стены стояли сотни полторы рабочих «Тод¬
та», построенных в несколько длинных шеренг. Перед ними
сорок — пятьдесят саперов, все — с винтовками. Впереди сто¬
ял Шмидт с оружием наготове.
Вспомнив о Шелленберге, я отыскал и его. Он стоял рядом с
Грантом и Хагеном, двумя оставшимися в живых рейнджерами;
их сторожили эсэсовцы с автоматами, что было очень скверно.
Я стал искать глазами бранденбуржцев; увидел Ланца, Обер-
мейера и Хилльдорфа — они были возле главных ворот под охра¬
ной трех жандармов, чьи латунные нагрудные бляхи отсвечивали
в сером утреннем свете.
Штейнера нигде не было видно, но все явно чего-то ждали,
вероятно, прибытия Радля. Большие двойные железные ворота
были открыты. Интересно, что здание Вестминстерского банка,
в котором размещалась плац-комендатура, задней стеной при¬
мыкало к кладбищу. Окна первого этажа в соседнем доме, где
помещался узел связи, были открыты и отлично просматрива¬
лись. В бинокль мне были видны два солдата, которые с явным
интересом глядели на то, что делается, но при этом держались
подальше от окна — видимо, боялись гнева Радля.
Все так, как в былые времена, когда я работал в подполье во
Франции. Там тоже не хватало времени. Надо было уметь оце¬
нивать обстановку в считанные минуты, находить уязвимое мес¬
то и действовать быстро. Я опустил бинокль; его взяла Симона.
—	Узел связи рядом с плац-комендатурой, — сказал я. —
Каков он изнутри?
153

—	Старый дом Грувиля, — сказал мне Падди. — Ты там бы¬
вал раз сто.
—	Что там сейчас? — настаивал я.
—	Заходил я туда пару раз, — сказал Эзра. — Внизу — спаль¬
ные помещения. Радиорубка в бывшей гостиной, на втором эта¬
же, в задней части дома. Окнами выходит на церковный двор.
—	Сколько человек?
— Иногда только дежурный оператор, но я видел троих или
четверых, которые появлялись там время от времени. А что?
— Похоже, это — слабое место. Я бы смог, наверное, выстре¬
лить в Радля оттуда.
— И что это дает?
— Война окончена, и большинство солдат это знают, — ска¬
зал я, пожав плечами. — Стоит убрать Радля, и они прекратят
сопротивление и сдадутся. Все они уважают Штейнера, как вы
помните.
— Включая эсэсовских молодчиков? Как они поведут себя,
если с Радлем что-то случится?
Симона внезапно вскрикнула. Я взял у нее бинокль и поднес
к глазам. Через ворота двое эсэсовцев вели Штейнера.
Они подошли к буку и остановились.
Было без десяти минут восемь.
— Спектакль начинается, — проговорил я. — Не хватает
только Радля. Идете со мной?
Обращался я к Эзре, и он это понял. Он вздохнул и кивнул:
— Угу. Все сделаю, как ты хочешь, Оуэн. В случае чего в сто¬
роне не останусь.
— Хорошо, тогда доставьте меня к узлу связи как можно ско¬
рее, а по дороге я объясню, что делать.
Я улегся на пол машины, и Симона накрыла меня старым
одеялом. Времени у нас было немного, едва-едва, чтобы
успеть. Я точно знал: Радль назначил на восемь часов — в во¬
семь часов все и начнется. Немецкая точность, пропади она
пропадом!
Когда мы остановились, Эзра вышел из машины первым,
потом Симона. Наступила пауза, и Райли прошептал:
— Быстро, как ты и хотел, Оуэн.
Я выбрался пригнувшись и шмыгнул туда, где остановился
Эзра, — на крыльцо старого дома Грувиля. Эзра держал для
меня дверь открытой. Я вошел в прихожую, держа маузер на¬
готове у бедра.
Там было темно и мрачно, на всем чувствовалась печать воен¬
ного лихолетья. Ковры исчезли, краска на полу местами стерлась,
154

местами облупилась. Даже прекрасная коллекция Веджвудского
фарфора, украшавшая стены, была поколота и побита.
Осталось большое зеркало в золоченой раме в глубине при¬
хожей, и там меня поджидал маленький хмурый человек стран¬
ного, но грозного вида. Он был на моей стороне, этот человек,
способный убивать так решительно и умело.
Я осторожно стал подниматься по ступеням. Райли и Эзра
последовали за мной, сказав Симоне, чтобы она осталась вни¬
зу. У Райли был наготове старый револьвер 45-го калибра, и я
прошептал:
—	Без надобности шума не поднимать. Только в крайнем
случае.
Я тихо открыл дверь и вошел в комнату. С одной стороны тя¬
нулся ряд стоек с радиоаппаратурой, там же сидел дежурный опе¬
ратор в наушниках. У окна стоял и смотрел во двор унтер-связист,
а рядом с ним — эсэсовец с автоматом Шмайссера на плече.
Телефонист-оператор первым заметил меня, но я приставил
палец к губам и извлек маузер. Подойдя на цыпочках к эсэсов¬
цу, я приставил холодное дуло к его шее сзади. Он сжался, а я
потянулся и легонько снял автомат с его плеча.
Передав его Эзре, я отступил.
—	Повернитесь оба и отойдите от окна. На всякий случай
знайте, эта штука работает бесшумно, так что ведите себя как
надо.
Они выполнили приказ, но каждый по-своему: связист —
опасливо, в то время как эсэсовец смерил меня глазами, ни¬
сколько не испугавшись. Если что, он кинется на меня с го¬
лыми руками.
—	К стене! — сказал я.
В это время на улице послышался шум автомобиля.
Райли выглянул в окно.
—	Радль едет.
«Мерседес» въехал в ворота и остановился. С заднего сиденья
поднялся Радль. Он был в парадной форме и выглядел весьма
браво.
—	Ты можешь снять его отсюда? — настойчиво спросил
Райли.
—	Думаю, да. Приходилось кое-кого доставать.
До восьми оставалось не более минуты, как вдруг телефонист-
оператор вскочил и сказал тихим, но взволнованным голосом:
—	Пожалуйста, полковник Морган, не убивайте нас. Это
было бы глупо. Война почти окончилась. В Люнебурге ведутся
переговоры и обсуждаются условия капитуляции.
155

—	Закрой рот! — рявкнул эсэсовец.
—	Но это — правда, — в отчаянии повернулся ко мне теле¬
фонист-оператор. — Я только что слышал выпуск новостей от
Би-би-си.
Мой ответ был прост, изумительно прост. Я повернулся к
связисту и сказал ему:
—	Выгляни в окно прямо сейчас и скажи им, что война за¬
кончилась. Сообщение поступило только что с острова Гернси.
Как можно громче, чтобы все слышали.
На его лице изобразился неподдельный испуг.
— Но я не смогу этого сделать. Полковник Радль расстреля¬
ет меня.
Эсэсовец выбрал именно это мгновение, чтобы прыгнуть за
другим «шмайссером», висевшим на крючке за дверью. Я вы¬
стрелил ему в затылок, и он растянулся на столе, затем свалил¬
ся на пол, убитый наповал.
Я вытянул руку и приставил дуло с глушителем ко лбу свя¬
зиста.
— Три секунды у тебя есть. Если Штейнер погибнет, погиб¬
нешь и ты.
В комнате пахло пороховым дымом, на дальней стене у две¬
ри были видны брызги крови. Наступила пауза, казавшаяся
бесконечной. Это было одно из тех мгновений, которые не за¬
бываются; связист повернулся, бледный и испуганный, и, спо¬
тыкаясь, направился к окну.
На шею Штейнера была накинута веревка, эсэсовцы готови¬
лись перебросить ее конец через ветку дерева на высоте два¬
дцать футов. Когда я шел позади связиста, выглядывая из-за его
плеча, произошло непредвиденное.
У главных ворот появилась Симона. Она всмотрелась и, уви¬
дев Штейнера и все происходящее, надрывно закричала. Это ис¬
портило Радлю весь красиво задуманный спектакль. Все обер¬
нулись, возникла внезапная сумятица, когда Симона пробежала
мимо «мерседеса».
Она уже почти добежала до Штейнера, когда ее нагнал один
из эсэсовских охранников. Она стала отчаянно сопротивляться,
отчего немцу пришлось довольно туго. То, что произошло по¬
том, сорвало затею Радля. Эсэсовец, потеряв терпение, ударил
Симону в лицо кулаком и сбил ее на землю.
Симону, единственную женщину на острове, знали все: и нем¬
цы, и заключенные, и редкие островитяне; она работала в госпи¬
тале, ухаживала за больными и ранеными, своим присутствием и
добротой не давала людям опуститься и оскотиниться.
156

Толпа гневно загудела. Не только рабочие «Тодта», но и са¬
перы, и артиллеристы подались вперед, причем некоторые вски¬
нули винтовки.
Радль заорал, старался перекричать всех, чтобы его было
слышно, и я понял: сейчас или никогда.
—	Дай-ка мне свою адскую пушку, — сказал я Радли и вы¬
хватил у него револьвер.
Я забыл, какой грохот поднимают эти старые «уэбли» — вы¬
стрелил дважды из окна, и эхо громыхнуло на весь двор, сме¬
шавшись со звоном колокола, отчего сразу наступила тишина.
Все повернулись и застыли в изумлении, а я приставил ствол
револьвера к затылку связиста, держась за его спиной.
—	Давай! — дико заорал я. — Начинай, иначе размозжу тебе
башку!
И его прорвало.
—	Война! — крикнул он. — Война окончена! Мы только что
получили сообщение с Гернси по радио!
Тишина тянулась, кажется, целую вечность; на самом деле веч¬
ность длилась не более двадцати секунд, а потом толпа взорвалась
ликованием. Все зашумели и задвигались. Гул стоял такой, что,
наверное, был слышен на другом краю острова и, вероятно, вы¬
звал тревогу у тех, кто стоял на посту у береговых укреплений.
Рабочие «Тодта», саперы — все разом запрудили церковный
двор до самых могильников, где под деревом стоял Штейнер.
Люди стеной окружили его. Веревка упала с дерева. Мне было
видно, как мелькают тут и там каски эсэсовских охранников,
которые бросились, проталкиваясь сквозь толпу, к Радлю, си¬
девшему в «мерседесе» у ворот. Стрельбы не было, не было и
никаких беспорядков. Люди хотели спасти Штейнера и какое-
то время были одержимы только этой мыслью.
Не знаю, что произошло потом. Возможно, у немцев сдали
нервы. Послышался треск пистолета-пулемета; толпа разбежа¬
лась. Трое остались лежать на земле.
Один из них был немец, сапер. Увидев гибель товарища, са¬
перы вскинули винтовки и открыли огонь; двое эсэсовцев из
окруживших машину Радля упали.
И тут я увидел Штейнера. Он побежал сквозь толпу, махая
руками и что-то крича. Саперы опустили винтовки, наступи¬
ла внезапная тишина, когда он встал на ничейной территории
между обеими сторонами.
В наступившей тишине я слышал его отчетливо: церковный
колокол перестал звонить. Он встал напротив сидящего на зад¬
нем сиденье «мерседеса» Радля, потом повернулся к толпе:
157

—	Прекратите огонь. Хватит убивать! Все закончилось, вы
понимаете? Мы выжили в этой кровавой войне, мы все!
Радль выхватил свой «люгер» и дважды выстрелил ему в
спину.
Дальнейшее произошло мгновенно. Я перегнулся из окна,
чтобы выстрелить в Радля, и увидел, как «мерседес» выезжает
за ворота, а эсэсовские парашютисты отходят вместе с ним и
непрерывно стреляют.
Большинство людей кинулись на землю при первых звуках
пальбы; на мой взгляд, больших жертв не было. Я выбежал из
радиорубки и бросился вниз, перескакивая через три ступеньки!
Дверь, выходящая на улицу, была открыта; как только я вы¬
летел в прихожую, то увидел, как резко вывернул «мерседес»,
облепленный десантниками. Еще пятеро или шестеро бежали
следом за ним. Я пропустил их, потом выскочил, бросился
плашмя и открыл стрельбу.
И не я один. Рядом со мной залег Райли. Грохот выстрелов
его старого револьвера 45-го калибра раскатывался не хуже пу¬
шечных залпов в битве при Ватерлоо. А Эзра стоял у крыльца
и палил из «шмайссера». Застигнутым на узкой улочке эсэсов¬
цам двигаться было некуда. Когда «мерседес», рванув, скрыл¬
ся за углом, они еще пытались отстреливаться, но в считанные
секунды их всех уложили.
Оглянувшись через плечо, я увидел, что мы не одни вою¬
ем: Шелленберг, десяток саперов за его спиной, трое жандар¬
мов Брандта и бранденбуржцы — у всех были винтовки.
Падди Райли промчался мимо них во двор церкви, и я по¬
следовал за ним. Там собралась большая толпа, все возбужденно
кричали, и я увидел, как Грант и Хаген, действуя прикладами
и расталкивая людей, освобождали проход для Райли.
Штейнер лежал на спине, глядя в одну точку где-то высоко
в небе. По его лицу струилась кровь, смешиваясь с дождем и
стекая на китель, в то место груди, где образовалась сквозная
рана от одной из пуль, прошившей его тело навылет. Симона
стояла на коленях рядом с ним. Она была в оцепенении и шоке,
очевидно, еще и от того зверского удара в лицо. Не думаю, что
она сознавала, насколько был плох Штейнер.
Грант и Хаген посмотрели на меня недоверчиво, когда я про¬
брался мимо них и упал на колени рядом с Райли.
—	Плохо, Оуэн, — сказал он. — Врать не буду.
—	Оуэн? — выговорил Штейнер, и глаза его блеснули. —-
Оуэн, это ты?
Я наклонился и неуклюже потрепал его по плечу.
158

—	Он самый, Манфред. Приплыл верхом на приливе вместе
с кучей обломков.
—	Я всегда говорил, что ты не пропадешь.
Рука его потянулась к шее, нащупала Рыцарский крест и со¬
рвала его конвульсивным движением. Слабеющей рукой он про¬
тянул крест мне.
—	Это тебе, Оуэн, ты заслужил. Заботься о Симоне. Всегда...
обещай мне.
Я искал подходящие слова, но это оказалось не нужно. Гла¬
за его закрылись, голова откинулась набок. Симона издала ис¬
тошный крик и упала без чувств.
«Если мне конец, пусть и он не выживет. Могу я попросить о
таком одолжении?»
Эти слова звучали у меня в ушах с того самого дня на берегу
Гранвиля, равно как и мой ответ. Я машинально уставился на
Рыцарский крест, который держал в правой руке, затем береж¬
но спрятал его в карман и стал пробираться сквозь толпу к во¬
ротам, где ожидали Шелленберг и его люди. Вдруг меня схва¬
тила за плечо тяжелая рука и развернула.
Я увидел перед собой искаженное лицо Гранта.
—	Что с майором?
—	Он скончался на борту «Гордости Гамбурга» перед тем, как
корабль пошел на дно, — ответил я. — Он был тяжело ранен.
Нужен был врач, его не оказалось, вот так и вышло — очень
просто. Я сделал для него все, что мог. Мне очень жаль.
Страшно видеть, как на невозмутимом лице мужчины появ¬
ляется боль от потери.
—	Мы должны были вернуться. Должны, но Радль помешал. —
Он затрясся от неудержимой ярости. — Клянусь, я в клочья ра¬
зорву этого ублюдка!
Я подошел к воротам. Там собрались оставшиеся бранден¬
буржцы, Шелленберг со своими саперами, Шмидт, который
видел, как его лучшего.друга повесили. Жандармы Брандта —
все, кто готов был свести счеты с Радлем.
Послышался топот сапог по мостовой, и сквозь толпу протол¬
кался унтер из саперов. Он козырнул Шелленбергу и доложил:
—	Я пересек Фиш-стрит и взобрался на новую водонапорную
башню. Они двинулись по дороге на форт Эдвард.
Шелленберг повернулся ко мне. По его лбу текла кровь,
стальные очки слегка сдвинулись набок. Поправив их, он встал
во фрунт и сказал:
159

—	Полковник Морган, я и мои люди в вашем распоряжении.
Какие будут приказания?
Наступила внезапная тишина. Все ждали. Грант медленно
повернулся и посмотрел на меня с выражением мучительной
просьбы на лице.
—	Хорошо, — кивнул я. — Пошли! Надо прикончить этих
сволочей.
Глава 17
БОЛЬШЕ НИКОГО НЕ УБЫОТ
У нас была одна цель — отомстить. На вершине холма, в ста¬
ром автомобильном гараже, который немцы приспособили для
себя в том же качестве, мы нашли кое-какое оружие и немец¬
кую полугусеничную бронемашину с тяжелым крупнокалибер¬
ным пулеметом.
План мой состоял в том, чтобы следовать за Радлем по пя¬
там и нанести удар до того, как ему и его людям удастся занять
оборону. У него осталось не больше двенадцати — пятнадцати
человек, но это были первоклассные бойцы-ветераны. Не так-
то просто будет выбить этих опытных вояк из форта, если они
там закрепятся.
По словам Шелленберга, в форте оставалось с десяток сол¬
дат-артиллеристов. Скорее всего они перейдут на сторону Рад-
ля. Плохо, но другого исхода ожидать не следовало — им было
нечего терять.
Затормозив, мы остановились прямо под гребнем холма, где
дорога поднималась к форту, и я, взяв предложенный Шеллен-
бергом бинокль, быстро осмотрел местность, чтобы сориенти¬
роваться. Главные ворота были закрыты; эсэсовские каски
торчали поверх мешков с песком у пулеметного поста, оборудо¬
ванного снаружи. Я размышлял несколько секунд, потом принял
решение.
Бронетранспортер идет первым: это единственный способ
для нас проникнуть через ворота. Мне нужны трое: один — за
рулем, двое — у пулемета. Все остальные — в грузовик.
Шмидт, который сидел за рулем бронетранспортера, пред¬
ложил:
— Я остаюсь. Я знаю, как управляться с этой повозкой.
Ланц и Обермейер заняли свои места у пулемета, так что
спорить было не о чем. Я забрался в кабину грузовика рядом
с Шелленбергом, и мы последовали за бронетранспортером,
160
выдерживая дистанцию. Когда Шмидт прибавил газу, из-под
гусениц бронемашины полетели комья грязи и щебенка —
дорога была сильно разбита.
Пулемет у ворот открыл огонь, когда мы находились еще
ярдов за сто, но бронетранспортер принял этот удар на себя.
Пули рикошетом отскакивали от брони, не причиняя вреда.
Ланц и Обермейер палили в ответ, но без особого успеха. Пули
вязли в мешках с песком, вспарывая их и поднимая пыль, из-за
которой мы не могли толком ничего разглядеть.
Бронетранспортер ударил тараном по воротам на скорости
около пятидесяти миль в час и сорвал их с петель. Машина за¬
тряслась, снизив скорость; дистанция между грузовиком и бро¬
немашиной уменьшилась вдвое; когда мы миновали пулеметное
гнездо, Шелленберг, державший наготове ручную гранату, высу¬
нул и швырнул ее туда, где сквозь пыль виднелись бледные фи¬
зиономии эсэсовцев.
От взрыва грузовик качнулся; мы с ревом влетели в гранит¬
ную арку с выбитой на ней викторианской короной и датой —
«1856 г.», и запрыгали, как на ухабах, прямо по сбитым с петель
воротам.
Бронетранспортер развернулся боком для ведения огня. Я уви¬
дел, как Обермейер с окровавленным лицом перевалился через
борт. Ланц полоснул очередью из пулемета. На крепостном валу
над внутренним двором засели солдаты, судя по каскам — эсэсов¬
цы, и вели ожесточенный огонь. Двое свалились вниз; бронетранс¬
портер развернулся и врезался в грузовик, стоявший у ступеней
на другой стороне.
Наш грузовик скрипнул тормозами и остановился; мы все
быстро попрыгали наружу. Я увидел, как Хилльдорф подбежал
к боковой двери бронетранспортера и открыл ее. Ланц успел
вытащить Шмидта из-за руля. Он перевалил его вниз, на руки
Хилльдорфу, и спрыгнул сам. Они подхватили его под руки,
побежали, чтобы укрыться под аркой около ступеней, и едва
успели. Еще полсекунды — и было бы поздно. Топливный бак
бронетранспортера взорвался, как бомба, разбрызгивая горю¬
чее. Грузовик, в который он врезался, тоже запылал, и по все¬
му двору поплыла густая завеса черного дыма.
Начался кошмар беспорядочного боя в замкнутом простран¬
стве, когда никто не подает и не слушает команд, гремит непре¬
рывная пальба, каждый бьется в одиночку и выживает самый
прыткий и верткий. Я поднял «шмайссер», который кто-то об¬
ронил, и кинулся по ступеням на южную сторону крепостного
вала. В дыму различил еле видные фигуры солдат и открыл по
6 Дж. Хиггинс «Игра для героев»
161

ним непрерывный огонь. Рядом со мной оказался Грант, сзади
него — Хаген.
Я споткнулся о мертвеца и чуть не растянулся. Мой магазин
уже опустел, когда из облака дыма вылетел эсэсовец — глаза на¬
выкате, оскаленные зубы, бешено орущий рот. Я швырнул авто¬
мат ему в голову. Он увернулся, заорал еще громче, направил
автомат на меня в упор, но тут выстрелили Грант с Хагеном —
эсэсовец повалился назад в облако дыма.
Повсюду гремела стрельба, грохнул оглушительный взрыв гра¬
наты, слышались дикие крики и вопли. Я преодолел последнюю
ступень и оказался на валу форта. В руке я держал маузер.
Из гари, дыма и огня кто-то выскочил навстречу нам. Хаген
вскрикнул и упал. Его место занял Шелленберг. Дым рассеял¬
ся; ярдах в десяти от нас показались трое. Шелленберг припал
на колено и, держа свой «люгер» обеими руками, как его учи¬
ли, спокойно расстрелял всех троих. Внезапно он вскрикнул,
прижал руку к лицу и осел набок.
Только одна фигура теперь держалась на ногах. Я выпустил
в него всю обойму маузера, увидел, как он зашатался и упал.
Налетевший с моря сильный порыв ветра унес дым в сторону.
Я добрался до самой высокой точки форта. Там стоял Радль,
держа автомат.
В горячке он не узнал меня. Проскочивший вперед Грант
вскинул руку с маузером, но Радль был начеку и разрядил в
Гранта весь магазин своего «шмайссера». Грант удержался на
ногах, сделал два шага к Радлю — и упал ничком подле чело¬
века, которого смертельно ненавидел.
Я метнулся вперед, но опоздал. Радль поднял свой «люгер».
А затем что-то стряслось. Он узнал меня, увидел ходячего мерт¬
веца, и это ошеломило его.
Он заколебался, палец его ослаб на спусковом крючке, на
губах застыло шепотом произнесенное мое имя. У меня была
наготове финка. Взмах руки, щелчок выпущенного лезвия —
и все. Лезвие вошло под подбородок и, проткнув нёбо, вон¬
зилось в мозг. Его рука — рука трупа — судорожно сжалась,
грохнул зряшный выстрел в землю, «люгер» выпал из мертвых
пальцев. Потребовалась вся моя сила, чтобы выдернуть фин¬
ку. Мгновение он стоял, покачиваясь и глядя сквозь меня по¬
тухшим взглядом, затем осел, перевалился через низкий
парапет и полетел с высоты в море, бившееся о черные скалы
внизу.
Я немного постоял там, затем отер финку о бушлат, сложил
и убрал в карман. Обернувшись, я увидел выходящего из дыма
162

Шеллснбсрга; он прижимал к лицу окровавленный носовой
платок.
Говорить ему удавалось с трудом, но то, что он сказал, под¬
вело черту:
—	Этого мало, чтобы отомстить за Штейнера.
Мне сказать было нечего; пройдя мимо него, я спустился
сквозь дым и разгром и вышел во двор.
Я нашел во дворе вездеход, уселся за руль и поехал обрат¬
но в Шарлоттстаун. Я чувствовал себя более усталым, чем ког¬
да-либо в жизни. Слишком много событий за короткое время.
Слишком много жертв. Слишком много убийств.
На главной улице толпился народ — рабочие «Тодта», немец¬
кие солдаты. Они бесцельно топтались на месте. Для них тоже
что-то закончилось, и они были застигнуты врасплох, на пере¬
путье, которое всегда возникает там, где завершается старое и
начинается новое.
Медленно проезжая мимо церкви, я увидел, как Эзра вышел
из церковного двора. Он помахал мне и подбежал.
—	Что там произошло?
Я рассказал, но странное дело — его это, кажется, не заин¬
тересовало.
—	Ищу Симону, — сказал он. — Она пропала. До госпиталя
рна дошла вместе с нами, когда мы несли Манфреда, но ожи¬
дания выдержать не смогла.
Я смотрел на него и не мог понять, о чем он говорит.
—	Ты хочешь сказать, что Штейнер — жив?
—	Состояние неважное, это верно, но это все же не конец, как
казалось поначалу, когда Падди положил его на стол. Одна пуля
прошла сквозь легкое, другая застряла в ребрах. Жить будет.
—	Симона не знает?
Он кивнул.
—	Одному Богу известно, где она сейчас, бедное дитя.
Но я знал, почти наверняка знал.
Я увидел ее с вершины утеса и спустился по тропе мимо пред¬
упредительного щита. Откровенно говоря, не знаю, как мне уда¬
лось дойти, потому что неожиданно ноги сделались ватными, раз
или два я споткнулся и чуть не упал.
Я спрыгнул на мягкий песок там, где кончалась тропа, поси¬
дел с минуту, затем поднялся и пошел к ней. Она обернулась ко
мне навстречу. Глаза ее распухли от слез. Мое сердце дрогнуло
от жалости.
163

Она бросилась в мои объятия, как это бывало прежде, а я
гладил ее волосы и говорил:
—	С ним все будет в порядке, Симона, это самое главное, что
объединяет нас с ним. Оба мы всегда остаемся живы.
Она медленно подняла голову и посмотрела мне в лицо го¬
рящими глазами.
—	Манфред — жив? Ты говоришь, Манфред — жив?
Она отпрянула от меня и бросилась бежать по берегу, споты¬
каясь на рыхлом песке и плача навзрыд. Я смотрел, как она уст¬
ремилась вверх по тропе.
Никогда не думал, что мне будет так плохо оттого, что она ухо¬
дит. Полагаю, однако, что в душе я давно смирился с этой мыс¬
лью. А там, на берегу, было так приятно: морские волны накаты¬
вали одна за другой и лизали белый песок; и ни с того ни с сего я
подумал о Мэри Бартон, и мне так захотелось, чтобы она была
рядом со мной, что я невольно вздохнул и поежился.
Я упал на песок. Мне было радостно и спокойно, я улы¬
бался. Странное дело: жизнь начинается снова. Все кончилось.
Не только события минувшей недели, но и все, из чего скла¬
дывались последние шесть лет. И что же я заслужил, чем мог
похвастаться? Выбитым глазом и немецким Рыцарским крес¬
том? Генри бы это одобрил. Жизнь забавна, как на нее ни по¬
смотри.
Оставалась одна вещь, о которой я забыл. Опустив руку в
карман, я вынул финку, щелкнул лезвием, размахнулся и изо
всех сил швырнул ее далеко в море. Она упала в серую воду и
исчезла навсегда.
Над головой послышался резкий крик буревестника. Он чуть
снизился, а затем, взмыв вверх, полетел прочь. Я поднялся, по¬
шел по песку обратно и стал медленно-медленно взбираться по
тропе.

Действующие лица и ситуации в этой книге полностью вы¬
мышлены и не имеют никакой связи с реальными лицами или
действительными событиями.

Эту книгу я посвящаю жене
брата, Бэбс Хьюитт, которая
абсолютна уверена, что она про
те времена...
Глава 1
ВЫСОТА - НОЛЬ
Когда левое крыло начало вибрировать, я понял, что влип в
переделку, ни в какое сравнение не идущую с теми, в которые
мне до сих пор приходилось попадать. Давление масла упало, и
перебои в работе старого двигателя «пратт энд уитни» невольно
напомнили мне хрип умирающего.
Мой самолет «Вега» — маленький одномоторный моноплан
с высоким крылом типичен для середины 20-х годов, когда их
вдруг появилось масса. В свое время они отличались довольно
большой надежностью и предназначались для перевозки почты
или полудюжины пассажиров со скоростью примерно сто миль
в час. А та самая машина, которую я сейчас пытался удержать в
воздухе, была построена в 1927 году, а это значит, уже одинна¬
дцать лет назад. Одиннадцать лет полетов в любую погоду. При
плохом обслуживании. И при перегрузках.
Мой моноплан собирали по частям не менее трех раз после
тяжелых вынужденных посадок, и это только то, что значилось в
официальном формуляре. Один Бог знает, что туда не вписали.
Канзас, Мексика, Панама, Перу, и чем дальше, тем труднее
ему становилось нести службу, словно когда-то резвой и силь¬
ной, а теперь окончательно вымотанной лошади. И вот теперь
он разваливался подо мной в воздухе, и я ничего не мог с этим
поделать.
Начиная от города Икитос в Перу на протяжении двух тысяч
миль Амазонка извивается, словно змея, сквозь самые дикие
джунгли в мире, пока не достигнет Атлантического побережья
Бразилии у Белема. А примерно на полпути до устья, там, где в
Амазонку впадает Рио-Негро, стоит город Манаус, куда я сей-
час и направлялся.
167

Почти на всем маршруте я следовал вдоль реки, что по
крайней мере облегчало навигацию. Летел один, вез три меш¬
ка почты и пару ящиков какого-то горного оборудования. До
города Тефе было шесть томительных и тяжелых часов поле¬
та, и я как-то умудрился вызвать по радио три полицейских
поста, хотя всюду по пути стояла тишина, словно в могиле,
как, впрочем, и в самом Тефе.
Здесь река делала большую петлю, и если следовать по ней,
то до Манауса пришлось бы лететь четыре сотни миль, и у моей
«Веги» не хватило бы на это горючего. Поэтому от Тефе я взял
напрямик на восток над дикими джунглями, намереваясь через
сто пятьдесят миль выйти к Рио-Негро, а по ее течению, свер¬
нув направо, достичь Манауса.
Мой полет с самого начала был сумасшедшей затеей, посколь¬
ку, по моему разумению, никто подобного в те времена не совер¬
шал. И хотя мне исполнилось всего двадцать три и у меня играла
кровь, все же следовало иметь голову. Но в конце концов, Белем
находился на две тысячи миль ближе к Англии, чем то место, от¬
куда я взлетел, и из этого города мне предстояло вернуться домой!
И вот теперь, оглядываясь назад спустя столько лет, я пони¬
маю, как много в жизни значит совершенно непредсказуемая
случайность.
Начать с того, что мой дерзкий бросок через бескрайнее про¬
странство диких джунглей вовсе не был таким уж безрассудным,
как это могло показаться на первый взгляд. Правда, здраво рас¬
суждая, следовало учесть, что у меня не работал индикатор сно¬
са, а магнитный компас показывал, что ему заблагорассудится,
но до Рио-Негро было всего сто пятьдесят,миль, и я мог ори¬
ентироваться по солнцу, которое светило в таком кристально
ясном небе, что горизонт, казалось, отодвинулся на неопреде¬
ленно далекое расстояние.
Мои неприятности начались с падения давления масла, хотя
это поначалу и не вызвало у меня серьезного беспокойства.
Прибор, измеряющий его, как и многие другие, часто отказы¬
вал и даже в исправном состоянии давал неверные показания.
Вдруг, совершенно неожиданно, прямо перед моими глазами
выросла цепь остроконечных горных вершин, не указанная на
карте. Видимо, я пролетал над «белым пятном», где не ступала
нога человека.
Горы оказались, конечно, не те, что Анды, но все же доста¬
точно высокие, учитывая состояние «Веги». Альтиметр мой за¬
клинило на показании в четыре тысячи футов, и об истинной
высоте полета оставалось только догадываться.
168

Наиболее разумное решение — набрать высоту и перевалить
через горы, ио для этого следовало отойти в сторону и подни¬
маться спиралями. Однако у меня уже не осталось ни време¬
ни, ни горючего, и поэтому я просто потянул штурвал на себя
и послал машину вперед.
Прикинув, что первый выступающий из моря зелени пик не
превышал четырех-пяти сотен футов, я махнул через него и тут
же оказался в ловушке: вокруг меня вздымался лес скалистых
вершин. Времени, чтобы принять оптимальное решение, уже не
осталось.
Я наудачу направил самолет между двух самых крупных уте¬
сов и полетел над бесплодной местностью, напоминавшей лун¬
ный ландшафт. Угодив в воздушную яму, моя «Вега» воз¬
мущенно содрогнулась, и мне пришлось снова взять ручку
штурвала на себя, чтобы не врезаться в стремительно надви¬
гавшуюся землю.
Тут же выяснилось, что я допустил роковую ошибку. Про¬
ход, через который я летел, быстро сужался. Казалось, что
концы крыльев вот-вот заденут за скалы. Совершенно неожи¬
данно для себя я перелетел через изломанную гряду с запасом
высоты не более ста футов и тут же попал в глубокое ущелье,
где меня окутал туман, который поднимался кверху, словно от
горшка с кипящей водой.
Внезапно стало холодно и по лобовому стеклу потекли струи
дождя, вокруг засверкали молнии, и меня поглотило надвигав¬
шееся с востока облако.
Страшные тропические бури часто подстерегали летчиков во
время полетов в этих местах. Как правило, кратковременные,
они представляли большую опасность из-за возможных ударов
молнии. Подняться над облаками «Вега», летевшая уже на пре¬
деле своих возможностей, не могла, и мне ничего не оставалось,
как продолжать полет и надеяться на лучшее.
О смерти я не думал. Стремление удержать самолет в возду¬
хе целиком поглотило меня. Времени ни на что больше просто
не оставалось. Моя «Вега» с задранными крыльями и деревян¬
ным обтекаемым фюзеляжем, состоявшим из двух половинок,
склеенных вместе, словно детская игрушка, могла в любой мо¬
мент развалиться на куски.
Снаружи стало почти совершенно темно, нас трясло в вихрях
воздуха, и вода каскадами лила сквозь трещины, которые появи¬
лись в обшивке. Дождь потоками стекал с крыльев, и его струи,
светившиеся брызгами, отскакивали от их концов. От фюзеля¬
жа начали отлетать куски фанеры.
169

Я даже ощущал некое ликование оттого, что мне удавалось
удерживать умирающий самолет в воздухе, и просто громко рас¬
хохотался, когда ветром сорвало часть кабины и мне на голову
обрушился каскад воды.
Внезапно я вылетел на яркий солнечный свет угасающего дня
и тут же увидел на горизонте реку, должно быть Негро, и напра¬
вил к ней «Вегу», не обращая внимания на вонь от горевшего
масла и болтание крыльев.
Теперь от фюзеляжа постоянно отрывались куски, и самолет
непрерывно терял высоту. Только Бог один знал, почему мотор
все еще продолжал работать. Понять это никому не дано. В лю¬
бой момент он мог отказать, и я не надеялся выжить, если при¬
дется сделать вынужденную посадку в непроходимом тропичес¬
ком лесу, который расстилался подо мной.
Неожиданно в моих наушниках раздался хриплый голос:
— Эй, «Вега», у вас так трепещут крылья, что я подумал, буд¬
то вы — птица. Как вы держитесь в воздухе?
Он появился словно ниоткуда и выровнялся над моим левым
крылом — моноплан «Хейли» с окрашенным в красный и сереб¬
ряный цвет стабилизатором. Судя по виду, ему было не более
пяти лет. Летчик говорил с явным американским акцентом, и я
ясно различал слова, несмотря на помехи.
— Кто вы?
— Нейл Мэллори, — ответил я. — Иду из Икитоса в Белем
через Манаус.
— О Иисусе! — хрипло рассмеялся он. — А я-то подумал, что
это Линдберг, его зовут «летающим дураком». Манаус в сотне миль
ниже по реке. Вы сможете продержаться в воздухе так долго?
По меньшей мере еще час. Я посмотрел на указатель топлива
и скоростемер и ясно представил неизбежное.
— Никаких шансов. Скорость все время падает, и топливный
бак почти сухой.
— Не вздумайте только прыгать в этом месте. Вас больше ни¬
кто никогда не увидит. Вы можете продержаться еще десять минут?
— Попытаюсь.
— Здесь в десяти или пятнадцати милях вниз по реке есть
небольшая поляна. Ваш шанс — приземлиться на нее, если
только вы справитесь.
Я не ответил, потому что там, где прикреплено левое крыло,
фюзеляж начал на самом деле разваливаться на куски, а само
крыло стало еще сильнее раскачиваться вверх и вниз.
170

Когда мы долетели до Негро, у меня высота была не больше
тысячи футов, и я неотвратимо терял ее, словно падающий лист.
Несмотря на холодный ветер, сквозивший из всех дыр в каби¬
не, мое лицо покрылось потом, и руки крепко вцепились в ру¬
коятку управления. Мне стоило большого труда удержать ее.
—	Спокойно, парень, спокойно! — продирался сквозь поме¬
хи странный хриплый голос. — Уже недалеко. Еще миля вниз
по реке, слева от тебя. Скажу, когда надо начинать снижаться,
но только делай все быстро, падай, как камень.
—	Хорошо, — ответил я и крепко сжал зубы, потому что в
этот момент моя «Вега» резко наклонилась влево.
В четверти мили впереди у самой реки показалась поляна
длиной в пару сотен ярдов. С ветром, кажется, повезло, он дул
в правильном для посадки направлении, хотя, если бы это было
не так, в том состоянии, в котором находилась «Вега», я мало
что мог сделать. Чтобы уменьшить скорость на подлете, я не
стал сбрасывать газ — мотор и так вот-вот грозил заглохнуть, —
только выправил руль и выпустил закрылки, когда проходил над
самыми верхушками деревьев.
Стараясь удержать самолет на прямой, когда его повело вле¬
во, я собрал все свои силы, нажал ногой на педаль руля направ¬
ления и круто направил машину вниз. Мне почти удалось вы¬
править ее для посадки, но тут мотор остановился, и я будто с
разбега ударился о невидимую стену. «Вега» на мгновение завис¬
ла в воздухе на высоте сотни футов, а потом пошла вниз.
Я почувствовал, как самолет задел верхушки деревьев на запад¬
ном конце поляны. Потом понял, что это спасло меня, потому что
существенно снизило скорость. Машина просто плюхнулась брю¬
хом на поляну, протащилась вперед сквозь траву шестифутовой
высоты, оставив на своем пути оба крыла, и остановилась всего в
двадцати футах от берега реки.
Отстегнув пояс безопасности, которым был пристегнут к
сиденью, толчком ноги я распахнул дверцу, выкинул наружу
мешки с почтой и быстро выскочил вслед за ними. Но спешка
не имела смысла, самолет не мог вспыхнуть как факел от удара
при приземлении по той простой причине, что баки оказались
абсолютно пусты.
Очень осторожно я сел на один из почтовых мешков. Руки
тряслись, немного, но все же заметно, и сердце стучало, как
отбойный молоток. Самолет «Хейли» теперь кружился надо
мной. Я помахал ему рукой, не поднимая головы, расстегнул
«молнию» летной куртки и достал пачку сигарет «Балкан- со-
брани», последнюю из того блока, который купил в прошлом
171

месяце на черном рынке в Лиме. Ничего в мире более вкус¬
ного, чем эта сигарета, я не знал.
Немного погодя я встал и повернулся как раз вовремя, что¬
бы увидеть, как «Хейли» сделал вираж и начал спускаться над
деревьями на дальнем конце поляны. Ему предстояла трудная
посадка. Валявшиеся повсюду обломки «Веги» и ее оторвавшие¬
ся крылья оставляли ему очень мало места для маневра и исклю¬
чали всякую возможность ошибки. Он сел так, что от конца его
левого крыла до деревьев не осталось и дюжины ярдов.
Я снова опустился на мешок, почувствовав внезапную сла¬
бость в ногах, и закурил еше одну «Собрани». До меня до¬
неслось, как он пробирается ко мне сквозь высокую траву, и
один раз даже окликнул меня по имени. Бог знает почему, но
я не ответил. Наверное, я находился в шоке. Так полагаю.
Просто сидел, смотрел на обломки «Веги», на реку, впиты¬
вая каждый малейший звук и образ, как бы удостоверяясь, что
я жив.
—	Клянусь Господом Богом, ты умеешь летать, парень, ска¬
жу тебе!
Он появился из высокой травы, здоровенный мужчина в ко¬
жаной куртке, бриджах, высоких сапогах и кожаном шлеме, с
авиационными очками, сдвинутыми на лоб. На правом бедре в
кобуре висел автоматический пистолет «кольт». Уставившись на
меня, он встал подбоченясь, что, как я узнал потом, было его
любимой и неповторимой позой.
Я протянул руку, и когда заговорил, то мне показалось, что
это не мой голос:
—	Мэллори, Нейл Мэллори.
—	А ты уже называл мне свое имя, помнишь? — Он усмех¬
нулся. — Меня зовут Сэм Хэннах. Там есть что-нибудь ценное,
кроме почты?
В то время ему исполнилось сорок пять, но ему давали и боль¬
ше, и меньше, поскольку его загорелое лицо, по цвету не отли¬
чавшееся от его кожаной летной куртки, не позволяло точно су¬
дить о возрасте.
Он выглядел твердым, самоуверенным человеком, таким, ко¬
торый сам управляет событиями, противостоит всем трудностям
и случайностям. И это определялось с первого взгляда. Стоя здесь
с пистолетом на боку, больше похожий на военного пилота, го¬
товящегося к вылету на задание, чем на человека, принимавшего
участие в небольшом инциденте, он являл собой великолепное
зрелище. Его словно выцветшие светло-голубые глаза говорили о
твердости духа.
172

Я сказал ему о горном оборудовании, которое вез, и он за¬
брался в кабину, чтобы самому его посмотреть. Немного пого¬
дя появился с парусиновой сумкой в руках:
—	Твоя?
Я кивнул, и он бросил ее мне.
—	Об этих железных штуках нечего и говорить — слишком
тяжело для моего «Хейли». Что-нибудь еще забрать?
Покачав было головой, я вдруг вспомнил:
—	Ах да, там ведь револьвер в ящике для карт.
Он без труда нашел его вместе с коробкой патронов и пере¬
кинул мне. Свой «уэбли» я сунул в карман летной куртки.
—	Ну, если ты готов, нам надо убираться отсюда.
Без видимого усилия он поднял все три мешка с почтой.
—	Здесь живут индейцы племени хикарос. До последнего
года их насчитывалось тысяч пять, а потом появился врач одной
из земельных компаний и вместо прививки от оспы привил им
саму оспу. Оставшиеся в живых заимели дурную привычку сди¬
рать живьем кожу со всякого белого, который попадает к ним в
руки.
Но такие истории давно перестали на меня действовать, Их
всюду рассказывали на Амазонке в те времена, когда индей¬
цев вообще не считали за людей, а скорее за вредных тварей,
от которых следует избавляться любыми средствами.
Я ковылял вслед за Хэннахом, на ходу изрыгавшим прокля¬
тия. Вокруг нас тучами поднимались потревоженные кузнечи¬
ки и другие насекомые.
—	Что за проклятая страна! Воистину, последнее место, ко¬
торое создал Бог. Вот и пусть себе живут тут эти хикарос.
—	Почему же вы торчите здесь? — спросил я.
Мы как раз дошли до самолета, он положил туда мешки с
почтой и повернулся ко мне со странным блеском в глазах:
—	Не по своему выбору, парень, скажу я тебе.
Он подтолкнул меня в кабину. Она оказалась не такая боль¬
шая, как на «Веге»: кресла для четырех пассажиров и грузовое
отделение позади — все в безупречном порядке. И вовсе не по¬
тому, что машина не была старой. Просто за ней постоянно и
любовно ухаживали. Это меня немного удивило, потому что, на
мой взгляд, как-то не вязалось с образом Хэннаха.
Я пристегнулся к креслу рядом с ним, и он закрыл дверь.
—	Эта детка делает сто восемьдесят на полном ходу. Ты и
глазом не успеешь моргнуть, как окажешься в горячей ванне! —
Он усмехнулся. — Или в чуть теплой, потому что я хорошо знаю
водопроводную систему в Манаусе.
173

Как-то сразу я почувствовал себя очень усталым и испыты¬
вал удовольствие оттого, что сидел вот тут, пристегнутым к
удобному креслу, а кто-то другой выполнял работу, и хорошо.
На самом деле хорошо. С противоположной стороны поляны
стеной стояли деревья, но я не ощутил ровно никакого бес¬
покойства, когда он развернул «Хейли» против ветра и дал газ.
Сэм направил машину прямо на зеленую стену, не тратя
мощность на набор высоты до самого последнего момента, а
потом взял ручку управления на себя так, что она уперлась ему
в живот, и поднял «Хейли» над самыми верхушками деревьев
с запасом всего в десяток футов.
Громко рассмеявшись, он похлопал рукой по стенке кабины.
—	А ты знаешь, что главное в жизни, Мэллори? Удача, и у
меня она есть. Я собираюсь прожить до сто одного года.
—	Желаю успеха, — отозвался я.
Странно, но он напоминал выпившего человека. Не пьяно¬
го, но такого, который не мог заставить себя замолчать. Я ни за
что в жизни не смог бы вспомнить, что он говорил, потому что
глаза мои постепенно закрывались, и его голос все затихал, пока
наконец не слился с гудением мотора, а потом все для меня за¬
мерло и я погрузился в полную темноту.
Глава 2
МАРИЯ АНДЖЕЛОС
Я рассчитывал продолжить свой путь через несколько часов
и уж во всяком случае не позже чем на следующий день, хотя
знал, что Манаус переживал не лучшие времена. Но потребова¬
лась масса времени на всякие формальности.
Все пошло плохо с самого начала. Полиция в лице самого
комманданте настояла на детальном расследовании катастрофы.
Комманданте устроил мне личный допрос, собственноручно за¬
писывая каждое мое слово, что заняло у него много времени.
После того как я подписал свои показания, меня выставили за
дверь, и мне пришлось ждать, пока Хэннах изложит свою версию
происшедшего. Судя по раскатам смеха, которые доносились
сквозь закрытую дверь, я решил, что они близкие друзья, и не
удивился, когда Хэннах появился, обнимая комманданте за плечи.
— А, сеньор Мэллори, — любезно кивнул комманданте, — я
говорил с капитаном Хэннахом по вашему делу и счастлив до¬
ложить вам, что он все подтвердил до мельчайших деталей. Вы
можете идти.
174

Это было очень любезно с его стороны. Он вернулся в свой
кабинет.
—	Мне надо кое-что сделать, а ты выглядишь смертельно
усталым. — Хэннах положил руку мне на плечо. — Спускайся
вниз, хватай такси и поезжай в «Палас-отель». Спроси там
сеньора Хука. Скажи ему, что это я тебя послал. Пять или
шесть часов сна — и ты будешь в порядке. Я заберу тебя ве¬
чером. Мы перекусим и развлечемся. Я знаю отличные места.
—	Это в Манаусе? — спросил я.
—	У них тут все еще есть где отвести грешную душу, только
надо знать, где искать. — Он криво ухмыльнулся. — Ну, увидим¬
ся позже.
Он вернулся в кабинет комманданте, открыв дверь без сту¬
ка, а я спустился вниз и вышел через подъезд, украшенный по¬
трескавшимися мраморными колоннами.
Я не поехал сразу в отель. Вместо того я взял извозчика, из
тех, что ожидали в низу лестницы и дал ему адрес местного
агента той горной компании, с которой я подписал контракт на
доставку «Веги» в Белем.
Во время великого каучукового бума в конце девятнадцатого
века Манаус бурно расцвел, по нарядным улицам прогуливались
скороспелые миллионеры, выросли дворцы в стиле барокко, а
оперный театр мог поспорить даже с парижским. Там не знали
меры, не ведали, что такое большой грех, что такое адское зло¬
деяние. Словно Содом и Гоморра спустились на берега Рио-
Негро в тысяче миль вверх по Амазонке.
Мне никогда не нравился этот город. Он олицетворял для
меня моральное разложение и всеобщее загнивание. Никто смел
там жить, и джунгли не зря начали свое наступление на него.
Я ощущал какое-то беспокойство и неудобство. Скорее все¬
го, это была реакция на стресс. И мне ничего так не хотелось,
как поскорее убраться отсюда и в последний раз взглянуть на
город через поручни на корме какого-нибудь речного парохода.
В солидном складе на набережной я нашел агента, высоко¬
го, изможденного, с затравленными глазами человека, который
знает, что ему недолго осталось жить. Он непрерывно кашлял в
большой, грязный носовой платок с пятнами крови.
Он так горячо благодарил Святую Деву за мое спасение, что
даже перекрестился, но тут же указал мне на пункт контракта,
где говорилось, что я получаю плату только при условии достав¬
ки «Веги» в Белем в целости и сохранности. Этого я как раз и
ожидал и покинул его в состоянии почти коллапса, когда он
тщетно старался справиться с тем, что осталось от его легких.
175

Ожидая меня на жаре, извозчик клевал носом, сдвинув на
глаза соломенное сомбреро. Я прошел по краю пристани, что¬
бы посмотреть, что делается в гавани. У одного из причалов
стоял речной пароход с гребным колесом сзади, на который
грузили зеленые бананы.
Капитан дремал в парусиновом шезлонге под сеныо мости¬
ка. Он пробудился ровно на такое время, чтобы сказать мне, что
уходит завтра в девять в Белем и что рейс занимает шесть дней.
Если меня не устраивает подвесная койка на палубе вместе с его
непоседливыми клиентами, я могу получить запасную койку в
каюте помощника, и все это обойдется мне в сотню крузейро.
Я заверил его, что буду здесь вовремя, и он снова с полнейшим
равнодушием закрыл глаза и возвратился к своему более важно¬
му занятию.
У меня в бумажнике лежало чуть больше тысячи крузейро, то
есть почти полторы сотни фунтов стерлингов, что означало, что
я вправе позволить себе путешествие вниз по реке и кое-какие
расходы, да еще у меня останется довольно денег, чтобы опла¬
тить проезд от Белема до Англии на каком-нибудь грузовом суд¬
не или еще на чем-нибудь.
Я наконец собрался ехать домой. После двух с половиной
лет, в течение которых Южная Америка показала мне себя с
самой худшей стороны, я был на пути домой и чувствовал себя
превосходно. Определенно, я переживал один из великих мо¬
ментов моей биографии, и, когда направился обратно к извоз¬
чику, усталость как рукой сняло.
Я ожидал увидеть захудалый отель, но «Палас» оказался при¬
ятным сюрпризом. Разумеется, он знавал и лучшие дни, но в нем
и сейчас угадывалось достоинство стиля барокко, трогательное
уходящее очарование. Имя Хэннаха произвело магическое дейст¬
вие на сеньора Хука, пожилого седовласого мужчину в куртке,
который сидел за конторкой и читал газету.
Он самолично провел меня наверх и пригласил в комнату с
огороженным чугунной решеткой балконом и видом на реку.
Начиная с массивной металлической кровати и кончая солид¬
ной мебелью из красного дерева комната являла собой прекрас¬
ный образец поздней викторианской эпохи. Все здесь сохрани¬
лось во времени, будто муха, застывшая в куске янтаря.
Индианка в шелковом платье принесла свежие простыни, а
старик с известной гордостью показал мне рядом с моей ком¬
натой ванную, которой я мог пользоваться один, правда, следо¬
176

вало позвонить слуге, чтобы получить горячую воду. Я поблаго¬
дарил его за любезность, но он красноречиво взмахнул рукой,
показывая, что ему ничего не жаль для такого друга, как капи¬
тан Хэннах.
Раздеваясь, я думал об этом. Что бы там ни говорили, вид¬
но, Хэннаху очень нравилось жить в Манаусе, что само по себе
интересно, поскольку он иностранец.
Мне так хотелось принять ванну, но, сидя на кровати, я вдруг
почувствовал страшную усталость. Забрался под простыню и поч¬
ти немедленно заснул.
Проснувшись, я увидел над собой, словно лепестки белого
цветка, развевавшуюся от ветра из раскрытого окна противомос¬
китную сетку, а сквозь нее лицо, в размытом желтоватом свете
от керосиновой лампы.
Старик Хук моргал печальными влажными глазами.
—	Капитан Хэннах приходил, сеньор. Он попросил меня раз¬
будить вас в девять часов.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что про¬
исходит.
—	Девять часов?
—	Он просил вас встретиться с ним в «Лодочке», чтобы вмес¬
те пообедать. У меня внизу кеб, он ожидает вас и отвезет куда
надо. Все устроено.
—	Очень любезно с его стороны, — ответил я, но он, конеч¬
но, не уловил некоторого металла в моем голосе.
—	Ваша ванна ждет вас, сеньор. Горячая вода уже приго¬
товлена.
Он осторожно поставил лампу на стол, и дверь за ним мягко
закрылась, противомоскитная сетка взметнулась вверх, словно
мотылек, а потом снова упала.
Хэннах действительно обо всем позаботился. Я встал, чувствуя
некоторое раздражение по поводу того, как развивались события,
и прошлепал к раскрытому окну. Совершенно неожиданно мое
настроение изменилось. Было так приятно после дневной жары
ошущать прохладу и вдыхать напоений ароматом цветов воздух.
На реке светились огоньки. Издали доносились звуки музыки, и
ее ритмы, пульсирующие в ночи, оказали на меня возбуждающее
действие.
Когда я отвернулся от окна и посмотрел в комнату, то сде¬
лал еще одно открытие. Мою парусиновую сумку распаковали,
старый полотняный костюм, выстиранный и отглаженный, ви-
177

сел на спинке стула, ожидая меня. Тут уж я ничего не мог по¬
делать, давление оказалось слишком велико, и я сдался, отыскал
полотенце и направился в ванную.
Хотя главный сезон дождей прошел, в верхнем бассейне Ама¬
зонки часто случались сильные ливни, особенно по ночам.
Я вышел из отеля, как раз когда разразился такой потоп, и в
сопровождении старого Хука, который настоял на том, чтобы
держать над моей головой старомодный черный зонт, поспешил
вниз по ступеням крыльца к кебу, ожидавшему меня. Извозчик
поднял кожаный верх, который почти полностью защищал меня
от льющихся с неба потоков, и тут же тронулся в путь.
Дождь разогнал всех. На пути от отеля до места назначения
нам попалось не более полудюжины пешеходов, и то лишь на
улочках, что вели к реке.
Мы выехали на набережную там, где у причалов множество
жилых лодок самого разного вида, здесь действительно посто¬
янно обитало несчетное количество людей. Наконец мы остано¬
вились у длинного пирса.
— Вот сюда, сеньор.
Извозчик настоял на том, чтобы я накинул на плечи его ста¬
рый плащ, и проводил меня на самый конец пирса, где над раз¬
вешенными рыбацкими сетями на месте раскачивался фонарь.
В темноте я разглядел старое рыбацкое судно, изнутри лил¬
ся тусклый свет, а над водой плыла музыка. Он наклонился и
поднял тяжелую деревянную крышку трапа на пирсе, и в све¬
те фонаря стали видны ступени ведущей вниз лестницы. Из¬
возчик спустился по ней, и я без колебаний последовал за
ним. Никакого подвоха не ожидал, но мой «уэбли» 38-го ка¬
либра, который я сжимал в кармане правой рукой, давал мне
неплохую гарантию.
К судну вел дощатый настил, положенный на старые лодки,
он угрожающе оседал под нашими шагами.
Когда мы дошли до конца настила, извозчик улыбнулся и
похлопал по корпусу судна ладонью:
—	Вот она, «Лодочка», сеньор. Приятного вам аппетита на
все, а особенно на еду и женщин.
Знакомая бразильская поговорка прозвучала благожелательно.
Я было полез за бумажником, но он протестующе поднял руку:
—	Не надо, сеньор. Добрый капитан позаботился обо всем.
Снова Хэннах. Я смотрел на извозчика, пока он пробирался
по качающемуся настилу до пирса, а потом повернулся и под-
178

нялся по железным ступеням на палубу. Тут же на меня двину¬
лась гигантская фигура, выступившая на свет из тени у прохо¬
да. Меня встретил негр с серьгой в одном ухе и большой
кудрявой бородой.
—	Сеньор? — произнес он.
—	Я ищу капитана Хэннаха. Он ожидает меня.
Во тьме блеснули зубы. Еще один друг Хэннаха. Это стано¬
вилось однообразным. Не говоря ни слова, негр просто открыл
дверь, и я вошел.
В старые времена здесь располагался главный кубрик. Теперь
его весь заставили столами, и люди сидели за ними плотно, как
сардины в банке. Над красочным застольем висела густая пеле¬
на дыма, что вкупе со скудным освещением делало видимость
проблемой, но все же я ухитрился разглядеть в углу, за малень¬
кой площадкой для танцев, стойку бара. Оркестр из пяти чело¬
век наяривал кариоку, и большинство сидевших подпевали ему.
Я увидел Хэннаха в гуще людей на танцевальной площадке.
Он плотно прижимал к себе по-настоящему красивую по всем
стандартам девушку в ярко-красном атласном платье, обтягивав¬
шем ее стройную фигуру будто вторая кожа. Как я догадался, в
ее жилах текла негритянская и европейская кровь. Девушка
была дьявольски хороша.
Он повернул ее, увидел меня и завопил:
—	Эй, Мэллори, вот и ты наконец!
Оттолкнув партнершу, будто она для него ничего не значи¬
ла, он стал пробиваться сквозь толпу ко мне. Никто не обижался
на него, даже когда, задев, он перевернул пару стаканов с вы¬
пивкой. Все улыбались ему, а один или два похлопали его по
спине и дружелюбно поздоровались.
Он уже хорошо выпил, что показалось мне естественным, и
встретил меня как давно потерянного и вновь обретенного род¬
ного брата.
—	Ты почему задержался? Бог мой, я весь исстрадался. Идем,
у меня накрыт столик на палубе, там мы хоть будем слышать
друг друга.
Подхватив под локоть, он потащил меня через толпу к раз¬
движной двери в дальнем конце. Когда попытался открыть ее,
возле нас появилась девушка в красном атласном платье и об¬
няла его за шею.
Он схватил ее за запястья и так сильно их сжал, что она
вскрикнула от боли. В тот момент он уже не выглядел таким
добродушным, а его плохой португальский язык сделал его сло¬
ва совсем жесткими:
179

—	Потом, ангел, потом! Я займусь тобой, и ты будешь до¬
вольна, только сейчас мне надо побыть немного с моим другом.
О’кей?
Когда он отпустил ее, она, обиженная, подалась назад и рас¬
творилась в толпе. Мне показалось, что женщин здесь гораздо
больше, чем мужчин, и я поделился с ним своим наблюдением.
—	Это что, бордель?
—	Но лучший в городе.
Сэм отодвинул дверь, и мы вышли на палубу в приватный от¬
сек, где под полотняным тентом у поручней стоял стол, накры¬
тый на двоих. Над ним висела лампа, а дождь потоком лил с тента.
Хэннах крикнул по-португальски:
—	Эй, Педро, поворачивайся-ка побыстрее!
Потом усадил меня на один из стульев и достал бутылку вина
из ведра с водой, которое стояло под столом.
—	Ты любишь «Поули Фюссе»? Они специально для меня
достают его. Я его просто ведрами пил в старые времена во
Франции.
Я попробовал немного. Вино оказалось холодным как лед,
терпким и освежающим.
—	Вы были на Западном фронте?
—	Конечно. Целых три года. Таких бесконечных три года,
скажу я тебе.
Это по крайней мере объясняло, почему у него капитанский чин.
Я сказал:
—	Но ведь Америка не вступала в войну до 17-го года.
—	Ах, это! — Он отклонился назад, чтобы не мешать обслу¬
живать нас подошедшему с подносом официанту, в белой ру¬
башке и кушаке. — Я летал у французов в эскадрилье «Лафайет».
Ньюпорт-Скаутс и Спейдс.
Он наклонился, чтобы снова наполнить мой бокал, и спросил:
—‘Сколько тебе лет, Мэллори?
—	Двадцать три.
Он рассмеялся:
—	В твоем возрасте я уже имел на счету двадцать шесть уби¬
тых. Был сбит четыре раза, один из них самим фон Рихтхо-
феном.
Странная вещь, но я ни на секунду не засомневался в том,
что услышал. Хотя, по правде, все это сильно смахивало на
хвастовство, но сама его манера говорить заставляла верить, с
ним именно так и происходило.
Мы ели рыбный суп, а потом тушенных в собственной кро¬
ви цыплят, которые на вкус оказались гораздо лучше, чем я
180

ожидал. Нам подали яйца и оливы, жаренные на оливковом же
масле, конечно же целую гору риса и томаты в уксусе.
Хэннах болтал без умолку, хотя ел и пил ненормально мно¬
го, что, впрочем, привело лишь к тому, что он начал говорить
громче и быстрее, чем обычно.
—	Я прошел жестокую школу, поверь мне. Приходилось очень
стараться, чтобы выжить, и чем дольше продолжался этот кош¬
мар, тем больше у тебя появлялось шансов.
—	Полагаю, так всегда, — согласился я.
—	Конечно, так. Там нельзя надеяться на свою удачу, парень.
Просто ты должен знать, что надо делать. Ведь летать для чело¬
века — это самое неестественное занятие.
Когда официант подошел, чтобы убрать со стола, я поблаго¬
дарил его.
—	А ты совсем неплохо говоришь по-португальски. Лучше,
чем я.
—	Я провел год в низовьях Амазонки, когда впервые попал в
Южную Америку. Летал из Белема для горной компании, имев¬
шей алмазную концессию вдоль реки Шингу.
На него это произвело впечатление.
—	Я слышал, что там суровый район. Самые плохие индей¬
цы во всей Бразилии.
—	Вот почему я и переехал в Перу. Летать в горах, может
быть, и труднее, но зато гораздо интереснее.
—	А ты совсем неплохо летаешь, — похвалил он. — Я ле¬
таю двадцать лет и всему научился, но не думаю, что смогу
назвать хотя бы с полдюжины парней из моих знакомых, ко¬
торые посадили бы «Вегу» вот так, как это сделал ты. Где ты
научился так летать?
—	У меня был дядя, который служил в военно-воздушных
силах. Умер пару лет назад. Мальчишкой он часто забирал
меня к себе в Пусс-Мот. А когда я учился в университете, то
поступил в воздушную школу, которая готовила пилотов для
вспомогательных воздушных сил. Там я летал много раз по
уик-эндам.
—	А потом?
—	Сдал экзамены и в свое свободное время получил лицен¬
зию гражданского пилота. Летал где придется.
—	Только не в Южной Америке?
—	Разумеется. — Я чувствовал себя немного навеселе, и сло¬
ва вылетали без всяких усилий с моей стороны. — Все, чего я
желал, — это летать. Понимаете, что я имею в виду? Я готов был
поехать куда угодно.
181

—	Так и есть, если уж ты попал на Шингу. А что собира¬
ешься делать теперь? Если хочешь найти работу, то я мог бы
тебе помочь.
—	Летать, вы имеете в виду?
Он кивнул:
—	Я вожу почту и грузы на маршруте в Ландро, что в двух¬
стах милях отсюда вверх по Негро. И еще летаю на Рио-дас-
Мортес по контракту с правительством. Там ожидается большая
добыча алмазов.
— Рио-дас-Мортес? — переспросил я. — Это же река Мерт¬
вых! Да вы, наверное, шутите. Там ведь еще хуже, чем на Шин¬
гу. Я летал туда. Года два назад возил правительственную деле¬
гацию в миссию, которая называется Санта-Елена. Это еще до
вас. Вы знаете те места?
— Летаю туда регулярно.
— Вы сегодня сказали такие слова — последнее место, ко¬
торое создал Бог. Так это и есть Рио-дас-Мортес, Хэннах. Во
время сезона дождей там все время льет. И в другое время года
тоже целый день идет дождь. Там есть такие мухи, которые
откладывают яйца в глазные яблоки. Почти на всей Амазон¬
ке есть рыбы пираньи, стая которых в три минуты может об¬
глодать человека и сделать из него скелет, но в Мортес они
маленькие, с острыми шипами, их только ножом можно вы¬
ковыривать.
—	Не стоит рассказывать мне об этом проклятом месте. Я от¬
правился туда с тремя «Хейли» и большими надеждами. И все, что
у меня осталось, — это та самая крошка, на которой ты сегодня
прилетел. Поверь, как только контракт кончится через три меся¬
ца, они меня днем с огнем не разыщут.
—	А что случилось с остальными двумя самолетами?
—	Капут. Дрянные пилоты.
—	Так вот зачем я вам нужен!
—	Чтобы выполнить мое расписание полетов, нужно два
самолета, или, говоря точнее, я не справляюсь один. Завтра я
заберу у поселенца, который живет ниже по реке, старый би¬
план, он его продает.
—	А что за самолет?
—	«Бристоль».
Он подлил мне еще вина, а я, начав пить, разлил большую
часть стакана по столу.
—	Вы имеете в виду истребитель «Бристоль»? Боже, так на
них же летали двадцать лет. назад на Западном фронте!
Он кивнул:
182

—	Я знаю. Он, конечно, старый, но ему и надо-то продер¬
жаться всего три месяца. Сделать два или три простых рейса
по реке. Если тебе нужна работа, можешь получить ее, но я
не настаиваю, как хочешь. У меня есть парень на уик-энд, с
которым я уже связался. Один португалец. Летал для горной
компании в Венесуэле, но его выгнали. Значит, он мне недо¬
рого обойдется.
—	Ну и отлично, — кивнул я.
—	А что ты-то собираешься делать?
—	Поеду домой, что же еще?
—	А как насчет денег? Хватит?
—	Только-только. — Я похлопал по бумажнику. — Не при¬
везу домой горшка с золотом, но зато приеду целый и невре¬
димый, а это чего-то стоит. Насколько знаю по сообщениям,
в Европе настают тяжелые времена. Там, судя по всему, могут
потребоваться летчики с такой практикой, как у меня.
—	Ты имеешь в виду нацистов? — Он кивнул. — Может, ты
и прав. Это банда выродков, как я слышал. Ты увидишь моего
механика, Менни Штерна. Он немец. Был профессором в ка¬
ком-то ихнем университете, или что-то в этом роде. Они арес¬
товали его, потому что он еврей. Засунули в какую-то чертову
дыру, которую называют концентрационным лагерем. Менни
счастлив, что унес оттуда ноги. Приехал сюда в Манаус на гру¬
зовом судне без гроша в кармане.
—	И почему вы взяли его?
—	Лучший механик, которого я видел в жизни. Когда дело
касается авиационных моторов, он просто гений. — Хэннах на¬
лил мне еще стакан. — А на каких самолетах ты летал в Коро¬
левских военно-воздушных силах?
—	Главным образом на «Уэпитис». Во вспомогательной авиа¬
ции самые старые самолеты.
—	Такие, которые не брали в основные силы?
—	Именно так. Я даже на «Бристолях» летал. У нас имелась
парочка на аэродроме. Ужасные машины. Я налетал на одном из
них часов тридцать.
—	Это на истребителе?
Я кивнул, а он вздохнул и покачал головой:
—	Боже, парень, как я тебе завидую, что возвращаешься ко
всему этому. Я же был из асов ас, тебе известно? За одно утро
сбил четырех «Фоккеров», а потом сам рухнул объятый пламе¬
нем. Мое последнее представление. Капитан Самюэль Б. Хэн¬
нах, двадцать три года, Почетная медаль Конгресса.
—	А я думал, что ас асов это Эдди Риккенбейкер?
183

—	Последние шесть месяцев войны я провалялся в госпита¬
ле, — ответил он.
Его голубые глаза безучастно смотрели в прошлое, будто он
вспоминал свои старые беды, а потом, словно снова вернувшись
к реальности, поднял стакан:
—	Счастливых посадок!
Вино словно перестало действовать на меня, или мне толь¬
ко показалось, потому что оно прошло одним легким глотком.
Последняя бутылка опустела. Он потребовал еще, а потом не¬
твердой походкой прошел к раздвижной двери и открыл ее.
Музыка ворвалась, словно удар в лицо, неистовая, возбуж¬
дающая, смешанная с гомоном голосов и пением. Девушка в
красном атласном платье поднялась по ступеням и подошла к
нему, он обнял ее, а она страстно поцеловала его. Я как-то от¬
чужденно сидел, пока официант снова наполнял мой стакан,
а Хэннах, будто очнувшись, криво улыбнулся мне.
На место напротив меня проскользнула и села девушка, в
простом хлопчатобумажном, наглухо застегнутом спереди пла¬
тье. Судя по разрезу глаз над высокими скулами, в ней текла
индейская кровь. Ее лицо, обрамленное темными, длинными,
до плеч волосами, выглядело холодным и отчужденным.
Девушка взяла пустой бокал, и я потянулся к ней с только
что открытой бутылкой, чтобы налить вина. Хэннах подошел к
ней, взял за подбородок и приподнял ее голову. Ей это явно не
понравилось, ее взгляд вспыхнул.
Он спросил:
—	А ты новенькая здесь, верно? Как тебя зовут?
—	Мария, сеньор.
—	Мария Анджелос, да? Мне это нравится. Ты знаешь меня?
—	Все на реке знают вас, сеньор.
Он потрепал ее по щеке:
—	Славная девочка. Сеньор Мэллори мой друг, мой добрый
друг. Присмотри за ним. Я вижу, что ты в полном порядке.
—	Мне кажется, что сеньор и сам может посмотреть за собой.
Он грубо рассмеялся:
—	Может, ты и права.
Потом он повернулся к девушке в атласном платье и повел
ее вниз, к танцевальной площадке.
Мария Анджелос молча приветственно подняла бокал и от¬
пила немного вина. Я в ответ осушил свой бокал, поднялся и
подошел к поручням. Моя голова, казалось, раздулась, как бал¬
лон. Я старался поглубже дышать и перегнулся через поручни,
подставив лицо под дождь.
184

Как она подошла сзади, я не слышал, и когда обернулся, она
легко положила руки мне на плечи:
—	Не хотите ли потанцевать, сеньор?
Я отрицательно покачал головой:
—	Там слишком тесно.
Она молча повернулась, подошла к раздвижной двери и за¬
крыла ес. Музыка сразу же стихла, хотя звуки неистовой самбы
ясно разносились в ночи.
Она вернулась к поручням и тесно прижалась ко мне, нежно
обняв рукой за шею. Ее тело задвигалось, вовлекая меня в ритм,
и я полностью забыл обо всем на свете. Такое имя — Мария,
лицо Мадонны, да и остальное...
Я не уверен в последовательности событий, которые произо¬
шли потом. Правда состояла в том, что я настолько опьянел, что
просто не понимал, что делаю.
Когда пришел в себя, то обнаружил, что нахожусь совсем в
другой части палубы, крепко сжимая ее в объятиях, а она ста¬
ралась освободиться, говоря мне, что это нехорошо, что здесь
слишком много народа.
Наверное, она предложила пойти к ней, и следующее, что я за¬
помнил, это то, как мы пробирались по шаткому настилу на пирс.
Дождь все усиливался, и, когда мы поднимались по трапу,
он полил как из ведра. Тонкое полотняное платье тут же про¬
мокло насквозь и облепило ее тело, соски грудей просвечива¬
ли сквозь ткань, и меня охватило яростное возбуждение.
Я притянул ее к себе, мои руки нашарили ее упругие ягоди¬
цы. Желание охватило меня. Я страстно поцеловал ее, а она,
подождав немного, оттолкнула меня и похлопала по лицу.
—	Боже, какая же ты красивая, — произнес я, прислонив¬
шись спиной к штабелю упаковочных коробок.
Она улыбнулась, в первый и единственный раз за все вре¬
мя, что мы находились вместе, будто ей и на самом деле по¬
нравился мой комплимент, лицо ее осветилось, словно внутри
загорелся свет. И вдруг она изо всех сил ударила меня коле¬
ном в промежность.
Я был настолько пьян, что не сразу ощутил боль, и, скрючив¬
шись, рухнул на дощатый настил пирса.
Потом повернулся на спину и увидел, что она стоит передо
мною на коленях и обшаривает мои карманы. Какой-то ин-
185

стинкт самосохранения вернул меня к жизни. Увидев у нее в
руках свой бумажник, я понял, что в нем все самое важное для
меня, и не только деньги, но и все мое будущее.
Когда она поднялась на ноги, я попытался схватить ее за
лодыжку, но она ударила острым каблуком прямо в середину
моей ладони. Потом снова пихнула меня ногой, и я покатил¬
ся к краю пирса.
Меня спасло от падения какое-то ограждение, и я вцепил¬
ся в него, пытаясь встать, но силы совсем покинули меня. Она
направилась ко мне, явно стараясь покончить со всем этим, но
тут одновременно произошло несколько событий.
Сквозь шум дождя я услышал свое имя и увидел, как трое
мужчин бегут по настилу к пирсу. Впереди с автоматическим
пистолетом в руках бежал Хэннах. В шуме дождя эхом разнес¬
лись несколько выстрелов.
Но они опоздали. Мария Анджелос уже исчезла в темноте.
Глава 3
ПЕРЕВОРОТ ИММЕЛЬМАН
Тот пароход с задним гребным колесом следующим утром
ушел вовремя, но только без меня. Во второй половине дня, ког¬
да он уже был в тридцати или сорока милях вниз по реке, я сидел
около офиса комманданте, уже во второй раз в течение послед¬
них двух дней, и слушал голоса, которые доносились оттуда.
Немного погодя двери открылись, и вышел Хэннах в лет¬
ной одежде. Он выглядел уставшим, был небрит, и глаза вва¬
лились оттого, что недоспал. В десять часов ему предстояло
сделать обязательный короткий рейс по контракту в одну из
горных компаний, расположенных всего в пятидесяти милях
вниз по реке.
Он присел на край стола сержанта, закурил и участливо спро¬
сил меня:
Как ты себя чувствуешь?
— Так, будто мне две сотни дет.
— Будь проклята эта сучка! — Он вскочил на ноги и озабо¬
ченно зашагал туда и сюда по комнате. — Если бы я только мог
хоть что-нибудь сделать!
Сэм повернулся ко мне. Сейчас он выглядел соответственно
своему возрасту, и я впервые заметил это.
— Чем же мне тебе помочь, парень? Я же здесь даже горючее
покупаю в кредит. Этот «Бристоль» сжирает всю мою наличность.
186

Вот когда закончится мой контракт с правительством через три
месяца, у меня появится возможность, но теперь...
—	Да ладно, забудьте, — поморщился я.
—	Это ведь я затащил тебя в это проклятое заведение, раз¬
ве нет?
Он, кажется, чувствовал себя ответственным за все, что про¬
изошло. Для такого человека было небезразлично, как он выгля¬
дел в глазах других людей. Я понимал, но ничего не мог ему
возразить.
—	Но я свободный человек, белый, и мне уже исполнился
двадцать один год, разве не так говорят у вас в Штатах? Вот,
возьмите для разнообразия приличную сигарету и помолчите,
только об одном прошу вас!
Я протянул ему пачку «Балкан собрани», и тут же отворилась
дверь кабинета комманданте, и появился сержант:
—	Не угодно ли зайти, сеньор Мэллори?
Я поднялся и не торопясь вошел в кабинет, что было вполне
объяснимо в моих обстоятельствах. Хэннах последовал за мной,
не дожидаясь приглашения.
Комманданте кивнул ему:
—	Сеньор Хэннах?
—	Может, я окажусь полезным, — сказал Хэннах.
Комманданте постарался напустить на себя настолько скорб¬
ный вид, насколько это возможно для представителя латинской
расы, и покачал головой:
—	Дрянное дело, сеньор Мэллори. Вы сказали, что кроме
паспорта в вашем бумажнике лежала тысяча крузейро?
Я опустился в ближайшее кресло.
—	Скорее там было одиннадцать сотен.
—	Вы могли иметь ее на ночь всего за пять, сеньор. Таскать
с собой такую сумму — просто глупость.
—	А что, она так и исчезла без следа? — вмешался Хэннах. —
Клянусь Богом, ведь кто-то должен знать, где найти эту суку!
—	Вам же хорошо известен тип этих женщин, сеньор. Ра¬
ботает по всей реке, ездит из одного города в другой. Никто в
«Лодочке» не видел ее раньше. Она сняла комнату в доме на
набережной, но пробыла там всего три дня.
—	Так вы хотите сказать, что она уже далеко от Манауса и
нет никаких шансов ее поймать? — спросил я.
—	Совершенно точно, сеньор. Правда всегда горька. Она на
три четверти индианка. Очевидно, на время вернулась к своему
племени. И все, что ей надо сделать для этого, так это снять одеж¬
ду. И они все на одно лицо. — Он выбрал длинную черную сига¬
187

ру из коробки на столе и продолжил: — Думаю, что мы ничем не
сможем вам помочь. У вас есть счет, чтобы снять деньги?
—	Ни пенни.
—	Да? — Он нахмурился. — С паспортом не будет много
трудностей. Заявление британскому консулу в Белеме в сопро¬
вождении моего письма, и через неделю-другую вопрос решит¬
ся. Но только по действующему закону все иностранцы, не
располагающие средствами, должны представить свидетельст¬
во о том, что они имеют постоянное место работы.
Я прекрасно понял, что он имеет в виду. Для таких, как я, у
них существовали трудовые отряды.
Хэннах перешел в другой конец комнаты, где я мог его ви¬
деть, коротко кивнул мне и заявил:
— Здесь нет никаких трудностей. Сеньор Мэллори может
работать у меня.
— В качестве пилота? — Комманданте поднял голову и во¬
просительно посмотрел на меня: — Это так, сеньор?
— Абсолютно верно, — заверил его я.
Хэннах ухмыльнулся, когда комманданте с видимым облегче¬
нием изрек:
— Ну, тогда все в порядке.
Он поднялся и протянул руку:
— Если появится что-то интересное об этом несчастном деле,
сеньор, я буду знать, где вас найти.
Я пожал ему руку — причем постарался, чтобы это не вы¬
глядело уж слишком нелюбезно, — и быстро вышел из каби¬
нета. Я спешил, и только в холле с колоннами Хэннах сумел
меня догнать. Тогда я сел на мраморную скамью, освещенную
солнцем, а он стоял в нерешительности передо мною.
— Я правильно поступил, там, у него?
Я устало кивнул:
— Я на самом деле обязан вам, но как быть с тем португаль¬
цем, которого вы ждете?
— Не получит места, и только. — Он сел рядом со мною. —
Слушай, я знаю, что ты хочешь домой, но ведь могло быть еще
хуже. А теперь ты поживешь в Ландро с Менни, а между поле¬
тами у тебя — комната в «Паласе» за мой счет. Сохранишь день¬
ги. Плачу сто американских долларов в неделю.
Условия мне показались прекрасными во всех отношениях, и
я решил:
— Мне это подходит.
— Но только одно затруднение. Как я тебе сказал, сейчас я
живу в кредит. А это значит, у меня нет наличных, чтобы тебе
188

заплатить до конца моего контракта. Придется подождать три
месяца.
—	Но у меня не такой уж большой выбор, верно?
Я встал и пошел к выходу, а он бросил мне вслед с некото¬
рым восхищением:
—	Боже, а ты хладнокровный человек. Может ли хоть что-
нибудь вывести тебя из равновесия?
—	То, что случилось прошлой ночью, было и прошло, — от¬
ветил я. — А сегодня — уже другой день. Мы вечером летим в
Ландро?
Он уставился на меня с легкой улыбкой, хотел что-то заме¬
тить мне, но потом, вероятно, передумал и кивнул:
—	Да, надо бы. Как раз завтра по графику, раз в две недели,
рейс в Санта-Елену. Еще предстоит перегнать «Бристоль». Я ска¬
жу Менни, чтобы он как можно скорее проверил мотор. Выходит,
что нам лететь обоим. Что ты на это скажешь?
—	Так за это мне и платят, — ответил я и пошел вниз по сту¬
пеням к поджидавшему внизу кебу.
Взлетно-посадочная полоса в Манаусе, которой пользовался
Хэннах, в то время не отличалась грандиозными размерами. Ря¬
дом стоял небольшой деревянный домик администрации с ба¬
шенкой, и в ряд вдоль реки тянулись дряхлые ангары, крытые
ржавым гофрированным железом. В этом заброшенном месте
стоял всего один самолет — «Хейли», который выглядел здесь
довольно странно, его стабилизатор, выкрашенный красным и
серебряным, блистал на послеполуденном солнце.
Как раз была сиеста — время послеобеденного отдыха. Во¬
круг — ни души. Я швырнул свою парусиновую сумку на зем¬
лю возле «Хейли». Стояла такая жара, что я с радостью сбросил
летную куртку. Тишину нарушали только вопли обезьян в кро¬
нах деревьев на берегу реки.
Вдруг позади раздался грохот железа, я обернулся и увидел,
что это Хэннах отодвигает раздвижную дверь одного из ангаров.
—	Ну, вот он, — мдхнул он головой, приглашая посмотреть
машину.
Истребитель «Бристоль» на самом деле являлся лучшим бое¬
вым самолетом времен войны и успешно использовался за мо¬
рем Королевскими военно-воздушными силами до 30-х годов.
Как я уже говорил, на старых тренировочных станциях в Анг¬
189

лии сохранились такие самолеты, и я в порядке обучения нале¬
тал на них какое-то количество часов.
Но передо мной стоял совершенно оригинальный, настоя¬
щий музеййый экспонат. Фюзеляж настолько облепили запла¬
ты, что только в одном месте, к моему удивлению, все еще
различался потускневший знак Королевских военно-воздуш¬
ных сил.
Прежде чем я успел сделать какие-то замечания, Хэннах
предупредил:
— Не смущайся состоянием фюзеляжа. Машина на самом
деле гораздо лучше, чем выглядит. Крепка как колокол, и ду¬
маю, что с мотором тоже не будет неприятностей. Парень, у
которого я купил машину, владел ею пятнадцать лет и не го¬
нял ее сильно. А до этого только один Бог знает ее историю.
Книга с формулярами утеряна.
— А вы сами-то на нем летали? — спросил я.
— Только сто миль. Она хороша в управлении. И вообще,
совсем не доставила мне хлопот.
Это был двухместный «Бристоль». Я залез на нижнее левое
крыло и заглянул в кабину пилота. Там приятно пахло, смесь
запахов кожи, машинного масла и бензина всегда действовала
на меня возбуждающе, и я невольно протянул руку, чтобы по¬
трогать рукоятку управления. Единственное современное добав¬
ление — радио. Его поставили, скорее всего, в соответствии с
требованиями бразильского правительства.
— Вот уж действительно оригинальная машина. Плетеные
сиденья и кожаные подушки. Комфорт прямо как дома.
—	«Бристоль» на самом деле замечательный самолет, — за¬
думчиво произнес Хэннах.
Я спрыгнул на землю.
— А не читал ли я где-то, что фон Рихтхофен за одно-един-
ственное утро сбил четыре таких?
— Тому есть объяснение. У пилота спереди стоял жестко за¬
крепленный пулемет «виккерс». А у наблюдателя сзади — один
или два поворотных пулемета «льюис». Поначалу они использо¬
вали тоже двухместные самолеты.
—	И это означало, что основной огонь вел член экипажа в
задней кабине?
—	Совершенно верно, тут-то и зарыта собака. Пилоты несли
тяжелые потери, пока не поняли, что одноместный самолет го¬
раздо маневренней.и лучше летать на таком.
—	С закрепленным пулеметом в качестве единственного
оружия?
190

—	Именно так. Наблюдательские «льюисы» могли рассматри¬
ваться только как полезное дополнение. Пилоты обычно брали
с собой пару бомб. Немного, всего двести сорок фунтов — но
это значит, что ты сможешь брать достаточно большую полез¬
ную нагрузку. Как видишь, задняя кабина специально расшире¬
на именно для этой цели.
Я заглянул туда.
—	Есть место как раз для пары пассажиров.
—	Полагаю, что в этом вряд ли будет необходимость. Давай¬
те выкатим машину наружу.
Мы взялись за крылья и выкатили самолет на яркий со¬
лнечный свет. Несмотря на свой потрепанный вид, он выгля¬
дел очень грозно и устрашающе — настоящая боевая машина,
словно ожидающая случая рвануться в схватку.
Я знавал людей, которые любили лошадей — просто любую
лошадь — каждой фиброй своего существа, безотчетной любовью,
с которой они ничего не могли поделать. Вот таким же образом
меня волновали аэропланы, а этот в особенности, несмотря на
состояние и сравнительно небольшую скорость по современным
понятиям. Было в нем что-то такое, что трудно объяснить. И в
одном я не сомневался — это меня он ждал столько времени.
—	Ты можешь взять «Хейли». А я полечу за тобой на нем, —
предложил Хэннах.
Я покачал головой:
—	Нет, благодарю. Вы наняли меня летать именно на этой
машине.
Он с некоторым сомнением посмотрел на меня:
—	Ты уверен?
Я даже не потрудился ему ответить, а просто пошел, взял
свою парусиновую сумку и забросил ее в заднюю кабину. Там
еще лежал парашют, но я даже не побеспокоился вытащить
его, а надел летную куртку, шлем и авиационные очки.
Он развернул на земле карту, и мы присели возле нее на кор¬
точки. Рио-дас-Мортес впадала в Рио-Негро в ста пятидесяти
милях отсюда и спускалась с северо-востока. В устье стоял воен¬
ный пост под названием Форте-Франко, а Ландро располагал¬
ся в пятидесяти милях вверх по течению.
—	Держись все время реки, — заметил Хэннах. — Не пытайся
срезать расстояние по джунглям, что бы ни случилось. Сесть здесь
означает верный конец. Вдоль всей Мортес простирается страна
племени хуна. Это такие же индейцы, как и на реке Шингу, они
выглядят как ученики воскресной школы, но ничего им не нра¬
вится больше, как захватить белого человека.
191

—	А хоть кто-нибудь имеет контакты с ними?
—	Только сестры медицинской миссии Санта-Елена, и это
просто чудо, что они до сих пор живы. У одной горной ком¬
пании уже случались неприятности, они собрали на совеща¬
ние всех руководителей подчиненных компаний, а их обстре¬
ляли с крыши из пулемета. Убили дюжины две, но все же
нападавшие оказались неопытны и восьмерым дали уйти. С тех
пор идет война. Нечто вроде военного положения. Но это
ничего не значит. Число военных не прибавилось. Как стоял
в Форте-Франко полковник с пятьюдесятью солдатами и дву¬
мя военными грузовиками, так и осталось.
Я сложил карту и засунул ее в карман летной куртки.
—	Судя по всему, у индейцев хуна еще есть возможность
стать людьми.
Он в ответ грустно рассмеялся:
—	Ты не найдешь никого, кто бы согласился с тобой здесь, во¬
круг Ландро, Мэллори. Мы имеем дело с ватагой дикарей камен¬
ного века. Подонки. Если бы ты видел, что они творили...
Он подошел к своему «Хейли», открыл дверь кабины и за¬
брался внутрь. А потом вышел обратно с дробовиком:
—	Ты умеешь обращаться с ним?
Я кивнул, и он сунул мне ружье и коробку патронов.
—	Бери. Лучшее оружие на коротких дистанциях, из всего,
что я знаю. Десятый калибр, шестизарядное, автоматическое.
Патроны снаряжены стальной картечью. Я сам готов застрелить¬
ся, только бы не даться этим подонкам в руки.
Подержав ружье в руках, я сунул его в заднюю кабину.
—	Мы летим вместе?
—	Нет, мне еще кое-что надо сделать. Я вылечу через полча¬
са и догоню тебя. Вызову по радио, когда буду проходить мимо.
Это было своеобразное и вовсе ненужное хвастовство. «Брис¬
толь» не имел никакой надежды на успех в состязании с «Хей¬
ли» в скорости, но я пропустил его выпад мимо ушей.
—	А вот еще одно, — напомнил я. — Насколько я помню,
требуется три человека, чтобы провернуть пропеллер при запус¬
ке мотора.
—	Но только не мне.
Прозвучала простая констатация факта, сделанная без всякой
гордости за свою недюжинную силу, в наличии которой я смог
убедиться впоследствии. Я ступил на левое крыло, опустился в
плетеное сиденье с кожаными подушками и поставил ноги на
педали руля направления, проверил все в кабине, подал Хэнна-
ху сигнал, запустил стартовое магнето, а он провернул пропел-
192

лер через точку компрессии. Мотор «роллс-ройс-фалькон» сра¬
зу же взревел.
Рев производил ужасное впечатление, как всегда бывает на
малых оборотах. Хэннах отбежал в сторону, а я вырулил от ан¬
гаров на подветренный конец поля и развернулся против ветра.
Потом надел противоветровые очки, осмотрел небо, чтобы
убедиться, не садится ли кто-нибудь, и дал газ. Двинул ручку
вперед, и машина, отрывая хвост от земли, стала набирать ско¬
рость. Под порывом ветра она чуть накренилась вправо, но я
выправил ее легким движением руля. Через сто пятьдесят ярдов
я легко взял ручку на себя, и самолет взмыл в воздух.
Поднявшись на двести футов и идя со скоростью шестьдесят
пять миль в час, я прибавил газу и поднялся до пятисот футов,
заложил вираж и оказался над аэродромом.
Я видел Хэннаха, который стоял и смотрел на меня, защища¬
ясь рукой от солнца. Но то, что случилось потом, оказалось для
меня полной неожиданностью, а все потому, что, управляя та¬
ким замечательным аэропланом, я испытывал приятное возбуж¬
дение, да и мне хотелось произвести на Сэма впечатление.
Великий германский ас Макс Иммельман изобрел замеча¬
тельный прием воздушного боя, который позволял ему дваж¬
ды открыть огонь по противнику, не теряя высоты. Знамени¬
тый переворот иммельман теперь азбука воздушного боя для
каждого истребителя. Я и исполнил его сейчас, направив само¬
лет в пике прямо на Хэннаха, прошел в пятидесяти футах над
его головой, потом взмыл вверх в полупетле и в высшей точ¬
ке перевернул машину в нормальное положение.
Он не дрогнул ни одним мускулом, только стоял и потрясал
кулаком в мою сторону. Я развернулся, провел «Бристоль» низ¬
ко над вершинами деревьев и направился вдоль реки.
Когда «Бристоль» летит на крейсерской скорости, вам не
надо держать в руках рукоятку управления. Если вы спокойно
летите, сидя откинувшись на спинку кресла, то требуется един¬
ственное — время от времени корректировать направление. Но
такой полет не для меня. Я обожал управлять машиной, слив¬
шись с ней воедино. Кто-то сказал, что «Бристоль» — это чис¬
токровная деликатная охотничья собака, но с отважным серд¬
цем. И этим вечером над Негро я точно понял, что именно тот
человек имел в виду.
Со всех сторон меня окружали джунгли, гигантские стены
бамбука и лиан, сквозь которые даже солнце не могло пробить-
7 Дж. Хиггинс «Игра для героем»
193

ся. Внизу петляла река и носились тучи ярко-красных ибисов,
взлетавших в воздух при моем приближении.
Это был прекрасный полет, и я спустился до двух сотен фу¬
тов, помня, что как раз на такой высоте можно выжать из ма¬
шины наибольшую скорость — сто двадцать пять миль в час.
Я откинулся на спинку сиденья, твердо сжимая ручку управ¬
ления, и сконцентрировался на том, чтобы достичь Ландро
прежде Хэннаха.
Я почти преуспел в своей затее, делая вираж над военным
постом Форте-Франко в устье Рио-дас-Мортес через час с чет¬
вертью с того момента, когда покинул Манаус.
Пролетев уже десять миль вверх по течению, посылая ма¬
шину вперед на высоте двухсот футов, я вдруг услышал поза¬
ди и сверху гром мотора. Я и не подозревал, что меня догнал
«Хейли». Он поднырнул под меня, взвился в полупетле и по¬
вернулся вверху в нормальное положение, совершив блестя¬
щий переворот иммельман. Я держал свой «Бристоль» на кур¬
се, и он пронесся над моей головой.
— Пиф-паф, ты сбит, — проскрежетал его голос в наушни¬
ках. — Я крутил настоящие иммельманы, когда ты еще сосал
мамину грудь, детка. Увидимся в Ландро.
Он сделал вираж и пошел над джунглями, как раз там, куда
запретил мне лететь, и звук его мотора затих вдали. На какой-
то короткий миг мне показалось, что он приглашает меня сле¬
довать за собой, но я подавил порыв. Он уже потерял двух
пилотов на Мортес. Какой смысл доводить эту цифру до трех.
Я убрал газ и неторопливо полетел со скоростью сто миль в
час, тихонько насвистывая сквозь зубы.
Глава 4
ЛАНДРО
Когда я подлетал к Ландро, за мной вдогонку неслись тем¬
ные тучи, они затянули весь горизонт — еще одна внезапная
тропическая гроза с ливнем.
Место для посадки оказалось точно таким, как я ожидал, —
поляна в джунглях на берегу реки. Ветхая пристань, лодки-пи¬
роги, вытащенные на берег около нее, церковь, окруженная
россыпью деревянных домиков, и все. Другими словами, ти¬
пичное поселение, каких много в верховьях реки.
194

Посадочная полоса длиной в три сотни и шириной в сотню
ярдов тянулась в северной части поляны. На грубом шесте бол¬
талась «колбаса», указывающая направление слабого бриза. Ря¬
дом стоял ангар, крытый листами гофрированного железа. Хэн¬
нах внизу вместе с тремя помощниками заводил свой «Хейли»
в ангар. Когда я пролетал низко над аэродромом, он обернулся
и помахал мне рукой.
У «Бристоля» была одна особенность, которая делала посадку
трудной для неопытного летчика. Резиновые втулки на шасси
создавали эффект катапульты: если вы приземлялись слишком
быстро или слишком жестко, то самолет подбрасывало кверху
словно резиновый мячик.
Чтоб мне провалиться, если допущу такую ошибку на глазах
Хэннаха. Я развернулся по ветру, сбросил газ и выровнял руль
направления, немного спустился, выбрал полосу для посадки,
зашел против ветра на высоте пяти сотен футов, пересекая ко¬
нец поля на скорости сто пятьдесят.
Посадочная скорость у «Бристоля» равна сорока пяти милям
в час, и, если вы хотите, ее можно выдержать и на холостом ходу.
Я перекрыл газ, взял на себя ручку управления, чтобы выров¬
нять скольжение, и спускался под единственный звук — свист
ветра в распорках крыльев.
Постепенно выбрав ручку управления на себя, чтобы не дать
машине клюнуть носом, я сделал прекрасную посадку на три
точки и так мягко, что сам ее не почувствовал.
Машина остановилась недалеко от. ангара, я посидел немно¬
го, наслаждаясь тишиной после рева мотора, а потом сдвинул
на лоб очки и отстегнулся. Хэннах подошел'ко мне слева, его
сопровождал невысокий жилистый мужчина в плаще, когда-то
белом, но теперь черном от бензина и масла.
—	Я же говорил вам, Менни, что он молодец, — сказал
Хэннах.
—	Да, в самом деле, Сэм, — улыбнулся мне его компаньон.
Между нами как-то сразу возникла симпатия. Один из тех
странных случаев, когда вам кажется, что вы знакомы с челове¬
ком чертовски долгое время.
Если не считать легкого акцента, он превосходно говорил по-
английски. Как я узнал потом, в то время ему было пятьдесят, а
выглядел он на десять лет старше, что неудивительно, потому что
нацисты более года держали его в лагере. Незаметный, неопрят¬
ный, со спутанными волосами серо-стального цвета, спадавши¬
ми ему на лоб, и лицом, загоревшим и морщинистым, .он вовсе
не соответствовал стандартному образу профессора. Его ясные
1-95

серые глаза и твердый взгляд выдавали в нем человека, который
в жизни видел много горя, но не сдался и продолжает верить в
добро.
—	Иммануил Штерн, мистер Мэллори, — представился он,
когда я спрыгнул на землю.
— Нейл, — ответил я и протянул ему руку.
Он коротко улыбнулся.
За рекой раздались раскаты грома, первые тяжелые капли
дождя упали на коричневую землю, покрывая ее пятнами.
— Давайте-ка поскорее заведем эту штуку в ангар! — вос¬
кликнул Хэннах. —- Не думаю, что душ продлится пять минут.
Он крикнул, и тут же появились трое истощенных мрачных
мужчин в соломенных шляпах и драных рубашках. Их нанима¬
ли на день для черной работы, когда в ней возникала нужда.
Ангар не имел дверей. Он представлял собой крышу на стой¬
ках, но там хватало места для «Бристоля» рядом с «Хейли». Мы
едва успели закатить машину, как хлынул ливень, стуча по гоф¬
рированной железной крыше как дюжина пулеметов. Непрони¬
цаемый серый занавес воды опустился между нами и рекой.
Менни Штерн стоял и смотрел на «Бристоль», уперев руки в
бедра.
— Красавец, — высказался он. — Настоящий красавец!
— Ну вот, он снова влюбился, — хмыкнул Хэннах, взял с
вешалки пару плащей и один передал мне. — Я провожу тебя
в дом. Вы идете, Менни?
А Менни с гаечным ключом уже копался под обтекателем.
Он покачал головой, не оглядываясь назад:
— Позже, приду позже!
Похоже, мы сразу перестали для него существовать. Хэннах
пожал плечами и нырнул под дождь. Я выхватил свою паруси¬
новую сумку из кабины наблюдателя и побежал вслед за ним.
Домик на дальнем конце поля мало чем отличался от дере¬
вянной хижины с верандой и неизбежной гофрированной кры¬
шей. Спасаясь от сырости и желая хоть как-то защититься от
воинственных муравьев и других представителей живого мира
джунглей, его построили на сваях.
Сэм поднялся по ступеням на веранду, открыл дверь с жалю¬
зи и вошел. Простой деревянный пол в домике покрывали ин¬
дейские ковры. На них стояла сделанная из бамбука мебель.
—	Вон там кухня, — объяснил он мне. — Рядом душевая. Там
на крыше бак для сбора дождевой воды, и у нас нет в ней не¬
достатка, дожди идут почти ежедневно.
—	Здесь полный комфорт, как дома, — удивился я.
196

—	Ну, не преувеличивай. — Он указал большим пальцем на¬
лево. — Там моя комната. А ты располагайся вместе с Менни.
Он открыл дверь и подтолкнул меня в мою комнату. Она, про¬
тив ожидания, оказалась просторной и полной воздуха. Бамбуко¬
вые ставни на веранду были открыты. Тут стояли три односпаль¬
ные кровати, шкаф с книгами, а пол устилали такие же индейские
ковры.
Я взял книгу, и Хэннах коротко рассмеялся:
—	Как видишь, Менни любит серьезное чтение. Перевернул
вверх дном весь Манаус, чтобы раздобыть эти фолианты.
Я держал в руках «Критику чистого разума» Канта. Я заметил:
—	Это все равно что вытащить алмаз, когда опустил ведро в
реку, чтобы набрать воды.
—	Уж не хочешь ли ты сказать, что тоже любишь высокие
материи? — Он и в самом деле выглядел обескураженным. —
Прости меня Боже, но мне надо выпить!
Сэм ушел. А я выбрал одну из незанятых кроватей, застелил
ее бельем, которое нашел в шкафу, стоявшем в углу, а потом
распаковал свою сумку. Когда я вернулся в гостиную, он стоял
на веранде со стаканом в одной руке и бутылкой джина «Гор¬
дон» в другой.
Через почти непроницаемую завесу дождя едва различались
ближайшие домики на сваях.
—	Временами, когда льет дождь, как сейчас, я просто схожу
с ума, — признался он. — Мне кажется, будто вокруг только
дождь. И я никогда не выберусь отсюда.
Он попытался снова наполнить стакан, но обнаружил, что
бутылка уже пуста, и с проклятиями швырнул ее в дождь.
—	Мне надо еще выпить. Пойдем, если ты не очень устал, я
покажу тебе город. Незабываемое зрелище.
Я снова натянул плащ и соломенное сомбреро, которое ви¬
село за дверью спальни. А когда вернулся на веранду, он спро¬
сил, при мне ли револьвер. Случайно он оказался в одном из
карманов летной куртки.
Сэм с удовлетворением кивнул:
—	Ты сам увидишь, здесь все ходят вооруженными. Такой уж
город.
Мы вышли под дождь и двинулись к городу. Передо мной
предстала одна из самых унылых картин, которую я видел в
жизни. Беспорядочные ряды гниющих деревянных хижин на
сваях, улицы, утопающие в жирной, непролазной грязи: Жал¬
кие оборванные дети, многие из них с незаживающими боляч¬
ками на лицах, вяло играли под домами и на верандах; люди
197

мрачно и с безнадежностью глядели в дождь. Многие из них
попали в этот ад на весь остаток их изломанной жизни, без
малейшей надежды выбраться отсюда.
Церковь представляла более солидное сооружение, она даже
имела колокольню из кирпича и самана. Я обратил на это вни¬
мание, и Хэннах снова горько рассмеялся:
—	У них даже нет постоянного священника. Старик по име¬
ни отец Контэ, который работает с сестрами в Санта-Елене,
наезжает сюда, чтобы отслужить одну-две мессы, покрестить
детей и всякое такое. Кстати, он завтра полетит с нами сюда.
— А вы хотите, чтобы я отправился с вами?
— Не вижу, почему бы и нет. — Он пожал плечами. — Это
всего сто миль. И у тебя есть шанс полетать на «Хейли». У нас
будет пассажир. Полковник Альберто из Форте-Франко. Он
приплывет к десяти утра на катере.
— А зачем он поедет? Что-то вроде официальной инспекции?
— Можно и так сказать. — Хэннах цинично усмехнулся. —
Эти монашенки все из Америки. Маленькие сестры милосердия
и очень святые леди на самом деле. Из тех, кто считает, что у
них есть миссия. Понимаешь, о чем я говорю? Уже почти год
правительство уговаривает их уехать из-за обострившихся отно¬
шений с племенем хуна, но они не хотят. Альберто постоянно
пытается убедить их убраться, хотя, думаю, напрасно.
В центре городка возвышался единственный двухэтажный
дом. На доске, висевшей над широкой верандой, красовалась
надпись «Отель». Трое местных жителей молча сидели за сто¬
лом, безучастно уставившись в пространство. Ветром на них
задувало капли дождя.
— Парень, который заправляет отелем, достаточно важная пер¬
сона. С ним приходится быть вежливым, — заметил Хэннах. —
Эугенио Фигуередо. Он здесь правительственный агент, и от него
многое зависит. Через него проходит вся почта и грузы в регион
по верхнему течению Мортас.
— У них все такие же жесткие законы насчет алмазов, как и
раньше?
—	Такие же. Искатели алмазов не имеют права работать
самостоятельно. Они должны объединяться в бригады, которые
называются гаримпа, и бригадир получает лицензию сразу на
всех. Дабы не упустить свою долю, правительство требует, что¬
бы все найденные камни передавались местному агенту, ко¬
торый составляет документ и отправляет добычу вниз по реке
в запечатанном мешке. Оплата производится потом.
—	Чертовски большой соблазн утаить хоть немного.
198

—	Нарушение закона влечет за собой пять лет штрафной
колонии в Мачадос. Это место в трехстах милях вверх по Нег¬
ро — просто раскрытая могила в болотах.
Он открыл дверь в отель, и мы вошли в длинную темную
комнату, тесно уставленную столами и стульями. Мне там сра¬
зу не понравилось. В дальнем конце располагалась стойка бара.
В салоне стояла отвратительная вонь — смесь запахов прокис¬
шей выпивки, человеческого пота и мочи, смешанных в равных
пропорциях. Да вдобавок вились тучи мух.
За столом у двери устроились два посетителя. Один, с тем же
отсутствующим выражением на лице, как и у людей на веран¬
де, привалился спиной к стене со стаканом в руке. Его компа¬
ньон навалился на стол. Соломенная шляпа валялась на полу,
графин на столе был опрокинут, и его содержимое вылилось,
образовав лужу солидных размеров.
—	Качака, местное вино, — пояснил Хэннах. — Говорят, оно
губит мозги и разлагает печень, но это все, что могут позволить
себе несчастные. — Эй, Фигуередо, как насчет того, чтобы нас
обслужить? — спросил он, повысив голос.
Расстегнув плащ, Сэм опустился на один из плетеных стульев
у открытого окна. Мгновение спустя я услышал звук шагов, и
из-за бисерной занавески позади бара показался небольшой че¬
ловек средних лет.
Эугенио Фигуередо по всем статьям не тянул на крупного муж¬
чину, кроме одной — он был толстым, что в таком климате на¬
прочь лишало его элементарного комфорта. И сейчас, когда я
впервые увидел его, он весь лоснился от пота, несмотря на то что
яростно обмахивался пальмовым веером. Его насквозь промок¬
шая рубашка прилипла к телу, и от него исходила такая сильная
вонь, которой я никогда в жизни не ощущал.
Несмотря на свой ответственный пост, владелец отеля про¬
изводил впечатление мелкого чиновника, который уже опоздал
что-то менять в жизни и не надеялся на продвижение по служ¬
бе. Такая же жертва судьбы, как любой другой в городе Ландро.
В столь неординарных обстоятельствах его любезность показа¬
лась мне неожиданной.
—	А, капитан Хэннах!
За ним из-за занавески показалась индейская женщина. Он
что-то сказал ей и двинулся к нам.
Закуривая сигарету, Хэннах представил меня.
Фигуередо протянул мне потную руку:
—	К вашим услугам, сеньор.
—	Благодарю, — пробормотал я.
1?9

Запах сбивал с ног, хотя Хэннах никоим образом не прореа¬
гировал на него. Я сидел у открытого окна, что немного помо¬
гало мне переносить эту вонь. Фигуередо присел к столу.
—	Вы, наверное, уже давний житель Бразилии, сеньор Мэл¬
лори, — заметил он. — Иначе не владели бы столь прекрасно
португальским.
—	До этого я работал в Перу. А еще раньше целый год про¬
вел на реке Шингу.
—	Если вы там выжили, то выдержите все что угодно.
Он благочестиво перекрестился. Подошла индианка и по¬
ставила на стол поднос — виски «Бурбон», бутылка с каким-
то подобием минеральной воды и три стакана.
—	Не угодно ли присоединиться ко мне, сеньоры?
Хэннах наполовину наполнил вместительный стакан, не соби¬
раясь разбавлять виски водой. Я налил совсем немного, только
для того, чтобы выпить из любезности, и Фигуередо, несомнен¬
но, заметил это.
Хэннах залпом осушил стакан и налил себе еще. Потом мрач¬
но посмотрел в окно:
—	Вы только взгляните на дождь. Что за проклятое место.
Это было одним из тех высказываний, которые не требуют
комментариев. Факты говорили сами за себя. Между двух доми¬
ков возникла группа мужчин и направилась к отелю. Они шли
понурив головы, все, словно в униформу, одетые в резиновые
пончо и соломенные сомбреро.
— Кого сюда несет? — резко спросил Хэннах.
Фигуередо наклонился вперед и перестал обмахиваться ве¬
ером. Потом веер снова заработал в его руке.
— Это гаримпейрос, искатели алмазов. Компания Авилы.
Пришли прошлой ночью. Потеряли двоих в схватке с индей¬
цами хуна.
Хэннах налил себе еще одну изрядную порцию виски.
— Судя по тому, что я слышал об этом негодяе Авиле, он сам
мог их пристрелить.
В салон ввалились пятеро. Прежде мне не доводилось встре¬
чать столь неприглядную компанию. Не на ком глаз остано¬
вить. Одинаковые изможденные мрачные лица, со следами ли¬
хорадки.
Только сам Авила, крупный мужчина, почти такого же рос¬
та, как Хэннах, выделялся. Его маленький жестокий рот напо¬
минал бы женский, если бы не тонкие, словно нарисованные
карандашом, усики, которые, наверное, требовали больших хло¬
пот, чтобы поддерживать их в порядке.
200

Он кивнул Фигуередо и Хэннаху, мельком задержал взгляд на
мне и прошел к столу в дальнем конце комнаты. Его люди гусь¬
ком потянулись за ним. Когда они сняли свои пончо, то сразу
же выяснилось, что все вооружены до зубов. Каждый имел нож-
мачете в кожаных ножнах и револьвер в кобуре.
Индианка подошла принять заказ. Один из них тут же запус¬
тил руку к ней под юбку. Она и не думала сопротивляться, даже
когда другой начал нежно поглаживать ее грудь. Просто стояла,
как бессловесное животное.
—	Хорошенькое дело! — воскликнул Хэннах, а Фигуередо
остался совершенно безучастным к происходившему, что мне
показалось очень странным, потому что, как выяснилось по¬
том, индианка была его женой.
Ее отпустили за выпивкой, только когда вмешался сам Авила. Он
закурил сигарету, достал колоду карт и посмотрел в нашу сторону.
—	Не угодно ли присоединиться к нам, джентльмены? —
Он говорил на вполне сносном английском. — Может быть,
несколько партий в покер?
Они все повернулись в нашу сторону. Возникла короткая
пауза. Казалось, каждый ждал, что вот-вот что-то случится, в
воздухе витала какая-то угроза.
Хэннах опорожнил свой стакан и поднялся:
—	А почему нет? Все лучше, чем ничего, в этой дыре.
—	Сегодня — пас. У меня есть кое-какие дела, — засуетился
я. — Может, в следующий раз.
Хэннах пожал плечами:
—	Как знаешь.
Захватив бутылку виски, он направился в дальний конец
бара. Фигуередо встревожился и попытался встать, но я быстро
подался вперед и схватил его за руку.
Тихо, почти не двигая губами, он прошептал:
—	Дайте ему час, а потом возвращайтесь под каким-нибудь
предлогом. Его здесь не любят. Могут возникнуть неприятности.
Потом он заставил себя улыбнуться и пошел к ним, а я на¬
правился к двери. Когда открыл их, Авила закричал:
—	Что, наша компания недостаточно хороша для вас, сеньор?
Но я не поддался на его вызов, хоть интуиция подсказывала
мне, что может произойти.
Когда, спасаясь от дождя, я вбежал в наш примитивный ан¬
гар, то увидел Менни Штерна на деревянной платформе, уста¬
новленной перед носом моего «Бристоля». Сняв обтекатель с
201

мотора, он ковырялся в двигателе при свете двух переносных
фонарей, подвешенных наверху.
Посмотрев на меня через плечо, он спросил:
— Вернулись так скоро?
— Хэннах сводил меня в местную забегаловку. А мне не по¬
нравилась тамошняя атмосфера.
Он повернулся и слез, на его лице появилось тревожное вы¬
ражение.
— Что там случилось?
Я все рассказал ему, передав и слова Фигуередо при нашем
расставании. Когда я закончил рассказ, он немного посидел,
глядя в дождь. На его лице появилось какое-то печальное вы¬
ражение. Даже больше чем печальное — тревожное. Оказа¬
лось, что у него на лице шрам, от правого глаза до уголка рта.
Я и не замечал его раньше.
— Бедный Сэм, — вздохнул он. — Ладно, мы сделаем так, как
сказал Фигуередо. Пойдем и заберем его немного погодя.
Потом, внезапно изменив тему разговора, он встал и похло¬
пал «Бристоль» по боку.
— Прекрасный мотор «роллс-ройс». Самый лучший. Этот
«Бристоль» был выдающимся многоцелевым самолетом на За¬
падном фронте.
— Вы воевали там?
— О, не то, что вы думаете. Я не летчик, как Рихтхофен
или Удет, затянутые в серую униформу с наградами на шее, но
я часто посещал военные аэродромы. В начале своей инженер¬
ной карьеры я работал у Фоккера.
— А Хэннах сражался по другую сторону фронта?
— Думаю, что так. — Он снова повернулся к машине, тща¬
тельно осматривая мотор с переносной лампой в руке. — Он и
на самом деле в превосходном состоянии.
Я спросил:
— А что неладно с ним? Вы знаете?
— С Сэмом? — Он пожал плечами. — Все довольно просто.
Слишком рано стал знаменитым. Ас асов в двадцать три года.
Все медали в мире и почести. — Менни нагнулся за другим га¬
ечным ключом. — Вы представляете, что случается с таким че¬
ловеком, когда все кончается?
Я, кажется, начал кое-что понимать.
— Мне кажется, что вся его дальнейшая жизнь стала какой-
то разрядкой напряжения?
— Ну, это слабо сказано. Двадцать лет возить почту, летать
по самым недоступным точкам, вызывать дрожь возбуждения
.202

у зевак на государственных праздниках, которые втайне наде¬
ются увидеть, как его парашют не раскроется, или рисковать
жизнью сотнями других способов — и в конце концов что за
все это получить? — Он сделал вопросительный жест руками. —
Так вот, мой друг, через три месяца, когда кончится его кон¬
тракт с правительством, он получит вознаграждение в пять ты¬
сяч долларов.
Менни смотрел на меня сверху вниз несколько секунд, а по¬
том отвернулся и снова начал копаться в моторе. Я не знал, что
сказать, но он сам разрядил обстановку.
—	Я очень верю в предчувствия. Верю первому впечатлению
о человеке. Вот теперь вы меня весьма заинтересовали. Вы в
таком возрасте и уже сложились как личность — это очень ред¬
ко в наше время. Расскажите мне о себе.
И я рассказал ему все, потому что никогда еще не встречал
собеседника, которому так легко открыть душу. Он говорил со¬
всем немного, больше задавал вопросы, но выжал из меня все.
—	Это хорошо, что Сэм помог вам, — заключил он, — но
все-таки я очень верю в судьбу. Человек должен жить настоя¬
щим. Принимать все таким, как есть. Просто невозможно жить
как-то иначе. Там, дома, у меня есть книга, которую вы обяза¬
тельно должны прочесть. Это Кант — «Критика чистого разума».
—	Я читал.
Он повернулся ко мне, от удивления его брови поползли
вверх.
—	Вы согласны с главным тезисом?
—	Вовсе нет. Я не думаю, что в этой жизни есть что-то настоль¬
ко определенное, что подчиняется каким-то правилам. Надо вос¬
принимать все, как есть, и делать лучшее, что можешь.
—	Тогда вы последователь Хайдеггера. У меня есть его кни¬
га, которая заинтересует вас. Он там говорит, что для настоящей
жизни необходимо решительное противопоставление ее смерти.
Вот скажите мне, вы испугались вчера, когда собирались сажать
свою «Вегу»?
—	Только потом, — улыбнулся я. — А тогда все мои мысли
были заняты только тем, как бы посадить эту чертову штуку и
остаться целым.
—	Так, значит, вы абсолютно совпадаете мыслями с Хайдег¬
гером.
—	А что бы он сказал о Хэннахе?
—	Боюсь, что немного. Сэм существует только в двух мирах.
В прошлом и будущем. Он никогда не рассуждает категориями
настоящего. В этом его трагедия.
£203

—	Так что же ему остается?
Он повернулся и мрачно посмотрел на меня. С гаечного клю¬
ча в его правой руке капало масло.
—	Я с определенностью знаю только одно. Ему следовало
погибнуть в битве на вершине своей славы, как это случилось
со многими другими. По возможности, в самый последний мо¬
мент войны. Например, в ноябре 1918 года, лучше всего.
То, что ему пришлось сказать такое, выглядело ужасно, но
я его понял. Мы стояли и смотрели друг на друга, и толь¬
ко шум дождя, падающего на землю, нарушал тишину. Он
вытер руки куском хлопчатобумажной ветоши и грустно улыб¬
нулся:
—	А теперь, мне кажется, надо пойти и забрать его, пока не
поздно.
Я услышал раскаты смеха задолго до того, как мы подошли
к отелю, и этот смех был явно недобрым. Мне стало ясно, что
мы попали в беду. Менни тоже знал это. Его лицо под старой
зюйдвесткой, которую он надел, чтобы защититься от дождя,
стало очень бледным.
Когда мы приблизились к ступеням отеля, я спросил:
— А что за человек Авила?
Он задержался на середине улицы.
— Есть такая притча о хасидском ребе, которая мне очень
нравится. У ребе в доме не осталось ни гроша, и он отдал ни¬
щему одно из колец своей жены. Когда же сказал ей об этом,
она закатила истерику, потому что кольцо оказалось фамильной
реликвией и очень дорогим. Услышав это, ребе кинулся на ули¬
цы, разыскивая нищего.
— Чтобы отобрать кольцо?
— Нет, для того, чтобы предупредить нищего о действитель¬
ной ценности кольца на случай, если кто-нибудь попытается
обмануть его при продаже.
Я громко рассмеялся, озадаченный притчей.
— И что же это имеет общего с Авилой?
— Да ничего, я думаю, — устало улыбнулся Менни. — Кро¬
ме того, что он совсем не такой.
Мы свернули в переулочек рядом с отелем и немного вы¬
ждали.
— Дверь на кухню сразу за углом, как я говорил. Через нее
проход к бару. Вы не ошибетесь.
Из окон отеля раздался новый взрыв смеха.
204

—	Они, кажется, очень радуются чему-то!
—	Я уже слышал раньше такой смех. Мне он тогда не нра¬
вился, так же как и сейчас. Ну, успеха, — сказал он и направил¬
ся к главному входу в отель.
Кухонная дверь, о которой он говорил, оказалась открыта.
Жена Фигуерсдо сидела на стуле и резала овощи в горшок, ко¬
торый держала на коленях. Я прошел мимо, не обращая вни¬
мания на ее удивленный взгляд, пересек кухню и подошел к
противоположной двери.
В конце короткого прохода к бару я увидел Фигуередо, кото¬
рый стоял и смотрел сквозь занавес из бисера в зал, сам остава¬
ясь невидимым.
При моем приближении он обернулся и посмотрел на меня
через плечо. Я дал знак ему молчать и сам заглянул в зал. Они все
еще сидели за столом, Хэннах и Авила рядом. Хэннах уткнулся
лицом в скрещенные руки и, судя по всему, был мертвецки пьян.
Вдруг Авила схватил его за волосы и приподнял голову над сто¬
лом так, что у бедняги раскрылся рот, затем взял графин качаки
и влил ему примерно пинту.
—	Ну как вам нравится наше вино, сеньор?
Хэннах начал задыхаться, Авила отпустил его, и он снова
уронил голову. Остальным показалось это крайне забавным, и
один из них вылил стакан вина на голову американца.
Когда Менни вошел в салон, внезапно наступила тишина.
В своей старой зюйдвестке и желтом плаще он выглядел смеш¬
но, но, как ни странно, даже улыбки сползли с лиц. Твердой
походкой он подошел к старателям и остановился.
Авила зарычал:
—	Проваливай, тебе здесь нечего делать!
Лицо Менни стало бледнее обычного.
—	Не уйду без капитана Хэннаха.
Авила навел на него револьвер и не спеша взвел курок. Тог¬
да я вытащил из-под плаща автоматическое ружье и дал знак
Фигуередо отойти в сторону. Прямо позади Авилы стоял де¬
ревянный столб, который поддерживал потолок из досок. По
такой цели я не мог промахнуться. Тщательно прицелившись,
я выстрелил. Столб разлетелся как раз посередине, и часть по¬
толка просела.
Мне редко приходилось видеть, чтобы люди разбегались в раз¬
ные стороны с такой быстротой, и, когда я вышел из-за занавеса
с ружьем наготове, все лежали, распростершись на полу, кроме
самого Авилы, который стоял на одном колене около Хэннаха с
револьвером в руке.
:205

—	На твоем месте я бы опустил оружие, — сказал я ему. —
Это шестизарядное автоматическое ружье, и у меня патроны со
стальной картечью.
Он осторожно положил револьвер на стол и поднялся, злоб¬
но глядя на меня. Я обошел стойку бара и передал ружье Мен-
ни. Потом опустился на одно колено возле Хэннаха, подвел под
него плечо и поднялся вместе с ним.
Авила процедил сквозь зубы:
—	Запомню это, сеньор. Настанет моя очередь.
Я не потрудился ответить ему, а просто повернулся и вышел.
Менни последовал за мной, держа ружье под рукой.
Хэннаха начало рвать прямо на улице, и, пока мы добрались
до дому, у него внутри вряд ли что-нибудь осталось. Мы раз¬
дели его и поставили под душ, чтобы хоть немного привести
в чувство. Но он настолько пропитался алкоголем, что все еще
ничего не соображал, когда мы уложили его в кровать.
Он метался по кровати, обнимая себя руками. Когда я на¬
клонился над ним, он открыл глаза, нахмурился, а потом улыб¬
нулся:
—	Ты новенький, парень? Только что из Англии?
—	Что-то в этом роде. — Я взглянул на Менни, который,
казалось, никак не реагировал на происходившее.
■— Если ты продержишься неделю, у тебя будет шанс. — Он
схватил меня за летную куртку. — Я дам тебе совет. Никогда не
пересекай линию фронта один на высоте менее десяти тысяч
футов. Это урок номер один.
—	Я запомню, — пообещал я.
—	И солнце, наблюдай за солнцем!
Я думал, что он скажет что-нибудь еще, но его голова скло¬
нилась на одну сторону, и он снова впал в забытье.
—	Он думает, что снова оказался на Западном фронте.
Менни кивнул:
—	Каждый раз одно и то же. Прошлое неотвратимо пресле¬
дует его.
Он очень тщательно подоткнул одеяло под плечи Хэннаха, а
я пошел в гостиную. Дождь перестал, и от земли поднимался
пар, словно дым.
Но в спальне еще сохранялась прохлада, я лег и уставился в
потолок, размышляя о Сэме Хэннахе, человеке, который когда-
то достиг немыслимых высот, а теперь не имеет ничего. И не¬
много спустя я погрузился в сон.
206:

Глава 5
СМЕРТОНОСНАЯ ЗЕМЛЯ
Форте-Франко относится к таким местам службы, назначе¬
ние в которые для любого офицера, стремящегося к военной
карьере, равносильно смертному приговору. Знак того, что для
него все кончено. Что больше уже не на что надеяться. Вот по¬
чему я ожидал увидеть какого-то второразрядного служаку, ка¬
кие обычно стояли во главе военных постов в верховьях реки,
неспособного осознать свою несостоятельность и постоянно
подавленного своей неудачной судьбой.
Полковник Альберто оказался совсем не таким. Я помогал
Менни готовить «Хейли» к полету, когда к причалу подошел
катер, и полковник сошел на берег. Он был военным до мозга
костей, в отлично сшитой полевой униформе, сверкающих са¬
погах и с черной блестящей кобурой на правом бедре. Наряд¬
ный, как на параде, с интеллигентным лицом под козырьком
фуражки, несколько желтоватым, словно он перенес желтуху,
что, впрочем, совсем неудивительно в таком климате.
С ним на катере прибыли шестеро солдат, но его сопровож¬
дал только один молодой сержант, такой же подтянутый, как
полковник. В руке он держал портфель, а за плечами у него
висела пара автоматов.
Альберто приятно улыбнулся и заговорил на отличном анг¬
лийском:
—	Какое чудесное утро, сеньор Штерн. Все готово?
—	Почти, — ответил Менни.
—	А капитан Хэннах?
—	Сейчас подойдет.
—	Хорошо. — Альберто повернулся ко мне: — А этот джен¬
тльмен?
—	Нейл Мэллори, — назвался я. — Новый пилот Хэннаха.
Полечу с вами, чтобы осмотреться.
—	Прекрасно. — Он пожал мне руку, скорее как-то формаль¬
но, и посмотрел на часы. — Мне надо обсудить кое-что с Фи-
гуередо. Вернусь через полчаса. Оставляю здесь сержанта Лима.
Он полетит с нами.
Он быстрой, уверенной походкой удалился, а сержант открыл
дверь кабины и положил туда автоматы и портфель.
Я спросил у Менни:
—	Что за история с ним случилась? Он вовсе не похож на
обычных военных, которые служат в такой глухомани.
207-

—	Политические интриги, насколько мне известно, — отве¬
тил Менни. — Публично высказал крамольную мысль министру
правительства или еше кому-то, так я полагаю.
—	Мне он кажется порядочным человеком.
—	О, он такой и есть на самом деле. По крайней мере в от¬
ношении всего, что касается дела. Но я никогда не интересо¬
вался профессиональными военными как типом людей. Они
слишком часто, по моему разумению, бывают излишне кате¬
горичными. — Он вытер руки ветошью и выпрямился. — Ну,
машина в порядке, как всегда. Надо позвать Хэннаха.
Я нашел его в душе, он стоял, привалившись к стене и подста¬
вив лицо под струю. Когда он перекрыл воду и вышел из кабин¬
ки, то попытался улыбнуться, но в результате достиг только того,
что стал выглядеть еще хуже.
—	Я чувствую себя так, будто меня только что выкопали из-
под земли. Что произошло вчера вечером?
—	Вы напились, — ответил я.
— Вот что значит древесный спирт. Я так паршиво не чувст¬
вовал себя со времен сухого закона.
Он поплелся к себе в спальню походкой старика, а я пошел
на кухню, чтобы сварить кофе. Поставив чашку на поднос, я
принес ее на веранду, где Сэм одевался для полета.
Он обернул шею белым шарфом и взял чашку обеими руками.
— Хорошо пахнет, вполне можно пить. А я думал, что в Лиме
умеют хорошо готовить только чай. — Он отхлебнул немного,
испытующе глядя на меня. — Так что же на самом деле случи¬
лось вчера вечером?
— Вы сами хоть что-нибудь помните?
— Я выиграл немного денег в покер. Это точно. Но все же
больше, чем мне полагалось, и Авила со своими ребятами оста¬
лись не очень-то довольны. А что, там была заваруха?
— Полагаю, можно так сказать.
— Так расскажи мне.
И я все рассказал. Скрывать от него что-либо не имело смыс¬
ла, он все равно так или иначе узнал бы.
Когда я кончил, он сидел на перилах веранды и держал чашку
обеими руками. Его лицо побледнело, а взгляд стал тусклым и
безжизненным. Я уже говорил, внешняя сторона событий многое
значила для него. Как он выглядит в глазах других людей, каким
предстает перед миром, а эти люди обращались с ним как с гря¬
зью и публично издевались над ним.
208

Вдруг он неожиданно улыбнулся, словно то, что я сообщил,
зажгло внутри него какой-то незримый фитиль. Я не знаю, что
это означало для Авилы, но меня определенно напугало. Он не
сказал мне ни слова о том, что услышал, и мне оставалось только
надеяться, что Авила будет далеко отсюда, когда мы возвратимся.
Лететь на «Хейли» представляло не больше трудности, чем
управлять автомобилем, особенно после того, что я вытерпел
раньше. И если честно, мне и не очень-то нравилось. Все в этой
машине было доведено до совершенства, она являла собой по¬
следнее слово по части комфорта, и даже шум мотора механику
удалось снизить до минимума. Хэннах сидел рядом со мной,
полковник Альберто занимал переднее пассажирское кресло, а
его сержант, как я понимаю, соблюдая тонкости военной су¬
бординации, занял место за ним.
Хэннах открыл термос, налил две чашки кофе и передал одну
назад.
—	Еще раз попытаетесь уговорить монахинь уехать, полков¬
ник? — спросил он.
—	Боюсь, что мои усилия напрасны, — ответил Альберто. —
Я поднимаю этот вопрос перед отцом Контэ во время каждого
визита, обычно за рюмкой хереса, надо мной висит приказ вер¬
ховного командования армии. Но боюсь, что все мои потуги —
бесполезный ритуал. Церковь имеет большое влияние в прави¬
тельственных кругах и на самом высоком уровне, какой только
возможен. И никто не хочет дать им указание уехать. Выбор за
ними, а они видят себя проводниками Бога и современной ме¬
дицины для индейцев.
—	Вот как? — Хэннах рассмеялся в первый раз за все утро.
—	А хуна? — спросил я. — Что они думают?
—	Хуна, сеньор Мэллори, не хотят, чтобы там оставался хотя
бы один-единственный белый. Вы не знаете, что означает их имя
на родном языке? Враги всех людей. Антропологи говорят о ве¬
ликодушных дикарях, но это совершенно не относится к хуна.
Они, скорее всего, самые жестокие люди на свете.
—	Но они первыми пришли на эту землю, — заметил я.
—	Вот почему все любят говорить, что племя сиу могло вер¬
нуться на свои места, — вставил Хэннах.
—	Интересное сравнение, — кивнул Альберто. — А посмот¬
рите на Соединенные Штаты век назад и сейчас. Здесь у нас
одна из самых богатых неосвоенных территорий в мире. Одно¬
му Богу известно, насколько далеко мы продвинемся вперед в
209

следующие пятьдесят лет, но одно совершенно ясно — прогресс
неизбежен, а эти люди стоят на пути прогресса.
—	Так к какому же заключению вы приходите? — спросил
я. — Истребление?
—	Нет, если они попытаются измениться. Выбор за ними.
—	Что не дает им никакого выбора, — усмехнулся я, с удив¬
лением заметив в своем голосе нотки горечи.
—	Фигуередо говорил мне, что вы провели год в районе реки
Шингу, сеньор Мэллори. Индейцы там доставляют особенно
много неприятностей. Вы свидетель тому? — поинтересовался
Альберто.
Я неохотно кивнул.
—	Вам приходилось убивать их?
—	Конечно. В ноябре 36-го, в Форте-Томас, когда они напа¬
ли на город и вырезали тридцать или сорок человек.
—	Страшное дело, — покачал он головой. — Вы, наверное,
закрывались вместе с уцелевшими в церкви и отбивались до при¬
хода военных. Вам приходилось убивать много раз в том жесто¬
ком бою.
—	Только потому, что они старались убить меня.
—	Вот именно.
Я видел его в зеркало, он откинулся на спинку сиденья, достал
папку из портфеля, чтобы сразу положить конец разговору.
Хэннах ухмыльнулся:
—	Я полагаю, полковник доказал свое.
— Может, и так, — возразил я. — Но вряд ли это поможет хуна.
— Но разве во всем мире, черт возьми, хотя бы один разум¬
ный человек хочет этого? — Он казался удивленным. — У них
было свое время, Мэллори, как у динозавров.
— Вы хотите сказать, они обречены на вымирание?
— Совершенно верно. — Он застонал и взялся рукой за го¬
лову. — Боже, будто кто-то ходит там внутри в подкованных
гвоздями ботинках.
Я сдался. Может, они и правы, а я не прав, и хуна должны
исчезнуть, и нет никакого другого выбора. Я отогнал от себя эти
мысли, взял ручку управления на себя и поднялся вверх, к со¬
лнечному свету.
Весь полет занял не более сорока минут и проходил при яс¬
ном солнечном свете. Только когда мы подлетали к месту назна¬
чения, надвинулась одна из тропических гроз и мне пришлось
быстро снижаться.
210.

Видимость местами оказалась столь плохой, что Хэннах взял
на себя управление на последней стадии полета и снизился до
двухсот футов, чтобы не терять из виду по крайней мере хоть
реку. Он убрал газ и точно приземлился на полосу, которая рас¬
полагалась на восточном берегу реки.
—	У них нет радио, поэтому я обычно пролетаю над их по¬
селком, чтобы дать им знать, что я здесь, — улыбнулся Сэм. —
Монахиням это нравится, но сегодня не та погода, чтобы про¬
делывать такие штуки.
—	Но такие фокусы и не требуются, — холодно возразил
Альберто. — Они слышали, как мы приземляемся. Скоро здесь
будет катер.
Миссия, как я помнил, располагалась в четверти мили вверх по
течению на другом берегу реки. Альберто приказал Лиме идти и
встретить катер, а сам достал кожаный футляр для сигар.
Хэннах взял одну, а я отказался и спрыгнул на траву. Дождь
хлестал неумолимо, и я направился вслед за сержантом. Возле
берега стояла грубая деревянная пристань на сваях, выдававшая¬
ся в реку на двадцать или тридцать футов.
Лима добрался уже до конца пристани и стоял, глядя на тот
берег реки. И вдруг он наклонился над краем, потом стал на
одно колено, будто рассматривая что-то в воде. Когда я по¬
дошел, он встал и повернулся ко мне с ужасно расстроенным
видом.
—	Что случилось? — встревоженно спросил я, потом посмот¬
рел через край и все увидел сам. Я сделал несколько глубоких
вдохов и сказал: — Лучше сходите за полковником.
Возле старого каноэ, привязанного к сваям, плавало и би¬
лось о столбы одетое в белое тело монахини. На обглоданном
пираньями лице под белым чепцом оставалось совсем немно¬
го плоти. Случайная волна отбросило тело немного в сторону.
Оно повернулось вниз лицом, и я увидел в спине по меньшей
мере с полдюжины стрел.
Лима выбирался из воды, сжимая личный опознавательный
знак в виде диска и нательный крестик на цепочке, которые он
снял с шеи монахини. Он выглядел совсем больным и стоял
весь дрожа, и не только от холода.
—	Соберитесь, ради Бога, и постарайтесь вспомнить, что вы —
солдат! — пожал плечами Альберто. — Здесь, по крайней мере,
вам ничто не угрожает. Я не помню, чтобы они когда-нибудь дей¬
ствовали на этом берегу реки.
211£

Самым разумным было бы для нас сесть снова в «Хейли» и
убраться отсюда к чертям собачьим. Нечего и говорить, что
Альберто и на секунду не пришло в голову поступить таким
образом. Он стоял на краю причала и смотрел в дождь, сжи¬
мая в левой руке автомат.
— Только не говорите мне, что вы собираетесь перебраться
на ту сторону, — предупредил его Хэннах.
— У меня нет выбора. Я обязан выяснить обстановку. Там
могут оказаться и выжившие.
— Да вы шутите, что ли? — взорвался Хэннах. — Мне что,
надо еще объяснять вам? Несчастье все-таки случилось. Все зна¬
ли, что оно обязательно произойдет, если они не уйдут отсюда.
Полковник Альберто не обратил никакого внимания на его
слова и, не поворачивая головы, произнес:
— Я буду вам признателен, если вы окажете мне честь сопро¬
вождать меня, сеньор Мэллори. Сержант Лима останется здесь
с сеньором Хэннахом.
Хэннах просто взвился, его натура, как я понимаю, не могла
примириться с тем, что его оставляют позади.
— К чертям ваши солдатские игры! Если вы идете, то и я
иду тоже!
Я не знаю, такого ли результата добивался Альберто, но он
не стал возражать. Сержанта Лиму с его револьвером оставили
охранять форт, я взял другой автомат, а Хэннах — автоматичес¬
кое ружье, которое всегда возил с собой в «Хейли».
В каноэ плескалась вода. Она водоворотами кружилась на дне
под моими ногами, когда я проходил на корму. Я разместился
и взял весло. Хэннах сел в середине и тоже приготовился грес¬
ти, а Альберто сгорбился на носу, держа автомат наготове.
Старое бревно, которое несло течением, вдруг оказалось кро¬
кодилом, который лениво чуть взмахнул хвостом и скрылся из
виду. Джунгли затаились под дождем, и только вдали слышалось
фырканье ягуара. На противоположном берегу реки из воды вы¬
ступали песчаные отмели, на них сидели тысячи ибисов, которые
огромной красной тучей взмыли в воздух при нашем приближении.
На протяжении всего пути отмели появлялись и исчезали, а
против самой миссии посередине реки ^образовалась песчаная
отмель длиной в добрых пару сотен ярдов.
— Вот здесь я приземлялся и поднимался в воздух два раза в
прошлом году, когда вода стала низкая, — показал Хэннах.
Я подозреваю, что он сделал это замечание только для того,
чтобы хоть что-нибудь сказать, потому что мы приближались к
причалу и молчание становилось просто невыносимым.
*212

Мы привязали каноэ рядом со старым паровым катером и
забрались на причал. Две дикие собаки дрались за что-то на
дальнем его конце. Завидев нас, они убежали. Когда мы по¬
дошли поближе, то увидели еще одну монахиню, лежавшую
лицом вниз и вцепившуюся руками в грязь.
Мухи тучами взмыли при нашем приближении, и запах был
ужасен. Альберто приложил носовой платок к лицу и опустил¬
ся на одно колено, чтобы осмотреть тело. Он подсунул руки под
труп, поискал немного и вытащил наконец личный знак в виде
диска на цепочке. Он поднялся и поспешно отошел в сторону,
чтобы вдохнуть свежего воздуха.
—	Череп сзади размозжен, скорее всего, боевой дубинкой.
—	Как давно? — спросил Хэннах.
—	Два дня, самое большее — три. Если произошло всеобщее
побоище, то мы в относительной безопасности. Они верят в то,
что душа убитого задерживается в теле на семь дней. Ни один
хуна ни за что не подойдет к этому месту.
Я не знаю, сказал ли он это только для того, чтобы успоко¬
ить нас, но мне и на самом деле стало легче. Я снял автомат с
предохранителя, взял его на изготовку, и мы двинулись вперед.
Сама миссия находилась'ярдах в ста от причала. В одном
большом одноэтажном здании располагались и медицинский
центр, и госпиталь, кроме того, здесь стояли четыре бунгало
под тростниковыми крышами и маленькая церковь на взгорке
у реки, с висящим на раме колоколом.
На подходе к миссии мы обнаружили тела еще двух монахинь,
обеих буквально разорвали на куски, но самая страшная картина
предстала перед нами на краю поляны, за медицинским центром:
мужчина, подвешенный вниз головой за лодыжки. Судя по остыв¬
шей золе, под ним развели сильный костер. От жара плоть на го¬
лове отделилась от черепа. Меня тошнило от невыносимо тяже¬
лого запаха, исходившего от тела несчастного.
Альберто отогнал мух стеком и подошел поближе.
—	Это слуга отца Контэ, — сказал он. — Индеец с низовьев
реки. Бедняга, они, наверно, решили, что он имел что-то осо¬
бенное от своей службы.
Хэннах обернулся ко мне. Его лицо пылало гневом Господним.
—	А ты еще жалел этих выродков!
Полковник Альберто резко оборвал его:
—	Прекратите. Ваши частные разговоры можно отложить.
Чтобы выиграть время, мы разобьемся на группы, и не забудь¬
те, что мне нужны именные знаки. Еще один день в такой
жаре, и мы никого не сможем опознать.
213

Я выбрал медицинский центр. Тщательный осмотр показал,
что там все в идеальном порядке. Постели застелены, как в ожи¬
дании пациентов, противомоскитные сетки аккуратно подвеше¬
ны. И здесь был тот же удушливый запах, который привел меня в
операционную, где я обнаружил тела еще двух монахинь. Трупы
почти полностью разложились. Как и ту на причале, их, скорее
всего, убили ударами дубинок. Я кое-как ухитрился достать их
именные знаки и вышел.
Из одного бунгало появился Альберто. Я передал ему имен¬
ные знаки, и он сказал:
— Теперь у нас десять именных знаков, а их было двенадцать.
И никаких следов отца Контэ.
— Они только убивали людей. Все остальное в полном поряд¬
ке. Такое трудно понять. Я ожидал, что они сунут факел под
крышу и покончат со всем разом.
— Они не смеют так поступать. Еще одно суеверие. Души
убитых ими людей должны где-то жить.
Хэннах вышел из церкви и позвал нас. Когда мы подошли,
то увидели, что его трясет от гнева. Прямо у двери на спине
лежал отец Контэ со стрелой в горле. По тому, как он лежал, я
понял, что он, наверное, стоял на крыльце церкви, лицом встре¬
тив нападавших. Глаза его выклевали стервятники, одного из
которых я видел на крыше церкви, а через разодранную сутану
виднелась грудь, раскромсанная мачете.
Хэннах спросил:
— Ну, и зачем же они сделали такую ужасную вещь?
— Они восхищались его смелостью. По их представлениям,
если съесть его сердце, то унаследуешь часть его отваги.
Это окончательно вывело Хэннаха из себя, и, судя по его
виду, он был готов на все.
— Не хватает двух монахинь, — заявил Альберто. — Мы те¬
перь знаем, что в помещении их нет. Поэтому разобьемся сно¬
ва и прочешем всю миссию. Возможно, их тела лежат где-ни¬
будь в траве.
Но мы так нигде и не нашли. Когда снова собрались на при¬
чале, Хэннах предположил:
—	Может, они утонули, как та, которую нашли первой?
—	Все монахини были среднего возраста или даже постар¬
ше, — в раздумье произнес Альберто. — А эти две, которых нигде
нет, гораздо моложе: лет двадцать — двадцать один. Не больше.
—	Вы думаете, что их захватили живыми? — спросил я.
—	Не исключаю. Как и многие племена, они любят осве¬
жать свою кровь время от времени. Индейцы часто захватыва-
214

ют молодых женщин, держат их, пока не родится ребенок, а
потом убивают.
—	Бога ради, давайте уберемся отсюда, — взмолился Хэн¬
нах. — Я больше не выдержу.
Он повернулся, прошел на конец причала и сел в каноэ.
Нам ничего не оставалось делать, как присоединиться к
нему. Мы начали грести вниз по течению. По дороге ровным
счетом ничего не случилось. Когда мы подплывали к причалу
у посадочной полосы, Лима ожидал нас, нервничая больше,
чем обычно.
—	Здесь все в порядке? — спросил Альберто.
Лима тревожно ответил:
—	Я что-то не пойму, полковник. — Он кивнул в сторону
зеленого занавеса джунглей. — Знаете, как бывает. Все время
кажется, что там кто-то стоит и смотрит на меня.
И тут же с разных сторон начали лаять лесные лисицы.
—	Я считаю, что пора спокойно и без лишней суеты идти к
аэроплану. Думаю, что за нами наблюдают.
—	Лисы? — спросил я.
—	Это не лисы, откуда им взяться утром?
Пока мы шли, я чувствовал себя очень скованно и в любой
момент ожидал стрелу в спину. Но все обошлось. Мы сели в
самолет без происшествий, я взялся за ручку управления и вы¬
рулил на конец поляны.
Когда я развернулся против ветра, из джунглей вышел индеец
и, стоя на опушке, смотрел на нас. На его лице была боевая рас¬
краска, на голове яркий головной убор из перьев попугая. В од¬
ной руке он держал копье, а в другой — шестифутовый лук.
Хэннах схватил один из автоматов и выставил его в окно.
Альберто остановил его:
—	Не надо. Наша очередь еще настанет.
Когда мы проехали мимо, из леса появилась другая фигура,
потом еще и еще. Мне кажется, что я никогда не испытывал та¬
кого счастья, как в то утро, поднимая самолет в воздух над самы¬
ми верхушками деревьев. Я развернулся, взяв курс на север.
Форте-Франко не имел посадочной полосы по той простой
причине, что его построили на стратегически выгодном остро¬
ве у впадения реки в Негро примерно за сто лет до того, как
братья Райт впервые оторвались от земли.
Мы передали свои ужасные новости по радио, пролетая мимо,
чтобы привести в движение нужные силы, а потом сели в Ланд-
215

ро. Альберто не терял времени даром. Он приказал своим людям
готовить катер к срочному отплытию, а сам с Хэннахом пошел в
Ландро, чтобы поговорить с Фигуередо.
—	Что теперь будет? — спросил я.
—	К моменту моего возвращения в Форте-Франко я дол¬
жен получить телеграмму из штаба. Предчувствую, что полу¬
чу приказ выступить вверх по реке со своей командой. А у
меня всего тридцать восемь человек. Двенадцать лежат в ли¬
хорадке.
—	Но они наверняка пришлют вам подкрепление? — спро¬
сил Менни.
—	Чудеса иногда случаются, но не очень часто, мой друг.
Даже если они пошлют, то пройдет несколько недель, прежде
чем отряд сюда доберется. Старая история, как вы понимаете,
сеньор Мэллори. — Он посмотрел через реку в лес.— Во вся¬
ком случае, в этой местности не хватит не только полка, но и
целой армии.
—	Когда мы приземлились, вы сказали, что на этом берегу
реки мы можем чувствовать себя в безопасности, — напомнил
я. — Что они никогда не пересекают реку.
Он кивнул. Его лицо оставалось мрачным и серьезным.
—	Это причина для беспокойства, уверяю вас. Если они на¬
рушают правила, то значит, меняют место своего обитания.
Взревел мотор катера, и он улыбнулся:
—• Я должен ехать. Кстати, сеньор Хэннах остался в отеле.
Боюсь, что все, что произошло, он принял уж чересчур близко
к сердцу.
Он перешагнул через поручень, один из солдат отдал швар¬
товы и катер направился на середину реки. Мы стояли и смот¬
рели на него. Альберто махнул нам рукой, а потом спустился
вниз в кабину.
—	Ну а что с Хэннахом? — спросил я. — Вы думаете, есть
резон сходить за ним? Если он сцепится с Авилой в таком на¬
строении...
—	Авила со своей бандой ушел отсюда перед обедом. — Мен¬
ни покачал головой. — Лучше сейчас оставить его в покое. Мы
потом уложим его в постель.
Он повернулся и ушел. На той стороне реки над деревьями
летал одинокий ибис. Потом он вдруг кинулся вниз, будто
оставляя мазок крови на сером небе. А вдруг это дурное пред¬
знаменование?
Меня прохватила невольная дрожь, и я отправился вслед за
Менни.
216

Глава 6
АЛЫЙ ЦВЕТОК
В последующие дни с верховьев реки приходили плохие вес¬
ти. Убили нескольких сборщиков каучука, а партия искателей
алмазов в пять человек погибла целиком, попав в засаду не да¬
лее чем в десяти милях от миссии.
Альберто и его люди, которые действовали за Санта-Еленой,
не имели особого успеха, что, впрочем, никого не удивляло. Если
они шли по тропам, то рисковали нарваться на засаду индейцев
хуна, а прорубаться сквозь джунгли означало проходить не более
мили в день.
За неделю полковник потерял семь человек. Двое убитых,
трое раненых и еще двое получили повреждения, из них один
нанес себе удар по ноге мачете, может быть, и не совсем слу¬
чайно. Я видел этого человека, когда Хэннах, везший его в
Манаус, сделал посадку в Ландро для дозаправки. Смею заве¬
рить, что, несмотря на несомненно мучившую его боль, он ка¬
зался очень довольным.
Потом Хэннаху пришлось на целый день улететь в Санту-Еле¬
ну, а я на «Бристоле» отвез почту из Ландро в Манаус, где побы¬
вал с интересом. События в верховьях реки происходили будто на
другой планете, и даже в Ландро мало кого беспокоили.
Потом случилось то, что все изменило. Однажды вечером пе¬
ред наступлением темноты в город явилась банда Авилы, или то,
что от нее осталось. Старатели попали в засаду на одном из при¬
токов Мортес на той стороне реки, где хуна никто не ожидал.
Они потеряли двух человек, остальные получили серьезные ра¬
нения.
Но даже такая прямая угроза не встревожила людей. В кон¬
це концов, индейцы убивали этих странных белых в верховьях
реки уже много лет. И только когда оттуда по реке приплыла
лодка с двумя убитыми на борту, они почувствовали, что к ним
врывается грубая реальность.
Это было мерзкое дело. Менни обнаружил их ранним вос¬
кресным утром, когда прогуливался перед завтраком, и тут же
послал одного из рабочих за мной. Пока я шел туда, видел, как
люди уже спешили к причалу группками по двое или по трое.
Каноэ прибило течением к песчаному берегу чуть выше при¬
чала. Как выяснилось потом по документам, в нем лежали тела
собирателей каучука. Трудно поверить, какое количество стрел
поразило бедняг.
217

Их расстреляли из луков по крайней мере три дня назад. Мож¬
но себе представить, в каком состоянии находились трупы, при¬
нимая во внимание здешний климат. Вокруг них жужжали тучи
мух и распространялось страшное зловоние. Но наличествовала
и еще одна отвратительная деталь. Мужчина на корме упал на
спину, и одна рука его опустилась в воду, а пираньи обожрали все
мясо до самого локтя.
Кругом царило полное уныние, люди толпились на берегу и
тихо разговаривали, пока не появился Фигуередо и не взял все
в свои руки. Он стоял, опираясь на палку, с хмурым лицом, об¬
ливаясь потом, который пятнами проступал на его рубашке и
льняном пиджаке, и наблюдал, как шестеро рабочих, с лицами,
обвязанными платками, вытаскивали трупы на берег.
Хуна делали огромные луки, длиной выше людей, которые
ими пользовались, и такие сильные, что часто стрела, пущенная
в грудь, пронзала человека насквозь и выходила со спины. На¬
конечником служил зуб пираньи или заостренный, как бритва,
бамбук.
Рабочий вытащил одну стрелу из тела и передал Фигуередо.
Он осмотрел ее, а потом сломал пополам и сердито отбросил
обломки в сторону.
— Звери! — сказал он. — А вдруг они придут сюда из джунглей?
Его слова сразу же распалили толпу. Все жаждали крови.
Хуна вели себя как твари, и с ними следовало обращаться как
с тварями. То есть истребить. Голоса бушевали вокруг меня.
Я послушал немного, но потом у меня подвело живот, я по¬
вернулся и ушел.
Я как раз наливал себе солидную порцию виски из личных
запасов Хэннаха, когда вошел Менни.
— Какой ужас, — вздохнул он.
— Куда ни пойдешь, всюду одна и та же история, — ответил
я. — Индейцы всегда виноваты, белые же — никогда.
Он закурил вонючую бразильскую сигару, которые так лю¬
бил, и присел на перила веранды.
—	Вы слишком категорично судите обо всем. Посмотрите на
вещи глазами тех, кто побывал в Форте-Томас. Тех, кто сам едва
не угодил под нож индейца.
—	Если вы сводите людей до символа, то тогда убийство ста¬
новится совсем легким, — ответил я. — Просто абстракция. Убей¬
те хуна, и вы уничтожаете не личность, а всего-навсего индейца.
Это производит на вас какое-то впечатление?
<218

Похоже, он мысленным взором вернулся в далекие годы,
вспоминая, что произошло с его народом. Мне показалось, что
я и вправду затронул его больную струну.
—	Какое важное открытие, и сделано оно в молодые годы!
Могу я спросить, каким образом вы пришли к нему? — Менни
серьезно смотрел на меня.
Причин что-то умалчивать я не имел, хотя, когда начал го¬
ворить, у меня от волнения перехватило дыхание. Возникло
невыразимо тяжкое чувство невозвратной потери.
—	Все очень просто. В первый месяц моего пребывания на
реке Шингу я встретил самого лучшего человека, которого боль¬
ше не встречу, доживи я хоть до ста лет. Если бы он был като¬
ликом, то пришлось бы кидать монету, чтобы определить, сжечь
его или возвести в ранг святых.
—	Кто же он?
—	Венец по имени Карл Будер. Он приехал сюда молодым
лютеранским пастором, чтобы работать в миссии на Шингу. Но
с отвращением бросил это дело, когда узнал о неприятных фак¬
тах, что индейцы страдают от рук миссионеров точно так же,
как и от рук других белых.
—	Ну и что же он сделал?
—	Основал свое поселение вверх по реке от Форте-Томас.
Посвятил жизнь работе среди индейцев кива, а уж они смог¬
ли бы научить хуна кое-чему, поверьте мне. Он даже женился
на индианке. Я возил ему кое-что из Белема тайком от ком¬
пании. Он стал лучшим другом, какого только можно пред¬
ставить, для индейцев кива.
—	И они убили его?
Я кивнул:
—	Его жена сказала ему, что ее отец тяжело ранен в атаке на
Форте-Томас и ему нужна неотложная медицинская помощь.
Он явился к ним, а они забили его дубинками до смерти.
Менни слегка нахмурился, словно не понимая.
—	Вы хотите сказать, что его собственная жена предала его?
—	Она сделала это для своего племени. Они восхищались
смелостью и знаниями Будера. И убили его с той же целью, с
какой хуна отправили на тот свет отца Контэ в Санта-Елене,
то есть чтобы вождь племени обрел его мозги и сердце.
На его лице отразился неподдельный ужас.
—	И вы еще можете добром отзываться об этих чудовищах?
—	А вот Карл Будер, будь он с нами, сказал бы, что индей¬
цы — такой же продукт окружающей среды, как, например, ягу¬
ар. Что они выживают в этом зеленом аду, там, за рекой, только
¿219

убивая инстинктивно, без момента раздумий, и несколько раз в
день. Убийство — часть их естества.
—	Которое включает и убийство друзей?
—	А у них нет таковых. Есть только связи, семейные и пле¬
менные. Любой другой — чужак. Рано или поздно его надо
уничтожить, так понимал их Будер.
Я налил себе еще виски. Менни спросил:
—	И как же вы лично для себя решаете эту проблему?
—	Никакой проблемы нет, — ответил я. — Здесь слишком
много богатств. Алмазы в реках, любой вид минералов, о кото¬
рых мы слышали, наверное, есть и совсем неизвестные. Что же
должен сделать человек, если между ним и таким аппетитным
куском пирога стоят дикари каменного века?
Он печально улыбнулся и положил руку мне на плечо:
—	Мир такой грязный, друг мой!
—	А я уже слишком много выпил для такого времени дня.
—	Совершенно верно. Иди прими душ, а я приготовлю
кофе.
Я сделал, как он посоветовал, и стоял под тепловатой во¬
дой минут десять. Я уже одевался, когда раздался стук в дверь
и Фигуередо просунул голову в комнату.
— Дрянное дело, —начал он, опускаясь на стул и вытирая
лицо носовым платком. — Я сейчас был на радиостанции, что¬
бы сообщить Альберто, что у нас в ангаре военные установили
новую мощную передающую и приемную аппаратуру и остави¬
ли молодого капрала обслуживать ее.
— Хэннах находился там всю ночь, — сказал я, натягивая
летную куртку. — Что-нибудь от него?
Фигуередо кивнул:
— Он хочет, чтобы вы прибыли к нему, и как можно скорее.
— В миссию Санта-Елена? — Я покачал головой. — Вы, на¬
верно, его не поняли. Мне надо везти почту в Манаус.
— Отменяется. Вы должны быть там по военным вопросам,
а им здесь отдается предпочтение.
— Вы меня заинтриговали. А есть хоть какая-то идея? Что
там случилось?
Он покачал головой:
— Не мое дело знать. Я не вмешиваюсь в военные вопросы,
моя юрисдикция здесь кончается, и мне это даже нравится. '
Менни толчком ноги распахнул дверь и принес кофе в двух
оловянных кружках.
— Вы слышали? — спросил я.
Он кивнул:
220

—	Лучше всего идите прямо в ангар и готовьте «Бристоль» к
вылету.
Я стоял у окна рядом с Фигуередо и потягивал кофе, глядя
в сторону причала. По направлению к нам тащилась повозка,
запряженная двумя быками, похожими скорее на мешки с кос¬
тями. Кучер заставлял их двигаться, тыча с равными коротки¬
ми интервалами им под хвост палкой с шестидюймовым гвоз¬
дем на конце.
Когда повозка проехала мимо, запах подсказал, что находи¬
лось в ней. Фигуередо отвернулся с выражением крайнего от¬
вращения. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут на землю
обрушился ливень, струи воды с шумом бились о крышу из гоф¬
рированного железа.
Мы стояли и смотрели, как повозка скрылась во мгле.
Я поднялся в воздух, а дождь все еще шел. Мне вовсе не хоте¬
лось откладывать из-за него свой вылет. Кошмар, который про¬
изошел в Санта-Елене, потрясал, но эти двое несчастных в каноэ
принесли с собой призрак развервстой могилы, тревогу и такое
чувство, будто что-то страшное таится там, в лесу за рекой.
Я все время летел над рекой и не видел особенной причины
спешить. Выйдя из зоны дождя, я располагал целым часом для
того, чтобы насладиться полетом.
Над миссией Санта-Елена прошел на бреющем полете глав¬
ным образом для того, чтобы посмотреть, что там делается. Ка¬
тер миссии в этот момент отходил от пристани и отправлялся
вниз по реке, а старый сорокафутовый военный катер все еще
стоял там. Двое солдат вышли из госпиталя и помахали мне
руками, а Хэннах показался из дома священника. Я сделал еще
круг, а потом приземлился на полосу.
Здесь меня встретила постоянная охрана из десяти солдат с
пулеметом. Командир охраны, сержант, приказал одному из
солдат доставить меня в миссию Санта-Елена на шлюпке с под¬
весным мотором.
Хэннах ожидал на причале, куря сигарету.
—	А ты не очень-то спешил сюда, — заметил он ворчливо.
—	Но мне никто не сказал, что нужно спешить, — ответил я,
карабкаясь на пристань. — Что все-таки происходит?
—	Мы собираемся подкинуть парочку рождественских подар¬
ков твоим друзьям хуна, — ответил он.
У него с собой было два больших мешка, которые он пере¬
дал солдату в шлюпке, а потом спустился по лесенке и отчалил.
221

—	Я пришлю его снова за тобой. Хочу кое-что сделать. Най¬
дешь Альберто в доме священника. Он тебе все расскажет.
Сэм уселся на корме, закурил еще одну из своих несконча¬
емых сигарет и засунул руки в карманы кожаного пальто. Он
выглядел страшно измотанным.
Я был совершенно сбит с толку и хотел как можно скорее
получить объяснения, поэтому повернулся и поспешил с при¬
стани, на которой дежурил часовой, выглядевший усталым и
несчастным. Он обливался потом, который проступил пятна¬
ми сквозь его полевой мундир. На крыльце церкви стояли еще
два солдата с пулеметом.
В доме священника Альберто лежал на узкой кровати со сня¬
тыми бриджами. Его правая нога покоилась на подушке, и кап¬
рал-медик промывал тампоном с иодином две язвы. Альберто
выглядел вовсе не счастливым и скрашивал свои страдания, дер¬
жа в левой руке стакан, а в правой — бутылку бренди.
— А, сеньор Мэллори! — воскликнул он. — Я бы не пожелал
таких мук даже заклятому врагу. Эти язвы, как кислота, разъеда¬
ют плоть прямо до кости.
— А что бы вы делали, если бы такое случилось с вашими
солдатами?
Он грустно улыбнулся:
— Трезвая мысль. Капитан Хэннах не объяснил вам, что
здесь происходит?
— Он бросил что-то непонятное насчет рождественских по¬
дарков для хуна, а потом отправился на тот берег. Ну так и что?
— Все довольно просто. Я ухитрился захватить полукровку,
который живет с ними. Он показал на карте расположение де¬
ревни. Примерно в сорока милях отсюда в лесу.
— И вы хотите напасть на них?
Полковник застонал, беспокойно задвигался под руками кап¬
рала, и пот выступил у него на лбу.
— Такой вариант отпадает. Три недели нужно только для
того, чтобы пробиться туда, и то только если пленник согла¬
сится быть проводником, а он наверняка откажется при таких
обстоятельствах. Так что такой поход — просто самоубийство.
Они возьмут нас одного за другим.
—	А что насчет подкреплений?
—	Никаких подкреплений. У них снова возникли проблемы с
племенем кива вдоль реки Шингу, и хикарос сильно осложнили
положение вдоль Негро. Я хочу предпринять некоторые действия
с племенем хуна, а затем покинуть Санта-Елену. Я только что по¬
слал катер миссии в Ландро со всем, что можно спасти.
222

—	А зачем я здесь понадобился?
—	Я хочу, чтобы вы полетели с Хэннахом в ту деревню. Сбро¬
сить пару мешков всяких подарков, как жест доброй воли. А по¬
том я пошлю того человека, который с ними жил, чтобы он уст¬
роил мне встречу с ними.
Когда капрал начал бинтовать его ногу, он потянулся за
чистым стаканом, наполнил его наполовину бренди и передал
мне. Пусть мне не хотелось пить, но я взял его просто из веж¬
ливости.
—	Я наводил справки о вас, Мэллори. В бытность на Шингу
вы дружили с этим сумасшедшим Будбером. Может быть, знае¬
те об индейцах больше меня. Какие шансы за то, что мой план
сработает?
—	Никаких, — отрезал я. — Вы хотели знать правду, так
вот она.
—	В общем, я согласен. — Он приветственно поднял свой
стакан и опорожнил его. — Но в конце концов, я должен сде¬
лать некоторый позитивный шаг и предпринять что-то такое,
против чего даже главный штаб не смог бы возразить.
Я попробовал бренди — вино имело такой вкус, будто его
делали в ванной, — и осторожно поставил стакан.
—	Мне надо идти. Наверное, Хэннах сейчас рвет и мечет.
—	Он не очень доволен моим поручением, смею вас заве¬
рить. — Альберто протянул руку и взял мой стакан. — Безопас¬
ного вам полета.
Я оставил его и снова вышел на яркий солнечный свет. Жара
стояла ужасная. При каждом шаге от сухой земли поднималась
пыль. Джунгли уже начали потихоньку подкрадываться к госпи¬
талю, лианы свисали с деревьев прямо над крышей. Это долго
продолжаться не может. Люди приходят и уходят, а лес стойко
держится, затягивая все шрамы, которые они ему наносят, так,
будто их и вовсе не было.
Шлюпка уже ожидала меня и доставила через реку на взлет¬
ную полосу за четверть часа. Я застал Хэннаха лежащим под
левым крылом и изучающим карту. Он был в плохом настро¬
ении и более угрюм, чем обычно.
—	Ну и что ты думаешь? — нетерпеливо спросил он.
—	Пустая потеря времени.
—	Я говорил ему то же самое, но он уперся. — Сэм
встал. — Взгляни, я проложил курс, хотя, когда мы прилетим
туда, может оказаться, что этого проклятого места вообще не
существует.
—	Вы хотите, чтобы я пилотировал?
223

—	А за что же я плачу тебе деньги?
Он повернулся и забрался в кабину. Странно, но, вспо¬
миная все происшедшее много лет спустя, я подумал, что
именно с этого момента он начал терять в моих глазах' ореол
героя.
Я летел на высоте в тысячу футов, условия полета оставля¬
ли желать лучшего. Солнце светило так ярко, что мне при¬
шлось надеть темные очки. Хэннах сидел прямо за мной на
переднем пассажирском сиденье у задней двери. Он не про¬
износил ни слова и внимательно рассматривал в бинокль
джунгли внизу.
Я не видел большой необходимости в этом занятии. Не бо¬
лее чем через пятнадцать минут после вылета нам встретилась
большая поляна, я спустился до ста футов и дважды обле¬
тел ее.
— Плантация диких бананов, — объявил Хэннах. — Мы точ¬
но на курсе. Все правильно.
Многие лесные индейцы занималась примитивными форма¬
ми земледелия, если поляны вроде той, что проплыла под нами,
позволяли это делать. Наша поляна служила верным признаком
того, что мы находимся вблизи большой деревни.
Я полетел дальше на высоте пятисот футов и почти немед¬
ленно почувствовал руку на плече.
— Мы на месте.
И вот под левым крылом я увидел в джунглях площадку, диа¬
метром по крайней мере ярдов пятьдесят, на которой располо¬
жилась деревня. Она оказалась больше, чем я ожидал. Крытые
тростником длинные хижины образовывали плотное кольцо во¬
круг центральной площади с неким подобием племенного тоте¬
ма в середине.
Внизу метались сотни две, а может, и все три индейцев. Они
выбегали из хижин, словно коричневые муравьи. Их задранные
вверх лица смотрели на нас, когда я пролетал на высоте трех¬
сот футов. Никто не бежал в лес, они, видимо, понимали, что
мы не можем здесь приземлиться. Многие из них выпускали в
нас стрелы.
—	Глупые выродки. Посмотри-ка на них, — грубо рассмеял¬
ся Хэннах. — А ну-ка, парень, спустись до сотни футов и лети
помедленней.
Я заложил вираж вправо, сбросил газ и спустился почти до
верхушек деревьев. Хэннах открыл дверь, внутрь ворвался ветер.
224

Мы летели прямо над деревней и видели поднятые лица и тучи
стрел, которые не могли причинить нам вреда.
Взяв ручку на себя, чтобы набрать высоту, я глянул назад
через плечо и тут увидел огненный шар взрыва в самом цент¬
ре толпы, за ним грянул второй.
Во время войны, которая была потом, я сталкивался с веща¬
ми и похуже, но то видение преследует меня до сих пор.
Я должен бы знать или по крайней мере предвидеть, что лег¬
ко быть умным после того, как событие уже произошло. А он
хохотал, как сумасшедший, когда я развернул «Хейли» и летел
сквозь дым.
Повсюду валялись трупы, дюжины трупов, в центре дерев¬
ни зияла громадная воронка, а тростниковые крыши некото¬
рых домов уже пылали.
Я взглянул назад через плечо. Хэннах, наклонившись к две¬
ри, дико хохотал.
— Ну, как вам это нравится, подонки? — орал он.
Я сильно ударил его. Самолет резко качнулся на один борт,
словно споткнувшись, и потом пошел вниз носом. Мы вмес¬
те схватились за ручку управления, и только совместными
усилиями нам удалось выйти из пике в трехстах футах от
земли.
Я выровнял самолет и начал подъем. Он убрал свои руки и
снова опустился в кресло. Никто из нас не сказал ни слова.
Когда я обернулся назад, то увидел пламя, которое расцвело в
ясном небе, словно алый цветок.
От всего увиденного я словно оцепенел. Помню только, как
приземлился на аэродроме в Санта-Елене. Я видел свой «Брис¬
толь» на южном конце посадочной полосы. И рассчитал при¬
земление так, что остановился в сорока футах от стены де¬
ревьев.
Выключив двигатель, я сидел, крепко стиснув зубы, во вне¬
запно наступившей тишине. Руки дрожали, во рту пересохло.
Хэннах открыл дверь и вышел из машины. Когда я открыл
свою дверь, он стоял внизу, закуривая сигарету; посмотрев
вверх, ухмыльнулся:
— В первый раз всегда трудно, парень.
Вот эта усмешка и переполнила чашу. Я спрыгнул прямо на
него, одновременно ударив его кулаком. Мы покатились по
земле. Схватив его за горло, я, несмотря на необыкновенную
силу противника; брал верх, преимущества давала внезапность.
8 Дж. Хиггинс «Игра для героев»	225

Потом я услышал крики. К нам бежали люди. Несколько рук
растащили нас.
Меня прижали к боку «Хейли», и я почувствовал под под¬
бородком ствол револьвера сержанта. Тут появился полковник
Альберто.
Он сделал знак сержанту опустить оружие и посмотрел мне
прямо в глаза:
—	Я был бы очень огорчен, если бы мне пришлось арестовать
вас, сеньор Мэллори, но я все же сделаю это, если будет необ¬
ходимо. Пожалуйста, помните, что на данной территории дей¬
ствует военное положение. И я здесь командую.
—	Черт бы вас побрал! — закричал я. — Вы не знаете, что
сделала эта свинья? Он убил по меньшей мере пятьдесят чело¬
век, и я помогал ему в этом.
Альберто повернулся к Хэннаху, достал портсигар из карма¬
на мундира и предложил закурить.
—	Ну, как сработало?
—	Отлично, — ответил Хэннах и взял сигарету.
Альберто предложил закурить и мне. И я механически взял
сигарету.
—	Так вы все знали?
—	Я оказался в трудной ситуации, сеньор Мэллори. Выпол¬
нить задание вы могли только вдвоем, но из-за ваших сантимен¬
тов, высказанных при нашей последней встрече, я испытывал
затруднение и не надеялся, что вы с готовностью согласитесь на
осуществление мер возмездия.
—	Вы сделали меня пособником убийцы.
Он покачал головой и твердо заявил:
— Осуществлялась военная операция, с начала и до конца по
моему указанию.
— Вы солгали мне, — возмущался я. — Насчет того, что хо¬
тели говорить с хуна.
— Вовсе нет. Но только теперь, когда мы показали им, что
в наших силах жестоко наказать их, когда захотим, я буду го¬
ворить с ними совсем с иных позиций. Вы и капитан Хэннах
сделали большое дело, которое поможет мне положить конец
этой вакханалии.
— Путем варварского уничтожения несчастных дикарей, сбра¬
сывая на них взрывчатку с воздуха?
Солдаты стояли передо мной полукругом, мало что понимая,
потому что мы объяснялись по-английски.
Хэннах немного поутих, но его напряженное лицо стало еще
бледней.
226

—	Ради Бога, Мэллори! Можно ли простить гибель мона¬
хинь? Посмотри, что они сделали с отцом Контэ. Вырезали
сердце и сожрали его.
Мне показалось, что вместо меня говорит кто-то другой, а я
со стороны слушал его. Терпеливо, искренне стараясь, чтобы он
меня понял, я произнес:
—	И что же хорошего в том, что в ответ мы действовали столь
же варварским способом?
Мне ответил Альберто:
—	У вас странная мораль, сеньор Мэллори. Насиловать и
убивать монахинь, поджаривать людей над огнем — для хуна
допустимо, а за моими людьми, по вашему человеколюбию,
остается только право погибать в лесных засадах. Такую роль
вы им отводите?
—	Но вы неискренни. Можно же поступать как-то по-дру¬
гому.
—	Не думаю. Вы же сами считаете возможным стрелять в
них во время схваток в джунглях, а вот когда мы убиваем их
при помощи динамита, сброшенного с самолета, это, по-ваше¬
му, что-то другое...
Мне нечего было возразить, и я смутился.
—	Пуля в живот, стрела в спину, динамитная шашка с воз¬
духа. — Он покачал головой. — Здесь нет никаких правил, се¬
ньор Мэллори. Война — грязное дело. Она всегда такова, а это
и есть война, уж поверьте мне...
Я повернулся и направился к «Бристолю». Постояв возле него,
опершись на левое крыло, я немного погодя достал летные очки
и шлем из кармана кожанки и надел их.
Обернувшись, увидел Хэннаха, наблюдавшего за мной.
—	Я улетаю отсюда немедленно. Вы найдете себе кого-нибудь
другого.
Не повышая голоса, он напомнил:
—	У нас контракт, парень. И там стоит твоя подпись, над
моей, и контракт официально зарегистрирован.
Ничего ему не ответив, я залез в кабину, проделал все пят¬
надцать обычных проверок и запустил стартовое магнето. Хэн¬
нах провернул пропеллер, мотор завелся, и я сорвался с места
так быстро, что ему пришлось поднырнуть под левое нижнее
крыло.
Я только запомнил, что он был очень бледен, его рот откры¬
вался в крике, но слова тонули в реве мотора «фалькон». Я не
стал задерживаться, чтобы услышать их, и вообще надеялся, что
больше никогда не увижу его.
227

Мне казалось, что я еще не успел заснуть, когда меня кто-то
грубо встряхнул. Я лежал, глядя сквозь противомоскитную сет¬
ку на висящую на крюке лампу, вокруг которой вились мошки.
Меня снова тряхнули за плечо, я повернулся и увидел Менни.
—	Который час? — спросил я его.
—	Начало первого.
На нем были желтый плащ и зюйдвестка, с которых стекала
вода.
—	Вы должны помочь мне с Сэмом, Нейл.
Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять,
в чем дело.
—	Вы, наверное, шутите? — усмехнулся я и повернулся на бок.
Он схватил меня за грудки с силой, которой я от него не
ожидал.
—	Когда я ушел оттуда, он прикончил вторую бутылку брен¬
ди и заказал третью. Он просто убьет себя, если мы не помо¬
жем ему.
—	И вы на самом деле думаете, что я помогу ему после того,
что он сделал со мной сегодня?
—	Вот это интересно! Вы страдаете от того, что он сделал с
вами, а не с теми несчастными дикарями там, в джунглях. Что
же важнее?
У меня от ужаса чуть не встали дыбом волосы, когда я вспом¬
нил ту страшную картину. И я взмолился:
— Бога ради, Менни!
— Ну что, вы хотите, чтобы он умер?
Я вскочил с кровати, начал одеваться и сразу вспомнил печаль¬
ную историю самого Менни. Но стараясь не принимать ее близ¬
ко к сердцу, просто ради того, чтобы не сойти с ума. Что мне было
надо, так это обрести уверенность. Общение с человеком, столь
же встревоженным, как и я сам, могло меня спасти.
Отношение Менни к происходившему меня не совсем устра¬
ивало. Он скорее склонялся к аргументам полковника Альбер¬
то, чем к моим. Было странно, что он так беспокоится о Хэн-
нахе, который полностью избегал меня с момента прилета.
Я хотел бы порвать с ними обоими, а сейчас, чтобы как-то
успокоиться, налил себе виски из запасов Хэннаха. И напрасно —
пока я шел по главной улице под дождем рядом с Менни, моя
голова начала раскалываться на части.
Еще на подходах к отелю я услышал музыку. Сквозь щели
в жалюзи пробивались золотые полоски света. Вдруг раздался
звон разбиваемого стекла и чей-то крик.
Мы задержались на веранде, и я предупредил:
228

—	Если он войдет в раж, то переломает нас обоих голыми
руками. Поймите вы это!
—	Вы сам дьявол, который видит только черную сторону ве¬
щей. — Он улыбнулся и на мгновение положил свою руку на
мою. — А теперь давайте попытаемся вызволить его отсюда,
пока есть еще хоть какая-то надежда.
В салоне сидели два или три посетителя, Фигуередо возился
за стойкой, а Хэннах привалился к бару перед ним. Старый па¬
тефон играл грустный вальс, и жена Фигуередо стояла рядом.
—	Еще, еще! — кричал Хэннах, стуча ладонью по стойке
бара, когда музыка стала стихать. Она быстро закрутила ручку
патефона, а Хэннах взял полупустую бутылку бренди и попы¬
тался налить себе стакан, одновременно неловко смахнув пару
грязных стаканов со стойки, которые упали и разбились.
Он так и не заметил нашего появления, пока Менни не по¬
дошел и решительно не отобрал у него бутылку.
—	Довольно, Сэм. Мне кажется, пора идти домой.
—	О, старый добрый Менни! — Хэннах потрепал его по щеке,
а потом повернулся, чтобы выпить свой стакан, и заметил меня.
Боже, как же он нализался! Лицо опухло, руки дрожали, а
взгляд осоловелых глаз...
Он схватил меня за ворот куртки и в ярости заорал:
—	Ты думаешь, я очень хотел сделать это? Ты думаешь, что
это так легко?
Он был явно вне себя. Настолько, что мне стало жаль его.
Я освободился от его рук и спокойно сказал:
—	Мы уложим вас в кровать, Сэм.
И тут позади меня распахнулась дверь, раздался взрыв не¬
обузданного смеха, и вдруг наступила тишина. Глаза Хэннаха
расширились, и в них вспыхнула злоба. Он оттолкнул меня в
сторону и рванулся вперед. Я вовремя повернулся, чтобы уви¬
деть, как он изо всей силы ударил Авилу кулаком в зубы.
—	Я выучу тебя, подонок! — кричал он, повалив Авилу на
стол одной рукой и продолжая бить его другой.
Дружки Авилы сразу куда-то исчезли в темноте, что развяза¬
ло нам руки. Боже, я боялся, что Хэннах со своей невероятной
силой забьет обидчика до смерти.
Когда мы потащили его к двери, он повернулся ко мне и
снова схватил за куртку.
—	Ты не бросишь меня, парень, правда? У тебя ведь кон¬
тракт! Ты же дал мне слово. Это для меня так много значит, я
больше ничего не имею во всем свете.
Я не взглянул на Менни, и так все понял.
229

— Ну как я могу уйти, Сэм? Мне же надо везти почту в Ма¬
наус в девять утра.
Этого оказалось для него вполне достаточно, рыдания нача¬
ли сотрясать его тело, когда мы вели его, поддерживая с двух
сторон, вниз по ступеням, а потом под дождем домой.
Глава 7
СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ
Следующим утром я не видел Хэннаха. Когда вылетел в де¬
вять на Манаус, он еще был в полной отключке, а в понедель¬
ник всегда столько хлопот, что у меня не нашлось времени даже
вспомнить о нем.
Вез я не только почту, но и посылку с алмазами от Фигуере-
до, зашитую в обычный парусиновый мешок, которую мне сле¬
довало передать правительственному агенту в Манаусе. После
этого мне предстояло сделать еще два полета по контракту с
горными компаниями, доставить вниз по реке почту и другие
посылки.
После трудного дня я возвращался в Манаус вечером, с на¬
мерением провести ночь в «Паласе», принять горячую ванну,
сменить белье, хорошо поесть и, может быть, даже зайти в «Ло¬
дочку».
Взлетная полоса оказалась свободна, когда я приземлялся,
хотя в другие дни на аэродроме у ангаров стояли два или три
самолета, которые прилетали с низовьев реки или с побережья.
Два дежурных техника помогли мне закатить «Бристоль» в ан¬
гар на ночь, а потом один из них подвез меня в город на своем
старом автомобиле.
Войдя в отель и не обнаружив за стойкой никаких признаков
присутствия сеньора Хука и вообще никого, я прошел прямо
в бар.
Там тоже было пусто, если не считать какого-то романти¬
ческого типа весьма потрепанного вида, который уставился на
меня, глядя в большое зеркало позади бара.
Я давно не брился, мои зашнурованные сапоги до колен и
плотные габардиновые бриджи покрывала пыль, а под расстегну¬
той кожаной летной курткой виднелся автоматический пистолет
45-го калибра в наплечной кобуре. Его вместо моего «уэбли» дал
мне Хэннах, который считал, что не имеет смысла носить оружие,
из которого нельзя убить человека или хотя бы на время выклю¬
чить его.
230

Я бросил свою парусиновую сумку на пол, зашел за стойку
бара и сам достал бутылку холодного пива из ящика со льдом.
И как только начал наливать пиво в стакан, услышал легкое
вежливое покашливание.
У раскрытой на веранду двери стояла монахиня в белом, ни¬
зенькая женщина, не более пяти футов ростом, лет пятидесяти,
с ясным, спокойным взором. Я обратил внимание на ее удиви¬
тельно гладкое лицо — ни морщинки, несмотря на возраст.
Она заговорила с легким английским акцентом, характерным
для жителей Новой Англии. Как я узнал позже, она родилась и
выросла в городке Виньярд-Хейвн, штат Массачусетс, на остро¬
ве Марта-Виньярд.
—	Мистер Мэллори? — спросила она.
—	Да, это я.
—	Мы вас ждем. Комманданте сказал, что вы прилетите се¬
годня к вечеру. Я сестра Мария Тереза из ордена сестер мило¬
сердия.
Она сказала «мы». Я огляделся, ожидая увидеть вторую мо¬
нахиню, но вместо нее с веранды легкой походкой вошла мо¬
лодая женщина, существо совершенно из другого мира, спо¬
койная, элегантная, в белом шифоновом платье, широкополой
соломенной шляпе с голубым шелковым шарфом, концы ко¬
торого чуть развевались от легкого бриза. Она держала на пле¬
че открытый зонтик и стояла, слегка расставив ноги и под-
боченясь, как бы бросая своим высокомерным видом вызов
всему свету.
Меня поразила еще одна деталь ее туалета — серебряный брас¬
лет с укрепленными на нем маленькими колокольчиками на ло¬
дыжке правой ноги. При ходьбе колокольчики как-то жутковато
позвякивали, этот звук потом преследовал меня много лет. Я не
мог как следует рассмотреть ее лица, потому что она стояла про¬
тив яркого солнца.
Сестра Мария Тереза представила ее:
—	Мисс Джоанна Мартин. Ее сестра работала в миссии Сан¬
та-Елена.
Я начал догадываться, в чем дело, но решил не подавать виду.
—	Чем могу быть полезен, леди?
—	Мы хотим попасть в верховье реки как можно скорее.
—	В Ландро?
—	Сначала туда, а потом в миссию Санта-Елена.
Это было сказано с такой простотой и прямотой, что у меня
перехватило дыхание.
—	Вы, наверное, шутите.
231

—	О нет, уверяю вас, мистер Мэллори. Я уполномочена моим
орденом поехать в Санта-Елену, выяснить обстановку и доло¬
жить о возможности продолжить там работу.
—	Продолжить работу? — глуповато переспросил я.
Но, казалось, она меня не слышала.
—	Й еще есть одно неприятное дело, тела сестры Анны Жо¬
зефы и сестры Бернадетты так и не обнаружены. Я допускаю
возможность того, что хуна забрали их с собой и они живы.
—	Это зависит от того, какой смысл вы вкладываете в слово
«живы», — выговорил я.
—	А вы не допускаете такой возможности? — спросила мисс
Мартин таким холодным и хорошо поставленным голосом вос¬
питанной девушки, какой и следовало ожидать, судя по ее виду.
—	О, такое вполне возможно, — ответил я и подавил порыв
рассказать им о том, что ожидает там захваченную женщину, и
только добавил: — Йндейцы как малые дети, они легко подда¬
ются случайным прихотям. В какой-то миг им может показать¬
ся хорошей идеей захватить пару белых женщин, а в другой —
забить их насмерть дубинками из железного дерева.
Сестра Мария Тереза в ужасе закрыла глаза, а Джоанна Мар¬
тин произнесла все тем же ледяным голосом:
—	Но вы не можете быть полностью уверены в том, что их
убили?
—	Ничуть не больше, чем вы уверены в том, что они живы.
— Анна Жозефа — младшая сестра мисс Мартин, — сообщи¬
ла Мария Тереза.
Я ожидал такого поворота дела, но от этого мне не стало
легче.
— Сожалею, но я знаю об индейцах больше, чем обычные
люди. Вы спросили о моем мнении, и я вам ответил.
—	Вы возьмете нас в Ландро завтра утром? — спросила сестра
Тереза. — Я узнала от комманданте, что отсюда до Санта-Еле-
ны менее часа полета.
—	Вы хоть понимаете, что там творится? — поинтересовался
я. — Это же самое гиблое место на всей земле.
—	Все в руках Божьих, — просто ответила она.
—	Он, наверное, взял выходной, когда хуна расправлялись с
отцом Контэ и остальными там, в миссии Санта-Елена, — жес¬
токо парировал я.
На ее спокойном лице промелькнула тень боли, а потом она
с пониманием того, что произошло, приятно улыбнулась:
—	Комманданте сказал мне, что вы были одним из тех, кто
нашел их. Это, наверное, произвело на вас ужасное впечатление.
232

Я с расстановкой ответил:
—	Но, сестра, вся территория находится на военном поло¬
жении.
Тут Джоанна Мартин вышла вперед, достала из сумочки сло¬
женный листок бумаги и бросила его на стойку бара.
—	Здесь наше разрешение на поездку, подписанное самим
президентом.
Такой бумаги было вполне достаточно, чтобы Альберто щелк¬
нул каблуками в знак согласия, да и меня она вполне устраивала.
—	Прекрасно, как хотите. Если вам так уж не терпится узнать,
что значит лететь две сотни миль над самыми страшными джун¬
глями в Южной Америке, на самом старом самолете, который
только есть в здешних местах, будьте на аэродроме в восемь три¬
дцать. Так уж получилось, что задняя кабинка расширена для
перевозки грузов, и в ней только одно кресло. Одной из вас при¬
дется сидеть на полу.
Я проглотил остатки пива и вышел из-за бара.
—	А теперь вы и на самом деле должны извинить меня. Мне
много надо успеть сегодня.
Сестра Мария Тереза кивнула:
—	Ну конечно.
Джоанна Мартин не сказала ни слова, а просто взяла с пола
мою парусиновую сумку и подала мне. Жест выглядел весьма
неожиданным, так как совершенно не вязался с ее обликом.
Наши пальцы соприкоснулись, и я почувствовал запах ее духов.
Бог знает, что это было, но эффект просто наэлектризовал меня.
Я еще никогда не испытывал такого прямого и немедленного
возбуждения от присутствия женщины, и внутри меня словно
что-то оборвалось.
И она знала это, черт возьми, потому что чуть презрительно
улыбнулась уголком рта, как бы удивляясь тому действию, ко¬
торое производит на мужчин. Я повернулся и быстро удалился.
Сеньор Хук так и не объявился, но когда я поднялся в ком¬
нату, которую занимал раньше, то увидел его там застилающим
постель.
—	Ваша ванна готова, сеньор Мэллори, — сообщил он мне
странным меланхолическим тоном, почти шепотом. — Вы буде¬
те потом у нас что-нибудь есть?
Я отрицательно покачал головой:
—	Думаю, что уйду. Если я кому-нибудь понадоблюсь, то
пусть ищет меня, в «Лодочке».
233

—	Сеньор видел двух леди, которые ждали его внизу?
—	Да. Они тоже остановились здесь?
Он утвердительно кивнул и удалился, а я разделся, набросил
старый халат и направился по коридору в ванную. Вода оказа¬
лась достаточно горяча, чтобы вызвать испарину на моем лице,
и я пролежал в ванне с полчаса, избавляясь от дневной уста¬
лости и думая о тех двух дамах, с которыми разговаривал в баре.
С сестрой Марией Терезой было все понятно. Она принадлежа¬
ла к числу тех странных людей, которые живут одной только ве¬
рой и могут вынести все что угодно, защищенные броней своего
целомудрия.
А вот появление Джоанны Мартин объяснить труднее. Бог
знает, кто посоветовал ей приехать сюда. Несомненно только то,
что женщины имели связи в очень высоких сферах, иначе как
бы они достали такую бумагу, да еще с подписью самого пре¬
зидента.
Я вернулся в свою комнату, вытер голову полотенцем и на¬
чал быстро одеваться. Я успел натянуть брюки и уже влез в
чистую легкую рубашку, когда услышал легкий шум, который
заставил меня резко обернуться и протянуть руку к пистоле¬
ту, который лежал в кобуре на туалетном столике.
Прямо с балкона, складывая зонтик, в комнату вошла Джо¬
анна Мартин.
—	Не стреляйте, — спокойно предупредила она. — Это все¬
го-навсего я.
Молча я стоял и смотрел на нее, впервые имея возможность
разглядеть как следует ее лицо. Она не блистала особенно яр¬
кой красотой, но в ее лице светилось что-то такое, что позво¬
ляло выделить ее в любой толпе. Золотисто-каштановые волосы,
явно предмет забот высококлассного парикмахера. Прекрасно
сложена. Чуть вздернутый носик делал ее моложе, чем она была
на самом деле. А в ее широко расставленных карих глазах по¬
блескивали солнечные искорки любопытства.
Я тут же представил себе, как она будет выглядеть после не¬
дели пребывания в верховьях реки. И еще я представил себе
эти волосы разбросанными по подушке. Видение доставило
мне прямо-таки физическую боль.
—	Дверь оказалась не заперта, — объяснила она. — И этот
пожилой сеньор сказал, что вы в ванне. Я решила подождать.
Заправив рубашку в брюки, я потянулся за наплечной ко¬
бурой, судорожно подыскивая слова, чтобы начать разговор.
Думаю, что всему виной эти проклятые духи, которые просто
физически обозначали ее присутствие.
234

—	А вам и на самом деле нужна эта штуковина? — спроси¬
ла она.
—	С приходом темноты город небезопасен. Чем могу быть
вам полезен?
—	Для начала скажите мне правду.
Она вышла на балкон. В оранжевом небе, словно огненный
шар, висело солнце. Она стояла против света, и ее ноги четко
обрисовывались сквозь легкую ткань платья.
—	Не понимаю вас.
—	О, думаю, прекрасно понимаете. Вы вели себя очень сдер¬
жанно в разговоре с сестрой Марией Терезой там, в баре. Я имею
в виду судьбу моей сестры и второй девушки. Вы просто пожале¬
ли ее.
В самом деле?
—	Бросьте играть со мной, мистер Мэллори. Я не ребенок.
И хочу знать всю правду.
—	Да за кого вы меня принимаете, черт возьми! — резко от¬
ветил я. — За слугу, что ли? — Я даже не понял, почему так
рассердился, наверно, оттого, что она говорила со мной таким
небрежно-требовательным тоном. Но нет, мое раздражение вы¬
звало нечто совсем иное. Наверно, только какой-то внутрен¬
ний защитный механизм предостерег меня от попытки схва¬
тить ее. — Ну ладно. Меня спросили, может ли быть, что ваша
сестра и другая девушка живы, и я ответил, может. Что еще
вы хотите знать?
—	Почему они захватили ее? Почему не убили сразу? Даже
пожилых монахинь изнасиловали перед тем, как убили, разве не
так? Я читала отчет.
—	Им надо освежить кровь, вот и все.
Я хотел повернуться и уйти, чтобы не видеть ее и не выплес¬
нуть мое раздражение наружу.
Она схватила меня за плечо и повернула к себе.
—	Но я желаю знать, черт бы вас побрал! — воскликнула
она. — Всю правду!
—	Очень хорошо, — ответил я, хватая ее за запястья. — У них
есть очень сложный ритуал. Прежде всего, если к ним попали
девственницы, то их лишают невинности на особом церемониа¬
ле при всем народе, используя родовые тотемы. Так хуна посту¬
пают со всеми девушками.
В ее глазах появился ужас, и она перестала вырывать руки.
—	А потом, в течение последующих семи ночей каждому вои¬
ну племени разрешается пойти к ним. Это рассматривается как
большая честь. Если женщина после этого не забеременеет, то
235

ее до смерти забивают камнями. Забеременевших чужеземных
женщин сохраняют до рождения ребенка, а потом сжигают жи¬
выми. Подоплека такого поведения довольно сложная, но если
у вас найдется время, я буду счастлив все вам объяснить.
Она смотрела на меня, качая головой из стороны в сторону,
и я мрачно добавил:
— На вашем месте, мисс Мартин, я молился бы о том, что¬
бы ей утонуть в реке.
Ярость вскипела в ней, словно горячая лава, она вырвалась
и ударила меня левой рукой по лицу, а правая беспомощно по¬
висла. Потом, заломив руки, она поплелась к двери, распахну¬
ла ее и вышла в коридор.
Я пошел в «Лодочку», что заведомо представляло опреде¬
ленную опасность после наступления темноты, особенно на
набережной, но меня так переполняла злость, что любому, кто
решил бы этой ночью перейти мне дорогу, пришлось бы пло¬
хо. Я испытывал насущную необходимость выпить и повто¬
рить, как любил говорить Хэннах, да и женщина мне опреде¬
ленно сегодня требовалась, — в таком агрессивном настроении
я находился.
Как и следовало ожидать, вечером в понедельник «Лодочка»
не ломилась от публики. Оркестр вовсю наяривал румбу, но тан¬
цевало не более шести пар. Лола, девушка, с которой развлекал¬
ся Хэннах в тот раз, тоже сидела здесь, и все в том же красном
атласном платье. Мне она нравилась. Откровенная проститутка,
она с ума сходила по Хэннаху, и это была ее единственная сла¬
бость.
Зная, что Хэннах сегодня не придет, она переключила вни¬
мание на меня. Странно, но, как она ни старалась, ничего не
получалось. Стоило мне только подумать о Джоанне Мартин,
как образ Лолы тут же стушевывался. Немного спустя ей что-то
сказали, и она отправилась искать удачи где-то еще.
Это по крайней мере освободило меня, чтобы напиться в
стельку, как я и собирался. Выйдя на палубу, туда, где мы обе¬
дали с Хэннахом в ту первую ночь, я занял отдельную каби¬
ну, заказал еду, бутылку вина для начала и закрыл за собой
раздвижную дверь.
Но у меня совсем пропал аппетит. Я немного покопался в
тарелке, а потом встал и подошел к поручням с бутылкой в од¬
ной руке и стаканом в другой. Я смотрел на реку, где огоньки
жилых лодок отражались в воде, словно пламя свеч. Меня ох¬
236

ватило беспокойство и какое-то изнеможение, мне чего-то не
хватало. Я понял, мне не хватало ее.
За моей спиной раскрылась раздвижная дверь и снова закры¬
лась. Я нетерпеливо обернулся и увидел Джоанну Мартин.
—	Как вы полагаете, мы можем начать все снова? — спроси¬
ла она.
На столе стоял лишний стакан. Я налил в него вина и по¬
дал ей.
—	Как вы отыскали меня?
—	Сказал старый Хук в отеле. Он очень умен. Дал мне кеб с
кучером, сильно смахивающим на Кинг-Конга. Строго-настрого
приказал ему доставить меня сюда в целости и сохранности. —
Она подошла к поручням и посмотрела за реку. — Как хорошо
здесь!
Я не знал, что сказать, но она сама взяла на себя заботу о
продолжении разговора.
—	Мне кажется, мы с вами оба были не в настроении, мис¬
тер Мэллори. Я хотела попытаться еще раз.
—	Нейл, — отрекомендовался я.
—	Отлично, — улыбнулась она. — Боюсь, что у вас сложилось
обо мне неправильное представление. Джоанна Мартин — мое
сценическое имя. На самом деле я Джоан Ковальски, из Гренвил¬
ла, штат Пенсильвания. — Ее голос совсем изменился, и она за¬
говорила с акцентом, что, наверно, не делала очень много лет. —
Мой папа шахтер, а ваш?
Я громко рассмеялся:
—	Адвокат в маленьком городке. В Англии их называют со¬
лиситорами. Такой маленький старый город Уэлс в Соммерсе-
те, недалеко от Мендип-Хиллз.
—	Это, наверно, чудесное место.
—	Верно, особенно теперь, осенью. Грачи на верхушках
вяза у церкви. А из-за реки доносится влажный запах опавшей
листвы.
Я словно на момент побывал там. Она оперлась на поручни.
—	Гренвилл совсем не такой. Там было три вещи, которые я
никогда больше не хотела бы видеть. Угольные шахты, метал¬
лургические заводы и дым. Я даже ни разу не обернулась, ког¬
да покидала этот город.
—	А ваша сестра?
—	Мы осиротели, когда ей исполнилось три, а мне восемь.
Меня вырастили монахини. Вот тогда-то я к ним привыкла.
237

—	Ну и что же вы?
—	У меня все пошло хорошо. Пела с лучшими оркестрами в
стране. Дорсей, Ломбардо, Сэмми Кей. — Когда она рассказы¬
вала об этом, ее голос совершенно изменился, будто она высту¬
пала перед большой аудиторией. — Я играла вторые роли в двух
мюзиклах, которые с успехом шли на Бродвее.
—	Отлично, — сказал я, поднимая руки, будто защищаясь. —
Я сражен.
—	А вы? Как у вас? Почему Бразилия?
И я ей все рассказал, с самого начала до настоящего момен¬
та, в том числе упомянув некоторые подробности. Я даже не
представлял, что смогу быть столь откровенным, хотя бы с од¬
ной живой душой. Такое действие она оказывала на меня.
— Ну хорошо, — промолвила она наконец, когда я закончил
свой рассказ. — Теперь мы оба стоим перед неизвестностью. Разве
это не заманчиво?
Луна скрылась за облаками, и внезапно обрушившийся дождь
застучал по тенту над нашими головами.
— Романтическая картина, верно? — сказал я. — Почти
каждый день на этой неделе идет дождь. — А представьте себе,
что творится во время сезона дождей! — Я снова налил ей
вина. — Бугенвиллеи, акации и Бог знает какое множество
ядовитых змей, укус которых может убить вас в считанные се¬
кунды. А что касается реки, то это не только аллигаторы и пи¬
раньи, но еще и крупные водяные змеи. Они легко перевора¬
чивают каноэ, и все его пассажиры оказываются в воде. Почти
все, что выглядит прекрасно, как правило, абсолютно смер¬
тельно. Вам бы лучше попробовать себя в Голливуде. Это куда
безопаснее.
— Это мне предстоит в следующем месяце. У меня назначе¬
на кинопроба в компании МСМ.
Она улыбнулась, а потом протянула руку и ладонью поглади¬
ла меня по груди, и ее улыбка угасла.
— Я должна все узнать, Нейл. Любым способом, но узнать!
Вы можете это понять?
— Конечно, могу.
Я положил свою руку на ее ладонь, и меня затрясло, как
подростка при первом свидании.
— Хотите потанцевать?
Она согласно кивнула и прижалась ко мне, и тут позади нас
раскрылась раздвижная дверь.
— Так вот чем ты занимаешься за моей спиной!
Эти слова произнес, входя, Хэннах.
238

Он ввалился в летной одежде, и ему давно следовало по¬
бриться. Но все же он выглядел довольно романтично: в ко¬
жаной куртке, бриджах, с белым шарфом, аккуратно оберну¬
тым вокруг шеи.
Сэм улыбнулся с обезоруживающим очарованием и с распро¬
стертыми объятиями по-мальчишечьи двинулся на нее:
—	Да это же мисс Джоанна Мартин, собственной персоной!
Он схватил ее за руки, на что, как мне казалось, не имел
никаких оснований. И я спросил:
—	Что здесь, черт побери, происходит?
—	Ты еше спрашиваешь, парень! — Он закричал, вызывая
официанта, и стащил с себя пальто. — Столько всего случилось,
когда ты улетел сегодня утром! После обеда Альберто связался
со мной по радио. Просил забрать его из Санта-Елены и при¬
везти прямо в Манаус. Мы прилетели полтора часа назад. И в
отеле встретили спутницу мисс Мартин. Когда я уходил, они с
полковником яростно спорили.
—	О чем же они спорили?
—	О том самом полукровке у Альберто, который жил с ин¬
дейцами хуна. Альберто послал его за реку прошлым вечером,
и, видит Бог, он вернулся сегодня после обеда.
—	Вы хотите сказать, что он установил контакт?
—	Наверняка.
В этот момент появился официант с парой бутылок «Поули
Фюссе» в ведерке с водой.
—	Как он сказал, — продолжал Хэннах, — все племя по реке
знает, что произошло в той деревне, куда мы с тобой летали, и
они страшно напуганы. Делегация вождей согласилась встре¬
титься с Альберто послезавтра в паре миль вверх по реке от
миссии.
—	Звучит слишком хорошо, чтобы я мог поверить, — пока¬
чал я головой.
Но Джоанна Мартин отнеслась к новости иначе. Она села
рядом с ним и оживленно спросила:
—	Как вы думаете, они могут что-нибудь сообщить о моей
сестре?
—	Определенно могут. — И он снова взял ее за руку.— Все
будет хорошо. Я вам обещаю.
И после этого сказать, что их отношения развивались так
быстро, как пожар охватывает дом, значит ничего не сказать.
Я сидел как на иголках и наблюдал за их оживленной болтов¬
ней. Они часто смеялись и наконец спустились вниз и присо¬
единились к толпе танцующих на площадке.
239

Но я не единственный страдал от ревности. В полутьме я
заметил ярко-красное платье, это Лола наблюдала за ними,
прячась за стойкой. Представляю, как должна чувствовать себя
женщина, которой пренебрегли. Она выглядела так, будто го¬
това всадить Хэннаху нож в спину, если ей только представит¬
ся хотя бы малейшая возможность.
Я не знаю, о чем они говорили там, на площадке для танцев,
но когда оркестр умолк, они подошли к пианино, и Хэннах сел
за него. Он оказался неплохим пианистом и тут же уверенно на¬
чал вступление к «Сан-Луи блюз», а Джоанна Мартин запела.
Она пела хорошо, гораздо лучше, чем я думал. Казалось, она
целиком отдавалась песне, и публика чувствовала это. Потом
они исполнили «День и ночь» и «В ритме бегин», самый потря¬
сающий хит той осени, который повсюду передавали по радио,
даже на Амазонке.
Но с меня было достаточно. Я оставил их, прошел по Мост¬
кам на причал и поплелся под дождем в отель.
Я лежал уже в постели почти час и начал даже засыпать, когда
голос Хэннаха вернул меня к действительности. Я встал с крова¬
ти, прошлепал к двери, открыл ее и выглянул в коридор. Хэннах,
явно очень пьяный, стоял с Джоанной Мартин у двери номера в
конце коридора, который, как я догадался, она занимала.
Он неуклюже пытался поцеловать ее, как это обычно делают
пьяные мужчины. Судя по всему, она не нуждалась в помощи
и весело смеялась над ним.
Закрыв дверь, я подлез под противомоскитную сетку и заку¬
рил. Я никак не мог понять, отчего меня всего трясло, от злости,
или от неудовлетворенного желания, или от того и другого сразу.
Лежа в постели, я жадно курил и проклинал все на свете. Вдруг
дверь тихо открылась и снова закрылась. Послышался звук закры¬
ваемой задвижки, и снова наступила тишина.
Я почувствовал ее присутствие в темноте даже прежде, чем
ощутил запах духов. Она сказала:
—	Хватит дуться на меня. Я же знаю, что вы здесь. Вижу
вашу сигарету.
—	Сука, — бросил я.
Она отвела противомоскитную сетку, послышался шорох сбра¬
сываемой на пол одежды и еще чего-то, и она скользнула в кро¬
вать ко мне под бок.
—	Вот как-славно, — продолжала она тем же самым тоном. —
Полковник Альберто хочет вылететь на самой заре. Сестра Мария
240

Тереза и я получили строгое указание от Хэннаха быть на аэро¬
дроме не позже семи тридцати. Кажется, он думает, что с ним нам
будет более безопасно.
—	Решайте сами.
—	Вы отличный пилот, Нейл Мэллори. Как утверждает Хэн¬
нах, он такого еще не видел. — (Ее губы щекотали мою щеку.) —
Но вы совсем не знаете женщин.
Я не стал с ней спорить, у меня внутри все горело, и это не
могло долго продолжаться. Прижав ее к себе, я ощутил кожей
холодок от напрягшихся сосков ее груди.
Я испытывал необычайное возбуждение. Но было еще что-то
другое, большее. Я лежал, обнимая ее, и ждал от нее хоть како¬
го-то знака, который мог быть, а мог и не быть. Мне казалось,
что целый мир затаился в ожидании. И в этот нескончаемый
момент я вдруг ощутил странное предчувствие, что в течение
всей моей последующей жизни никогда не переживу ничего
лучше того, что мне предстоит сейчас. Что бы ни случилось
потом, это будет означать еще и торжество над Хэннахом.
Она крепко меня поцеловала раскрытыми губами, и ожил весь
мир, расцветившись огнями по небу, а потом снова пошел дождь.
Глава 8
ДЕРЕВО ЖИЗНИ
Меня разбудили лучи солнца, проникавшие через окно. Про¬
тивомоскитная сетка развевалась от легкого ветерка. Я лежал
один, в пустой постели, а когда приподнялся на локте, то уви¬
дел сквозь сетку сеньора Хука, который ставил поднос на стол.
—	Завтрак, сеньор Мэллори.
—	Который час?
Он мрачно посмотрел на большие серебряные карманные
часы:
—	Ровно восемь, сеньор. Сеньорита сказала мне, что вы про¬
сили разбудить вас именно в это время.
—	Я понимаю, но когда вы говорили с ней?
—	Примерно час назад, когда она уезжала на аэродром с доб¬
рой монахиней. Это все, сеньор?
Я кивнул, и он удалился. Налив себе кофе, я подошел к окну.
Теперь они уже летят в Ландро. Меня охватило странное чувст¬
во личной потери, но мне показалось, что я уже подготовлен к
этому. Завтракать мне расхотелось. Быстро одевшись, я выпил
еще одну чашку кофе и отправился по своим делам.
241

Прежде чем отправиться на аэродром, мне предстояло вы¬
яснить кое-какие поручения, я взял кеб, стоявший у отеля.
Прежде всего — почта, потом запасные части к динамо для
агента одной горной компании в Ландро, да еще Фигуередо
просил меня захватить ящик импортного лондонского джина.
На аэродром я попал только в половине десятого. Около
башни стоял «Хевиланд Рапид», и, казалось, вся наземная ко¬
манда суетилась вокруг него. А мой «Бристоль» еще даже не
выкатили из ангара. Я открыл дверь, и кебмен внес туда за
мной ящик джина.
А в кабине пилота сидела Джоанна Мартин и читала книгу.
Увидев меня, она широко улыбнулась:
—	Что вас так задержало?
В первый момент я потерял дар речи, настолько велико было
мое удивление. Я ни секунды не сомневался в одном — что ни¬
когда и никому так не радовался, как ей. И она, судя по смягчив¬
шемуся выражению лица, поняла это.
— Что случилось? — спросил я.
— Я решила лететь с вами, только и всего. Мне показалось,
что это гораздо приятней.
— А как к такому решению отнесся Хэннах?
— О, он не был слишком доволен. — Она вылезла из каби¬
ны, свесила ноги наружу и спрыгнула ко мне на руки.— Кроме
того, он в сильном похмелье. *
Кебмен принес мешок с почтой и бросил его на пол рядом с
ящиком джина. Он замер, раскрыв рот от восхищения, я распла¬
тился и отослал его.
Как только мы остались одни, я поцеловал ее и тут же ра¬
зочаровался. Ничего похожего на то, что я испытал прошлой
ночью. Ее губы остались холодными и неподвижными, и она
отстранила меня от себя на расстояние вытянутой руки, не¬
брежно потрепав меня по щеке:
—	Может быть, нам пора отправляться?
Я не мог понять, чем объяснить столь резкую перемену.
Увы, моя вина заключалась лишь в том, что ожидал слишком
многого, но осознал я это только потом. В молодости все ду¬
мают, что если ты кого-то любишь, то он тоже должен любить
тебя.
Как бы то ни было, я погрузил груз позади сиденья в кабине
наблюдателя и отыскал для нее старое летное кожаное пальто и
шлем, которые мы держали для пассажиров. Пришли трое из
аэродромной команды, которые видели, как я приехал, и мы
выкатили «Бристоль» из ангара.
242

Я помог Джоанне залезть в кабину наблюдателя и пристегнул
ее ремнями.
— Вам необходимо надеть очки, — предупредил ее я. — Тут
чертова уйма насекомых, особенно на взлете и при посадке.
Когда она надела защитные очки, то показалась мне еще
более далекой — совсем другой человек. Но, может, это толь¬
ко мне показалось? Я забрался в кабину, сделал все проверки
и запустил стартовое магнето, а трое механиков встали в це¬
почку, взявшись за руки, и провернули пропеллер.
Мотор взревел. Я посмотрел назад через плечо, чтобы убе¬
диться, что с ней все в порядке. Она не улыбнулась, а просто
кивнула, и я дал газ, вырулил к концу взлетной полосы, развер¬
нулся на ветер и по какой-то непонятной причине почувство¬
вал себя полностью подавленным.
Я летел легко и спокойно, будто вез молоко. Условия по¬
лета оказались на редкость удачными. Я полагал, что ей инте¬
ресно лететь, хотя она не выказала никаких признаков особого
возбуждения. И в самом деле, за все время полета мы только
дважды побеседовали по переговорной трубке. Один раз —
когда я сворачивал на Мортес с Негро, а второй раз — когда
мы подлетали к Ландро и я готовился к посадке.
Меня удивило только одно — «Хейли», стоявший у ангара.
Я рассчитывал, что он давно уже на пути в Санта-Елену.
Когда самолет остановился, нас встретил Менни с двумя ра¬
бочими. Он улыбнулся мне:
—	Что вас задержало? Сэм метался, как кошка на горячей
печке.
—	Не знал, что он так заботится обо мне, — ответил я, спры¬
гивая на землю.
—	А он и не заботится вовсе, — ответил механик, отталки¬
вая меня локтем, когда я собрался помочь Джоанне спуститься
вниз. — Привилегия возраста, мисс Мартин, — сказал он и про¬
тянул к ней руки.
Она улыбнулась ему одной из тех улыбок, которые женщины
такого типа приберегают для мужчин, в которых немедленно рас¬
познают добрых друзей или отцов-исповедников. Никакого на¬
пряжения, никакого неудобства, это был для нее совершенно без¬
опасный мужчина, которого не придется держать на расстоянии
вытянутой руки.
Я как-то не совсем удачно провел формальное представление.
Менни сказал:
243

—	Вот теперь я понимаю, почему Сэм вел себя так, будто
хуна стукнули его по голове боевой дубинкой.
Когда я снял летный шлем, он взъерошил мне волосы.
—	А как наш паренек заботился о вас? Хорошо ли довез?
Думаю, что это был один-единственный случай, когда я рас¬
сердился на него, и он это понял, потому что его улыбка угасла
и в глазах появилось беспокойство.
Я обернулся и увидел одетого для полета Хэннаха, быстро
бегущего через летное поле, несмотря на жару. Приблизившись
на расстояние десяти ярдов, он перешел на шаг, поняв, что
выглядит смешно.
Он не обратил на меня внимания и спросил Джоанну Мартин:
—	Ну что, теперь вы довольны?
—	О, думаю, что могу так сказать, — холодно ответила она. —
А где сестра Мария Тереза?
—	В последний раз я видел ее на причале, она осматривала
катер, принадлежащий миссии. У нее бредовая идея, что вы с
ней могли бы спать на борту катера.
—	А чем плох местный отель?
—	Да всем плох, поэтому я хочу устроить вас обеих у себя.
Я провожу вас и все покажу, а уж потом повезу Альберто в
миссию Санта-Елена.
Он взял ее сумку, а я спросил:
—	А куда, по-вашему, деваться остальным?
Он едва взглянул на меня:
— Мы несколько ночей поспим на подвесных койках в ан¬
гаре. Менни все устроил.
Он взял ее за руку, и они отправились. Пройдя несколько
ярдов, он задержался и бросил мне через плечо:
— На твоем месте, парень, я бы немедленно передал почту
Фигуередо. У него там уже целый час ждут местные курьеры.
— А вы сможете занять свое место, — сказал ему Менни и
рассмеялся.
На мгновение во мне снова вскипел гнев, но вдруг, по какой-
то необъяснимой причине, я обнаружил, что смеюсь вместе с
Менни.
— Женщины — это его место, — сказал я.
— Ну разумеется. В нашем распоряжении все деревья мира
с изобилием фруктов, но нам нужна только Ева. — Он по¬
качал головой и поднял мешок с почтой. — Я отнесу это к Фи¬
гуередо вместо вас. А вы пойдите выпейте чашку кофе и от¬
дохните. Насколько я вижу, вам выпало не самое приятное
утро.
244

И он направился к городу, а я взял сумку из «Бристоля» и по¬
шел в ангар. Там по другую сторону от радиоустановки висели три
койки, а штабеля ящиков высотой в пять или шесть футов созда¬
вали некоторую иллюзию приватности. Здесь же стоял стол и три
стула, а на конфорке бензиновой печки кипел кофейник.
Я налил себе кофе в оловянную кружку, закурил и залез в
одну из подвесных коек. Я никак не мог выбросить из головы
Джоанну Мартин и ее превращение. В ее поведении я не видел
никакого резона, особенно имея в виду тот факт, что она сама
решила лететь со мной в «Бристоле», а не в «Хейли».
Ход моих рассуждений прервал Альберто, который появился
в проходе между штабелей ящиков:
—	Я вижу, у вас тут кемпинг, мистер Мэллори.
—	Хэннаха здесь нет. Он провожает Мартин к себе домой.
—	Я знаю, но хотел видеть как раз вас. — Он отыскал вто¬
рую кружку и налил себе кофе. — Я провел все утро в спорах
с сестрой Марией Терезой, которая настаивает на своем праве
побывать в миссии Санта-Елена. — Он печально покачал го¬
ловой. — Защити меня Господь от добра и невинности.
—	Прекрасное сочетание, — сказал я. — И вы позволите ей
поехать?
—	Не представляю, как могу предотвратить это. Вы видели,
какие разрешения есть у нее и у леди Мартин? Подписанные
самим президентом. — Он пожал плечами. — Если она решила
отправиться вверх по реке на катере миссии нынешним же ут¬
ром, как я могу остановить ее, разве только силой, и мне при¬
дется расплачиваться за это.
—	Так что же вы собираетесь делать?
—	Вы, наверное, слышали, что мой человек сумел установить
связь с хуна? Так вот, он договорился о встрече с ними завтра в
полдень в условном месте у реки примерно в миле от миссии
вверх по течению.
—	А сколько их там будет?
—	Вождь и пятеро старейшин. Пробный камень, не более
того. Предварительная разведка. Я думаю взять с собой Пед¬
ро, того самого полукровку, который и установил для меня эти
контакты. Как вы считаете?
—	Совсем неплохо.
—	Да, может, это облегчит общение. Но я подумал, а не со¬
гласились бы вы тоже пойти со мной?
Его предложение показалось мне столь бестактным, что у
меня перехватило дыхание. Я сел и опустил ноги на пол.
—	А почему именно я?
245

—	Вы знаете об индейцах больше, чем любой другой здесь,
и смогли бы оказать значительную помощь в переговорах.
—	А как далеко по реке и каким образом мы туда попадем?
Он улыбнулся:
—	Как вы сами захотите. Хэннах первым делом утром отве¬
зет женщин. Вы тоже можете лететь с ними. Я согласился, что¬
бы они посмотрели на миссию.
— Похоже, у вас нет выбора.
— Совершенно верно.
Он вышел на солнце как раз в тот момент, когда Хэннах об¬
ходил хвост «Хейли», застегивая летный шлем. Менни шагал
рядом с ним.
— О’кей, полковник, пора лететь! Чем скорее я вас достав¬
лю туда, тем скорее вернусь.
— Что, не терпится? — съязвил я.
Он поколебался немного, стоя у полуоткрытой дверцы ка¬
бины «Хейли», а потом медленно повернулся ко мне. На его
лице застыло то же выражение, какое я видел в ту первую ночь
в «Лодочке», когда он так грубо обошелся с Лолой.
Он двинулся вперед и остановился всего в одном футе от меня.
— Смотри, парень! — с угрозой процедил он.
В ответ я послал его куда подальше на чистом и доходчивом
англосаксонском языке. Вне себя от ярости, Сэм был готов бро¬
ситься на меня, но тут между нами возник Менни. Его лицо ста¬
ло белым как бумага. Но предосторожность оказалась излишней.
Хэннах резко повернулся, залез в кабину, где Альберто уже сидел
в ожидании, и захлопнул дверцу. Тут же заработал мотор, и он
начал выруливать.
Сэм взлетел очень резко и лихо заложил вираж над рекой,
чуть не задевая верхушки деревьев. Похоже, он это сделал для
меня, чтобы лишний раз показать, кто здесь хозяин.
Менни задумчиво произнес:
— Все это нехорошо. Совсем нехорошо. Вы же знаете, каким
может быть Сэм. Как он непредсказуем.
— Оправдывайте его сколько угодно. Но будь я проклят, если
последую вашему примеру. Хватит с меня.
Оставив его, я пошел по краю взлетно-посадочной полосы
к домику. Подойдя к нему, не обнаружил никаких признаков
жизни, но, поскольку входная дверь оказалась открыта, под¬
нялся по ступеням и вошел в гостиную.
Из душа доносились звуки текущей воды, закурив сигарету,
я присел на подоконник и стал ждать. Немного погодя душ за¬
крыли, и я услышал, как она что-то напевает. Через несколько
246

минут Джоан появилась в комнате, в старом халате и с тюрба¬
ном из полотенца на голове.
Она резко оборвала пение и от неожиданности подняла
брови:
—	Чем могу быть полезна? Или вы забыли что-то?
—	Объясните мне, что я такого сделал?
Она стояла и спокойно смотрела на меня долгим взглядом,
потом подошла к бамбуковому столику, где лежала ее дорожная
сумка, открыла ее, достала сигарету и маленькую, отделанную
жемчугом зажигалку.
Выпустив длинную струю дыма, она спокойно сказала:
—	Послушайте, Мэллори, я ничего вам не должна. Так?
После того что я услышал, у меня возникло единственное
желание — ударить ее. Я подошел к двери и спросил:
—	Да, вот еще что. А сколько я вам должен?
Она рассмеялась мне в лицо, а я повернулся, полностью уни¬
чтоженный, спустился по лестнице с веранды и поспешил к реке.
Ладно, пусть я мало знаю о женщинах, но не заслужил тако¬
го обращения. Промчавшись по берегу с сигаретой в зубах, я
наконец увидел, что пришел к причалу.
Здесь стояло несколько лодок, преимущественно каноэ, но,
кроме них, два катера — Фигуередо и агента одной крупной
землевладельческой компании. За ними, в конце причала, вид¬
нелся катер миссии, на котором устроилась сестра Мария Те¬
реза. Я хотел было повернуть обратно, но она окликнула меня
по имени, и мне ничего не оставалось, как подойти к катеру.
—	Прекрасное утро, мистер Мэллори! — встретила она меня
улыбкой.
—	Пока да.
—	У вас не найдется лишней сигареты?
Я не смог скрыть удивления, потом достал сигареты и пред¬
ложил ей:
—	Только местные. Из черного табака.
Она привычно выпустила струйку дыма.
—	Вы не одобряете? Монахини всего-навсего люди, из кро¬
ви и плоти, как и все остальные.
—	Уверен, что вы такая и есть, сестра. — Я собрался уходить.
Она остановила меня:
—	Мне определенно кажется, что вы неважно ко мне отно¬
ситесь. Если бы я вас не окликнула, вы бы не остановились,
чтобы заговорить со мной. Разве не так?
247

—	Верно. Я считаю, что вы поступаете неумно и непрактич¬
но и плохо представляете, в какое дрянное дело ввязываетесь.
—	Я целых семь лет провела в Южной Америке как медицин¬
ский миссионер, мистер Мэллори. И три года из них — в север¬
ных районах Бразилии. Я достаточно хорошо знакома с такими
частями страны.
—	Но это только ухудшает дело. Ваш личный опыт мог бы
вам подсказать, что, приехав сюда, вы только усложняете и без
того трудную обстановку, и не только для себя, но и для любо¬
го, кто входит в. контакт с вами.
—	Ну вот, это уже точка зрения, — добродушно ответила
она. — Мне говорили, что у вас большой опыт общения с ин¬
дейцами. Что вы работали с Карлом Бубером на реке Шингу.
—	Я знал его.
—	Он был великим и добрым человеком.
—	Который бросил миссионерскую деятельность, когда уви¬
дел, что приносит индейцам больше вреда, чем кто-нибудь
другой.
Она вздохнула:
—	Да, я должна признать, что работа далека от совершенства,
независимо оттого, какие религиозные организации ее проводят.
— Далека от совершенства? — Я уже пришел в себя от всех
утренних событий, мои злость и возбуждение улеглись. — Мы
им совсем не нужны, сестра, никто из нас. Лучшее, что мы мо¬
жем сделать для них, — это уйти совсем, оставить их одних,
они совершенно не нуждаются в вашей религии. У них нет
никаких ценностей, они ничего не имеют, молятся два раза в
день и помогают друг другу. Может ли ваша христианская ре¬
лигия предложить им что-нибудь большее?
— И убивают друг друга, — возразила она. — Вы забыли упо¬
мянуть об этом.
— Да, конечно, но они рассматривают всех пришельцев как
своих естественных врагов. Бог знает почему, но они обычно
оказываются правы.
— Но они также убивают стариков, — возразила она. — Урод¬
ливые, страшные обычаи. Убийство ради самого убийства.
Я покачал головой:
— Да нет, вы просто не понимаете. Вот это действительно
ужасно. Они считают, что смерть и жизнь — две части сущест¬
вования. Все равно что просыпаться или засыпать. Умереть в
бою, особенно для воина, — счастье. Ведь он и живет только
ради войны.
— А я несу им любовь, мистер Мэллори. Разве это плохо?
248

—	Как сказал один из ваших великих иезуитов? Меч и желез¬
ная палка — лучшие средства для проповеди.
—	Это было так давно. Времена меняются, и человек меня¬
ется вместе с ними. — Она поднялась и поправила пояс. — Вы
обвиняте меня в том, что я не все правильно понимаю. У вас
своя собственная точка зрения. Может быть, вы поможете мне
исправиться, показав Ландро?
И во второй раз за утро я потерпел поражение и решил под¬
чиниться своей судьбе. Протянув руку, я помог ей перебраться
через поручень.
Когда мы шли по причалу, она взяла меня за руку.
—	Мне кажется, что полковник Альберто очень знающий
офицер, — заметила она.
—	О, он такой и есть.
—	А что вы думаете о встрече с одним из вождей племени
хуна? В самом деле она так много значит?
—	Все зависит от того, зачем они хотят его видеть, — отве¬
тил я. — Индейцы словно малые дети, они совершенно ирра¬
циональны. Могут улыбаться вам, а в следующую минуту —
вышибить мозги по малейшему поводу.
—	Так встреча опасное предприятие?
—	Возможно. Он просил меня пойти с ним.
—	И вы обещали?
—	Я не могу представить себе даже малейшую причину, по
которой я мог бы не согласиться, а вы могли бы?
Она не ответила мне, потому что именно в этот момент ее
окликнули по имени. Мы посмотрели вверх и увидели подхо¬
дившую к нам Джоанну Мартин. В том самом белом шифоно¬
вом платье и соломенной шляпе и с зонтиком на плече. Будто
только что выпорхнувшую со страницы журнала мод. Едва ли
когда-нибудь мне приходилось видеть что-либо более несооб¬
разное обстоятельствам.
Сестра Мария Тереза объяснила:
—	Мистер Мэллори рассказывает мне о предстоящей поездке.
—	Хорошо, вы мне.нужны минут на десять.
Джоанна Мартин взяла ее за руку, совершенно игнорируя
мое присутствие.
Мы шли по узким улочкам, и унылые лица смотрели на нас
из окон, а под домами играли оборванные, полуголодные дети.
В одном из переулков валялась туша быка, издохшего от ка¬
кой-то болезни или еще отчего-то, поэтому его мясо не годи¬
лось в пищу. Его оставили там, где он свалился, и туша уже
раздулась вдвое по сравнению с обычным размером. Зловоние
249

от него исходило настолько ужасное, что перебивало вонь от
переполненной сточной канавы, которая проходила по самой
середине улицы.
Им не понравилось это, но Джоанна Мартин имела в виду
что-то другое. Я указал на некое подобие бани, хижину, в ко¬
торой индейцы в деревнях, расположенных в верхнем течении
реки, регулярно проводили религиозную процедуру очищения,
используя раскаленные докрасна камни и много холодной воды.
Но и это не отвлекло ее.
Мы прошли еще пару улиц, застроенных жалкими хибарка¬
ми из старого железа и упаковочных ящиков. Здесь ютились
лесные индейцы, которые имели глупость попытаться жить по
законам белых людей.
— Странно, — сказал я. — Там, в лесу, обнаженные, в чем
мать родила, их женщины выглядят красивыми. Но одень их в
платье, как происходит необъяснимая метаморфоза. Куда дева¬
ются и красота, и гордость...
Вдруг тишину разорвал вопль, испуганная Джоанна Мартин
остановилась и сделала знак рукой, чтобы привлечь мое вни¬
мание.
— Что там такое, ради Бога? — пришептала она.
Мы находились уже за последним рядом хижин, у реки, на
самой опушке джунглей. Пронзительный крик боли повторился.
Я прошел немного вперед и застыл перед открывшейся картиной.
У реки возле дерева стояла на коленях, подняв руки над го¬
ловой, индейская женщина в изодранном и задранном наверх
ситцевом платье. Мужчина рядом с ней был тоже индейцем,
несмотря на то что носил хлопчатобумажные штаны и рубаху.
Связав ее запястья лианами, он подтягивал несчастную наверх
к ветке дерева.
Женщина снова закричала. Сестра Мария Тереза сделала не¬
сколько быстрых шагов к женщине, но я вернул ее назад:
— Не вмешивайтесь, что бы ни случилось!
Она обернулась ко мне и возразила:
— Их обычай мне хорошо известен, мистер Мэллори. Я ос¬
танусь пока здесь, если вы не против, и помогу ей потом, если
она позволит мне это сделать. — Она улыбнулась. — Помимо
всего прочего, я квалифицированный врач, видите ли. Если бы
вы принесли из домика мой саквояж, я была бы вам очень бла¬
годарна.
Она подошла к женщине и ее мужу и села на землю в ярде
или двух от них. Они не обращали на нее ровно никакого вни¬
мания.
250

Джоанна Мартин в ужасе схватила меня за руку:
—	Что это такое?
—	Она собирается родить, — ответил я. — Он привязал ее
лианами за руки для того, чтобы ребенок появился на свет, ког¬
да она находится в вертикальном положении. Считается, что в
этом случае ребенок будет сильнее и смелее, чем если бы мать
родила его лежа.
Женщина снова издала низкий стон от боли, а ее муж разва¬
лился рядом с ней.
—	Ну, просто смешно! — воскликнула Джоанна Мартин. —
Роды могут продлиться всю ночь.
—	Совершенно верно, — согласился я. — Но если сестра
Мария Тереза хочет быть похожей на Флоренс Найтингейл, то
нам ничего не остается, как сходить в домик и принести ей
тот самый саквояж.
На обратном пути произошел один необычный случай, кото¬
рый позволил мне узнать еще одну сторону ее характера.
Когда мы проходили мимо ветхого дома на углу узенькой
улицы, на террасу выскочила индейская босая девушка, лет
шестнадцати или семнадцати, в старом ситцевом платье. Напу¬
ганная до смерти, она затравленно оглядывалась по сторонам,
как бы соображая, в какую сторону ей бежать. Потом кинулась
вниз по лестнице, споткнулась и упала. Мгновение спустя из
дома выскочил Авила с хлыстом в руке. Он сбежал по ступеням
и начал хлестать ее.
Мне не было дела до Авилы, хотя не нравилось, как он рас¬
правляется с девушкой. Но я знал, что в таких случаях надо быть
очень осторожным, поскольку здесь большинство женщин счи¬
тает побои обычным делом.
Но Джоанна Мартин оказалось не такой рассудительной. Она
кинулась вперед, как военный корабль под полными парусами,
и огрела Авилу своей сумкой. Он подался назад, и на его лице
отразилось замешательство. Я кинулся вперед так быстро, как
мог, и схватил ее за руку прежде, чем она успела ударить его
снова.
—	Что она сделала? — спросил я Авилу, поднимая девушку с
земли.
—	Она продавала себя всем в городе, пока меня не было, —
объяснил он. — Бог знает, что она могла подхватить.
—	А она ваша?
Он кивнул:
251

—	Девчонка из племени хуна. Я купил ее год назад.
Мы говорили по-португальски, и я обернулся к Джоанне,
чтобы перевести наш разговор, и добавил:
—	Тут ничего нельзя поделать. Она принадлежит ему.
—	Как вас понимать? Что значит — принадлежит ему?
—	Он купил ее, возможно, когда умерли ее родители. Обыч¬
ное дело в верховьях реки и совершенно легальное.
—	Купил ее? — В ее глазах сначала читалось недоверие, а
потом в них вспыхнул гнев, будто ее довели до белого кале¬
ния.— От./Ачно, тогда я перекупаю ее. Сколько хочет за нее
эта большая обезьяна?
—	Он прекрасно говорит по-английски, — заметил я. — По¬
чему бы вам не спросить его самого?
Она была действительно разгневана. Покопавшись в сумке,
достала банкнот в сто крузейро и сунула ему:
—	Хватит?
Он с жадностью схватил ее и вежливо поклонился.
—	Как приятно иметь с вами дело, сеньорита. — И быстро
направился по улице по направлению к отелю.
Девушка покорно ожидала того, что уготовила ей судьба, и на
ее безразличном индейском лице ничего не отразилось. Я рас¬
спросил ее на португальском языке, который, как мне показа¬
лось, она довольно хорошо понимала.
Потом все рассказал Джоанне:
— Она действительно из племени хуна. Ее зовут Кристина,
и ей шестнадцать лет. Ее отец, сборщик каучука, и мать умер¬
ли от оспы три года назад. Какая-то женщина взяла ее к себе, а
потом продала Авиле в прошлом году. Что вы собираетесь с ней
делать?
— Один Бог знает, — вздохнула она. — Для начала надо бы
отмыть ее под душем, но это скорее по департаменту сестры Ма¬
рии Терезы, чем по моему. Кстати, сколько я за нее заплатила?
— Примерно пятьдесят долларов — сотню крузейро. Авила
может взять себе другую за десять долларов, а остальные девя¬
носто — пропить.
—	Боже мой, что за страна! — воскликнула она, взяла Крис¬
тину за руку и направилась в сторону аэродрома.
Я провел остаток дня, помогая Менни проверять мотор «Брис¬
толя». После шести в прекрасном настроении вернулся Хэннах.
Я лежал в подвесной койке и наблюдал, как он бреется, а Менни
готовил ужин.
252

Хэннах радостно напевал и выглядел так, будто стал на не¬
сколько лет моложе. Когда Менни спросил его, будет ли он
есть, он покачал головой и достал чистую рубашку.
—	Вы напрасно теряете время, Менни, — съязвил я. — Се¬
годня вечером его аппетит возбуждают совсем иные блюда.
Хэннах ухмыльнулся:
—	Почему бы тебе не сдаться, паренек? Она настоящая жен¬
щина, много повидала, и ей просто нужен мужчина.
Он повернулся ко мне спиной и ушел, насвистывая, а я спус¬
тил ноги на пол. Менни схватил меня за руку:
—	Не вмешивайся, Нейл.
Я встал, подошел к краю ангара и, опершись на стойку, гля¬
дел на реку, стараясь успокоиться. Удивительно, как все эти дни
я мирился с поведением Хэннаха.
Подошел Менни и предложил мне сигарету.
—	Ты знаешь, Нейл, женщины — забавные создания. Совсем
не такие, какими мы их считаем. Самая большая ошибка муж¬
чины — видеть женщину такой, как он ее себе представляет.
Часто реальность совсем другая...
—	Хорошо, Менни, все ясно.
Тут на сухую землю темными пятнами упали первые тяжелые
капли дождя. Я взял плащ и натянул его.
—	Схожу посмотрю, как там сестра Мария Тереза. Увидимся
позже.
Я захватил с собой ее сумку, плащ и фонарь на случай, если
ее ночное дежурство затянется надолго, но когда вышел на
окраину Ландро, то встретил ее. Рядом с ней шла молодая
мать и несла завернутого в одеяло ребенка. Отец плелся за
ними.
—	Девочка, — объявила сестра Мария Тереза. — Но они со¬
всем не знают, как обращаться с ребенком. Я проведу с ними
ночь. Вы не могли бы сказать Джоанне?
Проводив их в сгущающейся темноте к хижине, которую они
называли своим домом, я направился по улице к отелю.'
Дождь усилился, я посидел в баре, поиграл с Фигуередо в
шашки и выпил немного того самого джина, который привез
ему. Дождь и не собирался утихать.
Через час я не выдержал, зажег фонарь и выбрался на улицу.
Лило как из ведра. Мне казалось, что я попал в какой-то зам¬
кнутый мир, совершенно один, и по какой-то непонятной при¬
чине на меня накатило безудержное веселье.
Когда я поднялся по ступеням на веранду, то увидел свет
сквозь щели закрытых ставень и услышал звуки патефона. Я по¬
253

стоял немного, слушая приглушенные голоса и смех, а потом
постучал в дверь.
Ее открыл Хэннах. Он был в тенниске и держал в руке стакан
виски. Я не дал ему возможности что-то сказать и опередил его:
—	Сестра Тереза пробудет ночь в Ландро с женщиной, кото¬
рая только что родила ребенка. Она хочет, чтобы Джоанна зна¬
ла об этом.
Он кивнул:
—	О’кей, я передам ей.
Когда я повернулся, чтобы уйти, за его спиной показалась
Джоанна. Ее, видно, заинтересовало, что происходит. Мне ни¬
чего больше и не требовалось.
—	Да, кстати, я лечу с вами утром в Санта-Елену, — сообщил
я. — Почтовый рейс придется немного отложить.
Ее лицо изменилось, сразу стало недоверчивым.
—	Кто так распорядился?
—	Полковник Альберто. Он хочет, чтобы я завтра сделал с
ним маленькую прогулку и встретился с хуна. Буду ждать вас.
И я спустился по ступеням террасы снова под дождь. Навер¬
ное, мне казалось, что она позовет меня, но когда я оглянулся,
то увидел только Хэннаха, который вышел на веранду и смот¬
рел мне вслед.
Это был мой маленький триумф, но, как я понимал, мне
придется за него дорого заплатить.
Глава 9
БОЙ БАРАБАНОВ
Всю ночь я провел в полудреме, и тот факт, что Хэннах вер¬
нулся в три часа утра, тоже не слишком успокаивал меня. Зато
после этого я все-таки заснул. Однако уже в шесть вышел из-
под навеса.
Утро мне не нравилось, как и все те планы, которые наме¬
чались на этот день; душная, гнетущая атмосфера, необычная
для такого раннего часа, и тяжелые серые облака предвещали
дождь до вечера.
Я прошелся вдоль открытого ангара и задержался у своего
«Бристоля». Как всегда, он будто ждал, что сейчас что-то про¬
изойдет. И я сразу представил себе, как какой-то другой пи¬
лот когда-то вот так же стоял около него, кашлял от своей
первой утренней сигареты и, готовясь отправиться в первый
патрульный полет, думал, что принесет ему наступающий день.
254

Это вызвало во мне странное чувство духовной близости с
ним, которое едва ли имело какой-нибудь смысл.
Обернувшись, я заметил Хэннаха, который наблюдал за мной.
С того раза, когда впервые увидел его, сделав вынужденную по¬
садку на своей «Веге», я удивлялся свежести его лица, которое,
казалось, было неподвластно возрасту. Но только не теперь. Воз¬
можно, потому, что он встал слишком рано, а скорее из-за того,
что пил со вчерашнего вечера, Сэм выглядел лет на сто. Будто он
пережил в жизни все, что только можно, и перестал верить в то,
что в будущем может произойти что-то хорошее.
Напряженность между нами стала почти осязаемой.
—	Ты что, в самом деле собираешься принять участие в этой
сумасшедшей затее?
—	Был такой разговор, ну и что?
Он взорвался:
—	О Боже, никто не знает, как хуна поведут себя. Если они
озлобятся, у вас не будет никаких шансов.
—	У меня нет уверенности в благополучном исходе, — отве¬
тил я и попробовал пройти мимо.
Он схватил меня за руку и повернул к себе:
—	Что же, черт побери, ты хочешь доказать, Мэллори?
Теперь я окончательно убедился, что он рассматривает мой
поступок только как персональный вызов. Если я пойду, то он
покажется менее значительным, чем я, и не только в глазах
Джоанны Мартин. А как я уже говорил, для него не было ни¬
чего важнее того, как он выглядит перед всеми.
Он злился из-за того, что я поставил его в неприемлемое для
него положение, но и потому, что, по его мнению, я упивался
своим триумфом. Однако я чувствовал себя скверно, под стать
серому утру.
—	Скажем так, я устал от жизни и хочу таким образом по¬
кончить со всем сразу.
На мгновение он поверил мне, ослабил хватку, и мне удалось
вырваться. Пока я шел вдоль ангара, первые крупные капли дож¬
дя застучали по крыше.
Полет в Санта-Елену прошел без происшествий, несмотря
на неважную погоду. Правда, мы не могли вылететь сразу из-
за плохой видимости, но к девяти часам стало проясняться,
хотя дождь не прекращался, и Хэннах решил рискнуть.
В воздухе он передал мне управление, что меня вполне уст¬
раивало, поскольку избавляло от необходимости разговаривать
255

с Джоанной Мартин и, кроме того, давало возможность обду¬
мать, что я отвечу сестре Марии Терезе. Развлекать пассажиров
я предоставил Хэннаху, и он вел с дамами оживленную беседу.
Занятый своими мыслями, я не следил за ней.
Погодные условия в Санта-Елене были не лучше. Шел такой
же сильный дождь, стояла удушливая жара, над лесом подни¬
мался серый туман, но посадке это не мешало, и я мягко при¬
землил «Хейли».
Еще на взлете я связался с военными по радио и передал
расчетное время прибытия. Однако меня удивило, что сам Аль¬
берто вышел встретить нас и стоял в ожидании на краю взлет¬
но-посадочной полосы.
Как только «Хейли» остановился, он подошел к нам и помог
обеим дамам выйти из кабины, церемонно их приветствуя. Его
лицо под козырьком офицерской фуражки было очень серьез¬
ным, и вообще он выглядел странной, чужеродной фигурой в
столь экзотическом месте. Кавалерийское пальто, наброшенное
на плечи, очевидно, знавало лучшие дни.
Полковник провел нас на причал, где ожидал моторный ка¬
тер устрашающего вида. На крыше главного салона ощетинил¬
ся пулемет «льюис», другой — на носу. И тот и другой защища¬
ли мешки с песком. С двух сторон катер закрывали парусиновые
полотнища, что позволяло незаметно передвигаться внутри и
создавало некоторое прикрытие от стрел.
На корме под тентом стоял тростниковый стол и парусиновые
стулья. Как только мы вошли, из салона появился рассыльный в
белых перчатках и с подносом. Дамы расположились, он принес
кофе в серебряном кофейнике и подал тонкие фарфоровые ча¬
шечки. Дождь все стучал по тенту. Рядом тихо проплыла пара
аллигаторов. Я стоял у перил, и все происходящее казалось мне
странным безумным сном. Только запах гниющих растений, под¬
нимавшийся от реки, возвращал меня к действительности.
Появился Альберто и предложил мне сигарету.
— По поводу нашего вчерашнего разговора, сеньор Мэлло¬
ри. Вы пришли к какому-то решению?
— Утренняя прогулка по джунглям — опасное дело, — от¬
ветил я, глядя вдаль из-под тента. — А с другой стороны, она
может оказаться интересной.
Он чуть улыбнулся, поколебался, будто собираясь что-то ска¬
зать, но промолчал и ушел, оставив меня одного у поручней.
Сказать, что я тут же пожалел о своей сговорчивости, нельзя, но
я понимал, что добровольно подвергаю себя смертельному рис¬
ку, причем совершенно бессмысленному. Но что теперь делать?
256

Солдаты отдали швартовы, и катер отошел от причала. Аль¬
берто принял от рассыльного чашечку кофе и обратился к
дамам:
—	Уже нет времени, чтобы прямо сейчас забросить вас в
Санта-Елену. Хуна изменили место встречи. Теперь она состо¬
ится на старой каучуковой плантации, в разрушенной фазен¬
де в пяти милях отсюда вверх по реке и еще в миле от берега.
А время то же самое. Полдень, мы должны спешить, чтобы
успеть. Боюсь, что при таких обстоятельствах всем вам при¬
дется ехать с нами.
—	А каковы ваши планы, полковник? — спросила сестра
Мария Тереза.
—	Они сама простота, — устало улыбнулся он. — Я иду до¬
говариваться о мире с хуна. На этом настаивает мое начальст¬
во, которое сейчас сидит в своих креслах за столами в доброй
тысяче миль отсюда.
—	Вы не одобряете такое решение?
—	Скажем так, я не строю никаких иллюзий насчет результа¬
та. Их делегация — один вождь и пятеро старейшин — согласилась
встретиться со мной при условии, что я приду один, не считая
переводчика, и абсолютно безоружен. Будет только одно измене¬
ние в нашей договоренности: сеньор Мэллори, который знает
индейцев больше, чем любой из знакомых мне людей, согласил¬
ся сопровождать меня.
Сестра Мария Тереза затихла и замерла, не донеся чашечку
кофе до рта. Потом она обернулась и, слегка нахмурившись,
внимательно посмотрела на меня.
—	Вас ждет длинная прогулка, сеньор Мэллори, — произнес¬
ла она.
Хэннах в гневе, диким взором посмотрел сначала на меня, а
потом на Джоанну Мартин. Ему не хотелось говорить того, что
у него вертелось на языке, но если он этого не сделает сам, то
я скажу за него.
—	Вы можете включить меня тоже, полковник.
—	Не будьте дураком, — вмешался я. — Кто же, черт побе¬
ри, отвезет дам на «Хейли», если с нами что-нибудь случится?
Спорить было не о чем, и он знал это. Сэм сердито повер¬
нулся и ушел, а сестра Мария Тереза продолжила:
—	Судя по моему опыту в прошлом, индейцы не рассматри¬
вают группу, в которой есть женщина, как угрозу для себя. Разве
не так, мистер Мэллори?
Альберто, встревоженный, посмотрел на меня, да и мне что-
то показалось странным в ее словах.
9 Дж. Хиггинс «Игра для героев*
257

—	Да, в общем, верно. Они в самом деле не берут на войну
своих женщин, но я не стал бы полагаться на столь сомнитель¬
ное обстоятельство.
—	А я готова взять на себя риск, — просто сказала она.
Последовало короткое молчание.
Альберто покачал головой:
—	Невозможно, сестра. Вы сами должны понимать.
Как часто такая святая наивность приводит человека в бе¬
шенство! С обезоруживающей улыбкой она настаивала:
—	Я так же за мир, как и вы, полковник. Но помните, что у
меня там есть и особый интерес. Судьба сестры Анны Жозефы
и ее подруги.
—	Мне казалось, что у церкви и без того достаточное число
мучеников, сестра, — ответил он.
Джоанна Мартин поднялась:
—	Для меня ваши слова звучат как признание того, что вы и
на самом деле не рассчитываете вернуться обратно. Я права?
—	Все в руках Божьих, сеньорита.
—	Да вы просто сошли с ума! Что вы собираетесь доказать?
— А вы хотели бы знать, жива ли ваша сестра? — спро¬
сил я.
Она ушла в салон, хлопнув дверью. Сестра Мария Тереза тер¬
пеливо произнесла:
— Я так должна понимать, что вы отказываетесь взять меня
с собой, полковник?
— Без всяких сомнений, сестра. — Он сделал решительный
жест. — Тысяча сожалений, но командую здесь я, и волен по¬
ступать по своему усмотрению.
— Даже вопреки моим полномочиям?
— Сестра, сам Папа Римский не смог бы заставить меня
взять вас с собой сегодня.
Думаю, что только теперь она осознала всю опасность пред¬
стоящего мероприятия и тяжело вздохнула:
— Я как-то не все раньше понимала. А теперь, кажется, по¬
няла. Вы оба — храбрые люди.
—	Я только выполняю свой долг, сестра, — поклонился он. —
Но я благодарю вас.
Она повернулась ко мне:
—	А вы, мистер Мэллори, тоже должны идти?
—	Знаете, как говорят, — пожал я плечами, — иду просто за
компанию.
Но здесь скрывалась иная причина, я знал ее и по глазам мо¬
нахини понял, что и ей она известна. Мне показалось, что она
258

хочет сказать что-то важное. Но вместо этого повернулась и по¬
шла в салон к Джоанне.
Хэннах сердитым жестом бросил свою сигарету за поручень.
—	Так вы оба уже ходячие мертвецы. Каждому из вас угото¬
вана дюжина стрел.
—	Вполне возможно. — Альберто повернулся ко мне: — По
условиям мы должны быть совершенно безоружными. Что вы
думаете на сей счет?
—	Что это прекрасный способ самоубийства.
—	Вы не доверяете им?
—	А можно ли доверять ветру? — Я покачал головой. — Все,
что они делают, подчиняется только их настроению. Если они
убьют нас вместо того, чтобы вести переговоры, то сделают это
не по заранее спланированному злому умыслу, а просто пото¬
му, что такая идея им вдруг покажется лучше, чем та, которой
они руководствовались.
—	Понимаю. А скажите мне, как Карл Бубер относился к
оружию?
—	Он никогда не носил его на виду, если вы это имеете в
виду. Лесные индейцы боятся оружия больше всего на свете.
Вовсе не значит, что они не нападут на вас, но все же дважды
подумают, если вы вооружены. Они до сих пор уверены, что в
оружии заключена какая-то таинственная сила.
—	Поэтому они потребовали, чтобы мы пришли безоружны¬
ми. — Он вздохнул. — Боюсь, что это дурной знак.
—	Согласен с вами. Но с другой стороны, то, что не видит
глаз...
—	Должен признаться, что такие же мысли возникли и у
меня. Например, ваш дождевик достаточно обширен, чтобы
под ним скрыть кое-что.
И он сразу же увидел перспективу нашей миссии в более
приятном свете, потому что получал шанс для борьбы.
—	Я хочу сделать некоторые приготовления. — Он поднял¬
ся. — Мы еще обсудим все, когда придет время.
Полковник ушел вдоль палубы к рубке, оставив меня один на
один с Хэннахом. Он был бледен, и глаза его горели. Мне каза¬
лось, что он вот-вот бросится на меня. Сэм не получил такой
возможности только потому, что именно этот момент выбрала
Джоанна Мартин, чтобы выйти из салона.
Глянув на ее глаза, я мог поклясться, что она плакала, хотя
такой поворот казался мне совершенно невозможным, но на
щеках лежала свежая пудра, и губы только что были подкра¬
шены яркой оранжевой помадой.
259

Она заговорила с Хэннахом, не глядя на него:
—	Вы не могли бы оказать мне любезность и убраться отсю¬
да к чертям, Сэм? Мне хотелось бы с глазу на глаз поговорить
с этим благородным рыцарем Галаадом.
Хэннах посмотрел сперва на нее, потом на меня и покинул
нас, не вступая в спор, что, как я полагал, являлось мерой ее
влияния на него.
Она придвинулась ко мне так близко, чтобы я мог физичес¬
ки ощутить ее присутствие.
—	Вы поступаете так ради меня?
—	Вовсе нет, — ответил я. — Я просто люблю хорошо про¬
вести время.
Она залепила мне пощечину, достаточно сильную, чтобы моя
голова свихнулась набок.
—	Черт вас побери, Мэллори! — закричала она. — Я ничего
вам не должна.
И она сделала такое, чего я никак не мог от нее ожидать:
обняла меня за шею и прижалась губами ко моим. Все ее тело
забилось в конвульсиях, и я не понимал, что происходит. Но она
тут же освободилась от меня, повернулась и побежала в салон.
Ее поступок мне показался лишенным смысла, впрочем, как
и многие действия человека.
Пройдя по правому борту на нос, я закурил сигарету, задер¬
жавшись у пулемета «льюис» в его укрытии из мешков.
Рядом лежала стопка дисковых магазинов на сорок семь пат¬
ронов каждый, и я присел на мешок с песком, чтобы рассмот¬
реть столь грозное оружие.
— Первый пулемет, когда-либо установленный на аэропла¬
не, — заметил Хэннах, появившись с другой стороны рубки. —
7 июня 1912 года. Как долго он продержался!
—	Держится и теперь, — согласился я. — Мы использовали
их и в «Уэпитис».
Он кивнул:
—	Бельгийская гремучая змея, так называли его немцы во время
войны. Лучший легкий воздушный пулемет, который мы имели.
Наступило молчание. Струи дождя секли поверхность реки,
вода стекала с широких полей моего соломенного сомбреро. Я не
знал, что говорить, и не очень понимал, чего он от меня хочет.
И все же он удивил меня, сказав как раз обратное тому, что я от
него ожидал:
—	Слушай, парень, поговорим начистоту. Эта женщина для
меня. Ты увидел ее первым, но я был там последним. Убери
свои руки, слышишь?
260

Его выпад означал прежде всего, что он предполагал, будто
я выживу в том испытании, которое мне сегодня предстояло.
Как ни странно, его уверенность придала мне силы, и я улыб¬
нулся, глядя прямо в ему в лицо. Бедный Сэм! На какое-то
мгновение мне снова показалось, что он бросится на меня. Но
он повернулся и поспешил прочь.
Матаморос, место, куда мы направлялись, значилось на кар¬
те крупного масштаба, и мы без труда нашли его, увидев старый
деревянный причал, полусгнивший в реке, и почти заросшую
посадочную площадку. Да и путь к домику, достаточно широ¬
кий, чтобы по нему проехать в экипаже, все еще сохранился.
Катер крадучись приближался к причалу. Двое солдат лежали
наготове у своих пулеметов «льюис», остальные десять с винтов¬
ками притаились за полотняным занавесом по правому борту.
Ими командовал мой старый друг по оружию, сержант Лима.
Мы ткнулись в причал, всего в двадцати ярдах от зеленой
стены леса. Двое солдат перескочили через поручни и удержи¬
вали катер канатами, а машина понемногу сбавляла обороты,
готовая, если потребуется, унести нас от беды, включив пол¬
ную мощность.
Но ничего не случилось. Только пара аллигаторов соскольз¬
нула в воду с грязевого откоса, да стая обезьян-ревунов громко
завопила с деревьев. В джунглях царил покой.
Альберто сказал:
— Отлично, теперь нам надо подготовиться.
Мы спустились в салон, где Джоанна, сестра Мария Тереза
и Хэннах сидели вокруг стола и разговаривали приглушенными
голосами. Как только мы — Альберто, Педро, полукровка-пере¬
водчик, и я — вошли, все замолчали и встали.
Я снял свой желтый дождевик, а Альберто открыл оружейный
ящик и вытащил автомат «томпсон» с дисковым магазином, к
которому он заранее приделал удлиненный ремень. Я повесил
его на правое плечо вниз дулом, и Хэннах помог мне снова на¬
тянуть плащ.
Альберто взял оружие, которое, как я понял, принадлежало
лично ему, — наверное, это был самый эффективный пистолет-
пулемет, который когда-либо выпускался: маузер модели 1932 го¬
да. Для Педро он приготовил пистолет 45-го калибра, заткнув его
ему за пояс под рваное пончо.
С удивлением я обнаружил, что в облике нашего переводчи¬
ка совершенно нет никаких признаков белой расы. С моей точ-
261

ки зрения, он выглядел как чистокровный хуна, несмотря на то
что носил одежду белых людей.
Наконец Альберто достал пару гранат Миллса, одну сунул к
себе в карман, другую подал мне.
—	Вот еще кое-что. На всякий случай, — улыбнулся он.
В этот момент снаружи раздались тревожные крики. Мы по¬
вернулись, дверь салона распахнулась, и в ней появился сержант
Лима, хватая ртом воздух.
—	Что там такое, сержант? — строго спросил Альберто, а Хэн¬
нах мгновенно выхватил из кобуры пистолет 45-го калибра, что
свидетельствовало о его большой практике в такого рода делах.
—	Святая сестра, полковник, — прохрипел Лима. — Она убе¬
жала в джунгли.
Наступило молчание, Джоанна Мартин плюхнулась на стул,
шепча молитву Святой Деве Марии, возможно, в первый раз за
долгое время.
Альберто в ужасе воскликнул:
—	О Господи, как это случилось? Вы же получили приказ
охранять палубу. Вы же там командовали!
—	Бог мне свидетель, полковник! — Лима страшно пережи¬
вал. — Она стояла на палубе, через какую-то секунду оказалась
за поручнями; прежде чем мы поняли, что произошло, исчезла
в лесу.
Это было уже слишком, даже для такого корректного офице¬
ра, как.Альберто. Он ударил сержанта тыльной стороной ладо¬
ни по лицу, опрокинув на стул, и обратился к Хэннаху:
—	Капитан Хэннах, вы отвечаете передо мной за все, что
здесь произойдет. Я приказываю вам держать катер на середи¬
не реки до нашего возвращения. Если этот несчастный тип
принесет вам хоть малейшее беспокойство, пристрелите его. —
Он обернулся ко мне: — А теперь, мой друг, думаю, нам надо
поспешить.
Педро первым перелез через поручни, а мы с Альберто тоже
не заставили себя ждать. Когда наша маленькая компания до¬
стигла края джунглей, катер уже выруливал на середину реки.
Я посмотрел назад через плечо и увидел Хэннаха с автоматом
в руках, а рядом с ним стояла Джоанна. Бог знает почему, но
я махнул рукой — нечто вроде последнего галантного жеста,
и вслед за Альберто ступил в зеленый мрак.
Как я говорил, дорогу строили с расчетом на довольно интен¬
сивное движение, и теперь я увидел, что она имела прочную ос-
262

нову из бревен железного дерева, покрытую уплотненным грун¬
том по всей длине. Джунгли уже существенно потеснили ее, но
все же она давала возможность быстро и без препятствий мино¬
вать чащу из колючек, совершенно непроходимую для белого
человека.
Ветви над дорогой так тесно переплелись, что не пропуска¬
ли ни дождя, ни даже света. Нас окружала какая-то особенная,
внушающая страх тьма.
Передвигаясь очень быстро, Педро ушел далеко вперед и ско¬
ро совсем скрылся из виду. Я держался как можно ближе к Аль¬
берто. Немного спустя мы услышали крик и, пройдя еще несколь¬
ко ярдов, увидели стоявших рядом Педро и сестру Марию Терезу.
Даже в этих обстоятельствах Альберто сумел сдержать свой
нрав.
—	Вы совершили глупость самого плохого сорта, сестра, —
произнес он спокойно и твердо. — Я настаиваю на вашем не¬
медленном возвращении обратно.
—	А я, полковник, с такой же уверенностью заявляю, что
пойду дальше.
Я с тревогой вслушивался в перекличку голосов лесных лис
вокруг нас и понимал, что уже поздно возвращаться назад для
любого из нас. Ее легкомыслие вызывало даже не гнев, а разо¬
чарование в ней, чувство презрения, потому что такие, как она,
своим тупым упрямством в стремлении делать добро приноси¬
ли в конце концов куда больше вреда, чем дюжина негодяев,
подобных Авиле.
Тут за нами в ярде или двух послышался глухой звук. .Моя
рука быстро скользнула сквозь карман и нащупала предохрани¬
тель моего «томпсона». Я оглянулся, позади нас у края дороги
в землю вонзилось копье хуна с подвешенным к нему черепом
обезьяны.
—	Что это значит? — вскрикнула сестра Мария Тереза.
—	Только то, что нам запрещается возвращаться, — ответил
Альберто. — Теперь решение, идти вам обратно или нет, сестра,
принимаю уже не я. Если это послужит вам утешением, то знай¬
те, что вы погубили всех нас.
И в тот момент недалеко от нас раскатисто забил барабан.
Мы постарались нагло не обращать на него внимания — а что
еще нам оставалось делать? — и двинулись дальше. Педро впе¬
реди, за ним сестра Мария Тереза, я и Альберто рядом, плечо к
плечу, замыкали шествие.
263

Джунгли вокруг нас кишели не только животными. Птицы,
окрашенные во все цвета радуги, поднимались в воздух, по¬
тревоженные не только нами. Попугаи сердито перекликались
между собой.
—	Как вы сказали? — тихо спросил я у Альберто. — Вождь и
пятеро старейшин?
—	Не сыпьте соль на рану, — ответил он. — Сам вижу, что
все идет гораздо хуже, чем я пол а пит.
Звук барабана усилился, и то, что гремел всего один барабан,
таило в себе что-то особенно угрожающее. Во влажном воздухе
почувствовался запах дыма от горящего костра, деревья стали
реже, внезапно стало светлее, и мы увидели дом с высокой ост¬
роверхой крышей, а за ним и другой.
То, что открылось, вовсе не удивило меня. Во времена
большого каучукового бума многомиллионные состояния
позволили их владельцам строить в верховьях реки такие
небольшие дворцы. Будучи очень богатыми, хозяева содер¬
жали частные армии для защиты от индейцев. Но только
не теперь. Те дни прошли, и Матаморос и подобные ему го¬
родки с каждым годом все больше разрушались под напором
джунглей.
Мы вышли на большую площадку, оставшуюся на месте, где
когда-то располагался дом. Бой барабана внезапно прекратил¬
ся. В центре площадки нас ожидали.
Вождя племени, или касика, нетрудно было узнать не только
потому, что он важно восседал на чурбане в пышном головном
уборе из перьев попугая ары, а еще и потому, что нижнюю губу
его оттягивал вниз на добрых два дюйма деревянный диск — при¬
знак особого достоинства у хуна.
Его люди выглядели так же, как и он. Яркие головные убо¬
ры из птичьих перьев, у всех шестифутовые луки, пучки стрел
и копья в правой руке. Их одежда, если ее можно так назвать,
состояла из набедренных повязок из коры дерева, скрывавших
причинные места, да разных ожерелий и других украшений из
раковин, камней и человеческих костей. Все воины имели бое¬
вую раскраску, их тела были густо вымазаны грязью цвета охры,
характерной для данного отрезка реки. Они демонстрировали
неудовольствие, переминаясь с ноги на ногу и переговариваясь
друг с другом свистящим шепотом, словно старухи. На их плос¬
ких угрюмых лицах застыло выражение детской злобы, непред¬
сказуемой в последствиях.
Вождь, судя по тону, обрушился на нас с упреками. Педро
перевел:
264

—	Он хочет знать, почему святая леди и сеньор Мэллори
находятся здесь. Он очень встревожен. Я не могу понять по¬
чему.
—	Может, он намеревался немедленно покончить с на¬
ми, — предположил я, — и ее присутствие вывело его иЗ рав¬
новесия.
Альберто кивнул и обратился к Педро:
—	Переведи ему то, что я скажу. Хуна уже много убивали,
настало время для мира.
Его слова вызвали новый взрыв негодования. Смысл ответа
вождя состоял в том, что белые первыми начали войну, чтобы
уничтожить хуна. Если все белые уйдут с земли хуна, тогда все
будет хорошо.
Естественно, Альберто не мог давать таких обещаний, и он
избрал атакующую тактику в переговорах. Хуна напали на мис¬
сию Санта-Елена, убили отца Контэ и много монахинь.
Вождь попытался отрицать этот факт, но ему трудно было
поверить, хотя бы потому, что на его шее висели четки и рас¬
пятия убитых монахинь. Его старейшины снова начали пере¬
минаться с ноги на ногу, хмурясь, словно школьники перед
учителем. Тогда Альберто перешел к тактике давления. Они
уже видели, что может сделать правительство. Они хотят, что¬
бы большие птицы белых людей еще раз сбросили огонь на их
деревни?
Один за другим индейцы появлялись из леса и выходили на
площадку. Я занервничал так же, как и Альберто, но он не по¬
казал виду. Они приближались, сбиваясь в маленькие группки
и громко крича. Нет, они не старались подбодрить себя, чувст¬
во страха им вообще незнакомо.
Я мельком взглянул на сестру Марию Терезу и увидел ее —
как это точнее объяснить? — прикованную к месту, с молитвен¬
но сложенными руками и с состраданием в горящем взоре, ве¬
роятно, к этим пропащим, которых она жаждала вызволить из
адского пламени.
Где-то через час Альберто поднял вопрос о двух пропавших
монахинях. Ответ в своей простоте оказался смешон до неле¬
пости.
Не признавая сам факт нападения на миссию Санта-Елена,
вождь неистово отрицал всякую возможность того, что ими за¬
хвачены две женщины. Все убиты, кроме тех, кому удалось убе¬
жать.
На это Альберто заявил, что вождь лжет, потому что от них
никто не смог уйти. В ответ вождь вскочил на ноги, впервые
265

за все время, и обрушил на нас гневную тираду, все время
тыкая пальцем в сторону Педро. Я заметил, что индейцы, вы¬
шедшие из джунглей, понемногу окружали нас, подходя все
ближе и ближе и отрезая обратный путь в лес.
Альберто с небрежным видом закурил сигарету и предложил
мне одну.
—	С каждой минутой положение осложняется. Он вызвал
меня сюда, чтобы убить, теперь я в этом уверен. Как вы оце¬
ниваете, сколько их тут?
— Не менее пятидесяти.
— Придется пристрелить одного-двух, чтобы попридержать
остальных. Вы защитите меня сзади?
Прежде чем я ответил, вождь завопил снова. Педро сказал:
— Теперь он кричит на меня. Считает, что я предал свой
народ.
В тот же миг сквозь завесу дождя просвистела стрела и впи¬
лась ему в правое бедро. Он с воплем упал на правое коле¬
но, и двое старейшин, воя в унисон, угрожающе подняли свои
копья.
Я уже расстегнул свой дождевик, чтобы приготовиться, но все
же опоздал. Альберто очень быстро выхватил свой маузер и вы¬
стрелил два или три раза. Тяжелые пули буквально сбили с ног
нескольких воинов.
Остальные бросились врассыпную, и я послал вслед им оче¬
редь, намеренно направив ее с одной стороны. Пули вонзались
в землю, поднимая фонтаны камней и грязи.
Через считанные секунды все индейцы исчезли. Только из
чащи слышались их озлобленные голоса. Я обернулся и увидел,
что Педро стоит на ногах, а сестра Мария Тереза, согнувшись,
пытается вытащить стрелу.
— Вы напрасно теряете время, сестра, — заметил я. — Нако¬
нечник зазубрен. Только хирургу удастся извлечь его.
— Он прав, — согласился Педро, наклонился и обломал древ¬
ко стрелы так близко к телу, как только смог.
— Хорошо, пошли, — скомандовал Альберто. — И будьте го¬
товы подобрать свои юбки и бежать быстро, если хотите жить,
сестра.
—	Еще секунду, пожалуйста, полковник!
Один из старейшин, в которого стрелял Альберто, уже умер,
а другой был в агонии. На его губах при каждом вздохе лопались
кровавые пузыри. К моему удивлению, она опустилась на коле¬
ни возле него, сложила руки и начала нараспев читать заупокой¬
ную молитву:
266

—	Иди, христианская душа, из этого мира, во имя Бога все¬
могущего, который создал тебя...
Она продолжала, а Альберто беспомощно пожал плечами и
снял фуражку. Я с некоторой неохотой последовал его приме¬
ру, обеспокоенный криками, которые раздавались из джунглей,
и живо представил себе путь к причалу по зеленому тоннелю
длиной в полмили. И тут внезапно мне пришла в голову мысль,
что, скорее всего, я здесь умру.
В одно мгновение все вокруг чудесным образом изменилось.
Я словно впервые видел дождь, теплый и сильный, богатейшие
краски джунглей, кровь на губах умиравшего индейца. Мне все
казалось новым. Зелень леса, тяжелый запах дыма горевшего
где-то поблизости костра.
О многом ли мне стоит сожалеть? Вовсе нет. Наперекор всем
советам я всегда делал, что хотел, и, наверное, к лучшему. Я мог
бы стать младшим компаньоном моего отца в адвокатской фир¬
ме и в безопасности сидеть дома, но я сам выбрал такой риско¬
ванный путь. Ну что же теперь...
Индеец хуна испустил последний вздох, сестра Мария Тере¬
за закончила свою молитву, поднялась и повернула к нам сия¬
ющее лицо:
—	Вот теперь я готова, джентльмены.
Я уже не сердился на нее. Какой смысл? Просто молча взял
ее за руку и подтолкнул вслед за Альберто, который уже напра¬
вился к лесу. Педро хромал рядом.
Когда мы достигли опушки, я ожидал, что на нас обрушится
туча стрел, но ничего такого не произошло.
—	Они будут ждать нас на пути, полковник, — предупредил
Педро. — Хотят немного поиграть с нами. У них такой обычай.
Альберто приостановился и обернулся ко мне:
—	Вы согласны с ним?
Я кивнул:
—	Им нравятся такие штучки. Поймите, это для них игра.
Они постараются напугать нас до смерти по пути, а нападут
у самой реки, когда нам покажется, что мы уже в безопас¬
ности.
—	Понимаю. Тогда главное — пройти спокойно весь путь, а
на последнем отрезке бежать сломя голову?
—	Именно так.
Он повернулся к сестре Марии Терезе:
—	Вы слышали, сестра?
—	Все мы в руках Господа, — произнесла она со смиренной
улыбкой.
О267

—	Но Бог помогает тому, кто сам помогает себе, — париро¬
вал Альберто.
Справа, в пятидесяти ярдах, из джунглей просочилась груп¬
па индейцев. Альберто достал из кармана гранату Миллса,
вытащил чеку и бросил в их направлении. Они наверняка
находились вне зоны поражения, и взрыв имел скорее устра¬
шающий эффект. Индейцы скрылись в джунглях, и голоса по¬
утихли.
—	Господи, мы могли на них наткнуться. Бросьте-ка и вы
свою гранату, друг мой.
Я кинул гранату в середину просвета, раздался громкий взрыв,
и птицы с криками поднялись в воздух, но ни одного человечес¬
кого голоса мы не услышали.
—	Вам нравится молиться^ сестра? — спросил Альберто, беря
ее за руку. — Так помолитесь, чтобы такая же тишина сопро¬
вождала нас на всем пути до причала.
На такое, конечно, мы не могли надеяться. Хуна определен¬
но перепугались взрывов и только поэтому немного потеряли
активность. Но скоро они придут в себя. Мы не успели пройти
и половины пути, как в джунглях снова началась перекличка
лесных лис.
Но появились и другие звуки: удары древком копья о бое¬
вые дубинки, визгливые крики, подражания голосам птиц.
Где-то близко люди продирались сквозь заросли. Но я уже
слышал, как течет река, и ощущал ее сырой запах. Это вселя¬
ло надежду.
Звуки в зарослях все нарастали, наверное, индейцы сопро¬
вождали нас с двух сторон. Нам оставалось пройти пару сотен
ярдов, не больше, и у меня возникло чувство, что они вот-вот
нападут на нас.
Альберто сказал:
— Я беру левую сторону, а вы, Мэллори, правую. Когда
я скомандую, дайте пару очередей, и сразу же мы все по¬
бежим.
Даже в этом случае шансов выбраться мы почти не имели, но
ничего другого сделать не могли. Я не расслышал, что прокри¬
чал полковник, потому что одновременно он начал поливать из
своего пистолета-пулемета. Я пригнулся, автомат «томпсон»
забился у меня в руках, когда я дал очередь по лесу, сбивая
листву.
Судя по раздавшимся крикам, мы попали в кого-то — выяс¬
нять это никто и не подумал. Вслед за Педро и сестрой Марией
Терезой я бросился бежать. Для человека с наконечником стре-
268

лы в бедре Педро мчался очень быстро, его подгоняла перспек¬
тива попасться живым в руки собратьев.
Теперь крики угрозы неслись со всех сторон, и на бегу я
стрелял по лесу, но вдруг до меня донесся совсем иной звук —
четкий ритм пулемета «льюис». Через мгновение мы выбежали
на берег реки и увидели, что катер быстро приближается к при¬
чалу, а Хэннах сам ведет огонь из пулемета, установленного на
носу.
Мы уже почти достигли цели, когда из чащи со свистом по¬
летели стрелы, не тучей — одна за другой. Первая воткнулась в
землю прямо передо мной, вторая вонзилась в спину Педро, за¬
ставив его потерять равновесие. Он повернулся, и тут другая
стрела попала ему в грудь. Он упал на спину.
Я продолжал бежать, нагибаясь и виляя из стороны в сторо¬
ну, — здесь уже нечего было показывать свой героизм. Стрель¬
ба с катера продолжалась. Солдаты помогли сестре Марии
Терезе перебраться через поручни. Альберто последовал за ней,
и ему в предплечье угодила стрела. Сила удара оказалась тако¬
ва, что он споткнулся и уронил свой маузер в реку. Я схватил
его за здоровую руку и перетащил через поручни. Когда я при¬
соединился к ним, то услышал команду Хэннаха, звук моторов
стал тише, и катер отошел прочь от причала.
Альберто поднялся, и в этот момент один из его солдат за¬
кричал, показывая рукой на берег. Я обернулся и увидел Пед¬
ро, который полз на четвереньках с торчавшей из спины стре¬
лой. К нему из леса бежали хуна, завывая как волки.
Альберто конвульсивным движением выдернул стрелу из
руки и вырвал винтовку из рук солдата, который стоял к нему
ближе всех. Потом тщательно прицелился и выстрелил Педро
в голову.
Катер развернулся вниз по течению. Альберто бросил винтов¬
ку на палубу, схватил сестру Марию Терезу за плечи и затряс в
бессильной злобе:
—	Кто убил его, сестра, я или вы? Скажите же мне! Вот еще
один, за которого можно помолиться.
Она молча смотрела на него с выражением какого-то ужаса
на лице. Может, впервые в своей святой жизни она поняла, что
добрые намерения могут причинить зло, но, судя по дальней¬
шим событиям, это оказалось сомнительным.
Выплеснув свою боль, Альберто сразу сник. Он отпустил ее
и произнес таким усталым голосом, какого я еще не слышал:
—	Убирайтесь от меня и не показывайтесь мне на глаза.
Он повернулся и заковылял по палубе.
269

Глава 10
КАК РАЗ ТО, ЧТО НУЖНО
Я просыпался медленно, еще не вполне уверенный, что
остался в живых, и наконец понял, что лежу в подвесной койке
в нашем ангаре в Ландро. На спиртовке кипел чайник. А рядом
сидел Менни и читал книгу.
—	Что хорошего? — спросил я его.
Он повернулся и посмотрел на меня поверх своих дешевень¬
ких очков, потом закрыл книгу и направился ко мне. Его глаза
выражали явное беспокойство.
—	Эй, ну и напугали вы меня!
—	А что случилось? — спросил я.
—	А то, что вы вышли из самолета и отключились. Мы на те¬
лежке привезли вас сюда. Сестра Мария Тереза уже осмотрела вас.
—	Ну и что же она сказала?
—	Что это — определенная реакция на сильный стресс, толь¬
ко и всего. В такой короткий промежуток времени перед вами
прошла почти вся ваша жизнь, мой мальчик.
—	Вы правы, так оно и было.
Он налил в стакан виски, причем хорошего.
— А Хэннах? — спросил я.
— Он забегал сюда не менее дюжины раз. Вы же лежите
здесь более шести часов. О, и Джоанна тоже приходила. Толь¬
ко что ушла.
Я выбрался из подвесной койки, подошел к краю ангара и
посмотрел в ночь. Дождь прекратился, в свежем, прохладном
воздухе разливался аромат цветов.
Мало-помалу я все припомнил. Вспышку гнева Альберто,
там, на катере. Он даже отказался от ее медицинской помощи
и предпочел, как он выразился, более чистые руки медика из
своей команды.
Он доставил нас прямо на взлетно-посадочную полосу и
приказал Хэннаху немедленно отвезти всех обратно. Каж¬
дое .событие возникало передо мной, словно написанное
на чистой странице: никогда в жизни я еще не падал в об¬
морок.
— Кофе? — предложил Менни.
Я допил виски и взял у него оловянную кружку.
— Вам Хэннах рассказал, что там произошло?
— Сколько мог. Немного. Как я понимаю, там возникли ка¬
кие-то разногласия.
270,

Поэтому я рассказал ему все, и когда закончил, то он развел
руками:
—	Ужасное испытание.
—	А может быть, я всю жизнь мечтал о такой прогулке по
джунглям?
—	И именно поэтому возникла такая напряженность между
сестрой Марией Терезой и полковником. Дрянное дело.
—	Но он имел основания, насколько я понимаю. Если бы
она оставалась на катере, как обещала, все могло быть совсем
иначе.
—	Но разве вы сами уверены в этом?
—	Она уверена. В этом-то все и дело. Она уверена, что все
ее поступки освящены самим Богом. Уверена, что всегда права,
что бы ни делала.
Он вздохнул:
—	Должен признать, что нет ничего хуже, чем по-настояще¬
му добрый человек, уверенный, что имеет лучший ответ на лю¬
бой вопрос.
—	Женщина-Кромвель!
Он откровенно озадачился моими словами.
—	Я что-то не понимаю.
—	Почитайте английскую историю, вот и поймете. Мне надо
пройтись.
Он хитро улыбнулся:
—	Думаю, что она сейчас одна, если не считать ту девушку
племени хуна, которую она купила. А наша добрая сестра, я
полагаю, ожидает появления еще одного ребенка.
—	Когда она только угомонится? А что с Хэннахом?
—	Он сказал, что будет в отеле.
Я надел летную куртку и пошел через аэродром по направ¬
лению к Ландро. Подойдя к отелю, я уже поставил ногу на ниж¬
нюю ступеньку лестницы, ведущей на веранду, но вдруг задер¬
жался и прислушался.
Городок засыпал. Сквозь приоткрытое окно едва слышалась
тихая музыка, которую передавали по радио, где-то раз-другой
тявкнула собака. Но все-таки в этой ночи под звездами повсю¬
ду ощущалась жизнь. И здесь тоже.
Когда я поднялся по лестнице и открыл дверь, то увидел, что
бар пуст, если не считать Хэннаха, который сидел у открытого
окна, положив ноги на стол. Перед ним стояла бутылка виски
и стакан.
—	Так, значит, покойники все-таки встают, — ухмыльнул¬
ся он.
271

—	А где все остальные?
Оказалось, что весь город гулял на свадьбе. Ввиду отсутствия
священника гражданскую брачную церемонию проводил Фигу-
ередо. Он имел на это право. Женился сын земельного агента,
богатого человека. А это значило, что каждый, кто из себя хоть
что-то представлял, отправился поздравить молодых.
Я зашел за стойку бара, взял стакан, подсел к Сэму за сто¬
лик и налил себе виски из его бутылки.
—	Ну, ты теперь удовлетворен? — спросил он. — После того,
что там было? Теперь ты чувствуешь себя настоящим муж¬
чиной?
—	Вы тогда хорошо поработали на катере. Благодарю вас.
—	Мне не надо наград, парень. У меня есть все, кроме разве
что медали Конгресса. Эй, а ты знаешь, что такое медаль Кон¬
гресса, ты, английский выродок?
Я только теперь понял, как сильно он пьян, и ответил хмуро:
—	Да, думаю, что знаю.
И тут он сказал странную вещь:
—	Давно, еще на фронте, я знал одного парня, так похоже¬
го на тебя, Мэллори. Мы служили вместе в эскадрилье истре¬
бителей. Совсем неопытный мальчишка, только что из Гар¬
варда. Сын миллионера. Денег — куры не клюют. Но парень
как-то не принимал этого всерьез. Понимаешь, что я имею
в виду?
—	Думаю, что да.
—	Черт побери, что тебе еще остается сказать. — Он снова
налил себе виски. — Знаешь, как он прозвал меня? Черный
Барон. А знаменитого аса фон Рихтхофена называли Красным
Бароном.
— Надо думать, он очень высоко ценил вас.
Казалось, Сэм меня вовсе не слышал и продолжал говорить:
—	Я всегда твердил ему: наблюдай за солнцем. Никогда не
пересекай линию фронта на высоте ниже десяти тысяч футов и
сразу же поворачивай домой, если увидишь самолет, потому что
нельзя рисковать такой сладкой жизнью, как твоя.
—	И он не послушался?
—	Как-то увязался за одним самолетом и не заметил трех
«Фокке-Вульфов», подстерегавших его со стороны солнца. Так
и не знаю, как его сбили. — Он грустно покачал головой. —
Дурачок! •— Хэннах посмотрел на меня. — Но он был отлич¬
ный летчик, смелый, совсем как ты, парень.
Сэм уронил голову на руки, а я встал и направился к двери.
Когда открыл ее, он произнес, не поднимая головы:
272

—	Будь благоразумен, парень! Она не для тебя. Мы просто
созданы друг для друга, она и я.
Тихонько прикрыв дверь, я вышел.
Я подошел к домику. Сквозь щели в ставнях струился свет,
в темноте похожий на золотые пальцы. Поднявшись по ступень¬
кам террасы, немного подождал. Стояла тишина. Пошел дождь,
и капли застучали по железной крыше. Мне вдруг показалось
немного странным стоять здесь, вроде бы вне всяких событий,
ожидая какого-то знака, которого могло и не быть вовсе, пото¬
му что весь мир словно перевернулся.
Я уже собрался уходить, как вспышка спички на крыльце
вырвала из тьмы ее лицо. Там стоял старый плетеный стул, я
совсем забыл о нем. Она зажгла сигарету и выбросила спичку
в темноту.
—	А почему это вы собираетесь уйти?
Надо было быстро найти отговорку или сказать правду. И я
все же попытался:
—	Не думаю, что здесь найдется что-нибудь для меня.
В темноте послышался скрип стула. Она встала. Сигарета
тоже полетела в темноту, описав яркую дугу. Я не видел, что
она движется ко мне, но внезапно ощутил ее совсем близко,
ее запах гармонировал с благоуханием цветов в ночи. Она рас¬
пахнула домашний халат и прижала мои руки к своей обна¬
женной груди.
—	Ну и как, — спокойно произнесла она, — этого вам недо¬
статочно?
Этого было недостаточно, но я не смог бы ей ничего объяс¬
нить и чувствовал, что и нет необходимости. Она повернулась,
взяла меня за руку и повела в комнату.
Увы, все оказалось не так, как в тот, первый, раз. Отлично
выполненный функциональный процесс, но не более того.
А после всего она показалась мне какой-то недовольной, что
немало удивило меня.
—	Что не так? — требовательно спросил я. — В чем я ви¬
новат?
— Любовь, — с горечью произнесла она. — Почему каждый
проклятый мужчина, которого я встречала, должен шептать мне
это слово на ухо, когда лежит в постели. Вам, мужчинам, что,
нужно какое-то извинение?
273

На это было нечего ответить, и я промолчал, встал и одел¬
ся. А она накинула халат, подошла к окну и закурила еще одну
сигарету.
—	Вы уже взрослая женщина. Неужели время не научило вас
видеть разницу? — спросил я, подходя к ней сзади.
Мои руки скользнули по ее талии, и она спиной откинулась
на меня. А потом вздохнула:
—	Столько времени прошло. Я так давно ищу то, что мне
нужно.
—	И так ничего не попалось?
—	Да, похоже, что так.
—	Тогда что же вы делаете здесь, за тысячу миль от людей?
Она отпрянула от меня и повернулась:
—	Тут совсем другое дело. Анна — все, что у меня есть. Все,
что действительно дорого для меня.
А она все еще говорит о ней в настоящем времени.
Я крепко взял ее за руки:
—	Слушайте меня, Джоанна. Вы должны смотреть в лицо
фактам.
Она яростно вырвала руки:
—	Не говорите так, никогда не говорите так. Даже слышать
не хочу!
Мы стояли друг перед другом в темноте. Снаружи кто-то
окликнул ее по имени, раздался грохот опрокидываемого на
веранде стула. Когда я вышел в гостиную, дверь распахнулась
настежь, и ввалился Хэннах. Он промок до костей, был пьян
до омерзения, но все же как-то держался на ногах. Прислонив¬
шись спиной к стене, вдруг начал сползать вниз. Я быстро под¬
хватил его.
Он приоткрыл глаза и по-дурацки ухмыльнулся:
— Будь я проклят, если это не самый настоящий восторг
для мальчика! Ну как она, парень? А тебе все удалось? Когда
у женщины такой большой опыт, как у нее, то нужно что-то
особенное.
Я не испытал ярости, а просто отпустил его, и он снова на¬
чал скользить вниз по стене. Джоанна сказала:
— Уходите, Сэм!
А он все спускался медленно по стене, свесив набок голо¬
ву. И тут я увидел Кристину, девушку из племени хуна, сто¬
явшую в дверях другой спальни в шелковой ночной рубашке,
которая была велика ей размера на два. На ее плоском индей¬
ском лице сверкали округлившиеся глаза, а кожа в свете лам¬
пы блестела как медь.
274

Джоанна потрогала Хэннаха носком ноги, а потом сложила
руки и оперлась на косяк двери.
—	Он подонок, ваш друг, но знает, о чем говорит. Я же все¬
го лишь потаскушка, так или иначе.
—	Хорошо, — не унимался я. — Но почему?
—	О, все началось еше в Гренвилле. Так вообще принято в
шоу-бизнесе. А как, по-вашему, я получила все, что у меня есть?
Она вытащила сигарету из моих губ и глубоко затянулась.
—	И еще. — Джоанна спокойно взглянула на меня. — Долж¬
на признаться, что мне это нравится. Всегда нравилось.
Ее слова звучали очень искренне, Бог знает почему, но слиш¬
ком искренне для меня.
—	Можете оставить себе сигарету, — сказал я и вышел в тем¬
ноту.
Немного отойдя, я остановился и оглянулся. Она стояла в
дверях, и сквозь легкую ткань домашнего халата против света
просвечивали очертания ее тела. Меня переполняла какая-то
необъяснимая боль. Может, потому, что ничто никогда не слу¬
чается как в первый раз?
Хэннах тихо окликнул ее, Джоанна повернулась и закрыла за
собой дверь. Стоя здесь под дождем, я испытывал какое-то ос¬
вобождение. Одно стало ясно — пришел конец всему.
Когда я вернулся в ангар, там меня ждали новости. По радио
пришел приказ для Альберто немедленно эвакуировать пост в
Санта-Елене и назавтра двинуться отсюда. На меня он не произ¬
вел никакого впечатления, мне было абсолютно все равно. Я не
обратил внимания на встревоженные взгляды Менни, залез в
свою подвесную койку и весь остаток ночи пялился на железную
крышу ангара.
Однако в глубине души я все-таки понимал, что все мы сто¬
яли на краю каких-то чрезвычайных событий, что все шло не
так, как надо, и меня переполняли дурные предчувствия.
На следующее утро в девять я отправился в почтовый рейс.
Хэннах так и не появился на аэродроме. Я устал, очень устал,
глаза щипало от недосыпа, впереди меня ждал тяжелый день. Не
только рейс в Манаус, но и еще два полета по контракту вниз
по реке.
Конечно, мне следовало бы лететь на «Хейли», но в связи
с эвакуацией военных из Санта-Елены он мог потребоваться.
Если только им удастся вытащить Хэннаха из ее постели.
Я отвез почту, дозаправился и снова вылетел с запасными
частями, которые срочно понадобились одной горной компа¬
нии в ста пятидесяти милях вниз по реке. Туда со мной от¬
275

правился португальский инженер. Он явно не верил в надеж¬
ность моего «Бристоля», но я доставил его в целости и сохран¬
ности и взял на борт образцы руд для лабораторных исследо¬
ваний в Манаусе.
Мой второй полет не требовал особого напряжения. Я отвез
медицинские препараты в миссию иезуитов, расположенную в
семидесяти пяти милях от города, и тут же вернулся обратно, к
большому разочарованию священника, руководителя миссии,
датчанина по имени Херцог, который надеялся сыграть со мной
в шахматы и немного поболтать.
В итоге получился тяжелый день. Только в шесть вечера я
снова приземлился в Манаусе. Меня ждали два механика, и мы
все вместе закатили «Бристоль» под крышу ангара.
«Хевиланд Рапид», хороший и очень надежный, как мне гово¬
рили, самолет, я заметил еще днем. Теперь он стоял в дальнем
конце ангара. Под окном кабины красовалась аккуратно выведен¬
ная надпись «Johnson Air Transport» — «Воздушные перевозки
Джонсона».
Один из механиков, как и в тот раз, подбросил меня до го¬
рода на своем стареньком автомобиле. Я задремал в кабине, что
само по себе вовсе неудивительно, если вспомнить, что мне так
и не пришлось поспать прошлой ночью, и меня пришлось бу¬
дить, когда мы подъехали к отелю «Палас».
Чтобы восстановиться, мне нужно было часов двенадцать по¬
валяться в постели. И очень хотелось выпить. Я потоптался в не¬
решительности около пустого стула регистратора, соображая, что
делать. Потребность в большом бокале бренди пересилила, и я
направился в бар. Если бы поступил иначе, все могло бы пойти
совсем по-другому, но в нашей жизни так многое зависит от та¬
ких вот случайных поворотов.
В баре на крайнем стуле у стойки сидел усталый мужчина
небольшого роста и на дне перевернутого стакана строил башен¬
ку из зубочисток. Бармена, как обычно, на месте не оказалось.
Я бросил сумку на пол, зашел за стойку бара и отыскал бутыл¬
ку «Курвуазье».
Посетитель следил за мной левым глазом, не отрываясь от
своего занятия. Его лицо, покрытое паутиной шрамов, остава¬
лось бесстрастным, и, когда он заговорил со мной, казалось, его
губы совершенно не двигались.
— Джек Джонсон, — отрекомендовался он с гнусавым ав¬
стралийским выговором. — Что-то у меня не очень хорошо по¬
лучается, выходит, я не такой мастер в этом деле, как те чер¬
ные ребята.
276

Я приподнял бутылку, и он одобрительно кивнул. Я прихва¬
тил второй стакан.
—	Так это ваш «Рапид» там, на летном поле?
—	Мой, приятель, «Воздушные перевозки Джонсона». Хоро¬
шо звучит, а?
—	Звучит просто великолепно, — согласился я и протянул
ему руку. — Нейл Мэллори.
—	Ну, а я уже представился. Тот «Рапид» и есть воздушные
перевозки Джонсона. — Он вдруг нахмурился. — Мэллори?
Скажите, так вы и есть тот тип, который летает на том ста¬
ром «Бристоле» у Черного Барона?
—	Какого барона? — переспросил я.
—	Сэм Хэннах и есть Черный Барон. Так его все называли на
фронте во время войны. Я тоже служил там в Королевских Ка¬
надских военно-воздушных силах.
—	И вы хорошо его знали?
—	Да черт побери, кто не знал Черного Барона? Он перво¬
классный пилот. Лучший из всех, что там летали.
Значит, все, что он рассказывал, правда, а я-то, грешным
делом, кое-что принимал за бахвальство.
—	Но все это случилось, как говорится, в другое время и в
другой стране, — продолжал Джонсон. — С тех пор бедный ста¬
рина Сэм скользил по наклонной плоскости. Слава Богу, ему
улыбнулась удача. Вы просто спасли его дело. Надеюсь, он хотя
бы прилично вам платит?
—	Все обстоит как раз наоборот, — ответил я. — Если бы он
не взял меня к себе, я кончил бы в рабочей бригаде. Он уже
нанял пилота, когда я появился.
Было очень трудно судить о чем-либо по его лицу. Я не мог
догадаться, что происходит за этой маской. Да еще его грубый
австралийский выговор. Другими словами, он никак не выдал
своих чувств, и по сей день я так и не знаю, произошло ли все
случайно или по заранее задуманному плану.
—	Какой еще другой пилот? О чем это вы говорите? — вос¬
кликнул он.
—	Какой-то португалец, кажется. Не знаю его имени. Он
будто бы работал в горной компании в Венесуэле, которая про¬
горела.
—	Впервые слышу, а ведь пилоты на Амазонке ценятся на вес
золота, особенно сейчас, когда идет испанская война и столько
неприятностей в Европе. Вы свалились на несчастного старину
Сэма как манна небесная после всех его неудач. Но, конечно,
он все скрывал. Оставалась неделя до получения второго само¬
277

лета, и Чарли Уилсон уже готовился лететь сюда из Белема, что¬
бы заключить правительственный контракт.
—	Чарли Уилсон? — переспросил я.
—	А вы никогда не виделись с Чарли? — Он налил себе еще
бренди. — Хороший парень, канадец, работает по нижнему те¬
чению реки с тремя «Рапидами». Готов продать свою сестру,
если понадобится. Верите, я всегда думал, что Сэм что-нибудь
выкинет. Разве мог он позволить, чтобы двадцать тысяч дол¬
ларов ускользнули сквозь пальцы с такой легкостью.
Во мне просто все перевернулось, я начал находить объясне¬
ние некоторым странностям, которые никогда не всплыли бы на
поверхность, если бы не эта случайная встреча.
— Двадцать тысяч долларов? — осторожно спросил я.
— Да, его премия.
— Я не представлял, что так много.
— Я знал и даже пытался получить этот контракт, а потом
мой партнер уехал на запад с нашим вторым самолетом. С тех
пор я остался один и на свой страх и риск работаю в среднем
течении реки, базируясь в Колоне и делая рейсы до четырехсот
миль. В Манаусе бываю совсем редко.
Он продолжал что-то говорить, но я уже не слушал его, ду¬
мая совсем о другом, потом встал, подобрал свою парусиновую
сумку и двинулся к двери. ♦
— Еще увидимся, приятель, — крикнул мне вслед Джонсон.
Мне хотелось ответить ему, но я не смог, потому что пытал¬
ся вспомнить события той первой ночи по минутам: мою встре¬
чу с Хэннахом, происшествие в «Лодочке», Марию Анджелос и
разыгравшуюся потом трагикомедию.
Я понял, что со мной случилось то, что Хэннах обозначил бы
своей любимой фразой — меня провели.
Очень странно организм человека реагирует на обстоятельст¬
ва. Я совсем забыл о сне. Больше всего мне хотелось получить
ответы на возникшие вопросы, а задать их я мог только там, где
все началось.
Прежде всего я принял холодную ванну, чтобы взбодриться и
привести в порядок свои мыслительные способности. Потом на¬
дел помявшийся в сумке легкий костюм, сунул в один карман пи¬
столет 45-го калибра, а в другой — пригоршню патронов и вышел.
До «Лодочки», я добрался в восемь вечера, по здешним по¬
нятиям- рано, и поэтому ничего не произошло. Мне нетерпе-
лось найти, одну персону, ту самую девушку, подругу Хэннаха,
- 278

Лолу, которая танцевала тогда в красном атласном платье. Но
она еще не появлялась. Как сказал мне бармен, она придет
никак не раньше половины десятого.
Я уже смирился с тем, что мне предстоит терпеливо ждать.
За весь день я съел только один сандвич, поэтому прошел в
кабинет, заказал обед и бутылку «Поули» за счет Хэннаха, что
доставило мне особое удовлетворение.
Я уже заканчивал обед и пил кофе, когда раздвижная дверь
позади меня открылась и снова закрылась, чьи-то пальцы слег¬
ка взъерошили мне волосы, и я увидел Лолу.
Она выглядела неожиданно респектабельно в хорошо сши¬
той черной юбке и наглухо застегнутой белой хлопчатобумаж¬
ной блузке.
—	Томас сказал, что вы спрашивали меня. — Она подвинула
ко мне бокал. — Какая-нибудь особенная причина?
Я налил ей вина.
—	Мне хочется немного развлечься, только и всего. Я здесь
на всю ночь.
—	А Сэм?
—	А что Сэм?
—	Он что, все с той женщиной, которая была здесь тогда
ночью? С американкой?
—	О, она, похоже, постоянно обосновалась в Ландро, — от¬
ветил я.
Ножка бокала хрустнула в ее руке.
—	Ну и черт с ним, —- с горечью сказала она.
—	Я понимаю твои чувства. Я тоже его люблю.
Она внезапно нахмурилась:
—	Что вы имеете в виду?
Я постучал по столу, подзывая официанта.
— Ну ладно, перейдем к делу. Мария Анджелос. Ты помнишь
ее? Ту самую, которая скрылась. Я хочу знать, вы с Хэннахом
когда-нибудь видели ее раньше?
Появился официант со второй бутылкой. Лола насторожен¬
но спросила:
— А если и так, то почему я должна вам что-то говорить?
— Чтобы отомстить ему. Гораздо проще для тебя, чем во¬
ткнуть ему нож в спину. Грязное дело. Да и пахнет по мень¬
шей мере десятью годами.
Она громко рассмеялась, расплескивая вино по столу:
— А знаете, вы мне нравитесь, англичанин. Даже очень.
Лола перегнулась через стол и поцеловала меня затяжным
поцелуем, приоткрыв губы и немного высунув язык, а потом
279

снова откинулась назад. Ее улыбка постепенно угасала, и на
лице появилось задумчивое выражение. Похоже, она приняла
какое-то решение и потрепала меня по щеке.
—	Предлагаю сделку. Вы даете мне то, что я хочу, а я гово¬
рю вам то, что вам нужно. Идет?
—	Отлично, — автоматически ответил я.
—	Хорошо. Я живу здесь недалеко, на набережной.
Она вышла, а я последовал за ней, удивляясь самому себе и
не понимая, какого черта мне нужно.
Ее комната неожиданно оказалась чистенькой, с балконом,
выходившим на реку. На стене над мерцающим пламенем свеч¬
ки висел образ Святой Девы с младенцем. Лола повела себя не¬
много неожиданно. Она оставила меня на балконе с выпивкой
и исчезла на добрых пятнадцать минут. Вернулась она в простом
халатике голубого шелка, без макияжа, с волосами, связанными
сзади.
Я поставил стакан. Она немного подождала, глядя на меня,
а потом скинула халат и бросила его на кровать. Редкие женщи¬
ны выглядят лучше обнаженными. А Лола имела такое тело, за
которое можно только благодарить Бога.
Она так и стояла, положив руки на бедра, потом спокойно
спросила:
— Ну что, я красива, сеньор Мэллори?
— Едва ли найдутся мужчины, которые не согласились бы с
этим.
— Но я же потаскушка. Может быть, красивая, но все же
потаскушка. Доступная каждому, кто даст хорошую цену.
Я подумал о Джоанне Мартин. Она никогда не требовала
наличные на бочку — единственное различие между ними.
— И как я устала от всего этого, — призналась она. — Хоть
раз побыть с мужчиной, который откровенен со мной и с кото¬
рым я тоже откровенна. Который не просто использует меня.
Вы понимаете?
—	Думаю, что да, — ответил я.
Она задула свечу.
Было уже поздно, когда я проснулся; судя по светящему¬
ся циферблату моих часов — где-то в третьем часу. Я лежал
один, но когда повернул голову, увидел огонек сигареты на
балконе.
280

Я начал одеваться. Она тихо спросила:
—	Вы уходите?
—	Должен идти. У меня же есть дела, или ты забыла?
Последовало короткое молчание, а потом, когда я натянул
сапоги, она сказала:
—	Там напротив последнего пирса, на другом конце набереж¬
ной, есть улица. Дом на углу, с фигурой льва, вырезанной над
дверью. Вам нужна квартира во втором пролете лестницы.
Я надел пиджак.
—	И что же я найду там?
—	Не хочу портить вам сюрприз.
Я пошел к двери, не зная, что сказать ей в ответ. Она спро¬
сила:
—	Вы вернетесь?
—	Не думаю, скорее нет.
—	По крайней мере откровенно. — В ее словах сквозила го¬
речь, а потом она рассмеялась, совсем как та прежняя Лола, впе¬
рвые с того момента, как мы ушли из «Лодочки»: — И все-таки,
сеньор Мэллори, я не совсем уверена, что получила именно то,
чего хотела. Вам не кажется это забавным?
Я не нашел ничего забавного в сложившихся обстоятельствах
и посчитал лучшим как можно скорее уйти.
Дом со львом над дверью, громоздкий, в стиле барокко, ос¬
тавшийся от прошлого века, построенный, наверное, для како¬
го-то богатого торговца, а теперь заселенный многочисленными
жильцами, я отыскал довольно легко. Парадная дверь сразу по¬
далась, и я вошел в большой мрачный холл, освещенный керо¬
синовой лампой. Где-то в верхних комнатах шла вечеринка, и
я услышал обрывки голосов и музыку, когда кто-то открыл и
снова закрыл дверь.
В наступившей тишине я стал подниматься по ступеням.
Первая лестничная площадка также освещалась керосиновой
лампой, но следующий пролет тонул во тьме..
Держаясь за стены, стараясь не производить шума, я осто¬
рожно поднимался, а крысы и ящерицы врассыпную бросались
от меня. На площадке зажег спичку и поднял ее над головой. На
двери не значилось ни номера, ни фамилии, и висевшую тут же
лампу никто не зажег.
Спичка догорела, огонек лизнул мне пальцы, и я отбросил ее.
Потрогал дверную ручку. Дверь оказалась запертой, и я осто¬
рожно постучал.
281

Некоторое время спустя под дверью появилась полоска све¬
та, потом послышалось движение и голоса, сначала мужской,
а потом женский. Кто-то прошаркал к двери, и я снова по¬
стучал.
— Кто там? — тревожно спросил женский голос.
— Меня прислала Лола, — ответил я по-португальски.
Дверь начала открываться, а я отступил назад в тень.
Она сказала:
— Видите ли, у меня сейчас есть кое-кто. Не могли бы вы
зайти немного позже?
Я не ответил. Дверь приоткрылась пошире, и оттуда выгля¬
нула Мария Анджелос:
— Эй, где вы там, мужчина?
Я схватил ее за горло и сдавил его так, что она замолчала,
втолкнул ее в комнату и быстро закрыл за собой дверь. Мужчи¬
на в кровати закричал в тревоге. Это была просто гора мяса, я
такого никогда не видел. Громадное трясущееся брюхо, он, вид¬
но, умирал от страха, и только.
Я вытащил пистолет и помахал им перед его носом:
— Держи рот закрытым и останешься цел!
Потом я повернулся к Марии:
— А я-то думал, что ты могла бы достать себе кого-нибудь
получше.
Теперь она чуть успокоилась, поплотнее запахнула старень¬
кий пеньюар и, сложив на груди руки, стала даже немного за¬
носчивой.
— Что вам надо?
— Правду — и все. Честно ответишь на мой вопрос, и я не
обращусь в полицию.
— Полицию? — Она рассмеялась мне в лицо, а потом по¬
жала плечами. — Пожалуйста, сеньор Мэллори, зовите по¬
лицию!
— Нашу с тобой встречу той ночью подстроил Хэннах, верно?
— Я жила в верховьях реки и только недавно перебралась в
город. Никто не знал меня, кроме Лолы. Мы с ней двоюродные
сестры.
— Что он тебе сказал?
— Он велел мне взять из бумажника деньги, сколько есть, а
все остальное выбросить.
По той поспешности, с какой она.сообщила мне это, я по¬
нял, что Мария не сделала так, как ей велели. Она была не так
уж проста. И я спросил:
— Мои вещи у тебя? Мой бумажник и паспорт.
282

Она вздохнула, с нетерпеливым видом повернулась к шкаф¬
чику, выдвинула ящик и достала мой бумажник. Там лежал
паспорт, еще несколько бумажек и фотография моих родите¬
лей. Я убрал бумажник в нагрудный карман.
Она вдруг спросила:
—	Ваши родители, сеньор?
Я кивнул.
—	Они выглядят как добрые люди. Ведь вы не обратитесь в
полицию?
Я отрицательно покачал головой и сунул пистолет обратно в
карман:
—	Ты только испытаешь там черт знает какое унижение.
—	Да, мир жесток, сеньор.
—	Зачем же тебе еще раз в этом убеждаться?
Я вышел и спустился по лестнице. На набережной было все
тихо, я прошел по пирсу до конца, сел на перила и закурил, на
меня снизошло какое-то удивительное спокойствие, и возник¬
ло ощущение, будто я все знал заранее и даже опасался этого.
Но теперь все ясно. Наступил час расплаты.
Я поднялся и пошел по пирсу, глухие звуки моих шагов по
деревянному настилу эхом отдавались в ночи.
Глава 11
КАРТЫ - НА СТОЛ
По контракту мне предстояло в девять утра обязательно от¬
везти почту. Рейс не из приятных. Шестьдесят миль вниз по
реке и потом еще пятьдесят вдоль маленького притока на за¬
пад, к торговому посту.
Я решил сократить расстояние до шестидесяти пяти миль и
полететь кратчайшим путем над дикими джунглями. Затея, ко¬
нечно, сумасшедшая, я сам напрашивался на неприятности, но
зато я обернусь за пару часов. Потом короткая остановка в Ма¬
наусе, и к полудню я вылечу в Ландро. Однако, когда я вернул¬
ся в Манаус, вдалеке, за горизонтом уже эхом отдавались рас¬
каты грома, словно бой далеких барабанов. Природа встала на
моем пути.
Как только я приземлился, хлынул ливень, настоящий во¬
допад, который сразу же сузил мой мир до маленького замкну¬
того пространства. Я подрулил к ангару, оттуда выбежали
механики в своих резиновых пончо и помогли мне закатить
машину.
г 283

Почта уже ждала меня, они довольно быстро дозаправили
самолет, но мне ничего не оставалось делать, как стоять у края
навеса, курить одну сигарету за другой и смотреть на ливень,
самый сильный после окончания сезона дождей.
Как ни странно, моя встреча с Марией Анджелос помогла
мне обрести покой и уверенность в себе. Все утро я контроли¬
ровал свои действия, но теперь мне так не терпелось попасть в
Ландро, что я, кажется, ощущал это желание на вкус. Мне так
хотелось увидеть лицо Хэннаха, когда я достану свой бумажник
и паспорт и предъявлю ему доказательства его предательства. Он
и с самого начала мне не очень-то нравился, а теперь я просто
ненавидел его больше всего на свете, и это чувство даже вытес¬
нило мысли о Джоанне Мартин.
Оглядываясь назад, я понял, что он все время обдуманно
использовал меня, и от гнева у меня даже перехватило дыха¬
ние. Чувство презрения не давало мне покоя.
Судя по сообщениям радио, погодные условия в Ландро были
ничуть не лучше, и мне ничего не оставалось делать, как попро¬
сить у механика его старый автомобиль и поехать в город пере¬
кусить в рыбном ресторанчике на набережной.
А потом, сидя в баре за вторым большим бокалом бренди, я
печально взглянул на себя в зеркало и поразился видом стран¬
ного человека, глядевшего на меня оттуда.
Небольшой в размерах, как говаривала моя бабушка, с
длинными руками и крупными кулаками, твердый, жесткий,
уверенный в себе молодой человек. Или мне только хотелось
казаться таким? Кожаная летная куртка, расстегнутая так, что¬
бы был виден пистолет 45-го калибра в наплечной кобуре. На¬
стоящий искатель приключений, если бы только не усталое
лицо.
И вот таким я хотел себе казаться? Это все, ради чего я по¬
кинул дом? Я смотрел сквозь завесу дождя на пароход с гребным
колесом на корме, который готовился отплыть к побережью.
Теперь я могу уехать и бросить все. Для проезда на пароходе до
Белема использовать знаменитую кредитную систему Хэннаха.
Паспорт у меня снова есть. Рейс до Европы отработаю — что-
нибудь подвернется.
Но я тут же отбросил подобные идеи. Я должен все довес¬
ти до конца. И я был участником этого дела. Уехать сейчас оз¬
начало бы оставить неоконченной всю историю, это напоми¬
нало бы роман без последних страниц и преследовало бы меня
потом всю мою жизнь. Я должен сам разоблачить Хэннаха,
другого пути нет.
284

Когда я вернулся на аэродром, дождь лил стеной. Он не пре¬
кратился и после полудня. Поверхность летного поля покрылась
толстым слоем вязкой грязи, и с каждой минутой картина все
ухудшалась без всякой надежды на улучшение. Еше немного, и
мне пришлось бы взлетать словно со вспаханного поля.
Через полчаса стало ясно, что если я не полечу сейчас, то не
полечу совсем, а может, и сейчас уже слишком поздно. Я заявил
механикам, что надо лететь немедленно или никогда, и попро¬
сил их готовить машину к полету.
Запустив мотор еще под навесом и дав ему хорошенько про¬
греться, что было очень важно в таких обстоятельствах, я выру¬
лил на открытое место. Дождь лил с прежней силой. Судя по
всему, мне предстоял очень трудный полет.
Длина взлетной полосы пять сотен ярдов. Обычно «Бристо¬
лю» хватало и двухсот, чтобы подняться, но только не сегодня.
Хвост машины швыряло из стороны в сторону, на колеса нали¬
пала вязкая грязь и фонтанами разлеталась из-под них.
На первых двух сотнях ярдов мне даже не удалось припод¬
нять хвост, на двухстах пятидесяти показалось, что я понапрас¬
ну теряю время и лучше заглушить мотор, пока еще есть место
впереди, и вернуться в ангар. И вдруг, на третьей сотне ярдов,
по какой-то необъяснимой причине хвост поднялся. Я осторож¬
но взял рукоятку управления на себя и поднялся в серую пеле¬
ну дождя.
Полет занял у меня два часа, но все же я прилетел. Два часа
сущего ада, потому что дождь и туман, поднимавшийся от на¬
гретой земли, полностью затянули джунгли и реку серым одея¬
лом, создав для меня такие ужасные условия полета, с какими
я еще никогда не сталкивался.
Чтобы не сбиться с курса и хоть иногда видеть реку, мне при¬
ходилось лететь большую часть пути на высоте всего пятидеся¬
ти футов, что требовало большого искусства пилотирования и не
оставляло места даже для малейшей ошибки. К тому же отсы¬
ревшая от дождя рация не работала, что создавало осложнения
на последней стадии полета, потому что в Ландро творилось то
же, что и в Манаусе.
Но делать было нечего. Я промок до нитки, страшно замерз
и очень страдал от судорог обеих ног. Когда вышел на поса¬
дочную полосу, то увидел Менни, выбегавшего из ангара. Все
выглядело здесь как прежде. Развернувшись над верхушками
деревьев, я начал спуск, вовсю работая руками и ногами. Мой
285

«Бристоль» один раз подскочил, ударившись о землю, а потом
начал скользить вперед, как бы на гребне коричневой грязе¬
вой волны.
Я выключил мотор, и меня охватила изумительная тишина.
Я сидел заляпанный грязью с головы до ног, и шум мотора все
еще гудел в моей голове.
Через несколько секунд подбежал Меняй. Он забрался на
нижнее левое крыло и заглянул в кабину с выражением бла¬
гоговейного страха на лице.
— Да вы с ума сошли! — заорал он. — Зачем вы прилетели?
— Что-то вроде жестокой справедливости, Меняй, разве не
так Барон называл это?
Ничего не понимая, он смотрел на меня, а я занес ногу че¬
рез борт кабины.
— Месть, Менни, месть.
Но сейчас я уже не владел собой, что вполне объяснимо. Я ти¬
хонько рассмеялся, соскользнул по крылу и растянулся в грязи.
Я сидел в ангаре, завернутый в пару одеял, со стаканом вис¬
ки в руке, и смотрел, как он готовит кофе на спиртовке.
— А где Хэннах?
— В отеле, насколько я знаю. По радио Фигуередо сообщил,
что не вернется раньше утра из-за погоды.
— Где он?
— Недалеко, всего в пятнадцати милях вверх по реке. Там
неприятности в одной деревне.
Я допил виски, и он передал мне кружку кофе.
— Что такое, Нейл? — тревожно спросил он. — Что случи¬
лось?
Я ответил ему вопросом:
— А скажите мне, какую премию получит Хэннах по кон¬
тракту? Сколько?
— Пять тысяч долларов.
Когда он говорил это, у него в глазах читалась какая-то на¬
стороженность, и я догадывался почему.
Я отрицательно покачал головой:
—	Двадцать, Менни.
Наступило короткое молчание, а потом он в недоумении
произнес:
—	Нет, невозможно.
—	Все возможно в этом лучшем из миров, разве не так гово¬
рят? Даже чудеса.
286:

Я вытащил бумажник с паспортом и бросил его на стол.
—	Мне удалось разыскать ее, Менни, ту самую девку, ко¬
торая обобрала меня в «Лодочке», и сделала это по поручению
Хэннаха, который хотел сломать меня и поставить в крайне за¬
труднительное положение. Португальский пилот — миф. Если
бы я не подвернулся ему под руку, ему бы несдобровать.
Он вздохнул так, словно ветер прошел по ветвям деревьев
тихим вечером, и тяжело опустился на стул напротив меня, гля¬
дя на бумажник и паспорт.
Немного погодя спросил:
—	Ну, и что вы теперь собираетесь делать?
—	Сам не знаю. Вот допью кофе и пойду с ним повидаться.
Интересно посмотреть на его реакцию.
—	Отлично, — кивнул Менни. — Пусть он не прав. Он не
имел права обращаться с вами таким образом. Но, Нейл, это его
последний шанс. Он — отчаявшийся человек, который стоит у
последней грани. Ему нет прощения, но все же его поведение
можно понять.
—	Понять? — Почти задыхаясь от злости, я поднялся, по¬
зволив одеялам соскользнуть на пол. — Нет, Менни, кля¬
нусь, я увижу в аду того выродка, который все это проделал
со мной.
Я забрал бумажник и паспорт, повернулся и пошел под до¬
ждем.
У меня не было ни малейшего представления о том, что
сделаю, когда увижу его. По пути вспоминал все, что проис¬
ходило тогда, буквально по минутам. Если учесть, что я прак¬
тически не спал две ночи подряд, то можно догадаться, что все
события текли передо мной в замедленном темпе.
Проходя мимо домика, я увидел Кристину, которая стояла на
крыльце и внимательно смотрела на меня. Мне пришло в голо¬
ву, что вот-вот появится Джоанна или святая сестра, но ничего
не произошло.
Я продолжал упрямо идти вперед. Вид у меня был весьма
экзотический. Насквозь промокший, с головы до ног в грязи,
я, наверное, напоминал индейца хуна на тропе войны. Когда
проходил мимо, люди, сидевшие на верандах, прекращали раз¬
говор, а несколько оборванных детей выскочили под дождь и
шли за мной, что-то возбужденно тараторя.
Из отеля доносилась знакомая песня. Ее часто пели старые
летчики, собравшись вокруг разбитого пианино в те време¬
287

на, когда я по субботам и воскресеньям учился на курсах пи¬
лотов вспомогательной авиации Королевских военно-воздуш¬
ных сил.
Провалиться мне, если я мог вспомнить название знакомой
мелодии, и это было еще одним доказательством того, как я
устал. Уже у лестницы, ведущей на веранду отеля, сквозь дождь
ясно услышал свое имя, обернулся и увидел спешившего ко
мне Менни.
— Подождите меня, Нейл! — закричал он, но я проигнори¬
ровал его, поднялся на веранду, кивнул Авиле и еще паре сидев¬
ших здесь его бездельников и вошел в салон.
Джоанна Мартин и сестра Мария Тереза за столом у окна
пили кофе. В баре распоряжалась жена Фигуередо. Хэннах си¬
дел в дальнем углу и распевал во все горло:
Так поднимем же бокалы, —
Мир лжецов нас нс поймет:
Пьем за тех, кто прожил мало,
И за тех, кто вслед уйдет.
Он, как говорят ирландцы, уже принял немного, но вовсе не
был пьян. На удивление, у него оказался неплохой голос. Ког¬
да замерли последние ноты песни, обе женщины зааплодирова¬
ли, сестра Мария Тереза — с энтузиазмом, а Джоанна Мартин
с долей снисходительности. Джоанна первой увидела меня, и
глаза ее расширились.
Дверь за мной распахнулась, вошел Менни. Он задыхался,
лицо у него стало серым, а к груди он прижимал ружье.
— Эй, — помахал ему Хэннах, —- у вас такой вид, будто за
вами черти гнались. Что случилось?
Менни схватил меня за руку:
— Спокойно, Нейл!
Я вырвал руку и медленно пересек комнату. Улыбка не со¬
шла с лица Хэннаха, она просто застыла, неподвижная, как
смертная маска. Подойдя поближе, я вытащил бумажник, пас¬
порт и бросил перед ним на стол:
— Прошлой ночью я навестил вашу старую подругу, Сэм.
Он взял бумажник и рассмотрел его.
— Если он на самом деле твой, то я определенно рад, что ты
заполучил его назад, но пока что плохо понимаю, о чем ты?
— Тогда скажите мне только одно, — потребовал я. — Пре¬
мия. Вместо пяти тысяч надо читать двадцать, я прав?
288

Джоанна Мартин вышла вперед и вмешалась в разговор:
—	Что все это значит?
Я отодвинул ее в сторону, что ей очень не понравилось, и в
голубых глазах вспыхнул гнев, а улыбка сползла с лица. Я принял
простое решение: убрал паспорт и бумажник в карман и заявил:
—	Завтра утром я отвезу почту в Манаус, как всегда. А потом
вам придется обойтись без меня. Я оставлю «Бристоль» там.
Я не успел уйти, он схватил меня за руку и рывком повер¬
нул к себе:
—	Нет, ты этого не сделаешь. У нас контракт.
—	Я знаю: подписанный, скрепленный печатью, утвержден¬
ный. Можете сходить с ним в сортир.
Я подумал, что только сейчас он понял, в какое затрудни¬
тельное положение попадает. Он произнес охрипшим голосом:
—	Но я должен держать в воздухе два самолета, парень, ты
же знаешь. Если машина не взлетит, эти подонки в Белеме не¬
медленно наложат на меня штраф. Й я потеряю премию. Поте¬
ряю все. Я по уши в долгах. Они заберут у меня даже «Хейли»!
—	Ну и отлично, — сказал я. — Они заставят вас остаться
здесь навсегда. Надеюсь, что вы никогда не выберетесь из этой
вонючей дыры.
Он ударил меня в скулу. Это был хороший, сильный удар,
который опрокинул меня на бар, и на пол со звоном посыпа¬
лись стаканы.
Я не любил и не умел драться. Идея пойти на ринг, показать
всем, что ты мужчина, и дать более искусному боксеру превра¬
тить твое лицо в кровавое месиво никогда не привлекала меня.
Но жизнь, которую я вел последние два года, заставила меня
освоить пару трюков.
Сильно ткнув его левой ногой под коленку так, что он вскрик¬
нул и согнулся, я резко ударил его коленом в опущенное лицо.
Он с треском завалился назад на тростниковый стол. Обе жен¬
щины закричали, кругом тоже раздались крики, но для меня это
уже ничего не значило, потому что в глазах стояла кровавая заве¬
са жажды мести.
Когда он начал подниматься, я прыгнул на него, решив, что
проучил его недостаточно. Но я совсем забыл о его колоссаль¬
ной физической силе. Удар кулаком под ребра почти лишил
меня дыхания, а после второй зуботычины я схватил его за
горло.
Мы катались по полу и грызлись как бешеные собаки. Оглу¬
шительный звук выстрела немедленно заставил нас отпустить
друг друга.
10 Дж. Хиггинс «Игра для героев»
289

Над нами стоял очень бледный Менни, сжимая в руках
ружье.
—	Хватит с вас, — произнес он резко. — Довольно глупостей.
В наступившей тишине я заметил, что Авила и его друзья
заглядывают сюда с террасы, увидел мучительное страдание на
лице сестры Марии Терезы. А Джоанна Мартин внимательно
и как-то настороженно посмотрела сначала на Хэннаха, а по¬
том уж на меня.
Мы оба поднялись на ноги.
—	Прекрасно, поступайте, как хотите, Менни, но завтра ут¬
ром меня здесь не будет!
—	Но у нас же контракт! — Это был крик агонии. Хэннах
покачнулся и схватился за стол.
Кровь хлестала у него из носа, который, как мне потом ста¬
ло известно, я ему сломал. Я указал большим пальцем через
плечо на ружье:
—	У меня есть такое же, Сэм, помните? Попытайтесь задер¬
жать меня утром, и я попробую его на вас.
Я повернулся, чтобы уйти, и никто не помешал мне.
Уже темнело, когда я возвратился в наш ангар, зажег лампу
и налил себе виски. Как только я опустил голову на руки и за¬
крыл глаза, передо мной во тьме засверкали огни фейерверка.
Я ощущал боль в ногах, боль в лице. Мне ничего не хотелось,
только выспаться.
Я присел и вдруг заметил Джоанну Мартин, которая стояла
у края ангара и смотрела на меня. Так мы и смотрели некото¬
рое время друг на друга, не произнося ни слова. Наконец я
спросил:
—	Вас он прислал?
—	Если вы сделаете то, что обещали, ему конец.
—	Именно этого он и заслуживает.
Она внезапно вспыхнула гневом:
—	Да кто вы такой, черт возьми, вы что, считаете себя Бо¬
гом всемогущим? Вы что, никогда в жизни не делали ошибок?
Он был в отчаянии. И сожалеет о том, что сделал.
—	Вы пришли меня уговаривать? Не уговорили, а что теперь
собираетесь делать? Снова затащить меня в кровать?
Она повернулась и вышла. А я сидел, смотрел в темноту и
слушал шум дождя, пока из тьмы не появился Менни.
-г И вы тоже? — криво усмехнулся я. — Собираетесь рас¬
сказать мне древнюю хасидскую притчу о каком-нибудь свя-
290

том старом ребе, который подставляет другую щеку и с благо¬
дарностью улыбается, когда ему плюют в рожу?
Я не знал, пришел ли он с намерением уговорить меня по¬
думать еще раз. Если так, то слова, которые я только что про¬
изнес, заставят его подумать дважды. Но он просто пожал пле¬
чами:
—	Мне кажется, вы не правы, Нейл, слишком уж вы упивае¬
тесь своими обидами.
Он повернулся и пошел вслед за Джоанной Мартин.
Но все это не заставило меня изменить решение, я ничего
не хотел слышать. Я просто был вне себя, и теперь ничто на
земле не смогло бы меня остановить. Надо положить всему
конец.
Я переоделся в сухую одежду, забрался в свою подвесную
койку, натянул на плечи одеяло и почти немедленно заснул.
Я не знал, когда кончился дождь, но, проснувшись около
восьми, увидел прекрасное утро и понял, что проспал добрых
двенадцать часов. Во всем теле разливалась боль, ноги свело —
обычные недомогания всех пилотов. Взявшись руками за ноги,
я сел. Лицо тоже саднило. Я посмотрел в зеркало, которое Мен-
ни укрепил на стойке, поддерживавшей крышу, и увидел там
распухшие щеки, потерявшие свой естественный цвет от крово¬
подтеков.
Позади меня послышался шорох. Менни, с лицом, перема¬
занным маслом, в плаще, вытирал руки ветошью. «Бристоль»
стоял на взлетной полосе.
—	Как вы себя чувствуете? — спросил он.
—	Ужасно. У нас есть кофе?
—	Готовый, на печке. Надо только подогреть.
Я разжег печку.
—	А вы чем заняты?
—	Своей работой, — холодно ответил он. — У вас же почто¬
вый рейс утром, не так ли?
—	Правильно, — не спеша ответил я.
Он кивнул в сторону «Бристоля»:
—	Вон он стоит. Готов и ждет вас.
И он отошел. А я налил себе кружку кофе и начал готовить¬
ся к отлету. Я только закончил укладывать свою сумку, как по¬
явился Хэннах в кожаных сапогах, бриджах и в старой рубашке
цвета хаки, с неизменным белым шарфом, повязанным вокруг
шеи. В левой руке он нес мешок с почтой.
291

Выглядел Сэм ужасно, все лицо в синяках, нос явно потерял
свои обычные очертания, и в глазах — никаких чувств.
Он спокойно спросил:
—	Ты все еще настаиваешь на своем?
—	А как вы думали?
—	О’кей. Делай, как знаешь, — холодно кивнул он.
И прошел к «Бристолю», поднялся туда и сунул мешок в ка¬
бину наблюдателя. Я медленно шел за ним, держа сумку в од¬
ной руке, а другой застегивая «молнию» на летной куртке.
Менни остался в ангаре, что мне пришлось не очень-то по
душе, но если ему так нравится, то и черт с ним. Как-то сразу
меня охватило непреодолимое желание скорее убраться отсюда.
Хватит с меня этого Ландро и вообще Бразилии.
Я поставил ногу на левое нижнее крыло и залез в кабину. Хэн¬
нах терпеливо ждал, пока я застегну летный шлем и выполню все
проверки. Он взялся за пропеллер, я включил пусковое магнето
и дал ему сигнал. Но тут он сделал совсем уж неожиданную вешь
(или мне так показалось?) — улыбнулся и крикнул:
—	Счастливого приземления, парень!
Потом провернул пропеллер.
Мотор заработал. Я подавил неожиданно возникшее желание
выключить его, быстро развернулся на ветер и, пока не изменил
своего решения, взлетел. Разворачиваясь над деревьями, увидел,
как правительственный катер подходил к причалу. На его кор¬
ме стоял Фигуередо. Он снял шляпу и помахал мне, я тоже мах¬
нул рукой в ответ, бросил прощальный взгляд на Ландро и по¬
вернул на юг.
Я летел с хорошей скоростью и добрался до Манауса за час и
сорок минут. Подлетая, увидел пару автомобилей, припаркован¬
ных у башни руководства полетами. Респектабельный черный
«мерседес» и «олдсмобил». Когда я начал подруливать к ангару,
они тронулись с места и направились ко мне. Я остановился, они
сделали то же самое.
Полисмен в форме обежал «мерседес» сзади и открыл зад¬
нюю дверцу для комманданте, который приветственно взмах¬
нул рукой и пожелал мне доброго утра. Еще три полисмена,
вооруженные до зубов, выскочили из «олдсмобила». Это Хэн¬
нах и тот наш проклятый контракт. Так вот почему он так
приветливо провожал меня!
Я спрыгнул на землю и пожал руку, которую дружески про¬
тянул мне комманданте.
292

—	Что случилось? У меня не тот ранг, чтобы встречать с по¬
четным караулом.
За черными очками мне не удалось разглядеть выражение его
глаз.
—	Есть небольшое дельце. Я не задержу вас надолго, мой
друг. Скажите, вам известно, что у сеньора Фигуередо на его
рабочем месте есть сейф?
Я сразу почувствовал подвох и сказал:
—	Это известно каждому в Ландро. Он у него под стойкой
бара.
—	А ключ? Похоже, что сеньор Фигуередо, к сожалению,
часто бывает очень рассеян.
—	И это тоже известно всем в Ландро. Он вешает его за ба¬
ром. Но в чем же все-таки дело?
—	Полчаса назад я получил радиограмму от сеньора Фигуе¬
редо, в которой сообщается, что утром, когда он открыл сейф,
чтобы проверить его содержимое после своего отсутствия, то
обнаружил, что оттуда исчезла партия необработанных алмазов.
Я глубоко вздохнул.
—	Но позвольте. Их мог взять любой из по меньшей мере
пятидесяти человек. Почему подозрение падает на меня?
Вместо ответа он коротко кивнул, трое полисменов окружи¬
ли меня, а четвертый залез в кабину наблюдателя и вытащил
оттуда почтовый мешок и мою сумку. Комманданте сразу же их
начал обыскивать. Полисмен, что сидел в кабине, что-то корот¬
ко сказал по-португальски, чего я не смог разобрать, и подал
ему небольшой холщовый мешочек.
—	Это ваш, сеньор? — вежливо осведомился комманданте.
—	Никогда в жизни его не видел.
Он открыл мешочек, заглянул внутрь, а потом высыпал на
ладонь левой руки струйку необработанных алмазов.
Все, что произошло потом, было неизбежно, но я вовсе не
хотел сдаваться без борьбы. Комманданте не стал лично допра¬
шивать меня. Я рассказал свою историю с начала до конца на
удивление вежливому молодому лейтенанту, который просто
записал ее, не сделав никаких комментариев.
Потом меня препроводили вниз, в камеру. Она могла бы слу¬
жить примером, иллюстрировавшим отчет о положении заклю¬
ченных во внутренних районах самых неразвитых южноамери¬
канских республик. В камере, рассчитанной на двадцать человек,
оказалось сорок. Одно ведро, чтобы мочиться, и другое для от¬
293

правления более существенных надобностей. И такая вонь, что
трудно представить.
Большинство арестантов — слишком бедные люди, чтобы
откупиться от такой доли. В основном индейцы, из тех, кто
пришел в город, чтобы узнать большой секрет белых людей, а
познакомились только с нищетой и деградацией.
Я прошел к окну, и многие из них покорно, по привычке,
уступали мне дорогу. На скамье у стены сидел громадный негр
в изодранном льняном костюме и соломенном сомбреро. Он
показался мне влиятельным здесь лицом, и в самом деле, ког¬
да он пролаял какое-то приказание, двое индейцев, занимав¬
шие место рядом с ним, немедленно убрались со скамьи.
Он дружелюбно улыбнулся мне:
— У вас не найдется сигаретки для меня, сеньор?
У меня как раз случайно оказалась в кармане пачка, и он с
жадностью схватил ее. Я инстинктивно почувствовал, что сде¬
лал правильный жест.
Он спросил:
— За что они засадили тебя сюда, друг?
— Недоразумение, только и всего, — ответил я. — Меня от¬
пустят еще до вечера.
— На все воля Божья, сеньор.
— А ты?
— Я убил человека. Они называют такое преступление не¬
предумышленным убийством, потому что здесь замешана моя
жена, вы понимаете? Это случилось шесть месяцев назад. Вче¬
ра суд вынес приговор. Три года каторжных работ.
— Могло быть и хуже. Все же лучше, чем виселица.
— В конце концов одно и то же, сеньор, — произнес он с
каким-то безразличием. — Они пошлют меня в Мачадос.
Я не нашелся, что ответить, потому что одно только название
могло испугать до смерти любого. Концлагерь в самом центре
болот на берегу Негро в двух или трех сотнях миль отсюда. Отту¬
да возвращаются не многие.
— Мне очень жаль, — посочувствовал я.
Он печально улыбнулся, надвинул шляпу на глаза и откинул¬
ся к стене.
Я подошел к окну, откуда открывался вид на площадь перед
зданием, на уровне земли. Только пара извозчиков ожидала се¬
доков, клюя носом на жарком солнце. Все вокруг дышало спо¬
койствием. Случившееся казалось мне кошмарным сном, пока
я не увидел, что перед зданием притормозил старенький авто¬
мобиль с аэродрома и из него вышел Хэннах.
294

Они пришли за мной через два часа, отвели наверх и оста¬
вили перед офисом комманданте под охраной двух полицей¬
ских. Немного погодя дверь открылась, и появились Хэннах и
комманданте. Они обменялись дружескими рукопожатиями.
—	Вы оказались более чем полезны, друг мой, — сказал ему
комманданте. — Дрянное дело.
Хэннах повернулся и увидел меня. Он выглядел еще хуже,
потому что синяки на его лице отекли. Сэм двинулся ко мне с
выражением неподдельного участия на лице, не обращая вни¬
мания на то, что комманданте предостерегающе положил ему на
плечо руку.
—	Бога ради, парень, зачем ты сделал это?
Я попытался было ударить его сбоку, но оба охранника сра¬
зу же навалились на меня.
—	Пожалуйста, капитан Хэннах, — заволновался коммандан¬
те, — вам лучше уйти.
Он настойчиво подтолкнул его к выходу, а Хэннах, теперь
уже с выражением боли на лице, крикнул:
—	Я все сделаю, что могу, парень. Только попроси.
Комманданте возвратился в свой офис, оставив дверь откры¬
той настежь. Через пару минут он позвал, и охранники ввели
меня в кабинет. Он сидел за письменным столом, изучая напе¬
чатанный на машинке документ.
—	Ваши показания. — Он приподнял бумагу. — Вы хотите
здесь что-нибудь изменить?
—	Ни одного слова.
—	Тогда будьте добры подпишите. Но пожалуйста, все же
прочтите сначала.
Я просмотрел бумагу и нашел, что, сверх ожиданий, все за¬
писали точно, и подписал ее.
Он отодвинул документ в сторону, закурил маленькую сига¬
ру и откинулся на спинку кресла.
—	Хорошо, сеньор Мэллори, теперь будем говорить, ис¬
пользуя только факты. Вы выдвинули определенные обвине¬
ния против моего доброго друга, капитана Хэннаха, который,
признаюсь, прилетал сюда специально для того, чтобы дать по¬
казания.
—	В которых он, естественно, все отрицает.
—	Я не обязан принимать его слова на веру. Та женщина,
Лола Коимбра, я ее лично допрашивал. Так вот, она полностью
отрицает ваш рассказ.
Я очень сожалел об этом, но, несмотря на свое положение,
сочувствовал Лоле.
295

—	И та девушка, Мария, — продолжал он, — которая, по
вашим словам, обокрала вас. Вам, наверное, будет интересно
узнать, что она не живет по адресу, указанному вами.
Я уже ничему не удивлялся, но все же попытался бороться,
чтобы удержаться на поверхности.
—	Тогда где же я взял свой бумажник и паспорт?
—	Кто знает, сеньор? Может, вы с ними никогда и не рас¬
ставались. Может, все выдумали только для того, чтобы вызвать
сочувствие капитана Хэннаха и получить у него работу?
Вот теперь ветер дул уже в мои паруса. С трудом подбирая
слова, я со злостью проговорил:
—	Ваши доводы не выдержат в суде и пяти минут.
—	Но это решит сам суд. Оставим пока. Лучше откровенно
ответьте, каким образом вы завладели партией необработанных
алмазов стоимостью в... — Он сверился с лежащим перед ним
документом. — Да, в шестьдесят тысяч крузейро.
То есть около девяти тысяч фунтов. Я нервно сглотнул.
—	Хорошо. Мне нужен контакт с британским консулом в
Белеме и адвокат.
—	Ну, для этого у нас более чем достаточно времени.
Он достал документ официального вида с печатью внизу и
подписал его. Я спросил:
—	И как мне вас понимать?
—	Суды работают с большим напряжением, мой друг. У нас
же дикий регион. Тут полно преступников. Все отбросы Брази¬
лии прячутся в лесах. Пройдет не менее шести месяцев, прежде
чем будет слушаться ваше дело.
Не поверив своим ушам, я воскликнул:
— О чем, черт возьми, вы говорите?
А он продолжал, будто я ничего не сказал:
— А пока до вас дойдет очередь в суде, мы поместим вас в
концлагерь Мачадос. Так получилось, что следующая партия за¬
ключенных отправляется вверх по реке как раз завтра утром.
Он отпустил меня и кивнул охранникам. Последняя капля
переполнила чашу. Я не выдержал, потянулся через стол и схва¬
тил его за отвороты мундира:
— Послушай же, черт тебя возьми!
Я чуть не сделал самую страшную вещь, которую только можно
себе представить. Но один из охранников сильно ткнул меня кон¬
цом дубинки в печень, и я рухнул как камень. А потом они взяли
меня за руки и потащили вниз по двум маршам лестницы в подвал.
Я с трудом понял, что дверь камеры открылась и меня
бросили туда. Немного погодя я пришел в себя и обнару-
296

жил, что мой негритянский друг сидит на корточках возле
меня.
С непроницаемым лицом он сунул мне в рот зажженную си¬
гарету.
—	Недоразумение все еще существует?
—	Да, ты прав, — ответил я слабым голосом. — Они отправ¬
ляют меня в Мачадос завтра утром.
Он воспринял это философски:
—	Крепись, мой друг. Иногда Господь Бог смотрит вниз на
землю сквозь облака.
—	Только не сегодня, — ответил я.
Мне казалось, что наступившая ночь самая низкая точка
моей жизни, но я ошибся. На следующее утро негра, которо¬
го, как это ни неправдоподобно, звали Мунро, очевидно, ка¬
кой-то шотландский плантатор окрестил его так, меня и еще
человек тридцать выгнали на задний двор и там заковали в
ручные и ножные кандалы для отправки вверх по реке.
Тут я абсолютно ничего не мог поделать и должен был при¬
нять, как все другие, и все же, когда сержант подошел ко мне и
завинтил оковы на щиколотках, у меня мелькнула мысль, что
это последний гвоздь в крышку моего гроба.
Пошел дождь. Они оставили нас на открытом месте еще на
час, за который мы промокли до нитки, — тупая жестокость, с
которой теперь, очевидно, придется часто' сталкиваться. Нако¬
нец нас построили в колонну, и мы, шаркая ногами по земле,
потянулись к докам.
На углу площади в кафе и баре сидели люди, пили кофе и
аперитивы перед завтраком. Многие из них привстали, чтобы
лучше видеть нас, когда мы, звеня цепями, проходили мимо.
Внезапно мне бросилось в глаза лицо Хэннаха; стоя позади,
он возввышался над толпой. В правой руке он держал стакан с
чем-то и приподнял его в молчаливом тосте, а потом поспешно
скрылся в помещении.
Глава 12
АД НА ЗЕМЛЕ
Мы провели трое суток в трюме старого парохода с задним
гребным колесом, который ходил вверх по реке раз в неде¬
лю, останавливаясь у каждой деревни и подходя к самым ма¬
297

леньким причалам. Большинство вольных пассажиров из-за
жары ехали на палубе и спали в подвесных койках. А нас
охрана выпускала подышать воздухом только раз в день,
обычно вечером, но, несмотря на это, два старика все-таки
умерли.
Один из узников, маленький человек с лицом, похожим на
пересушенную кожу, и преждевременно седыми волосами, уже
отсидел семь месяцев в Мачадос в ожидании суда. Он нарисо¬
вал нам ужасающую картину сущего ада на земле, кладбища, где
царил хлыст и люди умирали как мухи от плохого содержания
и болезней.
Но для меня вполне хватало и настоящего. Это был ночной
кошмар, нечто нереальное. Я нашел в трюме дальний темный
угол, забился туда и просидел пару дней в каком-то оцепенении,
не веря, что все происходит со мной на самом деле. Но, Бог
тому свидетель, я никак не мог отгородиться от боли, мерзости
и голода. Реальность проявлялась в каждой жестокой детали, и
это Хэннах ввергнул меня сюда.
Мунро всячески старался поддержать меня, он терпеливо раз¬
говаривал со мной, даже когда я отказывался отвечать, снабжал
меня сигаретами, пока не кончилась та пачка, которую я ему дал.
В конце концов с чувством какого-то отвращения он оставил по¬
пытки разговорить меня и удалился, шаркая ногами, а я запомнил
его последние слова:
— Извините, сеньор, но я вижу, что говорю с человеком,
который уже мертв.
Его слова вернули меня к жизни. Вечером на третий день меня
разбудил звук открываемого люка. Поднялась общая суматоха,
каждый хотел первым оказаться на свежем воздухе. А заключен¬
ный, лежавший рядом со мной, все еще спал, тяжело привалив¬
шись головой к моему плечу. Я оттолкнул его, он медленно отва¬
лился, но продолжал лежать.
Мунро пробился ко мне и опустился на колени. Осмотрев
моего соседа, пожал плечами и поднялся на ноги:
—	Он уже часа два или три как мертв.
Меня всего передернуло, будто смерть несчастного косну¬
лась и меня тоже. Кто-то закричал, и охранник спустился вниз
по трапу. Он небрежно осмотрел тело, а потом кивнул Мунро
и мне:
—	Вы, двое, поднимите его на палубу.
Мунро предложил:
—	Я стану на колени, а вы положите мне его на плечи. Так
будет проще всего.
298

Он опустился на колени, а я стоял охваченный ужасом, сама
мысль о том, что мне надо прикоснуться к телу, внушала невы¬
разимое отвращение.
Охранник с привычной для него жестокостью ударил меня
дубинкой по лопаткам:
—	Поворачивайся, мы что, целый день будем тут стоять?
Кое-как я взгромоздил тело на плечи Мунро и пошел за
ним по трапу, звеня цепями о деревянные ступени. На палубе
оставалось всего с полдюжины пассажиров, все они уютно уст¬
роились под тентом на носу, наслаждаясь легким дуновением
бриза. Заключенные толпились на корме, а двое охранников,
развалясь на крышке люка, курили и играли в карты.
Один из них посмотрел на нас, когда мы приблизились.
—	Давайте его за борт, — приказал он. — Да бросьте подаль¬
ше, чтобы он не попал под гребное колесо.
Я взял мертвеца за ноги, а Мунро за плечи. Мы раскачали его
и перебросили через поручни. Послышался всплеск, ибисы под¬
нялись вверх красной тучей, и воздух заколебался от взмахов их
крыльев.
Мунро перекрестился, а я спросил:
—	И ты еще веришь в Бога?
Он удивился:
—	Но что Бог может здесь поделать, сеньор? Это все люди,
и только люди.
—	У меня есть друг, и я хотел бы, чтобы вы когда-нибудь
встретились. Думаю, что вы сразу найдете общий язык.
У него оставалась еще одна сигарета. Он попросил огня у
охранника, и мы отошли к поручням, чтобы вместе выкурить
ее. Мунро хотел было присесть, а я сказал:
—	Нет, давай постоим. Я уже достаточно навалялся.
Близко придвинувшись ко мне в полутьме, он вгляделся в
мое лицо:
—	Мне кажется, что вы снова стали самим собой, мой
друг.
—	Я тоже так думаю.
Мы стояли у поручней и глядели через реку на джунгли, тем¬
ные на фоне вечернего неба и заходившего солнца, — картина
необычно красивая. Кругом стояла тишина, даже птицы умол¬
кли. Только мерные удары лопастей гребного колеса нарушали
гармонию. Мунро отошел от меня и опустился на колени возле
Рамиса, того самого человека, который провел некоторое вре¬
мя в Мачадос.
Вернувшись ко мне, он тихо заговорил:
299

—	Как сказал Рамис, мы прибудем туда к утру. В двадцати
милях отсюда свернем с Негро в приток. Эта река называется
Секо и идет в самое сердце болот. Мачадос — что-то вроде
острова в десяти милях от устья.
Я представил себе, что за мной уже закрываются ворота, и
меня вдруг охватило опасное возбуждение.
—	Ты умеешь плавать?
— В этом? — спросил он, поднимая руки.
Я растянул цепь, которая соединяла мои запястья, — два с
половиной фута. И такая же на лодыжках.
— Достаточно, чтобы плыть по-собачьи. Мне кажется, я смог
бы удержаться на плаву, пока не достигну берега.
— Вам этого никогда не сделать, мой друг, — ответил он. —
Посмотрите-ка за корму.
Я перегнулся через поручни. В ночи краснели глаза аллига¬
торов. Там, внизу, они злобно мерцали, маленькие, как булавоч¬
ные головки. Аллигаторы следовали за пароходом, как чайки в
море, в ожидании отбросов.
— У меня такая же громадная жажда свободы, как и у вас, но
самоубийство — совсем другое дело.
Мунро был прав. Такую попытку иначе, как самоубийст¬
вом, не назовешь. К тому же мы упустили момент. Охранни¬
ки убрали карты, построили нас в колонну и загнали обратно
в трюм.
Спас меня Рамис, тем, что перерезал себе горло бритвой,
которую предусмотрительно утаил и прятал от самого Манау¬
са. Он умирал несколько минут, и было просто ужасно слы¬
шать, как он, хрипя, расстается с жизнью в этой полутьме.
Наш пароходик успел уже подняться на две или три мили
по реке Секо. Смерть Рамиса произвела взрывной эффект на
остальных узников. Один из них, совершенно потеряв само¬
обладание и вопя, как женщина, прямо по телам других пы¬
тался пробиться к трапу.
Всех охватила паника, люди с проклятиями кидались из сто¬
роны в сторону, борясь друг с другом. Тут с треском открылся
люк, и прогремел предупредительный выстрел вверх, и все за¬
мерли на месте. Охранник с пистолетом в руке спустился до се¬
редины трапа. Рамис валялся вниз лицом, и все сгрудились
позади тела. Охранник спрыгнул вниз и перевернул его носком
ноги. Зрелище было ужасно, горло зияло разрезом, а покойник
все еще сжимал бритву в правой руке.
300

—	Хорошо, — сказал охранник. — Давайте поднимем его
наверх.
Я вышел вперед первым и взялся за тело, а Мунро, подчиня¬
ясь какой-то телепатической связи, оказался рядом. Он вынул
бритву из сжатой руки, и я взвалил тело Рамиса ему на плечи.
Кровь хлестала страшно. Мои руки оказались в крови, кровь
лилась мне на голову и на лицо, когда я за Мунро поднимался
по трапу.
Река здесь достигала всего тридцати или сорока ярдов в шири¬
ну, и по обоим берегам тянулись болота, поросшие мангровыми
деревьями. От воды в прохладном утреннем воздухе клубами под¬
нимался туман. Даже теперь, в этот решительный момент, я не
знал, что собираюсь делать. Оставалось только положиться на
волю случая.
Мы как раз проплывали мимо несчастной деревушки в пол¬
дюжины хижин из плетня, стоявшей близко к берегу. Я увидел
пару рыбачьих сетей, растянутых на шестах для просушки, и три
каноэ, вытащенных на берег.
Это и послужило толчком. Я посмотрел на Мунро. Он кив¬
нул. Как только деревушка скрылась в клубах тумана, мы про¬
шли мимо охранников с нашей печальной кровавой ношей и
приблизились к поручням.
—	Давайте выкидывайте его, — приказал сержант, который
был здесь старшим. — А потом вымойте палубу.
Он стоял у люка и курил. Второй охранник сидел рядом с
карабином на коленях. Мы видели только их двоих, хотя зна¬
ли, что где-то рядом есть и другие. Я взял Рамиса за лодыжки,
а Мунро — за руки. Мы качнули его раз, потом другой. А на
третий бросили прямо в сержанта и охранника, который сидел
на люке. Я не стал ждать, что произойдет, а мгновенно бросил¬
ся через поручни.
Как только вода сомкнулась над головой, я начал быстро ра¬
ботать руками и ногами, насколько позволяли мне цепи, стара¬
ясь не попасть под лопасти гребного колеса на корме. Работать
ногами оказалось проще, и я вытянул руки вперед, чтобы избе¬
жать водоворота, и пароход миновал меня.
Должно пройти некоторое время, прежде чем охрана остано¬
вит пароход, что в нашу пользу, но солдаты уже начали стрелять.
Пуля подняла фонтанчик воды в ярде передо мною. Я посмотрел
назад через плечо и увидел Мунро немного позади, сержанта и
трех охранников у поручней.
Все они стреляли одновременно, вдруг Мунро вскинул руки
и скрылся под водой. Я сделал глубокий вдох, нырнул, стараясь
301

уйти как можно дальше вперед. А когда вынырнул, то увидел,
что нахожусь у первого ряда мангровых зарослей и что пароход
уже скрылся в тумане.
Я схватился за корень, чтобы перевести дыхание, сплевывая
гнилую, противную на вкус воду. Сильно воняло. Рядом скольз¬
нула змея, что напомнило мне о всех опасностях, которые под¬
стерегают меня, если буду находиться в воде слишком долго. Но
это было все-таки лучше, чем Мачадос.
Я снова погрузился в воду, выплыл на течение и позволил
ему нести себя вперед. Теперь я уже мог рассмотреть крыши за
деревьями, потому что туман здесь стелился достаточно низко
над поверхностью воды.
Через некоторое время я добрался до берегового откоса, вы¬
лез из воды и упал ничком в грязь. С трудом выбравшись на¬
верх, увидел старика, одетого только в изодранную рубаху. Он
стоял на веранде одной из хижин и пристально наблюдал за
мной.
Когда я достиг ближайшего каноэ и начал сталкивать его в
воду, он издал некое подобие крика. Я понимал, что лишаю
его или еще какого-то бедняка того, что обеспечивает их су¬
ществование. Один Бог знает, на какую нищету я покусился,
но такова жизнь. И, несмотря на свои цепи, я все же ухитрил¬
ся забраться в утлое суденышко, взять в руки весло и выгрес¬
ти на быстрое течение.
Я не думал, что они повернут пароход и пойдут вниз по те¬
чению, чтобы догнать меня, но что какой-то вид поиска будет
предпринят, не сомневался. И когда они обнаружат, что похи¬
щено каноэ из деревни, то поймут, где меня искать.
Поэтому сейчас я старался уйти от них как можно дальше.
Ну а что произойдет потом — дело случая. Но на берегах Нег¬
ро есть множество прибрежных деревень, где люди изо дня
в день ведут примитивную жизнь, не подозревая о таких при¬
знаках цивилизации, как полиция и правительство. И может
быть, я найду там помощь и мне хоть немного повезет, чего
уже давно не случалось.
Еще пара миль, и я достигну устья Секо. Меня беспокоило
сильное бурное течение. Малейшая ошибка — и конец. Мне,
скованному, продержаться на плаву в таких условиях достаточ¬
но долгое время — никакой надежды.
Я повернул каноэ к левому берегу, тянувшемуся всего в пя¬
тидесяти ярдах от меня. К тому же мне он почему-то показался
302

более безопасным. Оставалось уже несколько ярдов до мангро¬
вых зарослей, когда меня занесло в водоворот.
Словно какая-то гигантская рука схватила каноэ, оно закача¬
лось из стороны в сторону, и, чуть не вылетев за борт, я начал
бешено грести, чтобы удержать равновесие, но тут же потерял
весло. Каноэ дважды развернулось и потом опрокинулось вверх
дном.
Я тут же почувствовал под ногами грунт, но слишком силь¬
ное течение не давало мне удержаться на месте. К счастью, тут
ко мне подплыло перевернутое каноэ, и я смог схватиться ру¬
ками за его дно.
Теперь стало немного полегче, меня наконец вынесло в ти¬
хую заводь среди мангровых деревьев, и каноэ ткнулось в берег.
Я поставил его на киль и оценил обстановку. До устья реки
оставалось около четверти мили, и я не мог даже представить
себе, как доберусь туда на каноэ при таком бурном течении без
весла. И мне показалось наилучшим, а может быть, и единст¬
венным решением попытаться пробраться наискось, по воде,
через мангровые заросли, так, чтобы выйти на Негро ниже ус¬
тья реки Секо.
Я ухитрился снова забраться в каноэ и начал продвигаться
вперед, хватаясь за нависающие над водой громадные корни
деревьев, пока не попал в заросли бамбука. Здесь было совсем
неплохо. Прямо как в Хенлее, на Темзе, в летний воскресный
вечер. Не хватало только патефона и хорошеньких девушек. На
какой-то момент мне даже показалось, что передо мной стоит
Джоанна Мартин с зонтиком и смеется. Но это был недобрый
смех. Будто бы оценивающий условия, в которых я оказался.
Я глубоко вздохнул, собрал все силы и начал продвигаться впе¬
ред, отталкиваясь шестом.
Глава 13
БАЛЬСЕРО
Это заняло четыре часа. Четыре часа настоящей агонии, му¬
чений от москитов и всевозможных мух. Железные браслеты
так натерли мне руки, что каждое движение с шестом требо¬
вало усилий воли.
Самая большая беда заключалась в том, что иногда я попа¬
дал в такие густые мангровые заросли, что ветки деревьев смы¬
кались над головой и солнце исчезало. Боясь потерять пра¬
вильное направление, я впадал в отчаяние. И еще бамбук —
303

гигантские сплошные стены, пробиться через которые не пред¬
ставляло ни малейшей надежды. Каждый раз мне приходилось
искать обходной путь или даже вообще пытаться менять об¬
щее направление.
Когда я снова увидел дневной свет, то, откровенно говоря, не
поверил, что достиг цели. Все произошло скорее случайно, чем
по моему расчету. Заросли мангровых деревьев как-то сразу ста¬
ли реже, хотя мне казалось, они будут расступаться постепенно.
И тут я услышал шум течения реки.
Я выплыл из зарослей и осторожно вышел на край Негро, где
меня подхватило довольно спокойное течение и я мог видеть
всю реку, ее ширина в этом месте достигала не менее несколь¬
ких сотен ярдов, хотя я в этом не уверен, потому что посереди¬
не русла тянулась цепочка островков разных размеров.
Больше всего теперь я нуждался в отдыхе. Если только воз¬
можно, я должен найти место, где мог бы хотя бы ненадолго
прилечь и поспать в безопасности. В том состоянии, в котором
находился сейчас, я не мог ничего делать.
Мне показалось, что один из островков на реке как раз такое
подходящее место, и я направился на середину реки, используя
шест как двустороннее весло. Я продвигался очень медленно и
быстро разочаровался в своем решении. К этому времени у меня
почти не осталось никаких сил, и каждое движение рук достав¬
ляло ужасные физические страдания.
И все-таки наконец мне помогло течение, и меня вынесло на
полоску чистого белейшего песка. Ни на одном острове южных
морей нельзя найти такого. Я вывалился из каноэ, упал в воду
и полежал немного в его тени, но потом, чтобы не утонуть,
поднялся на колени, вытащил лодку на песок... и снова упал
ничком.
Сколько времени я здесь пролежал, не знаю. Может, час, а
может, всего несколько минут. Вдруг поблизости послышались
какие-то крики, то ли мне это приснилось, то ли показалось.
Или я снова оказался в реке Секо после того, как прыгнул с
парохода? Я открыл глаза и понял, что кричат дети.
В их криках, казалось, собрался воедино весь ужас мира. Та¬
кой ужас, что даже меня он вернул к жизни. Я неуверенно под¬
нялся на ноги, а крики все не утихали.
Справа от меня находилась высокая песчаная дюна, я вска¬
рабкался на нее и увидел двух детей, мальчика и девочку, кото¬
рые сидели, съежившись, в тени, а на них надвигался аллигатор.
304

Они не могли отступать дальше, потому что позади была глу¬
бокая вода, и маленькая девочка беспомощно кричала. А маль¬
чик лет восьми наступал на чудовище, тоже крича во весь голос.
В жизни я не видал такой смелости.
Я кинулся вниз по откосу, совсем забыв про свои цепи, упал,
растянувшись во весь рост, дважды перевернулся и плюхнулся в
воду, что могло кончиться для меня плохо. Я не совсем понимал,
что здесь происходит. Кто-то вопил во весь голос, кажется, я сам.
Аллигатор оставил детей и бросился на меня, разинув пасть.
А я взял цепь, которая сковывала мои руки, и начал бить
ею, словно цепом, по отвратительной морде, снова и снова,
крича по-португальски детям, чтобы они немедленно уходили.
Они побежали, а аллигатор быстро повернулся, ударил меня
своим громадным хвостом и сбил с ног.
Я бешено пнул его ногой, но вдруг раздался выстрел, и на
морде чудовища появилась рваная дыра. Рев, который он издал,
не поддавался описанию. Тут же аллигатор кинулся в глубокую
воду, оставляя за собой клубы крови.
Я немного полежал на спине в воде, потом перевернулся ли¬
цом вниз и встал на колени. На берегу стоял мускулистый темно¬
кожий мужчина небольшого роста, в холщовой рубахе и набед¬
ренной повязке. Он мог бы сойти за индейца, если бы не волосы,
явно европейского типа. Дети вцепились ему в ноги, горько рыдая.
На меня смотрело дуло винтовки типа «ли энфилд», которая
когда-то давно была на вооружении английской армии. Я не
представлял, что он собирается с ней делать, и меня мало ин¬
тересовали его намерения. Я протянул вперед закованные в кан¬
далы руки и засмеялся. Мне запомнилось это, как и то, что я все
еще смеялся, теряя сознание.
Когда я пришел в себя, шел дождь и беззвездное небо отли¬
вало медью. Я лежал возле горевшего костра, на фоне неба си¬
луэтом вырисовывалась крыша хижины, и откуда-то снизу слы¬
шался звук текущей воды.
Я попытался было сесть и обнаружил, что на мне ничего нет,
кроме цепей, а все тело усыпано большими черными болотны¬
ми пиявками.
Чья-то рука заставила меня снова лечь.
— Пожалуйста, лежите, сеньор.
Тот мужчина с острова сидел рядом со мной на корточках,
раскуривая большую сигару. Когда ее конец зардел, он тронул
им одну из пиявок, и она свернулась и отпала.
305

—	Вы в порядке, сеньор?
—	Убери их с меня, — промычал я, чувствуя, как у меня по
телу бегут мурашки.
Он зажег другую сигару и вежливо дал ее мне, а сам продол¬
жал свое занятие. За его спиной стояли дети и смотрели на нас,
их лица освещались отблесками костра.
—	Дети в порядке? — спросил я.
—	Благодаря вам, сеньор. С детей просто нельзя спускать
глаз, знаете ли. Я остановился на островке, чтобы починить
рулевое весло, на какой-то момент отвернулся, и они тут же
удрали.
Рулевое весло? Я нахмурился:
—	А где я нахожусь?
—	Вы на моем плоту, сеньор. Я Бартоломео да Коста, балъ-
серо.
Бальсеро — водные цыгане Бразилии, сплавляющие по Ама¬
зонке и Негро вместе со своими семьями бальзовые плоты,
иногда до сотни футов длиной. Это самый дешевый способ
перевозки грузов по реке. Две тысячи миль от джунглей Перу
до самого Белема. Такое путешествие длилось до двух месяцев.
Неужели мне хоть чуть-чуть улыбнулась удача, которую я так
долго ждал? Мы убрали последнюю пиявку, и это стало как бы
сигналом для спокойной черноволосой женщины, вышедшей из
хижины в накинутой на плечи старой пилотской куртке, защи¬
щавшей ее от вечерней прохлады. Она опустилась на корточки
возле меня и подала эмалированную кружку обжигающе горя¬
чего черного кофе. Я никогда в жизни не пробовал ничего бо¬
лее вкусного. Она достала старое одеяло, укрыла меня и неожи¬
данно схватила мою свободную руку и поцеловала ее, заливаясь
слезами. Потом поднялась на ноги и убежала.
—	Моя жена Нула, сеньор, — спокойно сказал Бартоломео. —
Вы должны извинить ее, но дети, вы же понимаете? Она хотела
поблагодарить вас, но не смогла найти слов.
Я не знал, что ответить. А она привела детей и подвинула их
вперед:
—	Мой сын Флавео и дочь Кристина, сеньор.
Дети закивали. Я протянул руку мальчику, снова забыв про
цепи, поэтому так и не смог дотронуться до него.
—	Сколько тебе лет?
—	Семь, сеньор, — прошептал он в ответ.
Я обратился к Бартоломео:
зоб

—	А вы знали, что, пока я не вмешался, он один пытался
защитить свою сестру от аллигатора?
В первый раз за все время нашего знакомства на спокойном
лице Бартоломео появились какие-то эмоции.
—	Нет, сеньор. — Он положил руку на плечо сына. — Он мне
ничего не говорил.
—	Он отважный мальчик.
Бартоломео совсем растаял, притянул мальчика к себе, звуч¬
но расцеловал в обе щеки, потом поцеловал девочку и дал обо¬
им по легкому шлепку.
—	Ну, хватит. Идите помогите маме готовить еду. — Он встал
на ноги. — А теперь, сеньор, давайте посмотрим ваши цепи.
Он пошел в хижину и вернулся снова со свертком под мыш¬
кой. Когда развернул его, то там оказался набор инструментов,
на что я так сильно надеялся.
—	На плоту приходится быть готовым ко всему.
—	Вы уверены, что справитесь с этим?
—	Вы убежали из Мачадос? — спросил он.
—	Меня туда только везли. Прыгнул за борт, когда мы шли
по Секо. Со мной был еще один человек, они его убили.
—	Гиблое место. Хорошо, что вы убежали оттуда. Как они
запирают эти штуки?
—	Каким-то специальным ключом.
—	Ну, тогда будет достаточно просто открыть их.
Однако на деле все оказалось хуже. Он провозился с замка¬
ми на ногах почти час, но, видимо, чему-то научился, потому
что ручные кандалы снял через двадцать минут. Запястья у меня
кровоточили. Он облегчил мои страдания, чем-то смазав руки,
и боль почти тут же прекратилась. Потом перевязал их полос¬
ками хлопчатобумажной материи.
—	Жена постирала вашу одежду, — сказал он. — Сейчас
почти все высохло, кроме кожаной куртки и сапог, что зай¬
мет еще время. Но сначала мы поедим. Поговорить можно и
потом.
Еда оказалась совсем простой. Рыба, приготовленная на на¬
гретых плоских камнях, хлеб из корней кассавы и бананы. Но
ничего более вкусного я не едал. И никогда еще у меня не было
такого аппетита.
А потом я оделся. Нула принесла еще кофе и удалилась с деть¬
ми. Бартоломео предложил мне сигару, я откинулся на спину и
погрузился в созерцание ночи.
307

Кругом царили мир и покой, жалобно кричали козодои, ква¬
кали древесные лягушки, вода тихо плескалась вокруг плота.
—	А разве вам не нужно управлять им? — спросил я.
—	На этом участке реки — нет. Здесь течение несет нас по
глубокому месту, и нечего беспокоиться. А в других местах при¬
ходится все время стоять у рулевого весла.
— И вы всегда идете и ночью тоже?
Он покачал головой:
— Обычно мы возим зеленые бананы, но на сей раз нам по¬
везло. У нас груз — сырой каучук. Если я доставлю его в Белем
в назначенное время, то получу премию. Нула и я, мы сменяем
друг друга и плывем ночью.
Я встал и посмотрел в полутьму.
— Вы счастливый человек. У вас такая хорошая жизнь.
Он ответил:
— Сеньор, я так многим вам обязан. А долги надо платить.
Мы будем в Белеме через месяц. Оставайтесь с нами. Никто не
будет вас здесь искать, даже если объявят розыск.
Это было соблазнительное предложение. Белем и, может быть,
место на английском грузовом судне. Я мог бы даже уехать без
билета, если ничего другого не найдется.
Но ведь оставался Хэннах, и если я уеду сейчас, буду чувст¬
вовать себя беглецом, в самом плохом смысле слова, всю свою
жизнь.
— Когда вы прибудете в Форте-Франко?
— Если все пойдет по плану, то послезавтра на заре.
— Вот там я вас и оставлю. Мне надо попасть в Ландро, это
пятьдесят миль вверх по Рио-дас-Мортес. Вы знаете это место?
— Слышал о нем. Для вас это так важно?
— Очень.
— Хорошо, — кивнул он. — Много лодок ходит вверх по
реке, и я знаю там всех. Мы подождем в Форте-Франко, пока
я не увижу, что вы отправляетесь в безопасности. Договори¬
лись?
Я пытался было протестовать, но он и слушать не захотел,
пошел в хижину и вернулся с бутылкой, в которой оказался са¬
мый крепкий бренди, который я когда-либо пил в своей жиз¬
ни. Мы выпили, и у меня чуть кожа не слезла с языка. Я хватал
воздух, но последующий эффект от выпитого оказался как раз
таким, как надо. Всю мою усталость как рукой сняло, и я будто
стал на целых десять футов выше.
— Ваше дело в Ландро, сеньор, — спросил Бартоломео, на¬
ливая мне еще бренди в кружку. — Оно так важно?
308

—	Мне надо увидеть одного человека.
—	И убить его?
—	В каком-то смысле, — ответил я. — Хочу заставить его
сказать правду первый раз в жизни.
Я проспал, как дитя, целых четырнадцать часов и не ото¬
рвал головы от подушки до полудня следующего дня. Днем я
помогал Бартоломео, несмотря на его протесты. На плоту всег¬
да много работы. Веревки, которыми связаны громадные баль¬
зовые бревна, ослабевают, что вполне естественно при таком
долгом путешествии. Я даже попробовал отстоять смену у ру¬
левого весла, хотя на таком спокойном участке реки этого
вовсе не требовалось.
В ту ночь шел дождь, я сидел в хижине и играл с Бартоло¬
мео в карты при свете штормового фонаря. На удивление, он
оказался блестящим игроком в вист — определенно гораздо луч¬
ше меня. Потом Бартоломео заступил на вахту, а я завернулся
в одеяло и лежал в углу, куря одну из его сигар и думая о том,
что мне предстоит.
Правда состояла в том, что я опять мог оказаться в ду¬
раках, так как я снова совал голову в петлю без всякой гаран¬
тии того, что добьюсь чего-нибудь, кроме быстрого возвраще¬
ния в Мачадос, и уже теперь они позаботятся, чтобы я туда
доехал.
Но я должен встретиться с Хэннахом лицом к лицу. Должен
вынудить его признать свое предательство, независимо от того,
что за сим последует. Я щелчком выбросил сигару в дождь, за¬
вернулся в одеяло и уснул.
Мы подошли к устью Мортес около четырех часов утра. Бар¬
толомео причалил плот к левому берегу, и я помог привязать его
к паре деревьев. А потом он спустил каноэ и отправился вниз
по реке.
Я позавтракал с Нулой и детьми и начал с беспокойством
ходить по плоту, ожидая дальнейших событий. Я почти достиг
цели, вот в чем было дело. Мне не терпелось отправиться в
путь и покончить со всем -разом.
Бартоломео вернулся в семь, окликая нас с борта старой па¬
ровой самоходной баржи. Его каноэ шло позади на буксире.
Баржа поравнялась с нами, и Бартоломео спрыгнул на плот.
Из рубки баржи свесился худой, болезненного вида мужчина,
309

с изможденным, раздраженным лицом человека, который по¬
стоянно испытывает боль. Такая желтизна выступает только
после тяжелой желтухи.
—	Ну что, Бартоломео, — крикнул он. — Если мы едем, так
едем. Я спешу. М^дя наверху реки ожидает груз.
—	Это мой двоюродный брат, — представил его Бартоломео. —
У него сердце из чистейшего золота.
—	Давай поворачивайся, ублюдок! — крикнул его двоюрод¬
ный брат.
—	Если вы захотите говорить с ним, называйте его Сильвио.
Он не будет задавать вам вопросов, если вы не захотите сами, и
высадит вас в Ландро. Он мне кое-чем обязан.
Мы пожали друг другу руки.
—	Примите мою благодарность.
—	Да хранит вас Бог, мой друг.
Я перелез через поручни, и двое палубных матросов-индей¬
цев оттолкнули баржу. Когда мы двинулись вперед, я вышел
на корму и глянул назад, на плот. Бартоломео стоял и смот¬
рел на меня, положив руку на плечо жены. Дети притулились
рядом.
Он наклонился к ним и что-то сказал, и дети начали неистово
махать мне руками. Я помахал в ответ, чувствуя необъяснимый
подъем настроения. Потом мы вошли в устье реки Мортес, и они
исчезли из виду.
Глава 14
ВВЕРХ ПО РЕКЕ МЕРТВЫХ
В два часа дня паровая баржа высадила меня в Ландро, задер¬
жавшись у причала ровно на столько, чтобы я мог перелезть че¬
рез поручень. Когда она снова отправилась в путь, я помахал
капитану, но не получил ответа, что меня вовсе не удивило. За все
время нашего путешествия Сильвио так и не заговорил со мной
ни разу, а оба палубных матроса держались от меня в стороне.
Зачем он шел вверх по реке, меня не касалось, но здесь явно про¬
глядывало что-то незаконное, я в этом не сомневался.
Пара местных жителей сидели у причала, на берегу, они чи¬
нили сети около своих каноэ и с любопытством посмотрели на
меня, когда я проходил мимо, но потом снова вернулись к свое¬
му занятию.
Здесь явно чего-то не хватало — и я никак не мог понять,
чего именно, и задержался на берегу. Наконец понял. Причал
310

покинул катер миссии. Так, значит, они все-таки решили уйти?
Это удивило меня.
Но еще больший сюрприз ожидал меня, когда я шел через
аэродром. «Хейли» стоял на открытом месте, готовый к выле¬
ту, что вполне естественно, но когда я вошел в ангар, то, к
своему удивлению, увидел, что там стоит «Бристоль». Как же
такое может быть?
Вокруг — никого. Даже на военной радиостанции. И по¬
всюду ощущалось какое-то запустение. Я налил себе виски из
бутылки, стоявшей на столе, а потом забрался в кабину на¬
блюдателя в «Бристоле» и отыскал ружье 10-го калибра, кото¬
рое так и хранилось там в специальном отделении. Захватил
пару коробок патронов, заряженных стальной дробью.
Идя через аэродром, зарядил ружье. Я испытывал большое
напряжение. Но настал решительный час возмездия, и я должен
выбить из него правду, и пусть ее узнают все.
Сначала я решил проникнуть в домик, осторожно подкрался
к нему с задней стороны и вошел через черный ход. Но все мои
меры предосторожности не имели смысла. Дом оказался пуст.
Тут обнаружилась еще одна загадка. В моей комнате я не нашел
никаких следов пребывания Джоанны Мартин. Судя по тому,
что ни одну из кроватей не застилали, и Менни наверняка не
возвращался сюда жить.
А в старой комнате Хэннаха творилось нечто невообразимое.
Здесь воняло как в сортире, и по всем признакам она именно в
этих целях и использовалась. Перевернутая кровать напомина¬
ла место жестокой драки, простыни и одеяла валялись по полу,
и кого-то стошнило прямо у окна.
Мне стало плохо, я быстренько убрался оттуда и направился
в Ландро, держа ружье на сгибе левой руки.
А город жил по-старому. Будто я шел вот так же много раз
до этого: те же безнадежные лица на верандах, те же обо¬
рванные, вшивые дети, играющие под домами. Время плетет¬
ся по кругу, нет ни начала, ни конца, и я могу идти так же
вечно...
Из этого беспокойного настроения меня вывели звуки бью¬
щегося стекла и женские вопли. Я находился на расстоянии
десяти или пятнадцати ярдов от отеля. Потом сквозь окно от¬
туда вылетел стул.
Тут же распахнулась дверь, и я увидел Менни, который мед¬
ленно пятился, стараясь выйти наружу. А за ним виднелся Хэн¬
нах, который стоял за стойкой бара и сжимал в руке горлышко
разбитой бутылки.
311

Хэннах увидел меня первым, словно привидение предстало
перед ним. Он просто остолбенел от удивления, разжал руку, и
бутылка упала на пол.
Передо мной стоял уже совсем не тот человек, которого я
узнал в тот день, когда потерпел аварию на своей «Веге». Это
были просто обломки человека. Налитые кровью глаза, лицо,
распухшее от пьянства, неописуемо мятый и залитый какой-то
жидкостью костюм.
Менни посмотрел через плечо, и его глаза расширились.
—	Боже правый на небесах! Что за видение? Мы думали, что
вы уже умерли в болотах на Секо. Нам пришло сообщение из
Манауса по радио прошлым вечером. Что случилось?
—	Так круто повернулась моя судьба, вот что случилось. —
Я поднялся по ступеням и подошел к нему. — Как долго он
находится в таком состоянии?
—	Пятнадцать или шестнадцать часов. Он просто хотел убить
себя, как я полагаю. Сам себя осудил.
—	И почему он так поступает?
—	Вы и сами знаете так же, как и я, черт бы вас побрал.
— Ну ладно, спасибо вам за то, что хоть поговорили со мной.
Вы настоящий друг в беде.
Он тут же ответил:
— Я до прошлой ночи так и не представлял что будет, когда
он начнет неистовствовать. Во всяком случае, не знал наверня¬
ка. Но если бы и знал, что я мог поделать? Вы просто сошли с
ума, что уехали тогда, помните? Могли бы многое изменить.
Хэннах во время нашего разговора стоял в дверях, тупо гля¬
дя на меня, будто ничего не понимая. И вдруг у него наступи¬
ло какое-то просветление.
— Будь я проклят! Этот мальчик снова возник! Ну, и как там
на острове Дьявола?
Я придвинулся к нему, подняв дуло ружья. Менни закри¬
чал в тревоге, жена Фигуередо, стоявшая рядом с ним за ба¬
ром, тоже завопила. Хэннах по-дурацки рассмеялся, качнулся
вперед, почти теряя равновесие, чуть не свалился на меня и
отвел в сторону дуло ружья.
От него воняло, как из раскрытой могилы. Это представляло
собой какое-то полное разложение, гораздо более страшное, чем
простое физическое загнивание. Я видел перед собой оконча¬
тельно падшего человека.
Опустив ружье, я тихонько оттолкнул его:
—	Почему бы вам не присесть, Сэм?
Он, спотыкаясь, подался назад, широко раскинув руки.
312

—	Нет, вы только послушайте его! Этот мальчик хочет под¬
ставить под удар другую щеку! — Он неуверенно двинулся вдоль
стойки бара, смахивая с нее на пол стаканы. — А я все-таки раз¬
делался с тобой, мой мальчик. Я и на самом деле хорошо раз¬
делался с тобой!
Фигуередо, нахмурившись, взглянул на меня.
—	Никто не разделывался со мной, Сэм, я просто попался в
ловушку, только и всего.
Мое замечание прошло мимо его ушей, и уж во всяком слу¬
чае, оказалось совершенно бесполезным, потому что он и так
разразился проклятиями в свой адрес без всякой помощи с моей
стороны.
Он потянулся через стойку и схватил Фигуередо за отвороты
пиджака:
—	Ну, ты, послушай-ка! Отлично! Этот мальчик хотел удрать
от меня, понимаешь? Бросить в беде. И поэтому я с ним как сле¬
дует разделался. Он-то думал, что делает свой последний почто¬
вый рейс, но я подсунул ему еще кое-что, из-за чего он загремел
прямо на Мачадос. Ну не забавно ли, как ты считаешь?
—	Очень забавно, сеньор. — Фигуередо осторожно пытался
высвободиться от него.
Хэннах скользнул вдоль бара, стаканы опять посыпались на
пол, а когда он достиг конца стойки, то просто ткнулся лицом
вниз и затих.
Фигуередо обошел стойку и тяжко вздохнул:
—	Да, дело дрянь! — Он обернулся и протянул мне руку. —
Никто здесь не сожалел о происшедшем так, как я, сеньор Мэл¬
лори, но каким-то чудом вы остались живы, и это главное. Само
собой, я сделаю подробный отчет в Манаус обо всем, и как мож¬
но скорее. Думаю, что власти тоже поторопятся изменить свое
решение.
Казалось, что больше ничего уже не случится. Я опустился на
колено возле Хэннаха и пощупал его пульс.
—	Как он там? — встревоженно спросил Менни.
—	Плохо. Он просто отравился алкоголем. Что до меня, так
я дал бы ему чего-нибудь рвотного, сунул его в парилку и оста¬
вил, бы там, пока не протрезвеет.
—	Именно это мы и хотели сделать, когда он напал на нас, —
объяснил Фигуередо. — Вы пришли в самый подходящий момент,
мой друг.
—	То есть?
Вместо ответа он зашел за бар, отыскал бутылку лучшего
виски, «Белая лошадь», и налил мне.
313

—	На следующий день после вашего несчастного ареста се¬
стра Мария Тереза заявилась ко мне с самым безумным планом,
о котором я когда-либо слышал. Кристина, та самая индейская
девушка, которую сеньорита Мартин выкупила у Авилы, убеди¬
ла нашу святую сестру, что если она вернется к своему народу,
то раздобудет новости о сестре сеньориты Мартин и ее подру¬
ге, а может, сумеет даже способствовать их возвращению.
И на какой-то момент мне показалось, что я снова вижу ту
девушку племени хуна, стоявшую на веранде и смотревшую на
меня с ничего не выражавшим плоским лицом и черными гла¬
зами, во взгляде которых нельзя было ничего прочитать.
—	О Боже правый, вы, надеюсь, не позволили ей втянуть их
в эту авантюру?
—	А что я мог сделать, сеньор? — И он беспомощно развел
руками. — Я пытался остановить ее, но у меня нет прав не пус¬
тить ее, а она еще убедила Авилу с четырьмя его людьми пойти
с нею. И он пошел, естественно, не только из уважения.
—	И вы считаете, что они и в самом деле отправились в мис¬
сию Санта-Елена? — с удивлением спросил я.
—	Да, на катере миссии.
Я повернулся к Менни:
—	И Джоанна?
Он кивнул:
—	У них с Сэмом в тот день разразился скандал. Не знаю,
по какому поводу, но догадываюсь. Она сказала ему, что идет
с сестрой Марией Терезой. И что не хочет больше никогда его
видеть.
Бедный Сэм! В самом конце потерять все, что обрел.
—	А с ними есть связь? — спросил я. — У них хоть радио
есть?
—	О да, я настоял, чтобы они взяли одну из раций, тех, что
военные оставили на мою ответственность. Кажется, индейская
девушка ушла в джунгли в тот же день, когда они туда прибы¬
ли, и до сих пор не вернулась.
—	Что меня совершенно не удивляет.
—	Вы считаете что все похоже на ловушку? Их просто зама¬
нили туда? — Менни смотрел на меня встревоженно.
—	Вполне возможно. По ее разумению, такой поступок по¬
зволит ей вернуться навсегда к своему племени. Они эту идею
быстро схватят. — Я обратился к Фигуередо: — А что сейчас
происходит?
—	Индейцы вот уже два дня крутятся возле миссии. Некото¬
рые из людей Авилы запаниковали и настаивали на возвраще-
314

нии. Но похоже, что сама сестра Мария Тереза твердо стоит на
своем.
—	Так они удрали оттуда?
—	Совершенно точно. Авила связывался по радио перед по¬
луднем. Его почти не было слышно, вскоре и совсем пропал, но
он все-таки успел сказать, что трое его людей ушли на заре на
катере миссии, оставив остальных в весьма затруднительном по¬
ложении.
—	Что еще?
—	Он сказал, что начали бить барабаны.
—	И именно поэтому вы попытались отрезвить нашего дру¬
га? — Я потрогал Хэннаха носком ноги. — А у вас есть связь с
Альберто?
—	Он в отпуске, но я час назад говорил с молодым лейтенан¬
том в Форте-Франко, он запрашивал инструкции в своем глав¬
ном штабе. Но что вообще они могут сделать? Надо предприни¬
мать что-то сейчас или вообще ничего не делать. Завтра будет
уже слишком поздно.
—	Отлично, — решил я. — Немедленно вылетаю на «Хейли».
Он готов к вылету, Менни?
—	Конечно. Немного барахлило магнето, но я все наладил.
—	А как здесь оказался «Бристоль»?
—	Сэм спустился вниз по реке на лодке и вернулся на нем.
Рассчитывал летать на «Бристоле», пока я приведу в порядок
«Хейли». У него оставалось две недели, чтобы найти второго
пилота и избежать штрафа. Он надеялся на то, что все изме¬
нится к лучшему, по крайней мере я так думал.
Он поспешно вышел, а Фигуередо заметил:
—	Чтобы привезти всех четверых, вам надо лететь одному,
что очень опасно. А пулемет потребуется?
—	Вот самая разумная мысль из тех, что я слышал сегодня.
Он поманил меня за собой, я обошел стойку бара и прошел за
ним сквозь занавес из бусинок в заднюю комнату. Кряхтя, он на¬
гнулся и открыл нижнее отделение шкафа ключом, который снял
с часовой цепочки. Там оказалась дюжина винтовок, пара авто¬
матов «томпсон», коробка гранат Миллса и много боеприпасов.
—	И где же вы раздобыли все это? — спросил я.
—	Полковник Альберто. На случай, если нападут здесь. Бе¬
рите, что хотите.
Я повесил на плечо один из автоматов «томпсон», сунул в
парусиновый рюкзак армейского образца полдюжины магазинов
на пятьдесят патронов каждый и пару гранат Миллса.
—	Вот этого, думаю, вполне хватит.
315

Вернувшись в бар, я задержался возле Хэннаха. Он слегка
застонал и пошевелился. Я повернулся к Фигуередо, который
шел вслед за мной:
—	Сделайте, как я сказал. Заприте его в парилке и не выпус¬
кайте, пока не протрезвеет.
—	Не беспокойтесь о нем, друг мой. Идите с Богом.
Я похлопал по прикладу «томпсона»:
—	Предпочитаю то, на что можно положиться. Все будет хо¬
рошо. Я вернусь. Попробуйте связаться с Авилой. Скажите ему,
что я уже в пути.
Храбро улыбаясь, я спустился по лестнице на улицу, но на
самом деле чувствовал себя не столь уж бодро.
«Хейли» быстро взмыл в воздух. В прошлый раз я летел до
миссии Санта-Елена сорок минут. Сейчас, при попутном ветре,
имел шанс попасть туда за полчаса.
Через десять минут после вылета стал пытаться вызвать осаж¬
денных по радио, но у меня так ничего и не получилось, хотя я
продолжал беспрестанно подавать сигналы. Когда до миссии
Санта-Елена осталось три мили, я увидел катер, тут же сбросил
скорость, спустился и заложил вираж, чтобы все хорошо рас¬
смотреть.
Катер выскочил на грязевую отмель и стоял, сильно накренив¬
шись. Корпус и рубка ощетинились стрелами, а у человека, ко¬
торый перевесился через поручни на корме, стрелы торчали из
спины. Никаких признаков присутствия двух других я не обнару¬
жил. Надеюсь, что хуна не захватили их живыми.
Кое-что прояснилось. На небольшой скорости я пролетел
вверх по реке и прошел над миссией на малой высоте. Ника¬
ких признаков жизни! Я снова попытался вызвать их по радио.
И тут же в моих ушах совершенно отчетливо сквозь помехи
прозвучал голос Авилы, хотя очень тихо:
— Сеньор Хэннах, слава Богу, что вы прилетели.
—	Я Мэллори, — ответил я. — Что там у вас происходит?
—	Сеньорита Мартин, сестра-монашенка и я, мы в церкви,
сеньор. Остались только мы втроем. — И, несмотря на помехи
и искажения, в его голосе слышалось явное удивление. — От¬
куда вы здесь взялись, сеньор?
—	Теперь это не имеет значения. Я обнаружил катер вниз по
течению. Они недалеко ушли, ваши друзья. Я собираюсь садить¬
ся. Приготовьтесь переправить женщин на другой берег.
—	Невозможно, сеньор. Нет лодки.
316

Приказав ему оставаться на приеме, я пролетел над причалом.
Он оказался прав, лодка исчезла. Тогда я перелетел через реку на
ту сторону, где располагалась взлетная полоса. Здесь тоже не было
признаков жизни, зато у маленького деревянного причала стоя¬
ло каноэ.
Я снова облетел миссию и вызвал Авилу:
— Там, на причале, около взлетной полосы каноэ. Будьте с
женщинами наготове, я переплыву к вам. Иду на посадку.
Круто развернувшись, я резко пошел вниз, пролетев над самы¬
ми верхушками деревьев. В последний раздал газ, чтобы выров¬
нять машину, и сел. Потом вырулил на дальний конец лужайки,
повернул «Хейли» на ветер, чтобы быть готовым к быстрому взле¬
ту, и заглушил мотор. Пару минут просидел в машине, выжидая,
не случится ли чего. Ничего не случилось, я взял две гранаты
Миллса, вставил магазин в автомат «томпсон», взвалил рюкзак на
спину, вышел из самолета и направился к реке.
Если не считать дорожки, где постоянно садились и взле¬
тали самолеты, то на всей остальной лужайке росла трава вы¬
сотой в три или четыре фута. И вдруг где-то справа от меня в
тревоге поднялись в воздух птицы. Затем все произошло как в
калейдоскопе.
Вокруг раздались высокие пронзительные крики. К ним при¬
мешивался какой-то странный треск. Я обернулся и увидел, что
со стороны джунглей на лужайке горела, словно старая бумага,
длинная сухая трава. За дымом метались яркие головные уборы
из перьев, но стрелы в мою сторону не летели. Может быть, они
думали, что я, как мотылек, сгорю в их пламени?
Но «Хейли» явно пришел конец, потому что, когда я побе¬
жал, пламя уже лизало землю под ним. Я находился на полпути
к реке, когда взорвались его топливные баки. Над самолетом
взметнулось пламя в виде гриба. Это решило дело, и несколько
мгновений спустя вся лужайка превратилась в море огня.
Но по крайней мере между мной и хуна образовался непре¬
одолимый барьер. Что представляло собой явное упущение в их
плане. Я залез в каноэ, которое стояло у причала, оттолкнулся
и тут увидел набитые индейцами полдюжины каноэ, которые
шли вниз по реке, чтобы перехватить меня.
Даже для «томпсона» их оказалось слишком много, да я и не
мог одновременно стрелять и грести. Оставалось только одно:
изо всех сил грести на тот берег, что я и сделал. В этой части
река изобирует многочисленными мелями и песчаными отмеля¬
317

ми, я решил ими воспользоваться. Когда добрался до дальнего
конца довольно большой отмели, ибисы тут же поднялись в
небо красной тучей, образовав между мной и индейцами что-то
вроде барьера.
Они оказались не очень-то изобретательны. Два каноэ про¬
сто ткнулись в песчаную отмель, сидевшие в них индейцы вы¬
скочили и побежали ко мне по щиколотку в воде, а остальные
лодки повернули и начали выгребать вниз по течению, чтобы
отрезать меня.
Люди на песчаной отмели были уж чересчур близко, поэтому
я на момент бросил весло на дно каноэ, вытащил чеку из грана¬
ты Миллса и бросил ее в них. Она упала недалеко, но, как и в том
случае, я получил эффект, на который рассчитывал. Они остано¬
вились как вкопанные, громко крича. Тогда я бросил вторую гра¬
нату, которая заставила их повернуться и побежать назад.
Даже на этой стадии игры мне не хотелось убивать никого из
них. Когда я снова взял весло в руки, то увидел, что другая лод¬
ка огибает конец отмели в ста ярдах к северу от меня, перекры¬
вая протоку. Мне оставался только путь налево, в джунгли, и я
стал продвигаться туда так быстро, как только мог.
Кусты и спутанные ветки деревьев образовывали навес над
берегом. Под ним царила полутьма, и я оказался скрытым от
взглядов тех, кто плыл по реке. Я немного продвинулся вверх по
течению, отыскивая удобное место для высадки, и наконец на¬
шел песчаную отмель в месте впадения ручья в реку.
Обеспокоенный тем, что голоса индейцев хуна все прибли¬
жались, я повернул каноэ в ручей. И в тот же момент увидел
еще одно каноэ, лежавшее на грязевой отмели, будто занесен¬
ное туда высокой водой. Оно немного наклонилось, и я понял,
что там кто-то есть.
Прошлепав туда через воду, я опустился на колени, ощупывая
руками кости и то, что раньше было монашеским платьем. Они
обе лежали здесь, но я нашел только один личный знак — медаль¬
он в виде диска на цепочке. «Сестра Анна Жозефа, Ь.З.О.Р.».
Итак, все, одну тайну наконец удалось раскрыть. Я опустил диск
с цепочкой в карман и начал подниматься вверх по ручью, пото¬
му что каноэ позади меня все приближались.
Три сотни ярдов до миссии мне предстояло пройти макси¬
мально быстро. И я побежал, готовый пустить в ход «томпсон»,
если потребуется. Держался как можно ближе к берегу, не слиш¬
ком густая здесь растительность позволяла видеть, куда иду.
318

Высокие пронзительные голоса индейцев доносились с реки, а
позади меня кто-то с треском продирался сквозь кусты. Обер¬
нувшись, я дал очередь, сбивая листья, чтобы показать им свои
серьезные намерения, а потом через пару минут выбежал из леса
на чистое место.
До церкви оставалось всего тридцать или сорок ярдов, я при¬
гнул голову и бросился бежать к ней, крича во все горло. Сзади
меня просвистела стрела и вонзилась в дверь, а потом, когда я
уже поднимался наверх, и вторая.
Я рефлективно повернулся и открыл огонь по темным фи¬
гуркам с яркими перьями на голове, которые бегали вдоль края
джунглей. Не могу сказать, попал ли я в кого-нибудь. Во вся¬
ком случае, дверь за мной открылась, рука схватила меня за
плечо и втянула внутрь с такой силой, что я потерял равно¬
весие.
Когда я сел, то увидел Авилу, который стоял у двери, сжи¬
мая карабин. Сестра Мария Тереза и Джоанна Мартин стояли
по обе стороны от него. Джоанна держала в руках винтовку.
Она отделилась от стены и опустилась на колени возле меня:
—	Вы в порядке, Нейл?
—	Все еще цел, насколько могу судить.
—	Что там случилось? Мы слышали ужасный взрыв.
—	Они подожгли сухую траву на лужайке, и «Хейли» взлетел
на воздух. А мне удалось уйти от них.
—	Так нам всем конец, сеньор, — прервал меня Авила. — Что
вы такое сказали, нет самолета? Теперь уж нам кранты, точно!
—	О, не знаю, — ответил я, — но вы всегда можете попро¬
сить сестру Марию Терезу помолиться за нас.
Вдалеке раздался монотонный бой барабана.
Глава 15
ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
Радио вроде все еще работало, но Авила несколько раз безус¬
пешно пытался связаться с Ландро после того, как в полдень имел
последний контакт с ним. И я знал, что Фигуередо со своей сто¬
роны тоже пытается связаться с нами. Все это означало только
одно: с нашей проклятой штукой что-то случилось.
Используя свои весьма ограниченные технические позна¬
ния, я попытался понять, что произошло. Отвинтил крышку
и убедился, что нет ни одного оборванного провода и все ра¬
диолампы плотно вставлены в гнезда. Увы, на сем мои позна¬
319

ния оказались исчерпаны. Я оставил Авилу продолжать попыт¬
ки связаться, а сам отошел и сел, опершись спиной на стену
возле Джоанны Мартин, которая готовила на спиртовке кофе.
Сестра Мария Тереза стояла на коленях возле алтаря и мо¬
лилась.
—	Все молится! — воскликнул я. — Какая непоколебимая
вера!
Джоанна дала мне сигарету и тоже села, ожидая, когда заки¬
пит вода.
—	Что же все-таки произошло, Нейл?
— Со мной? — спросил я. — О, я выпрыгнул с корабля, как
говорят на флоте, прежде, чем меня смогли доставить туда, куда
хотели.
— И вас сейчас преследуют, я имею в виду власти?
— Теперь нет. Я же не совершал преступления. Меня просто
ложно обвинили. Прямо как знаменитый Кегни, он всегда го¬
ворит так в гангстерских фильмах.
Она медленно кивнула:
— Я так и думала с самого начала. Все обвинения были ли¬
шены всякого смысла.
— Спасибо за то, что верите мне, — ответил я. — Вы оба с
Менни. Я бы мог покончить со всем этим немного раньше, но
просто время не пришло.
— А Сэм?
— Выболтал всю историю перед Фигуередо, его женой и
Менни в баре отеля, сегодня в начале дня, когда я потребовал
от него ответа. Был настолько пьян, что едва ли соображал,
что делает. Он — конченый человек, Джоанна.
Она налила кофе в чашку и передала мне.
— Я думаю, что он кончился как человек давным-давно,
Нейл.
Она сидела на корточках и выглядела по-настоящему печаль¬
ной. Я видел совсем другую женщину, а не ту, которую знал
раньше. Казалось, настал подходящий момент, чтобы все ска¬
зать ей.
— У меня есть кое-что для вас. — Я вынул личный знак в
виде диска на цепочке и передал ей.
Лицо девушки исказилось от горя. Ее затрясло.
— Анна? — спросила она охрипшим голосом.
Я кивнул:
— Нашел то, что осталось от нее и ее подруги, в каноэ на
берегу реки. Их, наверное, убили при том, первом, нападении
и спустили вниз по реке.
320

—	Слава Богу, — прошептала она. — О, слава Богу!
Она взяла диск на цепочке, поднялась и ушла в другой ко¬
нец церкви. Сестра Мария Тереза повернулась к ней, и я уви¬
дел, как Джоанна показала ей личный знак.
И в тот же момент Авила возбужденно позвал меня:
—	Кажется, есть связь. Идите скорее сюда.
Он надел наушники и включил для меня громкоговоритель.
И мы все совершенно четко, несмотря на помехи, услышали
голос Фигуередо:
—	Санта-Елена, вы слышите меня?
—	Здесь Мэллори, — ответил я. — Вы меня слышите?
—	Слышу вас хорошо, сеньор Мэллори. Как дела?
—	Хуже некуда. Хуна ждали меня и, когда, я приземлил¬
ся, подожгли самолет. Теперь я в церкви миссии с Авилой
и двумя женщинами. Мы в безвыходном положении. Лодок
нет.
—	О Матерь Божья!
Я почти видел, как он перекрестился.
—	У нас только один выход, — сказал я ему. — Соберите
добровольцев и поднимитесь по реке на вашем катере. А мы
постараемся продержаться до вашего прибытия.
—	Но если я даже смогу найти людей, которые согласятся
пойти со мной, мне потребуется десять или двенадцать часов,
только чтобы добраться до вас.
—	Я знаю. Но вы должны сделать все, что можете.
Он еще что-то говорил, но его слова потонули в потоке помех,
и я ничего не смог понять, а потом мы и вовсе его потеряли. Когда
я повернулся, то увидел, что Джоанна и сестра Мария Тереза при¬
соединились к Авиле. Все они выглядели скованными и испуган¬
ными. Даже сестра Мария Тереза утратила свое обычное выраже¬
ние тихого умиротворения.
—	Что еще случилось, Нейл? — спросила Джоанна. — Ска¬
жите нам все, как бы тяжело это ни было.
—	Да вы сами почти все слышали. Я просил Фигуередо по¬
пытаться собрать несколько человек и прорваться сюда на пра¬
вительственном катере. Это займет по меньшей мере двенадцать
часов, если все пойдет хорошо. Но если быть до конца откро¬
венным, то наше счастье в том, чтобы они появились здесь за¬
втра до восхода солнца.
Авила грубо рассмеялся:
—	Будет чудо, если они вообще тронутся с места, сеньор. Вы
думаете, они там в Ландро такие герои, что им хочется прийти
сюда и получить стрелу хуна в спину?
II Дж. Хиггинс «Игра для героев»
321

—	Но вы же пришли, сеньор Авила, — вмешалась сестра
Мария Тереза.
—	За деньги, сестра, — ответил он ей. — Потому что вы хо¬
рошо платите, и что же я получу в конце? Только смерть.
Я стоял у окна, глядя на поселок через полуприкрытые став¬
ни. Госпиталь и бунгало, темные в вечернем свете, стояли у края
джунглей. Солнце оранжевым диском спускалось за деревья.
Слышались монотонные звуки барабана.
Джоанна Мартин прислонилась к стене возле меня, куря си¬
гарету. На расстоянии заунывные голоса индейцев, смешиваясь
с рокотом барабана, звучали как угроза.
—	Почему они поют? — спросила она.
—	Чтобы подготовить себя к смерти. Они называют это пес¬
ней смелости. Значит, рано или поздно они нападут на нас, но
прежде выполнят весь подготовительный ритуал.
Сестра Мария Тереза вышла из тени:
—	Вы говорите, что они приветствуют смерть, мистер Мэл¬
лори?
—	Для воина смерть в бою — единственный способ окончить
жизнь, сестра. Как я вам уже говорил, смерть и жизнь для этих
людей — две части одного и того же целого.
Прежде чем она смогла ответить, Авила, сидевший у рации,
вдруг взволнованно вскрикнул:
—	Вроде бы я снова поймал Фигуередо!
Он включил громкоговоритель. Помехи были просто ужасны¬
ми. Я согнулся возле радио, стараясь разобрать далекий голос.
И вдруг все оборвалось, в том числе и помехи. Стало непривы¬
чно тихо. Авила посмотрел на меня, медленно стаскивая с себя
наушники.
—	Вы разобрали хоть что-то? — спросил я его.
—	Всего несколько слов, сеньор, но они лишены всякого
смысла.
—	И что же он сказал?
—	Мне показалось, что капитан Хэннах на пути к нам.
—	Но это невозможно. Вы просто неправильно поняли.
Снаружи смолк барабан.
Теперь церковь объяла полутьма. Тускло светился только
фонарь у радиорубки, да на другом конце церкви сестра Ма¬
рия Тереза зажгла свечи.
322

А снаружи стало совсем темно, и зубчатая стена леса ясно вы¬
рисовывалась на черном ночном небе. Не слышалось ни одного
звука. Все кругом словно замерло.
Вдруг где-то в джунглях фыркнул ягуар. Авила спросил меня:
—	Что это значит, сеньор?
—	Не знаю. Может, какой-то сигнал.
Пока мы будем удерживать их на расстоянии, у нас остается
хоть какой-то шанс. Мы оба были хорошо вооружены. Винтов¬
ка Джоанны Мартин вместе с двумя обоймами лежала на столе
рядом с рацией так, что ее можно легко взять в случае необ¬
ходимости. Но ничто не нарушало тишину этого молчаливого
мира. Только потрескивало радио, которое Авила оставил вклю¬
ченным, с громкоговорителем, поставленным на максимальную
громкость.
От алтаря исходил очень тусклый свет. Святая Матерь Божья,
казалось,, выплывала из темноты, купаясь в мягком белом све¬
те, слышалось тихое бормотание молящейся сестры Марии Те¬
резы. Все кругом выглядело очень мирным.
Вдруг что-то загремело по железной крыше у меня над го¬
ловой. Я поднял глаза и увидел индейца хуна, который про¬
лез через верхнее окно и теперь переступал на подоконнике,
удерживая равновесие. С криком, словно это вопила душа му¬
ченика, он ринулся вперед, держа в правой руке наготове ма¬
чете. Его намазанное охрой тело блеснуло в свете лампы.
Я выпустил в него очередь из «томпсона», и его отбросило к
стене. Джоанна закричала, Авила, страшно ругаясь, передерги¬
вал затвор старого карабина, всаживая пулю за пулей в другого
хуна, который появился сбоку.
Я кинулся ему на помощь, Джоанна предупреждающе вскрик¬
нула, я обернулся, но слишком поздно, чтобы встретить новую
угрозу. Автомат «томпсон» выбили у меня из руки, я упал, остро
ощутив вонь навалившегося на меня покрытого охрой и потом
тела. Индеец уже занес мачете для удара.
Мне удалось схватить его за запястье и сунуть локоть в его
разверстый рот. Боже, какой же он оказался сильный! Его
железные мускулы, как, впрочем, у большинства лесных ин¬
дейцев, буквально сковали меня. Вдруг его лицо приблизилось,
и он стал сильнее давить на меня. Казалось, это конец. Но вот
ему в висок ткнулось дуло винтовки, выстрел снес верхнюю
часть черепа, и его тело конвульсивно дернулось в сторону.
Джоанна Мартин стояла сзади и сжимала винтовку с выра¬
жением ужаса на лице. Позади нее я увидел сестру Марию Те¬
резу. И прямо из тьмы над ней откуда-то сверху выскочил еще
323

один темный призрак и опустился прямо перед алтарем. Я схва¬
тил «томпсон», но снова опоздал, потому что Авила успел про¬
стрелить ему голову.
Лихорадочно перезаряжая карабин, он с хрипом хватал ртом
воздух.
—	Может быть, там, на крыше, есть еще кто-то, а, сеньор?
—	Надеюсь, что нет, — ответил я. — Если их будет много, то
нам не справиться. Прикройте меня, а я посмотрю.
Я вставил новый магазин в «томпсон», открыл дверь и вы¬
скользнул наружу. Отбежал немного в сторону, повернулся и
дал очередь по крыше. Потом перебежал на другую сторону и
повторил представление. Не последовало никакой реакции, ни
отсюда, ни из леса, и я вернулся обратно.
Сестра Мария Тереза снова стояла на коленях, молясь за уби¬
тых, насколько я мог понять. Джоанна сидела, привалившись к
стене. Я опустился на одно колено возле нее.
—	А вы отлично сработали. Благодарю вас.
Она чуть улыбнулась:
—	Я все-таки лучше поработаю на студии шесть в компании
МСМ. Когда-нибудь это случится.
Вдруг раздался треск в громкоговорителе, и ясно прозвучал
знакомый хриплый голос:
—	Это Хэннах вызывает Мэллори! Это Хэннах вызывает Мэл¬
лори! Вы меня слышите?
Я немедленно бросился к микрофону и включил пере¬
датчик:
—	Я слышу вас, Сэм, громко и ясно. Где вы?
—	В пяти минутах полета вниз по реке, если только моя ноч¬
ная ориентировка превосходна, как всегда.
—	На «Бристоле»?
—	Ну конечно, парень, совсем как в старые времена.
У него в голосе прозвучали какие-то новые нотки, которых
я раньше никогда не замечал. Если хотите, это напоминало ра¬
дость, несмотря на всю абсурдность такого предположения.
— Я попытаюсь приземлиться на большой песчаной отмели
посередине реки. Прямо против причала. Но мне надо хоть что-
нибудь видеть.
— А что вы предлагаете?
— Черт возьми, откуда я знаю! Что, если поджечь это прокля¬
тое место?
Я посмотрел на Авилу. Тот кивнул. Я сказал:
324

—	О’кей, Сэм, мы выходим.
Он быстро перебил меня:
—	Только еще одно, парень. Я могу втиснуть в кабину на¬
блюдателя только двоих, не более. А это значит, что ты и Ави¬
ла остаетесь.
—	Я уже как-то плыл вниз по реке, — ответил я. — Могу по¬
пытаться еще раз.
Но на успех не было никакой надежды. Я знал это, и Джо¬
анна тоже поняла. Она положила руку на мой рукав, и я вы¬
прямился.
—	Нейл, есть же какой-то выход. Должен быть.
Авила ответил вместо меня:
—	Если мы не выйдем отсюда сейчас же, сеньор, тогда нет
смысла вообще идти.
Здесь в церкви хранилась канистра с керосином для фонаря.
Я вылил немного на пол, а потом сделал дорожку из керосина
ко входной двери. Авила повесил карабин на плечо, взял штор¬
мовой фонарь и спрятал его под куртку. Я открыл дверь, и мы
скользнули в темноту, держа путь к бунгало.
Я немного подождал, а потом вышел сам с канистрой в од¬
ной руке и автоматом «томпсон» в другой и направился к гос¬
питалю и конторе.
Где-то совсем близко и как бы ниоткуда послышалось при¬
глушенное жужжание мотора «Бристоля». Времени совсем не
оставалось. Никаких признаков присутствия хуна я не почувст¬
вовал. Вроде бы они и не существовали вовсе. Дверь в госпиталь
оказалась открыта. Я отвинтил крышку канистры, плеснул не¬
много керосина внутрь, а остатки вылил на крышу.
С другой стороны поселка загорелся один из домов-бунгало,
и пламя расцвело в ночи. Я ясно увидел Авилу, который пере¬
бежал к другому бунгало с факелом в руках, поджигая тростни¬
ковую крышу.
Я зажег спичку, бросил ее во входную дверь и поспешно от¬
прянул назад, когда языки пламени заплясали по полу. С вне¬
запным ухающим звуком, как от небольшого взрыва, пламя
взвилось вверх, к крыше.
И тут какой-то адский шум расколол тишину. Дикие вопли
голосов хуна сердито гудели в джунглях, они напоминали пчел,
потревоженных в улье. Хуна выступили из леса изломанной
цепью, я дал по ним длинную очередь, повернулся и побежал
к церкви. Вслед мне зажужжали стрелы.
325

Авила бежал тоже по направлению к церкви. Я услышал,
как он вскрикнул, и краем глаза успел заметить, что он спотк¬
нулся. Авила еще немного пробежал и, не добравшись всего
нескольких футов до церковного порога, упал ничком. В его
спине под левой лопаткой торчала стрела.
Я повернулся, припал на одно колено и выпустил весь ма¬
газин по широкой дуге через весь поселок, хотя никого уже
рассмотреть не мог. Хуна пронзительно вопили из-за завесы
пламени, их случайные стрелы летели сквозь дым.
Авила судорожно пытался вползти на ступени лестницы, а
Джоанна уже открыла дверь. Я схватил его за воротник и вта¬
щил внутрь. Пинком захлопнув за собой дверь, я закрыл за¬
движку, а когда повернулся, то увидел, что сестра Мария Тереза
уже стояла на коленях возле него, пытаясь осмотреть рану. Ави¬
ла повернулся на спину, сломав стрелу. На его губах выступила
кровь. Он сердито оттолкнул сестру и протянул ко мне руку.
Я опустился на колено возле него. Он произнес:
—	Может, вы еще успеете, сеньор, поджечь церковь и уйти
отсюда. Да поможет вам Бог.
Другой рукой он залез в карман куртки и достал оттуда
маленький матерчатый мешочек.
—	Выпейте за меня, мой друг! Удачи вам.
Тут из него хлынул поток крови, и он затих.
Голос Хэннаха гремел из громкоговорителя:
—	Красиво, парень, просто красиво! Вот это представление!
Вы приняли мое сообщение?
Я взял микрофон:
—	Громко и ясно, Сэм. Авила только что скончался. Я сей¬
час вывожу женщин.
—	Ждите на берегу и не пересекайте протоку, пока я не сяду.
У меня еще один «томпсон». Я открою огонь для прикрытия.
Боже, вот бы мне пару «викерсов»! Я дал бы прикурить этим
подонкам, чтоб им было что вспомнить. — Он громко рассме¬
ялся. — Мы еще увидимся, парень!
Сестра Мария Тереза все еще стояла на коленях возле Ави¬
лы, ее губы шевелились, она читала молитву. Я грубо поднял ее
на ноги:
—	Теперь не время заниматься этим. Уходим через дверь
ризницы. Как только выйдете, бегите к реке и не оглядывай¬
тесь. И на вашем месте, сестра, я снял бы монашеское пла¬
тье, если вы, конечно, не хотите утонуть.
326

Она казалась озадаченной, будто не понимала, что происхо¬
дит, ее сознание, по-моему, вообще отвергало ужасную реаль¬
ность. Джоанна же, напротив, все поняла, буквально сорвала с
нее длинный балахон, и сестра на глазах превратилась совсем в
другого человека. В маленькую, хрупкую женщину в хлопчато¬
бумажной сорочке, с седыми прилизанными волосами.
Вытолкав их в ризницу, осторожно открыл дверь и выгля¬
нул на улицу. «Бристоль» делал виражи где-то над нами. До
реки следовало пробежать примерно шестьдесят или семьдесят
ярдов.
Я толкнул их в темноту, зажег спичку и бросил ее в лужицу
керосина, которую оставил раньше. Пламя с ревом охватило пол
и взметнулось вверх. Я бросил прощальный взгляд на алтарь,
Святая Матерь Божья стояла над ним с ребенком на руках как
символ надежды. Я повернулся и побежал.
Соскользнув с берегового откоса в мелкую воду, я присо¬
единился к сестре Марии Терезе и Джоанне. Отблески пламе¬
ни плясали на темной воде, дым надвигался вздымавшимся
облаком. Зрелище напоминало сцену из ада.
Я не мог слышать хуна, потому что все поглощал один толь¬
ко звук — шум мотора садящегося «Бристоля». И вдруг самолет
появился, прорвав облака дыма, на высоте ста футов над рекой.
Черный Барон давал свое последнее представление.
Здесь нужен был истинный гений, и мы увидели его в ту
ночь. Он рассчитал посадку абсолютно точно. Его колеса кос¬
нулись песка в самом начале отмели, что дало ему целых две
сотни ярдов для пробега.
Он стремительно несся, вода двумя большими волнами рас¬
ходилась из-под колес. Я ясно видел его в черном летном шле¬
ме и очках. За ним развевался белый шарф.
Столкнув женщин в воду, я поднял «томттсон» над головой и
пошел за ними. Протока оказалась неглубока, всего четыре или
пять футов, но женщинам приходилось тратить все силы, что¬
бы преодолеть сильное течение.
А Хэннах уже выруливал на другой конец песчаной отмели.
Он развернулся к ветру, чтобы быть готовым к взлету, и заглу¬
шил мотор. И позади нас сразу же стали слышны крики и воп¬
ли хуна.
Хэннах уже вышел из самолета и стоял у края песчаной от¬
мели, стреляя из «томпсона» через протоку. Я не смотрел на¬
зад, потому что был занят другим. Сестру Марию Терезу чуть
327

не сбило с ног течением. Я бросился вперед и схватил ее как
раз вовремя. Другую руку я подал Джоанне. Нам удалось
устоять на ногах, и мы выбрались через мелководье на песча¬
ную отмель.
На берегу реки бесновались по меньшей мере сто хуна, они
четко вырисовывались на фоне пламени. На таком расстоянии
их стрелы не долетали до нас, но вот уже некоторые начали
прыгать в воду.
Когда «томпсон» опустел, Сэм вставил новый магазин и сно¬
ва начал стрелять. Я помог Джоанне забраться в кабину наблю¬
дателя, а потом поднял туда же сестру Марию Терезу.
Хэннах повернулся и крикнул:
—	Давай, парень, садись и поднимай в воздух эту штуку!
—	А как же вы?
—	А ты один сможешь провернуть пропеллер?
С этим нельзя было спорить. Я забрался в кабину и сделал все
необходимые приготовления для вылета. Он расстрелял магазин
«томпсона» в черную цепь людей, которая уже достигла середи¬
ны протоки, бросил его на песок и забежал спереди самолета.
— Готов! — закричал он.
Я кивнул и запустил стартовое магнето. Он провернул про¬
пеллер. Мотор с ревом заработал. Хэннах отскочил в сторону.
Я склонился из кабины.
— Крыло! — закричал я. — Ложитесь на крыло!
Он махнул рукой, поднырнул под нижнее левое крыло и упал
на него, схватившись за передний край руками в перчатках. Это
был шанс, который мог сработать.
Я дал полный газ и двинулся вдоль песчаной отмели как раз
в тот момент, когда передний хуна вышел из воды. Через пять¬
десят или шестьдесят ярдов мне удалось оторвать хвост маши¬
ны, но больше ничего не удавалось сделать, нагрузка оказалась
слишком велика. Я это понимал, но и такой пилот, как Хэннах,
не мог не знать, что меня держит.
Только что он лежал здесь, и вот его уже нет, он отпустил
край крыла и сполз назад на песок. «Бристоль», казалось, рва¬
нулся вперед, я взял ручку управления на себя и взлетел.
У меня осталось время для одного быстрого взгляда назад
через плечо. Он стоял во весь рост лицом к ним, широко рас¬
ставив ноги, и спокойно стрелял из пистолета.
И потом черная волна людей захлестнула его, как прилив
заливает берег.
328

Глава 16
ВНИЗ ПО РЕКЕ
—	Ком манданте не заставит вас долго ждать, сеньор. Не угод¬
но ли присесть? Может быть, сигарету?
Сержант был изысканно вежлив и так старался угодить, что
я принял от него сигарету.
Итак, я снова очутился у офиса комманданте в Манаусе,
и на какое-то краткое мгновение мне показалось, что все
прошедшее мне почудилось и на самом деле ничего не про¬
изошло.
В тишине прожужжала муха, потом послышались голоса.
Дверь открылась, и комманданте галантно проводил сестру Ма¬
рию Терезу к выходу. В привычной для нее монашеской одеж¬
де из белого материала, какой носят в тропиках, полученной,
как я догадывался, от сестер какого-то другого ордена, она вы¬
глядела совсем буднично.
Ее улыбка слегка угасла при виде меня. Комманданте фор¬
мально пожал ее руку:
—	Полностью в вашем распоряжении, как всегда, сестра.
Она что-то пробормотала в ответ и удалилась. Он повернул¬
ся ко мне, излучая радушие, и протянул руку:
—	Мой дорогой сеньор Мэллори, я так сожалею, что заста¬
вил вас ждать.
—	Все в порядке, — ответил я. — Мой пароход отходит не
через час.
Он пригласил меня сесть, предложил сигару, от которой я
отказался, и наконец сам уселся за письменный стол.
—	Вот у меня ваш паспорт и разрешение на проезд. Все в по¬
рядке. У меня еще есть два письма, боюсь, что они уже давно
получены. — Он передвинул мне небольшую стопку бумаг. —
Я и не подозревал, что у вас офицерское звание в Королевских
военно-воздушных силах.
—	Только в резерве, — ответил я. — Это большая разница.
—	Была когда-то, мой друг, если верить газетам.
Я положил паспорт и разрешение на проезд в нагрудный кар¬
ман и просмотрел письма. Оба пришли на мой старый адрес в
Лиме. Одно — от отца с матерью, я узнал его по почерку. Дру¬
гое — от командующего военно-воздушными силами, он обра¬
щался ко мне — пилот-офицер Н.Дж. Мэллори. Они могут по¬
дождать, оба письма.
Комманданте посмотрел на меня:
329

—	Ну вот вы наконец едете домой, в Англию, и сеньор Штерн
с вами. Я так понимаю, что он получил визу?
—	Конечно.
Наступила короткая пауза. Он оказался в некотором затрудне¬
нии, не зная, что сказать еще, и сделал самую простую вещь —
вскочил на ноги, обошел стол и щелкнул каблуками:
—	Ну, не смею вас больше задерживать.
Мы подошли к двери, он открыл ее и протянул мне руку.
Когда я взял ее, улыбка исчезла с его лица. Я почувствовал, что
ему необходимо сделать какие-то комментарии к тому, что про¬
изошло. И он сказал:
— Несмотря ни на что, я горжусь тем, что был его другом.
Какой храбрый человек! Мы должны помнить его благородную
смерть, а не то, что случилось с ним до этого.
Я промолчал. Да и стоило ли что-то еще говорить? Я просто
пожал руку, и его дверь закрылась за мной в последний раз.
Когда я шел через украшенный колоннами холл, меня оклик¬
нули по имени. Я обернулся и увидел спешащую ко мне сестру
Марию Терезу.
— О мистер Мэллори, а я ждала вас. Хотела воспользоваться
случаем и попрощаться с вами.
Она выглядела совсем как прежде. Выглаженное белое одея¬
ние, румянец на щеках и спокойное выражение умиротворения
на лице, совсем как тогда, когда я впервые увидел ее.
— Очень любезно с вашей стороны.
— В некотором роде я чувствовала, что мы никогда по-насто¬
ящему не понимали друг друга, и сожалею об этом.
— Так и есть. Во всех отношениях. Я понимаю, вы собирае¬
тесь остаться здесь?
— Совершенно верно. Скоро и другие прибудут из Америки,
чтобы присоединиться ко мне.
—	И снова поехать туда же, вверх по реке?
—	Именно так.
—	А почему бы вам не оставить их в покое? — спросил я. —
Почему никто не хочет оставить их в покое? Они не нуждаются в
нас — ни в одном из нас — и в том, что мы можем им предложить.
—	Не думаю, что вы все хорошо сознаете.
До меня вдруг дошло, что просто теряю с ней время.
—	Тогда я рад, что не сознаю, сестра.
И в самый последний момент нашей встречи мне вдруг пока¬
залось, что я на самом деле понял ее. У нее было что-то совсем
ззо

другое во взгляде, что-то неопределимое, а может быть, просто я
принимал желаемое за действительное. Она повернулась и ушла.
Я смотрел, как она спускается по ступеням лестницы к оче¬
реди извозчиков, которые дремали под жгучим солнцем. Вроде
бы ничего не изменилось, и в то же время все стало другим.
Больше я ее никогда не видел.
Я стоял у кормовых поручней парохода. Прошло уже полча¬
са, как мы отошли от Манауса. И тут я вспомнил про письма.
Как раз когда читал письмо от командующего военно-воздуш¬
ными силами, меня отыскал Менни:
—	Что-нибудь интересное?
—	Меня переводят на действительную службу. Должен был
явиться уже два месяца назад. Письмо ходит за мной еще с тех
пор, когда я работал в Перу.
—	Да? — Он печально покачал головой. — Новости из Евро¬
пы, кажется, становятся с каждым днем все хуже и хуже.
—	Одно только ясно, — ответил я. — Они стараются собрать
пилотов домой. Всех, кого могут.
—	Мне тоже так кажется. А что там в Белеме? Обратитесь ли
вы к своему консулу за разрешением проехать домой?
Я покачал головой, потом вынул маленький матерчатый ме¬
шочек, который дал мне Авила в церкви миссии Санта-Елена,
и подал ему. Он открыл его и высыпал на ладонь дюжину не¬
обработанных довольно крупных алмазов.
—	Прощальный подарок Авилы. Я знаю, что это незаконно, но
за них в Белеме можно получить без хлопот две или даже три ты¬
сячи фунтов. Половина — ваша, и мы едем домой с комфортом.
Он положил алмазы обратно в мешочек.
—	Как странно. Жить так, как жил он, и умереть таким от¬
важным человеком!
Я подумал, что он будет продолжать и затронет то, что оста¬
лось недосказанным между нами, но все получилось иначе.
—	Мне надо написать письмо. Увидимся позже. — Он потре¬
пал меня по руке и ушел прочь.
Я не слышал, как она подошла, но почувствовал ее присут¬
ствие за своей спиной.
—	Я только что говорила с капитаном. Он сообщил, что на
следующий день после нашего прихода из Белема отходит суд¬
но в Нью-Йорк.
331

—	Хорошо, — кивнул я. — Вы еще успеете слетать в Кали¬
форнию и сделать пробу на студии компании МОМ.
Горизонт, залитый пурпурным и золотым, казался охвачен¬
ным пламенем.
—	Я только что видела Менни, — продолжила она. — Он
сказал, что вы получили письмо о зачислении в Королевские
военно-воздушные силы.
— Совершенно верно.
— И вы довольны?
Я пожал плечами:
— Если будет война, а видно, к тому идет, то мне надо
быть там.
— Могу я писать вам? У вас есть адрес?
— Если хотите. Я буду некоторое время в городке, который
называется Биггин-Хиллз. Истребительная эскадрилья. А моя
мать всегда перешлет письмо, если надо.
— Отлично.
Она стояла в ожидании, что я сделаю какой-то ход, но я мед¬
лил. Наконец она нерешительно произнесла:
— Если спуститесь вниз, то, надеюсь, знаете мою каюту.
Я покачал головой:
— Не думаю, что в этом есть смысл.
Он будет всегда незримо стоять между нами. Мы оба пони¬
мали это. Она заторопилась уходить, но потом задержалась и
повернулась ко мне:
— Да, я немного любила его и не стыжусь. Несмотря на все,
он для меня — самый бесстрашный человек из всех, кого я зна¬
ла, герой, и таким навсегда запомню его.
Ее слова прозвучали прямо как реплика из плохой пьесы. Ей-
богу! Он заслуживал гораздо большего.
— Он не герой, Джоанна. Он подонок, с самого начала, но
только храбрый подонок и, возможно, самый лучший пилот из
тех, кого я встречал. И давайте покончим с этим.
Она ушла, ожесточенная и сердитая, но мне не было уже до
нее никакого дела. Хэннах оправдал бы мое поведение, вот что,
пожалуй, для меня самое важное.
Я снова повернулся к поручням, солнце склонилось к закату
за деревьями, и спустилась ночь.

Посвящается Син Пэттерсон
Я нс вижу иного средства, кро¬
ме силы, дабы обуздать тех, кто хо¬
чет поколебать порядок вещей...
Похоже, всякое общество в основе
своей покоится на человеческой
смерти.
Оливер Уэнделл Холмс,
американский писатель
Глава 1
ДЕНЬ КАЗНИ
Они готовились расстрелять кого-то во внутреннем дворе
крепости, а это означало, что сегодня понедельник, потому что
именно понедельник и был у них днем казни.
Хотя моя камера находилась с другой стороны здания, я лег¬
ко понял это по волнению в соседних помещениях, откуда за¬
ключенные могли видеть всю процедуру и слышать дробь бара¬
банов. Коменданту, похоже, это очень нравилось.
И вот в тишине прозвучал выкрик команды, потом винтовоч¬
ный залп. Немного погодя барабаны мерно забили вновь, сопро¬
вождая кортеж, увозящий расстрелянного, потому что комендант
обожал блюсти все эти тонкости даже здесь, на Скартосе, самом
гнусном месте, которое я когда-либо видел в жизни. Это была
голая скала в Эгейском море со старинной турецкой крепостью
на вершине, где находились три сотни политических заключен¬
ных, четыреста солдат охраны — и я.
Я сидел здесь уже месяц, в котором было ровно четыре бес¬
конечных недели, и мне было ничуть не легче от того, что дру¬
гие узники томятся здесь уже почти два года, а им и не думали
предъявлять обвинение. Один заключенный на прогулке сказал
мне, что название острова происходит от греческого слова, обо¬
значающего бесплодное место, что меня нисколько не удивило.
Сквозь решетку моей камеры в жарком мареве на горизонте
можно было рассмотреть материк. Временами вдали появлялся
корабль — слишком далеко, чтобы возбудить у меня интерес.
Скорее всего, греческий военно-морской флот предпочитал бо¬
лее удобные гавани. Если немного высунуть голову и глянуть на¬
лево, можно увидеть скалу, справа — кусты терновника. Больше
здесь ничего не было, и ничего не оставалось делать, как валяться
335

на полу на соломенном матрасе, чем я как раз и занимался в то
майское утро, когда все в моей жизни вдруг изменилось.
Совершенно неожиданно в замке двери загремел ключ, хотя
до обеда оставалось еще целых три часа. Дверь отворилась, и
вошел один из сержантов.
Он пнул меня ногой и сказал:
— А ну, вставай, приятель! Тут с тобой хотят поговорить.
В душе шевельнулась надежда, и я вскочил на ноги, как
только посетитель появился в дверях. На вид ему было около
пятидесяти. Мужчина среднего роста, широкоплечий, с седы¬
ми до снежной белизны, аккуратно подстриженными усами и
очень голубыми глазами, в шляпе, легком кремового цвета
костюме и галстуке, который обычно носили выпускники
военных академий. В руке у него была трость.
Было ясно как Божий день: этот человек был или остается
армейским офицером в высоком чине. Да и не мог один старый
солдат не узнать другого.
Я чуть было не щелкнул каблуками, и он широко улыбнулся:
— Вольно, майор, вольно!
Он с отвращением оглядел камеру, потыкал тростью в пара¬
шу, стоящую в углу, и его лицо скривилось.
— Вы попали в чертовски неприятную историю, а?
— Вы из британского посольства в Афинах? — спросил я.
Он придвинул единственный в камере табурет, стер с него
пыль и уселся.
— Они там, в Афинах, ничего не смогут сделать для вас, Во-
ген. Вам придется гнить здесь, пока эти полковники не решат
как-то вас использовать. Я говорил с кем следует. По мнению
этих людей, вы получите лет пятнадцать, если повезет. А может
быть, и все двадцать.
— Весьма благодарен, — ответил я. — Это очень ободряет.
Он вынул пачку сигарет и перебросил ее мне.
— А чего вы ожидали? Оружие для повстанцев, полночные
высадки на пустынном берегу. — Он покачал головой. — Да кто
вы такой? Последний из романтиков?
— Хотелось бы так думать, — ответил я. — Но в случае уда¬
чи меня ждали пять тысяч фунтов стерлингов в Никосии.
Он согласно кивнул:
— Понимаю.
Я прислонился к стене у окна и оглядел его.
— Ну а вы кто?
Мое имя Фергюсон, бригадный генерал Гарри Фергюсон.
Королевская военная транспортная служба.
336

Вот в этом я засомневался: наверняка он имел весьма отда¬
ленное отношение к военным перевозкам, потому что не был
похож на тех, кто служит в столь важных, ответственных и за¬
служивающих всяческого уважения армейских частях.
—	Саймон Воген, — в свою очередь назвал себя я. — И вы,
разумеется, это знаете.
—	Вот это верно, ио я, скорее всего, знаю вас лучше, чем вы
сами.
Я не мог пропустить мимо ушей этот выпад и сказал:
—	Так расскажите же и мне.
—	Справедливо. — Он сложил руки на набалдашнике трос¬
ти. — Прекрасно закончили академию; младший лейтенант экс¬
педиционного корпуса во время корейской войны; заслужили
высокий Военный крест, а потом нарвались на патруль и про¬
вели более года в китайском лагере для военнопленных.
—	Все так.
—	Судя по вашему делу, вы успешно выдержали промывание
мозгов, которому подвергались все военнопленные. Однако там
упоминается, что у вас появилась некоторая склонность к упо¬
треблению в спорах марксистской диалектики.
—	Примерно так, как излагал это сам старый спорщик, —
возразил я. — «Жизнь есть деятельность преследующих свои
цели людей». Вы не можете отрицать этого.
—	Мне понравилась книга, которую вы написали для воен¬
ного издательства после корейской войны: «Новая концепция
революционных военных действий». В свое время она вызвала
много толков. Конечно, ваш способ цитировать Мао Цзэдуна
многих шокировал, но вы были правы.
—	Почти как всегда. Но жаль, что далеко не все люди при¬
знают факты, это часто удручает.
Он продолжал, будто вовсе меня не слышал:
—	Эта книга открыла вам путь в военную разведку, где вы
специализировались на подрывной работе, революционных
движениях и тому подобное. Коммунисты в Малайе, шесть ме¬
сяцев погони за повстанцами May-May1 в Кении, потом Кипр
и ЭОКА2. Орден «За безупречную службу» увенчал ваши заслу¬
ги, а к нему — пуля в спину, которая чуть было не прекрати¬
ла все это.
1Мау -Мау — название национально-освободительного движения пар¬
тизан из племени кикуйю, которые в 1952—1958 гг. боролись против англий¬
ских колониальных властей в Кении.
2 Национальная организация кипрских бойцов (1955).
337

—	Все кончилось хорошо; вы знаете, как это бывает.
—	Потом Борнео и эта свалка с индонезийцами. Вы там коман¬
довали группой местных боевиков и добились больших успехов.
—	Естественно, — ответил я. — Потому что мы дрались с
партизанами, используя в точности их методы. Только так и
можно было с ними справиться.
—	Совершенно верно, и вот, наконец, высшая точка траге¬
дии. Март 1963 года, чтобы быть точным. Окрестности Кота-
Бару кишели коммунистическими террористами. Властями вам
было приказано отправиться туда и разделаться с красными раз
и навсегда.
—	И никто не сможет сказать, что я не справился с делом, —
ответил я с некоторой горечью.
—	Как это газеты называли вас? Зверь Ссленгара? Человек,
который приказывал расстреливать пленных, допрашивал и
пытал захваченных людей? Полагаю, что помогли ваши награ¬
ды, да и год в китайском лагере пошел вам на пользу. Психи¬
атрам было бы над чем поработать. Но вас хотя бы не уволили
со службы за недостойное поведение.
—	Учли мои прежние доблестные победы. Должен же быть у
этих побед родной отец. Как говорится, чем можем, тем поможем.
—	И что же было после всего этого? Наемник в Договор¬
ном Омане1 и в Йемене. А потом три месяца занятий тем же
делом в Судане, и вы были счастливы выбраться оттуда живым.
С 1966 года вы работали в качестве агента продавцов оружия,
которые по большей части действовали законным путем. Твайт
и Симпсон, Франц Бауман, Макензи Браун, Юлиус Мейер и
многие другие.
—	Но здесь нет ничего плохого. Британское правительство
зарабатывает несколько сотен миллионов фунтов в год на про¬
изводстве и продаже оружия.
—	С той разницей, что оно не доставляет его в другую стра¬
ну по ночам, чтобы оказать помощь и поддержку в трудную
минуту врагам официального правительства.
—	Да бросьте вы, — возразил я.— Это и есть именно то, что
оно делает многие годы.
Он рассмеялся и похлопал себя рукой по колену.
—	Черт побери, Боген, вы мне нравитесь. На самом деле.
—	Как, вам нравится Зверь Селенгара?
’Договорный Оман — официальное название бывшей англий¬
ской колонии на юго-востоке Аравийского полуострова. С 1971 г. — Объеди¬
ненные Арабские Эмираты (ОАЭ).
338

—	Господи, сынок, вы думаете, я вчера родился? Я-то знаю,
что там произошло. Знаю точно. Вам приказали очистить Кота-
Бару от террористов до последнего, и вы это сделали. Может
быть, немного жестоко, но сделали. Ваши хозяева вздохнули с
облегчением, а потом отдали вас на съедение волкам.
—	Оставив меня с чувством удовлетворения, потому что я
выполнил работу.
Он улыбнулся:
—	Вижу, мы начинаем понимать друг друга. А я вам сказал,
что знал вашего отца?
—	Уверен, что вы знали его. Но теперь мне больше всего
хотелось бы знать, какого черта вы от меня хотите, генерал?
—	Хочу, чтобы вы поработали на меня. Взамен я вытащу вас
отсюда. Начнете жизнь сначала.
—	А как вы это сделаете?
—	Греки очень разумные люди, и с ними можно делать дела,
если только знать как.
—	А что я должен буду сделать взамен?
—	О, это совсем нетрудно. Я хотел, чтобы вы провернули
одно дельце в Северной Ирландии с ИРА1 в наших интересах.
Этот ответ кого угодно мог поставить в тупик, и я с недове¬
рием уставился на него.
—	Вы, наверное, шутите.
—	Я не знаю никого, кто был бы подготовлен лучше, чем
вы. Посмотрите на дело с этой стороны. Вы многие годы про¬
вели в разведке и боролись с городскими партизанами, марк¬
систами, анархистами, революционерами разных мастей и
прочими. Вы прекрасно знаете, как работают их мозги. Вы
чувствуете себя уверенно на любом поле сражения, будь это
глухой переулок или крыша дома. Вы упорный, находчивый и
абсолютно безжалостный, что для вас совершенно необходи¬
мо, иначе во всех этих делах не выжить и пяти минут, уж по¬
верьте мне.
—	Звучит не слишком привлекательно.
—	И кроме того, признайте, у вас есть одно или два особых
качества. Вы говорите по-ирландски, как я понимаю, благодаря
своей матери, а этого не умеет большинство ирландцев. А по¬
том еще этот ваш дядюшка. Тот самый, который в прежние вре¬
мена командовал подвижным отрядом в ИРА.
1 Ирландская республиканская армия (ИРА) — боевая организация ирланд¬
ской националистической партии Шин Фейн. Действует террористическими
методами.
339

—	Майкл Фитцджеральд, — сказал я. — Школьный учитель
в Страдбелла.
Он поднял в удивлении брови:
—	О Боже, как им нравятся их легенды! С другой стороны,
то, что вы наполовину ирландец, дает серьезные преимущества.
—	Вы хотите сказать, мне виднее, что шевелится в их тупых
крестьянских башках?
Он даже не дал себе труда отрицать это:
—	Будь я проклят, если когда-нибудь понимал их, должен
признаться.
—	Именно поэтому они и пытаются освободиться от нас в
течение последних семи сотен лет.
Он снова поднял брови, и в его голосе послышался холодок:
—	Интересное замечание, Воген. Оно заставляет меня заду¬
маться, какую позицию вы занимаете в этом вопросе.
—	А я не принимаю ничьей стороны. Хватит с меня. Вы толь¬
ко скажите, что вы от меня ждете. Если это мне подойдет, я
возьмусь.
—	А если не подойдет, то просидите здесь еше пятнадцать
лет? — Он покачал головой. — Сомневаюсь, что вам этого хо¬
чется, майор. Очень сомневаюсь.
Я и сам сомневался. Взял еще одну сигарету из его пачки и
устало сказал:
—	Ладно, генерал, выкладывайте, что там у вас?
— Все очень просто: армия находится в состоянии войны
с ИРА.
—	Или, напротив, все сложно.
—	Совершенно верно. Когда мы впервые ввели туда войска
в 1969 году под предлогом защиты католического меньшинства,
которое действительно выражало недовольство, это еще можно
было как-то понять.
—	И с тех пор?
—	В мире произошло много конфликтов. Палестина, Аден,
Кипр. Точно то же, что и здесь, только похуже. Возрастающая
жестокость, запланированные убийства по политическим моти¬
вам, взрывы бомб, которые наносят невинным гражданам боль¬
ше ущерба, чем армии.
—	Но ведь в том и состоит цель терроризма — вселять ужас, —
сказал я. — Единственный способ для маленькой страны бороть¬
ся с империей и победить. Это одно из любимых утверждений
Майкла Коллинза.
340

—	Мне оно знакомо. Но в ИРА в настоящий момент про¬
изошел глубокий раскол, что еще более усложняет обстанов¬
ку. Одна часть называет себя «официальной» и, судя по всему,
занимает левую политическую позицию.
—	Насколько серьезную?
—	Насколько вы можете себе представить. Другая часть —
чистые националисты, или называйте их как хотите, но они
ответственны за все акты насилия.
—	И только они?
—	Вовсе нет. Официальная часть ИРА тоже не гнушается
насилия, когда оно им выгодно. Но есть много отколовшихся
от них групп. Фанатично настроенные люди, готовые стрелять
во всякого, кто попадется на глаза. Наихудшая из этих мел¬
ких группировок называется «Сыны Эрина»1. Ею руководит
человек по имени Фрэнк Берри.
—	А как насчет другой стороны — Добровольных сил Ольстера?
—	Даже не упоминайте о них, — с горечью сказал он. — Если
они когда-нибудь решатся действовать, это будет гражданская
война, такая кровавая баня, что о ней страшно и подумать. Нет,
ближайшая задача — подавить терроризм. Это работа для армии.
Пусть потом политики разбираются что к чему.
—	И что же я могу сделать такого, с чем не может справить¬
ся вся ваша военная разведка?
—	Все или ничего. Это зависит от многих обстоятельств.
ИРА добыла большую сумму денег, и можно предположить,
что она собирается приобрести оружие или еще что-нибудь
эдакое в особо крупных размерах. Пять недель назад они пред¬
приняли серьезную акцию.
—	Что именно?
—	Ночной почтовый катер, шедший из Белфаста в Глазго,
был похищен полудюжиной человек.
—	Кто они были? Отчаянные одиночки?
—	Нет. Ими командовал человек, за которым мы охотимся
уже много лет. Настоящий ветеран. Ему теперь, должно быть,
под шестьдесят. Майкл Корк. Они называют его Коротышка.
Еще одна ирландская шутка, потому что мы думаем, что он рос¬
том больше шести футов.
—	Вы думаете?
—	Не считая двухлетней отсидки по приговору, когда ему
было лет семнадцать или восемнадцать, он ни разу больше не
попадался. Длительное время провел в Америке, но, по прав-
'Эрин — по-ирландски — Ирландия.
341

де говоря, мы не имеем ни малейшего представления, как он
сейчас выглядит.
—	Так что же случилось с почтовым катером?
—	Корк и его люди заставили капитана встретиться в откры¬
том море с пятидесятифутовой моторной яхтой. Они выгрузили
больше чем на полмиллиона фунтов стерлингов золотых слитков.
—	И так легко ускользнули в ночи?
—	Не так уж легко. На следующее утро они у острова Ратлин
напоролись на сторожевик ВМС, но сумели уйти под покровом
тумана, хотя командир сторожевика полагал, что они после об¬
стрела уже едва держались на плаву.
—	Их потом где-нибудь видели?
—	На берегу возле Страмора нашли резиновую надувную лод¬
ку. Это рыбацкий порт на материковом берегу к югу от острова
Ратлин. А в течение недели к берегу прибило еще несколько
трупов.
—	Вы думаете, что Майкл Корк выжил?
—	Мы знаем, что он остался жив. Знаем точно, благодаря
доброй старой ирландской системе доносительства. Наш ин¬
форматор сообщил, что Корк был единственным, кто спасся.
Он затопил яхту в выбранном месте, добрался до Страмора на
той самой резиновой лодке и немедленно исчез со своей обыч¬
ной ловкостью.
Я подошел к окну, посмотрел на лазурное Эгейское море и
подумал о яхте, лежащей где-то там, на дне, в серых и холод¬
ных северных водах.
— Он мог бы многое сделать с такой уймой денег.
— Уже была предпринята попытка от его имени связаться с
лондонским торговцем оружием; у торговца хватило ума немед¬
ленно сообщить об этом властям.
— А кто это? Кто-нибудь из тех, кого я знаю?
— Юлиус Мейер. Мне кажется, вы работали на него несколь¬
ко раз.
— Старый Мейер? — Я громко расхохотался. — С его-то
скользкой репутацией? Удивлен, что они выбрали его.
— Да, мне тоже кажется, что у него весьма сомнительная ре¬
путация, — ответил генерал. — Он частенько попадал в передел¬
ки, это всем известно. Хотя бы тот прошлогодний скандал с
правительством Испании, когда он продал оружие баскским
террористам. Его имя не сходило с первых полос газет день или
два, и его запомнили те, кто интересуется оружием.
В это можно было поверить, и я спросил:
— А какая роль отводится мне?
342

—	Вы должны делать то же, что и раньше. Работать в каче¬
стве агента Мейера. Они найдут, что вы им вполне подходите.
Извините, Воген, но от вашего прошлого остался такой запа¬
шок, что они вас нюхом учуют.
—	Очень любезно с вашей стороны. А что, если от меня по¬
требуют услуг наемника-инструктора? Например, обучать обра¬
щению со специальным снаряжением? Так может случиться, вы
же сами знаете.
—	Надеюсь, что так и будет. Я хочу, чтобы вы проникли к
ним как можно глубже и узнали все, что нужно, потому что
мы разыскиваем это золото, Воген. Мы не можем позволить
им хапнуть такой крупный кусок. Это ваша главная задача —
найти, где оно находится.
—	Что-нибудь еще?
—	Любая информация, которую вы можете собрать по мело¬
чам об организации, лицах, именах, явках. Все, о чем не гово¬
рят вслух. Было бы совсем хорошо, если бы вы смогли добыть
для нас Майкла Корка, если появится такая возможность, или
кого-нибудь другого с такими же убеждениями, из тех, кто вам
попадется.
Я медленно, с расстановкой спросил:
—	Что вы подразумеваете под словом «достать»?
—	Не валяйте дурака, мой мальчик, — сказал он, и теперь в
его голосе зазвучал металл. — Вы прекрасно понимаете, что я
имею в виду. Если Корк и его друзья хотят сыграть с нами в эту
игру, то они должны знать, что их ожидает.
—	Понимаю. А как Мейер будет участвовать во всем этом?
—	Он будет полностью сотрудничать с нами. Поедет в Север¬
ную Ирландию, когда потребуется. Будет помогать вам всеми
доступными средствами.
—	Как вы добились этого маленького чуда? Насколько я пом¬
ню Мейера, он всегда предпочитал не высовываться.
—	Все очень просто: ему требуется ежегодное обновление
лицензии на торговлю оружием, — ответил генерал. — Кста¬
ти, я должен подчеркнуть одно обстоятельство. Несмотря на
то, что вы будете получать вознаграждение и надбавки в соот¬
ветствии с вашим званием, не может быть и речи о восстанов¬
лении ваших прав и возвращении в строй.
—	Другими словами, если я окажусь в канаве с прострелен¬
ной головой, это будет всего-навсего еще один чей-то неопо¬
знанный труп?
—	Точно. — Он быстро поднялся и поправил шляпу. — Но я
что-то заговорился. Через полчаса губернатор пришлет за мной
343

сторожевой корабль, чтобы забрать меня обратно в Афины. Так
что же вы решили? Немножко попотеть и поработать — или тор¬
чать тут еще пятнадцать лет? — И он обвел тростью камеру.
Я спросил:
—	У меня на самом деле есть выбор?
— Благоразумный мальчик! — Он широко улыбнулся и посту¬
чал в дверь. — Лучше пойдем со мной.
— Как, прямо сейчас?
—	Я привез из Афин подписанное распоряжение о вашем
освобождении.
—	Вы были так уверены?
Он пожал плечами:
—	Скажем так, мне очень хотелось привлечь вас на свою сто¬
рону.
Ключ повернулся в замке, дверь открылась, сержант козыр¬
нул и отступил в сторону.
Генерал двинулся вперед, но я остановил его:
—	Один вопрос, сэр...
—	Что еще?
—	Вы и вправду из Королевской военной транспортной
службы?
Он мило улыбнулся:
—	Из весьма важного подразделения этой службы, мой до¬
рогой Саймон. Я думал, вы сами догадаетесь. А теперь пошли.
Надо поспешить успеть на самолет британских ВВС, который
я заказал из Афин.
Так, значит, я снова Саймон? Он вышел в коридор; сержант
стоял и терпеливо ждал, пока я окидывал взглядом камеру. Бу¬
дущее не слишком заманчиво, но уж лучше там, чем здесь.
Он снова нетерпеливо позвал меня, уже наполовину подняв¬
шись по лестнице. Я двинулся вперед, и дверь позади меня с
лязгом захлопнулась.
Глава 2
МЕЙЕР
Я впервые встретил Мейера в одном из самых маленьких оман¬
ских государств в июне 1966 года. Оно называлось Рубат; там
имелись правитель — султан, единственный портовый городок и
сорок тысяч квадратных миль унылой пустыни, где обитали люди,
которых в военной среде называют обычно «воинственными пле¬
менами» или «непокорными туземцами».
344

Эта страна ничем не могла бы привлечь внимания, если бы не
нефть; нефтяные доходы позволили султану, помимо трех «роллс-
ройсов», двух «мерседесов» и одного «кадиллака», помимо амери¬
канских друзей, которых в те времена там не слишком-то любили,
иметь еще и шефа полиции. А я был рад этой работе, пусть и вре¬
менной, зависящей от политической обстановки.
Однажды в послеобеденное время я был срочно вызван во
дворец главным министром султана, Гамалем, который, кста¬
ти, приходился ему племянником. Это было крайне неожидан¬
но, потому что здесь во время дневной жары жизнь полностью
замирает.
Придя в офис, я увидел его сидящим за письменным столом;
напротив располагался Мейер. Я никогда не знал настоящего
возраста Мейера, потому что он был из тех, кто всегда выгля¬
дит на шестьдесят.
Гамаль произнес:
—	Майор Воген. Мистер Юлиус Мейер.
—	Мистер Мейер, — вежливо сказал я.
—	Немедленно арестуйте его и держите под усиленной ох¬
раной в главном полицейском управлении до моего распоря¬
жения.
Мейер уставился на меня сквозь очки в стальной оправе.
Копна нечесаных седых волос, обтрепанный воротник, помя¬
тая рубашка — ни дать ни взять музыкант-неудачник. Лишь
после я понял, что он просто намеренно прибеднялся, хоть
вовсе и не был бедным.
—	По какому обвинению? — поинтересовался я.
—	Импорт оружия без лицензии. О деталях я расскажу поз¬
же. А теперь уберите его отсюда. Мне надо работать.
Когда мы ехали в город на джипе, Мейер, то и дело утирая
пот с лица, бубнил:
—	Ужасная, ужасная вещь — весь этот обман, мой друг. Я ду¬
маю, все идет к тому, что уже никому нельзя доверять.
—	А по какому случаю вы обратились к нашему уважаемому
главному министру?
Он пришел в состояние крайнего возбуждения и замахал ру¬
ками, словно большая взъерошенная птица.
—	Я этим утром приехал из Джибути с пятью тысячами ар¬
мейских карабинов, все в отличном состоянии, очень хорошие.
Еще пятьдесят автоматов Брена, двадцать тысяч комплектов бое¬
припасов, и все по его заказу.
—	И что же случилось?
—	Сами знаете что. Он отказался платить и арестовал меня.
345

Мейер хитровато взглянул на меня, постарался улыбнуться и
снова принял несчастный вид.
—	Такое обвинение! А что случится, если он захочет обмануть
меня? Какое наказание за ввоз оружия?
—	Здесь долгие годы была британская колония, поэтому они
предпочитают виселицу. Султан любит делать из этого публич¬
ное представление на главной площади, чтобы воодушевить ос¬
тальных.
—	Бог мой! — мученически застонал он. — Теперь я буду
посылать вместо себя агента, клянусь!
При других обстоятельствах это заставило бы меня громко
расхохотаться.
Я запер Мейера, как было приказано, пошел к себе в каби¬
нет и, зная нрав Гамаля, тщательно обдумал все дело, что заня¬
ло целых пять минут.
Придя к неизбежному выводу, что в государстве Рубат слу¬
чилось что-то очень нехорошее, я покинул офис и поехал на
набережную, где проверил наш совсем новенький пятидесяти¬
футовый полицейский катер с дизельным мотором, готовый к
выходу в море, с полными баками.
Банк, к сожалению, был закрыт, поэтому мне пришлось по¬
ехать в мой хорошенький маленький домик на окраине и от¬
копать в углу сада, у цистерны, крохотный стальной сейф, в
котором были отложены на черный день пять тысяч долларов
шальных денег.
Когда я тронулся обратно в город, со стороны дворца по¬
слышался треск пулеметных очередей, что подтверждало: мои
мыслительные способности не пострадали в Рубате, несмотря
на жару и обстановку всеобщего загнивания.
По пути в гавань я заскочил в полицейское управление и
обнаружил, ничуть не удивившись, что там нет ни души, не
считая Мейера, которого, открыв дверь, я увидел стоящим у
окна камеры и прислушивающимся к звукам перестрелки.
Он быстро обернулся ко мне, и на его лице появилось явное
облегчение, когда он увидел, кто вошел.
—	Это Гамаль? — встревоженно спросил он.
—	Он не из тех, кто ждет у моря погоды. Чуть что — хвата¬
ется за пистолет. А вы неважно выглядите. Предлагаю вам дол¬
гое морское путешествие.
Он чуть не выпрыгнул из самого себя от желания проскочить
вслед за мною в дверь.
346

Когда мы выходили на катере из гавани, в жарком послеполу¬
денном воздухе над дворцом поднимались черные столбы дыма.
Стоя возле меня в рубке, Мейер качал головой и вздыхал.
—	В каком ненадежном мире мы живем, мой друг! — А по¬
том, будто сразу забыв о случившемся, спросил: — Это хороший
катер? Мы сможем на нем добраться до Джибути?
—	Запросто.
—	Отлично. У меня там первоклассные связи. Мы даже мо¬
жем продать катер. Будет небольшая компенсация за мои поте¬
ри, а потом у меня есть маленькое дельце в Республике Сомали,
и вы могли бы мне помочь.
—	Что за дело?
—	Две тысячи фунтов стерлингов в месяц, — спокойно отве¬
тил он.
Этого было достаточно, чтобы любому заткнуть рот. Он до¬
стал из кармана маленький кассетный магнитофон, поставил его
на столик для карт и включил.
Зазвучали звуки оркестра, в которых сразу можно было
узнать ностальгические нотки тридцатых годов, а певец, кото¬
рый вступил через несколько минут, заверил меня, что «Каж¬
дый день — счастливый день». На лице Мейера, когда он слушал,
отразилась полная безмятежность.
Я спросил:
—	Кто это, черт побери?
—	Эл Боули, — просто ответил он. — Лучшее из всего, что
было.
Так странно началась наша крепкая дружба.
Я вспоминал об этой первой встрече, когда шел к оружей¬
ному складу Мейера, на следующее утро после того, как вер¬
нулся в Англию из Греции, —- благодаря любезности Фергю¬
сона и транспортной команды Королевских военно-воздушных
сил. Цель моего визита была совершенно очевидна.
Когда я открыл маленькую скрытую калитку главных ворот
и вошел внутрь, голос Эла Боули таинственно прозвучал из
полутьмы, чтобы сообщить мне, что «Все мое — твое».
Трудно себе представить, но на одном только складе Мейер
собрал буквально все, что имело касательство к оружейному делу.
Для меня всегда оставалось тайной, как мог он ладить с инспек¬
торами пожарной службы, когда у него временами скапливалось
столько взрывчатки, что ею можно было разнести в пыль поло¬
вину Лондона.
347

—	Мейер, где вы? — крикнул я, озадаченный отсутствием
персонала.
Я шел по темному проходу между двумя рядами шкафов,
набитых коробками с патронами 303-го калибра и зарядами
для гранатометов. Дальше шла стальная лестница, которая вела
на площадку наверху, там тоже были шкафы и рядами стояли
старые винтовки «энфилд».
Эл Боули затих, и у перил появился сам Мейер.
—	Кто там?
У него был такой затравленный вид, словно он вот-вот ожи¬
дал появления гестапо, что когда-то, во времена его юности,
вполне могло случиться. Он носил те же очки в стальной оп¬
раве, что и при первой нашей встрече; помятый синий костюм
также был вполне в его обычном вкусе.
—	Саймон, — воскликнул он. — Это вы?
И начал спускаться по лестнице. Я спросил его:
— Где ваши служащие?
— Я дал им свободный день. Подумал, так будет лучше, ког¬
да мне позвонил Фергюсон. А где он сам, кстати?
— Скоро будет.
Он снял очки, тщательно их протер, снова надел и придир¬
чиво осмотрел меня.
— Они там не очень мучили вас?
— На Скартосе? — Я покачал головой. — Хватило и того, что
я там был. Как ваш бизнес?
Он развел руками в непередаваемом жесте и двинулся к офи¬
су на другой конец склада.
— Что я могу сказать? Мир день ото дня становится все бо¬
лее жестоким.
Мы зашли в тесный захламленный кабинет; он извлек бутыл¬
ку самого дрянного английского шерри и плеснул в стаканы по
паре глотков. На вкус это было что-то вроде сладкой олифы, но
я все же мужественно выпил.
— Этот Фергюсон, — сказал он, прикончив свою порцию, —
просто дьявол. Хладнокровный, расчетливый дьявол.
—	Ну, этот-то наверняка знает, что хочет.
—	Он шантажировал меня, Саймон. Меня, который уже
столько лет гражданин этой страны! Я плачу налоги, разве
нет? И примерно себя веду. Когда эти ирландские психи
подкатились ко мне со сделкой, я тут же сообщил влас¬
тям.
—	Весьма похвально, — отозвался я и налил себе еще один
стакан жуткого пойла.
348

—	И какую же благодарность я получил? Этот Фергюсон за¬
является сюда и дает мне задание. Или я играю в ту игру, но по
его правилам, или я лишаюсь лицензии на торговлю. Как вам
это понравится? И это британская законность?
—	Очень похоже на нее, — ответил я.
Он начал злиться, но виду не подал.
—	Почему вы все превращаете в шутку, Саймон? Разве по¬
ложение, в которое мы попали, так уж смешно? И смерть тоже
смешна?
—	Единственный способ для разумного человека остаться
нормальным в мире, который сходит с ума.
Он обдумал мои слова и выдавил одну из своих хитрых улы¬
бочек:
—	Может быть, вы будете от этого что-то иметь. Я попробую,
определенно попробую, но куда подевался этот Фергюсон?
—	Он скоро будет. Скоро вы узнаете самое худшее.
Я уселся на край стола и взял из яшичка сандалового дерева ту¬
рецкую сигарету, которые он держал для особо важных клиентов.
—	Что у вас есть из такого, что работало бы с глушителем?
Но только чтобы хорошо работало.
Он сразу встрепенулся: начинался бизнес.
—	Пистолет или что-нибудь еще?
—	И еще автомат.
—	Так пойдемте вниз. Думаю, что смогу подобрать вам то,
что нужно.
Автоматы «Стен Mk IIS» были разработаны во время войны
специально для диверсантов и партизанских отрядов. Они так¬
же с большим успехом применялись британскими войсками для
ночной патрульной службы во время корейской войны.
«Стен» был и остался замечательным оружием; его глуши¬
тель делал звук выстрела почти неслышным. Единственным
звуком при стрельбе было клацанье затвора, когда он ходил
назад и вперед, но его трудно было услышать с расстояния
примерно в двадцать ярдов.
В свое время их изготовили гораздо больше, чем пустили в
дело, и для меня осталось загадкой, почему их стали так мало
выпускать в последующие годы — это было уникальное оружие
в своем классе.
И вот внизу, в тире Мейера, я держал в руках совершенно но¬
вый автомат. Передо мной, в дальнем конце тира, стояли в ряд
мишени — фигуры солдат неизвестной национальности, в нату-
349

ральную величину, одетые в маскировочную форму. Я разрядил
тридцатидвухпатронный магазин по первым пяти, ведя ствол сле¬
ва направо. Было непривычно видеть, как пули рвали мишени, и
слышать только стук ходящего затвора.
Мейер заметил:
—	Помните, стрелять длинными очередями можно только
при крайней необходимости. Они быстро перегреваются.
Об этом я и без того знал, потому что пользовался этой шту¬
кой в Корее; но я промолчал, положил автомат и спросил:
—	А что насчет пистолета?
Я подумал, что он должен быть доволен собой, и увидел, как
он достал жестяную коробку, открыл ее и вытащил оттуда обыч¬
ный автоматический пистолет, у которого был только непривы¬
чного вида ствол.
—	Я мог бы отдать что угодно за эту маленькую штучку, —
заявил он. — Пистолет из коммунистического Китая. Калибр
7,65 миллиметра.
Такого я действительно никогда не видел.
— Как он работает?
Оказалось, пистолет был сделан довольно изобретательно.
Работал в полуавтоматическом режиме, и тогда слышались толь¬
ко звуки работы механизма и выбрасывателя стреляных гильз,
но можно было стрелять и одиночными выстрелами, тоже со¬
вершенно без шума.
Я расстрелял на пробу пару обойм. Мейер спросил:
— Нравится?
Но нам помешали звуки шагов на лестнице, и из темноты
возник Фергюсон. На нем был двубортный серый костюм, тот
же самый академический галстук и шляпа-котелок. В руках он
держал кейс.
— Вот вы где, — сказал он. — Что все это значит?
Он прошел вперед, поставил кейс на стол, взял у меня пис¬
толет, небрежно прицелился и выстрелил. Как я ожидал, так и
вышло: пуля угодила не в плечо и не в руку мишени — прями¬
ком в живот. Жестоко, зато наверняка.
Он положил пистолет на стол и посмотрел на ручные часы:
—	У меня ровно десять минут. Потом я должен быть в ми¬
нистерстве, так что перейдем к делу. Мейер, вы уже все сооб¬
щили ему?
—	Вы же сказали, чтобы я подождал вас.
—	Вот я здесь.
—	О’кей. — Мейер пожал плечами и повернулся ко мне. —
У меня вчера была последняя встреча с лондонским агентом
350

этих людей. Я сказал ему, что есть возможность переправить
товар через город Обан.
—	Есть возможность? — вмешался я. — Но это очень трудно
сделать сейчас, как, впрочем, и всегда.
Мейер продолжал, будто я его не прерывал:
—	Я договорился, что вы будете моим представителем в этом
деле. Предварительная встреча назначена на вечер понедельни¬
ка в Белфасте. Они ждут нас двоих.
—	Кто они такие?
—	Точно не знаю. Может быть, будет сам официальный ли¬
дер ИРА, Майкл Корк.
Я бросил взгляд на генерала:
—	Это и есть ваш Коротышка?
—	Может быть, — ответил тот, — но мы сами точно не зна¬
ем. Что мы с уверенностью можем сказать, так это то, что вы
должны добиться известного прямого влияния на него, что бы
ни случилось.
—	Что мне делать до понедельника?
—	Поедете в Обан и раздобудете хороший катер. — Он от¬
крыл кейс, достал конверт и бросил его на стол. — Здесь тыся¬
ча фунтов. Так сказать, оборотные средства. — Потом он
обернулся к Мейеру: — Я понимаю, что это сущая мелочь для
человека вашего полета, мистер Мейер, но мы хотели быть с
вами честными.
Мейер быстро положил руку на конверт.
—	Деньги — важное дело, генерал. Не позволяйте никому
одурачить себя. Я никогда в жизни не погнушаюсь тысячей.
Фергюсон снова обратился ко мне:
—	Мне представляется, самое подходящее место для высад¬
ки — на севере антримского побережья, там Мейер снимет дом.
Он будет связным между нами, как только вы появитесь с эти¬
ми людьми.
—	А вы сами тоже собираетесь быть там?
—	Неподалеку, если понадоблюсь, но одну вещь я хочу особо
оговорить. Ни при каких обстоятельствах вы не должны вступать
в контакт с местными военными или полицейскими властями.
—	Что бы ни случилось?
—	Полагайтесь только на себя, Саймон, думайте сами, как
поступать. Я помогу вам, чем смогу, в нужный момент, но до
этого...
—	Что ж, я уловил. Предстоит веселенькая работенка, и боль¬
шие начальники снисходительно похлопают мне, если я справ¬
люсь.
351

—	И смешают вас с грязью, если наоборот, — продолжил он
и потрепал меня по плечу. — Но я вполне уверен в вас, Саймон.
Все пройдет успешно, вот увидите.
—	Пока что я не вижу причины, почему будет именно так, но
все равно, благодарю вас за доверие.
Он закрыл кейс и взял его.
—	Запомните еще одно. Майкл Корк вполне может оказать¬
ся что называется «революционером старой закваски», и я
думаю, что правы те, кто так считает. Иными словами, он и
ему подобные допускают избиение невинных в политических
целях.
—	То есть он убьет меня, если потребуется, это вы стараетесь
мне втолковать?
—	Не колеблясь, твердой рукой. — Он положил руку мне на
плечо. — Мне надо спешить; обещайте только еще одно.
—	Что же?
—	Достаньте приличное оружие, — он взял бесшумный пис¬
толет, взвесил его в руке и бросил обратно на стол, — взамен
этой гонконгской халтуры.
—	Этот, кстати, из Пекина, — ответил я.
—	Невелика разница, — с готовностью заметил он и исчез в
темноте. Мы слышали, как он спустился по лестнице; потом все
стихло.
Разволновавшийся Мейер забегал по офису взад и вперед,
нелепо размахивая руками:
— Он всегда заставляет меня чувствовать себя неловко. Зачем
ему это надо?
— Он ходил в школу, которую некоторые люди называют
приличной. А вы не ходили.
— Ерунда, — ответил он. — Вот вы тоже ходили в прилич¬
ную школу, но я себя с вами прекрасно ощущаю.
—	Моя мать была ирландка, если помните. Вот почему я со¬
хранил чувство такта.
Я выстрелил еще пару раз из китайского пистолета и пока¬
чал головой:
—	Фергюсон прав. Засуньте эту штуковину обратно в рожде¬
ственскую хлопушку, или где там вы ее откопали, и дайте мне
настоящее оружие.
—	Например?
—	Хорошо бы маузер, калибра 7,63 миллиметра, модели
1932 года, с круглым глушителем. Эта вещь выпускалась во
Вторую мировую войну для германской контрразведки. Может,
найдутся одна-две штуки?
352

—	А может, вам еще отдать мои золотые зубы? Это невозмож¬
но. Где я теперь его возьму, маузер?
—	Найдете. Находили же раньше. — И я протянул ему руку. —
А теперь отстегните мне горсточку денег с вашего навара, и я ис¬
чезну. Обан — не следующая станция на брайтонской линии, вы
же знаете. Он на северо-западном побережье Шотландии.
—	Ладно, ладно, не надо мне вашей географии.
Он отсчитал пятьсот фунтов, ворча и потея, что с ним слу¬
чалось всякий раз, как доходило до расчета. Я засунул купюры
во внутренний карман.
—	Когда вернетесь? — спросил он.
—	Постараюсь послезавтра.
Он прошел за мной к лестнице, и мы задержались у дверей
офиса. Он запинаясь сказал:
—	Будьте осторожны.
Это выглядело так, словно он старался выказать мне некото¬
рое расположение. Я ответил:
—	А разве я всегда не осторожен?
Он вернулся в контору, и сразу же музыкальное прощание
Эла Боули настигло меня и проводило до выхода.
Глава 3
НОЧНЫЕ ЗВУКИ
Едва я успел завернуть за угол, как опять началась пальба;
треск очередей легкого автоматического оружия несся над водой
сквозь мглу, откуда-то из центра города. Почти немедленно в
ответ прозвучала очередь крупнокалиберного пулемета. Навер¬
ное, это был бронеавтомобиль с пулеметом «браунинг».
Ночные звуки Белфаста. Бог свидетель, я их наслышался вдо¬
воль за минувшие дни, но в этой части доков было тихо, слов¬
но в могиле. Когда я шел по брусчатке мимо складов, меня со¬
провождал только плеск воды о сваи пристани.
Кругом не было ни души, как и положено в таких местеч¬
ках, из которых всякий случайно забредший человек норовит
поскорее унести ноги. Большая часть уличных фонарей была
разбита, один склад, чуть подальше, был сожжен дотла, в дру¬
гом месте улицу покрывали какие-то обломки и осколки би¬
того стекла.
Я пробирался вперед и наконец на углу следующей улицы уви¬
дел то, что искал: большой жилой дом в викторианском стиле.
Свет в его окнах был первым признаком жизни во всей округе.
12 Дж. Хиггинс «Игра для героев»
353

На матовом стекле входной двери красовалась вытравленная
кислотой надпись: «Бар для избранных Коэна». Для такого за¬
холустья название было чересчур пышное, но я все же толкнул
дверь и вошел.
Я очутился в длинной узкой комнате, дальний конец ко¬
торой был погружен в полутьму. Слева был небольшой, то¬
пившийся углем камин, стояло несколько столов и стульев и
больше ничего, если не считать покрытой мрамором стойки с
зеркалом позади, что было криком моды в те времена, когда
парусные клипперы заходили в Белфаст. А теперь это все рас¬
трескалось во многих местах, позолота на листьях, украшавших
раму, кое-где отлетела и обнажила дешевый гипс. Под стать
этому всему был мужчина, который, оперевшись на пивные
краны, читал газету.
Он выглядел явно старше, чем был. Очевидно, из-за при¬
страстия к выпивке. Из рубашки без воротника торчала гряз¬
ная шея. Он нервно потер щетину на небритом подбородке,
когда увидел, что я приближаюсь к нему.
Когда я подошел поближе, он изобразил на лице улыбку:
— Добрый вам вечер, сэр! Что будете пить?
— Пожалуй, «Джеймсон», — сказал я. — Большой. Будет в
самый раз для сегодняшней ночи.
Он замолчал, не отрывая от меня глаз и приоткрыв рот. Улыб¬
ка исчезла с его лица.
— Англичанин? — шепотом спросил он.
— Точно. Один из этих фашистских зверюг из-за пролива,
хотя, как я полагаю, все зависит от того, на чьей вы стороне.
Я сунул в рот сигарету, а он достал коробку спичек, чтобы
дать мне огня. Но его руки так тряслись, что мне пришлось
взять его за запястье, чтобы прикурить.
— По правде говоря, тихо у вас тут. Хоть кто-то есть?
И тут позади я почувствовал движение. Мягкие шаги, слов¬
но ветер прошелся по траве в лесу. Кто-то спокойно произнес:
— Кто, кроме дураков, будет вылезать наружу ночью в такие
времена, когда он может сидеть дома в безопасности? А, майор?
Он возник из полутьмы, что царила в конце комнаты; руки
глубоко засунуты в карманы темногсинего двубортного пальто
с поднятым воротником, из тяжелого мелтонского сукна, какие
обычно носят деловые люди.
Он был ростом в пять футов и два, от силы три дюйма; его
можно было бы принять за мальчика, если бы не бледная, ка¬
кая-то сатанинская физиономия под острым козырьком твидо¬
вого кепи й темные глаза, словно постоянно устремленные в
354

вечность. Редко доводилось видеть таких — словно измученный,
отлетевший дух не от мира сего.
—	А вы проделали длинный путь из Керри, — сказал я ему.
—	Откуда вы знаете?
—	Я имею в виду ваш акцент, разве не так там говорят? Моя
мать, храни ее Бог, была из Страдбелла.
Что-то изменилось в его взоре. Мне показалось, он удивил¬
ся, хотя я понимал, что такой человек не так уж часто будет
обнажать чувства по какому бы то ни было поводу. Но он не
успел ничего ответить, как из тьмы прозвучал тихий голос:
—	Давай-ка сюда майора, Бинни.
Там был ряд деревянных кабин с дверьми из матового стек¬
ла, чтобы создать интимную обстановку для посетителей, еще
один реликт викторианских времен. В крайней кабине за сто¬
лом сидела молодая женщина. На ней были теплая мешковатая
полушинель и шарф, окутывающий голову. Из-за этой одежды
больше ничего нельзя было рассмотреть.
Бинни, стоя сзади, неумело обшарил меня сверху донизу в
поисках припрятанного оружия; делал он это так неловко,'что
я мог бы трижды прикончить его, если бы захотел.
—	Доволен? — спросил я.
Он отступил назад, и я повернулся к девушке:
—	Саймон Воген.
—	Я прекрасно знаю, кто вы такой.
—	Значит, у вас есть преимущество передо мной.
—	Нора Мэрфи.
Судя по говору, она была скорее американкой, чем ирланд¬
кой. Действительно, вечер сюрпризов. Я сказал:
—	И вы собираетесь пойти на катере из Обана?
—	И вернуться обратно.
На этом можно было считать, что формальности успешно
выполнены; я выдвинул стул из-за стола и уселся.
Я предложил ей сигарету, и, когда поднес спичку в сложен¬
ных ладонях, огонек на мгновенье выхватил ее лицо из тем¬
ноты. Темные, холодные глаза, высокие скулы и широкий, не¬
сколько чувственный рот.
Когда спичка погасла, она сказала:
—	А вы выглядите удивленным.
—	Я ожидал встретить мужчину.
—	Так похоже на всех вас!
—	На высокомерных англичан, хотите вы сказать? Носок са¬
пога для собаки и плеть для женщины. Разве не так говорят?
Думаю, что у меня появилась такая возможность.
355

Она рассмеялась, чем удивила меня, хотя было похоже, что
она сделала это вопреки своему желанию.
— Принеси человеку виски, Бинни, только убедись, что это
«Джеймсон». Майор всегда пьет «Джеймсон».
Он пошел к бару, а я спросил:
— Он кто, ваш друг?
— Его зовут Галлахер, майор Воген. Бинни Галлахер.
— Молод для таких дел.
— Но довольно стар для своего возраста.
Бинни поставил бутылку и единственный стакан на стол и
оперся на перегородку, сложив руки.
Я наполнил стакан и сказал:
— Похоже, вы все знаете обо мне, мисс Мэрфи.
— Саймон Воген, родился вДели в 1931 году. Отец — армей¬
ский полковник в Индии. Мать ирландка.
— Тем больше стыда на ее голову!
Она как бы не слышала моего замечания и продолжала:
— Винчестер. Сэндхерст. Военный крест в полку Герцога
Веллингтонского в 1953 году. Они должны гордиться вами там,
в академии. Офицер, джентльмен, убийца.
Когда она сердилась, американский акцент был еще более
заметен. Настала явно умышленная пауза, они ожидали моей
реакции. Когда я сделал невинный жест, протянув руку к бутыл¬
ке, то этого было достаточно для Бинни, который моментально
опустил руку в карман пальто.
— Будьте осторожны, — сказал он.
— Я сама с ним справлюсь, — ответила она.
Я не мог быть до конца уверен, что вся эта уловка не задумана
заранее, чтобы проверить меня, но то, что они говорили по-ирланд-
ски, представлялось интересным. Уж если эта девушка, Мэрфи,
так много знала обо мне, как хотела показать, то она должна знать
и то, что я бегло говорю по-ирландски благодаря моей матери.
Я налил себе еще стакан и спросил Бинни по-ирландски:
— Сколько тебе лет, парень?
Он машинально ответил:
— Девятнадцать.
— Когда делаешь обыск, то свободный пистолет найдешь
легко, но не забывай о кобуре под мышкой, иначе не дожи¬
вешь до двадцати.
Что-то снова появилось у него в глазах; вместо него ответи¬
ла девушка, на этот раз по-английски:
— Слушай майора внимательно, Бинни. У него большой опыт
в такого рода делах.
356

—	Вы что-то сказали о том, что я был убийцей? — поинте¬
ресовался я.
—	На Борнео в 1963 году. В Селенгаре. Вы приказали казнить
четырнадцать партизан, чья единственная вина была в том, что
они сражались за свободу своей страны.
—	Это сомнительная точка зрения, потому что все они были
коммунисты-китайцы.
Она полностью игнорировала мои слова и продолжала:
—	А мистер Ху Ли, которого вы пытали и избивали несколь¬
ко часов, а потом застрелили якобы при попытке к бегству? Все
газеты называли вас Зверем Селенгара, но военное министерст¬
во не хотело шума и замяло дело.
Я невольно улыбнулся:
—	Бедный Саймон Воген! Он никогда не придет в себя пос¬
ле восемнадцати месяцев, которые просидел в китайском лаге¬
ре для военнопленных в Корее.
—	Но вы же не отсидели все, они выпустили вас.
—	Когда я уже ни на что не был годен.
—	И теперь вы торгуете оружием.
—	С людьми вроде вас. — Я поднял стакан и бодро провоз¬
гласил: — За Республику!
—	Вот именно, — ответила она.
—	Так о чем же мы здесь говорим? — Я аккуратно допил свой
стакан. — Мистер Мейер ожидает встречи с вами; он здесь, не¬
далеко. Он просто хотел, чтобы сперва с вами встретился я; что-
то вроде меры предосторожности.
—	Мы точно знаем, где остановился мистер Мейер. В оте¬
ле на Ларган-стрит. А у вас номер пятьдесят три в «Гранд
Сентрал».
—	Как всегда, только самое лучшее, — ответил я. — Это
влияние образования в закрытых привилегированных школах,
как вы понимаете. А бедный старый Мейер никак не может
забыть бегства из Германии в 1938 году, поэтому он бережет
деньги.
Позади нас с треском распахнулась входная дверь, и в бар
ввалилась группка молодых людей.
Их было четверо; все одеты одинаково: в кожаные сапоги,
джинсы и грубые куртки. Это, как я понимал, была своеобраз¬
ная униформа, знак принадлежности к группе. Если ты одет
иначе, ты чужой. Их лица и развязное поведение ясно об этом
говорили. Это были злобные молодые звери, которых можно
видеть во всех больших городах мира от Белфаста до Дели и
от Дели до Белфаста.
357

Запахло скандалом, и бармен прекрасно понял это; его лицо
напряглось, как только четверо парней открыли дверь и уста¬
вились внутрь. Потом они двинулись к стойке, впереди, гадко
улыбаясь, шествовал рыжеволосый парень лет семнадцати —
восемнадцати.
— Добрый вечер, — сказал он бодро, подойдя к стойке.
Бармен в ответ нервно кивнул:
— Чем могу служить?
Рыжий парень стоял, положив руки на стойку, дружки сгру¬
дились за его спиной.
— Мы собираем деньги на новый придел при соборе Святого
Михаила. Каждый в нашем приходе уже сделал взнос, и мы зна¬
ем, что вы не останетесь в стороне. — Он снова оглядел зал. — Мы
собирались спросить у вас полсотни фунтов, но, как я вижу, дела
идут не очень-то хорошо, так что поладим на двадцати пяти.
Один из его дружков потянулся через стойку, взял пинтовую
кружку и начал наливать себе пиво.
Бармен медленно ответил:
— Никто и не собирается строить новый придел у Святого
Михаила.
Рыжий вопросительно взглянул на своих спутников, потом
серьезно кивнул.
— Все верно, — ответил он. — Правда. Мы из ИРА. Собира¬
ем для нашей организации. На оружие, чтобы сражаться с про¬
клятой британской армией. Нам дорог каждый пенни, который
мы сумеем достать.
— Спаси нас Бог, — сказал бармен. — Но в кассе нет и трех
фунтов. Я не припомню, чтобы дела шли так плохо.
Рыжеволосый отвесил ему сильную оплеуху по лицу, кото¬
рая отбросила бармена спиной на полки за стойкой. Три-че¬
тыре стакана полетели на пол.
— Двадцать пять фунтов. Или мы все разнесем здесь. Выбирай.
Бинни Галлахер словно привидение проскочил позади меня
и, не говоря ни слова, встал у парней за спиной. И стоял там,
выжидая, весь напрягшись, глубоко засунув руки в карманы
темного пальто.
Рыжий заметил его первым и медленно повернулся:
— Черт возьми, ты кто такой, коротышка?
Бинни поднял голову, и я в зеркале за стойкой ясно увидел
его темные горящие глаза на бледном лице. Четверо парней ста¬
ли потихоньку окружать его, готовые броситься; моя рука потя¬
нулась к бутылке «Джеймсона».
Нора Мэрфи перехватила ее.
358

—	Обойдется без вас, — тихо сказала она.
—	Девочка моя, я только хотел выпить, — пробормотал я и
налил себе еще виски.
—	Так вы из ИРА? — спросил Бинни.
Рыжий посмотрел на дружков, он впервые показался слегка
неуверенным.
—	А тебе какое дело?
—	Я лейтенант северной тайронской бригады, — сказал Бин¬
ни. — А вы кто такие, парни?
Один из них сделал было движение к двери, и тут в левой
руке Бинни мгновенно появился автоматический пистолет «бра¬
унинг», который показался мне очень похожим на модель, при¬
нятую в британской армии. С пистолетом в руках он стал совсем
другим. Этот человек мог испугать самого дьявола. Человек, ко¬
торый родился, чтобы стать убийцей, — я такого в жизни ни¬
когда не видел.
Те четверо, вконец напуганные, пытались скрыться за стой¬
кой. Бинни холодно сказал:
—	Настоящие парни в эту ночь проливают кровь за Ирлан¬
дию, а ублюдки вроде вас плюют на их доброе имя.
—	Боже упаси, — промямлил рыжий. — Мы не хотели ниче¬
го плохого.
Бинни пнул его в лодыжку, парень рухнул на колени и ухва¬
тился за стойку бара, чтобы не упасть. Бинни перехватил свой
браунинг за ствол, размахнулся и ударил парня рукояткой, как
молотком, по тыльной стороне руки. Я услышал хруст костей.
Парень дико взвыл и свалился на пол, корчась у ног своих пере¬
пуганных дружков.
Бинни отвел правую ногу назад, собираясь добить его ударом
по голове, но тут Нора резко сказала:
—	Хватит с него.
Бинни тут же отступил назад, как хорошо выдрессированная
собака, и стоял, наблюдая за ними, держа браунинг прижатым
к левому бедру. Нора Мэрфи прошла позади меня и присоеди¬
нилась к ним; я заметил у нее в правой руке квадратный плос¬
кий кейс, который она поставила на стойку.
—	Приподнимите его, — скомандовала она.
Друзья покалеченного парня сделали, что им было сказано,
и держали его, пока она осматривала руку. Я налил себе еще
виски и подошел к ним как раз в тот момент, когда она откры¬
вала кейс. Самое интересное, что там был стетоскоп; порывшись
еще немного, она достала треугольную повязку, чтобы поддер¬
живать раненую руку.
359

—	Заберите его в больницу, ему потребуется гипсовая по¬
вязка.
—	И держите язык за зубами, — добавил Бинни.
Они чуть не бегом кинулись прочь; ноги раненого парня
волочились между ними. Дверь захлопнулась, и воцарилась ти¬
шина.
Когда Нора Мэрфи взялась за свой кейс, я спросил:
—	Это только видимость или вы настоящий медик?
—	Вас устроит Гарвардская медицинская школа? — с вызовом
ответила она.
—	Вполне, — сказал я. — Ваш друг ломает, а вы починяете.
Слаженная работа, как в одной команде.
Ей это не понравилось, она побледнела и сердито и резко
щелкнула замками кейса; я понял, что она с трудом удержалась,
чтобы не сорваться.
—	Очень хорошо, майор Воген, — изрекла она. — И все-таки
вы мне не нравитесь. Так мы идем?
И она направилась к двери. А я обернулся и поставил стакан
на стойку перед барменом, который стоял словно истукан, ожи¬
дая Бог знает чего.
Бинни сказал:
— Вы ничего не видели и не слышали. Хорошо?
Этого несчастного не надо было пугать, у него и без того
тряслись губы, и он все время тупо кивал головой. И вдруг,
совсем неожиданно, он рухнул на бар и заплакал.
Бинни, к моему удивлению, потрепал его по плечу и с уди¬
вившей меня мягкостью сказал:
— Настанут лучшие времена. Вот увидите.
Если бармен и поверил, то я остался единственным нормаль¬
ным человеком в этом свихнувшемся мире.
Начался дождь, и туман волнами накатывался со стороны
доков, когда мы шли вдоль набережной. Нора Мэрфи сбоку от
меня, а Бинни позади, видимо, по привычке.
Никто не произнес ни слова, пока мы не прошли полпути
до места назначения. Нора Мэрфи задержалась на углу неболь¬
шой улицы, застроенной стандартными домами, и повернулась
к Бинни:
—	Здесь пациент, к которому я должна зайти этим вечером,
я обещала. Всего пять минут.
Она как бы вообще не замечала меня. Пройдя вниз по ули¬
це, она торопливо постучала в третью или четвертую дверь. Ей
360

открыли почти сразу, а мы с Бинни, чтобы скрыться от дождя,
зашли в арку между домами. Я предложил ему сигарету, от ко¬
торой он отказался. Я закурил и прислонился спиной к стене.
Немного спустя он спросил:
—	Ваша мать — как была ее девичья фамилия?
—	Фитцджеральд. Нуала Фитцджеральд.
Он повернулся ко мне, его лицо было словно бледная тень в
темноте.
—	В Страдбелла в смутные времена был мужчина, школьный
учитель, с такой же фамилией.
—	Ее старший брат.
Он придвинулся ближе, будто стараясь получше рассмотреть
мое лицо.
—	Чертов англичанин, ты племянник Майкла Фитцджераль¬
да, школьного учителя из Страдбелла?
—	Думаю, что так и есть. А почему это вас так возмущает?
—	Но он был великим героем. Он командовал летучим от¬
рядом в Страдбелла. Когда рыжие псы пришли брать его, он
вел урок в школе. Из-за того что в школе были дети, он вы¬
шел наружу, вступил в перестрелку с пятнадцатью солдатами
и ушел от них.
—	Знаю, — ответил я. — Настоящий герой революции. Все
во имя революции, конца которой не видать. Вот в чем была
его беда, Бинни, вот за что его казнили уже после освобожде¬
ния, во время гражданской войны. Те времена трудно воспри¬
нимать всерьез. Помнишь, как ирландцы, выкинув англичан
вон, начали мучить друг друга, да еще как?
Я не мог видеть выражения его лица, но почувствовал, что
он напрягся, и между нами возникла какая-то вполне осязае¬
мая связь.
Я сказал ему:
—	И не пытайся, сынок. Как сказали бы американцы, мы в
разных весовых категориях. По сравнению со мной ты просто
паршивый любитель.
—	Вы так считаете, майор? — вкрадчиво сказал он.
—	И еще. Доктору Мэрфи не понравилось бы, если бы сей¬
час между нами что-то произошло, поэтому оставим это, ладно?
Но все решилось с ее появлением как раз в самый подходя¬
щий момент. Она сразу поняла, что произошло что-то неладное,
и насторожилась:
—	В чем дело?
—	Небольшая разница во взглядах, только и всего, — отве¬
тил я. — Бинни только сейчас обнаружил, что я связан с неко¬
361

торой частью великой ирландской истории, и это встало ему
поперек горла — вы-то знали об этом?
—	Я знала, — холодно ответила она.
—	Я так и думал, что вы должны знать. Но вот интересная
вещь: почему вы ему об этом не сказали?
Не дав ей возможности ответить, я круто повернулся и бы¬
стро зашагал сквозь туман по направлению к Ларган-стрит.
Ни отель, ни сама Ларган-стрит не отличались особой при¬
влекательностью. Длинный ряд потрепанных домов стандартной
застройки, один-два магазинчика и пара пивных делали эту ули¬
цу самым неуютным местом, которое я когда-либо видел.
А сам отель был лишь немного лучше тех меблированных ком¬
нат, которых полно в каждом большом портовом городе, комнат,
предназначенных для матросов и проституток; сдающихся внаем
на часок-другой. Он состоял из трех соединенных вместе стан¬
дартных домов с прибитой на одной из дверей вывеской.
Когда мы приблизились, оттуда, шатаясь и хватаясь за пери¬
ла, вышел моряк торгового флота. Позади него появилась дев¬
чонка лет восемнадцати в черном пластиковом плаще. Она по¬
правила моряку фуражку и взяла его под руку, чтобы помочь
спуститься по ступеням.
, Она оглядела нас без малейших признаков стыда, а я улыб¬
нулся и кивнул ей:
—	Привет, девочка! Занимаешься богоугодным делом?
Она фыркнула и ответила:
—	А ты как думал?
Они потащились вместе вниз по улице; моряк тут же затянул
какую-то непристойную песню, а я сокрушенно покачал головой:
—	Как жаль, что добрая католичка дошла до такого!
Бинни поглядел так, будто хотел всадить в меня пулю, но Нора
Мэрфи осталась совершенно хладнокровной и только сказала:
—	Может быть, довольно, майор Воген? Мое время ограни¬
чено.
Мы поднялись к подъезду и попали в узкий коридор. Здесь,
сбоку, у начала лестницы, стоял обшарпанный стол, а за ним
сидел седой мужчина в куртке-альпаке и дремал, оперев подбо¬
родок на руку.
Мне показалось, что не стоит его будить, и я прошел мимо
на лестницу. Мейер занимал комнату номер семь в конце кори¬
дора; выждав перед тем, как постучать в дверь, я услышал из-за
нее странно-грустную, какую-то ночную музыку.
362

Нора Мэрфи нахмурилась:
—	Это что еще такое?
—	Эл Боули, — просто ответил я.
—	Эл — кто?
—	Вы хотите сказать, что никогда в жизни не слышали об
Эле Боули, доктор? Ну, как же, лучший певец всех времен и
народов для людей любых вкусов — точнее, он был бы им, если
бы не погиб при налете на Лондон в 1941 году. Мейер больше
никого не слушает. Всюду таскает с собой магнитофон.
—	Да вас просто дурачат, — сказала она.
Я отрицательно покачал головой:
—	Вот сейчас вы слышите «Лунный свет над шоссе»; возможно,
это его лучшая вещь. Записана с оркестром Джоя Лосса 21 марта
1938 года. Как видите, я кое в чем разбираюсь.
Открылась дверь, и показался Мейер.
—	А, Саймон!
—	Доктор Мэрфи, — представил я. — И мистер Галлахер.
А это мистер Мейер.
Я закрыл дверь, и Мейер, который мог объясняться на без¬
упречном английском, когда это ему было надо, начал говорить
с сильным среднеевропейским акцентом:
—	Не понимаю. Я ожидал увидеть мистера Корка, команду¬
ющего официальными силами ИРА в Северной Ирландии.
Я подошел к окну и закурил, а Бинни прислонился к две¬
ри, засунув руки в карманы. Дождь пошел еще сильнее, и кап¬
ли отскакивали от булыжников мостовой.
Нора Мэрфи ответила:
—	Я уполномочена действовать от его имени.
—	Вы должны были принести пять тысяч фунтов стерлингов
наличными в качестве подтверждения серьезности своих наме¬
рений. Где же они?
Она открыла кейс, достала конверт и бросила его на кровать.
—	Пересчитайте их, пожалуйста, Саймон, — попросил Мейер.
Эл Боули как раз добрался до «...я так люблю...», когда я
протянул руку за конвертом, а Нора Мэрфи быстро сказала:
—	Не теряйте времени, майор. Там только тысяча.
Возникла некоторая неловкость; Мейер протянул руку к маг¬
нитофону и заткнул Эла Боули.
—	А остальные четыре?
—	Мы хотим быть абсолютно уверенными, только и всего.
Они готовы и ждут вас здесь, рядом, всего в десяти минутах
ходьбы отсюда.
Он быстро обдумал эти слова, потом коротко кивнул:
363

—	Очень хорошо. За дело. Прошу садиться.
Он предложил ей единственный стул, а сам уселся на край
кровати.
—	У вас есть возражения против того, чтобы принять наши
требования?
—	Со стрелковым оружием нет никаких трудностей. Я счас¬
тлив, что могу предложить вам пятьсот штук «АК-47» китайско¬
го производства; это штурмовые винтовки русской конструкции,
на сегодняшний день лучшие в мире. Широко использовались
вьетконговцами во Вьетнаме.
— Это нам известно, — нетерпеливо перебила она. — А как
насчет остального?
— Гранаты тоже не проблема; кроме того, мы можем предло¬
жить вам еще широкий выбор автоматов. Ранние модели «томп-
сон» производят много шума, и я особо рекомендую вам израиль¬
ские «узи». Необыкновенно эффективное оружие. Превосходная
штука, правда, Саймон?
— Да, действительно, вещь что надо, — с готовностью подтвер¬
дил я. — Они безопасны потому, что перестают стрелять, когда их
роняют, поэтому мы особенно предпочитали это оружие, когда
имели дело с крестьянами. Они ведь обычно так неловки.
Она даже не дала себе труда посмотреть на меня.
— А бронебойное оружие? Мы же его специально заказывали.
— Боюсь, что это будет труднее, — ответил Мейер.
— Но оно нам нужно. — Она сжала кулак и так ударила
себя по коленке, что побелели костяшки пальцев. — Оно очень
важно, если мы хотим выиграть битву на улицах. — Бензино¬
вые бомбы очень хорошо смотрятся по цветному телевидению,
мистер Мейер, но редко дают больше, чем обгоревшая краска
на бортах броневиков «сарацин».
Мейер тяжело вздохнул:
— Я могу поставить от восьмидесяти до ста двадцати проти¬
вотанковых двадцатимиллиметровых полуавтоматических пушек
«лахти». Это финское оружие. Насколько мне известно, никог¬
да не применялось западными странами.
— А они эффективны? Будет от них толк?
— Спросите майора. Он — эксперт в таких вопросах.
Она повернулась ко мне, и я пожал плечами:
— Всякое оружие хорошо настолько, насколько опытны люди,
которые им пользуются. Интересно, что кто-то в Нью Йорке в
1965 году проник в банк с помощью «лахти». Они пробили дыру
в двадцатидюймовой стене из стали и бетона. Одна очередь в нуж¬
ное место вскроет этот «сарацин», как консервную банку.
364

Она кивнула, но руки ее все еще были сцеплены, и в глазах
появился странный блеск.
—	А вы сами пользовались этим оружием? Вы имеете боевой
опыт, xoтeлíl я сказать.
—	В одном из оманских государств и в Йемене.
Она повернулась к Мейеру:
—	Вы должны обеспечить нам качественную подготовку к
использованию этих пушек. Договорились?
Она даже не посмотрела на меня. У нее не было в этом нуж¬
ды. Мейер кивнул:
—	Майор Воген будет счастлив сделать это одолжение, но
только в течение одной недели и за дополнительную плату в
две тысячи фунтов сверх обусловленной суммы.
—	Значит, все вместе будет двадцать семь тысяч? — спроси¬
ла она.
Мейер снял очки и принялся протирать их засаленным но¬
совым платком.
—	Отлично, теперь мы можем действовать так, как предвари¬
тельно договорились с вашим представителем в Лондоне. Я арен¬
довал тридцатифутовый катер, оборудованный для глубоководной
рыбной ловли, в настоящее время он в Обане. Майор Воген во
второй половине дня во вторник, во время прилива, попытается
пройти с первой партией товара.
—	А где предусмотрена высадка? — спросила она.
Вот это было уже по моему департаменту. Я сказал:
—	Есть такой маленький рыбный порт, который называется
Страмор, на побережье, прямо против острова Ратлин. Там
укромный залив с хорошими пляжами, около пяти миль к вос¬
току. Наш информатор возил туда виски из республики целых
пять лет и ни разу не попался. Так что все будет хорошо. А ваша
забота — достать надежных людей и транспорт, чтобы быстро
забрать товар и исчезнуть ко всем чертям.
—	А что вы будете делать?
—	Действовать согласно морскому уставу и идти в Страмор.
Там я свяжусь с вами.
Она нахмурилась, обдумывая все это, а Мейер спокойно
спросил:
—	Вы удовлетворены?
—	О да, я так думаю. — Она медленно кивнула. — Кроме
одного. Винни и я поедем с ним.
Мейер взглянул на меня с мастерски разыгранным замеша¬
тельством и развел руками, как истый европеец с континента.
—	Но, моя дорогая леди, это просто нельзя сделать.
365

—	Почему же?
—	Потому что это очень рискованное предприятие. Потому
что нам доподлинно известно, что британский флот в эти дни
постоянно патрулирует побережье Ольстера своими сторожевы¬
ми кораблями. Случись какая неприятность — у майора Вогена
еще будет шанс скрыться. Он хороший подводник, у него есть
необходимое снаряжение. Он вывернется, а будь с ним вы, все
окажется по-другому.
—	О, я уверена, мы можем положиться на майора Вогена в
том, что королевский флот не поймает нас. — Она встала и про¬
тянула руку. — Мы встретимся в следующий четверг в Обане,
мистер Мейер.
Мейер вздохнул, хлопнул себя по бокам и пожал ее руку:
—	А вы очень решительная молодая женщина. Но только не
забудьте, что должны мне четыре тысячи фунтов.
—	Как я могу забыть? — Она повернулась ко мне: — Ждем
вас, майор.
Бинни открыл нам дверь; я пошел за ней; пока мы шли по
коридору, Эл Боули успел затянуть: «Доброй ночи, но не до сви¬
дания!»
Глава 4
ОПАСНЫЙ ПУТЬ
Как только мы спустились по ступеням подъезда на улицу,
из тумана выскочила открытая машина «лендровер», вплотную
за ней другая. В каждой машине, кроме водителя, было трое
солдат, сидящих сзади. Это были парашютисты, мощные,
крепкие парни в красных беретах и бронежилетах, с автома¬
тами наготове.
Они скрылись в тумане, и Бинни с отвращением плюнул им
вслед.
— Вы только посмотрите на них, так и просятся, чтобы их
срубили под корень, проклятые подонки. Чего бы я только не
дал за один «томпсон», чтобы выпустить по ним очередь.
— И она была бы у тебя последней, — отозвался я. — Они
свое дело знают, уж поверь мне. Эти приемы патрулирования
отработаны еще в Адене. Ребята ведут друг друга, видят каждую
мелочь, за броней не прячутся; малейший признак нападения —
и они открывают огонь.
— Проклятые эсэсовцы! — выругался Бинни.
Я покачал головой:
366

—	Нет, они не эсэсовцы. Большинство из них — парни при¬
мерно твоего возраста; просто они стараются делать грязную ра¬
боту как можно лучше.
Он нахмурился; похоже, мое замечание заставило его при¬
молкнуть. Нора Мэрфи не сказала ни слова и продолжала бы¬
стро идти вперед, уверенно поворачивая с одной улицы на
другую.
Через несколько минут мы вышли на главную улицу. На про¬
тивоположной стороне стоял храм Святого Сердца, как было
написано на доске, уродливое сооружение в викторианском сти¬
ле из светлого кирпича, громоздящееся под дождем за чугунной
изгородью. В окнах был виден свет, доносились звуки органа; у
выхода стали появляться люди, по одному и по двое. Немного
задерживаясь на пороге, они выходили под струи дождя.
Когда мы перешли улицу, на паперти появился священник
и, стоя на верхней ступеньке лестницы, пытался раскрыть зон¬
тик. Это был высокий мужчина, не очень плотного телосло¬
жения, в сутане и плаще. На нем была широкополая шляпа,
скрывавшая лицо.
Наконец он раскрыл зонтик, начал было спускаться по лест¬
нице, но вдруг остановился.
—	Доктор Мэрфи! — воскликнул он. — Это вы?
Нора Мэрфи быстро обернулась.
—	Хэлло, отец Мак, — воскликнула она, а потом, понизив
голос, добавила: — Я всего на одну минуту. Та женщина, к ко¬
торой я заходила, его прихожанка.
Мы с Бинни укрылись от дождя в подъезде, а она — под зон¬
том священника. Он мельком взглянул на нас и кивнул; этакий
благородный добряк, лет шестидесяти. Нора Мэрфи что-то го¬
ворила ему, держа его зонтик, а он снял очки в роговой оправе
и протирал их от дождя носовым платком.
Наконец он водрузил очки на место.
—	Отлично, мой друг, отлично, — сказал он и вынул из
кармана плаща пакет. — Передайте вот это, когда ее увидите,
и скажите, что я буду утром.
Он, прощаясь, дотронулся до шляпы и исчез в тумане. Нора
Мэрфи посмотрела ему вслед, а потом повернулась ко мне и
сунула мне в руки пакет так неожиданно, что я едва успел схва¬
тить его.
—	Четыре тысячи фунтов, майор Воген.
Я взвесил пакет на руках.
—	Я не думал, что церковь взяла чью-то сторону.
—	Она и не взяла.
367

—	Так кто же, черт возьми, это был?
Бинни громко рассмеялся, а Нора Мэрфи улыбнулась.
—	Это был Майкл Корк, майор Воген, — с ехидцей сказала
она и двинулась вперед.
Ну прямо как в книжке... Пакет был слишком громоздок,
чтобы поместиться в кармане. Я сунул его за отворот куртки,
застегнулся и последовал за девушкой. Бинни двинулся по пя¬
там за мной.
Она подождала нас у загруженного перекрестка, где четыре
улицы образовывали нечто вроде небольшой площади. Здесь
было полно людей; многие выходили из супермаркета слева от
нас. Он сверкал огнями, чтобы привлечь вечерних покупате¬
лей, через дверь доносилась тихая музыка, которая тоже рож¬
дала желание что-то приобрести.
Вокруг было оживленное движение, в основном частные ма¬
шины, которые появлялись из тумана, задерживались немного
у пешеходных переходов и уезжали.
Обычная картина, которую можно наблюдать в любом боль¬
шом индустриальном городе, за исключением только одного: на
противоположной стороне улицы помещался полицейский учас¬
ток, современное здание из стекла и бетона, но вход был защи¬
щен пулеметным гнездом из мешков с песком, где дежурили сол¬
даты-шотландцы, в своих беретах с помпонами и бронежилетах.
Нора Мэрфи оперлась на ограждение, сжимая сумочку в руках.
—	Оккупированный Белфаст. Как вам это нравится, майор?
—	Я видел вещи и похуже.
Тут из-за угла быстрым шагом вышли двое мужчин, и один
из них налетел на Бинни, который сердито оттолкнул его.
—	Не видишь, куда прешь, что ли? — вскричал он, придер¬
жав обидчика рукой.
Тот был немногим старше Бинни, худощавый, узколицый, с
горящими глазами. На нем была старая фетровая шляпа, в пра¬
вой руке он нес атташе-кейс. Его спутник был совсем другого
сложения — высокий, плотный, с испитым сварливым лицом.
Ему было лет под сорок.
—	Отстань! — прорычал плотный, оттирая Бинни плечом, и
вдруг раскрыл от удивления рот. — Боже, Бинни, ты не смог бы
выбрать худшего места. Быстро проваливай отсюда!
Он увлек своего товарища, и они бросились через площадь,
лавируя среди автомобилей.
—	Тревога? —- взволнованно спросила Нора Мэрфи.
368

Бинни схватил ее за руку и кивнул:
— Здоровый мужик — это Джерри Лукас. Второго не знаю.
Они — «бред ис»1.
Это была известная всему Белфасту кличка тех, кто принадле¬
жал к боевикам ИРА, и одного этого слова было достаточно, что¬
бы любого заставить поворачиваться быстро. Но мы опоздали.
Пара машин остановилась перед пешеходным переходом, и жен¬
щина с шарфом на голове была уже в середине. Перед собой она
толкала детскую коляску, а рядом с ней весело семенила девочка
лет шести. За ней шла молодая парочка под одним зонтом.
Лукас и его друг были уже на противоположной стороне.
Они забежали за припаркованную машину; Лукас выхватил
из-под плаша немецкий пистолет-пулемет и открыл огонь по
шотландцам.
Его спутник выскочил на открытое пространство и бросил
атташе-кейс навесом в пулеметное гнездо, но в спешке про¬
махнулся — вместо того чтобы упасть внутрь заграждения из
мешков, кейс ударился о них, отскочил и шлепнулся в сточ¬
ную канаву.
Потом они сломя голову бросились прочь, ища укрытия в бли¬
жайшей боковой улице, и это им удалось, потому что шотланд¬
цы не могли открыть огонь из пулеметов по той причине, что
площадь вдруг заполнилась людьми, в панике бегущими кто куда.
Кейс взорвался через долю секунды, снеся половину загражде¬
ния пулеметного гнезда. Все стекла домов на площади разбились
вдребезги, и осколки стекла полетели словно снежная вьюга.
Люди бежали, крича, некоторые ползли на четвереньках. Их
лица, порезанные летящими осколками стекла, истекали кро¬
вью. Один из автомобилей, стоявших перед переходом, опроки¬
нулся набок; с самого перехода людей как ветром сдуло.
Нора Мэрфи безотчетно рванулась на площадь к перевер¬
нутой машине, мы с Бинни кинулись следом. Из разбитого бо¬
кового окна машины силился выбраться мужчина с залитым
кровью лицом. Я вытащил его, он шлепнулся на землю и по¬
вернулся на спину.
Та женщина, что была с коляской, распростерлась на капоте
второй машины. С нее сорвало почти всю одежду. Судя по виду,
она была мертва. Молодую пару, которая шла за ней, отбросило
к канаве на той стороне улицы, и возле них уже собирался народ.
Коляска каким-то чудом уцелела и лежала у стены, но когда
я поднял ее. то увидел, что на ребенка, остававшегося внутри,
1 Б р с д и с ( от англ, brad) — гвоздь без шляпки, или штифтик.
369

лучше не смотреть. Одно лишь утешало: малышка погибла мгно¬
венно, без боли.
Нора Мэрфи стояла на коленях у канавы возле маленькой
девочки, которая только что весело бежала вприпрыжку рядом
с коляской своей сестры. Девочка была тяжело ранена, вся по¬
крыта пылью и кровью, но еще жива.
Нора открыла свой кейс и достала шприц. Солдаты уже осто¬
рожно выходили из полицейского участка; она быстро сделала
укол и спокойно сказала:
—	Быстро уходи отсюда, Бинни, пока они не окружили пло¬
щадь. Иди к Келли, если сможешь. Майора возьмешь с собой.
Он слишком ценен, чтобы потерять его сейчас. Я зайду туда
позже.
Бинни не отрываясь смотрел на ребенка, его темные глаза
сверкали; потом он сделал нечто странное — схватил слабую
ручку девочки и на мгновение крепко сжал ее.
— Ублюдки, — тихо сказал он.
Броневик «сарацин» ворвался на дальний край площади и
резко затормозил, наглухо закупорив улицу.
— Да уйдешь ли ты, наконец, Бинни? — сказала Нора.
Я поднял его на ноги. Он немного постоял, глядя не на нее,
а на ребенка, потом, не говоря ни слова, двинулся через пло¬
щадь, прочь от броневика. Я быстро последовал за ним; он по¬
вернул в переулок и побежал. Я несся за ним по пятам; мы
крутились в лабиринте улочек, и звуки с площади стали зати¬
хать, хотя все еще были слышны.
Наконец мы вышли на берег узкого канала, прошли вдоль
него по дорожке, по которой когда-то ступали лошади, тянув¬
шие баржи, мимо древнего чугунного мостика, и свернули к
деревянным воротам, над которыми висел прикрепленный к
стене фонарь и красовалась выцветшая вывеска: «Келли. Сбор
металлолома». Бинни открыл калитку, и мы вошли.
Мы попали в маленький дворик. Висевший на стене очеред¬
ной фонарь заливал светом все вокруг; ничего себе местечко для
укрытия, подумалось мне.
Бинни постучал в заднюю дверь. Немного спустя внутри по¬
слышались шаги, и он сказал приглушенным голосом:
—	Это я, Бинни.
Было слышно, как отодвинули засов, и дверь открылась.
Я увидел древнюю старуху в накинутой на плечи шали, совер¬
шенно слепую — на обоих глазах у нее были молочно-белые
катаракты.
—	Это я, миссис Келли, — сказал Бинни. — С другом.
370

Она протянула руки и быстро ощупала его лицо, потом улыб¬
нулась, не говоря ни слова, повернулась и пошла в дом.
Когда она открыла дверь в кухню в конце коридора, мы уви¬
дели Лукаса и того, кто бросил бомбу. Они стояли плечом к пле¬
чу позади стола; Лукас держал на изготовку автомат «шмайссер»,
а его друг сжимал старый револьвер «вебли» 45-го калибра, кото¬
рый казался слишком большим для него.
—	Посмотрите на них! — воскликнул Бинни. — Как говорит¬
ся, крысы убрались в свою нору!
И он сплюнул на пол.
—	Здорово вы там перекрошили баб и ребятишек!
Парень с «вебли» быстро повернулся и начал было:
—	Я же говорил...
Лукас двинул его в зубы, не отрывая взгляда от Бинни.
—	Заткнись, Райли! А ты, Бинни, полегче, не то получишь то
же самое. Кто это с тобой?
—	Не твое дело.
—	А если мое?
—	Не обращайте на меня внимания, — вмешался я.
Здесь Лукас впервые утратил свое железное самообладание и
уставился на меня в крайнем удивлении:
—	Проклятый англичанин, что ли?
—	И такой же ирландец, как сам де Валера, — ответил я. —
Это как посмотреть.
—	Он здесь по делам Коротышки. Самого Корка, так что не
суй свой нос.
Они так и стояли в напряжении друг против друга, пока ста¬
руха молча не проскользнула между ними и не поставила на се¬
редину стола чайник. Лукас отвернулся, а я сел у стены и закурил.
Я предложил Бинни сигарету, но он отказался. Старуха налила
нам по чашке чаю, а потом двинулась к остальным.
—	Что-то она не очень разговорчива, — заметил я.
—	Понятное дело, ответил Бинни. — Она еще и немая.
Он уставился в пространство; в его глазах была боль. Види¬
мо, он думал о раненой девочке, чью руку пожал.
Я сказал:
—	Вспомни, что ты говорил о моем дяде, который выскочил
из здания школы, чтобы не пострадали дети, и ввязался в пере¬
стрелку с английскими солдатами, как настоящий мужчина?
Он, нахмурившись, повернулся ко мне:
—	Ну и что?
Я мягко сказал:
—	Времена меняются, разве не так, Бинни?
371

Он встал, прошел в другой конец комнаты и уселся спиной
ко мне.
Как я полагаю, прошло добрых два часа, прежде чем раздался
стук в дверь. Они все немедленно взяли оружие на изготовку,
включая Бинни, и ожидали, пока старуха прошла к дверям. В кух¬
ню вошла Нора Мэрфи. Она задержалась, и глаза ее сузились, как
только она узнала Лукаса. Потом поставила свой кейс на стол.
—	Я бы выпила чашку чаю, ма, — сказала она по-ирландски,
когда миссис Келли вошла вслед за ней.
Она была так же решительна и резка, как и в нашу первую
встречу. Так, будто бы ничего не случилось, хотя ее юбка и
пальто были перепачканы кровью. Я сомневался, может ли что-
то взволновать ее.
Бинни спросил:
—	Что случилось?
— Я помогала там, пока не приехала «скорая помощь».
— Сколько человек убито? — спросил Бинни.
— Пять, — ответила она и повернулась ко мне: — Вот теперь
я не откажусь от сигареты, майор.
— А солдаты? — Молодой Райли оперся на стол обеими ру¬
ками и подался вперед, его глаза были безумнее, чем всегда. —
Сколько солдат?
Нора Мэрфи отвернулась от спички, которую я ей поднес, и
выпустила длинную струю дыма.
— Кто вы вообще такой?
— Деннис Райли, мадам, — ответил он тихим голосом.
— Так вот, Деннис Райли, вам нужно поднабить руку, преж¬
де чем вы снова пойдете на дело. Счет на этот раз такой: мать,
ее двое детей, пара восемнадцатилетних ребят, которые только
что поженились. Боюсь, что солдаты не пострадали.
Райли плюхнулся обратно на стул, и Бинни тихо спросил:
— А маленькая девочка, она скончалась?
— Видимо, да.
Он повернулся к Лукасу и Райли с таким же выражением
лица, какое я видел у него, когда там, в пивной, он столкнул¬
ся с хулиганами.
— Значит, женщины и дети? — Он ударом ноги перевернул
стол, и как по волшебству в руке у него появился браунинг. —
Вы, мерзкие подонки, получайте!
Нора Мэрфи подтолкнула его руку вверх, как раз когда он вы¬
стрелил, и пуля врезалась в потолок. Потом она дала ему поще¬
чину. Он обернулся со страшным выражением лица, а она схва¬
тила его за плечи и начала трясти, как непослушного ребенка.
372

—	Что сделано, то сделано, Бинни! Бесполезно собачиться
между собой!
Лукас стоял, прислонившись спиной к стене, держа «шмайс-
сер», готовый вот-вот выпустить очередь. Райли ползал на четве¬
реньках по полу в поисках своего «вебли», который он выронил,
когда Бинни перевернул стол.
—	Нам лучше уйти отсюда, — сказала Нора Мэрфи. — Всем,
и чем скорее, тем лучше. Кто-нибудь мог слышать выстрел. —
Она повернулась к миссис Келли: — Я сожалею, ма.
Старая женщина улыбнулась и дотронулась до ее лица. Я спро¬
сил:
—	Как мы должны расходиться?
Она пожала плечами:
—	Мы должны выходить порознь, естественно. Лучше по¬
пытайтесь сами, майор. Вы заметили пешеходный мостик че¬
рез канал, когда шли сюда?
—	Заметил.
—	Пройдите по нему, потом по боковой дорожке двести яр¬
дов, и там узкий проход выведет вас на Делф-Лейн. С полмили
пройти по ней — и вы в центре города.
—	А почему, черт его дери, он должен пойти первым? — при¬
дирчиво спросил Лукас.
Она пропустила мимо ушей его слова и обратилась к
Бинни:
—	Нам надо пойти порознь. Так будет разумнее.
—	А если с вами что стрясется, как я объясню Майклу Кор¬
ку, куда подевалась его племянница?
Вот оно что! Она улыбнулась Бинни, а потом обернулась
ко мне:
—	Так отправляйтесь же, майор!
Старуха прошла вперед прежде меня. В дверях я обернулся.
—	За Республику, — сказал я. — Так держать!
Потом осторожно прикрыл дверь и пошел вдоль коридора.
Миссис Келли открыла дверь, и я увидел, что на улице силь¬
ный дождь; струи серебрились, как занавес, под ярким светом
фонаря. Я поднял воротник.
—	Благодарю за все.
Она слегка хмурилась, и у нее был какой-то странный и не¬
уверенный вид, словно возникло что-то такое, чего она не по¬
нимала. Невидящие глаза смотрели мимо меня; она провела
пальцами по моим щекам и губам.
И они нашли то, что искали, эти пальцы; у. нее на лице по¬
явилось выражение страха, как у ребенка, который стоит навер¬
373

ху высокой лестницы и чувствует неизъяснимый ужас, присут¬
ствие чего-то страшного в темноте под ним.
Я мягко сказал по-ирландски:
— Я сердит не на вас, бабуля. Вы ни при чем.
Она вытолкнула меня под дождь и захлопнула дверь.
Я отыскал темное местечко у пешеходного моста, а несколь¬
ко кустов, которые возвышались над стеной, дали мне укрытие
от дождя. Курить было нельзя. Запах дыма легко почуять в сы¬
ром ^воздухе, и я ждал, как мне приходилось ждать много раз в
подобных местах. Разные страны, жаркий климат, но всюду
одно и то же.
Вдруг я услышал звуки осторожных шагов, и мгновение спус¬
тя из прохода появились две фигуры. Бинни и Нора. Я ясно ви¬
дел под светом фонаря, как они поднимались на мостик. Их шаги
гулко звучали, а потом стихли, когда они перешли на ту сторону
канала.
И снова я ждал. Странные штучки выкидывает память: силь¬
ный дождь напомнил мне о муссонах. Борнео, Кота-Бару, раз¬
валины деревни, вонь от сгоревшего мяса, едкий дым, тяжело
оседающий под дождем, убитые школьники. Они тоже постра¬
дали случайно, совсем как маленькая девочка и ее сестра сегод¬
ня вечером. Одна и та же история повторяется повсюду.
На дорожке под ногами зашуршала галька, и спустя мгнове¬
ние они появились. Лукас шел впереди. Он постоял под фона¬
рем, потом стал медленно подниматься по ступеням моста —
может быть, чтобы осмотреться.
Райли задержался в тени и ждал, стоя не более чем в двух
ярдах от меня. Я взял его сзади простейшим захватом за голову
и свернул ему шею так быстро, что он и не пикнул.
Я осторожно опустил тело на землю, нашел «вебли» в карма¬
не пальто, взял его старенькую шляпу и надел ее. Потом дви¬
нулся к мосту.
Лукас был как раз на середине моста.
— Где ты там, черт тебя побери, запропастился, Деннис? —
тихо позвал он.
Я поднимался по ступеням, наклонив голову, и только в са¬
мый последний момент инстинкт подсказал ему, что что-то не¬
ладно, и он повернулся ко мне лицом.
Я сказал:
— Ты такой герой — воевать с женщинами и детьми, Лукас.
Что чувствуешь теперь?
374

Он попытался достать «шмайссер» из-под плаща, но я выстре¬
лил ему в правое плечо. Тяжелая пуля крутанула его на месте,
следующие две раздробили позвоночник и отбросили на перила
моста, на которых он и повис вниз головой. Его плащ начал тлеть,
показались тонкие язычки пламени. Я нагнулся, взял его под ко¬
лени одной рукой, а другой перевалил через перила. Потом бро¬
сил в воду «вебли» и шляпу и двинулся через мостик.
Глава 5
ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Когда я вышел на палубу, весь город Обан был объят сырым,
промозглым туманом. Ветер порывами нагонял дождь, что было
неудивительно — этого можно было ожидать с момента прибы¬
тия сюда два дня назад.
Воды залива Ферт-оф-Лорн, когда их удавалось разглядеть
из-за тумана, были очень бурными; дело шло к тому, что пого¬
да станет только хуже, но никак не лучше. Едва ли это понра¬
вится, когда тебе предстоит необычный ночной рейс.
В настоящий момент я устроился довольно прилично, став
на якорь в пятидесяти ярдах от главного причала. Я быстро
проверил все снасти и уже было собрался спуститься вниз, как
на причал въехало такси, и из него вышел Мейер.
Он даже не дал себе труда махнуть рукой. Просто сошел по
каменным ступеням к воде и стоял в ожидании. Я спустил на
воду резиновую надувную шлюпку, запустил подвесной мотор и
направился к причалу, чтобы забрать его.
Мейер черт знает на кого был похож — в черной фетровой
шляпе с загнутыми полями и старомодном плаще, со свертком,
который держал под мышкой, и портфелем в другой руке. Он и
сам чувствовал это.
—	А она достаточно безопасна, эта штука? спросил он бо¬
язливо, глядя сквозь очки на шлюпку.
—	Вполне, — ответил я и взял у него портфель, который он
мне передал.
Мейер, сжимая сверток, в высшей степени осторожно спус¬
тился в шлюпку и уселся на носу. Когда мы двинулись к кате¬
ру, он обернулся, чтобы взглянуть на него.
—	Вы довольны им?
—	Лучше быть не может.
—	«Кетлин» — так он называется? Должен сказать, что он не
выглядит очень уж внушительно.
375

— Именно поэтому я его и выбрал.
Мы стукнулись о корпус катера. Я поднял короткую лесенку
и закрепил ее за поручень. Когда я повернулся, чтобы помочь ему
подняться, на гавань снова налетел шквал дождя. Мейер бросил¬
ся к трапу, ища защиты, и я тоже спустился за ним в салон.
— Что вы скажете насчет завтрака? — спросил я, когда он
снял плащ и шляпу.
— Завтрака? — Он с удивлением посмотрел на меня. — Но
ведь уже скоро полдень.
— Это я встал очень поздно, — пожал я плечами.— Ну хоро¬
шо, тогда чай.
Я пошел на камбуз и, когда ставил чайник, услышал голос
Эла Боули, который жаловался, что «Уже былое позабыто». Ког¬
да я вернулся в салон, Мейер сидел за столом, раскуривая свою
любимую толстую голландскую сигару, а на столе перед ним
стоял магнитофон.
— Когда должны появиться наши друзья?
Я взглянул на часы:
— Около четырех. А вы опоздали. Что вас задержало?
— Генерал приходил повидать меня, поэтому мне пришлось
лететь на следующем самолете.
— А что он хотел?
— Дать последние указания, только и всего. Он летит в Се¬
верную Ирландию сегодня вечером, чтобы быть поблизости,
если он понадобится.
На камбузе засвистел закипевший чайник, и я отправился
готовить чай. Мейер пошел следом и смотрел на меня, при¬
слонившись к переборке.
— Может быть, я переутомился, а может быть, старею, но
прошлую ночь я очень плохо спал, а это для меня всегда дур¬
ной знак.
Я налил чаю с молоком в две эмалированные кружки, плеснул
сверху добрую порцию «Джеймсона» и передал ему одну из них.
— Что вы хотите сказать, Мейер?
— Я чувствую, что с этим делом не все будет в порядке,
Саймон.
—	Вы же сами сказали, что очень устали.
Он энергично замотал головой:
—	Вы же знаете меня. У меня нюх на такие вещи, и он меня
никогда не обманывает. Первый раз в жизни я чувствовал себя
как сейчас, когда мне было семнадцать лет, в 1938 году.
—	Я знаю, — ответил я. — Вы мне об этом не раз говори¬
ли. Что убрались из Мюнхена за полчаса до того, как гестапо
376

пришло за вами. А ваши дядя с тетей не послушали вас и были
уничтожены в Дахау.
Он сделал быстрый жест, и чай расплескался из его кружки.
—	Не дурачьте меня, Саймон. Помните, в Касабланке? Если
бы вы не послушали меня и полетели на следующем самолете,
они бы арестовали нас обоих.
—	Верно, у вас есть какое-то второе зрение. — Я прошел за
ним в салон. — А вы попытались сказать генералу, какие пред¬
чувствия у вас появились?
Он безнадежно пожал плечами и сел за стол напротив меня.
—	Как нас угораздило влипнуть, Саймон? Это же безумие.
—	Потому что у нас не было выбора, — ответил я. — Все
просто. Вы принесли, что опросил?
—	В свертке, — ответил он.
Когда я начал разворачивать сверток, он спросил:
—	Где груз?
—	Бронебойные «лахти» в кормовой кабине, а вы сидите пря¬
мо на автоматах «узи».
Я сорвал последнюю оберточную бумагу, под ней оказалась
плоская картонная коробка, а в самой коробке — несколько
фунтов вещества, похожего на детский пластилин. Это было
новое и очень мощное взрывчатое вещество в виде пластика,
которое называлось «ARI-7». Тут же была коробочка с хими¬
ческими взрывателями для него.
В свертке было еще что-то, завернутое в материю и перевя¬
занное шпагатом. Разрезав шпагат и развернув сверток, я обна¬
ружил несколько обойм с патронами и автоматический пистолет
«маузер» с необычным стволом, напоминающим по форме лу¬
ковицу.
—	Эта чертова вещица как будто из музея, — заметил Мей¬
ер, когда я прикинул пистолет на руке. — Вы не представляете,
каких трудов стоило его разыскать.
—	Знаю, — сказал я. — Но это — самый эффективный писто¬
лет с глушителем из всех, которые были выпущены до сих пор.
Я забрал коробку и сказал:
—	Пойдемте наверх. Я что-то покажу вам.
Когда мы вышли на палубу, дождь шел еще сильнее, чем
прежде. Я провел его в рубку, поставил коробку на столик для
карт, потом нагнулся и нажал пружинную защелку. Откинулась
панель, за которой были сложены автоматы «Марк IIS Стен».
Здесь же было еще несколько таких потайных шкафов.
—	Маленькое усовершенствование. Вот этим я как раз был
занят до поздней ночи.
377

Я положил взрывчатку «ARI-7» вместе со взрывателями и
запасными обоймами в задний шкаф, зарядил маузер, спрятал
его на место, а потом захлопнул крышку так, что ничего не
было заметно.
— Все очень аккуратно, — заметил Мейер.
— Всего только необходимая подготовка.
Он взглянул на часы:
— Ну, мне пора. Я арендовал машину в местном гараже. Они
доставят меня в Абботсинч. А оттуда я успею на вечерний само¬
лет в Белфаст.
— А потом?
Он пожал плечами:
— Поеду прямо в домик, который я снял, и буду ждать от вас
известий.
— Лучше покажите, где этот дом находится.
Я достал ему нужную карту, и он довольно быстро отыскал
то, что нужно.
— Вот здесь. Около десяти миль от Страмора по этой доро¬
ге. Ренделл-Коттедж. В конце подъездной дороги, у небольшо¬
го леса. Немного запущенный домик, но приятный. Из таких,
что снимают отпускники на лето. Там есть телефон, вот номер.
Его довольно легко было запомнить. Я скатал листок бума¬
ги, на которой он был записан, в шарик и щелчком выбросил
его в боковое окно.
— А что вы сказали агенту, у которого снимали дом?
— Что я писатель. Сказал, что одурел, сидя в Белфасте, и хочу
немного пожить в тишине и покое. На всякий случай имейте в
виду, что я назвал себя Бергером.
Он с некоторым сомнением посмотрел на бурные воды Фер¬
та, а дождь в это время с новой силой забарабанил по крыше
рубки.
— Вы на самом деле считаете, что вам удастся пройти здесь
ночью? Что-то мне все это не по душе.
— Метеосводки обещают, что к вечеру станет значительно
тише, но даже если этого не случится, мы все равно пройдем.
Этот катер построен так, что выдержит все, что угодно.
И вдруг с причала послышался крик:
— Эй, на «Кетлин»!
На причале возле такси стояли Нора Мэрфи и Бинни Гал¬
лахер.
Мейер попросил:
— Переправьте меня, и я поеду. Я больше не хочу разгова¬
ривать с ней, если это возможно.
378

Он спустился, чтобы взять шляпу и плащ, и тут же вернул¬
ся, запихивая в портфель своего Эла Боули. Я помог ему пере¬
лезть через поручень, отвязал линь и спустился в шлюпку.
Когда я отошел от борта катера, Мейер был очень бледен, и
я сказал ему:
—	Вот увидите, все будет хорошо, обещаю вам.
—	Вы думаете? Тогда скажите, почему я чувствую себя так,
словно лежу в гробу и слушаю, как комья земли стучат по
крышке?
Я не придумал, что сказать, чтобы успокоить его. Во всяком
случае, мы уже подошли к ступенькам лестницы, которая вела
на причал. Я задержался, чтобы привязать шлюпку, а Мейер
вышел раньше меня и подошел к Норе Мэрфи и Бинни, стояв¬
шим возле такси. Парень был одет точно так же, как и в ту па¬
мятную ночь в Белфасте, а Нора Мэрфи вырядилась в желтый
плащ, под которым были надеты свитер, брюки-слаксы и рези¬
новые сапоги.
Как только я подошел, он обернулся ко мне:
—	Я приношу свои искренние извинения доктору Мэрфи,
Саймон, но мне в самом деле пора ехать, а то я не успею на
самолет.
—	Надеюсь, мы скоро увидимся, — сказал я и пожал ему
РУку.
Он торопливо залез в такси. Водитель передал Бинни чемо¬
дан и тронул.
Нора Мэрфи холодно произнесла:
—	Вот и мы, майор.
—	Вижу.
Я спустился по ступеням в шлюпку, Бинни с чемоданом пос¬
ледовал за мной. Он не выглядел очень уж довольным, но все
же, после небольшого колебания, тоже вошел в шлюпку и сел
на носу. Нора Мэрфи пристроилась на корме возле меня.
Когда мы отплыли от причала, она как бы невзначай спро¬
сила:
—	Ночь обещает быть ненастной. Выдержит ли катер?
—	А вы много плавали по морю?
—	Одна из моих тетушек была замужем за отставным мор¬
ским капитаном. У них был дом возле мыса Код.
—	Тогда вы должны знать, что о корабле не судят по внеш¬
нему виду. Вот «Кетлин». Под этой скучной серой краской —
стальной корпус, сделанный на Акербунской верфи.
—	То есть самый лучший? — На нее это, произвело известное
впечатление. — А как с двигателями?
379

—	Пятицилиндровый бензиновый двигатель. Два гребных
винта. На полном ходу скорость двадцать пять узлов. Эхолот,
радар, автоматическое управление. Все в порядке.
Я выключил мотор, и мы подошли к катеру. Нора Мэрфи схва¬
тила линь и довольно ловко перебралась через поручни. Бинни
был не столь проворен; глядя на его лицо, я понял: он предчув¬
ствует, что ночь будет трудной для него во всех отношениях.
Он был похож на рыбу, вытащенную из воды, — видимо, ни¬
когда раньше не всходил на борт такого утлого суденышка. Ког¬
да он снял свое отвратительное темное пальто, то стал выглядеть
моложе, но одежда все равно ему не шла. Жесткий белый ворот¬
ник на два размера больше, чем надо, вязаный галстук и двуборт¬
ный костюм серого цвета, плохо сидящий на нем.
Нора Мэрфи открыла один из шкафов в салоне, чтобы пове¬
сить плащ, и обнаружила там неопреновый костюм для подвод¬
ного плавания, ласты, маску и акваланг.
Повернувшись, она вздернула бровь.
—	Только не говорите, что собираетесь махнуть через борт,
если дело станет худо.
—	Обещаю, что заберу вас с собой.
Она поставила на стол чемодан, открыла и достала автомати¬
ческий браунинг Бинни. Подержала пистолет немного в правой
руке, неотрывно глядя на меня чуть суженными глазами, а потом
передала его Бинни, который сидел на одном из диванчиков.
—	Черт побери, Воген, — сказала она раздраженно, — никак
не разберусь, как вас понимать. Вы все время улыбаетесь. Это
неестественно.
—	Вы должны понять, милочка, что наш старый мир вообще
смешон. Куда ни глянь — одна смехота.
Я сходил на камбуз, взял бутылку «Джеймсона» и три круж¬
ки. Когда я вернулся, она сидела за столом напротив Бинни и
курила сигарету.
—	Виски? — спросил я. — Боюсь, это все, что есть.
Она кивнула, а Бинни отрицательно помотал головой. Яхта
лишь слегка покачивалась на зыби, но на нем уже лица не было.
Бог знает, что будет с ним, когда мы выйдем в открытое море.
Нора Мэрфи сказала:
—	А где же груз?
Я рассказал ей, и она, кивнув, спросила:
—	А что мы везем?
—	Пятьдесят противотанковых пушек «лахти» и пятьдесят
автоматов.
Она немедленно выпрямилась и сильно нахмурилась:
380

—	Что здесь происходит? Я ожидала, что будет больше. Зна¬
чительно больше.
—	Сюда больше не впихнуть, — ответил я. — Эти «лахти»
семи футов длиной. Пойдите в кормовую кабину и посмотрите
сами. Потребуется пара рейсов, чтобы переправить только пер¬
вую партию оружия.
Она прошла в кормовую кабину. Немного спустя вернулась,
села за стол и снова взяла свою кружку.
—	И еще одно, — заявил я. — Если нас обнаружат, то у нас
не будет никаких шансов, поймите это. Так как я не из тех ка¬
питанов, которые идут на дно вместе со своим кораблем, то я
хотел бы, чтобы вы объяснили это Бинни, нам здесь не нужно
никакого героизма.
Бедный Бинни не смог даже бросить на меня сердитого взгля¬
да. Он внезапно поднялся на ноги и пошел к трапу.
Нора Мэрфи сказала:
—	Боюсь, что он неважный моряк. Когда мы отходим?
—	Я решил сделать это чуть позже, чем намеревался. В пять,
может быть, в шесть часов. Надо дать погоде хоть немного про¬
ясниться.
—	Дело ваше. А что насчет этого Мейера? Мы его когда-ни¬
будь увидим снова?
—	Думаю, да — когда наступит подходящее время.
Бинни спускался по трапу, хватаясь за стену, чтобы поддер¬
жать равновесие. Я сказал:
—	Не обращай внимания, Бинни. Говорят, сам адмирал Не¬
льсон заболевал всякий раз, когда выходил в море. Однако я не
думаю, что это серьезное утешение. Да и какое дело таким, как
ты, до него, верно?
Он не обратил никакого внимания на мои слова и скрылся в
кормовой кабине. Я направился к трапу, но Нора Мэрфи бы¬
стро обошла вокруг стола и преградила мне дорогу. Она казалась
просто взбешенной.
—	Вы что, Воген, родились законченным подонком или про¬
сто работаете под него?
Катер сильно качнуло, она подалась ко мне, и ничего не оста¬
валось другого, как обнять ее и поцеловать. Едва ли я сделал это
от наплыва чувств, но со мной бывало и похуже.
Когда я наконец отпустил ее, она, презрительно скривив рот,
заметила:
—	Не Бог весть что, майор.
—	Так кто же из нас подонок? — спросил я и быстро поднял¬
ся по трапу.
381

Мы отправились в путь перед шестью часами вечера; погода
не улучшилась, но и не стала хуже. Когда я нажал на стартер и
двигатели заработали, дверь рубки открылась; порыв ветра чуть
не сдул карты со столика. Это вошла Нора Мэрфи.
Она стояла рядом со мной, всматриваясь в вечернюю мглу.
— Какой прогноз погоды?
— Никакого улучшения. Ветер от трех до четырех баллов со
шквалами дождя. В районе острова Ратлин утром легкий мор¬
ской туман.
— Это нам на руку, — заметила она. — Можно, я возьму
штурвал?
— Позже. Как там Бинни?
— Лежит пластом на спине. Лучше я пойду и посмотрю, все
ли с ним в порядке. Зайду потом.
Дверь закрылась за ней, и я повел «Кетлин» по пологой дуге
к выходу из гавани в залив Ферт.
Мачтовый огонь начал ритмично раскачиваться из стороны
в сторону; от волн, набегающих сбоку, в стекла рубки полетели
брызги воды. В двух румбах справа по борту на фоне серого ве¬
чернего неба я мог различить очертания парохода, а его красный
и зеленый бортовые огни были ясно видны.
Я сбросил скорость до двенадцати узлов, и мы пошли вперед,
погружаясь во все более сгущающуюся тьму. Звуки моторов тре¬
вожили ночную тишину.
Уже было одиннадцать, когда Нора Мэрфи снова пришла в
рубку. Дверь тихо открылась, и она вошла с подносом. Я ощутил
аромат кофе и еще чего-то. Приятный запах жареного бекона.
— Мне очень жаль, Воген, но я заснула. Вот кофе и сандви¬
чи с беконом. Где мы сейчас?
— На правильном курсе. К востоку от нас — остров Айли. Вы
можете увидеть огни между шквалами дождя.
— Вас сменить?
— Не надо. Можно включить авторулевого.
Я проверил курс, изменил его на румб вправо и зафиксиро¬
вал руль. Когда я обернулся за сандвичем, то увидел, что она,
слегка нахмурясь, внимательно наблюдает за мной.
— Знаете, я никак не могу понять вас, Воген. Ни на минуту.
— Отчего же?
Она закурила и задумчиво посмотрела наружу, в темноту.
— Зверь Селенгара — это ведь про вас?
— Мой звездный час, — сказал я. — Ни один голливудский
актер лучше не сыграл бы.
А это снова рассердило ее.
382

—	Бога ради, вы не можете хоть раз быть серьезным?
—	Ну хорошо, только сохраняйте спокойствие. Что вы хоти¬
те знать? Кровавые детали?
—	Только одну правду, независимо от того, насколько она
неприятна.
—	Только правду? — переспросил я и почувствовал, что у
меня в горле сразу же пересохло.
Я быстро глотнул кофе, которое обожгло рот, и поставил
кружку снова на столик для карт.
—	Ну хорошо, сами напросились.
Я сел на поворотное кресло, отключил автоматику и снова
взял в руки штурвал.
—	В Борнео вокруг Кота-Бару была территория, которая пол¬
ностью контролировалась террористами в 1963 году, и большин¬
ство из них были проникшие туда китайские коммунисты, а не
местные люди. Они терроризировали весь регион. Сжигали це¬
лые деревни, вынуждали местных людей, даяков, помогать им,
зверски вырезая каждого второго мужчину и женщину в захва¬
ченных ими деревнях, чтобы напугать остальных.
—	И они заставили вас делать тоже что-то в этом роде?
—	Считалось, что я эксперт в такого рода делах, они дали мне
команду, состоявшую из даяков-разведчиков, и приказали очис¬
тить эту конюшню и не возвращаться, пока я не сделаю это.
—	Это был прямой приказ?
—	Не на бумаге и не в таких выражениях. Нам поначалу не
очень-то везло. Они сожгли еще две или три деревни, а в одном
случае они предварительно согнали в большой общественный
дом более пятидесяти мужчин, женщин и детей. Наконец, они
сожгли миссию в Кота-Бару, изнасиловали, а потом убили че¬
тырех монахинь и восемнадцать молодых девочек. Короче, дело
зашло слишком далеко.
—	Ну и что же вы сделали?
—	Мне повезло. Информатор донес, что китайский торговец
в Селенгаре по имени Ху Ли — коммунистический агент. Я арес¬
товал его и, когда он отказался говорить, отдал его даякам.
На ее лице не отразилось ужаса, голос был совершенно спо¬
койным, когда она спросила:
—	Для того, чтобы пытать его?
—	У даяков это получается убедительно. Не прошло и двух ча¬
сов, как он сказал, где скрывается группа, которую я преследовал.
—	И вы их взяли?
—	В конце концов да. Они разбились на две кучки, но это
им не помогло.
383

—	Говорят, что вы расстреляли пленных?
—	Только во время преследования второй группы. Пленные
сковывали мое движение.
—	Я понимаю. — Она кивнула с отрешенным выражением
лица. — А мистер Ху Ли?
—	Застрелен при попытке к бегству.
— И вы думаете, я поверю?
Я рассмеялся, ничуть не обидевшись:
— Но это так. И вся ирония состоит в том, что я совсем было
собрался доставить его на побережье, чтобы он предстал перед
судом, но как раз в ту ночь, когда мы собирались двинуться в
путь, он попытался сбежать.
Наступило короткое молчание. Я открыл окно и с наслажде¬
нием вдохнул свежий морской воздух.
— Поймите, я сделал с ним то, что он сделал бы со мной. Цель
терроризма — устрашать, это любимое выражение Майкла Кол¬
линза, но первым сказал это Ленин, и эти слова написаны на пер¬
вых страницах всех коммунистических руководств по ведению
борьбы. Бороться с огнем можно только с помощью огня.
— И вы разрушили свою жизнь, — сказала она с какими-то
странными, злыми и неспокойными нотками в голосе. — Вы
дурак, вы же все погубили. Карьеру, репутацию — ради чего?
— Я сделал то, что должно. Малайя, Кения, Кипр, Аден. Я это
видел и не мог больше выносить, что невинных людей убивали,
оправдывая убийства именем революции. Когда я закончил то
дело, в Кота-Бару больше не было ночных ужасов. И никто боль¬
ше не истязал молодых девочек. Ей-богу, когда-нибудь мне это
зачтется. — Я сам удивился, что мой голос звучит прочувствован¬
но, а руки дрожат. Поднялся и подтолкнул ее вперед: — Вы хоте¬
ли взять штурвал. Вот он. Держитесь на курсе и разбудите меня в
три часа. Или как только погода изменится.
Она схватила меня за рукав:
— Я очень сожалею, Воген. В самом деле.
И я сказал: «Ты уже давно живешь на свете, все прошел и все
познал».
Может, я говорил все это про себя, когда спускался по тра¬
пу. Если повторять много раз, то когда-нибудь поверишь.
Я поспал на одном из диванчиков в салоне, и, когда проснул¬
ся, было уже почти три часа. Бинни громко храпел в кормовой
каюте. Я заглянул туда и увидел, что он пластом лежит на спи¬
не, с расстегнутым воротником и распущенным галстуком. Рот
384

его был приоткрыт. Я оставил его в этом положении и пошел к
трапу.
Море по-прежнему было бурным, и, когда я вышел на качаю¬
щуюся палубу и открыл дверь в рубку, мне прямо в лицо уго¬
дила струя холодной воды. Нора Мэрфи стояла за штурвалом, в
свете лампочки компаса ее лицо казалось совсем бесплотным.
—	Как дела? — спросил я.
—	Отлично. Только за последние полчаса волнение будто бы
усилилось.
Я выглянул наружу.
—	Похоже, погода становится хуже, как часто бывает перед
улучшением. Я стану за штурвал.
Она пропустила меня, и когда мы протискивались, чтобы
разойтись, ее тело близко коснулось моего.
—	Думаю, что теперь не смогу заснуть, даже если бы очень
захотела.
—	Хорошо, — сказал я. — Тогда вскипятите чаю и возвра¬
щайтесь. Здесь могут случиться интересные вещи. И проверьте
по радио прогноз погоды.
Я увеличил скорость, стараясь уйти от восточных шквалов,
но волны становились все круче, и «Кетлин» сильно раскачива¬
ло с борта на борт. Видимость была ужасная, полная тьма оку¬
тывала все кругом, если не считать легкого свечения моря. Нора
Мэрфи, казалось, не спешила, вернувшись, принесла еще санд¬
вичей с беконом и чаю.
—	Прогноз не так уж плох, — сказала она. — Ветер стихает,
временами дождевые шквалы.
—	Что еще?
—	Местами перед рассветом туман, но, по-моему, не о чем
беспокоиться.
Я взял сандвич.
—	Как там парень, жив?
Я понял, что ей не понравился вопрос, но она сдержалась и
передала мне кружку с чаем.
—	Он сейчас сидит в салоне. Я дала ему чаю, кое с чем. Он
будет в полном порядке.
—	Будем надеяться. Он может понадобиться.
Она ответила:
—	Позвольте мне рассказать вам кое-что о Бинни Галлахере,
майор Воген. Во время восстания в Белфасте в августе 1969 года
оранжистские формирования под руководством спецотрядов «В»
могли бы до основания сжечь Фоллс-роуд и выгнать оттуда всех
жителей-католиков или даже сделать что-нибудь похуже. Это
13 Дж. Хиггинс «Игра для героев»
385

было предотвращено горсткой людей, которые вышли на улицы
под руководством самого Майкла Корка.
—	Снова этот Коротышка? Бинни был одним из его людей?
—	Вас это удивляет?
—	Конечно. Они сделали хорошую работу в ту ночь. Прояви¬
ли большую хитрость, как сказала бы моя матушка. Бинни был
одним из них. Ему тогда едва стукнуло шестнадцать лет.
—	Он был там у своей тетушки. Она дала ему старый револь¬
вер, военный сувенир покойного мужа, и Бинни отправился на
поиски Коротышки. Нашел и сражался плечом к плечу с ним во
время той ужасной ночи. С тех пор он стал его тенью. Самым
доверенным адъютантом.
—	Что объясняет, почему он так охраняет племянницу вели¬
кого человека.
Она прикурила пару сигарет и передала одну мне.
—	Как могло случиться, что американка ввязалась во все это
дело? — спросил я.
— Все довольно просто. Мой отец в общей сложности отси¬
дел в английских тюрьмах семнадцать лет. Мне было тринад¬
цать, когда его отпустили в последний раз, и он эмигрировал в
Штаты к моему дяде Майклу. Новая жизнь, так мы думали. Но
было слишком поздно для отца. Он болел, когда его освободи¬
ли, и умер через три года.
— И вы так и не простили их?
— Простить их означало бы предать отца.
— И вы решили продолжить его дело?
— Мы имеем право быть свободными, — заявила она. —
Люди Ольстера слишком долго отказывались от своей государ¬
ственности.
Это звучало как плохо написанный политический памфлет,
а может, и на самом деле было таковым. Я возразил:
— Посмотрите: все, что случилось в августе шестьдесят де¬
вятого, было очень скверно, поэтому туда и ввели армию. Что¬
бы защитить католическое меньшинство, пока не будут сдела¬
ны необходимые политические изменения. Все это работало,
пока ИРА снова не принялась за свои старые штучки.
— Представляю, что подумал бы ваш дядюшка, если бы услы¬
шал такое!
— Добрый старый школьный учитель из Страдбелла? Герой,
перед которым преклоняется Бинни? Тот самый, который ни за
что не хотел, чтобы пострадали дети? Его попросту не сущест¬
вует. Это миф. Ни один революционный вожак не может дей¬
ствовать подобным образом, если он предполагает выжить.
3£6

—	Что вы хотите сказать?
—	Помимо всего прочего, что он уничтожил по меньшей
мерс сорок человек, в том числе нескольких британских офи¬
церов в ответ на казнь некоторых людей из ИРА, — сомни¬
тельная вещь с точки зрения нравственности, сказал бы я. А в
одном особенно неприятном случае он ответственен за рас¬
стрел семидесятивосьмилетней женщины, которая будто бы пе¬
редавала сведения полиции.
При свете лампочки нактоуза было видно, что она так
крепко сжала кулак правой руки, что побелели костяшки
пальцев.
—	В революционной борьбе такие вещи приходится делать, —
ответила она. — Иногда просто нет другого выбора.
—	А вы пытались сказать это Бинни? И не казалось ли вам,
что этот мальчик действительно верит всем сердцем, что все
может быть проделано чистыми руками? Я тогда видел его у
мамаши Келли, помните? Он убил бы сам тех двух типов, если
бы вы его не остановили, потому что он не мог перенести то,
что они натворили.
—	Бинни идеалист, — ответила она. — И в этом нет ничего
плохого. Он отдаст жизнь за Ирландию без колебания.
—	Полезнее было бы, чтобы он жил для нее, так я думаю.
—	А почему, черт возьми, он должен хоть как-то принимать
это во внимание? Кто вы такой, в конце концов, Воген? Не¬
удачник и перебежчик, который продает себя за лишний фунт
или два.
—	Вот это я и есть. Саймон Воген, искренне ваш торговец
оружием.
Я снова улыбнулся, хотя не без усилий. Тут она не смогла
выдержать.
—	Вы надменный подонок, — сердито проговорила она. — А
мы, такие люди, как Бинни и я, сможем сделать что-то для на¬
шей борьбы.
—	Знаю, — ответил я. — Вы готовы на все.
Она придвинулась ко мне совсем близко, глаза ее странно
блестели, и сказала хриплым шепотом:
— Это лучше, чем то, что мы имеем сейчас. Я лучше увижу
Белфаст выгоревшим, словно погребальный костер, чем вернусь
к тому, что есть.
И вдруг, без всякой разумной причины, я понял, что проник
в самую суть вещей, к которым она имела отношение. И спо¬
койно попросил:
—	Так в чем же дело, Нора? Расскажите мне все.
387

На ее лице появилось отсутствующее выражение. Голос из¬
менился и приобрел скорее белфастскую, чем американскую
окраску; она заговорила, как обиженная маленькая девочка:
—	Когда моего отца отпустили из тюрьмы в последний раз,
он не хотел больше иметь никаких неприятностей и решил
скрыться из виду до тех пор, пока мы не будем готовы уехать
в Америку. Они приходили к нам в дом несколько раз, разыс¬
кивая его.
—	Кто это был? — спросил я.
—	Люди из спецотряда «В». И как-то ночью, когда они до¬
прашивали мою мать, один из них затащил меня на задний
двор. Он сказал, что предполагает, будто в амбаре спрятано
оружие.
У меня внутри все напряглось, будто я получил удар в живот.
—	И что дальше?
—	Мне было тринадцать, — продолжала она. — Запомните
это. Он заставил меня лечь на какие-то старые мешки. Закон¬
чив, сказал, что нет смысла никому говорить об этом, потому
что мне все равно не поверят. И угрожал моей матери и всей
нашей семье. Сказал, что не ручается за то, что с нами может
произойти...
Последовало продолжительное молчание, нарушаемое толь¬
ко ударами капель дождя о стекло окна. Она сказала:
— Вы первый, кому я все это рассказала, Воген. Больше ни¬
кому не говорила. Даже священнику. Разве это не странно?
Я отозвался охрипшим голосом:
— Я сожалею.
— Вы сожалеете? — Она словно взорвалась, выйдя из себя. —
Боже, я их всех увижу в аду, Воген, всех до последнего, за то,
что они сделали со мной, вы понимаете?
Она выскочила наружу, хлопнув дверью. Мне пришлось, и
уже не в первый раз, разочароваться в роде людском. Было
жаль не столько Нору Мэрфи, сколько ту несчастную, испу¬
ганную девочку на заднем дворе дома в Белфасте так много лет
назад.
Я закурил сигарету, обернулся, чтобы выкинуть спичку в ле¬
вое окно, и увидел за ним Бинни, который стоял точно окаме¬
невший, с предсмертной мукой на лице. Надеюсь, что такого
страдания в глазах не увижу больше никогда.
Я положил руку ему на плечо, это, казалось, снова верну¬
ло его к жизни. Он диковато посмотрел на меня каким-то от¬
сутствующим взглядом, потом повернулся и пошел вдоль па¬
лубы.
388

Мы подошли к острову Ратлин как раз к четырем утра. Из-
за плохой видимости я только временами мог разглядеть про¬
блески маяка. Дальше начинались, прямо говоря, враждебные
воды, и я собрал обоих, Нору Мэрфи и Бинни, в рубке для пос¬
леднего инструктажа.
Казалось, она окончательно пришла в себя, да и он тоже.
Я не мог даже на миг представить, что он сказал ей о под¬
слушанном разговоре или скажет когда-нибудь. В своем уны¬
лом пальто он склонился над картой и снова стал мрачным,
как всегда.
Я провел карандашом по карте, показывая курс:
—	Сейчас мы здесь. Еще десять минут, и мы обогнем ост¬
ров Крэг и возьмем курс на берег. Фарватер через рифы хоро¬
шо размечен, глубина достаточная.
—	Кровавый Проход, — сказала Нора Мэрфи. — Это он и
есть?
Я кивнул.
—	Очевидно, здесь затонул один из самых больших кораб¬
лей испанской армады. Если верить старым документам, тру¬
пы всплывали здесь неделями. — Я взглянул на часы. —
Сейчас четыре двадцать. Мы успеем на место к пяти. Светает
около шести тридцати, и у нас хватит времени пройти туда и
обратно. Будем надеяться, что ваши люди придут вовремя.
—	Непременно.
—	Как только мы войдем в проход, я погашу палубные огни
и прошу обоих, вас и Бинни, пройти на нос и следить за сиг¬
налами. Красный свет с интервалами в две секунды в течение
минуты или три сигнала туманного ревуна в течение минуты,
если видимость совсем плохая.
А она была, без сомнений, очень плохая; мы медленно под¬
крадывались к берегу, и двигатели работали на самых малых
оборотах. Особого риска не было, даже когда я выключил па¬
лубные и мачтовые огни, потому что Кровавый Проход имел
добрых сто ярдов в ширину и был не слишком опасен.
Мы были близко, совсем близко, и я напрягал зрение, ста¬
раясь увидеть свет во тьме, но это было безнадежно при таком
тумане и дожде. Но вот, высунувшись в окно, я услышал трой¬
ной сигнал туманного ревуна на расстоянии.
В дверях появился Бинни:
—	Вы слышали, майор?
Я кивнул и ответил нашей туманной сиреной, дав точно та¬
кой же сигнал. Потом приказал Бинни вернуться на нос, убрал
газ, и мы тихо двигались вперед. Снова прозвучал ревун, на этот
389

раз очень близко, что удивило меня, потому что, по моим рас¬
четам, оставалось идти еще с четверть мили.
Я снова ответил, как было условлено, и тут какой-то стран¬
ный инстинкт, выработанный, как я понимаю, долгими года¬
ми жизни в опасности, подсказал, что происходит что-то очень
скверное. Но поздно, ибо мгновение спустя луч прожектора
вырвал нас из темноты, раздался рев запускаемых машин, и
сторожевой корабль перерезал нам курс.
Я увидел английский военно-морской флаг, гордо развеваю¬
щийся в тусклом свете, и тут же над нашими головами раздал¬
ся грохот очереди крупнокалиберного пулемета.
Я инстинктивно пригнулся, а офицер на мостике прокричал
в мегафон:
—	Я посылаю людей к вам на борт. Ложитесь в дрейф, или я
потоплю вас!
В дверях рубки возникла Нора Мэрфи.
—	Что делать? — прокричала она.
— Думаю, теперь ясно, что делать.
Я заглушил двигатели, включил бортовые огни и закурил.
Бинни прошел по палубе и остановился у открытого окна руб¬
ки. Я сказал ему:
— Запомни, парень, не дергайся. Иначе все испортишь.
Когда сторожевик подошел вплотную, два матроса спрыгнули
к нам на палубу, бросили линь и быстро его закрепили. В воен¬
но-морском флоте на вооружение принят автомат «стерлинг», и
мне показалось странным, что флотский старшина, который по¬
явился у поручней, держал на изготовку автомат «томпсон» ста¬
рого образца, с дисковым магазином на сто патронов. Рядом с
ним показался офицер, крупный мужчина в бушлате и фуражке.
На шее у него висел морской бинокль.
У Норы Мэрфи перехватило дыхание, и она воскликнула:
— Боже мой, да это Фрэнк Берри!
Это имя я уже раньше слышал и теперь вспомнил. Вспомнил
камеру на Скартосе и генерала, который инструктировал меня
насчет ИРА и ее различных групп. Фанатические экстремист¬
ские элементы, которые готовы взорвать все, что попадется на
глаза, и самая худшая из них — это группа, которая называет
себя «Сыны Эрина» Фрэнка Берри.
А тот перегнулся через поручни и ухмыльнулся ей:
— Своею собственной персоной и вдвое красивее. Здравст¬
вуйте, Нора Мэрфи!
Бинни внезапно сделал судорожное движение, а Берри ска¬
зал с деланным добродушием;
390

—	Спокойно, Бинни, мой старый друг. А то Тим Пэт разне¬
сет тебя в клочья.
Один из матросов, которые раньше спустились на нашу па¬
лубу, отобрал у Бинни браунинг.
Я высунулся из окна рубки и тихо спросил:
—	Это ваши друзья, Бинни?
—	Друзья? — с горечью повторил он. — Майор, я не двинул
бы и пальцем, если бы их стали вешать.
Глава 6
КРОВАВЫЙ ПРОХОД
Человек с автоматом «томпсон» в форме флотского старши¬
ны, которого Берри назвал Тимом Пэтом, перелез через поруч¬
ни и подошел к нам. При ближайшем рассмотрении оказалось,
что он кривой, — если бы не это, то он был бы похож на вели¬
кого Виктора Маклеглена в одной из тех ролей, где герой всег¬
да готов в одиночку повышвыривать всех из салуна.
Берри, симпатичный, с худым лицом, тоже спустился к нам.
Один уголок его рта был приподнят в полуулыбке, будто он
постоянно удивлялся миру и его обитателям.
—	Бог любит хорошую работу, Нора. — Он снял фуражку и
подставил ей свою щеку. — Найдется у тебя один поцелуй для
меня?
Бинни попытался нанести ему удар, но Берри легко отбил
его, а Тим Пэт схватил парня за горло и сдавил.
—	Я же говорил тебе, Нора, — сказал Берри, покачивая го¬
ловой. — Никогда нельзя использовать мальчишек там, где тре¬
буется настоящая мужская работа.
Мне показалось, что она сейчас убьет его. Определенно, она
выглядела способной на это. На бледном лице горели глаза. Но,
как всегда, она сохраняла твердое самообладание. Только один
Бог знал, что требовалось, чтобы сломать ее, и я сомневался,
может ли это сделать Берри.
Он пожал плечами, закурил сигарету и повернулся ко мне,
бросив спичку через поручень.
—	А вы, майор, — сказал он, — выглядите как разумный че¬
ловек.
—	К чему вы мне это говорите?
—	К тому, что вы должны сказать, где запрятано оружие. Мы
все равно найдем его, и думаю, довольно быстро, но Тим Пэт
очень уж нетерпеливый и не выносит, когда его заставляют ждать.
391

В самом деле, достаточно было взглянуть на него, чтобы убе¬
диться: это так, и поэтому я добровольно сказал им все.
— Что мне нравится в англичанах, — сказал Берри, — так это
их чертовское благоразумие. — И кивнул Тиму Пэту: — Давай
всех в кормовую кабину, а то пора двигаться. Я хочу все это доб¬
ро перегрузить к нам и через пятнадцать минут уйти отсюда.
Он щелкнул пальцами, и еще полдюжины человек, все в бри¬
танской морской форме, перелезли через поручни, а Тим Пэт
уже гнал нас, словно стадо, к трапу. Он заставил нас спустить¬
ся, затолкал в большую кормовую кабину и запер там.
Я остался у дверей, прислушиваясь к суматохе, которая ца¬
рила в салоне, а потом повернулся к моим спутникам:
— Что это за компания?
— Этот горилла — Тим Пэт Кейг, — в ярости сказал Бинни. —
Настанет день...
— Поостынь, Бинни, — резко перебила его Нора Мэрфи. —
Такие разговоры нам сейчас не помогут. — И она повернулась
ко мне: — Имя их вожака — Фрэнк Берри. Он был правой ру¬
кой моего дяди, но шесть или семь месяцев назад решил пойти
своим путем.
— Кто же он теперь? Примкнул к кому-нибудь?
Она отрицательно покачала головой:
— Нет, он создал свою группу, «Сыны Эрина» — так они себя
называют. Кажется, когда-то в старые времена была такая рево¬
люционная организация.
— Похоже, он очень хорошо осведомлен, — сказал я. — Что
вообще они делают, кроме таких вещей, как сейчас?
— Они застрелят самого Папу Римского, если сочтут, что это
необходимо, — сказал Бинни.
Я в некотором недоумении посмотрел на Нору Мэрфи, а та
только пожала плечами:
— Да нет, они все хорошие католические парни, кроме само¬
го Берри. Помните, в Палестине был отряд «Звезда»? Так вот,
«Сыны Эрина» — то же самое. Они верят в непорочность наси¬
лия, когда это необходимо.
— И что же получается? Бомбы в кафе? Женщины, дети и
все, кто попадется под руку?
— Да, такова их главная идея.
— Думаю, что понял, какова их точка зрения.
— Но я не могу ее принять, — возразил Бинни. — Есть дру¬
гой путь, должен быть, иначе нечего и говорить об этом.
Это замечание по своему эффекту было сопоставимо с наез¬
дом небольшого грузовика. Генерал когда-то укоризненно на-
392

звал меня последним из романтиков, но даже я не смог бы тя¬
гаться с Бинни в этом отношении.
Вдруг открылась дверь, и появился Фрэнк Берри с бутыл¬
кой «Джеймсона» в одной руке, в другой он нес нанизанные
на пальцы четыре жестяные кружки из нашего камбуза. Было
видно, как за его спиной люди таскали наверх по трапу из
другой кабины противотанковые пушки «лахти».
—	Бог мой, майор Воген, вы торгуете хорошими вещами,
правда, я не имею в виду ваш виски. Эти «лахти» такие ком¬
пактные штуки, каких я давно не видел. Мне просто не тер¬
пится попробовать одну из них на броневике «визл».
—	Работаем для удовольствия клиента. Девиз фирмы.
—	Надеюсь, вы успели получить свои деньги.
Он плеснул виски во все четыре кружки. Нора и Бинни сто¬
яли неподвижно и холодно смотрели, как я одним глотком опо¬
рожнил кружку и налил себе еще.
—	Коротышка будет недоволен нашей ночной работой, —
сказал Берри Норе.
—	Как я догадываюсь, он сдерет с вас шкуру и прибьет ее
гвоздями к двери.
—	Всякое может случиться.
Он приветственно поднял свою кружку, обращаясь к Норе,
и та же странная улыбка, которую я увидел при первой встре¬
че, была словно приклеена к его лицу. Мне показалось, что
скоро наступит мой конец, если только я не сумею опередить
этого человека.
В дверях показался Тим Пэт:
—	Все готово, можем отправляться, Фрэнк.
Берри осушил свою кружку, потом повернулся к нему, не
сказав нам ни слова.
—	Выводи их наверх, — скомандовал он и вышел.
Нора прошла за ним, а я немного задержался, пропуская
вперед Бинни. Когда мы поднимались по трапу, я сделал вид,
что споткнулся, и быстро пробормотал:
—	У нас остался один шанс, будь готов.
Он даже не обернулся ко мне, выходя на палубу, а Тим Пэт
грубо подтолкнул меня. Берри стоял возле поручней и пытался
закурить сигарету, что было трудно из-за сильного дождя.
Он кивнул Тиму Пэту:
—	Забери Нору на борт, у нас нет времени.
Она подалась вперед, как бы пытаясь возразить, а Тим Пэт
передал свой «томпсон» одному из людей, схватил ее за талию
и перекинул через поручни сторожевика. Потом поднялся сам:
393

Мы с Бинни стояли под сильным дождем и ожидали реше¬
ния своей участи. На палубе оставались только Берри и двое его
людей, которые спустились к нам первыми. Один из них дер¬
жал в руках автомат «томпсон».
—	Ну, и что дальше? — спросил я.
Берри пожал плечами:
—	Это зависит от вас. — Он обратился к Бинни: — Можешь
пригодиться, парень. Ты лучший стрелок из пистолета, какого
я когда-либо видел.
У Бинни волосы прилипли ко лбу. Он выглядел очень моло¬
дым. Он ответил тихо, но так четко, что каждый на борту сто¬
рожевика мог расслышать его слова:
— Я не хотел бы сидеть у твоего смертного одра.
Берри, не переставая улыбаться, пожал плечами.
—	Отлично, майор, возвращайтесь в рубку, запускайте маши¬
ны и идите снова в море. Мы пойдем за вами, и, когда я подам
сигнал, вы откроете кингстоны.
Он перелез через поручни сторожевика. Один из его людей
повел браунингом в мою сторону, я понял намек и направился
по палубе к рубке.
Мощные машины сторожевика взревели. Браунинг был на¬
правлен прямо на меня, и мне ничего не оставалось, как нажать
на кнопку стартера. Я выглянул в окно рубки. Берри шел по
палубе сторожевика, направляясь к короткому трапу, который
вел на мостик. Нора побежала за ним и схватила его за руку.
Я слышал ее крик:
— Нет, ты не смеешь! Я не позволю!
Он обхватил ее обеими руками и тихо смеялся, а она пыта¬
лась бороться с ним.
— Ради Бога, Нора, не нервничай. Ну ладно, только ради
тебя. — Он обернулся к Тиму Пэту: — Я изменил свое реше¬
ние по поводу Бинни. Давай его на борт.
Я высунулся из окна:
— А как же я?
Он остановился на полпути к трапу и обернулся ко мне, по-
прежнему улыбаясь:
— Ну, майор, будь я проклят, но я уверен, что честолюбивое
желание каждого капитана — это утонуть со своим кораблем!
—	Мы определенно работаем на одной и той же волне. Имен¬
но это я и ожидал от вас услышать! — крикнул я и тихо доба¬
вил: — Пора, Бинни.
Я взял штурвал левой рукой, а правой нащупал секретную
кнопку под столиком для карт и нажал ее. Панель открылась, я
3^4

одним движением выхватил маузер и в упор выстрелил моему
охраннику в голову.
Глушитель был надежный, глухой звук выстрела слышался
только на расстоянии в три ярда. Второй человек Берри был
занят тем, что тащил Бинни к борту, подталкивая его дулом
«томпсона».
Я тихо окликнул: «Бинни» — и выстрелил этому второму в
затылок, он рухнул словно каменный.
В мгновение ока как по волшебству «томпсон» оказался в ру¬
ках Бинни, и он выпустил длинную очередь по матросу, стояв¬
шему рядом с Норой Мэрфи. Очередь опрокинула его и снесла
с палубы через поручни.
Бинни обернулсяБерри, который все еще поднимался по
трапу на мостик. Но перед ним мелькнул желтый плащ Норы,
и он не смог стрелять, а она, пригнувшись и спотыкаясь, бро¬
силась к нам.
Как только она оказалась в безопасности на нашей палубе, он
снова открыл огонь, но Берри был уже недосягаем на мостике.
Мгновение спустя звук двигателей стал ниже, кто-то включил их
на полную мощность, и сторожевик исчез во тьме.
Раздалась очередь из автомата; я успел пригнуться, стекло
окна разлетелось вдребезги. Бинни продолжал стрелять, пока
«томпсон» не заело. Он с проклятием бросил его на палубу и
стоял, вслушиваясь во внезапно наступившую тишину, которая
нарушалась только затухающими вдали звуками моторов уходя¬
щего сторожевика.
Я положил маузер на старое место, закрыл панель и вышел
на палубу. Нора Мэрфи, скорчившись и опустившись на одно
колено, сидела у поручня, закрыв лицо рукой. Я осторожно тро¬
нул ее за плечо, она подняла на меня встревоженный взгляд.
—	У вас было оружие?
Я кивнул.
—	Я не понимаю. Мне казалось, они все обыскали.
—	Обыскали.
Я поднял ее на ноги, а Бинни сказал:
—	Бог мой, майор, вы же были совсем рядом, а я ничего не
слышал.
—	Ты и не должен был ничего слышать.
—	Я бы их всех покосил, если бы «томпсон» не заело.
Он поддал валявшийся на палубе автомат ногой по направ¬
лению ко мне; я выкинул его за борт.
—	У этих ранних моделей есть неприятная особенность — их
заедает. А теперь давайте осмотримся.
395

Я повернулся к Норе Мэрфи:
—	Плесните на палубу воды и пройдитесь шваброй. Убеди¬
тесь, что смыли все пятна крови.
—	Бог мой! — сказала она с ужасом в голосе. — Вы самый
хладнокровный негодяй всех времен.
— Таков уж я есть, — ответил я.— И не забудьте о битом
стекле в рубке. Метлу найдете на камбузе.
Что бы она там ни чувствовала, но все же повернулась и по¬
шла на корму, а мы с Бинни занялись тем, что сняли с трупов
двух боевиков все, что позволило бы их опознать, и перевали¬
ли их через поручни. Потом я вернулся в рубку и быстро про¬
смотрел карту.
Нора вымела остатки битого стекла и спросила меня:
— Ну, и что теперь?
— Нам нужно место, чтобы спрятаться там на несколько ча¬
сов. Надо перевести дух и обдумать следующий ход, прежде чем
мы двинемся на Страмор. — И тут же я нашел то, что искал. —
Вот то, что нужно. Маленький остров Мэджил в десяти милях
отсюда. Там никто не живет, и есть хорошее укромное место для
якорной стоянки. Бухта Лошадиная Подкова.
Бинни был все еще на том месте, где мы перекинули два тела
за борт. Отсюда казалось, что он молится, и это было просто
невероятно, или я ошибался?
Я высунулся из окна рубки и крикнул:
— Уходим отсюда!
Он повернулся и кивнул. Я выключил палубные огни, круто
развернул «Кетлин» и направил катер снова в открытое море.
Остров Мэджил оправдал все мои надежды, а в заливе Подко¬
ва была отличная якорная стоянка, почти полностью скрытая из
виду. Когда мы туда пришли, было еще темно, но рассвет прибли¬
жался, и, выйдя на палубу, я увидел, что море слегка светилось,
несмотря на сильный дождь.
Когда я спустился вниз, Нора Мэрфи и Бинни сидели ря¬
дышком за столом в салоне, близко сдвинув головы.
— Секреты? — бодро спросил я. — От меня? Теперь я сказал
бы, что это нехорошо.
Я вытащил бутылку «Джеймсона» и стаканы. Нора недоволь¬
но сказала:
— Вы в жизни пили что-нибудь, кроме этого? Я слышала о
тех, кто пьет спозаранку, но сейчас это просто смешно. Давай¬
те я приготовлю вам что-нибудь поесть.
396

—	Потом, — сказал я. — Посплю как следует часа четыре, а
вы можете разбудить меня одним из ваших сандвичей.
Я направился к кормовой кабине, а она сердито сказала мне
вслед:
—	Ради Бога, Воген, перестаньте валять дурака. Нам нужно
решить, что делать дальше!
—	С чем? — спросил я и налил себе большую дозу «Джейм¬
сона», который отчего-то показался мне не того вкуса. Может
быть, потому, что она указала мне на неподходящее время для
выпивки.
—	С оружием. С чем же еще? Вы можете взбесить кого угод¬
но. Такого человека я никогда не встречала.
—	Ну хорошо, — сдался я. — Если вы хотите поговорить, да¬
вайте поговорим, хотя я думаю, что все довольно просто. Вы хо¬
тите связаться снова с вашим Коротышкой, чтобы договориться
о новой партии товара, но могу вас уверить: после сегодняшнего
небольшого ночного скандала цена подскочит. Королевский флот
и десять лет тюрьмы — одно, а ваш друг Берри и его проклятые
«Сыны Эрина» — совсем другое.
Она, побледнев, взглянула на меня:
—	Сколько?
—	Спорный вопрос. — Я налил себе еще виски. — С другой
стороны, у вас, может быть, нет денег?
—	У нас есть деньги, — отрезала она.
Я сделал вид, что пью виски залпом, но большую его часть,
как и прежде, тайком плеснул на пол. Когда я засмеялся, то
постарался, чтобы голос звучал погрубее.
—	Держу пари, что они у вас есть. — И я плеснул себе еще
виски, разлив немного по столу. — Может быть, на сей раз мы
потребуем золото, вещь солидную и надежную в этом меняю¬
щемся мире.
Рука Бинни скользнула в карман пальто, где у него снова
был надежно припрятан браунинг, а Нора Мэрфи со злостью
сказала:
—	Чего же, черт побери, вы хотите?
—	Оставьте, мой ангел! Я же знаю, что ваш Коротышка стоит
за тем лихим налетом на почтовый катер. Все об этом говорят.
Сколько он там взял? Полмиллиона, или сумма преувеличена?
Они сидели и смотрели на меня, а я поднялся.
—	Так или иначе, вам придется поговорить со своим дядюш¬
кой, когда мы приедем, а я должен буду перекинуться словом с
Мейером. Мы разберемся кое в чем, вы увидите. Могу я теперь
идти спать?
•397

Она так и сидела, уставившись на меня, а я пошел на корму,
посмеиваясь про себя. Подойдя к двери кабины, я сказал:
—	Знаете, все очень забавно, с какой стороны ни посмот¬
реть. Мне бы хотелось взглянуть на лицо Фрэнка Берри, ког¬
да он будет проверять автоматы и пушки «лахти» и обнаружит,
что там везде сняты бойки.
Она схватилась за край стола, и на ее лице отразилось недо¬
верие.
—	О чем вы говорите? — чуть слышно спросила она.
—	Разве я вам не сказал? Мейер снял их. Одна из уловок при
торговле оружием. Мы считаем ее полезной. Жизнь сурова, осо¬
бенно к тем, кто занимается такой игрой, как мы.
На лице Бинни появилось выражение неподдельной радости,
и он с силой хлопнул рукой по столу:
—	Ей-богу, майор Воген, вы мне нравитесь! Принимайте
присягу, присоединяйтесь к нам, и мы через шесть месяцев за¬
кончим все наши дела победой.
—	Сожалею, старина, но я не становлюсь ни на чью сторо¬
ну. Спроси нашего доброго доктора Мэрфи, она скажет тебе.
И тут с Норой Мэрфи стряслось нечто невероятное. Она на¬
чала беспомощно и неудержимо хохотать. А я закрыл за собой
дверь кабины, хватанул, уже без шуток, хороший глоток виски,
улегся на один из диванчиков и, послав к черту все зло и непоря¬
док в мире, мгновенно погрузился в глубокий и освежающий сон.
Глава 7
«КОГДА ОН УМЕР И ИСЧЕЗ»
Мы пришли в Страмор сразу после полудня. Дождь все шел,
но туман уже рассеивался, и, в соответствии с прогнозом, по¬
года улучшалась. Сам Страмор был чуть больше обычной дерев¬
ни — местечко, где люди многие годы жили рыбной ловлей, а
когда рыбы не стало, посчитали, что выгоднее по субботам и
воскресеньям обслуживать яхтсменов-любителей.
Если не считать разбитого стекла в рубке и расщепленного
деревянного бруса, куда угодила пуля, на борту не было следов
схватки с Фрэнком Берри и его людьми. Мы стали на якорь не¬
подалеку от главного причала и на шлюпке добрались до берега.
Я договорился с Норой Мэрфи и Бинни встретиться в мест¬
ной пивной, после того как доложу о нашем приходе комен¬
данту порта; это было отговоркой, так как у меня имелись еще
кое-какие важные дела.
398

Я отыскал телефонную будку на тихой улице и набрал номер,
который дал мне Мейер. Неожиданно трубку на том конце взя¬
ли сразу, как только я позвонил. И я услышал знакомый голос:
Эд Боули ненавязчиво уверял, что «Все мое — твое».
—	Ре ндел л-Коттедж. Мистер Бергер слушает.
—	Мистер Бергер? — спросил я. — Вы просили меня связать¬
ся с вами, когда у меня будет следующая партия товара для вас.
—	Ах да, — ответил он. — Все в порядке?
—	Боюсь, что нет. Другое транспортное агентство перехвати¬
ло наш товар по пути.
Его голос даже не дрогнул:
—	Очень жаль. Я думаю, придется посоветоваться с руковод¬
ством. Вы можете подъехать, чтобы поговорить?
—	В любое время, когда скажете.
—	Отлично. Дайте мне пару часов. Буду ждать вас около по¬
ловины четвертого.
Трубку положили, и Эл Боули замолк, а я вышел из телефон¬
ной кабины и направился к набережной. Я подумал, увижу ли
там генерала, когда приду. Интересная была бы встреча, гово¬
рил я себе, поворачивая за угол и направляясь к пивной, где
назначил встречу с Норой и Бинни.
Они уютно устроились за столиком около пылающего огня;
перед ними стояла тарелка с подогретыми сандвичами, банка
маринованных овощей и два бокала холодного пива.
—	А обо мне забыли? Хотите, чтобы я, как барсук зимой, жил
своим салом?
Нора потянулась к маленькому колокольчику и позвонила,
тут же явилась женщина средних лет, приятного вида, с тарел¬
кой сандвичей.
—	Вам тоже пива, сэр?
—	Точно так, — ответил я.
Она принесла пиво и исчезла.
Нора Мэрфи спросила:
—	Вы удовлетворены?
—	На некоторое время.
— Что сказал наш друг Мейер?
Я постарался сделать удивленный вид, но она раздраженно
нахмурилась:
— Не стройте из себя мальчика, Воген. За милю было вид¬
но, что вы хотели остаться один. Вы думаете, я вчера родилась?
— Ни в коем случае, — сказал я и поднял руки вверх. — Хо¬
рошо, сдаюсь!
— Итак, когда вы с ним встретитесь?
399

Я сказал ей, и она снова нахмурилась:
—	Почему такая отсрочка?
—	Не знаю. Ему надо разобраться. В конце концов, это все¬
го пара часов. И мы скоро его увидим. Место, где он живет, не
более десяти миль отсюда. А вы чем займетесь?
—	Я все решила. Мне тоже надо кое-куда позвонить. — Она
взглянула на часы. — На самом деле, мне надо идти. Через
пятнадцать минут около школы меня заберет с собой коман¬
дир местной бригады. Его люди ждали нас на берегу прошлой
ночью. Он не будет особенно доволен.
—	Могу себе представить. А вы увидите своего дядюшку?
—	Не уверена. Я не знаю, где он сейчас, но думаю, что они
устроят мне разговор с ним по телефону.
Я осушил свой стакан, и Бинни, не говоря ни слова, пошел
к бару и принес мне другой.
Нора Мэрфи достала сигарету. Я поднес ей огонь и, когда
спичка вспыхнула в моих сложенных ладонях, сказал:
—	Я удивлен: вы курите такую дрянь, а еще доктор!
Она опешила, потом взглянула на сигарету и рассмеялась
каким-то непривычным смехом:
—	Черт побери, Воген, все мы умрем.
Мне показалось, что я заглянул в ее душу глубже, чем когда-
либо, но мы находились в опасной обстановке, и я решил дей¬
ствовать не спеша.
—	Что вы собираетесь делать, когда все закончится?
—	Кончится? — Она непонимающе посмотрела на меня. —
О чем это, черт возьми, вы говорите?
—	Но ведь вы собираетесь победить, вы и ваши друзья? Вы
должны верить в это, иначе все теряет смысл. Я интересуюсь,
что вы будете делать, когда все это кончится и жизнь вернется
в нормальное русло.
Она сидела и смотрела на меня, застыв на месте, словно
муха в янтаре, ничего не говоря, ибо было ясно, что сущест¬
вовал только один ответ.
Я медленно кивнул:
—	Вы напоминаете моего дядюшку.
Здесь Бинни поставил на стол пинту светлого пива.
—	Так как его называли? Школьный учитель из Страдбелла?
—	Именно так, майор.
Я повернулся к Норе Мэрфи и тихо, но достаточно твердо
сказал:
—	Он никогда не хотел, чтобы это кончилось. Вы же знаете,
в этом была вся его жизнь. Шинели и автоматы «томпсон», ноч¬
400

ные налеты, прекрасная, жестокая игра. Он просто наслаждал¬
ся ею, Нора, уж поверьте мне. И это был единственный способ,
каким он хотел прожить жизнь, совсем как вы.
Она побледнела и задрожала, в глазах появилось мучительное
выражение; повернувшись ко мне, она сказала:
—	Я борюсь за наше дело, майор. Если потребуется, с гор¬
достью умру за него, как тысячи других до меня. — Она по¬
ложила ладони на стол и подалась ко мне. — А вы во что-то
верили в своей жизни, майор Саймон, кровавый Воген? За что
вы убивали?
—	Вы имеете в виду, что служит мне оправданием, не так ли? —
Я согласно кивнул. — О да, доктор, мы оба нуждаемся в этом.
Она снова села на стул, все еще дрожа, и я примирительно
сказал:
—	Вы можете опоздать. Да и мне пора.
Она сделала глубокий вдох, как бы стараясь овладеть собой,
и поднялась:
—	Я хочу, чтобы Бинни пошел с вами.
—	Вы что, не доверяете мне?
—	Не особенно доверяю. Хотелось бы иметь адрес и телефон
того места, где остановился ваш друг Мейер. Я позвоню вам в
четыре. Что бы ни случилось, не уходите оттуда, пока мы не
поговорим. — Она обратилась к Бинни: — Я рассчитываю на
тебя, Бинни. Проследи, чтобы он сделал все так, как сказал.
Бинни был очень обеспокоен, таким я его никогда не видел.
Ему приходилось трудно — быть между нею и мной, потому что,
как я думаю, события последней ночи значительно повысили его
уважение ко мне. А с другой стороны, он на свой манер любил
Нору Мэрфи. Он был приставлен к ней Коротышкой и, если по¬
надобится, умер бы, защищая ее. Все это было одновременно и
просто и сложно.
Все это Нора Мэрфи прекрасно понимала, и ее улыбка за¬
стыла на губах. Я написал на клочке бумаги адрес Мейера и
телефон и передал ей:
—	Спросите мистера Бергера. Если что-нибудь пойдет не так,
встретимся у катера.
Она промолчала. Только взглянула на листок бумаги, броси¬
ла его в огонь и вышла.
Бинни сказал:
—	Когда я был мальчишкой и жил на ферме у отца, у меня
был красный сеттер, самый красивый из тех, каких вы можете
представить.
Я отпил пива и сказал:
401

—	И что же?
—	Там неподалеку жила охотничья собака-сучка, и, когда он
приходил к ней, она вылизывала его. В жизни такого не видел.
Наступила томительная пауза; потом он продолжил:
—	Когда он как-то утром увязался за молочным грузовиком,
она все лежала на углу, эта маленькая сучка, целую неделю или
даже больше. Ничего не пила и не ела. Ну разве это не стран¬
ная вещь?
—	Вовсе нет, — ответил я. — На самом деле все просто. Она
была женщиной. А теперь давай убирайся отсюда к чертям с
твоей доморощенной философией и найми в местном гараже
машину. Я буду ждать здесь.
— Будет сделано, майор, — сказал он без всякого выражения
и ушел.
От закрываемой двери повеяло ветерком, он снес листок бу¬
маги с бара, тот попал в огонь и вспыхнул.
Так какая же у меня была причина убивать? Так она сказа¬
ла. Я старался думать о Кота-Бару, о сожженной миссии, о
вони от сгоревшего мяса. В то время это казалось вполне
в порядке вещей, но теперь представлялось совсем нереаль¬
ным, казалось отголоском старого сна, чем-то таким, чего не
было.
Потом настала тишина. Такая глубокая, что можно было
расслышать тиканье часов на каминной полке, и я без всякой
причины почувствовал спазмы в желудке, словно пальцы мерт¬
вых людей забегали по моей коже. Я внезапно понял, что имел
в виду Мейер, когда говорил о своих дурных предчувствиях.
В единственном городском гараже не нашлось автомобиля,
но Бинни ухитрился взять взаймы автофургон «форд», может
быть, от имени Организации, хотя это только мои предполо¬
жения.
Он вел машину, а я сидел сзади, курил и мрачно смотрел
наружу, где вовсю шел дождь. Это была довольно приятная по¬
ездка. Зеленые поля, высокие живые изгороди, возделанные
участки, серые каменные заборы, которые когда-то обознача¬
ли границы больших поместий.
У Бинни была военная карта, и я показал ему, где Ренделл-
Коттедж. Дорога, которая вела к нему, была с четверть мили
длиной, а сам Ренделл-Коттедж прятался за плотной стеной де¬
ревьев. Подходящая нора, чтобы спрятаться такой старой лисе,
как Мейер.

Когда мы приблизились, я сделал Бинни знак, и он начал сбав¬
лять скорость. На поросшей травой обочине в сотне ярдов от по¬
ворота был припаркован большой зеленый «воксхолл». Внутри
машины никого не было.
Бог знает почему, но у меня было чутье на плохие новости,
может быть, это возникло от пережитых трудностей, но здесь
что-то не так, я в этом был почти уверен. Положил руку Бинни
на плечо и сказал, чтобы он остановился.
Я вышел, вернулся к «воксхоллу» и заглянул внутрь. Двери бы¬
ли заперты, все выглядело довольно обычно. За стеной, которая
окружала огороды и Ренделл-Коттедж, на вязах кричали грачи.
Я под дождем вернулся к грузовику. Бинни вышел и спросил:
—	Ну, что?
—	Эта машина. Она меня беспокоит. Может, она просто сло¬
малась и водитель пошел в ближайшую деревню за помощью.
Бывает, что и свиньи летают.
—	А с другой стороны, — медленно проговорил он, — если
кто-то хотел подобраться к коттеджу тихо...
—	Вот-вот...
—	Что будем делать?
Я немного подумал и объяснил; как мы поступим.
Дорога к коттеджу была враждебна к рессорам нашего грузо¬
вичка, поэтому я вел его на малой передаче, лавируя между кол¬
добинами под сильным дождем. Здесь было довольно мрачно,
заросшая кустами чаща годами не видела света.
Дорога свернула круто направо и вывела на поляну, где и
помещался Ренделл-Коттедж, легкая деревянная постройка с
верандой во всю длину фасада.
Дом был неожиданно большим, но ветхим, нижние ступени
лестницы поросли травой и сорняками.
Как только я вышел из грузовика, над головой раздался рас¬
кат грома. Это был странный, ужасающий звук; небо в просве¬
тах между деревьями потемнело, словно день клонился к закату
и вот-вот готова была наступить тьма.
Я поднялся по ступеням и постучал во входную дверь, кото¬
рая была слегка приоткрыта.
—	Эй, Мейер, вы здесь? — громко крикнул я.
Ответа не последовало; когда я толкнул дверь, до меня из¬
далека донесся голос Эла Боули, и это показалось жутковатым.
Он пел песню «Когда он умер и исчез», ту самую песню, ко¬
торую, как считалось, посвятил Адольфу Гитлеру. Это была
403

последняя вещь, которую он записал, потому что две недели
спустя погиб от бомбы при воздушном налете на Лондон.
Но мне это было безразлично, и я двинулся вперед по затхло¬
му и темному коридору на звуки музыки.
Дверь в дальнем конце коридора была открыта. Я немного
задержался на пороге. На достигающих пола французских окнах
занавеси были полузадернуты, вся комната тонула в полутьме.
Мейер сидел в кресле у стола, на котором бубнил магнитофон.
—	Эй, Мейер, — воскликнул я. — Что с вами, черт побери?
Когда я приблизился, то увидел, что он привязан к креслу.
Я приподнял его лицо за подбородок: пустой взгляд, в котором
сама смерть. Щеки покрыты множеством пятен, как от прикос¬
новений пламени зажигалки. На губах запеклась пена. У него
было плохое сердце, и мне стало ясно, что произошло.
Бедный старый Мейер! Удрать в юности из лап гестапо и
кончить жизнь столь жутко... Я сдержал вскипевшую ярость,
ибо знал: его смерть недолго будет неотмщенной.
Как я и ожидал, дверь позади с шумом распахнулась; я обер¬
нулся и увидел Тима Пэта, за спиной которого стояли двое вер¬
зил в бушлатах, с револьверами в руках.
—	Вот так неожиданность! — сказал Тим Пэт и рассмеялся. —
Не везет вам, майор!
— Ваша работа? — спросил я.
— Упрямый старый подонок. Я разукрасил его, потому что
хотел узнать, где запрятаны эти бойки, а он оказался упорным,
как мул.
Один из его людей выступил вперед и обшарил меня; сделал
он это так неумело, что нетрудно было бы свернуть ему башку
и завладеть револьвером — но я воздержался.
Он отступил назад, сунул револьвер в карман. Затем они
втроем надвинулись на меня.
—	Где Бинни, майор? — настойчиво спросил Тим Пэт. — Вы
что, потеряли его по дороге?
Тут французское окно вдребезги разлетелось, занавеска отле¬
тела в сторону, и показался Бинни, он стоял пригнувшись, с
браунингом наготове в левой руке.
Настала тишина, только занавеска трепетала на ветру да
дождь застучал по полу комнаты. Вдали снова прозвучали рас¬
каты грома.,
Бинни спокойно сказал:
—	Я здесь, подонок!
У Тима Пэта перехватило дыхание, и он проговорил:
—	Вы только посмотрите!
404

Один из его людей все еще держал револьвер. Бинни бы¬
стро выставил вперед браунинг; тот бросил оружие на пол и
поднял руки.
—	Что с мистером Мейером?
—	Посмотри сам. — Я поднял голову Мейера.
Одного взгляда было достаточно. Взор парня стал холодным,
лишенным всяких чувств, совсем как тогда, в нашу первую ноч¬
ную встречу в Белфасте; потом в его глазах проскочила холод¬
ная искра, и на него страшно было смотреть.
—	Это ты сделал? — спросил он неживым голосом. — Во имя
Ирландии?
—	Бога ради, Бинни, — запротестовал было Тим Пэт. — Ста¬
рый хрыч не захотел открывать рот. Что, черт побери, оставалось?
Бинни бросил быстрый взгляд на Мейера, а тот из двух со¬
провождающих, который поднял руки, быстро опустился на
колено и схватил с пола свой револьвер. Тут же Тим Пэт и
другой потянулись за своим оружием.
Один из лучших выстрелов в мире, который я видел, — когда
из специального пистолета 38-го калибра за полсекунды всадили
пять пуль в игральную карту на расстоянии в пятнадцать футов.
Тот стрелок был под стать нашему Бинни Галлахеру. Первая пуля
попала между глаз тому, который опустился на одно колено, вто¬
рые две он влепил в лоб другому так точно, что расстояние меж¬
ду ними было не более двух пальцев.
Тим Пэт выстрелил сквозь карман своего плаща, и тут же
пуля Бинни разнесла его правую руку. Он отлетел к стене, су¬
нулся, споткнувшись, вперед с разинутым ртом и рухнул на¬
ружу через французское окно.
Бинни дал ему встать на ноги, а когда тот побежал через га¬
зон, выстрелил в спину три раза так быстро, что неопытное ухо
уловило бы лишь один выстрел.
Эл Боули теперь пел уже «Лунный свет над шоссе». Я выклю¬
чил магнитофон и двинулся вслед за Бинни вниз по ступеням.
Тим Пэт валялся лицом вниз. Я повернул его и поискал в кар¬
мане оружие. Это был автоматический «смит-и-вессон». Когда
я вытащил револьвер из кармана, там оказался кусок ткани.
Бинни стоял надо мной, перезаряжая браунинг. Я показал
ему «смит-и-вессон».
—	Пусть это послужит тебе уроком. Никогда не стреляй из
автоматического оружия из кармана. Затвор обычно цепляется
за подкладку, и ты можешь с гарантией сделать только первый
выстрел, вот как и получилось сейчас у нашего друга.
—	Вы учите каждый день чему-то новому, — ответил он.
405

Из дома послышался звонок телефона. Я тут же вернулся
туда и отыскал аппарат в темноте на столике в холле.
Поднял трубку и сказал:
—	Ре нделл- Коттедж.
С другого конца линии послышался хрипловатый, характер¬
ный голос Норы Мэрфи:
—	Кто это?
—	Воген.
—	А Мейер там?
—	Как сказать. Боюсь, что наши противники опередили нас.
Их было трое.
Наступило молчание, а потом она спросила:
—	Вы в порядке, вы оба?
—	Все отлично, — ответил я. — Бинни блестяще управился с
ними. Надеюсь, нашим друзьям потребуется похоронная стра¬
ховка. Это дорого обойдется. Где встретимся?
— На катере, — ответила она. — Я приеду через пятнадцать
минут. Там и поговорим.
Раздался щелчок. Я тоже положил трубку и повернулся к
Бинни:
— Все в порядке, едем обратно в Страмор.
Мы вышли под дождь, и я задержался у грузовика.
— Ты в норме? Хочешь, я поведу?
— Боже сохрани, майор. Что со мной может случиться? Си¬
дите сзади и наслаждайтесь своей сигаретой.
Когда мы ехали обратно по сельской дороге, его руки твер¬
до, словно каменные, лежали на баранке.
Зеленый «воксхолл» по-прежнему ждал на обочине, когда
мы проезжали мимо; теперь ему придется простоять здесь дол¬
го, пока кому-то не придет в голову проверить его, что едва
ли произойдет скоро, особенно теперь.
Примерно за пять миль до Страмора спустило заднее правое
колесо. Бинни ухитрился вырулить на обочину; мы вышли, что¬
бы сменить колесо, но тут выяснилось, что в машине нет ниче¬
го, даже домкрата.
Бинни злобно пнул несчастное колесо:
— Видали такое? Этот грязный тип содрал с меня два фунта.
Погоди, я с тобой потолкую! Перекинусь словом или...
И мы двинулись в путь бок о бок под сильным дождем. Я до
конца не разобрался в том, что произошло. Мне нужно было вре¬
мя, чтобы все обдумать, а теперь такая возможность представи-
406

лась. Возникла серьезная проблема. Мейер имел выход на гене¬
рала, может быть, даже говорил с ним после разговора со мной,
если только Тим Пэт Кейг и его друзья дали ему на это время.
Выходит, я потерял связи, ибо генерал дал мне ясно понять,
что ни при каких обстоятельствах я не должен устанавливать
контакт с военными. С какой стороны ни посмотри, но если
я попытаюсь связаться с ним самим, это будет означать, что я
пренебрег его же инструкциями.
Думаю, мы шли примерно с полчаса, а потом нас подобрал
передвижной магазин-фургон. Водитель ехал в Страмор и охот¬
но согласился подвезти нас, если только мы не будем возражать
против того, что он заедет в две деревни по пути.
В конце концов мы опоздали в Страмор часа на два; мино¬
вало шесть, когда фургон высадил нас на окраине города. По
пути в порт мы должны были пройти мимо гаража, он был от¬
крыт, и Винни зашел туда, а я ждал. Он появился через пять
минут, с хмурым лицом.
—	Что случилось? — спросил я.
Он показал мне два однофунтовых банкнота.
—	Он все понял, — сказал он. — Разумный парень, если его
прижать как следует.
Я подумал, не сработал ли браунинг в этом деле, но махнул
рукой. Мы двинулись дальше по узкой мощеной улице и повер¬
нули к набережной.
Тут Винни дернул меня за рукав:
—	Катера нет на месте!
Он был только отчасти прав, потому что, выйдя на причал,
мы увидели свою «Кетлин» стоявшей в дальнем конце, у подно¬
жия широкой каменной лестницы, спускающейся к воде.
—	Зачем, черт побери, она это сделала? — спросил Винни.
Я начал спускаться по ступеням лестницы, ничего не ответив.
Я чувствовал неладное, но, судя по времени и месту, то, что было
с Фрэнком Берри и его головорезами, не могло повториться.
Мы спустились на нижнюю площадку, и я крикнул:
—	Нора! Вы там?
И услышал ее высокий, сдавленный крик из кабины:
—	Бегите, Воген! Бегите!
Но мы опоздали. Пара открытых «лендроверов» подлетела
к причалу; через мгновение восемь десантников выскочили из
машин и выстроились в линию, ровно столько же автоматов
было направлено на нас. Рука Винни оказалась в кармане
пальто, и я едва успел схватить его за рукав, прежде чем он
смог вытащить оружие.
Г4СГ7

—	Я говорил тебе, парень, не надо героизма. В этом нет
смысла. Подожди, придет время.
Он смотрел на меня затуманенным взглядом, и на его лице
снова появилось странное выражение. А они тем временем спус¬
тились по ступеням и схватили нас.
Не совсем вежливо повернули лицом к стене, заставили рас¬
ставить ноги и принялись обыскивать. Сержант, который ко¬
мандовал ими, обнаружил у Бинни браунинг, а у меня — ничего.
Мы так и стояли, пока не услышали голос:
—	Все в порядке, сержант, поверните их лицом сюда!
Молодой капитан десантных войск стоял возле рубки катера.
На нем были красный берет, пятнистая униформа и куртка, та¬
кая же, как и у его людей. В руке он держал браунинг. Нора
Мэрфи, очень бледная, стояла рядом с ним.
У капитана было простое, даже дружественное лицо, как у
человека, который не стремится казаться более жестоким, чем
есть на самом деле. Он с любопытством оглядел меня:
— Вы майор Саймон Воген?
— Совершенно верно, капитан.
Я слегка выделил в обращении его звание, и он легкой улыб¬
кой дал понять, что заметил это.
— Ваша рубка выглядит так, будто вы побывали в сражении,
майор. Выбито стекло, расщеплена деревянная рама, две пробои¬
ны в панели от девятимиллиметровых пуль. Не будете ли любез¬
ны объяснить все это?
— У нас был трудный рейс, — ответил я. — Или вы не слу¬
шали прогнозов погоды?
Он пожал плечами:
— В этих обстоятельствах у меня нет другого выбора, как
арестовать вас.
Нора Мэрфи заявила:
— Я гражданка Америки. Требую встречи с моим консулом.
— Как только представится возможность, мадам, — заверил он.
На причал завернул еще один автомобиль и резко затормо¬
зил наверху. Я услышал звук закрываемой дверцы, а потом —
бодрый, знакомый голос:
— Ну, Стейси, что здесь такое? Что тут у нас случилось?
Капитан встал по стойке «смирно» и отдал честь, так, как это
делают гвардейцы только для самых высокопоставленных офи¬
церов. А генерал сошел по ступенькам лестницы во всем блес¬
ке камуфлированной униформы. На нем был темно-синий бе¬
рет. Справа на бедре болтался в кобуре браунинг, а в левой руке
он держал офицерский стек.
408

Глава 8
ДОПРОС
В более счастливые времена Страмору вполне хватало одно¬
го констебля — местному полицейскому посту забот было не¬
много. Пост помещался в маленьком офисе, а подвал при нем
был построен с таким расчетом, чтобы вместить одновремен¬
но всех местных пьяниц. Там было довольно чисто, кирпич¬
ные стены окрашены в зеленый цвет, стояли четыре железные
койки. Единственное узкое окно было забрано толстыми же¬
лезными прутьями, как я и ожидал.
Полицейский констебль отпер дверь, а капитан Стейси ввел
нас в камеру.
—	Сожалею, что мы не можем предложить вам отдельное
помещение, доктор Мэрфи. Но это ненадолго. Самое большее
на одну ночь, — сказал он. — Надеюсь, что первой выведу вас
отсюда утром.
Нора Мэрфи холодно ответила:
—	Я не двинусь отсюда, пока не свяжусь с американским
консулом.
Стейси козырнул и, повернувшись, собрался уходить. Мы с
Бинни были в наручниках, и я протянул вперед руки:
—	Как с этим?
—	Сожалею, но у меня приказ.
Дверь закрылась, и ключ повернулся в замке. Я подошел к
окну и попытался выглянуть наружу, но напрасно, потому что
стекло было залито дождем, а на улице — темно.
Нора Мэрфи тихо спросила:
—	Можем мы как-то дать знать о себе?
—	Отсюда? — Я не выдержал и рассмеялся. — Так бывает
только в кино. Достаньте лучше сигареты. В левом кармане.
Она сунула одну мне в рот и дала прикурить, другую взяла
себе.
—	Ладно, что случилось?
—	Нас поджидали Тим Пэт Кейг и двое головорезов Фрэнка
Берри.
—	И что произошло?
—	Они убили старика, — ответил Бинни. — Подпаливали за¬
жигалками лицо, чтобы заставить его рассказать, где спрятаны
бойки от оружия. А этот подонок Тим Пэт еще пытался как-то
оправдаться. — Он сплюнул в угол: — Пусть теперь жарится в аду!
Она снова повернулась ко мне:
409

—	Где эти самые бойки? В коттедже?
—	В Шотландии, моя дорогая. В этом вся ирония. В старом
гараже, который Мейер снял в Обане. Мы собирались доставить
их вторым рейсом, если все будет в порядке.
Ее глаза расширились от ужаса.
—	Так, выходит, Мейер умер ни за что?
—	Именно так.
Я снова подошел к окну и выглянул наружу. Было совсем
темно.
—	Самое интересное — как они узнали, где он скрывался? —
Я обернулся и увидел, что она, слегка нахмурясь, пристально
смотрит на меня. — Или иначе — кто их навел?
Бинни сидел на одной из кроватей. Он быстро встал и
спросил:
—	На что вы намекаете, майор?
Нора Мэрфи остановила его быстрым движением:
—	Нет, Бинни, пусть он скажет.
—	Отлично, — ответил я. — Скажу напрямик. Только я знал
адрес Мейера, пока не записал его для вас на клочке бумажки там,
в пивной. Бинни его даже не видел. Он не знал, куда мы едем,
пока мы не отправились в путь. Во всяком случае, он уложил уже
четырех человек Берри, поэтому едва ли он работает на него.
— Значит, остаюсь я? — спокойно сказала она.
— Единственный вариант. Вы даже знали, что времени хва¬
тит, чтобы все организовать, потому что Мейер не хотел, чтобы
я приезжал к нему раньше трех тридцати. Вам достаточно было
быстро позвонить по телефону. Теперь также становится ясно,
как они узнали, что нас надо было поджидать прошлой ночью
в Кровавом Проходе, и это само по себе удивительно. Я имею
в виду, мы вовсе не старались, чтобы кто-то узнал о нашем рей¬
се, разве не так?
Все, разумеется, было сказано экспромтом. Но тут была своя
логика, и хотя я чувствовал себя не вполне уверенно, мне хоте¬
лось вызвать ее на откровенность.
И я оказался неподготовленным к тому, с какой страстью
она отозвалась. Ее лицо сразу же исказилось от гнева, она бро¬
силась ко мне и сильно ударила одной рукой по лицу и замах¬
нулась другой.
— Я убью вас за то, что вы сказали! — кричала она. — Я убью
вас, Воген!
Она схватила меня за отвороты куртки и бешено затрясла.
Я не много мог сделать, чтобы защититься, из-за наручни¬
ков и неожиданности нападения, но когда она вознамерилась
410

снова вцепиться мне в лицо, Бинни подошел сзади, оттянул
ее обеими руками и встал между нами.
Она смотрела на меня через его плечо.
—	Вам не надо было говорить так, майор. Вы очень плохо
поступили.
Она, закрыв лицо руками, бросилась на койку, и сухие ры¬
дания сотрясли ее тело. Бинни опустился на колени возле нее,
словно верный пес. Его закованные в наручники руки лежали на
ее колене. Она запустила пальцы в его волосы. Немного погодя
она снова подняла взор. И ее лицо снова стало холодным, но в
глазах была видна усталость.
Она сказала упавшим голосом:
—	Сегодня после полудня я говорила с командиром антрим¬
ской бригады официальной ИРА. Это тот самый человек, чьи
люди ждали нас на берегу в месте высадки прошлой ночью.
Вам будет интересно узнать, что он в течение часа был уве¬
домлен о вчерашнем приезде Мейера в Ренделл-Коттедж, как
он узнает о прибытии любого чужого человека. К несчастью,
Фрэнк Берри и его организация пользуются здесь не меньшим
влиянием. Вам также будет интересно узнать, что и ему тоже
сообщили о вашем друге Мейере через час после того, как он
приехал в Ренделл-Коттедж. Ему в эти дни немедленно докла¬
дывают о любом незнакомом человеке, который появляется в
здешних местах. К сожалению, здесь у Фрэнка Берри и его
организации не меньший вес, чем у нас.
—	И все могло случиться прошлой ночью?
—	Именно так. Произошла утечка информации, но на бере¬
гу было не менее двадцати человек. И среди них мог найтись
один. Насколько я знаю Берри, он достаточно хитер, чтобы ос¬
тавить одного-двух симпатизирующих ему человек в рядах офи¬
циальной ИРА, когда он выходил из нее.
Это звучало правдоподобно. И создалось впечатление, что я
был настолько не прав, насколько это вообще возможно.
Я сказал:
—	Ну, хорошо. Вы говорили со своим дядей?
—	Говорила.
—	Где он сейчас?
Она подняла взгляд, и ее гнев был виден без слов.
—	Я скорее сгорю в адском огне, чем скажу вам.
Я не представлял, что могло произойти потом, но тут вдруг
открылась дверь, и появился констебль полиции.
—	Не будете ли любезны пройти со мной, мадам? — обратил¬
ся он к Норе.
411

—	Куда вы меня ведете? — с вызовом спросила она.
—	К ближайшей стенке, — вмешался я. — Там вас ожидает
расстрельная команда. Дурная привычка британской армии, или
вы не верите собственной пропаганде?
Она быстро вышла, словно клиппер под всеми парусами, а
констебль запер дверь. Я обернулся и увидел Бинни. Он сидел
на кровати и смотрел на меня.
—	Зачем надо было это говорить, майор?
—	Сам не знаю, — пожал я плечами. — Мысль показалась
удачной. Должно быть какое-то объяснение.
—	Разве она вам его не дала? — сердито спросил он. — Боже
правый, не хочу больше об этом слышать!
Он с горящими глазами вскочил на ноги, вытянул вперед
руки, скованные наручниками. Я подумал, что он сейчас на¬
падет на меня. Но тут снова растворилась дверь, и появился тот
же констебль, но на этот раз у него за спиной стоял сержант-
десантник.
—	Майор Воген, сэр! Не угодно ли пройти с нами?
Они были чересчур вежливы, чтобы им можно было верить.
Я подмигнул Бинни и вышел. Полицейский констебль шел впе¬
реди, сержант-десантник сзади.
Мы вышли через переднюю дверь во двор и пошли под про¬
ливным дождем к зданию, напоминающему церковный зал. Вход
в здание был защищен ограждением из мешков с песком. Около
крупнокалиберного пулемета стоял часовой. Мы прошли мимо
него по короткому коридору и остановились у двери в его конце.
Сержант постучал, и, когда он открыл дверь, я увидел генерала,
сидящего за столом в крошечном кабинете, где царил беспорядок.
—	Майор Воген, сэр! — доложил сержант.
Генерал поднял голову:
—	Благодарю вас, Грей. Введите \майора и ждите снаружи.
И постарайтесь, чтобы нас никто не беспокоил.
Я вошел в комнату, и дверь за мной закрылась. Генерал от¬
кинулся на спинку стула и оглядел меня:
—	Кажется, вы пока живы. •
—	Только пока.
Он встал, принес стул из угла комнаты и поставил рядом со
мной.
—	Прошу извинения за наручники. Надо создать видимость
для всех.
— Понимаю.
— Могу предложить вам сигарету и стаканчик шотландского
виски.	1
412

Он достал из ящика стола бутылку «Белой лошади» и стака¬
ны, и я сел.
—	Здесь довольно уютно.
Он подвинул стакан ко мне, чтобы я мог дотянуться, и на¬
лил его наполовину.
—	Здесь была воскресная школа. А это кабинет директора.
Странно, не правда ли?
—	Думаю, что да.
Он потянулся через стол, чтобы передать мне сигарету.
—	Расскажите-ка мне о вашем рейсе из Шотландии.
Этот рассказ отнял не много времени. Когда я умолк, он
спросил:
—	Прибыв сюда утром, вы звонили Мейеру?
—	Звонил. Он сказал, что немедленно свяжется с вами. И по¬
просил быть в коттедже к трем тридцати.
—	Когда вы приехали, он был уже мертв?
Я кивнул.
—	А вы тоже были там?
Он снова открыл бутылку «Белой лошади» и плеснул мне в
стакан еще виски.
—	Я приехал в Ренделл-Коттедж точно в четыре двадцать,
раньше никак не мог. Когда Мейер звонил, я просил задержать
вас до моего приезда.
— И обнаружили что-то вроде бойни?
—	Совершенно верно. Я рассчитывал, что вы успели вернуть¬
ся к катеру.
—	С потерянными связями это был единственный выход.
— Вот потому я и позвонил капитану Стейси, который здесь
командует, и приказал ему послать людей, чтобы перехватить
вас и ваших друзей. Довольно неуклюжий способ, чтобы встре¬
титься, но не было времени придумать что-то другое. Кстати,
кто были те трое в коттедже?
— Кто-то из людей Берри. Они пытались узнать, где спрята¬
ны с пушек бойки.
— Что объясняет, почему у несчастного Мейера было такое
лицо. — Он кивнул. — Теперь понятно. Это вы убили их?
— Нет, об этом позаботился парень. Ему не понравилось то,
что они сделали с Мейером.
— Ну, и каков он в деле?
— Владеет пистолетом лучше всех, кого я когда-нибудь видел.
Он настоящий идеалист. Наивно верит в то, что можно участво¬
вать в войне вроде этой и выйти.из нее с чистыми руками.
Я проглотил виски и покачал головой:
413

—	Храни его Господь. Но он еще натерпится горя, прежде
чем все кончится.
—	Вы говорите так, будто он вам понравился.
—	Он и на самом деле мне нравится. Тревожит только одно:
кто-то из нас двоих может убрать другого прежде, чем кончит¬
ся эта маленькая заваруха.
— В Белфасте сегодня после обеда взорвали административ¬
ное здание.
— Много пострадавших?
— Человек тридцать. Главным образом молодые девушки из
машинописного бюро. И половина из них католички, вот в
чем ирония. Боевики заявляют о себе, если можно так сказать.
Мерзкое дело.
— Бинни Галлахер полностью бы согласился с вами.
Эти слова, казалось, не возымели на него никакого действия,
он сидел, опустив взгляд, насвистывая как бы про себя и делая
какие-то наброски карандашом в записной книжке.
Я сказал:
— Видите ли, я не очень удовлетворен тем, как обеспечива¬
ется безопасность в этой операции. Возьмите хотя бы то, что
Берри и его люди поджидали нас именно в Кровавом Проходе.
Каким образом они отыскали коттедж, где был Мейер?
Он поднял голову:
— У вас есть какие-то соображения?
Я рассказал о своей стычке с Норой Мэрфи; когда закончил,
он покачал головой:
— Вы думаете, что племянница Майкла Корка предаст его?
Это лишено смысла.
— Почему же?
— Да она сама же и объясняет. Все, что я говорил вам во вре¬
мя инструктажа в Лондоне насчет отдельных групп ИРА, — чис¬
тая правда. Они не только выступают против англичан. Они
грызутся между собой. И каждая группа имеет своих собственных
шпионов в другой, уж поверьте мне. В такой обстановке практи¬
чески невозможно обеспечить безопасность. Во всей стране нет
ни одного почтового отделения, магазина или телефонного пере¬
говорного пункта, где не было бы сторонников той или иной
группы. В общем они порядочные люди, которые, наверное, не¬
навидят насилие и все-таки передают интересную информацию.
Да и боязнь дает себя знать. — Он налил мне еще виски и снова
сел, рассматривая свой стакан на свет. — А в общем, мне кажет¬
ся, все идет как нельзя лучше. За вами увязался Фрэнк Берри и
самая опасная во всей Ирландии группа террористов, которых мы
4/4

больше всего хотим разыскать. Пока вы как-то связаны с этой
девушкой, вы сами — прямой выход на этого Коротышку. Как вы
думаете, она знает, где золото?
—	Думаю, нет, но сейчас мне трудно сказать определеннее.
Вы всегда можете попытаться вырвать у нее ногти.
—	Ваше чувство юмора в один прекрасный день убьет вас,
Саймон. Так же, как и вашего отца когда-то. Я говорил вам
когда-нибудь, что знал его в былые годы в Индии?
—	Несколько раз.
—	В самом деле?
И он снова погрузился в мрачное раздумье. А я скромно
спросил:
—	Хорошо, сэр, что дальше?
Он осушил свой стакан и просмаковал остатки.
—	Все довольно просто. — Он посмотрел на часы. — Сейчас
уже больше половины восьмого. Ровно в девять я забираю вас
троих обратно в Белфаст, в сопровождении капитана Стейси и
сержанта Грея.
—	И мы доедем туда?
—	Разумеется, нет. Примерно через десять миль по дороге на
Баллимена у нас испортится мотор.
—	Это значит, что Стейси и сержант Грей обо всем знают?
—	Совершенно верно. Я подойду к вам будто бы затем, что¬
бы проверить наручники, и предоставлю возможность спереть
мой браунинг. Только я хочу быть уверен, что это сделаете вы,
а не тот парень. Судя по тому, что имело место, он легко уло¬
жит три наших трупа в придорожную канаву.
—	А дальше?
—	Играйте так, как выпадут карты. Если я вам потребуюсь,
то можете связаться со мной в Белфасте вот по этому телефон¬
ному номеру. Там будет дежурить человек днем и ночью.
Он дал мне номер, и я быстро его запомнил.
—	Что, это золото все еще идет первым номером в повест¬
ке дня?
—	Да; на втором месте Майкл Корк, на третьем — Фрэнк
Берри и его люди.
Я поднялся:
—	Все ясно.
А он вдруг причмокнул как бы про себя:
—	«Сыны Эрина». Почему они выбрали себе такое странное
смешное имя?
—	Сами знаете, как это бывает. Старинные кельтские преда¬
ния и прочая чепуха.
415

—	Не поймите меня неправильно, мой мальчик. Мне нравят¬
ся ирландцы. Вправду нравятся. Лучшие солдаты в мире.
—	После англичан, конечно.
—	Ну, если честно, то я отдам первое место немцам. Ужасно
непатриотично, я понимаю, но против правды на пойдешь.
Я, побежденный, удалился, и сержант Грей водворил меня
снова в камеру.
Когда я вошел, Нора Мэрфи стояла у окна и вглядывалась во
тьму. Не было видно никаких признаков Бинни.
Она спросила:
— Что произошло?
— Я поболтал с генералом. Его имя Фергюсон. Очень при¬
ятный человек. А как у вас?
— Капитан Стейси. Сигареты, кофе, море обаяния, почерп¬
нутого из уроков закрытой привилегированной школы. А я на¬
стаивала, что хочу увидеть американского консула. В конце
концов он сдался. Теперь он говорит с Бинни.
— Он немногого добьется.
Она уселась на кровать, закинула ногу на ногу и посмотрела
на меня снизу вверх.
— Ну, и что же вы сказали генералу?
— Что я арендовал «Кетлин» в Обане, и, насколько я по¬
нимаю, все эти пулевые пробоины появились до нас. А еще я
ему доверительно сообщил, как джентльмен джентльмену, что
мы с вами влюблены друг в друга и наша морская прогулка
в Страмор была чем-то вроде медового месяца, но до свадь¬
бы, чтобы проверить, насколько мы физически подходим друг
другу.
На ее лице снова отразилась беспомощная ярость, но в гла¬
зах появилось какое-то другое, не совсем понятное для меня
выражение.
— Что такое?
Я присел рядом с ней и положил скованные наручниками
руки на ее колени.
— На самом деле это отличная идея, меня можно только по¬
хвалить.
Чувство юмора возобладало, маска гнева разлетелась вдребез¬
ги, она хрипло рассмеялась и взяла мое лицо в ладони.
— Вы настоящий негодяй, Воген. И что мне только с вами
делать?
— Можете попытаться меня поцеловать.
416

Что она и сделала, но прежде, чем я успел почувствовать все
тонкости этого действа, в дверях снова загремел ключ. Я вско¬
чил на ноги. В дверях появились Бинни и капитан Стейси в
сопровождении генерала.
Бинни присоединился к нам, Нора поднялась, и мы трое сто¬
яли перед ними сплоченной группой. Генерал разгладил усы
пальцами.
—	Боюсь, я не удовлетворен вашими ответами. Вовсе не удов¬
летворен. В этих условиях я принял решение переправить вас в
Белфаст, в штаб военной контрразведки, где вас допросят соот¬
ветствующим образом. Мы отправляемся в девять. Перед выездом
вам дадут поесть.
Он повернулся и вышел, а за ним Стейси. Дверь, громых¬
нув, закрылась с суровой безысходностью, и, когда Нора Мэр¬
фи повернулась ко мне, я впервые за все время, что ее знал,
увидел на ее лице настоящее отчаяние.
Мы отправились точно в назначенное время на армейском
«Лендровере», капитан Стейси за рулем, генерал рядом с ним, а
мы трое за ними,.теперь уже все, включая Нору, были в наруч¬
никах. Сержант Грей с автоматом «стерлинг» сидел сзади.
Шел сильный дождь, и мощные фары освещали дорогу —
бесконечную мокрую черную гудронную ленту. Примерно в
двух милях от Страмора пришлось поволноваться, когда Грей
вдруг доложил, что кто-то нас преследует. Я посмотрел через
плечо. Там ясно были видны фары, но когда сержант поднял
свой автомат, они свернули на боковую дорогу.
—	Ничего, сержант, — сказал капитан Стейси. — Но все же
посматривайте. Кто знает, что может случиться.
Я сидел в темноте, ожидая главного. Колени Норы терлись
о мои. Я попробовал нажать немного посильнее. После недол¬
гого колебания она отозвалась. Я положил свои скованные руки
на ее. Все это было очень романтично.
Внезапно впереди прозвучал страшный удар, и в ночном
небе расцвел оранжевый язык пламени. Когда мы въехали за
поворот, то увидели, что автофургон «форд» врезался в дере¬
во, кругом разлился бензин. Посередине дороги распростерся
мужчина, языки пламени подбирались к нему со скоростью
горящего фитиля.
Я ни на минуту не поверил в то, что увидел, но Стейси и
сержант уже выскочили из машины и бежали к раненому че¬
ловеку.
И тут раздалось несколько автоматных очередей со склона хол¬
ма справа над дорогой. Сержант сразу свалился в кювет. Стейси
14 Дж. Хиггинс «Игра для героев«
417

удалось выхватить свой браунинг и даже в отчаянии дважды вы¬
стрелить. Потом он повернулся и побежал, пригнув голову, обрат¬
но к «Лендроверу».
Они продолжали стрелять, пули рвали в клочья его броне¬
жилет, берет с головы свалился, лицо превратилось в крова¬
вую маску. Стейси упал на капот, потом соскользнул на землю.
Генерал выскочил из машины с браунингом в руке, и, при¬
гнувшись рядом с «Лендровером», ожидал в наступившей тиши¬
не.- Наверху, среди деревьев, раздался громкий хохот, и автомат¬
ные очереди снова стали бить по дороге.
И я сделал единственно разумное в этих обстоятельствах —
выскочил из задней дверцы и ударил генерала в затылок сло¬
женными кулаками.
Он упал ничком и лежал, издавая стоны. Я взял обеими ру¬
ками браунинг и встал.
—	Эй, вы, там, можете не прятаться!
—	Бросай браунинг на землю и повернись спиной!
Я сделал, как мне велели. Справа затрещали кусты, и появил¬
ся Фрэнк Берри.
Автофургон «форд» пылал вовсю; легко было понять, что на
отблески пламени сбегутся все солдаты и полицейские, нахо¬
дящиеся вблизи, но Фрэнк и его люди, похоже, совсем не то¬
ропились.
Их было шестеро. Берри вытащил портативную радиостан¬
цию уоки-токи и пробормотал что-то в микрофон, а это озна¬
чало, что поблизости находятся его люди.
Он увидел, что мы наблюдаем за ним, и ухмыльнулся:
— Ценная штучка, майор. Очень удобна в таких случаях. Я все
знал про вас с той минуты, когда вы еще только отъезжали от по¬
лицейского участка в Страморе.
Он закурил и спросил:
— Как насчет снятых бойцов? Грязно вы сплутовали, майор.
— Попусту теряете время, — ответил я. — Они в Обане.
—	Это точно? — Он повернулся к Бинни: — А ты плохо себя
вел, Бинни. Тим Пэт, Донал Макгуайр и Терри Донахью. Ты
снял их одним махом, как портняжка в старинной сказке. По¬
смотришь, что я с тобой сделаю!
—	Ой как страшно! — ответил ему Бинни.
—	Еще испугаешься, — пообещал Берри и вдруг обернулся,
услышав стон генерала, который силился подняться.
—	Что такое, один еще шевелится?
Он вынул револьвер из кармана куртки, но я быстро остано¬
вил его:
418

—	Думаю, не надо этого делать. Бригадные генералы на зем¬
ле не валяются. — Он опустил револьвер и пригнулся: — Так это
он? Бог мой, вы правы. — Он выпрямился и подозвал своих лю¬
дей: — Поставьте на ноги этого старого гомика. Заберем его с
собой. Я его приставлю к делу.
Один из них нашел ключи от наручников на теле Стейси, и
Берри сунул их к себе в карман. Потом он повернулся и загля¬
нул в «лендровер», где все еще сидела Нора Мэрфи.
—	Ты здесь, Нора, любовь моя? Вот и я, мужчина твоей
мечты.
Из-за поворота подъехал большой автофургон и затормозил
рядом с нами.
Берри вытащил ее из «лендровера» и обнял.
—	Не бойся меня, Нора. Видишь, я даже предоставил транс¬
порт, чтобы доставить тебя домой. Ко мне, конечно.
Она, ужасно рассерженная, старалась высвободиться из его
объятий, но он только крепче облапил ее и крепко поцеловал
в губы.
—	Нам есть о чем поговорить, Нора. О старых временах, о
тебе и обо мне, о Коротышке, о королях и капусте, о кораблях
и о том, что там у вас запрятано, — о золотых слитках.
Она сразу затихла и не отрываясь смотрела на него; у нее на
лице плясали отблески пламени.
Он рассмеялся и сказал:
—	Да, Нора, только так.
Потом подхватил ее на руки и понес к фургону.
Глава 9
ИСПАНСКАЯ ГОЛОВА
Место нашего назначения, как я понял потом, было всего
в двенадцати милях по берегу от Страмора. Но мы ехали туда
окольными путями, поэтому потратили почти час.
В стенке фургона были два маленьких окна, закрытых плас¬
тиком. Во время поездки мало что было видно, но дождь на¬
конец кончился, и, когда мы свернули на прибрежную дорогу,
настала ясная лунная ночь.
Дорога следовала изгибам скалистого берега; насколько я мог
судить, слева от нас, отделенный заборчиком, был обрыв глуби¬
ной в добрых две сотни футов.
Наконец мы свернули налево на узкую дорогу, фургон затор¬
мозил, и один из людей спрыгнул на землю, чтобы открыть во¬
419

рота. Слева была вывеска. Я изогнул шею и ухитрился прочи¬
тать слова: «Испанская Голова» и «Национальная собственность»,
прежде чем открыли ворота и мы въехали в них.
—	Испанская Голова, — прошептал я на ухо Норе. — Это
что-нибудь говорит вам?
—	Это дом его дяди.
Один из наших стражей подался вперед и ткнул меня в плечо:
— Заткнись, ты!
Прозвучало грубо, но он достаточно красноречиво высказал
свою точку зрения. А я по-прежнему упрямо старался смотреть
в окошко, вид из которого становился все интереснее и инте¬
реснее. Мы перевалили через небольшой подъем, и дорога на¬
чала спускаться к заросшему лесом полуострову. На самой око¬
нечности его над острыми скалами возвышался замок, зубчатые
стены и башни которого темнели на фоне ночного неба, будто
в волшебной сказке.
И только когда мы подъехали поближе, я понял, что ошибся.
Это был всего-навсего загородный дом, построенный, судя по его
виду, в викторианскую эпоху, когда был в моде готический стиль.
Фургон остановился, двери открылись, и когда я выбрался
наружу, то увидел, что мы находимся на заднем дворе главного
здания. Берри самолично обошел фургон, чтобы помочь Норе
Мэрфи спуститься вниз, и отомкнул замок на наручниках.
— А теперь будь хорошей девочкой, и тебе не причинят вре¬
да, как говорила моя бабушка. — Он крепко взял ее за руку и
повел к двери. — Давай остальных в подвал, — сказал он не¬
брежно через плечо. — Я вызову их, когда потребуются.
Когда они ушли, двое его людей повели нас в ту же дверь. За
нею был длинный темный коридор с каменным полом, который
вел, скорее всего, в кухонные помещения. В конце коридора была
лестница, которая, очевидно, вела в другие помещения дома. Ря¬
дом была прочная дубовая дверь. Когда один из двух провожатых
открыл ее, то за нею оказались ступени, спускавшиеся вниз, в
темноту. Он включил свет, и мы двинулись по лестнице. Внизу
оказался ряд подвальных помещений; всюду стояли стеллажи для
вина, большинство — пустые.
Наконец мы добрались до двери, которая сильно напомина¬
ла вход в викторианскую тюрьму, потому что была окована же¬
лезом; на ней были такие тяжелые засовы, что нашему охран¬
нику пришлось использовать обе руки, чтобы открыть ее.
Подвал, когда мы вошли туда, оказался под стать двери. Голые,
побеленные стены, источающие сырость, никакого намека на
окно, железная койка без матраца, деревянный стол и два стула.
420

Дверь захлопнулась, задвижки плотно стали на свои места,
звуки шагов охранников замерли в коридоре. В углу стояло цин¬
ковое ведро, очевидно, для отправления естественных надобнос¬
тей, и я злобно пнул его ногой.
—	И это современные удобства!
Бинни уселся на койку, а генерал прохромал к одному из
стульев и опустился на него, массируя затылок.
—	Вы в порядке, сэр? — вежливо спросил я.
—	Но только не благодаря вам.
Он со злобой посмотрел на меня, и я сказал:
—	Если бы я не сделал этого, вы сейчас были бы трупом.
Поймите же!
Я, несмотря на наручники, сумел выудить из кармана сига¬
реты и предложил ему одну.
—	Идите к дьяволу, — ответил он.
Я с усмешкой обратился к Бинни:
—	Как нехорошо ведут себя некоторые люди!
Но Бинни, не говоря ни слова, просто лег на голые пружи¬
ны койки и вперил взгляд в потолок, как я подозреваю, для
того, чтобы не думать о Норе Мэрфи.
Я ухитрился закурить сигарету и сел, привалившись к стене,
ощутив вдруг ужасную усталость. Когда я взглянул на генерала,
то увидел, как подергивается его правое веко.
Прошло, может быть, около часа; дверь отперли, и появи¬
лись двое с автоматами «стерлинг». Один из них, не говоря ни
слова, ткнул в меня пальцем. Это был коренастый мощный
тип, главной отличительной особенностью которого было пол¬
ное отсутствие волос на голове. Я вышел, дверь снова закры¬
ли и заперли, мы выстроились гуськом, и джентльмен с голым
черепом возглавил шествие через длинный ряд подвальных по¬
мещений.
Когда мы подошли к кухне, то взяли правее, поднялись на
один марш лестницы и через обитую зеленым дверь попали в
совершенно необычный холл с колоннами и греческими статуя¬
ми. Перед нами была мраморная лестница, верх которой тонул
в полутьме.
Мы поднялись по ней, повернули в широкий коридор и сно¬
ва увидели два пролета лестницы. Но она была такая узкая, что
по ней мог пройти только один человек.
Когда открылась последняя дверь, я оказался на веранде вы¬
соко над фасадом здания. В дальнем ее конце сидел Фрэнк Бер¬
421

ри за литым чугунным столиком. Я уловил аромат сигар. В руке
у него был стакан вина.
Я мог хорошо разглядеть его в свете луны. Он улыбнулся:
—	Ну, что вы думаете об этом, майор? Лучший вид во всей
Ирландии, я всегда это говорил. Отсюда можно увидеть побе¬
режье Северного Антрима.
Вид и вправду был превосходный, и в серебряном свете луны
можно было видеть далеко-далеко в море, различать ходовые
огни судов, которые шли по проливу между материком и ост¬
ровом Ратлин.
Он взял бутылку из ведерка с водой, которое стояло на полу
возле него.
— Стаканчик вина, майор? Это сансерр. Одно из моих лю¬
бимых. В подвале осталось только две или три дюжины.
Я протянул ему кисти рук, и он обворожительно улыбнулся,
как умел делать:
— Ну вот, опять забыл о хороших манерах.
Он достал ключи из кармана и отомкнул замки наручников.
Второй из моих охранников куда-то исчез, но мой друг с го¬
лым черепом настороженно стоял рядом, держа наготове «стер¬
линг».
Примерно в сотне ярдов внизу катер обходил скалистый
мыс, шум его двигателей в ночи походил на жужжание. Он
прошел между скал в залив и исчез из виду. Очевидно, здесь
была якорная стоянка или пристань, которые принадлежали
этому дому.
— Это скорее всего ваша «Кетлин», — сказал Берри. — Я по¬
слал двоих своих ребят в Страмор пригнать ее сюда из гавани, как
только стемнеет.
— Вы всегда стараетесь обо всем подумать?
— Единственный способ выжить. — Он наполнил для меня
стакан. — Кстати, старина, давайте вести себя как цивилизо¬
ванные люди. Вот этот человек, Дули, служил вместе со мной
в Корее. Он глух, нем, да еще и лишился волос. И все оттого,
что разрыв китайской мины поднял его на сорок футов в воз¬
дух. А это значит, что он может только смотреть и соображать,
в чем ему нет равных.
—	Я понимаю. Где вы служили?
—	«Ольстер Райфлз», национальная служба. Второй лейте¬
нант.
Я отпил вина. Оно было сухое, холодное как лед, и я дал бы
ему самую высокую оценку.
—	Вино превосходное.
422

—	Рад, что вам понравилось. — Он снова наполнил мой ста¬
кан. — Что вы скажете, если я отпущу вас на все четыре сто¬
роны?
—	Что взамен?
—	Бойки и остаток оружия, которое вы запрятали где-то в
Обане. — Он отпил вина. — Вы будете соответственно возна¬
граждены. После доставки, разумеется.
Я громко рассмеялся:
—	Готов держать пари, что вы со мной рассчитаетесь. Могу
себе представить, что будет за оплата. Выстрел в затылок из
пистолета калибром в девять миллиметров.
—	Ни в коем случае, старина. Говорю вам как джентльмен
джентльмену.
Вот это было уж совсем невероятно. И я снова расхохотался:
—	Вы шутите.
Он тяжело вздохнул:
—	Вы знаете, никто, просто никто не воспринимает меня
серьезно. Вот в чем моя беда. — Он допил вино и встал. —
Пойдемте вниз. Я покажу вам дом.
Я не имел ни малейшего представления, в чем состояла его
затея, но у меня не было другого выбора, тем более что лысый
Дули буквально наступал мне на пятки с автоматом наготове.
Мы прошли по главному коридору, который вел к большой
лестнице. Берри сказал:
—	Мой достопочтенный дядюшка, брат моей матери, передал
дом национальному фонду при условии, что может продолжать
здесь жить. Он открыт для посещения публики с мая по сен¬
тябрь. В остальное время года здесь можно неделями не увидеть
ни одной живой души.
—	Очень удобно для вас! Но не приходило ли в голову воен¬
ным хоть раз осмотреть здание, учитывая родственные связи его
владельца?
—	Это вы про моего дядюшку? Бывшего гроссмейстера ложи
оранжистов? Юниониста с незапамятных времен? Вам будет ин¬
тересно, что много лет назад он отрекся от меня. Это всем извест¬
но в Ольстере.
—	Так как же тогда он разрешает вам творить здесь все, что
вздумается?
—	А вот это я вам сейчас покажу.
Мы задержались возле большой двустворчатой двери. Он
постучал, в замке повернулся ключ, и дверь открыл маленький
сморщенный мужчина в шерстяном жакете, который тут же от¬
ступил в сторону и замер на месте, как старый солдат.
423

—	Ну, и как он сегодня вечером, Шон?
—	Отлично, сэр. Просто отлично.
Мы вошли в красивую гостиную, по стенам которой стоя¬
ли шкафы с книгами. В углу помещалась громадная кровать с
балдахином на четырех стойках. В мраморном камине жарко
горели дрова. В кресле с подголовником сидел старый чело¬
век в халате с одеялом на коленях. В левой руке он держал
пустой стакан, а на столике рядом с ним стоял графин.
—	Хэлло, дядя, — поздоровался Берри. — Как мы чувствуем
себя?
Старик обернулся и апатично посмотрел на него, взор его
был пуст, губы мокрые.
— Ну-ка, выпей еще бренди. Это поможет тебе уснуть.
Берри наполнил стакан на добрых четыре пальца и помог ему
унять дрожь в руке. Несмотря на это, значительная часть выпив¬
ки пролилась мимо рта, когда старик принялся жадно пить.
Он откинулся обратно на спинку кресла, и Берри живо про¬
изнес:
— Так вот он, майор Воген, старый лорд Пэлси собственной
персоной.
До этого момента я находил Берри довольно приятным в
обращении, несмотря на его поступки, но такую грубую вы¬
ходку трудно было принять. Тем более, что тот, о ком он так
говорил, был ему близким родственником.
В комнате на столике стоял серебряный канделябр с полудю¬
жиной свечей. Берри достал спички и зажег свечи, одну за дру¬
гой, а потом направился к двери, которую мужчина в шерстяном
жакете услужливо открыл перед ним.
Берри обернулся, чтобы еще раз взглянуть на дядю.
— Хочу, чтобы вы догадались: кто будет наследником, когда
его не станет, Воген?— Он язвительно засмеялся. — Бог мой,
можете представить, как я буду занимать место в палате лордов?
И какие при этом открываются интересные возможности? На¬
пример, буду сидеть в лондонском Тауэре, а не в какой-нибудь
тюрьме на Крамлин-роуд, если они поймают меня.
Я ни слова не сказал, молча следуя за ним. Мы спустились
по лестнице в холл. Это была странная процессия: мы перехо¬
дили из одной комнаты в другую, Дули шел за нами по пятам,
единственным освещением были мерцающие свечи в канделяб¬
ре. В их неровном свете поблескивала серебряная и стеклянная
посуда, полированная мебель. Одно за другим выплывали лица
давно ушедших людей на портретах в красиво украшенных зо¬
лоченых рамах. А он беспрерывно говорил.
424

Мы остановились около портрета плотного мужчины в охот¬
ничьем костюме восемнадцатого века.
—	Это человек, с которого все началось, Франциск Первый,
как я его называю. Первые двадцать лет жизни провел, копа¬
ясь на крошечном картофельном поле. Поймал удачу за хвост
на Барбадосе, торгуя рабами и сахаром. Его плантация там на¬
зывалась Испанской Головой. Разбогатев, он вернулся домой,
переменил религию, купил звание пэра и начал вести жизнь
ирландского протестантского джентльмена.
—	А ваш отец, кем он был?
—	Тут вы меня поймали, — ответил он. — Он был актером,
который бежал впереди своего таланта на целых полмили, что
повышало его склонность к горячительным напиткам, и он су¬
мел дожить только до зрелого возраста и скончался в сорок лет.
—	Он был католик?
—	Хотите — верьте, хотите — нет, Воген, но я не первый про¬
тестант, который желает объединения Ирландии. — Он поднял
канделябр повыше и осветил картину, на которой был изображен
человек почти в полный рост. — Вот еще один. Вулф Тоун. Он все
это начал. Самый любимый из моих родственников. Франциск
Четвертый. К своему двадцатитрехлетию он успел убить трех че¬
ловек на дуэлях и поиметь связь со всеми привлекательными жен¬
щинами графства. Ему пришлось удрать в Америку.
Берри с видимым удовольствием вспоминал это.
—	Что же с ним случилось?
—	Убит под местечком Шилоу во время гражданской войны
в Америке.
—	На чьей стороне?
—	А как вы думаете? Грей — южанин, он сам закрыл ему глаза
и потом написал письмо его матери, которое я читал.
Мы повернули обратно и медленно двинулись к вестибюлю.
Я сказал ему:
—	Когда я наблюдаю все это, то не вижу никакого смысла.
—	В чем именно?
—	В вашей теперешней активности.
—	Но я люблю борьбу. — Он пожал плечами. — В Корее не
было бы так плохо, если бы там все делалось не столь хладно¬
кровно. А жизнь чертовски скучна, вы не думаете?
—	Многие люди сочтут это за недостаточное оправдание.
—	Мои мотивы не имеют значения, Воген. Я служу своему
делу.
Мы дошли до вестибюля, он поставил канделябр на стол и
вынул наручники. Я протянул ему запястья. Он сказал:
425

—	Тридцать лет назад, если бы я делал то же самое, что де¬
лаю теперь, в рядах французского или норвежского Сопротив¬
ления, то считался бы сейчас национальным героем. Странно,
как могут меняться взгляды со временем.
—	Только не мои, — ответил я.
Он пристально посмотрел на меня:
— А вы во что верите, Воген?
— Ни во что. Просто не могу себе позволить.
— Вот такой человек мне по сердцу.
Он повернулся к Дули и сделал движение вниз большим
пальцем:
— Отведи его вниз, к остальным.
Он взял канделябр и пошел наверх. Я стоял, наблюдая за
ним, но тут Дули ткнул меня дулом «стерлинга» в спину и за¬
ставил двинуться к двери.
Когда меня привели в подвал, Винни спал на железной кой¬
ке, повернув голову немного набок. Рот у него был приоткрыт.
Когда дверь захлопнулась, он беспокойно задвигался, но не
проснулся. Генерал приложил палец к губам, подошел к пар¬
ню, чтобы убедиться, что он спит, потом приблизился к сто¬
лу, и мы оба сели.
— Хорошенькое дело! — сказал он. — Что там было?
Я все подробно ему рассказал, потому что мне казалось очень
важным то, что сказал мне Берри, так как это проливало свет и
на него самого.
Когда я закончил рассказ, генерал кивнул:
— То, что он требует, чтобы вы поехали в Обан, не лише¬
но смысла. Помимо всего прочего, он считает вас связанным
с крупнейшим покупателем оружия и уверен, что вы не побе¬
жите в полицию.
— Он сказал, что встретится со мной позже, чтобы обгово¬
рить все в деталях. Что мне ему ответить?
— Вы, конечно, примете его предложения, все до единого.
— А что будет с вами?
— Бог знает. Что, вы думаете, он сделает, если вы сообщите
в штаб, где я нахожусь, и они пошлют отряд коммандос вызво¬
лить меня отсюда?
— Он использует вас как заложника. Начнет торговаться.
— А если ничего не получится, и даже наверняка провалит¬
ся из-за теперешнего курса правительства, которое не одобряет
такой шантаж, то что будет тогда?
426

—	Пустят вам пулю в голову.
—	Абсолютно точно.
Снова загремели засовы, дверь с грохотом отворилась, что
заставило Бинни проснуться и вскочить на ноги. Он стоял, не¬
много покачиваясь и протирая глаза тыльной стороной ладони.
Это был снова Дули, но на этот раз с двумя людьми.
—	Всем выходить, — хрипло сказал один из них.
Мы прошли тем же путем, что и раньше, снова через зеленую
дверь в прихожую, потом поднялись по мраморной лестнице на
главную площадку и свернули в коридор. Мы остановились пе¬
ред другой двойной дверью, Дули открыл ее и ввел нас.
Эта комната была похожа на ту, где я видел старика, только не
было кровати. Она была прекрасно обставлена мебелью в стиле
Регентства. Нора Мэрфи сидела на стуле у огня, сложив руки на
коленях. Берри стоял рядом, положив руки на спинку стула.
—	Прекрасно, мы все здесь, можно начинать. Скажу вам,
джентльмены, доктор Мэрфи немного упряма. У нее есть инфор¬
мация, которая мне очень нужна, но она хочет сохранить ее для
себя, что глупо. — Он положил руку на ее плечо: — Попытаемся
еще раз? Что случилось с золотом, Нора? Где он спрятал его?
—	Пойдите к черту, — хрипло ответила она. — Даже если бы
я знала, то вы были бы последним человеком на свете, которо¬
му я это сказала бы.
—	Как жаль! — Он кивнул Дули и сказал медленно, произ¬
нося слова так, чтобы он мог понять по движению губ: — По¬
дойди и подержи ее.
Дули закинул «стерлинг» за плечо и подошел к стулу сзади.
Нора попыталась подняться, но он усадил ее обратно, грубо за¬
вел ее руки назад и крепко держал.
Берри склонился к огню. Когда он обернулся, в руках у него
оказалась кочерга, конец которой раскалился докрасна. Бинни
издал отчаянный крик, сделал шаг вперед и получил удар при¬
кладом «стерлинга» в печень.
Он упал на одно колено, а Берри хладнокровно сказал:
—	Если кто-нибудь из них шевельнется, всадите ему пулю. —
Он повернулся к Норе, схватил ее за волосы, повернул к себе
лицом и приблизил кочергу к ее лицу. — Спрашиваю еще раз,
Нора: где золото?
—	Не знаю, — ответила она. — Вы понапрасну теряете вре¬
мя. Это ничего не даст.
Он прикоснулся концом кочерги к ее щеке; показался ды¬
мок, запахло жженым мясом. Она дико закричала и потеряла
сознание.
427

Бинни с трудом попытался подняться на ноги и умоляющим
жестом протянул руку:
—	Она говорит правду. Никто, кроме Коротышки, не знает,
где золото. Даже она. Он так хотел.
Берри, нахмурившись, смотрел на него сверху вниз, потом
кивнул:
—	Очень хорошо. Пусть будет так. Где он сейчас?
Бинни поднялся на ноги и стоял покачиваясь, заведя руку
назад и не говоря ни слова. Берри снова схватил бесчувствен¬
ную девушку за волосы и угрожающе поднял кочергу:
— Ты скажешь, или я сделаю отметку на другой щеке!
— Хорошо, — сдался Бинни. — Но это вам не много даст. Он
прячется в старом логове в Сперринсе; наверное, было бы луч¬
ше, если бы вы и ваши люди попытались взять его именно там.
С Берри тотчас произошла перемена, он снова стал улыбчи¬
вым и добродушным, каким был, когда я пил с ним вино. Он
бросил кочергу в огонь и кивнул Дули:
— Забери ее в спальню.
Дули без всяких усилий поднял Нору, пересек комнату и
пинком открыл дверь в другом конце. Берри подошел к буфе¬
ту и налил себе виски. Он обернулся к нам, улыбаясь:
— Я и на десять миль не смогу подойти к тому сельскому
дому, где он прячется. Там нет ни одного фермерского работ¬
ника, пастуха или просто любознательного мальчишки, который
сразу бы не донес Коротышке.
—• Конечно, — согласился Бинни.
— Я знаю, — кивнул Берри. — Но тебя, Бинни, они будут
приветствовать обеими руками.
Бинни уставился на него с удивлением:
— Вы с ума сошли!
— Нет, не сошел, старина. Никогда еще не был в таком
здравом уме, как сейчас, за всю свою жизнь. Ты пойдешь, оты¬
щешь моего старого друга Майкла и доведешь до него очевид¬
ный и приятный факт, что его любимая племянница в моих
руках. Если я получу золото или точные указания, где оно, я
верну ее в целости и сохранности. Если нет...
— Когда Господь создавал вас, у него рука дрогнула, —
сказал Бинни. — Я убью вас, Берри. Клянусь перед Богом,
убью!
Берри тяжело вздохнул и потрепал Бинни по щеке.
— Послушай, Бинни! Вздорные идеи Корка и его склонность
к болтовне не позволят вам выиграть войну. Только такие люди,
как я, готовые на все, могут это сделать.
428

—	Какой ценой? — вмешался генерал. — Избиением не¬
винных?
Когда Берри повернулся к нему, его взгляд был ужасен, от
него застывала кровь в жилах.
—	Да, если потребуется. Мы не будем уклоняться от цены, от
любой цены, потому что мы сильны, а вы слабы. — Он снова
повернулся к Бинни. — За это золото я куплю столько оружия,
что сломлю целую британскую армию. И как этому может по¬
мешать ваш Коротышка?
Бинни смотрел на него, и на его лице можно было прочи¬
тать изумление. Берри, немного успокоившись, потрепал его
по плечу.
—	Поедешь на рассвете, Бинни. Это хорошее время на наших
дорогах. Хорошо и спокойно. Тебе потребуется не больше двух
часов, чтобы добраться туда. Я дам тебе хорошую машину.
Бинни опустил плечи.
—	Ладно, — почти шепотом произнес он.
—	Славный парень. — Берри снова потрепал его по плечу и
посмотрел на меня. — Мы пошлем с тобой майора, для компании.
Он так здорово выучился в своих школах вести благородный раз¬
говор, что его пропустят через любой блокпост, особенно с та¬
кими бумагами, какие я ему дам. Хорошо, майор Воген?
—	У меня есть выбор?
—	Не думаю.
И он улыбнулся своей неторопливой, радушной улыбкой,
которая была лучше, чем у Франциска Четвертого в галерее на¬
верху. Я не улыбнулся ему в ответ, потому что был поглощен
мыслями о Норе, вспоминал запах горелого мяса, думал, как
я отплачу ему за это, когда придет время.
Глава 10
ГОНКИ ВО ИМЯ ЖИЗНИ
Берри куда-то исчез, и дело после этого завертелось. Генерала
увели снова в подвал. Один из людей Берри сфотографировал нас
с Бинни при помощи камеры со вспышкой, что нас озадачило.
Потом нас по задней лестнице препроводили в спальню на
следующем этаже. Там было довольно удобно, стояла мебель из
темного красного дерева и красивая кровать, а на полу лежал
старый индийский ковер, а на кровати — знакомый мне чемо¬
дан. Стоило мне приблизиться к нему, как в комнате появился
Берри.
429

—	Я приказал доставить ваши вещи с катера, старина. Мне
кажется, ваша одежда для морской прогулки не совсем годится
для того, что вам предстоит. Нужны костюм, рубашка, галстук,
плащ и прочее. У вас найдется?
—	Кроме плаща.
—	Ну, с этим не будет проблем.
— А как насчет Бинни?
Берри повернулся и посмотрел на него:
— Как всегда, безупречен. Хоть сейчас на похороны.
— Может быть, на ваши? — сказал Бинни, и я заметил, что
у него на лбу появилась испарина.
Берри хмыкнул, не выказывая раздражения.
— Ты умеешь подбодрить, дорогой Бинни. — Он повернул¬
ся ко мне: — Там есть ванная комната. Много горячей воды.
На окнах нет решетки, но до земли целых пятьдесят футов, и
у дверей двое моих людей, так что ведите себя прилично. Уви¬
димся позже.
Дверь за ним закрылась. Бинни подошел к окну, открыл и
стоял, глубоко вдыхая влажный воздух, чтобы прийти в себя.
Я спросил:
— Ты в порядке?
Он повернулся ко мне, снова с этим ужасным выражением на
лице:
— За все то, что он сделал с Норой Мэрфи... Он теперь хо¬
дячий мертвец, майор. Он будет мой, когда придет время. Это
решено.
Что-то холодное шевельнулось во мне, когда я увидел не¬
отвратимую решимость, превосходящую его ненависть. В этом
мальчике была какая-то стихийная сила, которая помогала ему
преодолеть все преграды.
Ходячий мертвец — так он назвал Берри; я опасался, что он
и меня так назовет, когда узнает, какие у меня действительные
намерения.
Такие мысли не радовали, поэтому я оставил Бинни у окна
смотреть на море и пошел в ванну.
Я оделся в коричневую водолазку, твидовый пиджак от До-
негала и коричневые брюки. После ванны и бритья результат
получился неплохой. Бинни, который, казалось, немного оп¬
равился, сидел на кровати и смотрел на меня. Когда я натя¬
нул пиджак и оценил общее впечатление в зеркале гардероба,
он тихонько присвистнул:
430

—	Боже мой, майор, вы выглядите колоссально! Прямо как те
ребята, которых рисуют на картинках рекламы виски в журналах.
И мне совершенно ясно показалось, что он вот-вот рассме¬
ется, что было бы уж совсем необычным.
Но нам не дали продолжить разговор, потому что открылась
дверь и охранник приказал выходить. На этот раз мы шли все
время вниз и попали на кухню. Там нам дали по-настоящему
прекрасную еду и бутылку того самого вина сансерр, которое
так любил Берри. Все было бы чудесно, если бы не охранник.
Мы уже заканчивали, когда появился Берри с ужасным Дули,
как с тенью за плечами. На руке у него была старая шинель,
которую он бросил на спинку стула.
—	Это вам на случай плохой погоды, а вот это поможет про¬
ехать через любой дорожный блокпост, военный или полицей¬
ский.
И он дал нам две карточки, удостоверяющие, что мы из воен¬
ной разведки. На каждой была фотография; стало ясно, зачем
нас снимали. Бинни стал сержантом О’Мира, а я — капитаном
Джеффри Гамильтоном. Он вручил нам очень достоверно под¬
деланное разрешение на проезд из Страбана с целью допроса
человека по имени Мэллой, который подозревался в принад¬
лежности к ИРА и содержался в полицейском управлении.
Я передал Бинни удостоверение:
—	Неплохо сработано.
—	Конечно. Они же настоящие, — сказал Берри и повер¬
нулся к Бинни: — Мои ребята сейчас отведут тебя вниз, в га¬
раж, ты проверишь машину. Мы с майором будем там через
несколько минут.
Бинни бросил на меня короткий взгляд. Я кивнул, и он вышел
в сопровождении двух охранников. Дули стоял у дверей с камен¬
ным лицом и держал наготове свой «стерлинг». Я надел шинель.
Берри достал из кармана пару пачек сигарет и бросил их че¬
рез стол:
—	Это на дорогу.
Он стоял, засунув руки в карманы, пока я забирал их.
—	Очень любезно с вашей стороны, — сказал я. — Что вы
хотите теперь?
—	Бинни, в отличие от меня, очень эмоционально относит¬
ся ко всему, что имеет отношение к Норе.
—	Должен сказать, что и у меня сложилось такое же впечат¬
ление.
—	Все потому, что я рассматриваю ее только как меновой
товар. И вы должны растолковать это Корку, если Бинни не
431

сможет. — Он обернулся и кивнул Дули, который немедленно
покинул комнату. — При первом же признаке неповиновения
Дули всадит ей пулю в голову.
—	Другими словами, вы имеете в виду бизнес?
—	Надеюсь, я достаточно ясно выразился.
—	А Нора?
—	Она в порядке. Когда я последний раз видел ее, она дела¬
ла себе укол какого-то лекарства из своего чемоданчика. Теперь,
конечно, у нее будет шрам на щеке, но я всегда говорил, что
такие знаки на лице придают человеку уверенность и силу.
Это он укусил меня, подумал я, и решил продолжать игру:
— Как, например, сломанный нос?
— Вот именно, — рассмеялся он, потом слегка нахмурился. —
Бог мой, а вы хладнокровный малый, Воген. Что может заставить
вас выйти из себя?
— Обычно я расхожусь, и то не до конца, после второй бу¬
тылки «Джеймсона». Что-то щелкает внутри головы и...
Он поднял руку:
— Прекрасно, вы победили. Лучше посмотрим, как дела у
Бинни. У вас совсем немного времени.
Гараж находился в глубине двора и в прежние времена явно
был каретным сараем. Когда я вошел, Бинни копался в моторе
зеленой «Кортины СТ», стражи бесстрастно наблюдали за ним.
Он закрыл капот и вытер руки тряпкой.
— Где вы раздобыли это? — насмешливо спросил он.
Берри усмехнулся:
— Там в бардачке документы, подтверждающие, что машина
взята напрокат в одном из гаражей Белфаста, и это правда. Ког¬
да люди из безопасности носят штатское платье, они не любят
пользоваться военными автомобилями.
— Вы обо всем подумали.
— Старался, старина. Иначе нельзя. — Он взглянул на часы. —
Уже начало пятого, поэтому вы попадете туда только в седьмом
часу. А шесть — ваш крайний срок. Позже незачем и ехать, и я
верю, что вы сможете раздобыть для меня Майкла Корка.
Бинни, не говоря ни слова, проскользнул за руль, я сел ря¬
дом. Берри наклонился к окну:
— Кстати, по случаю напряженного положения личный со¬
став войск безопасности может быть вооружен, поэтому я дал
вам пару браунингов. Армейского образца, естественно. Толь¬
ко не вздумайте разворачиваться у ворот и врываться обратно,
словно группа коммандос из двух человек. Это было бы очень
глупо.
432

Бинни отпустил ручной тормоз и так резко взял с места, что
Берри пришлось быстро отпрыгнуть в сторону.
Стрелка спидометра дрожала у отметки пятьдесят миль, когда
мы выехали со двора, и он не сбавлял скорости на подъеме. А в
результате уже через пару минут мы добрались до ворот, выходя¬
щих на главную дорогу, и резко затормозили, разбрасывая гравий.
Я вышел, открыл ворота, а когда Бинни проехал, снова за¬
крыл их. Когда я вернулся к машине, то увидел в тусклом све¬
те приборной доски, что бардачок открыт и Бинни с угрюмым
выражением лица проверяет браунинг.
—	Я нс стал бы этого делать на твоем месте, Бинни. Он все
предусмотрел. Дули с этого момента неотступно следит за Но¬
рой, словно тень, и у него приказ убить ее при первом намеке
на опасность.
Он на мгновение так крепко сжал рукоятку револьвера, что
у него побелели костяшки пальцев, а потом что-то в нем пере¬
менилось, и он сунул оружие во внутренний карман.
—	Вы правы. Нам теперь может помочь только Коротышка.
Лучше поедем.
—	Могу я спросить куда?
—	У него есть где скрыться. В Сперринсе есть старый фермер¬
ский дом в долине возле горы Маллеклога. Нам надо подъехать
туда со стороны города Маунт-Гамильтон по дороге Пламбридж.
—	А почему ты опасаешься подъехать открыто, по главной
дороге?
—	Бог знает почему. Всегда, когда только можно, я пользуюсь
второстепенными дорогами. В крайнем случае решим на месте.
Он тронулся с места на этот раз с более умеренной скоростью,
а я уселся поудобнее, закрыл глаза и заснул.
Я проспал целый час, который прошел безо всяких происше¬
ствий, а потом спокойно подремывал еще полчаса, и было уже
около пяти тридцати, когда Бинни резко толкнул меня левым
локтем в ребра.
—	Вот мы и не одни, майор. Посмотрите, как заблокирована
дорога впереди.
Он начал сбавлять ход, а я поднял спинку сиденья и сел пря¬
мо. Снова шел дождь, вернее, мелкая непрерывная морось. Впе¬
реди стояли два «лендровера», дорогу перекрывал барьер, возле
него — полдюжины солдат, все в резиновых накидках от дож¬
дя. Вид у них был довольно убогий, что, впрочем, было объяс¬
нимо.
15 Дж. Хиггинс «Игра для героев»
433

Я высунулся в окно, приготовив карточку-удостоверение и
пропуск, и крикнул:
—	Кто старший?
Из ближайшего «лендровера» выскочил молодой сержант и
поспешил к «кортине». Он был в куртке и маскировочной уни¬
форме, но без фуражки. Судя по выдвинутому подбородку, он был
настроен весьма воинственно. Поэтому я решил его опередить.
—	Капитан Гамильтон, служба безопасности. Я чертовски
спешу, поэтому быстро убирайте этот барьер.
Это сработало, словно магическое заклинание. Он бросил
взгляд на документы, отдал честь, когда возвращал их, потом
повернулся и пролаял приказ солдатам.
Мгновение спустя огни дорожного блокпоста померкли в
темноте.
— Вы сделали его, как ребенка, майор, — с восхищением
сказал Бинни. — Вот теперь я понимаю, что имел в виду Бер¬
ри, когда утверждал, что у вас хорошие манеры.
Еще в бытность молодым офицером я служил с пожилым
полковником, который целых три кошмарных месяца пробирал¬
ся к швейцарской границе после побега из польского лагеря для
военнопленных. Не дойдя трех миль до цели, он задержался в
маленькой деревенской гостинице, чтобы дождаться темноты, и
был арестован полковником горнострелковых войск, который
зашел туда, потому что его автомобиль сломался, когда он про¬
езжал мимо. Оказалось, что немец был в группе офицеров, ко¬
торые посетили Сэндхерст в 1934 году, когда старик служил там
инструктором. Его немедленно узнали, несмотря на обстоятель¬
ства, прошедшие годы и краткость встречи.
Время и случай, правильное место и неверное время — или
наоборот? Судьба хватает вас за штанину. Как я мог говорить с
Бинни о таких вещах? И какой в этом прок?
А если признаться, правда состояла в том, что меня охвати¬
ло дурное предчувствие, как бывало у бедного старого Мейера.
И это мне никак не могло помочь, потому что я с горечью стал
думать о нем и о других хороших людях, которые могут умереть
в такое серое утро, как сегодня.
Мы въехали на заправочную станцию, которая была закры¬
та, насколько я мог видеть. Но, судя по приборам, у нас был
полный бак бензина.
—	Зачем это? — встревоженно спросил я.
—	Мне надо позвонить по телефону, — ответил Бинни, от¬
крывая дверь. — Попросить приятеля, чтобы он передал тому
человеку, что мы встретимся в определенном месте.
434

Он здорово стал похож на людей из ИРА, как их изобра¬
жали в старых голливудских фильмах. Я смотрел, как он шел
к телефонной кабине, стоящей у дома, но недолго: увидев, что
уже шесть часов, я включил радио — послушать новости.
Первое, что я услышал, было мое имя, а потом — Норы
Мэрфи.
Бинни подошел к машине.
—	Все в порядке. Нас будут ждать.
—	Заткнись и слушай! — оборвал я его.
Голос диктора продолжал:
«Полиция также озабочена розыском Джеймса Алоизиуса
Галлахера».
Затем следовало точное описание внешности Бинни, о кото¬
ром мог только мечтать старательный офицер полиции.
Бинни тут же сел за руль, и мы отправились. Я оставил ра¬
дио включенным и услышал то, хуже чего не бывает. Тела ка¬
питана Стейси и сержанта Грея уже через час были обнаружены
фермером; отсутствие генерала и нас троих позволяло сделать
только один вывод.
—	Храни нас Боже, майор, — проговорил Бинни, когда пере¬
дача закончилась. — По самым скромным подсчетам, они те¬
перь перебросят сюда половину британской армии.
—	Никак не меньше. А сколько еще ехать?
—	Всего десять или пятнадцать миль. Я объехал Драперста-
ун как раз перед тем, как мы останавливались. Вы могли бы
увидеть справа горы, если бы не дождь и дымка.
—	Нам надо проезжать еще через какие-нибудь города?
—	Через Маунт-Гамильтон, объехать его нельзя. Как проедем,
так через три мили начнем подниматься по дороге в горы.
—	Прекрасно, — ответил я. — Надо проехать тихо и аккурат¬
но. Но если случится что-нибудь плохое, жми на газ и проры¬
вайся вперед как дьявол, не обращая внимания на стрельбу.
—	Ладно, майор, не учите ученого!
Юному мерзавцу нравились наши игры. Это было для него
самой жизнью, прекрасной и захватывающей. Он сидел, сгор¬
бившись над рулем, с надвинутым на глаза кепи. Воротник его
ужасного пальто был поднят, а на лице играла слабая улыбка.
Мы уже въезжали в Маунт-Гамильтон. Я сказал:
—	Тебе бы надо было жить во времена американского «сухо¬
го закона», Бинни. Аль Капоне полюбил бы тебя.
-- К чертям все это, майор! И разве не ирландский парень
грохнул этого самого Капоне?
—	Дайон О’Бэньон, — подсказал я.
435

—	Бог ему в помощь! С таким именем он должен был бы
ходить на мессу каждый день всю свою жизнь.
—	И два раза по воскресеньям.
Мы притормозили позади двух фермерских грузовиков и
молочного фургона, которые ожидали очереди пройти через
блокпост. Там дежурили четыре или пять «лендроверов», по
меньшей мере двадцать парашютистов-десантников. Двое кон¬
стеблей, опершись на полицейский автомобиль, болтали с мо¬
лодым лейтенантом-парашютистом.
Когда молочный фургон проехал наконец в промежуток меж¬
ду «лендроверами», я повторил свое представление: достал свою
карточку-удостоверение, высунулся из окна и окликнул молодо¬
го офицера:
— Лейтенант, на минутку, будьте добры!
Он тут же подошел, мгновенно подтянувшись. По моему
двадцатилетнему военному опыту, я сразу узнал, как говорят
в армии, кадрового служаку.
— Капитан Гамильтон, служба безопасности, — представил¬
ся я. — Мы чертовски спешим. Они там, в Страбане, взяли тер¬
рориста, который может оказаться...
Я не стал продолжать: один из констеблей подошел, чтобы
присоединиться к лейтенанту, скорее всего из любопытства,
нагнулся к окну с моей стороны, посмотрел мимо меня и вы¬
таращил глаза:
— Помилуй Боже! Бинни Галлахер!
Я двинул его кулаком в лицо, Бинни завел мотор, колеса бе¬
шено завращались, и мы вынеслись в промежуток между двумя
«лендроверами», поочередно уклоняясь то от одного, то от дру¬
гого.
Но все-таки мы проскочили. Как только он начал разгонять
машину, я закричал:
— Пригни голову!
Застрочили автоматы «стерлинг», посыпалось битое стекло,
«кортина» сильно вильнула. Но Бинни снова овладел управле¬
нием, мы заехали за поворот и помчались дальше.
Теперь дождь шел сильнее, туман клочьями спускался со
склонов гор, значительно уменьшая видимость. За первым по¬
воротом дорога была прямой как стрела на протяжении целой
мили. Мы успели отъехать от поворота ярдов на сто пятьде¬
сят, как из-за него показался полицейский автомобиль, и сра¬
зу за ним «лендроверы».
436

Бинни разогнал «кортину» до восьмидесяти миль, а стрел¬
ка спидометра шла кверху, ветер и дождь с шумом врывались
сквозь разбитое ветровое стекло, и я вынужден был кричать,
чтобы он меня услышал:
—	Сколько осталось?
—	Мили две. Будет поворот направо, в горы. Танбри — так
называется это место. Там мы должны встретиться.
Мы были почти в конце прямого участка, я оглянулся назад
и увидел, что просвет между нами и полицейским автомобилем
сократился.
—	Они догоняют! — закричал я.
—	Надо их немного попридержать!
Теперь дело приняло такой оборот, что у меня не было вы¬
бора. Для полиции и армии я был террорист из ИРА, и они в
случае необходимости без колебаний прострелят мне голову.
Я подумал, что сказал бы генерал. Может быть, принял ре¬
шение застрелить полицейского, исходя из того, что цель оправ¬
дывает средства.
Жизнь, как известно, состоит из компромиссов, поэтому,
когда я вытащил свой браунинг, обернулся и начал стрелять
назад через разбитое заднее стекло, я целился немного выше,
чем полагалось.
Но полицейский, который стрелял в нас из бокового окна,
имел другие намерения и настроен был серьезно. Одна из пуль
прошла между Бинни и мной и разбила спидометр. Другая сри¬
кошетила от крыши.
Машину занесло на следующем повороте, Бинни выругался
и переключил скорость; нам все же удалось повернуть. Помог¬
ло выдающееся мастерство вождения Бинни плюс немного уда¬
чи. На мгновение показалось, что все кончено, но, благополуч¬
но миновав поворот, мы снова вышли на прямой участок и
продолжали двигаться в нужном направлении.
А полицейскому автомобилю не повезло — его дважды раз¬
вернуло на дороге, и он уткнулся носом в колючую изгородь,
которая шла слева.
Бинни все это мог видеть в зеркало заднего вида, которое,
как ни странно, не пострадало, и громко рассмеялся:
—	Одним меньше!
—	Зато два идут за нами! — вскричал я, когда увидел, как
из-за поворота появился сначала один «лендровер», а потом и
второй.
Дорожный знак с левой стороны дороги, казалось, с громад¬
ной скоростью летит нам навстречу. Бинни сильно тормознул,
437

перешел на третью скорость, машину снова сильно занесло, и
мы чудесным образом вдруг оказались на узкой сельской до¬
роге, которая круто поднималась вверх между серыми камен¬
ными стенами.
Стало немного поспокойнее. Но зато здесь были такие изги¬
бы и повороты, что ему приходилось то и дело сбавлять ход,
потому что это была такая дорога, на которой скорость даже в
тридцать миль в час была опасной.
—	Сколько еще осталось? — снова спросил я.
—	До Танбри? Пять миль. Но как, черт побери, мы там можем
остановиться, когда у нас на пятках висит британская армия, а
Коротышка ждет? Это все равно что поднести им его голову да
еще вставить ему яблоко в зубы. Нам нужно пробиться.
Я высунулся из окна и начал вглядываться сквозь дождь и
туман туда, где дорога крутилась между серыми каменными
стенами. Мне удалось увидеть на мгновение один «лендровер»,
а потом и второй. Они были теперь в нескольких сотнях яр¬
дов за нами.
Я спросил у Бинни:
—	Это единственная дорога через горы?
Он кивнул:
-Да.
— Тогда нам не уйти. У меня плохая новость для тебя. Не¬
кто Маркони изобрел такую неудобную вещь, как радио. К тому
времени, когда мы перевалим через гору, все солдаты и поли¬
цейские в округе будут оповещены. — Я покачалТоловой. — Мы
должны придумать что-нибудь получше.
— Что же?
Я подумал немного и пришел к очевидному решению:
— Нам надо умереть, Бинни. Неприятно, но надо по край¬
ней мере заставить их на час или два в это поверить. И хоро¬
шо, чтобы это было уже с той стороны Танбри.
Танбри состоял из пары улиц, пивной, маленькой церкви и
разбросанных по склонам серых каменных домиков. Единст¬
венным признаком жизни была собака в центре главной ули¬
цы, которая быстро бросилась в сторону, когда мы промчались
мимо. На другой стороне городка дорога поднималась вверх
еще круче, проходя по территории, похожей на посадки ново¬
годних елочек.
Примерно через полмили за городком после крутого поворо¬
та Бинни затормозил и остановился посреди дороги. Здесь с
438

левой стороны шел деревянный забор. Я вышел из «кортины» и
заглянул через него. Там был обрыв глубиной в сто футов или
больше, заросший елками, а внизу шло русло реки.
—	Вот здесь, — сказал я. — Давай двинем машину.
Я уже собрался сильно толкнуть ее, но Бинни окончатель¬
но поразил меня. Вместо того чтобы выйти из машины, он
включил скорость и направил ее прямо в забор. У меня замер¬
ло сердце, когда я подумал, что он не успеет выскочить, но тут
«кортина» проломила забор и исчезла за краем обрыва, а Бин¬
ни ловко выкатился из кабины на землю.
Как только он поднялся на ноги, снизу послышался скрежет,
потом ужасный удар, а за ним звук взрыва, такого сильного, что
казалось, взорвали никак не менее пятидесяти фунтов взрывчат¬
ки. В воздух, словно осколки снаряда, взлетели куски металла.
Когда я заглянул за край обрыва, то увидел: все, что осталось от
«кортины», ярко пылало на дне пропасти.
Где-то совсем близко послышался рев моторов «лендрове-
ров», которые начали подниматься в гору. Когда я обернулся,
то увидел, что Бинни уже бежал к другому краю дороги. Я,
вскочив на ноги, кинулся за ним, и мы начали углубляться в
густой кустарник.
Мы успели подняться до половины склона, когда два «Ленд¬
ровера», один за другим, затормозили внизу. Оттуда выскочили
парашютисты и подбежали к обрыву; с ними был лейтенант с
блокпоста в Маунт-Гамильтоне.
Мы не стали ждать, что будет дальше. Бинни дернул меня за
рукав, и мы, преодолев небольшой подъем, пошли по узкому
ущелью, где тек небольшой ручей, к деревне.
Как только мы вышли из чащи позади церкви, один из «ленд-
роверов» быстро проехал по дороге. Я схватил Бинни за руку, мы
спрятались за стеной кладбища и подождали, пока машина про¬
едет мимо и скроется среди домов.
—	Идемте, — сказал он. — Следуйте за мной, майор, и де¬
лайте то, что я вам скажу.
Мы осторожно начали пересекать кладбище, переходя от
одного памятника к другому. Мы почти добрались до заднего
входа в церковь, как с наружной стороны кладбищенской сте¬
ны появились двое парашютистов.. Мы тут же спрятались за
красивым викторианским надгробием и ждали под непрерыв¬
ным дождем, в тени склонившегося над нами серого ангела.
Бинни сказал:
439

—	Ничего нет лучше ухоженного кладбища. Вы когда-нибудь
видели могилу своего дяди в Страдбелла, майор?
—	Не видел с тех пор, как был мальчиком. Насколько я пом¬
ню, там был простой деревянный крест.
—	Теперь уже не то, — покачал он головой. — Они купили
новый крест по общественной подписке лет десять назад. Из
белого мрамора. На нем написано: «Майкл Фитцджеральд, сол¬
дат Ирландской республиканской армии. Умер за Ирландию».
Боже, вот бы и мне такое!
— Нашел о чем мечтать...
Он посмотрел на меня непонимающим взглядом, а я поднял
его на ноги, потому что солдаты куда-то исчезли.
— Пошли скорее отсюда. Я промок до нитки.
Через мгновение мы оказались под защитой заднего крыль¬
ца. Он открыл массивную дубовую дверь, сделал мне знак мол¬
чать, и мы вошли внутрь.
Там было очень тихо. Мерцали свечи, и в утреннем прохлад¬
ном воздухе стоял сильный запах ладана. Образ Святой Девы, с
едва заметной улыбкой на нежном лице, казалось, витал в тем¬
ноте над алтарем.
У двух исповедален ожидало около дюжины прихожан. Одна
из них, пожилая женщина с шарфом вокруг шеи, как это де¬
лают крестьяне, обернулась и безразлично посмотрела на нас.
А за нею и остальные, один за другим, начали поворачивать го¬
ловы, чтобы тоже посмотреть, и Бинни предостерегающе при¬
ложил палец к губам. И тут за главными дверями чей-то голос
громко прокричал команду, и послышались звуки тяжелых
шагов.
Бинни схватил меня за руку и потащил к ближайшей испо¬
ведальне. Мы втиснулись туда и задернули за собой занавеску.
По другую сторону решетки, которой было забрано окно,
послышалось движение, и тихий голос сказал:
— Итак, сын мой?
— Я ужасный грешник, отец. Ужасный. Но лучше обречь
себя на вечные муки в аду, чем попасть в руки тех подонков,
которые сейчас сюда войдут, чтобы схватить нас.
После короткой паузы главные двери церкви открылись, и
раздались приближающиеся звуки шагов по каменному полу.
С другой стороны решетки послышалось шевеление. Опасаясь,
как бы Бинни не вытащил свой браунинг, я выгляйул наружу
сквозь щелку занавеса.
„ Там стоял молодой офицер-парашютист с блокпоста, с пис¬
толетом в руке. Он чего-то ожидал, но тут вид на него мне пере¬
440

крыл священник, который вышел из исповедальни в стихаре
черной сутане и фиолетовой епитрахили на плечах.
—	Чем могу помочь, лейтенант? — мягко спросил он.
Молодой офицер что-то пробормотал в ответ, чего я не рас¬
слышал, а священник рассмеялся:
—	Да никого здесь нет, кроме нескольких греховодников,
которые, как видите, горят желанием вовремя исповедаться пе¬
ред ранней мессой.
—	Сожалею, отец.
Офицер спрятал пистолет, повернулся и вышел. Священник
стоял и смотрел, как он уходит. Когда дверь закрылась, он, не
поворачивая головы, тихо сказал:
—	Можешь выйти, Бинни.
Бинни отдернул занавес.
—	Майкл? — воскликнул он. — Это вы?
Священник медленно повернулся, и я оказался лицом к лицу
с тем, кого называли Коротышкой.
Глава 11
КОРОТЫШКА
Я ожидал в маленькой холодной пристройке к ризнице и слу¬
шал неясные звуки голосов внутри, но не мог расслышать ни сло¬
ва сквозь толстую дубовую дверь. Да и вовсе не хотелось узнать,
о чем говорят: в этот момент я потерял всякий интерес — черес¬
чур много случилось за слишком короткое время. Я закурил си¬
гарету, плюнув на то, что нахожусь в церкви, развалился в кресле,
которое стояло в углу.
Немного спустя дверь открылась, и появился Корк; за ним
в дверном проеме виднелся Бинни, сидящий на краешке сто¬
ла. Я знал, что ему под шестьдесят, но когда он снял очки в
роговой оправе и начал их протирать носовым платком, то по¬
казался старше, значительно старше.
Он сказал:
—	Думаю, что должен поблагодарить вас, майор Воген. Счи¬
таю, что мы — ваши должники.
—	Бинни вам все рассказал?
—	О Норе и Фрэнке Берри? — Он надел очки. — О да! Мо¬
жете считать, что он ввел меня в курс дела.
—	Что же вы собираетесь делать?
Снаружи послышались звуки подъезжающих автомобилей и
крики команд.
441

Он грустно улыбнулся:
—	В такой обстановке трудно что-то предпринять, майор.
Подождите здесь.
Он взял с вешалки шляпу с загнутыми полями, какие носят
священники, надел и поспешно вышел из церкви.
Я спросил:
—	Часто он так делает? Я имею в виду — выдает себя за свя¬
щенника?
—	Это удобно, вы же знаете. Монахини и священники — все
к ним относятся с уважением, и армии приходится быть осто¬
рожной в отношениях с церковью. Люди очень легко обижают¬
ся на такие вещи.
—	Ну а что насчет местного священника?
—	Здесь его нет. Раз в неделю приезжает из Страбана моло¬
дой иезуит.
—	Выходит, Корк действует неофициально?
Он язвительно рассмеялся:
—	Церковь никогда не была на самом деле другом ИРА. Если
они узнают об этом, будет большой шум.
—	Что он собирается делать, как ты думаешь? Я имею в виду
Нору?
—	Он ничего не сказал.
Винни подавленно умолк, глядя в пустоту; нервная реакция,
понятное дело. Я вернулся в свое кресло и уставился в проти¬
воположную стену, чувствуя себя уставшим как никогда.
Немного спустя главная дверь церкви отворилась и закрылась
вновь, пламя свечей на алтаре заколебалось. Мы прижались к
стене, Винни со своим треклятым браунингом наготове, но это
оказался Корк. С ним был маленький изможденный старичок в
матерчатом кепи, потертом пальто и грязных ботинках.
— Прибыли еще солдаты. — Корк повесил шляпу. — И я
подозреваю, приедут еще. В основном парашютисты. Я гово¬
рил с этим юным лейтенантом. Его фамилия Гиффорд. Хоро¬
ший парень.
Он неопределенно улыбнулся, и Винни спросил:
— Что же все-таки произошло, ради Бога?
— Кажется, они считают, что вы там, на дне пропасти, сре¬
ди обломков вашего автомобиля. Они все еще ищут. Думаю,
вам лучше было бы пойти наверх, на ферму, пока я разберусь
со всем этим. Шон проводит вас. — Он обернулся ко мне: —
Это всего с полмили вверх по долине, позади церкви, майор.
Вы будете там в безопасности. Там есть укрытие, как раз для
подобных случаев, они ее никогда не обнаружат.
.442

—	А Нора? — возбужденно перебил его Бинни. — Что будет
с ней?
—	Все в свое время, Бинни, мой мальчик. — Корк потрепал
его по плечу. — Теперь мне пора.
Он взял шляпу и снова вышел. Дверь стукнула, пламя свечей
затрепетало, но на этот раз большая часть их погасла. Я поду¬
мал: а не дурной ли это знак?
Старый Шон провел нас через кладбище и пошел сквозь лес
за церковью. Он двигался бодро, что как-то не вязалось с его
почтенным возрастом. Из-за дождя и тумана видимость снизи¬
лась до нескольких ярдов — превосходная погода для побега.
Мы не встретили ни одной живой души, через пятнадцать ми¬
нут вышли из леса и увидели маленькую ферму в тихой долине.
У домика был плачевный вид, он давно нуждался в побелке.
Забор во многих местах повалился, участок напоминал вспахан¬
ное поле после дождя.
Казалось, здесь не было ни души, и старый Шон прошел
через двор к двухэтажному амбару из серого камня, открыл по¬
ловину двустворчатых ворот и вошел внутрь. Здесь, как я и
ожидал, было состояние полной заброшенности, стояли за¬
ржавленная молотилка и сломанный трактор; в крыше зияли
дыры от сорванных шиферных листов.
Здесь же, на чердаке, был сеновал, туда вела приставная лест¬
ница. Сначала я подумал, что старик собирается подняться, но
вместо этого он перенес ее к другой стороне амбара и присло¬
нил к деревянной стене, потом отошел в сторону.
Бинни сказал:
—	За мной, майор! «Калькуттская душилка» — так мы назы¬
ваем это местечко.
Он проворно поднялся по лестнице, на полпути задержался,
потянулся в сторону, сунул палец в отверстие и что-то нажал.
В стене открылась дверца площадью не более трех квадратных
футов. Он нырнул в нее, я последовал за ним.
Когда Бинни закрывал дверь, старик уже отволок лестницу
на прежнее место у сеновала. Свет, проникающий через много¬
численные отверстия и щели, позволял разглядеть, что мы ока¬
зались в маленькой, узкой комнатке, где едва можно было вы¬
прямиться.
Бинни сказал:
—	Спускайтесь--за, мной, только осторожно. Здесь высота
тридцать футов, ничего Не стоит сломать ногу.
443

Я разглядел верх лестницы, которая вела вниз из некоторого
подобия люка, подождал, пока он спустится, и последовал за
ним, погружаясь в кромешную тьму.
Потом я услышал тихий голос Бинни:
— Осторожно, майор, вы уже почти на месте.
Тут же мои ноги коснулись твердой земли. Я осторожно по¬
вернулся и услышал чирканье спички о коробок. Это Бинни
зажигал керосиновую лампу, которая висела на крюке, вделан¬
ном в стену.
— Вот вам все удобства, как дома.
Это было сильно сказано: грубый деревянный стол, стулья,
две старые армейские койки со множеством одеял и шкаф, на¬
битый таким количеством консервов, что ими вполне можно
было бы прокормить дюжину мужчин целую неделю, а может
быть, и больше.
— Где же все-таки мы находимся? — спросил я, расстегивая
пальто.
— Под амбаром. Этим убежищем наши люди пользуются еще
с двадцатых годов, и ни разу оно не было раскрыто.
Другой конец комнаты был чем-то вроде армейского склада:
десятка два автоматических винтовок британской армии, не¬
сколько старых винтовок «ли-энфилд», автоматы «стерлинг»,
шесть-семь ящиков с боеприпасами, на каждом из них клеймо
Управления вооружений. Тут же была маскировочная униформа,
куртки, несколько стальных касок и беретов парашютистов.
— На кой черт такая уйма? Готовитесь восстать?
— Большую часть этого добра мы отбили у них в разное вре¬
мя, а униформу надевали ребята, когда мы несколько месяцев
назад делали рейд по армейским тылам.
Он аккуратно развесил на спинку стула свое мокрое пальто
и растянулся на одной из коек.
— Боже мой, я совершенно вымотан, майор. Могу наверня¬
ка проспать целую неделю.
Мне казалось, что он заснул прежде, чем сам понял это, судя
по мерному дыханию. Но в этих условиях заснуть было самым
разумным. Я лег на другую кровать. Никогда еще мне не было
так удобно. Я закрыл глаза.
Я так и не понял, что заставило меня проснуться, может
быть, какой-то неуловимый шорох. Когда я открыл глаза, Корк
сидел за столом с другой стороны и читал книгу.
Я пошевелился, и он посмотрел на меня поверх очков:
444

—	А, проснулись!
Мои часы стояли. Я спросил:
—	Который час?
—	Десять. Вы проспали этак часа три.
—	А Винни?
Он повернулся и посмотрел на другую койку:
—	Все еще спит. Полезно для него, когда выпадает удобный
случай. При такой работе, как у нас, человек пользуется каждой
возможностью, да и стоит ли это говорить такому старому сол¬
дату, как вы, майор.
Я подсел к нему и предложил сигарету, но он отказался, вы¬
тащил трубку и старый кисет.
—	Нет, спасибо. Я предпочитаю это.
Он читал трактат Святого Августина «О Граде Божьем».
—	Непростая вещь, — заметил я.
Он усмехнулся:
—	Когда я был юнцом, отец отдал меня в Мейнут учиться на
священника. Через год-другой я понял, что это ошибка, но ста¬
рые привычки сохранились.
—	Это было до того, как вы отсидели в тюрьме, или после?
—	После. Отчаянная попытка семьи реабилитировать меня.
Они были из,среднего класса, майор. Смотрели на ИРА как на
бандитскую шайку.
—	И попытка не удалась?
—	Совершенно не удалась. — Он несколько раз затянулся,
пока трубка не разожглась. — Понимаете, двух лет в тюрьме на
Крамлин-роуд оказалось вполне достаточно. С тех пор я ухит¬
ряюсь избегать подобных мест.
—	Я вас хорошо понимаю.
Он кивнул.
—	Насколько я знаю, китайцы в Корее тоже вас кое-чему
хорошо обучили.
Последовала непродолжительная пауза. Он сидел, попыхивая
трубкой, и смотрел вдаль со своим обычным отрешенным видом.
Я спросил:
—	Что вы собираетесь делать?
—	С Норой, вы имеете в виду? — Он вздохнул. — Думаю, надо
самому поехать в Страмор и посмотреть, что на уме у Фрэнка.
—	Даже так?
—	Конечно, если мне повезет и Бог поможет.
—	Он грязный подонок. Думаю, он имеет в виду именно то,
что пообещал. Он убьет ее, если вы не скажете ему, где нахо¬
дится золото.
445

—	О, я уверен, что он так и сделает, майор Воген. Просто
уверен. Вы мне не сможете рассказать ничего нового о Фрэнке
Берри. Мы работали с ним вместе достаточно долго.
—	А в чем была причина раскола?
—	Времена меняются, и люди меняются вместе с ними. — Он
вздохнул и почесал в затылке. — Полагаю, я тот самый человек,
которого вы могли бы назвать старомодным революционером.
Я использую силу, когда меня вынуждают, но мне больше нра¬
вится сидеть за столом и вести переговоры.
—	А Берри?
—	Он совсем иной. Фрэнк одержим идеей непорочности на¬
силия. Он считает, что цель оправдывает средства.
Снова наступило молчание. Потом я спросил:
— Вы скажете ему то, что он хочет знать?
— Думаю, нет.
— Так, значит, не скажете.
Его улыбка была естественной и приятной, и я вдруг понял,
насколько привлекателен этот человек.
Я спросил:
— Как же вы могли работать с таким человеком, как Берри,
и ему подобными? С людьми, которые считают, что можно уст¬
раивать массовую бойню? Убивать женщин, детей и всех, кто
подвернется под руку?
Он вздохнул и снова почесал в затылке. Это был его харак¬
терный жест.
— Видите ли, майор, революционеры, как и прочие люди,
бывают хорошими, плохими и безликими, ни то ни се. Думаю,
что вы и сами встречали нечто подобное в послевоенное время.
У нас есть свои анархисты, люди с бомбами, которые просто
хотят все разрушить, и один-два таких, которые считают, что
имеют законное оправдание своим уголовным действиям.
— Такие, как Берри?
— Может быть. У нас также есть большое число смелых и чест¬
ных людей, которые посвятили свои жизни идеалам свободы.
Я ничего не нашел в ответ на это, кроме общей фразы:
— Полагаю, что все зависит от точки зрения.
— Вы знаете, я был знаком с вашим дядей, Майклом Фитцд¬
жеральдом из Страдбелла. Вот это был человек!
— Который не знал, когда ему прекратить борьбу.
— Да, но что он сказал бы о вас? — Он зажег еще одну спичку,
поднес к трубке и насмешливо взглянул на меня поверх очков. —
Вы же нечистый на руку торговец оружием, только и всего. И что
теперь вы собираетесь делать, хотел бы я знать?
446

Это был опасный вопрос, но меня выручило то, чего я мень¬
ше всего ожидал: три раздельных удара в потолок над нашими
головами. Бинни немедленно проснулся, а Корк вскочил и под¬
нялся по лестнице, стоящей в углу.
Бинни спустил ноги с койки на пол и провел рукой по во¬
лосам.
—	Что случилось? — спросил он.
—	Не знаю, — ответил я.
Корк спустился с лестницы и вернулся к столу.
—	Все в порядке, — сказал он. — Пора идти.
Бинни непонимающе смотрел на него:
—	Что это значит?
—	Ты возвращаешься в Страмор, Бинни, — терпеливо объяс¬
нил он. — И я с тобой.
Бинни обернулся ко мне:
—	Кто из нас спятил, я или он? Разве не половина всей бри¬
танской армии шарит здесь по холмам, разыскивая нас?
—	Верно, — ответил ему Корк. — Но когда все сельские до¬
роги запружены парашютистами, кто обратит внимание на еще
двоих таких же?
Он прошел в другой конец комнаты, взял одну из униформ
и бросил ее на стол. Потом порылся в одном из ящичков и вы¬
удил оттуда две короны — майорские знаки различия.
—	Прицепите это к вашим погонам, и вы обретете свой преж¬
ний чин, майор. А ты будешь только капралом, Бинни. С твоей
наружностью ты не слишком-то сойдешь за британского офи¬
цера.
Бинни безнадежно пожал плечами. А я спросил у Корка:
—	Хорошо, каков же план?
—	Проще простого. Вы с Бинни надеваете униформу и иде¬
те обратно в деревню. Держитесь леса, и всякий, кто увидит вас,
решит, что вы из тех, кто обыскивает окрестности. А я заберу
вас на обочине дороги с другой стороны деревни на своем авто¬
мобиле. Вы не сможете ошибиться: «моррис» десятой модели.
Довольно медленная машина, но она отлично подходит для
моей работы. Никому и в голову не придет, что автомобиль,
который делает всего сорок миль в час, может использоваться
для таких целей.
—	И вы все еще будете работать под священника?
—	Да, это часть моего плана. Если нас остановят, когда мы
выедем на дорогу, вы скажете, что везете меня в Пламбридж
для процедуры установления личности. Если нам удастся про¬
ехать всем вместе, то мы меняем направление. С этого момен¬
447

та вы сопровождаете меня в Дуниген. А потом — в Колрейн.
И не заметим, как доберемся до Страмора. Военные с боль¬
шим уважением относятся к чинам, майор'. Если нам хоть не¬
много повезет, каждая задержка не будет более минуты.
Это был изящный и простой план, но продуманный до де¬
талей.
—- Помоги нам Бог, — сказал я. — Мне придется здорово
поработать.
Он взглянул на часы:
— Хорошо. Я заберу вас ровно через полчаса.
Он поднялся по лестнице и исчез. Бинни встревоженно по¬
смотрел на меня:
— Он сошел с ума, майор.
— Может быть. Но если у тебя нет другого способа выбрать¬
ся отсюда, то лучше надевай униформу, и поскорее. У нас нет
времени.
Я надел форму за пять минут, включая возню с погонами.
Бинни не отставал от меня. Когда он переоделся, я подошел к
нему проверить, все ли в порядке, и поправил на его голове
красный берет.
— Видит Бог, майор, вы чудо как хороши.
Он попытался рассмотреть себя в маленькое разбитое зерка¬
ло на стене:
— Мой старый папаша перевернулся бы в гробу, увидев меня
сейчас.
Я отыскал форменный пояс и кобуру для браунинга. Бинни
засунул свой за пазуху куртки. Потом мы оба взяли по автомату
«стерлинг» из арсенала Корка. Когда я вслед за Бинни вышел к
дверце, ведущей в амбар, старый Шон уже ждал нас, стоя вни¬
зу. Он ничуть не удивился при нашем появлении, просто взял
лестницу, когда я спустился, и отнес ее через амбар снова к се¬
новалу. Только когда он под дождем пошел через двор, я вдруг
понял, что этот человек не сказал ни слова с того момента, ког¬
да мы впервые увидели его в церкви.
Бинни быстро шел среди деревьев, направляясь к противопо¬
ложной стороне деревни. Здесь, наверху, было довольно тихо,
слышался только шум дождя, стекающего через ветки деревьев,
да иногда звуки мотора с дороги. Как-то раз сквозь сетку дож¬
дя я засек один-два красных берета на другой стороне долины,
но здесь никого не было.
Мы обошли деревню, забравшись повыше в лес, и нача¬
ли спускаться только тогда, когда скрылись из виду крайние
дома.
448

Мы притаились в кустах и ждали. По направлению к дерев¬
не вихрем промчался «лендровер»; через три минуты показался
старый «моррис» десятой модели, и мы поднялись на ноги. Бин-
ни сел сзади, я — рядом с Корком, и мы двинулись.
В шляпе с загнутыми полями, круглом крахмальном ворот¬
ничке, какие носят священники, и черном потертом пальто он
выглядел так убедительно, насколько можно было желать; меня
это вполне устраивало.
Я сказал:
—	Пока все идет хорошо.
—	Как я и говорил. — Он взглянул в зеркало заднего вида и
улыбнулся. — Бинни, ты недурен. Вот бы они посмотрели на
тебя там, в Страдбелла!
—	К чертям все это! — огрызнулся он.
—	Держись, Бинни, — сказал я. — Думаю, твоя жертва оправ¬
дана обстоятельствами.
Это заставило Корка рассмеяться так, что он чуть не уго¬
дил в кювет. Но он выправил руль как раз вовремя, и «мор¬
рис» продолжал осторожно спускаться в долину на скорости
двадцать пять миль в час.
Первые пять миль по дороге мы проехали без происшествий.
Нам попались несколько военных машин, но пока мы не до¬
стигли окраин Пламбриджа, не встретили ни одного блокпоста.
Перед ним, как всегда, выстроилась очередь машин, и Корк
примостился к ее хвосту.
Я сказал:
—	Мы при исполнении, разве не так? Двигайте без очереди.
Он не стал возражать, выехал из ряда и сделал, как я ска¬
зал ему. Когда к нам подошел молодой сержант, я высунулся
из окна. Он бросил взгляд на мои майорские знаки различия
и стал смирно.
—	Бога ради, дайте нам проехать, сержант, — сказал я. —
Нам надо быть в Страморе через полчаса, чтобы провести про¬
цедуру установления личности.
Это сработало отлично. Они отодвинули барьер и убрали
цепь с острыми шипами, которые пропороли бы шины каж¬
дого, кто попытался бы прорваться через блокпост.
—	Я теперь знаю, что такое наглость, — заметил Корк.
Мы уже проехали городок, когда Бинни восхищенно рассме¬
ялся:
—	Сработало! Надо же, сработало!
449

Как раз тут левая задняя шина с треском лопнула. Это не
представляло опасности, потому что мы ехали с небольшой
скоростью. Машину тряхануло и повело, но Корк удержал руль
и свернул к поросшей травой обочине.
—	Вот это как раз и называли арестантским счастьем, когда
я сидел в тюрьме, — сказал он, выключая мотор.
—	Не расстраивайтесь, — успокоил его я. — Снимем колесо,
поставим запасное, и поскорее. Мне кажется, движение полез¬
но для здоровья.
Пока я доставал запасное колесо из багажника, Бинни при¬
нес домкрат. Когда я катил колесо, мимо промчался «лендровер»
по направлению к Пламбриджу. Он уже совсем было скрылся в
дымке, но тут же появился снова, идя задним ходом.
Водитель вышел и приблизился к нам. Ему было не больше
восемнадцати—девятнадцати лет, этому ефрейтору транспорт¬
ной службы.
Он козырнул:
— Нужна помощь, сэр?
Это было нормальное поведение унтер-офицера при виде
старшего офицера, занятого грязной работой. И я сделал пер¬
вую ошибку, когда постарался отделаться от него:
— Нет, ефрейтор, все в порядке, можете ехать.
В его глазах блеснула искра недоумения. Он заколебался,
потом наклонился к Бинни, а тот отозвался немедленно:
— Слышал, что сказали? Свободен!
Это можно было вполне объяснить напряжением, в котором
находился Бинни, но акцент, с которым говорят в Керри, толь¬
ко усугубил мою первую ошибку.
Ефрейтор заколебался, хотел что-то сказать, но потом снова
козырнул и вернулся к «Лендроверу». Он сделал вид, что хочет
сесть, потом повернулся, и я увидел, что он держит наготове
автомат «стерлинг».
— Я бы хотел посмотреть ваше удостоверение личности, если
вы не возражаете, сэр, — твердо сказал он.'
— Это еще зачем? — спросил я.
Бинни начал медленно выпрямляться, и ефрейтор, который,
как я мог заметить, знал свое дело, быстро скомандовал:
— Руки на машину!
Корк вышел из машины и пошел прямо к нему с озадачен¬
ной улыбкой на лице.
— Ради всего святого, молодой человек, опомнитесь, вы со¬
вершаете ужасную ошибку.
— Стоять! — оборвал его ефрейтор. — Предупреждаю вас!
450

Но все же он заколебался на какую-то роковую секунду и дал
Корку возможность действовать. Тот бросился к нему и схватил¬
ся за автомат. Завязалась короткая борьба. Я нс успел сделать и
двух шагов, чтобы вмешаться, как прозвучал выстрел. Корк от¬
шатнулся назад с ужасным воплем и упал на спину.
Я ударил ефрейтора кулаком в живот, а когда он согнулся,
добавил коленкой в лицо, что уложило его без чувств возле
«лендровера», и это было гораздо лучше, чем получить пулю в
голову из пистолета Бинни.
А он был уже на коленях возле Корка, который, очевидно,
терпел ужасную боль и едва ли был в сознании. На его губах
показалась кровь. Я разорвал спереди его сутану и глянул. Одно¬
го взгляда было достаточно.
—	Он плох? — с тревогой спросил Бинни.
—	Ничего хорошего. Похоже, прострелено легкое. Срочно
нужен доктор. Где ближайшая больница? В Страморе?
—	Если он выживет, то навсегда пойдет за решетку} — вос¬
кликнул Бинни.
—	Придумай что-нибудь получше!
—	Мы можем попытаться доставить его через границу в Ир¬
ландскую Республику.
—	Бред. Если мы даже сможем это сделать, то ведь до гра¬
ницы далеко. У нас нет времени. Ему требуется врачебная по¬
мощь как можно быстрее.
—	Двенадцать миль! — сказал он, хватая меня за куртку. —
Всего-то! Я знаю сельскую дорогу к югу от Кледи, которая ве¬
дет прямо в Республику. А с той стороны границы, не более чем
в трех милях, при монастыре есть госпиталь, который держат
сестры милосердия. Они примут его.
Мне было ясно одно: в любой момент из тумана мог появить¬
ся другой автомобиль, поэтому надо было решать быстро.
—	Ладно, грузим его в «лендровер», — согласился я.
Мы подняли Корка и положили на заднее сиденье так, чтобы
его не было видно снаружи. Потом я вышел из машины, опустил¬
ся на колени возле ефрейтора и связал ему руки за спиной его же
ремнем.
Бинни подошел ко мне:
—	Что будем с ним делать?
—	Придется взять с собой. Нельзя допустить, чтобы кто-то
обнаружил его слишком рано.
Бинни вскипел и ср злостью пнул ногой в бок бесчувствен¬
ного парня:
—	Если он попытается удрать, я прострелю ему башку.
451

—	Бога ради, бери за ноги и заткнись, — оборвал я. — Если
хочешь, чтобы твой драгоценный Коротышка остался жив, за¬
бирай его, и быстро поехали!
Мы уложили капрала в «лендровер» на пол между передним
и задним сиденьями. Я сел сзади рядом с Корком, предоставив
Бинни вести машину.
Я потерял чувство времени, хотя понимал, что, куда бы мы
ни направлялись, мы ехали очень быстро. Я был занят тем, что
поддерживал Корка в прямом положении, насколько возмож¬
но, что очень важно при ранении в легкое. Я нашел аптечку
первой помощи, которая была в машине, и крепко перевязал
рану, пытаясь остановить кровотечение.
Его состояние ухудшалось. Лицо стало мертвенно-бледным,
дыхание затруднилось, когда он делал вдох, в груди раздавал¬
ся булькающий звук, отвратительнее которого я в жизни не
слыхал.
Как я уже сказал, я потерял счет времени и только сейчас
понял, что с момента, когда мы покинули место стычки, я не
сказал Бинни ни слова.
Из уголка рта у Корка потекла струйка крови, и я в отчаянии
закричал:
—	Бога ради, Бинни, когда же мы доберемся до границы?
Человек умирает на руках!
—	Терпение, майор! — ответил он через плечо. — Еще пол¬
торы мили, и мы в пределах республики.
Глава 12
БЕГ НА СЕВЕР
Монастырь был скорее похож на деревенский дом семнадца¬
того века, чем на что-либо еще. А может быть, когда-то так и
было. Его окружала кирпичная стена высотой в пятнадцать фу¬
тов, ворота закрыты наглухо.
Бинни резко затормозил, выскочил из машины и дернул за
веревку колокола. Немного спустя открылось маленькое окошко
в воротах, и выглянула монахиня. Британские патрули нередко
пересекали плохо обозначенную границу по ошибке. И поэтому,
очевидно, при виде нашей униформы на ее лице отразилось удив¬
ление, смешанное с испугом.
—	О, святые небеса! Молодой человек, вы что, не понимае¬
те, где находитесь? Вы в Ирландской Республике. Немедленно
поворачивайте и возвращайтесь туда, откуда приехали.
452

—	Бога ради, сестра, послушайте! — взмолился Бинни. —
Мы не тс, за кого вы нас принимаете. У нас человек при
смерти!
Она без колебаний вышла из ворот и подошла к «Лендро¬
веру». Бинни забежал вперед и открыл заднюю дверцу. Она за¬
глянула внутрь и была поражена видом раненого, которого я
поддерживал в прямом положении. Как раз в этот момент он
закашлялся, и кровь хлынула у него изо рта.
Приемная, к моему удивлению, была хорошо обставлена, там
были мягкие кожаные клубные кресла, а на кофейнохМ столике
лежали разнообразные журналы. С одной стороны комнаты была
стеклянная загородка, за которой располагался приемный покой;
туда они забрали Корка. Я видел его на каталке, покрытого одея¬
лом. Четыре монахини, одетые как сестры милосердия, оказыва¬
ли помощь и делали переливание крови.
Открылась дверь, и появилась еще одна монахиня, высокая,
приятная на вид женщина лет сорока. Все расступились перед
ней, и она быстро осмотрела раненого.
Тут же она отдала распоряжения, и Корка увезли; одна мо¬
нахиня шла рядом, высоко держа склянку с кровью. Та, кото¬
рая осматривала его, повернулась, чтобы взглянуть на нас сквозь
стеклянную перегородку, и тоже удалилась. Но скоро дверь по¬
зади нас открылась, и она вошла.
—	Я сестра Тереза, здешняя настоятельница.
У нее был приятный голос, и говорила она скорее как
англичанка, чем как ирландка. Было ясно, что она знавала
лучшие времена, и я подумал, что же могло привести ее
сюда.
Когда она заговорила снова, в голосе слышалось волнение:
—	Кто вы такие?
Бинни быстро взглянул на меня, потом пожал плечами:
—	Мы из ИРА, перешли границу.
—	А тот человек? Он священник?
Бинни отрицательно покачал головой, а она спросила снова:
—	Так кто же он?
—	Майкл Корк, — ответил я. — Известный также по кличке
Коротышка. Может быть, вы слышали о нем?
Она широко открыла глаза от удивления, но тут же овладела
собой:
—	Я слышала о мистере Корке. Сейчас он в тяжелом состоя¬
нии. Пуля пробила легкое и застряла где-то у лопатки. Думаю,
453

что и сердце задето, но ничего не могу сказать определенно,
пока не прооперирую его.
—	Вы будете оперировать? — спросил Бинни, делая шаг по
направлению к ней.
—	Думаю, что да, — холодно ответила она. — Я здесь стар¬
ший хирург, а такие случаи, как этот, требуют опыта.
— Выстрел был произведен в упор, сестра, — сообщил я.
— Я поняла это по пороховым ожогам. Какой калибр?
— Девять миллиметров. Автомат «стерлинг».
Она кивнула:
— Благодарю вас. А теперь прошу извинить.
Бинни поймал ее за рукав и, когда она обернулась, сказал:
— Нет необходимости сообщать об этом властям, да, сестра?
— Как раз наоборот, — возразила она. — В такой напря¬
женный момент, как сейчас, я позабочусь об этом, и моим
первым делом будет сообщить военному командованию о при¬
сутствии мистера Корка. А у вас, джентльмены, я полагаю,
хватит здравого смысла немедленно уехать туда, откуда вы
прибыли.
— Мы хотели бы задержаться немного, сестра, — попросил
я. — До конца операции, если вы не возражаете?
Немного поколебавшись, она приняла решение:
— Очень хорошо, я пошлю за вами, когда все завершится.
Она открыла дверь, помедлила, держась за ручку, и поверну¬
лась к Бинни, который, сгорбившись, сидел в кресле:
— Я пять лет провела в миссионерском госпитале в Конго,
молодой человек, поэтому огнестрельные раны хорошо мне зна¬
комы. И все-таки молитва не помешает.
Я давно думал иначе: может, Бог и заботится о нас, хотя, по
собственному опыту, я в этом сомневался; но я знал професси¬
оналов и понял, что если сестра Тереза его не спасет, то не спа¬
сет никто.
Я оставил Бинни и вышел к «лендроверу» проведать пленни¬
ка. Когда я открыл дверь, то увидел, что он не только пришел в
себя, но пытается перевернуться на спину. Его лицо было пере¬
мазано засохшей кровью, а нос, похоже, был сломан.
Он глянул на меня, ошеломленный и здорово испуганный.
— Где я?
Я ответил:
— Ты по ту сторону границы, в руках ИРА. Лежи тихо и спо¬
койно, веди себя прилично, тогда, может быть, спасешь себе
шкуру.
Он подобрался и затих. А я вернулся в приемную.
454

Мы недолго были одни. Минут через двадцать появилась
монахиня и отвела нас в умывальную, где мы смогли привес¬
ти себя в порядок. Потом нас проводили в большую трапез¬
ную, где длинными рядами стояли столы. Нам дали поесть; две
монахини терпеливо стояли рядом и прислуживали.
Потом нас снова препроводили в приемную. Теперь это было
долгое ожидание. Добрых два часа прошло, пока не появилась
монахиня и не позвала нас с собой.
Мы прошли за ней по коридору в маленькую комнату в са¬
мом его конце. Здесь тоже была стеклянная перегородка, отде¬
ляющая нечто вроде больничной палаты. Там стояло полдюжи¬
ны коек, но только одна была занята. Это был Майкл Корк под
кислородным тентом.
Две монахини стояли на коленях возле кровати и молились,
две другие наклонились над раненым. Одна из них повернулась
и направилась к нам. Это была сестра Тереза, она все еще была
в хирургической шапочке и халате, маска висела у нее на шее.
Она выглядела усталой, глубокие складки залегли от носа к
уголкам рта. Мне показалось, я знаю, что она хочет нам ска¬
зать, прежде чем она открыла стеклянную дверь и присоеди¬
нилась к нам.
—	Он поправится? — спросил Бинни.
—	Совсем наоборот, — холодно ответила она. — Он умрет, и
скоро. Как я и опасалась, у него повреждено сердце, а не толь¬
ко легкие, но гораздо более серьезно, чем я предполагала ранее.
Бинни отвернулся, а я сказал:
—	Он хороший человек, сестра. Очень хороший. Я знаю, что
церковь не одобряет действия ИРА. Но он достоин того, чтобы
причаститься.
—	Я уже послала за священником, — просто сказала она. —
Но сначала он хотел бы поговорить с вами.
—	Вы уверены?
—	Он вполне разумно мыслит, хотя и очень слаб. Просил
меня как можно быстрее прислать майора. Осталось совсем не¬
много времени.
Она открыла стеклянную дверь, и я вошел за ней. Я ожидал
около кислородного тента, слушая бормотание молящихся мо¬
нахинь. Корк открыл глаза и посмотрел на меня. Сестра Тереза
расстегнула «молнию» на тенте, чтобы мы могли говорить.
—	Я ухожу, Воген, — прошептал он. — Настал конец, и я
исполнен сомнений. Я не уверен, что был прав. И что все де¬
лалось так, как надо. Вы понимаете меня?
—	Думаю, да.
455

—	Конноли и Пирс — Большой Ирландец Коллинз. Такие
знаменитые имена, и что же дальше? Так ли уж были нужны их
жертвы? — Он закрыл глаза. — Я, наверное, был не прав все эти
годы. И совесть не позволяет мне рисковать еще одной жизнью.
—	Нора? — спросил я.
Он открыл глаза.
—	Поезжайте обратно в Страмор, даже если вам придется
для этого прорваться через ад. Скажите Берри, что если ему
нужно это проклятое золото, пусть плывет за ним. Оно лежит
на глубине шести морских саженей в бухте Лошадиная Под¬
кова на острове Мэджил. Вот где я затопил катер. И с тех пор
там не был.
Это было интересно; перед моим внутренним взором на миг
предстала бухта, какой я ее видел в последний раз: серая, откры¬
тая всем ветрам, безлюдная, окруженная голыми скалами, под
утренним дождем.
Он смотрел на меня с молчаливой мольбой.
—	Я буду там, — сказал я, и вдруг что-то заставило меня до¬
бавить по-ирландски: — Я рассчитаюсь с Берри за вас, Коро¬
тышка.
Он широко открыл глаза.
—	Кто вы такой, парень? Чей вы?
Я ничего не ответил, и он не отрывал от меня глаз со слабой
улыбкой, а потом его глаза расширились, и мне показалось, что
он понял.
— О, святые небеса! — проговорил он. — Боже, что за иро¬
ния судьбы!
Он начал тихонько смеяться, и сестра Тереза мягко отвела
меня.
— Пожалуйста, теперь уходите, — попросила она. — Вы же
обещали.
—	Конечно, сестра.
Она повернулась к кровати, к которой уже подходил священ¬
ник, а я вернулся в приемную и взял Бинни за руку:
—	Уйдем отсюда. Нет смысла продлевать агонию.
Он еще раз посмотрел на кровать, где священник склонился
над Корком, повернулся и вышел. Я шел за ним по коридору, а
потом во двор, где у лестницы нас ждал «лендровер».
Бинни спросил:
—	Куда теперь?
—	В Страмор, — ответил я. — Куда же еще?
Его глаза расширились.
— Он сказал вам, где золото?
456

—	Не далее десяти миль от Испанской Головы. Помнишь тот
остров, где мы останавливались вчера утром? Мэджил. Он зато¬
пил катер там в бухте.
Винни взглянул на часы и в бессильной злобе ударил себя
кулаком по бедру.
—	Если бы знать, скольких несчастий можно было избежать!
Он был в полном отчаянии. Он только что потерял челове¬
ка, которого уважал больше всех, а теперь предвидел, что Нора
Мэрфи может наверняка погибнуть точно так же, и он ничего
не может сделать.
—	Нет никаких шансов попасть в Страмор к шести. Совсем
никаких шансов.
—	Есть, — возразил я. — Если мы не будем плутать по боко¬
вым дорогам и пойдем прямо по главной трассе.
—	Но как? — воскликнул он. — Это значит самим напраши¬
ваться, чтобы нас взяли.
—	Будем блефовать, Винни. Два парашютиста в армейском
«Лендровере» летят по Квинс-Хайвей! Как тебе это нравится?
Он неожиданно рассмеялся, снова становясь самим собой:
—	Боже мой, майор, мне иногда кажется, что вы — сам дьявол!
Я открыл заднюю дверь и вытащил юного ефрейтора из ма¬
шины. Казалось, он плохо держится на ногах, лицо вокруг сло¬
манного носа и глаз почернело от синяков. Я осторожно поса¬
дил его на порожке монастыря.
Бинни сказал:
—	Что вы собираетесь с ним делать?
—	Оставить здесь. Пока монахини найдут его здесь, приве¬
дут в порядок, покормят и сообщат о нем властям, будет уже
вечер. Он не причинит нам вреда, а мы если собираемся ехать,
то должны отправляться немедленно.
Монахиня, дежурившая у ворот, открыла их. Когда мы про¬
езжали, я крикнул:
—	Мы там, на пороге, оставили вам еще одного пациента,
сестра! Скажите сестре Терезе! Извините!
Она попыталась что-то сказать, но было уже поздно, мы вы¬
ехали из ворот на дорогу. Через пять минут мы миновали сель¬
скую дорогу, которая привела нас в Ольстер, и свернули на
шоссе, ведущее в Страбан.
Улицы Страбана были забиты машинами; казалось, по¬
всюду расставлены дорожные блокпосты. Их было гораздо
больше, чем я ожидал. Наверное, власти уже узнали, что
457

среди обломков сгоревшей «кортины» на дне пропасти нас
нет.
Но оказалось, что проехать нам до неправдоподобия легко,
по той причине, что солдаты были повсюду, а мы были двумя
из них. Я сказал Бинни, чтобы он использовал сигнал, чтобы
расчистить путь; он так и делал, а в некоторых случаях даже
выезжал на тротуар, чтобы объехать длинный ряд легковых ма¬
шин и грузовиков, ожидающих очереди.
Мы без всяких колебаний проезжали каждый блокпост, при¬
ветственно махая рукой, и через десять минут после въезда в го¬
род миновали его и вышли на главную дорогу, ведущую к Лон¬
дондерри.
Бинни был словно дитя, возбуждение и смех выпирали из
него.
—	Мне кажется, что они там, позади, кого-то ищут, верно,
майор?
—	Похоже на то.
— Как мы провели проклятую британскую армию!
Он прищелкнул пальцами, вышел на осевую линию, перего¬
няя всех, кого только видел.
Я спокойно заметил:
— Не такую уж проклятую, Бинни. Помни, я тоже часть этой
армии.
Он посмотрел на меня с удивлением, будто забыл, а потом
громко рассмеялся:
— Только не сейчас, майор. Теперь вы один из нас. Ей-богу,
все, что нужно — поклясться в верности.
И он загорланил во весь голос «Солдатскую песню», мало
подходящую к британской униформе, которая сейчас была на
нем, и сосредоточился на ведении машины. А я закурил и от¬
кинулся назад, держа «стерлинг» между колен.
Я представлял себе, какое у него будет лицо, когда настанет
заключительный момент, или, как говорили в старинных мело¬
драмах, все откроется. Весьма вероятно, он вынудит меня убить
его, что мне определенно не хотелось бы делать, разве только
ради спасения собственной шкуры.
Мы с Бинни прошли длинный путь после той ночи в «Баре
для избранных Коэна» в Белфасте, и я понял одну очень важ¬
ную вещь. ИРА состоит не только из террористов и таких, как
Берри с его компанией. Там были и искренние идеалисты, сле¬
дующие традициям Пирса и Конноли. Обязательно должны
быть. Люди, подобные Коротышке, да хранит, его Бог, и Бин¬
ни Галлахеру.
458

Можно с этим соглашаться или нет, но они честнейшие люди,
которые истово верят, что участвуют в борьбе, где ставка ничуть
не меньше, чем свобода их страны.
Если будет нужно, они отдадут жизнь, будут убивать сол¬
дат, но не детей. Что бы ни случилось, они хотят встретить это
с чистыми руками, не требуя особых привилегий. И вся их
трагедия состоит в том, что в такой войне это совершенно не¬
возможно.
Фрэнк Берри, конечно, был другим; это он поставил меня в
столь затруднительное положение с генералом и Норой Мэрфи,
когда мы были в его имении Испанская Голова.
Генерал сказал мне совершенно определенно, что я ни в коем
случае не могу вступать в контакт с военными на любом уров¬
не, и я понимал, что ничего не добьюсь, если нарушу его ин¬
струкции в таких обстоятельствах. Если десантники ворвутся в
имение Испанская Голова, то первыми будут уничтожены гене¬
рал и Нора.
С какой стороны ни посмотри, оставалось одно: ехать туда и
действовать по обстановке, надеясь лишь на то преимущество,
что я знал необходимую ему тайну.
Мы уже были за Лондондерри на прибрежной дороге, когда
столкнулись с неожиданным осложнением.
Делая поворот, Бинни вынужден был резко затормозить, по¬
тому что дорогу перед нами забили машины. Вдали среди дере¬
вьев я разглядел крыши домов и над ними темную завесу дыма.
Раздалось два-три одиночных выстрела, а потом очередь из
автомата, как только Бинни попытался объехать стоящие впере¬
ди машины. Я услышал беспорядочную стрельбу в отдалении.
—	Мне это не нравится, — сказал я. — Тут есть объезд?
—	Нет, дорога ведет к главной площади, других путей нет.
Я приказал ему продолжать движение, и мы доехали до ок¬
раины деревни, где половина дороги была блокирована «ленд-
роверами» военной полиции; как только Бинни затормозил, к
нам подошел капрал и откозырял.
Я спросил:
—	Что происходит?
—	Бунт, сэр. Местная полиция арестовала парня, который
малевал лозунги на церковной стене. Через полчаса у полицей¬
ского участка собралась толпа, требующая его освобождения.
Когда они начали бросать бензиновые бомбы, полиция вызва¬
ла нас.
459

—	Кто задействован?
—	Полурота шотландцев, сэр, но еще люди на подходе.
Я повернулся к Бинни:
—	Отлично, поезжай!
Как только мы тронулись, капрал побежал рядом с нами:
—	Будьте осторожны, сэр! Толпа очень возбуждена.
Бинни нажал на газ, и мы проехали к середине улицы. Люди
группками стояли возле стандартных домиков. Когда мы проез¬
жали, головы поворачивались нам вслед, оскорбления станови¬
лись все более яростными. По тенту машины стукнул один ка¬
мень, за ним другой.
Но худшее было впереди, когда мы завернули за угол и уви¬
дели, что улица запружена разъяренной толпой, а за ней на пло¬
щади шеренгой стояли шотландские стрелки, защищаясь про¬
зрачными щитами. По воздуху пролетела бензиновая бомба и
взорвалась, облив землю под ногами солдат оранжевым пламе¬
нем. Они отступили в порядке, а толпа ринулась вперед.
Бинни сказал:
— Плохо дело. Что будем делать?
— Гони вовсю, не останавливайся. Даже если они попытают¬
ся схватить нас руками.
И в этот момент кто-то в задних рядах толпы заметил нас и
поднял тревогу. Поднялся такой рев, что кровь застыла в жилах.
Я инстинктивно пригнулся, когда на нас обрушился град кам¬
ней, хотя многие из них только гремели о борта «лендровера»,
не причиняя вреда.
Над крышей пролетела бензиновая бомба. Бинни резко вы¬
вернул, и она разорвалась сбоку. Мы оказались в самой гуще
толпы. Нам пришлось снизить скорость, а вокруг нас сгруди¬
лись люди, мужчины, женщины, даже дети. Они завывали, слов¬
но волки, хватали руками «лендровер», когда мы проезжали.
Один сумасшедший выскочил прямо перед нами, раскинув
руки, и отскочил в толпу от капота, словно резиновый мячик.
Бинни нажал на тормоз.
Нас словно поглотила громадная волна. И я нашел единст¬
венно возможный выход из положения — высунулся из окна и
дал очередь из «стерлинга» поверх голов. Эффект был как раз
такой, какой нужен: толпа рассеялась.
Я толкнул Бинни в плечо:
—	Давай вперед!
Мы рванули с места, объезжая залегших людей, чуть не вре¬
зались в фонарный столб и все-таки прорвались к линии шот-г
ландских стрелков. Они расступились, чтобы пропустить нас, и
460

Бинни остановился около машины «Скорой помощи» и броне¬
транспортера.
К нам подошел и отдал честь молодой лейтенант в маскиро¬
вочной форме, бронежилете и шотландской шапочке.
—	Вы были на грани гибели, сэр! Я уж думал, не послать ли
своих людей вперед, чтобы выручить вас. Моя фамилия Форд.
—	Майор Паркер, вторая парашютная бригада, — предста¬
вился я и протянул ему руку. — Сожалею, что пришлось так не¬
ожиданно свалиться на вас, но у меня не было выбора. Мне
приказано явиться в полицейское управление Колрейна как
можно скорее, чтобы взглянуть на человека, которого они взя¬
ли в связи с похищением генерала Фергюсона. Если это тот са¬
мый человек, которого они ищут, я должен опознать его. Мы
здесь проедем?
—	Да, там церковь и несколько домов. Людей немного.
Внезапно послышались крики; мы повернулись и увидели,
что с полдюжины бензиновых бомб разорвались перед шерен¬
гой стрелков и позади нее. Казалось, пламя было повсюду, всю
площадь заволокло дымом. На какой-то момент настало смяте¬
ние, и шеренга шотландцев дрогнула.
Один молодой солдат с воплем бежал к нам, ноги его были
объяты пламенем, а он все еще сжимал прозрачный щит в од¬
ной руке и дубинку в другой. Бинни подскочил раньше меня и
ловко подставил ему ножку. Мы пытались сбить пламя руками,
но тут кто-то с огнетушителем, взятым из «Лендровера», окатил
парня струей пены.
Молодой солдат лежал и беспомощно плакал, его лицо было
перекошено, как в агонии; двое медиков с носилками уже спе¬
шили от машины «Скорой помощи». Один из них достал из
сумки первой помощи ампулу с морфином и сделал ему укол
в руку.
Бинни с бледным лицом и глазами, полными боли, стоял на
одном колене и смотрел на него. Я поднял его на ноги.
—	Ты в порядке?
—	Какая вонь от горящего мяса! — сказал он, когда медики
унесли парня прочь. — Это напомнило мне о Норе.
—• Теперь ты увидел, как живет другая половина, — сказал
я ему.
Шотландцы перешли в наступление, стреляя в толпу резино¬
выми пулями и яростно работая дубинками, чтобы заставить ее
отступить. Это была сцена из ада, по всей площади полыхали
лужи бензина из бомб, валил черный жирный дым, а оттуда, где
уже шла рукопашная схватка, доносились крики и вопли.
461

Бинни смотрел на все с большим интересом, и я вполне его
понимал, но пора было ехать, и я подтолкнул его к «лендроверу»:
—	Время!
Он сел за руль и завел мотор. Как только я сел рядом с ним,
подошел лейтенант Форд.
—	Кажется, мы овладели обстановкой; сейчас подойдет еше
одна рота. А я хочу показать вам путь.
Он встал на подножку, взялся руками за дверцу, и Бинни
тронул с места. Площадь имела форму буквы «Ь», и когда мы
свернули за угол у церкви, то увидели выход в узкую улицу.
—	Вам сюда, сэр, — указал рукой Форд.
И вдруг раздался выстрел, судя по звуку, из мощной винтов¬
ки; он застонал и свалился с подножки. Я выскочил, схватил его
за куртку и затащил за угол, а вторая пуля попала в булыжник
мостовой чуть поодаль. Когда Бинни подошел задним ходом,
чтобы подобрать нас, третья пуля пробила дыру в левой части
ветрового стекла.
У лейтенанта Форда оказалось прострелено правое бедро. Он
лежал на мостовой, сжимая рану руками, сквозь пальцы сочи¬
лась кровь. Тут же появились медики. Громыхнул гром, и хлы¬
нул дождь, который почти немедленно погасил огонь от бензи¬
новых бомб.
Один из медиков наложил тампоны с каждой стороны бедра
Форда и начал туго перевязывать. Бинни вышел из «Лендрове¬
ра» и пригнулся у стены рядом со мной.
—	Что теперь? — шепотом спросил он.
Я слышал, как Форд скомандовал:
—	Джонсон, посмотрите, может быть, вы обнаружите его!
Джонсон, коренастый молодой сержант, подполз к углу и
осторожно выглянул. Ничего не случилось. Даже толпа на дру¬
гой стороне площади поутихла. Джонсон двинулся вперед, но
тут же грянул выстрел, и его отбросило назад.
Он чуть не сшиб меня, а потом покатился по земле, хватая ртом
воздух, но когда двое солдат усадили его, мы увидели, что пуля
расплющилась о бронежилет, а он был только оглушен ударом.
Другой выстрел отбил крошку от угла дома; следующий
срикошетил по мостовой с другой стороны от «лендровера».
Кто-то попытался выставить стальной шлем на кончике дубин¬
ки из-за угла, немедленно раздался выстрел, и пуля пробила в
шлеме аккуратную дырочку.
Медики пытались убедить Форда лечь на носилки, чтобы
отнести его в машину «Скорой помощи», но он в ответ цве¬
тисто обложил их отборной английской руганью.
462

—	Бог мой, этот парень, кто бы он ни был, знает свое де¬
ло, — прошептал мне Бинни. — Он тут всех живо возьмет к
ногтю!
—	Нас с тобой тоже, — добавил я. — Или ты забыл? Нам
надо за час добраться до Испанской Головы, а это означает,
что, если мы не сможем уехать отсюда в течение десяти ми¬
нут, Нора Мэрфи погибнет.
Он в ужасе уставился на меня. Я подобрал шлем с дыркой и
передал ему.
—	Когда я скомандую, брось его на площадь.
Я стащил с головы берет, подполз к углу и выглянул наружу на
уровне земли. Наиболее вероятным местом, где укрывался стре¬
лок, была колокольня церкви, что стояла напротив. Я убедился в
этом мгновение спустя, потому что, когда Бинни бросил каску на
мостовую, на колокольне возникло движение. Каска прокатилась,
подпрыгивая на камнях, футов двадцать, и в нее угодил второй
выстрел. А следующий раздробил угол дома как раз над моей го¬
ловой, и я поспешно отпрянул.
—	Какова обстановка, сэр? — спросил Форд.
—	Он на колокольне. Убьет каждого, кто рискнет прибли¬
зиться к церковной двери.
Форд устало кивнул:
—	Придется подождать, пока прибудет подкрепление. Мы его
быстро оттуда выкурим.
Когда я встал, Бинни встревоженно шепнул:
—	Мы не можем оставаться здесь без толку, когда жизнь
Норы каждую минуту подвергается опасности.
—	Точно, — согласился я. — Но единственный способ вы¬
браться отсюда — это сбить того парня с колокольни.
—	Но он один из наших!
—	Или он, или Нора Мэрфи. Решай сам.
Он побледнел и взмок. Он озирался вокруг, будто искал дру¬
гой выход, потом кивнул:
—	Ладно, черт побери, что надо делать?
—	Очень просто. Поведешь «лендровер» через площадь и от¬
влечешь на себя огонь. Остальное я беру на себя.
Он тут же повернулся, подошел к «Лендроверу» и уселся за
руль. Как только он завел мотор, я попросил винтовку у моло¬
дого солдата, который припал на колено рядом со мной.
Я сказал Форду:
—	Может быть, нам не придется ждать, когда подойдет под¬
крепление, лейтенант.
Потом прижался к углу и кивнул Бинни.
463

«Лендровер» с ревом вылетел на площадь, и снайпер на ко¬
локольне немедленно начал свою работу. Я дал ему сделать
пару выстрелов, а потом выскочил на открытое место, вски¬
нул винтовку, приложился и быстро выпустил шесть пуль по
верху колокольни.
Этого оказалось достаточно. Колокола дико запели от рико¬
шетирующих пуль, в воздух взлетела винтовка, потом показал¬
ся человек в шинели, он пытался сохранить равновесие, не смог
и вниз головой полетел на булыжную мостовую.
Я вернул винтовку хозяину и побежал через площадь. Бинни
остановился в самом центре. Когда я садился в машину, шотланд¬
цы уже бежали позади к телу убитого. Казалось, дым стал еще
гуще, как я понял, из-за дождя; видимость на площади снизилась
до нескольких ярдов.
Я уселся возле Бинни.
— Думаю, подходящий момент убраться отсюда.
Кожа так плотно обтягивала лицо Бинни, что оно напоми¬
нало череп, в его глазах, когда он повернулся, была сама
смерть.
— Я не смотрел, — сказал он. — Просто не мог. Он мертв?
— Поезжай, Бинни, — ответил я. — Он был хорошим парнем.
— Бог мой! — проговорил он, отъезжая.
Его глаза стали влажными, я думаю, не только от дыма.
Глава 13
ЧТОБ ВАМ ПОМЕРЕТЬ В ИРЛАНДИИ!
Когда мы проехали через ворота, за которыми начиналась
частная дорога, ведущая к поместью Испанская Голова, было
без десяти шесть. Заключительный отрезок пути мы проеха¬
ли без происшествий, хотя и должны были проскочить через
два блокпоста на подъезде к Колрейну. Мы миновали их
легко.
На время дождь прекратился, хотя воздух оставался влажным;
это означало, что ненастье надолго. Тяжелые серые облака со¬
бирались на горизонте над морем, подсвеченные снизу фантас¬
тическим оранжевым отблеском.
Дом казался темным и мрачным; он словно ожидал нас, стоя
на краю скалы в слабом свете заката. Когда мы въехали на двор
и затормозили, в доме по-прежнему не было никаких призна¬
ков жизни.
Снова потянуло опасностью. Я закурил и сказал Бинни:
464

—	Кажется, успели.
—	Кажется, майор? — Он оперся лбом на рулевое колесо,
внезапно ошутив усталость.
Сзади послышался тихий скрип: осторожно открывалась дверь
гаража. Я тихо сказал:
—	Без глупостей! Это Воген и Бинни Галлахер.
Медленно повернувшись, я увидел Дули и трех его головоре¬
зов, которые стояли в ряд, направив на нас автоматы.
Когда мы вошли в гостиную на втором этаже, Фрэнк Берри
стоял со стаканом бренди в руке спиной к огню. Он оглядел нас
с явным удивлением:
—	Ну и ну, вы прямо картинка! Никогда не видел вас так хо¬
рошо одетым, Бинни. Носите это всегда.
Бинни спокойно спросил:
—	Где Нора?
—	Увидите ее, когда я захочу. А теперь — что вам сказал Корк?
—	Вы слышали его? Сначала Нора, потом разговор.
На миг мне показалось, что он готов спорить, но он пожал
плечами и кивнул Дули, который тотчас же вышел в соседнюю
комнату и вернулся, ведя Нору за руку. Она выглядела бледной
и больной, на щеке была повязка, которая удерживалась на мес¬
те при помощи пластыря. Она была изумлена при виде Бинни
и попыталась было сделать шаг к нам, но Фрэнк Берри удержал
ее и толкнул в кресло.
—	Отлично, — сказал он. — Так что же насчет Корка?
—	Он умер сегодня днем, — просто ответил я.
Берри смотрел на меня, словно громом пораженный.
—	Врете! Я бы знал об этом! Сообщили бы в новостях. Он
слишком известное лицо.
—	Его ранили в схватке с британскими солдатами около
Пламбриджа. Мы с Бинни доставили его в монастырский гос¬
питаль на границе Ирландской Республики.
—	Вы знаете это место, — вставил Бинни. — Глерах.
Берри коротко взглянул на него и снова обернулся ко мне:
—	Продолжайте!
—	Ему сделали операцию, но он скончался, вот и все. Перед
смертью он мне сообщил то, что вы хотели знать. — Я обернулся
к Норе Мэрфи, которая не сводила с меня трагического взгляда
темных глаз. — Он, умирая, сказал также, что не хочет, чтобы вы
были на его совести, Нора.
Она закрыла лицо руками, а Берри нетерпеливо сказал:
16 Дж. Хиггинс «Игра для героев»
465

—	Ну давайте, старина, говорите. Где золото?
—	Не так быстро, — возразил я. — Вы дали обещание осво¬
бодить нас троих, если мы дадим вам нужные сведения. Где га¬
рантия, что вы сдержите слово?
Он стоял и смотрел на меня, и на его губах играла слабая
улыбка.
— Гарантии? — переспросил он и неприятно рассмеялся. —
Я сейчас покажу вам, какие гарантии могу дать. — Он схва¬
тил Нору Мэрфи за волосы и запрокинул ее голову назад. —
Если вы не скажете, то я сотворю ей то же самое на другой
щеке!
Он грубо сорвал повязку, и девушка закричала от боли. У меня
перехватило дыхание при виде ужасных, вздувшихся волдырями
ожогов.
Мне показалось, что Бинни сошел с ума, когда он кинулся к
Берри, стараясь схватить его за горло. Дули перехватил его и
ударил прикладом «стерлинга» в спину. Бинни упал на колени,
а Берри ударил его ногой в живот.
Он толкнул несчастную девушку обратно в кресло и повер¬
нулся ко мне:
— Выкладывайте! Некогда возиться с вами всю ночь!
— В десяти милях отсюда есть остров Мэджил, — начал я. —
Корк сказал, что затопил катер с золотом на глубине пяти-шести
морских саженей в ,бухт;е Лошадиная Подкова. Он сказал: если вы
хотите это получить, плывите туда.
— Вот чертов подонок! Хитрая старая лиса! — Он закинул
голову назад и дико расхохотался. — Забавно!
— Я доволен, что вы так думаете, — сказал я. — Хотя, дол¬
жен признаться, смысл шутки до меня не доходит.
— Скоро поймете, — уверил он. — Как раз вы и должны
достать это золото для меня, Воген. Кроме прочего, вы же
знаток подводного дела. Я видел все ваши приспособления на
«Кетлин».
— И что потом?
Он широко раскинул руки:
— Я без разговоров отпускаю вас всех.
— А какие гарантии я получу, что на этот раз вы сдержите
слово?
—- Никаких, — отрезал он. — Совсем никаких. У вас нет вы¬
бора, разве не так?
Это был последний гвоздь в мой гроб. Полагаю, это отрази¬
лось на моем лице, потому что он грубо рассмеялся, повернул¬
ся и пошел, все еще смеясь.
466

Они отвели Бинни вниз, скорее всего в подвал, аДули и еще
один из них эскортировали меня по черной лестнице в ту самую
комнату с мебелью из красного дерева и латунной кроватью.
Мой чемодан так и стоял на том месте, где я его бросил. Это
было все равно что вернуться домой. Я приготовил ванну, сбро¬
сил куртку и маскировочную форму, погрузился в воду, такую
горячую, как только мог вытерпеть в течение получаса, и поста¬
рался обдумать положение.
Все перепуталось, с какой стороны ни посмотри. Берри уже раз
не сдержал слово. Как можно было надеяться, что он сдержит его
теперь? Чем больше я обдумывал это, тем верней приходил к вы¬
воду, что, как только я достану для него золото, он сбросит меня
за борт, привязав к ногам фунтов сорок старой якорной цепи.
Я вытерся и достал свежее белье из чемодана. Надел вель¬
ветовые брюки, голубую фланелевую рубашку, свитер и выгля¬
нул наружу
В прошлый раз Берри предупредил меня, что здесь нет необ¬
ходимости в решетке на окне, и теперь я понял почему. До зем¬
ли было футов пятьдесят, стены очень гладкие. Ни намека на
щели между каменной кладкой, ни водосточной трубы, до ко¬
торой можно было бы дотянуться, — ничего.
Сзади открылась дверь, возник Дули со своим неизменным
«стерлингом» наготове. Он сделал знак головой, я понял намек
и последовал за ним. Он был один, и на пути вниз на мгнове¬
ние мне показалось, что я могу напасть на него; й для провер¬
ки я позволил себе споткнуться и опустился на одно колено.
Боже, какая быстрая у него реакция! Ствол «стерлинга» не¬
медленно уткнулся мне в затылок. Я с трудом заставил себя
улыбнуться, но на его суровом каменном лице ничего не от¬
разилось в ответ. Стараясь не терять мужества, я поднялся на
ноги и снова пошел вниз по лестнице.
Когда мы вошли в гостиную, Берри сидел у огня и заканчи¬
вал есть. Тут же на серебряном подносе стояли графин и не¬
сколько бокалов; он указал на них кивком:
— Выпейте бокал портвейна, старина.
Дрова весело потрескивали в старинном камине. Все было
так красиво: эти старинные картины на стенах, серебро и хрус¬
таль на столе. Прямо как в хорошем офицерском клубе лучше¬
го полка.
С моей стороны стола лежала открытая адмиралтейская кар¬
та здешнего побережья. Я внимательно посмотрел на нее,-нали¬
вая два бокала портвейна для себя и для него. Он был немало
удивлен, но все же взял бокал.
467

—	Очень любезно с вашей стороны.
Я поднял свой бокал:
—	За Республику!
Он снова рассмеялся, закидывая назад голову:
—	Бог свидетель, вы мне нравитесь, Воген. В самом деле нра¬
витесь. У вас есть чувство юмора. Не у многих из нас оно есть.
Вопреки сложившейся репутации ирландцы — унылая нация.
—	Это все из-за дождей, — ответил я. — Что вы хотите от
меня?
—	Несколько слов о работе, которая вам предстоит, только и
всего. Эту карту я забрал с «Кетлин». Насколько я могу судить,
в бухте Лошадиная Подкова нигде нет места глубже чем пять
морских сажен?
Я взглянул на карту:
—	Похоже, что так.
—	Тогда все будет достаточно просто. Я полагаю, вы можете
оставаться на этой глубине столько времени, сколько будет нуж¬
но. Вам не потребуется декомпрессия и все такое?
Мне показалось, он просто проверяет, насколько я откро¬
венен.
—	Совсем не потребуется.
По его лицу расползлась улыбка.
—	Вы сказали правду. Это вселяет надежду.
—	Мама всегда учила меня говорить только правду.
—	Я рад, что вы решили последовать ее совету. — Он взял
с полки небольшую книгу и бросил ее на стол. — Я нашел это
на вашем катере среди подводного снаряжения и имел возмож¬
ность все проверить сам.
Это была инструкция, где говорилось о глубинах погружения,
времени декомпрессии и тому подобном.
Я сказал:
—	Единственная вещь, о которой вы не знаете, что в моем
акваланге остался только часовой запас воздуха.
—	Значит, вам придется работать быстро, не так ли?
Он явно пытался разузнать, сколько золотых слитков тянут
на полмиллиона фунтов стерлингов. Я ничего не мог сказать
ему, потому что сам не знал, но думал, что это изрядное коли¬
чество.
Я сказал:
—	Отлично. Когда отправляемся?
—	Не мы, старина, а вы. С Дули и другим моим человеком,
чтобы было веселее. Если отправитесь в пять, к рассвету будете
на месте.
468

Чем больше я думал об этом, тем меньше это мне нравилось,
и я представил, какой приказ получил Дули насчет меня, когда
золото будет поднято.
—	Только одно маленькое изменение, — сказал я. — Бинни
поедет со мной.
Он печально покачал головой:
—	Все еще не доверяете мне, приятель, верно?
—	Ни на грош.
—	Отлично, — бодро сказал он. — Если это сделает вас счас¬
тливее, пусть Бинни едет с вами.
—	С браунингом в кармане?
—	Ну, это вы уж слишком многого хотите.
Он подошел к столу, налил еще пару бокалов портвейна и
один передал мне.
—	Ну, Воген, скоро делу конец. За что бы нам выпить?
—	Выпьем за вас. — Я выдал по-ирландски самый старинный
из наших тостов: — Чтоб вам помереть в Ирландии.
Я ожидал, что он рассмеется в ответ, но вместо этого у него
на лице появилась слабая задумчивая улыбка.
—	Чудесный тост, майор Воген, очень сентиментальный. Го¬
раздо лучше, чем все другие.
Он встал, еще более похожий на Франциска Четвертого, чем
обычно, и поднял свой бокал:
—	За Республику!
Только теперь я понял, насколько серьезно он себя воспри¬
нимает.
Дули отвел меня обратно в мою комнату и запер дверь. Я сто¬
ял у окна, курил сигарету и смотрел в темноту по старой ирланд¬
ской привычке.
Снова пошел дождь, я ощущал запах моря, хотя и не видел его.
На момент перед моим внутренним взором открылись воды бух¬
ты Лошадиная Подкова, серые в предрассветном свете. Наверное,
внизу, где меня ждал мертвый корабль, было пусто и холодно...
Жива ирландская кровь... Меня невольно пробрала дрожь. Сзади
открылась дверь. Я повернулся и увидел, как Бинни втолкнули в
комнату. На нем были полинявшие джинсы, свитер со стоячим
воротником, а на ногах все те же высокие ботинки парашютиста.
Я спросил:
—	Где они тебя держали?
—	Внизу, в подвале, со старым генералом.
—	Он все еще цел и невредим?
469

—	Насколько я мог понять, да. Что все это значит, майор?
—	Предполагается, что перед зарей я отправлюсь на нашей
«Кетлин» с Дули и одним из его дружков за компанию. Мне
кажется, они выбросят меня за борт, когда я сделаю то, что им
нужно, и поэтому я заявил Берри, что поеду, только если ты
будешь со мной.
—	И он согласился? Почему?
—	Две причины. Первая: он хочет, чтобы я хорошо себя чув¬
ствовал во время этого дела, скажем так.
—	А вторая?
—	Он, скорее всего, решил, что Дули сможет одновременно
присмотреть за нами обоими.
Он был в состоянии крайнего напряжения, кожа на скулах
натянулась, лицо стало бледным; но когда он заговорил, голос
был спокойным, почти бесстрастным:
—	Что же мы можем сделать?
—	Не имею ни малейшего представления, потому что многое
зависит от неизвестных причин. Например, позволят ли нам за¬
ходить в рубку?
—	А почему это так важно?
Я напомнил ему о секретной панели под столиком для карт.
—	Что бы ни произошло, — продолжил я, — но если у тебя
будет хоть малейший шанс достать один из этих пистолетов,
воспользуйся им. Кстати, они оба с глушителями.
Но его не интересовали технические детали, даже когда раз¬
говор шел о излюбленном деле.
— А если они вообще не пустят нас в рубку? Если нас и близ¬
ко не подпустят к пистолетам?
— Очень хорошо. Скажем так, я дважды поднялся из зато¬
нувшего корабля. Когда я спущусь в третий раз, ты затеешь
потасовку. А я выплыву с другого борта катера, поднимаюсь и
незаметно проникаю в рубку.
Он обдумывал это некоторое время, потом медленно кивнул:
—	Не думаю, что у нас есть выбор, верно, майор? Ну а потом?
—	Не забегай вперед. Может случиться, что никакого «потом»
не будет. И вот еще что: я заметил одну интересную вещь. Ряды
группы «Сыны Эрина», кажется, быстро редеют. С того времени,
как мы приехали сюда, я видел только Дули и еще четырех чело¬
век. Даже если считать, что один сторожит Нору, то с таким вой¬
ском можно справиться.
При упоминании ее имени он побледнел, глаза ввалились.
—	Вы видели ее еще раз?
Я покачал головой:
470

—	Нет.
—	А ее лицо, майор? Она пала духом. — Он вцепился рука¬
ми в спинку кровати. — Клянусь Христом, я вырву ему глаза за
то, что он сделал с ней.
Я не сомневался: он так и сделает.
Внизу, под имением Испанская Голова, была маленькая при¬
стань, к которой вело шоссе, петлявшее между скал так, что во¬
лосы при езде поднимались дыбом. Нас доставили вниз в кузове
автофургона «форд», и когда мы вышли, то увидели, что находим¬
ся на длинном каменном причале. Скалы поднимались слева и
справа так, что совсем не было видно само имение.
На другом конце у входа стоял большой лодочный сарай, где,
очевидно, находился сторожевой корабль, хотя я не был в том
уверен, потому что массивные деревянные двери были закрыты.
Наша «Кетлин» была причалена у каменной лестницы, ведущей
к воде, и Дули подтолкнул нас туда.
Его напарник был уже на борту: приземистый мужчина гру¬
бого вида с копной рыжих волос и спутанной бородой, в ры¬
бацких сапогах, отвернутых ниже колен, и грубом свитере. Как
только я перелез через поручни, над нами на пристани оста¬
новился тот самый «лендровер», на котором мы приехали из
Пламбриджа, и из него вышел Фрэнк Берри.
—	Все в порядке, старина? — прокричал он. — Макгуайр, этот
человек знает курс, как «Отче наш»; он поведет катер или корабль,
как там вы его называете. Мы не хотим вас перетруждать.
Это было уже слишком. И я ответил:
—	Все будет, как вы говорили, Берри.
Он лучезарно улыбнулся:
—	Хорошо, что вы меня поняли. А теперь — сюрприз. Нора
приехала проводить вас.
Он вытащил ее из «Лендровера» с такой силой, что она по¬
теряла равновесие и чуть не упала. Бинни сделал шаг к поруч¬
ням, и Дули тут же угрожающе поднял «стерлинг». Заработали
машины, Макгуайр высунулся из окна и сказал, чтобы мы от¬
вязали причальные концы.
Я посмотрел вверх и мельком увидел Нору Мэрфи, которая
стояла у фонаря под дождем. Это была бледная копия прежней
Норы, и судя по ее виду, она не могла бы удержаться на ногах,
если бы не опиралась на руку Берри.
Макгуайр увеличил скорость, и мы погрузились во мрак от¬
крытого моря.
471

Глава 14
ТЕМНЫЕ ВОДЫ
Я в жизни не видел ничего мрачнее, чем остров Мэджил в
сером свете зари, когда мы входили в бухту Лошадиная Подко¬
ва. Даже в середине лета он не мог выглядеть иначе — голые
черные скалы, мутная утренняя дымка, серая пелена дождя, —
это было самое проклятое место на земле.
Я готовился к погружению и уже надел костюм для подвод¬
ного плавания, когда Макгуайр заглушил двигатель и отдал
якорь в самой середине бухты, насколько он мог рассчитать.
Бинни стоял рядом со мной в своем старом пальто с подня¬
тым воротником, чтобы защититься от дождя. Когда он посмот¬
рел вниз в темные воды, его прохватило дрожью.
—	Как вы только сможете, майор? Как долго придется ис¬
кать? Мне кажется, там ничего не видно. Темно как в могиле.
—	Корк сказал, это в самой середине, — напомнил я ему. —
И мы во всех случаях не можем быть слишком далеко от цели.
Проклятая бухта всего семьдесят пять ярдов в ширину, насколь¬
ко я могу видеть.
Он начал помогать мне надевать мое подводное снаряже¬
ние, а Макгуайр принялся налаживать лебедку для подъема
груза, что, по моему разумению, было рановато. Когда я при¬
креплял к ноге нож ныряльщика с пробковой рукояткой, я
заметил, как Дули пристально наблюдает за мной, стоя в от¬
далении с автоматом «стерлинг», как всегда готовый пустить
его в ход.
—	Что тебе не нравится, безмозглая скотина? — громко спро¬
сил я его.
На каменной маске, служившей ему лицом, не дрогнул ни
один мускул. Я повернулся, и Бинни помог мне надеть аква¬
ланг. Когда он затягивал лямки, я шепнул:
—	Не забудь, действуй, когда я нырну в третий раз!
Он молча подал мне подводную лампу. Я опустил маску, взял
в рот загубник и шагнул через поручень.
Я немного задержался, чтобы отрегулировать подачу воздуха,
и быстро пошел вниз. Все было не так плохо, как я ожидал.
Странно, но вода оказалась прозрачной, как черное стекло. И я
вдруг с каким-то неприятным чувством вспомнил обо всех тем¬
ных безднах из кельтской мифологии, куда герои беспрерывно
472

ныряли в поисках ужасных чудовищ, которые истребляли не¬
счастных людей.
Дно бухты в этом месте было покрыто водорослями, их пря¬
ди длиной пять или шесть футов тянулись ко мне как щупаль¬
ца. Я на миг завис около якорной цепи, сделал полный оборот
вокруг нее, но, несмотря на почти ненатуральную прозрачность
воды, смог видеть не далее чем на несколько ярдов.
Ничего не оставалось делать — только пытаться хоть что-то
рассмотреть. Я поплыл по направлению к берегу, держась над
самым дном. И почти немедленно увидел катер, лежащий на
боку в середине белого песчаного пятна.
Я опустился до уровня палубы, схватился за поручень и за¬
мер. Были ясно видны следы схватки со сторожевым кораблем.
В надстройках зияли две большие пробоины от снарядов, кор¬
пус был испещрен дырами, которые могли оставить только пули
крупнокалиберного пулемета.
Я быстро поднялся на поверхность в добрых тридцати ярдах
ближе к берегу от того места, где стояла на якоре «Кетлин».
Бинни первый увидел меня и помахал рукой. Они подняли
якорь. Макгуайр завел машины и направил судно ко мне.
—	Вы нашли его? — спросил Бинни, когда они приблизились
и Макгуайр снова бросил якорь.
Я кивнул:
—	Сейчас спущусь, чтобы разведать обстановку.
Я снова взял в рот загубник, быстро пошел вниз и остано¬
вился над палубой, чтобы отрегулировать дыхание. Потом
включил лампу и начал спускаться по трапу. Немного тускло¬
го света проникало через бортовые иллюминаторы, но было
темно и жутко, словно в аду. Одна из дверей кабины тихо
покачивалась взад-вперед. Я пинком раскрыл ее, и с одного из
диванов медленно всплыло тело утопленника, потревоженное
движением воды, а потом снова опустилось. Я успел увидеть
лицо, вспухшее до неправдоподобных размеров, словно в кош¬
маре. Другое тело плавало над моей головой, словно прикреп¬
ленное к крыше кабины. Я выбрался оттуда и поспешно за¬
крыл за собой дверь.
Как только я попал в главный салон, то сразу же нашел то,
что искал. Несколько больших ящиков громоздились между сто¬
лом в центре и бортом, на который наклонилось судно. Ящики
были замкнуты, но один открыт; слитки золота рядами лежали
там, словно детские кубики.
Золото — тяжелый металл, и слиток, который я вытащил,
весил добрых двадцать фунтов, но когда я вернулся к трапу,
473

то не испытал особого душевного подъема. Золото лежало вни¬
зу, и все зависело от того, что случится в ближайшие десять —
пятнадцать минут.
Я вынырнул на поверхность у лесенки, которую спустил с
борта Макгуайр, и поднял слиток вверх. Бинни сошел по лесен¬
ке и, стоя по колено в воде, взял его одной рукой, а другой
держался за поручень. Само небо послало мне такую возмож¬
ность. Передавая ему слиток, я тихонько вытащил нож из но¬
жен и сунул его в ботинок Бинни.
Его лицо, как всегда, ничего не выдало. Он передал слиток
через поручни Макгуайру, который возбужденно повернулся,
чтобы показать его Дули. Но тот был больше заинтересован
наблюдением за мной.
— Вы в порядке, майор? — спросил Бинни.
— Там чертовски холодно. Спускайте скорей эту проклятую
сетку. Я хочу враз покончить с этим, иначе окоченею.
Макгуайр с помощью Бинни вынес стрелу лебедки за пору¬
чень. Они укрепили прочную сеть на крюке и начали спускать
ее. Я поправил загубник и пошел вниз следом за ней.
Загрузить сеть оказалось довольно утомительным делом, по¬
тому что мне надо было держать лампу, чтобы ориентироваться
в разбитом судне, и я мог переносить слиток только одной ру¬
кой. У меня ушло целых двадцать минут на то, чтобы перене¬
сти только шесть штук. Я донял, что мне не справиться, дернул
за линь, и сетка пошла вверх, я следом.
Когда я вынырнул, они уже развернули сетку на палубе.
— Боже, парень, и это все, что ты смог сделать? — восклик¬
нул Макгуайр.
— Чертовски тяжелая работа, — ответил я.
— Тогда поднажмем, а то мы провозимся целый день.
Я взглянул на Бинни, который согнулся над поручнем, погло¬
щенный наблюдением за слитками. Дули стоял на носу катера и
наблюдал за мной, а я показал ему два пальца и снова нырнул.
Я сначала спустился почти до самого дна, а потом резко из¬
менил направление и пошел к поверхности, направляясь прямо
к килю «Кетлин». Когда я почти добрался до катера, то расстег¬
нул лямки акваланга и освободился от него, а потом осторожно
вышел на поверхность с другой стороны «Кетлин».
Я услышал сердитый голос Бинни:
— Смотри, что делаешь, старый подонок, не то получишь по
зубам!
474-

— Ну ты, коротышка! — огрызнулся Макгуайр. — Вот я сло¬
маю твою поганую шею!
Я, конечно, ничего этого не видел, осторожно подлезая под
поручень и проскальзывая в рубку. Я нащупал пальцем кнопку
под столиком для карт, нажал ее, и панель отошла вниз.
Я достал маузер левой рукой. Когда вытаскивал, услышал еле
заметный шорох позади. Я очень осторожно повернулся и уви¬
дел Дули, который стоял в открытом дверном проеме.
Я никогда не узнаю, каким шестым чувством он это ощутил,
но на его лице не было никакого выражения, он просто стоял, на¬
правив на меня «стерлинг». И мне ничего не оставалось делать,
как выпустить из рук маузер. А он, приятно улыбнувшись, про¬
стрелил мне левое предплечье.
Меня отбросило, и я упал на спину. А с другой стороны руб¬
ки послышались звуки борьбы и проклятья, изрыгаемые Мак¬
гуайром.
Огнестрельные раны редко сразу выводят из строя, но всег¬
да сопровождаются нервным шоком, и понятно, что я с трудом
поднялся на ноги.
Я ожидал, что Дули прикончит меня на месте, но вместо это¬
го он вышел из рубки и поманил меня за собой. Я представлял,
какой у меня вид, когда я, оглушенный и почти в беспамятстве,
показался в дверях рубки. Кровь хлестала из раненой руки, и мо¬
жет быть, поэтому он улыбнулся снова и опустил свой «стерлинг».
Не знаю, чем была вызвана эта улыбка, но я привык исполь¬
зовать каждый, пусть случайный, шанс для того, чтобы выжить.
Я вышел из двери, покачнулся, вроде бы потеряв равновесие, и
сильно ударил его ребром правой руки по горлу. Он выронил
«стерлинг» и попятился к трапу.
По всем правилам такой удар должен был опрокинуть его на
спину, но его спас воротник робы, поднятый, чтобы защитить¬
ся от дождя. Как только я наклонился, чтобы подобрать упав¬
ший «стерлинг», он пошел на меня.
Я ногой столкнул «стерлинг» в воду, что показалось мне
вполне разумным, и, как только он приблизился, ударил его
кулаком в зубы. Это было все равно что ударить гибралтарскую
скалу, его ответный удар был ужасающей силы, и я понял, что
у меня сломаны по меньшей мере два ребра.
Он обхватил меня своими громадными руками и попытал¬
ся сжать. Может быть, ему пришла в голову приятная идейка
сломать мне хребет о поручни. Если так, то это была его пос¬
ледняя ошибка, потому что, когда он толкнул меня вперед, я
поддался, увлекая его за собой.
475

Море было моей стихией, а не его. Я тянул назад, схватив
его за робу, и он тщетно пытался освободиться. Мы упали в
воду; я почувствовал спиной якорную цепь, схватился за нее
раненой рукой, превозмогая боль, а правой рукой захватил в
замок его шею.
Боже, как он боролся за жизнь, но ничто ни на земле, ни под
ней не заставило бы меня отпустить его! Мои легкие уже готовы
были взорваться, когда я наконец разжал хватку, и он всплыл.
Бинни бросился ко мне, когда я поднялся на поверхность
возле Дули. Я хватал воздух ртом и крутил головой.
—	Брось мне линь. Я пропущу его ему под руки.
—	Боже правый, майор! Этот подонок мертв. Вы только по¬
смотрите на него!
—	Делай что сказано, — настаивал я. — Объясню после.
Бинни подал линь, как я просил, я продел его под руки мерт¬
веца, и мы подняли его через поручни. Я тоже вылез и тут же
свалился на палубу, опираясь спиной на стенку рубки.
—	Вы ужасно выглядите, майор! — встревоженно проговорил
Бинни и склонился надо мной.
—	Не обращай внимания. Что с Макгуайром?
—	Я пырнул его ножом и выпихнул за борт.
—	Молодец. А теперь принеси мне бутылку «Джеймсона» из
салона и аптечку первой помощи. Тебе придется кое-что у меня
подлатать.
Я прошел в рубку, он снял с меня костюм для подводного
плавания и приступил к работе. К тому времени, когда я по¬
кончил с третьим стаканом «Джеймсона», он перевязал мне
предплечье, но с ребрами дело пошло хуже. Он перевязал их
как сумел, и каждый раз, когда я делал вдох, казалось, что в
легкие вонзается нож. После этого, по моим указаниям, он
сделал мне два укола морфина и помог одеться.
Я налил еще большой стакан «Джеймсона», и он встревожен¬
но сказал:
—	Послушайте, я где-то читал, что выпивка и наркота вмес¬
те не живут.
—	Кто знает? — ответил я. — Мне они нужны сразу оба, пе¬
ред тем, что я собираюсь сделать.
—	Что вы собираетесь сделать, майор?
—	Вернуться в Испанскую Голову й разобраться с этой сво¬
лочью Берри, раз и навсегда. — Я поморщился. — Он начинает
раздражать меня, Бинни.
476

—	Я с вами куда хотите!
—	Отлично, тогда давай оценим обстановку. Когда мы при¬
ведем «Кстлин» обратно, существуют две возможности. Первая:
Берри лично ждет нас на причале, изнывая от желания увидеть
золото.
—	А вторая?
—	Он остается дома и посылает своих людей встретить нас.
—	Они сразу почувствуют что-то недоброе, когда увидят за
штурвалом одного из нас, — заметил Бинни.
—	Но никто из нас не будет за штурвалом, вот в чем дело.
Я выглянул наружу, где на палубе лицом вверх валялся Дули,
устремив взгляд в вечность.
Глава 15
ОГОНЬ НЕБЕСНЫЙ
Мы подходили ко входу в гавань имения Испанская Голова;
Дули был привязан к месту рулевого в рубке, его руки лежали
на штурвале. Веревки, которые удерживали его, были спрятаны
под робой, и я был доволен, потому что разглядеть подвох мож¬
но было только с близкого расстояния.
Я управлял катером руками и коленями, глядя в маленькую
дыру, которую проделал в обшивке рубки как раз для этой цели.
Боль теперь была не такой острой, но я ощущал странное
оцепенение. Это был совместный эффект от морфина, виски
«Джеймсон» и девятимиллиметровой пули вместо кофе. Парши¬
вая смесь...
За нами, без сомнения, наблюдали уже давно, потому что
туман рассеялся и видимость была хорошая, хотя все еще лил
дождь.
Автофургон «форд» стоял недалеко от причала, но «Лендро¬
вера» не было. Двое людей Берри ожидали, стоя на краю при¬
чала. Один курил сигарету. У обоих были автоматы «стерлинг».
Я тихонько сказал Бинни, который притаился за крышкой
люка:
—	Берри не видно. Их всего двое. Еще минута — и ты стре¬
ляешь, и стреляешь точно. Сейчас нельзя допустить ошибки.
Одни из них окликнул:
—	Эй, Мак, где ты там?
А другой наклонился вперед и смотрел на Дули с выражени¬
ем ужаса на лице.
—	Боже, — услышал я его голос. — Что с ним такое?
*77

Они начинали догадываться, и я скомандовал:
—	Давай, Бинни!
Он выскочил из-за укрытия, автомат «стен» задергался у него
в руках, когда он дал очередь по причалу. Как я уже говорил, авто¬
маты «стен» были лучшими из всех, которые когда-либо были
изобретены; единственным звуком, который они издавали при
стрельбе, было клацанье затвора, когда он двигался взад и вперед.
Звуки стрельбы нельзя было расслышать с расстояния в двадцать
ярдов, поэтому не было опасности, что кто-то в Испанской Го¬
лове их услышит и узнает о побоище, что творится внизу.
Бинни выпустил весь магазин в тридцать два патрона и сре¬
зал обоих в первую же секунду. Один упал с причала в воду.
Бинни перепрыгнул через поручни, чтобы причалить «Кетлин»,
а потом побежал по лестнице вверх.
—	Заводи грузовик, — крикнул я. — А я выведу из строя ма¬
шину, мало ли кому что придет в голову!
Я взял из рубки то, что было нужно, побежал на корму, от¬
крыл машинный люк и обездвижил моторы. Это заняло у меня
всего две-три минуты, но, несмотря на это, Бинни в крайнем
нетерпении топтался на краю причала.
—	Бога ради, майор, скорее!
Второй мужчина, которого он застрелил, лежал ничком воз¬
ле грузовика. Рядом с ним валялся браунинг. Я подобрал его,
сунул в карман и плюхнулся в кабину грузовика.
—	Что теперь? — спросил Бинни, когда мы тронулись.
У меня странно кружилась голова, в боку снова появилась
адская боль, и его вопрос показался мне глупым. Я ответил:
— Случайно я не прихватил с собой карты для гадания й
поэтому не могу ответить. Лучше постарайся доставить нас в
целости и сохранности, а там будет видно.
Он нахмурился, посмотрел на меня, хотел что-то сказать, но
промолчал. Я откинулся на спинку сиденья, борясь с усталос¬
тью, которая, казалось, вот-вот одолеет.
Мы быстро въехали на двор за домом и остановились у зад¬
ней двери. Бинни выскочил из машины и пулей влетел внутрь.
Я собрал последние силы и последовал за ним.
Он пинком раскрыл кухонную дверь и, пригнувшись, прыг¬
нул туда. Там был только один человек — мужчина в тенниске.
Он пил чай и читал газету.
Бинни в мгновение ока прижал его лицом к стене и, быстро
обшарив руками,- вытащил из заднего кармана брюк браунинг и
478

сунул его себе за пояс. Потом повернул мужчину к себе и уда¬
рил по лицу.
—	Ну, Киннен, подонок! Говори, иначе тебе конец!
Киннен смотрел прямо в лицо смерти, его затрясло.
—	Бога ради, Бинни, успокойся!
—	Отлично. Говори, и мы тебя не тронем. Кто сейчас в доме?
—	Только Берри.
—	Кто охраняет девушку? — грозно спросил Бинни и сунул
дуло браунинга ему под подбородок.
—	Никто, Бинни, никто, — ответил Киннен, трясясь от стра¬
ха. — В этом нет нужды. Она, как всегда, у Берри.
Бинни, вне себя от гнева, схватил Киннена за грудки.
—	Веди нас к ним! Одно неверное движение, и я тебя убью!
—	Один момент, Бинни, — остановил я его и повернулся к
Киннену. — Что с генералом? Он по-прежнему в подвале?
-Да.
—	Где ключ?
—	Вот, висит на гвозде.
Я взял ключ.
—	Мы сначала выпустим его, а потом пойдем дальше.
—	Но почему же, Бога ради? — взорвался Бинни;
—	Он может быть полезен. Если не сейчас, так потом.
Убедительнее в нескольких словах не скажешь. Я вышел
прежде, чем он начал возражать, открыл дверь р конце коридо¬
ра и спустился по лестнице, ведущей в подвал.
Когда я отпер дверь, генерал лежал на койке и читал книгу,
похожую на Библию. Он внимательно посмотрел на меня поверх
книги продолжительным взглядом, а потом сел.
—	Должен сказать, вы не очень-то спешили. Что вас задер¬
жало?
—	Пустяки вроде ранения в руку и сломанных ребер. Да еще
пришлось побегать почти по всему Ольстеру, испытав на себе
силу находящейся здесь британской армии.
—	Если быть точным, каково сейчас положение дел?
—	Майкл Корк умер. Я отыскал ваше золото, и мы с Бин¬
ни Галлахером собираемся посмотреть, что сможем прямо сей¬
час сделать с Берри. — Я вытащил лишний браунинг из кар¬
мана и отдал ему. — Если хотите повеселиться вместе,
следуйте за мной, только не держите на виду эту штуку. Бо¬
юсь, Бинни думает, будто я Пирс, Конноли и Майкл Корк в
одном лице. Очень печально.
Он странно посмотрел на меня, ^ему я не удивился, ибо ка¬
залось, что мой голос исходит откуда-то вне меня. Я повернул-
479

ся, пошел вдоль винных подвалов и поднялся по ступеням, где
Бинни нетерпеливо ждал меня, стоя с Кинненом.
—	Что вы там так долго, ради Бога? — взмолился Бинни, а
потом, не ожидая ответа, обернулся к генералу: — Идите за
мной и не раскрывайте рта. Поняли?
—	Отлично понял, — заверил его генерал.
Мы поднялись по лестнице. Впереди шел Киннен. Минова¬
ли обитую зеленым дверь и попали в холл. Было очень тихо. Он
подождал немного, прислушиваясь, а потом начал подниматься
по главной лестнице.
Мы прошли по коридору мимо чопорных леди и джентльме¬
нов былых времен, навсегда застывших на холсте. Я ясно слышал,
как кто-то играл на фортепиано. Это была прелюдия Баха, чудес¬
ная мелодия, холодная как лед даже в это раннее утро. Музыка
доносилась из гостиной Фрэнка Берри, и, когда мы подошли к
двери, я замер, завороженный ее красотой.
— Они здесь, — прошептал Киннен.
Бинни резко ударил его коленом в пах, и тот со стоном рух¬
нул на пол, а Бинни ворвался в гостиную с автоматом «стен»
наготове.
Берри за фортепиано сразу же прекратил играть. Нора Мэр¬
фи сидела в кресле у камина. Она вскочила на ноги и оберну¬
лась к нам. Повязка на правой щеке делала ее лицо несчастным
и безобразным.
— Нора! — закричал Бинни. — Вы в порядке?
Она стояла и как-то странно смотрела на нас, а потом вдруг
бросилась к нему и крепко обняла.
— О, Бинни, Бинни! Я никому не была так рада за свою
жизнь!
И в тот же момент она вытащила у него из-за пояса браунинг
и отскочила назад, став так, что легко могла держать всех нас
под прицелом.
— Я посоветовала бы вам не трогаться с места, джентльме¬
ны, — сказала она резким тоном той Норы Мэрфи, которую я
знал и любил.
Фрэнк Берри остался, где был, только выхватил пистолет из
наплечной кобуры. Генерал и я, будучи разумными людьми,
подняли руки вверх, хотя мне трудно было сделать это с ра¬
неной левой рукой.
— Знаете, я с самого начала подозревал вас, дорогая, — сказал
я. — То, что Берри с его мальчиками поджидали нас в том месте,
480

и быстрота, с которой убрали старика Мейера, было очень подо¬
зрительно, и это просто трудно было проглотить.
—	Но вы же попались на приманку?
—	Вовсе нет. Только прижигание щеки посеяло некоторые
сомнения; я мог быть не прав. А теперь вижу, что это был спек¬
такль. Вы что, Берри, обманули ее или договорились заранее?
—	Это все равно что пойти к зубному врачу. Мне нужно было
средство убедить Бинни, что она находится в опасности. Чтобы
заставить его побежать к Коротышке.
—	Но она ведь никогда не была в опасности? — спросил я.
—	Мы только хотели узнать, где золото, старина, но Корк не
сказал бы это даже Норе. Держал про запас, если переговоры
провалятся и ему потребуется приобрести больше оружия.
—	Одни разговоры, — вмешалась Нора Мэрфи. — Он только
это и хотел делать, а что здесь хорошего? Его время прошло,
вместе с его стремлением к добру. Теперь мы попробуем идти
другим путем.
—	Сила и еще раз сила, — сказал генерал. — Террор за тер¬
рор, что же останется после вас?
—	Это — единственный путь, — сказала она. — Единствен¬
ный путь, чтобы показать всем, что у нас серьезные намерения.
Фрэнк понимает.
—	Так вот почему вы работаете вместе? — спросил я.
Во время этого разговора Бинни стоял словно окаменевший,
автомат «стен» свисал на ремне с поднятой руки, но последнее
замечание, похоже, вернуло его к жизни.
—	Вы хотите сказать, что вы — одна из них? — п^олмлптад
он. — Что все это время работали вместе с Фрэнком Берри? С че¬
ловеком, который убивал и будет убивать женщин, детей и всех,
кто попадется ему под руку в неподходящий момент?
—	Иногда это — единственный способ, Бинни. — В ее голо¬
се прозвучали умоляющие нотки, будто она отчаялась убедить
его. — Мы сейчас не можем позволить себе быть слабыми. Мы
должны быть сильными.
—	Ты, грязная убийца, сука! — закричал он, сделав шаг к ней
и снимая «стен» с плеча.
Она дважды выстрелила в него в упор, он попятился, повер¬
нулся и упал ничком.
Она стояла с браунингом в руке, готовая выстрелить в каждого,
кто сделает хоть малейшее движение, бледная, но собранная, не
показывая даже намека на угрызения совести за то, что совершила.
481

Тут заговорил Фрэнк Берри:
—	Отвечай, Воген, только быстро, иначе сдохнешь на месте.
Где Дули, Макгуайр и те люди, которых я послал на причал,
чтобы встретить вас?
—	Все убиты. Очень печально.
—	А золото?
—	На борту «Кетлин».
—	Все?
— Все, что я смог найти.
Он стоял, раздумывая, потом сказал Норе:
— Отлично. Мы уходим на катере. Возьми из гаража «ленд-
ровер» и жди меня у дома.
Она быстро вышла, перешагнув через Киннена, который все
еще лежал, тихо постанывая и держась руками за пах.
Я спросил:
— А мы?
— Ведите себя хорошо, и я отпущу вас прежде, чем мы
уедем. А теперь — руки за голову и вперед!
Я, конечно, ни на мгновение не поверил ему, но, казалось,
мы ничего не могли сделать. Мы прошли по коридору, спусти¬
лись по лестнице и вышли через парадную дверь.
Норы нигде не было, и Берри вывел нас через гравийную
дорогу на огражденный перилами газон, откуда можно было
видеть пристань внизу. Наконец он скомандовал нам остано¬
виться, и мы повернулись к нему лицом.
— Вот здесь это и произойдет? — спросил генерал.
— Боюсь, что да, — ответил Берри. — Я думал, вы предпо¬
чтете умереть на свежем воздухе, да и вид отсюда открывается
прекрасный, согласитесь.
Из-за угла выехал «лендровер» и остановился в нескольких
ярдах от нас. Нора Мэрфи сидела за рулем и смотрела, ожидая,
когда он кончит свое дело.
— И пал огонь с неба и покарал злодеев — так написано в
одной славной книге. Вы получите свое, Нора, не беспокой¬
тесь.
Фрэнк Берри улыбнулся и хотел сказать свое очередное ост¬
рое словцо, но слова так и не были произнесены. Послышался
странный металлический стук, и пули начали рвать его пиджак,
сразу залившийся во многих местах кровью. Он отшатнулся в
сторону в дикой, пьяной пляске смерти, упал вниз головой че¬
рез перила и исчез из виду.
482

Бинни Галлахер,. хромая, спускался по лестнице, сжимая
«стен». Он направился через гравийную дорогу к «Лендроверу».
Нора, словно застывшая, сидела и смотрела на него, ожидая,
когда на нее опустится топор палача.
Он остановился в ярде от нее и стоял, покачиваясь, а потом
с презрением сказал:
—	Проваливай к чертям отсюда. Ты даже плевка не стоишь.
Она тут же завела машину и быстро поехала по извилистой
дороге, которая вела к пристани.
Бинни выронил «стен» и двинулся ко мне, держась за пери¬
ла, чтобы не упасть.
—	Чертовски хороший вид, пусть теперь этот подонок полю¬
буется.
Когда он начал падать, я подбежал, чтобы подхватить его. Он
был бледен, его свитер весь пропитался кровью. Он сказал:
—	Забавно все получилось, майор. Мы вдвоем могли бы спра¬
виться со всей британской армией за шесть месяцев, разве нет?
Я кивнул:
—	Конечно.
Он улыбнулся в последний раз.
—	За Республику, Саймон Воген! — крикнул они умер.
Генерал сказал:
—	Я сожалею. Он нравился вам.
—	Да, можно сказать так.
Он в смущении прокашлялся.
—	Эта девица — что с ней делать? •
—	Никуда не денется. Я на всякий случай вывел из строя
двигатель катера. А там на борту только несколько слитков зо¬
лота. Надо взять военных аквалангистов, чтобы забрать осталь¬
ное. Я покажу место.
Он снова кашлянул, как бы прочищая горло.
—	Получается, что мы в большом долгу перед вами. Могу ли
я что-нибудь...
—	Я скажу вам, что вы должны сделать. Вам надо исполь¬
зовать свои связи и устроить так, чтобы мы могли отправить
тело этого парня в Страдбелла. Если вы не знаете, это дерев¬
ня в Керри, где родилась моя мать.
—	Понимаю, это можно...
—	Нужно! И надо похоронить его рядом с могилой моего
святого дядюшки, Майкла Фитцджеральда. И поставить памят¬
ник. Из самого лучшего мрамора, который сможете купить.
483

—	Что на нем написать?
—	«Бинни Галлахер, солдат Ирландской республиканской
армии. Умер за Ирландию».— Я посмотрел вниз на Бинни. —
Ему понравилось бы.
Я отвернулся и закурил. Небо было темное, собирался дождь.
Похоже, на весь день.
Я спросил:
—	Как вы думаете, что-то удалось? Только честно?
—	Мы выиграли немного времени. В конце концов, для чего
тогда нужны солдаты? Остальное оставим политикам.
—	Да поможет нам Бог.
После небольшой паузы он сказал:
—	Воген, я хочу признаться. Тогда ночью вас арестовали в
Греции при ввозе оружия. Боюсь, это все подстроил я.
—	Верно, — ответил я. — Я решил, что существует такая ве¬
роятность, уже через десять минут после того, как увидел вас.
Но так или иначе, это помогло мне выбраться оттуда.
А стоило ли?Я стоял у перил, смотрел на серое утро и туда, где,
скрытый нависающими скалами, был причал. И вдруг услышал,
как заработала машина «Кетлин».
Фергюсон быстро подбежал ко мне:
—	Бог мой, она уходит! Вы же сказали, что привели двига¬
тель в негодность.
Далеко внизу показалась «Кетлин», которая направлялась к
выходу из бухты. Я видел, как у носа катера появились буруны,
когда Нора Мэрфи прибавила скорость. А в следующий момент
катер раскололся пополам, оранжевое пламя метнулось вверх.
Это взорвался топливный бак. И все, что осталось от катера,
камнем пошло на дно.
—	Огонь небесный, — сказал я. — Я предупреждал ее, но она
не послушала.
—	Боже! — прошептал генерал.
Я посмотрел вниз в темные воды, пытаясь найти хоть какой-
нибудь признак присутствия Норы Мэрфи, даже малейший на¬
мек, что она существует, но ничего не увидел. Тогда я повернул¬
ся и пошел под дождем прочь.

Послесловие
Уже будучи автором многих книг, Джек Хиггинс отважился на
весьма смелый поступок: он кардинально изменил свой литератур¬
ный стиль, чем снискал себе поистине всемирную славу, а его рома¬
ны были переведены на сорок два языка народов мира. Начало это¬
му процессу положил роман «Жестокий день» («The Savage Day») —
триллер, в основу которого легли события, относящиеся к начально¬
му периоду так называемого «ирландского кризиса» и потому имев¬
шие под собой серьезную политическую подоплеку. Затем пришел
черед романа «Орел приземлился» («The Eagle Has Landed») и ряда
других всемирно признанных бестселлеров, каждый из которых, бу¬
дучи по жанру типичным триллером, таил в себе ненавязчиво пре¬
подносимую, но явственно ощущаемую подтему столкновения чело¬
веческих судеб в сложных, подчас критических ситуациях. Данное
обстоятельство, усиленное несомненным даром автора создавать не¬
подражаемые характеры своих героев,, столь редко встречающееся на
страницах большинства триллеров, дало основание говорить о суще¬
ствовании особого и легкоузнаваемого «стиля Хиггинса».
Из всех псевдонимов, под которыми писал Гарри Паттерсон, едва
ли не самым известным является именно Джек Хиггинс. В его кни¬
гах неизменно присутствуют приключения, динамика событий, силь¬
ные характеры героев и крайне увлекательные сюжеты. Лучшие ро¬
маны Хиггинса отличает достоверность фабулы, на фоне которой
действуют реальные или вымышленные персонажи. Наиболее извест¬
ным и удачным произведением в данном ряду, несомненно, являет¬
ся «Орел'приземлился» («The Eagle Has Landed») — роман о тайной
попытке нацистов выкрасть в 1943 г. британского премьер-министра
У. Черчилля. Небольшая группа немецких десантников попыта¬
лась склонить чашу весов сил противоборствующих сторон в пользу
485

Германии, тогда как американцы и англичане сделали все от них
зависящее, чтобы сорвать данные планы. Роман захватывающий
уже хотя бы тем, что в нем с неподдельной достоверностью описы¬
ваются события Второй мировой войны и исторические реалии тех
времен.
Самый последний бестселлер Хиггинса, «Холодная гавань» («Cold
Harbour»), также содержит в себе все вышеупомянутые сюжетные
компоненты. События в нем разворачиваются во Франции в мае
1944 г., буквально за месяц до высадки в Нормандии англо-аме¬
риканских войск и открытия второго фронта. Союзники понимают,
что если им удастся узнать детальное расположение немецких войск
и орудий вдоль «Атлантического вала», то они не только гарантиру¬
ют успех всей операции, но и спасут жизни тысяч людей. По ходу
действия немцы планируют провести совещание, на котором должен
присутствовать фельдмаршал Роммель. Бригадный генерал Дугал
Мунро и его главный агент Крейг Осборн задумали внедрить в чис¬
ло участников совещания своего агента — красивую, но малоопыт¬
ную Анну-Марию Треванс, которой предстояло выяснить планы на¬
цистов. Когда же Анна-Мария утратила способность к активным
действиям, они обратились к ее сестре-близнецу Женевьеве. В усло¬
виях острой нехватки времени разведчики в экстренном порядке обу¬
чают Женевьеву шпионскому ремеслу и готовят к ответственной мис¬
сии, удача которой способна в значительной степени гарантировать
успех высадки союзного десанта. В «Холодной гавани» Хиггинс, не¬
сомненно, предстает перед читателями во всем блеске своего писа¬
тельского таланта.
«Сезон в аду» («Á Season in Hell»), читающийся с неподдельным
интересом, как бы объединил сюжеты ряда предыдущих романов
автора, в результате чего получился поистине незабываемый трил¬
лер. Молодая вдова Сара Тэлбот пытается выяснить, почему се па¬
сынок, находясь в Париже, был жестоко убит неизвестными лицами.
Официальные органы оказались неспособными пролить свет на
данный вопрос и тем более привлечь виновных к ответу. Оказавшись
в безвыходном положении, Сара обратилась за помощью к сержан¬
ту британских парашютно-десантных войск Шону Эгану, после чего
они на пару прослеживают цепочку трагических событий, переме¬
щаясь из Лондона в Париж, затем оказываясь в крепости дона си¬
цилийской мафии и, наконец, в поместье влиятельного ольстерско¬
го политика.
В романе «Ночь лиса» («Night of the Fox») писатель продолжил раз¬
витие темы высадки союзных войск в Нормандии. Полковник Келсо
является одним из немногих членов верховного командования союз¬
ников, посвященных в детали предстоящей операции, и когда немцы
похищают его, а затем помещают в тюремную камеру на оккупирован¬
ном ими британском острове Джерси, в. дело вступает дгент Гарри
486

Мартино, которому предстоит вызволить полковника из заточения
прежде, чем нацисты вырвут у него секреты данной операции. Сюжет
романа превосходен, а его стремительное развитие захватывает чита¬
теля своим динамизмом и драматичностью. «Ночь лиса», несомненно,
принадлежит к числу лучших произведений Хиггинса о Второй миро¬
вой войне.
Не менее известным оказался и роман «Предупреждение о штор¬
ме» («Storm Warning»), в котором небольшая группа, состоящая из
немцев и пяти монахинь, предпринимает попытку пересечь на вет¬
хом парусном суденышке бурные воды Атлантики. К тому времени
всем уже стало ясно, что Германия проигрывает войну, однако эти
люди преисполнены решимости покинуть Бразилию и воссоединить¬
ся со своими семьями, находящимися от них за пять тысяч миль.
Теме Второй мировой войны посвящены многие книги Хиггинса,
однако в «Предупреждении о шторме» война как таковая остается
лишь фоном, на котором разворачивается основной сюжет, где опи¬
сывается схватка человеческих характеров с разбушевавшейся сти¬
хией. В заключительной части книги читателя ожидает впечатляю¬
щий, можно сказать, мощный финал, когда и англичане, и немцы,
забыв про былые принципы и соображения патриотической вернос¬
ти, объединяют усилия, чтобы выжить в отчаянном противостоянии
с грозным океаном. Поистине эпическое повествование, достойное
пера талантливого мастера.
В очередном бестселлере Хиггинса, названном им «Экзосет» («Exo¬
cet»), речь идет о попытке Советского Союза тайно помочь Аргенти¬
не приобрести французские ракеты «Экзосет» и использовать их про¬
тив Англии в войне за Фолклендские острова. Британская секретная
служба D-15 разрабатывает хитроумные комбинации, преследующие
цель — сорвать контрабандные поставки ракет правительству Буэнос-
Айреса. В этом романс Хиггинс доказал, что вполне способен красно¬
речиво и убедительно описывать события не только давно минувших
дней, но также и современные реалии.
Не менее плодотворным оказалось творчество Паттерсона и тог¬
да, когда он писал под своим настоящим именем, — наиболее извест¬
ным из подобных его творений является роман «Поймать короля»
(«То Catch a King»). После того как герцог Виндзорский оставил бри¬
танский трон, чтобы жениться на любимой женщине, он поселился
в Португалии, где живет как в изгнании. Неудивительно, что в по¬
добных условиях в его сердце начала постепенно накапливаться го¬
речь и злоба по отношению к собственному брату, ставшему королем
Англии. Узнав о подобных настроениях, Гитлер задумал склонить
герцога на свою сторону, пообещав ему, в случае победы Германии
в войне, британский трон. Основываясь на этом, Паттерсон создал
поистине грандиозный сюжет: немцы всячески стремятся уговорить
герцога присоединиться к ним, а в случае провала данной миссии не
487

исключают даже похищение монаршей четы с перспективой исполь¬
зовать данный факт в пропагандистских целях. И лишь один-сдин-
ственный человек — еврейская певица Ханна Уинтер — стоит на пути
осуществления этих коварных планов фюрера.
Нс менее успешными оказались также такие романы Паттерсона,
как «Диллинджер» («Dillinger») — о знаменитом американском гангс¬
тере и «Обмен Валхаллы» («Valhalla Exchange») — рассказ о попыт¬
ке Мартина Бормана тайно бежать в Южную Америку. Все рома¬
ны, под которыми стоит подпись Гарри Паттерсона, отличают тс же
блистательные качества, которые присуши книгам Джека Хиггинса:
реалистичный сюжет, сильные характеры и обилие динамичного дей¬
ствия.
Несмотря на несомненный успех книг Джека Хиггинса (Гарри
Паттерсона), наибольшего успеха добились все же романы, напи¬
санные автором под другим псевдонимом — Джеймс Грэхем. Речь
идет о серии произведений приключенческого рода, насыщенных
смелыми и энергичными героями, активность и динамизм которых
не уступает творчеству Алистера Маклина. «Игра для героев» («А
Game for Heroes») описывает рейд коммандос на оккупированный не¬
мцами остров в Ла-Манше. «Божий гнев» («The Wrath of God») по¬
вествует о выборе, перед которым были поставлены трое преступни¬
ков: согласиться выполнить смертельно опасное задание полиции по
поимке одного из самых лютых мексиканских бандитов или быть по¬
вешенными. Троица приняла предложение властей — и в итоге по¬
лучился один из самых захватывающих триллеров с нескончаемой
чередой активного действия. В «Побеге из Хуфры» («The Khufra
Run») его главный герой, летчик и «солдат удачи» Джек Нельсон,
совершает серию операций и головокружительных восхождений
на скалы, по сравнению с которыми меркнут подвиги Индианы
Джонса. Что же касается «Кровавой дороги» («Bloody Passage») —
рассказа о попытке спасти пленника из неприступной ливийской
тюрьмы, — то это, пожалуй, самый захватывающий роман Джеймса
Грэхема.
Книги Паттерсона, вышедшие под псевдонимом Мартина Фал¬
лона, видимо, следует назвать менее успешными литературными тво¬
рениями писателя. В первую очередь это следует отнести к тем
произведениям, где автор пробует освоить новое для себя и весьма
специфическое направление — романы в стиле «саспенс». Во всех
них в качестве главного героя выступает специальный агент Поль
Шавасс, действующий в самых разных уголках планеты. В положи¬
тельном плане из романов данной серии можно выделить, пожалуй,
разве что «Темную сторону улицы» («Dark Side of the Street»), где
задача Шавасса состоит в том, чтобы пресечь деятельность преступ¬
ной группировки, специализирующейся на организации побегов из
тюрем.
488

Появление очередного псевдонима — Хью Марлоу — ознамено¬
вало собой некоторый шаг вперед по сравнению с творчеством Мар¬
тина Фаллона, и все же «Семь столпов ада» («Seven Pillars to Hell»),
«Ночной переход» («Passage by Night») и «Свеча для покойника»
(«Candle Гог the Dead») обнаруживают в себе все те же недостатки,
которые обычно бывают присуши писателю, осваивающему новое
направление литературного творчества. Наилучшим среди них явля¬
ется, пожалуй, «Ночной переход», хотя и здесь впечатляющий сюжет
романа портит слабоватая проработка характеров его героев.
Написанные в течение тридцати лет романы Гарри Паттерсона ос¬
тавили после себя глубокий след в области авантюрно-приключенчес¬
кой литературы. Несмотря на весьма внушительное количество, эти
книги — написанные как под его настоящим именем, так и под раз¬
личными псевдонимами — неизменно входят в число наиболее попу¬
лярных бестселлеров всемирного масштаба.

Библиография романов
Джека Хиггинса
East of Desolation
In the Hour Before Midnight
Night Judgment at Sinos
The Last Place God Made
The Savage Day
A Prayer for the Dying
The Eagle Has Landed
Storm Warning
Day of Judgement
Solo
Luciano’s Luck
Touch the Devil
Exocet
Confessional
Night of the Fox
A Season in Hell
Memoirs of a Dance Hall Romeo
Cold Harbour
Романы, написанные под собственным именем —
Гарри Паттерсон
Sad Wind from the Sea
Cry of the Hunter
The Thousand Faces of Night
Comes the Dark Stranger
Hell Is Too Crowded
Pay the Devil
The Dark Side of the Island
A Phoenix in the Blood
Thunder at Noon
Wrath of the Lion
The Graveyard Shift
The Iron Tiger
Brought in Dead
Hell Is Always Today
Toll for the Brave
The Valhalla Exchange
To Catch a King
Dillinger
Романы, опубликованные под псевдонимом
Мартин Фаллон
The Testament of Caspar Schultz Midnight Never Comes
Year of the Tiger	Dark Side of the Street
The Keys of Hell	A Fine Night for Dying
490

Романы, опубликованные под псевдонимом
Хью Марлоу
Seven Pillars to Hell
Passage by Night
A Candle for the Dead
Романы, опубликованные под псевдонимом
Джеймс Грэхем
A Game for Heroes
The Wrath of God
The Khufra Run
Bloody Passage
Романы Джека Хиггинса,
опубликованные в издательстве «Центрполиграф»
Час охотника
Ярость льва
Полночь нс наступит никогда
Ад всегда сегодня
Ключи от ада
Отчаянный враг
К востоку от одиночества
За час до полуночи
Тысяча ликов ночи
Железный тигр
Судная ночь на Синосс
Темная сторона острова
Ночной рейс
Темная сторона улицы
Погребальный звон по храбрым

СОДЕРЖАНИЕ
ИГРА ДЛЯ ГЕРОЕВ
Роман
Перевод с английского О.А. Фирсова
5
ПОСЛЕДНЕЕ МЕСТО, КОТОРОЕ СОЗДАЛ БОГ
Роман
Перевод с английского И. В. Турбина
167
ДЕНЬ РАСПЛАТЫ
Роман
Перевод с английского И. В. Турбина
335
Послесловие
485
Библиография
романов Джека Хиггинса.

Хиггинс Джек
Х42 Игра для героев: Детективные романы. — Пер. с
англ ./Послесловие. — «Мастера остросюжетного детек¬
тива». — М.: Центриоли граф, 1997. — 492 с.
5-218-00404-9
Вторая мировая война подходит к концу, но остров Сен-Пьер в проливе Ла-
Манш остается оплотом нацистских фанатиков. Английскому командованию не¬
обходимо выведать их планы, и за дело берется полковник Оуэн Морган, герой
романа «Игра для героев».
Нейл Мэллори и Сэм Хэннах — летчики, для них летать значит почти то
же, что дышать. Но главные события романа «Последнее место, которое соз¬
дал Бог», развиваются на земле, в бразильских джунглях, населенных дикаря¬
ми племени хуна.
В романе «День расплаты» экс-майор британской военной разведки, ставший
завзятым авантюристом, получает предложение, от которого невозможно отка¬
заться.
ББК 84.4 Вл

Литературно-художественное издание
Хиггинс Джек
ИГРА ДЛЯ ГЕРОЕВ
Детективные романы
Редактор Г.В. Парамонов
Художественный редактор И.А. Озеров
Технический редактор Л.И. Витушкина
Корректор С.Л. Луконина
ЛР № 064206 от 10.08.95 г.
Подписано к печати с готовых диапозитивов 24.03.97.
Формат 60*841/14- Бумага газетная. Гарнитура «Таймс».
Печать офсетная. Уел. печ. л. 28,83. Уч.-изд. л. 31,99.
Тираж 10 000 экз. Заказ № 2190
Торгово-издательское? объединение «Цектрполитраф»
. 111024, Москва, 1-я ул. Энтузиастов, 15
ГИПП «Нижполиграф»
603006, Нижний Новгород, Варварская ул., 32

йиентрполигряч?
""	Книга-почтой
Если Вы желаете приобрести книги издательства
«Центрполиграф» без торговой наценки, то можете
воспользоваться услугами отдела «Книга-почтой»
Все книги будут рассылаться наложенным платежом без
предварительной оплаты Заказы принимаются на отдельные книги, а
также на целые серии, выпускаемые нашим издательством В последнем
случае Вы будете регулярно получать 2—3 новые книги в месяц
выбранной серии.
Для этого Вам нужно только заполнить почтовую карточку по
образцу и отправить по адресу:
111116, Москва, о/я 30, «Центрполиграф»
На обратной стороне открытки необходимо указать,
какую книгу Вы хотели бы получить или но какую из серий
хотели бы подписаться. Укажите также требуемое количество
экземпляров каждого названия.
МЫ РАДЫ ВАШИМ ЗАКАЗАМ!
Указанные цены включают все почтовые расходы по пересылке
книг наземным транспортом, за исключением 10% от суммы наложенного
платежа, которые взимаются на почте при получении заказа.
Авиатарифы в цену не включены, но они увеличивают стоимость
каждой книги на сумму от 5 до 20 тыс. рублей.

ИГРА ДЛЯ ГЕРОЕВ
МАСвГ ЕРА
ОС РОСЮЖЕТНОГО
".¿'ДЕ ГК I ИВА
'•¿1 зш.	■
ПОСЛЕДНЕЕ МЕСТО,
КОТОРОЕ СОЗДАЛ БОГ
ДЖЕК ХИГГИНС
ЛЕНЬ РАСПЛАТЫ