говргмпмгл
корплск^я
ТТ075ИЛ



и * л
ИiAomtA^mio
"•странной
литературы
*

СОВРЕМЕННАЯ
КОРЕЙСКАЯ
ПОЭЗИЯ
ПЕРЕВОД С КОРЕЙСКОГО
ПРЕДИСЛОВИЕ ВАС. ПЕТРОВА
РЕДАКТОР В. С У Г О И Я Й
1950
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
МОСКВА
Составитель А. ТЮГАЙ
Гравюры на дерево
худ. В. ДОМОГАЦКОГО
ПРЕДИСЛОВИЕ
Японские милитаристы, с давних пор вынашивавшие
планы захвата Азиатского материка, в конце XIX века
перешли к осуществлению своих агрессивных устремле-
ний, и в первую очередь против Кореи. Но тогда япон-
цам не удалось завершить ее порабощение.
После русско-японской войны, Япония фактически
оккупировала Корею. А в 1910 году территория Корей-
ского полуострова официально объявляется составной
частью Японской империи. Для корейского народа на-
ступили тяжелые времена. Японские самураи глумились
над национальными чувствами корейцев. Все корейское
подвергалось гонению: язык, литература, искусство,
обычаи. За период японского владычества не вышло ни
одной книги на корейском языке, за исключением
тех, которые так или иначе отвечали интересам захват-
чиков. В стране не было ни одного учебного заведения,
где преподавание велось бы на корейском языке. На-
циональные богатства Кореи хищнически эксплоатиро-
вались.
Победа Великой Октябрьской социалистической рево-
люции дала мощный толчок развитию освободительного
движения в Корее. В 1919 году в разных концах Ко-
рейского полуострова начали вспыхивать восстания,
которые зверски подавлялись японцами. Особенной же-
стокостью отличалась расправа над участниками сеуль-
ской демонстрации 1 марта 1919 года — несколько тысяч
человек было расстреляно, десятки тысяч брошены
в тюрьмы. Японские палачи подвергали арестованных
5
изуверским пыткам. Но ни расстрелы, ни пытки нс
смогли погасить в корейском народе веру в свое осво-
бождение, и народ ждал его, обращая взоры к „Великой
Северной стране". Выражая эти чувства народа, поэт Ли
Ден Гу в стихотворении „Дерення Бондури" восклицал:
О будущность страны,
О мой родной народ!
О, как я шторма жду.
Чтоб смыл позор и гнет!
И долгожданный шторм грянул.
15 августа 1945 года Советская Армия, разгромив
японских империалистов, вступила на корейскую землю
и навсегда освободила Северную Корею от колониаль-
ного рабства и угнетения. С этого времени корейский
народ, впервые за всю свою многовековую историю,
получил право и возможность самостоятельно строить
свое подлинно независимое, демократическое государство
и развивать свою подлинно национальную культуру,
литературу и искусство.
Однако не надо забывать, что еще и сейчас большая
часть корейского народа, проживающая в южной части
полуострова, за 38-й параллелью, находится почти
в таком же положении, как и до 1945 года. Только
вместо японцев теперь здесь американцы. Они высади-
лись на Корейский полуостров спустя 23 дня после
того, как советские войска освободили Корею. Все то,
что было захвачено японцами, теперь перешло в руки
американских колонизаторов. Они прибыли сюда не
затем, чтобы помочь корейскому народу построить свое
независимое государство, а затем, чтобы использовать
Корею в своих агрессивных планах в качестве плац-
дарма против Советского Союза. Они навязали народу
Южной Кореи сепаратные, фальсифицированные выборы
и посадили на „президентский престол" свою марио-
нетку Ли Сын Мана, который передал в руки новых
захватчиков полный контроль над политической и эко-
номической жизнью Южной Кореи. Предательская
политика „правительства" Ли Сын Мана — этого гнезда
реакционеров и американских ставленников — вызывает
всеобщую ненависть корейского народа, который,
б
с твердив верой в победу, ведет священную борьОу за
освобождение Южной Кореи от американских оккупан-
тов и воссоединение всей корейской земли в едином
демократическом государстве.
Верю:
Горы разверзнутся,
Гром загремит над землей,
И высокое красное знамя
Народного гнева
Разметет до конца
Этих новых врагов Кореи —
Сепаратяиков-амернканцев!
(JJjO Ccur Дли. Десятое мал)
В этих словах поэта Цой Сек Дю выражены непреклон-
ная воля и суровое требование всего тридцатимиллион-
ного народа Кореи.
Совсем иную картину представляет собой Северная
Корея, где Советская Армия, очистив страну от преда-
телей и японских ставленников, предоставила корейскому
народу самому решать свою судьбу. За короткий про-
межуток времени, прошедший с момента освобождения,
здесь проведена большая, исторического значения работа
по демократизации страны и возрождению националь-
ной культуры и экономики.
Созданная по воле всего народа Корейская народно-
демократическая республика уверенно идет вперед.
Корейский народ, героически боровшийся за независи-
мость и свободу своей родины, возглавляемый Трудовой
партией, под руководством славного сына корейского
народа Ким Ир Сена, успешно ликвидирует свою веко-
вую отсталость — наследие иноземных поработителей.
Больших успехов достигли национальное искусство,
литература и просвещение. В стране, не имевшей во
времена мрачного японского владычества ни одного
корейского высшего учебного заведения, в настоящее
время открыто 16 высших учебных заведений, развер-
нута сеть сельских библиотек, создан государственный
театр оперы и балета, во многих городах страны рабо-
тают государственные драматические театры, построена
киностудия и т. д. Если до освобождения в пределах
Северной Кореи насчитывалось лишь несколько десятков
7
литераторов, то в настоящее время Ассоциация ра-
ботников культуры и искусства объединяет свыше
8000 членов и в том числе несколько сот писателей —
прозаиков и поэтов. Корейский народ знает, что
возрождение национальной культуры и науки, подъем
промышленности и сельского хозяйства Кореи возможны
только при нерушимой дружбе с Советским Союзом.
Эту мысль отчетливо выразил председатель Совета
министров Корейской народно-демократической респуб-
лики Ким Ир Сен в своем докладе на второй сессии
Верховного народного собрания Кореи в 1949 году.
„Мы не должны забывать,—сказал он,—что все
эти успехи в нашей победоносной борьбе стали воз-
можны благодаря бескорыстной технической и мате-
риальной помощи корейскому народу со стороны вели-
кого Советского Союза".
Таким образом, победа народной демократии и рас-
цвет культуры в Северной Корее являются ярчайшим
доказательством огромной оплодотворяющей силы идей
Великой Октябрьской социалистической революции,
идей Ленина — Сталина, идей коммунизма.
„Октябрьскую революцию, — писал И. В. Сталин,—
нельзя считать только революцией „в национальных
рамках". Она еегь, прежде всего, революция интерна-
ционального, мирового порядка, ибо она означает корен-
ной поворот во всемирной истории человечества от
старого, капиталистического мира к новому, социали-
стическому миру"1.
Поэтому такой популярностью в Корее пользуются
песни о генералиссимусе Сталине, о Советской Армии,
о советском народе, написанные корейскими поэтами
и композиторами.
Национальная корейская литература, самостоятельная
по языку, стилю и сюжетам, возникает на рубеже XIX
и XX столетий как литература буржуазная. К этому же
времени относятся и первые попытки сблизить устное
' И. С т а л в я, Соянненяя, т. X, стр. 239.
8
корейское народное творчество с письменной поэтичес-
кой культурой. Однако начавшаяся вскоре японская
оккупация уничтожила не успевшие окрепнуть ростки
нового и направила творчество буржуазных писателей по
пути самурайской романтики, символизма и декаданса.
Корейская пролетарская литература родилась после
бурных событий мартовского восстания 1919 года,
когда, под влиянием возросшей политической активности
масс, в корейской литературе произошло размежева-
ние сил. С этого времени одна часть писателей на-
чинает все более и более скатываться вправо, в болото
„чистого искусства”, другая — становится на позиции
классового пролетарского искусства и объединяется
в 1925 году в Союз корейского пролетарского искус-
ства— „КАФ“. Новая организация рассматривала лите-
ратуру как один из фронтов классовой борьбы проле-
тариата против феодально-буржуазной идеологии и ино-
земных поработителей. Свирепые репрессии, обрушив-
шиеся на „КАФ" со стороны японских захватчиков,
заставили молодую пролетарскую литературу уйти
в подполье. Но борьба не прекращалась вплоть до
1945 года.
После освобождения многие из участников этого
объединения стали видными деятелями национальной
корейской культуры, как, например, писатель Хан
Сель Я — председатель Ассоциации работников литера-
туры и искусства Северной Кореи или писатель Ли
Гн Ен — председатель Общества культурной связи с
Советским Союзом.
Настоящий сборник является первым опытом изда-
ния отдельной книгой стихов корейских поэтов, пере-
веденных на русский язык. В подавляющем большин-
стве он составлен из произведений новой, народно-
демократической корейской поэзии. Появление такого
сборника свидетельствует об огромных сдвигах, кото-
рые произошли в культурной жизни корейского народа
после его освобождения.
9
В сборнике представлены поэты Северной и Южной
Кореи, поэты старшего поколения и молодежь, недавно
пришедшая в литературу. Всех их объединяет одна тема,
одно стремление — быть активными участниками строи-
тельства свободной, демократической Кореи, итти в ногу
со всем тридпатимиллионным корейским народом и
своим трудом помогать родине в ее созидательной
работе. Большинство поэтов — члены Трудовой партии
Кореи.
Старейшим из поэтов — участников сборника являет-
ся Лим Хва. Это поэт-борей, всю свою жизнь посвя-
тивший делу освобождения народа от гнета феодальной
реакции и империалистических захватчиков. Лим Хва —
один из основателей и руководителей Союза корейского
пролетарского искусства. Он и до сих пор продолжает
сражаться на передовой линии огня, активно помогая
пером и винтовкой партизанам Южной Кореи в их
борьбе с американскими оккупантами. Его стихи полны
веры в победу правого дела, в торжество юных и сме-
лых борцов за новую жизнь.
Из других поэтов старшего поколения в сборнике
принимают участие Пак Пхал Ян, сторонник „КАФ",
неоднократно подвергавшийся репрессиям в период
японской оккупации, Ли Чан, автор широко известной
песни о Ким Ир Сене.
Большинство же поэтов, произведения которых вклю-
чены в сборник, пришло в литературу уже после осво-
бождения страны. Только теперь, в условиях народно-
демократической Кореи, они смогли по-настоящему
раскрыть свои способности и дарования. В первую оче-
редь это относится к молодой поэтессе Ким Гю Рен.
Что могло ожидать ее при феодально-буржуазном
режиме и при японцах, лишавших корейскую женщину
всех челогеческих прав? Жалкая участь рабыни. Сейчас
Ким Гю Рен — полноправный член общества, активный
участник демократического переустройства родной ко-
рейской земли, аспирант Пхеньянского университета.
То же надо сказать и о молодых поэтах Ан Ён Мане,
бывшем рабочем, Хан Мен Чене, до освобождения
страны исколесившем в поисках работы всю Маньчжурию
10
и Корею, Ян Мен Муне, Ли Вон У и др. Литератур-
ная молодежь — это талантливое пополнение новой
корейской литературы, закаленное в борьбе с корейской
реакцией и иностранными интервентами. Некоторые из
поэтов этой группы (Цой Сек Дю, Хен Сен Сик и др.)
еще и до сих пор сражаются в партизанских отрядах
Южной Кореи против новых поработителей — американ-
ских оккупантов — и с оружием в руках защищают сво-
боду и независимость своей родины.
* ♦ *
Сборник построен по тематическому принципу.
В соответствии с этим материал сборника разбит на
четыре раздела. В первом — сосредоточены стихи, обра-
щенные к Советскому Союзу и его великим вождям
В. И. Ленину и И. В. Сталину.
Чувством глубокой благодарности наполнены произ-
ведения этого раздела. Вдохновенные строки посвящает
поэт О Зан Хван величайшему из людей, В. И. Ленину,
в стихотворении „У мавзолея Ленина":
Народы
Всех стран
Мыслью сюда стремятся
Через материки, океаны,
Границы.
Народы
Всех стран
Сердцем сюда стремятся.
Мечтою сюда летяг...
Трудно без волнения читать проникновенные стихи
корейских поэтов о гениальном продолжателе дела
Ленина, вожде и учителе всех угнетенных народов
И. В. Сталине:
Великий Ленин завещал тебе
Ключ от курантов древнего Кремля,
И проверяет каждый день теперь
Весь ход истории по ним земля.
(Тю Сон Somt С-т а л я	- •  --—
U
К Сталину, освободителю корейского народа, „огром-
ному солнцу России", обращает свои лучшие думы поэт
Ким Дё Гю:
Ня север плывут облака,
Со все» собираясь сторон,
На север и думы мои
Ухолят в безбрежные сини
Сегодня я, Сталин, тебе
Земной посылаю поклон,
Приветствуя скромным стихом
Огромное солнце России.
ДИ Гю. Пряе,гегвие Сталину)
Горячей любовью дышат строки стихов Пак Нам Су,
Ли Ден Гу, Мии Бен Гюна и Ан Ён Мана, воспе-
вающих всемирные победы Советского Союза и Со-
ветской Армии, освободившей Корею. В честь этих
исторических событий благодарный корейский на-
род поставил величественный памятник - обелиск на
самом дорогом для корейцев месте — на холме Моран-
бон.
Во второй раздел сборника включены поэтические
произведения о героическом созидательном труде воз-
рожденного корейского народа, о его людях, о его
вожде Ким Ир Сене.
Неустанная, радостная работа кипит на полях и на
фабриках свободной земли Северной Кореи, там, где
Горы и степи, вода и руда,
Лиственницы и кедры,
Эти селения и города,
И эти богатые недра,
И поезд,
Что ва горизонт бежит,
Хлеб отвозя в подарок заводу, —
Все вто народу принадлежит,
И только народу!
(О Зан Хван Северам Корея)
И поэтому так много песен сложено корейски-
ми поэтами о своем ликующем и счастливом народе.
12
Корейский крестьянин, ограбленный феодалами и окку-
пантами, всю жизнь гнувший спину в тягостной кабале,
веками мечтавший о клочке собственной земли, теперь
выпрямился и вздохнул. Ему весело оттого, что „пришли
друзья из Северной страны*4, потому что „расцвел его
вольный край", потому что нет больше самурая, „кото-
рый кровь сосал". Крестьянин поет, потому что легко
стало на душе у корейского крестьянина (Ден Мон Су.
Земля. Песня крестьян).
На заводах и шахтах Кореи, где еще не так давно,
живя в беспросветной нужде, полуголодные рабочие
падали от усталости и непосильного труда, где япон-
ский надсмотрщик за малейшее отступление от рабских
порядков истязал „непокорных", теперь ширится рабо-
чее соревнование, растут новые люди и, славя свой
труд, поет песню корейский шахтер:
Горит в груди
желанье одно, —
большое оно,
желанье мое:
угля побольше вырубить ей,
Корее моей.
{Ян Urn Мцп. П«е»«
Широкой популярностью и любовью корейского на-
рода пользуется глава правительства Корейской рес-
публики Ким Ир Сен. В этом имени воплощены герои-
ческие черты свободолюбивого корейского народа.
Ким Ир Сен — прославленный вожак партизан. О нем —
„дянгуне", богатыре — слагает народ песни, его воспе-
вают в своих стихах поэты. Эти народные чувства
прекрасно выразил поэт Ли Чан в „Песне о Ким Ир
Сене".
Стихи третьего раздела сборника рисуют картины
тяжелого недалекого прошлого Кореи. Под пятой япон-
ских самураев вымирал корейский народ. Десятилетиями
нес он на своих плечах ярмо бесправного раба. Японцы
захватили все лучшие земли. Ярко и правдиво показы-
вает жадность японских колонизаторов в своем произ-
ведении „Страна лебедей" поэт Тю Сон Вон: даже
13
„червивой груши" не оставлял японский самурай голод*
ному корейцу.
С помощью созданного оккупантами так называемого
„Колониального общества" японцы обкрадывали Корею,
оставляя на долю корейского народа голод, нищету,
смерть.
Но корейский народ не прекращал своего сопротив-
ления. Он покидал „свои лачуги и углы", пробирался
тайными тропами в „глубь маньчжурскую", организо-
вывал партизанские отряды и под руководством Ким
Ир Сена продолжал бороться. Он знал, что свое
счастье „обретет в борьбе".
Основной темой произведений четвертого раздела
являются ненависть и гнев корейского народа к новым
колонизаторам Кореи — американским империалистам,—
ненависть и гнев, рожденные насилием, которое творят
оккупанты на корейской земле, оскверняя такие сло-
ва, как „мир во всем мире", „независимость Кореи",
„демократия и свобода". Об этом говорит поэт Бяк
Ин Дюн.
Эти же чувства ярко переданы и другим поэтом,
Цой Сек Дю, в стихотворении „Винтовка". Не о капи-
туляции перед зарвавшимися американскими хищниками,
не о соглашательском „государстве" Ли Сын Мана, а
об оружии, о винтовке мечтает сейчас народ Южной
Кореи. Корейцы хорошо знают, что никакие другие
доводы не будут убедительными для врагов свободы,
мира и демократии. И поэтому партизанское движение
развертывается все шире и шире в Южной Корее, и
именно
Сегодня
сердце корейца
Жаром
новой мести греется.
Так несколько десятилетий назад писал основопо-
ложник советской пролетарской поэзии Маяковский.
Как актуально звучат эти слова сейчас в эпиграфе
к большой поэме корейского поэта Тю Сон Вона „Суд
идет!" И каким грозным предупреждением для новых
14
претендентов на мировое господство являются заключи-
тельные строки этого глубоко патриотического произ-
ведения:
Слишком много пролито крови,
Чтобы ныпе
забыть о том!
Слишком много страдал народ моб.
Чтобы снова
надеть
ярмо!
Начинается суд.
Слышишь
акт
обвинительный?
Во имя счастья, что ждет
впереди,
Это Суд справедливый,
последний,
решительный. ..
Пощады не жди!
Пощады пе жди!
Содержание сборника современной корейской поэзии
убеждает нас в том, что основные силы корейской писа-
тельской интеллигенции правильно поняли свою задачу.
В наше время передовым деятелем искусства может
быть только тот, кто идет в ногу со всем народом и
помогает ему строить новую, подлинно народную куль-
туру. Пример такого беззаветного служения своему
народу дает советская литература, знаменующая собой
новый этап в художественном развитии человечества.
Советская литература — страстный борец за духовную
красоту советского человека — активно участвует в пре-
образовательной деятельности советских людей, она вос-
питывает их в духе коммунизма, воодушевляет совет-
ский народ на великие исторические подвиги.
Корея, как и другие страны народной демократии,
создающие свою социалистическую культуру, есте-
ственно, обращает свои взоры на литературу великого
советского народа. Здесь корейский народ находит
15
ответы на многие вопросы, которые ставит перед ним
жизнь. Поэтому такой большой популярностью поль-
зуются книги советских писателей, изданные в Корее.
На произведениях лучших советски;: писателей — Горь-
кого, Маяковского, Фадеева, Шолохова и др. — учатся
и будут учиться поэты и прозаики современной Корей-
ской народно-демократической республики. В этом залог
дальнейшего расцвета молодой корейской литературы.
Вас. Петров.
I
ВЕЛИКОЙ
СОВЕТСКОЙ
СТРАНЕ

О Зан Хван
У МАВЗОЛЕЯ ЛЕНИНА
Душа моя спала
Глубоким сном.
Не вы ли,
Владимир Ильич, окно
В солнечный мир ей открыли?
О светлый Ленин!
Вы — совесть человечества.
Вы — мудрость человечества.
Вы — слава человечества.
Великий Ленин!
Склоняю голову
Пред вашею гробницей.
Ленин!
На колени
Хотел бы я стать.
Но тысячи,
Из тысяч тысячи,
За моей спиной:
Дорогу должен дать
Я тем,
Что идут за мной,
Всем тем,
Что сюда пришли
С дальних концов земли.
Вы спите на мраморном ложе.
Бой кремлевских часов
На башне, видевшей много веков,
Не может
Вас пробудить.
2’
19
Но кажется мне:
Вы дышите
Дыханием тысяч людей.
Но кажется мне:
Вы слышите
Шаги
Тысяч и тысяч людей,
Тех, что пришли
С отдаленнейших концов земли
В ваш мавзолей.
Француз.
Британец.
Американец.
Индонезиец.
Китаец.
Поляк.
Мадьяр.
Болгарин.
Чех. ..
Не перечислить всех
Солдат Свободы!
Народы
Всех стран
Мыслью сюда стремятся
Через материки, океаны,
Границы.
Народы
Всех стран
Сердцем сюда стремятся,
Мечтою сюда летят:
Пред вашей гробницей
Повергнуться ниц.
Солнце!
Светозарное солнце!
Бессмертное солнце!
Солнце мира — Ленин!
В Кремле,
Что высится за вами
Стеною, башнями, куполами,
20
Живет великий Сталин,
Брат ваш.
Шли по земле
Одними вы путями,
Шагая рядом.
Два полководца
Армии труда.
Два солнца,
Пламенеющих всегда.
Ленин!
Сталин!
Ленин!
Сталин!
На Красной площади
Вечерний полумрак.
Прохожий замедляет шаг.
На этой площади
У стен несокрушимых
Покоятся бойцы.
Священный ряд
Имен любимых!
Свердлов.
Дзержинский.
Киров.
Калинин.
Жданов.
И многие еще,
Кто шел
За вами вслед
Дорогами побед,
Кто мыслью вашей жил,
Кто голову свою
Сложил в бою.
Курантов мерный бой,
Рассчитанный на вечность,
Плывет по небу надо мной.
Звезда вслед за звездой
Пятиконечной
21
Над башнями восходит.
И толпы новые подходят
К мавзолею,
Объятому благоговейной тишиной.
Заслушался я музыки курантов,
Прекрасной музыки Кремля.
Я знаю:
Слушает ее со мной
Одновременно
Вся необъятная земля.
И музыке курантов
Внимает радостно она,
Благоговения полна,
И Ленина
И Сталина
В ней слышит имена.

Ким Дё Гю
★
ПОРТРЕТ ЛЕНИНА
Каждое утро, проснувшись,
Я смотрю на портрет,
Что висит на стене у меня.
Моя комната —
Жизни моей
Колыбель,
Где расту я,
Где окна приносят мне
Воздух и свет,
Где мысли мои
Собирает в пучок
Потолок,
Где висит на стене
Этот милый,
Знакомый портрет.
Портрет
Того, кто отчизне моей,
Как маяк,
Путь освещает,
Развеяв мрак.
Стена,
Ты впитала
Дыханье мое и тепло;
На твоей
Надежной груди
Этот портрет
Висит.
23
Ленин!
Ленин!
Ильич!
С каждой новой зарей
Это имя во мне —
Словно
Клич
Боевой!
Ты
Собрал воедино
Мощь народную,
Ты
Создал Россию
Свободную!
Заветы твои
В сердцах миллионов
Живут,
Как волны
О берег Грядущего
Бьют!
Сквозь сумрак и тьму
Первый ты
Начертал
Этот путь
И судьбу поколений,
Наши язвы лечил,
Наши души спаял.
Ты навеки нам памятен,
Ленин!
Потому-то борцы
За свободу и честь,
Проводя свою молодость
В тюрьмах
И ссылках,
Твое имя
Чертили
На тюремной стене,
И в нем черпали
Храбрость и силу.
24
И в кровавых боях,
И в глухих рудниках
Твое имя —
надежда и слава! —
Окрыляло людей,
Укрепляло людей
И на подвиг
Вело
Величавый!
Ленин!
Ленин!
Учитель и друг бедняков!
Не одна лишь Россия
Гордится тобой,
Ты тот светоч,
Что ярче любых маяков,
Ты навеки —
Как знамя
Над нашей судьбой!
Ленин!
Ленин!
Взгляни же
На нашу зарю,
Это утро впервые
В нашем краю!
По утрам, просыпаясь,
Я долго смотрю
На портрет твой
И снова
Клятву даю!
Ленин!
Слышишь?
Я клятву тебе даю,
Что с тобой
Победим мы
В последнем бою!
Кнм Д? Гю
★
ПРИВЕТСТВИЕ СТАЛИНУ
На север плывут облака,
Со всех собираясь сторон,
На север и думы мои
Уходят в безбрежные сини.
Сегодня я, Север, тебе
Земной посылаю поклон,
Приветствуя скромным стихом
Огромное солнце России.
Приветствую, Сталин, тебя
И в имени светлом твоем
Приветствую счастье мое,
Надежды мои и желанья.
Не ты ль, полководец веков,
Ведя нас победным путем,
Шлешь ленинской правды лучи
Во все уголки мирозданья?
Не ты ли нас, словно отец,
Хранишь всех от бед и невзгод,
Не ты ли народам несешь
Желанный покой и свободу?
Не ты ли неправду господ,
Жестоких и алчных господ,
В пророческом слове своем
Выводишь на чистую воду?..
Великий учитель и вождь,
Ты вызволил нашу страну,
И знамя отчизны теперь
26
Над нами свободное реет.
В горах, где народ вымирал,
Сегодня счастливую жизнь
Ты поднял рукою своей
Над камнями древней Кореи.
И там. где твой взор побывал, —
В полях изобилье встает
И горные реки хлебам
Обильную влагу приносят.
Великое имя твое
Повсюду нс только народ —
Земля вся — и вей на земле
С любовью сейчас произносит.
И, стоя на страже своих
В боях завоеванных прав,
Великою правдой твоей,
Как ласковым солнцем, согреты,
Спокойствие в мире храня,
Народы свободных держав
Свой путь совершают в веках
Вокруг тебя, словно планеты.
На север плывут облака,
Со всех собираясь сторон,
На север и думы мои
Уходят в безбрежные сини.
Сегодня я, Сталин, тебе
Земной посылаю поклон,
Приветствуя скромным стихом
Огромное солнце России.
Тю Сон Вон
СТАЛИН
Без кисти волшебства твой образ величавый
Вселенной передан, как новое светило,
Что мыслями, как щедрыми лучами,
Согрело землю, полночь осветило.
Когда всем спать велит ночная тишь,
Усыпан звездами небес чертог,
Тогда один лишь ты за всех не спишь,
Чтоб всем спалось спокойно, без тревог.
Великий Ленин завещал тебе
Ключ от курантов древнего Кремля,
И проверяет каждый день теперь
Весь ход истории по ним земля.
Бьют звонкие кремлевские куранты,
И весть несут по всей земле они
О той заре чудесной, беззакатной,
Какая засияла в наши дни.
Ты — солнце без закатов и затмений,
В тысячелетьях будешь ты сверкать,
И будут люди новых поколений
Тебя, как вечное светило, изучать.
Мы, трудовой народ всех стран и рас,
Спешим к тебе — и коммунизм все ближе.
Нас очень много, миллионы нас,
Но знаем, что ты всех нас примешь.
Тю Сон Вон
СТАЛИНА БЛАГОДАРИМ!
В день,
Когда черные тучи
Зловещую бросили тень
На мой край цветущий,
Думы, думы о счастье
Вырваны были с корнем
Вражескою рукой.
Надежда многострадальных
Ушла, запахнув покрывало.
В груди изнывало сердце,
Наполнилась грудь тоской.
В путь печальный и дальний
Шли мы, покой позабыв!
Отец... Мой отец несчастный
Ходил, бродил по Корее;
Земли своей не имея,
Мечтал о ней ежечасно,
Но землю обрел
Лишь в могиле!
Мольбы и вздохи его
До неба не доходили...
Мечты свои затаенные
Он с собою унес...
А мать! Моя мать изнуренная
Пролила столько слез!
Тридцать шесть лет
В рабстве жила у японца,
Не видела света солнца,
Жалкую жизнь влачила!
29
Забыл я об этом? Нет!
Нет, ничего не забыл я,
В памяти все сберегаю!..
Сестра' Сестра дорогая!
Окна души открой!
Грусти туман разгони,
Яркой улыбкой сверкни! —
Брат твой перед тобой!
Сестрица, ты помнишь день
Разлуки наших сердец,
Когда с глазами открытыми
Мертвый лежал отец?
Я в путь собирался тайком,
Ты мне собрала в дорогу
В старом платке из холстины
Чумизовой каши немного
Да лепешки из сои...
Ты говорила с тоскою,
Надолго прощаясь со мной:
— Себя береги, родной! —
Снова и снова просила
С победой домой возвратиться...
Я возвратился, милая!
Слышишь меня сестрица?
Когда с винтовкою мщения
Бродил я, скрывая свой след,
Через луну над лесом
Тебе посылал привет.
Когда сидел в заточении
В японской тюрьме за решеткою
Я звездам, сиявшим в небе,
Шептал твое имя короткое...
И вот, я снова с тобою!
Настала счастья пора!
Открой души своей окна
И улыбнись, сестра!
Сестра, сестрица милая!
Когда из этого ада
30
На волю я снова вырвался,
Мне трудно поверить было,
Что это не сон, а явь!
От радости плакал я!
Я кланялся, кланялся низко,
Не знал, как благодарить.
На языке незнакомом, но близком
Я не умел говорить.
Ой. — говорю, — родные!
Спасибо нам, дорогие! —
А те, что меня спасли,
Советской земли гвардейцы,
Что к нам на помощь пришли,
Сквозь пули, сквозь пламя пожарищ,
Обняли ласково, крепко
Меня, сироту-корейца,
Своими родными ручищами
И мне, вчерашнему нищему,
Сердечно сказали: „Товарищ!"
Я... я до слез был взволнован,
И вспомнил единое слово,
Которое все мы знали,
То слово, что нас. бывало,
Не раз в беде согревало,—
Великое слово: Сталин!
И сразу хлынули слезы
Из глаз, как из родника.
Веришь, сестрица милая,
Не мог я сдержаться никак.
Мне было немного стыдно,
Что так я размяк при всех,
Но ничего! От радости
И поплакать не грех!
Мы стали вольным народом,
Мы новую жизнь творим,
За землю и за свободу
Мы Сталина благодарим!
Мы знаем: у подножья
Горы Бугагсан, в Сеуле
31
Воздух отравлен ложью,
Смерть стоит в карауле.
Там братья томятся в рабстве,
Не радуясь свету солнца
Удавы заокеанские
Пришли на смену японцам.
Удавы глядят кровожадно
На север, разинув пасть,
И на народ счастливый
Тайно хотят напасть.
Покуда в поток единый
Все не слились ручьи,
Покуда живы удавы —
Не вложим в ножны мечи!
Слышишь, гремит все сильнее
Песня труда и борьбы.
Знамя счастливой судьбы
Реет над вольной Кореей!
Ну-ка, сестрица, скорее
Окна души распахни!
Яркой улыбкой сверкни,
С нами пой веселее!
Ким Сан О
СЛАВА МОСКВЕ!
Ты — средоточье
Дум и всех стремлений,
Ты — мощь народа,
Радость торжества:
История
Веков и поколений
В тебе,
Восьмисотлетняя Москва!
Ты всех захватчиков побила карты:
От стен твоих
В давнишние года
Бежали
Гренадеры Бонапарта,
В недавние —
Фашистская орда. ..
Москва,
Народной совести
кристалл,
Тебя народ
От бед оберегал!
Москва, Москва! Сплотилась воедино
С твоим старинным именем былипным
Новейшая история земли.
Великой Революции горнило,
Твое сиянье землю озарило,
В тебе народы веру обрели!
Здесь Лениным воздетый
Алый стяг
Горит, как солнце,
3 Зак. .М 3«	33
В сталинских руках!
Ты луч метнешь —
И сумрак расточится,
И вешняя заблещет синева.
Москва, Москва, советская столица,
Надежда человечества, Москва!
Москва, Москва,
Ты поднялась высоко,
Весь мир твоим сиянием согрет.
Народ корейский
С Дальнего Востока
Тебе сегодня шлет большой привет!
Нас разделил
Простор лесов и пашен,
Хребты Урала,
Темная тайга,
Но свет кремлевских
Краснозвездных башен
Домчался и на наши берега.
И он домчится к самым дальним далям,
Будя любого, в ком душа жива.
Два светлых имени — Москва и Сталин,
Два вечных слова — Сталин и Москва!
Москва!
В разгаре трудной и жестокой
Борьбы за независимость страны
Тебе сегодня
Шлют привет с востока
Земли Чосен 1 отважные сыны.
До нас домчался
Северный салют,
Сегодня он
Особенно чудесен,
И песни,
Что на севере поют,—
31
Прекрасней мы не слыхивали песен!
Тебе мы шлем приветственное слово
В день твоего
Большого торжества,
Залог победы
Мира трудового,
Надежда человечества —
Москва!
3*
Пак Нам Су
ПАМЯТНИК
Величавый памятник воздвигнут
На дороге, что ведет по склону
К расписной вершине Моранбон.
В честь Советской Армии воздвигнут
Богатырской Армии Советской,
Человечество от смерти спасшей,
Из неволи вызволившей нас.
Величавый памятник поставлен,
Чтобы не забыли поколенья,
Чтобы вечно помнили столетья
О бессмертных подвигах отваги,
Армией Советской совершённых.
Ты сметаешь исполинским штормом,
Все несправедливое и злое.
Слабым, угнетенным и бесправным
Ты, вздымая ввысь чудесный факел,
Верную дорогу осветила.
На твоих знаменах имя Ленин,
Имя Сталин на твоих знаменах.
И в лучах звезды пятиконечной
Ты свободу людям принесла.
Тронуты твоей заботой теплой
И пожатьем рук твоих согреты,
Мы ликуем,
В благодарных душах
Дружба нерушимая живет.
36
Армия советского народа!
Как ты искренне нам помогаешь,
Как ты терпеливо учишь нас!
И недаром зреет в каждом сердце
Гордость за республику Корею,
Чувство благодарности к тебе.
Оттого горячее спасибо
Светлому отечеству Советов,
Сталину — вождю и полководцу,
Направлявшему твои шаги,
Шлют шахтеры из глубоких шахт,
Доменщики от подножья домен,
Партизаны с сопки Ханласан!
Армия советского народа!
Всюду, где прошли твои солдаты,
От ярма людей освобождая,
Всюду памятники будут воздвигаться
Ибо ты с народами сроднилась,
Любящими мир, свободу, счастье.
Памятник,
О памятник высокий!
Точно зарево освобожденья,
Точно солнце над отчизной нашей,
Ты пылаешь,
Вечными лучами
Поколеньям
Озаряя путь!
Ли Ден Гу
ВЕЧНОЕ РУКОПОЖАТИЕ
В память о астрачо
советских поиноа
На желанную встречу
Народ по гудку собирался,
И каждый в руках проносил
Рядом с красным, советским —
Полосатый корейский флажок.
Перед зданием Комитета —
Триумфальная арка
Вся в зелень одета.
В эту арку спокойно и плавно
Советский вошел грузовик.
И покуда с машины сходили бойцы —
по обеим
Сторонам собирались крестьяне,
Махали флажками
И кричали „мансе!“ и „ура!"
— Товарищи!
Вы так просто мне руку пожали
И обняли меня.
О, мы вас уж давно ожидали,
Давно ожидаем мы вас.
Ты приехал из дальней страны,
И хотя мы не знали друг друга,
Крепко верил я в дружбу большую,
В благородное сердце твое.
И сейчас, когда рядом сидим,
Так досадно, что плохо я знаю
по-русски —
38
Мы друг с другом при помощи жестов
О думах своих говорим.
Десять пальцев сгибая,
Потом разгибая,
Комсомолец, ты мне сообщаешь о том,
Что тебе восемнадцать.
А когда имена называю я —
Ленин, Сталин и Горький,—
После каждого имени ты
Жмешь горячую руку мою.
В нас кипит и клокочет
Великая, вечная радость —
Радость дружбы народов,
Радость свободы людей.
Мы с тобой обнимаем друг друга
И руки сжимаем друг другу.
Знаю, вырос в стране ты советской,
В единственной в мире стране.
Я ж—тобою спасенный
Из лап самурая,
От тебя получивший свободу свою.
Ты и я,
Веря в общенародное счастье,
Ныне вместе сошлись, чтоб навечно
Наш великий союз закрепить.
Ли Чан
КРАСНЫЕ СОЛДАТЫ
Без слов мы знакомимся с этим солдатом:
Улыбка, пожатье руки — и становишься братом.
Скрепляется братство стаканом вина —
Пей его залпом, пей до дна!
Вдруг слово „Сталин" услышишь — и вмиг
Родным и понятным стал чужой язык.
Вздохнула гармонь под солдатской рукою,
И хлынула русская песня рекою.
И весело тем, кто грустил, кто скучал,
И вместе со всеми поет генерал.
Веселая песня звучит без конца,
И радостно бьются наши сердца.
Мин Бен Гюн
ПЕСНЯ О ПРОВОДАХ
На станции атой
Встал солнечный август
Впервые три года назад.
Товарищи!
Братья!
В тот солнечный август,
Когда вы нам руку свою протянули,
Мы, словно во сне,
Совсем растерявшись,
Стояли, не зная, какими словами
Свою благодарность сказать!
Сегодня ж мы вас провожаем
Достойно и гордо,
Как граждане новой,
Свободной корейской страны!
Сквозь дым и сквозь копоть
Вы все улыбались,
И ваша улыбка,
В труде ободряя,
Сияла, как солнце,
На стройках счастливой земли.
Бывало, кого мы ни спросим:
— Скажи-ка, товарищ,
Что значат твои ордена и медали?..
И нам отвечали,
Что в знаках отваги —
Геройство н слава советской страны.
И нам добавляли'
— Товарищ,
41
Корея
Должна быть такой же
Могучей и сильной,
Как наша отчизна —
Советский Союз.
И вот, на заводах,
Где долго японские капиталисты
Разгуливали, жизни корейцев губя,
Сегодня спокойно моторы гулят.
И вот, на железной дороге и в поле,
Как огненный пульс
И как ключ благодатный,
Счастливая жизнь закипела, друзья!
Вы были в защитных одеждах, когда нам
Вручали свободную землю. В таких же
Защитных одеждах стоите сейчас, —
И в лица корейцев, в глаза и в улыбки
Священные образы ваши вдохнули
Великую радость на веки веков!
И снова,
Сегодня, сейчас,
В этот миг вот, когда
Мы руки вам жмем на прощанье,
Опять беспокоимся: так ли сумели
Свою благодарность сказать?..
Спасители наши, простите, что плохо
Мы русский язык изучили, хотя
И здесь вы пример нам явили, освоив
Наречье хамгендо и говор пхеньяндо
В такой незначительный срок!
И вы по-корейски сейчас говорите:
— Пусть будет, как &то рукопожатье,
Навеки крепка наша честная дружба
И добрососедская наша любовь!..
... Мы долго стояли и, глядя на север,
Бегущим машинам вослед,
Руками, поднятыми над головами,
43
Мы вам посылали
Прощальный привет!
Пусть осень в закате —
В груди нашей лето!
И было нам так хорошо,
Когда мы стояли на станции этой —
На станции дружбы большой.
Примите ж поклон наш,
Советские стражи!
Мы вам говорим в этот час,
Что видели Ленина в подвигах ваших,
Что видели Сталина в вас.
Клянемся: теперь мы,
Как вы, дорогие,
Как русский, советский народ,
Отважными будем
В сраженьях с врагами,
Идя непреклонно вперед.
Мы знаем — всегда,
Словно солнце на небе,
Являть будет в жизни пример
Для всех тридцати миллионов корейцев
Великий Союз ССР.
Ан £н Ман
НА РОДИНУ
Посвящается отражающим
советским солдатам н офицерам
Плещет флаг па ветру, и гудок
Разрывает торжественный воздух...
В этот день — в день прощания с вами —
Изумрудная осень проходит
По просторам корейской земли...
Вы садитесь в вагоны, которые ныне
Увезут вас на север и с вами
Лучистые звезды на ваших фуражках —
Звезды нашего счастья и нашей любви!..
Вы на родину едете, в край незабвенный,
По которому так вы скучали... Ну, что же,
В добрый путь, дорогие друзья!
Комсомолец Сережа!
Ты помнишь, как с нами
Средь цветущей сирени
Ходил по весне,
Как играл на гармонике,
Пел песни родные,
Вспоминая степные просторы России
И любимую Соню свою?
Ну, а ты, друг Андрей?
Ты забудешь ли снежные хлопья,
Те, что падали с неба,
Когда проходили
Мы с тобой
Над рекой Абнокчан?
44
Помнишь, как ты, подняв воротник,
Осторожно шагая по лугу,
Мне рассказывал о деревушке,
О зеркальной реке на Кубани,
Где, как алый бутон, развернулось
Босоногое детство твое?..
В добрый путь, дорогие
Батальоны советских героев!
Мы верны своей клятве,
Которую дали,
Идя вслед за дымом войны.
И теперь вы
По реке по Амуру,
По лесам пограничным,
По любимому вами Байкалу,
По сибирским равнинам,
По высоким уральским хребтам
Возвратитесь туда,
Где Отечество вас ожидает,
Где обильная осень проходит,
Пятилеткам подарки неся.
В добрый путь, сыновья Октября,
В добрый путь, исполины,
Нам принесшие радость и счастье
И свободу на веки веков!
Вы, друзья бедной нации нашей,
Вы три года под небом чужбины,
Среди чуждых обычаев, были
Человечны, милы и просты.
Как в тот день,
Когда, солнце неся,
Вы пришли к нам со светлой улыбкой,
Вы с такой же улыбкой сегодня
Оставляете наши края.
Сколько чувств благодарных теснится
В душе у меня, —
В то же время
Грусть разлуки сжимает мне сердце
45
Так, что хочется плакать. Но я
Говорю, руку дружбы сжимая:
— Подросли, как дубок этот крепкий,
На путях демократии мы!
И сегодня над нашей землею
Светозарные реют знамена,
И на них — пятигранные звезды
Наших самых заветных надежд!
И за это, друзья, благодарность
С гор Алмазных несет населенье
Вам, герои всемирной победы,
Бескорыстные наши друзья!
Плещет флаг на ветру, и гудок
Разрывает торжественный воздух.
Вы на родину едете,—
Счастья
Мы желаем вам в дальнем пути...
Вас домой призывает Отчизна,
Вас зовет
Вождь истории новой —
Негасимое солнце вселенной —
Сталин вас призывает к себе...
Расцветают в вагонах букеты
Дружбы вечной
И дружбы сердечной...
Добрый путь, наши славные братья!
Добрый путь, дорогие друзья!
Ли Вон У
ЯЗЫК МИРА
Там, где стихли залпы орудий,
Люди, знавшие издавна гнет,
Языком свободы и мира
Говорят о завтрашнем дне,
Строят радостно новую жизнь.
И народы Европы, которые
В дни сражений окрасили кровью
В красный цвет свои территории,
И народы Восточной Азии,
И народ отчизны моей,
Где струились реками слезы,—
Говорят сегодня о счастье
Языком свободы и мира.
На земле за сотни столетий
Языков родилось немало,
Но язык, приносящий счастье,
В наши дни — один на планете!
Снова тайно готовятся войны,
Вновь хотят бандиты-банкиры
Мир нарушить, добытый в битвах
Дорогой ценой — нашей кроьью.
Но язык свободы и мира,
Чья отчизна — Союз Советов,
Прозвучал победно в Париже,
Прищемил языки фашистам
И открыл их секреты свету.
47

Но язык Союза Советов
Прозвучал победно в Ныо-Йорке,
И была вта речь по сердцу
Всем народам земного шара,
Защищающим дело мира.
О язык свободы и мира!
Ты сегодня звучишь нс только
В мощном хоре шестнадцати дружных
Трудовых советских республик —
Громко вторит тебе весь свет!
Так шагайте, друзья, бесстрашно
По дороге демократйи,
Где у власти стоят народы,
Где ни горя, ни гнета нет!
О Зан Хван
БОЛЬНИЦА В НАМПО
У самого окна моей палаты
Шумит морской прибой, лепечет ветер.
В окно я вижу небо, площадь, склады
У пристани. Хлопочут воробьи
На мостовой и на моем окне.
Смеркается. Больных обходит на ночь
Врач-женщина. Она в халате белом,
И тих, успокоителен и ласков
Ее глубокий голос. Догадаться
Нетрудно мне, что о моем здоровье
Она спросила. В русском словаре
Ищу и нахожу без промедленья
Я слово „хорошо". Улыбка,
Как бабочка, слетает с губ ее.
— Профессора дождемся из Пхеньяна:
Что скажет он. А если будет нужно,
Отправим вас, товарищ, самолетом
В советский город.
— Никуда не надо!
Поверьте мне, я вылечусь и здесь.
Лишь только б можно было чаще слышать
Мне голос ваш и чувствовать рукою
Тепло руки, считающей мой пульс.
Я помню детство, потому что было
Любовью матери оно согрето, —
Забыл порог родимого я дома,
4 3ms. м 34в
49
Но нс забыл я ласки материнской.
Как, неужели здесь нашел я вновь
Родник любви, меня поивший в детстве7
huuYv О
И радость на мою постель слетает,
Как стайка воробье^ на подоконник.
Мне хочется плясать и громко петь...
Но вспоминаю о своей болезни
И о веселой хТ айке'воробьев;
Которых я могу вспугнуть, и тихо
Далекой матери я улыбаюсь.
ШТВ/.ВН i!jOM вняо ОТ О МВД Ч
.qyrsa тзнэпзл .iioOHqn йоязцом тнмуШ
иьзляэ .оодцолп ,ооьн уж на я оняо 8
Hddoqoa турополХ .ннвтэнчв Ч
.5ИИ0 М5ОМ ВИ н йоаотэом вН
Арон вн гнкохои xwналой . зттьядтмЭ
.молод ЪТВЛВХ Б 6110 .ЗНОДШЭЖ. PBqH
SO ИЗ ВЛ н нэлэтнохопэу ,хнт Н
яэлтвдвк>К .эолит Йнаодулч эЗ
•xpioqoAf моим о отн ,энм онлуцтзН
Э<|Г.Я1>ЛЭ МОЯЭЭУЧ fl .BAHOOqna снО
KH»*>AA*»MOqn еэо ужохзн н ушН
.ПлдылЧ .“оШ<Н|0>я ОПОЛЗ R
30 д,Ч 3 Т08ТЭЛЗ .ВИРОдвд явХ
:впаинзхП кн пэмз^жод ь^ооэо^юцП
(он*ун тзлуЭ мао» А .но тзжамэ отР
МОТЗЛОМВЗ ,Ц1Н^ВВ0Т ,эы MUBBqntO
•Aoqo'i йнязтзаоэ 8
!одвн зн влуянН —
.<1ЭЭ&£ H .юурчлыи Я ,ЭИМ
4Г6ШЫЛЭ олшд он.ком Л охнлот .пинА
tMoayq атвионтз >уг к ин>а toaoi эиМ
.залуп ном Hst^iouiTUPo .Hayq олпзТ
олшд OW умотоп .ОВТЭТУА О1НМОП R
-- ,oTsqT<» , онп нертг.м «нннодо.Л
,вмод к OToMH^oq joqon лмдвЕ
,Мотэннумиох МиЦГО д ЭТЭЭмН
, г Н1Г..	ТЭЭЬ. 1
.отэли М Ким / ю Рен
MSH Л
«атяяве »too£ ей «мм!
*
' '" «ИЛА» ДЕВОЧКА ’ ;;
йодот □ влящздо отР
. 1твхэрп уияэоМ H ЧТЗ'АмН
Зе белыми облакам ит^у Н
Синее, золотистое небо. Л
Милая девочка!	оЯ
Ясные очи твои синее
И золотистее неба-
А на щеках твоих нежных
Все еще рдеет л Г
След поцелуя - иьЯ
Мамы твоей. ч>п. - :Л
ftoqOTOX RMH .IdUNKoS
Милая девочка!) чниутоМ
Как бы хотел я помьэ Э
По-матерински сердечной
Тебя приласкать. човЛ
.АЯНКГрО ЭОНТ 'JdTOBlO
Больно, наверно» было.
Очень, наверно, больно, 
В черный тот день, ,»гР
Как фашисты имэоИ еН
Маму убили твою, Л (|1. ,J_
Бомбы в то утро рвали
Землю твоей Украины, 7,
Сеяли смерти, где недавно
Тучка поля колосились,
Где ао селениям с песней
Празднично шел урожайН •
Тебе нынче исполнилось.J
 Только шесть лет
И ты с нами , ц..'_ I.:
Сидишь и смеешься, блистая
Частых зубов белизной, j
51
Вместе с отцом-коммунистом,
Вместе с борцами за мир
К нам прибыла ты. И часто,
Глядя на зори заката,
Думаешь об Украине,
О стрекотанье комбайнов,
О тракторах и о маме,
Что обещала с тобой
Вместе в Москву поехать,
В Москву, на Красную площадь,
Чтобы великому Сталину,
Волнуясь, поклон передать.
Милая девочка! Оги —
Маленькой дочки моей —
Ты подруга.
Как мы тебе завидуем,
Маленькая гражданка
Родины, имя которой
Могучий Советский Союз.
С самого дня рожденья
Над колыбелью твоею
Ласково Сталин склонялся,
Счастье твое охранял.
Мать тебе песенки пела,
Чтобы росла ты здоровой,
Чтобы ты стала похожей
На Космодемьянскую Зою —
Дочь богатырской страны.
Милая девочка!
Сегодня и Оги —
Дочь моя — тоже счастлива,
Ибо живет под звездою
Нашей свободной страны.
И вот — в очах ее черных
Радость и счастье сверкают,
На волосах ее черных
Солнце свободы блестит.
Быстро растет моя Оги,
К
Ни в чем не зная нужды.
На листьях деревьев зеленых
Сверкает весеннее солнце.
Под тополем
Дети играют
В веселые игры свои.
Над ними в листве серебристой
Какая-то пташка щебечет
И песню поет голосисто,
Заздравную песню поет.
Прославляя малюток счастливых,
Она славит их яркие платья,
И любовь их большую и дружбу,
Скрепленную нами наяек!
QKbsuvGUHkw явим ня юг;
[J VIOQOHV му qo'/ршАк» и чьлж»
QHU CV9BKX HZ НЬИМв ЮШ»'
[ |Ьо•-. <ЧЦ,и4 ИТ/ЮХО* IrIK X1НВЯГ*
ЗвЭЧЬвВНЛЮ песню UOGX*
Ц Ц<,СНЮ I1OGX имосясло'
|/НКВМХ«> ихяшкв tiibQCdMX
। (ТГ мним в v hcxug cebbt Ьмсхоц
Р BCCGVI’fc Mi-bp, СВОН*
\|клм hlJjsiox
ЦО"» хоио/си
СвсЬквсх весеннее covmAs*
j-p VHCiP i/ чсЬсзрсв земенвис
j^H в лен «С 3HBV иЛжчи


Ли Чан
★
ПЕСНЯ О КИМ ИР СЕНЕ
Где ни нстань на горныН кряж — всюду крови след.
Что ни пядь, что ни шаг — всюду крови след.
И на касках у тех, что шли за Корею в бой,
ясно виден всюду, всем — крови красный след.
О, какое
дорогое
имя —
наш Дянгун,
о, родное имя нам —
Ким Ир Сен
Дянгун!
Снежный вихрь маньчжурских гор, людям расскажи,
долгая лесная ночь, людям расскажи,
кто отважным был бойцом—в прошлом нет таких—
и за родину борцом —в прошлом нет таких!
О, какое
дорогое
имя —
наш Дянгун,
о, родное имя нам —
Ким Ир Сен
Дянгун!
Жизнь пришел освободить труженикам он,
над Кореей в вти дни солнышко взошло.
57
Стали бабочки взлетать — там, где наш закон
стало в Северной Корее — ясно и тепло!
О, какое
дорогое
имя* ч*.
наш Дянгун!
О, родное имя нам —
Ким Ир Сен
Дявгун!
«поди  ?.« н	йиндот ьн аистов ни 3tl
.доал мводя хьшла звш мн отр ,atHn нн отР
.Mod е о»э«рЯ се к\ш отр ,хэт \ хсилая си N
•ЛЗАЭ ЙИН0й';И НВ. ]« MS3H удоэя нздна онэя
9ОЯБМ ,С)
-•oioqojk
в мн
.нутнйлх ЛЯН
мн «мн aowKoq ,о
НэЭ qbl мнЯ
’h^ihrJL
нжяизэ/q мяьг".г .q:-’ .'.ч-одужнаням aqxne МмнжзиЗ
,i;»r.Hoosq м ло1л ,dPOH канэзл яятлод
— ЛНЛВТ тзи моли qn 8 моуйой /.МО ммнжсято отм
!хняят тэн MOAiucqn я — моудоЭ унндод бе и
эдябя ,0
ooioqojL
— RMH
.нутнаЪ, шан
— май ямн soHKoq ,о
нэЭ qN мнЯ
'нутнаК,
но мем. нежупт атяжоозаэо лэшндп анвнЖ
олшоеа ояшмялоэ ннд нте =? йзэдоИ адн
.йвУ’ЛКТО 54 ИТ’/ННМ ЙОНЪО «Н
.КВЛНЯОП ’И Мвтнд 9/оП
Хан Сах
,ЛВДЖ9ООП fc*q OTt> 7R<lH'J%C(p £ТЭ И
.нхлов <xqndo5 /sqoT и zaoaz u i<iT
*
< га» Йо&от э неэдтэа айн/.ншлчто П
НАШЕ СОЛНЦЕ КИМ ИР СЕВ ДЯНГУН
Л.ЛКГОМ АЭвлжд аН
Сгинула прочь
Проклятая ночь.
Солнце взошло, знаменуя день.
Миллионы людей
Ждали восхода.
Яркое солнце народа — ’1
Дорогой Ким Ир Сея Дянгун!
Отступила ночь вековая,
Народное слышится ликованье.
Тебя приветствуют миллионы,
Над тобою реют знамена,
Дорогой Ким Ир Сен Дянгуа!
.лишьдо маН
Ты предвидел зйранёе
Вес невзгоды.
Ты провел в изгнании
Долгие годы.11’7 ' '	’	। ’
О себе ты нс думал, но всякий час
Помышлял о нас,
Дорогой Ким Ир Сен Дянгуя!
доол.ч ймннон/ л.нмчткулндт аэ-'Я
Кто за счастье дерется,
Кто свободы не просит,
Лишь тому удается эн
Цени ребстна сбросить. > ‘ Д
Ты народ на велияяе подвиги звал,
О своей Корее не забывал, <0
Дорогой Ким Ир Сен Дянгул!
Ни одной минуты не отдыхая,
Поле битвы не покидая,
День победы ты приближал,
В ста сраженьях сто раз побеждал,
Ты в лесах и горах собирал полки,
Самураям на страх собирал полки,
И страшились встречи с тобой враги,
Дорогой Ким Ир Сен Дянгун!
Не ржавел металл,
И сухим был порох.
Ты в изгнанье мечтал
О родных просторах,
Дорогой Ким Ир Сен Дянгун!
Ты на врагов низвергался лавиною,
Самой историей был ты приэиан
Как верный борец на первой линии
Священной борьбы с японским фашизмом.
Ты предвидел
Истории ход,
Свободным видел
Корейский народ.
Нам обещал,
Что придет свобода,
И слово сдержал
Ты, солнце народа,
Дорогой Ким Ир Сен Дянгун!
Мы в тебя непреклонно верили,
Тридцатимиллионпо верили,
Весь тридцатимиллионный народ
Верил, что солнце взойдет!
Мы не верили демагогии,
Приходящей в Корею из Токио,
Жили днями твоими победными,
Окружили тебя легендами,
Дорогой Ким Ир Сен Дянгун!
60
Первый вестник великого утра,
Ты руководишь народом мудро
Ты пробудил
Наш народ от сна,
Ты победил —
И пришла весна.
Яркое солнце над нами взошло,
Счастьем свободы грея.
Жизнь чудесна, и жить хорошо
Стало в нашей Корее.
Нечего больше нам колебаться,
Некого больше нам бояться.
Радость приходит с весенними днями,
Яркое солнце восходит над нами.
Дорогой Ким Ир Сен Дянгун!
И на горах высоких,
В городах и поселках,
И в деревнях, и в селах,
И на улицах, в семьях и школах
Смех слышен людей веселых,
Смех слышен детей веселых.
Стало светло нам,
Стало тепло нам
Под новым, солнечным небосклоном.
Сгинули годы
Тяжелого гнета,
Мы с каждым днем
К коммунизму идем
Все скорее.
Ярко светит солнце свободы
Народу
Новой Кореи.

,aqT'< окопика лнитиа ЙинцэП
оцдук модидвв ашкдоао» {<) нГ
О Зан Хван
,bv.'j то Aoqeii шкН
— /.мдайоп и Г
*	।, М
СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ
.кзср мдоЛояэ мзитэви J
ошофж атнж н ,BH73fcY>’ «швнЖ
В
• HMR
ох?Н
однЧ
iXqR
х,
!в'(тняД, нзЭ qN инИ SoioqoJ\
Это, молодость, ты
Развернула широкие плечи;
Ты так долго бежала
Настоящей свободе навстречу,
И в трущобах родных городов,
В закоулках глухих деревень
Ты так долго ждала,	’
Так томительно долго ждала,
И настал атот радостный день.
МЫ! ОЛПЬТ олвтЭ
.МО
L о	.	1. .	1	
Это — север Кореи,
Одна половина страны,.
Здесь под знамя отчизны свободной
Собрался рабочий народ.
На реке полноводной,
Встречая дыханье вёсны,
Здесь уже всколыхнулся
И тронулся лед.
• hbqo3 йоаоН
Всколыхнулся и тронулся,
И над страной,
Гулом строек объятой,
Жизнь повсюду встает молодой,
62
Прославляющей край наш богатый.
Здесь свобода,
Озаряя просторы равнин,
Слово правды народной
Извлекает ив самых глубин.
И ОНО — ВТО СЛОВО— X ‘
В каждом сердце сверкает,
Как прожектор, горит впереди
И дорогу в века освещает.
, »TKq<>am HP*jq эн нэтэрод vuiZ
. ' 	".	• А
И к тебе обращаюсь, товарищ,
Поднимающий
Звон в мастерской:
В вашей груди, как никогда,
Горячо
Радость труда
Солнечным бьется ключом!
кзцоЯ ввнцэаэЭ
Горы и степи, вода и руда.
Лиственницы и кедры,
Эти селения и города, -I
И эти богатые недра,.н
И поезд, •.	( .1, э х- ;:	: Р
Что,за горизонт бежит,
Хлеб отвозя в подарок заводу,—
Все это народу принадлежит,
И только народу!
Смотри, землю свою
Мы трудом украшаем опять и опять,
Необоримо идем мы
Все к новым и новым победам.
И, знаешь, нашим потомкам
Очень трудно будет понять,
Как все это принадлежать
Когда-то могло дармоедам.
63
Когда я держу
Наши деньги в руках,
Деньги, на которых изображены
Хозяева этой земли —
Рабочие и крестьяне,
Когда я вижу вокруг себя
Силу и мощь новой Кореи,
Мне хочется не обещанья давать —
Хочется фабрики создавать!
Мне хочется не речи говорить,
А творить, и творить, и творить,
Создавая трудом своим
Родины нашей богатства.
Северная Корея!
Она, как сказка, встает,
И день ото дня всв скорее
В недрах ее и в силе ее
Надежда растет
Всего народа Кореи!
Северная Корея —
Наша гордость и слава.
Как ты ярка
И как величава!
Ты — наша мать,
Что своих сыновей
В борьбе посылаешь вперед,
Ты — наша почва,
На которой стоит
Весь тридцатимиллионный народ.
Пак Пхал Ян
ВОСПЕВАЮ ПХЕНЬЯН
О Пхеньян,
Я сегодня тебя воспеваю,
С новым чувством твержу твое имя!
Дретий город, вошедший в легенды, в историю,
Ты сегодня стал сердцем свободной Кореи,
Нашим радостно бьющимся сердцем.
Я хотел бы ответить тебе своей песней
От лица миллионов корейцев.
Ты сегодня не прежний старинный Пхеньян,
Что столетья стоял мавзолеем,
Пусть веб те ж Моранбон, Тайдонган, Ылмильтай—
Ты — столица воскресшей Кореи!
Двадцать лет я с тобой не видался, Пхеньян!
Ты такой же, как снился мне в годы разлуки,
Город мой дорогой, ты на вид неизменен,
Но народ в твоих стенах сегодня другой —
Гордый, вольный народ, смело сбросивший гнет!
Город сильных мужчин, город радостных женщин,
Ты сегодня стократ мне дороже, чем прежде!
Блещут радостью лица собратьев моих,
А Пхеньян — как отец в новой, светлой одежде.
Развеваясь, как новое платье, от ветра,
На домах реют флаги корейские,
Реют алые флаги Союза Советов!
Слезы счастья из глаз восхищенных струятся...
О Пхеньян, в твоей крепости древней
Обитает герой, всей Корее известный,
Молодой полководец, прославленный Ким.
Малолетние дети, и те им гордятся!
В лучшем здании, в городе-крепости ныне
5 Зат. .4 346
65
Люди лучшие Северной вольной Кореи
Заседают, решая судьбу государства.
Не вельможи — простые товарищи наши
Управляют народом и служат народу,
Наделяют землею крестьян безземельных!..
Принесли нам свободу герои-гвардейцы,
И послал, о Пхеньян, их на помощь корейцам
Славный генералиссимус мощной державы,
Помогающей слабым и малым народам,
Вождь великий Союза Советского — Сталин!
О 11хеньян, сердце новой, свободной Кореи!
Слышишь слово привета Союза Советов?
О Пхеньян, наконец-то мечты стали явью
И заложен фундамент свободы и счастья...
О Пхеньян, о Пхеньян, о Пхеньян!
1946 г.
Люди лучшие Северной вольной Кореи
Заседают, решая судьбу государства.
Нс вельможи — простые товарищи наши
Управляют народом и служат народу,
Наделяют землею крестьян безземельных!..
Принесли нам свободу героичвардейцы,
И послал, о Пхеньян, их на помощь корейцам
Славный генералиссимус мощной державы,
Помогающей слабым и малым народам,
Вождь великий Союза Советского — Сталин!
О Пхеньян, сердце новой, свободной Кореи!
Слышишь слово привета Союза Советов?
О Пхеньян, наконец-то мечты стали явью
И заложен фундамент свободы и счастья...
О Пхеньян, о Пхеньян, о Пхеньян!
1946 г.
Нам навязали сильные закон свой
И свой язык... мы были их слабей!
Тупые угнетатели—японцы
Нас изводили грамотой своей.
Мы все тогда невольниками были!
Мы — жертвы их слепого торжества—
Иероглифы японские чертили,
Учили самурайские слова!
Таясь,
Чтоб не услышал соглядатай,
Писали мы и нашу речь вели,
В подполье загнан был живой, крылатый
Язык Кореи, утренней земли.
Мы были
Словно брошенные дети,
И не могли мы
Никому на свете
Излить
Мольбу печальную свою,
Мы были
Словно желтых листьев стаи,
Что, родину утративши,
Плутают
В стране родимой, как в чужом краю.
О!
Неужели схлынул сон тягучий,
Тревожный сон,
И снова даль ясна?
Прорвались мы сквозь лес шипов колючих
К тебе, вольнолюбивая весна!
Примчалась ты в цветенье новой жизни,
Развеялся туман тоски седой,
И я горжусь, горжусь своей отчизной,
Дочь юная отчизны молодой!
В высоком небе
Птицы-облака,
68
В высоком небе — синева живая.
А я пою — и песнь моя легка,
Я молодость и счастье воспеваю!
Здесь все мое —
Моей весны края,
Моя
Отрада,
Родина моя!
Так уходи, печаль, скорее,
Развейся, горечь, навсегда!
Корейским языком горда
Дочь горделивая Кореи.
Народ, ты помни о заморском иге,
Язык навязанный забудь!
На языке родном родные книги
Укажут нам широкий, светлый путь
К вершинам созидающего века.
Родной язык!
К родной земле
Любовь...
Во мне
Проснулась
Г ордость
Человека,
отчизну
обретающего
вновь!
1947 г.
Ан Ён Ман
ПОД ФЛАГОМ ПАРТИИ
Посвящаю делегации провинциального
комитета партии
Лучи весны проникают в зал,
Где яблоку негде упасть.
Горят молодых делегатов глаза,
В глазах кипит единая страсть.
Это — укрепленье боевое,
Это — товарищей тесный круг.
Поговорим с тобою,
Друг.
Под ярким флагом партии
Вырос могучим ты.
На твоей молодой биографии
Солнечные календарные листы.
Они ложатся сналету,
Как снега на поля,
Ты посвятил народу
Каждый лист своего календаря.
В солнечный день весенний,
На лицах весну отразя,
Из далеких и близких селений
Сюда приходят друзья.
Вы, пробужденные новой зарей,
Дробили глубоко под землей
Каменные пласты.
Трудились вы, мастера умелые,
В депо, где жизнь течет по артерии;
Помыслы ваши чисты.
70
Здесь есть среди ярких рядов
Женщины, которых впервые
Выбрали от их городов
Под аплодисменты громовые.
Здесь вы — делегаты честных людей,
Защитники мира и демократии.
О, сегодня ваш славный день,
День второй годовщины вашей партии!
Вы крепче, чем горных кряжей гранит,
Вы к счастью пришли сквозь тысячи бед
И каждый из вас на сердце хранит
Партийный билет.
Вы — авангард грандиозной стройки.
За святое, народное дело,
Как знаменосцы, боролись стойко,
Как храбрые воины, смело.
Весна идет в долины —
Весну остановить нельзя!
Ваши глаза, друзья,
Сверкают, как рубины.
Вы идете вперед,
Куда отчизна зовет,
По путям, что озарены
Благодатным
И беззакатным
Солнцем вечной весны!
Пак Се Ен
★
Я ИДУ В НАРОДНЫЙ КОМИТЕТ
Дождь идет,
Зонтика нет.
Ночь настает,
Фонаря нет.
Рисовым полем в дождь, в темноту
В народный
Комитет
Иду.
Ветер и дождь
Вызывают дрожь,
А на душе веселее,
Чем в те года,
С любимой когда
Гулял я по этой аллее.
Ветер шальной
Шумит надо мной,
А на душе веселее.
Прошли те года,
Чужестранцы когда
Над нами шипели, как змеи.
В эту ночь
Ветер и дождь
Бесчинствуют, мне грозя,
Но я иду
В дождь, в темноту,
Туда, где мои друзья.
Что мне гроза?
Я шторма сильней-
Ветер, с дороги прочь!
Я иду, и глаза друзей
Мне освещают ночь.
Ян Мен Мун
ПЕСНЯ ШАХТЕРА
На шите Садоя
В глубь земли,
иа тысячу метров вниз
покатыми проходами
спускаемся мы,
в шахту, вниз.
Шахтерские лампы горят на шлемах
наших голов,
и их огни
озаряют мерцающий изо всех углов
слоистый уголь.
♦ *
♦
Горит в груди
желанье одно —
большое оно,
желанье мое:
угля побольше вырубить ей,
Корее моей.
Мыиц'Ы твердеют сами.
Шахтерской рукой
я врубаюсь в пласт,
и он сдаст,
осыпется под моей киркой —
сверкающий уголь!
* •
»
Мелькают лопаты,
спешат нагрузить вагопетки,
что бегут друг за другом.
73
А наверху растет
огромной горой
Корее родной —
черное золото — уголь.
• •
*
Тут
угольные горы
спорят будто с хребтами гор
корейской земли.
Они растут и растут.
Так работаю я — корейский шахтер,
норма — вдвое и втрое.
Моя заслуга,
мой труд —
втот уголь.
Как я рад,
как я огромно рад,
что своими руками вырыл
Корее клад.
Как я горд,
что для топок, для строек
Народней Кореи,
сил не жалея,
соревнуясь друг с другом,
мы добываем уголь
И кажется мне вдруг,
будто жар внутри паровоза —
от моих рук
• ♦ *
И чудится мне,
будто заводов гудки
74
и шум моторов —
из-под моей кирки)
• «
*
Вот мой сосед:
ему дал премию
Народный Комитет
Северной Кореи.
Он работает — всех скорее!
А вон тот —
наш товарищ Бяк.
Он примерный среди подземных
рубак!
А этот высокий —
товарищ Ким.
Видишь — молния
из-под кирки!
У всех кипит желанье
в груди:
быть впереди!
С прибавкой закончить наш план
план народа Кореи.
А в глазах — страсть к труду!
Сегодня росла и росла
черная угля вершина.
Как она высока,
эта гора!
Как она широка и горда!
В небо врос ее угол.
Это верностью родине,
любовью к Народной Корее,
нашей душой трудовой
добытый утоль!
Ян Мен Мун
МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ РЕКА
Огромная домна
стоит в долине.
Огромная домна
молчит в долине.
Огромная домна
кипит в долине.
Тихо вокруг, но только
открой чугунную летку —
и зашумит река.
И зашумит поток металла,
и заблестит поток металла,
и заиграет поток металла,
будто бы летний день.
У огнедышащей летки домны
стоит на посту рабочий цеха.
Он весь из горячих
кипящих блестков,
он весь отражает
горячую реку,
он длинною черною кочергою
снимает с ее поверхности корку,
и весело падает в вагонетки
огненный водопад.
Товарищ хочет
своей работой
помочь огромной кипящей домне
чтобы текла быстрей и шире
огненная река.
76
Пусть дает огромная домна
больше пылающих тонн металла,
и в лад кипенью
ее утробы
кипит неустанно
в бессонном цехе
соревнованье бригад.
Я хочу
показать эту домну
всем трусам и маловерам.
Пусть они ей поклонятся низко,
вспыхнут ее огнем.
Я хочу
пригнать к этой домне
всех предателей,
всех паразитов
и поставить их на колени
перед ее огнем.
Красный металл,
текущий рекою,
красный металл
моей отчизны —
это твоя огневая победа,
мой родной народ!
О, долина великой домны,
сердце твое
стучит, как живое.
Верю тебе,
как живому другу,
отдал бы душу тебе, долина,
ты живая, как я.
Я наполнен красною кровью,
ты наполнена красным металлом,
мы с тобою
воюем рядом
за наш родной народ.
77
Идут, идут
гагонетки с грузом
и насыщают
твою утробу.
Воздух
врывается
через фирмы3,
и непрерывный поток металла —
пламенная река победы
моей страны,
моего народа —
радостно рвется вперед'
Мин Бен Гюн
★
ВЕЛИКОЕ ДЕЛО РОДИНЫ
Машина, ты грузовая,
Снова нам в путь пора,
Ты мчишься, не уставая,
С самого раннего утра.
Ты на бегу, машина,
От зари до зари.
Вчера пробежать спешила
Несколько сотен ри
Извилистая дорога,
Покрытая грязью, пройдена
Во имя священного долга,
Великого дела родины.
Серпы за четыреста ри
Везла ты, машина, сюда —
Рабочий Пхеньяна дарил
Крестьянам орудья труда.
Возила ты хлебный груз
11о этой дороге в Пхеньян —
Крепила братский союз
Рабочих и крестьн.
Опять до Гхеньяна путь
Тебе предстоит отмахнуть.
Дорога тяжелая пусть —
Ты знаешь ее наизусть.
79
Хоть шины твои изношены
И кузов обрызган грязью,
Но ты, машина хорошая,
Для родины постарайся.
Ты любишь дороги дальние,
Которых милее нет,
И добрые пожелания
Летят за тобою вслед.
Мы едем поселками, селами,
Дома видны с новыми крышами,
Песни веселые
Слышим мы.
Дома, как деревья весенние,
Радуют глаз —
Сбросили все они
Тысячелетнюю грязь.
Они с каждым днем все новее,
С каждым часом все краше,
А перед домами веют
Корейские флаги наши.
А там вдалеке поля
Я вижу с обрывистой кручи,
И кажется мне, что земля
Поглотила проклятые тучи.
О радость’ И ты, машина,
Тоже, наверное, рада,
Тебе нипочем вершина,
Каменная громада.
Извилистая, наклонная,
Дорога горная эта,
Т обой покоренная,
Ложится, как лента.
во
Облокотись о землю спасенную,
Отдыхает сопка крутая,
Вытянув шею зеленую,
Радостью пылая.
А ты, грузовая машина,
Горделиво стоишь на обрыве,
Радуясь, что вершину
Взяла в едином порыве.
Радуясь, что одолела
Тридцать ри по горе высокой,
Отдыхаешь от трудного дела
И, наверно, беседуешь с сопкой.
Машина хорошая, умная,
Мы брали с тобой перевалы,
И часто в ночи безлунные
У нас не горели фары.
Но мы пролетали сотни
Ри. Для тебя и меня
Темные ночи сегодня
Ярче вчерашнего дня.
Я тебе, машина, за труды
Досыта бензина дам глотнуть,
Забирай еще ведро воды —
Скоро снова тронемся мы в путь.
Нам путь пересечет река,
А дальше пойдет дорога
По склонам гор, где облака, —
И до Пхеньяна недалеко.
А завтра предстоит опять
Маршрут какой нибудь,
Но нам с тобой не привыкать
Пути-дороги пробегать —
Всегда готовы в путь!
О Зак М Ж
Ден Мон Су
ЗЕМЛЯ
(Песня крестьян)
Всю жизнь свою, и пот, и кровь
Я отдал вам, поля.
Ты — вечная моя любовь,
Земля, моя земля!
Когда весенний месяц май
Шел по моей стране,
Земля, ты хлеба каравая
Не обещала мне.
Как бессердечный властелин,
Ты даже и во сне
Разгладить на лице морщин
Не позволяла мне.
Уже в полях ячмень вставал,
Усами шевеля, —
А я все шел, и тосковал,
И звал тебя, земля...
Тобой я жил, тебя ласкал
И видел поутру,
Как капли пота в колосках
Качались на ветру.
И, видя тучные поля,
Обильные поля,
Красавица моя — земля,
Любовь моя — земля,
В дом уносил надежду я,
Что в этот трудный год
Поменьше будет у меня
Страданий и забот.
F2
И урожай веселый твой
Возил я на гумно,—
Но кто-то приходил другой
И забирал зерно...
Минули сумрачные дни,
И ныне ты, земля,
Свои объятья распахни
И обними меня...
С тобой связав свою судьбу,
Крепясь из года в год,
Веками нес я на горбу
Здесь феодальный гнет.
И, орошая дол слезой,
Я, жизнь раба кляня,
Под самурайскою пятой
Вынянчивал тебя,
На шее беды вынося,
Как камни-валуны...
Но вот пришли мои друзья
Из северной страны.
Пришли — и наши города,
И горы, и поля
Освободили навсегда,
Земля, моя земля!
И вот цветет
Мой вольный край —
Моих полей краса.
И где он ныне — самурай,
Что кровь мою сосал?..
И вот—с тобой, как прежде, я
Восход встречаю мой,
И с новою надеждой я
Склоняюсь над тобой,
Чтоб этот благодатный день
Нам провести вдвоем,
Чтоб золотом покрыл ячмень
Твой жирный чернозем!
6'
83
И пусть сильней
Прольет весна
Дожди над головой —
Я новой жизни семена
Здесь выращу с тобой.
И пусть июль
Пшеницей вновь
Зальет мои поля...
Ты—вечная моя любовь,
Земля, моя земля!
Ли Ден Г у
СЕЗОН НОВЫЙ
Уже зима весне сдастся,
На Ю1'С снег растаял весь,
На берегу речушки верба
Все зеленее с каждым днем.
Сегодня мусор прошлогодний
Крестьяне жгут на огородах,
Листву истлевшую, гнилую,
Солому прелую, сырую —
Всё предают они огню.
Старье в огне горит сегодня
И улетает дымом ввысь.
С своим нехитрым инструментом,
Со всем семейством вышел Чир Чен
Со всей семьею вышел И Пун —
Все собрались в кружок крестьяне,
О чем-то с жаром говорят.
План, вероятно, обсуждают,
Полученный от государства.
Дают, наверно, обещанье,
Что нынче к осени добьются
Невиданного урожая,
Что поработают на славу
И, в срок возделав все поля,
Взрастят отчизне тонны риса,
Взрастят ей тонны ячменя.
85
Молва идет по всем селеньям,
Что будто этою весною
Расширят площадь посевную,
Что очень скоро в каждом хлеве
У нас телята замычат.
Что заново дома отстроим
И заживем на новый лад.
Идет весна. На горном склоне,
Где одуванчики желтели,
Уже ячмень зазеленел.
Идет весна. Такой счастливой
Весны еще не знали мы!
Тю Сон Вон
АХ, ЕСЛИ БЫ ТЫ УВИДАЛ...
День за днем, год за годом
И так без конца —
Жил в надеждах, мечтал
И состарился дед мой;
Ожидал на земле перемен,
Не дождался — и умер...
А когда своей сильной рукой
Ставил столб вековечный
У реки быстротечной,
На отлогом ее берегу,—
Он желал всей душой,
Чтоб под тенью зеленой
Вола „Дунгари" привязать,
Чтоб стояли стога во дворе
Друг за другом, один над другим
Так, что глазом их не окинуть:
Чтобы красного перца стручки
Ожерельем висели на стенах,
Чтобы, жизни обильной соседа
Не завидуя, жить самому!..
Над землей благодатной
Дожди по весне проходили,
И бывало наш дед
По ночам, озираясь с опаской,—
Чтоб никто не увидел! —
Поднимая тяжелую землю
На костлявой спине, проползал
По каменьям и глыбам —
По горе, что зовется Намсан.
87
Помогите, — просил, — помогите
Завести мне земельный участок,
Небольшой свой клочок обрести!
И когда сыновья его спали,
Дед мой, не теряя надежды на помощь,
Отбивая земные поклоны,
Умолял домового,
Чтобы тот ему в деле помог;
Умолял он и ставил с водою,
Чашку с первой водой из колодца,
Со священной водой „денхвасу".
— Помогите!—просил домового
Перед тем, как итти на Намсан.
... И когда из тюрьмы на свободу
Был отпущен наш дедушка милый —
Мы нс спали всю ночь напролет,
С возмущением слушая горький
И печальный рассказ старика:
—... Эти звери проклятые даже
„Пыткам бани" меня подвергали,
Пыткам бани, горячей, как угли,
Лишь за то,
Что посмел я
Семена на каменьях взрастить!..—
Дед мой жизнь свою прожил в деревне —
В темноте и нужде вековечной,
В речке — верно — купался,
Но о бане и думать не смел.
А тюремщик привел его в баню
И заставил дрожащие руки
Вверх поднять высоко,
И заставил
Деда „греться" в кипящей воде. ..
Там, напротив двуглавой вершины,
В каменистом ущелье Намсана
Похоронен был дедушка наш, —
Это место он сам себе выбрал,
88
Чтобы вечно здесь быть
И чтоб видеть,
Как настанет пора золотая
Для счастливых потомков его...
В день, когда мы очаг покидали,
Дом родной, что построен был дедом
Мы сказали: — Зачем семена нам,
Если нету земли? — и решили
Возвратить деду семя, в котором
Запеклись пот и кровь старика.
И, сваривши кутью из семян тех,
Всей семьей мы поминки справляли
На могиле несчастного деда
И отправились в долгий, далекий,
Нескончаемый путь—неизвестно
Для чего, и зачем, и куда...
О Дянгун! Ким Ир Сен!
О Дянгун!
В этот памятный, радостный день,
Когда наша земля от беды
И от горя очищена, там,
Под высокой горою Намсан,
Видя радость счастливых долин,
Почивает мой дед...
О Дянгун! Как же я откажусь,
Как, скажи, я могу отказать
И не ссыпать в священный амбар,
Во всеобщий народный амбар
Скромный дар мой —
Насущный мой хлеб,
Тот, что я получил от тебя?!
О Дянгун! Ким Ир Сен!
В этот день
Я возьму пирамидный „кокар",
И нарядный надену халат,
И под музыку медных „пхен-пхен“,
И под бой барабана „буг“
Я с веселою пляской пройду
Ю
Там, где умер, глаза не закрыв,
Горемычный, несчастный мой дед.
Пусть опустит он веки свои,
Успокоит пусть сердце свое,
Видя, как бедняки-сыновья
Отменили присказку его:
„Хоть подохни ты с голоду, но
Сохрани до посева зерно!"
И зачем та присказка нужна,
Если в наших амбарах зерна
Ныне столько накоплено, что
Все сусеки трещат от него?..
Загляните в любой вы сарай —
Здесь обилье течет через край,
Здесь найдется в избытке все то,
Что наш дедушка видеть мечтал!..
Ах, старик, если б ты увидал...
Бяк Ин Дюн
ДЕНЬ ЗЕМЕЛЬНОЙ РЕФОРМЫ
В втот день
Приоделся наш дед
И ушел далеко на кладбище.
Он свое пережил поколенье
И до правнуков дожил.
Правда, много уж лет
Никуда не ходил он из дому.
А сегодня впервые собрался:
— Самолично я должен пойти
И о всем доложить нашим предкам.
На кладбище он встал на колени:
— Отец! Слышишь ты?
Тот участок земли родниковой,
На котором всю жизнь ты трудился,
Наконец-то сегодня...
И дед замолчал,
Лишь слеза на глаза навернулась.
На обратном пути он зашел посмотреть
Свой участок земли родниковой,
Посох в землю воткнул и сказал;
— Слышишь ты...—
И опять вдруг заплакал.
Нам казалось, торопит весну
Благодатная пашня. И дед
Камни с грядок сгребал,
Сорняки выдирал
91
И домой, несмотря на обед,
Не хотел возвращаться.
В этот вечер
Впервые из курицы суп
В нашем доме сварили,
И веселье стояло в дому,
И веселье садилось за стол
И светилось в глазах изможденных.
Из сарая достали коптилку,
Зажгли огонек,
И семья вокруг деда расселась.
Говорили о том,
Сколько риса мы можем собрать
На участке, что еще не засеян,
Говорили о свадьбе сестры.
— Плохо-бедно,
А двести пудов соберем!
Пир горой да и хлеба полно...
Дед сидел у окна,
Сам с собой говорил:
— Да, земля! Неужели она
Нашей стала навечно? . .
Как умру, в эту самую землю,
Сын, меня схорони...—
Все уснули давно,
И коптилка погасла,
И трубка уже не горит,
А старик все сидит у окна,
Сам с собой говорит...
Тё Ги ЧеН
★
ПЕСНЯ О ЗЕМЛЕ
(Лирическая поэма)
1
Я землю мою пашу...
Мара... Мара... долдя...4
Я, бедняк Ген Сен, землю мою пашу!
Говорили, что мне не видать никогда
Своей земли,
Даже если спина
Изотрется до дыр под ярмом арендатора
Даже тогда,
Когда на клочке чужой земли
Наступят сумерки мои,
Последние сумерки мои...
— Такова твоя доля, — люди мне
Говорили обыкновенно.
А сегодня я землю пашу свою!
Мара... вена... вена...6
И тучные грядки лежат,
И смущается земля, как невеста,
И пахнет грудью матери...
О грядки, грядки моей земли,
Как нежно вы друг возле дружки легли!
С вами в груди крестьянской
Надежды опять расцвели!
2
Ты слышишь? — пахари поют,
Они ушли из плена,
Из нищеты железных пут...
93
Мара... вена... вена...
И даже жаворонок сам,
Прислушиваясь к песне той,
Летит по синим небесам,
Дивясь прекрасной песне той.
Грудь пахаря становится
От этой песни шире,
И с песней заживает рана,
Полученная в черный день —
Я, помню, был еще тогда
Вихрастым мальчуганом...
Пусть разрывает тот напев
Мое страдание и гнев,
Что туго стянуты узлом
На сердце раненом моем...
3
Это было весной,
Мне исполнилось десять,
Весной, когда кончился пшенный суп
Когда после похлебки
Из „госарй** ®
Я облизывал жадно уголки губ.
Впервые я вышел в поле с отцом —
Отец пахал,
Я бросал семена.
Вдруг вижу: трое
В мундирах идут,
И сабли грозно бренчат,
И хрипло, как будто костью он
Подавился,
Воскликнул один:
— Чья земля?
— Моя земля... —
Дрожащий голос отца...
— А лист регистрационный ?
— Есть... —
Дрожащие руки отца. ..
94
4
Желтый мундир губы кривит:
— Подумал за вас
Царь Ли’,
Японской империи принадлежит
Каждая пядь
Корейской земли*
А твой регистрационный лист — вот..
С ним вопрос прост! —
И жизнь троих
Разорвал в клочки,
И ветер клочки унес...
Тупая боль заныла в груди,
Взмахнул кулаком отец:
— Моя земля... японский пес!
— Ах, ты бунтовать, подлец? —
Блеснула сабля...
Отец упал...
Склонились над ним враги...
Я помню кровь
И сапоги,
Японские сапоги...
5
И помню я другую весну,
Могилу простую одну,
Забытого кладбища тишину,
Смертельную тишину...
Перед смертью громко крикнул отец:
— Мою землю?... собака... стой...
Был клочок земли
Японцами взят,
И фанза стала золой.
Хоть крыша ее
Как сито была
И покосились столбы,
Но от дедов она
К нам перешла,
95
Как единственный дар судьбы.
А потом сын и мать
В чужом углу
За счастье считали
Спать на полу...
И однажды, в темную зимнюю ночь
Я услышал стон:
— О мой сын,
Я знаю, мне встать теперь невмочь..
Как будешь ты жить один?
6
Не забуду я прошлых
Лютых годин.
Г 1усть тысяча лет пройдет —
Как иглы, будут
Сердце колоть
Виденья былых невзгод.
О, черное время,
Я помню тебя,
Как детские страшные сны...
Вонзил свои когти
Японский тиран
В сердце моей страны.
„Колониальное общество" в,
Под маской лжи —
„Проверки земельных угодий"—
Раскинуло
Черную сеть,
Отрезая пути свободе,
Народная скорбь
Изошла в слезах —
То наши реки, братья!
А наши горы?
Не в них ли сошлись
Народа Кореи проклятья?
Не знали мы,
Как сможет жить
Народ наш — пахарь-бедняк,
96
Когда даже кости
Наших отцов
Стали пищей голодных собак!
И столько людей
Нашей земли
Прошли кровавый путь!
Я помню, как кожа
От пота гнила,
Как горло
Похлебка „солиптек" “ жгла,
Как впала от горя грудь...
Я помню помещика —
Он „любя"
При встречах мне кивал:
„Уж я то, поверь, жалею тебя" —
И дочиста обирал.
Не забуду голых,
Изнуренных детей
С распухшим животом
И женщин черных,
С лицом,
Похожим
На обгорелый дом.
7
О грудь моя,
Печаль тая,
Спокойна будь,
Как после бурь
Небес лазурь,
Как океанский путь!
Сегодня землю я пашу!
Узнали вы Ген Сена?
Сегодня вольно я дышу. . .
Мара... вена... вена. . .
Жена,
Сажая семена,
Говорит:—Наш бык утомлен,—
И я отвечаю,
7 Заж. М 34«
97
Смахнув свой кот:
— Давай и мы отдохнем! —
Жена говорит:
— В этом году
Мне весело в первый раз... —
Все шире грудь —
Как небо она
Цвети, свободная весна,
Цвети и радуй нас!
8
Я помню,
Я помню этот день,
Когда собрались мы,
Забыв невзгод кровавых тень
И свет добыв из тьмы.
Я помню —
Ликовал народ,
Стерев свой пот,
Забыв свой плен,
И справедливый поднял меч
Герой народный
Ким Ир Сен.
И счастье отдал
В руки нам
И. не жалея в битве сил,
За кровь народа
Палачам
Он беспощадно отомстил!
Он путы прошлого
В тот день
Своим булатом разрубил
И мрак корейских
Деревень
Весенним светом озарил!
И в первый раз
В груди моей
Запела новая весна.
98
В сияньи солнечных лучей
Живи,
Родимая страна!
9
Машина тормозит,
Выходит шофер-солдат.
— Здравствуйте, — говорит, —
Пашете? Очень рад... —
Говорит по-русски шофер,
Но мне понятно все —
Его дружелюбный взор,
Улыбающееся лицо.
И нам не нужен толмач,
Мне речь его ясна —
Ведь дружба, как ни прячь,
Но сердцу она видна.
Разве спрашивают о том,
Высок ли хребет гор?
Разве спрашивают о том,
Широк ли морской простор?
10
На поле моем
Ты первый гость,
Ты делишь радость мою,
Что вот я, „вечный бедняк" Ген Сен
Землю пашу свою.
Ты дома не был
Шестой уж год,
Не видел родных деревень.
Сейчас, верно, в поле
Идет ваш народ,
Повсюду цветет
Сирень...
Бегут колхозные
Трактора
По тучным колхозным полям,
7*
99
И песня с полей
Несется с утра,
Навстречу первым лучам.
И ты, пропахший дымом в бою,
Прошедший сквозь смерть и тлен,
Ты рад, что пашет землю свою
Корейский пахарь Ген Сен.
Ты рад,
Что видишь стройный ряд
Моих трудовых грядок.. .
Мне крепко руку
Жмет солдат
И говорит: — Порядок!
11
А песня пахарей летит
В просторы Северной Кореи.
Нет, то не звук былых молитв,
Не звонких жаворонков трели,
Она звучит,
Как счастья гимн,
Грядущей жизни увертюра...
Забыт войны тяжелый дым,
Развеян призрак жизни хмурой.
Здесь будут радостно шуметь
Хлебов взлелеянные всходы,
Здесь будут дети громко петь,
Здесь будут, радости полны,
Сердца людей удивлены
Прекрасным зрелищем
Свободы!
Артерии моей страны
Несут потоки крови новой,
То нити радостной весны
Одели солнцем мир суровый.
Откуда хочет ветер дуть?
Огкуда наползают грозы,
Чтоб омрачить наш ясный путь,
И чьи там слышатся угрозы?
100
Кто, сбросив маску патриота,
Себя делами выдает?
Как он с отчизной сводит счеты
И правду жизни продает?
Когда звуки сирены дойдут
До самой вершины Дянбяксан 10
И хребты ее потрясут,
Тогда из долин и с полян
Поднимутся новых солнц
Миллионы
И старое небо спалят
Для того,
Чтоб даже пепла,
Даже пепла
Не осталось бы
От него!
12
Я землю мою пашу...
Мара... мара... долдя...
Я, бедняк Ген Сен,
Землю мою пашу!
Говорили, что мне
Не видать никогда
Своей земли,
Даже если спина
Изотрется до дыр
Под ярмом арендатора,
Даже тогда,
Когда на клочке чужой земли
Наступят сумерки мои,
Последние сумерки мои...
— Такова твоя доля,
Бедняга Ген Сен, —
Говорили обыкновенно...
А сегодня
Я землю пашу свою!
Мара... вена... вена...
Пак Пхал Ян
ПОСЕВ
Земля стала рыхлой.
Весеннее солнце
Ее обогрело
И всюду в полях
Крестьяне
Рабочих волов
Понукают.
Время настало
Поля засевать
Отборным зерном.
Разве когда-нибудь
Мы встречали
Так радостно этот день?
Всего лишь три года прошло,
Как навечно
Народною стала земля,
И под рукой настоящих хозяев
С каждым годом
Все краше и краше
Становятся горы и степь.
И вот,
Вслед за победной двухлеткой
Встречаем мы третью весну.
Давай же, товарищ,
Быстрее пахать,
Быстрее поля засевать.
Время не терпит, не ждет.
102
Целую зиму
Мы ожидали этого часа,
Свои удобряя поля.
Вчера и сегодня
Мы обсуждали,
Как перевыполнить план урожая
В этом году.
— Эй, волы,
Веселее тяните
Новый, отточенный плуг.
Поле мое’ Принеси нам высокий,
Радостный урожай!
Чтобы хлеба веселей созревали,
Чтобы обилье несли,
Я, рукава засучив по локоть,
Буду работать весь год.
Девочка,
Ты, что зерно собираешь,
Спой нам
Веселую песню
О нашем труде!
Реют высоко
Над нашей деревней
Знамена Народной Кореи,
И здесь,
В каждом доме и в каждой хате,
Вис ».т портреты вождя Ким Ир Сена
И песни поют все
О новой весне.
Давайте ж, друзья,
Дружнее работать,
7рудом прославляя
Нашу весну!
Ян Мен Мун
★
ОБОЗЫ С РИСОМ
По дорожкам деревни
Там, где ольхи встают, —
Веселятся крестьяне
Да „Янсандо" поют.
В звонких праздничных песнях
Славя радостный труд,
К закромам государства
Рис корейцы везут.
Благодарность к отчизне
В патриотах кипит.
Енчери и Габтоги —
Каждый к складу спешит.
И подводы охотно
Дружно тянут волы —
Знать, с хозяином радость
Разделяют они.
Расцветают повсюду
Астры возле дверей,
Улыбаются дети
На руках матерей.
Урожай прославляя
От зари до зари,
Повторяют крестьяне:
— Добрый выдался рис! —
104
Друг за другом обозы
Все идут от ворот.
Изобилье пришло к нам,
И ликует народ.
По дорожкам деревни
Там, где ольхи встают, —
Веселятся крестьяне
Да „Янсандо" поют.
Ли Вэн У
★
В ДЕНЬ РАССАЖИВАНЬЯ РИСА
Не только потому,
Что люб и мил участок
Земли добротной, на которой будем
Рассаживать сегодня
Красивые росточки риса,
Но также потому, что оч/нь долго
Боролись мы за то,
Чтоб этот день пришел,
Сегодня стебелек
И каждый розовый листочек риса
Так радует наш глаз.
Есть в этой радости необычайной
Те чаянья и те надежды,
Которые не покидали наших предков —
За родину свободную борцов.
Есть в этой радости
И та большая радость,
Что грудь односельчан переполняла
В тот день,
Когда мы землю получали.
Поле, ты, поле, чудесное поле для риса.
Вспахано ты и опять перепахано ты:
Вот и весна прилетела,
И в зеркале поля —
Лазурное небо,
И на рассаде повсюду
Майское солнце блестит.
Когда воедино собравшись,
106
Бывало, мы камни сбирали
И пни корчевали, чтоб пустошь
В участок земли превратить, —
Смеялась помещичья морда,
Смеялась и скверно бранилась.
А ныне, смотрите, рассаду,
Ростки превосходного риса
Взрастили мы, как напоказ.
И каждая домохозяйка,
Веселая домохозяйка,
Подол подобрав, на работу
На рисовую плантацию
Сегодня с зарею пришла.
И кто уселся на стуле,
На ящике кто, на бочонке,
На козлах, ведре —
Кто на чем.
Пятнадцать здесь женщин
И двадцать
Уселись рядком.
И руками
Умело, и быстро, и ловко
Рассаду достав из корзины,
На поле сажают свой рис.
Пучок за пучком доставая
Розовые росточли,
Крестьянки,
Их вымыв водою,
На грядки земли разрыхленной
Бросают
Пучок за пучком.
Рагульщики — молодые,
Такие ж, как эти пучки,—
Рассаду на тонких рагульках
С гряды на гряду переносят,
Весельем, и песней, и смехом
Поля наполняя окрест.
И вот уже всюду,
107
Как радость,
Охапки нарядной рассады
Бегут и бегут по полям.
Вдали там есть город, в котором
О нас проявляют заботу.
И к городу этому дружно,
Как девушки в праздник,
Пучки благодатного риса
Бегут наперегонки.
Пятнадцать молодок,
И двадцать,
И тридцать, и сорок,
И больше
Стоят по-над полем рядами
И, палкой размерив делянку,
Рассаду отборного риса
Сажают пучок за пучком.
О поле, ты, древнее поле,
Ты, наше родимое поле!
Сегодня страда, и крестьянки
Сюда собрались на работу.
Но там половина земли
Пустует еще без хозяев.
И жаль мне, что в Южной Корее
Сегодня в честь праздника риса
Торжеств на полях не видать.
Не только потому, друзья,
Что так свежа
Рассада,
Но также потому,
Что наше время
Настало, наконец, —
Я славлю счастье
И народный труд.
День рисовой рассады!
День посадки
108
Кореньев риса!
Как и весь народ,
Жду дня, когда
В Корее Северной и Южной люди вместе
На поле выйдут.
Верю: этот день настанет!
Мы боремся,
Чтоб он настал скорей.
Мин Бен Гюн
★
РОДНОЕ СЕЛО
1
Здесь — приземистые горы
И ручьи стекают с гор.
Здесь село мое родное,
Угол детства моего.
Вон стоит за тем забором
Наша старая изба.
— Незнакомая девчонка,
Дай-ка чашку мне сюда!
Сам хочу я, словно в детстве,
В ключ журчагций заглянуть,
Сам хочу я черпать воду,
Чистую, как изумруд.
2
Кто это?
Да ты ли, Норан?
Ты ли это, Макдан?
Мы поседели, друзья, но все ж
С вами остались в живых.
Нас застигали в трудном пути
Снежные бури не раз.
Бороды за годы разлуки
Выросли, други, у нас.
3
— Сядьте ж поближе и о Сун И,
О подруге детства поведайте мне.
110
Вон ее надпись еще и сейчас
Вижу я на скале.
Сколько она имеет детей?
Дочки иль сыновья? .. —
Горек ответ, так что ручей
Кажется омутом мне...
Вы говорит.’, что у нее
Не было вовсе детей,
И чтоб родных прокормить,
В доме публичном она умерла
Под плач осенних дождей?..
Нет, мы вспоминаем ее такой,
Какой она в детстве была!
4
Я же в эти позорные дни
Все ждал, когда ж лунный свет упадет
На улицы бедняков.
Жил я дома в такой тесноте,
Что яблоку негде упасть,
И мы порешили с женой
Ехать за тысячи ли.
Только — повсюду жирный дракон
Пасть раскрывал свою,
И не было места на всей земле.
Где голову преклонить.
Я с места на место переезжал,
Сходил от нужды с ума,
И вот я прибыл в свой край родной..
Но вижу, друзья, и вам
Отметины жизни — сотни морщин —
Избороздили лицо!
А счастье? — Оно оказалось здесь,
Где солнце демократизма взошло,
Пришедшее с севера к нам.
Давайте ж встанем на этот холм,
Покрытый бархатной травой,
И взором землю окинем и всё,
Что стало нашим теперь.
Ill
Вот даже и утки вернулись сюда —
В родные свои места.
Верно, и нашему, друг, селу
В радости жить суждено.
Так как же мне родину не воспевать,
Принесшую счастье нам!
Кам У Чер
•к
СОПКА ЧАНУМУР
Дороге горной
Нет конца:
Струятся версты —
Десять, двадцать...
Ханпо, Гымгё, Бендем, Геден —
Селенья у границы самой.
Тропинки вьются там от кряжа
К другому кряжу к параллели
Тридцать восьмой.
Сидел я на подводе
С солдатом Армии Советской рядом;
Мы к рубежу держали путь — туда,
Где постовой шалаш стоит. Беседу
Вели мы знаками. На горном склоне,
Сойдя с подводы, по фазанам пестрым
Стреляли мы, внимая эху гор...
В долине,
над которой небо видишь,
Как будто из глубокого колодца,
Мы повстречали путника — он шел
В селение Гымгё.
— Скажи-ка нам, —
Его спросили мы, — где можно здесь
Поесть? — И он ответил нам: — Вам нужно
Еще проехать километра два,
Вы там шалаш отыщете...
Спросите,
8 з« к те
113
Где Лим Со Баи живет — то мой шалаш,
На сопке Чанумур он расположен.
Журчит ручей прозрачный у подножья
Высокой сопки.
Ветерок прохладный
Над ним летает.
Здесь переправлялся
Вожак народный, храбрый Лим Го Ден;
Долина у подножья Чанумур
Зовется Чемсекгор.
В поселке горном,
Где некогда бесчинствовал наместник,
Теперь солдаты Севера живут;
А по тропинке горной, по которой
Народное добро вернул народу
Отважный Лим Го Ден, его отнявши
У жадного наместника, теперь
Проходит параллель тридцать восьмая,
За ней мерцает речка Есенган,
А по другому берегу реки,
Овеянные миром и покоем,
Идут подводы...
И за сопку Юг
Я с Севера горячий шлю привет
Друзьям — борцам страдающего Юга.
Я им пошлю букет пунцовых роз.
Их образы в душе моей толпятся,
И хоть сейчас мне торопиться надо,
По ним тоскуя, шаг замедлил я.
Я помню их, о них забыть нс вправе.
За сопкой Чанумур, на перевале
Я думаю о том, как звезды Юга
И звезды Севера заблещут ярко
На светлом небе мира и труда...
И чтоб приблизить этот славный день,
Шагаю я на юг, на поле брани!
114
S'
Пусть горная долина глубока,
Но звезды освещают мне дорогу
Длинна дорога
По долине горной,
Струятся версты —
Десять, двадцать верст...
Хан Мен Чен
ДЯНБЯКСАН
1
Есть гора, облаков выше всех.
Окружающие хребты
На нее смотрят снизу вверх,
А она на них — с высоты.
И за тысячи километров
Прилетают к ней стаи ветров.
2
Это горный шатер
Дянбяксан
Свои выси простер
К небесам.
Сосны стойко стоят
Зелены,
Словно гордость таят
Страны.
3
Здесь такой простор вселенной шири
И такой прозрачный чистый воздух,
Словно дышат легкими большими
Солнце, и луна, и небо в звездах.
4
И Ким Ир Сен Дянгун когда то
Точил на камнях Дянбяксана
116
Меч солдата —
Партизана.
Свободы великое зарево
Отсюда предвидел он,
Как лучшего друга узнал его
Народ наш, что был угнетен.
Ради спасенья родины
При свете луны н звезд
Были Дянгуном пройдены
Десятки тысяч верст.
Долгое двадцатилетье
Боролся вождь партизан,
Чему свидетель
Ты, Дянбяксан.
На вершинах высоких гор
Партизанский пылал костер,
И таились в лесной глуши
Партизанские шалаши.
Расскажите ущелья гор,
Расскажите притоки рек,
Как святую борьбу повел
Замечательный человек.
Расскажите вы, реки Ялу и Думай,
Поясами обвившие Дянбяксан,
О борьбе корейских крестьян,
Что вступали в ряды партизан.
Расскажите о веснах,
Которые не были веснами;
Расскажите о звездах,
Которые не были звездами.
Расскажите, ущелья гор,
Как горел партизанский костер
117
И таились в лесной глуши
Партизанские шалаши.
О ты, Дянбяксан,
Убежище партизан!
Ты, наверно, видишь ее,
Идею, выросшую
В твоей груди?
Ты, наверно, видишь ее,
Волю, выросшую в твоей груди?
Дянбяксан! Ты гор выше всех,
Окружающие хребты
На тебя смотрят снизу вверх,
Ты — глядишь на них с высоты.
И свирепый ветер норд-ост
Прилетает за тысячи верст.
О Дянбяксан, восточная твердыня,
Хранила ты великие идеи.
Я говорю: ты будешь жить отныне
В любви народа солнечной Кореи,
В народной гордости моей Кореи.
Тё Гн Чен
КАЧЕЛИ
На майском берегу,
Зеленом берегу,
Где ива серебристая
Поникла на лугу,
Там девушки качаются
И косы разлетаются,
Качели задевают за ущербную
Луну.
А девушки веселые,
Как птицы, машут крыльями,
Как птицы, улетают в голубую
Вышину.
Один толчок хороший —
И речка под ногами.
Другой толчок — и горы
Встают перед глазами,
Зеленые,
Высокие...
От третьего толчка —
Над самой головою
Сгустились облака.
Как нежен твой румянец,
Улыбка как нежна!
Зачем в небесный глянец
Ты смотришь, смущена?
Что ищут там,
За облаком,
Глаза твои прекрасные?
119
Зачем они
Так пристально
Глядят в просторы ясные?
За тучами,
За кручами,
Где белый лег туман,
Стоит Кореи Северной
Столица там
Пхеньян.
И над Кореей Новой —
Знамен свободных свет.
В Пхеньяне
Всем доступный
Есть университет,
И учится в нем парень —
Он в прошлом был батрак,
О парне том, бывало,
Здесь говорили так:
Что беден он,
Что жалок он.
Как грязи серый ком,
Что, мол, до самой смерти
Он будет батраком...
Тю Сон Вон
АРИРАН
(Лирическая поэма)
Арирви, Арарио, Ариран!
Двенадцать перевалов — Ариран,
Л милому — один лишь перевал.
Тяжко, долго ждать!
Прилетел давио жаворонок и гусь,
А я милого жду, ке дождусь...
(Народная (Н!сня)
Перевал, перевал, перевал
и еще перевал...
Круто идут. •.
Куда ведут?
Может, и нет конца?..
О перевал, перевал,
сколько ты сердец перервал,
сколько глаз в слезах,
сколько горьких губ в обиде,
Ариран, ты видел!
1
Какие там сборы? Узел и всё!
И на спину отцу...
Раз — и собрались,
и в горы, в горы.
А там, на узле,
самый малый малыш
шею обвил отцу, близко к лицу,
лепечет отцу малыш
(три годика лишь!):
— Ну, зачем мы сюда?
Домой пойдем —
121
Горько стало, горе
в горле застряло,
слезы текут по руслам морщин...
Так отец горевал.
О перевал, перевал...
Ариран — страна перевалов.
Далекд, как далеко
склон, а среди валунов
ячмень стал расти,
чтобы вырасти и нас спасти.
Но как его долго ждать,
тропинками проходя'
Исхудала сестренка Шен Дя,
н лес пошла,
папоротник нашла
(у него ведь «очные стебли есть!) —
не любоваться пошла,
а поесть.
И упала бедняжка
на траву остролистую ту...
О Ариран, Ариран
седоглавый, всюду обвалы, —
помнишь, как шли мы, ведя
сестренку Шеи Дя
через твои перевалы?..
2
Вырастил отец урожай на поту.
А я нашел собачонку Хвандун
и возился с ней
много детских дней.
Все отобрал самурай,
проглотил, проклятый!
И пошли мы тянуть
по дороге,
пошли мы тянуть ноги
в неведомый путь. •.
И небо нам вслед плакало
122
дождем слез.
И, плача, ухало
огородное пугало.
В первый раз оно всерьез
затосковало...
Разве ты позабыл этот день,
Ариран, страна перевалов?..
Кукушка, кукушка,
ах кукушка,
одну тоску ты своим куку
накуковала.
Стояли седые горы,
а путник усталый
дремал в своем горе.
А с горы
доносилось вниз:
„Ку-ку, домой!
Ку-ку, вернись!"
Ну, что ж, проснись
от голоса птицы земли родной!
Но кто же знал,
когда возвратится?
Ни Ариран, ни путник, ни птица...
Тропка, тропинка, а на ней —
столько камней цепляет ногу!
Вал на валу и валун на валуне.
Столько сложено груд;
чтоб очистить дорогу,
столько камней накидал
тот,
кто родину покидал,
об удачной дороге себе
молясь судьбе перед богом!..
Много прошло беглецов.
Груда стала седой,
обросла мохом,
от ветра и ливней сморщилось ее лицо.
123
Но, перевал, скажи, перевал,
перевал, что тропинками вьется,
какие вести ты передал,
от того, кто сказал, что вернется?..
А в маньчжурской степи
от ран
мой друг умирал.
Он был партизаном,
и в бою умирал
за землю свою.
Побелел, ослабел,
но все смотрел на восток:
— Подымите, поддержите меня,
чтоб еще разок
посмотреть на Чосен,
на родную Корею.—
Умирающим голосом
нам простонал:
— Бейтесь, друзья, добейтесь победы.. .
полной, вечной.
Отомстите за все и за всех,
за кровь, что за народ проливали...—
Помнил он, когда умирал,
Ариран,
твои перевалы...
3
Пере вал-Плач,
Перевал-Боль —
так его называли.
Но, Ариран, в какой день,
в какой час
окончилось время-ненастье
и назвал тебя наш народ
Перевал-Счастье?
Здесь впервые народ
запевал
124
песню воли своей.
Здесь прошли с охапкой цветов
наши люди,
чтоб впервые дышать
полной грудью.
Как хорошо!
Как хорошо без конца!
Начался новый век!
Тридцать шесть
нескончаемых лет
пили желчь,
лили кровь
и носили оружье мы,
и оружье носило нас
вот за этот священный час!
Окончена ночь!
Свобода всем!
Свободна родина Чосеи, свободна!
Нам сквозь огненный круг
сегодня
Северный друг счастье принес.
Как же не праздновать нам сегодня?
4
О моя краса, моя Чосен,
Корея моя!
Мной перебрано в песнях к тебе
много струн!
Я с тобой снова юн,
в нашей новой весне
я пою,
как идем мы к тебе — старый, малый,—
после горя и ран
через весь Ариран, страну перевалов!
Я запел, запел в первый раз,
о том, как, слезы вытерши с глаз,
корейский парод
кует победу,—
125
чтоб от горькой черты
между Югом и Севером,
и до
острова Дедюдо —
вся алмазная Чосен
подхватила бы слово мое,
понесла бы в проходы
древних гор
песню счастья, песню свободы!
♦ ♦
•
Пой, Корея, песню свою.
Я же знаю о ком я пою,
за кого я пью!
В ковш из золота
я вина золотого налью.
Всем народом здравица спета,
Освободившему землю мою
Сталину — песня эта,
Сталину — здравица эта!
Хан Сик
ОГОНЬ ВОЗМУЩЕНИЯ
Посвящается 29-ой годовщине
мартовского восстания 1919 года
В ушах доныне возгласы звенят:
„Да здравствует свободная Корея!"
Я вспоминаю марта первый день,
Когда еще дыхание земли
Нс развевалось шелковою нитью,
Когда еще цветы не расцвели
И ароматом сердце не пленили.
Японской артиллерии огонь,
Жандармов злобных вздыбленные кони —
Ничто нас не страшило в ту весну,
Ничто нас не могло остановить!
У тридцати мильонов в день восстанья
Один был пульс, единое дыханье.
Боролись мы, полны одним стремленьем:
Завоевать стране своей свободу,
Страной свободной править всенародно!
Я не забыл кровавой этой битвы,
Хоть колесо истории с тех пор
Свершило двадцать девять оборотов...
Неужто уж вторая годовщина,
Как дышет вольным воздухом Корея?
Неужто, братья, день восстанья в марте
Вторично мы свободно отмечаем?
По улицам шагает наша клятва,
127
Родной народ клянется громогласно:
— Не будет больше к прошлому возврата!
С проклятьем прошлым кончено навеки!
Все за счастливый Север встанем грудью,
Грабителей на Юге уничтожим!
Объединим под знаменем свободы
Народную республику Корею!
ш
ПОД ГНЕТОМ
ЯПОНСКИХ
ЗАХВАТЧИКОВ

Ли Сан Хва
В ОЖИДАНИИ БУРН
Земля!
С самых древних седых времен,
Сотни и тысячи лет,
Лопата и тяпка сдирали с тебя
Покров плодоносный твой;
Картошка и просо из года в год
Высасывали твой сок.
И вот ты сухая, как скелет,
У деревушки лежишь...
Л люди все ждут,
Что ты принесешь
Обильный хлебов урожай...
* *
♦
Земля!..
Вот стонет она по весне:
— Я так измучилась вся!..
И выступают камни в полях,
Как перебитый хребет.
А человек повсюду в полях
Тяпкою бьет и бьет,
С утра и до вечера,
Изо дня в день
Пропалывая ее.
Люди знают, что у земли
Нет ни души, ни рта.
И все же веками просят они,
9*
131
Чтобы земля дала
Из истощенных запасов своих
Побольше картошки им.
Люди верят,
И в их груди,
В их зачерствелых сердцах
Мечты поколений
Еще живут,
Мечты о свободной земле.
По небу медленные плывут
Ленивые облака,
Усталость стелется по земле,
В полях молчанье царит...
В такую пору, мои друзья,
Мне хочется, чтобы смерч
Пришел сюда с восточных морей
И, пыль поднимая в полях,
С этой земли
И с души моей
Тоску разметал бы, как прах.
1925-1928 гг.
Пак Пхал Ян
★
НОЧНОЙ ПОЕЗД
Мчится, пыхтя, поезд ночной.
Не сердце ль народное бьется в нем?
В полночь летит чудовище,
Словно изгнанник бежит с узелком.
Не моя ли душа на небе том,
что видно мне из окна?
В груди так душно,
Ночь темна...
На чело странника
Думка легла...
Ах, где же ты, родины светлый сон?
Ах, ночь,
Как ты длинна!
Что же случилось
С крестьянами,
Что жили в селе у нас?
Колеса стучат,
Колеса стучат,
И сон не смыкает глаз...
Северный ветер в окна стучит,
Народ усталый крепко спит.
Эй, гость ночной,
Не стучи в окно!
Душа наша плачет,
Ей темно.
133
Но поезд средь мрака летит
И вот
Кричит:
„В атаку! В атаку! Вперед!
Ах ночь,
Лежишь ТЫ; каменная,
На теле народа-богатыря...
Скоро ли вспыхнет пламенная,
Желанная
Заря?
1936 г.
Лим Хва
★
ХЕНХЯТХАНИ
Волны этого моря
Издавна были высокие.
Взлетали они на просторе,
Словно белые соколы.
Как оленей ватагу
Гонит пожар в горах,
Нас, молодых, отвага
Гнала, обгоняя страх.
Если миновать
Остров Цусим, —
Только моря синь,
Только моря гладь. ..
Впереди
Хоть шаром
Покати,
Земли пе видать.
Сильный шторм
Застает в пути:
Море вспенено,
С материка
Ветер северный
Стремит облака.
Высокие волны
Встают на дыбы,
Словно
Готовятся для борьбы,
Дождь, ветер и туман
Обрушиваются на Хенхятхан.
135
Тучи над бездной морской нависают,
Звезды тускнеют. Путь далек!
Лишь на полуострове мерцает
Красный маяка огонек.
Но ни тучи, ни громы, ни молнии,
Ни туман, ни ветер, ни дождь,
Ни свирепые волны моря
Не пугают молодежь.
Если
Речь о ней поведешь,
Знай, что это не та молодежь,
Которая в первом рейсе
Научилась курить,
Во втором рейсе
Научилась любить,
А в следующем рейсе
Научилась деньги копить.
Молодежь наша
Не однажды,
Не пугаясь шквала,
Хенхятхан переплывала.
Родину освободить стремясь,
Люди лучшие,
Не рабы,
Везли оттуда оружие
Для борьбы...
Иные не вернулись обратно...
А тех, кто предал, не хочу вспоминать...
Хочу воспевать не боящихся смерти,
Тех, кто мужественен и юн,
Кто жизненные побеждал смерчи,
Они сильней, чем морской тайфун!
Знаю, в твоей истории,
Моя страна,
136
Были люди, которых
Не забудутся имена.
Знаю, имена переплывавших пролив
Напишут на скрижалях свободы,
По десятилетиям расположив:
Девяностые,
Двадцатые,
Тридцатые,
Сороковые годы.
Пройдут года,
Настанут сроки —
Придет свобода, и тогда
Сверкнет, как памятник высокий,
Вам предрассветная звезда.
Она с небесного экрана
Засветит радостью лучей,
И будут волны Хенхятхана
Для нас, как маленький ручей.
Но знаю я, из ручейка
Возникнет мощная река,
И мы о героизме вашем
Легенды чудные расскажем.
1927-1932 гг.
Тю Сон Вон
★
СТРАНА ЛЕБЕДЕЙ «
(Лирическая поема)
1
Охапки горя велики...
Детей на спину привязав,
Плелись в молчанье старики...
В тот день народ мой покидал
Свои лачуги и углы,
Спешил укрыться между скал,
Землею райской называл
Он глушь маньчжурскую... Скорей,
Скорей туда, чтоб средь камней
Гнездиться. ..
Так в крови, в слезах
Жизнь заржавела на глазах.
По камням острым побродив
В глухом, чужом краю,
На дальних тропах ледяных
Оставив кровь свою,
Я снова здесь, на родине,
Гнездо, как птица, вью!
И дума тайно, как родник,
Тревожит сердце мне
О тех, кто словно куст поник,
Корнями почвы не достиг,
Увял среди камней —
Не надо высохшей листвы,
Ни освежающей росы,
138
Ни солнечных лучей!
В тот день, когда тайно
Проник я домой,
Раздвинув решетку тюрьмы,
В тот день не нашел я там
Ничего,
Ничего, кроме пепла
И тьмы!
Только шорох услышал
У очага,
И войдя под родимый кров,
Я словно шальной
Говорил сам с собой,
Не веря звукам слов:
— Чу... тише... тише...
Слышу я...
Это ты, Хвандун,
Собачонка верная моя,
Веселый хлопотун?
Я помню день —
Стояла ты
На берегу крутом
У реки Сонхваган,
Провожала меня,
Догоняла меня,
Собачонка моя, Хвандун,
Провожала на бой...
Я помню твой
Гортанный, жалобный вой.
Я гнал тебя
Обратно домой,
Но долго ты шла
За мной...
— Чу... тише...
Я слышу —
Это ты, Хвандун?
Это ты, виляя хвостом,
Радостно воешь
Оттого,
139
Что я вернулся
В свой дом?
Нет!
Не ты,
Мой верный пес,—
Это крысы в углу шурша,
Тащат в нору
Собачий хвост,
Возятся и пищат.
Они обшарили весь дом,
Но лишь зола
Да пыль кругом...
Японский безжалостный аркан
Шею стянул твою.
Палач был жесток
И от крови пьян,
А я был в дальнем краю.
Я знаю, в тот час,
Мой верный пес,
Ты мог меня упрекнуть,
Что я не взял тебя с собой,
С собой
В опасный путь...
Там у колодца груша стоит.
Японец пришел:
— Отдай! —
Пришел и начал груши рвать.
Сун Хи, сестренка стала вздыхать,
Считала: три... четыре... пять...
О, хоть бы червивую одну
Оставил самурай!
Но все до одной
Палач сорвал,
И видела Сун Хи,
Как плод надежды
В корзинку его
Последней грушей
Упал...
Родная моя!
140
Сестренка моя!
Я детство твое не забыл:
— А ну-ка, попробуй
Меня догнать! —
И бежала ты
Что есть сил...
Под этой грушей
Играли мы
И бегали в перегонки...
Ах, где же ты?
Куда ушла?
Как сердце спасти
От тоски?
Где твой серебряный голосок,
Веселый, как месяц май?
О где ты,
Сун Хи?
Отзовись,
Сун Хи...
Будь проклят ты,
Самурай!
3
Боец не плачет —
Ему нельзя-
Но в этот праздничный день
Оставьте меня,
Мои друзья,—
На мне прошедшего
Тень.
Один я буду
Средь дум своих,
Чтоб вспомнить все опять...
Я складки горечи своей
Хочу перебирать,
Ведь было раньше некогда
Нам слезы проливать!
141
4
Кто там называет
Несчастным меня?
Брось!
Это чушь и дичь!
Кто желчи не пробовал,
Верь, тому
И сладости
Не постичь!
И поэт Ким Са Кат в старину
У крестьянина кашу ел
И хозяина утешал
Своим сладчайшим стихом:
„На простом сосновом столе
Кашица, как вода,
А в ней отраженье небес
И белых облаков.
Но, добрый хозяин мой,
Не смущайся стихом,
Не беда!
Ничего, если вместо круп
Сами горы посыпятся в суп!"
И дед и прадед, вздыхая,
В душе затаив печали,
Вместо рисовой каши
Сухие коренья жевали...
И что ж тут такого, что я
Еще не живу в достатке?
Я, который судьбу гаданьем пытал,
Я, который мотыгой могилу копал,
Я, который на теле лохмотья носил
И зимой, как креветка, согнувшись спал
Я, который в тюрьмах сходил с ума,
Я, который счастью пасынком был?
Ничего, что холод и голод терплю,
Как солдат перед боем—
В одежде сплю...
142
s
Погляди же — на земле освобожденной
Шелестят весенние ключи,
Нашей правды,
От огня спасенной,
Веером расходятся лучи!
Погляди — отчизна засияла,
Как волшебный,
Праздничный фонарь,
Так поднимем полные бокалы.
Чтобы счастье нам не изменяло,
Чтобы солнце
Навсегда изгнало
Прошлого золу, туман и гарь!
Кто там нас называет
Бедными?
Брось!
Замолчи немедленно!
Земля наша — плодородная,
Небо наше — лазурное,
Горы наши — богатые,
Реки — чистые, бурные.
Наших морей дыхание
Ровное и глубокое,
И каждая травиночка,
Что вихри не смели,
Что ото льда оттаяла,
Служить готова только нам,
Единственным хозяевам
Своей родной земли!
Ь
Охапки горя велики...
Детей на спину привязав,
Плелись в молчанье старики...
В тот день народ мой покидал
Свои лачуги и углы,
143
Спешил укрыться между скал,
Землею райской называл
Он глушь маньчжурскую... Скорей,
Скорей туда, чтоб средь камней
Гнездиться...
Так, в крови, в слезах
Жизнь заржавела на глазах...
По камням острым побродив
В глухом, чужом краю,
На дальних тропах ледяных
Оставив кровь свою,
Я снова здесь, на родине,
Гнездо, как птица, вью!
История нам меч вложила в руки,
И мы его не выпустим из рук.
Мы помним все:
И нашу кровь,
и муки,
И знаем мы,
Кто враг
и кто наш друг!
Довольно слез!
Пусть праздник наш сияет!
Стряхните все,
Что так давило грудь!
Давайте же, как лебеди
Играя,
Взмахнем крылами,
Пусть под солнцем стая
Парит в лучах,
Как первый снег, сверкая.
Сама земля кричит нам:
— В добрый путь!
Лим Хва
ДЕВУШКА СУН И
Сун И, Сун И,
Сестренка моя Сун И,
Единственная моя сестра,
Куда ж ты теперь пойдешь?
Откуда он может прийти,
Отважный и молодой
Борец, уважаемый всеми
И крепко любимый тобой?
На перекрестке двух улиц
Стоишь ты, пурге вопреки...
Сестра моя дорогая,
Нищие мы с тобой!
Любимую мать потеряли
Прошлой голодной весной.
Поддерживая друг друга,
Худые, бродя по округе,
Мы шли с тобой по росе,
И в дни безысходной печали,
Когда задыхались в нужде,
Мы юношу повстречали,
И он полюбился тебе
И стал нашим лучшим другом
В труде и в борьбе.
Когда наступила зима
И жалобно вьюга плакала,
Захлестывая дома,
Когда гремели машины
10 Заг м 34t
145
По мерзлой земле
И воробьи налету замерзали -
В завьюженном феврале,
Весну пронося в своих душах,
Мы шли
И смеялись в пути.
Такова уж, верно, молодость —
Готова всегда цвести!
Когда холодную кашу
Мы ели, давясь до слез,
Горячую молодость нашу
Не мог остудить мороз.
И хоть под метелью встречались,
Под вьюгами мы расставались,
Но юности страсть согревала
Нас в теплых объятьях своих.
Клокочущая и живая,
Не гаснущая ни на час,
Вечная и молодая
Необоримая страсть,
Словно великая радость
Горела в наших сердцах!
Сестренка моя!
Ты скажи мне, Суи И,
Что ж случилось с ним?..
Где ж он пропал,
Куда он исчез,
Любимый наш брат и друг?
Вор?..
Кто сказал, что товарищ наш вор,
Если известно пам,
Кто настоящий вор?..
Пусть заглянут в душу ко мне,
Пусть посмотрят в душу твою
Наши с тобой друзья.
Пусть посмотрят и пусть прочтут
Нашу с тобой печаль.
Встань же и радугой заблистай,
146
Молодость бедноты,
Не прерывая дыханья, ты
Счастье свое добывай.
Сестренка моя Сун И!
Ты полюбила всею душой
Отважного паренька!
Сегодня, наверно,
Твой дорогой,
Возлюбленный юноша твой
Лунный вычерчивает календарь
На холодных камнях тюрьмы.
Высохли сильные руки его,
Стали худыми они,
Руки, которым был нипочем
Самый тяжелый труд...
И на меня посмотри, сестра,
На брата взгляни своего:
И от меня остался всего
Лишь грязный галстук один...
А вьюга плачет и, как грузовик
По улицам мчится вдаль.
Ну, хорошо!
На перекрестке мы
Стоим уже целый день.
Дай же мне руку,
Пойдем
В бой за завтрашний день,
В бой за милого твоего,
За беспредельную нашу любовь,
За девушек трудовых...
Мы счастье свое
Обретем в борьбе —
Это понятно и мне и тебе!
1925 -1930 гт.
10*
Ли Ден Гу
ДЕРЕВНЯ БОНДУРН
Деревня Бондури
Стоит в горах, в глуши,
На целый километр
Над уровнем морским.
Сбегая вниз, журчит
Серебряный ручей,
На склонах, меж камней,
Растет усач-ячмень,
И алый мак цветет,
Украсив щедро луг,
А наверху блестит
Нежнейшая лазурь
Чудеснейших небес.
Но бедствует народ
У нас из года в год —
Одни живут в домах,
Где скот не стал бы жить,
А у других, глядишь,
И вовсе нет жилья,
Лишь изгородь стоит
Вокруг пещер сырых!
Эх, жизнь! Что здесь за жизнь!
Завидуют зверям
Сородичи мои
В деревне Бондури!
Одеты все в тряпьё...
Есть, правда, здесь одна —
Нарядная всегда,
Но не трудом она
118
Наряды достает,
А продает себя
Богатым подлецам.
О камни ие боясь
Изранить ноги в кровь,
За счастьем молодежь
Уходит босиком.
Здесь поговорка есть,
Что утро кормит день.
С утра ищи труда,
Чтоб вечером поесть.
С тех пор, как загудел
В долине паровоз,
Нахлынули сюда
Потоком торгаши.
Скупают хлеб, и холст,
И лесоматерьял,
Порой ждут босяка,
Чтоб снес добро за грош,
А тот босяк-бедняк
Напился с горя в долг
И взаперти сидит
У ведьмы в кабаке...
О, как противен мне
Мир жадных торгашей!
О будущность страны!
О мой родной народ,
О, как я шторма жду,
Чтоб смыл позор н гнет!
1937 г.
Тю Сон Вон
У ВОДОПАДА
У водопада Алмазной горы
С давней поры
Стоит сосна.
Над отвесной кручей вися,
Состарилась она.
Но держится стойко
И смотрит гордо с каменной вышины.
Надо годов прожить столько
И не иметь седины!
Никто до нее не может добраться,
Не бывал ни один человек там,
Только изредка серебрятся
Облака, гонимые ветром.
Немного времени отдохнув
Под деревом вечно зеленым,
Облака, тяжело вздохнув,
Спускаются вниз по склонам.
И смотрят высеченные в скале
Семь утешительных слов с вышины:
„Миллионы жизней на земле
Да будут спасены!"
Сотни лет люди,
Что были горем убиты,
Повторяли, взывая к Будде,
Эти слова молитвы.
150
Но почему-то поныне
Вижу на этой вершине
Только голые скалы,
А жизней спасенных
На каменных склонах
Не бывало.
Вижу голые камни
На Алмазной горе я,
Текут по ним ржавые капли,
Как слезы моей Кореи...
Войску верных стихов родному
Я тогда закричал громче грома,
Громче рокота водопада,
Чтоб услышала гор громада:
— В бой за жизнь и за счастье
В бой!
И сосна корейской породы,
Победившая лет невзгоды,
Закивала мне в знак согласья
Нессдеющей головой.
1930 г.
Пак Се Ен
★
БОЛЬНИЦА В ЧЕНБЕНЕ
Я нс шел к тебе —
Я летел к тебе
На крыльях надежды
Большой,
И с каждым шагом
Радость росла,
Что снова
Увижусь
С тобой.
Но свидеться нам
Не удалось,
Прервалась жизнь твоя,
И скорбь вошла в мое сердце,
Как в дом,
И угасла радость моя.
Ты в камере тесной
Лето провел,
И нас запретили
К тебе пускать.
Тяжелый недуг
Тебя сковал,
И жесткой казалась
Тебе кровать.
Я издали только
Видел тебя,
Когда открывали дверь.
Лицо побледнело,
152
Впали глаза,
Я понял, что это —
Смерть.
Но как же уйти,
Не увидясь с тобой?
Знаю, что ты
Перед смертью желал
Поговорить со мной...
В глазах потемнело,
Ноги мои
Не идут...
Слышишь, мой друг?
Я с тобой!
Я тут!
И как уйти, не спросив о тех,
Кто томится с тобой?
В глазах моих тьма...
Ноги мои
Не идут...
От горя сойду с ума...
Нет, не сойду,
Не сойду с ума!
Душа
Закалилась, как сталь!
Пусть нас разлучила
Твоя тюрьма,
Но мы
Побратались встарь!
Мне смерть не страшна —
Не раз в боях
Я видел близко ее...
И знай — я продолжу
Дело твое!
Великое дело твое!
Вас мучили,
Били вас палачи,
153
Но вы презирали боль,
За счастье Кореи,
За братьев своих
Вы жертвовали собой.
Быть может, ты,
Товарищ мой,
Уставив в потолок
Свой помутневший
Взор,
Ты заперт в камере сырой..
О, Друг мой,
Друг мой дорогой!
Я сам от горя
Занемог,
Но знай —
За смерть твою врагам
Мы отомстим
С лихвой!
1931 г.
Тю Сон Вон
★
МАТЬ
В городе Хыниам  Север-
ной Корее был японский хими-
ческий комбинат. На атом ком-
бинате работали дети а аоарасте
9—13 лет, которых японцы по-
купали у родителей по 50 иен.
Мама!
Мамочка!
Там мамочка идет
Через Нактонган,
Вдоль прибрежных полян...
Широко простерла руки
Сквозь густой
Туман...
Мама, мама!
Это я!
Это я — меньшой...
Иль меня ты не узнала?
Что же ты не подошла?
Почему не приласкала?
Почему не обняла?
Мама, мама, погляди —
На другом берегу
Злые дети засмеялись,
Что, спеша к тебе навстречу,
Вдруг о камень я споткнулся
На вегу...
J55
Нет!
Не придет
Мамочка моя...
Три весны тому назад,
С тех самых пор,
Как был я взят
За пятьдесят
Кровавых иен
И брошен в ад,
В хыннамский ад,
Мама плакала,
Стонала,
Изошла в слезах...
Умерла и даже глаз
Не закрыла —
Все хотела
На меня взглянуть
Хоть раз!
А меня душило горе,
Я глядел на небеса
И, рыдая, звал я:
— Мама!
Где ж ты, где,
В каком краю?
— Здесь! —
ответили мне горы.
— Здесь! —
ответили леса...
И тогда я крепко обнял
Маму милую мою,
Святую родину мою!
Пак Се Ен
★
СЕСТРА
Ты поведай, сестра,
Мне всю правду скажи —
Как ты день тот печальный
С детьми провела?
Было нечего есть,
Было тяжко так жить!
Будто сера
На лица всех
Пылью легла.
Я, признаться, сестра,
Брел,
Не чуя земли
И своих ослабевших от голода пог...
Вдруг увидел я город,
Сверкавший вдали,—
Скорбь взяла:
Перейти
Через сопку не мог.
Вновь услышать хочу —
Повторить мне приди,—
Что я в тесной каморке твоей говорил:
Мы сплотиться должны
(Ведь борьба впереди!),
Не жалея
Ни сна,
Ни здоровья,
Ни сил.
157
Только нам понапрасну
Не нужно мечтать,
О богатстве
Не строить бы домыслов зря!
„Бедняки неприлежны"
Кто смеет сказать?!
Злые люди,
Что искони
Ложь говорят.
Я, сестра, десять лет проучился
Узнал,
Почему у работниц
Морщины у глаз...
Ты была голодна...
И завод бастовал...
И хозяин уволил
Безжалостно
Вас.
Он сказал: — Ты слаба,
Ты старуха совсем! —
А тебе
Только тридцать
Исполнилось лет...
Знай —
Обычно жестоки хозяева
Все,
Никакой у них жалости
К бедному нет.
Брат и муж твой отважный
В едином строю
Неразлучными были,
Теперь же — со мной
Ты стань рядом, сестра,
Как в опасном бою,—
Против власти богатых
Неправой, тупой.
15*
Верь,
Само не придет счастье в руки тебе,
Думать нечего (мужа теперь не
вернешь), —
Становись на борьбу,
Ты поможешь
В борьбе
Сбросить гнета оковы,
Извечную ложь.
Не из тех ты, богатых,
Что косу свою
Маслом мажут душистым;
Любимой сестрой
Назову я тебя:
Знаю—будешь в строю
Против власти хозяев
Неправой, тупой.
1930 г.
Ли Ден Гу
★
КЛЯТВА
Отец мой!
Клятву
Тебе даю...
Для сына, сквозь тьму
Ты путь проложил,
И если твоих не хватит сил
Клянусь, отдам я
Всю силу мою,
Ту, что из года в год
Копил!
Отец мой!
Клятву
Тебе даю...
Себя не щадил ты
В священном бою,
И если крови
Не хватит твоей,
Знай,
Что отдам я
Всю кровь мою!
1938 г.
IV
В ТИСКАХ
АМЕРИКАНСКОГО
ИМПЕРИАЛИЗМА
★

Бяк Ин Дюн
*
НЕНАВИСТЬ
Ненависть к ним,
к империалистам,
к империалистам Америки —
ненависть к ним!
Ненависть к ним —
к гиенам,
к червям гниенья!
Мне нужны
убивающие слова,
ненавидящие и проклинающие!
Может, раньше и не было этаких слов
у людей!
Мне нужны слова,
как плевки
в эти злобные хари!
Подлецы,
они топчут наши сады, наши цветы.
И — разве
можно задобрить сердца
гнилью мучной,
оставшейся в швах мешков после
продажи?!
О подлецы,
между моими двумя детьми
они протянули колючую изгородь
разлучающих рук.
В пасть их,
двигающуюся в жвачке
резины,
11»
163
и их глаза,
лгущие о джентльменстве,—
мой плевок гнева и мести!
Ненависть к ним,
вдвое и втрое,
за то, что грязными ртами
оскверняют такие слова,
как
„Мир во всем мире**,
„Свобода Кореи**,
„Демократия и свобода**,
превращая их в фальшивки
для приманки людей!
Им
пошлю я презренье и ненависть!
Дождемся и мы тех дней,
когда набьют им тоже
схожие с Гитлером рожи!
Презренье и ненависть
до тех дней, когда
лопнет с треском
их раздутое жадностью брюхо!
До тех дней, когда
ударит по их головам
огненный ливень возмездья!
Я пошлю им ненависти стрелу
и тогда,
когда будут гнить они
у истории в мусорной яме,
в слякоти сточных канав!
Я буду за ними следить, вслед и вслед,
пока не останется от них ни следа —
навсегда!
Тю Сон Вон
ГУРЁННЕН
Рассказывают, что в старину
На месте, где ныне видишь
Юденса — островерхий буддийский храм,
Расстилался широкий пруд и там
Водилось множество мандаринных уток.
Они
Парочками неразлучными целые дни
Плескались средь царственных лотосов,
А над прудом,
Тяжелые ветви поддерживая с трудом,
Росла величавая липа. Олень,
В жаркий полдень напрасно искавший тень,
Нередко сюда прибегал отдохнуть,
А по ночам, не давая уснуть,
На ветвях этой липы, соловьи
Разливали сребристые трели свои.
Но вот нежданно пришла беда:
Прилетело девять драконов сюда,
Зло и горе они принесли с собой,
И мертво все стало вокруг.
Над водой
Не видать ни лотоса, ни соловья,
Улетела веселых уток семья,
Только люди остались. Но горько им тут,
Взглянешь — кровь и слезы всюду текут.
И премудрый Мундю решил помочь
Бедным людям в их горе:
День и ночь
От зари — пока петушиный крик
165
В третий раз не раздастся — добрый старик
Трудился, забыв про отдых и сон.
Из священной глины вылепил он
Изображенья пятидесяти трех Будд
Опустил их в кишевший драконами пруд.
Сотряслась земля и небесная твердь,
Вслед за молнией гром прокатился,
И смерть
Тут же восемь драконов настигла.
На дне
Базальтосом — так говорили мне —
Одного из ущелий Алмазной горы
Восемь луж с черной кровью стоят с той
поры.
И ушел лишь девятый — Великий Дракон,
В ГурСннен, в эту пропасть бездонную, он
Провалился и землю пробил насквозь,
И следов его с той поры не нашлось.
А в широком пруду снова жизнь расцвела,
И восьми сраженных драконов тела
Смыты чистым потоком, сбегающим с гор,
И. сказывают, что в бездну, куда, разъярен,
Провалился девятый — Великий Дракон,
Грохочущий низвергается водопад —
Волны словно настигнуть дракона хотят...
Тут и сказке конец.
Но скажу от себя:
Пусть сильнее, гранит Гурённена дробя,
Водопад низвергается, толщу земли
Пусть пробьет он и в заокеанской дали,
В той стране, где царят насилье и зло, —
Хлынет мощно. Я верю, время пришло:
Скоро правды восторжествует закон,
Скоро сгинет террор Ку-клукс-клана
Сгинет с ним заодно и Великий Дракон!14
fjoii Сек Дю
ВИНТОВКА
Мечтал:
„Винтовку получу!"
И вот
Уверенно и ловко
Беру ее
На изготовку —
Мечту,
Прильнувшую к плечу.
Она
Надежна и верна,
И сразу сердце ощутило,
Чю это в ней
Воплощена
Моя недремлющая сила.
Я буду биться до конца'
В моей груди — огонь летящий.
Мне сердце — молот кузнеца —
Выковывает меч разящий.
Дорога
В логово врага
Вся извивается
Подобно змею.
Мне жизнь врага не дорога,
На мушку
Взять его сумею,
Чтоб сердце жирное
Проткнули
Мои карающие пули!
„Винтовка!"
Память бередя,
167
Виденья
Скорбные,
Всплывайте:
.. .Дымок селитры,
Шум дождя
И брызги крови на асфальте.
И небо осени
Седой,
Ее свинцовое
Томленье...
.. .На линии передовой
В строю—бойцы Сопротивленья.
Жестокий вражеский огонь,
Прижал к земле,
Но вот
Навстречу верной смерти
Встает один, потом другой,
И вновь — один, другой и третий.
В тот вечер
Не свинцовый вихрь
Заклинил амбразуры вражьи,
Собою заслонили их
Сердца товарищей отважных!
Так умерли мои друзья,
Их губы превратились в камень.
Так мы узнали, что нельзя
Сражаться голыми руками:
Так обрывались их пути,
Так руки за небо хватались,—
Сжимая зарево
В горсти,
Бойцы
На землю
Опускались.
В тот вечер мой народ постиг,
Что в битвах жалости не знают,
Что пулей из стволов литых
Бойцы ва пулю отвечают:
Что будет сломлен вражий гнет,
168
И что врага его же штык
Проткнет!
Мы ждем приказа. Будет дан —
И встанут горы Ханласан,
И Тхябяксан,
И Дирисан:
Мильоны храбрых
Партизан,
Вооруженных,
Встанут в строй!
Залогом славы огневой
Сверкнет винтовка боевая.
Когда пройдет передовая
Через хребты, в глуши лесной.
Оружье, здравствуй!
О тебе
Мы, партизаны, ежечасно
Мечтали.
Победить в борьбе
Нам помоги.
Оружье, здравствуй!
Враг рыщет по родной земле,
Но партизан глядит сурово:
Не спит в синеющем стволе
Свинцовый и достойный довод!
Нам горы подпевают в лад,
И реки
Нашей песне вторят,
И наши пули
Полетят
Кратчайшею
Из траекторий!
Идем вперед,
Сомкнув ряды,
Бойцы — упрямая порода;
Как непреклонны и тверды
Шеренги
Мстителей народа!
Цой Сек Дю
к
ДЕСЯТОЕ МАЯ 14
Сколько времени
Здесь я стою —
Уже не помню.
Затаивши дыханье,
Стою я один,
Не боясь ничего.
А кругом темнота:
На земле и на небе,
И справа, и слева.
Темнота окружает меня...
Шею вытянув, взор свой
Устремляю вперед...
А ароматы вокруг,
И запах земли,
И усталость,
И боль во всем теле
Проверяют меня —
Закален я насколько...
Так стоял я,
И вспомнил я маму мою,
И друзей боевых,
Нашу молодость,
Силу и славу,
Звезды ясные,
Словно умытые,
Гордость мою —
Дни октябрьских боев
Что встают предо мною еще и сейчас,
Небосклон озаряя.
170
Память все сохранила.
И, как волны нахлынув, ко мне
В сердце входит былое.
И земля содрогнулась,
И сжались мои кулаки,
И в груди закипели
Силы правды и страсти.
Мне ль бояться?
Кого мне бояться,
Закаленному сыну
Октябрьских боев?!
Есть отчизна, одна лишь отчизна!
И ее, вопреки супостатам,
Вопреки и насилью и смерти
Должны мы сберечь.
Пусть умрем мы, друзья, —
Все равно не сдадимся,
Ибо мы за спасенье отчизны
Будем биться до полной победы.
Нехватает винтовок?
Ну, что ж, мы дубинками будем,
Кулаками и камнями будем
Врагов побеждать!
Ах, винтовка, винтовка,
Когда же
Я добуду тебя?
Тьма, кромешная тьма,
Помоги мне
Незаметно
К врагам подползти...
Мать-отчизна и ты,
Трудовая
Партия Южной Кореи, —
Вас зову я
171
И вам я клянусь:
— Хоть умру,
Но о вас не забуду!
Верю:
Горы разверзнутся,
Гром загремит над землей,
И высокое красное знамя
Народного гнева
Разметет до конца
Этих новых врагов Кореи —
Сспаратчиков-американцев!
Верю:
Всё победим —
Полицейских в мундирах
С повязками на рукавах
И кромешную ночь,
Что над Южною встала Кореей.
Воля моя,
Непреклонная воля моя
В сгусток огня превратилась.
И нетерпится мне!
Поскорее, дружок,
Поскорее пойдем,
Грозной славе своей мы навстречу.
Ким Сан О
•ir
ПЛАМЯ НЕНАВИСТИ
Нет, она зародилась
Не темною ночью.
Я под ярким лучом
Полуденного солнца,
Как огонь,
Эту ненависть в сердце держу.
Вот!
Она вырастает
Из глубокой любви
К оживающей родине нашей.
Я ее призываю затем,
Чтоб направить,
Как острое жало, врагам!
Пусть на юге враги:
Неужели
В час рассвета любимой Кореи
Людей можно там долго
В застенках держать?
Где, скажите вы мне,
Где соберете
Своего опекунства осколки?
Да, сегодня рука моя
Вас еще по башкам
Не колотит.
Но знайте:
Ненависть ныне
Закипает в моих кулаках.
173
Потому ли,
Что черные тучи
Над миром нависли?
Потому ли,
Что хлещут нещадно
В лицо ледяные дожди?
Потому ль,
Что так дорог
Честным корейцам
Ключ народного счастья,
Который мы держим в руках?
Или, может быть, потому,
Что на нашей земле
Вековые надежды людей
Стали явью желанной? ..
Мы годами копали могилу,
Капитал,
У тебя под ногами —
И сегодня тебя засыпаем
Навсегда и навечно
Землей.. 
Рядом с доблестью,
Ненависть, встань!
Встань
И рядом с любовью
В каждом сердце открытом,
В каждой честной груди.
И в торжественном гимне
Тридцати миллионов корейцев
Расцветай,
Строй республику нашу
И, в борьбе помогая,
Живи!
Хен Сен Сик
★
КИМ ТХАК ДЮ
Вот место, где мы расстались вчера
С тобой, командир отряда.
Слушайте меня,
Поля и реки,
Заросли и сопки голубые,
Южное сияющее небо,
Где седое облачко плывет.
Тут я жил,
Свой двадцать первый год
Встретил тут...
Я рос в родных местах,
Никуда не выезжал ни разу,
Но сегодня я иду в деревню,
Что зовется
Гсранни.
Я иду на избирательный участок.
Смело я иду, хотя и знаю,
Что оттуда не вернусь живым.
В груди моей — сердце,
Будто граната,
Начиненная огнем.
В груди моей —
Сердце объято
Ненависти огнем.
В сердце,
Хранимый свято,
Отчизны приказ живет:
175
Мне оказал командир отряда
Доверие и почет.
О небо утра
Над милой моей деревней!
Всем существом я слышу
Голос ручья
И шопот колосьев— их ветер колышет..
Как ароматно пахнут поля!
Как ароматно!
До боли в сердце...
О дорога, дорога родины,
На которой оставлю след,
Где любая песчинка знает
Шаги мои с детских лет!
Родина!
Еще милей и краше
Станешь ты,
Когда в рядах торговых,
У притонов, где враги твои, отчизна,
Продают за доллары тебя,
Грянет взрыв,
Когда осколки брызнут,
Недругов кроша,
Кромсая в клочья
Сепаратных выборов позор.
Чтобы стала ты милей и краше,
Пусть и я погибну за тебя,
Алым цветом землю родины окрашу,
Свой народ любя.
Враг, не знающий, как горяча
Душа, что родине
Отдана, —
Смерти достоин, смерти!
Враг, не знающий почему,
Подчиняясь веленью сердца,
Мы презираем смерть, —
176
Смерти достоин, смерти!
Враг, который не знает,
Что приказ партизанский суровый
Это — народа слово,
Смерти достоин, смерти!
Враг презренный,
Ты топчешь споим сапогом
Грудь отважного Ким Тхак Дю.
Ну и что же?
Ты победил его тело,
Но сердце сломить нельзя,
Сердце юноши побеждает,
В нем живет
Народ,
В нем живут —
Друзья!
Ты направил ствол пистолета
В лоб его — высокий и чистый,
В лоб, который гладить могла
Только мать,
Да и то в те минуты,
Когда спал Ким Тхак Дю.
Ты направил ствол пистолета —
Ну и что же?
Горы и заросли, рощи и реки!
Родина,
Ты свидетель,
Как он отважно ответил,
Глядя в лицо врагам:
— Я это сделал сам!
Да, я один в ответе,
Да, революции бомба
Брошена мной —
И я ни о чем не жалею.
Пусть я умру, я счастлив —
Я умру за Корею!
Славься вечно, Корея,
Прекрасная наша Корея!
12 Гаж. М 346
177
Ты будешь навеки едина,
Страна, что услышала голос
Бесстрашного сына,
Страна, что хранит свяхценную кровь
Достойного сына —
Героя
Ким Тхак Дю.
Тю Сон Вон
И ЖУРАВЛИ НЕРАЗЛУЧНЫ
Мечтали мы, чтоб ты надела
Нарядные „ногыхонсан***®
И радужный халат „вонсам** '7,
Чтоб я и сам,
Одетый для женитьбы —
В панаме шелковой „само**
И в деревянных башма.ах „мокхва**|8,
Обвив зелено-красными шнурками
Свадебные чаши,
Поднес тебе двух уток мандаринных ”,
Поклявшись в вечной
Верности сердечной,
Чтоб выполненью правил всех старинных
Порадовался наш старик,
Хотя он к радости и не привык.
Когда ж тебя увижу я?
Настанет ли тот день прекрасный?
Где ты, Ден Сук, любимая моя?
Кто от объятий нежных рук
Тебя неволит за горой Алмазной?
Милая Ден Сук1
Вершок земли
Стал равен сотням верст вдали!
Что ж, как бабочка, ты опустила
Шелковые, радужные крылья?
12*
179
Веки ли твои отяжелели,
Или то застенчивость девичья?
Не завязаны узлами косы,
Нет земного низкого поклона,
Газовой чадры нет белоснежной.
От избытка радостного чувства
На твоих ресницах черных, длинных
Блещут, как жемчужинки, слезинки...
Помнишь ли, Ден Сук, как мы мечтали
Как хотели мы с тобой поехать
После свадьбы к горам Алмазным?
Там чудесно так цветет „октямхва",
Лепестки цветка в бутоне нежном
Тянутся, как яшмовые шпильки.
Льется там живительный источник
Сладкого вина, как дар отчизны...
В храме „Енсанден" растут из пола
Два стебля зеленого бамбука...
Поклянемся же, Ден Сук, что будем
Мы верны любви к отчизне нашей,
Так же как любви своей взаимной!
О милая Ден Сук!
Как без тебя,
Тоскуя и любя,
Я буду жить
Здесь в Северной Корее?
Ко мне приди!
Приди скорее
И пади
В мои объятья!
Я крепко обниму
После разлуки
Тебя, прошедшую такие муки!
Нс можем жить в разлуке мы,
Как две страны!
Должны мы быть едины!
Взгляни, Ден Сук, — вон там
По кряжистым хребтам
180
Встают двенадцать тысяч пиков
Алмазных гор великих,
Меж них Пик Журавлиный,
Под ним сосна большая,
А под сосною парой неразлучной
Сидят два журавля...
Ден Сук, я знаю —
Разрезана границею земля,
Не можешь ты прийти,
Встал на твоем пути
Захватчик злой, заокеанский!
Зачем пришелец дальний
Пустил проклятого удава
В нашу спальню?
В куски б его изрезать, сбросить прочь
А кости в порошок бы истолочь!
Хотите вы у нас похитить правду,
Любовь мою похитить и свободу,
Но знайте, что любовь сильнее смерти,
А правда дорога всегда народу!
Издавна нас вы считали
За лебедей боязливых.
Гангстеры! Вы ошиблись!
Видите вы, или нет
Молнии свет —
Меч девятиаршинный
Славный прадедовский,
Нержавеющий
В наших железных,
Крепких руках?
Кто хочет
Отнять у нас
Свободу,
мир
и счастье?
181
Захватчик из страны заокеанской?
Предатель, негодяй продажный?
Мы вас сразим
Мечом своим!
За нами дружно
Встает
Весь трудовой народ
Кореи Северной и Южной!
Мы победим!
Тю Сон Вон
ПИСЬМО НА КЛЕНОВОЙ ЛИСТКЕ
Был вечер тих,
Внизу, у ног моих,
Шумел и пенился поток,
И я увидела — ко мне,
Качаясь на серебряной волне,
Плывет кленовый вырезной листок,
Плывет, как память о тебе,
Мой милый!
Достать его хочу,
Склонясь к ручью.
Но струйки, выхватив листок из рук,
Его куда-то унесли.
Листок плывет, качается вдали,
Как будто отняли тебя, мой друг...
А я стою на берегу
И не могу,
И не могу очнуться.
Твое лицо передо мной,
Колеблемо волной,
Мой ласковый, мой друг!
Где ты теперь,
С кем свадьбу мы хотели
Сыграть зимой ?..
Я знаю, добрый мой,
Куда ушел ты ночью, не оставив
Ни адреса, ни крохотной записки, -
Навстречу славе!
183
Путь неблизкий
К вершинам,
В горы Дирисан*0,
В отряды партизан.
Я знаю, ты ушел, мой друг,
Чтоб ожил Юг,
Чтоб мы свободу, наконец, вкусили,
Как братья те, что к северу живут
От параллели горя и насилья.
... Сочувствием ко мне проникся клен,
Как будто угадал мои мечтанья,
И с дерева,
Закатом озарен,
Поблескивая медью и шурша,
Кленовый лист упал мне в руки.
И все, чем переполнилась душа
За дни разлуки,
Ему я поверяю
И жарко так шепчу,
Как будто не листок, а ты
Меня в минуты эти слышишь.
Желаю я тебе, любимый мой,
Скорей победу одержать в сраженье
И прежде чем придет пора
Кленового цветенья,
Прийти с победою домой.
И осторожно в воду опустила
Я свой листок...
Письмо моей души
Умчалось, огибая камыши.
Получит ли его мой милый?
Не жду ответа я —
Вода ручья
Бежит, не ведая возврата...
Но знаю —
Слово наше свято.
184
Ведь мы под этим кленом поклялись
Друг другу в верности.
Письмо мое уносит
Бушующий поток.. .
А мой листок
Последним был на клене в эту осень.
Темнеет небо.
Ветви пробирает дрожь.
Идет пора ненастья.
Но верю, милый,
Сбудется мечта
И ты придешь,
С победою придешь,
Защитник счастья!
Ян Нам Су
ЖИЗНЬ ГЕРОЯ
Памяти друзей, плаших я борьбе
за освобождение Южной Корен от
американских колонизаторов
Товарищи! Надо ли нам сожалеть,
Что мы еще живы? Поверьте,
Враги рассчитали, что тюрьмы и плеть,
Угроза мучительной смерти
И к жизни любовь наша вызовут страх,
И муки, страдания, боли
Разрушат геройскую доблесть в сердцах,
Надломят устойчивость воли.
Но мы непокорны, не дрогнули мы.
Промчались недели под сводом тюрьмы;
Под зверскими пытками каждый из нас
Набрался неслыханной силы,
Хоть жизнь, не скрываю, казалась подчас
Стократ тяжелее могилы!
Партийцы мы все,
Партийцы октябрьского боя
Партийцы мы все
Десятого мая герои п.
Товарищи верные рядом, в тюрьме,
Дыханье их тяжко и глухо.
Как тихо! Паденье снежинок во тьме
Порой долетает до слуха,
Порой раздается мучительный стон...
И все-таки мы непреклонны,
186
И слава тому, кто борьбой вдохновлен,
Чтоб lтихли народные стоны!
А там, если поезд пройдет перевал,
Там рядом селенья родные;
Деревню Дюрпхо я бы сразу узнал:
Кусты и деревья большие.
Деревня Сандюр будет сразу за ней,
Где прыгает, не беспокоясь,
Прозрачный, смеющийся горный ручей...
А дальше домчался бы поезд
До плесов родных, многоводных излучин
Родимой реки Накдонган.
Но даже и там земледелец измучен,
Враги разорили крестьян.
Поймают, упрутся винтовками в грудь
И муками смертного часа
Пугают, но ты не боишься ничуть,
\ зык твой не сводит от страха...
И, падая, ты постараешься лбом
К родимой земле прикоснуться...
Враги не уйдут, не покончат на том,
Они над тобою нагнутся,
Еще убедятся, что ты наконец
Настигнут, расстрелян, и все же
Сжимаются в страхе сердца их.
Нагнутся и будут следить за тобой;
Ты веки сомкнешь, холодея,
Тогда лишь почувствуют смутный покой
И спины расправят злодеи...
Но взгляд наш последний, наш огненный взор
Оружьем вернется на склоны,
В родную долину меж грядами гор,
Где шепчутся старые клены,
Где быстрые волны, где ясеней стан
Склоняется над берегами...
Вершины видны: Дошорбон, Шобяксан
Сверкают на солнце снегами.
187
До сопки Бамбуковой гнев долетит,
Призывным гудком закричит.
Придет наше время! Настанет наш час,
Когда на просторах победных,
Где наша горячая кровь пролилась,
Поднимется колос для бедных.
Товарищи гибнут, но дело живет,
Нам страх пред врагами неведом,
За жизнь, за свободу, герои, вперед!
Пред нами дорога к победам!
1948 г.
Хен Сен Сик
★
БРАТЬЯ
Посвящается товарищам,
погибшим в борьбе за народную
демократическую Корею
Уснуть... Но разве сможем мы уснуть?
Ведь эта ночь
Последней может оказаться,
Тогда уж обещать нельзя
Опять друг с другом повстречаться!
Друг!
Как родные братья, мы с тобой
Лежим вдвоем чудесной ночью лета,
Мы дожидаемся рассвета.
Над нашею прекрасною страной
Настанет утро, заблестит зарею —
Идти на смерть готовы мы с тобою.
Две наши молодые жизни
Мы за свободу отдадим отчизны,
Участок избирательный сжигая
Проклятых выборов десятого мая **.
Прощай, родимый край)
Прощай, родной народ!
Готовы жизнь отдать
За вас... И ты прощай,
Родное небо. Вечность
Тебе дана. Прощай
И помни паши имена!
Откроем окна, друг,
Не спится.
Как же спать? Вокруг
На землю ночь ложится —
Чудесной юности последняя страница!
189
Тю Сон Вон
ОРИОН
Посвящается корейской девушке,
отдавшей жизнь за родину.
Радость этих гор и рек
Льется через край!
О прекрасный месяц май,
Нам качели раскачай
И веселых девушек
До неба подымай!
Только нет среди цветов
Юности цветка,
Нет среди других цветов
Цветка надежды „Гребешка" —
Астры нет, любви цветка...
И в грудь мою ползет тоска.
Бун Ок!
Сестра Кореи милой!
Где лик твой, яркий, как подсолнух?
Сияет солнце с новой силой
И с новой песней
Мчатся волны..
Но почему, как юркий стриж,
Ты снова к нам не прилетишь?
Ведь через тяготы борьбы
К тебе пришли роди ле братья,
Пройдя путем твоей судьбы...
И не могу тебе сказать я,
Как ждали встречи мы, Бун Ок!
О девушка страны родной,
190
Тебя мы звали Орионом.
В безводном, сумрачном лесу,
Держа винтовки навесу,
Мы слизывали с них росу
И знали —
Грянет час возмездья!
Нам Орион сиял средь тьмы
И за решеткою тюрьмы
В полночный час. Других созвездий
Не видели в то время мы!
О где же ты, сестра Бун Ок?
Как мал сухьбы твоей росток!
Померк лучистый Орион,
Замолк веселый голосок...
Нет, нет, вернется Орион!
И ярко засияет он,
Как света нового залог,
В сердцах...
Ты слышишь нас, Бун Ок?
Росток Свободы
Не поблек!
Ян Нам Су
ПЕРВЫЙ САЛЮТ
Падает снег.
В тени лощин,
в свете вершин
взвален сугроб на сугроб.
Негде птице слететь и присесть.
Зверю нет троп.
Но здесь,
на самой высокой из гор,
в снегах — костер.
Надо на пик взойти и держать
винтовку и штык
и ждать
друзей боевых.
В сумраке бурь снеговых
они, тропинками, наугад»
вопреки пурге
придут!
Да, ждать
друзей из похода —
с победой над сворой врагов!
Ночь настает над толщей снегов,
и с неба высокого падает снег,
падает и ползет по лицу.
Ветер визжит в лесу,
ревет.
Под ногами, внизу, растрескался лед
а под толщей льдов и снегов —
родниковый голосок ручейков,
192
чистый голос, ручьистый,
будто голос моих друзей,
будто крови стук
в жилах их рук...
О!
На той стороне,
где рокочет волна на волне,
где в ночной глубине
стоит Орион,
там, наверное, остров, наш Дедюдо,
партизанский район.
Если взобраться по снегу на кряж,
и там созвездие есть —
Большая Медведица
в небе виляет хвостом
и звездною шерстью светится —
в направлении том,
вероятно, гора Одайсан,
партизанский стан...
А там, где еще
после боя камыш не затих
и не рассеялся дым сраженья в лесу
там на волнах седых
Млечного Пути — Ынхасу —
проплывает созвездие Кит
курсом на запад и юг...
Там, вероятно, горы встают,
имена атих гор:
Дирисан,
Бякунсан,
и равнинный простор
Хонам,
партизанский край,
милый нам!..
В дни,
когда цветом покрылся май
и жаворонок запел
13 Зшс М 346
193
в небе со множеством звезд;
в дни
весны, ростков и цветов
братья мои, товарищи мои
от отцов, от детей, от семьи
шли кровь проливать краснее роз
кровь проливать —
в мае, когда расцветала природа,
чтобы сорвать
обманные выборы!
Шли ради народа!
В августе,
когда за солнцем подсолнечник
поворачивал желтый лик
и хлеб созревал на полях,
шли и шли
ряды смельчаков,
и вновь и вновь
проливали
кровь и кровь,
чтоб победить пришлецов,
трумэновских подлецов,
что захватили нашу землю и морс
О горе, горе!
Снова нас осадило горе!
Но отчизна Чосен,
народная наша Корея,
расправила оба крыла
неумирающей птицы,
под солнечным золоюм рая
взлетела, светла!
Наконец-то и мы
стали людьми
с настоящею родиной!
Наконец-то стали
солдатами мы —
есть у нас что защищать!
194
И если скажет страна
— За меня умирай! —
Кровь по капле роняя,
мы умрем, обороняя
свой народ,
свой родной край...
О друзья, о товарищи,
все, кто сейчас на посту
охраняет Корею в цвету!
Пройдет ночь.
Над полями без края, садами,
над деревнями и городами
и над всею Корейской землей
Новый год взойдет —
борьбы и победы год.
А ну-ка,
пока еще не светло,
пока не раскрылся рассвет,
взберемся-ка мы на вершину!
И в добрый час,
когда нас
солнце обнимет лучами —
солнце народной Чосен,
прижмемся к прикладам плечами
и в небо направим салют!
Пусть выстрелы в грохот сольют
борьбе и победе
славу!
1948 г.
13*
Тю Сон Вон
СУД ИДЕТ!
Пусть
сегодня
сердце корейца
Жаром
новой места греется!
В Unioaeiii
1
Слишком много пролито крови,
Чтоб ныне забыть о том!
Слишком много страдал народ мой,
Чтоб снова надеть ярмо!
А кто там
Сегодня
Средь бела дня
Грозит нам ножом,
Желая вмешаться
В чужую судьбу?
Мы не звали тебя!
Так на чей же зов
Ты явился сюда,
Замышляя попрать
Человека,
Мечтая стать
Хозяином рабов,
Королем
Двадцатого века?
Слишком душу изранила
Память о наших страданьях
В ту зиму, когда
Нас давила звериная
Злая орда
19ь
Орапкхэй.81
И боялись
Течь навстречу весне
Тумангапа привольные волны!
В ту черную ночь,
Когда нас японцы
Ударили в спину ножом,
Предводимые вожаком
Пун Син Су Гир”
Заалели от крови
Поля и луга,
Заалели от крови
Судьбы берега,
Словно вечные краски
Девонской породы.. .
Слишком много пролито слез,
Чтоб забыть самурая
Кровавое иго,
Чтоб забыть, как враги
Истерзали
Сердце народа!
2
Ты еще в старину
На шеи туземцев надел
Рабства ярмо,
Как волов, под кнутом
На себя их работать заставил,
А потом
Истреблял, как собак,
За то, что раб
Краснокожий
Не был покорен тебе!. .
Завидна жизнь твоя — еще бы!
На лебедином полуострове,
В коляске белой, запряженной
Огромным лебедем, так сладко
Курить гаванскую сигару
И любоваться на закат...
197
А ночью,
Как в сказке, на травинках
Подвесив светлячков,
Под пологом прозрачным
У самого пруда,
Где рыбки золотые,
Как отблеск огоньков,
Лежишь ты, развалясь,
Заставив, как всегда,
Покорного раба
Лягушке горло придавить,
Пока ты сладко спишь,—
Ну, что ж!
Завидная судьба!
Но слушай:
Мой дедушка несчастный —
Ушел он рикшей на тот свет..
Оглоблями коляски
Отец был стиснут много лет,
Всю жизнь бежал куда-то,
Да так и не сбежал, бедняк!
Но слышишь ли, проклятый?
Не рикша я!
И не батрак!
Нет, я не оробею
И пред тобой не задрожу —
Судьбу
моей
Кореи
Я на плечах своих держу,
И путь мой
не случаен!
Не рикша я!
Не рикша я!
В моих руках
земля моя!
Я сам
ее хозяин!
Эй, слушай:
Был в старину
В княжестве Когуре 2*
Человек по имени Ыр Бур,
Тот, что впоследствии
Стал царем,
Но в то время батрачил он
В деревне Сусирчон
У грубого хозяина,
По имени Ум Мо.
Его хозяин заставлял
Сидеть ночами у пруда;
Всю ночь он камни
В пруд бросал —
И булькала вода:
Лягушек должен был пугать,
Чтоб мог хозяин
Сладко спать!
Но я хочу тебе сказать,
Что ты не сможешь никогда
Меня заставить делать так.
Ты слышишь ли?
Я не батрак!
Я не батрак!
И для тебя
Мой пот не заблестит!
Отныне
вся земля моя
Лишь мне принадлежит!
Принадлежит мне все добро —
И пашни, и леса,
И золото,
И серебро,
И эти небеса!
Ты слышишь ли?
Я не баграк,
Да и не я один —
Отныне мой народ
не раб,
Не раб, а властелин!
199
3
О! Оказывается,
Ты что-то бормочешь!
Но тебя не поймешь,
Говори же ясней!
Что ты чавкаешь там?
Для чего, отвечай мне,
Как животное,
Вечную жвачку жуешь?
Опекунство?
Помощь?
Хорошее дело!
Расскажи же подробно,
Как хочешь добро ты творить.
Золотые слова!
Ах, если бы эти слова
Еще были к тому же съедобны,
Если бы их, как закуску,
На стол беднякам положить!
Стол не смог бы
Той тяжести выдержать,
Рухнул бы сразу...
Но, по правде сказать,
На пиру твоем пышном
Воробьям-то, и тем
Нечего
Поклевать!
Сколько долгих веков
Мой народ
Нищетой был измучен!
Словно персики,
Круглых, колючих ежей
Из воды доставал
И порою, борясь
Со стихией Японского моря,
Свою скользкую пищу
Из щупальцев спрута
Бедняк вырывал.
200
Он трепанги со дна
Вырывал, как морковку,
Вместо рисовой каши
Порою
Питался сосновой корою,
Грубый корень „чикпури"
Мясо ему заменял.
Нс за то ли, скажи,
Называешь ты нас
Дикарями,
Что едим мы траву,
Что трепангов едим?
Ты, скрививши презрительно губы,
Смеешься над нами,
На банкете,
В беседке,
Где льется шампанское
И, как облако,
Между глициний
Сигары гаванской
Ароматный
стелется
дым.
Не твое это дело!
И наше меню
тебя не касается!
В старину
В княжестве Син Ла и
Жил один человек,
По прозванью
Бякгер Сонсян —
„Учитель из ста заплат"
Потому что ходил он
В рваной одежде.
Жил он в хижине бедной,
Рз глины
И кукурузных стеблей,
И питался травой
„Менгадю",
Но милостыни не просил,
201
А когда соседи
Под Новый год
Зерна в каменной ступке
Толкли,
Чтоб лепешками
Стол новогодний украсить,
Брал он свой пятиструнный
Чудесный
Г омунго
И звукам той ступки
Так искусно на нем подражал,
Что вводил в заблужденье соседей
А сердце жены утешал.
Так он бедствовал,
Гордый,
И верил, что будет иное,
Прекрасное время,
И пред золотом он
Никогда
Головы
Не склонял!
Ем ли я,
Голодаю ли — право,
Тебя не касается.
ЕЦедрый ты опекун:
По меню,
Что составил нам Маршалл,
Бомбы да пули
одни на столе!
Нет, спасибо!
Уже лучше мы сварим
„Ибаб“ —
Корейскую кашу
Да капусту „гимчи"
Будем есть —
Это выросло здесь,
На родимой
корейской земле!
А по праздникам
Будем готовить лапшу,
202
Наше славное блюдо,
Желтоглазую кушать яичницу
С красным перцем,
Лучистым и ярким, как кровь,
С ароматным кунжутом
И с мякотью груши — любимой
приправой,
Где кусочки прозрачного льда,
Как прохладный родник!
Есть ли что-нибудь в мире вкуснее,
Чем плоды
родимой
земли! —
Ты своею рукой
Их взрастил,
И собрал,
И смолол...
Мы пхеньянской лапшой,
Угощением новой,
свободной
Кореи,
Украшаем
наш праздничный
стол!
Тридцать лет
Проливали мы пот,
Пот кровавый, густой,
Мы ходили в японской одежде
„Хсбхуапок"
По путям беды и тревог!
Или думаешь ты,
Что мундир твой солдатский,
Еще пахнущий кровью,
Нам по душе?
Где, в какой стороне
Ты нашел его
И с какого убитого снял?
На каком берегу
Наспех выстирал
203
В горной речушке
Это грязное,
Потное
Барахло?
Чуть об этом подумаю я —
И тотчас пробегают мурашки,
Брось в канаву его!
Брось пропахший войною мундир!
Мы довольны одеждою пашей,
Одеждой,
Что наши отцы
И деды носили,—
В ней свободнее дышится,
Право,
Не даром же пряли ее
Наши матери
И, расстелив на лугу,
Белили, сушили
Без помощи вашей,
Лишь с помощью
Нашего
Солнца!
4
Я хочу рассказать
О красавице нашей,
Новой Нон Кэй ’**,
Той, что щедро весну
Без отказа сердцам раздавала,
Той, что ради священного дела
Отчизны своей,
Совершила свой долг
И за родину
милую
пала.
Как-то вечером
Звездным
В бесе ке, средь душных цветов,
За бокалом вина
204
С ней японский сидел генерал,
Отдыхая от крови,
И решила Нон Кэй,
Что убийцу она
Напоит допьяна,
Чтобы принял он смерть,
Чтобы жизнью своей
Заплатил он за то,
Что зовется продажной любовью.
Генерал охмелел...
Как ребенка, Нон Кэй
Генерала взвалила
На хрупкую спину
И с высокой скалы
Смело бросилась с ним *
В голубую,
как небо,
пучину...
Словно нежная роза
Упала она
В синие волны
Намган...
За свобо у отчизны,
За счастье народа
Не жалеет
и жизни самой
патриот,
Потому что дух предков
Нас осеняет.
Так за счастье страны
Умирает
гордый
народ!
Нам в борьбе помогал
Славный панцирь
Ырти Мун Дека 26,
Что на бурной реке
Ченченган
205
Разгромил
беспощадно
.	врагов,
И булат Ченнёндо,
Что достался от Ким Ю Сина2в,
Тот булат, что звенит,
Лишь почует врага
У родных берегов;
Помогала гора
Ерьбексан,
Где поклялся герой достославный;
Ли Сун Сина27
Подводная лодка,
Знаменитая
„Гобуксон",
На которой в пучине морской,
Не страшась
Ни камней,
ни зыбей,
Он прошел, как по полю,
Спокоен, силен, горделив,
Словно шел он
к порогу
любимой,
И напал на чудовищ,
Переплывших
Цусимский пролив!
Помогала винтовка
Легендарного командира
Партизана Хон Бом До и, —
Словно тигр,
Через горные прыгнув вершины,
Слал он тучи свинца,
Чтоб навек замолчали
Самураев
злобных
сердца...
Нас вел
Полководец любимый —
2С6
Богатырь Ким Ир Сен 29,
Что к Корее свободной
Прирос,
Как утес,
И расставил могучие ноги —
Одна на горе Дянбяксан ”,
На горе Ханласан 81
другая.
Да и, правду сказать,
Такому герою подстать
Быть полководцем
Революции.
Жаркая кровь
По наследству
Досталась ему.
Он в борьбе возмужал,
Он боролся
за счастье
народа...
Кто не помнит легенду
Об острове,
в море
лежащем,
Где гора
Черепахой сидела
И в море
спускался
откос?
Люди видели —
там, на горе,
Днем и ночью
звенящий,
Словно девушка стройный,
Бамбук
удивительный
рос.
Днем раздвоен стоял он,
Ночами же
снова срастался...
207
Царь однажды велел
Рыбакам
подневольных земель
Срезать дудку ему,
И отважный рыбак
постарался
И достал ему этот бамбук —
золотую свирель.
Это —
манпхасикдек 32,
Это —
чудо-свирель,
Та, что тысячи волн
усмиряла,
упрятав
в пучине.
С ней война
Не страшна,
С ней любая
достигнется
цель...
Но ведь это лишь сказка,
А сказкам
не верим мы
ныне!
И, увы,
Та свирель спасти не могла
наш народ,
Он веками в нужде,
Проливал
Кровь и пот.
Нет,
Не эту свирель
Получил
богатырь
Ким Ир Сен,
Знай —
от Ленина он
и от Сталина он
208
Получил
боевое
ученье!
С ним он
тысячу раз
Побеждал
и волков
и гиен,
С ним
на нашей земле
Первых весен
сверкнуло
цветенье!
Или думаешь ты,
Что боимся угроз?
Не удастся тебе
Запугать нас
атомными
бомбами.
Не пугай!
Говорю тебе —
брось!
Мы но раз побеждали,
С врагами
СОЙДЯСЬ
вероломными!
И не раз,
Смертный одр
„чирсенпан" ••
Разрубая мечом,
Побеждали
костлявую
смерть!
Ведь народ
Не трусливый снегирь,
Чтобы выстрелом
из пистолета
его запугать.
14 3»«. м Мв
209
Ты „Летающей крепостью*'
Смеешь грозить?
Перестань.
Слов на ветер
не трать!
А не то,
право, может случиться,
Что „крепость"
взорвется в полете,
Да, взорвется!
И брызгами
крови своей
Ты запачкаешь
Наши
священные
горы
И просторы
корейских полей!
5
Пожалуй, и в самом деле —
Ты всем даешь работу;
Потому-то на юг
От тридцать восьмой параллели,
Проститутки
тела
и духа
Из волос своих
Туфельки
. наспех
плетут,
Что, по здешним обычаям, —
Знак благодарности,
Потому-то убийцы
И палачи
Готовы тебя величать
Атаманом притона,
210
И клянутся собой,
Что готовы
Повсюду
Итти
За тобой.
Бог свидетель —
Воистину
ты
благодетель!
Потому то везде,
Где бы ты ни прошел,
Есть
Препарат
Под номером 606,
А о нем, как-никак,
Не имели' понятия
Даже сами Хва Тхай
и Пхен Дяк34
Знаменитые наши врачи!
И, должно быть,
Статуя Свободы
Послала с тобою
Так много линкоров,
И танков,
и пушек,
И всяких других
Смертоносных машин!
Есть и средство
Забыться от ужасов мира сего,
Задремать сладким сном —
Ты ведь опиум
Проверил на всех „дикарях"!
Есть и высшего сорта
Резинка
Фирмы Уолл-стрит:
Предлагается молча жевать
Вместо рисовой каши
И мяса...
Есть масса
14*
211
Всяческих средств,
Чтоб заставить народ замолчать. ..
Но пробил час.
Начинается
Суд.
По улицам
Сунчон и Ресу *s,
В горах Дирисая
И Ханласан **,
В долине Накдонган’*
По всей Южной Корее
Суд
идет!
И твой обвинитель —
сам народ!
И это не божий суд,
Где страшный перст Ня Са Ра
Покажется из туч
И „менгсндай" мир грешный
Во имя правосудья
Сияньем ослепит,
И бог откроет двери,
И бездна
„Хыксагур",
Где черных змей клубки
Свиваются с шипеньем,
Разверзнется,
И вот тогда
По воле божьего судьи
Свершится правосудье...
Но нет,
Это —
Не божий суд!
Ведь говорит народ,
Что можно Ем На подкупить —
Таков его доход!
За деньги грязные купить
Ты можешь небосвод!
212
Но это суд иной,
земной,
Наш всенародный суд!
Ни золото,
Ни серебро,
Не помогают тут!
Гляди же:
кто здесь прокуроры,
Кто заседатели,
Кто судьи?
ОНИ ШАХТЕРЫ!
Простые,
честные люди!
Ответь же,
Что ты подарил
Тем, кто, справляя годовщину
Освобождения Кореи,
Пошел из дому
в час рассвета
С охапкой
радости
в руках?
Что ты им дал?
Мы ждем ответа...
Да толку что в твоих словах!
Лишь на земле Гвандю’8,
В канавах,
Найдешь ты страшный отблеск вновь
Лишь у больших дорог
На травах
Лежит
запекшаяся
кровь,
И запах гнили,
Как фата,
Висит
над кучей
листьев
ржавых..
213
ОНИ КРЕСТЬЯНЕ!
На маленьком клочке земли
С мечтой несбыточной
В сердцах
Они взрастили,
Как могли,
Свой хлеб,
Перетаскав на спинах
Сырой навоз,
Обильный пот
На эту землю проливая...
Но ты им не дал
ни зерна
В осенний полдень
урожая!
За это ты
Благодарил свинцом,
За это хижины их сжег!
Что?
Видно память изменяет?
Иль ты не помнишь
Тех крестьян
Из маленькой
деревни
Вари
Что поздно поняли обман
И выбегали из огня,
Черны
от копоти
и гари?
А с острова Хаыдо
Тех,
Что плавали в крови?
Неужто позабыл ты
Жертв
Твоей опеки
и любви?
214
ОНИ РЫБАКИ!
Единственно ради жизни
Бороздя
Восточное море,
Вытаскивали упрямо
Со дна зеленой пучины
Полоску капусты морской,
Ту маленькую,
Скользкую
Полоску
жизни
простой.. .
За это ты стрелял в них,
За это ты
акулам
Их отдал на обед!
Отвечай,
Отвечай же скорей!
Это они,
рыбаки
Кенсандо 41 —
Четырнадцать
Расстрелянных
Семей!
ОНИ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ!
Ты их слова, быть может, слушал,
Скрывая в сердце
Злобы тень,
С трибуны башни восьмигранной
В тот мартовский
кровавый
день**...
Ты помнишь, как
в сеульском парке,
Настигнутые вражьей пулей,
Со стоном
падали
они?
И кровь лилась...
215
Ты, вероятно, был уверен,
Что пули победили их...
Но нет!
Знай —
С каждой новой
каплей
крови —
Что честно пролил
за свободу
Народ —
река становится полней,
Река великой революции,
Она вбирала эту кровь!
Все знали —
волны понесутся
И все
плотины
рухнут
вновь!
Так легендарный Хон Гир Дон 41
Когда-то в старпну явился
В один и тот же день и час
В восьми провинциях Кореи,
Чтоб нанести удар смертельный
Ее правителям —
врагам,
Ее тиранам —
богачам,
Святой
свободы
палачам!
Да!
Та река везде
и всюду
Губила их,
громил японских!
Не даром эти чужестранцы
216
„Непобедимые" вояки
Империи Теино4*,
Не даром
Они пред вами трепетали...
О мстители!
Ваш гнев святой
Ваш славный пыл —
наследьем предков
Вошел он в плоть
и в кровь
навек!
Его ни холод и ни пытка —
Ничто на свете
не остудит,
Он — воздух тот,
которым дышит
Корейский
вольный человек!
ЕСТЬ ЕЩЕ...
А эти...
Что?
Не узнаешь?
Неужто ты забыл
Повстанцев
Кореи Южной,
Тех, кого
Обрек ты пытке,
Бросил в тюрьмы,
К столбам
цепями
приковал?
Они и мертвые —
едины!
Взгляни —
у стен знакомой школы
В Сун Чене
все они лежат,
217
И кровь,
Что пролили они,
Слилась
В один
Поток кровавый,
Прошло
их детство
в этой школе,
Здесь,
где учить их заставляли
Чужой язык,
Где столько мук
(Иль ты забыл?)
Они терпели,
Где наносили им увечья
За милый звук
корейской речи,
За милых слов
родимый
звук!
7
Мы не одни!
Нет, вместе с нами
Наш генеральный прокурор,
Великий,
верный
друг народов
Союз Советов!
С нами он
И все друзья,
Весь люд рабочий —
Китаец,
негр,
малаец,
грек,
Вьетнамец
и индус —
Все с нами!
218
Здесь
белый,
черный,
красный,
желтый —
Все братья здесь
И все равны!
Взгляни на того великана,
Что, стоя на двух полушариях
Хмурясь, глядит куда-то,
Различая
грядущего
свет.
Это он,
Маяковский,
Друг трудового Востока,
Друг
тружеников
и слабых
Великий
Русский
Поэт!
Единым станом
Пойдем мы!
Единой мыслью
Живем мы!
В лагере
революционном,
Нашим
братством
скрепленном,
С нами
поэт
Маяковский,
Верный
ДРУГ
угнетенных!
219
8
Дрожите
свободы
грабители —
Идет
последний
суд!
За все,
что вы
расхитили,
К ответу
вас
привлекут!
Вчера в Нюрнберге,
Сегодня в Токио,
А завтра,
быть может,
в Вашингтоне..
Вам не уйти от возмездия,
И суд
народный
суров.
Везде
куда б вы ни спрятались,
Вас достанет
рука народа,
Грядущего
провозвестника,
Властелина
судьбы
миров!
9
Слишком много пролито крови,
Чтоб ныне
забыть о том!
Слишком много страдал народ мой,
2?0
Чтоб снова
надеть
ярмо!
Начинается суд.
Слышишь
акт
обвинительный?
Во имя счастья, что ждет
впереди,
Это Суд справедливый,
последний,
решительный..
Пощады не жди!
Пощады не жди!
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Национальное название Кореи.
3 Отверстия в доменной печн для подачи воздуха.
8 Мера длины — около 0,5 км.
4 Мара... долдя— Мара (кличка лошади) поворачивай (корейск.).
5 Мара... вена — Мара налево (корейск.).
4	Из папоротника.
7	Корейский император. В 1910 году, в его царствование, японцы
оккупировали Корею.
8	Название японской организация, с помощью которой Япония
захватила лучшие земли Корен.
* Кушанье, приготовленное из сосновых игл.
19 Главный горный хребет в Корее.
11 Цусимский пролив.
19	Легендарное название Кореи.
13	Так называется областной руководитель Ку-клукс-клана, фашист-
ской организации в США.
14	Речь идет о сепаратных .выборах*, устроенных в Южной Корее
американскими империалистами 10 мая 1946 года, против ко-
торых восстали народные массы Кореи.
15	В октябре 1946 года народ Южной Корен вышел на демонстра-
цию в знак протеста против нарушения американскими окку-
пационными властями решения Московской конференции мини-
стров иностранных дел о создании демократического единого
правительства Кореи. Демонстрация была зверски расстреляна
полицией .правительства** Ли Сын Мана.
16	Женская одежда корейцев: зеленая кофта и красная юбка.
11 Сине-зеленый халат.
18 Деревянные башмаки, которые надевает жених.
18 Свадебный подарок жениха — символ супружеской верности.
222
40 В горах Дирислна возникли первые партизанские отряды Южной
Корея, начавшие борьбу против марионеточного правительства
Ли Сын Мана.
21 Название дикого племени, обитавшего и долине реки Тумаиган
и совершавшего частые пабеги.
34 Командующий японской армией, вторгшейся в Корею в 1592 году,
зверски расправлявшийся с корейским народом.
33 Название одного из трех княжеств (Когдре, Синла и Бякде), за-
нимавших в древности территорию нынешней Кореи.
74 Имя красавицы-гейши. По преданию XVI века, она напоила
вином ненавистного японского богатыря и вместе с ним броси-
лась в реку.
34 Полководец княжества Когуре.
* Полководец княжества Синла.
27	Строитель и капитан первой корейской подводной лодки.
38	Легендарный командир партизанского отряда.
39	Глава корейского народно-демократического правительства Ким
Ир Сен. Выдающийся руководитель партизанского движения.
30 Название самой северной горы Кореи.
51 Название самой южной горы Кореи, находящейся на острове
Дедюдо.
53 По преданию, на одном из островов княжества Синла рос стран-
ный бамбук, который днем раздваивался, а ночью соединялся.
Манпхасивдек — свирель, сделанная из атого бамбука, — обла-
дала чудесными свойствами.
|в В Корее смертный одр делают с семью отверстиями в виде соз-
вездия Большой Медведицы.
84 Известные врачи тибетской медицины.
35 Название городов Южной Кореи, где происходили восстания.
з£ Название гор, находящихся в районе действия партизан Южной
Кореи.
37 Название реки, протекающей в районе действия партизан Южной
Корен.
м Название города Южной Кореи, где 15 августа 1946 года амери-
канские оккупанты учинили зверскую расправу над шахтерами.
10	Название деревни, уничтоженной полицией Ли Сын Мана.
40	Название острова, где осенью 1946 года полицией Ли Сын Мана
были расстреляны крестьяне.
223
41	Название провинции, у берегов которой 8 июня 1948 года аме-
риканские самолеты бомбили рыбачьи лодки. Было потоплено
11 лодок и убито 14 корейских рыбаков.
♦’ 11 марта 1919 года—день народного восстания в Корее, которое
было потоплено японцами в крови.
*• Легендарный вождь народных восстаний. По преданию, он обла-
дал волшебной силой и мог появляться со своими войсками
одновременно во всех корейских провинциях.
44 Имя японского императора.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие . . . • • ............................... •	5
ВЕЛИКОЙ СОВЕТСКОЙ СТРАНЕ
У мавзолея Ленина. ОЗаи Хван (Пв/евод А. Глобы). .	19
Портрет Ленина. Ким Дё Гю [Перевод М. ПивловоВ) . .	23
Приветствие Сталину. Ким Д ё Г ю {Перевод В. Журав-
лева) ....... ......... . . ... . ...	26
Сталин. Тю Сон Вон (Перевод Н. Глазкова) ......	28
Сталина благодарим! Тю Сон Вой (Перевод П. Желей-
ное а) ...........................................
Слава Москве! Ким С а и О. (Перевод В. Луювскою) . .	33
Памятник. Пак Нам Су (Перевод В. Ауювскою) ....	36
Вечное рукопожатие. Л п Деи Гу (Перевод В Журавлева) 38
Красные солдаты. Ли Чан (Перевод Л Главы) ......	40
Песня о проводах. Мин Бен Г юн (Перевод В. Журав-
лева) ...........................................  ...	41
На родину. Ан Е и М а н (Перевод В. Журавлева) ....	44
Язык мира. Ли Вон У (Перевод П. Железнова)............. 47
Больница в Нампо. О Заи Хван (Перевод А. Гло*ы) . .	49
Милая девочка. Ким Гю Рен (Перевод В. Журавлева) • .	51
II
НА ОСВОБОЖДЕННОЙ КОРЕЙСКОЙ ЗЕМЛЕ
Песня о Ким Ир Сене. Ли Чан (Перевод С. Кирсанова) . Ы
Наше солнце Ким Ир Сед Дянгун. Хав Сик (Перевод
Н. Глазкова) .....................	59
Северная Корея. О Зан Хван (Перевод В. Журавлева) .	62
Воспеваю Пхеньян. Пак Пхал Ян (Перевод П. Желез-
нова) .........................	65
Родион язык. Ким Гю Рен (Перевод В. Луювскою) . . .	67
Под флагом партии. Ан Ев Май (Перевод Н. Глазкова).	70
Я иду в народный комитет. Пак С» Ен (Перевод Н. Глад-
нова) .......................* ....... 72
15 Закы М 31«
225
Песня шахтеоа. Ян Мен Мун (Перевод С. Кирсанова) . .	73
М-таллическая раяа. Ян Mt в М у а (Перевод М Алигер) .	76
Веников дело родины. Мин Беи Гюн (Перевод Н. Глаз-
кова) .	.	....	..	.	....	79
Земля. Ден Мон Су (Пеоевод В. Ж равлево)...............
Новый сезон. Ли Дем Гу( <епвъол I. Жел зн^ва)	85
Ах, если бы ты увидал... Тю Сои Вон (Перевод В. Жу-
равлева) ....	.	•	87
День земельной реформы. Бяк Ив Дюн (П< р- во . В Ж,-
равлеви) .....................  .	.	.		91
Песня о земле. Тб Г и Чен (Пер вод М. Павловой)	. 93
Птсев. Пак Пхпл Ян (Пеоевод В. Журавкена) .	. 102
Обозы с рисом. Ян Мен Мун (Чеов-ад В Жирчвлепа) 104
В д<-иь рассаживания риса. Ли Вон У (Перевод В. Жу-
г авлево) .....	. .	.	106
Родное село. Мин Беп Гюн (Перевод В. Журавлева) ПО
Сопка Чанумур. Ким У Чер (Перевод В. Луювг кмо) . . 113
Дянбяксан. Хан Мен Чен (Перевод Н. Гл- зкова) . . . .	116
Качели. Тб Г и Чен (Перевод М. Павловой) ......	119
Ариран. Тю Сон Вон (Перевод С. Кирсанова)................. 121
Огонь возмущения. Хан Снк (Перевод П. Железнова) . .	127
III
ПОД ГНЕТОМ ЯПОНСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ
В ожидании бури. Ля Сан Хва (Перевод В. Журавлева) 131
Ночной поезд Пак Пхал Ян (Перевод М. Павловой) . .	1^3
Хенхятхан. Лим Хва (Перевод Н. < лазкова)................  135
Страна лебедей. Тю Сон Вон (Перевод М. Павловой)	.	138
Девушка Сун И. Лим Хва	(Перевод В Журавлева) . .	.	145
Деревня Бондури. Ли Ден	Гу (Перевод П. Железнова)	.	148
У водопада. Тю Сон Вон	(Перевод ri. Глазкова) .	.	150
Больница в Ченбене. Пак Се Ен (Перевод Л1. Павловой) 152
Мать. Тю Сон Вон (Перевод М. Павловой).................... 155
Сестра. Пак Се Ен (Перевод К. Емлина)................  .	157
Клятва. Ли Ден Гу (Перевод М. Павловой) ....... 160
IV
В ТИСКАХ АМЕРИКАНСКОГО ИНПЕРИАЛЕЗМА
Ненависть.. Бяк Ин Дюн (Перевод С. Кирсанова) . . .	163
Гурённен. Тю Сон Вов (Перевод В. Буюевскою) ....	165
Винтовка. Цой Сек Дю <Перевод В. Ауювскою) .... 167
Десятое мая. Цой Сек Дю (Перевод В. Журавлева) . . НО
Пламя ненависти. Ким Сан О (Перевод В. Журовлева) .	173
Ким Тхак Дю. Хеи Сон Снк (Перевод Я. Хе кемского) .	175
226
И журавли неразлучны. Тю Сон Вон (Перевод М. Зем-
кевича) .................... ...................• •
Письмо на кленовом листке. Тю Сон Вон (Перевод Я. Ле-
лемскок.) .................. ...	..........
Жизнь героя. Я и Н а м С у (Перевод В. Цвелева) . . . .
Братья. Хея Сеи Свк (Перевод В. Цвелева)......
Орион. Тю Сон Вон (Перевод М. Павловой}............
Первый салют. Ян Нам Су (Перевод С. Кирсанова) . .
Суд идет! Тю Сов Вов (Перевод М. Павловой) .  . .
Примечания . ......................................
179
183
186
189
190
192
196
222
Переплет худ А. П. Ждрааа
ТоанвческиВ редактор А. Н. Ншжрароаа
Корректор О. В. Малы ж
♦
Сдало а производство 171 1М0 г
Похписало к печати М[П1 l»W г.
А-0330». Поч. л 14‘Уч -вадит. л. 9,6.
Формат 81 X Iм' 1и Иадат. N t?|71S.
Дева В ру*. 20 кап. Закат ,М 346.
*
а а ф-ка дегскоЗ квинт Детгиаа Млииотеротва
Просветления РСФСР
Леиитприд. 2-я Советонаи, 7.



I